20  лет
 со  смерти
 СССР
 УСТНАЯ  ИСТОРИЯ  РЭКЕТА

КРЫША
 Устная  история  рэкета
 Adi
 МОСКВА
 «Астрель-СПб»
 Санкт-Петербург

УДК  343.32
ББК  67.99
В95
 Дизайн  обложки:  Марина  Акинина
 Вышенков,  Е.
 В95  КРЫША.  Устная  история  рэкета  /  Евгений  Вышенков,—  М.:  ACT;  СПб.:  Астрель-
СПб,  2011,-  285,[2]  с.:  64  л.  ил.
 ISBN  978-5-17-075717-6  (ООО  «Издательство  АСТ»)
 ISBN  978-5-9725-2131-9  (ООО  «Астрель-СПб»)
 В  августе  1991  года  умерла  Советская  империя.  Буржуазная  революция  породила
героев  своего  времени.  Десятилетие  90-х  запомнилось,  прежде  всего,  детективной
историей.  Слова  «кооператор»,  «ваучер»,  «приватизация»  ныне  забываются.  Един¬
ственно,  что  вызывает  эмоцию,  —  это  тень  г-на  Бандита.  Его  образ  в  варился  в  сознание.
Сегодняшняя  спокойная  жизнь  выдавливает  это  клише  с  трудом.
 Двадцать  лет  спустя,  словно  по  Дюма,  еще  есть  шансы  понять,  откуда  взялись  на  бе¬
регах  Невы  эти  лица.  Кстати,  было  правильным  взглянуть  на  прошлое  и  в  связи  с  тем,
что  российские  политики  никогда  не  испытывали  непреодолимую  моральную  потреб¬
ность  доказать  свою  непричастность  к  организованной  преступности.
 УДК  343.32
ББК  67.99
 Подписано  в  печать  05.09.11.
 Формат  70x90/  16.  Уел.  печ.  л.  21,06.
 Доп.  тираж  3  000  экз.  Заказ  №  1575.
 Общероссийский  классификатор  продукции
СЖ-005-93,  том  1;  953000  —  книги,  брошюры
 ©  Е.  Вышенков,  2011
©  ООО  «Астрель-СПб»,  2011

Репортеры  интерет-газеты  «  Фонтанка.  Ру»  и  питерские  юристы  из
компании  Pen  &  Paper  искренне  кланяются  всем,  кто  поделился  сво¬
ими  воспоминаниями.  Особенно  тем,  кто  прямо  на  страницах  книги
не  стал  скрывать  свою  прошлую  принадлежность  к  организованной
преступности.
 Отдельное  спасибо  редакция  говорит  бывшим  представителям
«малышевского»,  «тамбовского»,  •«пермского»  преступных  сооб¬
ществ.  Пусть  на  условиях  анонимности,  а  они  передали  нам  сотни  фо¬
тографий,  настойчиво  помогали  в  уточнении  фактов.
 Разумеется,  многое  в  книгу  не  уместилось.  Но  не  пропало.
 Однако  при  всем  уважении  к  их  вниманию  мы  все  же  считаем,  что
истинное  раскаяние  «человека  чести»  —  невероятная  редкость,  а  их
признания  —  это  всего  лишь  последнее  оружие  проигравшего.
 Все  персонажи  в  книге  реальны,  любые  совпадения  неслучайны.

ПРЕДЧУВСТВИЕ
 Словосочетание  «лихие  90-е»  —  моветон.  Оно  изжевано.  Даже  тот,
кто  в  это  время  лишь  учился  говорить,  может  сейчас  поболтать  о  бритых
затылках  победоносного  вида.  Тогда  организованная  преступность  оказа¬
лась  на  правом  фланге  истории,  временно  подобрала  власть  и  вместе  с
только  что  рожденной  буржуазией,  сама  не  ведая  того,  активно  создавала
новую  нацию.  Поход  братвы  стал  событием  и  изменил  нашу  жизнь.  Дру¬
гое  дело,  что  сегодня  их  забываемый  триумф  кажется  фантасмагорией.
А  еще  через  двадцать  лет  они  превратятся  в  миф  наподобие  тамплиеров.
 Уже  вначале  2000-х  традиция  стрелок1  и  наездов  прервалась.  Нача¬
лось  же  становление  мафии  не  при  развале  СССР  и  не  в  годы  перестрой¬
ки,  а  десятилетиями  раньше,  еще  при  коммунистах.  Впрочем,  в  середине
70-х  ни  у  одного  мудреца  от  советской  власти  не  возникало  предчув¬
ствия,  что  в  городе  трех  революций  формируется  явление,  которое  через
двадцать  лет  станет  cosa  nostra  невского  разлива.
 Рэкетиры  же  обкладывали  данью  сотни  людей  в  день.  Но  страшно  бы¬
ло  не  это,  а  то,  что  правительство  стояло  рядом  и  подсчитывало  доходы.
 Тем  не  менее  жизнь  этих  рэкетиров  ушла  на  то,  чтобы  выжить,  потому
что  любая  мафия  до  самозабвения  оттачивает  лишь  два  навыка  —  нанесе¬
 1  Здесь  и  далее  смотри  Словарь  в  конце  книги.
 5

КРЫША.  Устная  история  рэкета
 ние  максимального  вреда  ближним  и  уничтожение  себе  подобных.  Это  ее
главные  репутационные  активы.
 С  начала  90-х  это  явление  умышленно  приняло  не  свойственные  фор¬
мы.  В  конце  прошлого  тысячелетия  в  городе  Ленина  диктовали  правила
бывшие  чемпионы  спорта.  В  отличие  от  других  регионов  страны  их  груп¬
пировки  не  считались  с  ортодоксальным  воровским  миром,  столь  попу¬
лярным  в  провинции  и  Москве.  Эта  особенность  и  повлияла  на  их  содер¬
жание.

Предыстория
 ПЫЛЬНИК
 В  первый  раз  советские  спортсмены  столкнулись  с  миром  професси¬
ональных  преступников  задолго  до  того,  как  слово  «крыша»  получила
второе  значение.  Произошло  это  в  начале  50-х  годов.  Сразу  после  войны
в  Ленинграде  вновь  открылись  спортивные  секции.  Приучать  подраста¬
ющее  поколение  к  физической  культуре  стали  вернувшиеся  с  фронта  ма¬
стера,  в  их  числе  и  Григорий  Кусикьянц.  Сегодня  его  имя  —  символ  побед
советского  бокса;  его  ученики  —  легенды.  Его  подопечный  Валерий  По-
пенченко  стал  чемпионом  Олимпийских  игр  в  Токио  в  1964  году  и  един¬
ственным  из  советских  боксеров  обладателем  кубка  Вэла  Баркера  как
самый  техничный  боксер.  А  за  15  лет  до  этого  Кусикьянц  был  лишь  рядо¬
вым  тренером  милицейского  общества  «Динамо».  Ребята,  которые  ходи¬
ли  к  нему  заниматься,  жили  в  коммуналках,  играли  в  пристенок,  знали  о
существовании  сыра,  но  редко  его  видели,  а  еще  реже  ели.  Домой  они
приходили  только  ночевать,  а  с  утра  до  вечера  бегали  по  дворам  и  ули¬
цам.  Дети  этого  поколения  верили:  можно  недоедать,  десять  лет  носить
отцовскую  байковую  рубашку  —  лишь  бы  не  было  войны.  Для  большин¬
ства  из  них  бокс  оказался  не  столько  возможностью  сделать  карьеру  или
укрепить  здоровье,  сколько  способом  научиться  постоять  за  себя  в  разру¬
шенном  агрессивном  послевоенном  мире.  И  все  же  не  спортсмен  был
главной  фигурой  в  проходном  дворе  начала  50-х:  там  царствовала  шпана.
Героем  времени  был  тот  семнадцатилетний,  кто  уже  успел  отмотать  пер¬
вый  короткий  срок  по  малолетке,  умел  лихо  сплевывать  через  передние
 7

КРЫША.  Устная  история  рэкета
 зубы,  носил  блатные  сапоги  в  гармошку  —  прохоря,  кепку  капитанку,  по¬
трепанное  серое  полупальто  с  высокими  накладными  карманами  и  белое
офицерское  кашне  на  голую  шею.  В  прохоря  обязательно  должна  была
быть  вложена  финка.  Таких  уважали  и  боялись.  Даже  те  мальчики,  кото¬
рых  родители  заставляли  разучивать  гаммы  на  рояле,  стремились  мане¬
рами  походить  на  блатных.  Уличная  шпана  не  дралась,  она  «делала».
В  карманах  у  них  всегда  лежала  смесь  из  соли  и  перца,  чтобы  неожидан¬
но  швырнуть  ее  в  глаза  обидчику,  а  за  щекой  они  порой  держали  кусочек
бритвы,  так  называемую  «мойку»,  которой  всегда  можно  было  полоснуть
кого-нибудь  по  лицу.  Как  бы  боксер  ни  изучал  технику  боя,  хулиган  мо¬
рально  все  равно  оказывался  сильнее.
 Между  тем  в  ЦПКиО  имени  Кирова,  на  Елагином  острове,  проходили
танцы  на  траве  под  живой  оркестр,  исполнявший  песни  Леонида  Утесова
и  Марка  Бернеса.  От  сотен  ног  над  землей  поднималась  пыль,  и  это  мес¬
то  стали  называть  «пыльником».  Тог¬
да  с  местами  досуга  в  Ленинграде  бы¬
ло  туго,  так  что  на  «пыльник»,  кроме
студентов,  приходили  и  блатные,  и
новодеревенские  ухари.  Чтобы  воспи¬
тывать  в  своих  учениках  не  только  си¬
лу,  но  и  характер,  Григорий  Кусикь-
янц  решил  отправлять  их  на  танцы  на
Елагином  острове,  намеренно  прово¬
цируя  столкновение  с  миром  улич¬
ных  хулиганов  и  воров.  Разумеется,
как  только  спортсмены  приходили  на
«пыльник»,  шпана  начинала  к  ним  за¬
дираться.  Молодым  боксерам  пред¬
стояло  научиться  выстаивать  против
тех,  у  кого  слово  «дуэль»  вызывало
нехорошую  ухмылку.  Подопечные  Ку-
сикьянца  усвоили  главное  правило:  сила  не  в  том,  чтобы  не  пропустить
удар,  а  в  том,  чтобы  подняться  с  земли  после  колотухи  из-за  угла.  Блат¬
ные  всегда  ценили  духовитость.  Как  только  они  начали  получать  отпор
от  спортсменов,  они  задумались  о  том,  как  обратить  их  силу  в  свою  поль¬
 В  карманах  у  них  всегда
лежала  смесь  из  соли  и  перца,
чтобы  неожиданно  швырнуть
ее  в  глаза  обидчику,
а  за  щекой  они  порой  держали
кусочек  бритвы,
так  называемую  «мойку»,
которой  всегда  можно  было
полоснуть  кого-нибудь
по  лицу.  Как  бы  боксер  ни
изучал  технику  боя,  хулиган
морально  все  равно
оказывался  сильнее.
 8

Предыстория.  ПЫЛЬНИК
 зу.  Они  годами  оттачивали  умение  втягивать  человека  в  разговор,  так  что
они  без  труда  завязали  знакомство  с  боксерами.  Пронырливые,  искушен¬
ные  в  интригах  карманные  воры  предложили  им  поработать  вместе.  Не
воровать,  конечно,  а  подстраховывать.  Сейчас  пойманному  за  руку  в
транспорте  карманнику  не  грозит  ничего,  кроме  возмущения  окружаю¬
щих  и  нецензурной  брани.  После  войны  же  вора  могли  избить  до  полу¬
смерти.  Боксерам  нужно  было  ездить  с  ними  в  трамваях  и  троллейбусах
и  в  случае  палева  отбивать  от  толпы.  Получали  они  за  это  небольшую  до¬
лю  от  заработанного,  не  больше  десяти  процентов.  Однако  в  условиях
всеобщей  нищеты  и  это  оказывалось  важным  заработком.  Родители,  как
правило,  не  могли  давать  им  даже  мелочь  на  завтраки,  а  за  день  езды  в
трамвае  с  ворами  они  получали  100—200  рублей,  сумму,  сравнимую  со
студенческой  стипендией.
 Постепенно  боксеры  перешли  на  новую  ступень  —  стали  работать  на
прополе,  то  есть  забирать  у  вора  украденный  кошелек  и  выходить  с  ним
из  транспорта  на  ближайшей  остановке.  Это  занятие  предполагало  боль¬
шее  доверие  между  вором  и  боксером,  теперь  им  платили  уже  четверть  от
наживы.
 Они  стали  отдыхать  вместе  в  ресторанах  —  местах,  о  которых  до  зна¬
комства  с  воровским  миром  спортсмены  и  мечтать  не  могли.  Государство
предлагало  им  многолетний  тяжелый
труд,  а  в  случае  удачи  и  таланта  почет  и
материальное  благополучие,  позволя¬
ющее  раз  в  месяц  ужинать  не  дома.
 У  воров  же  была  другая  мораль  —  «не
надо  выслуживаться,  надо  брать  свое
прямо  сейчас»,  они  проводили  в  ресто¬
ранах  практически  каждый  вечер.  Бок¬
серы  были  молоды  и  впечатлительны  и
мгновенно  обратили  внимание  на  то,
что  метрдотели  и  швейцары  всегда  кла¬
няются  им,  независимо  от  того,  кто  они
такие,—  лишь  бы  были  деньги.
 Все  это  не  сделало  из  птенцов  обще¬
ства  «Динамо»  плохих  спортсменов  —
 Постепенно  боксеры  перешли
на  новую  ступень  —  стали
работать  на  прополе,  то  есть
забирать  у  вора  украденный
кошелек  и  выходить  с  ним
из  транспорта  на  ближайшей
остановке.  Это  занятие
предполагало  большее
доверие  между  вором
и  боксером,  теперь  им
платили  уже  четверть
от  наживы.
 9

КРЫША.  Устная  история  рэкета
 они  так  же  ходили  на  тренировки,  некоторые  побеждали  в  соревновани¬
ях,  сами  становились  тренерами.  Они  продолжали  всеми  силами  стре¬
миться  к  новым  рекордам.  Однако  на  политические  лозунги  и  передови¬
цы  газет  уже  смотрели  с  нескрываемым  скепсисом.
 Вскоре  в  компанию  к  ворам  стали  попадать  представители  других
спортивных  сообществ,  в  частности  футбольного  клуба  «Зенит».  Самый
старый  ленинградский  вор  в  законе  Валентин  Гудевский,  более  извест¬
ный  как  Дэртэн,  недавно  пошутил  о  том,  как  спортсмены  отвлекали  по¬
тенциальных  потерпевших  в  то  время:  «Тогда  и  знаменитые  зенитовцы
ноги  терпил  в  транспорте  нам  раздвигали».
 Игорь  Шадхан,  родился  в  1940  году,  кинорежиссер
 Мы  жили  с  матерью  и  сестрой  в  обычном  таком  ленинградском  дворе,
где  окна  упираются  в  окна,  и  ты  видишь,  как  твои  соседи  включают  свет,
 выключают  свет,  что  они  делают.  Моя
семья  была,  кстати  сказать,  довольно
благополучная.  Отец  до  войны  был  ди¬
ректором  завода,  и  у  нас  была  трех¬
комнатная  квартира  отдельная.  А  вре¬
мя  было  такое,  ну  как  вам  объяснить...
мне  когда  мать  давала  завтрак  с  собой
в  школу,  то  я  его  не  мог  с  собой  прине¬
сти  и  есть  на  глазах  у  ребят,  и  я  его  вы¬
кидывал  по  дороге.  Ну  и  во  дворе,  ко¬
нечно,  бегали  дети,  и  бегали  дети  и
постарше  меня.  И  были  воры  —  были
воры  квартирные,  а  были  карманники.
В  моем  доме  жил  такой  вор  карманник
Васька,  Канарейка  была  у  него  воров¬
ская  кличка.  Он  был  такой  красивый
молодой  человек,  сейчас  бы  сказали
плейбой.  Мне  было  в  ту  пору  лет  12,  и
он  мне  предложил  ему  помогать  —  это
 В  моем  доме  жил  такой  вор
карманник  Васька,
Канарейка  была  у  него
воровская  кличка.  Он  был  такой
красивый  молодой  человек,
сейчас  бы  сказали  плейбой.
Мне  было  в  ту  пору  лет  12,  и  он
мне  предложил  ему  помогать  —
это  называлось  стоять
на  «прополе»:  забирать  у  него
украденные  вещи,  чтобы  их  при
нем  не  могли  найти,  если  его
поймают.  Я  делал  это  не  потому,
что  мне  нужны  были  деньги,
это  дало  мне  сразу  большой
авторитет  среди  дворовых
мальчишек.
 10

Предыстория.  ПЫЛЬНИК
 называлось  стоять  на  «прополё»:  забирать  у  него  украденные  вещи,  чтобы
их  при  нем  не  могли  найти,  если  его  поймают.  Я  делал  это  не  потому,  что
мне  нужны  были  деньги,  это  дало  мне  сразу  большой  авторитет  среди  дво¬
ровых  мальчишек.  Был  очень  сильный  в  то  время  антисемитизм.  Я  из  еврей¬
ского  мальчика  превратился  сразу  в  помощника  вора,  и  на  меня  мгновен¬
но  стали  по-другому  совсем  смотреть.  Он,  надо  сказать,  был  в  некотором
роде  человек  интеллигентный.  У  женщин  тогда  были  такие  сумки,  которые
сверху  застегивались,  и  на  застежку  надо  было  так  надавить  —  «плюм»  —
чтобы  сумка  открылась.  И  вот  он  покупал  букет  цветов,  заходил  с  этим  бу¬
кетом  в  трамвай  и  заговаривал  с  какой-нибудь  дамой,  прикрывая  сумку
букетом.  И  пока  он  с  ней  разговаривал,  он  под  букетом  открывал  сумку  и
вытаскивал  из  нее  кошелек.  Иногда  он  даже  умудрялся  закрывать  эту  сум¬
ку.  Моя  работа  заключалась  в  том,  чтобы  следить  за  тем,  как  он  это  дела¬
ет,  а  потом  забирать  у  него  украденное,  выбегать  из  трамвая  и  прятать  его
в  соседнем  дворе  в  сарае.  Васька  ни¬
когда  не  давал  мне  денег,  но  всегда
дарил  мне  авторучки  и  карандаши  —
это  очень  было  тогда  модно.  Еще  он
водил  меня  в  рестораны  —  так  что  я  с
12  лет  стал  посетителем  рестора¬
нов  —  и  очень  хорошо  меня  там  кор¬
мил.  Моя  мать  ничего  не  знала  об
этом.  Я,  кстати,  хорошо  учился,  и  по
вечерам  мне  читали  серьезные  книж¬
ки.  Была  двойная  жизнь,  в  общем,
страшная.  Милиция  меня  забирала
несколько  раз,  ругались  матом,  кри¬
чали  —  мол,  шестеришь.  А  я  только
смотрел  на  них  и  улыбался.  Это  был  не
столько  характер,  сколько  подражание  старшим  —  как  маленькие  дети
подражают  ковбоям.  Я  до  сих  пор  не  знаю,  почему  они  ни  разу  ничего  не
сказали  маме.  Так  продолжалось  полтора  года.  Я 	никогда 	не 	смотрел, 	что
 именно  Васька  украл.  А  однажды  произошло  следующее. 	Мы, 	как 	и 	всег¬
 да,  ехали  в  трамвае,  и  там  ехал  человек  с  квадратной  военной  кожаной
сумкой  на  ремне.  Васька  эту  сумку  срезал  и  передал  мне.  Я  ее  спрятал  —
 Была  двойная  жизнь,
в  общем,  страшная.  Милиция
меня  забирала  несколько  раз,
ругались  матом,  кричали  —  мол,
шестеришь.  А  я  только  смотрел
на  них  и  улыбался.  Это  был
не  столько  характер,  сколько
подражание  старшим  —
как  маленькие
дети  подражают  ковбоям.
 11

КРЫША.  Устная  история  рэкета
 уж  не  помню  куда,  не  помню,  зима  это  была  или  лето,—  и  побежал,  как
обычно.  Во  двор.  И  тут,  когда  я  уже  принес  ее  в  сарай,  меня  в  первый  раз
за  все  время  одолело  любопытство,  и  я  открыл  сумку,  чтобы  посмотреть,
что  в  ней.  Там  было  довольно  много  денег  и  ведомость  с  фамилиями.  И  я
понял,  что  этот  человек  вез  с  собой  зарплату,  и  это  могла  бы  быть  зарпла¬
та  моей  мамы.  Я  тогда  сказал  Ваське,  что  я  больше  не  могу  так.  Он  стал
мне  отвечать  —  мол,  да  ну,  да  ты  чего.  Должен  признать,  я  не  смог  так  сра¬
зу  уйти  от  него  —  я  боялся  потерять  тот  авторитет,  который  у  меня  был.  Он,
видимо,  сам  все  понял  и  стал  потихоньку  отпускать  меня,  все  реже  брал  с
собой.  И  при  этом  продолжал  общаться  со  мной,  как  с  товарищем,  так  что
уважать  меня  меньше  не  стали.

Часть  первая
ПОЗДНИЙ  ЛЕНИНГРАД

ВЕЛИКИЙ  ГОРОД
С  ОБЛАСТНОЙ  СУДЬБОЙ
 Самый  большой  из  северных  городов  мира,  четвертый  по  населению  в
Европе,  к  концу  70-х  выглядел  богооставленным.  На  улицах  —  грязно,  в
реках  и  озерах  купаться  —  попросту  вредно.  Перенаселенные  доходные  до¬
ма  в  центре  города  —  в  полуразрушенном  состоянии.  Еще  в  20-е  годы  Геор¬
гий  Иванов  в  парижской  иммиграции  мог  писать:  «На  земле  была  одна
столица,  остальное  —  просто  города».  Из  всех  имен,  данных  в  разное  время
городу,  к  концу  брежневского  правления  ему  больше  всего  подходит  назва¬
ние  Северной  Пальмиры  —  античного  города,  занесенного  песками.  Гра-
нинское  «великий  город  с  областной  судьбой»  —  точное  определение  того,
что  советская  власть  за  60  лет  сделала  с  имперской  столицей.
 ПОДЛЕДНАЯ  ЖИЗНЬ
 Начальство  в  Ленинграде  —  битое.  При  Сталине  расстреляли  три  ге¬
нерации  местной  номенклатуры  с  чадами  и  домочадцами.  Так  что  здеш¬
ний  партийный  бомонд  понимал:  надо  сливаться  с  местностью.  В  бреж¬
невской  Москве  ленинградский  стиль  представлял  предсовмина  Алексей
Косыгин.  Худощавый,  хмурый,  с  правильной  речью,  он  самой  манерой
поведения  контрастировал  с  тучными,  жизнерадостными  брежневскими
 15

КРЫША.  Устная  история  рэкета
 земляками,  изъяснявшимися  на  восточноукраинском  «суржике»  с  фри¬
кативным  «г».  «Стиль  Косыгин»  —  это  внешняя  пристойность,  чувство
номенклатурной  меры.
 В  Смольном  —  маленький,  злобный  Григорий  Романов,  человек  воен¬
но-промышленного  комплекса.  Ленинградский  хозяин  не  поощрял  ку¬
мовства;  взятки  в  Питере  брали  реже,  чем  в  провинции,  и  с  большой
оглядкой.  Даже  намек  на  вольномыслие  карался  волчьим  билетом:  рома¬
новский  Ленинград  вытеснил  в  Америку  Бродского,  Довлатова,  Барыш¬
никова,  Шемякина,  в  Москву  —  Райкина,  Юрского,  Битова.
 На  поверхности  Ленинград  —  абсолютно  советский  город,  и  казалось,
эта  власть  будет  существовать  вечно.  Понурое  большинство,  обитающее
 в  новостройках,  жило  своими  шестью
сотками,  получало  продовольствен¬
ные  наборы  к  праздникам,  давилось
в  очередях  за  молочными  сосисками
и  водкой,  медицинской  помощью,
железнодорожными  билетами.  Из
репродукторов  звучали  бодрые  пес¬
ни  Эдуарда  Хиля  и  Эдиты  Пьехи.
С  точки  зрения  начальства  в  городе
трех  революций  —  тишь  да  гладь.
 Между  тем  ледяной  панцирь  со¬
ветской  власти  на  глазах  становился
тоньше  и  тоньше,  а  подледная  жизнь  —
все  разнообразнее  и  разнообразнее.  Ленинград  напоминал  могучий  дубо¬
вый  шкаф,  насквозь  изъеденный  древоточцами.
 Коммунистическая  власть  изначально  —  режим  кровопийц,  а  не  во¬
рюг.  Советский  гражданин  —  вечный  ребенок,  находившийся  под  при¬
смотром  строгих  родителей.  У  него  один  работодатель  —  государство,  его
постоянно,  с  младенчества  до  старости,  учили.  Он  одевался,  во  что  было
велено,  ел  и  пил  в  пределах  гигиенической  нормы,  читал  книжки  по
утвержденному  списку  и  насильственно  подвергался  радиообработке.
Как  это  часто  бывает  в  семейной  жизни,  на  самом  деле  советские  гражда¬
не  —  дети  шкодливые,  вполуха  слушали  нотации  родителей,  подворовы¬
вали  мелочь  из  карманов  и  прогуливали  уроки.
 В  Смольном  —  маленький,
злобный  Григорий  Романов,
человек  военно-промышленного
комплекса.  Ленинградский
хозяин  не  поощрял  кумовства;
взятки  в  Питере  брали  реже,
чем  в  провинции,
и  с  большой  оглядкой.
 16

Часть  первая.  ПОЗДНИЙ  ЛЕНИНГРАД
 Смысла  слушаться  не  было.  Карьера  прорывов  не  обещала.  Социаль¬
ный  лифт  не  работал.  Скрытая  инфляция  и  дефицит  уравнивали  между
собой  социальные  низы  и  средний  класс.  Еще  в  60-е  инженер,  офицер,
врач,  преподаватель  вуза  —  почтенные  люди,  завидные  женихи.  А  в  70—
80-е  слова  «доцент»,  «инженер»,  «хирург»,  «офицер»  уже  потеряли  бы¬
лое  обаяние.  Теперь  бармен,  продавец,  автослесарь  —  вот  привилегиро¬
ванные  позиции.  Именно  эти  люди  ближе  всего  подобрались  к  желанной
потребительской  триаде:  «дачка,  тачка  и  собачка».  Самая  острая  и  самая
современная  пьеса  того  времени  называлась  «Смотрите,  кто  пришел»,  ко¬
торая  рассказывала  о  том,  как  дом  в  писательском  дачном  поселке,  подоб¬
но  чеховскому  вишневому  саду,  переходит  к  новому  владельцу  —  барме¬
ну.  В  общем,  была  та  же  картина,  что  и  в  конце  императорского  периода:
Раневских  сменяли  Лопахины.
 Общественный  договор  между  коммунистической  властью  и  гражда¬
нами  формулировался  любимой  присказкой  тех  лет:  «Вы  делаете  вид,  что
нам  платите,  а  мы  делаем  вид,  что  мы  работаем».  В  многочисленных  ле¬
нинградских  НИИ,  КБ  и  прочих  конторах  служба  шла  ни  шатко  ни  вал¬
ко.  Дамы  обсуждали  выкройки,  кулинарные  рецепты,  вязали  свитера.
Мужчины  проводили  значительную  часть  времени  в  курилке,  где  расска¬
зывали  друг  другу  новейшие  анекдоты  о  чукче,  Чапаеве  и  Штирлице,  де¬
лились  воспоминаниями  о  субботней  пьянке,  частили  начальство.
 Главное  на  службе  —  это  подготовка  к  очередному  корпоративу.  Выпу¬
скались  стенгазеты  с  виршами  местных  куплетистов,  готовился  капуст¬
ник,  собирались  припасы.  Кто-то  приносил  кассетник  с  Высоцким  и
Beatles.  Дамы  одевались  в  свое  лучшее  джерси,  высиживали  очередь  к  па¬
рикмахерше,  просили  знакомых  привезти  польские  духи  «Быть  может»
из  московского  магазина  «Ванда».
 Никто  уже  всерьез  не  верил  партийным  лозунгам.  На  практике  ком¬
мунистический  строй  лишь  требовал  от  советского  человека  соблюде¬
ния  некоего  официального  ритуала,  каждый  год  уменьшающегося  в  объ¬
еме.  Комсомолец  должен  был  сдавать  Ленинский  зачет,  по  праздникам
ходить  на  демонстрацию.  На  открытом  партийном  собрании  не  рекомен¬
довалось  протестовать  против  войны  в  Афганистане:  исключили  бы,—
но  все,  что  касается  кухни,  курилки  и  дружеского  застолья,  не  только  не
контролировалось,  но  даже  уже  не  являлось  предметом  оперативного
 17

КРЫША.  Устная  история  рэкета
 наблюдения.  В  любой  самой  правоверной  компании  всегда  находился
балагур,  который  умел  подражать  невнятной  речи  стареющего  Леонида
Ильича.
 Основное  достижение  ленинградцев  к  началу  80-х  —  приватизация
жизни.  Люди  отделили  личное  от  общественного.  Активное  меньшинст¬
во  перестало  полагаться  на  государство  и  начало  строить  свою  жизнь  вне
официальных  возможностей.  Каждый  уважающий  себя  мужчина  должен
был  «халтурить»  и  «крутиться».  Строили  коровники,  репетировали  аби¬
туриентов,  писали  диссертации  для  кавказских  и  среднеазиатских  со¬
искателей,  брали  взятки,  делали  ювелирку,  воровали  жесть  с  завода,  тор¬
говали  мясом  «налево»,  шили  штаны,  принимали  пациентов  за  деньги.
Шутливое  проклятие:  «Чтоб  тебе  жить  на  одну  зарплату»  —  из  того  вре¬
мени.
 Даже  официальная  эстрадная  лирика  повествовала  не  о  строительстве
БАМа,  а  о  «крыше  дома  моего»,  то  есть,  грубо  говоря,  проповедовала  мел¬
кобуржуазные  ценности.  В  погоне  за  ними  ленинградцы  и  проводили
значительную  часть  времени.
 БЛАТ
 Советская  система  самоснабжения  к  началу  80-х  годов  приобрела
особо  цветущую  сложность.  Максима  времени:  «Будешь  иметь  сто  руб¬
лей  —  будешь  иметь  сто  друзей»  —  обладала  глубочайшим  политэконо-
мическим  смыслом.  Рубль,  который  презрительно  называли  деревян¬
ным,  сам  по  себе  действительно  ничего  не  значил.  Купить  на  него
наверняка  можно  было  только  хлеб,  водку  и  книгу  Леонида  Брежнева
«Целина».  Все  остальное  не  покупали,  а  доставали.  Важнейшее  понятие
в  любой  конторе  —  служебная  командировка:  в  трест,  в  главк,  в  Смоль¬
ный,  на  производство.  На  самом  деле  мужчины  немедленно  отправля¬
лись  в  рюмочную,  в  кино  с  приятельницей  или  в  баню.  У  женщин  было
гораздо  больше  хлопот.  На  них  все  и  держалось.  Основная  забота  отдела,
лаборатории,  мастерской  —  засылка  одной  из  дам  «патрульным»  в  город.
Никогда  заранее  не  было  известно,  где  и  в  каком  магазине  «выкинут»  де¬
 18

Часть  первая.  ПОЗДНИЙ  ЛЕНИНГРАД
 фицитный  товар.  Задача  «патрульных»  —  обнаружить  точку  ажиотажно¬
го  спроса,  вовремя  занять  очередь  и  оповестить  товарок:  в  ДЛТ  —  льня¬
ные  простыни,  в  «Елисеевском»  —  краковская  колбаса,  в  театральной
кассе  —  билеты  на  «Современник».
 У  каждой  сколько-нибудь  статусной  дамы  главным  капиталом  явля¬
лась  записная  книжка.  Стояла,  скажем,  задача  —  устроить  девочку  в  анг¬
лийскую  школу  Известно,  что  директор  школы  хотел  попасть  на  спек¬
такль  «Ах,  эти  звезды».  У  одноклассницы  подруга  работала  кассиром  в
БКЗ  «Октябрьский».  Кассира  сводили  с  шурином,  заместителем  дирек¬
тора  мясного  магазина.  Шурину,  в  свою  очередь,  дарилась  бутылка  Vanna
Tallin,  привезенная  из  поездки  в  Эстонию.  Результатом  многочасовых  те¬
лефонных  переговоров  становилось  изучение  косвенных  дополнений  и
чтение  «Оливера  Твиста»  в  оригинале.
 Советский  человек  покупал  не  только  то,  что  было  нужно  ему,  но  и
то,  что  могло  пользоваться  спросом  у  кого-то  еще.  Например,  граждан¬
ка,  имеющая  изящную  ножку  36  размера,  непременно  купила  бы  авст¬
рийские  сапожки  42-го,  повесила  бы  в  женском  туалете  своего  учрежде¬
ния  объявление  и  рано  или  поздно  обменяла  бы  свою  покупку  у
женщины-гиганта  на  что-нибудь  нужное  ей.  В  каждую  контору  регу¬
лярно  заходил  какой-нибудь  Эдик  или  Вадик,  советский  коробейник  с
сумками  нафарцованного,  купленного  по  знакомству  в  «Гостином  Дво¬
ре»,  привезенного  моряками  дальнего  плавания.  Если  денег  на  покупку
не  хватало,  сослуживцы  и  сослуживицы  щедро  давали  в  долг.  Правиль¬
но  устроенный  ленинградец  практи¬
чески  ничего  не  покупал  с  прилавка
в  обычных  магазинах.  Невские  сно¬
бы  хвастались  тем,  что  на  них  нет
ни  нитки  советского.  Например,  в
магазинах,  по  большей  части,  отсут¬
ствовал  такой  товар,  как  джинсы,  но
не  было  модника  или  модницы,
которые  бы  ими  не  обладали.  Все
стбящее  доставалось  по  блату.  На
рынке  женихов  ценились  не  моло¬
дые  лейтенанты  с  кортиками  и  не
 л
 На  рынке  женихов  ценились
не  молодые  лейтенанты
с  кортиками  и  не  аспиранты
НИИ,  а  обладатели  «жигулей»,
завсегдатаи  ресторанов,  люди
в  дубленках,  американских
джинсах,  финских  водолазках,
в  пыжиковых,  а  лучше  волчьих,
шапках  и  мохеровых  шарфах.
 19

КРЫША.  Устная  история  рэкета
 аспиранты  НИИ,  а  обладатели  «жигулей»,  завсегдатаи  ресторанов,  лю¬
ди  в  дубленках,  американских  джинсах,  финских  водолазках,  в  пыжи¬
ковых,  а  лучше  волчьих,  шапках  и  мохеровых  шарфах.  Появилось  выра¬
жение  «упакованный».
 Самообеспечение  касалось  не  только  одежды,  пищи  и  напитков,  но  и
духовной  сферы.  Все,  кто  хотел,  уже  прочитали  стихи  Иосифа  Бродского
и  прозу  Александра  Солженицына.  «Последнее  танго  в  Париже»  в  кино¬
театрах  не  показывали,  но  у  каждого  киномана  был  друг  с  «видаком».
Эдуарда  Хиля  слушали  лишь  пионеры  и  пенсионеры.  Настоящим  знато¬
кам  были  доступны  кассеты  Pink  Floyd  и  Led  Zeppelin.
 ПРОБКА
 В  период  застоя  советской  сверхдержавой  правили  дети  рабочих  и
крестьян.  Ленинский  проект  в  этом,  и  правда,  удался.  И  Леонид  Бреж¬
нев,  и  Григорий  Романов,  и  мэр  Ленинграда  Ходырев,  и  подавляющее
число  их  товарищей  по  Кремлю  и  Смольному  родились  в  маленьких  за¬
водских  городках  или  никому  не  известных  деревнях.  Пробивались  че¬
рез  рабфаки,  техникумы,  армию,  НКВД,  комсомол.  К  30—40-м  вошли  в
номенклатуру  и  уже  к  50-м  годам  правили  миллионами  людей.
 Но  в  Ленинграде  глухой  поры  рубежа  70-х  и  80-х  никакого  единого  ре¬
цепта  для  молодого  человека,  чувствовавшего,  что  его  «прет»,  не  было.
Государство  больше  не  нуждалось  в  янычарах.  Правящие  элиты  сложи¬
лись,  им  ни  к  чему  приток  свежей  крови.  Статус  передавался  по  наслед¬
ству.  Дипломат  —  сын  дипломата,  молодой  полковник  —  сын  генерала,
директор  комиссионки  —  из  семьи  мясника.  Перепрыгнуть  с  одной  соци¬
альной  ступеньки  на  другую  становилось  все  трудней.
 К  началу  1970-х  годов  верхушка  карьерных  лестниц  во  всех  сферах
уже  прочно  оккупирована.  На  самом  верху  —  сверстники  Леонида
Брежнева,  выдвинувшиеся  в  1937-м,  чуть  пониже  —  уцелевшие  фронто¬
вики,  поколение  Григория  Романова.  Шестидесятникам  был  дан  шанс  в
годы  оттепели,  потом  их  карьера  резко  затормозилась.  И  все  же  те,  кто
 20

Часть  первая.  ПОЗДНИЙ  ЛЕНИНГРАД
 родились  одновременно  с  Владимиром  Высоцким  или  Олегом  Ефремо¬
вым,  сумели  закрепиться  в  академической  науке,  творческих  союзах,  в
реферантурах  ЦК  и  обкомов.  Собственно,  все  эти  три  поколения:  бреж¬
невское,  романовское  и  евтушенковское,  из  которого  потом  вырастут
Горбачев  и  Ельцин,—  и  образовали  пробку  на  дороге  к  успеху.  Для  мно¬
гочисленных  детей  фронтовиков,  появившихся  на  свет  в  конце  40-х  —
начале  50-х  годов,  места  не  оставалось.  Они  были  обречены  на  то,  чтобы
всю  жизнь  карабкаться  до  полковничьих  погон,  генеральские  же  им  во¬
все  не  светили.  Люди,  которым  было  уже  за  30,  могли  претендовать  раз¬
ве  что  на  правящие  позиции  в  ВЛКСМ.  А  у  тех,  кто  в  это  время  еще
учился  в  вузах,  не  было  и  таких  шансов  на  восхождение,  на  самореали¬
зацию  в  рамках  официальной  системы.  Но  их  родители  не  понимали,  что
старые  способы  в  новых  условиях  не  работают.  Средний  класс  стремил¬
ся  к  самовоспроизведению.  Поэтому  поколение  фронтовиков  и  следу¬
ющие  за  ними  «дети  двадцатого  съезда»  планируют  для  своих  детей  при¬
мерно  такую  же  тропу  к  успеху,  по  которой  шли  сами,—  только  более
прямую,  быстрее  выводящую  к  цели.  Но  для  молодежи,  вступавшей  в
жизнь,  родители,  по  большей  части,  представлялись  неудачниками,  не
способными  быть  ролевыми  моделями.  Любые  советы  старших  воспри¬
нимались  иронически:  было  слишком  понятно,  что  по  этим  рецептам
больше  не  живут.
 МИЗАНСЦЕНА
 Историк  Ипполит  Тен  писал  о  предреволюционной  Франции  Людо¬
вика  XVI  и  Марии  Антуанетты:  «Мизансцена  уже  расставлена,  осталось
поднять  занавес».  Все  персонажи  бурной  петербургской  истории  90-х  го¬
дов  уже  ходят  по  городу,  они  уже  посмотрели  свои  важнейшие  фильмы  и
прочли  главные  книги,  обрели  идеологию,  но  их  пока  никто  не  видит.
Студент  ЛИТМО  Владимир  Кумарин,  студент  восточного  факультета
ЛГУ  Андрей  Константинов,  врач  первой  подстанции  «Скорой  помощи»
Александр  Розенбаум.
 21

КРЫША.  Устная  история  рэкета
 Борис  Элькин,  родился  в  1947  году,  был  кооператором,
сейчас  владелец  Сытного  рынка
 Я  работал  на  заводе  и  учился  на  вечернем  факультете  экономического
факультета.  Потом  оказалось,  где-то  к  четвертому  курсу,  что  надо  работать
по  специальности,  и  тогда  я  пошел  работать  в  НИИ.  Называлась  эта  исто¬
рия  НИИ  Гипротяжмаш.  Находилась  эта  контора  в  Инженерном  замке.  Ра¬
ботал  я  там  года  два,  и  это  было  самое  страшное  время  моей  жизни.  Назы¬
вался  я  там  старший  техник,  зарплата  у  меня  была  90  рублей.  Такой  отдел,
метров  сто  зал,  человек  30  за  столами  сидят:  инженеры,  руководители
групп,  у  начальника  стол  с  телефоном.  Я  был  человек  еще  молодой,  роман¬
тический,  и  говорил  —  вы  мне  дайте,  чем  тут  заняться.  А  они  мне  говори¬
ли  —  ну,  вы  сидите.  Я  тогда  стал  читать
книжки.  Приносил  из  дома  книжки,
складывал  их  в  верхний  ящик  стола,  си¬
дел  и  читал.  И  довольно  долго  этот  но¬
мер  у  меня  проходил,  месяца  три,  пока
ко  мне  не  подошел  главный  инженер
этого  НИИ  —  такой  породный  поляк  с
красивой  фамилией  —  и  он  меня  засту¬
кал.  И  он  говорит:  «Ну  и  что  вы  читаете,
молодой  человек?  Роман?  Читать  имее¬
те  право  только  техническую  литерату¬
ру».  И  мне  объявили  выговор.
 В  Инженерном  замке  работало  тыся¬
чи  две  человек,  там  же  было  штук  пять  этих  НИИ.  Ругали  советскую  власть
в  курилке,  при  этом  жили  плохо.  Получали  по  110  рублей.  Ну  хватало  на
вино,  на  сырок  на  плавленый.  И  на  ругание  советской  власти...
 Вся  эта  штудия  заканчивалась  в  6  часов  вечера.  В  половине  шестого  все
барышни  начинали  краситься,  сумочки  собирать.  Как  известно,  из  Инже¬
нерного  замка  был  только  один  выход.  Когда  звенел  звонок  на  весь  замок,
а  все  уже  стояли  на  низком  старте,  там  начиналась  дикая  давка.  Потому  что
если  ты,  не  дай  бог,  задержался  на  работе  до  5  минут  седьмого,  то  ты  уже
все  —  пропал.  Так  народ  работу  любил.
 В  Инженерном  замке  работало
тысячи  две  человек,  там  же  было
штук  пять  этих  НИИ.
Ругали  советскую  власть
в  курилке,  при  этом  жили  плохо.
Получали  по  ПО  рублей.
 Ну  хватало  на  вино,
на  сырок  на  плавленый.
 И  на  ругание  советской  власти...
 22

Часть  первая.  ПОЗДНИЙ  ЛЕНИНГРАД
 Я  понял,  что  я  так  больше  не  могу.  И  я  сознательно  пошел  работать  на
завод  зарабатывать  деньги.  На  заводе  платили  больше,  были  всякие  пре¬
мии,  прогрессивки,  ну  и  было  что  стырить.  Сейчас  забыли  одну  штуку  —  был
целый  ряд  вещей,  которые  принципиально  в  советских  магазинах  не  прода¬
вались.  Вот  нельзя  было  купить  шуруп  или  болт  с  гайкой.  То  есть  изначаль¬
но  предполагалось,  что  люди  это  приберут  себе.  Если  у  человека  дома  есть
гвоздь,  то  он  или  упер  его  с  завода,  или  ему  принес  его  друг,  который  рабо¬
тает  на  заводе.  Потом  появился  такой  термин,  «несуны»,  которые  вот  с  за¬
вода  несут,  и  пословица  появилась:  «Тащи  с  завода  каждый  гвоздь,  ты  здесь
хозяин,  а  не  гость».  У  меня  был  начальник  цеха,  он  так  рассуждал:  «Вот  так
бывает,  воры,  домушники,  там,  скокари.  А  я  вор  промышленный».  Он  каж¬
дый  день  уходил  с  завода  с  портфелем  и  должен  был  что-нибудь  унести.
Как-то  я  захожу  к  нему  в  кабинет,  говорю:  «Толя,  пойдем».  Ну  в  рюмочную
пора  уже,  смена  закончилась.  Он  говорит:  «Суеверие  —  не  могу,  портфель
пустой».  Заметался  по  кабинету,  сорвал  грязные  занавески,  запихал  в  пор¬
тфель  и  пошел.  Говорю:  «Толя,  зачем  тебе  они?»  Он:  «Ну  хоть  на  тряпки,  не
могу  так  идти».
 Александр  Тараторин,  родился  в  1967  году
 Я  имел  отношение  к  организованной  преступности,  работал  с  «перм¬
скими»  (старшим  был  Ткач),  прозвище  Блондин.
 Я  родился  и  вырос  на  Ульянке.  Где  играли  в  хоккей  в  клубе  «Прометей».
А  в  школьном  театре  я  исполнял  Буратино.  Жил  как  все.  Цена  сытого  же¬
лудка  —  20  копеек.  А  вообще  на  неделю  родичи  давали  рупь.  Шко¬
ла  240,  Кировский  район.  Советский  Союз.  Но  уже  1979  год.
 В  12—13  лет  поперла  из  меня  инициатива.  В  кустах  возле  дома  поста¬
вили  с  пацанами  скамейку,  провода  из  подвала  протянули  для  колонок,
купили  бутылочку  лимонада  «Буратино».  Вот  тебе  и  бар.  А  с  бобин  орали
Битлы.
 Но  как-то  нас  погнали  в  Новую  Ладогу  на  экскурсию,  где  музей  паро¬
возов.  С  родителей  собрали  по  2,70.  Наша  компания  соскочила  с  поезда
на  Сортировке,  где  Софийская,  и  ушла  в  побег.  Жгли  костер  и  кидали  туда
фальшвеера.  Практически  бунт.  Хотя  нет,  революция,  ведь  мы  в  черных
 23

КРЫША.  Устная  история  рэкета
 бушлатах,  которые  выдавали  нам  на
УПК  —  учебно-производственном
комбинате.
 И  подошел  к  нам  мужик  со  смыс¬
лом:  «Не  хотите  ли  заработать?  Раз¬
гружать  груши.  Плачу  по  пятерке».  Со¬
гласились.  Пристрастились.  Порой  на
29-й  троллейбус  —  и  на  разгрузку.
Давали  по  трешке.  Накопил.  И  в  воск¬
ресенье  как-то  мы  выбрались  на  Ульян-
ку,  на  барахолку.  С  пацанами  пришли  посмотреть.  У  меня  43  рубля  —
сумма  сумасшедшая.  Распихана  везде,  от  носок  до  рубашки.  Ведь  я  по¬
мнил,  как  мама  папу  в  командировку  собирает.
 Шел  апрельский  снежок,  это  был  День  космонавтики.  Кто  джинсы  про¬
давал  по  100  рублей,  кто  что.  Первый  раз  увидел  кроссовки  «Найк»  с  «со¬
плей»  за  150.  Покрутил  в  руках  бережно.
 Рядом  стоит  дядька  лысоватый,  как  Ленин.  У  него  «Мальборо»,  «Филип
Моррис».  В  глазах  замелькало.  Пачка  —  рубль  пятьдесят,  и  она  пластико¬
вая,  мультифильтр.  Скинулись  по  50  копеек.
 А  на  УПК  в  школе  выдавали  тельники.  Мы  ж  в  шестом  классе.  Мы  в  буш¬
латах,  шапках-пипах.  Мы  их  называли  «Поларис»,  как  американские  ра¬
кеты.  Их  моя  мама  шила,  а  говорила,  что  они  из  Венгрии.
 Вот  он  и  обратил  внимание  —  мы  как  на  подбор,  как  из  детдома.
 — 	А  бушлатов  нет?  —  Засуетился.  Вроде  не  хотели  меняться.  Нехоро¬
шо  стало.  Не  по-советски.  Аж  подташнивало.
 — 	Я  чинчину,—  и  показал  доллары.  Я  парень  рабочий  —  сам  за  себя
могу  платить.  Я  подсчитал  —  на  рубль  полтора  доллара.  Оказалось  боль¬
ше.  Доллар  —  три  рубля.  И  купил  10  баксов.  Почти  на  все!  Тридцати  руб¬
лей  не  стало.
 Я  их  носил  по  школе.  Ах  как  я  их  носил  по  школе)  Такое  чувство,  что  Дед
Мороз  живой.  В  подъезде  скурил  «Филип  Моррис»,  а  в  кармане  лежали
баксы.  Беседы  были  светские,  бурные,  деловые.
 Дома  я  хранил  баксы  под  батареей.  Выломал  паркетину  и  там  спря¬
тал.  Вынимал  как  фокус-покус.  Даже  утюгом  гладил  на  подносе  материн¬
ском.
 В  12—13  лет  поперла  из  меня
инициатива.  В  кустах  возле  дома
поставили  с  пацанами  скамейку,
провода  из  подвала  протянули
для  колонок,  купили  бутылочку
лимонада  «Буратино».
 Вот  тебе  и  бар.
 24

Часть  первая.  ПОЗДНИЙ  ЛЕНИНГРАД
 К  первому  мая  все  рухнуло.  Наш  физрук,  грузин,  Владимир  Владими¬
рович  меня  застукал  с  американским  червонцем  в  раздевалке.  Да,  я  осме¬
лел.  Меня  понесло,  всем  начал  показывать.  Он  крепко  меня  за  руку  —  и  к
себе.  Баксы  в  стол  и  спрашивает:  «Ну  что?  Новый  кювирок?»
 Он  пришел  к  нам  домой  вечером.  Я  в  ванну  залез  и  в  воде  часа  два  мо¬
розился.  Спертое  дыхание.  Как  будто  тебя  нет.  Лопаешься.  Все  же  вышел.
Он  пьет  чай.  По  телику  Политбюро  про  надои.  Мама  как  простыня,  как
будто  похоронка  пришла.  Он:  разрешите  откланяться  —  и  ушел.  Первая
мысль  —  сдал.  Все  поплыло.  Сестра  старше.  Сестра  покрутила  у  виска.
И  тут  же:  «Я  ни  при  чем».  Хотя  ведь  знала.  Женская  логика.  Шепчет:  «Если
сознаешься  один  —  будет  проще».
 Если  физрук  раньше  был  милиционером,  то  сосед  над  нами  был  проку¬
рором  Всеволожского  района.  Хороший  такой,  вечно  пьяный.  К  девяти  ве¬
чера  у  нас  на  кухне  сидела  его  жена  —  тетя  Тамара  и  он  сам  с  хлебной
водкой,  которую  он  гнал  лично.
 В  доме  запахло  сигаретами.  Маме  скорую  вызвали.  Врачи  приехали,
накололи.  Заблестели  ампулы  на  блюдечке.  Мама  все  причитала,  тыкаясь
в  прокурора:  «Толик,  а  что  же  будет?»
 — 	Вера,  надо  идти,—  отвечал  он  матери.  Куда,  я  не  понимал.
 В  десять  приехал  отец.  Я  с  лестницы  слышал,  что  со  мной  будет.  Так  как
он  поговорил  уже  с  Толиком,  который  его  встречал  возле  парадной.  Мама
повисла  на  руках:  «Вася,  не  трогай  —  ему  подкинули!»  Отец  начал  с  при¬
хожей.  В  коридоре  захрустели  лыжи.  Сестра  разложила  физику  и  стала
учить.  Я  зажался  между  стенкой  и  шкафом.  Бегать  негде  —  37  квадратов.
 — 	Выходи,  предатель!  —  орал  батя.  Квартира  стала  теснее.
 На  кухне  начался  семейный  самосуд.
 — 	Где  взял?!  —  Затрещины.  Дошло  до  удлинителя  по  ногам.
 — 	Нашел!
 — 	При  каких  обстоятельствах?!
 Друзей  не  сдал.  За  Ульянку  сказал,  за  «трубу».  Заговорили  о  нашем
местном  88-м  отделе  милиции.  О  статье  УК  88  не  вспоминали.  Боялись,
очевидно.  Обнял  маму.  Опять  в  глазах  затуманилось  —  сухари,  мать,  сви¬
тер  с  оленями.  Но  теперь  у  всех.
 — 	Он  малолетка,  сидеть  мне,  за  измену  Родине,—  отрезал  отец,  как  в
последний  путь.
 25

КРЫША.  Устная  история  рэкета
 Но  папе  подливали  хлебной.  Дунувший,  он  подобрел.
 Мать:  «Давай  в  туалете  утопим».  А  десять  баксов  на  столе  лежат.  В  ру¬
ки  их  никто  не  берет.
 — 	Пропитаны  спецсоставом,—  экспертно  заявил  прокурор.
 А  рядом  селедочка.
 — 	Родину  любишь?
 -Да.
 — 	Ешь  их,  а  с  ВВ  мы  решим.
 Отец  даже  из  бара  пачку  сигарет  «БТ»  достал.  Все-таки  в  Совтрансав-
то  шоферил.
 Я  начал  есть.  Не  слаще  конфет  и  советской  жизни.  Кусал  и  съел.  Бума¬
га  колючая.
 — 	Вот  так,  сынок,  будет  с  империализмом,—  человечно  так  предрек
папа.
 К  часу  ночи  меня  отправили  спать.  Я  заснул,  потому  что  устал.  А  через
год  началась  Олимпиада.  Это  было  начало  конца.  На  улицах  замелькали
модницы  с  целлофановыми  пакетами  «Мальборо»,  в  которые  вкладывали
авоськи,  а  пакет  носили  как  оболочку.  И  так  же  гладили  эти  пакеты  вече¬
рами,  как  я  баксы.

Часть  вторая
ЦЕНТРОВОЙ

Определение  Гоголя,  назвавшего  Невский  проспект  «всеобщей  ком¬
муникацией»  Петербурга,  и  во  времена  Брежнева  оставалось  актуаль¬
ным.  Город  спланирован  так,  что  у  глав¬
ного  проспекта  нет  ни  конкурентов,  ни
дублеров.  Миновать  его,  добираясь  с  од¬
ного  конца  мегаполиса  на  другой,  прак¬
тически  невозможно.
 На  Невском  располагались  лучшие
гостиницы,  универмаги  и  гастрономы,
рестораны  и  кафе.  По  нашему  времени,
все  это  довольно  скудно,  но  в  Ленингра¬
де  середины  70-х  ничего  ярче  быть  про¬
сто  не  могло.  С  утра  до  позднего  вечера
по  Невскому  ходили  толпы  людей.
 Это  был  не  только  проспект,  но  и  свое¬
образная  социально-топографическая
зона  свободы.  По-настоящему  вольгот¬
но  здесь  себя  чувствовали  не  случайные
прохожие,  а  аборигены,  те,  кто  сами  себя  называли  центровыми,—  фар¬
цовщики,  спекулянты,  жулики  всех  мастей,  директоры  магазинов.
 Они  носили  необычную  одежду,  общались  с  иностранцами,  скупали
и  продавали  валюту,  спекулировали  дефицитными  товарами,  обманы¬
 Это  был  не  только  проспект,
но  и  своеобразная  социально-
топографическая  зона
свободы.  По-настоящему
вольготно  здесь  себя
чувствовали  не  случайные
прохожие,  а  аборигены,
те,  кто  сами  себя  называли
центровыми,—  фарцовщики,
спекулянты,
жулики  всех  мастей,
директоры  магазинов.
 29

КРЫША.  Устная  история  рэкета
 вали  горожан,  приезжих  провинциалов  и  интуристов  десятками  спосо¬
бов.
 Фактически  центровые  так  же,  как  и  диссиденты  из  «Сайгона»,  не¬
вольно  подрывали  идеологические  основы  Советского  государства.
У  дельцов  с  Невского  всегда  можно  было  втридорога  приобрести  джин¬
сы  и  сигареты  «Мальборо»  —  символы  буржуазного  благополучия.  Да  и
сам  образ  жизни  центрового  резко  противоречил  моральному  кодексу
строителя  коммунизма.  Он  делал  вид,  что  где-то  работает,  а  на  самом  де¬
ле  не  намеревался  держать  в  руках  ничего  тяжелее  бумажника.  Он  не  мог
внимательно  пересчитывать  деньги  —  сгребал  их  привычным  жестом  и
расплачивался  с  некоторым  пренебрежением.  В  его  топографии  не  было
места  галереям  Русского  музея,  для  него  существовали  другие  точки  от¬
счета  —  рестораны  «Кавказский»,  «Нева»,  «Баку»  и  самая  главная  —  «Го¬
стиный  Двор»,  одна  из  линий  которого  в  то  время  называлась  Галерой.
 Несколько  тысяч  фарцовщиков  в  брежневском  Ленинграде  образовали
параллельный  мир,  в  котором  в  зачатке  уже  существовало  все  то,  что  через
10—15  лет  наводнит  Петербург:  свободная  торговля,  игорные  дома,  ресто¬
раны.
 Центровых  изживали  КГБ  и  милиция,  обком  и  комсомольские  акти¬
висты,  но  их  с  каждым  годом  становилось  все  больше.  В  конце  концов,
часть  этих  дальновидных,  битых,  ошпаренных  властью  людей  войдет  в
элиту  нового  строя.  Один  из  тех,  кто  когда-то  крутился  на  Галере,  купит
«Гостиный  Двор»  в  качестве  бизнес-актива.  Произойдет  примерно  то,  что
произошло  когда-то  с  Лас-Вегасом,  где  вы  не  увидите  даже  крохотной  ме¬
мориальной  таблички:  «Этот  город  основал  гангстер  —  белорусский  ев¬
рей  Марик  Суховлянский  по  прозвищу  Меир  Лански».
 Сергей  Медведев,  родился  в  1943  году
 Я  имел  отношение  к  организованной  преступности,  Галера  была  обо¬
лочкой,  сочно  шуршащим  фантиком.  Истинный  подпольный  мир  мало  кто
видел,  органы  в  том  числе.  Вернее,  не  понимали  его  масштабов.  Настоя¬
щие  валютчики  собирались  в  ресторанчике  «Чайка»  на  канале  Грибоедо¬
ва,  но  не  для  сделок  —  дураков  не  было,—  а  чтобы  переговорить.  Бешеное
 30

Часть  вторая.  ЦЕНТРОВОЙ
 было  местечко.  Чтобы  понятен  был  размах,  расскажу.  В  начале  70-х  делец
с  Васильевского  по  имени  Алик  Кочерга  проиграл  в  карты  полтора  милли¬
она  долларов,  и,  чтобы  не  убили,  он  взял  их  в  долг  у  человека  из  «Чайки».
Налом.  Не  припомню  уже  у  кого.  А  отдавать-то  надо,  так  он  сколотил  бан¬
ду  и  орудовал.  В  его  гоп-компании  был  и  мясник  с  Малого  проспекта  Ва¬
сильевского,  рыжий  такой,  интеллигентный.  Они  налетали  на  квартиры  ан-
тикварщиков,  спекулянтов.  Кочерга  отдал  700  тысяч  долларов,  потом  их
взяли,  и  ему  отмерили  15  лет.
 Деньги  наживали  сумасшедшие.  Например,  пароходная  схема:  мы  да¬
вали  первому  помощнику  польского  судна  «Мазовша»  10  тысяч  долла¬
ров.  Он  привозил  джинсы  по  12  долларов,  а  брал  их  там  по  6.  Нам  джин¬
сы  обходились  в  25  рублей,  а  раскидывали  мы  их  уже  по  130—150.  За
неделю  —  две  тысяч  сорок  долларов  наживы.  Это  как  сегодня  миллионов
10  долларов.
 А  тратить  некуда.  Или  плащи  «болонья»  —  можно  было  выменять  у
финна  за  пару  бутылок  водки,  а  мгновенно  продать  рублей  за  800.
 Играли  на  катранах  до  одурения.  Тогда  козырный  катран  был  у  киноте¬
атра  «Ленинград»  у  Додика.  Дурдом  как-то  жену  проиграл,  а  еще  прилич¬
ный  мальчик,  в  музыкальной  школе  учился.
 В  1973  году  мы  влетели  на  валюте,  но  мне  повезло,  что  в  доле  было  два
сына  полковника  КГБ.  Кстати,  жил  он  во  Всеволожске,  где  у  него  дом  был  с
бассейном  и  бильярдом.  Он  их  отмазал,  ну  и  меня.  В  то  же  время  какие-то
дружины  носились  по  центру.  В  Бонч-Бруевича,  где  я  учился,  был  обще¬
ственник  с  клюкой  из  арматурины,  чечен,  так  он  ни  одни  брюки-дудочки  не
пропускал  —  рвал.  Комсомольцы  лютовали,  а  вот  милиция  нет.  Они  боль¬
ше  с  нами  квасили.  Я  как-то  полковнику  Тичеку  по  пьянке  ногу  сломал.  Ни¬
чего,  они  были  душевные.  Как-то  опер  известный  —  Мурадов,  из  греков,
идет  с  авоськой,  я  его  спрашиваю:  «Что  тащишь?»  Он:  «К  подследственно¬
му.  Вот  жена  пирожки  испекла  —  сказала  отнести».
 Где  валюта,  там  и  хозяйственники.  На  Рубинштейна,  9,  жил  Дризин  та¬
кой  —  знаменитый  трикотажник.  Мы  с  ним  дела  водили,  ему  потом  лет  12
отмерили.  Его  дочь  потом  за  Иосифа  Кобзона  вышла,  а  мама  ее  красави¬
ца,  из  венгерских  евреек,  работала  барменом  в  ресторане  «Москва»,  как
раз  над  кафе,  которое  «Сайгоном»  у  диссидентов  именовалось.  Воровали
эти  с  размахом:  с  завода  Козицкого  уходило  в  раз  по  50  неучтенных  теле¬
 31

КРЫША.  Устная  история  рэкета
 визоров  —  они  шли  в  Прибалтику.  С  фабрики  Веры  Слуцкой  —  по  50  ты¬
сяч  метров  тюля  —  они  исчезали  в  Средней  Азии.
 А  гуляли  с  ними  в  одних  местах:  в  «Астории»,  на  трассе  в  ресторане
«Олень».  Таксисту  сотку  на  торпеду,  и  он  весь  день  тебя  возит.  Я  раз  так
нажрался,  что  с  куража  в  финском  автобусе  с  чухонцами  вообще  без  до¬
кументов  укатил  в  Финляндию.  Потом  так  же  обратно.
 В  то  же  время  по  центру  шатался  Чернокнижник,  сгребая  все  на  своем
пути,  а  его  мать  возле  улицы  Желябова  всегда  сгорбленная  нищенкой  при¬
творялась,  грязная,  вонючая.  А  фарцовщикам  давала  деньги  под  дикие
проценты  —  половина  от  суммы  в  день.  Семейка  еще  та.  И  ухарей  было
хоть  отбавляй  —  виртуоз-ломщик  Удав,  он  после  с  ума  сошел,  Распылитель,
все  деньги  на  баб  тративший,  Микимото,  укативший  в  1972  году  в  Швецию,
открывший  там  салон  монгольского  массажа  и  выдворенный  за  воровство
денег  из  карманов  клиентов,  пока  его  хлопцы  окучивали  богатых  дамочек.
 В  конце  60-х  на  Невском  появился  и  Феоктистов,  и  уже  в  окружении
Юры  Рея  и  Циклопа.  Они  также  промышляли  плащами,  но  и  пытались  при¬
ставать  к  центровым.  А  тогда  это  было
хлопотно.  Все  же  дети  послевоенной
разрухи,  к  ножам,  к  оружию,  к  зуботы¬
чинам  привыкшие.  Я  вообще  очень
драчливый  был,  поэтому  и  звали  Лютый.
Это  потом,  в  80-е,  валютчики  смирные
пошли,  лишь  бы  откупиться,  а  тогда  за¬
валили  бы,  и  вся  недолга.
 Так  вот  Фека  начал  докапываться  до
моего  дольщика.  Дело  было  на  улице
Герцена  в  ресторане  «Адмиралтей¬
ский».  Кричит,  мол,  у  него  носовой  пла¬
ток  пропал.  Это  он  так  шутил.  Я  его  по¬
звал  в  сторону  и  в  туалете  бритву  к
горлу.  Железа  все  боятся.  В  дверь  ломят¬
ся  Рей  с  его  людьми,  а  я  нашептываю:
«Володя,  скажи  им  отдохнуть,  а  то  у  ме¬
ня  рука  может  дрогнуть».  Помирились,
конечно.
 А  город  еще  маленький  был,
как  коммунальная  квартира.
Сережа  Довлатов  показывался
среди  нас,  но  особо  не  промыш¬
лял,  больше  на  халяву  пил
с  нами  —  у  него  денег  никогда
не  было.  Рано  женился,  все
задумчивый  бродил.  С  Бродским
на  скамеечке  как-то  бухали.
Он  нас  затащил  на  какие-то
чтения  Ахматовой  на  Большую
Зеленина,  но  она  меня
не  вдохновила.  Я  дальше  стихов
Заболоцкого  не  пошел.  Помню,
Бродский  по  какой-то  Марго
безответно  все  страдал,
но  мы  его  не  поддержали.
 32

Часть  вторая.  ЦЕНТРОВОЙ
 А  город  еще  маленький  был,  как  коммунальная  квартира.  Сережа  До¬
влатов  показывался  среди  нас,  но  особо  не  промышлял,  больше  на  халяву
пил  с  нами  —  у  него  денег  никогда  не  было.  Рано  женился,  все  задумчивый
бродил.  С  Бродским  на  скамеечке  как-то  бухали.  Он  нас  затащил  на  ка¬
кие-то  чтения  Ахматовой  на  Большую  Зеленина,  но  она  меня  не  вдохнови¬
ла.  Я  дальше  стихов  Заболоцкого  не  пошел.  Помню,  Бродский  по  какой-то
Марго  безответно  все  страдал,  но  мы  его  не  поддержали.
 Потом  баскетболисты  со  «Спартака»  валютку  скупали,  и  Саша  Белов,
конечно.  Хоккеисты  СКА  тоже.  Волейболисты  «Автомобилиста».  Все  же  за
границу  ездили,  оттуда  видики,  шмотки  перли.
 Блатные  тогда  не  лезли  в  наши  дела.  Только  на  катранах  имели  вес.  То¬
же  не  понимали  уровня  сделок.  А  жулики  были  отменные.  Яша  Друкер,  на¬
пример.  Он  глухонемыми  верховодил.  Их  немцами  звали.  В  ресторане
раз  сидим,  он  мне  500  рублей  отдает.
 — 	За  что?
 Показывает,  мол,  вынул  из  кармана  брюк  у  меня  и  смеется.  И  шпана  в
центр  не  совалась.
 А  спортсменами  и  не  пахло.  Быки  появились  уже  после  Брежнева.
 ГАЛЕРА
 Нижняя  и  верхняя  галереи  «Гостиного  Двора»,  обращенные  к  Невско¬
му  проспекту,  вошли  в  историю  города  как  Галера.  Жители  Ленинграда  и
зажиточные  провинциалы  в  течение  многих  лет  приходили  сюда,  чтобы
купить  дефицитные  импортные  вещи.  На  этих  230  метрах  от  выхода  из
станции  метро  «Гостиный  Двор»  до  Думской  улицы  каждый  день  с  само¬
го  утра  тусовались  сотни  теневых  дельцов,  которые  умудрились  эти  вещи
выменять  или  купить  у  иностранцев.  Это  не  значит,  что  всех  их  можно  бы¬
ло  в  любой  момент  застать  на  этом  месте,  но  каждый  за  день  приходил  сю¬
да  по  несколько  раз.  Свою  деятельность  они  называли  фарцовкой.  Фар¬
цовка  —  это  не  какое-то  конкретное  занятие.  Это  стереотип  поведения,
образ  жизни.  Это  продажа  самопальных  пуссеров  и  настоящего  «Мальбо¬
ро»,  привезенного  из  Голландии.  Это  скупка  и  ломка  валюты.  Никакой
 2-  КРЫША
 33

КРЫША.  Устная  история  рэкета
 фарцовщик  никогда  не  зарабатывал  чем-то  одним,  не  было  человека,  ко¬
торый  мог  сказать:  «Я  спекулирую  джинсами».  Утром  —  несколько  фин¬
ских  курток,  в  обед  —  продажа  одной  штанины  вместо  джинсов,  на  пол¬
дник  —  шведские  кроны.  По  тогдашнему  закону  это  были  совершенно
разные  преступные  деяния,  но  они  объединялись  двумя  понятиями  —
иностранец  и  дефицит,  что  и  образовывало  ментальность  фарцовщика.
 Галера  в  Ленинграде  появилась  практически  сразу  после  смерти  Ста¬
лина.  По  крайней  мере  в  60-е  годы  у  нее  уже  были  свои  ветераны.  Власть
всегда  боролась  с  Галерой  —  борьба  с  черным  рынком  и  спекуляцией  в
СССР  была  такой  же  непрерывной  и  безуспешной,  как  борьба  с  пьянст¬
вом.  Сегодняшним  аналогом  Галеры  можно  было  бы  назвать  Апрашку  и
рынок  «Юнона»,  но  это,  как  говорят  блатные,  «уже  не  то  пальто».  Как  в
 черную  дыру,  последние  двадцать  лет
туда  уходит  ворованное  или  отобран¬
ное  наркоманами  и  другими  зомби  бур¬
жуазного  города  —  здесь  покупают  и
продают  случайный  товар.  На  ленин¬
градской  Галере  времен  застоя  расходи¬
лось  по  шкафам  советских  людей  самое
вожделенное:  импортные  шмотки  и  си¬
гареты,  в  ту  пору  —  предметы  роскоши.
 Галера  была  жерлом  огромной  во¬
ронки.  Вокруг,  по  Невскому  и  местам
экскурсионного  обслуживания,  крути¬
лись  сотни  фарцовщиков,  валютчиков,  ломщиков,  воров.
 Галерный  люд  имел  свой  внешний  вид  и  свой  язык.  Язык  Галеры  в  раз¬
ное  время  подвергался  влиянию  разных  зарубежных  культур,  в  зависимо¬
сти  от  того,  какой  товар  был  в  ходу.  Так,  в  70-е  в  моде  были  скандинавские
веяния:  валюта  —  чухонка,  куртка  —  такешник  (от  финского  слова  «takki»).
Затем  пришла  итальянская  волна:  100  рублей  —  ченто.  Неизменно  употреб¬
лялись  только  американизмы,  слово  «баксы»  можно  было  услышать  всегда.
 Существовало  три  основных  источника  товара:  самопал,  который  по¬
ставляли  цеховики;  то,  что  покупали  или  выменивали  у  туристов;  вещи,
привезенные  водителями  автобусов  и  дальнобойщиками  из  стран  Север¬
ной  и  Центральной  Европы.
 Галера  была  жерлом  огромной
воронки.  Вокруг,  по  Невскому
и  местам  экскурсионного
обслуживания,  крутились
сотни  фарцовщиков,
валютчиков,  ломщиков,
воров.
 34

Часть  вторая.  ЦЕНТРОВОЙ
 Самым  большим  спросом  пользовались  джинсы  и  колготки.  Именно  эти
вещи  тащили  в  СССР  все  иностранцы,  независимо  от  их  государственного
строя.  Поляки  привозили  косметику  «Рира»,  тонны  мельхиоровой  италь¬
янской  бижутерии  в  красивых  коробочках,  на  которых  были  выдавлены  на¬
звания  и  поныне  известных  ювелирных  компаний.  Куртки,  сапоги  покупа¬
ли  по  случаю,  под  заказ  или  себе  лично.  Такие  вещи  и  за  границей  стоили
дорого,  и  тюками  их  не  везли.  На  Галере  всегда  можно  было  купить  импор¬
тные  сигареты,  даже  ночью,  хотя  и  дороже  на  рубль,  а  заодно  и  баночное  пи¬
во.  Его,  по  большей  части,  раскупали  фарцовщики  же,  страдающие  от  по¬
хмелья.  Каждое  утро  на  Галере  уходило  под  сто  банок  по  15  рублей.
 Вставал  работник  Галеры  около  7:30,  так,  чтобы  в  девять  утра,  когда
около  гостиниц  фирма  шла  на  посадку  в  автобусы,  уже  быть  на  рабочем
месте.  До  обеда  мажоры  ездили  за  иностранцами  по  местам  экскурсион¬
ного  обслуживания  с  тем,  чтобы  выменять  у  них  какую-нибудь  вещь  на
кроличьи  шапки  или  военную  атрибутику,  купить  валюту,  продать  стек¬
лянную  баночку  черной  икры  или  попросту  обмануть  или  обокрасть.  По¬
том  обедали  на  шведских  столах  в  гостиницах  «Москва»,  «Европейская»
и  «Ленинград».  С  четырех  часов  начиналось  «второе  время»  —  фарцов¬
щики  утюжили  иностранцев,  прогуливающихся  вечером  по  центру  Ле¬
нинграда.  В  рестораны  уходили  к  семи-восьми  и  оставались  там  до  полу¬
ночи.  Так  проходила  жизнь  с  четверга  по  воскресенье.  Остальные  дни
были  пустыми  —  не  заездными,  в  это  время  сбывали  товар.
 Многие  обитатели  Галеры  страдали  манией  накопительства.  Мечтали
насундучить  на  всю  жизнь,  а  на  деле  все  спускали  на  отдых,  гульбу  в  ре¬
сторанах.
 Лишь  некоторые  скупали  золото,  складывали  в  трехлитровые  банки,
увозили  под  Псков  или  Новгород.  Там  закапывали  —  и  уходили  из  жиз¬
ни,  никому  не  сказав,  где  сундук  мертвеца.
 Андрей  Можегов,  родился  в  1961  году
 Я  имел  отношение  к  организованной  преступности.
 Всю  молодость  пробегал  жуликом  по  Невскому  проспекту,  прозвище
Воробей.
 35

КРЫША.  Устная  история  рэкета
 Меня  привели  на  Невский  еще  в  школе.  Это  было  классе  в  пятом  или
шестом.  Все  началось  с  простой  фарцовки.  Начали  с  обмена  ремней,  сол¬
датской  формы  на  какие-то  вещи  у  иностранцев,  на  сигареты.  Военторг  же
тогда  работал,  все  это  продавалось,  стоило  дешево  —  рубля  полтора,  по-
моему,  ремень  стоил.  Ну  а  вещи  и  сигареты  тоже  перепродавали.  Дальше
все  по  возрастающей  пошло.  Со  временем  появился  интерес  к  валюте,  еще
к  чему-то.  К  тому,  что  приносило  больше  денег.  Валюту  было  страшно  ме¬
нять,  была  же  88-я  статья,  по  ней  много  давали.  Я  попался  как-то  в  возра¬
сте  уже  18  лет,  но  мне  повезло  —  я  ушел  с  дела,  уже  на  меня  заведенного,
в  армию,  и  дело  само  собой  закрылось.  Тогда  это  практиковалось,  из  ар¬
мии  не  отзывали,  хотя  статья  сама  по  себе  серьезная,  экономическая.
 На  Невском  занимались  тем,  что  предлагалось  в  тот  день,  что  приноси¬
ло  деньги.  Все  просто  сжато  в  определенные  рамки  —  или  иностранцы,  или
мошенничество.  Дальше,  до  какого-то  другого  криминала,  не  доходило.
Есть  иностранцы  —  значит,  ты  занимаешься  иностранцами.  Нет  иностран¬
цев  —  значит,  ты  ищешь  людей,  которые  высматривают  по  универмагам
какие-то  вещи  дефицитные.  Можно  было  их  обманывать,  кидать.  Я  нахо¬
дил,  к  примеру,  людей,  которые  хотели  купить  в  универмаге  импортные
джинсы.  У  меня  был  напарник  и  были  заготовлены  халат  и  нарукавники  —
как  у  работника  «Гостиного  Двора».  Мой  подельник  исполнял  роль  поку¬
пателя.  Я  выходил  из  рабочего  помещения  в  «униформе»,  представлялся
кладовщиком  и  говорил,  что  я  могу  со  склада  по  немножко  завышенной
 цене  продать  какую-то  вещь.  Подельник
мне  на  глазах  у  покупателей  отдавал
деньги,  у  меня  там  лежали  заранее  за¬
готовленные  пара-две  джинсов.  Сумма
денег  была  приличная,  и,  когда  он  мне
ее  отдавал,  все  видели,  что  здесь  нет
никакого  обмана.  Они  мне  с  легкостью
после  того,  как  он  уходил,  отдавали
деньги,  и  я  просто  уходил  через  первый
этаж.  И  что  толку  меня  потом  ловить?
Ловить  бесполезно.  Мошенничество  —
 В  то  время  мастерство  состояло
не  только  в  том,  чтобы  деньги
заработать,  их  нужно  было  еще
и  потратить.  Подросток
с  деньгами  вызывал  интерес.
Помогало  то,  что  везде  были
знакомые,  и  была  своя  система
оповещения.  То  есть  знали
всегда,  где  и  что  произойдет,
где  кого  будут  ловить.
 это  такая  статья,  которую  тяжко  дока¬
зать.  На  следующий  день  я  приходил  и
 36

делал  все  те  же  самые  операции  на  том  же  самом  месте,  абсолютно  спо¬
койно.  Потому  что  в  универмаг  заходили  в  основном  приезжие,  и  в  про¬
цессе  разговора  у  человека  можно  было  выяснить  кто  он,  откуда.  Местные
не  особо  интересовались,  местные  более  проворные,  пронырливые.
 Я  мог  за  день  заработать  рублей  300—500.  Тратил  на  рестораны...  что-
то  скапливал,  конечно,  но  в  основном  транжирил.  В  то  время  мастерство  со¬
стояло  не  только  в  том,  чтобы  деньги  заработать,  их  нужно  было  еще  и  по¬
тратить.  Подросток  с  деньгами  вызывал  интерес.  Помогало  то,  что  везде
были  знакомые,  и  была  своя  система  оповещения.  То  есть  знали  всегда,  где  и
что  произойдет,  где  кого  будут  ловить.  Кроме  ресторанов,  могли  позволить
себе  какие-то  вещи  хорошие.  Ну  и  отдыхать  ездил  в  Дагомыс  постоянно.
 АТРИБУТИКА
 Ничего  дельного  и  интересного  интурист  в  Ленинграде  даже  в  валют¬
ных  магазинах  «Березка»  купить  не  мог.  Там  лежал  палех,  сюрреалисти¬
ческие  лакированные  матрешки,  вологодские  кружева,  павлопосадские
платки.
 На  улице  же  с  рук  продавали  военную  атрибутику,  которая  только  и
могла  символизировать  военно-тоталитарный  режим:  погоны,  бушлаты,
фуражки,  а  вместе  с  ними  юбилейные  рубли,  бюсты  Ленина,  пионерские
вымпелы.  И,  конечно,  заячьи  зимние  ушанки.  В  магазине  они  стоили
семь  рублей,  но  по  причине  высокого  спроса  купить  их  за  эти  деньги  бы¬
ло  трудно.  Фарцовщики  по  блату  брали  их  с  черного  хода  магазинов  по
20  рублей,  а  продавали  по  20  долларов,  то  есть  60  рублей.  Большинству
заниматься  атрибутикой  было  лень.  Ведь  надо  было  запихнуть  все  в  сум¬
ку,  и  тут  хочешь  не  хочешь,  а  становишься  приметным.  Немногочислен¬
ные  продавцы  аутентичных  сувениров  стояли  у  Катькиного  сада.  Глав¬
ным  среди  них  был  старый,  как  сам  «Гостиный  Двор»,  крестьянского
вида  мужчина  по  прозвищу  Коперник.  Он  настолько  слился  с  пейзажем,
что  сержанты  из  уважения  перестали  его  задерживать.
 Главным  же  товаром,  который  втюхивали  на  Невском  иностранцам,
был  кавьяр,  то  есть  икра,  и  так  называемые  дыни.
 37

КРЫША.  Устная  история  рэкета
 ДЫНИ
 Динары  Социалистической  Федеративной  Республики  Югославии  в
центре  назывались  дынями.  До  поры  до  времени  никому  и  нигде,  кроме
как  в  стране  Тито,  они  были  не  нужны.  И  вдруг  их  буквально  чемодана¬
ми  повезли  в  СССР.  Хотя  в  банк  их  бы  и  здесь  не  приняли.  Динары  ста¬
ли  заменителем  советских  рублей  для  мошенников.
 У  югославских  динаров  в  СССР  были  предвестники  —  исландские  кроны.
 Валюту  менять  было  стремно.  За  это  сажали,  а  часть  вторая  статьи  №  88
УК  о  нарушении  правил  валютных  операций  была  расстрельной.  В  ходу
была  нехорошая  поговорка:  «Восемь  —  восемь  —  лет  на  восемь».
 И  все  же  правительство  утверждало,  что  доллар  стоит  что-то  около
60  копеек,  в  то  время  как  черный  рынок  давал  за  него  3  рубля,  поэтому
валютчики  промышляли  вовсю  с  широко  открытыми  глазами  на  затыл¬
ке.  Меняли  быстро,  тайком,  и  тут  же  разбегались  в  разные  стороны.  В  ос¬
новном  шли  доллары,  финские  и  немецкие  марки,  реже  —  итальянские
лиры.  Другую  валюту  в  руках  держать  приходилось  редко.  Это-то  и  смек¬
нули  румынские  мошенники.  Братское  жулье  приезжало  в  Ленинград  в
шоп-туры:  привозили  тряпки,  продавали  их  за  рубли  и  на  эти  рубли  по¬
купали  доллары  или  другую  валюту.  Уж  кто  разглядел,  что  исландские
кроны,  которые  на  Лондонской  бирже  тогда  стоили  два  доллара  за  чемо¬
дан,  «похожи  на  вещь»,  никто  не  знает.  Впервые  кроны  появились  в  ру¬
ках  пшеков.  Они  начали  втюхивать  их  нашим  фарцовщикам  как  валюту
стойкую,  редкую.  Дошло  не  сразу.  Вкурили  тему  примерно  через  месяц  и
не  то  чтобы  обиделись,  а  задумались.
 Наш  «ответ  Чемберлену»  был  мгновенным.  Массовыми  жертвами  стали
не  родственные  души  из  соцлагеря,  а  гости  из  капиталистической  Европы.
 На  югославских  динарах  шрифт  был  напечатан  кириллицей.  На  динарах
размахивали  саблями  какие-то  революционные  всадники,  которые  запро¬
сто  сошли  за  Чапаева.  На  динарах  преобладал  красный  цвет.  За  доллар  ино¬
странцам  начали  предлагать  не  по  два—два  с  половиной  рубля,  как  прежде,
а  по  пять,  а  то  и  по  шесть.  Только  это  были  не  рубли,  а  динары.  Тут  же  по¬
явилось  арго-словечко  —  «дыня».
 38

Часть  вторая.  ЦЕНТРОВОЙ
 Осчастливленные  интуристы  пыта¬
лись  расплатиться  дынями  в  «Гости¬
ном  Дворе»  за  сувениры,  в  ресторанах
за  шампанское,  чем  неизменно  вызы¬
вали  хохот  у  окружающих,  в  том  числе
и  стражей  правопорядка:  ленинград¬
ская  милиция  не  спешила  вставать  на
защиту  гостей  города.  Забава  про¬
должалась  долго.  При  начале  экскур¬
сионного  обслуживания  гостям  города
переводчики  показывали  различные
купюры  динаров  и  разъясняли,  что
«кто-то  кое-где  у  нас  порой».  Все  было
тщетно.  Жажда  мгновенной  выгоды
оказывалась  сильнее  здравого  смысла.
 Невский  проспект  требовал  все  больше  динаров.  Их  привозили  юго-
шлепы,  как  часто  называли  граждан  Югославии,  в  больших  спортивных
сумках.  За  миллион  динаров  купюрами  в  50  и  100  давали  под  тысячу  дол¬
ларов.  На  родине  дыни  были  значительно  дешевле.  За  100  000  динаров  в
хорошем  ресторане  можно  было  получить  разве  что  по  морде.
 Торговля  дынями  закончилась  только  тогда,  когда  государство  при¬
знало,  что  доллар  стоит  рублей  10.  Тогда  же  в  изобилии  появились  и  на¬
стоящие  дыни  из  Узбекистана.  Что  касается  самого  принципа,  при  кото¬
ром  туристу  подсовывают  валюту  третьей  малоизвестной  страны,  то  он
работает  и  сегодня:  в  Праге  румынские  жулики  возле  обменников  неиз¬
менно  предлагали  «хороший  курс»  на  всевозможных  языках  и  вместо
чешских  крон  пытались  подсунуть  болгарские  левы.
 Осчастливленные  интуристы
пытались  расплатиться
дынями  в  «Гостином  Дворе»
за  сувениры,  в  ресторанах
за  шампанское,
чем  неизменно  вызывали
хохот  у  окружающих,
в  том  числе  и  стражей
правопорядка:  ленинградская
милиция  не  спешила  вставать
на  защиту  гостей  города.
 КАША
 Видов  мошенничеств  было  столько,  на  сколько  вообще  хватало  вооб¬
ражения.  Вместо  рублей  за  валюту  отлистывали  дыни,  клееные  трешки
(купюры  в  три  рубля  с  наклеенными  на  цифру  «3»  цифрами  «5»  и  «0»),
 39

КРЫША.  Устная  история  рэкета
 облигации  сталинских  займов,  бумажные  червонцы  времен  НЭПа.  Вме¬
сто  палеха  —  самопальные  коробки  с  наклеенными  открытками,  густо  за¬
литые  лаком.  И,  конечно,  не  могли  пройти  мимо  икры  —  бренда  Совет¬
ского  Союза.
 Черная  икра  стоила  в  сети  магазинов  «Березка»  45  долларов  за  стек¬
лянную  баночку  в  113  граммов.  Госцена  этой  же  баночки  для  советского
гражданина  была  8  рублей.  Купить  ее  за  эти  деньги  было  невозможно.
Зато  можно  было  достать  через  официантов  ресторана  «Метрополь»  за
25  рублей  и  перепродать  с  рук  иностранцу  за  20  долларов.  Табош  с  такой
сделки  мог  бы  составить  рублей  35.  Для  советского  инженера  это  боль¬
шие  деньги,  а  вот  для  фарцовщиков  с  их  колоссальными  доходами  это  не
представляло  большого  интереса,  пока  вдруг  в  голову  троим  боксерам  из
Института  физической  культуры  имени  Лесгафта  не  пришла  идея.
Аверьян,  Мавр  и  Сережа  Сабур  в  общаге  своей  alma  mater  быстро  соору¬
дили  передвижную  лабораторию.  Аппаратура  была  намного  проще,  чем
самогонный  аппарат.  В  огромную  кастрюлю  засыпалась  пшенная  каша  и
доводилась  до  нужной  степени  мягкости.  Затем  добавлялась  черная  гу¬
ашь,  и  в  самом  конце  смесь  припускалась  подсолнечным  маслом  для
придания  ей  блеска.  Мавра  потому  и  прозвали  Мавром,  что  в  начале
концессии  он  лично  стоял  у  плиты  и  пробовал  кашу  на  вкус,  отчего  и
пачкался.  В  результате  кашу  заливали  в  стеклянные  баночки,  а  через
стекло  ее  было  не  отличить  от  настоящей  черной  икры.  Жестяные
крышки  доставали  по  блату  на  заводе  «Союзреахим»,  на  Ленинградской
фабрике  офсетной  печати  на  Васильевском  на  них  наносили  нужный
трафарет.  А  потом  бабушка-пенсионерка  бодро  закатывала  по  пятьсот
банок  за  ночь.
 Банка  обходилась  в  1  доллар,  а  продавали  ее  за  15.  Маржа  стала  не¬
намного  больше  —  45  рублей,  но  за  счет  демпинговой  цены  объемы  резко
возросли.  Каждый  день  коробейники  вывозили  в  центр  багажники  с  эти¬
ми  баночками,  где  разбрасывали  среди  фарцовщиков.  Как-то  Мавра  вме¬
сте  со  всем  багажником  в  500  баночек  показал  в  очередном  репортаже
Александр  Невзоров,  но,  пока  снимали,  так  и  не  поняли,  что  в  баночках  —
каша.  Парни,  промышлявшие  на  трассе  в  Финляндию,  решили  перенять
ноу-хау  и,  чтобы  не  возник  конфликт  интересов,  стали  делать  красную
кашу:  томатная  паста,  вареный  рис  и  масло.
 40

Часть  вторая.  ЦЕНТРОВОЙ
 В  конце  концов,  каши  стало  вдоволь,  и  отдавать  ее  начали  по  5  долла¬
ров.  Заодно  за  русский  деликатес  приспособились  выдавать  белковую
икру,  которая  стоила  в  магазинах
1  рубль  и  1  копейку  и,  по  слухам,  про¬
изводилась  из  нефти.  Этот  товар  был  и
вовсе  для  простаков,  однако  и  его  про¬
давали  вплоть  до  последних  дней  суще¬
ствования  Галеры.
 Апофеозом  же  рыбных  махинаций
на  Невском  стал  шпротный  паштет  —
феноменальная  гадость.  Кто-то  обратил
внимание,  что  на  банке  нарисована  не¬
известная  ихтиологам  рыба,  похожая
на  осетра,  но  с  загнутым  хвостом.  Сто¬
ила  баночка  36  копеек.  Порой  удава¬
лось  ее  обменять  на  10  долларов.  Тут
уже  даже  сами  фарцовщики  говорили,
что  это  перебор,—вдруг  попробуют.
 Все-таки  жалко  было  интуриста.
 Все  эти  обманы  покупателей  играли,
тем  не  менее,  положительную  роль  для  развития  туризма.  Мало  кто  из
«фирмы»  ехал  в  Ленинград  за  колоннадой  Биржи  и  Зимним  дворцом.
Путешествовали,  скорее,  как  в  Африку  —  поглазеть,  а  как  это  в  Советах
все  устроено.  А  за  это  получали  настоящие  приключения,  которые  запо¬
минались  на  всю  жизнь  и  которые  можно  десятилетиями  пересказывать
знакомым.  Иностранцев  обманывали,  обкрадывали,  травили  клофели-
ном,  порой  били.  Они,  как  завороженные,  останавливались  напротив
грязных  витрин-сирот  и  получали  ощущения  куда  более  яркие,  чем  пер¬
вые  наши  граждане,  попавшие  за  рубеж  и  внезапно  узнавшие,  что  бананы
и  клубника  растут  и  в  сочельник.
 Ничего  не  произойдет,  если  в  Париже  откроют  баночку  настоящей  чер¬
ной  икры,  купленную  в  Ленинграде.  На  каждом  парижском  углу  можно
смело  купить  такую  же  баночку,  разве  что  чуть  дороже.  Ничего  особенно
экзотического  в  этой  икре  не  было.  А  они  открывали  и  обнаруживали  в
баночке  кашу.  И  вот  это-то  как  раз  и  было  нашим  местным  колоритом.
 В  конце  концов,  каши  стало
вдоволь,  и  отдавать  ее  начали
по  5  долларов.  Заодно
за  русский  деликатес
приспособились  выдавать
белковую  икру,  которая
стоила  в  магазинах  1  рубль
и  1  копейку  и,  по  слухам,
производилась  из  нефти.
Этот  товар  был  и  вовсе
для  простаков,  однако
и  его  продавали  вплоть
до  последних  дней
существования  Галеры.
 41

КРЫША.  Устная  история  рэкета
 ТРАССА
 Четверть  века  назад  путь  от  Выборга  до  Ленинграда  был  куда  зани¬
мательней  дороги  из  Петербурга  в  Москву.  Главным  героем  на  шоссе  был
все  тот  же  фарцовщик,  а  приобретателем  впечатлений  рабочий  человек
из  капиталистической  Финляндии.  Если  в  Ленинграде  финнов  центро¬
вые  и  за  иностранцев-то  не  считали,  то  в  Выборге  и  на  трассе  они  и  вовсе
воспринимались  карельскими  лесорубами.
 Порой  по  этой  же  дороге  ездили  шведы,  но  они  останавливались  на
призывы  дельцов  редко.  За  это  их  не  любили  еще  сильнее,  чем  не  люби¬
ли  их  финны  за  шведскую  пословицу  «Шведы  бьются  до  последнего
 финна».
 Вплоть  до  середины  90-х  поездка  в
Ленинград  на  уик-энд  была  популяр¬
нейшим  национальным  развлечением
у  жителей  соседней  страны.  Причины
лежали  в  серьезном  ограничении  про¬
дажи  крепких  спиртных  напитков  на
территории  самой  Финляндии.
 Смысл  игры  был  незатейлив:  они
пересекали  границу  небольшими
толпами  на  автобусах  вечерами  по
четвергам,  тут  же  принимались  не¬
ограниченно  употреблять  водку,  ко¬
лобродить  и  приходили  в  сознание
только  в  понедельник  с  утра  у  себя  на
работе.  Большинство  без  денег,  мно¬
гие  без  вещей,  кое-кто  с  дикими  советскими  сувенирами  за  пазухой,  но
всегда  осчастливленные.  Все  что  они  вывозили  из  СССР  —  это  разре¬
шенные  их  властями  литр  водки,  пару  бутылок  советского  шампанского
и  яркие  эмоции,  которые  потом  трудно  вспомнить.
 Фарцовка  для  определенной  части  населения  Карельского  перешейка
стала  естественным  приработком.  То,  что  делали  с  финнами  фарцовщи¬
ки,  они  сами  же  объясняли  емким  выражением:  «Разгрузить  соседа  до
 Смысл  игры  был  незатейлив:
они  пересекали  границу
небольшими  толпами
на  автобусах  вечерами
по  четвергам,
тут  же  принимались
неограниченно  употреблять
водку,  колобродить
и  приходили  в  сознание
только  в  понедельник  с  утра
у  себя  на  работе.
 42

