Пустая страница

Автор: Левтонова Ю.О.  

Теги: история   история азии   история филиппин  

ISBN: 978-5-89282-459-0

Год: 2011

Похожие

История Филиппин. Краткий очерк.

Идеологи филиппинского национализма

Народы и религии мира. Энциклопедия.

Народы Юго-Восточной Азии

Текст
                    
ИСТОРИЯ СТРАН ВОСТОКА
XX ВЕК
,

Серия основана в 1999 г.

Редакционная коллегия
Наумкин В. В. (главный редактор), Алпатов В. М.,
Белокреницкий В. Я., Ванина Е. Ю., Воронцов А. В.,
Егорин А. 3., Зайцев И. В., Молодякова Э. В., Мосяков Д. В.,
Чудодеев Ю. В. (ученый секретарь серии)


Ю.О. ЛЕВТОНОВА

ИСТОРИЯ ФИЛИППИН
XX ВЕК

'*3-

Москва
ИВ РАН
2011


ББК 63.3 (5Фил)
Л 37
Отв. редактор тома
А. 3. Егорин

Редактор издания

Г. В. Миронова

37

Ю. О. Левтонова
История Филиппин. XX век. — М.: Институт востоковедения РАН,
2011. — 496 с. (История стран Востока. XX век).
ISBN 978-5-89282-459-0
В монографии поводятся итоги и обобщается опыт истории Филиппин в
прошлом столетии — от аннексии страны Соединенными Штатами Америки
в 1901 г. до 2000 г., рубежа третьего тысячелетия. Работу предваряют две
краткие вводные главы, воссоздающие главные вехи развития страны в
предшествующие периоды. В них автор отмечает те культурно-исторические
и цивилизационные аспекты и особенности в эволюции филиппинского обще­
ства до начала столетия, которые оказали влияние на ход исторического
процесса в XX веке. Основное внимание уделяется проблемам развития
Филиппин в годы колониализма США (1941-1946), специфике деколонизации
и обретения независимости (1946), анализу трех моделей развития в послеко­
лониальное время - филиппинскому варианту прозападной либеральной
демократии в первое 20-летие после получения независимости (1946-1965),
особенностям филиппинской разновидности авторитарной системы
(1965-1986), политическим и социальным процессам в стране в поставторитарный период (до 2000 г.)

ББК 63.3 (5Фил)

ISBN 978-5-89282-459-0

© Институт востоковедения РАН, 2011
О Ю. О. Левтонова, 2011


ВВЕДЕНИЕ

Республика Филиппины - государство в Юго-Восточной Азии
(ЮВА) - расположена на 7107 островах Филиппинского архипе­
лага к юго-востоку от евразийского материка. Архипелаг пло­
щадью 300,8 тыс. км2 омывается водами Тихого океана и ЮжноКитайского моря. Все границы морские - с Вьетнамом, Малай­
зией, Индонезией и о. Тайвань
Страна подразделяется на три основных региона: самый круп­
ный остров Лусон - на севере архипелага, группа Бисайских остро­
вов - в центральной части, остров Минданао (второй по величине
после Лусона) и архипелаг Сулу - на юге. Столица Филиппин Большая Манила (на Лусоне) - мегаполис с населением 9,2 млн
человек при общей численности населения - 84,5 млн чел. 2 В сто­
личную агломерацию входят собственно Манила, 13 городовспутников и 4 муниципалитета3. Другие крупные города - Себу
(на острове того же названия на Бисайях), Давао, Котабато и
Замбоанга (на о. Минданао), Холо (центр архипелага Сулу).
В административном отношении Филиппины подразделяются на
17 регионов, 79 провинций, 115 городов, 1499 муниципальных
округов и 41 969 сельских округов (барангаев) 4.
Население - полиэтничнно. На Филиппинах проживают до ста
этносов. Наиболее крупные - бисайянцы (У3 населения), тагалы
(У4 населения), илоканцы и биколы — играют ведущую роль в
жизни страны. Коренное население однородно антропологически,
принадлежит к южномонголоидной разновидности монголоид­
ной расы, говорит на почти 100 родственных языках (филиппин­
ская группа западной ветви австронезийской языковой семьи).
Официальные языки - филипино (на базе тагальского) и англий­
ский. Среди филиппинцев, жителей столицы и крупных город­
ских центров, наблюдается процесс смешения языков. Возникают
языки-симбиозы, как таглиш (Tagalog-English), широко распро­
страненный в Маниле и примыкающих к столице районах. В ЮгоВосточном Минданао более экзотический языковый «коктейль»


давао-тагалог (Davao-Tagalog) на основе трех языков: тагаль­
ского, английского и себуано (Tagalog, English, Cebuano). Это не
просто «языки улицы», некое подобие городских слэнгов. Новые
языковые образования служат средством общения, на них выхо­
дит пресса и даже ведется преподавание во многих учебных
заведениях 5.
Из малых народностей выделяются -аэта, или негрито - по­
томки негроавстролоидных аборигенов экваториальной расы.
Среди некоренных жителей на первом месте по численности
стоят китайцы, затем следуют малочисленные группы выходцев
из соседних стран ЮВА, Индостанского субконтинента, арабы,
европейцы и натурализовавшиеся на Филиппинах американцы.
82,9% филиппинцев - католики (принадлежат к Римской като­
лической церкви), 5,4% - протестанты (различных протестант­
ских деноминаций), 4,6% - мусульмане, 2,6% - последователи
отколовшихся от официальной католической церкви Филиппин­
ской независимой церкви, 2,3% - Церкви Христа, 2,2% - привер­
женцы разных вероучений, в том числе анимисты 6.
Филиппины обладают многими особенностями исторического
развития, которые выделяют их среди государств региона ЮВА.
С цивилизационной точки зрения это единственная христианская
(преимущественно католическая) страна, расположенная в буд­
дийско-конфуцианско-мусульманском конфессиональном и куль­
турном пространстве. Филиппины - первая колония европейской
державы (Испании) в ЮВА (вторая половина XVI в.), за после­
дующие три с половиной столетия пережившие, как полагает
большинство исследователей-филиппинистов, три волны колони­
зации. Самая длительная - испанская (XVI - конец XIX в.), аме­
риканская (с начала до середины XX в.), годы японской оккупа­
ции (1942-1945) во время Второй мировой войны, на короткий
срок превратившие Архипелаг* в колонию азиатской державы.
Монография подводит итоги и обобщает опыт филиппинской
истории в минувшем XX столетии, хронологически с 1901 г. аннексии Филиппин Соединенными Штатами Америки - до
2000 г., ознаменовавшегося острым кризисом власти в стране и
сменой президентов.

* Автор использует термин Архипелаг для территориального понятия Филиппин
как государства, расположенного на островах Филиппинского архипелага.


История страны в XX в. воссоздается во взаимодействии исто­
рического процесса с социально-экономическими тенденциями и
реалиями, с привлечением материалов из области культуры.
Основному содержанию работы предпосланы две небольшие
вводные главы. Их назначение проследить «связь времен», при­
влечь внимание к тем вехам доколониальной и колониальной
истории Филиппин до XX в., событиям, сюжетам, процессам, без
которых невозможно понимацие и осмысление дальнейшего, уже
в XX в., хода филиппинской истории.
Таких вех и проблем в филиппинской истории очень много.
Назовем лишь некоторые из них. Историческая память об анти­
колониальной революции 1896-1898 гг., сохраняющаяся в массо­
вом сознании филиппинцев вплоть до наших дней. Влияние идей
и идеалов Революции на развитие общественной мысли на Фи­
липпинах в XX в., формирование программ политических партий
и организаций, причем самых разных ориентаций (от правокон­
сервативных до ультралевых). Воздействие послереволюционной
атмосферы (для филиппинцев Революция - знаковый символ их
героического прошлого) на определение и выработку основ коло­
ниальной политики США на Филиппинах.
Отметим особый феномен филиппинской элиты, формировав­
шейся при испанском колониализме, адаптировавшейся к амери­
канской колониальной системе и проявляющей поразительную
политическую «живучесть» в постколониальный период.
Нельзя не сказать о некоторых факторах культурно-историче­
ского и социопсихологического характера, связанных с продол­
жительной вестернизацией филиппинцев, оставившей глубокие
следы в их психологии, сознании, национальном характере, в
культурной эволюции филиппинского общества в целом. Именно
этими факторами обусловлено обостренное, порой болезненное
отношение филиппинцев к поискам национальной идентичности,
национальной самобытности, своего места среди азиатских
народов.
Наконец, одна из самых «горячих» политических и этноконфессиональных проблем современных Филиппин - экстремизм и
сепаратизм филиппинских мусульман - «проблема моро». Для фи­
липпинцев XX в., а теперь уже и XXI в. это историческое наследие
прошлых веков, начиная со времени испанской колониальной
экспансии на Филиппины, остается актуальным и в наши дни.


Монография - результат многолетнего изучения автором раз­
ноплановых аспектов исторического, политического, историкокультурного развития филиппинского общества. В своей работе
автор опиралась на исследования российских филиппинистов,
филиппинских и западных ученых (в том числе авторов послед­
них публикаций начала XXI в.), использовала и собственные
наблюдения за политическими, социально-экономическими,
культурными процессами на Филиппинах во время посещений
этой страны в 70-80-х годах XX в., а также информацию, полу­
ченную из личных бесед с филиппинскими и американскими
учеными, публицистами, представителями высших политических
кругов Филиппин.
Моя особая благодарность и признательность недавно ушед­
шей из жизни Ольге Гавриловне Барышниковой, крупному спе­
циалисту по экономике Филиппин, моему другу и коллеге по
многолетнему научному сотрудничеству. Автор использовала ма­
териалы из книг и статей О.Г. Барышниковой в тех разделах
работы, где затрагиваются проблемы социально-экономического
развития Филиппин.


ГЛАВАI

ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОКИ

Первые страницы истории
Предки современных народов Филиппин - австронезийские
племена, обитавшие на обширной территории Юго-Восточной
Азии в областях Китая и долины Ганга, примыкающих к Тихому
океану. Заселение Филиппинского архипелага древними австронезийцами было частью массовых передвижений племен в пери­
од «неолитической революции».
Как австронезийцы попадали на Филиппинские острова, су­
ществует несколько гипотез. Вероятно, с материка они переправ­
лялись на о. Тайвань, откуда двигались дальше на Филиппины
(где часть племен оседала), затем в Индонезию и Океанию. Воз­
можно было и другое направление миграций - сухопутным путем
на юго-запад вдоль берегов Южно-Китайского моря в восточные
и южные районы Индокитая, и далее морским путем в Индо­
незию, а оттуда на Филиппины и в Океанию. Не исключено, что
миграционные потоки двигались одновременно восточным и
юго-западным путями, вероятны и обратные миграции с островов
в материковые области Юго-Восточной Азии. Данные археоло­
гии, антропологии, лингвистики подтверждают существование
различных путей и направлений миграционных потоков.
Австронезийские племена, оседавшие на Филиппинском архи­
пелаге, оттесняли в глубь островов аборигенное австралоидное
население, размещаясь на плодородных прибрежных равнинах.
Основным занятием племен, обосновавшихся на Филиппинах,
было мотыжное земледелие. Очищенные с помощью подсечно­
огневой системы (каингин) участки леса использовались под
посевы таро, ямса, суходольного риса. Было развито также мор­
ское рыболовство. Для плаваний вдоль морского побережья изго­
товлялись выдолбленные из дерева лодки. Обитатели Филиппин
жили в высоко поднятых над землей на сваях хижинах с пира­


мидальными крышами. Жилища строились из дерева и бамбука.
Из древесного луба, оббитого специальными каменными коло­
тушками (в изобилии встречающимися в неолитических стоян­
ках), выделывали материю для одежды.
Миграции австронезийских племен на Филиппины продолжа­
лись в течение всего II и I тысячелетий до н.э. Заселение островов
происходило волнообразно. Племена, прибывавшие с каждой но­
вой миграционной волной, почти не смешивались с населением,
которое они заставали на архипелаге. Оно оттеснялось во внут­
ренние районы островов более сильными и цивилизованными
пришельцами.
С конца I тысячелетия до н.э. и в первые века н.э. заселение
Филиппин происходило с юга, из Индонезии. Миграции послед­
них веков до н.э. сопровождались переходом от поздненеолити­
ческой каменной индустрии к использованию металлов.
Металлы на Филиппинах появились позже, чем в соседних
районах Юго-Восточной Азии. Местная бронзовая индустрия не
получила развития. Немногочисленные находки бронзовых изде­
лий - привозные и принадлежат в основном к индокитайской
донгшонской культуре (IX-VIII вв. до н.э. - II в. н.э.). Филип­
пинские и американские археологи вообще не выделяют периода
бронзы на Филиппинах, объединяя его с ранним железным веком.
Появление железа на Филиппинском архипелаге датируется
III—II вв. до н.э. Ранний железный век (Ill-П вв. до н.э. - IV в. н.э.)
представлен несколькими локальными культурами. Один из наи­
более древних центров добычи железа открыт археологами на
Центральном Лусоне, в окрестностях современного города Новаличес. Раскопки там дали богатый археологический материал:
обнаружены остатки древних рудников, найдены многочислен­
ные изделия из железа - топоры, ножи, наконечники копий, мо­
тыги, хозяйственный инвентарь.
Основой хозяйства племен, заселявших Филиппинский архи­
пелаг в конце I тысячелетия до н.э. и в первые века н.э., было
оседлое земледелие с применением орошения. Главная земле­
дельческая культура - поливной рис. Для сельскохозяйственных
работ впервые стали использовать водяных буйволов - карабао.
В этот период существовали два типа рисоводческих хозяйств.
Первый - рисоводство на равнинных территориях вдоль морско­
го побережья и в долинах рек. Здесь при обработке земли под


пашню использовались плуги, запряженные карабао, рисовые
поля в виде правильных квадратов отделялись друг от друга
узкими дамбами, для регулирования подачи воды применялась
сложная система плотин и распределительных каналов.
Ко второму типу относилось выращивание поливного риса на
горных террасах (Северный Лусон). Многоярусные террасы
сооружались по склонам гор, их строительство требовало колос­
сальных затрат человеческогохтруда. Внешние, почти вертикаль­
ные стены террас, достигавшие иногда более 10 м высоты, скла­
дывались вручную из крупных валунов. Дно террасы, где рас­
полагались рисовые поля, выкладывалось глиной, щебнем, пес­
ком и сверху покрывалось слоем плодородной земли. Вода из
горных речек и родников поступала на террасированные поля по
бамбуковым трубам. Создателями этих грандиозных сооружений
были предки современного горного народа - ифугао, принадле­
жавшие к одной из ветвей древних южномонголоидов, которые
появились на островах в самом начале раннего железного века.
Хозяйственная жизнь населения Филиппин в период раннего
железного века характеризовалась также развитием техники об­
работки металлов, прядения, ткачества, гончарного производства.
Из металлов изготовляли сельскохозяйственные орудия, оружие,
домашнюю утварь, украшения. Значительного развития достигло
гончарное дело. В производстве керамики использовался гончар­
ный круг. Керамика, имевшая ритуальное назначение, богато
украшалась. Как показали недавние археологические исследова­
ния, на Филиппинах еще в конце поздненеолитического периода
сложилась культура захоронения в урнах (глиняных сосудах
местного производства), изготавливавшаяся в неизменном виде и
в последующие исторические периоды вплоть до европейского
завоеваний. Этот тип захоронений встречается на Лусоне, Бисайях, Палаване.
Богатая коллекция филиппинской керамики, относящаяся к
раннему железному веку, была собрана на Палаване в начале 60-х
годов прошлого века археологической экспедицией, руководимой
Р. Фоксом. Один из наиболее интересных образцов - погребаль­
ный сосуд из пещеры Мануннгуль. Радиоуглеродным методом
возраст этой находки определен между 890-710 гг. до н.э. Сосуд,
помещенный на массивную каменную подставку* сделан из жел­
товато-серой глины. Его верхняя часть и поверхность выпуклой


крышки в виде полусферы покрыты расписным орнаментом из
ярко-красных сплетающихся линий. Верх крышки увенчан
«ладьей мертвых» с двумя вполне реалистически вылепленными
человеческими фигурами. Помимо погребальных сосудов наибо­
лее распространенными формами керамических изделий ритуаль­
ного назначения были расписанные орнаментом сферические со­
суды для рисового вина и сосуды с высокими, узкими, красочны­
ми основаниями. Керамика, использовавшаяся для хозяйствен­
ных целей, была более простых форм и почти лишена украшений.
Судя по расположению археологических стоянок, большин­
ство селений возникало вдоль морских побережий, в долинах рек,
вокруг озер, где, помимо земледелия, развивались рыболовство и
морское собирательство.
Начало позднего железного века на Филиппинском архипелаге
относится к IV—V вв. н.э. К этому времени прекратились массо­
вые миграции, наблюдавшиеся в предыдущие периоды. Однако
движение племен с территории Индонезии на Бисайи, Лусон,
южные острова архипелага, хотя и в значительно меньших мас­
штабах, продолжалось вплоть до XIV в.
Память об этих передвижениях сохранилась в филиппинском
фольклоре. В легенде о десяти дато (вожди племен) из Брунея
излагается легендарная история заселения Бисайских островов и
Лусона пришельцами из Индонезии в середине XIII в. Согласно
легенде, десять вождей племен во главе с дато Пути, поссорив­
шись с султаном Брунея, собрали свои семьи, приближенных и
воинов и на больших лодках-балангаях поплыли на север. Пер­
вым филиппинским островом, на котором высадились индоне­
зийцы, был Панай в группе Бисайских островов. Шестеро дато
(в том числе и Пути) со своими людьми обосновались на Панае,
впоследствии расселившись по соседним островам. Остальные
уплыли на север, поселились в районе оз. Тааль на Лусоне, и
затем подчинили себе всю южную часть этого острова. Название
«балангай» сохранилось в филиппинских языках. Так стали назы­
ваться сельские общины.
Племена, прибывшие на Филиппины с поздними волнами
миграций из Индонезии, находились на более высоком уровне
развития по сравнению с местным населением и, смешиваясь с
ним, оказали значительное влияние на хозяйственную жизнь,


материальную и духовную культуру филиппинцев, формирова­
ние их этнического состава.
Археологические материалы, относящиеся к позднему желез­
ному веку, дают довольно ясное представление об уровне эконо­
мического развития Филиппин в этот период. В районах, распо­
ложенных вдоль морских побережий, в долинах крупных рек и
озер, где природные условия (плодородие почвы, обилие тепла и
влаги) способствовали развитию земледелия, ведущим хозяй­
ственно-культурным типом было4комплексное земледельческоживотноводческое хозяйство.
К XV в. в целом практически сформировался этнолингвисти­
ческий состав населения. На Лусоне и Бисайских островах сло­
жились основные этносы, ставшие ядром для образования круп­
ных современных филиппинских народов (тагалов, бисайянцев,
илоканцев и др.).
Внутренние территории архипелага намного отставали в своем
развитии от передовых приморских районов. На этих террито­
риях продолжали сосуществовать три хозяйственно-культурных
типа, сложившиеся в разные исторические периоды в процессе
волнообразного заселения архипелага. Первый тип - охотничьесобирательский - был распространен среди наиболее отсталых
племен негрито, потомков древнейших австралоидных абориге­
нов, населявших самые глухие горные районы Лусона, Бисайев и
Палавана. Второй, для которого характерна подсечно-огневая
система земледелия с сохранением охоты и собирательства, пре­
обладал среди племен, обитавших во внутренних горных районах
и ведущих свое происхождение от неолитического населения
Филиппин. К третьему типу хозяйства относилась культура тер­
расированного поливного рисоводства на территориях расселе­
ния ифугао, сложившаяся в период раннего железного века.
Большое значение для развития народов, населявших в начале
нашей эры прибрежные районы Лусона, Бисайев, Минданао и
Сулу, имели контакты с соседними регионами, в особенности со
странами древней культуры и цивилизации - Индонезией, Инди­
ей, Китаем.
Устойчивые хозяйственные и культурные связи Филиппин с
государствами, расположенными на территории Индонезии, про­
слеживаются с первых веков нашей эры. Как культурно-этниче­
ский регион Филиппинский архипелаг в доколониальное время


входил в большую индонезийскую область. Индонезийцы при­
несли на Филиппины некоторые навыки сельскохозяйственного и
ремесленного производства. Индонезийская культура оказала
влияние на искусство и мифологию многих филиппинских наро­
дов. Через Индонезию на Филиппины проникало индийское влия­
ние. В VII-XV вв. они входили в сферу торговых и культурных
контактов крупнейших индианизированных средневековых госу­
дарств Индонезии - Шривиджайи (VII—XII вв.) и Маджапахита
(XIII-XV вв.).
Из Шривиджайи - одного из основных центров буддийского
мира в Юго-Восточной Азии того времени - на Филиппины про­
ник буддизм, о чем свидетельствуют находки на островах пред­
метов этого культа. В отличие от других стран Юго-Восточной
Азии, где буддизм превратился в господствующую религию
(государства Индокитая, средневековая Индонезия), влияние его
на Филиппинах было крайне слабым. Филиппинское общество,
находившееся в начале нашей эры на уровне развития значи­
тельно более низком по сравнению с соседними районами ЮгоВосточной Азии, не было готово к восприятию этой сложной
мировой религии.
В период Шривиджайи между Филиппинами и Индонезией
велась оживленная морская торговля. Центр ее был расположен
на южных филиппинских островах, у берегов которых находи­
лись богатые месторождения жемчуга. На архипелаге Сулу воз­
ник ряд опорных пунктов, куда прибывали индонезийские суда с
товарами из Индонезии, Индии, стран материковой Юго-Восточ­
ной Азии, уходившие в обратные рейсы с грузами жемчуга, пер­
ламутровых раковин, воска, изделий местных ремесленников.
Ко времени контактов с яванской империей Маджапахит
относится проникновение на Филиппины индуизма. Как религия
индуизм не оказал заметного влияния на жителей архипелага. Но
в целом воздействие индо-яванской культуры на материальную и
духовную культуру филиппинцев было значительным. На связь с
ней указывают наличие санскритских терминов в филиппинских
языках (тагальском, бисайских, магинданао), сохранение некото­
рых обычаев и обрядов индуистского происхождения, органи­
чески вошедших в местную культурную традицию. Индийское
культурное влияние прослеживалось в развитии различных видов
народных ремесел и художественных промыслов — обработка


дерева, металлов, производство тканей из хлопка, плетение из
бамбука и ротанга. Элементы влияния индо-яванской культуры
(в быту, фольклорном творчестве, народном искусстве) сильнее
всего ощущались среди населения южных районов, в географиче­
ском и экономическом отношении тесно связанных с Индонезией.
Задолго до начала нашей эры Филиппинский архипелаг был
известен китайским мореплавателям и торговцам, о чем сообща­
ют древние китайские хроники. О филиппино-китайских контак­
тах в первые века нашей эры свидетельствуют археологические
материалы. Однако до IX в. эти контакты не носили устойчивого,
систематического характера. Количество предметов китайской
материальной культуры, находимых в археологических раскоп­
ках на Филиппинах, относящихся к периоду после IX в., резко
увеличивается. С этого времени филиппино-китайские торговые
отношения стали расширяться. Первоначально торговля находи­
лась в руках арабов. В этот период китайские власти наложили
запрет на посещение арабскими торговыми судами портов Цент­
рального Китая. Арабские торговцы освоили новый морской путь
к побережью Южного Китая, открытому для внешней торговли.
Они двигались из Малакки мимо Северного Калимантана, вдоль
берегов Филиппинского архипелага к Тайваню и оттуда к южно­
китайским портам. На Филиппины арабские торговцы завозили
китайские товары, а в Китай доставляли местные продуктытакие как воск, древесную смолу, древесину, перламутр.
С начала X в. стала развиваться прямая филиппино-китайская
торговля. Во времена сунского Китая (X-XIII вв.) на Филиппин­
ских островах появились первые группы китайских торговцевиммиграцтов, поселившихся в прибрежных районах Лусона.
В конце XIII - начале XIV в. китайские колонии разместились
уже не только на побережье, но и в более удаленных от моря
районах Лусона.
Расцвет филиппино-китайских торговых связей приходится на
XIII - первую половину XIV в., когда Китай занимал почти моно­
польные позиции во внешней торговле Архипелага. Ценные све­
дения об этих связях дает сочинение китайского чиновника Чао
Ю-куа «Описание варварских народов» (80-е годы XIII в.). Чао
Ю-куа включил в свою книгу выдержки из описаний Филиппин в
старых китайских хрониках, употребив одно из древнекитайских
названий архипелага - «страна Ма-и». Сведения о торговле с


Филиппинами собирались им непосредственно от коммерсантов,
совершавших регулярные поездки на Архипелаг. По их рассказам,
деятельность китайских торговцев в «стране Ма-и» распростра­
нялась на Лусон, Миндоро, Палаван, Каламианские острова. Под­
робно перечисляются предметы китайского ввоза с Филиппин:
воск, жемчуг, перламутровые раковины, древесная смола, ткани
из волокна абаки, бетель (пряная смесь из листьев этого растения
и семян арековой пальмы), кокосовые орехи, тропические фрукты.
На Филиппины китайцы привозили изделия из фарфора, стекла,
керамику, бумагу, золотые украшения, оружие. Описана процеду­
ра торговли с жителями островов. К месту стоянки судов стека­
лись жители окрестных поселений с товарами, предназначенны­
ми для торговли. Торговые сделки совершались путем простого
товарообмена. Самые ценные товары доставались вождям племен
и их семьям 1.
Обилие предметов китайской материальной культуры (фарфо­
ровые и керамические изделия, земледельческие орудия, хозяй­
ственная утварь, оружие, ювелирные украшения из нефрита,
золота, бронзы), относящихся к XII-XIV вв. и обнаруженных
археологами повсюду на территории архипелага, подтверждает
существование обширных торговых связей между Филиппинами
и Китаем. Особенно многочисленны и разнообразны находки
китайского фарфора и керамики, принадлежащие к позднему
периоду Сун и раннему Мин, то есть к XII-XIY вв. Одну из
самых крупных и интересных коллекций китайского фарфора и
керамики собрала археологическая экспедиция Национального
музея Филиппин (конец 60-х годов XX в.), которая вела раскопки
в Маниле, в центре старого города, на территории, примыкающей
к р. Пасиг. Установлено, что именно здесь помещался главный
торговый район доиспанской Манилы. Во внутреннем дворике
современной церкви Св. Анны археологи открыли 70 филиппин­
ских захоронений XIII-XIV вв. с богатейшим набором китайских
фарфоровых и керамических изделий, помещенных туда в качест­
ве погребального инвентаря.
С XIII в. местная расписная ритуальная керамика вытеснилась
китайской - лучше обработанной и богаче орнаментированной.
Филиппинцы стали широко применять ее для захоронений в
урнах. В основном для этих целей использовались крупные
овальной формы сосуды, изготовленные из кремнистой глины,


с изображениями драконов, привозившиеся из Южного Китая.
Многочисленные образцы этих сосудов обнаружены в различных
районах архипелага. Ввоз китайской керамики привел к почти
полному прекращению производства местных орнаментирован­
ных керамических изделий. Сохранилось лишь производство
простых по форме, почти лишенных орнамента, гончарных изде­
лий сугубо утилитарного назначения.
Во второй половине XIV в.? с развитием торговых контактов
между Филиппинами и соседними странами материковой ЮгоВосточной Азии, позиции китайцев в филиппинской внешней
торговле несколько ослабли. Соперниками Китая стали средневе­
ковые феодальные государства Индокитая. О достаточно интен­
сивном характере торговли этих стран с Филиппинами в X IV XV вв. говорят археологические данные. На Филиппинских
островах найдено значительное количество тайской керамики (из
областей Сукотай и Саванкхалок), гончарных изделий, привози­
мых с территории современных Камбоджи и Вьетнама. Местона­
хождение археологических находок указывает на то, что тогда на
Филиппинах существовало два основных торговых центра. Пер­
вый находился на севере архипелага - в Маниле и ее окрест­
ностях, другой - в южных районах Минданао и на архипелаге
Сулу.
Торговые связи Филиппин со странами материковой ЮгоВосточной Азии в XV в. пошли на убыль. В этот период на юге
архипелага вместе с распространением ислама усилилось влияние
Индонезии. Одновременно Китай возобновил широкую экспан­
сию на Филиппины, сопровождая ее акциями военного характера.
В 1405-1406, 1408-1410 и в 1417 гг. на архипелаг было отправ­
лено несколько военных морских экспедиций из Китая. Суда
заходили в Манильский залив, порт Лингаен на севере Лусона, на
острова Миндоро и Сулу. Трудно судить, каковы были действи­
тельные цели этих экспедиций. Либо они носили характер
пиратских набегов, либо, как утверждается в некоторых китай­
ских источниках, минские императоры пытались установить по­
литический контроль над отдельными районами архипелага. Если
и существовали подобные планы, то они не были реализованы.
Основой филиппино-китайских отношений оставались торго­
вые контакты. Потесненные во второй половине XV в. на южных
территориях Филиппин, где усилились позиции индонезийских


торговцев, китайцы продолжали вести активную торговлю с насе­
лением Манилы и прибрежных районов Бисайев.
Китай оказался единственной азиатской страной, с которой и в
колониальный период продолжали развиваться хозяйственно­
культурные контакты. Китайское влияние оставило глубокий
след в культуре, быте, языках и особенно в хозяйственной жизни
народов Филиппин. У китайцев филиппинцы заимствовали более
совершенные методы горнорудного дела, плавки и обработки ме­
таллов, обучились литью из свинца, производству пороха, усвои­
ли многие знания в области сельского хозяйства. Анализ китай­
ских слов и терминов в тагальском и ряде других филиппинских
языков показывает, что большинство из них связано именно с
различными сферами хозяйственной деятельности.

Филиппины накануне испанского завоевания
По сравнению с другими странами Юго-Восточной Азии со­
циально-экономическое, политическое, культурное развитие Фи­
липпин происходило замедленными темпами. Из-за их удален­
ности от центров цивилизации Южной и Восточной Азии, геогра­
фической разобщенности, малочисленности населения, разбросан­
ного по островам, Филиппинский архипелаг занимал положение
отсталой периферии Нусантара (малайско-индонезийского мира).
К началу испанской колониальной экспансии (XVI в.) народы,
населявшие Лусон и Бисайские острова, то есть территории, ко­
торые были завоеваны испанцами, стояли на низкой ступени ис­
торической эволюции. Среди племен, обитавших во внутренних
горных районах, господствовал первобытнообщинный строй.
У народностей приморских равнинных территорий, составлявших
большинство населения Архипелага, он находился на разных ста­
диях разложения, но даже в тех передовых районах, где возни­
кали общества с элементами социальной дифференциации и появ­
лялись зачатки феодализации, государственность не сложилась.
Основными территориально-политическими и социальными орга­
низациями были балангаи - соседские или семейные общины, ко­
торые возглавляли общинные вожди. Преобладали мелкие балан­
гаи, объединявшие каждый от 30 до 100 семей. Лишь в отдель­
ных развитых экономически центрах с относительно высокой
плотностью населения существовали более крупные общины


с числом жителей до 1,5-2 тыс. (на территории Майнилы / Мани­
лы, островах Панай, Себу). В этих районах стали появляться
объединения балангаев - федерации, которые не были, однако,
прочными государственными образованиями и занимали терри­
ториально небольшие площади. У тагалов, бисайянцев, илоканцев,
некоторых других крупных народов известны местные названия
правителей балангаев (у тагалов - гат или лакан) и более распро­
страненные, заимствованные из Индонезии, -радж а и дато.
Анонимный автор обнаруженной в 1958 г. филиппинскими
историками испанской рукописи конца XVI в. (так называемый
Манильский манускрипт) писал следующее о политическом строе
тагалов и бисайянцев: «У бисайянцев нет короля или какого-либо
верховного правителя, которому они все подчинялись бы. Есть у
них лишь вожди в каждой общине, которых они на своем языке
называют дато... То же самое у тагалов - у них нет короля или
лиц, осуществляющих верховное правление» 2.
В отношениях между балангаями часто возникали военные
конфликты. Поводами для них служили обыкновенно кровная
месть и захват пленников во враждебных балангаях. Часто дато
крупных балангаев подчиняли себе более слабых соседей. По­
всеместно на островах была распространена практика заключе­
ния так называемых «кровных договоров» между вождями балан­
гаев. Возникавшие объединения носили характер временных
союзов, создававшихся в оборонительных или захватнических
целях. В таких объединениях дато самого крупного и сильного
балангая руководил военными операциями, но в то же время
вожди мелких общин полностью сохраняли власть в своих балан­
гаях. Очевидно, о такого рода союзе балангаев на о. Себу писал
Пигафетта, хроникер экспедиции Магеллана, прибывшей на ар­
хипелаг в 1521 г. Одного из себуанских влиятельных дато Хумабона, с которым Магеллан заключил «кровный договор», обратив
его в христианство, испанцы называли «королем Себу». Однако
Пигафетта отмечал, что Хумабону подчинялась лишь часть мест­
ных вождей, большинство же были не только независимы, но и
враждебны испанскому «союзнику» 3. В период завоевания Фи­
липпин (60-70-е годы XVI в.) были известны несколько сильных
правителей балангаев, подчинивших себе слабых соседей и соз­
давших сравнительно крупные федерации (раджа Солиман в
Майниле, раджа Тупас на о. Себу, дато Сикатуна на о. Бохоль).


Что касается социальных отношений, то содержащиеся в ис­
панских источниках сведения о наличии сравнительно четкой со­
циальной дифференциации внутри балангаев могут быть отнесены
лишь к некоторым крупным народам (тагалы, бисайянцы, илоканцы). Основньми социальными группами у тагалов были «благо­
родные» (махарлика) во главе с правителями балангаев, «свобод­
ные» (тимагуа) и «зависимые» (алипинг). Подобная же социаль­
ная структура сложилась у бисайянцев и илоканцев.
Слой «благородных» представлял собой феодализировавшуюся родо-племенную верхушку, которая включала дато, их семьи и
узкую прослойку общинной знати, связанной, как правило, род­
ственными узами с правителями балангаев. Последние нахо­
дились на самом верху складывавшейся социальной иерархии.
Влияние и власть дато поддерживались не только системой пат­
риархальных связей, на которых основывались внутриобщинные
отношения, но и различными формами принуждения и зависимо­
сти основной массы общинников. В источниках указывается, что
жители балангаев обязаны были беспрекословно подчиняться
распоряжениям дато, малейшее неповиновение строго наказы­
валось.
Власть дато, как правило, была наследственной. В отдельных
случаях эта традиция нарушалась, когда представители общин­
ной знати получали верховный пост с помощью военной силы
или богатства. Общинная знать, входившая вместе с дато в про­
слойку «благородных», была освобождена от налоговых и отра­
боточных повинностей в пользу правителя балангая и пользова­
лась, как дато, трудом «зависимых». «Благородные» были совет­
никами дато, сопровождали его в военных походах в качестве
личной дружины (они имели собственное оружие и полное воен­
ное снаряжение). Из общей массы населения «благородные» вы­
делялись как привилегированным социальным положением, так и
богатством. Внешними признаками, отличавшими знать от рядо­
вых членов общины, были пышные одежды, дорогие украшения,
а у некоторых народов - обилие татуировки (последний обычай
был особенно широко распространен среди знатных бисайянцев,
которых испанцы называли «пинтадос» - разрисованные).
Следующей за «благородными» социальной группой были
«свободные» - полноправные, незакрепощенные члены общины.
Эту прослойку составляли лица, свободные от рождения, либо


«свободными» становились «зависимые», получившие освобож­
дение за выкуп или в награду за определенные заслуги перед дато
и знатью. «Свободные» обязаны были выполнять ряд повинно­
стей в пользу дато: сопровождали его в военных походах, мор­
ских экспедициях, помогали на охоте и рыбной ловле. Во многих
испанских источниках обе эти категории населения («благород­
ные» и «свободные») объединены в одну группу, очевидно, из-за
отсутствия существенных различий в их положении. При описа­
нии общественного строя тагалов ряд испанских авторов выделя­
ют дато и их семьи как высшую прослойку, затем «благородных» махарлика, называя их свободными членами общины, и вообще
опускают категорию «тимагуа». При характеристике бисайянцев
у некоторых авторов, напротив, выделена прослойка «тимагуа»,
которые сравниваются с испанскими идальго, поскольку они
освобождены от уплаты налогов и несения повинностей в пользу
дато, в то время как в других источниках подобным образом
характеризуются «благородные» (.малахалонг у бисайянцев).
Различия в описаниях общественных отношений у филиппин­
цев в период испанского завоевания говорят об их пестроте и об
отсутствии четких сословных барьеров между отдельными груп­
пами населения. Категории же населения, названные в источни­
ках «рабами», в действительности представляли собой многочис­
ленную прослойку крестьян-общинников, находившихся в лич­
ной зависимости у дато и «благородных».
В результате разложения первобытнообщинного строя в раз­
витых районах страны складывались раннефеодальные отноше­
ния. Этот процесс сопровождался закрепощением феодализировавшейся верхушкой свободных крестьян-общинников. Низшие
социальные слои представляли собой разные категории зависи­
мых крестьян. У бисайянцев, илоканцев, других крупных народов
зависимые крестьяне-общинники были самым многочисленным и
основным производящим слоем. Либо их положение было на­
следственным (их дети оставались в личной зависимости у того
же дато или махарлика), либо в категорию «зависимых» попадали
при определенных условиях свободные общинники.
Существование большого числа различных групп «зависи­
мых» было связано с отсутствием непреодолимых сословных
барьеров, возможностями сравнительно легкого перехода из
категории «зависимых» в категорию «свободных». «Зависимые»


могли получить освобождение за определенный выкуп, в резуль­
тате выплаты долга, в качестве награды за какие-то услуги
своему хозяину. Распространенным явлением были браки между
«свободными» и «зависимыми». Дети от браков «свободных» и
«зависимых» считались наполовину свободными, а их потомки
соответственно на У4, V8, 'Лв- Был и другой способ деления детей
от браков «свободных» и «зависимых», при котором половина
детей становилась «свободными», а другая - «зависимыми».
Среди множества категорий зависимого населения выделялись
две основные группы, различавшиеся по характеру и степени
зависимости. У тагалов это были алипинг-намамахай и алипингсагигилид, у бисайянцев - соответственно тумаранпу и ауэй. Али­
пинг-намамахай принадлежали к высшей категории «зависимых»
и образовывали основной слой тагальских крестьян. Они имели
собственные дома, орудия труда, рабочий скот. Могли передавать
принадлежавшую им собственность в наследство своим детям.
Их нельзя было продавать и дарить лицам из других балангаев, в
брак они вступали без разрешения господина. Основными форма­
ми эксплуатации этих крестьян были натуральный оброк (в виде
определенной доли урожая) и различного рода барщинные по­
винности.
Степень личной зависимости алипинг-сагигилид - самого низ­
шего социального слоя в доколониальном тагальском обществе была значительно больше. Они не имели собственности, жили в
доме господина, не могли вступить в брак без его согласия, их
продавали, покупали, дарили. Алипинг-сагигилид прислуживали
в домах дато и знати, обрабатывали их земли, получая от хозяина
пишу, ночлег, иногда небольшую долю собранного урожая.
Автор «Манильского манускрипта» выделяет у тагалов две
группы «рабов»: «те, которые живут в собственных домах, и те,
которые не имеют никакого имущества и живут в доме госпо­
дина». Подробно характеризуется статус каждой из них. «Те ра­
бы, что живут в собственных жилищах, отдают своему господину
ежегодно в виде налога 100 гант неочищенного риса и часть
собранных овощей, фруктов и т.д. Если они делают вино, то
относят господину кувшин вина, если на охоте убивают оленя,
отдают ему оленью ногу... Обязаны они также помогать в соору­
жении дома своего господина, который в это время их кормит, а
по завершении постройки устраивает празднество. После смерти


такого раба его дом и имущество переходят к детям, которые
обязаны служить тому же господину». «Рабы» второй категории,
живущие в доме хозяина, «обслуживают его день и ночь, за что
получают пищу и ночлег. Хозяин может продать такого раба.
Рабы не могут вступать в брак без разрешения господина, а обза­
ведясь семьей, остаются в его доме». Таким образом, в данном
источнике речь идет, конечно, не о рабах, а о двух категориях
зависимого населения, из которых только низшая может быть
отнесена к разновидности патриархального, домашнего рабства.
В эту низшую прослойку «зависимых» попадали главным
образом бедные общинники, выплатившие долги, в результате
чего они теряли имущество и сами превращались в собственность
кредиторов. В источниках отмечается, что человек, попавший в
долговое рабство, продолжал оставаться членом общины; хозяева
обычно не продавали своих домашних слуг, и отношение к ним
отличалось известной патриархальностью. В более тяжелых усло­
виях оказывались военнопленные, которые также принадлежали
к категории домашних рабов. Отношение к ним со стороны хо­
зяев и остальных членов общины как к чужакам и представи­
телям враждебного балангая было более суровым. Пленников
использовали на самых тяжелых работах, своих же должников
оставляли в основном в доме в качестве прислуги.
Балангаи представляли собой устойчивые социальные органи­
зации, члены которых были спаяны системой патриархальных
связей. Каким образом они сочетались с новыми социальными
отношениями, складывавшимися внутри феодализировавшегося
общества, проследить трудно. Некоторое отражение этого процес­
са можно. обнаружить в существовавших в то время правовых
нормах, образцы которых содержатся в испанских источниках.
Судя по этий сведениям, в филиппинском обществе того времени
отношения внутри балангаев (речь идет о развитых народах)
определялись как нормами обычного права («законы балангаев»,
передававшиеся изустно из поколения в поколение), закрепляв­
шими традиционные представления, обычаи, связи, так и состав­
лявшимися правителями балангаев законами, основной целью
которых было юридическое утверждение и защита власти и
привилегированного положения феодализирующейся верхушки.
Одним из немногих источников является кодекс Калантиао единственный полностью сохранившийся местный письменный


памятник, датируемый 1433 г. 4 Основной смысл уложений этого
судебника - защита прав и собственности местной верхушки.
Нанесение материального и морального ущерба представителям
знати (кража или порча собственности, принадлежащей господи­
ну, похищение женщин из дома дато или «благородного») при­
равнивалось к самым тяжелым уголовным преступлениям (таким,
как убийство), которые карались с отменной жестокостью (изби­
ение насмерть, сожжение и т.п.). За отказ от соблюдения установ­
лений, записанных в кодексе, полагалась смертная казнь.
В большинстве районов архипелага преобладала общинная
форма собственности на землю, когда земля (пахотная, лесные
угодья, места для рыбной ловли) целиком принадлежала балангаю. Наличие незанятых земельных массивов, годных для обра­
ботки, при общей небольшой плотности населения создавало
условия, при которых земля не закреплялась за общинами и
жители балангаев могли свободно занимать и осваивать новые
территории. Могущество и богатство дато и знати определялись
числом принадлежавших им «зависимых», обрабатывавших об­
щинную землю, но обязанных отдавать часть урожая дато и «бла­
городным». В то же время в отдельных наиболее развитых райо­
нах (на Лусоне и Бисайских островах) возникла и частная форма
собственности на землю, при которой пахотные земли были рас­
пределены между дато, «благородными» и свободными общинни­
ками. Складывались формы феодальной эксплуатации. «Зависи­
мые» получали в пользование от господина наделы земли на
условиях уплаты оброка в виде определенной части урожая и
несения отработочных повинностей.
Описаны также случаи, когда в отдельных балангаях вся па­
хотная земля принадлежала дато. В таких балангаях «благород­
ные» и «свободные» не были собственниками земли - они обла­
дали правом наследственного владения земельными участками
при условии выполнения определенных обязанностей в пользу
дато (участие в военных походах, морских экспедициях, а иногда
и ежегодное внесение налога натурой). Существовала и практика
земельных пожалований, когда дато в качестве феодального вла­
детеля наделял земельными угодьями своих родственников и
дружинников (из «благородных»).
Основой экономики доколониальных Филиппин было сель­
ское хозяйство. Было хорошо развито ремесленное производство.


Среди наиболее распространенных видов ремесел - плотничье
дело, обработка дерева и металлов, плетение из бамбука и расти­
тельных волокон, изготовление ювелирных изделий. Повсемест­
но значительное развитие получили гончарное дело и ручное
ткачество, которым занимались женщины-крестьянки. Ткани вы­
делывались из абаки, волокон листьев ананасов, хлопковой и
шелковой пряжи. Почти в каждом балангае были мастера, соору­
жавшие из дерева лодки и баркасы. Автор «Манильского ману­
скрипта» описывает три главных вида местных судов. Сравни­
тельно небольшие маневренные лодки - балангаи и крупные
баркасы - вирей, вмещавшие до 100 человек, использовались для
военных целей. Для перевозки тяжелых грузов служили еще
более крупные суда — бироко. Кроме того, изготовлялось мно­
жество разновидностей мелких лодок для плавания по рекам и
вдоль морского побережья. Филиппинцы не знали каменного зод­
чества. Свайные жилые дома строились из дерева и бамбука, по­
крывались пальмовыми листьями и тростником. В источниках есть
упоминания о разработках железной руды и добыче золота. Так, в
1569 г. Легаспи, военачальник испанской экспедиции, захватившей
архипелаг, писал в донесении королю о месторождениях золота,
которое «добывают в реках, а в некоторых местах получают из
рудников, где работают туземцы». Однако добыча его была незна­
чительна, и в целом горнорудное дело не было развито.
Экономические связи между различными районами страны и
отдельными балангаями были слабыми. Сравнительно развитой
товарообмен между балангаями существовал в районах Лусона,
населенных тагалами, пампанго и илоканцами. Сохранившиеся
фрагменты из тагальских судебников (XV-XVI вв.) содержат
детально разработанные уложения, регламентирующие торговые
сделки. Жители Лусона вели также морскую торговлю с населе­
нием центральных и южных территорий Архипелага.
Центр внешней торговли (в северной части архипелага) сло­
жился в районе современной Манилы задолго до вторжения
испанцев. Ко времени испанского завоевания здесь находилась
сильная федерация балангаев Майнила и Тондо с численностью
населения до 2 тыс., управляемая феодальными правителями —
раджами и дато. Это был единственный на Архипелаге центр,
который приобрел черты укрепленного городского поселения.
Среди жителей Майнилы кроме земледельческого населения


существовала торгово-ремесленная прослойка. Возникновение в
этом районе торгового центра было связано прежде всего с
развитием прямой филиппино-китайской торговли. Ко времени
испанского завоевания Китай занимал первое место во внешне­
торговых связях Майнилы. Велась также торговля со странами
Юго-Восточной Азии и с Японией.
Что касается уровня культуры филиппинцев, в целом он был
ниже, чем у народов соседних азиатских стран. Черты племенной
культуры, сложившейся в различных районах страны, отличаясь
местным своеобразием, имели общие малайские истоки и в той
или иной степени испытали воздействие индо-яванской и китай­
ской культуры (особенно у народов, населявших приморские тер­
ритории и занимавшихся морской торговлей)5. Крупные равнин­
ные народы (тагалы, бисайянцы) имели собственную систему
письма (этот факт отмечен многими испанскими авторами, кото­
рые с некоторым удивлением писали о большом числе грамотных
среди «дикарей-туземцев»), пользовались собственными алфави­
тами, созданными на основе южноиндийских. Образцов древней
филиппинской письменности почти не сохранилось: часть из них
погибла от времени (филиппинцы писали на трудносохраняемых
материалах - древесной коре, пальмовых и банановых листьях
и т.д.), часть была уничтожена испанскими миссионерами.
Среди равнинных народов и наиболее развитых горных пле­
мен были распространены разнообразные жанры фольклорного
творчества. Фольклорное наследие тагалов - одного из самых
развитых народов Филиппин - представлено стихотворными по­
словицами, загадками, песнями, театрализованными драматиче­
скими представлениями. Эти последние носили стихотворную
форму, сопровождались пением и танцами. Наиболее распростра­
ненным их видом был карагатан —род поэтического состязания
(на определенный сюжет), в котором участвовали мужчины и
женщины. Жанр эпической поэзии получил развитие среди илоканцев, населявших северо-западные приморские районы Лусона,
и ифугао, одного из наиболее крупных и развитых горных
народов Лусона.
Непременным атрибутом всех обрядовых и культовых цере­
моний повсюду на архипелаге были музыка и танцы. Испанские
авторы отмечали обилие и разнообразие местных музыкальных
инструментов. Пигафетта писал, что жители Себу изготовляли


многочисленные разновидности цимбал. Один из испанских хро­
никеров XVI в. сообщал, что на о. Самар все танцы сопрово­
ждались аккомпанементом на музыкальных инструментах, похо­
жих на европейские гитары. Почти повсеместно на Лусоне и Би­
сайских островах археологи находят древний и, по-видимому,
один из самых популярных музыкальных инструментов - кудъяпи
(струнный инструмент, напоминающий гитару), который сохра­
нился теперь только у тагалов и стал в тагальской литературе
поэтическим символом.
До прихода испанцев в северных и центральных районах Фи­
липпин не сложилось единой религии. Религиозные воззрения их
жителей в целом основывались на анимизме. У племен, находив­
шихся на различных стадиях разложения первобытнообщинного
строя, из чисто анимистических представлений возник политеизм поклонение сонму божеств, хотя и сохранялась прежняя вера в
многочисленных духов, которые заняли место, следующее за бо­
гами. Каждое божество наделялось определенными функциями,
связанными с различными сферами человеческой жизни и дея­
тельности (боги земледелия, дождя, урожая, войны, огня, любви,
смерти и т.д.). Обожествлялись небесные светила, животные
(крокодилы, акулы) и птицы. У развитых народов сложилась идея
верховного божества, возвышающегося над остальными богами.
У тагалов существовал культ верховного божества Батхала —
творца земли и человека. Весь окружающий мир филиппинцы
населяли множеством духов (у тагалов они называются анито, у
бисайянцев - дивата) - покровителей жилищ, домашнего очага,
лесов, рек, морей, полей, пещер и т.д.
Широко распространено было среди филиппинцев почитание
предков. Духам предков поклонялись как существам божествен­
ного порядка, выполняющим роль посредников между людьми и
высшими сверхъестественными силами. Им воздавались ритуаль­
ные почести (из камня, кости, дерева вырезали идолов в память
умерших, специальные подношения из пищи и вина приносили
на могилы и т.п.). У многих племен существовали вера в загроб­
ную жизнь, понятие рая, идея вознаграждения в потустороннем
мире. Храмовых сооружений, постоянных мест для ритуальных
церемоний у филиппинцев не было, отсутствовало жреческое со­
словие. Религиозными ритуалами и обрядами жертвоприношений
(состоявших обычно из рисового вина, фруктов, заколотых


свиней, кур, иногда золота) руководили старые, почитаемые чле­
ны общины, обычно женщины, реже - мужчины, исполнявшие
фактически функции жрецов.
Из горных племен наиболее развитые религиозные воззрения
были у ифугао (в значительной степени сохранившиеся до наших
дней). Пантеон ифугао включал множество богов и духов, кото­
рыми они заселяли почти все окружавшие их предметы, в честь
божеств вырезались деревянные идолы, расставлявшиеся на до­
рогах, в домах, полях, лесах. Ритуальные церемонии отправля­
лись колдунами.
С начала XVI в. в северных и центральных районах Филиппин
стал распространяться ислам, уже утверждавшийся к этому вре­
мени на юге архипелага (Минданао, Сулу). Он проникал на север
в основном из индонезийского султаната Бруней. В XVI в. Жите­
ли султаната вели довольно активную торговлю с населением
Лусона и Бисайев, основывая на территории этих островов свои
торговые фактории и поселения. Испанские колонизаторы обна­
ружили поселения индонезийских торговцев из Брунея на терри­
тории Майнилы, в густозаселенном районе оз. Лагуна, ряде дру­
гих пунктов Южного Лусона и на островах Миндоро и Себу
(Бисайи). Торговые поселения индонезийцев служили центрами
пропаганды ислама среди местного населения. По свидетельству
некоторых источников, на Лусоне и Бисайских островах в 6070-х годах XVI в. действовали также присылаемые из Брунея
мусульманские проповедники. Процесс исламизации не носил,
однако, массового характера, затронув лишь незначительную
часть местной феодализировавшейся верхушки в районах, распо­
ложенных по соседству с торговыми факториями и поселениями
индонезийцев. Испанцы, захватившие Майнилу и Тондо в начале
70-х годов XVI в., отмечали, что их правители и местная знать
исповедовали мусульманскую религию и вели свое происхожде­
ние или находились в родственных связях с правящей династией
Брунея. Основная же масса жителей Майнилы и Тондо сохраняла
приверженность к старым языческим верованиям. Таким обра­
зом, ко времени испанского завоевания процесс распространения
ислама на Лусоне и Бисайских островах находился еще на самой
первоначальной, зародышевой стадии. Продвижение ислама
было остановлено испанскими колонизаторами, приступившими
к христианизации филиппинского населения.


Особенности развития южных районов Филиппин
Древняя и средневековая история Минданао и Сулу слабо изу­
чена из-за недостатка источников. Много пробелов в изучении
ранних периодов истории Юга Филиппин было восполнено в ре­
зультате выхода в свет в конце 60-х и в 70-е годы XX в. Капи­
тальных исследований филиппинского историка С.А. М ахулаб.
Ему удалось на основе сравнительного анализа генеалогических
списков мусульманских правителей Сулу и Минданао - тарсила проследить основные этапы политической истории этого района
Филиппин, начиная с периода проникновения туда ислама
(XIV в.). Но остается почти неизученным доисламский период.
Отдельные материалы (из индонезийских и китайских источни­
ков), говорят о том, что в целом развитие Юга Филиппин (точнее Сулу, западных и южных территорий Минданао) с первых веков
нашей эры опережало развитие северных и центральных районов
Филиппинского архипелага. Среди факторов, способствовавших
этому, следует указать на их географическую и историко-культурную близость к соседней индонезийской области, на тесные
хозяйственные и культурные контакты с государствами древней
цивилизации, расположенными на территории Индонезии, Ма­
лайи и Индокитая. Этим контактам способствовало направление
хозяйственной деятельности народов Сулу и приморских терри­
торий Юго-Западного Минданао, основу которой составляли тор­
говля, добыча жемчуга и морские промыслы.
Среди народов, населявших эти южные районы, по-видимому,
уже в первые века нашей эры шел интенсивный процесс разло­
жения первобытнообщинного строя. Исследования С.А. Махула
показали, что формирование государственности началось там еще
в доисламский период и было связано с процессами их внутрен­
него развития. Ко времени проникновения ислама (на Сулу - на
рубеже XIII-XIV вв. и на Минданао - в середине XV в.) здесь
уже существовали относительно централизованные феодальные и
полуфеодальные княжества со сложившимися правящими
династиями.
Подтверждением этого вывода служит наличие местной, до­
исламского происхождения титулатуры у представителей пра­
вящей верхушки. Помимо распространенных повсеместно на Фи­
липпинах терминов «дато», «раджа» (или «раха») в применении


к общинным вождям на Сулу использовались титулы багинда и
падука (или сирипада), обозначавшие принц, князь, верховный
правитель; на Минданао правители княжеств назывались думата.
Наличие этих титулов индуистского происхождения свидетель­
ствовало о тесных связях Филиппин с индианизированными ин­
донезийскими государствами. В сулуанских тарсила в полные
титулы султанов и их близких родственников (в том числе жен­
щин) вплоть до конца XIX в. включался один из индуистских ко­
ролевских титулов - падука с целью показать их преемственность
с древними местными (доисламскими) династиями.
Первичные государственные образования на Сулу сложились
на центральном и самом крупном острове архипелага —Холо у
народностей бурануны, тагимаа, баклайи (предков современных
народов Сулу и таусугов). Столица княжества буранунов была
расположена в Маимбунге, где находилась резиденция верховно­
го правителя, носившего титул сирипада. Центры тагимаа и баклайев размещались соответственно в Буанса и Холо. Столичные
поселения сулуанских княжеств были не только политико-административными, но и торговыми центрами, которые играли ак­
тивную роль в морской торговле в островной части Юго-Восточной Азии.
В доисламский период наиболее развитой центр о. Минданао
находился в долине р. Пуланги. Здесь возникли феодальные кня­
жества - Магинданао (в нижнем течении Пуланги) и Буайан
(в среднем и верхнем течении Пуланги). Основное население до­
лины Пуланги составляли народности ирануны и магинданао.
В княжестве Магинданао утвердилась династия из представителей
иранунской знати. В правящей династии княжества Буайан пре­
обладали выходцы из народности магинданао. Оба княжества
представляли собой довольно устойчивые государственные обра­
зования, правители которых обладали значительной властью.
Территориально влияние правителей Магинданао распространя­
лось почти на весь район расселения иранунов вдоль северозападного побережья Минданао вплоть до устья р. Сибугай. Под
контролем Буайана находились соседние внутренние районы ост­
рова, населенные отсталыми племенами, которые облагались данью
в пользу правителей княжества. Ирануны издавна занимались мор­
ской торговлей. Среди них были также племена морских кочев­
ников, живших пиратством, торговлей, морскими промыслами.


Население Буайана было преимущественно земледельческим,
торговлей занимались главным образом представители местной
знати. Между княжествами шла длительная, упорная борьба за
установление контроля над всей долиной Пуланги.
С проникновением ислама начался новый этап исторического
развития этих районов. Исламизация Филиппин была частью про­
цесса распространения и утверждения ислама в малайско-индо­
незийском регионе, начавшегося на рубеже X-XI вв. На Филип­
пины ислам стал проникать из'Индонезии и Малайи, где во вто­
рой половине XIII в. мусульманская религия завоевала уже проч­
ные позиции. Сведения о начальном периоде распространения
ислама на Филиппинах содержатся в тарсила. Они носят большей
частью легендарный характер, но включают и элементы, основан­
ные на исторических фактах. В исследованиях С.А. Махула впер­
вые воспроизведена общая картина проникновения ислама на
Сулу и Минданао и установлены хронологические рамки этапов
исламизации.
Первым объектом исламизации стал архипелаг Сулу. В по­
следней четверти XIII в. здесь были основаны торговые фактории
и поселения малайских гортовцсъ-мусульман, которые были пер­
выми распространителями новой религии. Возможно, что некото­
рые из них брали в жены девушек из семей местной знати, а
отдельные дато и представители сулуанской феодальной верхуш­
ки уже в этот период стали переходить в мусульманскую веру. Во
второй половине XIV в. появились мусульманские проповедники
и миссионеры из Малайи, прибывшие с Явы, где они также зани­
мались пропагандой мусульманской религии. Именно к этому
времени относятся сведения в ранних сулуанских тарсила о посе­
щении архипелага многочисленными макдумами (учеными), про­
поведовавшими мусульманское вероучение среди местных жите­
лей. Подробно сообщалось о Карим-уль-Макдуме, который по­
явился на Сулу, по-видимому, в 80-х годах XIV в. Известно, что
он поселился в Буанса, где находилась резиденция правителя и
знати тагимаа, и выстроил там мечеть. Правящая верхушка таги­
маа была уже исламизирована, чем и объяснялась восторженная
встреча Макдума в Буанса, описанная в источниках.
В начале XV в. в Буанса прибыл некий раджа Багинда, один из
мелких правителей минангкабау. Он появился у берегов Холо с
большим числом воинов и придворных и был сначала враждебно


встречен местными дато и знатью, пытавшимися разгромить и
потопить его флот. Однако после разъяснений, что экспедиция
имеет миролюбивые цели и участники ее (мусульмане) намерены
поселиться в Буанса, радже и его людям было разрешено остаться
на острове. Ни один из источников не сообщает имени раджи.
Как известно, термин «багинда» индонезийского происхождения,
употреблялся на Сулу в смысле «правитель, князь». Не установ­
лено, носил ли этот титул раджа до прибытия в Буанса или стал
его обладателем после того, как поселился на Сулу. Известно
только, что он женился на дочери одного из местных дато и поль­
зовался в Буанса большим политическим влиянием и властью.
Следующей стадией исламизации Сулу было создание мусуль­
манского султаната в середине XV в. Первым султаном Сулу
считается Абу Бакр, принявший на троне мусульманский титул
Шариф-уль-Хашим (полный титул включал также и местный
традиционный титул - падука). Сведения о его жизни до прибы­
тия на Сулу разноречивы, но во всех сулуанских тарсила указы­
вается на арабское происхождение Абу Бакра, поскольку, со­
гласно мусульманской традиции, султан должен принадлежать к
прямым потомкам Пророка или по крайней мере быть выходцем
из арабов. Наиболее распространена версия, по которой Абу Бакр
в 30-е годы XV в. находился при дворе султана Малакки (воз­
можно, был родственником султана), откуда перебрался в Палембанг (Суматра), затем в Бруней. Из Брунея Абу Бакр прибыл в
Буанса, где вскоре женился на дочери раджи Багинда, принял
титул султана в 1450 г., положив начало новой мусульманской
династии на Сулу. Во время правления Абу Бакра, с 1450 по
1480 г., ислам превратился в государственную религию, началось
формирование политических и социальных институтов, основан­
ных на исламской традиции и шариате. Столица первого султана
находилась в Буанса (при преемниках Абу Бакра она была пере­
несена в Холо). Территориально султанат объединял княжества
Буанса и Холо, расположенные в приморских районах. С созда­
нием султаната ускорился процесс исламизации населения гор­
ных территорий о. Холо, входивших в состав княжества буранунов.
Исламизация Минданао началась полтора столетия спустя: с
середины XV в. К этому времени относятся сведения в местных
тарсила о деятельности миссионеров с архипелага Сулу. В начале


XVI в. проповедниками ислама на Минданао стали мусульман­
ские эмигранты из Малайи. Известную роль в этом сыграл захват
Малакки (1511 г.), в то время крупнейшего центра исламского
мира в Юго-Восточной Азии, португальцами. Падение Малакки
вызвало массовое бегство жителей, в том числе членов султан­
ской семьи, придворных, знати, торговцев, устремившихся в
соседние районы. Возможно, с этой миграцией было связано по­
явление на Минданао Шарифа Мухаммеда Кабунгсувана. На лод­
ках морских кочевников-баджао он перебрался в Бруней, а в
1515 г. высадился в местечке Малабанг, на западном побережье
Минданао. Согласно существовавшей традиции, Шариф занялся
распространением ислама в долине Пуланги и вскоре основал
султанат, став первым султаном Магинданао. Сведения в ранних
тарсила воспроизводят, однако, несколько иное и более сложное
развитие событий. Первоначально Шарифу, встреченному враж­
дебно местными дато, удалось установить контроль лишь над
небольшой территорией в районе Малабанга. В дальнейшем с
помощью политических союзов с дато Магинданао и Буайана,
подкрепленных его браком с дочерью местного правителя, Кабунгсуван добился усиления своих позиций в долине Пуланги.
Но Кабунгсуван не носил титула султана, а был крупным религи­
озным и влиятельным политическим деятелем.
Создание на Минданао феодальных монархий по типу мусуль­
манских султанатов относится ко второй половине XVI в. В этот
период после длительной борьбы с Буайаном на первый план
выдвинулось княжество Магинданао. Чтобы укрепить престиж
государства, в магинданаоских тарсила конца XVI в. Кабунгсуван
изображался первым султаном Магинданао, основателем мусуль­
манской правящей династии. Поэтому считалось, что все султаны
Магинданао - прямые потомки Кабунгсувана (по мужской линии),
в то время как правящая мусульманская династия Буайана ведет
свое происхождение от дочери шарифа, то есть связана с первым
султаном по второстепенной, женской линии. Тем самым обосно­
вывались претензии магинданаоских султанов на главенство как
в Магинданао, так и в Буайане.
Процесс исламизации южных районов Филиппин, про­
должавшийся в течение трех столетий, в основном закончился на
рубеже XVII в. на Минданао, самом крупном острове Филип­
пинского архипелага, ислам утвердился только в юго-западном


приморском районе. С начала XVII в. правители султаната Ма­
гинданао, обеспокоенные появлением на севере испанских конки­
стадоров, стали отправлять мусульманских проповедников в со­
седние, неисламизированные районы. В результате в XVII в.
были исламизированы маранао - одна из крупных народностей
Минданао, заселявших район оз. Ланао. Однако пропаганда исла­
ма (равно как и попытки христианизации, предпринимавшиеся
испанскими миссионерами) не имела никакого успеха у много­
численных племен внутренних районов Минданао, находившихся
на примитивных стадиях развития.
Исламизация Сулу и княжеств Юго-Западного Минданао ока­
зала глубокое воздействие на развитие этого района Филиппин.
Одним из важных последствий исламизации был рост связей
между этими районами и соседним малайско-индонезийским ре­
гионом. Общность религии способствовала укреплению истори­
чески сложившихся культурных, экономических и политических
связей. Филиппинские султанаты рассматривались как составная
часть всего мусульманского мира (Дар-уль-ислама) и, в более
узком смысле, мусульманской общины в Юго-Восточной Азии.
Исламизация Сулу и Минданао сопровождалась экономической
экспансией индонезийского и малайского торгового капитала,
завоевавшего там господствующие позиции. Общность религии и
генеалогические связи между представителями правящих дина­
стий в филиппинских султанатах и соседних мусульманских
странах содействовали развитию военно-политических, союзни­
ческих отношений. С начала испанских колониальных захватов
на Филиппинах тесные связи с соседними мусульманскими госу­
дарствами приобрели первостепенное значение в борьбе народов
Юга против колонизаторов.
Исламизация оказала серьезное влияние на процесс внутрен­
него развития Сулу и Минданао, укрепив ранее сложившуюся
государственность, так как сопровождалась перестройкой поли­
тической структуры по образцу мусульманских государств малайско-индонезийского региона, усвоением мусульманских пра­
вовых норм. Старые политические институты не исчезли пол­
ностью, они частично модернизировались, а частично приспосо­
бились к новой структуре. Создание султанатов способствовало
централизации государственной власти. Эта тенденция наиболее
отчетливо прослеживалась в султанате Сулу, где султан занимал


высший пост в государстве и обладал верховной исполнительной,
законодательной и судебной властью. Он был также верховным
военным и религиозным вождем. В качестве последнего султан
производил назначения на все религиозные посты, вплоть до
самых низших.
На следующей ступени политической и социальной иерархии
находились многочисленные дато. В их среде выделялись так
называемые королевские дато, которые считались потомками
первого султана, в то BpeMfl; как обычные, некоролевские дато
вели происхождение из семей местных доисламских феодальных
правителей. Из числа королевских дато султаны назначали двух
министров (везиров), носивших титулы «раджа бендахара» (они
выполняли функции главного министра и ближайшего советника
султана) и «раджа му да» (верховный судья). Последний был на­
следником трона, и потому обычно этот пост занимал брат или
племянник царствующего султана 1. Оба министра возглавляли
специальный совет при султане («рума бихара»), члены которого
частично назначались султаном, частично избирались из среды
королевских дато. Совет занимался обсуждением законопроек­
тов, вопросов финансов, торговли, внешней политики. При об­
суждении вопросов, связанных с торговлей, на заседания совета
приглашались представители орангкайа - прослойки богатого,
незнатного населения, занятого главным образом коммерческой
деятельностью в крупных масштабах.
В административном отношении султанат был разделен на
округа, во главе которых стояли панглима - чиновники, назна­
чавшиеся султаном, ведавшие сбором налогов в пользу трона и
одновременно отвечавшие за лояльность населения, в особен­
ности местных дато.
Политика государственной централизации, проводившаяся сул­
танами, находила поддержку у высшего мусульманского духо­
венства, что способствовало усилению султанской власти. В исто­
рии Сулу нет особо крупных феодальных междоусобиц и войн,
хотя проявления недовольства укреплением централизованной
власти султанов со стороны местной феодальной знати и борьба
за престол различных группировок дато происходили часто.
По имеющимся источникам трудно проследить особенности
социально-экономических отношений на Сулу. Известно, что
султан был собственником земли на определенной, ограниченной


территории 8, Султан и дато представляли основную категорию
крупных феодальных землевладельцев. Обрабатывавшие их зем­
ли крестьяне облагались натуральными повинностями. В хозяй­
стве довольно широко применялся труд домашних рабов - в них
превращали пленников, захваченных в войнах и пиратских набе­
гах. Основным же направлением хозяйственной деятельности
была морская торговля, в которой принимали участие почти все
категории местного населения. Торговля служила одним из важ­
нейших источников государственных и личных доходов султана
и знати. Самые крупные барыши получали султаны, принимав­
шие непосредственное участие в коммерческих операциях и
пользовавшиеся рядом торговых привилегий. С подъемом тор­
говли в XVI - начале XVII в. были связаны развитие ремес­
ленного производства и рост городов. Холо, столица султаната с
конца XV в., превратился в XVI в. в крупный торгово-ремесленный центр Юго-Восточной Азии, куда стекались товары со
всей Азии и который славился своими искусными мастерами, оружейниками, ювелирами, резчиками по дереву.
Что касается мусульманских государств на Минданао, то на
начальном этапе их развития (вторая половина XVI - первая чет­
верть XVII в.) тенденция к государственной централизации про­
являлась здесь намного слабее, нежели в Сулу. Власть султана
Магинданао, номинально являвшегося верховным главой госу­
дарства, высшим религиозным и военным вождем, ограничива­
лась фактически собственно султанскими землями (типа королев­
ского домена), в то время как на остальных территориях разме­
щались вассальные княжества и владения местных феодалов,
хозяева которых чувствовали себя независимыми. История Ма­
гинданао и Буайана в этот период заполнена феодальными усо­
бицами и войнами, прекратившимися к 30-м годам XVII в., когда
на территории Минданао возникло сильное централизованное
государство.
Появление в Юго-Восточной Азии европейских колонизато­
ров, существование у границ султанатов колониальных владений
Испании и Голландии не могло не оказывать влияния на ход
исторического развития филиппинского Юга. С завоеванием
Индонезии Голландией и установлением голландской торговой
монополии в Юго-Восточной Азии сузилась сфера торговой дея­
тельности филиппинских султанатов, нарушились исторически


сложившиеся экономические связи с малайско-индонезийским
регионом. В результате последовал постепенный упадок внешней
торговли, ремесленного производства, прекратился рост городов;
одновременно стала развиваться контрабандная торговля, усили­
лись пиратство, морской разбой. Длительное пребывание во враж­
дебном окружении, постоянная угроза иноземных вторжений и
захватов приводили к растущей изоляции южных районов, за­
стою в экономической и общественной жизни, консервации сред­
невековых социальных, политических и религиозных институтов.
Но к началу испанского завоевания Филиппин южные сул­
танаты представляли собой сильные феодальные государства, об­
ладавшие значительной военной мощью, тесно связанные эконо­
мически и политически с соседними мусульманскими странами.


ГЛАВА II
PAX HISPANICA НА ФИЛИППИНАХ
(вторая половина XVI - конец XIX вв.)

Три века испанского колониализма на Филиппинах не могли
пройти бесследно для всей последующей истории этой страны, не
исключая постколониального периода (с 1946 г.). Американцы,
овладевшие Архипелагом на рубеже XX столетия, направив стра­
ну по рельсам капиталистического развития и буквально обру­
шив на филиппинцев новую, чуждую им систему ценностей,
демократию по-американски, английский язык для массового по­
требления, американскую масскультуру, казалось, оставили жи­
телям колонии лишь приверженность к католическому вероуче­
нию и испанские имена. Сами же называли их полуофициально и
с явно уничижительным оттенком своими «младшими коричне­
выми братиками» (little brown brothers) '. И тем не менее то, что
было воспринято филиппинцами из иберийского культурно-исторического пласта, не исчезло, а проявилось в процессах эволюции
филиппинского общества при формировании нового типа циви­
лизации, оказав влияние через развитие социальной и политиче­
ской культуры на создание определенных стереотипов взаимо­
действия традиционного и современного. Поэтому в этой главе,
посвященной испанскому периоду, акцентируется внимание на
результатах продолжительной испанской колонизации и вестер­
низации, в ее, как позднее утверждали американцы, средневе­
ково-религиозном варианте, ответах филиппинского общества на
вызовы испанского колониализма.

Завоевание, христианизация, колонизация Архипелага
(вторая половина XVI - конец XVIII в.)
Завоевание Филиппин Испанией относится к начальному эта­
пу европейской колониальной экспансии на Востоке, совпадаю­
щему с ранним этапом Великих географических открытий. Извест­
но, что пионерами европейского колониализма были пиренейские


страны —Португалия и Испания 2. Между ними велась ожесто­
ченная борьба за овладение путями к заморским рынкам драго­
ценных металлов и пряностей. Морские пути на Восток были
впервые проложены португальцами с начала XV в., Испания же с
конца XV в. и первую половину XVI в. вела захватнические вой­
ны на Американском континенте, создав в конце концов гигант­
скую колониальную империю в Латинской Америке 3. Поскольку
путь на Восток вокруг Африки был захвачен Португалией, испан­
ские флотилии могли двигаться лишь в западном направлении
через Атлантический и Тихий океаны. Во время путешествия
Магеллана в 1521 г. в поисках западного пути в Индию и к Мо­
луккским островам (Острова пряностей) были обнаружены Фи­
липпинские острова (названные островами Св. Лазаря). Тогда же
Испания и Португалия договорились о новой линии разграниче­
ния их владений в Тихом океане (на 17° восточнее Молукк). Та­
ким образом единственным владением Испании в Азии оказались
Филиппины 4.
Планомерное завоевание Филиппин Испанией началось с се­
редины 60-х годов XVI в. К этому времени под властью испан­
ской короны находилась обширная колониальная империя, раски­
нувшаяся на громадной территории Центральной и Южной Аме­
рики от северных границ Мексики до Ла-Платы на юге.
Поскольку колонизации подвергалось традиционное общест­
во, находившееся на низкой стадии исторической эволюции, со
слабо выраженными экономическими, политическими, религиоз­
ными структурами и институтами, оно было обречено на их раз­
витие по колониальному образцу, а не в соответствии со сложив­
шимися местными традициями. В результате были подорваны
культурно-исторические связи Филиппин с Востоком, и филип­
пинское общество по типу развития оказалось ближе к латино­
американским колониям Испании, нежели к своим азиатским со­
седям. При завоевании Архипелага и последующей колонизации
испанцы прямо использовали свой опыт в войнах на Американ­
ском континенте и строительства там колониальных государств.
Но абсолютного совпадения, вполне понятно, быть не могло, и в
первую очередь из-за своеобразия местных условий.
На Архипелаге с его малочисленным, разбросанным по мно­
жеству островов и островков населением, племенной и этни­
ческой пестротой, отсутствием государственности (в процессе


возникновения протогосударственности находились лишь отдель­
ные территории - в Маниле и на Панае) и развитой религии не
было почвы для возникновения сколько-нибудь эффективного и
организованного отпора европейской экспансии. Поэтому, в
отличие от Латинской Америки, завоевание и колонизация Фи­
липпин не сопровождались массовым истреблением их жителей.
Кроме того, на процесс колонизации оказывал воздействие эко­
номический фактор. Филиппины были бедны наиболее ценимы­
ми в Европе колониальными ресурсами (золото, серебро, пря­
ности) или вообще лишены их. Вследствие этого основным ис­
точником доходов становился труд завоеванного населения.
Специфика демографических и экономических условий пред­
определила место Филиппин в системе испанской колониальной
империи. Оно было обусловлено, говоря современным языком,
геополитическими интересами метрополии — как единственной
иберийской колонии в Азии по соседству с Китаем и колони­
альными владениями европейских соперников Испании (Порту­
галии и Голландии).
С данным обстоятельством был связан такой фактор, как ма­
лочисленность испанцев на Филиппинах (всех категорий колони­
заторов), которые в XVII-XVIII вв. стабильно составляли менее
одного процента всего населения Архипелага (в начале XVIII в.
оно насчитывало примерно 0,5 млн человек).
Процесс завоевания северных и центральных районов Архи­
пелага (Лусон и Бисайские острова), превращенных в колонию
Испании, занял примерно двадцать лет - 60-80-е годы XVI в.
В феврале 1565 г. у берегов Филиппин появилась испанская
военная эскадра, вышедшая в ноябре 1564 г. из мексиканского
порта Нативидад. Экспедицию возглавлял бывший алькальд г. Ме­
хико Мигель Лопес де Легаспи, опытный военачальник, прошед­
ший школу захватнических войн на Американском континенте.
В качестве советника Легаспи на Филиппины отправился ученый
монах-августинец Андрес де Урданета, участник многих военных
походов, картограф и искусный навигатор. Легаспи командовал
эскадрой из 5 военных судов, на которых находились 500 солдат
и пять (включая Урданету) монахов -августинцев.
В апреле 1565 г. испанцы высадились на Себу. Здесь было
основано первое укрепленное испанское поселение Сан-Мигель
(позднее на этом месте вырос город Себу). Используя разоб­


щенность балангаев и межплеменные противоречия, испанцы
привлекали на свою сторону часть местных дато. Легаспи заклю­
чил «кровные договоры» с двумя наиболее воинственными и
сильными правителями - дато Сикатуной (о. Бохоль) и раджой
Тупасом (Себу). Воины Тупаса и Сикатуны вместе с солдатами
Легаспи участвовали в завоевании Бисайских островов. Кровавой
расправе испанские конкистадоры подвергали лишь ту часть мест­
ного населения, которая оказывала сопротивление завоевателям.
К началу 70-х годов XVI в. в основном закончился процесс
завоевания территории Бисайев и Северного Минданао. Серьез­
ной проблемой, с которой испанцы столкнулись на Бисайях, был
недостаток продовольствия. Экономика Себу и Паная - двух
островов с относительно плотным населением и сравнительно
высоким уровнем развития производительных сил - была подор­
вана испанским завоеванием. Были разорены многие селения,
уничтожены рисовые поля, сократилась численность и так не­
большого трудоспособного населения. До 1569 г. основной базой
испанцев на Бисайях был Себу, затем Легаспи перенес свою рези­
денцию на Панай. Но и на Панае - центре рисового производства
Бисайев урожайность риса резко упала. В 1570 г. нехватка риса и
других продовольственных продуктов приняла катастрофические
размеры. Продовольственный вопрос был одной из причин, побу­
дивших Легаспи ускорить продвижение на север в поисках более
плодородных и освоенных земель. Весной 1570 г. была отправ­
лена экспедиция под командованием Мартина де Гоити и внука
Легаспи, Хуана де Сальседо, для разведки и, по возможности,
установления испанского суверенитета на Лусоне. Экспедиция
состояла из отряда испанских солдат (100 человек) и нескольких
отрядов бисайянцев.
20 мая 1570 г. испанские корабли вошли в Манильский залив.
Испанцы обратили внимание на то, что Майнила была хорошо
укреплена: на побережье возвышалась крепость, сооруженная из
земли и стволов пальмовых деревьев, защищенная 12 артилле­
рийскими орудиями (местные пушки-лантака). Население Май­
нилы, по сведениям Гоити, насчитывало до 2 тыс. жителей. Му­
сульманский правитель Майнилы, раджа Солиман, встретил вы­
садившихся на побережье иноземцев артиллерийским огнем.
Испанцы отступили, но затем, используя военное превосходство,
сумели захватить крепость. Гоити, разместив там небольшой


отряд, двинулся с основными войсками на завоевание соседних
районов Лусона. Оставшиеся в Майниле испанские солдаты на­
чали грабить и притеснять местное население, что вызвало вос­
стание, возглавленное раджой Солиманом. Восставшие перебили
испанских солдат, сожгли крепость и ушли в горы. Гоити вынуж­
ден был вернуться на Панай.
Испанские колонизаторы появились снова на берегу Маниль­
ского залива спустя год - в апреле 1571 г. Военными операциями
руководил Легаспи. Конкистадоры разрушили и сожгли заново
отстроенную крепость и окрестные селения, заставив Солимана и
правителей соседних балангаев признать верховную власть Испа­
нии. Удобное стратегическое положение и процветавшая эконо­
мика Майнилы привлекли внимание Легаспи. По его приказу в
устье Пасига было начато строительство испанского города, бу­
дущей столицы колонии - Манилы.
Обосновавшись в Маниле, испанцы в 1572-1574 гг. завоевали
территорию Центрального Лусона - рисовую житницу острова,
наиболее развитые экономически и густонаселенные районы.
В 1574 г., двигаясь на север, они захватили территорию, на кото­
рой жили илоканцы, и в 1575-1580 гг. распространили свое гос­
подство на весь Северный и Северо-Восточный Лусон. В воен­
ных операциях принимали участие отряды, набранные из бисай­
янцев, и воины «союзных» дато. Завоевание многих районов
Лусона было осуществлено руками местных жителей.
В итоге Филиппины (точнее северная и центральная части
Архипелага, поскольку на юге испанская экспансия была оста­
новлена филиппинскими мусульманскими султанатами, о чем мы
скажем ниже) оказались в тот период единственным крупным
колониальным владением не только в ЮВА, но и в Южной Азии.
Этому способствовали такие факторы, как общая отсталость Фи­
липпин, отсутствие сколько-нибудь эффективного сопротивления
иноземной агрессии и опыт испанцев в колонизации Латинской
Америки, где возникли крупные владения в форме колониальных
государств. Кроме того, важную роль играли геополитический и
географический факторы - завоевание Филиппин происходило с
Запада5.
В истории испанского колониализма католическая церковь
играла выдающуюся роль, создавая идеологическое обоснование
заокеанской экспансии и облегчая с помощью христианизации


покорение завоеванного населения. Ни в одном из колониальных
владений Испании она не обладала таким могуществом, какое у
нее было на Филиппинах. При этом доминирующие позиции за­
нимало черное (регулярное) духовенство, объединенное в не­
скольких монашеских орденах и братствах. Оно сосредоточивало
в своих руках миссионерскую деятельность и управление прихо­
дами - источниками духовной, экономической, политической
власти над филиппинцами. Привилегированное положение орде­
нов было связано с их заслугами перед короной еще в период
завоевания островов, когда монахи-миссионеры вслед за конки­
стадорами устремлялись на захваченные территории, занимаясь
«духовным замирением» населения, его обращением в католи­
ческую веру.
Процесс христианизации филиппинцев, как и военная экспан­
сия, протекал намного более мирно, чем в латиноамериканских
владениях, и чрезвычайно быстрыми темпами. Успехи испанских
миссионеров в распространении католического вероучения объ­
яснялись отсутствием на островах развитой религиозной идеоло­
гии, которая могла бы противостоять религии колонизаторов. Не
случайно португальские миссионеры, действовавшие с немень­
шим рвением в странах Востока, где задолго до появления евро­
пейцев утвердились мировые религии - ислам и буддизм, добива­
лись ничтожных результатов. То же происходило и с испанскими
миссионерами в Китае и Японии. Уже к 20-м годам XVII в. было
христианизировано практически все население Архипелага6 (за
исключением мелких языческих племен в труднодоступных гор­
ных районах и населения независимых мусульманских султана­
тов на юге Филиппин). Таким образом Филиппины стали един­
ственным христианским государством в регионе Восточной и
Юго-Восточной Азии 1. В европейских католических странах их
называли не иначе как «бастионом веры» и «заповедником като­
лицизма» на Востоке. В XVIII в. был окончательно закреплен
территориальный раздел Архипелага между религиозными орде­
нами, в соответствии с которым наиболее богатые и густоза­
селенные территории отошли к четырем монашеским орденам
(августинцев, доминиканцев, францисканцев и реколетов), обос­
новавшимся на островах еще на начальном этапе колонизации.
Белое (секулярное) духовенство сильно уступало регулярному
и по своей численности, и по влиятельности. Во главе церковной


иерархии стоял архиепископ манильский, которому подчинялись
три епископа 8.
Роль церкви не ограничивалась религиозными функциями.
Церковь представляла собой мощную экономическую и полити­
ческую силу и вторгалась во все сферы деятельности колони­
альной администрации, нередко действуя вразрез с интересами
последней, что в течение XVII-XVIII вв. служило источником
соперничества и конфликтов между светскими и церковными
властями. В современной западной литературе многие авторы
относят испанские Филиппины к числу полутеократических
государств.
Одним из главных направлений испанской колониальной по­
литики было создание на островах единой системы администра­
тивного управления по латиноамериканским образцам, основан­
ной на сильной, фактически неограниченной власти центра в
лице генерал-губернаторов, подотчетных вице-королям Мексики
(Новой Испании). Следующим звеном системы являлось провин­
циальное управление. Алькальды провинций, подчинявшиеся ге­
нерал-губернаторам, обладали, так же, как и последние, обшир­
ными полномочиями, но в рамках доверенных им территорий.
Одна из существенных особенностей испанского завоевания и
в дальнейшем колонизации Филиппин заключались в том, что
физическому уничтожению подверглась лишь незначительная
часть местной феодализировавшейся верхушки - та, которая со­
противлялась вторжению иноземных колонизаторов. В целом же
эта верхушка была сохранена, хотя лишилась традиционной вла­
сти в балангаях (испанцы стали называть их барангаями). Она и
превратилась в привилегированный местный элитный слой, опо­
ру колониального режима.
Низовое звено составляли структуры местного управления в
муниципальных (пуэбло) и сельских (баррио) округах, которое
было отдано в руки этой филиппинской привилегированной вер­
хушки (принсипалия, или касики). Именно в данном звене проис­
ходило тесное взаимодействие внедряемой испанской админи­
стративной культуры и традиционных стереотипов социального
поведения. Испанцы, сохранив расселение филиппинцев по об­
щинам —барангаям, модифицировали последние, превратив их в
основные налоговые и низшие территориально-административ­
ные единицы (баррио) в системе управления по испанскому


образцу. Каждый баррио (или барангай) в среднем объединял 3050 семей, несколько барангаев (до 100) образовывали пуэбло.
Формирование принсипалии началось уже на раннем этапе
колонизации из традиционной элиты, которая сохранилась в ходе
завоевания. Затем местная аристократическая верхушка была
превращена в узкий чиновничье-бюрократический слой, осво­
божденный от всех государственных феодальных повинностей.
Касики выполняли обязанности кабеса (старост) барангаев, глав­
ной из которых был сбор налогов в пользу короны и церкви (что
создавало почву для разного рода злоупотреблений). В качестве
капитанов пуэбло (или гобернадорсилъо: по-испански - малень­
ких губернаторов) они возглавляли муниципальное управление.
Они же занимали еще ряд мелких чиновничьих и полицейских
должностей на уровне баррио - пуэбло.
Филиппинская принсипалия легко восприняла испанскую ад­
министративную культуру, усвоила стереотипы бюрократическо­
го поведения, в том числе коррумпированного (взяточничество,
казнокрадство и т.п.). В рамках подведомственных им террито­
рий касики обладали реальной и значительной властью, оставаясь
бесправными перед вышестоящими чиновниками-испанцами или
приходскими священниками-монахами. В то же время взаимоот­
ношения касиков с жителями подчиненных им баррио и пуэбло
строились и на основе традиционных патриархальных «барангайных» связей. Это проявлялось в отношении крестьян к предста­
вителям принсипалии как членам одной и той же «своей» соци­
альной группы, связанным с жителями сельских округов тради­
ционными нравственными обязательствами. Принсипалия же,
следуя традиционным нормам, брала на себя обязательство по­
кровительства и защиты жителей барангаев. В результате возник
своеобразный культурный симбиоз, известный под названием касикизма, многие черты которого дают о себе знать в современной
политической культуре Филиппин.
До последней четверти XVIII в. чиновничьи посты, занимае­
мые филиппинцами, были наследственными, сосредоточиваясь в
руках определенного круга семейств из традиционной элиты.
В 80-х годах XVIII в. испанцы, пытаясь модернизировать систему
колониального управления, ввели на Филиппинах выборность
кабеса и капитанов пуэбло (главным образом с целью уменьше­
ния коррупции в их среде), ограничив срок пребывания на этих


постах тремя годами. Выборность носила относительный харак­
тер, поскольку избираемые принадлежали, как и прежде, к тому
же узкому слою принсипалии, а сами выборы полностью конт­
ролировались алькальдами провинций и приходскими священ­
никами.
Церковь создала и собственную систему приходского управле­
ния. Серьезные трудности для деятельности церкви создавала
географическая дробность архипелага и разбросанность населе­
ния по мелким, слабо связанным друг с другом балангаям. В 8090-х годах XVI в. церковь попыталась осуществить так называе­
мую редукцию - сокращение числа сельских поселений за счет
присоединения мелких балангаев к более крупным. Автор этого
«проекта» монах-францисканец Хуан де Пласенсиа предложил
генерал-губернатору план расселения филиппинцев в прибреж­
ных равнинных районах большими селами (2,5-5 тыс. жителей).
Фактически это означало бы насильственное переселение подав­
ляющего большинства крестьян (подобное переселение индейцев
было произведено в Перу и Мексике). На Филиппинах это оказа­
лось значительно сложнее. В 1593 г. епископ Саласар писал коро­
лю Филиппу II: «Ваши острова непохожи на Новую Испанию, где
всегда есть главная деревня и много мелких, подчиненных ей.
Здесь же повсюду мелкие деревни, и каждая сама себе голова» 9.
В итоге к началу XVII в. сложилась система приходского
управления. Все крупные баррио служили центрами приходов с
приходской церковью (кабесера). Им подчинялись мелкие прихо­
ды в небольших баррио с собственными церквями (висита). Все
дома крестьян должны были строиться «под колоколами», то есть
на таком расстоянии от церкви, чтобы был слышен колокольный
звон. В результате приходские священники-монахи держали под
своим наблюдением практически всех прихожан —жителей бар­
рио и пуэбло, контролируя местный чиновничий аппарат, влияя
на судопроизводство и вмешиваясь в деятельность провинциаль­
ных властей. Поэтому монахи в глазах филиппинцев олицетворя­
ли колониальную власть (в глухих районах они вообще были
единственными представителями испанского меньшинства).
Вспышки антииспанских бунтов были, как правило, связаны с
теми или иными проявлениями монашеского произвола. В исто­
рии Филиппин XVII-XVIII вв. таких выступлений было немного,
они носили сугубо локальный характер, чаще всего приобретали


форму религиозного сектантства (что обусловливалось массовой
христианизацией и особой ролью церкви в колониальной си­
стеме) и обычно возглавлялись местными касиками, пребывав­
шими в конфликте с церковными властями. Подобными чертами
обладало выделявшееся на фоне мелких бунтов крупное антимонашеское движение на о. Бохоль, продолжавшееся около 80 лет с 1744 г. до 20-х годов XIX в., во главе которого стоял кабеса
одного из барангаев Ф. Дагохой (оно известно в литературе как
восстание Дагохоя).
'
' Влияние церкви в общественно-политической жизни Филип­
пин опиралось на ее экономическое могущество.
С испанским колониализмом была связана феодализация фи­
липпинской земледельческой экономики. Кардинальное измене­
ние претерпела система землевладения, существовавшая на архи­
пелаге до европейского завоевания. Испанцы разрушили господ­
ствовавшую на островах общинную форму собственности на
землю (в барангаях), открыв дорогу для развития частного поме­
щичьего и крестьянского землевладения.
Последнее получило широкое распространение на Филиппи­
нах (в XVIII в. мелкие земельные собственники составляли боль­
шинство крестьян), что объяснялось наличием обширных терри­
торий пустующих земель, остававшихся невозделанными из-за
малочисленности населения. Феодальные повинности крестьян —
мелких собственников осуществлялись В различных формах госу­
дарственных отработок в пользу короны и церкви.
Что касается помещичьего землевладения, то здесь утверди­
лась асендарная система. Основным типом феодального владения
была асьенда (поместье); пошеищка-асендеро принадлежали к
трем категориям. Самый многочисленный слой крупных земле­
владельцев представляли монашеские ордены. Первоначальным
источником орденского землевладения были королевские пожа­
лования. В XVII-XVIII вв. оно росло в результате присоединения
к монастырским землям пустующих угодий, скупки и захвата
крестьянских участков, приобретения земли с помощью ростов­
щических операций. Именно земельная собственность, сконцен­
трированная в высокоплодородных районах Архипелага, служила
главным богатством орденов, основой их господствующего поло­
жения в экономической жизни колонии.


