А.Л.РОГАЧЕВСКИЙ
САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ
А. Л. РОГАЧЕВСКИЙ
МЕЧ РОЛАНДА
Правовые взгляды
немецких горожан XIII—XVII вв.
Санкт-Петербург
Издательство С.-Петербургского университета
1996
ББК 67.3
Р59
Рецензенты: д-р юрид. наук Д. И. Луковская (СПбГУ) „
д-р искусствовед. Л. Н. Немилое (СПбГУ).
Печатается по постановлению
Редакционно-издательского совета
Санкт-Петербургского университета
Рогачевский А. Л.
Р59 Меч Роланда: Правовые взгляды немецких горо-
жан XIII—XVII вв. — СПб.: Издательство С.-Петер-
бургского университета, 1996.— 156 с.
ISBN 5-288-01587-2
Монография посвящена одной из центральных проблем
средневекового правосознания — правовым взглядам немецкого
бюргерства. Эти взгляды исследуются на материале записей
Магдебургского городского права и связанных с ними источни-
ков, которым ранее почти не уделялось внимания в науке ис-
тории политических и правовых учений. Автором привлекаются
также некоторые памятники средневекового искусства и не-
опубликованные рукописи XIV—XVIII вв. из библиотек России,
Украины и Польши. В широком контексте средневековой куль-
туры показан синкретизм бюргерских правовых взглядов. Рас-
смотрен также важный вопрос о символических формах мышле-
ния в средневековом правосознании и символах, встречающихся
в правовых памятниках.
Книга, рассчитана на юристов, историков, а также всех, ин-
тересующихся историей средневекового права и средневеко»зой
культуры.
На обложке — статуя Роланда в г. Галле (начало XVIII в.).
1202000000—124
076(02)—96
62—96
ISBN 5-288-01587-2
ББК 67.3
С А. Л. Рогачевский, 1996
© Издательство
Санкт-Петербургского
университета, 1996
Р
Моим родным —
живым и ушедшил
ПРЕДИСЛОВИЕ
Некогда в бранденбургском городке Кёнигсберге посреди
рыночной площади стояла деревянная статуя, носившая имя
Роланд. Это была фигура воина с обнаженным мечом в ру-
ке, служившая символом городских вольностей. В конце XVII в.
статую убрали из-за ветхости. Тогда среди горожан распро-
странился слух о том, что железный меч, находившийся в ру-
ке статуи, был передан в близлежащий город Кюстрин и что
тамошний палач будто бы обезглавил им нескольких преступ-
ников. Автор описания Кёнигсберга, вышедшего в начале
XVIII в., считал этот слух совершенно вздорным. Критикуя его
с позиций здравого смысла, он указывал, в частности, что меч
Роланда был выкован очень грубо и совершенно не подходил
для подобного употребления.1
На первый взгляд, вся эта история представляется лишь
небольшим курьезом. Но если взглянуть на нее не просто как
на забавную нелепость, а как на факт культуры, то окажется,
что в приведенном эпизоде, словно в капле воды, отражаются
все те проблемы, которым посвящена эта книга: взгляды го-
рожан на право, власть и правосудие и просвещенная критика
этих взглядов в XVII—XVIII вв.
Правовые воззрения немецкого бюргерства были важной
составной частью политико-юридической -мысли Германии. Их
значение определялось той огромной ролью, которую играли
горожане в хозяйственной и политической жизни страны. Пра-
восознание бюргерства чаще всего изучалось в литературе на
основе политических трактатов или различных памятников по-
вествовательного характера (например, городских хроник).
Мы же попытаемся рассмотреть его на нетрадиционном мате-
1 Kehr berg A. Erleutertcr Hisiorisch-Chronologischer AbriB der Sl.rjt
Konigsberg in der Neu-Marek. 3. Anil. Berlin, 1725. S. 37.
3
риале — записях Магдебургского городского права и связан-
ных с ними источниках. При исследовании средневекового пра-
восознания этим материалам до сих пор не уделялось сколько-
нибудь существенного внимания. Сказанное относится как к
отечественной, так и к зарубежной (в том числе немецкой)
литературе.
В силу своей специфики тема книги носит междисципли-
нарный характер. Ее исследование позволит внести вклад в
разработку истории немецкого права и немецкой политико-
юридической мысли феодальной эпохи (обе эти проблемы ос-
вещены в отечественной науке недостаточно), а также истории
средневекового города и городской культуры.
Книга является итогом длительного изучения источников и
литературы. Предварительные и окончательные результаты
этой работы обсуждались на кафедре теории и истории госу-
дарства и права юридического факультета Санкт-Петербург-
ского государственного университета, а также в Институте ос-
нов права и смежных проблем Свободного университета За-
падного Берлина (ноябрь 1990 г.).
Книгу дополняют два приложения, представляющие отча-
сти и самостоятельный интерес. В первом приложении сведе-
ны воедино данные о рукописях XIV—XVIII вв., использован-
ных в книге. Особое внимание уделено неисследованным руко-
писям: дана их общая характеристика, осуществлена впервые
или уточнена их датировка, приведены данные об их проис-
хождении и истории. Все эти сведения будут полезны истори-
кам и правоведам, которые в дальнейшем пожелают обратить-
ся к указанным манускриптам. Второе приложение содержит
рифмованное введение к одному из немецких городских стату-
тов XVI в. Автором впервые выполнен его стихотворный
перевод со старонемецкого языка.
Автор благодарит всех читавших работу в рукописи и вы-
сказавших замечания о ней. Особую признательность он вы-
ражает И. Ф. Гурвиц, чьи ценные советы во многом определи-
ли общую тональность и стиль этой книги.
ВВЕДЕНИЕ
§ 1. ПОСТАНОВКА ПРОБЛЕМЫ
Одною из главных черт послевоенной историографии (как
зарубежной, так и отечественной) явился повышенный интерес
к человеку и человеческой культуре в широком ее понимании.
Во многом это течение было подготовлено «антропологиче-
ским поворотом», происшедшим в первой половине XX в. Бла-
годаря разработкам философов и историков была осознана
новая парадигма исследования — история общества, в извест-
ной мере противопоставляемая традиционным истории полити-
ки и истории хозяйства.1 Расширяя круг привлекаемых источ-
ников, ученые перешли к углубленному изучению духовной
жизни и форм мышления, свойственных различным эпохам.
Этот подход нашел свое отражение и в историко-правовой
науке. Так, Г. Коинг даже пишет о том, что коль скоро право
есть элемент человеческой культуры, то и история права — это
раздел истории культуры.2
Конечно, это крайняя точка зрения, ибо история права по-
прежнему прочно занимает свое место в ряду юридических на-
ук. Тем не менее в суждении Г. Коинга есть верная и глубо-
кая мысль: содержание юридических памятников не может
быть понято в полной мере без учета того богатого материала,
1 См.: Wohler H.-U. Deutsche Gescllschaftsgeschichte Bd I. Vom Feu-
dalismus des Alten Reichs bis zur Dcfensiven Modernisierung der Reformara
1700—1815. Munchen. 1987. S. 28—29.
2 С о i n g H. Einleitung J J Handbuch der Quellen und Literatur der
neucren europaischcn Privatrechtsgeschichtc Bd. I. Alittelalter. (1100—1500).
Die gelerten Rcchtc und die Gcsctzgcbung / Hrsg. von H. Coing. Miinchen,
1973. S. 15. — Сходную мысль, хотя и в менее категоричной форме, вы-
сказал недавно В. С. Нерсесянц: «История права и правовой мысли — тема
общесоциальная, общегуманная и общекультурная, а отнюдь не только узко-
специальная, сугубо юридическая» (Нерсесянц В. С. Предисловие //
История права: Англия и Россия / Рук. авт. кол. В. С. Нерсесянц, У. Бат-
лер. М., 1990. С. 5).
5
который накоплен сегодня историей культуры и культуроло-
гией.
Нам представляется, что в еще большей мере сказанное
применимо к истории политических и правовых учений. Их
смысл и внутреннюю логику можно постичь лишь принимая во
внимание весь социокультурный контекст эпохи.3
Следуя этому принципу, современные авторы стремятся в
определенной мере сблизить историю права и историю поли-
тических и правовых учений. Изучение правовых институтов
органично дополняется в их работах исследованием смежных
проблем из истории политико-юридической мысли. Эта тенден-
ция характерна как для отечественной,4 так и для зарубежной
историографии.5
Столь же многообещающим представляется и другой под-
ход, ведущий к взаимному обогащению истории права и исто-
рии политических учений. Мы имеем в виду исследование юри-
дических памятников как источников по истории правосозна-
ния. Хотя в литературе и делаются первые попытки подобно-
го осмысления правовых источников,6 в целохМ такой подход
еще не получил большого распространения.
Как уже было сказало, в настоящей работе мы рассмотрим
памятники Магдебургского городского права и связанные с
ним источники именно под этим углом зрения. Несмотря на
специфически нормативный характер, они содержат интерес-
ные данные, позволяющие судить о политических и правовых
взглядах бюргерства. Возможность такого подхода к памят-
3 См.: Л у ков с кая Д. И. Политические и правовые учения: истори-
ко-теоретический аспект. Л., 1985. С. 93.
4 Так, например, В. А. Рогов в работе по истории русского уголовного
права приводит интереснейшие данные о влиянии идеологии и юридической
психологии народных масс на реализацию законодательства о казнях (Р о-
гов В. А. Уголовные наказания и репрессии в России (середина XV —
середина XVII в.). М., 1992. С. 39—43.
5 См., например: Eisenhardt U. Deutsche Rechtsgcschichte. Мчп-
chen, 1984. — В этой работе автор посвящает целые параграфы развитию
политических и правовых идей в ту или иную эпоху (среди них, между
прочим, «/Манифест коммунистической партии» К. Маркса и Ф. Энгельса) и
их влиянию на эволюцию права.
6 См.: Аксененок Г. А.. К и кот ь В. А. «Саксонское зерцало» и его
автор в свете новых исследований // «Саксонское зерцало»: памятник, ком-
ментарии, исследования. М., 1985 (особ. с. 251—261); Варьяш О. И. Пор-
тугальские форалы как памятники юридической мысли // Культура и об-
щественная мысль. Античность. Средние века. Эпоха Возрождения / Отв.
ред. Л. С. Чиколини. М., 1988. С. 109—116; Закс В. А. Некоторые осо-
бенности языка и логики областного права средневековой Норвегии // Сред-
ние века. Вып. 52. М., 1989. С. 152—172; Копанев А. И. Правотворчество
и правосознание северного крестьянства в XVI—XVII вв. // Проблемы со-
циально-экономической истории России. К 100-летию со дня рождения
Б. А. Романова / Отв. ред. А. А. Фурсенко. СПб., 1991. С. 98—112.
6
ниткам городского права отмечается в новейшей литературе.7
Новое, нетрадиционное рассмотрение указанных источни-
ков позволит также внести определенный вклад в ^общеграж-
данскую» историю и историю средневековой культуры. Плодо-
творность изучения правовых материалов под историко-куль-
турным углом зрения убедительно доказывают работы послед-
них лет.8
Обращение к памятникам Магдебургского права и связан-
ным с ними источникам в аспекте истории политико-юридиче-
ской мысли способствует уяснению политических взглядов не-
мецкого бюргерства, позволяет проследить эволюцию сословно-
го самосознания горожан, раскрывает некоторые важные чер-
ты духовной жизни бюргерства в средние века, наконец, дает
возможность глубже понять внутреннюю логику и идейную
подоплеку средневековых правовых записей.
§ 2. СТЕПЕНЬ ИЗУЧЕННОСТИ ПРОБЛЕМЫ.
МЕТОДОЛОГИЯ ИССЛЕДОВАНИЯ
В отечественной историографии работы о Магдебургском
праве в землях Священной Римской империи и Пруссии бук-
вально единичны. Почти все они не затрагивают идеологиче-
скую сторону этих памятников и посвящены юридическому ана-
лизу норм Магдебургского права или вопросу о его примене-
нии в различных городах.9 Единственное исключение составля-
ют работы В. К. Ронина. В них памятники Магдебургского
права рассматриваются как источники, отразившие становле-
7 Ditcher G. ’’Hell, verstandig, filr Gcgenwart sorgend, die Zukunft
bedeutend”. Zur Stellung und Rolle der niittelaltcrlichen Stadtrechie in einer
europaischen Rechtsgeschichte // ZSSR GA. Bd. 106 (119). 1989. S. 17—19.
8 Показательны в этом отношении материалы симпозиума, состоявше-
гося в октябре 1991 г. в Нюрнберге. Рефераты см.: Anzcigcr des Ger-
manischcn Nationalmuseums und Berichte aus dem Forschungsinstitut filr
Realienkunde. 1993. Niirnberg, 1993. S. 7—252.
9 Кавелин К. Д. Юридический быт Силезии и Лужиц и введение не-
мецких колонистов // Кавелин К. Д. Соч. В 4 ч. Ч. 1. М., 1859. С. 414—
484; Риер Г. Я- Кёнигсберг XIII — начала XVI в. — оплот агрессии немец-
кого рыцарства в Прибалтике: Дне. на соискание учен. степ. канд. ист. наук.
Минск, 1953 (хранится в библиотеке Санкт-Петербургского университета:
F III 3647. N 6823); Ч е л ь ц о в - Б е б у т о в М. А. Курс советского уголов-
но-процессуального права. Т. 1: Очерки по истории суда и уголовного про-
цесса в рабовладельческих, феодальных и буржуазных государствах. М.,
1957. С. 261—267; Галанза Л. II. Толкование юридических терминов из
«Записи Магдебургского права» ,// Учен. зап. Всесоюзн. юрид. заочн. пн-га.
Вып. XXI. Ч. 2. М., 1970. С. 92—99. — Перевод отрывков из записей Магде-
бургского городского права (с краткими примечаниями) включен в издание:
Хрестоматия памятников феодального государства и права стран Европы /
Под ред. В. М. Корецкого. М., 1961. С. 383—407.
7
ние немецкого национального самосознания, противопоставляе-
мого самосознанию славянского населения.10
Немецкая литература по истории Магдебургского права
весьма обширна. Однако в большинстве работ Магдебургское
право рассматривается с формально-юридической точки зрения
вне связи с духовной культурой горожан -и в отрыве от много-
численных локальных правовых материалов. Лишь немногие
исследования затрагивают «идеологическую составляющую»
памятников Магдебургского права. Немецкие ученые писали,
например, о том, как воспринималось объективное право соста-
вителями некоторых из интересующих нас источников,11 и о
том, как оценивалась роль городского права Магдебургским
судом.12 Ряд наблюдений сделан в статьях об отдельных спе-
цифических категориях судебных дел, при рассмотрении кото-
рых Магдебургский суд должен был учитывать идеологические
установки своего времени.13 Однако в целом указанная пробле-
матика пока изучена весьма фрагментарно.
Причины слабой разработанности темы можно подразде-
лить на две группы: организационные и методологические.
К организационным причинам относятся состояние и осо-
бенности Источниковой базы. Как будет показано ниже (гл. I,
§ 2), в более или менее полном виде источники Магдебургско-
го права были опубликованы лишь к концу XIX в., а издание
материалов судебной практики XIV—XVII вв. растянулось на
долгие десятилетия и продолжается до сих пор. Не обладая
представительным корпусом памятников, ученые не могли по-
лучить достаточного материала для наблюдений.
Пытаясь анализировать идейное содержание памятников,
10 Ронин В. К., Иванов Вяч. Вс. Проблемы этнического самосозна-
ния полабских славян XI—XIV вв. // Развитие этнического самосознания
славянских народов в эпоху зрелого феодализма / Отв. ред. Г. Г. Литаврин,
В. В. Иванов. М., 1989 (особ. с. 306—309); Ронин В. К. Славяне к за-
паду от Одера в немецких памятниках XIV—XVI вв. ,// Славяне и их со-
седи. Этно-психологический стереотип в средние века (Сб. тезисов) / Отв.
рсд. Г. Г. Литаврин. М., 1990. С. 34—38.
и Schilling К. Das objektive Rccht in der Sachscnsoiegel-Glosse
(Freiburger rechtsgeschichtlichc Abhandlungcn. H. II). Berlin, 1931.
12 W e i t z e 1 J. 1) Zum Rechtsbegriff der Magdeburgcr Schoffcn //
Studien zur Geschichte des sachsisch-magdeburgischen Rechts in Deutschland
und Polen / Hrsg. von D. Willoweit und W. Schich. (Rechtshistorische Reihc,
Bd 10). Frankfurt a.M.; Bern; Cirencester (U. K.), 1980. S. 62—93; 2) Gc-
wohnheiten im liibischen und im sachsisch-magdeburgischen Rechtskreis //
Recueils de la Societe Jean Bodin. L. II. La coutume. 2-e partie. Bruxelles,
1990. P. 325—328.
13 Ki sch G. Magdeburg Jury Court Decisions as Sources of Jewry-
Law // Kisch G. Ausgcwahltc Schriften. Bd 3. Forschungen zur Rechts- und
Sozialgeschichte des Mittelalters. Sigmaringen, 1980. S. 122—129; Ebel F.
Die Magdeburger Schoffen und das Kirchcnrecht // Wege europaischcr Rechts-
geschichte. Karl Kroeschell zum 60. Geburstag I Hrsg. von G. Koblcr. Frank-
furt a.M.; Bern, 1987. S. 64—74.
8
ученые неизбежно столкнулись и с методологическими трудно-
стями.
Главная из них носит, пожалуй, гносеологический характер.
Изучая взгляды горожан (в том числе на право и власть),
своеобразные формы и стереотипы их мышления — словом, то,
что в современной науке именуется групповым менталитетом 14
(ментальностью), мы рискуем «навязать» прошедшей эпохе на-
ши сегодняшние представления и опыт. Поэтому наше знание
о мышлении средневекового человека никогда не будет пол-
ным. Подобного рода релятивизм в историческом исследова-
нии неизбежен, однако его можно уменьшить, правильно сфор-
мулировав проблему и составив «вопросник», с которым мы
обращаемся к источникам.15 Предпосылки для такого подхода
были заложены еще в XIX в. трудами В. Дильтея (который
выдвинул идею «вживания» в прошлое) и его учеников. Одна-
ко углубленное изучение интересующего нас материала в ас-
пекте истории правосознания было невозможно, пока остава-
лись неисследованными наиболее общие закономерности раз-
вития средневековой культуры.
Другие методологические трудности объяснялись самим ха-
рактером темы. Эта тема носит междисциплинарный характер,
поэтому для ее разработки были нужны сведения из смежных
дисциплин: социальной психологии, исторической урбанистики
и т. д. Без этого был невозможен комплексный анализ памят-
ников городского права.
Наконец, при разработке указанной проблематики давала
о себе знать разрозненность отдельных положений внутри са-
мих источников. Высказываемые в них политико-правовые идеи
не образуют строгой и целостной системы и рассеяны по раз-
личным записям. Не будучи политическими или философскими
трактатами, памятники Магдебургского права отражают во
многом обыденное правосознание того времени. Поэтому необ-
ходимо поставить разрозненные положения в связь друг с дру-
гом и таким образом реконструировать содержащуюся в этих
памятниках политико-правовую концепцию.
К настоящему времени, как представляется, существуют не-
обходимые предпосылки для изучения бюргерских политико-
14 Рольф Шпрандель, один из наиболее авторитетных исследователей
средневекового мышления, определяет групповой менталитет как стерео-
типы поведения и представлений людей, зависящие не от их возраста пли
индивидуальных личностных свойств, а от объективных причин — природ-
ных и социальных (S р г an del R. Mentalitaten und Systeme. Nene Zugan-
ge zur mittelalterlichen Geschichte. Stuttgart, 1972. S. 9). О других опреде-
лениях этого понятия см.: Гетц Г.-В. Изучение ментальностей: взгляд из
Германии / Пер. с нем. // Споры о главном. Дискуссии о настоящем и
будущем исторической науки вокруг французской школы «Анналов» / Отв.
ред. Ю. Л. Бессмертный. М.., 1993. С. 59.
15 См.: Гуревич А. Я. О кризисе современной исторической науки //
Вопросы истории. 1991. № 2-3. С. 26.
&
правовых взглядов, отразившихся в памятниках Магдебургско-
го права и локальных правовых материалах. Во-первых, се-
годня исследователь располагает большим количеством публи-
каций (хотя еще не все они удовлетворяют требованиям,
предъявляемым к критическим изданиям 'источников). Во-вто-
рых, за последние 30—40 лет наукой сделан огромный шаг
вперед в изучении средневековых культуры и образа мышле-
ния. В отечественной историографии большую роль сыграла
книга М. М. Бахтина «Творчество Франсуа Рабле и народная
культура средневековья и Ренессанса» (1965; второе изд. вы-
шло в 1990 г.). В ней была обоснована идея о существовании
в средние века двух культур — «официальной» и «народной»
(«карнавальной»). Идеи М. Л1. Бахтина были развиты други-
ми исследователями, из которых нам хотелось бы особо отме-
тить А. Я. Гуревича. Его работы, посвященные средневековым
культуре и формам мышления, получившие широкий отклик в
стране и за рубежом, имеют большое значение для интересу-
ющей нас темы.16
Исследования зарубежных ученых также содержат важные
наблюдения над развитием культуры в средние века — как
«официальной», так и «народной».17 Характерная черта зару-
бежной (и отчасти отечественной) историографии — стремление
к использованию источников «второго эшелона», которые дают
новый материал для изучения средневековой ментальности —
таких, как документы трибуналов инквизиции, эпитафии, жития
святых, «покаянные книги», проповеди и содержащиеся в этих
проповедях нравоучительные «примеры» (exempla) и т. п. В тот
же ряд, как представляется, может стать и использование па-
мятников городского -права.
Теперь необходимо сказать несколько слов о методологии
отбора и исследования источников.
Сформулировать общий принцип отбора источников неслож-
16 Гуревич А. Я.: 1) Категории средневековой культуры. 2-е изд. М.,
1984; 2) Проблемы средневековой народной культуры. М., 1981; 3) Куль-
тура и общество средневековой Европы глазами современников (Exenmla
XIII в.). М., 1989; 4) Средневековый мир: культура безмолвствующего боль-
шинства. М., 1990.
17 Будучи ограничены рамками книги, мы лишены возможности сделать
подробный историографический обзор и поэтому отсылаем читателя к сбор-
никам ИНИОН, в которых собраны рефераты наиболее значительных зару-
бежных работ по данной проблематике за последнюю четверть века: Иде-
ология феодального общества в Западной Европе: проблема культуры и
социально-культурных представлении средневековья в современной зарубеж-
ной историографии. Реферативный сб. М., 1980; Культура и общество в
средние века: методология и методика зарубежных исследований. Рефера-
тивный сб. М„ 1982; Культура и обществе в средние века в зарубежных
исследованиях. Реферативный сб. к XVII международному конгрессу исто-
рических наук (Мадрид, август 1990). М., 1990. Следует отметить также
указанную выше содержательную книгу «Споры о главном» (М., 1993), в ос-
нову которой легли материалы международной конференции историков в
Москве в 1989 г.
.10
но: эти источники должны содержать высказывания о праве,
справедливости и других подобных ценностях. Труднее обосно-
вать принципы отбора источников в пространстве и во вре-
мени.
Географическая зона, из которой происходят упомянутые ис-
точники— это обширная область, ограниченная с запада Эль-
бой. Она включает в себя города, управлявшиеся по Магде-
бургскому праву — в Священной Римской империи, в Пруссии, а
также в некоторых важных центрах немецкой колонизации за
их пределами (например, в Венгрии). При обращении ко всему
этому обильному юридическому материалу невольно возникает
вопрос: правомерно ли рассматривать вместе право городов,
принадлежавших различным княжествам, иногда даже ненемец-
ким? Нам представляется, что на этот вопрос следует ответить
положительно. Во-первых, необходимо -принимать во внимание
особенности образования городов в Восточной Европе. Даруя ко-
лонистам разнообразные привилегии, князья определяли круг
повинностей и прав поселенцев по отношению к государству, но
их вмешательство в вопросы самоуправления было ограничен-
ным. Поскольку большая часть колонистов происходила из сак-
сонских земель, то вновь возникающие общины управлялись
по Магдебургскому праву. К тому же привилегии, закрепив-
шие статус и старинные обычаи бюргерского сословия, дей-
ствовали весьма продолжительное время — в некоторых слу-
чаях вплоть до XVIII в. Во-вторых, следует учитывать, что
многие города указанной зоны долго сохраняли связь с Маг-
дебургским судом, к которому они обращались за консульта-
циями. Это также способствовало сохранению известного един-
ства городского права — во всяком случае, в его основных
принципах. Наконец, в-третьих, нужно помнить о том, что го-
сударства к востоку от Эльбы — будь то в немецких, венгер-
ских или славянских землях—имели много общих черт в со-
циально-экономическом развитии. Сходные условия жизни го-
родских общин нс могли не наложить отпечатка и на форми-
рование бюргерского мировоззрения и правосознания, хотя
многое, разумеется, зависело от конкретной расстановки поли-
тических сил в том или ином княжестве.
Каковы хронологические рамки исследования? Terminus а
quo понятен сам собою: это XIII век, когда появились первые
записи Магдебургского права, которые содержат интересую-
щие нас высказывания. Сложнее решить вопрос о том, каким
должен быть terminus ad quern. Разумеется, можно «привя-
зать» его к одному из событий, которые, согласно различным
концепциям, знаменуют конец средневековья. Таким ориенти-
ром могут служить перемены в экономике (промышленный пе-
реворот), в политике (первые буржуазные революции), в ре-
лигии (Реформация), в культуре (Ренессанс). Однако, учи-
тывая характер проблемы, мы считаем целесообразным присо-
11
единиться к принципиальной установке французского медиеви-
ста Жака Ле Гоффа. По его мнению, при исследовании обще-
ственного сознания мы всегда сталкиваемся с необычайно ус-
тойчивым социально-психологическими стереотипами и навыка-
ми этого сознания. Они обладают глубокою традиционностью,
несмотря па социально-экономические, политические и культур-
ные перемены. В этих условиях, как полагает историк, можно
говорить о «долгом средневековье», которое по-настоящему за-
вершается лишь на рубеже XVIII—XIX вв.18
Исходя из концепции «долгого средневековья», мы считаем
возможным принять за terminus ad quem XVII век. В этом
столетии завершается активная деятельность Магдебургского
суда и появляются первые памятники общественной -мысли,
свидетельствующие о кардинальном изменении отношения со-
временников к Магдебургскому праву. Однако в отдельных
случаях, учитывая традиционализм воззрений горожан, мы
будем использовать источники, относящиеся даже к XVIII в.
Наконец, следует решить вопрос о том, какие категории
источников отвечают задачам исследования. По нашему мне-
нию, необходимо использовать источники, которые исходили
не только от профессиональных юристов, но и от более широ-
ких бюргерских слоев. Это даст возможность «расслышать
голоса» как людей, искушенных в праве, так и простых горо-
жан. Следуя этому принципу, мы рассмотрим следующие ка-
тегории памятников: 1) записи обычного права; 2) акты, при-
нимаемые органами самоуправления (статуты, вилыкюры);
3) материалы судебной практики; 4) ученые обработки обыч-
ного права и комментарии к нему; 5) некоторые другие источ-
ники, позволяющие судить о правовых взглядах горожан и до-
полняющие сведения, полученные из первых четырех групп
памятников (акты князей, описание юридических ритуалов,
отдельные иконографические материалы и др.).
Методология исследования памятников городского права в
аспекте истории политико-юридической мысли в должной ме-
ре еще не разработана. При решении этой проблемы мы учи-
тываем, с одной стороны, опыт, уже накопленный наукой, а с
другой — особенности изучаемого материала.
В литературе отмечалось, что правовое сознание изучается
в рамках различных научных дисциплин: правоведения, пси-
хологии, культурологии, истории, социальной философии. Пра-
восознание рассматривается в них под разными углами зре-
ния.19 Специфика предмета нашего исследования заключается
в том, что он находится «на стыке» перечисленных наук. Пра-
вовые взгляды средневековых бюргеров нельзя рассматривать
is Lc Goff J. L’imaginaire medieval. Paris, 1985. P. 7—13.
19 См.: Общественное сознание и его формы / Под ред. В. И..
Толстых. М., 1986. С. 108.
12
в отрыве от истории -права, общегражданской .истории, истории
средневековой культуры и исторической психологии. Изучение
указанных взглядов в связи с механизмом воспроизводства
средневекового правосознания способствует и осмыслению их
в социально-философском аспекте.20 Поэтому методы и прие-
мы исследования будут разнообразны. Для анализа тех поло-
жений источников, которые более систематизированы и отра-
жают идеологическую форму сознания, целесообразно исполь-
зовать методы, которые применяются при интерпретации поли-
тических и правовых учений в ходе их описания, реконструк-
ции и объяснения.21
Другие фрагменты источников представляют собою не пря-
мые- высказывания о праве и власти, а, например, описание
тех или иных действий горожан или юридических ритуалов.
Однако, как отмечал М. М. Бахтин, «физическое действие че-
ловека должно быть понято как поступок, но нельзя понять по-
ступок вне его возможного (воссоздаваемого нами) знакового
выражения (-мотивы, цели, стимулы, степени осознанности и
и т. п.».22 «Человеческий поступок есть потенциальный текст и
может быть понят. .. только в контексте своего времени (как реп-
лика, как смысловая позиция, как система мотивов)».23 В одних
случаях эти мотивы достаточно четко отрефлектированы, и
тогда подобные фрагменты примыкают к «теоретическим» вы-
сказываниям источников. В других случаях мотивы поступков
не вполне осознавались самими людьми. Иными словами,
здесь мы сталкиваемся с необходимостью познать феномены
психологического порядка и должны пользоваться теми мето-
дами, которые выработаны исторической психологией. Это да-
ет возможность понять стереотипы восприятия и поведения
горожан, относящиеся к сфере правовой действительности в
интересующую нас эпоху. Устанавливая эти стереотипы, мы
обратим особое внимание на групповые, корпоративные нор-
мы, принятые в городской среде.
Наконец, нам встретятся источники и фрагменты, которые
можно условно отнести к разряду «немых свидетельств». Это
прежде всего памятники изобразительного и декоративно-при-
20 См.: Там же. С. 119.
21 При мысленной реконструкции какой-либо концепции исследователь
задается целью непротиворечиво охватить возможно большее количество ее
положений и их внутренней взаимосвязи и в сопоставлении с прямыми вы-
сказываниями интерпретируемого автора. См.: Киссе ль М. А. Реконструк-
ция философских концепций как методологическая проблема (некоторые ас-
пекты) // Философские науки. 1987. № 3. С. 46. См. также: Сапрыкин
Ю. М. Методология и методика исследования политических учений (Средние
века. Начало Нового времени). М., 1978. С. 25. — Это требование представ-
ляется нам вполне справедливым и в данном случае. Более подробную ха-
рактеристику этих методов см.: Л у ко в с кая Д. И. Политические и право-
вые учения: историко-теоретический аспект. Л., 1985. С. 100—101, 111, 115.
22 Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества. М., 1979. С. 292.
23 Там же. С. 286.
13
кладного искусства, но не только они. Как мы увидим ниже,,
сюда могут относиться также сами принципы организации
письменного текста, часто сочетающегося с иконографически-
ми материалами. Для правильного истолкования «немых сви-
детельств» необходимо обратиться к исследовательским при-
емам, выработанным современной наукой о знаковых систе-
мах. Большое методологическое значение здесь имеют разра-
ботки покойного профессора Ю. М. Лотмана и других пред-
ставителей тартуско-московской семиотической школы.
Итак, нашему рассмотрению подвергнутся весьма различ-
ные по своему содержанию и характеру фрагменты источни-
ков. Но это не означает, что указанные группы фрагментов
мы будем анализировать изолированно друг от друга. Метод
изложения материала обусловлен другим: спецификой изучае-
мых памятников.24 Поскольку привлекаемые нами источники
носят преимущественно правовой характер, они несут инфор-
мацию прежде всего об отношении горожан к городскому пра-
ву и городским органам власти. Именно по этим признакам
целесообразно сгруппировать интересующие нас высказывания
источников. В ходе их изучения мы рассмотрим, как бюргеры
воспринимали свое сословное право, городские советы и го-
родские суды.
Однако прежде чем приступить к рассмотрению памятни-
ков, необходимо рассказать об истории Магдебургского права
в целом и об источниках, на которые мы будем опираться в
дальнейшем изложении.
24 д. и. Луковская справедливо отмечает, что необходимо различать
метод (способ) познания (исследования) и метод (способ) изложения ма-
териала (См.: Луковская Д. И. Указ. соч. С. 133).
Глава I
ИСТОРИЯ МАГДЕБУРГСКОГО
ГОРОДСКОГО ПРАВА
И ИСТОЧНИКИ ИССЛЕДОВАНИЯ
§ 1. ОЧЕРК ИСТОРИИ
МАГДЕБУРГСКОГО ПРАВА
Западноевропейское право эпохи феодализма не знало со-
временного деления на отрасли (государственное, уголовное,
гражданское и т. д.). Первостепенную роль в нем играло не
содержание предписаний, а то, к какой 'категории лиц эти
предписания относились. Иными словами, в основу подразде-
ления был положен лично-сословный принцип, отражавший
социальную стратификацию феодального общества. В соответ-
ствии с этим выделялись право земское, городское, церковное,
ленное, право министериалов; особым правом пользовались
представители национально-религиозны1Х меньшинств и т. п.
Следует добавить к этому, что право отличалось крайним пар-
тикуляризмом (каждая местность жила по своим обычаям).
Появление городского права как специфической сословной
отрасли средневекового права неразрывно связано с возникно-
вением самих городов. В ходе борьбы с феодалами, начало ко-
торой относится еще к XI в., города постепенно освобожда-
лись от феодальных повинностей, а их жители объявлялись
лично свободными. Чем развитее экономически был город, тем
больших прав он добивался. Наиболее ярким результатом та-
кой победы было получаемое городом право иметь собствен-
ный суд и осуществлять независимо от феодала внутреннее
управление через собственные выборные и иные органы. Юри-
дически результаты борьбы горожан и закреплялись в город-
ском праве. Оно регулировало отношения горожан с феода-
лами, с жителями других местностей и между собою. Иссле-
дователи справедливо отмечают, что городское право не толь-
ко обособляло общину, изымая ее из-под юрисдикции сеньо-
ра, но и в известной степени противопоставляло город фео-
дальной системе.1 Развитие городского права, интенсивно про-
1 См.: Ennen Е. Die europaische Stadt des Mittelalters. Gottingen,
1972. — Герхард Дильхер в статье о значении городского права в европей-
15
исходившее в XII—XIII вв., отражало становление бюргерст-
ва * 2 как сословия. Периодом расцвета городского права были
XIII—XV вв., к которым относятся его наиболее значитель-
ные памятники. Со второй половины XV в. городское право
подвергается сильному воздействию римского права. Однако в
тех местностях, где были давние традиции национальной пра-
вовой культуры (особенно в саксонских землях, где право раз-
вивалось под влиянием «Саксонского зерцала»), этот процесс
шел медленнее.
В период развитого средневековья не прекращалось и из-
дание княжеских и королевских актов, касающихся городов,
но эти акты временно отошли на второй план по сравнению с
городским правом. Со становлением абсолютизма в немецких
землях (XVII—XVIII вв.) указы многочисленных феодалов
снова стали преобладающими источниками, регламентирующи-
ми городскую жизнь.
Источники прежнего городского права, зачастую не отме-
ненные формально, прекращают действие. Некоторые нормы,
выработанные в его рамках (особенно в области гражданского
права), включаются в территориальное законодательство от-
дельных княжеств. Полная отмена старого городского права
произошла в ходе буржуазных реформ, которые проводились с
начала XIX в. во всех основных немецких государствах.
Отмеченные нами черты развития немецкого городского
права были свойственны и Магдебургскому городскому праву,
возникшему в восточных областях Священной Римской им-
перии.
Магдебург, давший имя рассматриваемой разновидности го-
родского права, — один из старейших городов Саксонии и Гер-
мании в целом. Впервые он упомянут в Диденгофенском капи-
тулярии Карла Великого (805 г.) как торговое местечко на
Эльбе и резиденция королевского наместника (гренцграфа).
Разрушенное в начале X в. венграми и славянами, поселение
было восстановлено около 936 г. императором Оттоном I Ве-
ликим. Городу отводилась важная роль в распространении хри-
стианства в заэльбских землях. В связи с этим по решению
Равеннского синода в 968 г. было образовано Магдебургское
ской истории права сравнивает основополагающие институты городского
права с двуликим Янусом. С одной стороны, эти институты обращены «во-
вне», т. е. противопоставлены княжеской власти, племенному и земскому
праву. С другой стороны, они обращены «внутрь», т. е. к бюргерству. Эта
двойственность, как отмечает Дильхер, проявлялась в обозначении содержа-
ния городских привилегий формулой «права и свободы» (jura et libertates),
входившей в привычный средневековому сознанию круг парных категорий
(См.: D i 1 с h е г G. Op. cit. S. 22).
2 Здесь и далее под бюргерством понимается совокупность полноправ-
ного городского населения, исключая проживающих в городе феодалов и
иногородних, а также духовенство, сезонных рабочих, поденщпков, домаш-
них слуг и бродячих подмастерьев.
16
архиепископство, власть которого распространялась на весь
«Восток» (включая Польшу). Эта метрополия была признана
перворазрядной (подобно римской).
Для упрочения влияния церкви императоры в X в. неодно-
кратно жаловали магдебургскому монастырю св. Маврикия и
городу различные привилегии. В последующие столетия проис-
ходит развитие городской автономии. Между 1147 и 1154 гг. в
Магдебурге документально зафиксировано существование
шультгейса и шеффенов, т. е. наличие собственного городского
суда. Этот суд сыграл впоследствии чрезвычайно важную роль
в распространении Магдебургского права.
В 1188 г. архиепископ Магдебургский Вихман даровал жи-
телям города грамоту, в которой указывалось на наличие в го-
роде бурдинга — общинного схода, наиболее древнего органа
самоуправления. Кроме того, в грамоте зафиксирован ряд
норм, главным образом уголовных и уголовно-процессуальных.
Однако большая часть городского права оставалась незаписан-
ной и определялась обычаем.
В конце XIII в. в городе появляется городской совет, со-
средоточивший в своих руках текущее управление городом, а
за шеф фенам и остаются судебные функции и важное полномо-
чие давать разъяснения городского права. В 1330 г. в Магде-
бурге происходит так называемая «цеховая революция», когда
городские ремесленники, объединившиеся в цехи, сумели по-
теснить у власти старую городскую верхушку, состоявшую из
крупных купцов и осевших в городе министериалов. Позднее,
в XV—XVI вв., с замыканием и окостенением цехов, цеховые
мастера отрываются от массы рядовых ремесленников и по-
степенно сливаются со старым городским патрициатом.
Ссылки на складывающееся в Магдебурге право появляют-
ся в документах уже с конца X в. Первоначально они каса-
лись лишь вопросов торговли. Но постепенно под Магдебург-
ским правом стали понимать весь комплекс правовых инсти-
тутов, сложившихся в Магдебурге, — нормы, регулирующие
•организацию городской власти, а также частное, уголовное
право и судопроизводство.
Развитие Магдебургского права можно условно разделить
на два больших периода.
Первый период охватывает XII—XV вв., когда были созда-
ны наиболее значительные записи Магдебургского права. В
этот период Магдебургское право представляло собою доволь-
но сложный конгломерат норм, имевших различное происхож-
дение. Прежде всего это правовые обычаи, распадающиеся на
две группы. К одной группе относились обычаи, восходившие
к саксонскому земскому праву (записанному в «Саксонском
зерцале») и имевшие нередко весьма архаичный характер (на-
пример, нормы о способах приобретения права собственности,
некоторые правила судебного процесса и др.). Другую группу
2 Заказ № 76
17
составляли обычаи, сформировавшиеся в сугубо городских усло-
виях (например, относящиеся к организации ремесла и тор-
говли) .
Часть норм ЛУагдебургского права — это положения приви-
легий, полученных городом от императоров и архиепископов
Магдебургских. Они имели важное значение, так как во мно-
гом определяли политическое устройство города.
Наконец, были нормы, являющиеся плодом местного «за-
конотворчества» и исходившие от органов самоуправления (го-
родского совета, общинного схода, иногда от городского су-
да). Эти нормы также органично входили в состав городского
права.
До конца XV в. Магдебургское право почти не испытывало
влияния римского права и юридической науки, -или же влияние
это было весьма ограниченным.
Формирование Магдебургского -права совпало с бурным
ростом числа городов в Восточной Европе в XI—XIII вв. В эту
эпоху в заэльбские области хлынул поток колонистов. Феода-
лы были заинтересованы в их привлечении, так как образова-
ние городов увеличивало их доходы. Поэтому при закладке
городов и рынков князья все чаще жаловали новым поселени-
ям Магдебургское право. Пожалование новому городу права
более старой общины — явление общеевропейское. Следствием
его было возникновение «дочерних», «внучатых» и даже «пра-
внучатых» городов, объединяющихся в «семьи».3 При этом
суд более старого города обычно становился и высшей судеб-
ной инстанцией для бюргеров «дочернего» города.
В XIII—XIV в. Магдебургское право широко распространи-
лось в Восточной Европе и действовало во всех восточнонемец-
ких государствах (Ангальте, Бранденбурге, Лаузице, Меклен-
бурге, Померании, Пруссии, Саксонии, Силезии, в отдельных
частях Тюрингии), а также в Польше, Литве, отдельных ча-
стях Чехии, Моравии и Венгрии. Для городов в этих землях
Магдебург был высшей судебной инстанцией и толкователем
права. Авторитет Магдебургского суда был настолько высок,
что за советами к нему обращались также жители городов,
управлявшихся по праву других групп (Любекскому и др.), и
даже различные феодалы, как светские, так и духовные (на-
пример, монастыри).
Общее количество городов, управляющихся по Магдебург-
скому праву, точно неизвестно. По приблизительным подсче-
3 Городское право каждой «семьи» восходило исторически к земскому
праву той или иной области. В Германии насчитывалось шесть «семей»
городского права: фризская, саксонская, франконская, тюрикгская, швабская
и баварская. При этом саксонская «семья» состояла из двух «ветвей»: вест-
фальской, к которой относилось Любекское городское право, и остф-аль-
ской, к которой относилось Магдебургское право.
18
там, только во второй половине XIV в. их насчитывалось не
менее четырехсот.4
Второй период истории Магдебургского права—XVI — на-
чало XIX в. В этот период развитие и распространение Marj
дебургского права перестает быть единым процессом, непосред-
ственно связанным с политическим развитием самого Магде-
бурга, и протекает под воздействием весьма разнообразных
политических и культурных факторов.
В самой Германии, в том числе и в Саксонии, уже с сере-
дины XV в. идет активное формирование территориальных кня-
жеств, а в XVII в. — становление княжеского абсолютизма.
Магдебург как важный политический центр попадает в орби-
ту интересов Саксонского курфюршества, влияние которого
усиливается после Реформации. Курфюрстам Саксонским, со-
гласно Золотой булле 1356 г. (гл. 5, § 1), отводилась важная
роль в управлении империей, что сказывалось на положении
Магдебурга. Княжеское законодательство Саксонии все «более
активно влияет на городское управление и право. Большую
роль в этой связи сыграло издание так называемых Консти-
туций 1572 г., содержащих ряд норм в области гражданского
и уголовного права.
С XVI в. в восточных немецких княжествах начинается ре-
цепция римского и канонического права. Потребности в юри-
стах отвечало возникновение университетов с юридическими
факультетами в зоне действия Магдебургского права. Такие
факультеты были созданы в Чехии (Прага, 1348), Саксонии и
Тюрингии (Эрфурт, 1379 г.; Лейпциг, 1409 г.; Виттенберг,
1502 г.; Йена, 1552 г.; Хельмштедт, 1576 г.; Галле, 1694 г.),
Бранденбурге (Франкфурт-на-Одере, 1506 г.), Пруссии (Ке-
нигсберг, 1544 г.). Здесь готовились квалифицированные юри-
дические кадры для городских, а также для земских и кня-
жеских надворных судов. Суды рейха постепенно образовали
единую систему во главе с центральным имперским судом
(Reicbskammergericht), который еще в 1495 г. объявил рим-
ское право общим правом империи.
Формирование судов, а в значительной мере и городских
советов из профессиональных юристов имело далеко идущие
•последствия. Правоведы новой школы способствовали широко-
му применению римского права и в конечном счете — унифи-
кации судебной практики. Городские суды поддерживали по-
4 Lieber wirth R. Das Privileg des Erzbischofs Wichmann und das
Magdcburger Recht // Sitzungsberichte dor Sachsischen Akademic dcr Wis-
senschaften in Leipzig. Philologisch-historische Klasse. Bd. 130. H. 3. Berlin,
1990. S. 24. — Распространение Магдебургского права в Восточной Европе
наглядно представлено на карте помещенной в кн.: Moraw Р. Von offc-
пег Verfassung zu gestaltcter Verdichtung. Das Reich im spaten Mittelalter
1250 bis 1490. (Propylaen Geschichte Deutschlands. Bd. 3) Berlin (West);
Frankfurt a.M., 1985. S. 112.
2*
19
стоянную связь с юридическими факультетами, профессора
которых нередко давали заключения по сложным делам. Эти
заключения, 1как правило, ложились в основу судебных приго-
воров и решений.5 В середине XVI в. Магдебургский суд уже
был укомплектован профессиональными юристами. В значи-
тельной степени благодаря этому право все более романизиру-
ется п приобретает 'научные черты. Роль обычая в праве за-
метно уменьшается, а роль законодательных, статутных норм
постоянно растет.
Причины 'постепенного вытеснения Магдебургского права (в
Германии) правом римским исследователи видят в том, что
средневековое право не имело системы четких юридических по-
нятий. Мапдебургские и другие шеффены следовали «неясному
правовому чувству» (unklaren Rechbsgefiihl) и не всегда были
способны осмысливать ситуацию юридически. Римское право
несло с собою во многом новую культуру и дисциплину ума.
В сравнении с ним Магдебургское право стало воспринимать-
ся как архаичное и примитивное, не приспособленное к услож-
нившимся общественным отношениям.6
Если в Священной Римской империи и Пруссии сфера дей-
ствия Магдебургского права в указанный период сокращается,
то в Восточной Европе это право продолжает распространяться.
В XVI—XVII вв. оно вводится преимущественно в восточно-
славянских землях (отдельным городам Магдебургское право
здесь было пожаловано уже в XIV—XV вв.). На управление по
Магдебургскому праву переводятся очень многие общины, нахо-
дившиеся во владениях Великого княжества Литовского и
Польского королевства. Так, Магдебургское право было пожа-
ловано городам и 'местечкам Белоруссии, Галиции, Киевщины,
Брацлавщины, Подолии и Волыни. В XVII в., с расширением
владений Речи Посполитой, Магдебургское право получили не-
которые общины западнорусских земель (в Смоленской земле
и в Брянском крае), а также южной Латвии (Латгалии). Их
привилегии были подтверждены и позднее (даже в XVIII в.,
после разделов Польши, царское правительство не сразу отме-
нило их, а в Киеве Магдебургское право действовало вплоть
до 1835 г.). В отличие от городов, находившихся на террито-
рии Священной Римской империи, Пруссии, Польши и Венг-
рии, города литовских, латышских и восточнославянских зе-
мель (за исключением Львова и Львовского воеводства) ни-
когда не имели связей с Магдебургским судом и использовали
5 В ряде городов этот процесс зашел еще дальше. Так, в Лейпциге
шеффенский суд целиком состоял из профессоров юридического факультета
местного университета.
6 См.: Becker W. Magdeburger Recht in der Lausitz. Sein Geltungs-
bereich und seine Denkmaler. Ein Beitrag zur Geschichte des Magdeburger
Rechts (Deutschrechtliche Forschungen, H. 5). Stuttgart, 1931. S. 60—61;
Eisenhardt U. Op. cit. S. 89—90.
20
источники Магдебургского права, полученные ими через по-
средство польских юристов.
В чем заключаются причины столь широкого распростране-
ния Магдебургского права в Восточной Европе? Первая и
главная из них — сходное в общих чертах развитие городов
региона: усиление самостоятельности городских общин, ста-
новление торговли и ремесел и связанный с ними развитый
гражданский оборот, что и закреплялось Магдебурге мим пра-
вом. Это право использовалось бюргерами в готовом виде,
поскольку оно хорошо отвечало их повседневным практическим
потребностям. Вторая причина — господство так называемого
личного правового принципа, согласно которому статус лица
определялся не местом его обитания, а областью происхожде-
ния. Поскольку немецкое население очень многих городов со-
ставляли переселенцы из саксонских земель, то они принесли с
собою саксонские городские обычаи. Следует к этому добавить,
что Магдебургское архиепископство первоначально распростра-
няло влияние на все заэльбскпе земли, поэтому главный и ста-
рейший город Саксонии служил общепризнанным образцом
городского устройства. Существует и третья причина относи-
тельно легкого введения Магдебургского права в восточноев-
ропейских, в частности славянских, землях. Она заключается
в том, что германское и славянское право имели много общих
черт, как убедительно показал еще в начале XX в. известный
русский исследователь Н. П. Павлов-Сильванский.7 Поэтому
и Магдебургское право не воспринималось в славянских зем-
лях как что-то принципиально чуждое местным обычаям, хотя
их различие осознавалось достаточно хорошо.8 Особенно от-
четливо разница в отношении к Магдебургскому праву про-
является, если сравнить, как относились к введению этого
права этнические группы, стоявшие вне западной правовой и
7 См.: Павлов-Сильванский Н. П. Феодализм в России. М.,
1988.
8 Вопрос об отношении горожан к Магдебургскому праву в ненемец-
ких, в частности славянских, землях представляет самостоятельную инте-
ресную и также недостаточно изученную проблему истории правосознания.
В последние годы она привлекает некоторое внимание отечественных иссле-
дователей. См., например: Копысский 3. Ю. Социально-политическое
развитие городов Белоруссии в XVI — первой половине XVII в. Минск,
1975. С. 80—81, 128; К ром М. М. К вопросу о позиции западнорусских
и белорусских городов в период войны России с Великим княжеством Ли-
товским конца XV — первой трети XVI в. // Спорные вопросы отечествен-
ной истории XI—XVIII вв. Тезисы докладов и сообщений Первых чтений,
посвященных памяти А. А. Зимина. Москва, 13—18 мая 1990 г. В 2 ч. Ч. L
М., 1990. С. 144—147; Михальченко С. И. Новый документ о соци-
альной борьбе в частновладельческом городе в России начала XVIII в. //
Реализм исторического мышления. Проблемы отечественной истории периода
феодализма. Чтения, посвященные памяти А. Л. Станиславского. Тезисы
докладов и сообщений. Москва, 27 января—1 февраля 1991 г. / Отв. ред.
В. А. Муравьев. М., 1991. С. 175; Оманидзе М. М. Польская политиче-
ская мысль эпохи Возрождения. Тбилиси, 1991. С. 47—53.
21
религиозной традиции. Например, в 1356 г. Магдебургское
право было даровано г. Львову, где располагалась довольно
крупная немецкая колония. Это вызвало энергичное сопротив-
ление местной армянской общины, приверженной националь-
ным обычаям. Поэтому для львовских армян были изданы осо-
бые статуты.9 Аналогичным образом не -принимали Магдебург-
ское право и многочисленные еврейские общины, расположен-
ные в городах Восточной Европы. Им даровались специальные
привилегии; разрабатывались также коллизионные нормы, ре-
гулировавшие отношения евреев с христианским населением.
Несмотря на широкое распространение Магдебургского
права, значение самого Магдебургского суда для его развития
в этот период неуклонно падает. Этот процесс проявлялся в
разрыве традиционных связей Магдебургского суда с судами
«дочерних» и «внучатых» городов. Сокращение судебной прак-
тики Магдебурга связано прежде всего со становлением цент-
рализованных монархий (особенно национальных), чьи прави-
тели стали воспринимать обращения подвластных им городов
в Магдебургский суд как посягательство на свой суверенитет.
Так, в Польше уже в 1365 г. одновременно с распространени-
ем Магдебургского права на все польские города король Ка-
зимир Великий создал Верховный суд в Кракове и запретил
жителям королевства обращаться в Магдебург.10 В 1547 г.
Магдебург подвергся имперской опале за участие в борьбе
•против императора и саксонского курфюрста, а также за по-
мощь городам Северной Германии.11 Это повлекло запрет об-
ращаться в городской суд бюргерам других городов. Восполь-
зовавшись удобным случаем, австрийский эрцгерцог Ферди-
нанд (будущий германский император), который одновремен-
но был чешским королем, объявил в 1548 г. на рейхстаге
в Регенсбурге об учреждении Апелляционного суда в Праге.
Только в этот суд отныне обязаны были обращаться все горо-
да Чешской короны, в том числе и те, которые были издавна
связаны с Магдебургом (города Силезии и Лужиц).12 Анало-
9 См.: В run neck W. von. Zur Geschichtc des Magdebuiger Rechts
und der Statutcn der Armenier in Lemberg // ZSSR GA Bd. 35(48). 1914.
S. 1—49; Кульчицкий В. С. Правосудие в армянских поселениях на тер-
ритории Галиции (XIV—XVIII вв.) // Правоведение. 1974. № 2. С. 116—118.
10 См.: Бардах Ю., Леей од орский Б., Пиетрчак М. История
•государства и права Польши / Пер. с польск. М., 1980. С. 121 —122.
11 Город примкнул к Шмалькальденской унии — политическому объ-
единению немецких протестантов (князей и городов), созданному для за-
щиты протестантизма. В войне 1546—1548 гг. с Карлом V союз потерпел
поражение и распался.