конца».  На  жаргоне  финнов  называли  «тупыми»,  но  относились  к  ним
по-отечески  и  никогда  сильно  не  лупили.
 Достаточно  быстро  дельцы  осознали  прозаичность  честного  обмена.
В  ход  пошли  те  же  уловки,  что  и  на  Галере,—  вместо  водки  продавали  во¬
ду,  вместо  икры  —  кашу,  вместо  шампанского  —  ситро.  Югославские  ди¬
нары  вместо  рублей  шли  похуже  —  финны,  даже  нетрезвые,  были  хорошо
осведомлены  о  внешнем  виде  «деревянных».
 Финны  же  везли  нам  дешевое  серебро  и  мелкие  шмотки,  которые  за¬
тем  сдавались  в  комиссионные  на  «Апраксиной  Дворе».  Перед  границей
с  СССР  финские  бизнесмены  выстроили  здоровенный  ангар,  где  торго¬
вали  секонд-хендом  по  3  марки  за  любую  вещь.  Выезжающие  скупали  их
мешками,  зная,  что  перепродадут  на  трассе  в  несколько  раз  дороже.  Куль¬
турный  обмен  происходил,  как  правило,  на  придорожных  автостоянках  и
бензоколонках.
 Риск  сесть  за  валюту  или  мошенничество  на  трассе  оказывался  не¬
сопоставимо  меньше,  чем  в  центре  города.  Почти  все  фарцовщики  бы¬
ли  местными  —  из  Выборга,  Зеленогорска,  Сестрорецка.  И  милицио¬
неры  оттуда  же.  Они  сидели  за  одними  партами,  жили  на  соседних
улицах,  их  родители  работали  на  одних  предприятиях.  Это  даже  не
было  круговой  порукой  —  это  были  практически  родственные  связи,
укрепленные  удаленностью  от  мегаполиса  и  легкой  к  нему  неприяз¬
нью.
 На  стоянках  скапливалось  до  десяти  машин  и  мотоциклов  с  фарцов¬
щиками.  Когда  становилось  тесно,  случались  драки.  Больше  200  фин¬
ских  марок  с  собой  не  возили  —  за  это  можно  было  присесть.  Валюту
закапывали  в  лесу.  Потом  часто  забывали  точное  место  и  выезжали  в
буквальном  смысле  с  граблями.  Старожилы  шутят:  «Столько  валюты
припрятанной  не  нашли  —  новую  трассу  можно  было  построить».
 К  1980  году  на  трассе  уже  слышно  было  имя  Юры  Комарова  —  буду¬
щего  дона  Трассы,  отца  «комаровского»  преступного  сообщества.
 Комаров,  как  и  многие  маститые  мафиози,  начинал  с  фарцовки.  После
первой  отсидки  за  «кулак»  он  уже  имел  при  себе  группу  уверенных  пар¬
ней.
 Свое  мировоззрение  он  определил  одной  фразой:  «Что  я,  с  авоськой
буду  ходить?»
 43

КРЫША.  Устная  история  рэкета
 ЧЕКИ  И  БОНЫ
 Особо  надежных  граждан  советское  правительство  порой  посылало
работать  за  рубеж.  Для  них  была  создана  альтернативная,  совершенно
фантасмагорическая  система  оплаты  труда,  в  корне  отличающаяся  от
внутренней,  но  не  количеством  рублей,  а  их  сложной  и  алогичной  диф¬
ференциацией.
 Начиналась  она  с  утверждения,  будто  1  рубль  в  пределах  СССР  боль¬
ше  на  треть,  чем  1  доллар,  а  вот  за  рубежом  он  равен  некоему  инвалютно¬
му  рублю.  Что  это  такое,  пытались  объяснить  многие,  но  до  сих  пор  ни¬
кто  не  понял.
 Советскому  специалисту,  работающему  за  границей,  на  сберкнижку
начисляли  70  процентов  от  прежней  заработанной  платы.  Помимо  этого,
в  месте  пребывания  он  теоретически  зарабатывал  в  несколько  раз  боль¬
шую  сумму.  Однако  то,  что  ему  причиталось,  полностью  на  руки  ему  не
выдавали.  В  зависимости  от  того,  один  ли  он,  с  супругом/супругой,  с
детьми  ли,  он  получал  лишь  определенную  часть.  Если  в  Монголии,  то  в
тугриках,  если  во  Франции,  то  во  франках.  Остальное  и  считалось  как  раз
этими  инвалютными  рублями.  Они-то  и  поступали  на  счета  сотрудников
 во  Внешэкономбанк,  превращаясь  в
чеки  Внешпосылторга  —  в  некую
придуманную  параллельную  эконо¬
мике  социализма  валюту,  на  которую
можно  было,  вернувшись  домой,  в
специальных  магазинах  купить  им¬
портные  вещи.
 Но  на  этом  путаница  не  прекраща¬
лась.  Чеки  были  поделены  еще  и  на
зоны,  в  зависимости  от  тех  стран,  где
трудился  специалист.  Чек  Внешпосылторга  с  желтой  полосой  символи¬
зировал  развивающиеся  страны  —  Анголу,  Кубу,  с  синей  полосой  —  стра¬
ны  Совета  Экономической  Взаимопомощи,  чья  штаб-квартира  распола¬
галась  в  высотке  на  проспекте  Калинина  в  Москве.  Чек  же  без  полосы
 На  этом  путаница
не  прекращалась.
Чеки  были  поделены  еще
и  на  зоны,  в  зависимости
от  тех  стран,  где  трудился
специалист.
 44

Часть  вторая.  ЦЕНТРОВОЙ
 говорил  о  том,  что  человек  вернулся  из  капиталистической  страны.  Спе¬
циалисты,  соответственно,  делились  на  сорта.  Чеки  без  полос  получали
лишь  те,  кому  посчастливилось  быть  полезным  в  ООН,  ЮНЕСКО,  на
дипломатической  работе.
 Разлиновку  для  чеков  придумали  неспроста.
 Холодильник  Bosch  в  магазине  «Внешпосылторг»  на  набережной  Ма¬
карова  на  Васильевском  острове  можно  было  приобрести  только  на  чеки
без  полос,  дубленку  —  только  на  чеки  с  синей  полосой  и  так  далее.  Кроме
магазина  на  Макарова  был  еще  закуток  рядом  с  домом  дипломатов  в  на¬
чале  Наличной  улицы,  где  можно  было  купить  джинсы.  В  Красном  Селе
в  автомобильном  магазине  на  чеки  без  очереди  продавали  «жигули»  и  да¬
же  «Волги»:  существовал  отдельный  план  на  машины  для  людей,  побы¬
вавших  в  зарубежных  командировках.
 Многомерность  породила  массу  маклей,  движений  и  перепродаж  внутри
сообщества  счастливчиков.  Все  товары  в  чековых  магазинах  имели  такую
же  утвержденную  госстоимость,  как  и  в  любых  других.  Например,  австрий¬
ские  сапоги  стоили  70  рублей,  то  есть  ровно  столько,  сколько  они  теорети¬
чески  могли  бы  стоить  в  «Гостином  Дворе».  А  на  черном  рынке  чек  без  по¬
лосы  продавался  чуть  больше,  чем  за  два  рубля.  И  сапоги,  таким  образом,
фактически  стоили  уже  140  рублей.  Чек  с  желтой  полосой,  естественно,
стоил  дешевле  —  1  рубль  и  70  копеек.  Вокруг  чековых  магазинов  образова¬
лась  целая  биржа:  продавали  и  покупали  чеки,  обменивали  чеки  одного  ти¬
па  на  другой.  Все,  разумеется,  происходило  секретно,  так  как  на  каждом  че¬
ке  советская  власть  вывела:  «Чек  обмену  и  продаже  не  подлежит».
 Мимо  этого  странного  мира  мошенник  пройти  просто  не  мог.  Для  жу¬
ликов  чековые  магазины  —  один  из  самых  надежных  источников  дохода.
На  набережной  Макарова  у  магазина  «Внешпосылторг»  они  предлагали
обладателю  чека  хороший  курс,  один  к  двум.  А  в  действительности  рас¬
считывались  с  клиентом  по  номиналу,  вместо  остальных  денег  давали
ровно  нарезанную  бумагу.  Так  как  по  закону  чек  стоил  ровно  столько,
сколько  на  нем  написано,  то  состава  преступления  в  этом  не  усматрива¬
ли.  И  когда  обманутый  приходил  в  30-е  отделение  милиции  Василеост-
ровского  РУВД,  которое  обслуживало  чековый  магазин,  с  заявлением,  то
оперативник  спрашивал:  «И  что  не  так,  уважаемый?»  Довольно  скоро
потерпевший  понимал,  что  писать  на  себя  заявление,  признаваясь  в  спе¬
 45

КРЫША.  Устная  история  рэкета
 куляции,  не  стоит,  тем  более  что  в  та¬
ком  случае  дорога  за  бугор  будет  для
него  закрыта  навсегда.  Опомнившись,
он  уходил.  Порой  еще  возвращался  на
минутку  с  бутылкой  армянского
коньяка  «три  звездочки»  за  8  рублей
12  копеек  —  за  «беспокойство».
 На  Двинской  улице  был  другой
распределитель  —  магазин  для  моря¬
ков  «Альбатрос».  Предназначался  он
для  тех,  кто  пересекал  государствен¬
ную  морскую  границу,  в  том  числе  и
для  военно-морских  офицеров.  Чеки
«Альбатроса»  назывались  бонами.
Система  работала  точно  так  же,  с  тем
лишь  отличием,  что  все  цены  в  «Аль¬
батросе»  были  копеечные  —  в  десять
раз  меньше,  чем  установленные  в  советских  магазинах.  Куртка,  к  приме¬
ру,  стоила  около  10  рублей.  Боны  перепродавали  один  к  восемнадцати—
двадцати.  Обманывали  у  «Альбатроса»  по  тому  же  принципу,  что  и  на  на¬
бережной  Макарова.  Разница  была  лишь  в  оборотах.  «Альбатрос»  лиди¬
ровал:  возле  него  всегда  стояло  до  пятидесяти  пройдох,  которые  про
1000  рублей  дохода  в  день  говорили  «не  очень».  Чековая  шизофрения
рухнула  вместе  с  Советским  Союзом.  На  прощание  советская  власть  об¬
манула  своих  самых  послушных  и  преданных  граждан  —  с  полок  чековых
магазинов  убрали  дефицит,  и  последние  спецы  хватали  на  свои  чеки  в
буквальном  смысле  сувенирные  спички.
 КАТРАН
 Катран  —  небольшая  черноморская  акула,  весом  примерно  в  15  кило¬
граммов.  Для  человека  катран  не  опасен.  В  сленг  слово  «катран»  вошло
как  название  подпольного  игорного  дома.
 Мимо  этого  странного  мира
мошенник  пройти  просто
не  мог.  Для  жуликов  чековые
магазины  —  один  из  самых
надежных  источников  дохода.
 На  набережной  Макарова
у  магазина  «Внешпосылторг»
они  предлагали  обладателю
чека  хороший  курс,  один
к  двум.  А  в  действительности
рассчитывались  с  клиентом  по
номиналу,  вместо  остальных
денег  давали
ровно  нарезанную  бумагу.
 46

Часть  вторая.  ЦЕНТРОВОЙ
 1.ЧШГМ  ■  ■^■■МИТЯГИЖЖЖЖЖМЖММТЯПГИЖИЯИЖИТПГИШПППППППППППППП
 Катран  —  маленькое  казино  для  своих,  с  одной  лишь  разницей:  если  в
современных  казино  жульничество  практически  невозможно,  то  на  кат¬
ранах  в  отношении  «случайных»  посетителей  оно  было  нормой.
 Вероятно,  термин  пришел  из  городов  Поти,  Гагры,  Кутаиси,  где  с  70-х
годов  стало  модно  быть  жуликом.  Именно  оттуда  в  Москву  и  в  Ленин¬
град  приезжали  самые  яркие  шулеры,  те,  кто  шпилит  в  карты,—  их  на¬
зывали  каталами.  К  таким  всегда  прилипала  шутка:  «В  картишки?  —  Да-
нет,  братишка!»
 В  Ленинграде  существовало  три  центровых  катрана,  известны  они  бы¬
ли  узкому  кругу  людей:
 — 	«У  Сельского»  —  в  доме  за  гостиницей  «Европейская»;  Не¬
вский  пр.,  дом  32—34,  квартира  84;
 — 	«на  Казначейской»  —  ул.  Казначейская,  дом  3,  квартира  15;
 — 	«на  Чековом»  —  рядом  с  домом  на  набережной  Макарова,  где  нахо¬
дился  магазин  «Внешпосылторг»;  2-я  линия  В.  О.,  дом  59/2,  кварти¬
ра  18.
 Со  своими  на  катранах,  как  правило,  играли  честно.  Более  того,  в
статьях  дохода  от  катрана  не  было  позиции  «входная  плата».  Пускали
лишь  тех,  кого  знали  лично.  Зарабатывали  с  игры,  с  куража:  каждый
выигравший  считал  своим  долгом  откидывать  в  сторону  хозяина  щед¬
рые  чаевые.  Кроме  того,  хозяин  зарабатывал  на  спиртном  и  еде,  кото¬
рую  готовили  для  гостей.  Играли  в
основном  в  буру,  реже  —  в  покер,
терц,  деберц  (родина  терца  —  тюрь¬
ма,  деберца  —  еврейские  кварталы
Одессы).
 Лишь  изредка  на  катраны  заводили
лохов.  Их  подыскивали  в  аэропортах
и  крупных  универмагах  из  числа  тех,
кто  хотел  прикупить  дефицит.  Когда
заходил  лох,  то  всех  предупреждали,
чтобы  не  спугнули  его  сленгом  и  мане¬
рами  —  чтобы  не  «сел  на  измену».
 С  облапошенного  простака  хозяину
платили  дополнительно.
 Лишь  изредка  на  катраны
заводили  лохов.
 Их  подыскивали  в  аэропортах
и  крупных  универмагах
из  числа  тех,  кто  хотел
прикупить  дефицит.
 Когда  заходил  лох,  то  всех
предупреждали,  чтобы
не  спугнули  его  сленгом
и  манерами  —  чтобы  не  «сел
на  измену».
 47

КРЫША.  Устная  история  рэкета
 Главный  катран,  естественно,  бьш  рядом  с  «Европейской»  —  квартира  о
четырех  комнатах  на  последнем  этаже,  обставленная  антикварной  ме¬
белью.  Здесь  иногда  играли  на  десятки  тысяч,  не  выходя  из  комнаты  по  не¬
сколько  дней.  Катран  держал  сам  Сельский,  или  Колхозник,—  жулик  ста¬
рого  образца  Сергей  Кужлев,  1938  года  рождения,  засиженный,  из  евреев-
блатарей  сталинской  закваски.  Ему  помогала  его  падчерица  Лера
Румянцева,  1944  года  рождения,  дочь  другого  известного  жулика.  Сюда
приходили  сливки  ленинградского  преступного  сообщества,  в  том  числе  и
сам  Феоктистов  с  группой  поддержки.  Уже  тогда  от  них  пахло  не  одеколо¬
ном,  а  парфюмом.  Заходили  и  воры  в  законе,  и  торгаши,  даже  ответствен¬
ные  советские  работники.  Катран  «У  Сельского»  до  заката  советской  вла¬
сти  не  дотянул.  В  1981  году  в  этой  квартире  произошло  убийство.
Сельский  зарезал  человека  Феоктистова  —  Бурыкина.  Ссора  переросла  в
те  оскорбления,  которые  Сельский  снести  не  смог.  Он  был  арестован  в  тот
же  день.  Еще  несколько  лет  Лера  умело  вела  дела,  пока  не  скололась  хан-
кой.  Катран  превратился  в  наркобордель,  и  в  1985  году  милиция  была  вы¬
нуждена  его  прихлопнуть.
 В  том  же  дворе,  что  и  катран  Сельского,  находилось  помещение
ОКОДа  (оперативной  комсомольской  дружины),  куда  каждый  день
комсомольцы  таскали  фарцовщиков.  Сегодня  вместо  ОКОДа  —  Вер¬
нисаж  свободных  художников,  а  у  Сельского  —  офис  немецкой  фирмы.
 «На  Казначейской»  собирались  юркие  фарцовщики,  еще  не  ставшие
тяжеловесами  Невской  першпективы.  Сюда  заходили  скорее  «провести
время»,  развлечься,  чем  играть  по-крупному.  Держал  его  Саша  Иванов  по
прозвищу  Свин,  полученному  после  того,  как  он  проиграл  огромную  сум¬
му  в  карточную  игру  «свинья».  «На  Казначейскую»  заходили  с  девушка¬
ми,  что  было  немыслимо  на  других  катранах.  Когда  надоедали  карты,  шли
играть  на  бильярде  в  подростковый  клуб  «Дзержинец»  на  переулке  Грив-
цова.  Там  за  народные  деньги  трудновоспитуемым  юнцам  додумались  ку¬
пить  два  бильярдных  стола.  К  подросткам  были  прикреплены  сержант
Адмиралтейского  РУВД  Володя  Кутаев  и  опер  Николай  Николаевич.
Они  и  принимали  гостей  с  катрана  за  умеренную  входную  плату,  которая
впоследствии  позволила  сержанту  Кутаеву  приобрести  автомобиль
ВАЗ  21013.
 48

Часть  вторая.  ЦЕНТРОВОЙ
 «На  Чековом»  катране,  как  и  следует  из  его  названия,  играли  ломщи¬
ки  из  магазина  «Внешпосылторг»,  до  входа  в  который  тут  было  всего-на-
всего  шагов  тридцать.
 Катраны  себя  изжили  с  всеобщим  падением  запретов  и  появлением
казино.
 ИГРА  ВНЕ  КАТРАНОВ
 Шулеры  на  катранах  играли  в  основном  ради  развлечения,  зарабаты¬
вали  же  они  на  игре  с  доверчивыми  и  денежными  провинциалами.  Тех
«обували»  в  салонах  машин  летом  за  Катькиным  садом  —  с  той  стороны,
что  выходит  к  Александринке.  В  1979  году  во  время  облавы  здесь  было
задержано  более  15  человек  и  изъято  около  200  тысяч  рублей.  Никто  де¬
нег  своими  так  и  не  признал.
 Один  из  задержанных  по  прозвищу  Левши  комиссарил  тогда  у  садика:
 — 	Эй,  начальнички,  четвертной  откиньте  бродягам!
 — 	Перетолчешься!  —  ответили  ему.
 — 	Эх,  денег  нет  —  читай  газету!  —  сокрушался  Левша.
 Однако  днями  напролет  в  салоне  «жигулей»  играть  не  станешь,  поэто¬
му  серьезная  игра  с  предсказуемым  результатом  часто  велась  в  гостини¬
цах  «Спортивная»  на  Крестовском,  «Речная»  у  Речного  вокзала  и  в  так
называемом  треугольнике  из  колхозных  гостиниц:  «Киевская»,  «Юж¬
ная»,  «Заря».  В  них  без  паспорта  можно  было  снять  номер  за  50  рублей.
 Жертву  часто  присматривали  среди  приезжих  самоуверенных  богате¬
ев  из  Сибири,  прогуливающихся  по
 ювелирным  и  меховым  магазинам.  , 	'
 С  ними  заводили  дружбу  через  их  же
желание  прикупить  что-нибудь  из  им¬
портных  шмоток.  После  покупки  при¬
глашали  в  кабак,  окружали  хохочущи¬
ми  девахами,  а  потом  в  подпитии
подводили  беседу  к  игре  и  предлагали
кого-нибудь  обыграть,  при  этом  обяза¬
тельно  нечестно.  Клиент  не  мог  знать,
 Жертву  часто  присматривали
среди  приезжих
самоуверенных  богатеев
из  Сибири,  прогуливающихся
по  ювелирным  и  меховым
магазинам.
 49

КРЫША.  Устная  история  рэкета
 что  его  новый  спутник  в  доле  с  теми,  кого  ему  выдают  за  жертв.  Резуль¬
тат  —  приезжий  без  штанов,  иногда  в  прямом  смысле.
 Торговцу  из  Азии  предлагали  играть,  создавая  полную  видимость  то¬
го,  что  именно  он  управляет  ситуаций,—  позволяли  самому  купить  коло¬
ду  в  одном  из  центральных  магазинов.
 КРАП
 В  советских  универмагах,  помимо  сувенирных,  продавались  карты  с
четырьмя  видами  клетчатых  рубашек.  Отличались  друг  от  друга  они  ис¬
ключительно  цветом,  и  на  их  рисунок  довольно  просто  наносился  крап.
Для  большинства  игр  хватало  колоды  в  36  листов,  которую  называли
«стандарт».
 Галантерейных  магазинов  в  центре  находилось  с  десяток.  Конечно,  в
первую  очередь  это  «Гостиный  Двор»,  «Пассаж»  и  ДЛТ.  В  их  отделах  у
продавщиц  всегда  лежали  заряженные  колоды.
 Жулики  платили  девушкам  по  20  рублей  с  каждой  продажи  или  бла¬
годарили  тряпичными  подарками  —  колготками.  У  них  простофиля  и
выбирал  свою  колоду.
 Крап  карт  был  разный.  Вынимали,  к  примеру,  четыре  туза  и  с  одной
стороны  бритвой  срезали  микроны.  На  рубашке  еле  заметно  добавлялся
миниатюрный  лишний  штришок,  или  выжигали  мощной  лампой  рубаш¬
ку  определенной  масти.
 Настоящие  шулеры  водили  машину  в  перчатках  и  о  струны  гитары  по¬
душечки  пальцев  не  мозолили.
 ШМЕН
 Начиная  с  60-х  годов  все  центровые  на  Невском  играли  в  шмен:  это
был  опознавательный  знак  принадлежности  к  касте.  Играешь  в  шмен  —
значит,  крутишься,  значит,  деловой,  рисковый,  фартовый.  На  Невском
 50

Часть  вторая.  ЦЕНТРОВОЙ
 возле  входа  в  кафе  «Север»  и  ресторан
«Нева»  в  дневное  время  прохожий  лег¬
ко  мог  заметить  странных  уверенных  в
себе  персонажей,  которые  вниматель¬
но  вчитывались  в  советские  червонцы.
 Шмен  —  примитивная  азартная  иг¬
ра.  Для  нее  не  нужно  ничего,  кроме  денежных  купюр.  Правила  просты:
двое  играющих  должны  договориться  о  достоинстве  купюры,  а  затем  об
определенной  комбинации  из  цифр  номера  каждой  банкноты.  Например,
играем  по  три  рубля.  Выигрывает  тот,  у  кого  больше  следующая  комби¬
нация:  первую  цифру  умножаем  на  последнюю,  отнимаем  от  полученно¬
го  результата  предпоследнюю,  прибавляем  вторую.  Как  правило,  слож¬
ная  комбинация  выдумывалась  для  того,  чтобы  облапошить  новичков
или  тех,  кто  просто  медленно  думал.  При  быстром  подсчете  соперника
обманывали  и  забирали  у  него  купюру.  Между  собой  опытные  центровые
играли  простыми  ходами:  первая  цифра  и  последняя  —  у  кого  меньше,
тот  и  выиграл.
 Совсем  уж  для  дилетантов  в  кошельке  держали  специально  сохранен¬
ные  купюры,  на  которых  уже  знали  порядок  цифр.
 Игра  стала  настолько  популярна,  что  докатилась  до  школьников.  Не
шпана,  а  пятиклассники-хорошисты  играли  на  своих  рублях,  выданных
им  на  обеды.
 Шмен  (chemin)  в  переводе  с  французского  —  дорога.  Так  что  в  назва¬
нии  игры  содержалась  метафора  —  шмен  стал  дорогой,  идя  по  которой
советский  человек  топал  к  своему  буржуазному  будущему.
 Александр  Буровцев,  родился  в  1969  году
 Я  имел  отношение  к  организованной  преступности.  Всю  сознательную
жизнь  прожуликовал  в  центре.
 В  шмене  используются  только  единичные  числа,  то  есть  одиннадцати
или  двенадцати  в  этой  игре  нет.  То  есть,  если  мы,  к  примеру,  складываем  8
и  7,  то  будет  не  15,  а  просто  5.  Значит,  0  —  это  «жир»,  такой  термин  от
слова  зеро,  а  9  —  это  барин.  Самый  простой  способ  игры  —  это  когда
 Играешь  в  шмен  —  значит,
крутишься,  значит,  деловой,
рисковый,  фартовый.
 51

КРЫША.  Устная  история  рэкета
 зажимается  банкнота  и  называются  номера  цифр  кому-то,  к  примеру,  пер¬
вая,  а  кому-то  вторая.  У  кого  больше  —  тот  выиграл.  Обычно  все-таки  бе¬
рут  две  бумажки  и  называют  комбинацию  из  цифр.  Комбинации  цифр  на¬
зывают  «мнением».  Бывают  еще  плавающие  комбинации,  как,  например,
 две  цифры  в  центре.  Это  такая  ловушка,  по¬
тому  что  тут  можно  выбирать.
 Тут,  конечно,  нужно  владеть  устным
счетом.  Без  устного  счета  практически  не¬
возможно  играть.  Запоминать  бумажки,
конечно,  можно,  но  сложно.  В  шмене  са¬
мое  надежное  —  это  клейка,  то  есть  надо
эти  цифры  заменить  на  какие-то  другие
цифры.  Они  стираются  потом  во  время  иг¬
ры.  Циферки  такие  в  магазине  продава¬
лись.  Значит,  я  взял  банкноту,  заклеил  на  ней  несколько  цифр,  и  эту  банк¬
ноту  заряженную  у  себя  держу.  Потом  я  во  время  игры  как  бы  нервничаю,
тру  бумажки,  и  в  нужный  момент  я  их  снимаю.  Хорошая  игра.  Она  не  тре¬
бует  ничего  —  даже  стола.  Только  бумажки.
 Был  такой  в  центре  Алик  Шменщик,  он  мог  такое  залепить,  что  ты  два
часа  считать  будешь.
 Был  на  Невском  персонаж  такой,  Мориарти.  Он  занимался  мошенниче¬
ством  и  всем,  что  подворачивалось.  Его  как-то  загрузили  —  как  раз  на
склейках,  или,  как  еще  тогда  говорили,  на  терках.  В  магазинах  продавался
набор  цифр,  и  там  были  цифры  как  раз  в  размер  тех,  что  на  купюрах.  Это
действительно  хорошая  работа  —  чтобы  клееная  купюра  была  как  настоя¬
щая.  И  его  один  известный  пильщик  и  подцепил  на  терках.  Восемь  тысяч
рублей  он  проиграл.  Мориарти  все  быстро  понял.  Он  был  не  дурак,  нехо¬
роший  человек,  но  не  дурак.  И  сумел  эти  деньги  вернуть  мошенническими
действиями  на  следующий  день.
 Поехали  в  порт.  Валюта  же  имела  свою  ценность.  Приезжающие  из-за
рубежа,  а  именно  из  соцлагеря  —  румыны,  поляки  и  прочая  нечисть,  они
делали  свой  маленький  бизнес.  Они  покупали  у  себя  на  исторической  ро¬
дине  копии  вещей,  подделки  —  вареные  джинсы,  вареные  куртки.  Их  сто¬
имость  на  их  исторической  родине  была  1,5—2  доллара.  Они  привозили
их  и  продавали  за  15—20  долларов  в  рублях.  Итого  у  них  получалась  су¬
 / 	Л
 Бывают  еще  плавающие
комбинации,  как,  например,
две  цифры  в  центре.  Это  такая
ловушка,  потому  что  тут  можно
выбирать.
 V 	J
 52

перприбыль.  Но  они  хотели  продать  напрямую  покупателю  —  не  давали
заработать  и  тем  самым  себя  обрекали.  Они  становились  жертвами.  Кто
мог,  им  подсовывал  деньги  разных  стран,  просто  трешки,  переклеенные  в
полтинники,  через  парадняк.  Они  как  дети,  настолько  были  наивны.
 С  Мориарти  мы  поехали  в  порт.  Поляки,  продав  эти  свои  джинсы,  пыта¬
лись  снова  купить  доллары.  Если  я  продавал  по  5,  то  этот  у  меня  берет  по
4.  То  есть  он  с  такими  низкими  ценами  уже  себя  обрекает.  Я  достаю  пачку
долларов  в  резинке.  Мы  считаем  рубли,  потом  считаем  доллары.  Все  —
хлоп  —  у  пшеков  туфта.  Это  потом  они  доперли,  что  тот  очень  много  шур¬
шал.  То  есть  он  каждый  раз  перешуршивал.  Для  этого  надо  быть  профес¬
сионалом.  Если  я  просто  так  начну  шуршать,  меня  заподозрят.  Ну,  надо  де¬
лать  это  так,  как  будто  я  нервничаю.
 На  катранах  не  играли  в  шмен.  Шмен  —  это  игра  по  факту,  она  не  кон¬
тролируется.  Либо  ты  лоха  грузишь  конкретно,  либо  ты  бодаешься  на  рав¬
ных.  Купюры  же,  даже  если  их  много,  все  равно  же  крутятся  по  кругу,  ты
запоминаешь  эти  варианты  —  как  в  карты.  Если  ты  просто  болван  и  взял
бумажку  —  ты  обречен.  Был  еще  такой  персонаж,  Витя,  который  садился
играть  в  нарды  в  первый  раз  в  своей  жизни  и  засаживал  12  тысяч  —  вот  это
был  номер.  Он  ездил  в  Финляндию,  занимался  контрабандой,  проиграл
мне  1200  долларов.  Упирался,  потом  целый  год  опять  занимался  контра¬
бандой  и  потом  засадил  нам  сотку  штук.  Он  проигрывал  во  все  всем  и  со
всеми  рассчитывался.  Он  не  прошел
фуфлыжником  —  бывают  же  такие,  ко¬
торые  проигрывают,  а  потом  прячутся
годами,  спиваются.  Известный  в  городе
один  человек  проиграл  свой  миллион,
и  это  сподвигло  его  на  то,  что  он  создал
империю.  Это  не  всем  дано.
 Шмен  —  это  такая  игра,  которая
могла  иметь  место  только  в  определен¬
ных  кругах.  Во  времена,  когда  было  за¬
прещено  все,  любые  попытки,  скажем  так,  нервощекотания.  Сейчас  же  все
дети  играют  в  компьютер,  то  есть  за  тебя  играют,  картинки  бегают  вместо
тебя.  А  когда  ты  играешь  в  трясучку,  где-нибудь  в  парадняке,  тебе  дали
15  копеек,  и  у  тебя  шансов  нет:  если  ты  их  проиграл,  у  тебя  их  больше
 На  катранах  не  играли
в  шмен.  Шмен  —  это  игра  по
факту,  она  не  контролируется.
Либо  ты  лоха  грузишь
конкретно,  либо  ты
бодаешься  иа  равных.
 53

КРЫША.  Устная  история  рэкета
 никогда  не  будет.  А  можешь  выиграть  всю  мелочугу  у  своих  сверстников.
Но  для  этого  надо  иметь  много  факторов,  надо  быть  смелым,  удачливым.
Везет  достойным.  Если  ты  боишься  проиграть,  ты  всегда  проиграешь.  Ты  за¬
жался  —  и  все.
 Вообще,  игры  —  это  такая  жизнь,  и  не  все  могут  ее  прожить.  Некоторых
съедают  раки  головного  мозга.
 Кормить  семью  и  двух  детей  растить  с  игры  —  это  очень  тяжело.  Ты  не
можешь  проиграть  ни  при  каких  обстоятельствах.  Это  какая  должна  быть  в
тебе  сила  воли.  Напряг  был  очень  серьезный.  Но  были  и  паузы,  когда  было
легко  и  весело.
 Помнится,  у  меня  был  дружок  Бобер.  Его  папа  научил  во  втором  классе
играть  в  шахматы,  в  четвертом  классе  играть  в  нарды,  между  вторым  и  чет¬
вертым  научил  играть  в  буру.  Дети  кричали:  «Ура!  У  нашего  папы  бура».
 И  мы  с  Бобром,  конечно,  обували  этих  фраеров.
 ПРОФСОЮЗ
 Олово  «проститутка»  для  большинства  советских  граждан  ассоции¬
ровалось  с  политикой  —  с  тех  пор  как  в  свое  время  Владимир  Ленин
обозвал  несогласного  с  ним  политической  проституткой.  Существование
же  классической  проституции  не  признавалось  на  законодательном
уровне:  ни  в  Уголовном,  ни  в  Административном  кодексе  союзных  ре¬
спублик  такой  статьи  не  было.  Даже  если  бы  проститутка  открыто  заяви¬
ла  о  своем  образе  жизни,  то  наказать  ее,  иначе  как  осуждением  в  товари¬
щеском  суде,  не  могли.
 Если  к  обладанию  «Мальборо»  и  импортными  шмотками  стремились
все,  то  о  проститутке  советский  человек  и  не  мечтал.  Ему  не  позволяла  ни
зарплата,  ни  менталитет,  ни  стеснительность,  укрепленная  отсутствием  на¬
выка.  Девицы  легкого  поведения  обслуживали  в  основном  только  отдель¬
но  взятых  представителей  теневой  экономики  и  иностранцев.  Проститу¬
ция  являлась  неотъемлемой  частью  черного  рынка  в  крупных  городах.
 Проститутки  делились  на  валютных  и  рублевых.  Валютные  обоснова¬
лись  в  шикарных  по  тому  времени  гостиницах  и  центровых  ресторанах.
 54

Часть  вторая.  ЦЕНТРОВОЙ
 Цены  в  твердой  валюте  начинались  от  100  финских  марок  и  редко  дохо¬
дили  до  100  долларов.  Валютные  проститутки  работали  только  с  «фир¬
мой».  Более  того,  в  их  сленге  часто  звучало  оскорбительное  слово  «раш-
шенок».  Для  таких  существовали  проститутки  более  низкой  категории  —
по  25—50  рублей.
 До  конца  80-х  годов  проститутки  в  Ленинграде  образовывали  доволь¬
но  малочисленную  касту.  Среди  них  было  больше  приезжих,  чем  ленин¬
градок,  официально  они  работали,  как  правило,  в  сфере  обслуживания  —
продавцами,  воспитателями  детских  садов,  кладовщиками  на  производ¬
стве.
 Входным  билетом  в  этот  клуб  могла  стать  только  рекомендация  стар¬
ших  подруг,  а  с  ними  необходимо  было  наладить  отношения,  понравить¬
ся.  В  противном  случае  первый  выход  на  «сцену»  тут  же  оказался  бы  и
заключительным.  В  центре  проститутки  называли  себя  профсоюзом.  Не¬
смотря  на  то  что  наказания  за  проституцию  не  существовало,  девушки
были  полностью  зависимы  от  отношения  оперативников  специальной
службы  милиции,  контролирующей  безопасность  нахождения  иностран¬
цев  в  Ленинграде.  Без  их  ведома  ни  одна  из  девиц  не  могла  пройти  в  гос¬
тиницу,  а  если  шла  на  конфликт,  то  на  нее  писали  надуманные  рапорты  о
мелком  хулиганстве.  Судья  понимал  правила  игры  и  мог  отправить  ее  на
15  суток.  Кроме  того,  теоретически  любую  проститутку  можно  было  при¬
влечь  за  незаконные  валютные  операции,  так  что  члены  профсоюза  вы¬
нуждены  были  проявлять  лояльность  к  власти.  Заключалась  она,  главным
образом,  в  том,  что  девушки  стучали  —  и  друг  на  друга,  и  на  мошенников,
которые  всегда  находились  у  них  на  виду.  Сотрудничество  с  представи¬
тельницами  древнейшей  профессии  к  тому  же  гарантировало  милицио¬
нерам  отсутствие  более  серьезных  неприятностей  —  если  кто-то  пытался
отравить  иностранца  клофелином,  чтобы  обокрасть,  старожилы  немед¬
ленно  сообщали  об  этом.
 Сутенеров  не  было,  но  были  так  называемые  «мамы»,  которые  и  нахо¬
дили  клиентов.  Как  правило,  они  были  намного  взрослее  своих  подопеч¬
ных,  побывали  по  приглашению  за  границей,  многих  выдали  замуж.  Ма¬
мы  получали  проценты,  и  без  их  опыта,  связей  пришлось  бы  хлопотно.
Одной  из  самых  известных  была  Татьяна  Дмитриева  —  Мама  Таня,  про¬
живающая  сегодня  в  Финляндии.
 55

КРЫША.  Устная  история  рэкета
 Для  иностранца  советская  проститут¬
ка—такая  же  экзотика,  как  и  пустые
полки  в  магазинах.  Девушки  не  обслужи¬
вали  клиента  строго  по  часам,  а  с  удо¬
вольствием  гуляли  с  ним  сутками  напро¬
лет.  Для  них,  точно  так  же,  как  и  для  всех
граждан  Советского  Союза,  общение  с
иностранцем  само  по  себе  считалось  при¬
вилегией.  Отчасти  это  обстоятельство
еще  и  несколько  реабилитировало  веч¬
ную  профессию  на  территории  СССР.
 Только  29  мая  1987  года  Указ  Прези¬
диума  Верховного  Совета  признал  суще¬
ствование  проституции.  С  этого  дня
впервые  в  Административный  кодекс
была  добавлена  статья  164.2.  На  основа¬
нии  этой  нормы  проститутку  могли  на¬
казать  штрафом  от  100  до  200  рублей.
К  новой  статье  сотрудникам  был  разо¬
слан  комментарий,  где  было  указано:
«Если  сотрудник  милиции  имеет  доста¬
точные  основания  полагать,  что  женщина  занимается  проституцией,  то..>
Всех  советских  проституток  объединяла  одна  мечта  —  уехать:  они  ма¬
ло  понимали  в  капитализме,  но  ориентировались  на  забитые  товаром
витрины.  Удалось  немногим.
 БАРЫГА
 На  Невском  мало  кто  работал  «в  честную».  И  причина  тому  —  зако¬
нодательство  СССР.  Мошенничество  наказывалось  куда  менее  строго,
чем  спекуляция,  а  тем  более  скупка  валюты.  Так,  за  ломку  денег  на  Не¬
вском  получали  по  три  года  химии,  а  за  валюту  можно  было  схлопотать  и
все  восемь.  А  докажут  системную  скупку,  так  пожалуйте  «к  стенке».  Та¬
 Для  иностранца  советская
проститутка  —  такая  же
экзотика,  как  и  пустые
полки  в  магазинах.
Девушки  не  обслуживали
клиента  строго  по  часам,
а  с  удовольствием  гуляли
с  ним  сутками  напролет.
Для  них,  точно  так  же,
как  и  для  всех  граждан
Советского  Союза,
общение  с  иностранцем
само  по  себе  считалось
привилегией.  Отчасти  это
обстоятельство  еще
и  несколько  реабилитиро¬
вало  вечную  профессию  на
территории  СССР.
 56

Часть  вторая.  ЦЕНТРОВОЙ
 кое  отношение  власти  к  «честному»  подпольному  труженику  породило  у
центровых  презрение  к  сделке.  Зачем  скупать  100  баксов  за  300  рублей,
чтобы  продать  максимум  за  315,  когда  можно  «сунуть  куклу*.  Риска  в  ра¬
зы  меньше,  маржи  больше.  Вот  большин¬
ство  и  нырнуло  в  кражи,  мошенничество
и  банальный  ночной  разбой.  А  тех,  кто  ос¬
тавался  на  позиции  честной  скупки,  назы¬
вали  презрительно,  абсолютно  в  эстетике
лагерных  плевков  —  барыгами.
 Барыгой  стал  тот,  кто  честно  перепро¬
давал  и  соблюдал  договоренности  с  кли¬
ентом.  Тот,  кто  начинал  порождать  в  стра¬
не  мировоззрение,  в  котором  клиент
всегда  прав.
 Все  остальные  с  улюлюканьем  ломали,
шпилили,  воровали.  Милиция  тоже  мысленно  была  на  стороне  жуликов,
несмотря  на  то  что  именно  они  портили  ей  отчетность,  а  городу  имидж.
Иностранцы  жаловались,  разносили  скандальную  славу  по  западным
СМИ.  И  все  равно  мошенник  считался  «своим».
 ЛОХ
 Три  буквы  ЛОХ  с  начала  80-х  годов  стали  популярнее,  чем  самые  из¬
вестные  три  их  коллеги  на  заборах.  Ленинградская  этимология  этой  аб¬
бревиатуры  необычайно  проста.  ЛОХ  —  это  буквы  государственных  но¬
меров  на  автомашинах  Ленинградской  области.  В  области  были
зажиточные  люди.  Некоторые  крестьяне  зарабатывали  правильным  тру¬
дом:  выращивали  свиней,  картошку  и  привозили  товар  на  рынки  Ленин¬
града,  и  конечно,  на  самый  престижный  —  Кузнечный,  ныне  Владимир¬
ский  рынок.  К  нему  больше  всего  подъезжало  подержанных  «жигулей»  с
номерами  ЛОХ.  Центровые  всегда  высокомерно  смотрели  на  кулака-тру-
женика.  Он  был  иначе  одет,  говорил  по-другому  и  для  них  был  простаком-
мещанином.  Они  и  прозвали  таких  лохами.  Но  как  только  в  адрес  первого
 Барыгой  стал  тот,
кто  честно  перепродавал
и  соблюдал  договоренности
с  клиентом.  Тот,  кто
начинал  порождать
в  стране  мировоззрение,
в  котором  клиент  всегда
прав.
 57

КРЫША.  Устная  история  рэкета
 скрытого  сельского  буржуя  было
брошено  это  словечко,  так  сразу  оно
стало  очередным  термином  Галеры  и
уже  приклеивалось  каждому,  кто  ра¬
ботал  честно,  пусть  и  по  буржуазно¬
му  образцу.
 Вскоре  лох  стал  тем,  кого  просто
невозможно  не  обмануть,  не  кинуть.
Теперь  лохами  крестят  направо  и
налево,  не  думая,  что  именно  тот  об¬
ластной  лох  выиграл.  Фермер,  нэп¬
ман,  лавочник  остался,  несмотря  на
все  невзгоды.  А  центровые  вымерли,
как  мамонты.
 В  этой  связи  новое  звучание  обретает  прибаутка  жуликов:  «Лох  не  ма¬
монт  —  не  вымрет».
 ЦЕХОВИКИ
 Самые  большие  деньги  в  Ленинграде  зарабатывали  не  центровые,  а
так  называемые  цеховики.
 В  СССР  существовала  местная  легкая  промышленность,  в  нее  входи¬
ли  артели  и  райпромкомбинаты,  которые  подчинялись  не  министер¬
ствам,  а  районным  властям.  К  примеру,  Тосненский  райпромкомбинат
выпускал  резиновые  сапоги.  На  этих  самых  комбинатах  за  счет  того,  что
была  возможность  договариваться  с  местными  властями  (все  живут  в  од¬
ном  городе  и  друг  друга  знают),  кроме  плана  выпускали  еще  и  левые  пар¬
тии,  которые  никак  не  были  учтены  в  документах.
 Единственный  способ  обналичить  деньги  в  СССР  —  это  продажа  не-
оприходованного  товара  в  розницу.  Поэтому  эти  сапоги  или  чулки  приво¬
зили  в  магазин  после  того,  как  была  распродана  официальная  партия.
Шансов  попасться  на  такой  операции  было  не  очень  много  —  опасность
существовала  только  непосредственно  в  тот  момент,  когда  товар  завозил¬
 ( 	\
 Но  как  только  в  адрес
 первого  скрытого  сельского
 буржуя  было  брошено
 это  словечко,  так  сразу  оно
 стало  очередным  термином
 Галеры  и  уже  приклеивалось
 каждому,  кто  работал
 честно,  пусть
 и  по  буржуазному  образцу.
 V 	)
 58

Часть  вторая.  ЦЕНТРОВОЙ
 ся  в  магазин.  Называлось  мероприятие  «час  страха».  После  этого  провер¬
ки  были  уже  не  страшны.  Называлось  это  торговлей  «под  место».
 Деятельность  цеховиков,  в  отличие  от  официальной  промышленно¬
сти,  вынужденно  выстраивалась  по  рыночному  принципу:  так  как  хра¬
нить  товар  было  опасно,  производить
можно  было  только  то,  что  пользова¬
лось  высоким  спросом  и  могло  быстро
продаваться,  то  есть  дефицит.  Таким
образом,  цеховая  продукция  отчасти
восполняла  пробелы  плановой  эконо¬
мики.
 Существовали  и  мелкие  цеховики  —
те,  кто,  приобретая  часть  необходимых
комплектующих  на  тех  же  заводах,  где
они  были  украдены  или  произведены  сверх  плана,  изготовляли  свою  про¬
дукцию  на  дому.  Часть  одежды  шили  из  того,  что  поступало  в  порт  конт¬
рабандными  схемами  из  Польши,  Венгрии,  Румынии.  Такие  подпольные
производства  размещались,  как  правило,  на  частных  квартирах.  Именно
эта  незначительная  доля  оборота  цеховых  товаров  и  приобреталась  фар¬
цовщиками  с  Невского.  Большая  же  часть  продавалась  в  обычных  совет¬
ских  магазинах  или  отправлялась  в  Среднюю  Азию.
 Андрей  Берлин,  родился  в  1952  году
 Я  имел  отношение  к  организованной  преступности.
 Проходил  по  одному  делу  с  Малышевым,  сегодня  предприниматель.
 В  конце  80-х  я  был  в  гуще  организованной  преступности.  Родился  я  в  Ле¬
нинграде.  С  детства  занимался  борьбой,  учился  в  университете  на  матмехе.
К  началу  70-х  у  меня  была  перспектива  получать  85  рублей  в  месяц,  и  мне
это  не  понравилось.  В  1972  году  я  создал  первый  в  Ленинграде,  а  может
быть  в  СССР,  легальный  цех.  На  базе  Всероссийского  общества  глухих  мы
производили  трикотаж,  а  я  официально  занимался  сбытом.  В  месяц  зара¬
батывал  около  12  тысяч  рублей.  Так  уж  получилось,  что  в  «Гостином  Дворе»
наш  трикотаж  продавался,  а  в  «Голубом  зале»  —  зале  для  партийной  элиты
 >
 Называлось  мероприятие
«час  страха».  После  этого
-
 проверки  были  уже
не  страшны.  Называлось
это  торговлей  «под  место».
 '*Шй
 59

КРЫША.  Устная  история  рэкета
 того  же  «Двора»  этого  трикотажа  не  было.
Это  нас  и  погубило.  Посчитали  нашу  про¬
дукцию  контрабандой.  Я  был  арестован  по
обвинению  в  хищении  госимущества  в  осо¬
бо  крупных  размерах.  Статья  тогда  кара¬
лась  расстрелом.  Я  был  против,  и  мне  ниче¬
го  не  доказали.
 В  1977  году  в  Смоленской  тюрьме  я  по¬
знакомился  с  Кирпичом,  который  очеред¬
ной  раз  отбывал  за  карман.  Кстати,  он  уже
был  известен  и  проходил  по  делу  вместе  с  вором  в  законе  Японцем,  кото¬
рого  после  все  почему-то  окрестили  в  Япончика.
 Кирпич  уже  тогда  внимательно  слушал  мои  разговоры  о  бизнесе.
 ОТРАЖЕНИЕ
 В  СССР  до  хрущевской  оттепели  все  мужчины  делились  на  две  кате¬
гории:  одни  воевали,  другие  сидели.  На  погонах  тех,  кто  командовал  сол¬
датами,—  маршальские  звезды.  А  на  плечах  авторитетов  в  лагерях  —
звезды  воровские.  Как  геометрическая  фигура  они  называются  «роза  вет¬
ров»,  и  их  часто  можно  встретить  на  старых  географических  картах.
 Советский  союз  создал  самодостаточную  параллельную  империю  уго¬
ловного  мира.  Власть  не  справлялась  с  миллионами  зэков  и  фактически
назначила  уголовников  «старшинами»  в  лагерях.  Хозяева  лагерей  всту¬
пали  с  ними  в  сговор,  освобождая  их  от  работ  и  давая  всевозможные  по¬
блажки  за  то,  что  они  заставляли  мужиков  и  контриков  давать  план.  Бла¬
тари  всегда  подчеркивали:  «На  воле  закон  ментовской,  а  в  тюрьме  —
воровской».  Так  как  каждый,  кто  жил  в  миру,  так  или  иначе  нарушал  со¬
ветский  закон,  в  любую  минуту  мог  оказаться  за  решеткой,  то  весь  пре¬
ступный  мир  подчинялся  блатным  авторитетам.
 Идеология  воров  зеркально  отражала  коммунистические  доктрины.
Истинный  большевик  должен  был  иметь  безупречную  рабоче-крестьян¬
скую  биографию  —  с  детства  привыкать  к  честному  труду,  с  юности  бо¬
 / 	Л
 Так  уж  получилось,
что  в  «Гостином  Дворе»  наш
трикотаж  продавался,
а  в  «Голубом  зале»  —  зале
для  партийной  элиты  того  же
«Двора»  этого  трикотажа  не
было.  Это  нас  и  погубило.
 V 	J
 60

Часть  вторая.  ЦЕНТРОВОЙ
 роться  за  марксизм-ленинизм,  жить  скромно,  по  совести,  активно  участ¬
вовать  в  общественной  жизни,  иметь  семью  одну  и  на  всю  жизнь.  Вор  с
большой  буквы  обязан  был  с  малолетки  сидеть,
даже  в  юности  не  сотрудничать  с  властью,  в
армии  не  служить,  принимать  участие  в  схо¬
дах,  не  иметь  дома  и  семьи,  поддерживать  об-
щак,  стойко  переносить  лишения.
 Словосочетание  «вор  в  законе»  популярно
в  России,  но  не  всем  понятно  этимологически.
 Оно  означает  лишь  одно  —  признанный  ли¬
дер,  не  только  исповедующий  десятилетиями
 сложившиеся  уголовные  заповеди,  но  и  имеющий  безусловное  право  их
трактовать,  а  значит,  и  судить  членов  своей  паствы  по  воровскому  зако¬
ну.  Для  вступления  в  партию  требовались  две  рекомендации  от  членов
КПСС.  Для  того  чтобы  кандидатуру  рассмотрели  на  воровском  сходе,
требовалось  два  поручительства  от  коронованных  особ.  Когда  рождался
новый  вор,  то  на  сходке  звучало:  «Пусть  ворует».
 Практически  все  ленинградские  воры  были  крестниками  легендарно¬
го  Бриллианта,  повешенного  в  самом  страшном  лагере  «Белый  лебедь»  в
Соликамске.  С  конца  70-х  в  Ленинграде  в  среде  блатных  правил  постав¬
ленный  ворами  смотрящим  Боря
Жид.  Большинство  старых  воров  в
законе  были  евреями,  и  в  их  среде
слово  жид  не  являлось  оскорбле¬
нием.
 Ленинградские  воры  представ¬
ляли  собой  яркую  палитру  персона¬
жей.  Юрий  Алексеев  по  прозвищу
Горбатый,  знаменитый  квартирник
и  любитель  антиквариата,  считался
из  всех  самым  эрудированным  и  об¬
ладал  огромным  багажом  искусст¬
воведческих  знаний.  Женя  Полтава
скорее  напоминал  классического
разбойника.  Полтава  вниматель¬
 Для  вступления  в  партию
требовались
две  рекомендации  от  членов
КПСС.  Для  того  чтобы
кандидатуру  рассмотрели  на
воровском  сходе,  требовалось
два  поручительства
от  коронованных  особ.
Когда  рождался  новый  вор,
то  на  сходке  звучало:
«Пусть  ворует».
 Идеология  воров
зеркально  отражала
коммунистические
доктрины.
 61

КРЫША.  Устная  история  рэкета
 ным  образом  следил  за  пополнением  общака,  грамотно  создавал  условия,
чтобы  все  отстегивали  долю.  Он  часто  говорил:  «Если  человек  —  отнесешь
ради  уважения.  Или  живи  на  дереве,  как  обезьяна,  и  не  сетуй  на  хлопоты».
 Для  центровых  воры  выполняли  функцию  судебной  власти,  но  только
в  тех  сферах  жизни,  которые  были  вне  закона.  Например,  если  фарцов¬
щик  считал  себя  обманутым  другим  дельцом  и  не  мог  сам  решить  с  ним
вопрос,  то  он  шел  к  вору.  Вор  был  обязан  рассудить  по  понятиям  и  выне¬
сти  вердикт.  В  этом  случае,  нравился  тебе  приговор  или  нет,  ты  был  обя¬
зан  его  исполнить.  Если  же  истец  или  ответчик  наплевательски  относил¬
ся  к  статусному  решению,  его  наказывали.  Если  человек  не  отдавал
деньги,  его  избивали,  деньги  забирали  и  еще  приплюсовывали  штраф.
Могли  демонстративно  пырнуть  ножом,  сжечь  гараж,  загородный  дом.
Для  этого  рядом  с  вором  всегда  была  пристяжь  —  несколько  человек,  ко¬
торые  в  любой  момент  были  готовы,  не  раздумывая,  выполнить  указания
«мастера».
 Воры  полностью  контролировали  карточные  игры:  с  любого  выигры¬
ша  каждому  вменялось  в  обязанность  откинуть  в  их  сторону  10—12  про¬
центов.  За  игрой  в  карты  по  Ленинграду  смотрел  Момка  —  Соломон  Руд¬
ницкий.
 Последним  из  могикан  в  традиционном  воровском  мире  был  Горовац-
кий  Берл  Вульфович  (Берла).  Ему  воровскую  корону  дали  под  старость.
Из  уважения  к  засиженным  годам.  Всю  жизнь  он  прожил  правильно.  От¬
вечал  за  так  называемое  «братское»  —  заботу  о  тюрьмах,  арестантских
больничках.  Погубили  Берла  наркотики.  Впрочем,  дерзости  хватало  и
под  старость:  на  последнем  суде  он  попросил  предъявить  ему  героин,  ко¬
торый  был  у  него  изъят.  Тут  же  выхватил  и  сожрал  дурь.
 Валерий  Курченко,  родился  в  1946  году
 Я  имел  отношение  к  организованной  преступности.
 Прозвище  Сухой,  иногда  Свердловский.
 Я  блатной,  из  воровской  семьи,  бродяга.  Родился  на  Урале,  в  тяжелом
 краю.  Мама  и  папа  были  партийные,  фронтовики.  Вкалывали.  Верили.
 А  воспитала  улица.  Уже  в  шестом  классе  я  с  пацанами  залез  на  овощную
 62

Часть  вторая.  ЦЕНТРОВОЙ
 базу,  и  там  мы  украли  шесть  царских  берданок  и  мешок  яблок.  Хотя  в  дет¬
стве  хотел  быть  хирургом.  Лет  с  шестнадцати  я  пошел  по  блатной  жизни
абсолютно  сознательно.  Выбрал  путь  сам.  На  работу  не  выходил.  Западло
было.  Первый  раз  сел  в  двадцать  лет  за  карман.
 Вообще,  ортодоксальные  жулики  в  подавляющем  большинстве  были
карманниками,  домушниками.  Это  чистые  статьи.  Благородные.  Карман¬
ники  —  элита.
 На  начало  60-х  годов  у  воров  были  следующие  заповеди:  на  власть  не
работать,  жить  без  семьи,  убивать  жулик  не  имел  право,  только  за  оскорб¬
ление,  и  то  ножом.  Не  укради  у  ближнего,  то  есть  у  своего,  иначе  ты  кры¬
са.  Никогда  не  лги  своим.  Не  торгуй  наркотиками,  не  насильничай.  С  опе¬
ром  болтать,  конечно,  не  стоит.
 В  лагере  —  не  работать,  контролировать  картежные  игры,  с  ларька  в
колонии  собирать  на  БУР  (барак  усиленного  режима),  на  крытую  (самый
строгий  режим),  на  изолятор.  Повязку  не  носить  (повязки  носили  члены
официальных  секций  в  исправительно-трудовой  колонии).  Жулики  все  ве¬
рующие.  Нужно  быть  добрым,  помогать  людям.  Накорми,  обуй,  а  не  пода¬
яние.
 Нам  за  соблюдение  «торы»  положены  были  изоляторы,  БУР  на  шесть
месяцев.  Но  нарядчику  платили  деньги,  и  он  лепил  левые  ведомости,  как
говорилось,  точковал  карточки.  Вот  вроде  и  вышел  на  промку,  а  поиграл  в
картишки.  Не  работали.  Раньше  красных  зон  не  было.  Все  черные.  Если
умный  хозяин,  то  мужики  план  дают.  Конечно,  вор  не  имеет  право  давить
на  мужиков,  но  собеседование  провести  можно,  мол,  если  будет  план,  то
и  водочки  можно  в  зону  загнать.  Порой  вкалывали  те,  кто  проиграл  в  кар¬
ты  —  фуфлыжники.  Короче,  как  в  песне  из  фильма  «Путевка  в  жизнь»:
«Мустафа  дорогу  строил,  а  жиган  по  ней  ходил».  Наколки  у  блатных  свои
были  —  церкви,  звезды  от  Бога.  Общественная  воровская  жизнь  проста  —
искать  пути,  где  деньги  лежат,  помогать  семьям  арестантов,  своей  семье.
В  камеру  заходишь  —  расстилают  чистое  полотенце  —  надо  ноги  выте¬
реть,  значит,  домой  пришел.
 На  сходняке  —  50—100  человек.  До  конца  и  не  знаешь,  сколько  в
семье.  «Не  забуду  мать  родную»  —  это  же  не  про  маму,  а  за  семью.
 Главу  семьи  выбирают  на  сходе.  А  ворами  иногда  сами  себя  объявля¬
ли  —  Джем  так  сам  себя  объявил.  Хасан  тогда  согласился:  «Пусть  ворует».
 63

КРЫША.  Устная  история  рэкета
 Но,  как  правило,  делают  так  называемый  «подход»  к  ворам.  Нужно,
чтобы  за  тебя  два-три  вора  поручились.  В  принципе,  как  при  вступлении  в
партию  большевиков-ленинцев.  Иногда  возникали  непонятки.  Вор  не  век
живет.  После  смерти  тех,  кто  поручался,  могли  начаться  интриги  —  попро¬
буй  докажи.  Надо  было  очевидцев  собирать  —  что  подход  был,  что  тебя
окрестили  по  правилам.  Ритуал  прост:  сходняк,  кто  что  знает  за  кандида¬
та;  вопросы  ему,  признать  вором  или  отвод.  После  малявы  идут  в  лагеря,
города  —  оповещают  все  нужное  общество,  что  появился  новый  вор.  Те¬
перь  же  сайт  правительства  есть,  где  все  ключевые  назначения  вывешива¬
ются,—  та  же  функция.
 Есть  в  этом  мире  и  святые:  Бузулуцкий  Василий  —  похоронили  в  Питере
в  1993  году.  Конечно  же,  Вася  Бриллиант.  Они  лет  по  сорок  отсидели.
Символы.  Их  не  сломали  на  Белом  Лебеде,  а  пытали  там  воров  по-настоя-
 щему:  либо  подписывай  отречение,  ли¬
бо  под  пресс.  Они  выстояли.  Брилли¬
анта  повесили  в  камере.  Им  колоть
лежачего  было  удобно  и  приятно.  Это
был  своего  рода  плен,  как  в  войну.  По¬
пал  в  концлагерь  —  либо  вступай  во
власовскую  армию,  либо,  как  Карбы¬
шева,  замучают.
 Слава  Япончик  до  убийства  и  Ха¬
сан  стали  вместо  них.  Они  тоже  высто¬
яли  плюс,  конечно,  в  последние  деся¬
тилетия  финансовая  мощь,  связи  на
самом  верху  власти.
 На  похоронах  у  Японца  я  нес  его
фотографию  перед  гробом.  Он  выше
для  многих  был,  чем  Крестный  отец.  До¬
шли  до  сегодняшнего  времени  Хасан,  Красюк,  Блондин  Володя.  Питерских
не  осталось.  Был  Берла,  Илья  Ассириец  —  он  еще  голубятню  держал.
Умерли.  Много  кого  еще  было,  но  они  не  сумели  перестроиться  в  80-е  —
так  и  воровали  по  мелочи.  Сгинули,  как  те  старые  большевики,  бравшие
Зимний.
 Ритуал  прост:  сходняк,
кто  что  знает  за  кандидата;
вопросы  ему,  признать  вором
или  отвод.  После  мал  явы  идут
в  лагеря,  города  —  оповещают
все  нужное  общество,
что  появился  новый  вор.
Теперь  же  сайт  правительства
есть,  где  все  ключевые
назначения  вывешиваются,—
та  же  функция.
 64

БЛАТНЫЕ
 Слева  Берл  Горовацкий,
50-е  годы.
К  моменту  смерти  СССР
он  был
самым  известным
ленинградским  вором
в  законе
 Эпитафия  на  могиле  Берла
на  Еврейском  кладбище
в  Санкт-Петербурге

Валерий  Курченко,
он  же  Сухой;
в  90-е  годы  стал
экспертом  «тамбовских»
в  мире  блатной  мысли
 Владислав  Кирпичев,  он  же
Кирпич,  на  похоронах  жены.
В  90-е  помогал  «малышев-
ским»  общаться
с  носителями  воровской
традиции
 Вор  должен  с  малолетки  сидеть,  в  армии  не  служить
 и  под  хвост  не  баловаться.
Владислав  Кирпичев

ФЕКА
 Володино  детство

Первая  свадьба

Кабаки

Феоктистов  в  Красноярском  лагере  в  должности  нарядчика
 С  помощью  доброго  слова  и  револьвера  вы  можете
добиться  гораздо  большего,  чем  только  одним  добрым  словом.
 Аль  Капоне

ЦЕХОВИКИ
 Съемки  наружного  наблюдения  за  спекулянтами  с  Галеры,  торгующими  от
 цеховиков

Изъятие  самопальных  кроссовок
 Милицейская  аббревиатура  ОБХСС  означала  —  отдел  по  борьбе
с  хищениями  социалистической  собственности.  Сами  же  сотрудники
 так  расшифровывали  название:
«Один  будешь  хапать  —  скоро  сядешь»

СОВЕТСКАЯ  МИЛИЦИЯ
 Разговоры  с  центровым

Толковище  с  центровыми
 Беседа  с  центровым

Спор  хозяйствующих  субъектов

Невский-1988:  съемки  скрытого  наблюдения

mmwm
 Невский-1988:  съемки  скрытого  наблюдения
 Впереди  идет  ОУР  —  вечно  пьян  и  вечно  хмур.
 Шутка  офицеров  уголовного  розыска

ЦЕНТРОВЫЕ
 Крайний  слева  Воробей,  третий  слева  Карло

Мажоры,  начало  80-х
 Буран  и  Бобер

Фарцовщики.  Стиль  жизни

Шпана  в  центре  города
 Получишь  долю  с  Барклай  де  Толли.
Любимая  присказка  ленинградских  центровых

ДАМЫ  ЦЕНТРА
 В  глазах  интуриста  девицы  с  Невского  были  экзотичнее  Эрмитажа

Мент  и  проститутка  навсегда  останутся  ментом  и  проституткой.
 Тамара  Переля,  лидер  «профсоюза»  путан

КАТЬКИН  САД
 Скрытое  наблюдение  за  ломщиками  возле  Екатерининского  сада
 Коробейник
 Мы  —  мафиози,  все  прочие  —  обыкновенные  люди.
 Антонио  Кальдероне,  «человек  чести»

ТРАССА  ВЫБОРГ-ЛЕНИНГРАД
 Проверка  на  дорогах

Облава
 Когда  милиционеры  не  могли  доказать  валютную  сделку,  а  были  честными,
то  раскидывали  деньги  фарцовщиков  по  лесу
 Курица  не  птица,  Финляндия  —  не  заграница.
 Поговорка  фарцовщиков  на  трассе

основной  инстинкт
 Спортзал  —  это  место,  где  организованная  преступность  получила  главные  свои
навыки.  Саша  Буровцев  —  один  из  самых  ярких  мошенников  на  Невском
 (верхнее  фото,  в  центре)

Василий  Денисюк,  еще  в  начале  80-х  у  него  в  бане  собирался  будущий  цвет
 ленинградского  рэкета
 Ударить  легче,  чем  подняться  после  удара.
 Примета  боксеров

молодость
 Крайний  слева  в  нижнем  ряду  Вячеслав  Дроков  в  детском  саду  в  Мучкапе.
До  сих  пор  у  Славы  три  страсти  —  карты,  коньяк,  девки
 Верхний  ряд:  в  центре  —Артур  Кжижевич  в  Карелии

Слева  Артур  Кжижевич.
Человек,  который  слушал
только  себя
 Владимир  Кулибаба  (справа)
 Челюскин,
студент
1-го  курса.
Он  был  лучшим
среди  худших
 Павел
Кудряшов,
16  лет.
Всегда  пытался
решить  вопрос
миром

Жизнь  человека  чести  делится  на  две  части:
еще  не  человек  чести  и  мертвый  человек  чести.
 Коза  ностра

КУМАРИН

На  свадьбе  Ледовских
 Жизнь  от  члена  отличается  тем,  что  жизнь  жестче.
 Владимир  Кумарин
 «Кресты»
 «яюнга  lit

БАРЫ
 Валерий  Тюрин.  Именно  он  рекомендовал  Кумарина  в  советский  общепит.  Имен¬
но  за  этой  стойкой  работали  Кумарин  и  Николай  Гавриленков

Саша  Кисляков,  бармен  валютника
 Могила  отца-основателя  воротников
Ильи  Векштейна
 Места  концентрации  антиобщественного  элемента
 и  скупки  краденого.
 Официальная  милицейская  формулировка,
относящаяся  к  барам  и  ресторанам  в  80-е

ЧЕРНОКНИЖНИК
 Нернокнижник  —  скупой  рыцарь,  порожденный  советским  строем.
Когда-то  он  был  легендой  Невского  проспекта.  Сегодня  если  кто  и
вспомнит  Чернокнижника,  то  уж  точно  не  то,  что  звали  его  Моисеем  На¬
умовичем  Бабицким.  Богаче  Чернокнижника  кого-то  и  представить  бы¬
ло  невозможно  —  десятилетиями  он  не  уходил  с  Невского,  пока  не  делал
минимум  200  рублей,  на  всем  —  на  валюте,  шмотках,  иконах.  Чаще  всего
Чернокнижника  можно  было  найти  на  Рубинштейна,  у  известной  скупки
возле  Малого  драматического  театра.
 Чернокнижник  был  намного  старше  большинства  центровых,  валюты
скупил  столько,  что  любой  другой  фарцовщик  мог  только  мечтать.  Внеш¬
не  же  он  был  совершенно  неприметен:  небольшого  роста,  небрит,  не
очень  чистоплотен,  в  одной  потертой  кожаной  курточке,  в  стоптанных
скороходах.  Человек  советской  толпы.  Где  он  жил  —  никто  не  знал.  За
ним  плелся  миф,  что  в  его  комнатке  нет  ничего,  кроме  раскладушки  и
гвоздя,  на  который  он  вешал  свою  куртку.
 Экономил  Чернокнижник  на  всем,  вплоть  до  питания.  Каждую  ко¬
пейку.  Иногда  он  заходил  в  гостиницу  «Советская»,  рестораны  «Не¬
вский»  и  «Универсаль»,  но  не  чтобы  поесть,  а  на  деловые  встречи.  Он
никогда  не  дискутировал  с  контрагентами.  Не  пользовался  сленгом  и  не
напивался.  Питался  же  Чернокниж¬
ник  в  дешевых  забегаловках  —  в
«Минутке»  на  углу  Желябова  и  Нев¬
ского,  в  «Молочной  столовой»  около
Елисеевского.
 Машины  у  него  не  было.
 Единственным,  кто  в  скупости
мог  бы  составить  конкуренцию  Чер¬
нокнижнику,  был  Валера  Грязнуля.
 Этот  тип  экономил  на  лекарствах
для  больной  матери.  Если  в  обще¬
ственном  транспорте  его  просили  передать  5  копеек  за  проезд,  он  всегда
клал  их  себе  в  карман.  Грязнуля  в  течение  многих  лет  с  8  утра  до  3  часов
 Человек  советской  толпы.
Где  он  жил  —  никто  не  знал.
За  ним  плелся  миф,  что  в  его
комнатке  нет  ничего,  кроме
раскладушки  и  гвоздя,
на  который  он  вешал
свою  куртку.
 5-  КРЫША
 65

КРЫША.  Устная  история  рэкета
 дня  проводил  возле  билетных  касс  кинотеатра  «  Родина».  Он  стоял  на
приемке:  скупал  у  фарцовщиков,  воров,  ломщиков  все  что  угодно,  лишь
бы  это  был  дефицит.  Он  не  носил  с  собой  деньги.  Вначале  забирал  товар
на  доверии,  а  уж  потом,  через  час-два,  расплачивался.
 Грязнуля  умер  под  пытками,  но  так  и  не  выдал  накопленное.  Черно¬
книжник  же  умер  тихо,  у  себя  дома  на  раскладушке,  и  никто  тоже  так  и
не  узнал,  где  в  Псковской  области  он  закопал  трехлитровые  банки  с  золо¬
том.
 ФРАНЧАЙЗИНГ
 С  Галеры  никто  никогда  не  получал  ни  налогов,  ни  дани.  Фарцовщи¬
ки  платили,  конечно,  милиционерам,  особенно  работникам  27-го  отделе¬
ния  Куйбышевского  РУВД,  на  территории  которого  и  стоял  «Гостиный
 Двор»,  но,  в  общем-то,  хаотично.
Постовые  брали  червонцами  в
спичечных  коробках.  Такого,  что¬
бы  вся  Галера  регулярно  кому-то
отстегивала,  никогда  не  было.  Как
и  вообще  не  было  порядка  в  на¬
сквозь  плановой  экономике.
 Впрочем,  мафия  в  представле¬
нии  граждан  уже  существовала.
Имя  оргпреступности  было  из¬
вестно  всем  —  от  инженера  в  Куп-
чино  до  таможенника  в  Гавани.
Владимир  Феоктистов  —  первый
человек  в  Ленинграде  тех  времен,
который  стал  известен  широкому
кругу  людей  как  преступный  авто¬
ритет.  Однако  и  ему  в  голову  не  приходило  собирать  с  подпольных  тор¬
говцев  дань.  Впрочем,  люди,  которые  впервые  это  сделали,  сослались
именно  на  Феоктистова.
 Впрочем,  мафия  в  представлении
граждан  уже  существовала.  Имя
оргпреступности  было  известно
всем  —  от  инженера  в  Купчино  до
таможенника  в  Гавани.  Владимир
Феоктистов  —  первый  человек
в  Ленинграде  тех  времен,  который
стал  известен  широкому  кругу
людей  как  преступный  авторитет.
Однако  и  ему  в  голову
не  приходило  собирать
с  подпольных  торговцев  дань.
 66

Часть  вторая.  ЦЕНТРОВОЙ
 Произошло  это  в  1980  году,  в  конце  августа,  когда  ласковый  олимпий¬
ский  мишка  уже  уфинтилил,  каждому  жителю  этой  офшорной  террито¬
рии  было  сделано  предложение.  Его  озвучили  известный  ломщик  Вита¬
лик  Лимон,  фарцовщик  Витя  Левашин  по  прозвищу  Борода  и  чеченец
Эдик  Крэйзи.  Последний  как  раз  и  состоял  в  грядке  Феки.
 Они  начали  собирать  деньги  на  помощь  Чернокнижнику.  Троица  хо¬
ром  убеждала  торговый  люд,  что  Чернокнижника  приняли  менты,  и  нуж¬
ны  немалые  дукаты  на  вызволение.  Они  напоминали,  что  он  многим  да¬
вал  на  раскрутку  и  помогал  в  беде.
 На  некоторых  пришлось  поднажать:
 — 	Ну,  ты  фрукт!  —  искренне  возмущался  Лимон,  если  он  беседовал  с
сомневающимся.—  Чернокнига  в  беде,  а  ты  жидишься.  Или  ты  как  жи¬
вотное  в  цирке  —  только  через  боль  понимаешь?
 — 	Что  такое?!  —  близко  пододвигался  Эдик.—  В  вагон  для  некурящих
захотел?
 И  тут  Борода  корректно  защищал  жертву:  «Эдик,  не  надо,  человек
просто  растерялся.  Правда,  старик?»
 Собрано  было  достаточно  —  с  Галеры,  да  с  бесконечного  Невского,  да
с  мажоров  от  гостиниц  «Интурист»  —  всего  около  ста  тысяч  рублей.  Чер¬
нокнижник  появился  в  Ленинграде  вскоре  после  подсчета  «итого».  Вер¬
нулся  он,  правда,  не  из  «Крестов»,  а  из  Крыма,  где  26  августа  отпраздно¬
вал  свой  49-й  день  рождения,  и  честно  получил  свои  десять  процентов.
Феоктистова  за  использование  бренда  тоже  отблагодарили  —  возможно,
это  и  был  первый  в  СССР  удачный  опыт  франчайзинга.
 Кое-кто  заподозрил  лукавство.  Нашлись  наивные,  задававшие  Феке
вопросы.  Тот  открестился,  но  рассудил:  «Кидок  не  предъявляется».
 Чеченец  Эдик  в  начале  90-х  убыл  в  Германию,  и,  что  с  ним  с  тех  пор
стало,  неизвестно.  Левашин  ныне  —  успешный  питерский  ресторатор.
А  Виталика  Лимона  в  разгар  буржуазного  затмения  90-х  поразили  про¬
летарские  телеоткровения  Лени  Голубкова.  Лимон  вложил  35  тысяч
долларов  в  «МММ».  Это  не  были  последние  гроши  Лимона,  но  он  был
до  самозабвения  жаден.  И  вот  с  такой  малости  он  в  самом  прямом  смыс¬
ле  слова  лишился  рассудка.  Никогда  больше  Лимон  никого  не  кинул.
Билеты  с  изображением  Мавроди  он  спрятал  в  тайнике,  в  какой-то  пара¬
дной  на  Старо-Невском,  недалеко  от  гостиницы  «Москва».  Говорят,  он
 67

КРЫША.  Устная  история  рэкета
 все  считает  проценты,  набежавшие  за  это  время  от  своего  вклада.  Порой
он  понимает,  какая  космическая  сумма  его  ожидает.  Вот  тогда  Лимон
счастлив.
 ФЕКА
 Уже  в  середине  70-х  Владимир  Феоктистов  —  знаменитость  Невско¬
го  проспекта.  Прозвище  Фека  повторяли  в  центре  куда  чаще,  чем  фами¬
лии  оперативников,  подпольных  антикварщиков  и  руководителей  горо¬
да.  Через  двадцать  лет  с  пера  Андрея  Константинова  к  нему  приклеился
статус  «дедушки  русского  рэкета».
 Все  знали,  где  его  найти.  Многопалубный  ресторан  «Невский»  на  углу
Невского  и  Марата  стал  его  офисом.  Все  кто  что-либо  весил  в  центре  —
все  сидели  с  ним  за  столом.  Он  обожал  гудеть,  был  влюблен  в  кабацкую
атмосферу.  Бесконечные  его  неправедные  сделки  густо  были  усыпаны
уловками,  лукавством  карточной  игры,  эпикурейством.  Именно  с  его  по¬
дачи  жаргонное  словцо  —  пиковые  —  прочно  вошло  в  речь  ленинградцев.
 Первый  раз  Феоктистова  арестовали  через  несколько  дней  после  со¬
вершеннолетия.  Его  и  приятеля,  с  которым  они  играли  вместе  за  хоккей¬
ную  команду  фабрики  «Скороход»,  обвинили  в  спекуляции:  они  скупили
у  гражданина  Финляндии  3  плаща  по  цене  35  рублей  за  штуку  и  34  ней¬
лоновые  рубашки  по  цене  10  рублей  за  ту  же  штуку.  В  коротком  пригово¬
ре  суд  дотошно  подсчитал  наживу:  «Суд  устанавливает  сумму  в  533  руб¬
ля».  Несмотря  на  ходатайство  коллектива  механического  завода  №  3,  где
Феоктистов  работал  слесарем,  его  приговорили  к  двум  годам  усиленного
режима,  сославшись  на  то,  что  2  июня  1962  года  подсудимый  уже  задер¬
живался  в  центре  города  за  мелкую  спекуляцию  иностранными  вещами.
Преступление  с  точки  зрения  сегодняшнего  мировоззрения  —  обхохо¬
чешься,  но  в  СССР  безопасней  было  быть  квартирным  вором,  нежели
дельцом,  скупающим  у  капиталистических  иностранцев  рубашки.
 После  освобождения  родители  попросили  его  взяться  за  ум.
 Он  поступил  в  Ленинградский  ордена  Трудового  Красного  Знамени
инженерно-строительный  институт,  на  заочное  отделение  факультета  ав¬
 68

Часть  вторая.  ЦЕНТРОВОЙ
 томобильного  транспорта.  Тема  его  вступительного  сочинения  —  «Дни,
которые  потрясли  мир».  Первые  строки  как  будто  копируют  речь  Леони¬
да  Брежнева:  «Весь  советский  народ,
все  люди  земного  шара  будут  празд¬
новать  в  этом  году  50-й  год  совет¬
ской  власти».  Дальше  —  больше:
 «Прекрасней  стала  наша  Родина:
там,  где  были  пески,  растет  хлопок,
а  на  севере  растут  яблони».  С  перво¬
го  курса  он  ушел  в  академический
отпуск  и  так  из  него  и  не  вернулся.
 В  1972  году  Феоктистов  снова
попал  в  колонию,  по  еще  более  сме¬
хотворному  обвинению:  «что  он,  бу¬
дучи  ранее,  в  течение  года  —  22.11.71,—  привлеченным  к  ответственности
за  мелкое  хулиганство,  должных  для  себя  выводов  не  сделал...  в  ночь  с  17
на  18.01.72  в  баре  гостиницы  „Россия",  будучи  в  состоянии  алкогольного
опьянения,  ругался  публично  нецензурной  бранью».  Итого:  восемь  меся¬
цев  «строгача».
 Начиная  с  середины  70-х,  его  уже  помнят  как  главного  кутилу  Невско¬
го  проспекта.  Он  был  скорее  продуктом  пиара,  чем  настоящим  преступ¬
ным  авторитетом.  Феоктистов,  и  правда,  занимался  рэкетом,  но  по  сегод¬
няшним  представлениям  довольно  смешным.  На  Невском  всегда  было
немало  людей,  чьи  доходы  в  сотни  раз  превышали  их  советские  зарплаты.
Феоктистов  и  компания  подпаивали  их,  втягивали  в  карточную  игру,  ре¬
же  —  в  шмен  и  обманом  выигрывали  у  них  огромные  по  тем  временам
деньги.  Как  правило,  они  еще  до  того,  как  обуть  лоха,  выясняли,  сколько
он  стоит,  то  есть  сколько  денег  у  него  где-то  припрятано.  Если  клиент  не
хотел  отдавать  проигранное,  ему  угрожали,  в  крайнем  случае  —  награж¬
дали  зуботычиной:
 «5  декабря  1977  года  возглавляемая  Феоктистовым  группа  в  составе
Капланяна,  Плиева  и  Меликова,  заранее  договорившись,  вовлекла  в  азар¬
тную  игру  гражданина  Садкова  и  путем  подмены  колоды  карт,  использо¬
вания  специального  приспособления  для  мечения  нужных  для  выигры¬
ша  карт  на  квартире  Меликова  по  адресу:  ул.  Шевченко,  д.  38,  „обыграли"
 Дальше  —  больше:  «Прекрасней
стала  наша  Родина:  там,
где  были  пески,  растет  хлопок,
а  на  севере  растут  яблони».
 С  первого  курса  он  ушел
в  академический  отпуск
и  так  из  него  и  не  вернулся.
 69

КРЫША.  Устная  история  рэкета
 пип»!!  ■  1«,г1птппнввввервавеваоававеаапмааееаааваеаеиииив
 Садкова  на  сумму  свыше  12  тысяч  рублей;  при  этом  Капланян  в  процес¬
се  игры  специально  прекратил  играть,  оставив  в  игре  Меликова  только  с
Садковым,  а  после  игры  принял  участие  в  вымогательстве  денег  у  Садко¬
ва  путем  лишения  его  свободы  передвижения  и  угрозы  насилием,  в  ре¬
зультате  Садков  был  вынужден  через  Плиева  передать  участникам  этого
преступления  6050  рублей»  *.
 Отсюда  и  произошла  формула  «долги  надо  платить».  Атмосфера,  в  ко¬
торой  эта  фраза  родилась,  ничуть  не  помешала  тому,  что  все  кому  не  лень
стали  произносить  ее  как  прописную  истину.  В  остальном  Феоктистов
жил  на  широкую  ногу:  балагурил  в  самых  дорогих  ресторанах  Ленингра¬
да,  устраивал  драки,  мог  нахамить  официанту  или  демонстративно  су¬
нуть  взятку  милиционеру.  Манера  поведения  и  одежда  Феоктистова  вы¬
зывали  ассоциацию  с  купцом-миллионщиком  и  уж  никак  не  с  блатным.
Старожилы  помнят  его  выходящим  из  гостиницы  «Европейская»  в  длин¬
ном  кожаном  пальто  с  огромным  соболиным  воротником.
 В  1980  году  немецкий  журнал  расследований  «Шпигель»,  отличаю¬
щийся  левыми  взглядами,  выпустил  о  Феоктистове  статью,  в  которой  на¬
звал  его  главным  мафиози  Ленинграда.  К  тому  же  году,  в  седьмом  номе¬
ре  антисоветского  журнала  «Посев»,  тоже  выходящего  в  Германии,
плеснули  бензина  в  костер.  В  малюсенькой  наивной  статейке  «Заметки  о
преступности»  пропечатали:  «Есть  и  гангстеры  советского  производства.
Из  них  в  Ленинграде  наиболее  известен  Владимир  Феоктистов.  У  него
множество  „подчиненных".  Среди  них  есть  даже  вооруженная  автомата¬
ми  банда,  специализирующаяся  на  взимании  неуплаченных  долгов...  Фе¬
октистов  ведет  себя  открыто...  За  один  вечер  он  легко  проматывает
500  рублей  (трехмесячный  заработок  среднего  советского  человека)...
Милиция  обходит  Феоктистова  стороной».  Мимо  этого  не  мог  пройти
Комитет  государственной  безопасности.  На  Лубянке  приняли  единст¬
венно  возможное  в  ту  пору  решение.
 За  несколько  дней  до  нового  1981  года  Феоктистов  и  несколько  его
подельников  были  арестованы.  Все,  что  ему  инкриминировалось,  он,  вне
сомнения,  совершил.  Кроме  анаши,  подкинутой  ему  в  карман  «для  по-
 Из  приговора  Куйбышевского  районного  народного  суда  города  Ленинграда  от
9  октября  1981  года.
 70

рядка».  В  соучастниках  драк  и  подвигов  не  мелькали  уголовные  клички.
Напротив,  среди  них  встречались  и  интересные  люди:  студент  консерва¬
тории  Саша  Плиев,  студент  педиатрического  института  Михаил  Мири-
лашвили.  В  процессе  оперативной  разработки  всплыли  имена  начальни¬
ка  угрозыска  Дзержинского  РУВД  подполковника  Юрия  Ломоватского,
начальника  ИЦ  ГУВД  полковника  Бондарева,  десятков  оперуполномо¬
ченных.
 По  большому  счету,  в  третий  раз  его  посадили  за  образ  жизни.  Вернее
за  то,  что  он  был  абсолютным  лидером  среди  тех,  кто  вел  этот  несовет¬
ский  образ  жизни.  О  чем  и  было  ска¬
зано  в  приговоре,  в  самых  первых
строках:  «Феоктистов,  продолжи¬
тельное  время  нигде  не  работая,  ве¬
дя  разгульный  образ  жизни,  часто
посещая  рестораны  и  бары  города
Ленинграда,  систематически  зани¬
мался  преступной  деятельностью
для  добывания  средств».
 На  суде  выступали  многие,  но
многие  же  отказывались  от  показаний.  Наиболее  виртуозно  это  делала
его  знакомая  Нина  по  прозвищу  Гаврош:  «Феоктистов  меня  ногами  не
бил.  Руками  тоже  не  бил.  А  если  бил,  значит,  сама  заслужила».
 Именем  РСФСР  Феоктистов  на  10  лет  был  этапирован  в  Краснояр¬
ский  край.  А  перед  этим  успел  сказать  свое  «последнее»  слово,  абсолют¬
но  в  духе  его  школьного  сочинения:  «Я  осознал  глубину  своего  падения».
 Елена  Бехтерева,  родилась  в  1967  году,
дочь  Владимира  Феоктистова
 Родился  отец  в  Воронеже,  но  потом  дед  с  бабушкой  переехали  в  Тбили¬
си.  Дед  ведь  был  офицером,  служил  в  железнодорожных  войсках.  Он  вое¬
вал,  был  ранен.  Была  даже  такая  книга  при  советской  власти  выпущена  —
«Отважные».  В  ней  и  про  него  написано.  А  бабушка  —  армянка,  зубной
врач.  У  нас  и  сейчас  много  родственников  в  Батуми.
 По  большому  счету,  в  третий  раз
его  посадили  за  образ  жизни.
Вернее  за  то,  что  он  был
абсолютным  лидером  среди  тех,
кто  вел  этот  несоветский  образ
жизни.
 71

КРЫША.  Устная  история  рэкета
 Отец  окончил  школу  на  Лиговке  и  там  же  познакомился  с  мамой.  Она
всегда  смеялась,  что  писала  за  него  сочинения.
 С  детства  его  любимый  фильм  —  «Свадьба  с  приданым».  Они  с  мамой
ходили  на  него  раз  десять  в  кинотеатр  «Север».  Как  в  свое  время  народ
бегал  на  Чапаева.  Может,  тогда  ему  запала  фраза  из  фильма:  «Карты,
они  не  милиция,  фамилии  не  называют».
 Когда  отца  посадили  первый  раз  —  мать  его  ждала,  и  потом  они  распи¬
сались.  В  этом  же  1967  году  родилась  и  я.  Больше  у  отца  детей  нет.
 Он  любил  кофе  и  сигарету  поутру,  а  сам  не  умел  подойти  к  плите.  Как-
то  ждал  маму  полдня,  чтобы  плиту  включить.  До  30  лет  вообще  не  пил.
С  одного  бокала  вина  ему  становилось  плохо.  Ел  мало.  Но  любую  еду  сра¬
зу  же  посыпал  густо  солью,  даже  не  пробуя.
 Всегда  жил  какой-то  своей  придуманной  жизнью:  гулял.  Круговерть.
Любимый  ресторан  —  «Невский»,  где  был  Ольстер.  Потом  уже  «Пулков¬
ская».  Отец  всегда  одевался  с  иголочки.  Говорил:  «Я  должен  выглядеть».
Шмоточником  был  еще  тем!  Всегда  в  костюмах.
 Деньги  не  задерживались,  да  он  о  них
и  не  думал.  Знал,  что  должны  откуда-то
появиться.  Всегда  говорил  мне:  «Я  в  ду¬
ше  пацан».
 Любимая  его  кабацкая  песня:  «Не  сыпь
мне  соль  на  раны».  Наверно,  из-за  первых
строк:  «Ну  почему  меня  не  лечит  время».
Любил  армянскую:  «Ов,  Сирун-Сирун».
Спортом  не  занимался,  но  блестяще
играл  в  настольный  теннис,  лотя  в  карты  больше  играл  и  лучше.
 Мама  работала  буфетчицей  в  гостинице  «Киевская»,  поэтому  мы  ни¬
когда  не  голодали.  Даже  когда  он  сидел.  Всегда  компоты  коробками.
 Когда  я  поступала  в  первый  мед  на  стоматологию,  то  в  анкете  писала:
«Из  семьи  рабочих».  Иначе  кто  бы  меня  взял.
 Помню,  ездили  с  мамой  дважды  к  нему  на  свидание  в  Красноярский
край.  Поселок  Горевой.  Меня  тогда  огорошил  вокзал.  Как  в  революцию  —
все  в  ватниках,  какие-то  мешочники...  Жуть1
 Отец,  кстати,  был  чрезвычайно  сентиментален.  У  него  в  лагере  был  ще¬
нок,  а  когда  крысы  отгрызли  ему  лапку,  отец  плакал.
 Деньги  не  задерживались,  да  он
о  них  и  не  думал.
 Знал,  что  должны  откуда-то
появиться.  Всегда  говорил  мне:
«Я  в  душе  пацан».
 72

Василий  Денисюк,  родился  в  1948  году
 Я  имел  отношение  к  организованной  преступности.
 Фека  вел  жизнь  босяцкую.  В  кармане  всегда  хрустело  деньжищами,  и
мгновенно  эти  звуки  таяли.  Все  из  ресторанов  пришло  и  туда  же  верну¬
лось.  Никогда  он  не  давал  платить  за  стол  другому.  Не  говоря  уже  —  пла¬
тить  за  себя.  С  него  хорошо  писать  книгу  «Ленинград  кабацкий».  За  его
столом  кого  только  не  было  —  и  торгаши,  и  варьете.  Володя  же  в  Грузии
жил.  Так  что  много  наезжало  с  Сочи,  с  Поти,  с  Батуми.  А  те  все  на  поняти¬
ях,  пиковые,  фартовые.  Но  язык  —  враг  его.  Он  не  подколоть  не  мог.  Порой
зло,  не  к  месту,  несправедливо.  Значит,  рядом  драки.  А  как  советский  ре¬
сторан  без  драки?  Как  сегодня  без  гламура.  Рука  у  Феки  была  тяжелая.
Он  однажды  даже  Гену  Петрова  на
попу  посадил,  а  Гена  боксер  непло¬
хой  был.  Он  часто  был  несправедлив
в  мелком,  а  по  нему  пытались  лупить
по-крупному.  Взять  хотя  бы  историю
с  его  скандальной  посадкой  в
1980  году.  Он  мне  сам  рассказывал,
как  докопался  в  ресторане  гостинцы
«Астория»  к  девахе.  Та  ломанулась  якобы  к  жениху  —  немцу.  Тот  оказался
журналистом  и  пронырой.  С  неделю  наблюдал  за  ним,  собрал  слухи,  ко¬
торые  полгорода  знало,  и  в  «Шпигеле»  забабахал  статью:  «Русская  мафия
под  прикрытием  полиции».  Андропову  на  стол.  Команда  —  закрыть.  Шум,
слава,  красноярский  лесоповал.  Его  мама,  кстати,  Марианна  Багратовна,
говорила:  «Хочешь,  чтобы  узнал  весь  Ленинград,—  скажи  Володьке».
 БРАТЬЯ
 На  излете  70-х  на  Галере  появились  трое  боксеров  —  Александр,  Бо¬
рис  и  Сергей  Васильевы.  Братья  родились  в  Вырице.  В  боксе  они  особых
успехов  не  достигли  и  попали  на  Галеру,  как  и  многие  другие,  в  поисках
заработка  и  возможности  реализовать  амбиции.  Из  них  резко  выделялся
 Г
 Его  мама,  кстати,  Марианна
Багратовна,  говорила:  «Хочешь,
чтобы  узнал  весь  Ленинград,—
скажи  Володьке».
 73

КРЫША.  Устная  история  рэкета
 аааааааааавааашаааааюааавпааааааапаоюввеюасаваававсвааааавва
 средний  брат  Сергей  —  он  единственный  обладал  стратегическим  мыш¬
лением  и  талантом  предпринимателя.  Сергей  окончил  в  Вырице  школу-
десятилетку,  до  седьмого  класса  был  отличником  и  считался  лучшим  в
школе  учеником.  С  12  лет  занимался  боксом.  После  восьмого  класса  он
начал  прогуливать  уроки  и  учиться  стал  много  хуже,  но  еще  в  старших
классах  успел  прославиться  в  школе  тем,  что  писал  стихи.  В  1974  году
его  осудили  на  пять  лет  по  непопулярному  обвинению  в  изнасиловании.
Жертве  было  16  лет,  и  заявление  она  написала  под  нажимом  родителей.
Вероятно,  история  про  изнасилование  была  преувеличением,  но  в  СССР
в  подобных  делах  дотошно  разбираться  было  не  принято.  В  лагере  Ва¬
сильев  научился  играть  в  шахматы  и  даже  стал  чемпионом  среди  заклю¬
ченных.  В  1978-м  на  основании  Указа  Президиума  Верховного  Совета
 СССР  об  амнистии  его  условно  осво¬
бодили.  Так  же  условно  он  сразу  же
устроился  сторожем  в  Вырицкую  цер¬
ковь.
 На  деле  же  Васильев  в  22  года  начал
заниматься  фарцовкой.  Он  снял  квар¬
тиру  в  полуподвальном  помещении  во
дворе  дома  32/34  на  Невском  проспек¬
те  —  в  том  самом  месте,  где  находились
катран  Сельского  и  помещение  отряда
комсомольской  оперативной  дружины
(ОКОД),  призванной  помогать  право¬
охранительным  органам  бороться  с  мелкой  спекуляцией  в  центре  Ленин¬
града.  Разумеется,  дружинники  знали  о  существовании  Васильева  и  иногда
даже  его  задерживали.  Когда  это  случалось,  то  на  вопрос  «Где  вы  работае¬
те?»  он  отвечал  правду:  «В  Божьем  храме».
 Двое  других  братьев  на  Галере  появлялись  реже.  Они  чаще  проводили
время  у  чековых  магазинов  «Альбатрос»  и  «Внешпосылторг».
 Центр  не  любил  постоянства  —  с  кем  сегодня  выгодней  нажить  денег,
тот  и  друг  на  час.  И  у  Васильева  друзей  среди  дольщиков  не  было.  Изве¬
стно,  тем  не  менее,  что  единственным  в  те  времена  человеком,  с  которым
Васильев  общался  часто  и  с  удовольствием,—  это  делец  по  прозвищу  Бо¬
ря  Жид  (не  путать  с  одноименным  вором).  Через  некоторое  время  после
 Разумеется,  дружинники
знали  о  существовании
Васильева  и  иногда  даже  его
задерживали.  Когда  это
случалось,  то  на  вопрос  «Где
вы  работаете?»  он  отвечал
правду:  «В  Божьем  храме».
 74

Часть  вторая.  ЦЕНТРОВОЙ
 освобождения  Васильев  познакомился  со  знаменитым  валютчиком  Ми¬
хаилом  Дахьей  —  кстати,  комсомольским  дружинником  в  прошлом.
•«Они  были  абсолютно  разными  людьми,  но  обоими  владела  неудержи¬
мая  страсть  делать  деньги.  Дахья  помог  Васильеву  встать  на  ноги,  сколо¬
тить  небольшой  капитал.  Сергей  знал  нескольких  центровых  мальчиков,
которые  скупали  у  иностранцев  вещи,  при  возможности  брали  и  валюту.
Эту  валюту  они  несли  Васильеву,  а  тот  Дахье»*.  Пока  доходы  Сергея  Ва¬
сильева  значительно  уступали  тем  суммам,  которыми  ворочал  его  более
опытный,  но  временный  партнер  Дахья.  Постепенно  он  стал  задумывать¬
ся  о  самостоятельной  карьере.
 Оказавшись  на  Невском  к  концу  70-х,  Василев  застал  то  время,  когда
там  гулял  Владимир  Феоктистов.  Он  много  наблюдал  за  его  карточными
играми  и  бесконечной  гульбой  в  ресторанах,  но  сам  за  стол  садиться  не
стал.  Более  того,  поведение  Феоктистова  казалось  Васильеву  вычурным,
его  представления  о  жизни  —  чересчур  романтическими,  и  он  прекрасно
понимал,  что  ничего,  кроме  временной  громкой  и  бессмысленной  славы
и  хлопот,  такое  поведение  не  сулит.
 Александр  Кравцов,  родился  в  1958  году
 Я  познакомился  с  Сергеем  Васильевым  в  1984  году,  когда  начал  рабо¬
тать  в  отделе  спецслужбы  при  ГУВД.  Его  неоднократно  задерживали  и  все
за  фарцовку  —  по  мелочи.  Хотя  он  занимался  валютой.
 Как-то  мы  вязали  одного  валютчика.  А  когда  вытаскивали  его  из  маши¬
ны,  а  он  вылезать  не  собирался,  и  к  тому  же  нескладно  хамил,  мол,  мы  все
уволены,  то  довел  нас.  За  что  и  получил  по  морде.  Кстати,  получил  чуть-
чуть  и  один  раз,  после  чего  и  умолк.  А  надо  было  бы  больше  подкинуть.
 В  результате  этот  кекс  написал  заявление  в  прокуратуру,  а  следователь
возбудил  цельное  дело.  Фамилию  этого  красавца-мажора  до  сих  пор  по¬
мню  —  Костюковский.  Он  быстро  нашел  целую  кучу  свидетелей,  из  кото¬
рых  двое  были  центровые  проститутки.  Все  «свидетели»  подтвердили,  как
я  его  люто  избивал.  В  общем,  настроение  у  меня  ухудшилось.
 1  Леонид  Милош,  •♦Крах»,  статья  газеты  «Смена»  за  1988  год.
 75

КРЫША.  Устная  история  рэкета
 Буквально  на  следующий  день  после  того,  как  меня  вызвали  на  допрос,
на  площади  Искусств  меня  окликнул  Васильев.  Дословно:  «Что  Пинкертон
такой  грустный?»  Я  ему  рассказал.
 — 	Если  я  решаю  вопрос,  то  ты  ведь  меня  больше  на  Невском  не  замеча¬
ешь?  —  предложил  он.
 Трудно  было  отказаться.
 На  следующее  утро  мне  позвонил  следователь.  В  трубке  был  слышен
ор,  дескать,  я  всех  запугал,  заявитель  изуродованный  ничего  не  хочет,  а
потерпевший  кричит,  что  сам  ударился,  и  «свидетели»  память  потеряли.
 Потом  я  узнал,  что  Васильев  подозвал  к  себе  этого  Костюковского  и  ти¬
хо  так  ему  сказал,  чтобы  он  пробежал  от  Галеры  до  улицы  Якубовича,  где
находилась  горпрокуратура,  за  время  сопоставимое  с  рекордным  по  лег¬
кой  атлетике.  Пробежал  и  отрекся  от  претензий.
 Кстати,  это  было  справедливо.
 Так  что  Васильев  уже  тогда  вопросы  решал.

