Вопросы философии 1975 № 8

Социально-философские проблемы развитого социалистического общества
Диалектика общественного развития и идейная борьба
Диалектика и современное научное познание
Ю. Б. Молчанов — Проблема времени и диалектика
В. С. Черняк — Оборачивание метода и диалектика развития знания
Взаимодействие науки и искусства в условиях современной научно-технической революции
Е. И. Габрилович — Образ ученого в киноискусстве
В. С. Розов — Искусство и научно-техническая революция
М.Д. Ахундов — Проблема атомизма и континуализма в древнегреческой философии
В. Т. Ганжин, Г. М. Мереминский — Мораль и социальная психология
В. Е. Козловский, В. С. Марков — Обсуждение журнала «Вопросы философии» в АОН при ЦК КПСС
В. И. Аршинов, Ю. В. Сачков — В. В. Налимов. Вероятностная модель языка
Теги: журнал вопросы философии
ISBN: 0042-8744
Год: 1975
Похожие
Вопросы философии 1976 № 8
Вопросы философии 1969 № 8
Вопросы философии 1960 № 8
Вопросы философии №1
Текст
                    ВОПРОСЫ
ФИЛОСОФИИ
8
1975

АКАДЕМИЯ НАУК СССР
ИНСТИТУТ ФИЛОСОФИИ
ВОПРОСЫ
ФИЛОСОФИИ
ИЗДАЕТСЯ С ИЮЛЯ 1647 ГОДА
ЖУРНАЛ ВЫХОДИТ ЕЖЕМЕСЯЧНО
ИЗДАТЕЛЬСТВО «ПРАВДА». МОСКВА
19 7 5

В НОМЕРЕ:
Актуальные проблемы современности
В авангарде борьбы за мир и социальный прогресс
Патриотизм и нация
Социально-философские проблемы
развитого социалистического общества
Научно-техническая революция и формирование
нового человека
Диалектика об щес т в е н н о г о р азвити я
и и дейная борьба
Кризис капитализма и буржуазная философия истории
К критике новейших буржуазных концепций
«кризиса общества»
Диалектика и современное научное познание
Эволюция понятия материи в естествознании и в философии
Проблема времени и диалектика
Системность развития в свете законов диалектики
Оборачивание метода и диалектика развития знания
Наука и социальный прогресс
Космонавтика и научно-технический прогресс
Перспективы человека: социально-этические проблемы гене¬
тической инженерии
Взаимодействие науки и искусства в условиях современной
научно-технической революции
Проблема атомизма и континуализма в древнегреческой
философии
Философия за рубежом
Общий кризис немецкой позднебуржуазной философии
Мораль и социальная психология
g) Издательство «Правда». «Вопросы философии». 1975.

Актуальные проблемы современности
В авангарде борьбы за мир
и социальный прогресс
(Теоретические выводы VII конгресса Коминтерна и современность)
Мировое коммунистическое движение, руководствуясь марксист¬
ско-ленинской наукой, творчески ставя и решая вопросы стратегии
и тактики революционной борьбы, одержало немало теоретических
побед, позволивших коммунистическим партиям уверенно идти впе¬
ред, сплачивать и вести за собой рабочий класс, всех трудящихся.
В ряду этих побед теоретические и политические выводы VII конгрес¬
са Коминтерна (состоявшегося в июле—августе 1935 г.) занимают до¬
стойное место. Они и сегодня освещают нам путь, дают новые им¬
пульсы к новым теоретическим поискам и борьбе.
Решения VII конгресса Коммунистического Интернационала отра¬
зили в себе особенности международной обстановки, сложившейся
в первой половине 30-х годов, объективно назревшие потребности ме¬
ждународного рабочего движения, они явились обобщением накоп¬
ленного опыта борьбы коммунистических и рабочих партий, трудя¬
щихся всех стран против фашизма и военной опасности, за мир,
демократию и социализм. Это были годы коренных преобразований
социальной и культурной жизни советского общества, успешного за¬
вершения строительства основ социализма в нашей стране. Успехи
первого в мире социалистического государства обретали особую убе¬
дительность на фоне кризисного состояния мировой капиталистиче¬
ской системы, переживавшей последствия глубочайшего экономиче¬
ского кризиса конца 20-х — начала 30-х годов, резко обострившего
классовые противоречия в странах капитала и приведшего к росту
классовой борьбы пролетариата.
В условиях углубления общего кризиса капитализма, усложнения
и обострения исходных противоречий капитализма и возникновения
новых форм проявления социальных, политических, национальных и
других конфликтов буржуазия стремилась решить вставшие перед ней
проблемы на путях подготовки к новой мировой войне, что неизбежно
вело к активизации наиболее реакционных милитаристских сил миро¬
вого капитализма. В этой обстановке перед международной марксист¬
ско-ленинской теоретической и политической мыслью встала задача
выявления решающих, наиболее ответственных участков борьбы за
социальный прогресс, осмысления тех возможностей и перспектив, ко¬
торые открывают перед коммунистическим движением изменившиеся
исторические условия.
Резкое усложнение той мировой ситуации, в которой разворачи¬
вался революционный процесс, возникновение новых, нетрадицион¬
ных форм проявления исходных противоречий капитализма, активи¬
зация социально-политической деятельности слоев и групп населения,
занимавших промежуточное положение между основными полюсами
классового размежевания сил, делали особенно актуальной для мар¬
ксистско-ленинской теории и практики коммунистического движения
4
ПЕРЕДОВАЯ
задачу: выявить главного врага мирового революционного движения,
его основные черты и особенности, дать анализ его социальной и эко¬
номической природы, классовой сущности, его социальной опоры, по¬
тенциальных резервов и возможностей, используемых им специфи¬
ческих форм и приемов привлечения на свою сторону масс населения.
Именно поэтому одной из центральных проблем, обсуждавшихся на
конгрессе, стала проблема фашистской опасности.
В решениях VII конгресса Коминтерна была дана глубокая харак¬
теристика фашизма как ударной силы международной контрреволю¬
ции, как главного поджигателя империалистической войны, зачинщи¬
ка «крестового похода» против социализма и демократии. Конгресс
обосновал стратегию и тактику борьбы мирового рабочего и комму¬
нистического движения против нараставшей фашистской -опасности,
дал верную оценку взаимосвязи общедемократических и социалисти¬
ческих задач в условиях углубления основных противоречий капи¬
тализма и активизации его наиболее реакционных группировок, под¬
черкнул важность единства действий всех трудящихся, всех демокра¬
тически настроенных слоев общества для защиты прогрессивных
социальных завоеваний, достижений мировой культуры. Весь после¬
дующий ход мировых событий, развитие мирового революционного
процесса подтвердили правильность содержащегося в материалах
VII конгресса Коминтерна анализа расстановки классовых сил, своеоб¬
разия конкретно-исторической ситуации, возможностей и перспектив
развертывания революционной активности масс. Идеи VII конгресса
Коминтерна оказали огромное влияние на сознание широких слоев
населения капиталистических стран, способствовали преодолению
многих предрассудков, насаждавшихся в умах простых людей реак¬
ционной пропагандой, и подготовили почву для формирования едино¬
го антифашистского фронта.
Однако реальное значение решений VII конгресса Коминтерна и
лежавших в основе этих решений теоретических разработок и методо¬
логических принципов не ограничивается временными рамками пред¬
военных и военных лет — годами непосредственной борьбы с фашист¬
ской агрессией. То, что и сегодня при столкновении с новой историче¬
ской практикой эти идеи обнаруживают свою продуктивность, способ¬
ность к дальнейшему развитию и обогащению, объясняется творче¬
ским, подлинно новаторским подходом VII конгресса Коминтерна
к осмыслению стоявших перед ним проблем. Используя марксистско-
ленинскую методологию познания социальных явлений, трезво и реа¬
листически оценивая сложившуюся историческую ситуацию, конгресс
сумел увидеть и зафиксировать в ней новые, еще не получавшие своего
окончательного оформления тенденции и факторы общественного раз¬
вития, имевшие для последующей истории во многом определяющее
значение и ставшие ключевыми для понимания многих существенных
аспектов общественного процесса в наши дни. Нетрудно обнаружить
преемственность между идеями и политическими выводами VII кон¬
гресса Коминтерна и принципиальными стратегическими и тактиче¬
скими установками современного международного коммуни¬
стического и рабочего движения.
* * *
Теоретическая и политическая продуктивность содержавшегося
в материалах VII конгресса Коминтерна анализа истоков и сущности
фашистской угрозы объясняется прежде всего тем, что он базировал¬
ся на последовательно классовом подходе к познанию и оценке со¬
циальной действительности. Фашизм рассматривался коммунистами не
как некое изолированное явление, вырываемое из общего контекста
ПЕРЕДОВАЯ
5
исторического процесса,— что было характерно для многих буржуаз¬
ных и социал-демократических его истолкований. Марксистская
методология требовала соотнесения феномена фашизма с основным
содержанием эпохи, начавшейся после первой мировой войны,
и победоносного осуществления социалистической революции в Рос¬
сии. Она требовала истолкования сущности фашизма, его реального
социального смысла прежде всего под углом зрения развертывающе¬
гося общего кризиса капитализма и порожденных им социальных про¬
блем, под углом зрения всемирно-исторического противостояния со¬
циализма и капитализма. Именно последовательное выдвижение этой
исторической альтернативы в качестве решающего критерия при оцен¬
ке социального смысла фашизма (как в отношении его места в ми¬
ровой конфронтации основных сил эпохи, так и в отношении его клас¬
совой ориентации во внутренних социальных конфликтах) позволило
увидеть основное, главное: тот факт, что фашизм является диктатурой
наиболее реакционной части капиталистического класса. «Фашизм
у власти,— говорил Г. Димитров в докладе «Наступление фашизма и
задачи Коммунистического Интернационала в борьбе за единство ра¬
бочего класса против фашизма»,— есть... открытая террористическая
диктатура наиболее реакционных, наиболее шовинистических, наибо¬
лее империалистических элементов финансового капитала». Принци¬
пиальное значение в этой связи имел вывод конгресса о том, что при¬
ход фашизма к власти — «это не обыкновенная замена одного буржу¬
азного правительства другим, а смена одной государственной формы
классового господства буржуазии — буржуазной демократии дру¬
гой — открытой террористической диктатурой».
Пытаясь снять с капитализма ответственность за фашизм, буржу¬
азные и оппортунистические идеологи и политики изображают это
социальное явление как своего рода «историческое отклонение», не
связанное с внутренними тенденциями развития капиталистического
строя, выпячивают в качестве сущностных характеристик фашизма те
или иные особенности его политической практики, идеологии, мас¬
совой психологии. Широко распространены в буржуазной литературе
и попытки «замкнуть» проблему фашизма исключительно на сферу по¬
литики, представить ее как «чистую» проблему власти, формы госу¬
дарства, безотносительно к социально-экономическому строю об¬
щества.
Разоблачая эти буржуазные мифы, коммунисты учитывают в сво¬
ей борьбе, что историческая практика последнего полустолетия свиде¬
тельствует о большом многообразии существовавших и существующих
фашистских, полуфашистских, так сказать, латентно фашистских те¬
чений, об умении фашизма отказаться от скомпрометированных
в глазах масс политических лозунгов, идеологических конструкций,
приемов воздействия на население и т. д. Современные фашистские
доктрины все чаще стремятся сочетать аппеляцию к иррационализму
с рационализированными идеологическими структурами. В идеологи¬
ческих обоснованиях необходимости установления фашистской дик¬
татуры все чаще мелькают клише типа «обеспечение свободы личнос¬
ти», «восстановление демократии» и т. д. (Чили). Возник тип «консер¬
вативного» фашизма: всегда присущая фашистским течениям показная
оппозиционность, демагогические требования перемен, претензии на
адекватное выражение недовольства народных масс существующим
положением здесь своеобразно фиксируются в форме реминисценций
по «старому доброму времени», в окрашенных в цвета патриархальной
добродетели требованиях возврата к прошлому с помощью «сильной
власти» и т. д. В то же время все тоньше, зыбче становятся грани меж¬
ду левоэкстремистскими, псевдореволюцконными и фашистскими
группировками, сплошь и рядом смыкающимися как на уровне теоре¬
6
ПЕРЕДОВАЯ
тических и пропагандистских формулировок, так и в практических
действиях.
Итак, по мере развития современного капитализма, в результате
структурных сдвигов в господствующем классе капиталистического
общества, в результате изменений в соотношении его отдельных груп¬
пировок меняются конкретные формы фашизации буржуазного обще¬
ства, силы, реально использующие в данной обстановке фашистскую
диктатуру в качестве своего орудия господства, могут получать в раз¬
ных исторических условиях весьма различные очертания. Но при всем
этом неизменным остается требование сопоставления новых дан¬
ных, новых политических и идеологических форм фашизма с исходны¬
ми, глубинными противоречиями современного капитализма и нахож¬
дение именно на этом уровне тех конкретных социальных сил, которые
являются сегодня носителями фашистской угрозы. Именно в этой об¬
щей методологической установке заключено прежде всего непреходя¬
щее значение для наших дней данной VII конгрессом Коминтерна
характеристики фашизма.
Требуя раскрытия социально-экономической природы фашизма,
марксистская теория отнюдь не игнорирует при этом того обстоятель¬
ства, что фашизм обнаруживает себя прежде всего как политическое
течение, как политическая форма, являющаяся антиподом демократии.
Она учитывает всю сложность, противоречивость, диалектичность воз¬
никающих при этом реальных отношений. Будучи политическим
антиподом демократии, фашизм вступает тем самым в реальную кон¬
фронтацию с классическими политическими формами буржуазного
общества, а следовательно, и со значительными группами господст¬
вующего класса, жизненно заинтересованными в сохранении этих де¬
мократических форм; эти группы господствующего класса оказывают¬
ся в оппозиции к фашистским режимам. В то же время социальная де¬
магогия фашизма способна на достаточно длительный срок дезориен¬
тировать широкие слои трудящихся, фашистские режимы обладают
определенными возможностями социального маневрирования. Нако¬
нец, в выработке у различных групп населения определенной позиции
принятия или непринятия фашизма большую роль играют такие факто¬
ры, как культурные традиции, прошлый социальный и политический
опыт, характер ценностных ориентаций и т. д. Только учет всех этих
опосредующих факторов и обстоятельств позволяет избежать упроще¬
ний в истолковании социально-экономической природы фашизма, в по¬
нимании реальной расстановки сил в политической борьбе перед
лицом фашистской угрозы, в объяснении причин занятия теми или
иными группами населения определенной позиции в отношении
фашизма.
Коммунисты учитывают, что реальное размежевание общества
перед лицом фашистской угрозы определяется многими источниками
и факторами. Именно поэтому в антифашистской борьбе обнаружи¬
вается единство интересов разнородных по своей социальной природе
сил. Фашизм не только враг коммунизма, подчеркивалось в выступле¬
ниях делегатов и в резолюциях VII конгресса Коминтерна; он враг всех
трудящихся, всех демократических слоев, которые могут и должны
объединиться в борьбе против общего врага.
Оценивая вклад VII конгресса Коминтерна в разработку стратегии
и тактики международного коммунистического движения, М. А. Сус¬
лов во вступительном слове на научной конференции, посвященной
40-летию VII конгресса Коминтерна, говорил, что коммунисты в своей
деятельности всегда верны общим, интернациональным по своей сути,
принципам марксизма-ленинизма, им присущ подлинно творческий
подход к актуальным вопросам освободи!ельной борьбы. Они соче¬
тают революционную принципиальность и тактическую гибкость, сме^
ПЕРЕДОВАЯ
7
лое выдвижение в связи с новыми потребностями общественной жизни
новых лозунгов и реалистический подход к их практическому осуще¬
ствлению. Именно такое, основанное на ленинских традициях сочета¬
ние строгой научности, реализма и ясной перспективы обеспечило вы¬
сокую степень эффективности политической линии, коллективно выра¬
ботанной VII конгрессом Коминтерна. Именно это обусловило ее
большое и плодотворное воздействие на все последующее развитие
мирового революционного процесса, на развертывание массового
антифашистского, демократического движения.
Расширение социальной базы союзов рабочего класса, сближение
и переплетение общедемократических и социалистических задач, не¬
избежность поэтапного развития революционно-антимонополистиче¬
ского и социалистического движения трудящихся масс, объективная
необходимость разрядки международной напряженности, возмож¬
ность широкого экономического, политического и культурного сотруд¬
ничества народов мира при решении глобальных проблем, стоящих
перед человечеством,— все эти выводы современного мирового комму¬
нистического движения базируются на тех же методологических и
теоретических принципах марксистско-ленинской теории, которые бы¬
ли положены в основу исторических решений VII конгресса Ко¬
минтерна.
Как показал исторический опыт, единство, складывающееся впро^
цессе антифашистской борьбы, выходит за рамки чисто негативной
проблемы ликвидации фашистской угрозы и предполагает существо¬
вание и других общих проблем современного развития человечества,
решение которых возможно лишь на пути сотрудничества раз¬
нородных социально-экономических, политических и культурных сил.
Сейчас становится особенно очевидным, что стратегическая ориенти¬
ровка, разработанная VII конгрессом Коминтерна, не была лишь обо¬
ронительной, продиктованной только задачами отпора наступающему
фашизму и угрозе войны. Она исходила из важнейшего вывода о том,
что совместная борьба рабочего класса и его союзников против фашиз¬
ма, империалистической реакции приведет к укреплению демократиче¬
ских сил, к созданию режимов народного фронта или подобных им
антифашистско-демократических режимов, которые явятся подходом
и переходом к социалистическому этапу борьбы. Эта стратегическая
ориентировка была конкретизацией и развитием ленинского учения
о взаимосвязи борьбы за демократию с борьбой за социализм, о широ¬
ком единстве рабочего класса и других слоев трудящихся в этой борь¬
бе. Она глубоко учитывала изменения, происходившие в мире, даль¬
нейшее объективное сближение и переплетение общедемократиче¬
ских и социалистических задач.
* * *
VII конгресс Коминтерна обратил особое внимание на то, что
в условиях нарастающей угрозы фашизма и войны всякая недооценка
демократических задач, пренебрежение демократическими лозунга¬
ми, шаблон и схематизм в оценке противника, игнорирование своеоб¬
разия различных этапов развития революционного процесса неизбеж¬
но ведут к ослаблению связи с массами, становятся серьезным препят¬
ствием к сплочению антифашистских сил, к организации действен¬
ного фронта борьбы за мир.
Идея единства всех антиимпериалистических, демократических
сил в борьбе против угрозы фашизма и мировой войны, получившая
всестороннее обоснование в решениях VII конгресса Коминтерна
и легшая в основу разработанных им политических установок, имела
огромное значение для дальнейшего развития теории и практики
8
ПЕРЕДОВАЯ
международного коммунистического движения. Выдвижение этой
идеи в предвоенный период сыграло важную роль в процессе консо¬
лидации всех антифашистских сил во второй мировой войне, в возник¬
новении и развертывании общенациональных движений Сопротивлег
ния в оккупированных странах. Это позволило сплотить народы
в вооруженной борьбе против фашизма, одержать Великую Победу
и избавить мир от коричневой чумы. Продуктивность этой идеи с еще
большей силой обнаружилась в послевоенный период перед лицом но¬
вых вставших перед человечеством задач, в обстановке расширяюще¬
гося и углубляющегося антиимпериалистического, антимонополистиче¬
ского протеста, охватывающего все новые слои и группы населения
и возникающего порой по поводу таких явлений и структур капитали¬
стического общества, которые еще вчера могли оцениваться как срав¬
нительно «спокойные», не таящие в себе угрозы взрыва недовольства
существующим строем.
Говоря сегодня об историческом значении решений и выводов
VII конгресса Коминтерна, необходимо учитывать те всемирно-истори¬
ческие изменения, которые произошли за сорок лет, отделяющих нас
от конгресса. Возник и развивается ряд мощных факторов, которые оп¬
ределяют современное поступательное развитие человечества.
Это прежде всего построение развитого социалистического об¬
щества в нашей стране, оказывающее громадное воздействие на
соотношение классовых сил в мире, на весь мировой революционный
процесс. Это — создание и интенсивное развитие, экономическое и по¬
литическое укрепление мировой социалистической системы, являю¬
щейся главным завоеванием международного рабочего класса, решаю¬
щей силой в социальном прогрессе человечества. Это — дальнейший
подъем международного рабочего и национально-освободительного
движения, усиление борьбы всех прогрессивных сил против империа¬
лизма, за мир, демократию, национальную независимость и социализм.
Это — углубление общего кризиса капитализма, ослабление его пози¬
ций, обострение всех его противоречий. Это, наконец, позитивные из¬
менения на мировой арене в сторону разрядки международной напря¬
женности.
В настоящее время мировая капиталистическая система пережи¬
вает острый экономический кризис, который характеризуется такими
явлениями, как спад производства или резкое замедление темпов его
развития, инфляция, увеличение армии безработных. При этом, как
подчеркнул в своем докладе на конференции, посвященной 40-ле¬
тию VII конгресса Коминтерна, Б. Н. Пономарев, экономический кри¬
зис сопряжен с такими процессами, значение которых выходит далеко
за рамки обычного. Налицо кризис самой системы государственно-мо¬
нополистического регулирования экономики. Для нынешнего этапа
общего кризиса капитализма характерны резкое обострение проблемы
окружающей среды, энергетический и продовольственный кризис, глу¬
бокие кризисные процессы в сфере политической надстройки буржуаз¬
ного общества. Под влиянием изменившегося соотношения классовых
сил происходят определенные сдвиги в структуре современного бур¬
жуазного государства, усиливается политическая неустойчивость им¬
периалистической системы. В этих условиях буржуазия активизирует
поиски новых, более эффективных методов управления обществом,
регулирования социальных конфликтов, в частности на путях рас¬
ширения прерогатив исполнительной власти, интенсификации вме¬
шательства буржуазного государственного аппарата, буржуазного го¬
сударства во все сферы экономической, социальной и культурной
жизни.
Как известно, В. И. Ленин определял буржуазную политическую
надстройку империализма как поворот от демократии к реакции. Сви¬
ПЕРЕДОВАЯ
9
детельством этого является не только откровенно фашистские и по¬
луфашистские режимы, существовавшие как в недавнем прошлом, так
и в настоящее время, но и та тенденция к монополизации буржуаз¬
ным государством общественной жизни, к выхолащиванию демокра¬
тических механизмов регулирования общественной жизни, которая
в той или иной форме наблюдается во всех без исключения империа¬
листических странах и с которой ведут упорную борьбу коммунисти¬
ческие и рабочие партии, все прогрессивные, демократические
силы.
Вероятность реализации этой тенденции в политической над¬
стройке империализма зависит от многих внешних и внутренних фак¬
торов. Существенную роль играет здесь сопротивление, которое ока¬
зывают реакции демократические силы общества, степень их сплочен¬
ности и организованности, политической и идейной зрелости рабочего
класса, объективно являющегося авангардом общедемократического
движения. Сбои в функционирований государственного механизма,
атмосфера неустойчивости политического климата, определенное по¬
вышение роли представительных учреждений, наблюдающееся в на^
стоящее время в ряде буржуазных стран,— все это свидетельствует
о том, что политические позиции наиболее реакционных антидемокра¬
тических сил существенно поколеблены и вместе с тем расширяются
возможности для борьбы широких масс трудящихся в защиту своих
интересов, за демократию и социализм.
Это требует творчески подходить к проблемам взаимоотношения
рабочего класса и других социальных слоев и групп, учитывать по¬
стоянно меняющиеся, расширяющиеся возможности консолидации
всех прогрессивных, демократических, антиимпериалистических сил.
Формы проявления поляризации капиталистического общества
(ведущие, в частности, к утрате средними слоями привычного места
в социальной структуре общества, разрушению устоявшихся эконо¬
мических, социальных, политических и культурных связей и отноше¬
ний, к обессмысливанию традиционных для данных групп населения
ценностных позиций и способов ориентации в социальном мире и т. д.)
становятся в наши дни все более многообразными, порождая столь
же многообразные проявления антиимпериалистического, антимоно¬
полистического протеста. Эти процессы охватывают все новые слои
общества (в том числе и многие слои буржуазии), обнаруживаются на
самых различных уровнях жизнедеятельности общественного орга¬
низма. Возникающие на этой базе демократические и оппозиционные
движения являются важным потенциальным источником дальнейшего
развертывания антиимпериалистической борьбы.
В. И. Ленин, как известно, не находил никакого оправдания для
нигилистического отношения к подобного рода движениям, даже если
они не являются последовательно революционными, проявляют опре¬
деленную непоследовательность и нерешительность. Коммунисты, под¬
черкивал В. И. Ленин, должны идти навстречу этим движениям, «вы¬
рабатывать в своей среде таких вождей, которые бы умели политиче¬
ски влиять на все и всякие оппозиционные слои. Всякий отказ от этой
роли, в какие бы пышные фразы о тесной, органической связи с про¬
летарской борьбой и т. п. он ни облекался, равносилен новой «защите
отсталости» социал-демократов, отсталости от подъема демократиче¬
ского общенародного движения, равносилен передаче руководящей
роли в руки буржуазной демократии»
Говоря о расширении антиимпериалистического протеста, исследо¬
ватель, естественно, не может ограничиться общей констатацией этого
факта. Важно, в частности, иметь в виду, что это возникающее прежде
1 В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 5, стр. 366.

10
ПЕРЕДОВАЯ
всего на уровне обыденного сознания неприятие существующей со¬
циальной действительности не ведет автоматически к росту подлинно
революционных сил общества. Непосредственно возникающий антиим¬
периалистический протест, так сказать, поливалентен. Его носители
могут не только стать резервом политических течений, борющихся
против монополий и империализма, за сохранение и укрепление демо¬
кратии, за социальный прогресс общества, но и быть увлеченными раз¬
личными псевдореволюционными, экстремистскими группировками
или даже примкнуть к фашистским и полуфашистским движениям.
Исторический опыт учит, что непосредственно возникающий антиим¬
периалистический протест в определенных условиях может превра¬
титься в объект социальной демагогии наиболее реакционных, шовини¬
стических, милитаристских элементов господствующего класса, искус¬
но направляющих массовое недовольство на укрепление ключевых
позиций существующего строя.
Тем самым проблема расширения границ союзов рабочего класса
оказывается непосредственно связанной с проблемой усиления борь¬
бы различных идейных позиций, отстаивания идеологии рабочего клас¬
са. Рост возможностей консолидации широких общественных сил не
только не снимает для марксистов проблемы последовательной, насту¬
пательной борьбы против буржуазной и ревизионистской идеологии,
но, напротив, делает ее еще более острой и актуальной.
Вместе с тем в современном мире возникла группа проблем, по
своей природе имеющих глобальный характер, жизненно важных для
всего человечества. Решение этих проблем требует сотрудничества
разнородных социально-экономических сил в масштабах всего мира,
предполагает принятие ими определенной системы взаимных обяза¬
тельств, консолидацию этих сил перед опасностью, связанной с дея¬
тельностью безответственных, эгоистически-безрассудных кругов ми¬
рового империализма, находящих сочувствие и поддержку среди раз¬
личного рода экстремистских элементов.
* * *
Одной из актуальнейших проблем современности является борьба
за мир, и характерно, что VII конгресс Коминтерна уделил этой
проблеме первостепенное внимание. Разработанная конгрессом прог¬
рамма борьбы с фашизмом была самым непосредственным образом
связана с курсом коммунистического движения на предотвращение
мировой войны, на то, чтобы использовать все возможности для со¬
хранения мира. В резолюции о задачах в связи с подготовкой империа¬
листами новой мировой войны конгресс со всей решительностью под¬
черкнул: «Центральным лозунгом коммунистических партий должен
быть лозунг борьбы за мир». При этом конгресс руководствовался
марксистско-ленинским положением о том, что в каждую историче¬
скую эпоху проблемы мира имеют свою специфику, по-разному ста¬
вятся вопросы развития международных отношений, существуют раз¬
личные возможности для их решения.
В соответствии с этим конгресс обратил внимание на новые аспек¬
ты международной ситуации (в области как классовых, так и государ¬
ственных отношений), определяющие характер надвигающейся войны,
на выявление тех объективных и субъективных факторов, которые мо¬
гут помешать агрессивным замыслам. Мировое коммунистическое дви¬
жение выступило против фаталистических установок о невозможности
воспрепятствовать войне, отвергло клеветнические измышления бур¬
жуазной и реформистской пропаганды о том, что коммунисты якобы
заинтересованы в войне и полагают, что только война создаст ситуа¬
цию, при которой можно успешно бороться за завоевание политиче¬
ской власти.

ПЕРЕДОВАЯ
11
Выдвижение лозунга борьбы за мир как центрального в деятель¬
ности коммунистических партий основывалось на анализе тех измене¬
ний, которые произошли в международной обстановке к середине 30-х
годов и обусловили реальную возможность создания единого фронта
; всех демократических сил в борьбе против фашизма и войны.
Перед коммунистическим движением была поставлена задача во¬
влечь в борьбу за мир всех, кто был готов бороться за мир, кто стре¬
мился выработать совместную программу действий при решении во¬
просов международной политики, активно содействуя тенденциям,
препятствующим возникновению военных конфликтов: социал-демо¬
кратические массы трудящихся, пацифистские, женские, молодежные
организации, буржуазные государства, заинтересованные в сохране¬
нии мира, и т. д.	.
Резолюция VII конгресса обязывала коммунистов добиваться во¬
влечения пацифистских организаций и их сторонников в ряды единого
фронта борьбы за мир; «постоянно подвергая разъяснительной критике
ошибочные взгляды добросовестных пацифистов, энергично борясь
против тех пацифистов, которые своей политикой маскируют подго¬
товку империалистической войны германскими фашистами.., комму¬
нисты должны привлекать к сотрудничеству все пацифистские орга¬
низации, готовые пройти с ними хоть часть пути подлинной борьбы
против империалистической войны».
«Сила социализма, силы прогресса и цивилизации в условиях ми¬
ра растут, увеличиваются, объединяются, — говорил на конгрессе
П. Тольятти. — Понесем же... глубже убеждение в необходимости сох¬
ранения мира, в возможности сохранения мира, в том, что можно от¬
тянуть войну, даже избежать войны при известных условиях. Это за¬
висит от нас. На основе этого убеждения мы должны собрать вокруг
нас миллионы людей в борьбе за наиболее благородное дело, за наи¬
более справедливое, за наиболее социалистическое дело — за дело
мира».
Выводы и решения VII конгресса Коминтерна по проблемам вой¬
ны и мира внесли существенный вклад в развитие марксистско-ленин¬
ской теории, явились основой стратегического курса коммунистиче¬
ского движения против агрессивной политики фашизма, его человеко¬
ненавистнической идеологии, против войны.
Исторический опыт борьбы с фашизмом убедительно доказал пра¬
вильность и эффективность линии на создание единого антифашист¬
ского и антивоенного фронта, явившегося в годы второй мировой вой¬
ны объединением всех, кто был готов сражаться против фашизма.
«Опыт военных лет показал,— говорил Л. И. Брежнев,— что различие
общественных систем не является препятствием для объединения уси¬
лий в борьбе против агрессии, за мир и международную безопасность.
В годы войны мы сотрудничали, и сотрудничали неплохо, чтобы бы¬
стрее кончить войну. Теперь мы решаем другую, не менее важную и,
пожалуй, более сложную задачу — наладить сотрудничество для
того, чтобы не допустить новой всемирной катастрофы»2.
Проблемы войны и мира и сегодня, как и во времена VII конгрес¬
са Коминтерна, находятся в центре общественно-политической и иде¬
ологической борьбы, концентрируя в себе все сложности и противо¬
речия современного социального и духовного развития. Мир — общая
цель, объединяющая людей самых различных философских, политиче¬
ских, религиозных и прочих взглядов,— становится в наше время зна¬
менем и программой многосторонней деятельности по укреплению
международной безопасности, расширению сотрудничества между на¬
родами, помощи развивающимся странам, созданию мировых науч¬
2 «Правда», 9 мая 1975 г.

12
ПЕРЕДОВАЯ
ных центров и осуществлению совместных проектов конструктивного
характера.
Эта мысль, в частности, прозвучала на Всемирном конгрессе ми¬
ролюбивых сил, состоявшемся в октябре 1973 года в Москве и явив¬
шемся важным шагом к объединению действий различных обществен¬
ных организаций, выступающих за разоружение и прочный мир. Кон¬
гресс убедительно показал, что в современную эпоху неуклонно воз¬
растает сознательное и активное воздействие народных масс на меж¬
дународные отношения, на решение ключевых проблем, стоящих пе¬
ред человечеством. Мир, подчеркивалось в выводах комиссий кон¬
гресса,— это важнейшая предпосылка для решения острых проблем
современной цивилизации, с которыми связано будущее человечест¬
ва: энергоресурсов, защиты окружающей среды, ликвидации голода и
опасных болезней. Мир — это обеспечение всем народам самостоя¬
тельного, независимого развития. Мир — это всемерное содействие со¬
циальному прогрессу и обеспечению пр^в человека. Мир — это необ¬
ходимое условие для всестороннего сотрудничества в области эконо¬
мики, науки, техники и культуры.
Таким образом, борьба за мир приобретает сегодня широкую и
многостороннюю направленность, связывается с комплексом преобра¬
зований во всех регионах мира, на всех уровнях и во всех звеньях си¬
стемы международных отношений, становится одним из организующих
принципов прогрессивных социальных движений, творчества более со¬
вершенных форм жизни и общения между людьми.
В связи с этим все более актуальным и насущным становится по¬
иск ответа на вопрос о позитивных ценностях мира, о том, что мы име¬
ем в виду, когда говорим о мировой структуре международных отно¬
шений, об изменениях и преобразованиях, которые могут привести к
созданию такой структуры, о ее основополагающих социально-эконо¬
мических, политических и нравственных принципах.
Совершенно очевидно, что в современных условиях нет возмож¬
ностей для одновременного и немедленного решения всего сложного
комплекса проблем, столь остро стоящих перед человечеством. Вопрос
об определенной иерархии этих проблем по степени их важности и
возможностям решения, о последовательности решения первоочеред¬
ных и перспективных задач приобретает весьма актуальное значение
и в практическом и теоретико-методологическом отношении. Следу¬
ет сразу же подчеркнуть, что действительное решение этого вопроса
не имеет ничего общего с теми рецептами, которые предлагаются
современными буржуазными идеологами, видящими единственную
возможность серьезного и конструктивного диалога между двумя со¬
циально-экономическими системами лишь на основе доктрин «конвер¬
генции», «деидеологизации», «морального перевооружения». Реакцион¬
ный смысл этих теорий, в частности, заключается в том, что они от¬
крывают широкий простор для различного рода демагогических де¬
маршей, направленных против самого принципа мирного сосущест¬
вования, ибо позволяют выдвигать на первый план такие предложе¬
ния, по которым существуют коренные разногласия и которые заве¬
домо не будут приняты одной из сторон.
В этой обстановке большую опасность для развития и углубления
процессов разрядки международной напряженности представляют
догматически-сектантские, псевдореволюционные позиции, отрицаю¬
щие значение и необходимость пусть ограниченных, но полезных и
действенных соглашений в области ограничения гонки вооружений и
разоружения, равно как и в других важных для всего человечества
областях жизни общества, по существу закрывающие дорогу к подоб¬
ного рода соглщцениям. Социальной демагогии буржуазных идеоло¬
гов мировое коммунистическое движение, как во времена VII конгрес¬
ПЕРЕДОВАЯ
13
са Коминтерна, так и в наши дни, всегда противопоставляло полити¬
ческий реализм, не имеющий, однако, ничего общего с беспринцип¬
ностью, всегда искало конструктивных решений, которые позволяли
бы направить течение мирового исторического процесса в наиболее
благоприятном и безболезненном для народных масс направлении.
Интенсивная и целеустремленная деятельность нашей партии и
правительства на международной арене по реализации Программы ми¬
ра, выдвинутой XXIV съездом КПСС, находит свое выражение в проис¬
ходящих ныне реальных позитивных изменениях в мировой обстанов¬
ке. Эти изменения базируются прежде всего на глубоких объективных
тенденциях и закономерностях современного исторического развития,
на растущем могуществе стран социалистического содружества, дея¬
тельности различных отрядов рабочего движения, имеющего богатые
интернационалистские и антимилитаристские традиции, на возраста¬
нии в международной, политике роли стран, освободившихся от коло¬
ниализма и выступающих за мир и национальную независимость, на
реалистических тенденциях среди правящих кругов Запада.
Закономерным результатом происходящих в мире глубоких изме¬
нений, последовательной и целеустремленной политики Советского
Союза, активной деятельности всех миролюбивых сил явилось, в част¬
ности, успешное завершение работы Совещания по безопасности и со¬
трудничеству в Европе, ставшего важной вехой в развитии междуна¬
родных отношений. Подписанный главами 35 государств, принимав¬
ших участие в этом совещании, Заключительный акт фиксирует осно¬
вополагающие принципы и нормы отношений между государствами,
направления и конкретные формы сотрудничества в торгово-экономи¬
ческой сфере, в области науки и техники, защиты окружающей среды,
культуры, обмена информацией, образования. «Суммарный итог сове¬
щания,— подчеркнул в своем выступлении в Хельсинки Л. И. Бреж¬
нев,— состоит в том, что международная разрядка во все большем
объеме наполняется конкретным материальным содержанием. Именно
материализация разрядки — вот в чем суть дела, суть всего, что долж¬
но сделать мир в Европе действительно прочным и незыблемым.
И во главу угла мы ставим при этом задачу прекращения гонки воору¬
жения, достижение реальных результатов в деле разоружения». Важ¬
ное значение этого совещания состоит и в том, что оно открывает воз¬
можности для дальнейшего продвижения по пути фундаментальной
перестройки всей системы международных отношений, создания атмо¬
сферы доверия, основанной на объективной заинтересованности госу¬
дарств и народов в широких и многосторонних контактах, создает
предпосылки для дальнейшего расширения сфер конкретного и дело¬
вого сотрудничества, непосредственным образом затрагивающего жиз¬
ненные интересы самых широких слоев населения.
В многообразии форм и тенденций движения современного челове¬
чества к миру ярко проявляется сегодня ведущая и организующая роль
в общедемократическом движении международного рабочего класса и
его партий, стран социалистического содружества.
В современную эпоху особенно ясно прослеживается взаимосвязь
борьбы за мир и разоружение с борьбой за национальную независи¬
мость, демократизацию общественной жизни, против безработицы и
инфляции, против нищеты, голода, болезней и других социальных бед¬
ствий, против милитаризма и империализма.
Современная международная жизнь, насыщенная острыми колли¬
зиями и противоречиями, характеризующаяся быстрой сменой собы¬
тий и ситуаций, обусловливает необходимость принятия ответствен¬
ных решений, основывающихся на глубоком понимании смысла и ве¬
дущих тенденций истории, требует глубокого. интегрированного зна¬
ния о социальных, экономических и культурных процессах. Тем са¬
14
ПЕРЕДОВАЯ
мым неизмеримо возрастает роль и ответственность марксистско-ле-;
нинского философского знания, призванного дать исходные теоретиков
методологические принципы разработки наиболее эффективных пус¬
тей решения жизненных проблем современного человечества, задар
социального прогресса. Совершенно очевидно, что социально-полити¬
ческая практика в своем реальном движении, каждый новый этап ис¬
торического развития создают потребность в конкретном формулиро¬
вании смысла, значения и перспектив социальных преобразований на
языке проблем сегодняшнего дня, стимулируя тем самым дальнейшее
развитие философской науки, которая помогает в потоке быстро сме¬
няющих друг друга событий увидеть всеобщие, существенные, законо¬
мерные связи и отношения, интерпретировать их в широком мировоз¬
зренческом, культурно-историческом контексте.
Особая масштабность современного социального развития, уско¬
ренный темп общественных изменений все более сокращают дистан¬
цию между теоретическим осмыслением нового, выдвинутого жизнью
вопроса и разработкой его практических решений. Это обязывает фи¬
лософов-марксистов постоянно находиться на «острие жизни», быть
инциативными, всесторонне подготовленными к решению злободнев¬
ных проблем, к созданию фундаментальных теоретических разрабо¬
ток, которые могут оказать действенную помощь в практической по¬
литике нашей партии.
В современных условиях особо возрастает интегративная функция
марксистско-ленинской философии, ее методологическая и вместе с
тем координирующая роль в комплексном исследовании актуальных
проблем представителями различных отраслей научного знания. Не
следует забывать о том, что философии в наши дни, в условиях про¬
грессирующей специализации научных исследований, приходится
сплошь и рядом брать на себя инициативную роль в привлечении вни¬
мания ученых к новым проблемам, носящим, как правило, универ¬
сальный характер. Выявляя реальную значимость этих проблем, сти¬
мулируя соответствующие направления теоретических разработок в
отдельных областях научного знания, философия тем самым осущест¬
вляет свое жизненное предназначение.
Именно такой комплексный характер носят многие актуальные
проблемы современного исторического развития. Новые явления в сов¬
ременном капитализме, который пытается приспособиться к меняю¬
щимся условиям, ассимилировать результаты и последствия научно¬
технической революции; дальнейшее развертывание мирового рево¬
люционного процесса, расширение его социальной базы, появление
новых «горячих точек» столкновения классовых интересов, новых
форм социального протеста в странах капитала; сложные и противо¬
речивые тенденции, обнаруживающиеся в развитии стран «третьего,
мира» как новой исторической реальности; наконец, практика социа¬
листического и коммунистического строительства как в нашей стра¬
не, так и в других странах мировой социалистической системы, в хо¬
де которого раскрываются многогранность и разнообразие форм, про¬
цессов, отношений, характеризующих реальную структуру нового об¬
щества, сложность и многоступенчатость его становления — все эти
стороны и характеристики современного исторического процесса тре¬
буют своего осмысления и обобщения, выдвигают перед исследова¬
телями-марксистами, в том числе и перед философами, новые теорети¬
ческие проблемы, предполагают постоянную конкретизацию, уточне¬
ние и углубление уже полученных решений и выводов.
В ходе разработки этих жизненных проблем современности фило¬
софия получает новые стимулы и возможности и для дальнейшего раз¬
вертывания исследований в области марксистско-ленинской методо¬
логии познания социальных явлений, диалектики общественного раз¬
ПЕРЕДОВАЯ
15
вития. Становится все более очевидным, что действительно продук¬
тивное и творческое развитие марксистской теории диалектики оказы¬
вается невозможным, если при этом игнорируется путь содержатель¬
ного анализа острых, злободневных проблем мирового развития, рас¬
крытия сложной, динамичной, диалектически-противоречивой картины
современного мира.
В этом диалектическом подходе к реальным явлениям социальной
жизни, в умении анализировать их сущность, вскрывать их закономер¬
ности и на их основе строить стратегию и тактику борьбы — значение
исторического опыта VII конгресса Коминтерна. И в этом его непре¬
ходящее значение для наших дней.

Патриотизм и нация
П. М. РОГАЧЕВ, М. А. СВЕРДЛИН (Волгоград)
Современная эпоха характеризуется растущим влиянием идей ин¬
тернационализма на сознание трудящихся во всем мире. Это связано
с усилением ведущей роли рабочего класса и мировой системы социа¬
лизма в историческом прогрессе, с усиливающейся интернационализаци¬
ей всей общественной жизни.
Одновременно наша эпоха отмечена печатью обостренного внимания
к проблеме национального, возрастанием роли национального сознания,
национально-патриотических чувств в формировании социальных дейст¬
вий и поступков людей. Утверждение общенациональной гордости тру¬
дящихся в социалистических странах, стремление сделать максимум
осуществимого в строительстве коммунизма в своей стране во имя
победы мировой социалистической революции; подъем национального
самосознания народов, освободившихся из-под ига империализма, их
борьба против неоколониализма; озабоченность прогрессивных людей
развитых стран возможностью утраты независимости перед лицом силь¬
нейшего империалистического хищника; продиктованное патриотиче¬
скими соображениями стремление всех людей доброй воли предотвра¬
тить мировую термоядерную войну — все это свидетельствует о возра¬
стающем значении патриотизма в современной общественной жизни.
При рассмотрении патриотизма необходимо особенно четко разгра¬
ничивать его сущность и конкретно-историческое содержание. Патрио¬
тизм по своей сути всегда имеет классовый характер, соотносится с оп¬
ределёнными классовыми целями и интересами. В современную эпоху
это либо буржуазный, либо мелкобуржуазный, либо пролетарский пат¬
риотизм. Последний является высшей формой патриотизма прежде всего
потому, что органически связан с интернационализмом, преодолением
национальной отчужденности, вражды, национальных предубеждений.
Разумеется, в этой типологии современных форм патриотизма мы
берем явления, так сказать, в чистом виде, отвлекаясь, например, от раз¬
ного рода переходных и смешанных форм, особенно характерных для
патриотизма в «третьем мире», неразрывно связанного с национально¬
освободительным движением.
Что же касается конкретно-исторического содержания проявлений
патриотизма, то при всей объективной соотнесенности патриотических
движений и настроений с определенными классовыми интересами и це¬
лями в нем (за исключением открыто реакционных, шовинистических
позиций) присутствуют более или менее выраженные моменты общеде¬
мократического характера, сближающие все прогрессивные силы совре¬
менности. В пестрой мозаике разнородных социальных движений со¬
временности отчетливо просматривается одна мощная струя, имеющая •
антиимпериалистическую, общедемократическую направленность. Она
образуется из слияния множества потоков, обретающих так или иначе
патриотическую окраску/ Патриотизм как идейно^эмоциональный фак¬
LI" :z:	....	— ПАТРИОТИЗМ ИлНАЦИЯ	:	Z .' L 7Ц
тор с неизбежностью обнаруживается в той совместной антиимпериали¬
стической борьбе, которую ведут силы, нередко являющиеся потенци¬
альными противниками. Вместе с тем патриотизм как форма современ¬
ного антиимпериалистического протеста позволяет сблизить общедемо¬
кратические и социалистические задачи освободительной борьбы, облег¬
чить массам переход к пониманию последних. ПримерОхМ могут служить
те существенные сдвиги в социальных настроениях и симпатиях масс,
которые сделали возможной победу социалистической революции в ря¬
де стран Европы и Азии после второй мировой войны. Здесь можно
проследить непосредственную связь между патриотическим подъемом
широких слоев населения в борьбе с фашизмом, осознанием предатель¬
ства национальных интересов реакционными группами правящего клас¬
са и решительным поворотом трудящихся масс к социализму. Этим
обстоятельством руководствуются коммунисты в своей борьбе за созда¬
ние мощного антиимпериалистического фронта. Оно было учтено в ито¬
говом документе Международного Совещания коммунистических и ра¬
бочих партий в Москве в 1969 году, провозгласившем, что коммунисты
выступают за единство действий «со всеми прогрессивными, патриоти¬
ческими и миролюбивыми силами как в национальных рамках, так и в
региональном и всемирном масштабе» 1.
Патриотическое сознание часто служит одним из «мостиков» для
перехода на сторону социализма людей, ранее бывших далекими от
научного марксистско-ленинского понимания его существа. В истории
известно множество случаев, когда прогрессивные деятели науки и куль¬
туры, мало знакомые с марксизмом, вступали в ряды коммунистической
партии или примыкали к коммунистам прежде всего из патриотических
соображений, убедившись, что именно коммунисты волею истории вы¬
полняют великую патриотическую миссию сохранения и приумножения
национальных ценностей культуры, прогресса нации.
Следует заметить, что патриотизм всегда относился к числу наибо¬
лее сложных и противоречивых явлений общественного сознания. Это
объясняется не только сложным переплетением в нем классового и об¬
щедемократического, но и своеобразной структурой патриотического
сознания. Патриотизм — это не только определенное отношение к су¬
ществующим общественным порядкам, прежде всего к государственно¬
му строю (здесь-то как раз в наибольшей мере обнаруживается клас¬
совый характер патриотизма), чо и чувство привязанности к родному
краю, родному языку, гордость национальными традициями, уходящими
своими корнями в глубь веков, и т. д.
Важным и самоочевидным объектом патриотического сознания яв¬
ляется нация, национально-особенное в общественном развитии. Но пат¬
риотизм как феномен общественного сознания отнюдь не «замкнут» на
национально-особенном. Конечно, патриотизм невозможен без осознания
своей принадлежности к определенной социально-географической об¬
щности, которая является объектом патриотического чувства. Однако,
во-первых, этнические соображения выступают далеко не единственным
и не всегда решающим фактором в становлении патриотического созна¬
ния, которое формируется также под влиянием ощущения своей отне¬
сенности к определенной культуре, гражданского чувства и т. д. Во-вто¬
рых, патриотическое сознание по своей сути направлено прежде всего
на решение задач дальнейшего прогресса и расцвета объекта патри¬
отизма. Оно может видеть пути решения этих задач как в дальнейшем
развитии и обогащении своего специфического вклада в мировую ци-
вйлизащию, так и в усвоении и переработке общечеловеческих цен- '
ностей. * 2
’ 1 «Международное Совещание коммунистических и рабочих партий в Москве в
1969 г.». Изд-во «Млр й социализм», Прага, 1969, стр. 139.	'
2. «Вопросы философии» № 8.

18
П. М. РОГАЧЕВ, М.А. СВЕРДЛИН
Абсолютизация национально-особенного, «замкнутость» сознания
на последнем характерны лишь для такого социального феномена, как
национализм. Конечно, в реальной жизни различие между этими двумя
установками сознания далеко не всегда четко представляется. И неред¬
ко патриотическое и националистическое отношения к нации настолько
тесно переплетаются, что в сознании обывателя и в изображении многих
идеологов патриотизм и национализм предстают как одно и то же.
Так, на XV Всемирном философском конгрессе в г. Варне (1973 г.)
один из американских философов настойчиво пытался доказать, что
патриотизм тождествен национализму. Идея эта не нова. В буржуазной
литературе ее уже выдвигали Б. Шейфер, Л. Доуб, еще раньше — аполо¬
гет английского империализма X. Спурел и др. Нетрудно видеть ковар¬
ство этой концепции. Если бы можно было убедить людей в том, что
патриотизм якобы тождествен национализму, а, как известно, национа¬
лизм является противоположностью интернационализма2, то отсюда
логически следовал бы вывод, что патриотизм и интернационализм
взаимно исключают друг друга, что интернационалисты являются не¬
кой вненациональной и даже антинациональной, антипатриотической
силой.
Важнейшая задача марксистов-ленинцев состоит именно в том,
чтобы показать трудящимся массам, что хотя в истории патриотическое
и националистическое отношение к нации часто сопутствовали друг дру¬
гу, тем не менее эти два явления по существу своему чужеродны, что
благородная идея патриотизма лишь тогда наиболее плодотворно влияет
на общественный прогресс, когда она освобождается от националисти¬
ческого груза и сливается с идеей интернационализма.
В противном случае патриотические чувства и идеи могут получать
ложное направление. Как известно, патриотические лозунги всегда были
мощным побудительным мотивом активных действий масс, особенно в
защите родины от иностранной агрессии. Но усилиями реакционной
пропаганды патриотическое умонастроение нередко получало национа¬
листическую, шовинистическую направленность, и тогда массы, сознание
которых оказывалось отравленным ура-патриотическим угаром, стано¬
вились пушечным мясом, орудием самых гнусных агрессивных акций
реакционных правящих кругов.
Сложность и противоречивость патриотизма, тех реальных факторов
и установок, которые определяют конкретное содержание и направлен¬
ность патриотического сознания, особенно дают о себе знать в переход¬
ные эпохи, когда привязанность к образам родины, ее традициям, к род¬
ной природе, устоявшемуся быту к т. п. сталкивается с новыми требо¬
ваниями морали, с новой системой знаний. Всегда — а в такие эпохи
особенно — имеет место противоречие между любовью к родине и нена¬
вистью к социальным порядкам эксплуататорского общества, «печалью
и гневом» по поводу надругательства разлагающихся реакционных
классов над национальными святынями. В обыденном сознании, при от¬
сутствии четких классовых позиций, субъективно-психологическая оцен¬
ка человеком своих взглядов и действий, взглядов и действий других лю¬
дей очень часто не совпадает с их объективным смыслом. Смутные догад¬
ки о таком несовпадении могут вести к тому, что переживаемые истори¬
ческие ситуации приобретают для патриотического сознания оттенок
глубокого трагизма. Так бывает, например, в случаях несправедливых
войн, когда сталкиваются, с одной стороны — чувство национального до¬
стоинства, воинская доблесть, верность присяге, и догадки об истинном
характере войны — с другой. Это противоречие может находить подлин¬
ное разрешение лишь тогда, когда сознание поднимается до уровня на- 2
2 См. В. И. Л ен и н. Поли. собр. соч.» т. 24, стр. 123.

ПАТРИОТИЗМ И НАЦИЯ
19
учной идеологии интернационалистического патриотизма, до понимания
необходимости борьбы за революционное переустройство общества и уст¬
ранение несправедливых общественных порядков.
♦ ♦ ♦
На точку зрения тождества патриотизма и национализма можно
встать, если видеть только национально-этническую природу патрио¬
тизма, связывать патриотизм только с приверженностью к прошлому,
нации, к традициям этноса, рассматривая последний как классово-нерас-
члененное целое, если считать нацию высшей и единственно прочной общ¬
ностью людей. Отсюда делается вывод, что именно на уровне нации воз¬
никает некая всеохватывающая и единственная психологическая дихото¬
мия «мы — они», то есть объединение на основе национальной общности
и непременное противопоставление последней всему инонациональному.
На самом же деле и в объективной действительности и в сознании
(но в сознании зрелом с точки зрения научной идеологии) выступа¬
ют другие дихотомии и другие объединения. В марксистской интерпре¬
тации патриотизм тоже и разделяет и объединяет. Но объединяет он
прогрессивные силы, силы революции, причем независимо от их наци¬
ональной принадлежности. Одновременно он противопоставляет их все¬
му реакционному, всем силам агрессии, врагам демократии и мира.
Все дело в том, что, помимо национально-этнического, существует
социально-классовый аспект патриотизма, предполагающий определен¬
ное отношение людей к социально-политическому строю. А коль скоро
люди, принадлежа к одной нации, выступают как представители разных
классов, то и отношение их к общественному строю неодинаково. Следу¬
ет подчеркнуть, что именно этот последний аспект патриотизма является
главным, определяющим. Многозначителен тот факт, отмеченный в сло¬
варе Ларусса, что слово «патриот», утвердившееся в политическом лек¬
сиконе в период Великой Французской революции, поначалу связывалось
не столько с приверженностью к французскому как национально-особен¬
ному, сколько с революционной борьбой, и означало прежде всего
«гражданина новой Франции, врага старого режима, воинствующего апо¬
стола и солдата революции».
Тем не менее национально-этнический аспект в патриотизме присут¬
ствует. И строгий учет его необходим по ряду соображений. Это дает
возможность понять, почему, когда и при каких условиях может созда¬
ваться видимость тождества патриотизма и национализма, как отделить
эти два по природе своей разных явления сознания. Изучение данного
аспекта помогает увидеть корни, истоки патриотизма как такового и
противоречивости его в обыденном сознании класса или социального
слоя, еще не усвоившего научной пролетарской идеологии.
Патриотизм, по определению В. И. Ленина, есть «одно из наиболее
глубоких чувств, закрепленных веками и тысячелетиями обособленных
отечеств»3. Здесь для нас важно указание на древность патриотизма,
который в своем более или менее зрелом виде предполагает определен¬
ное сознание гражданственности, преданность отечеству, готовность со¬
действовать его процветанию. Отечество как социально-политический фе¬
номен имеет свою предысторию, начало которой — в родовой организа¬
ции общества. И патриотизм в своем этнопсихологическом варианте
уходит корнями в недра первобытной общины, где чувство обществен¬
ной солидарности в какой-то мере совпадало с чувством привязанности
к роду-племени.
Человек, общаясь с другими людьми и создавая в процессе труда
ценности, не только испытывает чувство привязанности к ним, но и
включает их во временную цепь «прошлое — настоящее — буду-,
3 В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 37, стр. 190.

20
П. М. РОГАЧЕВ, М. А. СВЕРДЛИН
щее»,— сознательно стремится полученное от предков и созданное им са^- .
мим передать последующим поколениям, оставить о себе память. Тру- :
довая деятельность — это в конечном счете и есть одна из самых об¬
щих, не зависящих от конкретно-исторических условий основ патриотиз¬
ма. Величайшим пороком антагонистических обществ было то, что экс¬
плуатация глушила патриотические стимулы труда, который как пра¬
вило, .в обыденной жизни рассматривался, людьми не более, чем. сред¬
ство существования.
Такое понимание патриотизма ничего общего не имеет с биологиза-
горскими концепциями, развиваемыми некоторыми буржуазными ис¬
следователями. Вместе с тем оно помогает видеть жизненность и устой¬
чивость патриотизма, а также отличить патриотизм от национализма.
Если наиболее общий источник патриотизма — труд (а отсюда; и из¬
вестное благоговение перед ценностями — продуктами труда как тако-,
выми), то источником национализма является частная собственность.
Если одна из имманентных существенных черт патриотизма состоит в
солидарности, в коллективизме той или иной степени, то национализм
с его групповщиной лишь по видимости напоминает коллективизм, по.
сути же ему имманентны эгоизм, отчужденность, противопоставление
«я» и «не-я», одних групп людей другим.
Из сказанного следует, что патриотизм в отличие от национализма
имеет природу, общую с интернационализмом. Интернационализм вы¬
растает на почве осознания планетарного единства труда — главного,
что объединяет человечество. Именно поэтому патриотизм крупной бур¬
жуазии, не связанной с трудом, всегда был националистическим. По-
иному обстоит дело с мелкобуржуазными слоями. При анализе их пат¬
риотизма нельзя не учитывать двойственную природу мелкого буржуа.
Являясь частным собственником, мелкий буржуа националистичен. Но
его патриотизм труженика можно в принципе освободить от национали¬
стических наслоений путем соответствующего идеологического воздей-.
ствия в процессе социальных преобразований, в результате которых его
патриотизм становится «лучшим революционным патриотизмом», о ко¬
тором писал В. И. Ленин, имея в виду патриотизм среднего крестьяни¬
на в конце гражданской войны в России4. Этот патриотизм российско¬
го крестьянина в ходе революции, как мы знаем, «поворачивал» в сто¬
рону Советской власти5.
Можно показать несовпадение патриотического и националистиче¬
ского отношения к традициям. Националистическая приверженность к
традициям прошлого всегда окрашена в цвета частнособственническо¬
го чувства, эгоистического стремления сохранить ее для себя. В патрио¬
тизме же верность традициям выражает прежде всего гордость чело¬
века трудовыми достижениями — своими, товарищей-современников и
предков.
Патриотизм и национализм — антиподы и в моральном отношений.
Патриот-интернационалист всякую ценность для своего «я» рассмат¬
ривает как ценность для всего общества и наоборот. Что касается ре¬
акционного националиста, то он знает прежде всего личную ценность.
На этом зиждутся все его моральные нормы. У него, если говорить
принятой в философии терминологией, «норма-цель» и «норма-рамки»
постоянно находятся в конфликте. Главной доминирующей стороной в
этом конфликте, как у всякого индивидуалиста 6, является «норма-цель».
Взгляд националиста на мир узок и ретроспективен. Он обращен
назад. Все растущая интернационализация общественной жизни с же¬
лезной неумолимостью ломает тесную скорлупу националистического
4 См. В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 42, стр. 124.
5 См. В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 37, стр. 215—216.	-
6 См. Ю. А’. Зам-о ш кин. Кризис буржуазного индивидуализма и личность.
М., 1966, стр. 40.

ПАТРИОТИЗМ И НАЦИЯ
21
мирка. Поэтому националист не может не вздыхать о «добром старом
времени», когда он чувствовал себя безмятежно. В патриотизме же ин¬
тернационалистическом, хотя приверженность к традициям прошлого и
является существенным компонентом, она не является главным. Причем
в отличие от реакционного националиста, для которого традиции ока.-
зываются мертвым капиталом 7, для патриота-революционера они подчи¬
нены задачам социального обновления. Взгляд его обращен в будущее,
к грядущей революции, устраняющей преграды на пути прогресса отече¬
ства. Эта : устремленность в будущее, желание перестроить общество и
передать все ценное потомкам делают патриотизм своего рода символом
бессмертия Человека, еще раз подчеркивают несравненно большую жиз¬
ненность патриотизма по сравнению с устремленным в прошлое нацио-
нализмрм при всей живучести последнего. Конечно, указанные качества
в полной мере присущи патриотическому сознанию лишь на уровне
научной идеологии.
Нельзя не заметить, что нередко обыденное сознание стремится к
некоему равновесию между динамизмом эпохи и устойчивыми образа¬
ми прошлого. Следует подчеркнуть в связи с этим, что, пока сознание
остается на указанном уровне и не озарено научной идеологией, полное
разделение патриотической и националистической позиций невозможно.
Патриотизм всегда выступал как неотъемлемая черта миросозер¬
цания народных масс, прогрессивной части общества. Что касается ре¬
акционных слоев, то лишь немногие их представители субъективно бы*
ли искренними патриотами. Объективно же их позиции всегда антипат¬
риотичны. В то же время реакционеры, как правило, националисты—*
субъективно и объективно. Нр свои националистические взгляды и дей¬
ствия они сплошь и рядом облекают в респектабельные одежды пат¬
риотизма 8.
' При этом надо заметить, что попытки отождествить патриотизм и
национализм выглядят более респектабельными, когда патриотизм под¬
меняется имеющим широкое хождение понятием «национальная идеоло¬
гия». Ныне это особенно характерно для ревизионистов, у которых
классовое, интернационалистическое в патриотизме заслоняется нацио¬
нально-специфическим. У них «национальный социализм» означает некий
«демократический социализм», при котором утрачивается гегемония ра¬
бочего класса, а его классовая идеология растворяется в «общенацио¬
нальной идеологии». В непосредственной связи с этим находится лишен¬
ное классового содержания понятие национально-отдельного у ревизио¬
нистов и противопоставление его социалистическому интернационализму.
Между тем понятие «национальная идеология» весьма условно. Его
ни в коем случае нельзя абсолютизировать. Без существенных оговорок
это понятие можно использовать только при анализе восходящего ка-
7 Против такого понимания традиций выступал еще Гегель как великий мастер
диалектики. «Традиция,— писал он,— не есть неподвижная статуя: она—живая и ра¬
стет подобно могучему потоку, который тем больше расширяется, чем дальше он отхо¬
дит от своего истока» (Г. Ф. Гегель. Соч., т. IX, стр. 10).
8 Любопытно, что даже люди, третирующие патриотизм как таковой, вовсе не
застрахованы от национализма, что является, лишним свидетельством чужеродности
этих явлений сознания. При этом мы имеем в виду не только идеологов международ¬
ных монополий, скрывающих за своими космополитическими лозунгами махровый шо¬
винизм сильных хищников, жаждущих власти над всем миром. Болезни национализма
подвержены даже те, кто выступает против идеи отечества из «благородных» побуж¬
дений, якобы, от имени интернационализма. Таким, был, например, анархист Густав
Эрве. «Могут ли сосуществовать патриотизм и интернационализм? — риторически спра¬
шивал Эрве и с иронией отвечал:—Да, как вода и огонь». Между прочим, он, как и
подобает нигилисту (а нигилизм ничего общего не имеет с интернационализмом), пред¬
рекал скорое исчезновение национальных языков и торжество -эсперанто. Этот.мнимый
интернационалист в годы первой мировой войны стал пропагандистом борьбы «до по¬
бедного конца», после чего-де придет время свести счеты с национализмом. В итоге
Эр^е стал ярым сторонником фашизма.	.

22
П. М. РОГАЧЕВ, М. А. СВЕРДЛИН
питализма и освободительного движения в бывших колониях, но отнюдь
не развитого капитализма 9 и тем более не социализма. .	,
И уже совсем неприемлемо отождествление национального и наци¬
оналистического в сознании и национального и национально-особенного
в объективной действительности. Когда буржуазия стояла во главе ос¬
вободительного движения, национальное и националистическое было
трудно или даже невозможно отделить. Тогда и патриотизм еще не
дифференцировался в классовом отношении. Поскольку буржуазия пов¬
семестно представляла так называемое «третье сословие», подавляю¬
щее большинство нации, постольку и патриотизм выступал главным об¬
разом в буржуазном варианте. Но уже к середине XIX века дело об¬
стояло по-иному. В одном из писем к Ф. Энгельсу, относящемуся к
1854 году, К. Маркс критиковал историка О. Тьерри, который в новую
эпоху переносил устаревшие категории и старался доказать, что по-
прежнему существует некое «третье сословие», представляемое буржуа¬
зией. К. Маркс подчеркивал, в противовес О. Тьерри, что имеется «рез¬
кий антагонизм между буржуазией и народом» 10 11.
По мере хода истории все больше обнаруживался классовый ха¬
рактер патриотизма. Крупная буржуазия превращается во врага наци¬
ональных движений, становится антипатриотической силой, а из всех
прогрессивных слоев на место ведущей патриотической, подлинно на¬
циональной силы выдвигается пролетариат. Именно он в кардинальных
вопросах современной общественной жизни выступает «как представи¬
тель всей нации, всего живого и честного во всех классах»11.
В свете этого требуется критически подойти к традиционной квали¬
фикации всех наций в досоциалистическом обществе как наций буржу¬
азных12. Смешение части и целого, приписывание свойств буржуазии
всей нации, являющейся по типу своему социально разнородной, логиче¬
ски приводят к отказу от дифференцированного подхода к патриотиз¬
му. Тогда последний имеет право на существование при капитализме
только в буржуазной разновидности. В действительности же происхо¬
дят другие процессы. Конечно, господство капиталистических производ¬
ственных отношений и буржуазной идеологии отражается в той или
иной мере на жизни всей нации. Но по мере того как пролетариат бе¬
рет на свои плечи национальные патриотические задачи, он отвоевыва¬
ет у буржуазии право быть хранителем прогрессивного наследства на¬
ции. «Коммунисты’разоблачают и борются с теми, кто порочит нацио¬
нальную культуру Франции и толкает ее к упадку,— говорил Морис
Торез.— Мы — законные наследники революционной мысли энцикло¬
педистов XVIII века, философского материализма Дидро, Гельвеция,
Гольбаха»13. И еще «В области идеологии мы дали рабочему клас¬
су новое оружие, смело вырвав из рук врага то, что он с помощью об¬
мана взял у нас и чем он злоупотреблял. Мы сделали «Марсельезу» и
трехцветное знамя наших предков, солдат 2-го года революции, своим
гимном и своим знаменем» 14.
Пролетариат является главной силой национального прогресса пре¬
жде всего благодаря своему интернационализму. Только на основе ин¬
9 См. В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 30, стр. 111.
10 К. М а р к с и Ф. Энгельс. Соч., т. 28, стр. 321.
11 В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 34, стр. 300.
12 По этому вопросу нам уже приходилось выступать на страницах журнала
«Вопросы философии» (см. «О понятии «буржуазная нация». Письмо в редакцию жур¬
нала «Вопросы философии», 1964, № 10). Серьезные возражения против абсолютизации
понятия «буржуазная нация» содержатся в ряде работ советских авторов (см., напри¬
мер, С. Т. К а л т а х ч я н. Ленинизм о сущности нации и пути образования интернацио¬
нальной общности людей. М., Изд-во Московского университета, 1969, стр. 104—107;
«Современное революционное движение и национализм», коллективная монография
Института общественных наук. М., Политиздат, 1973, стр. 54—55).
13 Морис Торез. Сын народа. М., ИЛ, 1950, стр. 82.
14 Морис Торез. Избранные произведения, т. 1. М., Госполитиздат, 1959, стр. 172.

ПАТРИОТИЗМ И НАЦИЯ
23
тернационального объединения всех освободительных сил возможно
ныне радикальное решение коренных задач национального прогресса.
По мере превращения пролетариата в самостоятельную политическую
силу шел процесс отдифференцирования его патриотизма от буржуаз¬
ного формирования его патриотических идей и представлений и пре¬
вращения его в органическую часть пролетарского интернационализма.
Одновременно, если иметь в виду самую общую тенденцию прогресса
в глобальном масштабе, это означает объединение всех национальных
сил вокруг пролетариата — в противовес ставшей антинациональной
монополистической буржуазии. Теперь именно с пролетарским патрио¬
тизмом непосредственно смыкается общедемократическое содержание
патриотизма всех трудящихся и прогрессивных слоев общества. По при¬
роде своей свободный от частнособственнического эгоизма пролетариат
способен последовательно выражать всеобщие интересы национального
прогресса и одновременно объединять все демократические силы в меж¬
дународном масштабе.
Его идеология и политика в наиболее полной мере отражают объ¬
ективные тенденции в национальных процессах. Характеризуя две тен¬
денции, действующие «в общественном развитии всего человечества», и
подчеркивая усиление диалектической связи между интернациональ¬
ным и национальным, Б. Н. Пономарев отмечал, что здесь заключена
объективная основа общности интересов всех народов в борьбе за мир,
демократию и социальный прогресс 15.
Интернационализм коммунистов, как и всякая идеология, являет¬
ся идеологией одного класса. Она пронизана духом партийности, ей
чуждо какое-либо затушевание классовых противоречий. И вместе с
тем именно эта идеология способна по-настоящему сплотить народ, на¬
цию, все ее истинно патриотические силы, тогда как национализм на
деле не может прочно и надолго сплотить нацию. Национализм живет
гам, где в массе преобладает сравнительно поверхностное сознание,
чаще всего находящееся на уровне общественной психологии с недоста¬
точно отчетливым пониманием действительных классовых противопо¬
ложностей. В этих условиях реакционным силам весьма удобно парази¬
тировать на таких явлениях, как патриотизм, «национальное сознание»,
национальная гордость, и т. п. Интернационализм же торжествует и
сплачивает массы там, где утверждаются элементы научного сознания,
глубокое понимание общественных явлений, исторической роли тех или
иных классов.
Абсолютизация понятия «национальная идеология», логически свя¬
занная с абсолютизацией понятия «буржуазная нация» (тогда «нацио¬
нальная идеология» должна рассматриваться как идеология буржуаз¬
ная), не только запутывает проблему расстановки национальных сил
внутри развитого капиталистического общества и дает повод реакцио¬
нерам демагогически объявлять коммунистов вненациональной или да¬
же антинациональной силой,— такая абсолютизация оказывается тео¬
ретически бесплодной и даже дезориентирующей при анализе социаль¬
ной структуры и идеологии освободительного движения в странах
«третьего мира». Здесь далеко не всегда новые нации складываются
как нации буржуазные. Это, как правило, нации нового, переходного
типа, социальный облик которых еще достаточно не определился. Вме¬
сте с тем здесь довольно определенно обнаруживает свою несостоятель¬
ность буржуазный «патриотизм-национализм». Там, где буржуазии
удается подчинить себе освободительное движение, национальные проб¬
лемы не получают должного решения, политическая независимость не
15 См. Б. Н. Пономарев. Международное значение образования и развития
Союза Советских Социалистических Республик. В сб.: «Советский Союз и современный
мир». Прага, 1972, стр. 22—23; см. также «Правда», 1 декабря 1972 г.

24
П. M. РОГАЧЕВ, М. А СВЕРДЛИН
подкрепляется экономической, наоборот, открываются - ворота неоколо¬
ниализму как в экономике, так и в политике.	’ *
В условиях, когда пролетариат еще не вырос -до ведущей социаль¬
ной силы, освободительное движение развивается под знаменем так на¬
зываемого оборонительного национализма. При этом успех освободи¬
тельному движению обеспечивает не национализм как таковой, а обще¬
демократическое содержание в нем, которое, как писал В. И. Ленин,
«мы безусловно поддерживаем» 16. Вместе с тем В. И. Ленин указывал,
что «марксисты ведут решительную борьбу с национализмом во всех
его видах» 17. Указанное содержание есть не что иное, как патриотизм
демократических слоев, в частности прогрессивной интеллигенции и
офицерства,-— патриотизм, в той или иной мере очищенный от шелухц
реакционного национализма. Примечательно, что многие лидеры осво¬
бодительного движения, выступая под лозунгом национализма, добива¬
ются поставленных целей подлинного освобождения в той мере, в ка-^
кой фактически руководствуются не национализмом, а становятся на
путь тесного сотрудничества со всеми интернациональными освободи¬
тельными силами, прежде всего с мировым социалистическим содру¬
жеством.
По мере усиления классовой дифференциации в ходе решения внут¬
ренних социальных проблем социально-классовый аспект патриотизма
в странах «третьего мира» все больще доминирует над национально-эт¬
ническим, племенным. Последний, конечно, не утрачивает своего значе¬
ния, но должен играть сугубо подчиненную роль. Верность националь*
но-освободительной революции как составной части всего интернацио¬
нального революционного процесса современности — вот что должно
неизбежно, становиться главным кредо всех подлинных патриотов, на¬
дежной предпосылкой решения национально-этнических проблем. Име-.
ет безусловно общее для всех стран значение следующее указание
В. И. Ленина. «Русь станет «могучей и обильной», если поймет, что
спасение возможно только на том пути международной социалистиче¬
ской революции, на который мы вступили» 18.
Ведущее значение социально-классового аспекта патриотизма осо¬
бенно очевидно в условиях многонациональной страны социализма и
мирового социалистического содружества. Это уже не тот патриотизм,
который рожден веками и тысячелетиями обособленных отечеств. В. И.
Ленин учил, что в вопросах политики судить с «точки зрения старого
патриотизма... не только несоциалистично, но и вообще неверно» 19. Но¬
вый, социалистический патриотизм — это, по существу, не что иное, как
проявление пролетарского интернационализма в национально-государ¬
ственных условиях данной страны. Этот патриотизм воспринял все луч¬
шее, из старого, но в то же время он принципиально отличается тем,
что в основу его легла интернационалистическая идеология пролетари¬
ата, что главным предметом патриотической преданности трудящихся
является «социализм, как отечество»20. «Нельзя быть «националь¬
ным»...— писал В. И. Ленин,— иначе, как будучи социалистическим
политиком...»21. А социализм — явление интернациональное. Гордость
прогрессивными традициями нации сохраняется как важный компонент
патриотизма. Тем не менее в объекте патриотизма трудящихся преоб¬
ладают не национально-особенные, а интернациональные элементы. В
условиях СССР эта общность главных элементов отечества нашла от¬
ражение в таком новом явлении сознания, как «общенациональная гор¬
дость советского человека». «Это огромное, емкое, богатейшее по своему
16 В.	И.	Ленин.	Поли. собр.	соч., т. 25, стр. 276.
17 В.	И.	Лени н.	Поли. собр.	соч., т. 24, стр. 236.
18 В.	И.	Ленин.	Поли. собр.	соч., т. 36, стр. 80.
19 В.	И.	Лени н.	Поли. собр.	соч., т. 38, стр. 134.
20 В.	И.	Ленин.	Поли. собр.	соч., т. 36, стр. 82.
2; В.	И.	Ленин.	Поли. собр.	сбч., т. 26, стр. 281.

ПАТРИОТИЗМ И НАЦИЯ
25
Содержанию чувство,— говорил Л. И. Брежнев.— Оно глубже и шире
естественных национальных чувств каждого в отдельности из народов,
обставляющих нашу страну. Оно вобрало в себя все лучшее, что сбздано
трудом, ОТвагой, творческим гением миллионов и миллионов советских
людей»22. Главным объектом советского патриотизма является общ¬
ность более высокого порядка, чем нация,— единый многонациональный
советский народ как новая историческая общность людей. Понятие «об¬
щенациональная гордость советского человека» очень хорошо подчерки¬
вает неразрывное единство, слитность национального и общесоветского
и одновременно ведущее значение последнего.
Советский патриотизм в неразрывном единстве с интернациона¬
лизмом стал не только политическим, но и моральным кредо в каждо¬
дневной деятельности миллионов трудящихся. Следует подчеркнуть, что
участие трудящихся в решении больших народнохозяйственных задач
в СССР означает патриотический подвиг и одновременно служит шко¬
лой интернационального воспитания. Именно так охарактеризовал
Л. И. Брежнев, например, борьбу советских людей разных националь¬
ностей за освоение целинных земель. Единство патриотизма и интерна¬
ционализма нашло отражение в моральном кодексе строителя ком¬
мунизма, провозглашенном в Программе КПСС. Характерно, что в этом
документе любовь к Родине как моральный принцип выдвигается в ор^
ганической связи с преданностью делу укрепления мирового социали¬
стического содружества. Это означает, что новый патриотизм отража¬
ет преодоление былой обособленности отечеств, на которой вырастал
патриотизм старый, национально ограниченный в той или иной мере.
Опыт мирового социализма воочию подтвердил способность рабо¬
чего класса не только выполнить миссию главного хранителя и приум¬
ножать национальные ценности, а в лихую для родины годину быть глав¬
ной силой национального спасения (примером тому является предотвра¬
щение национальных катастроф в России, позднее — в других странах
Восточной Европы — благодаря пролетарской революции). Тот же опыт
показал, что рабочий класс — это и главный двигатель производства в
своей стране и организатор тесного интернационального сотрудничест¬
ва в развитии производства на основе международного разделения
труда, специализации и кооперирования как необходимых условий на¬
ционального прогресса. Сбывается пророчество К- Маркса, сделанное
в связи с анализом первого опыта диктатуры пролетариата Париж-4
ской коммуйы. Рабочий класс, писал он, в ходе классовой борьбы обя¬
зательно придет к «гармоничной национальной и интернациональной
координации общественных форм производства»23.
Тогда патриотические чувства разных народов не только не будут
отделять их друг от друга, но, наоборот, будут способствовать сближе¬
нию, формированию интернациональной общности в масштабах планеты
«Старому миру, миру национального угнетения, национальной грызни
или национального обособления,—писал В. И. Ленин,—рабочие противо¬
поставляют новый м^р единства трудящихся всех наций» 24.
22 Л. И. Брежнев. О пятидесятилетии Союза Советских Социалистических
Республик. М., Политиздат, 1972, стр. 61.
23 К. Ма ркс й Ф. Э н г ел ь с. Соч., т. 17, стр. 553.
24 В. И. Лёни н. Поли. собр. соч., т. 23, стр. 150.

Социально-философские проблемы
развитого социалистического общества
Научно-техническая революция
и формирование нового человека*
А. С. Капто (секретарь Киевского обкома КП Украины, кандидат
философских наук). Классовые принципы воспитания личности в усло¬
виях развитого социалистического общества.
Классовый подход к проблеме воспитания всесторонне развитой
личности в условиях развитого социалистического общества требует
тщательного учета всей сложности социальной структуры современно¬
го социалистического общества и вытекающих отсюда конкретных свя¬
зей и взаимоотношений классов, социальных слоев и групп. Классовый
подход обязывает расценивать социальную действительность с точки
зрения заложенных в ней объективных тенденций, прогрессивных воз¬
можностей исторического развития и апеллирует к реальным социаль¬
ным слоям, которые способны реализовать эти возможности и заинте¬
ресованы в этом.
Все классы и социальные группы в СССР, в обществе, строящем
коммунизм, объединены общностью коренных интересов и целей, скреп¬
лены узами идейно-политического единства. Индивидуальная, личност¬
ная деятельность является лишь частицей всей планомерной деятель¬
ности общества.
Однако при социализме есть некоторые различия интересов соци¬
альных групп, связанные с их положением в системе социалистических
общественных отношений. Определение специфики этих интересов, их
соотношения с общими интересами как всего народа, так и отдельно
взятой личности с целью укрепления классового сотрудничества оста¬
ется важной задачей.
В период строительства коммунизма сохраняется необходимость
оценивать многообразие этих интересов с точки зрения рабочего класса
как самого революционного класса современности, как самого после¬
довательного носителя коммунистических идеалов. Но для руководст¬
ва процессом коммунистического строительства требуется учитывать
не только широкие общенародные и общеклассовые интересы, но и ин¬
тересы различных социальных групп, слоев внутри классов и профес¬
сиональных групп, национальных общностей, а также интересы отдель¬
ной личности.
На современном этапе социалистического общества главными фак¬
торами развития личности можно считать следующие: во-первых, изме¬
нение объективных условий развития личности и формирование новых
требований к работнику, обусловленных основными тенденциями соци¬
ально-экономического и научно-технического прогресса; во-вторых, из¬
менение места работника в производстве и в обществе вследствие роста
его ’Культурно-технического уровня; в-третьих, формирование и усиле¬
ние новых идейно-нравственных мотивов трудовой деятельности, нося¬
щих творческий характер.
* Окончание. Начало см. в № 8 нашего журнала за этот год.