12 Подробнее см.: Franklin О. Alagdeburger Weisthiimer Гйг Breslau.
Breslau, 1856. 23—28.—Учреждению Апелляционного суда в Праге со-
путствовали также унификация и кодификация чешского городского права,
закопченные в 1579 г. и одобренные сеймом и королем. Введение нового
свода не везде происходило безболезненно. Например, город Лейтмериц,
приверженный Магдебургскому праву, в течение 30 лет отказывался принять
•22
гичные процессы происходили и в наиболее крупных немецких
княжествах, например, в Саксонском курфюршестве. Еще в
1432 г. здесь был образован Верховный суд в Лейпциге, чле-
ны которого, как уже указывалось, были профессорами юриди-
ческого факультета, а обращения жителей города в Магде-
бург были отменены.
После 1550 г., когда опала с Магдебурга была снята, во
второй половине XVI — начале XVII в. ряд крупных городов,
отдавая дань авторитету Магдебургского суда, продолжал об-
ращаться к нему за консультациями и даже заключал с ним
на определенные сроки особые договоры о рассмотрении дел.
Но все же среди адресатов Магдебурга в поздний период пре-
обладали небольшие города (такие, как Цербст), в частности,
города, подчиненные непосредственно Магдебургскому архие-
пископу (Бург, Гросс-Зальце, Нойхальденслебен, Барби и др.).
Полное прекращение обычая направлять приговоры из Маг-
дебурга в «дочерние» и «внучатые» города произошло после
разрушения Магдебурга и пожара его архива в 1631 г., во
время Тридцатилетней войны. Попытки восстановить прежнее
значение Магдебургского суда были безуспешны. Первона-
чально этому противился католик граф Мансфельд (кото-
рый стал губернатором и штатгальтером Магдебургского архи-
епископства), так как все шеффены в городе были протестан-
тами. Позднее восстановлению суда воспрепятствовал бран-
денбургский курфюрст Фридрих Вильгельм (1669 г.), подтвер-
дивший свое решение в 1686 г. Курфюрст полагал, что возобнов-
ление деятельности знаменитого суда лишь создаст ненужную
конкуренцию суду в Бранденбурге и суду в Галле, состоявше-
му из ученых юристов.13
XVII век завершает историю Магдебургского права в Гер-
мании как развивающегося городского права. Политическая
реакция, наступившая после Тридцатилетней войны, подавле-
ние городской автономии, прекращение прежней деятельности
Магдебургского суда, романизация правя — все это способст-
вовало постепенному отмиранию Магдебургского права. Часть
норм, разработанных в его рамках, выходит из употребления;
другая часть, подвергшаяся сильной романизации (например,
в области частного и процессуального права) включается в
состав партикулярных законодательных систем. Этому способ-
новый свод п лишь в 1610 г. наконец прекратил сопротивление. (См.: Ва-
нечек В. История государства и права Чехословакии / Пер. с чешек. М.,
1981. С. 203—205; Об учреждении Апелляционного суда в Праге см.: Там
же. С. 188— 189).
13 См.: Dittmar М. Der erste Versuch zur Wiedererrichtung des Mag-
deburgcr Schoffcnstulils nach dem 10./20. Mai 1631 // Geschiclitsblattcr filr
Stadt und Land Magdeburg. Jg. 30. Magdeburg, 1895. S. 158—184; S tol -
zel A. Die Entwicklung der gelehrtcn Rechtsprechung untersucht auf Grund
der Akten des Brandenburger Schoppenstuhls. Bd. 1. Der Branderburger
Schoppcnstulil. Berlin, 1901. S. 236.
23
ствовали и земские уложения, издававшиеся в XVII—XVIII вв.
в различных немецких землях.
§ 2. ИСТОЧНИКИ ИССЛЕДОВАНИЯ
Источники, привлекаемые нами для исследования, весьма
разнообразны по своему характеру и содержанию. Прежде все-
го рассмотрению подвергнутся правовые памятники.
Магдебургское право складывалось (преимущественно как
обычное. Первые его записи относятся еще к XII—XIII вв., а в
самом конце XIII или в начале XIV в. на их основе неизвест-
ным лицом был составлен наиболее распространенный и из-
вестный свод Магдебургского права — так называемая Вуль-
гата (именуемая также по названию одной из составных ча-
стей «Саксонским вейхбильдо>м»). Этот памятник представляет
собой запись обычного права городов Саксонии (в первую оче-
редь самого Магдебурга) с добавлением больших выдержек
из «Саксонского зерцала» и ряда других материалов. В XIV—
XV вв. профессиональные юристы составили к Вульгате об-
ширные пояснения, так называемые глоссы. Эти 'пояснения
складывались под влиянием практики магдебургского шеффен-
ского суда, »а также «Саксонского зерцала» и глосс к нему.
Глоссы к Вульгате снабжены многочисленными ссылками на
римское и каноническое право, а также на труды ряда антич-
ных авторов.
Несмотря на важное значение Вульгаты, ее рукописная тра-
диция не прослежена, до сих пор нет и сводного критического
издания памятника. Среди существующих в настоящее время
публикаций Вульгаты наиболее подходящим для целей иссле-
дования нам представляется «издание, подготовленное по Бер-
линской глоссированной рукописи XV в.14 Книга содержит
текст самой Вульгаты и наиболее распространенную редакцию
глосс, которая публиковалась и в первых печатных изданиях
Вульгаты. Автором этих глосс традиционно считается Бурк-
хард фон Мангельфельт, о котором известно только то, что он
был профессором теологии, знатоком римского и доктором ка-
нонического права.15 Однако в дошедшем до нас виде глоссы
включают добавления более поздних юристов, о которых нет
никаких сведений.
Известны и другие записи Магдебургского права, состав-
ленные в XIV в. Сюда относится прежде всего так называе-
14 Daniels A. von, Gruben F. von. Das sachsische Wcichbildrecht
(jus municipale Saxonicum). Weichbildrecht und Weltchronik in CXXXVI
Artikeln mit der Glosse hrsg. Bd. 1. Berlin, [1857/58] (далее—SW. В ссыл-
ках на этот памятник римской цифрой обозначена статья, арабской — па-
раграф. Помета ”gl.” обозначает отсылку не к основному тексту, а к гпос-
се).
15 SW X gl.
24
мый Мейсенский правовой сборник (Meifiencr Rechtsbuch),
или «Правовой сборник, разделенный на дистинкции (Rechts-
buch nach Distinctionen), составленный между 1357 и 1387 гг.
Он выгодно отличается от Вульгаты сравнительно четкой ло-
гической структурой. До сих пор единственным 'научным изда-
нием памятника остается старая публикация Ф. Ортлоффа.16
В литературе отмечалась полная неудовлетворительность это-
го издания: оно основано на поздней рукописи и изобилует
ошибками; кроме того, публикатором допущены вольности в
делении памятника -на книги и статьи.17 Тем не менее пока оно
ничем не заменено.
Большую важность для понимания бюргерских правовых
взглядов представляют материалы судебной практики тех го-
родов, где действовало Магдебургское право, прежде всего са-
мого Магдебурга. Это приговоры по конкретным делам, кото-
рые дошли до нас в огромном количестве и -потому до сих пор
не собраны издателями воедино. Они датируются главным об-
разом XIV—XVI вв. В XIV-—XV вв. неоднократно делались по-
пытки обобщить судебную практику. Эти усилия не пропали
даром: шеффенами был создан целый ряд сборников судебной
практики. Для нас наиболее важен сборник «Магдебургские
вопросы», известный в трех редакциях. В нашем исследовании
рассматриваются две редакции сборника. Одна из них—си-
стематизированная (в трех книгах с разбивкой на главы и
статьи), составлена предположительно <в Торне (Пруссия) ме-
жду 1386 и 1440 гг. Другая редакция — алфавитная, завер-
шена, по-видимому, в Штеттине в 1518 г.18 Систематизирован-
ная редакция позднее помещалась в первых печатных издани-
ях «Саксонского зерцала» как приложение. Богатый матери-
ал содержат также разрозненные приговоры Магдебургского
суда, рассылавшиеся им в различные города и сохранившиеся
в их библиотеках и архивах.19 В XIX—XX вв. немецкими уче-
ными был опубликован ряд сборников таких приговоров, объе-
диненных по территориальному и локальному признаку. Од-
нако значительное количество приговоров до сих пор не опуб-
16 См.: Ortloff F. Sammlung Dcutscher Rechtsquellen. Bd. 1. Das
Rechtsbuch nach Distinctionen nebst einem Eisenachischen Rechtsbuch. Jena,
1836 (далее — MR. Римская цифра обозначает книгу, первая арабская —
главу, вторая арабская — статью).
17 См.: Vol tel ini Н. Ein Bruchstiick des Rechtsbuchcs nach Distinc-
tionen im Landesarchiv in Klagenfurt // ZSSR GA. Bd. 44(57). 1924. S. 317.
18 Систематизированная редакция: В eh r end J. F. Die Magdeburger
Fragen. Berlin, 1865 (далее — MF. Римская цифра обозначает книгу, первая
арабская — главу, вторая арабская — статью). Алфавитная редакция: Die
Alphabetische Sammlung der Magdeburger Schoffenurtcilen // Wasser-
schleben H. Deutsche Rechtsquellcn des Mittelaltcrs. Leipzig, 1892. S. 1—144
(далее — AS с указанием номера статьи).
19 Из-за пожара городского архива в 1631 г. приговоры, выносившиеся
Магдсбургским судом по виутримагдебургским делам, почти не сохранились.
25
ликовано или рассеяно по старым, нередко малодоступным кни-
гам и ученым журналам.
Сборники судебной практики, подобные «/Магдебургским
вопросам», но гораздо меньшего объема, составлялись и в
нижестоящих судах (прежде всего «дочерних» по отношению к
Магдебургу городов). Нередко ib них включались основные по-
ложения действующего в городе права и различные справоч-
ные сведения.
Картина, вырисовывающаяся при изучении приговоров Маг-
дебургского суда, существенно расширяется при привлечении
материалов судебной практики «дочерних» городов. В 'настоя-
щей работе мы используем два богатых по содержанию собра-
ния таких материалов. Первое из них было составлено в Лейп-
циге в 1520-х годах для практических целей одним из членов
лейпцигского шеффенского суда. Оно содержит преимущест-
венно лейпцигские шеффенские приговоры с середины XIV по
XV в., а также большое количество магдебургских приговоров
того же времени.20 Второе большое собрание материалов мест-
ной судебной практики — это научная публикация А. Штёль-
целя, отражающая деятельность шеффенов г. Бранденбурга в
XV—XVIII вв.21
Не менее важны для изучения темы записи местных обы-
чаев и нормативные акты (вилькюры), принимавшиеся властя-
ми тех городов, где действовало Магдебургское право. Ис-
пользование вилькюров и других местных материалов пред-
ставляется нам оправданным также ввиду широкого распро-
странения основных источников Магдебургского права в не-
мецких городах. По последним опубликованным данным, толь-
ко немецкая версия Вульгаты (без чешских и латинских пере-
водов) известна в 90 рукописях и 19 фрагментах, а немецкая
версия Мейсенского сборника — в 78 рукописях и 25 фрагмен-
тах.22 По догутенберговским масштабам это очень большой
«тираж». После изобретения книгопечата1ния Вульгата с глос-
сами выдержала около десятка изданий в XV—XVI вв., а
«Магдебургские вопросы» неоднократно печатались в виде при-
ложения к первым /изданиям «Саксонского зерцала». Все это
самым непосредственным образом влияло на политико-право-
вые взгляды горожан, что находило свое отражение в харак-
тере местных нормативных актов.
20 Ki sc h G. Lcipziger Schoffenspruchsammlung (Quellen zur Ge-
schichtc der Rezeption. Bd. 1). Leipzig, 1919 (далее — Kisch с указанием но-
мера документа или страницы).
21 Из четырехтомного сборника документов интересующий нас матери-
ал содержат три тома: Stolzel A. Urkundliches Material aus den Bran-
denburger Schoppenstuhlakten. Bd. 1. Urkunden bis 1580; Bd. 2. Urkunden
seit 1581; Bd. 4. Spruchsammlung des Brandenburger Schoppenstuhls. Berlin,
1901 (далее—Stolzel с указанием тома и номера документа).
22 Oppitz U.-D. Deutsche Rechtsbucher des Mittelalters. Bd. 1.
Beschreibung der Rechtsbucher. Koln; Wien, 1990. S. 259—260, 308—309.
26
Среди изученных нами материалов преобладают документы,
относящиеся к городам Восточной Германии. Наиболее бога-
тое собрание городских документов опубликовано по бранден-
бургским землям благодаря научному подвигу А. Ф. Риделя,
выпустившего многотомный сборник актов по истории этих
мест.23 Во второй половине XIX — начале XX в. появились ана-
логичные публикации по саксонскшм землям, но эти собрания
гораздо менее полные.24 Лишь в малой степени мы могли ис-
пользовать собрание актов по истории Силезии, так как город-
ские материалы в нем немногочисленны.25 По городам Тюрин-
гии имеется довольно полное издание А. Л. Михельсена «Пра-
вовые памятники из Тюрингии», в котором также опублико-
ваны важные источники городского права.26 В остальных слу-
чаях приходилось использовать сборники документов по исто-
рии отдельных городов и разрозненные журнальные публика-
ции.
Среди локальных сборников городского права, которые со-
держат интересующий нас материал, по своему объему выде-
ляются три. Первый — так называемый «Сборник Иоганнеса
Пургольдта», являющийся плодом труда двух авторов. Пер-
вым из них был Иоганнес Роте (между 1350 и 1360—1434 гг.).
Он был лицом духовного звания, а в 1387—1404 гг. состоял
на службе у г. Эйзенаха (Тюрингия) в должности городского
секретаря. Роте был также автором ряда юридических, дидак-
тических, этических и исторических работ в стихах и прозе.
Около 1387 г. он составил сборник городского права Эйзенаха,
не дошедший до нас в первоначальном виде.27 В конце XV
или начале XVI в. этот сборник был дополнен и переработан
эйзенахским городским секретарем Иоганнесом Пургольдтом.
«Сборник Иоганнеса Пургольдта» основан на Мейсенском
сборнике, «Саксонском зерцале», обычаях Эйзенаха и других
материалах. В нем есть интересные доктринальные положения,
отражающие политико-правовые взгляды составителей. В на-
23 Codex diplomaticus Branclenburgcnsis / Hrsg. von A. F. Riedel.
Erster Hauptteil. Berlin (далее — CDB I с указанием тома, года его издания
и страницы).
24 Codex diplomaticus Saxoniac Rcgiae. Zweiter Hauptteil. Leipzig;
Geschichtsqucllcn dor Provinz Sachsen und angrenzender Gebiete.
Halle (далее — соответственно CDS II и GQS с указанием тома, года его
издания и страницы или номера документа).
25 Codex diplomaticus Silesiae. Breslau (далее — CDSil с указанием
тома, года его издания и номера документа).
26 Mi с he Isen A. L. J. Rcchtsdenkmaler aus Thiiringen. Lief. I—V.
Jena, 1852—1863 (далее — Michclsen с указанием выпуска, года его издания
и страницы).
27 См.: Eisenachcr Rechtsbuch / Bearb. von P. Rondi. (Germanen-
rechte. Nene Folge. Abt. Stadtrechtsbucher. Bd. 3) Weimar, 1950. S. XXIX—
XXXIII.
27
стоящее время имеется лишь старое издание памятника, под-
готовленное Ф. Ортлоффом.28
Второй значительный локальный сборник — это городская
книга Берлина, относящаяся к концу XIV в. Она включает ма-
териалы различного происхождения (как обычное право, так
и местные акты) и снабжена пространным введением, позволя-
ющим судить о правовых взглядах ее составителей.29
Третий сборник составлен в XV в. и имеет внегерманекое
происхождение — это городское право Офена (так называли,
немецкие колонисты венгерский город Буду). В городе издав-
на существовала крупная немецкая община, пользовавшаяся
самоуправлением по Магдебургскому праву.30 Материалы
сборника систематизированы в зависимости от тематики (нор-
мы об органах самоуправления, преступлениях и наказаниях:
и т. п.). В книге также содержатся ценные для нас рассужде-
ния о сущности городского права и задачах городских органов
власти.31
Особую группу правовых источников образуют сочинения
ученых юристов, представляющие собою переработки основных
источников Магдебургского права и местных обычаев. Преж-
де всего это глоссы к Вульгате, о которых уже упоминалось
выше. Представляют интерес также глоссы к «Саксонскому
зерцалу», которые составлялись в XIV—XV вв. под влиянием
практики Магдебургского суда. Эти глоссы известны в не-
скольких редакциях, критического издания .их нет до сих пор.32
К XIV — началу XV столетия относятся работы профессио-
нального юриста, знатока римского права Николауса Вурма
(ум. после 1401 г.). Он был уроженцем бранденбургского го-
родка Нойруппина и учеником известного болонского юриста
Иоанна да Линьяно. Некоторое время Вурм состоял на служ-
бе у силезского герцога Рупрехта Липницкого (правил в 1374—
1406 гг.), а с 1401 г. получал пожизненную ренту от городско-
го совета Гёрлица.33
Как правовед Вурм был ярким представителем школы так
называемых комментаторов (постглоссаторов). Юристы этого
----------,
28	О г 11 о f f F. Sammlung Deutscher Rechtsquellen. Bd. 2. Das Rcchts-
buch Johannes Purgoldts nebst statutarischen Rechten von Gotha und Eise-
nach. Jena, 1860 (далее — Purg. с указанием страницы или книги и статьи).
29	Berlinisches Stadtbuch aus dem Ende des XIV. Jahrhunderts.
Neuc Ausgabe / Hrsg. von P. Clauswitz. Berlin, 1883.
30	См.: Чизм а ди а А., Ковач К., Асталош Л. История венгер-
ского государства и права / Пер. с венг. М., 1986. С. 108—109, 121.
31	Mol la у К. Das Ofner Stadtrecht. Eine deutschrechtliche Rechts-
sammlung des 15. Jahrhunderts aus Ungarn. Weimar, 1959 (далее — Mollay
К. с указанием страницы).
32	В дальнейшем изложении мы будем использовать преимущественно
выдержки из глосс, опубликованные в указанной работе К. Шиллинга
(Schilling К. Op. cit.).
зз	См.: Homeyer С. G. Der Richtsteig Landrechts nebst Cautela und1
Premis. Berlin, 1857. S. 356.
28
направления (середина XIII — начало XVI в.) занимались ин-
тенсивной разработкой отдельных проблем и актуальных во-
просов юридической практики, а также научной обработкой
действующего партикулярного права. В этом была их сильная
сторона. Отличительной чертой стиля мышления комментаторов
было последовательное введение в юриспруденцию достижений
.философии (в частности, диалектики и Аристотелевой логики).
В то же время их сочинениям свойственны неравномерность
экзегетической разработки отдельных вопросов, многослов-
ность, утрированность в подразделении юридических категорий
и нередко бесконечно разветвленная казуистика, во многом
основанная на наследии схоластической философии.34
Вурм был весьма плодовитым автором. Среди работ, вы-
шедших из-под его пера, нас интересуют три. Первая из них,
носящая своеобразное название «Магдебургский цветок», бы-
ла написана около 1390 г.35 Она представляет собою перера-
ботку основных положений Магдебургского права с учетом
норм римского права. В этой работе, однако, влияние римско-
го права было еще весьма слабым. Вторая работа — «Цветок
„Саксонского зерцала”» (1397 г.), в которой автор сходным
образом обработал земское и отчасти городское право Саксо-
нии. Это сочинение не издано до сих пор. Наконец, третья ра-
бота — сборник Лигницкого городского права, составление ко-
торого было начато Вурмом в 1399 г. в период службы у гер-
цога Рупрехта. Этот интереснейший памятник долгое время
существовал лишь в рукописи и был опубликован совсем не-
давно.36 В сборнике Лигницкого городского права влияние
римского права весьма существенно. Он построен в форме диа-
лога двух юристов — Гая и Мения и снабжен многочисленны-
ми ссылками на римское право.
Все три сборника не имели большого распространения.
«Магдебургский цветок» и «Цветок „Саксонского зерцала”» из-
вестны лишь в одной рукописи каждый, а переработка Лиг-
ницкого городского права не была закончена Вурмом. Тем не
менее они представляют собою важный источник по истории
политико-юридической мысли конца XIV — начала XV в.
Из работ более позднего периода следует отметить книгу
XVI в. «Текущие приговоры», составленную прусским юристом
34 См.: Horn N. Die legistische Literatur dcr Kommentatorenzcit und
die Verbreitung des gelchrtcn Rechts ,/,/ Handbuch der Quellen und Literatur
der neueren europaischcn Privatrechtsgcschichte / Hrsg. von II. Coing. Bd._ 1.
Mittelalter (1100—1500). Die gelehrten Rechte und die Gesetzgebung. Mun-
chen, 1973. S. 263.
35 Boehl au H. Die Blume von Magdeburg. Weimar, 1868 (далее —
Bl. Magd. с указанием страницы или книги и статьи).
36 Leuchte H.-J. Das Licgnitzer Stadtrcchtsbuch des Nikolaus Wurm:
Hintergrund, Uberliefcrung und Edition eines schlesischen Rechtsdenkmals
(Quellen und Darstellungcn zur schlesischen Geschichtc. Bd. 25). Sigmarin-
gen, 1990 (далее — Leuchte с указанием страницы).
29
Альбертом Пёльманом. Книга обобщает практику прусских су-
дов этого времени и также составлена с учетом норм римско-
го права.37 Она представляет собою яркий образец немецкой
научно-практической литературы эпохи рецепции.
О других используемых нами правовых источниках будет
сказано подробнее в ходе дальнейшего изложения.
Материалы неюридического характера весьма разнообраз-
ны по своему содержанию и строгой классификации не подда-
ются. Сюда относятся, например, наставления членам город-
ского совета (ратманам), облеченные в форму двустиший — так
называемые «ратманские стихи», которые рекомендовалось вы-
вешивать на стене в зале заседаний городского совета. Эти
стихи сохранились во многих юридических рукописях.
Большой интерес представляют историко-правовые сочине-
ния о Магдебургском праве, выходившие в XVII в. В них со-
держатся важные положения, которые свидетельствуют об (из-
менениях в отношении современников к городскому праву.
Особую группу неюридических источников образуют старин-
ные краеведческие работы об отдельных городах Восточной
Германии, выходившие в свет в конце XVII и в XVIII в. Их
использование целесообразно в силу самого характера исто-
риографии этого периода. Дело в том, что вплоть до конца
XVIII в. история рассматривалась не как наука, а как особый
род литературы. Однако, в отличие от других видов литерату-
ры, она повествовала о реальных событиях и представляла
собой часть риторики. Проблема истинности повествования вы-
ступала при этом не как логическая или гносеологическая, но
как проблема этики. Отсюда подход к истории как «учитель-
нице жизни» (magistra vitae): слушание или чтение историче-
ских сочинений было призвано способствовать более доброде-
тельной жизни. Такой подход опирался на древнюю традицию,
известную еще античности.38 Отсюда—большое внимание,
которое уделяли авторы краеведческих работ описанию нравов
и обычаев (в том числе юридических) «в отдельных городах.
Это оказало большую услугу исследователям общественного
сознания. Кроме того, именно в XVIII в. происходит оконча-
тельный разрыв «народной» и «ученой» культур, поэтому ав-
торы подобных работ могли отнестись отстраненно к затра-
гиваемым ими обычаям и оставили подробное их описание.
Наконец, обращение к старой историографии полезно и пото-
37 Р б Гт an A. Die lauffende vrteil, so man teglich bey gerichte
gebraucht. Elbing. 1568. — В отечественных собраниях это редкое издание
отсутствует; мы пользовались экземпляром, хранящимся в Гданьской библи-
отеке Польской Акадедмпи наук (шифр: Jh 2230 8°).
38 См.: Hardt wig W. Die Verwissentschaftlichung der Geschichts-
schrcibung und die Asthetisierung der Darstcllung // Formcn der Geschichts-
schreibung / Hrsg. von R. Koselleck, H. Lutz und J. Rusen (Beitrage zur
Historik, 4). Munchen, 1982. S. 152.
30
му, что раооты этого времени нередко содержат тексты вмль-
кюров и других городских актов позднего периода (XV—
XVII вв.), которые с тех пор не переиздавались.
В процессе анализа политико-правовых взглядов горожан
мы будем использовать также отдельные повествовательные
источники, богословские, политические и философские сочи-
нения, некоторые памятники средневекового искусства. Все
это даст возможность глубже понять воззрения бюргерства, от-
разившиеся в памятниках Магдебургского права.
31
Глава II
ВЗГЛЯДЫ БЮРГЕРСТВА
НА ГОРОДСКОЕ ПРАВО
Городское право, закрепляя личный статус бюргеров, регу-
лируя их повседневные отношения и определяя порядок орга-
низации и деятельности городских органов власти, играло тем
самым чрезвычайно важную роль в жизни города. Поэтому
воззрения на городское право занимают едва ли не первое ме-
сто в структуре бюргерского правосознания. Эти воззрения
мы рассмотрим в трех аспектах. Во-первых, проследим, как ос-
мысливались происхождение и сущность городского права и
его положение в системе феодального права. Во-вторых, рас-
смотрим роль, придававшуюся в городском праве обычаям. На-
конец, в-третьих, попытаемся разобраться в том, как бюргеры
относились к вилькюрам.
§ 1. ОБЩИЕ ПОЛОЖЕНИЯ
а. Представления бюргерства о происхождении
и сущности городского права
Обращаясь к правосознанию горожан в интересующий нас
период, мы должны учитывать такую важную характеристику
их мировоззрения, как традиционализм. В литературе отмеча-
ются черты, присущие традиционализму добуржуазного обще-
ства: его религиозный характер (давность всегда «священна»);
восприятие мира как однородного целого (обычай и право —
явления того же рода, что и природные явления); миропорядок
представляется людям чем-то неизменным, несмотря на потря-
сения; культура трактуется как неделимое целое, и изменение
любого ее «фрагмента» является опасным для существования
целого (поэтому общественному контролю подлежит вся жизнь
32
индивидов). Кроме того, подобная система взглядов предпола-
гает, что основные критерии приняты раз и навсегда.1
Как отмечено выше, средневековое мировоззрение есть
прежде всего мировоззрение религиозное. Современному чело-
веку трудно представить себе в полной мере, насколько опреде-
ляющим оно было для повседневной средневековой жизни. При
всей кажущейся замкнутости мирка той или иной общины че-
ловек поддерживал постоянную связь с мирозданием. Уже са-
мо соблюдение постов и праздников подчиняло его жизнь все-
мирно-историческому календарю, который начинался с Адама
и заканчивался Страшным Судом. Даже просто осенив себя
крестным знамением, например перед началом трапезы, чело-
век одним этим жестом соединял себя с землею и небом, -с
прошлым и будущим.2
Сказанное справедливо и по отношению к средневековому
правосознанию. Но здесь необходимо сделать одну важную
оговорку. «Хлеб богословов», как пишет А. Я. Гуревич, был
качественно отличен от -сухарей «народного христианства».3
«Теоретические» высказывания о связи права и Бога, которые
мы встретим в источниках, принадлежат преимущественно лю-
дям ученым, нередко прошедшим школу духовного образова-
ния. Сведения источников, отражающие подобные взгляды бо-
лее широких слоев горожан, носят преимущественно косвенный
характер и сравнительно редки. В дальнейшем изложении мы
укажем на отдельные примеры такого рода.
Наиболее развернуто мысли о связи Бога и права представ-
лены в глоссах к Вульгате и Лигницком сборнике.
Отправляясь от изречения «Бог есть начало и конец всех
вещей»,4 приводимого Эйке фон Репковом, составителем «Сак-
сонского зерцала», глоссаторы Буль^аты указывали, что право
возникает «по воле вечного Бога»,5 и называли городское пра-
во «святым правом».6
По мысли глоссаторов, городское право не может быть чем-
то дурным, оно — синоним справедливости. Не случайно глосса
открывается следующим положением: «Право есть прочная и
вечная воля, оно воздает по Божьему наставлению каждому
свое, и всякое дело идет по своему праву».7 Это, несомненно,
1	См.: Шацкий Е. Утопия и традиция / Пер. с польск. М., 1990.
С. 376—377.
2	См.: Терц А. Мысли врасплох // Терц А. СоОр. соч. в 2 г. Т. 1. М.,
1992. С. 322—323.
3	Г у р е в и ч А. Я. Проблемы средневековой народной культуры. М.,
1981. С. 377.
4	Вероятно, слегка измененная цитата из Откровения Иоанна Богосло-
ва. 1 : 8.
5	SW 1 gl. О том же пишет и Н. Вурм (Lcuchte. S. 19).
6	SW IX gl.
7	Recht ist eyn steter wille und ewig, und gibt von gotiichcr anwisunge
eyme izilcher das seyne, und thut eyme izlichen dinge syn recht. — SW I gl.
3 Заказ Д’2 76
33
вольный перевод из Институций Юстиниана, гласящих: «Спра-
ведливость заключается в постоянной и твердой воле каждому
воздавать его право. Правовая наука — это знание божествен-
ных и человеческих дел, наука о справедливом и несправедли-
вом».8 Здесь заслуживают внимания два разночтения. Пер-
вое— прямое упоминание в глоссе о роли Бога в процессе реа-
лизации права. Оно хорошо согласуется с идеей божественного
происхождения права. Второе разночтение глоссы с оригиналом.
Институций, не менее важное, — использование в переводе тер-
мина «право» (Recht) вместо «справедливость» (Gerechtigkeit) г
дающее приведенному отрывку иной смысловой оттенок, неже-
ли указанному положению из Институций.9 Само право явля-
ется волей (очевидно, божественной) и воздает «каждому свое».
Дело в том, что в средние века не существовало четкого раз-
граничения между субъективным и объективным правом. Осо-
бенно наглядно это проявлялось в актах пожалования поселе-
нию городского права. Даже если в учредительной грамоте со-
держалась ссылка на право другого города или какую-либо
правовую запись, это означало дарование бюргерам не каких-
то норм объективного права, а, скорее, личных прав и полномо-
чий. Город противостоял суверену не как целостное юридиче-
ское лицо, а как совокупность всех бюргеров, каждый из кото-
рых в отдельности реализовывал свои права и нес обязанно-
сти.10
В Лигницком сборнике вопрос о происхождении права также
рассматривается в связи с вопросами веры. Прежде чем обра-
титься к происхождению права, Н. Вурм кратко напоминает ос-
новные догматы католической веры (символ веры, вложенный:
Вурмом в уста двенадцати апостолов, положения о семи та-
инствах, о спасении душ тех, кто верит и окрещен и т. д.).11
Лишь после этого он приступает к освещению вопроса о про-
исхождении права. Вурм также тесно увязывает право (recht)
и справедливость (gerechtikeit), полагая, что «справедливость
есть сам Бог, который благодаря своей вечной божественности
8 Justitia est constans et perpetua voluntas jus suum cuique tribuens.
Juris prudentia est divinarum atque humanarum rerum notitia, justi atque
injusti scientia.— 1. I. 1 pr. et 1.
9 Примечательно, что в глоссе к прологу «Саксонского зерцала» тоже
содержится перевод этого отрывка из Институций, но там слово justita пе-
реведено точнее — «справедливость», rechtigkeit. Заимствование этого поло-
жения из римского права не было, однако, замечено К. Шиллингом, утверж-
давшим, что глосса к «Саксонскому зерцалу» в рассуждениях, касающихся
задач права, вполне свободна от иностранных влияний (Schilling К.
Op. cit. S. 57).
10 См.: Ebel W. Der Biirgereid als Geltungsgrund und Gestaltungs-
prinzip des deutschen mittelalterlichen Stadtrechts. Weimar, 1958. S. 71.
11 Несомненный источник этого фрагмента — сочинение канониста Ду-
рандуса ’’Rationale divinorum officiorum” (Liber IV, pars 1, cap. de symbolo)..
Cm.: Fabricius J. A. Codex Apocryphus Novi Testamenti. Pars III. Ham-
burgi, 1719. P. 346—347.
34
(auss seynir ewigen gotheit) дал каждому в отдельности и со-
гласно его сущности — свое, то, что соответствует его природе и
что зовется естественной справедливостью — птице в воздухе,
рыбе в воде или в море и людям».12 Далее Вурм приводит уже ци-
тированный нами фрагмент из Институций Юстиниана (I. 1.1.1.)^
при переводе на немецкий переосмысливая термин iuris pru-
dentia как «Божественная справедливость».13 От этого он пере-
ходит собственно к вопросу о происхождении права. Вурм ука-
зывает, что исток (orspring) всех прав — воля Бога; задавшись,
вопросом о том, в чем же заключается эта воля, связанная со
справедливостью, автор указывает, что люди должны верить,
в Бога и жить по Божьим заповедям. В то же время, по мне-
нию Вурма, право вытекает равным образом из справедливости
и из вещей (materien).14
Трактовка права, которая встречается в глоссах к Вульгате-
и в Лигницком сборнике, представляет нам объективное (в се-
годняшнем понимании) право как порождение божественной,
воли, неразрывно связанное со справедливостью.15 В некоторых,
других памятниках также затрагиваются общие вопросы, касаю-
щиеся природы права. В этих источниках в принципе не отри-
цается, что право есть воля Бога, однако природа объективного*
права рассматривается в несколько ином аспекте — в связи с
природой правонарушений. Чрезвычайно показателен в этом от-
ношении один из магдебургских приговоров, сохранившийся в*
Дрезденском собрании XIV в. Магдебургские шеффены указыва-
ли, что всякий преступник имеет две вины. Первая вина — перед
конкретным лицом, чьи права были нарушены. Эту вину сле-
дует простить, так как Евангелие предписывает прощать грехи
ближних. Но в то же время преступление нарушает установ-
ленный самим Богом миропорядок и в этом смысле направлено*
непосредственно против Бога. И вот эта, вторая, вина не мо-
жет быть прощена, так как «если бы мы отнеслись к нему (пре-
ступнику.— А. Р.) милосердно, мы поступили бы против Божь-
ей заповеди, ибо Бог повелевает выбирать плевелы из пшени-
цы».16 Таким образом, можно предположить, что объективное*
в сегодняшнем понимании право осмысливалось в средние века
преимущественно как воля Бога. Если исходить из этого, про-
ясняется и связь тогдашних юридических и этических норм. На
право как на волю Бога посягают не только преступления,
но и порождающие их пороки и грехи. Говоря современным'
языком, «объект посягательства» у правонарушения и порока
I2 Leuchte. S. 17—19.
13 Ibid. S. 19.
14 Leuchte. S. 19.
15 В «Сборнике Иоганнеса Пургольдта» также указывается, что право-
проистекает из справедливости (Р и г g. S. 144).
i6Wasserschleben Н. Sammlung deutscher Rcchtsquellen. Bd. I.
Giefien, 1860. S. 282.
3*	35-
один — воля Бога; отличает же правонарушение от порока в
большинстве случаев наличие или отсутствие «второй состав-
ляющей» — посягательства на права конкретного лица. Если
же это второе посягательство было направлено непосредственно
против Бога или Его наместника на земле, такое преступление
считалось наиболее тяжким (например, богохульство, неверие
в Бога, преступление против жизни и здоровья суверена ит.п.).
Как уже указывалось, средневековому религиозному созна-
нию мир представлялся единым целым, ибо единство мира бы-
ло предопределено единством его Творца. Поэтому право воспри-
нималось не только как выражение божественной воли, но и как
составная часть миропорядка, своего рода элемент мировой гар-
монии. Отсюда — стремление представить право в виде целост-
ного, законченного по форме свода.
Систематизация городского права и судебной практики в
интересующую нас эпоху осуществлялась преимущественно го-
родскими судебными секретарями, а зачастую и по их инициа-
тиве. Это не могло не наложить своего отпечатка на правовые
памятники, и те в большей или меньшей степени несут на себе
черты авторства. О своих целях составители правовых записей
нередко заявляют сами. В ряде случаев они обосновывают свой
труд преимущественно практическими соображениями. Напри-
мер, в городском праве Зальцведеля (XIV в.) и городской кни-
ге Дрездена, начатой в 1404 г., говорится, что человек по сво-
ей природе существо бренное и что письменная фиксация со-
храняет то, что может исчезнуть из памяти.17 Сборник судеб-
ной практики, начатый в Бреслау в 1429 г., содержит указание
на то, что обилие разрозненных материалов требует их собрать
и упорядочить «для вечной памяти, а также для пользы и ру-
ководства будущих господ и шеффенов (т. е. членов городского
совета и городского суда. — А. Р.), чтобы те могли не утруж-
дать свои головы и быстро находить в этом сборнике написан-
ное».18 Сходные мысли высказал в 1441 г. писец Генрих Теш-
виц во введении к составленной им городской книге г. Мит-
твейды.19
Но гораздо чаще составители рассматривали свой труд не
только как некую техническую операцию, но и как богоугодное
дело. Здесь уместно вспомнить о том, что составитель правовой
записи в интересующий нас период — это не просто специалист-
правовед, это — «ученый» человек, «книжник». В. Л. Рабинович
----------<
17	CDB I Bd 14. 1857. S. 15; Rehme Р. Stadtbiicher des Mittelalters.
Teil I. (Leipziger rechtswissentschaftliche Studien. Heft 21.) Leipzig, 1927.
S. 64.
18	Klein-Bru ckschwaiger F. Das Buch der Magdeburgischen
Urteile im Breslauer Staatsarchiv // ZSSR GA. Bd. 66(79). 1948. S. 263.
19	E г m i s c h G. Die sachsischen Stadtbiicher des Mittelalters // Ncues
Archiv fiir Sachsische Geschichte und Altertumskunde. Bd. 10. Dresden, 1889.
S. 193.
36
справедливо отмечает, что «быть ученым человеком в средние
века — это означает уметь изготовить из слов такого рода при-
ем, чтобы с его помощью уловить смысл мира (или его ча-
сти) . .. Свести смысл к священному тексту при помощи уче-
ного слова в тексте, высветить его и потому принять как смысл
божественный — как смысл самого себя».20 Неудивительно, что
отношение к слову и особенно к слов)7 писаному было качест-
венно иным, чем сегодня. Такое отношение начиналось уже с
изготовления самого материала для письма. Так, X. Бейли по-
казал, что водяные знаки, помещавшиеся на бумаге с конца
XIII и вплоть до второй половины XVIII в., почти всегда имели
символическое значение и отражали религиозные взгляды ее
изготовителей (эти взгляды имели нередко еретический харак-
тер и зачастую восходили к традиции позднеантичных гности-
ческих сект).21 Столь же сакрализованным было и восприятие
письма. Например, Кассиодор (VI в.) видел намек на Троицу
в том, что люди пишут тремя пальцами,22 а писатель и бого-
слов IX в. Храбан Мавр полагал, что письмо есть святая вещь,
ибо сам Бог пользовался им для создания скрижалей Завета
(Исход, 31 : 18).23 Кроме того, нельзя забывать и о концепции,
согласно которой вся вселенная представляет собой огромную
книгу, созданную Богом и подтверждающую истинность Свя-
щенного Писания. Не случайно у богослова XII в. Алана Лилль-
ского мы читаем:
Всей вселенной нам творенье —
Будто бы изображенье,
Книга или зеркало.24
Эта мысль была общим местом средневековой схоластики.
В этом аспекте труд автора, составителя или даже перепис-
чика приобретает особое значение. Человек, берущийся за со-
здание книги, в том числе правовой, предстает перед нами как
своего рода творец, демиург. Не без причины автор, собравший
городское право Фрейберга (начало XIV в.) в предисловии к
своему сборнику заявляет:
Бог землю с небом смог создать —
Пусть даст нам книгу дописать.
Пошли нам Бог удачу.
Во имя Бога труд я начал.
20 Рабинович В. Л. Ученый человек в средневековой культуре //
Наука и культура / Отв. ред. В. Ж. Келле. М., 1984. С. 226.
21 Bayley Н. The Lost Language of Symbolism. Parts I—II. 6th im-
pression (one volume edition). London; N. Y., 1968.
22 PL. T. 70. 1847. Col. 1145.
23 PL. T. 112. 1852. Col. 1601.
24 PL. T. 210. 1855. Col. 579. Пер. E. А. Костюкович (Эко У. Имя ро-
зы / Пер. с итал. М., 1989. С. 22).
37
Кто право Фрейберга поможет
Мне записать, тот раб есть Божий.25
Здесь, как видим, проводится явная аналогия между созда-
нием вселенной и написанием книги. Впрочем, для подобного
акта творения составитель призывает на помощь Всевышнего,
ибо в средние века всякое дело начиналось с молитвы. Не слу-
чайно в приведенной шестистрочной преамбуле Бог упомина-
ется четырежды, а в рукописи Фрейбергского городского права
имя Бога встречается и в пятый раз, будучи дополнительно впи-
сано в инициал первого стиха.26
Молитвы авторов не всегда приобретали форму просьбы о
.помощи. Иногда в правовых сборниках просто помещались
изображения Христа и Богоматери, как, например, в городских
книгах Берлина и Лёвепберга.27 Интересная по содержанию
миниатюра имеется в манускрипте конца XIV в., хранящемся в
Кракове (библиотека Ягеллонского университета) и включаю-
щем материалы саксонского земского и городского права. На
этой миниатюре (к ней мы еще вернемся) изображен Христос
с двумя предстоящими мужами, перед ними на коленях стоит
автор «Саксонского зерцала» Эйке фон Репков, а за ним —
-его святой покровитель.28 Святой Ядвиге, своей покровитель-
нице, посвятил свой труд лигницкий городской секретарь Амб-
розиус Бичен: в книге привилегий г. Лигница (середина
XV в.) помещено изображение этой святой и стихотворное
воззвание к ней.29 Бывало, что изображение целиком заменя-
лось текстом. Так, вступление к одной из книг шеффенского
суда г. Галле (1383) содержит пространное описание земного
облика Христа, составленное по всей видимости, на основе
25 Got, der himel unde erde geschuf,
Dcr helfe uns uolbrengen diz buch,
Des helfe uns got. Amen.
Ich hebe an in gotis namen
Und schribe Vribersch recht.
Wer mir helfe, der si gotis knecht
(CDS II. Bd. 14. 1891. S. 13).
Здесь и далее все стихотворные переводы выполнены нами.
26 Страница из рукописи воспроизведена на гравюре, приложенной к
изданию: Schott A. F. Sammlungen zu den Deutschcn Land- und Stadt-
rcchten. Teil 3. Leipzig, 1775.
27 Berlinisches Stadtbuch. .. S. XVII; Ur kun den der Stadt
Ldwenbcrg / Hrsg. von H. Wescmann. Lowenberg i. Schl., 1885. S. 4. В той
же левенбергской книге помещено небольшое латинское предисловие, откры-
вающееся словами: «Начало от Того, Кто есть источник всего благого, от
Кого все начинается и сообразно с Которым упорядочено. Во имя Господа,
Который есть альфа и омега, начало и конец» (Ibid. S. 7).
28 Библиотека Ягеллонского университета. Краков. Ms. 168. FoL 15v.
29 Schirrmacher F. W. Urkunden-Buch der Stadt Liegnitz und ihres
Weichbildes bis zum Jahre 1455. Liegnitz, 1866. S. XII.
38
апокрифических сообщений и средневековых преданий, завер-
шающееся прославлением Спасителя.30
Как правило, составители стремились по возможности ор-
ганично сочетать посвящение своего труда Богу с провозглаше-
нием земных целей своей работы. Таково, например, собрание
судебной практики, составленное для г. Пёснеке в последней
четверти XV в. Его автор, секретарь Иоганн Йехе (ранее город-
ской секретарь в Нойштадте-на-Орле), писал в рифмованном
введении к собранию, что его труд предназначен для поучения
бедных людей, не имеющих доступа к правосудию и мало све-
дущих в праве. Бедняк, по его мнению, должен противодейст-
вовать несправедливо установленным привилегиям, и наставле-
ние в том, как это сделать, — богоугодное дело (”An den hat
god sin gnade geleit”) .31
Сходным образом понимал свою задачу и Каспар Попплау—
юрист, составивший в Бреслау в конце XV в. сборник город-
ского права и судебной практики под своеобразным названием
«Прямой путь». Преамбула к книге гласит: «Во имя Господа,
аминь! Те, кого Бог щедро наделил сознанием и мудростью,
должны пользоваться своими мудростью и сознанием не только
для себя, но и обязаны поделиться своим опытом и разумом с
теми, кто не сподобился такой милости, ибо путь права сде-
лался очень тернистым и кривым. И в сознании этого в на-
стоящую книгу, которую называют „Прямой путь”, собраны
с великим старанием, прилежанием и трудом магдебургские и
другие исконные права, и в нижеследующей сумме,32 именуе-
мой ,, Прямой путь”, всякий может найти совет относительно
права и управления, во славу Господа и для общего блага».33
Иногда составители правовых сборников не ограничивались
задачей научить праву несведущих, а ставили перед собою и
более возвышенные цели. Так, в преамбуле к городской книге
Франкфурта-на-Одере (1516 г.) говорится, что эта книга со-
ставлена для сведения правящих (regirer), которые должны в
своей деятельности по отношению к подданным руководство-
ваться божественными заповедями и божеской премудростью и
30 GQS. Bd. 14. 1882. S. 397. — Непосредственным источником этого
фрагмента послужило, вероятно, известное апокрифическое послание про-
консула Лентула к римскому сенату, где описывается земной облик Христа.
Ср.: Fabric ins J. A. Codex Apocryphus Novi Tcstamenti. Pars I. Hambur-
gi, 1719 P 301*—302
31 Gros ch R., La liter К. T., F 1 a c h W. Die Schoffenspruchsamm-
lung der Stadt PoBneck. Toil I. Der Text der Sammlung (Thiiringische Ar-
chivstudien, Bd. 7). Weimar, 1957. S. 6.
32 Термином «сумма» (а также summa summarum, т. e. «суть сути»)
в средние века обозначалось краткое систематическое изложение какого-
либо предмета. Это слово часто использовалось в заглавиях сочинений то
философии, теологии, праву.
33 В б h 1 a u Н. Die «Summa Der rcchte Weg gnant». Zur Gcschichtc
der deutschen Rechtsquellen im 15. Jh. // ZRG. Bd. 8. 1869. S. 168.
39
милосердием, ибо «всемогущий Бог создал высшие и низшие
вещи в истинном божественном порядке».34
Весьма показательно и заявление автора одной из рукопи-
сей Мейсенского правового сборника, составленной в 1405 г.:
он пишет, что цель его труда — сделать право «бессмертным»
(vnsterfiich).35 На первый взгляд заявление это — весьма сме-
лое для того времени. Ведь уже Эйке фон Репков, автор «Сак-
сонского зерцала» (а с этим источником автор рукописи был
знаком — он сам говорит об этом36), писал, что «Бог сам есть
право»,37 и поэтому вряд ли требуются условия, чтобы «обес-
смертить» его. Но творческое самосознание автора, по-видимо-
му, не противоречило идее подчиненности Богу, а удивительным
(для сегодняшнего восприятия) образом сочеталось с нею.
Приведенные примеры показывают, что составители осозна-
вали свой труд как важную миссию. Поэтому они стремились
сочетать в неразрывном единстве подход к своему делу как к
богоугодному занятию с рациональными логическими приемами
систематизации права. Сами эти приемы были разработаны
еще в XII—XIII вв. на богословском материале и достигли
апогея в богословских «суммах», наиболее знаменитой из кото-
рых была «Сумма теологии» Фомы Аквинского. Работы, напи-
санные с использованием этого метода, должны были отвечать
трем основным требованиям: всеохватности; достаточной члено-
раздельности (организация сочинения в соответствии с системой
расположенных частей и частей частей); четкости и дедуктив-
ной убедительности (достаточная взаимосвязь). Все это должно
было дополняться литературными приемами, соответствующими
идее similitudines (подобий), которая была предложена Акви-
натом: суггестивной терминологией, параллелизмом частей и
рифмой.38
Отношение «книжника» к своему труду, по-видимому, напо-
минало отношение средневекового мастера к изготавливаемой
им вещи. Она существует во времени, но какой-то своей ча-
стью пребывает в вечности: из вечности она получает свои на-
чала — материю и форму, происходящие от Бога. Изготовле-
ние вещи является вместе с тем и актом ее познания.39
-----------1
34	CDB I. Bd. 23. 1862. S. 380.
35	Kelle J. Altdeutsche Handschriftcn aus Prager Bibliotheken // Sera-
peum. Bd. 29. Leipzig, 1868. S. 180.
36	Ibid.
37	См.: История политических и правовых учении. Средние века и Воз-
рождение / Отв. рсд. В. С. Нерсесянц. М., 1986. С. 61.
38	См.: Панофский Э. Готическая архитектура и схоластика / Пер.
с англ. // Богословие в культуре средневековья / Отв. рсд. Л. Лутковский.
Киев, 1992. С. 64.
39	См.: Харитонович Д. Э. Средневековый мастер и его представ-
ление о вещи // Художественный язык средневековья. / Отв. ред. В. А. Кар-
пушин. М., 1982. С. 136.
40
Здесь-то на помощь составителям правовых записей и при-
ходила символика.
б. Символическое мировосприятие
и его отражение
в правовых памятниках
Для средневекового человека вообще и для составителя
правовой записи в частности символика40 не была чем-то внеш-
ним и выступала не как художественный прием. «Мира не во-
ображали символическим: его таким воспринимали»,41 — спра-
ведливо отмечает исследователь средневековой культуры П. М.
Бицилли. Коль скоро весь этот мир является не чем иным, как
огромной книгой, подтверждающей истинность Священного Пи-
сания, то каждая вещь в нем может быть истолкована как на-
мек на нечто высшее и близкое к Богу. Отсюда — символиче-
ский характер, присущий средневековой культуре в целом.42
Средневековая символика имела различные формы. В ин-
тересующих нас памятниках43 она выступает как символика
образа, слова, числа и буквы. В одних случаях авторы поль-
зуются каким-то одним видом символов, в других — комбини-
руют разные символы.
Ярким примером символики образа могут служить сочине-
ния юриста Николауса Вурма. Таковы, в частности, «Магде-
бургский цветок» и «Цветок ’’Саксонского зерцала”». Обоим про-
изведениям автор предпослал своеобразные предисловия с об-
основанием своего замысла. Так, в предисловии к первому из
упомянутых сочинений Н. Вурм пишет, что намеревается пред-
ставить правовой материал в виде цветка. Его стебель — соста-
витель «Саксонского зерцала» Эйке фон Репков, корни — «За-
коны и Каноны», т. е. предписания светского и церковного пра-
ва, лепестки — 24 буквы алфавита, по которым распределе-
ны отдельные разделы работы, а поливает цветок сам Бог. Од-
нако этим аналогия не исчерпывается. С настоящим цветком
«цветок» Магдебургского права сближают четыре свойства.
Цвет его лепестков образуют перечисляемые в работе иски —
как у всякого лепестка свой цвет, так и иски различны. Аромат
цветка соответствует честному и разумному решению дела.
Вкус цветка (третье качество) тесно связан с четвертым ка-
40 Термин «символика» мы используем здесь в широком значении, вклю-
чая сюда также и аллегорию (об их соотношении см.: Лосев А. Ф. Эсте-
тика Возрождения. М., 1982. С. 195—196).
4* Бицилли П. Элементы средневековой культуры. СПб., 1995. С. 87.
42 Подробнее см.: Хейзинга Г1. Осень Средневековья / Пер. с ни-
дерл. М., 1988. С. 226; Гуревич А. Я- Категории... С. 302—303.
43 Здесь мы сознательно не касаемся символики юридических ритуалов
и рассматриваем лишь символику самих правовых записей.
41
чеством — здоровьем, которое получает пробующий: так члены
суда (шеффены) отличают сладкое от кислого, т. е. правду от
неправды в речах сторон и в соответствии со своим вкусом да-
ют «правовое здоровье» тому, кто страдает от сомнений в пра-
ве. Цвет и аромат преходящи, здоровье же существенно; по-
этому главное внимание Вурм обращает на приговор. Здоровье
должно быть целью того, кто читает книгу — так пчела, в от-
личие от осы, должна приносить сладость, а не горечь.44
Сходным был замысел и работы «Цветок „Саксонского зер-
цала”». Автор также пишет о четырех свойствах этого «цветка»,
но в данном случае цветок имеет 26 лепестков «по числу букв
алфавита», причем в четвертой (последней) книге этого сбор-
ника правовые положения приводятся в алфавитном порядке.45
В упомянутых сборниках использовано, как мы видим, сра-
зу несколько образов, и все они заслуживают внимания. Преж-
де всего это сам образ цветка. Топика цветка была в средние
века весьма богатой. Цветок считали символом добродетели,
духовного совершенства, иногда — символом эдемского сада,46
а у Храбана Мавра в сочинении «Аллегории ко всему Священ-
ному Писанию» мы встречаем понимание цветка как символа
самого Христа, основанное на символическом истолковании
стиха из Песни Песней (2: I).47 В литературе отмечалось, что
название «цветок», «цветы» было весьма употребительным и в
различных трактатах той эпохи. Известны сочинения под за-
главиями «Цветок добродетели» (Blume der Tugend, Flores
virtutum), «Цветы законов» (Flores legum) и т. д.48 Существо-
вали и другие подобные произведения, связанные, правда, с
образом не цветка вообще, а какого-либо конкретного вида
цветов. Таково, например, руководство по римскому и кано-
ническому праву, составленное немецким юристом Оттомаром
и называемое «Розочка казусов» (Rosella casuum).49 Нужно,
впрочем, отметить, что юридические работы, названия которых
44 Bl. Magd. S. 6—7.
4 5 «Цветок „Саксонского зерцала”», как уже сказано, не издан до сих
пор. Его содержание кратко изложено в работе: Ноте усг С. G. Der
Richtstcig Landrechts nebst Cautela und Premis. Berlin. 1857. S. 355—381.