Часть  третья
ОКРАИНА

ДРУГОЙ  ГОРОД
 Петербург  простирается  от  Черной  речки  до  Обводного  канала,  от
Лавры  до  Коломны.  С  севера,  юга  и  востока  дореволюционный  город
окружен  социалистическим  Ленинградом.
 Во  многом  старое  ядро  города  и  его  периферия  —  разные,  так  и  не
слившиеся  между  собой  города.  Дело  не  в  социальном  составе  и  матери¬
альном  благополучии.
 Большинство  тех,  кто  остался  жить  в  центре,—  обитатели  коммуна¬
лок.  В  одной  квартире,  парадной,  доме  —  Ноев  ковчег.  Тяжело  пьющие,
старые  девы,  научные  сотрудники,  матери-одиночки,  семейные  пары.
Лестницы  грязные,  на  потолках  протечки.  Однако  аура  центра  делает
его  жителей  большими  горожанами,  чем  обитатели  новостроек.  Главный
ресурс  Ленинграда,  его  прошлое,—  к  их  услугам.  Рядом  с  Биржей,  Пет¬
ропавловкой  и  Зимним  дворцом  жизнь  кажется  не  такой  беспросветной.
Музеи,  иностранцы,  пестрая  публика  Невского:  уличный  театр  создает
зрителя  бойкого  и  искушенного.  Центр  —  пруд  с  проточной  водой.  Ря¬
дом  бывшие  одноклассники,  приятели  по  двору,  соперники  по  футболу.
Магазины,  киношки,  рюмочные,  мороженицы:  при  всем  небогатстве  вы¬
бора  он  есть.  В  центре  самые  престижные  школы  и  Дворец  пионеров  с
многочисленными  детскими  кружками.  В  районах  новостроек  —  совсем
по-другому.
 79

КРЫША.  Устная  история  рэкета
 ГЕНПЛАН
 При  Хрущеве  пятиэтажками  начали  застраивать  Купчино,  Автово,
Дачное,  Гражданку,  Полюстрово,  Охту.  В  70-е  годы  появились  дома-ко-
рабли,  в  80-е  —  дома  137-й  серии.  Советское  градостроительство  от  за¬
падноевропейского  ничем  в  принципе  не  отличалось:  главная  социаль¬
ная  задача  —  как  можно  быстрее  обеспечить  каждую  семью  собственной
квартирой.  Решение  —  промышленное  домостроение,  типовые  дома  и
кварталы.  Разница  с  Европой  была  в  том,  что  в  Ленинграде  существовал
один  монопольный  застройщик  —  Главленинградстрой,  а  у  него  плано¬
вый  показатель  —  количество  квадратных  метров  жилой  площади  в  год.
Градостроительные  планы,  вообще  говоря,  предусматривали  строитель¬
ство  в  каждом  квартале  детсадов,  школ,  магазинов,  клубов,  спортивных
площадок.  В  каждом  микрорайоне  должен  был  быть  кинотеатр  и  куль¬
турный  центр,  в  каждом  районе  —  станция  метро,  стадион,  плаватель¬
ный  бассейн,  театр.  Но  при  ограниченных  ресурсах  план  можно  было
выполнить,  только  пренебрегая  деталями,  то  есть  с  минимальной  инф¬
раструктурой.  Основная  недоработка  —  транспорт.  Почти  все  преду¬
смотренные  планом  новые  мосты  через  рукава  Невской  дельты,  пеше¬
ходные  и  автомобильные  туннели,  эстакады  над  железными  дорогами
были  построены  на  десятилетия  позже  запланированных  сроков  или  до
сих  пор  остаются  на  бумаге.  Без  метро  долгое  время  были  Старая  и  Но¬
вая  деревни,  Комендантский  аэродром,  огромный  кусок  Выборгской
стороны,  Веселый  поселок,  Ржевка-Пороховые,  район  проспекта  Про¬
свещения.
 Разрезанный  реками  и  железнодорожными  полосами  отчуждения,  Пе¬
тербург  образовал  несколько  плохо  связанных  между  собой  огромных  час¬
тей.  Новые  районы  оказались  своеобразными  выселками.  Транспортные
коммуникации  позволяли  съездить  «в  город»  без  запредельного  напряже¬
ния  раз  в  сутки  (как  правило  —  на  работу  и  обратно).  Внутри  огромных
спальных  поселений  размером  с  Ярославль  не  было  театров,  домов  культу¬
ры,  парков;  кинотеатр  в  лучшем  случае  один.  Днем,  когда  работающее  насе¬
ление  уезжало  в  центр,  а  школьники  и  пэтэушники  учились,  новостройки
превращались  в  пустыню.  Вечером  из  переполненных  автобусов  и  трамва¬
 80

ев  выкарабкивались  измочаленные  взрос¬
лые.  Идти  некуда:  твой  мир  —  малогабарит¬
ная  квартира.  Выход  в  театр  или  в  гости  —
важное  событие.  Про  такси  именно  тогда  пи¬
сал  Владимир  Высоцкий:  «В  Ленинграде-
городе,  как  везде  —  такси,—  но  не  останови¬
те  —  даже  не  проси!»
 При  ограниченных  возможностях  досу¬
га,  люди  в  основном  занимались  тем,  что  пили  —  на  траве  пустырей,  под¬
стелив  газетку,  в  парадных,  на  скамейках  редких  скверов.  У  универсамов
«соображали  на  троих»,  стояли  в  очередь  с  бидонами  в  немногочислен¬
ные,  потому  образующие  своеобразные  доминанты  пивные  ларьки.  Глав¬
ная  районная  достопримечательность  —  заплеванный  и  опасный  пивной
бар.  Туда  было  не  попасть.
 Для  большинства  подростков  из  местных  школ  и  ПТУ  и  героев  нашей
книги  новостройки  —  родина.
 ГОПНИКИ
 Большая  часть  ленинградских  подростков  —  из  рабочих  семей.  Толь¬
ко  единицы  из  них  получали  высшее  образование.  В  Ленинграде  не  хва¬
тало  рабочих  рук  для  растущей  оборонной  промышленности,  транспорта.
Возможность  привлечения  «лимиты»  практически  исчерпалась:  деревня
уже  была  высосана  городами.  Поэтому  Григорий  Романов  и  Смольный
всеми  силами  старались  привлечь  в  промышленность  местных  урожен¬
цев.  Множилась  система  ПТУ,  выросшая  из  ремесленных  училищ.
 После  школы-восьмилетки  часть  детей  перебирались  в  эти  заведения,
по  нравам  сравнимые  со  знаменитой  бурсой  Николая  Помяловского.
Девочки  по  их  окончании  становились  кассиршами  и  продавщицами  в
универсамах,  санитарками  в  больницах,  кладовщицами  и  нормировщи¬
цами  на  заводах.  Мальчики,  отслужив  в  армии,  вливались  в  ряды  проле¬
тариата.
 Главная  районная
достопримечательность  —
заплеванный  и  опасный
пивной  бар.
 Туда  было  не  попасть.
 81

КРЫША.  Устная  история  рэкета
 Среди  ПТУ  были  совсем  дикие  и  не¬
управляемые,  классические  школы-гетто.
Туда  поступали  самые  отчаянные  учени¬
ки,  множество  из  которых  состояло  на
учете  в  детских  комнатах  милиции.  Отту¬
да  увольнялись  сколько-нибудь  профес¬
сиональные  педагоги.  Их  ученики  нюха¬
ли  клей,  пили  политуру,  лапали  девок  и
срывали  шапки  с  прохожих.  Учащихся
ПТУ  с  городских  окраин  называли  гоп¬
никами.  Они  собирались  большими  ком¬
паниями.  У  них  были  свои  заводилы,  они
дрались  с  чужими  и  отличали  друг  друга
по  «лычке»,  специальному  значку  учебно¬
го  заведения  на  рукаве:  треугольнику,  квадратику  или  звездочке.  Время  от
времени  гопники,  одетые  в  ватники,  подпоясанные  солдатскими  ремнями,
совершали  налеты  на  центр  города,  отнимая  у  своих  более  благополучных
сверстников  «предметы  роскоши»  —  шариковые  ручки,  кассетные  магни¬
тофоны,  шапочки  с  надписью  «Адидас»,  ну  и,  конечно,  мелочь.
 Явление  это  стало  столь  заметно,  что  Майк  Науменко  посвятил  ему
песню:
 «Кто  это  идет,  сметая  все  на  своем  пути...  Кто  не  может  связать  двух  слов,
не  ввязав  между  ними  „бля“?..  Их  называют  „гопники"...  Имя  им  —  легион».
 Именно  гопники  станут  первыми  жертвами  будущих  участников  орга¬
низованных  преступных  групп.
 Владимир  Викторов,  родился  в  1971  году
 Я  имел  отношение  к  организованной  преступности.  Прозвище  Вэн,  ра¬
ботал  с  борцами.
 Я  родился  в  коммуналке.  И  жил  там.  Сначала  в  новостройках  —  на  про¬
спекте  Металлистов.  Малоутешительное  зрелище.  Колбаса  твердого  коп¬
чения  у  меня  ассоциировалась  с  Новым  годом.  У  родичей  постоянно  не
хватало  денег,  к  тому  же  отец  пил.  Я  помню,  как  он  замахивался  на  мать
 Время  от  времени  гопники,
одетые  в  ватники,
подпоясанные  солдатскими
ремнями,  совершали  налеты
на  центр  города,  отнимая  у
своих  более  благополучных
сверстников  «  тредметы
роскоши»  —  шариковые
ручки,  кассетные  магнито¬
фоны,  шапочки  с  надписью
«Адидас».
 82

Часть  третья.  ОКРАИНА
 отверткой,  а  мы  с  братом  прятались
под  диваном.  Уже  тогда  я  знал,  что
такое  улица,  потому  что  в  коммунал¬
ке  негде  и  нечего  делать.  Поэтому  ты
уходишь.  А  куда?  Во  двор.  А  там  де¬
сятки  таких  же,  у  кого  бати  с  «отвер¬
тками».  Дворы  большие,  а  было  тес¬
но.  Я  дрался  с  младших  классов,
меня  еще  из  октябрят  исключили.
 Потом  меня  в  пионеры  приняли,  а
потом  выгнали.  Мы  опрокинули  пор¬
трет  Черненко.  Правда,  никакой  по¬
литики:  нам  все  по  барабану  было,  что  Черненко,  что  Ленин.  А  они  с  меня
галстук  на  линейке  сорвали.  На  Галеру  набегали  чего-нибудь  отобрать,
тратили  на  водку.  Мы  же  не  знали,  что  мы  зверее.  Иначе  бы  все  поотбира-
ли.  А  я  еще  в  первом  классе  попал  в  милицию  за  то,  что  около  гостиницы
«Москва»  якобы  приставал  к  иностранцам.  Но  я  не  спекулянт,  чтобы  при¬
ставать.  Я  думал,  как  фирмача  нахлобучить,  но  не  мог  —  был  маленький.
 Мы  уже  вовсю  прогуливали  уроки.  Дрались  двор  на  двор.  Вадику,  мое¬
му  корешу,  как-то  в  драке  ножом  брюхо  распороли,  другому  приятелю
глаз  строгим  ошейником  выбили,  третьему  в  щеку  —  и  минус  щека.  Ниче¬
го.  Тогда  это  считалось  нормой.
 С  нами  учились  не  только  шпанские  рожи,  но  и  сынки  музыкантов.  Они
тоже  драться  пытались,  но  родители  их  уберегли.  Помните  строчку  Высоц¬
кого:  «Как  школьнику  драться  с  отборной  шпаной»?
 Вскоре  мать  развелась  и  я  переехал  в  центр  —  на  Моховую.  Но,  ра¬
зумеется,  снова  в  коммуналку.  Двор  новостроек  отличался  от  дворов  в
центре.  В  новостройках  дворы  огромные  и  внутри  есть  скамейки,  качели.
Так  что  там  собирались  и  дружили  и  враждовали  двор  на  двор.  А  в  цент¬
ре  —  проходняки  и  колодцы,  так  что  кучковались  в  садиках  десятками  дво¬
ров  вместе.  И  уже  выступали  улицами.  Ну  сидели  по  бомбоубежищам.
Нашего  возраста  парней  порой  забирали  для  перевоспитания  в  прием¬
ник-распределитель  для  несовершеннолетних  на  «Елизаровской»,  и  они
оттуда  уже  возвращались  с  «понятиями».  И  становились  как  бы  судимыми,
а  значит,  более  опытными.
 А  я  еще  в  первом  классе
попал  в  милицию  за  то,  что  около
гостиницы  «Москва»  якобы
приставал  к  иностранцам.
 Но  я  не  спекулянт,
чтобы  приставать.  Я  думал,
как  фирмача
нахлобучить,  но  не  мог  —
был  маленький.
 83

КРЫША.  Устная  история  рэкета
 СПОРТ
 Для  мальчиков  и  девочек  из  простых  советских  семей  без  связей  един¬
ственным  массовым  и  относительно  доступным  социальным  лифтом  был
спорт,  причем  очень  быстрым.  Простой  паренек  мог  к  двадцати  годам  ока¬
заться  в  турне  на  Западе,  о  нем  могли  писать  газеты.  Не  было  в  СССР  дру¬
гой  возможности  так  стремительно  стать  небожителем,  маленьким  Гага¬
риным.  Высшей  целью  советского  спортсмена  был  пьедестал  за  рубежом
и  звуки  гимна.  О  нем  мечтало  большинство  советских  детей.
 В  системе  советского  спорта  были  задействованы  не  единицы,  которые
потом  становились  чемпионами,  а  тысячи  детей  и  подростков.  Практически
спорт  и  физкультура  взаимопроникали  друг  в  друга.  В  каждом  районе  горо¬
да  существовали  спортивные  школы.  В  них  бесплатно  с  семи  лет  трениро¬
вали  по  десяткам  спортивных  дисциплин.  Уже  со  средних  классов  школы
отметки  спортсменам  ставили  за  результаты  в  единоборствах,  а  не  за  до¬
машнее  задание.  Можно  было  не  знать,  на  каком  этаже  находится  кабинет
физики,  но  опоздание  на  тренировку  казалось  немыслимым  проступком.
 Для  родителей,  в  свою  очередь,  спорт  был  гарантией  присмотра  за  их
чадом.  Для  учащихся  спортивных  школ  создали  множество  бесплатных
летних  лагерей.  Понимая,  что  в  школе  ребята  мало  чему  научились,  их  за¬
пихивали  в  вузы  через  спорткомитеты,  даже  тех,  кто  явно  не  мог  играть
за  сборные  страны.  Каждый  вуз  обязательно  имел  спортивные  команды.
При  каждом  крупном  предприятии  строили  стадионы.  Если  спортсмен
самоотверженно  отстаивал  честь  института  или  предприятия,  ему  шли  на
 уступки  в  учебе  и  на  производстве.
 Воспитание  характеров  в  спортивной
школе  в  корне  отличалось  от  родительско¬
го  и  школьного.  Любимым  тренерским
внушением  были  слова:  с  В  спорте  нет  та¬
кого  слова  —  „не  могу“,  в  спорте  нет  такого
слова  „больно",  в  спорте  есть  одно  слово  —
„надо"».  В  отсутствие  спортивного  инвен¬
таря  в  летних  лагерях,  для  занятий  приспо¬
сабливали  рваные  автомобильные  по¬
 Для  родителей,  в  свою
очередь,  спорт  был
гарантией  присмотра  за
их  чадом.  Для  учащихся
спортивных  школ  создали
множество  бесплатных
летних  лагерей.
 84

Часть  третья.  ОКРАИНА
 крышки  и  ведра  с  песком.  Вопреки  вы¬
веренным  научным  теориям  и  методи¬
кам,  тренеры  на  лету  придумывали  уп¬
ражнения,  не  требующие  специального
снаряжения,  как,  например,  подъем
прыжками  на  одной  ноге  вверх  по  эска¬
латору  метрополитена,  который  движет¬
ся  вниз.  Одновременно  с  этим  спортсме¬
нов  старались  воспитывать  в  духе
рыцарства.  Их  учили  тому,  что  нужно  за¬
щитить  девушку,  если  к  ней  пристает  хам,  что  в  общественном  транспор¬
те  нужно  стоять,  даже  если  вагон  пустой.  Естественно,  они  презирали  лю¬
бого,  кто  зарабатывал  на  спекуляции  и  уж  тем  более  воровал.  И,  конечно,
они  привыкли  отстаивать  свои  убеждения,  если  надо  —  то  и  кулаками.
 Государство  подкармливало  своих  легионеров.  Для  них  существовали
специальные  повышенные  стипендии,  им  выдавались  талоны  на  допол¬
нительное  питание,  их  одевали  в  дефицитные  шерстяные  костюмы,  а
большинство  просто  подвешивали  на  хорошо  оплачиваемых  должностях.
Не  говоря  уже  о  статусе.  Чемпионы  становились  звездами,  народными
любимцами.
 Несмотря  на  значительные  бонусы  по  отношению  к  достатку  просто¬
го  совслужащего,  уже  к  концу  70-х  спортсмены  все  же  поняли  —  работни¬
ки  торговли  «зарабатывают»  несоизмеримо  больше.  Единственное  что
могло  бы  компенсировать  эту  несправедливость  —  это  социальный  ста¬
тус  и  то  уважение,  которое  советское  общество  отдавало  героям  силы.
Однако  времена,  когда  миллионы  искренне  переживали  за  победы  совет¬
ских  сборных,  прошли.  К  тому  же  век  спортсмена  короток,  а  профессии
он  так  и  не  приобретал.  А  к  двадцати  пяти  годам  государство  с  ним  рас¬
считывалось:  диплом  о  высшем  образовании  есть,  все  —  в  добрый  путь.
 Но  пойти  в  НИИ  и  на  производство  для  них  было  так  же  противоестест¬
венно,  как  скрипачу  —  на  разгрузку  вагонов.  В  официанты  подались  едини¬
цы.  Во-первых,  профессия  казалась  зазорной,  во-вторых,  в  официанты  бра¬
ли  лишь  по  серьезной  протекции.  Но  официальная  советская  карьерная
лестница  ничего  лучше  им  предложить  не  могла.  Зато  к  концу  70-х  они  при¬
годились  торговым  работникам,  у  которых  оказался  избыток  «левых»  денег.
 Любимым  тренерским
внушением  были  слова:
•«В  спорте  нет  такого
слова  —  „не  могу",  в  спорте
нет  такого  слова  „больно4*,
в  спорте  есть  одно  слово  —
,,надо“».
 85

КРЫША.  Устная  история  рэкета
 Владимир  Химченко,  родился  в  1959  году
 Я  имел  отношение  к  организованной  преступности.
 Был  хорошо  знаком  с  известным  «малышевским»  бригадиром  по  про¬
звищу  Акула.
 Моя  мама  была  учителем,  когда-то  работала  в  аппарате  у  Леонида
Брежнева,  пока  он  не  перебрался  в  столицу,  а  отец  был  водителем  с  че¬
тырьмя  классами  образования.
 Спортом  начал  заниматься  еще  до  школы,  в  10  классе  стал  чемпионом
края  по  футболу,  в  это  же  время  с  нами  рядом  играл  Мутко,  он  ведь  тоже  с
наших  краев.
 В  Ленинград  попал  случайно.  Дело  в  том,  что  поезд  в  Москву  и  Питер
ходил  от  нас  в  одно  время  и  у  меня  уже  был  билет  на  столицу,  но  моя  тет¬
ка  родная  предложила  в  Ленинград,  так  как  здесь  были  хоть  какие-то  род¬
ственники,  и  вот  в  1975  году  я  оказался  в  Ленинграде.
 Учился  я  хорошо.  Средний  бал  имел  4,75,  мечтал  поступит  в  Институт  физ¬
культуры  имени  Лесгафта,  но  не  сдал  фи¬
зику,  и  пришлось  поступать  в  ПТУ.  Я  вы¬
брал  под  номером  31,  но  не  потому,  что
хотел  стать  электромонтером  по  лифтам,  а
потому,  что  оно  было  в  самом  центре  —
возле  гостиницы  «Европейская».  Я  тогда
не  мог  знать,  что  это  впоследствии  будет
мое  любимое  место,  просто  я  был  парень¬
ком  из  маленького  городка  с  грязными
улицами,  и  меня  тянуло  в  центр.
 Я  стал  заниматься  боксом  в  клубе  «Ринг»
на  улице  Зодчего  Росси  —  прямо  во  дворе,  где
было  Вагановское  училище.  Меня  вел  известный  тренер  общества  «Труд»  Ва¬
син.  Тогда  туда  приходили  многие  будущие  знаменитые  спортсмены,  в  том  чис¬
ле  ставшие  авторитетами,  например  один  из  братьев  Васильевых  —  Саша.
 Все  время  после  занятий  в  ПТУ  я  проводил  там.  Примерно  с  двух  часов  дня
до  восьми,  больше  ничего  и  не  видел.  Тренер  заменил  отца.  Я  тогда  не  пони¬
мал,  что  он  нас  воспитывал  не  только  как  спортсменов,  но  я  не  курил,  не  ду¬
мал  о  портвейне.  Целыми  днями  работал  над  техникой  и  качался,  прыгал  на
скакалке.
 Я  мечтал  быть  чемпионом,
чтобы  в  мою  честь  сыграл  гимн
СССР.  Когда  я  смотрел  по  теле¬
визору,  как  выигрывали  наши
спортсмены,  то  у  меня  навора¬
чивались  слезы,  я  был  абсолютно
советским  человеком,  мечтал
быть  членом  партии.
 86

Часть  третья.  ОКРАИНА
 Я  мечтал  быть  чемпионом,  чтобы  в  мою  честь  сыграл  гимн  СССР.  Когда  я
смотрел  по  телевизору,  как  выигрывали  наши  спортсмены,  то  у  меня  навора¬
чивались  слезы,  я  был  абсолютно  советским  человеком,  мечтал  быть  членом
партии,  правда,  больше  потому,  что  очень  хотел  получить  высшее  образова¬
ние.
 В  центре  я  уже  встречал  фарцовщиков,  они  мне  казались  смелыми  и  бо¬
лее  умными,  чем  я,  но  жизнь  за  бугром  меня  не  интересовала.  Так  же  без¬
различно  я  относился  к  такому  слову,  как  «Мальборо»,  а  вот  джинсы  хо¬
тел  носить,  но  у  меня  не  было  100  рублей.  Я  не  хотел  быть  похожим  на
фарцовщиков,  моими  кумирами  была  Казанкина,  чемпион  по  боксу  Вяче¬
слав  Яковлев,  Дитятин.  Я  бы  за  Родину  порвал.
 Александр  Дружинин,  родился  в  1964  году
 Я  имел  отношение  к  организованной  преступности.
 Был  наемным  киллером,  на  данный  момент  отбываю  длительный  срок  за
убийства.
 Я  родился  в  городе  Кировск  Мурманской  области.  Это  городок  —
20  тысяч  населения,  все  работают  на  объединении  «Апатит».  Родители
мои  рабочие,  через  три  года  после  моего  рождения  отец  умер,  мать  рабо¬
тала  прачкой  на  полторы  ставки  и  умудрялась  свозить  нас  на  море  по
льготным  путевкам.  Жили  бедно:  мама,  сестра  и  я.  Я  еще  до  трех  лет  с  от¬
цом  ходил  на  лыжах.  Я  помню.  Потом  с  соседом  водились  —  в  субботу,  во¬
скресенье  всегда  на  лыжах.  Соседи  подарили  38  размера  коньки,  я  в  ва¬
ленках  пристегивался  к  ним,  меня  даже  снимали  по  телевизору.  В  три  года
с  простых  лыж  я  глядел  на  человечка  в  горах  и  завидовал.
 В  первом  классе  подделал  подпись  матери,  так  как  она  была  против
горных  лыж,  и  пошел  в  горнолыжную  секцию.  В  Кировске  это  было  массо¬
вое  явление.  В  основном  зимний  спорт.  Занимался  до  1986  года  —  после
армии  еще  гонял.  Когда  выдали  лыжи  —  чуть  ли  не  молился  на  них.  Фирма
«Элан».  Ботинки  кожаные.  Тренер  —  Сергей  Порфирьевич  Иванов,  он  вы¬
ступал  в  одной  сборной  с  Тягачевым.  И  соперник  у  меня  был  Леня  Мельни¬
ков  —  чемпион  мира  среди  юниоров,  так  его  отец  тоже  с  Тягачевым  катал¬
ся.  А  Тягачев  потом  Путина  тренировал.
 87

КРЫША.  Устная  история  рэкета
 Помню,  первый  раз  с  середины  горы  посмотрел  вниз  и  ужаснулся.  Ни¬
чего.  Сразу  результаты  пошли.  Попал  в  сборную  профсоюзов.  Должен
был  ехать  на  «Интеркритериум»  в  Чехословакию.  Мать  не  пустила  —  я  бо¬
лел,  а  я  так  хотел.
 Я  на  отлично  учился  до  шестого  класса,
а  потом  —  только  на  сборах,  пару  меся¬
цев  в  году  в  школе  оказываешься.  Когда
меня  в  пионеры  принимали,  я  стоял  в  по¬
четном  карауле.  В  комсомол  я  не  всту¬
пал  —  мне  сказали,  что  я  уже  там,  когда  я
приехал  с  соревнований.  Я  мечтал  посту¬
пить  в  Суворовское  училище.  Порядок,  героизм.  Я  не  помню  причину.  Думал,
что  возьмут.  После  восьмого  класса  пошел  в  военкомат,  сказал:  «Хочу  —  как
это  сделать?»  Там  хладнокровно  восприняли,  выгнали:  мол,  рано.  Приходи
после  10  класса  в  Нахимовское.  Потом  мать  погнала  в  ПТУ,  все  равно  в  ка¬
кое,  лишь  бы  работал.  Исполнилось  мне  15  сентября  18  лет.  У  нас  рудник  —
вот  и  пошел  я  горняком.  Потом  послали  в  мастерскую  слесарем.  Потом  пошел
помощником  взрывника,  зарабатывал  220  рублей.  На  работу  бегал  по
 20 	км,  как  на  тренировках.  Поработал,  подумал,  не  съездить  ли  мне  на  со¬
ревнования.  Я  был  в  «Труде»,  в  сборной  центрального  совета  всей  страны.
Пригласили  в  Узбекистан  —  Чимган.  Кубок  Союза  провели  на  шикарном
уровне,  первый  секретарь  ЦК  приезжал.  Первые  соревнования,  как  на  Запа¬
де,—  бесплатные  чаны  с  пловом.  Реклама  на  древках.  Я  стартовал  40-м  номе¬
ром.  После  первой  попытки  стал  20-м.  Вторая  попытка  —  1  -м.  В  общей  сум¬
ме  —  3-й.  Без  тренера  ведь  приехал,  все  удивились  работяге.  Меня  все
поздравляют.  А  награждают  другого.  Сняли  за  то,  что  пропустил  древко  меж¬
ду  ног,  а  я-то  знаю,  что  этого  не  было.  Вместо  меня  —  парень  из  ЦСКА.  Я  спо¬
рить  даже  не  стал.  Зато  меня  взяли  в  ЦСКА.
 В  первом  классе  подделал
подпись  матери,  так  как  она
была  против  горных  лыж,
и  пошел  в  горнолыжную
секцию.
 БАР
 Особых  развлечений  у  ленинградской  молодежи  не  было,  и  гопота  с
окраин  повалила  в  местные  пивные  бары.  Результат:  портвейн,  драки,  по¬
ножовщина.  На  проспекте  Народного  ополчения  в  конце  70-х  открылся
 88

Часть  третья.  ОКРАИНА
 бар  «Уют».  Его  тут  же  прозвали  «Убьют».  Посетители  то  и  дело  устраи¬
вали  кровавые  драки.
 Гопники  оказались  не  готовы  соблюдать  правила  советского  общепи¬
та.  Они  приносили  с  собой  спиртное,  в  том  числе  и  портвейн,  старались
не  рассчитаться,  во  время  потасовок  ломали  инвентарь.
 Работники  торговли  вместо  левой  прибыли  от  них  получали  одни  про¬
блемы,  а  милицию  уже  тогда  было  трудно  дозваться.  К  тому  же  все  дирек¬
торы  треста  столовых,  в  которые  входили  и  пивные  бары,  давно  жили  по  не¬
писаному  правилу:  «Ты  воруешь  и  все  проблемы  решаешь  сам».  Обращение
за  помощью  считалось  равносильным  признанию  собственной  профнепри¬
годности.  Кому  первому  «упало  на  голову  яблоко»,  до  сих  пор  доподлинно
неизвестно,  но  произошло  это  примерно  в  1975  году.  Тогда  в  появляющих¬
ся  в  новостройках  барах,  которые  обзывались  народом  «мутными  глазами»
или  «бубликами»,  появились  у  входа  молодые  подтянутые  люди,  в  основ¬
ном  боксеры  и  борцы.  Их  тут  же  окрестили  воротчиками  или  вышибалами.
 ВОРОТЧИКИ
 Парни  оформлялись  гардеробщиками,  швейцарами  или  администра¬
торами.  Их  зарплата  была  минимальной  даже  с  точки  зрения  инженера,
около  60  рублей,  но  эти  гроши  никто  считать  и  не  собирался.
 Спортсменам  объясняли,  сколько  они  будут  «иметь  сверху».  Во-пер-
вых,  от  рубля  до  трех  с  каждого  посетителя  за  проход  в  дефицитное  мес¬
то  (сумма  увеличивалась  в  зависимости  от  статуса  и  популярности  заве¬
дения).  Во-вторых,  мог  приплачивать  за  порядок  сам  бармен  —  рублей  15
за  смену.  В-третьих,  поздно  вечером  гардеробщик  спекулировал  водкой,
которая  не  продавалась  после  23:00,  а  заодно  и  дефицитным  шампан¬
ским.  Вокруг  вышибалы  начинали  виться  деловые  люди,  пусть  пока  и  ме¬
стного  значения.  Это  означало,  что  он  мог  дешево  покупать  импортные
сигареты  и  краденое  в  треть  цены.  Все  это  он  потом  перепродавал.  Нако¬
нец,  он  становился  важным  человеком,  так  как  именно  он  решал,  кого
впускать,  а  кого  нет.  А  это  уже  привлекало  к  нему  внимание  девушек  —  к
молодому,  стройному,  сильному,  трезвому  и  уже  хорошо  одетому.
 89

КРЫША.  Устная  история  рэкета
 Воротчик  должен  был  поддержи¬
вать  элементарный  порядок:  чтобы
раздевались  в  гардеробе,  не  приноси¬
ли  с  собой  спиртное,  не  дебоширили.
 Работа  поначалу  была  не  такой  уж
простой.  Им  оказывали  сопротивле¬
ние  —  в  основном  хулиганы  и  блат¬
ные.  На  косточках  пальцев  многих  из
бывших  вышибал  до  сих  пор  остались
шрамы  от  чужих  сломанных  зубов.
Некоторые  обматывали  перед  сменой
кисти  боксерскими  бинтами,  предва¬
рительно  на  домашней  кухне  выкрашенными  в  черный,  синий  или  крас¬
ный  цвета,  чтобы  не  видна  была  кровь.
 Геннадий  Масягин,  родился  в  1949  году
 Я  имел  отношение  к  организованной  преступности.
 Был  компаньоном  известного  гангстера  Артура  Кжижевича.
 Я  приехал  в  Ленинград  после  службы  в  армии  в  1972  году.  В  солдат¬
ской  шинели  и  с  тридцатью  рублями  в  кармане.  Приехал  из  Карельской
глубинки,  воспитанный  на  историях  о  матросе  Железняке,  Зое  Космодемь¬
янской,  с  потребностью  помогать  стране  и  людям.  Это  у  нас  было  в  крови.
Для  меня  все  были  братья  —  и  китайцы,  и  африканцы.  А  не  братва.
 Я  устроился  водителем  на  стройку  аэропорта  «Пулково».  Нас  поселили
в  служебную  гостиницу,  и  как  шофер  третьего  класса  я  получал  88  руб¬
лей.  Не  много,  с  учетом  вычетов  за  бездетность.  Тем  не  менее  я  нашел  клуб
бокса  и  продолжал  там  тренироваться,  бегал  до  «Пулково»  и  обратно.
 Потихоньку  стал  водителем  первого  класса,  начал  возить  начальство  на
черной  «Волге».  Уже  успевал  в  кафешки  с  девчонками.  Конечно,  видел
уже  фарцовщиков,  но  на  них  пока  смотрел  с  презрением,  как  на  людей,
позорящих  Родину.  Однако  как-то  купил  у  одного  финские  ботинки  за
45  рублей,  причем  на  размер  больше.  Ведь  топтал  сам  в  «Скороходе»,  а
хотелось  помодней.
 Наконец,  он  становился
важным  человеком,  так  как
именно  он  решал,  кого
впускать,  а  кого  нет.  А  это  уже
привлекало  к  нему  внимание
девушек  —  к  молодому,
стройному,  сильному,  трезвому
и  уже  хорошо  одетому.
 90

Все  началось  с  того,  что  в  ка¬
фе  меня  пропускали  вышибалы
как  своего,  как  боксера.  И  это
было  престижно.  Девки  смотрели
как  на  человека,  который  может
практически  все.  В  конце  концов,
мне  предложили  встать  на  ворота
в  ресторан  «Адмиралтейский».
 Но  без  оформления.  После  рабо¬
ты  бегом  успевал  добраться  до
ресторана.  За  смену  я  получал
16  рублей  —  10  рублей  от  ре¬
сторана  и  6  из  кафетерия,  где  ра¬
ботал  барменом  Джамал.  Задачи
были  не  хитрые.  Следить  за  тем,
 чтобы  пьяные  вели  себя  достойно,  не  пропускать  быков,  а  пока  гулянье  не
началось,  попридержать  тех,  кто  хочет  выпить  лишь  чашечку  кофе.  Быст¬
ро  научили,  что  с  некоторых  можно  брать  за  проходку  по  рублю.  Вот  вам
и  25—30  рублей  за  смену.  Скоро  муха  у  меня  пролететь  не  могла.  Порой
лезут  человека  три,  здоровые,  пьяные.  Что  делать?  Я  говорю,  парни,
отойдем  от  дверей  в  подворотню  —  вы  мне  все  в  лицо  выскажете.  Отхо¬
дим  —  шесть  ударов  —  три  тела  на  асфальте.
 Из  «Адмиралтейского»  ушел  из-за  конфликта  с  директором.  Мне
один  гость  с  порога  «тыкать»  стал,  потом  пообещал  уволить.  Оказался
партийным  начальником.  Мне  директор  выговаривает.  Я  ему:  «А  на  нем
не  написано».  Короче,  сорвался,  лишнего  наговорил.  Кто  я  тогда,  кто  ди¬
ректор.  Меня  там  не  стало.
 Я  перешел  работать  в  пивняк  на  Охту.  Там  публика  иная  —  только
уворачивайся.  И  боксер  мог  упасть  запросто.  Приходили  в  кирзовых  са¬
погах,  из  которых  торчали  бутылки  с  портвейном.
 До  сих  пор  у  меня  все  пальцы  на  руках  в  шрамах  от  чужих  зубов.  Пе¬
ред  работой  руки  смазывали  детским  кремом.  К  тому  же  бить  надо  было
мало,  сильно,  резко  и  умеючи.  Именно  в  подбородок.  Боксеры  знают,
что  если  сильно  въехать  в  верх  челюсти,  то  может  стать  опасно  по-насто-
ящему.
 Быстро  научили,  что  с  некоторых
можно  брать  за  проходку
по  рублю.  Вот  вам  и  25—30  рублей
за  смену.  Скоро  муха  у  меня
пролететь  не  могла.  Порой  лезут
человека  три,  здоровые,  пьяные.
Что  делать?  Я  говорю,  парни,
отойдем  от  дверей  в  подворотню  —
вы  мне  все  в  лицо  выскажете.
Отходим  —  шесть  ударов  —  три  тела
на  асфальте.
 91

КРЫША.  Устная  история  рэкета
 В  это  время  в  городе  уже  жил  Артур  Кжижевич,  тогда  парень  моложе
меня,  но  из  одного  со  мной  города.  Приехав  в  Ленинград,  он  устроился  ра¬
ботать  маляром.  Артур  тогда  боксировать  умел,  а  драться  нет.  Как  земляк,
встал  со  мной  в  пивняк  на  Охту.
 КОМАНДНЫЙ  ДУХ
 Драки  между  вышибалами  и  агрессивными  посетителями  иногда
случались  нешуточные.  Выходцы  из  спортшкол  удерживали  хлебное  ме¬
сто  ударами  любой  силы.  А  так  как  даже  боксер  в  одиночку  с  тремя-че-
 тырьмя  гопниками  с  кастетами  не
совладает,  то  на  помощь  к  товари¬
щам  приходили  их  коллеги  из  «Ди¬
намо»,  «Локомотива»,  Школы  вы¬
сшего  спортивного  мастерства  на
Крестовском  острове.  Они  все  зани¬
мались  у  одних  и  тех  же  тренеров,
вместе  боролись  на  спартакиадах,
ездили  в  летние  лагеря.
 Достаточно  быстро  спортсмены
выяснили,  кто  из  них  и  где  стоит  на  дверях.  И,  конечно,  помогали  друг  дру¬
гу  в  случае  агрессии  со  стороны  преступного  мира  или  шпаны.  Как  по  «тре¬
вожной  кнопке»,  на  помощь  одному  съезжались  десять  боксеров  из  разных
баров  и  кулаками  показывали  превосходство  спортивного  сообщества.
 К  тому  же  любой  вышибала  уже
мог  не  только  пропустить  кого-то  из
знакомых  в  свое  заведение,  но  и  ор¬
ганизовать  лучший  столик  и  нуж¬
ный  набор  закусок  к  пиву.  И  они,  ко¬
нечно,  всегда  были  готовы  оказать
эту  услугу  друг  другу.  Если  чья-ни¬
будь  подруга  хотела  отпраздновать
день  рождения  в  баре,  знакомый  вы¬
 Таким  образом  спортсмены,
сами  того  не  понимая,
образовали  социальную  сеть.
 Скоро  они  назовут  себя
коллективом,  а  общество  их  —
группировкой.
 Достаточно  быстро  спортсмены
выяснили,  кто  из  них  и  где
стоит  на  дверях.  И,  конечно,
помогали  друг  другу  в  случае
агрессии  со  стороны
преступного  мира  или  шпаны.
 92

Часть  третья.  ОКРАИНА
 шибала  мог  устроить  ей  столик  практически  в  любом  заведении,  предва¬
рительно  договорившись  с  коллегой.  Со  временем  они  сами  стали  соби¬
раться  в  барах  и  проводить  там  свободное  время  компаниями.
 Таким  образом  спортсмены,  сами  того  не  понимая,  образовали  соци¬
альную  сеть.
 Скоро  они  назовут  себя  коллективом,  а  общество  их  —  группировкой.
 ПРЕВРАЩЕНИЕ
 Парии  пришли  в  общепит  скромными  и  бедными.  Первоначально
они  были  счастливы  заработать  20  рублей  за  смену,  улыбались  заведую¬
щему,  называли  его  на  «вы»,  а  он  по  хозяйски  «тыкал».  К  посетителям  от¬
носились  бережно,  пытались  общаться  с  ними  как  с  гражданами  в  метро:
мол,  извините,  пожалуйста,  не  могли  бы
вы  раздеться.  Однако  достаточно  быстро
спортсмены  осознали  избыточность
вежливого  общения.  Они  стали  миними¬
зировать  свои  трудозатраты.  И  так  было
понятно,  что  штатский  —  им  не  ровня,
посетитель  бара  —  не  соперник  на  ринге.
 Обыватели  падали  с  одного  удара.
 Спортсмены  вошли  во  вкус.  К  тому  же  в
кармане  у  них  появилось  не  два-три  чер¬
вонца,  а  лавэ.  Все  это  изменило  их  речь,  манеры,  даже  походку.  Они  ощу¬
тили  себя  «тузами  бубей»  и  превратились  в  хамов,  тех  же  гопников,  толь¬
ко  иначе  одетых,  подтянутых  и  трезвых.  С  гордостью  стали  рассказывать
друг  другу  истории  о  том,  кто  и  сколько  людей  положил  на  пол.
 Однако  достаточно  быстро
спортсмены  осознали
избыточность  вежливого
общения.  Они  стали
минимизировать
свои  трудозатраты.
 ЛОЯЛЬНОСТЬ
 Каждая  десятая  драка  сопровождалась  заявлением  или  телефоно¬
граммой  в  территориальные  отделения  милиции,  поэтому  спортсменам
 93

КРЫША.  Устная  история  рэкета
 было  важно  заручиться  поддержкой  участковых,  постовых  и  оперов.  Вы¬
шибала  всегда  радостно  встречал  милиционера,  охранял  его  и  его  девуш¬
ку,  наливал  стакан  левого  вина.  А  так  как  воротчики  об  избиении  никогда
и  не  помышляли,  а  лишь  охраняли  бизнес,  то  милиция  довольно  быстро
стала  к  ним  лояльна.
 К  тому  же  у  них  была  важная  моральная  фора  —  они  много  отдали  во
славу  советского  спорта,  а  значит,  СССР.
 В  начале  80-х  в  баре  «Южный»,  в  Купчино,  группа  кавказцев,  которая
отбывала  наказание  на  химии,  избила  гардеробщика.  Тот  ударил  в  набат.
Через  несколько  дней  в  бар  вбежали  около  пятнадцати  боксеров.  А  через
пару  минут  весь  пол  в  «Южном»  был  забрызган  кровью.  В  этот  момент
подошли  постовые.  Разговор  сложился  привычный:
 — 	Ничего  вы  тут  помяли  их,—  почесали  фуражки  сержанты,—  ладно,
нас  тут  не  было,  а  вы  поосторожней  и  приберите  за  собой.
 Вот  так  рождалась  спайка  спортсмена  и  милиционера,  как  города  и  де¬
ревни.
 ИЗ  ВОРОТНИКОВ  -  В  БАРМЕНЫ
 Вскоре  спортсмены  узнали,  как  устроена  советская  торговля:  сколько
и  на  чем  зарабатывает  бармен,  сколько  он  отдает  начальству,  сколько  ди¬
ректор  треста  ресторанов  и  столовых  относит  в  райисполком.  Вначале  на¬
до  было  доказать  свою  преданность  директору,  показать,  что  ты  понима¬
ешь,  по  каким  законам  живет  торговый  мир,  знаешь  о  круговой  поруке,  о
том,  что  надо  делиться  с  вышестоящими  инстанциями,  что  не  надо  беспо¬
коить  руководство  по  пустякам,  а  лучше
решать  вопросы  самому.  И  если  нуж¬
но,  то  вступать  в  партию,  делать  вид,
что  борешься  за  вымпелы  и  знамена.
 В  случае,  если  молодой  спортсмен
следовал  этим  правилам,  его  перево¬
дили  на  следующую  ступень  —  бар¬
мена.
 В  случае,  если  молодой  спорт¬
смен  следовал  этим  правилам,
его  переводили  на  следующую
ступень  —  бармена.
 94

Часть  третья.  ОКРАИНА
 ОТ  ОКРАИНЫ  -  К  ЦЕНТРУ
 К  концу  70-х  вышибала  из  окраин  пришел  в  центр  города  и  потихонь¬
ку  вытеснил  оттуда  швейцара  —  пожилого,  с  животом,  в  ливрее,  как  пра¬
вило  пенсионера  милиции.  Руководители  увеселительных  заведений  в
центре  не  могли  не  знать,  что  на  окраинах  их  коллеги  уже  сами,  без  помо¬
щи  государства,  решили  вопрос  с  порядком.  В  центральные  кабаки,  ко¬
нечно,  никакие  гопники  не  залета¬
ли.  У  них  не  хватило  бы  ни  денег,
ни  уверенности.  На  Невском  цар¬
ствовали  фарцовщики  и  блатные.
 Они  не  приносили  с  собой  в  ресто¬
раны  портвейн,  но  беспокойства
доставляли  в  избытке:  приставали
к  официанткам,  дрались  с  посети¬
телями.  Рестораны  окончательно
превратились  в  то,  что  называлось
«местами  концентрации  антиоб¬
щественного  элемента».  Простому  советскому  служащему  заходить  туда
стало  попросту  опасно.  Даже  официанты,  перед  которыми  посетители
всегда  заискивали,  начали  чувствовать  себя  неуютно  на  рабочем  месте.
Работникам  общепита  необходимо  было  вернуть  себе  status  quo.
 В  результате  спортсмены  встали  на  ворота  и  в  престижные  рестора¬
ции.  Устояла  лишь  фешенебельная  «Астория».
 Контингент,  с  которым  они  работали,  изменился.  Теперь  лупить  при¬
ходилось  центровых.  Это  сложнее,  чем  гопников  где-нибудь  на  проспек¬
те  Блюхера,—  в  карманах  энергичных  «акционеров»  Галеры  всегда  были
деньги,  центровые  больно  огрызались  и  могли  натравить  своих  милици¬
онеров.
 К  тому  же  сами  фарцовщики  за  проход  платили  не  рублик,  как  посе¬
тители  баров  в  спальных  районах,  а  откидывали  червонцы.  Значит,  счи¬
тались  важной  клиентурой.  А  клиент  был,  по  большей  части,  прав,  если
не  наносил  прямое  оскорбление  воротчику.  Иногда,  правда,  происходили
столкновения  с  уголовниками,  теми,  кто  считал:  «Никто,  кроме  ментов,
 Рестораны  окончательно
превратились  в  то,  что  называлось
«местами  концентрации  анти¬
общественного  элемента».
Простому  советскому  служащему
заходить  туда  стало  попросту
опасно.
 95

КРЫША.  Устная  история  рэкета
 мне  не  может  запрещать».  Поначалу  спортсмены  несколько  робели  перед
неведомыми  им  понятиями,  характерами,  погонялами  авторитетов.
 И  все  же  они  быстро  интегрировались  в  центровую  иерархию.  Пока
они  оставались  незаметными  на  Невском,  их  воспринимали  как  обслу¬
живающий  персонал,  не  более  того,  дразнили  «перспективными  грузчи¬
ками».  Пройдет  несколько  лет,  прежде  чем  они  окончательно  поймут,  по
каким  законам  живет  Галера,  и  начнут  показывать  превосходство  силы.
 УСТОЙЧИВОСТЬ
 К  1980  году  фактически  уже  началось  объединение  спортсменов  в  орга¬
низованные  преступные  группы.  Главным  качеством  ОПГ  исследователи
называют  устойчивость:  «Устойчивость  представляет  собой  особый  вид
субъективной  связи,  харащеризующийся  повышенной  прочностью;  устой¬
чивая  группа  является  более  сплоченной,  более  опасной,  чем  неустойчивая.
Устойчивость  может  быть  основана  на  ранее  имевшихся  у  участников
группы  прочных  личных  и  служебных  связях...*1  В  год  Олимпиады  в  Совет¬
ском  Союзе  не  могло  быть  более  сплоченных  команд,  чем  спортивные.
 Однако  ни  сами  воротчики,  ни  власть  еще  не  подозревали  об  этом.  Выши¬
балы  не  считали  себя  преступниками.  И  уж  точно  никто  не  догадывался  о
том,  что  примерно  через  десять  лет  они  фактически  захватят  власть  в  стране.
 Пока  они  даже  не  употребляли  уголовный  жаргон;  они  называли  себя
по-советски  —  общественным  движением.
 ГОРДОСТЬ  И  ПРЕДУБЕЖДЕНИЕ
 Начало  1980-х  —  время  для  советской  власти  предзакатное.  Количе¬
ство  оплошностей  зашкаливает.  Властная  вертикаль  уже  только  кажется
незыблемой.
 1  Уголовное  право  России.  Практический  курс  /  Под  общ.  ред.  А.  И.  Бастрыкина;
под  науч.  ред.  А.  В.  Наумова.  М.,  2007.
 96

Часть  третья.  ОКРАИНА
 У  Кремля  больше  обязательств,  чем  возможностей.  Сверхдержава  бо¬
рется  с  Западом  по  всему  земному  шару.  Поддерживает  ядерный  паритет
с  НАТО.  Следит  за  сателлитами  в  Восточной  Европе:  как  бы  не  забалова¬
ли.  Расширяет  зоны  влияния  в  Третьем  мире.  Наши  инструкторы  и  совет¬
ники  —  в  Никарагуа,  Анголе,  Мозамбике,  Сирии,  Йемене.  Армия  воюет  в
Афганистане.  Наши  подводные  атомные  крейсеры  на  круглосуточном  де¬
журстве  во  всех  мировых  океанах.
 Между  тем  афганские  моджахеды  получают  «Стрингеры».  Против
прокоммунистических  режимов  в  Африке  и  Латинской  Америке  сража¬
ются  разнообразные  «контрас».  В  Польше  коммунистический  режим  то¬
же  грозит  вот-вот  обрушиться.  Рейган  резко  увеличивает  военный  бюд¬
жет  и  навязывает  СССР  необходимость  увеличивать  свой.
 Цены  на  нефть,  достигшие  максимума  в  конце  1970-х,  замирают.  До¬
быча  ее  в  Западной  Сибири  выходит  все  накладнее.  Валюта,  которую  мы
получаем  за  нефть,  тратится  на  зерно.  Если  его  не  ввозить  из  Канады  и
США  —  население  не  прокормить.
 И,  тем  не  менее,  ни  советские  люди,  ни  американская  разведка  и  не  по¬
дозревают:  режим  не  просто  обречен  в  перспективе,  он  —  на  последнем
издыхании.
 Молчаливое  большинство  советских  людей  недовольно.  И  не  тем,  что
в  стране  —  одна  политическая  партия,  а  диссиденты  —  в  тюрьме  или  вы¬
сланы  за  границу.  И  даже  не  дефи¬
цит  главная  причина  разочаров-
ния.  Главный  раздражитель  —
отсутствие  справедливости.
 Граждане  видят:  все  решает  не
партия,  не  государство,  а,  как  вы¬
разился  в  своих  воспоминаниях  о
тех  временах  Владимир  Путин,—
 «волосатая  лапа».  Объявленные
правила  не  работают:  не  то  плохо,
что  мяса  нет,  а  то,  что  для  кого-то  почему-то  оно  есть.  Не  то,  что  очереди
за  всем,  а  то,  что  есть  те,  кто  —  вне  очереди.  И  пусть  на  кухнях  интелли¬
генты,  прочитавшие  «Архипелаг  ГУЛАГ»,  честят  Брежнева  за  то,  что  его
режим  похож  на  сталинский,—  водители  по  всей  стране  демонстративно
 И,  тем  не  менее,  ни  советские
люди,  ни  американская  разведка  и
не  подозревают:  режим  не  просто
обречен  в  перспективе,  он  —
на  последнем  издыхании.
 6- 	КРЫША
 97

КРЫША.  Устная  история  рэкета
 выставляют  фотографию  генералиссимуса  на  лобовое  стекло.  Им  Бреж¬
нев  не  нравится  потому,  что  он  недостаточный  сталинист.
 Народный  идеал,  как  и  века  назад,—  грозный  царь.  Начальники  заворо-
вались.  Торговцы  жиреют  на  спекуляции,  разбавляют  сметану  и  пускают
колбасу  налево.  В  институты  принимают  за  взятки.  Профсоюзные  путев¬
ки  —  своим.  Квартиры  получают  родственники  исполкомовских.  Это  для
Иосифа  Бродского  ворюга  милее  кровопийцы.  Для  большинства  же  ми¬
лее  кровопийца.  Он  наведет  порядок.
 И  когда  страна  начнет  стремительно  меняться,  основным  лозунгом,
который  объединит  Ленинград,  станет  «борьба  со  злостными  расхитите¬
лями  государственной  собственности».  А  под  расхищениями  понимается
не  только  казнокрадство,  но  и  всякая  не  освященная  обычаем  экономиче¬
ская  деятельность.  Любой  богатей  —  подозрителен.
 Все  по  риторике  управдома  из  «Бриллиантовой  руки»:  «Наши  люди
на  такси  не  ездят».  И  инженеры,  мечтающие  о  социализме  с  человече¬
ским  лицом,  и  новообращенные  православные  монархисты,  ждущие  воз¬
вращения  Романовых  под  благовест,  и  тетки  из  очереди,  вспоминающие
сталинский  порядок,—  все  они  видят  одних  врагов.  И  эти  враги  —  бур¬
жуи  или  обуржуившиеся  и  залгавшиеся  коммунистические  чиновники.
 А  парни  с  окраины,  честно  борющиеся  на  татами  или  боксирующие  на
ринге,—  свои  ребята.  Они  законов  не  нарушали.  Жили  на  свои.  Служили
государству.  Пока  что  они  незаметны,  наводят  порядок  в  окраинных  ба¬
рах.  Нефть  еще  упадет  в  цене,  солдат  выведут  из  Афганистана,  Берлин¬
ская  стена  —  разрушится.  Тогда  придет  их  время.

Часть  четвертая
«РОЗА  ВЕТРОВ»

«Роза  Ветров»  находилось  на  важной  городской  оси:  аэро¬
порт  —  гостиница  «Пулковская»  —  гостиница  «Россия»  —  центр.
 Над  входом  необычным  для  тех  времен  дизайном  обращал  на  себя
внимание  перенесенный  с  географических  карт  жестяной  восьмиуголь¬
ник  —  знак  розы  ветров.  Кафе  имело  два  входа:  главный,  в  бар,  с  Москов¬
ского;  и  еще  один,  в  кафе,  со  стороны  улицы  Гастелло.  Двери  открыва¬
лись  прямо  в  метре  от  мемориальной  доски  в  честь  прославленного
летчика.  Два  помещения  внутри  ничем  не  отличались  от  сотен  аналогич¬
ных  предприятий  крупных  социали¬
стических  мегаполисов.  В  них  было
не  так  богато  и  просторно,  как  в
культовых  заведениях  на  Невском,
но  достойно,  чисто,  по-советски
уютно.  У  бармена  был  отличный
набор  аудиокассет  с  популярной  за¬
падной  музыкой.  За  стойкой  нали¬
вали  коньячный  пунш  и  коктейль
«Фрукты  в  шампанском»  для  дам.
 Это  место  и  стало  малой  родиной  ленинградской  организованной  пре¬
ступности.  К  концу  70-х  годов  на  дверях  кафе  «Роза  Ветров»  стояли  бу¬
дущие  отцы  рэкета:  чемпион  города  по  боксу  в  тяжелом  весе  среди  юно¬
шей  Александр  Челюскин,  чемпион  города  по  дзюдо  в  тяжелом  весе
 Это  место  и  стало  малой  родиной
ленинградской  организованной
преступности.  К  концу  70-х  годов
на  дверях  кафе  «Роза  Ветров»
стояли  будущие  отцы  рэкета.
 101

КРЫША.  Устная  история  рэкета
 Павел  Кудряшов  и  просто  парни,  державшие  себя  в  спортивной  форме,—
Владимир  Кумарин  и  Александр  Милюков.
 В  двухстах  метрах  от  «Розы»  в  ресторане  гостиницы  «Мир»  уже  осно¬
вал  себе  штаб-квартиру  Константин  Карольевич  Яковлев.  Мрачное  про¬
звище  Могила  он  получил  потому,  что  был  представителем  не  престиж¬
ной,  но  исключительно  прибыльной  профессии  —  работал  могильщиком
на  Южном  кладбище.  И  он  постоянно  наведывался  и  в  кафе.
 Оно  стало  самым  модным  местом  в  среде  бывших  спортсменов  —  луч¬
шие  из  них  всегда  старались  туда  заглянуть.  Среди  прочих  в  «Розу»  вре¬
мя  от  времени  захаживали  Сергей  Васильев  и  Александр  Малышев.
 «Роза  Ветров»  явилась  своеобразной  оппозицией  Галере  и  ее  образу
жизни.  Главной  идеей  был  не  разгульный  отдых,  а  заработок.  Приобре¬
тенные  рубли  бережно  складывали,  а  не  распихивали,  по-воровски  ском¬
канные,  по  карманам.  Здесь  было  принято  говорить  о  спортивных  успе¬
хах  и  достижениях.  Было  важно,  кто,  когда  и  на  какие  соревнования
ездил,  с  кем  боролся,  против  кого  устоял  на  ринге.  Конфликтов  происхо¬
дило  мало,  но  чувствовалось:  парни  готовы  и  могут  решать  вопросы  с  ле¬
ту,  неожиданными  хлесткими  ударами  отправлять  на  пол  «заблудивше¬
гося».  Им  для  этого  не  требовалась  финка.  Пока  они  искренне  считали:
«Нож  —  оружие  раба».
 На  Московском,  204,  от  былых  времен  сегодня  остался  лишь  след  от
знака  розы  ветров  на  штукатурке  сталинского  дома  чуть  выше  входной
двери.  В  помещении  находится  магазин  «Точка  света».
 Андрей  Котов,  родился  в  1962  году
 Я  имел  отношение  к  организованной  «тамбовской»  преступности,  про¬
звище  Кот.
 Я  родился  на  Охте  в  простой  рабочей  семье.  Воспитывали  меня,  как  и
всех,  в  духе  чести,  достоинства,  чтоб  простых  людей  защищать.  Заодно  тут
нельзя  —  там  нельзя.  А  мы  балбесами  были.  Я  —  точно.
 Спортом  я  начал  заниматься  с  раннего  детства.  Сначала  плаванием,  а
когда  мать  развелась  и  мы  переехали  на  Васильевский,  то  пошел  в  бокс  —
в  клуб  «Василеостровец»  на  10-й  линии.  Там  я  познакомился  со  многими
 102

Часть  четвертая.  «РОЗА  ВЕТРОВ»
 будущими  знатными  людьми.  Лидер  «пермских»  Саша  Ткач,  Володя  Ко¬
лесник  там  уже  по  груше  лупил  —  он  из  Афганистана  с  обожженной  спи¬
ной  приехал.  Как  только  пошли  результаты,  я  попал  в  клуб  «Ринг»  на  ули¬
це  Зодчего  Росси  к  знаменитому  тренеру  Васину.  Я  тренировался  с  братом
Сергея  Васильева  Борисом.  Туда  приходили  и  Сергей  Васильев,  и  его  стар¬
ший  брат  Александр.
 «Роза  Ветров»  стояла  в  рейтинге  модных  заведений.  Но  публика  там
собиралась  не  фабричная.  Мы  же  на  жизнь  смотрели  со  страниц  редких
иностранных  журналов,  кино¬
фильмов.  А  в  «Розе»  шары  бле¬
стящие  над  стойкой,  дискотека  с
итальянской  эстрадой,  девчата,
коктейли.  Танцевали  на  пятачке
маленьком,  фарцовщики  собира¬
лись  в  «Пулковской».  На  дверях
одно  время  стоял  Кумарин,  а  по¬
стоянно  там  торчали  и  Паша  Куд¬
ряшов,  и  Костя  Могила,  забегал  и
Сергей  Васильев.  Малышев  с  Че¬
люскиным.  Уже  кучковались,  но
стриженых  затылков  и  спортивных
костюмов  не  было.  Хотя  посторонний  человек  на  уровне  инстинктов  опас¬
ность  мог  почуять.  Все  уверенные,  крепкие,  раскованные  такие,  за  трехой
дрожащей  лапой  в  карман  не  лезут.  Кулаком  там  особенно  не  работали,
но  дурной  славой  пахло.  Все  как-то  по-соседски.  Кумарин  бухаловом  из-
под  полы  приторговывал,  ведь  водка  поздно  вечером  не  продавалась.  По¬
том  он  в  «Таллин»  за  стойку  поднялся.  А  в  «Розе»  за  стойку  встал  борец  —
известный  вольник.  Так  уж  вышло,  что  там  слепились  все  основные  хариз¬
матические  личности,  у  кого  масло  в  голове  было.  Никто  никого  еще  не  де¬
лил,  и  Малышев  с  Кумариным  жили  как  Володя  с  Сашей.  Может,  и  была  ис¬
корка,  ведь  все  темы  липли  к  Кумарину  первыми,  но  ее  никто  не  видел.
 Ценности  в  голове  были  вроде  бы  правильные  —  не  уступи,  защити.
Бедных  трогать  не  смели.  А  центр  рядом  с  Галерой.  Ее  уже  Сергей  Василь¬
ев  окучивал,  так  что  первые  джинсы  я  надел  в  олимпийский  год.  Я  их  не  по¬
купал.  Так,  порой  подзатыльник  спекулю  влупишь  и  заберешь  немножко.
 На  дверях  одно  время  стоял
Кумарин,  а  постоянно  там  торчали
и  Паша  Кудряшов,  и  Костя  Могила,
забегал  и  Сергей  Васильев.  Малышев
с  Челюскиным.  Уже  кучковались,
но  стриженых  затылков
и  спортивных  костюмов  не  было.
Хотя  посторонний  человек  на  уровне
инстинктов  опасность  мог  почуять.
 103

КРЫША.  Устная  история  рэкета
 Это  же  не  грабеж,  а  дележка.  Наезжали  и  на  барахоловку  на  Ульянке,  там
тоже  отжимали  порой  немного.  Первые  наперстки  я  там  увидел.
 Отдыхали  в  гостинице  «Советская»  в  баре  «Шайба»,  а  в  ресторане  тог¬
да  там  работали  официантами  братья  Гавриленковы.
 А  мы  шармом  увлекались:  не  то  что  блестящей  жизнью,  а  телками,  ка¬
баками.  Потихоньку  поняли:  кто  сильнее,  тот  и  прав.  Романтика  —  хи-хи-
ха-ха,  бах-трах,  а  потом  неожиданно  нарсудья  срок  читает,  мол,  вот  тебе
поначалу  немного  —  до  встречи.
 В  армию  пошел,  так  меня,  энергичного,  комсоргом  сделали,  потом  в
партию  звали.  Я  смеюсь:  «Ну  вас  к  лешему  —  я  ничего  в  этом  не  понимаю».
А  когда  в  1983  году  пришел  из  армии,  то  пару  лет  побоксировал,  а  тут  и
Брежнев  умер  да  Горбачев  «родился».  Понеслось.  Сам  вышибалой  не  сто¬
ял,  а  большинство  приятелей  —  на  дверях.  Уже  горбатить,  как  родители,  не
хотел  категорически,  вплоть  до  мордобоя.  Появился  повод  копировать
друг  друга,  так  до  организованной  преступности  и  докатилось.
 Константин  Добрынин,  родился  в  1976  году,  юрист
 Когда  в  1982  году  умер  Брежнев,  я  ходил  в  детский  сад  «Незабудка».
В  тот  день  у  нас  был  обед.  Мы  сидели  за  столиком.  Вошла  заведующая
вместе  с  воспитателями.  Она  попросила  всех  детей  встать  и  сказала:
«У  нас  в  стране  случилось  страшное  горе».
 В  этот  момент  я  сильно  испугался,  потому  что  самое  страшное,  что  мог¬
ло  случиться  в  СССР,  по  моему  мнению,—  Америка  сбросила  на  нас  атом¬
ную  бомбу.  Я  даже  знал  имя  Рейган.
 Она  сказала:  «Умер  Леонид  Ильич  Брежнев,  давайте  почтим  его  память
минутой  молчания».  Мы  начали  чтить  его  память.  В  этот  момент  мне  стало
очень  радостно,  и  я  рассмеялся,  так  как  понял,  что  ядерной  войны  нет.
Я  помню  эти  ощущения  до  сих  пор.
 Потом  генсеки  начали  умирать  каждый  год,  и  событием  для  меня  это  не
стало.  А  когда  появился  Горбачев,  то  я  спросил  у  своего  отца:  «Папа,  он
тоже  скоро  умрет?»
 На  что  отец,  оперативник  милиции,  засмеялся  и  ответил:  «Он  молодой
и  хороший».
 104

Часть  четвертая.  «РОЗА  ВЕТРОВ»
 Кумарин
 Все  те,  кого  считают  отцами-основателями  петербургской  организо¬
ванной  преступности,  умудрились  отдохнуть  на  нарах  и  получить  важ¬
ные  впечатления  от  жизни  задолго  до  того,  как  в  1985  году  подул  ветер
перемен.  Исключением  был  Владимир  Кумарин  —  его  биография  вплоть
до  года  Московской  Олимпиады
не  то  что  безупречная,  а  образцо¬
во-показательная,  пример  для
всей  советской  молодежи.  Когда
23  февраля  1972  года  Феокти¬
стов  получил  свою  вторую  суди¬
мость  за  дебош  в  ресторане  гос¬
тиницы  «Россия»,  рассуждения
десятиклассника  средней  школы
Тамбовской  области  Володи  Кума¬
рина  читала  половина  Советского  Союза.  Специальный  корреспондент
многомиллионной  «Комсомольской  правды»  Юрий  Щекочихин,  в  буду¬
щем  знаменитый  российский  журналист,  процитировал  их  в  статье
«Чтоб  мир  познать»:  «Володя  Кумарин  сказал  мне:  „По-моему,  как-то
странно  учиться  в  школе,  чтобы  стать  инженером.  Школа  для  того,  что¬
бы  узнать  весь  мир,  и  плохое  в  нем,  и  хорошее.  Мне  хочется  узнать  отно¬
шения  между  людьми:  почему,  например,  один  человек  смелый  и  чистый,
а  другой  дрожит  за  свою  мебель.  Мне  хочется  понять  это  еще  в  школе,
узнать  как  можно  больше,  чтобы  уметь  отстаивать  то,  что  хорошо"»  1.
 В  1974  году  Феоктистов  уже  начал  восхождение  на  пьедестал  первого
центрового  кутилы  и  грозы  должников,  новый  1975  год  Сергей  Васильев
встретил  в  «Крестах»,  куда  попал  по  непопулярному  обвинению  в  изнаси¬
ловании.
 Владимир  же  Кумарин  в  1976  году  поступил  в  Ленинградский  инсти¬
тут  точной  механики  и  оптики.  Свое  вступительное  сочинение  он  написал
на  тему  «В  мой  жестокий  век  восславил  я  свободу»:  «Пушкин  пристально
 1  Юрий  Щекочихин,  «Чтоб  мир  познать»,  в  газете  «Комсомольская  правда»  от
05.11.1972.
 Володя  Кумарин  сказал  мне:
«По-моему,  как-то  странно  учиться
в  школе,  чтобы  стать  инженером.
Школа  для  того,  чтобы  узнать  весь
мир,  и  плохое  в  нем,  и  хорошее».
 105

КРЫША.  Устная  история  рэкета
 вникает  в  исторические  темы  и  факты.  В  событиях  прошлого  можно  было
увидеть  также  борьбу  за  власть,  как  и  в  новое  время.  Так  же  остро  стоял
вопрос  о  роли  народа.  Пушкин  верил  в  прогресс  и  окончательную  победу
своих  общественных  идеалов,  поэтому  он  обращается  к  будущему».
 А  в  декабре  1976  года  ближайшему  будущему  сподвижнику  Кумарина  —
Михаилу  Глущенко  приказом  Комитета  по  физической  культуре  и  спорта
при  Совете  Министров  СССР  «в  соответствии  с  выполнением  разрядных
норм  и  правил  и  требований  Единой  всесоюзной  квалификации  присвоено
звание  мастер  спорта  СССР  международного  класса  по  боксу».  В  графе  при¬
каза  «за  что  присвоено  звание»  значится:  «1975  год  —  Международный  тур¬
нир  „Золотой  пояс"  в  Польше  —  первое  место,  1976  год  —  Международный
турнир  в  Минске  —  первое  место,  1976  год  —  Чемпионат  Европы,  Турция,—
четвертое  место.  Глущенко  тогда  защищал  честь  общества  „Спартак"».
 В  следующем  1977  году  Александра  Малышева  осудили  за  убийство.
Пока  он  следовал  этапом  в  колонию,  в  любимой  всеми  ленинградцами
молодежной  газете  «Смена»  появилась  фотография  Владимира  Кумари¬
на  в  строительной  каске  и  с  молотком  в  руке:  он  прибивает  знак  своего
стройотряда  на  самый  большой  свинарник  в  Европе  —  «Гатчинский».  Ря¬
дом  —  заметка  с  заголовком  «Фундамент  романтиков»:  «Особенно  по-
ударному  потрудились  ребята  в  одно  из  воскресений.  В  среднем  стройот¬
рядовцы  принимали  в  день  по  60—80  кубометров  бетона.  А  в  этот  день
был  установлен  своеобразный  рекорд.  В  основание  свинарников  и  стан¬
ции  очистных  сооружений  бойцы  отряда  уложили  двести  двадцать  ку¬
бов.  Это  был  трудовой  подарок  студентов  ЛИТМО  внеочередной  Седь¬
мой  сессии  Верховного  Совета  СССР».
 Еще  учась  в  институте,  Кумарин  был  знаком  с  Александром  Милюко¬
вым,  который  приехал  в  Ленинград  оттуда  же,  откуда  и  он,—  из  Мучкап-
ского  района  Тамбовской  области.  Как-то  в  1979  году  они  ехали  вдвоем  в
такси,  и  водитель  по  дороге  подсадил  еще  одного  парня.  Они  познакоми¬
лись.  Выяснилось,  что  парня  зовут  Валерий  Тюрин,  он  тоже  приехал  в  Ле¬
нинград  из  Тамбовской  области  и  работал  барменом  в  одном  из  баров  в
Купчино,  в  хозяйстве  известного  торгового  работника  Ильи  Векштейна.
Валерий,  уже  известный  центровым  как  Ляперс,  пригласил  ребят  к  себе  в
гости  и  предложил  им  работу  гардеробщиками  в  кафе  «Роза  Ветров»,  кото¬
рое  вот-вот  должно  было  открыться  на  Московском  проспекте.  После  этой
 106

Часть  четвертая.  «РОЗА  ВЕТРОВ»
 встречи,  по  словам  самого  Кумари¬
на,  в  его  жизни  началось  «самое
интересное»:  «Меня  отчислили  за
неуспеваемость,  потому  что  я  пере¬
стал  ходить  в  институт.  А  перестал
ходить  в  институт,  потому  что
устроился  в  кафе  „Роза  Ветров"  —
как  тогда  говорили  —  „стоял  на  во¬
ротах".  Мы  обеспечивали  безопас¬
ность  в  кафе,  улаживали  конфликты  —
 в  общем,  были  вышибалами.  Там  появилось  много  интересных  людей,  и
мы,  конечно,  с  ними  общались.  Тогда  же  мы  познакомились  и  с  Новосело¬
вым,  нынешним  председателем  Законодательного  собрания  Петербурга.
Впрочем,  эти  знакомства  были  шапочными  и  ни  к  чему  не  обязывали»
 «Пройдет  много  лет,  и  в  мае  1992  года,  находясь  в  колонии,  Владимир
Кумарин  напишет  заявление  на  имя  начальника  учреждения:  „Прошу
внести  в  мое  личное  дело  моих  близких  родственников...",  после  жены  и
дочери  будет  идти  имя:  „Милюков  Александр  Иванович  —  брат"».
 Кумарин  был  самым  незаметным  из  всех,  кто  работал  или  проводил
время  в  «Розе  Ветров»:  небольшого  роста,  спокойный,  рассудительный,
он  никогда  не  проявлял  агрессию  первым  и  отлично  играл  в  сложные
карточные  игры.  Он  быстро  сделал  карьеру  в  системе  советского  общепи¬
та:  получил  место  буфетчика  в  баре  «Таллин»  в  Красносельском  районе.
 Его  сменщиком  в  «Таллине»  был  Николай  Гавриленков.  Гавриленков
приехал  в  Ленинград  из  города  Великие  Луки  в  Псковской  области,  где
учился  в  филиале  Института  физической  культуры  имени  Лесгафта  по
специализации  «бокс».  Он  был  женат  на  Елене  Зайдулиной.  Ее  отец  и  дед,
Измаил  и  Джемал  Зайдулины,—  известные  советские  капитаны-подвод¬
ники.  Сама  она  окончила  Институт  советской  торговли.  Гавриленков  —
единственный  из  будущих  известных  в  Петербурге  рэкетиров,  который  в
молодости  не  побрезговал  работой  официанта.  В  «Таллин»  барменом  он
пришел  работать  из  гостиницы  «Советская»,  где  был  сначала  воротчиком,
 1  Из  автобиографии  Владимира  Кумарина  в  книге  Андрея  Константинова  «Бан¬
дитский  Петербург’98».
 Меня  отчислили  за  неуспеваемость,
потому  что  я  перестал  ходить
в  институт.  А  перестал  ходить
в  институт,  потому  что  устроился
в  кафе  «Роза  Ветров»  —  как  тогда
говорили  —  «стоял  на  воротах».
 107

КРЫША.  Устная  история  рэкета
 потом  официантом  и  только  после  этого  барменом.  А  до  этого  уже  успел
отсидеть  четыре  года  за  грабеж.  Наказание  отбывал  на  химии,  на  строи¬
тельстве  биохимзавода  в  Мансуровском  районе  Кировской  области.
 Конечно  же,  в  паре  с  Кумариным  он  —  старший:  у  него  было  больше  свя¬
зей  и  жизненного  опыта.  Кумарин  к  нему  прислушивался.  Под  стойкой  они
переливали  грузинское  сухое  вино  «Ркацители»  в  бутылку  «Гурджаани»  и
закупоривали  пластмассовой  крышкой,  что  позволяло  заработать  по  два
рубля  с  каждой  бутылки  за  счет  разницы  в  цене.  Они  не  сорили  деньгами,  а
скупали  драгметаллы  и  бриллианты.  В  баре  они  знакомились  с  торговыми
работниками  и  центровыми,  отдыхавшими  там  по  вечерам.  Среди  тех  и  дру¬
гих  они  выделялись  уверенностью,  физической  силой  и,  за  счет  нее,—  пре¬
восходством  в  любой  конфликтной  ситуации.  К  ним  начали  обращаться,
когда  нужно  было  вернуть  долг  или  решить  спор.  Известно,  что  эту  услугу
предоставляли  воры  в  законе,  но  все  прекрасно  знали  поговорку  блатных:
«Вход  рубль,  выход  —  два».  Кумарин  и  Гавриленков  же  пока  делали  это  с
логикой  профессионалов:  оказал  услугу  —  отошел  в  сторону.
 Постепенно,  отчасти  по  не  зависящим  от  них  причинам,  Кумарин  и
Гавриленков  начали  ощущать  бар  своей  частной  территорией,  где  прави¬
ла  устанавливают  только  они  и  они  же  вправе  выгонять  или  наказывать
любого,  кто  с  ними  не  согласен.
 В  это  время  недалеко,  в  баре  «Рига»,  вышибалами  работали  еще  двое
друзей  —  Александр  Малышев  и  Александр  Челюскин.  В  «Таллине»
танцплощадка  была  выложена  цветными  мигающими  квадратами,  в  «Ри¬
ге»  прозрачный  стеклянный  пол  по  ночам  светился  цветомузыкой.
 Александр  Назаренко,  родился  в  1959  году,
однокурсник  Владимира  Кумарина,  сегодня  тренер
 С  Кумариным  я  был  однокурсником  в  ЛИТМО  с  76  до  79  года.  Нас  по¬
селили  в  общаге  на  Вяземском  переулке.  В  отличие  от  нас  он  поступил  по¬
сле  армии.  Служил,  по-моему,  танкистом,  сам  же  шутил,  что  тракторист  из
деревни.  В  нем  сразу  ощущался  лидер.  Он  понимал,  что  хочет.  А  мы  себе
тогда  судьбу  видели  сплошную  —  120  рэ  зарплату  после  вуза.  Стипендия
у  нас  была  60  рублей.  Кумарин  единственный,  кто  всегда  читал  газеты,
 108

Часть  четвертая.  «РОЗА  ВЕТРОВ»
 книги.  К  партийной  власти  он  относился  снисходительно,  понимая,  что  все
эти  их  возгласы  о  родине  —  вранье.
 По  субботам  у  нас  в  общаге  были  танцы  в  клубе  «Романтик»,  а  так  как  учи¬
лось  много  болгар,  то  с  музыкой  было  все  в  порядке  —  они  привозили  рок-ви-
нил.  В  общаге  было  что-то  вроде
скрытой  дедовщины.  Банковали
парни  с  третьего,  четвертого  курса,
и  на  первых  же  танцах  произошло
столкновение  Володи  с  ними.  Как
всегда,  ему  предложили  выйти,  и  он
вышел  с  ними  один.  А  через  пять  ми¬
нут  вернулся  и  спокойно  так  продол¬
жил  отдыхать.  Оказалось,  что  он  двоих  так  уработал...  Он  занимался  боксом
и  был  талантлив  в  кулаках.  Также  он  занимался  тяжелой  атлетикой.  Сразу  же,
разумеется,  отодвинул  «дедов»,  и  все  обратили  на  него  внимание.  Сначала
шепоток  по  ЛИТМО  пошел,  потом  еще  было  в  общаге  несколько  бытовых
столкновений,  в  которых  он  показал  зубы,  и  все  —  лидер  он.
 К  тому  же  в  нем  была  масса  энергии.  Он  любил  решать  чужие  вопросы,
ему  нравилось,  что  к  нему  обращаются,  и  студенты  начали  обращаться.
Некая  идея  самоутверждения,  что  ли.  Но  он  никогда  не  выпивал.  Вообще.
Для  всех  это  было  удивительно  —  страна-то  синяя  вся  была.  И  нам  бук¬
вально  запрещал.  Но  злости  в  нем  не  было.  Правда,  если  кто-то  шутил  не¬
впопад,  то  мог  так  глянуть  колюче...
 В  первом  же  стройотряде  стал  командиром.  Его  комсомольская  организа¬
ция  выдвинула,  хотя  и  не  очень  его  любила.  Он  тут  же  нашел  себя.  Сразу  по¬
нял,  что  такое  советская  стройка  —  от  кого  зависит  зарплата.  Поэтому  мы  за
коровник  получали  деньги  серьезные,  а  коровника-то,  по  большому  счету,  не
было.  А  студенты  клали  кому-то  рубероид,  чинили  телевизоры.  А  он  наверх
какую-то  долю  засылал.  Отряд  назывался  «Парус».  А  тех,  кто  не  хотел  ехать
в  ССО,  такие  как  я  все  равно  туда  загнали,  и  отряд  я  сам  назвал  «Галера».
 Со  второго  курса  и  на  военной  кафедре  он  стал  старшиной.  К  тому  же
офицер  на  кафедре  был  его  земляк  с  поселка  Мучкапский,  может,  Володе
и  помог  поступить.
 На  втором  курсе  он  заставил  меня  опять  ехать  в  стройотряд  и  сделал  ко¬
миссаром.  Он  назывался  «Радость».  Работали  мы  в  Гатчинском  районе  в
 Сначала  шепоток  по  ЛИТМО  пошел,
потом  еще  было  в  общаге  несколько
бытовых  столкновений,  в  которых  он
показал  зубы,  и  все  —  лидер  он.
 109

КРЫША.  Устная  история  рэкета
 деревне  Сяськелево.  Там  он  и  встретил  свою  первую  жену  —  Надю  и  свадь¬
бу  играли  зимой  в  1978  году  там  же.  Надя  оказалась,  как  понял,  тем  чело¬
веком,  у  которого  муж  всегда  виноват,  и  долго  они  не  прожили.
 Он  всегда  относился  уверенно  к  жизни.  Мы  все  учим,  учим,  а  он  поло¬
жит  под  подушку  томик  физики  и  говорит:  «Ночью  само  перетечет».  Шпар-
галки-крокодилы  не  лепил,  говорил:  «Все  образуется».  Мгновенно  ориен¬
тировался  и  находил  выход  на  экзаменах.
 Как-то  преподаватель  истории  КПСС  на  экзамене,  а  это  первый  курс
был,  первый  семестр,  вышел  в  уборную,  он  тут  же  метнулся  в  аудиторию,
перевернул  билет,  пометил  его,  выскочил  и  всем  сказал:  «Не  дай  бог,  кто-
нибудь  возьмет  его».  Серьезно  сказал.  Потом  сдал  на  пятерку.  А  препод
вновь  из  туалета  идет,  похлопал  его  по  плечу  и  похвалил  —  молодец.  Во¬
лодя  говорит:  «Козлина».  Я:  «Почему?»
 — 	Он  же  руки  просто  о  мой  свитер  вытер,  а  не  похвалил  меня.
 Вот  так  он  всегда  неожиданно  оценивал  жизнь.  Ложь  от  правды  отделял
мгновенно.
 В  стройотряде  как-то  удумал  провести  конкурс  на  лучшее  блюдо.  Мне  и
Вите  говорит:  «Ночью  махнем  за  медом.  Я  знаю,  где  ульи».  Ночью  поползли.
Витек  говорит:  «Я  с  пчелами  отношения  портить  не  хочу  —  я  на  шухере  по¬
стою».  Мы  поползли.  Вдруг  собака  занялась,  прожектор  врубили,  видимо  не
мы  одни  такие  проворные.  Когда  затихло,  он  шипит  из  травы:  «Сползую  —
собаку  завалю».  Через  минуту  показывается  вновь  его  голова,  Володя  шеп¬
чет:  «Валим  отсюда  —  собака  сложная  —  возни  будет  много  —  палево».
А  мед  он  купил  все-таки  в  магазине  и  выиграл  конкурс.
 Как-то  в  ДК  «Ленсовета»  на  Петроградской  наткнулись  на  автоматы  —
бросаешь  монету  и  пытаешься  такими  стальными  хваталками  вытащить  ин¬
тересную  тебе  вещь.  Разумеется,  ноль  шансов.  Володя  командует:  «Ну-ка
прикройте  меня  телами».  Взял  и  отогнул  пластмассовое  прозрачное  стек¬
ло  и  вытащил  все,  что  ему  надо.  Говорит:  «Они  же  нас  обмануть  хотели».
 У  него  первые  джинсы  появились.  Фирмы  «Ли»  —  я  точно  помню.  Он  их
просто  принес,  ничего  не  рассказывал.  Вообще,  он  был  не  болтлив.
 К  лету  1979  года  он  точно  уже  решил  просто  дотянуть  вуз.  В  октябре
1979  года  на  комсомольское  собрание  пришел  кто-то  из  партийного  ко¬
митета  и  стал  говорить  дословно,  что  Кумарин  катится  по  наклонной  пло¬
скости,  что  поступают  им  сигналы  о  том,  что  он  работает  вышибалой,  и  это
 110

не  соответствует  званию  студента.  Потом  его  отчислили  и  он  покинул  об¬
щежитие.
 Стоял  он  в  «Розе  Ветров».  Я  туда  порой  ходил.  Вели  они  себя  с  его  зем¬
ляком  Милюковым  как  хозяева.  Если  тебя  пускали,  то  ты  находился  под  их
покровительством.  А  публику  я  там  увидел  тревожную  —  проститутки,  ли¬
ца  преступные.  Сразу  видно,  чем  занимаются.
 Когда  в  1979  году  он  купил  «жигули»-«семерку»,  для  нас  это  было  что-
то  недостижимое.
 Любимой  его  песней  была  «Королева  красоты»:  «Я  иду  к  тебе  навстречу...»
 Малышев
 В  противовес  прилагательному  «тамбовский»,  которое  к  концу  80-х
укрепилось  за  Кумариным  и  его  командой,  про  Александра  Малышева
многие  говорили  как  про  парня  из  Пскова.  Мало  кто  знает,  что  родился
Малышев  в  Ленинграде,  на  Лиговском  проспекте.  Впрочем,  все  его  род¬
ственники,  в  том  числе  отец,  мать  и  сестра,  действительно  из  Псковской
области.  Родители  Малышева  в  графе  «происхождение»  писали  «из  кре¬
стьян».  Расстояние  между  колхозами,  в  которых  они  жили  до  того,  как
познакомились,  измерялось  десятками  километров.  В  год  смерти  Стали¬
на  у  Малышевых  родилась  дочь,  но,  когда  через  пять  лет  у  них  появился
сын  Саша,  они  уже  успели  переехать  в  Ленинград.  В  городе  отец  Малы¬
шева  стал  правильным  суровым  советским  мастеровым.  Тринадцать  лет
семья  жила  на  углу  Лиговского  проспекта  и  Обводного  канала,  на  первом
этаже  дореволюционного  здания.  Места  эти  с  20-х  годов  славились  самой
лютой  в  городе  шпаной.  В  этих  декорациях  Малышев  с  малолетства  при¬
вык  драться  и  отстаивать  свои  десять  копеек,  если  надо  —  то  до  крови.
 В  1971  году  Малышевы  получают  от  государства  отдельную  трехкомнат¬
ную  квартиру  на  первом  этаже  крупнопанельного  дома  на  улице  Пионер-
строя.  До  сих  пор  это  последняя  улица,  отделяющая  Красносельский  район
от  полей,  а  тогда  это  был  даже  не  район  новостроек,  а  блочные  девятиэтаж¬
ки,  торчащие  на  глиняных  пустырях.  Здесь  юноша  продолжал  расти  уже  не
среди  шпаны,  а  среди  гопников.  Разница  была:  если  дворовые  дети  на  Лигов¬
ском  дрались  ради  выживания  и  принципа,  то  местные  —  ради  пьяного  раз¬
 111

КРЫША.  Устная  история  рэкета
 влечения  и  демонстрации  собствен¬
ной  удали.  Среди  них  Малышев  чув¬
ствовал  себя  вольготно  —  он  и  физи¬
чески,  и  характером  был  сильнее
нетрезвых  пэтэушников.  Он  был  вы¬
сокий,  от  природы  наделен  провин¬
циальной  богатырской  храбростью,
подкрепленной  многолетними  заня¬
тиями  вольной  борьбой.
 25  августа  1975  года  Александр  Малышев  был  зачислен  в  Ленинград¬
ский  механико-приборостроительный  техникум  на  дневное  отделение  по
специальности  «обработка  металлов  резанием».
 Как-то  осенью  1976  года  он  с  двумя  соседскими  мальчишками,  Леони¬
дом  Голубцовым  и  Сергеем  Матвеевым,  в  легком  подпитии  отправился  гу¬
лять  на  другой  конец  города  —  на  Гражданку.  В  парадной  одного  из  домов
на  проспекте  Мечникова  к  ним  пристали  четверо  гопников.  Восемнадца¬
тилетний  Малышев  ножом  нанес  одному  из  них  несколько  легких  поре¬
зов,  и  те  разбежались.  Казалось  бы,  инцидент  был  исчерпан.  Однако  через
полчаса  два  человека  из  тех  четверых  догнали  Малышева  и  приятелей  у
соседнего  дома  —  они  вооружились  палками  и  решили  отомстить  за  това¬
рища.  Снова  завязалась  драка,  и  напуганный  Голубцов,  зная,  что  у  Малы¬
шева  с  собой  нож,  крикнул  ему:  «Саня,  режь!»  Малышев  сильно  ударил
одного  из  обидчиков  рукояткой  ножа  в  левый  глаз.  Парень  по  фамилии
Шестеренко  умер  «от  открытой  черепно-мозговой  травмы,  сопровождаю¬
щейся  переломом  костей  черепа,  разжижением  вещества  головного  моз¬
га...»  К  Малышева  и  компанию  арестовали  на  следующий  день.  Учащегося
второго  курса  техникума  Малышева  суд  приговорил  к  6  годам  и  8  меся¬
цам  лишения  свободы  за  умышленное  убийство  без  отягчающих  обстоя¬
тельств,  Леонида  Голубцова  —  к  8  месяцам,  за  подстрекательство  к  убий¬
ству,  Сергея  Матвеева  —  к  семи  месяцам  и  28  дням  лишения  свободы.
Среди  прочего  суд  признал  последнего  виновным  в  хищении  чужого  иму¬
щества:  у  одного  из  потерпевших  он  украл  шапку  стоимостью  в  18  рублей.
 1  Из  приговора  Калининского  районного  народного  суда  города  Ленинграда  от
22  июня  1977  года.