НТР Й ФОРМИРОВАНИЕ НОВОГО ЧЕЛОВЕКА
27
Самосовершенствование личности является закономерностью, при¬
сущей развитому социалистическому обществу, которое сознательно
использует развитую систему народного образования и постоянного по¬
вышения квалификации своих членов как фактор прогресса. Индиви¬
дуальные сущностные силы личности находят широкое обществен¬
ное поприще для своего проявления и приложения. В единстве целей
и основных интересов личности и общества, в заинтересованности об¬
щества развить все дарования, творческие потенции своих членов — в
этом проявляется смысл жизни каждого индивида. Сознательный труд
человека не только связывает его с обществом, но и является формой
самоутверждения, ибо здесь раскрываются способности, таланты, и
только такой труд служит развитию личности.
Строительство материально-технической базы коммунизма, его нау¬
ки и культуры создает объективные условия для того, чтобы считать
критерием богатства общества не только то, что производит человек,
а самого человека, степень его всестороннего развития в условиях дан¬
ной социальной системы.
Воспитание личности в условиях социализма, как уже отмеча¬
лось,— процесс весьма сложный и многогранный, осуществляемый на
прочном классовом, партийном фундаменте. Диалектика развития про¬
цесса воспитания личности такова, что содержание воспитания личности
в результате постоянного развития и совершенствования социалистиче¬
ского общества изменяется.
В условиях развитого социалистического общества понятие комму¬
нистического воспитания наполняется новым конкретным содержанием
и требует новых, более глубоких научно-теоретических разработок.
Жизнь, диалектика общественного развития показывают, что в
современных условиях необходимо:
активнее и глубже разрабатывать и пропагандировать маркси¬
стско-ленинское учение об авангардной роли и месте рабочего класса в
жизни нашего общества, показывать его всемирно-историческое значе¬
ние, способствовать дальнейшему повышению его политического созна¬
ния и уровня профессиональной подготовки. Особое внимание при этом
следует уделять воспитанию молодой смены рабочих в духе славных
боевых, трудовых и революционных традиций старшего поколения ра¬
бочего класса. Необходимо показывать и историческую миссию между¬
народного рабочего класса как наиболее передового, организованного
и революционного класса современности;
—	показывать роль и значение Коммунистической партии Совет¬
ского Союза, авангарда советского рабочего класса и всех трудящихся,
руководящей и направляющей силы в деле коммунистического строи¬
тельства. Убедительно разъяснять органическую связь между классовой
природой и научной обоснованностью партийных решений, которые
всесторонне и глубоко выражают интересы всех советских людей. Каж¬
дый советский человек должен помнить, что его высший гражданский
долг — это активное участие в борьбе за претворение в жизнь политики
Коммунистической партии;
—	умело используя мощный арсенал разнообразных форм и мето¬
дов идейно-воспитательной работы, следует показывать советским лю¬
дям и всем трудящимся мира реальные преимущества социалистиче¬
ского общественного строя, советского образа жизни, убедительно и
аргументированно вскрывать пороки капитализма, его реакционную
классовую сущность, жестокую эксплуатацию и бесправие трудящихся,
духовную деградацию буржуазного общества;
—	выявлять и пропагандировать социально-политические аспек¬
ты и проблемы научно-технической революции, вести непримиримую
борьбу с проявлениями технократизма и объективизма при их раз¬
работке;

28
НТР И ФОРМИРОВАНИЕ НОВОГО ЧЕЛОВЕКА
— последовательно и настойчиво применять классово-партийный
подход к подбору* расстановке и воспитанию кадров, к оценке их дея¬
тельности.	...
Г. Д. Максименко (секретарь ЦК ЛКСМУ). Патриотическое воспи¬
тание молодежи в условиях развитого социализма.
Вопросы формирования у молодежи качеств патриота-интернациона¬
листа постоянно находятся в центре внимания республиканской комсо¬
мольской организации. В практической деятельности комитетов ЛКСМУ
сложилась определенная система идейно-политического воздействия, эф¬
фективность которой особенно наглядно проявилась в годы подготовки
к 50-летию Союза ССР и продолжает возрастать в настоящее время.
. Главное внимание комитеты ЛКСМУ обращают на глубокое изуче¬
ние и усвоение молодежью марксистско-ленинской, теории и программных
положений партии по национальному вопросу, ленинских принципов пат¬
риотизма и интернационализма, актуальных проблем экономического и
социально-политического развития советского общества, новых теорети¬
ческих проблем, разработанных КПСС в современных условиях. Для это¬
го максимально используются возможности системы комсомольской по¬
литучебы, (ею охвачено 1,5 миллиона человек), Всесоюзного ленинского
зачета «Решения XXIV съезда КПСС — в жизнь», в котором принимают
участие около 6 миллионов юношей и девушек.
Дальнейшее развитие получило воспитание молодежи на героиче¬
ских традициях партии и советского народа. Руками молодых создано
60 тысяч музеев, комнат и уголков славы, возведено 22 тысячи памятни¬
ков, обелисков и мемориальных знаков, памяти народной возвращено
140 тысяч ранее неизвестных героев.
Новый размах приобрело интернационально-патриотическое воспи¬
тание в период подготовки к 30-летию Великой Победы. Только за
два месяца в республике состоялось более 15 тысяч общественно-поли¬
тических чтений по тематике «30 лет Великой Победы». Повсеместно
зачисляются в молодежные коллективы те, кто отдал свою жизнь в борь¬
бе с фашизмом.
Накопленный комсомольскими организациями под руководством
партийных организаций опыт позволяет внести ряд предложений, на¬
правленных на улучшение патриотического и интернационального вос¬
питания. Но утверждение принципов патриотизма и интернационализма
в сознании юношей и девушек — сложная и многогранная задача, ус¬
пешное решение которой во многом зависит и от уровня ее научной раз¬
работки.
Научно-исследовательские институты, вузы, ученые, редакции газет
и журналов должны больше уделять внимания теоретическим разра¬
боткам вопросов формирования патриотов-интернационалистов. Боль¬
шую помощь комитетам комсомола оказали бы широкие научные иссле¬
дования, практические рекомендации, в которых бы полнее учитывались
особенности различных категорий молодежи.
И. Ф. Надольный (доктор философских наук, доцент Киевского госу¬
дарственного университета имени Т. Г. Шевченко). Воздействие научно¬
технического прогресса на нравственное развитие личности.
Научно-техническая революция затрагивает все стороны обществен¬
ной жизни. Прежде всего она влияет на развитие производительных
сил, меняет характер самого технологического процесса и место непо¬
средственного производителя в этом процессе. Превращение науки в не¬
посредственную производительную силу повышает эффективность со¬
циалистического общественного производства, производительность тру¬
да и благосостояние людей.
Передавая трудовые функции автоматической машине, человек ста¬
новится^ силой, воплощающей науку в производство. Но- эта задача не
может быть решена без достаточного нравственного развития человека,
НТР И ФОРМИРОВАНИЕ НОВОГО ЧЕЛОВЕКА	29
бёз ёбд^иосйтеЛьного с развитием науки и техники нравётвённбго раз¬
вития дбщёсйа, норм и принципов нравственности.
В сбою очередь, и научно-техническая революция влияет на форми¬
рование нравственного сознания личности, влияет не непосредственно, а
опосредованно, через всю систему экономической и духовной структуры
общества. Например, автоматизация производства требует слаженно¬
сти в работе не только отдельных людей, но и целых коллективов, что
способствует формированию у каждой личности чувства коллективиз¬
ма. В то же время прогресс техники ведет к уменьшению связей людей в
процессе производства, в известном смысле изолирует их друг от друга,
а это в конечном счете может выражаться в оторванности человека от
коллектива.
Крупные достижения в области экономики, изменение обществен¬
ного бытия, улучшение благосостояния людей объективно ведут к воз¬
растанию роли морали как средства саморегуляции личности и регуля¬
ции взаимоотношений между людьми. С ростом материального фактора
будет все более возрастать моральный фактор, который в конечном
счёте начнет играть первостепенную роль в системе стимулов труда.
Каждый новый этап в развитии научно-технической революции вы¬
зывает новые особенности, новые черты в развитии сущностных сил че¬
ловека, что служит основанием для утверждения высокой социально-ак¬
тивной роли человека во всех сферах его жизни — в области науки, куль¬
турна, нравственности.
А. И. Уемов (доктор философских наук, зав. отделом Одесского от¬
деления Института экономики АН УССР). Научно-техническая револю¬
ция и проблемы образования.
Научно-техническая революция ставит серьезные проблемы перед
практикой воспитания нового человека. Многократно ускоряя развитие
производительных сил, научно-техническая революция приводит к по¬
явлению новых специальностей и профессий, сокращая потребность в
целом ряде других. Это означает, что уже сейчас мы должны готовить
наших молодых людей к таким условиям жизнедеятельности, которых
еще нет и которые зачастую мы недостаточно себе представляем. Такая
ситуация в истории человечества является уникальной.
Однако, создавая трудности, научно-техническая революция сама
создает и способы их преодоления: достаточно сослаться на новые мощ¬
ные средства передачи информации, обучающие машины и т. д. Но эти
средства нужно уметь использовать; преимущества, которые дает науч¬
но-техническая революция, не реализуются автоматически. Для их реа¬
лизации требуется сознательно выработанная стратегия, прогнозирова¬
ние конкретных критериев всесторонне развитого нового человека и тре¬
бований, которые должны быть предъявлены к нему.
По-видимому, решать эти проблемы нужно методом экспертного
прогноза, о котором говорил академик В. М. Глушков. Но в прогнози¬
ровании модели нового человека есть одна серьезная трудность, о ко¬
торой следует сказать особо. Например, несколько тысяч экспертов фор¬
мируют данные для создания модели человека будущего и высказыва¬
ют мнение о том, каким образом такая модель может быть реализова¬
на. ЭВМ проводит как бы совещание этих экспертов, выявляя общую
точку зрения. К чему приведет функционирование такой системы? Оче¬
видно, все будет зависеть от выбора экспертов.
И здесь самым важным является следующее. «Солидность», опре¬
деленный социальный статус, позволяющий быть зачисленным в «экс¬
перты», достигнуты в период, предшествующий научно-технической рево¬
люции, во всяком случае, тем ее этапам, к которым мы готовим моло¬
дежь. Это определяет «стихийный консерватизм», традиционализм боль¬
шинства экспертов, усугубляемый еще и тем, что в качестве экспертов
берутся гуманитарии, которые, к сожалению, до сих пор меньше связа¬
ны с научно-техническим прогрессом, чем кибернетики.

30
НТР И ФОРМИРОВАНИЕ НОВОГО ЧЕЛОВЕКА
Известно, что всякая достаточно радикальная научная идея проход
дит стадию, на которой большинство считает ее абсурдной. Не так дав¬
но — и не только эксперты-философы, но и, что важно подчеркнуть, по¬
скольку это менее известно, эксперты-математики — считали нелепой
идею кибернетики. На практике такая система экспертного прогноза
может стать великолепной организацией эмпириков-традиционалистов,
такой организацией, которая сделает и без того нелегкое движение впе¬
ред в деле совершенствования методов воспитания и обучения еще более
затруднительным.
Поэтому нужно попытаться найти соответствующие принципы под¬
бора экспертов, позволяющие отражать в общей экспертной оценке и
«абсурдные» точки зрения. Но как это сделать? Быть может, нужно
найти экспертов второго уровня — специалистов по подбору экспертов?
Но тогда понадобятся эксперты третьего уровня — по подбору экспер¬
тов второго уровня и т. д. И неизвестно, чем должна завершиться ие¬
рархия уровней. Пока все эти вопросы не решены, мне представляется
наиболее целесообразным всемерное поощрение выражения в нашей
печати самых разных точек зрения. Возникшая в последнее время тра¬
диция Круглых столов, организуемых нашими ведущими журналами,
дает очень удобную форму такого выражения. Сопоставление разных
мнений по одному и тому же вопросу вызывает особый интерес читате¬
ля, благодаря чему Круглые столы читаются больше, чем обыкновен¬
ные, «академические» статьи.
Но одного высказывания точек зрения, разумеется, недостаточно.
Необходимо проводить исследования самого различного характера, по¬
священные проблеме формирования нового человека. Нужно прежде
всего выяснить, что из того, чему мы учим молодое поколение в средней
и высшей школе, действительно находит какое-то применение, на самом
деле ему нужно.
Я не сторонник практицизма. Нам нужно не только то, что непосред¬
ственно применяется в нашей производственной деятельности, но и то,
что делает нас культурными людьми. Однако стандарты культуры в
эпоху научно-технической революции очень быстро меняются. Человек,
наизусть знающий всю школьную программу, не обязательно будет
культурным. С другой стороны, с современной точки зрения культур¬
ный человек может не знать очень многое из того, чему столько внима¬
ния уделяется в школе. Например, почему-то из всех искусств в школе
изучается только литература. Остальные же элементы современной ду¬
ховной культуры — кино, живопись, музыка, архитектура — все остает¬
ся за пределами школьной программы. Не целесообразнее ли хотя бы
половину времени, отводимого сейчас на изучение истории литературы,
посвятить изучению истории мировой культуры с показом диапозити¬
вов, слушанием симфоний, экскурсиями по древним и новым городам,
просмотром старых кинолент и т. д.? Не будет ли иметь все это гораздо
большее воспитательное значение, чем зубрежка дат и отрывков из ху¬
дожественных произведений?
Фундаментальной проблемой образования, которая должна быть
по-новому решена в эпоху научно-технической революции, является про¬
блема соотношения усвоения знаний и развития навыков, прежде всего
навыков интеллектуального саморазвития, включающего в себя способ¬
ность к усвоению знаний. Если мы будем продолжать пытаться добивать¬
ся того, чтобы дети усваивали растущий объем знаний с той же интен¬
сивностью, с какой в свое время усваивали гораздо меньший объем, то
результатом, естественно, явится переутомление и скорее всего массо¬
вый рост нервно-психических заболеваний. Жалобы на рост утомляемо¬
сти детей раздаются уже сейчас. Но как бы мы ни загружали детей,
пет никакой не только физической, но даже логической возможности
НТР и ФОРМИРОВАНИЕ НОВОГО ЧЕЛОВЕКА
31
заставить усвоить их то, что сейчас еще не открыто, но будет открыто
после и им понадобится.
Какой же выход? Мне представляется, что выход в более основа¬
тельной логической подготовке учащихся. Логическая подготовка раз¬
вивает культуру мышления, и это облегчает усвоение любого нового
знания, в том числе самостоятельное усвоение. Всестороннее развитие
культуры мышления в противоположность усвоению готового знания
должно стать главной задачей школы.
Современная логика достаточно разветвлена и всеобъемлюща, что¬
бы быть стержнем учебного процесса, начиная с первого класса до деся¬
того. В первом классе могут быть использованы уроки логики того типа,
которые в свое время рекомендовал еще Ушинский для дошкольного воз¬
раста. В старших классах можно заняться серьезными логическими по¬
строениями, в качестве упражнений при изучении которых может быть
поставлена задача самостоятельно разобраться, скажем, в структуре той
или иной физической или математической теории. Предлагаемая логиза-
ция учебного процесса не только служила бы развитию культуры мышле¬
ния, но и сделала бы наших выпускников подготовленными к овладению
электронно-вычислительной техникой, играющей все большую роль в на¬
учно-техническом прогрессе.
Говоря о том, что логика может быть стержнем учебного процесса,
я никоим образом не имею в виду вытеснение логикой других предметов,
в частности, не имею в виду, что этот стержень должен заменить какой-
то другой. В настоящее время никакого стержня учебного процесса, си¬
стематизирующего все остальные предметы, вообще не существует. Его
появление могло бы сыграть огромную положительную роль для всех
дисциплин. Овладение логической структурой рассуждений повысило бы
коэффициент усвояемости учебного материала в любой конкретной пред¬
метной области.
Образование, если иметь в виду такую значимую для научно-техни¬
ческой революции область деятельности, как научная, исследовательская
работа, не оканчивается в средней школе. Оно продолжается и в высшей
школе и в процессе творческого роста ученого. И здесь хотелось бы от¬
метить одно противоречие, которое чем дальше, тем становится все более
ощутимым. Общепризнано, что научно-технический прогресс осуществля¬
ется в значительной степени на стыках между различными науками и
приводит к появлению новых, никогда прежде не существовавших наук.
Между тем наша традиционная система почти изолированных друг от
друга факультетов, научных институтов и, наконец, специальностей, по
которым защищаются диссертации, не учитывает эту специфику. Студент
«прикрёплей» к одному факультету, и сдача экзаменов на другом фа¬
культете не только не поощряется, но даже, по сути дела, запрещена. От
каждого научно-исследовательского института требуют, чтобы он не вы¬
ходил за рамки своей науки, несмотря на то, что возникают проблемы,
требующие комплексного исследования, в которых имеют значение дру¬
гие аспекты исследуемых проблем.
Всем известно, что защищать диссертации по проблемам, лежащим
в промежуточных между традиционными науками областях, и тем бо¬
лее по новым наукам, труднее всего. Это противоречие между потреб¬
ностями современного научно-технического прогресса и существующей
практикой подготовки научных кадров, между растущей тенденцией к
интеграции познания в процессе решения растущего числа комплексных
проблем и тенденцией к все более узкой специализации в процессе под¬
готовки ученых, призванных эти задачи решать, должно быть преодо¬
лено. Здесь необходима целая система мер (факультативы и индиви¬
дуальные учебные планы в высшей школе, менее жесткая номенклатура
специальностей при защите диссертаций и т. д.), позволяющих готовить

22	НТР И ФОРМИРОВАНИЕ НОВОГО ЧЕЛОВЕКА
научные кадры, соответствующие требованиям научно-техничеокбй рево¬
люции.
И. Г. Ткаченко (директор Богдановской сельской школы
им. В. И. Ленина, Герой Социалистического Труда, заслуженный учитель
УССР, кандидат педагогических наук). Научно-технический прогресс в
сельском хозяйстве и вопросы трудового воспитания и профориентации
в сельской школе.
Сельская общеобразовательная трудовая политехническая школа
занимает видное место в жизни современного социалистического села.
Являясь одним из источников обеспечения колхозов и совхозов кадра¬
ми, например, механизаторов, сельская школа призвана воспитывать
всесторонне развитое молодое поколение, способное творчески исполь¬
зовать в своей трудовой деятельности последние достижения науки, тех¬
ники, прогрессивной технологии и показать образцы коммунистического
отношения к труду.
Под влиянием научно-технического прогресса в сельском хозяйстве
и в связи со специализацией его отраслей, внедрением индустриальных
методов в процессе производства сельскохозяйственной продукции рез¬
ко увеличился удельный вес инженеры о-т е х н ического тру¬
да, совершается коренное сближение сельскохозяйственной науки и
сельскохозяйственного производства, то есть имеет место, по выраже¬
нию К. Маркса и Ф. Энгельса, «превращение процесса производства из
простого процесса труда <в научный процесс» L
Из этого следует, что все то, что составляет содержание современ¬
ного высокомеханизированного сельскохозяйственного производства и
новых общественных отношений на селе, все то, что стало реальностью
нового окружения сельской школы, должно найти соответствующее от¬
ражение в системе трудового воспитания и профориентации — своеоб¬
разно отразиться в духовном мире каждого воспитанника сельской шко¬
лы, войти в его научный и нравственный опыт, стать составной частью
процесса формирования диалектико-материалистического мировоззре¬
ния и коммунистического отношения к труду.
Все это ставит перед учителями сельских школ новые задачи, в ча¬
стности, требует, чтобы в содержании их уроков были яркие примеры,
характеризующие современное сельскохозяйственное производство, лю¬
дей этого производства, которые в совершенстве владеют новой техни¬
кой, прогрессивной технологией и добиваются высокого уровня произ¬
водительности труда (для учителей химии — это особенности процесса
химизации сельского хозяйства, для учителей биологии — новые сорта
сельскохозяйственных растений и новая технология выращивания высо¬
ких урожаев отдельных сельскохозяйственных культур, для учителей
обществоведения и географии — рост экономики колхозов и совхозов в
связи с осуществлением курса на специализацию сельскохозяйственного
производства, для учителей математики — составные элементы систе¬
мы научной организации труда, для учителей литературы—нравствен¬
ные отношения в трудовом коллективе, преемственность поколений хле¬
боробов и др.). На собственном опыте мы убедились в том, что для реа¬
лизации этих задач необходимо, чтобы учителя сельских школ глубоко
изучали (теоретически и практически) современное сельскохозяйствен¬
ное производство.
Учебно-производственная практика старшеклассников в сельскохо¬
зяйственном производстве предусматривает целый комплекс практиче¬
ских трудовых заданий, выполнение которых средствами комплексной
механизации показывает учащимся прикладную сторону науки в совре¬
менном производстве, способствует формированию производственных
умений и навыков и, таким образом, конкретно готовит их к созна¬
тельному труду в сфере сельскохозяйственного производства.
1	К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 46, ч. II, стр. 208.

НТР И ФОРМИРОВАНИЕ НОВОГО ЧЕЛОВЕКА
33
Исходя из этого, вероятно, было бы целесообразным в педагогиче¬
ских вузах, которые готовят учителей физики, химии, биологии, ввести
краткий спецкурс по основам сельскохозяйственного производства, ко¬
торый обеспечивал бы приобретение будущими педагогами необходи¬
мой суммы инженерных, агрономических и зоотехнических знаний на
уровне специалистов сельского хозяйства. Параллельно с этим в этом
же спецкурсе необходимо предусмотреть изучение научных основ педа¬
гогического руководства производственной деятельностью ученической
бригады. Осуществление этих предложений на практике даст возмож¬
ность использовать выпускников вузов в качестве научных консультан¬
тов и руководителей ученических бригад.
Современная система трудового воспитания и профориентационной
работы сельской школы в свете новых задач коммунистического строи¬
тельства и достижений научно-технического прогресса в сельском хо¬
зяйстве — комплексная проблема, и решать ее в новых услови¬
ях работы сельской школы необходимо творчески, с привлечением ши¬
рокого круга ученых, методистов, специалистов сельского хозяйства,
научно-исследовательских учреждений, председателей колхозов, прак¬
тических работников, органов народного образования и педагогических
коллективов.	.
П. С. Дышлевый (доктор философских наук, профессор, декан фи¬
лософского факультета Киевского государствен1ного университета
им. Т. Г. Шевченко). О формировании научного мировоззрения в усло¬
виях научно-технической революции.
’ Какова роль советских философов в проводимой нашей партией
идейно-воспитательной работе по формированию коммунистического
мировоззрения у строителей коммунистического общества? Это, во-пер¬
вых, дальнейшая разработка на основе марксистско-ленинской методоло¬
гии мировоззренческой проблематики, а также разоблачение современ¬
ных буржуазных мировоззренческих концепций. Это, во-вторых, разра¬
ботка методологических аспектов мировоззренческого воспитания тру¬
дящихся на современном этапе в общем комплексе проблем формиро¬
вания человека коммунистического общества, включая теоретическое
обоснование всей системы конкретных мероприятий по коммунистиче¬
скому воспитанию. Это, в-третьих, непосредственное участие в работе,
направленной на формирование коммунистического мировоззрения у тру¬
дящихся советского общества, поскольку все философы являются работ¬
никами идеологического фронта.
Мировоззрение — это не просто определенный синтез теоретиче¬
ских знаний и практического опыта людей; важнейшая функция миро¬
воззрения — превращение этих знаний и накопленного опыта в методо¬
логические установки деятельности каждого человека. Отсюда исклю¬
чительно важное значение приобретает формирование коммунистиче¬
ского мировоззрения человека в эпоху научно-технической революции,
когда резко возрастает поток информации и усложняется социальная
жизнь.
Следует, однако, отметить, что методологические аспекты воспита¬
ния коммунистического мировоззрения трудящихся у нас разрабатыва¬
ются еще явно недостаточно. В связи с этим мне хотелось бы остано¬
виться на вопросе, который, естественно, меня сейчас больше всего вол¬
нует,— о воспитании коммунистического мировоззрения у студенческой
молодежи.
Коммунистическая партия всегда уделяла большое внимание не¬
обходимости дальнейшего совершенствования подготовки молодых спе¬
циалистов, в особенности воспитанию их коммунистической сознатель¬
ности. В последние годы задачи обучения и воспитания молодых спе¬
циалистов были сформулированы в решениях XXIV съезда КПСС, в
речи Л. И. Брежнева на Всесоюзном слете студентов 19 октября 1971
3.	«Вопросы философии» № 8.

34
НТР И ФОРМИРОВАНИЕ НОВОГО ЧЕЛОВЕКА
года, в постановлении ЦК КПСС и Совета Министров СССР «О мерах
по дальнейшему совершенствованию высшего образования в стране»
(1972 г.), в постановлении ЦК КПСС «О работе в Московском выс¬
шем техническом училище им. Н. Э. Баумана и Саратовском государст¬
венном университете им. Н. Г. Чернышевского по повышению идейно¬
теоретического уровня преподавания общественных наук». В качестве
важнейшей задачи высшей школы в этих документах была поставлена
задача подготовки специалистов таким образом, чтобы они были и про¬
водниками марксистско-ленинских идей в массах. Поэтому формирова¬
ние их мировоззрения имеет особо важное значение.
Министерства высшего и среднего специального образования СССР,
союзных республик, ректораты и партийные организации высшей шко¬
лы, преподаватели проводят большую работу по совершенствованию
всей системы учебно-воспитательной работы в вузах, по перенесению
в условиях научно-технической революции акцента с информационного
обучения на методологическое, на выработку навыков к самостоятель¬
ной исследовательской и организаторской деятельности, на системати¬
зацию и интенсификацию всего учебного процесса и идейно-воспитатель¬
ной работы, на совершенствование всего механизма взаимодействия
преподавателей и студентов. Важными формами совершенствования
педагогической работы являются проводимая ныне система мероприя¬
тий по совершенствованию методов чтения лекций и акцентирование
внимания на чтении проблемных лекций, проведение семинаров, конт¬
роль за текущей успеваемостью студентов, по планированию организа¬
ции и контроля над самостоятельной работой студентов, по организации
научно-исследовательской работы студентов, начиная с первого курса
как во время лекций и семинарских занятий, так и во внеаудиторное
время; введение общественно-политической практики студентов, позво¬
ляющей проверять, насколько мировоззрение как система знаний пре¬
вращается в личностную установку, регулирующую поведение студентов
в различных условиях (учеба, трудовой семестр, общественная деятель¬
ность и др.), преподавание общественных наук в вузах на всех пяти кур¬
сах, введение государственного экзамена по научному коммунизму и ряд
других мероприятий.
В условиях научно-технической революции непрерывно возрастает
поток научной информации, а это требует расширения мировоззрение-,
ской проблематики. Как наиболее рационально вести преподавателям
работу по воспитанию коммунистического мировоззрения, чтобы, учи¬
тывая реальные психологические и физиологические возможности сту¬
дента, с одной стороны, не дать растворить исходные принципы миро¬
воззрения в бурном потоке научной и социальной информации и, с
другой стороны, не оторвать методологические марксистско-ленинские
установки от данных современной общественной практики и научного
познания? Решение этой проблемы невозможно без взаимодействия фи¬
лософов — научных сотрудников и преподавателей — с психологами,
педагогами и методистами, с партийными и комсомольскими работника¬
ми. И именно активность философов должна послужить основой для
развертывания коллективных исследований этой проблемы.
В. И. Даниленко (кандидат философских наук, инструктор отдела
науки и учебных заведений ЦК Компартии Украины). Влияние научной
критики и самокритики на формирование нового человека.
В условиях научно-технической революции, грандиозных социаль¬
ных перемен, бурного развития и значительного увеличения престижа
научного знания, обострения идеологической борьбы неизмеримо рас¬
ширяются социальные задачи и сферы действия таких общественных
феноменов, как научная критика и самокритика. Изучение социального,
теоретического и психологического срезов этих феноменов является
одним из необходимых условий воспитания у личности высоких граж*
НТР И ФОРМИРОВАНИЕ НОВОГО ЧЕЛОВЕКА
35
данских качеств, коммунистического мировоззрения и нравственно-эсте¬
тического совершенства. На воспитательную функцию критики и само¬
критики особое внимание обращается в Программе КПСС, материалах
XXIV съезда КПСС, постановлениях ЦК КПСС «О литературно-худо¬
жественной критике» и «О состоянии критики и самокритики в Тамбов¬
ской областной партийной организации». Научная критика вскрывает,
в какой мере результаты или процессы практической деятельности со¬
ответствуют коммунистическим идеалам, насколько моральные и эсте¬
тические нормы индивидов, коллектива являются выражением проле¬
тарской и общечеловеческой культуры. Это своеобразная духовно-тео¬
ретическая форма разрешения социальных противоречий. Критика орга¬
нически вплетается в теоретико-практическую деятельность человека,
разрушает старые, установившиеся социальные традиции, привычные
ценности и подталкивает человеческую мысль к научному поиску, не до¬
пускает того, чтобы общество довольствовалось одними лишь прошлыми
победами. Научная критика будит и воспитывает классовое самосозна¬
ние, дает общественным явлениям оценку с позиций прогрессивного
класса. В условиях развитого социалистического общества критика и са¬
мокритика становится активным средством повышения воспитательной и
идейно-политической работы, развития творческих способностей трудя¬
щихся, активизации социально-политической и духовной жизни общества.
Прямым назначением критики является выработка умения творче¬
ски подходить к накопленному общественному опыту, обобщать и за¬
креплять только такой опыт, который обладает теоретико-практической
ценностью и идеологической действенностью. В таких формах критики,
как полемика, дискуссии, заложены большие возможности для идеоло¬
гического вооружения подрастающего поколения, выработки у него
способности и умения противопоставлять антиподам социалистического
образа жизни и буржуазной пропаганды логически обоснованные и
прочные коммунистические убеждения и непоколебимые нравственные
принципы.
А.	Н. Шлепаков (член-корреспондент АН УССР, заведующий отде¬
лом Института истории АН УССР). Научно-техническая революция и
идеологическая борьба.
Связь научно-технической революции с идеологической борьбой
просматривается совершенно явственно, сказываясь не только на ее
содержании, но и на самих ее масштабах, характере, средствах. Техни¬
ческие возможности идеологического воздействия сегодня невиданно
возросли, что максимально расширило аудиторию и приблизило объ¬
ект — массы людей — к источникам идеологического воздействия.
Другое немаловажное следствие научно-технической революции в
сфере идеологической борьбы — создание на Западе целой «индустрии
мысли». Это выражается в расширении академических и университет¬
ских центров и в особенности в развитии специальных исследователь¬
ских фирм и корпораций, продуцирующих идеи, разработки и рекомен¬
дации в различных областях, в том числе в области социально-полити¬
ческой. Только в США функционирует свыше 600 подобных «фабрик
мысли» типа «Рэнд», Гудзонского института и т. п. Существование
множества подобных учреждений расширило возможности быстрой,
оперативной реакции на возникающие проблемы, а применение систем¬
ного и ситуационного анализов, внедрение ЭВМ призваны придать раз¬
работкам и рекомендациям внешнюю основательность.
Следует отметить еще одну характерную черту современного типа
идеологической борьбы, связанную с НТР: ни в один из периодов но¬
вейшего времени не появлялось такого множества теорий и концепций,
претендующих на объяснение путей общественного развития. Они и
создают ситуацию некоего теоретического «плюрализма».

36
нтр и формирование нового человека
С одной стороны, множественность этих теорий и концепций — пря¬
мое свидетельство того, что ни одна из них не может занять доминиру¬
ющих позиций на поле идеологической борьбы. С другой —- «плюра¬
лизм», несомненно, служит целям дезориентации общественного созна¬
ния. В этих условиях четкая оценка значимости той или иной концепции,
степени ее распространенности является необходимым условием ее раз¬
венчания. Было бы неоправданным затрачивать непомерные усилия, как
это порой случается, на доказательство несостоятельности тех концеп¬
ций-однодневок, которые являются не более чем «пробным шаром».
Не менее важным является установление общности исходных позиций
авторов внешне несхожих, разнящихся наименованиями теорий и кон¬
цепций. Так, в последние годы «технологический детерминизм» уступает
в популярности «технофобским» умонастроениям и течениям. Но извест¬
ная общность внешне противостоящих друг другу «техницистских» и
«технофобских» течений заключается именно в исходных позициях сто¬
ронников этих течений: и те и другие отводят технологии, научно-тех¬
ническому прогрессу роль некоей самодовлеющей, неуправляемой силы,
неподвластной социальной деятельности человека, его историческому
творчеству. Человек, таким образом, изображается лишь как объект,
лишенный созидательной, преобразующей роли. «Техницистам» такая
ситуация видится оптимистически — как автоматически продуцирующая
благо; «технофобам» же представляется мрачной, неминуемо несущей
бедственные последствия.
Несостоятельность концепций «постиндустриалистов» была давно
замечена представителями «технофобских» течений, в том числе и са¬
мыми крайними из них — «неолуддитами». Так, английский экономист
Э. Мишэн (о котором, к слову, практически нет упоминаний в нашей
литературе) показал методологическую порочность концепций «техно¬
логического детерминизма»: «Сейчас валовой национальный продукт
вырос в США в четыре-пять раз в сравнении с 1951 годом. Но разве
кто-то попытается всерьез утверждать, что люди сейчас стали в пять
раз более счастливыми?!»2. Автомобили — это, по мысли Мишэна, де¬
моническое изобретение, а «пластиковая цивилизация», телевизоры и
транзисторы убили простые и естественные человеческие радости. Вы¬
ход видится Мишэну в сознательном «замораживании» технических но¬
вовведений, хотя он и признает значение технического прогресса, ска¬
жем, в медицине — в областях, непосредственно удовлетворяющих по¬
требности человека. Но в целом «неолуддиты» предлагают остановить
движение к вершинам научно-технического прогресса.
Мысли о неуправляемости техники, подавляющей человека, не но¬
вы, но их возрождение не случайно. Реакционно-утопическая сущность
этих концепций, основанных на неверии в социально-преобразующие
потенции человека труда, требует столь же аргументированного развен¬
чания, как и модели, кажущиеся их антиподами. Всех их объединяет
умолчание о тех коренных социальных пороках капиталистической си¬
стемы, которые деформируют проблему отношений «человек — техника».
Наряду с концепциями, претендующими на всеохватывающую ин¬
терпретацию путей общественного развития, появляются концепции
более частного значения, так или иначе родившиеся на почве научно¬
технической революции. К ним можно, например, отнести принадлежа¬
щую Д. Беллу трактовку роли монополистических корпораций. Их до¬
минирующее влияние в системе эксплуатации камуфлируется Д. Бел¬
лом утверждением о том, что корпорации в современных условиях об¬
рели новую роль — роль охранителя социальных интересов всех своих
подопечных, некоего конструктора нового «качества жизни», обеспе¬
чивающего «социальную безопасность, справедливость и уважение».
2 «The New York Times Magazine», Nov. 21, 1971, p. 46.

НТР И ФОРМИРОВАНИЕ НОВОГО ЧЕЛОВЕКА
37
Трудно представить что-либо более далекое от реальности, но тем не
менее, подобный взгляд на обретенную «гуманистическую миссию», кор- .
пораций усердно.внедряется в общественное сознание.
Не менее распространенной является концепция социального кон:
фликта в условиях научно-технической революции, якобы пришедшего
на смену изжившему себя традиционному антагонизму между классами.
В этой сфере особенно активно проявляют себя леворадикалы, много
лет декларирующие утрату рабочим классом его авангардной роли в
революционном процессе в силу его полной «интеграции» в систему ка¬
питалистического общества; рабочий класс объявляется и «убывающим»
количественно вследствие изменений, привнесенных научно-технической
революцией. Новые отраслевые отряды и профессиональные категории
трудящихся при этом произвольно «отлучаются» от рабочего класса.
Развенчивая подобные взгляды, Л. И. Брежнев подчеркивал: «Реальные
факты свидетельствуют о прямо противоположном: научно-технический
прогресс повсюду ведет к росту рабочего класса, в том числе за счет
новых профессий, порождаемых современным производством»3.
Леворадикалы интерпретируют круг интересов и помыслов совре¬
менного рабочего таким образом, чтобы представить его как погрязшего
в потребительстве и отказавшегося от борьбы за свои классовые инте¬
ресы. Таким он предстает и в оценке авторов «Доклада о мировом со¬
циальном положении за 1970 год», подготовленном, со всей очевид¬
ностью, под воздействием маркузианских взглядов. «Для миллионов ра-.
бочих,— утверждают его авторы,— жилая комната с установленным на
почетном месте телевизором заменила профсоюзный зал и политический
клуб, а передаваемые по телевидению спортивные состязания направили
определенную часть энергии, которая прежде использовалась для тра¬
диционных форм политической деятельности, по другому руслу»4. Это
говорится о рабочем классе стран капитала, продемонстрировавшего на
рубеже 70-х годов свою резко возросшую классовую активность, выдви- ,
нувшего широкий круг новых требований, в том числе порожденных под
влиянием научно-технической революции. Не в силах игнорировать обо¬
стрение социальных конфликтов, иные теоретики, подобно Д. Беллу,
квалифицируют их как конфликт между «специалистом» и «простона¬
родьем», утверждая, что классовый антагонизм рабочего и буржуа стал
достоянием истории.
В нашей деятельности по опровержению извращенных толкований
существа научно-технической революции и ее социальных последствий
мы часто и оправданно обращаемся к количественным показателям. Они,
несомненно, важны и убедительны -в сравнительном анализе экономиче¬
ского роста, эффективности общественного производства, занятости. Но
было бы упрощением сводить нашу аргументацию лишь к этому, имея
в виду и то, что для живущих в мире развитого капитализма показатели
материального производства не раскрывают качественного содержания
происходящего. Вспомним, как убедительно говорил об этом в своем
выступлении на XXIV съезде КПСС Гэс Холл: «В сознании миллионов
людей в капиталистическом мире возникают новые критерии, с помощью
которых они сравнивают две мировые системы. Эти оценки не ограничи¬
ваются поверхностными сопоставлениями. Они учитывают не только
показатели промышленного роста или цены на товары. Сейчас на чашу
весов брошена вся качественная сторона жизни. Уровень материального
достатка при этом играет очень важную роль, но масштабы измерения
стали сейчас гораздо шире. Они включают весь спектр человеческих
ценностей, их сравнительную значимость, которая определяется внутрен¬
, _ * Л. _И. Брежнев. Решения XXIV съезда КПСС — боевая программа деятель¬
ности советских профсоюзов. М., 1972, стр. 16.
4 ООН. Доклад о мировом социальном положении за 1970 год. Дос. Е/С № 5/456,
part. 6, стр. 56.

38
НТР И ФОРМИРОВАНИЕ НОВОГО ЧЕЛОВЕКА
ними законами каждой системы. Они включают концепции морали,
культуры и философии, присущие этой системе. Многие из этих новых
компонентов, которые влияют на качественную сторону жизни, не из¬
меришь никакими цифровыми показателями»5.
Становится, таким образом, все более очевидной необходимость
включения в нашу аргументацию в современной борьбе идей качест¬
венных показателей, углубленной разработки критериев социального
развития, охвативших весь спектр достижений социализма.
В.	И. Мазур (доктор экономических наук, заместитель директора
Института истории партии при ЦК КП Украины — филиала Института
марксизма-ленинизма при ЦК КПСС). Вопросы критики ревизионист¬
ских концепций научно-технической революции.
Для последовательного и эффективного преодоления попыток ре¬
визионистской вульгаризации революционной теории, которые активно
паразитируют ныне на процессе познания сущности и последствий на¬
учно-технической революции, немаловажное значение имеет верное по¬
нимание объективной логики возникновения и развития современных
ревизионистских концепций. Анализ право- и «лево»-ревизионистских
уклонов, с которыми сталкивается коммунистическое движение, пока¬
зывает, что ревизионистская мысль в своем движении проходит ряд
этапов. Однако, идет ли речь об экономической, политической, этической
или какой угодно другой ревизионистской концепции, каждая из них
обязательно связана с подменой диалектико-материалистического метода
познания той или иной области явления метафизикой и идеализмом, то
есть всегда включает философский ревизионизм. Поэтому проблема кри¬
тики любой ревизионистской концепции — это вместе с тем проблема
доказательства несостоятельности методологии ревизионистского ана¬
лиза.
Концепция, трактующая, например, ту или иную проблему раз¬
вития социалистического общества в условиях научно-технической ре¬
волюции в ревизионистском духе, противоречит всей системе взглядов
на социализм как первую фазу коммунизма, целостной научной кон¬
цепции социалистического общества и более того, самым глубоким ме¬
тодологическим основам общественной науки. Поэтому ревизионизм
неизбежно переходит от теоретического обоснования выводов и поли¬
тических установок по частным проблемам общественного развития, от
выдвижения отдельных, отличных от марксистско-ленинских представ¬
лений о тех или иных чертах социалистического общества к пересмотру
учения о социализме в целом, к созданию своей собственной, ревизио¬
нистской «модели социализма».
Но и на этом ревизионистская мысль не останавливается. По¬
скольку составные части марксизма-ленинизма — философия, полити¬
ческая экономия и научный коммунизм — обладают лишь относитель¬
ной самостоятельностью (как части целого), то ревизионистская мысль,
к какой бы области марксистско-ленинской теории она ни обращалась,
неизбежно рано или поздно выливается в определенную систему
взглядов, противостоящую единому философскому, экономическому и
социально-политическому учению, разработанному Марксом, Энгель¬
сом, Лениным. Таким образом, современные ревизионистские концеп¬
ции научно-технической революции и развития личности всегда связа¬
ны с неприятием марксизма-ленинизма как монолитного пролетарского
мировоззрения, в конечном счете натравлены против марксизма-лени¬
низма в целом.
Отмеченная выше объективная логика движения ревизионистской
мысли так или иначе осознается самим ревизионизмом. Обычно на
«высшем» этапе своего развития (или, вернее, на низшей точке паде¬
5 «Правда» от 24 апреля 1971 года.

НТР И ФОРМИРОВАНИЕ НОВОГО/ЧЕЛОВЕКА
39
ния) каждое ревизионистское течение открыто ставит вопрос о пере¬
смотре всех частей и сторон марксизма. Это относится и к тем из них,
которые берут свое начало в ревизионистской интерпретации научно¬
технической революции и ее социально-экономических последствий.
Р. Гароди, например, ссылаясь на научно-техническую революцию, за¬
являет: «В этом глубокая основа полного изменения марксизма: его
экономической теории.., его политической теории, независимо от того,
идет ли речь о структурах и задачах партии или государства или же
о самой его концепции культуры»6. Он призывает пересмотреть теорию
стоимости, прибавочной стоимости, производительности труда и экс¬
плуатации. «А это неизбежно приведет нас,— продолжает Р. Гароди,—
к новому анализу классовых отношений, классовой борьбы, стратегии
и тактики социалистической революции, самой концепции той модели
социализма, которую мы можем осуществить»7. В итоге он пытается
поставить под сомнение научный характер марксизма в целом.
История как старого (бернштейнианство, каутскианство) ревизио¬
низма эпохи перерастания капитализма в государственно-монополисти¬
ческий капитализм, так и современного (троцкизм, «гародизация марк¬
сизма», маоизм и т. п.) ревизионизма эпохи общего кризиса капитализ¬
ма недвусмысленно свидетельствует, что любое ревизионистское тече¬
ние, начиная с частичных поправок к марксизму, выливается в конечном
итоге в тотальный пересмотр теоретических основ пролетарского миро¬
воззрения. Оно настолько, если можно так выразиться, созревает и пере¬
зревает, что невозможность дальнейшего его существования в форме
якобы «творческого марксизма» становится очевидной. Ревизионизм по¬
рывает с этой формой, рвет не только с духом но и буквой марксизма,
превращается в разновидность «мелкобуржуазного социализма», стоя¬
щего вне марксизма-ленинизма, вне коммунистического движения.
Будучи идеологией мелкобуржуазной, ревизионизм вместе с тем
выступает не на своей самостоятельной почве, а на общей почве мар¬
ксизма как враждебное «.марксизму течение внутри марксизма» 8, но слу¬
жит орудием не мелкой, а крупной монополистической буржуазии,
антикоммунистической стратегии империализма. Пропаганду ревизио¬
нистских концепций наши классовые враги считают, и не без оснований,
наиболее действенным средством поддержания или оживления в созна¬
нии масс буржуазного и мелкобуржуазного мировоззрения, враждебных
коммунизму представлений и настроений.
Ревизионистские концепции, «модели социализма» представляют
собой мелкобуржуазную вульгаризацию теории научного коммунизма.
Эта вульгаризация всегда осуществляется в направлении к одной из
двух крайних форм: «рыночный социализм» и «казарменный комму¬
низм». Она, естественно, включает и соответствующую интерпретацию
проблем развития личности в условиях научно-технической революции
и ее социально-экономических последствий.
В концепциях типа «рыночного социализма» проповедуются взгля¬
ды, согласно которым социализм, призванный устранить все формы
экономического, политического и культурного «отчуждения» человека
в обществе, якобы несовместим с государством как таковым, государ¬
ственной формой общественной собственности, всяким «раздвоением
между управляющими и управляемыми»9, то есть требует безгосудар-
ственности. При этом одно направление воздействия научно-техниче¬
ской революции на развитие общества, а именно расширение возмож¬
ности для умножения творческих способностей человека и самоутвер¬
ждения личности, противопоставляется другому направлению — ускоре¬
6 R. G а г a u d у. L’alternative, Р., 1972, р. 108.
7 Т а м же, стр. 180.
8 В. И. Л е н и н. Поли. собр. соч., т. 17, стр. 18.
0 R. Garaudy. Reconquette de’l espoir. P., 1971, p. 69.

40
НТР И ФОРМИРОВАНИЕ НОВОГО ЧЕЛОВЕКА
нию процесса обобществления экономики, требующего «планомерной
государственной организации, подчиняющей десятки миллионов людей
строжайшему соблюдению единой нормы в деле производства и рас¬
пределения продуктов» 10 11.
В этих концепциях отражается не потребность перехода от буржу¬
азного строя к коммунистическому, а критика государственно-монопо¬
листического капитализма и пролетарского социализма с мелкобуржу¬
азных позиций апологетики «свободного рынка». В них одна сторона
проблемы — развитие личности, ее свободы — абсолютизируется, трак¬
туется в духе анархистского своеволия и мелкобуржуазно-интеллигент¬
ского индивидуализма, а другая — всесторонняя рациональная органи¬
зация в масштабе общества, материального и духовного производст¬
ва — нигилистически отрицается.
В концепциях типа «казарменного коммунизма», игнорирующих
необходимость формирования соответствующей материально-техниче¬
ской базы как предпосылки социализма и полного коммунизма (а сле¬
довательно, игнорирующих потребности и последствия научно-техни¬
ческой революции), отстаивается мелкобуржуазное уравнительное по¬
нимание равенства как равенства на основе бедности, милитаристско-
бюрократической регламентации всех сторон жизни. В этих концепци¬
ях социализм предстает как общество, управляемое волею «кормчего»,
где человек — лишь «винтик», функционирующий в обстановке уравни¬
ловки, неразвитых потребностей и удовлетворения лишь элементарных
нужд людей.
Решая действительные, а не мнимые проблемы влияния научно¬
технической революции на процесс всестороннего развития личности в
социалистическом обществе,, марксистско-ленинская теория и практи¬
ка реального социализма начисто опровергают буржуазные, реформист¬
ские и ревизионистские домыслы о социалистическом образе жизни и
положении индивида в социалистическом обществе.
И. В. Бычко (доктор философских наук, профессор Киевского госу¬
дарственного университета им. Т. Г. Шевченко). Реакционная сущ¬
ность буржуазных социологических концепций личности.
В эпоху Нового времени, в эпоху буржуазных революций буржу¬
азные концепции человека играли позитивную, зачастую прогрессивно¬
революционную роль в борьбе против религиозно-феодального мировоз¬
зрения, поскольку в буржуазных общественно-политических, социологи¬
ческих, философских теориях XVII—XVIII (и еще первой половины XIX)
столетий содержались определенные элементы научности, объективной
истины. Именно эти моменты и вошли впоследствии (разумеется, в кри¬
тически переосмысленном виде) в марксистско-ленинское учение об об¬
ществе.
. Однако завоевание буржуазией политической власти в большинстве
стран Европы и Северной Америки и обострение классовой борьбы меж¬
ду утвердившейся у власти буржуазией и пролетариатом кладут конец
дальнейшему накоплению элементов объективной истины в буржуазных
социологических концепциях, ибо, начиная с этого момента, «дело шло
уже не о том, правильна или неправильна та или другая теорема, а о
том, полезна она для капитала или вредна, удобна или неудобна, согла¬
суется с полицейскими соображениями или нет. Бескорыстное исследо¬
вание уступает место сражениям наемных писак, беспристрастные науч¬
ные изыскания заменяются предвзятой угодливой апологетикой» и. Ут¬
рачивая элементы научности (эти элементы находят свое последова¬
тельное развитие уже за рамками буржуазной идеологии как таковой,
в марксистском историческом материализме), становясь откровенно
10 В. И. Л е н и н. Поли. собр. соч., т. 43, стр. 210.
11 К. Маркс и Ф. Э н г е л ь с. Соч., т. 23, стр. 17.

НТР И ФОРМИРОВАНИЕ НОВОГО ЧЕЛОВЕКА
41
апологетачной, буржуазная социология и концепции человеческой лич¬
ности в ее лоне превращаются уже не просто в ненаучную, а в реак¬
ционную идеологическую конструкцию, поскольку главной ее функ¬
цией становится защита и апология утратившего исторический смысл
существования и потому реакционного общественного класса — бур¬
жуазии.
Указанный процесс, однако, внешне выражается несколько специ¬
фически: потеря элементов объективной истины и превращение в реак¬
ционную конструкцию происходят под флагом «приближения к науке»,
во всяком случае, буржуазные социологи пытаются уверить в этом ши¬
рокую публику: сторонники большинства представленных в буржуазной
социологии точек зрения пытаются делать свои выводы, исходя из зна¬
чительного по объему фактического материала, обработанного (и со¬
бранного) с помощью вполне современных методик социологического
исследования, широко привлекая математический аппарат и вычисли¬
тельную технику. Это первое обстоятельство, придающее современной
буржуазной социологии видимость «научности».
Второе обстоятельство требует несколько более подробного рас¬
смотрения. В литературе по критике буржуазной социологии обычно
указывается на ее механистический характер, выражающийся в попыт¬
ках сведения социальной формы движения к психологическим, антропо¬
логическим, биологическим, географическим факторам. Сами авторы
подобных «теорий», впрочем, не усматривают особой беды в такого рода
сведении высшего к низшему. Не говоря уже о том, что многие из них
вообще сомневаются в реальности «высшего», специфически социаль¬
ного, они рассматривают подобного рода «редукцию» в качестве средст¬
ва превращения социологии в подлинную науку. Ведь перенесение в
социологию принципов и методов тех областей знания, которые давно
утвердились в качестве «строгих» (или «точных») наук, может, по их
мнению, только помочь социологам объединить «хаотичные» данные об¬
щественной жизни в «единую и строгую систему», подобно тому, как,
скажем, применение математических методов в физике и химии спо¬
собствовало превращению их в подлинные науки.
Подобная «субъективная» устремленность скрывала в себе, разуме¬
ется, вполне определенную классовую, буржуазно-партийную направ¬
ленность. Ведь сводя общественные явления к биологическим и другим
подобным факторам, буржуазные социологи тем самым увековечивали,
провозглашали «от природы» данными человеку такие особенности и
черты человеческой личности, которые на самом деле присущи ей лишь
в определенной, исторически-преходящей социальной ситуации: речь
идет о таких чертах, как, например, наличие классово-антагонистиче¬
ских отношений, эксплуатации социального и национального неравно¬
правия и т. п.
. Человек выступает в большинстве современных буржуазных социо¬
логических концепций в виде некоторой совокупности однородных и по¬
тому легко «формализуемых» даже на языке математических символов
«непосредственно» данных черт и характеристик. Все специфически чело¬
веческое (общественное) в человеке, естественно, выпадает из поля зре¬
ния позитивистски ориентированной буржуазной социологии, ибо обще¬
ственные свойства недоступны для «чувственно-эмпирической» фикса¬
ции, они в этом смысле, по известному выражению К. Маркса, «сверх¬
чувственны».12.
Однако подобная тенденциозность в выборе «угла зрения» на чело¬
веческую личность не является чем-то совершенно произвольным, она
имеет определенные социально исторические корни, без уяснения кото¬
рых эффективная критика указанных буржуазных концепций весьма
12 См. К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 23, стр. 82. •

42
НТР И ФОРМИРОВАНИЕ НОВОГО ЧЕЛОВЕКА
затруднительна. Известно, что вырастающее из феодализма буржуаз¬
ное общество ломает феодальную замкнутость и раздробленность, уни¬
фицирует и стандартизирует все стороны производственной, государст¬
венно-политической, культурной жизни общества. Однако складываю¬
щиеся в результате формы коллективности оказываются как бы «навя¬
зываемыми извне», сугубо «внешними» по отношению к входящим в них
индивидам образованиями, что обусловлено антагонистическим характе¬
ром общественных связей индивидов при капитализме. Такая коллектив¬
ность «мнимая», ибо представляет собой объединение, являющееся лишь
«соглашением... насчет тех условий, в рамках которых индивиды получа¬
ли затем возможность использовать случайность в своих интересах. Это
npaiBO беспрепятственно пользоваться, в рамках определенных условий,
случайностью называли до сих пор личной свободой» 13. Не удивительно
поэтому, что входящие в буржуазный «суррогат коллективности» инди¬
виды являются, по К. Марксу, «случайными», «средними», «безразлич¬
ными» и т. п. индивидами 14. Буржуазно-социологическая «модель» че¬
ловека, таким образом, не пустая фантазия, она рисует человека, каким
его реально стремится сделать и делает буржуазное массовое произ¬
водство и централизованное бюрократическое государство — «усреднен¬
ные», «взаимозаменяемые детали» государственно-производственного
механизма.
Вполне естественна поэтому своеобразная «защитная реакция» на
нивелирующее человеческую личность влияние буржуазного «суррогата
коллективности», которую мы наблюдаем в мелкобуржуазной, анархо¬
экзистенциалистской «бунтарской» концепции человеческой личности.
Однако «бунт» этот, как известно, оказывается бессильным, поскольку,
помимо абсолютного негативизма А. Камю («постоянное принятие аб¬
сурдной действительности на основе бунта»), «Великого Отказа» Г. Мар¬
кузе и других подобных деструктивных установок, никакой позитивной
программы эта концепция предложить не может и потому, как уже го¬
ворилось, по сути, примиряется с положением человека как «отчужден¬
ного» навечно существа, хотя проклинает это состояние «отчуждения».
Реакционность современной буржуазной социологии вообще, социо¬
логических концепций человеческой личности в частности заключается
не просто в том, что они являются апологией современного капитализма,
а в том, что они не могут не быть такой апологией: ведь вполне досто^
верно и реалистично описывая порой положение человека в современном
мире капиталистической эксплуатации, они не в состоянии выйти за
рамки определяемого рамками буржуазной партийности классового со¬
знания. Вот почему исторически-преходящие черты человека, живущего
в буржуазном мире, они рассматривают как «извечные», присущие «че¬
ловеку вообще» черты.
Преодолеть узкий горизонт буржуазно-классового сознания может
только по-настоящему научная социология, опирающаяся на незыбле¬
мый фундамент исторического материализма, марксистско-ленинского
учения в целом.
Ф. М. Рудич (зав. отделом науки и учебных заведений ЦК Компар¬
тии Украины, кандидат философских наук). Актуальные проблемы фор¬
мирования нового человека.
За последние годы у ученых нашей страны значительно повысился
интерес к разработке фундаментальных проблем развитого социалисти¬
ческого общества. Среди них центральное место занимает комплекс во¬
просов, связанных с формированием у трудящихся марксистско-ленин¬
ского мировоззрения, высоких идейно-политических качеств, норм ком¬
мунистической морали. Иными словами, речь идет о глубоком, обоб-
13 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 3, стр. 76.
м См. там же, стр. 75—76.

НТР И ФОРМИРОВАНИЕ НОВОГО ЧЕЛОВЕКА
43
тающем осмысливании путей, методов и средств воспитания нового
человека, разносторонне и гармонически развитой личности коммуни¬
стической формации.
Теоретическое решение вопросов, связанных с формированием но¬
вого человека, имеет огромное обратное воздействие на ускорение тем¬
пов развития науки и техники, органическое соединение достижений
НТР с преимуществами социалистического строя, выполнение главных
задач, поставленных XXIV съездом КПСС.
Сегодня уже недостаточно только констатировать и описывать со¬
циальные последствия НТР в различных областях общественной жиз¬
ни. Необходимо предпринять анализ глубинных социальных процессов,
общественного и индивидуального сознания человека, выработать сред¬
ства целенаправленного воздействия на различные категории трудящих¬
ся. В связи с этим предстоит большая работа по изучению особенно¬
стей становления коммунистического сознания, исследованию механиз¬
ма социализации личности в условиях развитого социалистического об¬
щества. По-видимому, не вполне оправдан тот факт, что в теоретических
разработках проблема человека нередко анализируется без учета кон¬
кретной социально-классовой специфики. Вследствие этого в таких рабо¬
тах происходит в определенной мере отход от четких научно-мировоз¬
зренческих установок, наблюдается смещение в сторону абстрактного
антрапологизма, на котором, как известно, широко паразитирует совре¬
менный разноликий философский ревизионизм.
Поэтому важно подчеркнуть необходимость органического сочета¬
ния исследования общетеоретических проблем мировоззрения с глу¬
боким анализом конкретных классов, социальных групп, слоев. Нашим
теоретическим кадрам следует обратить особое внимание на всесторон¬
нее изучение такой стержневой проблемы, как возрастание влияния ра¬
бочего класса на все стороны общественной жизни и прежде всего на
формирование мировоззрения, высоких нравственно-политических и эмо¬
ционально-психологических качеств советских людей. Это особенно важ¬
но, если учесть, что рабочий класс находится в авангарде таких гран¬
диозных социальных явлений, как формирование новой исторической
общности — советский народ, интернационализация всех сфер мате¬
риальной и духовной жизни, развитие мирового революционного про¬
цесса.
Необходимо глубокое теоретическое изучение роли труда в обога¬
щении духовного мира советского человека, развитии его творческих
способностей. Во многих публикациях авторы акцентируют внимание
лишь на освещении влияния НТР на изменение характера труда, соци¬
альных последствий автоматизации и интенсификации производства
и т. д. Но это лишь одна сторона проблемы. Другая, исключительно важ¬
ная сторона, связанная с теоретической разработкой конкретных путей
превращения трудовых коллективов в мощные рычаги формирования
коммунистического типа личности, все еще не стала в должной мере пред¬
метом активного научного поиска наших ученых.
Огромное значение приобретает проблема трудового воспитания
молодежи. Она предполагает углубленный комплексный подход к ис¬
следованию таких вопросов, как профессиональная ориентация, пре¬
стижность рабочих профессий, воспитательная роль трудовых традиций
и новаторских починов, социальной сущности и нравственно-психологи¬
ческих аспектов наставничества, структура материальных потребностей
и духовных запросов различных категорий подрастающего поколения.
Их решение будет способствовать в первую очередь утверждению высо¬
ких принципов классовой сознательности и коммунистической нравст¬
венности, гражданской ответственности, устранению таких негативных
явлений, противоречащих коренным принципам социалистического об¬
щежития, как пренебрежительное отношение к труду, элементы мещан-
44
НТР И ФОРМИРОВАНИЕ .НОВОГО ЧЕЛОВЕКА
ско-потребительской психологии, нарушения социалистической законно¬
сти со стороны определенной части молодых людей.
Как известно, проблема человека на протяжении уже многих лет
является фокусом острейших столкновений двух противоположных
идеологий: социалистической и буржуазной. В многочисленных буржу¬
азных и ревизионистских концепциях человека явственно отражается уг¬
лубляющийся процесс общего кризиса капитализма, неспособность
буржуазного сознания постигнуть подлинные причины дегуманизации
и отчуждения личности в условиях капитализма. Безудержные спеку¬
ляции на данных таких наук, как антропология, биология, генетика,
физиология, психология, с целью доказать неизменность «природы чело¬
века», обосновать доминирующую роль биологического начала, инстинк¬
тов враждебности и агрессии отражают методологическое бессилие и
апологетическую сущность буржуазных теоретиков.
Нашими учеными проделана большая работа по разоблачению
этих спекуляций на естественной аучиом знании, выявлению классовой
направленности и гносеологических корней всех разновидностей анти¬
коммунистических доктрин и концепций. Однако для повышения дейст¬
венности критики предстоит усилить союз естествоиспытателей и фило¬
софов, о необходимости которого говорил В. И. Ленин. Здесь особенно
ощутима потребность в комплексном подходе к фундаментальным и
мировоззренческим проблемам, необходимость придавать теоретическим
выводам и обобщениям четкое социально-идеологическое звучание и
практическую направленность.
• В условиях, когда битва идей является острейшей формой классо¬
вой борьбы, особую актуальность приобретает принципиальная научная
критика политических и социально-экономических доктрин империализ¬
ма и их ревизионистских модификаций. Действенность такой критики во
многом определяется ее своевременностью, которая, к сожалению, не
всегда еще имела место в прошлом.
Все эти вопросы органически связаны с борьбой вокруг проблем
мировоззрения, классово-политической ориентации индивидов, их отно¬
шения к сложным процессам современной классовой борьбы. В этой свя¬
зи мы вынуждены констатировать, что гуманистическая проблематика
еще недостаточно разрабатывается учеными-обществоведами нашей рес¬
публики, еще далеко не в полной мере осуществлен союз ученых-общест¬
воведов с представителями естественных наук.
Формирование нового, всесторонне и гармонически развитого чело¬
века— сложный и длительный процесс. Успешность его осуществления
во многом зависит не только от степени объединения усилий ученых
разных направлений, но и от единства теоретической, организационной
и пропагандистской работы идеологических кадров. Все имеющиеся
средства социального воздействия — учреждения науки, образования,
искусства и культуры, силу общественного мнения, средства массовой
информации — необходимо координированно использовать для эффек¬
тивного влияния на все аспекты жизни конкретных личностей-у их труд,
общественную деятельность, разум, духовный мир в целом.

Диалектика общественного развития
и идейная борьба
Кризис капитализма
и буржуазная философия истории
Л. В. СКВОРЦОВ
Происходящая в современных исторических условиях глубокая пе¬
рестройка системы международных отношений является отражением
и практическим выражением изменения соотношения сил на мировой
арене в пользу социализма, движения за мир и демократию, националь¬
ное освобождение. В сущности, речь идет об изменении, глубокой ломке
. тех оснований, на которых строились международные отношения в те¬
чение многовековой истории человечества. .
Социализм, являясь закономерным результатом исторического раз¬
вития, несет с собой качественно новые отношения между народами,
основанные на принципах интернационализма, равноправия, взаимной
выгоды и сотрудничества. Тем самым он исключает отношения эксплуа¬
тации и угнетения, а стало быть, причины агрессивных, захватниче¬
ских войн.
Исторический опыт современности все более вступает в противоре¬
чие с исходными принципами буржуазной философии истории с социаль¬
но-политическими доктринами империализма и антикоммунизма.
1
Глубокие социальные переломы в истории в той или иной форме
получали отражение в буржуазной философии истории, в попытках
заново осмыслить тенденции общественного развития, его перспективы.
В этом отношении XX век не является исключением. В наше время
философско-исторические концепции становятся оружием острой
идеологической борьбы, а, казалось бы, академические дискуссии приоб¬
ретают характер идейно-политических столкновений. Философское пе¬
реосмысление истории и ее содержания обычно оказывается теснейшим
образом связанным с выходом на арену исторического творчества новых
социальных, классовых сил. Эти силы несут с собой новые принципы
общественной жизни, соответствующие их насущным, материальным
интересам, новые духовные устремления.
Вместе с эволюцией объективного социального положения классов
можно наблюдать определенную эволюцию взглядов их представителей
на сущность и смысл истории.
Переосмысление истории с определенных социальных позиций
приобретает ключевое значение в формировании идеологии того или
иного класса. В конечном счете оно ведет к выработке общих принци¬
пов, в соответствии с которыми должна строиться и регулироваться
социальная жизнь.
Каждая историческая эпоха отличается своеобразным осмыслением
исторической жизни. Так, представления античной философской мысли
о наличии определенных фаз исторического развития, о сочетании
46
Д. В. СКВОРЦОВ
в истории рациональных действий людей с силами рока, попытки выра¬
ботать идеальные принципы общественного устройства и т. д. контра¬
стируют с доминирующими представлениями эпохи средневековья,
когда земная история полагалась «неистинной», «ничтожной» сравни¬
тельно с жизнью «вечной».
Представления эпохи Возрождения, а затем и периода буржуазных
революций находились в противоречии с основными принципами хри¬
стианской интерпретации истории. Вера в разум человека, его способ¬
ность повернуть ход истории и включить ее в «естественное» русло,
анализ воздействия природы в широком смысле этого слова на общест¬
венную жизнь — все это опрокидывало многие догматы христианства.
В эволюции самой философии истории проявляется диалектическая
закономерность: философскому тезису одной эпохи противопоставляет¬
ся тезис другой эпохи, а затем оба эти тезиса как ограниченные и одно¬
сторонние «снимаются» в синтезе. По мысли Гегеля, утверждение
всеобщности и абсолютности «разума», не индивидуального рассудка, а
«высшей идеи», и есть достижение апогея в понимании истории, ее
общего смысла и единства. Гегель в своей системе видел тот высший
философский синтез, который в принципе не мог быть преодолен исто¬
рическим движением мысли, в силу всеобщности, а стало быть, абсолют*
ност-и его заключений.
В действительности, однако, гегелевская философия истории стала
«отрицаться» философской мыслью в тот момент, когда она, казалось,
достигла своего завершения в толковании сущности исторического бы¬
тия. Это «отрицание» осуществлялось с различных, а то и диаметрально
противоположных позиций.
Однако прогресс в толковании истории был возможен лишь на ос¬
нове диалектического и исторического материализма.
Материалистическое понимание истории устанавливает зависимость
между развитием общественного бытия и его отображением в сознании
людей. Понимание закономерностей в развитии фундаментальных обще¬
ственных связей оказывается необходимой предпосылкой для правиль¬
ной интерпретации отдельных периодов и фактов истории, а вместе
с тем и оценки тех или иных концепций философии истории, их адек¬
ватности или иллюзорности.
Возникновение материалистического понимания истории совпадает
с началом качественно нового, революционного переворота в самом об¬
щественном развитии.
Длительное время основу развития истории составляли изменения
форм частной собственности на орудия и средства производства. Изме¬
нения форм частной собственности совпадали с эпохами социальных
революций. Но сами революции не затрагивали фундаментального прин¬
ципа частной собственности как такового. Основные принципы Римского
права, как известно, вошли в Кодекс Наполеона, хотя исторически они
отделены друг от друга веками и социальными революциями.
Философская мысль эпохи буржуазных революций объявляет част¬
ную собственность разумной, священной и неприкосновенной, «есте¬
ственной предпосылкой» самого исторического бытия чело¬
века и общества. Именно это обстоятельство и породило иллюзию, будто
исторические противоречия затрагивают главным образом сферу духа,
а их спекулятивное разрешение в синтетической философской конст-,
рукции является предпосылкой установления социальной гармонии в той
или иной форме. Хотя некоторые мыслители прошлого и выступали про¬
тив частной собственности (среди них можно назвать таких социальных
теоретиков и философов, как Томас Мор и другие), однако эти выступ¬
ления носили скорее характер морально-нравственного и социального
протеста и не-содержали анализа действительных объективных законе-.
КРИЗИС КАПИТАЛИЗМА И БУРЖУАЗНАЯ ФИЛОСОФИЯ ИСТОРИИ
47
мерностей, ведущих к исторической гибели самого принципа, а вместе с
ним и тех общественных структур, которые возникают на его основе.
Лишь всесторонний научный анализ социальных последствий про¬
мышленного переворота, объективных законов экономики капитали¬
стического общества позволил вскрыть основные тенденции историче¬
ского развития.
Теория', созданная Марксом в XIX веке, предвосхитила главные нап¬
равления исторической жизни XX столетия. Формирование империа¬
лизма явилось следствием концентрации и централизации капитала,
слияния банковского капитала с промышленным, «отрицания» свобод¬
ной конкуренции монополиями. Рождение социализма было закономер¬
ным результатом революционного разрешения социально-экономических
противоречий, возникших в процессе развития капитализма на его
последней стадии. Исторические события XX века нельзя верно понять
вне их связи с объективно необходимым и закономерным процессом пе¬
рехода человечества от капитализма к социализму.
Капиталистические общественные отношения в XX веке ведут ко
все возрастающему социально-экономическому, политическому и духов¬
ному кризису, выливающемуся в конечном счете в гигантское уничто¬
жение производительных сил, в обострение общественных противоречий.
Эти противоречия резко усиливаются в связи с развертывающейся в на¬
стоящее время научно-технической революцией, создающей реальные
предпосылки для быстрого роста производительных сил общества
и производительности труда. Попытки реализации этой объективной
возможности в условиях капитализма порождают своеобразный «эф¬
фект бумеранга», когда научно-технический прогресс человечества обо¬
рачивается социальным регрессом, выражающимся в усилении реальной
власти монополий, их экспансии, в гонке вооружений, в усилении гос¬
подства капитала над народом, в наступлении на демократические
свободы.
Империализм явился основной причиной первой и второй миро¬
вых войн. Если принять во внимание экономический кризис 1929—
1933 годов, а также послевоенные циклические кризисы капитализма, то
можно себе представить масштабы отрицательного воздействия капи¬
тализма на прогресс человечества в XX веке.
Сейчас речь идет уже не только о том, что капитализм порождает
бедственное положение миллионов трудящихся, массовую безработицу,
духовную деградацию, но и о реальной угрозе для самого существова¬
ния человечества.
Угроза ядерного уничтожения основ цивилизации, загрязнение
среды, кризис больших городов в сочетании с нарастающим духовным
кризисом буржуазного общества ведут к нарастанию на Западе со¬
циального пессимизма.
Исторический процесс закономерного углубления общего кризиса
капитализма буржуазная философия истории пытается трактовать как
глобальный кризис всего человечества либо западной цивилизации.
Характерны в этом отношении предсказание Шпенглером «заката
Европы», а также попытки обнаружить не конкретные социальные
причины кризиса, а некие метафизические его основания, лежащие
якобы в самой природе человека. Такой подход, естественно, переносит
центр тяжести социальной критики с империализма на человека вооб¬
ще, а стало быть, на каждого конкретного индивида, объявляя тем
самым его «соучастником» империалистической политики, пытаясь
таким образом оправдать в его глазах преступления и социальные бед¬
ствия, которые несет с собой империалистическая система.
Пожалуй, никогда ранее история не создавала столь противоречи¬
вой ситуации: в настоящее время существуют объективные, беспре¬
цедентные по своим масштабам возможности всестороннего социального

43
Л. В. СКВОРЦОВ
прогресса человечества; и вместе с тем огромные и все возрастающие
средства тратятся на сохранение «права», на эксплуатацию монополи¬
стическим капиталом человеческих и материальных ресурсов. Именно
это разительное противоречие рождает и концептуальное признание
углубления социального кризиса и попытки буржуазной философии
истории «объяснить» его некими абстрактными, внеисторическими
причинами.	-
Так, например, К. Ясперс еще в 30-е годы, говоря о социальном
и духовном кризисе Запада, о повсеместном распространении нигилиз¬
ма, утверждал, что в их основе лежат прежде всего технологические
факторы, оторвавшие человека от основных традиций, а также просве¬
щение, французский материализм и немецкий идеализм. Для преодоле¬
ния духовного кризиса буржуазного общества Ясперс не мог предло¬
жить никакого иного средства, кроме псевдорелигиоэного суррогата, с
помощью кото-рого он рассчитывал объединить распадающееся буржуа
азное общество.	.
Эта же самая мысль лежит и в основе рассуждений современного
американского философа Э. Хоффера. Согласно его утверждению^ так
называемая «материалистическая цивилизация», выросшая на основе
империалистической эксплуатации и исходившая из того, что с помощью
денег и силы можно сделать все, сейчас испытывает состояние шока.
«Общество без иллюзий,— заявляет Хоффер,-т- есть общество без стрем¬
лений, без порядка и без преемственности»
Говоря о предстоящем 200-летии образования США, Хоффер пред¬
лагает превратить Америку в надежду всего мира. Но на какой социаль¬
ной и идейной основе? Он отвергает идеи равенства и социальной спра¬
ведливости и предлагает мобилизовать силы для решения энергетиче¬
ских, экономических, урбанистических и иных проблем, над которыми
бьется весь капиталистический мир. Но ведь решение этих вопросов
ныне упирается в сами социальные основы буржуазного общества, в си¬
стему господства монополистического капитала, которая привела к ин¬
фляции, безработице, к загрязнению среды, энергетическому кризису,
к угрозе ядерной войны.
. В то же время мелкобуржуазные теоретики в поисках выхода из
современного социального кризиса буржуазного общества говорят
о необходимости остановить тенденции централизации и концентрации
капитала, расширить сферу мелкой частной собственности в качестве
предпосылки индивидуальной свободы, а также повысить социально¬
политическую роль сферы образования и науки с тем, чтобы «облаго¬
родить» монополистический капитал, видоизменить его главную цель,
заставить его служить не частным интересам, а всему обществу.
Совершенно очевидно, что такого рода предложения утопичны, они
не могут быть реализованы в условиях господства (экономического
и политического) современного монополистического капитала. Соци¬
альные иллюзии здесь играют своеобразную роль заменителя веры во
всеобщее спасение. Ж. Мок в своей книге «Социализм в атомный
век»1 2 был вынужден даже сформулировать некий «закон», согласно ко¬
торому «возрастающая в начальный период капитализма концентрация
несет в себе факторы ослабления», что якобы соответствует общему
физическому и диалектическому закону постоянства природы. Закон
постоянства природы—это собственное «открытие» Ж. Мока, которое
играет роль теоретических костылей, с помощью которых он пытается
поддержать идею об ослаблении концентрации капитала в современных
условиях.
1 См. Е. Hoffer. What we have lost. «The New York Times Magazine». October 20,
1974, p. 110.	’
* Jules Moch. Socialisme de Геге atomique.>Nouvelles confrontations. Paris, 1974.

КРИЗИС КАПИТАЛИЗМА И БУРЖУАЗНАЯ ФИЛОСОФИЯ ИСТОРИИ
49
Существуют и такие буржуазные теоретики, которые заявляют, что
капитализм как таковой в настоящее время уже будто бы не сущест-
вуетг что он сменился новой эрой социального развития, для которой
характерны диффузия собственности, анонимность экономической
власти, исчезновение классового антагонизма. Поскольку эти выводы
не соответствуют реалиям современной общественной жизни, то они
представляются в качестве абстрактных моделей «постиндустриального
общества», «общества будущего», которые якобы могут быть осущест¬
влены в принципе. В них идеализированная структура государственно¬
монополистической стадии развития капитализма выдвигается в каче¬
стве абстрактной цели, идеала, «очищенного» от ее реальных проти¬
воречий.
Если отбросить наукообразный, антинаучный в. своей основе каму¬
фляж современных буржуазных и мелкобуржуазных теорий, то обна¬
жится их объективная идейно-политическая роль: с помощью этих тео-!
рий так или иначе пытаются доказать, будто империализм и его
политика есть нечто «преодолимое» или уже «преодоленное» на почве
самого империализма при сохранении господства монополистического
капитала.	'
В действительности, как показывает весь исторический опыт совре¬
менности, нейтрализация действий империализма обеспечивается лишь
последовательным осуществлением антиимпериалистической политики,
которое требует объединения сил социализма, демократии. националь¬
ного освобождения и мира.
2
Основные особенности современной буржуазной философии истории
нельзя правильно понять, если игнорировать их прямую или косвенную
связь с политикой империализма, ее апологией в той или иной
форме. Одна из черт современных буржуазных концепций филосо¬
фии истории — затушевывание или игнорирование исторически пре¬
ходящего характера тех общественных отношений, которые несет с со¬
бой господство монополистического капитала. Буржуазная философская
мысль в эпоху империализма идет по пути глубокой ревизии историче¬
ского метода, «опровержения» материалистической диалектики.
То огромное внимание, которое уделяет буржуазная философская
мысль вопросам методологии исторических исследований, станет понят¬
ным, если учесть, что от решения этих вопросов зависит отношение
к современной ситуации, определение критериев, с помощью которых
дается та или иная оценка современных событий.
Главное содержание современных исторических процессов опреде¬
ляется революционным преобразованием общественных отношений,
формированием общества без эксплуатации и угнетения, общества со¬
циального равенства людей и равноправия всех народов.
Поскольку буржуазная философия игнорирует реальную истори¬
ческую диалектику современности, она создает концептуальные предпо¬
сылки для представлений, согласно которым борьба империализма про¬
тив социализма и сил национального освобождения есть не что иное, как
выражение извечного противоборства региональных сил на историче¬
ской арене, защита «ценностей» западной цивилизации, практическое
осуществление «зова исторической судьбы» и т. д. Такого рода пред¬
ставления служили в свое время оправданием агрессивных доктрин
фашизма. Прослеживается и определенная связь концепций буржуазной
философии истории с прямой идеологической апологетикой новогс
«крестового, прхода» против коммунизма, политики «холодной войны»,
концепций, которые были взяты на вооружение империалистической
реакцией после второй мировой войны.	*
4.	«Вопросы философии» № 8,

50
Л. В. СКВОРЦОВ
Общая философская посылка этих представлений заключается
в отрицании той объективной исторической закономерности развития
капитализма, которая создает материальные предпосылки возникнове¬
ния социализма.
Буржуазная философия истории, акцентируя внимание на обосно¬
вании «уникальности» цивилизаций, их индивидуальном, неповторимом
характере, тем самым прокладывает дорогу для противопоставления от¬
дельных народов и регионов, для оправдания их неравноправного
социально-экономического положения, дискриминационной международ¬
ной политики и т. д. Такого рода доктрины нацелены на подрыв меж¬
дународной солидарности трудящихся, сил общественного прогресса
в борьбе за свободу, демократию, международную безопасность
и социализм.
Поскольку монополистический капитал выходит за национальные
границы, постольку возникают теоретические построения, доказыва¬
ющие «общность», взаимозависимость и взаимосвязь исторических судеб
народов, но на основе главенствующего социально-политического поло¬
жения именно тех государств и регионов, которые исторически сложи¬
лись как база империализма.
В современных условиях мы сталкиваемся со все более утончен¬
ными спекуляциями на фактах прерывности и непрерывности историче¬
ского развития, специфике и общности культурных регионов, нацио¬
нальных и социальных структур. Характерно, что буржуазная филосо¬
фия истории в конечном счете пытается найти эту специфику и эту
общность в тех духовных образованиях, которые сформировались
в условиях возникновения и развития эксплуататорского общества, по¬
лагая, что история получает свою определенную форму в зависимости
от характера религии, философии, культуры в широком смысле этого
слова. Такой подход можно проследить в исследованиях А. Тойнби,
М. Хайдеггера, К. Ясперса и других столпов буржуазной философии
истории XX века.
Что в действительности игнорирует современная буржуазная фило¬
софия истории, так это объективный исторический и социальный смысл
современной эпохи, характер социально-экономических отношений, оп¬
ределяющих и общность положения классов в различных регионах
и главные направления их борьбы, а стало быть, и действительную
объективную общность тенденций современного исторического про¬
гресса.
С этим обстоятельством теснейшим образом связаны попытки от¬
рицания исторических закономерностей истории как науки.
Решающую роль здесь сыграли философия Ницше и так называе¬
мая критическая (неокантианская) философия в ее применении к исто¬
рии, проложившие путь к релятивистской и псевдообъективистской ее
трактовке. Именно на этой основе получили распространение попытки
представить исторические исследования • в качестве лишь определенной
функции сегодняшнего интереса, а стало быть, считать их в принципе
подверженными субъективизму, а с другой стороны — подчиненны¬
ми некоей вневременной, абстрактной структуре «биологических», «фи¬
зических» и иных «естественных» законов, а также «вечных» ценностных
категорий,, придающих эмпирическим фактам истории определенную
направленность и смысл.
Следует сказать также и о представлениях об истории как своеоб¬
разном раскрытии души человека вообще, в ее внутренней противоречи¬
вости и расщепленности, в ее стереотипных духовных структурах и
комплексах, в неопределенных и, в сущности, непознаваемых перспекти¬
вах. Такого рода представления явились не чем иным, как ревизией
теории отражения в ее применении к истории. Тем самым на почве субъ¬
ективистской интерпретации истории осуществляются тотальный отход
КРИЗИС КАПИТАЛИЗМА И БУРЖУАЗНАЯ ФИЛОСОФИЯ ИСТОРИИ
51
от исторического метода вообще и критика научного историзма в осо¬
бенности.
Центральным пунктом, в которомныне перекрещиваются различные
нападки на научный историзм, является оценка характера, природы со¬
циального прогресса и роли революции как его движущей силы.
В. И. Ленин отмечал, что новейшая буржуазная философия при¬
знает идею эволюции, но реальную историческую эволюцию трактует
упрощенно, односторонне, без учета выводов диалектики как науки.
В современных условиях, признавая эволюцию, буржуазная философия
весьма широко оперирует и термином «революция», но трактует послед¬
нюю самым различным образом: как сексуальную, урбанистическую,
техническую, моральную и т. д. Вместе с тем она не признает законно¬
сти, необходимости, неизбежности социальной революции, то есть каче¬
ственного изменения системы общественных отношений, ведущего к
ликвидации эксплуататорских классов, социального и национального
неравенства.
Характерна в этом отношении позиция А. Камю, известного фран¬
цузского философа и писателя. Он полагал, что установление социаль¬
ной справедливости посредством революции противоречит самим прин¬
ципам справедливости, прскольку предполагает применение насилия и
ограничение свободы тех социальных групп, которые пользуются
плодами социальной несправедливости. Из такой софистической поста¬
новки вопроса вытекает лишь один вывод: социальную несправедли¬
вость следует терпеть во имя того, чтобы не нарушать принципов
свободы в их буржуазном толковании.
Все более широкое распространение ныне получает точка зрения,
согласно которой социальный прогресс вообще порождает разочарова¬
ние в силу «недостижимости» его конечных целей. Эта точка зрения
наиболее четко сформулирована Р. Ароном. По его мнению, социаль¬
ное равенство недостижимо как цель в силу неравенства отдельных
индивидов, их способностей. А это значит, что социальная революция
вообще не имеет смысла, если исходить из глубоких философских, ме¬
тафизических оснований истории3. Действительный прогресс оказыва¬
ется якобы ограниченным рамками индустриального, научно-техниче¬
ского прогресса. И не случайно современная буржуазная социальная
мысль сопоставляет уровни развития различных стран и общественных
систем по индустриальным, научно-техническим показателям, по сред¬
нему уровню потребления, а не по уровню, достигнутому на пути разви¬
тия общественных отношений.
Если следовать логике современной буржуазной философии исто¬
рии, то получается, что уничтожение царизма, помещичье-буржуазного
строя в России не имело никакого смысла только потому, что социа¬
лизм, ликвидируя эксплуатацию, социальный и национальный гнет,
сохраняет различия в оплате по труду. Точно так же и уничтожение
колониальной системы империализма, оказывается, не имеет особого
смысла в силу того, что вместе с крахом колониальных империй
не преодолеваются до конца те или иные расовые предрассудки. Не¬
состоятельность такой постановки вопроса, ее классовый смысл совер¬
шенно очевидны.
Ясно, что для ликвидации эксплуатации человека человеком
не требуется ликвидации индивидуальных различий в потребностях
людей, их психологических, интеллектуальных и иных личных особен¬
ностей, точно так же как ликвидация колониальной зависимости и нео-
колониальной эксплуатации не означает исчезновения расовых или
национальных различий. Эксплуатация человека человеком порождает¬
ся не индивидуальными различиями людей или теми или иными их
3 См. R. А г о n. Les desillusionS du progres. Essai sur la dialectique de la moder¬
nite. Paris 1969.