Помещики-испанцы, не связанные с религиозными института­
ми, образовывали незначительную группу землевладельцев, тер­
риториально тяготевшую к окрестностям столицы.
В XVIII в. интенсивно рос слой помещиков-филиппинцев,
формировавшийся из местной принсипалии (что дополнительно
усиливало ее влияние среди крестьян - жителей баррио и пуэб­
ло), которые, как и монахи, расширяли свои владения за счет
скупки и отъема за долги крестьянских участков, а также занятия
пустующих земель. По численности этот слой обгонял землевла­
дельцев первой категории, но асьенды местных помещиков были
меньше по размерам и намного беднее монашеских.
Повсеместно в асьендах (всех категорий помещиков) приме­
нялся труд арендаторов с использованием нескольких разновид­
ностей издольщины.
Колонизация Филиппин Испанией, ускорив становление фео­
дальных отношений, на первых порах способствовала оживлению
филиппинской экономики. Но оно продолжалось недолго. Соци­
альная и экономическая отсталость Испании по сравнению с дру­
гими европейскими метрополиями сказывалась на состоянии ко­
лониального хозяйства. Особенно пагубно на филиппинской эко­
номике отражалась политика торгово-экономической изоляции
колонии, при помощи которой Испания в XVII-XVIII вв. Пыта­
лась защитить свои колониальные владения от натиска торгового
капитала передовых европейских стран.
Все связи Филиппин с внешним миром ограничивались от­
правкой из Манилы в Акапулько (порт в Мексике) ежегодно двух
судов-галеонов с грузами азиатских товаров. Манильский порт
был закрыт для иностранных торговцев, за исключением китай­
цев, снабжавших испанцев восточными товарами для загрузки га­
леонов (китайские шелковые и индийские хлопчатобумажные
ткани, ювелирные изделия китайской и индийской работы, пря­
ности, китайский фарфор). По существовавшим законам 17%
стоимости реализованных в Мексике товаров поступало в коро­
левскую казну («королевская пошлина»), остальная прибыль шла
генерал-губернатору, чиновникам, монахам и коммерсантам,
пользовавшимися официальным правом загрузки галеонов. Одна­
ко самые большие доходы приносила контрабандная торговля, в
которой участвовали все перечисленные группы колонизаторов.
Объемы и стоимость грузов манильских галеонов намного пре­


вышали установленные законом нормы (соответственно 300 т и
250 тыс. песо). Объем их, как правило, был не менее 1000 т, а
ввоз серебра из Мексики исчислялся суммами в 3-4 млн песо.
Галеонная торговля, процветавшая в XVII в., в XVIII в. посте­
пенно приходила в упадок, что было связано с кризисом испан­
ской колониальной империи. Наплыв дешевых товаров из Евро­
пы на американские рынки, чему Испания была не в состоянии
воспрепятствовать, нанес удар по филиппино-мексиканским тор­
говым связям. Из Акапулько в Манилу регулярно возвращались
грузы нераспроданных китайских и индийских тканей, не выдер­
живавших конкуренции с фабричным английским текстилем.
Испанцы не проявляли заинтересованности в освоении естест­
венных ресурсов Архипелага (поэтому, в частности, продукция
местного происхождения составляла ничтожную часть грузов,
отправляемых на галеонах). В отличие от колоний Англии и
Голландии, на Филиппинах не развивалось производство экс­
портных культур, которые пользовались спросом на европейских
и американских рынках.
Помимо доходов от галеонной торговли государственная каз­
на пополнялась поступлениями от сбора налогов с колонизован­
ного населения. Основу налогообложения составлял единый по­
душный налог (трибуто), который были обязаны платить все
филиппинцы, начиная с 16-летнего возраста. Он был введен в
1581 г. и отменен только в 1884 г. Подсчет его сбора произво­
дился по баррио; по этой же системе собирались два других
крупных налога, один из которых — санкторум - взимался в
пользу церкви.
В целом Филиппины были убыточной колонией, получавшей с
конца XVI в. ежегодно денежную субсидию из Мексики для
покрытия Дефицита в колониальном бюджете. В XVII в. сумма
субсидий частично компенсировалась «королевской пошлиной».
В XVIII в. из-за упадка галеонной торговли размеры этой субси­
дии намного превышали суммы поступлений от сбора «королев­
ской пошлины».
Представление о Филиппинах как о крайне бедной и отсталой
колонии господствовало в европейских колонизаторских кругах.
Во многом благодаря данному обстоятельству Испании удава­
лось в течение XVII-XVIII вв. поддерживать изоляцию Архипе­
лага от внешнего мира. Это не означало, что Филиппины вовсе не


привлекали внимания молодых торгово-промышленных стран,
приступивших с начала XVII в. к активной экспансионистской
политике в бассейне Индийского и западной части Тихого оке­
ана. В XVII в. Испания трижды оказывалась перед угрозой поте­
ри своей азиатской колонии в результате нападений на Архипелаг
голландского флота (в 1609, 1616 и 1645 гг.), которые предпри­
нимались в ходе колониальных войн между Голландией и Порту­
галией за господство в Индонезии.
С середины XVIII в., по мере расширения колониальной экс­
пансии Англии в Азии, географическое положение Филиппин­
ского архипелага на подступах к Китаю и у границ голландских
владений в Юго-Восточной Азии стало привлекать внимание
Английской Ост-Индской компании. Руководители компании в
поисках опорных пунктов на путях из Индии (где Англия уже
владела рядом территорий) в Китай не исключали захвата Мани­
лы и превращения ее в базу для проникновения на китайский
рынок.
Такая возможность представилась англичанам во время Семи­
летней войны (1756-1763), после того как Испания присоедини­
лась к антианглийскому «семейному пакту» французских, италь­
янских и испанских Бурбонов, объявив войну Англии. В сентябре
1762 г. английская военно-морская экспедиция, отправленная из
Индии, захватила Манилу без всякого сопротивления со стороны
испанских властей. Лишь по условиям Парижского мирного до­
говора 1763 г., закрепившего победу в Семилетней войне Англии,
последняя, отобрав у Испании Флориду, согласилась уйти с Фи­
липпин, что и было сделано в 1764 г.
Таким образом, события 1762-1764 гг. продемонстрировали
военно-экономическую слабость Испании, незащищенность ее
колоний от внешних вторжений.
Все же военные столкновения на Филиппинах с европейскими
соперниками Испании носили эпизодический характер. Но су­
ществовал и постоянный традиционный источник напряжения и
конфликтов в лице мусульманских султанатов, расположенных
на юге Филиппинского архипелага. Территориальные границы
испанской колонии включали северные и центральные районы:
острова Лусон, Бисайские, Северный Минданао. Южные же рай­
оны - Центральный и Южный Минданао, архипелаг Сулу, остро­
ва Палаван, Басилан, Тави-Тави, - населенные исламизирован-


ными народами (испанцы собирательно называли их моро, то
есть мавры), сохраняли независимость. Многолетняя борьба фи­
липпинских мусульман против испанцев, начавшаяся с сопротив­
ления европейской агрессии в конце XVI в. и продолжавшаяся до
второй половины XIX в., известна в истории Филиппин как
«войны моро».
С обеих сторон борьба велась под лозунгом защиты «истин­
ной веры» (война креста и полумесяца). В противоборстве с ис­
панцами филиппинские султанаты Магинданао и Сулу использо­
вали военно-политическую поддержку соседних мусульманских
государств 10. В ходе «войн моро» ни та ни другая сторона не
могла добиться решительного перевеса в свою пользу. Крупные
военные кампании развертывались довольно редко. Традицион­
ными были пиратские рейды мусульман в приморские христиа­
низированные районы Бисайев и Южного Лусона, ответные кара­
тельные экспедиции испанцев на Минданао и Сулу, захват обеими
сторонами пленных и заложников. Военные акции перемежались
дипломатическими, завершавшимися заключением непрочных и
непродолжительных мирных договоров и соглашений. Первые
столкновения с филиппинскими мусульманами начались уже со
времени прибытия на Архипелаг экспедиции Легаспи и эпизоди­
чески продолжались все последнее десятилетие XVI в. Активные
военные и военно-дипломатические операции с обеих сторон осу­
ществлялись в начале XVII в., когда силы испанцев были отвле­
чены на вооруженные конфликты с Голландией.
Но самые значительные по масштабам военные операции на
юге Архипелага относились к 30^40-м годам XVII в. Мусульман
возглавлял султан Кударат, талантливый военачальник и искус­
ный дипломат, добившийся крупных военных и политических
успехов в, борьбе с испанцами. Он сумел расширить границы
султаната Магинданао, объединив под своей властью весь остров
Минданао, запретил деятельность католических миссионеров на
мусульманских территориях и подписал в 1646 г. мирный дого­
вор с испанцами, который вплоть до 20-х годов XVIII в. обеспе­
чивал сравнительно спокойную обстановку в пограничных му­
сульманских и христианских районах Архипелага.
Мир был нарушен с восстановлением испанцами в 1718 г.
форта в Замбоанге на Северном Минданао (они покинули эту
крепость во время войны с Кударатом), опорной базы для органи­


зации экспедиций против моро и католических миссий в южные
районы Архипелага. Регулярно проводившиеся в 20-60-х годах
XVIII в. военные операции моро, старавшихся вытеснить испан­
цев из Замбоанги, в целом были неудачными. Но и попытки ис­
панцев закрепиться во внутренних районах Минданао и захватить
Сулу также окончились безрезультатно.
Новое осложнение обстановки на мусульманском Юге было
вызвано английским проникновением в эту часть Архипелага на­
кануне и в годы Семилетней войны. Англичане пытались созда­
вать опорные пункты на путях в Китай на Сулу и Северном Кали­
мантане. В 1761 г. секретарь мадрасского совета Ост-Индской
компании А. Далримпл прибыл в Холо (столицу султаната Сулу),
где подписал договор «О дружбе и торговле» с сулуанским сул­
таном. В 1762 г. он добился передачи англичанам о. Балабанган,
который стал служить опорной базой английской торговли с
Китаем.
Англичане вмешивались и в отношения между султанами и
испанскими властями. Захватив Манилу, они оказали поддержку
находившемуся там в качестве заложника сулуанскому султану
Алимуддину I, организовав в 1764 г. его возвращение на родину в
ответ на одобрение им всех договоров, подписанных ранее прави­
телями Сулу с Ост-Индской компанией. Кроме того, компания
получила от Алимуддина1 ряд новых территорий на Северном
Калимантане для открытия на них торговых факторий. В ре­
зультате англичане вплотную приблизились к южным границам
испанской колонии, создавая потенциальную угрозу позициям
Испании.
Внешнеполитические события, связанные с английской окку­
пацией Манилы и усложнением обстановки на мусульманском
Юге, в известной мере послужили толчком для проведения испан­
скими властями в последней четверти XVIII в. серии реформ на
Филиппинах. Они были направлены на обновление средневе­
ковых методов колониальной эксплуатации и являлись частью
программы реформ в метрополии и колониях периода просве­
щенного абсолютизма Карла III (1759-1788), вызванной к жизни
развитием капитализма в Испании и ростом в связи с этим
потребности в увеличении колониальных доходов.
Преобразования на Филиппинах включали меры по внедре­
нию производства экспортных культур (табака, абаки, сахарного


тростника, хлопка, кофе, какао), созданию текстильной и табач­
ной промышленности, а также введение табачной и винной моно­
полий. Главной же акцией было учреждение в 1785 г. Королев­
ской филиппинской компании по образцу европейских Ост-Индских компаний, наделенной монопольным правом на испано-филип­
пинскую торговлю и торговые операции с азиатскими странами.
Ее деятельность способствовала некоторому экономическому
подъему на Филиппинах на рубеже XVIII-XIX вв. (главным обра­
зом стимулируя развитие сельскохозяйственного производства на
экспорт и оживление торговых связей с соседними азиатскими
странами), но не приносила ожидавшихся прибылей. С момента
образования ее положение было далеким от процветания. Одной
их причин неудач было время ее учреждения: старые монополь­
ные компании изживали себя, уступая место свободному тор­
гово-промышленному капиталу, под натиском которого Испания
в начале XIX в. была в конце концов вынуждена «открыть»
филиппинский рынок.
Каковы были общие итоги двухвекового процесса колониза­
ции и испанизации филиппинского общества? Одним из главных
его последствий в экономической сфере стало развитие феода­
лизма. В области общественных отношений происходило усиле­
ние социальной дифференциации, в первую очередь выделение
местного элитарного слоя (чиновники и помещики - касики),
который играл роль посредника между колониальными властями
и основной массой колониального населения. Со второй полови­
ны XVIII в. (по мере развития торговли и расширения производ­
ства экспортных культур) заметное влияние на этнический и со­
циальный состав филиппинского общества стала оказывать быст­
рорастущая прослойка китайских метисов (лица от смешанных
китайско-филйппинских браков), занятых главным образом ком­
мерцией и ростовщичеством.
Важным итогом колонизации было создание территориальной
общности в границах колониального государства в результате
введения единой, централизованной системы административного
управления.
Самые же драматичные изменения происходили в духовной
жизни филиппинцев и были связаны с процессом культурной
испанизации. Европейское завоевание нарушило естественный
ход культурно-исторического развития Филиппин, протекавшего


в русле культурного взаимодействия с соседними азиатскими
странами (в основе культурной эволюции лежала малайско-индо­
незийская традиция, обогащавшаяся влияниями индийской и ки­
тайской культур).
Вторжение вместе с испанской колонизацией чужеродных ду­
ховных и культурных ценностей Запада вело к неизбежной ломке
местных традиций. Однако испанизация культуры не была одно­
сторонним процессом: элементы испанской культуры, попадая на
филиппинскую почву, частично разрушали, частично видоизме­
няли исконные традиции, но и сами подвергались ответному воз­
действию, претерпевая определенную трансформацию. В резуль­
тате продолжительного процесса взаимовлияния двух культур
рождались формы культурного синтеза. Особую роль в культур­
ной испанизации играла христианизация филиппинцев, вызывав­
шая наиболее глубокие изменения в их духовно-нравственном
мире, облегчавшая восприятие ими западных ценностей и созда­
вавшая основу для складывания общности культуры христиани­
зированных народов.
При всей глубине и всеобъемлющем характере воздействия
христианской религии на духовную жизнь филиппинцев она сама
подвергалась известной филиппинизации: происходили усвоение
и отбор тех элементов католического вероучения, которые были
наиболее близки местным традициям, религиозным представле­
ниям, мироощущению и психологии жителей Архипелага, тем
более что серьезное изучение католической доктрины было до­
ступно лишь местной элите, получавшей соответствующее обра­
зование. Для массы же населения знакомство с основами католи­
ческого вероучения ограничивалось «классами катехизиса». Про­
стые люди, как правило, получали самое поверхностное и прими­
тивное представление о догматах католицизма.
В процессе массового религиозного обучения и догматиче­
ское, и ритуальное содержание католицизма подвергалось значи­
тельной переработке. Филиппинцы легче всего воспринимали
внешнюю, обрядовую сторону вероучения. Учитывая эту особен­
ность, монахи-миссионеры на ранних этапах христианизации ста­
рались вызвать у местного населения интерес к новой религии
организацией пышных процессий, театрализованных представле­
ний и т.п. И впоследствии в религиозной деятельности ритуаль­
ная сторона продолжала играть преобладающую роль. Введенная


испанскими церковниками система религиозных празднеств пре­
вратилась в устойчивую социально-культурную традицию. Каж­
дый филиппинский город и пуэбло имели своих местных покровителей-святых, в честь которых регулярно устраивались красоч­
ные празднества (фиесты), длившиеся по нескольку дней. Фиесты
собирали в кабесеру всех жителей пуэбло, включая самые отда­
ленные барангаи и ситио. Приходские священники использовали
эти праздники для религиозной пропаганды среди прихожан,
укрепления в них «духа веры»', не забывая и о собственных ма­
териальных интересах. Все расходы по организации фиесты не­
сли окружные или муниципальные власти, церковь же получала
немалые барыши от пожертвований, дарений, продажи украше­
ний и различных предметов религиозного культа.
Фиесты, приобретавшие, несмотря на свое строго религиозное
назначение, характер народных празднеств (по жалобам испан­
ских церковников, скорее языческих, нежели христианских), ста­
ли частью филиппинского народного католицизма, возникшего в
результате трансформации ортодоксального католического веро­
учения. Внедрение христианства не смогло до конца преодолеть
пережитков доколониальных племенных верований и культов.
Среди филиппинских крестьян устойчиво сохранялись прежние
суеверия, вера в чудесное действие сверхъестественных сил, ко­
торое стало приписываться католическим святым и причудливо
смешиваться с библейскими притчами о чудесах. Сохранилось и
поклонение духам, претерпевшее некоторые изменения под вли­
янием христианской религии: деление на добрых и злых духов
связывалось с покровительством святых либо с вмешательством
дьявола, олицетворявшего силы зла. Одним из пережитков древ­
них религиозных представлений было почитание предков, выра­
жавшееся вгсоблюдении ряда обычаев и обрядов языческого про­
исхождения.
Некоторые местные традиции использовались испанскими
церковниками для более эффективной религиозной пропаганды
среди населения. Обычай взаимопомощи, распространенный сре­
ди жителей барангаев, способствовал созданию в приходах рели­
гиозных братств из прихожан (по образцу сходного испанского
средневекового института), функции которых заключались в ока­
зании «духовной» поддержки тяжелобольным или умирающим
односельчанам (фактически это выражалось в контроле за стро­


гим соблюдением соответствующих христианских обрядов) и в
сборе добровольных пожертвований на организацию похорон.
Широкое распространение получил на Филиппинах христи­
анский обычай выбора при крещении ребенка «крестных отца и
матери». На Филиппинах этот обычай подвергся значительной
трансформации. В нарушение католических канонов, согласно
которым «крестные родители» выбирались лишь при крещении и
конфирмации, выбор «крестных» (компадре, падрино) произво­
дился в связи с самыми разнообразными событиями и по разным
поводам. «Духовное родство» между действительными родителя­
ми и «крестными» предусматривало определенные обязательства
со стороны последних - покровительство, оказание материальной
помощи и т.п. Поэтому укоренилась традиция выбора «крестных
родителей» из числа лиц более высокого социального статуса.
Например, крестьяне, как правило, обращались к кабеса или по­
мещикам. Таким образом, один из обрядов католической религии
стал способствовать укреплению традиционных патриархальных
устоев.
Что касается культурной испанизации, то длительное воздей­
ствие испанской культуры оставило глубокий след. Монахи-миссионеры, занимавшиеся обращением филиппинцев, были основ­
ными носителями культуры Запада. В своем большинстве это
были малообразованные люди и, ежедневно общаясь с местными
жителями, способствовали не столько их культурному развитию,
сколько распространению суеверий и мистики уже на новой,
библейской основе. Но среди них было немало и просвещенных
людей, веривших в цивилизаторскую миссию католической церк­
ви в колониях, внесших большой вклад в развитие хозяйственной
и культурной жизни Филиппин. Элементы испанского влияния,
проникавшие в различные сферы культуры и искусства филип­
пинцев, с течением времени превратились в органическую часть
национальной филиппинской культурной традиции. С началом
книгопечатания на Филиппинах стали появляться (с 1593 г.) кни­
ги как на латинском, испанском, так и на местных языках (с ис­
пользованием латинского алфавита). В основном это были пере­
воды «Христианской доктрины» и ряда богословских трактатов.
Книгопечатанием ведали ордены, издававшие довольно значи­
тельную по объему религиозную литературу (в XVII в. в Маниле
было издано 400 книг). Книги были доступны узкому кругу


местных принсипалес, обучавшихся в открытых испанцами като­
лических учебных заведениях. Сыновья касиков получали на­
чальное образование в монастырских школах, где их обучали
помимо религиозных дисциплин чтению, письму, музыке и ариф­
метике. В конце XVI в. иезуиты основали в Маниле коллегии
Св. Игнасия и Св. Иосифа (Сан-Хосе), которые готовили местных
чиновников и кадры для низшего церковного аппарата. Со второй
половины XVIII в. касики были допущены к обучению в духов­
ных семинариях. В конце XVII в. появились первые монастыр­
ские школы для девочек из семей принсипалии.
Основанный в 1611 г. доминиканцами Университет Св. Фомы
предназначался для обучения испанцев и креолов, филиппинцы
туда не допускались.
В монастырских школах и коллегиях преподавание велось на
испанском языке. Его изучение было привилегией филиппинских
касиков. Подобная политика была связана с общей системой ра­
совой дискриминации (испанский должен был оставаться языком
высшей, избранной нации) и социального угнетения филиппин­
цев. В период испанского господства, за исключением привиле­
гированной верхушки, подавляющее большинство местного насе­
ления было неграмотным.
Испанское влияние на устное народное творчество филип­
пинцев проявлялось в развитии принесенного испанцами жанра
героической эпической поэмы - корриды, широком распростра­
нении театрализованных представлений религиозного содержа­
ния (мистерии «пасьон» и драмы на библейские сюжеты) и на­
родных драм «моро-моро», рассказывавших о борьбе христиан с
мусульманами в Испании.
Уже первые испанские миссионеры обращали внимание на
природную музыкальную одаренность филиппинцев, которые
легко обучались игре на европейских музыкальных инструмен­
тах, быстро усваивали принципы исполнения церковной музыки
и пения. В XVII-XVIII вв. появилось большое число местных
музыкантов и композиторов, создателей органной музыки и цер­
ковных хоралов. Гитара, завезенная на острова испанцами, стала
самым популярным музыкальным инструментом, причем уже в
XVII в. появились десятки ее разновидностей, изготовлявшихся
деревенскими мастерами. В народной музыке испанское влияние
сочеталось с малайской музыкальной традицией.


Культурный синтез особенно отчетливо прослеживается в ху­
дожественной культуре филиппинцев. К примеру, из Испании
пришло вышивание. Оно особенно широко распространилось
среди женщин тагальских провинций и Пампанги. Филиппинские
вышивальщицы использовали местные растительные орнаменты.
Выделанные ручным способом ткани (чаще всего пинья из воло­
кон ананасовых листьев) покрывались сложными узорами того
же цвета. Местные ювелиры, резчики по дереву, скульпторы, зна­
комясь с образцами европейского художественного творчества,
ввозившимися из Испании и Мексики, старались не просто копи­
ровать их, но вносили в свою работу элементы импровизации,
основанной на филиппинской традиции, и заимствования из де­
коративного искусства Китая, Индонезии. Ювелирное дело, раз­
витое среди жителей Филиппин задолго до появления на Архипе­
лаге европейцев, с приходом испанцев почти полностью переори­
ентировалось на изготовление предметов католического культа
(кресты, ладанки, четки и т.п.), сохранив при этом собственную
технику ювелирной работы, используя традиционные декоратив­
ные мотивы и местные материалы (перламутр, черепашьи пан­
цири и др.).
Под воздействием испанской культуры развивалась филип­
пинская религиозная скульптура - изготовление деревянных ста­
туэток католических святых (сантос), которые объединяли в себе
черты, свойственные и испанской иконографии, и в большей сте­
пени азиатскому искусству. К числу последних относились ис­
пользование традиционной техники обработки древесины, кра­
сочные росписи изваяний, воспроизведение в ликах святых этни­
ческих черт малайского или китайского типа (в зависимости от
того, филиппинцем или китайцем был мастер-сантеро).
Новым видом искусства, возникшем в результате ознаком­
ления филиппинцев с образцами европейской живописи, стала их
собственная иконописная школа. Иконопись развивалась на Фи­
липпинах, в отличие от Испании и латиноамериканских колоний,
как один из основных жанров культового искусства, в котором
проявились природная склонность филиппинцев к живописному
творчеству как средству художественного восприятия мира и
особенно развитое у них чувство цвета.
С испанским завоеванием началось внедрение западных форм
архитектуры, развитие каменного зодчества, в доколониальный


период неизвестного филиппинцам. Монументальные каменные
церкви и укрепленные военные форты стали символами испан­
ского колониализма на Филиппинах.
В церковной архитектуре XVI-XVII вв. господствовало испан­
ское барокко. Церковные здания, сложенные из крупных камней,
с пышными лепными и резными украшениями призваны были
олицетворять незыблемость католической религии на Филиппи­
нах. В антисейсмических целях многие церкви строились с призе­
мистыми, расширяющимися книзу стенами, отчего напоминали
усеченные пирамиды. Центром испанского церковного зодчества
была Манила. В 1587 г. монахи-доминиканцы выстроили в столи­
це церковь и монастырь Св. Доминика по проекту архитектора члена ордена. В 1606 г. августинцы закончили строительство
церкви Св. Августина (в наши дни самый старый памятник архи­
тектуры, устоявший и от землетрясений, и от артобстрелов и
бомбардировок в годы Второй мировой войны). Это монумен­
тальное здание с двухбашенным, расчлененным пилястрами фа­
садом и мощным сплошным каменным фундаментом. Ряд своеоб­
разных церквей, сохранившихся до нашего времени, отличаю­
щихся оригинальностью барочных архитектурных форм и декора,
вырос и за пределами Манилы.
В строительных работах использовался труд филиппинских
крестьян и ремесленников-китайцев. В XVII-XVIII вв. архитек­
торами были исключительно испанцы, обычно монахи. Филип­
пинцы, обучавшиеся в специальных школах при монастырях, до­
пускались к работе декораторов. Здесь традиционная филиппин­
ская культура внесла свою лепту. Мастера-филиппинцы, рабо­
тавшие по декорированию церквей, в резьбе по дереву и камню
воспроизводили традиционный малайский стиль (и технику
резьбы) - окиль, или окир и чисто филиппинские растительные и
зооморфные Ърнаменты. Лучшие образцы их искусства - двери
церкви Св. Августина и деревянный алтарь церкви Св. Игнасия,
покрытые необычайно сложным кружевным резным орнаментом.
Каменные церкви сооружались в столице, немногочисленных
городских центрах и крупных пуэбло. В сельской местности
большинство приходских церквей были деревянными. Они стро­
ились сельскими жителями, которые использовали местные мате­
риалы: дерево, бамбук, листья пальмы пипы и традиционные
архитектурные формы.


Испанцы положили также начало градостроительству. В Интрамурросе («город внутри стен», где обитали испанцы), выстроен­
ном сразу после завоевания Манилы, воспроизводилась плани­
ровка средневекового испанского города. В центре - главная
площадь (пласа) с собором, ратушей, дворцом генерал-губерна­
тора. От нее расходились улицы, вливавшиеся в площади мень­
ших размеров 11. По подобному же плану были выстроены Себу и
другие города колонии. В пуэбло утвердилась ставшая традици­
онной планировка: от главной площади с церковью, муниципали­
тетом, каменными домами испанцев и богатых филиппинцев
веерообразно расходились улицы, застроенные деревянными и
бамбуковыми жилищами крестьян.
Для городских жилых построек XVII - начала XVIII вв.
(особняки испанцев, знатных филиппинцев) было характерно со­
четание местных архитектурных форм (тяжеловесность, приземи­
стость зданий, необходимые для защиты от землетрясений высо­
кие пирамидальные крыши) с типичными для испанского зод­
чества того времени элементами; черепичные крыши, балконы,
резные жалюзи, железные решетки, обилие резных и лепных
украшений.

Социально-экономические и политические перемены
до 70-х годов XIX в.
Последнее столетие в истории испанских Филиппин изо­
биловало переменами (экономическими, социальными, политиче­
скими) и событиями внутренними и воздействовавшими извне,
затронувшими разные стороны жизни колониального общества.
Но все они словно «подчинялись» одной и самой важной цели созданию почвы для рождения филиппинского национализма,
пробуждения национального самосознания, движения общества к
национальному освобождению. Вершиной этого движения стала
революция 1896-1898 гг., первая антиколониальная революция в
регионах Юго-Восточной, Южной и Восточной Азии. Она была
успешной, поскольку филиппинцы освободились от 300-летия ис­
панского колониализма, и трагически незавершенной из-за вме­
шательства Соединенных Штатов, которые с начала XX в. откры­
ли еще одну страницу в колониальной истории Филиппин. Для
всех же последующих поколений филиппинцев, вне зависимости


от их социального статуса, идейно-политических убеждений и
ориентаций, Революция остается главным и самым ярким собы­
тием их национальной истории.
Войны за независимость испанских колоний в Латинской Аме­
рике в 1810-1826 гг., лишившие Испанию ее самых крупных и
богатых владений в Новом Свете (прежде всего Мексики) нане­
сли удар, от которого испанцы не смогли оправиться. Одним из
последствий кризиса испанского колониализма оказались измене­
ния в политическом статусе неэкономическом положении азиат­
ской колонии. Филиппины, до начала XIX в. подчинявшиеся ад­
министративно Мексиканскому вице-королевству (то есть все чи­
новники во главе с генерал-губернаторами присылались из Мек­
сики), превратились теперь в «коронную колонию» под прямым
управлением Мадрида (официально с 1837 г.).
Революционные события на Американском континенте уско­
рили ликвидацию галеонной торговли —главного источника обо­
гащения испанцев на Филиппинах в течение двух предшествовав­
ших столетий и, кроме того, единственного звена, связовавшего
архипелаг с внешним миром. В начале 20-х годов мексиканские
повстанцы арестовали в Акапулько грузы последних филиппин­
ских галеонов, захватив серебро, исчислявшееся миллионами
песо и предназначавшееся для отправки в Манилу. В 1825 г.
объем торговли Филиппин с Мексикой составлял всего 2% от
товарооборота 1810 г. (то есть начала освободительных войн в
Латинской Америке).
Закрытие галеонной торговли (1825) и отмена (1830) привиле­
гий монопольной Филиппинской королевской компании стали
показателями отмирания старой экономической системы, перехо­
да к свободной торговле и обновления устаревших методов экс­
плуатации колонии. Однако Испания, намного отстававшая в эко­
номическом^ развитии от передовых стран Запада, была не в
состоянии осуществлять сколько-нибудь эффективную политику
модернизации колониального хозяйства.
Среди мер испанских властей по поощрению частной торго­
вой инициативы испанцев на Филиппинах и сдерживанию торго­
вой экспансии европейских держав и США можно назвать следу­
ющие: проведение протекционистской политики в отношении
испанского торгового капитала, введение высоких «заградитель­
ных» таможенных пошлин на импорт товаров из Европы и США,


учреждение в Маниле в 1834 г. коммерческого суда для защиты
интересов и прав испанского купечества, открытие в 1851 г.
Испано-Филиппинского банка, финансировавшего испанские
торговые фирмы и частных торговцев. Но все эти меры были
малорезультативны из-за общего экономического упадка Испа­
нии. К примеру, ее экспорт в колонию фактически ограничился
несколькими сортами вин, оливковым маслом и некоторыми
предметами роскоши.
Весь процесс открытия филиппинского рынка для свободной
торговли, его освоения и соответственно перестройки структуры
местного сельского хозяйства осуществлялся европейскими и
американскими конкурентами Испании, прочно обосновавшими­
ся на латиноамериканских рынках еще в XVIII в. Под их напором
уступки с испанской стороны следовали одна за другой. В первые
десятилетия XIX в. в Маниле были открыты консульства и торго­
вые дома ведущих европейских держав (в том числе Российское
генеральное консульство, учрежденное в 1818 г., но через год с
небольшим закрытое). В 1834 г. для свободной торговли был
открыт Манильский порт, а в 50-60-х годах - все основные порты
колонии (Себу, Илоило, Cyan).
Открытие филиппинского рынка повлекло за собой изменения
в структуре колониального сельского хозяйства. Ко второй поло­
вине XIX в. товарное земледелие, ориентированное на экспорт
сельскохозяйственной продукции, вышло на первое место в аг­
рарной экономике Филиппин. Прежде всего развивалось произ­
водство тех экспортных культур, которые пользовались большим
спросом на рынках Европы и США, - это сахар, абака (сырье для
знаменитой манильской пеньки), кофе, табак. Производство экс­
портной продукции вытесняло основную традиционную отрасль
филиппинского земледелия — рисоводство. Рисовые поля стали
занимать под выращивание экспортных культур. До середины ве­
ка Филиппины еще продолжали вывозить в небольшом количестве
рис, главным образом в Китай, затем его стало хватать лишь для
внутреннего потребления, а с начала 1870-х годов страна пре­
вратилась в импортера риса из континентальной части ЮВА.
Получая более дешевые сахар и табак из двух сохранившихся
под ее властью колоний в Новом Свете - Кубы и Пуэрто-Рико, Испания практически устранилась от участия в развитии товарно­
го земледелия на Архипелаге, что отнюдь не способствовало его


интеграции в экономику Испании. Экономическая монополия
испанской монархии сменилась господством международного
торгового капитала. Вся производимая на островах экспортная
продукция шла напрямую на рынки Европы и США. При этом
коммерсанты-неиспанцы, как правило, представлявшие ведущие
банки и торгово-промышленные организации Запада, вели все
расчеты не в испанской валюте (песо), а в фунтах и долларах. Не
случайно в западных деловых кругах Филиппины с иронией наз­
ывали «англо-китайской колонией под испанским флагом». Для
этого были вполне реальные основания.
Англия, в XIX в. обладавшая мировой морской, промышлен­
ной и торговой гегемонией, проводившая активную имперскую
политику в Азии, была бесспорным лидером в открытии и освое­
нии филиппинского рынка. В первой половине XIX в. английский
торговый капитал занимал господствующие позиции в импорт­
ной и экспортной торговле испанской колонии, британские ком­
мерческие и финансовые организации контролировали торговоэкономическую деятельность в Маниле и остальных открытых
портовых городах Филиппин. В 1830-1850-х годах на долю Анг­
лии приходилось более двух третей стоимости филиппинского
импорта и экспорта.
Главной статьей английского ввоза на Филиппины были хлоп­
чатобумажные фабричные ткани. Кроме того англичане ввозили
хлопчатобумажную пряжу, готовую текстильную продукцию 12,
металлоизделия, скобяные товары. С островов английские ком­
мерсанты вывозили в Британскую Индию и Австралию сахар,
занимая первое место в его экспорте на Запад, а также кофе,
абаку, индиго, табак. В 1850-х годах только в Маниле прочно
обосновались восемь крупных английских импортно-экспортных
фирм (американских - 3, французских - 2, немецких - 1), связан­
ных с наиболее могучими финансовыми институтами Великобри­
тании в Восточной Азии - Гонконгским и Шанхайским банками
(с 1867 г. - Гонконг-Шанхайская банковская корпорация). Бри­
танские консулы, действуя от имени английской короны, оказы­
вали прямое давление на испанские власти и добились для своих
соотечественников ряда уступок и привилегий, которыми не
располагали другие иностранцы на Филиппинах 13.
Деловая активность англичан на Филиппинах, как и вообще
коммерсантов-неиспанцев, опиралась на торгово-посредническую


деятельность местной китайской общины 14. Китайцы легко адап­
тировались к новым реалиям в экономической жизни страны про­
живания, переключившись с традиционного «обслуживания»
испанцев на деловое сотрудничество с представителями запад­
ных торгово-финансовых кругов.
В течение XIX в. численность китайского населения на Фи­
липпинах заметно выросла —от стабильных 4—5 тыс. человек в
период с середины XVII в. до 40-х годов XIX в., до 18 тыс. в 1867
и 30 тыс. в 1876 г. В конце 30-х годов XIX в. китайцы получили
от испанских властей право приобретения земельной собствен­
ности и соответственно свободного перемещения и расселения за
пределами Манилы по всей территории Архипелага, что послу­
жило дополнительным стимулом к расширению их посредниче­
ских функций. По словам одного из современных американских
востоковедов, «китайцы выстраивали мост между местными про­
изводителями —индио и западными экспортерами» 15. К середине
века китайцы монополизировали скупку экспортной продукции
(действуя через сельских старост), производимую в мелких кре­
стьянских хозяйствах, для западных; экспортных компаний, уста­
новив особо тесные связи с английским торговым капиталом. До­
ходы от посреднической деятельности китайцы использовали для
земельных спекуляций, организации собственного банковского
дела, контроля за внутренним рынком.
Товаризация сельского хозяйства вызывала изменения в систе­
ме землевладения и формах земельной эксплуатации. Преоблада­
ние мелких крестьянских хозяйств (исторически связанное с на­
личием свободных земель) сохранилось и с переходом их к про­
изводству экспортных культур, но внутри крестьянства усили­
лось имущественное расслоение. В 1830-1840-х годах выросло
число крупных помещичьих хозяйств (асьенды), ориентирован­
ных на рынок и принадлежавших местной филиппинской и метисской верхушке (они расширяли земельную собственность
главным образом за счет скупки и изъятия за долги крестьянских
участков). В асьендах вместе с кабальной издольщиной использо­
вался (посезонно) труд батраков. Наиболее архаичные формы
издольной аренды существовали в угодьях самых крупных зе­
мельных собственников - монашеских орденов. Но и здесь стали
распространяться более современные разновидности фиксирован­
ной аренды и субаренды. Наконец, на Бисайских островах


(с открытием их портов) возникло плантационное хозяйство: са­
харные плантации на о. Негрос (до сих пор центр сахарного про­
изводства на Филиппинах), обрабатывавшиеся трудом батраковпеонов.
В XIX в. наряду с экономическими переменами (и как их след­
ствие) интенсивно протекали этносоциальные процессы, посте­
пенно выявляя главный вектор эволюции колониального общест­
ва - к национальной консолидации и формированию новой обще­
филиппинской элиты. Последняя уже сложилась к середине века,
в ее состав вошли четыре этносоциальные группы: креолы, ис­
панские и китайские метисы и касики (верхушка коренного
населения).
Креолы, или филиппинские испанцы (весьма немногочислен­
ные) - это испанцы, родившиеся на Архипелаге, с характерным
для них амбивалентным отношением к исторической родине
(Испании) и стране рождения и обитания (Филиппинам). Будучи
чистокровными испанцами, они тем не менее были лишены тех
профессиональных и карьерных возможностей, которыми обла­
дали иберийцы, или «испанцы с полуострова» (peninsulares),
представители собственно колонизаторской верхушки. Креолы
занимали второстепенные посты в административном аппарате,
реализуя себя также в качестве среднего звена офицерского кор­
пуса и частично помешдкон-асендеро, столичных коммерсантов и
домовладельцев. Приток на острова новых групп испанцев из
Латинской Америки, вытесненных революционными событиями
начала века, еще более осложнил позиции креолов, провоцируя
конфликт между ними и вновь прибывшими. Жестоко подавлен­
ные испанцами военные мятежи 30-40-х годов XIX в. были под­
няты офицерами-креолами в знак протеста против занятия коман­
дирских постов испанцами, приехавшими из Латинской Америки.
В целом неустойчивость положения креолов (с явным дискрими­
национным оттенком) способствовала их своего рода «социаль­
ной филиппинизации». Именно креолы стояли у истоков нацио­
нального движения на Филиппинах.
В чем-то похожую трансформацию переживали китайские ме­
тисы - самый многочисленный (после коренного населения) слой
колониального общества, процветавший экономически. В начале
50-х годов XIX в. из четырехмиллионного населения Филиппин
четверть миллиона (250 тыс.) приходилась на долю китайских


метисов (для сравнения: испанские метисы составляли 20 тыс.
человек, иберийцы и креолы - всего 5 тыс.). Вместе с индио ки­
тайские метисы подвергались в полном объеме разнообразным
формам дискриминации: социальной, расовой, политической, бы­
товой. Традиционная конкуренция между китайскими метисами и
этническими китайцами в торгово-посреднической сфере с нача­
ла XIX в. стала приобретать напряженный характер. Чутко реаги­
руя на новые тенденции, китайские метисы оперативно сменили
свою экономическую базу: начали вкладывать капиталы преиму­
щественно в земельную собственность и внедрять более совре­
менные методы хозяйствования. Упоминавшиеся выше сахарные
плантации на о. Негрос принадлежали китайским метисам, они
монополизировали торговлю индиго, контролировали рост цен на
рис на внутреннем рынке (с сокращением рисового производ­
ства), успешно развивали банковское дело и сотрудничество с
западным капиталом. В будущем они образовали ядро филиппин­
ской национальной буржуазии.
Что касается социокультурного аспекта, то, приняв католиче­
ство, китайские метисы постепенно утратили чисто китайские
культурные корни, как и коренные жители, подвергаясь культур­
ной испанизации. В XIX в. новые китайские мигранты принесли с
собой чувство культурного превосходства, усматривая в китай­
ских метисах «отступников» от исконной культуры и традиций
исторической родины. Метисы болезненно воспринимали этот
неожиданный «китайский вызов». Одним из «ответов» было
усиление ревностного отношения к католицизму, в частности
большинство местных священников-неиспанцев рекрутировались
из китайских метисов. Стремление укрепить собственные куль­
турные корни вело китайских метисов к сближению с креолами,
испанскими метисами, касиками - иными словами, с носителями
испанской или испанизированной культуры.
В отличие от китайских, испанские метисы (от смешанных ис­
пано-филиппинских браков) составляли малочисленную прослой­
ку имущего населения (в основном землевладельцы и коммерсан­
ты), в социокультурном плане тяготевшую к креолам.
Филиппинские касики были важнейшим компонентом форми­
ровавшейся общефилиппинской элиты. В качестве представите­
лей низовых звеньев административного и фискального аппарата
касики пользовались реальной и обширной властью в подведом­


ственных им пуэбло (муниципальные центры) и баррио (сельские
округа), используя как свои официальные полномочия, так и
структуры традиционных патерналистских отношений и связей.
В XIX в. из них вырос слой крупных землевладельцев, не усту­
павший по объему земельной собственности и богатству китай­
ским метисам; тем самым было положено начало системе филип­
пинского лендлордизма, дожившей до наших дней. Субкультура
касикизма была прямым плодом культурной испанизации, осно­
ванной на массовой христианизации коренных жителей. Общая
религия (католицизм) у полиэтнического по составу населения
Филиппин способствовала сближению этносов, создавая единое
культурное пространство. Касики, выходцы из разных христиа­
низированных народов, сплоченные общим привилегированным
положением и единой системой религиозного по характеру обра­
зования, в XIX в. оказались естественными носителями тенден­
ции к национальной консолидации общества.
Одним из первых признаков этой тенденции может служить
эволюция термина «филиппинец» (исп. Filipino). С начальных
этапов колонизации до середины XIX в. он имел выраженную
расово-элитарную окраску: филиппинцами называли исключи­
тельно креолов (по месту их рождения), в отличие от иберийцев пенинсуларес. С середины же XIX в. этот термин, сохраняя эли­
тарно-социальный оттенок, четко идентифицировал новую мест­
ную элиту - его стали использовать применительно к креолам,
испанским, китайским метисам и касикам. И лишь в конце века с
подъемом национального движения термин «демократизировал­
ся» - филиппинцами стали называть всех жителей Архипелага
вне зависимости от их социального статуса и этнической принад­
лежности.
Из элиты вышли «новые илюстрадос» (исп. «просвещенные») креольско-мстисско-филиппинская интеллигенция, возглавившая
антииспанскую оппозицию, выступавшая от лица всего общества.
Ее формированию способствовала обстановка внутри Испании,
где на протяжении всего века шла борьба между консерватив­
ными и либеральными идеями и тенденциями. Всякий раз победа
либералов в метрополии отзывалась в колонии принятием зако­
нодательных мер (пусть умеренных и реализуемых лишь частич­
но) по реформированию колониальной политики. В этом плане
выделяются первые десятилетия и 60-е годы XIX в. К периоду


испанской буржуазной революции 1808-1814 гг. относится ряд
либеральных реформ на Филиппинах, в том числе разрешение
детям из местных состоятельных семей получать образование за
границей. Начался «исход» молодых филиппинцев из состоятель­
ных семей в Европу, где в университетах Испании, Франции,
Англии, Германии они обучались медицине, педагогике, праву,
философии, естественным наукам. То обстоятельство, что испанизированные филиппинские илюстрадос, впервые получившие
доступ к светскому образованию, не ощущали культурно-психологических барьеров перед усвоением интеллектуальных и ду­
ховных ценностей Запада, способствовало и их политизации, об­
легчало восприятие западных просветительских и демократиче­
ских идей, под влиянием которых формировалось их мировоз­
зрение.
С самого начала процесс пробуждения национального само­
сознания приобрел общефилиппинский характер, что обусловли­
валось историческими особенностями развития Филиппин. Общ­
ность территории и складывавшееся экономическое единство
способствовали ускорению этнической консолидации крупных,
наиболее развитых народов (тагалов, пампанго, илоканцев, бисайя) и одновременно появлению тенденции к общефилиппин­
скому национальному единству. Общность культуры создавалась
в результате массовой христианизации и распространения единой
системы образования. Выделившаяся уже в XVIII в. узкая просве­
щенная прослойка «илюстрадос», представители которой у каж­
дого народа выступали провозвестниками и выразителями про­
цесса этнической консолидации, формировалась из принсипалии социального слоя, созданного колонизаторами и объединенного
привилегированным общественным положением по отношению к
основной массе коренного населения. Эта особенность не могла
не оказать влияния на процесс развития национального самосо­
знания.
Формировавшаяся филиппинская интеллигенция, ощущавшая
себя представителем всего филиппинского народа, стала вырази­
телем идеи общефилиппинского национального единства. Ее яд­
ром, вокруг которого шел процесс национального, культурного,
духовного объединения филиппинцев, была тагальская интелли­
генция. Ее лидерство сложилось исторически. Она представляла
наиболее развитой передовой этнос (границы расселения тагалов —


Манила и прилегающие к столице провинции Центрального и
Южного Лусона). В XIX в. рост этнического самосознания тага­
лов проявлялся в развитии тагальской литературы и искусства.
Первым профессиональным поэтом на Филиппинах считается
Франсиско Бальтасар (Балагтас, 1788-1862), основоположник та­
гальской поэзии, творчество которого в то же время послужило
основой для развития общенациональной филиппинской литера­
туры. Появление в 1839 г. знаменитой поэмы Балагтаса «Флоранте и Лаура», в которой в иносказательной форме критиковались
колониальные порядки, было' воспринято его современниками
как крупное событие в общественной и культурной жизни всей
страны.
В 1860-е годы (очередная волна либерализации) была ослаб­
лена монашеская цензура, появилась местная либеральная пресса,
проведена реформа системы образования. По указу 1863 г. было
предоставлено право обучаться в университете молодым людям
из филиппинских и метисских семей. Одновременно было введе­
но всеобщее начальное обучение и открыты профессиональные
училища для выходцев из крестьянских семей и городских низов.
Таким образом создавались условия для формирования разночин­
ной интеллигенции. Тогда же в Маниле возникла первая органи­
зация реформаторов (из представителей столичной элиты, про­
фессуры, студенчества, местных священников) под лозунгом
«С Испанией и для Испании» с программой «ассимиляции Архи­
пелага с Испанией», то есть превращения Филиппин в одну из
испанских провинций с соответствующим уравнением в правах с
жителями метрополии. С самых первых шагов зарождавшееся
оппозиционно-реформаторское движение обладало специфиче­
ской особенностью - ярко выраженной антиклерикальной на­
правленностью, что было естественно в стране, где церковь в
лице мощных монашеских корпораций исторически контролиро­
вала все сферы жизни колониального общества. Активной фор­
мой антимонашеской оппозиции было «Движение за секуляриза­
цию приходов», выступавшее за ликвидацию монополии монахов
в управлении приходами и передачу последних в руки местного
белого духовенства. Оно возникло еще в 20-х годах XIX в. и
часть приходов перешла к местным священникам. Под давлением
орденских организаций в 1826 г. был издан указ о прекращении
секуляризации и возвращении большинства уже секуляризо­


ванных приходов испанским монахам, что привело к обострению
конфликта между филиппинским духовенством и испанским
монашеством. «Движение за секуляризацию приходов» пользова­
лось поддержкой и простых филиппинцев, и настроенных оппо­
зиционно филиппино-метисских элитарных кругов. В результате
протестов со стороны филиппинцев архиепископ вынужден был
приостановить действие указа 1826 г.
Эмоциональная обличительная риторика в адрес всевластия
монашеских орденов была явно неадекватна умеренным позици­
ям филиппинских реформаторов, подчеркнуто демонстрировав­
ших свою лояльность «матери-Испании». В глазах же консерва­
тивных клерикалов и бюрократов (а их было большинство в
колониальной администрации) любая критика орденов выглядела
не иначе как непозволительное вольнодумство («флибустьер­
ство») и едва ли не призыв к сепаратизму и революции |6.
На рубеже 1860-1870-х годов на Филиппинах после несколь­
ких лет либерального правления воцарилась жестокая реакция.
Но уже ничто не могло остановить процесс развития националь­
ного сознания.

Филиппины на пути к национальному освобождению
(1870-е - начало 1890-х годов)
В социально-экономической сфере в 1870-1890-х годах про­
должали набирать силу те тенденции и изменения, которые заро­
дились еще в начале века. Втягивание Филиппин в систему миро­
вого хозяйства приобретало все более стабильный, необратимый
характер. Показателем прогресса в товаризации колониальной
экономики могут служить следующие данные: стоимость общего
товарооборота Филиппин с 1825 по 1875 г. выросла в 15 раз
(с 3 млн до 45 млн песо). На рубеже 60-70-х годов усилилась
торговая экспансия США в филиппинское хозяйство, в ней участ­
вовали ведущие компании и банки Бостона, Салема, ряда городов
западного калифорнийского побережья. Американцы заняли пер­
вое место в экспорте абаки; кроме того, в значительных объемах
закупали сахар, кофе, табак, индиго, древесину. К 1870-м годам,
потеснив Англию, США заняли преобладающие позиции в фи­
липпинской экспортной торговле.


С политической точки зрения наиболее важной вехой рассмат­
риваемого периода следует считать восстание в городе Кавите
(1872), положившее начало национальной консолидации фи­
липпинцев. Кавитское восстание выходило за рамки локальных
мятежей, вызванных очередным беззаконием испанской колони­
альной администрации или монахов. Оно произошло в период
усиления полицейского режима на Филиппинах, установленного
генерал-губернатором Искиердо, который, покончив с либераль­
ными начинаниями своего предшественника Де ла Торре, прово­
дил политику жесткого социального и национального угнетения
филиппинцев. Будучи одним из районов крупного орденского
землевладения, провинция Кавите с начала 1870-х годов была
охвачена крестьянскими бунтами, что заставило колониальные
власти ввести на ее территории и в соседней провинции Пампанга военное положение. В такой обстановке восстание подняли
рабочие местных артиллерийского и морского арсеналов в ответ
на введение губернатором нового налога. Рабочих поддержали
солдаты и, что немаловажно, офицеры - метисы и филиппинцы
не только из Кавите, но и Манилы, попытавшиеся организовать
антииспанский заговор. Заговорщики планировали начать воору­
женное выступление одновременно в городе Кавите (центре про­
винции Кавите) и в Маниле, рассчитывая на поддержку город­
ской бедноты из столичного предместья Тондо. Однако заговор
был плохо организован, были неясны его конечные цели, слабо
соблюдалась конспирация, в результате чего предполагавшееся
время начала мятежа в Маниле стало известно испанцам. Властям
удалось арестовать заговорщиков в столице, а стянутые в Кавите
войска в течение двух дней жестоко расправлялись с мятежни­
ками. Известия о репрессиях властей (13 казненных, в их числе
популярные руководители местного духовенства, более 200 вы­
сланных в метрополию, на Каролинские и Марианские острова)
распространились по всей стране, вызвав рост антииспанских
настроений 17.
События 1872 г. оставили глубокий след в сознании подрас­
тавшего поколения илюстрадос, будущих лидеров и участников
национального движения, именно как символ национальной со­
лидарности и протеста. Не случайно Хосе Рисаль (1861-1896),
один из первых и самых ярких идеологов филиппинского нацио­
нализма, назвал своих сверстников «поколением 72-го года».


«Без 1872 г., - писал он, - теперь не было бы ни Плариделя, ни
Хаены, ни Сансьенко, не было бы мужественных и благородных
филиппинских колоний в Европе. Без 1872 г. Рисаль был бы
иезуитом и вместо “Не прикасайся ко мне” написал бы чтонибудь совсем противоположное» 18. Поколение X. Рисаля вышло
на общественную сцену в 80-х годах XIX в., в период формирова­
ния организованной либеральной оппозиции, сложившейся в ме­
трополии в среде эмигрантов-филиппинцев.
Филиппинская эмигрантская община в Мадриде и Барселоне
была довольно многочисленной. Она состояла частично из «не­
благонадежных» лиц, высланных сюда еще в 1870-х годах после
событий в Кавите, частично из студентов, приезжавших в Европу
продолжать образование, и пополнялась новыми группами миг­
рантов из молодежи, покидавших родину из-за ужесточения по­
литического режима на Филиппинах.
В филиппинской исторической литературе движение за рефор­
мы 1880-х - начала 1890-х годов называется «периодом пропа­
ганды». С точки зрения идеологического оформления оно про­
шло два этапа. На первом (1882-1886) основные цели обществен­
ной и пропагандистской деятельности филиппинских реформато­
ров ограничивались привлечением внимания испанской общест­
венности к положению в колонии и поисками путей убеждения
испанского правительства в необходимости демократических
преобразований на Филиппинах. На втором этапе (1886-1892)
движение приобрело более четкие организационные и идеологи­
ческие формы, усилился антиколониальный характер пропаган­
ды, создан единый центр, собственные органы печати, установле­
ны систематические контакты с реформаторами, действовавшими
на Филиппинах.
По социальному составу филиппинские эмигранты были иму­
щими слоями колониального общества, новой креольско-метисско-филиппинской элитой. В их среде выделялись два течения.
Первое было представлено старшим поколением эмигрантов,
преимущественно креолами, которые придерживались умеренной
программы своих предшественников-реформаторов 1860-х годов.
«Ассимиляция», то есть объединение, сближение островов с Ис­
панией, представительство от Филиппин в Кортесах (испанском
парламенте), некоторое расширение гражданских прав местных
имущих верхов составляли их кредо. Во второе течение входили


молодые эмигранты, появившиеся в Испании в основном в на­
чале 1880-х годов. Они также ратовали за «ассимиляцию» и демо­
кратические реформы, но одновременно выступали с критикой
колониального режима, в особенности монашеского всевластия,
и призывали к национальной консолидации. Это течение заняло
ведущее положение в эмигрантской оппозиции. Его наиболее ав­
торитетными лидерами были Хосе Рисаль, обладавший поистине
многогранными талантами (просветитель, публицист, оратор,
ученый-антирасист, врач, Скульптор, поэт, писатель - основопо­
ложник филиппинской литературы), и Марсело дель Пилар
(Пларидель - его псевдоним, 1850-1896), который ввел в полити­
ческий оборот мгновенно ставший популярным и в колонии, и в
метрополии термин «фраилократия» (от исп. fraile - брат, монах,
член монашеского братства) для обозначения клерикально-бюро­
кратического режима на Филиппинах. Филиппинские реформато­
ры осуждали «сепаратизм» (то есть стремление противопоставить
Филиппины Испании), революцию, насилие, любые радикальные
формы борьбы. Умеренность их программы привлекала к ним
часть испанских либералов-интеллектуалов, соответственно на­
строенные буржуазные круги, республиканцев-оппозиционеров,
то есть сторонников модернизации и либерализации методов
колониального управления. Они выступали за модернизацию
колониальной политики, ограничение власти церкви в колониях,
введение там демократических правопорядков.
Филиппинской оппозиции были предоставлены широкие воз­
можности вести пропаганду на страницах испанской либеральной
и республиканской прессы, в чем филиппинцы видели наиболее
эффективное средство воздействия на общественное мнение в
метрополии в пользу проведения реформ в колонии. Филиппин­
ские реформаторы тесно сотрудничали с масонами, получали от
них материальную помощь для организации пропагандисткой
кампании; испанские масонские ложи были открыты жителям
колоний, в том числе филиппинцам. Увлечение масонскими
идеями способствовало формированию у филиппинских просве­
тителей и реформаторов критического отношения к католицизму.
Хосе Рисаль и его соратники были верующими католиками, они
лишь выступали за освобождение католической религии от
«суеверий и извращений», которые, по их мнению, искажали
сущность доктрины. Вполне понятно, что подобная критика и


выступления реформаторов за отделение церкви от государства и
свободу совести воспринимались официальной церковью как
проявление атеизма и политического сепаратизма.
К концу 1880-х годов большинство участников движения за
реформы вступило в масонские организации. В 1888 г. в Мадриде
была создана Испано-Филиппинская ассоциация, а параллельно в
Барселоне —организация «Ла Солидаридад» («Единство»), в со­
ставе которой, в отличие от Ассоциации, были только филиппин­
цы. Сам факт создания чисто филиппинской организации под
лозунгом объединения национальных патриотических сил сви­
детельствовал об усилении националистического характера ре­
форматорского движения. Ее главным рупором стала газета «Ла
Солидаридад», бессменным редактором которой (1889-1895) был
Марсело дель Пилар, а авторами и корреспондентами - блестя­
щая плеяда филиппинских публицистов во главе с X. Рисалем.
Газете, нелегально доставлявшейся на Филиппины, принадлежа­
ла основная роль в налаживании контактов с оппозиционными
силами на Архипелаге. В 1891 г. в Мадриде была открыта масон­
ская ложа «Ла Солидаридад», филиппинская по составу.
С этого времени масонство широко распространилось и на
Архипелаге. В 1891 г. в Маниле была открыта ложа «Нилад», в
1892 г. в стране насчитывалось уже 85 лож, а к началу революции
1896 г. на островах действовало более 200 масонских организа­
ций. В отличие от элитарных масонских организаций метрополии
на Филиппинах они были намного демократичнее. В их состав
наряду с илюстрадос входили (а иной раз и преобладали) пред­
ставители малоимущих слоев - разночинцы, студенчество, город­
ские низы. В начале 1890-х годов на Филиппинах появились
условия для организованного общественного движения, социаль­
ная база которого была значительно шире, нежели в эмигрант­
ских кругах в метрополии. Созрела необходимость в создании
собственного национального центра. Вернувшийся в 1892 г. на
родину X. Рисаль взял на себя решение этой задачи, имея в виду
реализацию идеи консолидации национальных сил и одновремен­
но сдерживание явно обозначившейся тенденции к радикализа­
ции национального движения. В 1892 г. под руководством X. Рисаля была основана Филиппинская лига - национальная полити­
ческая организация с либерально-реформаторской программой.
Однако деятельность X. Рисаля уже в самом начале была пресе­


чена колониальными властями: летом 1892 г. он был арестован и
выслан в глухой городок на о. Минданао. Что касается пропаган­
дистской кампании в метрополии, то с начала 90-х годов она
пошла на убыль из-за тщетности усилий реформаторов привлечь
внимание испанских властей к бедственному положению в
колонии. В среде эмигрантов распространились настроения разо­
чарованности.
В 1880-е - начале 1890-х годов рост национального самосозна­
ния филиппинцев проявлялся'не только в политизации взглядов
передовых образованных кругов и развитии либеральной общест­
венной мысли, но и в своеобразном филиппинском «культурном
ренессансе». Это были годы подъема во всех областях духовной
жизни филиппинцев. Большинство литераторов и мастеров изо­
бразительного искусства разделяли взгляды реформаторов или
непосредственно участвовали в оппозиционном движении.
Традиции гражданской патриотической поэзии, заложенные в
творчестве Балагтаса, продолжали развивать поэты Эдуардо де
Лете, Хосе де Вергара, Эваристо Агирре - участники движения за
реформы в Мадриде, писавшие на испанском и тагальском язы­
ках. Крупнейшими событиями культурной и общественной жиз­
ни Филиппин были публикации социально-философских романов
Хосе Рисаля - «Не прикасайся ко мне» («Noli me tangere») и
«Флибустьеры» (El Filibusterismo) в 1891 г.
В этот период стало развиваться и филиппинское изобрази­
тельное искусство, в котором утвердились светские жанры (порт­
рет, пейзаж). В творчестве художников влияние европейских
школ сочеталось с национальными мотивами и сюжетами, обра­
щением к гражданственной патриотической тематике. К этому
времени относится творчество художника-портретиста Ф. Рохаса
(1842-1899), начало творческой деятельности мастера бытового
жанра Ф. д е л аР о са (1869-1937). Своеобразным живописцем и
скульптором был Хосе Рисаль, обращавшийся в своих произведе­
ниях к изображению народной жизни. Большой известностью в
Испании пользовались работы двух талантливых филиппинских
художников - Феликса Ресурексьона Идальго (1853-1913) и
Хуана Луны (1857-1899), идейно тесно связанных с участниками
филиппинского реформаторского движения. Луна, работавший в
академической манере, создавал композиции на сюжеты из доко­
лониального прошлого Филиппин, оставил серию портретов дея­


телей реформаторского движения (Рисаля и др.). Произведения
Идальго (пейзажи, жанровые картины, рисунки), испытавшего
влияние импрессионизма, были проникнуты любовью к родной
стране, ее природе, простым людям. В 1884 г. работы этих двух
мастеров были награждены первыми премиями на выставке
изящных искусств в Мадриде, что послужило, в частности, пово­
дом для выступления Хосе Рисаля (на банкете в честь худож­
ников), в котором он разоблачал расистские утверждения испан­
ских реакционеров об интеллектуальной и духовной неполноцен­
ности филиппинцев.

Международные отношения и Филиппины в XIX в.
Крушение Pax Hispanica на Филиппинах имело ярко выражен­
ный международный аспект. Промышленная революция на Запа­
де, повлиявшая на весь ход всемирно-исторического процесса,
способствовала окончательному развалу испанской колониаль­
ной империи Испании. Влияние промышленного переворота кос­
нулось и ее азиатского владения, сохранявшего колониальный
статус в течение XIX в. Для Филиппин особое значение имели
такие связанные с техническим прогрессом инновации, как пере­
ход к паровому судоходству и открытие Суэцкого канала (1869),
«приблизившие» колонию к метрополии - были освоены более
дешевые и удобные пути из Европы к Архипелагу. Экономиче­
ская экспансия промышленно развитых стран Европы и США
была направлена на собственно испанскую колонию на Филиппи­
нах, что, как говорилось, способствовало радикальным экономи­
ческим, социальным, этнополитическим, социопсихологическим
изменениям в колониальном обществе, зарождению филиппин­
ского национального движения.
Но оставался мусульманский Юг, находившийся в большей
своей части вне контроля Испании. И именно Моролэнд, или как
называли мусульманские территории Филиппин в русских источ­
никах «Мороландия», в XIX в. оказался в центре военно-политической активности европейских держав. Ответная же реакция
испанцев заключалась в переходе к крупномасштабным опера­
циям по захвату мусульманских территорий и интеграции их в
состав колониального государства, которые в 90-х годах XIX в.
завершились частичной потерей независимости моро.


К началу XIX в. политическая ситуация на мусульманском
Юге выглядела следующим образом. На самом крупном острове
Филиппинского архипелага - Минданао, а именно в его цент­
ральных и южных районах, заселенных в основном народностями
маранао и магинданао, сложились два государства моро - султа­
наты Магинданао и Буайан.
Еще один султанат - Сулу со столицей в городе Холо был
расположен на архипелаге Сулу (население - народности сулу,
самалы, таусуги и др.), вхоДящем в состав группы Филиппинских
островов. Султанату Сулу принадлежал также ряд территорий на
Северном Калимантане, в том числе Сандакан и Сабах. У фи­
липпинских мусульман сохранялось традиционное общество,
ориентированное на исламские ценности, что отдаляло их от хри­
стианизированных районов центра и севера Филиппин. Тесные
контакты султанат поддерживал с соседними малайско-индонезийскими мусульманскими общинами. Его хозяйство основыва­
лось на торговле, добыче жемчуга, морских промыслах. Процве­
тало морское пиратство как одна из форм длившихся два сто­
летия «войн моро».
С расширением европейской колониальной экспансии в Азии
положение султаната Сулу, непосредственно граничащего с
Индонезией и находящегося на морских путях в Китай, стало
привлекать повышенное внимание европейских держав. В завя­
завшихся вокруг независимых мусульманских районов Филиппин
международных интригах сталкивались интересы Англии, Фран­
ции, Германии (в конце века) и, естественно, Испании, беспоко­
ившейся о сохранности своих владений на Архипелаге. Политика
Англии на филиппинском Юге обусловливалась ее планами по
установлению контроля над торговыми путями к рынкам Восточ­
ной Азии и активизацией проникновения на индонезийские тер­
ритории, не занятые голландцами. С 30-х годов XIX в. в Холо
обосновались английские агенты, сделавшие поначалу неудач­
ную ставку на договоренности с сулуанским султаном Пулалуном и затем переориентировавшиеся на создание сильной проанглийской группировки в столице из местных дато. В 1844 г. в
Сулу прибыл английский корвет под командованием капитана
Белчера, сумевшего подписать с проанглийски настроенной сулуанской знатью несколько договоров «о дружбе и торговле», обес­
печивавших англичанам свободу коммерции.


В то же время в районе Сулу возросла активность французов,
интерес которых к филиппинскому югу был связан с поисками
удобного опорного пункта на пути в Китай. В отличие от своих
английских соперников, французские агенты в 1843 г. заключили
торговый договор непосредственно с султаном. В следующем же
году резко обострились испано-французские противоречия, после
того как самалы с о. Басилан напали на французское судно, убили
офицера и захватили матросов в качестве заложников. Француз­
ская военная эскадра, игнорируя протесты испанского губернато­
ра Замбоанги, блокировала о. Басилан. В 1845 г. Грене, предста­
витель Франции в Китае, добился от султана Пулалуна согласия
на продажу Басилана французам. Однако эта сделка не была
одобрена правительством Франции, избегавшим втягивания в
открытую конфронтацию с Испанией. Конфликт был погашен.
Тем не менее этот эпизод серьезно встревожил испанцев и
послужил толчком к началу активной политики по завоеванию
мусульманского Юга. В 1846-1848 гг. испанцы организовали экс­
педицию по завоеванию островов Балангинги, расположенных
между Басиланом и Сулу, с целью укрепить влияние в районе,
который входил в сферу колониальных интересов европейских
соперников Испании. Кроме того, испанцы были заинтересованы
в покорении воинственных самалов, занимавшихся морским пи­
ратством, от чего больше всего страдали Бисайские острова и
Южный Лусон. Сопротивление самалов было сломлено после
прибытия из метрополии в 1848 г. трех паровых судов, которые
блокировали центральный остров группы островов Балангинги.
Самалы были почти поголовно истреблены, их крепости и селе­
ния разрушены, посевы уничтожены, вырублено несколько тысяч
кокосовых пальм.
Между тем вокруг Сулу назревал серьезный испано-английский конфликт. В конце 1840-х годов в Холо прибыл Дж. Брук,
британский генеральный консул в Брунее, известный своими военно-политическими авантюрами по распространению англий­
ского влияния в Северном Калимантане. Обстановка в Сулу, где
при дворе султана усилилась проанглийская группировка, а отно­
шения с испанцами ухудшились из-за недавнего разгрома сама­
лов, способствовала успеху миссии Брука. В 1849 г. им был под­
писан договор с султаном, согласно которому англичане получа­
ли права свободного въезда, поселения, покупки собственности в


султанате и привилегии наиболее благоприятствуемой нации в
торговле. Из-за конфликта с Испанией, приобретавшего все более
скандальный характер, договор не был ратифицирован Лондоном.
Финальный этап в истории «войн моро» характеризовался
новыми операциями Испании по завоеванию мусульманского Юга
и включению его в состав испанской колонии. Первоочередную
задачу испанцы видели в покорении султаната Сулу, ставшего
объектом английских и французских притязаний. Обвинив султа­
на в поддержке пиратских рейдов самалов, испанцы направили
военную морскую экспедицию в Сулу. Моро оказали ожесточен­
ное сопротивление, встретив испанскую флотилию мощным ар­
тиллерийским огнем и заставив испанцев отступить в Замбоангу.
Укрепив флот паровыми судами, испанцы вновь подошли к сто­
лице султаната, одержав на этот раз победу в морском сражении.
По мирному договору 1851 г. Сулу переходил под протекторат
Испании. Англичане отказались признать договор и демонстра­
тивно продолжали контакты с султаном как главой независимого
государства.
Кампания 1850-1860-х годов по захвату мусульманских тер­
риторий на Минданао была успешной для испанцев. Пообещав
свою помощь султану Магинданао в его борьбе с Буайаном и
собственными феодалами, испанцы получили ряд территорий в
центральной части острова, а в 1861 г. оккупировали Котабато,
один из главных городов султаната. В начале 1860-х годов
испанцы поделили захваченные мусульманские территории на
шесть округов (пять - на Минданао, один - на Басилане), поста­
вив их под контроль военной администрации. С конца 1860-х
годов внимание испанцев вновь переключилось на Сулу, где сул­
тан Джамаль-уль-Азам, сменивший Пулалуна, стал проводить
независимую внешнюю политику вопреки договору 1851 г.
Испанцы обстреляли Холо и прислали султану испанский флаг с
требованием поднять его над столицей, но Джамаль-уль-Азам
публично его сжег. Когда в Маниле стало известно о восстании в
султанате, начались новые военные приготовления, сопровождав­
шиеся пропагандистской кампанией. Вдохновителями экспансии
против моро были монахи, объявившие «священную войну в
защиту христианской веры», они призывали к «огню и крови» и
всячески разжигали антимусульманские настроения, и так доста­
точно сильные у филиппинцев-христиан. Среди 9 тыс. солдат на


борту эскадры, направленной в феврале 1876 г. к Сулу, почти
половину составляли волонтеры-филиппинцы.
Эскадрой из 32 военных судов, включая 10 паровых, коман­
довал генерал-губернатор Филиппин Хосе Малькампо. Несмотря
на явный перевес сил в пользу испанской стороны, кампания по
завоеванию Сулу оказалась чрезвычайно сложной и затянулась
до 1878 г. Сразу же провалился план сухопутной операции по
захвату Холо: солдаты не могли передвигаться по заболоченным
джунглям под обстрелом мусульман. Город был взят лишь в
результате атаки с моря, но султан сумел сохранить основные
войска, отступив в горы и перейдя к партизанской войне.
Завоеватели впервые столкнулись с вызывавшими у них панику
хураментадо - воинами моро, которые в состоянии религиозного
экстаза нападали на врагов и сражались, пока сами не погибали.
Только за счет наращивания морских и сухопутных сил и тактики
беспощадного поголовного истребления населения испанцам
удалось в 1878 г. подписать с султаном договор о капитуляции и
признании суверенитета Испании.
В этот период в районе Сулу и Северного Калимантана актив­
но действовали Англия и Германия, добившиеся в 1877 г. от Ис­
пании гарантий свободной торговли для их подданных. В начале
1878 г. англичане основали на Северном Калимантане британ­
скую компанию «Северный Борнео», дополнительно арендовав у
султана Сулу Сандакан и Сабах. Завоевание испанцев привело к
обострению испано-английских и испано-германских противоре­
чий. Наконец, в 1885 г. был подписан договор, по которому Анг­
лия и Германия признавали над Сулу суверенитет Испании, по­
следняя же отказывалась от своих притязаний на Сандакан и Са­
бах, которые в 1888 г. перешли под протекторат Англии. Спор о
принадлежности Сабаха вновь разгорелся уже в новейшее время
между Филиппинами и Малайзией (Сабах входит в ее состав).
При завоевании мусульманских районов Минданао испанцы в
середине 1870-х годов столкнулись с сильным противником в
лице буайанского дато Утто, объединившего под своей властью
султанаты Буайан и Магинданао. В результате войны 1886—
1887 гг. Утто был вынужден подписать мирный договор с испан­
цами, однако сохранил значительную самостоятельность: его
владения оставались закрытыми для колониальных чиновников и
католических миссионеров.


Основным районом действий экспедиции генерал-губернатора
Вейлера (1888-1891) была местность на западном побережье
Минданао у оз. Ланао, населенная маранао. Маранао уклонялись
от крупных сражений, предпочитая изматывавшие противника
методы партизанской войны и тактику хурамендато. В итоге
испанцам удалось закрепиться лишь в порту Малабанг. Кампания
1894-1896 гг. против маранао была еще менее успешной. С нача­
лом антиколониальной революции на Филиппинах (1896) воен­
ные силы испанцев были переброшены с юга в Манилу. Таким
образом, процесс завоевания Минданао ко времени аннексии Фи­
липпин США (1901) не был завершен.

Революция 1896-1898 гг.
Филиппинская революция 1896-1898 гг., одна из первых на­
циональных революций в Азии и первая в регионе ЮВВА и
Южной Азии, произошла в отсталой колониальной стране, где,
казалось бы, отсутствовала почва для такого раннего зарождения
национально-освободительного движения. Но начавшийся в сере­
дине XIX в. процесс пробуждения национального самосознания
подготавливался всем предшествующим опытом культурно-исто­
рической эволюции филиппинского общества.
Как известно, с экономической точки зрения Филиппины
представляли собой одну из самых бедных и отсталых европей­
ских колоний в Азии, пребывавшую в течение двух веков почти в
полной изоляции от внешнего мира, что вело к хозяйственному
застою и консервации архаичных методов эксплуатации. В то же
время Филиппины оказались единственной в регионе Восточной
и Юго-Восточной Азии христианской страной. Страна подверга­
лась продолжительному и интенсивному воздействию культуры
Запада. В результате образования субкультуры, общей для всех
христианизированных народов, происходило сближение этносов
Архипелага. Показательно, что на всех этапах антиколониального
движения на Филиппинах тенденция к национальной консолида­
ции общества опережала рост этнического самосознания отдель­
ных народов.
В силу католического воспитания и культурной ассимиляции
филиппинские илюстрадос с энтузиазмом воспринимали запад­
ные просветительские и демократические идеи, превратив их


в идеологическое знамя освободительной борьбы 19. Очевидно,
поэтому у филиппинской революции отсутствовала антизападная
направленность. Борьба велась за национальное освобождение,
против конкретных форм и проявлений испанского колониализма
(всевластие монашеских орденов, расовая и политическая дис­
криминация и т.п.), но не против Запада как олицетворения всего
враждебного и чуждого.
В этой особенности усматривается сходство революции на
Филиппинах с антиколониальными войнами начала XIX в. в ис­
панских колониях в Латинской Америке. Филиппины вообще
(в результате ранней колонизации и трансформации их доколони­
альной общественной структуры) по многим чертам социальнополитического, культурного, экономического развития были бли­
же к американским владениям Испании, нежели к своим азиат­
ским соседям. Филиппинская революция, оказавшись последним
звеном в процессе распада испанской колониальной империи, в
определенном смысле завершала серию антиколониальных войн
на Американском континенте.
Конечно, филиппинские национальные лидеры и идеологи не
воспринимали освободительное движение у себя на родине как
продолжение латиноамериканских революций. Напротив, их
ориентированность на общественные и духовные идеалы Запада
сочеталась с ясно выраженными идеями восстановления разор­
ванных колониализмом культурно-исторических связей с Восто­
ком, самоидентификации филиппинцев как «азиатской нации».
К мысли о насильственном свержении колониальной власти
филиппинцы, как известно, пришли не сразу.
Радикализации общественного движения на Филиппинах с
начала 90-х годов XIX в. способствовал кризис реформаторского
движения, зашедшего к тому времени в тупик из-за нежелания и
неспособности метрополии удовлетворить даже самые умерен­
ные требования филиппинских реформаторов.
В формировании революционной идеологии ведущую роль
играла разночинная интеллигенция, вышедшая из народа. В отли­
чие от представителей илюстрадос, участников реформаторского
движения 1880-1890-х годов, которые, убеждаясь в бесплодности
кампании за реформы, тем не менее старались избежать револю­
ционного взрыва, радикалы рассматривали революцию как необ­


ходимое и единственное средство, открывающее путь к демокра­
тическому развитию общества.
Вместе с тем существовала преемственность и тесная связь
идеологии филиппинского революционного движения с общест­
венно-политической мыслью предшествующих десятилетий.
Идеи просветительства и масонства, служившие основой умерен­
ного направления идеологии национального движения, по-преж­
нему оказывали большое влияние на воззрения филиппинских
революционеров, использовались ими для обоснования необхо­
димости революционной борьбы. Поколение разночинной интел­
лигенции, выступившей как самостоятельная общественная сила
в начале 1890-х годов, было воспитано на идеях, которые пропа­
гандировались представителями националистического реформа­
торского движения. В этой связи важную роль играла пропаган­
дистская деятельность газеты «Ла Солидаридад».
В распространении патриотических и демократических идей
особое место принадлежало Хосе Рисалю, который пользовался
огромным авторитетом и популярностью как среди интеллиген­
ции, так и в народных массах. Беспощадная разоблачительная
критика колониальных порядков, которой были проникнуты про­
изведения Рисаля, помимо его желания воспринималась на Фи­
липпинах как призыв к революционным действиям. Его писатель­
ская и журналистская деятельность оказывала объективно рево­
люционизирующее влияние на передовые демократические силы
Филиппин, сделавшие революционные выводы из его обществен­
но-политических концепций и взглядов, основанных на идеях
либерального национализма. На воздействие рисалевских идей и
духовную связь с ним указывало большинство революционных
руководителей и идеологов, видевших в Рисале, несмотря на его
отрицательное отношение к вооруженному восстанию, нацио­
нального вождя, символ борьбы за освобождение Филиппин.
Революционная идеология впитала в себя многие принципы
масонского учения. Довольно широкое распространение масон­
ства на Филиппинах (в начале 1890-х годов) было также связано с
деятельностью филиппинских реформаторов в Испании. В то вре­
мя как в метрополии масонские организации объединяли сравни­
тельно узкий круг эмигрантов-интеллектуалов, на Филиппинах
наблюдался процесс быстрого роста и демократизации масон­
ства. Накануне революции выделялись три основных направ­


ления в масонском движении, соответствовавшие социальному
составу и политическим устремлениям его участников. Ложа
«Нилад» объединяла представителей либеральных националисти­
ческих кругов, которые придерживались умеренных взглядов,
стараясь ограничить деятельность масонских лож исключительно
сбором средств для поддержки затухавшей мадридской кампании
за реформы 20.
Другое направление было представлено разночинной интел­
лигенцией, выступавшей за демократизацию масонского движе­
ния, высвобождение его из-под контроля испанского центра,
использование масонских организаций для пропаганды национа­
листических и демократических идей. Это направление в начале
1890-х годов возглавлял Аполинарио Мабини (1864-1903), по
инициативе и под руководством которого в 1893 г. была основана
новая ложа «Балагтас». Мабини в то время принадлежал к тем
кругам разночинной интеллигенции, которые сохраняли верность
реформаторским убеждениям, видели в масонстве прежде всего
средство политического и нравственного просвещения филип­
пинцев, орудие борьбы против клерикальной реакции и религи­
озного фанатизма. Мабини добился успеха в реорганизации ма­
сонского движения. В 1894 г. по его инициативе был создан
региональный совет на Архипелаге, независимый от мадридского
руководства.
Наконец, существовало радикальное течение в масонстве.
В обстановке подъема антиколониальных настроений многие ма­
сонские организации, в которых преобладали народные элементы
(крестьяне, ремесленники, городская беднота), быстро револю­
ционизировались, превращались, по существу, в тайные общест­
ва, идеология которых приобретала черты, сходные с христиан­
скими ересями - традиционной формой народных движений на
Филиппинах.
По принципу масонских братств был организован и Катипунан («Верховный и досточтимый союз сыновей народа») - тайное
революционное общество, возглавившее подготовку и организа­
цию революционного восстания. Катипунан по социальному со­
ставу его участников и с точки зрения выдвинутой им программы
был народной организацией, апеллировавшей к простым филип­
пинцам и воплощавшей их интересы и стихийные революцион­
ные устремления.


В июле 1892 г. в Филиппинской лиге произошел раскол, в
результате которого из ее состава вышла группа радикалов во
главе с Андресом Бонифасио (1863-1897), объединившихся в
революционный Катипунан21.
Основатель Катипунана А. Бонифасио, «великий плебей», как
его называли, происходил из беднейших слоев манильского насе­
ления 22. Мировоззренческие и идейные убеждения А. Бонифасио
формировались под воздействием философско-социальных про­
изведений и публицистики' X. Рисаля, идей, пропагандировав­
шихся в «Ла Солидаридад», он был знаком с трудами европей­
ских просветителей, изучал историю США и особенно тщательно
историю Французской буржуазной революции XVIII в. В ее иде­
ях и опыте он находил обоснование целесообразности революци­
онного восстания на Филиппинах.
Первоначально Катипунан был организацией преимущест­
венно манильских городских низов. В 1894 г. его отделения, кро­
ме столицы, действовали уже в тагальских провинциях Централь­
ного и Южного Лусона (в испанской историографии восстание,
поднятое в августе 1896 г., часто называют «тагальской револю­
цией»). К началу восстания число «катипунерос» выросло, пре­
высив 200 тыс. человек, менялся и социальный состав организа­
ции. В Катипунан вступали многие провинциальные касики, воз­
главлявшие секции братства на местах, за которыми следовали
крестьяне, связанные со «своими» лидерами традиционными па­
триархальными отношениями.
Вплоть до вооруженного конфликта с испанцами в пригородах
Манилы в конце августа 1896 г. руководству Катипунана удава­
лось скрывать от колониальных властей подготовку к восстанию
благодаря законспирированной структуре организации, создан­
ной по типу масонских братств. Катипунан возглавлял Верхов­
ный Совет (в период подготовки и после начала восстания его
председателем был А. Бонифасио), ему подчинялись провинци­
альные советы, а все секции Катипунана в городах и провинциях
действовали автономно, что помогало конспирации, но мешало
созданию централизованного руководства. У масонов были заим­
ствованы ритуалы, символика, а также религиозно-этические
принципы, которые получили отражение в написанных А. Бони­
фасио «Десяти заповедях сыновей народа» и «Доктринах Катипу­
нана», автором которых был ближайший соратник и друг


А. Бонифасио Эмилио Хасинто (1875-1898). Моральные правила
основывались на проповеди христианской добродетели и масон­
ских принципах всеобщего братства и взаимопомощи, должны
были воспитывать у «катипунерос» патриотизм, преданность ре­
волюционному долгу для завоевания национальной независи­
мости. Лозунгами Катипунана были «всеобщее равенство, благо­
денствие и счастье». Популярность Катипунана среди филиппин­
цев во многом объяснялась скрытым, подпольным характером
организации, сближавшим ее с тайными обществами и религиоз­
ными сектами - традиционными формами народных антииспанских выступлений на Филиппинах. С августа 1896 г . 23 восстание
стремительно развивалось по восходящей линии. Успехи пов­
станцев в первые дни и недели революции вызывали подъем
массовой борьбы. Восстание росло вширь, охватывая новые
районы Центрального и Юго-Западного Лусона. Вскоре после
начала восстания по приказу генерал-губернатора Бланко было
введено военное положение в Маниле и соседних провинциях
(Булакан, Нуэва-Эсиха, Тарлак, Кавите, Пампанга, Лагуна, Батангас). С сентября 1896 г. испанские власти перешли к массовому
террору в отношении колониального населения. Арестам, казням,
пыткам, ссылкам подвергались не только «плебейские низы», но
и представители имущих слоев, большой круг столичной и про­
винциальной интеллигенции. Разгул террора усилился при сме­
нившем Бланко генерал-губернаторе Полавьехо. Одной из его
самых жестоких и преступных акций была казнь Хосе Рисаля,
расстрелянного 30 декабря 1896 г . 24. Казнь X. Рисаля вызвала
взрыв всеобщего негодования и протеста. Революция набирала
силу, вовлекая в свои ряды филиппинцев из всех сегментов об­
щества, приобретая общенациональный характер.
К началу 1897 г. (после ряда побед повстанческих отрядов)
территориальные границы восстания заметно расширились, про­
двинулись из тагальских районов Центрального и Южного Лусо­
на на север (провинции Илокос, Пангасинан, Самбалес) и при­
близились к Бисайским островам. На Бисайях революционная
борьба охватила острова Миндоро и Панай, ее отголоски достиг­
ли Северного Минданао, где восстали солдаты-филиппинцы
оставленного там испанского гарнизона.
Основные трудности у повстанцев были связаны с проблемой
вооружения повстанческих отрядов, отсутствием военного опыта


у большинства рядовых участников революционной борьбы, не­
хваткой подготовленных командирских кадров.
Несмотря на полиэтнический состав населения, на Филиппи­
нах не возникало разногласий и конфликтов на этнонациональной почве (преобладала упоминавшаяся выше тенденция к обще­
филиппинской консолидации). Но традиционно существовало
соперничество между столичным центром и провинциями, а в
последних - между локальными группировками местных элит.
Такие группировки, или клЪны, состояли из влиятельных се­
мейств касиков и объединявшихся вокруг них местных жителей,
обладателей более низкого социального статуса.
Руководство «Катипунана» было не в состоянии преодолеть
фракционность и нараставшие противоречия в революционных
силах. А. Бонифасио и его соратники как выходцы из столицы и
представители городского плебса, не пользовались авторитетом у
местных лидеров и командиров повстанческих отрядов. К концу
1896 г. противоречия вылились в борьбу за верховное лидерство
в революции между А. Бонифасио и 27-летним Эмилио Агинальдо, амбициозным, хорошо образованным руководителем вос­
стания в пров. Кавите, выходцем из местных касиков, занимав­
шим перед революцией пост мэра г. Кавита, столицы провинции.
С начала революции Э. Агинальдо возглавлял одну из секций Ка­
типунана в Кавите - «Магдал». В конце марта 1897 г., когда
испанцы овладели основными городами провинции Кавите, в том
числе столицей, благодаря руководству Э. Агинальдо как воена­
чальника (он сумел создать сильные дисциплинированные, хоро­
шо обученные повстанческие отряды) удалось мобилизовать ре­
волюционные силы провинции и в результате ряда сражений
вытеснить испанские войска из Кавите. Успехи на военном по­
прище принесли Э. Агинальдо широкую популярность не только
среди жителей Кавите, но и в революционном движении в целом.
Многие руководители и участники революции видели в нем ли­
дера, способного покончить с децентрализацией в руководстве
революционной борьбой. Претендуя на роль общефилиппинского
лидера, Э. Агинальдо выступил с программой создания выборно­
го временного правительства, рассчитывая одновременно спло­
тить повстанцев и устранить от власти Катипунан с его фрак­
ционностью и преобладанием в руководстве социальных низов.
Этот план был реализован уже в марте 1897 г., когда на


конференции представителей революционных сил была провоз­
глашена независимая республика и президентом временного пра­
вительства избран Э. Агинальдо. А. Бонифасио, не признавший
решений конференции, некоторое время с группой своих сто­
ронников продолжал вооруженное сопротивление, но затем был
взят в плен, обвинен в измене правительству Э. Агинальдо и рас­
стрелян в мае 1897 г . 25
Э. Агинальдо недолго оставался на президентском посту.
После ряда крупных поражений, понесенных революционной ар­
мией летом 1897 г., он пошел на мирные переговоры с испан­
цами. В ноябре 1897 г. в местечке Биак-на-Бато было подписано
соглашение, которым фактически подтверждалась капитуляция
повстанческих сил. После самороспуска республиканского прави­
тельства Э. Агинальдо и его окружение, согласно договору, эмиг­
рировали в Гонконг.
Биакнабатское соглашение завершило первый этап револю­
ции. Но повстанческое движение не прекратилось. Часть револю­
ционных командиров отказались сложить оружие и ушли в горы
со своими отрядами, продолжая партизанскую войну. Новый ре­
волюционный подъем начался весной 1898 г. В январе-апреле в
разных точках страны вспыхивали вооруженные восстания. Рево­
люционные настроения вновь охватили филиппинское общество.
Политика испанских властей, отказавшихся от проведения обе­
щанных по биакнабатскому договору реформ и снова обратив­
шихся к кровавым полицейским расправам и террору, вызывала
возмущение даже в наиболее консервативных кругах, в свое
время выступивших инициаторами капитулянтского соглашения
в Биак-на-Бато. Между тем Э. Агинальдо и его последователи
образовали в Гонконге Патриотическую хунту, которая устанав­
ливала контакты с революционерами на Филиппинах и занима­
лась подготовкой к возвращению на родину для организации
вооруженной борьбы.
Новому подъему революционного движения благоприятство­
вала международная обстановка, связанная с началом Испано­
американской войны 1898 г.
Ситуация на Филиппинах к началу войны определявшаяся
ростом масштабов освободительного движения, как нельзя более
отвечала планам Соединенных Штатов. Американское правитель­
ство еще до объявления войны Испании (апрель 1898 г.) решило


оказать помощь Агинальдо, вернуть его на острова, использовать
национально-освободительную борьбу филиппинцев в собствен­
ных интересах. В марте и апреле 1898 г. с Агинальдо встречались
и вели переговоры военно-морские представители и консул США
в Сингапуре Пратт. Во время этих переговоров американцы не­
двусмысленно обещали не только поддержку антииспанского
восстания, но и гарантию независимости Филиппин после победы
революции (впоследствии они категорически отрицали, что дали
подобную гарантию). 1 мая 1898 г. произошел крупный морской
бой в Манильском заливе, в котором американская эскадра под
командованием адмирала Дьюи наголову разбила испанский
флот, охранявший подступы к Лусону. В середине мая Агинальдо
был доставлен на американском военном корабле на Филиппины.
Переговоры Агинальдо с американцами и достижение согла­
сия об американской помощи способствовали росту его популяр­
ности на Филиппинах. Большинство филиппинских революцион­
ных лидеров относилось с одобрением к филиппино-американским договоренностям, рассчитывая, что помощь США прибли­
зит окончательную победу над испанцами. В первые же дни
после возвращения на родину Э. Агинальдо взял на себя функции
главнокомандующего повстанческими силами. Декреты 23 и 31 мая
1898 г., подписанные Агинальдо, наделяли его неограниченными
диктаторскими полномочиями. Во второй половине мая - начале
июня повстанцы нанесли ряд поражений испанцам в Цент­
ральном и Южном Лусоне. В Кавите, временной столице осво­
божденных территорий, 12 июня 1898 г. Агинальдо провозгласил
независимость Филиппин. 23 июня 1898 г. вышел новый декрет,
согласно которому диктаторская форма правления заменялась
властью революционного правительства. Полномочия Агинальдо
в качестве президента были ограничены, хотя и в незначительной
степени. Декретом предусматривался созыв Революционного
конгресса - органа представительства Филиппинского архипела­
га, но он наделялся лишь совещательными функциями. Популяр­
ность Э. Агинальдо росла на фоне военных успехов повстанцев.
Им способствовал углублявшийся военно-политический кризис в
Испании, которая с первых дней войны демонстрировала сла­
бость и неспособность к сколько-нибудь эффективному противо­
стоянию американским силам.


Что касается внутреннего развития революции, то для ее
второго этапа были характерны фрагментарность политических
сил, сложное переплетение интересов различных общественных
групп и их лидеров. Провал политики компромисса с испанскими
властями, победа революционной армии во главе с Э. Агинальдо,
сотрудничество с американцами делали все более очевидной
обреченность колониального режима. К активному участию в ре­
волюции привлекались самые разные общественные силы, в том
числе крупные землевладельцы, консервативные бюрократиче­
ские элементы, до сих пор стоявшие в стороне от революционно­
го движения. Возросла революционная активность интеллиген­
ции, которая не была чем-то единым, разделяясь на группировки
и фракции с различными, порой полярными, общественно-поли­
тическими и идейными ориентациями. Во всем этом многообра­
зии устремлений, интересов, воззрений в лагере революции выде­
лялись два основных течения: умеренное и радикальное (причем
и в том и в другом был представлен весь спектр тогдашних
политических и социальных сил).
Э. Агинальдо, возглавляя революционное правительство и
обладая широкими властными полномочиями, умело маневри­
ровал, блокируясь с той или иной фракцией, главным образом, в
зависимости от собственных интересов и целей. С начала второ­
го, завершающего этапа революции ближайшим помощником и
личным советником Э. Агинальдо был А. Мабини (он официаль­
но вошел в правительство с июня 1898 г., по личному приглаше­
нию президента), идеолог радикального направления, выступав­
ший за решительную, бескомпромиссную борьбу за обретение
полного национального суверенитета 26. А. Мабини - одна из са­
мых ярких, харизматических фигур филиппинской революции.
Его роль и вклад в национально-освободительное движение и в
развитие революционной идеологии оставались в тени в период
американского колониализма на Филиппинах (1901-1946) из-за
его радикальных, последовательно антиимпериалистических по­
зиций. Его подлинное место в истории филиппинского нацио­
нального движения было восстановлено лишь в 60-х годах XX в.
с ростом в стране «культурного национализма». С.А. Махул,
известный филиппинский историк, специально издавший публи­
цистическое наследие А. Мабини, сравнивает его с Хосе Рисалем


по силе и глубине воздействия личности и идей на передовые
общественные силы Филиппин 27.
Привлекая к сотрудничеству Мабини, Агинальдо учитывал
помимо его авторитета и растущей популярности некоторые
субъективные факторы, а именно взгляды Мабини на характер
власти в период революционных войн. Будучи убежденным сто­
ронником республиканских и демократических форм правления,
он вместе с тем выступал за централизацию власти в условиях
вооруженного восстания, диктовавшуюся необходимостью моби­
лизации всех революционных сйл, координации их действий для
завершения задачи национального освобождения. Мабини считал
Агинальдо именно тем типом политического и военного лидера,
который наиболее соответствовал роли главы революционного
правительства.
Деятельность Мабини в правительстве Агинальдо выходила за
рамки функций советника президента. Большинство правитель­
ственных декретов и документов по дипломатическим, военным,
административным вопросам были написаны Мабини. Он прини­
мал непосредственное участие в руководстве военными действия­
ми против испанских колонизаторов, организации власти на осво­
божденных территориях, разрабатывал основы внешнеполити­
ческого курса правительства, добивавшегося международного
признания независимости Филиппин.
В течение июня повстанческие силы одержали ряд побед. Уже
к началу июля 1898 г. от власти испанцев была освобождена
значительная часть территории Лусона и Бисайских островов,
революционные войска вплотную подошли к Маниле, главному
бастиону колонизаторов. Американская военная эскадра, остав­
шаяся после сражения 1 мая 1898 г. в Манильской бухте, бло­
кировала столицу с моря.
Взятие Манилы революционной армией не устраивало США
прежде всего из-за политического и военного значения этого
события как фактора, свидетельствовавшего о реальной победе
филиппинской национально-освободительной революции, что
могло стать серьезной помехой на пути осуществления дальней­
ших замыслов США в отношении Филиппин. Пока революцион­
ная армия не вошла в предместья Манилы, американцы занимали
выжидательную позицию. В начале июля ситуация изменилась.
На Лусон прибыли несколько транспортов американских войск,


которые начали осаду столицы. Генерал Андерсон, командующий
американскими сухопутными силами на Филиппинах, выполняя
инструкции президента Мак-Кинли, намеренно не допустил фи­
липпинцев к участию в операциях по овладению Манилой. Тем
временем испанское правительство при посредничестве Франции
приступило к переговорам с американцами о заключении мирно­
го договора между Испанией и США. В результате 12 августа
1898 г. был подписан Вашингтонский протокол, положивший
конец испано-американской войне. Пункт протокола, касавшийся
Филиппин, предусматривал занятие Манилы американскими вой­
сками до заключения мирного договора между Испанией и США,
который и определит будущий статус Филиппинских островов.
13 августа 1898 г. американские войска без боя вошли в Манилу.
Испанские власти заявили о капитуляции столицы.
Действия США не могли не вызывать тревоги на Филиппинах.
Энтузиазм, с которым филиппинцы первоначально относились к
союзу с американцами, не ставя под сомнение искренность обе­
щаний американского правительства, стал сменяться настроения­
ми беспокойства и неуверенности. Первые признаки сомнений в
бескорыстии американской политики появились в период осады и
капитуляции Манилы, когда американское командование не
только отстранило филиппинцев от участия в боевых операциях,
но и потребовало отвода филиппинских войск от столицы. Напря­
женность в отношениях между филиппинцами и американцами
усилилась осенью 1898 г., после того как в Париже начала ра­
ботать испано-американская комиссия по выработке условий ми­
ра. Намерения США оставались неясными и для Испании, и для
держав, выступавших посредниками в мирных переговорах.
Именно эта неопределенность позиции США вызывала растущую
тревогу на Филиппинах. Действия американского командования наращивание вооруженных сил на архипелаге, уклонение от при­
знания независимости Филиппин, установление американского
военно-оккупационного режима в Маниле, вывод революцион­
ных войск из столичных предместий - все это усиливало опасе­
ния филиппинцев.
Среди руководителей революции не было единства в отно­
шении к политике Соединенных Штатов.
В окружении президента последовательную антиимпериали­
стическую позицию занимал Мабини. Число единомышленников


его стало расти. Антиимпериалистические взгляды распространи­
лись среди многих радикально настроенных политических деяте­
лей, революционных генералов и командиров, интеллигенции.
Мабини старался использовать дипломатические, политические и
пропагандистские средства, для того чтобы добиться междуна­
родного признания Филиппин как суверенного, независимого го­
сударства до подписания мирного договора между США и
Испанией. Правительственные декреты, автором которых был
Мабини, появившиеся в августе-сентябре 1898 г. и обращенные к
правительствам европейских держав и США, ставили вопрос о
международном признании независимости Филиппин и о призна­
нии их воюющей стороной. Последнее имело немаловажное
принципиальное значение, поскольку официальная американская
пропаганда изображала Филиппины лишь в качестве союзника
США, приписывая американским вооруженным силам решаю­
щую роль в освобождении Архипелага от испанских войск. Со­
знавая, насколько невелики были шансы на признание Филиппин
европейскими государствами, Мабини предлагал использовать
противоречия между великими державами, апеллировать к миро­
вому демократическому общественному мнению, антиимпериа­
листическим силам внутри каждой страны. Последнее главным
образом касалось Соединенных Штатов, где испано-американская война вызвала подъем антиимпериалистического движения в
довольно широких кругах общественности. По инициативе Маби­
ни был создан революционный заграничный комитет, представи­
тели которого были направлены во все крупные европейские
страны и США.
В осенние месяцы 1898 г. в результате наступательных опе­
раций филиппинских повстанческих сил почти вся территория
Лусона и Бисайских островов была очищена от испанских войск.
Последний'Чшлот испанцев - г. Илоило, где разместилась рези­
денция последнего испанского генерал-губернатора Риоса, был
сдан ими 25 декабря 1898 г. После того как в июле 1898 г. на
Филиппины прибыли первые транспорты американских войск,
разместившиеся в окрестностях Манилы и в провинции Кавите,
столица освобожденных территорий была перенесена из Кавита в
г. Бакаор, а в конце августа - в Малолос, административный центр
провинции Булакан. Таким образом, филиппинское революцион­
ное правительство контролировало все основные районы Лусона


и Бисайев, за исключением Манилы, где был установлен амери­
канский военно-оккупационный режим.
15 сентября 1898 г. в Малолосе открылся Революционный
конгресс, созванный для юридического закрепления победы
национальной революции (его работа продолжалась до января
1899 г.). В нем участвовали делегаты (назначенные Э. Агинальдо
или выборные), представители практически всех политических и
общественных фракций и группировок. Председателем был из­
бран Педро Патерно, типичный илюстрадо, образованный юрист,
один из руководителей умеренного либерального течения в рево­
люционных силах. Делегаты Малолосского конгресса разрабо­
тали и приняли важнейший исторический документ (декабрь
1898 г.) - демократическую конституцию независимой Первой
Филиппинской республики. Дискуссии при обсуждении основ­
ных вопросов, стоявших на повестке дня заседаний Конгресса,
отражали те противоречия, которые существовали не только меж­
ду умеренным и радикальным течениями в революционном лаге­
ре, но и в каждом из них. Борьба между сторонниками и против­
никами авторитарных методов правления достигла своей кульми­
нации именно в дебатах и решениях Конгресса. Сторонники со­
хранения авторитарной власти Э. Агинальдо, которых возглавлял
А. Мабини, составляли меньшинство. Позиция Мабини была свя­
зана с его убеждениями в необходимости максимальной центра­
лизации верховной власти вплоть до полного «триумфа револю­
ции». Первоначально А. Мабини предлагал вообще отказаться от
выработки конституции, сохранив неограниченные полномочия
президента в интересах консолидации революционных сил перед
грядущими внешними угрозами. Его доводы были отвергнуты
большинством делегатов. Тогда он предложил свой проект кон­
ституции, где опять-таки ключевая роль отводилась исполнитель­
ной власти в ущерб законодательной. Этот проект был также
отвергнут. Большинство делегатов ратовало за немедленное
принятие конституции, которая обеспечивала бы установление
демократической парламентской системы и содержала гарантии
против установления диктатуры Э. Агинальдо.
Конгрессом был принят проект конституции, написанный
Ф. Кальдероне и П. Патерно, в котором были использованы пере­
довые образцы демократического законодательства (США, Мек­
сики, ряда западноевропейских стран), в частности, детальная


разработка принципов правового положения личности и легитим­
ное оформление института власти. Было зафиксировано строгое
разделение трех ветвей власти. Деятельность президента как
главы исполнительной власти была поставлена под контроль
законодательной.
В Малолосской конституции получил отражение новый важ­
ный фактор —расширение территориальных и этнических рамок
революционного движения. Если на первом этапе революции
освободительная борьба в основном развертывалась на террито­
рии Лусона и ее главным центром были тагальские провинции
(во многих официальных документах революционного прави­
тельства, относящихся к 1896-1897 гг., используется термин «та­
гальская революция»), то на завершающем этапе в активное
революционное движение были вовлечены народы не только
Лусона, но и Бисайских островов. Малолосская конституция про­
возгласила свободное пользование всеми «языками, употребляе­
мыми на Филиппинах» (для официальных актов и судебных дел
продолжал использоваться испанский). По конституции, создание
независимого государства основывалось на принципе унитаризма
(в ст. 1 записано: «политическое объединение всех филиппинцев
составляет нацию, государство которой именуется Филиппин­
ской республикой»), в чем получила несомненное отражение тен­
денция к общефилиппинскому национальному единству. Созда­
ние единого государства диктовалось и необходимостью защиты
национальной независимости, так как все более очевидной
становилась угроза военного конфликта с США.
Ни в одной из статей конституции не указаны территориаль­
ные границы Филиппинской республики. Процесс создания неза­
висимого унитарного государства зарождался на территории Лу­
сона и Бисайских островов, в центрах революционного восста­
ния. В тексте конституции отсутствует упоминание о южных
районах Филиппин. На основании некоторых других документов
и источников можно, однако, сделать вывод, что термин «филип­
пинская территория», используемый в тексте конституции, под­
разумевал распространение власти филиппинского правительства
на всю территорию архипелага в тех границах, которые уста­
новились при испанском режиме, включая присоединенные во
второй половине XIX в. мусульманские районы.

[


Руководителям филиппинской революции не был ясен буду­
щий статус мусульманских территорий - либо они должны были
стать со временем частью унитарного филиппинского государ­
ства с сохранением известной автономии, либо вступить в феде­
ративные отношения с ним. Последнее было сформулировано в
послании Агинальдо конгрессу 1 января 1899 г. с предложением
начать переговоры с моро Сулу и Минданао «в целях достижения
национального единства на основе реальной федерации при абсо­
лютном уважении их веры и традиций». Понятно, что проблема
мусульманского Юга не ограничивалась вопросом администра­
тивно-территориального статуса областей, заселенных моро.
Между двумя основными конфессиональными группами филип­
пинского населения, развивавшимися в изоляции друг от друга в
течение более чем 300-летнего периода, сохранялись антагони­
стические отношения. Революционное правительство предприни­
мало шаги для преодоления отчужденности и вражды между
филиппинцами - христианами и мусульманами. Позиция филип­
пинских лидеров основывалась на идее общефилиппинского на­
ционального единства в борьбе с испанским колониализмом
(одинаково угнетавшим как христиан, так и мусульман) и на
демократическом принципе свободы религии. Эти идеи содержа­
ло послание к моро Гонконгской хунты (весной 1898 г.), в кото­
ром о мусульманах говорилось как «о наших братьях, которые,
как и мы, сражаются за свою независимость». В период работы
Малолосского конгресса революционное правительство направи­
ло манифест некоторым влиятельным дато Минданао, в котором
враждебность моро и христиан объяснялась политикой испанцев,
насильственно разъединивших филиппинские народы, принадле­
жащие «к одной и той же расе».
Все эти шаги, предпринимавшиеся революционным руковод­
ством, не находили отклика в среде мусульман. Сказывались тра­
диционная враждебность к христианскому населению, длитель­
ная изоляция южных районов, их социально-экономическая от­
сталость и политический застой, господство мусульманской
идеологии, ориентировавшей филиппинцев-мусульман на при­
надлежность к «миру ислама» и культивировавшей религиозную
обособленность мусульманской общины. При существовавшем
уровне общественного и духовного развития моро им, естествен­
но, были чужды и непонятны демократические и национали­


стические идеи, пропагандировавшиеся филиппинскими револю­
ционерами. Правители султанатов воспринимали филиппинское
республиканское правительство как преемника испанской коло­
ниальной администрации, проявляя недоверие, а зачастую и
откровенную враждебность к любым его действиям, направлен­
ным на вовлечение южных районов в общий процесс освободи­
тельной борьбы. Войска буайанского дато Пианга нападали и
истребляли отряды революционной армии, пытавшейся устано­
вить контроль над Замбоангой (осень 1898 г.). В январе 1899 г.
моро убили отправленных На Минданао представителей Цент­
рального комитета Минданао, созданного в Маниле, в задачу
которых входили набор солдат для подкрепления армии и сбор
денежных средств для освободительной войны.
Работа конгресса была прервана известием о подписании в
Париже (10 декабря 1898 г.) мирного договора между Испанией и
США, согласно которому Испания «уступала» Филиппины Со­
единенным Штатам. Решение Парижской мирной конференции
вызвало взрыв негодования на Филиппинах. Молодое государ­
ство, едва сбросившее испанское колониальное иго, оказалось
перед угрозой нового порабощения. В обстановке подъема пат­
риотических чувств и настроений политические разногласия и
противоречия внутри революционного лагеря отошли на второй
план. Было спешно сформировано правительство. Президентским
декретом 2 января 1899 г. на посты премьер-министра и министра
иностранных дел Филиппинской республики был назначен Аполинарио Мабини. 5 января 1899 г. правительствам США, евро­
пейских держав и Японии был разослан текст манифеста, подпи­
санного Агинальдо, в котором заявлялся официальный протест
против решения Парижской конференции о назначении военным
губернатором Филиппин откровенного аннексиониста генерала
Отиса, командующего американскими военными силами на архи­
пелаге. Филиппинские представители за границей усилили пропа­
ганду за признание республики. Дипломатические усилия филип­
пинцев оказались безрезультатны. Но США пришлось пройти
через освободительную войну (1899-1901 гг.) прежде чем устано­
вить свое правление на Филиппинах.


ГЛАВА III
ИСТОРИЯ ФИЛИППИН В ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ
XX ВЕКА (1901-1941)
Хронологически данный этап включает американский период
филиппинской истории, исключая четырехлетнюю японскую
оккупацию (1941-1945). Это была вторая волна колонизации
Филиппин, когда из владения одряхлевшей отсталой Испании
они преобразились в колонию США, молодого, стремительно
развивавшегося, завоевывавшего лидерство на мировой сцене го­
сударства \ Главный вектор развития страны при американском
колониализме определялся американизацией и модернизацией
колониального общества. Официально намерения американцев в
отношении приобретенной колонии, как их весьма лапидарно
сформулировал первый генерал-губернатор Филиппин У. Тафт
(1901-1904), сводились к тому, чтобы из «религиозно-средневе­
кового общества» сделать, условно говоря, «общество современ­
ных политиков и юристов». Но это была лишь внешняя, пропа­
гандистская сторона американской колониальной политики на
Филиппинах, и она в конце концов в известном смысле была
реализована. Однако ответы филиппинского общества на вызовы
американизации и модернизации были не всегда адекватны
устремлениям американцев, - настолько же, насколько противо­
речива была сама модель колониальной политики США.
Но вернемся к последовательному изложению событий.

Филиппино-американская война (1899-1901)
и аннексия Филиппин США (1901)
День 4 февраля 1899 г. вошел в историю Филиппин как начало
войны с Соединенными Штатами. Едва родившаяся Первая Фи­
липпинская республика вступила в неравную борьбу с державой,
обладавшей многократным военным и экономическим превос­
ходством. Всеобщим патриотическим подъемом, сплотившим
филиппинцев вокруг правительства республики, объяснялась
неожиданная для американцев сила сопротивления, которая обна­
ружилась с первых же вооруженных столкновений.