 Малышев  был  высокий,
от  природы  наделен  провинциаль
ной  богатырской  храбростью,
подкрепленной  многолетними
занятиями  вольной  борьбой.
 V 	У
 112

Часть  четвертая.  «РОЗА  ВЕТРОВ»
 В  1979  году  Малышева  выпустили  на  поселение,  что  позволило  ему
стать  одним  из  частых  посетителей  кафе  «Роза  Ветров».  В  мае  1981-го  его
досрочно  на  1  год  и  11  месяцев  освободили.  В  том  же  году  он  вступил  в
ВЛКСМ.  Как  и  многие  бывшие  коллеги  по  спорту,  Малышев  решил  де¬
лать  карьеру  в  системе  советского  общепита.  Он  тоже  встал  на  ворота  и
быстро  обрел  тот  же  круг  знакомств,  что  и  Владимир  Кумарин:  «Почти  все
мои  знакомые  прошли  через  школу  баров:  и  Малышев,  и  Артур,  и  Крупа,
и  Паша  Кудряшов,  и  Челюскин.  Мы  все  варились  в  одном  котле»  1.
 В  августе  1982  года  он  устроился  на  работу  буфетчиком  в  ресторан  «Ян¬
тарь»  в  Пушкине  и  жил,  как  и  все,  с  того,  что  разбавлял  пиво.  А  с  весны
1983-го  Малышев  стал  вышибалой  в  баре  «Рига»,  или,  говоря  официаль¬
ным  языком,  гардеробщиком  в  столовой  №  24  Красносельского  района.
 В  это  время  за  стойкой  в  «Риге»  работали  бывшие  коллеги  Кумарина
по  «Розе  Ветров»  Александр  Милюков  и  Павел  Кудряшов,  а  его  напарни¬
ком  на  дверях  стоял  выходец  из  того  же  заведения  Александр  Челюскин.
И  Малышев,  и  Челюскин  были  похожи  —  оба  высокие,  уверенные  в  себе
и  без  двойного  дна.  Они  не  занимались  подпольной  торговлей.
 Челюскин  родился  в  Ленинграде  в  1962  году,  его  отец  рано  умер,  а
мать  работала  завхозом  в  детском  саду.  Саша  окончил  школу  со  средним
балом  4,5  и  примерным  поведением.  Перед  тем  как  получить  высшее  об¬
разование,  он  в  1979  году  восемь  месяцев  проработал  на  Эксперимен¬
тально-исследовательском  заводе  в  качестве  слесаря.  Для  поступления  в
институт  директор  завода  и  секретарь  партбюро  дали  ему  характеристи¬
ку:  «...за  короткий  срок  перенял  опыт  передовых  рабочих...  сдал  на  пер¬
вый  разряд  слесаря-сборщика...  выполняет  производственные  задания  на
110  процентов...  все  детали  сдает  с  первого  предъявления».
 Тема  вступительного  сочинения  Челюскина  —  «Ниловна  —  прекрас¬
ный  женский  образ  в  романе  Горького  „Мать“:
 	У  Ниловны  умирает  муж,  а  сын,  который  не  может  жить  по  установ¬
ленным  правилам,  попадает  под  влияние  революционеров.  И  Ниловне
ничего  не  остается  делать,  как  в  преклонном  возрасте  изменить  свое  от¬
ношение  ко  всему,  что  ее  окружало.  Сначала  у  нее  появилось  только  чув-
 1  Из  автобиографии  Владимира  Кумарина  в  книге  Андрея  Константинова  «Бан¬
дитский  Петербург’98».
 ИЗ

КРЫША.  Устная  история  рэкета
 пгиттптп  1Т1  HHyimviTHWHnroiTTTrmTiTi-gTTrri-HnnTTi
 ство  боязни  за  сына,  ведь  он  рисковал  и  свободой,  и  своей  жизнью.  Даже
то,  что  это  делалось  ради  благородной  цели,  не  облегчало  и  не  убирало
 страха  из  души  матери.  Но  это  не  мо¬
жет  продолжаться  долго...
 У  Ниловны  к  этим  думам  присо¬
единяется  чувство  гордости  за  сына,
который  ради  людей,  их  свободы  и
счастья  рискует  собой...
 Паша  Власов  и  его  друзья  сумели  с
новой  силой  разжечь  в  сердце  простой  русской  женщины  стремление  ко
всему  лучшему,  светлому,  что  есть  в  нашей  жизни...  Их  жизнь  не  прошла
даром...  И  наши  дети  с  них  всегда  и  во  всем  будут  брать  пример"».
 Работая  вышибалой  сначала  в  «Розе  Ветров»,  а  потом  в  «Риге»,  Челю¬
скин  не  бросил  ни  институт,  ни  тренировки.  Еще  в  1984  году  на  имя  рек¬
тора  поступила  бумага,  подписанная  завкафедрой  физвоспитания:  «Хо¬
датайствую  о  предоставлении  возможности  повторного  прохождения
учебного  материала  студенту  Челюскину,  кандидату  в  мастера  спорта,
члену  сборной  команды  ЦС  ДСО  „Водник"  по  боксу,  в  связи  с  длитель¬
ным  отрывом  от  учебного  процесса,  связанным  с  подготовкой  к  участию
в  чемпионате  Ленинграда»  1.
 Вечера  Малышев  с  Челюскиным  проводили  в  ресторанах,  где  часто
случались  драки.  Они  охотно  в  них  участвовали:  против  этой  парочки
шансов  не  было  практически  ни  у  кого.
 В  1983  году  Малышев  снова  случайно  отправил  на  тот  свет  соперника.
 21 	февраля  1984  года  его  вновь  арестовали.
 Векштейн
 Через  некоторое  время  после  того,  как  Малышев  стал  работать  в  «Ри¬
ге»,  Александр  Милюков  сменил  место  работы  на  ресторан  «Казбек».  На
воротах  в  этом  заведении  к  тому  времени  стояли  абсолютный  чемпион
СССР  по  боксу  в  тяжелом  весе  Вячеслав  Яковлев  и  человек,  через  5  лет  по¬
 1  Из  личного  дела  студента  Института  железнодорожного  транспорта  Челюскина.
 Л
 Их  жизнь  не  прошла  даром...
 И  наши  дети  с  них  всегда  и  во
всем  будут  брать  пример.
 114

Часть  четвертая.  «РОЗА  ВЕТРОВ»
 лучивший  прозвище  Толя  Кувалда  за  силу  удара  и  особенности  строения
черепа.  Ресторан  был  частью  Комбината  общественного  питания  Главле-
нинградстроя-2.  Все  предприятия  комбината  —  торговый  центр,  фабрика-
кухня,  рестораны,  бары,  магазины  полуфабрикатов  —  находились  на  терри¬
тории  Купчино.  Руководил  комбинатом  Илья  Юзефович  Векштейн.
К  началу  80-х  в  хозяйстве  Векштейна  открыто  продавался  дефицит:  бастур¬
ма,  икра,  сигареты  «Мальборо»  и  «Салем»,  компоты  с  ананасами  и  бананы.
 Илья  Векштейн  —  потомственный  советский  торгаш.  Родился  в
1953  году.  Его  отец  заведовал  магазином  «Хрусталь»  на  проспекте  Ста¬
чек.  Еще  служа  в  рядах  Советской  армии  в  Ленобласти,  Илья  покупал
увольнительные  и  по  протекции  родителя  вел  черную  бухгалтерию  в
овощном  магазине  на  углу  наб.  р.  Мойки  и  Невского.  Б  19  лет  юноша  на¬
учился  обсчитывать  остатки  и  снимать  излишки.
 Демобилизовавшись,  он  тут  же  официально  вступил  в  ряды  торговых
работников,  а  с  конца  70-х  уже  работал  на  руководящих  должностях.
У  Векштейна  быстро  наладились  теплые  отношения  с  властями  всех
уровней.  Раз  в  месяц  его  подчиненные  готовили  десятки  так  называемых
«посылок»  с  нужными  продуктами  питания.  Посылки  развозились  дол¬
жностным  лицам,  начиная  с  начальника  ГУВД  Кокушкина  и  заканчивая
средней  руки  функционерами  от  партии.
 Кроме  того,  что,  как  и  многие,  Векштейн  наживался  на  продаже  дефицит¬
ных  товаров  из-под  полы  по  завышенной  цене,  он  довольно  быстро  догадал¬
ся,  что  то  же  самое  можно  делать,  что  называется,  и  оптом  —  перепродавать
товары  повышенного  спроса  вагонами.  Для  этого  нужно  было  всего-навсего
иметь  доверительные  отношения  с  директорами  баз  и  заведующими  пище¬
вых  комбинатов  и  ресторанов.  Заведующие  заказывали  товар,  базы  по  звон¬
ку  Векштейна  его  отпускали.  Илья  Юзефович  вместо  товара  отдавал  пред¬
приятиям  деньги  по  госцене,  а  полученные  таким  образом  сигареты  или
консервированные  фрукты  целыми  партиями  отправлял  в  Среднюю  Азию
по  цене  рыночной.  Рестораны  за  счет  того,  что  он  мгновенно  скупал  все  за  на¬
личные  деньги,  неправдоподобно  быстро  выполняли  план  и  получали  пре¬
мии.  С  базами  Векштейн  договаривался  за  банальные  взятки.  Тогда  подо¬
бные  мокли  называли  «сумасшедшей  ерундой».  Заработав  очень  большие  по
советским  меркам  деньги,  Илья  Векштейн  почувствовал  себя  «серьезным
человеком».  Будучи  небольшого  роста,  он  сам  про  себя  говорил:  «Я  малень¬
 115

КРЫША.  Устная  история  рэкета
 кий,  но  не  игрушечный».  На  практике  подобное  самоощущение  выливалось
в  то,  что  почтенный  советский  работник  начал  вести  себя  примерно  так,  как
карикатурный  «новый  русский»  в  начале  90-х.  Он  мог  надеть  милицейскую
форму  и  выйти  в  зал  ресторана  в  разгар  веселья,  мог  в  «Казбеке»  пальнуть  из
 ружья  в  потолок,  порой  на  своих  «жигу¬
лях»  пятой  модели  играл  в  пятнашки  с  та¬
ким  же  ухарем.
 Все  более  непринужденно  он  обра¬
щался  и  с  представителями  контроли¬
рующих  органов.  Когда  на  предприятия
общественного  питания  приходила  с
проверкой  Госторгинспекция,  они,  как
правило,  в  качестве  контрольной  закуп¬
ки  приобретали  рюмку  коньяка  и  бутер¬
брод.  Это  они  и  сделали  однажды  в  баре
ресторана  «Казбек»,  кстати,  в  смену
Милюкова.  Директор  оказался  на  месте.
Илья  появился  не  быстро  и,  вальяжно
поинтересовавшись,  «в  чем  вопрос»,
выпил  спиртное,  закусив  бутербродом.
На  возмущение  двух  проверяющих  он
засунул  в  карман  каждому  по  50  рублей
и  предложил  покинуть  помещение.  Что
они  и  сделали.
 При  таких  заработках  и  образе  жизни
главной  проблемой  для  Векштейна  ока¬
залась  безопасность.  Во-первых,  весь  его
бизнес  держался  исключительно  на  устных  договоренностях,  велика  была
вероятность  возникновения  разногласий  и  недопонимания  с  партнерами,
и  в  таком  случае  разрешить  противоречия  можно  было  только  силой.
К  тому  же  буйное  поведение  в  барах  и  ресторанах  Ленинграда  зачастую
вызывало  агрессивную  реакцию  других  посетителей,  а  постоять  за  себя
кулаками  Векштейн  не  мог.  И  он  нашел  выход  из  ситуации:  договорился
со  своими  барменами  и  воротчиками,  что  за  дополнительную  плату  они
будут  охранять  не  только  порядок  в  его  заведениях,  но  и  лично  его.  И  ког¬
 Илья  Юзефович  вместо
товара  отдавал  предприятиям
деньги  по  госцене,  а  получен¬
ные  таким  образом  сигареты
или  консервированные
фрукты  целыми  партиями
отправлял  в  Среднюю  Азию
по  цене  рыночной.
 На  практике  подобное  само¬
ощущение  выливалось  в  то,
что  почтенный  советский
работник  начал  вести  себя
примерно  так,  как  карикатур¬
ный  «новый  русский»  в  начале
90-х.  Он  мог  надеть  милицей¬
скую  форму  и  выйти  в  зал
ресторана  в  разгар  веселья,
мог  в  «Казбеке»  нальнуть  из
ружья  в  потолок.
 116

Часть  четвертая.  «РОЗА  ВЕТРОВ»
 да  у  Векштейна  случались  неприятно¬
сти,  он  немедленно  звонил  своим  ребя¬
там,  те  приезжали  на  машине  в  течение
получаса  и  избивали  всякого,  с  кем  у  хо¬
зяина  возникли  разногласия.  Первое
время  он  действительно  пользовался
охраной,  только  когда  без  нее  было  не
обойтись,  но  позже,  видимо  не  в  силах
устоять  перед  искушением,  уже  без  осо¬
бой  надобности  начал  бравировать  свои¬
ми,  как  ему  казалось,  уникальными  воз¬
можностями.  При  помощи  своей  новоиспеченной  гвардии  он  решал  даже
незначительные  проблемы  —  например,  вызывал  спортсменов  в  момент
мелких  размолвок  с  посетителями  ресторанов  или  недоразумений  в  отно¬
шениях  с  ухажером  приглянувшейся  девицы.  Уже  в  1980  году  находив¬
шийся  при  Векштейне  боксер  Вася  Петров  устроил  потасовку  на  еврей¬
ском  празднике  в  ресторане  «Крыша».  Спустя  несколько  лет  драки  вокруг
Векштейна  стали  происходить  постоянно,  из-за  любого  пустяка.  Такая  ма¬
нера  поведения  привлекала  к  нему  ненужное  внимание,  не  говоря  о  том,
что  он  попал  в  зависимость  от  собственной  охраны.  Служба  безопасно¬
сти  —  это  еще  не  телохранители,  они  не  дежурили  рядом  с  ним  днем  и
ночью,  а  коммерческая  сотовая  связь  только-только  появилась  в  Европе,
и  Векштейн  даже  подозревать  не  мог  об  ее  существовании.  Чем  больше  он
становился  заметным  и  чем  больше  наживал  врагов,  тем  более  опасным
было  его  возвращение  домой  по  вечерам.
 Евгений  Вышенков
 Я  имел  отношение  к  организованной  преступности,  в  юности  професси¬
ональный  спортсмен.
 С  Векштейном  я  познакомился  летом  1982  года.  Как-то  с  приятелями-
спортсменами  мы  отдыхали  в  Зеленогорске,  а  на  обратном  пути  заглянули
в  один  из  самых  модных  ресторанов  —  «Океан».  Это  был  поплавок  на  бе¬
регу  Большой  Невки  в  Приморском  районе.  Нас  человек  шесть,  девахи,  мы
 Когда  у  Векштейна
случались  неприятности,
он  немедленно  звонил  своим
ребятам,  те  приезжали
на  машине  в  течение  получаса
и  избивали  всякого,  с  кем
у  хозяина  возникли
разногласия.
 117

КРЫША.  Устная  история  рэкета
 все  загорелые,  уверенные  в  себе.  Приятель  начал  нас  фотографировать.
Вдруг  к  нам  подходит  мужчинка.  В  пиджаке,  на  галстуке,  со  значком  депу¬
тата  горсовета  на  лацкане,  роста  маленького  и  говорит:  «Любезнейшая
просьба,  вы  фотографируйте  так,  чтобы  я  в  кадр  не  попал,  а  то  я  вам  плен¬
ку  засвечу».  Мы  не  были  галантны,  но  мужчина  был  вдвое  нас  старше,  а
тренера  всегда  прививали  нам  уважение  к  взрослым.  Ответили  мы  при¬
мерно  так:  «Папаша,  ешьте  свою  котлету.  Были  бы  вы  помоложе,  в  Неве  бы
уже  купались».
 Тогда  он  ответил  по-воландовски:  «Даю  слово  —  уже  через  час  вы  бу¬
дете  в  воде».  Мы  заржали.  Через  полчаса  мы  курили  на  воздухе  возле
входа.
 На  набережной  резко  остановилось  два  «жигуленка».  Из  них  вышли
четверо  крепких  парней.  С  крепкими  парнями  мы  бы  посоревновались  в
 удали.  Но  я  увидел  легенду  —  абсолютно¬
го  чемпиона  СССР  по  боксу  в  тяжелом  ве¬
се  Славу  Яковлева.  Его  я  узнал  по  фото¬
графиям  в  «Советском  спорте».  Шансов,
как  в  шахматах  против  Карпова.  Вернее,
были  —  не  попасть  в  реанимацию.
 Мой  кореш  тоже  узнал  чемпиона,
как-то  жалобно  на  меня  посмотрел  и
убедил  себя:  «Не  бежать  же».  И  пошел
на  них.  Мне  пришлось  сделать  то  же  самое.  Левой  рукой  я  прикрыл  че¬
люсть.  Чтоб  не  с  первого  удара  сломали,  а  правой  махнул.  Сегодня  мне
кажется,  что  даже  зажмурился  от  предвкушения.  Скулу  не  сломали,  так
как  мне  тут  же  отключили  свет.  Славе  я,  очевидно,  понравился,  так  как  я
умудрился  открыть  глаза  через  минуты  три.  Мои  товарищи  плавали  в  во¬
де.  Ерепенясь,  я  постарался  вскочить  на  ноги,  дальше,  как  в  Гамлете,—
молчание  —  мне  еще  раз  ткнули.  Последнее,  что  я  услышал  от  Яковлева:
«Да  лежи  ты».
 Перед  девушками  было  неловко.  После  я  поинтересовался  у  метрдоте¬
ля:  «Что  это  было?»  Он  мне  ответил:  «Я  вам,  юноша,  удивляюсь.  Это  же
Илья  был.  Вы  еще  хорошо  отделались».
 Чуть  позже  мне  объяснили,  что  Илья  —  это  Илья  Векштейн.
 С 	\
 Его  я  узнал  по  фотографиям
в  «Советском  спорте».  Шансов,
как  в  шахматах  против
Карпова.  Вернее,  были  —
не  попасть  в  реанимацию.
 V 	 	J
 118

Часть  четвертая.  «РОЗА  ВЕТРОВ»
 ПРЕТЕНЗИЯ
 К  началу  80-х  самая  пронырливая  часть  второго  эшелона  бывших
спортсменов  уже  освоилась  на  воротах  баров  и  ресторанов.  Они  в  меру
обнаглели,  перезнакомились  с  фартовыми  завсегдатаями,  приоделись  и
хорошо  усвоили  самые  примитивные  законы  торговли  дефицитом.  Они
сами  скупали  «Мальборо»  у  мажоров  и  перепродавали  пачку  на  рабочем
месте  на  50  копеек  дороже.  Но  разбогатеть  по-настоящему  на  подаяния
посетителей,  приплату  за  порядок  от
бармена  и  маржей  от  перепродажи
импорта  было  невозможно.  Большие
деньги  —  во  всяком  случае,  так  дума¬
ли  воротчики  —  крутились  только
среди  центровых,  на  Невском  про¬
спекте.  Для  того  чтобы  их  зарабаты¬
вать,  необходимы  были  специальные
навыки:  от  знания  языков  до  умения
мгновенно  преображаться,  быстро
входить  в  роль.
 Подавляющее  большинство  выши¬
бал  на  это  были  не  способны,  да  и
учиться  не  стремились.  Еще  несколь¬
ко  лет  назад  их  учили  лишь  оставлять  здоровье  на  ринге,  часами  отраба¬
тывать  одно  и  то  же  движение  и  беспрекословно  подчиняться  тренеру.
Риск  фарцовщика  им  был  непонятен.  Они  привыкли  к  открытому  едино¬
борству,  а  не  к  уловкам  и  суете.
 И  они  стихийно  начали  формулировать  для  себя  оправдание.  Спорт¬
смены  вспомнили,  что,  пока  они  ломали  друг  другу  кости  и  славили  горо¬
да,  спортивные  общества  и  страну,  спекулянты  по-клоповьи  пухли,  и  ре¬
шили,  что  это  дает  им  моральное  право  притеснять  нелегальных
торговцев.  Воротчики  на  Невском  повадились  заниматься  даже  не  вымо¬
гательством,  а  банальным  грабежом.  Они  то  и  дело  норовили  заплатить
фарцовщику  треть  цены  за  кроссовки  или  пуховик,  могли  отобрать  не¬
сколько  курток,  иногда  —  избить.  Впрочем,  центровые  пока  находились
 Подавляющее  большинство
вышибал  па  это  были
не  способны,  да  и  учиться
не  стремились.  Еще  несколько
лет  назад  их  учили  лишь
оставлять  здоровье  на  ринге,
часами  отрабатывать  одно
и  то  же  движение  и  беспреко¬
словно  подчиняться  тренеру.
Риск  фарцовщика  им
был  непонятен.
 119

КРЫША.  Устная  история  рэкета
 под  опекой  местной  милиции,  так  что  подобные  выходки  нередко  закан¬
чивались  задержанием  обидчика.  Главная  же  слабость  спортсменов  со¬
стояла  в  том,  что  их  деятельность  была  абсолютно  хаотичной.  Но  к  сере¬
дине  80-х  на  Невском  появился  человек,  сумевший  придать  спортивному
движению  системность  и  слаженность,—  Сергей  Васильев.
 Геннадий  Масягин
 Мы  фарцу  всегда  щемили.  Как-никак,  у  них  всегда  были  бабки.  Мы  свои
бабки  зарабатывали  риском,  кулаками,  по  большому  счету  здоровьем  своим.
А  у  них  тоже  были  риски  —  бабочка  —  валютная  статья  восемь-восемь,  за
продажу  шмоток  тоже  советский  закон  карал,  но  они  рисковали  как-то  так
вот.  Казалось,  что  им  как-то  легко.  Ты  на  воротах  стоишь,  приходит  толпа  не¬
слабых  людей.  Может,  и  не  тренированных,  но  крепких  и  не  перепившись.
Сколько  у  меня  там,  81  килограмм,  и  они:  «Да  ты  че  там,  пацан».  И  приходи¬
лось  выкидывать  их  всех,  иначе  зачем  ты  там
нужен?  В  «Адмиралтейском»,  где  я  работал,
фарца  не  приветствовалась,  они  там  крути¬
лись  ближе  к  «Гостинке».  Ближе  к  ресторану
«Нева».  Мы  их  просто  не  пускали.  Они  люди
скользкие.  Мы  люди,  не  скажешь  что  грубова¬
тые,  мы  привыкли  зарабатывать  потом  своим,
жесткими  тренировками.  А  они  такие  изне¬
женные,  как  нам  казалось,  легко  зарабатыва¬
ли.  Все  же  дефицитом  было  —  туфли,  носки
красивые.  И  все  баснословных  денег  стоило.  Поэтому,  конечно,  мы  их  хлопа¬
ли,  попадали  в  ментовку,  выкручивались  там.  Всяко  бывало.  Я  знаю  очень  хо¬
рошего  боксера,  он  у  фарцовщиков  отобрал  вещи  и  попал  в  тюрьму  на  три
года.  Все  крутились  на  «Гостинке»  же,  и  тот  дал  заяву  ментам  и  ткнул  пальцем,
и  парень  получил  три  года.  Просто  очень  хороший  боксер.  По  тем  временам
смотришь,  идет  мажор  с  сумкой,  и  кроссовки  выдернешь  или  там  что-то  еще.
Они  практически  все  время  ментам  жаловались,  надо  было  не  показываться
какое-то  время.  Выкручивались  где-то  деньгами,  а  где-то  просто  так,  мол,  не
доказано,  ничего  не  видел.  Они  же  тоже  в  подвешенном  состоянии.  По-
 Мы  люди,  не  скажешь  что
грубоватые,  мы  привыкли
зарабатывать  потом  своим,
жесткими  тренировками.  А  они
такие  изнеженные,  как  нам
казалось,  легко  зарабатывали.
 V
 120

Часть  четвертая.  «РОЗА  ВЕТРОВ»
 дойдешь,  попросишь  кроссовки  померить.  Наденешь  —  ну  ладно,  я  пошел.
А  денег?  А  денег  в  следующий  раз  получишь,  если  получишь.  Они-то  счита¬
ли,  что  мы  быки,  а  мы-то  считали  их  слизняками,  как  правило.  Они  постоянно
стучали  ментам,  у  нас  практически  никто  не  стучал.
 Васильев
 Сергей  Васильев  с  самого  начала  считал,  что  главным  аргументом  в
установлении  его  авторитета  на  Невском  проспекте  должна  стать  грубая
физическая  сила.  После  того  как  Владимира  Феоктистова  посадили  в  по¬
следние  дни  1980  года,  самыми  заметными  фигурами  среди  центровых
оказались  некие  братья  Виноградовы  из  его  грядки.  Младший  из  них,  Во¬
лодя,  стоял  на  воротах  в  ресторане  «Невский»,  знакомые  называли  его
Дуборезом.  Потом  и  про  них  обоих  стали  говорить  —  братья  Дуборезы.
Васильев  намеренно  спровоцировал  конфликт  с  Владимиром  Виногра¬
довым.  На  глазах  у  фарцовщиков  и  десятков  случайных  зевак  он  опроки¬
нул  его  на  асфальт.  После  этого,  разумеется,  рейтинг  Васильева  на  Не¬
вском  резко  вырос.  Сам  зачинщик  драки  позже  признался,  что  он  тогда
сознательно  шел  на  риск  —  понимал,  что  мог  бы  и  не  совладать  с  Дуборе¬
зом,  и  тогда  ситуация  сыграла  бы  не  в  его  пользу.
 Между  тем  сам  он  в  драку  полез  исключительно  потому,  что  это  был  во¬
прос  репутации.  Вообще  же  Васильев  старался  большую  часть  дел  делать  чу¬
жими  руками.  Он  дал  денег  на  раскрутку  нескольким  фарцовщикам  и  скуп¬
щикам  валюты  при  условии,  что  все,  собранное  за  день,  они  будут  сдавать
ему.  Тем  самым  он  оградил  себя  от  главного  на  тот  момент  риска  центрово¬
го  —  быть  пойманным  на  улице  за  руку  в  момент  покупки  вещей  или  валю¬
ты.  После  разборки  с  Виноградовым  к  Васильеву  примкнул  первый  серьез¬
ный  спортсмен  —  Владимир  Миронюк.  Когда-то  он  был  чемпионом  Европы
по  боксу  среди  юниоров,  но  оставил  спорт  после  того,  как  потерпел  сокруши¬
тельное  поражение  от  великого  Олега  Коротаева  в  1974  году:  «Миронюк  —
быстрый,  высокий,  взрывной  и  техничный  боец,  и  все  ждали  сражения,  ко¬
торое,  возможно,  откроет  новую  страницу  в  полутяжелом  весе.  Но...  Что-то
произошло  с  Миронюком,  что-то  в  нем  надломилось,  и  с  первых  же  секунд
боя  стало  ясно  —  он  обречен.  Слишком  уж  робко  встретил  он  натиск  Коро-
 121

КРЫША.  Устная  история  рэкета
 таева.  В  начале  второго  раунда  тот,  хладно¬
кровно  и  неотвратимо  наступая,  загнал
Миронюка  к  канатам  и  сильным  коротким
ударом  поставил  точку»  К
 Миронюк  какое-то  время  состоял  в
грядке  Феки  на  вторых  ролях,  а  после
того,  как  самого  Феоктистова  арестова¬
ли  и  Дуборез  потерпел  поражение  в
стычке  с  Сергеем  Васильевым,  охотно
принял  предложение  поучаствовать  в  де¬
ятельности  последнего.  Вторым  выход¬
цем  из  спорта  рядом  с  ним  стал  боксер
Федя  Мороз,  ветеран  среди  центровых.
Чуть  не  с  самого  открытия  кафе  «Роза
Ветров»  Сергей  Васильев  был  его  постоянным  посетителем.  Большинство
приходили  туда  отдохнуть  и  себя  показать.  Васильев  же  имел  четко  постав¬
ленную  задачу:  завести  знакомство  с  лучшими  борцами  города.  В  отличие
от  них,  он  не  мог  похвастаться  особыми  спортивными  достижениями,  до  за¬
то  он  пока  был  единственным,  кто  понимал,  как  их  можно  конвертировать
в  наличные  деньги.  Он  собрал  вокруг  себя  команду  более  молодых  и  мало
что  смыслящих  в  коммерции  спортсменов  —  Александра  Челюскина,  Пашу
Кудряшова,  Анатолия  Максимова.  С  их  помощью  он  намеревался  захва¬
тить  бизнес  наперсточников  на  одном  из  ленинградских  рынков.
 РЫНКИ
 Рынок  в  Советском  Союзе  уж  точно  ничего  общего  с  гоголевскими  яр¬
марками  не  имел.  Не  событие  и  праздничное  действо,  а  реалия  нужды.  Тут
не  гусарили,  не  швыряли  монетой,  а  опасливо  приглядывались,  брали  на
сэкономленное.  Любой  рынок,  кроме  колхозных,  на  которых  селянам  офи¬
циально  разрешалось  продавать  исключительно  собственноручно  произ-
 1  Газета  «Советский  спорт»,  26  марта  1974  года.
 Васильев  же  имел  четко
поставленную  задачу:
завести  знакомство
с  лучшими  борцами  города.
В  отличие  от  них,  он  не  мог
похвастаться  особыми
спортивными  достижениями,
но  зато  он  пока  был
единственным,  кто  понимал,
как  их  можно  конвертировать
в  наличные  деньги.
 122

Часть  четвертая.  «РОЗА  ВЕТРОВ»
 веденные  продукты,  был  под  запретом.  Тем  не  менее  они  появлялись  в
СССР,  незаконно  и  стихийно.  На  них  продавались  товары,  которые  нельзя
было  купить  в  магазинах.  В  силу  разнообразия  и  непостоянства  ассорти¬
мента,  в  народе  эти  места  прозвали  барахолками.
 Как  и  любое  стихийное  явление,  барахолки  были  непобедимы:  их  раз¬
гоняли,  они  мигрировали,  их  догоняли.  В  Ленинграде  в  конце  70-х  наро¬
дом  в  качестве  торговой  площади  был  облюбован  пустырь  возле  желез¬
нодорожной  станции  «Ульянка»  на  проспекте  Народного  ополчения.
Новый  рынок  стал  называться  «за  трубой»,  так  как  вдоль  Народного
ополчения  проходила  толстенная  коммуникация.  Это  был  предпослед¬
ний  черный  рынок  в  Ленинграде.  Последний  появился  в  Девяткино  за
три  месяца  до  того,  как  их  официально  разрешили.
 Фирменным  товаром  на  Ульянке  были  виниловые  диски  с  рок-музы¬
кой,  малопонятная  эзотерическая  литература,  русская  поэзия  Серебряного
века.  Практически  недоступный  том  Булгакова  с  «Днями  Турбиных»  и
«Театральным  романом»  предлагался  за  25  рублей  в  пику  его  госстоимости
в  4  рубля  90  копеек,  а  принт  мистической  Блаватской  в  самопальном  пере¬
плете  доходил  до  20  рублей  за  200  страниц  мельчайшего  шрифта  с  ятями.
 Шмоток  «за  трубой»  практически  не  было,  но  всегда  лежали  на  коври¬
ках  не  распакованные  аудиокассеты  «БАСФ»,  сигареты  «Данхилл»  и
«Салем»,  баночное  импортное  пиво,  шведский  шоколад  в  треугольной
упаковке  и  болгарский  зеленый  горошек.
 Сюда  захаживала  молодежь,  отрицавщая  эстетику  советских  вокаль¬
но-инструментальных  ансамблей,  и  научно-техническая  интеллигенция,
уже  побывавшая  в  Венгрии  и  Египте.
 НАПЕРСТКИ
 Эта  игра  —  ровесница  христианской  цивилизации.  Ее  принцип  прост:
прохожему  на  рынке  или  на  большой  городской  площади  предлагают
угадать,  под  каким  из  трех  колпаков  находится  маленький  предмет,  в  слу¬
чае  удачи  обещая  двукратный  выигрыш.
 В  Древнем  Риме  колпаками  служили  скорлупки  от  грецких  орехов.
И  якудза  —  это  я-ку-дза,  проигрышная  комбинация  старинной  карточной
 123

КРЫША.  Устная  история  рэкета
 площадной  игры  в  Японии.  Что-то  подобное  существовало  и  в  Европе,  а
оттуда  перекочевало  в  Новый  Свет.  В  1880-х  годах  на  Кони-Айленде  в
Нью-Йорке  один  за  другим  стали  появляться  парки  развлечений,  прооб¬
разы  сегодняшних  «Диснейлендов».  Среди  аттракционов,  пляжей,  сотен
игрушечных  башенок  и  минаретов  образовалось  место,  вошедшее  в  исто¬
рию  как  район  «трех  карт».  Здесь  сотни  мошенников  зазывали  отдыхаю¬
щих  сыграть  на  деньги  в  простую  игру,  правила  которой  были  абсолютно
аналогичны  будущим  советским  «наперсткам».  Из  трех  карт,  лежавших
на  деревянном  ящике,  надо  было  угадать  ту,  под  которой  скрывалась  пи¬
ковая  дама.  Каждый  прохожий  имел  право  открыть  две  любые  карты.  Тот,
кто  не  находил  даму  пик,  а  ее  там  вообще  не  было,  оставлял  мошенникам
деньги.  «Три  карты»  собирали  не  меньше,  а  то  и  больше  посетителей,  чем
самые  яркие,  красивые  и  необычные  аттракционы  в  луна-парке.
 В  СССР  похожее  развлечение  появилось  уже  после  Великой  Отечест¬
венной  войны,  когда  на  улицы  выплеснулись  калеки.  Они  предлагали
прохожим  сыграть  в  «петельки».  Фокусник  обматывал  пальцы  обеих  рук
веревочкой,  раздвигал  их  и  ловко  переставлял  пальцы,  запутывая  рису¬
нок  веревки.  Игрок  должен  был  так  воткнуть  в  хитросплетения  свой  па¬
лец,  чтобы  не  попасться  в  силки.  А  это  было  невозможно.
 Году  к  1983-му  на  Ульянке  появились  кавказцы,  которые  предлагали
посетителям  рынка  угадать,  под  каким  из  трех  стаканчиков  остался  ша¬
рик  после  того,  как  они  быстро  и  хаотично  много  раз  поменяли  их  места¬
ми.  Среди  них  был  Михаил  Мирилашвили.
 В  1984  году  на  Ульянку  пришел  Сергей  Васильев  в  компании  двух  сво¬
их  братьев.  Он  обратил  внимание  на  кавказцев  с  несколькими  станками
 наперстков.  Мгновенно  поняв,  что  уступа¬
ет  им  в  количестве  бойцов,  Васильев  заме¬
тил,  что,  в  отличие  от  спортсменов,  много¬
численные  кавказцы  не  умели  действовать
слаженно  и  спортсменами  не  были.  На  сле¬
дующий  день  он  с  братьями  вернулся  на
Ульянку  «с  подкреплением»:  Челюски¬
ным,  Кудряшовым  и  Анатолием  Максимо¬
вым.  Вячеслав  Яковлев  и  Александр  Ми¬
люков,  которые  в  это  время  уже  давно
 Г
 Мгновенно  поняв,  что
уступает  им  в  количестве
бойцов,  Васильев  заметил,
что,  в  отличие  от  спортсменов,
многочисленные  кавказцы  не
умели  действовать  слаженно
и  спортсменами  не  были.
 124

Часть  четвертая.  «РОЗА  ВЕТРОВ»
 занимались  тем,  что  обеспечивали  безопасность  Векштейна,  пообещали
«вписаться,  если  надо».
 Борис  Васильев  подошел  к  одному  из  станков  и  намеренно  проиграл
50  рублей.
 Кавказцы,  развлекающие  народ  на  Ульянке,  работали  большой  компа¬
нией,  которая  делилась  на  так  называемых  «верхних»  и  «нижних».  Ниж¬
ние  крутили  колпаки,  тщательно  следя  за  тем,  чтобы  никому  не  удалось
выиграть,  и,  как  только  могли,  веселили  прохожих.  Верхние  бродили  во¬
круг  них  по  рынку,  время  от  времени  «выигрывали»  в  наперстки,  чтобы  по¬
казать  окружающим,  что  нет  ничего  невозможного.  Заодно  они  служили
охраной  —  в  любой  момент  были  готовы  отвести  в  сторону  и  припугнуть
слишком  уж  буйного  потерпевшего,  который  мог  своими  криками  снизить
популярность  игры  среди  собравшихся  лохов.
 Делая  вид,  что  отстаивает  проигранные  другом  50  рублей,  Челюскин
отправил  верхних  в  нокаут  несколькими  профессиональными  боксер¬
скими  ударами.  Нижние  оказались  как  бы  в  плену  у  Васильева  и  компа¬
нии.  Им  назначили  «зарплату»,  за  которую  те  стали  работать  на  нового
хозяина,  а  заодно  обучать  новых  коллег  искусству  крутить  наперстки.
 Васильев  пригласил  поучаствовать  в  концессии  еще  нескольких  това¬
рищей  по  спорту,  в  том  числе  и  дзюдоиста  Андрея  Шеметова,  он  же  Утюг.
Это  был  первый  случай,  когда  бывшие  спортсмены  объединились  в  ко¬
манду  со  строгой  внутренней  иерархией  и  четко  распределенными  обя¬
занностями.  Васильев  стал  единственным  учредителем  и  забирал  при¬
быль,  остальные  оставались  наемными  работниками.  Дневной  оклад
верхнего  составлял  50  рублей,  нижние  зарабатывали  раза  в  два  больше.
Челюскин,  кстати,  примерно  в  это  время  был  отчислен  из  института  за
академическую  неуспеваемость.  Васильев  занимался  организацией  про¬
цесса,  каждый  день  решал,  где,  когда  и  каким  составом  они  будут  «рабо¬
тать»,  и  договаривался  со  всевозможными  контрагентами,  в  том  числе  и
с  представителями  территориальных  отделений  милиции.
 В  стремлении  повысить  рентабельность  бизнеса  он  перенес  наперстки
на  автомобильный  рынок  на  Энергетиков.
 Собственно,  официально  никакого  автомобильного  рынка  на  Энерге¬
тиков  не  было,  а  были  салон  по  продаже  автомобилей  «жигули»,  где  ма¬
шину  могли  приобрести  только  те,  кто  стоял  годами  в  очереди,  станция
 125

КРЫША.  Устная  история  рэкета
 техобслуживания  и  скромное  одноэтаж¬
ное  здание  —  официальное  «окно»,  где
машину  можно  было  переоформить  на
другого  человека.  Принцип  переоформ¬
ления  подчинялся  морали  социализма:
при  продаже  от  государственной  сто¬
имости  машины  оценщиком  отнималась
определенная  сумма  за  амортизацию.
Если  «жигули»  стоили  пять  тысяч  руб¬
лей,  то  продать  через  год  их  можно  было  за  четыре  пятьсот.  На  практике
же  на  огромных  вытоптанных  газонах  ежедневно  стояли  десятки  желаю¬
щих  продать  свои  авто  и  сотни  мечтающих  их  приобрести.  Превосходст¬
во  спроса  над  предложением  диктовало  собственную  ценовую  политику:
за  годовалые  «жигули»  давали  до  десяти  тысяч.  Разницу  между  госстои-
мостью  и  реальной  суммой  сделки  покупатель  передавал  продавцу  из  рук
в  руки  после  окончания  волокиты  с  документами.
 За  счет  того,  что  на  Энергетиков  торговали  машинами,  да  еще  к  тому
же  по  ценам,  в  несколько  раз  превышавшим  официально  установленные,
публика  здесь  была  богаче  и,  соответственно,  денег  на  игру  не  жалела.
 К  тому  же  при  проигрыше  люди  здесь  до  слез  не  расстраивались,  а  от¬
носились  к  этому  как  к  искрометной  лотерее.  Мало  кто  пытался  показать
характер  и  наехать  на  нижнего:  для  таких  случаев  у  Васильева  и  была  на¬
готове  тяжелая  артиллерия  в  лице  боксеров.
 Довольно  быстро  наперстки  перестали  быть  для  Васильева  основным
источником  дохода.  Схема  левой  перепродажи  машин  сама  собой  подра¬
зумевала  жульничество.  У  покупателя  всегда  была  возможность  не  отдать
продавцу  заранее  оговоренную  разницу  между  госстоимостью  и  ценой  рын¬
ка,  а  продавцу  по  советскому  закону  не  на  что  было  пожаловаться.  Поэтому
на  Энергетиков  время  от  времени  появлялись  мошенники.  Другое  дело,  что
после  кидка  они  старались  долго  не  появляться  на  месте  преступления,  опа¬
саясь  не  милиции,  а  друзей  и  родственников  потерпевшего.  У  Васильева  же
такой  проблемы  не  было,  так  что  заработки  на  желающих  продать  свой  ав¬
томобиль  он  поставил  на  поток.  Спортсменов  он  к  этой  деятельности  не
привлекал:  для  доверчивого  автовладельца  они  выглядели  слишком  сурово,
да  к  тому  же  их  помощь  оказывалась  нужна  в  очень  уж  редких  случаях.
 Довольно  быстро  наперстки
перестали  быть  для  Васильева
основным  источником  дохода.
 Схема  левой  перепродажи
машин  сама  собой  подразуме¬
вала  жульничество.
 126

Слухи  об  успехах  Васильева  быстро  разошлись  и  достигли  ушей  ле¬
нинградских  блатных  авторитетов.  Через  некоторое  время  на  Энергети¬
ков  приехала  делегация  кавказцев,  возглавляемая  вором  Зурабом  Хопе-
рией.  Они  полагали,  что  одного  их  слова  будет  достаточно  для  того,
чтобы  молодые  ребята  уступили  им  хлебное  место.  О  дальнейшем  разви¬
тии  событий  есть  разные  мнения.  Один  вариант  предлагает  пресса:
 «—  Давай!  —  скомандовал  Васильев.  „Боевики"  ринулись  вперед,  в  ру¬
ке  у  одного  был  жугулевский  коленвал,  у  другого  —  металлический  прут.
На  этот  раз  произошла  не  драка,  а  настоящая  бойня.  Кто-то  из  „боевиков"
первым  же  ударом  выбил  зубы  Зурабу  Хоперия,  кому-то  сломали  руку»  *.
 Очевидцы  же  предлагают  версию,  по  которой  коленвал  был  как  раз  та¬
ки  в  руках  у  одного  из  людей  Зураба  Хоперия,  а  находившемуся  рядом  с
Васильевым  Утюгу  пришлось  отражать  атаку  голыми  руками.  В  любом
случае,  неожиданно  для  самого  себя,  Хоперия  был  вынужден  отступить.
 Валерий  Никонов,  родился  в  1961  году
 Я  имел  отношение  к  организованной  преступности.
 Году  в  85-м  ко  мне  подъехал  мой  ученик  с  предложением  —  наперстки,  ки¬
дание  машин.  Это  происходило  тогда  на  Энергетиков  и  у  Красненького  клад¬
бища.  Эта  тема  тогда  пошла  и  набирала  обороты.  Был  такой  рынок,  Ульянка,
черный  рынок,  он  работал  только  в  выходные  дни,  и  там  поставили  первые  на¬
перстки.  Шарик  там  был,  и  определить,  под  ка¬
ким  колпаком  он  находится,  человек  мог,  но  вы¬
играть  ему  бы  не  дали.  Можно  случайно
споткнуться,  толкнуть,  куча  легальных  способов.
 Людей  губит  жадность,  и  я  не  всегда  могу  по¬
нять,  что  ими  движет,  помимо  жадности.  Что  иг¬
рать  с  государством,  что  играть  с  нами  —  ре¬
зультат  один  и  тот  же.  Играли  все  —  даже
менты.  Был  случай  как-то  с  ОБХСС.  Им  выдали
меченые  деньги  на  то,  чтобы  они  выявили  спеку¬
лянтов,  а  они  увидели  нас  и  решили  обогатиться.
 1 	Леонид  Милош,  «Крах»,  газета  Смена,  март  1988  года.
 Им  выдали  меченые  деньги
на  то,  чтобы  они  выявили
спекулянтов,  а  они  увидели
нас  и  решили  обогатиться.
 Проиграли  все.  А  потом
бегали  за  нами,  плакали  —
буквально  плакали  —
отдайте  хоть  что-то.
 127

КРЫША.  Устная  история  рэкета
 Проиграли  все.  А  потом  бегали  за  нами,  плакали  —  буквально  плакали  —  от¬
дайте  хоть  что-то.  Но  тут  мы  с  ними  поступили  жестко  —  ничего  им  не  отдали.
 С  обыкновенными  людьми,  которые  играли,  конфликтов  не  было.  Были
конфликты  с  цыганами.  Они  же  сами  работают  на  обмане,  они  прекрасно
же  работают  руками  с  картами,  и  вот,  когда  они  попадают  в  ситуацию,  в  ко¬
торой  их  обувают,  крик  стоит  бешеный.  Кричат  женщины.  Приходилось  под¬
ходить  к  баронам,  к  мужчинам,  и  просить.  Нормально,  без  всяких:  мол,  ре¬
бята,  давайте...  Они  с  трудом,  но  уводили.  Вот,  допустим,  рынок  в  Девяткино
открыла  наша  команда,  там  были  пластиночники,  и  они  хотели  нам  морду
набить.  Я  это  слышал  и  стоял,  ухмылялся,  а  кто-то  из  них  сказал:  это  же  бой¬
цы  с  «трубы».  То  есть  за  нами  закрепилась  какая-то  слава.  К  тому  времени
мы  достигли  больших  результатов,  и  нас  знало  полстраны,  а  информация  о
том,  кто  чем  начал  заниматься,  она  же  моментально  распространяется.  Были
попытки  жителями  Бугров  пресечь  нашу  деятельность,  но  это  был  неудачный
штурм,  прям  скажем.  Там  с  одной  стороны  ров,  и  им  приходилось  сначала,
как  в  Средние  века,  когда  брали  крепость,  преодолевать  этот  ров,  а  потом
они  нарывались  на  нас.  И  все  это  заканчивалось  падением  опять  в  грязь.  Как
правило,  мы  старались  все  конфликты  решить  мирно.  Один  раз  только  в  од¬
ного  из  наших  воткнули  нож,  но,  слава  богу,  не  попали  ни  в  печенку,  никуда.
Проблема  была  поместить  в  больницу,  без  заявления  в  милицию  нельзя  бы¬
ло.  Спасло  то,  что  один  из  учеников  раненого  оказался  хирургом.  Зараба¬
тывали  на  наперстках  прилично  —  я  лично  на  2—3  машины  в  месяц.  У  меня
не  было  от  этого  упоения,  но  у  кого-то  было,  конечно.  Милиция  тогда  была
чище,  чем  сейчас,  взятки  брали  процента  3—4.  Мы  платили  им  деньги,  ина¬
че  они  не  давали  нам  работать.  А  многие  просто  отказывались  от  денег,  нас
регулярно  подбирали,  но  так  как  у  нас  уже  были  найдены  ходы  через  суды
и  прокуратуру,  то  до  суда  дела  никогда  не  доходили.  Вначале  был,  конечно,
страх  перед  милицией,  не  боится  только  дурак.  А  потом  почитаешь  кодекс  и
поймешь,  что  ничего  страшного  нет.
 Кто-то  взял  себе  Энергетиков,  кто-то  Девяткино,  кто-то  Красненькое  клад¬
бище.  Наперстки  набрали  обороты  по-настоящему.  Это  был  где-то  85-й,  86-й.
Уже  было  представление  о  том,  что  существует  оргпреступность.  Это  государ¬
ство  его  отрицало  вплоть  до  середины  90-х.  Кому  это  было  по  душе,  я  лично
ушел  оттуда  с  рождением  дочери,  в  1989  году,  но  меня  еще  лет  5—6  дерга¬
ли  на  «разборки».
 128

Часть  четвертая.  «РОЗА  ВЕТРОВ»
ДАНЬ
 Пока  Сергей  Васильев  занимался  наперстками  и  автомобильным  мо¬
шенничеством,  он  не  выпускал  из  виду  и  Невский  проспект.  Как-то  он  со¬
брал  Челюскина,  Кудряшова  и  Шеметова  по  прозвищу  Утюг  и  рассказал
им  то,  что  все  и  так  знали:  Галера  не  платит  и  это  неправильно.  Он  пред¬
ложил  обрушить  бизнес  фарцовщиков  лукаво:  не  требовать  денег  с  каж¬
дого,  а  изображать  возмущение  и  вредить  подпольной  торговле.
 Они  мгновенно  согласились,  увидев  в  предприятии  минимум  рисков  и
очевидную  долгоиграющую  прибыль.  На  Думской  улице  возле  «Гостиного
Двора»  они  окружали  спекулянтов  и  делано  восклицали:  «Не  позорь  стра¬
ну».  И  били  в  печень  незаметными  мастерскими  ударами.  Товар  они  не  за¬
бирали,  а  рвали.
 Через  несколько  дней  вся  Галера,  в  первый  раз  за  время  своего  суще¬
ствования,  встала.  Парни  ждали  следующего  сигнала  от  Васильева.  Они
рассчитывали,  что  спекули  кинутся  к  нему,  а  он  с  ними  «решит  вопрос»,
и,  таким  образом,  фарцовщики  будут  приносить  им  гарантированный
ежемесячный  доход.
 Собственно,  это  и  был  тот  алгоритм,  который  изначально  предлагал  Ва¬
сильев.  Как  будто  бы  неожиданно  он  не  сработал.  Васильев  с  глубокой  гру¬
стью  рассказал,  что  на  него  вышли  оперативники,  которые  получали  долю  с
Галеры,  и  потребовали  прекратить  акцию
устрашения.  Против  милиции  у  спортсме¬
нов  пока  что  методов  борьбы  не  было.  От
идеи  «заплати  налоги  и  сбереги  почки»  от¬
казались.
 Однако  вскоре  выяснилось,  что  страте¬
гия  Васильева  изначально  была  не  такой,
какой  он  выдавал  ее  своим  партнерам.
 И  его  истинный  замысел  осуществился
как  раз  в  полной  мере.  С  самого  начала
прессинга  к  Васильеву  пришли  не  фар¬
цовщики,  а  мелкие  цеховики,  у  которых  из-за  того,  что  перестала  работать
Галера,  встало  производство  самопала.  Их  было  всего-то  с  десяток,  но
 Через  несколько  дней  вся
Галера,  в  первый  раз  за  время
своего  существования,  встала.
Парни  ждали  следующего
сигнала  от  Васильева.  Они
рассчитывали,  что  спекули
кинутся  к  нему,  а  он  с  ними
«решит  вопрос».
 7-КРЫША
 129

КРЫША.  Устная  история  рэкета
 каждый  готов  был  хорошо  заплатить  за  то,  чтобы  торговля  их  товаром
шла  бесперебойно.  Васильев  не  ограничился  получением  с  них  ежемесяч¬
ных  податей,  а  воспользовался  своей  победой  для  того,  чтобы  стать  по¬
средником  между  цеховиками  и  спекулянтами  и  лоббировать  интересы
тех  из  них,  кто  мог  предложить  ему  большую  выгоду.
 Всю  историю  про  фарцовщиков  и  милицию  Сергей  изначально  приду¬
мал  для  того,  чтобы  не  делиться  доходами  с  младшими  товарищами.
 Когда  те  догадались,  что  их  обманули,  они,  конечно,  были  поражены
вероломством  друга  —  но  произошло  это  только  через  несколько  лет.
 УБИЙСТВО
 Несмотря  на  то  что,  вопреки  обещаниям  Никиты  Сергеевича  Хрущева,
последнего  преступника  в  1980  году  по  телевизору  так  и  не  показали,  убий¬
ство  в  советском  городе  было  событием  исключительным.  Но  к  середине
80-х  тучи  над  Ленинградом  сгустились.  Произошло  два  убийства,  которые,
вероятно,  никак  не  были  связаны  между  собой,  но  ясно  показывали  —  кли¬
мат  в  городе  трех  революций  поменялся,  обстановка  стала  опасной.
 В  1984  году  в  своей  парадной  на  проспекте  Блюхера  из  обреза  был  застре¬
лен  известный  тогда  борец  Борис  Федоров.  Предварительно  убийца  вы¬
вернул  в  подъезде  лампочку:  скорее  всего,  жертва  знала  стрелка  в  лицо.
Федоров  общался  и  с  Кумариным,  и  с  Малышевым,  и  с  Васильевым.  По  вос¬
поминаниям  знакомых,  он  отличался  удивительной  физической  силой  и
столь  же  удивительной  жадностью.  С  тех  времен  молва  как  эхо  доносит  слух
о  том,  что  он  как-то  неправильно  распорядился  антиквариатом,  принадле¬
жавшим  не  только  ему.  На  допрос  по  делу  об  убийстве  Федорова  вызывали
Владимира  Кумарина:  «...я  с  ним  (Федоровым)  раньше  поддерживал  тесные
отношения.  Убили  его  из  обреза,  а  поскольку  я  сам  выходец  из  деревни,  да
еще  такой  боевой  Тамбовской  губернии  (где  до  сих  пор  помнят  об  Антонов¬
ском  восстании1),  то  многие  посчитали,  что  Федорова  мог  убить  я»  2.  Подо¬
зрения  следователей  не  подтвердились,  а  вот  слухи  жили  в  городе  еще  долго
 1 	Имеется  в  виду  Антоновское  восстание  в  Тамбовской  губернии  в  1920  году.
 2 	Из  автобиографии  Владимира  Кумарина  в  книге  Андрея  Константинова  «Бан¬
дитский  Петербург’98».
 130

и,  по  воспоминаниям  самого  Кумарина,  сослужили  ему  не  самую  плохую
службу:  его  стали  бояться.  Убийство  Федорова  так  и  не  раскрыли.
 В  мае  1985  года  на  Васильевском  ост¬
рове,  на  углу  Пятой  линии  и  набережной
Лейтенанта  Шмидта,  в  расселенном  доме
был  обнаружен  труп  Ильи  Векштейна:
руки  и  ноги  были  связаны,  рот  заклеен,
лицо  обожжено  —  явные  следы  пыток.
 Экспертиза  показала,  что  ему  в  рот  зали¬
вали  раскаленное  подсолнечное  масло.
 Векштейн  —  известная  в  Ленинграде
фигура.  На  место  происшествия  съеха¬
лось  руководство  ГУВД.  Накладные  на
«Мальборо»,  подписанные  многими  ди¬
ректорами  трестов  и  обнаруженные  в  карманах  Ильи  Юзефовича,  след¬
ствие  посчитало  важной  зацепкой.  В  результате  на  работников  ленин¬
градской  торговли  было  возбуждено  около  50  дел  по  экономическим
статьям,  многих  арестовали  и  осудили.  Убийц  Векштейна  так  и  не  нашли.
 ПРИГОВОРЫ
 н  е  установив  причастности  Кумарина  к  убийству  Федорова,  следо¬
ватели  все  же  уличили  его  и  его  постоянного  визави  Гавриленкова  в  ху¬
лиганстве.
 «22  декабря  1984  года,  около  23  часов,  в  кафе  „Таллин",  расположен¬
ном  в  д.  1  корп.  1  по  ул.  Маршала  Казакова,  подсудимый  Кумарин  совме¬
стно  с  другими  неустановленными  следствием  лицами  из  хулиганских
побуждений  нанесли  Лагину  несколько  ударов  кулаком  в  лицо,  сбивали
с  ног,  нанесли  несколько  ударов  ногами  по  телу...»  И  еще  один,  более  ран¬
ний  эпизод:  «...около  21  часа  подсудимые  Кумарин  и  Гавриленков  из  ху¬
лиганских  побуждений  напали  на  гр-на  Логвиненко,  завели  его  в  подсоб¬
ное  помещение,  где  избили  его  и  отобрали  105  рублей».  В  результате
каждый  из  них  получил  по  три  года  лишения  свободы.
 Руки  и  ноги  Векштейна
были  связаны,  рот  заклеен,
лицо  обожжено  —  явные
следы  пыток.  Экспертиза
показала,  что  ему  в  рот
заливали  раскаленное
подсолнечное  масло.
 131

КРЫША.  Устная  история  рэкета
 За  несколько  месяцев  до  того,  как  зачитали  приговор  Кумарину  и  Гав¬
риленкову,  Александр  Малышев  тоже  был  осужден  на  три  года.  В  конце
декабря  1983  года  он  с  Челюскиным  и  своей  девушкой  Олей  ужинал  в  ре¬
сторане  «Бригантина»,  после  чего  они
 				^  заехали  в  ближайший  от  его  дома
 бар  —  на  проспекте  Ветеранов,  166,
где  Малышев  во  второй  раз  в  драке
убил  человека.  Малышеву  не  по¬
нравилось  отношение  некоего  Бу-
салаева  к  его  девушке,  и  он  ударом
отправил  Бусалаева  на  пол.  На
свою  голову,  за  Бусалаева  заступил¬
ся  Цветков.  «Подсудимый  с  силой
оттолкнул  его  от  себя,  в  связи  с  чем
потерпевший,  находившийся  в  силь¬
ной  степени  алкогольного  опьяне¬
ния,  упал,  ударившись  головой  о  ка¬
менный  пол,  получив  тяжкие
 Малышева  признали  виновным  в
совершении  убийства  по  неосто¬
рожности.  Ему  дали  рекоменда¬
ции  с  последнего  места  работы:
•«характер  спокойный,  с  посети¬
телями  вежлив».  Главные  же
мотивы  небольшого  срока
отражены  одной  фразой
из  приговора:  -«Потерпевший  вел
себя  недостойно  по  отношению
к  девушке,  с  которой  пришел
Малышев».
 		'  телесные  повреждения,  от  которых
 скончался  28  декабря  1983  года».
В  итоге  Малышева  признали  виновным  в  совершении  убийства  по  не¬
осторожности.  Ему  дали  рекомендации  с  последнего  места  работы:  «ха¬
рактер  спокойный,  с  посетителями  вежлив».  Главные  же  мотивы  неболь¬
шого  срока  отражены  одной  фразой  из  приговора:  «Потерпевший  вел
себя  недостойно  по  отношению  к  девушке,  с  которой  пришел  Малышев».
 Тем  временем  государство  не  прекращало  яростно  бороться  со  спеку¬
лянтами.  В  то  же  время,  когда  арестовали  Кумарина  и  Малышева,  КГБ
вело  громкое  расследование  в  отношении  Михаила  Дахьи,  прославивше¬
гося  тем,  что  он  наводнил  город  дешевыми  турецкими  электронными  ча¬
сами  «Семь  мелодий».  После  изнурительного  следствия  и  публичного
покаяния  по  телевидению  судьи  смилостивились  и  дали  Дахье  15  лет  ли¬
шения  свободы  вместо  исключительной  меры  наказания.

Часть  пятая
GORBY

11ока  будущие  лидеры  бандитского  Петербурга  сидели  за  решеткой,  в
стране  одно  за  другим  начинали  происходить  события,  без  которых  их
будущая  деятельность  была  бы  невозможна.
 В  марте  1985  года  Политбюро  ЦК  КПСС  выдвинуло  на  должность  ге¬
нерального  секретаря  самого  молодого  из  участников  партийного  синк¬
лита  —  пятидесятичетырехлетнего  Михаила  Горбачева.  За  полгода  до
своего  назначения  Горбачев  встречался  с  премьер-министром  Велико¬
британии  Маргарет  Тэтчер.  После  пятичасовой  беседы  с  самым  вероят¬
ным  кандидатом  на  пост  главы  СССР  в  своей  загородной  резиденции
Чеккерс  она  в  интервью  телеканалу  ВВС  сказала,  что  Михаил  Горбачев
ей  понравился,  *с  ним  можно  иметь  дело».  Для  сравнительно  узкого  кру¬
га  диссидентствующей  интеллигенции  это  был  важный  знак:  от  нового
генсека  ждали  перемен.  Дело  в  том,  что  мнение  Тэтчер  в  этих  кругах  по¬
читалось  исключительно  ценным:  еще  свежо  было  в  памяти  ее  телевизи¬
онное  интервью  сразу  с  тремя  глашатаями  махрового  советского  офици¬
оза  —  Валентином  Зориным,  Игорем  Фесуненко  и  Александром
Бовиным,  в  котором  британский  премьер  лихо  и  непринужденно  разде¬
лалась  с  ангажированными  из  ЦК  КПСС  ребятами.
 Большинство  же  к  будущему  лауреату  Нобелевской  премии  мира  от¬
неслись  без  особого  восторга,  скорее,  с  интересом.  Похожий  внешне  на
Павла  Ивановича  Чичикова  —  не  старый  и  не  молодой,  не  худой,  но  и  не
толстый,  странно  подвижный,  он  говорил  много  и  без  бумажки.  Синтак¬
 135

КРЫША.  Устная  история  рэкета
 сис  сбитый,  говор  южный,  слов  много,  но  о  чем  —  не  слишком  понятно.
Вопреки  ожиданиям  продвинутой  интеллигенции,  один  из  его  первых
указов  —  «Об  усилении  борьбы  с  пьянством  и  алкоголизмом,  искорене¬
нии  самогоноварения».
 Анатолий  Лукин,  родился  в  1950  году
 Я  имел  отношение  к  организованной  преступности,  позвище  Лука,  всю
сознательную  жизнь  провел  в  блатной  среде.
 Родился  в  Ленинграде  в  интеллигентной  семье,  мать  учительница.  В  дет¬
стве  занимался  регби,  спорт  и  высокопартийная  тетка,  а  она  дальняя  родст¬
венница  Пельше  была,  помогли  поступить  в  Военмех.  Играл  в  группе  «Арго¬
навты».  Но  долго  не  продержался,  увлекся  центром,  закрутило  —  стал
бегать  по  Галере,  крутить  дела,  со  мной  шлялась  такая  центровая  девка  —
Твигги.  Пятый  номер,  между  прочим.  И,  между  прочим,  дочка  члена  обкома
партии.  В  1976  году  я  с  этой  Твигги  попал  в  историю,  и  нас  приняли.  Ее-то
папаша  отмазал  сразу,  пока  мы  чалились  во  2-м  отделении  милиции,  а  мне
прибывший  член  партии  сказал:  «Этот  в  клешах  —  сажать  его  надо».  Я  по¬
дался  в  бега.  В  1980-м  я  выставил  квартиру.  Брали  меня  красиво,  в  рестора¬
не  «Восток»  в  ЦПКО,—  четыре  опера,  наши  не  пляшут,  я  дернулся  к  своему
таксисту,  которому  заранее  сотку  на  торпеду  положил,  но  не  вышло.  Кино.
 За  все  про  все  отмерили  мне  двенадцать.  Отправили  в  Чувашию  в  экс¬
периментальный  лагерь.  Режим  как  в  концлагере.  Я  окончательно  перешел
к  блатным.  Отсидел  десять  раз  по  пятнадцать  суток,  и  меня  отправили  в  Са¬
ратовскую  область  в  крытку  в  Балашов.  Она  называлась  кузницей  воров.
Блатных  там  ломали.  В  Балашове  пытали  голодом  —  некоторые  зэки  не
выдерживали  и  нападали  на  вертухаев,  когда  те  ели  пирожки  свои  воню¬
чие;  забивали  до  полусмерти.  Надзиратели  были  настолько  неграмотные,
что  подходили  к  зэкам  и  по  букве  копировали  фамилии  с  наших  бирок  на
робе.  Некоторых  заставляли  выступать  по  местному  радио  и  говорить:
«Я,  такой-то  вор,  отрекаюсь...»  И  это  было  уже  после  Олимпиады  в  Мос¬
кве,  где  ласковый  мишка  летал,  а  в  сотнях  километрах  пусть  плохих  людей,
но  убивали  за  убеждения.  Начальник  оперчасти  у  нас  был  там  некий  Кон-
стантиныч.  Он  меня  часто  вызывал  и  говорил,  что,  мол,  я  из  приличной
 136

Часть  пятая.  GORBY
 семьи,  грамотный,  а  все  по  баракам
усиленного  режима  шатаюсь,  что
меня  жена-красавица  не  дождется.
 Я  ему  отвечаю:  «Константиныч,  к
чему  эти  беседы?»  А  когда  он  по¬
обещал,  что  меня  опустят,  я  разбе¬
жался  и  головой  своей  в  его  башню
воткнулся.  Называлось  это  —  взять
на  Одессу.  В  карцере  по  моей
просьбе  блатные  вытащили  штырь
из  нар  и  алюминиевой  кружкой  вби¬
ли  его  мне  в  правое  легкое.  Тогда  меня  и  отправили  на  больничку.  Обо¬
шлось,  а  то  бы  пришлось  вешаться.
 Как  пришел  Горбачев,  начались  послабления  нам.  То  есть  даже  к  нам  нача¬
ли  относиться  по  закону  —  перестали  пытать.  И  как-то  отпираю  я  кормушку  и
вдруг  вижу,  как  Константиныча  ведут  —  руки  за  спину.  Может,  так  нехорошо
поступать,  но  я  не  выдержал  и  кричу:  «А  тебя  жена-то  дождется?!»  Он  мне  в  от¬
вет  «Ты  неправ,  мы  теперь  по  одну  сторону».  Я  ему:  «Нет,  старичок,  мы  теперь,
как  на  дуэли,  еще  ближе  сошлись,  только  у  тебя  по  ходу  волыну  заело».
 А  ему  за  пытки,  за  доведение  до  самоубийств  тоже  двенадцать  накину¬
ли,  чтоб  не  дуло.  Мы  радовались  Горбачеву,  уважали  его.  Наверное,  так
же  радовались  зэки,  когда  Сталин  сдох.
 ВОДКА
 Действительно,  к  этому  времени  в  стране  только  официально  состоя¬
ли  на  учете  несколько  миллионов  алкоголиков.  От  пьянства  в  СССР  гиб¬
ли  сотни  тысяч  мужчин,  от  Олега  Даля  и  Владимира  Высоцкого  до  без¬
вестных  работяг.
 Политбюро  приняло  решение  не  вводить  сразу  сухой  закон,  а  постепен¬
но  сокращать  производство  спиртного,  компенсируя  потери  бюджета  за
счет  увеличения  цен  на  него.  Количество  магазинов,  торгующих  алкоголем,
резко  уменьшилось.  Те  немногие,  которым  еще  разрешалось  продавать
 Крытка  в  Балашове  называлась
кузницей  воров.  Блатных  там
ломали.  В  Балашове  пытали
голодом  —  некоторые  зэки
не  выдерживали  и  нападали  на
вертухаев,  когда  те  ели  пирожки
свои  вонючие;  забивали
до  полусмерти.
 137

КРЫША.  Устная  история  рэкета
 спиртное,  могли  делать  это  лишь  с  14.00  до  19.00.  На  одного  покупателя  —
одна  бутылка.  Мера  оказалась  настолько  непопулярной  среди  населения,
что  у  многих  возникло  ощущение  абсурдности  происходящего:  «В  шесть
утра  поет  петух,  в  восемь  —  Пугачева,  магазин  закрыт  до  двух,  ключ  —  у  Гор¬
бачева».  Режим  окончательно  перестали  воспринимать  всерьез.  Прямой
практический  результат  —  повсеместное  появление  пьяных  углов,  где  цыга¬
не  и  предприимчивые  гопники  ночами  продавали  водку  втридорога.  Впер¬
вые  в  советской  истории  в  небывалых  размерах  расцвело  производство  низ¬
кокачественного  контрафактного  алкоголя.  Между  тем  водка  занимала
 почти  четверть  всего  товарооборота  в
СССР.  Потери  государственного  бюд¬
жета  за  первые  два  года  антиалкоголь¬
ной  кампании  составили  чуть  меньше
50  миллиардов  рублей.
 Известно,  что  в  США  сухой  закон
стал  одной  из  главных  предпосылок  к
расцвету  мафии  в  20-е  годы.  По  отно¬
шению  к  СССР  80-х  и  нашим  героям
такое  утверждение  было  бы  не  совсем
верно.  Тем  не  менее  ограничение  на
продажу  алкоголя  способствовало  то¬
му,  что  будущие  рэкетиры  районного  масштаба  получили  новый  опыт  вза¬
имодействия  с  нелегальным  бизнесом.
 Первые  деньги  спортсмены  стали  на  пьяных  углах  не  зарабатывать,  а
экономить  самым  простым  способом  —  отбирать  бутылки  у  торговцев
просто  потому,  что  им  не  хотелось  за  них  платить,  а  у  спекулянта  не  было
возможности  жаловаться  в  милицию.  Когда  пьяных  углов  появилось  дей¬
ствительно  много,  по  несколько  на  каждой  улице,  спортсмены  начали
принуждать  торговцев  к  ежемесячным  выплатам  в  обмен  на  безопасность.
В  противном  случае  грозились  уничтожить  товар.  Прошло  совсем  немно¬
го  времени,  и  спортсмены  поняли  —  нет  необходимости  вымогать,  можно
просто  прогнать  спекулянтов  и  продавать  водку  самим.  Вероятно,  у  этой
деятельности  и  были  шансы  когда-нибудь  стать  источником  больших  до¬
ходов,  но  через  некоторое  время  в  стране  появилась  возможность  гораздо
большего  и  разнопланового  заработка,  чем  продажа  левого  алкоголя.
 Мера  оказалась  настолько
непопулярной  среди  населения,
что  у  многих  возникло  ощуще¬
ние  абсурдности  происходящего:
«В  шесть  утра  поет  петух,
в  восемь  —  Пугачева,  магазин
закрыт  до  двух,  ключ  —
у  Горбачева».
 138

Часть  пятая.  GORBY
 НЕФТЬ
 Все  академические  мудрецы  сходятся  в  одном  —  главная  причина  кри¬
зиса  и  последующего  краха  СССР  —  резкое,  с  30  до  12  долларов  за  баррель,
снижение  цены  на  нефть,  случившееся  в  1986  году.  Пока  что  молодые  люди
спокойно  вымогали  у  барыг  и  фарцовщиков,  выкидывали  посетителей  из
окраинных  и  центральных  баров,  накачивали  мускулатуру  в  спортзалах.  Они
и  не  знали,  что  их  судьба  решается  на  встрече  директора  ЦРУ  Уильяма  Кей¬
си  с  королем  Фадхом  и  принцем  Бандаром  —  правителями  Саудовской  Ара¬
вии.  Именно  тогда  янки  удалось  убедить  саудитов  открыть  нефтяной  кран.
 Падение  цены  на  углеводороды  для  СССР  оказалось  фатальным:  на
деньги,  полученные  от  экспорта  нефти,  закупалось,  в  первую  очередь,
зерно,  а  также  другие  товары,  без  которых  населению  страны  едва  ли  уда¬
лось  бы  обойтись.  Эффект  получился  мгновенным.
 К  концу  лета  1986  года  на  Карельском  перешейке,  в  Репино,  собралась
группа  малоизвестных  стране  молодых  экономистов.  Среди  них  —  Анато¬
лий  Чубайс,  Егор  Гайдар,  Оксана  Дмитриева,  Петр  Авен,  Андрей  Иллари¬
онов.  Для  них  ситуация  была  ясна:  выход  —  в  полном  демонтаже  социали¬
стической  плановой  экономики.  Спорили  лишь  об  одном:  сначала
стабилизация  —  потом  приватизация  или  наоборот.
 В  Кремль  же  такое  четкое  понимание  проблемы  пока  не  пришло.  Для
того  чтобы  скрыть  свое  банкротство,  руководство  начало  во  все  больших
размерах  занимать  деньги  за  границей.  Кредитная  история  у  СССР  была
образцовой,  золотой  запас  большой,  Горбачев  явно  шел  на  уступки  во
внешней  политике  и  становился  все  более  и  более  популярен  на  Западе.
Почему  бы  и  не  дать?  Так  мы  и  просуществовали  с  1986  по  1991  год  —  все
меньше  на  свои,  все  больше  на  чужие.
 И,  тем  не  менее,  тотального  увеличения  дефицита  избежать  не  полу¬
чилось.  Теперь  его  списки  пополнили  уже  самые  необходимые  продукты.
Первым  из  них,  не  в  последнюю  очередь  из-за  вызванного  антиалкоголь¬
ной  кампанией  массового  самогоноварения,  стал  сахар.  Его  раньше  всех
остальных  начали  продавать  по  талонам.  В  таких  условиях  удерживать
вертикаль  власти,  а  тем  более  сохранять  старые  идеологические  установ¬
ки  становилось  все  трудней.
 139

КРЫША.  Устная  история  рэкета
 ГЛАСНОСТЬ
 В  Российском  государстве  всегда  существовала  цензура.  Во  времена
Советского  Союза  она  представляла  собой  толстый  свод  правил.  Тысячи
предложений  с  частицей  «не».  О  том,  что  нельзя  критиковать  политику
 партии,  в  нем  ничего  сказано  не  было.
Это  подразумевалось  само  собой,  бы¬
ло  десятилетиями  выработано  само-
цензурой.  Что  касалось  остального,
специальные  люди,  цензоры,  разреша¬
ли  или  не  разрешали  к  публикации
(выпуску  в  эфир)  книги,  газеты,  жур¬
налы,  передачи.  Когда  Горбачев  с  три¬
буны  впервые  произнес  слова  «пере¬
стройка»  и  «ветер  перемен»,  стало
постепенно  нарастать  ощущение  того,
что  теперь  «можно  говорить».  Никто  официально  цензуру  не  отменял,  си¬
стема  просто  постепенно,  отчасти  сама  собой,  а  отчасти  под  натиском  кор¬
респондентов  и  редакторов,  перестала  функционировать.  Уже  к  1987  году
молодежная  газета  «Смена»  (которая,  правда,  именно  благодаря  тому,  что
была  молодежной,  шла  в  авангарде  перестройки)  позволила  себе  резкие
высказывания  в  адрес  самого  Горбачева.  Еще  более  удивительным  оказал¬
ся  эффект:  в  редакцию  позвонили  из  Кремля  и  поблагодарили  за  критику,
лишь  попросив  впредь  с  ними  советоваться.
 Гласность.  Красивое  и  редкое  для  русской  речи  слово  зачастило  на
страницах  всех  мировых  СМИ.  За  границей  термин  не  требовал  перевода.
 Среди  советских  СМИ  самый  солидный  урожай  от  посевов  гласности
собрали  толстые  журналы  —  невиданные  многомиллионные  тиражи.
Публикации  ранее  запрещенных  романов,  стихов  и  рассказов,  статьи  о
жертвах  сталинского  режима,  любые  исторические  очерки,  проливающие
свет  на  историю  страны,  стали  главной  темой  кухонных  разговоров.
 На  телевидении  в  выпусках  новостей  появились  сурдопереводчики  —
первое  за  много  лет  признание  того  факта,  что  в  стране  есть  инвалиды.
Самым  сильным  шоком  от  телевидения  перестройки  стали  прямые  эфи¬
 Никто  официально  цензуру
не  отменял,  система  просто
постепенно,  отчасти  сама
собой,  а  отчасти  под  натиском
корреспондентов  и  редакторов,
перестала  функционировать.
 140

Часть  пятая.  GORBY
 ры.  Каждому  слову,  произнесенному  в  них,  верили  так  же,  как  еще  не¬
сколько  лет  назад  не  верили  дикторам  официальных  новостей.
 Наиболее  ярко  перестроечный  дух  времени  отразился  в  передачах  Ле¬
нинградского  телевидения.  В  декабре  1987  года  в  его  эфир  вышла  про¬
грамма  «600  секунд».  Ничего  подобного  советское  телевещание  не  знало.
Присутствие  в  кадре  плашки  с  таймером,  который  отсчитывал  секунды,
остающиеся  до  конца  эфира,  давало  запредельный  информационный  эф¬
фект  «здесь  и  сейчас».  Революционным  оказалось  и  содержание  —  это
был  в  чистом  виде  репортаж  с  камерой  на  плече.
 Харизматичная  хрипотца  Александра  Невзорова  в  сочетании  со  столь
же  агрессивной,  сколь  и  обыденной  интонацией,  и  сама  его  речь  —  просто¬
го  серьезного  парня,  торопящегося  рассказать  всем  правду,—  это  и  был  го¬
лос  времени.  Программа  вошла  в  Книгу  рекордов  Гиннесса,  как  самая  рей¬
тинговая:  в  половине  десятого  вечера  улицы  Ленинграда  в  буквальном
смысле  вымирали  —  все  смотрели  десятиминутки  Невзорова.  Материалы
о  коррупции,  сюжеты  об  агонизирующей  советской  экономике,  апокалип¬
тические  картинки  советского  коммунального  быта,  пожары,  матерящие¬
ся  мужики,  гниющие  курицы  —  все  это  производило  ощущение  длящейся
годами  сенсации.  В  довершение  этой  картины,  Невзоров  снимал  репорта¬
жи  о  «страшных  „тамбовцах"»,  что,  как  позже  признался  сам  Кумарин,  бы¬
ло  не  столько  помехой  для  его  деятельности,  сколько  рекламой.
 Невзоров  был  в  то  время  единственным  телевизионным  журналистом
во  всей  стране,  кто  показывал,  как  зарождаются  ОПГ.  В  основном  же  ин¬
терес  к  ним  проявляли  западные  репортеры,  которым,  впрочем,  нужна
была  не  репортажная  правда,  а  экзотический  эксклюзив  —  заснять  экзем-
плярную  разборку  русской  мафии.  Западный  стрингер  выходил  на  како-
го-нибудь  пройдоху,  имевшего  контакты  с  бригадиром  ОПГ,  тот  платил
своей  команде  по  50  долларов,  совсем  неплохие  тогда  деньги,  и  те  устра¬
ивали  столь  же  красочное,  сколь  и  правдоподобное  представление  где-
нибудь  на  пустынной  набережной  Малой  Невки.
 Результаты  полученной  свободы  слова  способствовали  не  только  полити¬
ческой  открытости,  массовому  изучению  новейшей  истории  и  чтению  эмиг¬
рантской  литературы,  но  и  новому,  на  этот  раз  добровольному  зомбирова-
нию  населения.  В  1989  году  в  эфире  главных  телеканалов  страны  появились
психотерапевт  Анатолий  Кашпировский  и  экстрасенс  Алан  Чумак.  Пока  не¬
 141

КРЫША.  Устная  история  рэкета
 давно  сложившиеся  ОПГ  молниеносно  набирали  силу,  столбили  все  новые
территории,  большинство  советских  граждан  по  вечерам  внимали  их  оздоро¬
вительным  сеансам.  Миллионы  людей,  прильнув  к  телеэкрану,  заряжали
стаканы  с  водой.  Утром  же  они  погружались  в  битком  набитые  троллейбусы
и  трамваи,  отрабатывали  за  талоны  на  загибающихся  фабриках  и  заводах,
чтобы  отстоять  дикие  очереди  за  морожеными  сосисками  и  скорее  при¬
мчаться  домой  и  поставить  перед  экраном  очередной  стакан  с  водой.
 Галина  Леонтьева,  родилась  в  1956  году,  журналист:
 Все  началось  с  Апрельского  пленума  ЦК  КПСС  1985  года.  Горбачев
произнес:  «Ветер  перемен».  И  мы  первые  почувствовали  послабления  со
стороны  обкома  ВЛКСМ.  Мы  позволяли  себе  критиковать  больше.  Напри¬
мер,  в  Волосовском  районе  был  совхоз  «Ударник».  Там  есть  деревня  Изва-
ра,  где  усадьба  Рериха.  Мы  неделю  пробивали  репортаж  о  том,  что  усадь¬
ба  сыпется.  Нам  отвечали:  «Рерих  не  наш  художник».  Но  потом  махнули:
«Ладно  —  это  не  наша  газета».  Мы  постепенно  стали  эту  лодочку  раска¬
чивать,  там  что-то  критиковать,  как  корреспонденты  пихать  редакторов.
Рупором  перестройки,  конечно,  стали  молодежки.  Газета  «Смена»  многое
в  Советском  Союзе  делала  впервые.  Первая  критиковала  Горбачева.
Югин  был  тогда  редактором,  он  очень  не  хотел  ставить  этот  материал,  и  я
ходила  к  нему  три  дня,  чуть  не  врукопашную  с  ним  боролась  и  сказала,  что
это  надо  делать.  В  итоге,  когда  мы  этот  материал  опубликовали,  причем
мы  сделали  хитро  —  вставили  эту  критику  в  уста  человека,  у  которого  бра¬
ли  интервью,—  на  следующий  день,  как
только  вышла  газета,  нам  позвонили  из
Кремля,  сказали,  что  примут  к  сведе¬
нию.  Они  вели  уже  себя  так,  они  не
могли  уже  просто  наорать.  Ну  а  потом
начали  КГБ  уже  критиковать,  начали
писать  о  неуставных  отношениях  в  ар¬
мии.  В  Советском  Союзе  же  нельзя  бы¬
ло  заявлять  о  том,  что  была  дедовщина
в  армии,  и  для  того,  чтобы  написать
 Когда  КГБ  приняло  решение
и  выразило  нам  свое  «фе»,  мы
на  это  тут  же  на  первой  полосе
выразили  свое  «фе»  КГБ.  То  есть
практически  они  уже  ничего  не
могли  сделать,  нас  уже  понесло,
как  реку,  как  поток.
 142

Часть  пятая.  GORBY
 этот  материал,  Таня  поехала  в  Москву,  к  главным  генералам,  они  там  пра¬
вили,  что-то  вычеркивали,  но  в  итоге  мы  смогли  рассказать,  что  пусть  в  ка¬
честве  исключения,  но  такое  бывает.
 Когда  мы  стали  печатать  наше  зарубежье,  мы  стали  печатать  Лимоно¬
ва,  а  у  него  слово  из  трех  букв  самое  приличное,  допустим,  в  «Эдичке».
Алданова  стали  печатать.  Мы  с  разных  направлений  били  в  одну  точку.  Ре¬
акция  на  все  это  от  общества  была  такова,  что  у  газеты  Смена  был  тираж
300  ООО  экземпляров.  Это  было  сравнимо  с  парижской  «Ле  Монд».  Вы
знаете,  я  хочу  сказать,  что  мы  наше  КГБ  даже  стали  критиковать.  Когда
КГБ  приняло  решение  и  выразило  нам  свое  «фе»,  мы  на  это  тут  же  на  пер¬
вой  полосе  выразили  свое  «фе»  КГБ.  То  есть  практически  они  уже  ничего
не  могли  сделать,  нас  уже  понесло,  как  реку,  как  поток.
 Мы  хотели  жить  как  на  Западе,  вслух  говорить,  писать  то,  что  ты  думаешь,
есть  не  один  вид  колбасы,  а  много,  не  стоять  в  очередях.  Вот  это  мы  хотели.  Мы
видели,  что  там  продаются  не  только  гвоздики  и  мимозы,  но  15  видов  цветов.
 КГБ
 Власть  в  СССР  держалась  на  том,  что  в  конце  80-х  Гавриил  Попов,  тог¬
да  будущий,  а  теперь  бывший  мэр  Москвы,  назвал  «подсистемой  страха»:  в
Советском  Союзе  были,  конечно,  пироги  и  пышки,  но  важнее  их  были  кула¬
ки  и  шишки.  Мобилизационная  экономика  могла  работать  только  в  том
случае,  если  ее  рекрут  понимал:  шаг  в  сторону  —  расстрел.  Эту  карательную
функцию  выполняли  ЧК—ГПУ—НКВД—КГБ.  Однако  уже  в  брежневское
время  руководимый  Юрием  Андроповым  КГБ,  как  и  все  советское  обще¬
ство,  проржавел.  В  глазах  обычного  ленинградца  Комитет  являлся  незри¬
мой  силой,  которая  не  позволяла  специалисту  по  Возрождению  из  Эрмита¬
жа  поехать  в  Италию,  которая  боролась  за  то,  чтобы  Анатолий  Карпов
выиграл  у  Виктора  Корчного  матч  за  звание  чемпиона  мира  по  шахматам,
которая  решала,  кто  достоин  аспирантуры,  а  кто  должен  работать  в  школе.
Основные  свои  ресурсы  эта  организация  направляла  на  борьбу  с  идеологи¬
ческим  врагом  —  группой  довольно  безобидных  художников  и  мастеров
слова,  мирно  проводящих  жизнь  в  кочегарках  и  на  кухнях.  Другой  важной
 143

КРЫША.  Устная  история  рэкета
 прерогативой  КГБ  была  борьба  с  ва¬
лютчиками  и  фарцовщиками,  и  в  этом
случае  ее  КПД  уже  был  как  у  парово¬
за.  Впрочем,  даже  в  борьбе  с  самизда¬
том,  абстрактной  живописью  и  верой  в
Иисуса  Христа  КГБ  работал  пример¬
но  так  же  эффективно,  как  Министер¬
ство  сельского  хозяйства  в  борьбе  за
урожай:  денег,  усилий  и  оперативных
комбинаций  много,  а  результат  —  пес¬
ни  Высоцкого  из  каждой  форточки.  Когда  же  врагам  народа  сначала  разре¬
шили  беспрепятственно  заявлять  о  своем  несогласии  с  властью,  пусть  и  не
в  политических  аспектах,  а  потом  их  еще  и  показали  по  телевизору,  КГБ
буквально  потерял  смысл  своего  существования.  Кроме  того,  все  знали,  что
комитетчики  были  всегда  обеспечены  в  разы  лучше,  чем  милиционеры  или
армейские  офицеры.  Должностной  оклад  майора  КГБ  был  таким  же,  как  у
армейского  полковника.  Для  них  существовала  сеть  собственных  распреде¬
лителей,  больниц,  санаториев.  И  вдруг  в  одночасье  с  появлением  коопера¬
тивов  и  теневого  бизнеса  появилась  масса  людей,  материально  жившая  не¬
сравнимо  лучше,  чем  рыцари  плаща  и  кинжала.  Закрытые  распределители
не  избежали  всеобщего  дефицита,  товаров  в  них  резко  поубавилось.  Все  это
способствовало  резкому  снижению  служебного  рвения  сотрудников.  Когда
Комитет  стали  пытаться  перепрофилировать  на  борьбу  с  организованной
преступностью,  вскрылась  практически  полная  профессиональная  непри¬
годность  его  работников.  Оказалось,  они  не  обладали  навыками  работы  с
уличной  преступностью  —  не  то  что  с  вооруженными  бандами,  но  даже  со
сравнительно  безобидными  карманными  ворами.
 МИЛИЦИЯ
 Еще  в  1985  году  рядовой  сотрудник  правоохранительных  органов  ис¬
пытывал  страх  перед  вышестоящей  инстанцией  —  КГБ.  Взаимоотношения
этих  двух  структур  описывались  формулой:  «Вы  следите  за  порядком,  а  в
 Оказалось,  сотрудники  КГБ
не  обладали  навыками  работы
с  уличной  преступностью  —  не  то
что  с  вооруженными  бандами,  но
даже  со  сравнительно  безобид¬
ными  карманными  ворами.
 144

Часть  пятая.  GORBY
 важные  дела  не  лезете».  Существовал  официальный  совершенно  секрет¬
ный  приказ  под  номером  008,  в  котором  говорилось,  что  если  оперативник
получил  информацию,  касающуюся  ответственного  партийного  работни¬
ка,  то  он  немедленно  должен  был  ее  переслать  по  назначению  —  в  КГБ  —  и
забыть.  Менты  никогда  не  любили  гэбэшников,  но  боялись  их.  Никто
всерьез  не  думал,  что  самиздатовские
книжки  митьков  в  руках  у  студентов
действительно  представляют  хоть  ка-
кую-то  опасность,  и  при  этом  любой
милиционер  понимал:  чекист  в  случае
возникновения  разногласий  мог  по¬
влиять  на  его  карьерный  рост  и  даже
способствовать  увольнению.  Но  когда
по  телевизору  стали  говорить  то,  за
что  раньше  могли  запретить  выезд  за
границу,  страх  перед  Лубянкой  растаял.
 Приказ  008  перестал  выполняться  сам  собой,  хотя  официально  его  никто
не  отменял.  Оперативники  уголовного  розыска  теперь  могли  задерживать
ответственных  работников  обкома  ВЛКСМ  и  возбуждать  в  их  отношении
дело,  не  докладывая  об  этом  ни  в  какие  инстанции.
 В  эпоху  перемен  рядовой  милиционер,  работавший  в  городе,  ощущал
происходившее  куда  острее,  чем  его  начальство,  покидавшее  кабинеты
только  по  особым  случаям.  На  улицах  появились  кришнаиты,  художники,
уличные  музыканты  —  все  те,  кого,  по  привычным  представлениям,  долж¬
ны  были  вот-вот  схватить,  но  все  же  не  хватали.  Правоохранители,  на¬
дышавшись  воздухом  свободы,  перестали  чувствовать  опасность  не  толь¬
ко  со  стороны  КГБ,  но  и  со  стороны  собственных  начальников.  Они  стали
отказываться  задерживать  панков  в  кожаных  косухах.  В  конце  концов,  во
время  выступления  Демократического  Союза  у  Казанского  собора  в  мар¬
те  1989  года,  сотрудники  ОМОНа  отказались  разгонять  толпу  по  приказу
начальства,  наблюдавшего  за  событиями  с  третьего  этажа  дома  Зингера.
 В  том  же  году,  лишь  несколько  месяцев  спустя,  и  сами  сотрудники  мили¬
ции  организовали  акцию  протеста,  правда,  с  лозунгами  экономического  ха¬
рактера.  Летом  около  двух  сотен  человек  в  воскресный  день  вышли  на  Двор¬
цовую  площадь  с  плакатами,  на  которых  были  выведены  требования:  «Мы
 Оперативники  уголовного
розыска  теперь  могли  задержи¬
вать  ответственных  работников
обкома  ВЛКСМ  и  возбуждать
в  их  отношении  дело,  не  докла¬
дывая  об  этом  ни  в  какие
инстанции.
 145

КРЫША.  Устная  история  рэкета
 не  можем  защищать  людей,  если  наши  семьи  голодают».  Зачинщиком  ми¬
тинга  стал  замполит  30-го  отделения  милиции  Николай  Аржанников,  впо¬
следствии  ставший  депутатом  Верховного  Совета  СССР  от  партии  Демок¬
ратический  Союз.  На  главную  площадь  города  немедленно  прибыл
оперативный  дежурный  КГБ  по  фамилии  Карпов,  и  появились  солдаты
внутренних  войск,  базировавшиеся  по  соседству,  на  Халтурина.  Вопреки
ожиданиям  руководства  госбезопасности,  дежурный  доложил,  что  ничего
антиправительственного  он  в  требованиях  демонстрантов  не  видит,  а  офице¬
ры  ВВ  стояли  рядом  с  мятежными  оперативниками,  курили  и  посмеивались.
 Сотрудники  правоохранительных  органов  почувствовали  свободу,  но
фактически  их  требования  выполнены  быть  не  могли.  Боязнь  любого  на¬
чальства  ушла,  а  лезть  под  пули  и  защищать  чье-то  личное  имущество  за
мизерную  зарплату  никто  не  хотел.  Начался  отток  самой  креативной  ча¬
сти  сотрудников  в  нарождающийся  бизнес,  в  криминальные  и  полукри-
минальные  структуры.  Не  без  помощи  этих  ренегатов  оставшиеся  в  орга¬
нах  стали  довольно  быстро  коррумпированы.
 Андрей  Колпаков,  родился  в  1962  году
 Я  был  старшим  уполномоченным  отделения  спецслужбы.  И  когда  Де¬
мократический  Союз  собрал  огромный  митинг  и  шествие,  их  было  тысячи
три  или  четыре,  по  Невскому  еле  можно  было  проехать.  Это  были  от  по¬
клонников  Виктора  Цоя  до  взрослых  для  меня  тогда  людей,  которые  носи¬
ли  очки  и  явно  имели  высшее  образование.  Лица  у  людей  были  в  основном
приятными.  Нам  сказали  туда  идти,  и  я  пришел  туда  с  несколькими  сотруд¬
никами.  Я  увидел,  что  там  собралось  три  или  четыре  поста  наружного  на¬
блюдения,  мы  друг  друга  знали.  Они
подошли,  сказали:  «Нам  велели  фото¬
графировать».  И  щелкают  таким  ма¬
леньким  фотоаппаратом.  Я  им  говорю:
«Что  тут  фотографировать,  вон  телеви¬
дение  снимает».  И  за  Казанским  собо¬
ром  стояло  два  кунга  с  омоновцами,  а
тогда  омоновцев  было  двадцать  чело¬
век.  Это  были  чемпионы  рукопашного
 Вот  это  ощущение,  что  вон  там
стоят  наши  генералы,  эти  что-то
орут  с  флагами,  а  мы  смеемся,
стало  конечной  точкой,  стало
понятно,  что  власти  нет,  что-то
в  стране  изменилось.
 146

Часть  пятая.  GORBY
 боя  —  Снетков,  Нестеров.  Огромные,  за  100  килограмм  рыцари  в  броне¬
жилетах.  А  мы  подходим  курить  с  ними.  Курим,  смеемся.  Тогда  я  увидел  в
первый  раз  триколор.  А  на  Доме  книги,  на  третьем  этаже,  где  сейчас  ка¬
фешка,  стоят  несколько  человек  в  папахах,  то  есть  видно,  что  это  либо  ге¬
нералы,  либо  полковники  с  огромными  радиостанциями.  В  этот  момент
хрип,  Нестеров  берет  радиостанцию,  и  происходит  следующий  диалог:
 — 	Видите  толпу?
 — 	Очень  трудно  ее  не  увидеть.
 — 	Рассекайте  ее  надвое.
 — 	В  каком  смысле  надвое  и  зачем.
 — 	Ну  их  много,  рассекайте  надвое.
 — 	Что  они  такого  делают,  чтобы  я  их  рассекал.
 — 	Они  сейчас  полезут  на  памятник  Барклаю  де  Толли.
 — 	Когда  они  полезут  на  памятник  Барклаю  де  Толли,  тогда  я  кого-то
сниму  с  этого  памятника.
 А  дальше  дословно  было  так:
 — 	Вы  слышите,  что  они  кричат?
 — 	Да  они  все  правильно  кричат,—  отвечает  им  Нестеров.
 Дальше  там  молчание  на  третьем  этаже,  видимо,  он  оглох  от  такого  от¬
вета.  Потом,  наконец,  говорят:
 — 	Да  я  вам  приказываю.
 — 	Да  я  вас  вижу,  вы  там,  на  третьем  этаже.  Вы  спускайтесь  вниз,  вместе
рассекать  и  будем.
 И  в  этот  момент  все,  кто  стоял  рядом  с  Нестеровым  —  и  мы,  и  двое  омо¬
новцев,—  заржали.  И  вот  это  ощущение,  что  вон  там  стоят  наши  генералы,
эти  что-то  орут  с  флагами,  а  мы  смеемся,  стало  конечной  точкой,  стало  по¬
нятно,  что  власти  нет,  что-то  в  стране  изменилось.
 КООПЕРАТОРЫ
 К  1988  году  экономика  СССР  пришла  в  окончательный  упадок.  Спи¬
ски  дефицита  пополнили  уже  десятки  жизненно  необходимых  товаров.
Советское  руководство  пошло  на  крайние  для  тоталитарного  социалисти¬
 147

КРЫША.  Устная  история  рэкета
 ческого  государства  меры  —  фактически  разрешило  частную  предприни¬
мательскую  деятельность.  26  мая  1988  года  вышел  закон  «О  кооперации  в
СССР».  Он  представлял  собой  довольно  пространный  многостраничный
документ,  носящий  больше  гуманитарно-декларативный,  чем  регулирую¬
щий,  характер.  Он  явился  ярчайшим  примером  решительных  полумер.  Де¬
ло  в  том,  что  к  тому  времени  кооперативное  движение  существовало  во
многих  странах  мира  (те  же  знаменитые  кибуцы  в  Израиле),  но  в  общем
объеме  экономики  оно  занимало  десятые  доли  процента.  Это  сейчас  понят¬
но,  что  частный  бизнес  не  может  управляться  коллективно,  поскольку  кол¬
лектив  не  может  брать  на  себя  предпринимательские  риски.  Поэтому  по¬
давляющее  большинство  кооперативов  в  СССР  оказались  на  деле
частными  предприятиями,  принадлежащими  одному  или  нескольким  ли¬
цам.  Все  остальные  так  называемые  «члены  кооператива»  были,  по  суще¬
ству,  наемными  работниками.  Неизвестно,  отдавали  ли  себе  отчет  авторы
этого  закона  в  том,  что  он  по  сути  своей  подрывал  самую  основу  социали¬
стической  экономики  —  фактически  разрешал  частную  собственность  на
средства  производства  —  создавал  одно  из  основных  условий  возможности
развития  капитализма.
 Первые  участники  кооперативного  движения  довольно  быстро  поняли
только  одно:  разрешено  все,  что  впрямую  не  запрещено.  Впрочем,  мнение  о
том,  что  заниматься  легальным  бизнесом  в  первую  очередь  кинулись  самые
активные  деятели  советской  теневой  экономики  —  цеховики  и  спекулян¬
ты,—ошибочно.  За  годы  незаконной  деятельности  они  слишком  сильно
привыкли  опасаться  советской  власти.  Большинство  из  них  были  уверены,
что  новый  закон  не  более  чем  провокация  или,  во  всяком  случае,  кратко¬
срочное  явление:  через  некоторое  время  лавочку  прикроют,  а  тех,  кто  созда¬
вал  кооперативы,—  посадят.  С  куда  большим  рвением  к  новым  возможно¬
стям  отнеслись  продвинутые  комсомольцы  и  ответственные  инженеры,
которым  нужно  было  кормить  семьи.  Их  деятельность  была  максимально
разнообразна:  они  скупали  товар  на  предприятиях  по  госцене,  чтобы  пере¬
продать  в  несколько  раз  дороже,  производили  пленку  для  самодельных  пар¬
ников  и  вешалки  для  белья,  возили  на  машинах  арбузы  и  помидоры  из  Уз¬
бекистана.  В  условиях  тотального  дефицита  доход  приносили  любые
производимые  товары  и  услуги.  Норма  прибыли  для  всех  этих  видов  дея¬
тельности  составляла  не  меньше  100%,  а,  как  правило,  в  разы  больше.  Одна-
 148