52
Л. В. СКВОРЦОВ
природными особенностями, а системой социальных отношений. Социаль¬
ная революция не только ставит определенную цель, но и добивается ее
практического осуществления, когда для этого созревают необходимые
исторические условия.
Современная буржуазная философия пытается интерпретировать
историю не с точки зрения ее собственного социального содержания,
а с позиций некоей вечной проблемы положения человека в универсуме.
В такой постановке историческая проблема утрачивает свой кон¬
кретный, реальный смысл, а исторический человек оказывается вне дей¬
ствительных временных, причинных связей и зависимостей. На передний
план выдвигается проблема зависимости человека от «вечных детерми¬
нант» вне исторической жизни.
В современной христианской теологии такая позиция находит отра¬
жение в точке зрения, согласно которой в реальной, земной истории
человек не может найти окончательного спасения, а поэтому неверно
было бы сводить весь мир к истории. Напротив, сама история должна
истолковываться с позиций, отличных от собственно исторических. Так,
известный католический теолог К. Ранер исходит из того, что в мирской
истории нужно искать иную историю — историю спасения, а мир в целом
не находится во времени, он связан с вечностью бога.
В то же время существуют концепции, берущие истоки в диль-
теевской критике исторического разума. Их авторы пытаются опреде¬
лить вечные психологические детерминанты истории, уходящие своими
корнями во фрейдистскую концепцию, либо так или иначе свести
реальные исторические и социальные проблемы к проблемам индиви¬
дуального или коллективного бессознательного.
Такие философские интерпретации истории создают иллюзорное
представление о сущности истории, ее движущих силах и смысле. Ак¬
центируя внимание на «вечном смысле» истории, сторонники таких кон¬
цепций не видят или ставят под сомнение величие тех реальных исто¬
рических задач, которые выдвинула современная эпоха перед челове¬
чеством.
- 3
Тенденции современного исторического развития всё более наглядно
свидетельствуют о том, что и социально-экономические отношения сов¬
ременного капитализма и его политика утратйли характер общечелове¬
ческого ориентира в борьбе за прогресс.
В XIX веке буржуазные теоретики пытались начертить историче¬
скую перспективу, которая ожидает человечество. Многие из них обра¬
щали свой взор к Северной Америке, где буржуазные общественные
отношения получили свое наиболее четкое выражение, где отсутствовали
феодальные общественные структуры, сдерживавшие развитие Европы.
В XX веке Соединенные Штаты Америки в силу определенных
исторических причин опередили капиталистические страны Западной
Европы в экономическом и научно-техническом развитии. Это обстоя¬
тельство послужило предпосылкой формирования многочисленных кон¬
цепций, которые так или иначе ставили и ставят американский капи¬
тализм в особое положение, объявляя его носителем общечеловече¬
ского прогресса, «авангардом» мирового развития, «социальной лабора¬
торией» всего мира и т. д. Характерны в этом отношении позиции таких
идеологов, как У. Ростоу, 3. Бжезинский, Д. Белл, й ряда других.
Такого рода доктрины, родившиеся в послевоенный период, несут
на себе печать антикоммунизма и своеобразного «абсолютизма». Они
так или иначе служат обоснованию того узколобого представления,
согласно которому «американский образ жизни» должен быть уётанов-
КРИЗИС КАПИТАЛИЗМА И БУРЖУАЗНАЯ ФИЛОСОФИЯ ИСТОРИИ
53
лен всяческими средствами, в том числе и насильственными во всех
странах и регионах.
В современных условиях эти позиции подвергаются все более ши¬
рокой критике со стороны самих буржуазных теоретиков, утвержда¬
ющих, что апогей американского капитализма уже пройден. Эта точка
зрения подтверждается эмпирическими, широко известными фактами
кризиса доллара, провала внешнеполитической доктрины американско¬
го империализма, обострением внутриполитических противоречий.
Ныне уже редко кто из буржуазных теоретиков признает за истину
ту социальную иллюзию, которая традиционно составляла стержень
так называемой «американской мечты». В США долгое время значи¬
тельным влиянием пользовались идеи Д. Локка, выделявшего среди
естественных прав человека право на собственность, приобретаемую
в процессе трудовой деятельности. Именно эта посылка казалась осно¬
вой социальной справедливости и свободы, а вместе с тем инициативы
личности, ведущей к процветанию всего общества. Она настолько вошла
в социальную психологию США, что считалась чисто американским
«комплексом».
В XX веке свобода отдельного индивида, базирующаяся на собствен¬
ности, становится все более очевидной иллюзией, поскольку основные
средства производства оказываются в руках монополий. Эта иллюзия
долгое время подкреплялась собственным автомобилем или домом, куп¬
ленным в рассрочку. Отсюда и субъективное представление, будто часть
рабочего класса входит в так называемый средний класс, а пролетариат
как таковой исчезает. Условия кризиса, однако, наглядно показывают,
что это не та собственность, которая обеспечивает стабильность и не¬
зависимость существования индивида. И мелкий бизнес не только не
обеспечивает свободы индивида, но и оказывается своеобразной формой
его закабаления. И это не чисто американское явление, а в той или
иной степени общая социальная ситуация, существующая во всех без
исключения капиталистических странах. Свобода, таким образом, ут¬
рачивает свои основания в собственности, она все больше ассоцииру¬
ется с неким личным анархическим, социально безответственным
поведением.
Такая интерпретация свободы, в свою очередь, служит предлогом
для уничтожения демократических свобод вообще, прославления реак¬
ционной диктатуры в качестве основы социального порядка. И в том
и в другом случае происходит размывание главного идеологического об¬
рамления, имевшего видимость всеобщности, а именно идеи свободы
как якобы несовместимой с коммунизмом. Поскольку монополистиче¬
ский капитал содержит в себе тенденцию к ликвидации свободной кон¬
куренции и буржуазно-демократических свобод, то действительная сво¬
бода оказывается возможной лишь в условиях ликвидации господства
монополистического капитала. Этой реальной исторической ситуацией
и объясняется крушение идеологического экстремизма, под флагом ко¬
торого реакционные силы США пытались организовать всемирный «кре¬
стовый поход» против коммунизма в послевоенный период.
Ныне буржуазные теоретики и идеологи вынуждены констатиро¬
вать, что у американцев нет ответа на все мировые проблемы, что им
приходится расплачиваться дорогой ценой за гордыню, за представле¬
ние, будто США являются тем непреложным образцом, по которому
следует кроить общественный строй другим народам. Эти рассуждения
об американцах вообще по меньшей мере не точны. В действительности
терпят крушение империалистические, антикоммунистические доктрины,
которые буржуазная идеология и пропаганда навязывала как амери¬
канскому, так и мировому общественному мнению, доктрины, которые
явились предпосылкой политики «холодной войны», агрессивных дей¬
ствий, вмешательства во внутренние дела других стран.

54
Л. В. СКВОРЦОВ
Поскольку в современных условиях обнаруживает очевидную неле¬
пость идея «народного капитализма», то естественно, что в широких
социальных слоях на Западе все более распространяются представле¬
ния о возможности некапиталистического пути развития общества.
Вопрос о том, каков должен быть характер будущих общественных
отношений, является ключевым для определения перспектив историче¬
ского развития. Плюрализм оценок здесь во многом определяется
субъективными воззрениями, преувеличением роли национальных, ре¬
гиональных, культурных и иных особенностей отдельных стран. В дей¬
ствительности, как показывает исторический опыт, реальные историче¬
ские возможности не столь многообразны, как их субъективное вы¬
ражение.
Уже в XIX веке существовали попытки строить исторические
прогнозы на основе выделения конкретных, казалось бы, реально ося¬
заемых исторических особенностей отдельных стран. И это относилось
к определению перспектив не только капитализма, но и социализма
как общественного явления. Так, революционно-демократическая мысль
России предугадывала великое значение идей социализма. Определяя
исторические перспективы России, она основывала свой прогноз на
«специфике» общинного землевладения, как якобы особой черте образа
жизни российского крестьянства.
Однако, как показал исторический опыт, не крестьянская община
предопределила направление и характер общественного прогресса
в России. Это сделала социалистическая революция, гегемоном которой
был пролетариат. То, что осуществил российский пролетариат под руко¬
водством партии большевиков, выражало назревшие потребности исто¬
рического развития, и вместе с тем определило основное содержание
современной эпохи.
Социализм обеспечивает планомерное, сознательное управление
развитием общественной жизни на основе познанных ее объективных
законов. Ныне это стало назревшей потребностью различных стран, их
экономического развития. По мере совершенствования социалистиче¬
ского общества расширяется и сфера воздействия объединенных инди¬
видов на все стороны общественной жизни — экономическую, социально¬
политическую, духовную. По мере упрочения и усиления социализма
расширяется и его воздействие на всю систему международных отноше¬
ний. Реальный социализм выступает в конечном итоге как субъект
всемирной истории, определяющий ее перспективы. Это объясняется
прежде всего созреванием объективных исторических предпосылок
рождения нового общества, тех социальных сил, которые становятся на
путь сознательной борьбы за общественный прогресс. Это объясняется
и углублением кризиса капиталистических общественных отношений.
Разумеется, в начале XX века было трудно предугадать, какие
конкретные формы приобретет этот кризис, как он будет прояв¬
ляться в тех или иных регионах. Однако общие его тенденции были оп¬
ределены марксистско-ленинской теоретической мыслью. Образование
мировой системы социализма, крушение колониальных империй нагляд¬
но подтвердили точность ее выводов, а вместе с тем и научность
методологических основ материалистического понимания истории.
По мере упрочнения международных экономических и социально¬
политических позиций социализма, естественно, обнаруживается полная
несостоятельность волюнтаристских замыслов империалистов и тем
самым размывается историческая почва под философией истории, осно¬
ванной на идеалистической субъективистской методологии. Характерно,
что, если конец XIX и первая половина XX столетия были озна¬
менованы возникновением фундаментальных доктрин философии исто¬
рии, так или иначе противопоставлявших материалистической концеп¬
ции истории развернутые учения, претендовавшие на объяснение все¬
КРИЗИС КАПИТАЛИЗМА И БУРЖУАЗНАЯ ФИЛОСОФИЯ ИСТОРИИ
55
мирной истории, определение главных направлений практических дей¬
ствий и формирования образа жизни народов, то во второй половине
XX века наблюдается постепенное усиление тенденции к замыканию в
сугубо академическую проблематику методологии исторических иссле¬
дований, ко все большей осторожности в широких обобщениях, затра¬
гивающих определение самих принципов, на которых должна основы¬
ваться современная цивилизация.
Философы, занимающиеся историей, сосредоточивают внимание на
анализе таких понятий, как «непрерывность», «единство» истории, вновь
признают важность исторического метода, извлечения из истории опре¬
деленных уроков. Однако формальное признание необходимости исто¬
ризма увязывается с попытками представить дело таким образом, будто
непрерывность истории, ее единство определяются неизменностью,
преемственностью ее субъекта, ее духовных оснований, ее изначальных
элементов. В соответствии с этим представлениехм основанием преем¬
ственности истории оказывается либо абстрактная структура, либо
абстрактный человек. Иными словами, «восстановление» исторического
метода совпадает с новой формой отрицания научного историзма, в
основе которого лежит фундаментальная идея развития общества,
а стало быть, и социальной сущности самого человека в процессе об¬
щественно-исторической практики.
Буржуазная философия истории пытается интерпретировать обще¬
ственную практику в сугубо консервативном духе как подчинение лично¬
сти «неизменной» социальной структуре, либо как индивидуальную, пер¬
соналистскую «революцию», обретение смысла жизни путем изменения
миросозерцания, разрешения нравственного конфликта.
И консервативная идеология и идеология мелкобуржуазного бунта
имеют определенные общие гносеологические истоки. В их основе лежит
отрицание решающей роли народных масс в истории, противопоставле¬
ние консервативной схемы или романтической утопии действительному
движению истории, ее объективной диалектике.	-
* * *
В XX веке буржуазная философия истории, в принципе отвергая
материалистическое понимание истории, стала формировать некий ис¬
кусственный исторический мир, объявляя его действительной сущностью
исторической жизни.
Исторический опыт, однако, все более показывает, что мысленное
пребывание в искусственном историческом мире не останавливает, да и
не может остановить реального течения общественной жизни, действи¬
тельной истории, которая находится в разительном противоречии со
спекулятивными философскими доктринами.
Диалектика истории размывает те основы общественной жизни, ко¬
торые буржуазная философия истории полагает в качестве ее «вечных»
предпосылок. Именно поэтому эта философия истории обретает некий
сюрреалистический характер, искажающий реальность, раздувающий
до огромных размеров незначительное в истории, сжимающий в точку
существенное и грандиозное.
Такой взгляд на историю мог бы показаться теоретическим курье¬
зом, если бы он так или иначе, >в той или иной форме не служил духов¬
ным капканом, с помощью которого парализуется воля человека в
решении новых задач, выдвигаемых самим историческим развитием,
если бы он не служил средством оправдания такой политики, которая
прямо противоположна объективным Потребностям общественного
прогресса.	■

К критике новейших буржуазных
концепций «кризиса общества»
И. И. АНТОНОВИЧ (Минск)
Ослабленный изнутри постоянным нарастанием социальных антаго¬
низмов, проигрывающий в противоборстве с социализмом на междуна¬
родной арене мировой капитализм сейчас определяет свое существова¬
ние по этапам кризиса, все более интенсивного и всеобщего. Попытки
усилить динамизм капиталистической общественной системы, приспосо¬
бить ее к современности лишь углубляют это кризисное состояние.
«...Приспособление к новым условиям не означает стабилизации капита¬
лизма как системы,— отмечалось на XXIV съезде КПСС.— Общий кри¬
зис капитализма продолжает углубляться» L
Характерно, что кризис буржуазной идеологии предшествовал об¬
щему кризису капитализма. Прогрессивная, восходящая линия в разви¬
тии буржуазной общественной мысли сменилась нисходящей, регрессив¬
ной уже в середине XIX века. Прогрессивные идеи и ориентации, свой¬
ственные общественной мысли буржуазии эпохи восходящего капитализ¬
ма» во второй половине XIX века стали постепенно сменяться откровенно
апологетическими концепциями. В период вступления капитализма в
свою последнюю стадию — империализма, сопровождавшегося обостре¬
нием всех его кризисных феноменов, факт необратимости этого процес¬
са получил отражение в концепции «кризиса общества», которая на ос¬
нове исследования социально-экономических реальностей капитализма
делает вывод о кризисе человека, о крушении его жизненных идеалов
и ценностей, бессмысленности его земного существования и предрекает
грядущий апокалипсис и возмездие человеку за его земные дела. Так,
исторический оптимизм буржуазного духа сменился глубоким песси¬
мизмом и унынием, а в буржуазной философии истории началась поло¬
са застоя и упадка.	•
* * ♦
Родоначальником этих концепций, как известно, был Ф. Ницше.
Он первым почувствовал начало исторического заката капитализма,
увидел в истории темную, иррациональную силу, прорывающуюся на¬
ружу случайно, непредвиденно и опустошающую жизнь людей.
Несмотря на всю свою неопределенность, концепция «кризиса обще¬
ства» как кризиса культуры и духа, впервые сформулированная Ницше,
повлияла на многих философов (Бургхарт, Бердяев, Хаксли, Шпенглер,
Гартман, Бергсон, Тойнби), интерпретировавших кризис современного
им общества как кризис гуманистической культуры, ценностей Возрож¬
дения, идеалов эгалитаризма и свободы. Эти настроения обобщил
Шпенглер в концепции кризиса «деятельного» («фаустовского») чело¬
века.
1	«Материалы XXIV съезда КПСС». М., 1971, стр. 15.

КРИТИКА ^^РЖУЛЗНЬ1Х> -К&Н4^ЕП ЦМЙ- > «КРИЗИСАОБЩЕСТВА*
57
Надо отметить, что представители буржуазной социальной филосо¬
фии обращали внимание и на возрастающие дисфункции производст¬
венно-экономического и социального процесса капитализма. В конце
XIX — начале XX веков появился ряд работ, в которых исследуются
социальная структура капитализма и специфика капиталистических
общественных отношений (Зомбарт, Зиммель, Вебер, Парето), начались
попытки устранения этих дисфункций, все чаще стали встречаться вы¬
сказывания о необходимости социальной реформы (Нусбаум, Томпсон,
Шпан, Уэббе, Адамс).
Однако в социологической формулировке «кризиса общества» так
же, как и в философской его интерпретации, кризис не связывался с ка¬
питализмом. Буржуазные философы предпочитали говорить о кризисе
индивида, общества, человечества. Попытка широкого социологического
рассмотрения концепции кризиса была сделана П. Сорокиным лишь в
1941 году в книге «Кризис нашей эпохи»2. Подобно многим своим пред¬
шественникам Сорокин определил «кризис эпохи» в культурно-антропо¬
логическом аспекте как агонию современного общества и культуры. Он
развил и уточнил идеи, ранее изложенные в фундаментальной работе
«Социальная и культурная динамика», где он писал: «Каждый важный
аспект жизни, организации и культуры западного общества находится в
чрезвычайном, кризисном состоянии... Ум и тело его больны и едва ли
есть в его организме хоть одно место или хоть одна нервная ткань, кото¬
рые не были бы поражены или функционировали нормально»3.
Таким образом, Сорокин говорил не только о кризисе духа, науки,
философии, религии, искусства, но и о кризисе социально-политических
институтов — права, семьи, правительства и власти, экономической ор¬
ганизации, производства. Но Сорокин не указал путей разрешения кри¬
зиса, он лишь старался показать, что, несмотря на кризис, «полная де¬
зинтеграция» западной культуры и общества невозможна, что они соль¬
ются в «единую» систему на основе «новой, чувственной» культуры.
Кризис, следовательно, объявлялся перманентным состоянием, то обо^
стряющимся, то ослабевающим, но не несущим фатальной опасности
капиталистическому обществу в целом.
Дж. Шумпетер, американский экономист и социолог, был одним
из первых буржуазных исследователей, который в тридцатых—сороко¬
вых годах не только связал кризисные явления с общественно-экономи¬
ческой системой капитализма, но и предсказал, что капитализм исчерпа¬
ет себя исторически. «Подобно тому, как капиталистический процесс уни¬
чтожил институциональную основу феодального общества,— заявил
Шумпетер,— он теперь начинает ослаблять свою собственную... Сам
успех капиталистического предпринимательства имеет тенденцию к ума¬
лению престижа или социального веса класса, связанного с ним в первую
очередь, а гигантский аппарат контроля стремится лишить буржуазию
тех функций, которым она обязана своим социальным весом» 4.
Шумпетер упрекает буржуазию за чрезмерное внимание, которое
она уделяла процессу производства и за пренебрежение проблемами
«выживания» капитализма. Типичный буржуа, говорит Шумпетер, в си¬
лу ограниченности своего мышления не может сосредоточиваться ни на
чем ином, кроме получения прибыли. В результате социальные пробле¬
мы «развиваются своим ходом», негативные последствия постепенно бе¬
рут верх над позитивными, и капитализм вступает в состояние кризиса.
Но главное, как считает Шумпетер, капитализм способствует возникно¬
вению «критического состояния ума», которое отвергает моральный ав¬
торитет буржуазных институтов, буржуазный правопорядок и в конце
концов ополчается против всей общественной системы.
2 Р. S о г о k i n. The Crisis of Our Age. N. Y., 1942.
3 P. Sorokin. Social and Cultural Dynamics. Vol. III. N. Y., 1937, p. 535.
4 J. Schumpeter. Capitalism, Socialism, Democracy. N. Y., 1962, p. 139.

58
И. И. АНТОНОВИЧ
Всеобщие упадок и цинизм, которые суть следствия этого «крити¬
ческого состояния ума», ослабляют капитализм не только морально, но
и политически. «Буржуазная крепость становится в силу этого полити¬
чески беззащитной,— указывает Шумпетер.— А беззащитные крепости
привлекают агрессоров, особенно если в этих крепостях хранится бога¬
тый скарб»5. Таким агрессором он считает прежде всего либерально¬
буржуазную интеллигенцию, которая является основным распростра¬
нителем «критических настроений», рано или поздно «поражающих»
массы.
Шумпетер считает «состояние смуты», свойственное массам при ка¬
питализме, следствием кризисного состояния, причины которого он на¬
ходит во «внутренней ситуации». Первая причина, по его мнению, в «ис¬
парении сущности собственности». В эпоху укрупнения и концентрации
капитала, говорит Шумпетер, на смену индивидуальным собственникам
приходят акционерные общества, «сообщества» собственников, теряю¬
щих «личную связь» с принадлежащей им собственностью и превра¬
щающихся в своего рода «салариат», хотя и «наследственный», но уже
не влияющий на судьбу принадлежащих ему недвижимости и предприя¬
тий. Это ведет к потере «духа предпринимательства».
Второй причиной Шумпетер считает «дезинтеграцию семьи». Муж¬
чины и женщины при капитализме, по его мнению, все меньше и меньше
ценят семейные радости, родительскую ответственность. Более того, по¬
следняя их зачастую тяготит в силу больших расходов, связанных с во¬
спитанием детей, ибо в повседневной жизни они и без того обременены
многочисленными обязанностями. Это ведет к безразличной, холодной
атмосфере в семье, мало способствующей полноценному развитию де¬
тей, культивирующей в отношениях между родителями и детьми отчуж¬
денность, эгоизм, себялюбие. Рушится семейный очаг, «дом», одна
из основ буржуазной респектабельности и порядка. «С упадком дви¬
жущей силы, порождаемой семейной мотивацией,— пишет Шумпетер,—
временной горизонт бизнесмена сужается, ограничивается пределами
его собственной жизни. Теперь он менее склонен стремиться к увели¬
чению доходов, накопительству, новым капиталовложениям... Он дви¬
жется к антинакопительскому состоянию сознания, поддается растуще¬
му влиянию теорий, которые определяются философией сегодняшнего
дня»6.
Буржуа быстро теряет веру в свое право, подводит итог Шумпетер,
и в этом одна из главных причин кризиса капитализма. «В капиталисти¬
ческой системе,— поясняет он,— заключена тенденция к самоуничтоже¬
нию, которая на начальных этапах проявляла себя лишь как тенденция
к замедлению прогресса» 7. Тут же, словно испугавшись этого вывода,
Шумпетер говорит, что эта тенденция еще весьма далека от «полной ак¬
туализации», что у капитализма есть еще и силы и потенции к развитию,
что действия этой тенденции в «полной форме» можно избежать, но что
«частичным ее проявлением» всегда будет состояние кризиса, ожида¬
ние опасности, напряженность и страх перед будущим.
Шумпетер — один из немногих представителей буржуазной общест¬
венной мысли, который, несмотря на идеалистическую интерпретацию
феномена кризиса, все же связывает его с общественно-экономической си¬
стемой капитализма. Буржуазные обществоведы пятидесятых, шестиде¬
сятых, семидесятых годов отвергли эту концепцию конкретно-историче¬
ской локализации кризиса, предпочитая говорить о кризисе человече¬
ства, общества вообще, цивилизации, сознания духа, истории, индивида,
личности, свободы, «Запада» и пр. Каждый новый этап обострения кри¬
зиса в сфере экономической и социальной жизни сопровождается новой
5 Ibid., р. 143.
6 Ibid., р. 161.
7 Ibid., р. 162.

КРИТИКА БУРЖУАЗНЫХ КОНЦЕПЦИИ «КРИЗИСА ОБЩЕСТВА;
59
волной социологических исследований. Депрессия 70-х годов также по¬
родила очередную волну буржуазной социально-экономической и фило¬
софской литературы, внесшей в концепцию «кризиса общества» неко¬
торые дополнительные черты.
* * *
Кризисные тенденции в капиталистическом мире в 70-е годы приоб¬
рели особую остроту. Они проявились в безудержном развитии инфля¬
ции, новых валютно-финансовых потрясениях, в углублении энергетиче¬
ского кризиса, спаде производства, в огромном дефиците платежных ба¬
лансов, росте безработицы, снижении жизненного уровня трудящихся,
обострении социальных антагонизмов, распространении явлений соци¬
альной патологии, пессимизма, страха перед будущим. Потерпели крах
оптимистические прогнозы конца шестидесятых годов, обострились меж¬
империалистические противоречия, активизировались правые силы во
многих капиталистических странах.
Под влиянием этих кризисных явлений, затронувших как базис, так
и надстройку современного капиталистического общества, социально¬
философская интерпретация кризиса в буржуазной науке также пре¬
терпела определенные изменения. Буржуазные обществоведы, разра¬
батывающие концепцию «кризиса общества» (Нисбет, Мори, Миллер,
Хайнеман, Мэрдок, Мэрчленд, Лампрехт и др.), выделяли в качестве *
главного элемента растущее состояние отчуждения, закабаление лично¬
сти противостоящим ей враждебным миром, рост противоречия и даже
антагонизма между личностью и ее окружением. Но в этом конфликтном
противоречии центром объявлялась личность, а ее состояние исследова¬
лось преимущественно на психологическом уровне. «Значительное число
разговоров об отчуждении,— писал по этому поводу американский фило¬
соф Б. Мэрчленд,— ведется сегодня в психологических терминах, с ак¬
центом на личность, а не на общество»8.
Таким образом, Мэрчленд не отрицает важности влияния общества
на личность. Он лишь считает, что в развитии кризиса, охватывающего
общество, повинна прежде всего сама личность, которая под влиянием
активного процесса развития «раскололась» на отдельные фрагменты,
«дезинтегрировалась», потеряла ориентацию, жизненные ценности и
идеалы. Повторяя основные мотивы фрейдизма и экзистенциализма,
Мэрчленд заявляет, что сегодня, как и вчера, личности присуще состоя¬
ние «тоски, напряженности и беспокойства, которое буквально подта¬
чивает основы общества, социального и морального благополучия»9.
Правда, в отличие от неофрейдистов и экзистенциалистов, которые
«замыкали» это состояние на индивиде, Мэрчленд стремится истолковать
отчуждение шире. В частности, он утверждает, что в процессе отчужде¬
ния большую роль играет влияние социального окружения на лич¬
ность, общественное воздействие на индивида. Сначала общество ставит
индивида в условия, ограничивающие его возможности, и уже потом
этот обедненный индивид негативно влияет на все общество.
ч Однако большая часть буржуазных социальных философов, рас¬
сматривающих кризис общества как кризис личности, упорно говорит о
состоянии отчуждения как о непреходящем состоянии современного че¬
ловека. Утопически-романтические проекты «облегчения» этого состоя¬
ния не выходят за рамки «морального перевооружения и обновления».
Вместо практических, реальных программ рекомендуются индивидуаль¬
ная вера, надежда, стремление к совершенству, любви и добру.
8 В. Murchland. The Age of Alienation. N. Y., 1971, p. 23.
0 Ibid., pp. 24—25.

60
И. Ж АНТОНОВИЧ
Между тем кризис 1971 — 1974 годов получил совершенно конкрет¬
ное выражение в сфере экономики, социальных отношений. Так, во всех
капиталистических странах, за исключением ФРГ, темпы инфляции в на¬
чале 1975 года были вдвое выше, чем в середине 1973 года, рост нацио¬
нального продукта в 1974 году уменьшился по сравнению с 1973 годом: в
ФРГ — на 4,3%, во Франции — на 1,5%, в Италии — на 2,9%, в Япо¬
нии— на 10,5%, в США — на 5,4%. Совокупный валовой национальный
продукт развитых капиталистических стран возрос в 1974 году лишь на
1% по сравнению с 6% в 1973 году 10 11.
Это обострило ряд хронических социальных проблем, таких, как без¬
работица, кризис систем здравоохранения и образования, снизило каче¬
ство жизни, что еще больше усугубило социальные антагонизмы. Понят¬
но, что концепция «кризиса общества», ориентированная на отчужден¬
ную личность как главный источник этого кризиса, оказалась слабым и
малоубедительным идейно-теоретическим средством объяснения и ана¬
лиза существующей ситуации. Некоторые буржуазные исследователи
(Гэлбрейт, Фромм, Турэн, Ренувен, Дарендорф, Вертело, Хейманн и
др.) перешли к .анализу «западных общественно-экономических систем»;
пытаясь, установить масштабы новых бедствий и определить формы их
проявления.
Однако они не только не вступают в полемику с авторами традицион¬
ной концепции «кризиса общества», но принимают ее за основу, лишь до¬
полняя социально-экономическими признаками: в современном обще¬
стве утверждается «установившийся беспорядок» как часть и аспект его
повседневного существования, все человечество стало единым в своем
движении к гибели. «Идет ли речь о «правых» или «левых»,— пишет
французский социолог Б. Ренувен,— все объединились сегодня в универ¬
сальной деструкции. Жизнь человека сводится к единственному изме¬
рению производителя-потребителя, отчужденного от светских религий,
навязываемых тоталитаризмом различных видов» н.
Политическая и социальная власть в своей безличной тотальности,
продолжает Ренувен, объединились против индивида. «Налицо уничто¬
жение гражданина, порабощенного растущим натиском власти, инди¬
вида, лишенного всякой свободы, а следовательно, всякой власти, вы¬
ступающего как робот в политико-социальном механизме, который воз¬
вышается над ним и давит его. Это конец цивилизации, сведенной
к техническому выражению, погружающей гражданина в состояние го¬
ловокружения и низвергающей его. В условиях этой то спонтанной,
то организованной агрессии, всего того, что составляет сущность,
общества, у него остались только частичные и иллюзорные формы
реакции» 12.
Состояние отчуждения личности в капиталистическом обществе
всегда характеризовалось противостоянием индивида, с одной стороны,
и окружающего его враждебного мира,—с другой. Маркс, как известно,
анализировал это состояние в сфере труда. «Отчужденный труд челове¬
ка,— писал он,— отчуждая от него 1) природу, 2) его самого, его собст¬
венную деятельную функцию, его жизнедеятельность, тем самым отчуж¬
дает от человека род: он превращает для человека родовую жизнь
в средство для поддержания индивидуальной жизни. Во-первых, он от*
чуждает* родовую жизнь и индивидуальную жизнь, а во-вторых, делает
индивидуальную жизнь, взятую в ее абстрактной форме, целью родовой
жизни, тоже в ее абстрактной и отчужденной форме» 13.
Если говорить о производственной жизни, о сфере, где осуществля¬
ется, строго говоря, важнейшая часть общественного процесса, то нель¬
’° См. «Horizont», 1975, № 4, SS. 12-18.
11 В. Rendu vain. Le desordre etabli. Paris, 1975, p. 179.
. 12 Ibid., p. 179.	..	.	.	; ,
13 К. Маркс и Ф. Энгельс. Из ранних произведений. М., 1956, сгр.. 565. .

КРИТИКА БУРЖУАЗНЫХ КОНЦЕПЦИЙ «КРИЗИСА ОБЩЕСТВА»
61
зя не отметить, что буржуазная социологическая теория долгое время
избегала устанавливать причинные связи между этим процессом и кри¬
зисом общества. Но интенсивность кризисных явлений, проявившихся в
семидесятые годы, вынудила буржуазных социологов дополнить концеп¬
цию «кризиса общества» оценкой его макросоциальных проявлений.
В этом новом толковании обращает на себя внимание акцент на то¬
тальности и всеобщности кризиса как в социально-экономическом, таки
з хронологическом измерениях. «Мир в смятении,— заявляют француз¬
ские социологи Ф. Хейманн и Б. Бертло,— кругом говорят только о кри¬
зисе энергетическом, денежном, демографическом, экономическом, кри¬
зисе роста, кризисе цивилизации, об инфляции, безработице, голоде...
Или же когда мышление запаздывает, оно констатирует только револю-,
цищ соперничество, конфликты, мутации, перевоплощения. Фундамен¬
тальная болезнь поразила традиционные структуры либерального обще¬
ства: семью, предприятие, школу. Гражданин становится мрачным, ра¬
бочий — обеспокоенным, шеф предприятия — нервным»14.
Однако, говоря о тотальности и всеобщности кризиса, якобы охва¬
тившего мир в семидесятые годы, буржуазные социальные философы,
подобно своим предшественникам, тем самым выводят феномен за рам¬
ки капиталистических общественных отношений и объявляют его «за¬
кономерным» следствием мирового процесса развития, этапом всемир¬
но-исторической эволюции, жертвами которой являются не только «за*
падная цивилизация», но и все другие, и в особенности развивающиеся
страны. «Беспорядок современного мира— не изолированное явление,
лишенное исторического смысла,— пишут Хейманн и Бертло,— напро¬
тив, он составляет один из этапов эволюции, которая со времени воз¬
никновения научной и индустриальной цивилизации глубоко потрясает
человеческое общество. Наиболее развитые индустриальные общества
испытывают на себе влияние этой эволюции во всех коллективах, со¬
ставляющих фундамент их социальной жизни. Новое мировое сооб.-.
щество, которое только сейчас начинает образовываться, уже ощущает
на себе это влияние» 15.
«Мы находимся в преддверии «завтра», — развивает ту же мысль
французский экономист и социолог Р. Мори,— какого у нас не было еще
никогда. Никакие аналогии здесь неуместны, потому что структуры и
формы мышления будут иными. Со времени французской революции
истории известны конфликты во взаимоотношениях между классами в
пределах отдельных наций; сейчас происходящее у нас на глазах явля¬
ется продуктом всемирной мутации и обещает превзойти противополож¬
ности между идеологиями или государствами» 16.
Все оценки кризиса исходят из утверждения того, что «ничто уже
не будет таким, как прежде». Что же имеется в виду? Наступает конец
«золотого века», «славной эпохи», говорят буржуазные социологи. Об
этом свидетельствует кризис буржуазно-демократических институтов,
которые представляются как институты «классической демократии».
«Институты, которые были созданы для того, чтобы представлять чле¬
нов общества, находятся в критическом состоянии,— пишет француз?
ский социолог А. Турэн.— В течение длительного времени мы считали
само собою разумеющимся, что социальный прогресс будет соизмеримым
с распространением этих институтов... Сегодня заметной стала дезинте¬
грация общества... Политические институты, которые выступают посред¬
никами между господствующими экономическими силами и социальными
запросами, постепенно приходят в упадок»17.
14 Ph. Heyman et В. Bertelot. Aujourd’hui et demain la crise. Paris, 1974, p. 15.
is Ibid., p. 43.
15 R. Maury. Pour comprendre la crise. Paris, 1975, pp. 228—229.
17 A. T о u r a i n e. It’s all about to come tumbling down. «The New York Times»,
24 December) 1973.

62
И. И. АНТОНОВИЧ
Отсюда следует вывод, что кризис возник в силу «несоразмерности»
демократических привилегий, оказавшихся слишком широкими, с соци¬
альным прогрессом, который «отставал» от развития социальных
институтов. А. Турэн рассматривает эту «несоразмерность» на примерах
из жизни «западного» общества. Из его объяснения следует, что кризис
возник в конечном счете в результате того, что мировое развитие «не до¬
стигло» высоты идеалов, которые утверждает капитализм, а не потому,
что сам капитализм как общественно-экономическая система перестал
соответствовать объективным закономерностям и потребностям мирово¬
го развития. С ног все ставится на голову!
Неотъемлемым элементом концепции «кризиса общества» в семиде¬
сятые годы стал тезис о том, что человечество находится на «поворотном
пункте» своей истории. К такому выводу, в частности, пришли члены
Римского клуба, опубликовавшие в конце 1974 года второй доклад о ми¬
ровом положении, озаглавленный «Человечество на поворотном пункте».
«Кризисы, которые стали сменять друг друга в быстром темпе,— пишут
авторы этого доклада,— являются безошибочными признаками того, что
человечество находится на поворотном пункте своего исторического раз¬
вития... Чрезвычайно важно не закрывать глаза на вероятную катастро¬
фу, а встретить ее интенсивным поиском возможных альтернатив» 18,
В общем, осознание факта поворотного момента в человеческой ис¬
тории как специфики современной эпохи является «новым» лишь для
буржуазной социологии. Известно, что марксистско-ленинская наука
определяет современную эпоху как период перехода от капитализма к
социализму во всемирном масштабе. Капиталистическая общественно¬
экономическая формация вовлечена в этот процесс в силу объективной
закономерности исторического развития. Характеризуя эту особенность,
В. И. Ленин писал, что современный капитализм «втаскивает, так ска¬
зать, капиталистов, вопреки их воли и сознания, в какой-то новый обще¬
ственный порядок, переходный от полной свободы конкуренции к полно¬
му обобществлению» 19 20.
Капитализм использовал многие формы такого обобществления
внутри системы присущих ему общественных отношений. Идеологи го¬
сударственно-монополистического капитализма провозглашали основной
задачей обеспечить полную занятость, проведение антикризисной поли¬
тики, «уравнивание доходов», установление «классового мира», всеоб¬
щее благосостояние и т. п. Углубление общего кризиса капитализма в
семидесятые годы — иллюстрация того исторического обстоятельства,
что механизм государственно-монополистического хозяйствования и уп¬
равления не сработал, хотя на каком-то этапе своего развития он дал
определенный социально-экономический эффект.
Осознание буржуазной общественной мыслью «поворотного пункта»
современной истории, «конца пути» является классово-опосредованным
осмыслением объективной ситуации, когда государственно-монополисти¬
ческий капитализм, будучи последним этапом капитализма, исчерпал
свои исторические возможности. В. И. Ленин писал, что «государствен¬
но-монополистический капитализм есть полнейшая материальная
подготовка социализма, есть преддверие его, есть та ступенька
исторической лестницы, между которой (ступенькой) и ступенькой, на¬
зываемой социализмом, никаких промежуточных ступеней нет»29.
Между тем в семидесятые годы, как и прежде, прогресс, кризис ц.
развитие человечества буржуазные социальные философы рассматри¬
вают надисторически, вне конкретного социально-экономического кон¬
текста. Капитализм в качестве причины и социальной основы кризиса
18 М. Mesa го vic, Е. Pestel. Menschheit am Wendepunkt. Stuttgart, 1974, S. 7.
19 В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 27, стр. 320—32L
20 В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 34, стр. 193.

КРИТИКА БУРЖУАЗНЫХ КОНЦЕПЦИЯ «КРИЗИСА ОБЩЕСТВА»
63
остается вне поля зрения буржуазных исследователей. Так, члены Рим¬
ского клуба в своем втором докладе анализируют не социально опреде¬
ленную практику людей, а лишь формы и способы борьбы человечества
с природой. Поэтому и прогресс они характеризуют как дискретную хро¬
нологическую линию увеличения власти человека над природой, то и де¬
ло прерываемую кризисами, когда природа «одерживала верх» над че¬
ловеком, его возможности удовлетворять те или иные свои потребности.
В своем взаимодействии человек и природа противостоят друг дру¬
гу как враждебные силы, пишут авторы Римского клуба. Процесс
взаимодействия — неравный, человеческое воздействие на природу
всегда носит экстремальный характер и имеет тенденцию развития
по экспоненте, природа же выступает как консервативная сила, сдержи¬
вающая активность человека и ограничивающая масштабы его деятель¬
ности. «Прогресс в последние триста лет,— пишут авторы «Человечества
на поворотном пункте»,— оценивался по тому, в какой мере человек
одерживал победу над природой. Мы так свыклись с этой серией успе¬
хов, что воспринимаем господство человека над природой как нечто са¬
мо собою разумеющееся и все дальнейшие победы в этом противоборст¬
ве рассматриваем лишь как вопрос времени. Даже борьба против стихии
уже не представляется как «война», она понимается как «сплошная
атака», направленная на окончательную ликвидацию противника, кото¬
рый, хотя и способен все еще оказывать сопротивление, но уже не имеет
иного выбора как сдаться на милость победителя.
А в новых кризисах противником выступает все та же природа, но
уже в другом, более многостороннем, а поэтому и в более могуществен¬
ном виде, чем мы это представляли себе до сих пор» 21.
Попытка оторвать, отчленить деятельность человека по покорению
природы от социальной детерминированности этой деятельности — не
новая особенность концепции «кризиса общества». Отчасти новым эле¬
ментом, добавленным к ней в семидесятые годы и выраженным, в частно¬
сти, в докладе «Человечество на поворотном пункте», является попытка
ввести еще один фактор — сознание: кризисы — результат «недопони¬
мания» сложности взаимодействия человека и природы, недооценки мо¬
гущества природы, переоценки возможностей человека. Отсюда сам
собой напрашивается вывод: как только люди «поймут» всю сложность
взаимодействия, кризисное состояние сменится периодом прогресса (ко¬
торый члены Римского клуба толкуют как количественное увеличение
власти человека над природой), пока не возникнет нового «недопонима¬
ния» и нового кризиса. История предстает, таким образом, как непрерыв¬
ная смена состояний сознания: «недопонимания» и «понимания».
Но увеличение власти человека над природой объективно означает
развитие производительных сил данного общества, которые всегда раз¬
виваются в рамках конкретной системы производственных отношений,
способствующих или мешающих прогрессу. На монополистической ста¬
дии капитализма, отмечал В. И. Ленин, «усиленно быстрый рост техни¬
ки несет с собой все больше элементов несоответствия между различны¬
ми сторонами народного хозяйства, хаотичности, кризисов»22. Это не¬
соответствие, хаотичность и кризисы принимают особенно острые формы
на стадии государственно-монополистического капитализма, выступаю¬
щего в нынешнюю эпоху в той форме социально-экономических отноше¬
ний, которая тормозит развитие человеческих производительных сил и
противопоставляет общество природе в хаотичном, бесплановом воздей¬
ствии на последнюю не в целях удовлетворения потребностей людей, а в
целях максимализации прибылей монополий.
Но именно этого фактора, определяющего как характер кризиса, так
и его интенсивность, буржуазные социологи не желают признавать.
21 М. М е s а г о v i с, Е. Pestel. Menschheit am Wendepunkt, S. 19.
22 В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 27, стр. 324.

64
И. И. АНТОНОВИЧ
♦ * ♦
Попытки объяснения кризиса буржуазными социальными филосо¬
фами, как мы видели, основаны на представлении об «обществе вообще»
и заканчиваются обычно выводом, что кризис — всечеловеческое состоя¬
ние, не связанное ни с одной из общественно-экономических систем сов¬
ременности. Поиск «скрытых» движущих сил кризиса буржуазные соци¬
ологи переводят на микросоциальный или абстрактно-антропологиче¬
ский уровень и говорят порой о необходимости обнаружить элементы че¬
ловеческой природы, которые якобы и составляют «первооснову» кризиса
всего человечества. В этой связи в семидесятые годы наблюдается зна¬
чительное оживление различных направлений неофрейдизма, сводящих
причинные истоки кризиса к особым «деструктивным», инстинктам чело¬
века, обусловливающим его агрессивное поведение, которое непременно,
через определенные промежутки времени, приводит к общим кризисам
(Баулби, Б россе, Баллок, Коул, Линдзли, Фромм, Рич, Эрвин, Джилл,
Лазарсфельд, Лафлин, Скиннер, Уикер, Уайзель и др.).	■
Э. Фромм, фиксируя возросший интерес буржуазных исследовате¬
лей к проблеме инстинктов как основы социального поведения человека и
как объяснения ряда кризисных явлений человеческой истории, выража¬
ет удивление лишь по поводу того, что интерес этот возник и распростра¬
нился только сейчас. По его мнению, ответ на причины многих коллизий
человеческой истории, в том числе и войны, был бы найден уже давно,
если бы социологическая*и философская мысль Запада «своевременно»
прислушалась к выводам Фрейда еще в 20-е годы, выводам, в которых он
утверждал, что страсть к разрушению («инстинкт смерти») равносильна
у человека «любовной страсти» («инстинкту жизни») 23.
Фром упрекает буржуазных философов, социологов, психологов за
то, что они слишком долго рассматривали человеческие страсти как «ба¬
нальные психологические комплексы» и не понимали их способности
быть двигателем человеческого индивида. Человеческие страсти, заявля¬
ет Фромм, надо принимать такими, каковы они есть на самом деле, а
именно: «как человеческую попытку наделить жизнь смыслом и испытать
максимум интенсивности и силы, на какую он способен (или считает,
что способен) в определенных условиях. Они являются его религией,
культом, ритуалом, которые он вынужден скрывать (даже от самого се¬
бя), если они вызывают осуждение его группы»24.
Индивида, конечно, можно заставить отказаться от своей религии
и своего культа с помощью хитроумной системы взяток, считает
Э. Фромм. Но цена этому — его психическое здоровье, превращение в ав¬
томат, в человека «без лица». Когда таких людей накапливается слиш¬
ком много, они становятся консервативной силой, тормозящей прогрес¬
сивное развитие своим «неучастием». Такое «неучастие» ослабляет конт¬
роль над отдельными, активными индивидами и особенно над теми из
них, в которых преобладает страсть к разрушению, деструкции. Как
только эти индивиды пытаются направить человечество по пути разру¬
шения в ущерб созиданию, оно попадает в полосу кризиса, выбраться из
которого может лишь в том случае, если возьмет верх какая-нибудь ак¬
тивная личность, которой движет инстинкт созидания. Кризис наших,
дней тем и объясняется, по Фромму, что развитие человечества направ¬
ляется личностями, у которых преобладает инстинкт разрушения25.
Говоря об инстинкте разрушения, Фромм различает «доброкачесТ’
венную агрессивность» (случайную, «игривую» агрессивность, агрессив¬
ность самоутверждения, защитную агрессивность и т. п.) и «злокачест¬
венную агрессивность» (по злому умыслу, со скуки или в депрессии и
23 См. Е. Fromm. The Anatomy of Human Destructiveness. N. Y., 1975, pp. 22—24.
24 I b i d., p. 30.
25 I b i d., pp. 31—40.

КРИТИКА БУРЖУАЗНЫХ КОНЦЕПЦИЯ «КРИЗИСА ОБЩЕСТВА)
65
т. д.). Только «злокачественная агрессивность» ведет к необузданному
проявлению инстинкта уничтожения.
Правда, локализуя «злокачественную агрессивность» в человеческой
психике, Фромм тем не менее считает, что она не является врожденной,
что от нее можно избавиться, заменив неблагоприятные социально-эко¬
номические условия благоприятными. «Злокачественные формы агрес¬
сивности,—пишет Фромм,— не являются врожденными; их, следователь¬
но, можно существенно ограничить, когда социально-экономические ус¬
ловия существования заменяются такими, которые благоприятны для
развития подлинных нужд и способностей человека, для развития чело¬
веческой самоактивности и человеческой созидательной силы как самоце¬
ли. Эксплуатация и манипуляция порождают скуку и тривиальность, они
калечат человека, делают его психическим калекой, превращают в сади¬
ста или разрушителя» 26.	.
Но, выводя «злокачественную агрессивность» из социально-экономи¬
ческих условий эксплуатации и манипуляции, Фромм опять-таки не го¬
ворит, в какой общественной системе наличествуют эти условия. В ре¬
зультате попытки Фромма объяснить кризисное состояние личности со¬
циально-экономическими условиями сводятся на нет его предложением
избавиться от этих условий путем концентрации внимания на своем
внутреннем «я», то есть рассмотрением индивида вне общества и вне
истории, как «свободной духовной сущности». А что же будет опреде¬
лять развитие этой «духовной сущности»? Опять же инстинкты!
Вообще, можно заметить, что многие западные исследователи-обще¬
ствоведы весьма некритически используют выводы ученых-естество¬
испытателей, стоящих на позициях бихевиоризма и объясняющих пове¬
дение человека преимущественно врожденными инстинктами. Особой
популярностью среди буржуазных социологов последних лет пользуют¬
ся идеи австрийского естествоиспытателя и этолога Конрада Лоренца.
К. Лоренц не отрицает социального, политического, культурного и
иных видов детерминизма в человеческом поведении, но считает, что все
они вторичны по отношению к инстинктивной организации индивида, оп¬
ределяющей все его поведение. «Человеческое социальное поведение,—
пишет он,— будучи далеким от того, чтобы определяться разумом или
культурной традицией, полностью подчинено всем законам, регулирую¬
щим филогенетически приспособленное инстинктивное поведение»27.
А поскольку одной из основ поведения в животном мире Лоренц
считает инстинкт агрессивности, то, по аналогии, он распространяет его
и на объяснение поведения человека. В этом смысле он сравнивает по¬
ведение человеческого общества с поведением различных популяций
крыс. «Человеческая социальная организация,— заявляет Лоренц,—
весьма похожа на социальную организацию крыс, которые, подобно лю¬
дям, общительны и мирны по отношению друг к другу внутри своего
клана, но ведут себя как дьяволы по отношению к представителям свое¬
го же вида, но не принадлежащим к их клану»28.
Лоренц приходит к этому выводу лишь на основании отдельных ана¬
логий психофизиологической организации человека и высших животных.
Он не исследует природы человеческого поведения и форм деятельности,
принципиально отличающих человека от животных, а лишь априорно
подчиняет социально-производственную деятельность людей их биологи¬
ческим инстинктам, и в частности, как мы видели, инстинкту агрессив¬
ности, а на этом, основании делает зачастую весьма пессимистические
выводы о перспективе развития человечества, которую он рассматрива¬
ет как переход из одного кризисного состояния в другое. «Если бы... наш
марсианский натуралист,— пишет Лоренц, имея в виду гипотетический
26 Е. Fromm. The Anatomy of Human Destructiveness, pp. 482—483.
27 K. L о r e n z. On Agression. N. Y., 1971, p. 229.
28 I b i d., p. 229.
5. «Вопросы философии» № 8.

66
И. И. АНТОНОВИЧ
визит пришельца с другой планеты,— знал о взрывном росте в челове¬
ческих популяциях, все увеличивающейся уничтожающей мощи оружия,
разделе человечества на несколько политических лагерей, он не мог бы
ожидать более розового будущего у человечества, чем у нескольких
враждующих кланов крыс, оставшихся на корабле, лишенном пищи»29.
Лоренц полагает при этом, что в принципе такое состояние «естест¬
венно», «нормально», если кризисные состояния сменяются некризисны¬
ми, и т. д. Негативным моментом истории он считает современную тен¬
денцию, которая сводится якобы к превращению кризиса в перма¬
нентное состояние, становящееся возможным благодаря слишком «ак¬
тивному» воздействию человеческой цивилизации и культуры на физио¬
логическое благополучие человека. Лоренц называет восемь «смертных
грехов» цивилизованного человека, которые, по его мнению, обусловли¬
вают хронический характер кризиса и его непрерывное обострение: пере¬
население, опустошение жизненного пространства, постоянное «соперни¬
чество с самим собой», гибель чувства, генетический распад, отказ от
традиции, индоктринация, ядерное оружие.
Выход Лоренц видит в углубленном анализе органической системы,
лежащей в основе поведения людей и в восстановлении на этой ос¬
нове «естественного равновесия» человеческого рода30. Именно эта
часть учения Лоренца, освобожденная от тех оговорок о влиянии со¬
циальных факторов на жизнь людей, которые делал сам Лоренц, ис¬
пользуется иногда современными неофрейдистами для объяснения кри¬
зиса буржуазного общества. Некоторые неофрейдисты (Казинс, Элиотт,
Мейерсон и др.) дополняют «физиологическую агрессивность» человека
как основу кризиса «церебраАной», «мозговой», «запланированной аг¬
рессивностью». И в этом случае они кладут в ее основу «потребность» ин¬
дивидуальной жизни.
Неофрейдисты, таким образом, десоциализируют кризис, отрицая
социально-экономический детерминизм индивидуального поведения,
объявляя общественную жизнь простой суммой образцов поведения от¬
дельных индивидов, кладя в основу индивидуальных ориентаций инстин¬
кты и выделяя в качестве одного из основных инстинктов агрессивность,
склонность к деструкции, якобы свойственную человеку в той же мере,
что и животным.	#
* * *
В семидесятые годы новые (и старые) формы государственно-моно¬
полистического регулирования общественного процесса обнаружили свою
неспособность обеспечить необходимый простор развитию производи¬
тельных сил, решить назревшие социальные проблемы, приостановить
рост поляризации богатства и нищеты. Кризис семидесятых годов ока¬
зался тем интенсивнее, чем больше надежд возлагалось на то, что госу¬
дарственно-монополистическое регулирование общественного процесса
избавит капитализм от кризисов вообще.
Кризис капитализма в семидесятые годы проявился в устойчивом на¬
коплении различного рода экономических, социальных, политических
трудностей, выразившихся в ускорении инфляции и дезорганизации ва¬
лютных отношений в результате кризиса валютной системы междуна¬
родного капитала, обострении капиталистической конкуренции на меж¬
дународном рынке, развитии экономических противоречий, приведших
к угрозе торговых войн, снижению темпов экономического роста, ухуд¬
шению «качества жизни», к серьезному сокращению средств, ассигнуе¬
мых на нужды общества — на науку, просвещение, здравоохранение,
29 Ibid.
30 См. К. Lorenz. Die acht Todsunden der zivilisierten iMenschheit. Munchen,
1974, S. 17.

КРИТИКА БУРЖУАЗНЫХ КОНЦЕПЦИЙ «КРИЗИСА ОБЩЕСТВА»
67
общественные службы. Он проявился в более широких масштабах и в
новом социально-политическом содержании классовых битв в капитали¬
стических странах, растущем стремлении масс к демократии и социализ¬
му. Кризис дает себя знать как внутри капиталистических стран, так
и в международном масштабе.
Авторы концепции «кризиса общества» из всех многообразных его
проявлений берут, как правило, только его экономический и моральные
аспекты, причем оперируют исключительно глобальным масштабом. Это
позволяет по видимости представить кризис как общечеловеческое явле¬
ние, как признак эпохи, а не продукт капиталистической общественной
системы. Такая идейно-теоретическая интрепретация, разумеется, от¬
нюдь не способствует пониманию глубинных причин кризиса и объек¬
тивно служит средством дезориентации как исследовательского поиска,
так и самых широких общественных слоев и групп.
Концепция «кризиса общества» не вносит ничего нового в анализ
особенностей социального развития в современную эпоху, зато она по-
своему дополняет идейно-теоретический арсенал апологетики капита¬
лизма, пытаясь выдать имманентные ему пороки и проблемы за атри¬
буты человечества, лишенные социальной и конкретно-исторической оп¬
ределенности..

Диалектика и современное научное познание
Эволюция понятия материи -
в естествознании и в философии*
Б. М. КЕДРОВ
Понятие материи является одним из основных понятий естественно¬
научного и философского познания. Как и все другие научные понятия,
оно прошло длительную историю, в течение которой оно развивалось,
углублялось и уточнялось, отражая в каждую историческую эпоху об¬
щий уровень научных знаний о мире, достигнутый на данном этапе дви¬
жения человеческой мысли. Чем выше был этот уровень, тем содержа¬
тельнее было и само понятие материи, хотя оно и не формулировалось
посредством более или менее развернутого определения и даже не име¬
ло соответствующего терминологического обозначения. Тем не менее,
если речь шла об основах мироздания, о его фундаменте по сути де¬
ла, имелось в виду именно то, что позднее получило наименование-
«материи».
Поскольку понятие материи развивалось подобно всякому подлин¬
но научному понятию, оно проходило закономерно определенные ста¬
дии, соответствующие тем, какие в своем развитии проходит человече¬
ское познание вообще. Известно, что все гегелевское учение о поня¬
тии (о познании) движется в категориях единичности (£), особенности
(О) и всеобщности (В). Это учение имеет глубокий рациональный
смысл. Познание какого-либо нового круга явлений начинается с кон¬
статации отдельных, дискретных фактов, пока еще не связанных меж¬
ду собой (В). Затем в поисках скрытых в них взаимных связей позна¬
ние поднимает единичное из его Е и переводит его в О путем первичной
классификации фактов, например, по признакам тсЭДЗкества и различия.
Такая группировка открывает возможность отыскивать в дальнейшем
всеобщую закономерную связь между выявленными уже ранее груп¬
пами фактов, устанавливать закон данного круга явлений и тем са¬
мым поднимать особенное из его О и переводить его в В.
Так в общем случае совершается закономерный процесс восхож¬
дения познания от Е через О к В. По-своему, своеобразно такой имен¬
но закономерный познавательный процесс осуществлялся и в ходе раз¬
вития понятия материи, причем здесь имело место постоянное перепле¬
тение между собой то первых двух его стадий (Е и О), то более высо¬
ких стадий (О и В), то всех трех одновременно.
1.	Античная натурфилософия
От единичности к особенности. Вопрос о первоосновах мироздания
встал уже в Милетской школе древнегреческой философии.' Здесь то,
чему соответствовало понятие материи, выступило в форме конкретно¬
го, единичного тела: у Фалеса это была вода, у Анаксимена—воздух,
♦ Статья напирана на основе доклада, подготовленного для V Международного
конгресса по логике, методологии и философии науки (Канада, август 1975 г.). ' * " •
ЭВОДЮЦЦЯ ПОНЯТИЕ / МАТЕРИИ В ЕСТЕСТВОЗНАНИИ И .ФИДРСОФИИ,	«69
у Анаксимандра — некое неопределенное начало (но именно как еди¬
ничное тело) — апейрон. Это была стадия £, которая не завершилась
полностью на ранней ступени древнегреческой философии, а протяну¬
ла свои нити далеко вперед, в Новое время. Так, с идеей Фалеса о во¬
де как протоматерии связываются в XVII веке идеи Бойля о воде как
первичной материи; в начале XIX века отсюда протягиваются нити
дальше, к Прауту, который считал водород протилом, полагая, что
See химические элементы образованы из него, и еще далее, к XX веку,
□Тогда ядро водорода; входящее в состав ядер всех остальных элемен¬
тов, было названо протоном.
Точно так же с идеей Анаксимена о воздухе как первоначале мира
перекликаются последующие открытия кислорода в XVIII веке, в кото¬
ром Лавуазье видел главный элемент, составляющий основу всей хи¬
мии. Позднее, в XIX веке, когда после закона Бойля — Мариотта были
^открыты другие законы идеальных газов, именно на материале разре-
^кенны^ТазоУ"^	термодинамика и молекулярню-кине-
Хическая теория, а затем теория разбавленных водных растворов, к ко¬
торым оказались применимы названные законы. Следовательно, газы
(«воздух») послужили в качестве простейших физических систем
исходным пунктом для развития молекулярной физики и физической
химии. В XIX и XX веках продолжали развертываться идеи, истоки ко¬
торых уходили в глубокую древность, когда понятие материи не выхо¬
дило еще из рамок Е.
Но уже в древнегреческой философии зародились такие представ¬
ления о материи, которые фактически выводили это понятие из перво¬
начальных узких рамок Е и поднимали его до уровня О. Развитие по¬
нятия материи шло в этом направлении по двум различным руслам:
первое из них предполагало выделение особенной группы первоначал,
куда входили уже названные выше вода и воздух, к которым были до¬
бавлены огонь и земля. Так у представителя младших натурфилосо¬
фов— Эмпедокла возникло учение о четырех «корнях». В результате
различных комбинаций этих четырех «корней» образуются все тела
природы. Позднее, начиная с XIX века, когда возникла органическая
химия, у нее произошла перекличка с идеями Эмпедокла; выяснилось,
что практически безграничное число органических веществ возникает в
результате различных сочетаний четырех органогенных элементов
Дальнейшая эволюция понятия материи в рамках О по данному
руслу привела к представлению Аристотеля о четырех способных к вза¬
имным превращениям стихиях. Причем эту их особенную способность,
*как и остальные их особенные свойства, Аристотель выводил из соче¬
тания различных элементарных качеств (теплое или холодное, сухое
или влажное). Таким образом, понятие материи у Аристотеля фактиче¬
ски базировалось на основе О.
Другое русло развития этого понятия вело тогда же к атомистике
как учению об особенном строении материи. Через учение другого
младшего натурфилософа—Анаксагора о качественно различных го-
меомериях оно привело к представлению Левкиппа и Демокрита о
бескачественных атомах (неделимых), различающихся лишь по вели¬
чине, форме и положению, а также по весу (тяжелые или легкие ато¬
мы). Позднее это учение было развито Эпикуром и Лукрецием. Таким
образом, и у атомистов понятие материи базировалось на основе О
(дискретность строения материи, бескачественность неделимых).
От особенности к всеобщности. Но уже у атомистов наметились
контуры (правда, весьма еще смутные) понятия материи, построенного
на основе В. Например, в поэме «О природе вещей» Лукреций писал:
«...Вещам невозможно из ничего возникать и, родившись, в ничто обра¬
щаться», Этим был выражен принцип: «ничто из ничего и ничто в ничто»?
70
Б. М. КЕДРОВ
;В такой общей форме выступил принцип сохранения основы всего су¬
щего, а за такую его основу фактически была признана материя в ее
В, поскольку речь шла о вещах вообще, независимо от их свойств, со¬
става и строения, словом, независимо от их единичных и особенных
признаков.
Принцип сохранения материи, выраженный как В в такой абст¬
рактной, натурфилософской форме, позволял составить представление и
о самой материи на основе В, причем в столь же абстрактной, натурфи¬
лософской форме. Позднее из этого принципа как общего положения
возникала его конкретизация, когда речь шла не вообще о сохранении
основы вещей, а о сохранении определенных свойств материи — сначала
качественных, а затем и количественно измеримых. Так, в XVIII веке Ло¬
моносов и Лавуазье сформулировали закон сохранения веса химических
взаимодействующих веществ, причем Лавуазье прямо сослался при
этом на принцип «ничто из ничего, ничто в ничто». Так и в данном слу¬
чае протягивалась нить от античных мыслителей к естествоиспытателям
Нового времени.
В целом развитие понятия материи у античных мыслителей про¬
исходило в условиях недифференцированной науки, находившейся под
эгидой философии и носившей еще достаточно неопределенный, сугубо
натурфилософский характер. Тем не менее в такой неразвитой, диф¬
фузной, а потому и наивной форме уже ясно выявилась тенденция к
переходу не оформленного еще понятия материи от £ к О и далее от О
к В. Этим был как бы в зародыше намечен весь позднейший ход разви¬
тия понятия материи в естествознании и в философии, начиная с XVII
века и вплоть до XX века включительно.
2.	Естествознание и философия Нового времени (XVII—XIX веков).
Домарксистские взгляды на материю. В эпоху Возрождения про¬
исходит все ускоряющийся процесс дифференциации наук на основе
широкого проникновения в них аналитического метода познания. От
прежде единой философской науки одна за другой отпочковываются
самостоятельные отрасли сначала математических наук, затем естест¬
венных (начиная с физики и химии и кончая антропологией) и, нако¬
нец, общественных наук. В ходе развернувшейся в XVII—XVIII веках
борьбы между материализмом и идеализмом формируется понятие
материи как философское понятие. При этом оно наделяется аналити¬
ческими признаками, установленными естественнонаучными учениями
о материи, которые складывались в области механики, физики и химии,
то есть в области неорганического естествознания. Все варианты понятия
материи этого рода основаны на О, причем сама О выступает как ре¬
зультат чисто аналитического подхода к изучению объектов природы.
К двум руслам развития понятия материи, которые наметились уже в
древности, в XVII веке присоединилось третье, согласно которому ма¬
терия количественно определяется как масса. Такое понятие материи
представлено в механике Галилея и в развернутом вине в .«Математик
ческих началах натуральной философии» Ньютона. Особое механиче¬
ское свойство макротел (масса) становится определяющим Признаком
^материи. В связи с этим на сцену выступает вес как признак матери¬
альности тела, поскольку масса проявляется в виде веса. Соответствен¬
но этому вГ'ХуПТ веке количественно выраженный закон, сохранения
материи формулируется как закон сохранения массы, или веса, тел
(Ломоносов и Лавуазье).
В химии метод анализа приводит к определению химического эле*
мента как предела химического разложения вещества (Бойль, Лавуазье
и Дальтон). Поэтому материя рассматривается как совокупность хими¬
ческих элементов. В атомистике Бойля, Ломоносова и Дальтона мате¬
ЭВОЛЮЦИЯ ПОНЯТИЯ МАТЕРИИ В ЕСТЕСТВОЗНАНИИ И ФИЛОСОФИИ
71
рия трактуется как совокупность неделимых атомов, причем у Дальто¬
на различные виды атома соответствуют различным химическим эле¬
ментам. Все такого рода трактовки понятия материи целиком основыва¬
ются на О, так как в основу кладутся особые свойства (химическая
элементарность) или особая структура (атомистическая дискретность)
тел природы.
Д. И. Менделеев в «Основах химии» выдвигает понятие вещества
с его признаком весомости как эквивалентное понятию материи. В по¬
нятии «вещество» он объединяет предыдущие естественнонаучные ва¬
рианты понятия материи, основанные на О (на признаках: массы или
веса; химической неразложимости или элементарности; атомистично¬
сти, или строения из неделимых, последних частиц). Менделеев писал:
«Вещество или материя есть то, что, наполняя пространство, имеет
вес, то есть представляет массы.., то — из чего состоят тела природы
и с чем совершаются движения и явления природы» L
’ Наряду с естественнонаучными представлениями о материи, цели¬
ком основанными на О и вытекавшими из аналитического подхода к
изучению природы, в области философии возникло гносеологическое
понятие материи, носившее уже черты В и вытекавшее из противо¬
поставления материи и сознания, природы и духа, физического и пси¬
хического. Идеалисты XVIII века либо отрицают реальность материи,
следовательно, отвергают самое понятие о ней, либо отрицают ее позна¬
ваемость, либо рассматривают ее как нечто вторичное по отношению к
силам, как к чему-то первичному (динамическое учение Канта, поддер¬
жанное позднее Шеллингом и Гегелем).
Материя рассматривалась часто как нечто инертное, лишенное
внутренней активности, самодвижения. Материалисты XVIII века, сто¬
ронники механицизма, признавая материю за первичное, отождествляли
ее с механической массой или совокупностью неделимых атомов, следо¬
вательно, оставляли ее понятие на уровне О и не поднимали в целом до
уровня В, за исключением тех отдельных случаев, когда они ставили
вопросы теории познания (например, Гольбах).
Философское понятие материи как объекта познания выдвинул
также и Л. Фейербах в XIX веке. Однако у него в понятии материи мо¬
мент В не получил еще конкретно-исторического обоснования и носил
довольно абстрактный характер. По сути дела у Фейербаха вопрос
сводится к противопоставлению материи духу, физического психическо¬
му, причем объективное понимается как существующее вне нас.
Понятие материи в марксистской философии. В полном объеме по¬
нятие материи как философское, синтетически охватывающее собой все
частные проявления материи, а потому построенное на основе В дали
Маркс и Энгельс. В работе «Людвиг Фейербах и конец классической не¬
мецкой философии» (1886) Энгельс подвел под понятие материи об¬
щий фундамент в виде материалистического решения основного вопро¬
са всякой философии. В результате этого философское понятие мате¬
рии выступило как концептуальное выражение того гносеологического
соотношения, которое составляет «великий основной вопрос всей, в осо¬
бенности новейшей, философии» — «высший вопрос всей философии,
вопрос об отношении мышления к бытию, духа к природе» 1 2.	'
Как известно, этот вопрос имеет две стороны: 1) что является пер¬
вичным: дух или природа, создан ли мир богом или он существует от
века? 2) как относятся наши мысли об окружающем нас мире к самому
этому миру? В состоянии ли наше мышление познавать действительный
мир, могут ли наши представления и понятия о действительном мире
давать верное отражение Действительности?
1 Д. И. Менделеев. Основы химии. Изд. 5-е, СПб, 1889, стр. L
2 К. М а р к с и Ф. Э н г е л ь с. Соч., т. 21, стр. 282, 283.

72
Б. М. КЕДРОВ
Последовательно материалистическое решение основного вопро¬
са философии состоит, во-первых, в признании того, что материя, бы¬
тие, природа — первичное; сознание, мышление, дух — вторичное, и, во-
вторых, в утвердительном ответе на второй поставленный выше воп¬
рос. Отсюда вытекает и самое понятие материи, существенными. прит
знаками которого и являются те, которые содержатся в обоих этих
ответах.
Наряду с понятием материм, вытекавшим из материалистического
ответа на основной вопрос всякой философии, Маркс и Энгельс рассмот¬
рели это понятие в связи с другими философскими категориями, которые
с разных сторон отражают собой внешний мир как предмет научного
познания.
а)	В «Анти-Дюринге» Энгельс показал, что поскольку все в мире
образовано (структурно) и возникло (генетически) из материи, то от¬
сюда следует, что действительное единство мира состоит в его матери¬
альности, а эта последняя доказывается длинным и трудным развитием
философии и естествознания.
б)	Далее Энгельс раскрыл взаимосвязь между материей и движе¬
нием, лежащую в основе всех явлений мира: движение есть спо¬
соб существования материи, материя без движения так
же немыслима, как и движение без материи.
в)	Энгельс развил мысль, что движение материи, как и всякое бы¬
тие вообще, реализуется в пространственно-временных формах, и по¬
этому оно наполняет собой эти формы. Основные формы всякого бытия
суть пространство и время; бытие вне времени есть такая же величайшая
бессмыслица, как бытие вне пространства. В «Диалектике природы»
Энгельс пишет, что обе эти формы существования материи без мате¬
рии суть ничто, пустые представления, абстракции. Он приводит цитаты
из «Философии природы» Гегеля: «Пространство и время заполнены
материей...». «Его» (движения) «сущность заключается в непосредствен¬
ном единстве пространства и времени...»д, ——————■ - ’
г)	Наконец, все что совершается в мире, совершается строго зако¬
номерно. Форма всеобщности в природе —это закон, подчеркивал
Энгельс.
Энгельс решительно отвергал сведение материи к совокупности яко¬
бы последних ее частиц, абсолютно тождественных между собой. Ибо
такое сведение означало подмену В через О, свойственную механицизму,
согласно которому вся материя состоит из тождественных ча¬
стиц, и все качественные различия исчерпываются количественными
изменениями. При этом Энгельс считал, что атомы отнюдь не являются
чем-то простым, не являются вообще мельчайшими известными нам ча¬
стицами вещества, что атомы обладают сложным составом. Отвергая
подмену В через О, Энгельс в то же время подчеркивал их единство и
нераздельность, видя в них взаимопроникающие друг друга противо¬
положности. Он писал, что люди имеют дело только с различными ре¬
ально существующими веществами и формами движения (как О), а ма¬
терия (как В) «есть не что иное, как совокупность веществ, из которой
абстрагировано это понятие... такие слова,.как «материя» и «движение»,
суть не более, как сокращения, в которых мы охватываем, сообразно их
общим свойствам, множество различных чувственно воспринимаемых ве¬
щей. Поэтому материю и движение можно познать лишь путем изучения
отдельных веществ и отдельных форм движения»4. Следовательно, путь
познания материи (В) лежит через познание О, с которой В находится
во внутреннем единстве.
3 К. Маркса Ф. Энгельс. Соч., т. 20, стр. 560.
♦Там же, стр. 550.

ЭВОЛЮЦИЯ ПОНЯТИЯ МАТЕРИИ В ЕСТЕСТВОЗНАНИИ И ФИЛОСОФИИ
73
3.	Физика и философия на рубеже XIX и XX веков
Критика Лениным отрицания материи махистами. На рубеже XIX
и XX веков резко обострилась борьба между материализмом и идеа¬
лизмом, распространившись и на область естествознания, в том числе
новой физики. Исключительную активность проявило течение субъек¬
тивного идеализма — махизм, которое в области физики выступило
как «физический» идеализм. Сюда же примыкало течение энергетизма,
отвергавшее атомное учение и предлагавшее заменить понятие материи
понятием энергии.
В качестве главного аргумента против понятия материи махисты и
их союзники выдвинули тезис о том, что это понятие будто бы «уста¬
рело», оказалось несостоятельным с точки зрения -новейших достиже¬
ний физики и всего современного естествознания. Поэтому, дескать, его1
нельзя сохранять в научном обиходе. В частности, один из «аргумен¬
тов», который выдвигали при этом некоторые махисты, состоял в том,
что понятие материи якобы не имеет строгого определения, так как оно
построено, мол, на логическом круге: материей объявляется то, что яв¬
ляется первичным по отношению к сознанию, а сознание, в свою очередь,
определяется как то, что является вторичным по отношению к материи.
Особенно широко эксплуатировался тезис об «исчезновении» мате¬
рии, о «сведении» ее к электричеству, к чистой энергии, к чистому (яко¬
бы нематериальному) движению. В доказательство этого тезиса махи¬
сты и вообще «физические» идеалисты ссылались на открытие электрона
и радиоактивности, на изменчивость массы частиц в зависимости от
скорости их движения и другие физические открытия, вызвавшие на ру¬
беже XIX и XX веков «новейшую революцию в естествознании». Идеали¬
стическая и агностическая трактовка этих открытий в духе отрицания
понятия материи и атомно-молекулярного учения привела физику, а
вместе с нею и все естествознание в состояние методологического
кризиса.
В своей книге «Материализм и эмпириокритицизм» (1908) В. И. Ле¬
нин проанализировал ситуацию, создавшуюся в философии и естество¬
знании, причем в противоположность махистам и энергетикам он пошел
не по пути отказа от понятия материи, а по пути его дальнейшего раз¬
вития и обогащения философскими обобщениями новейших физических
открытий. Из проведенного им анализа Ленин сделал следующие
выводы:
а)	Философское понятие материи, охватывающее собой всю пред¬
метную действительность, обладает признаком В и обозначает всю
объективную реальность, без всяких ограничений.
б)	Любые физические представления о строении и свойствах мате¬
рии учитывают лишь момент О, так как касаются не всей предметной
действительности, а лишь отдельных ее сторон и частных проявлений.
в)	Поэтому нельзя смешивать, как это делают махисты, философ¬
ское понятие материи (В) с учениями о физическом строении материи
и о ее физических свойствах (О), например, с представлениями об ато¬
мах или о механической м^ссе.
г)	Философское понятие материи, опирающееся на признак В, в
принципе не может устареть, поскольку оно выражает неизменную спо¬
собность человека отражать внешний мир; напротив, физические пред¬
ставления о свойствах и строении материи, о ее видах, непрестанно уста¬
ревают по мере развития науки, так как особенное (О) никогда не в
состоянии отразить изучаемый предмет во всей его полноте.
д)	Махистский тезис об «исчезновении» материи, о «сведении» ее к
электричеству основан на логической ошибке, ибо он исходит из лож¬
ного отождествления материи как философской категории (В) с уче¬
74
Б. М. КЕДРОВ
нием о ее физическом строении из атомов и ее свойствах, таких, как ме¬
ханическая масса (О).
е)	В действительности исчезает не материя (В), но вчерашний пре¬
дел нашего знания ее строения и ее свойств (О) и сводится к электро¬
нам (к новой более полной О) не материя (В), а сводятся атомы (точ¬
нее, атомные оболочки), которые до тех пор представляли собой отно¬
сительный предел знания соответствующей О.
Так Ленин решал вопрос о понятии материи, исходя фактически из
соотношения В и О.
Ленинское определение понятия материи. Впервые за всю историю
человеческого познания Ленин дал развернутое определение философ¬
ского понятия материи (В). Он показал, что предельно широкие понятия
в рамках любой науки могут определяться (раскрывать свое содержание)
♦ только через свое взаимное соотношение и что это не является .ни в коем
случае логическим кругом. Таковы в гносеологии понятия материй и со¬
знания, природы и духа, бытия и мышления, физического и психического,
объекта и субъекта. Будучи предельно широкими в области гносеологии,
они могут быть определены только через раскрытие их соотношения
между собой и прежде всего указание на то, что является здесь исход¬
ным, первичным, детерминирующим, а что — производным, вторичным,
детерминируемым, и почему. Перечисляя существенные признаки понятия
материи, Ленин подвел итог длительной борьбы материализма с идеа¬
лизмом в целом как течением с его различными разновидностями, осо¬
бенно с субъективным (модным тогда) идеализмом, агностицизмом, ра¬
ционализмом, отрицающим или принижающим роль ощущений в про¬
цессе познания, а также с метафизическим (механистическим) мате¬
риализмом, отрицающим историзм процесса возникновения созна*ния,
и вульгарным материализмом, сводящим сознание нацело к материи.
~ Ленинское определение понятия материи гласит, что материя есть:
а)	объективная реальность,
б)	существующая вне и независимо от человеческого сознания,
в) данная нам в ощущениях5,
г) отражаемая, копируемая нашими ощущениями, нашим сознанием,
д) причем сознание трактуется как продукт длительного развития
материи, как особое свойство высокоорганизованной материи.	.
Это определение понятия материи обладает развернутым признаком
В, так как охватывает собой всю предметную действительность без вся¬
ких ограничений и соответственно все частные физические представления
о строении материи, ее видах и свойствах, включая и те, которые только
еще складываются на основе новейших научных открытий. Под него под¬
ходят все уже известные формы материи и любая открываемая вновь
форма независимо от физической природы и- внутренней структуры,~т
частных свойств и признаков.
Ленин против махистской подмены всеобщего особенным. Все зло¬
ключения махистов и вообще «физических» идеалистов проистекают, в
частности, от того, что смешивается философское понятие материи, осно¬
ванное на учете В, с физическими представлениями о ее свойствах и
строении, основанными на учете О. В книге «Материализм и эмпириок-
рицитизм» Ленин подчеркивал, что «совершенно непозволительно сме¬
шивать, как это делают махисты, учение о том или ином строении мате¬
рии с гносеологической категорией, — смешивать вопрос о новых свой¬
ствах новьТх видов материи (например, электронов) с старым вопросом
теории познания, вопросом об источниках нашего знания, о существо¬
вании объективной истины и т. п.»6. И далее: «Материализм и идеа¬
лизм различаются тем или иным решением вопроса об источнике наше¬
5 Прямо, непосредственно или жр опосредованно через прибор.— Б. К.
6 В. И. Л с н и н. Поля. србр. соч., т. 18, стр. 131,

ЭВОЛЮЦИЯ ПОНЯТИЯ МАТЕРИИ в ЕСТЕСТВОЗНАНИИ И ФИЛОСОФИИ
75
го познания, об отношении познания (и «психического» вообще) к фи¬
зическому миру, а вопрос о строении материи, об атомах и электронах
есть вопрос, касающийся только этого «физического мира»7.
Но если нельзя смешивать философское понятие -материи (В) с фи¬
зическим учением о строении материи (О), подменять В через О, то
нельзя их и разрывать, противопоставлять одно другому. Ибо В по¬
знается только через О, а О, в свою очередь, раскрывает свою гно¬
сеологическую сущность в виде В. Ленин подчеркивает, что единственно
правильная постановка вопроса состоит в выяснении по отношению к
любым физическим объектам, существуют ли электроны «и так далее
вне человеческого сознания, как объективная реальность или нет?»8 9.
^Здесь «и так далее» обозначает любые объекты природы сколь угодно
малые и простые и облагающие сколь угодно своеобразным харак¬
тером.) На поставленный выше вопрос естествоиспытатели отвечают
постоянно «да», и этим решается вопрос в пользу материализма, ибо
понятие материи «не означает гносеологически ничего иного, кроме как:
объективная реальность, существующая независимо от человеческого со¬
знания и отображаемая им»Т
Недопустимость подмены материи как философского понятия физи¬
ческими представлениями о совокупности ее частиц логически вытека¬
ла у Ленина из признания, что никаких абсолютно последних частиц
материи не существует, что «электрон так же неисчерпаем, как и атом,
природа бесконечна...»10 11. Атом и электрон — это лишь конечные вехи
на бесконечном пути проникновения науки в глубь материи. В «Фило¬
софских тетрадях» (1914) Ленин развил эту мысль, поставив задачу
применить к учению об атомах и электронах гегелевское положение о
единстве конечного и бесконечного и подчеркнув вообще бесконечность
материи вглубь. Последующее развитие физики полностью подтверди¬
ло правильность ленинского прогноза о неисчерпаемости электрона.
Победа материализма и поражение идеализма. Рассмотренное в си¬
стеме философских категорий, характеризующих мир с различных его
сторон, понятие материи выступает у Ленина как признание того, что
мир есть движущаяся материя, закономерное движение материи. «В ми¬
ре нет ничего, кроме движущейся материи, и движущаяся материя не
может двигаться иначе, как в пространстве и во вфеменй» 11. Объединяя
все эти определения в одно, можно сказать, что, согласно Ленину, мир
есть материя, двужущаяся закономерно в пространстве и времени. Соот¬
ветственно этому следует представлять себе картину мира как движущей¬
ся материи. Ссылаясь на Снайдера, Ленин подчеркивает, что картина
мира есть картина того, как материя движется и как «материя мыслит».
По всем этим пунктам в начале XX века между материализмом и
идеализмом развернулась острая борьба, завершившаяся победой ма¬
териализма и утверждением понятия материи в естествознании.
а)	Идеалисты и энергетики прежде всего отвергали самое понятие
материи, утверждали, будто «материя исчезла», что понятие материи
утратило всякую значимость для философии и естествознания.
б)	Идеалисты и энергетики отрывали движение от материи, трак¬
туя движение как нематериальное, как чистую энергию. Энергетика
В. Оствальда возвела этот отрыв в свои основополагающий принцип.
Отвергая материю, махисты и энергетики отвергали и учение о ее дис¬
кретном строении — отрицали реальность атомов и молекул.
Физические открытия на рубеже XIX и XX веков подтвердили пра¬
воту материализма и несостоятельность махистско-энергетической кон¬
7 Т а м же, стр. 274.
8 Та м же, стр. 276.
9 Т а м же.
10 Т а м ж е, стр. 277.
11 Там же, стр. 181.

76
Б. М. КЕДРОВ
цепции. Поражение энергетики в ее борьбе против понятия материи и
представлений о ее строении открыто признал В. Оствальд. Он писал:
«Ныне я убедился, что в недавнее время нами получены эксперимен¬
тальные подтверждения прерывистого, или зернистого, характера веще¬
ства... Изолирование и подсчет числа ионов в газах, ..совпадение закона
броуновского движения с требованиями кинетической теории... дают те¬
перь самому осторожному ученому право говорить об эксперименталь¬
ном подтверждении атомистической теории вещества»12. В 1909 году
Ж. Перрен составил таблицу совпадений результатов определения чис¬
ла Авогадро различными способами, которую он назвал «.принципом мо¬
лекулярной реальности» или «доказательством действительности моле¬
кул». В 1911 году Э. Резерфорд открыл атомное ядро, а начиная с
1913 года Н. Бор стал разрабатывать квантово-электронную модель
атома. Реальность материи и неотделимость от нее движения, а также
реальность ее структурных частиц были полностью доказаны.
в)	Борьба махистов против признания объективности пространства
и времени, попытки оторвать их от движущейся материи также завер¬
шились поражением, причем особо важную роль в этом деле сыграл спе¬
циальный принцип теории относительности А. Эйнштейна (1905).
г)	Полное поражение потерпел махизм и в попытках отрицать объ¬
ективность закономерности мира как движущейся материи.
4. Современная физика и философия
Три линии теоретического синтеза в учении о материи. Понятие ма¬
терии в современной физике и философии как бы подытоживает весь
предшествующий путь развития этого понятия в ходе своей многовеко¬
вой эволюции. При этом на более высокой ступени развития науки обна¬
руживаются отмеченные уже выше соотношения между философским
понятием материи (В), полностью сохраняющимся, и быстро меня¬
ющимися физическими представлениями о ее строении, о ее свойст¬
вах (О). Если же ограничиться рамками собственно физики, то можно
сказать, что все ее развитие, и особенно в XX веке, шло в области
учения о строении и свойствах материи и о формах ее движения —
от выявления разобщенных характеристик противоречивых сторон, физи¬
ческого объекта (О) к раскрытию их единства как В. В итоге ранее
установленные порознь и в противопоставлении друг другу характери¬
стики выступают теперь лишь как различные аспекты единого матери¬
ального образования. Эту В в рамках физики мы будем обозначать с
индексом: Вф.	•
Если установление первоначальных односторонних взглядов на фи¬
зический объект было следствием ранее господствовавшего аналитиче¬
ского подхода, в результате которого реальное противоречие расчленя¬
лось на обособленные друг от друга противоположные стороны (О), то
восстановление их единства и взаимосвязи соответствует достиже¬
нию ступени теоретического синтеза, основу которого и составляет рас¬
крытие Вф как единства противоположностей. Под этим углом зрения
подытоживается развитие понятия материи за всю историю естествозна¬
ния и философии, причем с особой четкостью за последние три четверти
XX века. Это мы покажем на примере трех линий развития физической
и отчасти химической мысли:
1)	Линия, приведшая к установлению взаимосвязи массы (т) и
энергии (Е) и принципов их сохранения;	'—————————
2)	Линия, приведшая к установлению общности двух основных фи¬
зических видов материи — вещества и поля (светаТГ	’
3)	.Линия,приведшая к установлению единства электромагнитной
и неэлектромагнитной характеристик физической природы -материи.