46 Chevalier J., Gecrbrant A. Dictionnairc des svmboles. Paris,
1982. P. 447.
47 PL. T. 112. 1852. Col. 929. — Подробнее о символике цветка см.:
Paz U., G о г о h о v s k i Н. Crowns of Thorns and Roses. Botanical Sym-
bols in Christian Tradition // Erctz Magazine. Vol. 7. N. 4 (Jerusalem): Win-
ter 1992/93. P. 6—9, 30—31; Levi d’A n с о n a M. The Garden of the Renais-
sance. Botanical Symbolism in Italian Painting (Arte e archeologia. Studi c
documenti. Vol. 10). Firenze, MCMLXXVIL P. 148—150.
48 Cm.: Stobbe O. Gcschichte dcr deutschcn Rcchtsqucllcn. Abt. 1.
Leipzig, 1860. S. 417.
49 Otto m arus N. Argentinus. Summa Roselle De casibus conscientie.
Argentine, 1516. — Интересно, что в иллюстрированных рукописях «Саксон-
ского зерцала» и некоторых других памятниках роза выступает как символ
сохранения судебной тайны (см.: Puctzfeld С. Deutsche Rcchtssymbolik.
Berlin, 1936. S. 29). Подробнее о символике розы будет сказано ниже.
•42
•связаны с упоминанием цветов, не похожи друг на друга, а
конкретный замысел работ Вурма достаточно оригинален.
.Другой образ, о котором говорит Вурм, — это образ пчелы.
’Образ этот также весьма древний и восходит еще к ряду биб-
лейских метафор и античных поверий, по-новому осмысленных
.в средние века (сочинения богословского содержания, бести-
арии). По некоторым истолкованиям, пчела могла быть симво-
лом Христа или девы Марии, а иногда и символом справедли-
вости.50 Интересно, что традиция связывать образ пчелы, со-
бирающей нектар с цветов, с моральными и юридическими по-
нятиями., сохранялась долгое время: с нею мы встречаемся в
специальных пособиях по эмблематике, издававшихся в XVI—
XVII вв.51
Наконец, Николаус Вурм говорит об алфавите, буквы ко-
торого составляют цветочные лепестки. Об этом образе мы
подробнее скажем ниже.
Символика образа присутствует и в других правовых ра-
ботах этой эпохи. Таково, например, небольшое произведение
аориста Германа фон Осфельда, носящее своеобразное назва-
ние «Кляпцы» (Premis).52 Оно относится к середине XIV в. и
принадлежит к числу так называемых каутелярных сочинений,
имеющих целью дать судьям и участникам процесса наставле-
ния относительно правильных словесных формулировок.53 В на-
чале своего сочинения автор пишет, что недобросовестные
участники процесса используют в ходе тяжбы экивоки (cquivo-
са), т. е. двусмысленные слова и выражения, могущие ввести
в заблуждение судью. Поэтому цель сочинения — обратить вни-
мание судей на тщательное выяснение смысла в речах сторон,
чтобы избежать экивоков, «подобно тому как кляпцами смиря-
ют коня» (als man ein phert mit eine premse twinget).54 В этом
рассуждении примечательны две особенности. Во-первых, это
образ коня. По истолкованию Храбана Мавра, конь может
быть понимаем как символ нечестивца, ибо Бог «коня и всад-
ника его ввергнул в море» (Исх. 15 : 1), что символизирует низ-
вержение в ад нечестивца и его господина — дьявола.55 Во-вто-
рых, нам представляется, что Герман фон Осфельд не случай-
но говорит именно о коне: ведь латинское слово «экивоки»
50Wehrhaus-Stauch L. Bicnc, Bienenkorb // LCI. Bd. 1. 1968.
Sp. 299—301.
51 A 1 c i a t u s A. Emblemata. Francoforti ad Moenurn, 1583. Fol. [30];
Camerarius I. Symbolum et emblematum ex volatilibus et Insectis de-
sumtorum centuria tertia collecta. Francofurti, 1654. Fol. 92—93.
52 Кляпцы — завертка, накладываемая на губу лошади для ее укроще-
ния.
53 О каутелярной литературе подробнее см.: О средневековых
(Юристах в Германии и отношении к ним общественного мнения. Одесса,
♦б. г. С. 13—14.
54 Н о m е у е г С. G. Op. cit. S. 397—398.
55 PL. Т. 112. 1852. Col. 916.
43
(aequivoca; в написании автора — equivoca) созвучно латинско-
му слову equus (конь), хотя слово «конь» фон Осфельд и упо-
требляет лишь по-немецки. Упомянутая особенность связана са
средневековой символикой слова.
Сама символика слова проистекала из того сакрализован-
ного отношения к слову в средние века, о котором уже говори-
лось выше. По-видимому, не случайно упоминавшийся нами
краковский кодекс XIV в. завершается знаменитым текстом из
Евангелия от Иоанна: «В начале было Слово...» (1 : 1 —15) .5&
Этот текст принадлежал в средние века к числу наиболее ча-
сто читаемых.57
В рассматриваемых нами памятниках символика слов при-
сутствует прежде всего в 'виде этимологий. Назвать вещь —
значило объяснить ее; между ros и verba не было противоре-
чия, они считались символами друг друга.58
Иногда этимология использовалась авторами для объясне-
ния смысла тех или иных терминов. Так, авторы глосс к Вуль-
гате пишут, что Магдебургское право называется «Вейхбильд»
(Wichbilde), потому что оно широко распространено (Wiet ge-
byte).59 Это, конечно, вполне фантастическая «народная этимо-
логия».
В других случаях этимология служила составителям пра-
вовых записей для постановки теоретических вопросов. Такой
подход заметен в упоминавшемся нами сборнике городского
права Лигница. Разбирая вопрос о различных видах права
(божественное, установленное людьми, естественное и др.),
Вурм пытается установить специфику городского права. Имен-
но с этой целью он и призывает на помощь приемы средневе-
ковой этимологии.
Прежде всего Н. Вурм указывает, что немецкое слово «го-
род» (stat) связано со словами «постоянно» (steticlich), «со-
стоять» (stehen) и «помогать, защищать» (beystehen), посколь-
ку люди, проживающие в городе, должны постоянно состоять
в одном сообществе и защищать и укреплять право. Далее ав-
тор с той же целью рассматривает латинские названия города.
Слово oppidum (в написании Вурма — opidum) он производит от
слова ops — поддержка, защита, мотивируя это тем, что горо-
жане должны оказывать помощь своему господину и быть вер-
ными ему. Кроме того, он указывает, что слово ’’ops”, взятое
во множественном числе (’’opes”), означает богатство, и связы-
вает это с обязанностью горожан помогать господину своей
жизнью и имуществом. Вероятно, исходя из тех же соображе-
56 Библиотека Ягеллонского университета (Краков). Ms. 168. Fol. 88\
57 См.: Рабинович В. Л. Указ. соч. С. 217.
58 См.: Ле Гофф Ж- Цивилизация средневекового Запада. / Пер. с
франц. М., 1992. С. 308.
59 SW IX gl.
44
ний, Вурм производит другое название города — municipium —
от словосочетания ’’munera accipientia”, т. е. возлагаемые на
кого-либо повинности.60 Интересно, что это последнее истолко-
вание почти дословно совпадает с тем, которое приведе-
но в знаменитом труде Исидора Севильского «Этимологии»
(IX.IV. 21).61 Наконец, Н. Вурм полагает, что слово ’’oppidum”
происходит также от слова ’’opus” — труд, работа (werg), по-
скольку в городах жители занимаются разнообразными ремес-
лами (hantwerg).62 Таким образом, по мысли автора, примене-
ние подобных истолкований способствовало раскрытию истин-
ного смысла городского права, понимаемого не просто как не-
кий набор хартий и бычаев, но и как совокупность прав и обя-
занностей горожан.
Символика слова присутствует в интересующих нас памят-
никах не только в виде этимологий. Ее проявлением, как пред-
ставляется, можно считать также стихотворные введения и за-
ключения, которые встречаются во многих правовых записях.
Поэтические фрагменты включались в юридические сборники
по разным причинам. Отчасти это было продиктовано дидак-
тическими соображениями (дать читателям сборника поучение
•о назначении права и т. п.) или стремлением усилить торжест-
венность юридического ритуала, облегчив запоминание тех или
иных норм. Отчасти же включение поэтических фрагментов
объяснялось особым отношением к поэтической речи. С древних
времен поэзия воспринималась как «язык богов». Отголоски
этой традиции существовали еще в средние века.63 Поэзия —
неизменный спутник любого культа и вообще всякой обрядно-
сти, в том числе и юридической. Включение стихотворных тек-
стов в правовые сборники (независимо от их поэтических до-
стоинств) подчеркивало близость права к предметам священ-
ным.64
Но стихотворные введения и заключения символичны не
только благодаря факту своего включения в правовые записи.
О символике позволяют говорить также некоторые элементы
самих этих поэтических текстов. Прежде всего это упоминания
имени автора. Характерно, что имя автора нередко становится
ясным лишь после разгадывания некоей загадки. Так, упоми-
навшаяся нами рукопись Мейсенского правового сборника, от-
60 L е и с h t е. S. 24.
61 PL. Т. 82. 1850. Col. 350.
62 L е u с h t e. S. 24.
63 Cm.: Fehr H. Kunst und Recht. Bd. 3. Die Dichtung im Recht.
Bern, 1936. S. 293—295; Kisch G. Ausgewahlte Schriften. Bd. 3. Forschun-
gen zur Rechts- und Sozialgeschichte des Mittelalters. Sigmaringen, 1980.
S. 17; Ген он P. Язык птнц / Пер. с франц. // Вопросы философии. 1991.
№ 4. С. 43—45.
64 См.: Хёйзинга И. Homo ludens. В тени завтрашнего дня / Пер.
с нидерл. М., 1992. С. 147—149.
45
носящаяся к 1405 г., завершается загадкой на латинском язы-
ке, обозначающей имя переписчика (Адам).65 66 Сходную запись,
в которой зашифровано имя составителя, содержит латинская
рукопись Вульгаты 1427 г., хранящаяся в рукописном отделе
Российской Национальной библиотеки в Санкт-Петербурге:
Тебе «Мар» давали,
И «ти» присовокупляли.
«Нус» добавляли —
Тот писал, кого так назвали С6
(т. е. Мартинус).
Аналогичным образом указал свою фамилию (Хеннинг) —
переписчик одной из силезских рукописей «Саксонского зерца-
ла».67
Похожий по форме, но более изощренный по существу при-
ем использован в рифмованном введении к книге IX «Сборника
Иоганнеса Пургольдта». Имя автора (Иоганнес Пургольдт)
также разорвано на слоги, но каждый из этих слогов является
словом, которое имеет смысл само по себе и включено в стихи
введения, будучи выделено в тексте.68 Таким образом, здесь
использован принцип шарады, который встречается в поэзии
германских народов с давних времен и восходит к традициям
рунической письменности.69
Названная особенность связана с хорошо известной в сред-
невековой словесности традицией указывать имя автора, соста-
вителя или переписчика «прикровенно» и с магической силой,
которая приписывалась именам вообще.70
Другая особенность поэтических фрагментов, заслуживаю-
щая внимания с точки зрения символики, — приемы так назы-
ваемой числовой композиции, которые использовались не толь-
ко при написании стихотворных текстов, но и при составлении
самих юридических сборников. Гипотеза о числовой композиции
была выдвинута американским исследователем В. Ф. Хоппе-
65 К е 11 е J. Op. cit. S. 188.
66 Si tibi mar datur
Et ti si associatur
Et nus addatur,
I lie scripsit qui sic vocatur.
Российская Национальная библиотека. Отдел рукописей. Лат. Q II № 157.
Л. 123 об.
67Wattenbach W. Das Schriftwescn im Mittelalter. 2. Aufl. Leipzig,
1875. S. 434,
68 P u r g. S. 257—258.
69 См.: Степанов Ю. С., Проскурин С. Г. Константы мировой
культуры. Алфавиты и алфавитные тексты в периоды двоеверия. М., 1993.
С. 114.
70 С ur tins Е. R. Europaische Literatur und lateinisches Mittelalter.
10. Aufl. Bern; Miinchen, 1984. S. 503—505; Dornseiff F. Das Alphabet
in Mvstik und Magie. 2. Aufl. Leipzig; Berlin, 1925. Nachdruck Leipzig,
1977 (STOIXEIA. Heft VII), S. 138.
46
ром,71 а позднее, независимо от него и в более развернутом
виде, — известным немецким филологом Э. Р. Курциусом.72'
Согласно этой гипотезе, способ разбивки текста средневековых
памятников на книги и главы (а поэтических произведений —
на песни, строфы и стихи) часто был связан с использованием
тех или иных «священных» или «совершенных» чисел, на ко-
торых была построена композиция произведения. Благодаря
числовой композиции символика слова смыкается с символикой
числа. Ниже мы попытаемся показать, что влияние такого под-
хода прослеживается и в интересующих нас юридических па-
мятниках.
Средневековая символика чисел была связана отчасти еще
с античной традицией. Ею отмечены произведения пифагорей-
ской школы (сохранившиеся в передаче Аристотеля), а также
некоторые сочинения Платона («Тимей»)73 и неоплатоников (в
частности, Плотина, Порфирия и Прокла, чьи трактаты оказа-
ли существенное влияние на становление христианской фило-
софии) ,74
Указанная традиция была продолжена и в более позднюю
эпоху. Средневековые мыслители опирались при этом на изре-
чение из библейской Книги премудрости царя Соломона:
«...Ты все расположил мерою, числом и весом» (11:21). От
Августина шло понимание чисел как мыслей Бога, и их
постижение давало знание самой вселенной. Поэтому, включая
символику чисел в свое сочинение, средневековый автор упо-
доблялся Богу-творцу и обеспечивал истинность того, о чем
писал. Набор чисел, бывших символическими, довольно обши-
рен. Мы укажем лишь на те, что встречаются в рассматривае-
мых нами источниках.75
Некоторые памятники содержат количество книг (или
строк), равное или кратное трем. Из трех книг состоят сборни-
ки судебной практики — «Магдебургские вопросы» и упоминав-
шиеся нами Пёсиекское собрание, из трех строк — стихотвор-
71 См.: Hopper V. F. Medieval Number Symbolism. N. Y., 1938. P. 87—
88.
72 Cm.: Curtius E. R. Op. cit. S. 491—498 (первое издание книш
вышло в 1948 г.).
73 Трактат «Тимей» был одним из немногих платоновских трактатов,
переведенных на латинский язык еще в XII в.
74 См.: Лосев А. Ф. 1) Диалектика числа у Плотина / Пер. и ком-
мент. трактата Плотина «О числах». М., 1928. С. 100, 182; 2) История ан-
тичной эстетики. Последние века. В 2 кн. Ки. 1. М., 1988. С. 218—236; 1<н.
2. М., 1988. С. 57—62, 395—419.
75 Незаменимым пособием для изучения средневековой символики чи-
сел являются труды итальянца Пьетро Бонго, написанные и изданные в
конце XVI в. Мы пользовались более поздним парижским изданием: В и п-
g и s Р. Numerorum Mysteria. Lutetiae Parisiorum, 1618. — Эта книга, напи-
санная на основе трудов нескольких сот античных и средневековых авторов,
до сих пор остается непревзойденной по полноте и охвату материала.
47
ное заключение к статутам г. Брены (1609 г.),76 на девять книг
разбиты одна из прусских переработок Магдебургского права
(начало XV в.)77 и научно-практическое руководство по семей-
ному праву «De vita conjugali», составленное в XV в. Конрадом
Бичином, городским секретарем г. Кульма.78 Число три было
соотнесено с Троицей и являлось символом всего духовного.79
Это касалось и веры, ибо, как пишет Августин, опираясь на
евангельский текст (Мф. 22:37), тройка означает, что челове-
ку предназначено любить Бога трояким образом — всем серд-
цем, всей душою, всем разумением.80 Число девять, кроме того,
было соотнесено с девятью небесными сферами и девятью ан-
гельскими хорами.81
В других мы встречаемся с использованием числа семь и
кратных ему. Таков, например, Мейсенский правовой сборник,
включающий 7 книг, упоминавшееся нами латинское предисло-
вие к книге привилегий г. Лигница (7 строк), пролог к Офен-
скому городскому праву XV в. (14 строк),82 к сочинению Гер-
мана фон Осфельда «Каутела» (14 строк)83 и одному из юри-
дических сборников, составленному -в Восточной Германии в
XV в. (28 строк) .84
Число семь — одно из самых важных в средневековой сим-
волике чисел. Особое значение ему придавалось еще в древно-
сти. Пифагорейцы считали, что оно определяет ритмы и циклы
в живой и неживой природе, и так как оно не «рождается» ни
одним из чисел декады (т. е. не кратно ни одному из них) и
не «рождает» ни одного из таких чисел, его считали «девствен-
ным» числом, которое не рождено матерью.85 Эти толкования
были известны богослову Филону Александрийскому («О со-
творении мира», 33) .86 В интерпретации мыслителей гиппокра-
товской школы (трактат «О седмицах») семь предстает как
символ человеческого организма, человеческой жизни и вселен-
76 Bode F. Willkiir der Stadt Brehna vom Jahre 1609. Nach der Hand-
schrift L. 118a der Koniglichen Offentlichen Bibliothek zu Dresden zum cr-
sten Male veroffentlicht // NM. Bd. XXIV. 1910. S. 291. — Примечательно,
что это послесловие является переложением одного из стихов 15-го псалма.
77Steffenhagcn Е. Die IX Bucher des Magdeburger Rechtcs oder
Distinctionen des Thorncr 'Stadtschreibers Walther Eckhardi aus Bunzlau.
Ein Altprcussischcs Rcchtsbuch // Altpreussische Monatsschrift. Bd. 2. Ko-
nigsberg in Pr., 1865. S. 11—43.
78 St ob be O. Beitrage zur Gcschichte des deutschen Rechts. Braunsch-
weig, 1865. S. 91.
79 Bungus P. Op. cit. P. 95—126, 138—150.
8° PL. T. 36. 1845. Col. 91.
8* См.: C u r t i u s E. R. Op. cit. S. 493.
82 M о 11 а у К.. S. 39—40.
83 H о m e у e r C. G. Op. cit. S. 392—393.
84 Bohl a u H. Ratmannen Reime J J ZRG. Bd. 1. 1861. S. 251.
85 См.: Фрагменты ранних греческих философов. Ч. 1. От эпических
теокосмогоний до возникновения атомистики / Изд. подг. А. В. Лебедев.
М., 1989. С. 468.
86 Philonis Alexandrini opera quae supersunt / Ed. L. Cohn et
P. Wendland. Vol. I. Berolini, 1896. P. 34.
48
ной в целом: оно также описывает Землю как огромное чело-
веческое тело.87 Заметим здесь, что сочинения «гиппократов-
ского корпуса» имели в средние века большую популярность.88
Христианские мыслители добавили к этим толкованиям новые.
Климент Александрийский (III в.) в своем сочинении «Строма-
ты» («Лоскутный ковер») писал, что число 7 объемлет собою
весь мир и связывал его с сонмом ангелов (кн. VI, гл. XVI).89
В средние века число 7 понималось также как союз духовной и
телесной природы, ибо 3 — символ духовного, а 4 — символ че-
тырех мировых стихий, т. е. материального мира. Августин ви-
дел в числе семь символ творения, но также и милости Святого
Духа, без которой любовь (charitas) не наполняет сердца, а это
является условием исполнения божественного закона.90 Доктри-
на предусматривала 7 таинств церкви, 7 добродетелей (им со-
ответствуют 7 прошений молитвы «Отче наш»), 7 даров Святого
Духа, 7 заповедей блаженства, 7 смертных грехов и 7 покаян-
ных псалмов.91 Семерка понималась и как символ вечного от-
дохновения, поскольку Бог, сотворив мир за шесть дней, отды-
хал в день седьмой.92 Приведенные толкования подкреплялись
и тем. что число семь часто встречается в библейских текстах.93
Мистическое значение числу семь приписывается и в право-
вых памятниках: так, в «Саксонском зерцале» Эйке фон Реп-
ков пишет о семи военных щитах (степенях феодальной иерар-
хии) и о том, что родство заканчивается седьмой степенью,
связывая эти правила с семью «веками», пли эпохами, которые
насчитывает история человечества.94 Число 28, кроме того,
истолковывалось как соединение жизни земной с жизнью веч-
ной, ибо оно получалось от умножения семи (символ вечного
отдохновения) на четыре (символ материи).95 П. Бонго даже
называет число 28 «совершеннейшим» и считает его символом
добродетели, так как 28-й псалом он связывает с совершенст-
вом церкви.96
Композиция многих памятников построена на числах пять
и десять и кратных им. На пять книг распадаются Берлинская
городская книга, Офенское городское право, сборники судебной
практики XIV в. — так называемое «Систематическое шеффеи-
87	Фрагменты... С. 552—555.
88	См.: Бахтин М. М. Творчество Франсуа Рабле и народная куль-
тура средневековья и Ренессанса. 2-е изд. М., 1990. С. 393—395.
89	Климент Александрийский. Строматы. Ярославль, 1892.
Стб 759.
PL. Т. 33. 1845. Col. 218; Т. 37. 1845. Col. 1961.
91	См.: Хёйзинга И. Осень Средневековья. С. 227.
92	PL. Т. 109. 1852. Col. 1015.
93	См.: Hopper V. F. Op. cit. Р. 24—25.
94	Земское право. Кн. 1. Ст. 3 § 1, 2 // «Саксонское зерцало». Па-
мятник, комментарии, исследования. М., 1985. С. 17.
95	См.: Гуревич А. Я. Категории средневековой культуры. 2-е изд.
М., 1984. С. 301.
96	Bungus Р. Op. cit. Р. 464.
4 Заказ № 76
49
ское право»97 и его прусская переработка — «Старое Кульм-
ское право».98 Комментированное издание судебной (главным
образом магдебургской) практики XVI — начала XVII в., под-
готовленное юристом Я. Алеманом, состоит из десяти книг.99
Статуты городков Фризака (1616 г.)100 и Акена (XVII в.)101 на-
считывают по 35 статей, собрание приговоров Бранденбургско-
го суда XVI в. — 40 титулов (причем предметы, о которых идет
речь в этих титулах, расположены в алфавитном порядке).102
Широко известное руководство по процессуальному праву, со-
ставленное в еередине 1330-х годов бранденбургским судьей
Иоганном фон Бухом и называемое «Путеводная тропа земско-
го права» (Richtsteig Landrechts), состоит из 50 глав.103 По 75
статей содержат статуты городов Шлотхайма (первая половина
XVI в.)104 и Цейца (1573 г.);105 текст статутов г. Виттштока
(1523) включает 80 статей.106 Особенно показателен упоминав-
шийся нами сборник «Прямой путь»: каждая из его 21 книги
(кроме последней, не законченной автором) состоит из 100 ста-
тей.107 Сходным образом обстоит дело и с поэтическими произ-
ведениями, включенными в юридические сборники. Таковы: ла-
тинское предисловие к изданию «Саксонского зерцала» середи-
ны XVI в. (10 стихов),108 заключение к сочинению Германа фон
Осфельда «Каутела» (10),109 предисловие к городской книге
Шпандау (1536 г.) (10),110 упомянутым статутам г. Акена
(20),111 эпилог к одной из рукописей Мейсенского правового
сборника (30),112 пролог к Вульгате (40),113 а также стихотвор-
ные введения к некоторым из книг «Сборника Иоганнеса Пур-
гольдта»: к книге IX (40 строк), 1 (80) и VIII (90).114
------------,,
97	Laba nd Р. Das Alagdeburg-Breslauer Systematische Schoffenrccht
aus der Mitte des XIV. Jhs. Berlin, 1863.
98	Leman Chr. K. Das alte kulmische Recht. Berlin, 1838.
99	Aleman nus J. Palaestra consultationum juris illustrium. Magde-
burg, 1613.
too CDB I. Bd. 7. 1847. S. 71—79.
101	Laud a-Dei V. B. Beschreibung der Stadt Acken nach ihrem vo-
rigen und itzigen Zustandc. Zerbst, 1712. S. 92.
102	Stolzel. Bd. 4.
юз H о m e у e r C. G. Op. cit. S. 79—324.
104 Picard C. Ein altes Stadtrecht von Schlotheim // NM. Bd. XXL
1903. S. 131 — 142.
1°5 Schott A. F. Sammlungen zu den Deutschen Land- und Stadtrech-
tcn. Teil I. Leipzig, 1772. S. 263—277.
Ю6 CDB I. Bd. 1. 1838. S. 430—433.
i°7 Bohlau H. Die ’’Summa Der rechte Weg gnant”... S. 169.
Ю8 S a c h s e n s p i e g e 1. Leipzig, 1560. Bl. 3V.
юз FI о m e у с r C. G. Op. cit. S. 396.
no CDB I. Bd. 11. 1856. S. 497.
in L a u d a - D e i V. B. Op. cit. S. 92—93.
H2 Gau pp E. T. Das schlesische Landrecht. Breslau, 1828. S. 5.—
Текст эпилога включает, собственно, 31 стих, но один из них — вставной
(латинская цитата из Библии).
из SW. Praefatio rhytmica.
114 Purg. S. 19—21, 229—231, 257—258.
50
Число пять наряду с семеркой было одним из символов ми-
ра, так как, по толкованию, восходившему к пифагорейской
школе, 115 оно состоит из триады, олицетворяющей мужское
начало, и диады, олицетворяющей начало женское, что нахо-
дит свое отражение в пяти частях света, пяти чувствах, пяти
видах живого (человек, четвероногие, рыбы, пресмыкающиеся,
птицы).116 Число пять неоднократно упоминается и в Библии,
и хотя св. Ириней («Против ересей», II.XXIV. 4) возражал
против того, чтобы приписывать пятерке па этом основании ми-
стический смысл, 117 но позднее символические истолкования
числа пять сделались весьма популярны благодаря трудам Ав-
густина. Так, в своем комментарии к псалму 49 Августин пи-
шет, что поскольку в евангельской притче (Мф. 25: 1 —13) го-
ворится о пяти мудрых девах, то пятерка означает церковь,118
но также и еврейский народ под сеныо Закона (от Пятикни-
жия Моисеева).119 Кроме того, рассматривая подвиги и твор-
чество царя-псалмопевца Давида, Августин устанавливает в
них глубинную связь между числами 5 и 10. В проповеди, по-
священной 143-му псалму, Августин высказывает мысль о том,
что пять камней, подобранных Давидом для стрельбы из пра-
щи (I Царств, 17:40), символизируют Закон, т. е. Пятикни-
жие, а упоминание в стихе 9-м указанного псалма Давида о
«десятиструнной псалтири» он связывает с десятью заповедя-
ми.120
Символические истолкования числа десять также были весь-
ма разнообразны. Иногда его считали символом самого Бога.
Уже Филон Александрийский полагал, что это число является
совершенным	и даже давал Богу эпитет «десятый»
(&ео^ osxaxor) («О сотворении мира», 19).121 Развивая мысль
этого философа, Климент Александрийский указывал на связь
десятки с именем Бога, ибо десять — это числовое значение
буквы йота, с которой в греческом написании начинается имя
Иисус («Строматы», VI. 11 и 16).122 Кроме того, поскольку в
римской цифровой системе десять обозначается как X. то в
самой форме этого знака видели намек на крест.123 В ранне-
христианской символике числа X, XX, XXX нередко означали
115 Фрагменты... С. 468.
116 С ur tins Е. R. S. 493. — Натурфилософское толкование числа пять
сохранялось долгое время. Так, Лактанций («Божественные установления»
VI, 20—23) подробно пишет о пяти чувствах. См.: Лактанций. Твопе-
ния. В 2 ч. Ч. 2. СПб., 1848. С. 65—78. — Другие натурфилософские истол-
кования см.: В u n g u s Р. Op. cit. Р. 250—253.
117 Ириней. Сочинения. М., 1871. С. 222—224; ср. с. 226.
И8 PL. Т. 36. 1845. Col. 570.
ibid. Col. 571.
120 PL. T. 38. 1845. Col. 198.
121 Platon is Alexandrini opera... Vol. III. Berolini, 1898. P. 93.
122 Климент Александрийский. Строматы. Стб. 705, 761.
123 В u n g u s P. Op. cit. P. 371.
4*
51
пожелание спасения и изображались вместо восклицания
осооап; — «спаси».124 Здесь уместно вспомнить и о десяти име-
нах Божьих, упоминаемых в Библии.125 Десять — это так-
же число заповедей, врученных Моисею на горе Синай
(Исх. 20: 1—17). В этой связи Климент Александрийский, ми-
стически истолковывая число десять, писал («Строматы»,
VI. 16), что Декалог имеет свой аналог в небе (солнце, луна,
светила, свет, ночь, вода, воздух темнота, огонь, облака) и на
земле (люди, домашний скот, пресмыкающиеся, звери, рыбы,
птицы, хищники, травоядные, растения плодоносные и бесплод-
ные).126 В этой интерпретации десятка становится одним из
символов мира, а аналогия «десять заповедей — вселенная»
возвращает нас к уже затрагивавшейся нами проблематике
природы как огромной книги. Августин толкует число 10 как
символ вечности, а также как символ божественной мудро-
сти.127 У Храбана Мавра число 10 толкуется как символ Бога
и творения (так как 3 — символ Троицы, т. е. Творца, а 7 —
творения, состоящего из тела и духа), а также как соблюдение
закона, единство католической веры и совершенство божест-
венных дел.1'28
Символически интерпретировались и некоторые числа, крат-
ные десяти. Так, число сорок, по мнению Августина, означает
совокупность веков (integritas sacculorum), ибо оно связано
с различными событиями, описанными в Библии. По 40 дней
постились Моисей, пророк Илия и Иисус Христос. Кроме того,
в течение сорока дней после воскресения являлся Хритос своим
ученикам.129 Храбан Мавр, развивая мысль Августина, свя-
занную с постом Моисея, Илии и Христа, писал, что 40 — это
призыв жить целомудренно и воздерживаться от плотских соб-
лазнов, ибо пост в 40 дней осуществлялся в жизни временной
(4 времени года, 4 части суток) ради жизни вечной (10 — Бог
и творение).130
Число 40 могло также пониматься как комбинация из дру-
гих символических чисел. Так, уже упомянутый нами пролог к
Вульгате состоит из трех строф по 14, 20 и 6 стихов соответст-
венно. 14 и 20 кратны «совершенным» числом 7 и 10, а 6 также
имело символическое значение: по истолкованию Григория Ве-
124 См.: Фрикен А. фон. Римские катакомбы и памятники первона-
чального христианского искусства. В 4 ч. Ч. 2: Надписи и символические
изображения. М., 1877. С. 93.
125 См. письмо блаженного Иеронима «О десяти именах Божьих» //
Библиотека творений святых Отцев и учителей церкви западных. Кн. 3. Тво-
рения блаженного Иеронима Стридонского. 2-е изд. Ч. 1. Киев, 1893. С. 151—
152.
12б Климент Александрийский. Строматы. Сто. 750—751.
127 pl. Т, 37. 1845. Col. 1961; Т. 38. 1845. Col. 1215.
128 PL. Т. ПО. 1852. Col. 1020—1021.
129 PL. Т. 33.. 1845. Col. 217; Т. 37. 1845. Col. 1226.
1зо Там же. Т. 107. 1851. Col. 335.
.52
дикого оно знаменовало шесть разных по совершенству ступе-
ней бытия (камни, птицы, пресмыкающиеся, рыбы, звери, лю-
ди).131
Число пятьдесят имело различные истолкования, но в связи-
с правовой проблематикой особенно знаменательным представ-
ляется одно из них, отмеченное Августином: именно на пяти-
десятый день после пасхи был вручен Моисею на горе Синай
закон, начертанный перстом Божьим (Исх. 19).132
Сотня также считалась совершенным числом. Исидор Се-
вильский в «Этимологиях» (III.III. 5) производит латинское сло-
во «сто» (centum) от canthus, означающего глазную орбиту,
но также и железный обод, используемый для гнутья дуг из
дерева и удержания их округлой формы.133 В обоих случаях
таким образом подчеркивается организующая и формообразую-
щая роль числа сто (при этом нужно учесть, что округлая фор-
ма считалась совершенной, а глазу приписывалась роль «зер-
кала души»). П. Бонго пишет, что сотня означает «закончен-
ное и полное совершенство», так как сто — это квадрат числа
10, а десять он прямо связывает с соблюдением предписаний
Закона (lex), т. е. десяти заповедей.134
Композиция ряда памятников построена на двенадцати и
кратных ему числах. Таково, например, краткое предисловие
(на латинском языке), открывающее издание Вульгаты 1537 г.
(12 стихов),135 пролог к сочинению «Кляпцы» (12),136 к так
называемой Уффенбаховской рукописи Вульгаты (24),137 эпи-
лог к одной из рукописей Мейсенского правового сборника
(24),138 латинское предисловие к изданию «Саксонского зер-
цала» 1569 г. (24).139 Кодекс городских статутов Гамбурга
(Hamhurgische Ordelbok), составленный в 1270 г. городским но-
тарием Иорданом фон Бойценбургом, разбит на 12 частей,140
«Сборник Иоганнеса Пургольдта» — на 12 книг, а отдельные
части «Магдебургского цветка», как уже упоминалось, — на 24
раздела, по числу букв алфавита. Число двенадцать также тра-
диционно относили к «совершенным». В Библии упомянуты 12
колен Израилевых и 12 апостолов.141 Августин, истолковывая
131 Там же. Т.	76.	1857.	Col.	989.
132 Там же. Т.	33.	1845.	Col.	218.
133 Там же. Т.	82.	1850.	Col.	155.
134 Bungus	Р. Op. cit. Р.	573.
135 Sechsisch Weichbild und Lehenrecht... Leipzig, 1537. Bl. Iv.
136 Homey er C. G. Op. cit. S. 397.
137 Kisch G. Op. cit. S. 22.
138 Kohler G. Tagebuch eines Leipziger Studenten ini 15. Jahrhun-
dert // Neues Lausitzischcs Magazin. Bd. 16. Gorlitz, 1838. S. 373—374.
139 Перепечатано в издании: Fehr H. Op. cit. Bd. 3. S. 89.
140 Cm.: Handbuch der Quellen und Literatur der neucren curo-
paischen Privatrechtsgeschichte / Hrsg. von H. Coing. Bd. 1. Mittelalter
(1100—1500). Munchen, 1973. S. 610.
141 Другие параллели из Священного Писания см.: Bungus Р. Ор.
cit. Р. 386—388.
53
число 12 писал, что оно получается от умножения четырех (4
стороны света, 4 Евангелия) на три (ибо слово Божие обраще-
но ко всему свету во имя Троицы и для создания Церкви).142
Символическое истолкование числа 12 можно встретить так-
же в глоссе к Вульгате. По обычаям Магдебургского права,
суд состоял из судьи — председательствующего (бургграфа или
шультгейса) и 11 шеффенов; в мелких городах количество шеф-
фенов могло быть и меньшим, ио не менее трех человек. Ком-
ментируя это положение, глоссаторы пишут, что суд в полном
составе (12 человек) должен символизировать Христа и 11 вер-
ных ему апостолов.143 В глоссе к той же статье говорится:
«Как христианская вера остается единым телом (eyn corpus
biibet) и простирается так же далеко, как и святое христианст-
во, так из многих членов состоит и суд, который является телом
(daz eyn corpus ist); если он состоит из 11 шеффенов, они явля-
ются членами суда, а шультгейс или судья — его головою. Так
что, поскольку он (суд. — А. Р.) является телом, и если от те-
ла (corpori ader einen licham) отсечены один или два или боль-
ше членов, но есть нога или рука, оно все же остается телом,
так как остаются голова и невредимое сердце, если сердце со-
ставляют шесть шеффенов; меньше оно включать не может, и
поэтому в Магдебурге—11 шеффенов, а в других городах —
шесть».144 В приведенном отрывке интересно то, что через сим-
волику числа суд сопоставляется с «телом» церкви как общины
верующих. Эта аналогия свидетельствует о специфике восприя-
тия правосудия в ту эпоху. Примечательно также упоминание
о голове и сердце. Голова, по истолкованию Храбана Мавра,
означает разум, но также веру и божественность Христа.145
Образ сердца, весьма часто упоминаемый в Библии,146 означа-
ет мудрость Христа, а также разум человеческий.147 В запад-
ном богословии образ сердца имеет двойственный характер:
это символ как телесной, так и духовной природы человека.148
Можно полагать, что символика чисел присутствует также в
сборнике Лигницкого городского права, который был задуман
в 66 артикулах,149 и в строфике предисловия к кн. VII «Сбор-
И2 pl. Т. 37. 1845. Col. 1359.
из SW XVI gl.
144	ibid.
145	pl. T. 112. 1852. Col. 883—884.
146	Только в Ветхом Завете сердце упоминается 851 раз (Аверин-
цев С. С. Поэтика ранневизантийской литературы. М., 1977. С. 63).
147	PL. Т. 112. 1852. Col. 901—902.
148	См.: Вышеславцев Б. П. Сердце в христианской и индийской
мистике // Вопросы философии. 1990. № 4. С. 74. — Исидор Севильский
(Этимологии. XI.1.118) производит слово «сердце» (сот) от сига — попече-
ние, тщание (PL. Т. 82, 1850. Col. 411). Слово сига имеет яркую этическую
окрашенность и может означать также тщательное соблюдение законов
(сига legum).
149	Leuchte. S. XXX.
54
инка Иоганнеса Пургольдта», которое насчитывает 66 стихов.150
Это число кратно как 33 (священное число, означающее воз-
раст Христа), так и 22. Последнее число имело ряд паралле-
лей в Библии: так, библейское предание насчитывает 22 поко-
ления от Адама до Иакова.Заслуживает внимания и то обстоя-
тельство, что 22 — это количество букв еврейского алфавита,
которым приписывалась магическая сила.151 Вопреки мнению
Э. Р. Курциуса,152 само это количество также истолковыва-
лось символически. Об этом писал уже св. Иероним.153 Позд-
нее развернутые мистические толкования количества букв в ал-
фавите (равно как и самих этих букв) были разработаны сред-
невековыми еврейскими мыслителями. Их учение через посред-
ство Раймунда Луллия и других авторов оказывало влияние на
схоластическую философию.154
Символика букв присутствует в рассматриваемых источни-
ках не только в связи с числом 22. О символике букв позволяет
говорить использование алфавитного порядка в ряде памятни-
ков. Таковы уже упоминавшиеся памп «Магдебургский цветок»,
«Цветок ,,Саксонского зерцала”» и Бранденбургское собрание
шеффенских приговоров, а также алфавитная редакция «Магде-
бургских вопросов». Алфавитный порядок в них используется
подчас не для удобства наведения справок, а в качестве само-
довлеющего элемента. Например, в «Магдебургском цветке»
Николаус Вурм в одном из разделов стремится к тому, чтобы
все статьи начинались с буквы Q и для этого сознательно ис-
кажает форму слов.155 Это говорит о том, что составители пра-
вовых записей видели в алфавите символический смысл. Буквы
же, как представляется, объединяли в себе символику образа
(ибо мистически истолковывались названия и самая форма
букв),156 символику слова (как составные элементы слов) и
символику числа (так как буквы имели и числовое значение).
Все это давало основание видеть в алфавите таинственный ин-
струмент, с помощью которого была создана огромная книга
вселенной. Каждая буква в алфавите поэтому необходима и
незаменима, все буквы неразрывно связаны друг с другом и
----------1
150	pUrg. S. 204—205.
151	См., например, «Изложение 118 псалма Давида», написанное св. Ам-
вросием Медиоланским (PL. Т. 15. 1845. Col. 1197—1526) и «Памятную кни-
жицу» богослова X в. Иосеппа (PG. Т. 106. 1863. Col. 31—34) и др.
152	С u г t i u s Е. R. Op. cit. S. 493.
153	См., например, письмо Иеронима «О еврейском алфавите 118 псал-
ма» (Библиотека творений... Кн. 3. С. 167—171).
154	См.: Трубич Э. Очерки каббалы. СПб., 1886. С. 9—12; По-
лем Г. Основные течения в еврейской мистике / Пер. с англ. В 2 кн. Кн. 1.
Иерусалим, 1989. С. 112—116, 246.
155	BL Magd. II. 1.
156	См.: Bayley Н. Op. cit. Part I. Р. 290—315; Part И. Р. 364;
Dornseiff F. Op. cit. S. 21—24; PL. T. 82, 1850. Col. 75—76.
55
представляют собою «стойхейю», образуя звенья единой цепи.157
Отмеченные нами особенности юридических памятников
свидетельствуют о глубоко уважительном отношении авторов
записей к праву, как в составной части божественного миро-
порядка. Но в анализируемых источниках как будто бы встре-
чаются черты и другого рода. Подчас в юридических рукопи7
сях можно встретить замечания, контрастирующие с общим на-
строем и смыслом работы. В одной из них мы читаем, напри-
мер, такое заключение:
Я сей труд дописал.
Кот собаке сказал:
«Куснешь меня — '
Вцеплюсь в тебя».158
Комический эффект здесь усилен еще тем обстоятельством,
что первый стих, носящий «серьезный» характер, написан по-
латыни, а «несерьезная» часть — по-немецки. Прием этот был
хорошо известен средневековой поэзии, в частности поэзии ва-
гантов.
Одну из рукописей Вульгаты ее составитель завершает чет-
веростишием, в котором призывает Бога ниспослать свою ми-
лость, «а в субботу — добрую баньку» («Und hincz samztag
ein guet bad»).159 В уже упоминавшейся нами рукописи Мей-
сенкого правового сборника, датируемой началом XV в., пере-
писчик завершает перечень глав кн. I сборника стандартной
надписью по-латыни: «Заканчивается перечень и т. д. первой
книги со всеми ее дистинкциями и так далее». Непосредствен-
но за этой фразою он вписывает малопристойную шутку (на
немецком языке) на тему о влиянии различных видов пищи
на размеры детородных органов у мужчин.160 Однако не стоит
видеть в этой и подобных шутках только глумление или зубо-
скальство. «То, что современный человек воспринимает как
грубое и циничное, — подчеркивает В. П. Даркевич, — в средне-
вековье еще сохраняло сакральное значение, носило черты ри-
туализма, входя в систему архаического осмысления мира».161
«Снижение», осмеяние предметов, считавшихся достойными
всяческого уважения и поклонения, не было их полным и аб-
солютным отрицанием. А. Я. Гуревич пишет по этому поводу,
157 Dornseiff F. Op. cit. S. 15; Гель б И. Е. Опыт изучения пись-
ма (Основы грамматологии) / Пер. с англ. М., 1982. С. 220—222; Степа-
нов Ю. С., Проскурин С. Г. Указ. соч. С. 75—89, 94—99.
158 Explicit expliciunt.
Sprach die katz zu dem hund:
Biszt du mich,
So kratz ich dich.
(\V a 11 e n b a c h W. Op. cit. S. 436).
159 ibid. S. 442.
160 Kohler G. Op. cit. S. 373,
161 Даркевич В. П. Народная культура средневековья: светская
праздничная жизнь в искусстве IX—XVI вв. М., 1986. С. 158.
56
что средневековые насмешки над церковным обрядом разда-
вались внутри той же системы миросозерцания и что средне-
вековый человек, даже богохульствуя и оскверняя алтарь,
«славил Господа».162 163 Эта черта, отмеченная А. Я. Гуревичем
применительно к восприятию религии, в известной мере прису-
ща и средневековому правосознанию. «Снижение» права в свое-
образной форме подчеркивало его значимость. Тема шутки, от-
пущенной автором рукописи, связана, как представляется, с об-
разом питающегося «гротескного тела» и свидетельствует о том,
что составители юридических сборников не всегда замыкались
в рамках «ученой», «серьезной» культуры. Авторы правовых
записей воспринимали взгляды и установки более широких сло-
ев горожан.
Уже первый публикатор указанных материалов, Г. Кёлер,
проницательно заметил, что приведенная малопристойная шут-
ка — явление того же рода, что и приемы средневековых скуль-
пторов, которые изображали в церквах шутовские рожи.165
Изучение рукописных материалов позволяет встретить шута и
в интересующих нас источниках. Мы уже говорили о миниатю-
ре, изображающей Эйке фон Репкова на коленях перед Хри-
стом, помещенной в краковском кодексе XIV в. Миниатюра эта
вписана в инициал. Его внешний контур образуют фигуры шута
и дракона. Символ шута имел двойственный характер. С одной
стороны, шут, дурак, по-видимому, означал решимость христиа-
нина переносить невзгоды «с веселием», не впадая в уныние
(один из тяжких грехов) — такое истолкование подкреплялось
словами апостола Павла: «Мы безумны Христа ради» (1 Кор.
4: 10) .164 С другой стороны, шут выступает как сниженный ва-
риант дьявола.165 В пользу такой догадки говорит и то, что на
миниатюре шут одет в зеленый колпак, а зеленый цвет тради-
ционно считался символом черта.166 Кроме того, противополож-
ную сторону инициала образует изображение дракона. Дракон
в христианской иконографии практически всегда означал дья-
вола или же был олицетворением злых сил вообще (смерти,
язычников, преследователей Христа и т. п.).167 Таким образом,
в одном инициале соседствуют сцена благочестивого содержа-
ния и символ дьявольских сил, выражающий, по всей видимо-
сти, идею враждебности праву. Но особенно примечательно то
обстоятельство, что инициал, о котором идет речь, — это буква
162 Г у р е в и ч А. Я. Проблемы... С. 327.
163 См.: Kohler G. Op. cit. S. 373.
164 См.: Bayley H. Op. cit. Part II. P. 319.
165 Символика образа шута в связи с трикстерским мифом подробно
рассмотрена в работах: Даркевич В. П. Указ. соч. С. 156—157; Чер-
нышов А. В. Средневековый городской фольклор и социальная структура
средневекового города. Тверь, 1990. С. 13, 46—48.
166 См.: Даркевич В. П. Указ. соч. С. 157.
167 См.: Lucchesi Palli Е. Drache // LCI. Bd. 1. 1968. S. 516—
517.
57
G, начинающая слово Got — Бог. Символы дьявола образуют
первую букву священного слова, что придает описанной компо-
зиции предельную смысловую напряженность. Между тем по-
добный прием не должен удивлять, и в нем не следует видеть
кощунство.168 Уже Августин, как известно, обращал внимание
на то, что латинские слова «Бог» (Deus) и «дьявол» (diabolus)
начинаются с одной и той же буквы.169 Псевдо-Дионисий Арео-
пагит указывал, что резкое несоответствие между достоинством
смысла и недостопнством знака допускается, чтобы напомнить
различие между знаком и означаемым.170 В данном случае
ярко проявилось своеобразие художественного языка, исполь-
зующего контраст и антитезу для того, чтобы подчеркнуть зна-
чимость той или иной идеи.171 Подобная амбивалентность при-
суща средневековой культуре вообще.
В разобранной нами композиции дракон по смыслу проти-
вопоставлен другим элементам миниатюры. Изображение дра-
кона можно встретить и в других правовых рукописях. Такова
рукопись «Швабского зерцала», хранящаяся в Научной биб-
лиотеке имени Горького при Санкт-Петербургском государст-
венном университете и относящаяся, судя по материалу письма
п почерку, к XIV в.172 В ней также встречаются изображения
драконов. Эти рисунки помещены либо по принципу контраста,
либо по принципу соответствия. Так, в первой статье Ленного
права (л. 66) фигура дракона, написанная зеленой краской,
включена в инициал S. Сама эта статья повествует о семи во-
енных щитах, связывая их с «веками» (эпохами) существова-
ния человечества, начиная с Адама (последняя из эпох связана
с явлением пароду Христа и еще не завершилась). Фигура
дракона здесь как бы противопоставлена «священной исто-
рии» — подобный прием мы уже видели в инициале краковской
рукописи. В других случаях изображение дракона иллюстриру-
ет положения текста, в которых говорится о всякого рода пре-
ступлениях. Так, на л. 32 опо помещено внизу столбца, в ко-
тором находится статья, касающаяся незаконных операций с
постройками (замками и домами), па л. 35 об. — под статьей
о ростовщичестве, запрещенном в средние века церковью, на
л. 41 — под статьей о злоупотреблениях при пуске в обращение
168 В некоторых других средневековых манускриптах также встречается
парадоксально смелое сочетание фигурок шута с центральными религиозны-
ми сценами и текстами, например с вводным текстом Евангелия от Иоанна.
См.: Соколов М. Н. Природа Торжествующая. Иконология образов Воз-
рождения и барокко. М., 1993. С. 147.
169 pl. Т. 38. 1845. Col. 198.
170 См.: PG. Т. 3. 1857. Col. 141 —145. См. также: Аверинцев С. С.
Символика раннего Средневековья (к постановке вопроса) // Семиотика и
художественное творчество / Отв. рсд. Ю. Я. Барабаш. М., 1977. С. 321.
171 См.: Дарке вич В. П. Указ. соч. С. 13.
172 Научная библиотека имени М. Горького при СПбГУ. Отдел редкой
книги. Ms. Е IV 74.
58
новой монеты, причем в этой статье прямо указывается, что
подобные злоупотребления — это деяние «против Бога и про-
тив права» (’’wider got vnd wider daz recht*’). Как видим, во
всех перечисленных случаях символ дьявола помещен рядом с
текстом статей, говорящих о корыстных преступлениях. Это
соответствует положению христианской этики, согласно которо-
му «корень всех зол есть сребролюбие» (I Тим. 6: 10).
Еще раз изображение дракона встречается на л. 7, где нахо-
дится текст пролога к «Швабскому зерцалу». В этом прологе
содержится, в частности, прославление Бога за то, что Он со-
творил человека и осенил его своей благодатью, создал других
живых существ на службу и на пользу человеку и наделил че-
ловека разумом, чувствами и речью. Фигурка дракона помещена
на поле справа, напротив строк о чувствах человека и способ-
ности его к речи. По-видимому, это изображение молчаливо на-
мекает на то, что хотя и речь, и чувства являются Божьим да-
ром, но они могут быть использованы во зло, уводя людей на
путь греха.
Наконец, в интересующих нас источниках можно встретить
образ дьявола, не скрытый ни за какими символами. Мы име-
ем в виду протокол воображаемой тяжбы между Богом и дья-
волом за обладание человеческим родом, помещенный в сбор-
нике «Прямой путь». Дьявол прибегает к различным казуисти-
ческим уловкам. Христос же, защищая род людской как свое
законное владение, ссылается на ряд положений, в которых
явственно ощущается юридическое начало (о сроках исковой
давности и др.). В результате дьявол терпит полное поражение
и должен отправиться в ад.173
Каспар фон Попплау прямо не называет правовые нормы, ко-
торые отражены в приписываемых Богу рассуждениях, но со-
поставление их с записями Магдебургского права позволяет об-
наружить соответствующие им положения в Вульгате (ст. LXIX,
LXXVI). Источники приведенного «судебного процесса» в на-
стоящее время выяснены. Первый из них — это небольшой
трактат итальянского юриста Бартола (1314—1357) «Велиал,
или Процесс сатаны против родов человеческих».174 Второй воз-
можный источник — сочинение также итальянского автора,
Якобуса из Терамо (ум. ок. 1417), написанное в 1387 г. — «Уте-
шение грешников, или Книга Велиал. Процесс Люцифера про-
тив Иисуса». Трактат Бартола толкует о римском праве, а со-
чинение Якобуса из Терамо — о праве каноническом. Оба тру-
173 В о h 1 a u Н. Die «Sumina der rechte Weg gnant»... S. 199—200.
174 Содержание этого трактата подробно пересказано в кн.: Виногра-
дов П. Г. Римское право в средневековой Европе. М., 1910. С. 84—85.—
Положения бартоловского трактата были позднее восприняты и перерабо-
таны немецким правоведом-гуманистом Ульрихом Тенглером в сочинении
«Новое зерцало мирян» (1511—1512), которое стало популярным руковод-
ством по римскому праву.
59
да имели широкую известность — только немецкий перевод
«Утешения грешников» известен в 85 рукописях и 22 печатных
изданиях.175 К сказанному следует добавить, что тема процес-
са с участием черта часто обыгрывалась в городских театрали-
зованных представлениях на религиозные сюжеты (шаушпи-
лях), благодаря чему приобрела большую популярность. В по-
следнем случае мы, очевидно, уже имеем дело с традиционной
для фольклора и мифологии фигурой дьявола как трикстера —
соперника и комического двойника Бога, который добивается
своих целей хитростью и мошенничеством, пародирует священ-
ные обряды и ритуалы, несет ответственность за существова-
ние в мире смерти и зла. Фигура трикстера (в виде дьявола
или в «сниженном» варианте шута-буффона) — это постоянный
персонаж средневекового городского фольклора вообще.176 Лю-
бопытно, что в более позднюю эпоху подобное обыгрывание
сюжета тяжбы Бога и дьявола стало восприниматься церков-
ными властями как не соответствующее духу католического
вероучения. Упомянутый трактат Якобуса из Терамо в 1559 г.