Часть  пятая.  GORBY
.  ...■■  -  ■
 ко  причины  того,  что  кооперативы  стали  источником  первых  многомилли¬
онных  состояний  в  стране  состоит  не  в  этом,  а  в  том,  что  на  практике  налич¬
ные  средства  с  банковского  счета  кооператива  можно  было  снимать  без  ка¬
кой  бы  то  ни  было  серьезной  отчетности.  До  1988  года  в  Советском  Союзе
безналичные  деньги  были  некой  условностью.  Одни  предприятия  могли
что-то  продавать  на  них  другим  предприятиям  по  ценам,  установленным
Госпланом,  но  напрямую  в  частные  руки  они  никоим  образом  попасть  не
могли.  С  появлением  кооперативов  ситуация  резко  изменилась.  Государ¬
ственное  предприятие  получило  возможность  приобретать  что-то  у  ко¬
оператива,  а  кооператив  уже,  в  свою  очередь,  мог  эти  деньги  без  проблем  об¬
наличить.  Самыми  массовыми  сделками  такого  рода  стала  покупка
компьютеров.  Кооператоры  покупали  их  в  Польше,  к  примеру,  по  1000  дол¬
ларов  и  тут  же  продавали  какому-нибудь  НИИ  по  10  ООО  долларов.  Ничего
противоречащего  закону  в  этом  не  было.  Таким  образом,  миллионы  рублей,
которые  еще  год  назад  как  будто  не  существовали,  оказались  в  частных  ру¬
ках.  Это  привело  к  еще  большему  денежному  навесу  в  стране  —  денег,  на  ко¬
торые  фактически  ничего  нельзя  было  купить.  Возможность  легких  сверх¬
доходов  сохранялась  вплоть  до  гайдаровской  реформы.
 Закон  о  кооперации  действительно  вызвал  всплеск  деятельности  среди
населения:  унылый  серый  ленинградский  пейзаж  разукрасился  наивно  раз¬
ноцветными  вывесками  ресторанов  и  кафе,  витринами  убогих  грязных
ларьков  с  жвачкой,  сигаретами  и  лимонадом,  подгнившими  деревянными
ящиками  с  арбузами  и  апельсинами,  дешевыми,  но  броскими  вещами,  раз¬
вешанными  по  наскоро  состряпанным  витринам  и  одетыми  на  самих  ле¬
нинградцев.  Однако  свою  задачу,  как  ее  видели  создатели  документа,  он  не
решал:  «В  условиях  политической  и  экономической  систем  СССР,  при  ве¬
дущей  роли  государственной  (общенародной)  формы  собственности,  по¬
всеместное  развитие  получает  кооперативная  форма  собственности,  спо¬
собствующая  более  полному  использованию  возможностей  и  преимуществ
социализма,  приумножению  общественного  богатства,  насыщению  рынка
высококачественными  товарами  и  услугами,  их  удешевлению...»  В  действи¬
тельности  цены  на  услуги  и  товары,  производимые  кооператорами,  были  в
несколько,  а  то  и  в  десятки  раз  выше  цен,  установленных  государством.
В  результате  приобретать  их  могли  только  люди,  чьи  доходы  значительно
превышали  советские  зарплаты.  К  1991  году  таких  людей  было  не  больше
 149

КРЫША.  Устная  история  рэкета
 10  процентов  от  всего  населения.  За¬
кон  также  обещал,  что  «государство,
используя  средства  массовой  инфор¬
мации  и  другие  формы,  создает  наи¬
более  благоприятные  идеологические
предпосылки  для  деятельности  коо¬
перативов,  обеспечивая  повсеместно
такой  морально-психологический  климат,  при  котором  каждый  член  коопе¬
ратива  осознавал  бы,  что,  работая  в  нем,  он  выполняет  важное  общественно
полезное  дело...».  Только  что  получившие  свободу  СМИ,  как  и  все  совет¬
ское  общество,  не  спешили  исполнить  это  обещание  —  вплоть  до  середины
90-х  слово  «кооператор»  для  большинства  звучало  как  презрительное  руга¬
тельство.
 Борис  Элькин
 Закон  о  кооперации  был  очень  невнятный,  и  многие,  особенно  цеховики,
его  испугались.  Подумали,  что  это  подстава.  А  были  отчаянные  ребята,  кото¬
рым  уже  невозможно  было  работать  на  хозяина,  ну  и  я  в  том  числе,  кстати,
которые  сказали:  «Мы  в  это  дело  впишемся».  Из  всех  современных  олигар¬
хов  где-то  четверть  —  это  кооператоры.  История  была  простая  как  палка.
 На  чем  я  заработал  первые  деньги  какие-то  значительные?  Я  их  зарабо¬
тал  на  полиэтиленовой  пленке.  Происходило  это  следующим  образом.  За
небольшую  взятку,  в  10ОО  рублей,  ну,  по  тем  временам  не  такую  и  малень¬
кую,  я  купил  пленочный  экструдер,  якобы  списанный  якобы  с  Охтинского
химкомбината.  С  этого  же  комбината  ухари,  еще  за  10ОО  рублей,  мне  его
поставили,  поставили  головки  —  в  общем,  привели  его  в  порядок.  Дальше  я
стал  делать  полиэтиленовую  пленку.  Полиэтиленовая  пленка  была  в  стране
дефицитом.  Ну  не  было  ее  вообще.  Люди  в  очередях  стояли,  чтобы  накрыть
эти  свои  грядки...  У  меня  был  первый  частный  экструдер,  так  мне  повезло.
Я  покупал  сырье  за  взятки,  так-сяк,  где-то  выдуривал  этот  полиэтилен  высо¬
кого  давления.  Дальше  там  был  очень  нехитрый  процесс,  как-то  он  выду¬
вался,  и  пленка  готова.  Но  цену  на  готовую  продукцию  я  устанавливал  сам,
как  хотел,  каждый  день.  Вот  проснулся  с  утра  и  решил,  что  пленка  будет  сто-
 ~“Л
 Вплоть  до  середины  90-х  слово
«кооператор»  для  большинства
звучало  как  презрительное
ругательство.
 150

Часть  пятая.  GORBY
 ить  три  рубля.  Казенная  стоила
40  копеек,  но  ее  не  было.  Была  па¬
радоксальная  совершенно  ситуа¬
ция:  люди  стояли  в  очереди  у  меня
на  складе  и  ставили  себе  номерки
на  руки,  потому  что  мне  не  хватало
сырья.  Прибыль  у  меня  была  неболь¬
шая:  я  за  1  вложенный  рубль  полу¬
чал  4,  причем  скорость  оборота  у  ме
ня  была  сутки.  То  есть  это  реально  печатный  станок.  Дошло  до  смеха,  меня
вызвал  заместитель  председателя  райисполкома  по  фамилии  Кошкин,  как
сейчас  помню.  Он  меня  пригласил  к  себе  и  говорит:
 — 	На  тебя  жалобы  от  населения,  ты  население  плохо  пленкой  обеспе¬
чиваешь.
 — 	Господь  с  вами,—  говорю  я  ему,—  подгоните  сырья,  я  в  три  смены  бу¬
ду  работать,  я  его  обеспечу...
 У  меня  было  мотало  сделано,  по  10  метров,  а  старухи  пленку,  когда  по¬
купали,  рулетками  перемеривали.  И  я  тогда  сказал,  чтобы  мотало  сдела¬
ли  на  20  сантиметров  больше.  Все  стали  ох...вать,  им  стало  казаться,  что
они  просто  наживают.  Хотя  на  следующий  день  я  мог  сказать,  что  сегодня
4  рубля  пленка  будет  стоить.
 Я  был  кооператором,  у  меня  было  много  денег,  и  меня  познакомили  с
такой  Валькой,  она  была  директором  магазина  на  чеки  серии  «Д»  на  На¬
личной  улице.  И  вот  я  приезжаю  к  ней.
 — 	Что,  Бориска,  будешь  брать?
 — 	А  что  есть?  —  я  говорю.
 — 	Джин  «Бифитер».
 — 	Три  бутылки.
 — 	Тоник?
 — 	Упаковку.
 — 	Кола?
 — 	Упаковку.
 — 	Пиво  есть  немецкое  «Лёвенбрау»  в  банках.
 — 	12  упаковок.
 — 	«Мальборо».
 Я  наливаю  себе  джин  с  тоником,
лед  и  лимон  туда  добавляю,
закуриваю  «Мальборо»
и  думаю  —  вот  все,  п...дец,  я  живу,
видимо,  как  Рокфеллер.
 151

КРЫША.  Устная  история  рэкета
 — 	4  блока.
 — 	Плащ  на  тебя  есть  белый,  голландский.  Померяешь?
 — 	Пиши.
 — 	Есть  сок  кипрский.
 — 	12  банок.
 И  мне  все  это  грузят  в  багажник.  Я  приезжаю  домой,  все  это  расклады¬
ваю.  Сажусь  у  окна,  там  алкаши  какие-то  ходят,  время  уже  совсем  голо¬
дное.  И  я  наливаю  себе  джин  с  тоником,  лед  и  лимон  туда  добавляю,  заку¬
риваю  «Мальборо»  и  думаю  —  вот  все,  п...дец,  я  живу,  видимо,  как
Рокфеллер.
 Александр  Тараторин
 В  армию  уходил  советским  человеком.  Окончил  ПТУ-88,  мне  ж  первый
секретарь  Григорий  Романов  каску  строительную  подарил  на  одном  офи¬
циальном  празднике.  А  первого  наставника  звали  Марлен  —  Маркс  и
Ленин.
 17  ноября  1987  года  приземлился  после  службы  в  армии  в  аэропорту
«Пулково».  Понял  —  попал  в  другую  страну.  Весь  аэропорт  будто  свари¬
ли  —  все  в  варенке,  штаны  бананами  и  в  белых  кроссовках.  Цыганки  не  с
картами,  а  с  ведрами.  А  в  них  гвоздики.  Матери  купил  сразу  же.  На  лот¬
ке  увидел  газеты  с  обнаженными  девицами,  какими-то  предсказателями.
Тоже  прихватил.  Люди  с  открытками  стоят  около  таксистов  —  агитируют
то  ли  в  свидетели  чего-то,  то  ли  в  «Белую  церковь».  Постоял,  послушал.
Рядом  в  наперстки  игра,  в  открытую.  Проиграл  золотое  кольцо-печатку.
 Полегчало.  Это  я  потом  узнал,  что  иг¬
рал  Артур  Кжижевич  со  своими  хлоп¬
цами.  Таксисты,  заметил,—  более
развязны,  никаких  20  копеек  на  по¬
садку.  Доехал  круто  на  кузове  123-го
«мерседеса».  Первый  раз  вышел  в  го¬
род  и  тут  же  наткнулся  на  пока  ре¬
дкие,  но  малиновые  пиджаки  и  шпан¬
ские  кепки.
 Мне  столько  в  мозг  инфы
попало  —  не  понял,  что  творится.
Стержень-то  был  коммунистиче¬
ский,  и  пошел  я  шоферить
с  обостренным  чувством
социальной  справедливости.
 152

Часть  пятая.  GORBY
 Мне  столько  в  мозг  инфы  попало  —  не  понял,  что  творится.  Стержень-то
был  коммунистический,  и  пошел  я  шоферить  с  обостренным  чувством  соци¬
альной  справедливости.
 Первое  время  держался,  несмотря  на  роскошь  в  таких  магазинах,  как
«Балтик  Стар»,  в  «Прибалтийской»  и  прочее.  Познакомился  с  будущей
женой  —  Ириной.  А  дядя  ее,  Павлов  Юрий  Алексеевич,  был  директором
Кировского  рынка.  Там  увидел  Саню  Питерского.  Услышал  прозвища  Юра
Полковник,  Коля  Карате.  Они,  как  старики,  сидели,  играли  в  карты,  орга¬
низовывали  какую-то  лотерею  с  предсказуемым  концом.  Как-то  мы  поеха¬
ли  в  Палангу  с  дядей  —  все-таки  Ира  его  племянница.  Там  цыгане  пели.  От¬
крылся  другой  мир  —  ресторанный.  Там  уже  Малышев  сидел.  Разговоры
высокие.  Кто-то  предлагал  чуть  ли  не  деревянные  дома  строить  в  центре
Ленинграда.  Мол,  Бога  нет,  значит,  все  позволено.  Я-то  до  этого  только
«Красную  звезду»  читал,  типа  «сержант  Прокопенко  выстрелил  десять
раз  —  попал  одиннадцать».  Я  прикололся,  хотел  на  следующий  день  най¬
ти  «Ленинские  искры».  Не  нашел  следов  «бога».
 Помню,  дядя  невесты  Петров  кому-то  сказал  в  кабаке:  «Ты  наш  чело¬
век».  А  ему  спортсмен  отвечает:  «Потерпи,  мы  еще  с  тобой  в  бане  попа¬
римся».
 Но  продолжал  пахать  за  баранкой.  На  молокозаводе  №  1,  где  дирек¬
тор  был  тов.  Полянский.  Я  лопатил  45  тонн  в  ночь.  Молока.  В  месяц  по  пол¬
торы  тысячи.  Быстро  научился  маклям.  Нырнул  в  мир  левака.  В  месяц  при
зарплате  в  100  имел  косарь.  Тогда  прибаутка  была,  что  ночью  ездят  лишь
скорая,  милиция,  таксисты,  молоко  и  хлеб.  Молоко,  как  ни  странно,  было
самым  доходным.  Милицию  по  рентабельности  точно  обгоняли.  Кстати,
Ирина  моя  тогда  работала  на  сливках.  В  цеху  в  смысле.  Там  дела  творились
чудные  —  пересортица  на  синих  пробках  от  кефира.  В  общем  набегало.
Причем  о  БХСС  уже  никто  не  думал.  Потому  как  им  платили  веером.
 Кстати,  однажды  попал  на  карбюраторный  завод,  год  так  1988-й.  Там
сошелся  с  армянином-цеховиком.  Он  мне  показывает  карбюраторы  с
китайскими  иероглифами.  Сам  видел,  как  тот  парень  в  фильме  о  Ленине  в
октябре.  Так  эти  иероглифы  потом  подпольно  зубными  бормашинами  сти¬
рали.
 Вскоре  пошел  на  повышение.  Устроился  на  колбасный  завод  на  Лигов-
ском.  Стал  бригадиром  молодежной  бригады.
 153

КРЫША.  Устная  история  рэкета
 Меня  парторг  напутствовал:  «Сань,  за  тобой  идут  люди,  ты  кандидат  в
партию.  Выручай!  Все  чего-то  сыпется».  Это  он  приуменьшал.  Возил  мяс¬
ное  рагу  —  кило  рубль  —  ключ  ко  всем  дверям.  Официально  получал  —
89  рублей  в  месяц.  А  со  всей  мздой  —  до  тысячи  рублей  в  день.  А  в  гара¬
же  базар-вокзал:  где  колбаса  висит,  где  кроссовки,  где  вино.  Заодно  все
боремся  с  несунами.  Колбасу  домой,  как  дрова,  носил,  на  двух  руках  —
ел  весь  микрорайон.  А  тем  временем  талоны  уже  пошли.
 При  всем  этом  успевал  в  Смольном,  в  обкоме  комсомола.  Меня  к  Гидаспо¬
ву  подвел  дядя,  который  с  ним  работал  в  депо.  Папа  —  все  толкал  в  школу  КГБ:
«Я  не  смог,  так  из  тебя  сделаю  человека».  Но  я  чуял,  скоро  их  резать  будут,  как
в  праздник  Варфоломея.  Говорю:  «Батя,  еще  не  дорос  до  чести  такой».
 Я  ж  до  армии  увлекался  организацией  молодежных  вечеров.  Тогда  же
успел  попереводить  западные  песни  для  обкома.  Этим  ответствовал  Сер¬
гей  Рыжов  —  парторг  Ждановского  завода.  Он  у  проходной  давал  тексты
с  печатями  с  гербом,  со  штампиками  —  «Разрешено».  Ему  это  было  важно.
Тексты  пелись  на  музыкальных  вечерах.  И  в  конце  80-х  эта  ересь  продол¬
жала  действовать  по  инерции.  Теперь  это  называлось  дискотекой.  Но  сна¬
чала  лекция,  почему  их  музыка  влияет  на  удары  сердца  и  скрытая  антисо¬
ветчина,  а  потом  танцы.  Ровно  11  песен  —  это  высчитали  в  партии.
 Но  теперь  ответственный  парторг  за  рок-н-ролл  сдулся.  Пил  страшно.
Так,  что  прикуривать  от  него  было  опасно.  Все  время  крутил  партийный  би¬
лет.  Будто  что-то  страшное  хотел  сказать.
 Я  тоже  в  двух  плоскостях.  Ночью  вкалываю,  колбасу  правую  и  левую
разбрасываю.  Днем  дискотеками  занимаюсь  —  деньги  трачу.  На  своей
машине  эти  софиты  перевозил.  Еще  кормил  это  стадо.
 Время,  как  бутерброд,  забродившая  селедка  под  шубой  от  переизбыт¬
ка  майонеза.  Примерно  такой  вкус,  но  весело.  Информация  меняется  бы¬
стрее,  чем  сегодня  в  Интернете.
 Советская  власть  кончилась  для  меня,  когда  на  мясокомбинат  имени  Ки¬
рова  я  завез  телегруппу  Невзорова  в  своей  машине.  Девушку  как  экспеди¬
тора,  в  белом  халате.  Я  за  2,50  этот  халат  купил  и  на  спине  разрезал,  так
как  она  широковата  была  в  талии.  Они  снимали  битую  скотину,  дохлую,  в
отвалах.  Сравнивали  с  падежом.  ВОХРа  на  комбинате  даже  не  рюхну-
лась.  Я  не  верил,  что  такое  можно  показать  по  ТВ.  Когда  показали  —  все.
Теперь  все  можно.
 154

Часть  пятая.  GORBY
 ЗАГРАНИЦА
 «Заграница  —  это  миф  о  загробной  жизни:  кто  там  побывал,  тот  от¬
туда  не  возвращается»,—  писал  Илья  Ильф.  В  советской  реальности  поч¬
ти  так  и  было.  Официально,  правда,  границы  закрыты  не  были.  По  идее,
для  того  чтобы  их  пересечь,  требовалось  то  же,  что  и  сейчас,—  загранпас¬
порт,  путевка  и  виза.  Загвоздка  состояла  в  том,  что  для  получения  загран¬
паспорта  необходимы  были  характеристики  с  места  работы  (идеологиче¬
ски  выдержан,  морально  устойчив)  с  тремя  визами  (директор  —
парторг  —  профорг)  и  справка  из  первого  отдела  о  том,  что  проситель  не
является  носителем  секретной  информации.  Так  что  на  деле  за  рубежом
бывали  только  немногие  избранные.  «Курица  не  птица,  Болгария  не  за¬
граница»  —  шутка  близких  к  номенклатурным  верхам  советских  снобов:
еще  какая  заграница,  более  недостижимая,  чем  сейчас  какая-нибудь  Бра¬
зилия.  Представления  о  «свободном  мире»  были  самыми  приблизитель¬
ными  и  почти  всегда  преувеличенно  позитивными.  Заграница  виделась
каким-то  недоступным  раем,  где  все  одеты  в  джинсы,  пьют  виски  и  ездят
в  Венецию.
 Михаил  Горбачев  дал  своим  подданным  свободу,  которой  они  лиши¬
лись  в  1920-е  годы,—  свободу  передвижения.  Отныне  для  того,  чтобы  по¬
ехать  в  Болгарию  или  даже  в  США,  достаточно  было  отстоять  длинную
очередь  в  ОВИР  и  еще  одну  такую  же  в  консульство  страны  поездки  за
визой.  Более  того,  государство  даже  сделало  своим  первым  туристам
своеобразный  подарок:  во  Внешторгбанке  на  Малой  Морской  улице
можно  было  по  официальному  курсу,  то  есть  практически  «на  халяву»,
купить  300  долларов.  Остальные  деньги  отдавали  по  рыночному  курсу
оставшимся  в  Союзе  родственникам  знакомых  эмигрантов  в  рублях,  а  по
приезде  у  этих  самых  знакомых  забирали  доллары,  шекели  или  немецкие
марки.
 Первое  пребывание  в  капстране  всегда  оборачивалось  шоком.  Прежде
всего,  советский  человек  чувствовал  себя  на  положении  отщепенца.  Ка¬
ким  бы  ни  был  твой  социальный  статус  в  Рашке,  как  называли  нашу  стра¬
ну  многочисленные  эмигранты,  в  Нью-Йорке  или  Берлине  он  ничего  не
стоил.  Большинство  русских  туристов  не  владели  ни  одним  иностран¬
 155

КРЫША.  Устная  история  рэкета
 ным  языком,  могли  покупать  одежду  только  в  самых  захудалых  секонд-
хендах  и  вынуждены  были  экономить  на  еде.  Вторым  шоком  становилось
непредставимое  материальное  изобилие.  Любой  универсам  в  самом
мрачном  уголке  Бруклина  выглядел  на  фоне  Елисеевского  магазина  как
авианосец  по  сравнению  с  речным  трамвайчиком.  Советский  человек
впервые  узнавал  слово  «йогурт»,  выяснял,  что  сыр  бывает  не  двух,  а  двух
 сотен  сортов,  дивился  разнообразию
алкоголя.  Торговые  площади  и  отсут¬
ствие  очередей  приводили  приехав¬
шего  в  состояние,  какое  испытывает
никогда  не  бывавший  в  городе  дере¬
венский  житель,  увидев  небоскреб.
Люди  уходили  в  запой,  с  ними  случа¬
лись  инфаркты,  они  понимали,  что
прожили  жизнь  зря,  что  они  неполно¬
ценные.  Они  даже  не  знали,  как  от¬
крывается  обычная  жестяная  баночка
с  кока-колой.
 Пройдет  много  времени,  в  конце  концов,  с  гайдаровской  реформой,  то¬
варные  рынки  будут  насыщены,  заграницей  станут  Эстония  с  Украиной.
Но  это  ощущение  первого  шока  не  пройдет  у  большинства  никогда.  Же¬
лание  жить  в  своей  стране,  а  быть  не  хуже  иностранца,  чувство  оскорб¬
ленного  национального  достоинства,  память  о  пережитом  унижении  ста¬
нет  в  некоторых  случаях  основой  идеологии,  побудительным  мотивом
для  достижения  целей.  В  начале  1990-х  годов  Владимир  Жириновский,
самый  близкий  по  взглядам  к  авторитетным  бизнесменам  политик,  учив¬
шийся,  по  иронии  судьбы,  в  одной  школе  с  будущим  «тамбовским»  депу¬
татом  Госдумы  Михаилом  Глущенко,  напишет:  «Мы  помним,  как  возили
сумки  поношенных  трусов  разных  Мишек  и  Левок,  теперь  пусть  послу¬
шают,  как  шуршат  шины  наших  „мерседесов11  по  их  автобанам».
 Люди  уходили  в  запой,  с  ними
случались  инфаркты,
они  понимали,  что  прожили
жизнь  зря,  что  они  неполноцен¬
ные.  Они  даже  не  знали,
как  открывается  обычная
жестяная  баночка  с  кока-колой.

Часть  шестая
РОКИРОВКА

.Владимира  Кумарина  досрочно  освободили  из  колонии  в  конце
1986  года.  Два  года,  проведенные  в  местах  лишения  свободы,  не  нанесли
ощутимого  ущерба  его  позициям,  а  наоборот,  скорее,  укрепили  их:  «В  это
время  многое  замыкалось  на  меня.  Все  ведь  считали,  что  я  отсидел  за
убийство.  Это  обстоятельство  давило  на  многих»Кумарин  устроился
грузчиком,  потом  —  лоточником  в  трест  ресторанов  и  кафе  Калининско¬
го  района  и  очень  быстро  восстановил  утраченный  статус:  стал  буфетчи¬
ком  в  пивном  баре  на  Гражданском  проспекте.  Его  сменщиком  за  стойкой
работал  спортсмен  из  Тамбова  Юрий  Золотов.  Бывший  коллега  Кумари¬
на  по  «Таллину»  Николай  Гавриленков  умудрился  сразу  наняться  барме¬
ном  в  «Казбек».  Его  часто  можно  было  встретить  на  Невском  возле  ресто¬
ранов  «Нева»  и  «Север».  С  высоты  своего  роста  (187  см)  и  возраста
(тогда  ему  было  почти  40)  он  уже  учил  жизни  начинающих  фарцовщи¬
ков:  рассказывал,  как  и  на  чем  лучше  заработать.
 Близкие  знакомые  в  шутку  называли  Кумарина  и  Гавриленкова  «Тара-
пунька  и  Штепсель»:  один  из  них  небольшого  роста,  а  другой  —  высокий
и  мощный.
 Офисом,  где  Кумарин  решал  не  связанные  с  официальной  работой  де¬
ла,  стал  бар  «Космос»  на  Светлановском  проспекте.  Вокруг  него  начали
 1  Из  автобиографии  Владимира  Кумарина  в  книге  Андрея  Константинова  «Бан¬
дитский  Петербург’98».
 159

КРЫША.  Устная  история  рэкета
 собираться  его  земляки.  Он  знакомил  завсегдатаев  заведения  с  курсан¬
том  Военного  института  физкультуры  членом  КПСС  Валерием  Дедов¬
ских,  мастером  спорта  по  борьбе  Андреем  Рыбкиным,  чемпионом  Евро¬
пы  среди  юниоров  по  боксу  Сергеем  Лукошиным.  Все  они  родились  в
Тамбовской  области.  Кумарин  хорошо  ориентировался  в  ленинградской
жизни  и  помогал  им  устроиться.  Начинать  им  приходилось  иногда  с  са¬
мых  низов,  первая  должность  Лукошина  —  уборщик  в  баре  «Космос»,  где
первое  время  он  работал  за  еду.
 Кумарин  со  своей  компанией  часто  проводили  свободное  время  в  ре¬
сторанах  «Север»  и  «Нева».  Они  так  прижились  в  этих  местах,  что  все  без
исключения  воротчики  и  не  помышляли  брать  с  них  трешки  за  проход.
Новые  друзья  из  Тамбова  помогали  Кумарину  в  его  делах,  получении
долгов  и  спекуляции.  Это  позволяло  им  и  заработать  немного  денег,  и  са¬
мим  научиться  не  пропадать  в  большом  городе.
 Малышев  вернулся  в  Ленинград  практически  одновременно  с  Кума-
риным,  но,  в  отличие  от  последнего,  центр  не  любил.  Только  в  Красно¬
сельском  районе  он  чувствовал  себя  в  своей  тарелке.  После  освобожде¬
ния  жить  ему  было  особенно  не  на  что,  и  он  стал  оказывать  услуги
нескольким  обитающим  по  соседству  фарцовщикам,  работающим  рядом
с  магазином  «Березка»  у  гостиницы  «Советская».  За  фиксированную
ежемесячную  плату  он  защищал  их  от  тех,  кто  занимался  мелким  рэке¬
том.  В  случае  неприятностей  они  могли  ссылаться  на  Малышева:  мол,
все  вещи  принадлежат  ему.  А  тот,  в  случае,  если  конфликт  этим  не  исчер¬
пывался,  разбирался  с  обидчиком  так,  как  будто  вещи,  и  вправду,  были
его.
 Срок  Малышев  отбывал  в  колонии  в  Комсомольске-на-Амуре,  где  до
сих  пор  еще  сохранилась  черная  власть,  а  тогда  без  одобрения  вора  или
блат-комитета  в  лагере  не  решался  ни  один  бытовой  вопрос.  Тем  не  менее
в  Ленинград  он  вернулся  без  наколок  на  теле,  не  употреблял  блатной
жаргон  и  уголовником  себя  не  считал.
 Возвращение  Малышева  отмечали  в  ресторане  «Зеркальный»  при  го¬
стинице  «Ленинград».  Среди  гостей  были  старый  друг  Александр  Челю¬
скин  и  многие  из  тех,  кто  крутил  колпаки  с  Сергеем  Васильевым.  Еще
когда  Малышев  стоял  на  воротах  в  «Риге»,  его  воспринимали  как  челове¬
ка,  который  всех  собирал  вокруг  себя,  с  ним  многие  искренне  хотели  дру¬
 160

Часть  шестая.  РОКИРОВКА
 жить,  так  что  эта  компания  сразу  стала  его  постоянным  кругом  общения.
В  ней  он  выделялся  не  столько  физической  силой,  сколько  способностью
быстро  принимать  решения  и  брать  на  себя  ответственность.
 Самого  Васильева,  когда  Малышева  встречали  из  лагеря,  за  столом  не
было.  В  это  время  уже  начали  допрашивать  его  сообщников  по  сделкам  с
машинами  на  Энергетиков,  а  через  полгода  арестовали  его  самого.  На
схеме-разработке  Васильева,  составленной  в  ходе  расследования,  был
обозначен  его  ближайший  круг  общения  (братья  Борис  и  Александр  Ва¬
сильевы,  Кудряшов  и  Челюскин,  Владимир  Миронюк,  боксер  Федя  Мо¬
роз),  его  связи  с  фарцовщиками  у  «Гостиного  Двора»,  цеховиками,  груп¬
пой  мошенников  на  Энергетиков.  Отдельной  стрелочкой  на  этой  схеме
была  обозначена  дружба  Васильева  с  покойным  директором  ресторана
«Казбек»  Векштейном.
 13  апреля  1987  года  во  время  обыска  при  задержании  у  Васильева  изъ¬
яли  набитый  деньгами  чулок,  два  ключа  с  брелком  «New  York»  и  кален¬
дарь  с  финансовыми  подсчетами  за  1986  год.  В  приговоре,  по  которому
Васильев  получит  6  лет  лишения  сво¬
боды,  будут  перечислены  десятки
эпизодов  мошенничества  с  автомо¬
билями,  а  вот  слово  «наперстки»  в  нем
даже  не  упомянут.  «В  принципе,—
скажет  позже  Васильев  корреспон¬
денту  журнала  „Огонек"  Лиханову,—
я  собирался  подкопить  деньжат  и
махнуть  в  Швецию.  Тогда  бы  меня
вообще  никогда  не  взяли»  *.
 После  того  оглашения  приговора
журналист  Леонид  Милош  написал
статью  в  газете  «Смена»,  где  красочно  пересказал  всю  биографию  Ва¬
сильева,  начиная  с  конца  70-х  годов:  «Свободного  времени  у  него  никог¬
да  не  было,  стрелка  его  деятельности  ни  на  минуту  не  останавливала  свой
бешеный  темп.  Жил  скромно:  старая,  обшарпанная  мебель,  сломанная
кровать,  в  холодильнике  консервы,  килька,  вареная  колбаса  —  никаких
 1  Дмитрий  Лиханов,  «Да  здравствует  король»,  в  журнале  Огонек,  1988,  №  19.
 «В  принципе,—  скажет  позже
Васильев  корреспонденту
журнала  „Огонек"  Лиханову,—
я  собирался  подкопить  деньжат
и  махнуть  в  Швецию.
Тогда  бы  меня  вообще  никогда
не  взяли».
 8-  КРЫША
 161

КРЫША.  Устная  история  рэкета
 деликатесов.  Только  новенький  магнитофон  „Панасоник"  и  цветной
японский  телевизор  той  же  фирмы  никак  не  вписывались  в  эту  убогую
обстановку  запущенной  и  грязной  квартиры.  Впрочем,  этот  „спартан¬
ский"  образ  жизни  объяснялся  патологической  жадностью  Васильева»  К
По  воспоминаниям  друзей,  набор  видеокассет  был  таким  же  аскетичным,
как  и  обстановка.  Васильев  все  время  смотрел  два  фильма:  «Чапаев»  и
«Броненосец  Потемкин».
 Закончил  статью  Леонид  Милош  пророчески:  «„Должность"  главного
„мафиози"  Ленинграда  вакантна,  но  надолго  ли?  Как  известно,  вакуум
должен  заполняться...»  Статья  вышла  в  марте  1988  года.
 ОВОЩИ
 После  ареста  Сергея  Васильева  15  марта  1987  года  команда  его  на¬
персточников  распалась.  Они  снова  стали  зарабатывать  мелким  грабе¬
жом.
 Ветераны  бандитизма  называют  этот  период  стыдливо  и  брезгливо:
«телки-метелки  —  кулаки  поточить».  Те,  кто  всего  через  несколько  лет
ужаснет  город,  просыпались  глубоко  за  полдень,  как  правило,  с  тяжелой
головой.  Дальше  их  день  был  распланирован  подобно  онегинскому.  Сна¬
чала  нужно  было  «найти  тему».  Например,  завиноватить  кого-нибудь  из
спекулянтов,  отобрать  у  него  пару  пуссеров  или  танкеров  и  тут  же  их
продать  —  чтобы  было  на  что  гулять.  По  вечерам  хорошим  тоном  среди
них  стал  объезд  недоступных  для  трудящихся  точек  общепита.  Передви¬
гались  от  берега  Невы  к  Финскому  заливу:  начинали  с  бара  «Канатник»
и  ресторана  «Зеркальный»  в  гостинице  «Ленинград»,  затем  заходили  в
ресторан-поплавок  «Океан»  на  Приморском  проспекте,  а  заканчивали
веселье  на  ночной  дискотеке  в  мотеле  «Ольгино».  После  этого  главной
проблемой  было  нахождение  квартиры,  куда  можно  завалиться  с  девчон¬
ками.  Любимым  развлечением  в  ресторанах  были  драки:  они  били,  как
им  казалось,  наглых,  а  на  самом  деле  просто  случайных  посетителей.
 1  Леонид  Милош,  «Крах»,  в  газете  «Смена»,  март  1988  года.
 162

Часть  шестая.  РОКИРОВКА
 Их  поведение  стали  массово  копировать  и  другие  спортсмены,  стояв¬
шие  на  воротах.  За  несколько  месяцев  таких  веселых  гуляк  набралось  в
городе  под  сотню.  У  большинства  было  ощущение  праздника,  который
всегда  с  тобой.
 ЗАНЗИБАР
 Спортсмены  в  шмен  играли  немногим  чаще,  чем  в  шахматы.  Оттор¬
гая  оттенки  уходящей  подпольной  субкультуры  Невского  проспекта,  они
интуитивно  раздражались  ее  полутонами,  лукавством,  ироничностью  над
собой.  Мощная  инерция  толкала  бывших  чемпионов  на  штурм  и  натиск.
 К  1987  году  категорическим  ответом  на  шмен  стала  случайно  выду¬
манная  новая  игра.  Исторически  ее  появление  —  безупречно.
 Правила  оказались  примитивны  как  гиря:  новичку  предлагали  поло¬
жить  на  стол  купюру,  равную  по  достоинству  банкноте  инициатора  пред¬
ставления.  Затем  первому  советовали  загадать  любое  число.  Потом  про¬
изнести  его  вслух.  Он  соглашался:  например,  двести  сорок  три.  Тогда
владелец  секрета  приговаривал:  «А  у  меня  на  один  больше  —  двести  со¬
рок  четыре».  И  быстро  забирал  чужие  деньги.  На  возмущение  простаку
отвечали  хохотом:  «Правила  такие.  Игра  называется  Занзибар.  Рискнешь
еще  раз?»
 ТОЛЕРАНТНОСТЬ
 В  спорте  всегда  было  много  молодых  людей  и  девушек  из  провинции.
На  соревнованиях  отбирали  лучших  молодых  спортсменов  из  глубинки,
приглашали  их  в  крупные  города  и  устраивали  в  специальные  интерна¬
ты.  Их  называли  привозными.  Большинство  тренеров  делали  ставку
именно  на  провинциалов,  так  как  мотивация  у  них  была  намного  сильнее:
они  оказывались  в  мегаполисах  без  родственников  и  квартир.  Отноше¬
 163

КРЫША.  Устная  история  рэкета
 ние  к  приезжим  было  толерантным:  не  могло  произойти  такого,  чтобы
кто-то  указал  кому-то  на  то,  что  он  не  местный,  и  уж  тем  более  в  голову
никому  не  пришло  бы  произнести  фразу  «понаехали  тут».  Общность
интересов  и  социальная  близость  были  важнее  того,  кто  где  родился  и
вырос.
 И  все-таки  спортсмены-вышибалы  стали  в  какой-то  момент  делить¬
ся  на  компании.  С  одной  стороны,  в  чужом  городе  всегда  тянет  к  ребя¬
там,  выросшим  с  тобой  на  соседней  улице.  С  другой  —  устроившись  на
работу  воротчиком,  молодой  человек  получал  возможность  помогать
тем,  кто  только  что  приехал  в  Ленинград.  Наконец,  сам  принцип  рас¬
пределения  спортсменов  по  вузам  и  общежитиям  был  устроен  таким
образом,  что  земляки  оказывались  соседями.  Боксеров  из  Воркуты,  ко¬
торые  обычно  прогуливали  школу,  но  отлично  выступали  на  соревно¬
ваниях,  часто  отправляли  учиться  в  Горный  институт.  Их  компания,
начиная  с  середины  80-х,  часто  собиралась  в  баре  «Кубик  Рубик»  на
Васильевском  острове.  В  ней  явно  выделялись  два  лидера:  Омет  —
Сергей...  и  Сироп  —  Вячеслав  Максименко.  Одаренных  парней  из  Пер¬
ми  пристраивали  в  Институт  имени  Лесгафта.  Самым  заметным  среди
них  был  Коля  Алексеев.  Он  снимал  раскладушку  в  общежитии  клуба
«Ринг»  на  улице  Ломоносова  и  крутился  в  барах  возле  Невского  про¬
спекта.  Его  наставником  в  боксе  был  Федя  Мороз,  тот  самый,  который
одним  из  первых  примкнул  к  Васильеву.  Агрессивный  боксер  Артур
Кжижевич  из  Карелии  стоял  на  воротах  в  баре  Выборгского  района
«Северное  сияние»  (в  просторечии  —  «СС»),  а  рядом  с  ним  его  друг
детства  —  Геннадий  Масягин.  Молодые,  но  уже  именитые  борцы  из  Ря¬
зани  Александр  Баскаков  и  Альберт  Старостин,  привезенные  в  ленин¬
градские  спортшколы,  в  силу  малочисленности  рязанских  одноклас¬
сников  дружили  с  боксерами  из  Великих  Лук  Псковской  области  —
Андреем  Сергеевым  и  Алексеем  Косовым.  Заводилой  всей  этой  разно¬
шерстной  компании  стал  Николай  Гавриленков  (он  тоже  когда-то  при¬
ехал  в  Ленинград  из  Великих  Лук).  Геннадий  Авдюхин  из  Ростова  дру¬
жил  с  боксером  Михаилом  Глущенко  из  Ташкента.  Вот  уже  несколько
лет  они  регулярно  проводили  вечера  в  пивном  баре  «Очки»  на  углу
Невского  и  канала  Грибоедова,  где  рядом  с  ними  сидели  татарин  Алим
и  борец  с  Северного  Кавказа  Мага.
 164

Часть  шестая.  РОКИРОВКА
 ПОЛЕ  ЧУДЕС
 7  Марта  1988  года  возле  железнодорожной  платформы  «Девятки-
но»  появился  последний  в  Ленинграде  незаконный  рынок.  На  огром¬
ном  пустыре  у  станции  метро  «Комсомольская»  (сейчас  «Девяткино»)
сотни  торговцев  на  одеялах,  раскладушках  и  туристических  столиках
продавали  дубленки,  турецкие  сумки,  газовое  оружие,  импортные  кон¬
сервы,  чулки,  заколки  и  еще  сотни  всевозможных  мелочей.  Новость  о
появлении  Девяткино  распространилась  по  городу  молниеносно:  сара¬
фанное  радио  работало  не  менее  быстро,  чем  сегодняшние  социальные
сети.
 Будущие  гангстеры  попали  на  рынок  в  этот  же  предмимозный  день.
Первым  там  оказался  Толя  Макс  —  тот  самый  Анатолий  Максимов,  ко¬
торый  крутил  колпаки  в  компании  Васильева  еще  на  Ульянке.  Имея  до¬
статочный  опыт  игры  в  наперстки,  он  попытался  работать  в  одиночку.
Вечером  того  же  дня  спекулянты  из  Девяткино  случайно  рассказали  об
этом  кому-то  еще  из  участников  концессии  Васильева.  8  марта  на  рынке
появилось  несколько  станков,  а  вокруг  них  все  та  же  компания,  которая
держала  их  на  Энергетиков.  На  этот  раз  возглавлял  ее  Александр  Малы¬
шев.  Они  с  Челюскиным,  Кудряшовым  и  Утюгом  образовали  как  бы  рав¬
ноправное  акционерное  общество.  Но  закрытого  типа.  Все  доходы,  за
исключением  того,  что  они  отдавали  нижним  и  еще  нескольким  пригла¬
шенным  для  большей  уверенности  верхним  (Сергею  Мискареву  по  про¬
звищу  Бройлер,  Москвичу,  Марадонне),  они  делили  строго  поровну.
Другое  дело,  что  функции  организатора  все  равно,  так  или  иначе,  брал
на  себя  Малышев.
 Каждую  субботу  и  воскресенье  от  выхода  из  метро  до  самодельных
торговых  мест  по  тропинке  тянулась  толпа  людей,  как  на  демонстрацию.
В  первый  же  день  игра  в  колпаки  принесла  прибыль,  достаточную  для
покупки  «жигулей».  В  последующие  выходные  заработки  были  скром¬
нее,  но  все  равно  каждый  из  акционеров  редко  уносил  оттуда  меньше  ты¬
сячи  рублей.
 Эта  информация  не  могла  проскользнуть  мимо  Владимира  Кумарина.
Узнав  о  доходах  Малышева  и  компании,  он  отправил  Лукошина  догова¬
 165

КРЫША.  Устная  история  рэкета
 риваться  о  том,  чтобы  тоже  поставить  станки  с  наперстками  в  Девяткино.
Тот  сразу  пошел  на  резкий  разговор  с  Кудряшовым:  с  порога  без  обиня¬
ков  поставил  его  в  известность  о  том,  что  они  придут  на  рынок  на  следу¬
ющий  день.  Кудряш  отреагировал  агрессивно  —  ему  не  понравилась  не
столько  сама  идея,  сколько  форма,  в  которой  Лукошин  ее  преподнес.  Тог¬
да  Кумарин  поменял  тактику  и  прислал  в  качестве  гонцов  несколько  че¬
ловек,  вместе  с  которыми  Кудряшов  тренировался  в  одном  клубе.  Они
по-свойски  стали  убеждать  его,  что  нужно  уступить  Кумарину  один  ста¬
нок.  Малышев  отказал,  вслух  выражая  свои  не  беспочвенные  опасения:
•«Дай  палец  —  откусит  руку».  Но  спортсменов  объединяло  прошлым  —
общие  сборы,  соревнования,  и  Павел  Кудряшов  просил  как  за  своих.  Ма¬
лышев  неохотно  уступил.
 На  следующий  день  Кумарин  и  компания  пришли  не  с  одним,  а  сразу
с  тремя  станками.  Среди  них  были  и  Николай  Гавриленков,  Валерий  Де¬
довских,  недавно  освободившийся  из  тюрьмы  боксер  Геннадий  Петров,
 Вячеслав  Дроков,  борец-вольник  Ан¬
дрей  Рыбкин,  все  тот  же  Лукошин,
брат  Гавриленкова  Виктор,  Андрей
Сергеев  и  Алексей  Косов  из  Вели¬
ких  Лук.  Вслед  за  ними  на  рынке
один  за  другим  стали  появляться
другие,  тоже  уже  известные  узкому
кругу  персонажи:  Артур  Кжижевич
из  Карелии,  Коля  Алексеев  из  Пер¬
ми  и  компания  из  Воркуты:  Омет,
Сироп  и  Битый  Глаз.
 Каждая  компания  работала  на
себя,  но  по  вечерам  они  отдыхали
	 	У  все  вместе  в  одних  и  тех  же  заведе¬
ниях.  Малышеву  пришлось  сми¬
риться  с  наступившей  демократией.  Ни  о  какой  вражде  и  дележе  места  не
могло  быть  и  речи.  Как-то  Марадонна  ехал  на  такси  по  Выборгскому
шоссе,  его  машина  попала  в  аварию  и  перевернулась.  Через  15  минут  ее
уже  с  хохотком  ставили  на  колеса  случайно  проезжавшие  мимо  Андрей
Рыбкин  и  Александр  Баскаков.
 Эта  информация  не  могла
проскользнуть  мимо  Владимира
Кумарина.  Узнав  о  доходах
Малышева  и  компании,
он  отправил  Лукошина
договариваться  о  том,
чтобы  тоже  поставить  станки
с  наперстками  в  Девяткино.
Тот  сразу  пошел  на  резкий
разговор.
 166

Часть  шестая.  РОКИРОВКА
 Все  бы  ничего,  но  десяток  станков  с  наперстками  создавал  на  рынке
слишком  много  шума,  и,  кроме  того,  там  все  время  сновали  другие  мел¬
кие  жулики  и  карманные  воры.  Граждане  активно  сигнализировали,  и  к
лету  Девяткино  разогнала  милиция.
 СОСИСКА
 До  мая  1988  года  Некрасовский  был  обычным  колхозным  рынком  го¬
рода  Ленинграда,  там  продавали  по  большей  части  молочные  продукты,
овощи  и  фрукты.  Но  сразу  после  выхода  закона  о  кооператорах  второй
этаж  отдали  под  торговлю  вещами.  И  его  буквально  в  течение  несколь¬
ких  дней  наводнили  пуссеры,  танкеры  и  вареные  джинсы.
 Источником  этого  изобилия  были  все  те  же  цеховики,  которые  по¬
ставляли  товар  на  Галеру,  а  продавали  его  или  нанятые  продавцы,  или
кто-то  из  ближайшего  окружения  поставщика:  сестры,  соседи,  подруги.
Немного  позже  к  ним  присоединились  и  первые  челноки.  К  этому  вре¬
мени  ленинградская  барахолка  была  уже  непредставима  без  наперсточ¬
ников.  На  Некрасовский  первыми  крутить  колпаки  пришла  компания
выходцев  из  южных  республик:  Мушег  Азатян  по  прозвищу  Резаный,
Куанч  Бабаев  и  Мага.  Куанч  и  Мага  —  мастера  спорта  по  классической
борьбе.
 Идея  переезда  с  закрывшегося  Девяткино  на  Некрасовский  принадле¬
жала  Кумарину.  Не  чувствуя  в  себе  сил  справиться  с  конкурентами,  он
поделился  ею  с  Малышевым.  В  итоге  в  первые  летние  дни  1988  года  на
Некрасовкий  рынок  заявились  Кумарин  с  Дедовских  и  Гавриленковым  и
Малышев  с  Челюскиным  и  Кудряшовым.  Кавказцы  сдались  только  после
драки.  Им  по-братски  оставили  треть  второго  этажа.  На  другие  две  трети
переселилась  вся  толпа  наперсточников  с  Девяткино.
 На  Некрасовском,  который  стал  первым  в  городе  торговым  центром,
народу  было  море,  и  мало  кто  мог  пройти  мимо  заманчивой  возможности
выиграть  деньги  в  простую  игру.  Малышев  с  подачи  Александра  Крупи¬
цы  по  прозвищу  Крупа,  приятеля  Артура  Кжижевича,  пригласил  крутить
колпаки  двух  жонглеров  из  цирка  на  Фонтанке.  У  Кумарина  эту  роль
 167

КРЫША.  Устная  история  рэкета
 исполняли  Геннадий  Андреев  (Клубника)  и  Вячеслав  Дроков  (Зинка).  Те
и  другие  лихо  шутили,  зазывая  народ  на  аттракцион-залипон:
 — 	Прилетел  к  вам  из  Америки,  на  зеленом  венике.  Веник  распался,  а  я
здесь  остался.
 — 	Кто  глазки  пучит  —  ничего  не  получит.
 — 	Тетя  Алина  прислала  три  миллиона.  Один  себе  забрать  —  оба  вам
отдать.
 — 	Купите  газету  ТРУД  —  там  скажут,  где  деньги  растут.
 — 	Вот  туз.  А  вот  ваш  картуз.
 — 	Все  будет  честно,  без  обмана.  Как  у  волшебника  Сулеймана.
 — 	Мужчина  без  денег  —  мужчина  бездельник.
 — 	Мужчина  без  риска  —  мужчина  сосиска.
 Прибаутки  нравились  даже  проигравшим  —  во  всяком  случае,  из  чис¬
ла  тех,  у  кого  водились  деньжата.
 Некоторые  из  них,  не  жалея  проигранных  пятидесяти  рублей,  жали
руку  нижним  и  благодарили  за  науку.  Однако,  в  отличие  от  Энергетиков
и  Девяткино,  на  Некрасовский  рынок  потянулись  и  те  граждане,  которые
жили  на  одну  зарплату.  В  самом  центре  Ленинграда  впервые  появились
легальные  магазинчики  с  яркими  импортными  вещами.  Многие  прихо¬
дили  сюда  просто  посмотреть  на  это  изобилие.  Они,  конечно,  больше
других  хотели  выиграть  25  рублей  в  наперстки,  а  на  деле  проигрывали
 свои  последние  деньги.  Самыми
жалкими  оказывались  небогатые  до¬
мохозяйки.  25  рублей  для  них  были
большой  суммой,  в  кармане  обычно
больше  четвертака  и  не  бывало,  так
что,  проиграв  его,  они  старались
отыграться  и  закладывали  святое  —
обручальное  кольцо.  Разумеется,
мгновенно  расставались  и  с  ним.
Понимание  того,  что  пропажу  будет
сложно  объяснить  мужу,  приходило
чаще  всего  слишком  поздно.  Многие
из  женщин  в  такой  ситуации,  желая
вернуть  драгоценность  во  что  бы  то
 Дроков  к  таким  клиентам
не  испытывал  никакого
сочувствия  —  не  возвращал
никогда,  ничего  и  невзирая  ни
на  что.  Анджей,  наоборот,
иногда  еще  до  начала  игры
отводил  в  сторону
какую-нибудь  обреченную
домохозяйку  и  шептал:
-«Беги  отсюда!»
 168

Часть  шестая.  РОКИРОВКА
 ни  стало,  предлагали  наперсточникам  сексуальные  услуги  прямо  в  сосед¬
них  парадных.
 Молодых  спортсменов  подобные  предложения  коробили,  соглашать¬
ся  они  на  них  не  могли,  но  и  возвращать  проигранное  из  милости  им  то¬
же  не  хотелось.  Не  столько  потому,  что  было  жалко  вещей,  сколько  ради
соблюдения  принципа.  Вели  они  себя  по-разному.  Дроков  к  таким  кли¬
ентам  не  испытывал  никакого  сочувствия  —  не  возвращал  никогда,  ни¬
чего  и  невзирая  ни  на  что.  Анджей,  наоборот,  иногда  еще  до  начала  игры
отводил  в  сторону  какую-нибудь  обреченную  домохозяйку  и  шептал:
«Беги  отсюда!»
 Каждый  день  сотни  людей,  проигрывая,  рыдали  на  первом  этаже  рын¬
ка.  Будучи  зачинщиками  всего  этого  беспорядка,  концессионеры  не  мог¬
ли  не  принимать  в  расчет  законодательство  и  правоохранительные  орга¬
ны  —  строго  по  графику  они  сами  приходили  в  Смольнинское  РУВД  для
составления  протоколов  об  административном  нарушении  и  платили
штраф  в  50  рублей.  А  тех,  кто  подходил  в  штатском,  предъявлял  корочки
и  пытался  получить  мзду,  просто  били.  Кто-нибудь  кричал:  «Карман¬
ник!»  —  и  ему  поддавали.
 В  июле  этого  же  1988  года  в  компанию  Кумарина  Лукошин  привел
Михаила  Глущенко,  боксера  из  Ташкента,  уже  ранее  обвиненного  в  изна¬
силовании,  но  избежавшего  наказания  благодаря  тому,  что  судебно-меди¬
цинская  экспертиза  признала  его  невменяемым.
 Дмитрий  Костыгин,  родился  в  1972  году,
акционер  «Ленты»
 В  1988  году,  по-моему  в  конце  мая  или  начале  июня,  я  приехал  в  Ле¬
нинград  и  заехал  на  Некрасовский  рынок.  Я  только  начал  заниматься  по¬
добием  бизнеса  —  как  все  —  джинсы,  кроссовки.  К  этому  времени  зара¬
ботал  первый  свой  дайм  одной  монетой  и  храню  его  до  сих  пор.  В  моих
действиях  еще  не  было  логики,  одни  телодвижения.
 На  втором  этаже  рынка  увидел  наперсточников.  До  этого  я  их  наблю¬
дал  в  Нижнем  Новгороде.  Тогда  я  относился  к  этому  как  к  шоу.  Что-то  вро¬
де  упражнения  на  зоркость.  Никакой  опасности  вокруг  играющего  я  не
 169

КРЫША.  Устная  история  рэкета
 почувствовал  —  все  залихватски  так,  с  улыбочкой,  с  куплетами.  Что-то  на¬
подобие:  «Несложные  движения  для  головокружения».
 Поставил  25  рублей  и  не  угадал,  под  каким  колпаком  шарик.  Не  оби¬
делся,  сам  виноват.  Мне  была  предложена  призовая  игра,  но  я  поостерег¬
ся.  Вначале  думал,  что  нужно  быть  внимательней.  Я  же  пацаном  еще  был  и
реальность  интерпретировал  косо.  А  так  как  мне  нужно  было  присмот¬
реться  к  товарам,  то  побродил,  потолковал  с  купцами,  внимательней  при¬
щурился  на  игру,  и  кое-что  дошло.  Не  надо  быть  Пуаро,  чтобы  со  стороны
минут  за  десять  все  понять.
 Тут  ко  мне  подходят  два  лба,  предложили  10  пар  кроссовок  по  дешев¬
ке.  Я  сразу  предупредил,  что  денег  при  себе  нет.  Мы  отошли  на  улицу,  где
товар  должен  был  лежать  в  машине,  там  они  мне  и  объясняют:  мол,  они
боксеры  —  это  инновация  такая,  и  что  с  меня  деньги,  а  шансов  у  меня  нет.
Я  улыбаюсь  и  повторяю,  что  денег  с  собой  не  ношу.  Они  обыскали.  Я  «при¬
знался»,  что  все  деньги  у  приятеля.  Они  объявили  мне  100  рублей,  очевид¬
но  за  то,  что  хотел  купить  и  нажиться  на  их  доброте.  И  мы  пошли  искать
моего  друга.  Пока  искали,  я  успел  подойти  к  милиционеру  в  форме  —  су¬
нул  ему  пятерку,  он  их  шугнул,  и  я  ушел.
 Все  верно  —  начало  рынка  на  Некрасовском  рынке.
 Я,  ЗИН,  ТАКУЮ  ЖЕ  ХОЧУ
 Бывшие  спортсмены  все  больше  и  больше  становились  похожи  на  че¬
кистов  двадцатых:  стали  брить  головы  и  носить  кожаные  куртки.  Глав¬
ным  их  сходством  была  тяжелая  цепь:  те  и  другие  добывали  себе  золото
на  шею,  отбирая  его  у  населения.
 Первыми  применение  бесчисленным  цепочкам,  кольцам,  серьгам  и
браслетам,  оставленным  проигравшими,  нашли  Зинка  и  Клубника.
В  один  из  летних  дней  они  появились  на  рынке  в  тяжеленных,  с  палец
толщиной,  золотых  цепях.  И  все,  кто  был  вокруг,  разумеется,  тут  же  им
позавидовали  и  захотели  носить  нечто  такое  же.
 Ювелирные  мастерские  на  улице  Бармалеева  и  у  Витебского  вокзала
на  Серпуховской  улице  заработали  на  полных  оборотах.  В  диалогах
 170

Часть  шестая.  РОКИРОВКА
 спортсменов  стали  часто  звучать
слова  «бисмарк»  и  «якорка»,
обозначающие  плетение.  Позже
«картье».
 Однако  главным,  конечно,
было  не  оно,  а  вес  нового  укра¬
шения.  Стала  ходить  молва,  что
где-то  видели  парня  с  300-грам-
мовой  корабельной  цепью.  Все¬
го  через  полгода  появляться  на
людях  без  цепи  на  шее  будет  уже
неприлично,  она  станет  тем  же
что  погоны  на  форме  военного  или  узор  на  одежде  эскимоса,  только  бу¬
дет  нести  в  себе  куда  более  примитивную  информацию:  братан  или  не
братан.
 ЛЕВ  ПРЫГНУЛ
 В  июле  1988  года  уже  известный  журналист  Юрий  Щекочихин  в
«Литературной  газете»  выпустил  статью  подзаголовком  «Лев  прыгнул».
Фактически  она  представляла  собой  интервью  с  начальником  только  что
учрежденного  Шестого  отдела  МВД  СССР  по  борьбе  с  организованной
преступностью,  коррупцией  и  наркобизнесом  Александром  Гуровым.  Гу¬
ров  поведал  читателям  о  том,  о  чем  в  СССР  никогда  не  смели  говорить,—
 о 	советской  мафии:
 «...Данные,  которыми  мы  уже  располагаем,  говорят  о  том,  что  преступ¬
ные  организации  распространены,  прежде  всего,  во  всех  южных  регио¬
нах,  включая  Украину  и  Молдавию.  Из  городов  Украины  считаю  наибо¬
лее  зараженными  Киев,  Львов,  Одессу,  Донецк,  Днепропетровск...
Конечно,  Москва  и  Ленинград.  Отмечены  преступные  организации  (но
на  более  низком  уровне)  в  Тамбове,  Пензе,  Ярославле,  Перми...»
 Напоследок  журналист,  желая  понять,  каким  Гуров  видит  состояние
организованной  преступности  на  тот  момент,  спросил  его:
 Стала  ходить  молва,  что  где-то
видели  парня  с  300-граммовой
корабельной  цепью.
 Всего  через  полгода  появляться
на  людях  без  цепи  на  шее  будет
уже  неприлично,  она  станет
тем  же,  что  погоны  на  форме
военного.
 171

КРЫША.  Устная  история  рэкета
 — 	Александр  Иванович,  если  сравнить  льва  с  мафией,  то  все-таки...
Лев  готовится  к  прыжку  или  уже  прыгнул?
 — 	Лев  прыгнул.
 Щекочихин,  сам  того  не  подозревая,  ответил  на  вопрос  из  своей  же
статьи,  написанной  за  16  лет  до  этого  о  маленькой  школе  в  Тамбовской
области,  где  он  познакомился  с  Володей  Кумариным.  Она  заканчива¬
лась  несколькими  лирическими  фразами:  «Было  темно.  Горела  пара
станционных  огней,  да  светилось  одно  окно  в  школе.  Кто  там,  интерес¬
но,  был?»
 ПАДЕНИЕ  НЕВСКОГО
 О  открытием  границ  и  появлением  кооперативов  Галера  утратила  бы¬
лой  шарм.  Раньше  нужно  было  еще  внимательно  приглядеться,  чтобы
выискать  фарцовщика  у  «Гостиного  Двора»,  а  товар,  который  они  прода¬
вали,  для  многих  был  исполнением  мечты.  Теперь  же  фарцовщиков  по¬
явились  чуть  ли  не  тысячи,  и  ничего  такого,  что  нельзя  было  бы  купить
хоть  на  том  же  Некрасовском  рынке,  у  них  не  было.
 Между  тем  бывшие  спортсмены  стали  агрессивно  демонстрировать
обитателям  Невского,  что  теперь  именно  они  —  хозяева  положения.  В  ре¬
сторанах  «Нева»  и  «Север»  за  ними  всегда  держали  несколько  столов,  ко¬
торые  часто  приходилось  сдвигать  для  того,  чтобы  усадить  вместе  всю
компанию.  Если  халдей  мешкал,  его  могли  схватить  за  фалды  и  прика¬
зать:  «Слышь,  ты,  пингвин,  метнулся!  Или  помочь?»  О  том,  чтобы  снять
кожаную  куртку  при  входе  в  заведение,  не  могло  быть  и  речи.  Правда,  с
метрдотелем  они  пока  что  разговаривали  более-менее  бережно.  Такси-
стам-отстойщикам  они  стали  платить  строго  по  счетчику,  а  если  у  тех  воз¬
никали  возражения,  то  их  избивали.  Услугами  проституток  они  считали
себя  вправе  пользоваться  вовсе  бесплатно.  С  торговцев  и  жуликов  нача¬
ли  собирать  дань,  правда,  пока  хаотично:  увижу  —  получу.  Жаловаться  на
все  эти  бесчинства  в  милицию  было  бесполезно.  Даже  если  каким-то  чу¬
дом  одного  из  спортсменов  и  удалось  бы  официально  привлечь  к  ответ¬
ственности,  вокруг  все  равно  осталось  бы  несколько  десятков  его  хорошо
 172

Часть  шестая.  РОКИРОВКА
 сложенных  приятелей.  Так,  начиная  с  лета  1988  года,  наши  герои  стали
держать  в  страхе  всех,  кто,  так  или  иначе,  зарабатывал  в  центре  города.
Правда,  сами  они  пока  что  были  рады  и  отобранному  у  иностранца  ко¬
шельку.  Грабили  фирмачей  куда  более  бесхитростно,  чем  лукавые  фар¬
цовщики.  Как-то  боксер  Ричард  Дроздов  подсел  за  столик  к  датскому
подданному,  проводящему  вечер  с  русской  девушкой,  и  сказал  примерно
следующее:
 — 	Смотри,  какой  у  меня  бумажник.  А  у  тебя  какой?
 Датчанин  достал  свой  бумажник,  Ричард  взял  его  и  ушел.
 В  это  же  время  в  городе  появилось  немалое  количество  мелких  налет¬
чиков  из  провинции  —  Воркуты,  Красноярска,  Архангельска.  Они  приез¬
жали  по  несколько  человек.  У  них  не  было  связей,  так  что  они  зарабаты¬
вали  чем  придется.  Каждую  ночь  шатались  по  городу,  выискивая,  что  и  у
кого  можно  отобрать.  Неплохим  барышом  считался  даже  фотоаппарат-
мыльница,  выхваченный  у  иностранца,  не  говоря  уже  о  видеокамере.  По¬
явилась  компания  малолеток  из  областного  городка  Никольское  под
предводительством  юнца  по  прозвищу  Борман,  который  впоследствии
стал  известным  карманным  вором.  Они  догоняли  богатого  иностранца,
один  из  них  насаживал  ему  на  голову  кроличью  зимнюю  шапку  задом  на¬
перед,  хотя  дело  было  летом,—  так,  что  она  закрывала  глаза  и  даже  нос,  а
другой  быстро  обматывал  плечи  удивленного  туриста  широким  распис¬
ным  платком.  Третий  же  выхватывал  у  него  сумку  или  бумажник,  и  все
трое  разбегались  в  разные  стороны.  Сами  они  называли  этот  промысел
«продаем  шали».
 Случайные  налетчики  пока  мало  чем  отличались  от  будущих  «серьез¬
ных»  бандитов.  Последние  этим  пользовались.  Как-то  ночью  в  сентябре
1988  года  сотрудники  спецслужбы  ГУВД  задержали  на  канале  Грибоедо¬
ва  около  десяти  молодых  парней,  поджидающих  в  машинах  удобного
случая  кого-нибудь  ограбить.  При  проверке  их  документов  милиционе¬
ры  смеялись.  В  штампах  прописок  в  паспортах  значилось:  у  первого  —
Харьков,  улица  Ньютона,  дом  1;  у  второго  —  Харьков,  улица  Ньютона,
дом  3;  у  третьего  —  Харьков,  улица  Ньютона,  дом  5,  и  так  далее.  Старший
из  уроженцев  улицы  Ньютона  сослался  на  Николая  Гавриленкова,  как  на
человека,  способного  объяснить  их  появление  в  Ленинграде.  Когда  через
некоторое  время  сотрудники  поинтересовались  этим  вопросом  у  того,  ко¬
 173

КРЫША.  Устная  история  рэкета
 го  уже  знали  как  Степаныча,  он  отмахнулся  юмором:  «Каковы,  а?  В  ин¬
формационных  стременах,  на  точном  месте!»
 И  приезжие  налетчики,  и  спортсмены,  собирающие  дань,  в  отличие  от
бывалых  центровых,  относились  к  местной  милиции  без  особого  пиетета.
Сотрудникам  все  чаще  и  чаще  приходилось  рукоприкладствовать  на  гла¬
зах  у  зевак.  Старые  прожженные  кар¬
манные  воры  с  Невского  выпивали
с  операми  в  ресторане  «Метро¬
поль»  и  требовали  навести  порядок.
Воры  ввели  словечко  «крадуны»,
презрительно  подчеркивающее  раз¬
ницу  между  ними,  блатными,  и  ме¬
люзгой,  только  мешающей  им  «ра¬
ботать».
 Порой  сотрудники  милиции  на¬
спех  задерживали  особо  наглых
крадунов,  отводили  их  в  близ¬
лежащие  парадные  и  избивали.
В  ответ  им  все  чаще  давали  отпор.  Между  тем  с  введением  талонов  на
продукты  материальное  положение  оперативников  стремительно
ухудшалось.  Многие  милиционеры  сами  стали  заниматься  неприкры¬
тым  мародерством.  Задерживая  гастролеров,  неизвестных  ранее  жули¬
ков,  запросто  вытряхивали  у  них  деньги,  после  чего  давали  им  пинка  и
отпускали.
 Они  быстро  пришли  к  тому,  что  готовы  охранять  частную  собствен¬
ность  только  в  том  случае,  если  владелец  лично  обеспечивал  их  заинтере¬
сованность.  Совладелец  ресторана  «Чайка»,  гражданин  ФРГ  герр  Бро-
дер,  безрезультатно  писал  заявление  за  заявлением  в  ГУВД,  призывая
оградить  его  посетителей  от  нападений  в  ночное  время.  В  результате  он
банально  стал  доплачивать  милиционерам  за  охрану  прилегающей  к  ре¬
сторану  территории.  Опера  в  первый  же  день  «зарплаты»  объявили  всем
налетчикам,  чтобы  никто  не  смел  грабить  вдоль  канала  от  Невского  про¬
спекта  до  Русского  музея  под  страхом  незаконных  репрессий.  Непонят¬
ливым  прокалывали  шины  «жигулей»,  выкидывали  водительские  удо¬
стоверения  в  канал,  насыпали  сахарного  песка  в  двигатель.  В  результате
 И  приезжие  налетчики,
и  спортсмены,  собирающие
дань,  в  отличие  от  бывалых
центровых,  относились
к  местной  милиции  без  особого
пиетета.  Сотрудникам  все  чаще
и  чаще  приходилось  рукопри¬
кладствовать  на  глазах  у  зевак.
 174

Часть  шестая.  РОКИРОВКА
 Д1>1ЖД»1ТДИППИПГГ»ТППИПИПДТГТГД:Д!ДЖД'ЮПИВВППИИПИВ
 утвержденная  Бродером  дистанция  с  семи  вечера  до  трех  часов  ночи  бы¬
ла  практически  единственным  безопасным  пространством  в  центре  Ле¬
нинграда.
 ЯЗЫК
 Новые  герои  Невского  проспекта  принесли  с  собой  новый  язык.  Ар¬
го  фарцовщиков  имело  ярко  выраженный  блатной  акцент.  Они  не  гово¬
рили  на  фене,  но  любили  к  месту  употреблять  «опасную»  лексику:  «ка¬
нитель»,  «порожняк»,  «красноперый».  В  обыденНых  ситуациях  речь
ленинградских  центровых  пестрела  производными  от  финских  слов.
Сапоги  называли  «лапландами»,  автобусы  —  «линьями»,  стоянки  на
трассах  —  «кормушками»  (от  финского  «куорони»),  вместо  «поменять»
говорили  «вайстануть».  Центровым  необходимо  было  быстро  обмени¬
ваться  информацией,  и  они  привыкли  говорить  тихо  и  умели  понимать
друг  друга  с  полуслова  или  даже  с  помощью  жестов.  Прикосновение
правой  рукой  к  левому  плечу  обозначало,  что  рядом  находится  мили¬
ция.
 Манера  общения  спортсменов  была  принципиально  другой.  В  ней  не
было  и  намека  на  недосказанность  и  полутона,  все  стало  «чисто»  и  «кон¬
кретно».  Они  разговаривали  громко,  не  обращая  внимания  на  посторон¬
них.
 Из  жаргонизмов,  произошедших  от  иностранных  слов,  они  знали
только  «баксы».  Прежде  всего,  они  использовали  спортивную  термино¬
логию,  которую  хорошо  понимали  с  дет¬
ства:  «вошел  в  ноги»,  «боковой»,  «двой¬
ка  в  голову»,  «нырнул».
 Рэкетирами  и  бандитами  спортсмены
сами  себя  не  называли,  но,  как  только
они  стали  заметными,  их  так  стали  назы¬
вать  окружающие.
 Язык  блатных  казался  спортсменам  чуждым  и  неуместным.  Со  време¬
нем,  когда  некоторые  из  них  все-таки  были  вынуждены  налаживать  от¬
 Язык  блатных  казался
спортсменам  чуждым
и  неуместным.
 175

КРЫША.  Устная  история  рэкета
 ношения  с  представителями  традиционного  преступного  мира  и  сами
отмотали  первые  сроки,  в  их  речь  перекочевали  наиболее  простые  и  до¬
ходчивые  слова  и  выражения  из  фени,  при  этом  их  смысл  искажался  на¬
столько,  что  они  могли  быть  понятны  любому  непосвященному.  Скажем,
словом  «пацан»,  которым  на  зоне  называли  тех,  кто  живет  «правильной»
жизнью,  соблюдает  заповеди  —  отрицает  установленные  администра¬
цией  правила,  стали  обозначать  любого,  кто  состоял  в  одном  из  новооб-
разовавшихся  коллективов  спортсменов.
 10  РУБЛЕЙ
 Осенью  1988  года  ожил  рынок  у  платформы  «Девяткино».  На  этот  раз
на  огромном  пустыре  уже  жарили  шашлыки  и  продавали  спиртное  в  од¬
норазовых  стаканчиках.  Теперь  по  будням  наперстки  по-прежнему  кру¬
тили  на  Некрасовском,  а  на  выходные
привозили  сюда.  Вероятно,  памятуя  о
том,  как  беспорядок  однажды  уже  на¬
вредил  его  бизнесу  на  этом  месте,
Малышев  придумал  простой  и  в  то
же  время  революционный  алгоритм
контроля  над  происходящим  на  рын¬
ке.  Он  стал  собирать  с  каждого  тор¬
гующего  по  10  рублей.  За  это  продав¬
цу  гарантировалась  безопасность  —
хоть  от  крепких  парней  с  наперстка¬
ми,  хоть  от  малолетних  воришек.  Что
бы  ни  случилось,  спекулянт  был
вправе  обратиться  за  помощью  к  Ма¬
лышеву  или  к  тому,  кого  он  в  этот  день
назначал  ответственным  за  Девяткино.  Сами  торговцы  десятку,  запла¬
ченную  Малышеву,  не  воспринимали  как  побор.  Скорее  наоборот,  мно¬
гих  из  них  радовало,  что  появилась  хоть  какая-то  защита.  Другие  спорт¬
смены  были  тоже  вынуждены  согласиться  с  новыми  правилами.  Повода,
 Малышев  придумал  простой
и  в  то  же  время  революционный
алгоритм  контроля
над  происходящим  на  рынке.
Он  стал  собирать  с  каждого
торгующего  по  10  рублей.
 За  это  продавцу  гарантирова¬
лась  безопасность  —  хоть  от
крепких  парней  с  наперстками,
хоть  от  малолетних  воришек.
 176

Часть  шестая.  РОКИРОВКА
 чтобы  попроситься  в  долю  к  Малышеву,  у  них  не  было,  а  если  бы  они  на¬
чали  собирать  мзду  в  те  же  10  рублей  независимо  от  него,  это  выглядело
бы  как  провокация.  В  течение  нескольких  месяцев  никто  не  пытался  на¬
рушить  установившийся  порядок  вещей.
 КУРТКА
 Субботним  утром  17  декабря  на  рынок  приехал  торговец  Олег  Фарза-
лиев,  чтобы  продать  две  кожаные  куртки  по  шестьсот  рублей.  Ему  соста¬
вил  компанию  его  приятель  и  бывший  коллега  по  работе  на  Кировском  за¬
воде  —  Александр  Красильников.  За  рынком  в  этот  день  присматривал
Сергей  Мискарев,  он  же  Бройлер.  Он  подошел  к  ним,  взял  пошлину  в  чер¬
вонец  и,  как  и  всегда  в  таких  случаях,  сказал,  что  если  возникнут  какие-то
проблемы,  то  обращаться  нужно  к  нему.
 Через  некоторое  время  куртками  заинтересовались  наперсточники  из
Воркуты  —  Омет  и  Битый  Глаз  (Юрий  Лосев).  Они  примерили  на  себя
по  куртке,  заплатили  Фарзалиеву  по  двести  рублей  вместо  шестисот  за
каждую.  В  это  время  Бройлер  находился  неподалеку  и  попытался  разре¬
шить  конфликт  мирно,  напомнив  Омету  и  его  сподвижнику,  что  они  «до¬
говорились  не  трогать  своих  клиентов»  *,  но  те  его  проигнорировали.
 А  когда  Красильников  сам  потребовал  у  Битого  Глаза  вернуть  куртку
или  оставшуюся  сумму,  то  Лосев  обозвал  его  «жирной  скотиной».  Чуть
позже  Лосев,  Лукоша  и  примкнувший  к  ним  Федор  Гончаренко  (Федя
Крымский)  его  избили.
 Фарзалиев  и  его  приятель  ушли  с  рынка,  так  и  не  получив  свои  во¬
семьсот  рублей.  Бройлер  попытался  поймать  нарушителей  конвенции,
но,  когда  дошло  до  драки,  Мискарева  избили  тоже.
 Дело  было  не  в  куртке,  а  в  репутации  —  главном  активе  Малышева.  Он
произнес  сакраментальную  фразу  —  «это  не  личное  дело,  это  дело  кол¬
лектива»  —  и  попросил  передать  Омету,  что  хочет  с  ними  встретиться  на
следующий  день.  Об  этом  тут  же  узнали  Кумарин  и  Гавриленков  и  пообе¬
 1 	Из  протокола  допроса  Красильникова  Александра  Петровича,  31  мая  1989  года.
 177

КРЫША.  Устная  история  рэкета
 щали  подмогу  спортсменам  из  Ворку¬
ты,  тем  более  что  Лукоша  —  их  друг.
Кумарин  тем  же  вечером  собрал  всех
своих  в  баре  «Космос»,  чтобы  дать  им
ценные  указания  насчет  следующего
дня.  И,  конечно,  добавил  яду.  Он  на¬
стоял  на  том,  что  нужно  отправить  на
разборку  Лукошина,  прекрасно  пони¬
мая:  где  Лукоша,  там  и  конфликт.  Вы¬
играв  его,  он  бы  поставил  под  сомне¬
ние  способность  Малышева  контролировать  торговлю  на  рынке.
 Малышев  же,  узнав,  что  за  воркутинских  спортсменов  вступятся  Ку¬
марин  и  Гавриленков,  быстро  подсчитал,  что  перевес  в  силе  окажется  яв¬
но  не  на  его  стороне.  И  принял  решение  брать  с  собой  оружие,  предупре¬
див  товарищей:  «Если  что,  идем  до  конца».
 РАСКОЛ
 Декабря  в  половине  одиннадцатого  все  стали  съезжаться  к  рынку.
Малышев  и  компания  приехали  на  трех  машинах,  в  каждой  по  пять  чело¬
век.  Среди  них  были  Бройлер,  Челюскин,  Кудряшов,  Носорог,  Слон,  Ви¬
кинг,  Москвич,  Марадона,  Герцог,  Стас  Жареный,  Артур  Кжижевич,  Крупа
и  Коля  Длинный.  С  противоположной  стороны  выступили  Валерий  Де¬
довских,  Михаил  Глущенко,  Андрей  Рыбкин,  Александр  Милюков,  Вяче¬
слав  Дроков,  Омет,  Сироп,  Битый  Глаз  и  Анджей  с  выводком  великолук¬
ских  спортсменов,  младший  брат  Гавриленкова  Виктор  Степанович  с
Геннадием  Петровым.  И,  конечно,  Лукоша.  Ни  Владимира  Кумарина,  ни
Николая  Гавриленкова  с  ними  не  было.
 Первым  в  сторону  рынка  зло  и  бодро  пошел  сам  Малышев.  От  платфор¬
мы  к  пустырю,  на  котором  располагалось  Девяткино,  вела  узкая  тропинка,
и  остальные,  в  том  числе  и  «кумаринские»,  пошли  по  ней  всей  гурьбой,  по
пути  обмениваясь  будничными  фразами  вроде  «как  дела».  Один  из  спорт¬
сменов  увидел  у  Стаса  Жареного  под  курткой  на  спине  за  ремнем  пистолет.
 178
 Дело  было  не  в  куртке,
а  в  репутации  —  главном
активе  Малышева.  Он  произнес
сакраментальную  фразу  —
«это  не  личное  дело,  это  дело
коллектива».

Часть  шестая.  РОКИРОВКА
 — 	Это  зачем,  а?  —  спросил  он.
 — 	Пусть  будет,—  огрызнулся  Жаринов.
 На  пустыре  они  встали  толпой  друг  напротив  друга.  В  руках  у  спо¬
движников  Малышева  была  масса  каких-то  кульков  и  сумок  с  оружием.
У  Слона  в  руках  оказался  автомат  ППШ,  у  самого  Александра  Малыше¬
ва  —  ТТ.  Все  это  видели,  но  разговор  поначалу  завязался  мирный.  Через
некоторое  время  Лукоша  с  вопросом  «А  это  че  такое?»  подбежал  к  Сло¬
ну  и  попытался  отобрать  ППШ,  схватив  его  за  ствол.  Слон  передернул
затвор.  Малышев  скомандовал:  «Стреляй!»  —  но  автомат  заело.  Лукоша
не  унимался.  К  нему  подошел  Бройлер  и  ударил  в  грудь  ножом.  Лукоша
рухнул  на  одно  колено  и  схватился  рукой  за  рану.  В  этот  самый  момент  к
ним  подбежал  Федя  Крымский,  который  опоздал  к  началу  разборки,  и
тут  же  кинулся  на  Бройлера.  Бройлер  повалил  его  на  землю  и  несколько
раз  сильно  ударил  все  тем  же  ножом.
 Все,  кто  был  в  этот  момент  рядом,
около  шестидесяти  человек,  мгно¬
венно  выстроились  в  две  шеренги.
 Компаньоны  Малышева  достали  во-
лыны,  железные  прутья  и  несколько
стволов.  Их  противники  оказались
вооружены  только  ножами.
 С  этого  момента  мир  спортсменов
раскололся  и  стал  двуполярным.  Ес¬
ли  еще  накануне  они  сшибали  день¬
ги  небольшими  компаниями,  а  отды¬
хали  все  вместе,  то  вечером  никто  не  говорил  «ребята  Кума»  или  «парни
Малышева».  Возник  термин  «тамбовские»  и  тут  же  в  поддых  ему  еще
один  —  «малышевские».
 Кто  в  каких  рядах  стоял  утром  18  декабря  1988  года,  тот  там  на  всю
жизнь  и  остался.  Те  немногие,  кто  был  в  тот  день  в  Девяткино  и  дожил  до
сегодняшнего  дня,  и  сейчас  точно  могут  сказать,  кто  с  кем  пришел.
 Несмотря  на  славу  этого  первого  побоища,  российские  «правоприме¬
нители»  до  сих  пор  плохо  разбираются  во  внутренней  структуре  органи¬
зованной  преступности.  Так,  ближайшего  товарища  Александра  Малы¬
шева,  миллиардера  Геннадия  Петрова,  всегда  называли  «малышевским»,
 На  пустыре  они  встали  толпой
друг  напротив  друга.  В  руках  у
сподвижников  Малышева  была
масса  каких-то  кульков  и  сумок
с  оружием.  У  Слона  в  руках
оказался  автомат  ППШ,  у  самого
Александра  Малышева  —  ТТ.
 179

КРЫША.  Устная  история  рэкета
 и  только  в  2008  году  после  ареста  обоих  в  Испании  судья  Бальтазар  Гар¬
сон  Реаль  назвал  задержанных  Петрова  и  Малышева  «тамбовско-малы-
шевскими»И  был  безукоризненно  точен,  ведь  в  Девяткино  недавно
освободившийся  боксер  Петров  стоял  на  стороне  Кумарина.  А  когда  Ма¬
лышев  крикнул  Алымову  по  прозвищу  Слон:  «Стреляй!»  —  то  автомат
ППШ  смотрел  как  раз  на  Петрова.
 Сцена  вооруженного  противостояния  длилась  не  дольше  10  секунд.
Ситуацию  спас  Паша  Кудряшов,  громко  закричав:  «Да  вы  ох...ли!  Опом¬
нитесь,  парень  умирает!»  Тут  же  все  услышали  хрип  Феди  Гончаренко  и
вправду  опомнились.  Несколько  человек  схватили  его  и  Лукошу  на  руки
и  понесли  с  поля.  Несли  все  вместе,  гурьбой,  не  испытывая  друг  к  другу
зла.  Раненых  отвезли  в  больницу  на  Вавиловых.  Федя  умер  тем  же  вече¬
ром,  а  Лукоша  на  следующее  утро  заявил  милиционерам,  что  не  помнит,
что  и  где  произошло.
 Валерий  Зинченко,  родился  в  1974  году,  юрист
 В  1987  году  мой  отец  отправил  меня  заниматься  карате.  Он  занимался
антикваром  и,  судя  по  всему,  понимал,  что  времена  наступают  беспокой¬
ные  и  парню  придется  вскоре  туго.  Тогда  все  секции,  где  учились  едино¬
борствам,  назывались  карате,  потому  что  это  было  модно  и  подпольно.  По
сути  это  были  навыки  рукопашного  боя.  Я  жил  на  Гражданке  и  начал  хо¬
дить  в  зал  на  Пионерскую.  Это  был  подвал  при  СМУ.  Без  особых,  мягко  го¬
воря,  удобств.  Отец  наверняка  что-то  платил.  Тренером  был  Позовников
Андрей.  Его  в  90-х  убили.  Я  тогда  ничего  не  понимал.  Ведь  Позовников
еще  тренировал  и  ватерполистов.
 Потом  наша  семья  переехала  в  центр,  и  я  стал  заниматься  на  улице  Бло¬
хина.  Зал  был  в  какой-то  путяге.  Тренером  у  нас  был  Федор  Гончаренко.
В  секции  было  человек  пятнадцать.  Он  готовил  пацанов  к  улице  —  не  при¬
знавал  боксерские  перчатки,  мы  тренировались  в  накладках.  Методы  его
 1 	Дословно  фраза  звучит  так:  «...в  конечном  счете  интегрировались  в  многогран¬
ную  „тамбоиско-малышевскую"  структуру...».  Из  судебного  решения  национального
уголовного  суда  Мадрида  от  16  июня  2002  года.
 180

Часть  шестая.  РОКИРОВКА
 были  достаточно  суровые  —  он  постоянно  на  нас  повышал  голос:  «Давай
бей,  сопли  подотри,  на  улице  правил  нет,  не  стони...»  Пожалуй,  и  вся  нрав¬
ственность,  так  что  с  воспитанием  была  напряженка.  Но  тогда  мы  смотрели
на  него  по-иному.  Он  ходил  в  красивых  спортивных  костюмах,  в  кожаной
куртке.
 Как-то  в  конце  1988  года  мы  пришли  как  обычно,  но  в  зал  зашел  ка¬
кой-то  парень  его  склада  и  сказал,  что  тренировка  отменяется.  И  коротко
объяснил:  «Федю  убили».
 ЛУКОША
 Через  пару  дней  приятель  Сергея  Лукошина  —  Андрей  Богачев,  изве¬
стный  как  Боцман,  выкрал  его  из  больницы.  А  28  декабря  Саша  Милюков
праздновал  в  гостинице  «Европейская»  свой  день  рождения.  Милюков,
кстати,  в  тот  день  впервые  в  своей  жизни  надел  фрак,  за  что  на  короткое
время  получил  прозвище  Граф.  Поздравить  его  пришли  оба  Степаныча,
Гена  Петров,  Анджей.  Лукошин  за  вечер  несколько  раз  повторил,  что
«сейчас  пойдут  темы»  и  что  «это  нельзя  так  оставлять».
 В  последний  день  1988  года  Лукоша,  Сироп  и  Юра  Битый  Глаз  заеха¬
ли  на  дискотеку  в  гостиницу  «Карелия»,  где  случайно  встретили  Герцога,
наименее  заметного  и  не  особенно  агрессивного  из  борцов  Малышева.  Он
был  в  команде  даже  не  на  вторых,  а  на  третьих  ролях.
 Они  стали  выговаривать  Герцогу  за  Девяткино,  провоцировать  на  дра¬
ку.  Герцог  был  с  дамой  и  не  мог  не  ответить  на  хамство.  Лукошин,  Сироп
и  Битый  Глаз  его  избили.  Потом  буквально  силой  выволокли  за  собой  де¬
вушку,  с  которой  танцевал  Герцог,  и  ее  подругу  и  все  вместе  отправились
в  другой  бар.  Сироп,  видимо  всерьез  увлекшись  новой  знакомой,  оставил
друзей.  В  тонированной  «восьмерке»,  за  рулем  которой  сидел  Битый
Глаз,  остались  он,  Лукоша  и  подруга  девушки  Герцога.  Недалеко  от  мос¬
та  Александра  Невского  их  машина  на  встречной  полосе  лоб  в  лоб  стол¬
кнулась  с  грузовиком,  и  все  трое  погибли.  Герцог,  разумеется,  рассказал
Малышеву  о  том,  что  произошло,  но  смерть  обидчиков  сделала  дальней¬
шие  разбирательства  бессмысленными.
 181

КРЫША.  Устная  история  рэкета
 РАССЛЕДОВАНИЕ
 В  ноябре  1988  года  власти  города  Ленинграда  на  деле  признали  су¬
ществование  в  городе  организованной  преступности  —  при  ГУВД  был
создан  специальный  5-й  отдел  по  борьбе  с  ней.  В  подразделения  уго¬
ловного  розыска  было  разослано  указание  направить  лучших  сотрудни¬
ков  в  новый  отдел,  который  возглавил  Николай  Горбачевский.  На  прак¬
тике,  конечно,  с  лучшими  из  своих  подчиненных  никто  расставаться  не
хотел,  так  что  зачастую  вместо  этого  начальники  попросту  писали  хоро¬
шие  характеристики  тем,  от  кого  давно  хотели  избавиться,  и  новая
структура  в  значительной  степени  оказалась  сформирована  именно  из
таких  кадров.
 Убийство  на  рынке  в  Девяткино  стало  первой  крупной  разработкой
Горбачевского.
 Как  только  раненых  Гончаренко  и  Лукошина  привезли  в  больницу  на
Вавиловых,  врачи  отправили  телефонограмму  в  отделение  милиции  Ка¬
лининского  района.  Гончаренко  скончался,  так  что  на  следующий  день
сотрудник  уголовного  розыска  пришел  опрашивать  одного  Лукошина.
Тот  заявил,  что  плохо  себя  чувствует  и  ничего  не  помнит,  кроме  того,  что
дело  было  на  стихийном  рынке  в  Девяткино.  А  еще  через  день  он  сбежал
из  больницы,  и  найти  его  до  Нового  года  так  и  не  удалось,  а  в  новогоднюю
ночь,  как  известно,  он  разбился  насмерть  на  машине.  Таким  образом,  у
следователей  было  только  две  зацепки  —  номер  машины,  на  которой  ра¬
неного  Гончаренко  привезли  в  больницу,  и  Девяткино.  А  так  как  Девят¬
кино  находилось  во  Всеволожском  районе  Ленинградской  области,  то  де¬
ло  поспешили  передать  в  областную  прокуратуру.
 Дело  вел  следователь  по  особо  важным  делам  Владимир  Михайлович
Лещенко.  Так  как  ему  с  самого  начала  было  очевидно,  что  случившееся  не
было  бытовым  выяснением  отношений,  то  он  поручил  его  как  раз  недав¬
но  открытому  5-му  отделу.
 За  первые  полтора  месяца  выяснить  не  удалось  практически  ничего,
что  проливало  бы  свет  на  произошедшее  в  Девяткино  18  декабря.  К  сере¬
дине  февраля,  однако,  после  многочисленных  допросов  случайных  спе¬
кулянтов  с  рынка,  родственников  и  знакомых  Гончаренко,  Горбачевский
 182

Часть  шестая.  РОКИРОВКА
 рапортовал  Лещенко:  «В  процессе  работы  были  установлены  клички
лиц,  которые  были  на  рынке  в  день  совершения  преступления:  Юра  Лось,
Марадона,  Бройлер,  Утюг,  Челюскин,  Анжей,  Слон»  *.
 Кроме  того,  всплыло  прозвище  Крупы  —  стало  известно,  что  он  был  в
машине  с  Гончаренко,  когда  того  везли  в  больницу.
 Случайные  свидетели  показали,  что  драка  на  рынке  произошла  «меж¬
ду  группами  парней,  у  которых  было  в  наличии  огнестрельное  оружие,
ножи,  дубины...»  2.
 К  апрелю  прозвища  участников  драки  превратились  в  фамилии,  а  к
ним  прибавились  новые.  Выяснилось,  что  в  ней  принимали  участие  Ма¬
лышев,  Кудряшов,  Челюскин,  Мискарев,  Жаринов,  Акимов,  Алымов,  а,
кроме  того,  на  рынке  в  этот  день  присутствовали  Лукошин,  Лосев,  Шеме-
тов  и  Милюков  по  кличке  Темный.  Заодно  удалось  узнать,  что  Крупа  —
это  Александр  Крупица.  Его  доставили  на  допрос,  но  он  дал  предельно
скудные  показания:  с  Гончаренко  он  познакомился  в  ресторане  «Океан»,  а
в  машине,  которая  везла  раненого  Федю  в  больницу,  вообще  оказался
случайно,  проходил  мимо,  и  его  попросили  показать  дорогу.  Куда  больше
следователям  повезло  с  Александром  Жариновым  по  прозвищу  Стас  Жа¬
реный,  который  в  этот  момент  сам  находился  под  следствием  за  вымога¬
тельство.  Он  довольно  подробно  пояснил,  чем  и  с  кем  он  занимался  на
рынке  по  выходным,  что  произошло  там  накануне  убийства  Гончаренко,  а
заодно  вспомнил,  что  видел,  как  Лукошин  и  Гончаренко  напали  на  Миска-
рева.  К  середине  апреля  было  в  деталях  известно,  что  происходило  в  Де-
вяткино  17  и  18  декабря,  кто  кого  убил  и  почему.  Следователям  удалось  не
только  установить  личность  убийцы,  Сергея  Мискарева,  но  и  понять  ис¬
тинный  смысл  происшедшего.  16  апреля  1989  года  Лещенко  написал  в
очередном  запросе  к  Горбачевскому:  «На  рынке  в  Девяткино  произошла
драка  между  двумя  преступными  группировками  за  раздел  сфер  влия¬
ния»  3.
 1 	Из  переписки  следователя  по  особо  важным  делам  прокуратуры  Ленинградской
области  В.  М.  Лещенко  с  начальником  5-го  отдела  УУР  ГУВД  Н.  М.  Горбачевским.
 2 	Там  же.
 3Там  же.
 183

КРЫША.  Устная  история  рэкета
 Андрей  Лебедев,  родился  в  1962  году,  депутат  Госдумы
 После  Девяткино  никакого  шума,  совещаний  не  было.  В  третью  городскую
больницу,  которая  находилась  на  нашей  территории,  привезли  Лукошина  с
 проникающим  ножевым  ранением.  Нам  те¬
лефонограмма.  Я  приехал  его  опраши¬
вать.  Вижу,  спортивный.  Он:  не  помню,  не
знаю.  Что-то  где-то  в  области.  У  меня  за¬
дача  стояла  одна  —  отбить  материал,—
чтобы  не  было  уголовного  дела.  Его  и  не
возбуждалось  —  в  область  откинули,  тем
более  Луконин  сбежал  с  больницы  и  по¬
гиб  в  аварии  через  неделю.  Конечно,
земля  слухами  полнилась,  мол,  в  Девят¬
кино  разбор  был,  но  на  нас  это  никак  не
влияло.  Слова  такого  «оргпреступность»,
еще  не  было,  хотя  мы  понимали,  что
спортсмены  одними  поборами  со  входа
да  левым  вином  не  ограничиваются.  А  мы
 еще  жили  по  старинке  —  не  могли  себе
купить  ничего  у  фарцовщиков.  А  «Космос»  на  моей  территории  теперь,  после
Девяткино,  стал  «тамбовский».  Ведь  здесь  перед  событием  собирались  Кума¬
рин,  Ледовских,  Глущенко.  Помню,  как  Кумарин  в  1988  году  в  «Космосе»  мне
представил  Ледовских:  «Андрей  Ярославович,  это  член  партии,  мастер  спор¬
та,  лейтенант  Советской  армии»,—  и  его  по  имени  и  отчеству.
 Я  приехал  его  опрашивать.  Вижу,
спортивный.  Он:  не  помню,
не  знаю.  Что-то  где-то  в  области.
 У  меня  задача  стояла  одна  —
отбить  материал,—  чтобы  не  было
уголовного  дела.
 Помню,  как  Кумарин  в  1988  году
в  «Космосе»  мне  представил
Ледовских:  «Андрей  Ярославович,
это  член  партии,  мастер  спорта,
лейтенант  Советской  армии»,—
и  его  по  имени  и  отчеству.
 Еще:
 К  самому  концу  столетия  мы  начали  «падать».  И  стремительно.  К  «Космо¬
су»  уже  наезжали  какие-то  «челнинские»  на  машинах  без  номеров  да  без
документов.  Движения  стали  опаснее,  речь  короче,  взгляды  потеряли  товари¬
щеский  блеск.  Раз  осматривали  тачку,  отодрали  сиденье,  а  там  написано
«смерть  мусарам».  Пахнуло  зоной.  Они  начали  вести  себя  дерзко.  Мы  же
вольготно  себя  не  чувствовали.  Успокаивал  лишь  пистолет  под  курткой.
Спортсмены  же  из-за  стоек  ушли,  а  на  ворота  совсем  молодежь  встала.  У  них
 184

Часть  шестая.  РОКИРОВКА
 нашлось  много  дел.  И  пока  они  ставили  за  себя  кого-нибудь.  Ставили  так  на¬
зываемых  —  автопилотов.  Если  раньше  они  знали,  что  всегда  можно  с  уголов¬
ным  розыском  встретиться,  поулыбаться,  порешать  вопросы,  а  мы  знали,  что  и
они  помогут,  то  теперь  все  изменилось.  Они  как  бы  перестали  в  нас  нуждать¬
ся  —  гусь  свинье  не  товарищ  а  мы  поняли,  что  это  волки.  Пальбы  пока  не  бы¬
ло,  но  стало  ясно,  что  ни  у  одного  меня  есть  ствол  и  удостоверение  не  влияет
на  скорость  пули.  Как-то  однажды  у  меня  на  территории  сожгли  «жигули»,  а
один  «казанский»  заявил:  «„Жигуль"  горит  так  же,  как  и  „мерседес"».
 Пришло  время  талонов.  Я,  например,  все  время  хотел  есть.  Раньше  бы
заскочил  в  «Космос»  и  там  по  знакомству  бы  до  отвала  навалили,  а  теперь
не  хотелось.  Они  стали  высокомерны.  Как-то  зашел,  так  новый  бармен  так
мне  ответил,  что  я  салфетки  сбил  и  много  чего  «хорошего»  ему  наговорил.
Всеобщий  дефицит  всего  пришел.  Плюс  борьба  с  пьянством.  Мы  начали
все  доставать.  Угол  Карпинского  и  Науки  превратился  в  пьяный.  Спортсме¬
ны  начали  их  поджимать.  Мы  стали  выживать  тоже.  Поставили  пару  ларь¬
ков  возле  станции  метро  «Академическая»,  где  торговали  наши  жены.  Об
этом  все  знали.  Порой  наезжали  и  на  нашу  точку,  но  мы  решали  быстро.
Торговали  корюшкой  с  Ладоги.  Сотрудники  шестого  отделения  лично  с
лотков  торговали.  Принимали  вещи  на  комиссию.  Импортные  ликеры  по¬
шли  —  персиковые,  амаретто.
 Закупали  на  Апрашке.  Деньги,  товар  хранили  в  кабинетах.  Тетрадка
прихода  лежала  у  меня  на  журнале  регистрации  агентурных  сообщений.
 Нам  коллеги  из  БХСС  дали  набой  —  мы  начали  покупать  левый  коньяк  у
оптовиков  и  отдавали  в  бары.  Своим.  Те  закатывали  его  в  левые  бутылки  и
продавали.
 Например,  в  бар  завозят  два  ящика  «Тбилиси»  по  35  рублей.  Он  уле¬
тает  в  вечер,  но  на  приходе  пишется  лишь  одна  бутылка.  А  остальное  ле¬
вак.  Такая  бутылка  обходилась  в  8  рублей,  а  продавалась  за  35.  В  день
уходили  ящики.  Вечером  вновь  разливали.  Когда  разливали,  то  это  назы¬
валось  у  торгашей  полчаса  страха.  То  есть  еще  частично  жили  по-советски,
и  думали  по-советски,  и  воровали  по-советски.  Хотя  теперь  понятно,  какой
там  страх.  На  улицах  уже  шанхай  начался.
 Тема  вскоре  ушла.  Началось  обнищание,  появился  в  ларях  более  дешевый
коньяк.  А  на  месте  «Космоса»  ныне  отделение  «Энергомашбанка»,  предсе¬
дателем  совета  директоров  которого  я  долго  являлся.  Но  это  другая  история.
 185