12 W. Ostwald. Grundriss der allgemeinen Chemie. 4-e Auflage, 1908, S. VII.

ЭВОЛЮЦИЯ ПОНЯТИЯ МАТЕРИИ В ЕСТЕСТВОЗНАНИИ И ФИЛОСОФИИ
77
Философская'борьба; которая развертьивалась вокруг этих линий
развития физики, ‘неизменно завершалась победой материализма й по¬
ражением неомаоистских и неоэнергетических школ. ■
Единство массы и энергии. В XVIII веке Ломоносов и Лавуазье от¬
крыли в химии закон сохранения веса, или массы (ги), химически взаимо¬
действующих веществ. В середине XIX века Р. Майер и другие ученые
открыли в физике закон сохранения и превращения энергии (Е). Оба
принципа сохранения существовали в XIX веке параллельно друг с дру¬
гом, хотя Менделеев (1871) уже высказывал догадку о том, что между
ними должна быть внутренняя связь. В 1905 году Эйнштейн вывел из спе¬
циального принципа относительности фундаментальное соотношение,
связывающее воедино оба принципа сохранения: Е = тс2 (1), где с —
скорость света.
Это соотношение (закон взаимосвязи массы и энергии, или закон
Эйнштейна) стало толковаться в духе неоэнергетизма как мнимое пре¬
вращение массы в энергию, причем энергия трактовалась как единствен¬
ная универсальная основа мира. Соответственно этому соотношению
(1) придавался вид: тс2-+ Е (2), где стрелка указывала направление, в
каком совершаются превращения в природе- Явление дефекта массы
(A/т?) при ядерных реакциях, на которое, в сущности, ссылался Менделе¬
ев, объясняя факт нецелочисленности атомных весов элементов, служило,
казалось бы, экспериментальным доказательством выражения (2): Д/пс2->
->ДЕ (3), где ДЕ — выделившаяся энергия ядерного процесса.
Отождествляя массу (О) с материей (В), приходили к. ошибочному
выводу о. «дематериализации» материи, о ее превращении в энергию. В
действительности ничего подобного не имеет места, и соотношения (2) и
(3) неправильно выражают суть дела. Реально соотношение (1) выра¬
жает нераздельность т и Е, их количественную соотносительность: со
всяком массой связано строго определенное значение энергии, и обратно.
Поэтому, как нет массы без энергии, так нет и энергии без массы. Это
положение й составляет истинное содержание выражения (1), в котором
получает физическую конкретизацию общефилософское положение (£f)
о нераздельности материи и движения.
Цуесте с тем здесь обнаруживается качественное различие между
а^ассои покоя,Im0), присущей весомым телам природы, и массой движе¬
ния, когда объект движется с некоторой скоростью, у «частиц» света
(фотонов) вооёщёПнет Массы покоя, а имеется лишь масса движения гис,
каковом обладает электромагнитное излучение. Аналогично этому, как
гтокАзал С. И.Вавилов?ёуществует качественное различие между скры-
таи энергией (Ео), связан нои "с т?, и активной, явной энергией (Ес), свя¬
занной с /ис» То, чтб"ошибочно именовали превращением массы в энер¬
гию, согласно выражениям '(2) и (3), в действительности представляет
‘собой процесс прёЁфащёнйя массы покоя (т0) в соответствующее ей ко¬
личество массы движения (/пс), а значит, процесс превращения скрытой"
энергии (Ер) в соотвё'тствующее ей количество явной энергии (Ес). Слё-
довательно, здесь полностью соблюдаются принципы сохранения й~
массы и энергии (с учетом качественного различия между mQ и т0.):
т0^/ис(Дт0 = Дтс) ) /4ч
Ео^Ес(ДЕо = ДЕС) J 1 '
Если в соотношении (4) опустить оба равенства, заключенные в скобки,
а затем в первой строчке опустить тс, а во второй — Ео, то соотношение
(4) примет вид: т0->Ес (5), что, в сущности, совпадает с выражением
(2). Однако такое совпадение является результатом ряда логически и
физически неправомерных манипуляций, производимых над выражением
(4), в котором более детально раскрывается содержание, заключенное в
соотношении (1).

78
Б. М. КЕДРОВ
Теоретический синтез, реализуемый соотношениями (1) и (4), нали¬
цо: не только объединены два разобщенные дотоле принципа сохране¬
ния в один фундаментальный закон современной физики, но и раскры¬
та взаимная связь (количественная соотносительность, не точно имену¬
емая «эквивалентностью») между самими сохраняющимися физиче¬
скими величинами: т и Е. Если в принципе сохранения т видеть От, а
в принципе сохранения энергии —Ое, то суть совершенного Эйнштейном
великого открытия в физике XX века можно условно представить так:
0?п + 0е->5ф; стрелка здесь и в дальнейшем обозначает переход от О
к В$ в процессе развития физики и всего естествознания.
Единство вещества и света. На протяжении всей истории физики
вплоть до самого начала XX века вещество (Ов) и свет (Ос) исследова¬
лись в их обособлении, как природные образования не только различно¬
го, но и полярно противоположного характера. Вещество изучалось
прежде всего химией, свет — физикой (оптикой), вещество рассматри¬
валось как весомое, то есть обладающее массой, дискретное (преры¬
вистое) по своей структуре; свет (электромагнитное поле)—как невё-
сомое, лишенное массы, как волнообразный (непрерывно протека¬
ющий) процесс. Никакого перехода между веществом и светом не до¬
пускалось даже гипотетически. В итоге вещество и свет были разделены
между собой"'во~~всёх^отношениях глухой" перегородкой. В дальнейшем
будет показано, как преодолевалась и рушилась в ХХ веке эта перего¬
родка в трех местах, касавшихся общности свойств вещества и света
(массы), их структуры и их способности к взаимным превращениям.
а)	Свойство массы, которое до конца XIX века считалось монополи¬
ей вещества, было обнаружено у света в результате ^КсйеримёйТйльЯиго
измерения 11. Н. Лебедевым светового давления (1900). Но оказывать
давление могут лишь тела, обладающие массой. Позднее из закона Эйн¬
штейна (1905) вытекало в качестве обобщения, что всякое образование,
Е
несущее энергию Е, вместе с нею несет массу т = —— • При этом было
с2
установлено качественное различие между Ео и Ес. Так учение о свете
восприняло от учения о веществе свойство массы в своеобразном его
понимании. По предложению С. И. Вавилова, определяющим признаком
вещества стало считаться наличие т0 у его частиц, а света — отсутст¬
вие у него /по и наличие лишь тс.
б)	Тогда же учение о веществе оказало важное влияние на
умение о свете (оптику), касавшееся на этот раз структуры света.
М. Планк (1900) создал теорию квантов, согласно которой излучение
(тепловое? световое) совершается не сплошным непрерывным потоком?
а прерывистыми порциями (атомистично), причем в качестве универсаль¬
ной константы он ввел квант действия h- Позднее Эйнштейн (1905) ввел
понятие светового кванта (фотона)? раскрыв тем самым атомистический
характер Структуры света (излучения). Так атомистичность, бывшая до
тех пор монополией учения о веществе, была обобщена на учение о свете.
Однако первое время (до 1923 г.) оптика была как бы разорвана на две
пойярные части: излучение и поглощение света трактовались как совер¬
шающиеся прерывисто, дискретно, а распространение света — волнооб¬
разно, непрерывно. Вещество же (включая электроны и т. д.) трвактова-
лось как построенное атомистично. Зто противоречие было разрешено
благодаря "возникновению квантовой механикй7"когда Луи де Ьрбиль
(Г923) впервые* выдвинул идею, что в областйГмйкропроцессов каждой
корпускуле"(частице) сопоставляется опрёделённа'я^волна, каждой вол¬
не— определенная частица. Итак, на этот раз оптика повлияла на учение
о,веществе, которое восприняло наряду с корпускулярной структуройПГв
единстве с нею также и волновую структуру, считавшуюся до тех пор
монополией учения о свете.	’

ЭВОЛЮЦИЯ ПОНЯТИЯ МАТЕРИИ В ЕСТЕСТВОЗНАНИИ И ФИЛОСОФИИ
.79
в)	,В начале 30-х годов в связи с открытием позитрона было сделано
от^ьптТе, что из жесткого гамма-фотона (в поле тяжелого ядра) , то"есть
из/узлученйя, может родиться пара частиц вещества — электрон и позйт-
рс#. («рождёнйё пары»); при встрече же позитрона с электроном обе
ч^тицы взаимосливаются и превращаются обратно в фотоны («аннигиля¬
ция пары»). Это означало, что исчезла последняя перегородка, ранее
разделявшая вещество и свет. Но, смешивая разное понятия, неомахйсты
и, неоэнергетики сделали попытку и в данном случае доказать «исчез¬
новение» материи, ее «превращение» в чистую энергию. С этой целью
они отождествили вещество с материей, а свет с энергией. Й таком
случае «рождение пары» легко можно было изобразить как рождение
материи “из энергии. а аннигиляцию частиц — как аннигиляцию (уничто¬
жение) материи. Полнейшая несостоятельность подобных попыток ре¬
ставрировать на новый лад печальной памяти энергетику Оствальда
очевидна: все они построены на логической ошибке — подмене В через
О. Поэтому и результат этих попыток был тот же, что и тогда, когда
сам Оствальд публично вынужден был признать свое поражение.
По предложению С. И. Вавилова, вещество (Ов) и свет (Ос) рас¬
сматриваются как два основных физических вида материи. Теоретический
синтез в этой области физики можно представить так: *'
Ов И" Ос —> Вф.
Единство электрических и неэлектрических свойств. На протяжении
последних четырех столетий в естествознании сложились и последова¬
тельно сменяли друг друга три концепции, по-разному трактовавшие фи¬
зическую природу материи и характер ее превращений. Соответственно
этому складывались различные физические картины мира: механическая,
электромагнитная и современная, объединенная.
а)	Первая, механическая концепция материи сложилась в XVII ве¬
ке и просуществовала в несколько видоизмененной форме почти до конца
XIX века (примерно до 1895 г.). В ее основе лежало понятие механиче¬
ской массы, которая впоследствии стала трактоваться как масса покоя
(то). Дальтон (1803) принял массу атома (атомный вес) за определяю¬
щий признак химического элемента. Менделеев, основываясь на этом
признаке и полагая, что от него функционально зависят все остальные
свойства элементов, пришел к открытию периодического закона (J869).
б)	Вторая, электрическая, или электромагнитная, концепция мате¬
рии зародилась еще в начале XIX века и утвердилась в физике в первой
трети XX века. В XIX веке она разрабатывалась в электрохимической
теории Берцелиуса, в учении Фарадея об электрохимизме и электромаг¬
нитном поле, в электромагнитной теории света Максвелла, в теории
электролитической диссоциации Аррениуса с ее центральным понятием
иона (электрозаряженного осколка молекулы). Но решающее значение
для нее имели открытия Герцем электромагнитных волн (80-е годы) и
их использование при изобретении радио Поповым (1895), открытие
лучей Рентгена (1895), радиоактивности А. Беккерелем (1896), электро¬
на Дж. Томсоном (1897) и другие. Как показал Резерфорд, все три вида
радиоизлучения могут быть объяснены либо как состоящие из вещест¬
венных частиц, несущих электрический заряд того или иного знака, либо
как представляющие собой жесткое электромагнитное излучение; сле¬
довательно, такое объяснение вполне укладывается в электромагнитную
концепцию. После открытия атомного ядра Резерфордом (1911) Н. Бор
создал модель атома в рамках общей электромагнитной концепции ма¬
терии. Если раньше в качестве определяющего свойства частиц материи
признавалась их масса (т), то теперь стал признаваться их электриче¬
ский заряд (±z). Когда был открыт электрон, то его масса оказалась
переменной, зависящей от его скорости. Поэтому ей приписывался не
механический, а электромагнитный характер (это то, что потом назвали
массой движения).
в)	Третья объединенная концепция физической природы материи
возникла на грани первой и второй третей XX века. Выдвижение гипо¬
тезы нейтрино Паули (1931), а в особенности открытие нейтрона Чад-
виком (1932) и позднее других электронейтральных элементарных частиц
разрушали в самой основе устаревшую уже электромагнитную концеп¬
цию, поскольку она оказалась односторонним решением проблемы. В
результате этого начался возврат к признанию в качестве более основ¬
ного, фундаментального свойства микрочастиц материи их массы цркоя
(/п0), которой приписывалась неэлектромагнитная природа. Открытие
дейтерия и дейтрона показало, что химические свойства элементов зави¬
сят не только от общей структуры электронной оболочки атомов, но и от
различия в значении массы атомного ядра (у изотопов водорода и дру¬
гих элементов). Вместе с тем физика сохранила положительные дости¬
жения, полученные в первой трети XX века в рамках электромагнитной
концепции, но сочетает их с новой объединенной концепцией, в которой
наряду с электрическими свойствами (зарядом) учитывается неэлектро¬
магнитный характер физической природы материи и ее свойств (массы)
и других несводимых к электромагнетизму вновь открываемых и весьма
необычных свойств элементарных частиц-
Таким образом, и в данном случае прогресс физики в XX веке может
быть представлен формулой Ом + Оэ-> где Ом и Оэ обозначают осо¬
бые односторонние концепции, принимавшие за физическую природу
материи либо одни механические (м), либо одни электромагнитные (э)
ее свойства,
* * *
Итак, для анализа исторического пути эволюции понятия мате¬
рии в философии и естествознании (прежде всего в физике) большое
значение имеют категории всеобщности (В) и особенности (О), которые
не должны ни в коем случае ни смешиваться между собой и подменяться
одна другой, ни разрываться и противопоставляться друг другу. Только
в их единстве заключена возможность правильного понимания как пред¬
шествующего пути развития понятия материи и его тенденций, так и
существа современного состояния всей проблемы, существа ее постановки
сегодня в философии и физике. Подобно тому, как в общем случае В по¬
знается через О, так, в свою очередь, В помогает вскрыть и понять сущ¬
ность О, которая как раз и заключена в этой В. В целом рассмотренное
в плане истории всей человеческой мысли понятие материи развивалось
в порядке восхождения от Е к О и от О к В. В частности переход от
разобщенных О к их единству, выступающему в физике как Вф, составил
главным образом тот теоретический синтез, который пронизывает собой
все естествознание XX века и вообще все современное, научное познание.
В физике его формулой может служить выражение Oi 4- О2-^ Вф, где
Oi и О2 означают особые различные, а порой и противоположные сто¬
роны изучаемого объекта. Существенным элементом этого синтеза яв¬
ляется объединенная связь между современным естествознанием (в ча¬
стности физикой), с одной стороны, и передовой, диалектико-материали¬
стической философией — с другой. Эта их взаимная связь с особен¬
ной полнотой и силой раскрывается при анализе эволюции понятия ма¬
терии— одного из основных понятий естествознания и материалисти¬
ческой философии.

Проблема времени и диалектика
Ю. Б. МОЛЧАНОВ
Категория времени наряду с категориями материи, пространства,
движения, взаимодействия является одной из наиболее фундаменталь¬
ных в современном естествознании и философии. Выяснение объективно¬
го значения этой категории, то есть установление того, какие свойства
реальности она отражает, составляет содержание проблемы времени.
Еще в «Философских тетрадях» В. И. Ленин писал о том, что «раз¬
двоение единого и познание противоречивых частей его... есть суть (од¬
на из «сущностей», одна из основных, если не основная, особенность или
черт) диалектики... Правильность этой стороны содержания диалектики
должна быть проверена историей науки» L Данная черта диалектики,
которая, как там же подчеркивал В. И. Ленин, является одновременно и
законом познания и законом объективного мира, весьма недвусмыслен¬
ным образом проявляется в рамках обсуждения проблемы времени, ха¬
рактеризуя основные направления дискуссий. Как известно, эта пробле¬
ма представляет собой довольно развитый комплекс вопросов различной
глубины и степени общности. Таковыми являются вопросы об объектив¬
ности времени,© его сущности и отношении к материи, вопрос о «течении»
времени и объективности становления, о направлении времени и его не¬
обратимости, вопросы об универсальности, размерности, прерывности и
непрерывности.
Вопрос об объективности времени, как известно, довольно остро ста¬
вился в ходе развития философских учений о времени, причем объектив¬
ность времени отрицалась не только философами-идеалистами, но и та¬
кими материалистами, как Гоббс, Спиноза, Локк. Признавалась, с дру¬
гой стороны, объективность времени некоторыми объективными идеалй-
стами, особенно религиозного толка, которые, однако, наделяли времен¬
ными свойствами лишь бренное, земное, «неистинное» бытие и провоз¬
глашали неподвластным течению времени «истинное», божественное бы¬
тие. Последовательное материалистическое решение вопроса об объек¬
тивности времени было достигнуто только в философии диалектического
материализма.
Современное состояние обсуждения вопросов, связанных с пробле¬
мой времени, как в нашей, так и в зарубежной литературе способство¬
вало осознанию многих трудностей и разногласий, обусловленных раз¬
ным пониманием сущности времени и временных отношений, и привело к
выяснению возможности интерпретации временных отношений в рамках
различных концепций или моделей времени. Среди этих концепций мож¬
но выделить две пары наиболее ф у н д а м е н т а л ь н ы х, которые
на первый взгляд являются взаимнодополнительными или диалектиче¬
ски противоположными.
1	В. И. Л е н и и. Поли. собр. соч., т. 29, стр. 316.
6. «Вопросы философии» № 8.

82
Ю. Б. МОЛЧАНОВ
Первая пара концепций по-разному истолковывает сущность време¬
ни и его отношение к материи, субстанции, вернее, к материальным со¬
бытиям, составляющим окружающий нас мир. Это так называемые суб¬
станциальная и реляционная концепции времени.
Субстанциальная концепция рассматривает время как осо¬
бого рода сущность или нетелесную субстанцию, которая существует по
своим законам, сама по себе, совершенно независимо от
пространства, вещества и поля, от совершающихся в ми¬
ре событий и взаимодействий между материальными системами, оказы¬
вая, однако, существенное влияние на их бытие и движение. Понятие
временных отношений является в данной концепции первичным, далее
не анализируемым понятием. Вопрос о реальном, физическом содержа¬
нии этого понятия даже не ставится, ибо временные отношения устанав¬
ливаются здесь, выражаясь словами Ньютона, «сами по себе», «без
всякого отношения к чему-либо внешнему»2.
Реляционная же концепция рассматривает время как свой¬
ств о или атрибут материи, как систему отношений между фи¬
зическими событиями и телами. Эта система отношений не является
первичной, ни от чего не зависящей. Напротив, она не
имеет самостоятельного существования, а есть следствие, результат
движения и взаимодействия материальных * систем и со¬
бытий 3.
Согласно реляционной концепции, время является определенным
отношением вступивших либо вступающих во взаи¬
модействие материальных систем или систем, только обладающих
/возможностью вступить в такое взаимодействие.	'
Отношения между этими двумя взаимопротивоположными концеп¬
циями являются подлинно диалектическими. Данные концепции не про¬
сто исключают или отрицают друг друга, как это может показаться на
первый взгляд, но, по-разному оценивая природу или сущность времен¬
ных отношений, раскрывают различные стороны и характеристики пред¬
мета (в данном случае времени). Это и выражается во взаимнодополни¬
тельном отношении этих концепций друг к другу. Каждая из них имеет
свои преимущества, которые, видимо, следует оценить как «схватыва¬
ние» в ее рамках действительного положения дел, но имеет и свои недо¬
статки.	•
С точки зрения субстанциальной концепции фундаменталь¬
ные "сущности — пространство и время определяют своей структурой и
"свойствами индивидуальность «наполняющих» их событий и предметов.
Поэтому здесь не существует особой без ссылок на пространство и вре¬
мя проблемы индивидуализации элементов реального мира. Далее, эта
интерпретация, выступая в лице ньютоновской концепции абсолютного
времени, позволяет теоретически установить для всей Вселенной какую-
то единую систему отсчета, относительно которой все события Вселенной
могут быть упорядочены во* времени. О необходимости для физики такой
системы отсчета, или, вернее, таких теоретических систем отсчета, гово¬
рил в свое время А. С. Эддингтон4.
Другое преимущество субстанциальной концепции состоит в том, что
ей можно сопоставить довольно приемлемую материальную модель абсо¬
лютного времени и способ измерения длительности одних процессов с по¬
мощью подсчета числа циклов других равномерно повторяющихся про¬
цессов. Действительно, отвлекаясь от известных процессов, ограничиваю¬
2 И. Ньютон. Математические начала натуральной философии. В кн. «Собра¬
ние трудов академика А. Н. Крылова», т. VII, М.-Л. 1936, стр. 30.
3 Подробнее об этом см. Ю. Б. Молчанов. Проблема синтеза различных кон¬
цепций времени. В кн. «Синтез современного научного знания». М., 1973, стр. 588—593.
4 См. А. С. Эддингтон. Теория относительности. Л.-М., 1934, стр. 46—47.

ПРОБЛЕМА ВРЕМЕНИ И ДИАЛЕКТИКА
S3
щих точность хода часов5, которая обусловлена не только точностью их
изготовления, но и воздействием внешней среды, можно сказать, что ча¬
сы по отношению к сопоставляемым с ними событиям являются идеали¬
зированным аналогом абсолютного времени. Ибо по отношению к этим
событиям часы идут «сами по себе», и их показания меняются «безотно¬
сительно к чему-либо внешнему», если под этим «внешним» подразуме¬
вать сопоставляемые с их показаниями события. Материальным анало¬
гом вселенского абсолютного времени было бы в таком случае
множество одинаковых и одинаково идущих часов, расположенных"~во
всех точках пространства и синхронизированных между собой. Синхро¬
низация выражала бы наличие вселенской абсолютной одновременности.
Однако субстанциальная концепция имеет и свои слабые стороны,
которые состоят в том, что постулируемое ею и необходимое для теорети¬
ческой физики абсолютное время устанавливается только мысленно, то
есть в нашей голове, и ему, видимо, ничто не соответствует в реальном
мире. Далее, хотя часы и являются вполне приемлемым, идеализирован¬
ным в смысле точности хода аналогом абсолютного времени, они могут
представить это абсолютное время только в одной точке пространства.
Синхронизация же часов, расположенных в различных точках простран¬
ства, возможна, строго говоря, опять-таки только теоретически. Наконец,
субстанциальная концепция может только постулировать, провозгласить
установление временного порядка между событиями, ибо с ее точки
зрения временные отношения не связываются ни с какими физическими
процессами или взаимодействиями.
Реляционная же концепция, напротив, предлагает реальные
физические основы для установления временного порядка. В рамках
этой концепции временной порядок устанавливается с помощью объек¬
тивных свойств реального мира и имеет определенный физический
смысл. Реляционная концепция дает также более простую картину мира
в том смысле, что сводит его только к совокупности материальных си¬
стем, их отношениям и взаимодействиям, устраняя такие самостоятель¬
ные и независимые фундаментальные сущности, какими являются абсо¬
лютное пространство и время классической физики.
Однако при попытках построения непротиворечивой аксиоматизиро¬
ванной теории времени реляционная концепция приводит к существен¬
ным трудностям. Коль скоро, согласно реляционной концепции, времен¬
ные отношения суть прежде всего отношения между какими-то элемен¬
тами, скажем, материальными системами, то сами эти элементы должны
быть определены и индивидуализированы без каких-либо ссылок на вре¬
менной порядок и временные отношения. Более того, они не должны бы¬
ли бы, видимо, обладать вообще никакими временными свойствами, в ча¬
стности длительностью, или продолжительностью во времени.
Не говоря уже о том, что нам неизвестны реальные объекты, не об¬
ладающие временными свойствами, индивидуализация сходных элемен¬
тов в рамках микромира наталкивается на принципиальные запреты
квантовой физики. А такая индивидуализация элементов является весь¬
ма существенной”,"ибо построение единой системы отсчета временных ко¬
ординат также выдвигает определенные требования к реальной последо¬
вательности тех элементов, отражением которой она бы являлась. Эта
последовательность не должна допускать ни повторения элементов, ни
каких-либо разрывов временного порядка, что при отсутствии надлежа¬
щих критериев индивидуализации представляется довольно проблема¬
тичным 6.
Таким образом, с одной стороны, сама реляционная концепция вре¬
мени нуждается в дальнейшем развитии и совершенствовании, а с дру-
5 Кстати сказать, абсолютная точность хода часов не является столь уж необхо¬
димой, хотя бы по причине неизбежности погрешностей измерения.
6 См. также Clifford A. Hooker. The Relational Doctrines of Space and Time.
«British Journal for the Philosophy of Science», 1971, vol. 22, № 2, pp. 97—130.

84	Ю, Б. МОЛЧАНОВ ....... э..о .<
гой стороны, принятие ее, видимо, потребует внесения существенных
уточнений в другие физические понятия, представления и формализмы.
Поэтому было бы пока преждевременным говорить об абсолютной или
окончательной правильности или истинности той или иной концепции —
субстанциальной или реляционной. Еще более неверным было бы оцени¬
вать ту или иную из них как идеалистическую или материалистическую
(ибо обе они исходят из объективной реальности времени и временных
отношений), диалектическую или метафизическую. И дело здесь не толь¬
ко в том, что они не отбрасывают, а лишь диалектически отрицают друг
друга.	‘
Вопрос должен стоять, видимо, по-йному. А именно, очевидно, следу¬
ет допустить, что данные концепции отражают различные стороны, раз¬
личные уровни подхода теоретического мышления к описанию времен¬
ных отношений. Так, субстанциальная концепция, удовлетворительно
отражая такое свойство времени, как длительность, и составляя теоре¬
тическую основу эмпирических операций по измерению временных проме¬
жутков, оказывается слишком умозрительной и спекулятивной при оцен¬
ке временных свойств и характеристик крупных космических систем и
Вселенной вообще. По меткому выражению А. Эйнштейна, время, как и
пространство, возведено здесь на «недосягаемые высоты априорно¬
сти»’7 8 9. Низводя временные отношения с этих высот на реальную физиче¬
скую почву, реляционная концепция оказывается вынужденной вновь
вернуться к единому, охватывающему весь мир времени, однако уже как
к только допустимому теоретическому мысленному построению, идеали-
зованным, огрубленным образом выражающему временные свойства и
характеристики реальных вещей.
Причем интересно, что возвращение к субстанциальной трактовке
пространства и времени получает в современной науке еще более силь¬
ное выражение. Мы являемся свидетелями возрождения субстанциаль¬
ной концепций пространства и времени в рамках единой теории поля й“
геометродинамики Уиллера— Мизнера, которые возникли в результате
развития и обобщения идей теории относительности. Ёще в 1930 году
А‘. Эйнштейн отмечал возможность такого поворота в развитии идей тео¬
рии" относительности: «Мы~ приходим к странно-му	выводу: сейчас
нам начинает казаться, что первичную роль играет пространство; мате¬
рия же должна быть получена из пространства, так сказать, на следую¬
щем этапе. ПросТрТнствоПгюглощает материю. Мы всегда рассматривали
материю первичной, а пространство вторичным. Пространство, образно
говоря, берет сёйчас~рев~а1нш'"й «съедает» материю. Однако все это оста -
ется пока лишь сокровенной мечтой»а. И действительно,-одно из направ¬
лений развития оощей теории относительности привело к принятию воз¬
рожденной на более высоком уровне субстанциальной концепции прост¬
ранства и времени. Если в ньютоновской физике пространство и время
определяли своими свойствами и своей структурой только индивидуаль¬
ность материальных вещей и процессов, то теперь, согласно геометроди¬
намике, пространство и время порождают все материальные вещи и про¬
цессы, являясь подлинной их субстанцией: «...В мире нет ничего, кроме
пустого искривленного пространства. Материя, заряд, электромагнетизм
и другие поля являются лишь проявлением искривления простран¬
ства»	'
И хотя эти новые направления в развитии единых теорий поля при¬
водят пока только к серьезным трудностям, не следует сбрасывать их со
счетов.
7 А. Эйнштейн. Сущность теории относительности. Собрание научных трудов.
М., «Наука», 1966, т. II, стр. 6.
8 А. Эйнштейн. Пространство — время. Там же, стр. 243.
9 Ч Мизнер и Дж. Уил ер. Классическая физика как геометрия. В кн.
Дж. Уилер. Гравитация, нейтрино и Вселенная. М., 1962, стр. 218.	’	•

ПРОБЛЕМА ВРЕМЕНИ И ДИАЛЕКТИКА
$5
- - : * * *
Вторая пара взаимнодополнительных, диалектически противополож¬
ных концепций — статическая и динамическая концепции
или модели времени — характеризует различные точки зрения на соот¬
ношение в р е м е н и и становления, бытия, существования
Материальных систем.
Согласно статической концепции, нет никакой разни¬
цы в смысле статуса реального существования меж¬
ду с об ы т~и я~м и прошлого, настоящего и будуще г~
Все они существуют реально и, если можно так выразиться, «одновре¬
менно». Различие между ними примерно такое же, как и различие между
разными точками пространства. И наше сознание, двигаясь вдоль своей
мировой линии от прошлого к будущему, так сказать, только «наталки¬
вается» на различные события, встречается с ними. Этот момент встречи
переживается нашим сознанием как «настоящее время», «теперь» или
«сейчас». Никакого объективного становления, то есть,
говоря более общо, возникновения и исчезновения событий и материаль¬
ных систем не существует. Становление — это иллюзия, возникаю¬
щая в момент встречи сознания с тем или иным событием. «Исчезнове¬
ние» события или вещи означает попросту удаление сознания от места
встречи с событием в пространственно-временном континууме.
Согласно же динамической концепции, реально сущест¬
вуют только события настоящего времени. События про¬
шлого уже реально не существуют, события будущего еще реаль¬
но не существуют. Все множество событий и материальных систем, сос¬
тавляющих Вселенную, движется, так сказать, во времени — от прошло¬
го через настоящее к будущему, реально испытывая становление, возни¬
кая и исчезая, превращаясь в другие события и материальные системы.
Относительно любого момента настоящего времени все остальные
(будущие и прошлые) события непрерывно меняют свое положение. Бу¬
дущие события становятся все менее будущими и через момент настоя¬
щего уходят в прошлое, становясь все более и более прошлыми. Момент
настоящего времени объективно отделяет реально существующие собы¬
тия от их причинных предков и потомков. Причинные предки «сущест¬
вуют», так сказать, в нашей памяти, если мы когда-либо их переживали,
либо в объективной действительности в виде реальных следов или «про¬
токолов», которые свидетельствуют о событиях прошлого, являясь в не¬
котором ро^ре остатками их бытия.	.
В современной западной философии науки обсуждение вопросов,
связайных с этим аспектом проблемы времени, занимает по своей интен-
сивнрсти если не первое, то, во всяком случае, второе место, уступая
лишь проблеме направления времени. Однако интерес к этим вопросам
возник не сегодня и не вчера. Они обсуждались уже с тех пор, как нача¬
ла обсуждаться проблема времени. Первоначально это было связано,
как, например, в древнеиндийской философии, с религиозным миропони¬
манием. Человек, видимо, никогда не смирится с мыслью о неизбежно¬
сти смерти, что и нашло свое выражение в представлениях о «неистин-
ности» земного, бренного бытия и о наличии «истинного» бытия, которое
не подчиняется течению времени.
В античной философии эти вопросы выступали вначале не как рели¬
гиозные, а как вопросы мировоззренческие, то есть касались времени и
мира в целом, без деления его на «истинный» или «неистинный». Речь
шла только о мире самом по себе и о мире, постигаемом человеком. Так,
предтечей динамической концепции времени, несомненно, выступает Ге¬
раклит с его «1панта реи!». Что же касается статической концепции, то ее
фактически придерживались Парменид, Зенон и Платон. Парменид счи¬
тал, например, что высшая реальность, которая лежит в основе чувст¬
86
Ю. Б. МОЛЧАНОВ
венно воспринимаемого мира, существует вне времени. ^Не возникает
loho и не подчиняется смерти. Цельное все, без конца, не движется и од¬
нородно. Не было в прошлом оно, не будет, но все71—в настоящем. Без
перерыва, одно» 10 11. Он утверждал, что если бы имелось становление, то
вещи должны были бы возникать из ничего, а это он полагал логически
невозможным. Зенон также пытался доказать своими апориями невоз¬
можность движения и справедливость концепции Парменида о вневре¬
менном бытии.
Однако уже Платон возвращается, или скорее переходит, на пози¬
ции религиозно-идеалистического разделения мира на «истинный» и «не¬
истинный». «...Для начала,— писал он,— должно разграничить вот такие
две вещи, что есть вечное, не имеющее возникновения бытие и что есть
вечно возникающее, но никогда не сущее»11. Время, по его мнению, есть
лишь отражение «вечной природы» 12.
Особенно оживленно эти проблемы обсуждались в средневековой
схоластике, где они находились, пожалуй, в центре внимания. Обсужде¬
ние их нашло завершение в философии Фомы Аквинского, подразделявше¬
го бытие на вневременное (Aeternitas), вечное (Aevum), которое рассмат¬
ривалось им как временное бытие неизменных сущностей, обладающих
бесконечным временем жизни (например, ангелы и небесные светила), и,
наконец, временное, бренное, земное бытие.
Вневременное бытие средневековой схоластики — Aeternitas пред¬
ставляет собой не что иное, как гипертрофированное статическое пони¬
мание времени. Это длительность, которая дана нам вся сразу во всей ее
целокупности, как одновременное существование всех мгновений време¬
ни. В известном смысле оно мало чем отличается от не обладающего
длительностью мгновения. В отличие от современных представлений о
статической модели времени вневременное бытие рассматривалось схо¬
ластами вообще как отрицание времени, как бытие, в котором нет не
только «течения времени», нет подразделения событий на прошлые,
настоящие и будущие, но не существует также и отношений «раньше —
позже».
Когда Ньютоном были сформулированы основные понятия класси¬
ческой механики, в частности понятие абсолютного времени, динамиче¬
ская концепция стала рассматриваться как единственно возможная на¬
учная концепция времени, и вопрос о каком-либо ином понимании вре¬
мени даже не ставился.
Интерес к статической концепции времени был пробужден работа¬
ми английского философа-персоналиста Мак-Таггарта, который в нача¬
ле нашего века, пытаясь доказать нереальность времени, сформулировал
парадокс, именуемый в современной западной литературе «парадоксом
Мак-Таггарта». Мак-Таггарт обратил внимание на то, что временные от¬
ношения между событиями могут быть представлены, с одной стороны,
в виде рядов или серий событий, члены которых связаны между собой
отношениями предшествования и последовательности, порождаемыми
отношениями «раньше (позже) чем». Они соответствуют статической
концепции времени. С другой стороны, временные отношения этих же
событий могут быть выражены их принадлежностью к прошлому, на¬
стоящему и будущему. Такие ряды соответствуют динамической концеп¬
ции времени.	*
Парадокс Мак-Таггарта состоит в следующем. Он доказывает необ¬
ходимость динамического понимания времени, поскольку только такое
понимание способно выразить изменение, а статическое понимание
времени является производным от динамического. Однако динамиче¬
10 «Античные философы (тексты)».. М.,. 1935, стр. 13.
11 См. Платон. Тимей, 28а. Сочинения в трех томах, т. 3, часть I. М., «Мысль»,
1971, стр. 469.	'
12 Т а м ж е, 38 с, стр. 478,

ПРОБЛЕМА ВРЕМЕНИ И ДИАЛЕКТИКА
87
ское понимание времени противоречиво. Эта противоречивость состоит
в том; что любой член динамической последовательности является одно¬
временно и настоящим, и прошлым, и будущим в силу изменчивости
отношения принадлежности к этим временным сферам и отсутствия кри¬
терия выбора единого момента настоящего времени. Но так как, по
Мак-Таггарту, противоречивые понятия не могут быть истинным отра¬
жением реальности, а понятие времени противоречиво в силу необхо¬
димости для его истолкования внутренне противоречивой динамической
модели, то и время нереально, иллюзорно.
Справедливости ради необходимо отметить, что на противоречивый
характер представлений о «течении» времени обратил внимание еще
Аристотель. «Что время или совсем не существует, или едва существует,
будучи чём-то неясным,— писал он,— можно предполагать на основании
следующего. Одна часть его была и уже не существует, другая — в бу¬
дущем, и ее еще нет; из этих частей слагается и бесконечное время и
каждый раз выделяемый промежуток времени. А то, что слагается из
"несуществующего, не может, как кажется, быть причастным сущест¬
Однако в отличие от Мак-Таггарта Аристотель вовсе не делал на ос¬
новании этого парадокса вывода о нереальности времени. Мысль его бы¬
ла другая, что время обладает иным статусом существования, нежели
статус существования вещей. «Кроме того,— продолжает он свою
мысль,— для всякой делимой вещи, если она только существует, необхо¬
димо, чтобы пока она существует, существовали бы и ее части, или все,
или некоторые, а у времени, которое делимо, одни части уже прошли,
другие только будут, и ничто не существует»^.
То обстоятельство, что сейчас статическая концепция времени при¬
влекает внимание не только философов, но и физиков, обусловлено,
видимо, тем, что в ней в какой-то мере отражаются и свойства того кон¬
цептуального времени, которым оперирует физическая наука. Так, время
классической физики не является тождественным времени нашего обы¬
денного опыта. Оно скорее тождественно вечности (Aevum) средневеко¬
вой философии, которое, как мы уже говорили, представляет собой бы¬
тие, длительность неизменных по своей сущности и субстанции тел. Но
ведь и классическая механика рассматривает время как характеристику
чисто внешних перемещений материальных тел. Изменениями самих этих
перемещаемых тел она, вообще говоря, не интересуется. Они для нее яв¬
ляются вечными и неизменными по своей сущности.
Более того, представления о вневременном бытии достаточно жест¬
ким образом свйзаны с представлением о «течении» времени. Если вы
говорите о «течении» времени и пытаетесь каким-то образом вообра¬
зить его, представить его себе, то вы сталкиваетесь с необходимостью
выделения какой-то системы отсчета, какой-то меры или неподвижной
отметки, относительно которой «течет» время. Вполне логичной систе¬
мой отсчета такого рода является, конечно, не пространство, а именно
вневременное бытие, которое неподвижно и неизменно. Связанная с та¬
кими представлениями современная модель статического времени,
генетически являясь выражением именно подобной системы отсчета,
элиминирует соотносимое с ней «течение» времени, оставляя только от¬
ношения «раньше — позже» и заимствуя их в качестве элементов своей
собственной структуры.
Интерес как к этой проблеме вообще, так и к возможности стати¬
ческого истолкования временных отношений был подогрет дискуссиями
вокруг новых пространственно-временных представлений, получивших
распространение после создания СТО. Действительно, объединение Мин¬
ковским пространства и времени в единый четырехмерный пространст¬
13 Аристотель. Физика. 218 а. М., 1937, стр. 91—92.
14 Т а м же, стр. 92.

Ю. Б. МОЛЧАНОВ
88
венно-временной континуум и описание «жизненных путей» предметов
и явлений в виде мировых линий в этом континууме не только удовлетво¬
рительным образом согласуются со статической концепцией времени, но
и дают весьма наглядную иллюстрацию ее.
Обсуждение парадокса Мак-Таггарта в современной англо-амери¬
канской философской литературе вылилось в дискуссию о том, какая мо¬
дель или концепция времени — динамическая или статическая — аде¬
кватно отражает свойства реального времени. Сторонники статической
концепции времени считают, что динамическая концепция сводима к ста¬
тической, а становление во времени имеет не объективный, но только
психологический смысл. Статическая последовательность событий объ¬
ективна, и все эти события (прошлые, настоящие и будущие) равно¬
правны относительно реальности их существования, а изменение может
быть проанализировано с помощью статических временных отношений
между качественно различными состояниями одной и той же вещи. Эта
концепция была довольно четко выражена словами Б. Рассела: «Прош¬
лое, настоящее и будущее вытекают из временных отношений субъекта
и объекта, тогда как отношения раньше или позже вытекают из отно¬
шений объекта и объекта» 15.
Примерно то же самое говорит А. Грюнбаум: «Временные отноше¬
ния раньше (до) и позднее (после) могут быть установлены между дву¬
мя событиями независимо от мимолетного «теперь» и какого-либо соз¬
нания. С другой стороны, разделение событий на прошлые, настоящие и
будущие, присущее становлению, требует соотнесения с выражаемым на¬
речием атрибутом «теперь» так же, как и с отношением «раньше» и «поз¬
же»... становление зависит от сознания потому, что оно не является атри¬
бутом физических событий per se, но требует осуществления определен¬
ного концептуального осознания переживаний происходящих физических
событий» 16 17.
Весьма наглядную картину статической модели времени дают из¬
любленные фантастами примеры с «машинами времени» и «путешествия¬
ми во времени».
С точки зрения сторонников динамической концепции времени, дело
обстоит как раз наоборот. Они считают, что статические последователь¬
ности событий' могут быть проанализированы в рамках динамической
концепции, что становление внутренне присуще всем событиям, что име¬
ются существенные объективные различия между прошлым, настоящим
и будущим и динамическая концепция ведет к правильному пониманию
сущности времени.
Мы не имеем возможности сколько-нибудь подробно рассмотреть
здесь дискуссии по этим проблемам в западной литературе. Отметим
только, что и та и другая сторона в отличие от Мак-Таггарта не сомне¬
вается в реальности и объективности временных отношений, и спор идет
лишь о том, каков их реальный смысл, каково их реальное содержание.
Что же касается проблемы объективности, проблемы реального физиче¬
ского содержания, то она затрагивает только понятие становления, ре¬
альность которого утверждается сторонниками динамической и отрица¬
ется сторонниками статической концепции.
'В конспекте гегелевских «Лекций по истории философии» В. И. Ле¬
нин сделал следующее глубокое замечание по поводу попыток наглядно¬
го опровержения апорий Зенона: «Вопрос не о том, есть ли движение, а
о том, как его выразить в логике понятий» и. Современную ситуацию в
описанной выше полемике между статической и динамической концеп¬
циями следует, видимо, оценить таким же образом. Действительно, спор
15 В. Russel. On the Experience of Time. «The Monist», 1915, vol. 25, № 2, p. 212.
16 А. Грюнбаум. Философские проблемы пространства и времени. М., 1969,
стр. 384.	.	•
17 В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т, 29, стр. 230.

ПРОБЛЕМА ВРЕМЕНИ И ДИАЛЕКТИКА
89
идет здесь не о том, существует ли объективное время или нет,-а о том;
как его описать в логике понятий. И не случайно, видимо, основные дис¬
куссии в современной зарубежной философской литературе ведутся в ос¬
новном вокруг логических и лингвистических вопросов, связанных с эти¬
ми концепциями18.	*
Мы не сомневаемся в том, что анализ логического и лингвистическо¬
го содержания высказываний о временных отношениях имеет важное
значение. Однако едва ли в данном случае можно ограничить себя выяс¬
нением преимущества той или другой концепции в смысле логической
непротиворечивости и полноты. Коль скоро обе они претендуют на ин¬
терпретацию реальных свойств объективного времени, то наиболее су¬
щественным для адекватной их оценки является, видимо, выявление
того, какие преимущества имеет каждая из рассматриваемых концеп¬
ций с точки зрения их физического смысла, выражения объективной ди¬
алектики временных отношений и проблемы «становления» и в чем
уступает другой.
Преимущество статической концепции времени состоит в том, что
она в общем и целом хорошо согласуется с реляционной концепцией, ус¬
танавливающей объективные отношения «раньше — позже». Ведь с точ¬
ки зрения статической концепции только отношение временного следова¬
ния и предшествования («раньше — позже») имеет физический смысл.
Кроме того, предлагаемое ею понимание временных отношений полно¬
стью укладывается в те представления, которые выражаются четырех¬
мерным пространственно-временным континуумом Минковского и поня¬
тием мировых линий, описывающих «биографии» материальных систем.
Как отмечает, например, один из~ сторонников статической концепции
времени, известный американский космолог и астрофизик Т. Голд,
«реальный мир полностью может быть описан с помощью схемы, состоя¬
щей из линий, протянутых в четырех измерениях, где каждая частичка
материи представлена некоторой линией. В силу крупномасштабной ар¬
хитектуры Вселенной эта схема по преимуществу несимметрична по от¬
ношению к двум направлениям вдоль одной из своих координат. Эта
асимметрия проявляется в любой области, содержащей достаточно боль¬
шое число линий, однако при рассмотрении все меньшего и меньшего
масштаба эта асимметрия исчезает. Являясь частями этой схемы, мы
имеем такое отношение к ней, что порождаем фикцию «времени», кото¬
рое всегда движется вперед и перемещает нас вдоль себя» 19. Из данного
высказывания видно также, что и необратимость времени удовлетвори¬
тельно выражается в статической концепции понятием анизотропии,
которое не связано с представлением о «течении» времени.

Однако картина мира, в которой имело бы место'время со свойства¬
ми, приписываемыми ему статической концепцией, выглядит слишком
фантастической и излишне сложной, чтобы ее можно было оценить как
правдоподобную. Здесь без видимых на то оснований бесконечно увели¬
чивается количество физических сущностей, составляющих реальную
Вселенную. Любая материальная система должна существовать во мно¬
жестве экземпляров, каждый из которых соответствует определенному
«моменту» статического времени. И поскольку с точки зрения этой кон¬
цепции нет никакой разницы в смысле статуса реального существования
между событиями прошлого, настоящего и будущего, все эти материаль¬
ные системы должны состоять из одинаково реальных атомов и квантов
полей.
18 R. М. Gale. The Language of Time. London—New York, 1968; А. А. Ивин.
Логические теории времени. «Вопросы философии», 1969, № 3; его же: Логика вре¬
мени. «Неклассическая логика». М., 1970, стр. 124—191.
19 Thomas Gold. Cosmis Processes and the Nature of Time. «Mind and Cosmos
Essays in Contemporary Science and Philosophy». Pittsburgh, 1966, p. 329.

90
Ю. Б. МОЛЧАНОВ
Уже с точки зрения старого принципа — «бритвы. Оккама»— данная
концепция представляется неправдоподобной, причем она вовсе не сни¬
мает проблемы становления, как полагают ее сторонники, усматриваю¬
щие в этом главное ее достоинство. Ведь если на самом деле «жизненные
пути» или «мировые линии» материальных систем представляют собой,
так сказать, длинные «очереди» материальных двойников этих систем,
то все же между этими двойниками должна бь/ть какая-то разница, вы¬
ражающая в рамках статической концепции изменения этих предметов
во времени или анизотропию их мировых линий. Вопрос о том, откуда
появляются и чем обусловлены эти изменения в двойниках, и есть
сформулированная в других терминах проблема становления, от кото¬
рой статической концепции избавиться не удается.
Динамическая концепция свободна от отмеченных выше недостат¬
ков. Согласно этой точке зрения, любая материальная система сущест¬
вует только «в настоящее время», «сейчас» или «теперь» в единствен¬
ном экземпляре, и ее изменения представляют собой, грубо говоря, пе¬
регруппировку или замену составляющих ее материальных частиц. Эти
представления полностью соответствуют закону сохранения энергии и
принципу генетического тождества.
Однако возражения, которые выдвигаются против динамической
концепции, также не лишены оснований. Одним из основных аргументов
против нее является указание на то, что ни одна существующая в на¬
стоящее время физическая теория, ни один физический закон не дают
объективных критериев для выделения момента настоящего времени. И
это действительно так. Однако, как отмечает один из сторонников дина¬
мической концепции, американский философ Р. М. Гейл, подобная аргу¬
ментация является уязвимой. Дело в том, что требование к физическим
теориям и законам обеспечить объективные критерии момента настоя¬
щего времени выходит за рамки тех задач, которые перед этими зако¬
нами и теориями ставятся 20.
Однако если физические теории и законы действительно не в состоя¬
нии предложить объективный критерий для выбора момента настоящего
времени, то это не означает, что требование указать объективные крите¬
рии для его выделения лишено оснований. Эта проблема ожидает свое¬
го решения в динамической концепции. Видимо, здесь возможны различ¬
ные пути. Нам представляется, что важную роль может сыграть точный
анализ таких центральных для рассматриваемых концепций понятий,
какими являются понятия «теперь» и «настоящее время». Напомним,
какую роль в реабилитации реляционной концепции времени и создании
релятивистской теории сыграл анализ понятия одновременности.
Не вдаваясь в подробные рассуждения, отметим только, что обыч¬
но смешивают понятия «настоящее время», «теперь» и «одновремен¬
ность», тогда как это различные понятия, выражающие разные стороны
или аспекты временных отношений, и их не следует смешивать друг с
другом. Понятие одновременности выражает, вообще говоря, отсутст¬
вие временных отношений между событиями. В рамках субстанциаль¬
ной концепции оно отражает принадлежность событий к одному мгно¬
вению абсолютного времени, в рамках же реляционной концепции —
принципиальную невозможность для событий оказать какое-либо мате¬
риальное воздействие друг на друга. Между одновременными событиями
не могут существовать отношения «раньше — позже», не могут они также
соотноситься между собой как прошлые и будущие события. События
могут быть одновременными и в прошлом, и в настоящем, и в будущем.
Понятия же «теперь» и «настоящее время» выражают переход от
прошлого через настоящее к будущему. Однако между этими понятия¬
ми, в свою очередь, можно провести различие, причем в двояком отноше¬
20 R. М. Gale. The Language of Time, p. 284.

ПРОБЛЕМА ВРЕМЕНИ И ДИАЛЕКТИКА
91
нии. Можно рассматривать понятие «теперь» как такое, которое выражает
переживание момента настоящего времени человеком, как момент настоя¬
щего времени в его психической деятельности. Понятие же «момент на-’
стоящего времени» можно рассматривать как понятие, отражающее
объективное разделение в бытии каждой вещи ее прошлого от ее будущего.
Видимо, отождествлению «теперь» с «'Настоящим временем» во мно¬
гом способствует неосознанное смешение физического и грамматическо¬
го времени. Действительно, грамматическое «настоящее время» отожде¬
ствляется всегда с переживаемым нашим сознанием данным моментом
«теперь», тогда как физическое «настоящее время» той или иной мате¬
риальной системы, вероятно, правильнее было бы рассматривать как
временной отрезок, в течение которого она существует как таковая. На
эту сторону понимания «настоящего времени» уже указывал Я. Ф. Аскин:
«Настоящее всегда соотнесено к какому-либо наличному состоянию, со¬
бытию, и длительность этого события, состояния определяет «размеры»
настоящего, причем в каждом конкретном ряду событий это определение
специфично. Разная длительность настоящего является одной из харак¬
терных черт проявления специфики времени»21.
Вместе с тем можно, очевидно, провести также и другое различие,
полагая «теперь» как столь же объективную характеристику, что и «на¬
стоящее время», рассматривая его как момент, частичку «настоящего
времени», а последнее — как всю длительность реального существования
той или иной системы. Прошлое и будущее системы в таком случае бу¬
дут отображать ее небытие, а становление — приход (и уход) ее из не¬
бытия (в бытие) в стадию (или из стадии) реального существования в
рамках «настоящего времени» данной системы.
Таким образом, каждая материальная система имеет свое настоя¬
щее время, в котором она реально существует, а «теперь» отражает один
из моментов этого промежутка времени в свете отношений и взаимодей¬
ствий с другими системами, уже разделяя, так сказать, «производные»
прошлое и будущее системы (в рамках ее настоящего времени, как про¬
межутка ее реального бытия) по отношению к другим системам.
Подобное разделение позволит, видимо, лучше понять, почему ста¬
новление, скажем, пирамиды Хеопса, совершенно не зависит от пережи¬
ваемого нами момента «теперь», не зависит от нашего сознания, ибо ста¬
новление этой пирамиды имеет отношение лишь к настоящему времени
^реальному бытию) этой пирамиды и не имеет никакого отношения к
мимолетному «теперь», переживаемому каким-лиОо сознанием^
* * *
Итак, развитие современного учения о времени представляет собой
сложный диалектический процесс, который привел пока только к форму¬
лированию двух пар диалектически противоположных концепций. Ни об
одной из этих четырех концепций нельзя сказать, что она дает нам окон¬
чательное изображение сущности временных отношений, так же как
нельзя сказать и того, что она полностью и абсолютно несостоятельна и
никаких реальных сторон или характеристик временных отношений не
отражает. И, видимо, дальнейшее развитие науки о времени пойдет по
пути критического отбора и диалектического синтеза оправдавших себя
теоретических концепций в единую концептуальную картину времени.
Творческое развитие диалектики и материализма дает в руки современ¬
ных исследователей то совершенное методологическое оружие, которое
делает реальным решение многих фундаментальных теоретических
проблем современного естествознания.
21 Я. Ф. Аскин. Проблема времени. Ее философское истолкование. М, 1966,
стр. 85.

Системность развития
в свете законов диалектики
А. М. МИХЛИН (Ленинград)
Понятие развития относится к числу основополагающих в материа¬
листической диалектике, которую В. И. Ленин характеризовал «как са¬
мое всестороннее, богатое содержанием и глубокое учение о развитии»1.
В работах классиков марксизма-ленинизма, как известно, содержится
вполне определенная программа и методология разработки теории диа¬
лектики как учения о развитии. Реализация этой программы предпола¬
гает также, в частности, и философско-методологическое исследование и
обобщение концепций развития, разрабатываемых в конкретно-научном
познании. Между тем в нашей литературе построение чисто логических
схем «всеобщего развития» подчас преобладает над анализом действи¬
тельных процессов развития, изучаемых в науках о природе и обще¬
стве. В современном теоретическом естествознании, например, в таких
его разделах, как теория эволюции, биологическая кибернетика и т. д.,
взяты на вооружение и успешно применяются для изучения процессов
развития основные понятия и идеи системно-структурного подхода, зна¬
чительно раздвинувшие границы логического анализа проблемы разви¬
тия. Крепнет убеждение, что проблема развития — это прежде всего
проблема развития систем. Развитие рассматривается в связи со всегда
сопутствующим ему преобразованием организации систем, причем про¬
гресс представляет собой частный случай этих преобразований. Но,
более того, и само развитие есть системно-целостный процесс. На перед¬
ний план выдвигается исследование структуры процесса развития и его
субстрата, а также критериев для определения ступеней развития систем.
Данные такого исследования, например, идеи об организации историче¬
ского процесса и его движущих сил, о критериях высоты организации
и прогресса и др., позволяют по-новому подойти к определению катего¬
рии развития.
Очевидно, назрела необходимость в таком способе анализа катего¬
рии развития, который бы направил внимание на изучение сложной ор¬
ганизации самого исторического развития и помог преодолеть разрыв, с
одной стороны, между пониманием развития как процесса, как потока из¬
менений, а с другой — как определенной структуры или системы изме¬
нений.
Методологической основой такого исследования развития является
принцип историзма, а применяемые в нем понятия системного подхода
(структурность, целостность и др.) выступают в качестве логического
средства выражения (реализации) этого важнейшего диалектического
принципа. Нацеливая внимание на относительно мало изученную грань
исторического процесса — его структурность, системный подход, в свою
очередь, создает реальные предпосылки для более развернутой и более
конкретной трактовки самого принципа историзма. 1
1 В. И. Л е н и н. Поли. собр. соч., т. 26, стр. 53.

		_ СИСТЕМНОСТЬ ^АЗВИТИЯ ЙГ^ВЕТЕ ЗАКОНОВ ДЙА7ТЕКТИКЙ "	93
Справедливо мнение о том, что «проблема развития как проблема
развития систем еще только становится в современной науке»2. Однако
было бы неверно считать системную трактовку развития чем-то абсолют¬
но новым, ибо еще К. Маркс и Ф. Энгельс убедительно показали струк¬
турный характер развития и разработали методологию исследования
развивающихся целостных образований3. В то же время прогресс теоре¬
тического естествознания делает ныне особенно актуальной эту пробле¬
матику. Становится все более очевидной недостаточность статической
трактовки; системного подхода. В частности, выясняется, что понятие
структуры может и должно отображать не только статические формы
упорядоченности целого, но также и упорядоченность процессов, то есть
что это понятие относится не только к строению, но и к поведению и —
самое главное — к развитию систем4. В этом духе, очевидно, следует
рассматривать высказывания ’о том, что «процессы исторического раз¬
вития также имеют свою системную структуру, и они есть не что иное,
как развитие систем»5.
В настоящее время можно выделить несколько аспектов системного
толкования развития.
I.	При анализе развития необходим учет уровней организации раз¬
вивающихся систем. Иногда в качестве их аналога применяется понятие
структурных уровней, или крупных ступеней прогрессивного развития
в пределах основных форм существования материи, находящихся между
собой в отношении органической целостности6. Одной из общих характе¬
ристик развития, таким образом, оказывается повышение степени цело¬
стности конкретных систем, сменяющих друг друга в историческом про¬
цессе. Критерий «степень целостности систем» будет, следовательно, и
самым общим критерием развития.
Если рассматривать развитие со стороны тех преобразований, кото¬
рые имеются в организации развивающейся системы — крупных или не¬
значительных, стойких или обратимых, универсальных, частных и спе¬
циальных, сохраняющих способность к дальнейшему развитию по пути
прогресса или ведущих в «тупики» развития, повышающих или понижаю¬
щих уровень организации,— в любом случае суть развития будет точнее
раскрыта не столько через отношения классов сложности систем (кри¬
терий усложнения) или отношения старого и нового качества и не столь¬
ко через отношения низшего и высшего (критерий прогресса), сколько
через отношения классов целостности.
Свойства целостности раскрываются через понятие интеграции, оп¬
ределяемое как объединение частей в. целое и подчинение их целому на
основе внутри- и межсистемных связей и взаимодействий. В этом понятии
отражается связь принципов развития и системности: степень интегра¬
ции выступает и как критерий развитости систем (в теориях развития)
и как показатель повышения структурного уровня или организованно¬
сти (в теориях систем).
С точки зрения системной организованности процесса развития, види¬
мо, следует рассматривать понятия, отображающие его узловые линии.
В эволюционной биологии это понятия «генеральной линии развития»
(И. И. Шмальгаузен), «неограниченного» прогресса (Дж. Хаксли), «ма¬
гистрального» прогресса (К. М. Завадский), фиксирующие все крупные
2 См. Ю. С. Вяткин, А. С. Ма м з ин. Соотношение структурно-функционально¬
го и исторического подходов в изучении. живых систем. «Вопросы философии», 1969,
№ 11, стр. 48.
3 См. К; Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 12, стр. 711, 712, 723—724; т. 20,
стр, 21—22, и др. .	-	.
4 См. В. И. Крем янский. Структурные уровни живой материи, М., 1969,
стр. 150—152.	'
5 И. Т. Фролов. Методологические принципы теоретической биологии. «Приро¬
да», 1972, № 1, стр. 6.
6 В. И. Кремянский. Структурные уровни живой материи, стр. 145.

94
A. M. МИКЛИН
и узловые моменты эволюционных преобразований живого. Этим поня¬
тиям близко по содержанию более общее понятие структурных уров¬
ней материальных систем, которое «отображает объективную реальность
в развитии природы — те ее узловые линии и ту дискретность ступеней
ее развития, где проявляются самые существенные объективные разли¬
чия видов материи и форм ее движения»7.
Проблема определения структурных уровней, или крупных ступеней
(этапов) развития в рамках биологической и социальной форм движе¬
ния материи,— это, по сути дела, проблема «мегаэволюционного» прог¬
ресса, а крупные ступени развития (формации) есть не что иное, как
главные ступени повышения организации. Понятие уровней организации,
или крупных ступеней развития в рамках основных форм движения ма¬
терии, тесно связано с понятием высоты организации. Чтобы отличить
эти ступени, а тем более определить более высокую ступень организации,
необходимо исследовать критерии высоты организации систем. Эти кри¬
терии, пожалуй, лучше всего изучены в теоретической биологии (рабо¬
ты А. Н. Северцова, И. И. Шмальгаузена, К. М. Завадского и Б. Ренша
и др.). При этом ряд выводов, сделанных на основе анализа эволюции
живых систем (например, о критериях сложности и пластичности органи¬
зации, о степени интеграции, об информационных критериях, о прогрессе
как комплексе крупных преобразований организации и др.), применим
после соответствующей модификации также к развитию некоторых со¬
циальных феноменов, в частности техники8.
Ни одним из критериев высоты организации, взятым в отдельности,
невозможно в принципе определить прогрессивное развитие в силу его
комплексного характера9. Прогрессивное развитие систем, а значит, и
развитие как таковое должны определяться не отдельными, обособлен¬
ными друг от друга критериями, а системой критериев, выражающих це¬
лостность, комплексность и устойчивость преобразований организации.
II.	Системно-структурный подход к развитию включает в себя тре¬
бование исследовать организацию субстрата развития, то есть организа¬
цию того, что развивается. Это требование успешно реализуется, на¬
пример, при изучении как микро-, так и макроэволюции. Биологи давно
уже осознали необходимость изучения организации единиц живого, к ко¬
торым приурочен эволюционный процесс, а представления о четырех
основных уровнях организации живых систем стали непреложным эле¬
ментом современного эволюционного учения. Показано принципиально
важное значение внутренних предпосылок, скрытых в существующей ор¬
ганизации, для дальнейшего развития системы, а также то, что накопи
ление и развертывание новых возможностей (или стратегий) развития
является одним из критериев прогрессивного развития 10. Особое внима¬
ние обращается на пластичность (эволюционную перспективность) суб¬
страта развития. Под эволюционной перспективностью систем понимает¬
ся комплекс признаков, выступающих в качестве внутренних предпосы¬
лок (возможностей) развития по пути повышения уровня организаций.
Применяя категорию возможности для определения развития и про¬
гресса, развитие можно рассматривать как необратимое изменение каче¬
ственного состояния систем, включающее в себя возникновение принци¬
пиально новых возможностей и тенденций, а прогресс определить как
форму развития, связанную с возрастанием стратегических возможно¬
стей. С учетом понятия уровней организации это определение принимает
более общий вид: под развитием понимаются необратимые изменения ка¬
7 В. И. Кремянский. Структурные уровни живой материи, стр. 196—197.
8 См. Ю. С. Мелещенко. Техника и закономерность ее развития, Л., 1970,
стр. 219—223.	. .	.
9 См. К. М. Завадский. Проблема прогресса живой природы. «Вопросы фи¬
лософии», 1967, № 9.	.......	.
10 См. К. М. 3 а в а д с к и й. К пониманию прогресса в органической природе.
В сб. «Проблемы развития в природе и обществе», М.Л., 1958, стр. 103.

СИСТЕМНОСТЬ РАЗВИТИЯ В СВЕТЕ ЗАКОНОВ ДИАЛЕКТИКИ	95
чественного состояния систем, связанные с переходом к новому уровню
целостности и сохранением эволюционных возможностей.
Историческое развитие любых систем имеет свой диапазон и предел
и характеризуется вполне определенной, обусловленной конкретными ма¬
териальными условиями мерой, которая выступает как «мера уровня их
организации и развитости» и. Низший и высший уровни организации и
исторического развития характеризуются различными уровнями меры.
Анализ организации субстрата развития позволяет определить не
только эволюционную перспективность систем, их способность к дальней¬
шим крупным качественным преобразованиям по пути магистрального
прогресса, но и ограничения, или фундаментальные запреты, в прогрес¬
сивном развитии. По меткому замечанию Н. Винера, «прогресс создает
не только новые возможности для будущего, но и новые ограничения» 11 12.
Проблема фундаментальных запретов, или ограничений, историче¬
ского развития имеет важное методологическое значение, ибо она связа¬
на с объяснением того, почему развитие систем происходит в одном, а
не в другом направлении и как возможна смена путей развития. Напри¬
мер, почему высшие формы многих филогенетических групп (высшие
насекомые, высшие головоногие, высшие киты, современные антропоиды
и др.) не пошли по пути «неограниченного прогресса»? Почему только
гоминидам, морфо-физиологическая организация которых не претерпе¬
ла сверхкрупных преобразований, удалось совершить переход за преде¬
лы биологической формы движения материи? Очевидно, в этом случае
данные, полученные в ходе системно-структурного исследования, входят
в качестве составной части в каузальное объяснение конкретных особен¬
ностей протекания исторического процесса 13.
III.	Системное исследование развития включает в себя изучение
структуры, или организации, самого процесса исторического развития.
Правильно отмечается, что «теория развития как наиболее глубокое, все¬
стороннее исследование не может обойтись без структурного анализа
как процесса развития в целом (выделение последовательного ряда со¬
бытий), так и каждой стадии развития» 14. В философский обиход все ши¬
ре вовлекается новое понятие «структура процесса» 15, которое можно
рассматривать как отражающее факт системной организованности раз¬
вития. По-видимому, это понятие может сыграть весьма существенную
роль при изучении развития сложных объектов.
Понятие «структура процесса» применяется для вычленения
предметно-содержательных элементов процесса и существующих между
ними связей и зависимостей 16. При этом под элементами структуры про¬
цесса понимаются либо отдельные стороны, «русла» процесса, либо по¬
следовательные его фазы, стадии, этапы, периоды, либо элементарные
изменения или элементарные акты. В ходе структурного анализа вы¬
деляются такие моменты организации процессов развития:
1.	Подразделение исторического процесса как целого на качественно
своеобразные этапы, ступени, периоды, зафиксированное в ряде общих
11 См. В. П. Кузьмин. Категория меры в марксистской диалектике. М., 1966,
стр. 130.
12 Н. Винер. Кибернетика и общество. М., 1958, стр. 58.
13 В этой связи уместно напомнить о том, что не менее типичны и такие познава¬
тельные ситуации, когда, напротив, исследование истории позволяет объяснить кон¬
кретные особенности «ставшей» структуры объекта. Диалектическая взаимосвязь, взаи-
модополнительность структурных и генетических методов исследования сложных объ¬
ектов, таким образом, является не просто отвлеченным методологическим постулатом,
но характеристикой реальной познавательной практики.
14 См. Н. П. Французова. Исторический метод в научном познании. М., 1972,
стр. 33.
15 См., например, Н. К. Серов. О диахронической структуре процессов. «Вопро¬
сы философии», 1970, № 7; А. И. Ф и л ю к о в. Эволюция и вероятность. Минск,
1972, и др.
16 См. Н. К. Серов. О диахронической стоуктуре процессов. «Вопросы филосо¬
фии». 1970. № 7. ctd. 73,

<96
A. M. МИКЛ ИН
.понятий (например, общественно-экономической или эволюционно^био-
логической формации), дает возможность исследовать изменяемость
факторов и законов в ходе исторического развития систем, соотношение
общих и частных законов развития, особенности их действия на разных
этапах или уровнях исторического процесса.
2.	Разграничение элементарных актов (микроструктуры) и крупных
подразделений (макроструктуры) исторического развития позволяет точ¬
нее определить тип детерминации исторического процесса (однозначный
или вероятностный), а также изучить элементарные шаги, факторы- и за¬
кономерности развития.
3.	Дифференциация исторического развития на главные направле¬
ния (менее точно: формы) позволяет учитывать многогранность и разно-
направленность самих процессов развития. В качестве таких направле¬
ний называют чаще всего прогресс, регресс и необратимые изменения в
рамках одного и того же класса сложности. В биологии такое структу¬
рирование исторического процесса впервые было проведено А. Н. Север¬
цевым, который в качестве главных направлений эволюционного про¬
цесса называл ароморфоз, идиоадаптацию и дегенерацию (регресс).
Такая логическая операция — расчленение эволюционного процесса на
главные направления и анализ их соотношения — дала возможность
точнее определить содержание понятий «эволюция» (целое) и «морфо¬
физиологический прогресс» (его элемент).
Идеи о формах и направлениях развития живой природы имеют
важное философское значение, они основательно поколебали казавшееся
некогда единственно возможным представление о линейном характере
развития. Философское мышление преодолело гегелевское отождеств¬
ление развития с поступательным движением и понимание прогресса
как монотонного усложнения. Решение проблем развития ныце право¬
мерно ставится в зависимость от анализа соотношения развития и дви¬
жения, развития и прогресса (регресса), развития и функционирования.
4.	Разграничение элементарных актов и целостных процессов в ас¬
пекте уровней организации отражает объективно существующую иерар¬
хичность развивающихся систем. А. А. Ляпунов формулирует эту про¬
блему так: «целостные процессы данного уровня (то есть организма, по¬
пуляции, биоценоза.— А. М.) строятся из элементарных актов предыду¬
щего уровня»17. Изучение взаимосвязи основных уровней организации
живого в едином процессе исторического развития позволяет поставить
целый комплекс новых исследовательских проблем, что само по себе
свидетельствует о теоретической продуктивности такого разграничения.
Очевидно, в этом же плане можно оценивать кибернетический под¬
ход к объяснению эволюции живого 18, впервые вскрывший системность
исторического процесса в живой природе и прежде всего элементарные
циклы и управляющие механизмы эволюционных изменений, взаимо¬
связь форм организации живого в элементарных эволюционных циклах
и процессе эволюции в целом, единство и взаимообусловленность эволю¬
ции видов и биоценозов. Новое заключается также в определении эво¬
люции как изменений на уровне макросистемы «популяция — биогео¬
ценоз», что позволяет избежать «видо-» и «ценозоцентризма» при объ¬
яснении факторов эволюции и точнее понять механизм и движущие си¬
лы эволюции на уровне экосистем.
Предпринятое И. И. Шмальгаузеном переосмысление основных по¬
ложений классического дарвинизма на основе системно-кибернетических
принципов создает реальные предпосылки для дальнейшего совершен¬
ствования логико-гносеологического аппарата современной теории эво¬
17 А. А. Ляпунов. О математическом подходе к изучению жизненных явлений.
В сб. «Математическое моделирование жизненных процессов». М., 1968, стр. 70.
18 См. И. И. Шмальгаузен. Кибернетические вопросы биологии. Новоси¬
бирск, 1968.

СИСТЕМНОСТЬ РАЗВИТИЯ В СВЕТЕ ЗАКОНОВ ДИАЛЕКТИКИ
97
люции, в значительной мере расширяет и дополняет методологию изуче¬
ния исторического развития живых систем и нацеливает на исследование
организации этого процесса. ’
Таким образом, системный подход позволяет зафиксировать такой
аспект объективной реальности, как структурность процесса развития,
а именно его многоступенчатость, иерархичность, разнонаправленность,
микро- и макроструктуру и т. п. Раскрывая реальный аспект диалектики
процессов развития, а именно системную организацию этих процессов,
системный подход позволяет точнее понять развитие как единство про¬
тивоположных сторон, моментов. Развитие — это не просто поток необ¬
ратимых изменений, но прежде всего система типов изменений, это
диалектическая связь уровней и ступеней исторического процесса, его
микро- и макроструктуры, это смена конкретно-исторических формаций,
включая сюда и развитие самих внутренних механизмов исторического
развития. Очевидно, системный подход выступает антитезой не историз¬
му, а известному схематизму, не выходящему в понимании развития за
рамки общих рассуждений: «все течет — все развивается», «развитие
есть движение вообще» и т. п.
Идеи о системности, структурности, целостности развития, по суще¬
ству, пронизывают принцип историзма и, видимо, должны быть примене¬
ны для решения поставленной В. И. Лениным задачи соединения прин¬
ципа развития с принципом материального единства мира.
Системный подход расширяет возможности теоретического позна¬
ния процессов развития. Прежде всего он ориентирует на изучение логи¬
ческих связей новейших естественнонаучных понятий — таких, как ин¬
формация, надежность, организованность, высота организации и др.,—
с категорией развития. Тем самым в сферу философского исследования
развития вовлекается довольно значительная группа общенаучных поня¬
тий, что, по-видимому, не может не отразиться на усовершенствовании
логических средств, используемых для раскрытия содержания процесса
развития. Во-вторых, выдвигается вопрос о критериях развития, и ста¬
новится возможным более четкое определение развития. В качестве та¬
ких критериев выступают, как было показано, целостность, комплек¬
сность и устойчивость преобразований организации. Развитие — это не
любое изменение, а лишь такое, которое означает переход к новому уров¬
ню системности, то есть к другому классу целостности. Такое определе¬
ние развития преодолевает односторонность высказываний, отождеств¬
ляющих развитие либо с изменением вообще, либо с усложнением, либо
с прогрессом. Развитие — это сложный системно-организованный про¬
цесс, причем как в смысле организованного множества ступеней, этапов,
циклов, фаз, сторон, факторов и т. п., так и в смысле целостных измене¬
ний макросистем, состоящих из нескольких микроструктурных уровней.
В свете законов диалектики системные аспекты развития отчетли¬
во выражаются в органической связи дискретности и непрерывности,
уровня организации (степени развитости) и уровня меры; дифференциа¬
ции и интеграции, повторяемости и необратимости, прогресса и регрес¬
са; в устойчивости исторических преобразований организации, единстве
внутри- и межсистемных противоречий, взаимодействии причин, факто¬
ров и условий исторического развития и т. п.
Представление о системности развития, изучение структурно-си¬
стемных характеристик развития конкретных объектов имеют не только
специально научное, но и философское значение, являясь одним из тех
опосредующих звеньев, которые обеспечивают тесную связь и плодотвор¬
ное взаимодействие философии и частных наук, изучающих сложные са-
моразвивающиеся системы. При этом открывается возможность для то¬
го, чтобы более глубоко осмыслить многие стороны в содержании ряда
законов и категорий материалистической диалектики. Как правило, в
конкретно-научном познании эти законы и категории применяются не
■>. <Вопросы философии» № 8.

98
A. M. МИКЛИН
непосредственно, а путем раскрытия их содержания в системе теорети¬
ческих понятий соответствующей научной дисциплины. Исследование ме¬
тодологической роли законов и категорий диалектики предполагает, по¬
мимо всего прочего, изучение тех понятийных конструкций и теоретиче¬
ских моделей, которые конкретизируют те или иные законы и категории
применительно к материалу и проблематике частных наук.
Познание структурно-системных закономерностей развития, в част¬
ности, опирается на понимание конкретно-относительного характера
противоречий. Не только каждой форме движения материи, но и каждо¬
му относительно самостоятельному уровню организации и каждой ступе¬
ни развития в пределах основных форм движения свойственна соот¬
ветствующая форма противоречий. Очевидно, экстраполяция этих про¬
тиворечий на все формы движения материи или макросистему в целом в
каждом конкретном случае требует специального обоснования. Это тем
более относится к оценке такого противоречия, которое выступает в ка¬
честве основного для некоторых макросистем. Возникает, таким обра¬
зом, новый круг исследовательских задач, связанный с проблемой изме¬
няемости законов и факторов развития, понимаемой в смысле изменения
содержания, характера и форм разрешения противоречий в рамках кон¬
кретно-исторических этапов развития 19.
Не одно противоречие, а целый комплекс взаимодействующих про¬
тиворечий лежит в основе развития сложных систем. Поэтому правоме¬
рен вопрос об организации движущих сил исторического процесса и
прежде всего о взаимодействии внутренних и внешних противоречий,
которое лежит в основе всякого развития. Диалектическая методология
не только подчеркивает ведущую роль внутрисистемных противоречий
в развитии, но выступает против крайностей в толковании внешних фак¬
торов, а именно как против выпячивания их и подмены ими внутренних,
так и против сведения внешнего до простого условия для развития внут¬
реннего. Внешнее нередко выступает как источник или причина внутрен¬
него. Но даже в таком статусе — как причина внутреннего — внешнее
не претендует на роль ведущего фактора развития. При этом не следует
забывать об относительности противопоставления внешних и внутрен¬
них факторов, ибо нередко один и тот же фактор развития (например,
межвидовая конкуренция в живой природе) одновременно является и
внешним (на уровне вида) и внутренним (на уровне ценоза).
С точки зрения системного понимания развития можно попытаться
объяснить те логические трудности, с которыми столкнулись философы
при определении закона отрицания отрицания. Дело в том, что к опре¬
делению диалектической категории отрицания подчас подходят со сто¬
роны выяснения формального содержания, а не с точки зрения логики
самого сложно-структурированного процесса развития. Если при опре¬
делении закона единства и борьбы противоположностей исходным счи¬
тается понятие конкретного, а не формального тождества, если при ра¬
скрытии общего механизма развития утверждается, что в природе нет
ни «чистого» количества, ни «чистого» качества, то определения закона
отрицания отрицания, высказываемые некоторыми авторами20, напро¬
тив, строятся исходя из «чистой» поступательности и чаще всего «чи¬
стой» триадичности развития, которых на самом деле нет в реальности.
Зачастую не понятие отрицания отрицания сопоставляется с объективно
сложным, системно-целостным процессом развития, а, наоборот, разно¬
направленное, многоуровневое, имеющее всегда комплексный нелиней¬
ный характер развитие подгоняется под жесткую схему чисто поступа¬
тельного развития, всегда выражающего собой «возврат к якобы ста¬
19 См., например, С. С. Шварц. Современные проблемы эволюционной теории.
«Вопросы философии», 1967, № 10.
20 Обзор соответствующей литературы см. в кн.: А. П. Ш епт ул ин. Основные
законы диалектики. М., 1966.

СИСТЕМНОСТЬ РАЗВИТИЯ В СВЕТЕ ЗАКОНОВ ДИАЛЕКТИКИ
99
рому», осуществляющийся обязательно через два отрицания. Можно
даже говорить о своеобразном штампе в понимании закона отрицания
отрицания, согласно которому диалектическое отрицание — это всегда
прогресс, а прогресс — это всегда и обязательно «возврат к якобы ста¬
рому», осуществляющийся в виде традиционной схемы: «тезис — анти¬
тезис — синтез».
Едва ли самым лучшим способом рассмотрения обсуждаемого зако¬
на является чистое логизирование, на путях которого возможны не толь¬
ко крайности в толковании отрицания отрицания — абсолютизация ка¬
кой-то одной черты закона, абсолютное противопостанление диалектиче¬
ского отрицания и отрицания отрицания и т. п.,— но и некоторая
путаница в философских терминах. Например, спор о том, какая черта:
«возврат к якобы старому» или «преемственность развития, выраженная
в форме диалектического синтеза» — точнее выражает суть отрицания
отрицания, является, по нашему мнению, в значительной степени бес¬
предметным, так как на самом деле эти черты выражают, в сущности,
одно, а именно необратимость поступательного развития, то есть прежде
всего то новое содержание, которое возникает в результате диалектиче¬
ского снятия предшествующих ступеней развития.
Вряд ли правильно, по-видимому, однозначно связывать отрицание
отрицания с какой-то одной формой преемственности, а в «возврате к
якобы старому» видеть чуть ли не единственную И неизменную сущность
закона отрицания отрицания. Такая позиция, на наш взгляд, недоста¬
точно учитывает прежде всего системные аспекты исторического разви¬
тия, а именно его нелинейный характер, разнообразие форм преемствен¬
ности и повторяемости, наконец, различные формы самого необратимого
поступательного развития — реальные стороны исторического процесса,
отмеченные впервые классиками марксизма-ленинизма21 и исследован¬
ные еще далеко не полно.
В заключение можно отметить, что исследование системных аспек¬
тов развития — проблема, в равной мере актуальная как для современ¬
ного конкретно-научного познания, так и для разработки теории диалек¬
тики. В ходе философского анализа проблемы системности развития ре¬
шаются, как мы попытались показать, не только задачи «внешнего» пла¬
на, связанные с изучением методологической роли законов и категорий
диалектики в конкретных науках, но и «внутренние» задачи—такие, на¬
пример, как уточнение содержания некоторых диалектических законов и
категорий. Единство этих двух типов задач лишний раз свидетельствует
о том, что «именно диалектика является для современного естествозна¬
ния наиболее важной формой мышления, ибо только она представляет
аналог и тем самым метод объяснения для происходящих в природе
процессов развития, для всеобщих связей природы, для переходов от
одной области исследования к другой» 22.
21 В. И. Лепин. Поли. собр. соч., т. 29, стр. 112, 207, а также т. 1, стр. 163.
22 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 20, стр. 367.