был включен римским папою Павлом IV в Индекс запрещен-
ных книг.177
Таким образом, Каспар фон Попплау, включая в свой сбор-
ник «протокол» тяжбы, имел перед глазами готовые образцы
такого рода, носившие как ученый, так и фольклорный харак-
тер. Примечательно, однако, что в книге «Прямой путь» участ-
ники процесса опираются не на римское или каноническое, а
на немецкое (прежде всего Магдебургское) право. Очевидно,
нормы городского права, упроченные таким своеобразным спо-
собом, должны были, по мысли составителя сборника, симво-
лизировать победу права над несправедливостью и злом. Не
случайно и в глоссе к Вульгате содержится прямое указание
на то, что задача права — преодолевать злые козни.178
Собранный нами материал, думается, убеждает в том, что
символика присутствует во многих правовых сборниках.179 Ко-
нечно, может возникнуть вопрос: не являются ли простым сов-
175 См.: Schild W. Golt als Richter // Recht und Gerechtigkeit im
Spiegel der europaischen Kunst. Koln, 1988. S. 56; Fehr H. Kunst und Recht.
Bd. 1. Das Recht im Bilde. Munchen; Leipzig, 1923. S. 76.
176 Подробнее см.: Чернышов А. В. Указ. соч. С. 13; Байбурин
А. Н. Трикстер // Свод этнографических понятий и терминов. Вып. 4. На-
родные знания. Фольклор. Народное искусство. М., 1991. С. 135.
I77 Schild W. Op. cit S. 56.
178 SW I gl.
I79 Многие из рассмотренных символов, конечно, «старше», чем включа-
ющие их юридические памятники, но средневековая эпоха наложила на них
свой отпечаток. Подробнее см.: Лотман IO. М. Символ в системе куль-
туры /(/ Учен. зап. Тартуск. ун-та. Вып. 754 (Труды по знаковым системам,
XXI). Тарту, 1987. С. 11—12; Текст как явление культуры. / Отв. ред.
А. Н. Кочергин,. К. А. Тимофеев. Новосибирск, 1989. С. 51.
60
падением, скажем, отмеченные выше особенности числовой ком-
позиции? Не исключено, что в ряде случаев такое совпадение
возможно. Однако необходимо иметь в виду следующее. Го-
родские и судебные секретари, составлявшие правовые сборни-
ки, почти всегда обладали специальной подготовкой — юриди-
ческой или богословской, т. е. имели высшее образование.180
Университетская программа той эпохи предполагала обязатель-
ное изучение семи «свободных искусств», в число которых вхо-
дили дисциплины, связанные с числами — арифметика, геомет-
рия, музыка. Обычное школьное знание и doctrina sacra были
неразрывно связаны друг с другом.181 Характерна в этом смыс-
ле профессиональная подготовка Николауса Вурма и Иоганне-
са Роте, о которых уже говорилось выше (в главе I). Иоганнес
Роте, в частности, ссылается в своем правовом сборнике на со-
чинения целого ряда мыслителей (античных и средневековых),
в том числе и тех, кто занимался истолкованием символики
чисел — Августина, Григория Великого, Иеронима и др.182
Пусть многие из этих ссылок носят схематичный, беглый ха-
рактер, даются без указания конкретных сочинений, но они
свидетельствуют об определенном общем уровне подготовки ав-
тора, который предполагает и знакомство с «премудростью»
интересующего нас рода. Отдельные же памятники (например,
сборник «Прямой путь») не оставляют никаких сомнений в
преднамеренности своей композиции.
Кроме того, не следует думать, будто символика была до-
стоянием лишь ученых людей. Многие образы и символические
истолкования были известны более широким слоям горожан,
распространяясь посредством проповеди и включаемых в нее
притч; символами была наполнена и «библия мирян» — убран-
ство христианского храма.183 Как мы видели, присутствие сим-
волики в записях городского права сохранялось до начала
XVII в. В XVII столетии символика постепенно выходит из
употребления не только в праве, но и в науке вообще. Связано
это было с изменениями в самом характере знания. Былое от-
ношение к знаку и знаковости (которое является важной чер-
той и типологической характеристикой культуры) мало-помалу
----------!
180 См.: Ermisch Н. Op. cit. S. 84—98.
*81 Подробнее см.: Сперанский Н. Очерки по истории народной
школы в Западной Европе. М., 1896; Киселева Л. И. Западноевропей-
ская рукописная и печатная книга XIV—XV вв. Кодикологический и книго-
ведческий аспекты. Л., 1985. С. 252.
182 См.: Eisenacher Rechtsbuch. S. XII—XVI.
183 См.: Карсавин Л. П. Символизм мышления и идея миропорядка
в средние века (XII—XIII вв.) // Карсавин Л. П. Монашество в средние
века. М., 1992. С. 174—175; Jaritz G. Zwischen Augenblick und Ewigkeit.
Einfiihrung in die Alltagsgeschichte des Mittelalters. Wien; Koln, 1989. S. 53—
55; 71—73.
61
изживается.184 Постепенная рационализация знания привела
к изменению метода и языка науки в целом.185
в. Представления бюргерства о положении городского права
в системе средневекового права
Как уже отмечалось, средневековое общество было обще-
ством сословным, и каждое из сословий жило по собственным
правовым установлениям. Но эти нормы существовали не изо-
лированно друг от друга. Городское право определенным обра-
зом было соотнесено с другими сословными отраслями феодаль-
ного права, прежде всего с правом земским, из которого оно
исторически возникло. И взгляды горожан на этот вопрос не
менее интересны и важны.
То, что бюргеры хорошо осознавали особое положение го-
родского права, можно видеть «невооруженным глазом». Об
этом свидетельствуют прежде всего многочисленные186 статуи
Роланда, об одной из которых уже шла речь в начале настоя-
щей книги. Настало время познакомиться с этим персонажем
поближе.
Имя Роланда носили деревянные или каменные скульптуры,
изображавшие воина с мечом, обычно также в доспехах и со
щитом. Традиция связывала их с Роландом — самым знамени-
тым из двенадцати паладинов Карла Великого. Историческим
прообразом Роланда был, как известно, бретонский маркграф
Хруотланд, погибший в Испании в битве с басками (778 г.) и
впоследствии причисленный к лику святых. В XII в. он стал ге-
роем старофранцузского эпоса «Песнь о Роланде». В поэме
вместо басков врагами Роланда изображены мавры-мусульма-
не, а в центре сюжета — измена феодала Ганелона, которая
привела к гибели Роланда со всем его отрядом в Ронсеваль-
ском ущелье. В конце поэмы Карл Великий разбивает мавров
184 Об этом см.: Лотман Ю., Успенский Б. О семиотическом ме-
ханизме культуры // Учен. зап. Тартуск. ун-та. Вып. 284 (Труды по зна-
ковым системам, V). Тарту, 1971. С. 151—152. Наша книга была уже
подготовлена к печати, когда нам стала доступна монография профессора
Б. Гроссфельда «Знаки и числа в праве» (G г о В f е I d В. Zeichcn und
Zahlen im Recht. Zahicn in Rechtsgeschichte und Rechtsverglcichung. Тй-
bingen, 1993). Проблематика, затронутая в настоящем параграфе, рассмот-
рена Б. Гроссфельдом на более широком историко-юридическом материале,
но выводы автора не противоречат сделанным нами наблюдениям.
185 Подробнее об этом см. в § 2 настоящей главы.
186 Георг Зелло приводит в своей работе названия 137 населенных
пунктов, где стояли статуи, носившие имя Роланд, оговариваясь при этом,
что перечень не может претендовать на исчерпывающую полноту. (См.:
Sello G. Der Roland zu Bremen. Bremen, 1901. S. 48—49). Эти поселения
находились преимущественно в северных и центральных землях Священной
Римской империи, а также в Пруссии и Ливонии.
62
и казнит предателя Ганелона. Уже около 1135 г. поэма была
переложена на староиемецкий язык регенсбургским священни-
ком Конрадом и приобрела в Германии большую популярность.
Роланд сделался символом воинской доблести и борьбы с «не-
верными».
В городах Германии статуи, носившие имя Роланд, обычно
символизировали городское право и автономию свободной бюр-
герской общины под началом городского совета. Вопрос о дей-
ствительном происхождении и значении этих скульптур оконча-
тельно не решен до сих пор. Ученых он занимал еще с XVII в.,
начиная с работ И. Грифиандера (о нем речь пойдет ниже) и
других авторов. В ходе изучения проблемы были высказаны
различные суждения. Предполагалось, в частности, что статуи
являются памятниками князьям и королям, пожаловавшим
привилегии тому или иному поселению, либо символизируют
независимый городской суд (меч как знак правосудия и свет-
ской власти) или подчинение города непосредственно импера-
тору. Д. Печке, обозревая материалы 350-летней дискуссии,
справедливо пишет о том, что предшествующие теории имели
два существенных недостатка. Во-первых, им присуща мони-
стичность, т. е. стремление найти единое объяснение для всех
статуй, приписав им одно и то же значение во всех городах; во-
вторых, при построении теорий неудовлетворительно использо-
вался иконографический материал, а также не учитывались
должным образом правовые реалии эпохи и результаты иссле-
дований по истории города. Изучение проблемы затрудняется
и тем, что до сих пор совершенно недостаточно выявлено зна-
чение культа св. Роланда в немецкой церковной истории.187
К соображениям, высказанным Д. Пёчке, можно добавить,
что выяснить происхождение и значение статуй можно лишь при
условии тщательного изучения всех деталей их внешнего обли-
ка и в связи с конкретной историей того города, где статуя
установлена.
Не оспаривая того факта, что фигуры Роланда воспринима-
лись как знак городской автономии, мы считаем важным под-
черкнуть, что этому основному образу нередко сопутствовал и
ряд других идей, запечатленных в композиции статуи. Так, на-
пример, статуя Роланда в г. Цербсте (1440-е гг.) изображает
рыцаря, прижимающего правой ногой к земле пса. По мне-
нию Г. Зелло, этот мотив заимствован из убранства надгробий
той эпохи.188 * * Г. Беккер 'считал изображение пса знаком по-
187 Подробнее см.: Potschke D. Rolande als Problem dor Stadt-
geschichtsforschung JJ Jahrbuch fur Geschichte Mittcl-und Ostdcntschlands
Bd. 37. Berlin (West), 1988. S. 41, 42.
188 S e 1 1 о G. Op. cit. S. 62, Anm. 98. — Действительно, в средневеко-
вом искусстве пёс нередко выступает как положительный образ, будучи
символом верности, а также готовности верующего к исполнению запове-
дей. (См.: Gerlach Р. Hund // LCI. Bd. II. 1970. Sp. 334.)
63
зорящих наказаний, налагаемых судом.189 Наконец, М. Самсон-
Кэмпбелл высказывает мнение о том, что пёс, попираемый
ногою воина, — символ победы над земными стремлениями либо
над «псами-язычниками» (т. е. врагами христианства).190
Последняя гипотеза представляется наиболее обоснованной, по-
скольку Цербст, расположенный в зоне активной немецкой ко-
лонизации, имел важное значение как центр распространения
христианства среди полабских славян.
По-видимому, сходный смысл имела и статуя Роланда в
г. Галле. Сохранившаяся каменная скульптура191 относится
к 1717 или 1718 г., но близко воспроизводит свою деревянную
предшественницу XIII в. Она не только символизировала го-
родские вольности, но и была связана с политическими судь-
бами г. Галле как центра восточной колонизации. Известно,
например, что бургграф магдебургский и галлеский Бурхард
возглавил войско, посланное в 1233 г. в Пруссию в помощь Тев-
тонскому ордену и выступил как свидетель при составлении
Кульмской грамоты 1233 г. — первой привилегии, которую ор-
ден даровал в’Пруссии немецким колонистам.192 Фигура Ро-
ланда — воина, погибшего в битве с неверными, — напоминала
об особой роли города Галле в организации походов на Во-
сток.193 Веночек из роз, украшающий голову статуи, подчерки-
вает героический характер деяний Роланда, ибо роза с первых
веков христианства была символом апостолов и мучеников, от-
давших жизнь за веру.194 В то же время венок из роз, вероятно,
каким-то образом связан и с чисто местными народными тра-
дициями и поверьями. Еще в начале XX в. на свадьбах, играв-
шихся в г. Галле, венком из роз украшали голову жениха.195
Если убранство Роланда в Галле отмечено христианской
символикой, то этого нельзя сказать о Роланде в г. Бранден-
бурге. Высокое каменное изваяние было установлено в 1474 г.
на месте более ранней статуи. Голову рыцаря венчает корзи-
ночка с цветами. Это растение — молодило кровельное (Dach-
wurz, Sempervivum tectorum) .196 Цветку приписывалась маги-
ческая сила — считалось, что он отгоняет молнию. Указанное
поверье было настолько распространено, что даже в одном из
189 Becker Н. Geschichte der Stadt Zerbst. Zerbst, 1907. S. 61.
1" S am so n - Ca mpbe 11 M. Deutschlands Rolande in Geschichte und
Bild. Aachen, 1938. S. 26.
191 Ее изображение помещено па обложке этой книги.
192 Разумеется, статуя не связана с фигурой самого бургграфа и тем
более не является его изображением; как подчеркивает В. Трузен, это не-
возможно по канонам искусства того времени (Trusen W. Rolandsaulen//
Handworterbuch zur deutschen Rechtsgeschichte. Bd. IV. Berlin, 1990. Sp.
1105).
193 S a m s о n - C a m p b e 11 M. Op. cit. S. 48.
*94 Levi d ’ A n с о n a M. Op. cit. P. 331—332.
195 Sei lo G. Op. cit. S. 56. Anm. 45.
i98 Samson-Campbell M. Op. cit. S. 28.
64
капитуляриев Карла Великого (Capitulare de villis, 794 г.) жи-
телям предписывалось выращивать этот цветок на кровлях до-
мов во избежание пожаров. Молодило было посвящено герман-
скому богу — громовнику Донару (Тору), а красный цвет его
лепестков связывался с рыжей бородой бога. М. Самсон-Кэмп-
белл задается вопросом: помещено ли это украшение на голову
статуи, чтобы уберечь последнюю от удара молнии или же как
правовой символ?197 Нам представляется, что в данном случае
некорректна сама постановка вопроса. Молодило, по-видимому,
имело одновременно оба значения — и чисто «утилитарное», и
символическое. Ведь Донар, как известно, не просто бог грома
п бури, но также является богом плодородия и божественным
богатырем, который защищает богов и людей от великанов и
страшных чудовищ. Он как бы олицетворяет вооруженный па-
род, тогда как его отец Вотан (Один) является покровителем
воинской дружины.198 На связь Донара с идеей права указы-
вает старинный обычай созывать суд в четверг, а этот день по-
священ Донару (нем. Donnerstag и означает «день Донара»).199
В средние века место суда часто, как и в древности, располага-
лось под открытым небом и нередко возле священных деревьев.
Излюбленным деревом была липа, но также и дуб. Дуб был
посвящен Донару, что указывает на первоначальную связь гро-
мовника с мировым древом. В этой связи было бы интересно
и поучительно проанализировать имеющиеся свидетельства ис-
точников и изучить сохранившиеся деревянные статуи Роланда,
чтобы выяснить, из какого дерева они вырезались. Если таким
материалом служил дуб, то это еще одно косвенное доказа-
тельство в пользу связи изображений Роланда с пережитками
культа Донара.
Как видим, в семантике статуй Роланда сочетаются различ-
ные элементы, в том числе идея суда и правосудия. В этой
связи мы еще вернемся к изображениям Роланда, а сейчас
вновь обратимся к правовым памятникам. Они также затраги-
вают вопрос о положении городского права внутри правовой
системы в целом, но уже с «ученых» позиций.
Вульгата определяла городское право как одну из сослов-
ных отраслей права той эпохи: «Право бывает троякого
рода:200 божественное право—первое, городское право201 —
второе, земское право — третье.202 В некоторых более ранних
записях в качестве «четвертой руки» упоминалось также ленное
197 ibid.
198 Подробнее см.: Мелетннский Е. М. Тор // Мифы народов мира.
Энциклопедия. 2-е изд. В 2 т. Т. 2. М., 1992. С. 519.
199 См.: Piitzfeld С. Op. cit. S. 76.
200 Букв.—трехрукое (drierhande).
201 Букв. — рыночное (marktrecht).
202 SW 1.2.
5 Заказ № 76
65
право.203 Божественное право в Вульгате толкуется двояко: как
право естественное, установленное Богом еще во времена Ада-
ма и Евы, и как право церковное, дающее власть папе и ниже-
стоящим церковным иерархам.204 Городское право, согласно
Вульгате, было принято торговыми людьми по своей воле и по
старому обычаю;205 то же относится и к земскому праву, при-
нятому среди сельских жителей.206
В «Сборнике Иоганнеса Пургольдта» мы встречаем наибо-
лее развернутые рассуждения о городском праве. Автор книги
указывает, что все право делится на естественное (на нем осно-
ваны, в частности, отношения в семье, где родители должны за-
ботиться о детях), духовное (т. е. каноническое) и светское.
Светское же право подразделяется, в свою очередь, на ленное,
земское и городское. Эти виды права соответствуют разным
общественным группам: ленное существует только для лиц бла-
городного сословия (edel), земское — для благородных и небла-
городных людей, не являющихся горожанами, городское — для
бюргеров.207
В Лигницком же сборнике мы не находим столь четкой и
логичной классификации видов права. Вначале Н. Вурм сооб-
щает, что право подразделяется на естественное, установленное
и писаное.208 Затем он указывает на существование «правовой
заповеди» (des rechtes gebot), которая бывает троякого рода:
божественное право, установленное право и вилькюр.209 Далее
Вурм пишет о «праве народов» (ius gencium), переосмысливая
его как земское право (landrecht), которое установил сам на-
род по своей воле.210 Наконец, городское право (stad recht)
Вурм определяет как право, установленное самими горожа-
нами.211 Из общей классификации оно явно выпадает. Не по-
могают здесь и ссылки на римское право (первые главы инсти-
туций Юстиниана и Дигест, которые содержат общие положе-
ния о видах правовых источников).
Отличие городского права от канонического и ленного в ин-
тересующих нас памятниках осознается достаточно четко.
Этого, однако, нельзя сказать о восприятии земского права,
с которым городское право было генетически связано. В ряде
источников мы встречаемся с их прямым отождествлением.
Таков, например, уже упоминавшийся нами краковский кодекс.
Его составитель пишет: «Вначале описывается, как магистр
203 Lab and Р. Magdeburger Rechtsquellcn. Konigsberg in Pr., 1869.
S. 50.
204 SW 1.3.
205 SW 1.4.
206 SW 1.5.
207 Purg. S. 175—176.
208 L e u c h t e. S. 19.
209 ibid. S. 20.
2Ю ibid.
2ii Ibid. S. 21.
66
Эйке фон Репков благодаря просьбе господина фон Фалькеш
штейна212 описал на немецком языке это Магдебургское
право».213 Подобное восприятие сохранялось и в более позднюю
эпоху. Так, в конце XV в. немецкий гуманист Гартман Шедель
выпустил «Книгу хроник» — огромную космографию, содержа-
щую подробное описание Европы, прежде всего Германии. Го-
воря о Л1агдебурге, автор отмечает: «Горожане здесь имеют и*
соблюдают правовой сборник, называемый ,,Саксонским зерца-
лом”. . .».214
В других памятниках Магдебургское право воспринимается
всего лишь как несколько расширенное земское право. Харакг
терна в этом отношении Вульгата. Ее анонимный составитель,
отдавая дань авторитету составителя «Саксонского зерцала»'
Эйке фон Репкова, писал в стихотворном введении к своему
сборнику:
Тому благой совет Бог дал,
Кто эту книгу написал —
Эйке} фон Репкову;
Мати Божия, замолви слово
5 Перед любимым Чадом,
Чтоб он обрел награду...
Я бы с усердьем пожелал
25 Дополнить своды правил,
Что Эйке нам оставил...215
Глоссаторы Вульгаты также указывали, что Вульгата про-
исходит из «Саксонского зерцала», и отводили ей лишь роль-
«комментария» к «Саксонскому зерцалу».216 Различия между
городским и земским правом, на которое прямо обращается1
внимание в Вульгате и в глоссе, весьма незначительны и ка-
саются конкретных правовых норм: инстанционного порядка*
212	Граф Хойер фон Фалькенштейн был заказчиком «Саксонского зер-
цала».
213	Czu dem irsten hat man beschrebin, das meister eike von repekom
durch des herein bete willcn von valkinstein in diiczir rede beschrebin dis
mcideburgische recht hat (Библиотека Ягеллонского университета (Краков).
Ms. 168. Fol. 15). Подобное же высказывание можно встретить в Ноймаркт-
ском сборнике (XIV в.) (М е i n а г d u s О. Das Neumarkter Rechtsbuch undJ
andere Neumarkter Rechtsquellen. Breslau, 1906. S. 93).
214	Schedel H. Liber Chronicarum. Nurnberg, 1493. S. CLXXX.
215	Got gebe syner selen rad,
Der dis buch getichtet hat,
Eyke von Repchowe;
Eyn bote sy unser libe frowe
5 Zu yrem liben kinde,
Das er sein Ion dar vinde...
So wolde ich gerne mynen sin
25 Mit flise dar an kcren
Herrn Eyken wort meren.. .
(SW. Praefatio rhytmica).
216 SW I gl.
5*
67
при обжаловании приговоров,217 отдельных вопросов семейно-
имущественных отношений218 и др.
Интересные указания по вопросу о соотношении городского
и земского права содержатся в глоссированной рукописи «Сак-
сонского зерцала». По мнению Э. Штеффенхагена, эта рукопись
была составлена в самом Магдебурге (может быть, даже одним
из шеффенов Магдебургского суда) между 1329 и 1374 гг. Ав-
тор глосс хорошо знал Магдебургское право и местную судеб-
ную практику. Касаясь вопроса о соотношении «Саксонского
зерцала» и Вульгаты, он отмечает, что в Магдебургское право
перешел ряд положений из земского права. Он также пишет,
что городское право имеет «особый смысл», ибо согласно Вуль-
гате горожане наделены правом издавать вилькюры, противо-
речащие общепринятым обычаям.219
В Лигницком сборнике соотношение городского и земского
права рассматривается в связи с сословным принципом. Вурм
приводит в своем труде известную поговорку о том, что горо-
жанина и крестьянина разделяют не более чем ограда и
стена.220 Пытаясь «нащупать» определение города, т. е. зоны
действия городского права, Вурм, как уже указывалось выше,
использует приемы средневековой этимологии. Однако, перечис-
лив внешние признаки города (городская стена и ремесла), ука-
зав на обязанности горожан по отношению к их господину,
а также на наличие рыночного права,221 Вурм так и не прово-
дит четкого разграничения между нормами городского и зем-
ского права.
Ю. Вейцель специально изучал вопрос о положении Магде-
бургского права в системе средневековых правовых источни-
ков. Он пришел к выводу о том, что в период расцвета Магде-
бургского права разграничение между городским и земским
правом проводилось не по их содержанию, а по тому, какие
шеффены — городские или земские — применяли сходные в це-
лом правовые нормы. В судебной практике того времени, од-
нако, не было представления о какой-то субсидиарности зем-
ского права (равно как и других прав) по отношению к город-
скому. Применение любой нормы городским судом, поскольку
оно имело место, воспринималось как реализация Магдебург-
ского права.222 Таким образом, при осмыслении Магдебургского
права в средние века во внимание принималось прежде всего
то, какой орган применял те или иные нормы. Именно на этой
217 S\Tl gL, х. gl.
218 sw XXII. 3.
2i9Steffenhagen E. Die Entwicklung der Landrcchts-Glosse des
Sachsenspiegels. I. Eine interpolierte Glossenhandschrift // Sitzungsbenchte
•der philosophisch-historischen Classe der kaiscrlichen Akademie der Wissen-
schaften zu Wien. Bd. 98. Wien, 1881. S. 63—64, 78.
220 Leuchte. S. 55; cp. Leuchte. S. 24.
22i Leuchte. S. 23, 24.
222 Cm.: Weitzel J. Zum Rechtsbegriff. .. S. 68—69, 80—82.
*68
почве основывались представления о МагдебургскОхМ праве как
об особом праве бюргеров, ведь городской суд был краеуголь-
ным камнем муниципальной автономии.
Дальнейшая эволюция представлений о Магдебургском
праве связана с законодательной и доктриальной разработкой
концепции «общего саксонского права», начавшейся в XVI в.
Под «общим саксонским правом» понимались нормы, имевшие
повсеместное распространение в землях Средней Германии. Эти
нормы имели как обычно-правовое, так и законодательное про-
исхождение, ибо саксонский курфюрст по временам исполнял
роль имперского викария (т. е. заместителя императора в слу-
чае смерти последнего) и управлял Саксонией и Франконией,
будучи наделен правом издавать законы именем империи («Зо-
лотая булла». Гл. 5, § 1). Унификации права способствовала
также рецепция римского и канонического права, широко раз-
вернувшаяся с конца XV в. в немецких землях. Возрастает роль
и законодательства отдельных территориальных князей, стремя-
щихся поставить под свой контроль политическое развитие го-
родов. Все это вело к тому, что представление об особом Маг-
дебургском праве (теперь уже и по форме) стало преодолевать-
ся. Часть норм, разработанных в его рамках, вышла из упо-
требления; другая часть, подвергшаяся сильной романизации
(в области гражданского права, процесса), вошла в состав пар-
тикулярных законодательных систем.223
§ 2. ВЗГЛЯДЫ БЮРГЕРОВ НА ОБЫЧАЙ
Выше (в § 1) в поле нашего зрения находились преимуще-
ственно религиозные черты бюргерского правосознания. Про-
исхождение права в целом связывается с волей Бога, а рас-
суждения о праве насыщены христианской символикой. Однако
рассмотренные нами положения источников во многом носят
«ученый» характер, ведь составители правовых сборников, как
уже отмечалось, часто были людьми образованными.
В настоящем параграфе, рассматривая взгляды горожан на
обычаи, мы столкнемся с воззрениями более широких бюргер-
ских слоев. Мы уже говорили о том, что правовая идеология в
интересующую нас эпоху не имела четкого отграничения от пра-
вовой психологии. Последняя во многом играла роль своеобраз-
ной питательной почвы для доктринальных представлений.
Поэтому для адекватной оценки бюргерского правосознания
нужно хотя бы в общих чертах представлять себе пси.хологиче-
223 О формировании и распространении концепции «общего саксонского
права» подробнее см.: S с h 1 i р Н. Das sachsische und magdeburgische
Recht und seine Literatur in Deutschland von 16. bis zum 18. Jh. // Studien
zur Geschichte des sachsisch-magdeburgischen Rechts in Deutschland und
Polen I Hrsg. von D. Willoweit und W. Schich. Frankfurt a.M.; Bern; Ciren-
cester,'1980. S. 163—168.
69
<ский климат в городе XIII—XVII вв. и роль городской общины
.как хранительницы обычаев и традиций в целом. Без этого бу-
дет непонятной идейная и психологическая подоплека многих
положений, встречающихся в источниках.
Города эпохи «долгого средневековья» были невелики по
размерам. Преобладающим типом был малый город, насчиты-
вающий до 2 тыс. человек. В XV в. из приблизительно 4 тыс.
немецких городов такие общины составляли около 94,5%; в Во-
точной Германии именно малые города определяли общую кар-
тину урбанизации.224 В последующую эпоху (до Тридцатилет-
ней войны) положение в целом мало изменилось.225
Наиболее характерной чертою этого маленького мирка было
его корпоративное устройство. Вся жизнь горожанина проте-
кала в рамках одной или нескольких корпораций, определяв-
ших его повседневное поведение, а во многом — и черты мыш-
ления. Такие корпорации существовали в форме территориаль-
ных братств (в пределах одного квартала), имевших целью
взаимопомощь соседей, приходских общин, ремесленных и тор-
говых объединений (цехов и гильдий), молодежных объедине-
ний и т. п. Городские органы власти тоже организовывались
по корпоративному принципу, а вся городская община в целом
представляла собою большую корпорацию, объединенную при-
сягой в верности городу и покорности городскому совету.226
'Корпоративное устройство облегчало интеграцию в городскую
среду крестьян, пришедших в город и осевших в нем.227
Система корпоративных связей (особенно в территориаль-
ных братствах, цехах и гильдиях) в какой-то мере продолжала
систему связей семейных. Все важнейшие жизненные процессы
и события (рождение, труд, выбор брачной партии, развлече-
ния, игры, праздники, смерть и похороны) происходили
«в своем кругу», в процессе совместной деятельности бюргеров.
В этих условиях социальные нормы воспринимались людьми
224 Iscnmann Е. Die deutsche Stadt im Spatmittelalter. 1250—1500.
‘Stuttgart. 1988. S. 31.
225 Cm.: Gerteis K. Die deutschen Stadte in der friihen Neuzeit. Zur
Vorgeschichte der ’’burgerlichen Welt”. Darmstadt, 1986. S. 54. — К сказанно-
му необходимо добавить, что в течение всего этого времени города остава-
лись островками в море крестьянского мира. Даже к концу XVIII в. около
90% населения Германии жило в деревня?< и только 10% составляли горо-
жане (Wehler H.-U. Op. cit. S. 70).
226 Подробнее см.: Roussiaud J. Der Stadter // Der Mensch des
Mittelaltcrs / Hrsg. von J. Le Goff. Frankfurt a.M.; N. Y.; Paris, 1989.
S. 173—177; Сванидзе А. А. Средневековый коммунализм как общест-
венный феномен и историческая проблема // Средние века. Вып. 56. М.,
1993. С. 5—22.
227 См.: Roussiaud J. Op. cit. S. 180. — Последнее обстоятельство
было немаловажным, так как в XIII—XV вв. прирост населения в немец-
ких городах приблизительно наполовину обеспечивался благодаря пересе-
лению в них крестьян (Keyser Е. Die Bevolkerung der deutschen Stadte
// Stadtewesen und Biirgertum als geschichtliche Krafte. Gcdachtnisschrift
fur F. Rorig. Lubeck, 1953. S. 28).
70
не как нечто внешнее, а как элемент самой непосредственной
повседневности, ибо они зачастую содержали предписания о тех
•отношениях, которые в более позднюю эпоху уже не были пред-
метом нормативного регулирования (например, о стиле одежды,
о моде, количестве перемен блюд на семейных торжествах
и т. п.). К этому следует добавить, что в малых городах подоб-
ные нормы держались очень долго, подчас воспроизводя тра-
диции, восходящие к глубокой старине. Они существовали во
всех сферах повседневной жизни.228 Например, в городе Фрау-
энштейн долгое время действовал обычай, согласно которому
при погребении кого-либо из бюргеров па похороны должен
был являться хотя бы один человек от каждого дома.229 Ста-
ринные обычаи были присущи и церковной практике. Так, в сак-
сонском городе Франкенберг было заведено, что на еженедель-
ную проповедь в церковь должно являться из каждого дома
хотя бы одно лицо.230 Нововведения не всегда влияли даже
на богослужение. Автор описания начала XVIII в. с некоторым
удивлением отмечает, что в Вурцене и некоторых других сак-
сонских городах церковные хоры поют на латинском языке,
хотя в этих местах прошла Реформация.231
Консерватизм, даже некоторую архаичность жизненного
уклада, отражают и правовые памятники. Так, вилькюр общи-
ны Гросс-Харслебен начала XVI в. содержит нормы еще ран-
нефеодального времени (обезглавливание за порубку де-
ревьев), перекочевавшие сюда из «Саксонской правды».232
И это при том, что поселение было расположено поблизости
от Гальберштадта — довольно крупного торгового города, од-
ного из центров распространения Магдебургского права. Даже
в XVIII в. такие пережитки прошлого еще давали себя знать.
Так, в некоторых местностях и городах Северо-Восточной Гер-
мании обычаем разрешалось безнаказанно срывать плоды
с чужих деревьев и на чужих полях детям, беременным жен-
щинам и совершенно нищим людям 233 — отголосок давней
228 Мы сознательно не касаемся здесь старинных обычаев ремесленных
цехов, так как по ним уже собран колоссальный материал в капитальном
труде Р. Внсселя «Право и обычай старого ремесла»: Wisscll R. Des
alien Handwerks Recht und Gewohnheit. 2. Aufl. hrsg. von E. Schraepler.
Bd. 1—V. Berlin (West), 1971 — 1986.
229 Bahn Chr. A. Das Amt, SchloB und Stadgen Frauenstein. Fried-
richstadt bey Dresden, 1748. S. 58.
230 Bahn Chr. A. Historischc Nachrichten von der in MeiBnischcr Ober-
Erzgcbirgc an der Zschopau liegendcn Franckenbcrg und Sachscnburg. Schnee-
berg, 1755. S. 108.
231 Schott gen Chr. Historic der Chur-Sachsischcn Stiffts-Stadt Wurt-
zcn. Leipzig, 1717. S. 527.
232 Borch L. Frh. von. Merkwiirdigc Todesstrafcn (ubi societas ibi jus
cst) // Zeitschrift des Harz-Vereins fur Geschichte und Altcrtumskunde. Jg.
22. Wernigerode, 1889. S. 406—407.
233 Hammer O. Die Lehre vom Schadenscrsatzc nach dem Sachsen-
spiegel und den verwandten Rechtsquellen (Gierke’s Untcrsuchungen. H. 19).
Breslau, 1885. S. 70—71.
71
(возможно, еще германской) эпохи, когда считалось, что зем-
ля, являясь всеобщим достоянием, кормит человека, но не обо-
гащает его.
Приведенные нами примеры, думается, убеждают в том,
что жизненный уклад городов интересующей нас эпохи отли-
чался высокой степенью традиционности. Эта традиционность
объясняется исторической спецификой средневековья, с его
консервативным хозяйственным укладом. Тогдашний город
как общественное явление был во многом «вторичен», произ-
воден по отношению к сельскому миру.234 Особенно характер-
но это именно для Восточной Европы. Непрерывный приток
крестьян в город, с одной стороны, и постоянные занятия горо-
жан сельским хозяйством, с другой — обусловили близость
психологии бюргеров к крестьянскому складу мышления, кото-
рому был присущ консерватизм. Будучи порождением тради-
ционного общества, город сохранял многие существенные его
черты: узкий круг общения, прямые (лицом к лицу) контакты
людей, тесное знакомство горожан друг с другом, непосредст-
венную связь и взаимопроникновение общественной и частной
жизни.235 Эти особенности накладывали свой отпечаток бук-
вально на все стороны бытия.
Отмеченные особенности взглядов горожан прослеживаются
и при изучении их воззрений на правовые обычаи. Эти воззре-
ния довольно полно отразились в интересующих нас памятни-
ках, поскольку само Магдебургское право до XVI в. развива-
лось преимущественно как обычное.
Господство обычая перешло в средневековье еще из бес-
письменного варварского общества. В одном из трактатов, на-
писанном около 1000 г., на заре возникновения городского
права, известный немецкий философ Ноткер Губастый упоми-
нает, что городское право «говорится» его знатоками, тем са-
мым подчеркивая устность его распространения.236
В XI—XIII вв. происходит запись немецкого обычного пра-
ва, в том числе и городского, однако значительная часть обы-
чаев остается незаписанной и по-прежнему находит широкое
применение на практике. Спустя более чем три с половиной
века после создания упомянутого трактата Ноткера, в преам-
буле к книге VII Мейсенского правового сборника отмечалось,
что право не записано исчерпывающим образом в книгах, оно
«распространяется и тщательно оберегается мудрыми, разум-
ными людьми».237
234 См.: Sprandcl R. Op. cit. S. 162—164.
235 См.: Bensman I., Rosenberg B. Mass, Class and Bureaucracy.
The Evolution of Contemporary Society. Englewood Cliffs. 1963. P. 145.
236 Cm.: Schlesinger W. Beitrage zur deutschen Verfassungs-
geschichte des Mittelalters. Bd. II. Stadte und Territoricn. Gottingen, 1963.
S 92
237 MR S. 335.
72
Сама по себе запись обычая еще не имела юридической
силы, она составлялась лишь «к сведению и для наставления
людей».238 Такой взгляд на природу правовых записей дер-
жался длительное время. Лишь приблизительно с XVI в. запи-
си обычаев постепенно приобретают юридическую силу сами
по себе, когда в связи с дальнейшим развитием права и судеб-
ной практики со всей остротой встает вопрос о единообразии
юридических текстов. В начале XVI в. Магдебургский суд шеф-
фенов перешел к использованию изданий Магдебургского пра-
ва, выпущенных под редакцией Кристофера Цобеля взамен
прежних рукописных, которые нередко содержали существен-
ные разночтения.239 Эпоха обычного права длилась практиче-
ски до позднего средневековья — во всяком случае до эпохи
рецепции.
Ключевыми для понимания того значения, какое имели обы-
чаи, служит положение «Магдебургских вопросов» о том, что
«добрые старые обычаи подобны праву и создают право 240 по
прошествии долгого времени», если их соблюдали «так долго,
что иного никто и не вспомнит».241 Это положение следует рас-
смотреть подробнее.
Прежде всего обратим внимание: обычаи не «являются пра-
вом», а «подобны праву» („besten... by dem rechte wol”)- Та-
кая постановка вопроса делается понятной, если принять во
внимание данную выше характеристику объективного права
как воли Бога. Следовательно, обычаи в представлении той
эпохи, действительно, были только отражением, подобием ка-
кого-то высшего начала.
Но у приведенного нами положения есть и другая сторона.
Праву подобны не всякие обычаи, а лишь «старые», «добрые».
Право пользуется тем большим авторитетом, чем оно древ-
нее.242 Поэтому принцип lex posterior derogat legi priori имел
в средние века лишь ограниченное значение. Однако, как от-
мечает В. Эбель, древность той или иной нормы не была сама
по себе основанием для ее соблюдения, она лишь указывала на
ее качество: сам факт длительного соблюдения был свидетель-
ством полноценности нормы.243
Намерение придать городским обычаям высокий авторитет
проявлялось в стремлении отнести время их возникновения
2	38 MF 1.3.2.
239	Ebel F. Magdeburger Recht. Bd. I. Die Rechtsspriiche fiir Nicder-
sachscn. Koin; Wien, 1983. S. 327.
240	Здесь имеется в виду субъективное право.
241	MF 1.1.1.
242	Подробнее см.: Kern F. Recht und Vcrfassung im Mittelalter //
Historische Zeitschrift. Bd. 120. Munchen; Berlin, 1919. S. 3—44; Гуревич
А. Я. Категории... C. 178—179.
243	Cm.: Ebel W. Geschichte der Gesetzgcbung in Deutschland. 1. Theil
(Schriftenreihe der Landcszentrale fur Heimatdicnst in Niedersachscn. Reihe
C. Heft 1). Hannover, 1956. S. 16.
73
к незапамятным временам. Не случайно Вульгату предваряет
краткая символическая история мира. В ней перечислены биб-
лейские пророки и цари, римские императоры, а также франк-
ские и германские государи (считавшиеся, как известно, пре-
емниками римских императоров)—вплоть до времен записи
Магдебургского права.244 При этом, перечисляя германских су-
веренов, хроника соотносит законодательную деятельность не-
которых из них с жизнью Л1агдебурга.245 В самой Вульгате
объявлялось, что городское право возникло в эпоху Карла Ве-
ликого.246 Еще дальше шли в этом отношении глоссаторы, свя-
зывая возникновение городского права с основанием мифиче-
ского библейского города Еноха — первого города на земле,
появившегося якобы вскоре после изгнания Адама и Евы из
рая.247 Глоссаторы также утверждали, что жители Магдебурга
придерживаются чисто римских обычаев,248 а саму Вульгату
рассматривали как привилегию Магдебургу, будто бы утверж-
денную грамотой императора Оттона! Великого (годы правле-
ния: 936—973). Эту грамоту они датировали в разных местах
глоссы 937, 947, 948 и даже 994 и 999 гг., т. е. соответственно
спустя 21 год или 26 лет после смерти Оттона!. Император-
ской привилегией считалась только Вульгата, другие же запи-
си Магдебургского права такого значения не имели. Это обсто-
ятельство оказывало заметное влияние на применение права,
особенно на судебную практику. Например, о Мейсенском пра-
вовом сборнике шеффены Магдебурга писали в одном из при-
говоров начала XV в., что указанная книга «не утверждена ни
папой, ни императором и недавно вошла в употребление», про-
тивопоставляя ее Вульгате, которую «утвердил великий король
и император Оттон».249 Поэтому при коллизии положений, со-
244 Последним из перечисленных в хронике германских королей назван
Вильгельм Голландский (годы правления: 1247---1256).
245 П. Йоханек справедливо отмечает характерную особенность ввод-
ной хроники к Вульгате: она посвящена исключительно обоснованию в исто-
рическом плане действия Магдебургского права, что свидетельствует о по-
степенной стагнации и вырождении «всемирной» хронистики. (См.: J о h а-
n е k Р. Weltchronistik und regionale Geschichtsschreibung im Spatmittelal-
ter // Vortrage und Forschungcn. Bd. XXXI. Geschichtsschreibung und Ge-
schichtsbewuBtsein im Mittelalter / Hrsg. von H. Patze. Sigmaringen, 19^7.
S. 304.)
246 SW 1.4; IX.
247 SW I gl. См.: Бытие 4:17.— Возведение городского права к
временам библейского Еноха восходит к глоссам «Саксонского зерцала».
Их составители основывались на Декрете Грациана (пояснения к Dist. 6
с. 3). Грациан, однако, писал не о городском праве, а о праве гражданском
(fus civile — Dist. I. c. G). Этот термин был переосмыслен глоссаторами «Сак-
сонского зерцала» и переведен ими как «городское право» (см.: Schil-
ling К. Op. cit. S. 5, 6). В таком виде это положение и попало в глоссу
к Вульгате.
248 SW XLII—XLIII gl.
249 Ebel F. Op. cit. Bd. I. S. 280.
74
.держащихся в Вульгате и других записях, Магдебургские шеф-
фены отдавали предпочтение Вульгате.
Вообще привилегии, полученной от суверена, придавалось
решающее значение, если возникало сомнение в обоснован-
ности применения того или иного обычая. Поэтому с таким по-
ложением мы неоднократно встречаемся в магдебургских при-
говорах того времени.250 И, напротив, если возникали сомне-
ния в силе привилегии, судебная практика Магдебурга ориен-
тировалась на обычай. Например, около 1455 г. жители Гёр-
лица обратились в Магдебургский суд с вопросом, имеет ли
силу лишенная печати княжеская грамота, дарованная некогда
жителям г. Циттау и освобождающая город от пошлин. Маг-
дебургские шеффены ответили, что если община Циттау поль-
зовалась этой привилегией свыше 30 лет и 1 дня без надлежа-
щего оспаривания с чьей-либо стороны и Гёрлиц не может
доказать иное, то документ, хотя бы и лишенный печати, со-
храняет свою силу.251
Однако если говорить о памятниках Магдебургского права,
то ни Вульгата, ни другие его записи никогда и никем не
утверждались в законодательном порядке и значительно мо-
. ложе приписываемого им возраста. Пожалование Вульгаты
императором Оттоном является вымышленным, а приводимая
в начале Вульгаты грамота — подложной. Но было бы ошиб-
кой видеть в этом только злонамеренный обман, который
‘ сознательно поддерживается кем-либо на протяжении столе-
тий. Здесь мы, очевидно, имеем дело с так называемым «благо-
честивым обманом» (pia fraus), который в средние века был
обычным явлением и граничил с самообманом.252 Легенда
• о грамоте Оттона I Великого имела и определенные историче-
ские корни. Как уже говорилось, с именем этого императора
традиционно связывалось восстановление города в 936 г. после
разрушения его венграми и славянами (начало X в.). Оттон!
действительно пожаловал магдебургскому монастырю св. Мав-
рикия некоторые привилегии, передав ему часть королевских
регалий: в 937 г. — пошлинную, в 969 г. — судебную, монетную
и рыночную.253 Память об Оттоне глубоко почиталась в Магде-
-------. — (
250	См., например: CDB I. Bd. 20. 1861. S. 421—424 (приговор 1457 г.
для бранденбургского города Бескова); Schott gen Chr. Historie der
Chur-Sachsischcn Stiffts-Stadt Wurtzen. Leipzig, 1717. S. 536—543 (приговор
1465 г. для саксонского города Бурцева); CDS II. Bd. 5. 1875, N 195 (Pir-
na) (приговор XV в. для саксонского города Пприы).
251	Codex diplomaticus Lusatiae supcrioris. Bd. IV. Gorlitz, 1911 —
1927. S. 1120—1122.
252	Особенно часто подделка документов осуществлялась для обоснова-
ния владельческих прав церкви, в частности, монастырей. См.: Гуревич
А. Я. Категории... С. 189—190. Подробнее о «благочестивом обмане» в
связи с юридической практикой средневековья см.: Fuhrmann Н. Die
Falschungen im Mittelaltcr. Uberlegungen zum mittelalterichen Wahrheits-
begriff // Historische Zeitschrift. Bd. 197. H. 3. Miinchen, 1963. S. 529—554.
253	GQS Bd. 26. 1892. S. 6, 8.
75
бурге. В известном смысле она конкурировала с памятью
о Карле Великом, которому приписывалось основание города.
В этой связи любопытен такой факт. Около 1240 г. на город-
ской площади была воздвигнута фигура всадника, символизи-
рующая Карла Великого и распространение городского права
Саксонии. Однако горожане считали это изваяние памятником
Оттону I.254
Долгое время, по-видимому, бытовало устное предание об
утверждении Вульгаты императором, о чем свидетельствует,
в частности, цитированный выше магдебургский приговор XV в.
Позднее появляется и подложная грамота от имени Оттона,
относимая исследователями к периоду около 1490 г.255 И в этом
нет ничего удивительного. Если объективное (в современном
понимании этого слова) право рассматривалось в средние века
как разновидность субъективного, а частное право преобла-
дало над публичным, то и право в целом не могло быть ничем
иным, как правом — привилегией.256 Поэтому фабрикация со-
ответствующего документа не только служила большему авто-
ритету Вульгаты п подтверждению ее подлинности, но и вос-
станавливала привычный порядок вещей: ведь городское право
определяло личный статус горожан, а происхождение этого
статуса могло объясняться только привилегией, полученной не-
когда от верховной власти.
Фабрикация грамоты, вероятно, косвенно отражала и об-
щее положение дел в городской жизни конца XV в. В это время
снова приобретают большое значение акты князей, касающие-
ся городов. Стремясь сохранить старинные вольности Магде-
бургского права, горожане пытались опереться на авторитет
Оттона Великого. Не случайно грамота публиковалась во всех
старопечатных изданиях Вульгаты.
Однако представления о незапамятной древности Магде-
бургского права постепенно преодолевались — прежде всего
среди просвещенной части горожан. Причиной этого были глу-
бокие изменения, накопившиеся в общественном сознании в
XV—XVI вв. и проявившиеся в XVII в. Совершенно исключи-
тельную, до конца не оцененную роль в развитии обществен-
ной мысли сыграло распространение книгопечатания, этого об-
разцового достижения ренессансной эпохи. Завершая процесс,
начатый возникновением письменности, книгопечатание озна-
меновало победу письменного текста над устным словом. Это
привело, в свою очередь, к освобождению слова от повседнев-
ной человеческой деятельности и тесной «привязки» его к пред-
мету. Письменное слово становится орудием науки в современ-
__________f
254 Deutsches Stadtebuch I Hrsg. von E. Keyser. Bd. II. Mitteldeut-
schland. Stuttgart; Berlin, 1941. S. 592.
255 GQS Bd 26. 1892. S. 5.
256 Cm.: Ebel W. Der Biirgcreid als Geltungsgrund und Gcstaltungs-
prinzip des deutschen rnittelaItcrlichen Stadtrechts. Weimar, 1958. S. 71.
76
ном ее понимании. Вместе с этим закладываются и предпо-
сылки для возникновения самостоятельной идеальной реаль-
ности— теории.257 Ревизованное отношение к текстам, возник-
шее в связи с изобретением книгопечатания и распростране-
нием грамотности, сыграло, как известно, важную роль в ста-
новлении протестантизма.258
Вслед за отмеченными изменениями в общественном созна-
нии происходили и перемены в пауке, в том числе юридиче-
ской. До XVII в., как отмечает известный французский историк
культуры Мишель Фуко, «знать» означало «истолковывать»,
«комментировать».259 В полной мере это относится и к юриди-
ческим знаниям. Отсюда проистекали небывалое развитие эк-
зегетики, бесконечно разветвленная казуистика юридических
трактатов при почти полном отсутствии какой-либо критики по
отношению к комментируемым текстам (пример тому — глоссы
к Вульгате). Правда, разработка концепции «общего саксон-
ского права» повысила интерес образованных людей к про-
шлому права Саксонии. Но лишь в XVII в. отношение к юри-
дическим источникам кардинально меняется. Разрыв традици-
онных связей слова и вещи привел к отмиранию средневековой
символики. Главное внимание ученых переносится теперь не-
посредственно на содержание изучаемых текстов. Все это было
вызвано изменением самого хода европейской культуры, посте-
пенно превращающейся из «культуры текстов» в «культуру
грамматик».260 Сугубо экзегетический подход начинает усту-
пать место историческому; в литературе применяются приемы
текстологической критики источников, введенные еще гумани-
стами.261 Это самым непосредстенным образом сказалось и на
представлениях об истории Магдебургского права.
Ярким свидетельством этого процесса является появление
первого научного труда об истории Магдебургского права —
257 Сунягин Г. Ф. Промышленный труд и культура Возрождения.
Л., 1987. С. 111 — 112.
258 См.: Там же. С. 104. — Вопрос о непосредственном влиянии идео-
логии Реформации на правовые взгляды бюргерства также представляется
весьма важным. Рассмотренные нами источники, к сожалению, не дают до-
статочно материала для однозначных выводов в этой связи, хотя отдель-
ные черты правовых памятников XVI—XVII вв., несомненно, связаны с
идейными течениями той поры. Такова, например, жесткая регламентация
повседневной жизни, которую исследователи соотносят со становлением так
называемого «дисциплинарного общества» и стремлением ко всеобщему упо-
рядочению (см.: Das Reich und die Deutschen. Bd. 4: Schilling H. Auf-
bruch und Krise: Deutschland 1517—1648. Berlin (West), 1988. S. 365—366).
259 Фуко M. Слова и вещи. Археология гуманитарных наук. 2-е изд./
Пер. с франц. СПб., 1994. С. 76.
260 Об этом см.: Лотман Ю. М. Проблема «обучения культуре»
как ее типологическая характеристика // Учен. зап. Тартуск. ун-та. Вып.
284 (Труды по знаковым системам, V). Тарту, 1971. С. 167"—176.
261 Подробнее о развитии критического метода в XVII в. см.: Блок М.
Апология истории, или Ремесло историка. 2-е изд. / Пер. с франц. М., 1986.
С. 48—50.
77
трактата под пространным названием «Историко-юридический
комментарий о Саксонских Вейхбильдах, или о Роландовых
колоссах в саксонских городах». Это сочинение впервые уви-
дело свет во Франкфурте-на-Майне в 1625 г. О том, что книга
имела успех, свидетельствует ее страсбургское переиздание
1666 г. Трактат принадлежит перу Иоганна Грифпандера (ум.
1652 г.)—выходца из купеческих слоев, позднее доктора пра-
ва, графского советника и судьи в Ольденбурге. Грифиандер-
отстаивал необходимость тщательного критического изучения
источников с учетом данных исторической науки.262 Одну из
глав трактата он специально посвятил разбору вопроса о да-
тировке Вульгаты. Учитывая, что этот свод был составлен под
влиянием «Саксонского зерцала», и принимая во внимание со-
держание вводной хроники к Вульгате, Грифиандер отнес
создание сборника к периоду около 1300 г. и выразил удивле-
ние по поводу того, что глоссаторы датировали его X в. Он так-
же высказал мнение о том, что документ Оттона Великого —
«несомненно фальшивый и подложный» (haut dubie falsum et
adulterinum est).263 Что же касается сообщаемых глоссаторами
сведений о возникновении городского права чуть ли не в биб-
лейские времена, то их Грифиандер даже не пытается опро-
вергать, очевидно, ввиду явной нелепости.
Большое внимание вопросу о грамоте Оттона и о датировке
Вульгаты уделил основоположник немецкой историко-право-
вой науки Герман Конринг. В своем знаменитом труде «Исто-
рический комментарий о происхождении германского права»
он самостоятельно пришел к тем же выводам, что и Грифиан-
дер. Интересно отметить, что Конринг воспринял подделку гра-
моты Оттона не как «благочестивый обман», а как постыдный
подлог.264 Он также замечает, что хотя глоссатор, приводящий
сведения о грамоте Оттона, и был предан Магдебургу, но от-
нюдь не был искушен в истории и выдумал поэтому бесстыд-
ную ложь (turpi mendacio confictum) .265 Подводя итог рас-
смотренному материалу, Конринг пишет, что, пожалуй, нигде
нет таких неправдоподобных выдумок, как в глоссах к Вульга-
те. «Кто захочет поверить этим книгам в отношении древней
истории (Вульгаты), тот должен поверить неправдоподобней-
шим сказкам»,266 — с раздражением заключает он.
Подложность грамоты и составление Вульгаты на рубеже
XIII—XIV вв. окончательно доказал А. Б. Карпцов (1644—
262 Gryphianderus J. De Weichbildis Saxonicis, sive colossis Ru-
landinis urbium quarundam Saxonicarum commcntarius historico-juridicus. Ar-
gentorati, 1666. P. [20].
263 Ibid. P. 128, 129.
264 Conringus H. De originc iuris Germanici commcntarius histori-
cus. Helmestadii, 1643. P. 62.
265 Ibid. P. 63.
266 ibid. P. 132.
78
1708 гг.)—племянник знаменитого криминалиста Б. Карпцова^
профессор Лейпцигского и Магдебургского университетов, член
верховного надворного суда. Он также использовал историче-
ский подход к исследованию правовых источников и с его
помощью пришел к выводу о том, что грамота Оттона лишена
исторической достоверности (nulla tamen fide historica nilun-
tur).267 После Конринга и Карпцова этот факт стал считаться
в историографии бесспорным.