КРЫША.  Устная  история  рэкета
 ПОДПОЛЬЕ
 М^алышеву,  уже  отсидевшему  за  два  убийства,  не  хватало  только  обви¬
нения  в  организации  третьего,  и  резонансного.  Сначала  они  с  Челюски¬
ным  два  месяца  не  ночевали  дома,  а  когда  их  фамилии  и  имена  стали  фи¬
гурировать  в  милицейских  справках,  и  их  стали  разыскивать,  подались  в
бега.  Сначала  по  липовому  приглашению  оказались  в  Финляндии,  а  отту¬
да  перебрались  в  Швецию,  где  попросили  политического  убежища  как  уз¬
ники  совести  —  верные  традициям  евангелисты,  подвергающиеся  гонени¬
ям.  Шведы  им  поверили,  а  они  в  благодарность  отпустили  бороды  —  так,
с  их  точки  зрения,  должен  был  выглядеть  настоящий  евангелист.  Вскоре
к  ним  присоединился  Утюг,  который  выдал  себя  за  пацифиста,  отказавше¬
гося  воевать  в  Афганистане.
 Никаких  кредитных  карт  у  них  и  в  помине  не  было,  а  валюты  они  взя¬
ли  с  собой  немного,  так  что  очень  скоро  двое  Саш  и  их  приятель  начали
бедствовать.  Они  снимали  углы  у  девиц  из  Ленинграда,  обосновавшихся
в  Стокгольме,  и  думали  как  заработать.  Первые  попытки  были  честными:
они  пришли  в  спортивный  клуб  и  продемонстрировали  шведам  свое
спортивное  превосходство.  Ими  восхитились,  но  предложили  отстаивать
честь  потомков  викингов  бесплатно.  Тогда  они  решили  работать  на  по¬
грузке  и  разгрузке  тяжелых  предметов,  но  предметов  было  много,  а  пла¬
тили  мало.  По  воспоминаниям  одной  из  девушек,  приютивших  их  компа¬
нию  в  Стокгольме,  Малышев  в  конце  концов  сказал:  «Они  сами  толкают
нас  на  криминал».  Но  даже  и  криминала  достойного  им  не  подвернулось.
Дошло  до  того,  что  изгнанники  были  вынуждены  лазить  по  соседским
балконам  и  без  спроса  собирать  овощи,  оставленные  там  на  хранение.
Они  часто  гуляли  по  центральным  улицам:  в  сотнях  магазинов  и  лавочек
всегда  было  чем  поживиться.  Однажды  к  ним  прилип  фотоаппарат-
мыльница,  и  на  него  Утюг  сфотографировал  Челюскина  и  Малышева  в
 полный  рост  на  одной  из  самых  люд¬
ных  туристических  улиц.  Эту  фото¬
графию  нашли  у  Малышева  при  обыс¬
ке  в  1992  году.  Сотрудник  РУБОП
Николай  Аулов  подарил  ее  Андрею
 С  тех  пор  шведы  очень  боятся
Челюскина  и  Малышева.
 186

Часть  шестая.  РОКИРОВКА
 Константинову.  В  1994  году  Константинов  совместно  с  известным  швед¬
ским  журналистом  Малькольмом  Дикселиусом  издал  книгу  «Крими¬
нальное  русское  подполье».  Фотография  попала  в  эту  книгу,  а  Маль¬
кольм  Дикселиус,  увидев  ее,  передал  своим  коллегам,  и  она  разошлась  по
многим  шведским  газетам  с  подписью:  «Русская  мафия  в  Стокгольме».
С  тех  пор  шведы  очень  боятся  Челюскина  и  Малышева.
 БРОЙЛЕР
 Пока  Малышев  скрывался  в  Швеции,  следствие,  некоторым  образом,
зашло  в  тупик.  Лещенко,  конечно,  знал,  что  произошло  на  рынке,  но  одно
дело  —  знать,  а  совсем  другое  —  доказать.  Большинство  из  тех,  кто  мог  бы
давать  показания,  скрывались.  И  даже  если  бы  они  и  оказались  в  кабинете
следователя,  то  едва  ли  стали  бы  честно  рассказывать  о  том,  чем  занимались
на  рынке  и  из-за  чего  возник  конфликт.  Между  тем  удалось  найти  самого
Бройлера.  До  того  как  оказаться  под  стражей,  Мискарев  уже  занимался  тем,
что  получал  дань  с  кооператоров  и  каждый  раз,  заходя  в  магазин  или  ларек,
приговаривал  одну  и  ту  же  фразу:  «Дайте  мне  что-нибудь  из  денег».  К  уда¬
че  сотрудников  недавно  созданного  5-го  отдела  ГУВД,  в  момент  задержа¬
ния  у  него  при  себе  оказался  обрез,  что  значительно  упрощало  дальнейшую
процедуру.  Практически  сразу  Мискарев  написал  заявление,  в  котором
признался  в  убийстве  Федора  Гончаренко  в  драке.  Вот  как  дословно  выгля¬
дело  признание  Бройлера  (орфография  и  пунктуация  сохранены):
 «17  декабря  1988  года  я  находился  на  рынке  в  Девяткино,  где  было
много  народу  —  спекулянтов,  покупателей,  среди  которых  Федя  фами¬
лии  которого  я  не  знал.  На  рынке  произошла  драка...
 Ко  мне  подошли  группа  ребят  в  количестве  7—8  человек,  среди  кото¬
рых  был  Федя  который  был  одет  в  короткую  куртку,  знал  его  видел  в  ре¬
сторане  Ленинград.  Я  не  ожидал,  что  меня  станут  бить  продолжал  зани¬
маться  своими  делами  не  обращая  на  них  внимания.  А  в  это  время  меня
со  всех  сторон  начали  избивать  руками  и  ногами,  в  том  числе  и  Федя.
Я  не  мог  подняться  и  на  четвереньках  стал  пытаться  отползти  от  них,  а
потом  упал  на  снег  и  закрыл  лицо  руками  так  как  били  руками  по  голове.
 187

КРЫША.  Устная  история  рэкета
 Какое  это  время  продолжалось  я  не  помню.  А  затем  меня  подняли  и  Федя
ударил  меня  ногой  в  живот,  а  еще  кто-то  в  глаз  кулаком.  А  потом  Федя  ска¬
зал  „хватит  с  него"  так  и  не  объяснив  за  что.  Но  затем  я  сделал  выводы,  что
это  могло  произойти  только  из-за  спекулянта  за  которого  я  заступился...
 Вечером  я  пошел  в  ресторан  „Паланга",  видел  многих  своих  знакомых
ребят,  Марадону,  Сашу  кооперативщика  которым  я  сказал,  что  меня  из¬
били  на  рынке  в  Девяткино...
 Утром  18  декабря  1988  года  я  от  них  ушел  около  10:00  на  рынок  в  Де¬
вяткино...
 На  рынок  я  приехал  где-то  в  10:30  один  никакого  оружия  со  мной  не  бы¬
ло.  На  рынке  как  всегда  была  толпа  людей.  Я  хотел  поговорить  с  Федей  за
что  меня  избили  и  узнать  где  мои  туфли  он  был  не  один  они  перед  своей
работой  как  всегда  стояли  кучками  в  местах  где  стояли  наперсточные  стан¬
ки.  Были  и  наши  ребята  —  Стас  Жаринов,  Андрей  Акимов,  Бога  Сергей,
Малышев  Саша,  Кудряшов  Паша,  Юра  Алымов,  Саша  Челюскин  и  другие.
Драка  по  поводу  моего  конфликта  с  Федей  не  намечалась.  С  противопо¬
ложной  стороны  были  Федя  с  ребятами,  Лукошин,  Битый  Глаз  других  я
знаю  наглядно.  Я  стоял  спиной  и  когда  развернулся  то  увидел,  что  Луко¬
шин  затеял  драку,  а  затем  меня  ударили  по  лицу  сбоку  и  полетел  на  карач¬
ках  на  землю,  затем  я  начал  подниматься  а  вокруг  меня  были  парни,  я  пе¬
рехватил  из  руки  чей-то  нож  так  как  думал,  что  меня  могут  порезать,  нож
был  у  меня  в  правой  руке  и  когда  я  развернулся  то  увидел  Федю  который
бил  меня  ногой,  но  сильного  удара  у  Феди  не  получилось  и  мы  упали,  нож
у  меня  так  и  остался  в  руке.  Сцепились  мы  с  Федей  в  двое,  и  покатились  с
ним  в  это  время  друг  другу  нанося  удары.  Я  был  в  сильном  стрессовом  со¬
стоянии  и  не  понимал  что  делаю  думая  только  о  том,  что  мне  необходимо
защититься  так  как  у  меня  не  было  выбора.  В  борьбе  я  наносил  удары  но¬
жом  в  область  корпуса  спереди.  Ко¬
личество  ударов  я  не  помню  толком,
но  по  всей  видимости  неоднократно,
приблизительно  2—3  удара,  но  точ¬
но  узнал  потом.  Борьба  была  только
между  нами  мной  и  Федей  удары
ножом  наносил  только  я  другие  не
могли  ударить  Федю  ножом  потому
 Я  кричал  и  все  передо  мной
было  как  в  тумане  и  я  бежал  с
всеми  с  рынка,  а  нож  выбросил
по  пути  с  железнодорожного
полотна  вниз.
 188

Часть  шестая.  РОКИРОВКА
 что  были  от  нас  на  расстоянии.  Когда  я  вскочил  с  Феди  а  он  лежал,  мне  в
лицо  прыснули  слезоточивым  газом  „черемуха"  но  в  своем  состоянии  я
этого  почти  не  почувствовал.  На  меня  направил  этот  баллон  парень,  а  ря¬
дом  с  ним  стоял  еще  один  с  цепью  на  конце  которой  был  металлический
предмет.  Я  кричал  и  все  передо  мной  было  как  в  тумане  и  я  бежал  с  всеми
с  рынка,  а  нож  выбросил  по  пути  с  железнодорожного  полотна  вниз.  Как  я
наносил  Феде  удары  должен  был  кто-то  видеть».
 Ничего  такого,  что  указывало  бы  на  то,  что  Мискарев  состоял  в  орга¬
низованной  преступной  группе,  в  словах  Бройлера  не  было,  как  не  было
тому  и  других  неоспоримых  доказательств.  А  оперативников  и  следова¬
телей  поджимали  сроки.  В  итоге  то,  что  еще  весной  называлось  преступ¬
ными  группировками,  к  осени,  когда  зачитывали  приговор  Сергею  Мис-
кареву,  получило  гораздо  более  нейтральное  определение:  «...на
стихийном  рынке  на  ст.  Девяткино  между  Гончаренко  и  его  знакомыми,  с
одной  стороны,  и  Мискаревым  и  его  знакомыми,  с  другой  стороны,  про¬
изошел  конфликт...»  1  Человек,  которому  в  руки  попал  бы  приговор  по
делу  Мискарева,  не  зная  обстоятельств  происшествия  на  рынке,  решил
бы,  что  речь  и  правда  идет  о  стихийной  драке.  Предлагаемый  в  нем  вари¬
ант  развития  событий  мало  чем  отличался  от  того,  как  было  описано  пер¬
вое  убийство,  совершенное  Малышевым  в  случайном  уличном  конфлик¬
те  в  1976  году.  Наказание  Бройлер  отбывал  в  более  чем  сносных
условиях.  Утром  он  выходил  из  камеры  в  изоляторе  на  улице  Лебедева  в
длинном  красном  шелковом  халате  с  драконами  на  спине  и  отправлялся
в  спортзал  на  второй  этаж.  Там  он  занимался  тяжелой  атлетикой,  и  на
вопрос  кума  (так  называют  в  изоляторах  оперов)  «Как  дела?»  неизменно
отвечал,  что  «жмет  160  кг  на  8  раз».
 Сергей  Можегов  по  прозвищу  Воробей
 После  противостояния  в  Девяткино  на  Некрасовском  рынке  продолжа¬
ли  крутить  наперстки.  Но  уже  масштабнее.  Гена  Петров  организовал  сеть.
От  него  станки  стояли  на  втором  этаже  рынка,  около  входа  —  на  ступень-
 1  Из  приговора  Всеволожского  городского  суда  Л  енобласти  от  22  сентября  1989  года.
 189

КРЫША.  Устная  история  рэкета
 ках,  возле  гостиницы  «Октябрьская»,  возле  станции  метро  «Площадь  вос¬
стания».  Я  поджигал  от  Гены  на  Некрасовском.  Моя  задача  была  проигры¬
вать  или  выигрывать,  заталкивая  таким  образом  прохожих.  Со  мной  рабо¬
тали  Эдик  Алексон  и  Женя  Лужский.  Порой  на  нос  выходило  до  полутора
тысяч  рублей.  Милиция  нам  особо  не  мешала.
 Сергей  Жуков,  родился  в  1961  году,
 в  90-х  предприниматель
 До  11  лет  жил  на  Невском.  Родители  —  мастера  спорта  по  баскетболу,
занимался  гандболом.  Но  и  спорт  когда-то  заканчивается.  Выгоды  это  не
приносило  —  ну  поездки,  ну  форма.  Жить  красиво  хотелось.  Спортсмен  в
1982-м  в  центре  еще  не  котировался.  Начал  продавать  арбузы,  елки  зи¬
мой.  С  Кумариным  познакомился  около  его  кафе  «Таллин»,  где  они  рабо¬
тали  с  Гавриленковым,  а  я  за  «Таллиным»  арбузами  торговал.  Он  на  белой
«восьмерке»  подкатил  в  белом  адидасовском  костюме  —  дай  арбузов.  Да
забирай.  Помню,  денег  у  него  уже  много  было.  Из  кармана  достал  мятые
купюры.
 Появились  деньги  —  стал  заходить  в  бары.  А  их-то  не  навалом.  «Рим»,
например,  на  Кировском.  Там  в  начале  80-х  уже  Коляк  банковал.  Помню,
он  уже  со  стволом  ходил.  Уже  тогда  опасался.  Потом  на  него  покушений
под  десять  было  и  убили  в  Ялте,  но  это  уже  произошло  в  XXI  веке.
 Васильев  по  центру  бегал  со  шмотками.  К  середине  80-х  к  нему  уже
стали  обращаться,  так  как  пошли  конфликты,  а  официально  никто  обра¬
щаться  к  государству  был  не  готов.  Васильев  сидел  постоянно  в  гостинице
«Ленинград»  —  в  «Канатнике»,  а  потом  открыли  бар  «Зеркальный»,  и  он
туда  пересел.
 С  1986  года  я  работал  в  автосервисе  в  Калининском  районе,  на  Про¬
кофьева,  10.  Сначала  кузовщиком,  потом  начальником  отдела  снабже¬
ния,  потом  завскладом.  Это  был  филиал  от  Красного  Села.  И  весь  город
был  у  меня.  Сначала  у  всех  были  «семерки».  Первая  «восьмерка»  —  у  Ми¬
люкова.  Потом  Кудряшов  с  Малышевым  прикатили.  Они  разбили  Пашин
«Москвич  2141»  черного  цвета.  Костя  Могила  приехал  на  «восьмерке»,
которую  он  купил  у  Юры  Золотова,  того  кто  в  пивняке  за  «Таллиным»  сто¬
 190

Часть  шестая.  РОКИРОВКА
 ял.  Но  они  вели  себя  уважительно.  В  прессе  тогда  о  них  не  писали  еще,  но
имена  уже  были  в  определенном  кругу.  А  вот  с  ними  к  концу  80-х  повали¬
ла  молодежь.  Эти  хамы.  Артур  Кжижевич  прикатил.  Он  попросил  сделать
авто  для  брата  Вани  Капланяна  —  дольщика  Феки,  а  мастер  не  успел.  Так
мастеру  лицо  разбили.  Потом  Артур  забрал  колеса  со  склада.  Я  обратно.
Он  заявил,  что  из  машины  пропал  ствол.  Я  обратился  к  Андрюхе  Боцману,
тому,  кто  потом  в  бригаде  Колесника  Володи  был,  его  потом  нашли  возле
гостиницы  «Карелия»  в  люке.  Но  тогда  он  помог  —  я  вместе  с  ним  на  стрел¬
ку  к  Артуру  ездил.  Боцман  сказал,  что  колеса  его  и  никаких  разговоров  о
стволе  быть  не  может.  Наш  автосервис  никому  не  платил,  так  как  я  умуд¬
рялся  находить  общий  язык  со  всеми.  Ведь  мы  отдыхали  в  одних  местах  —
Ялта,  Пицунда,  Дагомыс.  Одни  бары  —  «Космос».  А  в  «Космосе»  уже  Ку¬
марин,  Ледовских,  Глущенко,  молодой  Ян  Гуревский  —  покойник.  Моги¬
ла  —  тот  не  очень  спортсмен.  Он  все  качался  после  того,  как  ушел  с  Юж¬
ного  кладбища.  Штаб-квартира  Могилы  был  в  гостинице  «Мир»  за  «Розой
Ветров».  Там  уже  при  нем  был  водителем  Денис  Волчек  —  будущий  депу¬
тат  Госдумы.
 Также  встречались  на  пароме  «Ильич»,  который  в  старый  Новый  год  хо¬
дил  до  Риги  и  обратно.  Этакий  тур  для  трудящихся.  Так  что  все  «трудящие¬
ся»  были  там.  В  том  числе  и  Сергей  Васильев,  его  как  раз  на  поселок  в  кон¬
це  80-х  отпустили,  вот  он  и  трудился.
 В  сухой  закон,  кстати,  как-то  поплыли,  а  так  как  спиртное  стало  запре¬
щено,  то  с  собой  брали  целые  ящики  пепси-колы,  в  которые  переливали
коньяк,  и  воды,  в  которую  переливали  водку.
 В  конце  80-х  и  Фека  заглядывал  на  станцию.  Ему  после  отсидки  «ро¬
вер»  подарили.  Он  у  меня  на  днях  рождения  бывал,  так  как  моя  дочь  вме¬
сте  с  его  дочкой  Леной  училась  в  первом  меде.
 А  вот  дилерскую  станцию  на  Ржевке  подмяли  они  под  себя  быстро.  Там
директором  был  Олег  Шумский.  А  жил  он  недалеко  от  «Космоса»,  где  все
и  собирались.  Помню,  Шумский  идет  мимо,  а  Кумарин  говорит  —  во,  Шум¬
ский!  Давайте  наедем,  отпиздим,  а  потом  сами  и  защитим.
 Через  некоторое  время  подъезжаю  к  Ржевке  —  смотрю,  а  там  вместо
администраторов  уже  молодые  «тамбовские»  рулят.  Потом  Шумского  на¬
значили  к  нам.  Он  и  пришел  вместе  с  «крышей»  в  лице  Васи  Брянского,  а
тот  сидел  на  Демьяна  Бедного  вместе  с  будущим  депутатом  Госдумы  Ми¬
 191

КРЫША.  Устная  история  рэкета
 шей  Глущенко  и  будущим  организато¬
ром  убийства  депутата  Галины  Старо¬
войтовой.
 К  концу  80-х  спортсмены  стали  уже
силой.  Баров,  ресторанов  пооткрыва¬
лось.  Они  там  хозяйничали.  В  «Коэлге»
на  Народной  было  четкое  разделение
столов,  где  БХСС  сидел,  а  где  братва.  С  «Коэлгой»  вообще  смешно,  они
четыре  грузовика  мрамора  со  станции  метро  себе  к  рукам  прибрали.  Там
такое  было  —  и  в  бармена  Алексея  Варичева  из  подствольного  гранотоме-
та  стреляли,  и  двух  сотрудниц  прокуратуры  убили.
 Потом  начались  вещевые  рынки.  Кумарин,  тот  на  Некрасовском  с  утра
до  вечера.  Костя  Могила  ходил  со  стволом  за  свитером.  Стрелки  повсюду.
Стрелки  везде.  И  у  нас  на  станции:
только  «пермские»  уедут,  так
«тамбовские»  приедут.
 Пальба  началась  взрослая.
 Открылся  «Кэнди  Мэн»,  с  этого
момента  мода  на  героин  попер¬
ла.  Тут  все  перемешалось.
 Я  в  1993  году  ушел  с  облом¬
ков  советской  торговли  и  перешел
в  кооперацию.  Мы  строили  фундаменты  за  городом,  ведь  тогда  начался
бум  загородного  строительства.  И  нас  бандиты  не  трогали,  так  как  не  ви¬
дели.  Мы  как  работяги  и  в  лесу.  А  им  хватало  города.
 Пальба  началась  взрослая.
Открылся  «Кэнди  Мэн»,  с  этого
момента  мода  на  героин  поперла.
Тут  все  перемешалось.
 Через  некоторое  время
подъезжаю  к  Ржевке  —  смотрю,
а  там  вместо  администраторов
уже  молодые  «тамбовские»  рулят.

ПАЦАНЫ
 Ольгино-1988,  «тамбовские»:  1-й  слева  —  Клубника,  2-й  слева  —  Анжей,
3-й  слева  —  Лукоша,  крайний  справа  —  Кумарин,  внизу  —  Утюг

Дагомыс-1989:  «великолукские»:  1-й  справа  в  нижнем  ряду  —  Сокол,
2-й  справа  —  Глущенко,  1-й  справа  в  верхнем  ряду  —  Анжей

Декабрь  1988  года,  «тамбовские»,  день  рождения  Милюкова:
верхний  ряд  —  1-й  слева  —  Анжей,  2-й  —  Геннадий  Петров,  нижний  ряд  (слева
направо)  —  Виктор  Гавриленков,  Николай  Гавриленков,  Александр  Милюков,
Марина  Кумарина,  Валерий  Тюрин  (цифры  остались  от  уголовного  розыска)
 Петров  (слева)  —  наиболее  миролюбивый  из  всех
гангстеров,  Лукошин  —  самый  конфликтный.
На  дне  рождения  Милюкова

Петров  и  Феоктистов

«Воркутинские»  (слева  направо):  Омёт,  Битый  глаз,  Сироп

Парни  Колесникова

Ребята  Кудряшова

«Брянские»:  на  первом  плане  Юрий  Колчин,  2-й  слева  —  Василий
 Владыковский

Игорь  Зазуля.  Часто  решал  вопросы
благодаря  чувству  юмора
 Анжей.  В  конце  80-х  ему  было
некомфортно  обыгрывать  ма¬
лоимущих  в  «колпаки»,  но  из
ОПГ  он  не  вышел
 Вадим  Поздняков.  Незлой
и  с  очень  высоким  самомнением

Александр  Крупица.  Однажды,  получив  с  кооператора  крупную
сумму,  отказался  ее  пересчитывать,  заявив,  что  ему  работать  в
падлу,  он  в  спортзале  наработался

Адрей  Рыбкин  и  соратники.  Фото  с  рейда  в  гостинице  «Пулковская»

Сергей  Соколов,  ему  при¬
надлежит  афоризм:  «Мы
будем  как  сицилийская  ма¬
фия»
 Тот,  кто  прибегает  к  помощи  закона,  чтобы  защитить  себя,
 тот  либо  дурак,  либо  трус.
 Закон  Омерты

БРАТВА  СКРЫТОЙ  КАМЕРОЙ
 Терка:  Кирилл  Богданов,  в  90-х  его  арестовали  по  обвинению  в  расстреле
 десятерых  конкурентов
 Стрелка

Патруль  на  охраняемой  территории
 Дань
 Коммерсант  должен  по  жизни.
Убеждение  братвы  с  конца  80-х

ТЮРЬМА
 Тамбовский»  Садчиков  на  опознании  (слева)

I—I
 Андрей  Рыбкин  (справа)  в  прогулочном  дворике
 Рыбу  убивает  открытый  рот.
Поговорка  сицилийцев

ВЛАСТЬ
 Монастырский  (первый  слева)  и  Глущенко  (второй  слева)  в  первой  Госдуме
 Я  никогда  не  встречал  настоящего  честного  гангстера.
 Марио  Пьюзо

ЦЕРКОВЬ
 Константин  Яковлев  на  послушании

Кумарин  с  Патриархом
 Обзаведись  священником,  если  ты  стал  мафиозо.
 Совет  Коза  ностры

СМЕРТЬ
 !  ШруНЗемСКОЭ  Г£0(Ц 	|
 I 	г,  Санкт-Петербург  *  }
 Расстрел  машины  Кумарина  в  1994  году

%ШС
 Охрана  Кумарина
 *\V

Питер.  Чисто  гангстерский  стиль

Расстрел  Руслана  Коляка  в  Крыму

О  л/б 	~*г 	*
 Убийство  Крупицы
 Покушение  на  Сергея  Васильева

Убийство  Виктора  Новоселова

Речи  на  могиле  коллеги,  пятый  справа  —  Владыковский

Расстрел  Константина  Яковлева

Я  бсеМ  п
dapyw
 ‘И  в  ‘JSocKpeccHite
 Христа
 Пь{сил  предавши,
е  лоб  и^лую.
 !А  не  ripsOfl&tuezo
 &  уста
 С  ‘.  V  я
 Эпитафия  на  могиле  Константина  Яковлева.  Текст  Анны
Ахматовой
 Раненый  должен  сказать  своему  обидчику:
«Если  я  выживу,  то  убью  тебя,  если  умру,  то  прощу  тебя».
 Закон  Омерты

СМЕРТЬ
 Следы  на  доме  204,  по  Московскому  проспекту,  над  входом,  где
было  кафе  «Роза  Ветров»
 Звезда,  выложенная  возле  школы  в  Красносельском  районе

Кумарин  на  суде.  Год  2009
 Господи,  воля  Твоя,  это  они  хотят  погибнуть,  а  на  мне  вины  нет.
Молитва  «людей  чести»  Коза  ностра  перед  убийством

Часть  седьмая
ДИВИДЕНДЫ
 11-КРЫША

Формально  победителем  с  Девяткино  вышел  Малышев.  Правда,  ди¬
виденды  от  этой  победы  оказались  небольшими:  рынок  в  Девяткино  пе¬
рестал  быть  для  его  команды  источником  дохода,  сам  он  оказался  вынуж¬
ден  скрываться  от  милиции,  а  отсутствие  в  городе  не  могло  не  пошатнуть
его  лидирующего  положения.  По-настоящему  выигрышной  вся  эта  ситу¬
ация  оказалась  для  Владимира  Кумарина  и  Николая  Гавриленкова  —  в
первую  очередь  потому,  что  утром  18  декабря  ни  того  ни  другого  в  районе
тогдашней  станции  метро  «Комсомольская»  не  было.  Их  фамилии  не  фи¬
гурировали  ни  в  одном  документе,  связанном  с  убийством  Гончаренко,  и
это  давало  им  возможность,  ничего  не  опасаясь,  продолжать  собирать  ко¬
манду  и  расширять  сферы  влияния.
 Кумарин  и  Гавриленков  не  прекратили  крутить  наперстки  на  Некра¬
совском  рынке,  который  теперь  был  практически  полностью  им  подкон¬
тролен.  Игра  эволюционировала,  и  появилась  ее  европеизированная
форма  —  «три  карты».  Суть  осталась  прежней:  нижний  быстро  перекла¬
дывал  с  места  на  место  три  карты,  из  которых  нужно  было  угадать  либо
пиковую  даму,  либо  бубнового  туза.  Само  собой,  в  руках  у  заводилы  всег¬
да  была  четвертая  карта,  которой  он,  если  человек  угадывал,  успевал  лов¬
ко  их  подменять.  Игра  не  переставала  приносить  большие  доходы,  а  пра¬
воохранительный  контроль  над  жуликами  с  каждым  днем  ослабевал.
«Тамбовские»  наперстки  появились  и  в  других  людных  местах  города,  на
Апрашке  и  у  гостиницы  «Октябрьская».  А  уже  чрез  год  не  осталось  ни
 195

КРЫША.  Устная  история  рэкета
 одной  станции  метро,  где  прохожий  не  мог  бы  проверить  себя  на  удачли¬
вость.
 Заодно  люди  Кумарина  и  Гавриленкова  стали  систематически  полу¬
чать  дань  с  фарцовщиков  в  центре  города.  Если  еще  полгода  назад  в
центре  Ленинграда  царил  хаос,  то  теперь  за  каждым  местом  скопления
туристов  стал  присматривать  кто-то  из  них.  За  порядком  на  площади
Диктатуры  пролетариата  следил  Михаил  Глущенко.  Возле  Петропав¬
ловской  крепости  стоял  борец  Андрей  Рыбкин.  Рядом  с  гостиницей
«Астория»  в  ресторанчике  «Актер»  частенько  засиживались  Анджей  и
Алексей  Косов  —  молодые  боксеры  из  Великих  Лук,  студенты  Инсти¬
тута  железнодорожного  транспорта  получали  с  мажоров,  промышляв¬
ших  вокруг  Исаакиевского  собора.  На  стрелке  Васильевского  острова
пересчитывали  прибыль  валютчиков  спортсмены  из  Воркуты.  На  пло¬
щади  Искусств  банковал  чемпион  мира  по  дзюдо  Юрий  Соколов,  од¬
ним  из  первых  получивший  приглашение  от  «тамбовских»  и  только
сделавший  вид,  что  присоединился  к  ним,  хотя  всегда  старался  быть
сам  по  себе.
 Начинающие  рэкетиры  быстро  догадались:  чем  больше  денег  фарцов¬
щик  заработает,  тем  больше  отдаст  им.  Так  что  они  стали  получать  не
просто  так,  за  то,  что  они  есть  на  белом  свете,  а  начали  оказывать  своим
клиентам  первые  услуги.  Они  смотрели  за  тем,  чтобы  чужие  фарцовщи¬
ки  не  приезжали  на  точку,  потихоньку  стали  отжимать  карманников.  Тут
же  они  наладили  отношения  с  патрульно-постовой  службой.  Раньше  с
сержантом  мог  договариваться  каждый  спекулянт  один  на  один,  теперь
же  спортсмены  небольшую  часть  собранной  со  всех  дани  централизован¬
но  откидывали  в  сторону  отделения  милиции.  Спортсмены  были  соци¬
ально  близкими,  более  понятными  и  менее  болтливыми,  и  милиционеры
с  радостью  пошли  на  новые  условия.  Тем  более,  сборщики  дани  отчасти
выполняли  те  функции,  с  которыми  сами  они  уже  едва  могли  справлять¬
ся:  гоняли  случайных  воров  и  хулиганов.
 Вся  эта  деятельность  требовала  от  «тамбовских»  хорошей  организа¬
ции.  Ближайшими  к  Кумарину  людьми  были  Валерий  Ледовских,  Миха¬
ил  Глущенко,  Андрей  Рыбкин,  Александр  Баскаков.  Первые  трое  занима¬
лись  тем,  что  организовывали  работу  коллектива  и  решали  те  важные
вопросы,  на  которые  у  их  шефа  не  оставалось  времени,  а  Михаил  Глущен¬
 196

Часть  седьмая.  ДИВИДЕНДЫ
 ко  заодно  курировал  станки  с  наперстками.  Баскаков  возглавлял  «рязан¬
ских»,  или,  как  их  еще  называли  за  крупное  телосложение,  «слонов».  Он
был  приятелем  Андрея  Рыбкина  и,  благодаря  этому,  решил,  в  конце  кон¬
цов,  со  своим  небольшим  коллективом  примкнуть  к  Кумарину.  «Рязан¬
ские»  стали  при  нем  чем-то  вроде
боевой  бригады.  Помимо  физиче¬
ской  силы,  у  них  был  еще  и  крутой
нрав.  К  тому  же  у  Владимира  Сер¬
геевича  всегда  была  возможность
делать  вид,  что  они  не  имеют  к  не¬
му  прямого  отношения.
 Сам  Владимир  Кумарин  зани¬
мался  уже  исключительно  приня¬
тием  принципиальных  решений  и
тем,  что  сегодня  называется  связя¬
ми  с  общественностью.  В  рестора¬
ны  «Нева»  и  «Север»,  где  в  гуляньях
 и  драках  проводило  время  его  ближайшее  окружение,  он  заглядывал
иногда,  лишь  на  20  минут,  чтобы  собрать  информацию  и  раздать  поруче¬
ния.
 Весной  1989  года  для  стороннего  наблюдателя  Кумарин  и  Гаврилен¬
ков  все  еще  представляли  собой  одно  целое,  хотя  это  было  уже  не  так.
Они,  конечно,  были  связаны  исторически:  вместе  работали  в  «Таллине»
и  отбывали  срок  по  одному  делу,  но  все  больше  и  больше  отдалялись  друг
от  друга.  Фактически  они  возглавляли  две  обособленные  организации  с
двумя  разными  источниками  дохода.  Николай  Гавриленков  не  мог  ниче¬
го  приказать,  скажем,  Дедовских,  хотя  тот  и  выказывал  к  нему  уважение.
Внешне  отношения  старых  товарищей  казались  доверительными,  но  как-
то  Кумарин  случайно  в  разговоре  назвал  Гавриленкова  «тигром  на  мяг¬
ких  лапах».
 Гавриленкову  подчинялись  «великолукские».  Если  Кум  держал  наго¬
тове  боевую  ячейку  из  Рязани,  то  у  Николая  Степановича  всегда  была
возможность  вызвать  подмогу  из  тех  же  Великих  Лук.  В  этом  небольшом
городе  располагалась  достаточно  известная  крышка,  и  желающих  подсо¬
бить  земляку  всегда  находилось  с  избытком.
 «Рязанские»  стали  при  нем
чем-то  вроде  боевой  бригады.
 Помимо  физической  силы,
у  них  был  еще  и  крутой  нрав.
К  тому  же  у  Владимира  Сергее¬
вича  всегда  была  возможность
делать  вид,  что  они  не  имеют  к
нему  прямого  отношения.
 197

КРЫША.  Устная  история  рэкета
 ГРУППИРОВКИ
 Как  только  после  разборки  в  Девяткино  появился  термин  «тамбов¬
ские»,  словоформа  вошла  в  моду.  Большинство  из  тех,  кто  собирался  на
рынках  небольшими  компаниями,  чтобы  заработать  на  наперстках,  стали
именовать  себя  прилагательными,  образованными  от  названия  их  малой
родины.  Те,  кто  работал  под  началом  Омета  и  Сиропа,  превратились  в
«воркутинских».  Они,  конечно,  принципиально  отличались  от  «тамбов¬
ских»:  если  Кумарин  создал  целую  организацию  с  множеством  подразде¬
лений,  то  «воркутинские»  так  и  оставались  по  сути  шайкой  уличных  ху¬
лиганов.  У  них  не  было  яркого  лидера,  не  было  внятной  иерархии  и,
главное,  не  было  никаких  долгосрочных  стратегий.  Они  мыслили  исклю¬
чительно  категориями  личного  заработка.  Их  уделом  так  и  осталось  вы¬
могательство.
 Единственными  настоящими  конкурентами  «тамбовских»  стали  спо¬
движники  уехавшего  в  Швецию  Малышева.  Александр  Малышев,  в  отли¬
чие  от  Кумарина,  выстраивал  взаимоотношения  со  своими  товарищами
как  с  рыцарями  круглого  стола.  Любое  его  решение  всегда  обсуждалось  с
ними.  Оставшиеся  в  Ленинграде  Кудряшов,  Викинг,  Слон,  Носорог  ус¬
пешно  продолжали  вести  деятельность  от  имени  «малышевских»,  хотя  в
отсутствие  лидера  быстро  наращивать  силовой  ресурс  и  грамотно  орга¬
низовывать  работу  им  не  удавалось,
так  что  пока  они  по  всем  практиче¬
ски  показателям  Кумарину  уступа¬
ли.  Из  тех  небольших  грядок,  что
стояли  в  Девяткино  на  стороне  Ма¬
лышева,  тоже  образовалось  не¬
сколько  отдельных  группировок.
Коля  Длинный  объединил  вокруг
себя  «пермских».  Артур  Кжижевич
вместе  с  Крупой  и  Геной  Масяги-
ным  собрали  приезжую  толпу  из
Тольятти  и  окрестностей  Казани.
Называть  их  стали  «татарами».
 Фактически  наличие  мелких
группировок  мало  сказалось
на  общей  двуполярной  картине
организованной  преступности
в  Ленинграде.  Их  лидеры
не  делились  с  Кумариным  или
Малышевым  доходами,
но  между  ними  существовало
негласное  соглашение
о  взаимовыручке.
 198

Часть  седьмая.  ДИВИДЕНДЫ
 Фактически  наличие  мелких  группировок  мало  сказалось  на  общей
двуполярной  картине  организованной  преступности  в  Ленинграде.  Их  ли¬
деры  не  делились  с  Кумариным  или  Малышевым  доходами,  но  между  ни¬
ми  существовало  негласное  соглашение  о  взаимовыручке.  Скажем,  в  слу¬
чае  любого  крупного  конфликта  «воркутинские»  должны  были  быть  на
стороне  «тамбовских»,  а  последние,  в  свою  очередь,  при  случае  вступались
за  «воркутинских»  —  еще  долгое  время  силы  распределялись  так,  как  это
было  в  Девяткино.
 Термин  «группировки»  употреблялся  только  в  прессе  и  в  милицей¬
ских  документах,  сами  спортсмены  по  старинке  называли  себя  коллекти¬
вами.  Исчезло  из  их  лексикона  разве  что  молодежное  слово  «движение».
 ВТОРОЙ  СОСТАВ
 Ветеранов  спортивного  движения  в  городе  было  не  больше  сотни.
Между  тем  в  1989  году  вокруг  них  уже  смыкалось  кольцо  тех,  кто  пока  не
принимал  участия  в  игре  в  колпаки,  не  гулял  в  ресторанах  по  ночам  и  не
теснил  фарцовщиков.  Это  тоже  были  профессиональные  спортсмены,
только  на  несколько  лет  моложе  и  с  меньшими  заслугами.  Большинство
из  них  еще  пять  или  семь  лет  назад  видели  таких,  как  Ледовских,  Кудря¬
шов  и  Челюскин,  на  соревнованиях  и  относились  к  ним  с  придыханием.
Если  тогда  они  восхищались  победами  в  единоборствах,  то  теперь  засмат¬
ривались  на  машины,  спутниц  и  манеры  старших.  Но  для  того,  чтобы  всем
этим  обладать,  не  нужно  было  прорываться  сквозь  строй  легионеров  от
спорта,  достаточно  было  лишь  примкнуть.  Тем  более,  существительное
«ворота»  не  ассоциировалось  у  них  с  заводской  проходной.
 Рэкетиры  чувствовали,  что  они  находятся  только  в  самом  начале  сво¬
его  подъема,  конкуренции  между  ними  не  было.  Началось  с  того,  что  к
Михаилу  Глущенко  на  площади  Пролетарской  диктатуры  подошли  бор-
цы-вольники  и  без  особой  надежды  на  успех  попросили  пустить  их  на
хлебное  место.  Глущенко  их  удивил,  сказав,  что  своим  он  легко  уступит
половину  площади.  После  этого  процесс  пополнения  коллективов  пошел
сам  по  себе.  Среди  бывших  коллег  по  спорту  появилась  традиция  обни¬
 199

КРЫША.  Устная  история  рэкета
 маться  при  встречах  —  крепко  похлопывать  друг  друга  по  спинам  в  знак
того,  что  они  долго  вместе  шли  одним  путем.
 В  разговорах  стали  мелькать  новые  имена  и  прозвища:  Чум,  Пласти¬
лин,  Женя  Рукопашник,  Боцман,  Ефим,  Кочубей,  Акула,  Сокол,  Салават.
Большинство  из  них  влились  в  команды  «малышевских»  и  «тамбов¬
ских».  Как  правило,  спортсмен  оказывался  в  той  группировке,  где  у  него
были  знакомые.  Первоначальная  тенденция  разделения  на  практике  ока¬
залась  проста:  ленинградцы  шли  под  крыло  к  Малышеву,  приезжие  —  к
Кумарину.
 За  мастерами  единоборств  пришла  очередь  представителей  и  других
видов  спорта  —  легкоатлетов,  игроков  в  гандбол  и  водное  поло.  Михаил
Кашнов,  мастер  спорта  по  прыжкам  с  шестом,  стоявший  на  воротах  в  ба¬
ре  «Космос»,  славился  столь  резким  ударом,  что  даже  боксеры  его  стали
опасаться  и  прозвали  Кошмаром.
 Число  чемпионов,  мастеров  и  кандидатов  в  мастера  спорта  к  концу
 1989 	года  возросло  со  ста  до  пятисот.  Практически  все  они  знали  друг
друга  в  лицо.
 С  этого  времени  молодому  человеку,  добившемуся  успехов  в  спорте,
было  гарантировано  трудоустройство  в  группировке  рэкетиров.  Заслу¬
жившие  имя  продолжали  приходить  в  свои  спортзалы.  Не  для  системных
тренировок,  а  для  того,  чтобы  размяться,  поболтать  с  тренером,  поиграть
в  баскетбол,  а  в  раздевалке  познакомиться  с  восемнадцатилетними  бор¬
цами.  Что  бы  ни  происходило  в  стране,  спортшколы  продолжали  наби¬
рать  новых  учеников,  а  значит,  ОПГ  были  обеспечены  притоком  новых,
хорошо  подготовленных  физически  кадров.
 Гаврилов  Денис,  родился  в  1970  году
 Я  имел  отношение  к  организованной  преступности.
 Я  с  детства  занимался  легкой  атлетикой,  метал  молот.  Это  был  еще  глу¬
бокий  социализм.  Я  в  спорт  попал,  как  и  большинство,—  тренеры  ходили
по  урокам  физкультуры,  смотрели  на  первоклассников,  буквально  брали
за  запястья  и  тащили  уже  в  свой  спортзал.  Это  было  тогда  нормально  —
спорт  был  государственной  идеей.
 200

Часть  седьмая.  ДИВИДЕНДЫ
 В  моей  семье  все  прекрасно  понимали,  что  такое  коммунизм.  Мой  дед
служил  в  войсках  НКВД,  и  для  него  все  было  прозрачно.  Он  часто  нам  рас¬
сказывал,  как  на  войне  комиссары  только  языком  мололи.  Тем  не  менее  он
при  таком  отношении  к  жизни  не  мог  воровать.  Его  устроили  как-то  на
овощную  базу,  а  он,  проработав  три  месяца,  сказал:  «Братцы,  я  не  могу
так  воровать».  А  отец  работал  водителем,  и  ему  пришлось  вступить  в  пар¬
тию,  чтобы  получать  летом  отпуск.  После  этого  дед  с  ним  сильно  поссорил¬
ся.  Кричал  на  него:  «Как  ты  можешь!»  Так  что  часто  в  нашей  семье  издева¬
лись  над  выступлениями  Брежнева  по  телевизору.
 Со  мной  спортом  занимался  мой  товарищ  —  Дмитрий  Боев.  Он  в  нача¬
ле  90-го  также  влился  в  ряды  «комаровских».  Так  вот,  у  него  мать  работа¬
ла  бригадиром  холодного  цеха  в  ресторане  гостиницы  «Спутник».  У  нас
спортивный  лагерь  был  возле  Осиновой  Рощи,  и  у  нас  с  Димой  в  шкафу  ви¬
сели  всегда  колбасы  твердого  копче¬
ния.  Лежали  сыры.  Даже  икра.  Что
касается  черной  икры,  то  в  их  семье
ею  кормили  даже  кошку,  которая
разъелась  ею  до  неимоверных  раз¬
меров.  Дима  говорил:  «Так  сохнет,
вот  и  кормим».
 Когда  я  пришел  из  армии  в
 1990 	году,  встретился  со  спортивны¬
ми  друзьями.  Работать  на  заводе  ни¬
кто  не  хотел,  и  я  не  исключение.  Ра¬
ботяг  презрительно  называли  напильниками.  Сначала  через  спортивных
соратников  устроился  в  кафе  воротчиком  на  Гражданке,  на  Ушинского.  Се¬
годня  его  не  существует.  Мне  тогда  уже  сказали,  что  стою  я  от  Юры  Золо¬
того,  он  тогда  уже  считался  «тамбовским».  И  сразу  в  кафе  начали  наез¬
жать  не  знакомые  мне  спортсмены,  которые  спрашивали:  «Чье  кафе?»
Я  отвечал,  что  завтра  с  ними  поговорят.  Потом  приезжал  Золотов,  и  все
вопросы  отпадали.  Иногда  приезжали  какие-то  хулиганы  с  револьверами
по  диким  поводам  —  кто  кому  по  пьянке  заехал  по  кумполу  бутылкой.
С  этого  началась  круговерть,  окучивали  магазины,  все  прочее  дерьмо.
 Я  вскоре  начал  работать  с  борцами,  а  то  «тамбовские»  увлекались
чрезмерно  интригами.
 Иногда  приезжали  какие-то
хулиганы  с  револьверами
по  диким  поводам  —  кто  кому
по  пьянке  заехал  по  кумполу
бутылкой.  С  этого  началась
круговерть,  окучивали  магазины,
все  прочее  дерьмо.
 201

КРЫША.  Устная  история  рэкета
 Интересно,  что  именно  Золотой  высмеивал  золотые  цепи,  которые  бы¬
ли  в  моде.  Наверно,  потому,  что  побывал  в  колонии  и  в  возрасте.  Относил¬
ся  к  рэкету  по-крестьянски,  как  кулак  к  крупному  рогатому  скоту,—  «мне
500  ларьков  платят  по  100  долларов.  Мне  это  хватит  на  всю  жизнь».
 Мы  больше  стремились  к  дорогим  спортивным  костюмам  и  кроссовкам.
Может  быть,  не  доносили  в  спорте.  Хотя  на  дверях  мы  стояли  в  рубашке  и
брюках.  Мне  говорили,  что  ресторан  приличный.  Более  того,  мне  сказали
в  спортприкиде  не  пускать.  Я  как-то  остановил  известного  в  определенных
кругах  ассирийца,  его  звали  Ростик.  Он  явился  в  спортивном  костюме,  я  не
пустил,  а  он  давил:  «Мой  костюм  стоит  300  долларов,  значит,  я  могу  в  при¬
личном  виде  здесь  показаться».  Можете  набрать  в  Интернете  «свидетель
на  свадьбе  в  спортивном  костюме»  и  найдете  шикарную  фотографию  пар¬
ня  из  Долгопрудного  в  спорткостюме  времен  90-х  прямо  рядом  с  женихом
и  невестой.
 Мои  товарищи  тоже  стаяли  на  воротах.  Боич  и  Федор  в  кафе  «Петро¬
градец»,  а  в  ресторане  «Приморский»,  вмещавшем  300  посетителей,  сто¬
яли  хоккеисты.  Вот  там  были  руки  легионеров.  Не  кулаки,  а  куски  мяса.
У  них  в  день  по  три  драки.  Страшно  смотреть.  В  кафе  «Космос»  на  Граж¬
данке  тоже  легкоатлеты  встали  —  шестовики  с  высшей  школы  имени  Алек¬
сеева.  Кафе-то  шесть  на  шесть,  но  девок  собиралось  много,  значит,  драки.
Помню,  дверь  открывалась,  и  мой  знакомый  уже  стоял,  отведя  кулак,  пере¬
бинтованный  как  у  боксера.  Я:  «Тихо,  тихо,  я  свой».  Драки  шли  всюду.
Как-то  мы  подрались  с  ребятами  будущего  бренда  «Бандитского  Петер¬
бурга»  —  Васи  Брянского.  Несмотря  на  то  что  те  были  боксерами,  наш  то¬
варищ  —  Юра  Сеськин  —  дискобол  положил  одного  боксера  на  реанима¬
цию.  Через  пару  дней  они  заявились  в  мой  бар  вдесятером.  Я  не  успел
моргнуть  —  уже  на  полу.  Говорю:  «Это  как?»  Они:  «Полежи».
 Так  все  завертелось,  что  абсолютно  постороннего  народа  появилось
масса.  Вот  смешной  случай:  «Мы  приехали  на  стрелку  по  одному  магази¬
ну.  Все  за  метр  девяносто,  на  пиджаках,  фактурные.  Вдруг  подходит  в  пря¬
мом  смысле  мужик,  его  буквально  трясет.  Мы  спрашиваем:  „Ты  кто?"  Его
колбасит,  слово  не  может  вымолвить.  Мы:  „Перепил,  что  ли?"  А  он:  „Хрю-
му".  Выяснилось,  что  он,  как  нас  увидел,  так  дар  речи  потерял,  хотя  отку¬
да-то  нарисовался  и  заявил  владельцу  магазина,  что  решает  вопросы.  Мы
даже  пинка  ему  не  дали».
 202

Часть  седьмая.  ДИВИДЕНДЫ
 Моя  сестра  в  спортинтернате  училась  с  Валуевым.  Его  сперва  взяли  в
греблю,  потом  в  баскетбол,  потом  диск  метать.  Он  всегда  был  добрый,  фак¬
турный.  Его  как  притащили  в  спорт,  так  кто-то  притащил  и  в  движение.
А  ему  еще  18—  19  лет.  Пацан.  А  выглядит  устрашающе.  Как-то  приехали  в
Купчино  на  стрелу  к  чеченам.  Те  по  горскому  обычаю  выставили  какого-то
своего  борца-чемпиона.  Как  Кочубея.  Мы  опешили.  Во-первых,  что  за  ал¬
горитм?  Во-вторых,  борец  был  здоровенный,  слов  нет.  Тогда  один  из  нас  на¬
шелся:  «Минуточку,  у  нас,  мол,  свой  Пересвет  есть».  И  вскоре  привезли  Ко¬
лю  Валуева.  Теперь  они  задний  ход  включили,  хотя  Коля  больше  улыбался.
 Да  на  большинстве  встреч  не  надо  было  никакого  оружия,  все  можно
было  решить  в  деловом  режиме,  но  мало  кто  соображал,  учились  на  ходу,
брызгали  амбициями,  все  привыкли  кулаками  работать.  Отсюда  конфлик¬
ты.  Как-то,  помню,  приезжают  «воркутинские»  буквально  нашпигованные
стволами.  С  автоматами  в  прямом  смысле.  Как  в  фильме  «Антикиллер».
Нам  смешно.  Мы  говорим:  «Парни,  вы  чего  это?  Германец  войну  вновь  объ¬
явил?»  А  они:  «Нас  прошлый  раз  обстреляли  на  пустячном  разговоре.  На¬
рвались  на  каких-то  наркоманов.  Бегать  заставили  от  них  по  кустам.  Так
вот:  теперь  мы  без  оружия  ни-ни».
 Блатные  сразу  против  нас  волыны  откопали.  Антону  —  моему  товари¬
щу,  в  шею  выстрелили  из-за  пустяка  на  улице  Толмачева.  Метались  тогда
по  центру  такие  братья  Бурмашевы  —  на  героине,  с  гранатами  за  спиной,
с  пятью  ходками  каждый.
 Доходило  до  смешного.  Правда,  это  сейчас  смешно.  Как-то  встретили
боксеров  —  говорим:  «Где  работаете?»  Они:  «А  у  нас  спортклуб  рядом  с
Московским  вокзалом.  Мы  после  тренировки  с  голодухи  идем,  находим
людей  с  огромными  чемоданами  и  выстегиваем.  Потом  чемоданы  потрошим
прямо  на  ринге  —  там  удобней».  Мы:  «Нет,  парни,  это  что-то  за  гранью».
 Цениться  стала  быстрая  сила.  Рядом  со  мной  был  боксер,  его  звали  все
Вопрос.  Потому  что  он  говорил  часто:  «Не  вопрос».  Худой,  небольшой,  но
со  страшным  левым  ударом.  Он  клал  спортсменов  одним  тычком,  незамет¬
но.  Если  предъявляли  потом  ему,  то  он  оправдывался:  «Извините,  что  так
вышло.  Я  драться  не  умею.  Сил  нет  возится  с  вами  —  шкафами».
 Музыка  нам  попадала  в  уши  случайно.  Спортсменам  было  в  СССР  не
до  музыки.  Мне,  например,  привил  любовь  к  русскому  року  мой  сосед  —
мажор.  Я  слушал  эстраду,  а  он  говорит:  «Выбрось  эту  блевань»,—  и  дал  БГ.
 203

КРЫША.  Устная  история  рэкета
 Хотя  когда  в  день  по  пять  встреч  и  не  знаешь  когда  и  на  какого  дебила  на¬
рвешься,  то  не  до  «Аквариума».  Фон  идет  в  автомашине,  и  хорошо.  На
нервяке  все.  Порой  ощущения  нехорошие.
 Красные  пиджаки  появились  как-то  вдруг.  В  1994  году  я  вышел  из
«Крестов»,  где  отдохнул  за  превышение  мер  необходимой  обороны,  что
себе  позволил  при  одной  случайной  встрече,  хотя,  когда  на  вас  с  ножом  —
не  знаю,  как  я  по-иному  должен  был  реагировать.  И  приятели  сразу  меня
повезли  в  магазин.  Предлагают  малиновый  пиджак.  Я  говорю:  «Это  пере¬
бор».  Они:  «Да  ты  что  —  теперь  все  так  ходят».  Я  надел.  Так  что,  если  бы
был  в  желтую  полоску,  то  тоже  бы  взял.  С  этого  времени  спортивные  кос¬
тюмы  плавно  превратились  в  костюмы  обычные.  Рабочая  такая  униформа.
Как  у  чиновников.
 Некоторые  немного  отставали.  Так,  как-то  пришлось  подъехать  по  како-
му-то  плевому  делу.  А  из  метро  выполз  армянин  в  дешевом  костюме  чер¬
ном,  а  поверх  него,  как  ошейник,  была  наброшена  цепь  неимоверных  раз¬
меров.  В  кило!  Мы  заржали:  «Вопросов  нет!»  Я  до  сих  пор  в  клипах  не
видел  ни  одного  штатовского  репера,  который  бы  носил  толще.  Кстати,  в
середине  90-х  рубоповцы  тоже  начали  носить  цепи.  Они  начали  косить
под  братву.  Лысые,  в  золоте,  с  барсетками.  Позднее  зажигание.  Братва  их
путала,  и  порой  они  попадали  под  молотки,  если  не  успевали  вытащить
удостоверения.  Но,  как  правило,  успевали,  хотя  сленг  оставался  мафиоз¬
ный.  Часто  им  говорили:  вы  определитесь  у  себя  внутри  —  вы  за  большеви¬
ков  или  за  коммунистов.
 Первые  же  из  первых  бренды  движения  мало  заботились  о  внешнем  ви¬
де.  Их  репутация  бежала  впереди  них  на  километр.  Так,  однажды  мы  встре¬
чались  с  Николаем  Гавриленковым,  ле¬
гендарным  Степанычем,  впоследствии
 Говорю:  «Это  тупик,  мы  ходим,
щиплем  бизнесменов,  занимаемся
черт-те  знает  чем,  барыгами  их
называем.  Надо  самим  что-нибудь
продавать,  строить».  Сокол  —
в  штыки:  «Нет!  Мы  станем
как  сицилийская  мафия».
 убитым  из-за  раздора  в  семье  «тамбов¬
ских»,  так  вот  он  вышел  в  шортах,  ру¬
башке  за  сто  рублей.  Хотя  в  стороне
стоял  новый  «паджеро»  с  охраной  —
это  как  сейчас  «бентли».  По  нему  было
видно,  как  он  устал  от  этих  стрелок.  Ти¬
па,  парни,  разберитесь  сами,  что  вы  ме¬
ня  дергаете.
 204

Часть  седьмая.  ДИВИДЕНДЫ
 иевара—овоаовравврввввииицлддциииввваввавввивпввваввва
 Кстати,  все  разумные  понимали,  что  занимаемся  не  тем.  Так,  в  тюрьме  я
часто  беседовал  с  очень  известным  «тамбовским»  —  Сережей  Соколом,
его  потом  застрелили  шестью  выстрелами  в  спину.  Говорю:  «Это  тупик,  мы
ходим,  щиплем  бизнесменов,  занимаемся  черт-те  знает  чем,  барыгами  их
называем.  Надо  самим  что-нибудь  продавать,  строить».  Сокол  —  в  штыки:
«Нет1  Мы  станем  как  сицилийская  мафия».  Но  мало  кто  понимал  и  отпрыг¬
нул.  Кому-то  было  неудобно  перед  однополчанами,  кто-то  настолько  впи¬
тал  в  себя  спортивные  навыки  «бей-беги»,  что  не  смог  измениться.
 Сегодня  или  вспоминаем  со  смехом,  или  вообще  противно  вспоминать.
Но  буквально  все  спортсмены  так  или  иначе  участвовали  в  этой  кутерьме.
Кто  отрицает  —  лукавит.  Ему  стыдно.
 дятьково
 Весной  1989  года  Андрей  Рыбкин  привел  в  компанию  Кумарина  Васи¬
лия  Владыковского.  Сейчас  многие  его  знают  как  Васю  Брянского,  хотя  ро¬
дился  он  в  Гомельской  области  и  в  Брянске,  скорее  всего,  никогда  не  был.
 За  пять  лет  до  этого  Владыковский  служил  в  войсках  спецназа  в  од¬
ном  взводе  с  Юрой  Колчиным,  и  в  1984  году  они  вместе  приехали  в  Ле¬
нинград.  Как  только  один  из  них  стал  работать  с  «тамбовскими»  в  офисе
Михаила  Глущенко,  он  сразу  позвал  с  собой  боевого  товарища.  Юрий
Колчин  родился  в  селе  Дятьково  Брянской  области.  Как  и  большинство
ассимилировавшихся  рэкетиров,  он  через  некоторое  время  стал  пригла¬
шать  в  город  друзей  детства,  и  в  подчинении  у  Владыковского  оказалось
человек  десять  из  этого  населенного  пункта  в  Брянской  области,  за  что
он  и  получил  прозвище.
 Через  много  лет  во  время  следствия  Колчин  будет  проходить  как  ор¬
ганизатор  по  делу  об  убийстве  депутата  Госдумы  Галины  Старовойтовой
вместе  с  теми  молодыми  людьми  из  Дятьково,  кого  он  пригласил  к  «там¬
бовским».
 Первый  срок  Колчин  получил  в  ноябре  1989  года,  после  того  как  был
задержан  на  Некрасовском  рынке  во  время  игры  в  «три  карты».  К  этому
моменту  он  официально  работал  дворником  в  Кировском  районе  и  чис-
 205

КРЫША.  Устная  история  рэкета
 лился  членом  ВЛКСМ.  Ему  дали  два  с  половиной  года  колонии  общего
режима,  но  не  за  мошенничество,  а  за  оказание  сопротивления  милиции
с  применением  насилия:  «Отказался  подчиниться  законным  требовани¬
ям,  выражался  грубой  нецензурной  бранью,  а  затем  укусил  брюшную
стенку  милиционера  Шарова,  прекратил  свои  действия  после  того,  ког¬
да  участковым  Сушковым  были  применены  специальные  средства».
 29 	декабря  1990  года  Колчина  освободили  условно-досрочно,  а  уже  че¬
рез  неделю,  7  января  1991  года,  его  вновь  задержали  сотрудники  уголов¬
ного  розыска:  «Колчин  в  неустановленное  время,  в  неустановленном
месте,  у  неустановленного  лица  незаконно  приобрел  огнестрельное  ору¬
жие  —  пистолет  конструкции  Токарева  ТТ,  боевые  припасы  —  8  штат¬
ных  боевых  патронов  калибра  7,62  мм  и  боевую  гранату  РГД-5...»  1  Он
снова  укусил  милиционера:  «Находясь  в  4  отделении  милиции,  после
изъятия  у  него  оружия  при  выводе  его  из  помещения  для  задержанных
в  туалет  предпринял  попытку  скрыться  и  нанес  удар  ногой  в  грудь  ми¬
лиционеру  Войновскому,  причинив  ему  физическую  боль,  однако  был
задержан  Войновским  и  Малинкой,  которым  оказал  активное  физи¬
ческое  сопротивление,  при  этом  укусил  Войновского,  причинив  ему  сса¬
дину  руки».  Сам  Колчин  так  объяснил  свои  действия:  «...он,  Колчин,
подумал,  что  его  выводят  убивать,  и  решил  обратиться  за  помощью  к
прохожим  на  улице».
 Вместе  с  Колчиным  был  задержан  Михаил  Глущенко:  «Колчин  пока¬
зал,  что  в  тот  день  около  23  часов  он  ехал  в  автомашине  с  ранее  незнако¬
мым  Глущенко»  2.
 Находясь  в  следственном  изоляторе,  Глущенко  собственноручно  на¬
писал  заявление  на  имя  начальника  ГУВД  (орфография  и  пунктуация
сохранены):
 «Я  Глущенко  М.  И.  описываю  всю  ситуацию.  Все  началось  в  1976  г.  На
первенстве  Европы  в  Турции.  Как  перспективного  боксера  меня  начали
вербовать,  вернее  остаться  в  Турции  для  проф.  бокса.  Я  как  патриот  своей
страны  отказался.  И  тут  все  началось  по  приезду  в  г.  Алма-Ата  где  я  ро¬
дился.  Приезжали  люди  и  вели  переговоры  по  поводу  возврата  заграни¬
 1 	Из  приговора  Колчина.
 2 	Там  же.
 206

Часть  седьмая.  ДИВИДЕНДЫ
 цу.  Но  я  остался  дома.  Они  стали  за  мной  следить  и  сделали  на  меня  уста¬
новку.  Специально  познакомили  с  девушкой  и  сделали  фабрикацию  д.
посадили  в  тюрьму.  Городской  суд  приговорил  к  8-ми  годам.  Я  начал  пи¬
сать  во  все  инстанции,  в  Генер.  Прокуратуру,  в  организацию  объединен¬
ных  наций.  И  Верховный  суд  отменил  8  лет.  Я  сам  прилетел  в  Москву  на
судебно-медицинскую  экспертизу,  там  меня  держали  вместо  21  дня  —
9  месяцев.  Но  все  опять  с  помощью  контр-разведки  Турции.  Потом  меня
признали  социально  опасным  для  общества  и  отправили  в  Алма-атин-
скую  психиатрическую  больницу.  В  больнице  при  помощи  разведки  в  ме¬
ня  кололи  разные  лекарства.  И  вот  я  вырвался  и  прилетел  в  Ленинград.
Поступил  в  институт  Лесотехнической  академии  и  проучился  два  курса.
Затем  люди  из  Турции  сделали  так,  что  меня  сильно  попросили  уйти.
И  также  потом  из  холодильного  института.
 Я  начал  прятаться  от  них.  Почти  построил  свою  семейную  жизнь.  Же¬
нился.  И  вот  они  опять  напомнили  о  себе.
 31  декабря  1990  года  они  пришли  ко  мне  и  сделали  мне  предложение,
чтоб  я  передавал  им  сведения  и  поучаствовал  в  подрывной  деятельно¬
сти  —  взорвать  Запорожский  танкостроительный  завод.  Я  категорически
отказался  и  последовал  удар.  На  протяжении  нескольких  дней  за  мной
ездила  машина  „наблюдателей"  и  в  окна  подсвечивали  фонариком.  Эти
люди  по  национальности  турки.  Вечером  проезжая  ко  мне  подсел  какой-
то  парень.  Я  его  где-то  видел.  Мне  говорили  милиция  что  на  Некрасов¬
ском  рынке.  Но  точно  не  помню.  Попросил  чтоб  я  его  довез  до  Купчино.
Мне  было  по  пути,  я  ехал  к  теще.  Вдруг  за  нами  увязались  три  машины.
Мне  предложили  остановиться.  Парень  которого  я  вез  тут  же  заснул.
Я  остановился  и  увидел  пистолет.  Я  испугался.
 Я  считаю  товарищ  генерал  это  прямая  подготовка  чтобы  меня  посади¬
ли.  Прошу  разобраться  в  этом  деле.
 С  искр.  Уважением
Мастер  спорта  международного  класса
 М.  Глущенко».
 Вину  за  незаконное  ношение  оружия  Колчин  взял  на  себя,  его  приго¬
ворили  к  3,5  года  лишения  свободы.  Михаила  Глущенко  отпустили  еще
до  суда.
 207

КРЫША.  Устная  история  рэкета
 ЧЕС
 Через  полгода  после  того,  как  Некрасовский  рынок  стал  вещевым,
прилавки  на  втором  этаже  стали  превращаться  в  некое  подобие  отдель¬
ных  магазинчиков.  Места  стали  размежевываться  с  помощью  ширм  и  са¬
модельных  перегородок;  появились  вешалки  и  манекены  для  вещей.  Сре¬
ди  тех,  кто  торговал  на  Некрасовском,  было  несколько  молодых  людей,
которые  через  пятнадцать  лет  учредят  фирму  «Эллис»  и  построят  «Вла¬
димирский  Пассаж»,  а  заодно  и  владельцы  второго  в  стране  коммерче¬
ского  банка  «Викинг»  —  братья  Устаевы.
 Те,  кто  обосновался  на  втором  этаже  Некрасовского,  и  оказались  первы¬
ми  в  Ленинграде  кооператорами,  с  которых  весной  1989  года  спортсмены
стали  получать  дань.  Не  централизованно,  как  Малышев  с  торгашей  в  Де-
вяткино,  а  всей  гурьбой  —  кто  с  кого  успел.  К  этому  времени  закон  о  коо¬
перации  успел  уже  серьезно  изменить  облик  города:  открылись  сотни  ка¬
фе,  договорных  магазинов,  борделей.  И,  главное,  появились  тысячи
ларьков  —  они  облепили  Ленинград,  как  опята.  А  бывшие  спортсмены
между  тем  уже  укоренились  во  мнении,  что  любой  делец  должен  платить
им  дань.  В  их  речи  то  и  дело  мелькала  фраза:  «Барыга  по  жизни  должен».
Первых  кооператоров  находили  визуально,  буквально  обходили  город  по
кварталам.  По  одной  стороне  проспекта  бежали  парни  одной  группировки,
а  по  другой  —  из  конкурирующей.  Приходя  к  кооператору,  они  задавали
один  и  тот  же  вопрос:  «Кому  платишь?»  Если  им  называли  прозвище,  на¬
пример  Викинг,  или  сообщество,  например  «пермские»,  то  они  помечали  в
дешевых  блокнотиках  и  неслись  дальше.  Если  же  клиент  никому  еще  не
платил,  да  к  тому  же  не  понимал,  о  чем  идет  речь,  его  предостерегали:  «Ну
мало  ли  что  может  случиться...  вон,  сколько  хулиганов  в  городе.  И  кто  те¬
бя  защитит?»  Если  коммерсант  все
равно  не  понимал,  ему  тем  же  вече¬
ром  устраивали  неприятности,  на¬
пример  слегка  избивали  по  дороге  до¬
мой.  Наиболее  уязвимыми  оказались
ларьки:  для  того  чтобы  припугнуть
непослушных  владельцев,  бандиты
 Бывшие  спортсмены  между  тем
уже  укоренились  во  мнении,
что  любой  делец  должен
платить  им  дань.
 208

Часть  седьмая.  ДИВИДЕНДЫ
 их  время  от  времени  сжигали.  Существовала  подробная  инструкция  каса¬
тельно  того,  как  именно  это  нужно  делать:  дешевое  солдатское  одеяло  за¬
брасывали  на  крышу,  на  него  выливали  трехлитровую  банку  бензина,  а
сверху  бросали  дешевый  турецкий  аналог  зажигалки  «Зиппо».  Таким  об¬
разом,  у  продавщицы  оставалось  время,  чтобы  выбежать  из  ларька.
 Подобные  методы  использовались  и  для  поджога  дверей  квартир
строптивых  кооператоров.  При  этом  нужно  было  с  особой  тщательно¬
стью  промачивать  бензином  дверные  косяки  с  помощью  клизмы.
 Некоторые  использовали  более  целесообразный  способ  борьбы  с  ла¬
речниками  —  не  сжигали  их  хозяйство,  а  увозили  на  подъемных  кранах  и
присваивали  себе.
 На  помощь  рэкетирам  вскоре  пришла  независимая  пресса.  Вкладка
частных  объявлений  в  газете  «Вечерний  Ленинград»  из  тонкой  бумажки
с  предложениями  обменять  квартиру  превратилась  в  полноценный  ре¬
кламный  буклет.  В  нем  можно  было  найти  все,  что  только  взбредет  в  го¬
лову  —  от  объявления  о  продаже  букваря  образца  1970  года  до  информа¬
ции  салона  интим-услуг:  «Очаровательные  феи  наведут  незабываемый
уют  в  вашем  доме».  Люди  в  дешевых  спортивных  костюмах  садились  за
телефон  и  начинали  обзванивать  салоны,  коммерсантов,  оптом  продаю¬
щих  медь  и  трубы,  меховые  ателье.  Беседы  вели  незатейливые  и  «под  ко¬
пирку»:  «С  кем  работаете?  Кто  старший?»  И  назначали  десятки  встреч
на  день  или  с  самим  предпринимателем,  если  он  пока  никому  не  платил,
или  с  представителями  контролирующей  его  группировки.  Летом
 1989 	года  у  БКЗ  «Октябрьский»  можно  было  наблюдать  следующую
картину:  на  площадке  стояло  несколько  тонированных  «девяток»,  их
экипажи  прогуливались  рядом,  все  как  на  подбор  в  джинсовых  куртках
«Райфл».  К  ним  каждые  десять  минут  подъезжали  или  такие  же,  как
они,  рэкетиры,  или  одинокие  озабоченные  коммерсанты.  Если  на  встре¬
чу  приходили  коллеги,  то  следовали  извинения  за  беспокойство,  если
кооператор,  то  его  отводили  в  сторону  и  разъясняли,  что  с  этого  момен¬
та  он  будет  платить  им.
 Когда  наши  герои  начали  собирать  дань  с  зарождающегося  бизнеса,  их
задача  была  найти  кого-то,  с  кого  ее  можно  получить.  Буквально  за  пол¬
года  цель  изменилась  —  нужно  было  убедиться  в  том,  что  дань  платят  все
поголовно.  В  обиход  вошло  слово  «получалово».
 209

КРЫША.  Устная  история  рэкета
 КРЫША
 В  своих  представлениях  бывшие  спортсмены  получали  с  предприни¬
мателей  деньги  ни  за  что,  за  сам  факт  своего  существования.  Кумарин
первым  догадался,  что,  если  просто  насильственным  путем  отбирать
часть  заработанного,  это  не  будет  вызывать  ничего,  кроме  раздражения  и
желания  любыми  силами  избавиться  от  вымогателей.  Он  пришел  к  тому,
что  дань  должна  восприниматься  кооператором  как  трата,  расход  на  без¬
опасность  в  условиях  отсутствия  государства.  В  то  время,  пока  большин¬
ство  занимались  тем,  что  трясли  мелких  торгашей  и  челноков,  Владимир
Сергеевич  познакомился  с  директором  Некрасовского  рынка,  а  через  не¬
го  с  руководителями  еще  нескольких  крупных  предприятий.  Они  все  уже
чувствовали,  что  в  городе  стало  опасно,  и  договоренности  лично  с  Кума-
риным  были  для  них  наиболее  приемлемым  способом  решения  пробле¬
мы.  По  крайней  мере  он  всегда  был  обходителен,  никогда  не  обращался  к
собеседнику  со  словами  «Слышь,  ты!»  и  создавал  полную  иллюзию  рав¬
ноправных  партнерских  отношений.  Однако  и  тем  из  бандитов,  чьи
взгляды  на  взаимодействие  с  бизнесом  были  менее  прогрессивными,  чем
у  Кума,  все  равно  пришлось  защищать  кооператоров,  в  первую  очередь,
от  своих  же  коллег,  которые  то  и  дело  норовили  не  расплатиться  в  кафе,
на  стоянке,  с  проституткой,  за  одежду  в  магазине.  Рэкетир,  которому  ко¬
оператив  платил,  вынужден  был  реагировать.  Во-первых,  нельзя  было
допустить  такого  ущерба  для  своей  репутации,  а  во-вторых,  недополу¬
ченная  бизнесменом  прибыль  в  итоге  наносила  ущерб  и  самому  сборщи¬
ку  подати.  Выходило,  что  волей-неволей,  а  бывшие  спортсмены  все-таки
брали  на  себя  функцию  охраны  предприятий.
 Вместе  с  тем  кооператоры  все
чаще  сами  стали  кидать  друг  дру¬
га  —  обманывать  с  поставками
фломастеров  или  стирального  по¬
рошка.  Необходимо  было  быстро,
без  бюрократических  тонкостей
решить  вопрос,  и  тут  братва  ока¬
зывалась  незаменима.
 А 	Л
 Он  пришел  к  тому,  что  дань
должна  восприниматься
кооператором  как  трата,  расход
на  безопасность  в  условиях
отсутствия  государства.
 V 	_ 	J
 210

Часть  седьмая.  ДИВИДЕНДЫ
 пппта—ооп—оноож—адаааноовидиоап—ооои
 Пришло  к  тому,  что  грамотные  кооператоры  уже  не  ждали,  когда  к  ним
придут  за  деньгами,  а  сами  старались  выбрать  тех,  кому  они  будут  пла¬
тить.  Они  давали  рекомендации  друг  другу,  пользовались  сплетнями  и  ин¬
формацией  в  СМИ.  Не  имея  внят¬
ных  критериев,  которыми  можно
было  бы  пользоваться  при  выборе
группировки,  начинающие  капита¬
листы  принимали  в  расчет  самые  по¬
верхностные  показатели:  кто  больше
всего  на  слуху,  кто  на  какой  машине.
 В  обиход  прочно  вошло  слово
«крыша»,  которое  не  имело  унизи¬
тельного  значения  вымогателя,  а
было  чем-то  сродни  сицилийскому
«покровителю».  Еще  когда  молодые
боксеры  прикрывали  наперсточников  на  Энергетиков,  они  часто  повто¬
ряли:  «Без  зонта  кадка  палится».  Тем  самым  они  подчеркивали,  что  без
верхних  нижние  пропадут.  А  само  слово  «крыша»,  очевидно,  появилось
как  залихватское  сокращение  от  «прикрытия».
 В  городе  началась  мода  на  братву.  Кооператоры  стали  хвастать  своими
«крышами»,  как  машинами  или  любовницами:  у  кого  на  джипах,  у  кого
мастера  спорта.  Даже  на  ларьках  появились  наклейки  с  названиями
«крыш».  На  одном  из  них,  у  Витебского  вокзала,  рядом  со  сникерсами  и
ликером  амаретто,  красовалась  табличка  с  красноречивой  надписью:
«Охрану  осуществляет  Малышев  А.  И.».
 Группировки,  в  свою  очередь,  стали  всеми  возможными  способами  по¬
вышать  свою  конкурентоспособность  на  рынке  охранных  услуг.  Больше
всего  повезло  «тамбовским»,  так  как  именно  о  них  больше  всего  ходило
историй.  Чем  больший  ужас  навевало  название  их  группировки  на  насе¬
ление,  тем  больше  коммерсанты  стремились  к  тому,  чтобы  пользоваться
их  услугами.
 На  втором  месте  по  популярности  уверенно  шли  «малышевские».  И  хо¬
тя  все  остальные  были  явными  аутсайдерами  на  новообразовавшемся  рын¬
ке  «охранных»  услуг,  на  всякого  ловца  находился  зверь,  и  более  мелкие
коллективы  прекрасно  себя  чувствовали  за  счет  мелкого  же  бизнеса.  Даже
 Г 	\
 Не  имея  внятных  критериев,
которыми  можно  было  бы
пользоваться  при  выборе
группировки,  начинающие
капиталисты  принимали
в  расчет  самые  поверхностные
показатели:  кто  больше  всего
на  слуху,  кто  на  какой  машине.  ,
 211

КРЫША.  Устная  история  рэкета
 получая  с  сотни  ларечников  по
100  долларов  в  месяц,  можно  было
зарабатывать  10  ООО  долларов,  что
было  более  чем  достаточно  для  под¬
держания  небольшого  коллектива.
 В  конкурентной  борьбе  между
группировками  стали  активно  участ¬
вовать  властные  структуры.  Тому,
кто  повлияет  на  решение  нового,  еще
никому  не  подконтрольного  коммер¬
санта  платить  дань  определенной
группировке,  выдавалась  премия  в
размере  двух-  или  трехмесячного  оброка  с  его  предприятия.  В  другом  вари¬
анте  чиновников  лукаво  затягивали  в  преступные  схемы,  выплачивая  им  по
10%  с  каждого  взноса  кооператора,  которого  они  привели.  В  Смольном  и  в
администрациях  районов  появился  новый  бюрократический  штамп  —  ког¬
да  бизнесмен  жаловался  на  бандитов,  ему  давали  номер  телефона  и  говори¬
ли:  «Позвоните,  вам  там  все  объяснят».
 К  концу  1989  года  начинающие  кооператоры  уже  стояли  в  очереди  в
первых  офисах  рэкетиров,  чтобы  попасть  к  ним  «под  крышу».  В  помеще¬
нии  на  Демьяна  Бедного,  3,  которое  Михаил  Глущенко  арендовал  для
«тамбовских»,  ежедневно  бывали  десятки  людей.  Встречающая  сторона
сама  смеялась  над  своей  «фирмой»:  «Заходи  не  бойся  —  выходи  не  плач».
Пришедшему  купцу  объясняли,  как  он  должен  вести  себя  с  чужой  брат¬
вой.  В  случае  конфликта  с  агрессором  ни  в  коем  случае  нельзя  было  всту¬
пать  в  диалог,  нужно  было  только  повторять  две  фразы,  как  мантру:  «Все
принадлежит  таким-то,  а  я  здесь  только  управляющий».
 В  помещении  на  Демьяна
Бедного,  3,  которое  Михаил
Глущенко  арендовал  для
«тамбовских»,  ежедневно
бывали  десятки  людей.
Встречающая  сторона  сама
смеялась  над  своей  «фирмой»:
«Заходи  не  бойся  —
выходи  не  плачь».
 СТВОЛЫ
 ППШ  ,  который  был  в  руках  у  Слона  в  Девяткино,  достал  для  него
Гена  Ростовский  у  черных  следопытов.  Любое  огнестрельное  оружие  бы¬
ло  редкостью.  То,  что  18  декабря  1988  года  между  бывшими  спортсмена-
 212

Часть  седьмая.  ДИВИДЕНДЫ
 ми  произошло  вооруженное  противостояние,  им  самим  казалось  чем-то
исключительным.  Уже  через  месяц  после  конфликта  они  перестали  даже
огрызаться  друг  на  друга,  никто  не  собирался  никому  мстить.  И  все-таки,
как  только  возникло  словосочетание  «мой  кооператор»  или  «мой  ком-
мерс»,  между  вымогателями  стали
постоянно  происходить  стычки.  Так
что  схема,  случайно  изобретенная
Малышевым,  когда  представители
двух  сообществ  назначали  встречу
на  определенное  время  с  целью  раз¬
решения  спорной  ситуации,  стала
использоваться  регулярно.  Появи¬
лось  выражение  «забить  стрелку»,
которое  буквально  означало  «назначить  определенное  время  для  выясне¬
ния  отношений».  Первое  время  стрелки  были  мирными,  сторонам  удава¬
лось  без  применения  силы  найти  приемлемый  для  всех  выход  из  положе¬
ния.  Спортсмены  пока  ощущали  не  то  чтобы  взаимные  симпатии,  но
некую  общность,  не  дающую  им  без  особого  повода  вести  себя  агрессив¬
но.  Участники  разборки  могли  всего  лишь  несколько  лет  назад  занимать¬
ся  у  одного  тренера.  Они  все  еще  при  встрече  обнимали  друг  друга.  Труд¬
но  было  поверить  в  то,  что  им  не  удастся  договориться  по-хорошему.
Однако  рано  или  поздно  должны  были  возникнуть  ситуации,  когда  никто
не  мог  уступить.  Их  нельзя  было  разрешить  иначе,  кроме  как  с  примене¬
нием  физической  силы.
 Спортсмены  стали  говорить  про  некоторые  стрелки,  что  съезжаются
«бампер  в  бампер»,  что,  с  одной  стороны,  просто  соответствовало  действи¬
тельности,  а  с  другой  —  было  калькой  с  выражения  комментатора  Николая
Озерова  «кость  в  кость»,  подразумевающего  бескомпромиссную  игру  в
хоккее.  Все  чаще  и  чаще  встречи  заканчивались  драками  и,  соответственно,
тем,  что  их  участники  оказывались  в  больнице.  Бейсбольные  биты  в  горо¬
де  еще  не  продавались,  так  что  рэкетиры  либо  кроили  друг  друга  по  ста¬
ринке  —  кулаком,  либо  пускали  в  ход  арматуру.  Самым  популярным  ору¬
дием  стали  дубовые  ножки  от  столов  из  гостиницы  «Октябрьская».  Они
мало  того,  что  были  тяжелыми,  так  еще  и  легко  откручивались.  Крепкие
ребята  заходили  в  гостиницу  вчетвером,  заказывали  у  официанта  кофе,
 Спортсмены  пока  ощущали
не  то  чтобы  взаимные  симпатии,
но  некую  общность,  не  дающую
им  без  особого  повода  вести
себя  агрессивно.
 213

КРЫША.  Устная  история  рэкета
 потом  поднимали  коленями  столеш¬
ницу,  выкручивали  все  четыре  нож¬
ки,  складывали  стол  со  скатертью  на
пол  и  исчезали.  Этим  ножкам  суж¬
дено  было  разбить  сотни  лбов  и  де¬
сятки  стоек  «жигулей».
 В  самый  разгар  этой  бойни  в
городе  практически  в  открытой  про¬
даже  появилось  огнестрельное  ору¬
жие,  которое  привозили  из  Прибал¬
тики  и  из  Ленинградской  области,
из  расквартированных  в  Сертолово
армейских  дивизий.  Только  с  одного
из  складов  эстонской  воинской  ча¬
сти  ПВО  было  украдено  43  автомата
Калашникова  и  261  пистолет  Мака¬
рова.  На  Апрашке  продавали  новые,
«в  масле»  АКМ  по  1200  долларов  и
ПМ  по  500.  Кроме  этих,  самых  ходо-
 		— 	 вых  товаров,  можно  было  достать
 гранаты  и  даже  гранатометы.  Наши  ге¬
рои  стали  скупать  это  добро  коробками.  Разумеется,  они  не  думали  о  том,
что  будут  стрелять  друг  в  друга,  но  ствол  за  пазухой  придавал  уверенности
на  случай  драки,  а  как  только  он  появился  у  одного,  пошла  цепная  реакция.
Началась  гонка  вооружений.  Иногда  боеприпасы  покупали  вообще  без
практической  цели,  исключительно  из  любопытства.  Одна  компания  бор¬
цов  как-то  приобрела  ящик  гранат  и  поехала  в  ЦПКиО  посмотреть,  как
они  будут  взрываться.  Они  одну  за  другой  бросали  их,  не  забыв  вынуть  че¬
ку,  на  лед  замерзшего  пруда,  и  ни  одна  не  разорвалась.  Вскоре  к  ним  подо¬
шел  постовой  из  будки  и  возмущенно  воскликнул:  «Кто  тут  за  вами  уби¬
рать  будет!»
 Самую  одиозную  покупку  совершил  Владимир  Кумарин.  На  стоянке  у
аэропорта  «Пулково-2»  он  хвастался  полутораметровым  авиационным  пу¬
леметом,  снятым  с  истребителя  Миг.  Это  устройство  стреляло  не  пулями,
а  маленькими  снарядами,  способными  пробить  стену  пятиэтажного  дома.
 Крепкие  ребята  заходили
в  гостиницу  вчетвером,  заказы¬
вали  у  официанта  кофе,  потом
поднимали  коленями  столешницу,
выкручивали  все  четыре  ножки,
складывали  стол  со  скатертью  на
пол  и  исчезали.  Этим  ножкам
суждено  было  разбить  сотни
лбов  и  десятки  стоек  «жигулей».
 В  самый  разгар  этой  бойни
в  городе  практически  в  открытой
продаже  появилось  огнестрель¬
ное  оружие,  которое  привозили
из  Прибалтики  и  из  Ленинград¬
ской  области,  нз  расквартиро¬
ванных  в  Сертолово  армейских
дивизий.
 214

Часть  седьмая.  ДИВИДЕНДЫ
 Никто,  включая  самого  Кумарина,  не
знал,  как  им  можно  было  бы  вос¬
пользоваться.  Даже  для  того,  чтобы
просто  вынуть  его  из  машины  и  при¬
вести  в  действие,  понадобился  спе¬
циалист  и  несколько  минут  времени.
 Всего  через  пару  лет  ствол  у
братвы  на  заднем  сиденье  автомоби¬
ля  будет  выглядеть  так  же  естест¬
венно,  как  бутылка  газировки.  Одно
из  свидетельств  этому  —  подслушан¬
ный  в  1991  году  телефонный  разговор  какого-то  рэкетира  и  сохранив¬
шийся  до  сегодняшнего  дня  в  виде  стенограммы  (приведена  дословно):
«Инициатор  разговора  Кира  —  жена  „МН“,  просит  „МН“  купить  сыну
жвачку,  затем  передает  трубку  сыну  —  „А“:
 А  —  Папа,  купи  мне  жвачку  и  автомат.
 МН  —  Зачем  тебе  автомат?
 А  —  Такой  же,  как  у  тебя  в  машине  лежит.
 МН  —  Это  не  автомат,  а  пистолет.
 А  —  Пистолет.
 МН  —  Хорошо».
 Шемелев  Кирилл,  родился  в  1971  году
 Я  имел  отношение  к  организованной  преступности.
 Я  родился  в  Ленинграде  в  середине  70-х,  мои  бабушка  и  дедушка  ра¬
ботали  в  НКВД,  мать  в  БХСС,  отец  был  серьезным  инженером.  Спортом  за¬
нимался  с  детства,  к  18  годам  получил  мастера  спорта  по  биатлону.
 В  1987  году  на  Васильевском  острове  в  пиццерии  на  углу  Съездовской
и  Среднего  я  вместе  с  товарищем  продал  одному  из  центровых  орден  Ле¬
нина  —  22  грамма  золота,  5  грамм  платины.  Это  был  своеобразный  ру¬
беж  —  в  тот  вечер  я  перестал  быть  советским  человеком.
 Именно  с  этого  бара  все  и  началось.  На  воротах  стоял  тогда  там  бок¬
сер,  замыкающийся  на  такого  Сашу  Гусева  —  его  потом  убили,  а  Гусев  на
 Самую  одиозную  покупку
совершил  Владимир  Кумарин.
На  стоянке  у  аэропорта
-«Пулково-2»  он  хвастался
полутораметровым  авиацион¬
ным  пулеметом,  снятым
с  истребителя  Миг.
 215

КРЫША.  Устная  история  рэкета
 Пашу  Кудряшова.  Кстати,  Кудряшов  в  1988  году  в  этой  пиццерии,  по-мо-
ему,  числился  экспедитором.
 Тогда  я  был  еще  совсем  молодым,  но  к  1989  году  та  молодежь,  что  имела
отношение  к  спорту,  имела  характер,  хотела  денег  много  и  желательно  сра¬
зу,  стремилась  в  бандиты.  Я  других  ребят  в  тот  момент  не  знал.  До  армии
пришлось  немного  поучаствовать  в  движении.  Гусев,  помню,  говорил:  «На  го-
лимый  криминал  лезут  только  нищие,  а  вы  даже  золото  не  забирайте  у  коо¬
ператоров  —  это  крысятничество.  Пусть  платят,  как  положено,  и  все».
 Настоящая  работа  началась  уже  после  армии.  К  этому  времени,  к
 1990 	году,  большинство  купцов  было  уже  спортсменами  приколочено.
 Я  стал  работать  на  Петропавловской  крепости  под  Борей  Ивано¬
вым  —  его  потом  убили,  он  дружил  с  таким  Сергеем  Соколовым,  Андже¬
ем  «великолукским».  Их  потом  тоже  убили.  Но  старший  был  Андрей
Рыбкин.  Мы  получали  с  матрешечников,  которые  торговали  сувенирным
барахлом.  Каждый  стол  платил  от  70  до  100  долларов  в  месяц,  незави¬
симо  от  того,  сколько  он  работает  —  день  или  весь  месяц.  Я  был  кем-то
вроде  бригадира.  Подо  мной  небольшая  грядка  —  один  бывший  спецна¬
зовец,  один  борец  с  Колпино,  два  молодых  красавца  с  мясокомбината.
Все  молодежь.
 С  1990  года  начали  постреливать.  Мне  как  снайперу  начали  поступать
предложения,  но  я  отказывался  —  крови  не  брал  на  себя.  Стволов  было
уже  с  горочкой.  Как-то  в  Купчино  нас  остановили  патрульные  и  начали
обыскивать,  нашли  два  ТТ.  Мы  начали  стонать,  мол,  не  наши  стволы  —  на¬
до  отдавать.  Они  забрали  их  и  нас  отпустили.  А  чуть  позже  мне  позвонил
этот  сержант  и  зарядил  за  них  нереальный  ценник.  Чуть  позже  стволы  на¬
чали  возить  в  метро.  Я  сам  таскал  «Калашников»  в  простой  сумке  —  самое
безопасное.  На  тревожные  стрелки  возили  знакомые  девушки,  за  деньги,
 конечно,  некоторые  даже  прятали  автома¬
ты  в  коляски  с  детьми.
 Еще  немного,  и  слово  «валим»  стало
обычным  словом.
 Как-то  один  из  наших  ствол  чистил,
чистил-чистил...  и  в  живот  себе  выстре¬
лил  случайно.  Вроде  криминала  нет,  а
милицию  звать  не  хочется.  Так  эти  двое  с
 Мне  как  снайперу  начали
поступать  предложения,  но  я
отказывался  —  крови  не  брал
на  себя.  Стволов  было  уже
с  горочкой.
 216

Часть  седьмая.  ДИВИДЕНДЫ
 мясокомбината  говорят:  «Нужны  три  спортивные  сумки».  Потом  его  в
ванну,  живот  вскрыли,  ловко  душ  внутрь  засунули,  кровь  выкачали  и  вы¬
несли  по  частям.  Наши  все  с  опытом  были  —  кто  воевал,  кто  в  Караба¬
хе  —  в  обморок  не  падали.  Но  все  равно  неприятно.  Я  как-то  подколол,
мол,  опять  три  сумки  надо?  А  он  оценивающим  взглядом:  «Ты  в  две  вле¬
зешь».  Упыри.
 Потом  я  завербовался  в  Карабах  на  сторону  Армении,  меня  приняли  в
наемники  на  Васильевском  в  Армянской  церкви  в  обществе  «Арцах»,  по¬
том  наемничал  в  Приднестровье.  Затем  вернулся  —  отсидел  за  вымога¬
тельство.  Пока  сидел,  крест  от  казаков  за  Приднестровье  получил.  Потом
всех  убили,  пока  я  сидел.  Тюрьма  мне  жизнь  спасла.  Мне  стало  легче.  Я  на¬
шел  нормальную  жизнь,  работаю,  как  все  люди.  Некоторых  случайно
встречаешь  на  улице  —  не  подходишь  —  неприятно.
 МОГИЛА
 Особняком  в  мире  новообразовавшихся  банд  вымогателей  стояла
фигура  Кости  Могилы.  В  то  время,  как  Кумарин  оккупировал  центр  го¬
рода,  не  очерченные  владения  Константина  Яковлева  простирались  от
Автово  до  Сенной  площади.  Территорию  к  юго-западу  от  Автово  тради¬
ционно  контролировали  «малышевские».
 Отец  Яковлева,  Кароль  Розенгольц,  родился  в  Варшаве  в  1921  году.
Сын  Костя  появился  на  свет  в  Ленинграде  в  1954  году,  и  ему  сразу  дали
фамилию  матери.  Раннее  детство  он  провел  в  коммуналке  в  Дзержин¬
ском  районе.  Будучи  юношей,  Константин  занимался  вольной  борьбой,
получил  звание  кандидата  в  мастера  спорта,  но  крупных  чемпионатов  ни¬
когда  не  выигрывал.
 В  конце  70-х  Яковлев  устроился  работать  на  Южное  кладбище  и  сде¬
лал  там  карьеру  бригадира  землекопов,  что  само  по  себе  уже  приносило
хорошие  деньги.  В  начале  80-х  он  устроил  себе  офис  в  гостинице  «Мир»,
куда  к  нему  всегда  можно  было  прийти,  чтобы  обратиться  за  помощью  в
самых  разных  проблемах,  от  бытовых  до  криминальных.  То  нужно  было
 217