Оборачивание метода
и диалектика развития знания
В. С. ЧЕРНЯК
К анализу развития научного знания следует подходить с точки
зрения "двух диалектически связанных аспектов — результатов научной
деятельности и способов их получения. Опираясь на результаты позна¬
вательной деятельности 'можно выделить узловые моменты,	ступеньки
развития науки* Выделение отдельных иертрхП'^
этажей научного знания производится с помощью'таких методологичес-
“ких“ категорий, как'* «факт», «эмпирический закон», «теоретический за¬
кон», «теоретическая система» и т. п. При таком подходе развитие зна¬
ния отображается в форме дискретной последовательности определен¬
ных, качественно различных «состояний» знания. Однако для процесса
познания характерным является не только наличие качественно различ¬
ных уровней — известная дискретность познавательного процесса,— но
также наличие непрерывного перехода, превращения одной формы зна¬
ния в другую. Эта непрерывность в развитии знания обеспечивается
прежде всего применением определенных познавательных средств — ме¬
тодов науки, с помощью которых в рамках присущих им возможно¬
стей осуществляется переработка некоторого исходного материала зна¬
ния в соответствующий конечный результат. Благодаря этому достигает¬
ся преемственность в развитии форм знания, которая заключается в том,
что* результат применения‘^дного мётода"становится исходным пунктом,
началом для применения другого метода. Однако, как отметил еще
Гегель, само «возникновение различных ступеней в поступательном дви¬
жении мысли может выступать либо с сознанием необходимости, по
которой каждая следующая ступень вытекает из предшествующей и по
которой может выступать именно лишь данное определение, данная
форма; либо может совершаться без такого сознания, наподобие про¬
цесса возникновения явления природы, кажущегося случайным...» ’.
Сознание необходимости перехода от одних форм знания к дру¬
гим, о котором говорит Гегель, по существу, связано с рациональной
реконструкцией развития знания, с диалектическим пониманием про¬
цессов™™ изменёнйяТТёгёль полагал, что развитие знания представ¬
ляет собою детерминированный процесс, в котором каждая форма необ¬
ходимо вытекает из предшествующей и однозначно определяется ею.
Разумеется, такая характеристика справедлива лишь в отношении до¬
статочно общих форм знания. При рассмотрении же развития частных
форм и методов решения определенных научных проблем вряд ли воз¬
можно говорить о какой-либо жесткой детерминации, существующей
между ними. Наука в большинстве случаев в состоянии решить постав¬
ленную задачу по крайней мере несколькими способами, и то, какой
способ окажется предпочтительнее, зависит не от априорных предписа¬
ний, а прежде всего от конкретных условий, в которых протекает науч-
1 Г егель. Сочинения, т. IX. М.-Л., 1932, стр. 33.
ОБОРАЧИВАНИЕ МЕТОДА И ДИАЛЕКТИКА РАЗВИТИЯ ЗНАНИЯ
101
ная деятельность,—от возможностей, 'которыми в данный период распо¬
лагает сама наука, и от тех социальных запросов, которые стимулируют
решение некоторой вполне определенной научной -проблемы.
Когда мы говорим о закономерностях развития знания, следует
анализировать процесс развития в его наиболее общих формах. С уче¬
том этого мы и будем рассматривать открытый К. Марксом принцип
оборачивания метода.	,	•
Впервые сущность данного познавательного приема была раскрыта
К. Марксом при исследовании специально математической проблемы.
Занимаясь проблемой обоснования основных понятий дифференциаль¬
ного исчисления, К. Маркс в своих «Математических рукописях» рас¬
крыл диалектическую природу одного из важнейших математических
операторов — дифференциала. Маркс указал на двойственную природу
дифференциального коэффициента, диалектическое единство двух его
сторон — предметной и оперативной, переход которых.друг в друга он
назвал оборачиванием метода, или, точнее, оборачиванием в методе
(Umschlag in der Methode).
Учитывая важность марксовой характеристики данного познава¬
тельного приема, мы позволяем себе кратко остановиться на некоторых
математических деталях, связанных с понятием дифференциала. Как
известно, в дифференциальном исчислении производная f' (х) обознача¬
ет предел некоторого алгебраического отношения при Ах—>0. Для
обозначения данной операции оказалось полезным ввести, кроме симво¬
ла производной f' (х), другой символ, который записывается в виде от¬
ношения двух дифференциалов:
-^- = Г(х) = lim-^-.	(1)
dx	Ах
Таким образом, реальный результат операций, посредствОхМ кото¬
рых вычисляется производная, находится в правой части данного равен¬
ства. Левая же часть равенства является лишь символом операций, ко¬
торые привели к данному результату. Тем самым равенство (1) стано-
ri у
вится определением символа —,
rix
в соответствии с которым он может
фигурировать в обеих частях равенства, как, например, в равенстве, ко¬
торое приводит К. Маркс:
dy	du , dz
—— — z —	\- и ——.
rix	rix rix
du dz
Какую роль играют в этом равенстве символы - — и —	? Если
•	их СьХ
dy	л
символ —-— по-прежнему служит для обозначения реального алгебра-
rix
ического процесса, который развертывается на правой стороне уравне-
du	dz
ния, то символы —1— и ——
rix	rix
играют уже совсем иную роль. «Вместе с
другими элементами [производной] f'(x), в которую они включены, они
dy
находят в —свое символическое выражение, свой символический эк¬
вивалент, но сами они со своей стороны не противостоят никаким f'(x>,
Г' (х), для которых они, в свою очередь, были бы символическими двой¬
никами. Односторонне появились они на свет, тени без тела, которое их
отбросило, символические дифференциальные коэффициенты без реаль¬
ных дифференциальных коэффициентов, то есть без соответствующих
эквивалентных [им] «производных». Символический дифференциальный
102
В. С. ЧЕРНЯК
коэффициент становится, таким образом, самостоятельным исходным
пунктом, реальный эквивалент которого лищьТГблжёТ'б'ыть найден. Та¬
ким образом, инициатива передвинулась с правого, алгебраического по¬
люса на левый, символический. Но тем самым и дифференциальное
исчисление выступает как некое специфическое исчисление, которое опе¬
рирует уже самостоятельно, на собственном почве, ибо исходные пункты
du dz ■
его	,
dx
суть лишь ему принадлежащие и его характеризующие
dx
математические величины. И это оборачивание метода получилось здесь
как результат алгебраического дифференцирования иг (Маркс имеет в
виду функцию у = иг.— В. Ч.). Алгебраический метод, таким образом,
сам собой превращается в противоположный ему дифференциальный
метод»2. Несколько далее Маркс подчеркивает, что дифференциальные
символы, «возникающие первоначально лишь как символические выра¬
жения алгебраически выполненных процессов дифференцирования, необ¬
ходимо снова превращаются в самостоятельные исходные пункты, в
символы операций, которые еще только предстоит выполнить, или в
оперативные символы. Вследствие этого и возникшие на алгебраическом
пути символические уравнения превращаются в символические опера¬
тивные уравнения»3.
Из этой сжатой характеристики процесса оборачивания метода
можно извлечь некоторые существенные черты данного познавательного
приема.
Во-первых, Маркс рассматривает оборачивание метода как превра¬
щение одного метода в другой — противоположный метод. В рассматри¬
ваемом случае алгебраический метод превратился в противоположный
ему метод — дифференциальный. Противоположность указанных мето¬
дов состоит, очевидно, в том, что содержательные алгебраичес¬
кие символы превращаются в формальные символы нового, диффе¬
ренциального исчисления.
Во-вторых, с формальной стороны этот диалектический переход не¬
которого метода в свою противоположность выступает следующим об¬
разом: старый метод функционирует в рамках некоторого фиксированно¬
го набора познавательных средств, которые он перерабатывает в опре¬
деленный результат. Этот результат выступает как нечто вторичное
(производное) по отношению к исходному материалу познания (первич¬
ному). Оборачивание метода, по существу, состоит в том, что вторичное
как нечто производное, несамостоятельное, как результат, зависящий от
некоторого исходного материала, превращается в свою противополож¬
ность и тем самым становится исходным самостоятельным пунктом но¬
вого процесса, своего рода «независимой переменной», а то, что ранее
выступало в качестве исходного пункта познавательного процесса, было
первичным в старом методе, наоборот, становится чем-то производным,
вторичным, своего рода «зависимой переменной».
Действительно, первоначально дифференциал вводится лишь как
простое сокращение для обозначения определенного алгебраического
&У и
процесса — нахождения предела разностного отношения «Но лишь
с того момента, когда дифференциал функционирует как исходный пункт
исчисления, завершено оборачивание алгебраического метода дифферен- ,
цирования, и дифференциальное исчисление само выступает поэтому как
совершенно особый, специфический способ вычисления с переменными
величинами»4.
2 К. Маркс. Математические рукописи. М., 1968, стр. 55, 57.
3 Т а м ж е, стр. 65.
4 Т а м ж е.

ОБОРАЧИВАНИЕ МЕТОДА И ДИАЛЕКТИКА РАЗВИТИЯ ЗНАНИЯ
103
Этот качественный перелом, знаменующий собой завершение обора¬
чивания метода, состоит в превращении дифференциала из символа,
обозначающего некоторый данный объект (операцию), в символ, име¬
ющий оперативный характер. Благодаря этому и совершается переход
от алгебры к дифференциальному исчислению.
Оперативный характер символов dy и dx состоит прежде всего в
том, что во многих формальных преобразованиях с ними можно обра¬
щаться так, как если бы они были обыкновенными арифметическими
величинами. Более того, с формальной точки зрения нам совершенно
безразлично, какое значение имеют дифференциалы, лишь бы соответ¬
ствующим образом были определены правила оперирования с ними.
Именно в этом и состоит значение оперативной функции дифферен¬
циальных символов как самостоятельного и в рамках дифференциаль¬
ного исчисления независимого исходного пункта соответствующих фор¬
мальных преобразований. Но переход к символическому исчислению
означает вместе с тем, что задача, как говорит Маркс, буквально под
руками обернулась: если раньше мы вынуждены были идти от реального
процесса алгебраических вычислений к символу этого процесса, то те¬
перь, наоборот, нам нужно для символа искать некоторый реальный
эквивалент, закодированный в нем в виде некоторой «стратегемы дей¬
ствий», то есть операций, которые лишь предстоит произвести.
Наконец, следует отметить, что оборачивание метода есть, в сущно¬
сти, переход к качественно новому уровню знания. Это означает, что
конечный результат (вторичное) старого метода ни в коем случае не
тождествен исходному пункту (первичному) в новом методе, а конечный
результат нового метода не сводится к исходному пункту в старом ме¬
тоде. Конечно, превращение дифференциалов в оперативные символы
предполагает предварительное наличие у них обозначающей (знаковой)
функции, и в этом смысле новый метод возникает лишь на основе ста¬
рого метода 5. Но в качестве оперативных символов дифференциалы могут
использоваться независимо от своих собственных значений, то есть как
объекты нового (дифференциального) исчисления. В то же время фун¬
кция обозначения в снятом виде сохраняется и в новом методе как
возможность для дифференциальных символов иметь некоторое значе¬
ние, и эта возможность реализуется в процессе нахождения для них
реального эквивалента в виде определенной системы операций. Но и
здесь мы
реального
не имеем дело с простым возвратом к старому: нахождение
dy
эквивалента для дифференциального коэффициента - опо¬
средовано целой серией формальных преобразований, в которых он вы¬
ступает не только в качестве сокращения более громоздких выражений,
но является совершенно необходимым компонентом соответствующих
операций дифференциального исчисления. Тем самым результат обора¬
чивания метода оказывается более значительным, чем его исходный
пункт (иначе весь этот процесс был бы лишен смысла).
Для истории науки и методологии несомненный интерес представ¬
ляет вопрос о том, когда Маркс открыл принцип оборачивания мето¬
да: в процессе своих занятий математикой или же раньше — при иссле¬
довании экономических вопросов. Не представляет труда показать, что
аналогичный принцип, который, пользуясь выражением самого Маркса,
лучше назвать «оборачиванием ролей», Маркс использовал уже при
анализе функционирования денег в качестве средства обращения, то есть
уже в таких работах, как «К критике политической экономии» и «Ка¬
питал». Чтобы не быть голословными, мы попытаемся сопоставить диа-
5 «Так как это оборачивание метода возникло из алгебраического движения функ¬
ции... то оно само алгебраически обосновано»,— замечает Маркс (там же, стр. 57).

104
В. С. ЧЕРНЯК
лектику развития дифференциала со специальным случаем превраще¬
ния денег в знак стоимости. *	.
Как известно, из функции денег как средства обращения возникает
их монетная форма. Первоначально название золотой монеты точно
соответствовало реальному количеству «золотой субстанции», пишет
Маркс, но затем в процессе длительного пользования монетой «ее номи¬
нальное и ее реальное содержание начинают расходиться». В процессе
обращения одни монеты стираются больше, другие — меньше, так что
одноименные монеты постепенно приобретают различную стоимость
вследствие неодинакового их веса. В ходе обращения монетная функция
денег становится совершенно независимой от их веса и, следовательно,
от всякой стоимости.
«Монетное бытие золота,— пишет Маркс,— окончательно отделя¬
ется от его стоимостной субстанции. Благодаря этому вещи, относи¬
тельно не имеющие стоимости,— бумажки, получают возможность функ¬
ционировать вместо золота в качестве монеты. В металлических де¬
нежных знаках их чисто символический характер еще до известной
степени скрыт. В бумажных деньгах он выступает с полной очевидно¬
стью» 6.
Аналогия между развитием дифференциала и специальным случаем
превращения денег в знак стоимости выражается в следующем:	,
1.	Первоначально дифференциальный коэффициент вводится в ка¬
честве символа, обозначающего некоторый предмет — алгебраическую
операцию. Он дан вместе с самой операцией (в левой части алгебра¬
ического равенства находится дифференциальный коэффициент, в пра¬
вой — обозначаемая им операция).
1а. Первоначально название монеты выступает в качестве знака
(символа) некоторого реального эквивалента. Знак стоимости непосред¬
ственно дан вместе с самой стоимостью — реальным количеством «золо¬
той субстанции».	’
2.	На определенном этапе развития дифференцирования происходит
отделение дифференциального коэффициента от обозначаемой им алге¬
браической операции и превращение его в относительно самостоятельный
объект дифференциального исчисления. В процессе формальных пре¬
образований намного проще оперировать с символами, чем с громозд¬
кими алгебраическими выражениями, которые они обозначают. Однако,
как отмечает Р. Курант, мы вправе широко пользоваться этим обстоя¬
тельством при условии, что «не будем упускать из виду символический
характер знаков» 7.
2а. На определенном этапе развития денег происходит отделение
знака стоимости от самой стоимости. В процессе денежного обращения,
пишет Маркс, достаточно чисто символического существования денег.
Однако специфический закон обращения денежных знаков может воз¬
никнуть лишь из их отношения к золоту, лишь из того, что они суть,
знаки последнего.
3.	В качестве оперативных символов дифференциальные коэффици¬
енты могут существовать независимо от того, что они обозначают. Од¬
нако задачу дифференциального исчисления Маркс видит в нахождении
для дифференциального коэффициента его реального эквивалента.
За. Хотя в своей функции средства обращения деньги могут сущест¬
вовать «внешне изолированно от своей металлической субстанции и
чисто функционально», то есть в качестве простых знаков стоимости,
реализация денег на товарном рынке есть вместе с тем нахождение их
реального эквивалента в форме действительной стоимости товарных тел.
6 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 23, стр. 137.
7 Р. Курант. Курс дифференциального и интегрального исчисления, т. 1. М,
1967, стр. 127..

ОБОРАЧИВАНИЕ МЕТОДА И ДИАЛЕКТИКА РАЗВИТИЯ ЗНАНИЯ
105
Конечно, данную аналогию we следует понимать слишком букваль¬
но и продолжать ее за пределы той области, где начинает сказываться
специфическая природа рассматриваемых явлений. В нашем случае
важно подчеркнуть, что при анализе двух столь различных типов явле¬
ний Маркс, по существу, применяет один и тот же метод. И это имеет
свое основание в том, что обе группы явлений развиваются по общей
диалектической схеме, которая реализуется в одном случае в сфере
математических абстракций и идеализаций, а в другом случае — в са¬
мой реальной действительности, в области явлений экономической
жизни.
Методологическая значимость математических исследований Маркса
состоит не только в раскрытии ценности приема оборачивания метода,
но и в объяснении на его основе оперативной роли символов в мате¬
матике. Тот факт, что символы, первоначально выступающие в функции
обозначения определенных объектов, на известной стадии развития
отрываются от своих значений и превращаются в чисто оперативные сим¬
волы, имеющие совершенно самостоятельное значение, позволяет объяс¬
нить не только сущность дифференциального исчисления, но и всего
процесса развития математической мысли в целом.
Возьмем такую проблему, как развитие понятия о числе. Без
превращения чисел в оперативные символы нельзя себе представить
введение в математику отрицательных, комплексных, иррациональных
чисел. Общий характер этих расширений, пишут Н. Бурбаки, был чисто
формальным. «Это означает, что «новые» числа появляются вначале
как результаты операций, (применяемых в условиях, в которых, если
придерживаться строгого определения, эти операции не имеют никакого
смысла (например, разность а—b двух натуральных чисел, если а<&)»8.
Следует заметить, что в данном случае, как и во многих других ситуа¬
циях, математики стихийно стояли на оперативной точке зрения. Сами
алгебраические операции невольно приводили их к образованию этих
«фиктивных», как они полагали вначале, объектов математических рас¬
суждений. В то же время математики XVII—XVIII вв. с большим по¬
дозрением относились к новым понятиям, что нашло свое отражение в
названиях, которые они им давали: «ложные числа», «воображаемые
числа» и т. п. Подобное отношение к новым понятиям проистекало из
того, что оперативный характер числа оставался для них скрытым.
Пытаясь обосновать правомерность введения в математику отрицатель¬
ных и комплексных чисел, они искали для них соответствующее пред¬
метное истолкование и на этом пути нередко приходили к парадоксам.
В этой связи можно сослаться на парадокс, который указал Арно
в письме Лейбницу. Этого автора смутила пропорция
в
которой, как он писал, большее, деленное на меньшее, равно меньшему,
деленному на большее. Характерно, что и сам Лейбниц считал эту про¬
порцию не истинной, а лишь воображаемой.
Причиной появления этого мнимого парадокса было истолкование
положительных чисел как больших, а отрицательных — как меньших
количеств. Никакого парадокса не будет, если рассматривать числа как
оперативные символы, если не сводить оперативное значение математи¬
ческой символики к какой-то одной интерпретации. Причиной значитель¬
ных трудностей, связанных с обоснованием дифференциального исчисле¬
ния, было также непонимание оборачивания метода, которое имело ме¬
сто при переходе от алгебры к новому исчислению. Как показал Маркс,
создатели дифференциального исчисления с самого начала имели дело
с оперативными формулами, для которых нужно было найти реальный
эквивалент. Но так как алгебраическое происхождение дифференциаль-
8 Н. Бурбаки. Очерки по истории математики. М., 1963, стр. 66.

106
В. С. ЧЕРНЯК
них символов оставалось для них скрытым, они приписывали им мисти¬
ческое значение.
Недостатком исчисления Ньютона и Лейбница было, в общем, то,
что они пытались свести оперативное значение дифференциальных сим¬
волов к определенной его интерпретации, которая к тому же оказалась
мистической. Даже в случае «нормальных» интерпретаций, которые с
научной точки зрения могут считаться безупречными, такое отождест¬
вление нельзя признать правомерным. В. Гливенко следующим образом
характеризует недопустимость подобного смешения оперативной и
предметной точек зрения на дифференциал. «Если мы хотим,— пишет
он,— чтобы дифференциальное исчисление было действительно полно¬
ценным исчислением, если мы хотим иметь право пользоваться его фор¬
мулами, как мы пользуемся алгеброй, не оглядываясь на каждом шагу
на то, как они получены, мы будем удовлетворены, приняв за основное
определение дифференциала его оперативное определение» 9.
Мы видим, таким образом, что оборачивание метода, которое по¬
стоянно происходит в математике в связи с переходом от содержа¬
тельного истолкования ее символов к их оперативному опреде¬
лению, является важнейшим методом и формой развития математи¬
ческой мысли. Качественный скачок, характеризующий это развитие, со¬
стоит прежде всего в обобщении и упрощении математических теорий.
При этом оперативное значение символов оказывается более широким,
чем любое из его предметных истолкований.
В конце концов тот вариант оборачивания метода, который связан
с переходом от предметной к оперативной точке зрения, в XIX веке
постепенно становится вполне сознательным приемом развития матема¬
тических теорий. В современной математике этот прием известен под
названием метода введения идеальных элементов.
Как считает, например, Д. Гильберт, в математике наряду с дей¬
ствительными предложениями теории, имеющими содержательный
смысл, должны иметь место идеальные предложения, которые ли¬
шены всякого конкретного содержания. К последним принадлежат
предложения, использующие актуальную бесконечность. По существу,
это и есть превращение символов, обозначающих конкретные объекты,
в оперативные формулы. «В результате математика оказывается
теоретической конструкцией, от которой, как говорит Гильберт, нера¬
зумно теперь ожидать, что каждое ее отдельное предложение имеет ре¬
альный смысл. Ситуация в данном случае оказывается такой же, как
в теоретической физике, где отнюдь не каждое предложение допускает
непосредственную экспериментальную проверку: здесь с опытом согла¬
суется вся теория в целом» 10 11.
Таким образом, история математики убедительно показывает, что
открытый Марксом диалектический принцип оборачивания метода поз¬
воляет объяснить не только сущность символического дифференциаль¬
ного исчисления, но и «сущность всякого символического исчисления
вообще, общая теория которого только недавно стала создаваться в сов¬
ременной математической логике» н. Однако затронутый выше аспект
применения оборачивания метода к процессу развития математической
мысли является далеко не единственным. Оборачивание метода харак¬
теризует собою наиболее существенные компоненты математического
мышления — такие, как взаимосвязь общего и частного, индукции и де¬
дукции, анализа и синтеза, подтверждения и опровержения и т. д.
Проиллюстрируем эти соображения на конкретном примере, кото¬
рый является весьма типичным случаем применения основных компо-
9 В. Гливенко. Понятие дифференциала у Маркса и Адамара. «Под знаменем
марксизма», 1934, № 5, стр. 84.
, 10 С. Клини. Математическая логика. М., 1973, стр. 237.
11 С. А. Я н о в с к а я. Методологические проблемы науки. М., 1972, стр. 20.

ОБОРАЧИВАНИЕ МЕТОДА И ДИАЛЕКТИКА РАЗВИТИЯ ЗНАНИЯ
107
нентов математического рассуждения. Подходящим примером в этом
отношении является теорема Декарта — Эйлера, согласно которой во
всяком простом многограннике между числами граней (Г), вершин
(В) и ребер (Р) имеет место соотношение, выражаемое формулой
Г + В — Р = 2.
Согласно рациональной реконструкции Д. Пойа, индуктивная фаза
математических рассуждений, связанная с открытием указанной выше
формулы для многогранников, начинается с анализа некоторого коли¬
чества частных случаев (конкретных многогранников), подобранных в
определенном порядке и сведенных в таблицу. После некоторого числа
проб и ошибок может внезапно возникнуть догадка, что все наблюдае¬
мые в таблице частные случаи удовлетворяют соотношению:
Г + В — Р = 2.
Следующий шаг состоит в предположении, что возникшая догадка
верна не только для исследованных случаев конкретных многогранни¬
ков, но и для любого многогранника вообще. Теперь уже исходя
из этого общего предположения, нужно снова вернуться к частным
случаям (тем, которые еще не исследованы) и попытаться подтвер¬
дить или опровергнуть найденную формулу. Проделав различного рода
«эксперименты» с большим числом многогранников, можно прийти к за¬
ключению, что наша догадка верна в достаточно широкой области
типов многогранника и что, во всяком случае, она правдоподобна.
Но верна ли указанная формула в отношении любого многогранника?
Чтобы прояснить этот вопрос, необходимо специально подыскать приме¬
ры, опровергающие всеобщность нашего предположения. В ка¬
честве контрпримера можно использовать многогранник, имеющий фор¬
му рамы для картины. Этот контрпример опровергает наше предполо¬
жение, взятое в полной общности, и приводит к необходимости его уточ¬
нения, которое состоит в ограничении области его выполнимости
лишь выпукл ы ми (сферообразными) многогранниками.
Рассмотрим теперь эту реконструкцию с интересующей нас стороны.
Характеризуя индуктивный подход, лежащий в основе подобного
рода реконструкции, Д. Пойа подчеркивает, что он (этот подход) «тре¬
бует готовности к подъему от наблюдений к обобщениям и готовности
к спуску от наиболее широких обобщений к наиболее конкретным наб¬
людениям» 12.
Следовательно, оборачивание метода имеет место уже в рамках
индуктивного подхода. Действительно, первый шаг состоит в том, чтобы
от наблюдаемых частных случаев прийти к некоторому обобщению, ко¬
торое имеет характер энумеративной индукции — обобщение первона¬
чально относится только к исследованным случаям.
Затем наступает оборачивание метода: мы уже не от частного
идем к общему, а, наоборот, от общего к частному. Но дело не только
в том, что роли переменились. Произошло развитие математической
мысли. Предпосылкой оборачивания метода явилось изменение самого
характера общего и частного. Если на первом этапе (от частного к об¬
щему) обобщение было абсолютно достоверным, поскольку касалось
только исследованных случаев (полная индукция), то на втором этапе
(от общего к частному) оно превращается в простое предположе¬
ние, которое относится не только к уже исследованным, но и ко
всем возможным случаям (неполная индукция). А частное в этом
движении мысли выступает в роли того эквивалента данного общего
предположения, который лишь предстоит найти (примеры и контрприме¬
ры для догадки).
Результатом всего процесса оборачивания метода на уровне индук¬
тивного подхода явилось исправление нашего общего предположения,
12 Д. Пойа. ^Математика и правдоподобные рассуждения. М., 1957, стр. 26.

108
В. С. ЧЕРНЯК
его переформулировка. Когда индуктивная фаза исследования подходит
к своему завершению,—дальнейшие индуктивные процедуры уже не в
состоянии серьезно ни увеличить, ни уменьшить степень правдоподо¬
бия определенной догадки,— возникает необходимость в доказательстве
нашего предположения, то есть в доказательстве истинности фор¬
мулы Декарта — Эйлера. Тем самым метод индукции превращается в
свою противоположность — дедуктивный метод. Однако сам дедуктив¬
ный процесс — так же как и предшествующий ему индуктивный под¬
ход — в свою очередь, раздваивается на два противоположных мето¬
да: анализ и синтез. Следовательно, уже внутри самого дедуктивного
подхода мы имеем дело с оборачиванием метода в отношении ана¬
литического и синтетического выводов.
Целью дедуктивного анализа является вывод следствий из опре¬
деленного предположения. Если эти следствия окажутся истинными, то
правдоподобие исходного предположения значительно увеличивается, в
противном случае оно оказывается опровергнутым. Поэтому метод
анализа является лишь испытанием, подтверждением определенной до¬
гадки, но не математическим доказательством. Для того чтобы доказать
наше предположение и превратить его в математическую теорему,
необходимо обратить порядок логической дедукции и тем самым
перейти к синтетическому доказательству. Теперь то, что в анализе
было результатом, в синтезе становится исходным пунктом, то, что было
следствием, становится посылкой синтетического доказательства.
Если данная посылка истинна и путем логического вывода можно снова
прийти к нашему предположению, то оно может считаться доказанным.
Именно таким путем и доказывается теорема Декарта—Эйлера, о кото¬
рой мы говорили выше.
Вышесказанное показывает нам, что принципу оборачивания мето¬
да принадлежит важная методологическая роль при разработке вопро¬
сов обоснования математики и понимания путей ее исторического
развития.
Методологическое значение данного познавательного приема в про¬
цессе обоснования математических теорий раскрывается, например,
при нахождении правил введения и исключения абстрактных объектов.
С точки зрения данного приема исходный пункт любого метода должен
быть обоснован путем обращения к его генезису. Например, недостат¬
ком методов Ньютона и Лейбница было то, что они не видели алгебраи¬
ческих корней дифференциального исчисления. И поскольку спосо¬
бы введения в математику дифференциальных символов остава¬
лись невыясненными, постольку они отождествлялись с бесконечно малы¬
ми дифференциальными частицами, которые на самом деле представля¬
ли собой формально противоречивые объекты 13. Эти объекты не выво¬
дились из соответствующих алгебраических операций, а предпосы¬
лались с помощью метафизических разъяснений, и поэтому их уда¬
ление в пределах теории было математически не обоснованным
«трюком».
Рассмотрим теперь функционирование принципа оборачивания ме¬
тода в процессе развития эмпирических наук. В естествознании и вооб¬
ще в эмпирических науках основным направлением развития является
переход от фактов к законам, от эмпирического уровня знания к те¬
оретическому, от менее фундаментальных теорий к более фундамен¬
тальным теориям. Можно показать (что мы и сделаем ниже), что
на каждом из перечисленных этапов развитие знания совершается со¬
гласно принципу оборачивания метода: знание движется не только от
фактов к законам, но и от законов к фактам, не только от эмпирии к
теории, но и, наоборот, от теории к эмпирии. Даже в сфере развития те-
13 См. С. А. Яновская. Методологические проблемы науки, стр. 28—29.

ОБОРАЧИВАНИЕ МЕТОДА И ДИАЛЕКТИКА РАЗВИТИЯ ЗНАНИЯ
109
еретического знания, которое выражается в смене одних теорий дру¬
гими, происходит своеобразное оборачивание метода, когда старые
теории, первоначально служившие определенным базисом при создании
новых теорий, впоследствии дедуцируются из них, выступая в качестве
частного (предельного) случая нового знания.
На основе эмпирических данных исследователь строит теоретичес¬
кую систему, при помощи которой он объясняет известные и предска¬
зывает еще неизвестные эмпирические законы и факты. Следует, одна¬
ко, подчеркнуть, что конкретные механизмы создания теоретических
моделей, объясняющих сущность изучаемых явлений, принципиально
отличаются от тех индуктивных процедур обобщения, которые исполь¬
зуются учеными на эмпирическом уровне исследования. Это обстоятель¬
ство легко понять, если исходить из специфики теоретического знания,
наличия в нем таких элементов (понятий, принципов), которые не¬
посредственно не даны ни в каком эмпирическом опыте и ко¬
торые, следовательно, нельзя вывести путем простой генерализации
чувственных данных.
На первом этапе теория выступает в качестве простой догадки
(предположения), которая подтверждается в некоторых частных слу¬
чаях. Так, Ньютон первоначально проверил гипотезу всемирного тяготе¬
ния на специальном случае движения Луны и лишь затем распростра¬
нил ее на планетную систему, получив в качестве следствий своей меха¬
ники все три эмпирических закона движения планет, открытые ранее
Кеплером. Оборачивание метода в случае теории состоит в выводе из
нее определенных эмпирически проверяемых следствий. Причем оборачи¬
вание метода представляет собою не просто возврат от теории к эмпи¬
рии, а развитие знания, связанное с более глубоким истолкованием
эмпирических данных, с расширением сферы самого эмпирического опы¬
та. Построение научной теории вызывает глубокую перестройку в самом
эмпирическом базисе данной теории. Это означает, что содержание
(смысл) как фактуальных, так и помологических высказываний, отно¬
сящихся к эмпирическому базису теории, радикально изменяется. Если
в начальные периоды развития науки истолкование этих высказываний
совершалось посредством первичных концептуальных объяснений («на¬
ивных теорий»), то в зрелой науке смысл этих высказываний опреде¬
ляется всем контекстом научной теоретической системы. Переинтер¬
претация этих высказываний в свете научной теоретической системы
представляет не только процесс углубления наших знаний, но и про¬
цесс очищения их от ложных представлений, концепций и т. п.
В теоретической системе, где наряду с теоретическими терминами
в собственном смысле этого слова имеются «наблюдаемые» термины,
включенные в эту систему посредством правил соответствия, резкая
дихотомия теоретического и эмпирического вообще исчезает. Всякое
предложение теории (включая сюда и фактуальные предложения) яв¬
ляется теоретическим постольку, поскольку смысл его терминов импли¬
цитно определяется всем контекстом теории. Аналогично всякое
предложение теории является эмпирическим лишь постольку, поскольку
его значение (денотат) прямо или косвенно имеет эмпирическое содер¬
жание. При таком подходе все предложения теории являются теоре¬
тическими и разница заключается лишь в степени их удаленности от
непосредственного контакта с опытом. Это значит, что предложения,
состоящие епдошь из наблюдаемых терминов, имеют прямое эмпи¬
рическое значение (денотат), в то время как предложения, включающие
ненаблюдаемые термины, имеют косвенное (опосредованное) эмпи¬
рическое значение.
Отсюда следует один любопытный вывод, который состоит в том,
что критерий демаркации теоретических и эмпирических предложений
относителен в следующем смысле: фактуальное предложение может рас¬
110
В. С. ЧЕРНЯК
сматриваться как эмпирическое, если оно сформулировано на основе
опыта. Если же это предложение является следствием теории Т, то,
помимо своего эмпирического значения, данное предложение имеет и
теоретический смысл. Само собою разумеется, что предложение t в ка¬
честве следствия теории Т обладает более глубоким содержанием, яв¬
ляется более глубокой истиной, чем то же самое предложение, получен¬
ное в результате непосредственного наблюдения. Возьмем в качестве
примера следующее высказывание: «Медь — проводник электричества».
В качестве следствия теории электричества данное предложение явля¬
ется весьма тривиальным, но его содержание значительно глубже, чем
содержание аналогичного предложения, полученного путем опыта. С
теоретической точки зрения свойство электропроводности меди принад¬
лежит к его существенным, необходимым характеристикам, в то время
как с точки зрения опыта данное свойство имеет случайный характер.
Таким образом, теоретические высказывания отличаются от эмпиричес¬
ких не только по характеру входящих в них терминов (наблюдае¬
мых и ненаблюдаемых), но и тем, являются они или нет элементами
теоретической системы. Отсюда следует, что обоснование статуса опре¬
деленных научных высказываний ставится в непосредственную зависи¬
мость от способа (метода) их получения. Без знания генезиса того
или иного научного результата нельзя однозначно решить вопрос о
принадлежности его к определенному уровню познавательной деятель¬
ности. С этой точки зрения методологическое значение принципа обора¬
чивания метода исключительно велико, ибо он позволяет провести важ¬
ные эпистемологические дистинкции в отношении одних и тех же, по
видимости научных положений. Например, бессмысленно что-либо
утверждать о принадлежности закона Бойля — Мариотта к эмпириче¬
скому или теоретическому уровню знания, если предварительно не
уточнить, какой метод получения этого закона имеется в виду. Если
речь идет о законе, полученном экспериментальным путем при исследо¬
вании свойств реальных газов, то это эмпирический закон. Но закон
Бойля — Мариотта можно вывести в качестве следствия молекулярно¬
кинетической теории газов, и тогда он наряду с эмпирическим значе¬
нием (денотатом) будет обладать и теоретическим смыслом. С анало¬
гичных позиций следует рассматривать эксперимент. Один и тот же
эксперимент может быть осуществлен на основе концепций самого раз¬
личного уровня. Так, например, если верить легенде, Галилей ставил
эксперименты, сбрасывая различные предметы с Пизанской башни,
чтобы доказать независимость скорости падения тел от величины их
веса. Позже, когда были изобретены воздушные насосы, которые поз¬
волили проводить эксперименты со свободным падением в вакууме,
вывод Галилея был подтвержден более точно. Однако каждая такая
экспериментальная проверка показывала, что данный вывод правилен
в каждом конкретном случае и в пределах точности данного экспери¬
мента. Короче говоря, ни фактуальные предложения, фиксирующие
данные каждого из этих экспериментов, ни эмпирический закон, полу¬
ченный индуктивным путем, на основе анализа всех известных экспе¬
риментальных данных, не заключали в себе условий всеобщности и не¬
обходимости. Никто не мог поручиться за то, что данный закон выпол¬
няется также на любых широтах земной поверхности, и тем более, что
он не окажется ошибочным за пределами земных условий.
Правда, уже в эпоху Ньютона существовало объяснение этого за¬
кона, основанное на количественном равенстве гравитационной и инерт¬
ной массы. Но в механике Ньютона эти массы рассматривались в ка¬
честве совершенно независимых аспектов физической реальности, а ко¬
личественное равенство этих масс имело случайный характер. По¬
этому указанное объяснение не могло служить доказательством н е-
обходимого характера закона падения тел.

ОБОРАЧИВАНИЕ МЕТОДА И ДИАЛЕКТИКА РАЗВИТИЯ ЗНАНИЯ
111
Совсем иной характер имеет данный экспериментальный закон в
свете такой фундаментальной теории, как общая теория относительности.
Независимость скорости падения тела от его веса выступает в данной
теории как следствие фундаментального положения об эквивалентности
гравитационной и инертной масс. С точки зрения общей теории отно¬
сительности указанные выше экспериментальные результаты приобре¬
тают всеобщий и необходимый характер. Эта теория утверждает, что
всякий корректно поставленный эксперимент по определению зависимо¬
сти скорости «падения» тел от их веса всегда дает один и тот же ре¬
зультат: скорость «падения» тел во всех случаях не зависит от их веса.
Любые же отклонения от данного закона можно с уверенностью
квалифицировать как следствие «помех», возникающих в процессе
проведения эксперимента.
Таким образом, рассматривая механизм оборачивания метода в
эмпирических науках, мы видим, что первичное (факты, эмпирические
законы) в движении мысли от эмпирии к теории становится вторичным
в процессе движения мысли от теоретического уровня науки к эмпири¬
ческому. Но при этом происходит существенное изменение в характере
эмпирического знания, связанное с более глубоким его теоретическим
истолкованием.
Подводя некоторый итог, можно отметить следующее.
Оборачивание метода выступает в качестве диалектическо-
г о принципа развития научного знания лишь при условии, если послед¬
нее рассматривается не во всех деталях, а схематично — на уровне
известных методологических понятий и категорий. Это значит, что раз¬
витие знания следует рассматривать с точки зрения его наиболее общих
форм—таких, как индукция и дедукция, анализ и синтез, формальное и
содержательное, конкретное и абстрактное, эмпирическое и теоретичес¬
кое, фактическое и номонологическое, и т. п. Диалектическое единство
этих понятий и методов, которое заключается в переходе соответствую¬
щих противоположностей друг в друга, является обоснованием возмож¬
ности применения принципа оборачивания метода к развитию научного
знания. Таким образом, область применимости данного познавательного
приема составляют все те фрагменты развивающегося знания, на кото¬
рые можно проецировать указанные пары методологических категорий.
С точки зрения этих понятий и категорий оборачивание метода
является универсальным принципом развития эмпирических и логико¬
математических наук. Его особое методологическое значение заключа¬
ется в раскрытии диалектических механизмов развития науки, превра¬
щения одних форм знаний в другие. Это обстоятельство имеет решаю¬
щее значение при разработке проблем генетического обоснова¬
ния соответствующих научных положений, концепций, теорий, выявле¬
ния их функциональной роли (эпистемологического статуса) в систе¬
ме развивающегося знания.

Наука и социальный прогресс
Космонавтика
и научно-технический прогресс*
Р. 3. САГДЕЕВ, Ю. И. ЗАЙЦЕВ
В результате выхода человека в космос в руках ученых появилось
новое, исключительно мощное средство познания окружающего нас ми¬
ра. За прошедшие годы сделаны огромные шаги в этом направлении.
Благодаря полету спутников и автоматических станций получен бога¬
тейший экспериментальный материал по таким важным разделам ко¬
смических исследований, как физика верхней атмосферы, включающая
структуру и вариации нейтральной атмосферы и ионосферы, и прогноз
условий радиосвязи; физика магнитосферы — области регулярного гео¬
магнитного поля,— включающая исследования пространственно-времен¬
ной структуры и процессов в околоземном пространстве на расстояниях
в десятки и сотни земных радиусов; физика Солнца, включающая изу¬
чение широкого спектра электромагнитных излучений, непосредствен¬
ную регистрацию и исследование структуры корпускулярного излуче¬
ния— солнечного ветра, а также изучение влияния Солнца на процес¬
сы, происходящие в Солнечной системе и на Земле.
Рассмотрим кратко наиболее существенные научные результаты,
полученные на различных направлениях космических исследований.
Большинство современных представлений о структуре и вариациях
параметров нейтральной атмосферы на высотах приблизительно от 150
до 1 500 км возникло из анализа данных об эволюции орбит искусствен¬
ных спутников Земли. Подтвердились предположения о нестационарно-
сти профиля плотности на высотах приблизительно от 200 км и выше.
Тем самым усложняется построение моделей верхней атмосферы для
различных приложений.
Сейчас можно уже достаточно уверенно говорить о нейтральном
составе верхней атмосферы и несколько менее определенно — о его ва¬
риациях. Модель строения атмосферы может быть представлена сле¬
дующим образом. На высотах 100—120 км начинается диффузионное
разделение газов за счет того, что уменьшение с высотой доли различ¬
ных составляющих атмосферы происходит по-разному. На высотах до
200—250 км основным компонентом атмосферы остается молекуляр¬
ный азот, однако под воздействием солнечного ультрафиолетового из¬
лучения возрастает и относительная концентрация атомарного кисло¬
рода. Содержание же молекулярного кислорода уменьшается с увели¬
чением высоты. Начиная с 250—300 км основным компонентом атмо¬
сферы становится атомарный кислород. Еще выше (начиная с высот
500—600 км — в годы минимума солнечной активности и с высот
1 000—1 500 км — в годы максимума) атмосфера становится гелиево¬
водородной. Слой, в котором гелий может быть основной составляю¬
щей, наблюдается, видимо, лишь в годы максимума солнечной дея¬
тельности.
Окончание. Начало см. в № 7 за 1975 год.

КОСМОНАВТИКА И ^ДУЧНО-ТЕХНИНЕСКИР. ПРОГРЕСС	113
Самые внешние слои земной атмосферы состоят из атомарного во¬
дорода. Его концентрация вплоть до расстояний в несколько земных
радиусов была измерена при полете советских космических станций по
рассеянию солнечного излучения в а линии серии Лаймана (£х).
Появление искусственных спутников Земли позволило получить но¬
вые важные данные об ионосфере Земли, особенно о ее внешней части 1
выше максимума слоя F.
Эксперименты показали, что ионосфера Земли простирается по
крайней мере до 4—5 радиусов Земли. Распределение заряженных час¬
тиц выше -главного максимума ионизации существенно зависит от сол¬
нечной деятельности. В годы спокойного Солнца спад концентрации рез¬
ко усиливается.
К числу весьма ценных геофизических результатов, полученных уже
на начальных этапах исследований геомагнитного поля и межпланет¬
ной плазмы первыми автоматическими станциями, следует отнести об¬
наружение потоков солнечной плазмы в межпланетном пространстве —
солнечного ветра.
До начала космических исследований предполагалось, что геомаг¬
нитное поле простирается на расстояния в сотни тысяч километров. Об¬
наружение солнечного ветра заметной интенсивности показало, что су¬
ществует постоянно действующий феномен, ограничивающий влияние
земного магнитного поля в пространстве.
Геомагнитное поле образует в потоке плазмы полость — магнито¬
сферу. Граница ее — так называемая магнитопауза — проходит там,
где поле еще достаточно сильно, чтобы сдерживать поток набегающих
на него частиц. Ближайшее расстояние до границы магнитосферы в
направлении к Солнцу составляет около 60 тысяч км, или десять зем¬
ных радиусов. Оно меняется в зависимости от интенсивности солнеч¬
ного ветра.
Магнитосфера вытянута в ночную сторону — имеет «хвост», диа¬
метр которого, измеренный на относительно небольших расстояниях от
Земли, составляет около 40 ее радиусов. Протяженность геомагнитного
«хвоста» в пространстве пока неизвестна. Во всяком случае, он заре¬
гистрирован на удалениях порядка сотен земных радиусов.
Поток солнечной плазмы несет с собой магнитное поле. Это поле
чрезвычайно слабо — около одной десятитысячной от величины поля
на поверхности Земли. Выяснилось, однако, что оно играет большую
роль в передаче взаимодействия как в самой межпланетной среде, так
и между потоком плазмы и планетами Солнечной системы. Силовые ли¬
нии магнитного поля в среднем имеют вид спирали Архимеда из-за того,
что плазма уносит магнитное поле приблизительно радиально от вра¬
щающегося Солнца. Однако такое состояние наблюдается сравнительно
редко. Оно постоянно возмущается солнечными вспышками. Распрост¬
раняющиеся после вспышки на Солнце ударные волны нарушают ста¬
ционарную картину спирального магнитного поля, образуют быстродви-
жущиеся неоднородности плазмы и магнитных полей.
Искусственные спутники позволили также более детально исследо¬
вать собственное магнитное поле Земли.
В результате запуска спутников «Космос-26» и «Космос-49» впер¬
вые магнитными измерениями было охвачено 75% земной поверхности.
Равномерная съемка, выполненная в короткий срок, позволила получить
представление о магнитном поле, свободном от вековых вариаций. Эти
данные были использованы для получения международной аналитиче¬
ской модели магнитного поля Земли.
Запуск спутника «Космос-321» в 1970 году дал возможность полу¬
чить распределение магнитного поля на 94% поверхности земного шара.
1 По концентрации ионов и электронов ионосфера делится на слои D, Е, F. Мак¬
симум слоя F находится на высотах от 180 до 320 км.
8. <Вопросы философии» № 8.

114
Р. X САГДЕЕВ, Ю. И. ЗАЙЦЕВ
Сравнение результатов измерений этого спутника с данными двух пре¬
дыдущих позволило с высокой точностью определить вековые измене¬
ния магнитного поля по всей поверхности, что важно для создания мо¬
делей внутреннего строения Земли и выяснения происхождения гео¬
магнитного поля.
Уже на начальных этапах прямых экспериментальных исследований
в околоземном космосе было сделано крупное открытие — обнаружены
интенсивные потоки энергичных частиц, захваченных геомагнитным по¬
лем. Они получили название радиационных поясов Земли.
Изучение зон захваченной радиации представляет исключительный
интерес: перед нами поставленный самой природой гигантский экспе¬
римент по ускорению и удержанию заряженных частиц в магнитной
ловушке. Эксперимент таких масштабов пока невозможно осуществить
в лабораторных условиях. Поэтому использовалась любая возможность
пополнить наши знания об этом интереснейшем образовании в около¬
земном пространстве.
В настоящее время накоплен значительный экспериментальный ма¬
териал по измерению потоков заряженных частиц, их спектральному
распределению и интенсивности, по характеру движения в геомагнит¬
ном поле, зависимости зоны захваченной радиации от местного време¬
ни, вариациям интенсивности.
Удалось связать вариации интенсивности с конкретными типами
неустойчивостей плазмы, присущих радиационным поясам, и создать
математические модели процессов, происходящих в радиационных поя¬
сах. Сейчас даже ставится вопрос о том, чтобы применить идеи и тео¬
рии, разработанные для радиационных поясов, к другим областям кос¬
моса — Солнцу, Галактике.
Возьмем, например, проблему, связанную с ускорением частиц в
космическом пространстве. Эти процессы происходят и около Земли, и
на Солнце, и в недрах Галактики, и, очевидно, за ее пределами. Но
когда такие «ускорители» находятся далеко от нашей планеты, мы ви¬
дим только конечный результат — например, наблюдаем космические
лучи, в том числе и очень высоких энергий.
В радиационных поясах картина иная. Благодаря возможности пря¬
мых измерений в них ученые сегодня располагают уже гораздо боль¬
шей информацией, которая помогает ответить на вопрос о том, как ус¬
коряются частицы, как меняются их траектории, какими явлениями
это сопровождается.
В изучении природы полярных сияний наиболее целесообразным
оказывается сочетание измерений на спутнике с одновременными на¬
земными наблюдениями. Такой комплексный эксперимент впервые про¬
водился при помощи «Космоса-261» и ряда наземных геофизических
обсерваторий. Исследования затем были продолжены при полетах «Кос¬
моса-348» и спутников «Ореол», запущенных по программе советско-
французского сотрудничества.
Были получены данные, относящиеся к характеристикам геоактив-
ных корпускул, вызывающих сияния, их интенсивности, распределению
по энергиям, особенностям движения в геомагнитном поле. Крайне ин¬
тересным стало измерение фотоэлектронов — сверхтепловых частиц с
энергиями в десятки и сотни электрон-вольт. Фотоэлектроны занимают
некое промежуточное место между холодной плазмой (ионосферой) и
частицами высоких энергий и представляют собой непосредственный
результат ионизации верхней атмосферы ультрафиолетовым и рентге-
. новским излучением Солнца. Была изучена их интенсивность и дока¬
зано, что фотоэлектроны способны проникать из одного полушария в
другое по магнитным силовым линиям. Интенсивность и распределе¬
ние этих частиц по энергиям зависят как от характеристик ионизирую¬
щего излучения, так и от характеристик верхней атмосферы. На ноч¬
КОСМОНАВТИКА И НАУЧНО-ТЕХНИЧЕСКИЙ ПРОГРЕСС
115
ной стороне (+2—3 часа от полуночи) потоки сверхтепловых электро¬
нов обычно меньше в несколько раз, чем на дневной стороне.
Важнейшим направлением в изучении проблемы солнечно-земных
связей оказывается исследование коротковолнового излучения Солнца
с помощью ракетно-космической техники. Одновременно эти исследо¬
вания дают нам сведения и о хромосфере и в особенности о короне
Солнца, прежде всего об их составе, физических свойствах, разыгрываю¬
щихся в них процессах. Коротковолновое излучение Солнца в то же вре¬
мя контролирует химический состав и состояние земной термосферы и
нагревает ее, а это, в свою очередь, влияет на тепловой баланс нижних
слоев атмосферы; оно также ответственно за образование земной ионо¬
сферы, определяющей коротковолновую радиосвязь и ряд геофизических
эффектов.
Важные данные были получены в результате изучения солнечных
вспышек. Когда начались исследования с помощью ракет и спутников,
выяснилось, что оптические и радиовспышки сопровождаются рентге¬
новскими вспышками — огромным (в несколько тысяч раз) усилением
рентгеновского излучения Солнца и появлением очень жесткой его ча¬
сти. Во время вспышек возникают потоки ускоренных частиц — элек¬
тронов и тяжелых ядер с энергиями от десятков килоэлектрон-вольт до
релятивистских — и происходит выброс сгустков плазмы.
Вспышки оказывают весьма сильное воздействие на земные про¬
цессы (через 8—10 минут после их возникновения до Земли доходит
рентгеновское излучение) — нарушается обычное состояние ионосферы,
и, как следствие, возмущаются электрические токи вокруг Земли, что
вызывает ряд геофизических эффектов. За время от часа до нескольких
десятков часов после вспышки до Земли доходят частицы высоких энер¬
гий и плазменные сгустки; частицы несут с собой радиационную опас¬
ность для космонавтов, плазменные сгустки нарушают магнитное поле
планеты, вызывая магнитные бури. Сообщалось о связи со вспышками
некоторых медико-биологических эффектов.
Эксперименты, выполненные на ориентированных спутниках серии
«Космос» и «Интеркосмос», позволили получить данные, относящиеся
к размерам, структуре и локализации рентгеновских вспышек.
Можно полагать, что нагрев области вспышек до температуры в не¬
сколько десятков миллионов градусов осуществляется быстрыми элект¬
ронами. Электроны, ускоряясь в короне до энергий 105 электрон-вольт и
двигаясь вдоль магнитных линий, вторгаются в низкие, более плотные
слои короны, или хромосферу, отдавая путем соударений свою энергию
более холодным электронам, которые затем нагревают ионы. Это было
подтверждено экспериментально обнаружением поляризации рентгенов¬
ского излучения в начальной стадии вспышки.
В измерениях, выполненных на спутниках «Интеркосмос-1, -4, -7»,
наблюдалось в общей сложности на девяти вспышках существование
поляризации, имеющей, в соответствии с теорией, величину от 3 до
40% • Зная позиционный угол плоскости поляризации и место вспышки
на диске, можно определить направление движения электронов — оно
оказалось радиальным по направлению к поверхности Солнца. При
этом поступление ускоренных электронов длилось в больших вспыш¬
ках в течение нескольких минут.
Следует заметить, что поляризационные измерения рентгеновских
лучей относятся к числу очень тонких и трудных экспериментов. Они
стали возможными благодаря развитию точных методов в рентгенов¬
ской астрономии.
За несколько лет космических исследований Луны и планет получе¬
на большая, принципиально новая информация, которая была недоступ¬
на на протяжении всей предыдущей истории астрономических наблюде¬
ний. В изучении Луны важнейшими этапами стали: первое фотографи¬
116
Р. 3. САГДЕЕВ, Ю. И. ЗАЙЦЕВ
рование ее обратной стороны, первая мягкая посадка на ее поверх¬
ность автоматической станции «Луна-9», осуществление первой экспе¬
диции на корабле «Аполлон-11». Американские астронавты и совет¬
ские лунные автоматы доставили образцы грунта из различных райо^
нов Луны. На Луне работали самоходные аппараты.
К наиболее фундаментальным научным результатам, полученным
в итоге осуществления лунной космической программы, следует отнести,
в частности, открытие структурной асимметрии видимого и обратного
полушарий Луны, получение разнообразных данных о лунном грунте,
исследование состава пород в морях и на материках, открытие маско¬
нов и остаточной намагниченности пород Луны. Следует отметить, что
наземные исследования Луны оптическими и другими методами в эти
годы отнюдь не утратили своей ценности, позволяя интерпретировать
результаты космических экспериментов, выполненных в отдельных точ¬
ках лунной поверхности.
Полеты автоматических станций создали новые представления о Ве¬
нере и Марсе.
Одно из важнейших направлений советских космических исследо¬
ваний— изучение Венеры с помощью спускаемых аппаратов. Пятым по
счету космическим аппаратом, который успешно выполнил спуск в ат¬
мосферу этой загадочной планеты и передал новые данные о ней, по¬
лученные путем прямых измерений, стала «Венера-8». В США первый
эксперимент такого типа планируется только на 1975 год. Пока же аме¬
риканские ученые проводили исследования атмосферы Венеры в интер¬
вале высот от 40 до 80 км методом радиопросвечивания во время про¬
лета вблизи планеты американского аппарата «Маринер-5».
Венера и Земля почти одинаковы по размерам и массе, а стало
быть, также по средней плотности и ускорению силы тяжести на поверх¬
ности. Казалось, эти две планеты — настоящие сестры. И вот выясни¬
лось, что эти сестры друг на друга не похожи. Прежде всего основная
составляющая атмосферы Венеры — углекислый газ. Согласно резуль¬
татам измерений на космических аппаратах «Венера-4, -5, -6», прове¬
денных с помощью газоанализаторов, его объемное процентное содержа¬
ние составляет 97±3%. Суммарный верхний предел содержания азота
и инертных газов не превышает 2%, кислорода — 0,1%.
Измерения давления и температуры в точке посадки «Венеры-8»
дали соответственно 93 ± 1,5 атм. и 74±7°К. Эти данные хорошо согла¬
суются с результатами измерения температуры и давления на поверх¬
ности, выполненные станцией «Венера-7».
Судя по всем данным, относительное содержание водяного пара в
атмосфере Венеры не превышает одного процента. Таким образом, Ве¬
нера, в сущности, безводна. Между тем сходство Земли и Венеры по раз¬
мерам и массе указывает на близкое внутреннее строение обеих пла¬
нет. Поэтому следовало бы ожидать, что и вулканические процессы
протекают у них примерно одинаково. И действительно, в некоторых
отношениях сходство есть: например, количество углекислого газа, вы¬
делившееся в атмосфере обеих планет за время их эволюции, примерно
одинаково, только на Земле он не оставался в атмосфере, а связывался
с достаточно большой скоростью в осадочных породах. А вот в количе¬
стве водяного пара разница большая.
На этот счет существуют две основные гипотезы. Первая предпо¬
лагает, что Венера сразу образовалась «безводной» из-за того, что в
этой части протопланетного облака из-за большей близости к Солнцу
(и более высокой температуры) не было ледяных частиц. Вторая гипо¬
теза утверждает, что атмосфера Венеры выделила такое же количество
воды, как Земля, но почти все молекулы воды разрушились ультрафио¬
летовым излучением Солнца и превратились в водород и кислород. За-

КОСМОНАВТИКА И НАУЧНО-ТЕХНИЧЕСКИЙ АРОГРЕСС
117
тем водород ушел в межпланетное пространство, а кислород вступил в
реакцию с другими газами.	'
Выбор между этими двумя гипотезами — дело будущего. Один из
возможных вариантов состоит в определении относительного содержа¬
ния дейтерия и водорода в венерианском водяном паре и некоторых
других водородосодержащих газах, которые в небольших количествах
присутствуют в атмосфере Венеры. Атомы дейтерия тяжелее, поэтому
они покидают планету менее активно, чем атомы водорода, и если спра¬
ведлива вторая гипотеза, дейтерий должен был накапливаться в атмо¬
сфере.
Какие процессы могли привести к столь высокой температуре на
Венере? Это может быть и парниковый эффект, и так называемый адиа¬
батический разогрев, и внутреннее тепло. Парниковый эффект состоит
в том, что часть солнечной радиации проникает к поверхности планеты
и разогревает ее, в то время как атмосферная «шуба», состоящая из
толщи углекислого газа, почти полностью поглощает «обратное» инфра¬
красное излучение, возникающее в результате нагревания поверхности.
К тому же тепловая радиация значительно возрастает с ростом темпера¬
туры и давления в атмосфере. Адиабатический разогрев получается при
механическом перемешивании, вызванном циркуляцией атмосферы. На¬
конец, при определенных условиях разогреть поверхность и атмосферу
может внутреннее тепло планеты.
Только более детальное исследование венерианской метеорологии,
в том числе распределения температуры, атмосферных движений, позво¬
лит решить, какой из этих процессов «отвечает» за разогрев атмосфе¬
ры. По-видимому, вопрос о причине разогрева будет стержневой пробле¬
мой дальнейших исследований Венеры.
Конечно, при таких суровых условиях жизнь на Венере существо¬
вать не может. Представляется очень вероятным, что отсутствие воды,
большое количество свободного углекислого газа в атмосфере, высокая
температура и отсутствие биосферы — явления взаимно обусловленные,
причем недостаток воды — главный фактор, определивший все осталь¬
ное. Без воды не могла образоваться биосфера и не могли эффектив¬
но осуществляться процессы связывания углекислого газа. Он накап¬
ливался, в результате образовалась углекислая шуба, увеличивающая
температуру, и атмосфера постепенно приобрела свои современные ха¬
рактеристики. Не исключено, что с Землей, если ее обезводить в такой
же степени, как Венеру, произошло бы то же самое.
С помощью станции «Венера-8» была измерена освещенность в ниж¬
ней части облачного слоя и в подоблачной области. Полученные данные
позволили, в частности, определить положение нижней границы облач¬
ного слоя— ее высота около 35 км. Освещенность сверху и снизу мало
отличается даже вблизи верхней границы облаков. Кроме того, отсут¬
ствует какое-либо резкое изменение освещенности при пересечении верх¬
ней границы; по мере углубления внутрь облачного слоя освещенность
плавно уменьшается с высотой. Необходимо, однако, подчеркнуть, что
эти сведения носят пока предварительный характер и требуют обяза¬
тельного уточнения новыми экспериментами.
Данные о горизонтальном перемещении спускаемых аппаратов со¬
ветских автоматических станций позволили получить представление о
профиле горизонтальной скорости ветра на высотах от 0 до 50 км. Так,
по сведениям с «Венеры-8», этот профиль состоит из трех участков: ниж¬
него (0—10 км), где скорость не превышает 3 м/сек., среднего (20—
40 км), где скорость ветра около 35 м/сек., и верхнего (40—50 км),
где скорость возрастает до 60 м/сек.
Как известно, помимо дальнейшего изучения параметров атмосфе¬
ры, перед станцией «Венера-8» была поставлена задача исследовать
характер венерианских пород в районе посадки космического аппарата.

118
Р. 3. САГДЕЕВ, Ю. И. ЗАЙЦЕВ
Полученные данные свидетельствуют о том, что станция «Венера-8»
производила измерения в районе с относительно высоким содержани¬
ем в исследуемых породах естественных радиоактивных элементов по
сравнению с земной корой. По уровню содержания урана, тория и ка¬
лия венерианская порода наиболее близка к кислым магматическим
породам Земли (гранитам).
Эти данные в совокупности с результатами определения плотности
породы в районе посадки, составляющей 1,5 г/см2, дают основание по¬
лагать, что на поверхности Венеры встречаются изверженные породы,
подвергшиеся впоследствии длительному воздействию различных факто¬
ров окружающей среды.
Таким образом, если еще десятилетие назад астрономы, основы¬
ваясь на данных наземных наблюдений, традиционно называли Венеру
двойником Земли, то сейчас эта точка зрения уже отвергнута: в резуль¬
тате рейсов космических аппаратов установлено разительное отличие
физических условий на поверхности этих планет. Марс, напротив, ока¬
зался во многих отношениях гораздо ближе к Земле, чем предпола¬
галось.
Свыше восьми месяцев выполняли программу научных исследова¬
ний этой планеты советские автоматические станции «Марс-2» и
«Марс-3». Одновременно с нашими станциями измерения проводились
и американской станцией «Маринер-9».
Вывод на околомарсианские орбиты советских и американского кос¬
мических аппаратов, оснащенных взаимодополняющими комплексами
научных приборов, их одновременное длительное функционирование и
обмен информацией между советскими и американскими учеными еще
в процессе эксперимента создали благоприятные условия для значитель¬
ного прогресса в изучении Марса. Были получены данные о рельефе
планеты и грунте, слагающем ее поверхностный слой, сведения о распре¬
делении температуры по поверхности, магнитном и гравитационном по¬
ле, строении и составе атмосферы.
Американский аппарат «Маринер-9» передал на Землю фотоизо¬
бражение большей части поверхности планеты в среднем масштабе.
Были также сфотографированы спутники Марса.
На этом этапе исследований возникли новые задачи по дальней¬
шему изучению рельефа, характер которого непосредственно связан
с геологической активностью планеты и процессами, происходящими на
ее поверхности. По-прежнему оставался актуальным вопрос и о содер¬
жании воды в атмосфере и на поверхности Марса. Оставалось также
загадкой, чем определяются различия в отражательной способности так
называемых марсианских морей и материков и сезонные изменения в
этих различиях. Не менее важны были дальнейшие эксперименты в око¬
лопланетном пространстве. Эти задачи были поставлены перед новыми
советскими станциями «Марс-4», «Марс-5», «Марс-6» и «Марс-7».
В результате проведенных исследований выяснилась следующая
картина. Атмосфера Марса очень разреженная (примерно в 100 раз ме¬
нее плотная, чем земная). Отличается она от земной не только плот¬
ностью, но и составом. Углекислый газ — одна из главных ее составля¬
ющих. Его не менее 50 процентов. Очень мало кислорода — около 0,1
процента, столько же примерно окиси углерода и водяного пара. Содер¬
жание воды в атмосфере принято измерять, пользуясь таким наглядным
представлением, как толщина слоя жидкой воды, который получается,
если сконденсировать атмосферный водяной пар. На Земле средняя тол¬
щина такого слоя около одного сантиметра, а на Марсе — несколько
тысячных долей сантиметра.
Имеются ли в атмосфере Марса какие-либо другие газы, кроме уг¬
лекислого, в сравниваемых с ним количествах? С этим вопросом прямо
связана проблема эволюции планеты. Сейчас рассматривается несколь¬
КОСМОНАВТИКА И НАУЧНО-ТЕХНИЧЕСКИЙ ПРОГРЕСС
119
ко возможностей. Первая — Марс никогда не имел плотной атмосферы.
В течение всей геологической истории она была примерно такая же, как
сейчас. Другая возможность — Марс имел плотную атмосферу и боль¬
шее количество жидкой воды на поверхности сотни миллионов или мил¬
лиардов лет назад, а потом она стала более разреженной. Третий ва¬
риант— Марс «всего» несколько миллионов или даже несколько сот
тысяч лет имел атмосферу, близкую по плотности к земной, а также во¬
ду на поверхности, и через столь же короткое время может обрести ее
вновь, причем такая перемена происходит в течение геологической исто¬
рии планеты многократно.
Третья возможность, крайне невероятная с первого взгляда, в по¬
следние годы приобрела серьезных сторонников. Во-первых, на Марсе
обнаружены следы водной эрозии — сухие речные русла, возраст кото¬
рых не превышает миллиона лет. Они видны на фотографиях, получен¬
ных «Маринером-9» и «Марсом-5». Во-вторых, есть основания предпола¬
гать, что 99 процентов марсианской атмосферы заморожено в полярных
шапках, которые состоят из конденсированной углекислоты и воды.
Чтобы убедиться в последнем, нужно доказать, что в целом газовыде-
ление из марсианской коры идет с такой же скоростью, как и на Земле.
Серьезным доводом в пользу такого предположения было бы наличие
в марсианской атмосфере большого количества газа аргона. Первые в
мире прямые измерения состава атмосферы Марса, выполненные на
спускаемом аппарате «Марс-6», показали, что она содержит несколько
десятков процентов какого-то инертного газа. Наиболее вероятно, что
это аргон.
Как уже отмечалось, измерения содержания водяного пара в атмо¬
сфере Марса, выполненные на станции «Марс-3», показали наличие
относительно малого даже по марсианским масштабам количества во¬
ды в атмосфере планеты. Замеры, проведенные со станции «Марс-5»,
обнаружили уже 50—70 микрон осажденной воды в наиболее влаж¬
ных участках планеты. Кроме того, было установлено, что имеются
значительные колебания влажности от места к месту.
Американские станции «Маринер» обнаружили на Марсе озон, свя¬
занный в твердом веществе полярных шапок. Специальный фотометр,
установленный на «Марсе-5», показал наличие следов озона и в атмо¬
сфере.
В 1971 году магнитомеры «Марса-2» и «Марса-3» обнаружили в
ближайшей окрестности планеты магнитное поле порядка 30 гамм, что
в 7—10 раз превышает межпланетное невозмущенное поле, переносимое
потоком заряженных частиц, уходящим от Солнца. При взаимодейст¬
вии с планетой поле межпланетного происхождения может усиливать¬
ся, однако определенные особенности в пространственных характери¬
стиках магнитного поля вблизи Марса позволили предположить, что
оно принадлежит самой планете. Измерения, проведенные на «Марсе-5»,
дали дополнительные аргументы в пользу этой гипотезы.
Исследование Марса с помощью средств ракетно-космической тех¬
ники только началось. Но уже первые данные говорят о том, что мы
изучаем планету, подверженную быстрым изменениям. Найдут ли там
будущие экспедиции жизнь; имеет ли Марс хотя бы простейшую био¬
сферу? Ответ на этот вопрос по-прежнему представляется достаточно
сложным. Во всяком случае, еще в недавнем геологическом прошлом
Марс, по-видимому, имел плотную атмосферу и гидросферу, то есть те
условия, которые необходимы для зарождения жизни. Не исключено,
что такие периоды вновь повторятся в будущем, и для наших далеких
потомков Марс станет второй Землей.
Выход в космос неизмеримо расширил наблюдательный диапазон
при изучении звезд, галактик, сделав доступными для астрономов обла¬
сти гамма-излучения, рентгена, ультрафиолета, инфракрасной, сумбил-
120
Р. 3. САГДЕЕВ, Ю. И. ЗАЙЦЕВ
лиметровой и радиочастотной частей спектра. Это позволило, в частно¬
сти, получить за последнее время такие крупные результаты, как обна¬
ружение многочисленных рентгеновских источников, отождествляемых
с активными ядрами галактик, скоплениями галактик и, возможно, с
нейтронными звездами и так называемыми «черными дырами». Соглас¬
но современным представлениям, в ходе эволюции нейтронные звезды
не могут избежать коллапса — сжатия, если их масса превосходит 3—4
солнечных. В конце концов остаток звезды будет иметь столь высокую
плотность и столь малый радиус, что станет невидимым: свет и любая
другая форма излучения не смогут вырваться из его гравитационных
объятий. Более того, он даже будет захватывать излучение, происходя¬
щее в непосредственной близости, и таким образом, будет наблюдать¬
ся на небе как «черная дыра», «бездонный» гравитационный сток. Сего¬
дня с помощью средств внеатмосферной астрономии получены первые
экспериментальные доказательства существования таких тел.
Успехи ракетно-космической техники открыли новые горизонты в
изучении космических лучей. Благодаря исследованиям, проведенным
на спутниках и автоматических межпланетных станциях, получены дан¬
ные о составе потока галактических космических лучей; изучено влия¬
ние межпланетных магнитных полей на их интенсивность. На спутниках
«Электрон» осуществлены длительные измерения ядерной компоненты
первичного космического излучения и прослежены вариации различных
групп ядер в зависимости от солнечной активности. При полете станций
«Зонд-З», «Венера-2» ,«Венера-3» и последующих аппаратов, выходив¬
ших за пределы магнитосферы Земли, регистрировались солнечные
космические лучи. При этом оказалось возможным изучить парамет¬
ры распространения этих лучей в межпланетном пространстве, что, в
свою очередь, позволило определить некоторые свойства этого про¬
странства.
В экспериментах на искусственных спутниках Луны в составе сол¬
нечных космических лучей впервые обнаружены кратковременные воз¬
растания потока электронов солнечного происхождения с энергией в
десятки килоэлектронвольт и получены важные сведения о потоках
энергичных солнечных протонов.
В составе космических лучей есть частицы столь высоких энергий,
которые даже сейчас недостижимы в искусственных условиях. При всей
грандиозности успехов современной науки и техники масштабы соз¬
данных человеком установок все еще очень малы по сравнению с мас¬
штабами космоса.
Советские ученые разработали научную аппаратуру, способную ре¬
гистрировать частицы подобных энергий непосредственно в космическом
пространстве: с помощью спутников «Протон» удалось получить ряд
крупных научных результатов по физике космических лучей и взаимо¬
действию частиц сверхвысокой энергии с ядрами различных атомов.
Наиболее существенны результаты измерений эффективных сечений не¬
упругого взаимодействия протонов первичных космических лучей с яд¬
рами атомов углерода. В области энергии от 100 до 1 000 миллиардов
электрон-вольт обнаружены признаки возрастания сечения на 20%.
Наряду с прямыми экспериментами в космосе — исследованиями
космического пространства на основе данных, получаемых с помощью
космических аппаратов и ракет,— в последние годы все более развива¬
ются исследования по лабораторному моделированию процессов, проте¬
кающих в космосе. Правильно подбирая условия эксперимента, можно
воспроизвести в лаборатории явления, изучение которых в условиях кос¬
моса затруднительно, а иногда и невозможно. Например, в лаборатор¬
ных условиях детально исследовалась физическая картина внутри фронта '
бесстолкновительных ударных волн, являющихся аналогом ударных волн
в солнечном ветре, исследовалась динамика взаимодействия плазмы
КОСМОНАВТИКА ИН АУЧН ©«ТЕХНИЧЕСКИЙ ПРОГРЕСС
121
с магнитосферой «Земли». Модельные эксперименты позволяют иссле¬
довать условия не только в околоземном пространстве, но и около Лу¬
ны и далеких планет.
То, что достигнуто сегодня,— это лишь первые шаги на пути актив¬
ного вторжения человека в окружающий мир за пределами нашей
планеты. В настоящее время космические исследования вступают в но¬
вую фазу. Спустя семнадцать лет после их начала они все больше ста¬
новятся нормальнььм видом научно-исследовательской деятельности, а
космос — рабочим местом, лабораторией ученых, которая обладает уни¬
кальными возможностями для изучения ряда фундаментальных процес-'
сов. После первых, можно сказать рекогносцировочных, экспериментов
началась эпоха систематических исследований, и грядущие десятилетия,
несомненно, будут отмечены еще более крупными достижениями.
Главной задачей исследования околоземного пространства в бли¬
жайшие годы будет дальнейшее изучение верхней атмосферы, магни¬
тосферы, солнечно-земных связей. Необходимость работ по изучению
околоземного космоса объясняется тем, что, с одной стороны, это про¬
странство составляет часть окружающей человека среды, непосред¬
ственно взаимодействующей с плотными слоями атмосферы Земли и
определяющей многие ее параметры (температуру, состав, циркуля¬
цию и т. п.), а также процессы в ионосфере, влияющие, в частности, на
радиосвязь, в особенности в полярных районах. С другой стороны, ио¬
носфера и магнитосфера Земли — наиболее близкая для исследователя
естественная космическая система, результаты изучения которой край¬
не важны для правильного выбора общего направления исследований
других планет Солнечной системы и астрофизических объектов. Ос¬
новное внимание сейчас должно уделяться повышению качества экспе¬
риментов, постановка комплексных опытов, углубленному их анализу.
Работы по геофизике постепенно перерастают рамки околоземного
пространства и выходят в межпланетную среду. Изучение протекаю¬
щих там процессов крайне необходимо для более детального выясне¬
ния солнечно-земных, связей и определения воздействия Солнца на
Землю. Решать эти проблемы будут на базе крупных автоматических
аппаратов, несущих целый комплекс приборов.
Помимо пассивных, чисто измерительных методов, все большую
роль будут играть «активные» эксперименты в космосе — активное втор¬
жение в процессы, происходящие в космической среде, с помощью источ¬
ников плазмы, электронных и ионных пучков. Активные (управляемые)
эксперименты открывают новый этап в исследованиях космоса, при¬
ближая методы изучения процессов в околоземном космическом прост¬
ранстве к методам, используемым в физике лабораторной плазмы —
направленное воздействие при контролируемых начальных условиях.
Уже проведены первые эксперименты с электронными пучками в
магнитосфере — «Зарница-1», «Араке». Комплексный советско-француз¬
ский проект «Араке» был осуществлен в начале 1975 года на уникаль¬
ной паре магнитно-сопряженных точек острова Кергелен (южная
часть Индийского океана)—Архангельская область. На Кергелен бы¬
ли запущены две французские ракеты «Эридан». Общий вес научной
аппаратуры, установленной на борту ракет, составлял около 400 кг.
Инжекция электронов с энергиями 15 и 30 кэв при силе тока 0,5 ампе¬
ра осуществлялась с помощью советского ускорителя. Специальная
магнитная система позволяла менять угол инжекции (0°, 70°, 140°) с
тем, чтобы осуществлять инжекцию вниз и вверх вдоль поля, а также
поперек поля. Для компенсации заряда использовался советский плаз-
могенератор на цезии, обеспечивающий ток до 10 ампер в течение не¬
скольких минут. Вперед по движению ракеты отделялся носовой ко¬
нус, на котором были установлены приемники волновых излучений,
предназначенные для изучения, взаимодействия волн и частиц.

122
Р. 3. САГДЕЕВ} Ю. И. ЗАЙЦЕВ
Основная задача первого запуска — выяснить, как происходит втор¬
жение частиц в плотные слои атмосферы, определить «дозировку» по¬
лярных сияний и изучить явления, их сопровождающие. Была получена
ценная научная информация о процессах инжекции, о взаимодействии
инжектированного пучка с окружающей средой и струей цезиевой плаз¬
мы. При этом были обнаружены новые, не ожидавшиеся ранее эффек¬
ты. В частности, получены интересные данные о возникновении и разг
витии неустойчивости плазмы, то есть о процессах, представляющих
кардинальный интерес для проблемы управляемых термоядерных
реакций.
Одна из задач второго запуска — перехват электронов, отраженных
в северном полушарии над Архангельской областью. Это дает возмож¬
ность получить сведения о постоянном поперечном электрическом поле
и проверить ряд гипотез о поведении электронов в скрещенных элект¬
рических и магнитных полях, в частности выяснить, в какой степени
сохраняется пучок электронов при прохождении его через экваториаль¬
ную плоскость. Особое внимание было уделено новым эффектам, обна¬
руженным в первом эксперименте.
В перспективе было бы крайне интересно осуществить инжекцию
электронного пучка с борта искусственного спутника Земли. Подобный
эксперимент даст возможность не только стимулировать мощное высы¬
пание естественно захваченных частиц (за счет взаимодействия их с
СНЧ — волнами наземного передатчика, усиливаемыми в 105 + 106 раз
за счет взаимодействия со встречным электронным пучком со спутни¬
ком), но и провести, по существу, трассирование силовых линий в ряде
мест (инжекция и последующая регистрация свечения на Земле), в ча¬
стности определить длину силовых линий. Это (помимо решения основ¬
ных задач эксперимента) резко увеличит точность современных моделей
геомагнитного поля. В настоящее время мы знаем положение сопряжен¬
ных точек с точностью не более 70 километров.
Вряд ли стоит подробно говорить о прикладных аспектах активных
экспериментов. Это и создание нового способа передачи информации
с космического объекта, движущегося в плотных слоях атмосферы и
потому лишенного возможности использовать радиосвязь, и изменение
> радиационной обстановки, и многое, многое другое. В перспективе
активные эксперименты не только помогут выяснить фундаментальные
процессы в космосе и их причинно-следственные связи, но и поставить
вопрос об управляемом воздействии на эти процессы. Дело в том, что
энергия, которой располагают радиационные пояса и околоземная плаз¬
ма, как считают многие специалисты, иногда может оказывать влияние
на состояние нижней атмосферы и, возможно, даже на погоду.
Совокупность заключенных в радиационных поясах и удерживае¬
мых магнитным полем Земли частиц высокой энергии можно рассмат¬
ривать как своего рода гигантский классический мазер. Если его выве¬
сти из состояния равновесия (перевести за порог возбуждения), то он
должен бурно излучать электромагнитные колебания и выплескивать
значительную долю энергии радиационных поясов в атмосферу в виде
частиц высоких энергий. Очень заманчивым представляется вос¬
произведение таких явлений и изучение их практической применимости
в будущем.
Интересно отметить, что электронная пушка для геофизического
зондирования слоев атмосферы была создана в Институте электросвар¬
ки имени Е. О. Патона АН УССР на основе опыта использования элект¬
ронных пучков для сварки и резки.
Намечается дальнейшее развитие внеатмосферных солнечных ис¬
следований в рентгеновском, ультрафиолетовом, инфракрасном, субмил¬
лиметровом и радиодиапазонах спектра, в частности планируется за¬
пуск специальных «солнечных спутников»,

КОСМОНАВТИКА И НАУЧНО-ТЕХНИЧЕСКИЙ ПРОГРЕСС
123
Будет продолжаться изучение Луны и планет средствами космиче¬
ской техники по широкой программе, включающей исследования по фи¬
зике планетных атмосфер и околопланетного пространства, космохимии
и космогонии.	>
Накопленный опыт космических исследований показывает, что ши¬
рокий круг научных задач и прежде всего задач, связанных с изучением
Луны и планет, может и должен решаться с помощью автоматов. Самое
перспективное направление — реализация проектов исследования пла¬
нет автоматами, обладающими высокой степенью автономии при пере¬
мещении по поверхности, способностью восприятия окружающей среды,
ее анализа и принятия решений в зависимости от обстановки. Создание
подобных автоматических средств связано с решением проблем, объеди¬
няемых понятиями «искусственный интеллект» и «интегральные робо¬
ты».
Только систематические исследования с применением современных
геофизических методов и оборудования дадут возможность определить
с достаточной достоверностью строение недр Луны, проследить ее эво¬
люцию.
Исследование Венеры и Марса имеют большое значение в первую
очередь для понимания происхождения и эволюции Солнечной системы
вообще и Земли в частности. Изучение Марса представляет интерес и
с точки зрения биологической. На примере, скажем, американской прог¬
раммы «Викинг» отчетливо видно смещение центра тяжести научных
исследований в сторону комплексных экспериментов, включающих как
широкий круг опытов по изучению органической химии поверхности
Марса, так и чисто биологических экспериментов.
Значительный интерес представляет изучение окраинных областей
Солнечной системы и планет-гигантов — Юпитера и Сатурна. Детализа¬
ция их состава (соотношение между легколетучей, силикатной и желез¬
ной составляющими) имеет принципиальное значение для понимания
дифференциации протопланетного облака на разных расстояниях от
Солнца и при различных условиях концентрации вещества планет. По¬
вышенная яркость Юпитера в радиодиапазоне заставляет предполагать
значительное тепловыделение планет-гигантов, которые, может быть,
оказываются своего рода «несостоявшимися звездами». Понятен поэто¬
му интерес, проявляемый специалистами к полетам автоматических
межпланетных станций к Юпитеру и Сатурну. Можно надеяться, что в
результате таких полетов будут получены важные научные результаты.
Изучение малых тел Солнечной системы — астероидов и комет —
необходимо для получения данных о составе протопланетного облака,
из которого образовались планеты, в том числе и Земля. Именно при
изучении астероидов и комет может быть найден ключ к пониманию
особенностей раннего периода развития Солнечной системы.
Астрономические исследования будут развиваться по пути органи¬
ческого сочетания внеатмосферных, стратосферных и наземных наблю¬
дений. Использование наземных телескопов дает возможность проводить
длительное и детальное исследование небесных объектов, внеатмосфер¬
ные методы позволяют изучать широкий спектр излучений и достичь
предельного углового разрешения, а при подъеме телескопов в страто¬
сферу можно оперативно проводить астрономические исследования по
широкой программе, исключая мешающее воздействие атмосферы, от¬
рабатывать аппаратуру, предназначенную для установки на космиче¬
ских аппаратах. При этом различные методы современной астрономии
будут не дублировать, а дополнять друг друга, давая возможность
изучать Вселенную во всем ее многообразии: исследовать грандиозные
взрывные процессы в ядрах галактик и в звездах, свойства межгалак¬
тического газа, межзвездную среду, химический состав и распределе¬
ние вещества в нашей галактике, физические параметры . и процессы
124
F, X САГДЕЕВ» Ю* И. ЗАЙЦЕВ
образования звезд, изучать сложные формы вещества в различных
космических объектах. Все это будет способствовать прояснению во¬
проса о возрасте Вселенной и выборе космологической картины мира,
о состоянии вещества в молодой Вселенной.
Что касается перспектив внеатмосферной астрономии, то прежде
всего они связаны с выведением больших телескопов на орбиты спут¬
ника Земли. Конечно, создать астрономическую обсерваторию на орби¬
те не просто. С большими трудностями связана правильная разгрузка
зеркала и контроль его поверхности, обеспечение температурного режи¬
ма. Не менее сложная проблема — ориентация и стабилизация плат¬
формы, несущей астрономические приборы. Платформа должна обла¬
дать способностью обеспечивать заданную ориентацию с точностью
порядка сотых долей секунды дуги. Создание таких систем ориента¬
ции и стабилизации, безусловно, потребует совершенно новых техниче¬
ских принципов и технологических решений. Однако уже сегодня не
видно принципиально неразрешимых проблем, и, возможно, уже в бли¬
жайшее десятилетие удастся поместить на околоземной орбите телескоп
с диаметром зеркала в несколько метров. Главной задачей таких буду¬
щих внеатмосферных обсерваторий станут, очевидно, спектральные и
фотометрические исследования в ультрафиолетовой, инфракрасной и
субмиллиметровой областях спектра. .
Характерная черта современного подхода к изучению природных
ресурсов планеты Земля — комплексность исследований, на основе ко¬
торых можно было бы создать модель взаимодействия человека, владе¬
ющего совершенной техникой, и природы, ресурсы которой должны тща¬
тельно контролироваться, охраняться и рационально использоваться.
Дальнейшее развитие техники, производства и производственных отно¬
шений, а также характер использования обществом достижений научно¬
технической революции должны соответствовать этой модели, которая
будет уточняться и видоизменяться по мере совершенствования системы
знаний о природных процессах и явлениях. Мы уже говорили о том,
что успех настоящих и будущих программ исследования природных ре¬
сурсов Земли во многом зависит от использования спутников, оснащен¬
ных специальным оборудованием.
В настоящее время ведутся экспериментальные и теоретические ра¬
боты по выяснению возможностей, методов и средств дистанционной
индикации природных образований. Вырабатываются способы наиболее
эффективного использования полученной информации различными от¬
раслями науки и хозяйства.
Для выявления корреляции между видами и характеристиками при¬
родной среды, с одной стороны, и параметрами их дистанционных про¬
явлений, с другой стороны, проводятся наземные, самолетные и спут¬
никовые измерения и съемки. При этом признаки различных природных
образований устанавливаются на основе спектральных, пространствен¬
ных и эволюционных характеристик. Результаты этих работ могут в
будущем стать элементами комплексных проектов по исследованию при¬
родных ресурсов Земли.
В проблеме исследования Земли с помощью космических средств
необходимо также рассматривать возможности геодезических, гравимет¬
рических и магнитометрических методов.
С каждым годом все более широким будет международное сотруд¬
ничество в космосе. Сейчас магистральный путь развития науки идет
через осуществление крупных научных проектов, которые возможны
только на интернациональной основе. Международная кооперация в
космических исследованиях особенно важна.
Исследование космического пространства представляет интерес
для многих стран; однако космические эксперименты весьма дорого¬
стоящие, и поэтому было бы рационально установить разделение тру¬
КОСМОНАВТИКА И НАУЧНО-ТЕХНИЧЕСКИЙ ПРОГРЕСС
125
да между разными странами (как правило, в тех или иных странах
лучше развиты какие-то отдельные направления науки и техники, и
комбинация их, безусловно, полезна). Каждая страна сможет брать на
себя часть работы в международном проекте и равноправно пользо¬
ваться достигнутыми плодами. И если на первом этапе международ¬
ное сотрудничество ограничивалось в основном обменом и совместным
обсуждением полученных результатов, сопоставлением методик и в
лучшем случае координацией некоторых проектов, то затем наступила
очередь многосторонней кооперации в проведении наземных наблюде¬
ний, сопутствующих космическим экспериментам. Ныне на первое ме¬
сто выдвигается задача создания объединенными усилиями различных
государств космических объектов и использование их в научных и на¬
роднохозяйственных целях.
Именно такой характер приобретает сейчас совместная работа в
космосе социалистических стран. На этих основах успешно развивает¬
ся сотрудничество Советского Союза и с некоторыми капиталистиче¬
скими государствами, например, с Францией.
Важным шагом на пути международного сотрудничества в иссле¬
довании космоса стал совместный полет советского корабля «Союз» и
американского корабля «Аполлон». Сам по себе полет оказался воз¬
можным благодаря разрядке международной напряженности и являет¬
ся ее прямым результатом.
Всему миру известны достижения советских и американских уче¬
ных в изучении космоса. Проект ЭПАС — первый шаг к совместимо¬
сти, в прямом смысле слова, программ двух космических держав. И
он означает не простое сложение двух крупных инженерных и научных
потенциалов.
Одной из задач полета было накопление опыта в проведении со¬
вместных работ на орбите кораблей СССР и США и в случае необхо¬
димости оказание помощи в аварийных ситуациях. Это свидетельству¬
ет об огромном гуманном смысле проекта.
Не меньшее значение имело проведение целого комплекса совмест¬
ных экспериментов. Возможности, которые открывают совместные поле¬
ты космических кораблей, позволят поднять исследования космоса на
качественно новую ступень. Измерения могут проводиться уже не в
одной точке пространства, а сразу с нескольких, маневрирующих друг
относительно друга с переменным расстоянием платформ.
По существу, любая из крупных проблем космических исследова¬
ний ближайшего будущего — полет человека к планетам Солнечной
системы, усовершенствование средств и методов глобальной радио- и
телевизионной связи, переход к направленному изменению климатиче¬
ских условий — потребует обобщения опыта и научно-технических дости¬
жений разных стран.
Взять, к примеру, наземные ускорители сверхвысоких энергий;
это — уникальные сооружения, на которых работают интернациональ¬
ные коллективы ученых. Точно так же крупные космические инструмен¬
ты будут, несомненно, создаваться на международной основе. В част¬
ности, исключительно сложной инженерно-технической задачей, тре¬
бующей объединенных усилий, представляется создание орбитальной
космической радиообсерватории, оснащенной крупными антенными си¬
стемами, а также сети одновременно работающих выносных телеско¬
пов, удаленных от Земли на расстояния до одной астрономической еди¬
ницы и более.
Космическая радиоастрономия — одно из важнейших научных на¬
правлений, где в ближайшем будущем следует ожидать наиболее ре¬
волюционных открытий, которые смогут в будущем оказать радикаль¬
ное влияние на наши представления о жизни во Вселенной и о месте
126
Р. 3. САГДЕЕВ, Kh И. ЗАЙЦЕВ
человека в ней. И кто знает, может быть, именно при помощи этих
средств мы обнаружим сигналы внеземных цивилизаций.
Среди других возможных проектов будущего можно упомянуть
создание совместных орбитальных станций. Большое значение имеет
направление, связанное с использованием специфических экстремаль¬
ных условий космоса для прикладных физических, химических и дру¬
гих исследований с последующим применением полученных результа¬
тов для организации производственных и биологических процессов в
космосе. Пока сделаны лишь первые шаги в этом направлении, одна¬
ко, уже вырисовываются реальные очертания производства на около¬
земных орбитах. Объединение идей, опыта, научно-технических дости¬
жений разных стран сыграет здесь большую роль.
Широкое международное сотрудничество должна предусматривать
и программа работ в области космических исследований Земли. Зем¬
ля— наш дом, и люди будут общими усилиями решать, как сохранить
его в чистоте для жизни будущих поколений.
Обсуждается, в частности, проект спутниковой системы сбора дан¬
ных с относительно простых стандартных наземных датчиков, которые
будут располагаться в разных точках земного шара, в наиболее труд¬
нодоступных районах, и вести измерения различных параметров (сей¬
смическая активность, магнитные поля, метеорологические данные и
т. д.). Спутник будет собирать информацию со всех этих разбросан¬
ных по поверхности Земли приборов и затем в переработанном виде
выдавать ее на центральный наземный пункт.
Сейчас еще кажутся нереальными контакты с другими мирами, но
разве можно было представить в те времена, когда человек плавал толь¬
ко на плотах и пирогах, что будет столь развито сообщение между кон¬
тинентами? Пилотируемые космические корабли во все большей
мере будут выступать не только как средство расширения сферы ис¬
следований, но и как средство расширения сферы жизни. Естественно,
что дальнейшее освоение космического пространства связано с реше¬
нием сложных биологических и медико-технических задач. Среди них
одной из наиболее важных представляются вопросы физиологии дли¬
тельного пребывания человека в космосе, вопросы создания систем
жизнеобеспечения с замкнутым циклом и др.
Будущее космических полетов зависит и от прогресса ракетной тех¬
ники, в частности от использования ядерных, ионных, плазменных дви¬
жителей. Впереди — создание космических кораблей, которые, будучи
оснащены средствами сверхдальней связи, навигационными приборами,
совершенными системами жизнеобеспечения, сделают возможными мно¬
голетние путешествия к другим планетам.