Так обстояло дело в научной литературе того времени. Од-
нако знание истории германского права не было достоянием
только узкого круга кабинетных ученых. Доказательством
этого может служить источник, хранящийся в научной библио-
теке имени М. Горького при Санкт-Петербургском государст-
венном университете. Это экземпляр старопечатного издания
Вульгаты, увидивший свет в Лейпциге в 1547 г. В XVII в. дан-
ная книга принадлежала, как гласит владельческая запись на
фронтисписе, некоему Михаэлю Фридриху Цюлихиусу — воз-
можно, жителю или выходцу из бранденбургского городка
Цюллихау, находящегося в зоне действия Магдебургского пра-
ва. Той же рукой на полях книги сделаны пометки и примеча-
ния (маргиналии).268 Эти маргиналии, еще не бывшие предме-
том специального рассмотрения в научной литературе, имеют
непосредственное отношение к нашей теме. Из содержания ру-
кописных примечаний можно заключить, что владелец книги
был человеком довольно образованным, читал труды по исто-
рии Германии и ее права (он ссылается, в частности, на трак-
тат Маттиаса Колеруса «Слово о происхождении, развитии и
применении саксонского права», вышедший в Йене в 1579 г.).
Наиболее обширные маргиналии посвящены как раз подлож-
ной грамоте Оттона. Ссылаясь на юридические трактаты
Шпренгера и Маврициуса, Цюлихиус пишет о сомнительности
документа (Huius Priuilegii dubiam fidem), если не о прямой
подделке (plane conficlum) ,269 Несколько ниже содержится за-
мечание, касающееся датировки грамоты. У Цюлихиуса вызы-
вали удивление явно несуразные даты 994 и 999 гг. Он пишет:
«Что касается города Магдебурга, то он ведет существование
с девятьсот сорокового года. Но если Оттон перестал править в
974 году от Р. X., каким образом он мог отнести эту привиле-
гию к 994 или 999 году? Следовательно, здесь налицо опечат-
ка».270 Далее Цюлихиус предполагает, что настоящая дата
267 Carpzov А. В. De jure Weichbildorum. Lipsiae, 1673. P. [19].
268 Общую характеристику маргиналиев как вида исторических источ-
ников см.: Дмитр1енко М. Ф., Войцех1вська I. Н. Марпнали i
марпналктика J/ Украшський юторичний журнал. 1990. № 3. С. 41—53.
269 Sechsisch Weichbild vnd Lehcnrecht... Leipzig, 1547. — Научная
библиотека имени М. Горького. Отдел редкой книги. Шифр С IV 142. Л. 2.
270 Ciuitati vero Magdeburg numeral annum nongentesimum. Sed
cum Otto regnare desierit A. C. 974 quomodo hoc priuilegium anno 999 vel
94 coincidi potest? Subest ergo sphalma Typographicum // Там же. Л. 2 об.
79>
привилегии — 939 или 949 г., но при печатании число было на-
брано ошибочно, и приводит в качестве примера подобную опе-
чатку в другой книге.271 Таким образом, Цюлихиус еще не ре-
шается согласиться с суждениями специалистов о возможности
подделки документа, но традиционная датировка вызывает не-
доумение и у него. На примере автора рукописных заметок мы
можем видеть, что хотя развитие представлений более широ-
ких бюргерских кругов и отставало от научной мысли, но са-
мый подход к восприятию памятников прошлого делается бо-
лее критическим.
Рассмотренные нами положения источников о длительности
соблюдения обычая говорят о «незапамятных временах», во
всяком случае — нескольких столетиях. Однако материалы маг-
дебургской судебной практики XIV—XVI вв. содержат упоми-
нания о более кратких сроках неуклонного соблюдения обы-
чая, по истечении которых тот приобретал нерушимую силу:
60 лет,272 40 лет 273 и особенно часто — 31 год и 1 день.274
Легко заметить, что эти сроки совпадают с неоднократно упо-
минаемыми в судебной практике сроками исковой и владель-
ческой давности. Такое совпадение не случайно, оно свидетель-
ствует о сильной «частно-правовой» окрашенности представле-
ний об обычаях. Выполнение требований обычая часто влекло
приобретение тех или иных вещных прав или создавало пред-
посылки для их приобретения (например, обычаи в области
судопроизводства). Но дело, по-видимому, не только в этом.
Если проследить за хронологией магдебургских приговоров,
упоминающих о длительности соблюдаемого обычая, мы обна-
ружим, что с течением времени этот срок сокращается до
31 года и 1 дня. Мы полагаем, что это вызывалось двумя при-
чинами, тесно связанными друг с другом. Во-первых, быстро
развивающиеся потребности гражданского оборота не терпели
271 Там же.
272 Miihler Н. Deutsche Rechtshandschriften des Stadtarchivs zu i\Ta-
umburg an der Saale. Berlin, 1838. S. 89 (приговор для Наумбурга, вторая
половина XIV в.).
273 Ibid. S. 91 (приговор для Наумбурга, 1484 г.).
274 Weizsacker W. Magdeburger Schoffenspriiche und Rechtsmit-
teilungen filr den Oberhof Leitmeritz. Stuttgart; Berlin, 1943. N 77 (приго-
вор XV в., вероятно, для г. Лейтмерица); CDB I. Bd. 20. 1861. S. 425 (при-
говор для г. Бескова, 1457 г.); Fi di ci n E. Historisch-diplomatische Bei-
trage zur Geschichte der Stadt Berlin. I. Theil. Berlin, 1837. S. 244—247 (при-
говор для Берлина, 1463 г.); Neumann Th. Magdeburger Schoffenspriiche
im Ratsarchive zu Gorlitz // Neues Lausitzisches Magazin. Bd. 28. Gorlitz,
1851. S. 313 (приговор для Гёрлица, 1513). Тот же срок как обычный для
саксонского права указан в старинном глоссарии к Вульгате, составленном
в 1426 г. доктором канонического права Таммо фон Боксдорфом и поме-
щенном в XVI в. как приложение к старопечатному изданию Вульгаты.
См.: Remissorium oder Register ober den Sachsenspiegel, Lehenrccht
vnd Weichbild.. . Bl. [40] // Sechsisch Weichbild vnd Lehenrccht... Leipzig,
1547. — Подробнее о требованиях к давности обычая см.: Weitzel J.
Gewohnheiten im liibischcn... S. 345, 346.
SO
консерватизма и вызывали необходимость менять установив-
шийся обычай. Во-вторых, установление сокращенного срока
связано с тем, что в XV—XVI вв. очень многие обычаи были
уже записаны и таким образом «окостеневали», тогда как не-
писаное право обладало способностью незаметно меняться вме-
сте со своими творцами.275 Противоречия между требованиями
старой записи и новыми условиями можно было устранить, ме-
няя обычай в течение известного срока. В этом смысле записи
обычаев приближались к вилькюрам, о которых речь пойдет
ниже.
Итак, мы рассмотрели формальное требование к обычаю —
соблюдение его в течение определенного времени. Но в «Магде-
бургских вопросах» наличествует и требование, предъявляемое
к содержанию обычая, — быть «добрым», «справедливым». Что
же служило критерием для установления справедливости обы-
чая? Задавшись этим вопросом, мы подходим к одной из глав-
ных особенностей бюргерской правовой идеологии, получившей
отражение в записях Магдебургского права. В них прямо ука-
зывается, что городское право призвано служить общему бла-
гу, а не на пользу кому-то одному.276
«Общее благо» (Gemeinnutz)—одна из центральных кате-
горий в правосознании средневекового сословного общества.
Эта категория имела не только политико-юридическое, но и
нравственное значение. В политико-правовом аспекте «общее
благо» рассматривалось преимущественно как надлежащий
порядок в обществе (особенно в городской общине), исклю-
чающий серьезные конфликты среди сограждан. В нравствен-
ном же аспекте «общее благо» было важным критерием пове-
дения отдельных индивидов и противопоставлялось понятию
Eigennutz, которое можно с известной долей условности пере-
вести как «своекорыстие».277 И если «общее благо» выступает
в памятниках городского права, скорее, как идеал, к которому
надлежало стремиться, то примеры «своекорыстия» всегда пе-
ред глазами и нередко упоминаются в источниках. «Своекоры-
стие» видели прежде всего в нарушении «правил игры» в сфере
экономической. Так, среди документов по истории г. Хемница
сохранились материалы, отражающие конфликт городской об-
щины с цехом ткачей (1470г.). Горожане жаловались, что тка-
чи, злоупотребляя своим монопольным положением, устанав-
ливают слишком высокие цены на свой товар. Из-за этого бюр-
герам стало трудно «одевать своих детей». Мотивируя свою
жалобу ссылкой на «общее благо», бюргеры предлагали воз-
родить «добрый старый обычай», разрешив всем ремесленни-
275 См.: Гуревич А. Я. Категории... С. 196—197.
27б SW XLII—XLIII gl.
277 Schulze W. Vom Gemeinnutz zum Eigennutz. Uber den Normen-
wandel in der standischen Gesellschaft der Frilhen Neuzeit (Schriften des
Historischen Koilegs. Vortrage, 13). Miinchen, 1977. S. 11 —12.
6 Заказ № 76
81
кам промышлять ткачеством и запретить ткачам торговать на
рынке, ограничив тем самым их «своекорыстие».278 Подобное
же своекорыстие видели и в других формах предприимчивости.
Так, в статутах саксонского г. Лауэнштейна (1598 г.) отмеча-
ется, что ввоз иноземной монеты влечет за собою неравноцен-
ный обмен ее на местную, отчего страдают бедняки и ущем-
ляются интересы торговли. Причину этого видели в том, что
некоторые бюргеры «ищут только своей корысти, но весьма
препятствуют общему благу».279 280 Магдебургские шеффены в
связи с делом о наследстве подчеркивают: «Посмотри, какую
слепоту и несправедливость несет своекорыстие».230 В преам-
буле к статутам г. Виттенберга (1504) своекорыстие упомина-
ется уже не просто как порок отдельного лица, но как бедст-
вие, которое (наряду с тайной завистью и «ребяческим сове-
том») несет гибель земле, деревне или городу.281 Идея «обще-
го блага», как представляется, имела и социальную обуслов-
ленность. Французский исследователь Фернан Бродель пишет,
что «всякое общество старинной постройки, которое открывает
двери деньгам, рано или поздно утрачивает достигнутое равно-
весие и высвобождает силы, которые с этого момента слабо
поддаются контролю. Новая игра смешивает все карты, дает
преимущество немногим, а остальных отбрасывает в неудач-
ники— под таким воздействием любое общество должно было
приобрести новый облик».282 Средневековый горожанин жил
на «островке» денежной экономики посреди деревенского мира,
в условиях постоянной неуверенности в завтрашнем дне (вой-
на, неурожай, голод и эпидемии были в средние века обычным
явлением, что хорошо известно из исторических источников).
В «общем благе» ему виделась своего рода формула общест-
венно-политического компромисса.
Обосновывая идею «общего блага», составители правовых
записей опирались па авторитет древних. «Право, — учили
глоссаторы, — должно быть общим для всех, и потому говорит
Платон: город образовывается достойно и добросовестно, в нем
да никто не требует себе особых благ».283 Идея Платона, на ко-
торую ссылались глоссаторы в обоснование своего утвержде-
ния, является, по-видимому, контаминацией положений из его
278 CDS II Bd. 6. 1879. N 207.
279 К г су sig G. Chr. Beytriige zur Historic derer Chur- und Fiirstli-
chcn Sachsischen Lande. TI. IV. Altenburg, 1758. S. 399—400.
280 Schau wcs Blindhcit und Unrccht bringt Eigcnnutz... — Российская
Национальная библиотека. Отд. рукописей. Нем. F II 64. Л. 36.
281 For storm an п К. Е. Die Willkiir und Statuten dcr Stadt Witten-
berg, aus dem Wittenberger Statutenbuche mitgetheilt .// NM. Bd. 6. H. 3.
1843. S. 29.
282 Бродель Ф. Материальная цивилизация, экономика и капитализм,
XV—XVIII вв. В 3 т. Т. 1. Структуры повседневности: возможное и невоз-
можное ,/ Пер. с франц. М., 1986. С. 466.
288 SW IX gl.
82
сочинений «Государство» и «Законы», получивших в XV в. рас-
пространение в бюргерской среде.284 Платон, изображая иде-
альный город, писал: «Испытывая нужду во многом, многие
люди собираются воедино, чтобы обитать сообща и оказывать
другу другу помощь: такое совместное поселение и получает
у нас название государства» («Государство». II. 369 с.).285 Он
также указывал, что «неправильны те законы, что установле-
ны не ради общего блага государства в целом. Мы признаем,
что там, где законы установлены в интересах нескольких че-
ловек, речь идет не о государственном устройстве, а только
о внутренних распрях, и то, что считается там справедли-
востью, носит вотще это имя» («Законы». IV. 715b).286 Ссылка
на авторитет греческого философа не случайна. Взгляды Пла-
тона оказывали заметное влияние на бюргерскую идеологию
как прямо (что было характерно для XIV—XVвв.), так и опо-
средованно— через христианский неоплатонизм. Христианским
взглядам на общество оказались созвучны многие черты пла-
тоновского учения, и среди них — идея подчинения индивида
всеобщему закону, а частных интересов — общему благу.287
Однако само представление об общем благе определялось осо-
бенностями сознания средневекового человека, который жил
в сословном обществе. Рамки его свободы были достаточно
узки, узко понималось и общее благо — как благо конкретной
общины, противопоставляемое «своекорыстию», т. е. частному
интересу (зачастую независимо от его направленности).
В. Шульце, посвятивший специальное исследование этим кате-
гориям, отмечает, что хотя первые публицистические работы,
оправдывающие «своекорыстие», появились уже в середине
XVI в., но идея «общего блага» (в понимании старого сослов-
284 См.: История политических и правовых учений. Средние века и
Возрождение / Отв. ред. В. С. Нерсесянц. М., 1986. С. 258—259.
285 Платон. Соч. В 3 т. Т. 3. Ч. 1. М., 1971. С. 145.
286 Там же. Т. 3. Ч. 2. М.. 1972. С. 188. — Контаминация различных
фрагментов из Платона, равно как и отсутствие точного совпадения приве-
денной цитаты с подлинным платоновским текстом не должны удивлять.
С наследием греческих мыслителей средневековые авторы чаще всего зна-
комились по латинским переводам. Сам латинский перевод нередко делался
с арабского перевода, а тот, в свою очередь, — с перевода греческого текста
па сирийский язык, широко распространенный в средние века в Передней
Азии. Обычным явлением было также вольное обращение с подлинником,
полуперевод-полупересказ, свободное изъятие и соединение отдельных фраг-
ментов. (Подробнее см.: Гоциридзе Д. 3., Хухуни Г. Т. Очерки по
истории западноевропейского и русского перевода. Тбилиси, 1986. С. 25—28.)
Лишь позднее благодаря усилиям итальянских (а впоследствии и немецких)
гуманистов появляются печатные издания древнегреческих философских и
политических трактатов, а также надежные латинские переводы, выполнен-
ные непосредственно с греческого подлинника.
287 См.: Zeller Е. Der platonische Siaat in seiner Bcziehang fur die
Folgezeit // Zeller E. Vortrage und Abhandlungen geschichllichen Inhaits.
Leipzig, 1865. S. 67.
6*
83
ного общества) сохраняла свое влияние на умы до конца
XVIII в.288
Итак, идеалом бюргерства было право, способствующее
«общему благу» и препятствующие «своекорыстию». Если обы-
чай не соответствовал этому идеалу, он считался «дурным»,
«безумным», и его предлагалось отвергнуть.289 Далее мы уви-
дим, что подобный критерий применялся не только к обычаям,
но также и вилькюрам и к деятельности городских органов
власти.
Рассмотренные требования к обычаю имели и определен-
ное влияние на практику. Укажем прежде всего, что к «дур-
ным» глосса относила обычаи, на которые ссылались побор-
ники крепостной зависимости.290 Другой пример подобного
рода — широко распространившаяся в XV в. практика замены
смертной казни, увечащих и телесных наказаний уплатой де-
нежного выкупа судье. Судьи, заинтересованные в подобных
доходах, всячески поощряли уплату выкупных денег (нередко
не заботясь о согласии на то потерпевшего, необходимом при
замене выкупом смертной казни). Такая практика наносила
серьезный ущерб правосудию. Она не только подрывала авто-
ритет суда в глазах горожан, но и создавала благоприятное
положение для богатых преступников, нарушая тем самым ра-
венство бюргеров перед судом. В некоторых городах этот про-
цесс зашел очень далеко. Например, в саксонском городе Вур-
цене убийца из числа лиц благородного звания даже при по-
имке с поличным мог откупиться от казни, уплатив незначи-
тельную сумму, составлявшую 6 шиллингов грошей и полпфен-
нига. Подобный обычай вызвал возмущение вурценских бюр-
геров. Городские власти обратились в 1465г. за консультацией
в Магдебург. В своем запросе они указали, что этот обычай,
по их мнению, противоречит естественному праву, Евангелию
и сочинениям пророков, писаному праву (в том числе «Саксон-
скому зерцалу») и направлен против общего блага (gemeynen
nutz). Магдебургские шеффены подтвердили, что обычай дей-
ствительно противоречит естественному и писаному праву и не
был утвержден правителем земли. Они признали его вредным
и потому не имеющим силы. После этого с подобной практи-
кой в городе было покончено.291
Интересно, что высокие качества тех или иных обычаев не
были в сознании той эпохи жестко связаны с какой-либо опре-
деленной разновидностью городского права. Например, в По-
мерании в XIII—XIV вв. 34 городам было пожаловано Магде-
288 См.: Schulze W. Op. cit. S. 20—25.
289 SW XLII—XLIII gl.
290 SW II gl.
291 Запрос и ответ из Магдебурга напечатаны в книге: Schottgen
Chr. Historie der Chur-Sachsischen Stiffts-Stadt Wurtzen. Leipzig, 1717.
S. 536—543.
84
бургское право. Позднее многие города подпали под влияние-
Ганзы и поменяли это право на Любекское, которое создавало-
более благоприятные условия для развития торговли (в XVII—
XVIII вв. городов с Любекским правом в Померании было в.
четыре раза больше, чем с Магдебургским). В одном акте, из-
данном померанским князем Филиппом (1556 г.), есть харак-
терная фраза: «Мы хотим, чтобы они (жители г. Нойварпа.—
А. Р.) также жили по Любекскому праву, ибо они полагают,
что оно лучше для них и их сограждан, чем Магдебургское,
которое им было прежде с давних пор пожаловано, и оно по-
зволит беспрепятственно сохранять все другие похвальные доб-
рые обычаи и статуты».292 Таким образом, юридический быт
средневековых городов, при всей его относительной замкну-
тости, мог меняться под влиянием объективных социально-эко-
номических причин.
Воззрения на магдебургские обычаи развивались своеобраз-
но. В той части, где утверждалась необходимость древности
обычаев, они ушли в прошлое, оставив после себя, однако, об-
щее уважительное отношение к праву. Постепенно ослабевала
религиозная окрашенность правосознания, появился критиче-
ский подход к источникам. Но сохранили свое значение те док-
тринальные положения Магдебургского права, которые оказа-
лись созвучны буржуазной идеологии — общее и равное для;
всех право, отрицание личной зависимости и подобные им.
§ 3. ВЗГЛЯДЫ БЮРГЕРОВ НА ВИЛЫДОРЫ
Городской вплькюр, наряду с обычаем, был важнейшим ис-
точником городского права. Он представлял собою норматив-
ный акт местного значения, принимаемый городской общиной
(позднее — издаваемый городским советом и утверждаемый’
бюргерами). Необходимость принятия вилькюров диктовалась
тем, что в условиях правового партикуляризма и при отсутст-
вии единообразного управления многие отношения оставались,
не урегулированными общепринятыми городскими обычаями.
В «Магдебургских вопросах» есть упоминание о том, что мно-
гие отношения, в частности, возникающие по поводу движи-
мого имущества, «настолько разнообразны, что о них невоз-
можно написать общее право».293 Отсюда проистекала край-
няя пестрота местных нормативных актов.
Сущность и значение вилькюров могут быть поняты исходя’
из логики внутригородских отношений и системы средневеко-
вого права. В этой связи нам представляется возможным ис-
292 Цит. по: Piskorski J. М. Prawo Magdeburske w miastach Po-
morza Zachodniego od XIII do XVIII wieku // Prace Universytctu im. Ada-
ma Mickiewicza w Poznaniu. Seria Historia. N 126. Niemcy—Polska, w
Sredniowieczu / Pod red. J. Strzelczyka. Poznan, 1986.. Str. 256.
293 MF 1.13.1.
85
пользовать результаты исследований В. Эбеля, который в
1950—1960 гг. много и плодотворно занимался изучением тео-
рии и основополагающих понятий немецкого феодального пра-
ва. В. Эбель отмечал, что исторически городская община фор-
мировалась и выкристаллизовывалась как клятвенный союз
бюргеров, сплотившихся в борьбе с феодалами за самоуправ-
ление и хозяйственную независимость. Когда город добивался
политической свободы, клятвенный союз не исчезал, а сохра-
нялся, будучи правовой гарантией внутренней крепости общи-
ны. Он оформлял общину как корпорацию юридически равных
сограждан. Именно в клятвенном союзе и следует искать исто-
ки вилькюров.
Ежегодно собираясь на общинный сход (бурдинг), объеди-
нявший всех без исключения полноправных членов общины,
бюргеры решали наиболее важные вопросы городской жизни.
Бурдинг был древнейшей формой городского самоуправления,
получившей повсеместное распространение; как раз па бур-
динге и утверждались вилькюры. Практически всегда этому
сопутствовала взаимная присяга горожан и городских властей,
которая в частности, содержала обещание соблюдать преписа-
ния вилькюра. Утверждение вилькюра с присягой было массо-
вым явлением в немецких городах XIII—XVII вв.294
Таким образом, вилькюру свойственна ярко выраженная
договорная природа, и сам вилькюр как договор подкреплен
присягою. О роли присяги как общественного и правового ин-
ститута мы подробнее скажем ниже, в главе, посвященной го-
родским органам власти. Здесь же следует отметить, что со-
держание вилькюра могло изменяться значительно быстрее,
чем предписания обычая. В своей работе «История законода-
тельства Германии» В. Эбель указывает, что вилькюр — это
право, которое установлено соглашением той или иной общ-
ности людей, распространяется лишь на участников соглаше-
ния и, как правило, на определенный срок. Как видим, виль-
кюр— это право не традиционное, а установленное. Ему близ-
ки такие явления правовой действительности, как властное ве-
ление суверена (Rechtsgebot) и «поучение» (Weistum, Rechts-
besserung)—точнее, суждение, высказанное знатоками обыч-
ного права о наличии нормы, регулирующей то или иное отно-
шение (неважно, вынесено ли оно в связи с конкретным делом
или вымышленной ситуацией). Из этих источников, по мнению
В. Эбеля, вырос закон в современном понимании этого
слова.295
294 См.: Ebel W. 1) Die Willkiir. Einc Studie zu den Denkformen des
altercn deutschen Rechts. Gottingen, 1953; 2) Der Biirgercid... S. 32—33.
См. также: Enncn E. Die europaische Stadt des Mittelalters. Gottingen,
1972. S. 110, 123.
295 Ebel W. Geschichte der Gesetzgebung in Deutschland. I. Teil
(Schriftenreihe der Landeszentrale fiir Heimatdienst in Niedersachsen Reihe
C. Heft I). Hannover, 1956. S. 13—14, 19—21, 23—25.
86
Как видим, вилькюры были важной составной частью не
только городского, но и средневекового права в целом. Это хо-
рошо осознавалось уже в XIV в. Не случайно Николаус Вурм
писал: «Бюргеры подчиняются распоряжениям бюргермейстера
и его соприсяжников (членов городского совета. — А. Р.) после
того, как сами утвердят (uorwilkurin) эти распоряжения, по-
добно тому, как священники подчиняются своим прелатам, уче-
ники— своим мастерам, рыцарь — своему господину».296
В источниках Магдебургского права довольно развернуто
изложены требования, предъявлявшиеся к вилькюрам. Прежде
всего, существовал определенный процессуальный порядок при-
нятия вилькюров. Раз в году, в день выборов городского сове-
та, община, собравшаяся на площади перед ратушей, под при-
сягой утверждала вилькюр в прежнем виде или с изменениями.
Это удостоверялось городским секретарем. Такой порядок из-
ложен в глоссе к Вульгате и в Лигницком сборнике Николауса
Вурма, обобщавших широко распространенную практику.297
В источниках содержатся указания, относящиеся не только
к порядку принятия, ио и к содержанию вилькюров. Эти ука-
зания можно условно разделить на две группы. Первая группа
таких указаний определяла, какие положения не могут содер-
жаться в вилькюре. Так, вилькюр не мог стеснять права бург-
графа или местного феодала без их согласия,298 противоречить
писаному праву (прежде всего Вульгате),299 предусматривать
санкции, обращенные на личность нарушителя (смертную
казнь, увечащие наказания, тюремное заключение),300 а также
регулировать отношения, подлежащие ведению церковных вла-
стей.301 Вторая группа указаний предписывала, каким крите-
риям должен отвечать вилькюр, принятый с учетом положений
первой группы. Вилькюр должен был издаваться «для пользы
и блага города»,302 быть справедливым и общепонятным, по-
лезным для всех горожан без исключения.303 Ссылаясь па рим-
ское право, глоссаторы Вульгаты указывали, что вилькюры
должны отвечать положениям естественного права.304 Подоб-
296 Bl. Magd. S. 157.
297 SW XLII—XLIII gl.; Leuchte. S. 55; Кавелин К. Д. Юриди-
ческий быт Силезии и Лужиц и введение немецких колонистов // Кавелин
К. Д. Соч. в 4 ч. Ч. 1. М., 1859. С. 473.
298 mf щи.
299 MF 1.3.2,3
зоо MF 1.1.6,11.
301 MF 1.1.11. — Это требование не всегда последовательно проводилось
в жизнь. Известны многочисленные случаи, когда прелюбодеяние каралось
по нормам городского, а не канонического права. См.: Ullmann J. G.
Das Strafrecht der Stadte der Mark MciBen, der Oberlausitz, des Pleissner-,
Oster- und Vogtlandcs wahrcnd des Mittelalters // Leipziger rcchtswissent-
schaftliche Studien, H. 34. Leipzig, 1928. S. 72—73.
302 MF 1.1.10—11.
303 SW XLII—XLIII gl.
304 ibid.
87
ная точка зрения прослеживается и в источниках более позд-
него времени. Например, в середине 1570-х гг. городские вла-
сти Бреслау вели подготовку к изданию официального свода
местного права, куда вошли не только положения даровав-
шихся городу привилегий, но и городские вилькюры. Для того
чтобы убедиться в правомочности издания этого свода, город-
ской совет Бреслау обратился в 1575 г. за консультацией на
юридические факультеты городов Виттенберга, Ингольштадта
и Франкфурта-на-Одере (в Виттенберге и Франкфурте-на-Оде-
ре действовало Магдебургское право).305 Старший декан и
другие доктора юридического факультета в Виттенберге отве-
тили, что бреслауская община может принимать для общего
блага особые статуты и вилькюры, поскольку они не противо-
речат божественному и естественному праву и здравому
смыслу.306 Аналогичные ответы были получены и от двух дру-
гих юридических факультетов. Спустя два года новый свод
местного права вступил в силу.
Вилькюр, отвечающий перечисленным выше требованиям,
мог действовать. Признавалось, что внутри города его предпи-
сания имеют большую силу, чем общераспространенные обы-
чаи (Willkiir bricht alle recht).307 Однако за пределами город-
ской черты (вейхбильда) действие вилькюра прекращалось.308
В судебной практике того времени местные вилькюры встре-
чали различное к себе отношение. Магдебургский суд практи-
чески никогда не принимал их во внимание и решал все во-
просы, исходя из норм, действовавших в самом Магдебурге.309
Политика других городских судов была в этом отношении
иной. Так, лейпцигский суд (дочерний по отношению к магде-
бургскому) обычно признавал местные обычаи и вилькюры и
основывался па них в своих судебных решениях.310
В определенной мере вилькюры сближались по своему значе-
нию с обычаями, поскольку они также становились подчас пред-
метом заимствования (это касается, конечно, только вилькюров
наиболее старых и значительных городов). Лидировали здесь,
как всегда, сам Магдебург и дочерние города. Наибольшее раз-
витие, пожалуй, приобрело заимствование таких местных уста-
новлений, как утвержденные городскими властями цеховые и
гильдейские уставы. Так, в 1231 г. гильдия торговцев привоз-
ным сукном в г. Стендале заимствовала устав у аналогичной
305 Бреслау в это время уже не имел права обращаться за консульта-
циями непосредственно в Магдебург из-за запрета, введенного в 1548 г_
указом короля Фердинанда (см. выше, § 1, гл. 1).
зоб CD Sil Bd. 11. 1882. N 76.
307 SW XXIV. 3; MR IV.46.14.
308 Cm.: Kroeschell K. Weichbild. Koln; Graz, 1960. S. 114.
309 Cm.: Weitzel J. Zum Rechtsbegriff... S. 72. 92—93.
31° Cm.: Buchda G. «Gewohnheiten» in der PoBnccker Schofienspruch-
sammlung // ZSSR GA Bd. 78 (91). 1961. S. 66—67.
88
корпорации /Магдебурга.311 В 1315 г. Стендаль сообщил этот
устав г. Нойруппину.312 В 1235 г. г. Галле передал в Ной-
маркт «поучение», в котором содержались краткие сведения
об устройстве и отношениях с городскими властями местных
цехов пекарей, мясников и сапожников (§ 36—42).313 В 1327 г.
Ноймаркт, в свою очередь, передал это «поучение» г. Оппель-
ну. Около 1370 г. шеффенский суд Лейпцига сообщил г. Дрез-
дену лейпцигский вилькюр. Его содержание ’касается уже не
гильдий и цехов, а широкого круга вопросов городской жиз-
ни— от земельных правоотношений, торговли и обеспечения
общественной безопасности до правил проведения свадебных
торжеств.314
Как видим, вилькюры не только фактически были важными
источниками городского права, но и осмысливались как суще-
ственная часть городского права той эпохи.
Наши наблюдения можно обогатить, обратившись к кон-
кретным вилькюрам отдельных городов. При этом отметим, что
основную информацию по интересующему нас вопросу содер-
жат преамбулы вилькюров.
Обычным приемом авторов преамбул была ссылка на авто-
ритет Священного Писания. Вот как, например, выглядит на-
чало пролога к старой городской книге Франкфурта-на-Одере
(1425 г.): «Все разумные люди должны по справедливости сле-
довать в аккуратности мудрому Соломону, который с истинной
мудростью привел в порядок и должный вид все свои дела;
поэтому совет города Франкфурта единогласно постановил.. .»
(далее следуют положения о дате ежегодных выборов).315 По-
добный дидактический прием вполне объясним в прологе к об-
ширному (из нескольких десятков статей) сборнику местного
права, тем более что первые статьи книги 'касаются публично-
правовых отношений (политического устройства города, роли
в нем торгово-ремесленных корпораций и т. п.). Но вот перед
нами сравнительно небольшой вилькюр г. Лейпцига от 21 мир-
та 1430 г. Содержание его норм весьма прозаично и обыкно-
венно для местных правовых актов того времени: это предпи-
сания о противопожарных мерах, об ограничении роскоши, за-
преты азартных игр, ношения в городе оружия и т. п. Однако
преамбула определяет цели вилькюра весьма возвышенно:
«Общине и официальным должностным лицам надлежит улуч-
шаться, как их учит разум, к чему их направляет установлен-
ное право и каждодневно наставляет Священное Писание —
наказывать пороки, укреплять добрые нравы, направлять и
зп CDB I Bd. 15. 1858. S. 5.
312 CDB I Bd. 4. 1844. S. 285.
313 La ba nd P. Magdeburger Rechtsquellcn. Konigsberg in Pr., 1869.
S 12
зп CDS II Bd. 5. 1875. N 69 (Dresden).
315 CDB I Bd. 23. 1862. S. 168.
89
преобразовывать дела людские по Божьим заветам; из этого
будут проистекать послушание и добродетельная жизнь всех,
тогда станут чтить и следовать примеру добродетельных, пре-
следовать небрежных и невнимательных, наказывать недобро-
детельных, добрые будут связаны дружбой и взаимной любо-
вью, вследствие чего малые [добрые] дела смогут вырасти и
стать большими; таким образом, во многих городах большие,
могущественные, богатые и известные общины препятствуют
непокорности и собственным смутам. . .».316 Местным актам тем
самым приписывается сила, преобразующая жизнь и общест-
венные нравы к лучшему. На первом плане стоят требования
морального порядка, подкрепляемые ссылками на религиоз-
ные предписания — явление весьма характерное для эпохи,
когда право еще не вычленилось как нечто самостоятельное в
системе социальной регуляции. Вместе с тем преамбула под-
черкивает зависимость вилькюра от воли людей, своеобразно
трактованную как свободу нравственного выбора человека.
Вилькюры, принимавшиеся в немецких городах, были мно-
гочисленны и разнообразны. Однако среди изученных нами
документов есть один, невольно привлекающий внимание и до-
стойный специального рассмотрения. Мы имеем в виду преам-
булу к вилькюру г. Вильснака, принятому бурдингом и дошед-
шему до нас в редакции 1589 г., но в основной своей части вос-
ходящему к более раннему времени. Преамбула здесь имеет
вид пространного стихотворного введения, сочиненного неизве-
стным автором. На первый взгляд кажется странным, что та-
кая обширная преамбула (затрагивающая, как мы увидим
ниже, вопросы весьма общего характера) предваряет собою
вилькюр не какого-либо крупного, значительного города,
имевшего давние традиции самоуправления, а маленького
бранденбургского городка, который до XVI в. именовался в
документах даже не городом, а слободкой (Flecken). Связано
это, вероятно, с тем, что жизнь крупных городов была богаче
и разнообразнее, поэтому общественно-политическая мысль на-
ходила выражение в местных хрониках, политических тракта-
тах и т. п. В мелких же поселениях, по-видимому, наиболее
ярким явлением локальной политической жизни были именно
принимаемые время от времени вилькюры. Они-то и давали
пищу для размышлений о сущности и задачах права, во мно-
гом являлись выражением местного патриотизма.
Содержание упомянутой преамбулы представляет значи-
тельный интерес, поэтому мы считаем целесообразным привести
ее в настоящей книге полностью (см. Приложение II).
Преамбула имеет ряд любопытных особенностей. Прежде
всего удивляет несоответствие ее содержания нормам самого
вилькюра. В вилькюре практически не затрагиваются вопро-
316 CDS II. Bd. 8. 1868. N 365.
90
сы уголовного права: его содержание — это большей частью
чисто полицейские предписания (пожалуй, единственное ис-
ключение — запрет создавать какие-либо организации против
городских властей, нарушение которого наказывалось штрафом
в 10 марок серебром и лишением городского гражданства).
Сама же преамбула во многом посвящена именно вопросам,
условно говоря, уголовной политики и этическим аспектам пра-
восудия. Причина этого нам видится в кодификации уголов-
ного 'права, развернувшейся с конца XV в. в имперских землях и
нашедшей свое выражение в создании уголовно-судебных уло-
жений, вплоть до общеимперского — «Каролины» (1532 г.). Но
еще до «Каролины», в 1516 г. было издано Бранденбургское
уголовно-судебное уложение, оказавшее заметное влияние на
дальнейшее развитие как законодательства, так и доктрины.
Проблемы уголовного права, длительное время стоявшие в цен-
тре внимания, отразились и в местных нормативных актах, по-
лучив своеобразное осмысление.
Примечателен и другой факт: приведенная преамбула бо-
лее «юридизирована», чем преамбулы вилькюров XV в. В тех
преамбулах большее место занимали положения этического и
религиозного характера; здесь же речь идет уже преимущест-
венно о публично-правовых интересах. Кроме того, заметно
несомненное влияние римского права (не нашедшего, кстати
сказать, отражения в нормах самого вилькюра) как в термино-
логии (leges, execution), так и в восприятии некоторых конст-
рукций римско-правовой доктрины (Summum jus, summa inju-
ria).
Наконец, обращают на себя внимание еще две черты при-
веденного документа. Во-первых, термины «статуты» (синоним
слова «вилькюры») и «законы» (Leges) употребляются здесь
как равнозначные, ибо и те. и другие имеют источником воле-
изъявления — в одном случае группы людей, в другом — суве-
рена. Это подтверждает, между прочим, гипотезу В. Эбеля о
той роли, которую сыграли обе указанные формы права в раз-
витии законодательства. Характерно, что об обычаях в преам-
буле не говорится. В этом нашла свое выражение тенденция
к вытеснению традиционного права правом установленным.
Во-вторых, преам'була уже не содержит указаний о какой-либо
роли городской общины и ее представительных органов. Автор
предисловия обращается как бы «снизу» с почтительным сове-
том к некоей отчужденной от него власти, от воли которой за-
висит сделать статуты справедливыми или превратить их в «по-
добие паут ины».317
317 Стоит отметить также дидактичность, назидательность стиля, ис-
пользование в тексте народных пословиц — черты, идущие, вероятно, еще
от сочинений немецких гуманистов конца XV — начала XVI в. (Генриха
Бебеля, Томаса Мурнера, Себастьяна Бранта и др.). См.: Каган Ю. М.
Генрих Бебель и его «фацетии» // Бебель Г. Фацетии. М., 1970. С. 264—
265.
91
Обе указанные черты имеют общую причину. Дело в том,
что в Бранденбурге рано приобрели большое значение законы
курфюрстов. Именно здесь раньше всего проявился процесс
так называемой сеньориальной реакции, захватившей позднее
и другие немецкие государства.318 Со второй половины XV в.
города все более и более подпадают под полную власть суве-
ренов. В таком же городке, как Вильснак, не имевшем давних
традиций политической свободы, самосознание бюргеров как
преданных короне людей тем более объяснимо.
Обращение к вилькюрам позднего периода (XVII—XVIII вв.)
позволяет установить, что их содержание в своеобразной фор-
ме отражает перемены в идеологии бюргерства. Преамбулы
городских статутов содержат либо славословия по адресу мест-
ных феодалов, либо призывы к бюргерам хранить нерушимую
верность и покорность городским властям. По своей сути виль-
кюры перестают быть выражением городской автономии и пре-
вращаются в обыкновенные полицейские акты; из них исче-
зают не только какие-либо признаки городской свободы, но и
предписания в области частного, уголовного и процессуального
права, поскольку теперь эти нормы исходят уже от верховной
власти и включаются в отраслевые земские уложения.
Одновременно выхолащивается и форма принятия вилькю-
ров в виде церемонии взаимной присяги горожан и городских
властей, ибо клятвенный союз перестает быть основой, на ко-
торой прежде базировался вилькюр как выражение воли об-
щины. В крупных городах, рано попавших в орбиту интересов
государственной власти и более подверженных новым веяни-
ям, этот процесс завершился, вероятно, еще в XVII в. Но в
мелких городах, где право и весь уклад жизни были консерва-
тивнее, обряд присяги сохранялся дольше. До нас дошло ред-
кое свидетельство официальной отмены этого обычая. Это рас-
поряжение городского совета городка Остероде в Гарце, дати-
руемое, вероятно, концом XVIII в. и сохранившееся как допол-
нение к городским статутам 1578 г. Оно гласило:
«Непринесение ежегодной бюргерской присяги.
Почтенные, благородные и уважаемые, благонамеренные
дорогие бюргеры! По старому обычаю, принятому здесь в Ос-
тероде, каждый год в понедельник после праздника Трех Ко-
ролей319 здесь перед ратушей обнародуется и оглашается ста-
тут, или Echtedingk; в этот день вновь избранный совет при-
сягает прежнему, а прежний — новому, и после этого вся об-
шина бюргеров как благочестивые и верные подданные —
318 О ее начале возвестила учиненная в 1448 г. расправа над Берли-
ном, когда Фридрих Гогенцоллерн, чья династия недавно утвердилась па
курфюршеском престоле, разорвал грамоты городских вольностей, потопил
в крови восстание берлинцев и затем в издевку назначил своих дорожных
стражников членами городского совета.
319 По современному светскому календарю 6 января.
92
шультгейсу hi совету. Однако поскольку подобная излишняя
клятва больше неупотребительна ни в одном месте, а особен-
но в городах этой Брауншвейгской земли,320 к тому же много-
кратные присяги запрещены не только в Священном божест-
венном Писании, но и во всех общих писаных правах и по этой
причине отвратительны для Бога; и (всякий, кто однажды дал
присягу, сохраняет ее до могилы; поэтому шультгейс и совет
решили на временном совете отныне и впредь: чтобы на этот
раз по старому обычаю была принесена всегдашняя присяга,
но на будущее всякий пусть оставит подобное заблуждение;
возникшее злоупотребление и повторение многократной неуме-
стной присяги должны быть совершенно упразднены и запре-
щены. С тем, однако, условием, что ежегодно в понедельник
после праздника Трех Королей каждый 'благочестивый бюргер
по-прежнему, как бывало раньше при принесении им бюргер-
ской присяги, должен лично явиться и прийти к нашей рату-
ше, и чтобы после этого каждый выверил и выслушал эти ста-
туты, или Echtedingk, с тем его чести не было нанесено ника-
кого ущерба в случае неисполнения [требований статутов],».321
Процитированный документ свидетельствует не только о
живучести былых традиций городской общины. Он еще и ярко
демонстрирует влияние религиозных идей эпохи на правосозна-
ние общества. В литературе уже высказывалось не лишенное
оснований мнение о том, что завершение христианизации насе-
ления в Европе, в том числе и Германии, произошло лишь в
эпоху Контрреформации (конец XVI—XVII вв.), тогда как до
этого народные воззрения во -многом были отмечены печатью
суеверий и обычаев языческого происхождения.322 Ежегодная
’бюргерская присяга, идущая из глубины веков (у германцев
институт присяги, как известно, играл очень большую -роль в
общественной и частной жизни), явно не вписывалась в рам-
ки принятой церковной доктрины и поэтому была повсемест-
но отвергнута.
В XVIII в. заканчивается история специфических городских
вилькюров. Принцип, гласящий, что локальный правовой акт
внутри города по юридической силе выше общего права
(Willkur bricht alle recht), заменяется прямо противополож-
ным: местные городские акты принимаются на основе общего-
сударственных законов. Окончательно это было закреплено го-
родскими регламентами, принимавшимися с начала XIX в.
в различных немецких землях.
320 Город Остероде в конце XVIII в. принадлежал брауншвейгской ко-
роне.
321 Ebel W. Zum Ende der burgerlichen coniuratio reiterata // ZSSR
GA. Bd. 78 (91). 1961. S. 320.
322 Обзор точек зрения на этот счет см.: Гуревич А. Я. О новых
проблемах изучения средневековой культуры // Культура и искусство за-
падноевропейского средневековья / Отв. ред. И. Е. Данилова. М., 1981.
С. 31—32.
93
Глава III
ВЗГЛЯДЫ БЮРГЕРСТВА НА ПРИРОДУ
И НАЗНАЧЕНИЕ ГОРОДСКИХ ОРГАНОВ ВЛАСТИ
В предыдущей главе нами были освещены взгляды бюрге-
ров на городское право. Здесь мы рассмотрим, как отразились
в исследуемых источниках взгляды бюргеров на природу и на-
значение городских органов власти — городских советов и го-
родских судов. Этими двумя видами органов власти мы огра-
ничиваемся сознательно. Сведения о взглядах на другие орга-
ны городской власти пли отдельных их представителей либо
отсутствуют в наших источниках (например, сведения о взгля-
дах на общинный сход), либо имеют лишь косвенную связь с
правосознанием (например, материалы о воззрениях на долж-
ность палача).
§ 1. ВЗГЛЯДЫ БЮРГЕРОВ
НА ГОРОДСКОЙ СОВЕТ
Городские советы играли важную роль з жизнедеятельно-
сти и политике городов. Впервые городские сонеты появляют-
ся в городах южной Германии в конце XII в. К началу XIV в.
они известны в большей части поселений, имеющих городское
право. В соответствии с предписаниями Магдебургского права
замещение должностей членов городского совета происходило
путем ежегодных выборов. Городской совет состоял из ратма-
нов и возглавлялся одним-двумя бюргермейстерами.1
В ранний период (XIII в.) членами советов были почти
исключительно выходцы из узкого круга богатейших городских
семей — осевшие в городе рыцари и министериалы, а также
представители крупного купечества. В начале XIV в. в боль-
шинстве городов (в самом Магдебурге, как уже отмечалось —
в 1330 г.) происходят так называемые «цеховые революции»,
1 SW ХЦ1.1.
94
выражавшие интересы средних слоев городского населения.
Суть их заключалась в том, что городские ремесленники, объе-
динившиеся в цехи, добивались доступа в советы или, по край-
ней мере, устанавливали контроль над деятельностью ратма-
нов (прежде всего в вопросе расходования городских финан-
сов). С усилением имущественного расслоения в ремесленни-
ческой среде происходит отрыв цеховой верхушки от массы ря-
довых ремесленников и сращивание ее со старым городским
патрициатом.
В XIV—XV вв., т. е. в период расцвета Магдебургского
права, полномочия городского совета были весьма широки. Он
выполнял важнейшие хозяйственные и политические функции,
осуществлял текущее управление городом.2 Для реализации
своих полномочий городской совет издавал вилькюры — нор-
мативные акты местного значения и налагал взыскания за их
нарушения. В то же время судебной властью городской совет
в большинстве случаев не обладал. Эта функция выполнялась
другим органом — шеффенским судом. Шеффены занимали
свои должности пожизненно, а в случае смерти кого-либо из
них вакансия замещалась путем кооптации.3 Во многих горо-
дах шеффенский суд оставался традиционным оплотом старо-
го патрициата. Это, впрочем, не мешало городским советам
ревностно следить за соблюдением своих привилегий и подчер-
кивать свое первенство при решении городских дел и в повсе-
дневной жизни. Не случайно магдебургские шеффены в 1569 г.
отвечали на запрос герцога Бернарда Ангальтского о том, ко-
му следует воздавать больше почестей — членам городского
совета или коллегии шеффенов? Магдебургокий суд определил,
что на общих собраниях городских органов власти первым по-
дает свой голос городской совет, а затем — судья и шеффены.
Аналогичным образом во время общественных и религиозных
церемоний торжественную процессию должен был возглавлять
городской совет, а члены суда следовали за ним.4
Значение и роль городских советов позволяют понять, по-
чему отношение к ним занимало важное место в структуре
б юр г е р ск ого правосознания.
Средневековая политико-юридическая мысль исходила из
концепции божественного происхождения власти, опираясь, в
частности, на новозаветный текст: «Нет власти не от Бога,
существующие же власти от Бога установлены» (Римл., 13 : 1).
2 Подробнее см.: Sc hr a nil R. Stadtverfassung nach Magdeburger
Recht. Magdeburg und Halle (Gierke’s Untcrsuchungcn. H. 125). Breslau,
1915. S. 217—220;
3 SW XVI gl. См. также: L a b a n d P. Magdcburgcr Rechtsqucllen.
S. 140. («поучение» магдебургских шеффенов для г. Кульма, 1338 г.); S. 143
(«поучение» магдебургских шеффенов для г. Швейдпица, 1363 г.).
4Friese V., Liesegang Е. Magdeburger Schoffenspruchc. Bd. 1.
Die Magdeburger Schoffenspriiche fur GroS-Salze, Zerbst und Ahhalt, Naum-
burg und aus dem Codex Harzgerodanus. Berlin, 1901. S. 329—332.
95
Как показала Г. Шаффенорт, эта доктрина имела основопола-
гающее значение на протяжении всего средневековья. Из нее
выводились многие политико-правовые теории, включая знаме-
нитую теорию «двух мечей», которой придерживался Эйке фон
Репков («Саксонское зерцало». Земское право. Кн. 1. Ст. 1)
и которая отражала дуализм духовной и светской власти в ту
эпоху? Указанный дуализм отразили и памятники Магдебург-
ского права. Не случайно глава об управлении городом в Лиг-
ницком сборнике начинается положениями об особом статусе
духовенства и его самостоятельной юрисдикции (хотя и без
ссылки на теорию «двух мечей»).5 6 Лишь после этого автор пе-
реходит к описанию полномочий светской власти.
Городские советы, хотя и получающие публичную власть
непосредственно из рук горожан, также воспринимались как
наместники Бога на земле. Об этом свидетельствует, например,
одно из 23 приводимых тем же Николаусом Вурмом ратман-
ских двустиший:
От Бога власть имея, мы
Лишь на год ей наделены.7
Высказывания источников о природе городских советов, к
сожалению, довольны скудны. По-видимому, взгляды на при-
роду совета были производны от взглядов на природу общи-
ны как сообщества горожан одной веры и одного сословного
статуса, объединенных клятвенным союзом. Каждый из горо-
жан несет ответственность за остальную общину. Так, вплоть до
XIV в. любой горожанин на чужбине мог быть подвергнут аре-
сту, а его имущество конфисковано, если его город или кто-либо
из его сограждан имел долги перед иногородним кредитором.
В XIV — начале XVI в. города Восточной Германии шаг за
шагом сокращают сферу действия этого обычая. Именно в ука-
занный период возникает представление о городском совете
как об особом органе, который не просто руководит городом,
но и несет ответственность за общину.8 Показательны в этом
смысле материалы магдебургской судебной -практики. В Лейп-
цигском собрании мы находим приговор по делу, в котором
истец предъявил иск общине и совету. Магдебургские шеффе-
ны определили, что по такому иску надлежащим ответчиком
является совет, а отдельные горожане ответственности не не-
5 См.: Schaffcnorth G. Romer 13 in der Gcschichte des politischcn
Dcnkens. Ein Beitrag zur Klarung dcr politischcn Tradition in Deutschland
seit dem 15. Jahrhundert. Inaug.-Diss. Heidelberg, 1964. S. 32.
6 Leuchte. S. 34—39.
7 Von gote hab wir dy gewalt
Eyn jor, das ist schier gezalt.
(Home yer C. G. Dcr Richtsteig Landrechts.. . S. 339).
8 Cm.: Goerlitz Th. Die Haftung des Biirgers und Einwohners fiir
Schulden der Stadt und ihrer Bewohner nach Magdeburger Recht // ZSSR
GA Bd. 56 (69). 1936. S. 150—177.
:96	? i
сут.9 Подобная же точка зрения высказана и в Лигницком сбор-
нике.10
Взгляды на природу городского совета в той же мере несли
на себе печать средневекового мышления, что и взгляды на пра-
во, отмеченные символизмом. Так, в Лигницком сборнике во-
прос о природе городского совета рассматривается в тесной
связи с правом этого органа собирать налоги с горожан. Рат-
манов Николаус Вурм сопоставляет с трибунами (главами
триб Древнего Рима), поскольку по-латыни слова «налог»
(iributum) и «трибун» (tribunus) одного корня. Сходство он
усматривает в праве городских властей взыскивать налоги в
принудительном порядке.11 Особо Вурм отмечает роль бюргер-
мсйстера: «Равным образом как священник в делах духовных
должен управлять общиной и учить народ святой христианской
вере, так же и бюргермейстер должен управлять общиной ра-
ди своего господина»12 (имеется в виду князь). При этом, од-
нако, Вурм подчеркивает, что бюргермейстер не вправе руко-
водить городом без ратманов.13
Наконец, можно предположить, что городской совет как
субъект общинной власти воспринимался как нечто антропо-
морфное. Так, в преамбуле к городской книге г. Коница (За-
падная Пруссия), начатой в 1466 г., говорится, что при пере-
выборах происходит «естественная смерть» (naturliche tod) со-
вета, и поэтому статуты и иные принимаемые советом акты
должны быть занесены в городскую книгу, чтобы «не умереть
вместе с советом и не прийти в забвение».14 По-видимому, пе-
ред нами не просто метафора. В средние века представления
об установленном праве находились в тесной связи с пред-
ставлениями о судьбе суверена, который смертен. Идея о веч-
ности и преемственности государства, не связанной с лично-
стью правителя, распространяется в доктрине светского пра-
ва в эпоху постглоссаторов под влиянием итальянских юристов
(особенно Бальдуса).15 Вероятно, нечто подобное происходило
и на уровне городов, хотя и с некоторым запозданием.
Весьма специфически воспринималось горожанами и всту-
пление членов совета в должность. Огромную роль в этом иг-
рал ритуал. В описываемую эпоху он отнюдь не был пусдой
формальностью. Выше мы уже отмечали, что средневековому
сознанию был присущ символизм. Широкое распространение
ритуалов также говорит об этой черте сознания, ибо ритуал,
9 К i s с h. N 126.
10 L с и с h t с. S. 40.
и L с и с h t е. S. 43.
12 Ibid. S. 39.
13 Ibid. S. 43.
14 Rehme P. Stadtbiichcr des Mittelalters. S. 125.
15 Подробнее см.: Krause H. Dauer und Vcrganglichkeit im mittelal-
terlichen Recht /./ ZSSR GA Bd. 75 (88). 1958. S. 217—222, 239—240.
7 Заказ № 76
97
как подчеркивает А. К. Байбурин, — это «высшая форма и
наиболее последовательное воплощение символичности. Это
символика per se, без оглядки на материальную сторону бы-
тия».16 При этом не следует думать, что обращение к симво-
лическим формам общественных связей объясняется лишь не-
грамотностью тех или иных слоев населения или привержен-
ностью к «высокому стилю». Дело здесь в особенностях куль-
туры и массового сознания в традиционном обществе.17 Во-
первых, ритуал в таком обществе призван определенным об-
разом упорядочить бытие, он как бы творит порядок из хаоса.