С точки зрения хода и характера военных действий война
1899-1901 гг. подразделяется на два этапа: с февраля по ноябрь
1899 г., когда шли бои регулярной филиппинской армии против
американских войск; с ноября 1899 по июль 1901 г., когда раз­
вернулась партизанская война, под руководством революцион­
ных военачальников. В первые месяцы войны (весной 1899 г.)
филиппинские войска не только выдерживали натиск американ­
цев, но и наносили им серьезный урон. По сведениям европей­
ских и русских дипломатов, внимательно следивших за ходом
событий на Филиппинах, за полтора месяца военных действий
(до середины марта 1899 г.) число убитых и раненых американ­
цев было почти равно потерям, понесенным США в течение всей
войны с Испанией. Учитывая превосходство американских войск
в вооружении и технике, филиппинское командование старалось
избегать крупных сражений, придерживаясь тактики маневрен­
ной войны, которая приводила к разобщению сил американцев.
В марте 1899 г. американскому командованию удалось соб­
рать значительные силы у столицы республики Малолоса и взять
город. Однако захват Малолоса, которому американцы придавали
большое военно-политическое значение, не оказал существенно­
го влияния на общий ход военных действий. В итоге полугодовой
военной кампании (к августу 1899 г.) американцы удерживали
прочный контроль над Манилой и ее окрестностями. На осталь­
ной территории Лусона шли бои с филиппинской регулярной
армией. В районе Бисайских островов американцы заняли города
Илоило и Себу и установили военно-оккупационный режим на
территории о. Негрос благодаря поддержке со стороны местных
лендлордов - владельцев сахарных плантаций, напуганных вспыш­
ками крестьянских бунтов. На юге Архипелага в мае 1899 г.
американские войска оккупировали Холо - столицу султаната
Сулу. В ноябре 1899 г. американская военная эскадра вошла в
порт Замбоангу, и в декабре 1899 г. - сухопутные войска про­
двинулись вглубь о. Минданао, оккупировав Котабато и Полок.
Появление американских оккупационных войск первоначально
не вызывало особой реакции в султанатах. В процессе захвата
Сулу и Минданао (май-декабрь 1899 г.) американцы встречали
слабое сопротивление со стороны моро, главным образом в
форме локальных столкновений. При существовавшем антагониз­
ме между мусульманским и христианским населением правящие


круги султанатов относились к вторжению американцев как к злу
значительно меньшему сравнительно с перспективой подчинения
республиканскому правительству христианского большинства.
Они проявляли готовность признать власть США, надеясь взамен
обеспечить собственные доминирующие позиции в мусульман­
ских владениях, свободу торговой деятельности моро, сохране­
ние внутренней автономии. Первые дипломатические акции аме­
риканцев давали основания для подобных надежд. В августе
1899 г. генерал Бейтс заключил договор с султаном и рядом сул­
танских дато (договор Бейтса), по которому моро признавали
суверенитет США над Сулу, а американская сторона обязывалась
не вмешиваться во внутренние дела султаната. «Договор Бейтса»
открыл серию устных соглашений аналогичного характера между
американским командованием и мусульманскими лидерами Мин­
данао и Басилана.
Американское военное руководство испытывало недостаток в
людских ресурсах. В начале войны под командованием генерала
Отиса находилось 20-25 тыс. солдат, включая волонтеров. Уже в
марте 1899 г. конгресс США утвердил законопроект об увеличе­
нии контингента американской регулярной армии на Филиппинах
до 65 тыс. и переброске на острова 35 тыс. волонтеров. В августе
1899 г. был выработан план генерального наступления на Лусоне
(осенью, после окончания сезона дождей). В окрестностях Мани­
лы к октябрю 1899 г. было сконцентрировано более 50 тыс. Аме­
риканских солдат, оснащенных современным оружием. Таким
образом, американское командование подготовилось к широким
наступательным операциям.
Очевидная сложность военного подчинения Филиппин застав­
ляла американское правительство наряду с усилением военного
нажима использовать также тактику, рассчитанную на воз­
можность соглашения с верхушкой филиппинского общества на
основе уступок местной элите. С апреля 1899 г. в Маниле начала
работать первая Филиппинская комиссия, возглавлявшаяся аме­
риканским историком проф. Джекобом Шерманом. Президент
Мак-Кинли направлял в Манилу, по его словам, комиссию, «со­
стоявшую из трех джентльменов высокого характера и достоин­
ства, хорошо знакомых с Востоком», и указывал, что ее задача «облегчить наиболее гуманное и эффективное распространение
американского авторитета на архипелаге» 2. Помимо руководи­


теля Комиссии Дж. Шермана (президента Корнельского универ­
ситета), в нее входили Ч. Денби, бывший в течение многих лет
посланником в Пекине, профессор Мичиганского университета
Д. Уорчестер, в Маниле к ним присоединились адмирал Дьюи и
генерал Отис. В отличие от либерально настроенной профессуры,
военачальники придерживались жесткой и откровенной аннекси­
онистской политики. Комиссии вменялось налаживание контак­
тов с умеренными элементами в филиппинских правительствен­
ных кругах, подготовка почвы для создания колониальной систе­
мы управления, а также изучение природных ресурсов Филиппин
с целью их экономического использования. Предложения, выра­
ботанные комиссией, содержали ряд обещаний (создание «про­
свещенной системы управления», демократические свободы, га­
рантии личных прав, собственности, поощрение экономического
развития и т.п.), направленных на привлечение местной элиты.
Эта политика имела успех среди части филиппинских образован­
ных кругов, буржуазии, касиков, участвовавших в национальноосвободительной борьбе 3. Уже в первые месяцы военных дей­
ствий в революционном руководстве (и в революционных силах в
целом) обозначились два основных течения. Одно - радикальное,
возглавлявшееся Мабини и генералом Антонио Луна, выступав­
шими за продолжение бескомпромиссной освободительной борь­
бы за полную независимость. Другое - умеренное во главе с Пед­
ро Патерно, представители которого обнаруживали склонность к
поискам различных вариантов «почетного соглашения» с амери­
канцами. Группировка Патерно решительно поддержала перего­
воры с комиссией Шермана.
Непримиримая, бескомпромиссная позиция Мабини все менее
устраивала умеренную группировку, с которой был связан и пре­
зидент Агинальдо. Он опасался прямого конфликта с Мабини,
слишком заметной и яркой фигурой, одним из самых авторитет­
ных лидеров революционной интеллигенции, армии и народа.
Стараясь не повредить своему престижу и популярности как на­
ционального вождя, Агинальдо действовал со свойственной ему
осторожностью, исподволь готовя смену правительства. Удобный
предлог для устранения Мабини с поста премьер-министра был
найден в начале мая 1899 г., когда были прерваны переговоры с
комиссией Шермана (из-за отказа филиппинской стороны пойти
на признание американского суверенитета). На заседании Рево­


люционного конгресса в адрес Мабини было выдвинуто обвине­
ние в срыве переговоров с американцами. Заранее организован­
ное большинство из сторонников соглашательской политики
обеспечило им победу в конгрессе. 7 мая Агинальдо объявил об
отставке Мабини и сформировании нового кабинета во главе с
Педро Патерно.
Новая филиппинская делегация, состоявшая из сторонников
группировки Патерно, была наделена полномочиями вести пере­
говоры с американцами на основе довольно неопределенно сфор­
мулированных предложений государственного секретаря США
Хэя и главы комиссии Шермана о предоставлении Филиппинам
статуса автономии. Эта формулировка вызвала недовольство у
членов комиссии - сторонников военного подчинения Филиппин
и безусловного американского суверенитета на Архипелаге. Их
позиция оказалась неприемлемой для филиппинской делегации,
рассчитывавшей на значительно большие уступки со стороны
США. Разногласия между Шерманом, сторонником «примири­
тельной» политики в отношении филиппинцев, - аннексиониста­
ми Отисом и Дьюи, ускорили прекращение переговоров.
С увеличением почти втрое контингента американских войск
на Архипелаге осенью 1899 г. положение революционных сил
осложнилось. В октябре американские войска перешли к гене­
ральному наступлению на Лусоне (в северном, северо-восточном
и южном направлениях от Манилы). Главной ареной военных
действий стал довольно обширный район, расположенный вдоль
железной дороги, связывавшей Манилу (на юге) и Дагупан, порт
в Лингаенском заливе (на севере). Здесь находилась столица ре­
спублики - Тарлак и концентрировались основные силы филип­
пинской армии. В результате ряда крупных наступательных опе­
раций американские войска к ноябрю 1899 г. окружили части
филиппинской армии, действовавшие в этой зоне, отрезав их от
остальных районов Лусона. 17 ноября американские войска под
командованием генерала Мак-Артура заняли Тарлак (Агинальдо
и члены правительства переехали в городок Байамбанг в провин­
ции Нуэва-Бискайя), 20 ноября - порт Дагупан. В то же время
части под командованием генералов Лаутона и Юнга продвину­
лись глубоко на север, овладев значительными территориями в
провинциях Булакан, Нуэва-Эсиха, Бенгует и Южный Илокос.
Военная кампания, осуществленная американцами в октябре-


ноябре 1899 г., нанесла тяжелый удар по революционным силам,
от которого они не смогли оправиться. Правительственный совет,
заседавший в Байамбанге, принял решение о переходе с середины
ноября к единственно возможной в этих условиях форме сопро­
тивления - партизанской войне. К концу года центральное пра­
вительство практически перестало существовать - часть его чле­
нов была взята в плен американцами, часть добровольно капи­
тулировала. Агинальдо с небольшой группой ближайших совет­
ников и остатками республиканской армии по мере продвижения
американских войск отступал во внутренние районы Северного
Лусона.
Таким образом, с началом второго этапа войны филиппинское
национально-освободительное движение пошло на спад под уда­
рами американских войск. Однако среди филиппинцев еще
сохранялся революционный энтузиазм. Партизанская война с
американскими колонизаторами развертывалась повсеместно на
Архипелаге, включая уже оккупированные территории. В 1900 и в
начале 1901 г. партизанские отряды действовали активно на боль­
шей части Лусона и Бисайских островов. Подавляя сопротив­
ление филиппинцев, американское командование использовало
жестокие карательные методы в отношении как партизан и
остатков республиканской армии, так и населения, не принимав­
шего участия в вооруженной борьбе. Несомненно, что огромное
военно-техническое преимущество регулярных войск США, дей­
ствовавших против плохо вооруженных разрозненных сил фи­
липпинцев, изнуренных к тому же войной против испанских ко­
лонизаторов, сыграло решающую роль в разгроме национальноосвободительного движения. К маю 1900 г., когда военным гу­
бернатором Филиппин был назначен Мак-Артур (сменивший
Отиса), американская регулярная армия, пополненная свежими
подкреплениями, доходила до 70 тыс. Соотношение потерь аме­
риканцев и филиппинцев с конца 1899 г. (начала генерального
наступления на Лусоне) и в 1900 г. составляло 1:16. Тем не менее
процесс «замирения» архипелага был далек от той оптимисти­
ческой картины, которую рисовали правительство и официальная
американская пресса. Упорное сопротивление широких слоев
филиппинцев заставляло американцев проводить политику усту­
пок верхушке филиппинского общества.


Проведение подобной политики облегчалось расколом внутри
революционных сил, постепенным отходом от вооруженной борь­
бы либеральных националистических кругов. Центром, где сосре­
доточились коллаборационистские силы, стала Манила. Откровен­
но капитулянтскую позицию занимала консервативная группи­
ровка Пардо де Таверы - Бенито Легарды. Уже в первой половине
1900 г. представители этой группировки стали получать офици­
альные посты в манильском муниципальном управлении, судах
первой инстанции и т.п. Педро Патерно возглавлял группу так
называемых «автономистов», пытавшихся договориться с США о
статусе автономии для Филиппин. Большинство филиппинской
интеллигенции, националистических лидеров, отказавшись от во­
оруженного сопротивления, еще надеялись с помощью мирных
методов добиться «почетного» соглашения с американцами. На
их позицию влияла и продолжавшаяся вооруженная герилья, и
ожидание итогов президентских выборов в США - надежда на
возможную победу кандидата Демократической партии. Привле­
чение этих либеральных кругов (значительно более широких, не­
жели узкая прослойка коллаборационистов, стоявших вне рево­
люционного движения) входило в одну из основных задач новой
Филиппинской комиссии во главе с У. Тафтом. Она начала рабо­
тать в Маниле в июне 1900 г. с целью подготовить организацию
гражданского управления на Филиппинах. С 1 сентября 1900 г.
комиссия официально наделялась функциями высшей законода­
тельной власти при сохранении верховной исполнительной вла­
сти в руках военного губернатора. «Примирительная» политика,
проводившаяся членами комиссии, ее деятельность по созданию
системы муниципального управления с привлечением довольно
большого числа филиппинцев, закон об амнистии участникам
вооруженной борьбы (от 21 июня 1900 г.) - все эти акции способ­
ствовали росту проамериканских настроений. Однако до ноября
1900 г., когда стали известны результаты президентских выборов
в США, закончившиеся переизбранием Макинли, филиппинские
либеральные круги занимали выжидательную позицию. Выжида­
тельную позицию занимал и Агинальдо, скрывавшийся от пре­
следования американцев в глухих районах Северного Лусона.
С победой Мак-Кинли и Республиканской партии филиппин­
ский вопрос был решен окончательно в пользу аннексии. С конца
1900 г., еще до формального окончания войны, американские


власти ускорили процесс организации системы гражданского
управления. На основе закона о системе гражданской службы,
вступившего в силу с января 1901 г., филиппинцы допускались на
равных основаниях с американцами к занятию всех чиновничьих
должностей, за исключением губернаторского поста.
В первые несколько лет колонизации Архипелага политиче­
ской опорой американцев были так называемые федералисты.
Это были члены созданной в Маниле в конце декабря 1900 г.
Федеральной партии (ФП, Partido Federalista), в программе кото­
рой фактически приветствовалась аннексия Филиппин Соединен­
ными Штатами, а в качестве конечной цели предлагалось юри­
дически оформленное закрепление за Филиппинами статуса
одного из штатов США. В момент образования ФП в нее вошли
125 человек, выходцев из социальных верхов, представителей
сложившихся при испанцах кланов крупнейших местных земле­
владельцев. Большинство из них были «филиппинскими испанца­
ми», которые вели свое происхождение из знатных, аристократи­
ческих влиятельных семей. Они присоединились к революцион­
ному движению на его самом последнем этапе, накануне провоз­
глашения Первой республики (и некоторые из них вошли в
республиканское правительство), и сразу же отошли от освободи­
тельного движения, как только стало очевидным поражение Фи­
липпинской республики в противоборстве с США. Одним из
основателей и первым президентом ФП был Т. Пардо де Тавера.
В изданной в 2005 г. на Филиппинах монографии современного
филиппинского историка Д. Симбулана 4 приводятся некоторые
сведения из биографии Таверы. Он был потомком нескольких по­
колений «благородных испанских семейств», осевших на Филип­
пинах еще в XVIII в., получил блестящее образование в Атенео
де Манила, Университете Св. Фомы и за рубежом - в Париже.
Его участие в революции было недолгим (несколько месяцев
1898 г.), но он успел занять пост министра иностранных дел в
революционном правительстве. Однако быстро его оставил, пере­
шел на капитулянтские позиции и бежал в оккупированную аме­
риканскими войсками Манилу, где с 1899 г. стал издавать первую
проамериканскую газету на испанском языке «Демократия»
(La Democracia), поддерживая открыто аннексию Филиппин. По­
хожий социальный облик был характерен и для остальных членов
ФП, обосновавшихся в оккупированной Маниле. С приближением


окончания войны и установлением американского военно-окку­
пационного режима над большей частью территории Архипелага
федералисты также расширили поле своей деятельности. Партия
пополнялась теперь за счет представителей местных элит - и не
только креолов, но метисов и богатых касиков. В создававшейся
американцами системе колониального управления на провинци­
альном и муниципальных уровнях самые престижные посты
получали члены ФП. Федералисты оказывали непосредственную
помощь американским войскам, организуя пропагандистские
кампании среди сражавшихся соотечественников за прекращение
сопротивления, сдачу оружия, переход на сторону американцев.
Симбулан приводит выдержку из отчета Филиппинской комис­
сии о «впечатляющих результатах миротворческих усилий ФП сдались американцам 14 генералов бывшей революционной ар­
мии, 28 полковников, несколько сот офицеров разных званий,
более 2,5 тысяч солдат, кроме того было сдано более четырех
тысяч единиц огнестрельного оружия» 5.
К 1903 г. трое из руководства ФП - П. де Тавера, Б. Легарда и
X. Лусуриага были введены в состав Филиппинской комиссии.
В отношении антиимпериалистически настроенных революци­
онных кругов новая политика вновь избранного президента озна­
меновалась усилением репрессий. Уже во время филиппино-американской войны манильские тюрьмы были переполнены захва­
ченными в плен отказавшимися капитулировать филиппинскими
патриотами. В одной из них с декабря 1899 по октябрь 1900 г. на­
ходился Аполинарио Мабини. Он продолжал оставаться лидером
«непримиримых» (intransingentes - исп.) - «романтиков револю­
ции», сторонников продолжения вооруженной борьбы с амери­
канцами для достижения полной независимости. Незадолго до
ареста в статье-ответе главе первой Филиппинской комиссии
Дж. Шерману он совсем не романтически, а вполне реалисти­
чески оценивал сложившуюся ситуацию. Мабини указывал на
предательскую роль США: «Американцы обещали помочь нам в
достижении свободы и независимости, но вы видите, что вместо
этого они втянули нас в войну, потому что мы не захотели по­
терять нашу свободу и признать их господство». И далее:
«Поскольку война - последнее оставшееся у нас средство
спасения нашей родины и национальной чести, будем сражаться
до последнего, ибо наше поколение призвано бороться и прино­


сить жертвы»...6 В начале января 1901г. 57 непримиримых
революционеров (в том числе Мабини), отказавшихся подписать
присягу на верность США, были высланы на о. Гуам. Американ­
ское командование активизировало военные действия против
партизан и остатков революционной армии. 23 марта отряд под
командованием генерала Фэнстона захватил в плен Агинальдо,
скрывавшегося в провинции Исабела. А 19 апреля бывший прези­
дент Филиппинской республики обратился с воззванием к наро­
ду, призывая к прекращении) вооруженного сопротивления и
признанию американского господства. Первым гражданским ге­
нерал-губернатором Филиппин 25 июня 1901 г. был назначен
У. Тафт. Таким образом, официально подтверждались захват и
распространение американского контроля над Филиппинским
архипелагом.

Становление американского колониального режима
(1901-1916)
В трудах американских историков начала прошлого века, как
правило, отмечается, что «наиболее ощутимо американская циви­
лизация воздействовала на филиппинские институты» в первое
десятилетие после аннексии Филиппин Соединенными Штатами 1.
Действительно, уже примерно в первые полтора-два десятилетия
XX в. американцы разработали в основных чертах модель коло­
ниальной политики США на Филиппинах, внося в нее на после­
дующих этапах лишь определенные коррективы и инновации.
Общепризнанно, что американский колониализм в своей идео­
логии и практике отличался заметным либерализмом по сравне­
нию с колониальными системами старых европейских метропо­
лий. Эта ег.о особенность была связана с влиянием целого ком­
плекса факторов. Как известно, подписание США Парижского
мирного договора (декабрь 1898 г.) с Испанией, решившего в ко­
нечном итоге судьбу Филиппин, вызвало резко негативную реак­
цию у значительной части американского общества вплоть до
возникновения антиимпериалистического движения. В послед­
нем участвовали представители политической элиты (в основном,
члены Демократической партии, рассчитывавшей победить рес­
публиканцев на выборах 1900 г.), конгрессовских, академических
кругов, деятели культуры, бизнесмены, в том числе представляв­


шие группы крупного монополистического капитала. Движение
оформилось в организацию антиимпериалистических лиг. Первая
антиимпериалистическая лига была основана в Бостоне в 1898 г.
Она выдвинула в качестве своей главной цели «противодействие
насильственному распространению суверенитета Соединенных
Штатов над иностранными народами, как несовместимому с аме­
риканскими идеалами, и в частности упорное содействие скорей­
шей и полной независимости Филиппинских островов» 8. К 1899 г.
в стране действовало более ста лиг: в Нью-Йорке, Вашингтоне,
Филадельфии, Лос-Анджелесе и других крупных американских
городах. С началом филиппино-американской войны все они
объединились в общенациональную организацию, усилив антианнексионистскую антиимпериалистическую критику админи­
страции Мак-Кинли. Несомненно, политическая борьба внутри
США по вопросам внешней политики, в центре которой находи­
лась аннексия Филиппин, оказывала воздействие на формировав­
шуюся идеологию молодого американского колониализма, спо­
собствуя выработке ее либеральной составляющей.
В то же время принципы, которые легли в основу колониаль­
ной политики США на Филиппинах, были частью популярной в
тот период в США доктрины американизма, рожденной (не вда­
ваясь в ее специальное рассмотрение) в результате выхода Со­
единенных Штатов на мировую арену. Она, в частности, пред­
полагала некую мессианскую, либерально-цивилизаторскую роль
Америки в отношении колониальных народов, отличную от
«классических» образцов европейского колониализма. Филиппи­
ны рассматривались в качестве объекта «демократического экс­
перимента» - распространения и внедрения на филиппинскую
почву западных (точнее американских) демократических идеалов
и ценностей, создания на их основе новой версии колониальной
демократии.
На характер политики США на Филиппинах не могла не вли­
ять и та морально-психологическая атмосфера, которая царила в
филиппинском обществе после падения Республики 1898 г. и по­
ражения в филиппино-американской войне. Американцы сталки­
вались не только с широко распространенными среди населения
антиимпериалистическими настроениями, но в течение первых
пятнадцати лет после аннексии с незатихавшими вспышками
вооруженной герильи. При этом память о недавно утраченном


суверенитете прочно удерживалась в массовом сознании филип­
пинцев, символизируя незавершенность антиколониальной рево­
люции. Именно на этот психологический фактор сделали ставку
американцы, поместив в центр своей политики на Архипелаге
обещание предоставить независимость после этапа «обучения де­
мократии» и «подготовки к самоуправлению» под опекой США.
В итоге американцам удалось постепенно сбить волну радика­
лизма среди населения и ликвидировать очаги повстанчества.
Политическое «опекунствб» США с самого начала подразуме­
вало осуществление двуединого курса - американизации и филиппинизации. Его проводником стал уже первый генерал-губернатор Филиппин У. Тафт. Он уделял большое внимание колони­
альной политике и позже, когда занимал посты министра оборо­
ны и президента США. Поэтому в филиппинской историографии
период 1901-1913 гг. называют обычно «эрой» или «режимом
Тафта». Процесс американизации подразумевал ознакомление
филиппинцев с демократической традицией США (как образец
для подражания), в более широком плане - приобщение их к си­
стеме американских социальных, культурных, духовных ценно­
стей, образу жизни. Особое место занимала цолитика в области
просвещения. Она была нацелена на использование просвещения
как средства культурной американизации филиппинцев. Она су­
щественно отличалась от политики прежних колонизаторов испанцев. Одной из первых акций американских властей была се­
куляризация просвещения (вслед за отделением церкви от госу­
дарства). Религиозные дисциплины могли изучаться по желанию
в сохранившихся приходских школах и частных учебных заве­
дениях.
В начальных и средних государственных школах, открытых
американцами, с 1901 г. устанавливалось бесплатное обучение.
По специальному указу Филиппинской комиссии английский язык
объявлялся «всеобщим средством обучения» с тем, чтобы у фи­
липпинцев был «единый язык, на котором они могли общаться
друг с другом». Первыми учителями английского языка в началь­
ных школах были американские военные. В августе 1901 г. на
Филиппины из США прибыли 600 учителей-американцев. Они
были доставлены на Архипелаг на транспортном судне «Томас»,
потому их, а впоследствии вообще учителей-американцев, назы­
вали «томаситами». Однако одной из целей политики США в


области образования была подготовка местных преподаватель­
ских кадров из филиппинпев. Этой цели должна была служить
сеть средних школ, где будущих учителей-филиппинцев готови­
ли американцы. К концу первого года гражданского управления
на Филиппинах (1902) более 200 тысяч детей обучались в началь­
ных школах. Кроме того, 25 тысяч обучались по программам
вечерних школ. Почти 20 тысяч —в средних школах. При таком
быстром и интенсивном обучении английскому языку уже к
концу 1902 г. из четырех тысяч учителей начальных школ только
926 человек были американцами, основную же массу составляли
филиппинцы 9.
Таким образом, языковая политика, тесно связанная с образо­
ванием, проводимая американцами, коренным образом отлича­
лась от испанской. Если испанцы допускали к изучению и поль­
зованию языком колонизаторов лишь узкий круг местной элиты,
то американцы, напротив, старались как можно шире и быстрее
распространить английский язык среди населения колонии. Ан­
глийский стал не только средством преподавания на всех уровнях
образования, но должен был постепенно заменить испанский в
административной, деловой сферах, судопроизводстве, прессе, в
области культуры.
Отношение филиппинцев к внедрению английского языка от­
личалось некоторой двойственностью. С одной стороны, оно не
могло не встречать благожелательного отклика у местного насе­
ления - это была реакция на дискриминационную политику преж­
них колонизаторов. Кроме того, овладение английским языком
(как в свое время испанским) открывало путь к современной
западной культуре, науке, общественной мысли. С другой сторо­
ны, внедрение английского языка ассоциировалось, в особенно­
сти у националистически настроенной интеллигенции, с амери­
канской колониальной политикой. Поэтому в первые годы после
установления американского режима среди филиппинской интел­
лигенции возросла популярность испанского языка - его исполь­
зовали в местной прессе, художественной литературе для выра­
жения протеста против нового колониального гнета. Одновре­
менно продолжались поиски собственного национального языка
общения. Предпочтение в прессе отдавалось тагальскому. Мно­
жество издававшихся в то время еженедельников, «двухнедель­
ников», всевозможных информационных обзоров, ежедневных


газет публиковались, по выражению современного филиппинско­
го исследователя, «на языке Манилы и столичных окрестностей»,
то есть на тагальском 10. В нетагальских районах встречались
двуязычные, трехъязычные и даже четырехъязычные публика­
ции, но во всех случаях одним из языков был тагальский.
Тем не менее филиппинцы охотно и успешно обучались и
усваивали английский язык. В очень сжатые строки, уже к началу
второго десятилетия американского правления на Филиппинах
английский превращался в Ьгавный язык общения в полиэтничной и многоязычной стране (разумеется, в основном среди горо­
жан). К началу 1930-х годов 27% населения пользовались англий­
ским как языком общения (в этом качестве он уступал только
тагальскому).
Центральным мероприятием в организации системы высшего
образования было открытие в Маниле в 1908 г. государственного
Университета Филиппин (УФ). Его основание было связано с по­
литикой американцев по созданию новой проамерикански на­
строенной филиппинской интеллигенции. Светский государствен­
ный университет был задуман как противовес старым частным
высшим учебным заведениям, находившимся в руках религиоз­
ных корпораций (университет Св. Фомы и др.). По социальному
составу подавляющее большинство студентов первых универси­
тетских выпусков принадлежало к выходцам из элитарных кру­
гов, которые американцы стремились превратить в опору своего
режима.
С 1903 г. американское правительство ввело практику назна­
чения государственных стипендий студентам-филиппинцам для
обучения в США. В калифорнийские университеты и колледжи в
1903 г.. была направлена первая группа филиппинских юношей и
девушек (около 100), в 1907 г. в метрополии обучалось 185 студентов-фйлиппинцев. К 1912 г. более 200 филиппинцев получили
ученые степени в различных учебных заведениях США. Как по­
казывают исследования филиппинских социологов, круг лиц,
отбираемых для поездок в США, ограничивался выходцами из
самых богатых и влиятельных семей. При отборе стипендиатов
(нередко этой процедурой руководил сам генерал-губернатор)
учитывались не только способности студента, но и социальное
положение его родителей. Как правило, большинство окончив­
ших американские институты по возвращении на родину получа­


ли крупные посты в административном аппарате либо занимали
ведущие позиции в научной и деловой сферах.
Уже в 1920-е годы началась «демократизация» УФ за счет
приема студентов, главным образом из средних городских слоев.
К концу американского периода УФ стал центром националисти­
чески мыслящей и левой интеллигенции (и студенческой моло­
дежи, и профессорско-преподавательских кадров).
Политика филиппинизации была направлена к постепенно
расширявшемуся участию филиппинцев в создаваемой американ­
цами системе государственно-административного управления.
Краеугольным камнем программы было создание филиппинизированной гражданской службы (civil service). В этой области
американцы действовали намного смелее европейских держав,
комплектовавших узкоэлитарный институт civil service в своих
колониях почти исключительно из европейцев. Лишь ко времени
Второй мировой войны был открыт доступ к административно­
управленческой службе представителям местного населения. Фи­
липпинская комиссия уже в 1901 г. утвердила законы о муници­
пальном и провинциальном управлении с участием филиппинцев.
Тогда же филиппинцы были допущены к постам членов Вер­
ховного суда (в его состав входили три филиппинца и четыре
американца). С 1904 г. чиновники-филиппинцы в civil service ста­
ли численно превосходить чиновников-американцев. При гене­
рал-губернаторе от Демократической партии Ф. Гаррисоне (1913—
1921) число чиновников-филиппинцев в разных звеньях civil
service было увеличено с 71 до 96%. В целом же за 1913-1921 гг.
число американцев в системе гражданской службы сократилось с
2600 до 600, а филиппинцев соответственно возросло с 6300 до
13 200 человек. К моменту получения независимости в 1946 г.
филиппинцы-чиновники составляли 80% civil service, в то время
как, к примеру, в бывших британских колониях (Индии, Паки­
стане, Малайе, Бирме) накануне провозглашения независимости
число чиновников civil service из местных жителей не превышало
в среднем 50%.
Интенсивная филиппинизация административно-бюрократи­
ческого аппарата неизбежно приводила к пополнению его выход­
цами не только из местных элитных, но и более широких и
разнородных социальных групп (городских средних слоев, интел­
лигенции, высших категорий крестьянства и т.д.). Отсюда про­


исходила сложность внутренней структуры чиновничье-бюрократического слоя, неоднородность политических и идейных ориен­
таций чиновничества (включая разные оттенки национализма, в
том числе радикального). Однако высший слой местной бюрокра­
тии целиком формировался из филиппинских элитных групп,
хранивших унаследованные от периода испанского колониализма
традиции административной культуры касикизма, и представлял
собой консервативную, проамериканскую часть тех социальнополитических сил, на которые опирался колониальный режим.
Третьей составной частью,'а по сути самой важной, политики
филиппинизации (после просвещения и филиппинизированной
civil service) было конструирование американцами новых полити­
ческих институтов «для филиппинцев». 1 июля 1902 г. конгрес­
сом США был принят Закон о временном управлении для Фи­
липпинских островов, известный как Органический закон 1902 г.
Американцы объявили его в качестве временной конституции,
которая должна была действовать на Филиппинах до полного
«замирения» Архипелага. Фактически в нем подтверждались
итоги самого начального этапа установления в стране господства
американского колониализма и вырисовывались первоначальные
контуры колониального статуса Филипин.
С принятием Органического закона 1902 г. США приступили
к реализации курса политической модернизации, иными словами,
создания на Филиппинах особой либеральной формы «колони­
альной демократии». Впервые американцы ввели на Филиппинах
практику выборов, институт политических партий, принцип раз­
деления властей. Согласно Органическому закону после подавле­
ния очагов вооруженной герильи и стабилизации внутренней об­
становки должны были пройти выборы в высший Законода­
тельный орган с нижней палатой, состоявшей целиком из филипинцев, и верхней - назначаемой филипинской комиссией в
составе пяти американцев и трех филиппинцев (с 1908 г. четырех
филипинцев). Общенациональные выборы в законодательную
Филиппинскую ассамблею были проведены в 1907 г. (это был
вообще первый выборный законодательный орган в ЮВА). Уро­
вень электорального участия филиппинцев был крайне низким
из-за множества цензов и ограничений, введенных американцами.
В кампаниях по всеобщим выборам в Филиппинскую ассамблею
в 1907, 1909, 1912 гг. участвовали соответственно 1,4; 2,8; 3,3%


всего населения п . Было очевидно, что закладывались основы эли­
тарной политической системы. Но существенно и другое. Поли­
тика «обучения демократии» была адресована не только местной
элите - американцам удалось действительно расширить социаль­
ное поле для демократии. Это делалось с помощью распростра­
нения на всех жителей колонии демократического законодатель­
ства (в закон 1902 г. был включен билль о правах, предусматри­
вавший распространение и гарантии демократических прав и
свобод для населения Архипелага). Восприятию филиппинцами
демократических ценностей и идеалов способствовали рассмот­
ренная выше система массового внедрения английского языка,
создание унифицированной доступной для рядовых филиппинцев
структуры образования (начального и среднего), постепенный
переход к основанному на демократических принципах набору
студентов в УФ. Поэтому вестернизация филиппинцев при аме­
риканцах, в отличие от испанской модели вестернизации, служи­
ла инструментом и стимулом процесса политической социализации.
Переход колониальных властей к либеральному курсу полити­
ческой модернизации повлек за собой расширение социальнополитической базы режима.
Принятие закона 1902 г. способствовало окончательному пе­
реходу на соглашательские позиции филиппинских национали­
стов, которые вслед за консерваторами из высшего эшелона
национальной элиты, стали проявлять заинтересованность в пре­
кращении вспышек партизанской борьбы. Кроме того, уже 26 ав­
густа 1902 г. «непримиримые» подписали присягу верности США
и вернулись на ролину (за исключением А. Мабини и А. Рикарте).
Американцы, в свою очередь, отошли от исключительной ори­
ентации на группировку федералистов, чей коллаборационизм и
проамериканизм раздражал местных националистов, не говоря
уже об антиимпериалистически настроенных радикалах. Амери­
канцы переориентировались на наиболее вестернизированную и
политизированную категорию филиппинской элиты в лице, в
основном, молодых богатых, с хорошим западным образованием
новых илюстрадос (см. гл. II). Именно этим филиппинским ин­
теллектуалам и националистам американцы старались обеспечить
лидирующее положение в формировавшихся политических струк­
турах. Ответ филиппинской политической элиты на американ­
ские инновации проявлялся в ее поведении, основанном на готов­


ности к компромиссам, сотрудничеству с колониальными властя­
ми по вопросу подготовки страны к самоуправлению, в даль­
нейшем получению полного суверенитета, и в то же время
использовании новых политических институтов и предоставлен­
ных гражданских прав для давления на правящие круги метропо­
лии в собственных интересах с целью получения от них новых
уступок. Особенности политического поведения филиппинской
элиты прослеживались в функционировании Партии националис­
тов (ПН), основанной в 1907 г. и до 1946 г. сохранявшей монопо­
лию в политике (при формальной многопартийности). Партия на­
ционалистов была образована в марте 1907 г. в результате слия­
ния двух организаций - Союза националистов и Партии незави­
симости. Среди ее основателей были и молодые, начинавшие
политическую карьеру деятели, как Серхио Осменья и Мануэль
Кесон, и представители старшего революционного поколения
(Галикано Апасибле, Фелипе Агонсильо, Рафаэль Пальма и др.).
Новая партия объявила своей целью достижение немедленной
независимости Филиппин при демократическом управлении.
Программа ПН базировалась на безусловном признании мирных
средств борьбы, исключающих революционное насилие. Сам по
себе факт появления на Филиппинах партийной системы принад­
лежал к числу институционных нововведений, осуществлявших­
ся США. Однако возникавшие в начале XX в. организации имели
лишь внешнее сходство с политическими партиями западного
типа, представляя собой непрочные коалиции, основанные на
семейных, региональных связях и личной преданности лидерам.
Влияние традиционных форм общественного сознания и спосо­
бов социального поведения прослеживались в формировании и
деятельности филиппинских политических партий, в том числе и
левых, и в более поздние периоды американского режима, и были
унаследованы политической системой постколониальных Фи­
липпин.
В этом смысле самая крупная и жизнеспособная Партия на­
ционалистов (ПН) была типичной традиционалистской партией, в
структуре и руководстве которой доминирующую роль с момента
ее основания играли влиятельные политические группы и лиде­
ры. До начала 1920-х годов господствующие позиции занимала
группа С. Осменьи. Он был выходцем из старой аристократи­
ческой семьи города Себу, принадлежал к избранному узкому


кругу местных илюстрадос. Его социальное положение позволи­
ло ему установить контакты с влиятельными американцами в
Маниле. В 1904 г. он был назначен на пост губернатора провин­
ции Себу, в 1906 г., когда американцы ввели выборы на губер­
наторские посты, он одержал победу, причем его кандидатуру
поддерживали тогдашний генерал-губернатор Филиппин К. Форбс
и бывший генерал-губернатор У. Тафт. Позднее он вошел в ПН и
выиграл выборы в Филиппинскую ассамблею, заняв пост спикера
и одновременно оставаясь руководителем ПН. Уже в то время
серьезным конкурентом С. Осменьи стал М. Кесон. Сферой его
регионального влияния был Южный Тагалог. Мануэль Луис Ке­
сон родился в 1878 г. в городе Балер провинции Тайабас в семье
учителя. В отличие от С. Осменьи он не принадлежал к высшим
кругам общества и в будущем любил называть себя «self-made
man». После окончания филиппино-американской войны некото­
рое время занимался адвокатской практикой. Затем, оставив ее,
стал быстро продвигаться по служебной лестнице в качестве
чиновника провинциального управления. В 1906 г. М. Кесон был
избран губернатором провинции Тайабас (позднее она была пере­
именована в провинцию Кесон) не без поддержки его близкого
друга американца Г. Бэндхолтца, начальника местной констабулярии (военной полиции). Как представитель от Тайабаса, Кесон
баллотировался в Филиппинскую ассамблею, будучи также
членом руководства ПН. В ассамблее он занял позицию лидера
парламентского большинства п .
Партия националистов в 1907-1946 гг. сохраняла политическое
верховенство, вытесняя с политической арены все другие партии,
которые не выдерживали противоборства с нею. Согласно стати­
стическим данным по парламентским выборам за 1907-1934 гг.,
ПН в среднем собирала 50% голосов избирателей, остальные 50%
распределялись между следующей за ПН оппозиционной пар­
т и е й - ее основным соперником (с большим отрывом от ПН) и
мелкими партиями и группами, принимавшими участие в вы­
борной борьбе.
Устойчивое политическое главенство Партии националистов
обусловливалось многими факторами. Основные из них - ориен­
тация на интересы крупных землевладельцев, поддержка со сто­
роны метрополии, которая рассматривала ПН как ядро своей опо­
ры на Филиппинах, преобладание в структурном составе партии


мощных политических кланов, обеспечивавших голоса избирате­
лей за кандидатов ПН в важнейших районах страны, сильное
лидерство, особенно в лице М. Кесона. Наконец, одна из главных
причин заключалась в чрезвычайно умелом использовании руко­
водством ПН националистических лозунгов, и в первую очередь
требования независимости. К последнему практически обраща­
лась каждая из возникавших на Филиппинах политических пар­
тий любой идейной ориентации, но только лидерам ПН удавалось
с помощью этого лозунга прйвлекать и мобилизовать широкие
массы филиппинцев, в том числе трудящихся, оставаясь при этом
на умеренных соглашательских по отношению к американцам по­
зициях. В то же время требование независимости служило доста­
точно эффективным средством давления на правительство США,
которым опять же гибко и искусно пользовались руководители
ПН, добиваясь расширения своего политического влияния.
Хотя процесс принятия политических решений был исключи­
тельной прерогативой колониальных властей и генерал-губернаторы обладали правом вето на любой из законов, выработанных
филиппинцами - депутатами Ассамблеи, все же оставались до­
статочно широкие возможности для реализации политических
амбиций местных лидеров. Это быстро осознал М. Кесон, наде­
ленный талантом дальновидного политика и в совершенстве вла­
девший искусством политического маневрирования. Если С. Осменья держался за пост спикера, то М. Кесон принял предложе­
ние занять место резидента - постоянного представителя по
филиппинским делам в конгрессе США. В Вашингтоне Кесон
лоббировал как интересы Филиппин, так и собственные, устано­
вив контакты с рядом американских конгрессменов, которые
оказывали решающее влияние на выработку политики США в
отношении будущего Филиппин. В американской прессе того
времени о нем писали как о светском человеке, одном из лучших
бальных танцоров и вместе с тем ловком, жестком, прагматичном
политике.
Вопрос о сроках предоставления самоуправления Филиппинам
служил предметом разногласий между Республиканской и Демо­
кратической партиями США. Первая придерживалась умеренно
консервативных позиций, выступая за длительное время перехода
колонии к самоуправлению. Президенты-республиканцы Мак­
Кинли, Т. Рузвельт, У. Тафт, чье пребывание в Белом Доме


совпало с первым десятилетием утверждения американского ко­
лониализма на Филиппинах, отводили процессу подготовки фи­
липпинцев к самоуправлению длительный период (примерно в
течение смены двух поколений).
Демократы же старались форсировать этот процесс.
В современной американской литературе отмечается, что
здесь не обошлось без влияния лоббирующих в конгрессе США
за немедленный переход к самоуправлению Филиппин бывших
участников антиимпериалистического движения начала XX в. из
членов Демократической партии. Просматривался и некий внеш­
ний аспект. Победивший в 1912 г. на президентских выборах
кандидат от Демократической партии В. Вильсон позже стал
одним из авторов положения Версальского мирного договора
1919 г. о самоопределении наций. Причем он опирался на опыт
либеральной политики демократов в собственной колонии, гото­
вой перейти к самоуправлению. В конце 1912 г. М. Кесон при­
ехал на Филиппины с новым генерал-губернатором Ф. Гаррисо­
ном, который был наделен полномочиями (по прямым инструк­
циям В. Вильсона) проводить еще более интенсивную политику
филиппинизации. Гаррисон, в частности, передал в руки ПН
право выдвижения чиновников-филиппинцев на посты в провин­
циальном и муниципальном управлении.
Кульминацией в филиппинской политике В. Вильсона было
принятие в 1916 г. «Закона о более автономном управлении для
Филиппинских островов» (Закон Джонса). В его текст впервые
официально было включено обещание независимости, как только
в стране появятся условия для «стабильного правительства». По
закону 1916 г. Филиппинскую ассамблею сменило выборное двух­
палатное законодательное собрание - Легислатура. Состав Леги­
слатуры полностью избирался из филиппинцев. Партия национа­
листов доминировала в обеих палатах. С. Осменья остался спике­
ром нижней палаты, М. Кесон стал президентом новой верхней
палаты - Сената. Был сформирован кабинет при генерал-губернаторе из шести министров (с 1917 г. пять портфелей из шести
были предоставлены филиппинцам). Законодательная власть,
находившаяся в руках филиппинцев, контролировалась амери­
канцами. Генерал-губернатор сохранял право вето на любое ре­
шение Легислатуры. Сами американцы назвали Закон 1916 г.
«консервативным компромиссом» с местной элитой. И все-таки


это была реальная и весьма крупная уступка филиппинским на­
ционалистам. Хотя со стороны ПН раздавалась резкая критика в
адрес закона, скорее это была рассчитанная на популярность сре­
ди рядовых филиппинцев риторика. На самом же деле на данном
этапе лидерам филиппинского национализма было выгоднее вы­
торговывать новые уступки у американцев, укрепляя собствен­
ные позиции и не беря на себя никакой ответственности за судьбу
страны. В 1918-1919 гг. ПН стала использовать парламентскую
трибуну для широкой пропагандистской кампании за независи­
мость. С 1919 г. почти ежегодно в Вашингтон отправлялись
«миссии независимости» (формировавшиеся, в основном, из ру­
ководителей ПН, а также лидеров других общественных и поли­
тических организаций) для дискуссий по вопросам предоставле­
ния суверенитета Филиппинам в конгрессе США.
Колониальная политика США, сконцентрированная на акту­
альнейшей для всех филиппинцев проблеме независимости, и
рост авторитета Партии националистов, взявшей на себя миссию
главного выразителя и защитника интересов Филиппин, сдержи­
вали развитие активных форм антиколониальной борьбы. В пер­
вые полтора-два десятилетия становления американского режима
антиимпериалистические и радикально-националистические на­
строения сохранялись в ограниченной социальной среде - разно­
чинной демократической интеллигенции, городских низах, то
есть тех общественных силах, которые в свое время представляли
левое радикальное направление в лагере революции.
Остро переживая поражение революции, они и в новых усло­
виях продолжали хранить верность ее идеалам, считая себя ду­
ховными наследниками Катипунана и революционно-демократи­
ческих лидеров (Мабини, А. Луна и др.).
Настроения и взгляды радикальных националистов получили
отражение в филиппинской литературе первого десятилетия после
захвата Филиппин США (испано- и тагалоязычной). Огромной
популярностью пользовались патриотические произведения драма­
тургов, выражавшие протест против нового колониального пора­
бощения и создававшиеся в аллегорически-символической форме
(«Золотая цепь» X. Абада, постановка которой вызвала немедлен­
ный арест ее автора), пьесы «Вчера, сегодня и завтра» А. Толентино и «Я не умер» X. М. Круса (также запрещенные американскими
властями). Появились многочисленные стихи и поэмы, посвя­


щенные борьбе филиппинцев против испанских и американских
колонизаторов (поэты Ф. Ма Герреро, С. Апостол и др.).
Поддержкой довольно широких слоев филиппинцев пользова­
лось аглипаянское движение - наиболее массовое и организован­
ное движение этого периода, возглавленное радикалами-националистами. Оно зародилось еще в годы революции и получило на­
звание аглипаянского по имени Грегорио Аглипая, вставшего во
главе национальной филиппинской церкви. С начала XX в. Боль­
шую роль в организации национальной церкви стал играть Исабело де лос Рейес. По его инициативе в августе 1902 г. в Маниле на
собрании представителей националистических и рабочих органи­
заций было провозглашено создание филиппинской Независимой
(Аглипаянской) церкви, официально порвавшей с Ватиканом. Ее
глава Грегорио Аглипай в январе 1903 г. был посвящен в сан
верховного епископа. Руководители Независимой церкви значи­
тельно упростили ее структуру (сравнительно с официальной
церковью), ввели выборность на все церковные посты сверху
донизу, подвергли существенным изменениям основные догматы
католического вероучения (аглипаянская доктрина испытала воз­
действие протестантства, раннехристианских учений, рационали­
стической философии и идей утопического социализма). Чтобы
подчеркнуть националистический характер аглипаянизма и его
связь с идеалами революции 1896-1898 гг., Независимая церковь
канонизировала в качестве святых Хосе Рисаля и других нацио­
нальных героев.
В первые годы после создания Независимой церкви аглипаян­
ское движение представляло собой одно из наиболее сильных
антиимпериалистических течений, объединяло в своих рядах
представителей демократической интеллигенции, радикально на­
строенных городских низов, крестьян, бывших солдат и команди­
ров революционной армии, рабочих (влияние аглипаянизма на
зарождавшееся рабочее движение было в значительной степени
связано с деятельностью Рейеса) |3. Аглипаянское движение
развивалось в мирных, легальных формах, хотя некоторые свя­
щенники и миряне-аглипаянцы участвовали в вооруженном пов­
станческом движении.
В этот период произошел ряд путчей, восстаний, развернули
деятельность многочисленные катипунаны. Они возглавлялись
радикально-националистическими лидерами и выдвигали лозунги


возрождения революционных традиций с целью завоевания
национальной независимости.
Неоднократные попытки организации заговоров и мятежей в
1903-1914 гг. предпринимали рикартисты - сторонники бывшего
революционного генерала Артемио Рикарте, соратника и друга
Мабини. Еще в период филиппино-американской войны он заре­
комендовал себя как один из самых непримиримых антиимпери­
алистов. Позже он подтвердил эту репутацию как единственный
из филиппинских революционных лидеров, трижды отказывав­
шийся от подписи под присягой на верность США. В результате
первого отказа он был выслан на о. Гуам (в январе 1901 г.) вместе
с Мабини и другими «непримиримыми». В 1903 г., оставшись на
острове в одиночестве (все высланные постепенно вернулись на
родину, подписав присягу), он вторично отказался присягать аме­
риканцам. Затем он получил разрешение выехать в Гонконг, где
основал среди филиппинских эмигрантов Новую Гонконгскую
хунту. Издававшаяся хунтой газета «Голос народа» проповедова­
ла стихийную революцию и призывала к созданию универсаль­
ной демократической Филиппинской республики. Нелегально
вернувшись на родину в декабре 1903 г., Рикарте занялся органи­
зацией тайных обществ, подготовкой вооруженных восстаний и
выдвинул лозунг «оружие и патриотизм - единственные средства
завоевания независимости». В 1904 г. он был арестован по обви­
нению в подрывной деятельности и приговорен к шести годам
тюремного заключения. После выхода из тюрьмы в 1910 г. он в
третий раз отказался подписать присягу и был выслан в Гонконг.
Находясь в эмиграции, Рикарте через своих помощников на
Филиппинах продолжал попытки организации вооруженных
выступлений.
Участниками подпольных рикартистских организаций были в
основном представители радикально настроенной интеллигенции.
Их пропаганда привлекла и часть городского трудового люда, в
том числе рабочих. Наиболее активно рикартисты действовали в
Маниле, городах Центрального Лусона и в Илоило на Панае.
Попытки двух относительно крупных выступлений в Маниле в июле 1912 г. и декабре 1914 г. - окончились полным разгромом
заговорщиков 14.
Если Рикарте и его единомышленники опирались в основном
на городские низы и интеллигенцию, то большинство радикаль­


ных националистических лидеров было связано с крестьянством,
пытаясь с помощью прежних революционных лозунгов поднять
его на борьбу против новых колонизаторов. Среди крупных
выступлений этого рода следует назвать деятельность секты
«Святая церковь» во главе с Фелипе Сальвадором, бывшим пол­
ковником республиканской армии, и движение под руководством
революционного генерала Макарио Сакая.
Приверженцы секты «Святая церковь», учение которой вклю­
чало призывы к национальному освобождению и проповедь идей
примитивного уравнительного социализма, действовали в Цент­
ральном Лусоне с 1902 по 1911 г.
Движение Сакая охватило ряд провинций Лусона: Тайабас,
Лагуну, Батангас, Кавите, Булакан. Ядро отрядов Сакая образо­
вали остатки регулярных частей, находившихся под его командо­
ванием в период филиппино-американской войны. Ряды повстан­
цев росли за счет местных крестьян (главным образом тагалов).
Движение отличалось организованностью, строгой военной дис­
циплиной. Сакай был провозглашен Верховным президентом
Республики Тагальских островов, целью же борьбы было объяв­
лено достижение полной независимости Филиппин и создание
национального демократического правительства. Отряды Сакая
вели вооруженную партизанскую борьбу с 1902 по 1907 г. Пода­
вить это движение американским властям удалось после преда­
тельского захвата в плен и казни Сакая.
Чисто крестьянские выступления сохраняли основные черты,
характерные для предшествовавших периодов: стихийность,
дробность, локальность, преобладание религиозно-мистической
окраски. Согласно отчетам Филиппинской комиссии, в 19071915 гг. на Архипелаге действовало более десятка крестьянских
религиозных сект. Главными центрами их деятельности были
провинции Центрального и Южного Лусона и о. Бохоль, Самар,
Панай, Негрос - районы концентрации крупного помещичьего
землевладения. Основную массу участников сектантских движе­
ний составляли беднейшие слои крестьянства - арендаторыиздольщики и обезземеленные крестьяне. Во главе восстаний
нередко становились местные священники или бывшие солдаты
республиканской армии.
Для всех крестьянских движений была характерна их анти­
колониальная направленность. Во многих сектах существовала


особая вера в независимость, был распространен культ нацио­
нальных героев и патриотов, главной целью движений объявля­
лась борьба с иноземными завоевателями. При подавлении на­
родных выступлений американцы прибегали к жестоким каратель­
ным мерам - массовому физическому истреблению населения,
уничтожению пленных и т.д. Последние очаги вооруженной
крестьянской борьбы были подавлены в 1914-1916 гг.
Говоря о первых двух десятилетиях XX в. необходимо оста­
новиться на освободительной борьбе народов мусульманского
Юга, отличавшейся специфическими чертами.
Короткий мирный период (о чем было сказано выше) уже в
1901-1902 гг. сменился растущей враждебностью моро. Это было
связано с тем, что американцы, задушив национально-освободи­
тельное движение на севере Архипелага, взяли курс на оконча­
тельное подчинение и южных районов. С лета 1901 г. стал уве­
личиваться контингент американских оккупационных войск, дей­
ствовавших в «Моролэнде». В июле 1901 г. американцы заняли
порты Южного Минданао, до тех пор находившиеся в руках моро
и служившие центрами морской торговли, приступили к дорож­
ному строительству на этом острове, переписи пригодных для
обработки земель, введению новой таможенной системы. Все эти
мероприятия вызвали тревогу и недовольство населения. В Ланао
в марте 1902 г. произошел первый крупный вооруженный кон­
фликт между мусульманами и американскими войсками.
В 1903 г. американские власти объявили о введении в мусуль­
манских районах режима военно-политического управления. На
территории Сулу и Минданао была создана особая «Провинция
Моро» во главе с военным губернатором. Введение военно-поли­
тического управления сопровождалось вооруженным сопротив­
лением моро, не желавших примириться с установлением амери­
канского колониального господства. Освободительное движение
мусульман облекалось в традиционную форму «священной вой­
ны» против «неверных». Его возглавляли в основном мелкие
дато, феодалы, представители духовенства, султаны же и высшая
феодальная знать не принимали участия в борьбе, занимая согла­
шательскую позицию по отношению к американцам. Известен
ряд крупных вооруженных выступлений моро, относящихся к
началу XX в.: восстания Хасана (1901-1904) и дато Али (1905) на
Минданао, освободительное движение на Сулу, закончившееся


кровопролитным сражением с американскими войсками на горе
Дахо в 1906 г., мятеж 1913 г., разгромленный американцами в
бою на горе Багсак (Холо).
Американцы жестоко подавляли сопротивление непокорных
мусульман, не уступая в этом своим предшественникам - испан­
цам. Сменявшие друг друга военные губернаторы - генералы
Вуд, Блисс, Першинг - прославились кровавыми расправами над
повстанцами, истреблением тысяч мусульман, в том числе
мирных жителей, поголовно заносившихся в списки пиратов и
разбойников.
Вместе с тем, как и в христианских районах страны, амери­
канцы сочетали карательные методы с политикой уступок фео­
дальной знати. Колониальные власти воздерживались от вмеша­
тельства в сферу религии, в традиционную систему правосудия и
религиозного образования (хотя и начали открывать государ­
ственные школы современного типа), оставив эти области внут­
ренней жизни моро под контролем султанов.
Эти особенности американской политики получили дальней­
шее развитие с отменой в 1913 г. режима прямого военного
управления. «Провинция Моро» была упразднена, и ее террито­
рия перешла под контроль гражданской администрации. Она
была разделена на семь провинций, управление которых строи­
лось по типу христианских районов. Местная знать была допуще­
на к участию в администрации (муниципальной и провинциаль­
ной) 15, а несколько позже получила право посылать своих
представителей в Легислатуру. Новым элементом колониальной
политики было также проведение мероприятий, которые должны
были способствовать созданию местной элитарной образованной
прослойки. Была введена практика выделения государственных
стипендий представителям мусульманской молодежи для обуче­
ния в высших учебных заведениях Манилы и США. Но эти меры
не смогли уменьшить культурную изоляцию мусульманской
общины.
Одним из эффективных результатов «курса умиротворения»
была ликвидация (в 1915 г.) султаната Сулу (как традиционного
политического института). В марте 1915 г. султан Джамаль-ульКирам II отрекся от престола. Однако американцы оставили за
бывшим султаном право возглавлять мусульманскую церковь и


не препятствовали сохранению его влияния во внутренних делах,
традиционной судебной системе и т.п.
По словам современного филиппинского историка, в решении
«проблемы моро» американцы немногим более чем за десять лет
сумели достичь результатов (с помощью силы и дипломатии),
которых испанцы не могли добиться в течение трех столетий.
Следует, однако, подчеркнуть, что «мусульманская проблема»
была решена американцами лишь в одном плане - вовлечении
южных районов в общую систему колониального государства.
Весь же комплекс проблем и противоречий южных территорий
остался нерешенным.
Политическая модернизация осуществлялась американцами
при благоприятной для них экономической ситуации; в период
Первой мировой войны из-за резкого повышения спроса на
колониальную продукцию на Филиппинах создались условия для
экономического подъема. «Военный бум» способствовал хозяй­
ственному освоению колонии американским капиталом 1б. К при­
меру, общий объем частных американских инвестиций в 1913 г.
был высок и составлял около 70 млн долл., к концу же войны он
удвоился. Американские инвестиции направлялись преимущест­
венно в экспортно-импортную торговлю, банки, предприятия по
переработке экспортного сырья, создание современной инфра­
структуры.
К последнему относилось интенсивное строительство желез­
ных и шоссейных дорог (по всей территории Архипелага) и со­
вершенствование каботажного судоходства. Прямой результат
«военного бума» - развитие предпринимательства как американ­
ского, так и, что особенно важно, филиппинского. В начале 1920-х
годов возникли тысячи мелких и средних предприятий по пер­
вичной переработке сельскохозяйственного сырья, были выстрое­
ны также 1*7 крупных сахарных сентралей и 30 маслобойных
заводов. Таким образом, на первый взгляд американцы сделали
рывок в экономической модернизации Филиппин не менее впе­
чатляющий, чем в политике. И тем не менее социально-эконо­
мическая сфера была наиболее уязвимой стороной в деятельно­
сти американцев, служила главным показателем противоречи­
вости всей модели американского колониализма.
Дело в том, что все вышеописанные инновации практически
не затрагивали положения в аграрной экономике (а в сельском


хозяйстве было занято до 80% самодеятельного населения, кото­
рое по переписи 1918 г. составляло 3,9 млн. чел.). Еще при
испанцах провинции и острова были фактически поделены на
сферы влияния между наиболее богатыми и крупными землевла­
дельческими кланами (семейства Лаурелей, Осменья, Родригесов,
Куэнка и т.д.). Лендлордизм на Филиппинах как социальный ин­
ститут всегда олицетворял традиционализм и консерватизм, куль­
тивируя средневековые аграрные отношения, самые отсталые
формы крестьянской аренды, опираясь на архаичную систему
патерналистских связей между помещиками и крестьянами. Аме­
риканцы не только не попытались осуществить преобразования,
направленные на капитализацию сельской экономики, но вполне
сознательно поддерживали и поощряли лендлордизм, заботясь о
стабильности колониального государства, лояльности действи­
тельно мощной землевладельческой элиты.
Органический закон 1902 г. подтвердил права на земельную
собственность крупных филиппинских землевладельцев. Исклю­
чение составили только земли монашеских корпораций, являвши­
еся частью церковной собственности. Они были выкуплены аме­
риканцами у Ватикана и стали без ограничений распродаваться
американским бизнесменам, чиновникам колониальной админи­
страции, военнослужащим, поселившимся после отставки на Фи­
липпинах. Возросший спрос в период войны на филиппинское
сельскохозяйственное сырье и введение американцами режима
беспошлинной торговли на ряд экспортных культур принесли
баснословные прибыли опять же местным лендлордам, чьи хо­
зяйства специализировались на производстве экспортной продук­
ции. Именно лендлордизм стал источником формирования круп­
ного национального капитала, который устремился в экспортную
торговлю, банковскую сферу и посреднические операции. Его
«родовые» черты - связь с местной землевладельческой элитой и
привязанность к американскому рынку. Еще в 1908 г. У. Тафт
весьма проницательно заметил, что, сделав своей опорой филип­
пинскую в основе своей землевладельческую элиту, США полу­
чат в результате не демократию западного образца, а правление
местных олигархов. Собственно так оно и произошло после
1946 г., но в колониальный период, когда верховная власть нахо­
дилась в руках американцев, фасадный характер создаваемой ими
политической системы, скрывавшей под демократической


оболочкой традиции местной политической и социокультуры,
был не столь заметен.
Что касается в целом социально-экономических аспектов дея­
тельности США на начальном этапе колонизации Филиппин, то
здесь существенно отметить выработку и использование амери­
канцами модели «метрополия- колония». Она подразумевала
тесную привязанность филиппинской экономики к американско­
му рынку, подчинение интересам американского монополистиче­
ского капитала. Формированию колониальной структуры эконо­
мики способствовало проведение с 1909 по 1916 г. курса «сво­
бодной торговли» (Закон Пейна-Олдрича от 1909 г.), который
регулировал экономические отношения между метрополией и
колонией 17. Режим «свободной торговли» стимулировал углубле­
ние интеграции экономик Филиппин и США. Американский ка­
питал прочно занял господствующие позиции во внешней тор­
говле, судоходстве и банковском деле в колонии. Филиппины
стали для США ценным источником сырья и дешевой рабочей
силы, рынком сбыта американских товаров и сферой приложения
американского капитала. Таким образом экономическая экспан­
сия метрополии ускорила монополизацию внутреннего рынка
колонии.
В результате превращения Филиппин в объект эксплуатации
американского капитала произошли определенные сдвиги в соци­
альной структуре колониального общества. Благодаря расшире­
нию сотрудничества с американскими монополиями сложился
блок традиционных крупных землевладельцев и связанных с ни­
ми (и, как правило, выраставших из этого слоя) предпринимателей-торговцев, выполнявших компрадорские функции. Эта кате­
гория местного населения наиболее выигрывала от взаимоотно­
шений с американским монополистическим капиталом.
Америкайские бизнесмены, функционировавшие на Филиппи­
нах уже на первом этапе колонизации, представляли две группы.
К первой относились крупные капиталисты, которые участвовали
в первичной переработке и скупке сельскохозяйственного сырья
для последующей отправки его в метрополию. Их капитал
вкладывался в плантационное хозяйство и в коммунальные пред­
приятия. Крупными вкладчиками капиталов были банки и тор­
гово-промышленные корпорации США. На их деньги была соз­
дана по сей день функционирующая на Филиппинах корпорация


MEPAJIKO, обеспечивавшая столицу и окрестности электроэнер­
гией. Кроме того американский капитал вкладывался в развитие
инфраструктуры.
Вторая группа американских безнесменов состояла из амери­
канских резидентов, как правило, с небольшими первоначальны­
ми капиталами. В отличие от монополистов их называли «ма­
нильскими американцами». Впоследствии они нажили здесь
огромные состояния. Некоторые из «манильских американцев»
стали родоначальниками первых филиппинских национальных
монополий. На Филиппинах их называют монополистами «перво­
го поколения» или «старой буржуазией» в отличие от «новой»,
появившейся в период независимости.
Среди резидентов преобладали бывшие военнослужащие, при­
бывшие на Филиппины в составе оккупационной армии, чинов­
ники из колониального управления после ухода с государствен­
ной службы, торговцы, обслуживавшие армию, и т.п. Свою пред­
принимательскую деятельность они начинали в новых для коло­
нии отраслях хозяйства и не конкурировали с представителями
крупных корпораций американских монополистов. Ряд фирм аме­
риканцев, открытых на Филиппинах, осуществляли посредниче­
ские функции между отделениями или филиалами заокеанских
монополий и местными производителями, а также выполняли для
этих монополий представительские обязанности.
Капитал резидентов прежде всего вкладывался в обрабатыва­
ющую промышленность, главным образом в мелкие и средние
предприятия. Тем более что Первая мировая война дала толчок
развитию этой отрасли индустрии (число предприятий увеличи­
лось за 1903-1918 гг. с 5 тыс. до 8,35 тыс.).
Внедряемая в экономику модель колониального образца опре­
деляла характер развития всех сфер жизни филиппинского
общества. Установившиеся согласно этой модели экономические
связи между США и Филиппинами оказывали решающее воздей­
ствие на экономическую структуру колонии. Немаловажную роль
в колонизации хозяйства, как и общества в целом, играл амери­
канский монополистический капитал, направленный на освоение
природных и трудовых ресурсов Филиппин. Он подчинил дея­
тельность американских резидентов и через последних контро­
лировал местную компрадорскую буржуазию и землевладель­
ческую элиту.


От принятия Закона Джонса до создания автономных
Филиппин (1916-1934)
Экономический подъем на Филиппинах сменился спадом по­
сле окончания Первой мировой войны. Крупный американский
бизнес стал утрачивать интерес к филиппинскому рынку. Это
объяснялось появлением для него широкой возможности более
выгодной финансовой и торговой экспансии в разоренную вой­
ной Европу. Кроме того, в связи с войной повысилась конку­
рентоспособность американских капиталов в странах Латинской
Америки. При высокой зависимости развития хозяйства колони­
альных Филиппин от метрополии оно испытывало на себе прямое
влияние кризисов в американской экономике.
Так, серьезный ущерб хозяйству Филиппин был нанесен миро­
вым экономическим кризисом начала 1920-х годов. Вывоз Соеди­
ненными Штатами из колонии уже в 1921 г. снизился почти до 3/5
его стоимости в предыдущем докризисном годе, а их экспорт в
колонию упал до 3А. Только в 1927 г. был достигнут уровень
докризисного 1920 г. в американском экспорте на Филиппины, а
в импорте - в 1929 г., то есть на пороге вступления мирового
рынка, американского в том числе, в новый более глубокий
кризис 1929-1933 гг. 18
В политике также обозначились регрессивные явления и
тенденции.
Активная либеральная деятельность Гаррисона была прервана
с приходом к власти в США республиканской администрации
президента У. Гардинга, консерватора, сторонника ужесточения
курса в отношении Филиппин. Проводником этого курса, направ­
ленного на ограничение, а в иных случаях и полной отход от тех
уступок, которые делались в период пребывания у власти Демо­
кратической партии, стал республиканец, генерал Л. Вуд. Он был
назначен генерал-губернатором Филиппин. В прошлом Л. Вуд в
течение нескольких лет возглавлял Филиппинский военный
округ, руководил карательными операциями по усмирению моро,
в 1910-1912 гг. занимал пост начальника генштаба вооруженных
сил США. На Филиппинах Л. Вуд повел жесткую политику, стал
оказывать сильное давление на Легислатуру, стараясь свести к
минимуму ее законодательные функции, не пропускал законо­
проекты, в той или иной степени отвечавшие национальным


интересам филиппинцев. Вопрос о предоставлении независимости
колонии был отодвинут на неопределенно отдаленные сроки.
Смена колониальной администрации совпала с кризисом, раз­
разившимся внутри Партии националистов. Он был вызван расту­
щим недовольством диктаторским стилем поведения С. Осменьи.
Недовольство назревало и вне, и внутри партии. Вызов извне был
брошен образованной в 1917 г. Демократической Партией (ДП),
придерживавшейся умеренно центристской позиции 19. Но ДП
была слишком слаба, чтобы выдержать конфронтацию е ПН.
Намного опаснее для Осменьи была оппозиция внутри партии. Ее
возглавлял Мануэль Кесон. Губернаторская деятельность JI. Вуда,
замешанная на жестком прямолинейном консерватизме с при­
месью расизма, вызывавшая откровенную враждебность филип­
пинцев, сослужила превосходную службу для осуществления
личных планов Кесона. Его яростные атаки на политику JI. Вуда,
эмоционально окрашенная пропаганда за независимость и одно­
временно резкая критика в адрес Осменьи за оппортунизм и
авторитаризм в руководстве ПН, принесли Кесону огромную по­
пулярность среди соотечественников, выдвинув его на первое
место как политического лидера и идеолога филиппинского на­
ционализма. В 1922 г. Кесон расколол ПН, выйдя из нее и уведя с
собой своих последователей, образовав затем новую Партию кол­
лективистов. На очередных выборах в Легислатуру коллективи­
сты одержали ошеломляющую победу над соперниками - ПН и
ДП, возглавив обе палаты (М. Кесон стал президентом сената,
М. Рохас - спикером палаты представителей) и удерживая в них
прочное большинство.
В 1924 г. они вновь объединились с националистами в партию
под прежним названием ПН 20, но ее бессменным лидером стал
теперь Кесон, оттеснив Осменью на второй план. Феномен моно­
польного политического верховенства Партии националистов во
многом обеспечивался лидерством Кесона, обладавшего сильной
личной харизмой, привлекавшей к нему массовые слои насе­
ления, умело использовавшего в пропаганде националистические
лозунги и в первую очередь требование независимости. Будучи
незаурядным политиком и дипломатом, Кесон добивался уступок
от американцев, во многих случаях шел на резкое обострение с
колониальной администрацией (к примеру, в 1923 г. он организо­
вал кампанию против Л. Вуда с требованием его отзыва с


Филиппин), при этом был известен своим проамериканизмом,
пользовался неоспоримым авторитетом в США и в то же время
прочно удерживал первенство по популярности среди своих со­
отечественников .
Связанная с развитием капитализма урбанизация, увеличив­
шая численность и усложнившая структуру городского населе­
ния, влияла на расширение политического спектра. В 1920-х го­
дах происходило формирование партий, профсоюзов, обществен­
ных организаций и объединений (в составе которых преобладали
выходцы из новых категорий горожан - служащие, наемные ра­
бочие, мелкие и средние предприниматели, лица свободной про­
фессии и т.п.), оппозиционных олицетворявшемуся Партией на­
ционалистов политическому истеблишменту. Однако все они
отличались организационной слабостью, малочисленностью, край­
ней пестротой идейно-политических ориентаций - от умеренно­
центристских до профашистских и левоанархистских, но при
этом во всех программах присутствовало требование националь­
ной независимости.
Выступления социального протеста стали приобретать более
современные формы. Это выражалось в развитии профсоюзного
движения, повышении общественной активности рабочих. Ос­
новной формой рабочего движения стала стачечная борьба. Если
в 1914-1917 гг. было зарегистрировано 88 забастовок, то в 1918—
1920 гг. их число возросло до 218. В 1920 г. из 68 стачек 51
окончилась победой бастующих. Участники стачечной борьбы
выдвигали чисто экономические требования. Едва ли не первая
политическая забастовка произошла в Маниле в 1920 г. и была
организована Союзом печатников. Бастовавшие типографские ра­
бочие выступили с протестом против публикаций в американских
газетах, оскорблявших национальное достоинство филиппинцев.
Тогда же стай пробуждаться интерес к коммунистическим идеям.
Приверженцы коммунистического учения стали группироваться
вокруг Крисанто Эванхелисты. В 1919 г. он был послан в составе
«Миссии независимости» в США (он в то время поддерживал
тесные связи с Партией националистов), где встречался с деяте­
лями левого профобъединения Индустриальные рабочие мира, от
которых и получил подробные сведения о революционных
событиях в России. По возвращении на родину Эванхелиста и его
ближайший сподвижник Антонио Ора создали первую, очень


малочисленную группу по ознакомлению с коммунистической
теорией. В нее вошли рабочие-активисты, руководители профсо­
юзов, радикально настроенные интеллигенты. Летом 1922 г. было
принято решение о создании партии марксистского типа. Такая
партия была образована в октябре 1924 г. и получила название
Рабочей партии (РП), ее председателем стал Ора, секретарем Эванхелиста.
Рабочая партия уделяла основное внимание работе в проф­
союзах, прежде всего в главном профсоюзном центре страны Рабочем конгрессе Филиппин (РКФ, в его правление с 1913 г.
входил Эванхелиста). Эванхелиста и его соратники повели борь­
бу за освобождение РКФ из-под влияния националистов, посте­
пенно оттесняя их от руководства. В 1927 г. Эванхелиста стал
секретарем РКФ, Ора и X. Манахан (один из руководителей кре­
стьянского движения и также член РП) - членами правления.
В результате деятельности левых лидеров РКФ были уста­
новлены контакты с международным рабочим движением.
В 1927 г. Эванхелиста и его соратники добились присоединения
РКФ к Тихоокеанскому секретариату профсоюзов (ТОС). В 1928 г.
Эванхелиста принял участие в работе IV Конгресса Профинтерна
в Москве. Рабочий конгресс Филиппин официально присоеди­
нился к Профинтерну, а Эванхелиста был избран членом его
Центрального совета.
Признаки оживления были заметны и в крестьянском движе­
нии. Развитие капитализма в сельском хозяйстве тормозилось
господством в деревне полуфеодальных методов эксплуатации.
Основную массу жителей деревни составляли крестьяне - соб­
ственники мелких и мельчайших участков земли (к парцелляр­
ным в 1918 г. относилось свыше 80% хозяйств) и безземельные
арендаторы-издольщики (в 1918 г. - 80% всех арендаторов).
После разгрома в 1914-1916 гг. крупных вооруженных вы­
ступлений мелких земельных собственников крестьянское движе­
ние стало обретать новые, более современные формы. В провин­
циях Булакан, Нуэва-Эсиха, Пампанга в 1917-1919 гг. впервые
были организованы крестьянские союзы, программа которых не
имела религиозно-мистической окраски. Они объединяли бедней­
шие, самые угнетенные категории сельского населения - батра­
ков и арендаторов-издолыциков.


На съезде крестьянских организаций в Маниле в 1922 г. была
создана Национальная конфедерация издольщиков и сельскохо­
зяйственных рабочих, переименованная в 1924 г. в Националь­
ную конфедерацию крестьян (НКК). В ней были объединены
крестьянские организации девяти провинций. НКК выступала за
национальную независимость, ее программа содержала также ряд
требований в защиту беднейших слоев крестьянства. Председа­
тель НКК X. Манахан и его заместитель X. Фелео были участни­
ками первого коммунистического кружка и тесно связаны с
Рабочей партией. Руководство же РП уделяло большое внимание
работе с крестьянами. Сразу после своего основания НКК органи­
зационно присоединилась к Рабочему конгрессу Филиппин.
В 1928 г. было принято решение о вступлении НКК в Тихоокеан­
ский секретариат профсоюзов.
За НКК шла незначительная часть филиппинского крестьян­
ства. В крестьянском движении продолжали господствовать от­
сталые формы идеологии. Многие крестьянские движения приоб­
ретали форму традиционных стихийных вооруженных бунтов таково было восстание в провинции Суригао на о. Минданао,
деятельность тайной крестьянской организации в Нуэва-Эсихе в
1923-1924 гг., крестьянское движение на Панае и Негросе в
1925 г., проникнутое религиозно-мистическими и даже монар­
хистскими идеями.
Радикализация оппозиции, оставшейся раздробленной органи­
зационно и идеологически, началась на рубеже 1930-х годов, в
период мирового экономического кризиса, который нанес тяже­
лейшей удар по экономике Филиппин; падение цен на все виды
экспортной продукции в среднем на 50-70%, соответственно со­
кращение посевных площадей, массовое закрытие предприятий
по переработке сельскохозяйственного сырья. В результате этого
кризиса и Великой депрессии, сильно поразивших США, эконо­
мика Филиппин вступила в полосу застоя и упадка. Уровень
развития производства, достигнутый в 1920 г. так и не был пре­
взойден в последующие годы американского управления коло­
нией. При довольно узкой специализации хозяйства Филиппин
кризис вызвал снижение торгового оборота Филиппин - стои­
мостной объем их экспорта за эти годы упал в 1,5 раза, импорта в 2,2 раза. При этом доля США в филиппинском экспорте вы­
росла с 75,7 до 87,3%, в импорте - с 62,9 до 65%. Таким образом


во время кризиса происходило углубление зависимости филип­
пинского хозяйства от американского ры нка21. Самым болезнен­
ным и затяжным из социальных последствий кризиса был рост
безработицы (его темпы - от 300 тыс. безработных в 1930 г. до
1,2 млн в 1935 г.). Резкое снижение жизненного уровня подавля­
ющего большинства населения (особенно категорий, занятых
наемным трудом в городах и сельских районах) способствовало
активизации левого движения, в частности распространению
коммунистических идей. В 1930 г. на базе левой организации
Союз пролетариев (С П )22 была основана Коммунистическая пар­
тия Филиппин (КПФ).
Подготовка к созданию компартии началась еще в 1929 г.
специальной комиссией СП во главе с К. Эванхелистой. Фактиче­
ское основание компартии Филиппин (ее первоначальное назва­
ние - Коммунистическая партия Филиппинских островов - КПФО)
произошло 26 августа 1930 г. в день годовщины начала револю­
ции 1896-1898 гг. в Маниле на конференции представителей
рабочих и крестьянских организаций, входивших в СП. Были
приняты устав и программа, избраны ЦК и Политбюро ЦК, пред­
седателем КПФО был избран А. Ора, генеральным секретарем К. Эванхелиста. Официально же днем основания компартии Фи­
липпин считается 7 ноября 1930 г., когда на митинге в рабочем
районе Манилы в честь 13-й годовщины Октябрьской революции
в России А. Ора публично заявил о ее создании. Программа КПФ
основывалась на господствовавших в то время в международном
коммунистическом движении постулатах и догмах: стратегиче­
ская цель - социалистическая революция и установление дикта­
туры пролетариата; тактическая задача - свержение власти «соб­
ственной буржуазии», переход власти в руки Советов. Нацио­
нальная буржуазия рассматривалась как реакционная проимпериалистическая сила, что исключало любые формы сотрудничества
с нею. Именно эта установка, учитывая популярность Партии на­
ционалистов и М. Кесона среди простых филиппинцев, обрекала
компартию на узость социальной поддержки. В руководстве и
рядовом составе КПФ преобладали выходцы из левых интел­
лектуальных кругов (центром левого радикализма стал Универ­
ситет Филиппин), промышленные рабочие были в меньшинстве.
В 1931 г., когда почти все руководство КПФ было арестовано по
обвинению в подрывной деятельности, оставшиеся на свободе


коммунисты почти до конца 1930-х годов находились на неле­
гальном положении.
Между тем в первой половине 1930-х годов нарастание со­
циальной напряженности вылилось в мощную волну, охватив­
шую всю страну, забастовочного движения рабочих и служащих,
по большей части стихийного, либо руководимого местными
профсоюзами и организациями (как, к примеру, Филиппинская
рабочая федерация - ФРФ на Бисайях). Среди лидеров-коммунистов были избежавшие арестов члены Союза пролетариев.
Забастовочная борьба носила Экономический характер, по сути,
единственным политическим лозунгом было требование незави­
симости.
Подъем социального протеста захватил и аграрную перифе­
рию, где он обладал своими особенностями. Лишь в части про­
винций Центрального Лусона - основного средоточия лендлордизма, где с 1930-х годов шел интенсивный процесс разрушения
традиционной системы отношений «патрон - клиент», возникли
современные формы протеста: стачки крестьян-бедняков и
арендаторов-издолыциков, демонстрации, марши-походы в Ма­
нилу и т.п. У руководства движением находилась левоцентрист­
ская Национальная конфедерация крестьян.
В большинстве же районов архипелага крестьянское движение
развивалось в формах традиционного стихийного бунтарства или
мистического религиозного сектантства с уравнительными и
хилиастическими идеями. Участниками подобных выступлений
были главным образом выходцы из беднейших слоев крестьян­
ства. В январе 1931 г. вспыхнуло крупное крестьянское восстание
в провинции Пангасинан во главе с илоканским батраком Педро
Калосой, приверженцем Аглипаянской церкви, склонным к ми­
стицизму. В Пангасинане он возглавил местную традиционную
секту кулорумов (красные пояса). Восставшие выдвигали уравни­
тельные и националистические лозунги («равное распределение
земли среди крестьян и освобождение от владычества США»), На
поясах повстанцы написали лозунг «Филиппины для филип­
пинцев». Восстание началось 11 января. Несколько сотен кре­
стьян с красными знаменами и филиппинскими национальными
флагами заняли город Тайюг, разбив гарнизон местной полиции.
Они удерживали город в течение 12 часов, захватили в муници­
пальном управлении все документы, касавшиеся сбора налогов,


арендной платы, долговые записи и т.п., и сожгли их. Затем под
натиском войск повстанцы отступили из города, укрывшись в
монастыре, но были выбиты оттуда. Часть крестьян, в том числе
П. Калоа, были взяты в плен, многие погибли, но большей части
удалось скрыться.
Особняком стоит восстание в декабре 1931 г., поднятое кре­
стьянами из нескольких провинций Центрального Лусона. Оно
было подготовлено тайным обществом «Танггулан» («Защит­
ник»), в руководстве которого были радикалы-интеллигенты, в
том числе рикартисты, последователи генерала Рикарте. Сам
генерал в это время находился в Японии, не оставляя мысли об
организации с помощью японцев «народной войны» на Филиппи­
нах для завершения революции и восстановления Филиппинской
республики. Рикарте не только поддерживал связи с «Танггуланом», но и возглавлял тайное общество. В восстании танггуланов
(так называли его участников) впервые прозвучала идея о воз­
можности национального освобождения с помощью Японии. Об­
щество привлекло в свои ряды большое число крестьян-бедняков
и арендаторов-издолыциков Центрального Лусона (несколько
десятков тысяч). Вооруженные отряды повстанцев 9 декабря
пробрались в Манилу, где должны были поднять восстание,
объединившись с манильскими танггуланами. Планы повстанцев
были раскрыты полицией еще до начала выступления. Восстание
фактически было предотвращено.

Режим автономии (Commonwealth) - 1935-1941
Социальная и политическая дестабилизация была приостанов­
лена к середине 1930-х годов с введением на Филиппинах режима
автономии. На переход США к политике автономизации воздей­
ствовали многие факторы внутреннего и внешнего порядка.
Среди последних - влияние международной обстановки в годы
мирового экономического кризиса 1929-1933 гг., обострение по­
литических и общественных противоречий, вызванное кризисом
в самих США, подъем национально-освободительного движения
в соседних с Филиппинами районах ЮВА и Восточной Азии,
усиление напряженности в американо-японских отношениях в
связи с подготовкой агрессии Японии в Китае. Перед лицом
внешних угроз американским интересам в ЮВВА Филиппины


должны были оставаться прочным тылом для США в этом об­
ширном регионе. Важнейшее значение имели внутренние факто­
ры. Американцы опасались дальнейшего роста нестабильности в
случае продолжения общественного патриотического подъема
(главным лозунгом всех политических течений и партий остава­
лось требование независимости) и активизации движений соци­
ального протеста. Немалую роль играла и умело организованная
ПН в начале 1930-х годов политическая кампания за независи­
мость, которая приобрела массовый характер. Необходимость но­
вых, более серьезных уступок филиппинским националистам ста­
ла осознаваться политической элитой США. Тогда же вопрос о
предоставлении независимости Филиппинам вновь привлек вни­
мание американского конгресса. В 1932 г. появился первый вари­
ант закона об автономном статусе Филиппин. Это был принятый
29 декабря 1932 г. конгрессом США (за него голосовали депута­
ты Республиканской и Демократической партий) Закон о незави­
симости Филиппин, больше известный как закон Хэйра-ХауэсаКаттинга по именам трех авторов законопроектов, положенных в
его основу.
Он предусматривал предоставление Филиппинам независимо­
сти по истечении 10-летнего переходного периода, в течение кото­
рого в стране устанавливался режим автономии с выборным авто­
номным правительством, но с сохранением суверенитета США.
По истечении периода автономии гарантировалась неприкос­
новенность американских капиталовложений на Филиппинах и
сохранение на их территории американских военных баз. Эконо­
мические статьи закона задевали интересы местных предприни­
мателей. В течение переходного 10-летия устанавливался особый
таможенный режим филиппино-американской торговли, в ре­
зультате чего к концу автономного периода филиппинские това­
ры должны были облагаться пошлинами в соответствии с тамо­
женными тарифами, действовавшими в США по отношению к
иностранным государствам. При этом американский экспорт на
Филиппины оставался беспошлинным. Кроме того, вводились
квоты на основные виды филиппинской продукции, ввозившиеся
в США (сахар, кокосовое масло, табачные изделия).
Принятие Закона Хэйра-Хауэса-Каттинга встретило противо­
действие со стороны наиболее консервативных политиков США,
президент Гувер наложил на него вето, что вызвало вторичное


утверждение его конгрессом. Но для вступления закона в силу
требовалось одобрение его филиппинской Легислатурой. На Фи­
липпинах американский проект автономизации вызвал резко от­
рицательную реакцию общественности. 22 декабря 1932 г., в день
первого голосования закона в сенате США, в Маниле прошел
многотысячный митинг протеста, в организации которого непо­
средственно участвовал М. Кесон. Его акции как самого популяр­
ного в стране политического лидера еще более выросли в период
острой борьбы вокруг закона 1932 г. Партия националистов рас­
кололась на сторонников принятия закона (их называли «прос») и
противников («антис»). Фракцию «прос» возглавляли С. Осменья
и М. Рохас. Лидером «антис» был М. Кесон, которого поддержа­
ло и большинство в ПН, и местные элитарные круги, и широкая
демократическая общественность. В Демократической партии
также выделялась группа «антис», руководимая К. Ректо (в буду­
щем одним из крупных лидеров и идеологов филиппинского на­
ционализма). Но основным критиком и оппонентом американ­
ской политики оставался М. Кесон. Он выступал с обвинитель­
ной критикой положения о «10-летнем переходном периоде»
(с требованием немедленной независимости), сохранение амери­
канских военных баз на территории Архипелага расценивал как
несовместимое с подлинным суверенитетом и оскорбление на­
ционального достоинства филиппинцев.
Принятие в США Закона Хэйра-Хауэса-Каттинга вызвало не
ожидавшуюся американцами стабилизацию обстановки в колонии,
а новую волну массового общественного движения. В условиях
этого мощного патриотического подъема, левые силы оставались
разобщенными, не способными взять инициативу в свои руки.
Безусловно сказывалось то обстоятельство, что большинство ру­
ководителей КПФ находились под арестом. Оставшиеся на
свободе лидеры компартии оказались фактически в стороне от
основного потока демократического движения. В книге Г.И. Ле­
винсона «Филиппины на пути к независимости» 23приведены
выдержки из резолюции пленума ЦК КПФО (январь 1932 г.), где
в качестве наиболее важной задачи партии указывается на
«немедленную организацию местных Советов в каждом городе и
сельском районе» 24. Налицо было непонимание коммунистами
реальной ситуации в стране. Положение в компартии ухудшилось
после окончания процесса над арестованными руководителями


КПФО, который тянулся более года (с сентября 1932 по декабрь
1933 г.). К тюремному заключению и ссылке были приговорены
наиболее опытные и грамотные руководители - К. Эванхелиста,
П. Кападосия, М. Бальгос, X. Фелео. Испугавшись репрессий ЦК
и ПБ КПФО покинул ряд руководителей (среди них известные
фигуры как Манахан, Богнот и др.). Партию покинули и многие
рядовые коммунисты. В 1933 г. в партии числилось всего около
800 человек. В материалах КПФО и публикациях компартии
США отмечалось состояние подавленности и бездействия среди
филиппинских коммунистов 25'. Компартия в этот период утрати­
ла и так небольшое влияние среди рабочих и оказалась оторван­
ной от стихийно развивавшегося крестьянского движения.
Поэтому для левых сил в целом серьезным событием было
создание 1 июня 1933 г. легальной Социалистической партии Фи­
липпин (СПФ). Она была основана в провинции Пампанга уро­
женцем этой провинции известным адвокатом Педро А. Санто­
сом. Он был выходцем из семьи богатых землевладельцев, ро­
дился в 1876 г., успел принять участие в революции 1896-1898 гг.
и филиппино-американской войне, принадлежал к радикалам-антиимпериалистам, увлекался масонскими идеями, был пригово­
рен к смертной казни американским военным трибуналом, но
затем амнистирован. Как депутат Легислатуры (1916-1922) он
проявлял умеренно националистические взгляды. В 1922 г. был
членом миссии независимости в Вашингтоне. К концу же 1920-х
годов заметно полевел, стал интересоваться марксизмом, но про­
славился как защитник интересов крестьян. Харизматик, темпера­
ментный оратор, он прекрасно разбирался в нуждах и чаяниях
крестьян. Он пользовался необычайными авторитетом и популяр­
ностью среди крестьян Пампанги и соседних провинций (крестья­
не любовно называли его Дон Перико). Своей целью СПФ про­
возгласила завоевание независимости и демократии. Сначала дея­
тельность СПФ ограничивалась Пампангой и близлежащими рай­
онами, затем с созданием Сантосом новой организации на базе
партии Лиги тружеников, которая объединяла главным образом
арендаторов и батраков, сфера ее влияния расширилась. Влияние
СПФ и Лиги постепенно распространилось на ряд тагальских
провинций: Тарлак, Нуэва-Эсиха, Булакан. Лига проводила мас­
совые крестьянские митинги, демонстрации. Активисты СПФ и
Лиги использовали и такую форму агитации среди крестьян, как


театральные представления. Была создана собственная театраль­
ная труппа, одним из ее руководителей стал JI. Дисон, драматург,
писавший пьесы в стиле «пасьон» - средневековых христианских
мистерий. Театральные зрелища использовались для пропаганды
среди неграмотных крестьян, которым в простой и увлекательной
форме рассказывалось о крестьянских невзгодах, о средствах
борьбы за улучшение жизни.
По своей идеологии СПФ была крестьянской организацией,
использовавшей в программе некоторые положения и установки
марксизма. СПФ выступала за мирные средства борьбы, но в от­
дельных случаях допускала обращение к террору.
Под давлением «антис» внутри Партии националистов, опи­
равшихся на демократическую общественность, Закон Х эйраХауэса-Каттинга был отвергнут большинством в Легислатуре 17
октября 1933 г. Американцы стали искать новые варианты ком­
промиссов с филиппинскими националистами. Предоставление
автономного статуса Филиппинам было одним из первых меро­
приятий «нового курса» президента Ф Д . Рузвельта. По его ини­
циативе в марте 1934 г. был принят закон об автономии Филип­
пин (Закон Тайдингса-Макдаффи), единогласно утвержденный
филиппинским конгрессом 26.
Режим автономии (Commonwealth) устанавливался в качестве
10-летнего (1935-1945) переходного этапа к полному суверените­
ту Филиппин. Филиппинская конституция 1935 г. (она была
одобрена плебисцитом в мае 1935 г. и действовала до 1973 г.) в
основных положениях повторяла конституцию США. Устанавли­
валась президентская форма правления при строгом разделении
властей по формуле: президент, наделенный обширными полно­
мочиями, —сильный парламент (двухпалатный конгресс, сменив­
ший Легислатуру) - независимая судебная власть. Конституция
гарантировала неприкосновенность личности, защиту демократи­
ческих прав и свобод.
Таким образом США пошли на новые и самые серьезные (за
весь период их правления на Архипелаге) уступки филиппинской
элите: это и формирование национального правительства во главе
с президентом-филиппинцем, и закрепление в руках филиппин­
ской бюрократии важных административных постов, и создание
регулярной национальной армии. Главный же политический итог конструирование детально разработанного макета уже постколо-


ниальной государственности (и его апробирование в условиях
автономии). Функцию контроля со стороны США осуществлял
верховный комиссар. Полностью под контролем американцев
остались внешняя политика и оборона.
Вслед за принятием конституции началась первая в истории
Филиппин кампания по выборам президента. По инициативе Ке­
сона Партия националистов и Демократическая в июне 1935 г.
объединились в общий избирательный блок, предварительно лик­
видировав внутрипартийную' фракционность. Кандидатура Кесона
была выдвинута на пост президента, Осменьи - вице-президента.
Соперниками Кесона выступили два известных и пользовав­
шихся популярностью лидера - Эмилио Агинальдо, бывший пре­
зидент Филиппинской республики 1898 г., и епископ Независи­
мой церкви Грегорио Аглипай. За Агинальдо шел ряд мелких
группировок и организаций, созданная националистами Ради­
кальная партия, Рабочий конгресс Филиппин. Кандидатура Аглипая была выдвинута левыми демократическими силами, объеди­
ненными в Коалицию угнетенных масс. В нее входили созданная
аглипаянцами Республиканская партия, Социалистическая партия
и руководимая ею Лига тружеников. Коалицию и кандидатуру
Аглипая стала поддерживать нелегальная компартия, выдвинув­
шая своего кандидата в вице-президенты.
На выборах, состоявшихся 17 сентября 1935 г., победила, как
и следовало ожидать, ПН. За Кесона было подано около 70%
голосов. Националисты продолжали пользоваться большим авто­
ритетом среди широких масс населения. Большинство филиппин­
цев связывало завоевание автономии именно с деятельностью
Партии националистов, и в особенности ее лидера Кесона. Уве­
ренность филиппинцев в его способности нормализовать обста­
новку вылилась в лозунг ПН: «Кесон или хаос» 11.
Официальное провозглашение Мануэля Кесона президентом
автономных Филиппин состоялось 15 ноября 1935 г. На прези­
дентском посту М. Кесон проявлял себя как сильный лидер с
ярко выраженной склонностью к авторитаризму. «Опека» амери­
канцев, в отношении с которыми он придерживался годами вы­
веренных форм поведения, - сочетания лояльности, готовности к
компромиссам с методами зачастую жесткого давления, не меша­
ла сосредоточению в его руках действительно обширных власт­
ных полномочий. Заняв президентское кресло, он немедленно


добился de facto приоритета исполнительной власти над зако­
нодательной (причем в отношении законодателей он опять-таки
сочетал методы нажима, использования права вето для блоки­
рования не устраивавших его законопроектов, с политикой раз­
ного рода подачек и уступок, таких как предоставление прези­
дентских субсидий, одобрения законопроектов по введению та­
моженных льгот для филиппинцев - экспортеров основных видов
местного сельскохозяйственного сырья и т.п.). Он поставил под
президентский контроль гражданскую (sivil service) службу, управ­
ление по бюджету и аудиту - ключевые инструменты контро­
лирования чиновников и распределения государственных денеж­
ных средств. Подчинив своему влиянию местные власти на про­
винциальном, городском и муниципальном уровнях, прочно
удерживая в своих руках верховенство в ПН, М. Кесон стремился
осуществить свои планы по централизации управления и строи­
тельству сильного государства. В 1940 г. в результате общефи­
липпинского референдума М. Кесон добился поправки к консти­
туции, согласно которой сенат должен был избираться голосова­
нием на общенациональном уровне (подобно президенту и вицепрезиденту), а не по региональным округам, явно стараясь уси­
лить опять же централизаторские тенденции в государственном
строительстве и уменьшить влияние на политику региональных
кланов. В западной и филиппинской литературе М. Кесона назы­
вают часто лидером складывающейся или формирующейся нации «nation in the making». Его авторитет как главы государства
распространялся даже на военную сферу, которая оставалась
полностью в ведении американцев. Пользуясь доверием генерала
Дугласа Макартура, которому было поручено создание нацио­
нальной филиппинской армии, М. Кесон с ведома последнего
занимался назначением на офицерские посты лиц из преданного
ему окружения.
Как лидеру и личности М. Кесону была свойственна двой­
ственность в поведении: сочетание современного прагматизма и
традиционализма, авторитаризма и популизма. Можно согласиться
с выводом американского исследователя А. М аккоя28 о том, что
М. Кесон проложил путь авторитарно-диктаторским тенденциям
в политике на Филиппинах, реализованных наиболее полно в
годы авторитаризма президента Ф. Маркоса (1972-1986). Само­
оценка М. Кесоном своего места в истории Филиппин была


весьма высокой. Умирая от туберкулеза в нью-йоркском госпитале
в 1944 г. (М. Кессон возглавлял филиппинское правительство в
изгнании во время японской оккупации Филиппин), он, глядя на
свое отражение в зеркале, с горечью и легкой иронией произнес:
«Почему Бог дал мне такое тело, которое должно сражаться за
жизнь? Я же - Мануэль Кесон, Я - филиппинский народ, Я - Фи­
липпины» 29. Подобно большинству филиппинцев, М. Кесон был
склонен к мистицизму, подвержен мессианским идеям. Поэтому в
собственном лидерстве видел некое провидческое предназна­
чение защитника и спасителя филиппинской нации (к этим идеям
проявлял склонность и другой, уже упоминавшийся лидер Фер­
динанд Маркос, сравнимый по масштабности с М. Кесоном).
Популизм М. Кесона в известной степени был связан именно с
этими особенностями его мировоззрения, но в значительно боль­
шей мере диктовался вполне реальными причинами - ростом
общественного недовольства, политической нестабильностью в
предвоенные годы, опасностью возрастания левого движения.
М. Кесон прибегал к популистской политике также для при­
влечения массовых слоев населения и поддержания собственного
высокого рейтинга. По сей день политический рейтинг М. Кесона
не смог превзойти ни один из президентов независимых Фи­
липпин. Популистская сторона его деятельности воплотилась в
«программе социальной справедливости» (1936), содержавшей
ряд мер по урегулированию трудовых отношений между пред­
принимателями и рабочими, в том числе установление минимума
зарплаты, учреждение суда по трудовым конфликтам, введение
8-часового рабочего дня, создание проправительственного проф­
союзного центра. Но все попытки более глубоких аграрных пре­
образований (в частности, обещание выкупить землю у лендлор­
дов и распределить среди крестьян) полностью блокировались
землевладельческой элитой, под давлением которых аграрные
законопроекты «проваливались» в обеих палатах конгресса. При
всей своей умеренности осуществление Программы внесло свой
вклад в смягчение социальных противоречий и снижение полити­
ческой напряженности.
Дело в том, что введение автономного режима происходило в
накаленной политической атмосфере, в обстановке почти перма­
нентных социальных конфликтов.


Одним из своеобразных и, можно сказать, массовых движений
протеста было движение Сакдал. Оно возникло в самом начале
1930-х годов. Его основателем и лидером был журналист Бенигно
Рамос, издававший газету на английском языке с тагальским на­
званием Сакдал (Sakdal), что означает «обвинять», или «обвине­
ние» (Accuse). В октябре 1933 г. он создал партию Сакдал (Partido
Sakdalista) с довольно расплывчатой программой, которую амери­
канцы называли «популизмом в филиппинской упаковке» 30. Она
включала требование, немедленной и полной независимости
«вместо 10-летнего переходного периода», содержала критику
Партии националистов за неумелое руководство и оппортунизм,
уравнительные лозунги в отношении распределения земли, вы­
ступала за использование местных региональных языков в госу­
дарственных школах и ряд других левонационалистических и
популистских положений. Это движение нельзя отнести к чисто
крестьянским, хотя среди сакдалистов крестьяне образовали
большинство, но последователями Б. Рамоса были и значитель­
ные круги горожан - интеллигенция, средние и мелкие предпри­
ниматели, рабочие. Партия действовала вполне легально, сакдалисты принимали участие в выборах в Легислатуру в 1934 г.,
получив три места в нижней палате, в том числе от «кесоновской» провинции Тайабас, один губернаторский пост (в провин­
ции Мариндуке) и ряд мест в муниципальных органах в провин­
циях, окружающих М анилу31 (Лагуна, Булакан, Нуэва-Эсиха,
Рисаль, Кавите). Но к 1935 г., когда число сторонников Сакдал
достигло почти 70 тыс. человек, внутри партии возникла ради­
кальная, экстремистская группировка большинства, отрицавшая
мирные методы борьбы, за которые ратовал Б. Рамос.
В начале мае 1935 г., за несколько дней до проведения плебис­
цита по одобрению конституции автономных Филиппин, сакдалисты-радикалы подняли восстание в провинциях Булакан, Лагу­
на, Рисаль, захватили несколько мелких городков, учредив в
одном из них правительство независимой Филиппинской респуб­
лики. В лозунгах и программе повстанцев преобладала антипомещичья и антиколониальная направленность. Но часть лидеровсакдалистов распространяли среди крестьян прояпонские лозун­
ги, изображая Японию как освободительницу от гнета США. Эту
позицию разделял и Б. Рамос, который во время восстания нахо­
дился в Японии. Основные центры восстания были разгромлены


на второй-третий день после его начала. Сакдалисты, в основном
крестьяне, были вооружены крестьянскими ножами - боло, кам­
нями, самодельными ружьями и не могли, естественно, сопротив­
ляться брошенным против них военно-полицейским силам. Не­
сколько десятков восставших были убиты или ранены, сотни
арестованы, но в некоторых районах Лагуны и Булакана отряды
сакдалистов продержались до 10-12 мая, то есть самого кануна
плебисцита.
На нормализацию обстановки на Филиппинах положительно
влияли выход США из «великой депрессии» и успехи «нового
курса» президента Рузвельта. Филиппинский рынок вновь стал
привлекателен для иностранных инвесторов. Новым явлением
было развитие горнодобывающей промышленности, главным
образом вызванное с приближением войны увеличением спроса
на стратегическое минеральное сырье. Новым же явлением было
заметное расширение японской экономической экспансии на Фи­
липпины - японцы вкладывали капиталы в производство абаки и
пеньковых изделий и, кроме того, в увеличивавшихся в объемах
добычу меди и марганцевой руды. Накануне войны вывоз ме­
таллов в Японию достигал беспрецедентной цифры - 100% добы­
ваемой на Архипелаге медной и марганцевой руды.
В годы автономии появились стимулы и для развития круп­
ного национального капитала в результате правительственного
курса на защиту национального предпринимательства с помощью
мер государственно-капиталистического характера (создание го­
сударственных промышленных корпораций, кредитных учрежде­
ний для финансирования промышленных проектов и т.п.). Этот
курс был наиболее выгоден именно крупным капиталистам, в
чьих руках было государственное финансирование и управление
промышленными объектами. В результате централизации капита­
ла (в основном от посреднических операций) на Филиппинах
появились первые местные монополии. К концу 1930-х годов
выделилось несколько семейств, владельцев «экономических
империй», которые заправляют большим бизнесом на Филиппи­
нах и в наши дни (Сориано, Элисальде, Янгко и др.).
Укреплению позиций местной буржуазии в экономике коло­
нии и расширению национального потребительского рынка спо­
собствовало создание в 1936 г. Компании национального разви­
тия, которая финансировала ряд государственных предприятий в


п
текстильной и цементной промышленности, а таюке националь­
ные корпорации по рису и кукурузе, пищевой промышленности и
ряд других. Постепенное упрочение положения в экономике
автономии местной торгово-промышленной буржуазии нашло
выражение и в росте доли филиппинского капитала в промыш­
ленности. В 1930-х годах она достигала 40%.
В то же время введение автономии почти не затронуло основы
экономических взаимоотношений американских компаний с их
местными партнерами. По Конституции 1935 г. за американским
капиталом сохранялись прежние права. Предусматривалось, что
только по истечении 10-летнего «переходного периода» право
эксплуатации природных богатств Архипелага - энергетических
ресурсов и полезных ископаемых, а также предприятий комму­
нального хозяйства и приобретения земли из госфонда для сель­
скохозяйственных целей - будет предоставляться исключительно
гражданам Филиппин или компаниям, в которых не менее 60%
акционерного капитала находится в руках филиппинцев 32. Что
касалось торговых отношений между колонией и метрополией, то
по предложению президента Ф.Д. Рузвельта они регулировались
таможенным режимом. Отныне на ряд важных товаров филип­
пинского экспорта в США устанавливались квоты - количествен­
ные ограничения. Это было связано в первую очередь с ожесто­
ченной конкуренцией между производителями свекловичного
сахара в метрополии и тростникового в колонии. Так, по закону
Тайдингса- Макдаффи вновь вводились ограничения на беспош­
линный ввоз филиппинского сахара. Количество ввозимого из
Филиппин сахара-сырца ограничивалось такой квотой, которую
могли выполнить американские владельцы сахарных сентралей.
На ввоз на американский рынок обработанной сельскохозяй­
ственной продукции - сахара-рафинада, кокосового масла и ка­
натно-веревочных изделий из волокна абаки - вводились почти
запретительные квоты. Правда, снимались количественные огра­
ничения на беспошлинный импорт копры и волокна абаки.
Сокращение вывоза из колонии частично обработанного сырья
привело к значительному падению объема его производства. Так,
ряд сахарных сентралей вынужден был либо сокращать произ­
водство, либо вовсе приостановить работу. Уже спустя три года
после вступления в силу закона Тайдингса-Макдаффи удельный
вес сахара-сырца и готовой продукции опустился до Х
А стоимости


^

филиппинского экспорта в США. Свернули производство масло­
бойные и канатно-веревочные предприятия.
В аграрном строе продолжали сохраняться архаичные методы
эксплуатации, хотя и в измененном виде, прежде всего, в про­
изводстве зерновых культур в старых сельскохозяйственных
районах. Правда, и здесь увеличивалась товарность хозяйств, но
крупное помещичье землевладение оставалось в значительной
степени нетронутым. Одновременно по мере обезземеливания
крестьян росла мелкая арейда земли. Даже в новых аграрных
районах плантационное хозяйство было относительно мало рас­
пространено. В последнем десятилетии американского колони­
ального режима на Филиппинах удельный вес крупных капита­
листических хозяйств составлял малую долю всех хозяйств
страны. Избыток дешевой рабочей силы по мере обезземеливания
крестьянства сдерживал превращение лендлорда в капиталиста.
Увеличение земельной ренты сопровождалось возрастанием роли
приработков для крестьян в форме отходничества и домашней
промышленности.
С периодом автономии связано обострение мусульманского
вопроса - традиционной, «болевой точки» христианских Филип­
пин, подавленной благодаря довольно гибкой и осторожной по­
литике США. Кесон же, сторонник жесткого унитаризма и
ассимиляции всех этносов Архипелага, пошел на ликвидацию
всех привилегий султанов и мусульманской знати, полученных
ими в свое время от американцев, поставил на все администра­
тивные посты филиппинцев-христиан из центра и начал широкую
кампанию по переселению безземельных филиппинских крестьян
с Лусона и Бисайев на Минданао, отдавая им лучшие земли,
принадлежавшие мусульманам (с целью решить проблему аграр­
ного перенаселения и занятости). Дело дошло до того, что ряд
мусульманских лидеров обратились к американскому правитель­
ству с просьбой либо создать на мусульманском Юге особую
автономию, либо оставить его в качестве колонии США. Следует
отметить, что Кесон, ужесточая политику в отношении моро, был
уверен в поддержке христианского населения, учитывая многове­
ковую взаимную враждебность двух этно-конфессиональных
групп.
Что касается в целом проблемы «власть-оппозиция», то в
годы автономного режима ПН продолжала сохранять монополию


в политике во многом из-за отсутствия у оппозиционных сил
лидеров, сопоставимых по влиянию и популярности с М. Кесо­
ном. Между тем убыстрение темпов капиталистического разви­
тия и американизация общественно-политической и культурной
жизни филиппинцев вызвали серьезные социальные сдвиги (речь
идет об изменениях в социальной структуре городского населе­
ния). Как не раз отмечалось, аграрный сектор оставался вне
процесса реформирования и осовременивания.
Сбылась мечта У. Тафта о создании на Филиппинах общества
«политиков и юристов», реализованная на уровне филиппинской
элиты. Но внедрение либеральной системы просвещения, открыв­
шей доступ к среднему и высшему образованию широким слоям
филиппинцев в совокупности с ростом потребностей в квалифи­
цированных специалистах в экономике и civil service, послужили
основой для формирования городского среднего класса. Совре­
менные филиппинские социологи включают в него категорию
«белых воротничков» и квалифицированных специалистов опре­
деленных профессий (professionals). По данным социально-демографических исследований, к 1939 г. «филиппинцы составляли
почти 90% всех professionals в Маниле» 33. К основным профес­
сиям авторы исследований относят преподавание в средних и
высших учебных заведениях, медицину (врачи и средний мед­
персонал), фармакологию. В число представителей среднего
класса включены также управленцы на промышленных пред­
приятиях, а также средние и мелкие бизнесмены. Особая кате­
гория - лица свободных профессий, представляющих научную и
творческую интеллигенцию.
С точки зрения политической и идеологической средние го­
родские слои были неоднородны. Именно в их среде в 1930-х
годах возникало множество оппозиционных партий и организа­
ций националистического толка, выступавших с критикой офици­
ального национализма и проамериканизма М. Кесона и правящей
элиты. Но все они были мелкими непрочными объединениями с
отсутствием разработанных и привлекательных для широких
масс филиппинцев программ.
Политическая атмосфера на Филиппинах во второй половине
1930-х годов, то есть непосредственно перед началом Второй
мировой войны, отличалась неопределенностью, тревогой за бу­
дущее страны, чрезвычайной пестротой идейно-политических на­


строений и оппозиционных течений. Наблюдался рост группиро­
вок и партий с экстремистскими программами от левоанархист­
ской до фашистской окраски. Среди части интеллигенции, биз­
несменов, деятелей культуры усилились прояпонские настроения,
появился ряд организаций, ориентировавшихся на поддержку
Японии в борьбе против американского колониализма. Активизи­
ровалось левое движение. Левый фланг до легализации в 1937 г.
КПФО представляли СПФ и объединявшиеся с социалистами
аглипаянцы.
'
Педро Абад Сантос выступал за мобилизацию всех патриоти­
ческих национальных сил для борьбы с японской угрозой. По его
инициативе в 1936 г. был образован Народный альянс, в который
вошли организации национальной буржуазии, среднего класса,
легальные рабочие и крестьянские союзы, связанные с коммунис­
тами. Альянс прекратил существование уже в 1937 г. из-за рас­
кола руководства, вызванного противоречиями между правокон­
сервативными и леворадикальными фракциями и лидерами.
В 1937 г. правительство объявило о легализации компартии и
амнистии коммунистических лидеров, освобожденных из тюрем­
ного заключения. М. Кесон пошел на этот шаг в значительной
степени под влиянием нового политического курса Коминтерна.
Как известно, с приближением Второй мировой войны Комин­
терн изменил тактику, поставив перед международным коммуни­
стическим движением задачу создания единых антифашистских
или антиимпериалистических (в колониальных странах) фронтов.
Легализованная КПФО, следуя новым установкам, повела
курс на объединение всех патриотических сил, включая нацио­
нальную буржуазию, для борьбы с угрозой японской агрессии.
Первым шагом в этом направлении было объединение компартии
с СПФ. Руководство Социалистической партии согласилось с вы­
двинутым коммунистами условием о признании СПФ идеологи­
ческих и организационных принципов коммунизма, на основе ко­
торых должно было произойти слияние двух партий. Объеди­
нение было оформлено на III съезде компартии в октябре 1938 г.
в Маниле (впервые съезд проходил легально). Объединенная пар­
тия получила название Коммунистическая партия Филиппин
(КПФ). Председателем КПФ был избран К. Эванхелиста, его за­
местителем - П.А. Сантос, генеральным секретарем - Г. Кападосия.