Перспективы человека*
(Критика современного социал-бидлогизма и неоёвгеники;
социально-этические проблемы генетической инженерии)
* И. Т. ФРОЛОВ
3.	Генетика и будущее человека; дискуссии по проблемам этики
генетического контроля
Генетика как лидер современной биологической науки будет, по-ви-
димому, играть все более значительную роль в жизни человека по край¬
ней мере в двух аспектах. Во-первых, она необычайно расширит воз¬
можности человека в оптимизации среды его обитания и позволит в ре¬
зультате овладения законами наследственности и изменчивости организ¬
мов не только целенаправленно создавать новые, более продуктивные
сорта сельскохозяйственных растений, породы животных, штаммы мик¬
роорганизмов, но и вообще перейти к принципиально новому способу
получения пищевых продуктов “ абиотическим путем, через посредство
технических устройств типа «искусственных организмов». Во-вторых,
весьма существенных результатов следует ожидать и от генетики челове¬
ка в ее медицинских, а в будущем и более широких приложениях. В ча¬
стности, в настоящее время перед генетикой ставится, как известно,
чрезвычайно важная для будущего человека и человечества задача —
лечение и профилактика наследственных заболеваний, а в перспекти¬
ве — их полное искоренение, осуществление системы медико-биологи¬
ческих мероприятий, имеющих целью лучшую генотипическую адап¬
тацию человека, оптимизацию его генетических задатков, достижение
подлинного равенства биологических возможностей и способностей
людей.
Естественно, что такая перспектива будоражит умы ученых и при*
водит порой не только к выдвижению концепций научного и реалисти¬
ческого плана, но и к созданию разного рода генетических утопий, спе¬
кулирующих, в частности, на открывающихся возможностях клонально¬
го, генетически идентичного размножения, генетической (генной) инже¬
нерии и т. д. L Взрыв этих генетических утопий приходится на начало —
середину 60-х годов нашего столетия* 1 2, но он получил новые импульсы и
расширил свои масштабы в особенности в последние годы, вызвав мно¬
гочисленные дискуссии не только за рубежом, но и в нашей стране3 о
* Окончание. Начало см. в № 7 журнала за этот год.
1 О генетическом смысле этих методов и успехах, достигнутых в последние годы
в их разработке, читатель может узнать из специальных публикаций. См. также: мате¬
риалы Круглого стола «Вопросов философии», 1970, №№ 7 и 8; А. А. Баев. Генная
инженерия: реальность и перспективы. «Наука и жизнь», 1974, № 5; В. А. Энгель¬
гардт. Молекулярная инженерия: надежды и опасения. Там же, 1974, № 10;
Н. В. Т у р б и н. Генетическая инженерия: реальность, перспективы и опасения. «Вопросы
философии», 1975, № 1.
2 См. материалы Симпозиума «Мап and his Future». London, 1962.
8 Кроме указанных материалов Круглого стола «Вопросов философии» по пробле¬
мам генетики человека, см. также: Н. П. Дубинин. Философские и социологические
аспекты генетики человека. «Вопросы философии» №№ 1—2, 1973 г.; В. Д. Т и м а к о в
и Н. П. Бочков. Социальные проблемы генетики человека. Там же, № 6, 1973 г.

128
И. Т. ФРОЛОВ
целях генетики человека, о том, что возможно и что допустимо в этой
области с социально-философской и этической точек зрения. Проблемы
этики генетического контроля выдвинулись в этих дискуссиях на пер¬
вый план.
О том, какой калейдоскоп мнений обнаруживается при этом в запад¬
ной литературе, можно судить, в частности, по некоторым уже упоминав¬
шимся нами работам. Так, в сводном обзоре американских авторов4
говорится, что, несмотря на сложность динамики генетической популя¬
ции человека, вмешательство в нее возможно. Однако есть еще много
неясностей в этом плане, и, пока они существуют, мы не сможем предска¬
зать генетическое будущее человека. Касаясь вопроса о селекции гено¬
типов с желаемыми чертами, авторы справедливо задают вопросы:
кто решит, что желаемо, какая генетическая и фенотипическая изменчи¬
вость будет оптимальной в человеческом обществе и кому оно вверит
такое решение? Считая весьма эффективным для селекции специфиче¬
ских генотипов путь клонального размножения, авторы исходят из того,
что технически он может быть реализован у человека в течение несколь¬
ких десятилетий, однако, по их мнению, необходимо взвесить личные и
общественные последствия этой биологически возможной процедуры.
Человек, с их точки зрения, будет сам руководить своей собственной
эволюцией, осуществлять, следовательно, генетический контроль над са¬
мим собой, но он должен ясно представлять и определять ценности, к
реализации которых он прилагает усилия. Для обдумывания этого у
него есть, полагают авторы, достаточно много времени, поскольку гене¬
тический контроль может быть введен в действие лишь тогда, когда
установится мир на земле и человеческие социальные и политические
учреждения будут достаточно зрелы, чтобы обеспечить гарантии против
использования биологических знаний в военных и других антигуманных
целях.
Как видим, здесь опять-таки отсутствует конкретное определение
социальных условий, которые исключали бы возможность антигуманно¬
го использования научного, в частности, генетического знания. Вместе
с тем весьма важно, что авторы ставят вопрос о таких условиях, при
которых только и возможен генетический контроль, о ценностях, которы¬
ми должно руководствоваться научное познание.
В ряду этих ценностей в западной литературе на первое место ста¬
вятся, как правило, этические, абстрактно-гуманистические, религиоз¬
ные ценности. Здесь, кстати говоря, мы видим, как современная религия
выступает с претензиями на роль своего рода «нравственного попечите¬
ля» науки. Достаточно недвусмысленно подобный подход к этике гене¬
тического контроля осуществляется, как мы видели, например, П. Рамсе¬
ем, который, говоря о допустимости превентивного генетического (и да¬
же евгенического) контроля, утверждает, что все научные рекоменда¬
ции, идущие в этом плане, и любой способ их претворения в жизнь
должны быть согласованы с принципами христианской этики 5. Именно
в этом смысле Рамсей говорит далее об «этике генетического долга»,
полемизируя с лауреатом Нобелевской премии Д. Ледербергом по воп¬
росу о возможности и допустимости клональной репродукции человека.
Независимо от того, каков характер контраргументов П. Рамсея, на¬
правленных против взглядов и рекомендаций, высказываемых Д. Ледер¬
бергом в многочисленных статьях последних лет, и сами по себе эти
взгляды и рекомендации в целом ряде аспектов не могут не вызывать
резкой критики со стороны марксистов. Д. Ледерберг — активный сто¬
ронник, по существу, неограниченного генетического контроля; его пози¬
ция является, вообще говоря, типичной для сторонников социал-биоло-
4 См. «Biology and the Future of Man», N. Y. 1970, pp. 924—928.
6 См. P. Ramsey. Fabricated Man. The Ethics of Genetic Control. New Haven—
London, 1971, pp. 22—59.

ПЕРСПЕКТИВЫ ЧЕЛОВЕКА
129
гизма и крайнего сциентизма. Наибольшие надежды при этом Ледер-
берг возлагает как раз на клональную репродукцию, допуская, что в
течение нескольких ближайших лет она станет возможной и для чело¬
века. Обсуждая «технологию копирования людей», Ледерберг стремится
доказать ее преимущества перед генной инженерией, поскольку в пер¬
вом случае дело касается репродуцирования уже известных генотипов,
а во втором случае — создания новых, что связано с опасностями и рис¬
ком. В обоих случаях, однако, Ледерберг меньше всего думает об эти¬
ческой стороне дела, выдвигая на первый план соображения «чистого
экспериментирования». Он полагает, что для осуществления клонально¬
го размножения достаточно личного, индивидуального решения мень¬
шинства общества — тех, кто сам согласится на получение собственных
генетических копий. Ледерберг не учитывает при этом опасности созда¬
ния элиты, которая будет угрожать обществу в целом. Более того, он
видит много преимуществ в этом, поскольку представители элиты, по
его мнению, будут тесно спаяны социально, между ними исчезнет борь¬
ба поколений и т. д.
Таким образом, Ледерберг, хочет он этого или нет, становится, по
существу, на путь, по которому уже бесславно прошли все те, кто стре¬
мился создать «расу господ». Для Ледерберга, правда, конечный ре¬
зультат имеет лишь эвристическое, «чисто исследовательское», а некон¬
кретно-социальное значение, причем моральной проблемы как таковой в
этом случае, по его мнению, не существует: есть лишь те или иные тех¬
нические трудности.
Эта точка зрения, согласно которой научное познание, в частности
исследование и практика генетического контроля, рассматривается вне
связи с социальными, гуманистическими и этическими ценностями, име¬
ет на Западе весьма широкое распространение. Д. Ледерберг, может
быть, лишь наиболее резко выражает ее в последнее время. Правда, ви¬
димо, под влиянием возрастающего стремления многих ученых учиты¬
вать по крайней мере этические нормы генетического контроля, он не¬
сколько модифицировал свои позиции, сохранив верность им в основном,
главном. Об этом можно судить, в частности, по его предисловию к кни¬
ге Д. Флетчера «Этика генетического контроля»6, а также по заявле¬
нию, сделанному в связи с обсуждением проблем социально-этического
регулирования генетической инженерии, о чем мы еще будем говорить
ниже.
Позиция по этому вопросу Д. Ледерберга и других ученых, безого¬
ворочно допускающих генетический контроль как перспективу человека
и общества, образует, однако, лишь один из полюсов. На другом полю¬
се концентрируются взгляды резких противников какого бы то ни было
вмешательства в генетику человека, полностью осуждающих это направ¬
ление научных поисков как аморальное, опасное для человеческого рода
и потому подлежащее категорическому запрещению. Конечно, эта пос¬
ледняя точка зрения, защищаемая, как правило, людьми, весьма дале¬
кими от науки, не может обеспечить себе большого числа сторонников
среди ученых. Наиболее распространенной и влиятельной на Западе
оказывается поэтому позиция принципиальной защиты идеи генетиче¬
ского контроля, но в определенных этических рамках. Эта позиция по¬
лучила весьма развернутое обоснование и в упомянутой книге Д. Флет¬
чера, автор которой — теолог, но вместе с тем и специалист по пробле¬
мам медицинской этики.
Что же составляет более конкретное содержание его позиции?
Прежде всего автор отстаивает мысль о недопустимости смешения цен¬
ностных суждений с теми, которые выводятся непосредственно из зна¬
ния, поэтому, полагает он, существующие данные науки не обязательно
6 J. Fletcher. The Ethics of Genetic Control. Ending Reproductive Roulette.
N. Y„ 1974.
9. «Вопросы философии» № 8.

130
И. Т. ФРОЛОВ
должны оцениваться нами только позитивно. В то же время мы не мо¬
жем действовать в науке, не определив своего отношения к ее результа¬
там, в частности, с этической точки зрения. Руководствуясь этими сооб¬
ражениями, Д. Флетчер пытается проанализировать ситуацию, воз¬
никающую в связи с революцией в биологии и теми возможно¬
стями, которые открываются в сфере генетического контроля (имеет¬
ся в виду прежде всего генная инженерия, клональное размножение
и т. п.).
Флетчер считает морально оправданным всякий генетический конт¬
роль хотя бы потому, что он избавляет человечество от генетических
уродств и болезней. Однако мы должны, по его мнению, избегать оши¬
бок, обусловленных явным или неявным принятием следующих тезисов:
1) раз мы в состоянии что-то сделать, мы обязаны делать это; 2) по¬
скольку мы можем сделать нечто, мы желаем этого. Человек оказывает¬
ся сегодня в прометеевой ситуации: он стремится похитить у богов источ¬
ники могущества и одновременно, в меру своих способностей, пытается
предвидеть, каковы будут последствия использования этого могущества.
Сознание неизбежности, например, создания человеческих особей путем
клонирования в корне меняет, по мнению Флетчера, наше восприятие
реальности, наши жизненные установки, наши концепции.
В чем это выражается? Флетчер пытается далее показать эти изме¬
нения, резко обрушиваясь на «консерваторов», которые предлагают за¬
претить, приостановить или наложить мораторий на исследования в об¬
ласти генной инженерии, клонирования и т. д. По его мнению, не являет¬
ся аргументом апелляция к тому, что Полученное знание может быть ис¬
пользовано во вред человеку, так как в этом случае речь идет о полити¬
ке, а не о биологической науке. Флетчер одинаково осуждает и тех сто¬
ронников генетического контроля, которые придерживаются принципа
«вперед без страха и сомнения», и тех его противников, которые гово¬
рят: «ни шагу вперед». Он полагает, что генетический контроль бу¬
дет «работать», а всякие запрещения — нет и что период, когда господ¬
ствовала установка: берите то, что вам принесла естественная репродук¬
тивная Лотерея,— сменяется периодом селективной генетики, человече¬
ской инженерии, методы которой, хотя они и искусственны как методы,
одгоако вполне естественны с человеческой точки зрения и в высшей
степени гуманны: их применение мотивируется гуманностью и осущест¬
вляется самим человеком 7.
Флетчер пытается отвести возражения тех, кто обвиняет сторонни¬
ков генной инженерии и клонального размножения в том, что они раз¬
рушают семью, дегуманизируют и деперсонализируют человека, под¬
рывают уважение к жизни. Й он делает это, как правило, утверждая,
что сами представления о семье, человеке и жизни вообще должны суще¬
ственно измениться: концепция «святости жизни» должна уступить ме¬
сто концепции «качества жизни»; соответствующие изменения должна
претерпеть, по его мнению, и мораль. Дело доходит даже до того, что
подвергаются сомнению некоторые библейские «истины», хотя одна из
них — о «непорочном зачатии» — рассматривается Флетчером как «про¬
тотип» клонального размножения.	.
Флетчер резко отделяет биологию и генетику, которые решают воп¬
рос о том, как осуществлять генетический контроль, от сферы морали,
этики, где, по его мнейию, устанавливается сущность самой этой проце¬
дуры, ее человеческая ценность. Он проводит мысль, что любое средство
оправдано, пока оно служит достижению поставленной и одобренной це¬
ли; когда же эта «гармония» нарушается, то средства рассматриваются
уже как неадекватные. По существу, это разрушает все возникающие на
пути научного исследования человека и генетического контроля прегра¬
7 СхМ. J. Fletcher. The Ethics of Genetic Control, p. 36.

ПЕРСПЕКТИВЫ ЧЕЛОВЕКА
131
ды, и прежде всего этические. Не случайно Флетчер вынужден поэто¬
му прибегать к наиболее «эффективному» аргументу, к «прагматиче-
ски-инструментальному»: сравнению и оценке альтернатив генетическо¬
го контроля.
Обрисовав контуры современной этики, как он их понимает, Флет¬
чер берется охарактеризовать ее основные черты. С этой целью он рису¬
ет облик современного этического философа. «Моральный философ,—
пишет он,— теперь уже не в состоянии быть человеком, дающим ответы
на вопросы, он не в состоянии более быть оракулом. Он действует толь¬
ко лишь как катализатор, он ставит вопросы, побуждая других давать
ответы. Теперь ответы находят «практики». С биологической точки зре¬
ния нынешняя ситуация совершенно беспрецедентна, и сегодня нельзя
удовлетвориться готовыми ответами, которые диктует старый житейский
фольклор» 8. Словом, ему нужна сиюминутная, узко прагматическая мо¬
раль; все остальное — пустая метафизика и «оракульство». Взяв на себя
тяжелый груз моральной ответственности за свою собственную судьбу
(раньше эта ответственность, по Флетчеру, была прерогативой бога), че¬
ловек должен освободиться от всяких идеологий — религиозной, маркси¬
стской или элитарной —с их планами создания человека по образцам
идеальной морали, санкционируемым «желанием бога», «правами че¬
ловека» или «исторической необходимостью», и следовать по пути «’по¬
степенной, осуществляемой шаг за шагом инженерии», опирающейся на
эксперимент и исследование с соблюдением принципа гуманности.
Таков итог рассуждений Флетчера об этике генетического контроля.
Как видим, ничего конкретного с точки зрения анализа реальных этиче¬
ских проблем он не предложил. Не генная инженерия и клональная реп¬
родукция, не генетический контроль вообще становятся у Флетчера пред¬
метом этического рассмотрения. Скорее наоборот: этика, отдельные ее
нормы и принципы оцениваются с Позиций генетического контроля, кото¬
рый с самого начала, следовательно, получает моральное оправдание.
Этика генетического контроля предстает, таким образом, как нечто,
к чему апеллируют в начале исследования и что оценивается вместе
с тем post hoc. В итоге фактически торжествует старый принцип «цель
оправдывает средства», хотя предварительно средство (генетический
контроль) изменяет цель (понимание блага человека). По-видимому,
руководствуясь такой этикой, вряд ли можно реально претендовать на
регулятивные функции в исследованиях и практике генетического конт¬
роля. .
В этой связи возникает и более общий вопрос: может ли наука регу¬
лироваться на этическом уровне, способна ли она к этическому само¬
контролю? Ведь даже в случае применения научных принципов этики, о
которых речь шла в первом разделе нашей статьи,— принципов, реально
обусловленных конкретным пониманием блага человека, остается еще
вопрос о том, как они будут действовать, чем будут обеспечиваться «об¬
ратная связь» и контроль за выполнением этих принципов. Совершенно
очевидно, что все, что связано с реализацией и, в сущности, и с выработ¬
кой тех или иных этических принципов науки, с ее ценностной (в том
числе этической) ориентацией, детерминируется социальными фактора¬
ми— разными и даже противоположными в разных и противополож¬
ных общественных системах.
Это делает по меньшей мере утопическими поиски таких моральных
установлений, которые имели бы универсальный характер и aBToMatH4e-
ски действовали бы в качестве главного регулятора в науке, в том
числе в исследованиях и практике генетического контроля. Это все в
большей мере осознается учеными капиталистических стран, которые все
чаще ставят вопрос о социальном регулировании исследований, связан¬
ных с генетическим контролем.
8 I b i d., р. 194.

132
И. Т. ФРОЛОВ
Весьма отчетливо эта тенденция была выражена А. Этциони в его
получившей широкую известность книге9, где остро ставится вопрос об
усилении чувства ответственности у исследователей, работающих в об¬
ласти генетического контроля. Этциони допускает такие процедуры,
как выращивание детей в пробирках и последующее их усыновление,
что, по его мнению, может и не подрывать устои семьи. Он выступает
сторонником генетического консультирования, замечая, правда, что для
неимущих людей, поскольку они «менее информированы» и «неохотно
прибегают к медицинской помощи», такое консультирование мало эф¬
фективно. Этциони призывает «в целях генетического здоровья общест¬
ва» стремиться к меньшему числу детей и заводить их в более раннем
возрасте. В общем, он является сторонником разных форм генетическо¬
го контроля и не считает, что существуют такие области научного иссле¬
дования, которые должны быть ограничены. Однако Этциони не отвер¬
гает и необходимости определенного регулирования исследований, при¬
чем в основном не на индивидуальном, а на общественном уровне, что
не исключает личной ответственности ученых. Он считает, что, с одной
стороны, не следует преувеличивать существующие опасности, в частно¬
сти генетических исследований человека, но с другой — стоит задумать¬
ся над ними сейчас, когда многие из вероятных опасностей еще не ста¬
ли реальностью, а существующие — не приняли угрожающих размеров.
Однако в условиях капиталистического общества постановка и тем
более попытки практического решения этого вопроса наталкиваются,
как мы знаем, на многие препятствия принципиального характера, свя¬
занные с особенностями этого общества, где отнюдь не «благо человека»
оказывается на первом месте, а корыстные, эгоистические интересы эк¬
сплуататорского меньшинства. Социальные антагонизмы, раздирающие
капиталистическое общество, определяют и крайнюю противоречивость
постановки и решения проблем, связанных с регулированием научных
исследований, в частности в области биологии и генетики человека.
Противоречивость предложений и действий в этом плане особенно на¬
глядно проявилась при обсуждении социально-этических проблем гене¬
тической (генной) инженерии, достигшем в середине прошлого и нача¬
ле этого года такого драматического накала, что даже чисто научные
сообщения ученых приобретали порой характер сенсаций и публикова¬
лись на первых полосах крупнейших газет, будоража воображение
широкой общественности. Дело, однако, не только и не столько в этой
внешней стороне проблемы: дело в том, что в связи с ней возникает ряд
сложных социально-этических вопросов, которые марксисты не могут
оставить без ответа.
4.	Проблема социально-этического регулирования генетической (генной)
инженерии: pro и contra; свобода исследования и социальная
ответственность ученых, необходимость общественного контроля
Вначале несколько слов о существе проблемы генетической (ген¬
ной) инженерии и о первых стадиях обсуждения вопросов, связанных с
ее социально-этическим регулированием, хотя мы рискуем здесь кое в
чем повториться 10. Без этого, однако, трудно проследить последующее
развитие событий и оценить результаты дискуссий, достигших своего
апогея в первые месяцы этого года. Генетическая инженерия, как извест¬
но,— это новое направление молекулярной биологии, развитие методов
которой уже в недалеком будущем сулит подчас фантастические блага
для человека и человечества. Так, использование этих методов в произ¬
9 А. Е t z i о n i. Genetic Fix. New York—London, 1973.
10 Подробнее об этом см.: Н. В. Турбин. Генетическая инженерия: реальность,
перспективы и опасения. «Вопросы философии», 1975, № 1.

ПЕРСПЕКТИВЫ ЧЕЛОВЕКА
133
водстве медикаментов (например, инсулина, человеческого гормона ро¬
ста, антибиотиков и др.) путем введения необходимых генов в геном бак¬
терии позволит получать эти продукты в неограниченном количестве.
Применение этих методов в сельском хозяйстве позволит, вероятно, по¬
лучить сельскохозяйственные растения с такими свойствами, как устой¬
чивость к болезням и паразитам, способность усваивать азот из возду¬
ха, что сделает ненужным производство дорогих азотных удобрений из
минерального сырья. Огромные возможности открываются перед гене¬
тической (генной) инженерией в области фундаментальной науки, а
также в генетике человека, о чем уже шла речь выше.
Однако достижения генетической (генной) инженерии могут быть
использованы и во вред человечеству. Это может быть результатом
беспечности экспериментаторов и легкости распространения созданных
ими вредоносных форм бактерий на всю человеческую популяцию, вслед¬
ствие широкой естественной распространенности организмов, с которы¬
ми чаще всего проводятся эксперименты (имеются в виду эксперименты
двух типов: 1) введение генов онкогенных вирусов животных и токсинов
в бактерии, например, в такие, как бактерии, постоянно обитающие в
кишечнике человека,— Е. coli\ 2) введение в бактерию различных ча¬
стей ДНК высших организмов в процессе клонирования, что может при¬
вести к активизации ранее репрессированных геномов онкогенных ви¬
русов и размножению их в процессе размножения бактерий). Ситуация
осложняется еще и тем, что вновь созданные организмы никогда не
встречались во всей предшествующей эволюции организмов на Земле.
Еще большую опасность могут представлять эти исследования в случае
их использования в военных целях, а также в руках разного рода зло¬
умышленников. Возрождение реакционных неоевгенических идей, как
мы видели, также зачастую опирается на антинаучное использование
достижений генной инженерии.
Все это вызвало естественную тревогу и послужило основанием
для движения ученых, начатого в июле прошлого года. Уже сообщалось,
что, понимая опасность бесконтрольного развития экспериментов в
этой области, группа американских исследователей, входящих в комис¬
сию при Национальной Академии наук США по этим вопросам во главе
с профессором Стэнфордского университета П. Бергом, обратилась к
ученым всего мира с призывом прекратить исследования по двум наибо¬
лее опасным направлениям в области генетической инженерии до со¬
зыва в феврале 1975 года международной конференции, на которой
ученые смогут обсудить создавшуюся ситуацию и возможные пути ре¬
шения возникших проблем и. Многие исследователи во всем мире под¬
держали призыв комиссии П. Берга к такому беспрецедентному в исто¬
рии науки мораторию и прекратили эксперименты типа 1) и 2). Ком¬
ментируя этот призыв, В. А. Энгельгардт писал: «Трудно сказать, все
ли мотивы, побудившие к подобному обращению, отражены в его тексте.
Но несомненно, что... привлечение такого внимания к проблемам, за¬
тронутым в обращении ученых, является весьма своевременным и необ¬
ходимым... Однако одно ясно уже теперь: главная угроза заключается
не в самих опытах как таковых, а в том, чтобы они не стали предметом
оперирования в руках людей легкомысленных и беспечных или же в. ру¬
ках злонамеренных элементов. Против этих опасностей и должны быть
направлены первоочередные усилия» 11 12.
В конце февраля 1975 года в г. Асиломаре (США) состоялась меж¬
дународная конференция, на которой обсуждались социальные и этиче¬
ские аспекты генетической инженерии, а также условия прекращения
своеобразного эмбарго, наложенного на два типа исследований. В рабо¬
11 «NAS Ban on Plasmid Engineering». «Nature», Vol. 250, № 5463, 1974, p. 175.
12 В. А. Энгельгардт. Две стороны молекулярной инженерии. «За рубежом»,
1974, № 36, стр. 20.

134
И. Т. ФРОЛОВ
те конференции принимали участие специалисты по молекулярной био¬
логии и генетике из 17 стран, в том числе и Советского Союза; В резуль¬
тате трехдневных дебатов конференция решила отменить мораторий на
эти исследования при условии тщательной разработки и применения мер
предосторожности: их соблюдение необходимо для проведения в лабора¬
ториях четырех из шести типов экспериментов, на которые были разде
лены исследования в этой области по степени их опасности. Конферен¬
ция призвала воздерживаться от проведения экспериментов двух наибо¬
лее опасных типов до создания необходимых мер защиты. В число та¬
ких мер было включено получение безопасных для человека вирусов и
проведение экспериментов лишь на специально выращиваемых штаммах
бактерий, которые были бы неспособны к выживанию в любых условиях,
кроме пробирки экспериментатора (так называемые саморазрушающие-
ся бактерий) 12а.
Рассказывая о ходе дискуссии на конференций в Асиломаре и ком¬
ментируя ее результаты, журнал «Science» в номере от 14 марта 1975 го¬
да сообщал, что «как и мораторий, который Предшествовал ей, решения
конференции имеют лишь власть морального контроля, но предлагае¬
мые ею рекомендации, возможно, вскоре будут более детально рассмат¬
риваться в каждой стране национальными органами, ответственными
за разработку соответствующих правил. Точно так же, как мораторий
(видимо, беспрецедентное явление в истории науки), деятельность кон¬
ференции — редкий, если не уникальный, пример принятия мер предо¬
сторожности, налагаемых на техническое развитие до, а не после того,
как впервые возникла опасность. Решения конференции были достиг¬
нуты с сознанием того, что, если... тейерь ученые нВ смогут сами объек¬
тивно регулировать свои исследования, то за них это сделают другие» * 13.
По сообщению «Science», главными оппонентами организационной
комиссии на конференции были Дж. Уотсон и Д. Ледерберг. Как пара
I’enfants terribles, эти нобелевские лауреаты постоянно выискивали про¬
белы в позициях комиссии и, хотя у них не было согласованной под¬
держки, сеяли раздор среди молодых ученых, которые были полны не¬
терпения снять мораторий на наиболее легко осуществимых условиях.
Ледерберг критиковал за «слишком большую определенность» доку¬
мент, подготовленный рабочей группой конференции^ в котором воз¬
можные эксперименты были разделены на шесть классов в соответ¬
ствии с ожидаемой степенью опасности и для каждого класса рекомен¬
довались процедуры, сводящие, по мнению группы, биологические опас¬
ности к «общепринятому» уровню риска. Дж. Уотсон прямо заявил, что
мораторий должен быть снят. Подписывая письмо о моратории, сказал
он, я думал, что у нас будет время подождать и, может быть, услы
шать нечто, что нас испугает. Но .как руководитель лаборатории онко¬
генных вирусов я считаю, что у себя мы работаем с чем-то гораздо
более опасным по сравнению со всем тем, о чем я услышал здесь, на
конференции.
Кстати говоря, именно в вопросе о классификации экспериментов
по степени их опасности и обнаружилась главная трудность: оказалось,
что нет согласия в том, какова может быть опасность и как определить
ее. Ледерберг утверждал, что, если эта классификация должна стать
основой законодательства, необходимо иметь большую степень уверен¬
ности в том, что она верна. Берг в ответ на это заметил, что если допу¬
стить возможность построения градуированной шкалы опасностей, то
надо будет действовать в соответствии именно с ней. Уотсон настаивал
на том, что мы не можем измерить риск, и поэтому нет оснований пре¬
кращать исследования во имя того, что невозможно измерить.
12а «Summary Statement of the Asilomar Conference on Recombinant DNA Molecu¬
les». In: «The Proceedings of the National Academy of Sciences of the United States of
America». Vol. 72, № 6, pp. 1981 — 1984.
13 «Science», Vol. 187, № 4180, 1975.

ПЕРСПЕКТИВЫ ЧЕЛОВЕКА
135
Конечно, наличие таких разногласий не способствовало выработке
четких решений. И тем не менее конференции удалось добиться ряда по¬
зитивных результатов в этой области. Правда, анализируя решения,
к которым пришла конференция в Асиломаре, нетрудно заметить, что
она заботилась лишь об устранении опасностей, связанных с возмож¬
ными ошибками и небрежностью экспериментаторов, и отнюдь не каса¬
лась главной проблемы, стоящей перед каждым исследователем: кем
и в каких целях будут использованы результаты его работ. Однако
нельзя отрицать того, что в целом конференция имела положительное
значение. Хотя оказалось, как подчеркнул П. Берг, что некоторые уче¬
ные не согласны с необходимостью любой саморегуляции, главным, по
его мнению, было то, что конференция «принесла дух дискуссии в эти
области. Никто теперь не сможет начать работать над этими пробле¬
мами без обдумывания грозящих опасностей и их соотношения с пред¬
полагаемыми благами, а этого я не мог сказать восемь месяцев
назад» 14.
* Характерно, что и Д. Ледерберг в своем письме редактору «Нью-
Йорк тайме» счел необходимым опровергнуть сообщение о его разно¬
гласиях с конференцией в Асиломаре, согласно которому он рассмат¬
ривает предосторожности как фактически не имеющие силы из-за труд¬
ностей, связанных с точным определением риска специфических экс¬
периментов. «Моя точка зрения,— писал он,— почти противоположна
тому, что утверждается. На конференции меня больше всего бес¬
покоило то, что меры предосторожности, вполне соответствующие не¬
которым опасностям, могут быть преждевременно превращены в систе¬
му бюрократических установлений, которые очень легко могут приобре¬
сти силу и за пределами сферы их разумного применения. Я искренне
поддерживаю дух и намерения конференции, но не пожелал поставить
свою подпись под документом, откладывающим решение многих важ¬
ных вопросов на будущее и составленным в таком тоне, который, по мое¬
му мнению, чреват той же самой бюрократической неповоротли¬
востью» 15.
В этом заявлении Ледерберга проявляется еще одна особенность
конференции в Асиломаре и вообще того движения ученых, которое
привело к ней: вопрос о регуляции научных исследований в области
генетической инженерии ставится здесь как вопрос о саморегуля¬
ции. Иначе говоря, дело касается не государственных законодательных
установлений национального и международного масштаба, а автоном¬
ных решений «сообщества ученых», имеющих в основном моральную
силу. И это очень показательно именно для движения ученых капита¬
листических стран, которые не желают допускать «внешнего контроля»,
«бюрократических регуляций», так как прекрасно понимают, в каком
направлении они могут следовать, как они могут подавлять свободу ис¬
следований, «снимая» вместе с тем ответственность за антигуманное ис¬
пользование результатов исследований.
Наряду с этим все чаще раздаются голоса о необходимости демо¬
кратического контроля над научными исследованиям в областях,
затрагивающих жизненные интересы человека и человечества. Эти тре¬
бования становятся лозунгом общедемократических движений на Запа¬
де, в которых участвуют и которые поддерживают коммунисты. Само
собой ясно, что при всей ограниченности и непоследовательности этих
движений их призыв к тесному союзу науки и демократии объективно
направлен не только против засилья монополий, но и вообще против
многих устоев частнособственнического строя, отчуждающих науку и
ученых от основной массы трудящихся, извращающих гуманистическое
14 «Science News», Vol. 107, № 10, р. 156.
15 «New York Times», 11.III.1975, p. 34.

136
И. Т. ФРОЛОВ
предназначение науки, делающих ученых механической частью бездуш¬
ной машины, которая подавляет их творческую индивидуальность и
свободу.
Не случайно настроения протеста все чаще выражаются Теперь и
при обсуждении на научных форумах специальных проблем — в част¬
ности генетических. Об этом можно судить, например, по резолюции
относительно проектов генетической инженерии, которая была предло¬
жена на последнем Международном генетическом конгрессе (1973 г.,
США). В ней весьма резко подчеркивается ответственность ученых и
ставится вопрос: что мы можем сделать, чтобы обеспечить использова¬
ние прогресса генетики на благо всех людей, а не только немногих из¬
бранных. Некоторые считают, что нужно поддерживать движение за
предотвращение любого дальнейшего развития генетической техники.
При этом, однако, игнорируются некоторые важные аспекты. Во-первых,
очень трудно убедительно аргументировать выступление против того, что,
несмотря на свою потенциальную опасность, может принести пользу лю¬
дям. Во-вторых, часто невозможно провести четкую границу между те¬
ми исследованиями, которые должны вестись, и теми, которые подле¬
жат запрету. Последовательность, приводящая к заключительному
шагу, часто берет начало с самых общих исследований молекулярной
генетики. Остановим ли мы все генетические исследования или же на¬
ложим запрет только на последний шаг? И наконец, ученые, которые
беспокоятся об использовании результатов науки теми, кто контроли¬
рует общественные ресурсы, должны знать, что у них нет достаточной
власти, чтобы остановить злоупотребления. Более того, отмечается в
резолюции, большинство представителей научной общественности — доб¬
ровольные слуги правящих классов: как потому, что они принадлежат к
ним по своему социальному положению, так и потому, что они поль¬
зуются привилегиями, предоставляемыми им.
Какова же роль ученого, который видит потенциальные опасности
применения науки и техники, а также то, что основные проблемы сво¬
дятся к вопросам о возможности и необходимости политического контро¬
ля? Авторы резолюции, предложенной Международному генетическому
конгрессу, говорят об ответственности генетиков, о необходимости борьбы
против вредных извращений генетической теории, имеющих целью уве¬
ковечение существующей классовой структуры. Однако, как отмечается
далее, этих усилий недостаточно для решения проблемы. Иногда мы
можем успешно предотвращать некоторые из наиболее страшных зло¬
употреблений генетикой, и по мере этого будет расти сознательность
людей. Но эти злоупотребления будут продолжаться все время, пока
мы живем в политико-экономической системе, которая зависит от не¬
большого числа людей, эксплуатирующих остальное население и окру¬
жающую среду ради своей максимальной выгоды. Только с уничтоже¬
нием капиталистической идеологии мы сможем надеяться на создание
общества, в котором каждое человеческое существо одинаково ценно
и получает от него все блага. Мы должны, отмечают в заключение ав¬
торы резолюции, включиться в движение.людей, которые готовы взять
контроль над своими жизнями и своим обществом. Это может быть
осуществлено только тогда, когда люди будут информированы о нера¬
сторжимой связи между пользой или вредом науки и техники и поли¬
тической системой. Ученые должны установить контакт с широкой об¬
щественностью, с трудящимися. Ученые и все, кто видит эти проблемы,
должны объединиться в борьбе на своем рабочем месте и в обществе,
чтобы противостоять деспотическим и отчуждающим аспектам капита¬
листической политической системы, — таков итоговый вывод.
Разумеется, вопрос о необходимости общественного контроля над
генетическими исследованиями и их применением не всегда ставится
так определенно. Однако, как правило, констатируется, что хотя лре-
ПЕРСПЕКТИВЫ ЧЕЛОВЕКА
137
тензии и требования абсолютно свободного поиска научной истины
не могут быть в наши дни легко отвергнуты, принимать их безоговороч¬
но не очень-то желательно 16. Быстро развивающаяся техника научного
манипулирования генами порождает тревожащие нас моральные ди¬
леммы и открывает дверь кошмарным силам преднамеренного или не¬
преднамеренного зла. Указывается на то, что нужно проводить грань
между проблемой чистых поисков истины и теми социальными и иными
последствиями, к которым они могут привести. Конечно, вопрос о со¬
циальном контроле над научными исследованиями—сложный вопрос, и
здесь трудно принимать однозначные решения. Однако контролировать
возможные последствия научных исследований мы должны научиться,
во всяком случае, в очень близком будущем 17.
Реальна ли эта перспектива в капиталистическом обществе? Ответ
на этот вопрос дали, как нам кажется, авторы резолюции, предло¬
женной XIII Международному генетическому конгрессу, и ответ этот
не оставляет места для кривотолков. Разумеется, в силу актуальной
опасности многих исследований и их непосредственной угрозы
для жизни людей, и в капиталистических странах могут достигаться
некоторые частные результаты в регулировании таких исследований.
Но они неизбежно растворяются в стихии общества в целом, которое
по природе своей не способно к эффективному и гуманному контро¬
лю. Это и делает чрезвычайно опасными всякие исследования, касаю¬
щиеся генетики человека, всякие манипулирования с его генотипом, в
том числе и с помощью генетической инженерии. Конечно, и здесь су¬
ществуют известные уровни генетического контроля (ограниченные, в
частности, медицинскими рамками), где возможно и необходимо дости¬
жение положительных результатов, хотя и они в большинстве случаев
оказываются недоступными для трудящихся масс и могут быть направ¬
лены против их интересов. Что же касается более широких его форм,
связанных, в частности, с генной инженерией, клонированием и т. п.,
то они могут повлечь за собой в условиях капиталистического общества
только отрицательные последствия и привести к катастрофе.
При социализме, где общественный контроль за научными, в том
числе генетическими, исследованиями обеспечивается реально и в
разных формах — как государством, так и общественностью,— широким
фронтом проводятся исследования проблем генетики человека, медицин¬
ской генетики с целью лечения и профилактики наследственных заболе¬
ваний человека, разворачивается сеть медико-генетических консультаций,
ведутся эксперименты в области генетической инженерии с учетом, разу¬
меется, и перспектив ее применения к человеку. Здесь, однако, цели
исследования и средства их реализации имеют глубоко гуманисти¬
ческую природу и подчинены высшему принципу социализма, его глав¬
ной социальной цели — благу человека, его свободному и все¬
стороннему развитию.
Гармония научных и социальных целей и средств обеспечивает при
социализме совпадение исследовательских и этических устремлений
ученых, диалектическую взаимосвязь свободы исследований и социаль¬
ной ответственности, которые в капиталистическом обществе оказы¬
ваются разорванными, выступающими зачастую в резком — мучитель¬
ном для ученого и опасном для общества — антагонизме. Таким обра¬
зом, социально-этические регулятивы научного исследования предстают
для ученых социалистических стран не как некоторый «внешний конт¬
роль», а в качестве внутренних, имманентно присущих науке как соци¬
16 См. A. G. М о t u 1 s к у. Brave New World? Current Approaches to Prevention,
Treatment and Research of Genetic Diseases Raise Ethical Issues. «Science», Vol. 185,
1974, №4152, pp. 653—654.
17 Cm. ibid.

138
И. Т. ФРОЛОВ
альному институту социалистического общества. Этические проблемы
тем самым не снимаются для ученых, но находится реальная основа
для их адекватного решения 18. Такая гармония научных и социальных
целей и средств открывает, в сущности, неограниченные возможности
и в генетических исследованиях человека, которые, однако, могут реали¬
зоваться только постепенно, по мере развития науки и самого социали¬
стического общества, по мере формирования нового человека, роста его
культуры и самосознания — в том числе в социальной и этической об¬
ластях, в быту, в семейных отношениях и т. д. Социалистическое об¬
щество, его мировоззрение и мораль исключают даже возможность при¬
менения к человеку манипуляторских подходов, связанных, в частности,
и с использованием методов генетического контроля.
Именно на этой основе социалистическое общество развивает со¬
трудничество в области биологических и медицинских исследований
человека и со странами противоположной, капиталистической системы.
Сознавая опасность бесконтрольности в этой области, а также глобаль¬
ность многих возникающих здесь проблем, социалистические страны
выступают сторонниками и участниками многих международно-право¬
вых соглашений, касающихся регулирования научных исследований
человека. Они ведут активную борьбу против возможного использова¬
ния результатов этих исследований в военных целях, за запрещение
создания нового, еще более грозного, чем даже атомное, биологического
оружия, в котором в принципе могут быть использованы и методы
генетической (генной) инженерии.
* * *
Подводя итоги рассмотрения перспектив человека в биологическом
плане, того критического анализа современных социал-биологических
концепций, неоевгеники, разного рода спекуляций на современных и
вновь открывающихся возможностях генетического контроля с помощью
генетической (генной) инженерии и т. п., который мы попытались дать
в настоящей статье, следует еще раз подчеркнуть основное и главное:
перспективы человека — на пути социального и научно-техни¬
ческого прогресса в их единстве. Этот вывод с неизбеж¬
ностью следует, как нам кажется, из представленного здесь рассмот¬
рения и анализа фактов и концепций, относящихся к проблеме человека,
его биологической адаптации в связи с изменениями, обусловленными
современным этапом научно-технической революции. Социально-этиче¬
ские проблемы, которые при этом возникают перед исследователем, об¬
ращающимся сегодня к человеку и его будущему, могут быть решены
только с учетом этого вывода, только на путях единого — как социаль¬
ного, так и научно-технического прогресса. Такое единство создается
и обеспечивается на социалистической и коммунистической социальной
основе, и поэтому перспективы не только человека, но и науки, иссле¬
дующей его биологию и генетику, раскрываются и реализуются в полной
мере именно на этой основе, которая утверждает новые, справедливые
отношения между людьми, новую, гуманистическую мораль, новый
взгляд на человека как высшую ценность.
18 О характере постановки и решения этических проблем науки при социализме
можно судить, в частности, по материалам Круглого стола «Вопросов философии», по¬
священного теме «Наука, этика, гуманизм» (№№ 6, 8, 1973). См. также сб. «Наука и
нравственность». М., 1971; «Етически проблеми на науката», София, 1973.

Взаимодействие науки
и искусства в условиях
современной
научно-технической революции
Круглый стол «Вопросов философии»
М. В. Волькенштейн (член-корреспондент АН СССР). Эстетика
науки и наука эстетики.
1
Мы живем в эпоху научно-технического прогресса, когда наука ста¬
новится непосредственной производительной силой, число научных ра¬
ботников— и абсолютное и относительное — чрезвычайно возросло за
последние десятилетия. Это истины непреложные. Их констатация,
однако, еще не дает ответов на вопросы о сущности науки, о ее роли
в современном обществе. Вопросы эти важны и актуальны именно в си¬
лу указанных истин.
Прежде всего нужно уточнить понятия. Говоря о науке, будем по¬
началу иметь в виду естествознание. Эта наука, являясь сводом объектив¬
ных фактов и закономерностей природы, добытых мыслящим человечест¬
вом, служит технике, сельскому хозяйству, медицине. Она вовлекает
в свою сферу сотни тысяч людей, ее изучают миллионы студен¬
тов и школьников. Но содержание науки как области человеческой дея¬
тельности этим не исчерпывается. Наука — творчество.
Это положение тривиально, но о нем часто забывают. Между тем
с понятием творчества связано многое. Творчество означает поиск исти¬
ны. Тем самым оно непосредственно связано с решением и этических и
эстетических проблем. Истина противостоит лжи, правда противостоит
кривде. Научное творчество осуществляется и в интеллектуальной и в
эмоциональной сферах. Творец науки, ученый — живой человек, и если
он не страдает шизофренией, то обе эти сферы неразделимы в его со¬
знании. Поиск истины и этичен и эстетичен сам по себе. В самом деле,
эстетична любая честная работа, любое честное исследование. Именно
потому, что оно отвечает моральным нормам. Абсолютная честность есть
необходимое, хотя и недостаточное условие научного творчества. Нужны
еще и талант и труд.
Все сказанное относится и к искусству. Искусство также есть поиск
истины, художественное творчество означает познание мира и самопо¬
знание художника как части этого мира.
То, чем разнятся наука и искусство, очевидно. Задача научного
творчества состоит в установлении строения и свойств материи, неза¬
висимых от личности ученого. Это особый вид творчества, в котором тво¬
рец стремится не к самовыражению, но к максимальному устранению
субъективизма в своем создании. Завершенный научный труд апеллиру¬
ет к интеллекту, а не к эмоциям читателя. При этом ученьГй понимает,
что его создание имеет значение преходящее, и через короткое время
его статьи и книги читать не будут. В самом деле, кто, кроме людей,
специально интересующихся историей науки, читает сегодня труды Га¬
лилея, Ньютона, Фарадея? В лучшем случае студент или школьник бу¬
140 ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ НАУКИ И ИСКУССТВА В УСЛОВИЯХ СОВРЕМЕННОЙ НТР
дет знакомиться с тем, что сделал ученый, по учебникам и моногра¬
фиям, в которых от личности этого ученого не осталось и следа.
Напротив, произведение искусства интересно для нас именно по¬
стольку, поскольку в нем выражены мысли и эмоции его создателя. По¬
этому оно гораздо более человечно, чем научный труд. Значение произ¬
ведения искусства вечно — и Гомер, и Шекспир, и Пушкин будут зву¬
чать, пока существует культурное человечество. Произведение искусства
вторгается в эмоциональную сферу читателя, зрителя, слушателя, за¬
ставляя последних испытать чувство причастности к творчеству, как бы
вступить в сотворчество с автором.
Ценность информации, содержащейся в слове художественного тек¬
ста, очевидно, значительно больше, чем в научном слове. Одно
и то же научное положение может быть выражено множеством спосо¬
бов, без изменения его содержания. Напротив, замена хотя бы одного
слова в стихотворении меняет его информационное содержание, так как
информация стиха имеет структурный характер, она свойственна и мет¬
рике, и ритму, и рифме, и системе образов, и содержанию в обычном
смысле этого слова. Научный текст «вырожден», художественный текст
однозначен.
Короче говоря, наука и искусство друг с другом не сходны. И так
как искусство не участвует в научно-техническом прогрессе, не являет¬
ся производительной силой и число художников не очень-то возрастает,
возникает пресловутая проблема «физиков и лириков». Общественное
сознание готово оплакивать судьбу искусства, оттесняемого на задний
план, или просто отмахиваться от него. С другой стороны, «бесчеловеч¬
ная наука» выглядит устрашающе, и будущее человечества представля¬
ется весьма мрачным — машины будут играть в шахматы, писать поэмы
и симфонии, если таковые еще кому-нибудь понадобятся. Множество
произведений научной фантастики написано на эти темы.
Противопоставление человечного искусства бесчеловечной науке
неизбежно ведет к боязни ratio — страху перед точной мыслью, к бес¬
сознательной и сознательной враждебности к науке. Вряд ли такого ро¬
да психологические установки гармонируют с научно-техническим про¬
грессом, конечной задачей которого является счастье людей. Для этого
счастья нужно искать не то, что разделяет науку и искусство, а то, что
их сближает. Это само по себе представляет научный интерес и имеет
прагматическое значение.	.
Как уже сказано, и наука и искусство суть формы творческого по¬
знания мира. Тем самым при всех указанных различиях наука и
искусство имеют общую природу, общее происхождение. Эта общность
выражается прежде всего в общности эстетических категорий. Творче¬
ская деятельность не может существовать вне эстетики.
2
Эстетические категории представляются понятными и естественны¬
ми в искусстве. В действительности, и здесь это не просто. Но что же
значит эстетика науки, какова ее роль в научном творчестве? Как оп¬
ределить понятие прекрасного применительно к физике, математике,
биологии?
Один из первых трудов по эстетике, в котором эти проблемы были
рассмотрены,— книга моего отца В. М. Волькенштейна «Опыт современ¬
ной эстетики», опубликованная сорок пять лет назад с предисловием
А. В. Луначарского. Позволю себе привести несколько цитат из этой
книги.
Эстетическое впечатление «возникает только в связи с целесообраз¬
ным, сложным (трудным) преодолением».	.
Красиво «сведение сложности к простоте».

ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ НАУКИ И ИСКУССТВА В УСЛОВИЯХ СОВРЕМЕННОЙ НТР 141
«Всякое математическое оформление научных достижений, если оно
наглядно и гармонично, вызывает эстетическое впечатление».
Что означает трудное преодоление? Сложность Природы не кажу¬
щаяся, она предстает перед глазами естествоиспытателя как чрезвычай¬
но многообразная система, в каждом элементе которой выражены и
индивидуальные черты и черты, единые для всех сходных элементов.
Эстетически значимо раскрытие внутренних связей между явлениями
Природы, т. е. раскрытие гармонии, объективно существующей, но не
данной в непосредственных впечатлениях. Эйнштейн говорил, что бог
(т. е. Природа) коварен, но не злонамерен. Коварство состоит в слож¬
ности, т. е. именно в отсутствии видимой гармонии. Незлонамеренность
означает наличие гармонии и принципиальную возможность ее раск¬
рытия.
Закон Природы, раскрытый в научном творчестве, устанавливает
внутренние связи между разнородными явлениями. Чем более общий
характер имеет такой закон, тем значительнее и содержательнее эти
связи. Закон тяготения Ньютона показывает единство в движении пла¬
неты и в падении камня: Земля непрерывно падает на Солнце. Дарви¬
новский закон естественного отбора раскрывает единство и внутреннюю
связь множества различных биологических явлений, таких, как влияние
географической изоляции на видообразование, половой диморфизм, кон¬
вергенция, мимикрия и т. д. Нахождение общего закона ученым есть
творческий акт, далеко не сводящийся к «обобщению опыта». Представ¬
ление о том, что экспериментаторы или наблюдатели накапливают фак¬
ты, а затем является теоретик, который их обобщает, наивно. И поста¬
новка опыта и наблюдение — творческие действия, определяемые, с од¬
ной стороны, уже наличествующими теоретическими, т. е. общими пред¬
ставлениями, с другой—эстетическими критериями и оценками.
Раскрытие внутреннего единства явлений, их внутренних связей в
законе Природы определяет эстетически значимое установление гармо¬
нии. Отпадает все кажущееся и лишнее, сложнейшие явления обретают
величественную простоту и ясность. Завершается некий этап развития
науки и открывается путь для дальнейшего ее движения.
Я остановлюсь подробно на одном интересном примере объединения
разных областей физики — оптики и статистической механики.
Рассеяние света газами, жидкостями и твердыми телами происхо¬
дит благодаря статистическим флуктуациям плотности вещества. Если
бы вещество было совершенно однородным, то свет им не рассеивался
бы. Но так как всегда имеются местные сгущения и разрежения веще¬
ства вследствие теплового движения атомов и молекул, происходит рас¬
сеяние света. Эйнштейн построил теорию рассеяния света жидкостями,
воспользовавшись математическим приемом — разложением флуктуа¬
ций плотности в ряд Фурье, т. е. представив их как результат наложе¬
ния множества волн, распространяющихся в жидкости. Была получена
красивая формула, связывающая интенсивность рассеянного света с по¬
казателем преломления жидкости, ее сжимаемостью и температурой.
Независимо существовала теория теплоемкости твердых тел, пост¬
роенная опять-таки Эйнштейном и вслед за ним — Дебаем и Борном.
Зависимость теплоемкости кристалла от температуры определяется
квантованием энергии, приходящейся на его колебательные степени сво¬
боды: колебания кристалла — это акустические колебания (Дебай), с
частотами, попадающими в область гиперзвука, и оптические колебания
(Борн), с частотами, находящимися в инфракрасной области спектра.
И теория рассеяния света и теория теплоемкости — красивые тео¬
рии. Следующий шаг вперед был сделан Л. И. Мандельштамом. Он по¬
казал, что волны, которые фигурировали в теории рассеяния света жид¬
костями как математический образ, и являются дебаевскими гиперзву¬
ковыми волнами, определяющими ход теплоемкости кристалла или
142 взаимодействие науки и искусства в условиях современной нтр
«разболтанного» кристалла, т. е. жидкости. Рассеяние света и теплоем¬
кость оказались выражениями единых физических явлений — волнового
теплового движения атомов и молекул.
Очевидно, что это объединение эстетично, оно полностью удовлет¬
воряет критериям красоты в науке.
Но новое объединение всегда открывает новые возможности. Ман¬
дельштам понял, что если это так, то колебания должны модулировать
рассеянный свет и в его спектре должно наблюдаться расщепление
спектральных линий. Это представление, имеющее самостоятельное эс¬
тетическое значение, было подтверждено экспериментально. Теория при¬
вела и к открытию комбинационного рассеяния (Л. И. Мандельштам и
Г. С. Ландсберг).
Этот пример поучителен. Он показывает неразрывную связь эсте¬
тики научной работы с ее эффективностью в смысле дальнейшего раз¬
вития науки. На такого рода основе можно устанавливать эстетический
критерий содержательности и истинности научной работы. С точки зре¬
ния одного из создателей квантовой механики, Дирака, эстетический
критерий является главным критерием истинности научной работы. Са¬
мо это утверждение близко к истине. Поскольку научный труд есть про¬
дукт творчества, эстетический критерий, применяемый сознательно или
бессознательно, обязательно существует. Это справедливо в тем боль¬
шей степени, чем значительнее научная работа. Мы предъявляем сле¬
дующие требования к теоретическому исследованию: теория должна
быть внутренне непротиворечивой, самосогласованной, она должна
объяснять и предсказывать экспериментальные факты лучше, шире и
глубже, чем предшествующие ей теории (критерий практики). В то же
время новая теория не должна просто отбрасывать эти предшествующие
теории, согласованные с опытом до некоторого предела, но должна
включать эти теории как частные случаи и объяснять причины их ог¬
раниченности. Таким образом, хорошая новая теория гармонична, она
отвечает гармонии Природы. Тем самым она эстетична, и эстетический
критерий вполне согласуется с приведенными требованиями.
Сказанное относится и к эксперименту. Он должен удовлетворять
требования логичности и ясности, быть поставлен строго и точно, быть
воспроизводимым. Наибольшую эстетическую ценность имеет experimen¬
tum crucis, решающий научную проблему, опыт, подтверждающий или
опровергающий теорию.
Форма, в которой выражено научное открытие, имеет эстетическое
и одновременно гносеологическое значение. Фарадей представил резуль¬
таты открытий взаимосвязи электрических и магнитных явлений с по¬
мощью сложной специфической геометрии, пользуясь образами силовых
линий и силовых трубок. Конечно, само открытие закона электромагнит¬
ной индукции имеет глубокое эстетическое содержание. Максвелл пред¬
ставил открытия Фарадея , в аналитической форме. Большая совокуп¬
ность явлений оказалась описываемой несколькими уравнениями. Мало
того, именно из этих уравнений следовала электромагнитная теория
света, существование электромагнитных волн.
Каждый новый этап в развитии науки означает новое приближение
к истине, более глубокое проникновение в гармонию Природы. Следова¬
тельно, эстетическая значимость науки непрерывно возрастает. Гео¬
центрическая система Птолемея былц эстетичной, так как на ее основе
удавалось раскрыть сравнительно простые закономерности в видимом
сложном движении планет. Система Коперника проще и ближе к
истине, которая не нуждается в эпициклах. Эстетическая значимость
системы Коперника выше, чем системы Птолемея. Еще выше эстетиче¬
ская и научная ценность законов Кеплера, а все они следуют из общих
законов Ньютона* эстетическая ценность которых особенно
велика.

взаимодействие науки и искусства в условиях СОВРЕМЕННОЙ НТР 143
Эстетические критерии успешно служат науке. Они согласуются с
«бритвой Оккама» — настоящая наука сводит к минимуму число пара¬
метров, фигурирующих в теории и в эксперименте. Естествознание поль¬
зуется математическим аппаратом, причем наиболее строгими и общими
оказываются положения, следующие из свойств симметрии системы или
из ее топологических характеристик. Тем самым эти положения особен¬
но красивы.
Нарушение указанных критериев истинности теории или опыта од¬
новременно означает нарушение эстетических критериев. Это ведет в
лженауку. Истина прекрасна, а ложь безобразна. Лженаука всегда
уродлива, какими бы красивыми словами она ни пользовалась. Эстети¬
ческие критерии уместны и полезны в борьбе с лженаукой, безобразие
которой должно быть раскрыто и осмеяно.
3
Эстетическая значимость научного труда сближает его с произве¬
дением искусства. Эстетические эмоции испытывает и творец науки и
читатель научного труда — ученый или учащийся. Первое знакомство с
релятивистской механикой и электродинамикой, знакомство с теми же
уравнениями Максвелла всегда вызывает ощущение проникновения в
мир красоты и гармонии.
При всех различиях науки и искусства в них существует внутрен¬
нее единство. Искусство означает создание гармонии в результате вза¬
имодействия творческой личности художника с познаваемым ею внеш¬
ним миром. Можно трактовать этот процесс создания гармонии как
извлечение гармонии из данного нам хаоса. В гениальной своей речи
«О назначении поэта» Александр Блок говорил:
«Поэт — сын гармонии; и ему дана какая-то роль в мировой куль¬
туре. Три дела возложены на него: во-первых, освободить звуки из род¬
ной безначальной стихии, в которой они пребывают; во-вторых, при¬
вести эти звуки в гармонию, дать им форму; в-третьих, внести эту гар¬
монию во внешний мир».
Приведение звуков в гармонию поэтам означает ее существование
в целостном мире, включающем и художника и его создания. Искусство
творит гармонию, т. е. находит ее в мире.
В конечном счете это очень близко к пониманию существа науки
Эйнштейном и другими учеными. Наука — как раскрытие реальной,
объективной гармонии Природы.
Наука и искусство — явления единой культуры. Следовательно, они
должны характеризоваться единством стиля, несмотря на все их разли¬
чия. Конечно, в современном развитом естествознании утрачиваются на¬
циональные, культурно-исторические особенности его создателей, а в
искусстве индивидуальность художника и определяет все. Тем не менее
единство стиля существует. Так, можно аргументировать внутреннюю
общность в построении классической физики XIX века и в создании ли¬
тературы критического реализма. И то и другое сводилось к логическо¬
му поиску единых простых причин, определяющих сложные явления
Природы или события личной или общественной жизни. Новая физика
XX века, теория относительности и квантовая механика, отказывается от
прямой наглядности, она проникает за непосредственную данность на¬
блюдаемых явлений и тем самым порывает со здравым смыслом. Новая
живопись с ее поиском внутренней формы, с раскрытием геометриче¬
ского содержания натюрморта или пейзажа, живопись Сезанна и Пи¬
кассо находится в соответствии с этой новой физикой. Содержание этого
соответствия состоит в категорическом отказе от натурализма.
Признание внутреннего единства науки и искусства, единства раз¬
ных форм творческого познания мира, разных форм выявления гармо¬
144 ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ НАУКИ И ИСКУССТВА В УСЛОВИЯХ СОВРЕМЕННОЙ НТР
нии, скрытой в видимом хаосе, имеет важное значение. Признание это¬
го единства устраняет искусственную проблему «физиков и лириков» и
дает основу для преодоления так называемой дегуманизации науки.
В эпоху научно-технического прогресса особенно существенно увидеть и
ощутить все эстетическое богатство научного творчества. Это имеет
прагматическое значение, так как эстетические эмоции усиливают науч¬
ное творчество, а их отсутствие связано с отсутствием таланта, с су¬
хостью и бездарностью научного работника.
С другой стороны, объединение науки и искусства, о котором идет
речь, означает усиление роли искусства в современном «научном» об¬
ществе, усиление его общественной роли и значимости. В истории чело¬
вечества бывали периоды согласованного и единого подъема и науки и
искусства. Таким периодом была эпоха Возрождения. Затем пути науки
и искусства разошлись, и сегодня может казаться, что они более не сой¬
дутся. Однако из всего сказанного следует, что, напротив, должно ожи¬
дать нового «ренессансного» объединения науки и искусства, определяе¬
мого единством современной эстетики.
Эстетика неразрывно связана с этикой. Гуманизация науки, осно¬
ванная на выявлении ее эстетического содержания, имеет прямое эти¬
ческое значение. Наше общество уделяет серьезное внимание эстетиче¬
скому воспитанию, имея в виду всестороннее развитие личности. Мо¬
ральные аспекты этого дела очевидны. Выполнение этой задачи, однако,
весьма далеко от совершенства. Предполагается, в частности, что эсте¬
тическое воспитание в средней школе может и должно проводиться на
уроках литературы, рисования и пения* но не на других занятиях. Из
изложенного выше следует возможность и необходимость эстетического
воспитания через точные науки, через естествознание и математику.
Очевидно, что это особенно важно в эпоху научно-технического прогрес¬
са. Пионером в этой области выступил доцент Орловского педагогиче¬
ского института Я. М. Биксон, создавший соответствующий курс лекций
для будущих учителей физики.
4
Будучи родственными общественными явлениями, наука и искусст¬
во оказывают и косвенное и прямое воздействие друг на друга. Указан¬
ное выше стилистическое единство науки и искусства является одним из
выражений этого взаимодействия. Другие его аспекты связаны с пси¬
хологией ученого, с влиянием искусства на его творчество. Мы знаем,
что музыка Моцарта и романы Достоевского имели важное значение
для Эйнштейна. Но почему? С другой стороны, достижения науки влия¬
ли и влияют на творчество художников, несмотря на то что в большин¬
стве случаев художник не в состоянии овладеть чуждыми ему понятия¬
ми физики или химии. Проблема интересная и требующая исследова¬
ния.
Прямое влияние науки на литературу выражается в усилившемся
внимании и интересе к образу ученого, все чаще возникающему на
страницах художественной прозы. В то же время бурный рост науч¬
ной фантастики, удовлетворяющий потребность современного чита¬
теля в сказке, есть также непосредственное проявление научно-тех¬
нического прогресса. Изучение этих явлений литературы очень ин¬
тересно.
Остановимся в заключение на влиянии науки на современное ис¬
кусствоведение, влиянии естествознания на эстетику. Как мы видели,
научное творчество, научные понятия, формулы, законы являются пред¬
метом эстетики. Но, в свою очередь, эстетика, наука о прекрасном, нау¬
ка о литературе, живописи, музыке, не может сегодня развиваться неза¬
висимо от естествознания..	'

ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ НАУКИ И ИСКУССТВА В УСЛОВИЯХ СОВРЕМЕННОЙ НТР 145
Во второй половине XX века построены ранее не существовавшие
естественные науки — молекулярная биология, биофизика, кибернети¬
ка. Для этих наук характерно объединение различных ранее независи¬
мых областей знания, характерна разработка общих и широких подхо¬
дов к исследованию явлений жизни. Живой организм трактуется сего¬
дня как сложная, гетерогенная, открытая система, являющаяся резуль¬
татом исторического, эволюционного развития и развивающаяся сама.
Понятие количества информации (или эквивалентное понятие энтропии)
недостаточно для описания такой системы. Здесь существенно не коли¬
чество информации, а ее смысл, ее ценность. В молекулах ДНК запи¬
сана генетическая информация, количество которой можно сосчитать без
труда, но для биологии важно содержание этой информации, програм¬
мирующее синтез белка.
В свете современной науки возникает представление о произведе¬
нии искусства как явлении, родственном живому организму. Оно исто¬
рично, будучи создано художником, взаимодействующим со своим об¬
ществом. Это открытая система, так как содержащаяся в ней информа¬
ция непосредственно сообщается читателю, зрителю или слушателю. Это
гетерогенная система, так как художественная информация содержится
во всех ее разнородных элементах. Количество информации стихотво¬
рения, выраженное в битах или в энтропийных единицах, может быть
подсчитано. Однако это ничего не дает для понимания произведения
искусства. Важна ценность художественной информации, ее значение
как программы эмоций и мыслей рецептора художественного произве¬
дения. В этом смысле оно фигурирует как единая структура.
Я представляю себе будущее искусствоведение как науку, основан¬
ную на такого рода представлениях. Следует подчеркнуть, что теория
информации, учитывающая ее ценность, еще не разработана. Потреб¬
ность в такой теории остро ощущается в современной биологии.
Более подробное рассмотрение этих вопросов приведено в ^оей ста¬
тье, опубликованной в № 1 журнала «Наука и жизнь» за 1970 год.
Совершенно независимо от теории информации и тем более от
теоретической биологии структурные подходы уже реализуются в со¬
временном литературоведении. Новая научная эстетика находится в на¬
чале своего развития, но ее содержательность очевидна.
Из сказанного отнюдь не следует, что искусствоведение станет точ¬
ной наукой. Задача искусствоведения состоит в том, чтобы понять, как
и для чего создано художественное произведение, в том, чтобы обосно¬
вать эстетические оценки и устранить всяческую «вкусовщину».
Вопреки мнениям, высказываемым в литературе (см., например,
Палиевский «Пути реализма»), сближение искусствоведения, эстетики
с современной наукой никак не означает редукционизма, и принцип до¬
полнительности здесь не работает. Представление о том, что научное
исследование художественного произведения лишает его эмоционально¬
го, эстетического содержания, ложно. Напротив, полноценное структур¬
ное исследование раскрывает незамечаемые особенности произведения
и решительно обогащает его восприятие. Пути построения современной
эстетики ведут к подлинному научному пониманию явлений искусства,
которое означает не обеднение, но обогащение эстетических суждений
и в рациональном и в эмоциональном плане. Речь идет не о том, чтобы
«поверить алгеброй гармонию», но о том, чтобы раскрыть сущность ху¬
дожественной гармонии всесторонне. Стремление отмежевать искусст¬
воведение от естествознания, с моей точки зрения, противоречит веду¬
щим тенденциям культурного развития человечества. Недостойно совре¬
менного искусствоведа говорить «не тронь меня», прокламировать не¬
кую зыбкую неопределенность столь человечного искусства, совершенно
недоступного, научному познанию. В действительности никуда от науки
не денешься, и, несомненно, искусство будет предметом подлинно науч-
10. «Вопросы философии» № 8.