Во-вторых, он органично включается в общий ритм циклично-
го времени (в календарный круг церковных праздников), и «сам
служит сохранению этой цикличности.18 Будучи как бы обра-
зом творения, ритуал неизбежно сакрализуется. Кроме того,
чрезвычайно важное место в ритуале отводится слову—риту-
ал нередко сопровождается стихотворной или ритмизирован-
ной речью, которая также в известном смысле упорядочивает
мир, .явленный в слове. Ритуал устанавливает, таким образом,
неразрывную связь между «словом» и «делом».19
В правовой жизни средневековья ритуал воспринимался
как нечто весьма важное. Подобное восприятие держалось
вплоть до XVIII в. Об этом свидетельствует, например, срав-
нительно поздний трактат «О символической юриспруденции».
Его автор, немецкий юрист Э. Отто, указывает, что «церемо-
ниальное право» (jus ceremoniale) является необходимой ча-
стью права вообще.20
Отмеченные выше общие черты ритуала, бытующего в тра-
диционном обществе, в полной мере были присущи и ритуалу
16 Байбурин А. К. Ритуал в традиционной культуре. Структурно-се-
мантический анализ восточнославянских обрядов. СПб., 1993. С. 16.
17 См.: Bak J. М. Symbolik und Kommunikation. Ein Rohbericht //
Sitzungsberichte dcr Osterrcichischen Akademie der Wisscnschaften. Philoso-
phisch-liistorische Klasse. Bd. 596. Wien, 1992. S. 40; Сегал Д. M., Сено-
косов IO. П. К типологии культур с точки зрения ритуала // Тезисы до-
кладов IV Летней школы по вторичным моделирующим системам. 17—24
августа 1970 г. Тарту, 1970. С. 79.
18 См.: Топоров В. Н. О ритуале. Введение в проблематику // Ар-
хаический ритуал в фольклорных и раннелитературных памятниках / Под
ред. Е. М. Мелетинского. М., 1988. С. 14; Серов С. Я- Календарный
праздник и его место в европейской народной культуре // Календарные
обычаи и обряды в странах зарубежной Европы. Исторические корпи и раз-
витие обычаев / Отв. ред. С. А. Токарев. М., 1983. С. 42.
19 См.: Евзлин М. С. Космогония и ритуал. М., 1993. С. 114—116;
Трембоволнекий Я. Л. Текст и ритуал /,/ Проблемы лингвистики
текста (Problerne der Tcxtlinguistik). Минск, 1991. С. 278; Топоров В. Н.
Указ. соч. С. 20—21.
20 См.: Otto Е. De Jurisprudent Symbolica, exercitationum xptag.
Trajecti ad Rhenum, 1730. P. 2. — Указанный тезис, по-видимому, не только
отражает стремление к театральности и репрезентативности, присущее эпо-
хе барокко, но и является данью старинной традиции. Книга Э. Отто име-
ла успех и была переиздана в 1735 г.
98
выборов городского совета. Пожалуй, не будет преувеличени-
ем сказать, что в глазах бюргеров переход власти в городе к
совету нового состава осуществлялся не просто посредством ри-
туала, но и благодаря ему.
В качестве обязательного элемента этой процедуры источ-
ники указывают встречные присяги ратманов и горожан и свя-
занный с этим созыв общинного схода. Но во многих городах
церемониал новых выборов был весьма сложным и торжест-
венным. Характерным примером могут служить обычаи, со-
блюдавшиеся в г. Лейпциге и некоторых других общинах Сак-
сонии. Выборы чаще всего происходили в какой-либо значи-
мый период церковного года, например, во время Великого
поста 21 или в день, предшествовавший важному религиозному
празднику.22 Перед выборами обычно проводилось торжест-
венное богослужение в городской церкви.23 Все это, как пред-
ставляется, должно было подчеркнуть связь между вступлени-
ем ратманов в должность и небесными силами. После бого-
служения проходили выборы нового совета, которые осущест-
влялись в соответствии с принятым в городе регламентом. Це-
ремониал самих выборов также был отмечен символикой, о
чем свидетельствуют, в частности, некоторые образцы декора-
тивно-прикладного искусства. Так, сохранился и описан ларец
первой трети XIV в., использовавшийся в г. Люнебурге во вре-
мя выборов совета (в этот ларец, по-видимому, опускались ша-
ры при голосовании). На крышке изображен Христос на тро-
не с поднятой правой рукой и двумя отогнутыми пальцами, а
в левой руке держащий книгу. Вокруг этого изображения на
крышке укреплены стекла от очков, на внутренней стороне ко-
торых красками написаны животные—символы четырех еван-
гелистов. Это единственное в своем роде использование очко-
вых стекол объясняется текстом из Апокалипсиса: «.. . . и по-
среди престола и вокруг престола четыре животных, исполнен-
ных очей спереди и сзади» (Откр. 4:6). Сходная композиция
имеется и внутри ларца, а снаружи, на боковых стенках, по-
мещены чеканные изображения конных и пеших воинов, оде-
тых так, как предписывает «Саксонское зерцало» для судеб-
ных поединков. Тема борьбы в средневековом искусстве озна-
чала борьбу со злом вообще, здесь же — специально судебный
поединок у ног Христа — всемирного Судии.24 Изучение этой
и подобны?; реликвий, наряду с правовыми памятниками, про-
ливает свет на особенности правовой психологии бюргеров,
21	SW XLII—XLIII gl.
22	Wustmann G. Quellen zur Gcschichte Leipzigs. In 2 Bde. Bd. 2.
Leipzig, 1895. S. 67.
23	ibid.
24	фотографию и описание ларца см.: Stadt im Wandel. Kunst und
Kultur des Burgcrtums in Norddeutschland. 1150—1650. Austellungskatalog /
Hrsg. von C. Meckseper. Bd. 2. Stuttgart; Bad Cannstadt, 1985. S. 940—942.
7*	99
связанные с восприятием городских органов власти. В данном
случае и неизвестный мастер, и члены совета, пользовавшиеся
ларцом, усматривали несомненную связь между процессохм вы-
боров и небесными силами, от которых не может укрыться ни-
какое зло.
За выборами следовала присяга совета (о ней будет ска-
зано ниже) и общины. Церемонию могла завершать речь бюр-
гермейстера, обращенная к совету и представителям горожан,
после которой проводилась обычно торжественная трапеза в
ратуше, с подачей к столу редких вин.25
Как уже говорилось, присяга ратманов и горожан занима-
ла центральное место в ритуале выборов. Как отмечает Я. Л.
Трембовольский, сама клятва исторически является одним из
древнейших типов ритуального текста.26
В средневековом праве присяга продолжает играть огром-
ную роль. Для приносящих ее городских должностных лиц27
присяга имела троякое значение.
Во-первых, она была актом сакральным. Принося присягу
по установленной формуле, человек как бы вступал в связь с
небесными силами. Среди интересующих нас памятников по-
дробные рассуждения о сакральном характере присяги содер-
жит анонимный рукописный сборник XV в., называемый «Кни-
га законов» (Liber legum) и хранящийся ныне в Библиотеке
Чарторыйских в Кракове. Он был составлен, по-видимому, в
одной из общин немецкой диаспоры и содержит различные
материалы саксонского (в том числе Магдебургского) права.
Эти материалы сопровождаются изложением ряда доктриналь-
ных вопросов, подкрепляемым ссылками на библейские тек-
сты и труды отцов церкви.
Прежде всего автор сборника отмечает, что присяга озна-
чает призывать или брать Бога в свидетели (iurare est deum
testem inuocare sive deum in testem assumere),«чтобы призыва-
ние божественного свидетельства ... имели в качестве истины»
(ut quid sub inuocationem diuini testimonij .. . pro vero ha-
beatur).28 Автор различает два вида присяги: удостоверитель-
ную (juramentum assertorium), которая используется для под-
тверждения каких-либо фактов, и присягу-общение (jura-
25 W u s t m a n n G. Quellen. .. Bd. 2. S. 68, 175.
26 См.: Трембовольский Я- Л. Указ. соч. С. 278. См. также:
Орехов С. И. Клятва и проклятие как элементы религиозного культа //
Актуальные проблемы философского атеизма. Вып. 1. Отношение человека
к иррациональному. Свердловск, 1989. С. 214.
27 Здесь и ниже мы сознательно ограничиваемся анализом присяги го-
родских должностных лиц, так как значение присяги горожан подробно ос-
вещено в монографии В. Эбеля: Ebel W. Der Biirgcreid als Geltungsgrund
und Gestaltungsprinzip des deutschen mittelalterlichcn Stadtrechts. Weimar,
1958.
28 Национальный музей. Библиотека Чарторыйских (Краков). Ms.
N 3551. Fol. 128.
100
mentum promissorium), которая допускается для подтвержде-
ния чего-либо в будущем.29 Кроме того, он пишет о двух раз-
личных способах присягать: посредством простого утвержде-
ния (per simpliciorem contestationem) или же посредством тор-
жественной клятвы (per execrationem), при которой кляну-
щийся призывает па себя кару в случае нарушения присяги.30
Евангелие, как известно, запрещает присягать: «А Я гово-
рю вам: не клянитесь вовсе... Но да будет слово ваше: ..Да,
да”, „Нет, пет”; а что сверх этого, то от лукавого» (Матф. 5:
34, 37). Автор сборника, по-видимому, учитывая чрезвычайно
широкое фактическое распространение института присяги, ре-
шает этот деликатный вопрос следующим образом. Он прежде
всего отмечает благочестивость намерений, которую обычно
имеют приносящие присягу люди: «Следует . . . полагать, что
присяга по своей природе дозволена и пристойна,что становит-
ся ясно из ее происхождения. Ибо, по крайней мере, по своему
происхождению присяга распространилась вследствие веры,
так как люди верят, что Бог обладает непогрешимой истиной
и к тому же всеобщим знанием и пророческим даром. Кроме
того, благодаря вере присяга привилась для оправдания лю-
дей и для завершения споров, согласно [посланию] к Евреям,.
VI: „Люди клянутся высшим, и клятва во удостоверение окан-
чивает всякий спор их”»31 (Евр. 6: 16). Евангельское же пред-
писание автор толкует ограничительно, так как в пятой главе
Евангелия от Матфея нет прямого запрета клясться Богом, а
есть лишь запрет клясться небом и землею (Матф. 5 : 34).
Недозволенной он считает лишь присягу, приносимую по мало-
важному поводу, некстати или в корыстных целях.32
Сакральный характер присяги подчеркивался не только ее
текстом, но и ритуалом принесения. Очень красноречиво гово-
рит об этом вступление к книге, содержащей формулы присяг
должностных лиц г. Кведлинбурга (XVI в.). В нем поясняется,
что присягающий должен поднять руку с тремя разогнутыми
пальцами, символизирующими Троицу; безымянный палец и
мизинец, подогнутый к ладони, означают соответственно душу
и тело человека, а вся рука в целом символизирует Бога, со-
здавшего все творения на земле.33
Для присяги могли -использоваться различные священные
29 Ibid. Fol. 128v.
зо Ibid.
31 Sit.. . proposito, quod juramentum secundum sc est licitum ct ho-
nestum quid patet ex eius origine. Ex origine quia iuramentum introductum
est ex fide quia homines credunt deum habere infallibilem veritatem et vniuer-
salem quidem cognitionem et promissionem. Ex fide atque qua iuramentum
jnducitur ad iustificandum homines et ad finiendum controuersias secundum
ad Ebreos VI. Homines pro maiorem sui iurant et omnes controucrsie finis
eorum ad confirmacionem est iuramentum (Ibid. Fol. 128v).
32 Ibid. Fol. 128v—129r.
зз GQS. Bd. 44. 1916. N 17.
1011
предметы, например, крест или Библия. Так, в Лейпциге по
заказу совета был изготовлен экземпляр Библии в пышном
окладе из серебра, на котором изображены распятие с пред-
стоящими, символы четырех евангелистов и ряд других фигур;
латинская надпись на окладе поясняет, что данный экземпляр
сделан специально для принесения присяги.34 О том, что эта
книга действительно применялась в указанных целях, свиде-
тельствует памятная записка городского секретаря (1637 г.) об
обычаях, соблюдавшихся при выборах совета.35
В случае нарушения присяги виновный -впадал в грех, ста-
новясь клятвопреступником. В уже упоминавшемся вступле-
нии к сборнику присяг Кведлинбурга говорится о суровых на-
казаниях, грозящих клятвопреступнику после смерти.36 Об
этом же предупреждает и Берлинская городская книга:
1 Коль ты присягаешь,
Ты душу тем свою премного искушаешь,
Влачится по следам твоим она,
На скорбь и боль обречена.
5 Что тело здесь творит в грехе, в позоре,
Будет бедной там душе на горе.37
Во-вторых, присяга имела важное общественное и психоло-
гическое значение, которое зачастую недооценивается исследо-
вателями. Присягая, будущий член совета (или суда) повы-
шал свой общественный статус и занимал новое место в струк-
туре внутригородских социальных связей благодаря вхожде-
нию в число городских должностных лиц. Городской совет и
городской суд имели корпоративный характер, что подчеркива-
лось и ритуалом выборов. Например, в судебном регламенте
бр ан дебур гского г. Штраусберга (1577 г.) говорится следую-
щее: «Когда шеффен будет избран, он должен поставить пра-
вую -ногу на скамью 38 и поднять правую руку с вытянутыми
пальцами и поклясться, как это следует ниже. . .». Далее при-
водится формула присяги, после чего описывается вся церемо-
ния до конца: «После присяги он должен быть посажен на
верхнее (почетное. — А. Р.) место, и ему с поклоном поднесут
что Бог пошлет. По окончании трапезы его должны по старо-
34Wustmann G. Quellen... Bd. 2 (фотография между с. 66—67).
35 Ibid. S. 213.
36 GQS Bd. 44. 1916. N 17.— О содержании этих положений издатель,
к сожалению, лишь упоминает, не публикуя их.
37 1 Menschc, wen du swerest,
So dan du dyne selc sere vorverest.
Dor dan cyset in den ferten dyn,
Und duldct jamcr und pyn.
5 Wes di licham dcit an sunde und an schande,
Dal steit dcr armcn sylen ty pande.
(Berlinisches Stadtbuch.. . S. 4).
38 Имеется в виду скамья, на которой сидели члены суда во время за-
седании.
>03
му обычаю проводить до дома и пожелать возлюбленной им
матери его семейства счастья и здоровья».39 Совет и суд, как
правило, имели особые скамьи и нередко даже собственные
алтари в городской церкви.40 Корпоративный характер город-
ских органов власти накладывал отпечаток на всю их дея-
тельность, и даже развлечения и дружеские пирушки обычно
проводились «в своем кругу». В этих условиях огромное значе-
ние имело чувство страха и стыда, неизбежно возникающее,
если обнаруживалось нарушение присяги. В. А. Шкуратов
справедливо отмечает определяющую роль культуры стыда в
традиционном обществе, для которой характерно широкое ис-
пользование устрашения. «„Испариться”, „просочиться” страх
никуда не может. Здесь все быт — хозяйство, искусство, нау-
ка, религия, политика, а быт — это непрерывное выяснение от-
ношений между соседями».41 Лишь в новое время формируется
более совершенная культура — культура вины, которой свойст-
венны более изощренная игра на эмоииях, рационализм и «до-
зированное» применение устрашения.42 Учитывая сказанное,
можно предположить, что психологическое отношение к прися-
ге и ее нарушению в интересующую нас эпоху было иным, чем
сегодня.
Наконец, в-третьих, присяга имела юридическое значение.
О нем Липницкий сборник говорит, так: «Все должности в го-
роде были бы бесполезны, если бы их чем-нибудь не подкре-
пили, и потому необходимо понять, как каждому в своей долж-
ности следует взять на себя обязательства (sich. . . vorpflich-
ten) с 'помощью своей присяги».43 И далее, отвечая на вопрос
о том, теряет ли присяга силу по истечении срока полномочий
принесшего ее бюргера, Николаус Вурм пишет: «Поскольку он
остается согражданином (metheburger) в том же городе, он
всегда является присяжным (ein gesworen man). И вот поче-
му: поскольку он — согражданин, то должен всегда преследо-
вать и блюсти благо -города, насколько это в его силах и воз-
можностях, и беречь город от вреда по своей наилучшей силе,
знанию и умению. Если же он прекратит проживать в горо-
де, то его присяге приходит конец и его обязанности (букв,
„делу” — sache. — А. Р.) приходит конец, потому что он вы-
полняет присягу таким же образом, как и вассал, который
клянется в верности своему сеньору и 'который всегда обязан
быть ему верным и преданным, поскольку он желает владеть
39 CDB I. Bd. 12. 1857. S. 130.
40 См., например: CDB I. Bd. 21. 1881. S. 380.
41 Шкуратов В. А. Психика. Культура. История (Введение в тео-
ретико-методологические основы исторической психологии). Ростов-на-Дону,
1990. С. 184.
42 Там же. С. 188—189; Лотман Ю. М. О семиотике понятий «стыд»
и «страх» в механизме культуры // Тезисы докладов IV Летней школы...
Тарту. 1970. С. 98—100.
43 L с и с h t е. S. 48.
103
от него имением. Если же он отказывается (uff lest) от име-
ния, то он ничем не обязан господину».44 Уподобление присяги
заключению вассального договора вполне естественно, ибо
феодальное общество — общество сословное, и почти всякая
городская должность воспринималась в ту эпоху как лен.45
В этом аспекте нарушение присяги означало несоблюдение
взятых на себя обязательств и влекло юридическую ответст-
венность.
Какие же обязательства брали на себя члены совета, всту-
пая в должность? Они формулировались в ратманских прися-
гах и так называемых «ратманских стихах». Так, присяга, со-
державшаяся в глоссе к Вульгате, гласила: «Я, (имя), прися-
гаю нашему Господу Богу, королю и праву и всей общине —
богатым и бедным, что буду преданно служить нуждам города
советом и помощью, силой и властью, насколько это в моих
силах; постоянно и неусыпно крепить право и поражать не-
справедливость, защищать и блюсти, насколько это возможно,
общее благо; не разглашать городской тайны ни словом, ни
делом; я клянусь, что всегда буду законно повиноваться го-
родским властям для чести и блага города; и этому я никогда
не «изменю ни из предпочтения, ни из обиды, зависти, нена-
висти, ни за взятку — да помогут мне в том Бог и все свя-
тые».46 Сходные формулы присяг можно встретить в Мейсен-
ском сборнике,47 актах Лейпцига (между 1382 и 1401 гг. и
XVI в.),48 Берлинской и Кёльнской городских книгах,49 Офен-
ском городском праве.50 актах Бреслау (1420 г.),51 городском
праве Франкфурта-на-Одере (1425 г., с дополнениями 1601г.),52
в статутах Шлёзингена (1622 г.)53 и т. п. Иногда, впрочем, ме-
стные правовые акты разнообразили приведенную выше фор-
мулу. Так, присяга, которую должны были приносить члены
совета в г. Шёнебеке (1430 г.), особо предусматривала обя-
занность ратманов тщательно следить за торговлей и городски-
44 Ibid. S. 49.
45 См., например: Ki sell. N 366; SW XVI gl.
46 SW XLII—XLIII gl.
47 MR V.1.2, 10.
48 CDS II. Bd. 8. 1868. N 85; Wustmann G. Quellen... Bd. 2.
S. 165, 188—189.
49 Berlinisches Stadtbuch.. . S. 2; Das Stadtbuch des alien
Koln an der Spree aus dem Jahre 1442 mit geschichtlicher Einleitung und
Erlauterungen. / Hrsg. von P. Clauswitz /./ Schriftcn des Vcreins fiir die
Geschichte Berlins. H. 52. Berlin, 1921. S. 52 (Кёльн-на-Шпрее — город, слив-
шийся впоследствии с Берлином).
50 М о 1 1 а у К. Op. cit. S. 75—76.
51 CDSil Bd. 11. 1882. N 42.
52 CDB I. Bd. 23. 1862. S. 168.
53 Kreysig G. Chr. Beytrage zur Historic derer Chur- und Fiirst-
lichen Sachsischen Lande. Theil II. Altenburg, 1755. S. 276.
104
ми финансами.54 Ратманы г. Гриммы, помимо общей присяги
на -верность общине, давали отдельную (клятву друг другу не
разглашать тайн городского совета (середина XV в.).55 Фор-
мула ратманской и бюргермейстерской присяги тюрингского
города Франкенхаузена (статуты 1534 г.) расшифровывает
обязанность членов совета блюсти благо города как обязан-
ность хранить его «честь, достоинство, порядок, статут, свобо-
ду, обычай и право»56 — очевидно, все эти атрибуты города
признаются ценными в равной мере.
В ярких, эмоционально насыщенных формулах присяг от-
ражалась двойственная природа политико-правовых взглядов
бюргерства. С одной стороны, это черты, свойственные средне-
вековому стилю мышления: традиционные религиозные воззре-
ния (призыв к Богу и присяга праву как благу, данному свы-
ше) и партикуляризм в правовых представлениях (упоминание
о городской тайне отражало противопоставленность общины и
ее властей всему окружающему миру). С другой стороны, это
положения, вошедшие позднее составной частью в общедемо-
кратический идеал законности Нового времени: точное и не-
подкупное выполнение должностным лицом своих обязанно-
стей и бескорыстное -служение «общему благу».
Итак, главная задача городского совета — соблюдать об-
щее благо. Все действия ратманов как исполнителей воли го-
рожан должны быть подчинены этой цели. В «ратманских сти-
хах» мы находим целый ряд рекомендаций на этот счет. Под-
борка таких стихов имеется, например, в так называемой Уф-
фенбаховской рукописи Вульгаты 1314 г. В них указывается,
что правители города должны «иметь перед глазами Бога и
право», соблюдать единство совета, не допускать нарушения
свобод города, разумно распоряжаться городской казной, со-
блюдать право равным образом по отношению к богатым и
бедным, неуклонно исполнять требования городских стату-
тов.57 В серии двустиший, приводимых Николаусом Вурмом,
содержатся советы поддерживать в городе мир и согласие, от-
носиться одинаково к богатым и бедным, во всех делах иметь
в виду конечный результат.58 Другая характерная подборка
таких двустиший имеется в собрании магдебургских пригово-
ров, относящемся к XV в. Их анонимный автор, как и Вурм,
советует ратманам во имя общего блага соблюдать единоду-
54 Winter F. D:e Willkiircn der Stadt Schoncbeck // Geschichts-Bkit-
ter fiir Stadt und Land Magdeburg. Jg. 8. Magdeburg, 1873. S. 61—62.
55 CDS II. Bd. 15. 1895. N 112.
56 M i c h e 1 e s e n. Lief. 5. Jena, 1863. S. 495—496.
57 W i 1 d a W. E. Beitrage zur Kunde und Kritik der altcren deut-
schen Rechts- und Gesetzbucher, vorziiglch aus nordischen Bibliotheken //
Rheinisches Museum fur Jurisprudcnz. Bd. 7 (N. F. 3). Gottingen, 1835.
S. 304—305.
58 Homey er C. G. Der Richtsteig Landrechts... S. 339—340.
105
шие в совете. Кроме того, он призывает следовать совету бла-
горазумного (sinne reichin), надежного (getrauin) человека,
благодаря деяниям которого «земли и города выходят из нуж-
ды». Свою мысль он завершает выводом:
Коль совет един, умен —
Тем украсит город он.59
Эта мысль имеет параллель в глоссе к Вульгате. Обязан-
ность следовать указаниям мудрых людей рассматривалась
глоссаторами как естественный порядок вещей. Ссылаясь на
царя Соломона, они отмечали, что разумные призваны управ-
лять, а менее разумные — подчиняться.60
В «Магдебургских вопросах» мы находим и дальнейшее
развитие положений о «мудрейших» (wiczigistin) горожанах.
«Мудрейшим» считался тот, кто знал и применял право «бла-
горазумно и наилучшим образом», чтил Бога, приносил пользу
себе самому и другим людям, «как заповедал Господь и уста-
новило святое христианство».61 Городской совет должен был
издавать вилькюры, согласуясь с мнением «мудрейших».62
Подчас «ратманские стихи» не просто помещались на стене
зала заседаний городского совета, но и сочетались с аллегори-
ческими картинами, символизирующими те пли иные доброде-
тели правителей, изображениями библейских пророков и ца-
рей т. п.63
Наставления о том, как вести дела, ратманы получали не
только из «ратманских стихов». X. Ф.Рёдер, автор описания
мейсенского городка Доммицш, изданного в середине XVIII в.,
пишет об обычае, который соблюдался советом этого городка
п многих других общин Саксонии, но к моменту издания кни-
ги уже вышел из употребления. Заседание совета начиналось
с чтения молитв с просьбой к Всевышнему ниспослать муд-
рость Святого Духа, за чем следовало чтение глав из Епб-
59 Eintracht vnd vornurnftig rat
Ziret wol ein gauze stat.
Еще одна подборка таких стихов (XV—XVI в.), сходная по содержа-
нию, помещена в старинном описании саксонского городка Хетштедта. Аз-
тор описания отмечает, что эти стихи по очереди произносили бюргсрмей-
стеры и ратманы, передавая свои полномочия совету нового состава
(Shottgen Chr., Kreysig G. Uhr. Diplomatischc und curieuse Nachle.se
der Historic von Ober-Sachsen und angrentzendcn Landcrn. Teil 5. Dres-
den; Leipzig, 1731. S. 156—157). Здесь мы снова видим присущее средневе-
ковой эпохе стремление включить текст в ритуал.
60 SW II gl.
61 MF 1.1.12.
62 MF 1.1.10—11.
63 См., например, описания ратуш в Кёнигсберге (1644 г.) (Stein С.
Das alte Konigsberg. Konigsberg in PreuBcn, 1910. S. 8—12, 42), саксонском
городе Цёрбиге (1727 г.) (Eltesten F. G. Ausfbhrlichc Nachricht von der
Stadt Zoerbig... Leipzig, 1727. S. 59).
106
лии.64 Автор отмечает похвальность этого обычая, ибо всякая
власть «когда-нибудь должна будет дать отчет и ответ о сво-
их действиях на неотвратимом суде Высшего Законодателя».65
Предполагалось, очевидно, что подобное религиозное благоче-
стие способствует лучшему соблюдению данной ратманами
присяги.
Обоюдная обязанность бюргеров и ратманов соблюдать дан-
ную ими присягу порождала два важных следствия, тесно свя-
занных друг с другом. Во-первых, городские власти должны
были в случае необходимости доказывать законность своих
действий. Так, в практике Магдебургского суда мы находим
интересный казус 1457 г. Один из бюргеров г. Бескова подверг
сомнению правомерность действий городского совета. Город-
ские же власти в обоснование своей правоты ссылались на ме-
стный обычай. Магдебургские шеффены рекомендовали бюр-
гермейстеру клятвенно подтвердить факт соблюдения этого
обычая в городе свыше 31 года и 1 дня, взяв в соприсяжники
шестерых -коренных жителей города.66
Вторым следствием положений о присягах городского со-
вета и общины была возможность законного сопротивления
бюргеров неправомерным действиям городских властей.67 Упо-
минания о подобном законном сопротивлении общины доста-
точно редки, но сохранившиеся документы все же дают воз-
можность установить, что такое сопротивление должно было
происходить в определенной процессуальной форме, а именно
судебной.68 Так, ратманов, самовольно вышедших из совета и
пытавшихся действовать вопреки его воле и приказам королев-
ского наместника, следовало обвинить в нарушении данной
присяги. Если в суде их вину удавалось доказать, они объяв-
лялись клятвопреступниками, уплачивали крупный денежный
штраф судье, а каждому ратману (из числа сохранивших вер-
ность присяге)—денежное возмещение как потерпевшему мо-
ральный ущерб от таких их действий.69 Аналогичным образом
64 Rd dcr Chr. F. Historische Nachrichtcn von dcr alien Meiftnischen
Grentz-Stadt Dommitzsch. .. Torgau, 1750. S. 80.
65 Ibid. S. 80—81.
66 CDB I Bd. 20. 1861. S. 421—425.
67 Представление о возможности законного сопротивления властям вос-
ходило, вероятно, еще к взглядам Эйке фон Репкова — составителя «Сак-
сонского зерцала» (см.: История политических и правовых учении. Сред-
ние века и Возрождение. М.., 1986. С. 83).
68 Это, вероятно, было одной из причин соблюдения во многих городах
принципа разделения функций городских органов власти. Их статуты прямо
запрещают совмещение должностей ратмана и шеффе»а. См., например,
ст. CCCLIV городского права силезского города Глогау 1386 г. (W asser-
schleben Н. Sammlung deutscher Rechtsqucllen. Bd. 1. GieSen, 1860.
S. 44); ст. XXXVII городского права Франкфурта-на-Одерс 1425 г. (CDB I.
Bd. 23. 1862. S. 177) и др.
69 См.: Wasserschleben H. Sammlung deutscher... S. 150—152
(магдебургский приговор для Дрездена, XIV в.); CDS II. Bd. 5. 1875. N 194
(магдебургский приговор для г. Пнрпы, XIV иля XV в.).
107
городским советом -и общиной приносилась судебная жалоба
на бюргермейстера, пожелавшего стать одновременно город-
ским судьей (т. е. нарушить принцип разделения функций го-
родских органов власти).70 О том, насколько сильно было пред-
ставление о возможности законного сопротивления властям,
свидетельствует тот факт, что признавалось допустимым при-
носить судебную жалобу не только на членов городского сове-
та, избираемых общиной, но и на назначаемых королем наме-
стников.71
В то же время насильственное (особенно вооруженное) со-
противление бюргеров городскому совету рассматривалось как
незаконное. Об этом свидетельствует один из ма-гдебуртоких
приговоров, направленный в Дрезден в XIV в. Шеффепы Дрез-
дена сообщали, что «от общины отделилась часть и часть от
ремесленников, и они хотели вместе создать другой совет про-
тив городского совета». Магдебургские шеффены отвечали, что
горожан, принявших участие в волнениях, следует привлечь к
суду как нарушивших присягу.72
Несмотря на возможность законного сопротивления вла-
стям, доктрина все же открыто не поддерживает такой способ
улаживания конфликтов. Глоссаторам Вульгаты, вероятно, бо-
лее надежной гарантией мира внутри города представлялось
формирование такого городского совета, который при всех об-
стоятельствах мог бы блюсти «общее благо».
Здесь мы подходим к самым важным указаниям источни-
ков, которые позволяют сделать вывод о социальных корнях
рассматриваемых бюргерских воззрений. Л1ы имеем в виду ре-
комендации глоссаторов -о требованиях, предъявляемых к соис-
кателям ратманских должностей. Помимо общих условий (фи-
зическое здоровье будущего ратмана, достижение 25-летнего
возраста и т. п.), в глоссе есть указание, имеющее совершенно
определенную социальную окраску: «Не следует выбирать, гля-
70 CDB I. Bd. 21. 1861. S. 352—353 (дело 1479 г. по жалобе городского
совета и общины г. Пренцлау).
71 См.: Kaluzniacki Е. Die polnische Recension der Magdeburger
Urtheile und die einschlagigen deutschen, lateinischen und czechischen Samm-
lungen // Sitzungsberichte der philosophisch-historischen Classe der kaiser-
lichen Akadcmie der Wissenschaften zu Wien. Bd. 111. Wien, 1886. S. 210—
211 (магдебургский приговор для г. Львова, XV в.).
72Wasserschleben Н. Sammlung deutscher Rechtsquellen. Bd. 1.
Giefien, 1860. S. 157, см. также S. 152.— Идея о недопустимости насильст-
венного сопротивления, мятежа вытекала из средневековых представлений
об установленном свыше всеобщем «мире». Состояние мира означало гос-
подство пенарушаемого права, что обеспечивало, по тогдашним воззрени-
ям, реализацию Божьего царства на земле. Поэтому нарушение мира в го-
роде рассматривалось как посягательство на установленный самим Богом
миропорядок. См.: Schmidt Н. Die deutschen Stadtechroniken als Spiegel
des burgerlichen Selbstverstandnisses im Spatmittelalter (Schriftenreihe der
historischen Kommission bei der Bayerischen Akademie der Wissenschaften.
Schrift 3). Gottingen, 1958. S. 87—88. — Подробнее о понятии «мира» см.
ниже, § 2 настоящей главы.
108
дя на богатство; если выбирают слишком богатого человека
или слишком властного, он станет злоупотреблять властью и
досаждать общине, и пренебрегать нуждами бедняков, и не
соблюдать общие интересы; такой [человек] имеет в виду
лишь свои интересы и трясется над своим добром».73 Равным
образом не рекомендовалось избирать в городской совет бедня-
ков, ибо они, по мнению глоссаторов, как и богатые, лишены
здравого смысла. Наилучшими кандидатами в ратманы, по их
мнению, являются люди средней состоятельности, так как по-
добных людей достаточно в каждом городе, и они не зарятся
на чужое добро, поэтому они «самые благородные» (aller
edelste) ,74
Выдвигая этот тезис, глоссаторы не делают ссылки на ис-
точник, из которого он заимствован. Мы полагаем, что эта
идея взята из трактата Аристотеля «Политика». В этом сочи-
нении Аристотель, разбирая р(азличные виды государственного
устройства, рассматривает три общественных слоя — очень со-
стоятельных, очень бедных и людей среднего достатка. Он при-
ходит к выводу о том, что лишь «средние» граждане способны
обеспечить оптимальное управление государством (1295b).
Этот вывод он подкрепляет тем наблюдением, что наилучшие
греческие законодатели вышли из людей среднего круга
(1296а 20) ,75
Интерес глоссаторов к «Политике» Аристотеля был, по-ви-
димому, не в последней степени вызван мыслью, высказанной
в том же фрагменте трактата: «Итак, очевидно, средний вид
государственного строя наилучший, ибо он не ведет к внутрен-
ним распрям; там, где средние граждане многочисленны, всего
реже бывают среди граждан группировки и раздоры» («Поли-
тика». 1296а 8—9).76
Приведенная только что цитата заслуживает особого вни-
мания. В ней мы также -находим категорию «внутренних рас-
прей», с которой уже встречались, сопоставляя одно из поло-
жений глоссы с высказываниями Платона. Платон писал о не-
справедливых законах как признаке внутренних распрей, Ари-
стотель — о власти средних слоев населения как способе из-
бежать этих распрей. Мысль о недопустимости раздоров и по-
73 SW XLII—XLIII gl.
74 Ibid.—Логически продолжая эту мысль, можно прийти к выводу,
что представителям средних слоев населения глоссаторами приписывается и
наибольшая мудрость.
75 См.: Аристотель. Соч. В 4 т. Т. 4. М., 1983. С. 507—504.—
В. Техера справедливо отмечает, что среднему слою в полисе Аристотеля
отводилась роль посредника, призванного примирить интересы богатых и
бедных (Теj era V. The City-state Foundations of Western Political Tho-
ught. Lanham; New York; London, 1984. P. 159). Этот вывод может быть с
известными оговорками применим и к цитированным выше рекомендациям
глоссаторов.
76 Аристотель. Соч. в 4 т. Т. 4. С. 509.
109
рождаемых ими последствий хорошо согласуется как с пред-
ставлением магдебургских шеффенов о незаконности насильст-
венного сопротивления городским властям (а глоссы к Вуль-
гате составлялись под влиянием практики Магдебургского су-
да), так и со стремлением бюргеров установить относительно
стабильный общественный порядок внутри городов. Наилуч-
ший (в понимании глоссаторов) городской совет мог издавать
справедливые вилькюры и обеспечивать их выполнение, под-
держивая в городе мир и согласие.
Другой памятник— «Сборник Иоганнеса Пургольдта» —
также включает рекомендации по формированию городского
совета. В нем (кн. IX) содержится прямая ссылка на автори-
тет Аристотеля и утверждается, что греческий философ будто
бы советовал избирать в состав городского совета «благоче-
стивых людей из цехов» (!), но не более чем по одному от
каждого цеха, чтобы ни один из цехов не усилился чрезмер-
но.77 Далее автор со ссылкой на книгу Аристотеля «О добрых
нравах» (очевидно, имеется в виду одно из его этических со-
чинений) пишет, что ратманы должны всегда истолковывать
свои правовые сборники, законы, вилькюры, заповеди так, что-
бы укреплять право, а не ослаблять его.78
Использование идей Аристотеля весьма характерно для па-
мятников XIV—XV вв. Оно отражает интерес к сочинениям и
политико-юридическим доктринам древности, распространив-
шийся под влиянием европейского гуманизма. Но, как пока-
зывают исследования, средневековье не интересовалось «исто-
рическим» Аристотелем, т. е. тем, какие обстоятельства при-
водили греческого философа к его политическим выводам.79
Средневековым юристам осталась чуждой идейная .подоплека
приведенных высказываний Аристотеля. Как известно, грече-
ский философ не столько был движим определенными соци-
ально-политическими соображениями, сколько развивал свою
концепцию «золотой середины». Аристотель презрительно от-
носился к ремесленникам (которые в XIV—XV вв. рассматри-
вались как неотъемлемая часть среднего слоя), а его личност-
ный образец «величавого», сумевшего приблизиться к «золо-
той середине», был образцом весьма элитарным.80 Ссылки на
древних авторов, встречающиеся в глоссах к Вульгате и дру-
гих источниках, являются позднейшим осмыслением античного
философского наследия.
Приведенные выше высказывания выражают, как представ-
77 Р и г g. S. 263.
78 Ibid. S. 269.
79 См.: Е ф оемова Н. В. Средневековая рецепция политического на-
следия Аристотеля в современной западноевропейской литературе // Исто-
рические проблемы Философского антиковедсния. М., 1989. С. 66.
so Оссовская М. Рыцарь и буржуа. Исследования по истории мо-
рали / Пер. с польск. М., 1987. С. 430.
ПО
ляется, взгляды и настроения81 преимущественно средних, от-
части высших слоев горожан. Это и понятно, ведь составление
правовых сборников чаще всего велось городскими секретаря-
ми, которые не принадлежали к патрициату, но в то же время
были достаточно обеспеченными людьми, занимавшими про-
межуточное место в городской иерархии.
Однако предлагавшиеся ими средства обеспечения спра-
ведливой, направленной на достижение общего блага политики
городских советов часто не давали ожидаемых результатов.
Например, роль «мудрейших» чаще всего отводилась не сред-
ним, а богатейшим горожанам, которые задавали тон на об-
ширном сходе и из среды которых, (как правило, происходили
ратманы. Точно так же и обязанность городского совета дока-
зывать законность своих действий использовалась в целях,
весьма далеких от «общего блага» бюргеров, что вело к дис-
криминации тех или иных категорий горожан. Так, в приве-
денном выше казусе (из практики Магдебургского суда 1457 г.)
доказыванию подлежал городской обычай, согласно которому
в гильдии и цехи не принимались льноткачп и их дети.82 Раз-
деление административной и судебной властей во многих го-
родах также сводилось на нет вследствие передачи судебных
полномочий городским советам, что исключало возможность
судебного обжалования действий ратманов.83 Да и сами глос-
саторы Вульгаты, говоря о реальном положении вещей, не мо-
гут удержаться от скупой, но выразительной фразы о том, что
«в редком городе не найдешь народа трех видов: простых лю-
дей (povel), бедных, которые служат, и богатых, которые вла-
ствуют».84
Таковы в основных чертах воззрения немецкого бюргерст-
ва на природу и назначение городских органов власти, отра-
зившиеся в памятниках Магдебургского права и связанных с
ними источниках. Социальное положение составителей этих
записей обусловило умеренный характер их взглядов, имевших
мало общего с плебейскими ересями позднего средневековья.
Представления об идеальном городском совете были выраже-
нием озабоченности, которую испытывали представители отно-
сительно благополучных средних слоев перед лицом растущей
внутригородской социальной борьбы. О том, что эта обеспо-
81 Выражение настроений служит, как известно, тем или иным социаль-
ным интересам. См.: Там же. С. 471.
82 Дискриминация льноткачей и представителей других профессий, так
или иначе связанных с деревней, была обычным явлением в период замы-
кания и окостенения цехов. Подробнее см.: Полянский Ф. Я. Очерки со-
циально-экономической политики цехов в городах Западной Европы XIII—
XV вв. ДЕ, 1952. С. 220—224.
83 См., например, реформацию городского права Франкфурта-па-Одере
курфюрстом Иоахимом Бранденбургским (1502 г.): СЕ) В I Bd. 23. 1862.
S 312
84 SW XLII— XLIII gl.
Ill
коенность имела под собой самые серьезные основания, свиде-
тельствуют события последующего периода — Реформация и
Великая крестьянская война, в ходе которых происходили
крупные и многочисленные восстания городских низов.
С XVI в. доктринальные рекомендации о формировании го-
родского совета в источниках Магдебургского права уже не
встречаются. Связано это отчасти с общеполитической обста-
новкой в немецких землях XVI—XVII вв., отчасти с тем, что
в это время политический трактат активно формируется как
самостоятельный литературный жанр. Авторы более поздних
комментариев к правовым сборникам сосредоточивают свое
внимание главным образом на правовых вопросах, избегая ка-
саться вопросов политических. Формирование централизован-
ных территориальных княжеств (особенно Бранденбурга) при-
вело к угасанию городской автономии и превращению город-
ских советов в придаток общегосударственного аппарата.85
§ 2.	ВЗГЛЯДЫ БЮРГЕРОВ
НА СУДЕБНЫЕ ОРГАНЫ И ПРАВОСУДИЕ
Основное муниципальное судебное учреждение — суд шеф-
фенов — было унаследовано городом еще от сельской общины.
Первоначально (в XII—XIII вв.) шеффенский суд выполнял
роль органа местного самоуправления. Позднее администра-
тивные полномочия в большинстве общин перешли к городско-
му совету. За шеффенами остались судебная власть и отча-
сти функции удостоверения сделок, что не мешало суду по-
прежнему занимать чрезвычайно важное место в городской
жизни. Шеффенский суд традиционно оставался оплотом го-
родской верхушки, хотя в принципе все полноправные (т. е.
имеющие городское гражданство) бюргеры считались людьми
шеффенского сословия и формально имели право стать члена-
ми суда.86 В большинстве городов шеффены занимали свои по-
сты пожизненно, а в случае смерти кого-либо из них вакантное
место занималось путем кооптации.
В зависимости от категории дела суд возглавлялся бург-
графом или шультгейсом. Первый председательствовал в суде,
если обвиняемому грозила смертная казнь или увечащие на-
казания, второй — в случаях, когда разбирались менее значи-
тельные проступки, а также при рассмотрении споров имуще-
85 См.: Прокопьев В. П. История германской государственности
X—XVIII вв. Калининград, 1984. С. 54; Schilling Н. Aufbruch und
Krise. Deutschland 1517—1648. Berlin (West), 1988. S. 182; Gerteis K.
Op. cit S. 75.
86 Согласно «Саксонскому зерцалу» (Земское право. Кн. I. Ст. 2. § 1,2),
к шеффенскому сословию (Schoffenbarfrcie Leute) относились свободные, но
«не благородные» лица, допускаемые и обязываемые к исполнению функций
шеффена («Саксонское зерцало». М., 1985. С. 16).
112
ственного характера. Бурграф и шультгейс выступали первона-
чально как представители власти феодала (бургграф — короля,
шультгейс — графа); впоследствии эти должности во многих
городах перешли к общине (за выкуп или безвозмездно).87
Во многих городах, управлявшихся по Магдебургскому пра-
ву, символом независимого городского суда стала уже знако-
мая нам статуя Роланда.88 В ряде случаев ее установка или
обновление специально приурочивались к получению общиной
судебных привилегий. Так было, например, в мейсенском го-
роде Бельгерне, который в 1610 г. получил право самостоя-
тельно осуществлять правосудие по уголовным делам вплоть
до применения к виновному смертной казни. В том же году
на площади у ратуши была воздвигнута новая каменная ста-
туя Роланда, возле которой суд рассматривал все дела.89 О том,
что статуя Роланда в сознании горожан была связана не толь-
ко с городской автономией в целом, но и специально с город-
ским -судом, свидетельствует и встречающаяся в литературе
XVII—XVIII вв. этимология имени Роланд. Многие авторы
производят его от слов Huge (наименование судебного процес-
са в средневековой Саксонии) и Land (здесь в значении «ме-
сто»), т. е. «-место суда».90 И хотя уже в гриммовском слова-
ре немецкого языка указывается, что это — «народная этимо-
логия»,91 тем не менее даже в научной литературе рубежа
XIX—XX вв. подобное объяснение иногда еще встречается.92
Деятельность городского суда была важной частью повсе-
дневной жизни бюргеров. Его заседания, как правило, проис-
ходили публично, нередко прямо на улице—возле статуи Ро-
ланда или под ветвями «судебной липы». Это отвечало старин-
-----------/
87	Подробнее см.: Driippel Н. ludex civitatis. Zur Stellung des Rich-
ters in der hoch- und spatmittclalterlichcn Stadt dcutschen Rechts. Koln;
Wien, 1981.
88	В этой связи Г. Зелло даже выдвинул предположение о том, что
в скульптурном изображении Роланда меч, находящийся в руке статуи,—
не просто оружие война, но и символ светской власти, что соответствует
теории «двух мечей», находящей отражение в «Саксонском зерцале» (см.:
S е 11 о G. Op. cit. S. 25).
89	См.: Samson-Campbell М. Deutschlands Rolandc in Gcschichte
und Bild. Aachen, 1938. S. 36.— Рядом co статуей Роланда собирался в ста-
рину и шеффенский суд г. Галле (Ibid. S. 46).
90	См., например: Behrens G. Н. Hercynia curiosa, oder Curioscr
Hartz-Wald. Nordhausen, 1703. S. 199; Havecker J. H. Chronica und
Beschreibung der Stadte Calbe, Acken und Wantzleben wie auch des Closters
Gottcs-Gnade. Halberstadt, [1720]. S. 286; Kehr berg A. Erleuterter His-
torisch-Chronologischer AbriB der Stadt Konigsberg in dcr Neu-Marek. 3.
Aufl. Berlin, 1725. S. 37.
91	Cm.: Deutsches Wortcrbuch von J. Grimm und W. Grimm. Bd. 8.
Leipzig, 1893. Sp. 1135.
92	См., например: Q u a n te r R. Die Folter in der deutschen Rechtspflegc
sonst und jetzt. Dresden, 1900. S. 31.
8 Заказ № 76
113
ным традициям общинного самоуправления.93 Лишь позднее
(в XVI—XVII вв.) судопроизводство постепенно теряет былой
характер. Суд формируется из профессиональных юристов,
римское право делает процесс малопонятным для непосвящен-
ных, а проникновение инквизиционных начал в правосудие уст-
раняет былую гласность судопроизводства по уголовным де-
лам. Заседания судов почти повсеместно переносятся в поме-
щения ратуш или специально приспособленных зданий.
Представления горожан о суде и -правосудии были нераз-
рывно связаны с одной из центральных категорий средневеко-
вого правосознания — идеей о всеобщем «мире», установлен-
ном свыше. Представление о нем восходило, по-видимому, еще
к дохристианским временам и закрепилось (в модифицирован-
ном виде) в актах «земского мира», издававшихся в Священ-
ной Римской империи. Предполагалось, что мир охраняет
жизнь, здоровье и имущество всех полноправных членов обще-
ства и, таким образом, воплощает в себе господство неруши-
мого права. Некоторые места и объекты считались защищен-
ными особым миром. К ним относились, например, дороги,
церкви, общественные здания, жилые дома. Особый мир рас-
пространялся на отдельные категории людей (лиц духовного
звания, женщин, девушек, евреев, должностных лиц при ис-
полнении служебных обязанностей, в том числе и самый суд),
а также на известные даты — церковные праздники и дни не-
дели с четверга по воскресенье («Саксонское зерцало», Зем-
ское право. Кн. II Ст. 66) .94
Преступник, посягнувший на чужие права, является в то
же время нарушителем мира и ставит себя как бы вне его,
что исключает неприкосновенность его личности. Если же он
нарушает особый мир, это влечет и более суровое наказание.
В рассматриваемый нами период единственным законным
способом защиты нарушенных прав и мира в целом горожане
признавали судебное разбирательство, отвергая частную войну
(файду) и кровную -месть.95 Характерны в этом отношении по-
ложения Лигницкого сборника. Несколько его статей целиком
посвящены вопросам правосудия. В одной из них (ст. VII, § 3)
Вурм определяет суд как орган, в который можно обжаловать
что-либо незаконное и который вправе давать обязательные
предписания, завершая этот пассаж замечанием: «Ибо что тол-
ку было бы от права, если бы не было никого, кто смог бы
93 См.: Gii di an G. Zur Funktion des spatmittelalterlichen Ortsgerichts
// Recht, Gericht, Genossenschaft und Policey. Studien zu Grundbegriffen der
germanistischen Rechtsgcschichte. Symposia fiir A. Erlcr J Hrsg. von G. Dil-
cher und B. Distelkamp. Berlin (West). 1986. S. 37. — О «судебных липах»,
отдельные из которых дошли до наших дней и представляют собою много-
вековые деревья, подробнее, см.: Ко bier G. Op. cit. S. 153, 155.
94 «Саксонское зерцало». С. 77—78.
95 См.: Eisenhardt U. Op. cit. S. 64.
114
дать (awsgebe) право».96 Далее Вурм, ссылаясь на Кодекс
Юстиниана и Дигесты, пишет, что при наличии спора и отсут-
ствии согласия необходимо передавать решение незаинтересо-
ванным лицам.97 Ни о какой возможности внесудебного раз-
решения конфликтов Вурм даже не упоминает.
Итак, основное назначение суда, действующего в интересах
восстановления мира, — «дать право». Не случайно в материа-
лах судебной практики той поры неоднократно встречаются
формулы, связанные со словохМ «право». Например, в Алфа-
витном собрании приговоров Магдебургского суда, содержа-
щем приговоры XIV—XV вв., об истце (потерпевшем) говорит-
ся, что он «просит права» (byddet rechtes).98 Практически во
всех приговорах используется формула типа: «На это мы, шеф-
фены в Магдебурге, говорим право», а завершается приговор
формулой «по праву», свидетельствующей о его законности.99
Дополнительные сведения о восприятии судебных органов
дает один из магдебургских приговоров XIV или XV в. Выше
уже упоминалось, что суды многих других городов часто обра-
щались к Магдебуртакому суду при решении сложных дел. По
принятому обычаю, магдебургские шеффены получали от суда,
обратившегося за советом, известную плату. Именно это и вы-
звало однажды недоумение у гёрлицких шеффенов. Они спраши-
вали у коллег из Магдебурга: следует ли понимать внесение
платы за юридический совет как продажу права? Магдебург-
ские шеффены отвечали, что право продать нельзя, ибо оно
представляет собою порядок, установленный самим Богом для
наставления людей, а деньги вносятся просто как плата за до-
брую услугу и за беспокойство.100 Таким образом, суд не про-
сто «дает право». Суд — это еще и своеобразный посредник
между Богом и людьми. Суд лишь сообщает заранее установ-
ленные Богом правовые нормы ?и дает рекомендации по их при-
менению, действуя таким образом не от своего имени, а от
имени Бога. Уже цитированный нами сборник городского пра-
ва Л-игница прямо указывает (ст. VII, §4): «Суд исходит из
права, т. е. есть от Бога. И вот почему Бог есть право, ut
Inst, de iusticia et iure § iusticia.101 Если Бог есть право, то Бог
также и суд».102
96 L е и с h t е. S. 94.
97 Ibid.—Мысль о том, что никто не может быть судьею в собствен-
ном деле, прослеживается и в материалах судебной практики. См., напри-
мер: Moder hack R. Die alteste Gcschichtc der Stadt Calau in der Nicder-
lausitz. Calati, 1933. S. 108i (дело 1470 г. в г. Калау).
98 AS N 10, 11, 20, 101 и. а.
99 См.: Mil h 1с г Н. Deutsche Rechtshandschriften des Stadtarchivs zu
Naumburg an der Saale. Berlin, 1838. S. 71—72.
100 Kohler G. Magdeburger Schoffenspriiche // Ncucs Lausitzisches
Magazin. Bd. 17. Gorlitz, 1839. S. 278—279.
lot Inst. I. 1 pr.
Ю2 L e u c h t e. S. 97.
8*
115
51ысль о связи божественных сил и правосудия долгое вре-
мя сохраняла влияние на умы. В этой связи можно сослаться
на одно руководство по судебному процессу, происходящее,
правда, не из Германии, а из Польши, но продолжающее, как
представляется, все ту же традицию. Это книга Бартоломея
Троицкого «Порядок городских судов и дел по Мапдебургско-
му праву», написанная в середине XVI в. В ней есть подборка
библейских изречений, обращенная к судьям. Ей предпослан
характерный заголовок «Изречения, из Священного Писания
выбранные, кои обыкновенно в местах [присутствия] судебно-
го написаны бывают, дабы в них, всегда пред очами предста-
ющим, судьи и иные особы, к суду относящиеся, мерило свое
имели и согласно им -по велению Божьему поступали».103 В са-
мом начале этой подборки приводятся цитаты из Ветхого За-
вета, согласно которым земной суд—«не суд человеческий, но
суд Господа», «дело Божье» (II Паралип. 19:6, Втор.
1 : 17).104
В источниках нередко встречается та же мысль, но обле-
ченная в форму символических истолкований. Выше (в § 1
гл. II) мы уже упоминали о таком истолковании числа 12,
означающего количество членов суда. Аналогия между судом
и церковной общиной лишний раз свидетельствует о том, что
отправление правосудия воспринималось как нечто близкое
сакральным актам.