На III съезде КПФ был утвержден написанный в августе
1938 г. манифест «Мобилизация Филиппин против японской
агрессии», в котором на первый план выдвигалась задача мобили­
зации всех национальных сил для отпора японскому милита­
ризму 34. Но широкий единый фронт так и не был создан. Сказы­
валась продолжительная оторванность КПФ от легальной дея­
тельности, узость ее социальной базы, невысокий авторитет сре­
ди рабочих. Отчасти задача создания единого фронта не могла
быть реализована из-за крайней раздробленности и идеологиче­
ской пестроты политических сил. Отчасти - из-за воинствующего
антикоммунизма М. Кесона, не желавшего сотрудничать ни в
какой форме с левыми лидерами и организациями 35.
Тем временем международная обстановка в Восточной Азии
обострилась с началом японской агрессии в Китае (июль 1937 г.).
Однако американцы на Филиппинах, как, впрочем, и их западные
партнеры в других странах ЮВА, проявляли недопустимую
беспечность в вопросах обороны Архипелага. Здесь сказывалась
характерная для Запада завышенная самооценка собственного
военного потенциала и явная недооценка степени милитаризации
Японии и ее готовности к большой войне на Тихом океане, в
частности из-за распространенного в западных военно-полити­
ческих кругах сценария о наиболее вероятном северном направ­
лении японской агрессии в сторону СССР.
Что касается Филиппин, то в предвоенные годы они были
наводнены японскими разведчиками, агентами (часто под видом
бизнесменов), которые готовили плацдарм для военного вторже­
ния и занимались идеологической обработкой населения с помо­
щью паназиатской пропаганды, созданием прояпонских обществ,
организаций и т.п.
Вторжение в июне 1941 г. и захват Японией французского
Индокитая, открывшие путь военной экспансии в британские и
голландские владения, заставил Запад срочно менять политику в
отношении японского агрессора. С лета 1941 г. американцы начали
наконец серьезно заниматься обороной Архипелага. С момента
введения на Филиппинах автономного режима строительством
национальной регулярной армии руководил Дуглас Макартур.
Это была известная и яркая личность, вся военная карьера
которого была связана с Филиппинами (он начинал здесь службу
с младшего лейтенанта). Макартур - близкий друг и советник


Кесона, пользовался почти столь же большой популярностью не
только среди военных, но и гражданского филиппинского населе­
ния. Летом 1941 г. Д. Макартур был назначен главнокоман­
дующим вооруженными силами США на Дальнем Востоке
(ЮСАФФЕ), в состав которых была включена и филиппинская
армия. Увеличенный контингент войск составлял 180 тыс., из них
50 тыс. американцев. В период между августом и декабрем
1941 г. были выстроены или модернизированы 40 военных аэро­
дромов, число самолетов доведено до 600. Были заминированы
Манильская бухта и залив Субик (база ВМС США).
Но все эти поспешные военные приготовления оказались
недостаточными для отражения японской агрессии.

Культура Филиппин в период
американского колониализма
В разных разделах главы мы уже касались некоторых сюже­
тов, связанных с реакцией филиппинской интеллигенции на куль­
турную американизацию. Но тема ответов филиппинского коло­
ниального общества на американскую экспансию в этой области
заслуживает отдельного внимания. Тем более что в случае Фи­
липпин американские культурные ценности и стереотипы накла­
дывались на культурную основу традиций испанской и местной
культуры, определенную систему эстетических представлений и
взглядов.
Едва ли не решающее значение для рождения нового пласта
культурного синтеза в результате отбора, отвержения, усвоения
филиппинцами внедряемых американцами культурных ценностей
и новаций было широкое распространение английского языка.
В кратчайшие сроки он стал не только языком общения, полити­
ки, образования, науки, но и языком культуры и искусства 36.
Остановимся на развитии филиппинской литературы. В период
американского колониализма (до японской оккупации) литера­
турный процесс прошел несколько стадий. В начале XX в. после
аннексии Филиппин США общественно-политическая атмосфера
в стране оказала на него сильное эмоциональное воздействие.
Патриотический и духовный подъем, вызванный революцией и
образованием Первой Филиппинской республики, сменился разо­
чарованием, горечью, протестом против нового колониального по­


рабощения. Все эти настроения и чувства, особенно тема сопро­
тивления новым колонизаторам, нашли отражение в литературе
первых двух десятилетий прошлого века. Примечательно, что в
эти годы лидером литературы протеста стали испаноязычные
писатели и поэты. После освобождения от уз испанского коло­
ниализма иберийское духовное наследие стало восприниматься
филиппинскими литераторами, особенно теми, кто занимал анти­
американские, антиимпериалистические позиции, как органиче­
ская составляющая общефилиппинской культурной традиции.
К началу века относится расцвет творчества целого ряда писа­
телей и поэтов филиппинцев, создававших свои произведения на
испанском языке. Наиболее крупные имена - С. Апостол, Ф. Гер­
реро, X. Пальма и Веласкес. Сюжеты, посвященные недавним
революционным событиям, героизму филиппинцев в борьбе с
новыми колонизаторами, перемежаются в них с идеализирован­
ным изображением испанского прошлого и самой Испании. Одно
из лучших патриотических произведений этих лет - стихотво­
рение С. Апостола «Национальному герою», посвященное Хосе
Рисалю. Взлет испаноязычной литературы был недолгим. С нача­
ла 20-х годов XX в. она вступила в период угасания, была вытес­
нена тагало- и англоязычной литературой. Но все же небольшой
круг писателей-испанофилов поддерживал испаноязычную лите­
ратуру до окончания войны на Тихом океане. Влияние же испан­
ской литературной традиции продолжало сохраняться, а после
достижения Филиппинами независимости в 1946 г., как замечает
российский филиппинист И.В. Подберезский, «иберийская за­
кваска» дала себя знать во многих произведениях филиппинских
писателей, пишущих и на местном, и на английском языках 37.
Литературу протеста монополизировали не только испано­
язычные писатели и поэты. Сопротивление новым колонизаторам
стало ведущей темой произведений, написанных на местных,
прежде всего тагальском, языках. Использовались разнообразные
формы произведений-аллегорий, заимствованные из местного
фольклора и традиционных образцов поэзии, прозы, драматургии.
Упоминавшийся выше драматург и писатель А. Толентино был ав­
тором нашумевшей сарсуэлы (испанская музыкальная комедия) —
аллегории «Вчера, сегодня и завтра» (1902), где действовали
Родина, Слепая (Испания) и Новоявленный (США). Причем ал­
легории были настолько прозрачны, а протест против оккупантов


американцев выражен столь резко, что автор пьесы и актерыисполнители были арестованы прямо на сцене. Начало прошлого
века было и временем зарождения тагалоязычной романистики и
новеллистики. Первые создатели тагалоязычных романов - писа­
тели J1.K. Сантос и В. Эрнандес-Пенья. Они же были основате­
лями нового для филиппинской литературы жанра рассказа.
Среди первых авторов рассказов были также П. Мариано и
Р. Алимарио. В отличие от драматургии и поэзии на местных
языках, в тагалоязычных романах и рассказах начала прошлого
века тема борьбы и сопротивления колонизаторам практически
отсутствует. Произведения написаны в традиционном для филип­
пинской литературы сентиментально-дидактическом стиле. Весь
период тагалоязычной литературы 1900-1916 гг. получил назва­
ние по наименованию первого литературного объединения «На­
циональная библиотека».
В 1916-1935 гг. в тагалоязычной литературе на первый план
вышли писатели С. Панганибан, Х.К. де Хесус и Д.А. Росарио.
Они считали себя продолжателями классических литературных
традиций, идущих от Балагтаса. В их произведениях исчезла
антиколониальная тема, напротив, появились проамериканские
тенденции, апологетика внедряемых демократических ценностей.
Но самое большое место занимала любовная тематика. Исключе­
нием из общего направления литературы этого периода были
работы классика современной тагалоязычной литературы Амадо
Эрнандеса (1903-1970), уже в первых произведениях которого
обозначилось направление его творчества, обращенного к проб­
лемам общественного развития, интерес к жизни, труду, повсе­
дневным заботам рядовых филиппинцев. Событием в литера­
турной жизни данного периода было издание журнала «Ливайвай» («Рассвет»), вокруг которого объединились тагалоязычные
писатели. Впервые «Ливайвай» ввел в практику литературные
премии писателям и поэтам в качестве поощрительных наград и
выплату гонораров.
В 1930-х годах, главным образом, под влиянием американской
литературы (точнее ее новых направлений и течений) в тага­
лоязычной поэзии появилось свое модернистское течение с лиде­
ром А.Г. Абадильей (1906-1969). Поэты-модернисты называли
себя «бунтарями», ниспровергателями поэтических традиций,
вплоть до полного отказа от классической филиппинской поэти­


ки. Их кредо было сформулировано в стихотворении Абадильи
«Мир - это я». Модернисты основали собственное объединение
«Литературное общество», где вели жаркие дискуссии с тра­
диционалистами. В них еще не затрагивались те вопросы, кото­
рые оказались в центре внимания творческой интеллигенции в
послевоенные годы (о сущности понятия «национальная литера­
тура» и ее месте в жизни общества).
Новым явлением, рожденным в период американского коло­
ниализма, стало развитие филиппинской англоязычной литера­
туры, которая превратилась в важнейшую органическую часть
национального литературного процесса.
Она стала развиваться уже в первые десятилетия XX в. Ее
поразительно быстрое становление было связано и с интенсив­
ностью процесса внедрения английского языка, и с целым ком­
плексом поощрительных мер, принятых американцами, прежде
всего предоставление специальных стипендий для обучения в
США тем литераторам-филиппинцам, которые переориентирова­
лись на использование в своем творчестве английского языка,
создание благоприятных условий для публикаций, установление
высоких гонораров и т.п. Переориентация на новый язык лите­
ратуры означала нечто большее, чем переориентацию на иные
художественные ценности. Перед филиппинскими литераторами,
обратившимся к англоязычной литературе, открылись возмож­
ности для глубокого осмысления опыта всей мировой литера­
туры 38. К тому же филиппинская англоязычная литература не
стала литературой простого подражания американским образцам.
Опираясь на мировой литературный опыт, она внесла не менее, а
иной раз более значительный (сравнительно с литературами на
местных языках) вклад в формирование подлинно национальной
филиппинской литературы.
Филиппинцы-литературоведы выделяют три этапа в развитии
англоязычной литературы в период американского колониализма
(до начала войны). Первый «период подражания» (1908-1924) овладения английским языком как средством художественного
самовыражения. Развитие англоязычной литературы началось с
поэзии (известна традиционная склонность филиппинцев именно
к поэтическим жанрам). Стихи первых англоязычных поэтовфилиппинцев отличают гражданственность, патриотизм (любовь
к родине, воспевание ее природы, сельской жизни и т.д.), неис­


черпаемая для филиппинцев тема революции 1896-1898 гг. (по­
эты Ф. Марамаг, JI. Серрано, П. Солидум). Последний посвятил
свое самое талантливое стихотворение памяти А. Бонифасио.
Первые рассказы на английском языке появились в 1910-х
годах. В них более, чем в поэзии, чувствуется подражание аме­
риканским писателям, особенно Э. По. Наконец в 1921 г. вышел
первый роман на английском языке писателя С. Галанга, напи­
санный в традициях классической филиппинской прозы - с пре­
обладанием сентиментально-назидательных мотивов.
«Период экспериментирования и самоутверждения» (19241935) связан с деятельностью журнала «Philippines Free Press»,
основанном в 1908 г. В 1924 г. журнал предоставил свои страни­
цы англоязычным литераторам, сосредоточив наиболее талантли­
вых и интересных писателей и поэтов. Крупным поэтом этого
периода, добившимся известности в США, был М. Де Гарсия Кон­
сепсьон, издавший в Нью-Йорке два сборника поэзии - «Белая
лилия» (1925) и «Бамбуковая флейта» (1932). В эти годы наблю­
дался расцвет филиппинской новеллистики. Наиболее крупным
мастером рассказа был Х.В. Панганибан (1903-1970), выпустив­
ший сборник «Похититель сердец» (1927). Тогда же началась
литературная карьера одного из самых известных филиппинских
новеллистов Х.Г. Вильи (антология 1929 г. «Филиппинские рас­
сказы; 25 лучших рассказов 1928 года») и сборник «Назидание
молодежи» (1933). Одно из лучших произведений Х.Г. Вильи рассказ «Человек, который был похож на Рисаля». Заметным
литературным событием стал выход романа М.М. Калау «Филип­
пинский бунтарь» (1932), где вновь обращение к теме револю­
ционного прошлого. Главный герой - борец за независимость,
морально деградировавший из-за сотрудничества с колониза­
торами.
Период автономии совпадает с третьим довоенным периодом
в развитии англоязычной литературы. Появляется множество
имен, расцвет творчества которых относится уже к послевоенным
годам. Это поэты Сулуэта да Коста, автор поэмы-обращения к
X. Рисалю о незавершенности антиколониальной революции;
Н.В.М. Гонсалес, X. Эрнандес, Э.Р. Окампо и др.
В жанре рассказа выделялись произведения М. Аргильи. В его
знаменитом сборнике «Как мой брат Леон привел домой жену»
(1940) поэтично, с большим мастерством рассказывается о жизни


филиппинских крестьян. М. Аргилья был неформальным лиде­
ром группы писателей близких ему по тематике, мировоззрению,
жанрам, в которую входили А.Б. Ротор, А. Дагпо, А.Э. Литиатко
и др. Их, как отмечает И.В. Подберезский, «без достаточных
оснований» называли на Филиппинах представителями «проле­
тарской литературы». Очевидно, из-за влияния на них творчества
таких американских писателей, как Т. Драйзер и У. Стейнбек.
В целом же, по мнению И.В. Подберезского, для филиппин­
ской литературы периода американского колониализма - и англо­
язычной, и тагалоязычной, и в особенности испаноязычной, была характерна некоторая оторванность от жизни и филиппин­
ской действительности 39. В бесчисленных литературных дискус­
сиях не ставились вопросы о социальной значимости литературы,
о самом понятии «национальная филиппинская литература». Эти
вопросы оказались в центре внимания литературной обществен­
ности уже в послевоенные годы.
Развитие филиппинского изобразительного искусства в пери­
од американского колониализма было своего рода преддверием
того расцвета и подъема в художественном творчестве, который
начался в послевоенные годы. С начала XX в. филиппинское изо­
бразительное искусство испытывало влияние различных европей­
ских и американских школ и направлений. В культурной жизни
первых десятилетий прошлого века ощутима была реакция значи­
тельной части филиппинского общества, особенно образованных
слоев, на модернизацию, технический прогресс, урбанизацию,
культурную американизацию. Эта реакция на первых порах за­
ключалась в неприятии внедрявшихся новых культурных ценно­
стей. В изобразительном искусстве возобладали тенденции к
идеализации традиционного уклада жизни (в провинциальных
городках, сельских баррио). Встречала сопротивление, хотя и не
очень активное, политика США, направленная на создание мест­
ной американизированной элиты. В открытом в 1908 г. Универ­
ситете Филиппин был создан колледж архитектуры и изящных
искусств, среди его преподавателей было много американцев.
Одаренные художники и скульпторы-филиппинцы стали полу­
чать стипендии для продолжения образования в США. Тем не
менее вплоть до конца 1920-х годов влияние американского ис­
кусства было ничтожным, филиппинцы по традиции получали
образование в Европе. В их среде почти не было приверженцев


модернизма, господствовали реалистические и импрессионист­
ские школы.
Наиболее крупным и талантливым мастером этого поколения,
основоположником традиционалистского направления в филип­
пинском изобразительном искусстве был Фернандо Аморсоло
(1892-1972). Его стиль как живописца и тематика произведений,
определившиеся в начале 1920-х годов, когда впервые в маниль­
ских салонах появились его картины, оставались, по сути, неиз­
менными в течение всей егЪ последующей жизни. Аморсоло
писал жанровые картины, портреты, пейзажи, натюрморты, куль­
тивируя особый условный мир, проникнутый духом ностальгии
по уходящей патриархальной старине 40, Несмотря на всю услов­
ность, декоративность, сентиментальность его творчества, оно
было созвучно мироощущению многих его соотечественников.
В довоенные годы ни один из филиппинских художников не мог
сравниться по популярности с Аморсоло. Он внес в филиппин­
ское искусство устойчивые «филиппинские» символы - карабао,
фиеста, уличные торговцы, бойцовые петухи, - которые позднее
проникали на полотна модернистов и авангардистов, полностью
отвергавших творчество Аморсоло. Неожиданные грани таланта
Аморсоло открылись в годы Второй мировой войны. Оставаясь в
оккупированной японцами Маниле, художник сделал несколько
альбомов рисунков, запечатлевших трагические эпизоды жизни
манильцев в истерзанном оккупантами городе, которые по вырази­
тельности и лаконизму напоминают журналистские репортажи41.
В послевоенные годы Аморсоло вернулся к пасторально-деко­
ративной живописи, далекой от всего, что волновало филиппин­
цев в новой жизни в независимой стране. Поэтому творчество
Аморсоло стало находить все меньше почитателей. Исследова­
тель его творчества А. Росес оценивает последний период твор­
ческой деятельности художника как стагнацию. «В то время, пишет А. Росес, - как Аморсоло стоял задумчиво в своей студии,
окруженной портретами улыбающихся застенчивых крестьян­
ских девушек - далага, они уже давно превратились в современ­
ных молодых филиппинок в футболках и мини-юбках, участниц
студенческих демонстраций» 42.
Из скульпторов, работавших в первые десятилетия XX в.,
можно назвать Г. Толентино, продолжателя традиции реалисти­
ческого «героического» искусства революционного времени. Его


главная работа - памятник лидеру антииспанского восстания
1896 г. А. Бонифасио. Эта монументальная многофигурная скульп­
турная композиция с центральной фигурой А. Бонифасио возвы­
шается на самой длинной манильской улице Эпифанио де лос
Сантос, ставшей ареной массовых ненасильственных выступле­
ний 1986 г.
Рубеж 1920-1930-х годов рассматривается как начало разви­
тия современного изобразительного искусства Филиппин. Осно­
воположником модернистского направления считается В. Эдадес,
который выставил картины с изображением сцен современного
быта и труда, написанные в манере, навеянной творчеством
П. Сезанна, используя сильную цветовую лепку. К нему присо­
единились два молодых художника - Г. Окампо, автор драма­
тических символических произведений, впоследствии сюрреа­
лист, и К. Франсиско (1913-1969), яркий, самобытный мастер,
тяготевший к монументализму и декоративному стилю. В 1930-е
годы модернизм завоевал уже прочные позиции. Пристанищем
молодых художников, избравших новые пути в искусстве, стала
Манила. В предвоенные годы насыщенную творческую атмо­
сферу в городе создавали многочисленные художественные сало­
ны, вернисажи, выставки, бурные дискуссии между модерниста­
ми и традиционалистами. Накануне войны возникло объединение
молодых художников, названное по числу участников «13 со­
временных». С этим объединением связано начало творческой
деятельности крупнейших филиппинских мастеров К. Франсиско,
Э. Окампо, В. Манансала, Г. Окампо, А. Магсайсай Хо и др.,
получивших признание в послевоенные годы.
Что касается архитектуры, то в начале XX в. с приходом аме­
риканцев утвердился неоклассический стиль. В 1909 г. застрой­
кой Манилы стал руководить известный американский архитек­
тор Д.Х. Бернэм. Планировке города и предполагавшемуся разде­
лению зон помешали быстрая индустриализация Манилы и
стремительный рост ее населения. В соответствии с проектом
Бернэма был выстроен только административный и деловой
центр, где выросли здания в неоклассическом стиле. Бернэм
составил проект и застройки города Багио к северу от Манилы курорта и летней резиденции правительства. Неоклассические
постройки Бернэма и его последователей - почтамт, парламент,


театр Метрополитен, Центральный госпиталь, Педагогический
колледж.
В начале XX в. под испанским влиянием (еще с конца XIX в.)
в массовой застройке городов и пригородов был популярен
«антильский стиль», который соединял элементы традиционного
свайного дома (план, формы, крыши) и жилую архитектуру стран
бассейна Карибского моря (два этажа, балконы, навесы над
окнами, жалюзи).
С 20-х годов XX в. американские архитекторы распространили
на Филиппины постройки типа‘тропического бунгало, используя
при этом технологии современной архитектуры, планы и формы,
обусловленные тропическим климатом (балконы, террасы, лод­
жии, солнцезащитные решетки). В этом стиле строились не толь­
ко жилые дома, но и отели, школы, больницы, административные
здания.
В XX в. начали выдвигаться архитекторы-филиппинцы, пред­
ставители неоклассики и «стиля модерн» (Т. Аргуэльес, Ф. Окам­
по, Р. Аревало и др.).
В годы автономии ведущие позиции в архитектуре заняли
филиппинцы П. Антонио, JI.B. Локсин, С. Консьо, А. Накпиль.
Полностью их творческий потенциал раскрылся в постколониальный период.


ГЛАВА IV
ФИЛИППИНЫ В ГОДЫ ВТОРОЙ МИРОВОЙ в о й н ы
Японская оккупация Филиппин (1942-1945)

В нападении Японии во время Второй мировой войны на
страны Юго-Восточной Азии, можно сказать, осуществился тот
замысел «блиц-крига», который провалился у гитлеровской Гер­
мании на Восточном фронте в войне против СССР. В течение
всего нескольких месяцев 1941—1942 гг. Япония овладела гигант­
ской территорией, включавшей континентальную и островную
ЮВА с населением уже тогда приближавшимся к 400 млн чело­
век, разрушив возводившуюся столетиями систему западного ко­
лониализма в этом регионе (британского, голландского, амери­
канского).
Захватывая ту или иную страну, японцы реализовывали две
основные задачи: ликвидацию колониальных армий и поглоще­
ние сырьевых и человеческих ресурсов японской военной ма­
шиной. В случае Филиппин японцев интересовали некоторые ви­
ды местного стратегического сырья ’, но кроме того, захватив
Архипелаг, они приобретали плацдарм для контроля над Индо­
незией и Малайей с их несравнимо более богатой сырьевой
базой.
Неизбежность войны с Японией становилась все более очевид­
ной и для американского командования во главе с Д. Макартуром, и для автономного правительства М. Кесона уже с лета
1941 г., когда в июле-августе японские войска оккупировали Юж­
ный Индокитай. Осенью 1941 г. в районе Южно-Китайского моря
Япония сосредоточила около полумиллиона солдат и 2,5 тыс. са­
молетов. Война между Японией и США неотвратимо приближалась.
Японская разведка, заполучив разработанный Д. Макартуром
план обороны Архипелага под кодовым названием «Апельсин-3»
(War Plan Orange-З), убедились в его неэффективности и перспек­
тиве быстрого и легкого захвата американской колонии 2.


7 декабря 1941 г. в день внезапной атаки японского флота и
авиации на Пёрл-Харбор, главную тихоокеанскую базу США,
японские самолеты начали бомбить Манилу и американские во­
енные базы на территории Архипелага. Филиппинское автоном­
ное правительство объявило о вступлении в войну на стороне
Соединенных Штатов. Выведя из строя основную часть ВМС
США, действовавших в бассейне Тихого океана, японцы тем са­
мым ликвидировали возможность их переброски в регион ЮВА
для обороны Филиппин и пдмощи английским и голландским
войскам. Именно с учетом присылки американского военного
флота из Пёрл-Харбора был построен план обороны Макартура.
Таким образом он был полностью расстроен японцами. Японский
военный десант высадился на Архипелаге на о. Лейте (Бисайи)
10 декабря 1941 г. одновременно с началом военных операций в
Малайе и Сингапуре. Японский десант был встречен плохо орга­
низованным, слабым сопротивлением американо-филиппинских
войск, которое было легко преодолено японцами. Со стороны
мирного населения японцы не встретили враждебности, скорее
преобладали равнодушие и апатия. Паника охватила «политиче­
ские верхи» в Маниле. Политическая элита была расколота. Часть
министров, парламентариев, высших чиновников группировалась
вокруг Кесона или искала убежище в штабе Макартура. Многие
из политической верхушки уже в первые дни войны строили пла­
ны дальнейшего приспособления и сотрудничества с японскими
оккупантами. Фактически никто не помышлял об организации
сопротивления оккупантам (а реальность оккупации Филиппин
Японией становилась очевидной).
2
января 1942 г. без боя была сдана Манила, одновременно
японские войска заняли военную базу в Кавите.
Легенда, о военном превосходстве американцев и европейцев
рассеивалась очень быстро. По совету президента Рузвельта и
активного нажима со стороны Макартура Кесон, Осменья, боль­
шая часть министров кабинета и лидеров Партии националистов
были вывезены в США, чтобы, в частности, создать там прави­
тельство в изгнании 3.
Перед эвакуацией в США Кесон произнес знаменательную
фразу: «Ни одна нация ничего не стоит, пока не научится стра­
дать и умирать» 4. Филиппинцы сполна испытали и то и другое.
Эвакуация автономного правительства и отъезд в феврале 1942 г.


Д. Макартура в Австралию (с официальной целью собирания сил
для освобождения региона от японцев в неопределенном буду­
щем) не оставили у филиппинцев никаких иллюзий в отношении
их собственного ближайшего будущего.
В молниеносной кампании по захвату Архипелага Японией
были две героические страницы упорного сопротивления захват­
чикам. Это сражения за полуостров Батаан, куда отступили ос­
татки разбитых японцами американо-филиппинских частей (бо­
лее 50 тыс. рядовых солдат, преимущественно филиппинцев, и
офицеров, начиная с генералов, из американцев и филиппинцев).
У защитников Батаана не хватало вооружения, боеприпасов, от­
сутствовала медицинская помощь, медикаменты, защитники по­
лучали мизерные продовольственные пайки (менее 100 г риса в
день). И тем не менее они более трех месяцев доблестно и са­
моотверженно сражались против намного превосходивших сил
японских захватчиков, наносили противнику ощутимые удары,
замедляя стремительное и победоносное наступление японской
армии. Командующий американо-филиппинскими частями, обо­
ронявшими Батаан, генерал Э. Кинг вынужден был сдать полу­
остров лишь 9 апреля 1942 г.
Такие же героизм и стойкость проявили защитники хорошо
укрепленного острова-крепости Коррехидор, расположенного у
входа в Манильскую бухту. Здесь американо-филиппинскими
войсками руководил генерал Вэйнрайт, назначенный командую­
щим ЮСАФФЕ вместо Макартура. В его распоряжении был
12-тысячный гарнизон крепости. Японцы смогли овладеть остро­
вом лишь в начале мая 1942 г. 7 мая 1942 г. Вэйнрайт объявил
официально о капитуляции. Как позже напишет филиппинский
историк М. Герреро «с падением Батаана и Коррехидора навсегда
развеялся миф о Филиппинах как неприступном бастионе США» 5.
Одновременно с капитуляцией Коррехидора Вэйнрайт отдал
приказ американо-филиппинским войскам о капитуляции на Би­
сайских островах и о. Минданао. Эти районы почти без сопротив­
ления были заняты японцами в течение лета 1942 г.
Началась третья волна колонизации Филиппин, на этот раз
азиатской державой, продемонстрировавшей свое неоспоримое
военное превосходство над американскими колонизаторами.
По замыслу японцев Филиппины были включены в «Великую
восточноазиатскую сферу совместного процветания», которая


охватила обширнейшие территории Восточной, Юго-Восточной
Азии и Океании. В стране был установлен военно-оккупацион­
ный режим. Сразу же после занятия Манилы японцы начали соз­
давать опору своему режиму из числа филиппинцев, пользовав­
шихся общественным влиянием. Тот энтузиазм, который проявил
бывший филиппинский политический истеблишмент, готовность
местной элиты сотрудничать с оккупантами были даже несколько
неожиданными для японцев. Группа крупных политиков обрати­
лась с верноподданническим письмом к японскому главнокоман­
дующему генералу Хомма, заверяя его в готовности содейство­
вать выполнению приказов оккупационного командования по
наведению порядка. Среди 32 подписей под письмом многие
принадлежали членам правительства М. Кесона, оставшимся на
Филиппинах. Это бывший исполнительный секретарь М. Кесона
X. Варгас, Э. Кирино (президент Филиппин в 1948-1954 гг.),
X. Лаурель, X. Юло. Здесь же стояли подписи нескольких круп­
ных экономических магнатов - В. Мадригала, М. Упсона, Р. Фер­
нандеса. Письмо подписал и президент Первой Филиппинской
Республики (1898) Эм. Агинальдо 6. Большинство из них было
связано с Партией националистов. Фактически все руководство
ПН, не эмигрировавшее в США, было готово к сотрудничеству с
японцами. Последние сделали ставку на эту партию, представ­
лявшую собой влиятельную силу, державшую в своих руках
административные и политические структуры, исполнительную,
законодательную, судебную ветви власти, руководимые главами
крупных олигархических кланов. В то же время ПН пользовалась
авторитетом и популярностью у представителей среднего класса,
среди интеллигенции, а также трудящихся, крестьян и рабочих.
В этом одна из особенностей и отличий политики Японии на
Филиппинах от некоторых других стран ЮВА. К примеру, в
Бирме, Индонезии японцы старались опираться на лидеров на­
ционалистического, освободительного движения (Аун Сан, Сукарно), связанных с широкими слоями местного населения. На
Филиппинах националистических лидеров подобного масштаба
просто не было, а выпестованная М. Кесоном ПН вполне была
пригодна для той роли, которую ей отводили японские оккупанты.
Вообще отношение филиппинцев (во всех социальных стра­
тах) к захвату их страны Японией было сложным и неоднознач­
ным. Часть политиков, бизнесменов, чиновников тесно сотрудни­


чала с японцами, получая огромные барыши от посредничества,
разного рода подпольного бизнеса, финансовых спекуляций,
вместе с оккупантами участвуя в разграблении национальных ре­
сурсов. Но имелась большая группа патриотически настроенных
лиц из политической элиты, крупного бизнеса, научных и твор­
ческих кругов, которые вполне искренне рассчитывали на воз­
можность освобождения от американского колониализма с помо­
щью Японии и потому шли на сотрудничество с оккупантами.
Даже у лиц, подписавших письмо генералу Хомма, были различ­
ные мотивы выбора пути коллаборационизма. Преобладала идея
о сохранении административного аппарата в руках филиппинцев,
хотя и под контролем японцев, от которого в будущем предпола­
галось избавиться, главное - использовать административные по­
сты для помощи соотечественникам. Подобные иллюзии были
свойственны таким крупным деятелям филиппинского национа­
лизма, как К. Ректо и X. Лаурель, которые заняли крупные посты
в создававшемся японцами административном аппарате. Среди
коллаборационистов были и радикалы левонационалистического
толка. Это не раз упоминавшиеся Б. Рамос, основатель партии
Сакдал (он был освобожден японцами из манильской тюрьмы), и
А. Рикарте, который около сорока лет провел в эмиграции в
Японии и появился на Филиппинах с японским военным десан­
том. Рамос и Рикарте сохранили своих многочисленных последо­
вателей среди крестьян и городских низов, части манильской
интеллигенции.
Таким образом, коллаборационизм на Филиппинах, как и в
других колониальных странах Востока, был сложным, противоре­
чивым явлением. Он отличался в принципе от коллаборацио­
низма в европейских странах, где с фашистами сотрудничали
представители правоконсервативных реакционных сил, и их по­
ведение было равносильно национальному предательству.
23 января 1942 г. японские власти объявили о введении «граж­
данского управления». Все лица, подписавшие послание генералу
Хомма, автоматически вошли в консультативный Государствен­
ный совет. Одновременно была создана «Исполнительная комис­
сия». Ее председателем Хомма назначил X. Варгаса, членами Б. Акино (отца Бенигно Акино, мл., известного политического
лидера в 60-80-х годах XX в., см. гл. V), X. Лауреля, К. Ректо,


X. Юло, Т. Сисона и др. К каждому члену Комиссии были при­
ставлены два японских «советника».
В японской политике колонизации Филиппин огромное место
отводилось расистской, паназиатской, антиамериканской пропа­
ганде. Пропагандистская подоплека была под всеми практически­
ми действиями японцев, затрагивавшими сферы управления,
экономики, быта, культуры, образования, религии. Еще 2 января
1942 г., когда японцы вошли в Манилу, главнокомандующий
императорскими японскими вооруженными силами генерал Масахару Хомма в обращении к филиппинцам заявил: «Цель
японской экспедиции - освободить вас от господства США, дать
вам возможность создать «Филиппины для филиппинцев» в сфе­
ре совместного сопроцветания в Великой Восточной Азии 7.
Такого рода демагогическая пропаганда с самого начала соче­
талась с политикой строжайшего контроля над всеми областями
жизни филиппинцев и жестокого подавления любых попыток
непослушания. Для реализации идеи полной культурной и идео­
логической реориентации филиппинцев японцы старались пол­
ностью изолировать их от влияния и контактов с Западом. Была
запрещена переписка с американцами и вообще любыми лицами
из западного зарубежья, внутренняя почта подвергалась строгой
цензуре. Публикация и распространение прессы и книг были
поставлены под контроль специальных органов. В Маниле был
открыт филиал японского агентства новостей (ДОМЭЙ), и оно
стало единственным источником получения информации.
В сфере культуры пропагандировались отказ от «декадент­
ского образа жизни» Запада, возрождение исконной филиппин­
ской культуры, традиций, обычаев. На какой-то короткий срок
идея возрождения национальных культурных истоков получила
отклик у части манильских художников (хотя художественная
жизнь в столице в годы оккупации утратила свою былую интен­
сивность). В годы оккупации уже в то время знаменитый Карлос
Франсиско создал одно из своих лучших полотен «Фиеста в Ангоно». Но по мере ужесточения японской политики, где главным
стали террор, насилие, унижение человеческого и национального
достоинства филиппинцев, тональность художественных произ­
ведений изменилась. Появились реалистические рисунки Ф. Амор­
соло, запечатлевшие невеселые эпизоды из жизни оккупирован­
ной Манилы, трагические полотна Д. Диего, произведения андер-


граунда, резко протестовавшие против официальной японской
культурной индоктринации 8. В одобряемом же японцами изобра­
зительном искусстве господствовали этнические, псевдопатриотические сюжеты, лубочные изображения идеализированной де­
ревенской жизни и т.п.
Одним из центральных направлений японской культурной
политики была кампания по использованию тагальского и япон­
ского языков в качестве официальных. Японцы не могли запре­
тить пользоваться английским, поскольку он служил единствен­
ным средством общения для большей части населения. Языковая
политика проводилась также под лозунгом борьбы с «декадент­
ским западным влиянием». В русле этой «борьбы» всем общест­
венным зданиям, улицам, мостам, паркам и т.д. давались тагаль­
ские и японские названия. Большая Манила была разделена на
районы, названные по японскому образу префектурами. Во вновь
открытых начальных школах преподавание велось на японском
языке. В средних школах и в колледжах преподавались только
гуманитарные дисциплины. Японцы открыли сеть специальных
институтов культуры для государственных служащих, некоторых
отправляли на стажировку в Японию. Эти институты, ориенти­
рованные на индоктринацию обучающихся, включали в качестве
обязательных предметов лекции о Великой сфере сопроцветания
в Восточной Азии, о «новом порядке» на Филиппинах, нацио­
нальном духовном возрождении, распространении японского
языка, о культуре «Новых Филиппин» и т.п.
Японская пропаганда, основанная на расизме, паназиатизме и
разжигании ненависти к американцам, имела лишь вначале крат­
ковременный успех. Очень быстро филиппинцы убедились, что
новые колонизаторы и оккупанты действуют несравнимо жестче
и угнетают филиппинцев гораздо сильнее, чем американцы.
Фактически на Филиппинах был установлен режим военной дик­
татуры. В январе 1942 г. появился приказ-предупреждение глав­
нокомандующего о расстреле десяти заложников-филиппинцев за
каждый случай попытки причинить вред японским солдатам.
Японская военная полиция «кемпейтай» обладала неограниченными
правами, могла совершать любые расправы над филиппинцами9.
Жертвами террора стали многие тысячи филиппинцев. По
официальным данным, более 80 тыс. филиппинцев были уничто­
жены оккупантами, не считая убитых в боях. Среди жертв террора


было много известных политиков, военных, деятелей культуры,
отказавшихся сотрудничать с японцами. Среди них —Хосе Абад
Сантос, председатель Верховного суда при М. Кесоне, отказав­
шийся покинуть Филиппины. Он был расстрелян японцами в мае
1942 г. В 1944 г. в Маниле были обезглавлены 30 человек - вы­
ходцев из элиты и деятелей культуры. Среди первых крупный
национальный предприниматель Хуан Элисальде, среди вторых —
известный талантливый филиппинский писатель Мануэль Аргилья.
В конце 1942 г. японцы запретили деятельность всех поли­
тических партий, учредив новую политическую организацию под
названием «Общество служения новым Филиппинам» (Калибапи), которая функционировала под контролем японской военной
администрации. Президентом «Общества» назначили X. Варгаса,
вице-президентом - Б. Акино (был министром юстиции в авто­
номном правительстве М. Кесона). В задачи Калибапи вменялся
контроль над общественно-политической и культурной жизнью
Филиппин.
В экономической области политика Японии была направлена
на ограбление филиппинских национальных ресурсов, установле­
ние неограниченного контроля японских монополий над произ­
водством минерального и сельскохозяйственного сырья.
В экономике Филиппин стала действовать модель «колонияметрополия» японского образца. С американской колониальной
моделью ее роднило сохранение аграрно-сырьевой направлен­
ности. Американский бизнес не только лишился ключевых пози­
ций в основных отраслях хозяйства своей бывшей колонии, но
был полностью изгнан с островов. Одновременно его филиппин­
ские партнеры из старой экономической элиты потеряли свои
экономические привилегии. Якобы для повышения уровня эконо­
мического развития под руководством японцев создавались
многочисленные производственные ассоциации и агентства. Не­
выполнение приказов властей строго каралось10. В системе
управления экономикой место американцев и филиппинской
аграрно-торговой элиты заняла японская администрация. Она
преследовала схожие с американской колониальной моделью
цели - использовала в интересах метрополии материальные и
трудовые ресурсы колонии. Что касается рабочей силы, то во
многих случаях наем был заменен трудом по принуждению в
рабочих батальонах. Спрос на рабочую силу в условиях падения


производства сокращался, усиливалась пролетаризация крестьян­
ства, а безработица достигала небывалых доселе размеров п .
Японцы нуждались в рисе для обеспечения продовольствием
армии, расквартированной на Архипелаге, а также в хлопчатнике.
Хлопок был необходим для обмундирования войск в странах
«сопроцветания», оккупированных Японией. Для удовлетворения
потребностей армии в текстиле земли под сахарным тростником
стали засаживать хлопчатником. Японские власти требовали от
филиппинцев расширять пахотные земли под рами и джутом,
которые до оккупации архипелага выращивались на плантациях
на о. Минданао, принадлежавших японскому капиталу еще при
американцах.
Власти сразу же после захвата Манилы отдали распоряжение о
сокращении наполовину потребления электроэнергии населением
из-за нехватки угля и другого топлива для работы ТЭС. Но и
такое скудное обеспечение манильцев электроэнергией продол­
жалось недолго. Уже спустя год большинство улиц и домов с
наступлением вечера погружались в темноту 12. В схожем поло­
жении очутилось и газоснабжение населения и телефонная связь.
Грабительская политика японских властей наглядно прояви­
лась в отношении транспортных средств. Большая часть авто­
транспорта была у владельцев отобрана, а оставшимся запреща­
лось пользоваться без специального разрешения. Владельцам
бензоколонок было приказано передать (или продать за японские
«бумажки», как называли в народе японские банкноты, выпуска­
емые для Филиппин) бензин и смазочные масла. Подавляющее
большинство каботажного флота было затоплено, а из оставших­
ся судов ни одно не возвращено бывшим владельцам. Из общест­
венного транспорта для обслуживания населения были оставлены
автобусы, работавшие на древесном угле, несколько пассажир­
ских поездов, мелкие суденышки и колёса - повозки (существо­
вавшие еще с испанских времен), запряженные лошадьми.
Железнодорожным транспортом, который находился в подчи­
нении армии, филиппинцы могли пользоваться только при нали­
чии специального разрешения.
Согласно японской экономической модели свернуло или вовсе
прекратило свою деятельность большинство основных экспорт­
ных отраслей сельского хозяйства и обрабатывающей промыш­
ленности.


Застой в производстве и изменение структуры отраслей обра­
батывающей промышленности вызвали острую нехватку товаров
первой необходимости. Филиппинцы фактически лишились свое­
го традиционного продукта питания - риса. Созданная в япон­
ском военном командовании схема распределения предметов
первой необходимости по карточкам оказалась малоэффектив­
ной. Карточки, выдаваемые филиппинским семьям, часто вовсе
не отоваривались. Нехватку риса даже для распределения его по
карточкам японцы сваливали'на «нечестное» население, которое
якобы утаивало его про запас. 'Рисовый кризис, начавшийся вско­
ре после оккупации, и последовавшее за ним отсутствие самых
необходимых товаров потребительского спроса привели к обес­
цениванию и так мало чего стоивших японских бумажных денег.
В считанные месяцы их количество превысило в двадцать раз
сумму денег, находившихся в обращении перед Тихоокеанской
войной, при том что объем производства сократился в несколько
р а з 13. После создания в 1943 г. марионеточной Филиппинской
республики был образован Комитет экономического планирова­
ния, на который была возложена обязанность руководства эко­
номикой страны. Его главой стал Мануэле Рохас (будущий пер­
вый президент независимых Филиппин). Его основной задачей
было изъятие у крестьян их продукции для вывоза в Японию и
снабжения продовольствием оккупационной армии. Рохас и его
помощники «прославились» крупными спекулятивными махина­
циями в БИБА (сокращенное тагальское название комплекса го­
сударственных зернохранилищ) за счет голодающего населения.
Ежедневная норма выдачи риса по карточкам была 60 г. Никто,
кроме японцев и руководства БИБА, не имел право скупать и
доставлять в город рис. Поэтому процветал черный рынок, где
спекулянты продавали рис по баснословно высоким ценам. Го­
лодная смерть стала обыденным явлением в филиппинской сто­
лице 14. Был разработан пятилетний план развития экономики на
1943-1947 гг. для увеличения производства продовольствия,
прежде всего риса. По плану сбор продовольственных культур
предполагалось намного увеличить, особенно риса и кукурузы, за
счет новых площадей. Японцы приказывали осваивать под эти
культуры свободные и заброшенные земли. Специально для
армии должны были выращиваться пшеница, ячмень и овес. Манильцев обязывали на каждом свободном клочке земли в столице


выращивать камоте (сладкий картофель) и другие продоволь­
ственные культуры. С мая 1944 г. незадолго до изгнания япон­
ских оккупантов на этих огородиках должны были отрабатывать
один день в неделю все жители Манилы в возрасте от 16 до
60 лет 15. Суровые меры применялись к тем, кто пытался хоть
как-то добыть пропитание. Их называли «спекулянтами» и отби­
рали продаваемый товар, а некоторых даже сажали в клетки,
выставленные в мэрии Манилы, чтобы служить наглядным при­
мером для остальных жителей столицы 1б.
Катастрофическое положение населения, усугублявшееся по­
литикой массового террора, не мешало японцам продолжать про­
паганду об избавлении Филиппин от колониального гнета США.
Создание марионеточной Филиппинской республики завершало
построение японцами колониальной модели для Филиппин.
В январе 1943 г. министерство иностранных дел Японии и вер­
ховное военное командование объявили о предоставлении «неза­
висимости» Филиппинам (еще одной страной ЮВА, получившей
«независимость» из рук японцев, была Бирма). Решение о предо­
ставлении «независимости» и последующем создании Филиппин­
ской республики с правительством из филиппинцев было офици­
ально подтверждено во время визита в Манилу в мае 1943 г.
японского премьер-министра Тодзио. Тогда же по приказу окку­
пационного командования была образована комиссия из 20 круп­
ных филиппинских политиков, сотрудничавших с японцами, для
разработки конституции будущей республики (естественно, под
контролем оккупационных властей). Комиссию возглавил X. Jlayрель. Конституцией предусматривалось создание однопалатной
Национальной ассамблеи из 108 мест (половину из них составля­
ли губернаторы и мэры, а во вторую половину входили депутаты,
избранные правлением Калибапи), Национальная ассамблея наде­
лялась правом избрания президента. В сентябре 1943 г. президен­
том республики был избран X. Лаурель. Торжественная церемо­
ния провозглашения Филиппинской республики состоялась в
Маниле 14 октября 1943 г. Японцы допустили проявление неко­
торых националистических чувств. Так, флаг республики подни­
мали Эм. Агинальдо, президент Филиппинской республики 1898 г.,
и А. Рикарте, бывший революционный генерал, активный участ­
ник филиппино-американской войны 1899-1901 гг. В тот же день
японское правительство оформило военный союз с правитель­


ством марионеточной республики. Филиппины оказались по су­
ществу в положении страны, находившейся в состоянии войны с
США и Англией. Но официально состояние войны с США было
объявлено X. Лаурелем в сентябре 1944 г. 17 Марионеточное пра­
вительство какое-то короткое время пользовалось доверием части
населения. Это было связано во многом с тем, что во главе
правительства стоял X. Лаурель, а его ближайший сподвижник
К. Ректо занял пост министра иностранных дел. Они оба были
известны и популярны среди филиппинцев как патриоты, идео­
логи национализма, честные лидеры, не запятнанные коррупци­
ей. Многих филиппинцев, особенно интеллигенцию, привлекла
программа X. Лауреля в области образования, которая включала
расширение обучения на тагальском языке, введение в средних
школах и колледжах в качестве обязательных предметов изучение
филиппинской истории и культуры 18. В остальном же, как резонно
заметил Г.И. Левинсон, «марионеточный режим не дал даже зажи­
точной верхушке ничего такого, чем она не располагала бы в
условиях автономии в отношении доступа к чиновничьим постам и
возможностей экономической деятельности (они даже сократились
по сравнению с условиями американского господства)» 19.
Если же оценивать в целом политический жест японцев по
созданию видимости «независимости» республики, управляемой
филиппинцами, то можно назвать по крайней мере три фактора,
повлиявших на оккупантов. Во-первых, японцы рассчитывали на
пропагандистский эффект, демонстрируя политику, внешне схо­
жую с либеральным колониализмом США на Филиппинах (вве­
дение автономного правления). Но в обстановке разоренной, го­
лодавшей страны с правящей элитой, хотя и сотрудничавшей с
оккупантами, но «избалованной» значительно более высокими
уступками США, пропагандистский эффект быстро сошел на нет.
Во-вторых, международный аспект: в 1943 г., когда в Европе на­
чалось изменение соотношения сил в пользу антигитлеровской
коалиции, Япония, стараясь еще теснее «привязать» к себе мест­
ных коллаборационистов, рассчитывала укрепить Филиппины не
только в качестве военного плацдарма, но и прочного тыла.
В-третьих, на решение Японии не мог не влиять подъем антияпонского движения сопротивления на Филиппинах.


Движение сопротивления
Особенностью антияпонского движения сопротивления на
Филиппинах (по сравнению с другими странами ЮВА, оккупи­
рованными Японией) было отсутствие единства, чрезвычайная
пестрота, раздробленность среди его участников, представляв­
ших все социальные страты и придерживавшихся самых разных
политико-идеологических убеждений. Эта особенность, очевид­
но, связана с политико-культурными, социальными, культурно­
историческими традициями. Разобщенность, дробность всегда бы­
ли (и остаются) характерны для всех уровней социальной орга­
низации общества и политической системы, начиная с клановости
и фракционности филиппинской элиты, до любых общественных и
политических движений, течений, партий, организаций и т.п.
Партизанские отряды вели вооруженную борьбу во внутрен­
них горных районах Архипелага, отдельные подпольные группы
действовали в Маниле и других городах. Наряду с филиппинцами
в движении сопротивления активно участвовали оставшиеся в стра­
не американские офицеры и солдаты. Общее число подпольных
организаций и партизанских соединений насчитывало примерно
три десятка (кроме того, действовали многочисленные мелкие
группы). В целом за годы оккупации в антияпонском движении
сопротивления участвовало до миллиона человек20. Перечислим
некоторые из наиболее крупных антияпонских подпольных орга­
низаций. В Маниле активно действовала организация «Свобод­
ные Филиппины», образованная в январе 1942 г. В ее составе
преобладали выходцы из столичной интеллигенции и бизнеса,
всего около 100 человек. Но их деятельность была очень эффек­
тивной, в частности на мимеографе печаталась газета «Свобод­
ные Филиппины» - одно из самых популярных подпольных изда­
ний. Эта организация известна и тем, что пыталась налаживать
контакты с другими подпольными группами, в том числе левыми.
В столице также вели подпольную работу организации «Синий
орел», «Лига национального освобождения». Лига объединяла
около 300 мелких торговцев, студентов, выходцев из среднего
класса. У нее были и свои вооруженные группы.
В Южном Лусоне было сформировано крупное партизанское
подразделение под командованием американского офицера Ан­
дерсона. Среди руководителей этой группировки были предста­


вители филиппинских политиков левой ориентации, в частности
популярный поэт Амадо Эрнандес (он возглавлял партизанскую
разведку). На юге Лусона автономно действовали еще несколько
партизанских отрядов: «Охотники» (из филиппинцев-офицеров
запаса), «Имени президента Кесона» (руководитель Висенте Ума­
ли, издававший газету «Освободитель»), «Маркинг» (по имени
командира Маркоса Агустина)21.
Партизанское движение развивалось также на островах Бисай­
ской группы (Панае, Негросе, Самаре, Себу, Лейте). Партизан­
ские отряды действовали автономно, координация между ними
почти отсутствовала. Антияпонской борьбой, в основном, руко­
водили бывшие представители местной власти, офицеры филип­
пинской армии, коммерсанты.
Исключение составлял о. Негрос, где сформировались кре­
стьянские партизанские отряды, которыми руководили бывшие
члены левого крыла Партии националистов. Здесь вооруженная
борьба против оккупантов сочеталась с чисто крестьянскими вы­
ступлениями против местных землевладельцев.
На Минданао в лесах скрывались от японцев более 20 тыс.
филиппинских и около двухсот американских солдат и офицеров.
Они сформировали партизанские группы, которые вели воору­
женную борьбу против японцев. Во главе стояли кадровые офи­
церы-американцы Фертиг и Гринстэд и филиппинцы Лимена,
Морган, Андрес.
Среди мусульман Западного Минданао и островов Сулу воз­
никло антияпонское движение, которое возглавляли проамери­
кански настроенные дато. Но было и немало случаев, когда моро
обращали оружие против партизан-филиппинцев.
Особое' место в силах Сопротивления занимала Народная антияпонская армия (полное тагальское название - Хукбонг байян
лабан са Хапон) - Хукбалахап, организованная компартией.
Сразу же после начала войны ЦК КПФ обнародовал меморандум
(7-10 декабря 1941 г.), содержавший программу сплочения всех
патриотических национальных сил в едином антияпонском фрон­
те. Но Кесон и Макартур не захотели поддержать инициативу
коммунистов, оставив их предложения без внимания. Руковод­
ство КПФ, действуя самостоятельно, с 10 декабря 1941 г. присту­
пило к созданию подпольных групп и центров Сопротивления.
В январе 1942 г. на территории Центрального Лусона начали


действовать первые партизанские отряды, руководимые комму­
нистами. В Маниле в руководстве антияпонской организации
«Свободные Филиппины» были представители левой интелли­
генции, в том числе коммунисты.
В конце января 1942 г. японские власти арестовали руково­
дителей КПФ Эванхелисту и Абада Сантоса. После неудачных
попыток японцев склонить их к сотрудничеству Эванхелиста был
убит в тюрьме, а тяжелобольной Сантос оставался в заключении
и умер незадолго до освобождения страны.
Несмотря на то что компартия лишилась своих лидеров, она
продолжала борьбу. Новое руководство во главе с генеральным
секретарем Висенте Лавой твердо взяло курс на создание единого
антияпонского фронта. В феврале 1942 г. в городке Бавит
(пров. Нуэва-Эсиха) на конференции КПФ и руководимых ком­
мунистами рабочих и крестьянских организаций был создан На­
циональный единый антияпонский фронт. В целях сплочения
широких национальных сил коммунисты отказались временно в
условиях оккупации от борьбы за чисто классовые интересы,
объявив о роспуске Лиги тружеников и Национальной конфеде­
рации крестьян. Главным лозунгом было: «Борьба против япон­
цев - превыше всего». Программа Национального фронта вклю­
чала сотрудничество с союзными нациями, достижение полной
независимости, создание демократического Правительства, обес­
печение прожиточного минимума для всех филиппинцев, призы­
вала к беспощадной борьбе с предателями и коллаборациони­
стами. Платформа фронта, руководимого КПФ, привлекла неко­
торые левые профсоюзы, крестьянские, женские, молодежные
организации, представителей аглипаянской церкви и местного
китайского населения.
29 марта 1942 г. на конференции, собранной Временным на­
циональным советом единого фронта (в пров. Пампанга, у горы
Арайат), все созданные КПФ к этому времени партизанские
отряды были объединены в Народную антияпонскую армию
(Хукбалахап). В нее вошли также крестьянские отряды само­
обороны, формировавшиеся в деревнях. Во главе Хукбалахап
встали видные деятели КПФ, руководившие до войны крестьян­
ским движением: главнокомандующим был назначен Луис Тарук,
его заместителем - Касто Алехандрино.


Основной боевой единицей Народной армии была рота чис­
ленностью около ста человек. Командование роты состояло из
командира, его заместителя, политического инструктора, началь­
ника разведки и начальника снабжения. К ноябрю 1942 г. части
Хукбалахап были сгруппированы в пяти территориальных воен­
ных округах во внутренних районах провинций Пампанга, Була­
кан, Тарлак, Нуэва-Эсиха (то есть в основном районе Централь­
ного Лусона). Руководители Хукбалахап добились строжайшей
дисциплины в отрядах хуков (бойцов Народной армии), их
высокой боеспособности, несмотря на нехватку оружия. С мая
1942 г. Хукбалахап начала военные операции в провинциях Цент­
рального Лусона. К концу лета 1942 г. в составе Народной армии
было 35 рот. Хуки сумели не только отразить карательные экспе­
диции японцев в сентябре 1942 г., но и уничтожить более тысячи
карателей. К концу 1942 г. хуки освободили ряд территорий
Центрального Лусона, где создавались крестьянские комитеты
обороны. Народная армия была популярна среди местного насе­
ления и пользовалась его поддержкой.
Политическая линия КПФ в этот период соответствовала уста­
новкам Коминтерна по созданию единого национального фронта.
Однако на Филиппинах коммунистам не удалось осуществить эту
задачу. Филиппинский антияпонский фронт, образование которо­
го было провозглашено в феврале 1942 г., практически не функ­
ционировал. Хотя Хукбалахап была создана как армия единого
фронта, реально в нее вошли компартия и руководимые ею кре­
стьянские организации. Социальная база КПФ оставалась очень
узкой - часть левой интеллигенции, тонкая прослойка рабочих и
основная опора на крестьянство. В руководстве КПФ тоже преоб­
ладали выходцы из образованных кругов (братья Лава, сменяв­
шие друг друга на постах генсекретарей и председателей партии,
и харизматические лидеры крестьянского движения как Луис
Тарук). Нельзя не учитывать широкое распространение среди фи­
липпинцев (причем не только в элите и среднем классе) антиком­
мунистических взглядов и убеждений. Это, в частности, мешало
КПФ устанавливать контакты с другими отрядами Сопротивле­
ния. Хотя в этом направлении КПФ удалось добиться некоторых
положительных результатов: коммунисты договаривались о со­
вместных действиях с организациями, в руководстве которых бы­
ли представители левых сил («Свободные Филиппины» и неко­


торые другие). В 1943-1944 гг. командование Хукбалахап заклю­
чило соглашение о координации военных действий с отрядом
Андерсона.
Г.И. Левинсон, в течение многих лет специально занимавший­
ся проблемами коммунистического движения на Филиппинах,
обращает внимание на особенности поведения крестьянских масс,
составлявших подавляющее большинство в Народной армии. Под
их влиянием действия партизан нередко приобретали традицион­
ную форму крестьянских движений, направленных не столько
против оккупантов, сколько против местных помещиков. Не бы­
ли преодолены и традиционные стереотипы отношений между
лидерами и рядовыми участниками движения, выстраиваемых по
цепочке «лидер-последователи». В связи с этой чертой социаль­
ной психологии филиппинских крестьян Г.И. Левинсон приводит
слова У. Помроя о «развитии личной преданности бойцов отдель­
ным выдающимся военным руководителям... верность не столь­
ко движению в целом, сколько определенному командиру, в
результате чего люди послушно шли за ним и в его правильных
действиях, и в ошибочных» 22.
Все же объективные и субъективные трудности и недостатки
не умаляют реального вклада Хукбалахап в антияпонское сопро­
тивление. Во время войны несомненно возрос авторитет КПФ
среди общественных сил, тяготевших к левой ориентации. Не
случайно в конце войны США, готовившиеся к решающей схват­
ке с японцами на Тихоокеанском фронте, опасались усиления
влияния левых сил на Филиппинах, потенциальной возможности
взятия ими власти до возвращения на Архипелаг американцев.

Освобождение
Перелом в ходе Второй мировой войны, начавшийся с 1943 г.,
ускорил концентрацию американских вооруженных сил в районе
Тихого океана и подготовку к массированному наступлению про­
тив японцев.
Организацией вторжения на Филиппины занимался Д. Макар­
тур, который, отличаясь большим честолюбием, считал своим
личным долгом выдворение японцев с Архипелага, дабы смыть
позор начального этапа войны. Но кроме личных мотивов генера­
ла, существовали значительно более серьезные причины: США


спешили вернуться в колонию, где в годы оккупации они пол­
ностью утратили свои экономические позиции, а по их полити­
ческому и военному престижу был нанесен тяжелейший удар.
Они торопились вернуть свои позиции на Филиппинах, опередив
филиппинских партизан (особенно их левый фланг) по очистке
Архипелага от японских оккупантов. Еще в 1943 г. штаб Макар­
тура направил специальные разведывательные отряды на Бисайи
и Минданао, которые сумели взять под контроль ЮСАФФЕ
большинство партизанских отрядов в этих районах Филиппин.
Местом высадки на Архипелаге американской армии вторже­
ния был избран остров Лейте, с военно-стратегической точки зре­
ния обладавший рядом больших преимуществ. Остров располо­
жен в центре Архипелага, что давало возможность американским
войскам при высадке выбирать Наиболее удобное направление
следующих ударов. Но главное - это необычайно просторная
бухта, которая свободно вмещала самые крупные военно-морские
десанты. Подготовка к высадке на Лейте началась с сентября
1944 г. 6-10 сентября американские ВВС подвергли массирован­
ным бомбардировкам о. Палау, затем Минданао (уже непосред­
ственно на Филиппинах), Окинаву и Тайвань. 17-19 октября не­
большие американские десанты заняли несколько островков в
бухте Лейте, установив маяки для флотилии вторжения. 19 октяб­
ря американская флотилия в составе 420 транспортных и 157 во­
енных судов вошла в бухту Лейте и из тяжелых морских орудий
начала обстрел прибрежных позиций японской армии. Одновре­
менно американские самолеты сражались с японской авиацией над
Лейте и М инданао23. К утру 20 октября первые транспорты до­
стигли берега. До 22 октября шли бои на суше, в результате кото­
рых американцы овладели центром о. Лейте - городом Таклобан.
Именно здесь на торжественном митинге среди толп ликующих
филиппинцев Макартур произнес свое знаменитое: «Я вернулся».
Победа американцев была предрешена и их многократным во­
енным превосходством над противником, и упадком духа, чув­
ством обреченности, которые все более распространялись среди
японских военных, способствуя деморализации армии. В декабре
1944 г. американские войска, встречаясь лишь с редкими случая­
ми серьезного сопротивления противника, завершили операции
по ликвидации японских сил на островах Лейте, Самар, Миндоро
и подошли к Лусону. 9 января 1945 г. американцы высадились на


побережье залива Лингаен и двинулись через центральную рав­
нину Лусона к Маниле.
Сражение за Манилу оказалось самым трагическим эпизодом
войны на Тихом океане. Ослабленная и деморализованная японская
армия без сопротивления покинула столицы других захваченных
стран ЮВА. В отношение же Манилы командование японского
флота во главе с контр-адмиралом Саньо приняло решение об
активной обороне. Японцы защищали Манилу от наступления 6-й
и 8-й американских армий в течение месяца - с 3 февраля по
3 марта 1945 г. В течение этой длившейся целый месяц битвы го­
род - «жемчужина Востока», как называли Манилу, был превращен
в груду развалин. Остались руины и масса убитых и раненых
мирных жителей (около 10 тыс. манильцев погибли в этом сра­
жении). В истории Второй мировой войны битва за Манилу стоит
в одном ряду с Варшавой, Сталинградом, Берлином24.
Со взятием Манилы военная кампания на Филиппинах фор­
мально окончилась, но оставшиеся на островах довольно боль­
шие группы японцев были разбиты лишь в июне-июле 1945 г.
После освобождения Филиппин от японских оккупантов аме­
риканцы стали прилагать все усилия, чтобы сохранить господство
США на Архипелаге. Одним из первых заявлений Макартура
после освобождения Архипелага было о том, что единственной
законной властью на Филиппинах остается автономное прави­
тельство с президентом С. Осменьей (М. Кессон умер в США в
августе 1944 г.). С. Осменья был доставлен на Филиппины во вре­
мя высадки американцев на о. Лейте на американском транспорте
«Джон Ленд». Макартур же становился во главе временной воен­
ной администрации Филиппин. Особые опасения у них вызывала
Хукбалахап, проявившая себя как боеспособная, дисциплиниро­
ванная армия. Еще в условиях незаконченных военных операций
на Лусоне американское командование издало приказ о разоруже­
нии отрядов хуков. А в конце февраля по обвинению в подрыв­
ной деятельности были арестованы главнокомандующий Народ­
ной армией Л. Тарук, его заместитель К. Алехандрино и пятеро
командиров Хукбалахап. Компартия Филиппин оказалась в труд­
ном положении, поскольку общественное мнение филиппинцев в
этот период складывалось в пользу американцев, которых насе­
ление встретило с большим энтузиазмом как освободителей от
тяжкого японского ига. Тем не менее коммунисты сумели орга­


низовать демонстрации протеста, в результате которых Тарук и
Алехандрино были освобождены из тюрьмы в марте 1945 г.
Война нанесла колоссальный урон людским и материальным
ресурсам Филиппин. В боях и от рук японских оккупантов по­
гибло около 120 тыс. филиппинцев.
Манила, все крупные города и порты страны были превра­
щены в руины. Без крова остались 2 млн жителей, прямые мате­
риальные убытки исчислялись^ баснословной по тем временам
суммой в 2,9 млрд. песо 25. Огромный ущерб был причинен сель­
скому хозяйству: площади, находившиеся до войны под экспорт­
ными культурами и при японцах засевавшиеся рисом и кукурузой
(для нужд оккупационной армии), оказались заброшенными.
Были закрыты большинство маслобойных заводов, 2/3 сахарных
сентралей и каждые три из четырех крупных табачных предпри­
ятий 26. Почти полностью были разрушены основные отрасли
тяжелой промышленности, выведены из строя шахты, рудники,
железные дороги, электростанции. Затоплен почти весь каботаж­
ный флот - для островной страны это означало разрыв межрегио­
нальных связей. В состоянии послевоенной разрухи Филиппины
вступали в новый этап исторического развития.
Но морально-психологический климат в стране после япон­
ской оккупации существенно изменился. Филиппинцы стали осо­
знавать, что пережили третью волну колонизации со стороны уже
азиатского государства, оказавшуюся наиболее кратковременной,
но и самой жестокой и кровавой в филиппинской истории. Вме­
сте с тем легкость, с какой Япония овладела огромными террито­
риями Восточной и Юго-Восточной Азии, безвозвратно подорва­
ли в глазах филиппинцев престиж западных держав, символизи­
руя победу Востока над Западом. Этот факт при всей тяжести
пережитых испытаний и страданий не мог не вызывать у филип­
пинцев нечто похожее на чувство национальной гордости. Впер­
вые у филиппинцев, подвергавшихся столь продолжительному
процессу вестернизации, возникло ощущение азиатской идентич­
ности, своей принадлежности к миру Азии, что неизбежно вело к
Подъему национализма и стремлению к полному и быстрейшему
национальному освобождению. Год окончания Второй мировой
войны стал для Филиппин, так же как для их соседей по ЮВА,
исходной вехой деколонизации, и уже в середине 1946 г. страна
одной из первых в регионе обрела независимость.


ГЛАВА У
ФИЛИППИН ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XX ВЕКА
(1945-1965)
Деколонизация: филиппинский вариант (1945-1954)

Филиппины оказались в первом эшелоне стран Юго-Восточной Азии, которые обрели независимый статус вскоре после
окончания войны уже в середине 40-х годов XX в. Вслед за Индо­
незией и Вьетнамом, провозгласившими независимость в 1945 г.
(и затем реально отстоявшими ее в результате продолжительных
и тяжелых антиколониальных войн), в 1946 г. «из рук США» не­
зависимость получили Филиппины. Но сам процесс деколони­
зации растянулся почти на все первое послевоенное десятилетие
и отличался напряженным, противоречивым и далеко не мирным
характером.
Он начался уже в 1945 г., сразу после изгнания из страны япон­
ских оккупантов в обстановке всенародного патриотического
подъема, при чрезвычайно высоком уровне политизации филип­
пинского общества. Однако всеобщее ликование по поводу
вступления в страну армии вторжения США под командованием
генерала Дугласа Макартура, популярность которого достигла
своего пика ', стало довольно быстро сменяться разочарованием
подавляющего большинства филиппинцев в отношении амери­
канского курса на подготовку предоставления независимости
своей колонии. На поведение, эмоции, мировоззрение филиппин­
цев сильное влияние оказывали и общий подъем национальноосвободительных движений в регионе после окончания войны, и
изменение морально-психологического климата в стране с пре­
кращением японской оккупации. Эти два фактора в особенности
способствовали росту антиимпериалистических настроений, на­
ционализма, порождали стремление к быстрому и полному осво­
бождению от колониальной зависимости.


Американцы же явно избегали любых радикальных решений,
заботясь главным образом об обеспечении собственных интере­
сов и позиций в бывшей колонии после предоставления ей неза­
висимости.
В западных исследованиях, появившихся в 80-90-х годах XX в.,
заметно изменились акценты в оценках американской политики
на Филиппинах в первые послевоенные годы по сравнению с
прежними версиями деколонизации Филиппин как еще одного
проявления либерального колониализма США. В современной
литературе политика американцев по передаче суверенитета фи­
липпинцам и сам акт «дарения» независимости 4 июля 1946 г.
(в День независимости США) рассматривается с критических по­
зиций 2. Приведем характерный пример. Американской модели
деколонизации Филиппин специально уделено внимание в фун­
даментальной кембриджской истории Юго-Восточной Азии. Вот
каковы на этот счет суждения авторов: «Из всех колониальных
держав в ЮВА только от США можно было ожидать быстрой
передачи суверенитета их колониальным подданным, - почти
сразу же после выдворения с островов японских оккупантов.
Однако готовность американцев даровать независимость Филип­
пинам не была ответом на развитие международных событий
после Пёрл-Харбора или добровольным намерением отказаться
от имперских амбиций. США лишь реализовали закон от 1934 г.
о 10-летнем сроке автономного правления на Филиппинах с по­
следующим предоставлением им независимости. В содержание
же этого закона были заложены принципы сохранения американ­
ского влияния в уже бывшей колонии» 3.
С первых шагов деколонизации американцы делали все, чтобы
восстановить господствующие позиции довоенной местной пра­
вящей верхушки. Тем самым США восстанавливали для себя
социально-политическую и экономическую базу в бывшей коло­
нии, прежде всего в лице традиционной землевладельческой эли­
ты, из среды которой формировались «экономические империи»,
зависимые от американского рынка, и политические кланы и ди­
настии. Именно этой наиболее консервативной части общества,
уже в период автономии державшей в своих руках реальные
властные полномочия, за фасадом смакетированных американца­
ми демократических структур и институтов США готовились
передать суверенную власть над Филиппинами. Поэтому понятно


и поведение Д. Макартура, который полностью игнорировал тре­
бования о широкой демократизации и проведении радикальных
экономических преобразований, исходившие от бывших участни­
ков антияпонского Сопротивления (не только левых, но и либера­
лов из среды творческой и научной интеллигенции, студенчества,
части бизнесменов и элитарных кругов). По отношению же к
левому флангу политических сил он демонстрировал откровен­
ную нетерпимость. Руководимая коммунистами Хукбалахап была
распущена, а хуки (бойцы-партизаны) официально объявлены
подрывными элементами.
В конце концов из среды традиционных олигархических кла­
нов американцы выбрали кандидатуру на пост первого прези­
дента независимых Филиппин. Это был Мануэль Рохас (годы его
президентства 1946-1948), политик довоенной генерации, выхо­
дец из землевладельческой верхушки, принадлежавший к реакци­
онным ультраконсервативным элементам тогдашнего политиче­
ского спектра. Показательны вехи его политической биографии.
В начале 30-х годов XX в. М. Рохас - политик откровенно про­
фашистской ориентации, поклонник Муссолини, организатор
террористической антикоммунистической группировки «Новый
Катипунан». В период автономии занимал ряд постов в прави­
тельстве М. Кесона, возглавляя правоконсервативное крыло Пар­
тии националистов. В годы японской оккупации М. Рохас - один
из самых известных и крупных коллаборационистов, не скрывав­
ший своих тесных политических и деловых контактов с оккупан­
тами. Занимал министерский пост в марионеточном правитель­
стве X. Лауреля и был назначен японцами главой Комитета эко­
номического планирования, служившего инструментом в руках
оккупационных властей по осуществлению контроля над филип­
пинской экономикой. В литературе по Филиппинам существуют
разные версии, объясняющие, почему американцы, проводившие
либеральную колониальную политику на Филиппинах, останови­
ли свой выбор на столь одиозной, скомпрометировавшей себя в
глазах демократической общественности, личности. Безусловно,
главное обстоятельство -- серьезные опасения США в реальной
возможности (в обстановке послевоенной хозяйственной разрухи
и глубоких общественно-политических и идеологических проти­
воречий) социального взрыва и прихода к власти левых сил.
Подъем массового движения, в котором наиболее активную роль


играли именно левые круги, за немедленное предоставление пол­
ной политической и экономической независимости вынуждал
американцев принимать быстрые решения. Если бы не смерть в
эмиграции М. Кесона, вопрос о первом президенте независимых
Филиппин, по всей видимости, был бы решен в его пользу. В тог­
дашней же ситуации Рохас, казалось, оптимально отвечал требо­
ваниям США; убежденный антикоммунист, легко сменивший
прояпонскую ориентацию на проамериканскую, готовый служить
прежним хозяевам, и кроме того, сильный лидер, способный
сдерживать натиск левой оппозиции. Забегая несколько вперед,
заметим, что американцы крупно ошиблись в своих расчетах:
создание под опекой США первой администрации независимых
Филиппин во главе с реакционером-президентом не только не
решило проблемы стабилизации политической обстановки и
ослабления социальной напряженности, но, напротив, еще более
гальванизировало деструктивные процессы в филиппинском
обществе.
Кандидатура Рохаса была официально выдвинута на пост пре­
зидента в январе 1946 г. Президентские выборы были намечены
на апрель 1946 г.
Соперником Рохаса на выборах был С. Осменья, который, как
известно, многие годы вел безуспешную борьбу (открытую и
«подковерную») с М. Кесоном за первое место в государстве.
В новых условиях, при отсутствии М. Кесона и лояльности зна­
чительной части патриотически настроенных кругов из довоен­
ной политической элиты, бизнесменов, интеллигенции к авто­
номному правительству, С. Осменья предпринял попытку реали­
зовать политические амбиции и выдвинул свою кандидатуру на
пост президента. Этот шаг заведомо был обречен на провал. Аме­
риканцы уже сделали ставку на М. Рохаса, рассматривая С. Осменью как «отработанный материал», абсолютно бесперспективно­
го лидера, не способного к проявлению сильной политической
воли. Действительно, С. Осменья вел себя крайне осторожно, бо­
лее всего стараясь не обострять отношений с американской адми­
нистрацией, не решался на сотрудничество с левыми организа­
циями. Только после долгих колебаний С. Осменья с группой
своих сторонников договорились об образовании совместного
избирательного блока с Демократическим альянсом (январь
1946 г.). Последний был одной из самых крупных общественных


организаций леволиберального толка, крайне рыхлой и пестрой
по составу, в которой заметные позиции занимала КПФ. В среде
коммунистов, однако, не было единства по вопросу о предвыбор­
ной тактике и, в частности, о сотрудничестве с «осменьистами».
Часть руководителей КПФ выступала против коалиции с Партией
националистов и поддержки представлявшей ПН кандидатуры
С. Осменьи, причем в оценке позиции последнего не делая ни­
каких различий с Рохасом и его последователями. Эта фракция
КПФ выступала за выдвижение самостоятельной кандидатуры на
пост президента от Демократического альянса. После достаточно
острой внутрипартийной полемики победила более реалистиче­
ская позиция сторонников сотрудничества с С. Осменьей, за ко­
торым шли патриотические буржуазные и мелкобуржуазные кру­
ги, в свою очередь, пользовавшиеся известным влиянием среди
части рабочих и крестьянства. В конце концов в начале 1946 г.
возникла громоздкая и непрочная коалиция, в которую вошли
ПН, Демократический альянс и сохранившая идейно-политическую и организационную самостоятельность КПФ.
И С. Осменья, и М. Рохас входили в руководство одной и той
же партии - Партии националистов. Но в январе 1946 г. в ответ
на вступление С. Осменьи в избирательный блок с Демократиче­
ским альянсом М. Рохас с правоконсервативными членами ПН
вышел из партии, образовав собственную Либеральную партию
(ЛП). Так было положено начало двухпартийной системе, про­
державшейся до установления на Филиппинах авторитарного
режима (1972 г.).
Первые в послевоенной истории выборы президента на Фи­
липпинах создали прецедент, который в дальнейшем превратился
в норму негативного электорального поведения. Вплоть до наше­
го времени избирательные кампании на всех уровнях, начиная с
общенационального, за редким исключением, не бывают «чисты­
ми», изобилуя всевозможными нарушениями конституционных и
избирательных законов, разными формами махинаций с прода­
жей и покупкой голосов, различными способами давления бога­
той и политически влиятельной верхушки на рядовых избирате­
лей, разгулом насилия. Филиппины прочно входят в число не­
благополучных стран, с точки зрения соблюдения (или точнее
несоблюдения) избирательных прав граждан.


Относительно президентских выборов 1946 г. сделаем сущест­
венное замечание: главными нарушителями демократической
процедуры выборов были М. Рохас, его последователи из ЛП и
«опекавшие» их американцы. ЛП пользовалась практически не­
ограниченными финансовыми ресурсами, в ее руках находились
СМИ, пропаганда в пользу Рохаса сопровождалась демагогиче­
скими популистскими обещаниями социальным низам. Широко
применялась практика подкупа избирателей. Накануне и в день
выборов набранные сторонниками Рохаса вооруженные банды
прибегали к открытому террору и запугиванию населения. Тем не
менее, несмотря на все эти «меры», при внушительной моральной
и материальной поддержке США Рохасу удалось победить со­
перника с очень небольшим перевесом: он собрал 54% голосов.
В поведении филиппинского электората вполне отчетливо про­
слеживалась его протестная направленность. Филиппинцы голо­
совали не за Осменью, неавторитетного и непопулярного лидера
в среде массовых рядовых избирателей, а против М. Рохаса, фа­
ворита и ставленника США, демонстрируя тем самым антиамери­
канские, антиимпериалистические чувства и настроения.
Филиппинский вариант деколонизации предусматривал созда­
ние системы «особых отношений» (она формально просущество­
вала до начала 90-х годов XX в.) между бывшими метрополией и
колонией. «Особые отношения» по определению предполагали
зависимость «младшего партнера» (Филиппин) от «старшего»
(США) в разных сферах взаимоотношений. Наиболее заметно
неравноправное положение сторон ощущалось в экономической
и военно-политической областях.
Предоставление политической независимости Филиппинам
фактически обусловливалось подписанием четырех американофилиппинских соглашений (накануне и сразу после официаль­
ного провозглашения суверенитета). 4 июля 1946 г. был подписан
Договор об основах взаимоотношений между США и Филиппи­
нами, зафиксировавший сохранение американских военных баз
на территории Архипелага вплоть до подписания специального
соглашения по этому вопросу. 14 марта 1947 г. в Маниле был
подписан договор о военных базах президентом М. Рохасом и
послом США на Филиппинах П. Макнаттом. Американцы полу­
чили право использовать в течение 99 лет 23 участка на террито­
рии Архипелага общей площадью около 200 тыс. га для разме­


щения на них своих военных баз (от Северного Лусона до южных
островов, включая крупные стратегически наиболее ценные объ­
екты на Центральном Лусоне). Неделю спустя 21 марта 1947 г.
было подписано соглашение о военной помощи, которое преду­
сматривало обучение и оснащение филиппинской армии амери­
канцами с целью повышения ее боеспособности 4.
В отношении Филиппин соглашения носили дискриминацион­
ный характер. На базы не распространялись филиппинский суве­
ренитет и юрисдикция, американский военный персонал пользо­
вался правом экстерриториальности. В соответствии с соглаше­
нием от 21 марта 1947 г. создавалась Объединенная группа
военных советников США, которые получали дипломатический
статус, используемый ими для контроля над филиппинскими во­
оруженными силами 5.
Заключение военных соглашений вызвало к жизни массовое
антибазовое движение протеста как активную форму антиамери­
канизма и растущего филиппинского национализма. Участники
движения рекрутировались из самых различных социальных
групп и сегментов филиппинского общества, на разных этапах
исторического развития применяли разнообразные методы борь­
бы за отмену соглашений и вывод американских баз с территории
страны (реально добиваясь регулярного пересмотра соглашений,
сокращения количества баз на островах, отмены наиболее дис­
криминационных законов и т.п.). Антибазовое движение не пре­
кращалось до начала 90-х годов XX в., когда в 1992 г. с терри­
тории Филиппин были удалены последние два наиболее мощных
базовых анклава - авиационный и военно-морской комплексы
Кларк-филд и Субик-Бэй.
Что касается экономических филиппино-американских отно­
шений, то они регулировались Соглашением о торговле 1946 г.,
подписанным между двумя странами. На восьмилетний переход­
ный период сохранялся режим беспошлинной торговли (до 4 ию­
ня 1954 г.), после чего товары обеих стран подлежали постепенно
возраставшему таможенному обложению - от 5% в 1954 г. до
100% в 1974 г. Вводилась система квотирования основных видов
филиппинской продукции, ввозившейся в США (сахар, абака, та­
бачные изделия, кокосовое масло) с постепенным снижением
ограничений (до их отмены в 1974 г.). В филиппинскую консти­
туцию была внесена специальная поправка о равных (паритетных)


правах американцев с гражданами Филиппин на эксплуатацию
природных ресурсов и владение собственностью. Устанавливался
принудительный курс песо по отношению к доллару (2:1)6.
Соглашение о торговле 1946 г. стало одной из «болевых точек» в
отношении филиппинцев к «старшему партнеру». Оно было вы­
годно американским компаниям, которые функционировали в до­
военное время в отраслях, работавших на экспорт, поскольку спо­
собствовало восстановлению утраченных ими в годы японской
оккупации позиций. В выигрыше, особенно от беспошлинной
торговли, оказались также местные крупные землевладельцы и
старые довоенные экономические монополии, занимавшиеся экс­
портом сельскохозяйственной продукции на американский ры­
нок. Но оно вызывало протесты со стороны большинства филип­
пинцев, в особенности представлявших новое зарождавшееся на­
циональное предпринимательство. Под их давлением, уже начи­
ная с 1950-х годов, Соглашение неоднократно пересматривалось
в пользу филиппинской стороны, а с окончанием срока его дей­
ствия в начале 1970-х годов были ликвидированы дискримина­
ционные статьи, в том числе «О равных правах» американского
бизнеса в филиппинской экономике.
«Опека» США в политической сфере наиболее откровенно про­
являлась в односторонней проамериканской ориентации внешней
политики Филиппин, сохранявшейся до начала 1970-х годов.
Все эти факторы, свидетельствовавшие об ограничениях суве­
ренитета Филиппин, давали основания филиппинским историкам
левонационалистического толка, авторам-марксистам, радикалам-американцам рассматривать получение независимости «из
рук США» всего лишь как «фикцию», переход к новой форме
неоколониальной зависимости. Впоследствии от подобной одно­
мерной оценки отказалось большинство исследователей. Как и в
других страйах, достигших статуса независимых, для Филиппин
предоставление им политического суверенитета явилось событи­
ем огромной исторической важности, хотя, безусловно, это был
всего только первый шаг на пути самостоятельного развития.
Оценивая систему «особых отношений» ретроспективно, с по­
зиций сегодняшнего дня, нельзя не увидеть в ней (помимо конста­
тации факта ущемления филиппинского суверенитета) некий сти­
мул, будораживший общественность, создававший социопсихо­
логическую основу для роста филиппинского национализма


(на данном явлении мы остановимся в следующих разделах).
В первую очередь это рождение «экономического национализма»,
превратившегося в 50-х годах XX в. в идеологию поднимавше­
гося слоя национальных предпринимателей новой послевоенной
формации, наиболее заинтересованных в ликвидации колониаль­
ной структуры экономики. Иными словами, неравноправное парт­
нерство в известном смысле помогало «формулировать» ответ
филиппинского общества на вызовы новой (послевоенной и постколониальной), а по сути старой американской политики в отно­
шении бывшей колонии1.
С точки зрения внутреннего развития филиппинского обще­
ства первые послевоенные годы были временем его крайней
раздробленности и разобщенности по идейно-политическим мо­
тивам. Двумя полюсами политического и идеологического проти­
востояния были антиамериканизм и проамериканизм, парадок­
сальным образом переплетенные друг с другом. В литературе по
Филиппинам прослеживается связь этих двух сложившихся в
колониальный период социокультурных феноменов с особенно­
стями местной политической культуры и традициями социально­
го поведения филиппинцев, основанными на приоритетности
межличностных отношений, взаимосвязей, взаимных моральных
обязательств. По мнению Д. Вурфела, автора одного из послед­
них капитальных монографий по Филиппинам «Филиппинская
политика: развитие и упадок» (1991), социокультурные традиции
проецировались на отношения с американцами 8. Многие филип­
пинцы рассматривали борьбу с японскими оккупантами как
подтверждение своей лояльности Америке, ожидая по окончании
войны особой благодарности и щедрости от метрополии. Несбывшиеся ожидания вызвали, по словам В. Вурфела, первую волну
антиамериканизма в послевоенном филиппинском обществе. В то
время на Филиппинах было популярно давнишнее высказывание
М. Кесона о том, что «если Европа для США - родная дочь, то
Филиппины - всего лишь бедный дальний родственник» 9. Но и
проамериканизм продолжал существовать, сдерживая рост ради­
кального национализма, и был свойствен не только элите, но и
массам. В 80-х годах XX в. американский политолог К. Джексон
определил (суммарно) исторически развившийся устойчивый тип
отношений Филиппин к США как «отношение любви-ненависти
бывшей колонии к бывшей метрополии, бедной нации к богатой,


малого государства к супердержаве» 10. Отсюда - и выработка
особого поведенческого стереотипа повышенных ожиданий (и в
каком-то смысле иждивенчество) от взаимодействия со старшим
партнером, уже в первые годы независимого существования
Филиппин.
В расколе послевоенного филиппинского общества на перед­
нем плане была и проблема коллаборационизма, к которой в той
или иной степени были причастны многие филиппинцы. Общест­
венная дискуссия по этой проблеме не могла иметь однозначного
ответа (то же, как известно, происходило и в других странах
ЮВА, переживших японскую агрессию и оккупацию). Напом­
ним, что наряду с откровенными предателями, участвовавшими
вместе с оккупантами в разграблении национальных ресурсов и
наживавшихся за счет бедствий и страданий соотечественников,
существовал значительный слой националистически настроенных
филиппинцев из среды политиков, бизнесменов, интеллигенции,
на первых порах вполне искренне поверивших в паназиатскую
пропаганду японцев и рассчитывавших с помощью Японии изба­
виться от американского колониализма, обретя утраченную ази­
атскую идентичность. Их иллюзии рассеивались по мере ужесто­
чения оккупационного режима и осознания истинных целей
японских милитаристов п . Президентский указ 1948 г., даровав­
ший амнистию всем политическим коллаборационистам, не ре­
шал эту проблему, отголоски которой тревожили общественное
мнение и в последующие десятилетия.
Неспособность и нежелание администрации М. Рохаса решать
насущнейшие задачи по преодолению хозяйственной разрухи и
повышению жизненного уровня населения создавали обстановку
хаоса и глубокой политической нестабильности, чреватую вспыш­
ками социальных конфликтов. Если добавить к этому факт
свободного Хождения в стране всякого рода оружия (японского,
американского), толкавшего к легкому решению любых проблем
путем насилия, то становится очевидным, что уровень социальнополитической напряженности неуклонно приближался к взрыво­
опасному 12. Детонатором крупнейшего в истории послевоенных
Филиппин социального взрыва, поставившего общество на грань
широкомасштабной гражданской войны, оказалась филиппинская
компартия. На Филиппинах, как и в других странах ЮВА,
подъем в первые послевоенные годы левого и ультралевого


движения испытывал сильное влияние господствовавших в меж­
дународном коммунистическом движении сталинских установок,
которые ориентировали освободившиеся от уз колониализма на­
роды на вооруженную борьбу с едва возникшими националь­
ными правительствами. На Филиппинах установка на «револю­
ционную» борьбу вылилась в тяжелый кровопролитный затяжной
социальный конфликт 1948-1953 гг.
В 1948 г. внезапно умер М. Рохас. Президентский пост до оче­
редных выборов 1949 г. занял вице-президент Эльпидио Кирино,
бесцветный, но весьма амбициозный политик, реакционер, как и
его предшественник. Выборы 1949 г., на которых Э. Кирино до­
бился победы, в филиппинской истории считаются одними из
самых «грязных», судя по размаху коррупции и насилия. Именно
на годы президентства Э. Кирино приходятся начало и трагиче­
ский исход рокового пятилетия - 1948-1953 гг.
Сразу же после провозглашения независимости и прихода к
власти правительства М. Рохаса в руководстве КПФ развернулась
дискуссия о стратегии и тактике партии в новых условиях, в том
числе поднимался вопрос о вооруженном восстании. Полити­
ческая борьба внутри КПФ за два года в 1946-1947 гг., которые
предшествовали переходу к вооруженным методам борьбы,
получила отражение в партийных документах, многие из которых
использованы в книге Г.И. Левинсона «Филиппины на пути к
независимости». Но особый интерес представляют не публико­
вавшиеся рукописные материалы из архива Г.И. Левинсона: запи­
си его бесед с В. Помроем, С. Мариано, Э. Абайя и некоторыми
другими филиппинскими, американскими, китайскими коммуни­
стами, тем или иным образом связанными с событиями 19481953 гг.. Вырисовывается следующая картина. Внутри КПФ шла
острая межличностная и межгрупповая борьба (это было харак­
терно и для всех других филиппинских политических партий),
которую Селия Мариано в 1947 г. называет «хаосом» 13. Тогдаш­
ний генеральный секретарь КПФ Висенте Лава и группа его
сторонников занимали умеренные и достаточно реалистические в
той политической обстановке позиции. В программном доку­
менте - тезисах В. Лавы (3.05.1946) 14 отсутствуют призывы к
вооруженному восстанию, захвату власти, и основное внимание
уделяется задачам расширения «единого антифеодального и
антиимпериалистического фронта», сотрудничества с патриоти­


ческими кругами национальной буржуазии, сочетания легальных
и нелегальных методов борьбы. Тезисы В. Лавы должны были
быть закреплены в решениях расширенного пленума ЦК КПФ в
феврале 1947 г., но встретили решительное несогласие со сто­
роны части партийного руководства, главным образом выходцев
из бывшей Социалистической партии, военного руководства Хук­
балахап, тесно связанных с крестьянским движением. Они исхо­
дили из абсолютизации вооруженных методов борьбы, видя в них
единственный способ решения'ставших перед обществом проб­
лем, призывали к восстанию и'захвату власти. То, что ультра­
левое течение в филиппинском коммунистическом движении
одержало верх, было закономерно. Хотя военные успехи Хукбала­
хап в годы оккупации и общий подъем патриотического с левым
уклоном общественного движения после обретения независимо­
сти повысили авторитет КПФ среди филиппинцев, ее социальнополитическая база оставалась очень узкой: ее поддерживала часть
левонационалистической интеллигенции и традиционно склонного
к радикализму и «революционному романтизму» студенчества.
Среди малочисленного и слабого городского пролетариата пози­
ции КПФ были неустойчивы. Оперируя лозунгами классовой
борьбы с призывами к установлению диктатуры пролетариата,
коммунисты вовсе не брали в расчет малочисленность и несформированность городского рабочего класса. Своей главной соци­
альной опорой КПФ считала крестьянство.
Начиная с предвоенных лет, как отмечает Г.И. Левинсон 15, в
руководстве КПФ вызревали идеи о ведущей роли крестьянства в
революционном движении, к концу 60-х годов XX в. Оформив­
шиеся в идеологическую программу «Компартии идей Мао Цзэдуна». Из. «меньшинства» в составе руководителей КПФ кре­
стьянские лидеры превратились после февральского пленума
1947 г. в «большинство». Суть их идейной позиции (отражена в
заявлениях крупных лидеров компартии X. Манахана, X. Фелео,
Л. Тарука и др.) - крестьяне на Филиппинах политически играют
роль пролетариата, представляя силу «столь же революционную,
как рабочие, если не более того».
Курс на вооруженные методы борьбы несомненно стимулиро­
вался обстановкой внутриполитической реакции при администра­
циях М. Рохаса и Э. Кирино. Непосредственным поводом к во­
оруженному выступлению послужила серия репрессивных акций


властей: создание комиссии по расследованию антифилиппинской деятельности (1947), запрещение деятельности НКС - На­
ционального крестьянского союза (март 1948 г.), который контро­
лировался коммунистами, роспуск Лиги ветеранов Хукбалахап
(март 1948 г.), объявление вне закона КПФ (октябрь 1948 г.).
К этому времени уже было сформировано ядро повстанческих
сил. Политическое руководство осуществлялось через внешнее
(действовало в повстанческих районах) и внутреннее (в Маниле)
политбюро ушедшей в подполье КПФ.
Компартия исходила из того, что в стране сложилась рево­
люционная ситуация и большинство филиппинцев с энтузиазмом
откликнется на призывы КПФ и примет участие в революци­
онной борьбе за установление коммунистического режима. Не
учитывалось, что восстание готовилось в стране, только что по­
лучившей независимость. Широкие патриотически (и даже про­
коммунистически) настроенные общественные силы, разочаро­
ванные и недовольные реакционной политикой администрации
М. Рохаса и Э. Кирино, тем не менее воспринимали их как пер­
вые национальные правительства и не были готовы к вооружен­
ной борьбе за власть КПФ. Что касается крестьянства, то оно, в
соответствии с новыми программными установками руководства
КПФ, должно было стать тем «горючим материалом», из кото­
рого разгорится пламя революционной борьбы по всей стране.
Между тем филиппинское крестьянство (в то время 80% всего
населения) представляло собой самый обездоленный и отсталый
пласт общества с господством архаичных форм общественного
сознания, этических норм, стереотипов социального поведения.
В сельских баррио прочно укрепилась система традиционных
вертикальных связей «патрон—клиент» (дожившая до наших дней),
исключавшая самостоятельное, сознательно мотивированное по­
литическое поведение крестьян, которые, как правило, действова­
ли по подсказке землевладельца или деревенского лидера. Исклю­
чение составляли провинции Центрального Лусона, непосред­
ственно примыкавшие к столичному мегаполису. Здесь сохранялся
наиболее высокий уровень лендлордизма, процветал помещичий
абсентеизм, преобладали традиционные формы аренды, но одно­
временно еще с довоенных лет шел интенсивный процесс разру­
шения патриархальных связей между землевладельцами и кре­
стьянами, обнаженно и остро выступали социальные противо­


речия. Центральный Лусон служил основной базой работы КПФ
с крестьянством, создания под своим влиянием организованного
крестьянского движения, ареной пропаганды коммунистической
идеологии. Не случайно восстание охватило горные сельские
районы Центрального Лусона (провинции Пампанга, Тарлак, Ну­
эва-Эсиха, Батангас, Рисаль). Но и на Лусоне среди крестьян
господствовали традиционные ценности, нравственно-этические
нормы, характерные для всего филиппинского крестьянства и по­
рождавшие сложную систему горизонтальных связей между кре­
стьянами на сугубо традиционалистской основе (принципы «внут­
реннего долга», взаимных нравственных обязательств и т.д.).
В массовом сознании крестьян внедрявшиеся коммунистами идеи
классовой борьбы, другие постулаты коммунистической идеоло­
гии носили чисто абстрактный характер. Преобладало же влияние
традиционного крестьянского экстремизма, с его утопически мак­
сималистскими целями и стихийной тягой к бунтарству и разру­
шению. Восстание на Лусоне с самого начала стало приобретать
форму крестьянской войны. Контакты повстанцев (внешнее по­
литбюро располагалось на горе Арайат в Пампанге, превратив­
шись в главный штаб по руководству вооруженными операциями
и центром по организации «марксистского образования» рядовых
участников восстания) с манильскими руководителями КПФ бы­
ли крайне слабыми. Во главе восстания на его начальном победо­
носном этапе стоял Луис Тарук, еще во время оккупации завое­
вавший широкую популярность в крестьянской среде. К началу
восстания он входил в руководство КПФ, затем через какое-то
время покинул компартию, был обвинен коммунистами в преда­
тельстве, действительно сдался правительственным войскам, за­
тем стал одним из организаторов легального крестьянского дви­
жения и, в конце концов, вообще ушел из политики.
Ядром повстанческих вооруженных сил были профессиональ­
но подготовленные, дисциплинированные, хорошо вооруженные
хуки, прошедшие школу партизанской войны против японцев в
рядах Хукбалахап. Большинство же повстанческих отрядов в ос­
новном из крестьян-издолыциков и батраков были плохо воору­
жены и действовали методами стихийной крестьянской герилъи.
1949-е - первая половина 1950 годов были периодом подъема
восстания. С 1950 г. Хукбалахап приняла новое название Армия
освобождения страны (АОС). К 1950 г. в АОС сражалось до


10 тыс. бойцов-партизан, пополняя ряды за счет местной кре­
стьянской бедноты. Весной 1950 г. АОС осуществила несколько
успешных наступательных операций. В филиппинских верхах
царила паника. После победы коммунистов в Китае и Вьетнаме в
Маниле заговорили о приближении гражданской войны. Причи­
ны впечатляющих успехов АОС (к лету 1950 г. она действовала в
горных районах большинства провинций Лусона) коренились в
слабости администрации, потерявшей авторитет и доверие фи­
липпинцев, коррумпированности и непрофессионализме генера­
литета, непонимании целей борьбы офицерами и солдатами, мно­
гие из которых открыто сочувствовали повстанцам. Поэтому
регулярная военно-техническая помощь США, работа американ­
ских разведчиков и советников не приносили ожидаемых
результатов.
Чтобы остановить опасное разрастание вооруженного конф­
ликта, необходимо было принять срочные меры по поднятию мо­
рального духа, дисциплины, боеспособности армии, действовав­
шей против повстанцев, и осущестить кардинальные изменения в
государственной политике в целом. Реализовал эти задачи Рамон
Магсайсай, конгрессмен от ЛП, занявший в начале 1950 г. пост
министра обороны в правительстве Э. Кирино. Р. Магсайсай об­
ладал военным опытом, профессионально разбирался в тактике
партизанской войны - в годы оккупации он в качестве командира
одного из вооруженных формирований участвовал в антияпонском движении сопротивления, затем служил в ЮСАФФЕ и в
1945 г. занимал пост военного губернатора провинции Самбалес.
Его первая акция на посту министра обороны - кадровая чистка в
высшем эшелоне военных. Отправленных в отставку коррумпи­
рованных генералов он заменял выходцами из среднего звена
офицерского корпуса, преданных ему лично. Уже эта акция спо­
собствовала оздоровлению атмосферы в армии. Его авторитет как
военного лидера вырос после ряда побед над АОС, позволивших
перейти к очистке от повстанцев Центрального Лусона. При этом
он умело и эффективно использовал американскую военно-тех­
ническую помощь, на что были неспособны его предшест­
венники.
Политически его позиции окрепли в результате организован­
ного им в Маниле ареста почти всех членов внутреннего полит­
бюро КПФ (октябрь 1950 г.), среди них наиболее крупных


лидеров - Хосе Лаву, Ф. Макланг, Р. Эсиириту и более сотни
партийных функционеров. Тем самым были прерваны и так ми­
нимальные связи повстанцев с центром. Наряду с силовыми
методами Магсайсай использовал пропагандистские средства,
практику инфильтрации в ряды хуков своих агентов, которые
изнутри вели работу по разложению АОС. Но его главными ко­
зырями стали обещания провести аграрные преобразования с
целью облегчения положения издольщиков и реально осущест­
вленные меры по амнистированию и предоставлению земельных
участков повстанцам, сложившим оружие. Кроме того, Магсайсай
разработал и провел через конгресс программу переселения без­
земельных крестьян из демографически перенапряженных райо­
нов Лусона на слабозаселенный юг с правом занятия там земель­
ных угодий. Хотя переселилось совсем небольшое количество
семей, но эта мера вызвала сильный демонстрационный эффект,
вызвала отход от вооруженной борьбы значительной части кре­
стьян. Меры, проводимые Магсайсаем, отвечали настроениям
разочарованности, все более распространявшимся среди повстан­
цев, для которых теперь становились вообще неясны и непонят­
ны цели движения, сказывалась и усталость крестьян, не расста­
вавшихся с оружием в общей сложности около десяти лет. От
сочувствия восставшим постепенно отошли манильские левона­
ционалистические круги, в результате чего остававшиеся на сво­
боде и продолжавшие руководить вооруженной борьбой лидеры
КПФ оказались в полной изоляции. С 1951 г. восстание резко
пошло на убыль. В результате военной кампании («Операция че­
тырех роз») в 1952 г. в горах Сьерра-Мадре правительственные
войска захватили ряд руководителей и командиров АОС. В 1953 г.
восстание было разгромлено (отдельные небольшие группировки
хуков, не сложивших оружия, рассеялись в горах внутренних
районов Лусона, впоследствие образовав очаги и по сей день не
прекращающегося левого повстанчества). Началась серия судеб­
ных процессов над лидерами КПФ и военными руководителями
Хукбалахап, продолжавшаяся до 1954 г.
Восстанием на Лусоне завершился начальный этап после­
военного развития Филиппин. С его поражением связан спад в
стране движений социального протеста (более чем на десяти­
летие), усиление антикоммунизма и проамериканизма в идеоло­
гии и политике. В литературе левого направления (на Филиппи­


нах и в США) в качестве основной причины поражения восста­
ния стереотипно выдвигается влияние внешнего фактора —амери­
канского империализма. При этом не берется в расчет специфика
крайне сложной внутриполитической обстановки на Филиппинах
в первое послевоенное десятилетие с чрезвычайной раздроблен­
ностью политических сил всех оттенков и направлений, мало­
численностью, незрелостью, низким уровнем влияния в массах
КПФ, политической пассивностью подавляющего большинства
крестьянства, на «революционность» которого делали основную
ставку коммунисты. В этой связи уместно привести на редкость
самокритичные высказывания У. Помроя, относящиеся к 60-70-м
годам XX в., когда он коренным образом переосмыслил свои
прежние взгляды. У. Помрой указывает на амбициозность
руководителей КПФ, завышенную самооценку собственных сил,
необоснованную уверенность в легкой, быстрой победе и захвате
власти. В частности, он приводит характерную деталь: «когда
кто-либо из манильских коммунистов отправлялись в горы к пов­
станцам, прощаясь, они обычно говорили товарищам: «встретим­
ся в Малаканьяне» 17 (президентский дворец в Маниле). Он счи­
тает курс на вооруженный захват власти «самой фундаменталь­
ной ошибкой КПФ», а трагическое пятилетие - «наиболее де­
прессивной фазой в истории филиппинской компартии, временем
не только ее военного поражения, но и утраты ею политического
влияния» !8.
В заключение данной темы остановимся на личности Р. Магсайсая, едва ли не ключевой фигуры в развязывании вооружен­
ного конфликта. Диапазон оценок этой личности в филиппинской
историографии широк: от «национального героя», спасшего стра­
ну от угрозы коммунизма до заурядной «марионетки» США
(особое раздражение у левых авторов вызывают его контакты во
время событий на Лусоне с известным агентом ЦРУ полковником
Лэндсдейлом). На наш взгляд, для американцев Магсайсай явился
своего рода «счастливой находкой», компенсацией за ошибочную
и дорого обошедшуюся ориентацию на старую, утратившую
авторитет филиппинскую политическую элиту. Американцы рас­
чистили Магсайсаю, не имевшему корней в традиционных поли­
тических кланах, путь к вершинам власти. Магсайсай был пер­
вым представителем формации новых филиппинских политиков
высшего ранга, выросших после войны. Это несомненно одна из


самых значительных политических фигур в истории послевоен­
ных Филиппин, тип «сильного лидера» с явно авторитарными
чертами. В чем-то последователь М. Кесона и предшественник
Ф. Маркоса, способный политик, обладавший тонкой политиче­
ской интуицией. Ему удалось создать привлекательный для со­
отечественников тип лидера - харизматика и популиста, но
одновременно прагматика и реформатора, осознавшего необходи­
мость кардинальных перемен, направленных на модернизацию
экономической и политической систем общества в интересах
филиппинцев. Подобно М. Кесону, Р. Магсайсай, не скрывая сво­
его проамериканизма и антикоммунизма, привлек к себе самые
широкие слои филиппинцев. Его главной опорой стал средний
класс, растущий слой национальных предпринимателей и много­
миллионное крестьянство, ожидавшее перемен в аграрной поли­
тике. Обещания реформ, прежде всего в экономической и соци­
альной сферах, легли в основу предвыборной программы Р. Магсайсая, выдвинувшего свою кандидатуру на пост президента на
выборах 1953 г. 19 Предвыборную кампанию он провел под попу­
листскими лозунгами «таоизма» - сформулированной им идеи
приближения политиков к рядовым филиппинцам - «тао», внима­
ния к их нуждам и интересам. Его сторонники и почитатели
называли президентскую программу повышения уровня жизни
сельского населения ни больше ни меньше как «революцией
Магсайсая». Он осуществил беспрецедентную акцию «от баррио
к баррио», лично посетив свыше тысячи деревень и мелких го­
родов и побывав во всех провинциях, повсюду пропагандируя
свою программу. Было создано движение «Магсайсая в прези­
денты», объединявшее людей от высших элитарных кругов до
крестьян и рабочих. На выборах он одержал более чем внуши­
тельную победу над рискнувшим баллотироваться на второй срок
Э. Кирино. Магсайсай собрал 2 912 999 голосов, «обойдя» сопер­
ника на 1 601 ООО голосов (ни один филиппинский президент,
включая М. Кесона, не добивался такого преимущества).
С его победой на выборах Филиппины вступили во второй
этап независимого развития. Р. Магсайсай (1954-1957) не пробыл
на своем посту отведенный конституцией четырехлетний срок он погиб в 1957 г. в авиакатастрофе. Его программа преобразова­
ний была выполнена лишь частично. Попытки принятия законов,
направленных на капитализацию аграрной экономики, встретили


стойкое сопротивление землевладельческой элиты. В аграрных
законах 1954—1955 гг. содержались положения по некоторому
улучшению условий труда и жизни арендаторов, предусматри­
вался выкуп государством помещичьих и церковных латифундий
для наделения землей издольщиков (за выкуп), была продолжена
программа переселенчества. Заметные сдвиги происходили в по­
ложении послевоенного поколения национальных предпринима­
телей, которых Р. Магсайсай всячески поддерживал и поощрял.
Именно в годы его правления еще маломощная, но быстро
набиравшая силы новая национальная буржуазия выработала
свою идеологию «экономического национализма», превратив ее в
стимул ломки колониальной структуры экономики. Обобщая сю­
жет о лидерстве Р. Магсайсая, можно сделать вывод о том, что в
годы его президентства наметились новые направления в госу­
дарственной политике, которые в той или иной степени получали
отражение в деятельности последующих администраций, по­
скольку они были связаны с основными потребностями общест­
венного развития.