КРЫША.  Устная  история  рэкета
 выставить  из  квартиры  сожителя  чьей-то  знакомой  официантки,  то  быст¬
ро  переправить  налево  партию  лобовых  стекол  от  «жигулей».
 Уже  к  началу  перестройки  прозвище  Могила  не  было  пустым  звуком
для  участников  теневой  экономики.  В  1986  году  вокруг  него  сложился
небольшой  коллектив  из  малоизвестных  спортсменов  и  блатных.  Люди
Яковлева  душили  фарцовщиков  у  гостиницы  «Пулковская»,  брали  под
крыло  угонщиков.  В  1987  году  у  Могилы,  у  первого  из  будущих  преступ¬
ных  авторитетов,  появилась  машина  сопровождения:  за  его  белым  «мер¬
седесом»  ездила  бежевая  «шестерка»  с  охраной.  Константин  Яковлев  тя¬
нулся  к  номенклатурной  эстетике  не  только  в  этом:  он  носил  костюм  с
галстуком  и  любил  обедать  в  ресторане  «Тройка»  на  Загородном  про¬
спекте.  Он  никогда  не  дрался  и  не  повышал  голос.  Известно,  что  у  Яков¬
лева  был  один-единственный  протеже  —  типичный  мажор  Гарик  на  папи¬
ной  «Волге».  Гарика  часто  нахватывали  спортсмены,  чтобы  вытряхнуть
содержимое  багажника,  но  Могила  всегда  вступался  за  юнца.  Говорили,
что  отец  Гарика  был  крупной  партийной  шишкой  и  лично  просил  Кон¬
стантина  Карольевича  присматривать  за  сыном.
 Когда  после  Девяткино  наперстки  расползлись  по  всему  городу,
Яковлев  поставил  свои  станки  на  авторынке  на  Краснопутиловской
улице.  Нижними  —  теми,  кто  крутил  непосредственно  колпаки,  у  них
работали  угонщики.  На  том  же  рынке  Могила  открыл  свой  первый  коо¬
ператив  —  магазинчик,  в  котором  торговали  запчастями  с  краденых  ма¬
шин.  В  отличие  от  многих  ему  подобных,  Могила  не  брезговал  и  откро¬
венным  криминалом  —  прикрывал  наркоторговцев  в  Московском
районе.
 Костя  Могила  с  самого  начала  старался  налаживать  отношения  не  со
спортсменами,  которых  в  своем  бизнесе  воспринимал  в  основном  как  ра¬
бочую  силу,  а  со  столичными  ворами:  Эдиком  Красновым,  Цикнадзе  по
прозвищу  Михо  и  Дедом  Хасаном  —  одним  из  самых  упоминаемых  в
криминальной  хронике  спустя  20  лет.
 На  вопрос,  зачем  ему  это  нужно,  Яковлев  как-то  дал  исчерпывающий
ответ:
 — 	Не  сказки  же  аудитории  травить.  Это  же  деньги.
 Из  тяжеловесов  ленинградского  рэкета  Могила  общался,  по  большей
части,  с  Юрой  Комаровым.
 218

Часть  седьмая.  ДИВИДЕНДЫ
 вядятггщтттдтгипггт  »■■■■■»■■■■<■  1,тгппппггтпп-яво
 РОДНАЯ  РЕЧЬ
 В  феврале  1991  года  по  заданию  оперативников  коммерсант  Мухин
записал  свой  разговор  с  Яковлевым,  после  чего  в  отношении  него  было
возбуждено  уголовное  дело  по  обвинению  в  вымогательстве.  Пленка  со¬
хранилась.  Сегодня  текст  является  документом  того  времени:
 «Если  мало  ли  какой-то  наезд  будет  или  что,  значит,  зовут  меня  Костя,
в  городе  зовут  Могильщик.  Значит,  сразу  скажи,  ребята,  вот  у  меня  есть
знакомый  —  занимается  моим  делом.  Я  его  попросил,  он  мне  помогает.
Какие  там  ко  мне  претензии,  вот,  пожалуйста,  с  ним  встретьтесь  и  разби¬
райтесь.  Я  не  хочу  в  эту  ситуацию,  я  рабочий  человек,  б...ь,  у  меня  своя
работа,  разборки  мне  на  х...  не  нужны,  вот  с  ним  и  разбирайтесь.  У  него
есть  какие-то  полномочия  по  отношению  ко  мне,  и  все.  Спокойненько,
без  наездов,  не  посылай  на  хер  никого.  Скажи,  ребята,  если  хотите,  давай¬
те  стрелочку  забьем.  Ну,  чтоб  мы  с  тобой  состыковались,  дня  через  два.
Вот  скажите,  где  вы  будете  через  два  дня,  я  передам  человеку,  он  подъ¬
едет.  Скажи,  что  вопрос  будет  решаться  без  мусоров,  б...ь,  это  я  отвечаю
за  это,  на  х...  Скажи,  подъедет  правильный  человек.
 Если  ты  не  уверен  в  себе,  к  Саше  Малышеву  не  подъезжай,  к  Сереже
Васильеву  не  подъезжай,  с  Букиным  не  разговаривай  и  тогда  будешь  пла¬
тить  мне.  Правильно?  Ну  и  правильно,  на  х...  надо,  чтобы  обо  мне  все  зна¬
ли?  Обо  мне  знают  те,  кого  я  прикрываю.  На  х...  надо,  чтобы  каждая  про¬
ститутка  обо  мне  знала.  Деловые  люди,  с  которыми  я  имею  дела,  меня
знают.  Друзья  там  мои.  С  Малышевым
мы  вместе  выросли,  Сашка  Кудряшов,
 Кумарин,  „Роза  Ветров".
 Под  крышу  нужно  влезать  к  кому-ни¬
будь.  Понимаешь?  Я  весь  удар  беру  на
себя,  понимаешь?  Мне  придется  вое¬
вать.  Просто  воевать.  То  есть  мне  надо
говорить  так,  б...ь.  Вот  я  приеду  на
стрелку,  скажу,  вот  коммерс  мне  отдал
 Если  ты  не  уверен  в  себе,
к  Саше  Малышеву  не  подъ¬
езжай,  к  Сереже  Васильеву
не  подъезжай,  с  Букиным
не  разговаривай  и  тогда
будешь  платить  мне.
Правильно?
 219

КРЫША.  Устная  история  рэкета
 бабки,  б...ь,  как  вы  просили,  но  вы  их  х...  получите.  Все.  Все  претензии  ко
мне.  Вот  единственный  выход.  Согласен?  Чтоб  к  тебе  не  было  претензий.
Мне  надо,  понимаешь,  в  конце  концов,  если  так  делать,  мне  надо  тоже,
б...ь,  одному,  на  х...,  тяжело  будет  выводить,  я  тебе  сразу  говорю.  Значит,
надо,  это  самое,  на  братву  сразу  деньги.  Там  „казанские",  значит,  я  в  Мос¬
кву  к  Французу  поеду.  Тоже  с  голыми  руками  не  приедешь.  Если  пообе¬
щал  сколько-то,  нужно  будет  выполнять  это.  Так  можно  ляпнуть  все  что
угодно.  Сказать,  что  отдам,  а  с  чего  отдам.  Нет,  ты  уж  лучше,  старик,  по¬
думай.
 Вот  здесь  гостиница  „Мир",  Мопс  беспределыцик  этот  там,  болтался.
Восьмидесятые  годы,  в  начале,  там  оттуда  все  мы  выросли.  И  Кумарин,  и
Пашка  Кудряшов  —  все  ведь  мы  вместе  росли,  можно  сказать.  Гена  там
болтался,  через  день,  б...ь,  шелабаны  получал.  Это  очень  важно.  Ты  не
волнуйся.
 Кумарин,  б...ь,  тоже,  на  х...,  насобирал  там  разных,  там  «ярославских»,
«рязанских»,  б...ь.  Кто,  на  х...,  ни  приедет,  а  ребята,  б...ь,  да  вот,  оставай¬
тесь.  Мы  как  раз,  наоборот,  всех  выгоняем  из  Ленинграда.  X...  знает,  во
что  превратили  город.  Бардак».
 КОМАР
 Комаровская»  преступная  группировка  сформировалась  тогда  же,
когда  и  «тамбовская»,  и  имела  довольно  серьезный  вес  в  Ленинграде,  с
той  оговоркой,  что  про  нее  все-таки  всегда  думали,  как  про  деревенскую.
 Ее  лидер,  Юрий  Данилович  Комаров,  1952  года  рождения,  никогда  не
занимался  спортом,  а  был  еще  в  70-е  годы  бесстрашным  уличным  хули¬
ганом  в  Зеленогорске.
 К  1989  году  он  успел  три  раза  отсидеть:  за  нанесение  тяжких  телесных
повреждений,  за  хулиганство  и  за  самоуправство.  Он  не  стал  блатным,  но
усвоил  основные  воровские  заповеди:  считал,  что  жить  нужно  по  поняти¬
ям,  относить  деньги  в  общак,  помогать  своим.
 220

Часть  седьмая.  ДИВИДЕНДЫ
 Бизнес  Комаров  начинал,  как  и  многие,  с  того,  что  получал  с  фарцов¬
щиков,  хотя  делал  он  это  в  куда  более  простой  манере,  чем  это  было  при¬
нято  в  центре  Ленинграда.  Те,  кто  зарабатывал  на  трассе,  практически  все
для  удобства  ездили  на  мотоциклах  «Ява».  Комаров  подъезжал  к  ним
пьяный,  с  топором,  разбивал  одну  «Яву»  для  примера  и  говорил:  «Так  бу¬
дет  со  всеми,  или  будете  платить.  Я  здесь  главный».  Ему  верили.  Пример¬
но  таким  же  образом  он  со  временем  стал  поступать  и  со  всем  мелким
бизнесом,  появившимся  в  его  околотке  после  закона  о  кооперации.  Пона¬
чалу  коллективом  Комарова  были  синие,  как  называли  тех,  кто  нажил  се¬
бе  десятки  наколок  в  лагерях,  живущие
с  ним  по  соседству,  в  Курортном  районе.
 Весомыми  фигурами  в  нем  были  лишь
те,  с  кем  Юрий  Данилович  познакомил¬
ся  в  местах  лишения  свободы,—  Вася
Трофим  и  Валя  Энгельгард.  Количество
«комаровских»  резко  возросло  в  тече¬
ние  1989  года.  В  Зеленогорске  от  право¬
охранительных  органов  тогда  скрыва¬
лось  несколько  парней  из  Купчино.
 Познакомившись  с  Комаровым,  они  ре¬
шили,  что  впредь  будут  работать  под  его  началом,  и  притащили  с  собой
всех  своих  товарищей.  Кроме  них,  к  Комарову  где-то  в  это  же  время  при¬
соединилась  группа  бандитов  из  города  Саранска.
 Помимо  шашлычных,  магазинов  и  распивочных  вдоль  трассы  доходом
«комаровских»  стали  ларьки  у  станции  метро  «Купчино»  и  у  собора  Вос¬
кресения  Христова  на  Крови.  Обращались  они  с  кооператорами  гуманно:
торгуй,  чем  хочешь,  плати  исправно,  спи  спокойно.
 Главным  ресурсом  «комаровских»  была  крестьянская  самоуверен¬
ность  их  лидера.  Юрий  Данилович  и  с  Малышевым,  и  с  Костей  Могилой,
и  с  маститыми  ворами  умел  общаться  на  равных.  Не  в  последнюю  оче¬
редь  Комарову  в  делах  помогало  природное  чутье:  он  всегда  знал,  где  и
когда  его  подкарауливают  сыщики,  когда  можно  еще  поднажать  на  собе¬
седника,  а  когда  нужно  просто  отложить  дела  «на  потом».  Он  любил  по¬
вторять:  «Многие  проблемы  решать  не  надо.  Заснул,  утром  проснулся,
проблемы  нет».  Он  был  прекрасным  идеологом,  умеющим  объединять
 Комаров  подъезжал  к  ним
пьяный,  с  топором,  разбивал
одну  «Яву»  для  примера
и  говорил:  -«Так  будет  со
всеми,  или  будете  платить.
Я  здесь  главный».
 Ему  верили.
 221

КРЫША.  Устная  история  рэкета
 людей,  человеком  открытым  и  честным  со  своими.  А  вот  управленцем  он
оказался  никудышным.  Как  только  время  заставило  считать  деньги,  в
слове  «общак»  разочаровались,  каждый  захотел  получать  заработанное
им  лично.  К  тому  же  Комар  не  был  трудоголиком:  много  пил,  мог  часами
один  за  другим  смотреть  фильмы,  брался  за  много  дел  сразу,  но  большую
часть  так  и  не  доводил  до  конца.  Привело  это  к  тому,  что  он  стал  частень¬
ко  слышать  от  подчиненных:  «Мы  с  тобой,  но  деньги  отдельно».
 Юрий  Комаров  за  всю  жизнь  так  и  не  нажил  серьезных  активов,  но  и
врагов  не  нажил:  за  все  бурные  90-е  годы  в  него  ни  разу  не  стреляли.  Дру¬
гой  поразительный  для  человека  его  профессии  факт  биографии  Комаро¬
ва  состоял  в  том,  что  после  1989  года  его  ни  разу  не  привлекали  к  уголов¬
ной  ответственности.  При  этом  и  имидж  его  с  течением  лет  менялся  мало,
он  всегда  оставался  равен  сам  себе.
 Среди  городских  коллег  Комаров  больше  всего  общался  с  Малыше¬
вым.  Очевидцы  рассказывают,  как  они  сидели  вдвоем  в  кафе  у  залива  и
случайно  столкнулись  с  Михаилом  Мирилашвили  и  его  людьми,  кото¬
рые  стали  вести  себя  развязно,  видимо  забыв  о  том,  что  находятся  на  зем¬
ле  маркиза  Карабаса.  Комаров  забил  стрелку:  «Встречаемся  возле  памят¬
ника  Ахматовой».  Только  когда  неучтивые  гости  прибыли  в  условленное
место,  они  поняли,  что  это  Комаровское  кладбище,  где  их  уже  ждут  люди
без  чувства  юмора  и  с  оружием.  Комаров  выстрелил  пару  раз  в  землю  у
ног  старшего  и  сообщил,  что  он  не  гарантирует  похороны  рядом  с  моги¬
лой  поэтессы.
 «В  ТЕ  ДНИ,  КОГДА  В  САДАХ  ЛИЦЕЯ...»
 В  Пушкине,  там,  где  всегда  ходят  тысячи  туристов,  само  собой,  рабо¬
тали  и  фарцовщики.  Их  было  много,  и  «крышевали»  их  представители
разных  группировок.  Осенью  1989  года  туда  пришел  некий  Егоров,  не¬
давно  освободившийся  из  колонии  и  назвавшийся  «комаровским»,  и
стал  без  особых  на  то  оснований  в  грубой  форме  предъявлять  свои  пра¬
ва  на  долю  «тамбовских»  и  «великолукских».  Он  вел  себя  так  агрессив¬
 222

Часть  седьмая.  ДИВИДЕНДЫ
 но  и  самоуверенно,  что  на  стрелку  с  ним  отправились  человек  30  —  в
расчете  на  то,  что  и  Егоров  приедет  с  группой  поддержки.  Возглавляли
процессию  «великолукские»  Сергей  Соколов  и  Овик,  друзья  Анджея.
С  ними  же  был  Кочубей,  правая  рука  «тамбовского»  лидера  Саши  Ефи¬
мова,  и  «рязанские».  В  километре  позади  этой  кавалькады  ехали  «жигу¬
ли»,  набитые  оружием.  Столкновения  не  произошло.  Как  только  вся
компания  выстроилась  в  шеренгу  на  условленном  месте  возле  Царско¬
сельского  дворца,  все  они  были  арестованы  сотрудниками  ОРБ1  и
ОМОНа,  поджидавшими  их  в  засаде.  Случайно  под  руку  попалось  не¬
сколько  «малышевских».  В  Пушкинском  РУВД  всех  задержанных  по¬
местили  в  один  актовый  зал,  чтобы  по  одному  подвергнуть  традицион¬
ной  процедуре  профилактических  бесед  и  фотографирования.  Пока
ждали  своей  очереди,  выяснили,  что  один  из  «великолукских»  находит¬
ся  в  розыске.  И  тут  было  принято  «олимпийское»  решение  —  спортсмен
из  «малышевских»  вызвался  поменяться  с  беговым  паспортными  дан¬
ными,  чтобы  вместо  него  отправиться  в  изолятор.  Там  он  собирался  сде¬
лать  вид,  что  произошла  путаница,  назвать  свое  настоящее  имя  и  выйти
на  свободу.  Так  оно  и  произошло,  хотя,  само  собой,  выпустили  его  толь¬
ко  после  хорошей  трепки.
 Пока  милиционеры  в  Пушкине  неспешно  оформляли  документы,  из
города  приехал  один  из  «великолукских»,  Паша  Звоник,  прицепил  к  ре¬
шетке  окна  первого  этажа  трос  от  «девятки»  и  рванул.  Все,  кто  еще  оста¬
вался  в  актовом  зале,  сбежали.  Егорова  нашли  на  следующий  день.  Он
сказал,  что  случайно  перепутал  место  встречи,  а  про  милицию  ничего  ве¬
дать  не  ведает.
 Через  несколько  дней  на  Московском  вокзале  в  видеосалоне,  принад¬
лежавшем  Геннадию  Петрову,  с  Комаровым  беседовали  Малышев  и  Ни¬
колай  Гавриленков.  Степаныч  начал  беседу  с  нехорошей  иронии  —  мол,
как  же  так?  Комаров  умудрился  так  заговорить  зубы  своим  собеседни¬
кам,  что  выходило,  что,  с  одной  стороны,  Егоров  не  имеет  к  нему  никако¬
го  отношения,  а  с  другой  стороны  —  не  было  смысла  наказывать  Егоро¬
ва  —  все  равно  с  него  нечего  спросить.
 1 	Оперативно-розыскное  бюро  —  подразделение  МВД  по  борьбе  с  организованной
преступностью  с  1989  года.
 223

КРЫША.  Устная  история  рэкета
 КРЫШКА
 Владимир  Феоктистов,  он  же  Фека,  не  был  блатным,  и  уж  тем  более
вором  в  законе,  ничто  не  мешало  ему  подняться  по  служебной  лестнице
в  колонии  и  достичь  ее  вершины  —  стать  главным  нарядчиком.  То  есть
человеком,  который  распределяет,  кто  и  где  будет  жить,  кто  и  чем  зани¬
маться,  докладывает  хозяину  зоны,  какие  бригады  выполняют  план.
В  1987  году  по  амнистии  в  честь  70-летия  советской  власти  ему  сократи¬
ли  не  отбытый  срок  наполовину.  8  марта  1989  года  его  освободили.  В  Ле¬
нинграде  Феку  с  размахом  встретили  в  ресторане  гостиницы  «Охта».
В  огромную  облепленную  золотистой  фольгой  алюминиевую  кастрюлю
бросали  купюры.  Вокально-инструментальный  ансамбль  неоднократно
исполнял  «Не  сыпь  мне  соль  на  рану».
 Кабаки  пошли  чередой.  Тогда  за  столы  к  авторитетам  часто  подсажи¬
вались  люди,  никак  не  интегрированные  в  преступность,  более  того  —
любимые  народом.  6  апреля  на  дне  рождения  известного  мошенника  Са¬
ши  Лерфа  в  «Прибалтийской»  Феоктистов  случайно  оказался  за  одним
столиком  с  Александром  Розенбаумом.  Аудиокассеты  с  его  записям  уже
продавались  в  каждом  ларьке.  Для  завязки  разговора  Феоктистов  барда
сердечно  поблагодарил:  «Твои  песни  помогали  нам  выжить»,—  а  после  по
старой  привычке  начал  немотивированно  оскорблять:  «Что  ты  рюмку
как  х...  держишь?»  Розенбаум  в  карман  за  ответом  не  полез,  и  между  ни¬
ми  началась  перепалка,  вышедшая  далеко  за  рамки  бытовой  ссоры.
В  ближайших  знакомцах  Розенбаума  был  лидер  одного  из  преступных
сообществ  в  Казани  —  Леха  Француз,  тот,  чьи  друзья  через  некоторое
время  первые  дали  настоящий  отпор  чеченам:  они  зарезали  несколько  че¬
ловек  прямо  на  Арбате.  Феоктистов  сказал  несколько  лишних  слов  и  про
него.  Разумеется,  тому  это  стало  известно.  Через  несколько  дней  друзья
Феоктистова,  имеющие  вес  и  связи  в  преступном  мире  Ленинграда,  вы¬
яснили,  что  Француз  дал  команду  покончить  с  Фекой.  Они  умудрились
поговорить  с  ними  обоими,  а  потом  посадить  за  общий  стол  и  помирить;
во  время  разговора  Феоктистов  признал  свою  неправоту.  Его  прошлой
славы  пока  было  достаточно  для  того,  чтобы  на  этом  исчерпать  конф¬
ликт.
 224

Часть  седьмая.  ДИВИДЕНДЫ
 Старая  компания  Феки,  Ованес  Капланян  по  прозвищу  Нахаленок  и
Евгений  Цветков,  пополнилась  мастером  спорта  по  дзюдо  Володей  Губано¬
вым  и  борцом  по  имени  Исмаил.  Они  всегда  держали  за  собой  сто¬
лик  №  38  в  ресторане  «Турку»  в  гостинице  «Пулковская»  и  гудели  точно
так  же,  как  и  за  10  лет  до  этого,  не  обращая  внимания  на  то,  как  изменился
город  за  это  время.  Трапезы  сопровождались  драками  и  хамством.  Скром¬
но  Владимир  Викторович  вел  себя  только  на  одном  застолье,  на  свадьбе
своей  дочери  осенью  1989  года.  Она  выходила  замуж  за  Андрея  —  племян¬
ника  всемирно  известной  ученой  Натальи  Бехтеревой.  Во  дворце  на  набе¬
режной  Красного  флота  Феоктистов  сторонился  родителей  и  гостей  жени¬
ха,  а  на  банкете  вместе  со  своими  приятелями  отсел  в  соседний  зал.
 Нечего  и  говорить,  что  акции  Феки  с  конца  70-х  сильно  упали.  Когда-
то  его  слова  передавали  друг  другу  как  некий  сигнал,  теперь  же  бандиты
смотрели  на  него  то  со  снисхождением,  то  с  недоумением.  Многие  из  ста¬
рых  знакомых  по  инерции  обращались  к  нему  за  помощью.  Как-то  Феок¬
тистов  вызвал  на  разговор  известного  шулера  Владимира  Мушона  —  тот
кинул  центровую  девицу  на  три  тысячи  долларов.  Она  пожаловалась  Фе-
ке,  и  он,  как  часто  делали  в  таких  случаях,  решил  разыграть  собственника
денег.
 — 	Тезка,  если  бы  я  знал,  что  это  твои  деньги,  разве  я  смог  бы  покусить¬
ся  на  чужое?  Почему  она  мне  сразу  не  сказала,  а  только  показывала  колен¬
ки?  Как  теперь  быть,  помоги  мне  советом,—  не  без  иронии  спросил  Мушон
и  добавил,  практически  на  ухо:  —  А  коленки,  честно  говоря,  неважнецкие.
 Феоктистов  вслух  сказал  своим  друзьям:  «О  возвратке  речи  быть  не
может».
 Феоктистов,  пытаясь  приспособиться  к  новым  условиям,—  обложил
данью  таксистов  у  гостиницы  «Пулковская».  Первая  попытка  была  не¬
удачной.  Один  из  таксистов  рассказал,  как  к  нему  подошел  какой-то  ба¬
рин  с  двумя  быками  по  бокам  и  потребовал  отвезти  его  в  центр.  Водитель
отказался,  и  тогда  фигура  возмущенно  назвала  свою  фамилию  —  Феок¬
тистов,  на  что  шофер  с  искренним  недоумением  спросил:  «Космонавт,
что  ли?»  Те,  с  кого  Фека  и  его  собутыльники  все  же  умудрились  получить
оброк,  практически  сразу  же  сдали  их  в  милицию:  «Согласно  показаниям
водителей,  подсудимый  Цветков  высказывал  угрозы  в  таких  выражени¬
ях,  как:  „Мы  вас  всех  вычислим  и  грохнем",—  подсудимый  Беньяминов,—
 12*  КРЫША
 225

КРЫША.  Устная  история  рэкета
 плпгжиппн  итт  ■  ■■■  я  даиаиадпвниавнинннндваоиоаввраваоваавааа
 что  их  будут  „гасить  монтировками",
Беглов  угрожал  вывозить  их  по  одному
на  Южное  кладбище  и  „грохать"  там,
Мамедов  и  Сергеев  высказывали  угро¬
зы  в  виде  подтверждения  угроз  „да,
грохнем",  „мы  здесь  хозяева",  Феокти¬
стов  при  встрече  с  водителями  угрожал
последним,  что,  если  кто-то  из  них  „воз¬
никнет",  тому  будет  „крышка"»  *.
 В  октябре  1990  года  арестовали  пер¬
вых  прозаседавшихся  38-го  столика.
Феоктистов  уехал  в  Канаду  к  своему
знакомому,  легенде  Невского  проспекта
еще  60-х  годов,  имевшему  десятки  суди¬
мостей  во  всех  странах  мира  Григорию
Захарову,  многим  известному  как  Дур¬
дом.  В  августе  1991  года  Владимир
Викторович  оказался  в  Нью-Йорке.
В  ресторане  на  Брайтоне  он  столкнулся  с  несколькими  эмигрантами,  с
которыми  испортил  отношения  еще  за  15  лет  до  этого.  Эта  встреча  чуть
было  не  закончилась  резней.
 18  августа  1991  года  прокуратура  Ленинграда  выдала  санкцию  на
арест  Владимира  Феоктистова.  Его  задержали  в  Москве  на  съемной
квартире.  На  вопрос,  зачем  он  вернулся,  Феоктистов  ответил:  «Ну  вот  та¬
кой  я  балбес  и  дурак,  что  хочу  жить  в  СССР».
 Уже  в  «Крестах»  Владимир  Феоктистов  дал  интервью  журналисту  га¬
зеты  «Смена»  Дмитрию  Ежкову:  «Ты  представь,  сколько  в  городе  каж¬
дый  день  творится  шумных  и  громких  преступлений.  С  ножами,  пистоле¬
тами,  кастетами...  но  им  интереснее  меня  поймать,  чем  тех  малолеток.
И  считается  —  ого!  —  ничего  себе  кого  поймали.  Для  обывателя  это  дела¬
ется.  Не  я  гремлю,  фамилия  моя  гремит.  Плетут  ведь  черт  знает  что,
сплошные  легенды.  Понимаешь?»  2
 1 	Из  приговора.
 2 	Газета  «Смена».
 Подсудимый  Цветков
высказывал  угрозы  в  таких
выражениях,  как:  «Мы  вас
всех  вычислим  и  грохнем»,—
подсудимый  Беньяминов,—
что  их  будут  -«гасить  монти¬
ровками»,  Беглов  угрожал
вывозить  их  по  одному  на
Южное  кладбище  и
«грохать»  там,  Мамедов  и
Сергеев  высказывали  угрозы
в  виде  подтверждения  угроз
«да,  грохнем»,  «мы  здесь
хозяева».
 226

Часть  седьмая.  ДИВИДЕНДЫ
 БИЗНЕС
 В  то  время,  когда  Сергей  Васильев  обязан  был  находиться  в  колонии-
поселении,  его  видели  на  круизных  паромах,  курсирующих  между  Ле¬
нинградом  и  Таллином.  После  того  как  его  досрочно  освободили,  он
практически  каждый  день  заходил  в  ресторан  «Садко»,  а  его  рабочий
день  начинался  в  восемь  утра  в  буфете  гостиницы  «Европейская».  Он
быстро  восстановил  старые  связи  и  обзавелся  новыми.  Среди  его  хоро¬
ших  знакомых  числился  начальник  спецслужбы  ГУВД  полковник  Федо¬
тов,  пришедший  в  милицию  из  КГБ  в  рамках  андроповской  реформы.
 С  утра  до  вечера  он  встречался  с  разными  людьми,  о  чем-то  договари¬
вался.  Васильев  наладил  отношения  с  цеховиками  и  занялся  организацией
сбыта  их  товара.  Одновременно  с  этим  он  скупал  валюту  у  карманных  во¬
ров.  Любую  информацию,  которую  ему  удавалось  получить  от  кого-либо
из  сотен  своих  знакомых,  он  умудрялся  монетизировать.  Выяснив,  скажем,
что  группа  богатых  греков  собирается  посетить  Русский  музей,  он  тут  же
посылал  туда  карманников,  а  те  исправно  платили  Васильеву  долю.  После
почти  трех  лет  отсутствия  про  него  про¬
должали  думать  как  про  влиятельного
человека.  Рядом  с  ним  всегда  находился
спортсмен  средней  руки,  недалекий,  но
пронырливый  Александр  Лачин.  Ему
Васильев  поручал  всю  неприятную  ра¬
боту,  которую  не  хотел  делать  своими
руками.  Заодно  Сергей  держал  при  себе
старшего  брата  Александра,  не  очень  по¬
лезного  ему  в  делах,  но  незаменимого  в  качестве  ударной  силы.  Собствен¬
но,  эти  два  человека  и  составляли  «армию»  Васильева  в  то  время,  когда
преступные  группировки  насчитывали  уже  сотни  человек.
 Получать  с  Васильева  никому  в  голову  не  приходило,  все-таки  он  был
важной  фигурой  в  мире  бывших  спортсменов.  В  ситуациях,  когда  позарез
была  нужна  охрана,  он  всегда  мог  обратиться  за  услугой  к  «тамбовским».
 Такое  положение  вещей  Васильева  вполне  устраивало.  Он  не  стремил¬
ся  наверстать  упущенное  и  создать  свою  группировку,  стать  авторитетом.
 Эти  два  человека  и  составляли
«армию»  Васильева  в  то
время,  когда  преступные
группировки  насчитывали
уже  сотни  человек.
 227

КРЫША.  Устная  история  рэкета
 Он  не  собирался  профессионально  заниматься  вымогательством,  возмож¬
но  полагая,  что  это  не  вполне  рентабельный  для  него  бизнес.  Могло  пока¬
заться,  что  он  отстал  от  времени,  но  в  действительности  он  снова  показал
себя  блестящим  стратегом,  раньше  других  поняв,  что  на  долгой  дистанции
собственный  отряд  бойцов  может  стать  серьезным  обременением  в  делах.
 Васильев  отличался  исключительной  демократичностью.  Заметные
фигуры  из  «тамбовских»  быстро  стали  общаться  с  большинством  людей
«через  секретарей»,  а  лично  к  ним  обращались  только  старые  знакомые
или  равные  по  статусу.  Васильев  же  мог  зайти  в  «Неву»  поговорить  с  Ку-
мариным,  а  через  час  о  чем-то  договариваться  с  мелким  жуликом  на  ули¬
це  Бродского.  Будучи  открытым  в  контактах,  он  ни  разу  не  был  замечен
в  кредитовании.  На  просьбы  дать  денег  в  долг,  о  какой  бы  сумме  ни  шла
речь,  он  отвечал  шаблонно:  «Нет,  парни,  я  все  уже  роздал».  Может  быть,
это  стало  одной  из  причин  того,  что  его  стали  за  глаза  называть  Караба-
сом-Барабасом.  Даже  его  родной  брат  ездил  по  поселку  Вырица  на  такой
старой  «девятке»,  что  в  ней  едва  закрывались  двери.
 Между  тем  благосостояние  Сергея  Васильева  росло:  уже  в  1990  году
он  носил  «Брегет»  и  подъезжал  к  гостинице  «Европейская»  на  «роллс-
ройсе».
 ДИАЛОГ
 К  1990  году  работа  сотрудников  милиции,  особенно  тех,  кому  не  бы¬
ло  тридцати,  окончательно  встала  на  коммерческие  рельсы.  Ореол  сек¬
ретности,  десятилетиями  витавший  над  Галерой,  исчез.  Все  узнали,  кто
кого  прикрывает,  кто  кому  сколько  отстегивает.  Пару  лет  назад  милици¬
онеры  боязливо  брали  взятку  в  двадцать  долларов,  предусмотрительно
спрятанных  фарцовщиком  под  коврик  в  машине.  Теперь  если  карманные
воры  решили  поработать  на  Апрашке,  то  они  утром  заходили  в  уголов¬
ный  розыск  27-го  отделения  милиции  и  объявляли,  кто  сегодня  работает,
а  в  конце  дня  приносили  долю.
 С  рэкетирами  диалог  выстроился  еще  лучше.  Бороться  с  ними  никто,
кроме  специально  организованного  ОРБ,  не  собирался.  Милиционерам
 228

Часть  седьмая.  ДИВИДЕНДЫ
 точно  так  же,  как  и  бандитам,  понра¬
вилась  поговорка  «Нажил  —  запла¬
ти».  У  них  была  по  сути  общая  идео¬
логия,  состоящая  в  том,  что  торгаш
должен  рэкетирам  просто  так,  а  ми¬
лиционерам  за  то,  что  нарушает  пра¬
вила.  Опера,  получавшие  от  государ¬
ства  смешные  деньги  за  свою  работу,
не  были  готовы  одинаково  защищать
права  бедных  и  богатых.
 Вдобавок  к  этому  система  отчетно¬
сти  в  МВД  была  устроена  таким  обра¬
зом,  что  раскрываемость  по  статье  «вы¬
могательство»  мало  влияла  на  общие  показатели.  Так  что,  когда
кооператор  приходил  жаловаться  на  бандитов,  от  него  старались  отмах¬
нуться.  Конечно,  его  нельзя  было  просто  выставить  за  дверь.  Милиционе¬
ры  делали  недвусмысленные  намеки:  «Вы  же  понимаете,  что  от  его  друзей
я  вас  охранять  не  смогу».  То  есть  предлагали  хорошо  подумать,  прежде  чем
писать  заявление.  В  действительности  подумать  следовало  еще  до  того,  как
зайти  в  отделение  милиции.  Вероятность  того,  что  тот,  у  кого  кооператор
будет  искать  защиты,  тем  же  вечером  «сдаст»  его  бандитам,  когда  они  бу¬
дут  ужинать  в  одном  кафе  или  ресторане,  была  больше,  чем  50  на  50.
 Бандиты  по  инерции  продолжали  платить  постовым  за  то,  что  те  не
мешали  им  собирать  дань,  и  всегда  могли  откупиться,  если  их  все-таки
задерживали.
 Наиболее  продвинутые  кооператоры  либо  те,  которым  внутренне  пре¬
тило  общение  с  бандитами,  начали  обращаться  к  своим  знакомым  опера¬
тивникам,  чтобы  те  защищали  их  интересы  на  тех  же  условиях,  что  и
ОПГ.  Преимущество  милицейской  «крыши»  состояло  в  том,  что  они  же
могли  помочь  уладить  и  некоторые  конфликты  с  законом.  И  все  же  это  не
было  оптимальным  решением  для  бизнеса,  потому  что  пока  стражи  пра¬
вопорядка  не  были  готовы  к  применению  таких  методов  работы,  как  под¬
жоги  и  избиения.  Самые  осторожные  предприниматели  приплачивали
одновременно  и  ментам,  и  бандитам.  В  таких  случаях  те  и  другие  об  этом
знали  и,  как  правило,  не  возражали.
 Милиционерам  точно  так  же,
как  и  бандитам,  понравилась
поговорка  «Нажил  —
заплати».  У  них  была
по  сути  общая  идеология,
состоящая  в  том,  что  торгаш
должен  рэкетирам  просто
так,  а  милиционерам  за  то,
что  нарушает  правила.
 229

КРЫША.  Устная  история  рэкета
 Андрей  Колпаков
 Году  в  1990-м  я  работал  в  уличной  группе  спецслужбы  милиции.  Од¬
нажды  нам  позвонил  наш  знакомый  кооператор  и  сокрушенно  поведал  о
наезде  каких-то  бандитов.  Они  избили  его,  отобрали  восемьсот  долларов,
повесили  еще  две  тысячи  долларов  долга,  также  сообщили  о  ежемесячной
плате.  Мы  выдвинулись  к  нему  на  следующий  день  —  тогда,  когда  они  обе¬
щали  повторно  навестить  несчастного.
 Его  офисом  была  снятая  квартира  во  дворе  здания  Капеллы.  Я  встал  на
верхний  этаж,  двое  напарников  сели  за  его  стол.  При  этом  мы  придумали,
как  психологически  подавить  противника,—  на  полку  над  входной  дверью
мы  поставили  несколько  трехлитровых  банок,  наполненных  водой.
 Два  красавца  явились  вовремя.  Я  напал  на  них  сзади  еще  на  лестнице,
а  так  как  занимался  боксом,  то  одного  сразу  угомонил  и  вынул  у  него  из-
за  ремня  наган,  а  второго  под  прицелом  пистолета  Макарова  втолкнул  в
«офис».  Первого  тоже  за  уши  втащил.
 В  этот  момент  мой  товарищ  Женя  начал  стрелять  из  своего  табельного
по  банкам,  и  на  них  сверху  полилась  вода  с  осколками.  Они  прижались  к
 паркету,  как  при  артналете.  Мы  при¬
стегнули  их  наручниками  к  батарее  и
стали  изображать  из  себя  чудовищ  —
достали  ножи  и  делали  вид,  что  сейчас
обрежем  уши.  Они  взмолились,  пред¬
ставились  людьми  Наиля  Рыжего,  по
нашей  команде  позвонили  ему  по  те¬
лефону.
 Наиль  прибыл  на  Певческий  мост
через  минут  двадцать.  Подкатило  три-
четыре  джипа  «ниссан-патруль»,  оттуда  вышло  человек  под  пятнадцать.
Они  хмуро  стояли  на  фоне  Дворцовой  площади.
 Евгений  вышел,  прихватив  с  собой  их  наган.  Наиль  его  знал  в  лицо.  Мо¬
нолог  состоялся  примерно  такой:
 — 	Салам,  Хаматов.  Веришь  ли  ты,  что  твои  через  пару  часов  надолго
окажутся  в  камере?
 В  этот  момент  мой  товарищ
Женя  начал  стрелять  из  своего
табельного  по  банкам,
и  на  них  сверху  полилась  вода
с  осколками.  Они  прижались
к  паркету,  как  при  артналете.
 230

Часть  седьмая.  ДИВИДЕНДЫ
 — 	Тогда  отдаешь  восемьсот  долларов,  выписываешь  кооператору  пре¬
мию  за  ущерб,  навсегда  забываете  о  его  существовании.  В  таком  случае
мы  отпустим  пленных,  а  наган  я  выкидываю  в  Мойку.
 — 	Закопали.
 Так  все  и  произошло.  Мы,  конечно,  могли  их  двоих  закрыть,  но  тогда  бы
остальные  кооператора  через  неделю  выкинули  в  Мойку.
 Через  месяц  мы  случайно  наткнулись  на  Наиля  на  Невском.  Он  посме¬
ялся.  Говорит:  «Я  когда  сказал  возместить  все,  так  как  мы  на  центровых
оперов  нарвались,  то  мне  парни  не  поверили:  „Наиль,  зачем  ты  так?  Какие
это  менты  —  ты  видел,  что  они  творят?"
 А  их  наган  до  сих  пор  лежит  на  дне  канала  возле  Певческого  моста.
Эхо  войны».
 НЕДВИЖИМОСТЬ  ПАРТИИ
 К  1990  году  на  полках  советских  магазинов  остались  только  веники  и
соль.
 Тем  более  странно  на  передовице  газеты  «Ленинградская  правда»
 30 	марта  выглядел  заголовок:  «Специалисты  из  Японии  наладят  линию
по  производству  теннисных  мячей  на  „Красном  треугольнике"».  Журна¬
лист  подсчитал,  что  уже  к  концу  года  мощности  линии  позволят  выпу¬
стить  5  миллионов  шариков,  то  есть  каждый  житель  города  сможет  полу¬
чить  по  мячу.
 В  этот  же  день  в  Великобритании,  в  столице  Уэльса  Кардифе,  была  за¬
регистрирована  компания  «Racemerge  Limited».  13  июля  того  же  года
Управление  делами  Ленинградского  областного  комитета  КПСС  внесло
в  уставной  фонд  этой  компании  следующие  объекты  недвижимости:  гос¬
тиницу  «Меркурий»  (Таврическая  ул.,  дом  39),  гостиницу  «Смольнин-
ская»  (Тверская  ул.,  дом  22),  гостевую  резиденцию  К-1  (1-я  Березовая
аллея,  дом  20)  и  здание  партийной  автобазы  (Херсонская  ул.,  дом  20).
Вся  недвижимость  была  оценена  в  12  миллионов  513  тысяч  рублей,  что
позволило  Управлению  получить  в  компании  «Racemerge  Limited»
34  процента  акций.
 231

КРЫША.  Устная  история  рэкета
 Акты  о  передаче  в  собственность  зданий  были  подписаны  управляю¬
щим  делами  Ленинградского  обкома  КПСС  Крутихиным  А.  А.
 В  1990  году  Аркадий  Крутихин  стал  одним  из  основателей  банка
«Россия».
 ВОЗВРАЩЕНИЕ
 После  вынесения  приговора  Мискареву  —  Бройлеру  за  убийство  в
Девяткино  Челюскин  и  Малышев  переехали  в  Германию.  Найти  себя  за
границей  им  так  и  не  удалось,  местная  преступная  субкультура  их  не  при¬
нимала,  и  им  пришлось  жить  мелким  промыслом,  связанным  с  мошенни¬
чеством  и  угонами.  Через  некоторое  время  Малышев  один  отправился  в
Польшу,  где  так  же,  как  и  в  СССР,  уже  сформировались  хорошо  воору¬
женные  преступные  группировки.  Серьезную  конкуренцию  Малышев
им  составить  не  мог,  но  все  же  умудрялся  получать  оброк  с  русских  чел¬
ноков  на  огромных  варшавских  рынках.  На  помощь  ему  в  этом  деле  как-
то  на  пару  месяцев  приезжал  Костя  Могила.  Поздней  весной  1990  года
Александр  Малышев  вернулся  в  Ленинград.  Его  группировка  представ¬
ляла  тогда  собой  большую,  но  разрозненную  структуру.  Одновременно
несколько  человек  из  его  ближайшего  окружения  полагали,  что  управле¬
ние  ею  могут  целиком  взять  на  себя.  В  итоге  наступал  эффект  известной
басни  Крылова.  Появление  лидера  всеми  было  воспринято  с  радостью.
Он  заставил  всех  своих  баронов  действовать  в  одних  и  тех  же  интересах.
К  тому  же  фамилию  Малышев  хорошо  знали  многие  в  городе,  и  его  появ¬
ление  спровоцировало  быстрый  рост  численности  группировки  за  счет
тех,  кто  добровольно  хотел  встать  под  его  знамена.
 «Малышевские»  стали  в  силе  постепенно  уравниваться  с  «тамбовски¬
ми»,  и  в  Ленинграде  начался  процесс  раздела  сфер  влияния,  в  первую
очередь  между  двумя  лидерами  рынка  охранных  услуг,  а  заодно  и  между
более  мелкими  игроками.
 «Малышевские»  практиковали  принципиально  отличающийся  от  ку-
маринского  подход  к  работе  с  кооператорами:  их  не  уговаривали  и  не  за¬
пугивали,  а  сразу  портили  или  отбирали  товар  или  просто  били.  Именно
 232

Часть  седьмая.  ДИВИДЕНДЫ
 они  ввели  в  1990  году  моду  на  быков.
 Один  из  товарищей  Малышева,  Ви¬
кинг,  к  месту  и  не  к  месту  приговари¬
вал:  «Меньше  ста  —  не  человек».
 Год  жизни  за  границей  не  повлиял
на  презрительное  отношение  Алек¬
сандра  Малышева  к  центральным
районам  Ленинграда:  он  в  первую
очередь  стремился  распространить
свое  влияние  на  периферию.
 Он,  конечно  вынужденно,  из-за  того,  что  многие  дела  можно  было  де¬
лать,  только  находясь  в  центре  города,  проводил  много  времени  в  ресто¬
ране  «Универсаль»  на  Невском,  но  по-прежнему  часто  заходил  и  в  «Розу
Ветров»,  и  в  недавно  открывшиеся  «Коэлгу»  на  Народной  улице,  и  в  «Ти¬
хую  жизнь»  рядом  с  Южным  кладбищем.
 КАТЬКИН  САД
 Летом  1990  года  Екатерининский  сад  превратился  в  сумбурный  суве¬
нирный  базар.  Как  по  команде,  по  его  периметру  выросло  кольцо  из
складных  столиков  со  шкатулками,  ложками,  орденами,  юбилейными
рублями,  иконами.  Разумеется,  весь  товар  был  контрафактным  и  пред¬
назначался  в  основном  для  интуриста,  который  после  перестройки  пова¬
лил  в  СССР  с  новой  силой.  У  некоторых  лоточников  можно  было,  конеч¬
но,  купить  и  настоящий  палех,  но  только  по  блату  и  очень  дорого.  Левые
расписные  платки  привозили  из  Мурманска,  матрешки  и  шкатулки  гна¬
ли  из  Карелии.  В  колонии  Металлострой  наладили  формально  подполь¬
ное  производство  каких-то  ятаганов,  царских  сабель,  ножей.  Все  это  на¬
поминало  обломки  пирамид,  которые  продают  на  каирском  базаре,  а  туда
свозят  самосвалами  с  ближайших  строек.  От  Галеры  Катькин  сад  отли¬
чался  абсолютной  неприкрытостью  и  тем,  что  все  торговцы  на  нем  пого¬
ловно  с  первого  дня  платили  дань  бандитам.  Это  место  стало  знамена¬
тельно  тем,  что  оказалось  последним,  которое  несколько  группировок
 Именно  «малышевские»
ввели  в  1990  году  моду  на
быков.  Один  из  товарищей
Малышева,  Викинг,  к  месту
и  не  к  месту  приговаривал:
«Меньше  ста  —  не  человек».
 233

КРЫША.  Устная  история  рэкета
 смогли  по-братски  разделить  между  со¬
бой.  Первыми  туда  пришли  подопечные
Александра  Малышева.  Весть  о  появле¬
нии  новой  точки  быстро  разошлась  сре¬
ди  бывших  спортсменов.  У  Александра
Ивановича  при  встречах  стали  спраши¬
вать  про  садик,  но  он  отвечал,  что  ловить
там  особенно  нечего  —  место  тревожное,
одни  хлопоты,  денег  не  поднимешь.
Один  из  борцов-вольников,  услышав  это,
воскликнул:  «Раз  Саша  так  говорит  —  значит,  надо  скорее  туда  бежать».
В  итоге  доходы  поделили  следующим  образом:  с  той  стороны,  что  обра¬
щена  к  Публичной  библиотеке,  платили  «малышевским»,  со  стороны
Александринки  —  «тамбовцам»,  а  ряд  напротив  Дворца  пионеров  был  не¬
равномерно  поделен  между  мелкими  группировками.  В  том  числе  не  был
обижен  и  олимпийский  чемпион  по  классической  борьбе  Петр  Наниев.
 Бандиты  пытались  навести  хоть  какой-то  порядок,  но  тщетно.  Вокруг
лотков  постоянно  ошивались  десятки  воров  всех  мастей.  Очевидцам  за¬
помнился  диалог  между  несовершеннолетними  крадунами  из  села  Ни¬
кольское  с  боксерами  Малышева:
 — 	Воровать  здесь  нельзя,—  заявили  новые  силовики.
 — 	Даже  начальник  27-го  отделения  милиции  такого  себе  говорить  не
позволяет,—  возразил  мальчуган  по  прозвищу  Котлета.
 — 	Тогда  платите,—  предложили  боксеры.
 — 	Воры  бандитам  не  платят,—  услышали  они  в  ответ.
 Уже  после  того,  как  Катькин  сад  был  по-братски  поделен  между  быв¬
шими  спортсменами,  туда  прибежал  Артур  Кжижевич.  Ему  корректно
объяснили:  «Кто  не  успел,  тот  опоздал».  Кжижевич  не  унимался  и  гроз¬
но  убеждал  в  именитости  своей  фамилии.  Дословно  это  звучало  так:
«Я  Кжижевич».  Тогда  борец  по  прозвищу  Поздняк  сжалился  и  из  уваже¬
ния  к  уже  прошлому  спортивному  братству  предложил  остальным:  «Да¬
вайте  лотки  подвинем  вплотную  друг  к  другу,  таким  образом  для  Арту¬
ра  несколько  свободных  метров  освободится».  И  тут  же  пожалел  об
этом,  так  как  вызвал  еще  больший  гнев  Артура:  «Кто  меня  тут  двигать
собрался?»
 От  Галеры  Катькин  сад
отличался  абсолютной
неприкрытостью  и  тем,  что
все  торговцы  на  нем  поголовно
с  первого  дня  платили  дань
бандитам.
 234

Часть  седьмая.  ДИВИДЕНДЫ
 СПИСОК
 Тем  же  летом  Малышев  распространил  по  городу  среди  угонщиков  и
воров  список  значимых  людей,  чьи  автомобили  нельзя  было  трогать.
Один  из  листков  этого  списка  случайно  сохранился.  Он  настолько  вы¬
терт  временем,  что  на  нем  читается  лишь  часть  номеров  автомобилей  и
имен  владельцев  (орфография  и  пунктуация  сохранены):
 «Малышев  33—44  ЛД  коричневый  мерен
Мороз  Саша  (Терминатор)  56—37  ЛД  девятка  светлая
Ростовский  Гена  40—24  ЛД  БМВ  синяя  7ка
Беляев  Леня  (Пыня)  30—37  ЛД  девятка  белая
Квакин  42—40  восьмерка  синяя
Тюменцев  Вася  20—17  ЛД  опель  вектра
 Быстров  Леня  и  Сниток  90—99  ЛД  нисан  патруль  (белый)  с  кингурят-
ником
 Каспаров  Леня  11—91  ЛД  шестерка  светло-серая  (гор.  морг  Мечникова)»
 ФЛАГМАНСКИЙ
 До  самого  конца  80-х  в  пятидесяти  метрах  от  Ленинградской  государ¬
ственной  академической  капеллы  имени  Глинки  располагался  бесплат¬
ный  общественный  туалет.  В  общем-то  общедоступных  мест  гигиены  бы¬
ло  много,  но  этот  туалет  был  особенный.  Горожане  его  называли
«флагманский».  Он  был  самой  чистой  народной  уборной  в  СССР.
 Дело  в  том,  что  десятилетия  в  Нахимовском  училище  жила  традиция  —
проштрафившихся  учащихся  отправляли  драить  гальюн  к  Певческому  мо¬
сту.  Вспоминают,  что  для  шика  курсантами  применялись  даже  шампуни.
 Традиция  прервалась  к  1990  году.  Туалет  прибрали  себе  «тамбовские»,
и  он  стал  платным.  Его  присмотрел  Геннадий  Петров,  в  трудовой  книжке
которого  тогда  значилась  должность  —  бригадир  бригады  туалетчиков
Московского  вокзала.
 235

КРЫША.  Устная  история  рэкета
 Какое-то  время  спустя  на  стене  дома  по  Мойке,  рядом  с  капеллой,  по¬
явилась  табличка:  «Ближайшие  туалеты  находятся  по  адресам:  Садо¬
вая,  15;  М.  Конюшенная,  12;  Невский,  20;  наб.  Фонтанки,  40».
 СЛИЯНИЕ  И  ПОГЛОЩЕНИЕ
 В  организованной  преступности  начала  90-х  был,  по  большому  счету,
только  один  принцип:  кто  сильнее,  тот  и  прав.  Он  прямо  противоречил
идеологии  воров,  которые  всегда  говорили,  что  судят  по  совести,  по  прав¬
де,  по-людски.  Ни  «тамбовские»,  ни  «малышевские»  не  собирались  счи¬
таться  с  блатными  традициями  и  даже  не  особо  ими  интересовались.  Ле¬
нинградские  воры  старой  школы,  в  свою  очередь,  не  смогли
приспособиться  к  новым  условиям  и  так  и  продолжали  шарить  по  карма¬
нам  и  играть  в  буру  на  деньги.  Ситуация  в  Москве  и  некоторых  других  ре¬
гионах  России  развивалась  иначе.  Там  воры  пересмотрели  свои  законы
таким  образом,  чтобы  и  в  меняющемся  государстве  не  утрачивать  свой
авторитет.  Они  стали  играть  если  не  главные,  то  важные  роли  в  преступ¬
ных  сообществах.  Их  не  смущало  даже  то,  что  они  становились  богаты,
что  шло  вразрез  с  основными  правилами  блатной  жизни.  Одной  из  важ¬
ных  их  функций  было  ведение  переговоров  с  партнерами  и  коллегами,  в
 том  числе  и  из  других  городов.  Они  не  по¬
наслышке  знали  воровские  заповеди  и,
когда  нужно  было  «решить  вопрос  по
понятиям»,  апеллировали  к  ним  в  каж¬
дом  предложении.  И  Кумарин,  и  Малы¬
шев  в  диалоге  с  ними  чувствовали  себя
неуверенно.  Они  стали  искать  связей  в
мире  блатных.
 Больше  чем  за  20  лет  до  этого,  в
1968  году,  в  Свердловск  развлечься  при¬
ехал  молодой  торговый  работник  Валерий  Тюрин.  В  гостинице  «Юби¬
лейная»  на  проспекте  Ленина  он  обыграл  в  карты  богатого  дельца,  а  тот
не  захотел  отдавать  деньги.  На  первом  этаже  гостиницы,  в  ресторане
 f 	Л
 И  Кумарин,  и  Малышев
в  диалоге  с  ними  чувствовали
себя  неуверенно.  Они  стали
искать  связей
в  мире  блатных.
 V  	J
 236

Часть  седьмая.  ДИВИДЕНДЫ
 «Кедр»,  каждый  вечер  собирались  блатные.  Тюрин  обратился  к  ним  за
помощью,  и  один  из  них,  Валерий  Курченко,  вызвался  получить  его  долг
за  небольшой  гонорар.
 В  начале  1988  года  Курченко  приехал  в  Ленинград  с  бригадой  карман¬
ных  воров  и  случайно  сошелся  с  центровым  со  странным  прозвищем
Флюгарка,  оказавшимся  родным  братом  Валерия  Тюрина.  Когда  Кума¬
рин  стал  искать  знакомства  с  кем-то  из  воров  в  законе,  ему  представили
Валерия  Курченко  в  кафе  «Север»,  где  Тюрин  работал  барменом.  Кума¬
рин  попросил  его  стать  при  нем  советником,  своеобразным  юрисконсуль¬
том,  чтобы  иметь  возможность  общаться  с  московскими  ворами  по  поня¬
тиям.  В  качестве  встречной  услуги  он  обещал  дать  прикрытие
карманникам.  Курченко,  как  и  все  воры,  оказался  прекрасным  рассказчи¬
ком.  Все,  что  он  знал  о  профессиональной  преступности  в  СССР,  каза¬
лось  молодым  еще  спортсменам  потусторонним  миром,  и  любую  байку
они  слушали  с  неподдельным  вниманием.  Тем  паче  они  понимали,  что  ра¬
но  или  поздно  окажутся  в  тех  местах,  о  которых  поведывал  им  Курченко.
Он  часто  повторял  шутку  30-х  годов:  «ДОПР  не  тюрьма,  не  горюй,  това¬
рищ».  На  поведение  спортсменов  это  никак  не  влияло,  понятия  они,  само
собой,  не  усвоили.  Они  воспринимали  Курченко  исключительно  как  ис¬
точник  полезной  информации.
 При  Малышеве  роль  советника  выполнял  Владислав  Кирпичев.
 Их  познакомил  будущий  подельник  Малышева  Андрей  Берлин,  кото¬
рый,  в  свою  очередь,  оказался  с  Кирпичом  в  одной  психиатрической  ле¬
чебнице,  где  они  оба  «косили»  под  невменяемых,  чтобы  не  оказаться  на
зоне.
 Кирпичев  быстро  приспособился  к  работе  со  спортсменами  и,  не  огра¬
ничиваясь  ролью  дипломата,  сам  создал  небольшую  бригаду  и  активно
занялся  получаловом.
 В  качестве  переговорщика  ему  не  было  равных.  В  «Пулковскую»  как-
то  приехали  москвичи,  у  которых  Малышев  и  компания  украли  несколь¬
ко  вагонов  сахара.  Кирпичев  долго  молчал,  а  Малышев,  не  имея  ни  одно¬
го  веского  аргумента  в  свою  пользу,  стал  включать  дурака.  В  конце
концов  москвичи  не  выдержали,  и  один  из  них  достал  из  портфеля  доку¬
менты,  положил  на  стол  и  обратил  внимание  на  подписи  и  печати.  И  вот
здесь  вступил  Кирпичев.  Он  ухмыльнулся  и  сказал  дословно:  «Не  знал  я,
 237

КРЫША.  Устная  история  рэкета
 что  здесь  дипломированные  юристы  собрались.  А  зачем  мы  разговарива¬
ем,  давайте  02  позвоним,  там  нам  все  и  объяснят»,—  после  чего  говорил
только  он  и  вопрос  решился  в  пользу  Малышева.
 В  другой  раз  к  Малышеву  прибыла  делегация  столичных  воров  во  главе
с  сыном  Япончика,  Витей  Калиной,  с  предложением  поучаствовать  во  все¬
союзном  общаке.  Александр  Иванович  ошеломил  их,  заявив,  что  он  спорт¬
смен  и  своим  в  трудную  минуту  поможет  сам.  Кирпич  и  тут  не  растерялся,
вспомнив,  как  один  вернувшийся  с  фронта  в  звании  капитана  вор  прими¬
рил  воров-фронтовиков  и  воров-ортодоксов,  сказав,  что  нет  смысла  проти¬
востоять  друг  другу,  а  «главное,  быть  человеком  и  не  толкать  фуфло».
 И  Курченко,  и  Кирпичев,  попав  в  новую  среду,  продолжали  чтить  ав¬
торитетов  предыдущего  поколения.  Оба  время  от  времени  с  трудными
вопросами  приходили  на  поклон  к  старику  Берлу.
 Валерий  Курченко
 В  конце  80-х  я  работал  вместе  с  Кумариным  и  его  ребятами.  Не  столь¬
ко  он,  сколько  его  молодежь  хотела  у  нас  совета,  как  им  поступить  в  спор¬
ном  вопросе.  Мы  растолковывали,  мы  же  были  как  военспецы  царской  ар¬
мии  после  революции.
 Девяткино  было  уже  при  мне,  а  я  еще  тог¬
да  говорил,  хотя  тесно  общался  с  Лукошей,
что  Малышев  был  прав.  Надо  было  «ворку-
тинским»  дипломатию  включать.  Не  захоте¬
ли,  вот  их  и  проткнули.  А  то  что  Бройлер  по¬
гоны  в  детстве  носил,  так  что  ж  с  этого?
 К  1990  году  у  Кумарина  было  уже  под
пятьсот  человек  —  из  Тамбова,  конечно.  Ко¬
нечно,  из  Воркуты.  Из  Рязани.  Чуть  позже
Ледовских  привел  Василия  Владыковского,
а  к  нему  примкнул  Колчин  с  «брянскими».
 У  Малышева  было  меньше,  но  к
1991  году  он  набрал  силу  в  тысячу  чело¬
век.  Не  меньше.
 К  1990  году  у  Кумарина  было
уже  под  пятьсот  человек  —
из  Тамбова,  конечно.  Конечно,
из  Воркуты.  Из  Рязани.
Чуть  позже  Ледовских  привел
Василия  Владыковского,
а  к  нему  примкнул  Колчин
с  «брянскими».
 У  Малышева  было  меньше,  но
к  1991  году  он  набрал  силу
в  тысячу  человек.  Не  меньше.
 238

Часть  седьмая.  ДИВИДЕНДЫ
 С  Феоктистовым  всегда  были  кавказцы  —  Исмаил,  Нахаленок  —  Кап-
ланян,  но  он  к  1990  году  сдуваться  стал.  Я  слышал,  как  он  дрался  с  Василь¬
евым,  но  то,  что  его  как-то  ударил  Рыбкин,—  это  я  видел,  да  и  Миша  Реза¬
ный  на  него  шипел.
 А  вот  Васильев  бригады  не  имел.  Он  всегда  сидел  в  ресторане  «Садко»
вместе  с  Сашей  Лачиным,  которого  позже  убили,  таким  боксером  —  Ми¬
шей  Середой,  который  в  ресторане  «Океан»  на  воротах  стоял.  Потом  был
у  него  Андрей  Татарин,  ему  потом  голову  отрезали.  Но  больше  вокруг  Ва¬
сильева  всякие  дельцы-евреи  крутились.  Он  как  будто  бы  дудочку  волшеб¬
ную  имел,  а  они  его  слушались.
 Когда  дело  доходило  до  жаркого,  то  Васильев  обращался  за  помощью
к  другим.  Мы  сидели  также  часто  в  «Садко»,  потому  что  там  за  стойкой  же¬
на  Валеры  Ледовских  работала.  Как-то  ко  мне  подходит  и  вдруг  говорит:
«Я,  дядя  Валера,  с  тобой».  Я  ему:  «Сергей,  ты  же  сидел  криво  —  был  дне¬
вальным  ШИЗО.  Зачем  тебе?  Что  случилось?»
 Оказалось,  он  был  в  доле  магазинчика  на  Чайковского,  на  который  ма-
лышевская  шпана  с  разбегу  налетела.  Мы  помогли,  миллион  рублей  об¬
ратно  отжали.  Встречались  с  Малышевым  на  Невском,  102,—  у  Саши  в  од¬
ном  из  офисов.  Он  потом  нашу  долю  в  чемодане  трешками  отдавал.
Жаден  он  —  что  есть,  то  есть.
 Между  прочим,  и  Кум,  и  Малыш  правильно  сидели  —  повязку  помощ¬
ника  администрации  на  рукав  не  цепляли,  но  и  в  блаткомитет  не  лезли.
 А  к  нам  тогда  кто  только  не  обращался!  Как-то  в  «Метрополе»  с  Ники¬
той  Михалковым  разговорились,  спрашиваем  осторожненько:  «Помощь
не  нужна?»  Он:  «Нет,  у  меня  афганцы».
 Мы:  «Извиняй».
 Как-то  одна  дикторша  телевидения  Людмилу  Чурсину  приводила,  они
хотели  кафе  открыть  —  просили,  чтобы  никто  не  беспокоил.  В  Москве  с
Крутым  вышла  история,  но  он  трубку  протянул,  а  на  том  конце  вор  автори¬
тетный  —  Аксен.  Мы  отошли.  И  Задорнов  обращался,  и  Полунин.
 Менты  тоже  люди  нужные:  они  нам,  мы  им.  Порой  помогали  и  машину
найти,  и  наказать  любовника  жены.
 В  августовские  дни  1991  года  —  сидел  дома  —  прикалывался  на  Лебе¬
диное  озеро  по  телевизору.  Мы  при  старой  власти  тоже  вопросы  решали,
но  теперь  стало  полегче.  Так  что  болел  за  сборную  демократов.
 239

КРЫША.  Устная  история  рэкета
 Андрей  Берлин,  родился  в  1952  году
 Я  имел  отношение  к  организованной  преступности,  проходил  по  одно¬
му  делу  с  Малышевым.
 В  1990  году,  когда  примерно  летом  Малышев  вернулся  в  Питер,  Слава
начал  работать  с  ним.  Кирпич  же  только  освободился,  и  у  него  ничего  за
душой,  кроме  авторитета,  не  было.  И  стал  у  него  наподобие  Суслова  у
Брежнева  —  ответственным  за  идеологию.  Малышев,  конечно,  был  в  силе,
но  бурная  жизнь  подбрасывала  каждую  минуту  новые  темы,  в  которых  не
всегда  можно  было  разобраться.  Так,  например,  в  1990  году  в  Ялте  у  Ма¬
лышева  возник  конфликт  с  местными  жуликами,  и  неизвестно  чем  бы  это
все  кончилось,  если  бы  Кирпич  не  нашел  нужные  слова.
 Офис  Саши  Малышева  тогда  был  в  «Пулковской».  Вокруг  него  сидели
все  те  —  можно  сказать  бароны,  кто  был  рядом  в  1988  году  на  Девяткино,  за
исключением  глупо  погибшего  Марадоны  и  арестованного  Бройлера.  В  от¬
личие  от  Кумарина,  Малышев  не  создавал
строгую  вертикаль  своей  власти.  Он  был
добрее  и  более  открыт.  Не  особо  любил
приказывать.  А  вот  у  Кумарина  было  чисто
восточное  мировоззрение,  он  мог  молчать
 о 	многом.  Кстати,  Кумарин  читал  много
книг  по  восточной  философии.  А  вот  Малы¬
шев  увлекался  больше  детективами  и  фэн¬
тези.  Хотя  «Крестного  отца»  тоже  читал.
 В  это  время  от  Гавриленкова  несколько
дистанцируется  Гена  Петров  и  начинает  плотное  сотрудничество  с  Сашей.
И  не  потому,  что  один  нравится,  а  другой  нет.  Дело  все  в  перспективах,  а
у  Малышева  они  были  колоссальны.  На  тот  момент  у  него  наиболее  про¬
грессивная  структура.  Ведь  вокруг  уже  гудел  экономический  хаос  и  коопе¬
раторам  нужны  были  услуги.  Они  шли  в  очередь.
 Спортсменов  у  Малышева  было  к  1991  году  несколько  тысяч.  Все  «ма-
лышевские».  Другие  коллективы  могли  только  держаться  под  натиском  та¬
кого  сообщества.  Например,  на  похоронах  жены  Кирпича  в  Сестрорецке
в  начале  1991  года  собралось  около  двухсот  человек.  У  самого  Кирпича
было  человек  двадцать,  и  все  больше  засиженные.
 Спортсменов  у  Малышева
было  к  1991  году  несколько
тысяч.  Все  «малышевские».
Другие  коллективы  могли
только  держаться  под  натиском
такого  сообщества.
 240

Часть  седьмая.  ДИВИДЕНДЫ
 Владимир  Кирпичев,  родился  в  1941  году,  пенсионер
 Мой  родной  брат  был  известным  преступным  авторитетом.  Звали  его
Слава,  прозвище  Кирпич.  В  общей  сложности  он  отсидел  38  лет.  А  я  его
запомнил  человеком  веселым  и  добрым.  Мы  оба  родились  в  Ленинграде.
Он  в  1937  году,  я  —  в  год  войны.  Родители  у  нас  были  настоящие  комму¬
нисты.  Отца  в  70-х  с  салютом  хоронили.  В  блокаду  нас  маА  вывезла  по
Дороге  Жизни.
 Слава  с  малолетства  жил  улицей.  А  кто  тогда  не  жил  так  из  пацанов?
Родители  сутками  на  работе.  Ели  одну  картошку.  Мать  постоянно  шутила:
«Масло  в  печке  угорело».  Я  тоже  по  свалкам  —  помню  немцев-пленных,
как  они  играют  на  гармошках,  а  мы  со  Славой  их  дразним.  Слава  начал
воровать  лет  с  девяти.  И  был  в  этом  талантлив.  Воровал  ручки  с  золотыми
перьями  у  иностранцев  при  входе  в  Кировский  театр.  Отец  с  ним  мучился,
батя  был  романтиком  —  начитался  Макаренко  и  буквально  отдал  его  в
спецколонию  для  малолеток.  Он  искренне  верил,  что  там  его  педагоги  ис¬
правят.  Слава  вышел  совсем  другим.  И  пошло-понеслось.  А  книги  Слава
любил:  найдет  —  выучит  наизусть  и  декламирует  для  мальчишек.
 Я  же  занимался  с  детства  боксом,  закончил  Герцена,  был  секретарем
комсомольской  организации,  висел  на  Доске  почета.  Воспитывали  нас  на
ринге  честными  и  бескомпромиссными.  Помню,  мне  говорят:  «Проиграй  —
парню  мастера  надо  выиграть».  Меня  воротит  —  мы  же  за  хрустальную
вазу  в  подарок  на  пьедестале  готовы  были  здоровье  класть.
 А  Слава  порой  выходил  из  тюрем,  его  знал  весь  город.  Вокруг  него  во¬
ры  начали  знатные  появляться  —  Баймак,  Берла.  Он  кутил  в  ресторанах,
если  день  рождения,  то  от  пуза.  Был  такой  Коля  Карате,  с  ним  за  столом
сиживал.  Боксеры  встречались.  Сафон  такой  —  он  потом  в  90-е  создал  об¬
щество  по  помощи  арестантам.  Феоктистова  Слава,  конечно,  знал.  Они  не
то  чтобы  конфликтовали,  но  не  ужились.  Слава  прямой  был  и  как-то  сказал
Феке:  «У  тебя  не  только  руки  нет,  но  и  башки,  а  за  стол  твой  порой  всякие
гондоны  садятся».  А  дружил  Слава  с  Юрой  Комаром  и  его  братом  Владом.
Конечно,  он  свято  воровскую  традицию  не  соблюдал  —  женился  на  На¬
талье  в  конце  70-х,  в  1980-м  родилась  Аня.
 В  конце  90-х  Слава  снюхался  с  Малышевым.  Тогда  Малышев  заседал  в
«Пулковской».  Там  весь  его  бомонд  столовался.  Все  как  интеллигенты  —  в
 241

КРЫША.  Устная  история  рэкета
 галстуках.  Все  терли  —  кто  на  кого  наехал.  Меня  Слава  ограждал  от  этого
мира,  да  к  тому  же  я  преподавал  физкультуру  в  консерватории  —  опасал¬
ся,  что  выгонят.
 Но  как-то  и  я  встрял  —  магазин  моего  то¬
варища  подожгли,  и  брат  этих  архаровцев
вызвал  в  «Пулковскую».
 Их  старший  мне  говорит  с  порога:  «А  ты
кто  такой?1»  Я  отвечаю,  мол,  за  меня  могут  тут
сказать,  но  я  и  сам  тебе  готов  объяснить:  не
смотри,  что  в  возрасте,—  я  на  ринге  многих
успокаивал.  Они  потом  извинились  и  ушли.
В  «Пулковской»  тогда  и  Фека  сидел.  Сла¬
ва  даже  по  его  делу  проходил.  Тогда  он,  Васильев  и  Володя  Губанов  встре¬
тились  с  неким  Осиповым,  который  вагон  пива  прокрутил.  А  Осипов  то  ли
от  испуга  начал  стрелять  в  них  —  Славе  руку  прострелил,  Васильеву  попал
в  голову  под  ухо.  Тогда  Васильева  привезли  истекающего  кровью  ко  мне
домой,  на  Обводный  канал,  а  я  уже  скорую  вызывал  —  думал:  кончится.
 А  у  Славки  никогда  денег  не  было.  Бродяга  есть  бродяга  —  он  жил  бо¬
сяцкой  жизнью,  хотя  в  90-е  деньги  коробками  к  нему  шли.  У  него  попро¬
сят  —  он  дает,  приговаривая:  «Деньги  —  грязь,  человек  важнее».
 Слава  даже  журналистов  не  чурался  —  общался  с  Невзоровым,  Набу-
товым,  Константиновым.  Его  застрелили  в  1996  году  в  ресторане  «Джой».
Хоронили  мы  его  на  кладбище  9-го  января.  Памятник  поставили  жулики
ему  из  лабрадорского  мрамора  недалеко  от  могилок  родителей.
 РИСКИ  СЛАВЫ
 Широкая  известность  Кумарина  и  ■«тамбовцев»  вынудила  ОРБ  обра¬
тить  внимание  на  его  деятельность.  В  ноябре  1989  года  были  арестованы
тренер  по  боксу  детской  и  юношеской  спортшколы  Красногвардейского
района  Валерий  Ледовских  и  Габриэл  Мирилашвили,  брат  Михаила.
В  июне  задержали  экспедитора  кооператива  •«Витамин»  Владимира  Ку¬
марина.  В  феврале  1991  года  для  пущей  изоляции  Кумарина  переводят  в
 242
 Л
 В  конце  90-х  Слава  снюхался
с  Малышевым.  Тогда  Малышев
заседал  в  «Пулковской».  Там
весь  его  бомонд  столовался.
 Все  как  интеллигенты  —
в  галстуках.

Часть  седьмая.  ДИВИДЕНДЫ
 изолятор  КГБ.  В  первый  же  день  во  внутренней  тюрьме  КГБ  Кумарин
пишет  заявление:  «Прошу  Вас  дать  указание  выдать  мне  второе  одеяло.
Под  одним  одеялом  приходится  „сворачиваться  в  комочек"  и  от  боли  в
спине  просыпаться.  В  моей  просьбе  прошу  не  отказать».  На  заявлении
стоит  резолюция:  «Согласовать  вопрос  с  врачом»  и  подпись:  «Дежурный
Малышев».  Им  вменялось  несколько  не  связанных  между  собой  преступ¬
лений:
 1. 	Вымогательство  кооперативного  имущества.  В  одном  из  подсобных
помещений  кафе  «Космос»,  которое  некий  Наумов  арендовал  под  цех  по
производству  зефира,  «Кумарин,  запугивая  Наумова,  говорил  о  возмож¬
ности  захватить  в  г.  Таллине  гражданина  Ратиловского  —  председателя
кооператива  „Сириус",  с  которым  кооператив  „Гермес"  был  связан  дого¬
ворными  отношениями,  и  с  применением  наручников  доставить  его  в  Ле¬
нинград...  Наумов  был  вынужден  взять  из  выручки  кооператива  не  менее
1500  рублей,  которые  в  помещении  сто¬
ловой  предоставил  Кумарину,  однако
последний  отказался  их  принять,  потре¬
бовав  передачи  всех  2000  рублей  едино¬
временно  и  в  более  крупных  купю¬
рах...»  Владимир  Кумарин  в  связи  с
этим  показал,  что  «Наумов  рассказал  о
сделке  кооператива  по  продаже  поли¬
этиленовых  мешков.  Он  посоветовал
эти  деньги  перевести  в  Детский  фонд  и  подумать  о  детях,  так  как  за  та¬
кую  аферу  могут  посадить  в  тюрьму»  К  Говорят,  во  время  очной  ставки
Кумарин  и  вовсе  сказал  Наумову:  «Я  же  тебя  только  зефира  попробовать
попросил,  опомнись».
 2. 	Самоуправство,  то  есть  самовольное,  с  нарушением  установленных
порядков,  осуществление  права.  «...Получив  от  гражданки  Кисиле-
вой  Г.  И.  информацию  о  незаконном  изъятии  у  нее  гражданами  Норко  и
другими  4550  рублей...  Кумарин  и  Дедовских  запугивали  гражданина
Норко  применением  насилия,  опасного  для  его  жизни  и  здоровья,—  угро¬
 1 	Из  приговора  Ленинского  районного  суда  Ленинграда  от  4  сентября  1991  года.
 2 	Там  же.
 г 	\
 Во  время  очной  ставки
Кумарин  и  вовсе  сказал
Наумову:  «Я  же  тебя  только
зефира  попробовать
попросил,  опомнись».
 V 	 	J
 243

КРЫША.  Устная  история  рэкета
 жали  принудительно  вывезти  его  за  город,  избить,  подвесить  за  половые
органы,  совершить  акт  мужеложества,  убить»х.
 3. 	Причинение  менее  тяжких  телесных  повреждений.  «7  января
1988  года  Ледовских,  находясь  в  состоянии  алкогольного  опьянения,  на
почве  личных  неприязненных  отношений,  в  процессе  конфликта  с  сожи¬
тельницей  Тарасовой,  войдя  в  кв.  6  д.  20  по  набережной  реки  Карповки,
схватил  за  волосы  находившуюся  там  сожительницу  Тарасову  и  вытащил
ее  из  квартиры  на  лестничную  площадку,  где  умышленно  ударил  ее  голо¬
вой  о  стену,  сбил  ее  с  ног,  нанес  множественные  удары  кулаками  и  нога¬
ми  по  лицу  и  телу»  2.
 4. 	Подделка  выдаваемых  государственными  учреждениями  докумен¬
тов.  Валерия  Ледовских  обвиняли  в  том,  что  он  подделал  водительские
права,  а  Габриэла  Мирилашвили  —  в  подделке  трудовой  книжки  и  пас¬
порта.
 Слушания  по  делу  походили  в  течение  года.  К  каждому  приезду  обви¬
няемых  в  зал  суда,  благодаря  заботе  Михаила  Мирилашвили,  им  выдава¬
ли  продуктовые  наборы  с  бутербродом  с  черной  икрой,  бутербродом  с
палтусом,  люля-кебаб  и  мелко  нарезанные  фрукты.
 Приговор  должны  были  зачитать  19  августа  1991  года.  Прокурор  за¬
просила  для  Кумарина  10  лет  лишения  свободы  в  колонии  строгого  ре¬
жима,  для  Ледовских  —  9,  а  для  Мирилашвили  —  8.
 НОВОБРАНЦЫ
 Кооператоров  с  самого  начала  было  в  сотни  раз  больше,  чем  братвы.
К  1990  году  их  количество  исчислялось  уже  десятками  тысяч.  Появля¬
лись  все  новые  ларьки,  магазины,  разрасталась  сфера  услуг,  началась
торговля  сырьем  —  лесом,  углем,  металлом.
 Никаких  отцов-основателей  вместе  с  близкими  товарищами  из  клубов
«Динамо»,  «Ринг»,  «Локомотив»  да  Школы  высшего  спортивного  ма¬
 1 	Из  приговора  Ленинского  районного  суда  Ленинграда  от  4  сентября  1991  года.
 2 	Там  же.
 244

Часть  седьмая.  ДИВИДЕНДЫ
 стерства  не  могло  хватить  на  то,  чтобы  окучивать  весь  этот  «мегабазар».
Тем  более,  многие  кооператоры  стали  просить  постоянной  помощи:  при¬
сутствия  при  ежедневных  сделках,  охраны  грузов,  ресторанов.  Беспре¬
рывного  присмотра  требовали  такие  места,  как  угол  Толмачева  и  Нев¬
ского  —  центр  уличной  проституции.  Стали  нужны  не  авторитеты,  а
исполнители  на  зарплате  или  в  небольшой  доле.  В  ОПГ,  в  первую  оче¬
редь  в  «малышевскую»,  стали  массово  набирать  новичков.  Двадцатилет¬
ние  только  и  ждали  приглашения.  Они  вот  уже  пару  лет  с  восхищением
смотрели  на  тонированные  «девятки»  и  мечтали  развалиться  в  барных
креслах.  Новобранцев  набирали  из  социальных  низов.  Это  были  чаще
всего  дети,  чьи  родители  с  трудом  дотягивали  до  каждой  следующей  зар¬
платы,  а  отцы  пили  и  время  от  времени  избивали  матерей.  Большую
часть  времени  эти  юнцы  проводили  на  улице,  где  и  получали  свои  первые
уроки  выживания  в  перестроечном  городе.  К  коллективам  спортсменов
примыкали  маленькие  компании,  которым  удавалось  уже  с  горем  попо¬
лам  получать  с  пяти  ларьков  где-нибудь  в  Рыбацком.  Эти  ребята  могли
запугать  только  мелких  кооператоров  в  соседнем  дворе,  но  даже  у  них
случались  время  от  времени  мелкие  неприятности.  А  у  «крыши»  не  было
и  машины,  чтобы  не  ударить  лицом  в  грязь  перед  агрессором.  Когда  на  та¬
кие  компании  наталкивались  спортсмены,  они  их  спрашивали:  «Вы  с
кем?»  —  и,  услышав  в  ответ,  что  они  сами  по  себе,  в  качестве  дипломати¬
ческого  жеста  предлагали  присоединиться  к  ним.  В  Ленинград  уже  спе¬
циально  для  того,  чтобы  попасть  в  ОПГ,  стали  приезжать  молодые  люди
из  провинции.  В  отличие  от  старшего  поколения  наших  героев,  в  боль¬
шой  город  они  тянулись  не  для  того,  чтобы  заниматься  спортом  или
учиться,  а  от  отсутствия  других  перспектив.  Само  собой,  это  была  далеко
не  самая  способная  молодежь  страны.  Жили  такие  работники  по  восемь
человек  в  съемных  комнатах,  буквально  на  матрасах.
 Новым  сотрудникам  назначали  зарплату  в  500  долларов  и  выдавали
подержанную  «девятку»  на  пять  человек.  Эти  экипажи  отправляли  по
вызовам  в  разные  точки  города,  когда  нужно  было  решить  какие-то  тех¬
нические  вопросы.  Скажем,  если  пьяные  не  хотели  расплачиваться  в  ре¬
сторане  или  кто-то  обижал  проститутку.  Иногда  они  просто  курсировали
по  ночам  между  ларьками  и  магазинчиками,  тем  самым  предотвращая
случайный  ущерб  от  мелких  хулиганов.  Если  новобранец  приводил  коо¬
 245

КРЫША.  Устная  история  рэкета
 ператора,  то,  разумеется,  он  получал  процент  с  его  дани.  Когда  молодежь
вливалась  в  группировку  уже  со  своими  ларьками,  с  них  не  требовали
платить  процент  с  этих  заработков  —  слишком  уж  малы  они  были.  Иног¬
да  новичкам  давали  возможность  заработать,  когда  нужно  было  припуг¬
нуть  кого-то,  не  имея  цели  извлечь  прибыль.  В  таких  случаях  на  жертву
выпускали  десяток  парней,  разрешая  им  забрать  себе  все,  что  они  смогут
отобрать  у  потерпевшего.
 Слабость  новых  работников  была  в  их  патологической  неграмотности,
неумении  разговаривать  с  людьми,  неспособности  даже  примерно  оце¬
нить  уровень  прибыли  предприятия.  Но  была  у  них  и  сила  —  для  них  не
существовало  ни  авторитетов,  ни  страха.  Им  было  совершенно  все  равно,
устроить  погром  в  дешевой  рюмочной  или  в  гостинице  «Астория»,  драть¬
ся  с  дворовым  подростком  или  с  мастером  спорта  по  боксу  Они  были
преданы  только  лично  тому,  кто  позвал  их  в  группировку,  и  готовы  были
порвать  любого,  на  кого  покажет  пальцем  старший.  В  то  время  в  одну  из
ленинградских  группировок  влилось  несколько  парней  с  Моховой  ули¬
цы.  На  две  головы  ниже  спортсменов,  на  тридцать  килограммов  легче,  на
10  лет  младше.  Как-то  на  Пушкинской  улице  они  столкнулись  со  здоро¬
венными  боксерами,  отозвавшимися  о  них  презрительно.  Несмотря  на
очевидный  перевес  в  силе  на  стороне  спортсменов,  шпана  переломала  им
кости  палками,  выдернутыми  из  скамеек  рядом  с  бронзовым  Пушкиным.
Когда  им  позже  рассказали,  на  кого  они  подняли  руку,  один  из  них,  Илья
 по  прозвищу  Ужик,  ответил:  «Они  ду¬
мали,  дадут  ложку,  а  оказались  вилы.
Не  всегда  шелковая  рубаха  выручает».
 Тот  же  Илья,  услышав  что-то  непри¬
ятное  в  свой  адрес,  избил  участкового  в
рюмочной,  отобрал  у  него  пистолет  и
удостоверение  и  принес  старшим  как
трофей.  Те  были  вынуждены  вернуть
все  это  участковому  с  извинениями  и
подарком.
 Для  того  чтобы  организовать  работу
новоприбывших,  их  разделили  на  ма¬
ленькие  группы.  Возглавлял  каждую
 Слабость  новых  работников
была  в  их  патологической
неграмотности,  неумении
разговаривать  с  людьми,
неспособности  даже  примерно
оценить  уровень  прибыли
предприятия.  Но  была  у  них
и  сила  —  для  них
не  существовало
ни  авторитетов,  ни  страха.
 246

Часть  седьмая.  ДИВИДЕНДЫ
 группу,  по  крайней  мере  на  первых  порах,  кто-нибудь  из  взрослых  спорт¬
сменов.  Старшего  стали  называть  бригадиром,  а  сами  группы  —  бригадами.
 Это  понятие  пришло,  как  ни  странно,  с  производств.  Ведь  как-то  надо
было  объяснять  несмышленышам,  некоторые  из  них  к  тому  же  уже  отси¬
дели  по  малолетке,  что  такое  дисциплина.  Борцы  и  боксеры  не  могли  им
толковать  правила,  ссылаясь  на  спортивную  иерархию.  Им  рассказывали
про  основы  управления  на  примере  советских  заводов.  Разжевывали  бук¬
вально  как  идиотам:  «На  каждом  заводе  есть  директор.  Каждый  цех  зани¬
мается  своим  делом.  Есть  инженеры,  есть  маляры.  У  каждой  группы  ма¬
ляров  —  свой  бригадир».
 Порядок  среди  молодежи  удалось  наладить  только  на  уровне  выполне¬
ния  ими  заданий,  поведение  же  их  оставалось  неконтролируемым.  Они  по-
прежнему  могли  сидеть  в  кафе  в  перчатках  и,  как  только  старший  оказывал¬
ся  вне  зоны  видимости,  мгновенно  превращались  в  хамов.  Постепенно
спортсмены  перестали  обращать  внимание  на  бесчинства  тех,  кого  уже  про¬
звали  «кепками».  В  итоге  получилось  так,  что  большинство  «кумаринских»
и  «малышевских»  никогда  ни  Кумарина,  ни  Малышева  в  глаза  не  видели.
В  количественном  отношении  спортсмены  стали  составлять  не  больше
двадцати  процентов  в  своих  же  коллективах.  Другое  дело,  что  новичкам  ни
при  каких  условиях  не  светили  даже  мелкие  руководящие  позиции.  Между
собой  их  называли  пехотой,  подразумевая,  что  те  годятся  только  для  веде¬
ния  боевых  действий.  Ни  у  одного  из  них  не  было  шанса  проявить  себя  ина¬
че,  чем  полной  бесшабашностью  или  чрезмерной  агрессивностью.  Таких  ис¬
пользовали  примерно  с  той  же  целью,  что  Кумарин  когда-то  Лукошина,—
разжечь  конфликт  там,  где  он  был  на  руку.  Вершиной  карьерной  лестницы
для  новобранца  была  должность  бригадира  команды  из  пятерых  таких  же,
как  он.  Набор  молодых  людей  в  группировки  продолжался  в  течение  после¬
дующих  десяти  лет.  Большинство  из  них  погибали,  не  дожив  до  30  лет,  в  ре¬
зультате  кровавых  конфликтов  друг  с  другом  или  от  наркотиков.
 Александр  Тараторин
 Если  лидеры  были  все-таки  мыслящими,  хитрыми,  а  те,  кто  пришел  из
спорта  за  ними,  помоложе,—  характерными,  то  в  некоторых  массовых  со¬
 247

КРЫША.  Устная  история  рэкета
 обществах  набор  шел  из  провинции.  Лидер  «пермских»  Ткач  собрал  во¬
круг  себя  целый  выводок  тех,  кто  буквально  сбежал  из  Перми  за  свои  ху¬
дожества.  Но,  как  правило,  опасаясь  не  государства,  а  своих  корешей,  пе¬
ред  которыми  накосячили.  Как  в  Америку  гнали  отбросы  общества,  иначе
бы  зарезали.  Начался  за  этим  «столом»  натуральный  сучий  ропот:  «Мы,
да  мы,  да  у  нас».  Интеллект  деревенский,  неразвившийся.  Кичились  распу¬
щенностью,  вседозволенностью.  Это  была  пристяжь.  Да  и  не  только  его.
Большинство  приезжих  было  похоже  друг  на  друга.  Голимое  лекало,  как  у
старого  еврея  Соломона.  В  кабаках  они  выеживались  друг  перед  друж¬
кой.  Собрали  лекторат,  как  сами  кричали,  коверкая  слова.  А  проще  «рам-
сы»  качали  за  булку  с  маслом.  Вот  так  образовался  клуб  очевидных,  но  не¬
вероятных  буквально  в  каждой  ОПГ.
 Врать  ведь  тоже  надо  уметь.  Завораживать  нацию.  Доказать  недоказу¬
емое.  Обосновать.  Внести  в  массы,  что  белое  —  это  черное.  То  есть  пере¬
вернуть  мораль.  А  могли  это  лишь  лидеры.  А  вокруг  «гоп  со  смыком»,  ху¬
лиганы  без  стержня,  изгои,  параноики.
Им  нужны  были  свои  Геббельсы.  Они  пе¬
ремещались  грядками,  грудками,  как
анархисты  на  грузовиках.  По  любой
причине,  пусть  из-за  килограмма  бана¬
нов,  налетали  как  осы.  Толпа  заворажи¬
вала.  Они  по  одному  только  ковырять  в
носу  могли.  Без  грядки  кто  они?  Обыва¬
тели  с  коммунальными  платежами,  папе
в  Пермь  сигареты  послать  и  то  перепута¬
ли  бы  какие.  А  сбившись  в  кучу,  и  под¬
раться  можно.  А  лучше  устроить  погром
и  что-нибудь  спереть.  Так  в  революцию
громили  винные  склады.
 Но  придумать  сами  ничего  не  могли.  Только  ударить  более  слабого.  Как
в  анекдоте,  когда  Крокодил  Гена  и  Чебурашка  опоздали  на  электричку,  а
Гена  Чебурашке  в  морду.  «За  что,  Гена?!»  —  «Так  надо  же  что-то  делать!»
 Тем  более  что  государство  ушло.
 Они  моду  на  кепки  и  приволокли.  Да  резиновые  сапоги  притащили  с
собой  и  лишь  в  Питере  их  разули.
 { 	\
 В  кабаках  они  выеживались
друг  перед  дружкой.
Собрали  лекторат,  как  сами
кричали,  коверкая  слова.
 А  проще  «рамсы»  качали
за  булку  с  маслом.  Вот  так
образовался  клуб  очевид¬
ных,  но  невероятных
буквально  в  каждой  ОПГ.
 V 	)
 248

Часть  седьмая.  ДИВИДЕНДЫ
 А  похожи  были  на  голограмму  японскую,  которую  повернешь,  а  на  кар¬
тинке  девка  улыбается.  Они  только  это  делали  с  прищуром.
 Вскоре  эта  орда  образовала  воронку.  Бессмысленная  и  кровавая  кару¬
сель  эта  стала  похожа  на  метрополитен  с  заснувшим  машинистом  —  по
кругу  носится  поезд  —  никто  не  понимает  ничегошеньки.  Логики  никакой.
Рассчитать  преступление  не  могут.  Все  в  диких  зеленых  галстуках  и  крас¬
ных  пиджаках.  Газет  не  читали.  Идиотские  выходки.
 Вплоть  до  самого  своего  самоуничтожения  бесились.  Так  у  Ткача  на  дне
рождения  2  июля  известный  всем  Ричард  танцевал  на  стойке  со  стрип-ше-
стом.  Как  в  «Бриллиантовой  руке»:  бабы  падают,  гуси  летят.  Остальные
подпрыгивали,  как  пингпонговые  шарики.
 А  все  человечество  считали  лохами.  Сами  же  быстро  превратились  в
старую,  пожеванную  магнитофонную  ленту.  Короче,  Бивис  и  Батхед.  Нуж¬
ны  только  для  массовки.  А  ветер  дунул  —  все  —  нет  никого.  Я  их  назы¬
вал  —  вигонь  —  прилипалы.
 Но  горя  принесли  с  собой  чересчур.  Юла  раскручивалась  с  80-х.  Ско¬
ро  даже  хозяйки  на  кухне  уже  о  «тамбовских»  говорили.  В  91-м  «перм¬
ские»  расцвели  —  у  Ткача  сандалии  впереди.  Собирали  друг  у  друга  цепи,
один  140-й  «мерс»  на  двадцать  человек,  телефон  отобранный,  неработа¬
ющий.  И  вперед  —  на  стрелку,  как  сбежавшие  от  помещика  крестьяне.  По¬
рой  в  «Рекламе  Шанс»  объявление  о  продаже  сахара  прочитает  по  слогам
и  все,  кричит:  «Моя  тема  —  надо  шваркать!»
 Другие  были  не  лучше.  Просто  жрали  все  подряд.  Как  людоеды.  Сварил
человека.  Пару  дней  поболел  и  привык.  Потом  и  жгли  людей.  В  психболь¬
ницу  надо  было  сажать  всех.  Жизнь  трамвайного  билета  не  стоила.
 Евгений  Бубнов,  родился  в  1977  году
 Я  имел  отношение  к  организованной  преступности,  в  середине  90-х
был  среди  «пермских»,  прозвище  Длинный.
 Родился  в  1976  году  в  Гатчине.  Меня  воспитывал  дед  —  человек  пар¬
тийный,  его  друзья  —  директора  заводов.  Один  из  них,  Яров,  одно  время
был  рядом  с  Ельциным.  Спортом  занимался  с  детства  —  борьбой,  потом
боксом.  В  1990  году  в  спортзалах  мы  уже  увидели  бандитов.  Тогда  их  по¬
 249

КРЫША.  Устная  история  рэкета
 водки,  образ  жизни  был  уже  очевиден  —  дорогие  японские  иномарки,  то¬
нированные  «восьмерки».  Старшими  были  Никитин,  Сурик.  Для  всех  нас
это  были  символы,  к  которым  надо  стремиться,  но  на  нас  они  смотрели  как
на  мелюзгу.  Сами  они  уже  были  теми  «гатчинскими»,  кто  входил  в  «малы-
шевских».  Самого  Малышева  никто  не  видел  —  он  был  как  волшебник  Гуд¬
вин.  Его  имя  завораживало.
 Мы  начали  бомбить  ларьки.  Одно  время  так  разошлись,  что  ночью  торгов¬
ля  прекратилась.  Как-то  в  спортзале  нас  встретили  старшие  и  непринужден¬
но  поинтересовались,  когда  это  прекратится,  наконец.  Мы  ответили,  жить-то
надо.  Тогда  они  сказали,  что  хватит  дурью  маяться,  и  предложили  работу  на
рынке  —  с  каждого  торговца  собирать  по  25  рублей.  Тем,  кто  отказывался,
мы  ломали  товар.  В  милицию  никто  не  обращался.  Она  сама  была  на  процен¬
те,  кроме  старых  оперов,  единственных,  кто  мог  еще  показать  зубы.
 Чуть  позже  мы  оперились  —  на  стрелки  нас  начали  брать,  но  присут¬
ствовали  лишь  для  мебели.  В  Гатчине  бандитов  на  1991  год  было  уже  под
сто.  Мы  до  лидеров  дотянуться  не  могли.  Чтобы  тебя  заметили,  надо  было
подвиг  совершить,  типа  семерых  одним  ударом,  тогда  реклама  и  тебя  под¬
тягивали.  Тюрьма  не  пугала,  к  ней  относились  как  к  неизбежности.
 Потом  встретил  «пермских»,  начал  работать  с  Ткачом.  Стрельба  уже
пошла.  Пуля,  она  самая  быстрая,  но  метод  не  самый  умный.  Не  говорит
 об  интеллекте  мафии.  Да  и  конфликты  до¬
минировали  больше  внутрикорпоратив¬
ные.  Мы  как-то  коллективом  сидим  и
серьезно  разговариваем,  что,  может,
придет  такое  время,  и  кого-то  из  нас  по¬
просят  убрать  своего  же.  Чтоб  этого  не
было,  надо  жить  своей  жизнью,  чтобы
старшие  не  могли  сказать,  что  мы  им
должны.  Также  стреляли  из-за  пурги  вся¬
кой,  все  горячие,  пыхают,  как  спички.
Как-то  на  одной  вечеринке  парень  объ¬
явил  другому,  что  тот  ему  должен.  Второй
говорит:  «Не  вопрос,  пойдем  отдам».
Вышли,  и  он  его  из-за  публичной  обиды
хлоп  на  глушняк  из  ТТ.
 /  \
Пуля,  она  самая  быстрая,
но  метод  не  самый  умный.
 Не  говорит  об  интеллекте
мафии.  Да  и  конфликты
доминировали  больше
внутрикорпоративные.
 Мы  как-то  коллективом
сидим  и  серьезно  разговари¬
ваем,  что,  может,  придет
такое  время,  и  кого-то  из  нас
попросят  убрать  своего  же.
 V 	' 	J
 250