Осмысление суда как некоего единого тела сохранялось, по-
видимому, и в более позднее время. Например, 'В трактате
юриста Альберта Пёльмана затрагивается вопрос о некоторых
случаях, когда допускается сокращенная численность суда. В
трактате говорится, что если какой-либо факт удостоверяют
два или три шеффена, это равносильно тому, как если бы он
был удостоверен судом в полном составе.105 Такое утверждение
вполне логично, если подразумеваются принципиальное един-
ство и неделимость суда как особого органа власти.
Сопоставление же судьи и шеффенов с Христом и апосто-
лами, встречающееся в глоссе к Вульгате,106 подтверждает сло-
ва В. Шильда о том, что в Боге видели верховного и последне-
----------1
103 [Groicki В.] Porz^dck Sgdow у spraw mieyskich, Prawa Maydebur-
skiego. Na wielu mieyscach poprawiony. [Krakow], 1562. Fol. [159]. Приве-
денный заголовок, между прочим, подтверждает живучесть средневековой
традиции вывешивать перед глазами судей нравоучительные изречения. С
тем же заголовком подборка этих изречений воспроизведена и в рукописной
копии книги Троицкого, относящейся к концу XVI или к XVII в. (Научная
библиотека им. В. Стефаника Академии наук Украины (Львов), МВ (ф.
№ 3). Ед. хр. 516. Л. 159), что косвенно свидетельствует о сохранении ука-
занной традиции и в более позднее время. Подробнее об этом обычае будет
сказано ниже.
Ю4 [Groicki В.] Op. cit. Fol. [159, 159v].
105 р о 1 m a n A. Op. cit. Bl. [137—137v].
Ю6 SW XVI gl.
116
го Судию и одновременно — безусловный образец земного пра-
восудия.107
В самом деле, Христос как грозный, но справедливый Су-
дия в загробном мире — это образ, которому уделяется особое
внимание в богословской литературе и искусстве начинания
с XII в.108 «Такое уподобление, — пишет французский исследо-
ватель Ф. Арьес, — нисколько не ослабляло в глазах совре-
менников величия Христа, ибо осуществление правосудия вос-
принималось -как проявление могущества и власти в самом
чистом виде, а образ судебной -курии был символом величия-
Воплощение эсхатологических мотивов в образе судебного за-
седания поражает лишь нас сегодняшних, ставших столь без-
различными, полными скепсиса в отношении правосудия и су-
дебной магистратуры. Значение, придаваемое правосудию в
повседневной жизни и в стихийной морали общества, есть один
из психологических факторов, разделяющих и противопостав-
ляющих старый, архаический менталитет наших предков и наш
современный менталитет».109
Образ Христа — Судии занимал, по-видимому, одно из
главных мест в структуре бюргерских воззрений на суд и пра-
восудие. Эта черта правовых взглядов своеобразно отразилась
в иконографии.
Характерно, что до нас дошли изображения Христа — Су-
дии, рассчитанные на непосредственное восприятие членами
городского суда. Например, в сборнике городского права Бер-
лина сразу после формул присяги членов городского суда по-
мещена миниатюра, изображающая Христа — Судию, сидяще-
го на радуге в окружении символов четырех евангелистов. Из
уст Христа исходят обоюдоострый меч и цветок лилии.110 Ав-
тор указанной миниатюры опирался на средневековую иконо-
графическую традицию сцен Страшного Суда, восходящую к
ряду библейских текстов (в частности, Откр. 4:2, 3, 6, 7) и
трудам отцов церкви. Меч символизирует слова справедливости,
изрекаемые Судиею, и направлен к левой руке Христа, ибо ле-
вая сторона предназначена для грешников.111 Цветок, изобра-
женный на миниатюре — белая лилия (Lilium candidum), кото-
рая символизирует милость Судии. Лилия направлена к правой
руке Христа, так как по Его правую руку должны стоять пра-
1°7 См.: Schild W. Alle Gerichtsbarkeit. Miinchen, 1980. S. 125.
108 Подробнее см.: Гуревич А. Я- Культура и общество средневеко-
вой Европы глазами современников (E.xempla XIII в.). М., 1989. S. 97, 147.
1°9 Арьес Ф. Человек перед лицом смерти / Пер. с франц. М., 1992.
С. 118. — Об иконографии Страшного Суда в связи со средневековым созна-
нием подробнее см.: Там же. С. 116—121.
110 Berlinisches Stadtbuch... S. XVII.
Hi См.: Ген он Р. Царь мира / Пер. с франц. // Вопросы философии.
1993. № 3. С. 104. См. также: Hand Gottes // LCI. Bd. 2. 1970. Sp. 213—
214; Dinkier von Schubert E. Rechts und Links // Ibid. Bd. 3. 1971.
Sp. 512.
117
ведники.112 Подобные же миниатюры с изображением Страш-
ного Суда есть в городской 'книге Левенберга и в рукописи
«Сборника Иоганнеса Пургольдта».113 Сходную композицию
представлял собою и барельеф, украшавший в старину портал
дома, где собирался Магдебургский шеффенский суд. На ба-
рельефе была помещена надпись:
Действуй законно — и дар законный законно получишь,
Что по закону тебе Божья десница воздаст.114
Картины, изображающие Страшный Суд, могли помещать-
ся также внутри залов, где происходили заседания городского
суда, как, например, в Шнееберге (1579 г.).115
Известны и некоторые произведения станковой живописи
на тот же сюжет, созданные в назидание судьям. В Государ-
ственном Эрмитаже хранится икона, принадлежащая кисти
неизвестного северснемецкого мастера XV в. «Христос на
Страшном Суде с предстоящими Марией и Иоанном Крести-
телем». Она предназначалась не для церкви, а для судебного
зала городской (ратуши. Об этом говорит и надпись на карти-
не, призывающая судью относиться беспристрастно ко всем, да-
бы не впасть в грех и не погубить свою душу. На картине изо-
бражен Христос, сидящий на радуге опять-таки с исходящими
из уст мечом и с цветком лилии.116
Таким образом, в иконографии отразилась важная дихото-
мия правовых взглядов бюргерства: суровая непреклонность
или милость суда. Каким же должен был быть «баланс» меж-
ду ними в представлении горожан?
Для ответа па этот вопрос необходимо учитывать, что в со-
ответствии со средневековой доктриной преступник рассматри-
вался как грешник, поддавшийся дьявольскому искушению или
даже как человек, в котором сидит черт. Обоснование подоб-
ных взглядов выводилось из евангельской притчи о зернах и
плевелах, где присутствует образ дьявола-совратителя (Мф. * S.
112 Ibid.; Levi d’Ancona M. Op. cit. P. 216.
413 Ur kun den der Stadt Lowenberg / Hrsg. von H. Wesemann. Lo-
wenberg i. Schl., 1885. S. 4; P u r g. S. 14.
i14 Fac juste • ut justis justus sis • praemia justis:
justa dei justa dextra justa dabit.
(Z a c k e. Ueber Sachsenrecht und den Schoffenstuhl zu Magdeburg Ц
Geschichts-Blatter der Stadt und Land Magdeburg. Jg. 16. Magdeburg, 1881.
S. 34).
Надпись не случайно говорит о вознаграждении праведного судьи, ибо
десница, т. е. правая рука (dextra), как уже указывалось выше, ассоцииро-
валась с милостью. Дом Магдебургского судьи был разрушен во время оса-
ды города в 1631 г.
115 Meltzer Chr. Historia Schneebergensis renovata... Schneeberg,
1716. S. 137.
И6 Государственный Эрмитаж. Собрание западноевропейской
живописи. Научный каталог. В 16 т. Т. 14. Немецкая и австрийская живо-
пись XV — XVIII в. / Автор-составитель Н. Н. Никулин. Л., 1987. С. 153
(ГЭ 691).
И 8
13:24—30, 36—43).117 Указанная концепция нашла свое отра-
жение в изучаемых памятниках. Выше (в § 1, гл. II) мы уже
цитировали магдебургский приговор XIV в., направленный в
Дрезден и содержавший рассуждения о двойной природе ви-
ны преступника, который посягает своим деянием не просто
на права конкретного лица, но и на волю Бога.113
С учетом сказанного деятельность городского суда предста-
ет как своеобразная борьба за душу преступника. В пользу
такого взгляда говорят и иконографические материалы. Сохра-
нилась, например, очень редкая по композиции картина, напи-
санная в 1494 г. живописцем Дериком Баагертом для ратуши
в северонемецком городе Везеле. На картине изображена сце-
на судебного заседания, происходящего в ратушном зале. На
возвышении на длинной скамье сидят судья и шеффены. На
переднем плане стоят участники процесса. Одному из них, сто-
ящему в центре (это, по-видимому, обвиняемый), священник
подносит для присяги крест. Человека, которому предстоит
принести присягу, держат черт и ангел. Черт держит его за
правую руку, которую тот поднимает для присяги, и говорит:
Прочь, стыд! С рукою,
Вверх простертой,
Присягни во имя черта.119
Ангел держит его за левую руку и предостерегает:
Стой, ложных клятв
Нельзя давать —
Утратишь Бога
Благодать.120
Судья в это время указывает на картину, висящую на сте-
не и изображающую Христа, который сидит на радуге с ме-
чом и цветком лилии; по сторонам от Христа — Богоматерь и
Иоанн Креститель.
Судья говорит обвиняемому:
Здесь видят все дела твои.
Клянясь, душою не криви. * 67
и7 См.: Fehr Н. Tod und Teufel im alten Recht // ZSSR GA. Bd.
67 (80). 1950. S. 62—64.
и8 V/a ss erschlcben H. Sammlung deutscher Rechtsquellen. Bd. I.
S. 282.
i19 Hald up die hant
wilt v niet seamen
swert in alre duuel name.
(Stadt im Wandcl... Bd. 2. S. 935).
12 0 Swer niet valselik
wat ghi duet
gi verliest got
dat ewighe guet.
(Ibid.).
119
Что б ни свершилось там иль тут —
За все воздаст нам Страшный Суд.121
Как видим, здесь проводится прямая аналогия между город-
ским судом и Страшным Судом, который вершится над душою
человека.
Рассматривая взгляды горожан на правосудие, необходимо
учитывать, что упомянутое выше учение о двойственной приро-
де преступления не устраняло более древних представлений о
преступлении как нарушении всеобщего мира, а своеобразно
переплеталось с ними. Проявлялось это главным образом при
назначении наказаний за нарушение особого мира.122
Концепция о двойственном характере преступления получи-
ла развитие в других источниках. Глоссы XIV—XV вв. к «Сак-
сонскому зерцалу» поясняют, что и всякое наказание имеет
двойственную природу. Потерпевший получает от виновного де-
нежное возмещение, а судья — штраф. Первым удовлетворя-
ется человек, вторым — сам Бог (в лице судьи). Поскольку Бог
больше не судит за преступление тех, кто уже осужден зем-
ным судом, наложенная на преступника кара избавляет его от
божественного суда и от вечного проклятия. Таким образом,
наказание является благом для преступника, и в его примене-
нии заключается истинное милосердие. Из этого глосса выво-
дит принцип неотвратимости наказания.123
Глоссы к «Саксонскому зерцалу» — пожалуй, единственный
источник, который столь аргументированно представляет роль
суда в наложении наказания. В других памятниках суждения
на этот счет довольно фрагментарны.124
Несмотря на призывы к суду быть непреклонным и сурово
карать правонарушения, существовало убеждение, что суд име-
ет достаточно возможностей для проявления милости. Это было
связано с тем, что в XIV—XV вв. сохранялся частный характер
обвинения, а суду отводилась главным образом роль органа
правового спора сторон. Источники городского права Восточной
Германии нередко запрещают суду возбуждать дело, если по-
терпевший мог обратиться в суд с жалобой, но не желал этого
сделать. В случае же рассмотрения дела потерпевший (а иног-
да и сам обвиняемый) мог требовать замены смертной казни
и увечащих наказаний на уплату штрафа судье и денежного
возмещения потерпевшему. Такая практика не считалась, оче-
видно, отступлением от божественных заповедей правосудия.
121 Siet hier besynt wacl wat gy duit
sucrt nyct valselick vm tytlick guet
want got die hcer die weit dat wael
Int lestc gericht he it ordellen sael.
(Ibid.).
I22 Подробнее см.: U 1 Im ann J. G. Op. cit. S. 46.
123 Schilling K. Op. cit. S. 57—58.
124 Так, в «Магдебургском цветке» мы встречаем призывы сурово ка-
рать преступников (BL Magd. 1.148; П.5.9).
120
Изложенное выше касается бюргерских взглядов на роль
суда в рассмотрении дел, которые, по современной классифика-
ции, относятся к уголовным. К сожалению, об аналогичных
воззрениях применительно к гражданским делам (в сегодняш-
нем понимании) рассматриваемые источники содержат очень
мало сведений. Таков, например, приговор суда г. Лейпцига,125
относящийся к XV в. В нем говорится: «Случилось, что один
человек являлся по земскому праву должником перед другим
и преклонил перед крестом колени, заявив, что тот освободил
его от обязательства, и суд не хотел его от этого освободить
иначе, как следует по праву,126 считая, что в противном случае
право от этого пострадает».127 Приговор Лейпцигского суда
гласил: «Если кто-либо под присягой освободил от обязатель-
ства того, кто должен был ему по земскому праву, то этого
достаточно, чтобы суд тоже от этого освободил, если судью
попросили ради Бога».128
Другой подобный казус — дело из практики Бранденбург-
ского шеффенского суда (1572 г.). Шеффены пояснили, что
если истец простил ответчику утрату денег, то ответчика нельзя
наказывать, и суд обязан согласиться с таким исходом дела.129
Сходный ответ по этому же делу дал шеффенский суд г. Гал-
ле.130
На этих примерах мы снова видим, что суд во многом зави-
сел от мнения сторон, что отвечало тогдашним понятиям о
справедливости.
Так обстояло дело в XIV—XV вв. В источниках более позд-
него времени можно наблюдать постепенное смещение акцен-
тов в трактовке вопроса о назначении суда и о соотношении
суровой непреклонности и милости при осуществлении право-
судия. Здесь уместно вернуться к тексту уже приведенного
нами памятника — рифмованного введения к статутам г. Впль-
снака (см. § 3 гл. II и Приложение II). Это введение (ст. 9—
16) уподобляет статуты колоколу и призывает суд защищать
статуты. Подобная трактовка явно отличается от взглядов на
суд, отразившихся в Лигницком сборнике городского поава.
Там шла речь о правах частных лиц. В указанном отрывке на
первый план выступает не субъективное право, а статуты —
источник четко установленных властями (по согласию с общи-
ной) предписаний, отличный от прежнего обычного права, ча-
125 У публикатора Г. Вассершлебена он обозначен как вынесенный в
г. Лейтмерине. Лейпцигское происхождение этого поиговора было позднее
обосновано Г. Кишем: Kisch G. Ausgewahlte Schriften. In 3 Bde. Bd. 3.
Forschungen zur Rechts- und Sozialgcschichte des Mittelalters. Sigmaringen,
1980. S. 408.
12 6 To есть дав удовлетворение истцу.
I27 W a s s е г s с h 1 е b е n Н. Deutsche Rechtsquellen... S. 155.
128 Ibid.
129 st 61 zel. Bd. 1. N 326.
130 ibid.
121
сто передавшегося в устной форме. В то же время сравнение
права с колоколом имеет довольно давнюю традицию. Отчасти
в нем, как уже отмечалось, переосмыслена пословица «Закон
без наказания — колокол без языка» (Gesetz ohne Strafe —
Glocke ohne Kloppel), а отчасти, по-видимому, отражено то,
что колокола в средние века имели символическое значение и
использовались при различных юридических ритуалах. Свое-
образной (почти дословной) иллюстрацией к приведенным
словам преамбулы может служить сооружение, расположенное,
правда, не в Германии, а в нижнеавстрийском городке Гейден-
рейхштейне. Это старинный позорный столб (XVII в.), стоящий
на городской площади. Столб увенчан фигуркой воина (с копь-
ем и шпагой у пояса),связанной, вероятно,с традицией скульп-
турных изображений Роланда. У ног статуи, на столбе — не-
большой колокол, на поверхности которого выгравировано ал-
легорическое изображение Юстиции.131
В залах ратуш, где проводились заседания городских судов,
также нередко помещались изображения колокола (иногда —
колокола без языка), снабженные соответствующими надпися-
ми.132 В качестве символа права колокол изображался и в по-
собиях по эмблематике, издававшихся в XVI—XVII вв.133
Вопросу о том, как суд должен способствовать точному ис-
полнению правовых предписаний, во введении посвящены сти-
хи 45—56. Указанный фрагмент интересен тем, как поставлен
в нем вопрос о соотношении суровости и милости. Суд опять-
таки не столько преследует интересы конкретных лиц, сколько
выполняет требования объективного права. Для того чтобы пре-
достеречь от чрезмерного ригоризма в их реализации, аноним-
ный автор введения использует понятие «высшего права». Это
свидетельствует о восприятии известного доктрине римского
права принципа «Summum jus, summa injuria» — высшее пра-
во (т. е. право, доведенное до крайнего предела) есть высшая
несправедливость. Указанное изречение, донесенное до нас Ци-
цероном («Об обязанностях» 1.10.33), предостерегает от фор-
мального следования тексту закона без учета истинной воли
законодателя. Следует отметить, что и в XVI в., несмотря на
131 Фотографию и описание позорного столба см.: Kocher G. Zeichen
und Symbole des Rechts. Eine historische Ikonographie. Miinchen, 1992.
S. 32. — В настоящем параграфе мы сознательно не останавливаемся на
иконографии Юстиции как олицетворения правосудия к отсылаем читателя
к специальному исследованию, где затрагивается также и немецкое изобра-
зительное искусство: Kissel О. R. Die Justitia. Reflexioncn iiber ein Sym-
bol und seine Darstellung in der bildenden Kunst. Munchen, 1984.
132 См., например: Stein C. Das alte Konigsberg. Konigsberg in Preu-
Cen, 1910. S. 11.
133 См.: В a u d о i n J. Emblemes divers, rcpresentez dans cent quarante
figures en taille douce (Ed. 1659). Vol. 1. Paris, 1989. P. 632—639; Hen-
kel A., S c h d n e A. Emblemata. Handbuch der Sinnbildkunst des XVI. und
XVII Jahrhunderts. Ergantze Neuausgabe. Stuttgart, 1976. Sp. 1219.
122
постепенное ужесточение княжеского законодательства в не-
мецких землях, суды подчас находили нужным .выносить до-
вольно мягкие приговоры по уголовным делам. Такова была,
например, практика Лейпцигского шеффенского суда. В письме
к герцогу Георгу Саксонскому в связи с делом 1515 г. шеффены
прямо заявляли, что больше склонны к милосердию, чем к
суровости при вынесении приговоров, ссылаясь при этом на
пример судов в Магдебурге и Галле.134 Другой приговор Лейп-
цигского суда, вынесенный в 1582 г., вызвал своей мягкостью
сильное недовольство саксонского курфюрста Августа. Тот раз-
драженно указал шеффенам, что их приговор написан «лисьим
хвостом» и что одних шеффенов следует в наказание на время
выслать из земли, а других посадить в тюрьму пли оштрафо-
вать. Шеффены отвечали, что обдумали дело добросовестно,
но при обсуждении их голоса разделились поровну, и приговор
решили вынести согласно «мягчайшему суждению».135 Тот же
суд в ответе на запрос курфюрста писал, что если совершено
преступление, вообще не предусмотренное писаным правом, и
в данной местности нет вилькюра или устоявшегося обычая,
то суд не вправе применить к преступнику смертную казнь и
должен ограничиться более мягким наказанием.136
Рассмотренные нами положения источников показывают,
как бюргеры понимали назначение суда и каков был в их пред-
ставлениях божественный идеал правосудия. Однако этими
указаниями источники не ограничиваются. Важное место в них
занимают положения, направленные по своему смыслу на во-
площение божественного идеала в судебной деятельности.
Эти положения по своему содержанию тесно связаны друг
с другом. Их можно разделить па три группы: а) требования,
предъявляемые к кандидатам в судьи и шеффены; б) предпи-
сания и рекомендации, относящиеся к принципам формирова-
ния суда; в) требования, предъявляемые к отправлению пра-
восудия.
Положения первой группы рисуют нам идеальный облик
плена городского суда. Часть требований носит, условно гово-
ря, формальный характер. Наиболее подробно изложены они
в Мейсенском сборнике и в глоссах к Вульгате. К числу фор-
мальных требований относились: законное рождение; личная
свобода; полноправие; отсутствие серьезных заболеваний и фи-
зических недостатков (впрочем, если они были приобретены
членом суда уже после вступления в должность, то он сохранял
•свое «кресло»); достижение кандидатом 21 года.137 Иногда
134 Dis tc 1 Т. Einige altcre Leipziger Schoppenspriiche in Stafsachen
und ahnliches // Zeitschrift fur die gesamte Rechtswissenschaft. Bd. 8. Berlin;
Leipzig, 1887. S. 591.
135 Ibid. S. 593.
136 Ibid.
137 MR III.1.1; SW XVI gl.
123
источники упоминают и об имущественном цензе. Таково, на-
пример, городское право Офена.138 Некоторые источники XVI в.
также содержат формальные требования к членам суда. Так, в
уже упоминавшемся трактате Альберта Пёльмана говорится,
что будущий шеффен должен быть законнорожденным и к мо-
менту вступления в должность состоять в браке.139 По-видимо-
му, автор считал, что человек, имеющий семью, более ответст-
венно относится к своим обязанностям.
Другая часть требований первой группы касается преиму-
щественно моральных и интеллектуальных качеств будущих
членов суда: будущий судья или шеффен должен быть благо-
нравным (setig), мудрым и разумным, а также безупречным
сыном своих родителей и обладать связной речью.140
Довольно развернутые требования к судье изложены в
Офенском городском праве. Согласно ему, будущий судья дол-
жен обладать четырьмя качествами: мудростью; добротой,
понимаемой как синоним справедливости (guetigkait oder ge-
rechtigkait); силой духа (без обладания которой судья может
быть кем-либо запугай); умеренностью, которая предохраняет
от излишней горячности.141 Сходные критерии личности судьи
содержат и некоторые памятники XVI в., например, глоссы к
«Саксонскому зерцалу», помещенные в издании 1517 г.142
Таким образом, перед нами предстает зримый образ правед-
ного судьи (пли шеффена)—это человек, исполненный всяче-
ских достоинств и в то же время полноправный член своего
сословия.
Рассмотрим теперь, какие рекомендации содержатся в источ-
никах относительно формирования суда. Эти положения не
слишком многочисленны, но тоже интересны. Они касаются
главным образом двух вопросов: разделения функций суда и
городского совета и срока полномочий суда.
Во многих источниках этого времени имеется предписание
о том, что члены городского совета не могут быть одновременно
членами суда. Это требование имело несколько причин. Пер-
вая из них — чисто фискальная: городской совет имел исклю-
чительное право суда при нарушении внутригородских местных
установлений (статутов, вилькюров), особенно по вопросам ре-
месла и торговли. Штрафы за их нарушение отходили в пользу
совета. Это право совета неоднократно подчеркивается в источ-
138 м о 1 1 а у К. Op. cit. S. 38.
139 Р о Im an A. Op. cit. Bl. 119v—120.
140 Gocriitz Th., Gantzcr P. Rechtsdenkmaler dor Stadt Schweid-
nitz einschliesslich der Magdeburger Rechtsmitteilungen und der Magdeburger
und Leipziger Schoffenspruche fiir Schweidnitz (Veroffentlichungen der His-
torischen Kommission fur Schlesien. Reihe I, Bd. 1). Stuttgart; Berlin, 1939.
S. 79—80; MR III. 1.1,2.
141 M о 11 а у К. Op. cit. S. 37—38.
i42 S c h i 11 i n g K. Op. cit. S. 60.
124
никах.143 Вторая причина — стремление известным образом за-
крепить достигнутое в общине разделения сил: как уже отме-
чалось, шеффенский суд во многих городах оставался традици-
онным оплотом старого патрициата. Наконец, третья причина,
как представляется, — стремление горожан обеспечить возмож-
ность судебного обжалования неправомерных действий город-
ского совета, поскольку подобная возможность вполне соответ-
ствовала представлениям горожан о защите всеобщего мира.
Лишь в XVI в., отчасти под влиянием князей, многим город-
ским советам в Восточной Германии начинают передавать су-
дебные функции.
Большую важность имел вопрос о сроке полномочий шеф-
фенского суда. Единых указаний о его продолжительности не
было. В сельской общине шеффены занимали свои места по-
жизненно, а в случае смерти кого-либо из них вакансия заме-
щалась путем кооптации. Этот «классический» вариант в це-
лом сохранялся и в самом Магдебурге, хотя соответствующие
статьи Вульгаты и магдебургских «поучений» говорят уже не
о пожизненном нахождении в должности, а об избрании «на
длительный срок» (zu langer tid).144 В других городах соблю-
дались иные обычаи. Лигницкий сборник городского права от-
мечает по этому поводу: «В некоторых краях есть постоянные
шеффены, как в Магдебурге или в других местах, в некоторых
краях ежегодно назначают новых».145 Вопрос о правомерности
подобного ежегодного назначения шеффенов городским советом
был однажды поставлен перед Магдебургским судом. В своем
ответе магдебургские шеффены указывали, что если это дав-
ний обычай, то его следует придерживаться.146 Тем не менее в
том же приговоре было отмечено, что «шеффенов для того изби-
рают на длительный срок, чтобы право от этого становилось креп-
че и входило в память и сохранялось в ней при изучении права».147
Аналогичное рассуждение можно встретить в Мейсенском сбор-
нике.148 В тезисе о желательности суда с длительным сроком
полномочий проявлялся не только известный консерватизм со-
ставителей юридических сборников, но и объективное положе-
ние вещей. Шеффенский суд действительно был хранителем
традиций городского права, поскольку оно оставалось во многом
143 SW XLII.3; AS 456 и. а.
144 SW XLII.l; Goerlitz Th., Gantzer Р. Op. cit. S. 79—80 и. a.
Впрочем, иногда в источниках говорится и о пожизненном сроке полномочий.
Так, один из магдебургских приговоров первой половины XIV в. для Бре-
слау гласил, что шеффены пожизненно находятся на своих постах при ус-
ловии безупречного исполнения возложенных на них обязанностей (см.:
Ebel F. Magdeburger Recht. Bd. II. Die Rechtsmitteilungen und Rcchts-
spruche fur Breslau. Teil 1. Die Quellen von 1261 bis 1452 (Mitteldeutsche
Forschungen, Bd. 89/11, 1). Koln; Wien, 1989. N 16).
145 L e u c h t e. S. 99.
146 MF 1.1.1.
147 ibid.
148 MR III.1.2.
125
бесписьменным и определялось обычаем. Отдельные записи
права нередко противоречили друг другу. Положение меняется
в XVI в., когда происходит унификация правовых сборников.
Одновременно увеличивается значение княжеского законода-
тельства, вытесняющего прежние обычаи. Поэтому с XVI сто-
летня роль суда как собрания знатоков обычного права посте-
пенно уменьшается, хотя в мелких городах обычаи, особенно
местные, все еще не фиксируются в письменной форме и по-
прежнему передаются устным путем.
Третья группа положений, направленных по своему смыс-
лу на воплощение божественного идеала в правосудии —
это требования, касающиеся самого процесса отправления пра-
восудия. Они отразились в предписаниях двоякого рода: на-
ставлениях судьям (прозаических и стихотворных) и обяза-
тельствах, которые содержатся в формулах шеффенских и су-
дейских присяг. По своему содержанию эти положения тесно
связаны, поэтому ниже мы рассмотрим их вместе.
Первое и основополагающее обязательство, которое берут
на себя члены городского суда, приступая к своей деятельно-
сти,— верность Богу и господину (королю, князю).149 Этим по-
рождалась связь суда с Богом как источником права и с пра-
вителем как наместником Бога на земле. Выполнение этого
требования мыслилось, очевидно, как залог надлежащего осу-
ществления судебной деятельности. Этому же служила и фор-
мула «да помогут мне в том Бог и все святые», завершавшая
практически все присяги. Иногда вместо святых в помощь при-
зывали Евангелие,150 а после Реформации — «Святое слово»
(Heiliges Wort) Бога.151
Второе обязательство, налагавшееся на членов суда, — вер-
ность городу и покорность городским властям.152 В некоторых
случаях формулы присяг более подробно раскрывают это по-
нятие. Так, присяга шеффенов г. Бреслау (1420 г.) специально
предусматривала неразглашение тайн городского совета,153 а
шеффенская присяга Фрейберга, кроме того, — обязанность
шеффенов принять меры к урегулированию возможных кон-
фликтов (unwillen) с городским советом, «чтобы городу сохра-
нить свою свободу и правосудие».154
Третье обязательство, которое брали на себя члены суда и
которое непосредственно касалось их судебной деятельности, —
это беспристрастное отношение к участникам процесса и обязан-
ность противодействовать несправедливости. Изучая соответст-
149 MR III.1.1, 2; Mol lay К. Op. cit. S. 75; формула шеффенской при-
сяги г. Фрейберга, вторая половина XV в. (CDS II. Bd. 12. 1883. N 491).
iso м о 11 а у К. Op. cit. S. 75.
15i Шеффенская присяга г. Данцига, XVII в. — Библиотека Польской
Академии наук (Гданьск). Ms. 284 (Jus culmense). Fol. 223.
152 Berlinisches Stadtbuch... S. 2.
153 CDSil Bd. 11. 1882. N 42.
154 CDS II Bd. 12. 1883. N 491.
126
вующие положения шеффенских присяг, мы сталкиваемся с
любопытным явлением. В присягах прослеживается стремление
как можно подробнее раскрыть понятие беспристрастности.
Чаще всего говорилось о равном отношении суда к богатым и
бедным, местным жителям и чужакам, друзьям и врагам,155
формула присяги членов суда г. Офена, учитывая местные ус-
ловия, добавляет к этому обязанность одинаково относиться к
немцам и венграм,156 а шеффенская присяга г. Вернигероде
(середина XV в.) предписывает соблюдать беспристрастие, не
нарушая его ни ради дара или подношения, ни ради дружбы
или родства.157 Нам представляется, что стремление максималь-
но конкретизировать понятие беспристрастности суда в прися-
гах — явление того же рода, что и дотошность, с которой фор-
мулировались в средние века религиозные формулы — экзор-
цизмы, благословения и посвящения. Они отмечены той же тен-
денцией — охватить все возможные случаи, чтобы максимально
расширить сферу действия соответствующей формулы.158 Это
сходство не случайно: обоим видам текстов в ту эпоху припи-
сывалась некая магическая сущность.
Соблюдение предписаний, содержавшихся в формулах при-
сяг. осмысливалось как деятельность, направленная на дости-
жение всеобщего блага,159 в частности, на защиту интересов
сирот и вдов.160 Члены суда обязывались отправлять правосу-
дие, руководствуясь знанием права и «всеми пятью чувства-
ми».161
В интересующих нас источниках отразились не только пред-
ставления горожан об идеальном суде, но и их взгляды на
различного рода злоупотребления, допускаемые судьями и шеф-
155 MR III.1.1; присяга членов суда г. Гальберштадта (кон. XIV в.):
GQS Bd. 7. 1878. N 567; шеффенская присяга немецкой общины г. Кракова,
XIV в.: Библиотека Ягеллонского университета (Краков). Ms. 168. Fol. 88v
(опубликована: Bischoff F. Beitrage zur Geschichte des Magdeburger-
rechts // Sitzungsberichte der philologisch-historischen Classe der Kayserli-
chen Akademie der Wissenschaften zu Wien. Bd. L. Wien, 1865. S. 8). Cm.
также рифмованное введение к кн. V «Сборника Иоганнеса Пургольдта»
(Purg. S. 143).
156 М о 11 а у К. Op. cit. S. 75.
157 GQS Bd. 25. 1891. N 519. — Интересно отметить, что призыв к бес-
пристрастию виделся современникам и в композиции ие дошедшей до нас
статуи Роланда в бранденбургском городе Гарделегене. Эта каменная скульп-
тура, стоявшая возле ратуши, изображала воина в доспехах. В правой руке
статуи находился меч. повернутый клинком вверх, а левая рука была сжа-
та в кулак. Автор старинного описания г. Гарделегена отмечал, что подоб-
ная поза заключает в себе назидание членам суда: они должны хорошо
владеть мечом справедливости и иметь руки, закрытые для подношений
(Schulz Chr. Auff- und Abnehmen der loblichen Stadt Gardelegen. Sten-
dal, 1668. S. 61).
158 См.: Гуревич А. Я- Народная магия и церковный ритуал // Ме-
ханизмы культуры / Отв. ред. Б. А. Успенский. М., 1990. С. 8—9.
159 м о 1 1 а у К. Op. cit. S. 39—40.
160 MR Ш.1.1.
161 ibid.; GQS. Bd. 25. 1891. N 519.
127
фенами. Эти злоупотребления воспринимались в описываемую
эпоху прежде всего как нарушения присяги, данной членами
суда при вступлении в должность. Выше (в §1 гл. II), рассмат-
ривая присягу как общественный и правовой институт, мы уста-
новили, что нарушение присяги, во-первых, делало нарушителя
клятвопреступником; во-вторых, ставило его вне корпорации
(что имело важное психологическое значение) и, в-третьих, оз-
начало неисполнение взятых на себя обязательств и влекло по-
этому юридическую ответственность.
Вид и объем этой ответственности зависели от характера
нарушения присяги. Наиболее сурово карались злоупотребле-
ния судей, так как от воли судьи зависело утверждение приго-
вора, предложенного шеффенской коллегией; судья же давал
делу ход, принимая жалобы от заинтересованных лиц. При от-
казе в правосудии по малозначительным делам судья должен
был уплатить сеньору города или его наместнику (фогту)
штраф в 10 фунтов. При отказе в правосудии по делам, суще-
ственно затрагивающим интересы горожан (главным образом
при личных и имущественных посягательствах), судья подле-
жал такому же наказанию, какое полагалось бы за не рас-
смотренное им преступление, и при этом он не имел права на
замену смертной казни, увечащих и телесных наказаний упла-
той штрафа.162 В последнем случае мы наблюдаем несомнен-
ный пережиток талионного мышления, которое долго влияло
на развитие уголовных предписаний городского права. Принцип
талиона (в символической форме) применялся и при наказа-
нии судьи за обход закона: такому судье предлагалось выре-
зать язык, провозгласивший приговор.163 Если шеффеи полу-
чал взятку, он отстранялся от своей должности, а предложен-
ный им приговор объявлялся недействительным.164
Основание ответственности членов суда источники объясняют
различно. Например, глосса к Вульгате со ссылкой на рим-
ское право указывала, что корыстные действия проитворечат
должностным обязанностям (ammecht) члена суда, и поэтому
такие действия должны наказываться.165 В других памятниках
прослеживается менее рассудочный подход к этому вопросу.
Например, статуты саксонского городка Шлотхайма (первая
половина XVI в.), обосновывая принцип ответственности не-
праведных судей, прямо ссылаются па божественное право
(gotisrecht), согласно которому судья призван отстаивать ин-
тересы и честь заинтересованных в правосудии лиц.166
Характер злоупотребления был главным, но не единствен-
162 и 11 m а и n J. G. Op. cit. S. 98.
163 Bl. Magd. П.5.14.
164 SW XCIX.
165 SW XCVIII—XCIX gl.
166 р i с а г d С. Ein altes Stadtrecht von Schlotheim // NM. Bd. XXI.
1903. S. 132.
128
ным обстоятельством, от которого зависела ответственность
членов суда. Важную роль играло и то, каких целей желали
достигнуть люди, чьи права и интересы были ущемлены ненад-
лежащими действиями суда. Перед потерпевшим открывались
две возможности. Первая из них — тяжба непосредственно с
судьею. О том, как должен был происходить такой процесс,
дает представление приговор одного из городских судов Во-
сточной Германии или немецкой диаспоры, относящийся к
XIV в. В нем говорится: «Некий человек выступил перед за-
седающим судом и обвинил судью в том, что тот сотворил ему
несправедливость. Если ему (истцу. — А. Р.) захотят поверить,
то будь по его [воле]. Если ему не захотят поверить, то он
должен пересилить судью с таким числом шеффенов и свидете-
лей,167 какое требуется ему по его праву;168 затем судья заявил,
что он невиновен. (. ..) Если судья удостоверит это, по крайней
мере, с двумя шеффенами и двумя свидетелями, как следует
по праву, то это будет по справедливости в его пользу».169 Из
приведенной цитаты видно, что процесс по обвинению в нару-
шении присяги происходил опять-таки как обмен присягами;
хотя слово «присяга» в тексте не употребляется, но речь идет
именно о ней, так как участники процесса брали членов суда
себе в соприсяжники (из других источников городского права
известно, что если шеффены удостоверяли какой-либо факт,
то делали они это под присягой).
Такой подход логично вытекал из системы взглядов на суд,
одно из центральных мест в которой занимала присяга.
Второй возможностью для лица, не удовлетворенного исхо-
дом дела, было «порицание» приговора, вынесенного шеффе-
нами, с перенесением рассмотрения дела в вышестоящий суд
(обычно суд более старой общины, откуда город получал
запись городского права). В связи с этим нужно отметить одно
обстоятельство, отражающее систему взглядов горожан на суд
и правосудие. Как показал Я. Циков, в описываемую эпоху
не было знакомого нам представления об апелляции и инстан-
9 Заказ № 76
167 Термин ’’dingwarten” обычно означал членов суда. Однако в дан-
ном случае указанные лица упомянуты наряду с шеффенами, так что речь
идет именно о свидетелях, вызванных в суд по ходатайству заинтересован-
ной стороны (см.: Deutsches Rechtswdrtcrbuch (Wortcrbuch der alteren
deutschcn Rechtssprache). Bd. 2. / Bearb. von E. Frh. von KunBbcrg. Wei-
mar, 1932—1935. Sp. 1003—1004).
168 Количество соприсяжников определялось, по-видимому, в зависи-
мости от сословия лица, приносящего жалобу.
 169 Es trat ein man uor cin geheget ding und clait czu dem richter, er
hette ein ungerichte an im getan. Wolt man im das gclauben, das wer ym
liep. Wolt man des nicht, des welde er den richter obirwinden mit scheppin
und mit dingwartin, als nil als er czu seine rechtin bedorfte, do iach dcr
richter er wer sein unschuldig. (...) 1st das dcr richter czum minsten mit’
czwein scheppcn und mit czwein dingwarten geczuget, als recht ist, das er
sein pilleich genuzzet. — Библиотека Польской Академии наук (Гданьск).
Ms. 1791. Fol. 119.	' V' -	'	:
12Q
Л
ционности, хотя само дело могло рассматриваться неоднократ-
но в различных судах. Приговор, определявший в конечном
счете судьбу дела, был не государственным актом, а лишь
«свидетельством отысканного права».170 Право же в средние
века было синонимом справедливости, существующей независи-
мо от воли людей. Поэтому и ответственность шеффенов, вы-
несших неверный приговор, наступала по формальным основа-
ниям: достаточно было того факта, что приговор отменен; дей-
ствовали шеффены умышленно или по заблуждению, роли не
играло. Характерно, однако, что наказание за неверный приго-
вор шеффены несли лишь в том случае, если жалоба содержа-
ла в себе упрек в обходе закона.Это лишний раз свидетельст-
вует о значительном влиянии воли отдельных лиц на отноше-
ния, связанные с судопроизводством. Такое положение соответ-
ствовало средневековому воззрению на суд, который не руково-
дил сторонами процесса, а был частью круга равноправных
членов правового сообщества (Rechtsgenossen).171
Представление о суде как органе, который можно наказать
по желанию недовольного приговором лица или даже отом-
стить ему, держалось очень долгое время. Об этом говорит и
практика клятвенных отказов от кровной мести. Одним из на-
правлений такой практики были специальные присяги не
мстить суду за испытанные страдания (например, за пытки,
которым был подвергнут подозреваемый, освобожденный затем
из-под стражи за недоказанностью обвинения). Как показыва-
ют сохранившиеся документы, такие присяги приносились да-
же в XVII в.172
В поздний период (вторая половина XVI—XVII вв.) город-
ские суды, как и советы, превращаются в составную часть ап-
парата централизованных княжеств. Как уже упоминалось, ха-
рактерной чертою эпохи стала замена прежних шеффенов (вы-
носивших приговор преимущественно на основании обычаев)
учеными юристами.173 Интересующие нас правовые источники
170 Ziekow J. Recht und Rechtsgang. Studien zu Problemen mittelal-
terlichen Rechts anhand von Magdeburger Schoffenspriichen des 15. Jahrhun-
derts (Reine Rechtswissenschaft. Bd. 39). Pfaffenweiler, 1986. S. 20.
Ш Ibid.
172 См., например, акт 1607 г. о принесении присяги суду в бранден-
бургском городе Платтенберге: S t б 1 z е 1. Bd. 2. N 221.
173 С точки зрения истории правосознания представляет интерес отно-
шение ученых юристов к своим предшественникам. Отношение это зача-
стую было пренебрежительным. В одном из рукописных сборников середи-
ны XVI в., содержащем приговоры шеффенских судов Саксонии, имеются
заметки компилятора, профессионального юриста. В связи с одним из дел
он презрительно пишет о «магдебургских ослах» (Asini Magdeburgenses),
которые вынесли ошибочное определение по делу. В другом случае, коммен-
тируя один из приговоров, он называет его «поистине неотесанный магде-
бургский приговор» (L a b a n d Р. Eine handschriftliche Sammlung sach-
sischer Schoffenspriiche des XVI. Jahrhunderts // ZRG. Bd. 6. 1867. S. 338).
В целом же процесс смены шеффенов профессиональными юристами (в от-
130
этого времени дают немного материала для исследования взгля-
дов бюргерства на суд и правосудие. Судебные присяги той
поры свидетельствуют об общеполитических процессах, проис-
ходящих в Германии, они содержат обязательства хранить не-
рушимую верность князьям, но умалчивают об обязательствах
по отношению к общине.174 Что же касается источников,
включающих нормы процессуального права, то они исходят уже
не от городских, а от центральных властей (князей, ландтагов)-
и вытесняют старые нормы городского права.
В настоящем параграфе освещены взгляды горожан на суд.
и правосудие, отразившиеся в юридических памятниках зоны
действия Магдебургского городского права. К изложенному мы
хотели бы добавить еще один штрих. Дело в том, что рассмот-
ренные нами памятники отразили преимущественно «серьезное»
отношение к суду и к вопросам судопроизводства. Однако та-
кие материалы не дают исчерпывающего представления об этих
взглядах. Существуют свидетельства (правда, немногочислен-
ные) и об ином восприятии вопросов правосудия. В интересую-
щем нас регионе мы обнаруживаем лишь один пример такого-
рода. В тюрингском городке Кёнигзее в средние века соблю-
дался интересный обычай устраивать пародии на суд. На мас-
леницу молодые бюргеры ежегодно избирали из своей среды
так называемый дурацкий совет (‘senatus desipiens), который
со всеми судебными формальностями выносил приговоры по
любым жалобам. За проступки он назначал суровые наказа-
ния (штрафы размером в несколько тонн золота), но «осуж-
денному» разрешалось заменить их уплатой нескольких кру-
жек пива.175
Этот обычай — яркий пример иного, «карнавального» отно-
шения к суду. О смысле и символике средневекового городско-
го карнавала уже подробно писалось в классическом труде-
М. М. Бахтина, поэтому применительно к данному случаю мы
отметим лишь детали. Прежде всего обратим внимание на вре-
мя деятельности пародийного суда — это так называемое «ве-
селое время» (праздник масленицы, посвященный проводам
зимы, обновлению жизни на земле). Для карнавала характерно-
«опрокидывание» земной иерархии, «верх» и «низ» меняются
----------у
дельных случаях достаточно болезненный) и полемика современников но
этому вопросу являются самостоятельной темой, выходящей за рамки на-
стоящей книги.
174 См., например: CDB I. Bd. 7. 1844. S. 237 (присяга судьи г. Крем-
мена, 1665 г.).
175 Старейшее свидетельство об этом см.: Ze i lie г М. Tractatus de-
X. Circuits Imperii Romano-Germanici, Oder Von den Zehen deB H. Romi-
schen Teutschen Reichs-Kraisen. 2. Auflage. Ulm, 1665. S. 350. — Более под-
робно об этом обычае писал позднее исследователь тюрингских юридиче-
ских памятников А. Михельсен, указав, что это очень древняя традиция*
(М i с h е 1 s е n. Lief. 3. 1859. S. 288).
9*
13Г
местами — отсюда сам факт выборов шутовского суда, уполно-
моченного судить горожан и налагать преувеличенно тяжкие
наказания. Наконец, укажем на мотив выпивки. Употребление
пива (и вина), свойственное празднику вообще и связанное с
образом питающегося «гротескного тела», символизирует здесь,
как представляется, также победу человека над страхом: об
этом говорит замена суровой кары уплатой пива — фактически
приглашением к дружеской пирушке.176 Карнавальная пародия
на суд в своеобразной форме отражала то огромное значение,
которое имел институт суда в городской жизни.177
176 См.: Бахтин М. М. Творчество Франсуа Рабле и народная куль-
тура средневековья и Ренессанса. 2-е изд. М., 1990. С. 104, 220, 236.
177 См. также: Тэрнер В. Символ и ритуал / Пер. с англ. М., 1983.
€. 240—241.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Рассмотренный нами материал позволяет констатировать,
что памятники Магдебургского городского права и связанные с
ними источники XIV—XVII вв. содержат важные данные для
изучения средневекового правосознания. На основании этих
данных можно сделать следующие выводы.
Бюргерскому правосознанию, отразившемуся в рассмотрен-
ных памятниках, был присущ синкретизм. Представления бюр-
геров о праве и власти, суде и правосудии являют собой слож-
ное переплетение религиозных, этических и правовых взглядов,
историческое происхождение которых было весьма различно. К
наиболее архаичным представлениям относились идеи о «доб-
ром старом праве», о всеобщем «мире», установленном свыше,
о круге членов правового сообщества, на которых распростра-
няется этот «мир». Важную роль в правовой жизни и в право-
сознании играл древний институт присяги, сопровождающей
практически все юридические значимые события в городе.
С подобными архаическими воззрениями переплетались
взгляды более позднего происхождения, связанные с христиан-
ством. В религиозных категориях осмысливались все явления
правовой действительности. Христианская вера наложила свой
отпечаток на восприятие природы права, городских органов
власти, а также института присяги. Следует упомянуть также
учение о двойной природе вины, оказавшее влияние на концеп-
цию наказания. В качестве идеала справедливого судьи юриди-
ческая мысль того времени указывала на образ Бога—Судии,
от которого ничто не может укрыться. В силу специфики сред-
невекового мировоззрения правовые взгляды бюргерства неред-
ко выражены языком разнообразных символов.
В рассмотренных источниках присутствуют также высказы-
вания, обусловленные реалиями эпохи «долгого средневековья».
Мы имеем в виду положения, отразившие сословное и корпора-
133
тивное самосознание горожан. Они говорят о тесной связи бюр-
геров в рамках клятвенного союза, а совета и суда — в рам-
ках ратманской и шеффенской корпораций. Такая связь по-
рождала особый психологический климат в городе и по-своему
влияла на восприятие правовой действительности.
В правовых взглядах горожан важное место занимало пред-
ставление об «общем благе», которое, в духе античных учений,
противопоставлялось «своекорыстию». Идея «общего блага»
выдвигалась как своеобразная формула общественно-полити-
ческого компромисса и была связана с консервативной право-
вой традицией старого сословного общества, сохраняя свое
влияние на умы до конца XVIII в.
В качестве идеала бюргерства провозглашалось общее и
равное для всех право. Этот лозунг имел прогрессивное зна-
чение. Он был вызван к жизни самим ходом развития городско-
го сословия. Идеал равного для всех права вел к отрицанию
личной зависимости людей и непосредственно влиял на обще-
ственно-политическую практику городов.
Правосознанию (и мировоззрению) средневековых горожан
был присущ значительный традиционализм, ибо сам город был
порождением традиционного общества, испытывал его постоян-
ное воздействие и сохранял поэтому многие существенные его
черты. Тем не менее городское право и правовые взгляды бюр-
герства с течением времени претерпевают изменения под влия-
нием различных факторов. Развитию бюргерских правовых
взглядов способствовали явления и процессы, порожденные ре-
нессансной культурой: ревизованное отношение к правовым
текстам, рецепция римского права, заимствование ряда важных
элементов из правовых учений античности (в частности, Ари-
стотеля) .
Правовые воззрения бюргерства были важной составной
частью средневековой общественно-политической мысли. Одна-
ко отдельные элементы этих воззрений легли в основу полити-
ко-юридических учений Нового времени. Мысль о равенстве го-
рожан и идея о клятвенном союзе бюргеров оказались созвуч-
ными учению об общественном договоре.
Рассмотренные нами источники показывают, что наиболее
богатый материал для изучения бюргерского правосознания
дают юридические памятники XIV — первой половины XVI в.
Это время интенсивного развития городской автономии в инте-
ресующем нас регионе. Пока систематизация права не стала
монополией городских и государственных властей, а остава-
лась во многом в руках частных лиц (пусть даже ученых юри-
стов), сохранялись благоприятные условия для отражения раз-
нообразных взглядов в правовых записях. Памятники второй
половины XVI и XVII вв. выглядят в этом смысле значительно
беднее, хотя и эти материалы по-своему поучительны (особен-
но в том, что касается отмирания тех или иных взглядов).
*134
Изучение правовых памятников как источников по истории
правосознания является особенно плодотворным, если оно про-
водится в тесной связи с элементами юридического быта (ико-
нографическими материалами, произведениями декоративно-
прикладного искусства) и историей культуры соответсвующей
эпохи в целом. Особенно актуальным представляется поэтому
комплексное изучение средневековых юридических рукописей со
всеми их элементами — как текстовыми, так и иконографически-
ми и композиционными.
В качестве источника по истории политико-юридической
мысли средневековья могут и должны изучаться правовые па-
мятники не только восточнонемецких, но и иных городов. Это обо-
гатит наши знания о правосознании бюргерства Германии и
средневековой Европы в целом.
ПРИЛОЖЕНИЕ I
О рукописных источниках XIV—XVIII вв.,
использованных в книге
А. Санкт-Петербург
1.	Российская Национальная библиотека (бывшая Государ-
ственная Публичная библиотека имени М. Е. Салтыкова-Щед-
рина). Отдел рукописей. Лат. Q II N 157. Leges Magdeburgica
Sive Jus Magdeburgicus (!) et jus teutonicus (!). Юридический
сборник XV в. на латинском языке, завершен в 1427 г. Описан:
Oppitz U.-D. Deutsche Rechtsbucher des Mittelalters. Bd. II.
Beschreibung der Handschriften. Koln; Wien, 1990. S. 827—828,
N 1471. — Автор указанного каталога полагает, что этот ма-
нускрипт был передан в Национальную библиотеку в Варшаве
и сгорел в 1944 г. К счастью, эти сведения ошибочны, в чем
мы имели возможность убедиться, изучая рукопись de vi»su в
Санкт-Петербурге.
Уточнить происхождение сборника позволяет его содержа-
ние. Помимо двух латинских переводов Вульгаты, один из ко-
торых выполнен Конрадом из Сандомира, рукопись содержит
следующие правовые материалы: бреслаускую версию «Саксон-
ского зерцала», текст «поучения», присланного шеффенами
г. Галле в силезский г. Ноймаркт и, наконец, запись Любекско-
го городского права.1 По-видимому, сборник составлялся в той
местности, где имели значение все перечисленные источники.
Латинским переводом Вульгаты и «Саксонского зерцала» поль-
зовались преимущественно в польских землях. Право г. Пой-
маркта было широко распространено в Силезии и в сопредель-
ных с ней областях (всего на этом праве в 1250—1511 гг. было
основано 132 городских, рыночных и монастырских поселения).2
1 Указанный манускрипт РНБ использован (наряду с другими списка-
ми) в недавней публикации записи Любекского городского права: Ebel F„
Schelling R. Das lateinische liibische Recht in der schlcsisch-polnischen
Fassung des 13. Jahrhunderts /J ZSSR GA. Bd. 110 (123). 1993. S. 93—148.
2 Zdrojkowski Z. Geneza prawa sredzkiego i jego rola dziejowa
(1223—1511) // Acta universitatis Wratislaviensis. N 980. Seria Historia.
T. LXX. Studia z dziejow Srody Slgskiej, regionu i prawa sredzkiego / Pod
red. R. Gladkicwicza. Wroclaw, 1990. Str. 62, 66—67.
136
Любекское же право применялось главным образом в примор-
ских городах Мекленбурга, Померании и Пруссии. Такшм об-
разом, рукопись скорее всего создана в одной из общин поль-
ско-немецкого пограничья — например, в Южной Померании,
или в Гнезненском архиепископстве, которое граничило с Прус-
сией и в котором было широко распространено Ноймарктское
право.3
Косвенным свидетельством в пользу такого предположения
может служить имеющаяся на бумаге рукописи филигрань
(лучше всего опа видна на л. 6—7, представляющих собою
один лист, согнутый пополам): бычья голова в профиль с длин-
ными, широко разведенными рогами. Бумага с таким знаком
производилась в первой половине XV в., подобные типы фили-
граней приведены в изданиях: Лихачев Н. П. Палеографи-
ческое значение бумажных водяных знаков. В 3 ч. Ч. I. СПб.,
1899. С. 478, 479; ч. III. СПб., 1899. N 4077, 4083; Veroffent-
lichungen der staatlichen Archivverwaltung Baden—Wiirt-
temberg. Sondcrreihe. Die Wasserzeichenkartei Piccard im Haupt-
staatsarchiv Stuttgart. Findbuch II. Die Ochsenkopfwasserzei-
chen/Bearb. von G. Piccard. Tl. 2. Stuttgart, 1966. S. 284 (N901,
902). В последнем справочнике отмечается, что документы на
бумаге с такой филигранью часто происходят из городов Во-
сточной (Кёнигсберг) и особенно Западной Пруссии (Мариен-
бург, Эльбинг, Остероде, Тухель, Роггенхаузен, Гогенштейн и
др.) Vcroffentlichungen ... Findbuch II. Tl. 1. Stuttgart,
1966. S. 54).
Рукопись поступила в библиотеку в составе коллекции П. П.