146 взаимодействие науки и искусства в условиях современной нтр
ного исследования. В конечном счете это приведет к оживлению искус¬
ства, к усилению его общественной значимости и одновременно к гума¬
низации науки. Новая эпоха возрождения не за горами.
Е. И. Габрилович (кинодраматург, лауреат Государственных пре¬
мий, заслуженный деятель искусств РСФСР и Литовской ССР, про¬
фессор). Образ ученого в киноискусстве.
Хочу сразу оговориться, что я не претендую на философское, стро¬
го научное разрешение проблемы взаимодействия науки и искусства.
И хотя проблема эта занимала меня как художника, мне, надо приз¬
наться, немного даже неловко выступать перед философской аудитори¬
ей с моими случайными заметками и размышлениями на эту тему. Од¬
нако проблемы, поставленные развитием современной науки и техни¬
ки, волнуют сегодня всех людей. Художники не являются исключением.
Более того, именно от художников многие люди ждут, чтобы они им
объяснили, показали нынешних «магов и волшебников», от деятельно¬
сти которых так много сегодня зависит в жизни. По мере сил мы, ху¬
дожники кино, пытаемся тоже найти некий свой взгляд на процессы
и изменения, совершающиеся сейчас в мире. Именно поэтому (пони¬
мая к тому же необходимость комплексного подхода к проблемам, ког¬
да существенны точки зрения людей разных профессий) я и взял на
себя смелость поделиться рядом своих соображений в надежде, что
редакция и читатели журнала извинят мою философскую неподготов¬
ленность.
В сегодняшней западной литературе, насколько я могу судить, су¬
ществует довольно устойчивое мнение, что техника, новые средства
аудиовизуальной коммуникации являются своеобразным «троянским
конем», введенным в «храм искусства», что техника как бы изнутри раз¬
рушает искусство, замещая его традиционную гуманистическую направ¬
ленность обращением к самым низким инстинктам толпы путем созда¬
ния определенных — массовых — средств эмоционального воздействия.
Техника якобы лишает художника старинной прерогативы — беседы с
глазу на глаз с одним, отдельно взятым индивидом. Думаю, что дело
тут не в технике. Я пишу для кино, которое можно, видимо, считать
рожденным научно-технической революцией, и могу сказать, что настоя¬
щее искусство — а кино, как известно, стало искусством—одухотворяет
технику. И в этом я не вижу противоречия или парадокса. Дело в том,
что техника, как и искусство,— дело рук человека и служит человеку.
Замыкаясь, если так можно выразиться, на человека, техника и искусст¬
во неизбежно вступают во внутренний контакт, не враждуя ни друг с
другом, ни с человеком, ни с природой. Причины негуманного, антиэсте-
тического использования техники, противопоставления ее искусству надо
искать в определенных социальных условиях, мешающих гармоническо¬
му раз-витию человека, мешающих выявлению и развитию всесторонних
контактов человека с наукой, техникой, природой и искусством. Наобо¬
рот, на мой взгляд, кинематограф сегодня находится на таком уровне
развития, что он может быть не только искусством действия, каковым
его всегда считали и продолжают считать и сейчас, но прежде всего
искусством мысли, размышления, беседы; сегодняшний кинематограф
должен и может стать интеллектуальным, как хорошая проза.
Здесь мне хотелось бы отметить два принципиально разных подхо¬
да к проблеме интеллектуального кино на Западе и у нас. Западный
кинематограф подходит сегодня к изображению ложных, глубоко чув¬
ствующих и мыслящих людей. Таковы фильмы известных у нас Фел¬
лини, Антониони, Бергмана. Вместе с тем их герои — это люди разор¬
ванного сознания, мятущиеся, мучающиеся от своей некоммуникабель¬
ности. Зрителю с ними трудно, подчас невозможно найти духовный
ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ НАУКИ И ИСКУССТВА В УСЛОВИЯХ СОВРЕМЕННОЙ НТР 147
контакт. Если же взять кинопродукцию «массовой культуры», то там
человек изображается раскрепощенным от всех «условностей» цивили¬
зации: любви, доброты, взаимопомощи, дружбы, от сознания собствен¬
ной самоценности — короче, от всех человеческих чувств. И этот новый
человек, «Homo novus», объявляется естественным порождением науч¬
но-технического прогресса. Изображение человеческих чувств подменя¬
ется изображением секса и насилия. Человек, рожденный научно-техни¬
ческой революцией,— это «механический апельсин» (как назвал свой
фильм прогрессивный режиссер Кубрик), человек, в котором можно за¬
программировать любые эмоции и чувства. Но то, в чем ведущие кино¬
режиссеры буржуазного мира видят трагедию, кинокритикам, философам
«массовой культуры» представляется нормой поведения и мироощущения,
эстетической нормой: осмеяние естественных человеческих чувств, вос¬
стание против чувств. Именно поэтому задачу нашего кинематографа я
вижу в том, чтобы принять эстафету мирового искусства, которое всегда
стояло на страже простых, нормальных, подчеркиваю, нормальных че¬
ловеческих чувств.
Мы строим небывалое в истории человечества, новое — коммуни¬
стическое — общество. Однако коммунистические идеалы есть резуль¬
тат всего предыдущего развития человечества, они вырабатывались ве¬
ками и потому несут в себе всеобщее общечеловеческое содержание.
Поэтому я и говорю, что наше искусство принимает эстафету высокого
искусства гуманизма. Мы стремимся изображать новых людей, строите¬
лей нового общества. Эти люди, что называется, по определению долж¬
ны быть людьми творческими (потому что они строители). Однако
вреднее всего была бы мысль, что искусство должно просто отражать,
иллюстрировать процесс научно-технического прогресса и строительст¬
ва. Художник не иллюстратор, его должны интересовать не новые про¬
фессии (космонавтов, атомщиков и т. п.), не новая необычная терми¬
нология, его задача — выразить мысли, строй чувств, адекватный наше¬
му времени.
Продолжая эту мысль, хочу заметить, что, на мой взгляд, когда в
нашем киноискусстве изображают «производственный» конфликт в на¬
учной лаборатории, на фабрике или на заводе, забывая о человеческих
отношениях и конфликтах, то такое произведение вряд ли станет явле¬
нием подлинного искусства. Я, как и многие мои коллеги, считаю,
что героем современного интеллектуального кино должен быть человек
мыслящий, способный рассуждать о мире, о жизни, об общих пробле¬
мах бытия. Это — необходимое условие. С таким героем любой из нас
захочет поговорить, послушать его. Одним из таких героев мне пред¬
ставляется современный ученый, работающий над сложными проб¬
лемами.
Мне трудно, конечно, говорить о себе, о своем творчестве, но что
делать, мое творчество — это мои размышления. В фильме «Монолог»
я пытался рассказать об ученом, об академике. Я не задавался целью
показать непосредственные приметы его научной деятельности, не это
для меня было важно. По правде говоря, мне было все равно, чем зани¬
мается мой академик Сретенский — физикой, химией, вирусологией (как
знаменитый Эроусмит в романе Синклера Льюиса). Это может, пожа¬
луй, удивить строгих ревнителей точности и знания изображаемого в ху¬
дожественном произведении. Но искусство не должно подменять науку,
научное исследование не дело художественного произведения. А у нас
порой неясно бывает, чем занят художник, то ли своим героем, то ли
его научной проблемой. Маяковский как-то воскликнул, что готов дать
академический паек тому, кто объяснит ему теорию относительности
Эйнштейна. Не знаю, нашелся ли такой человек. Но думаю, что худож¬
ник не обязательно должен знать и понимать теорию относительности,
как ее должен знать и понимать ученый. Предмет изображения и раз¬
148 ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ НАУКИ И ИСКУССТВА В УСЛОВИЯХ СОВРЕМЕННОЙ НТР
мышления художника — социальные и человеческие последствия науч¬
ных открытий, их нравственная проблематика.
Мне было важно решить несколько проблем, когда я брался за
изображение моего академика. И одна из них — это проблема творче¬
ской неуспокоенности. Для меня существенна эта проблема, потому что
чиновный покой, ощущение, что целый ряд успехов привел тебя к бла¬
гополучной жизни и теперь-то ты можешь отдохнуть,— это, на мой
взгляд, самое страшное для человека. Мне кажется, что сегодняшняя
наука в смысле творческого развития, смелости поисков может дать
немалую фору, скажем, современной молодой кинодраматургии, рабо¬
тающей еще с оглядкой на старые, канонические образцы. И вместе с
тем я прекрасно понимаю, что и в науке может быть неоправданная,
губительная задержка в развитии, если во главе какой-либо области
стоит ученый, утративший чувство нового, думающий только о своем
благополучии, звании и чинах. Тогда эта область науки может весьма
и весьма отстать, как это и случилось, например, в генетике в период
так называемой «лысенковщины». Поэтому мне было важно показать
не сами научные изыскания академика Сретенского, а их социально¬
нравственный аспект и смысл, показать, как академик, директор инсти¬
тута, достигший высоких степеней признания, отказывается от всего,
чтобы заняться разрешением заинтересовавшей его научной проблемы.
Именно эта творческая дерзость, неуспокоенность и делает его подлин¬
ным героем нашего времени.
Однако, как мне кажется, творческая энергия в человеке может
сохраниться лишь в том случае, если он не обособил себя от жизни,
с ее радостями и горестями, от житейских забот и треволнений
окружающих его людей. Таким я и хотел изобразить моего академика.
Он не живет на некоем научном Олимпе, он простой смертный, у ко¬
торого есть свои радости и тревоги, свои удачи и несчастья, как и у
всех остальных людей. Более того, я хотел показать, как человек, при¬
знанный ученый, к которому весь ученый мир обращается за со¬
ветом, порой совершенно беспомощен и ничем не может помочь
своим близким, не знает, как наладить их и свою жизнь. Возможно,
здесь сказалось влияние моего любимого писателя — Чехова, его «Скуч¬
ной истории». И вместе с тем, на мой взгляд, проблема эта остается
современной и актуальной. К сожалению, и сегодня познания в области
науки не дают понимания и более глубокого проникновения в житей¬
ские проблемы, не дают такого же точного, как в чистой науке, разре¬
шения человеческих коллизий. Здесь людям может помочь только ху¬
дожник, только искусство.
Прошу, однако, понять меня правильно. Все, что я сказал выше,
вовсе не означает, что только искусство я считаю средством, способным
гармонизировать мир, что между искусством и наукой, между этими дву¬
мя типами человеческой жизнедеятельности существует непреодолимый
разрыв, что «на одном полюсе — художественная интелли¬
генция, на другом — ученые», как полагает Чарльз Сноу, крупный
писатель и ученый. Я согласен с моим уважаемым коллегой Г. Н. Чух¬
раем, который высказал в вашем, если не ошибаюсь, журнале ту мысль,
что именно искусство должно оказать существенную помощь развитию
творческих способностей, необходимых для дальнейшего развития науч¬
но-технической революции. Хотелось бы продолжить это рассуждение,
показать и иное. Сказать по совести, я не вижу резкого разрыва между
научным и художественным поиском. Я бы даже назвал науку искусст¬
вом, особым видом искусства. Не случайно, видимо, есть ученые — и
при этом большие ученые,— совершенно нечувствительные к искусству,
для которых сама научная деятельность уже содержит необходимый эс¬
тетический момент, которые в своих формулах и научных открытиях
своих коллег находят достаточный творческий импульс, переживают на¬
ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ НАУКИ И ИСКУССТВА В УСЛОВИЯХ СОВРЕМЕННОЙ НТР 149
учные изобретения, как другие люди переживают произведения искусст¬
ва. Для них застывшие формулы хранят творческий накал их созда¬
теля. И дело не только в том, что наука тоже творчество, но и в том,
что научная формула есть, на мой взгляд, угадка ученого внутренней
гармонии мира, той самой гармонии, которую ищет художник. В этом
смысле эти два вида деятельности едины. Более того, я бы осмелился
даже утверждать, что порой научное развитие, научный прогресс слу¬
жит необходимым стимулом прогресса художественного, а поисковый
характер науки оказывает влияние на поиск в области художественных
форм. Так что в отличие от Сноу разрыва между художественной ин¬
теллигенцией и ученым в принципе я не вижу.
Есть тем не менее еще проблема, в разрешении которой, казалось
бы, можно найти разность между людьми науки и искусства, проблема,
которая неоднократно ставилась современным искусством, проблема
ответственности ученого и художника за последствия своей деятельно¬
сти. Является ли этическая позиция художника аналогом этической по¬
зиции ученого? Не противоречат ли они друг другу? Если этическая по¬
зиция ученого требует от него порой сознательного наложения морато¬
рия на собственные изыскания (достаточно напомнить «физиков» Дю-
ренматта, чтобы стало ясно, насколько остро воспринимается эта проб¬
лема сегодня), то задача художника, его нравственный долг довести до
сознания людей тревогу и беспокойство по поводу состояния мира, в
частности науки, ее использования. Ученый порой обязан скрыть
свое открытие, художник всегда обязан передать человечеству произ¬
ведение искусства, пусть человечество им и не воспользуется. Однако
противоречие здесь кажущееся. В данном гипотетическом случае и ху¬
дожник и ученый равно выступают как люди, подчиненные единому,
общему нравственному императиву: заботе о благе других людей. Не
случайно, видимо, самыми активными почитателями и сторонниками
фильмов и книг, предупреждающих о возможных трагических последст¬
виях использования научных открытий, являются ученые.
Изображая ученого, художники решают не научные, а общечело¬
веческие проблемы. Поэтому художественные произведения, посвящен¬
ные ученым, столь интересуют всех людей. На этом я хотел бы закон¬
чить свои нехитрые рассуждения. Только одно добавлю. В свое время
в фильме «Коммунист» я попытался изобразить человека неуемной
творческой энергии, дерзости, силы (по слову поэта: «Быть коммуни¬
стом — значит дерзать, думать, хотеть, сметь»). Академик Сретенский
для меня иновоплощение коммуниста Губанова. Жажда творчества, не¬
успокоенность на достигнутом — вот то, что роднит настоящих строите¬
лей нового общества.
В. С. Розов (драматург, член Союза писателей СССР). Искусство
и научно-техническая революция.
На мой взгляд, так называемая научно-техническая революция поч¬
ти никак не влияет на искусство.
Я написал слова «так называемая» не случайно. История неодно¬
кратно знавала подобные «революции» — колесо, ткацкий станок, пар,
электричество и т. д.,— однако если эти научно-технические открытия
оказывали в свои времена довольно сильные воздействия на экономи¬
ческие и социальные стороны человеческого бытия, то существенного —
прямого — влияния на развитие искусства замечено не было. Нельзя же
назвать сильным влиянием изображение на картине появившегося паро¬
хода или заводской трубы дотоле ни в жизни, ни на полотнах не воспро¬
изводимых. Конечно, ни колесо, ни даже пар так стремительно и всеобъ¬
емлюще не вторгались в жизнь человека; современные скорости и рит¬
мы во многом определены именно научно-технической революцией, но
при этом из искусства не ушли ни пейзажи, ни натюрморты, а такие ки¬
150 ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ НАУКИ И ИСКУССТВА В УСЛОВИЯХ СОВРЕМЕННОЙ НТР
нокартины, как «Профессия: репортер» Антониони или «Жил певчий
дрозд» Иоселиани старомодно неторопливы.
Предмет искусства — внутренний мир человека. И, в сущности, ли¬
цо инквизитора, посылающего на костер еретика, выражает то же самое,
что и физиономия убийцы, стрелявшего в Мартина Лютера Кинга, и лю¬
бого экстремиста, бросающего хитро сконструированную бомбу в не по¬
винную толпу женщин и детей. Видимо, тот же взгляд был и у летчика,
нажимавшего кнопку (или рычаг) сбрасывающего устройства бомбы,
упавшей на Хиросиму. Если научно-техническая революция способствует
быстрейшему изменению окружающего нас вещного мира, то она совсем
не потрясает наших глубинных человеческих основ. В лучшем случае
она может способствовать (но в такой же степени и не способствовать)
развитию лучших сторон человеческой личности.
Строительство стадвадцатипятиэтажного дома, моста через Гудзон
или туннеля под Ламаншем — это совсем не строительство внутреннего
мира человека, самого трудного из всех строительств. Человек, живу¬
щий в одной бедно обставленной комнате, может быть лучше человека,
живущего в особняке. Точно так же, как человек, живущий в особняке,
может быть лучше человека, живущего в одной бедно обставленной
комнате.
Люди искусства обладают даром видеть окружающий мир прони¬
цательней, чем его видят другие люди, слышать не слышимые для обыч¬
ного уха* звуки, чувствовать общую гармонию мира, разорванную для
других на части. И через произведения искусства, ими созданные, да¬
вать и. другим возможность этого более широкого и гармоничного ощу¬
щения мира.
Горький называл художников «чувствилищем» своего времени.
Это страшное слово «чувствилище» обозначает то, что через
сердце художника все радости, боли, восторги и отчаяние его времени
проходят с наибольшей остротой и силой. Если «простой смертный»
пройдет мимо какого-нибудь гадкого явления, слегка сморщив нос, то
художника это же явление ранит в самое сердце, и он начинает кри¬
чать. Что надо было графу Льву Николаевичу Толстому? А он кричал!
Мне думается, наиболее сильное влияние научно-технической рево¬
люции на современное искусство сказалось в том, что оно (искусство)
ударилось в рационализм. Если наука призвана к тому, чтобы разби¬
рать мир по косточкам, а научно-техническая революция сверх
того и варьирует модели деталей этого мира — чем, повторяю,
приводит нас в радостное удивление, то часть художников пошла по
этому «научному» пути. Я беру слово «научному» в кавычки, когда отно¬
шу его к искусству, а не к науке. В нашей области — в области драма¬
тургии, а в общем-то и всей литературы,— наблюдается сильное увле¬
чение фактом, историческим материалом, документом. Это само по себе
не плохо. И раньше писались интересные исторические романы и даже
существовал такой жанр — быль. Но как и раньше, исторический роман
все же считался вторым сортом литературы (или хотя бы особым, от¬
чего он и имел прилагательное «исторический»), так и теперь он, по-
моему, не поменял своего места в ряду художественной литературы.
И вот отчего: творчество не предполагает только истолкование события,
даже воссоздания его, а требует создания собственной реальности —
художественной реальности. Я думаю, каждый будет согласен со мной
в том, что Наташа Ростова, Пьер Безухов и князь Андрей куда более
дороги нам, чем Наполеон, Барклай или сам Кутузов в романе «Война
и мир». Толстой сотворил Наташу, Пьера, Андрея — они стали художе¬
ственной реальностью, а Наполеона, Барклая, Кутузова он попытался
списать с жизни, освежая их портреты трактовкой. И мы можем спорить
с трактовкой, скажем, Наполеона, а спорить о Наташе — такая ли она
была или не такая и в голову никому не придет. Она такая! Только та¬
ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ НАУКИ И ИСКУССТВА В УСЛОВИЯХ СОВРЕМЕННОЙ НТР 151
кая! Она рождена Толстым такой. И Базаров, и князь Мышкин, и Ака¬
кий Акакиевич Башмачкин, и Молчалин, и Лариса Дмитриевна Огуда*
лова (а не Кузьма Минин-Сухорук) —истинные плоды творчества. Соч*
ные, вкусные, со всеми витаминами для души.
Практицизм и увлеченность наукой, умственное, а не художниче¬
ское проникновение в явления жизни породили своеобразные произве¬
дения искусства. Я позволю себе привести пример такого творчества,
взяв за образец пьесу Эжена Ионеско «Король умирает». Скажу зара¬
нее, что пьеса написана великолепно, я читал ее, а потом смотрел в На¬
циональном театре в Бухаресте с большим интересом. В течение часа
сорока пяти минут на сцене показывается (разумеется в художествен¬
ных образах и ситуациях) клиническая смерть человека. А после его
смерти на сцене возникает зияющая черная пустота. Зачем человек жил,
зачем умер — все бессмысленно, уверяет автор. Ионеско говорил, что
его напрасно считают абсурдистом. Он просто не хочет писать о част¬
ностях жизни, ему хочется докопаться до сути явления, найти нечто
такое, что выразило бы самую суть — и только. Мне кажется, что такой
подход к творчеству рационален. И вот почему: в музее Матисса я ви¬
дел эскизы, которые Матисс делал, работая над росписью ча¬
совни св. Доминика. В первом варианте св. Доминик был из
плоти и крови: лохматые черные волосы, глаза, гневные брови, жили¬
стые руки и босые ноги. Следующий эскиз давал фигуру святого не¬
сколько аскетичнее — без разработки деталей — клочья волос, точки
глаз, очертания сухожилий рук и ног. С каждым новым эскизом от
святого Доминика отпадали реалии — он становился схематичней и про¬
зрачней. И конечный вариант изображал только намек на человека:
овал головы, несколько длинных штрихов, обозначающих плащ святого,
наброски рук и ног. Видимо, Матиссу хотелось передать только сущ¬
ность св. Доминика, и он отбрасывал все лишнее. И мне подумалось
тогда: если бы Матисс пошел дальше, он должен бы был оставить холст
чистым.
Допустим, я хочу выразить сущность стола. Я ищу нечто присущее
всем столам мира от первого до последнего. Каков стол вообще? И я
начинаю блуждать. Стол может быть круглый, квадратный, овальный,
прямоугольный — значит, я не могу придать ему форму; он может быть
на одной ножке, на трех, на четырех, на сорока; на столе можно обе¬
дать, писать письмо, перепеленывать ребенка, сколачивать ящик. И так
далее и тому подобное. Что же роднит все столы мира? И я прихожу
к выводу: только понятие. Я произношу слово «стол», и это слово род¬
нит все столы на свете.
Понятие не художественная категория. Я не могу изобразить лю¬
бовь вообще. Любовь хотя и существительное, но, как известно, не име¬
ет ни формы, ни цвета, ни удельного веса. Это более эфемерно, нежели
стол. Я могу только создать ситуацию, в которой возникнет любовь.
Даже слова «Я вас люблю» совсем не обозначают любви. Может
быть, произносящий их обманщик и преследует какую-то корыстную
цель.
И еще один результат .увлечения плодами научно-технической рево¬
люции: гипертрофируя роль научной мысли, человек подавляет в себе
какие-то неведомые еще науке органы, которые являются источниками
художественного творчества. Как известно, акт творчества непроизволен.
Он не покорен даже очень мощному волевому усилию или категориче¬
скому повелению. Человеческая воля может быть направлена только на
улучшение обстоятельств, в которых может возникнуть творческий акт.
Но и это не всегда помогает. Как известно, в прекрасных райских домах
творчества далеко не всегда возникают великие творения. А Горький
написал свою замечательную пьесу «Дети солнца» в тюрьме Петро-¬
павловской крепости. Позволю себе совершенно не научное и даже то¬
152 ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ НАУКИ И ИСКУССТВА В УСЛОВИЯХ СОВРЕМЕННОЙ НТР
порное объяснение творческого акта. Если человеческая мысль истекает
из определенного сосуда — назовем его сосуд М, то творческие излияния
истекают из другого сосуда — обозначим его буквой Т. Между собой эти
сосуды связаны, но не по типу сообщающихся сосудов, а их взаимодей¬
ствие носит скорее диффузионный характер. (Повторяю, сравнение всег¬
да не точно, а в данном случае особенно.) Сосуд Т только тогда открыт
для свободного волеизлияния, когда он ничем не зажат. А зажат он мо¬
жет быть всевозможными чувствами и заботами. Особенно конвульсив¬
но он сжимается при чувстве страха, зажимает его и робость, и боязнь,
и неуверенность в себе, и всякие побочные сопереживания. И могут его
зажать мысли, бьющие из сосуда М, Как это ни парадоксально, но ху¬
дожник в момент творческого акта как бы не мыслит, мысль убьет твор¬
чество. В лучшем случае мысль играет роль той воды, в которой раство¬
ряется акварельная краска. Повторяю: творческий акт непроизволен.
Разумеется, огромная работа, которая может предшествовать творче¬
скому акту, никем не сбрасывается со счета.
Как мне кажется, художник мыслит до момента творчества и после
него, во время же самого акта творчества рефлексии быть не должно.
Сложнее, конечно, дело обстоит с научным творчеством. Но и оно — сест¬
ра художественному, возможно, даже родная. Несколько лет тому назад
в одной статье я прочел замечание о том, что первоисточником величай¬
ших достижений и открытий во всех сферах культуры, науки, техники
и искусства является внезапное и без видимой причины возникающее
озарение. Это и есть творчество.
В моей статье нет никаких новых мыслей о творчестве. Они все
старые и неоднократно высказывались в гораздо более яркой форме
людьми, куда более сведущими в этом деле, чем я, на протяжении тыся¬
челетий. К сожалению, увлечения, связанные с успехами научно-техниче¬
ской революции, порождают попытки криво толковать творческий худо¬
жественный акт, подменять его актом умственным, а то и волевым. Я
восхищаюсь достижениями человеческого разума, считаю мозг наидра¬
гоценнейшим органом человека (хотя и глаза, и уши, и печень, и руки,
и все прочие — тоже высокоуважаемые органы человека), но все же
и он, мозг, только орган человека, а не сам человек. И он так же, как
и другие органы, обслуживает человека. Взаимоотношения науки и ис¬
кусства не лобовые, не прямолинейные, а косвенные и крайне сложные.
Добиваться какого-то чисто практического влияния их друг на друга —
это значит наносить ущерб и художественному творчеству и науке, на¬
рушать естественность процесса.
Я надеюсь, из этой статьи не вытекает мысль, что научно-техни¬
ческая революция мешает развитию искусства. Напротив, ее успехи мо¬
гут окрылять человека и подвигать его на новые открытия, в том числе
и в сфере художественного творчества. Я только отмечаю те наивные
увлечения и желания прямолинейно соотнести научно-техническую ре¬
волюцию с развитием искусства, подменить одно другим или подвести
их под общий знаменатель. Эти усилия имеют довольно большой успех
и распространение, оттого я и говорю об этих слегка опасных увлечени¬
ях. И еще вот о чем: следствием научно-технической революции являет¬
ся то обстоятельство, что люди должны обладать все большими и боль¬
шими знаниями, иметь широкую образованность. Уже одно это могло бы
какого-нибудь оптимиста заставить воскликнуть: «Ага, научно-техниче¬
ская революция обязывает людей быть образованными. Вот оно, благо¬
родное влияние научно-технической революции!». К сожалению, я встре¬
чал людей широкой образованности, но на редкость низкой культуры и
даже просто диких духовно. Общение с ними — мука. В таком случае я
уж предпочитаю невежественного человека образованному. Невеже¬
ственный в своей духовной дикости прост и понятен, а образованный ча¬
сто ставит в тупик. Загадка! Видимо, загадка и возникает оттого, что
ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ НАУКИ И ИСКУССТВА В УСЛОВИЯХ СОВРЕМЕННОЙ НТР 153
мы привыкли механически соединять образованность с культурой. Нет,
это явления, хотя и близкие, связанные, но механически одно из друго¬
го не вытекающие. К сожалению, именно в эпоху научно-технической ре¬
волюции, давшей среди многих других благ благо более тесного обще¬
ния людей между собой,— реактивные самолеты, телесвязь, радио,
поднялась волна человеческой некоммуникабельности. Толстой говорит,
что если искусство не способствует объединению людей — значит, это
не искусство. Но искусство-то это делает! Именно поэтому я думаю,
что, несмотря на успехи научно-технической революции, художественное
творчество, искусство в самой своей особости и неповторимости позарез
необходимы людям научно и технически развивающегося общества.

Проблема атомизма
и континуализма
в древнегреческой философии
М. Д. АХУНДОВ
Для философских учений древней Греции характерна высокоразви¬
тая проблематика континуума и неделимых. Можно отметить спектр
концепций континуума, как-то: элементный континуум милетцев, органи-
чески-жизненный континуум Эмпедокла, динамический континуум стои¬
ков, континуум в форме бесконечной делимости Анаксагора и Аристоте¬
ля, континуум в форме неделимого, единого элейцев и т. д. С другой
стороны, мы имеем и целый набор атомистических учений — это элемент¬
но-точечное учение пифагорейцев, атомизм и америзм Левкиппа — Де¬
мокрита—Эпикура, концепция неделимых линий Ксенократа, стоическая
доктрина атомистического времени, концепция элементарных треуголь¬
ников Платона, представления о числах-богах неоплатоников и т. д.
Не все из перечисленных атомистических и континуальных концепций
равноценны, некоторые выступают как пережитки мифологических не¬
определенных форм, но есть концепции, которые не теряли актуальности
на протяжении всего хода развития науки и играют ощутимую роль
в современной философии и естествознании.
В учении Анаксагора мы сталкиваемся, по всей видимости, с одним
из первых определений бесконечно малого: «В малом нет самого наи¬
меньшего, но всегда еще меньшее» 1. Деление величины продолжается
до бесконечности, не достигая нуля, математической точки. Это положе¬
ние Анаксагора нельзя считать математическим определением, ибо оно
базировалось на сугубо физической основе,— рассуждения касались го-
меомерий, которые выступали как начала вещей. Каждая из гомеомерий,
подобно целому, заключает в себе все существующее, и «сущее не просто
бесконечно, но бесконечно бесконечно». То есть, как писал Анаксагор в
своей «Физике»: «Все вещи были вместе, беспредельные и по множеству и
по малости» 1 2. Положение о бесконечной делимости, выдвинутое в физиче¬
ском аспекте, послужило основой континуальной математики античности,
на нем базировались и континуальные учения о пространстве и времени.
Эти представления о нефиксированных бесконечно малых, развивае¬
мые Анаксагором, нуждались только в одном существенном дополнении,
чтобы устоять против критики элеатов и стать приемлемыми для атоми¬
стов: в допущении существования математических неделимых.
Однако необходимо учитывать, что зарождение математического
атомизма относится к додемокритовской эпохе и впервые выступает в пи¬
фагореизме. Следует отметить одну особенность учения пифагорейцев:
несмотря на то, что. оно формально носило арифметииеско-геометриче-
ский характер (элементно-точечный атомизм), оно тем не менее, подме¬
няло собой атомистику физическую,— в роли начала всего сущего, основы
реального мира выступали числа, «элементы чисел они предположили
элементами всех вещей и всю вселенную признали гармонией и числом»3.
1 См. А. О. Маковельский. Досократики, ч. 2. Казань, 1915, стр. 133.
2 Аристотель. Метафизика. М.-Л., 1934, стр. 174.	*
3 Т а м ж е, стр. 27.	'	'

АТОМИЗМ И КОНТИИУАЛИЗМ В ДРЕВНЕГРЕЧЕСКОЙ ФИЛОСОФИИ 456
Подобная математизация реальности несла в себе определенную пози¬
тивную нагрузку, ибо выступала основой рационального познания. Каса¬
ясь гносеологии пифагореизма, Филолай писал, что «все познаваемое
имеет число. Ибо без йоследнего невозможно ничего нй понять, йи поз¬
нать» 4.
В развитии пифагореизма был открыт факт несоизмеримости диаго¬
нали и стороны квадрата. Выяснилось, что они не выражаются отноше¬
нием целых чисел. Этот результат (полученный как теоретический вывод
и не поддающийся экспериментальной проверке) всполошил античных
математиков. Как отмечает А. Д. Александров, «в существовании несо¬
измеримых отрезков грекам открывалась некая тайна, заключенная В йё-
прёрывности,— одно из выражений диалектического противоречия, зало¬
женного в непрерывности и движении»5. Греческие математики растеря¬
лись именно потому, что система рациональных Точек всюду плотно по¬
крывает числовую ось, то есть не было места для чисел, получивших в
дальнейшем название иррациональных. Только в конце XIX века Деде¬
киндом, Кантором и другими было показано, что система рациональных
точек хотя и всюду плотная, тем не мейее не покрывает всей числовой
оси; подобные представления, естественно, не могли базироваться на ин¬
туитивном понимании непрерывности. Эти затруднения дали мощный
толчок развитию математики — проблема несоизмеримости породила вы¬
сокоразвитую теорию пропорций.
Очень интересно и глубоко представлена проблематика континуума
и неделимых в системе элеатов, которые провели блестящий критический
смотр достижений теоретической Мысли додемокритовской эпохи. Пар¬
менид, Зенон и Мелисс выступили с критикой идей множественности й
атомизма пифагорейцев, а также противоречивых основ уЧенйй, исхо¬
дящих из идеи бесконечной делимости. В основе учения Парменида ле¬
жал тезис: «Сущее едино». Отсюда как следствие — элиминация времен¬
ной последовательности, которая подменялась идеей вечности. В рамках
концепции единого и неделимого бытия (абсолютный континуум), естест¬
венно, не было места пустоте, которая рассматривалась как необходимое
условие движения Таким образом, из системы элеатов элиминировалось
пространство и движение, что изложено в поэме Парменида «О природе»6.
Реакция на учение Парменида была резко отрицательной, как пишет
Т. Гомперц, оно «вызвало громкий, прокатившийся по всей Греции хо¬
хот» 7. Подобное отношение порождает в элеатизме острокритическое
направление, представленное Зенойом. Последнего не столько волновала
проблема развития доктрины единого, сколько критика конкурирующих
концепций. Вся его деятельность направлена на доказательство логиче¬
ской противоречивости идей множественности и изменения. В своей ра¬
боте «О природе» он писал, что если сущее множественно, то оно и ве¬
лико и мало; столь велико, что бесконечно по величине, и столь мало, что
вовсе не имеет величины8. Это положение призвано вскрыть слабость
концепций, основанных на бесконечной делимости (континуальности),
или точечности. Зенон показывает, что эти учения фактически не в состо¬
янии были конструировать мир конечных объектов: либо нуль, либо бес¬
конечность. Здесь встает следующая дилемма (на которой основаны и
апории движения): либо последние элементы непротяженны и тогда да¬
же бесконечное их суммирование не образует величины, либо эти эле¬
менты обладают хоть мизерной величиной и тогда их бесконечное мно¬
жество дает величину бесконечную.
4 Антология мировой философии, т. 1, часть 1. М., 1969, стр. 289.
5 А. Д. Александров. Общий взгляд на математику. «Математика. Её содер¬
жание, методы и значение», т. 1. М., 1956, стр. 26.
6 Антология мировой философии, т. 1,ч. 1., стр. 295.
7 Т. Гомперц. Греческие мыслители, т. 1. СПб., 1911, стр.*167.
• Антология мировой философии, т. 1, ч. 1, стр. 296.

156
М. Д. АХУНДОВ
Логическую противоречивость конкурирующих концепций Зенон
вскрывает в своих знаменитых апориях, которые не утратили актуально¬
сти и в наши дни. Из огромного числа апорий Зенона (немногие из кото¬
рых дошли до нас) наиболее известны четыре: «Дихотомия», «Ахиллес»,
«Стрела» и «Стадий».
В апории «Дихотомия» несуществование движения вытекает из того
положения, что перемещающееся тело должно достигнуть половины пу¬
ти, прежде чем дойдет до конца. Применение подобного рассуждения
к полученной половине и т. д. ad infinitum приводит к утверждению, что
тело вообще не может двинуться. Персонаж апории «Дихотомия» не сдви¬
нется с места, «устрашенный» неразрешимостью бесконечной регрессии.
Аналогичны рассуждения и в апории «Ахиллес» — быстроногий герой
пасует перед бесконечным делением и не может догнать черепаху9.
В этих апориях Зенон пытался показать, что бесконечная делимость
величины несовместима с движением, ведет к алогичным выводам. И со¬
вершенно справедливо отмечает Дж. Уитроу10 11, что апория Зенона свя¬
зана не с вопросом, догонит Ахиллес черепаху или нет, а с вопросом
о применимости гипотезы бесконечного деления пространства и времени
к изучению движения.
Сущность третьей апории «Стрела» заключается в утверждении, что
летящая стрела покоится. Аристотель11 справедливо указывал, что по¬
добное заключение вытекает из представления о времени как о слагаю¬
щемся из отдельных «теперь»; если же этого не признавать, силлогизма
не получится. В этой апории Зенон вскрывает несуществование движе¬
ния в рамках концепции точечности. Движение выступает как сумма со¬
стояний покоя, ибо в определенное «теперь» стрела находится в определен¬
ной точке пространства, в другой момент времени — в другой точке прост¬
ранства и т. д.: в подобном абстрактно-математическом подходе уловить
процесс перехода из одной точки в другую принципиально невозможно.
Иногда апорию «Стрела» рассматривают как реакцию на пифаго¬
рейскую доктрину. Возможно, подобный подход соответствует истории
проблемы, однако в логическом аспекте не совсем отвечает существу де¬
ла, ибо Зенон оперирует непрерывной линией как бесконечным плотным
множеством точек положений стрелы. У пифагорейцев иная картина: ли¬
ния составлена из конечного числа точек-единиц, что дает возможность
их пересчета 12. Эта картина и была дискредитирована открытием несо¬
измеримости.
В четвертой апории «Стадий» Зенон пытался показать, что не суще¬
ствует последовательно следующих неделимых моментов времени (обла¬
дающих минимальной длительностью), что время бесконечно делимо13.
Однако, несмотря на предположение об атомарном характере простран¬
ства и времени, на котором основана апория «Стадий», в ней тем не ме¬
нее Зенон молчаливо исходил из их непрерывности, на что справедливо
указывает Дж. Уитроу 14.
Мы уже указывали, что персонажи апорий ведут, так сказать, мате¬
матический образ жизни. В связи с этим необходимо внимательно про¬
анализировать понятия бесконечной делимости и точечности, обратиться
к основаниям континуальной математики,— это позволит нам вскрыть
9 См. Аристотель. Физика. 2 изд., М., 1937, стр. 144.
10 Дж. Уитроу. Естественная философия времени. М., 1964, стр. 195. Хочется
отметить одну особенность персонажей апорий Зенона: они фактически уподобляются
математическим объектам, участвуют в сугубо математическом бесконечном делении.
Интересно, что для Аристотеля неподвижность математических объектов была вполне
ясна. Движение свойственно лишь физическим объектам. Подобные представления
развивались и в системе Платона (см. Аристотель. Метафизика, стр. 29).
11 Аристотель. Физика, стр. 144.
12 См. там же, стр. 82.
13 См. Аристотель. Физика, стр. 144.
14 См. Дж. Уитроу. Естественная философия времени, стр. Г98.

АТОМИЗМ И КОНТИНУАЛИЗМ В ДРЕВНЕГРЕЧЕСКОЙ ФИЛОСОФИИ
157
специфику соотношения прерывности и непрерывности в вышеупомяну¬
тых учениях.
Интересно отметить, что континуальная математика античности
фактически основывалась на противоречивых началах, что в немалой
степени оказалось причиной парадоксальности анализа движения в рам¬
ках ее структуры. С одной стороны, принималось, что величина делима
до бесконечности, не обращаясь в нуль, а с другой — за основу геометрии
принимали точку, как нечто не имеющее частей и величины, как отрица¬
ние протяженности. Однако эти два положения внутренне связаны и еди¬
ны, ибо несмотря на то, что деление величины продолжается до беско¬
нечности, не достигая нуля, тем не менее элементом подобного деления
выступает непротяженная точка. Дело в том, что в процессе бесконечно¬
го деления мы получаем непосредственное соотношение бесконечного чи¬
сла элементов деления, в этом и заключается сущность подобных процес¬
сов. Если бы между этими элементами существовала промежуточная
среда, отличная от них самих (как, например, пустота в системе атоми¬
стов) , то деление было бы не бесконечным. Элемент деления
всегда является пределом деления. Непосредственная
связь однородных элементов деления (лишенных величины), свойствен¬
ная процессу бесконечного деления, означает, что сама связь есть тот же
самый элемент деления, не отличающийся от связанных между собой
дискретностей. Таким образом, разобранные выше апории Зенона высту¬
пают во внутреннем единстве, ибо бесконечная делимость линии как раз
и свидетельствует о том, что линия суть бесконечное множество точек,
непротяженных элементов.
Таким образом, вскрывается тот факт, что абстрактная непрерыв¬
ность в форме бесконечной делимости и абстрактный атомизм, выступа¬
ющий в форме точечности, существуют в неразрывном единстве. Более
того, бесконечная делимость, противопоставляемая атомизму, на самом
деле настолько же свидетельствует о непрерывности, насколько и о пре¬
рывности, снимая эти понятия в абстрактном тождестве. По отношению
к пространству подобная абстрактная диалектика будет выглядеть сле¬
дующим образом: поскольку пространство делится до бесконечности
(т. е. прерывается в любой точке), постольку оно абсолютно прерывно,
как и непрерывно, ибо в каждой точке оно однородно, одинаково связано
в линию без всяких особых элементов деления или промежуточной
среды 15.
Зенон Элейский, доказывая несуществование движения в концепциях,
основанных на бесконечной делимости и точечности, дал очень глубокий
анализ этих учений, вскрыл их принципиальные слабости и противоречия.
Как ответ на его критику возникает одно из самых стройных учений древ¬
ней Греции — материалистическая атомистика Левкиппа—Демокрита.
Следует отметить, что атомистически-упорядоченную окраску имели
многие аспекты древнегреческой действительности. Собственно, в самих
социально-политических предпосылках греческой культуры были черты
атомистичности. Такой вывод позволяет сделать анализ древнегреческо¬
го полиса и полисной демократии. «Полис и отношение граждан в поли¬
се,— пишет Ф. X. Кессиди,— вот та модель, по аналогии с которой в
большей или меньшей степени мыслился греческими философами мир
и мировой строй вещей. Таков и мировой полис — космос...» 16. И хотя
на основе структуры полиса можно, вообще говоря, моделировать миро¬
вой строй вещей в рамках различных античных философских систем, тем
не менее, на наш взгляд, она органичнее всего соответствует атомизму.
Полисная демократия основывалась на правовом равенстве граждан и
15 Подробнее см. М. Д. Ахундов. Проблема прерывности и непрерывности
пространства «и времени. М, 1974, стр. 100—101.
16 Ф. X. К е с с и д и. От мифа к логосу. М., 1972, стр. 134.

158
М. Д. АХУНДОВ
на принципе главенства закона. Гражданин — «атом» греческого поли¬
са, а не безличный индивид, растворившийся в первобытном коллективе;
С другой стороны, необходимо учитывать тот факт, что в VIII веке
до н. э. греки перешли на алфавитное письмо, усовершенствовав фини¬
кийское. Алфавит—конструкция, безусловно, атомистичная, и весьма
симптоматично, что Аристотель, излагая доктрину Левкиппа — Демокри¬
та, прибегает именно к сравнению атомов с буквами. Причем, как под¬
черкивает В. П. Зубов 17, подобное сравнение имеет глубокие историче¬
ские корни, ибо греческое слово groixetov (стохейон), которое соответ¬
ствует латинскому elementum, первоначально обозначало букву и только
позднее стало употребляться в смысле первичной составной части.
На основе этих специфических тенденций античной культуры
Левкиппом и Демокритом были переосмыслены и синтезированы многие
представления различных натурфилософских систем.
Атомы Левкиппа-—Демокрита суть конкретные производные от ма¬
териальных аналогов пифагорейских форм и идей, наделенные свойства¬
ми «единого» элеатов. Именно эти атомы, неделимые физиче¬
ски, не разрезаемые в силу плотности и отсутст¬
вия в них пустоты (наделенные многими свойствами тел видимо¬
го мира, как-тск изогнутость, крючковатость, пирамидальность и т. д.),
образуют в своём бесконечном многообразии (как по форме, так и по ве¬
личине и порядку) все содержание реального мира. Дабы служить осно¬
вой природного многообразия, атомы должны двигаться, сочетаться
в различных вариантах. Исходя из этого требования, атомисты постули¬
ровали пустоту как необходимое условие движения.
В основе же различающихся по величине и форме атомов лежат
а меры (ацерт]?), истинные неделимые, лишенные ча¬
стей, что выступает критерием математической не¬
делимости. Физически неделимые атомы никогда не распадаются на
амеры. Последние не существуют в свободном состоянии. Эти представ¬
ления античной атомистики очень созвучны идеям современной физики,
которая, в частности, приходит к выводу, что элементарные частицы со-
ставимы из кварков, по всей видимости, не существующих в свободном
состоянии.
Амер — это пространственный минимум материи, «атом» дискретно¬
го пространства, на котором базировалась вся атомистическая матема¬
тика 18. В этих представлениях Демокрита проявляется глубокое диа¬
лектическое единство абстрактно-математического и физического подхо¬
дов, ибо «если все физическое в конечном итоге растворяется в матема¬
тическом (в геометрических формах и в числах), то, с другой стороны,
само математическое мыслится у Демокрита как физическая реаль¬
ность» 19. Природа амеров проявляется в единстве материального и иде¬
ального моментов. Они, безусловно, материальны как компоненты
в структуре атомов и вместе с тем идеальны как элементы дискретной
математики, как абстракция протяжения — минимальная протяжен¬
ность, лишенная частей. Хочется подчеркнуть, что построение атомисти¬
ческой математики вообще немыслимо без некоего первичного элемен¬
та— она основывалась не на крючковатых, шероховатых и т. д. атомах,
различающихся по величине и форме, а именно на амерах, на математи¬
ческих неделимых, которые с логической неизбежностью и в силу своей
методологии должен был ввести и ввел Демокрит как некую минималь¬
ную масштабную единицу протяженности материи.
17 См. В. П. Зубов. Развитие атомистических представлений до начала XIX века.
М., 1965, стр. 10—11.
18 Подробнее об амерах см.: С. Я. Лурье. Теория бесконечно малых у древних
атомистов. М.-Л., 1935; его же: Демокрит. Л., 1970; М. Д. Ахундов. К вопросу
о математическом атомизме Демокрита. «Философские науки», № 4, 1970, и др.
19 А. О. Маковельский. Древнегреческие атомисты. Баку, 1946, стр. 59.

АТОМИЗМ И КОНТИНУАЛИЗМ В ДРЕВНЕГРЕЧЕСКОЙ ФИЛОСОФИИ
199
Аристотель и его комментаторы указывали на противоречие между
неделимыми Демокрита и континуальной математикой. Так, в сочинении
«О небе» Аристотель указывал, что, постулируя неделимые тела, Демо¬
крит и Левкипп должны впасть в противоречие с основами математики,
ибо «введение самой маленькой величины расшатывает самые великие
основы математики» 20. Здесь важно подчеркнуть, что в рамках матема¬
тической проблематики континуалисты выступали не против физических
атомов, которые разнятся по величине и форме, а выступали именно про¬
тив оперирования «самой маленькой величиной». В схолии
к Эвклиду мы встречаем весьма характерное положение: «Что не суще¬
ствует наименьшей величины, как утверждают демокритовцы, видно из
этой теоремы (имеется в виду аксиома непрерывности Архимеда.—
М. Л.), согласно которой всегда можно получить величину, меньшую вся¬
кой данной»21, то есть бесконечная делимость противопоставляется
амерам, бесконечная математическая делимость противопоставляется
математической неделимости.
В этой связи хотелось бы остановиться на одной очень интересной
апории Демокрита, которую донес до нас Плутарх: «Демокрит как нату¬
ралист, умеющий логически мыслить, ставил такой вопрос: если конус
рассекать плоскостью параллельно основанию, как надо представлять
себе поверхности сечения — равными или неравными друг другу? Если
они не равны друг другу, то конус получит неравный вид, так как его бо¬
ковая поверхность будет иметь множество углублений и выступов в виде
ступенек лестницы. Если же равный, то и сечения будут равны друг дру¬
гу и конус получит вид цилиндра, Так как будет составлен из наложен¬
ных друг на друга равных, а не неравных кружков, а это нелепо»22. Де¬
мокрит пытался разрешить эту апорию с помощью атомистической мате¬
матики, представляя конус как совокупность моноамерных дисков
уменьшающейся площади по направлению к вершине, которая есть амер
(конус имеет гЛадкйЙ вид На уровне чувственного познания, но на самом
деле является фигурой ступенчатой на уровне мысленно усматриваемых
амеров). Подобные америстическиё представления характерны и для по¬
следующей эволюции атомистики. Так, Лукреций в своей замечательной
поэме «О природе вещей» писал:
«Далее, так как есть предельная некая точка
Тела того, что уже недоступно для нашего чувства,
ТО, несомненно, она совсем не делима на части,
Будучи меньше всего по природе своей» 23.
Причем, что весьма симптоматично, Лукреций, говоря об этих пре¬
дельных наименьших элементах, оперирует понятием какумен (cacumen),
которое дословно означает именно коническую вершину, то есть амер.
Метрический подход к амерам характерен для Эпикура, амеры выступа¬
ют в роли абсолютного масштаба при измерении протяженности в атом¬
ном мире24.
Большой интерес в связи с вышеизложенным представляет вопрос
о раздвоении проблематики континуума и неделимых, обусловленном на¬
личием в древней Греции двух конкурирующих математических направ¬
лений: математики континуальной и атомистической.
И в континуальной и в атомистической математике функционирова¬
ло общее понятие прерывности — конечная, ограниченная делимость.
20 А г i s t о 11 е. On the Heavens, 271 b, 13—15.
21 См. Материалисты древней Греции. M., 1955, стр. 101.
22 См. С. Я. Лурье. Очерки по истории античной науки. М.-Л., 1947, стр. 170.
23 Лукреций. О природе вещей. М., 1945, т. 1, стр. 41.
24 Эпикур. Письмо к Геродоту. В кн.: Л у к р е ц и й. О природе вещей. М., 1947,
т. 2, стр. 545. В этой связи представляют интерес идеи А. Ф. Лосева о внутренней
структурно-числовой природе атомов Демокрита (см. А. Ф. Лосев. История антич¬
ной эстетики. М., 1963, стр. 431—432).

160
М. Д. АХУНДОВ
Непрерывность же выступает как отрицание прерывности. В континуаль¬
ной математике исходя из абстрагирования от всего материального не¬
прерывность выступает как делимость бесконечная, что подчеркивает
свойство абстрактной однородности. Что касается атомистической мате¬
матики, в основе которой лежит амер как пространственный минимум
материи, то в ее рамках непрерывность выступает в плане неделимости,
что подчеркивает качественную определенность. Фемистий в коммента¬
риях к «Физике», касаясь атомистической доктрины, писал, что, «по их
мнению, то, что воистину непрерывно, неделимо»25.
В первом случае континуум проявляется в бесконечной делимости,
которая выступает как нечто сугубо неопределенное. Пытаясь внести
элемент определенности в сферу бесконечной делимости, континуальная
математика пришла к идее точечности. Непротяженная, абстрактная
точка выступает как элемент бесконечного деления (элемент деления
суть предел деления). Причем абстрактная связь этих элементов и зада¬
ется принципом плотного множества и т. д., на чем и основана вся аксио¬
матика непрерывности от Архимеда до Кантора и Дедекинда.
Иная ситуация характерна для атомистической математики: конти¬
нуум есть «неделимое», связное целое. Здесь на первый план выдвигает¬
ся понятие связи и целостности как основы непрерывности. Эта линия
в истории математики прослеживается от Демокрита до Г. Вейля, кото¬
рый, в частности, писал, что «подлинный континуум есть нечто в себе
связное и не может быть разделен на отдельные куски, подобное разде¬
ление противоречит его сущности» 26. Подобными свойствами и наделял
Демокрит свои амеры, лежащие в основе атомистической математики.
В соответствии с атомизмом пространства Демокрит принимал ди¬
скретную модель времени и движения. В дальнейшей разработке, данной
Эпикуром, эти положения были развиты в принципы изотахии, кекинемы
и ‘реновации 27.
Необходимо отметить, что в древней Греции, помимо Демокрита и
его последователей, на точке зрения математического атомизма стояли
и многие другие философы (Антифонт, Ксенократ и др.). Из схолии
к Аристотелю мы узнаем, что «из дающих учение о неделимых одни го¬
ворят, что существуют неделимые тела, как Левкипп и Демокрит, другие
принимают неделимые линии, как Ксенократ, а Платон допускает неде¬
лимые плоскости»28. Из этого свидетельства некоторые исследователи
делают вывод, что атомизм Демокрита носил сугубо физический харак¬
тер (ведь речь идет о неделимых телах) в противовес атомизму матема¬
тическому, представителями которого являются платоно-пифагорейцы.
Однако необходимо учитывать, что в вышеприведенном свидетельстве
(как и во многих других) мы сталкиваемся с разными подходами к ма¬
тематическим неделимым. Все древние свидетельства утверждают, что у
Демокрита в основе всего сущего лежат неделимые тела. И это верно,
ибо и тела, и плоскости, и линии составлялись Демокритом из амеров,
материальных «атомов» пространства.
Как мы уже указывали, в конфликте с континуальной математикой
наряду с атомистами находились и представления Антифонта, Ксенокра-
та и Платона. Большинство критических аргументов Аристотеля и его
комментаторов (таких, как Симплиций, Александр Афродисийский и
др.) направлено также и против их концепций.
Здесь мы сталкиваемся с весьма интересной особенностью в разви¬
тии древнегреческой философии (которая часто остается незамечен¬
ной) — учения Демокрита и Платона, несмотря на то, что они выступают
основами двух конкурирующих направлений (философский материализм
25 См. С. Я. Л у р ь е. Демокрит. Л., 1970, стр. 267.
26 Г. Вейль. О философии математики. М.-Л., 1934, стр. 123.
27 См. А. Н. Вяльцев. Дискретное пространство — время. М., 1965.
28 Материалисты древней Греции, стр. 105.

АТОМИЗМ И КОНТИНУАЛИЗМ В ДРЕВНЕГРЕЧЕСКОЙ ФИЛОСОФИИ
161
и философский идеализм), тем не менее во многом были тесно связаны
друг с другом; есть множество аспектов, в которых возможно провести
плодотворные аналогии и проследить творческую преемственность в раз¬
витии этих учений. Мы не будем останавливаться подробно на различиях
этих учений: этот вопрос достаточно полно исследован и ясен. Мы обра¬
тимся к анализу математического атомизма Платона, его учения, состав¬
ляющего элементы бытия из математических частиц.
Платон в своей системе попытался синтезировать рациональные
стороны досократовского натурализма, который в атомистике Демокри¬
та достиг своего апогея. В платонизме соединились воедино идеи Эмпе¬
докла об элементах, стихиях (земля, вода, воздух и огонь), которые, од¬
нако, подчинены строгим математическим пропорциям и отношениям,
что свидетельствует о влиянии идей пифагорейцев. Из атомистики Пла¬
тон заимствовал идею о неделимых частицах, лежащих в основе стихий,
а также и специфику математического атомизма. Он связывает стихии
с определенными правильными многогранниками, что дает ему возмож¬
ность вскрыть пропорции, существующие между элементарными тре¬
угольниками, из которых составлены эти многогранники29. Теория пра¬
вильных многогранников заимствована Платоном у пифагорейцев: Фило-
лай посвятил несколько работ пяти правильным телам и присущим им
пропорциям. В «Тимее» Платон устанавливает соответствие между сти¬
хиями и правильными многогранниками: земля — гексаэдр (шестигран¬
ник), вода — икосаэдр (двадцатигранник), воздух — октаэдр (восьми¬
гранник), огонь — тетраэдр (четырехгранник) и, наконец, додекаэдр
(двенадцатигранник) — «его бог определил для Вселенной»30. Поверх¬
ности этих геометрических тел составлены из элементарных прямоуголь¬
ных треугольников двух типов, соотношение сторон у которых
и 1 :]/3:2. Стихии, поверхности которых состоят из идентичных элемен¬
тарных треугольников, способны к взаимопревращениям, то есть проис¬
ходит перераспределение элементарных треугольников, которые при раз¬
личных организациях образуют различные стихии. Если оставить в сто¬
роне додекаэдр, грани которого суть пятиугольники (при анализе доде¬
каэдра Платон предпочитал не вдаваться в подробности), то относитель¬
но остальных стихий Платон 31 рисовал в «Тимее» следующую картину:
в середине между огнем и землей бог поместил воду и воздух, установив
между этими стихиями по возможности одинаковые отношения, такие,
что огонь относился к воздуху, как воздух к воде, и воздух к воде, как во¬
да к земле. Здесь важно отметить одну специфику разбираемой концеп¬
ции: наряду с двумя основными началами, то есть огнем и землей,
признаются начала опосредующие, начала связи: воздух и вода. Их
единство определяется тем, что они взаимоотносятся как четыре члена
пропорции: Платон и саму связь подчиняет математическим законо¬
мерностям.
Представляет интерес еще одна специфика платоновской конструк¬
ции. Так, если у милетцев превращение элементов друг в друга, их ста¬
новление происходят непрерывно, о чем свидетельствует, например, уче¬
ние Анаксимена о разрежении и сгущении элементов, то у Платона по¬
добное превращение дискретно: разложение стихий на составляющие
элементарные треугольники и перераспределение последних32 — эле¬
29 Следует учитывать, что элементарные треугольники обладали внутривидовыми
различиями по величине. Так, стихия воздуха имела различную величину в зависи¬
мости от вида: эфир, туман, мгла и т. д. (см. Платон. Соч., т. 3, ч. 1. М., 1971,
стр. 501).
30 Платон. Соч., т. 3, ч. 1, М., 1971. стр. 497.
31 Т а м же, стр. 472. Платон объясняет необходимость двух связующих стихий
трехмерностью реальности.
32 Подобный механизм превращения стихий Платона побудил некоторых исследо¬
вателей толковать концепцию элементарных треугольников на стереохимический манер
(см., напр., Е. О. Lippman. Chemisches und Physikalisches aus Platon. «Journal fur
praktische Chemie». Bd. 76, 1901, s. 513—544).
11. «Вопросы философии» № 8.

162
М. Д. АХУНДОВ
ментному континууму милетцев противопоставлен математический ато¬
мизм.
Вышеописанное учение Платона нашло своеобразное преломление
в современной физике. Некоторые западные философы и естествоиспы¬
татели приходят к выводу о десубстанциализации элементарных час¬
тиц современной физики, утверждая, что в основе всего сущего лежит не
материя, а некие математические формы, усматривая в квантовой физи¬
ке поворот от Демокрита к Платону33. Не разбирая идеи о десуб¬
станциализации элементарных частиц, лишь заметим, что при учете
математического атомизма Демокрита некорректно вообще противопо¬
ставлять его концепцию платоновской, так как речь идет о развитии
одной и той же доктрины. С другой стороны, необходимо учитывать, что
элементарные треугольники Платона не являются чисто математически¬
ми объектами. Как свидетельствуют древние (Аристотель, Симплиций и
др.), они отличаются как от сугубо математических фигур, так и от объ¬
ектов физического мира, это суть математические фигуры, обладающие
некоторыми физическими свойствами, некие конструкты. Однако встает
вопрос: «Что содержат в себе правильные многогранники стихий?». Ответ
кажется на первый взгляд весьма неожиданным: «в них заключено про¬
странство»34. То есть получается, что стихии Платона суть математиче¬
ски организованные элементы пространства. Причем пространство, или,
как его называл Платон, «кормилица происхождения», есть начало те¬
лесное, материальное35. И здесь выясняется, что, будучи идеалистом,
Платон принимает за тождественное себе бытие идею, но в вопросе, ко¬
торый мы разбираем в связи с его математическим атомизмом, в основе
стихий он помещал начало материальное.
В заключение отметим, что амеры Демокрита, являясь абстракци¬
ей протяженности (не имеющая частей минимальная протяженность),
выступали основой методологии математической атомистики и в опреде¬
ленном смысле не потеряли эвристичности до настоящего времени (ди¬
скретные и толерантные пространства, концепции элементарной длины,
нелокальные теории, представления логической физики и т. д.), Платон
же, пойдя по пути конкретизации, трансформировал абстрактные, ли¬
шенные частей и формы амеры в элементарные треугольники и, несмотря
на привлекательность самой «стереохимической» идеи, потерпел неуда¬
чу— его концепция оказалась легко уязвимой для критики континуали-
стов. Правда, математический атомизм представлен у Платона не толь¬
ко учением об элементарных треугольниках. Он развивал и пифагорей¬
скую доктрину о числе. В частности, у Платона мы находим интересную
мысль, что хотя двойка (или тройка, четверка и т. д.) делится на две
единицы (соответственно, на три, четыре и т. д. единиц), она тем не ме¬
нее никогда не разделится ни на две и ни на какое другое число частей.
«Двойка есть совершенно самостоятельная числовая индивидуаль¬
ность,— пишет А. Ф. Лосев,— которую никак нельзя получить присоеди¬
нением одной части к другой» 36. Подобные неделимые числа Платон на¬
зывал истинными числами. Здесь мы опять сталкиваемся с мыслью, что
существуют такие объекты, которые, хотя и структурные (а число, соб¬
ственно, и есть основная элементарная структура, упорядоченное множе¬
ство единиц), но тем не менее никогда не распадаются на свои составные
части. Дальнейшая разработка платоно-пифагорейской доктрины ха¬
рактерна для неоплатоников, например, для учения Прокла37 о числах-
33 См., например: В. Гейзенберг. Развитие понятий в физике XX столетия.
«Вопросы философии», № I, 1975, стр. 88.
34 В. Ф. А с м у с. Платон. М., 1969, стр. 133.
35 См. Аристотель. Физика, стр. 72.
36 А. Ф. Лосев. История античной эстетики, т. 2, М., 1969, стр. 329.
37 См. П р о к л. Первоосновы теологии. Тбилиси, 1972, стр. 31, 76.

АТОМИЗМ И КОНТИНУАЛИЗМ В ДРЕВНЕГРЕЧЕСКОЙ ФИЛОСОФИИ
163
богах, которые рассматриваются с точки зрения их неделимости, единич¬
ности и абсолютной простоты, их несводимости на отдельные части.
Очень тонкая критика атомистической концепции дается в работах
Аристотеля, для творчества которого характерен всесторонний анализ
проблемы континуума и неделимых. Он отвергал основной аргумент
в пользу неделимости материи на атомарном уровне, который заключал¬
ся в том, что бесконечное деление материи сделает «все существующее
лишенным всякой силы» и мы можем «остаться без реальности, распы¬
ляя ее в ничто» 38, вполне резонно утверждая, что подобная концепция
находится в конфликте с математическими науками. Здесь, естественно,
имеется в виду континуальная математика, принципам которой и не со¬
ответствовала атомистическая, а вернее, америстическая доктрина.
Относительно подмеченного Аристотелем конфликта атомистики
с континуальной математикой следует отметить, что уже у самых истоков
развития науки наметилось различие между абстрактно-математическим
и физическим подходами в понимании прерывности и континуальности
пространственных свойств материи. Важно подчеркнуть обоснованность
обеих точек зрения, обусловленную различием аспектов рассмотрения.
Это прекрасно понимал Аристотель 39, отметивший, с одной стороны, что
пространственная величина не может слагаться сама по себе из недели¬
мых частей и, с другой стороны, что тела вообще не состоят из математи¬
ческих величин. Это неявное разграничение абстрактно-математическо¬
го и физического подходов, проводимое Аристотелем в связи с критикой
крайностей пифагорейцев, имело большое методологическое значение
для понимания диалектики прерывности и континуальности пространст¬
ва и времени. Речь должна была идти, таким образом, не о том, в каких
условиях пространство и время прерывны и в каких непрерывны, а о том,
чем отличается совпадение прерывности и непрерывности пространства
и времени в рамках физического подхода от подобного же совпадения
в рамках абстрактно-математического подхода, что, собственно, и слу¬
жило основой зарождения проблемы статуса физической геометрии. Но
такого уровня аристотелевское понимание проблемы не достигло. Поэто¬
му Аристотель дальше утверждения, что непрерывное бесконечно дели¬
мо, не пошел. «Я разумею под непрерывным то,— писал он в «Физике»,—
что делимо на всегда делимыё части» 40. Правда, в системе Аристотеля
развивалось и понятие непрерывности как физической связности41. Но и
эти представления находятся в лоне основного тезиса: непрерывное бес¬
конечно делимо.
В процессе своего исследования Аристотель приходит к выводу, что
пространство, время и движение непрерывны, «так как ни время не сла¬
гается из «теперь», ни линия из точек, ни движение из моментальных пе¬
ремещений» 42. Однако, что очень важно, Аристотель, предвосхищая
позднейшие концепции естествознания XVII—XVIII веков, рассма¬
тривая движение как точечное соотношение определенного места, зани¬
маемого перемещающимся телом, определенному «теперь», улавливает
и другой, не менее важный момент. А именно: в неделимом «теперь» нет
ни движения, ни покоя. Если было бы движение, то для разных скоро¬
стей нужно было бы на ту же пространственную величину по-разному де¬
лить время, но «теперь» величина неделимая (и вообще величина). Что
же касается покоя, то он имел бы место, если бы тело находилось в дан¬
ной точйе «теперь» и прежде, чего в случае перемещения тела не бывает.
Тем самым Аристотель, фактически не успев дать абстрактно-мате¬
матическое выражение движению, тут же намечает выход за его рамки,
38 См. Материалисты древней Греции, стр. 102.
39 Аристотель. Метафизика. М., 1934, стр. 232.
40 Аристотель. Физика, стр. 106.
41 Там же, стр. 113.
42 Т а м же, стр. 122.

164
М. Д. АХУНДОВ
поднимаясь в методологическом отношении выше естествознания
XVII—XVIII веков в понимании пространства, времени и движения.
В учении Аристотеля присутствует один весьма интересный аспект
концепции пространства, времени и движения: он связан с проблемой
измерения (но не счета, которому не подвержены объекты, наделенные
свойством бесконечной делимости). Проблема измерения пространства,
времени и движения непосредственно связана с понятием меры. При по¬
добной постановке проблемы с неизбежностью приходится оперировать
неделимыми величинами. Подобная ситуация обусловлена тем, что «ме¬
рою и началом является нечто единое и неделимое, ибо и при измерении
линий мы пользуемся, как неделимой, тою, в которой один фут: всюду для
меры мы ищем что-нибудь единое и неделимое, а таково то, что является
простым или по качеству, или по количеству»43. Таким образом, прини¬
мая бесконечную делимость, под которой понимается непрерывность
пространства, Аристотель все же вынужден квантовать его в физической
проблематике, вводя масштабные единицы. В отличие от атомистов,
которые вводили абсолютный минимум меры — амер, Аристотель разби¬
рает относительные минимумы меры, например, фут.
Аристотель чувствовал парадоксальность и определенную ограни¬
ченность концепции континуума, однако выход искал не в атомистике
(хотя и развивал учение о физических минимумах44 — minima natura-
lia — как пределах, за которыми объект утрачивает свою качественную
определенность), а в идее потенциальной бесконечности. Интересно, что
Аристотель выступал и против бесконечности актуальной. Причем воз¬
ражения Аристотёля против реальности актуальной бесконечности сво¬
дятся к предпосылке, заключающей в себе petitio principii, к предпо¬
сылке о существовании лишь конечных чисел, на что справедливо указы¬
вал Г. Кантор45. Однако в эпоху Аристотеля сама идея о возможности
счета на бесконечных множествах показалась бы просто абсурдной.
В постаристотелевский период происходит постепенная потеря инте¬
реса к Природе. Что же касается христианской Европы, то она почти
полностью утеряла интеллектуальное наследие Греции и Рима. Как за¬
мечает Рассел: «Античную и новую европейскую цивилизации разделяют
века мрака»46. Греческую мудрость воспринял мусульманский Восток,
который и донес ее до средневековой Европы. С этого момента начина¬
ется второй раунд противоборства концепций атомизма и континуализ-
ма. Он оказался неимоверно продуктивным: картезианский континуа-
лизм и атомизм Ньютона, исчисление бесконечно малых и теория мно¬
жеств, электромагнитное поле и фотоны, квантовая теория и геометроди¬
намика... Этот перечень можно было бы продолжать еще очень долго
со все возрастающим восторгом от наших достижений. Главное при
этом — не потерять способности достойно оценивать наших далеких
предшественников, которые более двух тысяч лет назад столь содержа¬
тельно рассуждали о числах, атомах и континууме. Тем более, что, как
пишет Вейцзекер: «Не следует ожидать, что понять атом легче, чем по¬
нять, например, число, й в то же время баталии между логицистами, фор¬
малистами и интуиционистами о значении числа до сих пор не привели
к решению проблемы»47.
43 Аристотель. Метафизика, стр. 165.
44 Аристотель. Физика, стр. 15; О душе. М., 1937, стр. 47.
45 Г. Кантор. Основы общего учения о многообразиях. «Новые идеи в матема¬
тике». Сб. № 6, СПб., 1914, стр. 18.
46 Б. Рассел. История западной философии. М., 1959, стр. 444.
47 С. F. von Weizsacker. The Copenhagen Interpretation. «Quantum Theory and
Beyond». Cambridge, 1971, p. 25.

ФИЛОСОФИЯ ЗА РУБЕЖОМ
Общий кризис немецкой
позднебуржуазной философии
I
Роберт ШТАЙГЕРВАЛЬД (ФРГ)
Уже в начале XX века появились симпто¬
мы кризисного сознания в буржуазной фи¬
лософии. С общим же кризисом капитализма
это сознание стало ее определяющей чер¬
той. Как неокантианско-позитивистское, так
и направления позднебуржуазной филосо¬
фии, связанные с философией жизни, фор¬
мируют кризисное сознание двоякого рода
в зависимости от того, что является исход¬
ным пунктом:.«человек» или «система». Для
наших целей назовем первую разновидность
кризисного сознания субъективным (отправ¬
ной пункт «человек»), а второй — объектив¬
ным (отправной пункт «система»), отметив
при этом, что речь всегда идет только о
псевдообъективном.
Поскольку неокантианско-позитивистское
и основные направления философии жизни
в одинаковой степени идеалистичны, отри¬
цают общественную эволюцию и являются
антимарксистскими, они постоянно смыка¬
ются в постановке и решении центральных
проблем. Они оба говорят о принципиаль¬
ном кризисе философии, причем образцом
для подражания является у них ницшеан¬
ское «упразднение» классики. Позитивизм
интерпретирует это «упразднение» как «ко¬
нец философии». Его ревизионистские по¬
следователи . утверждают, что марксизм
также исходит из этого «конца философии»,
причем они в позитивистском смысле извра¬
щают взгляды Энгельса. В рамках филосо¬
фии жизни Хайдеггер хочет распространить
концепцию «упразднения» философии
вплоть до Сократа, неотомизм — по край¬
ней'мере до Лютера, в то время как фрей¬
дизм возвращается к сфере мифологическо¬
го мышления, то есть к периоду, предше¬
ствовавшему формированию у греков науч¬
ных проблем и. понятий, то есть к эпохе
мышления такими представлениями, как
«эрос», «танатос» и т. д. Такое «упраздне¬
ние» философии осуществляется также реви-
зиониствующими силами в виде «фрейдо-
марксизма». В социологии культуры, разра¬
ботанной на основе «философии жизни»,
это «упразднение» выступает как «проща¬
ние с историей» (А. Вебер). .
Объективной разновидностью в рамках
философии жизни является концепция «кри¬
зис цивилизации». У истоков этой концеп¬
ции стоит шпенглеровский «Закат Европы».
Альфред Вебер, Хайдеггер и другие с пози¬
ций философии жизни фетишизируют тех¬
нику, конструируют противоречие, между
культурой (жизнь) и цивилизацией (техни¬
ка), видят вызванный техникой «кризис ци¬
вилизации» и противопоставляют ему раз¬
личные формы культурно-мифологических
«альтернатив». При этом мифология, со¬
зданная на основе философии жизни, наде¬
вает техническую маску («индустриальное
общество»). Даже религия надевает техни¬
ческие «наряды». У Дэникена и других бо¬
ги, которые принесли на нашу планету
жизнь или путем вмешательства в генети¬
ческий код создали человека,— это... космо¬
навты из других миров!
На основе теории «индустриального об¬
щества» технике приписывается демониче¬
ская сила. Во времена непрерывной конъ¬
юнктуры речь ведется о «преодолении экзи¬
стенциализма» (Вольнов). В эту пору воз¬
никает также «футурология» (Флехтхаэм и
др.), которая видит будущее только как ли¬
нейное продолжение (капиталистического)
настоящего, игнорирует (капиталистиче¬
ские) производственные отношения, вычер¬
кивает из своих представлений качественный
переход в подлинное, лежащее по ту сторо¬
ну капитализма социалистическое будущее.
В целом в индустриально-общественной фе¬
тишизации техники продолжает преобла¬
дать ее демонизация. Скрытой целью было
и остается снятие вины за ее капиталисти¬
ческое использование. Здесь следует на¬
звать теорию «пределов роста» Медоузов
и др., пришедшую теперь к нам из Америки,
теорию «экологйческого кризиса», которая
подхватывает и неверно толкует отдельные
реальные проблемы окружающей среды.
Поддерживаемая влиятельным «Римским
клубом», она получила у нас массовое рас¬
пространение. Социал-демократ Эпплер, в.
ту пору федеральный министр по вопросам
исследований, стал ее публичным глашата¬
ем. Она была центральной темой большого
международного научного конгресса, устро¬
енного профсоюзами ФРГ. Она является
постоянной темой иллюстрированных жур¬
налов и газет. Как выход она рекомендует
«нулевой рост», улучшение «качества жиз¬
ни» (без качественного скачка), чего она
хочет добиваться с помощью рецептов «фу¬
турологии». Теория «пределов роста» детер¬
минирует научно-технический прогресс и
демонизирует экологическую проблему, изо¬
бражает их как не зависящие от обществен¬
166
ФИЛОСОФИЯ ЗА РУБЕЖОМ
ной системы: «экологический кризис» бьет
якобы и по капитализму и по социализму.
Следовательно, переход к социализму яв¬
ляется, согласно этой точке зрения, бес¬
смысленным окольным путем. Здесь яв¬
ственно торчат «ослиные уши» теории кон¬
вергенции!
Наряду с этим вариантом псевдообъек-
тивной, разработанной на основе филосо¬
фии жизни, демонизации развития у нас,
как раз после признания существенных эле¬
ментов политики сосуществования, распро¬
страняется идея нации как жизненной и
культурной общности. Национализм, при¬
крытый одеждами философии жизни, явля¬
ется идеологическим взрывным зарядом за¬
падногерманского реваншизма.
Субъективный вариант демонизации исто¬
рии начинается с философской антрополо¬
гии Плесснера и продолжается Шелером,
Ландеманом, Геленом. Позднебуржуазная
философия открыла человека, но не как ма¬
териально-производящее, а как специфиче¬
ски духовное существо. Адлеровский психо¬
анализ рассматривал человека как суще¬
ство, исполненное недостатков, старающее¬
ся компенсировать свои слабости ницшеан¬
ской «волей к власти». Геленовская антро¬
пология—этот реакционный вариант, имею¬
щий наибольшее влияние,—придерживается
той же традиции. Появился, однако, также
«левый» и ревизионистский вариант этой
антропологии. Он опирается на антрополо¬
гические и культурно-философские взгляды
Фрейда, а также на экзистенциалистскую
фальсификацию (Маркузе, Э. Фромм и дру¬
гие) «Экономическо-философских рукопи¬
сей» Маркса, опубликованных лишь в конце
двадцатых годов. Согласно этой фальсифи¬
кации, отчуждение «само по себе» подобает
человеку. Если буржуазия открыто делала
отсюда вывод о том, что социализм изли¬
шен, то ревизионизм в течение десятилетий,
вплоть до группы «Праксиса» в Загребе и
философствующих представителей ревизио¬
низма в ЧССР (см., например, дискуссию о
Кафке), «доказывает», что социализм якобы
охвачен отчуждением. Социалистическая
идея компрометирует себя при ее реализа¬
ции, так утверждал Эрнст Фишер. Если
уж признавать социализм, то не реально
существующий, а какой-нибудь другой.
С этим контрреволюция, конечно, вполне со¬
гласна.
Субъективный вариант философии исто¬
рии развивался и в виде экзистенциализма.
При этом наиболее влиятелен у нас словес¬
но-магический экзистенциализм Хайдеггера
.(который после своего поворота, во всяком
случае, не является более экзистенциалистом
в собственном смысле). Он кажется не
столь поверхностным, но, например, Марку¬
зе, «негативная теология» (Бультман) были
бы без него невозможны. Эрнст Блох пре¬
вратил пессимизм этого экзистенциализма в
оптимистическую оргию мифов, названную
«философией надежды». За это ухватились
ревизионисты, а также «теология надежды».
Границы между объективным и субъек¬
тивным вариантами иррационализма текучи,
как это показывает прежде всего биоло¬
гизм. Из Америки через влиятельный еже¬
недельник «Die Zeit» и ежемесячный жур¬
нал «Psychologic heute» к нам приходит
утонченный расизм с его тезисом о «дока¬
занном» недостатке интеллектуального раз¬
вития у цветных; он соединяется с нацио¬
нализмом. скрыто проповедуемым перед ли¬
цом четырех с половиной миллионов ино¬
странных рабочих. Однако самой действен¬
ной формой биологизма является «фрей¬
дизм», несмотря на известное напластование
мифологии. В симбиозе с реакционно истол¬
кованными результатами исследования по¬
ведения животных (К. Лоренц, его популя¬
ризаторы) фрейдисты возобновляют леген¬
ду об обусловленной природой агрессивно¬
сти человека, считают будущее, свободное
от реакции и агрессии, невозможным, оправ¬
дывают таким путем реальную политику
империализма. Сильным влиянием пользует¬
ся также так называемый фрейдо-марксизм
В. Райха, Э. Фромма, Г. Маркузе, эпигонов
«Франкфуртской школы». Он является глав¬
ной формой неомарксистского ревизиониз¬
ма. Он сохраняет фрейдовское сведение че¬
ловека к структуре его инстинктов — содер¬
жавшейся в ней индивидуализации обще¬
ственного, психологизации индивидуально¬
го и биологизации психического, толкует
фрейдовский принцип реальности несколько
поверхностно — так, что общественные фак¬
торы сказываются обманчиво или положи¬
тельно на удовлетворении наших первич¬
ных инстинктов. Это противоречит знаниям,
опирающимся на естественные науки. Обще¬
ственная агрессия и реакция сводятся здесь
к индивидуальной. А она, в свою очередь,
объясняется только лишь биологически.
Фрейдо-марксизм, следовательно, пытается,
опираясь на биологию, извратить марксизм
с целью защиты капитализма.
Эпигоны «Франкфуртской школы» про¬
должали этот процесс. Сначала Альфред
Шмидт оспаривал возможность диалектики
природы, потому что она якобы лишает мар¬
ксизм историчности. Вместе с другими ле¬
вооппортунистическими эпигонами «Франк¬
фуртской школы» он затем обосновал ва¬
риант «философии практики», лишенной
природности человека, который (вариант)
Маркс уже в 1844 году назвал «чудови¬
щем». Шмидт теперь неожиданно замечает,
что марксовой философии «не хватает» мо¬
мента природы такого вида, какой есть у
Фейербаха. Фейербаха, следовательно, нуж¬
но спасти от Маркса. Здесь «Франкфурт¬
ская школа» объединяется с новой онтоло¬
гией Николая Гартмана.
В неокантианско-позитивистском основ¬
ном направлении объективный вариант
представлен концепциями, которые оспари¬
вают эволюцию. В известном смысле сюда
относится обоснованный Поппером «крити¬
ческий рационализм», к которому принадле¬
жат Топич, Альберт Ленг, Вернер Беккер
и др. Они утверждают, что марксизм из-за
историзма по необходимости является тота¬
литарным учением. Возможны только тео¬
рия и практика познания и исправление не¬
больших ошибок. «Критический рациона¬
лизм», следовательно, обосновывает госу¬
дарственно-монополистическую политику ре¬
форм. Гельмут Шмидт при разработке пер¬
вого проекта долгосрочной программы
СДПГ опирался на это направление. В то
ФИЛОСОФИЯ ЗА РУБЕЖОМ
167
время как «критическая теория» («Франк¬
фуртской школы») разрушает диалектику
количества и качества в пользу качества,
«критические рационалисты» пытаются сде¬
лать это в пользу количества, причем оба
течения остаются в рамках существующей
системы.
Что касается второй объективной концеп¬
ции неокантианско-позитивистского направ¬
ления, то здесь следует назвать обществен¬
ную теорию систем Лумага и Готтарда Гюн¬
тера, которая существенно влияет на веду¬
щего социал-демократического политика и
идеолога Эпплера. В основном она занима¬
ет у нас то место, которое во Франции при¬
ходится на долю структурализма. Обще¬
ственная теория систем исследует структу¬
ры систем «самих по себе» под тем углом
зрения, что именно при всяком применении
должно оставаться в системе неизменным,
чтобы предохранить ее от разрушения извне
или от внутреннего краха. Прокапиталисти-
ческий аспект этой истории распознать здесь
нетрудно.
Что касается субъективной разновидности
неокантианско-позитивистского основного
направления, то пришедшая к нам из Аме¬
рики и Англии лингвистическая мода ожив¬
ляет старый тезис позитивизма о том, что
следует освободить наш рассудок от тех
мистификаций и извращений, которые по¬
пали в него через повседневный язык и об¬
разовали основу «метафизической», то есть
в действительности философской постанов¬
ки вопросов. Это позитивистски замаски-
£ованная критика марксизма. Наряду с этим
Дтегмюллер и др. продолжили традицию
логического позитивизма. Через Паннекука,
Корша и др., которые опираются на махизм
и махистских отзовистов, позитивизм влия¬
ет на левооппортунистические, антиленин-
ские силы вокруг О. Негта и др. В то же
время левооппортунистические и ревизио¬
нистские эпигоны «Франкфуртской школы»
в той же мере находятся под влиянием те¬
зиса, который защищается «Франкфуртской
школой» (Адорно, А. Шмидт), о том, что
следует отказаться от теории отражения.
Они истолковывают ее как теорию пассив¬
ного отображения, разрушения активности
субъекта, утверждают, что теория отраже¬
ния используется для узаконения суще¬
ствующих (социалистических) структур
(ленинизм является «наукой об узаконе¬
нии», как пишут О. Негт и Т. Адорно).
Теорию отражения они хотят заменить
субъективистской конституитивной филосо¬
фией, вариантом «философии практики».
Их теория, следовательно, направляется не
только против реального социализма, но и
против необходимости марксистской пар¬
тии рабочего класса, которая, согласно их
концепции, должна быть заменена субъек¬
том, конституирующим действительность.
Обобщая, можно сказать, что в эпоху,
определяющей чертой которой является
всемирный переход к социализму, буржуаз¬
ная философия в Федеративной Республике
Германии борется против марксизма с по¬
мощью философии жизни, неокантианства
и неопозитивизма. Эти направления являют¬
ся идеалистическими, выступают против
признания исторической эволюции, отрица¬
ют существование или познаваемость исто¬
рических законов, причем разрушительная
активность этих направлений развертывает¬
ся с помощью различных методов аргумен¬
тации.
Марксистские силы нашей страны в ГКП,
СДРМ, в марксистском студенческом союзе
Спартака с помощью марксистски ориенти¬
рованных издательств, журналов, исследо¬
вательского института, путем публикаций и
конференций развертывают, и не без успе¬
ха, критику буржуазной философии. При
этом они опираются на теоретические рабо¬
ты наших братских марксистско-ленинских
партий, особенно КПСС и СЕПГ.

Мораль и социальная психология
Васил ВИЧЕВ, Морал и социална психика. София, «Наука и изкуство», 1974, 384 стр.
В книге болгарского философа В. Вичева
рассматривается «пограничная область»
двух дисциплин — этики и социальной пси¬
хологии.
- Уточнение предметов отдельных наук,
выяснение их специфических отличий, а вме¬
сте с тем и точек соприкоснования, воз¬
можностей и условий кооперации при изу¬
чении явлений, представляющих интерес
для двух или нескольких дисциплин,—тако¬
го рода исследования нужны и полезны в
любой области.
Для этической науки сопоставление мора¬
ли с другими общественными явлениями
представляется особенно важным и акту¬
альным. В частности, такой анализ способ¬
ствует выявлению специфических характе¬
ристик моральной регуляции поведения, на¬
учному определению морали как особого
общественного явления.
Сравнительная характеристика морали и
других способов регуляции поведения про¬
водилась в ряде работ советских авторов.
Многие из этих работ посвящены сопостав¬
лению морали с правом — областью, хотя и
достаточно соприкасающейся с нравствен¬
ностью, но вместе с тем сравнительно чет¬
ко и определенно от нее отграниченной.
Гораздо меньше внимания было уделено
сравнению морали с такими формами со¬
циальной регуляции, как обычай, обще¬
ственное мнение, бытующие нравы той или
иной социальной общности, требования или
давление на индивида, исходящее от груп¬
пы, к которой он непосредственно принад¬
лежит, и т. д., то есть сопоставлению мора¬
ли с теми формами общественных требова¬
ний, которые, как и мораль, имеют неинсти¬
туциональный характер, а вместе с. тем, не¬
редко тесно переплетаясь и взаимодействуя
с моралью, подчас существенно отличаются
от нее.
Автор рецензируемой работы отмечает,
что постоянно проявляющееся в процессе
общения людей взаимодействие морали и
социальной психологии не выступало за
редким исключением «предметом глубоко¬
го научного анализа в литературе по этике
и социальной психологии» (стр. 10).
Книга, в определенной мере восполняю¬
щая указанный недостаток, построена по
следующему плану: выяснение места мора¬
ли и социальной психологии в системе об¬
щественного сознания; показ взаимодей¬
ствия морали и социальной психологии в
мотивации и регуляции человеческого пове¬
дения; применение выводов из предше¬
ствующего анализа для исследования про¬
блем нравственности и нравственного пове¬
дения в условиях такого социально-психо¬
логического образования, как социалистиче¬
ский коллектив.
Рассматривая прироДу и функции соци¬
альной психологии, автор показывает, что
социально-психологические образования
входят в состав всех форм общественного
сознания как на обыденном, так и на тео¬
ретическом уровнях. Отождествление со¬
циальной психологии с обыденным сознани¬
ем, ограничение ее этой областью, по мне¬
нию В. Вичева, является неправильным. Не¬
правомерно также сравнение общественной
психологии с идеологией только в одном
отношении, а именно по их познаватель¬
ным возможностям, поскольку специфиче¬
ской функцией социальной психологии яв¬
ляется отнюдь не познание. Ее назначение-
передача, усвоение и воспроизведение со¬
циального опыта, образцов поведения, сфор¬
мировавшихся в процессе совместной дея¬
тельности людей и служащих интеграции
той или иной общности. Социальная психо¬
логия выступает как одно из ненорматив¬
ных средств регулирования поведения, по¬
скольку имеющиеся в ней представления о
целях и средствах этого регулирования не
всегда ясно сформулированы, дифференци¬
рованы и индивидуализированы до конкрет¬
ных требований. Это связано с общей осо¬
бенностью социальной психологии, кото¬
рая — в отличие от идеологии и морали—
характеризуется большим многообразием
структурных образований, обладающих спо¬
собностью непосредственно оказывать дей¬
ствие на мысли, чувства и действия людей.
Переходя к характеристике морали,
В. Вичев прежде всего ставит вопрос о ее
происхождении, социальных и социально¬
психологических условиях ее генезиса. При
этом он четко придерживается принципа
марксистского историзма. Вопросы проис¬
хождения морали анализируются автором
в тесной связи с проблемой ее специфики,
основных особенностей, отличающих мораль
от первоначальных форм регуляции поведе¬
ния — запретов и табу. При этом высказы¬
вается ряд интересных мыслей о происхож¬
дении морали.