«Витрина демократии» в Азии (1954-1965).
Политическая система
Изобретенное американцами название для Филиппин второго
послевоенного десятилетия было в то время популярно у запад­
ных политиков, в публицистике, использовалось востоковедной
наукой. Американцы, избрав термин «витрина», стремились про­
демонстрировать успешность и уникальность своего эксперимен­
та «по обучению филиппинцев демократии», внедрению институ­
тов либеральной демократической системы западного (американ­
ского) типа. Но реально этот термин приобрел двусмысленный и
даже несколько пародийный характер. Филиппинская модель ли­
беральной демократии, действительно, единственная в государ­
ствах Юго-Восточной Азии, скорее свидетельствовала о неус­
пешное™ американских усилий по прививке западных ценностей
на местную почву, о весьма специфическом симбиозе элементов
западной и традиционной филиппинской политической культуры.
Проблема индигенизации (или ориентализации) западных по­
литических форм, их наполнения местным культурным содержа­
нием была так же важна для внешне вестернизированных


Филиппин, как для любого традиционного восточного общества.
В филиппинском варианте сколько-нибудь гармоничного сочета­
ния и взаимодействия этих двух компонентов не произошло.
Американцы выстроили демократический фасад, за которым
скрылось традиционное содержание политической системы, и
именно оно стало оказывать решающее влияние на механизм и
характер ее функционирования.
Та либерально-демократическая модель, которая утвердилась
на Филиппинах, представляла собой разновидность элитарной и
так называемой олигархической Демократии, когда при формаль20
ном сохранении атрибутов представительной системы реальная
власть была сконцентрирована в руках социально замкнутого
правящего блока - так называемой «старой олигархии», - вклю­
чавшего представителей династий лендлордов, крупного капитала
(верхушка довоенного поколения торгово-посреднической, фи­
нансовой, промышленной буржуазии), бюрократическую элиту и
собственно политиков. Как однажды заметил президент Ф. Мар­
кос, «олигархи либо покупали политиков, либо сами становились
ими» 21. В постколониальное время, когда Филиппины избави­
лись от прямого политического контроля США, несоответствие
внешнего, «витринного», демократизма политической системы и
ее внутреннего содержания стало намного очевидней по сравне­
нию с периодом «колониальной демократии», хотя именно тогда,
как говорилось выше, закладывались основы олигархической
формы правления (в конце концов это несоответствие послужило
одной из главных причин структурного кризиса конца 60-х годов
XX в.). В условиях «олигархической демократии» демократи­
ческий потенциал общества не может полностью реализоваться,
большинство филиппинцев, несмотря на конституционные гаран­
тии их гражданских прав, не располагало средствами воздействия
на политику государства.
Элитарный характер филиппинского варианта либерально-де­
мократической системы проявлялся в структуре политического
руководства. В 50-60-е годы XX в. под знаменитыми «десятью
семействами», которые «владеют» страной, подразумевалось все­
властие «старой олигархии». Речь не шла буквально о десяти се­
мействах. Высшая группа филиппинской правящей элиты, та
«скрытая пружина», которая управляла всем механизмом власти,
была несколько больше, но ненамного, составляя несколько


десятков семейств 22. Критерием для ее выделения служило бо­
гатство, материализованное в земельной собственности и доходах
от крупного бизнеса. В 1951-1961 гг. 13 семейств принадлежали
к чистой землевладельческой верхушке (земельная олигархия).
Каждое из этих семейств владело земельной собственностью,
превышавшей 4 тыс. га. Еще 29 семейств образовали «смешан­
ную» группу, владея земельной собственностью свыше 2 тыс. га
и одновременно занимая доминирующие позиции в крупном
бизнесе (торговля, финансы, промышленность).
На протяжении 1950-1960-х годов состав олигархической вер­
хушки эволюционировал в сторону сокращения землевладельче­
ской элиты и преобладания к концу 1960-х годов смешанных
групп, часть из которых сохранила свои позиции и в 1970-х годах
с переходом к авторитарной форме правления. Среди наиболее
влиятельных олигархов выделялось семейство Лопесов, основа­
телей крупнейших сахарных плантаций, тесно связанных с аме­
риканским рынком. В 1950-1960-х годах «экономическая импе­
рия» Лопесов вобрала в себя ряд ведущих отраслей в торгово­
финансовой сфере, промышленности, проникла в систему СМИ
(Эухенио Лопесу принадлежала популярная газета «Manila Chro­
nicle» и несколько телеканалов). Одновременно с укреплением
экономической мощи шел процесс усиления политического влия­
ния этого семейства. Фернандо Лопес дважды занимал пост вицепрезидента в администрации Э. Кирино.
В состав «десяти семейств», помимо Лопесов, входили старей­
шие династии Элисальде и Сориано (обе испанского происхожде­
ния), Сан-Мигель, Юло, Кохуангко (из этой семьи вышла первая
женщина-президент Филиппин Корасон Акино, 1986-1992), Аранета, Айяла, Ортигас. Члены всех этих семейств сочетали пози­
ции самых крупных в стране землевладельцев, торгово-финансовых и промышленных магнатов, политиков высшего эшелона,
держали в своих руках управленческий бюрократический аппарат
и средства массовой информации.
В 1950-1960-х годах высший слой правящей элиты факти­
чески поделил власть в стране между региональными кланами,
опираясь на традиционные «пирамиды» патерналистских и клиентельных отношений, структурировавших общество сверху до­
низу. Одна из особенностей филиппинской правящей элиты за­
ключалась в ее социальной и этнокультурной однородности,


укреплявшейся еще при испанском колониализме вместе со
становлением и развитием института касикизма. Но отсутствие
культурно-разнородных групп в составе правящей элиты сполна
«компенсировалось» наличием многочисленных региональных
кланов, включавших, в частности, местные политические дина­
стии или семейства, представители которых пополняли общефи­
липпинскую политическую элиту. По степени разобщенности по
кланово-региональному признаку Филиппины лидировали среди
стран ЮВА, межклановые конфликты напоминали феодальные
междоусобицы. Типичные местные кланы в провинциях и муни­
ципалитетах представляли собой довольно рыхлые объединения
семейных группировок, составленные в виде пирамид. На самом
верху находились наиболее богатые и влиятельные семейства
(главным образом, крупные землевладельцы), связанные род­
ственными узами (обычно через браки). Ниже, «по ярусам»
располагались группировки менее богатых и влиятельных и сов­
сем небогатых семей. Все звенья этих пирамидальных образова­
ний были связаны системой отношений «патрон-клиент»: пред­
ставители узкой верхушки выступали в качестве патронов всех
остальных семейных групп. Тот же принцип вертикальных связей
повторялся на всех ярусах пирамиды; вышестоящие группы
семей - патроны, нижестоящие - их личные клиенты.
Территория страны практически разделялась на сферы влия­
ния между крупными и сильными политическими кланами. Со
времен испанского колониализма провинция Батангас на Лусоне
находилась под контролем мощного политического клана Лаурелей. Провинция Рисаль на Лусоне - сфера влияния семейства
Родригесов. На острове Лейте (Бисайи) главенствовали несколько
поколений старинной аристократической семьи Ромуальдесов (из
нее вышла $сена президента Ф. Маркоса Имельда Маркос). На
острове Себу (Бисайи) издавна враждовали политические кланы
Осменьи и Куэнки (их последователи именовались соответствен­
но осменьисты и куэнкисты). Плюрализм политической власти на
местах оказывал прямое воздействие на структуру и функциони­
рование общефилиппинской политической элиты. Происходило
интенсивное движение с мест в центр: местные лидеры стреми­
лись к высшим выборным постам, а местные кланы - к тому,
чтобы иметь своих людей в центральных выборных органах.
Причем существовало противоречие между столичной элитой,


олицетворявшей тенденцию к централизации власти, и регио­
нальными кланами, представители которых привносили в дея­
тельность центральных политических институтов элементы де­
централизации, фракционности, межклановой борьбы.
Основной базой «выращивания» кадров для общефилиппин­
ской политической элиты служили районы высокой концентра­
ции землевладения. В прошлом это были колониальные центры с
наиболее развитой аграрной экономикой (преобладание произ­
водства сельскохозяйственных экспортных культур), торговлей,
инфраструктурой. В них создавались наиболее благоприятные
условия для аккумуляции богатства местными элитами. За 1946—
1963 гг. выходцы из 16 провинций, центров лендлордизма, и Ма­
нилы (с числом жителей, равным примерно половине всего насе­
ления Филиппин) составляли от 75 до 88% лидеров высшего ран­
га, возглавлявших общефилиппинскую политическую элиту. Это
президенты, вице-президенты, члены кабинета, сенаторы, спике­
ры нижней палаты конгресса, судьи Верховного суда. В указан­
ные годы из шести провинций Центрального Лусона вышли
32,8% (22 человека) президентов, вице-президентов, членов каби­
нета; 20,4% (12) сенаторов и спикеров, 41,7% (10) судей. Из Ма­
нилы и четырех провинций Южного Тагалога соответственно
20,9% (14), 27,1 (16), 25,0 (6); из шести бисайских провинций 26,9% (18), 27,1 (16), 20,8 (5). Формирование послевоенной поли­
тической элиты из ограниченной социальной среды предопре­
деляло ее иммобильность и кастовость. Поскольку, по сути, един­
ственными критериями для доступа к политическим верхам были
богатство и принадлежность к социально-привилегированным
кругам общества, политическая элита фактически была закрыта
для притока в нее свежих сил. Даже стремительный рост новой
национальной буржуазии, усиление ее экономических позиций
уже в середине 60-х годов XX в., ее прямое давление на госу­
дарственную политику (о чем мы скажем ниже) не изменили
социально-замкнутого характера общефилиппинской политиче­
ской элиты. В первые послевоенные десятилетия определились ее
«генетические» черты: фракционность на кланово-региональной
почве, оппортунизм, неспособность к сильному демократическо­
му руководству, что обусловливало слабость государственной
власти, способствовало консервации традиционализма, создавало


основу для коррумпированных отношений в треугольнике
«политика-бюрократия-бизнес».
Специфические особенности филиппинской политической
элиты придавали хаотичность и неопределенность политическо­
му процессу. Последнее наглядно проявлялось в деятельности
партийно-парламентской системы, обладавшей внешними черта­
ми демократизма, а на деле служившей инструментом перерас­
пределения власти между соперничавшими политическими кла­
нами. Две сменявшие друг друга у власти (с 1946 г.) партии ПН и
ЛП не допускали образования «третьих» партий, способных
выдержать конкуренцию с ними. Между тем «третьи» партии не
однажды возникали в течение 1950-1960-х годов обычно неза­
долго до очередных выборных кампаний. Это были, как правило,
мелкие партии, которые главными образом отпочковывались от
двух основных партий в результате фракционной борьбы, по ини­
циативе одного из лидеров, руководствовавшегося личными мо­
тивами и амбициями и уводившего за собой группы последовате­
лей. Эти непрочные политические образования заведомо не мог­
ли рассчитывать на победу как из-за узости своей базы, отсут­
ствия внятных выборных программ* так и вследствие действия
выборной машины, которая опиралась на многоярусную систему
лидеров-посредников, набиравших голоса в пользу ПН и ЛП.
Проиграв на выборах, «третьи» партии чаще всего сливались с
основными партиями, а наиболее слабые вообще исчезали с по­
литической сцены. Такова была судьба большинства партий, вы­
росших из движения «Магсайсая в президенты» (1953).
Лишь одна из относительно крупных партий сумела в опреде­
ленной степени противостоять ПН и ЛП. Она была образована
накануне президентских выборов 1957 г. под названием «Прогрес­
сивная партия Филиппин» (ППФ) с программой продолжения «ре­
волюции Магсайсая» 23. ППФ поддерживала проамериканизм ад­
министрации Магсайсая, в предвыборной программе делала ак­
цент на продолжение социальных реформ, начатых предшествен­
никами. Среди партийных лидеров преобладали близкие друзья
Магсайсая. Кроме того, большинство руководителей ППФ были
выпускниками одного из старейших престижных колледжей, воз­
главляемого иезуитами, - Атенео де Манила, таким образом пар­
тия получала поддержку от некоторых сегментов католической
церкви. Основные же финансовые средства на проведение


выборной кампании поступали из частного источника - от биз­
несмена нового поколения, выходца из неэлитной семьи, владель­
ца сталелитейного предприятия. Таким образом шансы у ППФ
победить на выборах, казалось, были вполне реальны. В 1957 г.
партия выдвинула в качестве кандидата на пост президента М а­
нуэля Манахана, известного столичного издателя и публициста,
который возглавлял движение «Магсайсая в президенты». М. М а­
нахан обладал внешним физическим сходством с недавно погиб­
шим президентом, но в отличие от Р. Магсайсая не был хариз­
матическим лидером. Одновременно от ППФ список сенаторов
возглавил Рауль Манглапус, занимавший пост заместителя ми­
нистра иностранных дел в администрации Р. Магсайсая. Члены
ППФ, вступившие в борьбу за высшие выборные посты, были
молоды (средний возраст - около 40 лет) и почти поголовно
этнически принадлежали к тагалам. Как последователю и едино­
мышленнику Р. Магсайсая М. Манахану удалось собрать доволь­
но большое число голосов в районах, традиционно поддержи­
вавших бывшего президента (Северный Лусон, Южный Тагалог,
Манила, Западные Бисайи). В целом же влияние ППФ на местах,
где политические кланы опирались на ПН или ЛП, было ничтож­
ным. И все же 21% голосов, которые удалось собрать М. Манаха­
ну, оказались лучшим показателем для когда-либо принимавших
участие в избирательных кампаниях третьих партий.
В 1959 г. ППФ попыталась создать коалицию с меньшинством
в ЛП под названием «Великий Альянс». Эта попытка была не­
удачной. В конце концов в 1961 г. ядро ППФ вступило в коа­
лицию с ЛП. В результате Эммануэль Пелаес, баллотировав­
шийся от коалиции, был избран вице-президентом (пятого прези­
дента Д. Макапагала), а Манахан и Манглапус получили места в
сенате. В 1964 г., накануне президентских выборов 1965 г., они
объявили себя независимыми политиками, образовав затем Пар­
тию филиппинского прогресса с намерением выдвинуть канди­
датом на пост президента Р. Манглапуса. Партия была непроч­
ным образованием, практически без финансовой поддержки и без
программы сколько-нибудь отвечавшей интересам массовых из­
бирателей. Р. Манглапус получил всего 5% голосов, после чего
отошел от политики, переключился на общественную деятель­
ность, вылившуюся в 1960-х годах созданием Христианско-социального движения.


На выборах 1957 г. потерпела поражение еще одна «третья»
партия, которая заслуживает упоминания, - Национально-граж­
данская. Ее основатель - крупный идеолог филиппинского на­
ционализма - сенатор Кларо Ректо, еще при жизни Магсайсая
руководивший группой националистической оппозиции внутри
конгресса, подвергавшей особо острой критике проамериканизм
правительства. С 1955 г. К. Ректо стал сотрудничать с сенатором
JI. Таньядой, лидером Гражданской партии, организации левоцент­
ристских кругов столичной буржуазии и интеллигенции. В 1957 г.
К. Ректо и JI. Таньяда основали Национально-гражданскую пар­
тию с социальным составом и программными установками (ка­
савшимися и отношений с США, и реформирования внешнего и
внутреннего курса правительства), отличными от ПН и ЛП.
К. Ректо баллотировался на пост президента, а Л. Таньяда - вицепрезидента от этой партии, но они проиграли выборную кампа­
нию (К. Ректо набрал всего 8% голосов) частично из-за того, что
не смогли создать массовой опоры партии с помощью привле­
кательной для широких кругов филиппинцев программы, но так­
же из-за давления отработанного избирательного механизма, дер­
жавшегося на монопольных позициях в политике традиционных
политических кланов. После поражения на выборах 1957 г. На­
ционально-гражданская партия прекратила свое существование.
Что касается ПН и ЛП, то это были партии традиционного
типа (объединения по принципу «лидер-последователи») с еди­
ной социальной базой и по сути идентичными программами. Они
отличались друг от друга лишь преимущественной поддержкой
электората «своих» регионов. ПН традиционно доминировала в
тагальских провинциях Южного Лусона и на о. Себу, ЛП - в се­
верных провинциях Лусона (Илокос и др.). При отсутствии раз­
личий в платформах главной сферой конкуренции между ПН и
ЛП была борьба за получение выгодных выборных постов. Пре­
валирование межличностных отношений придавало этой борьбе
специфический характер: она практически велась не между пар­
тиями, а между отдельными кандидатами на выборные посты, за
которыми стояли традиционные политические династии и кланы.
Господство традиционных стереотипов поведения, маскируемых
внешними демократическими атрибутами и нормами, вело к не­
гласному узакониванию коррумпированной системы отношений,


действовало развращающе и на политическую элиту, и на рядо­
вых избирателей24,
Известный в 50-60-х годах XX в. филиппинский политолог
О. Корпус писал по этому поводу: «Филиппинские политики пре­
вратились в виртуозов политической игры, компромиссов и сде­
лок, но их искусство грубо, беспринципно, зиждется на веролом­
стве и непостоянстве» 25. Структурная рыхлость и организацион­
ная слабость филиппинских партийных образований порождали
отсутствие дисциплины и внутрипартийной солидарности. Члены
партии вели себя по принципу «каждый сам за себя». С этой
особенностью была связана и практика свободных переходов из
одной партии в другую, которые отнюдь не считались ренегат­
ством. О. Корпус замечал, что «перебежчики» любили опериро­
вать знаменательной фразой М. Кесона: «Моя преданность пар­
тии кончается там, где начинается преданность родине»2б.
Переманивание популярных и сильных лидеров служило одним
из способов, с помощью которых оппозиционная партия на оче­
редных выборах добивалась победы и становилась правящей
партией. В литературе по Филиппинам как наиболее яркие и
успешные примеры таких переходов на самом высоком уровне
приводятся случаи с Р. Магсайсая и Ф. Маркосом, которые пере­
ходили «гостевыми кандидатами» в оппозиционные партии (оба
из ЛП в ПН), привлеченные выдвижением их кандидатур на пре­
зидентские посты влиятельными группами в Партии национа­
листов. Практика переходов осуществлялась не только на уровне
президентов, а во всех звеньях партийного механизма. Вслед за
победившими президентами в новую правящую партию устрем­
лялись его последователи. К примеру, в 1961 г., сразу же после
победы на президентских выборах кандидата от ЛП Д. Макапагала один сенатор от ПН, несколько депутатов палаты представи­
телей, семеро губернаторов провинций, более сотни мэров муни­
ципальных центров и тысячи разных представителей властей
муниципалитетов и баррио вышли из ПН и поклялись в своей
преданности ЛП. Иными словами, чем ниже был уровень полити­
ческой структуры, тем интенсивнее шел процесс «перебежек» в
партии, становившиеся правящими. По этому поводу один из мэров-«перебежчиков» высказался предельно откровенно и цинич­
но: «Когда вы принадлежите не к правящей партии, вы ничего не
получите из Малаканьяна. У вас не будет права на президентские


субсидии. Поэтому вы не сможете улучшить положение в своем
муниципалитете, а значит, не рассчитывайте на переизбрание» 21.
Говоря о текучести партийного состава, практике блоков и
альянсов между кандидатами от правящей и оппозиционной пар­
тий, О. Корпус иронически писал, что на Филиппинах действует
«не двух, а полуторапартийная система» 28 .
Правящая элита реализовывала свои властные амбиции пре­
имущественно через конгресс, превратившийся в арену межклановой борьбы, источник коррупции, лоббирования местными
элитами «своих» депутатов. Такие способы поведения были наи­
более характерны для конгрессменов-депутатов нижней палаты.
Они выбирались от избирательных округов по провинциям один кандидат от одного округа - большинством голосов, стара­
ясь поддерживать тесные и непосредственные связи с избирате­
лями, чтобы быть избранными на следующий срок. У подавляю­
щего большинства конгрессменов личные интересы преобладали
над государственными. Получая доступ к финансовым ресурсам
(согласно конституции) конгрессмены рассматривали выборный
пост прежде всего как средство личного обогащения и вознаграж­
дения голосовавших за них избирателей. Различные формы пат­
ронажа депутатов по отношению к «своим» избирателям превра­
тились в норму поведения, не вызывая, как отмечает Д. Вурфел,
противодействия со стороны спикера или президента. По его
словам, патронаж составлял основу политической деятельности
законодателей 29. Для конгрессменов наиболее важным было за­
конодательство по общественным работам (Public Works Act).
Именно с ним связана практика «pork barrel» - субсидий, выде­
ляемых президентом непосредственно каждому депутату, для
использования этих средств на местах по строительству в муни­
ципалитетах и баррио дорог, школ, больниц и т.д. и обеспечения
занятости населения. В начале 60-х годов XX в. в среднем каж­
дый депутат нижней палаты получал в качестве «pork barrel»
сумму в 300 тыс. песо, каждый сенатор - 500 тыс. песо. Никакого
контроля сверху над распределением этих сумм на местах не
существовало. Выплата «pork barrel» служила одним из надеж­
ных источников пополнения личных доходов депутатов и, разу­
меется, способом вознаграждения избирателей. Конгрессмены
обычно старались получать субсидии незадолго до очередных
выборов, чтобы обеспечить поддержку избирателей.


Члены сената, в отличие от конгрессменов, выбирались элек­
торатом всей страны. Они были, как правило, выходцами из наи­
более богатых и влиятельных кругов олигархической верхушки, в
подавляющем большинстве из городских центров. Их образова­
тельный уровень был несколько выше, чем у депутатов палаты
представителей (обычно университетское образование, чаще все­
го юридическое, полученное в США, нередко в самых престиж­
ных американских университетах). Но несмотря на свое богат­
ство, высокий социальный статус, политическое влияние, сенато­
ры испытывали зависимость ^от традиционных отношений. Как
отмечает В. Вурфел, для филиппинских сенаторов, в отличие от
депутатов нижней палаты, не столь тесно и прямо связанных со
своими избирателями, патронаж был менее важен, но и они
использовали эту традицию, правда, более обезличенно, распро­
страняя патронаж на целые регионы (в основном, места собствен­
ного рождения)30. На выборах они были вынуждены прибегать к
помощи лидеров-посредников (тоже традиционная черта местной
политической культуры), выплачивать им крупные денежные
суммы для организации сбора голосов избирателей в тех районах,
где тот или иной сенатор был мало известен. Заседания сената
проходили более организованно и целеустремленно, чем сессии
нижней палаты, которые часто превращались в бесплодные, шум­
ные дебаты, арену конфликтов и сведения личных счетов между
конгрессменами,. Но опять же не интересы государства, а забота
о собственном престиже превалировали среди сенаторов, боль­
шинство из которых рассматривали свое пребывание на высокой
выборной должности как важное звено в личной карьере на пути
к самой вершине власти - постам президента или вице-президента.
Филиппинские президенты, возглавляющие исполнительную
власть, по конституции обладали широкими полномочиями, отра­
жавшими централизаторские тенденции в политическом руковод­
стве (в отличие от законодательной ветви власти). Среди таких
тенденций можно назвать прерогативы в формировании госаппа­
рата (президенты непосредственно ведали назначением чиновни­
ков всех рангов), функции главнокомандующего, право приоста­
навливать и отменять действие закона о неприкосновенности
личности и вводить чрезвычайное положение. Отношения между
двумя ветвями власти (исполнительной и законодательной) были


достаточно сложными и порой конфликтными. Но президентская
власть была ограничена все той же системой традиционных уста­
новок и норм. В противоборстве с законодателями президенты
обычно проигрывали (классический пример - блокирование оли­
гархами через «своих» людей в конгрессе законопроектов об
аграрной реформе). Поддержка президента на выборах традици­
онными политическими кланами требовали ответных «услуг» с
его стороны, что вело к широкому распространению непотизма,
фаворитизма, патернализма. К ' середине 60-х годов XX в. все
явственней стали проступать черты нежизнеспособности полити­
ческой системы, необходимость кардинальных перемен в ее фун­
кционировании все более осознавалась филиппинцами. Тем более
что консервация традиционализма в политике мешала развитию
новых тенденций в экономике, осовремениванию социальной
жизни и структуры филиппинского общества.

Социально-экономические сдвиги
К началу второго послевоенного десятилетия Филиппины при­
шли с определенными достижениями в социально-экономической
сфере. Были залечены раны, нанесенные войной экономике стра­
ны, восстановлено производство основных видов продукции, сде­
ланы первые шаги в развитии национальной индустрии. Идея
индустриализации получила распространение уже в первые по­
слевоенные годы среди немногочисленных тогда технократов и
ученых-экономистов из Университета Филиппин. В качестве пер­
воочередной задачи индустриализации ими выдвигалось созда­
ние собственного промышленного производства - с выделением
«новых и необходимых» отраслей, выпускающих ранее импорти­
руемую продукцию. Закон о новых и необходимых отраслях был
принят еще в 1953 г. Предприятия «новых и необходимых отра­
слей» освобождались от уплаты налогов, а их владельцам предо­
ставлялось право преимущественного получения иностранной ва­
люты для закупки капитального оборудования и сырья. Система
контроля над импортом получила юридическое подтверждение в
подписанном в 1955 г. новом американо-филиппинском соглаше­
нии (Закон Лауреля-Лэнгли), сменившем старое Соглашение
о торговле 1946 г. Президент Филиппин получил право на огра­
ничение либо приостановку перевода американских капиталов


в США и на изменение курса песо. Уступкой американской сто­
роны было также введение ввозных пошлин на американские
товары, которые должны были расти быстрее, нежели пошлины
на филиппинские товары в США. С введением импортного и ва­
лютного контроля бизнесмены-филиппинцы получили возмож­
ность вкладывать капиталы в производственную сферу, не опаса­
ясь конкуренции со стороны американских монополий, импорти­
ровавших товары потребительного спроса. Таким образом, начало
индустриализации на Филиппинах обрело форму импортзамещающей модели. Подобный тип индустриализации определялся тог­
дашним уровнем социально-экономического развития Филиппин.
Эта модель реализовывалась наиболее эффективно во второй
половине 1950-х годов. Она сыграла свою положительную роль в
развитии национальной экономики, способствуя ускорению тем­
пов экономического роста, сокращению зависимости от импорта
потребительских товаров и в целом повышению технического
уровня хозяйства. Так, за два послевоенных десятилетия доля
промышленных отраслей в ВВП возросла примерно в 2,5 раза, а
объем промышленного производства повысился в 5,4 р а за 31. На
данном этапе индустриализация затронула в основном обрабаты­
вающую промышленность и отчасти инфраструктуру. Модерни­
зация не коснулась аграрного сектора, остававшегося самым
отсталым в экономике 32.
Осуществление импортзамещающей индустриализации позво­
лило значительно расширить номенклатуру продукции, выпуска­
емой обрабатывающей промышленностью. Только за 1950-е годы
было создано 16 тыс. новых фирм, тогда как за предыдущие пять
лет менее 1,2 тыс. Наиболее быстро росло производство в тек­
стильной, деревоперерабатывающей, кожевенной, каучуковой,
цементной, бумажной, металлообрабатывающей отраслях.
Помимо создания «новых и необходимых отраслей» в легкой
промышленности, стимулируемых государством, в эти годы по­
явились, также не без поддержки государства, отдельные пред­
приятия тяжелой индустрии - металлургические, машинострои­
тельные, нефтеперерабатывающие, химические и др. Эти отрасли
в большой степени зависели от импорта сырья и особенно капи­
тального оборудования 33. Многие из предприятий, построенных
госсектором при значительном участии государственных управ­
ленцев, оказались малорентабельными и впоследствии были рас­


проданы. Вплоть до «нового общества» президента Ф. Маркоса
филиппинские власти были противниками расширения госсек­
тора. Правительство Магсайсая поощряло политику государст­
венного регулирования для укрепления частного бизнеса, про­
водя курс на отстранение государства от производственной дея­
тельности во всех сферах, где был активен частный капитал.
Пятый президент послевоенных Филиппин Д. Макапагал вообще
высказывался за «полный уход государства из бизнеса» 34. Одна­
ко созданные в экономике условия заставляли государство не
только регулировать экономическое развитие и разрабатывать со­
циально-экономические программы - обязательные для госсек­
тора и индикативные для частного бизнеса, но и вкладывать ка­
питалы в необходимые отрасли.
Импортзамещающая модель развития экономики существенно
перекроила отраслевую структуру не только обрабатывающей
промышленности, но и импорта. К концу 1950-х годов доля им­
порта потребительских товаров в стоимости всего импорта сокра­
тилась в два с лишним раза по сравнению с 1949 г. (до 18,3%
против 47%), сырья же, наоборот, выросла соответственно до
56,2% против 43%, а промышленного оборудования - до 25%
против 10% 35. Осуществление импортзамещающей индустриали­
зации позволило увеличить долю обрабатывающих отраслей в
ВВП до 16% к началу 1960-х годов по сравнению с 10% десяти­
летием ранее.
Но затем модель импортзамещения все чаще стала давать сбои
и демонстрировать свою неспособность в долгосрочной перспек­
тиве содействовать расширению внутреннего рынка потребитель­
ских товаров, прежде всего, из-за низкой платежеспособности
большинства населения страны. На внешнем рынке она была не­
конкурентоспособной. Подобное производство могло существо­
вать только в особом климате преференций, предоставляемых
государством. Увеличилась его зависимость от поставок из-за
рубежа сырья, полуфабрикатов и главное - капитального обору­
дования. В условиях филиппинской действительности из ускори­
теля экономического роста следование импортзамещающей моде­
ли превратилось в фактор его сдерживания. Становилось ясно,
что она неспособна вывести страну из экономической отсталости.
Использование импортзамещающей модели сокращалось с нача­
ла 1960-х годов и к их середине практически сошло на нет.


1950-1960-е годы были временем серьезных социальных пе­
ремен, существенно изменивших облик традиционной экономи­
ческой элиты. Формирование нового поколения филиппинских
предпринимателей, начавшееся еще в предвоенное время, обрело
свою подлинную силу именно в указанный период. Поиски эффективной модели развития, способной покончить с колониаль­
ной структурой экономики и вывести ее из отсталости (как гово­
рилось выше, импортзамещающая индустриализация на опреде­
ленном этапе внесла свой позитивный вклад в этот процесс),
были непосредственно связаны с укреплением экономического
потенциала и ростом общественно-политической активности но­
вого предпринимательского слоя. И если в конце 40-х - начале
50-х годов XX в. этот слой был представлен маломощными мел­
кими и средними отраслями производства, то во второй половине
1950-х и особенно в 1960-х годах происходила консолидация яд­
ра крупных национальных капиталов. Еще в советской филиппинистике был введен термин «новая национальная буржуазия», на
наш взгляд, адекватно раскрывающий суть феномена обновления
и структурного усложнения филиппинской экономической элиты.
В западной литературе по Филиппинам, в частности в работах
Д. Вурфела, этот термин не используется (он приписывается
исключительно ученым-марксистам), хотя сама динамика соци­
альных изменений трактуется примерно в том же русле. Обще­
признано, что большинство нового послевоенного поколения
крупных национальных предпринимателей вышли из неэлитных
кругов, аккумулируя капиталы на базе мелкого и среднего про­
изводства и торговли (этот тип накопления капитала был наи­
более свойствен бизнесменам из среды китайских метисов и фи­
липпинцев китайского происхождения). Среди же бизнесменовфилиппинцев, выходцев из коренных малайских народностей,
был немалый процент тех, кто вел свое происхождение из тра­
диционной экономической элиты. Так, отмечает Д. Вурфел, пра­
деды и деды могли принадлежать к лендлордам или экономиче­
ским магнатам довоенной генерации, в то время как их внуки и
правнуки обращались к современному импортно-экспортному
бизнесу или становились владельцами мукомольных предприя­
тий, заводов по сборке автомобилей и т .д .36
Таким образом, различия в экономических интересах приводи­
ли к нередко глубоким противоречиям между старшими и млад­


шими поколениями в одних и тех же элитарных семействах. Так
или иначе, важнейшей чертой социально-экономического разви­
тия Филиппин в это время было усиление по нарастающей пози­
ций крупной новой национальной буржуазии. Внутри этого слоя
основное ядро образовала группа молодой промышленно-банков­
ской буржуазии. Ее представители первыми обратились к строи­
тельству предприятий тяжелой индустрии (сталелитейные, меде­
плавильные заводы, химические предприятия и т.п.). Росла и
группа так называемого потребительского типа, вкладывавшая
капиталы в непроизводительные отрасли хозяйства, главным об­
разом «индустрию развлечений», которые быстро приносили на­
дежные и высокие прибыли.
В 1950-1960-х годах заметно усилилась политическая роль
новой национальной буржуазии параллельно с наращиванием ее
экономического потенциала. Причем национальные капиталисты
новой формации оказывали и косвенное и прямое воздействие на
государственную политику. Основными инструментами давления
на политику правительства служили организации, действовавшие
за рамками официальной партийно-парламентской системы. К их
числу принадлежали крупнейшие объединения национальной
буржуазии - Торговая и Промышленная палаты, Ассоциация про­
мышленников и экспортеров и некоторые другие. Национальные
предпринимательские круги занимали главенствующее положе­
ние в Центральном банке и Национальном экономическом сове­
те, который стал источником формирования молодых технокра­
тов и центром по выработке основ экономической и социальной
политики. Превращаясь в важнейший компонент экономической
элиты, новая национальная буржуазия постепенно расширяла
формы своего воздействия на политику, занимаясь финансирова­
нием выборных кампаний, поддерживая тех или иных кандидатов
от правящей или оппозиционной партии 37, увеличивая прямое
представительство в выборных органах и участие в администра­
тивно-управленческом аппарате. Тем не менее она не могла до­
биться перегруппировки сил в составе правящей элиты в свою
пользу таким образом, чтобы сломить монополию в политике
олигархической верхушки, нацелив политическую стратегию го­
сударства на осуществление экономической модернизации.
Существовало еще одно, едва ли не главное, препятствие на
пути развития национального капитализма - зависимость после­


военной филиппинской экономики от иностранного капитала
преимущественно американского происхождения. Не раз цити­
руемый нами Д. Вурфел приводит некоторые цифры: к концу
60-х годов XX в. США контролировали на Филиппинах около
800 фирм, на которые приходилось 4/5 от общего объема ино­
странных инвестиций. В 1960-х годах 43% продаж, осуществляе­
мых 50 ведущими (top) филиппинскими корпорациями, произво­
дились фирмами, в которых более 50% акций принадлежали аме­
риканцам 38. Но в течение 1960-х годов общая тенденция по мере
роста национального капитала была к ослаблению позиций США
в филиппинской экономике. В период импортзамещающей инду­
стриализации филиппинские капиталовложения превосходили
американские в «новых и необходимых» отраслях в конце 1950-х начале 1960-х годов на долю филиппинского капитала приходи­
лось до 80% инвестиций, в то время как американцы контролиро­
вали всего 18% капиталовложений во вновь создававшиеся пред­
приятия. В смешанных американо-филиппинских компаниях биз­
несмены-филиппинцы добивались выгодных условий сотрудни­
чества с партнерами-американцами. Тем не менее американский
капитал продолжил занимать прочные позиции в таких ключевых
отраслях, как черная металлургия, электроэнергетика, нефтеочи­
стительная и газовая промышленность. Проблема зависимости
приобретала все более актуальный и острый характер с выходом
на авансцену социально-экономической и политической жизни
новой национальной буржуазии. В отличие от старой экономиче­
ской элиты, буржуазии компрадорского типа, у нее отсутствовали
традиционные связи с американскими монополиями (тем не ме­
нее и новые предприниматели не могли избежать зависимости в
той или иной форме от иностранного капитала). Главное проти­
воречие новой буржуазии с американским капиталом происте­
кало из ее ориентации на внутренний рынок, заинтересованности
в его развитии, следовательно, в общем экономическом прогрессе
и ускорении капиталистической трансформации.
Новая национальная буржуазия закономерно стала той соци­
альной средой, которая инициировала подъем филиппинского на­
ционализма, в конкретных условиях страны приобретавшего ан­
тиамериканскую направленность. Будучи в меньшинстве в соста­
ве экономической элиты, новая национальная буржуазия обрела
достаточно широкую поддержку части среднего класса, мелких


предпринимателей, столичной интеллигенции, студенчества, ко­
торым импонировали ее патриотические и антиамериканские на­
строения. Так на Филиппинах в 1950-х годах родилось течение
«экономического национализма».

«Pilipino Мипо» - «филиппинцы прежде всего»
Под лозунгом «экономического национализма» в 1954—1956 гг.
прошло несколько кампаний, организованных новыми крупными
предпринимателями. Главными требованиями (весьма радикаль­
ными для того времени), выдвигавшимися в ходе этих кампаний,
были пересмотр закона Лауреля-Лэнгли (удаление из него еще
сохранившихся дискриминационных в отношении филиппинско­
го бизнеса статей), в более широком плане - всей системы эко­
номических отношений с США, основанных на неравноправном
партнерстве, расширение и диверсификация внешнеторговых
связей, что очень важно, развитие контактов с азиатскими стра­
нами и, наконец, изменение в филиппино-американских соглаше­
ниях по вопросу о военных базах.
Этими кампаниями руководили крупные филиппинские про­
мышленники - Г. Пуйят, X. Марсело, основатель первых нацио­
нальных сталелитейных заводов, председатель Торговой палаты
Филиппин М. Балагбат и др. Новобуржуазные круги оказали пря­
мое влияние и на предвыборную платформу К. Гарсии (1957—
1961), и государственную политику его администрации после по­
беды на выборах 1957 г. К. Гарсия, сменивший Р. Магсайсая на
президентском посту, консерватор, политик традиционного тол­
ка, тем не менее провозгласил официальный государственный
курс под лозунгом «филиппинцы прежде всего» - «Pilipino Мипо».
Этот лозунг-, был сформулирован в резолюции Национального
экономического совета и был направлен на ограничение в стране
американского бизнеса и зависимых от него довоенных «эконо­
мических империй» местной крупной буржуазии главным обра­
зом компрадорского типа, защиту интересов национальной бур­
жуазии в области промышленности и торговли. Программа «Эко­
номического национализма» новобуржуазных кругов встретила
одобрение и поддержку националистической оппозиции в
конгрессе, возглавлявшейся сенатором К. Ректо. Во второй поло­
вине 1950-х годов К. Ректо выдвинулся в главного идеолога и


лидера общественного националистического движения, взявшего
то же название «Pilipino Мипо». К. Ректо видел единственный
путь к возрождению страны - в развитии национального капита­
лизма. Его «экономическое кредо»: «индустриализация страны
филиппинскими капиталистами; освоение национальных ресур­
сов филиппинскими капиталистами; развитие и укрепление фи­
липпинского капитализма, а не иностранного капитализма на
Филиппинах». Подъем движения «Pilipino Мипо» совпадал со
временем наиболее эффективного функционирования импортза­
мещающей модели. Оборотной стороной «экономического на­
ционализма» неизбежно становился рост антиамериканизма (вто­
рая волна антиамериканизма в послевоенной истории Филиппин).
К. Ректо и его единомышленники, защищая национальные инте­
ресы страны, делали акцент на борьбе с засильем и диктатом
американских монополий на Филиппинах, полагали, что антиаме­
риканизм не может быть направлен против американцев как на­
ции и против тех демократических идеалов и норм, которые были
принесены США. Но среди сторонников националистического
движения, возглавлявшегося К. Ректо, было немало и радикалов
(из среднего класса, бизнеса, интеллигенции), стремившихся при­
дать движению отчетливо выраженную антиимпериалистическую
направленность.
В целом же, говоря о подъеме национализма - антиамерика­
низма на Филиппинах, нельзя не отметить его локализацию в
границах столичного мегаполиса, вообще более или менее круп­
ных урбанистических центров, где имелась социальная и куль­
турная среда для восприятия и распространения националисти­
ческих идей. Что же касается жителей сельской периферии (то
есть подавляющего большинства филиппинцев), не затронутых
глубоко вестернизацией (в данном случае - американизацией),
связанных системой традиционных отношений, для которых пер­
востепенной была задача выживания (борьба с бедностью, безра­
ботицей и т.п.), то они оставались далеки от тех идеологических
процессов, которые рождались в городских центрах.
Самого К. Ректо в правоконсервативной среде обвиняли в про­
коммунистических симпатиях. Но ему, как идеологу филиппин­
ского национализма, коммунистические идеи были чужды, хотя
он и не был активным антикоммунистом. К. Ректо умер в 1960 г.,
после его смерти движение «Филиппинцы прежде всего» как


организованная сила прекратило существование, но его идеоло­
гия получила дальнейшее развитие в разных течениях филип­
пинского национализма. Выйдя за рамки «экономического нацио­
нализма», она гальванизировала многие психологические, куль­
турно-исторические, этнокультурные проблемы, порожденные
воздействием продолжительной вестернизации на сознание, мен­
талитет и поведение филиппинцев. Вероятно, одними из самых
острых и актуальных проблем стали проблема национальной
идентичности и поиска своего'места среди азиатских народов и
государств. В 1950-1960-х годах с естественным в условиях не­
зависимости расширением контактов с соседними странами фи­
липпинская политическая и культурная элита вынуждена была
признать, что Филиппины воспринимаются соседями по региону
как некое неопределенное государственное образование, не при­
надлежащее ни к Западу, ни к миру Азии. Поэтому с 1960-х годов
стремление Филиппин обрести азиатскую идентичность стало
проявляться в постепенной ориентации их внешнеполитического
курса на сближение с азиатскими соседями. В связи с проблемой
национальной идентичности уместно процитировать Сальвадора
Лопеса, в 1950-1960-х годах известного общественного деятеля,
некоторое время занимавшего пост президента Университета
Филиппин (УФ). «Филиппинец - наиболее вестернизированный
житель Азии, - обычно производит впечатление, что он весьма
горд носить политические и культурные “одежды” своих бывших
хозяев. Но этот сын Азии никогда не чувствует себя дома, будучи
на Западе... Филиппинцы должны выполнить свое предназна­
чение, отыскав свою суть и став самими собою... Это потребует
от них избавиться от привычки относиться к западным элементам
своего культурно-исторического наследия как к чему-то, что не
только отделяет, но и возвышает их над соседними государства­
ми и нациями» 39.
Образованные филиппинцы особенно болезненно восприни­
мали самоощущение «духовной раздвоенности», сочетания и
противоборства «Восток-Запад» в их сознании, мировоззрении,
менталитете. Отсюда - свойственные филиппинской интеллиген­
ции «комплекс духовной неполноценности», «синдром колони­
ального мышления», поиски своих культурно-генетических
азиатских корней. Одним из первых шагов к обретению нацио­
нальной идентичности был всплеск «культурного национализма»


в 1950-1960-х годах, вызванный к жизни подъемом «экономи­
ческого национализма» и антиамериканизма. Как символ полити­
ческого и духовного высвобождения от американского влияния
День независимости Филиппин (общенациональный государ­
ственный праздник) в 1962 г. (при президенте Д. Макапагале)
был торжественно перенесен с 4 июля (дня получения суверени­
тета из рук американцев, совпадающего с Днем независимости в
США) на 12 июня (12 июня 1898 г. генерал Э. Агинальдо, лидер
антиколониальной революции 1896-1898 гг., впервые провозгла­
сил независимость Филиппин в городе Кавите).
Обращение к доколониальной эпохе, индигенному историкокультурному наследию играло роль стимула для самоутвержде­
ния филиппинцев и в личностном, и в национальном плане.
В конце 1950-х годов в УФ образовался неформальный центр
(в него входили историки, этнологи, социологи, культурологи) по
пересмотру колониалистских (в испанской и американской исто­
риографии Филиппин) концепций филиппинской истории и изу­
чению исторического прошлого страны с националистических
позиций. Новую национальную историческую школу возглавил
профессор УФ Т. Агонсильо, заслуживший признание демократи­
ческих и патриотических кругов прежде всего своими трудами по
истории антииспанской национальной революции 1896-1898 гг.,
которая, как известно, оставила неизгладимый след в памяти
последующих поколений филиппинцев и оказала влияние бук­
вально на все течения общественной мысли Филиппин XX в.
Т. Агонсильо и его ученики проделали также весомую работу по
изучению истории страны с древнейших времен до современно­
сти (включая период независимости), используя (преимуществен­
но для доколониального и испанского периодов) редкие источни­
ки местного происхождения и материалы древних китайских
хроник40. Говоря о развитии национальной исторической науки
на Филиппинах в 50-60-е годы XX в., нельзя не сказать об одном
из самых ярких и талантливых историков, начинавшем в это вре­
мя свою научную карьеру - С.А. Махуле. Диапазон его научных
интересов был очень широк. Ему принадлежит ряд оригинальных
глубоких исследований по идеологии филиппинской революции
1896-1988 гг. Но более всего С.А. Махул известен как ученый,
первым обратившийся к воссозданию полной, детальной истории
филиппинских мусульман. Он также первым обратил внимание


на опасные в будущем последствия (в политическом, социаль­
ном, этноконфессиональном плане) многовекового взаимного от­
чуждения и противоборства двух конфессиональных общин в со­
ставе унитарного государства41.
Влияние «культурного национализма» сказалось на интенсив­
ном развитии языковой политики по созданию единого общефи­
липпинского языка. Попытки решения этой проблемы неодно­
кратно предпринимались, начиная с колониального периода.
Актуальная для любой многоязычной страны, на Филиппинах
языковая проблема приобрела особую остроту из-за массового
внедрения английского языка в годы колониализма США, кото­
рый стал для большинства филиппинцев (разумеется, в первую
очередь жителей городов, но и не только горожан) главным сред­
ством общения. В 1950-1960-е годы вновь активизировали свою
деятельность Институт национального языка, Лингвистическое
общество Филиппин, Академия филиппинского языка (под эги­
дой ЮНЕСКО) и возникли десятки государственных и общест­
венных структур, занимавшихся вопросами языковой ситуации и
языковой политики. В 1959 г. национальным языком был объяв­
лен филиппинский (по-тагальски - пилипино), - фактически это
тагальский, которым, по данным тех лет, хорошо владели до 50%
населения, а понимали свыше 70% филиппинцев (в наши дни та­
гальским владеет практически большинство жителей Филиппин).
Английский сохранил статус официального языка. В «Пилипино»
тагальский дополнен заимствованиями из региональных языков,
а также англоязычными компонентами. В обиходной речи, в мас­
совой печати уже тогда существовал термин taglish (от Tagalog и
English), нечто вроде местного варианта «пиджин-инглиш». До­
бавим, что идея создания общефилиппинского языка не реализо­
вана по сей день, и очевидно здесь невозможно какое-то оконча­
тельное однозначное решение, узаконенное «сверху». Необходи­
мо учитывать естественный ход развития региональных языков,
причем без ущемления позиций тагальского, и по-прежнему
прочное положение английского в важнейших сферах культуры,
образования, науки, политики.
В истории филиппинской культуры 50-60-е годы XX в. счи­
таются своего рода периодом ренессанса, в особенности в об­
ласти литературы и изобразительного искусства.


Специальный анализ литературного процесса и художествен­
ного творчества не входит в нашу задачу. Опираясь на культуро­
логические и литературоведческие труды прежде всего отечест­
венных филиппинистов, и в первую очередь работы И.В. Подберезского, выделяющиеся своей нетривиальностью и глубиной
исследования, мы ограничимся краткими оценками главным об­
разом социопсихологических аспектов воздействия национализ­
ма на развитие духовной культуры филиппинцев. Оно было
сложным и противоречивым. Проблемы «литература и национа­
лизм», «искусство и национализм» вызвали волну дискуссий в
кругах филиппинской интеллигенции. Ставились вопросы: «что
есть современные филиппинская литература и искусство», могут
ли они рассматриваться как национальные? И более того - суще­
ствует ли вообще филиппинская национальная культура? Эти
вопросы были отнюдь не риторическими, а жизненно важными
для культурной самоидентификации филиппинцев. Как известно,
история филиппинской культуры и, в частности, литературы не
только тесно связана, но определяется особенностями историче­
ского пути Филиппин. Отсутствие опоры на древний цивилизаци­
онный пласт, ранняя христианизация и на ее основе культурная
испанизация, наслоение на испанскую традицию культурной аме­
риканизации, плодом которой стало, в частности, развитие англо­
язычной литературы. Она потеснила, а затем практически вытес­
нила испаноязычную, но многие произведения филиппинских
писателей, написанные по-английски, в содержании и жанрово­
стилистических формах сохраняют «иберийские корни». И все
это - в полиэтническом обществе, где своим ходом происходит
развитие тагальской и других региональных литератур. В итоге
многослойный «литературный пирог», вызывающий вполне зако­
номерные сомнения в самом понятии «филиппинская литература».
И.В. Подберезский цитирует известного филиппинского литера­
туроведа и историка JI. Ябеса, выразителя крайне пессимистиче­
ской точки зрения: «Наша литература - больная литература, по­
тому что наши писатели больны, и болезнь эта отражается в их
произведениях, о чем они и сами не догадываются» 42. По словам
И.В. Подберезского, эту болезнь на Филиппинах называют «куль­
турной шизофренией», подразумевая напряженное состояние
личности, внутренний дискомфорт, вызванный принадлежностью
одновременно к двум культурам43. И все же несмотря на комп­


лексы, свойственные филиппинской интеллигенции, их болезнен­
ную сосредоточенность на проблеме духовной раздвоенности, при
действительно очень сильной вестернизации культуры, в своих
произведениях (если они отмечены подлинным художественным
мастерством и талантом) писатели-филиппинцы выражают свое
особое истинно филиппинское видение мира. Влияние национа­
лизма на литературный процесс лишь более обнаженно и обо­
стренно высветило принадлежность литераторов-филиппинцев
именно к своей филиппинской культуре, каким бы сложным и
неоднородным был путь ее развития.
Заметным явлением в литературной жизни в 1950-1960-х го­
дах стало оживление региональных литератур. Но с точки зрения
эстетического уровня они продолжали отставать от тагалоязычной и англоязычной литератур, оставаясь в плену провинциа­
лизма, если воспринимать это понятие с точки зрения второсортности, узости и ограниченности кругозора. Литераторы-«регионалы» в своих произведениях с энтузиазмом декларировали, но не
раскрывали через художественные образы, оригинальные эстетическо-стилистические формы свой патриотизм, любовь к жизни
простых филиппинцев - тао и т.п. И все же сам факт пробужде­
ния региональных литератур свидетельствовал о развитии лите­
ратурного творчества в национальном масштабе.
Середина прошлого века была временем расцвета двух основ­
ных ветвей современной филиппинской литературы - тагало- и
англоязычной. И та и другая органически представляют нацио­
нальный литературный процесс, оба языка - равноправные ин­
струменты творческого самовыражения писателей-филиппинцев.
Еще в предвоенный период для многих филиппинских литерато­
ров было характерно двуязычие (писали и на тагальском, и на
английском языках). Эта тенденция продолжала укрепляться.
В 1960-е годьг несколько изменилось соотношение тагальской и
англоязычной литератур. Если традиционно тагальская литерату­
ра превосходила англоязычную в количественном отношении,
уступая в качественном, то теперь она стала использовать опыт
творчества литераторов, пишущих на английском языке. Отсюда расширение художественного мира писателей, попытки через
узкофилиппинскую тематику выхода к проблемам общечелове­
ческого звучания, к философским обобщениям. В целом тагаль­
ской литературе была свойственна отзывчивость на актуальные


социальные, политические проблемы, волновавшие общество,
склонность к левым взглядам у многих писателей и поэтов,
пишущих на тагальском.
Появилась плеяда тагалоязычных литераторов, в центре твор­
чества которых была жизнь простых филиппинцев (особенно по­
пулярна была крестьянская тема) со всеми оттенками трудностей,
забот, несправедливости, горечи и радости бытия. Лучшие из них
уходили от провинциализма, дидактизма и сентиментальности,
размышляли о месте художника и литературы в современном
обществе, при этом гражданская социально направленная темати­
ка занимала ведущее место. В тагальской литературе доминирую­
щие позиции занимал реализм, даже в поэзии, где традиционно
авторы отдавали предпочтение романтизму, набирали силу реа­
листические начала. Реалистическое направление преобладало в
жанрах короткого рассказа, эссе, новеллы и во все более вы­
ходившим на первый план жанре тагальского реалистического
романа. Модернизм и вообще какие-то инновации и эксперимен­
ты в литературном творчестве почти не коснулись тагальской
литературы.
Из многообразия имен остановимся на самом крупном и ярком
поэте, писателе, новеллисте, очеркисте, драматурге, эссеисте, за­
нимавшем особое место в тагалоязычной литературе, известном
за пределами Филиппин, в том числе в России. Это Амадо Вера
Эрнандес (1903-1970), творчество которого, особенно в годы его
расцвета во второй половине 1960-х годов, определяло направ­
ление развития тагальской новеллистики и романистики. А. Эр­
нандес никогда не склонялся к двуязычию, всю жизнь сохранял
верность родному языку. Он известен не только как литератор, но
и крупный общественный деятель левых убеждений. Накануне
войны издавал ежедневную газету на тагальском языке «Мабухай» («Да здравствует»), во время оккупации сражался в рядах
участников антияпонского сопротивления. В 1952 г. он посвятил
теме борьбы с оккупантами эпическую поэму «Свободный на­
род». С провозглашением независимости А. Эрнандес - один из
ведущих лидеров левого профсоюзного движения, пользовав­
шийся огромной популярностью и авторитетом в среде рабочих.
За левые взгляды он поплатился несколькими годами (1950-1956)
тюремного заключения по обвинению в связях с хуками, КПФ и
подрывной антиправительственной деятельности. Был освобож­


ден благодаря кампании, поднятой левыми и либеральными кру­
гами мировой общественности. После выхода из тюрьмы появил­
ся ряд его пьес: «Мунтилупа», 1958 (тюрьма, в которой он нахо­
дился под арестом), «Лестница, ведущая на радугу» (1959), «Два
лица одного грубияна» (1960) и др., обличающие филиппинскую
систему правосудия, коррупцию чиновников, безнаказанность
власть имущих. Более всего он прославился романами «Крокоди­
ловы слезы» (1963) и написанным за год до смерти «Хищные
птицы» (1969). В первом - реалистическое без натурализма, нази­
дательности и сентиментальности’изображение жизни филиппин­
ского крестьянства с точными и глубокими характеристиками
особенностей крестьянской психологии. В романе «Хищные пти­
цы» он вернулся к военной теме, создав эпическое полотно антияпонского сопротивления и первых послевоенных лет в подни­
мавшейся из руин Маниле. Он сам назвал этот роман «социальнополитическим». В нем автор стремится решить проблемы «об
отношении человека и общества, личности и класса, об ответ­
ственности человека перед обществом».
1950-1960-е годы были временем успеха и подъема англо­
язычной литературы, подтвердившей свою принадлежность к
национальной филиппинской культуре. Вполне естественно, что
не стихавшие в творческой интеллигенции споры о влиянии куль­
турной вестернизации, о дихотомии «Восток-Запад», проявля­
ющейся в духовной жизни филиппинцев, об отношении к своему
культурно-историческому прошлому острее всего разгорались в
среде англоязычных литераторов, избравших неродной язык для
художественного и национального самовыражения. Оставив
исследование этих сложнейших проблем специалистам, отметим,
что английский язык служил проводником в мировую культуру,
помогал англоязычным писателям глубже проникать во внутрен­
ний мир филиппинцев в контексте иных мировоззренческих и
духовных координат. И от этого произведения, написанные поанглийски, только выигрывали. Отсюда стилистическое, компо­
зиционное многообразие в произведениях англоязычных прозаи­
ков и поэтов, их восприимчивость к современным литературным
формам и направлениям.
Как и в тагалоязычной, в англоязычной литературе в 1950—
1960-х годах было множество имен, среди них несколько очень
ярких талантов, поднявшихся до мирового уровня. В поэзии


царил Хосе Гарсия Вилья, публиковавшийся с одинаковым успе­
хом и на родине, и в США, лирик, знаток человеческой души, духовных исканий, психики, эмоционального мира филиппинцев.
Его влияние на молодых поэтов-филиппинцев послевоенного по­
коления было огромно.
В англоязычной прозе назовем три имени - Нестор В.М. Гон­
салес, Франсиско Сиониль Хосе, Никомедес (Ник) Хоакин.
Н.В. Гонсалес (представитель старшего поколения англоязычных
писателей) - мастер реалистической прозы, оставил несколько
книг рассказов и новелл, в том числе «Дети земли» (1954),
«Взгляни на этот остров, странник» (1963) и др., все посвящен­
ные крестьянской теме и глубоко филиппинские по мироощуще­
нию автора, хотя и написанные по-английски.
Н.В.М. Гонсалес - романист, оставаясь верным добротной реа­
листической прозе, завоевал признание романом «Пора благода­
ти» (1956), в котором тематически он вернулся к «миндорскому
циклу», описанию жизни крестьян острова Миндоро (главная те­
ма его упоминавшихся выше сборников рассказов). Другой роман
«Танцоры с бамбуками» (1959) посвящен филиппинской интел­
лигенции, с преобладанием социального анализа, рассуждениями
о социальной значимости творчества и ответственности писателя
перед народом.
Франсиско Сиониль Хосе - не только крупный талантливый
писатель, он - выдающееся явление в культурной жизни Филип­
пин вообще, борец за процветание национальной культуры.
В 1958 г. Сиониль Хосе основал филиппинское отделение ПЕНклуба, сделавшись его бессменным руководителем. В 1966 г. стал
издавать собственный журнал «Солидэрити» (Solidarity), кото­
рый, по словам Н.В. Подберезского, превратился в один из луч­
ших интеллектуальных журналов в Азии. Одновременно он яв­
лялся владельцем издательства левонационалистической ориента­
ции (в нем он и публиковал большинство своих эссе, рассказов и
повестей). Он владел также художественной галереей и книжным
магазином под тем же названием «Солидарность», символиче­
ским для филиппинской интеллигенции. Напомним, что в 70-80-х
годах XIX века молодые филиппинские эмигранты в Мадриде
издавали газету на испанском языке «La Solidaridad», которая
стала рупором пропаганды либеральных реформ на Филиппинах
и в которой печатались лучшие публицисты и писатели-филип­


пинцы, среди них Хосе Рисаль, завоевавший уже к тому времени
литературную известность. В 60-х годах XX в. книжный магазин
Сиониля Хосе был одним из центров культурной жизни столицы,
где собирались писатели, художники, артисты, общественные
деятели и политики, дискутируя о судьбах своей страны. Одно из
самых известных и сильных литературных произведений Сио­
ниля Хосе —повесть «Притворщики», 1961 (переведена на рус­
ский язык И.В. Подберезским в 1977 г.). Ее сюжет внешне доста­
точно прост. Молодой филиппинец Антонио Самсон, вернувший­
ся на родину после обучения в США (причем в Гарварде), и не
найдя себе места в современной филиппинской действитель­
ности, кончает жизнь самоубийством. Тема самоубийства как
форма протеста или бунта личности, отвергнутой обществом, не
нова в филиппинской литературе. Но за канвой этой довольно
бесхитростной истории автор сумел вскрыть целые пласты проб­
лем, разнохарактерных, но одинаково сверхактуальных для фи­
липпинского общества того времени. Это и проблема преодоле­
ния культурной раздвоенности, и блестящий социальный анализ
филиппинской элиты, ее разных поколений - от нищенствующих
старых испанофилов до формирующегося преуспевающего ново­
буржуазного класса. Повесть откликнулась и на политическую
атмосферу 1960-х годов, канун кризиса местной либеральной де­
мократии. По утверждению И.В. Подберезского, термин «олигар­
хия» применительно к филиппинской правящей верхушке впер­
вые прозвучал в повести Сиониля Хосе и затем прочно вошел в
политический лексикон 44.
Ник Хоакин (1917-2004), крупнейший писатель Филиппин,
широко известный за рубежами своей страны, занимает особое
место в англоязычной филиппинской литературе, как и его самый
знаменитый, странный и неразгаданный роман «Женщина с дву­
мя пупками»,’ 1961 (в русском переводе И.В. Подберезского в
1979 г. «Женщина, потерявшая себя»). Нельзя не процитировать,
на наш взгляд, лучшего российского знатока его творчества. Вот
что пишет И.В. Подберезский: «До Хоакина никому из филип­
пинских писателей не удавалось столь успешно преодолеть неод­
нородность филиппинской литературы - и делает он это не
посредством отбрасывания каких-либо составных ее частей
(исконной филиппинской, испанской или американской), а по­
средством их органического слияния. Филиппинский писатель по


своему мироощущению, с отчетливо выраженными испанофиль­
скими тенденциями и испанским “барочным” стилем письма, пи­
шущий на безупречном английском языке, - так, видимо, можно
охарактеризовать его творческое лицо» 45. О смысле романа Ника
Хоакина не прекращаются споры. Многие филиппинские (и за­
падные) литературоведы усматривают в нем лишь символ столк­
новения культур, воплощенного в художественном образе Кони —
женщины «с двумя пупками», которая неосознанно пытается
сделать выбор из двух противоположностей. Представляется, что
более правы те исследователи, кто за внешней символикой усмат­
ривают обращение автора к извечным и коренным проблемам
человеческого бытия: сосуществования и борьбы добра и зла,
причем зла и в нравственном, и в социальном смысле. В романе
Хоакина действуют личности, оказывающиеся в исключительных
обстоятельствах. Новаторство писателя - в сюжетно-композиционном построении романа. В отличие от традиционного последо­
вательного изложения событий, характерного для филиппинских
писателей, Хоакин прибегает к смещению временных планов, пе­
реплетая прошлое и настоящее, вводит в повествование вставные
эссе, лирические отступления (к примеру, восторженное носталь­
гическое описание старой Манилы). В чем единогласны все
исследователи и критики, так это в том, что роман Н. Хоакина подлинно филиппинское произведение, отражающее своеобразие
психологии и исконно филиппинских нравственных ценностей
(одна из них - семья, родственные связи, утрата которых причина трагедии героини романа).
«Культурный национализм», вероятно, наиболее специфиче­
ски воздействовал на развитие филиппинского изобразительного
искусства. Проблема национальной идентичности в визуальных
сферах духовной культуры была даже острее и болезненнее, чем
в литературе. С радикально-националистической точки зрения
(весьма распространенной в 1950-1960-е годы) среди образован­
ных филиппинцев продолжал господствовать «колониальный сте­
реотип мышления», ориентировавшийся на подражание западным
образцам. Поэтому филиппинское изобразительное искусство в лучшем случае посредственная имитация американского модер­
низма и авангардизма. Носители умеренно националистических
взглядов признавали связь современного искусства с националь­
ной почвой, но выступали за усиление его «чисто филиппинско­


го» характера. Была рождена формула «филиппинизм в изобра­
зительном искусстве», которая расшифровывалась широко и не­
определенно (вплоть до абсурдных призывов к созданию соб­
ственного «филиппинского» абстракционизма, поп-арта и т.п.)46.
Такая гиперболизация проблемы культурной раздвоенности, ут­
рированные поиски «филиппинизма» были связаны с тем, что на
Филиппинах отсутствовала древняя высокая художественная тра­
диция. В этом существенное отличие Филиппин от тех стран Вос­
тока, современная культура которых опирается на многовековые
пласты древних цивилизаций. Естественно, что современное ис­
кусство в этих странах неизбежно впитывает элементы художест­
венной культуры Запада. Но доминирующей остается все-таки
тенденция к творческому использованию в современной худо­
жественной практике веками накопленного эстетического опыта,
отбора тех форм и изобразительных средств, которые наиболее
соответствуют созданию нового национального искусства. Для
филиппинцев же, в силу особенностей исторического пути Фи­
липпин и развития, в том числе, духовной культуры, восприятие
западных форм, методов, эстетических идей - процесс естест­
венный, органичный, не усложненный национальной традицией.
Но творчество филиппинских мастеров отнюдь не лишено нацио­
нального колорита и самобытности (к какой бы школе или тече­
нию они ни принадлежали), что проявляется в изображении
национальных характеров, социальной среды, различных реалий
жизни и быта, в особом пристрастии к колористическим гаммам.
Как и в литературе, в изобразительном искусстве 50-60-е годы
XX в. выделяются по интенсивности художественного творче­
ства, по обилию ярких имен. Филиппинцы называют «тройку
гигантов», творивших в те годы: художники Карлос Франсиско
(1913-1969), Висенте Манансала (1901-1981), Эрнандо Окампо
(1911-1978). К. Франсиско - монументалист, в своем творчестве
испытал заметное влияние мексиканской школы монументальной
живописи - знаменитых Сикейроса, Д. Риверы. Он оставил мону­
ментальные росписи в десятках манильских общественных, адми­
нистративных зданий, церквях, университетах. «Филиппинская
тема» наиболее талантливо отражена в красочной настенной
росписи для отеля Манилы «Фиеста» и крупномасштабной ком­
позиции в манильском муниципалитете (1965), воспроизводящая
основные вехи истории Филиппин 47.


В. Манансала считается зачинателем кубизма в современном
изобразительном искусстве Филиппин, вдохновлявшимся творче­
ством Пикассо, но, по мнению и филиппинских, и западных спе­
циалистов, сумевшим сохранить собственную творческую инди­
видуальность («прозрачный кубизм»), В то же время щедрое
использование в картинах В. Манансалы цветовой и световой
гаммы сближает его с импрессионистами. Пампанго по нацио­
нальности, он всегда чувствовал себя истинным «маниленьо»
(манильцем) и «певцом Манилы». Художнику был чужд совре­
менный город. Его Манила - старый испанский центр, шумные
улочки чайна-тауна, рабочие окраины, кварталы трущоб. Типич­
но манильская атмосфера передается деталями: старинные «калесас» (карета), современные джипни (переделанные после войны
из американских джипов некие подобия микроавтобусов, разук­
рашенные их владельцами), мелочные лавки сари-сари и т.д.
В веренице народных персонажей - серия «сабуньерос» и «офисьенадос» - владельцев бойцовых петухов и болельщиков на
петушиных боях (Маннансала и сам был азартным «офисьенадо»
и до конца жизни держал у себя бойцовых петухов.) Интерес к
религиозной теме воплотился в галерее знаменитых «филиппин­
ских мадонн» (написанных в манере кубизма, импрессионизма и
реализма), увенчанной лучшей работой этой серии - «Мадонна
трущоб» 48.
К. Франсиско и В. Манансалу при всей разности их творчества
роднили свойственные обоим художникам демократичность, по­
иск истоков национальной культуры, раскрытие филиппинской
тематики с помощью форм и средств современного искусства.
Но поиск национальной самобытности был свойствен и про­
цветавшему на Филиппинах 1950-1960-х годов абстракцио­
нистскому искусству. Его тогдашний лидер и кумир авангардист­
ской молодежи - Э. Окампо. Из современных художников-филиппинцев он наиболее известен за пределами Филиппин, его
полотна есть в музеях США, стран Европы, Индии, Японии.
Э. Окампо - колорист, виртуозно владевший цветом, с помощью
которого он передавал идею формы, объема, пространства. Его
абстрактные композиции напоминают языки пламени, перели­
ваясь сложнейшими комбинациями цвета («Маски», 1956, «То­
темные формы», 1963 и др.). Специалисты усматривают в твор­
честве Э. Окампо пристрастие к цветовой гамме, характерной для


традиционного народного искусства, будь то сантос, иконопись,
украшения для фиесты, сари-манок филиппинских мусульман
или орнаменты горцев-язычников 49.
В 1950-1960-х годах появилось много ярких живописцев и
скульпторов более молодых поколений, расцвет творчества
которых приходится уже на 1970—1980-е годы.
В заключение следует сказать, что влияние «культурного на­
ционализма» на художественное творчество вызывало нередко
некую болезненную реакцию, Опасения оторваться от филиппин­
ских корней, стремление во что бы то ни стало продемонстри­
ровать свою национальную идентичность. А это объективно не
могло не вести к сужению творческих горизонтов. Филиппинских
художников 1950-1960-х годов можно упрекнуть не в недостатке
национальной самобытности, а скорее в явном избытке того, что
они сами называют «филиппинизмом в искусстве» - отгорожен­
ности от общечеловеческих тем и ностальгической сосредото­
ченности на узком круге «филиппинских символов» (независимо
от того, идет ли речь о реалистическом искусстве, модернизме
или авангарде).

Середина 60-х годов XX в. - «врастание» в кризис
Внутреннюю обстановку на Филиппинах в середине 1960-х
годов можно назвать «предгрозовой» - переломный этап с при­
знаками вызревания кризисной ситуации, переросшей во второй
половине десятилетия в острый структурный кризис, который
поразил все сферы жизни филиппинского общества. Все более
очевидное несоответствие филиппинской системы либеральной
демократии потребностям современного общественного разви­
тия - готовая почва для политического кризиса - усугублялось
неопределенностью в экономике. Она была вызвана исчерпан­
ностью политики импортзамещения, необходимостью поисков
новой экономической модели, с помощью которой можно было
бы преодолеть отставание в экономическом росте и расчистить
путь капиталистической модернизации.
Сменившее администрацию К. Гарсии правительство Д. Макапагала (отца второй в истории Филиппин женщины-президента
Глории Макапагал Арройо, победившей на президентских выбо­
рах 2004 г.) не справлялось с задачей оздоровления экономики.


Диосдадо Макапагал, пятый президент послевоенных Филиппин
(1961-1965), выходец из традиционной политической элиты, был
избран на пост главы государства на выборах 1961 г., баллоти­
руясь от ЛП. В 1957-1961 гг. он занимал пост вице-президента
К. Гарсии, оставаясь членом оппозиционной Либеральной пар­
тии. Уникальная ситуация, при которой президент и вице-президент принадлежали к соперничавшим партиям, была возможна
лишь в специфических условиях филиппинской двухпартийной
системы, при практически полной идентичности программ и низ­
кой политической престижности обеих партий. Д. Макапагал,
стремясь заполучить президентское кресло, постарался повторить
опыт Р. Магсайсая, проведя популистскую кампанию «от баррио
к баррио», плодами которой стали его победа на выборах 1961 г.
и впоследствии закон об аграрной реформе (1963).
Но Д. Макапагал был довольно заурядным политиком, не при­
надлежавшим к числу сильных лидеров (подобно Р. Магсайсаю),
не обладавшим ни выраженной харизмой, ни широтой полити­
ческого кругозора, ни интеллектуальным потенциалом, что меша­
ло ему избрать самостоятельную четкую линию поведения. Тем
не менее царившая в то время на Филиппинах атмосфера ожи­
дания перемен оказала влияние на его избирательную платформу
и дальнейший государственный курс. Д. Макапагал выступил с
программой реформ, в первую очередь затрагивавших экономику
и в особенности промышленно-финансовую сферу. Однако, в от­
личие от своего будущего преемника Ф. Маркоса он не смог
привлечь работающую команду из молодых технократов и ученых-экономистов с современным образованием для выработки
грамотной экономической стратегии, отвечающей интересам
Филиппин. Экономическая политика администрации Д. Макапагала была противоречива, непоследовательна и недальновидна.
Более того, она нанесла ущерб национальному предприниматель­
ству и национальным финансам. Речь идет о главной реформе в
промышленно-финансовой сфере - «деконтроле» - отмене с
1962 г. системы валютно-импортного контроля, введении повы­
шенных тарифных ставок на импорт и плавающего курса песо
(последнее моментально привело к удорожанию почти вдвое дол­
лара: его соотношение с песо стало почти 4 к 1 вместо 2 к 1). Все
эти меры, рекламировавшиеся как стимул для развития нацио­
нального промышленного производства, как раз ударили непо­


средственно по новой национальной буржуазии, владельцам
новых промышленных предприятий, возникших при подъеме
импортзамещающей индустриализации. Вместе с удорожанием
доллара резко выросли цены на импортируемое капитальное обо­
рудование, промышленное сырье, полуфабрикаты. Многие пред­
приниматели-филиппинцы разорялись, контроль над их пред­
приятиями и фирмами переходил к иностранному капиталу. Про­
исходило падение сбыта местных потребительских товаров на
внутреннем рынке, что вызывало снижение темпов роста про­
мышленного производства. Среднегодовые темпы роста произ­
водства в обрабатывающей промышленности снизились за 1960—
1967 гг. до 7% (сравнительно с 9,7% во второй половине 1950-х
годов) и продолжали падать до конца десятилетия 50. Продукция
филиппинских предпринимателей почти не имела выхода на
внешний рынок. В стоимостном объеме экспорта преобладали
сырьевые сельскохозяйственные товары и полуобработанное
сырье, доля же готовой продукции составляла ничтожную часть.
Таким образом, противоречивая и непродуманная экономическая
политика Д. Макапагала оказалась наиболее выгодна и прибыль­
на для старых местных монополий, традиционных экспортеров
аграрной продукции на рынки в США, и, естественно, для их
американских партнеров.
Что касается аграрной политики администрации Д. Макапага­
ла, то здесь, казалось бы, наметились обнадеживавшие перспек­
тивы. В начале 60-х годов XX в. положение в аграрном секторе
оставалось крайне тяжелым. В основных сельскохозяйственных
районах по-прежнему господствовал лендлордизм и преобладали
архаичные формы издольной аренды. По данным переписи
1960 г., 864,5 тыс. крестьянских хозяйств относились к категории
арендаторских, 310,9 тыс. велись полуарендаторами, 967,7 тыс.
принадлежали собственникам. Среди последней категории кре­
стьян преобладали бедняки (свыше 4/5 всех хозяйств с участками
до 5 га, из них половина - менее 2 га, что не обеспечивало их вла­
дельцам прожиточного минимума)51. Аграрное законодательство
1940-1950-х годов не продвинуло решения аграрного вопроса.
Полемика в конгрессе разгорелась и вокруг нового закона об аг­
рарной реформе, предложенного правительством Д. Макапагала,
и после продолжительных дебатов он был все же утвержден
летом 1963 г. Аграрная реформа Д. Макапагала была направлена


на капитализацию сельского хозяйства. Предусматривалась пере­
дача государству всех пустующих земель и выкуп земли у землевладельцев-латифундистов при сохранении максимальных разме­
ров земельной собственности в 75 га. Землевладельцы должны
были получать компенсацию из расчета 10% стоимости земли
наличными, а остальное - в виде облигаций Земельного банка.
Закон предполагал также осуществление некоторых мер по защи­
те прав арендаторов - наделение землей за выкуп арендаторовиздолыциков, снижение до 25% урожая платы за аренду в зерно­
вых районах, расширение кредитов крестьянам через сеть сель­
скохозяйственных банков, установление минимума заработной
платы для сельскохозяйственных рабочих. В целом аграрный за­
кон 1963 г. был значительно радикальнее предыдущих. Но и он
не был проведен в жизнь, в основном из-за блокирования его зе­
мельными олигархами и их лоббистами в конгрессе. Осущест­
вление закона растянулось на несколько лет, и к началу 1970-х
годов его основные постановления все еще не были выполнены
(преемник Д. Макапагала Ф. Маркос в разработке программы аг­
рарных преобразований частично использовал некоторые поло­
жения закона 1963 г.).
Д. Макапагал, в сущности, не сумел реализовать и другие свои
начинания, объективно отвечавшие интересам Филиппин. Извест­
ный своим проамериканизмом (как, впрочем, и все филиппинские
президенты), он, очевидно, под влиянием подъема национализма
внутри страны и появления тенденций среди стран ЮВА к укреп­
лению регионализма, расширению взаимного сотрудничества,
созданию региональных объединений впервые попытался не­
сколько дистанцироваться от односторонней внешнеполитиче­
ской ориентации на США. Он даже выступил с инициативой
образования МАФИЛИНДО - организации трех государств ЮВА
с малайским населением (Малайзии, Филиппин, Индонезии). Но
эта попытка оказалась неудачной из-за вспыхнувшего территори­
ального конфликта между Филиппинами и Малайзией. Изоляция
Филиппин в регионе продолжалась и была преодолена, и то не
сразу, лишь при Ф. Маркосе.
В первой половине 1960-х годов обозначились многие серьез­
ные признаки «втягивания» страны в кризис. В социальной сфере
возрастала неравномерность в распределении доходов, происхо­
дило углубление разрыва между полюсами богатства и нищеты.


Концентрация власти в руках олигархической верхушки при
слабости государства, которое было бессильно (да и не стре­
милось) защищать интересы широких слоев общества, неизбежно
вела к подъему оппозиционных настроений. Часто встречающее­
ся в англоязычной литературе понятие «rural unrest» свидетель­
ствовало о неутихавшем брожении в крестьянстве, страдавшем и
от архаичных методов эксплуатации, и от замедленного болез­
ненно протекавшего процесса ломки традиционных связей «пат­
рон-клиент» в наиболее развитых сельскохозяйственных райо­
нах, роста в них рынка наемного‘труда и пауперизации.
Среди сельских жителей провинций, удаленных от центра, с
преобладанием сакрально-мистических элементов в сознании,
культурных ориентаций, смешанных с католичеством и древними
анимистическими верованиями, в 60-х годах XX в. возродились
движения традиционного мессианского характера. Их религиоз­
но-мистическая идеология, скрывала и нивелировала выражение
социального протеста. Возникали многочисленные секты, покло­
няющиеся Хосе Рисалю, возводившие его в ранг божества. Эти
секты, в идеологии которых объединялись национализм и религи­
озный фанатизм, привлекали десятки тысяч последователей.
Крупнейшей «рисалианской» сектой была «Watawat ng Lahi».
В 1967 г. сектанты отправились маршем в Манилу, вооружившись
крестьянскими ножами — «боло», под водительством старца, у
которого было некое божественное видение, призвавшее к мо­
ральному очищению (purification) правительства. В 1970-х годах
«рисалианские» секты активизировались на Минданао и время от
времени использовались, президентом Ф. Маркосом в пропагандистско-политических целях 52.
Среди филиппинских крестьян, жителей экономически разви­
тых районов (вокруг Манилы и других городских центров), у ко­
торых традиционное сознание сочеталось с восприятием совре­
менных политических ценностей и социокультурных ориентаций,
в первой половине 60-х годов XX в. наблюдалась тенденция к
возрождению организованных крестьянских движений, варьиро­
вавшихся по характеру их идеологий от умеренных до ради­
кальных. Для крестьянского же движения в целом были характер­
ны более или менее ясно сформулированные требования проведе­
ния аграрной реформы, изменения системы полуфеодальных
арендных отношений, повышения уровня жизни сельского насе­


ления. В 1960 г. крестьянские организации возникли на Западном
Негросе, центре сахарных плантаций, объединив в своих рядах
плантационных сельскохозяйственных рабочих. Но наиболее
динамично крестьянское организованное движение развивалось в
рисоводческих провинциях, прилегающих к Маниле.
С начала 1960-х годов активизировалась старейшая и самая
крупная крестьянская организация - Федерация свободных кре­
стьян (FFF - аббревиатура от английского названия Federation of
Free Farmers). Ее основал в начале 1950-х годов иезуит, декан
факультета права в Атенео де Манила Йеремия Монтемайор с
очевидной целью направить крестьянское брожение в легитимное
умеренное русло. Монтемайор, выступая за незамедлительное
проведение аграрной реформы, прямо заявлял, что эта мера
должна остановить распространение коммунистических идей сре­
ди сельского населения (FFF в начале 1950-х годов получала ма­
териальную помощь от американского Азиатского Фонда в СанФранциско). Известно, что Монтемайор был в близких отноше­
ниях и с Магсайсаем, и с Макапагалом, активно участвуя в
разработке аграрной реформы 1963 г. Оставаясь бессменным пре­
зидентом FFF в 1960-х годах, он также продолжал преследовать
цель сдерживания радикализации крестьянского движения. Дея­
тельность Федерации концентрировалась на работе по созданию
крестьянских кооперативов, давлении на властей с требованиями
реализации законов по аграрной реформе и улучшению жизни
арендаторов. При этом использовались такие методы воздействия
на власть как петиции в конгресс, возбуждение судебных дел,
визиты представителей Федерации в Малаканьян и т.п. Функ­
ционеры от FFF вели активную работу, разъезжая по всей стране
и агитируя местных крестьян вступать в организацию. Начав с
нескольких десятков тысяч, к концу 1960-х годов Федерация
объединяла до полумиллиона членов (главным образом аренда­
торов и малоземельных крестьян-бедняков).
Но в первой половине 1960-х годов возникали и более ради­
кальные течения в крестьянском движении, особенно после лега­
лизации филиппинской компартии. Соперником Федерации в
Центральном Лусоне, традиционном центре влияния КПФ, стала
крестьянская организация - Ассоциация (или Союз) свободных
крестьян - МАСАКА (аббревиатура по первым буквам тагальско­
го названия - Malayang Samahan Magsasaka), основанная в 1964 г.


Считается, что основателем организации был бывший генераль­
ный секретарь КПФ Хесус Лава, руководителем же был назначен
Феликсберто Олалиа, один из лидеров прокоммунистического
крестьянского движения в 40-х годах XX в. Центрами деятельно­
сти МАСАКА были провинции Пампанга и Нуэва-Эсиха. С осно­
ванием МАСАКА в новую организацию начался отток членов
Федерации. Однако присвоенный ей ярлык коммунистической
организации заставил многих крестьян, в памяти которых еще
были живы события 1948-1953 гг., покинуть новое объединение.
Все же с 1964 по 1968 гг. состав его членов достиг 70 тыс. чело­
век. Вопреки официальным оценкам, МАСАКА не была чисто
прокоммунистической организацией, и большинство выдвигае­
мых ею требований совпадали с программой FFF. Она выступала
с поддержкой аграрной реформы 1963 г., за переговоры с земле­
владельцами об изменении условий аренды в пользу арендаторов
и за развитие крестьянского кооперативного движения. Ее ради­
кализм проявлялся лишь в таких действиях, как мирные марши
протеста и демонстрации против присутствия в стране американ­
ских военных баз 53.
Д. Вурфел относит к показателям «rural unrest» в 1960-х годах
увеличение судебных разбирательств по искам крестьян в Суде
по аграрным отношениям. За финансовые 1963-1971 годы их
количество постоянно увеличивалось, превысив 3000, причем
наиболее серьезные иски поступали от крестьян провинций Нуэва-Эсиха и Пампанга, где доминировала левая МАСАКА 54.
Итак, можно сделать вывод о безусловной активизации орга­
низованного крестьянского движения в первой половине 1960-х
годов в масштабах страны, но с преобладанием умеренных чисто
крестьянских требований и лишь отдельными проявлениями по­
литизированных, более или менее радикальных форм протеста
(ограниченных достаточно небольшой сферой влияния МАСАКА).
Первая половина 1960-х годов не стала переломным этапом в
развитии филиппинского рабочего движения в плане его полити­
зации, но все же к середине этого десятилетия появились призна­
ки его оживления. Напомним, что сразу же с обретением незави­
симости правительство М. Рохаса и следующие за ним админи­
страции проводили прямолинейный курс на подчинение власти
любых организованных форм действий трудящихся. К началу
1950-х годов манипулирование властей организованным движе­


нием трудовых масс достигло беспрецедентных масштабов. Доста­
точно сказать, что министр труда одновременно являлся прези­
дентом наиболее крупной общенациональной профсоюзной феде­
рации. А все трудовые конфликты решались в Суде по индуст­
риальным отношениям путем принудительного арбитража.
В 1953 г. при президенте Р. Магсайсае, не менее своих предшест­
венников опасавшегося организованных и политизированных
массовых движений социального протеста, был принят закон
«О мире в промышленности», который в известной степени осла­
бил воздействие властей на развитие организованных форм дви­
жения трудящихся. Согласно закону 1953 г. запрещалось вмеша­
тельство правительства в деятельность профсоюзов, вводилась
система свободных коллективных договоров между предприни­
мателями и рабочими. Новое законодательство вызвало заметный
энтузиазм со стороны трудящихся. С 1953 по 1967 г. ежегодно в
среднем подписывалось до полуторасотни коллективных догово­
ров. Закон 1953 г. открыл путь и к созданию независимых проф­
союзов. Но это были организации, лояльные правительству, дале­
кие от политики, и более того, во многих из них воспроизводилась
традиционная система «патрон-клиент», когда профсоюзные бос­
сы выступали в роли патронов по отношению к рабочим - рядо­
вым членам союзов (здесь несомненно влияние состава филип­
пинских рабочих, основная масса которых рекрутировалась из
пауперизованных крестьян). Росло стачечное движение - от 1012 стачек в начале 1950-х годов до 108 (в среднем) ежегодно к
середине 1960-х. Как и в крестьянском, в рабочем движении не­
малым влиянием пользовалась католическая церковь. Одновре­
менно с Федерацией свободных крестьян иезуиты основали
Федерацию свободных рабочих с той же целью сдерживания ра­
дикальных оппозиционных настроений среди городского проле­
тариата.
Первые признаки радикализации рабочего движения появи­
лись в 1963-1964 гг., когда была легализована компартия Филип­
п и н 55. В 1963 г. на базе нескольких независимых профсоюзов
была образована Рабочая Партия, идеология которой включала
некоторые социалистические идеи, а доминировавшие в програм­
ме экономические требования дополнялись требованиями обще­
демократического характера и лозунгами осуждения «неоколони­
ализма» и поддержки «национально-освободительных движе­


ний». КПФ, выйдя из подполья, пополнилась молодыми людьми,
в большинстве своем выходцами из студенчества и недавними
крестьянами-пауперами, вытесненными в города в результате
разрушения традиционных связей в деревне.
В городах, прежде всего в столичном мегаполисе, в пестром
спектре оппозиционных сил стал быстро усиливаться левый
фланг —радикалы-националисты и коммунисты, в составе кото­
рых с середины 1960-х годов активную роль играли последова­
тели маоистских идей. Молодое пополнение в КПФ служило
питательной средой для распространения идей маоизма как
внутри партии, так и вне ее. Наиболее отзывчивой к ультра­
левым идеям (не только маоистским, но и разного рода анархист­
ским, радикально-националистическим, к идеологии экстремист­
ских латиноамериканских течений и т.п.) оказалась молодая фи­
липпинская интеллигенция в силу своей социальной неустроен­
ности, комплексов «культурной раздвоенности», критически
максималистского восприятия негативных явлений действитель­
ности. Левый радикализм молодежи находил выход в массовых
демонстрациях, маршах протеста, возникавших, как правило,
спонтанно и сочетавших выступления против американских баз,
коррупции и оппортунизма властей с вспышками немотивирован­
ного насилия и стихийного бунтарства. Часть студентов, преиму­
щественно из УФ, с которыми работали функционеры КПФ,
стали переходить к организованным формам борьбы. В 1963 г.
возникла относительно крупная молодежная организация Патри­
отическая молодежь (полное название Союз патриотической моло­
дежи), заявившая о своей антиимпериалистической платформе.
Возрождение и активизация левого движения была одним и,
разумеется, очень серьезным из показателей быстрой политиза­
ции филиппинского общества. С возникновением предкризисных
тенденций в экономике, политике и обострением социальных
противоречий неизбежно начались поиски путей дальнейшего
развития страны, оздоровления общественной жизни. Среди по­
явившихся в то время «концепций развития» довольно большое
место занимали варианты, в которых предлагались разного рода
меры по сдерживанию неконтролируемого процесса политизации
широких масс филиппинцев, торможению вызываемых этим про­
цессом дестабилизационных тенденций в обществе. Их авторы
представляли главным образом некоторые круги политической и


интеллектуальной элиты. Не раз цитировавшийся нами О. Кор­
пус, к примеру, писал: «Желательна интеграция крестьян и рабо­
чих как групп интересов в партийную и избирательную системы.
Иначе продолжающаяся изоляция их от государственной полити­
ки может привести к возникновению потенциально опасных
классово ориентированных и революционных организаций» 56.
Подобную точку зрения разделяла и умеренная центристская
либеральная оппозиция, выступавшая за «усовершенствование»
существоваших порядков без изменений системного характера.
Центристы-либералы были разобщены, расколоты на мелкие груп­
пировки и фракции с неубедительными и мало привлекательными
программами. Либеральное оппозиционное движение 1960-х го­
дов не оставило сколько-нибудь заметного следа ни в политике,
ни в филиппинской общественной мысли того времени.
Единственное исключение, завоевавшее значительную попу­
лярность, крупное либерально-реформаторское течение - Хри­
стианское социальное движение (ХСД). Его основатель и идеологупоминавшийся нами известный в 1950-х годах политик нацио­
налистического направления, интеллектуал Рауль Манглапус,
попытавшийся создать некий филиппинский вариант теории хри­
стианского социализма37. Его теория эклектична, содержит мно­
гочисленные заимствования из западноевропейских версий христианско-социалистических учений. В основе же теоретических
построений Р. Манглапуса заложено противопоставление идей
антикоммунизма (пустивших глубокие корни не только в элите,
но и в среде рядовых филиппинцев) концепции «филиппинизированного» христианского социализма и умеренного национализ­
ма. По мнению Г.И. Левинсона, теория Р. Манглапуса содержит
также «выраженные черты народнической идеологии» 58. ХСД
было адресовано и привлекало в свои ряды часть средних и низ­
ших слоев национальной буржуазии, крестьянства, филиппинцевгорожан. По замыслу Р. Манглапуса, на базе ХСД планировалось
создание христианско-социалистической партии (по европейско­
му образцу) в качестве новой авторитетной политической органи­
зации в противовес старым, дискредитировавшим себя ПН и ЛП.
Одним из основных аспектов деятельности ХСД служили его
взаимоотношения с официальной католической церковью. В по­
слевоенный период католическая церковь на Филиппинах, под­
держивая незыблемую монолитность своих рядов, формально


избегала вмешательства в какой бы то ни было форме в дела
светской власти. Реально же она продолжала служить мощным,
причем консервативным институтом влияния на государствен­
ную политику. Ее неафишируемый политический авторитет ба­
зировался на экономическом могуществе (землевладение, участие
в крупном бизнесе, сеть частных католических учебных заведе­
ний и другие многочисленные источники доходов) и прочном
духовном контроле над паствой, то есть над подавляющим боль-.
шинством филиппинцев (к католической конфессии принадлежа­
ло и принадлежит до сих пор' свыше 80% населения Филиппин).
Ее консерватизм определялся социальным обликом высшего цер­
ковного руководства, происходившего либо тесно связанного с
олигархической верхушкой. Возникновение ХСД и распростра­
нение идей христианского социализма в националистической и
народнической интерпретации Ф. Манглапуса способствовало
политизации католической церкви. ХСД опиралась на католиковмирян (его массовой базой были Федерации свободных крестьян
и рабочих), но в нем стали постепенно участвовать и служители
церкви, главным образом из средних и низших звеньев католи­
ческой иерархии. Это были молодые священники и монахини,
которые пытались осуществить на практике идеи Р. Манглапуса о
работе по «пробуждению сознания» в массах рядовых верующих
католиков, привлечению их внимания к социальным, экономиче­
ским проблемам, жизненно важным для филиппинского общест­
ва, стимулированию процесса политической социализации. Этот
слой молодых служителей церкви образовал, по словам Д. Вурфела, своеобразное «диссидентское меньшинство» внутри цер­
ковной иерархии 59,
Но, на наш взгляд, Д. Вурфел сильно преувеличивает воздей­
ствие христианско-социалистических идей, рассматривая их как
источник формирования в среде священнослужителей не только
умеренного христианско-реформаторского крыла, но и радикаль­
ного «революционного» течения, оперирующего «неомарксист­
ской» терминологией60. Исследуя источники- и литературу 1960-х
годов, посвященных ХСД и политизации церкви, учитывая при
этом последовательные антикоммунистические позиции Р. Ман­
глапуса, трудно согласиться с подобным выводом. Развитие ради­
кального оппозиционного течения в церковных кругах (в их ниж­
них звеньях) происходило вне (или параллельно) ХСД в русле


общего подъема молодежного левого движения на Филиппинах,
причем этот процесс набрал полную силу во второй половине
1960-х годов.
Де-факто можно констатировать, что впервые в истории коло­
ниальных и послеколониальных Филиппин католическая церковь
к середине 60-х годов XX в. утратила свою монолитность.
В среде духовенства возникли течения и группировки разной
идейно-политической ориентации. Служители церкви - участни­
ки ХСД - принадлежали к многочисленному христианско-рефор­
маторскому умеренному течению. Радикалы-диссиденты были
представлены небольшой, но чрезвычайно активной группой мо­
лодых священнослужителей. Это движение, получившее назва­
ние «христианские левые», находилось под заметным влиянием
зародившихся в Латинской Америке теорий - «теологии осво­
бождения» и «теологии революции», которые предполагали уча­
стие католиков, как мирян, так и клириков, в революционной
борьбе. «Христианские левые» испытывали также влияние мест­
ных ультралевых течений, в особенности маоизма. Священникирадикалы в 1960-х годах образовывали большинство в Ассоциа­
ции филиппинских священников. За год до введения в стране
военного положения (1972) они создали новую организацию
Христиане за национальное освобождение под характерными для
программ левых экстремистов лозунгами: «Сражаться против
империализма, феодализма и бюрократического капитализма»,
«демократизировать феодальную и авторитарную церковь, поста­
вить ее на службу крестьянам и рабочим в их борьбе за социаль­
но-политическое господство»61. В оппозиционных кругах, наря­
ду с последователями либерально-реформаторских и леворади­
кальных взглядов и концепций стали, появляться активные сто­
ронники сильного лидерства и сильной государственной власти
(«maximum government»), способных навести порядок и консоли­
дировать общество. Наиболее целостное выражение идеи автори­
тарно-этатистского толка получили во взглядах двух крупных
политических деятелей, представлявших политический истеб­
лишмент, сенаторов Фердинанда Маркоса и Бенигно Акино, кон­
курентов на президентский пост, а затем и непримиримых врагов.
Две, пожалуй, самые яркие фигуры на авансцене филиппинской
политики того времени, абсолютные противоположности как
типы личностей, выступали практически с одними и теми же


замыслами в отношении будущего своей страны. Суть их про­
грамм: централизация власти в руках президента как единствен­
ное средство интеграции общества и мобилизации масс; приори­
тет экономической модернизации, в первую очередь ликвидация
лендлордизма и проведение аграрной реформы. Б. Акино оста­
вался главным политическим противником Ф. Маркоса в течение
двух сроков президентства последнего: 1965—1969, 1969-1972. Их
личное соперничество закончилось победой волевого и прагма­
тичного Ф. Маркоса, снискавшего уже в середине 1960-х годов
массовую популярность бреди филиппинцев. Б. Акино с его
склонностью к излишне эмоциональной риторике и, главное,
сближением с некоторыми левыми и ультралевыми группиров­
ками (его контакты с левой оппозицией стали особенно заметны­
ми к концу 1960-х годов, когда он искал опору на президентских
выборах 1973 г.) оттолкнул от себя многих потенциальных сто­
ронников. Ф. Маркос, напротив, выигрывал, обозначая все левое
движение как коммунистическое и указывая в публичных вы­
ступлениях на реальность «коммунистической угрозы». Таким
образом, Ф. Маркос сумел достичь единовластия и на практике
попытался реализовать планы по авторитарной реорганизации
политической системы и модернизации экономики.