Дубровского, которая легла в основу собрания западных ру-
кописей РНБ. Об этом свидетельствует надпись на первом ли-
сте: Ex Musaeo Petri Dubrowsky.
Цитату из рукописи см. на с. 46 настоящей книги.
2.	Российская Национальная библиотека, отдел рукописей,
Нем. F II N 64. Jus Municipale Gorlicense. . . Бумажная ру-
копись юридического содержания, на немецком и латинском
языках, 136 листов, написана одной рукой. Содержит материа-
лы по городскому праву г. Герлица и алфавитный указатель
к ним. Сборник не датирован, имя составителя и место состав-
ления не указаны. Бумага имеет филигрань в виде двуглавого
орла с распростертыми крыльями и под княжеской короной.
На груди у орла сердцевидный щит с буквой G. Подобные типы
водяных знаков указаны в справочнике: Monumenta chartae
papyraceae historiam illustrantia. Vol. V. The Nostitz Papers. No-
tes on Watermarks Found in the German Imperial Archives of
the 17th and 18th Centuries. Hilversum, MCMLVI. N 77 (On-
пельн, 1617) и N 78 (Гёрлиц, 1632). Судя по почерку переппс-
3 Ibid. Str. 64.
137
чика и датировке наиболее поздних из включенных в рукопись
документов (1728 г. — л. 127 об.) сборник составлен в первой
половине XVIII в. Цитированный нами (гл. II, § 2) магдебург-
ский приговор также не датирован. Ознакомление с особенно-
стями орфографии приговора (хотя и приближенной к нормам
XVIII в.) и с характером упоминаемых в нем правовых инсти-
тутов и терминов позволяет отнести его к XVI в., точнее, к пер-
вой половине этого столетия, так как с 1547 г. обращения из
Гёрлица в Магдебургский суд были прекращены по приказу
богемского короля Фердинанда.
В библиотеке манускрипт хранится со времени ее основания.
Он поступил в составе обширной (несколько десятков сунду-
ков) коллекции западных рукописей. Об этом свидетельствует
«Каталог рукописей», составленный П. П. Дубровским в 1806—
1807 гг. на французском языке (РНБ. Отдел рукописей. Разн.
F. XVIII 174. Л. 84, N 20).4
Цитату из рукописи см. на с. 82.
3.	Научная библиотека имени М. Горького при Санкт-Пе-
тербургском государственном университете. Отдел редкой книги.
Ms. Е IV 74. «Швабское зерцало» (Schwab ens pie gel) Перга-
менный кодекс в переплете из светлой кожи. В рукопи-
си 91 пергаменный лист и 3 бумажных листа, использованных
для форзаца. Формат листов — 25X33,7 см. Рукопись на немец-
ком языке, почерк — четкая, хорошо читаемая текстура XIV в.
Текст в два столбца. Вся рукопись, кроме записи на л. 1 об.,
написана одной рукой. В тексте имеются цветные инициалы.
Манускрипт не датирован, имя писца и место составления не
указаны. Содержание: л. I—II (форзац) пусты. Л. 1 пуст. Л. 1
об. — запись на немецком языке, немецкий канцелярский по-
черк XV в. — медицинский совет (рецепт мази от подагры).
Л. 2—2 об. пуст. Л. 3—6 — оглавление кодекса, включающее
351 статью земского права и 148 статей ленного права (под-
счет наш). Л. 6 об. — пуст. Л. 7—66 — Земское право. Л. 66—
90 — Ленное право, завершающееся эпилогом (л. 83 об. — 90).
Л. 90 — статья, не указанная в оглавлении, но переписанная той
же рукой. Эта статья частично заимствована из «Саксонского
зерцала» (Ленное право. Ст. 67. § З).5 Л. 90 об. пуст. Л. 91 —
91 об. пуст. Л. I1 (форзац) пуст.
Текст «Швабского зерцала», представленный рукописью,
близок к редакции, помещенной в издании Ф. Ласберга.6
4 Об этом каталоге см.: Воронова Т. П. П. П. Дубровский — пер-
вый хранитель «Депо манускриптов» Публичной библиотеки // Археографи-
ческий ежегодник за 1980 г. М., 1981. С. 125.
5 Этой атрибуцией мы обязаны профессору Ф. Эбелю (Свободный уни-
верситет Берлина), за что приносим ему глубокую благодарность.
6 См.: Lassberg F. L. A. von. Der Schwabenspiegel oder schwabi-
sches Land- und Lehcn-Rechtsbuch nach einer Handschrift vom Jahr 1287 hrsg.
'lilbingcn, 1840.
138
Как известно, «Швабское зерцало» — памятник южнонемец-
кого происхождения, но включение статьи из «Саксонского
зерцала» свидетельствует о том, что рукопись, возможно, была
составлена в в зоне действия саксонского права. Это делает
оправданным использование манускрипта в настоящем иссле-
довании.
Рукопись поступила в университетскую библиотеку в составе
коллекции лейпцигского профессора К- Венка (1784—1828), куп-
ленной у наследников в 1830 г.7 В литературе об этой рукописи
упоминалось, насколько нам известно, лишь дважды: в первый
раз биографом Венка Ф. Штибером, который приводит лишь
ее название по латыни (Speculum Suevicum) без каких-либо до-
полнительных данных о кодексе,8 во второй раз — М. Ф. Мурья-
новым, который ошибочно считает рукопись утраченной.9 Болес
подробное изучение кодекса и сопоставление его с уже опубли-
кованными редакциями памятников является делом будущего.
Но уже сейчас ясно, что рукопись из коллекции Венка является
одним из ранних списков «Швабского зерцала», что предопре-
деляет огромную ценность кодекса для историко-правовой нау-
ки.
Цитаты и ссылки см. на с. 58, 59.
4.	Научная библиотека имени М. Горького при Санкт-Петер-
бургском государственном университете. Отдел редкой книги.
С IV 142. Печатное издание: Sechsisch Weichbild end Lehen-
recht. . . [Leipzig, M. Blum?] 1547. Нами использованы латин-
ские маргиналии М. Ф. Цюлихиуса, сделанные на страницах
этого палеотипа. Данный экземпляр издания описан в книге:
Каталог палеотипов из собрания Научной библиотеки им.
М. Горького Ленинградского университета / Сост. А. X. Горфун-
кель. Л., 1977. С. 81, N 442. В каталоге воспроизведена только
владельческая запись (Hunc librum jure possidet МюЬаё! Fri-
dericus Zillichius) и содержится указание: «Маргиналии 17 в.».
Цитаты из рукописных заметок см. на с. 79, 80.
Б. Гданьск
5.	Библиотека Польской Академии наук. Ms. 1791. Перга-
менная рукопись юридического содержания без названия. Яв-
ляется конволютом (первая часть — XV в., вторая — первая по-
ловина XIV в.) Описана в издании: Oppitz U.-D. Deutsche
7 Об этой коллекции см.: Горфункель А. X., Николаев Н. И.
Неотчуждаемая ценность. Рассказы о редкостях университетской библиоте-
ки. Л., 1984. С. 34—42.
8 Stieber F. С. G. Praefatio // Wenck С. F. Chr. Opuscula acade-
mica. Lipsiae, 1834. P. XIII.
9Мурьянов M. Ф. Пять рукописей корпуса Юстиниана в собрании
Ленинградского университета // Византийский временник. Т. XXVII. М.,
1967. С. 306.
139
Rechtsbucher des Mittelalters. Bd. II Beschreibung der Hand-
schriften. Koln; Wien. 1990. S. 443, N 356.— Процитированный на-
ми судебный приговор (§ 2 гл. Ill) помещен во второй части
манускрипта, которая включает целое собрание шеффенских
приговоров первой половины XIV в., без указания вынесшего
их суда. Об их восточнонемецком происхождении позволяет
думать ие только их содержание (ряд приговоров содержит не-
которые типичные нормы Магдебургского права — например,
штраф в 36 шиллингов за употребление неверных мер и ве-
сов— fol. 114), но и характер других материалов, включенных
в сборник — «Саксонский вейхбильд», отрывок из Вульгаты,
городское право г. Иглау в Богемии.
Цитату из рукописи см. па с. 129.
6.	Библиотека Польской Академии наук. Ms. 284. Jus cul-
mense. Бумажная рукопись XVII в., помимо текста Кульмского
права содержит и иные материалы юридического содержания.
Описана в издании: К a t а 1 о g der Danziger Stadtbibliothek.
Bd I. Teil 1. Die Danzig betreffenden Handschrifften. Danzig,
1898. S. 124.
Цитату из рукописи см. на с. 126.
В. Краков
7.	Библиотека Ягеллонского университета. Ms. 168. Jus Sa-
xotiicum Magdeburgense. Пергаменная рукопись юридического
содержания, XIV в. Описана в изданиях: Oppitz U.-D. Deu-
tsche Rcchtsbiicher des Alittelalters. Bb. II. Beschreibung der
Handschriften. Koln; Wien, 1990. S. 612—613, N 844; Cata-
logus codicum manuscriptorum medii aevi latinorum qui in
Bibliotheca Jagellonica Cracoviae asservantur. Vol. I numeros
continens inde ab 8 usque ad 331/Comp. S. Wlodek, G. Zathey,
JA. Zwiercan. Wratislaviae; Varsaviae; Cracoviae; Gedani, 1980.
P. 151 — 155.
Цитаты и ссылки см. на с. 38, 44, 57, 58, 66, 67.
8.	Национальный музей (Muzeum narodowe). Библиотека
Чарторыйских. Ms. N 3551. Liber legum (заглавие: Iste liber le-
gurn infra scriptus continel quatuor partes...). Бумажная ру-
копись юридического содержания на латинском языке, XV в.
143 листа. Имя составителя и место составления не указаны.
Подробного описания этого манускрипта нет до сих пор. В но-
вейшем справочнике У.-Д. Оппица дана лишь краткая харак-
теристика рукописи как компиляции, включающей статьи из
бреслауской версии «Саксонского зерцала», нормы римского и
канонического права, а также «поучение» шеффенов Галле для
г. Ноймаркта (1235 г.): Oppitz U.-D. Deutsche Rechtsbucher
des Mittelalters. Bd. II. Beschreibung der Handschriften. Koln;
Wien, 1990. S. 611—612, N 842.
Сборник разбит составителем на четыре части: 1) личное
140
право; 2) вещное право; 3) исковое право; 4) право клириков.
С историко-юридической точки зрения он представляет собою
интересный памятник эпохи рецепции римского и канонического
права. Автором сборника был, по-видимому, профессиональный
юрист, знакомый также с трудами отцов церкви.
У.-Д. Оппиц датирует рукопись первой половиной XV в. Од-
нако возможно, что сборник составлен позднее. Об этом свиде-
тельствует филигрань, имеющаяся на бумаге: голова быка,
между рогов которого — высокий крест или шест, обвитый зме-
ею. Общая высота филиграни — около 18 см. Подобные типы
водяных знаков приводятся в изданиях: Лихачев II. П. Па-
леографическое значение бумажных водяных знаков. Ч. III.
СПб., 1899, N 1224, 1279; Veroffentlichungen ... Find-
buch II. Teil 3. Stuttgart, 1966. S. 785 (N 188, 191). 767 (N 196,
197), 772 (N 221), 774 (N 238). Согласно обоим справочникам,
указанный тип водяных знаков появляется на европейской бу-
маге с 1480-х гг., причем, как поясняется в справочнике Г. Пик-
кара, преимущественно на бумаге, использовавшейся в Восточ-
ной Германии, Пруссии и Речи Посполитой (Варшава, Краков,
Вильно, Гродно) (Лихачев Н. П. Указ. соч. Ч. I. СПб., 1899.
С. 96—97; Veroffentlichungen ... Findbuch II. Teil 1.
Stuttgart, 1966. S. 238, 239, 249). — Эти данные косвенно под-
тверждают восточнонемецкое происхождение сборника и позво-
ляют его датировать предположительно концом XV в.
Цитаты из рукописи см. на с. 100, 101.
Г. Львов
9.	Научная библиотека имени В. Стефаника Академии наук
Украины. МВ (ф. № 37). Ед. хр. 516. Сборник юридического
содержания без названия. Преимущественно на польском языке.
Бумага, 257 листов. Составлен в конце XVI или в XVII в., име-
ет отдельные записи XVIII в. Включает главным образом юри-
дические трактаты Бартоломея Троицкого середины XVI в. Со-
держание: л. 1—162. Б. Троицкий. «Порядок городски?; судов и
дел по Магдебургскому праву» (Porzadek Sadow miejskich Pra-
wa Maydeburskiego); л. 162 об. Набросок стихотворения религи-
озного содержания; л. 163—233. Б. Троицкий. «Артикулы Маг-
дебургского права» (Artykuly Prawa Maydeburskiego)—с печат-
ного краковского издания 1560 г.; л. 234—245. Устав о судеб-
ных акциденциях (Ustawa placey u S$dow w Prawie Mayde-
bunskim) — с печатного издания 1559 г.; л. 245 об. Заметка о
погоде в ноябре 1789 г. (написана тою же рукою, что и стихо-
творение на л. 162 об.); л. 246—257. Б. Троицкий. «Чин, выбран-
ный из цесарских прав» (Postepek wybrany z Pzaw Cesarskich) —
с печатного краковского издания 1559 г. Конец рукописи от-
сутствует.
Бумага рукописи имеет филигрань, похожую на гербовый
щит (например, на л. 244, 245), но из-за толщины бумаги во-
дяной знак виден плохо и не позволяет уточнить время и место.
141
составления сборника. Как свидетельствует штамп на л. 75, ра-
нее манускрипт принадлежал монастырю униатского ордена ва-
силиан в галицийском местечке Добромиль (ныне Львовская
обл.).
Рукописный сборник был составлен, вероятно, для практи-
ческих надобностей одного из городских судов Галиции.10
Ссылку на рукопись см. на с. 116.
10	Обо всех юридических материалах, вошедших в сборник, подробнее
см.: Тарановский Ф. В. Обзор памятников магдебургского права запад-
но-русских городов литовской эпохи. Варшава, 1897. С. 56—130, 159.
ПРИЛОЖЕНИЕ II
Стихотворное введение к статутам
г. Вильснака. 1589 г.1
Коль наставлять ученика
Мы станем, лишь журя слегка,
А розог не дадим ему —
Не будет пользы никому.
5 Так и законы нам велят
Карать того, кто виноват,
Иначе им в бесчестье быть,
И темный сброд не укротить.
Вообразите: в некий миг
10 Теряет колокол язык —
Его на башне в вышине
Как ни качай, он будет нем.
Так и статутам никогда
Не стать защитой от вреда,
15 Коль за проступком в свой черед
Законно кара не грядет.
Скажу почтеннейшим властям:
Блюсти законы должно вам,
Чтоб им не превратиться вдруг
20 В подобье пут, что ткет паук.
В них мошка мелкая влетит,
Запутается и висит,
А тварь проворней и крупней
Их рвет насквозь — и прочь скорей!2
1 Стихотворный перевод выполнен нами со старонемецкого языка ьо
изд.: CDB I. Bd. 2. 1842. S. 176—177. — Курсивом выделены имеющиеся в
тексте латинизмы.
2 Сравнение закона с паутиной имеет, вероятно, фольклорное проис-
хождение. Ср. с русской пословицей: «Закон, что паутина: шмель проско-
чит, а муха увязнет» (Даль В. Пословицы русского народа. В 2 т. Т. 1.
М., 1984. С. 191).
142
25 Прислушайтесь, совет ценя:
Статуты бдительно храня,
Вы плутов без труда смогли б
Отлавливать, как хищных рыб,
Не любопытствуя притом,
30 Богат иль нищ у плута дом,
Во что преступник облачен
Согласно званью — в шелк иль в лен.3
Да будет так во всех делах!
В сердца людей вселится страх,
35 Захочет всяк, чтоб не страдать,
Путь добродетели избрать.
Но если вы, не устояв,
Мольбе иль подношенью вняв,
Детине ражему сбежать
40 Дадите, так что не догнать,
То превратитесь оттого
Вы в соучастников его,
Вводя в соблазн людей других,
Толкая на дурное их.
45 Итак, преступников — карать!
Но милосердья — не терять:
Средь многих дел такие есть,
Где лучше милость, а не месть!
О том, что «высшим правом»4 звать
50 Привычно всем, должны вы знать:
Несправедливости полно,
Немногим будучи дано,
Оно им власть, права, почет,
А остальным — позор несет
55 На сем неправедном пути
Прав нерушимых не найти.
Учтите, кровь людскую зрит
Господне око. Надлежит
Вам это в памяти хранить,
60 Чтоб не могли вас подкупить.
А потому, ведя процесс,
Отбросьте личный интерес,
Как мудрой власти надлежит,
Чтоб вас потом не мучил стыд!
3 Несмотря на формальное равенство полноправных бюргеров, дух со-
словных привилегий проникал и в города. Поэтому среди бюргерства су-
ществовало несколько прослоек, объединенных корпоративными интереса-
ми. Костюм являлся признаком принадлежности индивида к социальной
группе, что было особенно важно, если учесть высокую «знаковость» пове-
дения людей в средние века (подробнее см.: Ястребицкая А. Я. Запад-
ная Европа XI—XIII вв. Эпоха. Быт. Костюм. М., 1978. С. 86—87).
4 Summum jus.
143
Оригинальный текст:
Wenn man In einer Schulen fein
Gleichwol bericht die Kinderlein,
Vndt doch dabey nichtt Birkensafft
gebraucht, so wirdt kein Nutz geschafft.
5. Alss, wen auff die Leges nichtt
Einz excution geschichtt,
So wircken sie an Ehr vndt zuchtt
Beim Pofel gar geringc fruchtt.
Den, wie ein glock, der z’einer frist
10 Der Kloppel aussgefallen ist,
Ob man die gleich In hohem Thurm
beweget, macht gar keinen sturm;
Also, han die Statuten auch
Kein sonder ansehn, Nutz und brauch,
15 Wenn nicht auf Ihr vorbrecliung baldt
Wird die gesatzte straff gestalt.
Darumb, Ihr Herschafft lebens voll,
Beschrenckt Ja ewre Leges wol,
Vndt laist sie nichtt mit warem schein
20 Ein Spinnenweb vergleichen sein,
In welchem nur die kleinen flign,
gefangen vndt gesressen lign,
Die grossen aber das zu reissn
Vndt ohn gefahr hindurcher schmeiss’n!
25 Sondern haltt fest (wie itzt gesagtt)
Ob den Statuten vnuerzagtt
Vndt strafft ohn all erbarmung frisch
All argerliche bose Fisch,
Wie Ihr sie fangt In ewren Teich,
30 Gott geb sie Arm seindt oder Reich
Vndt mugen haben, nach dem Standt
Ein Seiden- oder leingewandt.
Abss werdet Ihr mitt solchen Dingn
Dem Volck, ein furcht Ins Herze bringn
35 Vndt schaffen, das ein Jederman
Sich wirdt befleissen rechter Ban.
Wo aber Ihr werd’ seiner strassn
Ein’n reiffen Buben lauffen lassn,
Vndt fur <sein wolverwircktes blutt
40 Furbitt annemen oder Gutt,
So werdet Ihr (ohn alles lachn)
Euch seiner Sundt theilhafftig machn,
Vndt andern auch also zu lebn
Ein Vrsach vndt erlaubnus gebn.
45 Derwegen strafft Ja in der zeitt!
Doch vbet auch Barmhertzigkeitt
144
In fellen, die nach Ihrer mass
Auiss lieb vndt Rechtt erfordern dass!
Den das Summum jus, das, wist Ihr wol,
50 1st allerley Gebrechen voll,
Vndt thut mitt seiner Rechtsgestalt
Gar manchem Menschen gross gewaldt.
AIss es dan manchen Herren krencktt,
Wen er bisweilen dran gedencktt,
55 Dass er im Rechtt fiir wenig Jahrn
Sey etwas altzu schnell gefahrn.
Denn — Menschenblut, ist thewre wahr
Fiir Gottes angesichte Klar,
Welchs im Gewissen klebet fest,
60 Vndt sich mitt Gelt nicht sonen lest.-
Darumb bcdechtig Procedirt
Alss weiser Herschafft wol gebiirt,
Vndt meidet eigne Rach mitt fleiss,
Auff das euch nicht der Rewel beiss!
10 Заказ № 76
ИМЕННОЙ УКАЗАТЕЛЬ1
Август (1526—1586), курфюрст Сак-
сонский (с 1539) 123
Августин, Аврелий, святой (354—
430), богослов, писатель и ре-
лигиозный деятель, отец церкви
47—49, 51—53, 58, 61
Адам, библейский первочеловек 33,
55, 58, 66, 74
Адам (XV в.), писец 46
Алан Лилльский (ок. 1128—1202),
богослов и писатель, философ-
схоласт 37
Алеман, Якоб (XVII в.), магдебург-
ский юрист 50
Амвросий Медиоланский, святой
(333/34 или 339/40 — 397), бо-
гослов и религиозный деятель,
отец церкви 55
Аристотель Стагирит (384—322 г. до
н. э.), греческий философ и уче-
ный-энциклопедист 47, 108, ПО,
154
Арьес Ф. 117
Баагерт, Дерик (ок. 1440 — после
1515), художник 119
Байбурин А. К. 98
Бальдус де Убальдис (ок. 1327 —
1400), итальянский юрист-пост-
глоссатор 97
Бартол де Сассоферраю	(1314—
1357), итальянский юрист-пост-
глоссатор 59
Бахтин М. М. 10, 13, 131
Бебель, Генрих (1472 — ок. 1516),
писатель-гуманист 91
Бейли X. 37
Беккер Г. 63
Бернард (1540—1570),	князь Ан-
гальт-Цсрбстский 95
Бицилли П. 41
Бичен, Амброзиус (ум. в 1454), го-
родской секретарь и бюргермей-
стер в Лигнице 38
Бичин, Конрад (ок. 1400—после
1464), богослов, юрист и исто-
рик, городской секретарь в
Кульме 48
Бойценбург, Иордан фон (ум. после
1269), синдик и нотарнй г. Гам-
бурга 53
Боксдорф, Там мо фон (ум. после
1460), юрист и священник 80
Брант, Себастьян (1458—1521), пи-
сатель-гуманист 91
Бродель Ф. 82
Бонго, Пьетро (ум. в 1601), италь-
янский ученый и писатель, ка-
ноник собора в Бергамо, автор
сочинений по богословию и ок-
культным наукам 47, 49, 53
Бурхард VI фон Кверфурт (ум. в
1246), бургграф Магдебургский
(с 1210) 64
Бух, Иоганн фон (до 1300 — после
1356), государственный деятель
и судья в Бранденбурге, глосса-
тор «Саксонского зерцала» 50
1 С учетом характера исследования в указатель включены также име-
на мифологических и легендарных личностей и литературных персонажей.
В указателе даны традиционные даты жизни лиц, упоминаемых в Библии.
Имена исследователей выделены курсивом.
146
Вассершлебен Г. 121
Вейцель Ю. 68
Венк, Карл Фридрих Христиан
(1784—1828), исследователь ис-
тории римского права, библио-
фил 138
Вильгельм Голландский	(1228—
1256), германский император
(с 1247) 74
Виссель Р. 71
Вихман (ум. в 1192), архиепископ
Магдебургский 17
Вотан (Один), бог-покровитель во-
инской дружины у германцев 65
Вурм, Николаус (ум. после 1401),
юрист-постглоссатор 28, 29, 33—
35, 41—45, 55, 61, 66, 67, 87, 96,
97, 103, 105, 114, 115
Ганелон (ум. в 865), архиепископ
Сансский, исторический прооб-
раз феодала-изменника в «Пес-
ни о Роланде» 62, 63
Георг Бородатый (1471—1539), гер-
цог Саксонский (с 1499) 123
Грациан (нач. XII в.—до 1179),
монах, автор известного сборни-
ка канонического права («Дек-
рет Грациана») 74
Григорий I Великий, святой (ок.
540—604), юрист и писатель-
моралист, папа римский (с
590), отец церкви 52, 61
Грифиандер, Иоганн (ум. в 1652),
юрист и судья в Ольденбурге
63, 78
Троицкий, Бартоломей (ок. 1534—
1605), польский юрист 116, 141
Гроссфсльд Б. 62
Гуревич А. Я. 10, 33, 56, 57
Давид (ум. в 970 до н. э.), второй
царь Израиля (прибл. с 1010 до
н. э.) поэт и музыкант 51
Даркевич В. П. 56
Д ильтей, Вильгельм	(1833—1911),
философ 9
Дилъхер Г. 15
Донар (Тор), бог грозы у герман-
цев 65
Дубровский Петр Петрович, (1754—
1816), русский коллекционер
старинных рукописей, первый
хранитель рукописного отдела
Императорской Публичной биб-
лиотеки 137, 138
Дурандус Старший, Вильгельм
(1237—1296), канонист и поли-
тический деятель 34
Ева, библейская праматерь 66, 74
Зелло Г. 62, 63, 113
Иаков, библейский патриарх 55
Иероним, Евсевий Софроний, святой
(347—419 или 420), богослов и
писатель, переводчик Библии на
латинский язык, отец церкви 52,
55, 61
Иисус Христос (ум. ок. 30 г. и. э.)
38, 39, 42, 43, 51, 52, 54, 55, 57—
59, 99, 116—119
Илия (I пол. IX в. до н. э.), изра-
ильский пророк 52
Иоанн да Линьяно (ум. в 1383),
итальянский юрист 28
Иоанн Креститель, святой (ум. ок.
29 г. н. э.) 118, 119
Иоахим I Нестор Гогенцсллерн
(1484—1535), кюрфюрст Бран-
денбургский (с 1499) 111
Иосепп (Иосиф) Христианин (X в),
богослов 55
Ириней Лионский, святой (ок. 130—
ок. 202), богослов 51
Исидор Севильский, святой (ок.
570—636), ученый и писатель-
энциклопедист, отец церкви 45,
53, 54
Йехе, Иоганн (ум. после 1478), го-
родской секретарь в Нойштад-
те-на-Орле (1451—1468) 39
Иоханек П. 74
Казимир III Великий (1310—1370),
король Польши (с 1333) 22
Карл I Великий, блаженный (742—
814), король франков (с 768) и
римский император (с 800) 16,
62. 65, 74, 76
Карл V Габсбург (1500—1558), гер-
манский император (1519—1556)
22
Карпцов, Август Бенедикт	(1644—
1708), юрист 78, 79
Карпцов, Бенедикт (1595— 16G6),
судья и ученый-правовед 79
Кассиодор, Флавий Магн Аврелий
(ок. 490—583), римский поли-
тический деятель, богослов и пи-
сатель 37
Кёлер Г, 57
Киш Г. 121
Климент Тит Флавий Александрий-
ский, святой (ок. 150—ок. 215),
христианский учитель и богослов
49, 51, 52
Коинг Г. 5
10*
147
Колерус, Маттиас (1530—1587),
ученый-правовед 79
Конринг, Герман (1606—1681), уче-
ный-правовед и историк 78, 79
Конрад (XII в.), регенсбургский свя-
щенник, переводчик «Песни о
Роланде» на немецкий язык 63
Конрад из Сандомира (XIV в.), пе-
реводчик «Саксонского вейх-
бильда» на латинский язык 136
Курциус Э. Р. 47, 55
Лактанций, Целий Фирмиан <ум.
после 317), богослов 51
Лисберг Ф. Л. А. фон 138
Ле Гофф Ж. 12, 153
Лентул, вымышленный проконсул
Иудеи (будто бы занимавший
этот пост до 26 г. н. э.), которо-
му приписывалось послание к
римскому сенату об Иисусе
Христе (апокриф XIII или
XIV в.) 39
Лотман Ю. М. 14
Луковская Д. И. 14
Луллий, Раймунд, блаженный
(1235—1316), испанский бого-
слов-схоласт 55
Маврициус Младший, Эрих (1631 —
1691), ученый-правовед 79
Мангельфельт, Буркхард фон
(XIV в.) ученый-правовед, глос-
сатор Магдебургского права 24
ДУансфельд, Вольф, граф фон (1575—
1631), губернатор и штатгальтер
Магдебургского архиепископства
23
Мария, Богоматерь (ум. ок. 59 г.
н. э.) 38, 43, 118, 119
Маркс, Карл Генрих (18*18—1883),
философ и политэконом, осново-
положник марксизма 6
Мартинус (XV в.), писец 46
Михельсен А. Л. 27, 131
Моисей, библейский пророк 52, 53
Мурнер, Томас (1475—1537), писа-
тель-гуманист, сатирик и бого-
слов 91
Му рьяное М. Ф. 139
Нерсесянц В. С. 5
Ноткер III Губастый (ок. 950—
1022), ученый монах Санкт-Гал-
леиского монастыря 72
Опгищ У.-Д. 140, 141
Ортлофф Ф. 25, 28
Осфельд, Герман фон (ум. после
1376), магдебургский юрист 43,
44, 48, 50
Отто, Эверхард (1685—1756), юрист
98
Оттомар (XVI в.), юрист 42
Оттон I Великий (912—973), герман-
ский император (с 936), 16, 74—
76, 78, 79
Павел из Тарса, святой апостол
(между 5 и 10—67) 57
Павел IV (Джанпьетро Карраффа,
1476—1559), папа римский (с
1555) 60
Павлов-Сильванский Н. П. 21
Пёльман, Альберт (XVI в.), нотарий
г. Кенигсберга (в Пруссии) 30,
116, 124
Пёчке Д. 63
Пиккар Г. 141
Платон Афинский	(427—347 до
н. э.), греческий философ, родо-
начальник античного платонизма
47, 82. 83, 109
Плотин (204—270), греческий фило-
соф, основатель неоплатонизма
47
Попплау, Каспар (XV в.), силезский
юрист, автор сборника «Прямой
путь» 39, 59
Порфирий (ок. 233—ок. 300), грече-
ский философ-неоплатоник 47
Прокл (412—485), греческий фило-
соф-неоплатоник 47
Псевдо-Дионисий Ареопагнт, автор
ряда мистических и метафизиче-
ских сочинений V в. 58
Пургольдт, Иоганнес (ум. после
1490), шеффен и городской сек-
ретарь в Эйзенахе 27, 46
Рабинович В. Л. 36
Рёдер X. Ф. 106
Ридель А. Ф. 27
Рогов В. А. 6
Роланд (Хруотлапд), святой (ум. в
778), бретонский маркграф, па-
ладин Карла Великого, прообраз
главного героя в эпосе «Песнь о
Роланде» 2, 3, 62—65, 113, 122,
127
Ронин В. к. 7
Роте, Иоганнес (между 1350 и 1360—
1434), историк, поэт и юрист, го-
родской секретарь в Эйзенахе
27, 61
Рупрехт (ум. в 1406), герцог Лиг-
ницкий (с 1374) 28, 29
Самсон-Кэмпбелл М. 64, 65
Г-48
Соломон (ум. ок. 931 до н. э.),
третий царь Израиля (прибл. с
970 до н. э.) 89
Тенглер, Ульрих (между 1435 и
1445—1511), правовед-гуманист,
автор «Нового зерцала мирян»
59
Техера В. 109
Тешвиц, Генрих (XV в.), городской
секретарь в Л1иттвейде 36
Трембовольский Я. Л. 100
Трузен В. 64
Фалькенштейн, Хойер, граф фон (ум.
в 1250), заказчик «Саксонского
зерцала» 67
Фердинанд I Габсбург	(1503—
1564), германский император (с
1556) 22, 138
Филипп I (1515—1560), герцог По-
мерании Вольгаста (с 1531) 85
Филон Александрийский (ок. 25 до
н. э. — до 50 и. э.), иудейско-
эллинистический философ-нео-
платоник 48, 51
Фома Аквинский, святой	(1225—
1274), богослов-схоласт, учитель
церкви 40
Фридрих Вильгельм Гогенцоллерн
(1620—1688), курфюрст Бран-
денбургский (с 1640) 23
Фридрих II Железный Гогенцоллерн
(1413—1471),	курфюрст Бран-
денбургский (1440—1470) 92
Фуко М. 77
Хеннинг, писец 46
Хоппер В. Ф. 46
Храбан (Рабан) Мавр, блаженный
(780—856), франкский ученый,
педагог и богослов, архиепископ
Майнца 37, 42, 43, 52, 54
Хруотланд см. Роланд.
Циков Я. 129
Цицерон, Марк Туллий (106—43 до
н. э.), римский оратор, государ-
ственный деятель, философ и пи-
сатель 122
Цобель, Кристофер	(1499—1560),
юрист, издатель источников
саксонского права 73
Цюлихиус, Михаэль Фридрих
(XVII в.), автор рукописных за-
меток на полях Вульгаты 79, 80,
139
Шаффенорт Г. 96
Шедель, Гартман	(1440—1514),
нюрнбергский врач и гуманист
67
Шиллинг К. 28, 34
Шильд В. 116
Шкуратов В. А. 103
Шпрандель Р. 9
Шпренгер, Иоганн Теодор (ум. пос-
ле 1664), юрист, автор работ по
истории немецкого права 79
Штеффенхаген Э. 68
Штёльцель А. 26
Штибер Ф. 139
Шульце В. 83
Эбель В. 73, 86, 91, 100
Эбель Ф. 138
Эйке фон Репков (между 1180 и
1190 — после 1233), саксонский
юрист, автор «Саксонского зер-
цала» 33, 38, 40, 41, 49, 57, 67,
96, 107
Энгельс, Фридрих (1820—1895), один
из основоположников марксизма
6
Юстиниан J Великий (482—565),
император Восточной Римской
империи (с 527), инициатор ко-
дификации римского права 34,
35
Юстиция, древнеримская богиня
правосудия и справедливости
122
Ядвига Святая (1174—1243), герцо-
гиня Силезская (прибл. с 1190—
1192) 38
Якобус из Терамо (ум. ок. 1417),
итальянский юрист 59, 60
Янус, древнеримское божество две-
рей и ворот, входов и выходов,
изображавшееся двуликим 16
географический указатель
Акен 50
Ангальт, княжество 18
Барби 23
Белоруссия 20
Бельгерн 113
Берлин 4, 28, 38, 80, 104, 117, 154
Бесков 75, 107
Богемия см. Чехия
Бранденбург (город) 23, 26, 64, 121
Бранденбург (курфюршество) 18,
19, 92, 121
Брауншвейг (герцогство) 93
Брацлавщина, историческая область
на Украине 20
Брена 48
Бреслау (ныне Вроцлав, Польша)
36, 39, 88, 104, 125, 126
Брянский край 20
Бург 23
Варшава 136, 141
Везель 119
Венгрия 11, 18, 20
Вернигероде 127
Вильно (ныне Вильнюс, Литва) 141
Вильснак (ныне Бад Вильснак, Гер-
мания) 90, 92, 121, 142
Виттенберг 19, 82, 88
Виттшток 50
Волынь 20
Вурцен 71, 75, 84
Галиция 20, 142
Галле 2, 19, 23, 38, 64, 89, ИЗ, 121,
136, 140
Гальберштадт 71, 127
Гамбург 53
Гарделеген 127
Гарц, горный массив в Германии 92
Гданьск см. Данциг
Г ейденрейхштейн 122
Германия 3, 16, 19,20, 23, 63, 67,79,
93, 116, 122, 131, 135
— Восточная 27, 30, 48, 70, 96,
120, 125, 129, 141
— Северная 22
— Северо-Восточная 71
— Средняя 69
— Южная 94
См. также Священная Римская им-
перия
Гёрлиц 28, 75, 80, 137
Глогау (ныне Глогув, Польша) 107
Гнезненское архиепископство 137
Гогенштейн (ныне Ольштынек, Поль-
ша) 137
Гросс-Зальце (ныне Зальцэльмен,
часть, г. Шёнебека, Германия) 23
Гросс-Харслебен 71
Гримма 105
Гродно 141
Данциг (ныне Гданьск, Польша)
126, 139
Добромиль 142
Доммицш 106
Дрезден 36, 89, 107, 108, 119
Европа 67, 93, 135
— Восточная И, 18—22, 72
Енох, мифический город, упоминае-
мый в Библии 74
Зальцведель 36
Иглау (ныне Йиглава, Чехия) 140
Ингольштадт 88
Испания 62
Иена 19, 79
Калау 115
Кведлинбург 101, 102
Кёльн-на-Шпрее (ныне является ис-
торическим районом Берлина) 104
Кёнигзее 131
Кёнигсберг в Бранденбурге (ныне
Хойна, Польша) 3
Кёнигсберг в Пруссии (ныне Ка-
лининград, Россия) 19, 106, 137
Киев 20
Киевщина 20
Кониц (ныне Хойнице, Польша) 97
Краков 22, 38, 100, 127, 140, 141
Креммен 131
Кульм (ныне Хелмно, Польша) 48,
95
Кюстрин (ныне Костшии, Польша) 3 •
Латвия 20
Латгалия,	культурно-историческая
область в Латвии 20
Лаузиц (Лужицы), историческая об-
ласть в Германии 18, 22
Лауэнштейн в Саксонии 82
Лейпциг 19, 20, 23, 26, 79, 89, 99,
102, 104, 121, 123
Лейтмериц (ныне Литомержице, Че-
хия) 22, 80, 121
Лёвенберг (ныне Львовек, Польша)
33, 118
Ливония 62
Лигниц (ныне Легница, Польша)
38, 44, 48, 115
150
Литва, Великое княжество Литов-
ское 18, 20
Львов 20, 22, 108, 116, 141
Львовское воеводство, Львовская
обл. 20, 142
Люнебург 99
Магдебург 16, 17, 19, 22—25, 54, 67,
68, 74, 75, 78, 79, 84, 89, 94, 115,
123, Л 25
Магдебургское архиепископство 16,
23
Мариенбург (ныне Мальборк, Поль-
ша) 137
Мекленбург, историческая область в
Германии 18, 137
Миттвейда 36
Наумбург 80
Нойварп (ныне Нове Варпно, Поль-
ша) 85
Ноймаркт в Силезии (ныне Сьрода
Шлёнска, Польша) 67, 89, 140
Нойруппин 28, 89
Нойхальденслебен 23
Нойштадт-па-Орле 39
Нюрнберг 7
Ольденбург 78
Юппельн (ныне Ополе, Польша) 89,
137
Остероде в Гарце 92
Остероде в Пруссии (ныне Оструда,
Польша) 137
Юфен (Буда, ныне исторический рай-
он Будапешта, Венгрия) 28, 124,
127
Пёснек 39
Пирна 75, 107
Платтеиберг 130
Подол и я 20
Польша, Польское королевство, Речь
Посполитая 2, 17, 18, 20, 22, 116,
141, 154
Померания 18, 84, 85, 137
Прага 19, 22, 23
Пренцлау 108
Пруссия 7, И, 18—20, 25, 62, 64,
137, 141
— Восточная 137
— Западная 97, 137
Регенсбург 22
Рим 97
Роггенхаузен (ныне Рогуж, Польша)
137
Ронсеваль, ущелье в Западных Пи-
ренеях (Испания) 62
Россия 2, 154
Саксония, Саксонское курфюршество
16, 18, 19, 21, 23, 24, 29, 69, 76,
77, 99, 106, 130
Санкт-Петербург 46, 58, 136
Священная Римская империя 7, 11,
16, 20, 62, 114
Силезия 18, 22, 27, 136
Синай, гора в Палестине 52, 53
Смоленская земля 20
Стендаль 88, 89
Торн (ныне Торунь, Польша) 25
Тухель (ныне Тухоля, Польша) 137
Тюрингия 18, 19, 27
Украина 2, 154
Франкенберг в Саксонии 71
Франкенхаузен 105
Франкония 69
Франкфурт-на-Майне 78
Франкфурт-на-Одере 19, 39, 88, 89,
104, 107, 111
Фрауэнштейн 71
Фрейберг в Саксонии 37, 38, 126
Фризак 50
Хельмштедт 19
Хемниц 81
Хетштедт в Саксонии 106
Цейц 50
Цербст 23, 63, 64
Цёрбиг 106
Циттау 75
Цюллихау (ныне Сулехув, Польша)
79
Чехия (Богемия), Чешское королев-
ство 18, 19, 22, 140
Швейдниц (ныне Сьвидница, Поль-
ша) 95
Шёнебек 104
Шлёйзинген 104
Шлотхайм 50, 128
Шнееберг 118
Шпандау (ныне является историче-
ским районом Берлина) 50
Штеттин (ныне Щецин, Польша) 25
Штраусберг 102
Эйзенах 27
Эльба, река 11, 16
Эльбинг (ныне Эльблонг, Польша)
137
Эрфурт 19
151
список СОКРАЩЕНИИ
AS
Bl. Magd.
CDB I
CDS II
CDSil
GQS
LCI
MF
MR
NM
PG
PL
Purg.
SW
ZRG
ZSSR GA
— Alphabetische Sammlung der Magdeburger Schoffen-
priiche // Wassei schlcben II. Deutsche Rechtsquellcn des Mitfel-
alters. Leipzig, 1892. S. 1 —144.
—	В о e h 1 a u H. Die Blume von Magdeburg. Weimar, 1868
—	Codex diplomaticus Brandenburgensis. Erster Hauptteil.
—	Codex diplomaticus Saxoniae Regiae. Zweiter Hauptteil.
—	Codex diplomaticus Silesiae.
—	Geschichtsquellen der Provinz Sachsen und angrcnzcndcr Ge-
biete.
—	Lexikon der christlichen Ikonographie. Bd. 1—8 Rom;
Freiburg; Basel; Wien, 1968—1976.
—	«В eh rend J. E. Die Magdeburger Fragen. Berlin, 1865.
—	Meifi не r Rechtsbuch (Rechtsbuch nach Distinktionen) //
Ortloff Fr. Sammlung Deutscher Rechtsquellen. Bd. 1. Jena,
1836.
—	Neue Mittcilungen aus dem Gebiete historisch-antiquari-
scher Forschungen. Halle.
—	Patrologiae cursus completus. Series Gracca.
—	Patrologiae cursus completus. Series Latina.
—	Rechtsbuch Johannes Purgoldts // Ortloff Fr. Sammlung
Deutscher Rechtsquellen. Bd. 2. Jena, 1860.
—	Daniels A. von, G r u b e n Fr. von. Das sachsische Weich-
bildrecht (jus municipale Saxonicum). Weltchronik und Weich-
bildrecht in CXXXVI Artikeln mit der Glosse hrsg. Bd. 1.
Berlin, [1857—1858].
—	Zeitschrift filr Rechtsgeschichte. Weimar.
— Zeitschrift der Savigny-Stiftung filr Rechtsgeschichte.
Germanistische Abteilung. Weimar.
ALEXANDER ROGATSCHEWSKI
DAS SCHWERT ROLANDS
Die Rechtsansichten deutscher Biirger
der XIII. — XVII. Jh.
Zusammenfassung
Das Buch ist einem der Hauptprobleme des mittelalterlichen Rechtsbe-
w/usstseins — den Rechtsansichten des deutschen Biirgcrtums gewidmet. Bin
Versuch wird unternommen, diese Ansichten auf Grund der Magdeburger
Rechtsdenkmaler und der verwandten Quellen darzustellen. In solcher Hin-
sicht waren diese Quellen bishor sehr wenig erforscht.
Die angefiihrte Forschung zeigt, daB die Magdeburger und verwandten
Rechtsquellen von XIII.—XVII. Jh. wichtige Information zum Kennen des
mittelatlerlichen RechtsbcwuBtscins im ’’langen Mittelaltcr” (J. Le Goff)
cnthalten. Der Verfasser ist zu den folgenden Ergebnissen gekommen.
Das biirgerliche RechtsbewuBtsein, das sich in den herangezogenen Quel-
len spicgelt, ist synkretislisch. Die burgerlicheri Vorstellungen vom Recht und
Gewalt, Gericht und Gerichtsbarkeit sehen wie cine komplizierte Verschlingung
religibser, ethischcr und rechtlicher Ansichten aus. Die historische Herkunft
dicser Ansichten war sehr verschieden. Die Ideen vom ’’alten guten Rechtc”,
vom Rechtsfrieden, vom Kreise der gleichbercchtiglen Rechtsgenossen, die die-
sen Frieden geniessen, gehdrten zu den altesten Vorstellungen. Das alte In-
stitut des Eides (der prakusch mit alien bedeutenden Geschehen in der Stadt
verbunden war) spielte im Rechtsleben und im RechtsbewuBtsein eine wich-
tige Role.
Mit diesen archaischen Anschauungen vereinigten sich die Ansichten
spaterer Hcrkunft, die mit dem Christentum verbunden waren. Alle Formen
der Rechtswirklichkeit wurden in den religiosen Kategorien durchgedacht.
Der christliche Glaube machte seinen Eindruck auf die Vorstellungen vom
Wcsen der Recht und Stadtgcwaltbehordcn und des Eidinstituts. Die Lehre
vom zweieriei Wesen der Schuld (als Vergehen gegen Gott und Mensch)
uble cincn EinfluB auf die Strafkonzeption aus. Die Gestalt des Gottes als
Weltrichters gait als cin Ideal des gerechten Richters. We gen Spezifik mittel-
altcrlicher Weltanschauungen sind die bdrgerlichcn Rechtsansichten hating
in der Sprache verschiedener Symbolc wiedergeben.
In den behandelten Quellen sieht man auch die Aussagen, die durch die
Realien des ’’langen Mittelalters” bedingt wurden. Es handcit sich uni die
Steilcn, die das standischc und korporative SelbstbewuBtsein der Biirger
zum Ausdruck bringen. Diese Steilcn bescheinigcn eine enge Verbindung der
Burger im Rahmen der Eidgenossenschaft und diesclbe dcr Rats- und Ge-
richtsmitglieder—im Rahmen der Ratmanner- und Schoffenkorperschaft.
Diese Verbindung schuf einc besondere psychologische Klima in der Stadt mid
wirkte auf die Auffassung der Rechtswirklichkeit im gewissen Sinne ein.
In der Struktur burgerlicher Rechtsansichten spielte die Vorstellung vom
’’Gemeinnutz” (die im Geiste dcr antiken Lchren dem "Eigennutz” entgegenge-
153
stellt wurde) eine wichtige Rolle. Die ”Gemeinnutz”-Idee wurde als eine
eigenartige Formel des gesellschaftlich-politischen Kompromisses crhoben.
Sie war mit der konservativen Rechtstradition der alten Standegesellschaft
verbunden und ihre EinfluB auf die Gemiiter bis zu Endo des XVIII. Jhs.
aufrechterhalten hatte.
Zu cinem biirgerlichen Ideal wurde das gemeine und gleiche (fiir alle
Vollbiirger) Recht erhoben. Dicse Losung war progressiv, da sie zur Leugnung
der Lcibeigenschaft und zur Kristallisierung des relativ homogenen biirger-
lichcn Standes fiihrte.
Fiir das RechtsbcwuBtscin (und die Weltanschauung iiberhaupt) dcr mit-
telalterlichen Burger war der wcsentlichc Traditionalismus charakteristisch, da
die Stadt selbst ein Erzeugnis der traditionellen Gesellschaft war und darum
viele bedeutsame Ziige derseblcn erhielt. Nichtsdestoweniger erfuhren das
Stadtrecht und die biirgerlichen Rechtsansichtcn einen Wandel infolge ver-
schiedencr Faktoren. Zur Entwicklung dcr biirgerlichen Rechtsansichten tru-
gen die Erschcinungen und Prozesse, die durch die Renaissancckultur hervor-
gerufen wurden, bei. Es handelt sich um die revidierte Haltung zu den
Rechtstcxtcn, die Rczeption des rbmischen Rechts, die Entlehnung einer Reihe
der wichtigen Elementc aus den Rechtsichrcn der Antike (u. a. von. Aristotc-
les).
Die Rechtsansichten des Biirgertums waren ein wichtiger Bestandteil des
mittelalterlichen gesellschaftlich-politischen Denkens. Doch lagen die Einzele-
lemente dicser Ansichten dcr rechtspolitischcn Lehren der Neuzcit zugrundc.
Die Idee von der biirgerlichen Gleichheit und von der Eidgenosscnschaft wa-
ren im Einklang mit dcr Lehre vom ’’contrat social”.
Die hcrangezogenen Quellen zeigen, dass das reichste Material zur For-
schung des biirgerlichen RechtsbewuBtscins die Rechtsdcnkmaler der XIV.—
XVI. Jh. geben. Abgesehen von den verbffentlichten Quellen sind etliche
handschriftliche Materialicn aus den Bibliotheken von Russland, Polen und
Ukraine benutzt. Einigc Ilandschriften waren bisher unbekannt. (Die St. Pe-
tersburger Manuskripten von XIV.—XVIII. Jh. N 2, 3 und tcilweise 1, die
im Anhang I bezeichnet sind, sind jetzt auch als Photokopien und Mikrofilme
im Institut fiir Grundlagen und Grenzgebiete des Rechts an dcr Freien Uni-
versitat Berlin zuganglich. Die Signaturen dieser Kopien sind resp. WA
8200.161, WA 8200.141 und WA 8300.43).
ОГЛАВЛЕНИЕ
Предисловие.................................................. 3
Введение ...................................................  5
§ 1. Постановка	проблемы.................................7
§ 2. Степень изученности проблемы. Методология исследования
Глава I. История Магдебургского городского права и источники ис-
иследования.
§ 1. Очерк истории Магдебургского права ....	15
§ 2. Источники исследования.............................24
Глава II. Взгляды бюргерства на городское право.
§ 1.	Общие положения
а.	Представления бюргерства о происхождении и сущности
городского права .........	32
б.	Символическое мировосприятие и его отражение в право-
вых памятниках........................................41
в.	Представления бюргерства о положении городского права
в системе средневекового права ...................... 62
§ 2.	Взгляды бюргеров на обычай ......	69
§ 3.	Взгляды бюргеров на вилькюры.......................85
Глава III. Взгляды бюргерства на природу и назначение городских
органов власти.
§ 1.	Взгляды бюргеров на городской совет .	.	.	.	94
§ 2.	Взгляды бюргеров на судебные органы и правосудие .	112
Заключение .................................................133
Приложение I. О рукописных источниках XIV—XVIII вв., использо-
ванных в книге .	.	.	.	.	.	.	.	.	.	136
Приложение II. Стихотворное введение к статутам г. Вильспака. 1589 г. 142
Именной указатель...........................................146
Географический указатель	.........	150
Список сокращений...........................................152
Резюме на немецком языке .........	153
IN HALT
Vorwort .............	3
Einleitung........................................................5
§ 1.	Die ProblemsteHung ........	—
§ 2.	Der Forschungsgrad des Problems. Die Untersuchungsme-
thodologie ................................................  7
Кар i tel I. Geschichte des /vlagdcburger Stadtrechts und die For-
schungsquellcn
§ 1.	Der Grundriss eincr Geschichte des Magdeburger Rechts 15
§ 2.	Die Forschungsquellen.................................24
Kapitel II.	Die biirgerlichen Ansichten uber das Stadtrecht
§ 1.	Allgemeines
a.	Die biirgerlichen Vorstellungen von dcr Herkunft und Wesen
des Stadtrechts ..........................................32
b.	Die symbolische Weltauffassung und ihre Wiedcrspiegelung
in den Rechtsdcnkmalern .......	41
c.	Die biirgerlichen Vorstellungen von der Stellung des Stadt-
rechts im mittclalterlichen Rechtssystem ....	62
§ 2.	Die biirgerlichen Ansichten uber die Gewohnheit .	.	69
§ 3.	Die biirgerlichen Ansichten iiber die Willkiiren .	.	.	85
Kapitel III.	Die biirgerlichen Ansichten iiber das Wesen und die
Bcstimmung der stadtischen Machtsorgane
§ 1.	Die biirgerlichen Ansichten iiber den Stadtrat ...	94
§ 2.	Die biirgerlichen Ansichten iiber die Gerichtsbchorden und
die Gerichtsbarkeit.........................................И2
SchluBwort......................................................133
Anhang I. Von den im Buche benutzten handschriftlichen Quellen dcr
XIV.—XVIII. Jh............................................136
Anhang II. Das Reimvorwort der Statuten der Stadt Wilsnack vom
1589 (russische Gedichtsiibersetzung).....................142
Namenregister .	...........................................146
Ortsregister....................................................150
Abkiirzungsverzeichnis..........................................152
.Zusammenfassung in deutscher Sprache...........................153
Научное издание
Рогачевский Александр Львович
МЕЧ РОЛАНДА
Правовые взгляды
немецких горожан XIII—XVII вв.
Редактор И. П. Комиссарова
Художественный редактор Е. И. Егорова
Технический редактор А. В. Борщева
Корректоры Н. В. Ермолаева, Т. Г. Павлова
Лицензия ЛР №040050 от 15.08.96 г.
Сдано в набор 25.12.95. Подписано в печать 03.09.96. Формат 60x90 1/16.
Бумага тип. №2. Печать высокая. Усл. печ. л. 9,75. Усл. кр.-отт. 9,94.
Уч.-изд. л. 11,11. Тираж 800 экз. Заказ 76.
Издательство СПбГУ. 199034, С.-Петербург, Университетская наб., 7/9.
Типография Издательства СПбГУ.
199034, С.-Петербург, Университетская наб., 7/9.