ФИЛОСОФИЯ ЗА РУБЕЖОМ 	      -

Возникновение и функционирование мо¬
рали связываются автором с тем, что она
выступает фактором преодоления противо¬
речий между личностью и обществом в ус¬
ловиях, когда интересы индивида и социаль¬
ного целого не совпадают. Первоначально
вследствие полной поглощенности индивида
первобытным коллективом для регулирова¬
ния поведения вполне достаточной являлась
система запретов и табу. Однако усложне¬
ние соцурльной жизни, возникновение внут¬
ри первобытного сообщества частной соб¬
ственности неизбежно разрушают его це¬
лостность. С появлением противоречий ме¬
жду индивидом и социальным целым суще¬
ствующая система запретов и табу уже не
может выступать как безусловно эффектив¬
ное средство регулирования поведения.
«Демаркационная линия», первоначально
отделявшая социальное целое от других со¬
обществ, перемещается внутрь первобытно¬
го коллектива, проходя уже между индиви¬
дом и его собственным сообществом.- Воз¬
никает определенная автономия индивида,
тесно связанная с появлением у него цен¬
ностного отношения к социальной действи¬
тельности, способности высказывать соб¬
ственные, не обязательно совпадающие с
общепринятыми суждения о ее достоин¬
ствах и недостатках. В такой ситуации
«становится все труднее регулировать ин¬
дивидуальное поведение путем его жестко¬
го регламентирования, посредством запре¬
тов и ритуалов» (стр. 116). В связи с воз¬
росшей вариативностью поведения возника¬
ет, по мысли автора, потребность в новых
формах регуляции в интересах социального
целого, которые основывались бы на осо¬
знании смысла и ценности явлений. Проис¬
ходит постепенное вытеснение первоначаль¬
ных запретов и табу моральными нормами-
образцами, причем в этом случае большое
значение приобретает осознание ценности
поведения, постановка вопросов о том, что
такое добро и зло, достойное и недостой¬
ное и т. п. Моральное регулирование пред¬
полагает, таким образом, не только боль¬
шую степень обособления и автономии ин¬
дивида, но и более высокую ступень аб¬
стракции и обобщения, больший социаль¬
ный опыт..
Анализируя взаимодействие морали и со¬
циальной психологии, автор рассматривает,
в частности, такие важные и интересные во¬
просы, как соотношение нравственной и со-.
циально-психологической мотивации пове¬
дения, роль потребностей и интересов в мо¬
тивации, место чувств и эмоций в поведении
человека. В специальной главе социальная
психология анализируется как фактор реа¬
лизации нравственных норм. В ходе этого
анализа автор выделяет следующие основ¬
ные черты морали и социальной психологии
как регуляторов поведения. Моральные тре¬
бования имеют одинаковую обязующую си¬
лу для всех членов класса или общества не¬
зависимо от профессиональных, демографи¬
ческих и иных особенностей отдельных
групп. Социально-психологическая же регу¬
ляция, будучи локально-специфической, за¬
висит в большей степени от субъективных
предпочтений и особенностей конкретной со¬
циальной группы. Особенность морального
авторитета, подчеркивает автор, в том, что
он не «персонифицирован» и не изменяется
в зависимости от реакции межиндивидуаль¬
ного окружения, а действует от имени все¬
го общества; в то время как социально¬
психологические явления отражают измене¬
ния, происходящие в непосредственном со¬
циальном окружении личности, мораль —
это «более обобщенное, более глубоко со¬
циально обусловленное отражение взаимо¬
связи личных и общественных интересов,
явившееся результатом длительного истори¬
ческого отбора социальных ценностей»
(стр. 96).
Характерной чертой монографии являет¬
ся тесная связь анализируемых теоретиче¬
ских вопросов с актуальными проблемами
современности, с социально-нравственными
проблемами социалистического общества.
В процессе социалистического и коммуни¬
стического строительства, как показывает
автор, происходит не только развитие мо¬
рали, но и становление новой социальной
психологии, которая все в большей степени
приобретает черты социалистического обще¬
ственного сознания и активно содействует
его утверждению. Взаимодействие морали
и социальной психологии в условиях социа¬
листического общества характеризуется,
в частности, тем, что в регулировании по¬
ведения постоянно возрастает роль прин¬
ципов и норм коммунистической нравствен¬
ности. В этих условиях повышается дей¬
ственность социальной психологии как ме¬
ханизма воспроизведения нравственного
опыта, его передачи обществом (группой)
индивиду.
Автор обстоятельно рассматривает взаи¬
мосвязь морали и социальной психологии в
социалистическом обществе. Содержащиеся
в книге размышления, выводы и рекоменда¬
ции представляют несомненный практиче¬
ский интерес. Одна из обсуждаемых здесь
тем—«Нравственные координаты группово¬
го сознания». В ее рамках анализируются
специфические детерминанты группового
поведения людей, в особенности членов со¬
циалистического производственного коллек¬
тива, в котором регулятивно-побудительные
средства морали <и социальной психологии
находятся в органическом единстве. Боль¬
шое внимание уделено вопросам создания
оптимального социально-психологического
климата в коллективе, нравственной оценке
поведения и ее функционированию в про¬
цессе управления коллективом.
Работа В. Вичева, богатая мыслями, ин¬
тересными наблюдениями и выводами, без¬
условно заслуживает внимания советского
читателя.
В. Т. ГАНЖИН, Г. М. МЕРЕМИНСКИЙ

НАУЧНАЯ ЖИЗНЬ
Встреча философов ГДР и СССР
Развертывание научно-технической ре¬
волюции и возрастание роли науки в жиз¬
ни современного общества приводят к то¬
му, что философские вопросы естествозна¬
ния начинают привлекать все более при¬
стальное внимание исследователей. Укреп¬
ление творческих связей между учеными
социалистических стран, работающими в
данной области, является одним из важ¬
нейших условий повышения международ¬
ного авторитета марксистско-ленинской
философии и наиболее полной реализации
ее идеологических, мировоззренческих, ме¬
тодологических и эвристических функций
в развитии современного научного позна¬
ния.
В марте 1975 года состоялось совмест¬
ное совещание руководства и актива Отде¬
ла философских вопросов естествознания
Института философии АН СОСР и руковод¬
ства недавно организованного Отдела фи¬
лософских проблем развития науки Цент¬
рального института философии АН ГДР
(Берлин) — заведующего Отделом профес¬
сора, доктора Г. Герца и руководителя
рабочей группы физики доктора У. Ре¬
зе б е р г а.
Совещание открыл заведующий Отделом
философских вопросов естествознания Ин¬
ститута философии АН СССР член-кор¬
респондент АН СССР М. Э. О м е л ь я н о в¬
с к и й, приветствовавший гостей из брат¬
ской страны. Затем с сообщениями о про¬
деланной научно-исследовательской работе
и ближайших планах основных подразделе¬
ний Отдела выступили доктор философских
наук Ю. В. Сачков, А. Д. Урсул,
Р. С. Карпинская и И. Б. Новик.
В выступлениях были подчеркнуты по¬
ложительные результаты укрепления сою¬
за философов-марксистов и естествоиспы¬
тателей в нашей стране, приведшие к су¬
щественному сдвигу в исследованиях по
философским вопросам естествознания.
Если раньше эти исследования концентри¬
ровались преимущественно вокруг уже
сложившихся областей естественнонауч¬
ного знания, то теперь основное внимание
уделяется проблемам научного поиска и
анализу новых научных дисциплин. Осо¬
бое значение имеет в этой связи работа
над крупным циклом исследований, итоги
которого составляют серию книг «Мате¬
риалистическая диалектика — логика и
методология современного естествознания»,
выходящую под грифом Научного совета по
комплексной проблеме «Философские воп¬
росы современного естествознания» и Ин¬
ститута философии АН СССР. Выступав¬
шие ознакомили присутствующих с плана¬
ми четырех основных коллективных тру¬
дов данной серии, работа над которыми
будет вестись в ближайшие пять лет:
«Физическая теория, ее структура, функ¬
ции и развитие», «Кибернетика и диалек¬
тика», «Биология и современное научное
познание» и «Ценностные аспекты совре¬
менного естествознания».
М. Э. Омельяновский охарактеризовал
входящий в ту же серию коллективный
труд «Современное естествознание и мате¬
риалистическая диалектика», в задачу ко¬
торого входит анализ форм воздействия
новейших открытий естествознания на
развитие марксистско-ленинской философ¬
ской теории и рассмотрение взаимосвязи
формирования ряда фундаментальных
научных понятий с соответствующими
категориями диалектического материализ¬
ма. В создании данного труда, который
приурочивается к XXV съезду КПСС, на¬
ряду с философами принимают участие
видные естествоиспытатели нашей стра¬
ны.
Затем слово было предоставлено гостям
из ГДР.
Планы нашего Отдела, сказал доктор
Г. Г е р ц, на ближайшие пять лет включа¬
ют прежде всего разработку философских
вопросов естествознания. Центральное
место в планах Отдела занимает исследо¬
вание взаимоотношений марксистско-ле¬
нинской философии и естествознания. К
1979 году предполагается закончить ра¬
НАУЧНАЯ ЖИЗНЬ
171
боту над книгой «Философские проблемы
естественных наук», которая предназначе¬
на прежде всего для студентов вузов и
должна подвести общие итоги исследова¬
тельской работы в данной области в ГДР,
а также в СССР и (насколько это окажет¬
ся возможным) в других социалистиче¬
ских странах, ознакомить с накопленным
опытом' совместной деятельности филосо¬
фов и естествоиспытателей и обобщить
ряд исследований различных частных
проблем. При этом ставится задача охва¬
тить не только исследования философских
вопросов физики и биологии, но также хи¬
мии, психологии, наук о Земле и матема¬
тики. Кроме того, планируется издание в
ГДР книги под-условным названием «Эк¬
сперимент, модель и теория в научном по¬
знании».
Мы хотели бы, подчеркнул в заключе¬
ние Г. Герц, обсудить вопрос о возмож¬
ностях и путях сотрудничества с Отделом
философских вопросов естествознания в
разработке указанного круга проблем.
Затем выступил доктор У. Резеберг.
Наш Отдел, сказал он, организован сравни¬
тельно недавно — в сентябре 1973 года.
Сотрудники в основном молодые, еще то¬
лько начинающие свою научно-исследова¬
тельскую деятельность. Поэтому пока
можно сказать, что практически вся про¬
дукция Отдела — это продукция доктора
Г. Герца. Недавно, в частности, вышла
большая книга Г. Герца о взаимоотношении
марксистско-ленинской философии и ес¬
тествознания L Руководство Отдела ставит
перед сотрудниками задачу глубокого ис¬
следования тех философских проблем нау¬
ки, по которым каждый из них специали¬
зируется. В их числе философские пробле-
1 Н. Horz. Marxistische Philosophic und
Naturwissenschaften. Berlin, 1974.
мы релятивистской физики, квантовой ме¬
ханики, биологии, техники и др. Опреде¬
ленные трудности стоят перед Отделом в
разработке философских проблем психоло¬
гии. В заключение У. Резеберг высказал
пожелание развивать и в дальнейшем тес¬
ные контакты с сотрудниками Отдела фи¬
лософских вопросов естествознания Ин¬
ститута философии АН СССР в постанов¬
ке основных философских проблем совре¬
менного естествознания.
Философы из ГДР кратко остановились
на характеристике отдельных исследовате¬
льских групп по философским вопросам
естествознания, работающих вне Цент¬
рального института философии (секции
в Гумбольдтском университете, универси¬
тетах в Иене, Ростоке, Берлине й др.).
На совещании, по предложению М. Э.
Омельяновского, было решено, не упуская
из виду практическую повседневную рабо¬
ту, сосредоточить основное внимание на
конкретных практических мерах по ук¬
реплению творческих контактов между со¬
ветскими философами и их коллегами из
ГДР, которые следует осуществить в са¬
мое ближайшее время. В результате была
достигнута принципиальная договорен¬
ность об участии сотрудников Отдела фи¬
лософских вопросов естествознания Ин¬
ститута философии АН СССР в работе над
издаваемой в ГДР книгой «Эксперимент,
модель и теория в научном познании».
На эту же тему должны быть проведены
два симпозиума — в ГДР и СССР. Автор?-
ский состав книги, темы статей и сро¬
ки проведения симпозиумов было решено
уточнить в рабочем порядке после взаим¬
ного обмена конкретными планами и пред^-
ложениями.
Н. И. СТЕПАНОВ

172	НАУЧНАЯ жизнь
Обсуждение журнала «Вопросы философии»,
в АОН при ЦК КПСС
В прошлом году в Академии обществен¬
ных наук цри ЦК КПСС состоялось обсуж¬
дение журнала «Вопросы философии», ор¬
ганизованное специализированным Ученым
советом по философии и научному комму¬
низму, при участии ряда приглашенных
специалистов.
Открывая заседание, проректор АОН
при ЦК КПСС Г. Е. Глезерман ска¬
зал, что обсуждение журнала, наделенного
существенными функциями и имеющего
большое значение в философской жизни
страны, должно быть проведено в деловой,
товарищеской обстановке. Он отметил, что
за последние годы журнал сделал много
позитивного, приобрел более широкий круг
читателей. Вместе с тем в среде философ¬
ской общественности высказываются и
определенные претензии к журналу. Так,
нередко возникает вопрос, не сбивается ли
он на путь специально-научных жур¬
налов в ущерб постановке общем1ировоз-
зренческих проблем. Журнал, очевидно,
должен иметь более широкое влияние на
специалистов-обществоведов, например,
историков и экономистов, уделяя больше
внимания анализу методологических про¬
блем этих наук. Шире должна освещаться
в журнале диалектика развития социализ¬
ма. Журнал должен конкретизировать и по¬
следовательно проводить в своих обсуж¬
дениях принцип партийности в обществен¬
ных науках. Нуждается в совершенствова¬
нии деятельность журнала по критике и
библиографии философской литературы, в
последние годы ‘значительно выросшей ко¬
личественно.
От имени руководства Ученого совета
Г. Е. Глезерман выразил надежду, что об¬
суждение будет носить конструктивный
характер.
В своем сообщении о работе журнала
главный редактор И. Т. Фролов отме¬
тил, что критика недостатков деятельности
журнала всегда полезна и особенно нуж¬
на теперь, при значительно обновленном
составе редколлегии. Редакционная колле¬
гия журнала стремилась строить свою ра¬
боту таким образом, чтобы активно реаги¬
ровать на критические замечания, тща¬
тельно их продумывая и учитывая обще¬
ственный резонанс подобных замечаний.
Работа журнала обсуждалась в различных
организациях и учреждениях. Например, в
начале 1974 года она была подробно об¬
суждена на Ученом совете Института фи¬
лософии АН СССР с участием специали¬
стов из других учреждений и научных
центров1.
В основе работы журнала лежат требова¬
ния, сформулированные в решениях съез¬
дов партии, Пленумов ЦК КПСС, Постанов¬
лении ЦК партии «О мерах по дальнейше¬
му развитию общественных наук й повы¬
шению их роли в коммунистическом
строительстве», выступлениях Л: И. Бреж¬
нева и других партийных документах.
Именно руководствуясь указаниями партии
относительно разработки марксистско-ле¬
нинской теории и содержания идеологиче¬
ской деятельности, борьбы против совре¬
менной буржуазной идеологии, журнал
определяет свою линию по отношению к
задачам философской науки и отдельных
ее разделов. Это отражено в работе жур¬
нала, не только в его передовых и редак¬
ционных статьях, но и в публикуемых
журналом тематических циклах статей, та¬
ких, например, как «Социально-философ¬
ские проблемы развитого социалистическо¬
го общества», «Социально-философские про¬
блемы воспитания и образования», «Соци¬
альные противоречия капитализма и идей¬
ная борьба», «Программа мира и диалекти¬
ка международных отношений», «Наука и
социальный прогресс», «Человек — нау¬
ка — техника». «Диалектика и современ¬
ное научное познание». Именно эта на¬
правленность помогла расширить круг чи¬
тателей, поднять тираж журнала, который
втрое больше, чем число философов
в стране. Тем самым, отметил И. Т. Фро¬
лов, растет влияние нашей философской
науки. Отчасти этому способствует и раз¬
работка актуальных социально-философ¬
ских проблем в тематических циклах ста¬
тей, рекомендуемых для изучающих марк¬
систско-ленинскую теорию, отчасти — ак¬
тивизация дискуссий по животрепещущим
теоретическим и практическим проблемам
в форме «Круглых столов». Один из них
по теме «Взаимодействие естественных и
общественных наук на современном эта¬
пе» 1 2, как известно, был проведен совмест¬
но с Академией общественных наук.
Мы видим и некоторые пробелы в своей
работе, сказал И. Т. Фролов, например, в
освещении проблем теории диалектики,
разработка которых в стране, к сожале¬
нию,- пока отстает от запросов времени.
Это наша общая забота, задача всех фило¬
1 См. «Вопросы философии», 1974, №№
6, 7.
2 См. «Вопросы философии», 1973, №№
9, 10.

НАУЧНАЯ ЖИЗНЬ
173
софов — активизировать работу на отстаю¬
щих участках, поднять качество нашей на¬
учной продукции на должный, уровень.
Одна из целей данного обсуждения, отме¬
тил в заключение И. Т. Фролов,— расши¬
рение творческих контактов журнала с
философами АОН для разработки и обсуж¬
дения^ актуальных проблем марксистско-
ленинской философии.
В ходе обсуждения отмечались как по¬
ложительные стороны работы журнала, так
и его недостатки.
«Безусловно, деятельность журнала в
целом должна быть оценена положитель¬
но,— отметил в своем выступлении, по¬
священном проблемам диалектического ма¬
териализма, |М. М. Розенталь| (кафед¬
ра марксистско-ленинской философии АОН
при ЦК КПСС).— Я хочу отметить как осо¬
бенно важное достоинство журнала то,
что за последние годы он резко повернул
в сторону актуальной, современной про¬
блематики, чего нельзя было сказать о ра¬
боте журнала в прошлые годы». Как поло¬
жительную сторону работы журнала вы¬
ступающий отметил «стремление журнала
воздействовать на проблематику философ¬
ских исследований. Журнал выступил с
рядом содержательных, интересных пере¬
довых, с призывом работать над важными
философскими темами. Публикуются пе¬
речни статей, которые рекомендуются для
исследования, обсуждения и т. д.». В вы¬
ступлении М. М. Розенталя были далее
указаны и определенные недостатки в ра¬
боте журнала (об этой части выступления
см. ниже).
«Мы видим,— сказал директор Инсти¬
тута научного атеизма АОН при ЦК КПСС
А. Ф. Окулов,—что наш ведущий фи¬
лософский журнал ведет поиск новых
сложных проблем развития философской
науки. Действительно, журнал в послед¬
ние годы сделал определенный шаг вперед
в исследовании многих проблем». Но в то
же время, отметил выступающий, надо
укрепить позиции журнала в ряде вопро¬
сов, сделать его более боевым, наступа¬
тельным органом нашей философской
науки.
Подробно говорил о работе журнала в
целом В. В. Столяров (кафедра марк¬
систско-ленинской философии АОН при
ЦК КПСС), которая, по его мнению, «ха¬
рактеризуется поиском новых путей, новых
направлений публикации философского ис¬
следования, и общий положительный ре¬
зультат тут многократно подтвержден».
Выступавший поддержал «стремление ред¬
коллегии журнала теснее связать философ¬
скую работу с нашей действительностью.
Отсюда крен — что, безусловно, следует
поддержать — в сторону социально-фило¬
софской проблематики, которая особенно
характерна для журнала после XXIV съезда
КПСС». «Мне кажется,— подчеркнул В. В.
Столяров,— что это очень важное направ¬
ление работы журнала — стремление свя¬
зать марксистские философские исследова¬
ния с конкретной социальной диалектикой
нашей эпохи. Это заслуживает поддержки».
Руководитель кафедры марксистско-ле¬
нинской философии АОН при ЦК КПСС
X. В. М о м д ж я н, отметив некоторые по¬
ложительные результаты в работе журна¬
ла, подробно остановился на его недостат¬
ках. X. Н. Момджян подчеркнул, что «в
журнале имеются серьезные ошибки и не¬
достатки, вызывающие тревогу советской
философской общественности». Основной
недостаток работы журнала состоит в том,
что фундаментальные проблемы философ¬
ской науки порой отодвигаются на второй
или третий план.
Журнал должен выполнять роль коллек¬
тивного организатора, ибо располагает
большими возможностями для постановки
проблем. Но журнал, как отметил высту¬
пающий, «не идет в фарватере освещения
кардинальных проблем марксистско-ленин¬
ской философии».
. Журнал не должен ограничиваться пуб¬
ликацией статей по частным методологиче¬
ским вопросам естественных наук, хотя это
делать нужно. Следует нацелить его на раз¬
работку основных категорий диалектиче¬
ского материализма на базе обобщения со¬
временного революционного процесса,
строительства социалистического общест¬
ва, достижений современной науки. Такое
же положение сложилось и в области исто¬
рического материализма. Количество ста¬
тей по его основным проблемам имеет тен¬
денцию к снижению. В итоге получается,
что журнал отстает в главном — в осве¬
щении и разработке проблем диалектиче¬
ского и исторического материализма.
Осуществление принципа партийности
в философии должно проявляться прежде
всего в основательной критике всех форм
и разновидностей идеализма. К сожалению,
в журнале не всегда дается основательная
систематическая критика всех направле¬
ний и форм современного идеализма й
фидеизма.
Участники обсуждения уделили также
большое внимание анализу отдельных сто¬
рон работы журнала.
«Журнал наш общий,—сказал М. М. Р о-
зенталь,—и мы все кровно заинтере¬
сованы в том, чтобы он стал лучше, чтобы
он успешнее справлялся со своей очень
сложной и трудной задачей. С этой точки
зрения хотелось бы сказать о его недо¬
статках и пробелах, имея в виду освеще¬
ние вопросов диалектического материализ¬
ма за последние два-два с половиной го¬
да».

174
НАУЧНАЯ ЖИЗНЬ
«Журнал проделал большую работу в
области диалектики естествознания. При¬
влечен целый ряд крупных естествоиспы¬
тателей к участию в журнале, сделано не¬
мало для укрепления союза философов и
естествоиспытателей. Однако существует
явный разрыв между конкретным и аб¬
страктным, между конкретными, специаль¬
ными исследованиями вопросов естество¬
знания и философскими обобщениями —
анализом в плане теории диалектики. При¬
мер философского синтеза, разработки об¬
щих философских вопросов дал В. И. Ле¬
нин в «Материализме и эмпириокритициз¬
ме» и «Философских тетрадях». Журнал
видит в осуществлении такого синтеза
свою задачу, и это было зафиксировано в
передовой статье № 6 за 1972 год, но, к
сожалению, в 1972 году из числа статей
по диалектическому материализму лишь
2—3 отвечали такому назначению. Таково
же было положение и в 1973 году». Вы¬
ступающий сделал вывод о том, что «в
журнале до сих пор нет вкуса к проблема¬
тике большой логики, мало статей появи¬
лось на эти темы». «В литературе,—
продолжал М. М. Розенталь,— идут споры
по важным вопросам: о системе диалекти¬
ческой логики, о новых категориях и пу¬
тях их развития, по ряду вопросов теории
познания, о диалектических противоре¬
чиях. Почему журнал обходит молчанием
эти споры, эти дискуссии, не вмешивается
в них, не направляет ход обсуждения, не
высказывает свою точку зрения? Это очень
важное дело журнала, но он почему-то
безмолвствует. Мало публикуется рецензий
с острокритическим анализом неудачных
книг по диалектическому материализму, к
тому же некоторые важные труды, напри¬
мер, книги по истории материалистической
диалектики, вообще не были прорецензи¬
рованы».
В журнале «Вопросы философии», ска¬
зал Ю. И. Семенов (кафедра философии
МФТИ), «философские проблемы поднима¬
ются все в меньшей степени... Разработка
проблем исторического материализма —
это прежде всего разработка его основы —
материалистического понимания истории».
За последние пять с половиной лет опуб¬
ликовано только две статьи по этой про¬
блематике. Журнал «должен откликнуться
на нужды историков, разрабатывать пробле¬
му общественно-экон омической формации».
Ю. И. Семенов высказал также критиче¬
ское замечание о стиле работы редколле¬
гии и редакции журнала (при этом он со¬
слался -на случай с прохождением его
статьи). 10. И. Семенов подчеркнул, что
многие критические замечания в адрес фи¬
лософов, сделанные журналом в статье о
партийности философии (№ 1, 1974),
имеют прямое отношение к самому жур¬
налу.
Освещению философских вопросов есте¬
ствознания на страницах журнала посвя¬
тили свои выступления А. И. Корнеева
(кафедра марксистско-ленинской филосог
фии АОН при ЦК КПСС) и И. Горина
(Институт технологии легкой промышлен¬
ности).
Поставленная В. И. Лениным задача ук¬
реплять связь философии и естествознания,
сказала А. И. Корнеева,—повседневная, по¬
стоянная, и журнал «Вопросы философии»
в этом направлении сделал очень много.
Она отметила как удачу журнала ряд ста¬
тей (Н. П. Дубинина, Б. Л. Астаурова,
В. С. Барашенкова, И. Т. Фролова), но мно¬
гие статьи, с ее точки зрения, носят сугубо
частный характер и написаны очень слож¬
но и очень специально. По-видимому, жур¬
нал мало работает с авторами, не подска¬
зывает, как нужно разрабатывать философ¬
скую сторону вопроса. По мнению А. И. Кор¬
неевой, ряд статей нужно было поместить
в специальных естественнонаучных журна¬
лах. «Журнал идет вперед,— сказала А. И.
Корнеева,— и явно его стремление к луч¬
шему, но надо планировать и работать с
авторами и внимательно относиться к тому,
что авторы дают, не бояться подсказывать
им необходимость философской направлен¬
ности их статей. Они поймут и поблагода¬
рят за подсказку в разработке философско¬
го аспекта». Недостаточность работы редак¬
ции с авторами — специалистами отдель¬
ных отраслей знания А. И. Корнеева по¬
казала на ряде примеров.
Для статей журнала характерно суже¬
ние проблематики, отсутствие философских
и методологических обобщений, отметила
И. Горина, критикуя статьи В. В. Лазаре¬
ва (1968, № 3), П. С. Дышлевого и
В. С. Лукьянца (1970, № 10) и Р. А. Аро¬
нова (1974, № 2). Не подходящей для фи¬
лософского журнала и не обладающей на¬
ступательной позицией она считает также
статью Л. Н. Митрохина «Социальная тера¬
пия Грейэма» (1973, № 6). Многие статьи
журнала, сказала И. Горина, сухи, пере¬
насыщены специальными терминами, «от¬
пугивают читателей — руководящие кадры,
интеллигенцию, пропагандистов и далеко не
все могут быть использованы огромной ар¬
мией преподавателей философии и научно¬
го коммунизма, для которых журнал дол¬
жен быть настольной книгой». «Правда, в
передовых статьях вы найдете и боеви¬
тость, и доступность языка, и раскрытие
сущности идеологической борьбы, полити¬
ческих задач. Но эти передовые не всегда
связаны органически с содержанием мно¬
гих других статей. Это тем более досадно,
поскольку в журнале есть и глубоко идей¬
ные и богатые содержанием статьи. За это
мы благодарны авторам и журналу. Эти
статьи читают педагоги специальных дис-'
циплин, участвующие в теоретических се¬
НАУЧНАЯ ЖИЗНЬ
175
минарах, аспиранты, отдельные статьи мы
рекомендуем студентам в «школе молодо¬
го лектора», да и нам, педагогам, они при¬
носят немало пользы. Может быть, именно
поэтому мы т|к остро воспринимаем и не¬
достатки в работе нашего философского
журнала».
Подробному обсуждению были подверг¬
нуты публикации журнала по критике со¬
временной буржуазной философии. Этой те¬
ме посвятили свои выступления М. Л. Ч а¬
лин (кафедра философии ВПШ при ЦК
КПСС), И. С. Нарский (кафедра марк¬
систско-ленинской философии АОН при ЦК
КПСС) и Н. М. Кейзеров (кафедра тео¬
рии и методов идеологической работы АОН
при ЦК КПСС).
М. Л. Чалин отметил, что «за последние
6 лет в журнале систематически публику¬
ются материалы по крйтике современной
буржуазной философии, частью в специ¬
альном разделе, а частью в других разде¬
лах журнала. За этот период охвачены все
более или менее известные направления,
школы, концепции, которые представляют
современную буржуазную философию.
Сравнительно часто появлялись материа¬
лы по таким распространенным течениям,
как позитивизм, неотомизм, экзистенциа¬
лизм. Критике подвергались как их отдель¬
ные представители, так и целые концепции.
Эти материалы вносили новую информацию
в философскую литературу и содействовали
научно-исследовательской работе советских
философов в области критики буржуазной
философии. В подавляющем большинстве
материалов анализ, оценка, критика совре¬
менной буржуазной философии велись с по¬
зиций диалектического и исторического ма¬
териализма, с позиций марксистского прин¬
ципа партийности идеологии, философии».
Однако отдельные статьи, рецензии и
другие материалы написаны, сказал М. Л.
Чалин, в духе «имманентной критики» сов¬
ременной буржуазной философии (статьи
Э. Ю. Соловьева в X® 12 за 1966 год и
№ 1 за 1967 год). Неверные положения
(в частности о «цельности» классической
буржуазной философии) выступавший отме¬
тил в статьях М. К. Мамардашвили, Э. Ю.
Соловьева и В. С. Швырева (1970, № 12,
1971, № 4). Нет нужды доказывать, ска¬
зал М. Л. Чалин, что такое понимание клас¬
сической буржуазной философии противо¬
речит марксистской оценке ее сущности.
И. С. Нарский также обратил внимание
на недостатки этих же статей, заключаю¬
щиеся также в том, что в них утверждает¬
ся, что в старой буржуазной философии (ее
авторы всю именуют «классической») бы¬
ло господство рационалистов. А как же
быть с бесспорным фактом наличия ирра¬
ционализма и в XVII—XIX веках? Высту¬
павший обратил внимание на то, что в жур¬
нале, но его мнению, явно недостаточна
критика новейшего позитивизма, ибо рас¬
сматриваются (и более всего чисто описа¬
тельно) те авторы и те их концепции, «где
многое посвящается вопросам логики науки,
структуры и генезиса научной мысли
и т. д.», но собственно философский пози¬
тивизм, который есть и в этой новейшей
западной «логике науки», но в гораздо бо¬
лее изощренной, чем прежде, форме, остает¬
ся в стороне, критика его минует.
Много странных пробелов, по мнению
И. С. Нарского, в работе отдела критики и
библиографии в журнале: часто получается
так, что именно философские книги
(по диалектическому и историческому
материализму, по истории философии
и т. д.) «удостаиваются» только заметок в
рубрике «Коротко о книгах», а подробно
рецензируются работы, довольно далекие от
философии.
В своем выступлении член редколлегии
журнала Л. Н. Митрохин отметил, что
одной из главных задач журнала является
глубокая критика буржуазной идеологии.
По мнению Л. Н. Митрохина, журнал в об¬
щем с этой задачей справляется, хотя и
имеет еще ощутимые недостатки. Выступав¬
ший не согласился с критикой М. Л. Чали-
на и И. С. Нарского статьи М. К. Мамар¬
дашвили, В. С. Швырева, Э. Ю. Соловьева.
Далее Л. Н. Митрохин, признавая недо¬
статки в работе отдела критики и библио¬
графии журнала, говорил о сложностях
получения высококачественных рецензий, о
трудностях привлечения квалифицирован¬
ных философов к этой работе.
В области критики современного анти¬
коммунизма, сказал Н. М. Кейзеров, жур¬
нал проделал значительную работу. Одна¬
ко журнал, критикуя представителей, так
сказать, респектабельного антикоммунизма,
недостаточно уделяет внимания анализу
«пока еще мало изученных новых процес¬
сов, которые связаны с тем, что предста¬
вители милитаристской идеологии выдви¬
гают новые концепции, которые приспособ¬
лены к условиям разрядки международной
напряженности», а также таких новых яв¬
лений, как «альянс» правых и «левых»
идеологических течений. Н. М. Кейзеров
подчеркнул необходимость «дать более рель¬
ефную характеристику общей картины идео¬
логических течений в целом», освещать
«стратегические вопросы идеологической
конфронтации». Журнал, по его мнению,
должен осуществлять «определенную син¬
тезирующую функцию выяснения форм
взаимодействия экономической, философ¬
ской и других наук в нашей борьбе про¬
тив врагов марксизма».
Выступления И. А. Крывелева (Ин¬
ститут этнографии АН СССР) и А. Ф. Оку¬
лова (Институт научного атеизма АОН
при ЦК КПСС) были посвящены разбору
статей по научному атеизму.

176
НАУЧНАЯ ЖИЗНЬ
Журнал публикует мало статей по дан¬
ной проблематике, отметил И. А. Крывелев,
и не все они достаточно доброкачественны.
Таковы опубликованные в 1973 году статьи
Д. Е. Фурмана и Л. Н. Митрохина. В пер¬
вой из них некритически используются
цифровые результаты исследований буржу¬
азных социологов, во второй—слаба крити¬
ка и содержатся неверные, путаные поло¬
жения. Грейэм, по мнению выступающего,
изображается как некий подвижник и об¬
личитель буржуазного строя, тогда как на
деле, независимо от его желаний, он под¬
держивает и разделяет идеологию капита¬
листического общества. Журнал «Вопросы
философии», сказал выступающий, должен
стать органом воинствующего атеизма.
Большое внимание уделил А. Ф. Окулов
критике отдельных положений редакцион¬
ной статьи «С позиций партийности»
(1974, № 1), в которой, по его мнению,
принижаются достижения советской фило¬
софской науки, несамокритично оценивает¬
ся работа самого журнала. Он указал, что
журнал занимается проблемами атеистиче¬
ского воспитания от случая к случаю, и,
поддержав критику статьи Д. Е. Фурмана,
призвал к активизации исследований вза¬
имосвязи современной буржуазной филосо¬
фии и религии.
Резкой критике названная выше редак¬
ционная статья была подвергнута в выступ¬
лении А. С. Ковальчука (кафедра на¬
учного коммунизма АОН при ЦК КПСС).
Присоединившись к общей положительной
оценке журнала, он отметил, что в этой
статье имеются правильные призывы к то¬
варищеской принципиальной критике, со¬
зданию благоприятной атмосферы для твор¬
ческой работы и т. д. Но вместе с тем не¬
которые критики работы журнала опреде¬
ляются как научно бесплодные люди, мас¬
кирующие свое бесплодие подделкой под
партийность. Активность этих людей носит
показной характер и рассчитана на внеш¬
ний эффект. Если даже допустить, что та¬
кие отдельные критики есть, все же подо-б-
ные утверждения не способствуют разви¬
тию принципиальной, деловой критики. В
этой же статье недостатки в работе журна¬
ла оправдываются состоянием нашего фи¬
лософского фронта, отсутствием квалифици¬
рованных авторов и т. д. В какой-то ме»ре
это имеет место, но нельзя из этого делать
вывод, перекладывающий ответственность
за работу журнала на объективные причины.
Редколлегия должна более строго и тща¬
тельно отбирать статьи для публикации,
поскольку в журнале все еще встречаются
статьи, слабые по теоретическому уровню,
содержащие неправильные положения. По
мнению А. С. Ковальчука, в статье 9. Я.
Баталова «Разрушение практики» (1969,
X® 3) теория полностью отождествляется с
практикой. .
Оценка работы журнала в области истории
философии содержалась в выступлении
Е. П. Ситковского (кафедра маркси¬
стско-ленинской философии АОН при ЦК
КПСС). По его мнению, публикация статей
по данной проблематике страдает бесплано¬
востью, тогда как «освещение вопросов ис¬
тории философии должно быть тесно связа¬
но с такой же планомерной разработкой ка¬
тегорий диалектической логики».. Статьи
печатались, как отметил Е. П. Ситковский,
«в общем содержательные, интересные и в
большинстве своем правильные», но от слу¬
чая к случаю и нередко только в связи с
юбилеями.
Особым вниманием участников обсужде¬
ния пользовалась работа журнала в обла¬
сти критики и библиографии философской
литературы, — об этом говорили почти все
выступавшие. Они отмечали, что далеко не
все крупные философские труды попадают
в поле зрения редакции; что явно недоста¬
точно острокритических, проблемных рецен¬
зий и обзоров; что редко выступают с по¬
добными материалами крупные философы;
что неоправданной является публикация ре¬
цензий и аннотаций на новые книги, в ко¬
торых излагается (иногда анонимно, без
подписи рецензента) содержание книг без
их анализа по существу. Высказывались
мнения и о проявлениях субъективизма как
в отборе книг для рецензирования, так и в
их оценке.
В ходе обсуждения было высказано не¬
мало конкретных предложений для улучше¬
ния работы журнала. Так, А. С. Ковальчук
предложил организовать дискуссии по упо¬
мянутым в его выступлении статьям. А. Ф.
Окулов полагает, что журнал должен обра¬
тить внимание на вопросы подготовки фи¬
лософских кадров, на анализ качества за¬
щищенных диссертаций. Н. М. Кейзеров
сказал, что журнал должен оказать мето¬
дологическую помощь этнографам и антро¬
пологам в связи с тем, что в буржуазной
идеологии появляются концепции, парази¬
тирующие на новых фактах, относящихся
к генезису человечества, и интерпретиру¬
ющие их в реакционно-идеалистическом
духе. М. Л. Чалин предложил обсуждать не¬
которые наиболее важные статьи до их пуб¬
ликации на крупнейших философских ка¬
федрах страны. А. И. Корнеева высказала
пожелание, чтобы соблюдались продуман¬
ные пропорции в освещении философских
вопросов естествознания, учитывая много¬
образие отраслей научного познания при¬
роды.
Ряд предложений содержался в выступ¬
лении В. В. Столярова. Он подчеркнул, что
необходимо обеспечить «задел» исследова¬
тельской работы. Дело редакции — улуч¬
шить активную работу с авторами, прово¬
дить поиск авторов для выступлений по
определенной тематике, улучшить язык пуб-
НАУЧНАЯ ЖИЗНЬ
177
лияаций, чрезмерная усложненность кото¬
рого нередко создает искусственный барь¬
ер между специалистами и неспециали¬
стами.
В Асвоем заключительном слове И. Т.
Ф р о л о в поблагодарил выступавших за
критику в адрес журнала, выразил надеж¬
ду на тарепление деловых связей и со¬
трудничества с философами Академии об¬
щественных наук при ЦК КПСС. Он рас¬
сказал цифровых соотношениях публика¬
ций по разным разделам философской нау¬
ки, уточнив некоторые высказывавшиеся в
ходе обсуждения заключения. Сокращение
числа публикаций по некоторым разделам
объясняется отчасти тем, что журнал рез¬
ко активизировал работу по освещению ак¬
туальных социально-философских проблем
развитого социалистического общества, на¬
учно-технической революции, международ¬
ной политики КПСС и Советского государ¬
ства. Необходимость общетеоретического
освоения ' данной проблематики побудила
редакцию к более широкому привлечению
в журнал обществоведов широкого профи¬
ля, партийных и государственных деяте¬
лей. Разумеется, это не оправдывает то,
что в журнале еще слабо освещаются
проблемы теории диалектики, некоторых
других разделов философской науки. Жур¬
нал будет активизировать свою рабо¬
ту в этом направлении, усиливать борьбу с
буржуазной философией, антикоммунизмом
и ревизионизмом.
Конечно, сказал И. Т. Фролов, мы не
можем не видеть тех недостатков, которые
у нас имеются, и направим всю свою энер¬
гию на их устранение.
Подводя итоги состоявшейся дискуссии,
Г. Е. Глезерман сказал, что обсужде¬
ние было достаточно разносторонним. От¬
мечались и заслуги журнала по ряду про¬
блем, но вместе с тем было много критики.
причем эта критика «шла главным обра¬
зом не по линии частных замечаний по от¬
дельным статьям, а касалась направления
работы журнала по отдельным вопросам и
характера подхода к освещению этих во¬
просов».
Г. Е. Глезерман подтвердил этот вывод
на примере раздела исторического мате¬
риализма, в публикациях KOTOiporo не бы¬
ло достаточного отклика на неверные вы¬
ступления некоторых историков по пробле¬
ме общественно-экономической формации.
В последние годы со стороны наших за¬
рубежных идейных противников усилились
атаки на марксистское понятие обществен¬
но-экономической формации. К сожалению,
журнал не дал им отпора и не помещал на¬
учных статей по этим вопросам. Более то¬
го, в нем публиковались статьи, содержа¬
щие ошибочные положения. Например, бы¬
ли статьи, где ставилась, по существу, под
сомнение применимость понятия «общест¬
венно-экономическая формация» к истории
отдельных докапиталистических обществ
и т. д. Ясно, что подобные утверждения не
имеют ничего общего с марксизмом. Ошиб¬
ки имелись и в статье Б. А. Грушина
«К анализу способов производства научной
информации», в которой проводилась гру¬
бая механическая параллель между произ¬
водством вообще и производством информа¬
ции. Разумеется, сказал Г. Е. Глезерман,
мы против такого рода статей, поскольку
они не приносят пользы в нашей Идеологи¬
ческой борьбе.
В заключение Г. Е. Глезерман отметил,
что в дискуссии были высказаны разные
точки зрения, но все же полезнее прислу¬
шаться к критическому голосу. Это помо¬
жет журналу «Вопросы философии» в его
сложной и ответственной работе.
В. Е. КОЗЛОВСКИЙ, В. С. МАРКОВ
12. «Вопросы философии» № 8.

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
М. И. БОРОВСКИЙ. Детерминизм и нравственное поведение личности. Минск, «Наука
и техника», 1974, 224 стр.
Проблема детерминированности нрав¬
ственного поведения — традиционная об¬
ласть философско-этического анализа.
Здесь наиболее четко проявляется противо¬
положность материалистического и идеа¬
листического, спекулятивного подходов к
выяснению источников моральной регуля¬
ции. Теоретическое изучение фактов, де¬
терминирующих мораль, служит непосред¬
ственной основой для важных практиче¬
ских выводов, относящихся к управлению
механизмом моральной регуляции. В совре¬
менных условиях коммунистического стро¬
ительства в связи с возрастающим значе¬
нием морального фактора в экономической,
политической и духовной сферах общест¬
венной, жизни эта область философско-эти¬
ческих исследований приобретает особое
значение. Поэтому появление новых работ,
посвященных названным проблемам, всегда
вызывает интерес. Это относится и к книге
М. И. Боровского, в которой анализируется
ряд существенных сторон социальной де¬
терминированности морального сознания.
Исследование проблемы нравственной де¬
терминации автор связывает с обосновани¬
ем роли потребностей и интересов в фор¬
мировании и функционировании морально¬
го сознания и объективации его в практи¬
ческих действиях людей. Это позволяет
раскрыть диалектику объективной причин¬
ной обусловленности моральной деятель¬
ности, характеризующейся свободой при¬
нятия решений и выбора соответствующе¬
го поведения.
Ценность работы М. И. Боровского за¬
ключается в том, что он достаточно
всесторонне раскрывает сложную мно¬
гоступенчатую обусловленность морали
системой многообразных социальных по¬
требностей и интересов. Повышенное вни¬
мание к вопросам теории потребностей и
интересовав настоящее время у представи¬
телей различных общественных наук явля¬
ется не случайным, ибо эти фундаменталь¬
ные социальные явления исключительно
сложны и многогранны, без их углублен¬
ного исследования нельзя дать ответа на
многие вопросы, поставленные практикой
коммунистического „строительства. Поэтому
выбор направления в исследовании детер¬
минант нравственного поведения лич¬
ности, сделанный М. И. Боровским, явля¬
ется оправданным и весьма перспектив¬
ным.
Автор книги на достаточно высоком тео¬
ретическом уровне дает философский ана¬
лиз категории потребности (менее удач¬
ным, на наш взгляд, является анализ инте¬
ресов). Подчеркивая объективность потреб¬
ностей, которая является их определяю¬
щей характеристикой, М. И. Боровский в то
же время отмечает, что «в потребностях
никак нельзя резко разграничить» оторвать
объективное от субъективного, материаль¬
ное от идеального» (стр. 74). О наличии
элементов субъективного, по его мнению,
свидетельствует то, что объекты потреб¬
ностей «отражаются в той или иной сте¬
пени в сознании субъекта». Однако, доба¬
вим мы, субъективное в потребностях
только к этому не сводится. Субъективное
в потребностях заключается и в том, что
они в определенной степени зависят от их
субъекта-носителя, от его деятельности,
поэтому вполне оправданно характеризо¬
вать природу потребностей как объектно¬
субъектную. Эта двойственная природа
потребностей хорошо раскрывается М. И.
Боровским: «Потребность в чем-либо объ¬
ективно у личности может быть, существо¬
вать, но ею не всегда осознаваться. Неосо¬
знанная, она не выступает в качестве мо¬
тива, стимула, побудителя действия, но от
этого отнюдь не перестает существовать»
(стр. 75).
Среди детерминант нравственного пове¬
дения личности значительное внимание ав¬
тор книги уделяет и интересам. Анализи¬
руя специфику интересов, М. И. Боровский
высказывает ряд оригинальных мыслей, с
которыми не всегда можно согласиться, но
•которые заставляют задуматься, ставят ту
или иную проблему. Заслуживает, напри¬
мер, внимания критическое отношение
автора к тезису, получившему широкое
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ	179
распространение в нашей философской ли¬
тературе, о том, что интересы всегда
активны. «Если утверждать, что интересы
всегда без исключения носят активный ха¬
рактер, т. е. всегда без исключения
являются стимулами активности, то вольно
или невольно преуменыпится роль субъек¬
тивно-сознательного момента в детермина¬
ции действия, процесса осознания лич¬
ностью ее интересов и потребностей, значе¬
ние целенаправленной воспитательной ра¬
боты»,— отмечает автор (стр. 103). Одна¬
ко в целом специфику интересов, их взаи¬
модействие с потребностями, несмотря на
отдельные заслуживающие внимания поло¬
жения, автору раскрыть не удалось. В ана¬
лизе этих проблем у М. И. Боровского
порой встречаются неверные высказыва¬
ния. К ним относится утверждение, что «у
Канта потребности и интересы лишены
какой-либо связи с чувственностью людей»
(стр. 63). В действительности Кант не от¬
рицал такой связи, однако, как известно,
на противопоставлении потребностей как
чувственных влечений, с одной стороны, и
долга — с другой, во многом основывается
его нравственно-этическая концепция.
Мало внимания уделено в книге нравст¬
венным потребностям — одной из высших
форм духовных потребностей человека.
Правда, следует оговориться, что пробле¬
ма нравственных потребностей в советской
этической литературе поставлена лишь в
последнее время. Их специфика еще в до¬
статочной степени не раскрыта, не полу¬
чила необходимого обоснования и диалек¬
тика взаимопереходов нравственных по¬
требностей и деятельности личности как
субъекта моральных отношений. В этой об¬
ласти открывается большой простор для
творческих поисков исследователей.
Специфика нравственных потребностей
не может быть понята вне их связи со
всей системой потребностей и интересов
как наиболее действенных детерминант че¬
ловеческого поведения. «Рассматривая по¬
требность в общей системе нравственного
поведения, — справедливо отмечает
М. И. Боровский,— нужно обращать вни¬
мание на самые различные как материаль¬
ные, так и духовные потребности челове¬
ка, так как все они принимают известное
участие в обусловливаемости того или
иного поступка, в котором так или иначе,
в той или иной степени зачастую есть и
нравственный аспект» (стр. 86—87). Эта
интересная мысль, на наш взгляд, требует
дальнейшего развития и конкретизации. В
частности, важно проанализировать, как
рост материальных и духовных потреб¬
ностей воздействует на нравственное по¬
ведение личности, ее нравственные
потребности. Поскольку нравственные по¬
требности пронизывают -ice остальные, как
бы «растворены» в них, интересно изучить
специфику их проявления в различных
сферах общественной жизни — в сфере
материального производства, быта, культу¬
ры и т. д.
Работа М. И. Боровского, написанная на
хорошем профессиональном уровне, заслу¬
живает внимания специалистов в области
этики.
Л. М. АРХАНГЕЛЬСКИЙ,
Н. В. ИВАНЧУК (Свердловск)
В. В. НАЛИМОВ. Вероятностная модель языка. М. «Наука», 1974, 271 стр.
Автор ставит перед собой цель попытать¬
ся «выявить, что же представляет собой
язык»,— в том, столь характерном для
наших дней, широком понимании это¬
го слова, которое, помимо обычного повсед¬
невного разговорного языка, охватывает и
языки программирования и языки науки,
искусства, вплоть до языков наследствен¬
ных кодов. Подход автора к предмету мож¬
но было бы, в общем, определить как семи¬
отико-кибернетический, с той необходимой
оговоркой, что сама неопределенность зна¬
чения этого термина может быть оправда¬
на в свете развиваемой в книге вероятно¬
стной Модели языка; с позиций этой
последней4 все многообразие языковых
феноменов, связанных с функционирова¬
нием знаковых систем, рассматривается
с единой точки зрения, в основу ко¬
торой в качестве исходной и фундамен¬
тальной кладется концепция вероят¬
ности.
Книга открывается подборкой высказы¬
ваний о языке, принадлежащих философам
и лингвистам всех времен, разных школ и
направлений. Эти высказывания служат ав¬
тору своеобразной эмпирической основой
для выявления двух контрастирующих
между собой концепций языковых явлений.
Согласно одной из них, сущность языка на¬
до искать в жестко детерминированной
структуре; при этом идеальный язык — это
язык с однозначной и безусловной связью
знака с тем, что он означает. Отсюда мно¬
гозначность, смысловая нечеткость, прису¬
щая естественным языкам, рассматривает¬
ся как их недостаток, лишь затрудняющий
процесс коммуникации. С другой точки зре¬
ния, напротив, существо языка — в его по¬
лиморфизме, в неоднозначной, нечет¬
кой, размытой связи символической систе¬
мы с полем ее значения. Обе эти альтерна¬
тивы можно было бы также квалифициро¬
вать соответственно как логико-аналитиче¬
скую и гештальт-синтетическую концепции
180	КРИТИКА и
языка. Одно из несомненных достоинств ве¬
роятностной точки зрения на язык, кото¬
рая развивается в книге, состоит в том, что
в ее рамках удается довольно-таки естест¬
венно трактовать указанные альтернативы
как некоторые предельные случаи контину¬
ума промежуточных ситуаций.
Исходя из аналогии между процессом
восприятия смысла знаковой системы и
процессом измерения, автор конкретизиру¬
ет вероятностный подход к значению язы¬
ка в рамках модели Байеса, которая отоб¬
ражает все многообразие знаковых систем
на открытую с обеих сторон одномерную
шкалу, градуированную по степеням семан¬
тической жесткости знаковых систем. При
этом на одном ее конце оказываются та¬
кие жестко детерминированные, «механизи¬
рованные» языки, как, например, языки
программирования, а на другом — «мяг¬
кие», предельно полиморфные языки, напо¬
добие «языка» абстрактной живописи. Необ¬
ходимость вероятностного понимания языко¬
вых явлений, по-видимому, вполне опреде¬
ленно может быть связана со свойством
нелинейности языка. Во всяком случае,
движение от «жестких» языков ко все бо¬
лее «мягким» можно интерпретировать так¬
же и как нарастание нелинейности, целост¬
ности, «гештальтности» языковых явлений.
В этой связи хотелось бы также упомянуть
об идее известного французского математи¬
ка Р. Тома, который, опираясь на генетико¬
лингвистическую аналогию, выдвинул кон¬
цепцию топологической модели языка, в ос¬
нове которой лежит предложенная им же
математическая теория динамических струк¬
тур морфогенеза. Не касаясь деталей, сле¬
дует заметить, что в методологическом пла¬
не с точки зрения преодоления взглядов на
язык как на жесткую структуру в подходах
Р. Тома и В. В. Налимова, при всем их раз¬
личии, имеется вполне определенная соз¬
вучность, которая не будет выглядеть слу¬
чайным совпадением, если обратить внима¬
ние на то обстоятельство, что вероятност¬
ный подход к языку у автора книги оказы¬
вается естественно увязанным с рассмот-
ренивхМ языка как органически целостной,
иерархически организованной, эволюциони¬
рующей системы. Переход к изучению та¬
кого рода систем является характерной чер¬
той науки сегодняшнего дня. Это порожда¬
ет во многом новую познавательную ситу¬
ацию и выдвигает перед исследователем це¬
лый комплекс философско-методологических
проблем, связанных с поиском новых «мно¬
гомерных» принципов синтеза теоретиче¬
ских систем, поиском понятийных средств,
более адекватно выражающих такие фунда¬
ментальные системные концепции, как це¬
лостность и иерархичность.
В этой связи книга представляется весь¬
ма своевременной и актуальной: именно в
БИБЛИОГРАФИЯ	/
поле указанных проблемных ситуаций и
движется мысль автора.	/
Чтение книги заставляет также вспом¬
нить о той драматической коллизии фи¬
зике, которая была вызвана становлением
квантовой механики и спорами вокруг ста¬
туса связанных с ней вероятностных пред¬
ставлений. Действительно, для аналитиче¬
ски ориентированного классического мыш¬
ления, основывающегося на абстракции де¬
лимости, локальности, принципиальной
возможности изолированного изучения яв¬
ления по частям и соответственно на гносе¬
ологической абстракции изолированного,
или, по выражению Паули, обособленного
наблюдателя, идея вероятности, как и идея
целостности, является идеей внешней, чу¬
жеродной, во всяком случае, концепцией
вторичной и производной. Понятийный
строй квантовой механики иной. Отдавая
приоритет идее неделимости квантовых яв¬
лений, о чем настойчиво* и неоднократно
говорил Н. Бор, квантовая механика свя¬
зывает воедино понятие целостности, веро¬
ятности и измерения, снимая этим механи-
цистскую абстракцию изолированного субъ¬
екта познания.
Мы говорим здесь об этом потому, что
между вероятностным подходом к знаковым
системам, который развивается в книге, и
квантовомеханической точки зрения на из¬
мерение существует, по нашему мнению,
глубокая и не случайная аналогия (отме¬
ченная и В. В. Налимовым). В рамках дан¬
ной рецензии нет возможности останавли¬
ваться на всех аспектах этого сложного
вопроса. Но все же стоит сказать несколь¬
ко слов о весьма близкой в ряде отношений
к позиции автора точке зрения на симво¬
лы, коды и измерения, которую примени¬
тельно к проблемам развития и происхож¬
дения живых систем развивает американ¬
ский биофизик Г. Патти. По его мнению,
символические системы необходимо интер¬
претировать как системы внутренне веро¬
ятностные, отказавшись от идеала класси¬
ческого механизма и бесконечно точной
вычислимости применительно к формаль¬
ной системе. Как раз тот факт, что мы еще
во многом не преодолели концепции систе¬
мы символов, функционирующих как не¬
кая классическая машина, и мешает, по
мнению Г. Патти, в полной мере прояснить
основания формальной логики, несмотря
на огромные усилия, затраченные на ре¬
шение этой проблемы.
Мы должны рассматривать концепции
вероятности, считает Г. Патти, в едином
контексте с процессом измерения, интер¬
претированном как запись события, его
код, не прибегая при этом к использова¬
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
181
нию абстракции бесконечно точного изме¬
рения. Целостное триединство понятий ве¬
роятность г— символ (или код) — операция
лучше всего уяснить на уровне динамики
молекулярных языков и молекулярных ма¬
шин, функционирующих как устройство
для записи, хранения и считывания био¬
логической информации.
Вероргностный подход к языку, видение и
понимание автором сущности языковых
феноменов наложили свой отпечаток и на
стиль изложения: перед нами не канониче¬
ски построенная научная монография, а со¬
вокупность очерков-размышлений, пригла¬
шающих' читателя к диалогу и научному
спору. Восприятие содержания книги пред¬
полагает достаточно высокий уровень об¬
щефилософской и методологической подго¬
товки. Однако некоторые из предлагаемых
автором объяснений явлений культуры и
искусства вряд ли могут быть признаны
удовлетворительными. Вполне понятно, что
в своем стремлении исследовать границы
применимости вероятностной модели автор
обращается к рассмотрению некоторых фе¬
номенов восточных культур, а также ми¬
фов, музыки и живописи, то есть тех слу¬
чаев, в которых особо отчетливо выступа¬
ет на первый план гештальт-синтетическая,
целостная, недискурсивная природа явле¬
ний. Известно, что эти явления, сопровож¬
даясь, как правило, яркими и очень слож¬
ными эмоциональными переживаниями,
носят глубоко субъективный характер и
лишь частично интерпретируются на вер¬
бальном уровне. Данное обстоятельство
способствовало тому, что до сих пор в трак¬
товке этих интереснейших явлений сохра¬
няется некоторый налет экзотичности. Уп¬
рек. такого рода можно предъявить и авто¬
ру книги. Во всяком случае, читатель впра¬
ве ожидать более глубокого и современного
освещения столь смело затронутых автором
вопросов. Интересный материал для раз¬
мышления в этом направлении дают нам
данные современной генетической психоло¬
гии — школы Ж. Пиаже, советской шко¬
лы Л. С. Выготского и А. Н. Леонтьева, ис¬
следования в области так называемого ви¬
зуального мышления, а также исследова¬
ния функциональной асимметрии полуша¬
рий человеческого мозга.
Интересно предисловие к книге, напи¬
санное Б. В. Бирюковым, в котором дается
квалифицированный анализ ее содержания,
сравнение достоинств и недостатков веро¬
ятностной модели с иными, невероятност¬
ными, но близкими точками зрения на язык,
такими, как, например, концепция нечетких
множеств. В предисловии справедливо от¬
мечается и ряд спорных или же выглядя¬
щих малообоснованными положений автора.
Однако справедливости ради следует ска¬
зать, что имеющиеся в книге недостатки в
определенной степени естественны и неиз¬
бежны для книг подобного рода, главной
установкой которых является ориентация
на поиск новых идей и выдвижение новых
проблем.
Думается, что богатая по содержанию,
живо и оригинально написанная книга В. В.
Налимова будет полезна не только в реше¬
нии важных психолингвистических проб¬
лем массовой коммуникации, где ее значи¬
мость очевидна, но и поможет становлению
вероятностно-кибернетического стиля мыш¬
ления в других сферах познания.
В. И. АРШИНОВ, ю: В. САЧКОВ

182
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
Коротко о книгах
О. И. ДЖИОЕВ. Материалистическое по¬
нимание истории и буржуазная философия.
Тбилиси, «Мецниереба», 1974, 120 стр.
Настоящая работа О. И. Джиоева явля¬
ется продолжением его предыдущей книги
«Природа исторической необходимости»
(Тбилиси, 1967), вызвавшей в свое время
положительные отклики в печати. Автор
сочетает позитивную разработку этой
проблематики с критикой соответствующих
концепций буржуазной философской мысли.
Для него важно не только обнаружение не¬
состоятельности тех или иных буржуазных
концепций, тех или иных методов интер¬
претации поставленных проблем, но и вы¬
явление реальных трудностей их решения.
О. И. Джиоев прослеживает два направ¬
ления, две тенденции буржуазной филосо¬
фии в понимании проблемы закономерно¬
сти в истории: индетерминизм (неокантиан¬
ство, неопозитивизм, прагматизм) и социо¬
логический редукционизм (Э. Дюркгейм,
«социология познания»). Он вскрывает одно¬
сторонность, ошибочность трактовок этой
проблемы буржуазными мыслителями. Вме¬
сте с тем автор показывает, что неопозити¬
визм (в частности, К. Поппер) споткнулся
на попытке решения весьма важной задачи:
перехода от каузальных характеристик к
установлению закономерностей структурно¬
функционального типа.
Равным образом ошибка «социологии по¬
знания» заключается не в исследовании и
подчеркивании социально-организующего
назначения идей, но в однобокой интерпре¬
тации данного тезиса, фактически отожде¬
ствляющей сознание с его социальным на¬
значением. Аналогичной односторонностью
страдает и формула «презентистов» (наи¬
более радикальных представителей прагма¬
тизма в области философии и методологии
истории) о том, что историк обречен на
искажение исторического материала в силу
видения прошлого через призму современ¬
ности. Это абсолютизация гносеологических
трудностей познания истории, непонимание
того, что ценностные моменты историческо¬
го познания могут быть не только препят¬
ствием, но и стимулом к выявлению объек¬
тивной логики прошлого и его связи с на¬
стоящим. Критическому анализу в этой
связи подвергаются и социально-философ¬
ские взгляды Б. Кроче.
Важное место в книге занимает рассмот¬
рение проблемы реализации исторической
необходимости. Автор исходит из того, что
реализация необходимости означает ее пе¬
реход в действительность, а также из того,
что действительность не покрывается необ¬
ходимостью. Пока общественные процессы
происходят в значительной мере стихийно
(например, в антагонистических обществах),
различение исторической необходимости и
ее реализации не имеет существенно¬
го значения. Однако реализация необходи¬
мости не может не зависеть от осуществля¬
ющих ее людей. Автор напоминает, какое
значение придавал В. И. Ленин зрелости и
готовности субъективного фактора в Эпоху
пролетарских революций для совершения
перехода от капитализма к социализму.
Нельзя не согласиться с О. И. Джиое¬
вым, что без различения исторической не¬
обходимости и ее реализации невозможна
успешная критика фаталистической интер¬
претации исторического детерминизма, с
неизбежностью ведущей к различным вари¬
антам теории автоматического краха капи¬
тализма. Именно такого рода вульгарную
интерпретацию приписывают марксизму его
западные критики (Р. Арон. Ж.-П. Сартр и
другие).
Существенную роль в реализации истори¬
ческой необходимости автор признает за
общественной психологией, включающей¬
ся в цепь исторической детерминации преж¬
де всего через потребности и интересы лю¬
дей. В процессе формирования потребно¬
стей и интересов объективные тенденции
истории трансформируются в субъективные
цели и в конечном счете в историческую
деятельность, в созидание истории. Автор
различает объективную сторону потребно¬
стей и интересов (они присущи не только
индивидам, но и классам, обществу) и их
субъективную, индивидуально-целевую фун¬
кцию. Историческая необходимость, гово¬
рится в книге, не осуществляется одноли¬
нейно, посредством ее превращения в пот¬
ребности и интересы, она должна прело¬
миться через личность. Поскольку структу¬
ра личности сложна, то сложно и взаимо¬
действие ее с социальной средой.
Последний раздел книги посвящен вопро¬
су о соотношении историзма и гуманизма,
анализ которого автор сопровождает со¬
держательной критикой философского
структурализма. Представители этого на¬
правления, как показано в книге, пытаются
понять социально-исторические связи и их
изменения без рассмотрения активной, це¬
ленаправленной, ценностно-ориентирован¬
ной деятельности людей. Основная идея
структурализма возникла как реакция на
вульгарно-релятивистский, эволюциони¬
стский подход, которому была противо¬
поставлена «жесткая» модель структурно¬
функциональных связей внутри той или
иной социальной общности. Однако это
привело к тому, что в своих теоретических
построениях структурализм главное внима¬
ние уделяет статическим структурам и ока¬
зывается бессильным при обосновании не¬
обходимости перехода от одной системы к
другой.
Ошибка структуралистов, резонно заме¬
чает автор, основана на преувеличении раз¬
личия, существующего между закорми
функционирования общественных систем и
законами перехода от одной системы к
другой. Вместе с тем структуралисты про¬
ходят мимо действительно важного разли¬
чия между ними. В законах функциониро¬
вания формулируются условия существова¬
ния определенных обществ, такие законы
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
153
осуществляются «с железной необходимо¬
стью». Специфический же характер законов
развития заключается, по мысли О. И. Джи¬
оева, в том, что «общество может продол¬
жать существовать и не реализуя их тре¬
бования. Они лишь ставят задачи перед
обществом. Решение этих задач и, следо¬
вательно, реализация такого рода законов
невозможны без активной деятельности лю¬
дей» (стр. 101—102). Гипертрофированный
сциентизм и теоретический антигуманизм
структуралистов ведут к признанию в каче¬
стве подлинного субъекта общественных
отношений не людей, а структуры. Но исто¬
рию невозможно сводить к функционирова¬
нию безличных структур.
Отстаивая марксистское положение о лю¬
дях как субъектах истории, автор не огра¬
ничивается констатацией того, что законо¬
мерности истории суть закономерности че¬
ловеческой деятельности и что все эти зако¬
номерности не действуют помимо людей.
Положение о людях как субъектах истории,
с его точки зрения, имеет смысл лишь в том
случае, если историческая закономерность,
историческая необходимость, в отличие от
естественной необходимости, «подразумева¬
ет наличие возможностей в процессе ее
реализации и если люди не бессильны в оп¬
ределении выбора между возможными пу¬
тями этой реализации...» (стр. 109).
Если говорить о недостатках в целом
интересной и содержательной работы
О. И. Джиоева, то главный из них, на наш
взгляд, заключается в следующем: выска¬
зывая те или иные соображения, автор
нередко как бы бросает их На полдороге,
не развертывая всей цепи рассуждений и
аргументации. Будем надеяться, что этот
недостаток он сумеет преодолеть в ходе
дальнейшей разработки столь интересной
темы.
А. В. ЕРМАКОВА

Валентин Фердинандович АСМУС
4 июня 1975 года на 81-м году жизни скончался доктор философ¬
ских наук, профессор Валентин Фердинандович АСМУС. Более
полувека его имя было неразрывно связано с советской философ¬
ской наукой, в которую он вписал немало ярких страниц. Еще в студен¬
ческие годы научный интерес Валентина Фердинандовича привлекли
вопросы истории философии, логики и эстетики. С тех пор он работал
в области этих наук, создав около 300 трудов, многие из которых по
праву могут считаться фундаментальными как с точки зрения научной
глубины, так и с точки зрения марксистской убежденности. Такие ра¬
боты Валентина Фердинандовича, как «Очерки истории диалектики в
новой философии», «Диалектика Канта», «Маркс и буржуазный исто¬
ризм», «Проблема интуиции в философии и математике», имели важ¬
ное значение в формировании марксистской историко-философской на¬
уки и сохраняют до сих пор свою научную ценность. Широко известны
также исследования В. Ф. Асмуса в области истории литературы, лите¬
ратурно-художественной и музыкальной критики.
В. Ф. Асмус был выдающимся философом-энциклопедистом, заме¬
чательным педагогом, воспитавшим не одно поколение советских фило¬
софов. Вплоть до последнего дня жизни продолжалась плодотворная и
многосторонняя научная деятельность В. Ф. Асмуса.
В лице Валентина Фердинандовича Асмуса мы потеряли не только
большого ученого, но и прекрасного, доброжелательного человека, об¬
ладавшего огромной культурой, необычайно широкой эрудицией, глу¬
боким и проницательным умом.
Светлый образ Валентина Фердинандовича Асмуса — большого уче¬
ного, человека удивительного обаяния, всегда будет с нами.

SUMMARIES
P. M. ROGACHEV, and M. A. SVERDLIN. Patriotism and Nation
The authors stress the necessity of clearly differentiating the essence and the concrete
historical content of patriotism which has always a class character and correlates with
definite class aims and interests. At present time this (if we take the phenomenon .in its
pure form) is either bourgeois, or petty bourgeois, or proletarian patriotism. As for the
concrete historical content of the manifestations of patriotism, despite all their objective
correlations with definite class aims and interests, they always have (with the exception
of openly chauvinistic positions) more or less pronounced moments of the general demo¬
cratic character which bring all progressive forces of the modern world closer to each
other.
The authors come out against the identification of such phenomena as patriotism and
nationalism. They stress that the latter is characterized by the absolutization of
specific national features, the concentration of the mind entirely on these national peculi¬
arities and national-selfish moments. Although in its concrete manifestations the patriotic
stand often coincides with the nationalistic stand, it, being considered in the general form,
is far from the absolutization of national specific features, since it is aimed primarily on
solving the problems of the further progress and upsurge of the object of patriotism—
nations. Besides, although patriotism is inconceivable without the realization of one’s
belonging to a definite social and geographical community, ethnic considerations are far
from being the only and decisive factor in the development of patriotic consciousness which
is shaped also under the impact of the feeling of one’s belonging to the definite culture,
civic spirit, etc.
L. V. SKVORTSOV. The Crisis of Capitalism and the Bourgeois Philosophy of History
In the 20th century the bourgeois philosophy of history, rejecting on principle the
materialistic interpretation of history, began to create an artificial historical world, pro¬
claiming it the real essence of historical life.
However, historical experience has increasingly shown that the imaginary stay in
the artifical historical world does not stop and cannot stop the real course of social life
and the real historical development which is in glaring contrast with speculative philo¬
sophical doctrines.
The dialectics of history destroys those foundations of social life which are believed
as its “eternal” prerequisites by the bourgeois philosophy of history. That is why the
bourgeois philosophy of history assumes a surrealistic character, distorting the reality,
fanning insignificant developments in history to enormous proportions and compressing
essential and grandiose events to a tiny dot.

186
SUMMARIES
I. I. ANTONOVICH. The Criticism of the Latest Bourgeois Concepts on the “Crisis
of Society”
The crisis of capitalism in the 70s manifests itself in the stable accumulation of
various economic, social and political difficulties which found their expression in the
acceleration of inflation and the disorganization of the currency relations as a result of
the crisis of the currency system of international capital, in the sharpening of capitalist
rivalry in the international market, in the development of economic contradictions which
has led to the threat of trade wars, in the slowing down of the rates of economic growth,
in the deterioration of the “quality of life” and a serious reduction in the funds spent on the
needs of society—on science, education, medicare and public services. It is displayed in a
wider scope and the new socio-political content of the class battles in capitalist countries
and in the growing striving of the masses for democracy and socialism. From the economic
basis and the relations of production it has spread to the sphere of ideology, politics, ethics,
culture, the personality, etc. The crisis is felt both inside individual capitalist countries and
on an international scale.
As a rule, the authors of the “crisis of society” concept take from all varied manifesta¬
tions of the crisis only its economic and ethical aspects and assess their influence on an
international scale. This helps them to interpret the crisis as a phenomenon typical of all
mankind, as a sign of the epoch and not as a product of the capitalist social system. It
goes without saying that such ideological-theoretical interpretation in no way contributes
to the understanding of the deep determinants and causes of the crisis and objectively
serves as a means of the disorientation of research.
The “crisis of society” concept introduces nothing new in the analysis of the specific
features of the present-day social development and complements in its particular way the
ideological-theoretical arsenal of the apologetics of capitalism, trying to pass its immanent
vices and problems for all mankind’s attributes devoid of historical concreteness.
В. M. KEDROV. The Evolution of the Matter Concept in Natural Sciences and Philosophy
The evolution of the matter concept in the history of natural sciences, primarily
physics, can be traced within three categories: uniqueness, peculiarity and generality
(mainly the last two categories). Such a trend in human thought dates back to ancient
natural philosophy. From the 17th to the 19th centuries natural sciences analyzed the
peculiarity in the properties and structure of matter, the latter being defined either as mass,
or as a combination of atoms or chemical elements, or as substance. Marxism defined mat¬
ter as generality through the materialistic solution of the basic question of any philosophy.
The 20th century saw an acute philosophical struggle around the matter concept due to
the “modern revolution in natural sciences.” The denial of matter by “physical” idealists
(Machians and energeticians) was based on the logically erroneous substitution of the
peculiar (concepts on the physical properties of matter and its structure) for the general
(matter as a philosophical category). Lenin’s solution of the problem and his refutation
of the “arguments” of Machians and energeticians proceeded from the recognition of the
connection and difference between both moments in the teaching on matter. The definition
of matter by Lenin generalized and summed up the entire previous and contemporary
philosophical struggle around this issue. In 20th-century physics a theoretical synthesis in
the teaching on matter was achieved: there was the development from formerly disunited
aspects in this teaching to the disclosure of the unity and interrelationship between mass
and energy; substance and light; the electromagnetic and non-electromagnetic (including
mechanical) nature of matter.
Ju. B. MOLCHANOV. The Problem of Time and Dialectics
There are four different conceptions of time, which can be grouped into two pairs of
complementary conceptions.
The first pair is connected with different understanding of the meaning of time in
its relations to matter, or more correct, to substance. It is so called substantial and relation¬
al conceptions of time.

SUMMARIES
187
The substantial conception interprets time as a matter sui generis or unbodied sub¬
stance, which exists according to its own laws, independently from space, matter and fields,
but exercising essential influence on their existence and movement.
The relational conception interprets time as an attribute of matter, which has no
independent existence and is one of the characteristics or manifestations of the movements
and interactions of the material systems.
The second pair of complementary conceptions—static and dynamic—characterizes
different points of view on the correlation between time and becoming or existence of the
material systems. According to the static conception there is no difference between past,
present and future events in their relations to the real existence Becoming is an illusion
created by our consciousness, which is moved along its world-line in four-dimensional con¬
tinuum of space and time and meeting with one or another really existing events.
According to the dynamic conception there are only events of the present which really
exist. Becoming and “flow” of time reflect the objective properties of the real world.
The advantages and defects of these different conceptions are discussed. According
to the author’s opinion, each conception reflects different properties and aspects of the
problem of time.
Adequate description of the “flow” of time and the becoming may be received only
if some correct analysis of such notions, as “simultaneity”, “now” and “present” will be
given.
A. M. MIKLIN (Leningrad). The Systematicity of Development in the Light of the Laws
of Dialectics
Present-day natural sciences (theory of evolution, biological cybernetics, etc.) have
adopted and are successfully using the main notions and ideas of a system-structural
approach in theoretical studies into processes of development. The latter is regarded as
a system-integral process. The studying of the structure of the development process and
the criteria for determining the steps of the development of systems is put to the fore. The
data of such a study—the ideas about the organization of a historical process and its motive
forces, the criteria of the height of organization and progress—make it possible to give a
more profound interpretation of the category of development.
. The principle of historism is the methodological basis of the studies into develop¬
ment while the notions of a system approach (structure, integrity, etc.) act as a logical
means of the realization oi this dialectical principle.
V. S. CHERNYAK. The Turnover of the Method and the Dialectics of the Development
of Knowledge
The author analyzes one of the universal principles of the development of knowledge
which was called a turnover of the method (der Umschlag in der Methode) by Marx. The
formal structure of this principle is considered, using the example of the development of
the concept on a differential which was thoroughly studied by Marx in his “Mathematical
Manuscripts.” The author shows that the turnover of the method principle was implicitly
used by Marx in the earlier period of his scientific investigations, namely when he investi¬
gated the problem of the transformation of money into a sign of value. The universal
character of the principle of the turnover of the method is revealed only if the development
of scientific knowledge is considered not in all details, but at the level of general method¬
ological notions and categories—such as induction and deduction, analysis and synthesis,
the formal and the essential, the factual and the nomological, etc.
The particular methodological importance of the method lies in the disclosure of the
dialectical mechanisms of the development of science and the turning of some forms of
knowledge into others. This circumstance is of decisive significance in tackling the
problems of the genetic substantiation of scientific theses, concepts and theories and the
disclosure of their functional role (epistemological status) in the system of developing
knowledge.

18,8.
SUMMARIES
R. Z. SAGDEYEV, and Y. I. ZAITSEV. Cosmonautics and Scientific and Technological
Progress (Part II)
The article deals with the main results of the space investigations carried out in the
Soviet Union during 18 years along such major lines as the physics of the upper atmos¬
phere, the physics of the magnetosphere, the physics of the Sun, as well as the effect of the
Sun on the processes taking place in the solar system and on the Earth.
The results of lunar studies by means of space vehicles and new concepts on Venus
and Mars created after the flights of space probes to these planets are discussed in detail.
The authors give much attention to problems and prospects of space exploration and
to international cooperation in space research.
I. T. FROLOV. The Prospects of Man (Part II)
The author discusses social and ethical problems of genetic engineering, analyzes the
positions of Western scientists and philosophers on the ethics of genetic control, considers
the possibility and desirability of social regulation and social control of the studies into
the genetics of man. In capitalist conditions the attempts aimed at solving practically this
problem are met with fundamental obstacles since not the benefit of man, but the mer¬
cenary, selfish interests of the exploiter minority are put to the fore.
It is stressed in conclusion that man’s prospects lie along the road of social progress
and scientific and technological progress in their unity. It is only under socialism and
communism that a harmony between scientific and social goals and means is feasible.
M. D. AKHUNDOV. The Problem of Atomism and Continualism in Ancient Greek
Philosophy
One of the most significant gains of ancient thought was the systematic development
of the concepts of atomism and continualism whose confrontation left its imprint on the
entire course of the development of philosophy and natural sciences up to our days—they
form the basis of three great crises of the foundations of mathematicsand are the epicentre
of fundamental upheavals in 20th-century physics.
Present-day naturalists and philosophers rate very highly these concepts, although
there are opinions that no one understands modern atomistics and quantum theory
(R. Feinman). Not everything is clear in the structure of ancient atomistics too. On the
one hand, the overwhelming number of publications finds not place for the analysis of the
mathematical aspect of ancient atomistics. On the other hand, in the interpretation of
physical atomistics very unusual versions appear which maintain that there are qualitative
changes of atoms and mutual transformations of atoms and vacuum. Accordingly, an
inadequate picture of ancient continualism is often presented.
In this connection the author gives a logical-historical study of the concepts of
atomism and continualism in the teaching of Anaxagoras on limitless divisibility and in
the elemental-point atomism of the Pythagorean and analyzes Zeno’s aporias. The atomism
of Leukippos-Democritus-Epicurus is also discussed. Then the author analyzes Plato’s
teaching on elementary triangles and shows the untenability of the statements by some
Western researchers to the effect that modern physics has turned from Democritus to
Plato. The article ends with the investigation of Aristotle’s continualism, his searches for
■he way out of the difficulties of the continuum concept in potential infinity, etc.

CONTENTS
EDITORIAL: In the Vanguard of the Struggle for Peace and Social Progress. P. M. RO¬
GACHEV and M. A. SVERDLIN (Volgograd). Patriotism and Nation. L. V. SKVOR¬
TSOV. The Crisis of Capitalism and the Bourgeois Philosophy of History. I. I. ANTONO¬
VICH (Minsk). The Criticism of the Latest Bourgeois Concepts on the “Crisis of Society”.
В. M. KEDROV. The Evolution of the Matter Concept in Natural Sciences and Philosophy.
Yu. B. MOLCHANOV. The Problem of Time in Dialectics. A. M. MIKLIN (Leningrad).
The Systematicity of Development in the Light of the Laws of Dialectics. V. S. CHER¬
NYAK. The Turnover of the Method and the Dialectics of the Development of
Knowledge. R. Z. SAGDEYEV and Y. I. ZAITSEV. Cosmonautics and the Scientific
and Technological Progress. I. T. FROLOV. The Perspectives of Man. INTERCON¬
NECTION OF SCIENCE AND ART UNDER CONDITIONS OF THE PRESENT TIME
SCIENTIFIC AND TECHNOLOGICAL REVOLUTION. M. D. AKHUNDOV. The Problem
of Atomism and Continualism in Ancient Greek Philosophy. PHILOSOPHY ABROAD;
LIFE IN SCIENCE; BOOK REVIEWS; ENGLISH SUMMARIES.
SOMMAI RE
EDITORIAL: Dans 1’avant-garde de la lutte pour la paix et le progres social. P. M. RO-
GATCHOV et M. A. SVERDLINE (Volgograd). Patriotisme et nation. L. V. SKVOR¬
TSOV. La crise du capitalisme et la philosophic de 1’histoire bourgeoise. I. I. ANTONO-
VITCH (Minsk). Critique des plus recentes conceptions bourgeoises de la «crise de la
societe ». В. M. KEDROV. Evolution de la notion de la matiere dans les sciences naturelles
et dans la philosophic. lu. B. MOLTCHANOV. Le probleme du temps et la dialectique.
A. M. MIKLINE (Leningrad). Systematicite du developpement sous le jour de la dialecti¬
que. V. S. TCHERNIAK. Le retournement de la methode et la dialectique du developpe¬
ment de la connaissance. R. Z. SAGDEIEV et lu. I. ZAITSEV. Astronautique et le
progres scientifique et technique. I. T. FROLOV. Les perspectives de 1’homme. INTERAC¬
TION DE LA SCIENCE ET DE L’ART SOUS LES CONDITIONS DE LA REVOLUTION
SCIENTIFIQUE ET TECHNIQUE CONTEMPORAINE. M. D. AKHOUNDOV. Le pro¬
bleme de Fatomisme et continualisme dans la philosophic de la Grece ancienne. PHILO-
SOPHIE A L’ETRANGER; VIE SCIENTIFIQUE; NOTES CRITIQUES; RESUME EN
ANGLAIS.
INHALTSVERZEICHNIS
LEITARTIKEL: In der Vorhut des Kampfes fur den Frieden und gesellschaftlichen Fort-
schritt. P. M. ROGATSCHOW und M. A. SWERDLIN (Wolgograd). Patriotismus und
Nation. L. W. SKWORZOW. Die Krise des Kapitalismus und die biirgerliche Geschichts-
philosophie. I. I. ANTONOWITSCH (Minsk). Zur Kritik der neuesten biirgerlichen Theorien
der „Gesellschaftskrise”. В. M. KEDROW. Die Evolution des Begriffs der iMaterie in der Na-
turwissenschaft und Philosophic. J. B. MOLTSCHANOW. Das Problem der Zeit und die
Dialektik. A. M. MIKLIN (Leningrad). Systematizitat der Entwicklung im Licht der Ge-
setze der Dialektik. W. S. TSCHERNJAK. Der Umschlag in der Methode und die Dialektik
der Entwicklung des Wissens. R. S. SAGDEJEW und J. I. SAJZEW. Kosmonautik und
der wissenschaftlich-technische Fortschritt. I. T. FROLOW. Perspektiven des Menschen.
DIE WECHSELWIRKUNG VON W1SSENSCHAFT UND KUNST UNTER BEDINGUN¬
GEN DER WISSENSCHAFTLICH-TECHNISCHEN REVOLUTION. M. D. ACHUNDOW.
Das Problem des Atomismus und Kontinualismus in der altgriechischen Philosophic. PHI¬
LOSOPHY IM AUSLAND; AUS DEM WISSENSCHAFTLICHEN LEBEN; REZENSI-
ONEN; ZUSAMMENFASSUNGEN IN ENGLISCH.

Наши авторы
РОГАЧЕВ
Петр Михайлович
— доктор философских наук, профессор, заведующий ка¬
федрой философии и научного коммунизма Волгоград¬
ского инженерно-строительного института
СВЕРДЛИН
Матвей Абрамович
— доктор философских наук, профессор, заведующий ка¬
федрой философии и научного коммунизма Волгоградско¬
го медицинского института
СКВОРЦОВ
Лев Владимирович
АНТОНОВИЧ
Иван Иванович
КЕДРОВ
Бонифатий Михайлович
— доктор философских наук, профессор, советник мини¬
стра культуры СССР
— доктор философских наук
— академик, заведующий сектором Института истории
естествознания и техники АН СССР, член редколлегии жур¬
нала «Вопросы философии»
МОЛЧАНОВ
Юрий Борисович
миклин
Арнольд Михайлович
— кандидат философских наук, старший научный сотрудник
Института философии АН СССР
— кандидат философских наук, доцент кафедры филосо¬
фии и научного коммунизма Высшей профсоюзной школы
культуры (Ленинград)
ЧЕРНЯК
Владимир Семенович
САГДЕЕВ
Роальд Зиннурович
ЗАЙЦЕВ
Юрий Иванович
ФРОЛОВ
Иван Тимофеевич
АХУНДОВ
Мурад Давуд оглы
ШТАЙГЕРВАЛЬД
Роберт
ГАНЖИН
Виктор Тимофеевич
— кандидат философских наук, научный сотрудник Инсти¬
тута философии АН СССР
— академик, директор Института космических исследований
АН СССР
-«-старший научный сотрудник Института космических ис¬
следований АН СССР
— доктор философских наук, профессор, главный редактор
журнала «Вопросы философии»
— кандидат философских наук, научный сотрудник Инсти¬
тута философии АН СССР
— член Правления Германской коммунистической партии
— кандидат философских наук, ассистент кафедры мар¬
ксистско-ленинской этики Московского государственного
университета им. М. В. Ломоносова
МЕРЕМИНСКИЙ
Григорий Маерович
— старший научный сотрудник Государственной библиоте¬
ки СССР имени В. И. Ленина

СОДЕРЖАНИЕ
Актуальные проблемы современности
Передовая — В авангарде борьбы за мир и социальный прогресс 3
П. М. Рогачев, М. А. Свердлин (Волгоград)—Патриотизм и на¬
ция 	   .	16
Социально-философские проблемы
развитого социалистического общества
Научно-техническая революция и формирование нового человека 26
Диалектика общественного развития и идейная борьба
Л. В. Скворцов — Кризис капитализма и буржуазная философия
истории	45
И. И. Антонович (Минск) — К критике новейших буржуазных кон¬
цепций «кризиса общества»	.	.	56
Диалектика и современное научное познание
Б. М. Кедров — Эволюция понятия материи в естествознании и в
философии	68
Ю. Б. Молчанов — Проблема времени и диалектика .....	81
А.	М. Миклин (Ленинград) —Системность развития в свете зако¬
нов диалектики	92
В.	С. Черняк — Оборачивание метода и диалектика развития зна¬
ния 	 ... л ... я 100
Наука и социальный прогресс
Р. 3. Сагдеев, Ю. И. Зайцев — Космонавтика и научно-технический
прогресс 	  112
И. Т. Фролов — Перспективы человека	127
Взаимодействие науки и искусства в условиях современной научно¬
технической революции. М. В. Волькенштейн — Эстетика на¬
уки и наука эстетики. Е. И. Габрилович — Образ ученого в
киноискусстве. В. С. Розов — Искусство и научно-техниче¬
ская революция	139
М.Д. Ахундов — Проблема атомизма и континуализма в древне¬
греческой философии . . .	154

192
СОДЕРЖАНИЕ
ФИЛОСОФИЯ ЗА РУБЕЖОМ
Роберт Штайгервальд (ФРГ)—Общий кризис немецкой поздне¬
буржуазной философии	165
В. Т. Ганжин, Г. М. Мереминский— Мораль и социальная психоло¬
гия 	  168
НАУЧНАЯ ЖИЗНЬ
Н.	И. Степанов — Встреча философов	ГДР и СССР	170
В. Е. Козловский, В. С. Марков — Обсуждение журнала «Вопросы
философии» в АОН при ЦК КПСС	172
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
Л. М. Архангельский, Н. В. Иванчук (Свердловск) —М. И. Боров¬
ский. Детерминизм и нравственное поведение личности . . 178
В. И. Аршинов, Ю. В. Сачков — В. В. Налимов. Вероятностная мо¬
дель языка	 179
Коротко о книгах  	 182
Валентин Фердинандович АСМУС —Некролог	184
Резюме на английском языке	185
Наши авторы	  190
В СЛЕДУЮЩЕМ НОМЕРЕ
будет публиковаться подборка статей философов
Венгерской Народной Республики
РЕДАКЦИОННАЯ КОЛЛЕГИЯ:
И. Т. ФРОЛОВ (главный редактор), В. Г. Афанасьев, Г. Е. Глезерман,
Л. И. Греков (ответ, секретарь), М. Т. Иовчук, Б. М. Кедров, В. Ж. Кел¬
ле, Ф. В. Константинов, В. А. Лекторский, С. Р. Микулинский, Л, Н. Мит¬
рохин, М. Ф. Овсянников, Т. И. Ойзерман, М. Э. Омельяновсккй, Н. В. Пи¬
липенко, А. Ф. Полторацкий (зам. главного редактора), Б. С. Украинцев,
В. И. Шинкарук, А. Ф. Шишкин.
Технический редактор А. И. Евтушенко.
Адрес редакции: 121019, Москва, Г-19, Волхонка, 14. Телефоны: 203-92-98, 203-95-74.
Сдано в набор 7/VII 1975 г.	А 00611,	Подписано к печати 6/VIII 1975 г.
Формат 70X108716. Объем 16,8 усл. печ. л. 17,25 учетно-изд. л. Тираж 36 100 экз.
Изд. № 1999. Заказ № 865.
Ордена Ленина и ордена Октябрьской Реврлюнии типография газеты «Правда»
имени В. И. Ленина. 125865, Москва, ГСП, А-47, ул. «Правды», 24.

Цена 70 коп.
Индекс 70156
ГОССТРАХ РСФСР
Возмещение ущерба при повреждении или гибели
средств транспорта в результате аварий, различных сти¬
хийных бедствий, а также при их похищении (угоне) обес¬
печивает договоп страхования.
• Автомашины, мотоциклы, мотороллеры, мопеды,
мотоколяски, моторные, парусные, гребные лодки, катера
и другие суда, находящиеся в личной собственности
граждан, можно застраховать на срок от двух месяцев
до одного года на любую страховую сумму в пределах
действительной стоимости транспорта.
ф При гибели или похищении средств транспорта вы¬
плачивается полная страховая сумма, указанная в дого¬
воре, а при повреждении их — в размере стоимости ре¬
монта, но не выше страховой суммы.
ф Плата за страхование устанавливается в зависи¬
мости от вида транспорта и размера страховой суммы
и вносится при заключении договора. Лицам, страховав¬
шим средства транспорта более 2-х лет без перерыва
и не допустившим за это время аварий, предоставляет¬
ся скидка в размере 10%, а более 3-х лет — в разме¬
ре 15%.
Ознакомиться с условиями страхования и оформить
договор можно в районной инспекции Госстраха или у
страхового агента.