ГЛАВА VI
АВТОРИТАРНЫЙ РЕЖИМ Ф. МАРКОСА (1965-1986):
ПОДЪЕМ, СТАГНАЦИЯ, КРАХ

Авторитаризму на Филиппинах и феномену Ф. Маркоса посвя­
щено такое обилие литературы (западной, национальной филип­
пинской, нашей отечественной), масштабы которого несопоста­
вимы по информационному и аналитическому уровню ни с од­
ним этапом филиппинской истории прошлого века, ее количество
продолжает увеличиваться и в настоящее время за счет новых
научных исследований и публицистики. В отечественной филиппинистике концепция авторитарной модели на Филиппинах, ее
политических, идеологических, социально-экономических аспек­
тов, была разработана в 70-80-х годах XX в. 1 В данной книге
автор опирается прежде всего на эту концепцию, дополняя ис­
следовательскую базу некоторыми свежими фактологическими и
теоретическими материалами и обобщениями, которые содержат­
ся в более поздних исследованиях зарубежных и отечественных
филиппинистов. Что касается последних, то наиболее серьезный
вклад в изучение филиппинского авторитаризма и лидерства
Ф. Маркоса внесли труды В.В. Сумского 2, в которых, в частно­
сти, впервые в нашей филиппинистике воспроизводится исчер­
пывающе полная картина жизни и политической биографии
Ф. Маркоса, несомненно, одного из выдающихся государственно­
политических деятелей Филиппин XX века.
Полагаю, что возвращение к обобщенному анализу феномена
Ф. Маркоса своевременно и актуально, поскольку в современной
национальной филиппинской исторической науке и политологии
преобладают крайне односторонние, исключительно негативные
оценки его личности и деятельности - чаще всего лишь как кро­
вавого диктатора (каковым он никогда не был), руководствовав­
шегося во всех своих действиях исключительно гипертрофиро­
ванным властолюбием, тщеславием и непомерной жаждой обо­
гащения. Автор книги остается верен точке зрения, высказанной
еще два десятилетия назад, о сложности, противоречивости и в


известном смысле трагичности этой фигуры. В разделе книги,
посвященном авторитарному периоду в истории Филиппин, рас­
сматривается не только феномен Ф. Маркоса - лидера, но и спе­
цифика развития филиппинского общества в условиях автори­
таризма.

От президентских выборов 1965 г. до введения
Ф. Маркосом военного положения (M.L.) в 1972 г.
К этапу авторитаризма на Филиппинах относят, по сути, 20-летие от президентских выборов 1965 г., на которых победил
Ф. Маркос, до 1986 г. - времени крушения авторитарного режима.
Автор придерживается этих принятых в литературе о Филиппи­
нах несколько расширенных хронологических рам ок3. Строго
говоря, в течение первого срока президентства Ф. Маркоса
(1965-1969) никакого отработанного плана авторитарного пере­
устройства политической системы, равно как и четкой програм­
мы реформ, еще не было. И все же уже тогда главные акценты в
предвыборной программе Ф. Маркоса были сделаны на вопросах
наведения порядка, усиления роли государства, проведения ре­
форм в экономике. Тогда же стали определяться и те социальные
силы, которые в дальнейшем стали его основной опорой - это но­
вая национальная бизнес-элита и технократы, будущие разработ­
чики экономической стратегии.
Что касается выборной кампании 1965 г., то она проходила по
налаженным правилам политической игры «по-филиппински».
Налицо были все характерные черты традиционного поведения
филиппинской политической элиты: оппортунизм, тактика поли­
тического маневрирования, абсолютное преобладание межлич­
ностных отношений. Все эти черты просматривались в поведении
Ф. Маркоса.
Как профессиональный политик он уже в середине 1960-х
годов играл лидирующую роль, находясь в авангарде филиппин­
ской политики, сочетая в своем поведении трезвый прагматизм,
жесткость, целеустремленность с осторожностью, умением до­
стигать выгодных для себя компромиссов с политическими про­
тивниками 4. Ф. Маркос вступил в борьбу за президентский пост
вскоре после прихода к власти администрации Д. Макапагала.
Реализуя многоходовый, тщательно продуманный сценарий,


Ф. Маркос в 1963 г. сумел добиться для себя поста председателя
сената (по филиппинским представлениям прямой путь в прези­
денты), притом что в высшей палате конгресса 13 мест против
11 занимали члены оппозиционной ПН, а председателем сената
был один из старейших политиков, председатель ПН Э. Родригес.
В противоборстве с Э. Родригесом Ф. Маркос использовал свои
личные связи с двумя сенаторами от ПН, убедив их, пренебрегая
партийной солидарностью, выступить против своего лидера, что
обеспечивало перегруппировку сил в сенате в пользу Маркоса.
В то же время не без влияния Ф. Маркоса внутри правящей ЛП
сформировались две основные соперничавшие фракции —сторон­
ников Макапагала и Маркоса. После некоторого колебания Д. Макапагал выдвинул свою кандидатуру на пост президента на вто­
рой срок, что подтолкнуло Маркоса к известному решению о пе­
реходе в ПН. Он официально сложил с себя полномочия пред­
седателя ЛП, отказался от членства в этой партии (апрель 1964 г.)
и перешел в ПН, сохранив за собой пост председателя сената, но
уже от ПН. Повторим, что подобные манипуляции были воз­
можны и не считались ренегатством лишь при специфическом
характере филиппинской партийной системы. Последовавшее
вскоре решение Ф. Маркоса баллотироваться от ПН на пост пре­
зидента вызвало раскол уже в обеих партиях. В ЛП осталась
довольно сильная группировка сторонников Маркоса, главным
образом выходцев из провинции Илокос (места его рождения).
Внутри ПН возникло сразу три фракции, члены которых возра­
жали против кандидатуры Маркоса. Из них наиболее сильной бы­
ла группа Э. Родригеса, «великого старца», как его называли на
Филиппинах, в течение 30 лет возглавлявшего Партию национа­
листов. Однако значительная часть членов ПН, в том числе ряд
влиятельных конгрессменов и сенаторов, охотно приняли Марко­
са «гостевым кандидатом», рассчитывая с его помощью одержать
победу над Л П 5.
Выборная кампания 1965 г. могла служить иллюстрацией
отлаженных традиционных механизмов филиппинской избира­
тельной системы и с точки зрения первостепенной роли в борьбе
кандидатов таких факторов, как региональные, клановые, семейно-родственные, дружественные связи и альянсы. Так жители
Северного Лусона и, прежде всего, провинции Илокос, где среди
населения преобладали сторонники ЛП, стали вслед за Маркосом


менять ориентацию на ПН, либо независимо от партийной при­
надлежности поддерживать его кандидатуру. На Бисайях кампа­
нией в поддержку Маркоса руководили семейство Ромуальдесов
(то есть родственники Имельды Маркос) и сенатор А. Альмендрас,
старый друг Маркоса. Большое значение в предвыборной тактике
Маркоса имели политические альянсы, основанные на соглаше­
ниях и договоренностях межличностного характера. Ему удалось
с помощью весьма сложного блокирования расколоть сильную,
непосредственно представлявшую угрозу его планам группиров­
ку внутри ПН во главе с сенатором и «сахарным бароном»
Ф. Лопесом и братом третьего президента Филиппин Г. Магсайсаем. В итоге возник новый альянс Маркос-Лопес (последний
баллотировался от ЛП на пост вице-президента), что обеспечива­
ло Маркосу в наиболее важной для его карьеры момент под­
держку со стороны семейства крупнейших олигархов.
Тем же стандартам политического поведения, но с меньшим
успехом следовал и основной соперник Ф. Маркоса - Д. Макапагал. Насилие сопровождало кампанию обоих претендентов. Фор­
мы «политического насилия» были разнообразны: политические
убийства, «силовые методы» для запугивания избирателей, воору­
женные столкновения частных армий, которыми владело боль­
шинство олигархов и т.д.
Итоги выборов 1965 г. продемонстрировали внушительный
успех Ф. Маркоса - он собрал на 670 тыс. голосов больше Д. Ма­
капагала. Кандидаты от ПН получили свыше двух третей постов
мэров, 50 из 65 мест губернаторов провинций, из восьми пере­
избиравшихся сенаторов шесть также принадлежали к ПН б.
Победа Ф. Маркоса на выборах 1965 г. объяснялась не только
его личными качествами как зрелого амбициозного политика,
умело манипулировавшего выборными механизмами, хотя это и
сыграло большую роль. Важнее, что Ф. Маркос пришел к власти
как популярный лидер, сумевший привлечь симпатии рядовых
избирателей-филиппинцев. Направленность его предвыборной про­
граммы на решение наиболее актуальных социально-экономиче­
ских задач (индустриализация, поднятие сельскохозяйственного
производства, реформы по модернизации экономики) содержала
основу для привлечения к этой программе разнородных социаль­
ных сил, поскольку отвечала назревшим потребностям развития
общества. Маркос, акцентируя внимание на проблеме капитали­


стической модернизации и одновременно апеллируя к массам
(его предвыборное кредо - «быть лидером всего народа»), про­
должал политическую линию своих успешных предшественни­
ков, сильных президентов М. Кесона и Р. Магсайсая. Но в маркосовской программе сочетание элементов реформаторско-модернизаторских и традиционно популистских было выражено
значительно сильнее и убедительнее, что во многом диктовалось
конкретной экономической и социально-политической ситуацией.
Не случайно Ф. Маркос уже во время своей инаугурации
(30.12.1965) прямо заявил о состоянии кризиса, в котором нахо­
дилась страна, указав на наиболее болезненные явления в эконо­
мике - тяжелое финансовое положение, упадок в промышлен­
ности, крайняя отсталость сельского хозяйства1.
Экономическая политика первой администрации Ф. Маркоса
была направлена на поиски путей преодоления промышленной
отсталости и поднятия аграрной экономики. Можно говорить
лишь о некоторых позитивных сдвигах - в целом серьезных пози­
тивных перемен в этих областях не происходило. К достижениям
в области экономики следует отнести начало перехода к модели
экспорториентации под очевидным влиянием тех впечатляющих
результатов, которые эта модель продемонстрировала в развитии
экономик соседних стран ЮВА.
Была утверждена новая программа промышленного развития,
в 1967 и 1968 гг. приняты законы О стимулировании инвестиций,
содержавшие ряд мер по поощрению национального предприни­
мательства. К «новым», пользовавшимися привилегиями пред­
приятиям относились лишь те, которые производили собствен­
ную продукцию (а не только занимались сборкой и расфасовкой)
либо внедряли новую технологию, используя местное сырье.
Таким образом, делались попытки переориентировать промыш­
ленное производство на экспорт готовой продукции, с тем чтобы
обеспечить повышение общих темпов экономического роста.
Мерой, направленной на защиту интересов национальных пред­
принимателей, была статья, внесенная в закон 1967 г., по которой
национальный капитал должен контролировать 60% акций в сме­
шанных компаниях.
Центральным звеном в программе подъема сельского хозяй­
ства было осуществление «зеленой революции». Комплекс мер
по модернизации сельскохозяйственного производства вошел в


принятую в 1966 г. Программу распространения высокоурожай­
ных сортов риса. «Зеленая революция» на Филиппинах распро­
странялась на рисоводство (главным образом в Центральном
Лусоне) и частично на производство кукурузы. Именно на
Филиппинах в 1966 г. в Международном исследовательском ин­
ституте риса были выведены высокоурожайные сорта риса, в том
числе завоевавший популярность повсюду в ЮВА «ИР—8». Впер­
вые они стали внедряться на Филиппинах, а затем и в других
странах региона. С помощью «зеленой революции», то есть внед­
рения новых высокоурожайных сортов семян, и использования
новой технологии предполагалось решить задачу самообеспече­
ния Филиппин рисом и роста производительности в сельском
хозяйстве в целом. Предусматривался ряд мер по увеличению
инвестиций в сельское хозяйство, стабилизации цен, организации
кредитной системы и т.п. На первых порах «зеленая революция»
принесла быстрые и хорошие результаты - уже к 1968 г. Филип­
пины обеспечили себя рисом, отказавшись впервые в послевоен­
ное время от его импорта.
Однако это был кратковременный успех. Архаизм аграрных
отношений служил препятствием для внедрения новых методов
производства, главной причиной сдерживания «зеленой револю­
ции», которая уже к началу 1970-х годов зашла в тупик. Введение
новой агротехники было под силу только узкому слою зажиточ­
ных хозяйств, для основной массы крестьян оно оказалось недо­
ступным. «Зеленая революция» в социальном плане способство­
вала обострению противоречий в деревне.
И в целом остановить дестабилизационные процессы в обще­
стве первой администрации Ф. Маркоса не удалось. К моменту
очередных президентских выборов в 1969 г. на Филиппинах сло­
жилась острая кризисная ситуация с непредсказуемым развитием
событии. По своей взрывоопасности обстановка напоминала ру­
беж 1940-1950-х годов. Но теперь спектр оппозиционных сил
значительно усложнился: от крайне правого фланга ультракон­
сервативных «старых олигархов», владельцев хорошо вооружен­
ных частных армий, до левоэкстремистского в основном, моло­
дежного крыла, тяготевшего к насильственным методам борьбы.
В противостоянии «власть-оппозиция» на переднем плане нахо­
дились левые силы, пестрые по идейно-политическим ориента­
циям и степени организованности. Протест против политики


властей выплескивался на манильские улицы, приобретая формы
массовых уличных шествий, митингов, маршей, демонстраций.
Они проходили под политизированными лозунгами с требовани­
ями пересмотра «особых отношений» с США, ликвидации амери­
канских военных баз, проведения аграрной реформы, борьбы с
коррупцией во властных структурах и среде чиновничества. По
наблюдениям очевидцев тех событий, на которые ссылаются со­
временные исследователи, среди бунтующей молодежи все чаще
слышались призывы к революции, свержению правительства,
идеи насилия все более обретали реальную почву.
Говоря о подъеме и радикализации протестных движений в
конце 60-х годов XX в., нельзя не остановиться на таком важ­
нейшем идеологическом факторе, как экспансия маоистских идей
(усилившаяся в годы «культурный революции» в Китае). Извест­
ны объяснения феномена маоизации многих коммунистических
движений в развивающихся странах, в том числе в ЮВА. В общих
чертах они сводятся к отсталости в них социально-экономиче­
ского базиса, преобладанию в социальных структурах обществ
крестьянства, политической незрелости и несформированности
рабочего класса, слабости теоретической подготовки руководя­
щих кадров компартий. На Филиппинах немаловажное значение
имел также демографический фактор: в конце 1960-х годов свы­
ше 50% населения составляли лица моложе 20 лет. Именно моло­
дые филиппинцы с их обостренно критическим восприятием
негативных сторон существующей действительности, со стремле­
нием к немедленным и радикальным действиям для их исправ­
ления, идейной неустойчивостью проявляли особую склонность к
усвоению ультрареволюционных экстремистских взглядов. Они и
стали главной питательной средой для распространения маоизма.
Среди филиппинских маоистов внутри КПФ наиболее активно
действовала группировка во главе с Хосе Марией Сисоном (Амадо Герреро): он вступил в компартию в начале 1960-х годов, в
1964 г. стал членом ЦК КПФ и затем ПБ ЦК КПФ, занимаясь
работой среди молодежи8. В 1967г., уже перейдя на позиции
маоизма, Сисон и его группа в КПФ выступили с заявлением о
необходимости возвращения к вооруженным методам борьбы как
единственному средству «национального и социального освобож­
дения». Встретив отпор со стороны просоветского руководства
КПФ, Сисон перешел к тактике раскола левых организаций и


движений. Под контролем маоистов оказались такие молодежные
организации, как «Патриотическая молодежь», «Движение за де­
мократические Филиппины» (марксистская группа вышла из нее
в 1967 г.), ряд объединений левокатолической молодежи. На по­
зиции маоизма перешла часть руководителей крестьянской орга­
низации МАСАКА. Сисону удалось расколоть одно из самых
крупных общественных объединений 1960-х годов —Движение за
развитие национализма (МАН, от английского названия Move­
ment for the Advancement of .Nationalism), Инициатива создания
Движения исходила от националистически настроенных новобур­
жуазных кругов. Основателем и главой МАН был JL Таньяда, в
1950-х годах соратник К. Ректо. В платформе МАН первоначаль­
но получили отражение основные идеи филиппинского национа­
лизма 1950-х годов. Однако в изменившейся общественной атмо­
сфере 1960-х Движение стало быстро леветь и расширять свою
социальную базу. В него входили наряду с представителями на­
циональной буржуазии и столичной интеллигенции студенты,
рабочие и даже крестьяне.
В руководстве МАН активную роль играли известные деятели
левонационалистической интеллигенции - журналист Э. Абайя,
историк и публицист Р. Константино. Основными целями МАН
провозглашались создание демократического общества на Фи­
липпинах и освобождение страны от иностранного контроля.
Антиамериканская направленность МАН проявилась, в частно­
сти, в требовании «деамериканизации» всех действовавших в
стране политических институтов, созданных по американским
образцам. Кроме того, программа МАН требовала коренного
изменения внешнеполитического курса страны: выхода Филип­
пин из СЕАТО, укреплении контактов с развивающимися страна­
ми, установления дипломатических отношений с социалистиче­
скими государствами. К концу 1960-х годов МАН превратилось в
политически влиятельную силу. Руководители КПФ одно время
планировали превратить МАН в ядро создания единого фронта.
Но этого не произошло, в частности, из-за деятельности внутри
МАН маоистской группировки, которая привела к расколу орга­
низации и потере ею влиянии среди широких слоев филиппин­
цев. Наконец, в 1968 г. группа Сисона вышла из КПФ, образовав
собственную Компартию идей Мао Цзэдуна (в наши дни извест­
ная просто как КПФ). В том же году Сисон, стоявший во главе


отколовшейся и действовавшей в подполье партии, начал подго­
товку к организации партизанской войны. В 1969 г. был сформи­
рован боевой отряд «Партии идей Мао» - Новая Народная Армия
(ННА). Ее возглавил командир Данте (Бернабе Бускайно), кре­
стьянский вожак, выходец из деревни Капас в провинции Тарлак,
один из руководителей «новых хуков» 9. Летом 1969 г. ННА нача­
ла военные операции в Пампанге и Тарлаке, используя маоист­
скую тактику создания «освобожденных районов» и «революци­
онных баз», но потерпела ряд поражений от правительственных
войск. Кроме того, возник сильный антагонизм внутри ННА меж­
ду крестьянами и присоединившимися к партизанскому движе­
нию студентами, что привело к разрыву между Сисоном и Бус­
кайно. Последний перебазировал свои отряды на север, в провин­
ции Самбалес и Исабела. Но это был лишь первый начальный
шаг в развитии (с подъемами и откатами) растянувшегося на
несколько десятилетий (вплоть до наших дней) левоповстанчества на Филиппинах в форме крестьянской герильи.
С конца 60-х годов XX в. кризисную ситуацию стала ослож­
нять и обострять «новая старая» проблема мусульманского Юга,
перманентный источник нестабильности на всех этапах филип­
пинской колониальной и постколониальной истории.
Социально-экономические и политические факторы, а не ре­
лигиозная нетерпимость в чистом виде лежали в основе формиро­
вавшегося с 50-х годов XX в. организованного мусульманского
движения 10. Продолжала сохраняться общая экономическая от­
сталость южной периферии сравнительно с центром. Государ­
ственные программы по хозяйственному освоению и развитию
Юга (к примеру, при администрациях Магсайсая и Д. Макапагала) не реализовывались из-за недостатка финансирования, каз­
нокрадства и некомпетентности чиновников (в центре и на
местах). Развитие капитализма на Филиппинах затронуло и юж­
ную периферию, способствуя усилению социальной дифферен­
циации в мусульманском обществе, появлению таких ранее неиз­
вестных здесь явлений, как аграрное перенаселение. Последнее
было напрямую связано с наиболее болезненной проблемой во
взаимоотношениях мусульман с центральной властью: переселенчеством на южные территории филиппинцев-христиан, жите­
лей центральных и северных провинций Архипелага. По разным
источникам, с конца 1940-х до начала 1960-х годов численность


христиан-мигрантов на Юго-Западном Минданао и островах Сулу более чем удвоилась, причем подобные темпы внутренней ми­
грации были сравнимы лишь с потоком переселенцев в район
столичного мегаполиса - Манилы. Переселенцы-христиане зани­
мали земли, которые исконно принадлежали мусульманам 11. Боль­
шинство локальных конфликтов между мусульманами и христи­
анами в 1950—1960-х годах выражали протест моро против оттор­
жения у них земельных угодий.
Что касается социально-политической сферы, то здесь прово­
дилась дискриминационная' политика в отношении мусульман,
хотя и несколько ослабленная, особенно при Р. Магсайсае. Офи­
циально считалось, что к 1960-м годам осуществилась политиче­
ская интеграция мусульманского населения в общефилиппин­
скую государственную систему. Формально с конца 1950-х годов
на южных островах действовали общие для всей страны изби­
рательные законы, предусматривавшие прямые выборы муници­
пальных, провинциальных и национальных лидеров. НП и ЛП в
предвыборных компаниях апеллировали к традиционно мусуль­
манской верхушке, стараясь с ее помощью обеспечивать своим
кандидатам поддержку избирателей в провинциях мусульман­
ского Юга. Отдельные мусульманские лидеры представляли на­
селение Минданао и Сулу в Маниле в качестве сенаторов, конг­
рессменов, занимая некоторые высшие административные посты.
Но их влияние на правительственную политику в отношении му­
сульман было ничтожным, особенно велика была их оторван­
ность от мусульманской общины, где они становились чужаками.
Вполне можно согласиться с теми исследователями, которые по­
лагают, что такое выборочное политическое интегрирование на
уровне элит не только не способствовало, но еще более усложня­
ло проблему действительной политической и национальной иден­
тификации филиппинских мусульман, способствуя изоляции му­
сульманской субкультуры в целом.
Наряду с социально-экономическими и политическими факто­
рами исторически сложившаяся культурная отчужденность не
могла не способствовать усилению напряженности во взаимоот­
ношениях мусульманского Юга с христианским центром. Обо­
собленность мусульманской общины проявлялась в ориентации
филиппинских мусульман на духовные, культурные, правовые
ценности ислама (своей властью филиппинцы-мусульмане считали


традиционных дато, по всем спорным вопросам обращались к
шариатским судам, использовали и нормы обычного мусульман­
ского права), отсутствии у них самоощущения принадлежности к
единой филиппинской общности. По данным официально прове­
денного опроса мусульман - жителей наиболее развитых районов
Минданао и Сулу, лишь около 30% опрошенных назвали себя
филиппинцами, 70% самоидентифицировали себя со старинным
названием филиппинцев-мусульман - моро. В более глухих райо­
нах Минданао, Сулу, на островах Басилан и Палаван фактически
100% опрошенных назвали себя моро 12.
В литературе о Филиппинах 50-е годы XX в. рассматриваются
как переломный период перехода к широкому организованному
мусульманскому движению. Этот же период считается временем
духовного обновления, выработки современных идеологических
основ движения в немалой степени под влиянием новых мировых
тенденций в исламе - появлении учений исламского фундамента­
лизма, а также разного рода идей религиозно-реформаторского
характера. Инициаторами «очищения» и модернизации местного
синкретического ислама были выходцы из молодого поколения
новой разбогатевшей в послевоенное время местной элиты.
С 1950-х годов намного расширился круг участников дорогосто­
ящих паломничеств в Мекку, субсидируемых из частных источ­
ников. На средства опять же частных благотворительных обществ
открылась серия мусульманских школ, где вместе с изучением
Корана, арабского языка, других чисто религиозных дисциплин
включались программы современного светского образования. Из
года в год росли международные контакты местной верхушки.
Первоначально зарубежным центром притяжения молодых филиппинцев-мусульман стал Египет. Туда уезжали на обучение
выходцы из элитных кругов, а египтяне направляли учителей в
местные мусульманские школы. Лидеры филиппинских мусуль­
ман поддерживали связи с мусульманскими общинами в странах
ЮВА (Индонезия, Малайзия, Таиланд), с 1960-х годов обучались
помимо Египта в исламских религиозных центрах Саудовской
Аравии и Ливии.
В 1950-х годах в мусульманском движении на Филиппинах
преобладало умеренное направление. В июне 1955 г. в Котабато
состоялась первая Национальная конференция филиппинских му­
сульман. Показательно, что ее возглавляли сенаторы и конгрес­


смены-мусульмане, явно стремившиеся придать этому форуму
максимально спокойную умеренную тональность. Им это вполне
удалось. Конференция приняла резолюции о тактике мирных пе­
тиций в центральные органы власти, касавшихся главным обра­
зом вопросов социально-экономического развития Юга. Эти воп­
росы были в центре внимания и созданной в Маниле в 1957 г.
Комиссии по национальной интеграции, особо выделявшей му­
сульманское население Минданао и Сулу.
В конце же 1960-х годов'мусульманское движение вступило в
качественно новую организационную и идеологическую фазу.
Именно с этого времени оно стало приобретать форму долго­
временного кровавого межконфессионального конфликта, про­
должавшегося в течение двух десятилетий и унаследованного
Филиппинами XXI века. Его первым симптомом были вспышки
вооруженной борьбы между мусульманским и христианским на­
селением провинции Котабато (Минданао) в 1968 г. По своему
масштабу, ожесточенности, присутствию элементов организован­
ного руководства у мусульман они сильно отличались от обыч­
ных (в послевоенный период) стихийных столкновений мелких
мусульманских и христианских группировок, как правило, из-за
земельной и прочих хозяйственных неурядиц. На передний план
в мусульманском движении вышло радикальнное течение. Лидеры-экстремисты призывали к насильственным методам борьбы
(хотя и прежде стихийные мусульманско-христианские столкно­
вения отличались жестокостью и кровопролитием) и впервые вы­
ступили с сепаратистскими лозунгами. Сепаратизм филиппин­
ских мусульман во многом провоцировался проводимой властями
политикой жесткого государственного унитаризма (закрепленной
в действовавшей на Филиппинах конституции 1935 г.). В конце
1960-х годов возникло несколько сепаратистских организаций.
Одно из крупных - созданное в 1968 г. Движение за независи­
мость мусульман (с 1970 г. переименованное в Движение за неза­
висимость Минданао), развернувшее повстанческую борьбу в
Котабато и районе оз. Ланао. В 1969 г. появился Фронт нацио­
нального освобождения Моро (ФНОМ) во главе с Нур Мисуари,
самая крупная головная организация. Программа ФНОМ преду­
сматривала отделение южных районов Филиппин и создание на
их территории независимого мусульманского государства - рес­
публики Бангса моро. В дальнейшем, в конце 1970-х годов, в


составе руководства ФНОМ и среди рядовых членов организации
выделилось более умеренное автономистское крыло (сторонни­
ков предоставления мусульманам широкого самоуправления в
рамках филиппинского государства). В начале 1970-х годов воз­
никла крупная и более радикальная, сравнительно с ФНОМ, орга­
низация Исламский фронт освобождения Моро (ИФОМ), присту­
пившая к террористическим акциям в отношении местного хри­
стианского населения.
Таким образом, к началу второй администрации Ф. Маркоса
борьба мусульманских сепаратистов на юге страны превратилась
в одну из самых опасных составляющих радикальной антиправи­
тельственной оппозиции.
Что касается второй избирательной кампании Ф. Маркоса (для
него не менее успешной, чем первая в 1965 г.), то в условиях
углубления кризисной ситуации большинство филиппинцев явно
не утратило доверия к своему избраннику, считая его тем лиде­
ром, который способен оздоровить обстановку в стране. Тем са­
мым подтверждалось преобладание в обществе идей и настрое­
ний за укрепление государства и сильное лидерство.
Безусловно на Ф. Маркоса влияла «его незаурядность как по­
литика, сочетание властолюбия, авторитарного стиля руковод­
ства с популизмом, умением маневрировать общественным мне­
нием. Отличный тактик, он даже собственные просчеты умел
обращать в свою пользу. Так, свою деятельность после победы на
выборах 1965 г. он начал с акции, подрывавшей его престиж в
глазах демократической общественности, отправив в 1966 г. фи­
липпинский батальон (инженерный и медицинский состав) во
Вьетнам, демонстрируя лояльность США. В 1969 г. по его реше­
нию батальон был возвращен на Филиппины, причем эта акция
сопровождалась националистической и антиамериканской рито­
рикой и была с энтузиазмом встречена филиппинцами».
В предвыборной кампании Ф. Маркос использовал популист­
ский лозунг «рис и дороги», поскольку здесь президент чувство­
вал себя вполне уверенно и мог рассчитывать на массовую под­
держку избирателей. Это и самообеспечение страны рисом в
результате «зеленой революции» (ее кратковременный взлет при­
шелся как раз на 1968-1969 - самое начало 1970-х годов), и
явные достижения в осуществлении проектов по развитию


инфраструктуры, в том числе строительству сети дорог, связы­
вавших сельские районы с центрами провинций.
Немалые усилия президента были направлены на создание
опоры своей власти. Он привлекал к государственной деятельно­
сти, в частности выработке экономической стратегии государства
молодых технократов, ученых-экономистов с современным обра­
зованием, представителей новой бизнес-элиты, частично выход­
цев и из старых кадров чиновников, дипломатов, политиков, вы­
ступавших с одобрением курса на централизацию власти, поли­
тическую и экономическую стабилизацию. Руководящие посты в
высших звеньях управления получили Алехандро Мельчор, Блас
Опле, Сесар Вирата, Карлос Ромуло, ряд других, образовав
достаточно узкий круг интеллектуальной, политико-административной, экономической элиты, которая вошла в ближайшее окру­
жение президента.
Первым из филиппинских президентов Ф. Маркос обратился
за прямой поддержкой армии, положив начало процессу ее поли­
тизации. Он целенаправленно создавал ядро вооруженных сил (от
рядовых до высших офицерских чинов) из илоканцев, соотечест­
венников по своей «малой родине» Илокосу, которые в соответ­
ствии с традиционными нормами были связаны с Ф. Маркосом
ми личной преданности (недаром позже филиппинскую армию
называли преторианской). В этот период началось быстрое вос­
хождение по служебной лестнице Фабиана Вера, начальника пре­
зидентской охраны, в скором времени генерала, начальника ген­
штаба, одного из самых доверенных лиц президента. На передний
план вышел и троюродный брат Ф. Маркоса генерал Фидель Ра­
мос, в недалеком будущем - ярый противник Ф. Вера, а в более
отдаленном президент Республики Филиппины.
В предвыборной кампании 1969 г. армии вообще отводилась
заметная роль: ее лояльность Ф. Маркосу подкреплялась финан­
совыми вливаниями, военные привлекались к исполнению ранее
не свойственных им «гражданских функций» - дорожному строи­
тельству, ремонту мостов, ирригационных систем и т.п. (заметное
влияние индонезийского опыта).
Накануне выборов Ф. Маркос сформулировал ряд положений
по «новой политической идеологии» для Филиппин, недвусмыс­
ленно ставя под сомнение перспективность либерально-демокра­
тических принципов организации филиппинского общества.


По его мнению, эти принципы «рождают политический хаос, кор­
рупцию и, в конце концов, парализуют действие государственно­
го механизма». В 1968 г., выступая в Торговой палате перед груп­
пой бизнесменов, Ф. Маркос произнес свои знаменательные слова
о том, что «страна, где лишь у 1,1% жителей доходы составляют
20 тыс. песо и более в год, а почти 70% населения довольствуется
ежегодными доходами 400 песо и ниже, находится на вершине
социального вулкана, извержение которого может начаться в лю­
бой день» 13. Впервые он тогда же высказал мысль о необходи­
мости «революции сверху» по инициативе правительства для
борьбы с «нищетой и социальной несправедливостью» во избе­
жание «насильственной революции снизу в результате социаль­
ного взрыва».
Во время избирательной кампании Ф. Маркос очень много вы­
ступал публично - по TV, в прессе, непосредственно перед изби­
рателями на собраниях, митингах и т.п. Становилось очевидным,
что у него, в отличие от кампании 1965 г., продумана программа
будущих преобразований, и именно во время своего второго
президентства он намерен сделать шаги по ее воплощению в
жизнь. По свидетельству биографов президента, прессы, других
источников о выборах-69, Ф. Маркос был твердо уверен в своей
победе (по крайней мере его имидж, манера поведения не остав­
ляли на этот счет никаких сомнений). Как известно, он действи­
тельно с большим перевесом голосов победил кандидата от ЛП
С. Осменью (младшего) из влиятельного старинного политиче­
ского клана, став первым в истории Филиппин президентом, пе­
реизбранным на второй срок (согласно действовавшей в то время
конституции 1935 г.).
В поведении Ф. Маркоса во время избирательной кампании
усматриваются и некоторые черты культурно-психологического
плана: как всякий филиппинец он был склонен к фатализму, ве­
рил в удачное стечение обстоятельств (известна была, к примеру,
его вера в определенные сочетания счастливых и несчастливых
чисел, которые он учитывал, принимая самые ответственные
решения, в том числе указ о введении военного положения) и по­
лагался на самоощущение собственного предназначения как на­
ционального лидера-вождя, облеченного труднейшей миссией
вывести страну из тяжелого кризиса и осуществить, по его соб­
ственным словами, грандиозные планы по ее подъему и про­


цветанию. Но и те достаточно многочисленные соотечественники
Ф. Маркоса, которые голосовали за его избрание президентом (и
простые филиппинцы, и образованные вестернизированные жи­
тели городов), помимо рационального восприятия привлекатель­
ной для них выборной программы, следовали и каким-то глу­
бинным традиционным инстинктам, характерным для их созна­
ния и психологии, видя мессианское предопределение в его при­
ходе к власти 14.
Между тем с приходом, к власти второй администрации
Ф. Маркоса и вплоть до сентября 1972 г. (введения в стране воен­
ного положения) напряжение в обществе не ослабевало, дестабилизационные процессы набирали все большую силу. Ожесточив­
шаяся политическая борьба концентрировалась вокруг фигуры
вновь избранного президента. Пришел в движение весь много­
цветный спектр крайне разнородной и разрозненной антиправи­
тельственной оппозиции. На рубеже 1960-1970-х годов возникло
множество новых антимаркосовских группировок и течений. Са­
мыми активными были «старые олигархи», обладавшие мощной
финансовой базой, которые организовали шумную пропаган­
дистскую кампанию против Маркоса в СМИ, конгрессе, в правя­
щей Партии националистов (в 1971 г. ПН потерпела серьезное
поражение на выборах в сенат). Чувствительный удар по прести­
жу и позициям Ф. Маркоса был нанесен его разрывом с кланом
Лопесов (об альянсе с Ф. Лопесом накануне выборов 1965 г. мы
упоминали выше), превратившегося в политическую силу, одну
из самых опасных для Ф. Маркоса.
Б. Акино («Ниной Акино»), в то время сенатор от ЛП и гене­
ральный секретарь Либеральной партии, расценил складывав­
шуюся ситуацию как долгожданную возможность для осущест­
вления собственных амбициозных планов. Он полуофициально
уже в самом начале 1970-х объявил о своем намерении баллоти­
роваться на президентский пост на приближавшихся выборах
1973 г. Его нападки на Ф. Маркоса достигли своего пика. Регу­
лярные встречи двух лидеров-оппонентов на разных каналах фи­
липпинского TV напоминали захватывающие телешоу, которые
притягивали к экранам тысячи эмоциональных, склонных к зре­
лищам филиппинцев. Автор этой книги находилась в Маниле
вскоре после инаугурации президента Ф. Маркоса и смогла на­
блюдать одно из таких «шоу», когда под натиском обвинений,


разоблачений и т.п., обрушившихся на первую леди сенатором
Акино, она заплакала в прямом эфире. Б. Акино, уже в личной
беседе, всячески рекламировал этот эпизод как свой бесспорный
успех в конфронтации с президентской четой. Но в данном слу­
чае он ошибался. Имельда Маркос, женщина умная, волевая, рас­
четливая, в то же время склонная к актерству (если этого требо­
вали обстоятельства, и опять же это черта чисто филиппинского
характера), действовала наверняка, великолепно разбираясь в пси­
хологии своих соотечественников. Портрет плачущей на экране
TV Первой леди появился на первых страницах буквально всех
периодических изданий, вызвав волну сочувствия к ней у читате­
лей, зрителей, особенно у женщин 15.
Б. Акино вообще допускал много ошибок в противоборстве с
Ф. Маркосом. Он вел противоречивую политику в отношении
«старой олигархии», пользуясь ее поддержкой в своей борьбе за
президентское кресло и в то же время заявляя о необходимости
ликвидации латифундий, лендлордизма. Пытался противопостав­
лять изобретенный им «конструктивный авторитаризм» «диктату­
ре Ф. Маркоса», хотя, как уже говорилось, оба политика стреми­
лись к централизации власти и установлению личного лидерства.
Но, вероятно, наиболее ощутимо престиж Б. Акино подорвали
его связи с ультралевыми силами, в частности с Компартией идей
Мао и ННА (существует версия, что именно Б. Акино в Тарлаке,
своей «родной» провинции, налаживал контакты между Сисоном
и Бернабе Бускайно). Цель заигрывания Б. Акино, антикоммуни­
ста в неменьшей степени, чем Ф. Маркос, с левыми, очевидно,
заключалась в стремлении заполучить их голоса на президент­
ских выборах и в то же время подорвать позиции своего главного
соперника ударами со стороны левой оппозиции. В итоге же Аки­
но потерял многих потенциальных сторонников из националисти­
ческой и либерально-демократической среды, либо прямо враж­
дебных, либо относившихся с опаской и осторожностью ко
всему, так или иначе связанному с широко распространенным на
Филиппинах понятием «коммунистической угрозы». Последнее,
как известно, умело использовал Ф. Маркос, нагнетая и преувели­
чивая в своей предвыборной кампании и после победы на выбо­
рах опасность, исходившую от левой и ультралевой оппозиции.
Ретроспективный взгляд на переломный этап филиппинской
истории на рубеже 1960-1970-х годов подтверждает сделанные


ранее выводы о переходе к авторитарной государственности как,
по всей вероятности, единственно реальному варианту стабилиза­
ции и переориентации общества на ускорение капиталистической
трансформации. Этот переход предопределялся всей совокупно­
стью деструктивных факторов, действовавших в филиппинском
обществе: тяжелый затянувшийся кризис в экономике, самораз­
рушение модели олигархической демократии, предельно высокий
уровень социально-политической напряженности. В то же время
переход к авторитаризму на Филиппинах происходил хронологи­
чески значительно позже и сложнее, чем в соседних государствах
ЮВА, с 1967 г. филиппинских партнеров по АСЕАН, которые,
обретя независимость, быстро отбросили заимствованные у Запа­
да демократические модели, установили авторитарные и полуавторитарные режимы, добились успешных прорывов в капитали­
стической модернизации. На Филиппинах «движение» к автори­
таризму сдерживалось приверженностью значительной части
филиппинцев к демократическим идеалам и правопорядкам, но
намного сильнее стремлением олигархии сохранить свою власть,
а американцев - имидж Филиппин как «витрины демократии»,
единственной страны в регионе, демонстрирующей жизнеспособ­
ность западной модели в незападном обществе.
Поэтому Ф. Маркос действовал очень осторожно, маневрируя
между разными политическими силами, стараясь не осложнять
отношений с США и одновременно прилагая максимум усилий,
чтобы не вызвать разочарования у своих сподвижников и после­
дователей. Между тем углубление в стране кризисной ситуации
мешало ему начать осуществление уже разработанной програм­
мы реформ, а его президентские полномочия заканчивались в
1973 г.. 16 Принятие президентом чрезвычайных мер, допускавше­
еся конституцией в определенных обстоятельствах, позволяло
Ф. Маркосу продлить и усилить свою власть как главы государ­
ства и открывало путь к созданию благоприятных условий для
реализации курса реформ. Филиппинцы, уставшие от многолет­
ней нестабильности и неопределенности, в своем большинстве
были вполне подготовлены именно к такому повороту событий.
Попытка предотвратить данный сценарий развития событий
принятием новой демократической конституции с заменой прези­
дентской формы правления парламентской европейского типа
оказалась несостоятельной. Речь идет о созыве и деятельности на


рубеже и в самом начале 1970-х годов Конституционного конвен­
та (филиппинцы используют термин СопСоп - аббревиатура от
английского Constitution Convention), который должен был разра­
ботать конституционную реформу и поставить новую конститу­
цию на утверждение общенациональным референдумом. Идея
перехода к парламентской системе принадлежала Р. Манглапусу,
его соратники по ХСД активно участвовали в подготовке к выбо­
рам в Конвент и разработке проектов новой конституции. Непо­
средственно составлением первых вариантов нового конституци­
онного законодательства занимались Центр права и Филиппин­
ская конституционная ассоциация в УФ. Конвент был созван в
1970 г. по инициативе группы конгрессменов-центристов (реше­
ние прошло через конгресс с большими трудностями при сопро­
тивлении пропрезидентских фракций). Новое объединение было
разнородным по составу, слабым в организационном плане, с
громоздкой структурой (более пятидесяти комитетов) и замед­
ленным неровным ритмом работы. Его официальное открытие
состоялось в июне 1971 г., спустя год после выборов. Первым
председателем Конвента стал бывший президент Филиппин
К. Гарсия, а после его внезапной смерти — тоже экс-президент
Д. Макапагал, известный как безвольный, нерешительный поли­
тик. В руководстве Конвента вообще было немало представите­
лей политической элиты: 7 бывших министров - членов кабинета
и 27 конгрессменов и сенаторов. Общая численность постоянных
членов Конвента - 320 человек, из них 70% - представители
среднего класса, интеллектуальной элиты, 20% - управленцы из
деловых кругов. Конвент никоим образом не был органом народ­
ного представительства (как он себя именовал), тем более какимто радикальным объединением, хотя и пользовался поддержкой
некоторых левых группировок среди студентов и профессуры УФ
и манильской интеллигенции, склонной к левым взглядам.
Члены Конвента на пленарных заседаниях комитетов должны
были принять более пяти тысяч резолюций по предложениям,
подготовленным составителями первых вариантов нового кон­
ституционного законодательства. Вся эта процедура затянулась
вплоть до введения Ф. Маркосом военного положения (сентябрь
1972 г.), накануне этого события только 15 комитетов приняли
резолюции во втором чтении 17.


Что касается Ф. Маркоса, то он не препятствовал деятельности
Конвента. Скорее всего, он не исключал возможности победить
уже на выборах в парламент в соответствии с будущей новой
конституцией и, возглавив парламентское большинство, обеспе­
чить себе пост премьер-министра, продлив тем самым свои вер­
ховные властные полномочия. Но, как выяснилось после выборов
в Конвент, хотя в его составе было немало сторонников и прямых
ставленников президента, все же больше было его противников.
Самые непримиримые из них предложили резолюцию о запрете
Ф. Маркосу или И. Маркос баллотироваться на пост премьерминистра, согласно будущей конституции 18.
Бесконечные дискуссии внутри и вне Конвента, безнадежные
попытки конституционно-демократическим путем оздоровить
обстановку в стране, дать какие-то свежие импульсы для выхода
из кризиса служили для Ф. Маркоса лишним подтверждением его
плана по скорейшему переходу к централизации власти. Усиле­
ние «политического гангстеризма», как писали столичные газеты,
в Маниле, которая в 1971-1972 гг. оказалась под ударами экстре­
мистов (теракты, политические убийства, поджоги, взрывы и п р.)19,
ускоряли принятие президентом чрезвычайных мер. Правитель­
ство обвиняло в экстремистских действиях ультралевое подполье
в лице маоизированной компартии, но кроме того действовали
самые разные радикальные группировки, в том числе не связан­
ные с Компартией идей Мао и ННА.
Уже в то время оппозиционная пресса приписывала организа­
цию некоторых экстремистских акций Ф. Маркосу и его окруже­
нию как лишний предлог перехода к чрезвычайным действиям.
Формальным поводом для введения в стране военного положения
(Martial Law - M.L.) послужил прецедент с министром обороны
Х.П. Энриле, автомобиль которого был обстрелян неизвестными
террористами (якобы маоистами из компартии идей Мао) 22 сен­
тября 1972 г. Министр не пострадал, но по приказу Ф. Маркоса
лояльные ему военные взяли под контроль радио и телевидение,
закрыли редакции всех столичных газет и журналов, арестовали
наиболее активных оппозиционеров, причем одной из первых
жертв стал Б. Акино. 23 сентября 1972 г. выяснилось, что декрет
о введении военного положения (№ 1081) был готов уже 21 сен­
тября, и именно с этого числа вступил в силу. Дату 21 сентября


1972 г., по-видимому, и следует считать отправной точкой полу­
торадесятилетнего этапа авторитаризма на Филиппинах.
Вводя военное положение, Ф. Маркос не мог не считаться с
глубоко укоренившейся (со времен революции 1896-1898 гг.)
среди филиппинцев конституционной традицией. Поэтому он
всячески старался обосновать легитимность своего шага, соответ­
ствие его конституции 1935 г., по которой президент мог прибе­
гать к чрезвычайным мерам при угрозе безопасности страны и
ущербе, наносимом государственным интересам. Ф. Маркос сле­
дующим образом распределил «угрозы» безопасности и ста­
бильности.
1) Коммунистическая опасность (левая) - увеличивавшиеся
масштабы вооруженной борьбы ННА, руководимой компартией
идей Мао Цзэдуна.
2) Правая угроза со стороны всесильных олигархических
кланов - важнейший дестабилизирующий фактор, толкающий
общество на грань гражданской войны.
3) Боевые операции мусульманских сепаратистов на юге стра­
ны под руководством ФНОМ - угроза унитарному устройству и
территориальной целостности государства.
Помимо армии Ф. Маркос опирался на технократов и новых
бизнесменов, но и большинство филиппинцев отнеслось к чрез­
вычайному событию либо нейтрально, либо поддержало прези­
дента. Первыми мерами Ф. Маркоса были роспуск полностью
обанкротившегося в глазах населения конгресса, запрещение пар­
тий, а также акция чрезвычайной важности - ликвидация личных
армий олигархов с конфискацией около 500 тыс. единиц оружия,
находившегося в частных руках. Вслед за этими акциями после­
довала волна репрессий в отношении многих представителей по­
литической элиты, олигархов, чиновников - все были арестованы
по обвинению в подрывной деятельности. С этим же обвинением
с 22 сентября находился под арестом Б. Акино.
Конституционный Конвент не был распущен, хотя часть депу­
татов (не больше 10-12 человек) подверглась арестам (значитель­
но большая группа эмигрировала или ушла в «подполье»), В но­
ябре 1972 г. депутаты Конвента (в уменьшенном составе) приня­
ли новую конституцию, предусматривавшую установление пар­
ламентской формы правления (с премьер-министром, носителем
верховных властных полномочий, и сохранением за президентом


чисто представительских функций). Этот новый основной закон
известен как Конституция 1973 г., утвержденная общенациональ­
ным референдумом в январе 1973 г. Ее действие было отложено
Ф. Маркосом до отмены чрезвычайных мер 20. В ответ на репрес­
сии возник поток эмигрантов из разных слоев общества, возму­
щенных политикой Ф. Маркоса. Эмигранты-филиппинцы (среди
наиболее заметных фигур - Лопесы, Р. Манглапус) направлялись
в основном в США, где постепенно возникли центры антимаркосовской оппозиции и налаживались контакты с теми американ­
скими политиками, которые1негативно воспринимали действия
Ф. Маркоса, в Конгрессе организовалось довольно многочислен­
ное антимаркосовское лобби. По оценкам западных авторов,
численность филиппинской эмиграции в США за весь период
авторитаризма на Филиппинах достигала почти 300 тыс. человек.
В сюжете о введении Ф. Маркосом военного положения нель­
зя обойти реакцию США на это чрезвычайное событие. Известно,
что Ф. Маркос, вводя военное положение, был уверен в благо­
приятной для него официальной позиции Вашингтона. Эта уве­
ренность базировалась на позитивном отношении тогдашнего
президента США Р. Никсона к усилению националистических
тенденций во внешней политике второй администрации Ф. Мар­
коса (1969-1972) (эта тема подробнее рассматривается ниже в
разделе о внешней политике маркосовского режима). Но одно­
значно оценивать реакцию США нельзя. Существовали некото­
рые нюансы в оценках политики Ф. Маркоса в правящих и близ­
ких к ним кругах американского общества, связанные со специ­
фикой «филиппинской политики» США, в которой традиционно
преобладали американоцентристские подходы. Введение на Фи­
липпинах военного положения как первый шаг к установлению
режима личной власти было во многом для американцев неожи­
данным. США фактически оказались перед крахом «филиппин­
ского эксперимента», разрушением кропотливо создававшегося
ими образа Филиппин как уникальной (особенно на фоне роста
авторитарных тенденций в других странах ЮВА) демократиче­
ской модели. Стереотипные представления о своей «особо мис­
сии» на Филиппинах и «особой роли» этой страны в американ­
ской политике в Азии предопределяли неоднозначность реакции
США на филиппинские события 1972 г. Политический прагма­
тизм, забота об американских военно-стратегических и экономи­


ческих интересах не только на Филиппинах, но и в ЮВА в
обстановке приближающейся развязки вьетнамского конфликта
(не в пользу США) заставляли официальное американское руко­
водство с одобрением воспринимать перемены на Филиппинах.
Одновременно действие факторов историко-психологического
характера способствовало созданию почвы для созревания раз­
личных подходов к филиппинскому авторитаризму и его носителю
Ф. Маркосу у разных групп и звеньев американской политической
элиты, у отдельных деятелей, связанных с азиатской политикой
Вашингтона. Эти различия были не очень заметны в момент и
сразу после введения военного положения, но стали проявляться в
полную силу по мере эволюции маркосовского режима.
Примечательна оценка американо-филиппинских отношений,
сделанная американским политологом У. Томпсоном (в книге,
вышедшей в свет в 1975 г.): «Вашингтон в целом с одобрением
воспринял введение военного положения на Филиппинах, хотя
многие из американских официальных лиц и сомневались в ра­
зумности этой акции, как значительно более удачный способ
решения внутренних филиппинских проблем, сравнительно с тем,
что делалось при прежней политической системе» 21. И далее:
«Трудно отыскать какие-либо негативные элементы в американо­
филиппинских отношениях, которые порождались бы непосред­
ственно военным положением. Это неудивительно, ведь в борьбе
между радикальным филиппинским национализмом и альянсом
филиппинских военно-технократических кругов с американцами
победил последний» 21. Приведенные цитаты отражают позицию
той части официальных правящих кругов США (скажем, боль­
шей ее части), которые стали переориентироваться на новую пра­
вящую элиту Филиппин.

«Новое общество» Ф. Маркоса:
особенности и эволюция режима
Национальной целью Ф. Маркос провозгласил строительство
«нового общества» в противовес «старому обществу», которое,
утратив способность к жизнедеятельности, обречено на уход с
исторической сцены. Не исключено, что название «новое обще­
ство» он выбрал и по аналогии с «новым порядком» индонезий­
ского президента-диктатора Сухарто, поскольку внимательно


приглядывался к тем переменам, которые происходили в Индо­
незии и других более преуспевавших странах асеановской зоны.
Концепция «нового общества» была разработана Ф. Маркосом
еще до введения военного положения в книге «Революция сегод­
ня: демократия», которая появилась в 1971 г . 23 Ее главная тема интерпретация теории «революции сверху» в филиппинском,
«маркосовском» варианте (напомним, что эта теория была чрез­
вычайно популярна среди авторитарных лидеров развивающихся
стран в 60-70-х годах XX в., в том числе в ЮВА, воплощаясь в
жизнь в различных проектах и программах модернизаторских ре­
форм). В ней присутствовали также элементы современных
экономических учений, используемых президентской командой
технократов для выработки новой экономической политики на
Филиппинах. Кроме того, большое место занимали националисти­
ческие (обоснование «особого» филиппинского пути развития) и
популистские (апелляция к лозунгам социальной справедливости
и социального равенства) идеи.
Более детальная расшифровка понятия «новое общество» со­
держалась в работах Ф. Маркоса, публиковавшихся с 1973 г. и до
конца 1970-х годов 24. Новые детали и уточнения служили задаче
некоего теоретического, идеологического и пропагандистского
обоснования проводимых в стране политико-административных
и социально-экономических преобразований (причем пропаган­
дистская направленность вышла на первый план к концу 1970-х
годов). В совокупности по этим трудам можно проследить всю
эволюцию маркосовского режима от первых успешных шагов к
стагнации и кризису.
Наряду с «революцией сверху» Ф. Маркос использовал поня­
тие «революция из центра», подразумевая под «центром» верхов­
ную власть в государстве, сосредоточенную в руках президента,
который инициирует и принимает политические решения по реа­
лизации реформаторских проектов.
Хронологические рамки «нового общества» на Филиппинах 1972-1981 гг. - с момента введения и до отмены в стране военно­
го положения, после чего в стране продолжали сохраняться все
атрибуты и методы авторитарного правления.
С точки зрения типологии авторитаризма в странах третьего
мира «новое общество» представляло собой режим личной вла­
сти с гражданской формой правления. Ф. Маркос как автори­


тарный лидер сосредоточил в своих руках прерогативы высшей
исполнительной и законодательной власти, единоличный конт­
роль над выработкой и принятием политических решений по
всем кардинальным проблемам и направлениям развития госу­
дарства и общества. Ликвидировав партийно-парламентские ин­
ституты, Ф. Маркос стал опираться на новую политическую эли­
ту, сформированную из достаточно узкого круга лиц, лояльных
президенту и пользовавшихся его безусловным доверием. В ее
составе с самого начала функционирования «нового общества»
выделились две группы. Первая - единомышленники Ф. Маркоса-реформатора, сторонники преобразований, нацеленных на
ускорение капиталистической трансформации общества. Это ми­
нистры - члены президентского кабинета, часть его бывших
политических соратников, советники президента из представите­
лей технократической элиты, новой, ориентированной на модер­
низацию государственного управления бюрократии, генералите­
та, нового крупного бизнеса.
Вторая, традиционалистского толка, включала лиц, связанных
с президентом неформальными, личными отношениями: род­
ственники и друзья президентской четы, «свои люди» из Илокоса, в том числе из военных и деловых кругов.
В первые годы 1970-х, успешные для реализации программы
преобразований, облик политической элиты определялся первой
группой. Именно в этот короткий период подъема многие филип­
пинские и западные политологи (X. Абуэва, Д. Розенберг, Д. Вурфел) обращали внимание на «компактность, динамизм и эффек­
тивность» новой филиппинской политической элиты сравнитель­
но с «разбухшей, рыхлой, страдающей от фракционной борьбы»
политической элитой «старого общества» 25.
Но уже с середины 1970-х годов по мере усиления деструктив­
ных тенденций, тормозивших проведение реформ, и появления
признаков упадка маркосовского режима, на первый план в со­
ставе политической элиты стали выходить традиционалисты.
Прагматики-технократы, инициаторы форсированной экономиче­
ской модернизации постепенно утратили политический вес, усту­
пив позиции «старой бюрократии» с ее консерватизмом, коррум­
пированностью, приверженностью к традиционным нормам и
стереотипам поведения, воспитанным старой филиппинской шко­
лой sivil service.


К концу 1970-х годов главной опорой президентской власти
все более становилась армия, превратившаяся в один из основных
компонентов политической системы. Но несмотря на усиление
позиций военных в политике, экономике, социальной, идеологи­
ческой сферах, «новое общество» сохраняло принадлежность к
разновидностям гражданских авторитарных режимов. Президент
олицетворял юридический и фактический приоритет граждан­
ской власти, держал под своим контролем процесс политизации
армии, стараясь укреплять’'е е роль в первую очередь в качестве
силовой опоры режима личной власти.
Как говорилось выше, Ф. Маркос был инициатором вовлече­
ния военных в политику, что повышало их престиж как силы,
способной обеспечивать безопасность, стабильность и порядок в
обществе. Руководствуясь собственными интересами по укрепле­
нию личной власти, он еще до сентября 1972 г. привлек к актив­
ному участию в политическом руководстве ряд лиц из военной
верхушки. Сделав этот шаг, Ф. Маркос заручился безоговорочной
поддержкой высшего офицерства. По результатам закрытого
теста, проведенного незадолго до сентября 1972 г. среди данной
категории военных, 98% опрошенных высказались за незамедли­
тельное введение чрезвычайных мер. Военное руководство в
свою очередь целенаправленно готовило среднее и младшее офи­
церство к выполнению миссии по «спасению и защите родины».
Р. Каной, известный политик, в конце 1970-х годов перешедший
в лагерь антимаркосовской оппозиции, обращал внимание на
«словно рассчитанные компьютером организованность и делови26
тость армии в момент введения военного положения» .
Процесс политизации армии, явления, качественно нового для
Филиппин, приобрел необратимый характер. При режиме
Ф. Маркоса ближайшими советниками президента были три гене­
рала: министр обороны Х.П. Энриле, начальник генштаба Ф. Вер
(двоюродный брат президента), его заместитель и руководитель
констабулярии (полицейских сил) Ф. Рамос. Энриле принадлежа­
ла формула триединой задачи, стоявшей перед вооруженными
силами: защищать родину от внешней агрессии, охранять от
подрывных действий внутри страны, содействовать достижению
целей национального развития 27.
Под программой «национального развития» понималось, в
частности, расширение невоенных функций, вовлечения военных


в политико-идеологическую, социально-экономическую и адми­
нистративно-управленческую сферы. Военные активно участво­
вали в руководстве проведением на местах аграрной реформы,
выполнением ряда социально-экономических программ. Вовлече­
ние армии в процесс «национального развития» проводился под
лозунгами «гибкости и опоры на собственные силы». Первое
подразумевает такую подготовку армии, при которой возможна
быстрая перестройка ее от «развития к обороне и наоборот»
(скажем, от выполнения экономического проекта к помощи мест­
ным полицейским силам в подавлении беспорядков)28.
Призыв к «опоре на собственные силы» расшифровывался
применительно к армии как создание военной организации, со­
держание и функционирование которой не заставляло бы прави­
тельство расходовать дополнительные средства в ущерб экономи­
ческому строительству. Специальная проводимая в жизнь мини­
стерством обороны «программа опоры на собственные силы»
была направлена на самообеспечение армии предметами первой
необходимости, развитие производства несложных видов оружия,
военного снаряжения и т.п. (частично с целью его экспорта) на
основе контрактов с частными предпринимателями. Предусмат­
ривался и определенный военно-политический аспект вовлечения
армии в осуществление социально-экономических программ. Раз­
ного рода работы с участием военных (обычно строительство
школ, дорог, мостов и т. п.) организовывались главным образом в
отдаленных бедных сельскохозяйственных районах, которые, по
предположению властей, могли стать ареной социальных кон­
фликтов или подрывных действий экстремистских оппозицион­
ных группировок29.
С расширением экономических и управленческих функций во­
енного аппарата усилилась тенденция к формированию военной
бюрократии и укреплению связей между военной верхушкой и
крупным бизнесом. Министр обороны X. Энриле занимал пост
президента Государственного филиппинского национального бан­
ка, многие высшие офицеры являлись директорами крупных го­
сударственных промышленных предприятий30. Военные исполь­
зовали свои должности для личного обогащения, всякого рода
спекуляций, втягиваясь в частное предпринимательство или фи­
нансово-коммерческую деятельность. Существовала также прак­
тика предоставления офицерам, вышедшим в отставку, высших


должностных постов (председателей, менеджеров) в государ­
ственных корпорациях. Таким образом происходил перелив пред­
ставителей военной верхушки в бюрократическую элиту.
Политизация военной верхушки и активное вовлечение армии
в невоенные области деятельности продолжались и даже усили­
лись после отмены чрезвычайного положения в 1981 г., повлияв­
шей на авторитарные методы управления. Возрастание экономи­
ческих трудностей и общественного недовольства, сохранение
очага напряженности На мусульманском Юге, активизация на­
сильственных экстремистских методов борьбы среди разных
групп оппозиции - все эти факторы, действовавшие на последнем
этапе существования маркосовского режима, дестабилизировав­
шие обстановку на Филиппинах, использовались военной вер­
хушкой для дальнейшего укрепления своих политических пози­
ций и усиления влияния на правительство.
Что касается Маркоса, то он начиная с 1972 г. проводил по­
следовательную политику по усилению армии как опоры режима,
стараясь при этом уделять особое внимание контролю правитель­
ства над военными (сохранению приоритета гражданской власти)
и мероприятиям по поддержанию стабильности вооруженных сил
в интересах упрочения собственных позиций. В армии регулярно
проводились массовые «чистки» сверху донизу, отчасти с целью
омоложения и повышения качественного уровня ее состава, но
главное - для укрепления вооруженных сил преданными режиму
кадрами. Большинство назначений на военные посты в высшем и
среднем звеньях военного аппарата осуществлялось самим прези­
дентом (по конституции в качестве главы исполнительной власти
он является и главнокомандующим), частично из лиц, связанных
с ним дружескими и родственными отношениями. Как отмеча­
лось, офицерский корпус подвергся заметной «илоканизации», то
есть был пополнен выходцами из провинции Илокос. Этот про­
цесс начался еще в конце 1960-х годов, а уже в начале 1970-х
большинство строевых командиров было заменено илоканами.
Офицеры-илокане демонстрировали особую лояльность, основан­
ную на этнорегиональных связях и традиционной личной предан­
ности лидеру (в ответ на быстрое продвижение по служебной
лестнице). В целом в результате осуществления мер по реоргани­
зации вооруженных сил, перемещений и «чисток» командного
состава основная масса офицерства сформировалась уже при


режиме «нового общества». Следует отметить и такие меры, спо­
собствовавшие внутренней стабильности вооруженных сил, как
повышение размеров жалованья военным (это касалось в первую
очередь младшего офицерства), разного рода материальные и
моральные поощрения за образцовую службу, включая быстрое
повышение в воинских званиях, увеличение объема государ­
ственных субсидий на нужды армии.
С начала 1970-х годов была введена долгосрочная программа
развития вооруженных сил, направленная на повышение боевых
качеств, улучшение подготовки личного состава, совершенство­
вание структуры военного управления, модернизацию военной
техники. Численность филиппинской кадровой армии возросла с
58 тыс. в 1972 г. до 115 тыс. к концу 1970-х годов. Бюджетные
ассигнования по статье на оборону составляли в 1979 г. 17% об­
щего бюджета (это самый высокий показатель за весь послеколо­
ниальный период)31.
Традиционно тесное взаимодействие армии и полиции стало
еще более прочным при авторитарном режиме, фактически была
установлена централизованная система управления армией, констабулярией и силами безопасности. Полицейские силы, прошед­
шие основательную «чистку» и реорганизацию, были укреплены
преданными режиму кадрами. Было создано единое руководство
констабулярией во главе с генералом Ф. Рамосом, которому были
подчинены свыше полутора тысяч в прошлом автономных поли­
цейских подразделений и управлений на местах (прежде служив­
ших опорой местных помещичьих элит), укомплектованных све­
жими, тщательно отобранными кадрами.
Важнейшая роль отводилась практике идеологического воз­
действия на солдат и офицеров с целью воспитания «стойких
патриотов», преданных идеалам «нового общества». По словам
генерала Вера, каждый филиппинский солдат «должен не только
уметь сражаться, но и знать, за что он сражается». Пропагандистско-идеологическая работа стала одним из направлений деятель­
ности министерства обороны и военных ведомств. Была разрабо­
тана и принята специальная программа обучения, рассчитанная
на «всестороннее развитие» солдат и офицеров. В нее наряду с
техническими дисциплинами и курсами по экономике и админи­
стративному управлению были включены лекции, знакомящие с
историей, культурой, освободительным движением филиппинцев.


Кроме того, военным командованием регулярно проводились се­
минары и занятия в воинских подразделениях по программе
«Танглау» (сокращение по первым буквам формулы на тагаль­
ском языке: «страж и защитник нашего народа и флага») и под
лозунгом «единая нация, единый дух». Смысл этих мероприятий разъяснение солдатам «исторических корней, основных задач и
идеалов нового общества», выработка «устойчивых ценностных
ориентаций», необходимых для повышения их сознательной роли
в деле достижения «нащгонального единства и осуществления
целей развития» 32.
Тенденция к усилению идеологического воздействия на воен­
ных главным образом в сугубо националистическом духе (вос­
питания у них осознанного отношения к роли носителей нацио­
нальной морали, идее национального единства и т.п.) наблюда­
лась в то время во многих молодых государствах, в особенности с
авторитарными политическими режимами. В рамках группы
стран АСЕАН Филиппины в этом плане находились ближе всего
к Индонезии, хотя, разумеется, надо иметь в виду высокую сте­
пень разработанности армейской идеологии у индонезийцев и в
целом иное положение индонезийской армии в политической
системе (выступавшей в качестве ведущей политической силы в
индонезийском обществе) сравнительно с филиппинской. Тем не
менее усматривается явное сходство между адресованными фи­
липпинским солдатам и офицерам призывами осознать свою
«социальную роль агентов и эффективных инструментов модер­
низации и развития» и между некоторыми установками и поло­
жениями индонезийских концепций, которые вырабатывались
еще в период «направляемой демократии», а затем вошли как
составная часть в государственную идеологическую доктрину
«нового порядка». Это известные положения, вытекающие из
концепции «двойной функции» армии, которые предполагали
многообразие ее невоенных функций, самое широкое проникно­
вение военных во все сферы хозяйственной жизни и в систему
политико-административного управления. Несомненно и сход­
ство в официальной интерпретации в индонезийском и филип­
пинском «вариантах» особой интегрирующей роли армии в про­
цессе складывания национального единства 33.
В вопросах поддержки сильной централизованной власти,
обеспечения стабильности, борьбы с оппозицией высшее


руководство армии выступало как проправительственная сила
фактически вплоть до кульминации кризиса власти в 1985—
1986 гг. Но внутреннее скрытое размежевание в военной элите
существовало едва ли не с начала 1970-х годов. В рядах высшего
офицерства были две основные группировки. Первая, преобла­
давшая количественно и в высшем, и в среднем звеньях офицер­
ского корпуса, —выходцы из Илокоса, обязанные своим выдвиже­
нием непосредственно президенту; это наиболее преданная ему
группа. В другую группировку входила часть генералитета и пол­
ковников, которые заняли руководящие военные посты в период
«нового общества», но обладали образованием, полученным в
США (в частности, в известной американской военной академии
в Уэст-пойнт). Они считались на Филиппинах убежденными сто­
ронниками прозападной, точнее, проамериканской ориентации. В
личностном плане это противоречие внутри военной элиты про­
являлось, усиливаясь с конца 1970-х годов по мере углубления
кризиса «нового общества» в конфронтации между генералами
Ф. Вером и Ф. Рамосом.
Что касается среднего и младшего офицерства, то оно до кри­
зисного рубежа 1970-1980-х годов оставалось под контролем во­
енного командования, не выражая склонности к самостоятельной
политической активности. Все же, в основном, в западной лите­
ратуре с конца 1970-х годов стали появляться материалы о при­
знаках роста недовольства в их кругах коррупцией в высших
звеньях военно-полицейского аппарата и в государственных
управленческих структурах в целом. Публиковалась также ин­
формация о связях этих категорий офицерства с оппозиционной
столичной интеллигенцией, духовенством, студенчеством. Тогда
же в среднем звене офицерского корпуса возникла организация
«Движение за реформу армии», умеренно оппозиционная, но с
достаточно резкой критикой в адрес Имельды Маркос как воз­
можной преемницы президента. Активность «Движения» как
антиправительственной оппозиционной организации относится
уже к поставторитарному периоду.
Мы рассмотрели два основных компонента режима Ф. Мар­
коса (и главные силы опоры его власти) - политическое руковод­
ство и место военных в политической структуре «нового обще­
ства», теперь перейдем к некоторым другим характерным особен­
ностям филиппинского варианта авторитаризма.


Одна из специфических черт филиппинского авторитарного
режима, непосредственно связанная с методами управления, - это
принадлежность его к относительно либеральным разновидно­
стям авторитаризма (сравнительно, скажем, с тогдашними моде­
лями государственности в Таиланде, Сингапуре, не говоря уже о
военно-репрессивных авторитарных режимах в Индонезии или
Бирме (Мьянме). На Филиппинах авторитарно-репрессивные ме­
тоды сочетались с политикой социального маневрирования, ком­
промиссов, - с различными формами идеологическо-пропагандистского воздействия на массы. Показателем «мягкости» авто­
ритаризма на Филиппинах было положение оппозиции. С начала
1970-х годов в стране действовала полулегальная антиавторитарная антимаркосовская оппозиция (с нелегальными экстремист­
скими оппозиционными группами и течениями режим Ф. Марко­
са вообще не справлялся). В Маниле открыто издавалась фор­
мально запрещенная оппозиционная пресса, литература левона­
ционалистического направления, резко критического содержания
по отношению к правящему режиму 34. Находившегося под аре­
стом Б. Акино, кардинально поменявшего (неясно - на словах
или в действительности) свои убеждения, превратившегося в ли­
дера № 1 и идеолога демократической антиавторитарной оппози­
ции, свободно посещали жена Корасон Акино, дети, друзья и
политические единомышленники. Находясь в тюрьме, Б. Акино
принял участие в выборах губернатора Большой Манилы как кан­
дидат на этот пост, проведя шумную избирательную кампанию,
но, разумеется, проиграл Имельде Маркос. Правительство Ф. Мар­
коса проводило довольно либеральную политику в отношении
левых сил и организаций. КПФ просоветской ориентации была не
только легализована в 1974 г., но, заключив соглашение с Ф. Мар­
косом^ о своем статусе в качестве конструктивной оппозиции,
какое-то время вообще была единственной легальной политиче­
ской партией на Филиппинах. Цитированный нами Р. Каной по­
лагал, что в «либерализме» филиппинского авторитаризма прояв­
лялось «хитроумие властей, точно ощущающих те пределы, до
которых простираются терпение и терпимость филиппинцев» 35.
Но существовали и иные объективные факторы историко-политического и культурно-психологического порядка, которые в
значительной степени предопределяли именно такого рода специ­
фику филиппинского авторитаризма.


В связи с этим остановимся несколько подробнее на тех харак­
терных чертах филиппинского режима, которые связаны с кон­
ституционным и идеологическим обоснованием авторитаризма.
Вопрос о конституционной основе режима затрагивает регуля­
тивно-нормативную сторону политической жизни общества. При
любых разновидностях авторитарных режимов политико-правовые нормы, будучи составной частью господствующих политиче­
ских систем, призваны юридически закреплять и обосновывать
их законность. Поэтому в большинстве случаев действующим
конституциям и государственно-правовым системам в целом
свойственен формальный характер, выражающийся в несоответ­
ствии (а нередко в прямом противоречии) политической практики
и зафиксированных законом правовых норм.
Это общее положение было вполне применимо и к филиппин­
ской действительности. В то же время конституционно-правовые
аспекты политического развития Филиппин обладают и своей
спецификой. На Филиппинах существует давняя историческая
традиция особого отношения к конституционным институтам и
нормам в их вестернизированных демократических формах, пред­
ставление об особой их значимости. Рождение этой традиции
связано с развитием антииспанского освободительного движения.
Возглавлявшая его филиппинская интеллигенция (и умеренно­
либерального, и радикально-революционного направлений) идеа­
лизировала буржуазный правопорядок и демократические нормы
передовых капиталистических стран, противопоставляя их арха­
ичным деспотическим методам испанского колониального прав­
ления, обрекавшим филиппинцев, в том числе местную имущую
верхушку, на произвол властей и полное бесправие. Примеча­
тельно, что две филиппинские конституции, принятые в годы
антиколониальной революции 1896-1898 гг., отличались (в осо­
бенности конституция 1898 г.) использованием наиболее прогрес­
сивных для того времени образцов буржуазного законодательства
и тщательной разработкой принципов, касавшихся в первую оче­
редь правового положения личности и в целом системы кон­
ституционно-правовых институтов. «Западнические» иллюзии в
отношении буржуазных правовых норм (как часть идеализиро­
ванных взглядов на западные демократические системы в целом)
сохранялись у филиппинцев и в период колониального господ­
ства США с явно выраженной проамериканской окраской. Как


известно, конституция 1935 г. была по ряду основных положений
скопирована с американского образца. В послеколониальный пе­
риод, когда многие молодые афро-азиатские государства находи­
лись в состоянии перманентной «конституционной лихорадки»,
на Филиппинах поддерживалась конституционная стабильность,
нарушенная лишь на рубеже 1960-1970-х годов в обстановке пол­
ного развала всей политической системы (в общей сложности
конституция 1935 г. с незначительными поправками действовала
в стране, за вычетом четырех лет японской оккупации в годы
Второй мировой войны, в течение 33 лет - до 1972 г.).
Существование в филиппинском обществе, естественно в его
верхних слоях, глубокой конституционной традиции служило од­
ним из чисто внутренних политико-психологических факторов,
оказывавших влияние на характер политического режима. Оче­
видно, рассматривая эволюцию государственно-политической си­
стемы на Филиппинах, нельзя не принимать во внимание, что в
сознании филиппинской правящей элиты (и старой, находившей­
ся в оппозиции, и новой) прочно утвердилось представление об
обязательности конституционного, «легитимного» оформления
института политической власти. Пусть при этом оно носило чи­
сто внешний, поверхностный характер, ведь как при «старом»,
так и при «новом обществе» реальная политическая практика да­
леко не соответствовала системе формальных политико-правовых
норм, зафиксированных в конституции. С учетом этой особен­
ности становится понятным, почему властвующая верхушка во
главе с Маркосом, с одной стороны, и оппозиционные силы с другой, придавали столь большое значение вопросу о «легитим­
ности» современного политического строя.
Почти во всех работах и выступлениях Маркоса присутствуют
ссылки на «законность» введения военного положения и концентрации власти в руках президента на основании конституции
1935 г. В период действия военного положения, когда единствен­
ным источником политико-правовых норм служили имеющие си­
лу закона президентские декреты и указы (к моменту отмены
чрезвычайного положения их число превышало 2 тыс.), офици­
альная пропаганда оправдывала такое, причем сильно затянувше­
еся, положение необходимостью подготовки условий для посте­
пенного перехода к парламентской форме правления согласно но­
вой конституции 1973 г. Одновременно в текст этой конституции


был внесен специальный раздел (XVII) о структуре власти в
«переходный период», содержащий ряд статей, которые подтвер­
ждают прерогативы Маркоса как главы государства и сохранение
юридической силы за всеми президентскими декретами, издан­
ными при военном положении и после его отмены. Последующие
поправки к конституции (1976, 1981 гг.), направленные на укреп­
ление режима личной власти, были призваны в то же время соз­
давать формальную «легитимную» основу функционирования
системы единоличного лидерства.
Что касается оппозиции, то одно из главных направлений ее
критики режима было основано на утверждении о «неконституционности» позиций Маркоса в качестве президента и отсутствии
«законности» у всех его акций, которые направлены как раз на
то, чтобы доказать «легитимность» новой формы правления.
В том числе «незаконными» объявлялись принятие конституции
1973 г. - в условиях чрезвычайного положения, когда многие
члены конституционного конвента находились в тюрьмах и эми­
грации, под прямым давлением и контролем со стороны прави­
тельства, а также процедура ее ратификации референдумом, про­
ведение которого не было санкционировано конституционными
органами.
Наконец, тенденция к поискам «новой институционности»,
основанной на традициях местной политической культуры и со­
циальной организации общества, практически не затрагивала об­
ласть национального права. Здесь преобладают понятия и катего­
рии, почерпнутые из западных конституционно-правовых систем.
Образцы конституционного законодательства на Филиппинах
сравниваются с западными моделями. Конституция 1935 г., вво­
дившая президентскую форму правления, весьма походила на
американский образец, конституция 1973 г., предполагавшая пе­
реход к парламентской системе, так и не состоявшийся, отнесена
к «европейскому типу»; она же с поправками 1981 г., включавши­
ми возвращение к президентской форме правления, рассматрива­
лась как разновидность французской модели. Ф. Маркос опреде­
лял филиппинский политический режим как разновидность
«конституционного авторитаризма», обращая особое внимание на
его уникальность в смысле особенных, либеральных способов
управления. Он выделял три этапа в эволюции режима в течение
1970-х годов. Первые два-три года после введения военного


положения, когда превалировали репрессивные функции власти,
он называл «правительством кризиса». Затем следовало становле­
ние «конституционно-либерального режима». После отмены во­
енного положения (1981), по его представлениям, происходил
процесс «нормализации», подразумевавший после ряда переход­
ных этапов в итоге полную редемократизацию, то есть возвраще­
ние к парламентско-демократическим институтам и нормам, но
уже в «своей», специфически филиппинской интерпретации Зб.
В отличие от попыток'создания конституционной основы ав­
торитарного режима с помощью формального обращения к при­
вычным западным демократическим политико-правовым нормам
идеологическое обоснование новой формы организации власти
строилось на использовании националистических и традициона­
листских идей и представлений. В этом отчасти получал отраже­
ние кризис либерально-демократических идей, соответствующих
системам западной парламентской демократии. Содержащаяся в
государственной идеологической доктрине формула «третьего
пути» (столь распространенная среди идеологов развивающегося
мира) расшифровывалась применительно к политическому разви­
тию Филиппин как достижение идеала «подлинной демократии»,
«филиппинской по форме и духу». Авторитарный режим рас­
сматривался как необходимый «переходный этап» к этому «осо­
бому типу» демократии. В одной из речей, посвященных шестой
годовщине «нового общества», Маркос, оценивая роль Времен­
ного национального собрания в процессе политической транс­
формации общества, говорил об «эксперименте», направленном к
формированию «особой» политической структуры, органически
связанной «с потребностями и историческим опытом развития
филиппинцев как единой нации».
В филиппинской литературе официозно-апологетического на­
правления, пропагандировавшей и более детально интерпретиро­
вавшей официальные идеологические установки, указывается на
существование «специфической национальной почвы» для сохра­
нения и в будущем авторитарной централизованной власти. Не­
которые авторы предлагали вообще отказаться от употребления
термина «парламент» в применении к выборному законодатель­
ному органу, поскольку использование этого термина вызывает
стереотипные ассоциации с механизмом функционирования пар­
ламентской системы западного образца, неприемлемой для


филиппинцев. Институционализация практики референдумов
(плебисцитов), действующих через систему барангаев, должна
была стать новым «механизмом» по обеспечению реализации
принципа «ответственного правительства» с «действительным, а
не мнимым» (как при старом типе демократии) представитель­
ством и прямым политическим участием масс.
При выработке обоснования в пользу сохранения авторита­
ризма используется и идейное наследие «отцов» национальной
революции 1896-1898 гг. В частности, Маркоса наиболее привле­
кали аспекты «теории революции» Аполинарио Мабини, связан­
ные с его отношением к проблеме власти и организации револю­
ционного правительства. Мабини, один из самых крупных лиде­
ров и идеологов радикально-демократического направления, в
данном вопросе выступал за максимальную централизацию и
абсолютный приоритет исполнительной власти в лице президента
в период «до завершения революции» для обеспечения мобили­
зации и единства всех революционных сил. Маркос переносил
идеи Мабини на «переходный период», когда страна нуждается в
сильном централизованном политическом руководстве для вы­
полнения программы строительства «нового общества», требую­
щего политического, морального, духовного «единства нации» 37.
Призыв к «национальному единству» увязывается с концепцией
«внутренней революции» Мабини, выдвигавшей на первый план
принципы морального самоусовершенствования и нравственного
воспитания ради осуществления целей и идеалов «внешней
революции», то есть достижения национального освобождения.
Маркос трактует эти идеи в применении к современной действи­
тельности в плане искоренения в сознании и поведении филип­
пинцев «пережитков старого общества» (в политической, соци­
альной, культурно-идеологической сферах) и выработки новых
моральных принципов и ориентаций, которые должны стать сти­
мулом для «возрождения и единства нации» 38.
Особое место занимало обоснование закономерности режима
личной власти, которое связывалось с традиционным типом вос­
точной политической культуры, основанной на патримониальном
характере государственности, выработавшей специфическую
личностную форму политического лидерства (базирующуюся на
в высшей степени персонифицированном отношении к власти).
Исторические корни единоличной формы лидерства филиппин­


ские политологи усматривали в системе традиционных отноше­
ний внутри доколониальных барангаев, в которых вождь общины
обладал одновременно функциями верховного правителя, воен­
ного лидера, законодателя, судьи и духовного наставника. К чис­
лу традиционных ценностей, на которых основывается отноше­
ние филиппинцев к единоличной власти сильного лидера, отно­
сят идущее из древности представление об обществе как едином
организме, подобном человеческому, где все части и органы тес­
но связаны друг с другом. УТри этом голове (пангуло) подчиняет­
ся деятельность всего организма. Сторонники этого взгляда пола­
гают, что данная ценностная установка, перенесенная в сферу об­
щественно-политических отношений, порождает у филиппинцев
восприятие власти исключительно в форме сильного единолич­
ного лидерства. По их мнению, традиционные представления
прочно укоренились в сознании филиппинцев, их не смогла пре­
одолеть система западных политических ценностей, привнесен­
ная американцами. В этом плане власть, скажем, президента авто­
номных Филиппин М. Кесона оценивается как преобразование
президентской формы правления американского типа в традици­
онную «систему пангуло».
Таким образом, в филиппинской литературе официального,
промаркосовского направления создавались концепции, которые
подводили к выводу о том, что в авторитарной власти воплоща­
ются органические черты исконно филиппинской политической
культуры, впервые в истории Филиппин создается форма полити­
ческой организации общества, полностью отвечающая психоло­
гии и культурной самобытности филиппинцев. «Барангайная де­
мократия» и «барангайное правление» - понятия, внедряемые
пропагандой, были введены Маркосом, заявившим, что «общин­
ные ценностные ориентации служат главным источником демо­
кратической революции».
Понятие «демократическая революция» все чаще появлялось в
трудах и публичных выступлениях Ф. Маркоса в конце 1970-х
годов, когда началась фасадная либерализация режима и готови­
лась отмена военного положения. Оно фактически заменило
прежние понятия «революция сверху» и «революция из центра».
Причем Ф. Маркос связывал понятие «демократическая револю­
ция» с целым комплексом идей об отказе от западных парламент­
ско-демократических форм, обращении к традиционным ценностям,


использовал националистические и популистские лозунги, пы­
таясь создать на этой основе официальную идеологическую
доктрину. Но ему это не удалось, хотя он неоднократно писал и
заявлял именно об идеологии «нового общества».
Формирование политической структуры «нового общества»
начиналось с учреждения барангаев (гражданских собраний) и
санггунианг байан (народных собраний) в 1973-1975 гг., затем —в
1976 г. был создан Национальный законодательный совет при
президенте со строго ограниченными совещательными функция­
ми. Следующее мероприятие (1978 г.) - образование Временного
национального собрания, связанное с восстановлением всеобщих
выборов и партийной системы. Далее - ряд институционных ин­
новаций (январь-июль 1981 г.), которые определили специфику
политической структуры «четвертой республики». Наконец, пе­
реход к постоянно действующему Национальному собранию (май
1984 г.) и предшествовавшие этому изменения в структуре и
функциях основных политических институтов. Проанализируем
более конкретно каждую из перечисленных стадий.
Система барангаев и санггунианг байан рассматривалась руко­
водителями и идеологами «нового общества» как основа «новой
институционности», реальный шаг по пути развития националь­
но-самобытного типа демократии. До 1978 г. (первых в условиях
военного положения всеобщих выборов) система гражданских и
народных собраний и основанная на ней практика референдумов
(плебисцитов) полностью заменили механизм действия прежних
ликвидированных политических институтов. Обобщающий ана­
лиз ряда президентских декретов (на основании которых были
созданы и функционировали барангаи и санггунианг байан), сви­
детельствующий о неослабевающем внимании правящих верхов
к укреплению и развитию данных институтов, содержится в ра­
боте Маркоса «Идеология для филиппинцев» (1980). Здесь Мар­
кос вновь повторял собственную, ставшую официальной оценку
политической роли новых институтов как «инструментов для
достижения национальной солидарности и прогресса, обеспе­
чивающих широкое и прямое участие народа в выработке госу­
дарственной политики». Представляет интерес конкретная рас­
шифровка функций и задач гражданских и народных собраний.
Основное направление деятельности барангаев (во главе с пред­
седателями, или капитанами, и выборными советами барангаев) -


забота об обеспечении повседневных внутриобщинных интересов
и нужд, куда входят главным образом административно-хозяй­
ственные, социально-культурные и разного рода бытовые вопро­
сы, решаемые в основном с помощью бригад барангаев. «Полити­
ческая» функция барангаев - регулярный созыв (по инициативе
капитана или совета барангая, а также по предложению по
крайней мере Vю членов общины) собраний, на которых обсужда­
ются местные и национальные проблемы. Высшая форма дея­
тельности барангаев - проведение референдумов (плебисцитов)
на общенациональном уровне (по рекомендации собраний баран­
гаев, а по существу —организуемых «сверху»), что расценивалось
как эффективное средство повышения политического сознания
масс и их непосредственного участия в управлении государством.
Не менее важным (в смысле повышения уровня политической
активности филиппинцев) считались законодательные функции
барангаев - участие в выработке законов на местном уровне (про­
винциальном и муниципальном) через представительство баран­
гаев в санггунианг байан. Последние были созданы, как и барангаи, во всех провинциях, муниципалитетах и сельских округах и
действовали в качестве составной части системы местного управ­
ления. По словам Маркоса, создание санггунианг байан - «крае­
угольный камень в эволюции подлинно филиппинской политиче­
ской системы... основа национальных законодательных органов,
в которых граждане вырабатывают законы для себя по вопросам,
их непосредственно касающимся». Маркос выделял следующие
формы «народного представительства» в санггунианг байан. Вопервых, в них входят автоматически члены провинциальных и
муниципальных советов (первоначально те, кто оставался на сво­
их прстах после 1972 г., а затем избранные в результате выборов
в местные органы власти в 1980 г.). Во-вторых, представители
барангаев (на всех уровнях), при этом число представителей от
барангаев в санггунианг байан определялось советами барангаев.
В-третьих, руководители барангайных молодежных организаций.
В них была объединена вся молодежь от 15 до 23 лет, причем
местные организации входили в национальную под названием
«Кабатаанг Барангай» (Молодежь барангаев). В-четвертых, пред­
ставители так называемых секторов, групп населения, члены ко­
торых связаны между собой определенными общими интересами,
профессиональной деятельностью и т.п. По этому принципу были


отобраны четыре категории, или группы: а) национальные пред­
приниматели (частный сектор) и землевладельцы (использующие
наемный труд); б) лица свободных профессий (врачи, адвокаты,
учителя, представители творческой и научной интеллигенции
и т.д.); в) фабричные рабочие всех уровней квалификации и слу­
жащие; г) лица, занятые сельскохозяйственным трудом (сельско­
хозяйственные рабочие и крестьяне). Каждая из таких групп
должна была получить официальное утверждение губернатора
провинции или мэра, после чего имела право выбирать из своей
среды представителей в санггунианг байан. Таким образом, со­
гласно высказываниям Маркоса, народные собрания представля­
ли самый широкий форум для выражения интересов всех слоев
общества, выступавших «компонентами новой системы народно­
го представительства».
Новая «барангайная демократия» подвергалась интенсивной
критике на Филиппинах, исходившей от самых разных общест­
венных и политических сил. Новые институты характеризовались
лишь как «инструменты авторитарной власти», «личный аппарат
президента для безоговорочного утверждения спускаемых сверху
законов и приказов», статус же большинства руководителей барангаев, по словам Р. Каноя, «сведен до положения слепых и бес­
словесных проводников культа Маркоса» 39. На Филиппинах по­
явились специальные политологические исследования, которые
содержали критический анализ новых политических институтов,
оцениваемых с точки зрения их возможностей реально влиять на
выработку государственной политики и расхождения между «ри­
туальным» и действительным «политическим» участием. Эти ис­
следования были основаны на обработке данных референдумов
1973, 1975, 1976, 1977 гг. и выборочных социологических опро­
сов членов барангаев и санггунианг байан. Выводы их однознач­
ны и сводятся к тому, что система гражданских и народных соб­
раний не расширяет участие масс «в демократическом процессе
управления», а служит в основном инструментом в руках прави­
тельства для мобилизации населения во время проведения ре­
ферендумов, обладая лишь чертами внешнего сходства с «народ­
ным представительством и гражданским правлением».
Результаты первых четырех референдумов (1973 и 1975 гг.), в
ходе которых свыше 90% филиппинцев высказались за утвержде­
ние новой конституции 1973 г. и сохранение военного положения


объяснялись различными способами давления сверху на их рядо­
вых участников, Среди них угрозы наказания за отказ от голо­
сования, обвинения в «подрывных действиях» за любые выска­
зывания или выступления против проведения референдума, орга­
низация особых собраний в барангаях по достижении предвари­
тельного «консенсуса» в отношении результатов голосования
(так, накануне двух референдумов 1973 г. местные власти уже
заранее сообщили, что 95-98% жителей дадут положительный
ответ на вопросы, поставленный перед их участниками).
Накануне и в ходе референдумов в октябре 1976 и декабре
1977 гг., утвердивших важные поправки к конституции о сосре­
доточении в руках Маркоса верховный исполнительной и законо­
дательной власти, было дано разрешение на открытые дебаты по
вопросам проведения и содержания референдумов с участием оп­
позиционных сил (в русле курса на «политическую нормализа­
цию» и подготовку ко всеобщим выборам во временный парла­
мент). Однако эти кампании проходили под еще более строгим
контролем властей, применялись методы давления на рядовых
участников референдумов со стороны администрации барангаев,
удалялись со своих постов председатели и члены советов баран­
гаев, заподозренные в «нелояльности», и заменялись проверенны­
ми кадрами, повсеместно наблюдались случаи нарушения тайны
голосования, использовалась и практика предоставления специ­
альных государственных субсидий руководству барангаев на
нужды строительства, выполнение экономических и социальных
программ (а то и прямого подкупа). Эта практика получила затем
особый размах в период подготовки ко всеобщим выборам во
Временное национальное собрание и кампании по выборам в
местные органы власти. С ее помощью через руководство ба­
рангаев обеспечивалась поддержка проправительственных сил со
стороны широких кругов избирателей.
Среди отрицательных тенденций и фактов, связанных с функ­
ционированием гражданских и народных собраний, можно ука­
зать на рост разных форм коррупции среди руководителей баран­
гаев (обычными явлениями стали взяточничество, присвоение
капитанами и членами барангайных советов государственных
средств, отпускаемых на общественные нужды, и т.п.), исполь­
зование родственных, кумовских, дружеских и прочих связей для
получения руководящих постов, полный произвол при выборе


представителей барангаев в санггунианг байан. Таким образом
новое «барангайное правление» действовало вполне в духе «ста­
рого общества». Дополнительно отметим отсутствие четкого раз­
граничения функций между барангаями, санггунианг байан (с од­
ной стороны) и местными органами управления, наделение но­
вых политических институтов рядом полномочий, входящих в
компетенцию провинциальных муниципальных властей.
Организация системы гражданских и народных собраний существенно ограничивали сферу деятельности местных органов
власти, что и было целью политики Маркоса, осуществляемой с
начала 1970-х годов, по усилению контроля центрального прави­
тельства на местах и окончательной ликвидации автономности
местных элитных группировок и кланов. Как показала политиче­
ская практика, эти меры не смогли подорвать позиции региональ­
ных кланов.
Народные и гражданские собрания, будучи низшими звеньями
новой политической структуры, строились главным образом на
основе «секторального представительства». Функционально-про­
фессиональные критерии превалировали при организации бригад
барангаев и барангайных молодежных организаций. Здесь оче­
видно прослеживаются попытки заимствований из «теории функ­
циональных групп», разработанной в период «направляемой де­
мократии» Сукарно и сохранявшей свою силу при режиме «но­
вого порядка» Сухарто. Но, в отличие от Индонезии, Филиппины
делали лишь самые первые шаги в этом направлении40. Критерии
для выделения «секторов» крайне неопределенные, не выявлены
точные функции и задачи «секторов» в новой политической
структуре.
Принцип «секторального представительства» превалировал
при учреждении Маркосом (10 сентября 1976 г.) Национального
законодательного совета (Батасанг Байан). Этот новый институт
исполнял чисто «декоративные» функции как законодательный
орган, поскольку единственным источником законодательства
оставался президент. Его ядро образовал исполнительный коми­
тет из 91 человека, половину (49,4%) которого составляли пред­
ставители «секторов»: 12 - от групп национальных предприни­
мателей, 16 - от лиц свободных профессий, по 2 представителя от
промышленных рабочих и крестьян и 13 - от молодежи. Сверх
того из 27 членов тогдашнего кабинета, автоматически вклю­


ченных в состав Законодательного совета, несколько министров
были официально отнесены к представителям «секторов», в том
числе министры обороны, труда и аграрной реформы.
Следующей стадией «поэтапной либерализации» были все­
общие выборы во Временное национальное собрание (Батасанг
Памбанса), проведенные 7 апреля 1978 г., что предусматривалось
одной из статей раздела XVII конституции 1973 г., касающегося
политического развития страны в «переходный период»41. По
оценке Маркоса, эта акция была "первым крупным экспериментом
по части «демократизации политического строя», «практическим
шагом по пути нормализации политической жизни». Как из­
вестно, выборам предшествовали меры по конституционному
обеспечению системы единовластия (согласно поправкам к кон­
ституции, утвержденным референдумами в октябре 1976 и де­
кабре 1977 гг., Маркос, оставаясь во главе исполнительной вла­
сти, стал автоматически совмещать посты президента и премьерминистра), сводившие на нет пропагандистские декларации о
«переходе от авторитаризма к либерализму». Тем не менее, опре­
деленные политические изменения, которые свидетельствовали
об эволюции режима в рамках «контролируемой демократии»,
произошли. К ним можно отнести и возобновление института
всеобщих выборов, и тенденцию к восстановлению партийной
системы, определившуюся в ходе подготовки к выборам, чему, в
частности, способствовало данное президентом разрешение
участвовать в избирательной кампании политическим организа­
циям и группам разной ориентации.
К этому времени Партия националистов и Либеральная оста­
вались в состоянии организационного и идеологического разбро­
да. В процессе воссоздания партийной системы наметились три
направления: организация проправительственных сил в широкую
коалицию, или блок, которая сразу же заняла лидирующие поли­
тические позиции в национальном масштабе; возникновение ре­
гиональных партий, которым была уготована роль парламентской
(или так называемой лояльной) оппозиции; образование партий и
группировок, представлявших оппозиционные круги. Проправи­
тельственные силы объединились в созданной Маркосом коали­
ции ДНО - Движение за новое общество (Килусанг Багонг Липунан), крайне аморфной по составу. В нее вошли многие члены
бывшей Партии националистов, Либеральной партии, лица и


группировки, не связанные со старыми политическими институ­
тами, а также представители «секторов» (недаром первоначаль­
ное название коалиции было «Движение за новое общество на­
ционалистов, либералов и других»), ДНО выступило с предвы­
борной платформой, базировавшейся на правительственной про­
грамме преобразований.
Возник ряд региональных партий - «Власть народа» (в Боль­
шой Маниле), «Биколь Сару» и «Молодые Филиппины» (в Биколе), «Пусьон Бисайа» (в центральных провинциях Бисайев), Союз
Минданао (в Северном и Юго-Восточном Минданао) и др.
Большинство из них были узколокальными организациями, пре­
кратившими существование после выборов. Лишь две партии Союз Минданао и «Пусьон Бисайа» (Бисайский бастион) - суме­
ли обеспечить себе довольно прочное лидерство в региональном
масштабе и выдвинули кандидатов, которые вели борьбу с пред­
ставителями ДНО.
Антиправительственная оппозиция была представлена остат­
ками Либеральной партии (по существу, группой лиц, объединив­
шихся вокруг нескольких бывших лидеров ЛП) и новой партией
«Лабан» (Борьба), отличавшейся чрезвычайно пестрым составом
(с преобладанием бывших политических деятелей, связанных со
«старой олигархией») и включавшей ряд представителей радикально-националистической интеллигенции и подпольных экс­
тремистских организаций. Либеральная партия бойкотировала
выборы из-за их недемократического характера, неофициально
поддерживая партию «Лабан», деятельность которой в избира­
тельной кампании ограничивалась Большой Манилой.
Проправительственные силы, как и следовало ожидать, одержа­
ли полную победу на выборах. По избирательному округу Боль­
шая Манила был избран весь список в 21 человек от ДНО во главе
с Имельдой Маркос. Из 200 депутатов Временного национального
собрания 165 были избраны от 12 избирательных округов и Боль­
шой Манилы; 14 - из числа кандидатов от «секторальных» пропра­
вительственных молодежных, рабочих и крестьянских групп и
организаций; наконец, в состав депутатов автоматически вошли
президент и члены кабинета (21 человек). Из общего состава 20
мест получили кандидаты двух оппозиционных региональных пар­
тий: 12 - «Пусьон Бисайа», 8 - Союза Минданао. Почти 90% депу­
татов, избиравшихся по спискам кандидатов от ДНО, представляли


круги профессиональных политиков (бывших членов бывшего
конгресса), провинциальной и муниципальной администрации.
Выборная кампания полностью контролировалась властями, в
ее ходе допускались грубые нарушения демократической проце­
дуры (подтасовка голосов, нажим на избирателей, в частности
через администрацию барангаев, подавление военно-полицейски­
ми силами демонстраций в Маниле и т.п.) в духе традиций «ста­
рого общества». В течение 45-дневной предвыборной кампании
были сняты ограничения на сврбоду слова и печати. Вопреки
требованиям ЛП и Лабан была введена система голосования по
спискам, дающая явное преимущество кандидатам от правитель­
ственной коалиции. Как высказался один из оппозиционеров,
«это был отбор, а не выборы. Маркосу проще было назначить
депутатов Собрания, сэкономив деньги для нужд страны» 42.
Но и в такой обстановке итоги выборов не могли не отразить
объективную расстановку сил, продемонстрировав отсутствие
массовой базы у оппозиции. Не случайно Р. Каной, приводя в
своей книге цитированное выше высказывание, вынужден был
признать, что «все дебаты оппозиции вращались исключительно
вокруг вопроса об отмене военного положения, диктатуры Мар­
коса, личных недостатков президента и Имельды Маркос. Самые
же фундаментальные проблемы, насущные для жизни филиппин­
цев и развития общества, не дискутировались вовсе». Иными сло­
вами, оппозиционные партии и организации не выдвинули про­
грамм, способных противостоять правительственной платформе.
Показательно, что оппозиционные группировки смогли более или
менее организовать свои силы только в столичном мегаполисе
(где партия Лабан представила свой список кандидатов во главе с
«оппозиционером № 1», бывшим сенатором Б. Акино) - крупней­
шем в стране городском центре с самыми резкими социальными
контрастами,'1сложной социальной структурой, традиционно са­
мым высоким уровнем политизации населения, наличием об­
щественной среды (студенчество, радикально-националистиче­
ская интеллигенция, люмпенство), восприимчивой к призывам
оппозиционеров.
Вместе с тем уровень реальной поддержки режима оказался
ниже ожидавшегося правящими кругами. Политическая пассив­
ность и инертность, продемонстрированные большинством филип­
пинцев, были связаны не столько с недемократическим харак­


тером избирательной кампании, сколько с общей социально-психологической атмосферой, изменившейся сравнительно с первы­
ми годами после введения чрезвычайного положения и отражав­
шей настроения разочарования и недовольства расхождениями
между официальными декларациями и реальной практикой «но­
вого общества».
Создание нового политического института не изменило авто­
ритарного характера режима. С 12 июня 1978 г. - открытия пер­
вой сессии Временного национального собрания - формально за­
конодательная власть в государстве перешла к этому временному
парламенту. Фактически же новый институт был неэффективен в
политике, так как его деятельность полностью контролировалась
главой исполнительной власти. Совмещая посты президента и
премьер-министра, Маркос обладал правом вето в отношении
любого постановления Собрания, мог по-прежнему управлять с
помощью президентских декретов и распускать парламент в чрез­
вычайных обстоятельствах (политический кризис, угроза нацио­
нальной безопасности и т.д.), а на деле - по своему усмотрению.
В январе 1980 г. (впервые после 1971 г.) на Филиппинах про­
шли выборы в местные органы власти, официально объявленные
следующим этапом процесса политической «либерализации».
Выборная кампания 1980 г. явилась одним из звеньев в после­
довательной политике укрепления позиций центрального прави­
тельства на местах, проводимой администрацией. До сих пор,
помимо ограничения сферы деятельности местных органов вла­
сти за счет передачи ряда их функций барангаям и санггунианг
байан, президент широко пользовался правом лично назначать и
смещать местных руководителей, чьи сроки полномочий истекли
к декабрю 1973 г. В результате во главе провинциального и муни­
ципального управления в большинстве оказались ставленники
президента, в том числе представители военной верхушки. В са­
мый канун выборов 1980 г. президент сменил несколько сот
крупных должностных лиц на местах. Но и без этой дополни­
тельной меры общий итог выборов в пользу проправительствен­
ных сил был заранее предрешен. Как и во время апрельских
выборов 1978 г., широко практиковались разного рода нарушения
демократической избирательной процедуры. Ход выборов конт­
ролировался «сверху», в распоряжении проправительственной коа­
лиции были фактически неограниченные ресурсы. В результате


выборов кандидаты от ДНО получили 68 из 73 мест губернаторов
провинций и заняли 50 из 59 постов мэров.
С подготовкой и проведением выборов 1980 г. было связано
также дальнейшее оформление партийной системы. Уже в 1978 г.
после выборов во Временное национальное собрание Маркос го­
ворил о «первостепенной важности официального функциониро­
вания одной сильной партии большинства» 43. Основой такой
партии считалось Движение за новое общество. В декабре 1979 г.
проправительственная коалициях была провозглашена Маркосом
правящей партией, выработан проект партийного устава и подго­
товлен список кандидатов к январским выборам 1980 г.
С точки зрения политического влияния ДНО являлась един­
ственной крупной организованной силой, действовавшей в мас­
штабах всей страны. На выборах в местные органы власти (1980)
все региональные партии (восстановленные или заново возник­
шие после выборной кампании 1978 г.) потерпели полное пора­
жение, в том числе расколовшаяся на про- и антимаркосовскую
фракцию Пусьон Бисайя, утратившая авторитет в центральных
Бисайях, и новая относительно крупная организация Националь­
ный союз за освобождение, состоявшая из чрезвычайно разнород­
ных сил, объединенных лишь общей враждебностью к правитель­
ству Маркоса (кандидаты Союза пользовались неофициальной
поддержкой ЛП и Лабан). Единственное исключение среди ре­
гиональных организаций - партия Союз Минданао, которая со­
хранила крепкие позиции в 11 провинциях и 9 городах северных
и юго-восточных районов Минданао, ведя успешную, хотя и
неравную, борьбу с кандидатами от ДНО. В результате от Союза
Минданао был избран губернатор провинции Мисамис Ориенталь и мэры городов Кагаян де Оро и Мисамис.
Накануне и в ходе выборной кампании 1980 г. появились
признаки возвращения к самостоятельной деятельности Партии
националистов, претендовавшей на роль партии общенациональ­
ного значения. Перспективы восстановления былого лидирующе­
го положения ПН в политической жизни страны оказались мало­
реальными. Политико-идеологический и организационный кризис,
поразивший филиппинскую двухпартийную систему, оставил
глубокие следы. Филиппинские авторы (в том числе и критиче­
ски относящиеся к авторитарному режиму) отмечали настоящий
«исход» лидеров и функционеров ПН и ЛП в ряды ДНО после


создания этой проправительственной коалиции в 1978 г. На выбо­
рах во Временное национальное собрание ПН выдвигала канди­
датов по общему списку с ДНО. Однако накануне выборов, в
январе 1980 г., фракция ПН вышла из ДНО, объявив себя само­
стоятельной оппозиционной партией (в нее вошла и часть депутатов-«националистов» Временного национального собрания).
Отколовшаяся от ДНО ПН превратилась в региональную
группировку, влияние которой ограничивалось в основном про­
винцией Батангас (Лусон), центром традиционного господства
старинного и мощного клана Лаурелей. Выходцы из этого клана
и составили ядро «возрожденной» ПН. Ее лидером стал бывший
спикер Хосе Лаурель (младший). В руководстве был бывший се­
натор Сальвадор Лаурель, одновременно возглавлявший оппози­
ционную фракцию «националистов» внутри временного парла­
мента. Хосе Лаурель, племянник руководителя партии, занял
пост губернатора провинции Батангас, одержав победу над кан­
дидатом от ДНО (это единственный успех ПН в избирательной
кампании 1980 г.). X. Лаурель, руководитель ПН - фигура тради­
ционного политического лидера, типичного для филиппинской
парламентско-демократической системы, склонного к восстанов­
лению норм политической жизни, существовавших до 1972 г.,
чем, видимо, был вызван его переход в лагерь оппозиции. Выход
фракции «националистов» во главе с Лаурелями из ДНО вызвал
резкую реакцию Маркоса, официально осудившего их за «поли­
тическое ренегатство». Однако подавляющее большинство быв­
ших «националистов» осталось в рядах ДНО. Именно на них
президент сделал ставку в своих политических маневрах накану­
не всеобщих выборов в июне 1981 г.
Новый этап в эволюции политической структуры Филиппин
начался с отмены военного положения (17 января 1981 г.), за
которой последовали проведение плебисцита (7 апреля), утвер­
дившего ряд конституционных поправок: всеобщие прямые пре­
зидентские выборы (16 июня), провозглашение «Четвертой рес­
публики» (30 июня) и реорганизация кабинета (конец июля
1981 г.). Эти политические акции были взаимосвязаны, отражая
тенденцию к поискам «приемлемой» формы «контролируемой
демократии», которая гарантировала бы сохранение сильной
централизованной и единоличной власти. Главная инициатива и
сценарий осуществления указанных мероприятий принадлежали


опять-таки наиболее заинтересованному лицу - президенту Мар­
косу. Отмена военного положения (чему Маркос упорно и искус­
но сопротивлялся длительное время) диктовалась необходимо­
стью поисков эффективных способов смягчения общественного
недовольства, связанного с нарастанием экономических трудно­
стей и обострением социальных проблем. На рубеже 1970-1980-х
годов вопрос об отмене военного положения превратился в один
из основных дестабилизирующих факторов, активно использо­
вавшихся антиправительственной оппозицией. На отмене чрез­
вычайного положения стали настаивать и представители правя­
щей элиты, в том числе депутатов Временного национального
собрания, приближенных к президенту. Их беспокоила неясность
в вопросе о преемственности власти (поскольку отсутствовали
юридические и конституционные установления по данному воп­
росу). Оппозиция прямо говорила о «династии Маркосов», а воз­
можность, пусть и маловероятная, перехода правления в руки
Имельды Маркос вызывала недовольство и раздражение не толь­
ко у оппозиционеров, но и в деловых, военных, технократических
кругах. Технократы и бизнесмены опасались возможного уже­
сточения авторитарных методов правления в случае ухода Мар­
коса с политической арены и неконтролируемого усиления ар­
мейской верхушки.
Все это было учтено Маркосом. С помощью отмены чрезвы­
чайного положения ему удалось добиться изменения в свою
пользу, хотя бы временного, общественного мнения (внутри стра­
ны и в известной степени за рубежом), некоторой политической
стабилизации, лишения оппозиции ее главного козыря в антипра­
вительственной пропаганде. Формальная отмена чрезвычайного
положения 1не означала реальной демократизации общественнополитической жизни. Кроме ликвидации военных трибуналов и
восстановленкя в урезанном виде демократических свобод, ника­
ких существенных перемен в политическом строе не произошло.
Столь же формальный характер носила кампания по проведе­
нию плебисцита. Примечательно, что дата выборов президента
(первоначально намеченная на 7 июня 1981 г.) была определена
еще до проведения плебисцита, хотя именно этот вопрос наряду с
утверждением или непринятием поправок к конституции должен
был решаться на «всенародном форуме». При проведении пле­
бисцита в очередной раз безотказно сработал механизм системы


барангаев, продемонстрировав полное одобрение филиппинцами
правительственных решений. Основные положения принятых
«народом» конституционных поправок сводились к следующему.
Главное - переход к президентской системе вместо обещанной в
конституции 1973 г., но так и нереализованной парламентской
формы правления с четким разделением исполнительной и зако­
нодательной властей и ведущей ролью премьер-министра. По но­
вой системе (была использована модель, близкая к французской)
президент являлся главой государства и исполнительной власти,
избирался на шестилетний срок (путем всеобщего прямого голо­
сования) и обладал правом неограниченного выдвижения своей
кандидатуры для переизбрания. В официальной филиппинской
печати проводились прямые параллели с президентской формой
правления, установленной в 1958 г. во Франции Де Голлем.
За президентом были закреплены обширные полномочия и
функции, важнейшие из которых - главенствующая роль в приня­
тии политических решений, определении основ государственной
политики, руководство внешнеполитической деятельностью госу­
дарства, армией, силами национальной безопасности, экономи­
ческим и социальным развитием. Кроме того, президент сохра­
нил право изменять государственное законодательство в ряде
важных сфер и принимать решение о роспуске парламента. Одна
из поправок, вызвавшая особо резкую критику оппозиции, преду­
сматривала наделение Маркоса и лиц, находящихся в его непо­
средственном подчинении, правом юридического иммунитета,
освобождавшим их действия от контроля судебной власти. Под­
готовка к июньским выборам президента (от ДНО еще в апреле
официально была выдвинута кандидатура Маркоса) сопровож­
далась их шумной официозной рекламой как «открытого воле­
изъявления филиппинского народа» и столь же шумной полити­
ческой кампанией, организованной оппозицией, с разоблачением
их антидемократического характера и призывами к массовому
бойкоту. В этих условиях Маркос прибег к политическому манев­
ру, которым обеспечил создание видимости демократической
выборной процедуры. В мае 1981 г. в разгар усилий оппозицио­
неров по организации бойкота и кампании гражданского непови­
новения он сумел создать новую «параллельную» Партию нацио­
налистов (ПН во главе с X. Лаурелем находилась в рядах оппо­
зиции) из бывших «националистов» в ДНО и Временном нацио­


нальном собрании, возглавленную Алехо Сантосом, который и
стал официальным кандидатом от ПН на пост президента «соперником» Маркоса.
В итоге попытки массового бойкота и кампании гражданского
неповиновения были сорваны, большинство филиппинцев не
пошло за оппозицией. Маркос получил на выборах около 85%
голосов избирателей. Таким образом, в соответствии с консти­
туцией, он обеспечил за собой высшие позиции в государстве на
следующие шесть лет. В период избирательной кампании помимо
прямого контроля «сверху» и Давления на электорат правящие
круги использовали пропагандистские средства для мобилизации
масс и переориентации общественного мнения в пользу пропра­
вительственных сил. Среди «мер давления» можно указать на
строгий контроль над поведением руководителей барангаев
(капитаны барангаев давали специальные обязательства обеспе­
чивать почти 100-процентное голосование подопечных жителей
за Маркоса).
Первой политической акцией президента после его избрания
было провозглашение «Четвертой республики» (или «Новой»).
Оно должно было, по мысли Маркоса, символизировать «пово­
ротный пункт в развитии нации», процесс воплощения в жизнь
идеалов «нового общества».
Среди институционных политических изменений уже в «Но­
вой республике» следует назвать назначение премьер-министра,
реорганизацию кабинета и образование исполнительного комите­
та. Согласно конституции, президент назначал премьер-министра
из числа депутатов парламента. Маркос назначил Вирату на этот
пост 27 июля 1981 г. Премьер-министр, по конституции, являлся
главой кабинета, председателем исполнительного комитета и осу­
ществлял контроль над деятельностью министерств. Если прези­
дент обладал фактически монопольным правом принятия реше­
ний, то премьер-министр ответствен за их проведение в жизнь и
обязан руководить повседневной работой правительства.
Следующая стадия эволюции политической структуры озна­
меновалась выборами в постоянно действующий парламент (На­
циональное собрание), проведенными в установленные конститу­
цией сроки (14 мая 1984 г.) и в соответствии с планом «поэтапной
либерализации». Анализируя данный этап политического разви­
тия Филиппин, необходимо учитывать особенности внутренней


обстановки в стране в период подготовки и проведения парла­
ментских выборов.
Они заключались в резком усилении политической дестабили­
зации. Ее истоки - в тяжелой социально-экономической ситуа­
ции, вызывавшей повышение уровня социальной напряженности,
при котором могли легко возникать импульсы к спонтанным
взрывам общественного недовольства, приобретавшего самые
различные, в том числе экстремистские, формы. Именно роль
такого импульса сыграло убийство Б. Акино (см. раздел «Правя­
щий режим и оппозиция»). На фоне стихийного массового про­
теста активизировалась организованная антиправительственная
оппозиция, которая перешла в энергичное наступление на режим
личной власти Маркоса.
В сложившихся условиях Ф. Маркосу удалось с помощью
политического маневрирования на время нейтрализовать силы
оппозиции. Он избрал тактику уступок умеренным реформист­
ским оппозиционным кругам, одновременно консолидируя про­
правительственные силы (и опираясь в первую очередь на ар­
мию), с тем чтобы сохранить контроль над организацией и про­
ведением выборной кампании и по возможности стабилизировать
обстановку. Маркос фактически согласился выполнить почти все
основные требования умеренных правоцентристских группиро­
вок. Плебисцит, созванный 27 января 1984 г., утвердил поправку
к конституции, согласно которой был восстановлен пост вицепрезидента. В этой мере отразилось требование оппозиции о вы­
работке механизма преемственности власти. С вопросом о преем­
ственности власти была связана и акция, призванная успокоить
оппозицию в отношении угрозы установления «семейной дина­
стии» Маркосов: это последовавший за принятием указанной по­
правки официальный отказ Имельды Маркос и старшей дочери
президента от выдвижения своих кандидатур.
Кроме того, в ходе плебисцита был утвержден ряд постановле­
ний, существенно облегчавших участие в выборах оппозицион­
ным партиям и организациям.
По статистическим данным, результаты майских выборов
1984 г. выглядели следующим образом: 71 место в парламенте
(из 200) принадлежало оппозиционным партиям, 112 - депутатам
от ДНО (сверх того, 17 депутатов, по конституции, назначены
президентом). Налицо был перевес сил у проправительственной


коалиции, но одновременно и значительное увеличение предста­
вительства оппозиционных партий, которое оказалось выше ожи­
давшегося в правящих кругах.
До полного краха авторитарного режима на Филиппинах
(1986) оставалось два года. Падение власти Ф. Маркоса ускоря­
лось глубоким социально-экономическим кризисом (не менее
серьезным, чем на рубеже 1960-1970-х годов, когда произошел
переход к авторитаризму), вызванным просчетами и срывами в
проведении широко разрекламированного курса реформ.