Часть  седьмая..  ДИВИДЕНДЫ
 Из  моих  самых  близких  людей  —  двоих  застрелили.  Один  —  крестный
отец  моего  сына  —  такие  показания  дал,  что  больше  для  меня  не  существу¬
ет.  Я  ему  на  очной  ставке  сказал:  «Посмотри  мне  в  глаза  —  может,  что-то
путаешь?»  Он  не  посмотрел.
 Сел  надолго.  Брали  меня  на  съемной  квартире.  Звонок  в  дверь.  Потом
грохот  и:  «Открывай  добром  —  мы  с  СОБРом».  Я  кричу:  «Бить  будете».
Они:  «Еще  как1»  Я:  «Тогда  идите  на  хрен  —  сами  ломайте-тужьтесь».  Пока
долбали,  я  четыре  конфорки  включил  —  все  сжег  лишнее,  стекла  разбил
на  кухне,  чтоб  своим  знак  подать,  если  вдруг  нарисуются,  сел  на  диван,
включил  телик  —  жду.
 Когда  вышел,  отошел.  Все,  навоевался.  У  гангстеров  точно  можно  найти
справедливость,  но  только  в  словаре  на  букву  «С».  И  то  толкование  будет  в
стиле  их  издания.
 Сергей  Родов,  родился  в  1972  году
 Я  имел  отношение  к  организованной  преступности.
 С  четвертого  класса  я  уже  занимался  спортом.  В  начале  дзюдо,  но  не
мое  —  не  пошло.  Потом  боксом.  К  концу  восьмого  класса  уже  было  по  пять
тренировок  в  день.  Придешь  из  школы  —  поспишь  пару  часов  и  на  трени¬
ровку.  Школа  мне  была  неинтересна,  как  и  большинству  тех  парней,  с  ко¬
торыми  мы  тренировались.  После  восьмилетки  поступил  в  115-е  ПТУ  от
Метрополитена.  Мне  даже  преподаватели  советовали  окончить  училище  с
золотой  медалью.  Но  мне  это  было  незачем.  Все  время  проводил  в  спорт¬
залах.  И  улица,  конечно,  а  на  коктейли  в  барах  немного  не  хватало.  На¬
верное,  я  раздолбай.  После  училища  поступил  в  Институт  физической
культуры  имени  Лесгафта.  Нас  училось  около  двадцати  пяти  боксеров.
Учиться  было  даже  интересно,  химию  только  мало  кто  понимал.
 Это  был  уже  90  год.  И  все,  кто  хотел  пойти  в  движение  на  улицу,—  по¬
шли.  Из  двадцати  пяти  боксеров  в  братве,  так  или  иначе,  оказалось  чело¬
век  пятнадцать—восемнадцать.  Это  уж  точно.  Даже  тренеры  некоторые
примыкали.  Моего  тренера  со  «Светланы»  тоже  заманили,  но  он  пару  раз
съездил  на  стрелки  и  сказал  —  не  мое.  А  вот  тренер  Артура  Кжижевича
участвовал  в  темах.
 251

КРЫША.  Устная  история  рэкета
 Темы  нарисовывались  случайно.  Хаос.  Мы  слышали,  конечно,  о  Кума¬
рине,  Малышеве,  Колеснике.  Но  мы  —  молодежь  в  те  времена.  А  они  как
генералы.  Поэтому  начинали  окучивать  кооператоров  там,  где  увидим,
где  случайно  найдем.  На  Московском  вокзале  кто-то  показал  спекулян¬
тов,  которые  проводников  снабжают,—  пришли  —  наехали.  Они  сперва
огрызались,  даже  из  газового  оружия  стреляли.  Куда  там  —  пару  раз  в
бороду  дали,  и  все.  Милиция  местная  нас  знала  —  идешь  —  они  навстре¬
чу  —  привет  —  привет.  Иногда  только  с  ними  ссорились  —  как-то  попе¬
рек  них  набедокурили  —  очевидно,  их  кошелек  выстегнули,  так  они  под¬
дали  нам.  Правда,  в  кабинетах.  Но  бить  не  умеют.  Потом  отпустили,
погрозив.
 Время  было  бестолковое  —  многое  делали  не  зачем,  а  потому,  что
идея  пришла  в  голову.  Как-то  на  стрелку  плевую  пришли  втроем  —  смот¬
рим,  вокруг  братва  напряженная  собирается.  Хорошо,  что  к  нам  наш  зна¬
комый  боксер  подошел  от  них  и  говорит:  «А  я  думаю,  что  рожи  знакомые,
хорошо  вспомнил,  а  то  вас  гасить  уже  собрались».  Так  что  особенного
братства  не  наблюдал.  Как-то  на  нас  с  двумя  «калашами»  прыгнули  —
опять  же  хорошо,  что  меня  боксер  знакомый  признал.  После  этого  пошли
на  Сенной  рынок  —  там  знакомые  парни  «воркутинские»  промышляли.
Говорим,  а  где  ствол  купить  можно?  Они,  мол,  вон  спекулянты  стоят,  у  них
 газовое  оружие  переделанное  под  боевое.
Мы  подошли  —  спросили  —  они  подтвер¬
дили  —  мы  в  бороду  дали  им  и  стволы  за¬
брали.
 Так  покуролесили  немного,  а  потом
прибились  к  солидным  грядкам,  где  верти¬
каль,  дисциплина.  Так  что  с  1988  года  уже
все  те  спортсмены,  кто  хотел,  могли  влить¬
ся  в  рэкет,  а  пальба  началась  где-то  с
1992—1993  года.  Мне  кажется,  начали
стрелять  не  боксеры,  а  тот,  кто  уступал
спортсменам  в  единоборстве.  А  после
первых  залпов  стало  ясно,  что  «смит  и  вес-
сон»  —  аргумент  посильнее  правильно  ле¬
тящего  кулака.
 Как-то  на  нас  с  двумя
•«калашами»  прыгнули  —
опять  же  хорошо,  что  меня
боксер  знакомый  признал.
После  этого  пошли
на  Сенной  рынок  —
там  знакомые  парни
«воркутинские»  промышляли.
Говорим,  а  где  ствол  купить
можно?
 252

Часть  седьмая.  ДИВИДЕНДЫ
 ЧУЖИЕ
 Столица  Татарстана  уже  много  лет  была  поделена  между  районными
молодежными  группировками.  Еще  в  конце  70-х  годов  26  членов  «тяпля-
повской»  банды  убивали  и  калечили  людей  в  течение  нескольких  лет,  за
что  четверо  из  них  были  приговорены  к  смертной  казни.  Через  10  лет  та
же  беспощадная  молодежь  из  разных  кварталов  стала  заниматься  рэке¬
том  и  делить  доходы  от  него  между  собой.
 В  1990-м  году  в  Ленинград  из  Казани,  где  «перваки»  и  «борисковские»
уже  вовсю  кромсали  друг  друга,  стали  приезжать  беговые  —  те,  кого  ра¬
зыскивали  за  убийства  милиция  и  конкуренты.  Они  оказывались  здесь  с
поддельными  документами  и  без  денег.  Освоиться  на  новом  месте  им  по¬
могали  соплеменники,  успевшие  врасти  в  местные  криминальные  струк¬
туры.  Первыми  из  таких  вынужденных  мигрантов  были  Ринат  Гиламов
по  прозвищу  Ружье  и  Жоркин.  Запомнить  все  производные  от  названий
микрорайонов  Казани  —  «жилка»,  «хади  такташ»,  «кинопленка»  —  было
невозможно,  так  что  всех  стали  называть  просто  «казанскими».  «Казан¬
ские»  сразу  обратили  на  себя  внимание  агрессивной  провинциально¬
стью.  Они  обладали  одним-единственным
навыком  —  навыком  уничтожения  себе
подобных,  но  зато  его  отточили  до  со¬
вершенства.  Ничего  другого  они  делать
не  умели  и  не  хотели.  В  незнакомом  го¬
роде  без  протекции  существовать  слож¬
но,  и  крохотные  коллективы  с  разных
улиц  татарской  столицы  один  за  дру¬
гим  стали  представляться  «малышев-
скими».  Их  не  приняли  в  сообщество,
испугавшись  их  дикой  неуправляемо¬
сти,  но  держали  на  подхвате,  как  и  ору¬
жие,  на  всякий  случай.  Первое  время  «малышевские»  сдерживали  агрес¬
сию  «казанских»,  подкармливали  их,  не  допускали  их  конфликтов  с
местными  контрагентами  и  не  обращали  внимание  на  раздражающие  эт¬
нические  лозунги  вроде  «Хади  Такташ  —  весь  город  наш».  «Казанские»
 Они  обладали  одним-
единственным  навыком  —
навыком  уничтожения  себе
подобных,  но  зато  его
отточили  до  совершенства.
Ничего  другого  они  делать
не  умели  и  не  хотели.
 253

КРЫША.  Устная  история  рэкета
 же  оказались  самодостаточны,  они  и  в  незнакомом  месте  продолжали  от¬
стреливать  друг  друга:  «перваки»  мстили  «борисковским»,  «жилка»  тер¬
зала  «тяпляповских»,  и  наоборот.
 В  начале  1991  года  в  Питере  оказались  представители  самой  богатой  и
влиятельной  группировки  Казани,  собранной  из  жителей  ее  центра,—  «ки¬
ровские».  Их  лидер,  Наиль  Хаматов  по  прозвищу  Рыжий,  ездил  на  джипе
Nissan  Patrol,  жил  в  гостинице  «Астория»  и  рубашку  второй  раз  не  надевал.
Хаматов  приехал  «крышевать»  крупный  татарский  бизнес,  связанный  с
нефтью.  Наиль  каждый  месяц  отправлял  транши  в  Казань.  Через  некото¬
рое  время,  когда  обороты  выросли,  присматривать  за  Хаматовым  из  Каза¬
ни  прислали  Мартина.  Он-то  и  застрелил  Хаматова  в  том  же  1991  году.
 Кроме  неискоренимого  желания  истреблять  друг  друга  татары  слыли
страстью  к  мелкому  интриганству.  Как-то  Ринату  Галимову,  когда  он  не
смог  занести  грев  в  зону,  соратники  посоветовали  зайти  в  лагерь  в  мили¬
цейской  форме,  а  через  несколько  дней  после  того,  как  он  с  успехом  проде¬
лал  эту  операцию,  ему  предъявили  ношение  погон  и  на  этом  основании  по¬
пытались  снять  с  должности  смотрящего  за  «казанскими»  в  Ленинграде.
 ДРУГИЕ
 Одновременно  с  гостями  из  Казани  в  Ленинграде  стали  одна  за  дру¬
гой  образовываться  и  другие  группировки.  Под  руководством  боксера  и
героя  Афганистана  Владимира  Колесника  кристаллизовалось  сообщество
боксеров  из  клуба  «Ринг».  У  Колесника  остались  ожоги  на  спине  после
того,  как  он  горел  в  танке  на  войне,  он  отличался  исключительной  консер¬
вативностью  и  немногословностью.  Уже  в  то  время,  когда  «шестисотый»
«мерс»  стал  важным  атрибутом  любого  лидера  группировки,  Владимир
Колесник  продолжал  ездить  на  черной  «Волге».  Его  правой  рукой  стал
тот  самый  Боцман,  который  когда-то  выкрал  Лукошу  из  больницы  на  ули¬
це  Вавиловых.  Одним  из  главных  их  активов  стала  гостиница  «Карелия».
 К  мурманчанину  Вите  Слоке  подъехали  земляки  и  объявили  себя
«мурманскими».  Чеченцы  объединились  вокруг  старого  мошенника  по
прозвищу  Джапар.  Братья  Агарагимовы,  борцы  классики,  собрали  вокруг
 254

Часть  седьмая.  ДИВИДЕНДЫ
 себя  спортсменов  из  Дагестана.  Осетины  подняли  на  свое  знамя  имя  чем¬
пиона  мира  по  классической  борьбе  Петра  Еврастовича  Наниева.  Посте¬
пенно  группировок  стало  больше,  чем  бутылок  за  стойкой  хорошего  бара.
 «ЗИНГЕР»
 В  сентябре  2009  Владимир  Колесник,  как  кандидат  в  муниципальные
депутаты  Токсовского  поселения,  так  рассказал  об  этом  времени:  «Долго
я  думал  с  чего  начать  в  90-е  годы.  И  тут  я  вспомнил  о  маминой  старень¬
кой  машинке  „Зингер".
 Я  научился  на  ней  шить  еще  в  школьные  годы.  Просто  смотрел,  как
это  делала  мама.  То  нитку  в  иголку  вдевал,  то  шпульку  в  челнок  вставлял.
Достал  я  тот  самый  „Зингер"  и  попробовал  пошить  брюки.  Над  первой
парой  просидел  всю  ночь,  а  получились  они  не  очень.  Утром  с  красными
глазами,  в  расстроенных  чувствах  пошел  на  работу.  Но  сдаваться  не  в  мо¬
их  правилах.  Я  решил,  что  обязательно  разберусь  в  технологическом  про¬
цессе,  и  слово  сдержал.  Потихоньку  приноровился,  и  стало  получаться
все  лучше  и  лучше.  Я  тогда  был  просто  счастлив:  ведь  то,  что  я  делал  сво¬
ими  руками,  нравилось  людям.  Постепенно  бизнес  стал  расширяться,  я
пригласил  к  сотрудничеству  своих  старых  товарищей  по  спорту,  которые
тоже  оказались  не  у  дел,  и  так  пошло-поехало»  *.
 ПАЛЬБА
 Вплоть  до  1990  года  даже  самые  резкие  выяснения  отношений  редко  за¬
канчивались  выстрелами,  даже  если  у  кого-то  и  было  желание  расправить¬
ся  с  контрагентом,  это  принято  было  делать  руками  или,  в  крайнем  случае,
тяжелыми  предметами,  которые  оказывались  под  рукой.  Одним  из  таких
последних  «благородных»  поединков  стала  гибель  Юры  Соколова  в  драке  с
 1 	Из  предвыборной  листовки  В.  Колесника.
 255

КРЫША.  Устная  история  рэкета
 Ришатиком  —  боксером  из  Мурманска  в
квартире,  которую  он  получил  от  госу¬
дарства,  когда  стал  чемпионом  мира  по
дзюдо.  Бывалые  говорят,  что  поводом
явилось  нежелание  Соколова  падать  под
каких  бы  то  ни  было  лидеров.
 Когда  в  ОПГ  оказалась  шпана,  у  ко¬
торой  не  было  шансов  против  мастера
спорта  в  рукопашном  поединке,  они  ста¬
ли  пускать  в  ход  оружие.  Еще  больше  масла  в  огонь  подлили  «казанские»,
которые  только  и  умели,  что  стрелять.  Скоро  все  стали  повторять  слова,
приписываемые  Малышеву:  «Сейчас  кулаками  ничего  не  решишь».
 Блатные  пытались  увещевать  молодежь,  нажимая  на  эффективность
дипломатии,  умения  вести  диалог,  на  свой  лад  пересказывали  детский
рассказ  «Тайное  становится  явным»,  но  все-таки  отступили,  увидев  бес¬
смысленность  этих  уговоров.
 Встречи  больше  не  проходили  в  теплой  товарищеской  атмосфере.
Братва  выходила  из  машин  молча,  за  руку  здоровались  только  старшие.
Остальные  вставали  полукругом,  держа  правую  руку  за  пазухой.  Деловая,
конструктивная  интонация  стала  уходить  из  разговоров.  В  споре  выигры¬
вал  тот,  кому  удавалось  запугать  противника.  Первое,  что  было  важно,—
это  количество  людей  и  машин,  которые  подъезжали  к  месту  встречи.
Вторым  фактором  стало  оружие.  В  1990  году  пистолеты  и  автоматы  пере¬
стали  пылиться  в  офисах  и  ждать  своего  случая  и  превратились  в  обяза¬
тельную  часть  рабочей  униформы.  В  багажниках  возили  бронежилеты.
Находчивые  тут  же  вспомнили  спартанский  метод  ведения  переговоров:
отправляли  на  них  одного  человека  без  машины  и  оружия.  Десятки  пар¬
ней,  к  которым  он  подходил,  чувствовали  себя  глупо.  Переговорщик  же
вел  себя  дерзко,  тем  самым  еще  усиливая  замешательство  оппонента.
Друзья  одинокого  дипломата  тем  временем  прятались  вокруг  и  наблюда¬
ли  за  происходящим,  переписывали  номера  машин,  а  в  острый  момент,  ес¬
ли  он  наступал,  выходили  из  укрытия  и  застигали  противника  врасплох.
 Стволы  поначалу  служили  для  запугивания,  в  крайнем  случае  из  них
стреляли  по  ногам,  но  долго  на  одних  угрозах  было  не  продержаться,  они
теряли  действенность.
 Скоро  все  стали  повторять
слова,  приписываемые
Малышеву:  «Сейчас
кулаками  ничего
не  решишь».
 256

Часть  седьмая.  ДИВИДЕНДЫ
 В  1991  году  около  десяти  машин  собралось  на  Медном  озере.  После
резкой  фразы  один  из  старших  достал  ствол,  его  оппонент  иронично  за¬
метил:  «Достал  так  стреляй»  —  и  демонстративно  подставил  лоб.  И  не¬
медленно  получил  пулю.
 Александр  Дружинин
 В  год  смерти  Андропова  я  разбился  на  лыжных  гонках  на  Медео.  Бедро
раздроблено,  нога  отдельно.  Это  мне  уже  в  госпитале  говорили.  А  госпи¬
таль  был  забит  афганцами-обрубками.  К  ним  ходили  комсомольцы  —  теле¬
визор  привезут,  типа  поддержки.  Ни  рук  ни  ног.  Гниение  кругом.  Тут  что-то
во  мне  сломалось.  Вот  она  —  плата  за  родину,  и  я  понимал,  что  у  Кремлев¬
ской  стены  их  не  похоронят,  и  матери  их,  как  у  меня,—  прачки  и  также  бу¬
дут  жить  в  нищете,  только  им  теперь  стирать  чужое  побольше  придется.
 А  мне  кости  сверлили,  чтоб  поставить  на  ноги,  ручной  дрелью.
 Приехал  домой,  метнулся  в  Таллин  в  Педагогический  институт  имени
Вильде  на  кафедру  физкультуры.  Стал  восстанавливаться.  Это  трудно.  Как
Брумель  —  на  крике.  Но  стал  абсолютным  чемпионом  праздника  Севера  в
1986  году.  Выступал  за  Эстонию.  А  числюсь  в  «Динамо»,  стипендия  со¬
рок,  жрать  нечего.  Со  временем  устроили  меня  —  министр  строительства
Эстонии,  министр  связи  Эстонии  катались  на  горных  лыжах,  я  их  немного
тренировал.  Подвесили  к  директору  производственного  объединения
«Норма»,  они  ремни  безопасности  к  «жигулям»  выпускали.  Числился  кон¬
тролером  ОТК.
 Пытался  фарцевать  с  финнами.  Чухонка,  матрешки.  Но  нас  местные
сдали.  Нас  КГБ  шуганула.  Была  «копейка»  у  тестя  в  Кировске,  я  ведь  к  это¬
му  времени  женился,—  с  номерами  «МУ».  Вот  мы  на  ней  и  зажигали.  Че¬
кист,  помню,  кричал:  «Вы  че,  мурманчане!  Понаехали  тут!»  Я  не  стал  спо¬
рить:  «А  вы  таллинчане  —  весь  порт  забит  мажорами».
 Потом  «академка»,  потом  заочный.  Смысла  учиться  уже  не  видел,  а  ре¬
бенок  уже  родился.  В  Кировске  тренером  стал  работать.  Потом  инструкто¬
ром  в  гостиницу.  Знакомый  мой  —  Благодатский,—  убиенный  в  2004  году.
Он  был  потом  депутатом,  а  убили  здесь,  в  Питере.  Он  был  деятельный  —
замутил,  чтобы  гостиница  построила  подъемник.  Ведь  началось  коопера-
 13-  КРЫША
 257

КРЫША.  Устная  история  рэкета
 торское  движение.  Строили  вчетвером,  цемент  на  себе  в  гору  таскали  по
50  кг.  Экономили,  за  лето  построили.  По  8  тысяч  получили.  Тут  же  к  нему
подкатили  местные  уголовники,  сначала  на  дружеской  ноге,  потом  им  по¬
казалось  мало.  Они  не  спортсмены  и  были  мне  противны.
 Он  собрал  команду  из  нас,  и  начались  стычки  небольшие.  Я  далек  от
этого  был,  но  в  гостинице  в  ресторане  произошла  стрелка.  Мы  пришли  пу¬
стые.  Еще  ведь  со  стволами  не  ходили.  Максимум  ножи.  Короче,  драка.
Отстояли.  Я  ничего  не  заработал,  как  дурачок.  Я  помогал,  потому  как  он
спортсмен,  а  уголовников  не  любил.
 Короче,  живу  с  женой,  устроился  водителем  на  КамАЗе.  Уже  талоны  в
стране.  Пытался  таксерить,  водку  пихал.  Крутился  как  все.
 Наконец,  в  Польшу  поехали  —  золото,  бинокли  повезли.  Раза  два.  Вы¬
ходило  200  баксов  в  месяц  —  больше  суеты.  Не  мое.  А  жена  в  другом  до¬
ме  оказалась,  как  в  плохом  сериале.  А  сын  со  мной.
 Поперлись  с  товарищем  снова  в  Польшу,  потом  решились  пешком  хо¬
дить  через  границу  в  Германию.  Воровать.  На  вокзале  увидели  русского  с
тяжелой  сумкой.  Думали,  запчасти,  и  украли.  А  в  сумке  монеты  —  новые
десятки,  советская  атрибутика,  ордена,  медали.  В  том  числе  ордена  Лени¬
на.  Продали  все  в  Голландии,  но  на  вес,  так  как  они  говорили,  что  русские
наводнили  рынок  этим.  Попали  в  тюрьму  за  кражу  —  пару  недель  посиде¬
ли  —  нас  не  выслали  —  мы  попросили  политического  убежища  —  нам  дали
по  600  марок  и  убежище.  Мы  сбежали  и  автостопом  снова  в  Голландию.
В  Амстердаме  квартиру  снимали.
 Возвращаюсь  в  Россию,  а  Саша  Якимов  —  кореш,  сидит  за  рэкет.  Его
потом  убили.  Я  его  встречаю,  и  едем  втроем  покорять  СПб.  К  тому  же  в  Пи¬
тер  мы  из  Таллина  заглядывали  раньше,  общались  с  Ваней  Витебским.  Его
потом  убили.  Колю  Петрова  знали.  Он  потом  с  «пермскими»  водился,  его
потом  застрелили.  Мы  же  проездом  зацепляли  эту  жизнь.  Нахватывали  ва¬
лютчиков  на  Невском.  Мы  смотрим:  крутые  ребята  —  куртки  кожаные.  Хо¬
тел  быть  похожим.  Приезжал  в  бар  «Шайба»,  в  гостиницу  «Советская».
Видел  характеры,  считал,  что  я  не  уступлю,  если  что.  Так  что  на  дальнем
кольце  в  орбите,  но  в  орбите.  Потихоньку  засасывало.  А  что,  горняком
подыхать  за  талоны  на  хозяйственное  мыло?  Сука  и  скука.
 Вот  мы  в  1989  году  из  Кировска  и  в  Питер.  Я  с  Якимовым  и  еще  один.  Он
жив  —  не  стоит  его  имя  упоминать,  потом  еще  Саня  с  Новосибирска  при¬
 258

Часть  седьмая.  ДИВИДЕНДЫ
 бился.  Мы  назывались  Саньки,  сняли  четырехкомнатную  квартиру  на  Трам¬
вайном  проспекте  и  водили  жалом.  Могли  в  бандиты,  могли  в  коммерцию.
Осваивались.  Бывало,  и  за  магнитолу  выхлестнем  кого.  Барыг  с  дурью  на¬
крывали.  Познакомились  случайно  с  Костей  Могилой,  Кулибабу  знали.
«Сюрприз»  —  кафе  на  Старо-Невском  —  там  и  познакомились.  А  офис  у
Могилы  был  на  Суворовском.  Стали  «могиловские».  Стали  периодически
туда  заезжать,  чтобы  стать  в  дело.  Надежда  была  на  зарплату,  на  долю,  во-
ротчиками  побыли.  Но  особого  понта  не  нашли.  Так.  Если  была  просьба,
мол,  вот  еще  ребята,  стрелка  —  поприсутствуйте.  Мы  для  массы.
 Позже  появился  напарник,  человек  Васи  Тюменцева  —  Андрюша  Малень¬
кий  Ушастый.  Вывозили  коммерса  в  Купчино,  пугали.  Он  испугался,  обещал
пароход  купить.  Потом  Андрея  в  Америке  убили.  Так  вот,  этот  коммерс  прятал¬
ся  и  от  Малышева,  и  от  «тамбовских».  Никелем  занимался.  Мы  охраной  к  не¬
му  приклеились  —  деньги  у  него  водились.  Он  мошенник,  конечно.  С  ним  мы  и
в  Мончегорск  50  тысяч  долларов  взятку  возили  за  вагоны  никеля.  Уже  оружие
перевозили  с  собой,  в  брониках  тренировались.  Уже  вокруг  пальба  идет.  В  ду¬
ше  уже  был  уверен  —  надо  отстреливаться,  если  что.  Не  ждать.  На  выезде  го¬
няли  в  Брест  машины  и  отбирали  машины,  которые  сняты  с  учета.  «Форд-ка-
либра»  появился.  В  гостинице  «Русь»  —  офис.  Стрелять  —  не  вопрос.  Появилась
тема  —  через  Москву  кредит  на  «Уралмаш»  через  Европу.  С  «солнцевскими»
встреча.  Банковал  коммерс,  мы  для  виду,
так  было  принято.  Вот  и  «Лянча»  новая  у
нас.  В  Екатеринбурге  запутали  коммер¬
санта  —  отдал  БМВ-850.  Помню,  стоят
шесть  машин,  он  говорит:  «Выбирайте
любую».  У  нас  общие  знакомые  и  с  «ма-
лышевскими»  —  нарисовался  Сериков
такой.  Его  потом  убили.  Он  в  порту.  При¬
шла  тема  —  решить  вопрос  с  человеком  в  порту.  Меня  знают:  если  я  сказал  —
сделаю.  Сказали,  что  чел  хочет  отжать  бизнес.
 Помню,  один  парень,  сказал:  «Да  нет,  ребята,  вы  же  добрые,  не  сможе¬
те  убить».  Засела  мысль.  А  тут  гада  надо  убить.  Саня  Якимов  на  подхва¬
те  —  он  лифт  держал.  Лифта-то  два,  а  в  одном  жертва.  Я  забрал  ПМ  себе
для  верности,  ему  ТТ  отдал.  Вдруг  он  не  сделает?  Я  в  сердце  жахнул  и  кон¬
троль  в  голову.  Саня  вдруг  себе  доказать  что-то  собрался  и  сам  несколько
 Помню,  один  парень,  сказал:
«Да  нет,  ребята,  вы  же  добрые,
не  сможете  убить».  Засела
мысль.
 259

КРЫША.  Устная  история  рэкета
 раз  в  голову.  Зачем?  Запалил  пистолет  только.  И  так  с  Сериковым  начали
корешиться.  Договаривались,  кстати,  за  10  тысяч  баксов.
 И  у  них  впечатление  —  мы  решаем  вопросы.  Мы  залезть  в  долю  хотели,
в  порт  залезть.  В  это  время  меня  попросили  убрать  Казакова  —  уголовни¬
ка  в  Кировске.  Того,  с  кем  драка  тогда  в  гостинице  была.  Мне  по  бараба¬
ну,  но  я  не  хотел,  чтобы  правили  синие.  Заказчик  —  он  же  также  за  «Дина¬
мо»  выступал.  Я  тебе  за  пятерку  на  дружественной  волне  Казакова  и
вальнул.
 Я  понял,  что,  во-первых,  я  реально  это  могу.  И  не  хуже  других.  Пошли
дела  —  получили  250  тысяч  долларов  в  Мурманске.  «Мерседес»-купе  взя¬
ли.  Много  чего  появилось.  И  ноутбук.  Я  все  со  стола  забрал  у  должника.
 Потом  один  «пермский»  уголовник  в  Мурманске  первую  дискотеку  на
Пяти  углах  открыл.  Мы  были  в  доле,  а  он  кинул.  Решили  завалить,  но  его  за
два  дня  до  предполагаемой  стрельбы  посадили.  От  него  за  мной  начали
охотиться.  Нашли  в  Кировске,  когда  я  катался  на  лыжах.  Я  вышел  из  кази¬
но,  били  10  человек.  Меня  нашли  на  стройке  с  товарищем.  Он  умер,  я  вы¬
жил.  Надо  было  решать  вопрос.  Я  Носенко  поймал  —  это  их  главарь,  пы¬
таю  —  он:  «Я  своих  не  отдаю».  Крепкий,  падла.  Я  его  завалил.  Все  лето
потратил,  чтобы  разыскать  остальных.  Одного  нашел  и  утопил.  Остальных
не  нашел.  К  тому  же  Якимов  торопил  —  на  порт  наехали  чичены.  Он  не
уверен  был  в  себе.  Вот  подошло  и  дело  «Барбалеты»  —  97  год,  осень.
О  нем  в  СМИ  написаны  десятки  статей.
 Я  с  Сериковым  договариваюсь  на  35  тысяч.  С  «малышевских»  два  авто¬
мата  с  глушителями,  патроны  со  спецзарядами,  гарнитура,  радиостанции.
Там  спор  был  мутный:  у  директора  «Барбалеты»  заканчивался  срок  арен¬
ды  и  продлевать  его  не  собирались.  Нарисовались  чехи,  кричали,  что  они
дали  300  тысяч  баксов  на  углубление  причалов.
 Я  отработал.  Якимов  прикрывал.  Я  сделал.  Сериков  должен  был  ука¬
зать  клиента  в  лицо.  Он  опасался,  менял  ночами  адреса,  а  офис  «Барба¬
леты»  в  одном  месте.  Автоматы  румынские.  Приклады  обрезал.  Я  под  бом-
жика  оделся,  как  в  «Брате».  Автомат  в  сумку  драную,  как  в  «Брате».
В  маске.  Мимо  охраны.  Этого  человека  расстрелял  в  его  же  машине,  а  из
второй  охрана  высыпала.  Охрана  на  меня.  Я  в  их  сторону,  в  ноги  жах¬
нул  —  прыть  их  исчезла,  все  залегли  за  джип.  Отхожу,  а  в  здании  офиса
рядом  стоит  в  окне  человек  —  тоже  охранник,  как  в  кино,  нагло  смотрит
 260

Часть  седьмая.  ДИВИДЕНДЫ
 этот  «фильм».  Вот  я  саданул,  чтоб  не  дуло  в  мозгах.  Но  только  стекла  раз¬
бил.  А  он  нырнул.  Санька  Якимова  я  что-то,  правда,  не  увидел  в  положен¬
ном  месте.  Меня  б  завалили,  если  бы  они  пошустрее  были.
 Потом  нас  за  все  это  приняли.  Я  хороших  людей  не  убивал.  И  не  дошел
бы  до  уровня,  когда  мне  все  равно  кого  убивать,  как  террористам.  Мы  друг
друга  убивали.  Все  честно.
 ПИРОЖКИ
 Простые  жители  города,  существующие  от  зарплаты  до  займа  в  чер¬
вонец,  быстро  догадались,  что  отнять  у  них  бандитам  нечего  и  они  их  не
тронут.  Они  стали  представлять  себе  бандитов  на  тонированных  маши¬
нах  и  с  цепями  в  качестве  робин  гудов.
 Офисы  братвы  расплодились  по  подвалам  и  первым  этажам  всего  го¬
рода.  Вся  округа  знала,  где  они  находятся.  Жители  Ленинграда,  замучен¬
ные  мелкой  преступностью,  обращались  к  ним  за  помощью.  Кого-то  из¬
бивал  муж,  а  участковый  был  бессилен,  кому-то  было  страшно
подниматься  по  лестнице  из-за  пьяных  гопников,  кто-то  умолял  наказать
соседа  по  коммунальной  квартире,  устроившего  притон  в  своей  комнате.
Бандиты  охотно  оказывали  услуги  всем  этим  людям.  Им  было  лестно  до¬
верительное  отношение  к  себе,  и  они  видели  в  этом  оправдание  многим
другим  своим  поступкам.  Выходило,  что  они,  и  правда,  были  добрыми
разбойниками:  отбирали  деньги  у  богатых  и  помогали  бедным.  Молоде¬
жи,  которую  отправляли  на  установление  справедливости,  было  весело
разносить  челюсти  мелким  дебоширам,  красоваться  перед  лимитчицами
в  общежитиях.  Бандитам  не  составляло  никакого  труда  решать  те  про¬
блемы,  с  которыми  не  справлялись  правоохранительные  органы.  В  рай¬
оне  Некрасовского  рынка  практически  в  каждой  парадной  кололись  нар¬
команы,  а  борцы,  чей  офис  находился  непосредственно  на  Греческом
проспекте,  каждый  полдень  вместо  разминки  обходили  все  дворы  в  близ¬
лежащих  кварталах  и  лупили  их.  Вскоре  этот  микрорайон  стал  зоной,
свободной  от  наркотиков.  В  благодарность  пенсионерки  стали  носить
«борцам»  свежеиспеченные  пироги  и  называть  заступниками.  Что-то
 261

КРЫША.  Устная  история  рэкета
 рыцарское,  заложенное  тренерами,
как  будто  еще  оставалось  в  бандитах.
Пока  что  они  к  некоторым  ситуациям
относились  не  с  точки  зрения  рента¬
бельности,  а  эмоционально.
 Один  из  ныне  живущих  ветеранов
организованной  преступности,  Сер¬
гей  Сенченко,  Сеня,  случайно  встре¬
тил  на  улице  плачущую  женщину.
Выяснилось,  что  она  работает  учи¬
тельницей  в  школе,  а  бывший  десяти¬
классник  занял  у  нее  последние  день¬
ги  и  скрылся.  Педагог  понимала,  с  кем
беседует,  и  пообещала  вознаграждение,  если  его  немного  припугнут.
 — 	Я  сделаю  это  бесплатно,—  ответил  Сеня.
 На  следующий  день  он  прямо  в  школу  принес  ей  всю  сумму  и  еще  до¬
бавил  от  себя  300  долларов,  сказав,  что  молодой  человек  таким  образом
приносит  извинения.
 АВГУСТ
 Августа  1991  года  в  Москву  были  введены  войска  ВДВ.
 К  Ленинграду  подъезжала  колонна  бронетранспортеров.
 У  Мариинского  дворца  собралось  около  тысячи  студентов  с  лозунга¬
ми:  «Нет  фашистской  хунте».
 В  Управлении  специальной  службы  ГУВД  сотрудникам  была  дана  ко¬
манда  никуда  не  вмешиваться,  сидеть  по  кабинетам  и  приводить  в  поря¬
док  бумаги,  а  наготове  рядом  с  сейфами  держать  бутылки  с  бензином  и  в
случае  погрома  сжигать  дела  агентов  и  убегать.  Полковник  Владислав
Слепухин  ходил  по  коридору  и  напевал:  «Я  помню  тот  Ванинский  порт...»
 В  гостинице  «Астория»  в  лобби  сидел  сотрудник  ОМОНа  Нестеров,
крутил  в  руках  пистолет-пулемет  Стечкина  и  в  своеобразной  манере  кри¬
тиковал  поведение  начальства:  «Мыши  серые».
 В  благодарность
пенсионерки  стали  носить
«борцам»  свежеиспеченные
пироги  и  называть
заступниками.
 Что-то  рыцарское,
заложенное  тренерами,
как  будто  еще  оставалось
в  бандитах.
 262

Часть  седьмая.  ДИВИДЕНДЫ
 За  соседним  столиком  сидела  братва  из  Воркуты,  этих  знали  как
братьев-воркутят  —  все  под  два  метра  ростом,  бритые,  в  одинаковых
джинсовых  куртках  и  с  тяжелыми  золотыми  цепями  на  шеях.  К  ворку-
тинским  подошли  оперативники  спецслужбы  милиции,  и  между  ними
произошел  следующий  разговор:
 — 	Скажите,  где  танки?  Парни,  вы  только  мигните  —  мы  поможем.  Что
мы,  колонну  танкеток  не  возьмем  в  оборот?  —  предложил  Сироп.
 — 	Это  каким  это  образом?  —  опешили  милиционеры.
 — 	Вы  как  маленькие.  У  нас  же  пара  парней  Афган  прошли,  а  «четвер¬
ка»,  набитая  железом,  тут  рядом,  на  Якубовича  у  прокуратуры  припарко¬
вана.  Четыре  гранатомета  «Муха»  припасено.  Что  тут  особенного.  Мы  на
«девятинах»  подъедем,  первый  и  последний  танк  сожжем,  остальным  бу¬
дет  не  развернуться.  Высунутся,  и  мы  их  перекоцаем.
 ВЕРДИКТ
 И  з-за  путча  вынесение  приговора  Кумарину  не  состоялось  19  августа
и  было  перенесено  на  4  сентября.  Мирилашвили  был  осужден  условно  за
подделку  трудовой  книжки,  куда  внес  запись  о  должности  подростково¬
го  врача  для  получения  лимитной  прописки  в  городе,  и  вышел  из  зала  су¬
да.  Ледовских  был  осужден  за  подделку  временного  талона  водительско¬
го  удостоверения  на  Некрасовском  рынке  и  избиение  сожительницы.
Девушка  пришла  в  суд  с  цветами,  вручила  их  судье  и  заявила,  что  любит
Валеру.  Срок  в  два  года  истек  через  два  месяца,  и  Ледовских  вышел  на
свободу.  Кумарин  за  вымогательство  кооперативного  имущества  был
осужден  на  четыре  года.  Через  год  его  освободили  досрочно.
 4  августа  1992  года  начальник  14  отряда  написал  рапорт  начальнику
колонии  №  20/6:  «Докладываю,  что  осужденный  Кумарин  Владимир
Сергеевич,  1956  г.  р.,  добросовестно  относится  к  труду  и  имеет  пример¬
ное  поведение.  Полагал  бы  поощрить  его  и  представить  на  условно-до-
срочное  освобождение».  Под  рапортом  стояла  подпись:  «Ст.  лейтенант
Феоктистов».
 263

КРЫША.  Устная  история  рэкета
 Георгий  Пугачев,  родился  в  1961  году
 Я  имел  отношение  к  организованной  преступности.
 В  конце  80-х  я  работал  в  Управлении  уголовного  розыска  Ленинграда
и  загремел.  После  суда  меня  направили  в  колонию  Нижнего  Тагила  для
бывших  сотрудников.  В  1991  году  туда  привезли  известного  всем  зятя
Брежнева  Николая  Чурбанова,  который,  как  известно,  был  арестован  еще
в  1987  году,  а  после  получил  12  лет.  Любопытно  —  мне  тоже  отмерили
12  лет,  а  натворил  я  поменее.
 Тогда  в  Тагиле  сидело  много  маститых  фигур  —  по  Краснодарскому,  Уз¬
бекскому  делам.
 18  августа  1991  года  поздно  вечером,  после  отбоя  они  все  собрались
в  клубе  колонии.  За  столом  сидели:  бывший  генерал  Чурбанов,  его  ко¬
реш  —  бывший  генерал  МВД  Калинин,  бывший  заместитель  министра
МВД  Узбекистана  Бегельман,  бывший  первый  секретарь  ЦК  КПСС  Узбеки¬
стана  Усманходжаев,  бывшие  полковники  с  Краснодара.  Они  пили  чай,
спорили  о  судьбе  России.
 В  этот  момент  к  ним  вошел  начальник  колонии  —  полковник  Иван  Жар¬
ков  —  человек  нрава  крутого.
 Никто  не  встал  при  его  появлении.  Он  с  ухмылкой  спросил:  «Ну  что,
сколько  мне  отмерили  срока,  если  ваша  возьмет?  Небось  на  всю  катуш¬
ку  —  пятнадцать?»
 — 	Ты  нам,  Иван  Данилович,  ничего  плохого  не  сделал.  Получишь  свою
пятерочку,—  ответил  ему  Чурбанов.
 Когда  ГКЧП  рухнуло,  Жарков  при  всех  указал  Чурбанову  на  карцер:
 — 	За  что  пятнадцать  суток?!  —  возмутился  тот.
 — 	За  нарушение  распорядка  дня  —  вы  же  после  отбоя  чаевничали,  да
еще  в  организованной  антиправительственной  группе,—  засмеялся  хозяин.
 Но  Чурбанова  в  штрафной  изолятор  не  отвели,  Жарков  его  простил  и
сказал:  «Ты  бы,  Коля,  поступил  по-другому».
 Юрист  Эдуард  Торчинский,  родился  в  1959  году
 В  1991  году  я  был  кооператором.  Мы  экономили  —  в  двух  комнатках
сидели  все.  Строили  очередной  завод,  как  нам  казалось,  лучший  в  мире.
 264

Часть  седьмая.  ДИВИДЕНДЫ
 Туда  пришел  вдупель  пьяный  сварщик  —  началась  потасовка.  Я  врезал  и
одному,  и  другому.  Вскоре  меня  вызвали  куда  следует  и  заявили,  что  мы
вдвоем  избили  работягу.
 Это  было  начало  августа.  В  силу  своего  верхоглядства  мы  похохотали,
тем  более  что  главному  инженеру  досталось  от  меня  больше,  чем  сварщи¬
ку.  Мы  дали  объяснения  и  решили,  что  все  кончилось.  Я  уехал  отдыхать  с
семьей  в  Крым.
 18  августа  до  меня  дозвонился  следователь.  Уж  как  он  меня  разыскал,
говорит  о  его  неукротимом  интимном  желании  сообщить  мне  дурную
весть.  И  говорит:  «С  учетом  происходящих  событий  слово  „коопера¬
тор"  —  преступно».  И  потребовал,  чтобы  я  немедленно  вернулся,  так  как
на  фоне  происходящих  катаклизмов  избиения  пролетария  он  не  спустит.
 Честно  скажу  —  меня  он  этим  напугал.  Я  рванул  в  Симферополь  на  са¬
молет.  Десятки  тысяч  осаждали  аэропорт  —  чиновники,  милиционеры,  во¬
енные.  Я  обратился  к  директорам  совхозов,  с  которыми  я  работал,  а  они
мне  вручили  бумажку  в  клеточку  с  подписью  кого-то,  по  которой  я  и  уле¬
тел  в  Ленинград.
 Когда  прилетел,  то  прошло  уже  с  момента  КГЧП  три  дня.  Все  было  ясно,
Янаев  откапал  все  свои  слезы.  Их  смели.  С  определенным  сарказмом  я
явился  к  следователю.
 — 	Теперь  нет  основания  вас  привлекать,—  вежливо  сказал  он.
 А  потом  он  заходил  в  мой  магазин  «Фрукты-овощи»  на  «Чернышев¬
ской»  и  брал  товар  бесплатно,  хотя  мы  ни  о  чем  не  договаривались.  Мне
это  надоело,  и  я  его  шуганул.  А  он  умудрился  что-то  такое  заявить,  мол,  я
тебе  от  всего  сердца  помог,  а  ты  жадничаешь.
 Жульверн  Авдышев,  родился  в  1961  году
 Я  имел  отношение  к  организованной  преступности.  Придерживаюсь
старых  традиций.  Первый  раз  я  сел  по  молодости  и  надолго.  Попал  в  де¬
вятнадцатый  лагерь  Кировской  области  для  особо  одаренных  и  не  подда¬
ющихся  перевоспитанию.  Это  было  в  Олимпийский  год.  В  этой  зоне  я  и  по¬
знакомился  с  патриархом  преступного  мира  —  Василием  Бабушкиным  по
прозвищу  Бриллиант.  Он  был  самым  авторитетным  вором  в  законе.  По  од¬
 265

КРЫША.  Устная  история  рэкета
 ному  его  слову  зона  могла  с  ног  на  голову  перевернуться  и  обратно  встать
на  место.  Менты  его  на  «вы»  называли.  Он  был  небольшого  роста,  худой,
в  старых  круглых  очках.
 Как-то  при  мне  он  заслушивал  спор  между  арестантами.  И  выясни¬
лось,  что  один  из  них  употреблял  морфий.  Так  Бриллиант  сказал  следую¬
щее:  «Ты  очень  хороший  человек,  но  с  сегодняшнего  дня  я  не  хочу,  чтобы
ты  находился  там,  где  нахожусь  я.  Человек,  который  употребляет  нарко¬
тики,  не  может  иметь  своего  мнения  и  слова».  Вот  так  этот  парень  из  кате¬
гории  порядочного  арестанта  сразу  превратился  в  обычного  мужика.
 Наверное,  я  до  сих  пор  нахожусь  под  воздействием  его  личности  и
веры.
 Годы  спустя  я  эти  слова  Бриллианта  несколько  раз  как  завет  авторитет¬
ным  ворам  пересказывал,  а  они  злились.  Крыть-то  нечем,  а  опровергать
его  —  это  как  Библию  переписывать.
 А  Бриллианта  в  начале  90-х  задушили  в  Соликамске  в  самом  лютом  ме¬
сте  —  на  «Белом  Лебеде».  Это  помещение  камерного  типа  на  территории
Соликамского  пересыльного  пункта.  Место  для  тех,  кто  не  прогибается  под
красных.  До  90-х  там  был  ад:  убивали,  насиловали,  калечили.
 Мне  довелось  посетить  «Лебедь».  Один  пример:  работа  начиналась  с
пяти  тридцати  и  пока  луна  не  погаснет.  Тащим  мы  бетонный  столб  человек
двадцать.  Командуют:  пятеро  таких-то  отойти.  Тащат  пятнадцать.  Потом:
трое  таких-то  отойти.  Как  жилы  лопаются,  слышно.  А  нам  кричат:  «Рабы,
жить  хотите  —  дотащите».
 И  верховодила  не  милиция.  Она  там  права  голоса  практически  не  име¬
ла.  Надзирателями  были  зэки  из  тех,  кому  жить  осталось  до  первой  мину¬
ты  на  воле.  Они  с  дубинами  ходили.  Это  были  уже  не  гниды  и  не  твари,  это
другое  состояние.  Их  потом  как  вшей  давили.
 А  когда  путч  случился  в  1991  году,  я  сидел  в  лагере  с  названием  «Крас¬
ный  берег».  Так  пока  ГКЧП  не  захлебнулось,  три  дня  начальник  оперчасти
вышагивал  по  зоне  и  орал:  «Мрази,  еще  пару  дней,  и  я  вам  покажу  совет¬
скую  власть  —  всех  с  особо  тяжкими  статьями  на  тот  свет  отправим».
 Так  что  пусть  Ельцину  земля  пухом  будет.  Он  прервал  эту  живодерню.
 А  Бриллианта  похоронили  рядом  с  Соликамском  и  воткнули  колышек  с
номером,  а  место  начали  охранять  менты,  чтоб  не  выкопали.  Словно  крест
на  Голгофе  охраняли,  чтоб  Иисуса  не  сняли.
 266

Часть  седьмая.  ДИВИДЕНДЫ
 Но  потом  воры  подкупили  их,  те  отвернулись,  тело  вынули  и  похорони¬
ли  по-людски  в  нужном  месте.
 Вера  Татарникова,  родилась  в  1945  году,
журналист,  живет  в  Германии
 В  конце  80-х  я  работала  главным  редактором  газеты  «Аничков  мост»  и
являлась  секретарем  правления  Союза  журналистов  Ленинграда.
В  1991  году  финансирование  Союза  рухнуло,  и  мы  старались  выжить.  По¬
мещение  на  первом  этаже  знаменитого  дома  70  по  Невскому  проспекту
было  сдано  в  аренду  под  ночной  клуб  «Доменикос».  Его  история  забавна.
Вначале  идея  клуба  принадлежала  сицилийцу  из  Палермо  по  имени  Пи-
колло  —  другу  Собчака.  Но  заведение  открыл  нигериец  Лакки,  которого
убили  в  90-х.  С  самого  начала  клуб  «крышевал»  Слава  Кирпичев.  Он  ча¬
сто  приходил  в  Союз  в  своем  чесучовом  костюме  и  был  безумно  вежлив.
А  рядом  с  ним  «малышевские»:  Сергей  Зиновьев,  которого  все  звали  Таш¬
кент,  Юра  Криминал.
 Криминал  за  мной  тогда  приударил  и  подарил  французские  духи  «Тре-
зор».  Я  взяла,  от  греха  подальше.  Потом  он  начал  рваться  в  Союз  чуть  ли
не  каждый  день,  вел  себя  развязано,  и
Андрей  Берлин  —  друг  Кирпичева,  его
шуганул.  И  Криминал,  и  Ташкент,  и
Кирпич  сегодня  на  том  свете.
 Потом  пришли  «казанцы».  Они  всег¬
да  стаями  ездили,  мы  их  клопами  за  ма¬
ленький  рост  называли.  Заявились
Мартин,  Маис  и  еще  выводок.  У  нас
стоматология  тоже  арендовала  поме¬
щение,  и  они  хотели  с  нас  денег.  Я  сказала,  что  денег  нет  —  самим  трудно.
А  Мартин,  привалившись  к  косяку,  заметил:  «Мы  тебя  не  убьем  —  мы  тебе
ноги  вырвем,  будешь  всю  жизнь  ползать».  Я  пообещала  им  лечить  их  бес¬
платно.  Через  какое-то  время  Ульяна  —  заведующая  клиникой,  звонит:
«Они  приперлись,  но  это  не  лечится  —  у  одного  пулевое  ранение  в  че¬
люсть.  Я  только  кровь  остановила».
 f 	Л
 Мартин,  привалившись
к  косяку,  заметил:  «Мы  тебя
не  убьем  —  мы  тебе  ноги
вырвем,  будешь  всю  жизнь
ползать».
 V 	J
 267

КРЫША.  Устная  история  рэкета
 А  напротив  здания  Союза  райком  партии,  был  там  же  отдел  КГБ,  перед
райкомом  стоянка  машин  запрещена,  никто  не  смел  припарковаться.  Кро¬
ме  них.  А  они  бросали  машины  и  через  проспект  к  нам.  Никто  замечания
им  не  делал.
 Помню,  Ташкент  говорил:  «К  нам  вход  рубль  —  выход  сто  долларов».
А  коммерсантам  так:  «Мы  „крыша",  а  ты  крыса».  А  сами  в  Париж  ездили,
дорвались  с  восторгом  и  упоением.  Вокруг  крутились  остатки  каких-то
«феоктистовских».  «Малышевские»  снимали  правительственные  дачи  че¬
рез  Юрия  Комарова.  Черт-те  что.
 До  этого  я  их  не  видела.  Да  я  живого  вора  в  жизни  не  видела.  А  тут  по¬
явилось  столько  джипов,  как  если  бы  сегодня  танки  по  Невскому  ползать
начали.  Новая  Россия  не  с  гласности  началась,  когда  мы  вместе  с  Белкой
Курковой,  с  Салье  бегали  по  телевидению.  Бандиты  стали  новой  субстан¬
цией.  С  ними  началась  веха  новых  людей.
 Я  до  этого  и  Кумарина  в  баре  «Таллин»-то  видела,  но  воспринимала  его
как  бармена.  Моя  дочь  всегда  говорила  тогда:  «Вова  очень  хороший».
 Моего  мужа  —  основателя  первого  совместного  предприятия  в  городе,
через  несколько  лет  убили.  Он  хотел  от  «малышевских»  перейти  под  «кры¬
шу»  «тамбовских»,  говорил:  «У  них  условия  привлекательней».
 Следователь  молоденький  через  много  лет  спрашивает  про  его  знако¬
мых  с  «крыши»  —  про  Ташкента,  Кирпичева,  других.  И  говорит:  «У  вас  про
кого  ни  спросишь,  так  все  убиты».  Я  говорю:  «Время  было  такое».
 Сергей  Медведев
 Есть  у  меня  недостаток  —  по  паспорту  родился  я  в  Москве,  прямо  на
Красной  площади.  В  1943  году  там  гостиница  была,  а  мама  работала  на¬
чальником  эвакуационного  госпиталя.  Отец,  как  враг  народа  получивший
пятнашку,  искупал  ее  в  тылу  у  немцев.  Они  склад  какой-то  рванули,  и  ему
глаз  выбило  да  пятку  оторвало,  он  92  дня  в  лесу  скрывался,  выжил  и  вот
осенью  1942-го  его  на  лечение  отпустили  к  матери.
 После  войны  нравы  были  построже,  чем  в  90-х.  В  пятых  классах  шест¬
надцатилетние  сидели.  Где  им  учиться  было1  И  сыновья  полков  с  медалями,
и  прошедшие  детские  колонии.  Они  все  воевали,  так  или  иначе.  А  это  зна¬
 268

Часть  седьмая.  ДИВИДЕНДЫ
 чит,  научились  убивать.  В  ближнем  бою  с  ними  никакие  «тамбовские»  или
«малышевские»  и  пяти  минут  бы  не  продержались.
 За  драки  и  говорить  не  нужно.  В  барах  в  80-е,  по  сравнению  с  после¬
военными  годами,  не  били,  а  похлопывали.  На  углу  8-й  линии  и  набереж¬
ной  Шмидта  разливуха  расчудесная  была.  Там  калеки-фронтовики  —  не
суйся  не  зная.  На  углу  Среднего  и  1  -й  линии  разливуха  с  блатными  —  и
зная,  не  суйся.  Самая  шпанистая  —  19-я  линия  —  возле  Василеостровско-
го  УВД.  К  Гавани  дальше  —  водочный  завод  Дерябкина,  роща  акаций,
училище  подплава.  Все  это  надо  было  миновать  челночным  бегом  —  шпа¬
на,  мореходы  всех  дубасили.  А  в  конце  Дунькин  тупик  —  обветшалый  до¬
ходный  дом  на  углу  Кожевенной  и  Косой.  Там  и  днем  без  ножа  трудно  бы¬
ло.  Строго  по  ушам  отхлестать  могли.  За  что?  А  чтоб  знал.
 Улицей  Нахимова  все  и  заканчивалось,  а  дальше  остров  Голодай,  а  там
совхоз  с  китайцами,  теми,  кто  еще  в  двадцатые  годы  вместе  с  латышскими
стрелками  советскую  власть  ставил.  Туда  на  лодочные  станции  мы  гоняли  с
девками.
 Посредине  Среднего  —  между  15-й  и  16-й  линиями  —  яблоневый  сад.
Там  Зяма  с  бородой,  как  у  Льва  Толстого,  пиво  продавал  весь  день.  Хо¬
чешь,  и  ночью  накроет  с  рюмочкой.  У  его  жены  Доры  все  в  парикмахер¬
ской  стриглись.  Их  блатные  потом  зарезали,  искали,  что  они  в  блокаду  на¬
собирали.
 Поэтому  торгаши  особенно  достаток  не  показывали.  Директор  пивба¬
ров  «Петрополя»  и  «Бочонка»  тов.  Маразасов,  вроде  так  его  фамилия  бы¬
ла,  30  лет  в  одних  штанах  проходил.  Зато  умер  своей  смертью.
 На  танцы  в  Мраморный  зал  ДК  Кирова  собиралось  под  500  человек.
Шпана  на  цепях,  только  не  вокруг  шей,  а  с  велосипедными  за  пазухой.
Дрались  прямо  перед  входом,  за  ДК  ведь  тогда  болото  было  сплошное.
А  рядом,  кстати,  то  известное  Смоленское  поле,  где  казнили  революцио¬
неров  в  XIX  веке.  Били  так,  что  нынеш¬
ние  омоновцы  в  обморок  упали  бы.
 Жах  —  и  на  пару  месяцев  борозда  на
лопатках.  Я  раз  из-за  будущего  ком¬
позитора  Коравайчука  чуть  не  сел.
 Он  странный.  Приходил  на  танцы  с
фотоаппаратом,  девок  исподтишка
 За  драки  и  говорить  не  нужно.
В  барах  в  80-е,  по  сравнению
с  послевоенными  годами,
не  били,  а  похлопывали.
 269

КРЫША.  Устная  история  рэкета
 щелкал.  Вот  я  ему  шею  английским  ключом  и  распорол.  А  у  него  в  доме  на
15-й  еще  и  Барышников  жил,  прибитый,  в  вязанной  шапочке  ходил  —  мы
его  на  танцы  звали,  а  он  скромничал.
 Верховодили  шпаной  блатные,  те,  кто  с  войны  пришел,  но  встал  на  ста¬
рые  рельсы,—  у  них  по  руке,  по  ноге  нет,  ордена,  а  они,  видно,  в  детстве  не
наигрались.  Днем  с  пацанами  кашеварят,  вечерами  краденое  толкают.
 Блатные  хороводили  в  кабаках  «Полтава»,  «Лондон»,  «Шанхай».
К  60-м  они  уже  отставали  в  развитии.  Сгорели,  как  мой  кореш  Жорка  За¬
хар.  Мы  с  ним  в  ЦПКиО  гоняться  на  коньках  ездили.  Тогда  там  все  аллеи,
все  лужайки  заливали  в  сплошной  лед.  Я  догоняю  кого-нибудь  —  шапку
сбиваю,  а  Жорка  подбирает.
 Каждое  5  мая  на  деревянном  Тучковом  мосту  драки  с  петроградски¬
ми  —  200  на  200.  Без  стрельбы,  но  порезать  могли  запросто.  Мусора  не
лезли.  Один  раз,  правда,  в  начале  50-х  сунулись  разогнать  традицию,  а
мы  даже  их  лошадям  зубы  выбили.
 Милиционеры  на  конях  с  ППШ  наперевес  ночами  патрулировали.
И  пересвистывались,  потому  что,  если  свисток  слышен,  значит,  жив.
 Оружия  было  много,  но  в  цене  особенное  —  для  маленьких  рук.  Из  ТТ  па¬
цан  и  в  корову  не  попадет,  так  что  искали  дефицитные  браунинги.  А  осталь¬
ного  сколько  хочешь.  У  меня  в  сарае  на  16-й  линии  миномет  стоял.  Пацаны
наганы  в  пристенок  проигрывали.  Мы  в  войну  ходили  играть  на  Лютеран¬
ское  кладбище.  Могилы  с  немецкими  фамилиями  у  нас  там  за  фашистов
шли.  Так  что  все,  что  там  отбито,  это  нами  из  пистолетов  и  пулеметов  отбито.
Там  малины  много  росло,  в  склепах  нищие  жили.  В  кинофильме  «Брат»,  где
они  в  склепе  сидят,  показали  крохи  от  прошлого.
 В  середине  50-х  умыкнули  мы  с  Крестовского  острова  хорошую  медь  —
срезали  с  яхты  ночью  киль  и  сдали  на  Донской  переулок  в  утильсырье.  Нас
кинули  —  просто  не  заплатили.  Так  мы  взяли  артиллерийский  порох  —
длинный  такой,  макаронами  назывался,  кусок  мыла  —  динамит,  привязали
РГП  —  ручную  гранату  противопехотную,  к  ней  лесочку  подлинней  и  рва¬
нули  ночью.  Так  жахнуло,  что  отчетность  товароведа  до  Среднего  проспек¬
та  разлетелась.
 Никто  языком  не  сболтнул.  Мне  мать  всегда  твердила:  «Тебя  спрашива¬
ют,  а  ты  молчи».  Я  потом  при  задержаниях  на  допросах  спать  научился.
Нас  обучала  не  только  улица.  В  нашем  доме  жил  Циммерман  —  царский
 270

Часть  седьмая.  ДИВИДЕНДЫ
 офицер.  Он  еще  с  Буденным  до  Варшавы  дошел.  Он  все  сидел  на  балконе,
подперев  подбородок  клюкой.  Все  говорил:  «Только  в  войну  и  отдохнул,
когда  выпустили  из  лагеря».  Много  знал,  красиво  говорил.  Тетка  моя  вы¬
пьет  «Стрелецкую»,  беломорину  в  зубы,  на  груди  два  ордена  Красной
Звезды  и  учит:  «Дружинники  вас  лупят,  потому  что  им  бабы  не  дают».
 Поэтому  за  стук  могли  порезать  запросто.  Это  вам  не  бандитские  поси¬
делки.  Время  было  и  подлое  —  воронки  по  ночам  людей  собирали.  Время
было  и  доброе  —  если  кто  пироги  во  дворе  печет,  то  всем  по  кусочку  до¬
станется.
 Потом  в  центре  время  началось  удобное.
 А  в  80-е  пришли  быки,  и  вскоре  кончилось  Ленинградское  время.

Начало
 Дальнейший  победоносный  марш  мафии  на  какой-то  момент  поста¬
вил  под  угрозу  существование  самого  государства.  Тем  не  менее  родилась
и  окрепла  cosa  nostra  в  нашем  городе  задолго  до  перестройки  и  под  не¬
усыпным  патронажем  коммунистической  власти.  Их  связь  была  антаго¬
нистической  и  конъюнктурной  одновременно.  Не  учитывая  это,  вряд  ли
есть  историческое  право  осуждать  вспыхнувший  впоследствии  в  России
бандитизм.
 К  1991  году  бывшие  спортсмены  дел  наделать  успели  немало.  В  их  по¬
ступках  уже  плескался  ядовитый  сок  вседозволенности.  Искренне  веруя,
что  в  жизни  все  зависит  от  силового  козыря,  сами  они  воспринимали  се¬
бя  пупами  мира,  первочеловеками.  Они  вымогали,  запугивали,  избивали.
Отмахнувшись  от  предложения  прокомментировать  90-е  на  страницах
этой  работы,  знакомый  гангстер  вспомнил:  «Будто  произошла  вспышка
энцефалита.  Мы  стали  инфекцией.  Неприятно».
 Им  мечталось,  что  вирус  мощного  преступного  образования  пришел
навсегда.  Буржуазная  революция  принесла  обществу  нового  хама.  Все
90-е  они  будут  жить  в  состоянии  изнурительной  боеготовности,  притуп¬
ленной  наркотиками  бдительности,  виртуозной  жадности,  истеричной
подозрительности  к  своим  же  подельникам.
 Тогда,  в  1991-м,  они  не  ведали  лишь  об  одном:  все  они  скоро  станут
убийцами  и  окончательно  истребят  в  себе  все  хорошее.  Их  прошлые  нор-
 272

НАЧАЛО
 ■ооооовооодаипоист:
 мы  «быстрее,  выше,  сильнее»  превратятся  в  нечистую  силу.  А  любимое
место  антимира  —  тупик.
 Пока  же  они  считали,  что  ныряют  в  жирную  жизнь.  А  это  было  так  ра¬
достно,  что  никто  не  собирался  умирать.  Неудача  мафии  состояла  лишь
в  том,  что  у  нее  не  хватило  сил  забрать  на  тот  свет  всех  своих.
 Все  же  зло  не  исчезает,  оно  прячется,  чтобы  через  короткий  историче¬
ский  период  так  же  внезапно  проявиться  и  принять  новые  формы.

ТИТРЫ
 Основные  действующие  лица:
 Владимир  Феоктистов  —  умер  в  2004  году;
 Сергей  Васильев  —  миллиардер,  вечерами  его  легко  можно  застать  в
модных  ресторанах  Санкт-Петербурга;
 Владимир  Кумарин  —  сменил  фамилию  на  Барсуков,  миллиардер,
осужден  к  длительному  сроку  за  рейдерство,  находится  под  следствием
по  обвинению  в  организации  преступного  сообщества  и  убийств;
 Александр  Малышев  —  сменил  фамилию  на  Гонсалес,  мультимиллио¬
нер,  находится  под  следствием  в  Испании  по  обвинению  в  создании  пре¬
ступного  сообщества,  экономических  аферах,  торговле  влиянием.
 В  эпизодах  мелькали  имена  и  тени:
 Авдеев  Александр  —  осужден  за  убийства;
 Азатян  Мушег,  Миша  Резаный,—  убит  в  XXI  веке;
 Алымов  Юрий,  Слон,—  убит  в  1997  году;
 Александров  Анатолий,  Кувалда,—  убит  в  1995  году;
 Алексеев  Юрий,  Горбатый,—  умер  в  1992  году  в  ■«Крестах»;
 Алексеев  Герман  —  обвиняется  в  убийстве;
 274

ТИТРЫ
 Акимов  Сергей,  Марадона,—  погиб  в  ДТП  в  1994  году;
 Андреев  Геннадий,  Клубника,—  убит  в  90-х;
 Бабаев  Куанч  —  погиб  в  ДТП  в  2003  году;
 Баскаков  Александр  —  арестован  по  обвинению  в  рейдерстве,  дает  по¬
казания  об  убийствах  «тамбовского»  ОПС;
 Беляев  Александр,  Хасан,—  убит  в  2000  году;
 Беляев  Андрей,  Хобот,—  находится  в  изоляции;
 Беляев  Владимир,  Боб  Кемеровский,—  осужден  за  убийства;
 Богачев  Андрей,  Боцман,—  убит  в  2001  году;
 Владыковский  Василий,  Брянский,—  мультимиллионер,  находится  в
розыске  по  обвинению  в  рейдерстве;
 Гуревский  Ян  —  убит  в  2000  году;
 Гиламов  Ринат,  Ружье,—  умер  в  2001  году  от  наркотиков;
 Гимранов  Айрат  —  осужден  пожизненно  за  убийства;
 Глущенко  Михаил,  Хохол,—  мультимиллионер,  арестован  по  обвине¬
нию  в  вымогательстве  и  убийствах;
 Гончаренко  Федор,  Федя  Крымский,—  убит  в  1988  году;
 Гавриленков  Николай,  Степаныч,—  убит  в  1995  году;
 Гуняшин  Олег  —  убит  в  1993  году;
 Гудков  Артур  —  осужден  за  убийства;
 Дроков  Вячеслав,  Зинка,—  мультимиллионер,  осужден  за  рейдерство,
дает  показания  об  убийствах  «тамбовского»  ОПС;
 Дружинин  Александр  —  осужден  за  убийства;
 Долгушин  Денис  —  осужден  за  убийства;
 Дидковский  Владимир,  Чечен,—  убит  в  2004  году;
 Закиров  Хайдер  —  убит  в  1996  году;
 Зайцев  Виталий,  Мирон,—  осужден  за  убийства;
 Запивахин  Олег  —  убит  в  90-х;
 Звоник  Вадим  —  убит  в  1993  году;
 Жаринов  Александр,  Стас  Жареный,—  умер  в  тюремной  больнице  от
наркотиков  в  1995  году;
 Жуков  Михаил  —  мультимиллионер,  обвиняется  в  организации  убий¬
ства;
 Иванов  Борис,  Боб  Инкассатор,—  убит  в  1999  году;
 Исхаков  Наиль,  Василеостровский,—  убит  в  1994  году;
 275

КРЫША.  Устная  история  рэкета
 Канимото  Эдуард  —  убит  в  2007  году;
 Кирпичев  Владислав,  Кирпич,—  убит  в  1996  году;
 Крупица  Александр,  Крупа,—  убит  в  1997  году;
 Кжижевич  Артур  —  умер  в  следственном  изоляторе  в  2007  году;
Косов  Алексей  —  убит  в  1994  году;
 Колчин  Юрий  —  осужден  за  убийство;
 Коляк  Руслан,  Пучеглазый,—  убит  в  2003  году;
 Комаров  Юрий,  Комар,—  умер  в  2010  году;
 Кулибаба  Владимир  —  мультимиллионер,  обвиняется  в  организации
убийства;
 Лисин  Роберт  —  убит  в  2000  году;
 Лосев  Юрий,  Битый  Глаз,—  погиб  в  ДТП  в  1988  году;
 Лукошин  Сергей,  Лукоша,—  погиб  в  ДТП  в  1988  году;
 Лунев  Константин,  Носорог,—  убит  в  1996  году;
 Лошманов  Алексей,  Викинг,—  умер  от  наркотиков  в  2005  году;
Леухин  Андрей,  Медведь,—  осужден  за  рейдерство;
 Малыш  Александр  —  осужден  за  убийства;
 Мартыненко  Сергей  —  погиб  в  90-х;
 Монастырский  Михаил,  Монах,—  погиб  в  ДТП  в  2007  году;
Мустафин  Ильдар  —  находится  под  следствием  в  Испании;
 Нягин  Сергей  —  убит  в  2008  году;
 Осипов  Иосиф,  Марыч,—  арестован  за  убийство;
 Отс  Сергей,  Тормоз,—  убит  в  1998  году;
 Петров  Геннадий  —  миллиардер,  находится  под  следствием  в  Испании
вместе  с  Малышевым;
 Поздняков  Георгий  —  убит  в  2000  году;
 Позовников  Андрей  —  убит  в  1994  году;
 Рахматуллин  Ришат  —  арестован  за  торговлю  наркотиками;
 Равилов  Рустам,  Маршал,—  убит  в  2003  году;
 Рыбкин  Андрей,  Рыба,—  мультимиллионер,  арестован  по  обвинению  в
рейдерстве,  дает  показания  об  убийствах  «тамбовского»  ОПС;
Сазонов  Андрей,  Слон,—  убит  в  1998  году;
 Саргин  Алексей  —  находится  в  розыске  по  обвинению  в  рейдерстве;
Саликов  Юрий  —  находится  под  следствием  в  Испании;
 Сбитнев  Игорь  —  убит  в  2005  году;
 276

ТИТРЫ
 Сидюк  Николай,  Коля  Карате,—  убит  в  1993  году;
 Слока  Виктор,  Мурманский,—  убит  в  2000  году;
 Степанов  Сергей,  Ульяновский,—  убит  в  1997  году;
 Старостин  Альберт  —  арестован  по  обвинению  в  рейдерстве;
 Сергеев  Андрей,  Анджей,—  убит  в  1994  году;
 Соколов  Юрий  —  убит  в  1990  году;
 Соколов  Сергей,  Сокол,—  убит  в  1996  году;
 Смирнягин  Максим  —  убит  в  1997  году;
 Ткаченко  Александр,  Ткач,—  осужден  за  убийство;
 Федяков  Петр  —  убит  в  1998  году;
 Челюскин  Александр,  Чеснок,—  умер  в  2007  году;
 Шарый  Андрей  —  убит  в  1998  году;
 Шевченко  Вячеслав  —  убит  в  2004  году;
 Шутов  Юрий  —  осужден  пожизненно  за  убийства;
 Хаматов  Наиль,  Рыжий,—  убит  в  1991  году;
 Христофоров  Леонид,  Патлатый,—  находится  под  следствием  в  Испа¬
нии;
 Яковлев  Константин,  Могила,—  убит  в  2003  году.
 Жизнь  удалась:
 Алексеев  Николай,  Коля  Длинный,—  мультимиллионер;
 Авдюхин  Геннадий,  Ростовский,—  мультимиллионер;
 Анисимов  Александр,  Акула,—  пенсионер;
 Беглов  Али,  Пивник,—  мультимиллионер;
 Волов  Андрей,  Андрей-маленький,—  миллионер;
 Газибеков  Махач,  Гази,—  миллионер,  скрывается;
 Голубев  Владимир,  Бармалей,—  мультимиллионер;
 Гавриленков  Виктор  —  мультимиллионер;
 Денисов  Андрей,  Москвич,—  коммерсант;
 Ефимов  Александр,  Банщик,—  мультимиллионер;
 Золотов  Юрий,  Золотой,—  коммерсант;
 Капланян  Ованес,  Нахаленок,—  мультимиллионер;
 Колесник  Владимир,  Колесо,—  мультимиллионер;
 Кудряшов  Павел,  Кудряш,—  мультимиллионер;
 277

КРЫША.  Устная  история  рэкета
 Мещеров  Равиль,  Одноглазый,—  мультимиллионер;
 Милюков  Александр,  Граф,—  мультимиллионер;
 Мирилашвили  Михаил,  МММ,—  мультимиллионер;
 Миронюк  Владимир  —  коммерсант;
 Максимов  Анатолий,  Толя  Макс,—  коммерсант;
 Максименко  Вячеслав,  Сироп,—  мультимиллионер;
 Мискарев  Сергей,  Бройлер,—  миллионер;
 Мараев  Валерий,  Герцог,—  коммерсант;
 Тарасов  Сергей,  Тарас,—  коммерсант;
 Черных  Юрий  —  пенсионер;
 Шеметов  Андрей,  Утюг,—  коммерсант.
 Священнослужителями  стали:
 Сергей  Кочубей  по  прозвищу  Кочубей  и  Александр  Филиппов,  изве¬
стный  в  90-х  как  Люцифер.
 Кодекс  мафиозной  чести  не  имеет  ни  малейшего  отношения  к  чести  в
представлении  обыкновенных  людей.  За  четверть  века  гангстеры  уничто¬
жили  несколько  тысяч  своих  и  сотни  коммерсантов.  Те,  кто  выжил,  ста¬
раются  откреститься  от  прошлого,  прекрасно  понимая,  что  его  не  изме¬
нишь.  Они  до  сих  пор  еще  не  прекращают  мысленно  спорить  с  мнением
итальянского  судьи  Фальконе,  убитого  на  Сицилии:  «Нельзя  перестать
быть  священником.  Или  мафиозо».

ЗАНАВЕС
 Десятилетия  советские  спортсмены  своей  волей  и  мускулами  под¬
держивали  правящий  режим.  Власть  плодила  атлантов,  а  они  держали  ее
престиж  на  «каменных  руках».  Как  только  коммунистическая  империя
начала  хиреть,  а  статус  легионеров  от  спорта  пошатнулся,  атланты  вос¬
стали.  Развращенные  подачками  теневой  жизни  и  обиженные  на  строй,
они  обрушились  на  партию,  правительство  и  общество.
 К  осени  1991  года  бывшие  спортсмены  вышли  на  свой  последний  низ¬
кий  старт.  Через  историческое  мгновение  их  мощный  марш  наблюдала
вся  страна.  Они  окончательно  забыли  свое  прошлое.  Если  еще  в  конце
80-х  мне  лично  представляли  будущего  «тамбовского»  лидера  Валерия
Ледовских  как  «мастера  спорта,  коммуниста,  офицера  Советской  ар¬
мии»,  то  к  началу  90-х  все  они  безнадежно  мутировали  в  гангстеров  и  об¬
ложили  данью  коммерсантов.  Зародившийся  бизнес  порой  имел  лишь
свободу  выбора  «крыши»  по  своему  вкусу.  Иначе  от  посторонней  группи¬
ровки  защититься  было  невозможно.  Оставшиеся  от  перестройки  госу¬
дарственные  легитимные  формы  насилия,  возмущавшись,  лишь  наблю¬
дали.  К  этому  времени  организованная  преступность  сама  создала  свою
модель  поведения  и  моду  на  себя,  добавила  в  бурные  буржуазные  изме¬
нения  свой  незабываемый  флер  и,  как  на  Олимпе,  добилась  славы.  Те
времена  превратились  в  легендарные.
 А  начиналось  все  после  Отечественной  войны.  Именно  тогда,  не  ведая
худого,  произошло  зачатие  мафии.  Блатной  мир  подтянул  советских
 279

КРЫША.  Устная  история  рэкета
 спортсменов  к  себе  поближе.  Сначала  они  помогали  отбиваться  карман¬
никам  от  толпы,  потом  помогали  наказывать  их  соплеменников  по  чер¬
ной  вере,  чуть  позже  получать  долги  с  цеховиков  и  в  то  же  самое  время
защищать  их  от  притязаний  конкурентов.
 Блатной  мир  был  единственной  легальной  оппозицией  в  тоталитарном
государстве.  Эта  субкультура  никогда  не  скрывала  своего  отвращения  к
труду  и  презрения  к  официальной  морали.  С  середины  же  60-х  годов
спорт  стал  подвергаться  влиянию  вездесущей  подпольной  экономики.
А  еще  через  10  лет  боксеров  и  борцов  официально  взял  на  службу  совет¬
ский  общепит.  Бары  и  рестораны  предоставили  им  должности  гардероб¬
щиков  для  защиты  питейных  заведений  от  своих  же  разнузданных  по¬
стояльцев.  Тот  же  народ  их  прозвал  вышибалами.  В  конце  концов  они
обучились  профессии  мафиози.  С  конца  80-х  на  десятилетие  это  стало  их
призванием.
 Советская,  с  двойным  дном,  экономика  доказала,  что  благосостояние
никак  не  зависит  от  честного  труда.  Чемпионов  втянула  воронка  цент¬
ровой  жизни.  Стадион  для  них  прекратил  быть  храмом,  они  стали  мо¬
литься  Галере.  Именно  это  место  в  самом  центре  Ленинграда,  где  всегда
процветал  незаконный  рынок,  метафорически  и  победило  площадь  Дик¬
татуры  пролетариата,  откуда  недалеко  до  штаба  большевиков  в  Смоль¬
ном.
 Спортивный  костюм  стал  символизировать  не  силу  духа,  а  духови-
тость  в  стычках  с  себе  подобными.  Заодно  старая  форма  наполнилась  но¬
вым  содержанием  —  она  стала  этикеткой  созданного  превосходства  над
всеми  прочими.  Победители  арен  лишь  упростили  воровскую  формулу,
согласно  которой  все  человечество  делилось  на  блатарей  —  людей  и
остальных  —  фраеров.  Во  времена  гласности  и  перестройки  спортсмены
решили,  что  в  мире  прав  тот,  кто  может  нокаутировать  оппонента,  и  пло¬
щадка  ринга  в  таком  споре  чрезмерна.
 Вскоре  молодые  люди  перешли  от  кулаков  к  стволам.
 Упоение  победами  продолжалось  до  тех  пор,  пока  организованная  пре¬
ступность  сама  себя  не  истребила.  Пик  самоуничтожения  пришелся  на
1994—1995  годы.  Благодаря  плотной  пальбе  в  гангстерских  войнах
смерть  стала  настолько  обыденным  явлением,  что  парни  заранее  приез¬
жали  в  ритуальные  мастерские  и  заказывали  себе  надгробные  эпитафии
 280

ЗАНАВЕС
 с  открытой  окончательной  датой.  Как-то  присутствовав  при  беседе  «ма-
лышевской»  братвы  с  кооператором,  я  застал  диалог,  подчеркивавший  их
метафизическое  мироощущение  тех  лет.  Когда  коммерсант  попросил  от¬
ложить  выплату  налога  на  пару  месяцев,  один  из  бригады  искренне  воз¬
разил:  «Да  меня  завтра  могут  завалить».
 Второй  удар  по  популяции  организованной  преступности  нанесли
примерно  в  это  же  время  наркотики.  Они  хлынули  лавиной,  как  только
рухнул  железный  занавес.  Преступные  сообщества  тут  же  взяли  под  кон¬
троль  новый  бизнес  и  повели  себя  так,  как  мыслили  работяги  на  предпри¬
ятиях  и  товароведы  на  складах  еще  в  СССР:  «Что  охраняешь,  то  и  име¬
ешь».  Еще  одним  доводом  употреблять  наркотики  стал  банальный  страх:
когда  с  утра  до  вечера  думаешь  о  том,  как  отправить  на  тот  свет  конкурен¬
та,  то  24  часа  в  сутки  ждешь,  когда  конкурент  убьет  тебя  первым.
 В  перманентной  междоусобной  войне  процветала  резня  шекспиров¬
ского  масштаба.  Во  время  борьбы  за  рынки  Казани  два  непримиримых
лидера  их  сообществ  отсиживались  в  Москве  и  Санкт-Петербурге.  Чело¬
век  по  прозвищу  Хайдер  из  съемной  квартиры  в  городе  на  Неве  ежене¬
дельно  указывал  на  имена,  которые  должны  быть  вычеркнуты  из  списка
живых,  а  Линар  самозабвенно  тем  же  самым  занимался  в  столице.  От¬
дельные  боевики  со  стороны  каждого  «полководца»  старались  обезгла¬
вить  противоборствующие  системы  соответственно.  Хайдера  расстрели¬
вали  в  лифте,  тыкали  ножом,  пытались  достать  из  гранатомета,  наконец
уничтожили  из  автомата.  Когда  чудом  выживший  после  двух  покушений
Линар  по  этому  поводу  закатил  банкет  в  столице,  то  был  отравлен  на  нем
же  одним  из  людей  Хайдера,  заранее  внедренным  к  нему  в  окружение.
 Стилистика  «Крестного  отца»  не  была  чужда  хозяевам  жизни.  После
того  как  в  1994  году  в  одно  утро  «великолукские»  убили  трех  бойцов  Ку¬
марина,  а  в  самого  Кумарина  всадили  пять  пуль  из  автомата  Калашнико¬
ва,  лидер  «тамбовских»  выжил.  После  чего  «великолукских»  стали  от¬
стреливать  от  Выборга  до  Венгрии.  В  результате  почти  все  нарушители
конвенции,  ударившие  первыми,  были  уничтожены.  На  питерских  клад¬
бищах  о  них  напоминают  десятки  стел.
 Иногда  дело  пахло  откровенным  геноцидом  местного  разлива.  Так,  из-
за  легкого  ДТП  на  Васильевском  острове  в  1994  году  произошла  стрелка
между  чеченскими  бандитами  и  подразделением  Гены  Ростовского.
 281

КРЫША.  Устная  история  рэкета
 После  непродолжительных  оскорблений  кавказцы  были  связаны,  засу¬
нуты  в  подвал,  и  всем  по  очереди  выстрелили  в  затылок.  После  чего  де¬
сять  трупов  были  сожжены  в  Ленобласти.
 Уже  потом  государство  создало  мифологию,  криво  приватизировав
победу.  А  в  начале  90-х  остановленный  на  автомашине  на  Невском  про¬
спекте  боксер  дословно  так  возмущался  слепотой  сотрудника  ГАИ:  «Тебе
голову  топором  отрубить,  что  ли?»  Тонированные  стекла  и  черный  цвет
«мерседесов»  стал  для  сотрудников  ДПС  чем-то  вроде  символа-табу:
«Проверке  не  подлежит»,—  опасностью  посерьезнее,  чем  прежние  обко¬
мовские  номера  на  черных  «Волгах».
 По  большому  счету,  силовые  подразделения  лишь  наносили  легкий
тактический  вред  этому  монстру  —  ежемесячные  аресты  не  смогли  бы  пе¬
реломить  рост  преступности.  Единственно,  что  спасло  страну,—  истори¬
ческая  невозможность  российской  мафии  объединиться  в  одну  верти¬
каль.  Пределом  ее  вожделений  первоначально  была  вседозволенность  и
сытая  жизнь,  потом  бабло,  затем  кэш,  в  конце  концов  —  финансовые  по¬
токи.  А  рычаги  власти  им  были  необходимы  лишь  для  расширения  этих
самых  потоков.  Никакой  идеологии.  Мечты  упирались  в  безделье,  гла¬
мур,  яхту  как  апофеоз  достатка.  Сокровенным,  негласным  лозунгом  ста¬
ла  триада:  «Дачка,  тачка  и  собачка».  Если  воры  старой  формации  полсто¬
летия  выстраивали  свое  мировоззрение  наподобие  собора  без  крестов,  а  в
лютых  тюрьмах  вместо  иконок  иногда  вешали  даже  фотографии  имени¬
тых  воров  в  законе  как  священномучеников,  то  для  бандитов,  по  гамбург¬
скому  счету,  символом  счастья  стал  профиль  Абрамовича.  За  него  и  по¬
гибнуть  было  не  грех.
 В  противном  случае,  если  бы  они  жаждали  политических  дивидендов,
они  бы  засели  в  Кремле.  Ведь  в  середине  90-х  в  Государственной  думе
Санкт-Петербург  представляли  трое  «тамбовских»  —  Глущенко,  Шев¬
ченко,  Монастырский.  И  Галина  Старовойтова,  позже  расстрелянная  те¬
ми  же  «тамбовскими».
 После  того  как  Ельцин  устал  и  ушел,  редкие  оставшиеся  в  живых,  и
только  те,  кто  пока  еще  занимал  руководящие  позиции  в  сложнострукту¬
рированной  преступной  иерархии,  начали  вновь  стирать  свое  прошлое.
Словно  выводя  лагерные  наколки.  В  их  офисах  появились  иконостасы,
портреты  Владимира  Путина,  древки  с  триколорами  и  многочисленные
 282

ЗАНАВЕС
 обереги  в  виде  вымпелов  и  грамот  ФСБ,  ФСО,  МВД.  Новый  президент
начал  возрождать  в  том  числе  и  альма-матер  питерской  организованной
преступности  —  Школу  высшего  спор¬
тивного  мастерства  на  Крестовском
острове,  которую  закончил  лично.  Но
теперь  уже  в  ее  первоначальном  орто¬
доксальном  виде  —  как  фундамент  для
совершенствования  спортивных  еди¬
ноборств.
 В  XXI  веке  пресса  окрестила  донов
в  юридически  безупречных  авторитет¬
ных  бизнесменов,  а  последние  актив¬
но  занялись  православием  и  самодер¬
жавием,  а  заодно  и  народностью  в  виде
благотворительности.  Тем  не  менее  за¬
камуфлированная  под  патриотизм  ма¬
фия  не  смогла  отложить  в  сторону
свой  главный  инструмент  убежде¬
ния  —  убийство.
 К  2010  году  кладбища  Санкт-Петербурга  пополнились  еще  десятком
пафосных  монументов.  Но  это  были  уже  «маршалы»  победы.  Они  легли
рядом  с  сотнями  гробниц  безвестных  широкой  публике  рядовых,  продол¬
жавших  стоять  на  Аллеях  героев  во  весь  свой  рост,  в  двубортных  пиджа¬
ках,  спортивных  костюмах,  с  брелоками  от  «мерседесов»  на  пальцах,  как
бы  продолжая  настаивать  на  своем  могуществе  и  после  смерти.  Выглядит
это  иронично  с  точки  зрения  египтологии,  но  эпохой  там  пахнет.
 Редкие  оставшиеся  в  живых,  пережившие  аресты,  покушения,  избе¬
жавшие  яда  наркотиков  замаливали  свои  грехи  в  соборах,  мечетях  и  си¬
нагогах,  жертвовали  на  колокола,  подсветку  города,  ветеранов  войны  и
труда.
 В  2004  году  они  совершили  последний  безумный  рывок  —  стали  пра¬
вофланговыми  в  сотнях  рейдерских  захватов  питерских  предприятий.
Вновь  на  несколько  лет,  будто  вспомнив  пиратскую  молодость,  авторите¬
ты  с  остатками  своих  армий,  в  окружении  нанятых  юристов  и  напрочь
купленных  правоприменителей  диктовали  свою  волю  городу.  Это  было
 После  того  как  Ельцин  устал
и  ушел,  редкие  оставшиеся  в
живых,  и  только  те,  кто  пока
еще  занимал  руководящие
позиции  в  сложноструктуи-
рованной  преступной  иерар¬
хии,  начали  вновь  стирать
свое  прошлое.  Словно  выводя
лагерные  наколки.
 В  их  офисах  появились
иконостасы,  портреты
Владимира  Путина.
 283

КРЫША.  Устная  история  рэкета
 не  что  иное,  как  банальный  ночной  разбой.  Словно  изголодавшиеся  вам¬
пиры,  они  вошли  во  вкус  и,  конечно,  не  смогли  обойтись  без  убийств.
 В  2007  году  созданная  лидером  нации  вертикаль  смогла  собрать,  нако¬
нец,  всю  свою  прокурорскую  волю  и  ограничить  пространство  захватчи¬
ков  тюремными  камерами.
 Последний  раз  государство  подчеркнуло  ушедшую  силу  питерской
мафии  в  начале  сентября  2007  года,  когда  Генеральный  прокурор  Чайка
лично  и  по  федеральному  телевидению  впервые  за  историю  СССР  и  Рос¬
сии  доложил  президенту  страны  об  аресте  уголовного  преступника  по
имени  Кумарин.
 Это  был  приговор,  не  подлежащий  обжалованию.
 Сегодня  выжившие  бренды  «Бандитского  Петербурга»  наперебой  да¬
ют  показания  друг  на  друга  следователям,  тем  самым  убеждая  общество,
что  их  традиция  прервалась.  Воспитанные  в  спортзалах  равенство,  вза¬
имная  надежность,  взаимовыручка,  сотоварищество  в  радости  и  нужде  к
1991  году  испарилось.  Затем  они  все  сошлись  во  мнении,  что  команда  мо¬
жет  подмять  под  себя  стадион,  если  взять  на  вооружение  жестокость  и
преуспеть  в  паре  нехитрых  преступных  навыков.  Затем  сами  себя  обру¬
шили.  Ныне  нет  никакой  омерты,  никакой  cosa  nostra  больше  не  сущест¬
вует.
 Вопрос  о  том,  уцелели  ли  хотя  бы  остатки  от  прошлых  преступных  со¬
обществ,  абсолютно  не  изучен.  Даже  правомерность  его  постановки  не
вполне  очевидна.
 Если  у  мафии  прошлого  и  есть  последователи,  то  они  мелки  или  непо¬
нятны.
 Похоже,  они  ушли  в  историю.  Дальнейшее  —  удел  археологов  в  виде
публицистов,  писателей  и  режиссеров.
 Когда  перед  отправкой  в  печать  мы  последний  раз  сверяли  «титры»  с
бывшими  гангстерами,  которые  помогали  нам  в  этой  работе,  один  из  них
произнес  старую  сицилийскую  поговорку:  «Если  виновны  все,  то  никто
не  виновен».
 Евгений  Вышенков,  Фонтанка.Ру.

СЛОВАРЬ
 «Вошел  в  ноги»,  «боковой»,  «двойка  в  голову»,  «нырнул»  —  спортивные
термины  из  бокса  и  борьбы.
 Дайм  —  монета  США  в  десять  центов.
 Джерси  —  шерстяная  ткань  (ныне  снова  модная).
 ДОПР  —  дом  предварительного  заключения.
 Катала  —  шулер.
 Контрики  —  контрреволюционеры  (термин  сталинских  времен).
 Красная  зона,  черная  зона  —  цвет  фактически  подчеркивает  милицей¬
скую  или  воровскую  власть  в  колонии.
 Крытка  —  тюрьма  особого  режима.
 Кукла  —  пачка  из  ровно  нарезанной  бумаги  и  двух  купюр,  сложенная  так,
что  создается  впечатление  о  пачке  денег.
 Лавэ  —  деньги.
 Ломка  валюты  —  пересчет  валюты  вручную  таким  образом,  что  у  потер¬
певшего  остается  сумма  кратно  ниже  ожидаемой.
 Макли  —  всевозможные  мелкие  спекулятивные  сделки.
 Малява  —  тюремное  письмо.
 Мужики  —  осужденные,  которые  не  придерживаются  ни  воровских  тра¬
диций,  ни  сотрудничают  с  администрацией.  То  есть  народ  в  лагерях.
 *Найк»  с  «соплей»  —  эмблема  фирмы  «Найк».
 На  прополе  —  быть  тем,  кто  забирает  у  вора  только  что  украденный  коше¬
лек  и  незаметно  исчезает.
 285

КРЫША.  Устная  история  рэкета
 Отсидка  за  скулах*  —  за  драку.
 Палево  —  ситуация,  когда  преступный  поступок  становится  известен  опе¬
ративнику.
 Пиковые  —  картежники  с  Кавказа.
 Пристенок  —  игра  подростков  во  дворах,  особенно  популярная  в  после¬
военное  время.  При  игре  в  пристенок  один  ударял  своей  монетой  о
стену,  и  она  падала  на  землю,  затем  другие  делали  то  же  самое,  стара¬
ясь,  чтобы  их  монета  легла  как  можно  ближе  к  предыдущей.  Тот,  чья
монета  ложилась  до  предыдущей  на  расстояние  между  средним  и
большим  пальцем,  выигрывал  ее  и  получал  право  на  внеочередной
удар  о  стену.
 Пуссер  —  тонкий  свитер.
 Пгиеки  —  поляки.
 Раскоцатъ  —  отпереть.
 Скокарь  —  квартирный  вор.
 Стрелка  —  место  и  время,  назначенное  для  встречи  двух  представителей
преступных  группировок  для  решения  конфликтного  вопроса.
 Табош  —  доход.
 Фалыивейер  —  сигнальная  пиротехника.
 Фирма  —  иностранцы.
 Ханка  —  грязный  героин.
 Химия  —  осуждение  к  обязательным  работам  на  вредных  производствах.
 Чинчинутъ  —  поменять,  от  английского  глагола  «change».
 Шпилитъ  —  профессионально  играть  в  карты.

СОДЕРЖАНИЕ
 Предчувствие 		5
 Предыстория.  Пыльник  		7
 Часть  первая.  Поздний  Ленинград  	 13
 Часть  вторая.  Центровой  	 27
 Часть  третья.  Окраина  	 77
 Часть  четвертая.  «Роза  Ветров»  	 99
 Часть  пятая.  Gorby  	 133
 Часть  шестая.  Рокировка  	 157
 Часть  седьмая.  Дивиденды  	 193
 Начало  	272
 Титры  	274
 Занавес  	279
 Словарь  	285

Популярное  издание
 Евгений  Вышенков
 КРЫША
 Устная  история  рэкета
 Ведущий  редактор  Виктория  Пименова
Художественный  редактор  Юлия  Межова
Технический  редактор  Валентина  Беляева
Верстка  Ольги  Савельевой
Корректор  Валентина  Лескова
 ООО  «Издательство  АСТ»
 141100,  Россия,  Московская  область,
г.  Щелково,  ул.  Заречная,  д.  96
Наши  электронные  адреса:  WWW.AST.RU
E-mail:  astpub@aha.ru
 ООО  «Астрель-СПб»
 198096,  Санкт-Петербург,  ул.  Кронштадтская,
д.  11,  лит,  А.
 E-mail:  mail@astrel.spb.ru
 Отпечатано  с  готовых  диапозитивов
в  типографии  ООО  «Полиграфиздагт»
 144003,  г.  Электросталь,  Московская  область,  ул.  Тевосяиа,  д.  25

Гангстеры  —  не  стихия.
 И  в  90-х  они  не  были
внезапным  бедствием  ниоткуда.
 Десятилетиями  в  городе  Ленина
убедительно  формировалась  Cosa  Nostra
невского  разлива.
 В  августе  1991  года  организованная
преступность,  убежденная  в  своем
превосходстве  над  государственными
институтами,  просто  первая  стартовала.
Этот  текст  о  незаметном  ее  мужании.
 В  длинную  дорогу  книгу  не  берите.
Она  написана  в  стиле  устной  истории
мафии  и  читается  быстро.
 Фонтанка.ру
 А  АСТРЕЛЬ  СПб
www.astrel-spb.ru
 УСТНАЯ  ИСТОРИЯ  РЭКЕТА