Программа реформ: замысел и реальность
В программе реформ правительства Ф. Маркоса модернизаторской по характеру, предполагавшей проведение обширного
комплекса преобразований, направленных на убыстрение капита­
листической трансформации общества, во многом использовался
опыт стран-партнеров по АСЕАН (Малайзии, Индонезии, Синга­
пура). В этих странах централизация власти, авторитарные мето­
ды правления успешно стимулировали процесс капиталистиче­
ского развития. С начала 1970-х годов на Филиппинах был взят
курс на проведение новой экономической политики как основы
не только прогресса в экономике, но и реализации всей про­
граммы преобразований, рассчитанной на создание условий для
прочной стабилизации внутренней обстановки, сдерживания со­
циальных конфликтов, поддержания государственного единства
и национальной консолидации.
Смена курса в экономике предусматривала заметное повыше­
ние роли государства в управлении хозяйством. Воздействие
государства на процесс экономического развития проявлялось в
разных формах - государственном регулировании, создании усло­
вий для функционирования частного сектора, возрастании непо­
средственного участия государства в создании крупных промыш­
ленных и инфраструктурных объектов, валютно-финансовой, внеш­
неэкономической сферах, расширении государственной собствен­
ности и формировании новых государственных органов управле­
ния хозяйством. Одним из центральных проектов было создание
11 государственных комплексов в тяжелой промышленности для
перехода к этапу «избирательной модернизации». В новой эконо­
мической политике ключевая роль отводилась индустриализации:


в области развития современного промышленного производства
Филиппины наиболее отставали от своих соседей —асеановских
стран. В экономической стратегии «нового общества» предпочте­
ние было отдано экспорториентации как одной из эффективных
моделей развития экономики (ее отдельные элементы были опро­
бованы еще в 1960-х годах). Модель экспорториентации была
избрана в области перестройки структуры промышленности и но­
менклатуры экспорта-импорта. Новая концепция развития, ори­
ентированного «вовне», изменяла прежние правила роста и опре­
деляла перспективы дальнейшего пути прогресса экономики
(вначале 1970-х годов темпы экономического роста достигли
6,2% сравнительно с почти нулевыми показателями в разгар кри­
зиса на рубеже 1960-1970-х годов) 44. В основу новой модели ин­
дустриализации было положено развитие отраслей промежуточ­
ного спроса, промышленной химии и тяжелой промышленности
при стимулировании государством производства, использующего
местное сырье и имеющего высокий экспортный потенциал.
В первой половине 1970-х годов приоритетное направление полу­
чили предприятия с трудоемкой технологией. Их продукция шла
на экспорт - текстиль, одежда, обувь. Со второй половины 1970-х
годов предусматривался новый качественный этап в экспортном
производстве - экспорт микросхем или их отдельных компонен­
тов. Конкретные меры по развитию экономики содержались в
государственных социально-экономических планах на 19741977 гг., 1978-1982 гг., 1983-1987 гг. и перспективном плане прогнозе до 2000 г.
В них особое внимание уделялось перестройке отраслевой и
технологической структуры с помощью иностранного капитала и
поощрению государством капиталистического предприниматель­
ства, в том числе в аграрном секторе для ликвидации наиболее
архаичных методов хозяйствования и эксплуатации крестьянства
(аграрная реформа «нового общества»).
Все эти проекты и реальные перемены в начале 1970-х годов
создавали впечатление, что Филиппины вошли в русло динамич­
ного развития государств ЮВА - филиппинских партнеров по
АСЕАН, к этому времени уже добившихся весомых результатов в
экономической модернизации. Но очень скоро стало ясно, что
формула успеха стран АСЕАН: сильная государственная власть,


социальный порядок, дисциплина, как следствие стабильный эко­
номический рост, —не срабатывает на Филиппинах.
О факторах, тормозивших осуществление проектов «нового
общества», написано много в отечественной и зарубежной литера­
туре. Суммируя результаты исследований этой проблемы, на наш
взгляд, одной фразой можно сформулировать основную причину
неудачи эксперимента Ф. Маркоса. Особенности традиционного
филиппинского общества, сложившиеся в периоды двух колони­
заций - испанской и американской - оказались намного сильнее
новаторских замыслов и начинаний президента. Несколько рас­
шифруем это общее заключение. В филиппинской политической
культуре достаточно глубокая демократическая (хотя и в извест­
ном смысле извращенном варианте) и конституционная традиции
мешали реализации в полном объеме этатистских тенденций и
прочному закреплению авторитарной государственности. Послед­
няя в филиппинских условиях (в отличие от других стран АСЕАН
с иным историко-культурным и цивилизационным наследием) не
могла обрести функции стимулятора и гаранта экономической
модернизации. Авторитарно-бюрократическое правление, устано­
вившееся на Филиппинах и «вымывавшее» из правящей элиты ее
наиболее активные, ориентированные на модернизацию элемен­
ты (выше упоминавшиеся технократы, ученые-экономисты, пред­
ставители бизнеса из окружения Ф. Маркоса), способствовало не
стимулирующей, а постепенно все более тормозящей роли госу­
дарства в области экономики. Перестройка хозяйственной струк­
туры Филиппин по проектам «нового общества» осуществлялась
в течение всего периода авторитаризма. Но лишь первые тричетыре года начала 1970-х годов были отмечены экономическим
подъемом.» Далее - экономический спад, стагнация, перешедшая
на рубеже 1980-х годов в острый экономический кризис.
Немалую роль в торможении, а часто и срыве, экономических
проектов администрации Ф. Маркоса играл тот факт, что прези­
дент сумел потеснить только политические позиции «старой
олигархии», но так и не смог ликвидировать ее экономическую
мощь. Старые магнаты, владельцы «доавторитарных» экономи­
ческих «империй» по большей части лишь на время ушли в тень,
исподволь саботируя реформаторские начинания администрации,
сохраняя свой потенциал как одной из главных сил антимаркосовской оппозиции.


Здесь следует остановиться и на новой экономической элите,
частично вышедшей из «старой», но главным образом сформиро­
ванной при авторитарном режиме. К первым относились пред­
ставители старых экономических монополий, основы которых
закладывались еще в колониальный период или в первые годы
независимости. Они не утратили своих позиций с установлением
режима «нового общества», включившись в процесс капитали­
стической модернизации. К данной группе относился ряд выход­
цев из крупнейших экономических династий - Сориано, Сисип,
Паланка, Монтелибано, Ортигас, Элисальде и др. 4 При режиме
«нового общества» снизились возможности их политического
влияния на президента.
На первый план в экономике и политике вышла новая группа
бизнесменов-нуворишей, создателей стремительно растущих «эко­
номических империй», кроме того, занявших высшие посты в
руководстве государственных компаний и корпораций, тесно
связанных деловыми и неформальными узами с президентом и
его семьей. Экономически новая группа действовала преиму­
щественно в современных, ключевых отраслях промышленного
производства, в финансово-банковской сфере, а также в «инду­
стрии развлечений», активно сотрудничая и в частнокапитали­
стическом, и государственном секторах с иностранным капита­
лом. На Филиппинах поднявшуюся в 1970-е годы группу крупной
буржуазии стали называть «новой олигархией». Обнаружилась
редкая устойчивость традиционного поведения филиппинской
правящей элиты. Нувориши из окружения Ф. Маркоса полностью
повторяли поведенческие стереотипы прежней олигархической
верхушки: коррумпированные связи между бизнесом, бюрокра­
тией и политическим руководством, предпочтительность группо­
вых и личных интересов и целей, фракционность, оппортунизм,
политическая недальновидность. Все это тормозило проведение
политики реформ. Во второй половине 1970-х годов родился тер­
мин (впоследствии укоренившийся в международной лексике)
«кронизм», или «капитализм крони», то есть дружков и фавори­
тов из окружения президентской четы, грабивших государствен­
ные средства и замешанных в коррупции.
Несколько конкретных примеров. Роберто Бенедикто - один
из ближайших друзей и неофициальных советников Маркоса,
глава двух крупнейших государственных корпораций, связанных


с производством и экспортом сахара (Филиппинская сахарная
комиссия и Корпорация по торговле сахаром). Одновременно он
владел плантациями, несколькими сахарными заводами, торговы­
ми судами, на которых филиппинский сахар ввозился в Японию.
Представители обширного круга его родственников и близких
друзей занимали посты директоров, председателей, президентов
ряда компаний и фирм, действовавших в горнодобывающей про­
мышленности, банковском деле,сельском хозяйстве.
Во главе одной из новых «экономических империй» стоял Ро­
дольфо Куэнка, также из числа близких друзей и сподвижников
Маркоса (финансировал выборную кампанию 1965 г.). Принадле­
жавшая Куэнке Филиппинская корпорация строительства и раз­
вития занимала 11-е место среди крупнейших промышленных
корпораций на Филиппинах и возглавляла 14 компаний в других
отраслях.
Среди крупных филиппинских бизнесменов, связанных дру­
жескими узами с Маркосом, может быть назван также Рикардо
Сильверио. «Группа Сильверио» была представлена примерно в
30 смешанных компаниях (с участием японского и филиппинско­
го капитала), в том числе в шести ведущих, занятых сборкой и
продажей японских автомобилей. Кроме того, «группа Сильве­
рио» контролировала 22 филиппинские компании и фирмы в
самых разных отраслях (банки, страховое дело, воздушные пере­
возки, лесная промышленность и др.).
Одна из самых одиозных фигур делового мира тогдашних
Филиппин - Эрминио Дисини, с начала 1970-х годов проделав­
ший путь от скромного владельца небольшой компании по произ­
водству сигаретных фильтров до главы могущественной корпора­
ции ЭРДИС, действовавшей в таких важнейших отраслях, как
нефтехимия^ строительство атомных реакторов, энергетика, про­
изводство электрооборудования, холодильных установок, сотруд­
ничая здесь с крупными иностранными корпорациями (Вестингауз и др.).
Целый ряд крупных дельцов новой генерации принадлежали к
друзьям и родственникам семейства Ромуальдесов (и таким обра­
зом связаны с И. Маркос). В этой группе одна из центральных
фигур - Эмилио Абельо, президент известной компании МЕРАЛКО
(Манильская электрическая компания), возглавлял также образо­
ванное на основе МЕРАЛКО объединение акционерных обществ,


в котором было представлено несколько крупных частных и
государственных корпораций, в том числе Филиппинская нефтя­
ная корпорация, Филиппинский коммерческий и промышленный
банки.
Новая элита располагала доступом к прямому контролю над
средствами массовой информации. В ее руках находились два
главных официальных органа печати: газеты «Таймс Джорнал» и
«Дэйли Экспресс». Владелец первой - родной брат И. Маркос
Б. Ромуальдес, вторая принадлежала Р. Бенедикто, он же владел
крупнейшей в стране телевизионной и радиосетью, контролируя
36 радиостанций и 5 телевизионных каналов.
Недаром многие авторы, зарубежные и отечественные, иссле­
дуя процесс возвращения «на круги своя» традиционных стерео­
типов и ценностей, называют режим Ф. Маркоса «новым старым
обществом».
В этой связи необходимо остановиться на феномене Ф. Мар­
коса. Как отмечалось выше, в поставторитарной филиппинской
историографии и политологии (и отчасти в современной запад­
ной литературе) утвердился образ всесильного диктатора с гипер­
трофированным властолюбием, тщеславием, непомерной жаждой
обогащения. Такого рода оценки требуют некоторых корректив.
Это сложная противоречивая фигура, несомненно, один из самых
крупных и ярких лидеров истории Филиппин XX в. «Ключ» к
пониманию его трагедии как лидера и личности - в неспособ­
ности преодолеть в себе раздвоенности между новаторством и
традиционализмом (лавирование между традиционным и совре­
менным вообще характерно для лидеров развивающихся стран на
переходных, переломных этапах развития).
В начале 70-х годов XX в. Ф. Маркос - динамичный лидер,
прагматик, реформатор, с собственной концепцией осовремени­
вания и переустройства общественно-политической и экономиче­
ской системы Филиппин. Не случайно его в то время сравнивали
ни больше, ни меньше как с Ли Куан Ю, лидером Сингапура самого процветающего государства региона. Но, пережив круше­
ние своих замыслов, не сумев реализовать свои действительно
обширные планы модернизаторских реформ, он постепенно стал
возвращаться к привычному образу и поведению традиционных
политиков-коррупционеров («трапо»), из среды которых и вы­
шел, занявшись личным обогащением и взращиванием под своим


покровительством разбухшей коррумпированной верхушки. Со­
ответственно массовая популярность Ф. Маркоса, особенно высо­
кая в 1960-х - начале 1970-х годов, сменилась разочарованием в
нем как лидера и затем отвержением большинством филиппинцев
режима единоличной власти. Несомненно, немалую лепту в раз­
жигание ненависти к диктатуре Ф. Маркоса вносили лица из его
ближайшего окружения - многочисленные родственники, дружки-крони, фавориты и т.д. Самым одиозным персонажем режима
была Имельда Маркос, непомерно властолюбивая, тщеславная,
поощрявшая фаворитизм и коррупцию, обладавшая патологиче­
ской страстью к роскоши и личному обогащению за счет государ­
ственной казны. Эти качества первой леди выходили на поверх­
ность, нарастая по мере движения режима к последней черте.
Однако главное, что способствовало деградации Ф. Маркоса государственно-политического деятеля и личности - был факти­
ческий провал программы преобразований, его неудачи и просче­
ты как лидера-реформатора. Чрезвычайно амбициозный политик
и честолюбивый человек, Ф. Маркос испытал настоящее потрясе­
ние от несостоявшегося собственного триумфа, которого ожида­
ли не только он сам, но в начале 70-х годов и в политических
элитах государств ЮВА. К концу же 1970-х годов по мере про­
движения режима Ф. Маркоса к коллапсу в асеановских кругах
Филиппины не называли иначе, как «больное дитя АСЕАН».
И все же нельзя полностью зачеркивать и некоторые серьез­
ные положительные итоги в деятельности администрации Ф. Мар­
коса. В «новом обществе» началась первая фаза модернизации,
ускорившая развитие капиталистических отношений в дуальной
экономике Филиппин, соответственно понижая роль докапитали­
стических укладов. В работах О.Г. Барышниковой отмечена пере­
стройка энергетики по программе 1981-1985 гг., то есть уже на
самом последнем кризисном этапе режима. Расширение местных
источников энергии улучшило состояние отрасли и сократило
зависимость страны от импорта нефти. Заметно изменилась и
структура экспорта в сторону его «облагораживания». Трехэтап­
ная реформа госбюджета с 1972 по 1985 г. содействовала повы­
шению его доходных статей и капитальных расходов на энер­
гетику, транспорт, ирригацию 46. Банковская реформа ускорила и
увеличила концентрацию и централизацию банковского капитала 47.


Аграрные преобразования были более эффективными, чем при
предшествующих администрациях. Аграрная реформа правитель­
ства Ф. Маркоса была четко направлена на создание условий для
развития капитализма в сельском хозяйстве. Декрет об аграрной
реформе был обнародован уже через месяц после введения воен­
ного положения (21 октября 1972 г.). Его действие распространя­
лось на районы рисоводства и кукурузоводства, где преобладала
издольщина и где по декрету она была объявлена вне закона.
Помещичьи земли выкупались государством и передавались быв­
шим арендаторам за выкуп (с 15-летней рассрочкой). Одновре­
менно проводилась программа создания сельских кооперативов,
расширялось государственное кредитование мелких хозяйств,
активизировалась практика переселения безземельных крестьян
(преимущественно на о. Минданао). С помощью государствен­
ных и частных кредитов начал формироваться агробизнес. Но ре­
форма осталась незавершенной, сроки ее осуществления (перво­
начально до 1975) отодвигались из года в год вплоть до падения
режима. Менее половины общей численности крестьян-издольщиков зерноводческого сектора получила право владения зем­
лей 48. Причины торможения и срывов аграрных преобразований
носили традиционный для Филиппин характер: саботаж (скры­
тый и открытый) со стороны земельной олигархии в зерновод­
ческих районах, хроническая нехватка финансовых средств, ква­
лифицированных кадров, сильнейшая коррупция, разъедавшая и
центральное министерство по аграрной реформе, и ведомства,
которые занимались проведением ее в жизнь на местах.
К несомненным достижениям правительства Ф. Маркоса (при­
чем с конца 60-х и до начала 80-х годов XX в.) можно отнести
деятельность в сфере внешней политики. Впервые в послеколони­
альной истории Филиппин была разработана и стала проводиться в
жизнь собственная государственная внешнеполитическая концеп­
ция, основанная на националистических подходах, субъектности в
международных отношениях, многосторонности внешних связей,
самостоятельности и многополярности дипломатии.
Эти новые принципы и установки были объединены понятием
«дипломатия развития», или «новая дипломатия развития».
Впервые термин «дипломатия развития» был использован в
1969 г. в публичных выступлениях Ф. Маркоса и К. Ромуло, на­
значенного на пост министра иностранных дел. Речи филиппин­


ских политических лидеров не содержали конкретизированной
программы действий Филиппин на мировой арене. В них отра­
жался процесс утверждения новых подходов к задачам внешне­
политической стратегии государства. «Новая дипломатия разви­
тия» была представлена как концепция, основанная на чувстве
национального самосознания филиппинцев и идеалах ООН. Ука­
зывалось на ее подчиненность стратегическим целям экономиче­
ского и социального развития. Предполагался переход к плюра­
лизму в системе внешних контактов Филиппин, подразумевав­
ший отказ от традиционно односторонней, проамериканской ори­
ентации. Отход от одностороннего проамериканизма во внешней
политике начался еще в годы первого президентства Ф. Маркоса
(1965-1969) и связан прежде всего с участием в создании реги­
ональной организации АСЕАН (1967). Ф. Маркос принадлежит к
«отцам-основателям» этой организации (в ряду с лидерами Индо­
незии, Малайзии, Сингапура и Таиланда).
Новые внешнеполитические установки были включены в
избирательную платформу Ф. Маркоса в кампании по президент­
ским выборам 1969 г. Пропаганда «национализма во внешней
политике» (наряду с акцентом на первоочередность проведения
курса экономических и социальных преобразований) в немалой
степени способствовала поддержке его кандидатуры не только со
стороны национальной буржуазии и технократических кругов, но
и широких слоев филиппинцев. Последних - в условиях роста
антиамериканских настроений, протеста против участия во вьет­
намской войне - привлекали обещания ослабления зависимости
от США.
Выработка правящими кругами Филиппин новых подходов к
внешнеполитической стратегии государства, и в первую очередь
проблеме отношений с Соединенными Штатами Америки, дикто­
валась и факторами международного характера. На рубеже 19601970-х годов отчетливо обозначилась перспектива поражения
США в Индокитае, что неизбежно должно было повлечь за собой
серьезные перемены в геополитической обстановке в Юго-Восточной Азии.
Вероятность ухода США из Ю ВА (хотя бы временного) и, во
всяком случае, явная тенденция к сокращению их прямого
присутствия в регионе вызывали обеспокоенность стран АСЕАН
с их прозападной ориентацией, в особенности Филиппин в связи


с особой спецификой филиппино-америкаиских отношений. По­
этому новую внешнеполитическую концепцию Филиппин можно
рассматривать и как их ответ на вызов менявшихся междуна­
родно-политических условий в ЮВА, стремление к укреплению
собственных позиций в регионе и на мировой арене.
Ф. Маркос и его окружение попытались создать новый образ
Филиппин в глазах мировой, и прежде всего азиатской, общест­
венности, преодолеть устойчивое представление о стране как ма­
рионетке США, причем не только с помощью обильной нацио­
налистической пропаганды, но и конкретного изменения внешне­
политического курса. Предложенный К. Ромуло лозунг «гибкость
и прагматизм» стал своего рода девизом «дипломатии развития».
Понятие «гибкость» расшифровывалось в плане активизации са­
мостоятельной деятельности Филиппин на международной арене,
в первую очередь в азиатском регионе, особенно внутри АСЕАН,
а также в отношениях с тогдашними социалистическими государ­
ствами. «Прагматизм» подразумевал политику получения макси­
мальных финансово-экономических выгод от взаимоотношений с
развитыми капиталистическими странами, на первом месте среди
которых оставались СШ А.
Главные направления «новой дипломатии развития» на 1970-е
годы были сформулированы в инаугурационной речи Ф. Маркоса
в конце 1969 г., в которой содержалось обещание «революци­
онных преобразований во внешней и внутренней политике» 49.
Внешнеполитическая программа включала: во-первых, дивер­
сификацию внешнеэкономических связей с целью ослабления
экономической зависимости от США; во-вторых, курс на разви­
тие дружественных отношений с любой страной, независимо от
ее «идеологической ориентации», если «они не приносят вреда
Филиппинам» (прямо указывалось на необходимость налажива­
ния межгосударственных контактов с КНР и СССР); в-третьих,
активизацию деятельности Филиппин в рамках АСЕАН, подход к
регионализму не только как «инструменту антикоммунизма», но
и как средству уменьшения чрезмерной «привязанности» к США;
в-четвертых, продолжение тесного сотрудничества с США и, в
частности, поддержку того направления во внешней политике
администрации Р. Никсона, которое было связано с разрядкой
международной напряженности.


Правительство Ф. Маркоса выработало новый, «прагматиче­
ский» подход к отношениям с США. Он основывался, с одной
стороны, на трезвой самооценке роли и места Филиппин в азиат­
ско-тихоокеанской политике американцев с точки зрения их зна­
чимости для геополитических и военно-стратегических интересов
США в регионе. При этом в расчет бралась тенденция к ее
возрастанию в случае поражения Соединенных Штатов во Вьет­
наме и неизбежного сокращения американского военного присут­
ствия в Юго-Восточной Азии. Отсюда - возможность использо­
вания более независимой тактики в отношении «старшего парт­
нера», различных способов нажима, политического торга, мане­
врирования ради обеспечения собственных интересов.
Реализация «дипломатии развития» осуществлялась наиболее
успешно в первое пятилетие после введения военного положения,
когда Филиппины сделали заметный рывок в своем продвижении
по пути капитализма. Этому благоприятствовали и международ­
ные факторы. Основные из них - наметившаяся разрядка меж­
дународной напряженности и изменение геополитической ситуа­
ции в регионе в результате окончания войны в Индокитае.
В известном смысле было символичным, что направления и
задачи внешней политики Филиппин в русле «дипломатии
развития» были официально провозглашены Ф. Маркосом в мае
1975 г., буквально вслед за эвакуацией последних остатков аме­
риканского военного и дипломатического персонала из Сайгона.
Провозглашенная Программа исходила из признания Филип­
пинами в качестве основы внешней политики идеалов ООН и
включала следующие пункты: 1) расширять и активизировать от­
ношения со странами - членами АСЕАН; 2) более энергично осу­
ществлять процесс установления дипломатических отношений с
социалистическими государствами, в особенности с КНР и
СССР; 3) добиваться полной идентификации Филиппин со стра­
нами третьего мира; 4) продолжать развивать взаимовыгодные
связи с Японией; 5) поддерживать арабские страны в борьбе за
справедливый мир на Ближнем Востоке; 6) искать основу, учиты­
вающую новые реальности в Азии, для продолжения здоровых
отношений с Соединенными Ш татами50.
В Программе Ф. Маркоса подводились итоги внешнеполити­
ческого курса, проводившегося уже со второй половины 1960-х
годов, и, кроме того, определялись ориентиры на будущее. Имен­


но с того времени азиатское направление занимает твердые при­
оритетные позиции во внешней политике Филиппин. Причем в
Программе на первое место была поставлена задача развития
многостороннего сотрудничества и партнерства на региональном
уровне в рамках АСЕАН.
Несколько неожиданной для страны с устойчивой прозапад­
ной ориентацией была декларация в адрес стран Ближнего Восто­
ка. Она объяснялась, во-первых, жизненной заинтересованностью
филиппинского государства в прочных контактах с арабскими
нефтяными странами, откуда поступало 9/ю потребляемой на Фи­
липпинах нефти. Во-вторых, тем обстоятельством, что стабиль­
ность в отношениях со странами Арабского Востока в немалой
степени была связана с внутрифилиппинской проблемой - поис­
ком путей урегулирования вооруженного конфликта на мусуль­
манском Юге.
Подтверждением принципиального нового курса на многопо­
лярность филиппинской дипломатии было заявление об установ­
лении дипломатических отношений с тогдашними социалистиче­
скими странами. Филиппины начали этот процесс со стран Вар­
шавского договора, в 1975 г. установили дипотношения с КНР, в
1976 г . - с СССР.
Что касается филиппино-американских отношений, то содер­
жание и направленность Программы подтверждали отказ от их
установившихся традиционных форм. Однако, хотя и был сделан
серьезный шаг в направлении более независимой внешней поли­
тики, Филиппины были не в состоянии перестроить взаимоотно­
шения с Соединенными Штатами на основе действительно равно­
го партнерства и сотрудничества (филиппинская правящая вер­
хушка и не ставила подобную задачу). Такое положение объясня­
лось и огромной разницей в экономическом и военном потенциа­
лах двух стран, и прозападной ориентацией «нового общества», и
потребностью Филиппин в постоянном притоке иностранной по­
мощи для осуществления программы реформ (отсюда - расчет на
«обязательства» США), наконец заинтересованностью филиппин­
ских правящих кругов в сохранении американского военного
присутствия.
Новая система взаимоотношений характеризовалась с амери­
канской стороны более гибкими методами политики, с филип­
пинской - выработанным еще на рубеже 1960-1970-х годов


«прагматическим подходом» к сотрудничеству с Соединенными
Штатами.
Немаловажным элементом этого подхода служило пропаган­
дистское оформление широко рекламировавшейся новой внешне­
политической концепции. Составной частью официального нацио­
нализма (идеологической основы авторитаризма) стал и формаль­
ный, санкционированный сверху антиамериканизм. При этом в
выступлениях Ф. Маркоса, а вслед за ним и других руководите­
лей государства в официальной .печати нередко присутствовали
резко критические антиамериканские декларации, вплоть до при­
зывов удаления американских военных баз с территории Архипе­
лага 51. В то же время антиамериканская риторика «верхов» с не­
изменной последовательностью уравновешивалась заверениями о
незыблемости филиппино-американских отношений.
Такая «дозированная» официальная антиамериканская пропа­
ганда была рассчитана на то, чтобы вызвать симпатии к политике
правительства у рядовых филиппинцев, а кроме того, укрепить
новый образ сильных, самостоятельных Филиппин в сознании
мировой, прежде всего азиатской, общественности, разрушив уко­
ренившиеся стереотипы о стране как об американском сателлите.
В американской литературе по Филиппинам вопросу об «анти­
американизме», «национализме», «проамериканизме» высшего
руководителя филиппинского «нового общества» уделялось зна­
чительное внимание.
В работах, отражающих официальные позиции США, обычно
преувеличиваются «самостоятельные», «националистические»
черты поведения Ф. Маркоса в отношении США 52.
Полярной точки зрения придерживались большинство авторов-американцев радикального направления (Беллоу, Кёркфлит,
Стоффер и др.), которые рассматривали Ф. Маркоса лишь как
«марионеточного лидера», «послушное орудие» в руках амери­
канцев, идентифицируя филиппинский режим с процессом «реко­
лонизации» и прямо обвиняя США в организации переворота
1972 г. и установлении диктатуры 53.
Среди работ радикального толка выделяется книга С. Шал о м а 54, в которой отсутствуют упрощенно «экстремистские»
оценки, свойственные исследованиям этого направления, и со­
держится ряд объективных и интересных выводов о характере


лидерства Ф. Маркоса и ориентациях филиппинской политиче­
ской элиты.
С. Шалом обращает внимание на то, что для США главным
критерием, определявшим их отношение к филиппинским поли­
тическим руководителям, всегда была готовность последних под­
чиняться диктату и опекунству со стороны «старшего партнера».
Данный критерий, по мнению автора, «не срабатывал» в случае с
Ф. Маркосом, отличительной чертой которого как лидера был
крайний политический эгоцентризм, говоря словами С. Шалома,
«лояльность в первую очередь самому себе, своим амбициям и
интересам, а затем уже Филиппинам или США». С этим была
связана частая непредсказуемость поведения Ф. Маркоса, что не
могло не вызывать настороженность и даже открытое раздраже­
ние в американских политических кругах, привычных к автома­
тическому покорному проамериканизму послевоенных филип­
пинских президентов.
В то же время С. Шалом делает вывод, с которым нельзя не
согласиться, о том, что, несмотря на особенности политического
поведения и характер личности Ф. Маркоса, в США четко отде­
ляли его внешний, демонстративный антиамериканизм от под­
линной глубокой заинтересованности в сотрудничестве с Соеди­
ненными Штатами, особенно в военно-стратегической области.
Важным элементом «дипломатии развития» являлась сфера
собственно дипломатической деятельности. Руководители «ново­
го общества» неоднократно заявляли о «начале новой эры» в раз­
витии национальной дипломатии.
Для филиппинской дипломатии были характерны общая не­
развитость как одного из главных механизмов внешней политики,
традиционно низкий уровень эффективности внешнеполитиче­
ского аппарата, нехватка кадров профессиональных дипломатов.
Природа этих явлений связана и с колониальной политикой
США, и с характером филиппино-американских отношений по­
сле достижения независимости Филиппинами (до второй поло­
вины 1960-х годов).
В период американского колониализма, включая годы автоно­
мии, специфические методы колониальной политики США (филиппинизация системы административного управления, создание
политических институтов по американским образцам и пр.) при­
вели к формированию хорошо образованной местной элиты,


представители которой устремлялись преимущественно в две
сферы —гражданскую службу (civil service) и политику. Отноше­
ния же Филиппин с внешним миром целиком определялись, регу­
лировались и контролировались метрополией.
Обретение независимости не стало для Филиппин, в отличие
от многих молодых стран Востока, исходным рубежом в станов­
лении и развитии национальной дипломатии. Причина этого за­
ключалась в сохранении влияния США на внешнюю политику
Филиппин, вплоть до прямого вмешательства в процесс принятия
внешнеполитических решений. Отсюда следовали отсутствие ав­
торитета у филиппинской дипломатии на международной арене,
особенно в азиатских государствах, невысокая престижность дип­
ломатической карьеры среди филиппинцев (кроме самых высших
рангов и постов во внешнеполитическом аппарате), неоформлен­
ность института профессиональных дипломатов (кадры диплома­
тических работников насыщались главным образом за счет жур­
налистов, представителей научной интеллигенции, политических
кругов и т.п.). В среде филиппинских дипломатов почти не
встречались крупные фигуры. Едва ли не единственным исклю­
чением был К. Ромуло - министр иностранных дел Филиппин в
1949-1951 и 1969-1984 гг., известный и своей активной деятель­
ностью в ООН с момента ее образования в 1945 г.
В обстановке, когда во внешней политике государства господ­
ствовали представления о полной тождественности интересов
Филиппин и США, особое положение занимала американская
дипломатическая служба. Была фактически институционализиро­
вана роль американского посольства на Филиппинах как одного
из «центров власти», непосредственного проводника американ­
ского влияния.
В суверенном государстве посол США признавался «вторым
человеком» после президента Филиппин. Причем этому давалось
вполне официальное объяснение. Оно заключалось в том, что
американские послы якобы брали на себя «обязательство» пред­
ставлять и отстаивать интересы Филиппин в Вашингтоне в силу
«особых отношений» между двумя странами, психологических и
исторических связей между филиппинцами и американцами, на­
конец, отсталости и беспомощности филиппинской Foreign ser­
vice (заграничной дипломатической службы). На самом деле аме­
риканским послам вменялась защита и в Вашингтоне, и в Маниле


широкого спектра не филиппинских, а американских интересов
на Филиппинах - от правовых вопросов, связанных с юрисдик­
цией военных баз, до экономических проблем. В качестве послов
на Филиппины, как правило, направлялись опытные, известные кад­
ровые дипломаты (такие как Ч. Болен, У. Блэйр, Г. Байроад и др.).
Это свидетельствовало о той важной роли, какую США отводили
Филиппинам в своей дипломатической и вообще внешнеполи­
тической деятельности в Юго-Восточной Азии.
Другая характерная черта американской дипломатии на Фи­
липпинах - приспособление и использование ею особенностей
филиппинской парламентской системы, действовавшей в стране
до 1972 г., с превалированием сложной многоступенчатой иерар­
хии межличностных отношений и взаимосвязей, которые сверху
донизу пронизывали политическую структуру.
Американские послы пользовались отработанным механизмом
прямых личных контактов с филиппинскими президентами при
решении крупных, представляющих взаимный интерес вопросов.
Американские дипломаты любых рангов также предпочитали
методы «неформальной дипломатии», действуя через отдельных
влиятельных филиппинских политиков, с которыми их связывали
личные отношения. Принятие двусторонних решений, заключе­
ние межгосударственных соглашений и т.п. не только осущест­
влялось по линии официальных переговоров, консультаций, соот­
ветствующих институтов, но и нередко зависело от личной, «не­
формальной» дипломатии55.
С конца 1960-х годов переход Филиппин к более самостоя­
тельной внешней политике несомненно впервые за все время
существования независимого государства создал благоприятную
основу для развития национальной дипломатии. Новые тенден­
ции проявлялись в расширении дипломатических контактов,
оживлении дипломатической деятельности на региональном уров­
не, в ООН и других международных организациях, где Филиппи­
ны стали отождествлять себя с третьим миром, что объективно
способствовало некоторому повышению их международного ав­
торитета. Но в условиях авторитаризма сложилась особая специ­
фика филиппинской дипломатии. С одной стороны, появились
вышеотмеченные позитивные тенденции в ее развитии, отра­
жавшие объективный процесс приспособления филиппинской
внешней политики к изменениям в международных отношениях.


С другой стороны, они не могли полностью реализоваться, по­
скольку сдерживались режимом личной власти, при котором
президент обладал фактической монополией на принятие обще­
политических решений, в том числе по ключевым проблемам
внешней политики. Он же располагал высшими полномочиями
при назначении на дипломатические посты. В сфере дипломати­
ческой службы (как и в административно-управленческом аппа­
рате) процветали непотизм, фаворитизм, протекционизм. Высшие
дипломатические посты доставались преимущественно лицам из
ближайшего окружения президента и членам его семьи (род­
ственники президента и Имельды Маркос, люди, связанные с
ними дружескими узами в первые годы режима, представители
технократической элиты).
Авторитаризм способствовал сохранению практики «нефор­
мальной дипломатии». Но теперь она сводилась, по существу, к
различным формам «личной дипломатии» президента, Имельды
Маркос (действовавшей в качестве доверенного представителя
президента) и узкого круга преданных лиц из политической вер­
хушки, которые допускались к участию в выработке внешнеполи­
тических решений.
Учитывая отрицательные факторы, в то же время нельзя не
признать, что в 20-летие 60-80-х годов XX в., когда у власти
находился президент Ф. Маркос, были выработаны все те основы,
направления, принципы филиппинской внешней политики, кото­
рые были унаследованы и продолжают развиваться в уже иной,
современный поставторитарный период.
Сюжет, завершающий анализ курса реформ администрации
Ф. Маркоса, относится к культурной политике (и вообще состоя­
нию культуры) «нового общества». Влияние «культурного нацио­
нализма» на ^литературу и искусство, прослеживаемое с конца
1950-х годов прошлого века, усилилось при авторитарном режи­
ме, причем приобрело форму официальной националистической
идеологии. Появился новый фактор - руководящая и контроли­
рующая роль государства в области культуры. Государственная
культурная политика рассматривалась Ф. Маркосом и его спо­
движниками в качестве важнейшей пропагандистско-идеологиче­
ской составляющей концепции «демократической революции».
Непосредственное руководство культурной политикой возглав­


ляла Имельда Маркос, занимавшая пост губернатора Большой
Манилы.
В первых президентских декретах начала 1970-х годов на Фи­
липпинах провозглашалась «эра культурного ренессанса». Декла­
рированная программа культурного возрождения воплощалась, в
частности, в разных формах поощрения государством писателей,
художников как индивидуально, так и творческих объединений,
включая финансовую помощь (наряду с сохранившейся системой
частного меценатства и спонсорства). Из советского опыта была
заимствована практика присуждения почетного звания «Народ­
ный художник» наиболее выдающимся мастерам литературы и
искусства. Оно было учреждено в 1973 г. специальным декретом
президента и приурочено к 75-летнему юбилею Первой Филип­
пинской республики (1898). Этого почетного звания были
удостоены писатели Х.Г. Вилья и Амадо Эрнандес (посмертно).
Затем оно стало присуждаться регулярно, и круг носителей зва­
ния «Народный художник» заметно расширялся.
Однако господство официального национализма в сфере ду­
ховной жизни филиппинцев ограничивало свободу творчества дея­
телей культуры и искусства, направляя их творческие усилия на
обслуживание правящего режима. Многие представители творче­
ской интеллигенции - литераторы, художники, музыканты, теат­
ральные деятели и т.д., которые не могли и не хотели приспо­
сабливаться к новым условиям, предпочли эмиграцию, главным
образом в США. Большинство же из оставшихся на Филиппинах
к концу 1970-х годов перешло в лагерь антимаркосовской оппо­
зиции. По сравнению с предшествующими периодами 20-летие
авторитаризма, несмотря на объявленный сверху «культурный
ренессанс», не принесло новаторских открытий и ярких имен в
литературе и изобразительном искусстве.
Общая направленность политико-идеологических установок
правящего режима на обращение к историко-культурным исто­
кам, исконно филиппинским ценностям и традициям определяла
задачи и содержание государственной культурной политики.
В литературе поощрялись произведения на исторические темы
либо на сюжеты, заимствованные из древних легенд и сказаний.
В изобразительном искусстве также возрос интерес к фольклор­
но-этнографическим темам. Причем изобразительное искусство
оказалось в центре внимания властей. Президент Ф. Маркос


называл художников «авангардом культурного ренессанса».
В живописи и скульптуре возобладал примитивизм, который был
объявлен наиболее «филиппинской» формой художественного
самовыражения, приближенной к традиционному искусству. Фи­
липпинская тема, решаемая чаще всего в поверхностно-декоративном плане, доминировала в изобразительном искусстве того
времени. Выставочные залы заполняли экзотические тропические
пейзажи, этнографические сюжеты из жизни горных народов, фи­
липпинских мусульман - моро, жанровые картины с неизмен­
ными идиллическими сценами из сельской жизни, фиестами,
петушиными боями и проч. Все это выглядело как эпигонство
действительно самобытного искусства 1950-1960-х.
Характерная черта филиппинского искусства при авторита­
ризме - процветание репрезентативной портретной живописи,
представленной в первую очередь многочисленными портретами
президента и членов его семьи. Это направление в художествен­
ном творчестве получило особое развитие со второй половины
1970-х годов (при пошатнувшемся режиме и падении престижа
президента), способствуя искусственному созданию культа
Ф. Маркоса. Портреты президента и первой леди в обязательном
порядке размещались во всех административных офисах, учреж­
дениях, министерствах и т.п. по всей стране (в отдаленных про­
винциях и малых городах их заменяли обычно фотографии), и в
филиппинских посольствах за рубежом. В частности, в посоль­
стве Филиппин в Москве зал для приемов украшали два выпол­
ненных в натуральный рост портрета президента (в традицион­
ной рубашке баронг-тагалог) и Имельды Маркос в национальном
платье «баттерфляй».
И. Маркос создавала и патронировала множество комитетов и
управлений потделам культуры. Манила оставалась главным сре­
доточием культурной жизни Филиппин. Ее символом стал вы­
строенный по инициативе И. Маркос еще в 1969 г. Культурный
центр Филиппин. О нем стоит сказать особо. Здание Центра со­
оружено по проекту известного и талантливого филиппинского
архитектора JI. Локсина. Л. Локсин и его последователи стреми­
лись к созданию национального стиля в современной филиппин­
ской архитектуре, сочетая лаконичные, геометризированные фор­
мы с использованием в качестве декоративных элементов мест­
ных материалов (дерево, бамбук, растительные волокна), тради­


ционной резьбы по дереву, орнаментов горных народов и моро.
В этом стиле выстроено здание Центра, точнее комплекс строе­
ний, объединенных в единое целое. Это театр, музей, художест­
венная галерея, библиотека, павильоны художественно-этнографических коллекций. В галерее разместилось обширное собрание
произведений национальных мастеров, начиная с XIX в. Здесь же
регулярно проводились выставки современных художников и
скульпторов. Но вся культурно-просветительская деятельность
Центра служила исключительно пропаганде идеалов и достиже­
ний «нового общества» (проводились циклы специальных лекций
и дискуссий со строго пропагандистской направленностью).
С середины 1970-х годов, опять же по инициативе И. Маркос,
началось осуществление грандиозного проекта украшения столи­
цы, названного «Цветные формы» (его целью также была пропа­
ганда успехов изобразительного искусства при «новом общест­
ве»), к реализации которого была привлечена большая группа
художников-монументалистов, графиков, дизайнеров, плакати­
стов, скульпторов. Проект не был осуществлен, его идея была
похоронена вместе с падением режима.
Еще одна характерная особенность культурной ситуации при
авторитаризме - быстрая коммерциализация изобразительного
искусства. С конца 1960-х годов начался стремительный рост цен
на произведения искусства, в 1970-х годах в среднем стоимость
картин увеличилась более чем в 10 раз, сравнительно с преды­
дущим десятилетием. Рост цен стимулировался вспыхнувшей
«эпидемией» коллекционирования. Список обладателей самых
крупных коллекций возглавляла И. Маркос, в их числе преоб­
ладали нувориши-крони из окружения президента и первой леди.
Коллекционирование превратилось в одну из высокодоходных
сфер вложения капиталов. Ушел в прошлое образ бедного художника-романтика и идеалиста первых послевоенных десятилетий.
Среди нового поколения художественной интеллигенции стал
процветать дух коммерции и предпринимательства. В конце
1970-х годов на «рынке произведений искусства» в Маниле дей­
ствовало не менее 200 корпораций и многочисленный отряд ин­
дивидуальных бизнесменов.
С начала 1970-х годов на Филиппинах стали развиваться оппо­
зиционные литература и искусство. Появились художники, писа­
тели, поэты андеграунда, создававшие сатирические памфлеты,


литературные пародии, стихи и поэмы, карикатуры, плакаты,
листовки с резко антимаркосовскнм антиавторитарным содержа­
нием. Подпольное искусство концентрировалось главным обра­
зом в столичных университетах и вышло «из подполья» в начале
1980-х годов, в период агонии режима.

Антиавторитарная оппозиция
Активность оппозиции, легальной, полулегальной, действовав­
шей «в подполье», внутри страны й в эмигрантском зарубежье, с
началом введения военного положения и достигшая кульминации
на последних кризисных этапах авторитаризма, - одна из сущест­
венных особенностей филиппинского варианта авторитарного ре­
жима. Оппозиционные силы на всех этапах отличались крайней
раздробленностью, пестротой с точки зрения политики, идеоло­
гии, выдвигаемых ими целей и задач оппозиционного движения.
Элементом, объединявшим оппозицию было неприятие автори­
тарной государственности, персонифицированной в фигуре пре­
зидента Ф. Маркоса. Поэтому понятие антиавторитарной оппози­
ции идентифицировалось с понятием антимаркосовской. В лите­
ратуре по Филиппинам предлагаются разные варианты классифи­
кации или выделения основных оппозиционных течений: право­
консервативное, умереннолиберальное, леворадикальное; правое,
центристское (реформистское), левое; реформистское, религиоз­
ное, революционное (последняя - у Д. Вурфела). На наш взгляд,
наиболее адекватны два первых определения, третье же не дает
представления о всем спектре оппозиционного движения. В кни­
ге используется условное подразделение на правых, центристов и
левых в лагере антимаркосовской оппозиции.
На правом фланге - представители устраненной от власти
«старой» политической и экономической элиты, олигархической
верхушки, высших бюрократов, лишившихся своих постов, быв­
ших политических соперников Маркоса, бывших депутатов рас­
пущенного в 1972 г. конгресса, партийных боссов, части бывшей
идеологической элиты (главным образом связанной со средства­
ми массовой информации) и т.п. Как мы знаем, эти силы в
основном стали выступать против Маркоса еще на рубеже 1960—
1970-х годов, обеспокоенные его переориентацией на националь­


ную буржуазию и технократию и ограничением их политическо­
го влияния.
Левое крыло оппозиции также в основном сложилось до вве­
дения чрезвычайного положения. Оно представлено многочис­
ленными отличающимися идейной и политической пестротой
группировками.
Особое место занимала просоветская Коммунистическая пар­
тия Филиппин. КПФ выработала курс на «критическую поддерж­
ку» режима, предусматривавшую одобрение с ее стороны ряда
отвечавших национальным интересам положений в правитель­
ственной программе реформ и критику антинародных аспектов
внутренней и внешней политики правительства. В решениях VIII
съезда КПФ (1980) вновь подчеркивалось, что партия в своей
политике по отношению к правящему режиму исходит прежде
всего «из интересов филиппинского народа». Такая позиция не
находила поддержки среди филиппинцев, особенно в конце
1970-х - начале 1980-х годов. КПФ оставалась замкнутой изоли­
рованной малочисленной группой, не обладавшей политическим
авторитетом.
Чрезвычайно активны были группировки левоэкстремистского
толка, которые опирались в основном на мелкобуржуазные кру­
ги, радикально-националистическую интеллигенцию, студенче­
ство, городские низы. Часть из них вела вооруженную борьбу,
причем наиболее активно действовала Новая народная армия. По
данным филиппинского министерства обороны, к началу 1984 г.
численность ННА составляла 3-5 тыс. человек.
Между крайними полюсами действовало большое число цент­
ристских группировок со сложной палитрой оттенков вправо или
влево, которые с середины 1970-х годов вышли на передний план
в противоборстве с правящим режимом.
Таков же в целом был состав эмигрантской оппозиции, скон­
центрированной в США и Канаде. Среди давнишних политиче­
ских противников Маркоса, эмигрировавших в США сразу после
введения чрезвычайного положения и представлявших правое
крыло оппозиции, - соперник Маркоса на президентских выборах
1969 г. бывший сенатор С. Осменья (младший), ставленник зем­
левладельческой верхушки, его сын С. Осменья, трое представи­
телей богатейшего семейства Лопесов, превратившихся в своего
рода символ «старой олигархии», ряд известных журналистов,


связанных с бывшей политической элитой. Центристские группи­
ровки объединились вокруг эмигрировавшего в США Р. Манглапуса, создавшего в начале 1970-х годов организацию правоцент­
ристского толка Движение за свободные Филиппины на базе
ХСД, которая пользовалась поддержкой части конгрессовских
кругов и делового мира США. Сложным составом отличалась
оппозиция леворадикального направления, которая включала как
филиппинцев (студенты, обучающиеся в США, представители
эмигрантов из левонационалистических кругов филиппинской
интеллигенции), так и американцев - это студенты, представите­
ли научной интеллигенции, профессуры, журналистских кругов,
религиозных деятелей и т.п. В социальном отношении все это в
основном выходцы из среднего класса. С начала 1970-х годов в
США и Канаде действовала организация «Движение против чрез­
вычайного положения», которую возглавлял координационный
комитет со штаб-квартирой в Вашингтоне. Под эгидой Движения
функционировали три организации: «Друзья филиппинского на­
рода», куда входили филиппинцы и американцы, Союз демократов-филиппинцев, чисто филиппинская группа, и Национальный
комитет по восстановлению гражданских свобод на Филиппинах
с филиппино-американским составом.
Центральное место в деятельности любой оппозиции занима­
ли разоблачения авторитаризма и Маркоса как его конкретного
носителя и проводника и требования возврата к демократии.
Последнее предполагало (с учетом пестроты оппозиционных сил)
достижение разных социально-политических целей. Правые кру­
ги, прикрываясь лозунгами о немедленном восстановлении «де­
мократических прав и свобод», на деле стремились к воссозда­
нию старой, сломленной в 1972 г. государственно-политической
системы, отказу от политики социально-экономических реформ и
курса на форсированное развитие капитализма. Основные страте­
гические установки леворадикальной оппозиции предусматрива­
ли в качестве главной цели борьбы переход к «левой» социальнополитической ориентации. Среди представителей центристских
группировок (в особенности новых пополнений, влившихся в оп­
позиционное движение во второй половине 1970-х годов), высту­
павших не только против авторитаризма, но и против возвра­
щения к политическим порядкам и нормам, которые существо­
вали до 1972 г., преобладали взгляды о необходимости поисков


каких-то «своих», филиппинских форм «христианского», «демо­
кратического», «нового» социализма, или «народного капитализ­
ма», а по существу, установления политической системы тради­
ционно западного парламентско-демократического типа.
С начала 1970-х годов лидером № 1 антимаркосовской демо­
кратической оппозиции (по нашей терминологии центристской,
или реформистской) был Бенигно (Ниной) Акино. Его потенциал
как политика раскрылся во время семилетнего пребывания в
тюрьме 56. За эти годы, не прекращая противоборства с Ф. Мар­
косом, укрепляя связи (легально и полулегально) со своими еди­
номышленниками и последователями, активно участвуя в выбор­
ных кампаниях в конце 1970-х годов опять же для разоблачения
их антидемократического и антиконституционного характера, он
вырос в харизматического лидера, популярного не только среди
своих соратников, но и среди широких слоев филиппинцев. На­
сколько изменились его прежние убеждения, осталось неясным.
Летом 1983 г., за несколько часов до своей гибели Б. Акино в
интервью американскому журналу «Time» подтвердил свою вер­
ность антикоммунистическим убеждениям и высказался за необ­
ходимость для Филиппин централизованной власти в лице прези­
дента, прямо ассоциируя себя с ролью будущего главы госу­
дарства 57.
Оппозиционные силы в начале 1980-х годов сохраняли орга­
низационную и идейно-политическую раздробленность. Но по­
явилась и тенденция к их консолидации. Она сравнительно
успешно действовала среди реформистской оппозиции правоцентристского и центристского толка. Незадолго до отмены чрез­
вычайного положения была образована Объединенная национа­
листическая и демократическая организация (ЮНИДО) во главе с
Сальвадором Лаурелем - блок оппозиционных партий правоцент­
ристского направления. В нее вошли 12 партий и организаций, в
том числе фракции воссозданных Партии националистов (ПН) и
Либеральной (ЛП).
С начала 1980-х годов наблюдалось оживление леворадикаль­
ного движения.
Часть леворадикальных группировок объединилась вокруг
Национально-демократического фронта (НДФ), действовавшего
нелегально. Его ядро - бывшая Компартия идей Мао Цзэдуна,
левоэкстремистская группировка, принявшая в конце 1970-х


годов название Коммунистическая партия Филиппин. Смена на­
званий имела под собой определенную идеологическую подопле­
ку, отражая идейную эволюцию филиппинского леворадикально­
го движения. Она заключалась в постепенном разочаровании и
отходе филиппинских левых радикалов от идеологии маоизма.
Новая группа политических руководителей леворадикальных
убеждений, появившаяся во второй половине 1970-х годов, заяви­
ла о своей приверженности подлинно марксистским идеям, ин­
терпретируя их в националистическом духе, объявив о «филиппинизации марксистского учения*. По словам бывшего председа­
теля НДФ, арестованного в 1982 г., «коммунисты - члены НДФ
возмущаются, когда их называют маоистами, поскольку этим
умаляется их достоинство. Создается впечатление, будто они
раболепствуют перед иностранной державой. Поэтому они пред­
почитают, чтобы их знали как филиппинских коммунистов» 58.
С НДФ поддерживала тесные контакты Новая народная армия
(ННА), первоначально действовавшая как боевой отряд компар­
тии идей Мао Цзэдуна. С начала 1980-х годов в ННА также
усилились националистические тенденции. Это проявлялось в
отказе от тактики создания «базовых освобожденных районов»
по китайским образцам, которой ННА придерживалась в 1970-х
годах, и переходе к методам организации мелких мобильных
партизанских отрядов, которым легче уходить от преследования
правительственных войск и передвигаться из одной провинции в
другую. Новые формы вооруженной борьбы ННА возводились к
«чисто филиппинским» истокам - практике герильи в годы анти­
колониальной антииспанской революции 1896-1898 гг. и сопро­
тивления колониальной экспансии США в начале XX в.
В программе НДФ правящий режим оценивался как «дикта­
тура СШ А-Маркоса». В ней выдвигалось требование объедине­
ния демократических, антиимпериалистических сил для его на­
сильственного свержения и провозглашалась задача борьбы за
левую альтернативу общественного развития.
Особенность оппозиционного движения на Филиппинах активное участие в нем представителей духовенства (в основном
католического, но в 1980-е годы и протестантов). В одном из
публичных выступлений министр обороны Филиппин Энриле на­
звал церковную оппозицию «третьим фронтом», подчеркнув осо­
бую роль церкви в структуре и деятельности оппозиционных сил.


Проблема церковной оппозиции была одной из самых слож­
ных и актуальных проблем, стоявших перед правительством «но­
вого общества». Напомним, что процесс политизации и радика­
лизации католической церкви на Филиппинах начался еще на
рубеже 1960-1970-х годов. Установление авторитарного режима
ускорило этот процесс, который начал приобретать более четкие
организационно-идеологические формы. Существует ряд соци­
ально-политических факторов, которые способствовали росту
церковной оппозиции в условиях «нового общества»: сохранение
традиционно тесных связей между высшими кругами католиче­
ской иерархии и бывшей олигархической верхушкой (главным
образом землевладельческой элитой); ориентация значительной
группы духовенства на манглапусовский «христианский социа­
лизм», который превратился в одно из главных центристских
течений антиправительственной оппозиции; активизация левых
оппозиционных групп и прямо связанное с этим ускорение про­
цесса радикализации молодых священников и монахов, наиболее
подверженных оппозиции. Здесь имеется в виду отношение к
правительству Маркоса всей католической иерархии, поскольку
лишь крайне малочисленная и не пользовавшаяся влиянием в
среде духовенства группа церковных руководителей занимала по­
зицию безоговорочной поддержки властей. В эту группу входили
почти исключительно те, кто был связан личными отношениями
с президентом и членами его семьи. Одни из них - кардинал
X. Росалес, архиепископ Себу, выходец с о. Самар из старинной
«политической» семьи, близкой к Ромуальдесам, родственникам
И. Маркос. Лояльность Росалеса явно мешала его влиянию на
местное духовенство и нисколько не препятствовала активному
оппозиционному движению на Бисайях, в том числе вооружен­
ным действиям отрядов ННА и деятельности левых радикалов священников и монахов.
С идейно-политической точки зрения в церковной оппозиции
выделялись три основных течения - консервативное, умеренное и
радикальное (это в какой-то мере соответствовало общему деле­
нию оппозиции на правую, левую и центристскую, но не совпада­
ло с ним полностью). Указанные течения были представлены во
всех группах католического духовенства, и прежде всего в двух
ведущих организациях, наиболее крупных, стоящих фактически у
руководства католической иерархией и церковным оппозицион­


ным движением. Это возникшие задолго до введения чрезвычай­
ного положения «Конференция католических епископов Филип­
пин» (ККЕФ) и «Ассоциация высших монашеских руководителей
Филиппин» (АВМРФ), в которую входит руководство религиоз­
ных орденов и миссий. В обеих организациях подавляющее боль­
шинство составляли умеренно-консервативные группировки, к
леворадикальным убеждениям тяготела меньшая количественно
и младшая по возрасту часть руководства (то же соотношение
наблюдалось и в составе католической иерархии в целом).
АВМРФ считалась более непримиримой в отношении правя­
щего режима организацией, использовавшей активные формы
борьбы, - от резко критической антиправительственной пропа­
ганды до насильственных методов и вооруженных выступлений.
Специфика этой организации - наличие в ее рядах наряду с
левоэкстремистскими элементами ультраправых, связанных со
старыми политическими кланами из крупных землевладельцев
(именно эта последняя группа в АВМРФ выступала наиболее
рьяно против аграрной реформы). В леворадикальной группиров­
ке внутри Ассоциации к самым активным элементам принадле­
жали иезуиты, в ее деятельности принимали участие миссионе­
ры-европейцы и американцы из левокатолических кругов (неко­
торые из них были высланы из страны или подвергались аресту
за «подрывные действия»),
В ККЕФ входили 87 епископов во главе с кардиналом X. Сином, архиепископом Манилы (он являлся президентом Конферен­
ции). Из этого числа, по разным сведениям, от 15 до 25 епископов
относились к левым радикалам, остальные к умеренным консер­
ваторам (или традиционалистам). «Мятежные», воинствующие
епископы были сосредоточены на Минданао - Ф. Клавер (Букиднон), X. Варела (Западный Мисамис), А. Непомусено (Котабато),
А. Мабутас (Давао) и поддерживали контакты с руководством
АВМРФ.
Рассматривая леворадикальное течение внутри церковной оп­
позиции в целом, нужно сказать, что общим для всех его участ­
ников был принцип максимальной вовлеченности церкви в поли­
тику (иными словами, в активную борьбу против правящего
режима, который считался диктаторским, антинародным, проим­
периалисгическим), апелляция к идее «социальной справедливо­
сти», ориентированность на работу среди наиболее обездоленных


категорий населения (плантационных рабочих, батраков, безра­
ботных, городских люмпенов и т.п.).
С точки зрения нюансов в идеологических взглядах и методах
борьбы леворадикальное течение (с 1960-х годов сохраняется его
обобщенное название «христианские левые») неоднородно. У не­
го есть свое умеренное крыло, представители которого отвергают
насильственные формы борьбы и ставят своей главной задачей
повседневную пропагандистскую и общественную деятельность
по разоблачению эксплуататорских классов и оказанию конкрет­
ной помощи беднейшим слоям филиппинцев для изменения их
социальных условий. Основную массу «христианских левых» со­
ставляли последователи «теологии освобождения» и «теологии
революции», выдвигавшие на первый план идеи социального
протеста, призывавшие духовенство участвовать в революцион­
ном движении на стороне угнетенных масс, причем с примене­
нием революционного насилия в отношении реакционеров и экс­
плуататоров. Небольшая количественно, но активно действовав­
шая группа была представлена молодыми священниками и
монахами, абсолютизировавшими вооруженные формы борьбы и
террор. Эта группа использовала лозунги местных левых экстре­
мистов: «свергнуть диктатуру Маркоса-СШ А», «создать единый
фронт против капитализма, феодализма и империализма», она
была связана с ННА и другими левоэкстремистскими организаци­
ями. На рубеже 1970-1980-х годов, судя по отчетам филиппин­
ского министерства обороны, констабулярии и сил безопасности,
активность «христианских левых» возросла, шел процесс интен­
сивной радикализации не только молодых католиков, но и про­
тестантов, сопровождавшийся расширением контактов с под­
польными леворадикальными организациями.
Что касается умеренного и консервативного течений церков­
ной оппозиции, то для них характерны критика правительства за
нарушение гражданских прав и ликвидацию демократических
свобод, за слишком затянувшееся действие закона о военном
положении с превалирующими личностными антимаркосовскими
акцентами (все это соответствует общим программным выступле­
ниям гражданской оппозиции) и борьба за «собственно церков­
ные» интересы - против попыток властей ввести специальный
налог на церковную собственность, национализировать частные
школы, принадлежавшие католическим корпорациям, против


принятия законов о разрешении разводов, абортов, программы
планирования семьи. И «умеренные» и «консерваторы» придер­
живались мирных средств давления на правительство, используя
церковные проповеди, клерикальную прессу, конференции, съез­
ды религиозных организаций. «Консерваторы» твердо стояли за
полное невмешательство церкви в сферу политики и концентри­
ровали усилия в основном на критике тех аспектов в деятель­
ности правительства, которые затрагивали интересы духовенства.
Позиция «умеренных» (а онй составляют большинство в цер­
ковной иерархии) в отношении проблемы «церковь - политика»,
«церковь - государство» значительно сложнее. Выразителем их
интересов и убеждений был кардинал X. Син. С 1974 г., когда
Син сменил на посту архиепископа Манилы умершего Р. Сантоса,
он стал придерживаться в отношениях с правительством Маркоса
тактики «критического сотрудничества». Эта тактика была осно­
вана на признании Сином конституционного принципа отделения
церкви от государства и одновременно на убеждении (всячески
им пропагандируемом), что церковь не должна занимать «изоля­
ционистскую позицию». Формула «критического сотрудничест­
ва» позволяла Сину поддерживать правительство в тех сферах
его деятельности, которые способствовали улучшению жизни на­
рода (а таковыми он считал фактически все главные направления
программы модернизации и развития), и открыто разоблачать
проявления «несправедливости», «беззакония», попрания граж­
данских прав и т.п. и протестовать против них. С конца 1970-х
годов X. Син ужесточил критику государственной политики и
впервые выступил с призывом к смене правительства Маркоса.
Известно, что это было время начала подъема оппозиционного
движения (накануне, между и во время выборов 1978 и 1980 гг.)
на фоне ухудшения экономического положения и усиления об­
щественного недовольства. Изменив тактику, Син установил кон­
такты с правой оппозицией (с партией Лабан, с Акино и некото­
рыми лидерами из ЛП).
Кардинал X. Син - одна из самых интересных и значительных
фигур не только в истории филиппинской католической церкви,
но и в истории Филиппин XX в. Интеллектуал, тонкий политик,
харизматический лидер, великолепный оратор, X. Син без пре­
увеличения стал главным дирижером процесса устранения
Ф. Маркоса от власти в той форме, в которой оно произошло на


Филиппинах. Но еще до этого в течение всех 1970-х годов его
авторитет как духовного лидера был высок и неоспорим
(и Ф. Маркос вынужден был вести очень осторожную политику и
в отношении его лично, и в отношении католической церкви в
целом). По популярности внутри страны и за рубежом его можно
было сравнить лишь с Б. Акино. На рубеже 1970-1980-х годов в
западной прессе появлялось множество посвященных X. Сину
материалов, причем во многих из них церковь на Филиппинах
рассматривалась как реальная политическая сила, которая, устра­
нив Ф. Маркоса, создаст некую форму теократического правле­
ния. X. Сина сравнивали с Макариосом на Кипре, родезийским
епископом Музоревой и называли «католическим аятоллой»
(после исламской революции в Иране), его даже обвиняли в про­
коммунистических настроениях.
Все эти сенсационные заявления никак не соответствовали ни
личным убеждениям X. Сина, ни исторической традиции отделе­
ния церкви от государства. Имела значение и ориентация филип­
пинской католической иерархии на установки Ватикана.
Среди оппозиционных течений особое место занимало му­
сульманское движение на Юге страны, возникновение которого
не связано непосредственно с утверждением авторитарного режи­
ма. Как известно, оно уходило корнями в отдаленное прошлое,
было вызвано сложным комплексом противоречий - социальноэкономических, политико-идеологических, социокультурных, этноконфессиональных - между христианизированным большин­
ством и исламизированным меньшинством филиппинского насе­
ления. На поверхности современной политической жизни оно
выступило как конфронтация (в том числе и в виде вооруженного
конфликта) отсталой, длительное время подвергавшейся дискри­
минации мусульманской периферии и развитого христианского
центра.
Филиппины полиэтничны по своему составу, подобно боль­
шинству молодых государств Востока. Процесс их националь­
ного развития идет таким образом, что формируется одна круп­
ная титульная нация из наиболее развитых, основных христиан­
ских народов. При этом многочисленные мелкие народности и
племена, населяющие горные районы Архипелага, из-за своей
социально-экономической и культурной отсталости, резко контра­
стирующей с уровнем развития основных равнинных народов,


подвергаются в процессе общего национального развития асси­
миляции либо оказываются обречены на стагнацию и даже
вымирание.
Поэтому единственное серьезное проявление межнациональ­
ных противоречий на Филиппинах, облеченное в форму проти­
воборства двух конфессиональных групп, - это взаимоотношения
между основными христианскими народами и мусульманским
меньшинством. Этнические процессы среди моро идут вне про­
цесса создания общефилиппинского национального единства.
Развитие капиталистических отношений в мусульманских райо­
нах (еще более замедленное и запоздалое, чем в христианских
северных и центральных областях) способствовало религиозно­
общинному обособлению моро, росту «мусульманского национа­
лизма», ориентации на систему общеисламских духовных и куль­
турных ценностей. Централизация власти при режиме «нового
общества» и укрепление принципа унитаризма в государствен­
ном устройстве Филиппин противостояли (и объективно способ­
ствовали) сепаратистскому движению среди филиппинских му­
сульман под лозунгом государственного выделения южных райо­
нов в особую «исламскую республику».
В первой половине 1970-х годов сепаратистское течение, сто­
ронники которого рассматривали вооруженную повстанческую
борьбу как единственное средство «национального освобождения
моро», преобладало над автономистским. Этот же период был
временем наиболее ожесточенных и кровопролитных столкно­
вений между мусульманскими и христианскими группировками и
серьезных военных конфликтов между вооруженными отрядами
моро и правительственными войсками (военные кампании 1972—
1975 гг. на Минданао и Сулу). Боевые действия развертывались
под руководством головной организации сепаратистов - «Фронта
национального освобождения моро» (ФНОМ) во главе с Нур
Мисуари. В ее составе преобладали представители младшего
поколения мусульманских сепаратистов, выходцев из местной
образованной верхушки.
«Мусульманский вопрос», будучи одной из острых политиче­
ских проблем, имел ряд важных нюансов. Это прежде всего его
внешнеполитический аспект - конфликт на мусульманском Юге
осложнял и отношения Филиппин со странами Ближнего Востока
(главными источниками поступления нефти и рынками для


экспорта филиппинской рабочей силы) и с мусульманскими госу­
дарствами (Индонезией и Малайзией) - партнерами по АСЕАН.
И те и другие оказывали филиппинским мусульманам разного
рода поддержку, включая военную помощь, и в то же время вы­
ступали посредниками в урегулировании конфликта. Именно
важность внешнеполитического аспекта проблемы мусульман­
ской оппозиции исключала для филиппинского правительства чи­
сто военный вариант ее решения, хотя военно-карательные мето­
ды играли существенную роль - отчасти по инициативе военной
верхушки, заинтересованной в поддержании очага напряженно­
сти в южных районах с целью укрепления собственного полити­
ческого влияния. Маркос выдвигал на первый план программу
социально-экономического развития мусульманских районов как
основы для ликвидации неравенства между Севером и Югом
страны, вовлечения южных районов в общий процесс капитали­
стической модернизации. Одно из главных мероприятий в рамках
этой программы - создание в 1975 г. правительственной админи­
страции по развитию Южных Филиппин.
Стратегия правительства в отношении мусульман предусмат­
ривала также меры по урегулированию на базе предоставления
районам их проживания статуса автономии в рамках унитарного
государства. Планы правительства предполагали поощрение
«культурного плюрализма» в контексте единой национальной
структуры (иначе - обеспеченное законом сохранение культур­
ной самобытности моро и исламских религиозных традиций и
правовых норм). Нужно сказать, что впервые за всю колониаль­
ную и послеколониальную историю Филиппин был выработан
конкретный курс, направленный к реальному экономическому,
социальному и культурному развитию мусульманских народов,
что в будущем могло бы стать основой для преодоления взаим­
ных отчужденности и недоверия между христианами и мусуль­
манами, интеграции мусульманского Юга в национальную по­
литическую систему. Естественно, что осуществление столь об­
ширной программы требовало огромных финансовых средств,
которыми правительство не располагало. Поэтому большинство
проектов осталось на бумаге.
Неоднократные попытки политического урегулирования кон­
фликта, предпринимавшиеся администрацией Маркоса в первой
половине 1970-х годов, включая переговоры между правитель­


ством и руководством мусульманских организаций при посред­
ничестве «третьих держав», а также регулярные встречи Маркоса
с филиппинскими мусульманскими лидерами, привели в итоге к
выработке плана предоставления статуса автономии южным
районам. Однако окончательный вариант автономии, предложен­
ный Маркосом в 1977 г., не устраивал в первую очередь сепара­
тистские силы, группировавшиеся вокруг ФНОМ, и оказался
неприемлемым для мусульман-автономистов и христианского на­
селения, которое составляет большинство в 13 провинциях Мин­
данао и Сулу. Вооруженные столкновения возобновились (после
краткого перерыва в течение переговоров и обсуждения проекта
автономии).
Внутри же мусульманской общины обострились противоречия
между традиционной аристократией и новой элитой. Ее появле­
ние - прямой результат развития капитализма на Юге. Однако
критику «старой» элиты молодые мусульманские лидеры и идео­
логи вели с позиций «очищения мусульманской религии», по­
скольку, согласно их убеждениям, традиционные ценности, носи­
телем которых является старшее поколение мусульманской ари­
стократической верхушки, «впитали в себя многие элементы
доисламского происхождения». Таким образом, призывы к мо­
дернизации и развитию, то есть к ускорению процесса капитали­
стической трансформации, сочетались у них с попытками своего
рода реформации ислама в смысле возвращения к «чисто ислам­
ским ценностям и нормам». В состав новой мусульманской элиты
вошли и сепаратисты, и сторонники автономии в рамках единого
общефилиппинского государства.
Далее необходимо сказать об усилении разобщенности сепа­
ратистских сил. Группы их лидеров осуществляли руководство
движением, находясь в эмиграции в ряде арабских стран. В конце
1970-х годов отделившаяся от ФНОМ группировка во главе с
X. Саламатом нашла прибежище в Каире. На базе ФНОМ воз­
никла новая экстремистская Организация национального осво­
бождения моро со штаб-квартирой в Джидде, действовавшая под
традиционным лозунгом филиппинских мусульман-сепаратистов:
«ислам, родина, свобода». Появились симптомы углубления не
только межгрупповых и межличностных, но и идейно-политических разногласий в мусульманском сепаратистском движении,
выражавшиеся, в частности, в переходе многих руководителей и


рядовых повстанцев на автономистские позиции. По данным
филиппинского министерства обороны, в 1982 г. от вооруженной
борьбы отказался ряд ведущих лидеров ФНОМ и других сепара­
тистских организаций, заявивших о своей готовности сотрудни­
чать с правительством в деле установления мира и порядка в
мусульманских районах. Вместе с тем продолжали действовать и
тенденции к активизации сепаратистского движения. В марте
1981 г. центральное руководство ФНОМ в Дамаске провозгласи­
ло создание независимой исламской республики Бангсаморо на
территории островов Минданао, Сулу, Басилан и Палаван, доби­
ваясь (безуспешно) ее официального международного признания.
По сведениям главным образом из официальных филиппинских
источников, с начала 1980-х годов укрепились связи и была выра­
ботана тактика совместных действий между ФНОМ и ННА. Со­
гласно тем же данным и сообщениям в западной прессе, велись
секретные переговоры между Нур Мисуари, Р. Манглапусом и
Б. Акино о вовлечении мусульман в единый лагерь антимаркосовской оппозиции. Представители филиппинской оппозиции от­
рицали связи между эмигрантскими течениями и мусульмански­
ми сепаратистами, а также контакты последних с ННА, оценивая
официальные сведения как специально сфабрикованные правя­
щими кругами.
С начала 1980-х годов Маркос начал новую кампанию по
политическому урегулированию под лозунгом национального
единства. Он стремился использовать раскол внутри ФНОМ, ста­
раясь договориться с его более умеренными группировками, про­
должая укреплять связи с автономистами. Одновременно увели­
чивался объем государственного финансирования по программам
социально-экономического развития Юга. В июне 1980 г. был
создан специальный президентский Комитет по восстановлению
и развитию Южных Филиппин во главе с И. Маркос. Объявлено
несколько этапов амнистии участникам повстанческого движения
и о формировании военизированных отрядов «по обеспечению
безопасности» под командованием мусульман. Правительство
осуществляло ряд политико-административных реформ: было
создано два автономных района, включающих территории остро­
вов Минданао, Сулу и Палаван, с собственными органами власти
из местной мусульманской образованной верхушки.


В целом можно констатировать, что политика правительства
Ф. Маркоса в «мусульманском вопросе» достигла некоторых ус­
пехов. Но никаких коренных изменений не произошло. С 1970-х
годов сепаратистское вооруженное движение на Юге страны ста­
ло превращаться в один из основных дестабилизирующих долго­
временных факторов.
Такова в общих чертах была картина политической ситуации
на Филиппинах к лету 1983 г., когда наступил резкий перелом в
ее развитии, и кризис влаЪти вступил в свою завершающуюся
стадию. Он был вызван убийством Б. Акино.
После семилетнего тюремного заключения, в течение которо­
го Акино продолжал заниматься активной политической, антимаркосовской деятельностью и стал лидером оппозиции, он был
освобожден. В 1980 г. выехал в США (официальный повод - не­
обходимость операции на сердце). Там Акино занимался консо­
лидацией сил филиппинской эмигрантской оппозиции и устано­
вил контакты с американским профилиппинским лобби (наибо­
лее близкие отношения связывали Б. Акино с конгрессменомдемократом С. Соларзом, председателем подкомитета по делам
Восточной Азии и Тихого океана нижней палаты конгресса
США). Летом 1983 г. Акино принял решение о возвращении на
родину для участия в предстоявшей кампании по выборам в На­
циональное собрание, объявленной Ф. Маркосом на май 1984 г.,
несмотря на предупреждения о готовившемся покушении на его
жизнь. Акино был застрелен 21 августа 1983 г. в Манильском
аэропорту, как только спустился с трапа самолета.
Согласно тут же появившейся официальной версии, Акино
якобы убил «коммунистический партизан из ННА» Р. Гальман.
Труп последнего был обнаружен рядом с телом Б. Акино. Одна­
ко, как в то время говорили филиппинцы, важно не столько «кто
убил», сколько «кто отдал приказ убить». Оппозиция немедленно
обвинила в организации убийства Маркоса, от лица которого дей­
ствовали непосредственные исполнители - военные из окруже­
ния президента. Назначенная под давлением оппозиции специ­
альная комиссия по расследованию убийства Б. Акино пришла к
заключению о причастности к этой акции ряда офицеров, в том
числе генерала Ф. Вера (25 подозреваемых офицеров были
привлечены к судебному расследованию, а Ф. Вер был временно
отстранен от обязанностей начальника генштаба). Однако обстоя­


тельства убийства Б. Акино во многом оставались неясными.
Вызывала сомнение роль Маркоса в качестве организатора убий­
ства. Будучи чрезвычайно осторожным и опытным политиком,
вряд ли он не сознавал, насколько подобная акция может повре­
дить его и без того сильно пошатнувшимся позициям. Скорее
можно согласиться с версией, высказывавшейся в западной лите­
ратуре и печати, в частности американской, согласно которой
Ф. Вер и его единомышленники действовали по собственной ини­
циативе, стремясь «убрать» наиболее серьезного противника пре­
зидента, но вопреки их намерениям это событие вызвало мощный
взрыв антимаркосовских настроений, тем самым еще более
осложнив его положение. Так или иначе, но это трагическое
событие не прошло бесследно буквально для всех сфер жизни
общества. В экономике - бегство (в беспрецедентных масштабах)
капиталов за границу, падение курса песо с 6 до 20 за один ам.
доллар. Последовала и новая волна эмиграции главным образом в
США (в целом же во всем мире филиппинская диаспора в это
время достигла 1,5 млн человек).
В обстановке острого экономического, социального и полити­
ческого кризиса убийство Акино послужило импульсом к резко­
му подъему стихийных антиправительственных выступлений.
В массовых демонстрациях, маршах протеста и т.п., проходивших
в столице, традиционно наиболее активна была студенческая мо­
лодежь. Эти выступления привлекли и разнородные социальные
силы, включая представителей бизнеса. Важно отметить, что во
многих выступлениях филиппинцев, особенно с участием моло­
дежи, протесты против «диктатуры Маркоса» стали сочетаться с
обвинениями администрации Р. Рейгана в поддержке диктатор­
ского режима. Под лозунгом левых радикалов «долой диктатуру
США - Маркоса» проходили массовые демонстрации. Усилилась
также антибазовая, антиимпериалистическая направленность об­
щественного движения. На фоне стихийного массового протеста
активизировалась легальная и нелегальная оппозиция.
В накаленной политической атмосфере проходила подготовка
к парламентским выборам в мае 1984 г. В ходе предвыборной
кампании оппозиционеры (в основном из ЮНИДО) возродили
НАМФРЕЛ (Национальное движение за свободные выборы),
впервые возникшее в 1952 г., накануне президентских выборов
1953 г., и действовавшее в поддержку тогдашнего кандидата на


пост президента Р. Магсайсая. Его возглавил X. Консепсьон, пред­
ставлявший крупных бизнесменов и банкиров. Целью НАМФРЕЛ
было организовать контроль за процедурой выборов по всей
стране и наладить механизм подсчета голосов независимо от
официальной Комиссии по выборам (КОМЕЛЕК).
Руководители движения обращались за помощью к США, с
тем чтобы американцы поддержали их усилия и заставили Мар­
коса провести «честные выборы». Проамериканская ориентация
руководства НАМФРЕЛ вызывала критику со стороны левоцент­
ристских, левонационалистических сил оппозиции. Они упрекали
X. Консепсьона и его помощников в том, что те тайно получают
средства из США, и даже обвиняли их в связях с ЦРУ.
Таким образом, оппозиция к выборам не смогла консолидиро­
вать свои силы. В них приняли участие умеренно-реформистские
ЮНИДО и Партия националистов, рассчитывавшие создать креп­
кую внутрипарламентскую оппозицию для борьбы с авторитариз­
мом. Довольно многочисленные организации и партии левоцент­
ристского направления (часть из них была связана с левоэкстре­
мистским подпольем) выборы бойкотировали, мотивируя свое
решение тем, что участие в контролируемой властями выборной
кампании поведет лишь к легитимации незаконной власти пре­
зидента.
Предвыборная платформа умеренной оппозиции, которую
поддерживало руководство католической церкви, включала тре­
бования добровольной отставки Маркоса, проведения честных и
свободных выборов, восстановления гражданских свобод, огра­
ничения государственного вмешательства в экономику (послед­
нее требование было направлено против «новых монополий»
крони;1выросших преимущественно за счет госсектора). Кандида­
ты от ЮНИДО и ПН завоевали примерно треть мест в парла­
менте (71 из 200). Хотя перевес сил сохранился у кандидатов от
проправительственного Движения за новое общество, представи­
тельство оппозиционных партий в парламенте оказалось выше
ожидавшегося в правящих кругах.
На фоне роста общественного недовольства активизировались
левоповстанческое движение и терроризм.
В связи с вопросом о массовых выступлениях протеста на Фи­
липпинах в разных, в том числе экстремистских, формах обнару­
живается примечательная деталь. И умеренная оппозиция, и


Ф. Маркос использовали фактор подъема «левого повстанческого
движения», сознательно преувеличивая его масштабы, как сред­
ство давления на США, прибегая, естественно, к прямо противо­
положной аргументации.
Ф. Маркос, добиваясь увеличения американской военной и
экономической помощи, неоднократно заявлял, что всякое сокра­
щение поддержки со стороны США чревато «неконтролируемым
разрастанием коммунистического повстанческого движения, ко­
торое превратится в реальную угрозу режиму и выльется в на­
сильственный коммунистический переворот».
Аргументы оппозиции сводились к тому, что продолжение, а
не сокращение помощи США режиму Маркоса будет способство­
вать росту повстанческой борьбы, которая может закончиться
захватом власти «коммунистическими партизанами». Эту точку
зрения упорно пропагандировал Б. Акино во время пребывания в
США. Его последнее выступление на слушаниях в подкомитете
С. Соларза 23 июня 1983 г. по поводу подписания нового филиппино-американского соглашения о базах содержало критику в
адрес администрации Р. Рейгана именно с указанных позиций.
В своей речи он оценивал увеличение американской помощи дик­
татуре Маркоса как «неразумное и рискованное», поскольку оно
ведет к укреплению диктаторского режима в обществе, находя­
щемся «на грани гражданской войны», и может в конечном итоге
спровоцировать «коммунистическое восстание».
Однако в выступлениях Б. Акино и других деятелей филип­
пинской правоцентристской оппозиции речь шла лишь о прекра­
щении помощи режиму Маркоса, но никоим образом не ставился
под сомнение вопрос о военном присутствии США на Филиппи­
нах, которое рассматривалось с точки зрения именно защиты от
коммунистической угрозы.
Подобный подход, несомненно, устраивал США, для которых
в то время первостепенное значение имело сохранение военного
анклава на Филиппинах. Поэтому американцы охотно поддержи­
вали идею об угрожающих последствиях расширения повстанче­
ского движения, используя ее как способ обоснования своего
военного присутствия и один из поводов вмешательства в филип­
пинские дела по мере углубления политического кризиса. Если
обратиться к материалам специальных докладов, которые подго­
тавливались и заслушивались в комитете по международным


отношениям сената США в 1984-1985 гг., то в них непременно
содержится подробный анализ и оценки «коммунистической герильи». Эти доклады подготовлялись по запросам политических
деятелей, непосредственно формировавших «филиппинскую по­
литику» Вашингтона, - помощника государственного секретаря
по делам Восточной Азии и Тихого океана П. Вулфовитца и
председателя сенатского комитета по международным отношени­
ям Р. Л угара59. В выводах докладчиков хотя и не ставился вопрос
о немедленном «захвате власти коммунистическими повстанца­
ми», но, как правило, предусматривалась такая перспектива в
ближайшем будущем, если не принять решительных мер по эко­
номической и политической стабилизации. Например, Л. Никш,
автор одного из докладов, специально посвященного повстанче­
скому движению на Филиппинах, делал следующее заключение:
«На современном этапе повстанческой борьбы компартия наби­
рает силу, а филиппинское правительство не располагает эффек­
тивными контрповстанческимй средствами. Руководимое комму­
нистами движение достигло такого уровня, когда у него появи­
лись реальные шансы насильственно свергнуть правительство в
ближайшие пять-десять лет» 60.
Примерно такие же оценки содержатся в отчете специальной
сенатской комиссии, посетившей Филиппины в августе 1985 г. Ее
руководитель Ф. Браун делал основные акценты на то, что «пов­
станческое движение является внутренней революцией, практи­
чески не получающей помощи извне», и на неготовность граж­
данских властей и национальных вооруженных сил «выстоять
перед вызовом коммунистов» 61.
В докладе на слушаниях сенатского комитета по международ­
ным отношениям от 30 октября 1985 г. П. Вулфовитц нарисовал
весьма мрачную перспективу последствий «коммунистического
переворота». «Филиппины - один из наших самых близких и
важных союзников - в глубоком тревожащем кризисе. Под угро­
зой интересы США первостепенной важности. Но на карту по­
ставлены не только наши интересы. Коммунистический перево­
рот на Филиппинах угрожает стабильности Восточной Азии и
многим странам этого региона, которые в последние годы
успешно концентрировали свои усилия на экономическом разви­
тии. Самое главное, этот переворот несет угрозу самим филип­


пинцам, разрушая все надежды на восстановление демократии в
этой стране» 62.
Комментируя данное высказывание, отметим, что авторы док­
ладов широко использовали документацию, захваченную у пов­
станцев, и их самооценки, преувеличивавшие масштабы повстан­
ческого движения в качестве, по их мнению, единственной «рево­
люционной силы» в стране, располагавшей реальным политиче­
ским потенциалом. Однако, как показали дальнейшие события на
Филиппинах, леворадикальное подполье было лишь одной из со­
ставляющих политического кризиса. Левые, ультралевые, левона­
ционалистические круги, включая НДФ, ННА, студенческие ор­
ганизации, левые профсоюзы, левокатолическое движение и т.д.,
в момент смены власти оставались разобщенными организацион­
но и идеологически, не обладая реальной силой для свержения
правительства.
Новый цикл в активизации оппозиционного движения начался
вскоре после парламентских выборов 1984 г. Помимо ЮНИДО
стала энергично действовать коалиция левоцентристского толка,
в которую вошли партии Лабан (Борьба) и Филиппинская демо­
кратическая партия (ФДП), объединявшие пестрые социальнополитические силы, включая левонационалистические круги.
В конце 1984 г. была образована группа из трех человек (Конвеноргруп) - Корасон Акино, вдова Б. Акино, впервые выступившая
как один из лидеров организованной оппозиции, Л. Таньяда, ста­
рейший политический деятель, известный радикально-националистическими взглядами, и X. Онгпин, представитель крупного
бизнеса, противник авторитаризма, связанный с обществом иезу­
итов. Конвенор-груп попыталась выступить инициатором выра­
ботки совместных действий основных оппозиционных группиро­
вок и организаций в случае ожидавшихся в феврале-марте 1985 г.,
но не состоявшихся внеочередных выборов президента (по рас­
пространенным в то время слухам, из-за тяжелого состояния здо­
ровья Ф. Маркоса).
26 декабря 1984 г. была опубликована «Декларация единства» документ, который подписали члены Конвенор-груп и девять
предполагаемых кандидатов на пост президента (в этом списке
претендентов К. Акино не было). «Декларация» состояла из
8 пунктов и планировала переход от авторитаризма к предста­
вительной демократии. В ней (очевидно, под влиянием левона­


ционалистических кругов) содержалось обещание ликвидации
американских военных баз и легализации компартии (бывшей
маоистской) при переходе власти в руки демократического пра­
вительства.
Однако объединения основных оппозиционных блоков не со­
стоялось. Отказались подписать «Декларацию» лидеры ЮНИДО С. Лаурель и депутат парламента Эва Калау, намеревавшиеся
выставлять свои кандидатуры соответственно на посты прези­
дента и вице-президента? Причины заключались в негативном
отношении правоцентристской оппозиции к контактам с левора­
дикальными кругами (таковые были характерны и для Л абанФДП, и для Конвенор-груп, связанной с радикально настроенны­
ми членами ордена иезуитов), а также в явной проамериканской
ориентации С. Лауреля и Э. Калау. Оба они высказались против
включения в «Декларацию» требований о ликвидации американ­
ских баз и сколько-нибудь резких формулировок в отношении
США.
Идея консолидации легальной оппозиции на данном этапе
осталась нереализованной. Дробность оппозиционного движения
проявилась, в частности, в том, что на пост президента в январе
1985 г. претендовали 16 кандидатов (среди них - пять женщин).
Уже после того, как стало ясно, что выборы не состоятся, про­
должало выдвигаться множество вариантов кандидатур «президент-вице-президент».
Активность оппозиции не снижалась в течение всего 1985 г. В
этой обстановке Ф. Маркос объявил (ноябрь 1985 г.) о проведе­
нии внеочередных президентских выборов в феврале 1986 г. (на
год раньше срока выборов, определенных конституцией). С их
помощью он рассчитывал дезорганизовать и ослабить оппози­
цию. Но Ф. Маркос допустил политический промах, недооценив
реальный уровень политического кризиса. Внезапность объявле­
ния даты выборов и сжатые сроки, отведенные оппозиционным
силам для подготовки к кампании, сыграли роль стимула для
быстрой консолидации оппозиции. Руководители оппозиционных
партий и коалиций осознали, что в случае выдвижения от них
более одного кандидата перевес голосов будет неизбежно в поль­
зу Ф. Маркоса. После довольно ожесточенной межпартийной и
межгрупповой борьбы было достигнуто соглашение о выдвиже­
нии единой кандидатуры К. Акино на пост президента. Руководи­


тель ЮНИДО С. Лаурель согласился баллотироваться на пост
вице-президента. Таким образом, произошло объединение правоцентристской ЮНИДО и группировки К. Акино - X. Онгпин Л. Таньяда (бывшая Конвенор-груп), связанной с коалицией
Лабан-ФДП левоцентристского толка.
Выбор кандидатуры К. Акино был сделан по инициативе кар­
динала X. Сина. Кардинал Син от лица церкви призвал паству
следовать его примеру и поддержать кандидатуру К. Акино.
В стране, где свыше 80% населения считает себя католиками,
призыв Сина не мог не получить массового одобрения.
В течение двух месяцев, отведенных на организацию избира­
тельной кампании, были определены предвыборные программы
обоих кандидатов.
Программа Ф. Маркоса включала призыв к стабилизации об­
становки, достижению «национального согласия» для предотвра­
щения «коммунистического восстания». Она содержала и требо­
вание о прекращении вмешательства США во внутренние дела
Филиппин. В то же время он делал основную ставку на личные
отношения с Рейганом, был уверен в его помощи и рассчитывал,
что США, заинтересованные в стабильной обстановке на Филип­
пинах, не станут под держивать выступавшую с антиамерикански­
ми лозунгами оппозицию, опасаясь роста антибазовых настроений.
В предвыборной программе К. Акино присутствовало обеща­
ние об эвакуации американских баз до истечения срока (сентябрь
1991 г.) существовавшего филиппино-американского соглашения
о базах. Кроме того, она обещала объявить амнистию политза­
ключенным и начать переговоры с ННА о прекращении военных
действий. Но накануне выборов К. Акино переменила свое отно­
шение к вопросу о базах, заявив, что его решение будет отложено
до 1991 г. (то есть до окончания официальных сроков действия
договора). Очевидно, такая позиция была связана с заинтересо­
ванностью К. Акино в поддержке со стороны США в момент,
когда решался исход ее борьбы с Маркосом.
Но выборы 7 февраля 1986 г. не прояснили политическую си­
туацию. Опираясь на подсчет голосов, произведенный КОМЕЛЕК
и НАМФРЕЛ, и Ф. Маркос, и К. Акино объявили о своей победе,
взаимно обвиняя друг друга в фальсификации выборной про­
цедуры.


Начиная примерно со времени парламентских выборов 1978 г.
и до 1986 г. волна насилия и террора захлестнула столицу, во
многих сельских районах в провинциях вооруженную борьбу ве­
ла ННА, на мусульманском Юге не прекращались кровопролит­
ные схватки между мусульманами и местными христианами.
Если в первой половине 1970-х годов методы насильственного
протеста абсолютизировались левоэкстремистскими и анархист­
скими группировками, то со второй половины десятилетия почти
в каждой из организаций 'любой окраски (правых, левоцентрист­
ских, некоторых правоцентристских) действовали свои «ультра»,
прибегавшие к террористическим акциям. В начале 1980-х годов
особой активностью отличалась организация «Социал-демократы» (соц-дем.) - группировка экстремистского толка, выступав­
шая с лозунгами одновременно антимаркосовскими, антикомму­
нистическими, антисоветскими и антиимпериалистическими.
Примечательно, что левые и ультралевые, которые считали
Б. Акино своим классовым врагом, «одним из лидеров поли­
тически доминирующего класса», после убийства стали называть
его «товарищем по революционной борьбе»63. Тем не менее
КПФ и часть левых организаций, находившихся под ее влиянием,
бойкотировали выборы 1986 г.
Похоже, что за годы, предшествовавшие падению авторита­
ризма (почти целое десятилетие), была израсходована вся энергия
у радикалов и ультрарадикалов, стремившихся насилием и тер­
рором свергнуть диктатуру, для того чтобы уступить в самый
момент падения режима мирным, бескровным формам борьбы
(см. гл. VII, раздел I).

Кризис режима Ф. Маркоса на Филиппинах и США
В период авторитаризма на Филиппинах (1972-1986) в США
последовательно находились у власти администрации Никсона,
Форда, Картера, Рейгана. В целом все они одобрительно отно­
сились к переменам на Филиппинах, исходя из собственных ин­
тересов в этой стране, отодвигая на второй план неизбежно воз­
никавшие разногласия б4. При каждой из перечисленных адми­
нистраций появлялись свои акценты и нюансы в «филиппинской
политике» США, неоднозначны были и персональные отношения
между лидерами обоих государств.


Возникновение и развитие кризисной ситуации на Филиппи­
нах пришлось на период пребывания у власти в США демократи­
ческой администрации Дж. Картера и республиканской Р. Рейгана.
С Дж. Картером у Ф. Маркоса установились довольно слож­
ные и прохладные отношения. Это было связано с некоторыми
особенностями в системе филиппино-американских отношений
при администрации Дж. Картера, связанными и с внешнеполити­
ческой доктриной американского президента, и с внутренним по­
ложением на Филиппинах, в частности активизацией антимарко­
совской оппозиции.
Для внешней политики демократической администрации
Дж. Картера был характерен, следуя терминологии самих амери­
канцев, процесс ее «реидеологизации» (в противоположность праг­
матизму Никсона-Форда). Причем «Концепция прав человека»
стала ядром новой американской внешнеполитической доктрины.
Правительство Картера придавало важнейшее значение регио­
нальным направлениям внешней политики, в первую очередь ази­
атско-тихоокеанскому. Цели американской политики в АзиатскоТихоокеанском регионе (АТР) были сформулированы 3. Бжезинским (главным идеологом «картеровского периода»): «США на­
мерены осуществлять сильное и разнообразное военное присутствие
и активную дипломатию в азиатско-тихоокеанском регионе для
поддержания там наших возрастающих экономических и полити­
ческих интересов» 65.
Что касается «моральных обязательств» по вопросам прав че­
ловека, взятых на себя и широко пропагандировавшихся админи­
страцией Картера, то они вызывали определенные осложнения
прежде всего во взаимоотношениях Соединенных Штатов с дру­
жественными государствами в АТР, поскольку среди последних
преобладали авторитарные и диктаторские режимы.
Документы американского конгресса и госдепа за четырехле­
тие картеровского президентства демонстрируют противоречие
между установками доктрины о правах человека и внешнеполи­
тической практикой Вашингтона. США старались разрешать его,
прибегая к «политике двойного стандарта» в отношении дружест­
венных авторитарных режимов, к числу которых принадлежали
Филиппины.
«Филиппинская политика» Соединенных Штатов в целом про­
должала курс на укрепление американских военно-стратегиче­


ских позиций на Филиппинах (усилия американцев были в пер­
вую очередь сконцентрированы на достижении выгодных для
них результатов в двусторонних переговорах о базах, которые с
1976 затянулись до 1979 г.). Одна из причин довольно затруд­
ненного хода переговоров о базах, хотя правительство Ф. Марко­
са было не менее американцев заинтересовано в военном присут­
ствии США, заключалась в том, что Дж. Картер не мог избежать
моралистской критики в адрес маркосовского режима, вызывая
раздражение у руководителей последнего. Чтобы добиться сба­
лансированности в «филиппинской политике» и главным образом
для направления переговоров о базах в нужное для американцев
русло, правительство Дж. Картера оказывало давление на Ф. Мар­
коса, стараясь заставить его пойти хотя бы на фасадную либера­
лизацию политической структуры и обещая взамен гарантирован­
ную военную помощь, в которой тот остро нуждался. Собственно
эта позиция Картера отвечала планам «поэтапной либерализа­
ции» Ф. Маркоса.
Как следует из официальных документов 66, позиция Дж. Кар­
тера в отношении Филиппин за время пребывания его в Белом
доме претерпевала определенную эволюцию. В 1976-1977 гг. пре­
зидент США придерживался мягкой линии в «филиппинской по­
литике» и не выступал с открытой критикой правительства Фи­
липпин. Затем в конце 1977-1978 гг. он заметно ужесточил свою
позицию. В речах Картера правительство Филиппин довольно
часто стало фигурировать как «нарушитель прав человека».
Однако к концу президентства вопрос о правах человека отодви­
нулся на второй план, интересы картеровской администрации
ограничивались военно-стратегическими позициями США на
Филиппинах.
В то же время реализация доктрины о правах человека при­
менительно к союзникам США в третьем мире вызывала расхож­
дения в американских политических кругах.
Несогласие и критическое отношение к политике администра­
ции, продолжавшей поддерживать дружественные США автори­
тарные и диктаторские режимы, были более всего характерны
для части членов нижней палаты конгресса. С 1976 г. в палате
представителей (в комитетах и подкомитетах по международным
делам и правам человека) стали проводиться регулярные слуша­
ния, на которых дебатировались вопросы соблюдения или нару­


шения прав человека в молодых государствах подобного типа.
Суть этих дебатов сводилась не только к критике соответствую­
щих правительств за диктаторские методы правления, но и к вы­
работке мер давления на собственную администрацию, определе­
нию форм и границ сотрудничества США с указанными режимами.
Во многих материалах слушаний присутствуют Филиппины.
Они обычно помещались в один ряд с Аргентиной, Гаити, Индо­
незией, Ираном, Южной Кореей. Центральным вопросом, дебати­
ровавшимся в связи с Филиппинами, был вопрос о предоставле­
нии, ограничении или полном прекращении американской воен­
ной и экономической помощи этой стране. Он был включен в
специальный доклад Государственного департамента (инициати­
ва его составления исходила от нижней палаты конгресса), за­
слушанный 31 декабря 1976 г. в комитете по международным
делам палаты представителей, темой которого служили наруше­
ния прав человека в ряде авторитарных государств, в том числе
на Филиппинах.
Доклад вызвал довольно шумную дискуссию, но в конце кон­
цов конгрессмены утвердили объем военной помощи Филиппи­
нам на 1977 г. (около 40 млн долл.), запрошенный президентом
Дж. Картером.
В 1977-1978 гг. в слушаниях, касавшихся положения на Фи­
липпинах, нижней палаты конгресса и ежегодных обзорных до­
кладах по правам человека, преобладали антимаркосовские вы­
ступления и сообщения, причем резко обличительного характера.
Конгрессмены черпали конкретный материал из таких источни­
ков, как известные гуманитарные организации «Международная
амнистия», Международная ассоциация юристов, а также много­
численные филиппинские эмигрантские группировки. В отборе
фактов по нарушению прав человека на Филиппинах активную
роль играло созданное в 1977 г. по инициативе самого президента
Картера Бюро по правам человека при государственном департа­
менте. Оно получало соответствующую информацию (и в обоб­
щенном виде передавало в конгресс) от американских зарубеж­
ных дипломатических представительств (в данном случае из аме­
риканского посольства на Филиппинах), которым вменялось в
обязанность наблюдать за соблюдением прав человека в той или
иной стране, и от ряда неправительственных - религиозных и


гуманитарных организаций, поддерживающих связи с филиппин­
ской оппозицией.
Разоблачительная часть конгрессовских материалов содержала
устойчивый круг вопросов: ущемления гражданских свобод, при­
теснения оппозиции, репрессии в отношении оппозиционных
элементов (самые обильные сведения касались арестов на Филип­
пинах священнослужителей), злоупотребления и насилие воен­
ных в отношении гражданского населения. Требования, адресо­
ванные Ф. Маркосу, включали отмену чрезвычайного положения,
освобождение политзаключённых, разрешение более свободной
деятельности оппозиции, восстановление демократических свобод.
Дж. Картер не мог игнорировать рекомендации и требования
конгрессменов, поскольку от них в немалой степени зависело
выполнение программ военной и экономической помощи Филип­
пинам. Но вместе с тем президенту США было выгодно исполь­
зовать критику в защиту прав человека как средство нажима на
Ф. Маркоса в вялотекущих переговорах о базах. В речах и за­
явлениях американского президента в 1977-1978 гг. Ф. Маркос
стал именоваться «злостным нарушителем прав человека» (хотя в
целом критика Дж. Картера в адрес Филиппин оставалась значи­
тельно более мягкой, нежели, скажем, в отношении Индонезии,
Южной Кореи и некоторых других стран). Дж. Картер дважды летом 1977 и 1978 гг. - урезывал экономическую и военную по­
мощь Филиппинам на 3,5 млн д о л л .67
В вопросе о базах для давления на филиппинскую сторону
США использовали также и практику дипломатических встреч
(помимо официальных двусторонних переговоров) на разных уров­
нях. Так, в январе 1978 г. Манилу посетили заместители госсекре­
таря по правам человека П. Дерман и по делам Восточной Азии и
Тихого океана Р. Холбрук. Первая предъявляла требования Ф. Мар­
косу относительно восстановления гражданских свобод и осво­
бождения находившихся под арестом противников режима, а
второй занимался «увязкой» подписания соглашения о базах с
предоставлением Филиппинам американской экономической и
военной помощи.
Целью визита в Манилу в мае 1978 г. вице-президента США
У. Мондэйла явилась выработка окончательного договора о базах.
Было также заключено соглашение об экономической помощи в
размере 41 млн д о л л .68


Годы президентства Картера представляют интерес и с точки
зрения установления контактов между филиппинской антиправи­
тельственной оппозицией и американской политической элитой.
Оппозиция авторитарному режиму с ярко выраженной антимаркосовской направленностью начала активно действовать на
Филиппинах и среди филиппинской эмиграции преимущественно
в США сразу же после введения чрезвычайного положения
(1972). практически все ее течения и группировки выступали с
критикой американского правительства (сначала администрации
Никсона, затем - Форда и Картера) за дружественные отношения
с маркосовским режимом. Наиболее острое проявление этой
критики - позиция левых радикалов с их оценкой режима как
«диктатуры США-Маркоса».
В первой половине 1970-х годов филиппинские эмигрантские
организации в США пестрых политических направлений заполу­
чили поддержку различных групп американцев - представителей
научной интеллигенции, студенчества, бизнесменов, конгрессме­
нов и т.п. Однако эти контакты носили частный характер. Адми­
нистрация и близкие к ней круги занимали подчеркнуто ней­
тральную позицию: не препятствовали деятельности филиппин­
ских эмигрантских организаций в США, но и не проявляли к ним
никакого интереса.
Во второй половине 1970-х годов, а этот период совпадал с
пребыванием у власти администрации Картера, ситуация стала
меняться. Основная причина заключалась в изменении внутрен­
ней обстановки на Филиппинах, где первые симптомы экономи­
ческой, социальной и политической дестабилизации сопровожда­
лись ростом антиамериканских настроений, причем в довольно
широких слоях филиппинцев. В тот период правительство Мар­
коса было еще в состоянии сдерживать рост антиамериканизма
«снизу», направляя его в русло организованных «сверху» пропа­
гандистских националистических кампаний. Таким способом оно
старалось поддерживать благоприятные условия для военного
присутствия США и деятельности в стране американского капи­
тала. Тем не менее в американских политических кругах стали
задумываться над выработкой более гибкой тактики в отношении
Филиппин, учитывавшей активизацию оппозиционного антимаркосовского движения.


С середины 1970-х годов активизация оппозиционного движе­
ния на Филиппинах происходила главным образом за счет попол­
нения его рядов новыми группировками и организациями, до тех
пор либо поддерживавшими правительство Маркоса, либо стояв­
шими вне политической борьбы. Это были в основном представи­
тели средней и крупной буржуазии, а также технократов, недо­
вольные лишением прямого участия в выработке государствен­
ной политики, засильем в экономической и общественно-поли­
тической сферах бизнесмейов-нуворишей из близкого окружения
президента, ростом коррупции в политической верхушке, затя­
нувшимся действием закона о чрезвычайном положении.
Из таких либеральных группировок к концу 1970-х годов
сформировалась политически активная прослойка умеренно-реформистской оппозиции, действовавшей внутри страны и за ру­
бежом (в США). Ее представители стали выступать с резкой
критикой правительства США за «помощь диктатуре» на Филип­
пинах и одновременно апеллировать к американским политиче­
ским, конгрессовским кругам с призывами не забывать «обяза­
тельств» перед филиппинцами в деле защиты «демократических
идеалов», связывая их прямо с исторически изначальным «обуче­
нием демократии» у американцев.
Таким образом, платформа оппозиционеров совмещала анти­
американские и проамериканские лозунги. К тому же присутство­
вала и идея коммунистической угрозы, которая интерпретирова­
лась в том плане, что продолжение сотрудничества США с
режимом Ф. Маркоса может вызвать взрыв неуправляемой «ком­
мунистической активности» (имелось в виду левоэкстремистское
повстанческое движение) и поставить страну «на грань револю­
ции».* Идейно к рассматриваемому течению была близка часть
филиппинской церковной оппозиции, объединенной вокруг кар­
динала X. Сина.
Именно правоцентристские группировки, используя в своих
интересах картеровскую кампанию по правам человека, развер­
нули с середины 1970-х годов лоббистскую деятельность в США,
установив прямые контакты с целым рядом депутатов нижней
палаты конгресса и снабжая их обильными сведениями о наруше­
ниях гражданских прав на Филиппинах. Материалы конгрессовских слушаний за 1977-1978 гг., которые рассматривались
выше, демонстрируют тождественность позиций филиппинских


оппозиционеров умеренного толка и американских конгрессме­
нов, выступавших от их лица с критикой политики Дж. Картера в
отношении Филиппин, прежде всего по вопросу о военной и
экономической помощи.
В лоббистскую деятельность помимо организаций правоцент­
ристского толка были вовлечены некоторые левоцентристские и
леворадикальные группы (часть из них смешанные, филиппиноамериканские по составу). К ним принадлежали Движение про­
тив чрезвычайного положения - довольно крупная организация с
отделениями в США и Канаде - и действовавшие под ее эгидой
Друзья филиппинского народа, Союз демократов-филиппинцев, а
также Национальный комитет по восстановлению гражданских
свобод на Филиппинах.
В подборе и обработке разоблачительных материалов замет­
ную роль играл Центр документации по ЮВА в Беркли (Кали­
форния), возглавлявшийся руководителями так называемой кали­
форнийской группы, в которую входили левые радикалы-филип­
пинцы и американцы. Центр документации по ЮВА был основан
по аналогии с действовавшим во время войны во Вьетнаме Цент­
ром документации по Индокитаю. Уже к концу 1970-х годов в
Центре была собрана крупнейшая в США коллекция докумен­
тальных материалов, демонстрировавших разного рода негатив­
ные аспекты «нового общества». Руководимый левыми радикала­
ми, Центр тем не менее снабжал разоблачительной документаци­
ей и представителей умеренных кругов оппозиции, связанных с
американскими конгрессменами - организаторами слушаний в
нижней палате, с целью давления на администрацию Дж. Картера
(по вопросам отказа от помощи Филиппинам и ограничения со­
трудничества с режимом Ф. Маркоса).
В период президентства Дж. Картера установилась практика
прямых контактов официальных представителей американской
администрации не только с филиппинскими эмигрантами, но и с
оппозиционерами на самих Филиппинах. К примеру, не только
П. Дерман, будучи заместителем госсекретаря по правам челове­
ка, встречалась в Маниле с лидерами светской и церковной оппо­
зиции, но таким же образом поступали во время своих визитов на
Филиппины Р. Холбрук и У. Мондэйл. Все трое посещали нахо­
дившегося в то время в тюрьме Б. Акино. В 1979-1980 гг., когда
кампания в защиту прав человека в США резко пошла на убыль,


американские дипломатические представители на Филиппинах, в
частности посол Р. Мэрфи, продолжали демонстративно встре­
чаться с активистами легальных оппозиционных организаций и
посещали политических заключенных.
Тактика Дж. Картера не означала появления у американской
администрации каких-то определенных серьезных планов по от­
ношению к филиппинской оппозиции в расчете на возможность
будущих перемен в руководстве Филиппин. Напротив, с подписа­
нием соглашения о базах (1979) отношения между президентами
США и Филиппин значительно улучшились и укрепились. Тем не
менее контакты официальных американских деятелей с некото­
рыми оппозиционными лидерами несомненно свидетельствовали
о попытках американцев привлечь умеренные, антикоммунисти­
ческие и проамериканские элементы филиппинской оппозиции.
Дж. Картер не мог не считаться с критикой в свой адрес в
американском конгрессе, особенно с приближением очередных
президентских выборов (1980), и потому пытался создать види­
мость маневрирования между режимом Ф. Маркоса и силами антимаркосовской оппозиции.
Что касается реакции Ф. Маркоса, то он, в свою очередь,
проводил «политику двойного стандарта» в отношении США.
С усложнением внутренней обстановки в стране объективно воз­
растала потребность у филиппинских правящих кругов в опоре
на США, и прежде всего в расширении экономического и воен­
ного сотрудничества. Отсюда готовность правительства Маркоса
идти на компромисс с американской стороной.
Внешне же в годы картеровской администрации на Филиппи­
нах усилилась националистическая пропагандистская кампания
под 1антиамериканскими лозунгами. Центральными объектами
критаовди в адрес США были вопросы о базах и соблюдении прав
человека. При этом фразеология, используемая в официальной
прессе, выступлениях политических руководителей и тому по­
добное, отличалась остротой и нередко совпадала с радикальным
политическим лексиконом филиппинской антимаркосовской
оппозиции.
По вопросу о базах Ф. Маркос и вслед за ним другие руково­
дители «нового общества» выступали с требованиями вплоть до
удаления американских военных объектов с территории Филип­
пин. По инициативе Маркоса было организовано проправитель­


ственное молодежное движение против американских баз. Его
задачей была, в частности, нейтрализация растущих антибазовых
выступлений демократически настроенных филиппинцев.
Кампания против нарушений прав человека на Филиппинах,
организованная США, расценивалась Ф. Маркосом как прямое
вмешательство Соединенных Штатов во внутренние дела филип­
пинцев. В этой связи заслуживает внимания выступление К. Ромуло в конце 1978 г. перед студентами и преподавателями не­
скольких американских университетов и колледжей. В довольно
осторожной форме он критиковал американцев за то, что универ­
сальное понятие «права человека» они заменяют «универсали­
зацией собственной концепции прав человека», принудительно
навязывая ее другим народам. Подобное смешение понятий мо­
жет привести американцев к «моральному империализму». Вме­
сто «универсализации» одной американской концепции К. Ромуло предлагал выработку национальных «концепций прав челове­
ка», опирающихся на определенный культурный опыт, системы
нравственных ценностей, исторические традиции. Иными слова­
ми, для переходных обществ, подобных филиппинскому, невоз­
можно механическое восприятие западных представлений о
правах человека.
Эти идеи были целиком созвучны националистической кон­
цепции Ф. Маркоса об «особой» филиппинской разновидности
«демократии», воплощенной в создании «нового общества».
Большие надежды, и небезосновательно, Ф. Маркос возлагал
на сменившего Дж. Картера президента Р. Рейгана. Действитель­
но, правительство Рейгана выражало удовлетворение процессом
«демократизации» на Филиппинах - отмена военного положения,
торжественное провозглашение Ф. Маркосом, избранным в 1981 г.
на президентский пост, «четвертой республики». Филиппинская
политика была частью общего курса республиканской админи­
страции в отношении развивающихся стран. Отбросив концеп­
цию Дж. Картера о правах человека, администрация Р. Рейгана
обратилась к тактике консолидации антикоммунистических, про­
западных режимов третьего мира вне зависимости от сущест­
вовавших в них форм власти, учитывая прежде всего их готов­
ность обеспечивать интересы США.


Рейган неоднократно подчеркивал свое расположение к Марко­
су, называл его своим «близким другом» (их знакомство состоя­
лось еще в то время, когда Рейган был губернатором Калифорнии).
Визит Маркоса в сентябре 1982 г. в Вашингтон официально
расценивался обеими сторонами как подтверждение долговре­
менности и надежности филиппино-американской «дружбы и
партнерства».
Демонстрируя лояльность «американскому партнеру», прави­
тельство Филиппин в его внешнеполитической деятельности вме­
сте с тем продолжало декларировать приверженность принципам
«равноудаленности», проявляло большой интерес к движению
неприсоединения, старалось солидаризироваться с борьбой раз­
вивающихся стран за установление нового международного эко­
номического порядка, воздерживалось от открытых нападок на
СССР.
Очередной раунд переговоров с США о базах сопровождался,
как и прежде, широкой националистической кампанией с нема­
лыми дозами антиамериканизма. Учитывая возраставшую заинте­
ресованность Рейгана в сохранении американского военного анк­
лава на Филиппинах, Маркос пытался повысить цену политиче­
ского торга.
Во время визита в США в интервью журналу «Тайм» он, к
примеру, заявил: «Американцы нуждаются в нас больше, нежели
мы в них. В случае потери ими последнего бастиона на Тихом
океане они не смогут поддерживать здесь свой статус супердер­
жавы» 69. Но подобные заявления носили риторический характер.
При подписании нового соглашения о базах (1983) Филиппины
не смогли добиться сколько-нибудь ощутимых уступок со сторо­
ны американцев.
Ориентация на США служила одним из основных объектов
острой критики в адрес правительства Ф. Маркоса. Меры по фор­
мальной демократизации политической структуры, практически
не затронувшие сущности режима личной власти, также не толь­
ко не снизили накал общественного недовольства, но и, напротив,
способствовали углублению процесса дестабилизации.
Борьба в американских правящих кругах по вопросам «фи­
липпинской политики» стала обостряться и набирать темп с
конца лета 1983 г., после убийства Б. Акино (параллельно с
углублением политического кризиса на Филиппинах). До этого


преобладала позиция Р. Рейгана и его единомышленников из гос­
депа, сената, военных ведомств, предусматривавшая ориентацию
на всемерную поддержку правительства Ф. Маркоса. Причина
заключалась не только в личном и, на наш взгляд, бесспорном
расположении к Маркосу Рейгана, которому, очевидно, импони­
ровала фигура «сильного лидера» в лице филиппинского прези­
дента, как отмечается многими западными исследователями и
обозревателями. Дело в том, что Рейган и его окружение явно
стремились ликвидировать всякие следы «психологической на­
пряженности» и противоречий в отношениях со своими союзни­
ками и партнерами в третьем мире из числа авторитарных и
диктаторских режимов, которые возникли при предшествующей
администрации в результате проведения Картером кампании в
защиту прав человека. Кроме того, перед правительством Рейгана
в 1983 г. стояла задача подписания с Филиппинами нового согла­
шения о базах на прежних, максимально выгодных для США
условиях. Характерно было отношение американских консерва­
тивных политиков к проблеме авторитаризма в развивающихся
странах. Скажем, в ряде выступлений и заявлений в начале 1980-х
годов тогдашних госсекретаря А. Хейга и представителя США в
ООН Дж. Киркпатрик говорилось о том, что авторитаризм сильная централизованная власть в молодых государствах - это
единственно возможная альтернатива «политическому хаосу и
активизации коммунистического движения».
Следует также отметить, что в первое двухлетие президент­
ства Рейгана американские правящие круги пользовались приме­
нительно к Филиппинам ошибочными оценками, причисляя их
вместе с другими странами АСЕАН к обладавшим «запасом
прочности» режимам, способным к преодолению экономических
трудностей и подавлению оппозиции.
Шаги, предпринимавшиеся Ф. Маркосом по формальной
демократизации, с преувеличенным одобрением встречались
Вашингтоном как ответ филиппинского правительства на реко­
мендации США по форсированию процесса либерализации и рас­
ценивались в качестве реальных мер по восстановлению демо­
кратических порядков.
Отмена чрезвычайного положения (17.01.1981) немедленно
получила официальную положительную оценку государственно­
го департамента. Даже в палате представителей конгресса, где


продолжало действовать антимаркосовское лобби, в мае 1981 г.
подавляющим большинством голосов (337 против 4) была приня­
та резолюция № 133, которая оценивала отмену чрезвычайного
положения на Филиппинах как первый важный шаг на пути
последующих мероприятий по либерализации режима и полного
восстановления гражданских свобод 70.
Присутствовавший на конференции министров иностранных
дел стран АСЕАН, проходившей в Маниле в мае 1981 г., А. Хейг
передал поздравления Ф' Маркосу с «прекрасной победой», имея
в виду результаты плебисцита в апреле 1981 г., и письмо Р. Рей­
гана, в котором высказывалась надежда на продолжение процесса
демократизации на Филиппинах. Прибывший в июне 1981 г. в
Манилу на церемонию инаугурации Ф. Маркоса вице-президент
США Дж. Буш одобрил от лица американского правительства
политику филиппинского президента по либерализации. При
этом Дж. Буш сообщил о намерении администрации Рейгана
строить отношения с Филиппинами на прочной, стабильной
основе и заявил, обращаясь к Ф. Маркосу: «Мы ценим вашу при­
верженность демократическим принципам и демократическому
процессу» 71.
Завершением политической и дипломатической линии на де­
монстративное укрепление американо-филиппинского партнер­
ства явилось подписание соглашения о базах 1 июня 1983 г.
Однако уже с конца 1981 г. в нижней палате конгресса вновь
активизировалась кампания за сокращение американской воен­
ной и экономической помощи Филиппинам и усилилась разобла­
чительная критика в адрес Ф. Маркоса по поводу нарушений
гражданских свобод. Инициатором этой кампании был конгрес­
смен С. Соларз. Его позиция базировалась на трезвой оценке
возможных перспектив развития филиппинской ситуации, в част­
ности стремительного падения престижа президента Маркоса.
С. Соларз и поддерживавшие его конгрессмены (как демократы,
так и республиканцы) стали заниматься поисками проамерикан­
ской альтернативы режиму Ф. Маркоса. Подкомитет по делам
Восточной Азии и Тихого океана, председателем которого был
С. Соларз, являлся центром по сплочению антимаркосовских
элементов: конгрессменов, представителей профилиппинского
лобби (главным образом из числа ученых и членов разного рода
неправительственных общественных и религиозных организаций)


и филиппинцев-оппозиционеров. Среди последних самую замет­
ную роль играл Б. Акино, связанный с С. Соларзом личной друж­
бой. Именно С. Соларз и поддерживавшие его конгрессмены ста­
ли впервые рассматривать Б. Акино как политического лидера,
который обладал необходимыми данными для того, чтобы сме­
нить Ф. Маркоса у руля правления, добиться стабилизации обста­
новки и сохранить проамериканскую ориентацию Филиппин.
Первоначально попытки конгрессовских кругов оказывать
давление на администрацию, государственный департамент и
сенат в плане ограничения контактов с «режимом Маркоса» и
активного осуждения диктатуры успеха не приносили.
Вопреки бурным протестам нижней палаты конгресса в но­
ябре 1981 г. между правительствами Филиппин и США было
подписано соглашение о выдаче преступников, ратифицирован­
ное сенатом. Суть его заключалась в ужесточении официальной
позиции Вашингтона в отношении филиппинцев-политэмигрантов. В число «преступников», которые могли быть выдворены на
родину по требованию филиппинских властей, попадали лидеры
эмигрантских организаций, включая Б. Акино, Р. Манглапуса и др.
Накануне визита Ф. Маркоса в США (сентябрь 1982 г.) несколь­
ко конгрессменов направили письмо Р. Рейгану с требованием
отменить этот визит, мотивируя свою позицию «продолжающи­
мися злостными нарушениями прав человека на Филиппинах».
Но, как известно, визит состоялся, вылившись в демонстрацию
прочности филиппино-американской дружбы.
Подобные примеры столкновения позиций администрации и
конгресса могли бы быть продолжены. Более существенным пред­
ставляется то, что незадолго до трагической гибели Б. Акино и
взрыва антимаркосовского движения на Филиппинах появились
признаки дистанцирования от политики поддержки правитель­
ства Ф. Маркоса со стороны государственного департамента и
соответственно поисков путей налаживания контактов с филип­
пинской оппозицией. Вскоре после визита в Манилу (конец июня
1983 г.) нового государственного секретаря Дж. Шульца в газете
«Нью-Йорк тайме» появилось интервью его помощника. Он, в
частности, заявлял, что «режим Маркоса находится на грани
банкротства, и нам не хотелось бы еще раз оказаться в том же
положении, в каком мы оказались в Иране, когда там свергали
шаха» 72.


В конце июня 1983 г. в конгрессе был представлен доклад
П. Вулфовитца, в котором делалось заключение о том, что неспо­
собность правительства Ф. Маркоса стабилизировать обстановку
чревата неконтролируемым взрывом политической борьбы на
Филиппинах. В результате может возникнуть угроза военно­
стратегическим интересам США, вплоть до перекрытия доступа к
военно-морскому и военно-воздушному комплексам на террито­
рии Архипелага 73.
В июле 1983 г. П. Вулфовитщ посетивший Манилу, на встрече
с Ф. Маркосом потребовал от последнего ослабить давление на
оппозицию.
За три дня до убийства Б. Акино - 18 августа 1986 г. - на Фи­
липпины прибыл С. Соларз, который, встретившись с Ф. Марко­
сом, добивался от него обещания гарантировать безопасность
Б. Акино в случае его возвращения на родину и обеспечения ему
свободы деятельности.
Существенно, что и Дж. Шульц, и П. Вулфовитц, и С. Соларз
во время пребывания в Маниле встречались с руководителями
филиппинской оппозиции из ЮНИДО.
Таким образом, еще до гибели Б. Акино в Вашингтоне стали
ужесточать политику в отношении Ф. Маркоса и демонстративно
налаживать контакты с оппозиционными лидерами, в основном
умеренного правоцентристского толка.
После убийства Б. Акино дилемма либо поддерживать «до по­
следнего» правительство Ф. Маркоса, либо делать ставку на оп­
позицию встала со всей остротой. Сторонники той или другой
тактической линии были представлены во всех главных звеньях
политической структуры США непосредственно в правительстве,
государственном департаменте, конгрессе, а также в Пентагоне и
специальных ведомствах.
Однако прй серьезных расхождениях по вопросам филиппин­
ской политики между различными фракциями американской по­
литической элиты указанная дилемма на первых порах решалась
выработкой компромиссной общей тактики «двойной игры», ко­
торая при различных возможных вариантах ее исхода должна
была обеспечить беспроигрышные позиции США. Суть ее состо­
яла в том, что правящие круги США не собирались немедленно
«отрекаться» от Ф. Маркоса. С помощью использования эконо­
мических рычагов и разных форм политического давления они


старались заставить его пойти на значительные уступки уме­
ренно-реформистской оппозиции и тем самым попытаться стаби­
лизировать обстановку.
Одновременно поддерживался курс на усиление неформаль­
ных и полуофициальных связей с филиппинской оппозицией. По
заданиям государственного департамента, Пентагона, промыш­
ленно-финансовых корпораций разрабатывались многовариант­
ные сценарии возможного развития филиппинской ситуации.
Обращение США к подобной тактике во многом объясняло на
первый взгляд парадоксальное явление, когда на решающей ста­
дии противоборства между Ф. Маркосом и оппозицией и та и
другая сторона, выступая с антиамериканскими лозунгами и кри­
тикуя США за вмешательство, на деле более всего рассчитывали
на поддержку американцев.
Воссоздавая ход событий с момента убийства Б. Акино и про­
анализировав их влияние на эволюцию политики США, следует
обратить внимание на реакцию в Вашингтоне. Она не была
однозначной. Позиция Белого дома (и прежде всего Рейгана) и
Пентагона оказалась весьма сдержанной, выжидательной, своди­
лась к тому, чтобы дать возможность Ф. Маркосу доказать его
непричастность к убийству.
Государственный департамент и конгресс, напротив, немед­
ленно обратились к Ф. Маркосу с требованием быстрого и эффек­
тивного расследования убийства и выявления виновников этой
акции.
В начале сентября 1983 г. в подкомитете С. Соларза обсужда­
лась ситуация на Филиппинах. В результате была принята резо­
люция № 187, в которой содержался призыв к филиппинскому
правительству «провести объективное, беспристрастное рассле­
дование убийства Б. Акино и честные, свободные парламентские
выборы», обеспечив широкое участие в них оппозиционных пар­
тий и коалиций. Причем указывалось, что осуществление этих
мер должно преследовать цель постепенного достижения «нацио­
нального согласия».
Как мы видим, резолюция носила достаточно умеренный ха­
рактер и отражала позицию большинства в конгрессе и государ­
ственном департаменте, заинтересованного в достижении поли­
тической стабилизации на Филиппинах без особого обострения


политической борьбы, которое могло повести к радикализации
общественного движения и росту антиамериканизма.
В ноябре 1983 г. по совету конгресса и государственного де­
партамента Р. Рейган отказался от ранее запланированного визи­
та на Филиппины. Любопытно, что отмена визита и в США, и на
Филиппинах воспринималась по-разному разными общественны­
ми группами. Помимо общепризнанной оценки этой меры как
демонстрации недовольства со стороны США развитием событий
на Филиппинах она рассматривалась (филиппинскими левыми
националистами и американцамй-радикалами) и с прямо проти­
воположной точки зрения. Данная точка зрения заключалась в
том, что визит Р. Рейгана на Филиппины в условиях подъема там
массового движения может вызвать еще более мощный взрыв
общественного недовольства, направленного как против диктату­
ры Маркоса, так и против политики Вашингтона, чего американ­
цы старались избежать. Поэтому, по мнению сторонников подоб­
ного взгляда, решение Рейгана отказаться от визита в Манилу
объективно способствовало не ослаблению, а, напротив, некото­
рой поддержке позиций Ф. Маркоса.
В американских политических кругах после убийства Б. Акино
было широко распространено мнение об отсутствии у филиппин­
ской оппозиции крупного лидера харизматического типа, кото­
рый мог бы прийти на смену Ф. Маркосу (такая роль, как извест­
но, отводилась Б. Акино).
Руководителей американской внешней политики пугал «при­
зрак Ирана», и американская пресса все чаще сравнивала филип­
пинскую ситуацию с иранской. Так, бывший посол на Филиппи­
нах (ранее он пребывал в этом качестве в Иране) У. Сэлливан
высказывался за «конструктивное вмешательство» США в фи­
липпинские события, для того чтобы «помочь процессу мирного
перехода к демократической системе». При этом он не призывал
к устранению правительства Ф. Маркоса, поскольку считал, что
это непременно поведет к «насильственной революции» из-за
«упорного стремления президента остаться у власти» и ответного
взрыва радикализма. По мнению У. Сэлливана, следовало найти
какие-то компромиссные варианты, приемлемые для правитель­
ства Ф. Маркоса и лидеров демократической оппозиции.
В данном подходе отражались настроения и взгляды многих
американских дипломатов и конгрессменов.


В 1984 г. тактика маневрирования и выжидания оформилась в
«стратегию стабилизации», которая предполагала сохранение у
власти правительства Ф. Маркоса при усилении на него нажима
со стороны США, с тем чтобы заставить его пойти на осущест­
вление «фундаментальных реформ» по демократизации полити­
ческой системы. Под давлением «либералов» из конгресса и
«прагматиков» из государственного департамента и ЦРУ Р. Рей­
ган и его окружение вынуждены были отказаться от односторон­
ней поддержки Ф. Маркоса и перейти к «стратегии стабилиза­
ции», возведя ее в ранг официальной политики Белого дома по
отношению к Филиппинам.
В появлявшихся в 1984 г. американских прогнозах политиче­
ского развития Филиппин в качестве наиболее вероятного вари­
анта, как правило, фигурировало заключение о сохранении у вла­
сти правительства Ф. Маркоса при условии уступок с его сторо­
ны умеренной оппозиции.
Поведение Ф. Маркоса в период подготовки к выборам в мае
1984 г., хотя он и выступал с резкой критикой США за вмеша­
тельство во внутренние дела Филиппин, в целом соответствовало
программе, разработанной американцами в рамках «стратегии
стабилизации».
В результате проведенного 27 января 1984 г. плебисцита
основные требования умеренной оппозиции фактически были
удовлетворены, а главное - решен вопрос о конституционном
обеспечении преемственности власти. Был восстановлен выбор­
ный пост вице-президента и тем самым устранена возможность
наследования власти Имельдой Маркос, что вызывало особую
тревогу и раздражение у оппозиции. Кроме того, в ходе плебис­
цита был принят ряд решений по расширению прав оппозицион­
ных партий в организации и проведении ими избирательной кам­
пании, в том числе обеспечивались свободный доступ к исполь­
зованию средств массовой информации и свободная публикация
предвыборных материалов.
На первых порах казалось, что парламентские выборы, прове­
денные в мае 1984 г., устраивали и правительство США, и филип­
пинскую реформистскую оппозицию. В государственном департа­
менте придерживались мнения, что Ф. Маркос сможет удержаться
у власти до намечавшихся на 1987 г. президентских выборов, а


возможно, и дольше, поскольку оппозиция не выдвинула лидера,
которого можно было бы поставить рядом с убитым Акино.
Однако вскоре обнаружилось, что идея американцев демокра­
тизировать политическую систему Филиппин, допустив умерен­
ную оппозицию к управлению государством, но сохранив при
этом за Ф. Маркосом президентский пост, неосуществима.
Глубоко зашедший процесс политической дестабилизации ис­
ключал возможность компромиссов между Ф. Маркосом и руко­
водителями оппозиционных сиЛ. Завершающий этап противобор­
ства правящего режима и оппозиции, начавшийся после выборов
1984 г., сопровождался нарастанием вовлеченности американцев
в филиппинские события и окончательным переходом конгресса,
государственного департамента, Пентагона и ЦРУ к поддержке
антимаркосовской оппозиции. В 1984-1985 гг. американцы ори­
ентировались на оппозиционные силы, объединенные в ЮНИДО,
и ее руководителя С. Лауреля. В эти же годы американцы укреп­
ляли контакты с проамерикански настроенной частью филиппин­
ского генералитета, используя, в частности, обострившийся кон­
фликт между Ф. Рамосом и Ф. Вером, с которого под нажимом
Ф. Маркоса было снято обвинение в причастности к убийству
Б. Акино и который был возвращен президентом (вопреки сове­
там не делать этого, исходившим из США) на прежний пост
начальника генерального штаба.
После объявленного Ф. Маркосом решения о проведении
досрочных президентских выборов 7 февраля 1986 г. и последо­
вавшего затем довольно быстрого объединения оппозиции, вы­
двинувшей единого кандидата на пост президента - К. Акино,
американцы стали тщательно контролировать ход предвыборной
борьбы. Большую роль здесь играл сенат США. Именно по ини­
циативе сената на Филиппины были направлены группы наблю­
дателей, дабы следить за проведением честной выборной кампа­
нии противоборствующими политическими блоками. Основной
же целью групп наблюдателей было изучение политической си­
туации, установление контактов и с ДНО, и с оппозиционным
блоком и, в зависимости от результатов кампании, выработка
рекомендаций по тактике поведения.
В начале декабря 1985 г. от сенатского комитета по междуна­
родным отношениям (председатель Р. Лугар) на Филиппинах дей­
ствовала группа из шести наблюдателей Центра за демократию


при Бостонском университете во главе с его президентом А. Вайн­
стайном. Последний выступил 18 декабря 1985 г. с подробным
докладом о результатах поездки на Филиппины на слушаниях в
указанном комитете. Кроме того, в комитете Лугара состоялось
еще два слушания, посвященных подготовке к президентским
выборам на Филиппинах, 10 и 23 января 1986 г. В слушаниях
23 января, в частности, можно выделить высказывание П. Вулфовитца о том, что в случае победы Ф. Маркоса с помощью фальси­
фикации итогов голосования возникнет «серьезная проблема» для
Филиппин и для филиппино-американских отношений. Послед­
ствиями такой «победы» будет углубление процесса политической
дестабилизаци и и радикализации общественного движения74.


ГЛАВА VII
ПОСТАВТОРИТАРНОЕ РАЗВИТИЕ ФИЛИППИН
(1986 - 2000 )
«Революция ЭДСА»

ЭДСА - аббревиатура Эиифаиио де лос Сантос - названия
20-километровой манильской улицы, рассекающей город, ставшей
для филиппинцев реальной ареной борьбы против диктатуры и
символом массовых бескровных акций, повлиявших на ход раз­
вития общества. На ЭДСА 22-25 февраля 1986 г. произошло окон­
чательное крушение агонизировавшего режима Ф. Маркоса, обес­
печившее переход власти в руки демократических сил.
Финальному этапу кризиса власти на Филиппинах посвящена
обширная литература (и на Филиппинах, й на Западе, и в нашей
стране)1. И все же найти точное однозначное политическое опре­
деление событий 22-25 февраля вряд ли возможно. На Филип­
пинах их называют «революцией ЭДСА», «февральской революцией-86», «демократической революцией», чаще всего «револю­
цией “власть народа”» (по наименованию партийно-политической
коалиции, объединившей антимаркосовскую оппозицию во главе
с К. Акино, которая победила на президентских выборах 7 февра­
ля 1986 г.). Но февральский массовый протест против диктатуры
Ф. Маркоса не был революцией в точном смысле этого слова,
хотя в4нем и присутствовал стихийный, можно сказать, «револю­
ционный» порыв масс. Некоторые авторы-филиппинисты типоло­
гически помещают филиппинские события в один ряд с вариан­
тами «бархатных революций» в восточноевропейских странах (при­
чем хронологически едва ли не первый). Отвлекаясь от проблемы
влияния целого комплекса, главным образом, внешних факторов,
способствовавших рождению феномена «бархатных революций»,
и от их специфики в каждом конкретном случае, отметим, что в
любом из вариантов речь шла о сущностных переменах в общест­
венно-государственном строе и развитии этих стран - переходе от


социализма к капитализму. В филиппинском же варианте пере­
ход (а точнее возврат) от авторитаризма к либеральной демокра­
тии происходил на уровне перегруппировки сил в одной и той же
социальной среде - национальной филиппинской элите. Этот мо­
мент сближает «революцию ЭДСА» с государственными перево­
ротами, происходящими на фоне массового общественного воз­
буждения и протеста.
Сами филиппинцы, с присущей им эмоциональностью и эк­
зальтированностью, склонны к героизации именно «низового»
уровня спонтанной борьбы против диктатуры Ф. Маркоса, «пар­
ламента улиц», решившего судьбу авторитаризма на Филиппи­
нах. Но за действительно грандиозным размахом народного про­
теста стояли определенные силы, которые влияли и частично ди­
рижировали этим стихийным процессом, направляя его в русло
достижения главной цели борьбы - слома режима Ф. Маркоса и
восстановления демократии. Эти силы - армия, церковь, США,
действовавшие в исключительно благоприятных для перехода к
демократии международных условиях того периода (близость
прекращения холодной войны, кардинальных перемен в СССР,
тенденция к демократизации в глобальном масштабе). Последней
проблеме, в частности, посвящен капитальный труд С. Хантинг­
тона «Третья волна. Демократизация в конце XX века» 2. Переход
около тридцати государств от недемократических (авторитарных,
полуавторитарных, тоталитарных) политических систем к демо­
кратическим автор считает «вероятно, наиболее важной чертой
глобального политического развития» в конце прошлого столе­
тия 3. Причем глобальная тенденция к демократизации реализует­
ся в чрезвычайно короткий (менее двух десятилетий) историче­
ский период - между 1974 и 1990 гг. 4 Филиппины находятся в
лидирующей группе стран «третьей волны», в известном смысле
инициировавших процесс демократизации в мировом масштабе.
Кроме Филиппин, С. Хантингтон относит к их числу Испанию,
Португалию, Аргентину и Польшу 5. Обращает на себя внимание
то общее, что объединяет эти страны - их принадлежность к Рим­
ской католической церкви. Ниже мы остановимся подробно на
особой роли филиппинской католической иерархии во главе с
кардиналом X. Сином в постановке последнего акта филиппинской
драмы, закончившейся триумфом демократической оппозиции.


Однако непосредственное развитие событий к 22 февраля
выглядело как попытка военного переворота с целью свержения
правительства Ф. Маркоса. Здесь один из парадоксов «третьей
волны», когда процесс демократизации начинала практически
армия. Военные заговоры, перевороты, мятежи, как правило, ве­
дут к поражению демократии и установлению военно-авторитарных и военно-диктаторских режимов. В той группе стран, к кото­
рой принадлежали Филиппины (в Португалии, ряде государств
Латинской Америки), военные выступали против диктаторских
режимов, расчищая путь демократизации. Однако сам процесс
безусловного перехода военных на сторону демократических сил,
отказа от соблазна самим взять власть в свои руки обычно
проходит через несколько промежуточных этапов.
На Филиппинах же эта проблема была разрешена менее чем за
четыре дня. В западной печати вслед за событиями 22-25 фев­
раля появились довольно обоснованные версии о том, что оппо­
зиционеры из армейских кругов намеревались первоначально
установить, хотя бы временно, военное правление, пригласив в
правительство некоторых лиц из руководителей гражданской
оппозиции 5. Но на Филиппинах осуществление такого сценария
оказалось невозможным по многим причинам: низкий уровень
политизации армии, мощное общественное движение за демокра­
тию и в поддержку К. Акино; и самое существенное - неизбеж­
ное противодействие со стороны церкви прежде всего в лице
влиятельнейшего кардинала Сина, сумевшего сплотить граждан­
скую оппозицию вокруг К. Акино, и США, отрицательно отно­
сившихся к идее прихода к власти военных.
Вернемся к последовательному краткому изложению событий.
Свежие публикации документов из филиппинских государствен­
ных архивов проливают свет на некоторые ранее неизвестные де­
тали подготовки военного переворота1. Заговор готовился
Движением за реформу армии (РАМ), оппозиционной организа­
цией в среднем звене офицерского корпуса, возникшей незадолго
до 1986 г . 8 Руководителями РАМ были два полковника: Гре­
горио (Гринго) Онасан и Эдуардо (Рэд) Капунан, как выясняется,
тесно связанные с министром обороны Х.П. Энриле (вероятнее
всего X. Энриле был одним из создателей РАМ) и заместителем
начальника генштаба и главой военной полиции генералом Ф. Ра­
мосом, рассчитывавшие на их поддержку (очевидно заручив­


шиеся содействием генералов) в момент переворота. В 1999 г.
был опубликован документ (на Филиппинах и в США) руко­
водства РАМ, представлявший собой расписанный по часам и
минутам план переворота, который по замыслу заговорщиков,
должен был начаться в ночь с 21 на 22 февраля (в 1.30, 22.02.) и
закончиться всего через два с половиной часа (к 3.00, 22.02.)9.
Ставка делалась на внезапное нападение и разоружение охраны
Малаканьяна (той ее части, которая была лояльна президенту
Ф. Маркосу) и поддержку со стороны охранников - членов или
сочувствующих РАМ. Предполагался быстрый захват дворца,
арест Ф. Маркоса и И. Маркос, расстрел генерала Ф. Вера и в
завершение операции прибытие министра обороны X. Энриле и
провозглашение им указа № 1 о создании «революционного пра­
вительства» (где ничего не говорилось о К. А кино)10.
Однако планы заговорщиков были раскрыты оперативно рабо­
тавшими спецслужбами Ф. Вера. В Малаканьян были стянуты до­
полнительные военные силы, сохранявшие верность Ф. Маркосу.
Мятеж был предотвращен, так и не начавшись. Онасан и Капунан
успели скрыться от преследования и предупредить генералов
Энриле и Рамоса, старых непримиримых противников Ф. Вера,
об угрозе расправы над ними. Получив эту информацию, Энриле
перебрался с частью преданных ему войск в укрепленный воору­
женный современный военной техникой лагерь «Агинальдо».
Генерал Рамос проделал аналогичную операцию, разместившись
со своими сторонниками в военном лагере «Краме». Лагеря рас­
положены друг против друга на противоположных сторонах
ул. Эпифанио де лос Сантос в том месте, где она выходит за
пределы собственно Манилы, вливаясь в ближайший город-спут­
ник Кесон-сити. Все эти передвижения происходили начиная пр­
имерно с полудня того же 22 февраля 11.
В свою очередь Ф. Маркос вслед за раскрытием заговора во­
енных собрал закрытое совещание наиболее преданного ему ге­
нералитета во главе с Ф. Вером, на котором были приняты реше­
ния об аресте руководителей РАМ и репрессиях в отношении
ряда лидеров гражданской оппозиции, внутри и вне парламента.
Среди парламентариев значились известные в то время имена
сторонников К. Акино - Н. Гонсалес, Р. Митра, О. Адаса, А. Пи­
ментель и др. из лидеров внепарламентской оппозиции были выб­
раны «50 советников» К. Акино, в их числе X. Консепсьон,


Д. Сантос, X. Онгпнн и др., в основном придерживавшиеся цент­
ристских и левоцентристских взглядов 12.
Ф. Маркос провел и открытую пресс-конференцию по 4-му
правительственному каналу ТУ, в которой сообщил соотечест­
венникам, что спецслужба президентского дворца раскрыла заго­
вор, возглавленный офицерами РАМ, которые готовили убийство
президента 22 февраля или самое позднее накануне инаугурации
25 февраля 13.
Между тем в лагеря «Агинальдо» и «Краме» стекались пре­
данные мятежным генералам войска. Вокруг зданий казарм и
ограды строились баррикады. Появились и толпы журналистов,
охотников за «горячей» информацией.
Примечательно, что первые звонки Х.П. Энриле сделал послу
США на Филиппинах С. Босуэрту и японскому послу К. Сомии,
оповестив их о сложившейся ситуации. Энриле связался также с
кардиналом Сином и некоторыми лидерами гражданской оппози­
ции (часть сторонников К. Акино уже 22 февраля перебралась в
военные лагери). К. Акино в это время находилась в г. Себу, где
занималась мобилизацией своих сторонников в коалицию «Власть
народа».
На первой же пресс-конференции X. Энриле, как он сам выра­
зился, «сжигая мосты», сделал заявление о своем решении под­
держать К. Акино, которую он считал «настоящим президентом
Филиппин», честно победившей на сфальсифицированых Ф. Мар­
косом президентских выборах. Во время пресс-конференции из
Себу позвонила К. Акино, интересуясь обстановкой и спрашивая,
что она может сделать для мятежных военных. На что Энриле,
несколько рисуясь, ответил: «Мадам, сейчас практически ничего
невозможно сделать, только молитесь за нас!» 14 Объясняя «пре­
дательство» свое и Ф. Рамоса в отношении Ф. Маркоса, X. Энри­
ле заявил: «Наша лояльность как военных руководителей - Кон­
ституции, филиппинскому народу, родине. И я призываю всех
честных членов Кабинета, парламента, всех честных филиппин­
цев, солдат и офицеров вооруженных сил, кто воспитан на уваже­
нии Конституции и призван защищать благополучие страны и
народа, поддержать наше движение». В том же духе было сдела­
но заявление Ф. Рамоса: «Как глава Констабулярии и заместитель
начальника генштаба я призываю войска, находящиеся под моим
командованием, и все другие подразделения вооруженных сил


Филиппин, солдаты и офицеры которых считают своим профес­
сиональным и гражданским долгом быть защитниками народа,
национальной безопасности и закона, быть рядом со мной и
министром обороны, поддерживая наши усилия нормализовать
обстановку и вернуть нашему народу свободную жизнь» 15.
Все эти призывы звучали на почти что пустынной Эпифанио
де лос Сантос. Только 23 февраля, когда в 9 часов утра к нации
обратился кардинал Син (по оппозиционному радио католическо­
го духовенства «Веритас»), призывая филиппинцев проявить со­
лидарность и поддержать военных мятежников, на улице появи­
лись первые группы монахинь, священников, простых маниленьос (манильцев). За 15 минут, по свидетельствам очевидцев,
толпа на ЭДСА достигла нескольких тысяч, к полуночи вокруг
лагерей «Агинальдо» и «Краме» собралось более 50 тыс. человек.
Собственно это и было началом «революции ЭДСА».
По сведениям филиппинской прессы, к 25 февраля число
участников «парламента улиц» выросло почти до 1 млн человек.
Все без исключения свидетели событий тех дней и авторы более
поздних публикаций отмечают особую психологическую атмо­
сферу, царившую на ЭДСА - атмосферу духовного подъема, со­
лидарности, праздничности, напоминавшей карнавальную кра­
сочность филиппинской фиесты (люди пели, танцевали, поднима­
ли руки, образуя знак «L» - «борьба» (по-тагальски - Laban),
символ К. Акино и ее «власти народа», скандировали призывы к
демократии и поддержке мятежных генералов). Это был действи­
тельно «парламент улиц», демонстративно игнорировавший угро­
зу вооруженной расправы со стороны властей. «Вся Манила»
оказалась на ЭДСА: городская беднота - жители трущоб и рабо­
чих окраин, студенты, столичная интеллигенция, владельцы
джипни и мелочных лавок, бизнесмены, политики - сторонники
К. Акино, и, конечно, служители церкви, монахини, которые воз­
главляли живые шеренги, как их называли «линии защиты и
обороны», и были в первых рядах человеческих баррикад, окру­
жавших военные лагеря 1б. По радио «Веритас» и нескольким
гражданским оппозиционным радиостанциям передавались при­
зывы к ненасильственному сопротивлению, обращения к прави­
тельственным войскам не проливать кровь своих сограждан.
Такие призывы были лейтмотивом радиообращений кардинала
X. Сина. К. Акино (23 февраля еще остававшаяся в Себу), в свою


очередь, обращалась к нации, прося филиппинцев поддержать
генералов Энриле и Рамоса и помочь мирному переходу власти в
руки демократических сил. В том же духе были выдержаны
многочисленные обращения к манильцам популярного среди
оппозиционеров Агапито (Бутса) Акино, младшего брата Бенигно
Акино, одного из самых активных организаторов массовых антимаркосовских выступлений в 1983-1986 гг., с 22 февраля нахо­
дившегося в лагере «Агинальдо».
Во второй половине дня 23 февраля произошел очевидный
перелом в пользу оппозиции. Ф. Маркос в течение этого дня
несколько раз отдавал приказы войскам приступить к вооружен­
ному захвату лагерей «Агинальдо» и «Краме», но всякий раз
отзывал эти приказы назад. Те же отдельные группы военных и
танки, которые прорывались на ЭДСА, моментально окружались
священнослужителями и горожанами, которые удерживали их от
кровопролития. Уже к вечеру 23 февраля начался массовый пере­
ход солдат и офицеров всех родов войск на сторону Энриле и
Рамоса. К полуночи 23 февраля Ф. Рамос мог сказать о сформи­
ровании новой «революционной армии», готовой в случае необ­
ходимости отразить вооруженные атаки проправительственных
войск и защитить «народ и демократию» 17.
Но вооруженного конфликта, как известно, не произошло.
Самой примечательной чертой событий 22-25 февраля 1986 г.
был их мирный, бескровный характер. Между тем ненасилие как
культурный и социально-психологический феномен вовсе не
характерен для исторической традиции и политической культуры
Филиппин 18. Поэтому события на ЭДСА справедливо оцени­
ваются как уникальный, единственный опыт в филиппинской
истории XX в.
Причем столица оказалась единичной зоной или ареной ненаси­
лия. За ее пределами продолжали сохраняться серьезные очаги на­
силия и кровопролития. После февральских выборов 1986 г. ННА
расширила территориальные границы своих операций во внут­
ренних районах Архипелага. На мусульманском Юге продолжа­
лись кровавые столкновения между жусулышнолш-сепаратистами
и боевыми группировками местных христиан, между моро и воен­
нополицейскими силами, размещенными на Минданао и Сулу 19.
Но с точки зрения процесса перехода от авторитаризма к де­
мократии Филиппины, относившиеся к странам «третьей волны»


глобальной демократизации, демонстрировали образцовую мо­
дель отказа от насильственных форм борьбы, бескровного реше­
ния проблемы политической конфронтации. В мировой полити­
ческой литературе указывается вообще на «низкий уровень
насилия», или «минимум насилия» в подавляющем большинстве
стран «третьей волны», включая варианты «бархатных револю­
ций». Но и на этом общем фоне Филиппины по уровню ненаси­
лия входили в число передовых стран. Перед президентским
дворцом Малаканьян солдаты застрелили 22 февраля 4 человека
(это были единственные жертвы насилия за дни «революции
ЭДСА»), причем дальнейшие расправы с безоружными людьми
были тут же остановлены духовенством и самими военными из
охраны дворца, явно не желавшими продолжать кровопролитие20.
Социологическая и культурно-психологическая модель пове­
дения жителей филиппинской столицы, участников массовой
политической акции, в которой решалась судьба дальнейшего
развития общества, была ничем иным, как реализацией идеи и
практики активного ненасилия. Тема активного ненасилия (попу­
лярная в 1980-1990-х годах в западной политологии) на примере
филиппинского опыта в нашей стране разрабатывалась В.В. Сум­
ским 21 и с точки зрения религиозного аспекта «революции
ЭДСА» И.В. Подберезским. В статье И.В. Подберезского «Вера
против идеологии: концепция ненасилия на Филиппинах» 22 ав­
тор делает лаконичный и в то же время исчерпывающий вывод о
сути событий на ЭДСА: «Филиппинцам удалось однажды осу­
ществить заповедь ненасилия».
Опыт Филиппин интересен и с точки зрения общей темы о
роли и позиции церкви в католических странах при авторитарных
и тоталитарных режимах и в переломные периоды перехода к
демократии. Речь идет именно о католических странах, посколь­
ку католическая церковь представляет собой авторитарный ин­
ститут со строгой иерархической структурой. Исторически като­
лическая церковь позитивно относилась к недемократическим
режимам, нередко легитимируя их, одобряя любые реорганиза­
ции политических систем в авторитарно-этатистском направле­
нии. Здесь снова уместно обратиться к концепции С. Хантигтона,
который одним из первых в мировой политологии обратил вни­
мание и предложил свою убедительную версию качественных
изменений в политико-идеологических принципах католической


церкви, начиная с рубежа 60-70-х годов XX в. По его убеждению,
привычное понятие «авторитаризм-католицизм» ушло в прошлое,
на первый же план вышла активная, чаще всего дирижирующая
роль католической церкви в процессах глобальной демократи­
зации. Не без некоторого преувеличения он вообще называет
«третью волну демократизации (с подавляющим преимуществом)
«католической волной» 23.
Внутренние изменения в католической церкви в конце 60-80-х
годах XX в. в направлений ее собственной демократизации и ли­
берализации С. Хантингтон обоснованно связывает с влиянием
внешних факторов мирового масштаба (преддверие эпохи глоба­
лизации, всемирной информационной «революции»), новые фор­
мы и масштабы массовых протестных движений, прежде всего
молодежного, и в ответ нарушение монолитности церковной
иерархии, появление в ее низовых звеньях (опять же среди мо­
лодых священнослужителей и монашества) разного рода течений
христианского социализма и левого радикализма с исполь­
зованием идей марксизма и призывами к революционной борьбе
(«теология революции», «теология освобождения» и т.п.) 24.
Как отмечалось выше, на Филиппинах значительный размах
получило движение «христианских левых», часть из них воспри­
няла программу и идеологию маоизированной КПФ, была связа­
на с ННА и участвовала в терактах в Маниле.
Филиппинский опыт практически полностью «вписывается» в
концепцию С. Хантингтона. Он выделяет три фазы в эволюции
поведения церкви по отношению к авторитарному режиму: пози­
тивное восприятие, амбивалентное отношение, открытая оппозиция.
Филиппины в точности соответствуют данной формуле пове­
дения. Установление авторитарного режима Ф. Маркоса было
воспринято не только положительно, но фактически приветство­
валось руководством католической церкви. Это прежде всего
касалось позиции кардинала Сина, фигуры сильной, харизмати­
ческой и авторитарной. Син оценивал переход к авторитаризму с
точки зрения стабилизации внутренней обстановки, наведения
порядка, сдерживания «коммунистической оппозиции» (в этом
смысле он разделял взгляды большинства филиппинцев, ожидав­
ших от новой власти конструктивных реформ и стабилизации).
При этом если церковь, будучи важнейшим звеном политической
системы, традиционно, в том числе в американский и после­


военный периоды, оставалась скрытым институтом влияния на
политический процесс, то с приходом к власти Ф. Маркоса и на
первом этапе строительства «нового общества» происходила ее
быстрая политизация, и верховные церковные иерархи (Син, в
первую очередь) открыто проповедовали активную вовлечен­
ность церкви в политику, выступая с поддержкой реформатор­
ского курса Ф. Маркоса. В то же время X. Син продолжал оста­
ваться близким и старым другом семейства Кохуангко, был ду­
ховным наставником Корасон Акино, соответственно поддержи­
вал дружеские связи с семьей Акино. Но здесь он выступал как
частное лицо. В качестве же руководителя католической церкви
Син на первом успешном этапе «нового общества» придерживал­
ся промаркосовской ориентации.
Вторая фаза (амбивалентность) началась примерно с середины
1970-х годов, когда реформаторские начинания Ф. Маркоса тер­
пели провал за провалом. Именно тогда церковь выработала по­
литику «критического сотрудничества» с режимом. Она подразу­
мевала поддержку правительства в тех областях, которые были
связаны с решением социальных проблем, направлены на улуч­
шение жизни населения и т.п., и открытую критику (часто остро­
разоблачительного характера) проявлений беззакония, корруп­
ции, ущемление гражданских прав, всю репрессивную сторону
деятельности властей.
Наконец, третья фаза - переход к открытой оппозиции автори­
тарному режиму - совпадала с общим переломом и подъемом мас­
сового оппозиционного движения после убийства Б. Акино.
С этого момента X. Син превратился в едва ли не самого серьез­
ного обличителя авторитаризма. Он действовал по трем основ­
ным направлениям. Во-первых, в своих прямых обращениях к
Ф. Маркосу настойчиво настаивал на его добровольной отставке,
не допустив опасной конфронтации в обществе. Во-вторых (и это
была самая сложная задача в его деятельности), Син организовал
и возглавил процесс консолидации правых и центристских сил
оппозиции, раздираемых фракционной борьбой, столкновениями
амбиций и интересов, с самым пестрым спектром политических
ожиданий и проектов будущего развития страны. К выборам
1984 г., как мы знаем, ему не удалось осуществить задачу полной
консолидации этого самого крупного умеренного потока антимаркосовской оппозиции. Но он сумел укрепить позиции


ЮНИДО и блока Лабан-ФДП. После 1984 г. выросли политиче­
ские акции К. Акино, которая опиралась на X. Сина, следуя его
советам, проходя курс «политического воспитания» под руковод­
ством кардинала. К выборам 1986 г. Син осуществил свою цель
объединения правой и центристской оппозиции. Более того, он
добился, как известно, выдвижения К. Акино как единого канди­
дата оппозиционных сил, сумел преодолеть сопротивление край­
не амбициозного Сальвадора Лауреля (из старейшей знатной по­
литической династии), собиравшегося самостоятельно выдвигать
свою кандидатуру на президентский пост. На февральских выбо­
рах К. Акино и С. Лаурель баллотировались в паре на пост прези­
дента и вице-президента. Сами выборы в значительной мере про­
ходили под контролем церкви. Недаром филиппинцы НАМФРЕЛ
(независимую избирательную комиссию, созданную оппозицией
в противовес официальной КОМЕЛЕК) в шутку называли
НАНФРЕЛ (от англ. Nun - монахиня) 25.
В-третьих, на финальном решающем этапе борьбы с Ф. Мар­
косом Син старался объединить умеренно-консервативные (тра­
диционалистские) течения внутри духовенства, мобилизовав их
усилия на ненасильственное сопротивление режиму 26. Ему уда­
лось изолировать ультрарадикальные элементы «христианских
левых», наиболее непримиримые к правящему режиму 27. Надо
заметить, что сами ультра «помогли» в этом Сину, бойкотировав
выборы 1986 г. вслед за КПФ (маоистской), НДФ и некоторыми
другими леворадикальными организациями и тем самым изоли­
ровав себя от основного потока массового оппозиционного антиавторитарного движения.
Вероятно, на Филиппинах, как ни в одной из католических
стран, вступивших на путь борьбы с авторитаризмом, был раз­
личимо слышен религиозный обертон (англ. overtone - выраже­
ние С. Хантингтона) на всех этапах подъема оппозиционного
движения против диктатуры Маркоса, начиная с августа 1983 г. и
в особенности явственно в феврале 1986 г.
Церковь с ее мощным экономическим потенциалом располага­
ла богатыми ресурсами для религиозно-пропагандистской дея­
тельности. В ее руках были популярнейшие в то время на Фи­
липпинах церковные оппозиционные СМИ - упоминавшееся радио
«Веритас» (Veritas), журнал того же названия, распространявшие
информацию по всей стране. Кроме того, было множество мест­


ных католических газет, журналов, сборников, проповедей и т.д.
К этому арсеналу воздействия на верующих добавлялись имевшие
исключительное значение регулярные пастырские послания кар­
динала Сина, других высших иерархов, проповеди на всех уров­
нях - от прелатов до рядовых приходских священников. И глав­
ной целью этой массированной религиозно-пропагандистской
деятельности была выработка тактики ненасильственных акций,
и, конечно, воспитание паствы по заповеди ненасилия. Причем
силу проповедческого воздействия ощущали обе стороны, участ­
вовавшие в конфронтации. Этим во многом объясняется нереши­
тельность, а часто и откровенное нежелание правительственных
войск участвовать в вооруженном подавлении мятежа 22-25 фев­
раля. Несомненно, и Ф. Маркос не мог не испытывать сильного
давления со стороны церкви, так и не отважившись на силовое
решение конфликта. В случае Ф. Маркоса, конечно, необходимо
учитывать и давление на него со стороны США (о чем мы скажем
ниже), и чисто личностный, человеческий фактор. В феврале
1986 г. Ф. Маркос давно уже не был успешным сильным лиде­
ром. Он был немолодым, тяжелобольным человеком, вне сомне­
ния осознававшим неизбежность своего поражения и ухода с
исторической сцены. К тому же, будучи католиком, он не хотел
кровопролитием отягощать последние дни уже все более при­
зрачного пребывания у власти.
Кардинал Син и его сподвижники использовали все каналы и
контакты для организации мирного перехода власти к демократи­
ческой оппозиции. В частности, клерикальные круги поддержи­
вали связи с международными правозащитными миротворчески­
ми организациями, пользовались их поддержкой.
Но ведущая роль в режиссуре грандиозного спектакля в Ма­
ниле с главными героями Ф. Маркосом и К. Акино, закончивше­
гося 22-25 февраля бескровным свержением диктатуры, принад­
лежала католической церкви, приверженцами которой остаются
более 80% филиппинцев.
Религиозная и политическая деятельность кардинала Сина
была известна и высоко оценивалась в международных высших
церковных кругах. Син считался значительной фигурой не только
национального, но и мирового масштаба. Из всех католических
прелатов, его современников в латиноамериканских и европей­
ских странах он занимал первое место по степени вовлеченности


в политику, характеризовался как искушенный, исключительно
гибкий, дальновидный политический деятельность (помимо его
неоспоримого авторитета как духовного лидера на Филиппинах).
В современной филиппинской литературе, особенно клерикаль­
ного направления, его оценивают как самого выдающегося на­
ционального религиозного деятеля за всю историю католицизма
на Филиппинах. В качестве образцов его политической интуиции,
дальновидности и прагматизма в политике обычно (и с полным
основанием) приводятся его умелая тактика по объединению
оппозиции, главное, выдвиж'ение в качестве единого кандидата
Корасон Акино, и то, как он держал под контролем выборную
кампанию в феврале 1986 г. Син, к примеру, за месяц до выборов
отправил 2 тысячи писем - инструкций всем приходским священ­
никам, в которых призывал филиппинцев голосовать за кандида­
тов, которые «следуют христианским заповедям, правдивы, чест­
ны, уважают гражданские права человека» 28. Ясно, что речь шла
о К. Акино и С. Лауреле. Но «звездным часом» Сина были 2225 февраля, когда его проповеди следовать заповеди ненасилия
воплотились в жизнь.
За событиями следили в Ватикане. 22 февраля папский нунций
на Филиппинах Торпилиани передал генералу Ф. Веру, воин­
ственно настроенному против мятежных генералов, копию теле­
граммы Папы Иоанна Павла II, выступившего против кровопро­
лития. Оригинал телеграммы был адресован руководству филип­
пинской католической церкви. В ней, в частности, содержался
призыв избежать кровавых расправ над гражданским населением,
вышедшим на улицы Манилы для моральной поддержки генера­
лов Энриле и Рамоса. Телеграмма заканчивалась словами: «Мы
молим ^Всевышнего вдохновить всех филиппинцев на мирное и
справедливое решение конфликта без насилия или кровопро­
лития, заботиться только о благополучии нации» 29.
Послание Папы оказало, безусловно, немалую морально-поли­
тическую поддержку филиппинскому кардиналу и его последо­
вателям.
Итак, армия и церковь (два института, политизация которых
началась в годы авторитаризма) вывели общество из политиче­
ского тупика (точнее из состояния на грани серьезной конфронта­
ции между промаркосовскими и проакиновскими силами), в ко­
тором оно оказалось после выборов 7 февраля 1986 г.


Третьим, внешним фактором, кардинально повлиявшим на
выход филиппинского общества из политического кризиса, были
США. Опять же кардинал Син, комментируя успехи демократи­
ческой оппозиции в борьбе с Ф. Маркосом, заметил: «Никто бы
из нас не смог победить без помощи Америки» 30. Та помощь морально-политическая, дипломатическая, экономическая, которую
подразумевал X. Син, неравнозначна вмешательству. В случае
Филиппин вопрос о вмешательстве США в данную конкретную
ситуацию неверно ставить по существу, тем более изображать
американцев инициаторами событий на Филиппинах в 19851986 гг., как это до сих пор делается в левонационалистической
филиппинской и леворадикальной американской литературе
(причем данное утверждение равным образом распространяется и
на 1972 и на 1986 г г .) 31 При всей несомненной важности «аме­
риканского фактора» кризис авторитарного режима Ф. Маркоса
возник в результате его внутренней эволюции, движения к самоизживанию и разрушению, проявившихся прежде всего в росте
дестабилизационных тенденций в обществе. Тем более что
Ф. Маркос как лидер и его «Новое общество» вполне устраивали
Вашингтон - вплоть до последних кризисных лет.
Говоря об отсутствии вмешательства США (в смысле обыч­
ного использования этого понятия в политической лексике), мы
нисколько не идеализируем «филиппинскую политику» Вашинг­
тона, в которой, как в любых других случаях, американцы в пер­
вую очередь руководствовались собственными интересами. Но
нельзя не учитывать специфики отработанных за десятилетия
«особых отношений» между двумя странами, основанных на не­
равноправном партнерстве, проамериканизма филиппинской эли­
ты, будь то Ф. Маркос (и его приспешники), из чистого популиз­
ма позволявший резкие выпады в адрес «старшего партнера», или
же антимаркосовская оппозиция, ее основное умеренное рефор­
мистское течение, которое в конце концов одержало победу 32.
Действовал традиционный стереотип повышенных ожиданий и
обязательств со стороны «старшего партнера», который был в
равной мере свойствен и промаркосовским, и антимаркосовским
силам. В ответ американцы выработали продуманную, прагма­
тичную и в то же время эластичную политику по отношению к
Филиппинам. Они тщательно отслеживали развитие событий на
Филиппинах (привлекая, в частности, к анализу и составлению


политических прогнозов крупных ученых политологов и восто­
коведов), придерживаясь тактики, при которой оставались бы в
выигрыше в случае любого исхода политической борьбы на
Филиппинах.
В предыдущей главе подробно рассматривались позиции раз­
ных сегментов политической элиты США с середины 1970-х го­
дов до 1986 г . 33 До февральских выборов 1986 г. американцы,
укрепляя контакты с гражданской и церковной оппозицией, взяли
на себя в известном смысле посреднические функции в отноше­
нии противоборствующих сторон. В 1984-1985 гг. появились
многочисленные сценарии всевозможных вариантов политиче­
ского развития Филиппин. Причем в большинстве из них предпо­
лагалось сохранение у власти Ф. Маркоса при условии более
эффективной либерализации режима с допуском к управлению
государством представителей умеренной реформистской оппози­
ции. В этот период американцы поддерживали тесные контакты с
С. Лаурелем, рассматривая его как политика, способного добить­
ся сотрудничества между ЮНИДО и правительством Ф. Маркоса
на основе компромиссов 34. Но выборы 1986 г. и новая решающая
фаза политического кризиса заставили американцев переориенти­
роваться на поддержку К. Акино и стоявшего за ней кардинала
Сина. Общее «потепление» мирового политического климата,
тенденции к демократизации в глобальном масштабе делали при­
ход умеренной реформистской оппозиции к власти на Филип­
пинах значительно более приемлемым для США, чем сохранение
исчерпавшего себя режима Ф. Маркоса. Особую активность на
последнем этапе кризиса проявляли американские дипломаты.
Посол С. Босуэрт напрямую был связан с генералами X. Энриле и
Ф. Рамосом (последний, получивший высшее военное образова­
ние в США, всегда был, по словам американцев, их «преданным
другом»), X. Энриле в регулярных телефонных переговорах (сразу
же с его перебазированием в лагерь «Агинальдо») с послом США
просил Босуэрта, во-первых, оказывать давление на Ф. Маркоса и
Ф. Вера с тем, чтобы они отказались от направления войск и
танковых атак против невооруженных людей на ЭДСА, и во-вторых, связаться с Вашингтоном, поставив в известность прави­
тельство США о возможности кровопролитного конфликта в Ма­
ниле 35. В период с 7 по 22 февраля 1986 г. американцы занима­
лись быстрым и скрупулезным анализом политического потен­


циала К. Акино, обращаясь за информацией к кардиналу Сину
(известного своим проамериканизмом). Изучалась ее популяр­
ность среди филиппинцев, связи с разными течениями оппози­
ции, опора на влиятельные клерикальные круги. Учитывалась
также заинтересованность К. Акино в поддержке со стороны
США, в том числе экономической помощи, показателем чего был
ее отказ от первоначального требования (в ее предвыборной про­
грамме) немедленной эвакуации американских баз с территории
Архипелага. К 22 февраля США сделали окончательный и бес­
поворотный выбор в пользу К. Акино, поставив Ф. Маркоса пе­
ред неизбежностью полной политической капитуляции.
24
февраля пресс-секретарь К. Акино Р. Сагисаг провел прессконференцию, сообщив о последнем официальном заявлении США,
в котором содержалась рекомендация Ф. Маркосу оставить пост
главы государства, поскольку его «любая попытка продлить свою
власть неминуемо окончится провалом». Р. Сагисаг, комментируя
заявление американцев, оценил его как «предварительное призна­
ние» Соединенными Штатами правительства К. Акино 36.
Все же 25 февраля было отмечено двумя инаугурациями.
Инаугурация Ф. Маркоса состоялась в полдень во дворце Малаканьяне, где оставшиеся верными ему депутаты Национального
собрания провозгласили его президентом Ф илиппин37.
Инаугурация К. Акино была проведена часом раньше. Из со­
ображений безопасности Ф. Рамос предложил провести ее в
«Кемп Краме». Но по настоянию большинства организаторов
церемонии (а также самой К. Акино и кардинала Сина) инаугу­
рация состоялась в Филиппинском клубе - современном здании в
фешенебельном районе Сан Хуан в четырех кварталах от воен­
ных лагерей. Это здание было построено на историческом месте
старого клуба, где неоднократно бывали «отцы революции»
1896-1898 гг., в том числе X. Рисаль и М. дель Пилар. Таким
образом устанавливалась прямая историческая «связь времен»
между святым для каждого филиппинца событием героического
революционного прошлого и нынешней революцией «власть
народа». К. Акино была провозглашена 7-м президентом Рес­
публики Филиппин теми депутатами Национального Собрания,
которые перешли на сторону оппозиции. Это была первая в
филиппинской истории женщина-политик, достигшая столь вы­
сокого поста. Церемония инаугурации широко освещалась СМИ.


ЭДСА и все районы города, примыкающие к Филиппинскому
Клубу, были заполнены тысячами ликующих филиппинцев; пе­
ние патриотических песен, как Вауап Ко (моя родная земля), на­
ционального гимна Bayang Magiliw (Adorable Land) перемежа­
лось молитвами, скандированием «Согу». Преобладал желтый
цвет (цвет, выбранный Корасон Акино как цвет революции), воз­
носился вверх знак «L» - борьба. Вся природная эмоциональ­
ность филиппинцев, их артистизм, тяга к красочной зрелищности
выплеснулась наружу. T ot же эмоциональный подъем царил во
время торжественной, благодарственной мессы, которую отслу­
жил кардинал Син в соборе старого «испанского» центра города.
Восторженно была встречена речь К. Акино после ее торжест­
венной клятвы на Библии («Я честно и сознательно буду испол­
нять мои обязанности Президента Филиппин... Помоги мне Бог!»).
В своей речи - обращении к соотечественникам она благодарила
филиппинский народ и «благородных военных» за поддержку в
победоносной борьбе с диктатурой, заявила, что новое демокра­
тическое правительство посвятит себя «защите и осуществлению
прав и свобод народа», призвала к национальному согласию,
«ради достижения которого Ниной Акино вернулся на родину»
38
и т.д. в том же духе .
Наивысшего пика народное ликование достигло, когда стало
известно официально о том, что Ф. Маркос с ближайшим окруже­
нием покинул страну. Но, видимо, энтузиазм толпы перехлестнул
через край. После известия об эвакуации Ф. Маркоса сотни лю­
дей ворвались в опустевший президентский дворец, и торжество
победителей едва не было омрачено вандализмом толпы. Люди
разбивали стекла, зеркала, ломали мебель, занимались мародер­
ством и т.п. Генерал Рамос сначала обратился по TV, призывая
сограждан к порядку. Затем направил в Малаканьян наряд солдат
и полиции, лично руководя операцией. Она была бескровной, и
доводы генерала, которые подействовали на толпу, звучали сле­
дующим образом: «Мои дорогие соотечественники! Если вы
действительно любите нашего нового президента Кори Акино, не
разрушайте и не уносите ничего из дворца. Он будет служить
резиденцией Кори Акино, она будет в нем уже с завтрашнего
утра и начнет выполнять обязанности президента Филиппин».
Но, как отмечают очевидцы, хотя толпа и покинула дворец, и у
всех его входов была поставлена охрана, беспорядки на улицах

>


продолжались целую ночь 39. Невольно напрашивается вывод о
том, что этот всплеск стихийных разрушительных эмоций и дей­
ствий был своеобразным символом и прелюдией крайне слож­
ного, противоречивого, далеко не мирного первого этапа поставторитарного развития Филиппин, который начался президент­
ством К. Акино.
Наконец, подводя итоги переходному периоду от авторита­
ризма к демократии, следует отметить «демонстрационный эф­
фект» февральских событий 1986 г. на Филиппинах. В литературе
по Филиппинам с филиппинским опытом увязываются тенденции
к демократизации в регионе ЮВВА в таких странах, как Рес­
публика Корея и Мьянма 40.
В 1989 г. в память и как символ «революции ЭДСА» в Маниле
была установлена скульптура Святой Девы Марии - миротворящей 41, недалеко от пункта сбора морских пехотинцев, которых
планировалось бросить на подавление военного мятежа и разгона
демонстрантов. Но прошло три года после памятных событий
1986 г., филиппинское общество оказалось перед множеством
новых и «старых новых» проблем и противоречий. И «Святыня
на ЭДСА» стала традиционным местом, где проводились и про­
водятся демонстрации, митинги, другие акции протеста уже про­
тив новой демократической власти.

«Новая демократия» К. Акино (1986-1992)
Первая филиппинская поставторитарная модель (в годы пре­
зидентства К. Акино) была названа «новой демократией» в про­
тивоположность маркосовскому «новому обществу» и символи­
зируя причастность Филиппин к глобальным процессам демокра­
тизации.
С триумфальным приходом к власти К. Акино еще не исчер­
павший себя запас эмоций, рожденных чувством духовного еди­
нения и национального согласия в дни «революции ЭДСА», стал
проецироваться почти исключительно на фигуру нового прези­
дента. Первые 100 дней К. Акино прошли под знаком небывало
широкой популярности, проявлявшейся иногда в попытках сакра­
лизации ее личности и роли «спасительницы демократии». Филип­
пинцы не называли ее иначе, как уменьшительно «Кори» (от исп.
Corazon - сердце) или более почтительно «Тита (тетушка) Кори».


Тогда же в литературе о Филиппинах появились термины
«феномен Акино» или «фактор Акино», комментирующие ее
путь в большую политику, личные качества, популярность и пре­
цедент первой в филиппинской истории женщины-президента,
часто связываемый с общемировой тенденцией «феминизации»
политики и власти.
Своей карьерой и имиджем, принесшим ей необычайную по­
пулярность, К. Акино была почти полностью обязана кардиналу
Сину. Как говорилось выше, он увидел в ней как раз ту достаточ­
но нейтральную фигуру, которая была необходима для объедине­
ния разрозненной оппозиции и мобилизации всех сил общества
на последнем, решающем этапе противоборства с Ф. Маркосом.
В массовом сознании филиппинцев был запечатлен образ муче­
ницы, жертвы диктаторского произвола, носительницы мессиан­
ского предназначения «спасения нации и демократии», к тому же
скорбящей вдовы, матери четырех детей, ревностной католички.
Созданный образ отвечал традициям филиппинской социокульту­
ры и католичества, где в центре были жертвенность и мессиан­
ство 42. К. Акино была способной ученицей, усвоив сценарий по­
ведения, выработанный кардиналом Сином, но и сама оказалась
вполне самодостаточной личностью, обладающей сильной хариз­
мой, великолепно разбиравшейся в психологии своих соотечест­
венников. Она всячески поддерживала сложившееся о ней пред­
ставление как женщине, далекой от политики, движимой литтть
стремлением продолжить дело, начатое ее мужем, старалась со­
хранить образ идеальной филиппинки - добродетельной, скром­
ной, набожной, хранительницы семейного очага.
Она действительно была свежим человеком в большой поли­
тике* не запятнавшим себя коррупцией и неблаговидными прие­
мами и уловками политической игры «по-филиппински». Но эти
качества отнюдь не были равнозначны политической наивности
или некомпетентности. Достаточно ознакомиться с ее биографи­
ей. Она вышла из тех кругов филиппинской элиты, для которых
занятие профессиональной политикой является частью их образа
жизни.
Корасон Сумулонг Кохуангко родилась 25 января 1933 г. в
Маниле и была четвертым ребенком из шести в семье Хосе
Кохуангко (старш.) и Деметрии Сумулонг. Это была смешанная
семья - китайские метисы по линии отца и тагалы по линии


матери. Из поколения в поколение выходцами из этого богатого и
процветающего клана (Кохуангко держали под своим контролем
провинцию Тарлак, Сумулонги господствовали в провинции Ри­
саль, то есть важнейшем районе Центрального Лусона) были крупные землевладельцы 43 , преуспевающие предприниматели, ком­
мерсанты, банкиры и прежде всего политики самого высокого
ранга. Отец К. Акино не раз избирался в нижнюю палату Конг­
ресса от Тарлака. Дед по материнской линии Хуан Сумулонг,
сенатор, баллотировавшийся на знаменательных выборах 1935 г.
на пост вице-президента в паре с Эм. Агинальдо. Многочислен­
ные дяди избирались сенаторами и конгрессменами. По словам ее
биографа, «политика была в крови Корасон Кохуангко». Родите­
ли ее мужа также принадлежали к высшему эшелону полити­
ческой элиты. Будучи женой одного из самых ярких и деятель­
ных филиппинских лидеров 44, К. Акино не могла не приобщать­
ся к искусству политики, знакомилась с хитросплетениями поли­
тической борьбы, которую всю свою жизнь с неослабевающей
энергией вел ее муж. Оставаясь в тени (таков был стиль ее
поведения), она тем не менее была в курсе всех политических
замыслов и действий Ниноя, помогала ему (особенно в годы его
тюремного заключения, фактически исполняя обязанности связн­
ого с его находившимися на свободе единомышленниками). На­
копленный опыт она называла своим «политическим воспита­
нием». Поэтому неудивительно, что, вступив в противоборство с
Ф. Маркосом, она не только послушно следовала сценарию, под­
готовленному X. Сином, но и действовала вполне самостоятель­
но. В частности, ее духовным и политическим наставником не
был предусмотрен акцент в ее предвыборной кампании на чисто
популистские лозунги и обещания, которые принесли ей много­
тысячные голоса рядовых избирателей.
С вступлением на президентский пост К. Акино провозгласила
цель «полной демократической реставрации». В исследованиях
филиппинских политологов (А. Магно, Р. Де Гусман, Л. Кариньо,
Л. Тангканко и др.), появившихся в конце 80-х годов XX в., вы­
делялся именно курс на «редемократизацию», под которой по­
нималось развитие либерально-демократической системы и отказ
от негативных черт политической модели, действовавшей до
1972 г. 45 Но этого не произошло. Реальные результаты «новой
демократии», или «редемократизации» связаны лишь с конститу­


ционно-правовым оформлением нового режима, действительно
имевшим четкую либерально-демократическую направленность.
Проект новой конституции был подготовлен в октябре 1986 г.
конституционной комиссией, назначенной президентом, в кото­
рую входили либеральные политики, юристы, ученые-социологи,
представители пропрезидентских клерикальных кругов 46. Комис­
сия обсуждала проблему о переходе от президентской к парла­
ментской форме правления, и лишь с перевесом в один голос про­
голосовала за сохранение президентской республики 47. Консти­
туция была ратифицирована на общефилиппинском референдуме
2 февраля 1987 г. Впервые (и пока это единичный случай в поли­
тической истории страны) голосование проходило без нажима
сверху, без вспышек насилия и терроризма, подтасовки бюлле­
теней и прочих махинаций. Из зарегистрированных 25 млн изби­
рателей (население Филиппин на начало 1987 г. - 50 млн человек)
85% приняли участие в голосовании (впечатляющий показатель
даже для отличающихся электоральной активностью филиппин­
цев), 75% из них высказались за ратификацию 48.
Конституция 1987 г. базируется на демократической концеп­
ции прав человека, гражданских свобод и защиты их законом.
Она декларирует основные принципы современного правового
государства: верховенство закона, легитимность политической вла­
сти, разделение властей, институционализация выборных механиз­
мов 49. По основным положениям она повторяет конституцию
1935 г., однако содержит некоторые добавления и изменения.
Увеличен срок президентства с четырех до шести лет, но одно­
временно включена серия статей, содержащих ряд ограничений
властных полномочий президента, главное - лишение его права
переизбираться повторно. На выборах по избирательным округам
в нижнюю палату конгресса часть кандидатов избирается по пар­
тийным спискам. Это нововведение вместе с подтверждением
многопартийности было направлено на ограничение влияния в
конгрессе традиционных олигархических кланов и обновление
политической элиты. Однако уже в ходе проведенных в мае
1987 г. по новой конституции выборов в конгресс явственно про­
сматривались традиционные черты политического поведения: от­
кровенное давление правительственной коалиции «Власть наро­
да» на избирателей; патронаж по отношению к кандидатам прези­
дентского списка со стороны К. Акино; нарушения законов


(подделка бюллетеней, торговля голосами и т.д.); вспышки наси­
лия, хотя и не частые. Выборы проходили в обстановке подъема и
пока еще огромной популярности К. Акино. Филиппинцы голо­
совали не за конкретных кандидатов и их программы, а за блок
партий, поддерживавших президента. Как и следовало ожидать,
правительственная коалиция победила с ошеломляющими резуль­
татами; ее кандидаты получили свыше 80% мест в нижней па­
лате, а в сенате из 24 мест только два достались оппозиции. Май­
скими выборами закончилась эйфория, вызванная драматически­
ми событиями свержения Маркоса и вступление в должность
нового президента.
Однако ни феномен личной популярности К. Акино, ни конституционно-правовое оформление «редемократизации» не могли
привести к стабилизации общества. В наследство К. Акино доста­
лись не только политика и экономика в состоянии глубокого кри­
зиса, но и общество, задавленное грузом нерешенных социаль­
ных проблем, в первую очередь ростом категории наиболее обез­
доленного и обнищавшего населения. Преодолевать наследие
«нового общества» Ф. Маркоса «новой демократии» К. Акино
практически не удавалось, к тому же прибавились трудности и
противоречия, рожденные уже новыми условиями общественного
развития.
Назовем основные факторы, более всего, на наш взгляд, ме­
шавшие оздоровлению политической и экономической жизни
страны. На первое место следует поставить конфронтационное
размежевание в правящей элите. Новые правящие силы, будучи в
оппозиции к прежнему режиму и в то же время представляя кон­
гломерат многочисленных групп, партий и блоков, раздираемых
фракционными и межличностными антагонизмами, согласились
лишь на кратковременную консолидацию с единственной целью
устранения от власти Ф. Маркоса. По достижении этой цели они,
как и следовало ожидать, вернулись к старым разногласиям и
фракционной борьбе. Действительно, кардиналу Сину удалось спло­
тить чрезвычайно пеструю, отчасти несовместимую по составу
объединившуюся для свержения Ф. Маркоса оппозицию, возглав­
ленную К. Акино. В нее входили группировки часто с диамет­
рально противоположными интересами и взглядами на будущее
страны «после Ф. Маркоса». Это были политизированные фракции
военных (высшего и среднего офицерства), крупные финансисты


и предприниматели, противники экономической политики Ф. Мар­
коса, технократы, потесненные всемогущими «кроны», предста­
вители традиционных олигархических кланов, мечтавшие о воз­
вращении политических структур и порядков, существовавших
до 1972 г., часть христианских социалистов, либеральной столич­
ной интеллигенции, городского среднего класса, наконец, мало­
численная группа левонационалиСтов и левоцентристов. Предста­
вители всех этих групп были в какой-то мере представлены в
первом кабинете К. Акино. Перечислим некоторых из них:
Х.П. Энриле - министр обороны; С. Лаурель - вице-президент и
первоначально министр иностранных дел (его затем сменил на
этом посту Р. Манглапус, идеолог христианского социализма) оба представители старой олигархии; Р. Митра - министр сель­
ского хозяйства - националист правоцентристского толка, сто­
ронник радикальных аграрных преобразований, модернизации
аграрного сектора; X. Консепсьон - министр торговли и промыш­
ленности - разделял технократическую концепцию экономиче­
ской модернизации; Т. Локсин - министр информации, либерал;
Д. Арройо - исполнительный секретарь, известный левонациона­
листическими убеждениями, антиамериканист; Ф. Рамос, анти­
коммунист и проамериканист, был назначен начальником ген­
штаба (не вошел в состав кабинета, так как оставался в гене­
ральском звании).
Часть из этих сил к концу 1980-х годов покинула пропра­
вительственную коалицию, пополнив ряды уже антиакиновской
оппозиции, еще более усложняя ее пестрый, многоликий (в поли­
тическом и идеологическом плане) состав.
Уже осенью 1986 г. возник первый конфликт непосредственно
в президентском окружении. В отставку с поста министра обо­
роны вышел Х.П. Энриле, герой «революции ЭДСА», теперь он
стал ярым политическим противником К. Акино. На парламент­
ских выборах в мае 1987 г. X. Энриле был избран в сенат от соз­
данного им партийного блока «Великий альянс за демократию»,
заняв одно из двух мест в верхней палате конгресса, доставшихся
кандидатам от оппозиции. Вторым кандидатом был Дж. Эстрада,
представлявший фракцию ЛП, в прошлом популярный киноак­
тер. В недалеком будущем - на короткий срок популярный прези­
дент Филиппин.


Еще более очевидным показателем глубоко зашедшего про­
цесса размежевания в высшем эшелоне власти служили взаимо­
отношения между президентом К. Акино и вице-президентом
С. Лаурелем. Начавшееся с первых шагов новой администрации
противостояние Акино-Лаурель вылилось летом 1988 г. в откры­
тый разрыв между ними. С. Лаурель, обвинив К. Акино в неком­
петентности («домохозяйка в большой политике»), потребовал ее
отставки до истечения конституционных полномочий в 1992 г. и
проведения досрочных президентских выборов 50. Не добившись
этой цели, он тем не менее остался на посту вице-президента,
выйдя официально из проправительственной коалиции и образо­
вав собственную оппозиционную организацию «Альянс за нацио­
нальное возрождение» консервативного толка.
Политической дестабилизации способствовало отсутствие на
Филиппинах четко функционирующей партийной системы (фор­
мально по конституции 1987 г. узаконена многопартийность). Не
было восстановлено единство двух в прошлом самых крупных и
влиятельных партий - Националистов и Либеральной. Фракции
ПН и ЛП действовали и в проправительственных и в оппозицион­
ных коалициях (в частности, X. Энриле и С. Лаурель руководили
фракциями ПН, служившие центрами, вокруг которых блокиро­
вались партии в возглавляемые ими оппозиционные организации).
Шло формирование многочисленных мелких партий традицио­
налистского типа, сторонники которых объединялись на почве
лояльности лидеру, а не на основе определенной платформы. Как
правило, они либо быстро распадались, либо поглощались более
крупными, но столь же недолговечными партийными блоками.
Хаотичность и неустойчивость партийно-политической систе­
мы усугублялась возвращением к активной деятельности тради­
ционных политических кланов и династий, в свое время вытес­
ненных Ф. Маркосом с политической сцены. Они представляли
крупное землевладение и старые промышленно-финансовые «им­
перии», одержавшие верх над «новыми монополиями», выдви­
нувшимися при президенте Маркосе капиталистов-нуворишей.
К их числу принадлежат кланы Лаурелей, Лопесов, семейство
Кохуангко, из которого вышла К. Акино, и многие другие. Лиде­
ры и ставленники этих династий занимали влиятельные позиции
как в правительственных, так и в оппозиционных структурах.


Внутренняя разобщенность была характерна для всех без ис­
ключения компонентов политической системы, в рамках которых
соперничали фракции сторонников и противников правящего ре­
жима, группировки и лица, отстаивавшие собственные интересы.
Это касалось в первую очередь двух важнейших институтов церкви и армии, обеспечивших приход к власти К. Акино.
Монолитность католической иерархии подрывалась действия­
ми христианских левых, сторонников леворадикальных взглядов,
часть из которых была связана с повстанческим движением.
Церковь в лице ее руководства во главе с кардиналом X. Сином, оставаясь серьезной опорой правительства, отошла от от­
крытого активного участия в политической деятельности, проде­
монстрированного в экстремальной ситуации 1985-1986 гг. Она
вернулась к использованию традиционных форм скрытого воз­
действия на политику, тем самым оставляя за собой возможность
маневрирования в менявшихся политических условиях ради со­
хранения своего авторитета среди верующих филиппинцев. С этой
же целью, учитывая настроения общественности, кардинал X. Син
усилил критику администрации К. Акино (по поводу роста кор­
рупции, безработицы, прочих социальных проблем), вновь обра­
тившись к тактике «критического сотрудничества» с властями,
которой придерживался в 1970-х годах по отношению к прави­
тельству Ф. Маркоса.
Что касается армии, то начавшийся при авторитарном режиме
процесс ее политизации продолжался и в условиях парламентской
демократии, сопровождаясь усилением фракционности внутри
офицерского корпуса. В отличие от Ф. Маркоса, который до по­
следних кризисных лет держал армию под жестким личным конт­
ролем, влияние К. Акино в военных кругах было несравнимо
ниже. Ее реальную опору в армии составляла группа высших
офицеров во главе с генералом Ф. Рамосом, получивших образо­
вание в США и соответственно придерживавшихся проамерикан­
ской ориентации.
Оппозиционные правительству фракции были представлены
промаркосовскими «лоялистами», которые после смерти Ф. Мар­
коса (1989) превратились в небольшую правоконсервативную
группировку сторонников авторитарной реорганизации власти, и
националистически настроенным, преимущественно средним офи­
церством из «Движения за реформу армии». Эта крупная органи­


зация офицеров-реформистов (до 10 тыс. членов), связанная с
X. Энриле и некоторыми другими лидерами гражданской оппо­
зиции, вела наиболее активную борьбу против правительства
К. Акино. Именно участники «Движения за реформу армии»
предприняли в 1987-1989 гг. шесть попыток военных переворо­
тов (о них подробнее мы скажем ниже).
Переход к «новой демократии» не только не избавил филип­
пинское общество от таких злостных, превратившихся в тради­
цию явлений, как коррупция административного аппарата, гос­
подство непотизма, патернализма, фаворитизма в государствен­
но-политических и деловых сферах (процветавших и до 1972 г., и
в годы авторитаризма), но и взрастил их на новой почве, вызывая
опять же традиционно острую критику и углубляя общественное
недовольство 51. Все это стало, в частности, одной из причин сни­
жения популярности К. Акино. Президент находилась вне подо­
зрений в каких-либо личных злоупотреблениях и коррупции, но
тем не менее она следовала установившимся стереотипам патер­
налистского поведения в отношении лиц из своего близкого
окружения. Выходцы из семей Кохуангко - Акино занимали
прочные позиции в политике и бизнесе, пользуясь покровитель­
ством (не афишируемым) президента. В деловом мире особо пре­
успевал брат К. Акино X. Кохуангко (мл.). Он же одновременно
являлся лидером правительственной партийной коалиции консер­
вативного направления Борьба за демократические Филиппины
(ЛДП) (бывший блок Лабан-ФДП), на которую опиралась
К. Акино, формально не входя ни в одну из партий52.
Практика развития Филиппин в очередной раз продемонстри­
ровала наличие глубокого дисбаланса во взаимодействии совре­
менных и традиционных форм, структур и отношений внутри
филиппинской политической системы. «Новая демократия» ока­
залась лишь разновидностью элитарной демократии олигархиче­
ского типа, не способной адекватно реагировать на политические,
экономические, социальные вызовы рубежа 1980-1990-х годов.
По существу, Филиппины вернулись к ухудшенному варианту
политической системы, функционировавшей до 1972 г. - с еще
более слабой государственной властью, разобщенной правящей
элитой, господством в политике традиционных патерналистских
и межличностных отношений.


Опасное влияние на политическую ситуацию оказывала дея­
тельность экстремистских оппозиционных сил, которые ориенти­
ровались на насильственные, вооруженные, в том числе террори­
стические, методы борьбы. Это так называемая триада: военные
путчисты, левые повстанцы, мусульманские сепаратисты. Из
шести попыток военных переворотов, о которых говорилось вы­
ше, две - в августе 1987 г. и декабре 1989 г. - подводили об­
щество к грани кризиса власти. В обоих случаях у руководства
мятежниками стояли офицеры из «Движения за реформу армии»
(их глава - известный полковник Грегорио/Гринго Онасан), подо­
зреваемые в тесных связях с X. Энриле и С. Лаурелем и некото­
рыми другими лидерами антиакиновской оппозиции. К. Акино
обвинялась в некомпетентности как политик и государственный
деятель, терпимости к коррупции, процветающей среди ее род­
ственников, нерешительности в борьбе с «коммунистическими
повстанцами» 53.
Путч в августе 1987 г. был довольно легко подавлен пра­
вительственными войсками, но Онасан и другие руководители
остались на свободе. Мятеж в декабре 1989 г. по своим масшта­
бам, организованности, продолжительности (9 суток) оказался са­
мой серьезной попыткой свержения правительства Акино. Доста­
точно сказать, что в первые дни декабря мятежники установили
контроль над стратегически наиболее важными районами Боль­
шой Манилы, захватили столичный аэродром, военные базы и
лагеря. Потребовались огромные усилия для подавления мятежа,
вплоть до обращения К. Акино за военной помощью к США.
Американцы ограничились предупредительными полетами истре­
бителей над аэродромом и другими военными объектами, захва­
ченными мятежниками. Однако это произвело нужное психоло­
гическое воздействие на участников путча и способствовало
проведению операций под руководством генерала Ф. Рамоса по
разгрому мятежников 54. Помимо общего дестабилизирующего
воздействия на обстановку в стране военные мятежи вели и к
некоторым вполне конкретным и неоднозначным политическим
последствиям.
Стараясь упрочить свои позиции, К. Акино шла на все более
тесные контакты с той частью военной элиты, которую возглав­
лял Ф. Рамос (главное действующее лицо в ликвидации всех
шести попыток переворотов), что означало возобладание в прави­


тельственной политике консервативных проамериканских тен­
денций. Так, сразу же вслед за подавлением августовского мя­
тежа 1987 г. К. Акино вывела из состава кабинета министров
левых националистов во главе с президентским секретарем и ее
ближайшим советником Д. Арройо, которые являлись прямыми
оппонентами генералов. Последние считали их если не «комму­
нистами», то, во всяком случае, «сочувствующими коммунисти­
ческой герилъе» 55. За подавлением декабрьского мятежа 1989 г.
последовали новые перестановки в составе кабинета в целях
повышения эффективности его деятельности и укрепления за
счет проверенных сторонников президента. При этом вновь были
подтверждены позиции Ф. Рамоса, сохранившего пост министра
обороны56 вопреки требованиям оппозиционных офицеров о его
отставке и даже расширившего свои полномочия в правительстве
К. Акино 57.
В то же время попытки военных переворотов всякий раз де­
монстрировали реальную опасность возврата к диктаторским
формам правления, тем самым способствуя оживлению демокра­
тических сил и автоматически поднимая шкалу популярности
К. Акино, упавшей к событиям в декабре 1989 г. до критически
низкого уровня. Однако действия президента, в особенности
обращение за помощью к США, вызывали и резкие нападки в ее
адрес со стороны радикальных националистических кругов. По
их мнению, американцы могли использовать это для давления на
филиппинскую сторону в открывшихся весной 1990 г. двусторон­
них переговорах о базах. А левые называли К. Акино не иначе
как «игрушкой в руках США» 58.
Что касается левоповстанческого движения, то в первый год
президентства К. Акино предпринимала попытки к замирению с
его руководством. Однако перемирие с повстанцами в январе
1987 г. было уже в начале февраля сорвано левыми радикалами и
антикоммунистически настроенными военными. Фактически по­
встанческое движение не снижало своей активности. С начала
1990-х годов отряды Новой народной армии действовали во внут­
ренних районах по всему Архипелагу (согласно разным источ­
никам, их численность достигала до 30 тыс. человек). Повстанцы
располагали сетью опорных баз и контролируемых территорий в
сельских местностях, организуя террористические акции «город­
ских партизан» в Маниле и других городах. Идеологические


лозунги остались прежними: борьба велась за свержение «дикта­
туры США-Акино».
Военное руководство и правительство Акино довольно интен­
сивно сотрудничали с американцами по вопросам осуществления
противоповстанческих операций 59.
Нужно сказать, что первоначально К. Акино расценивала, во
всяком случае официально, советы и критику американцев по по­
воду ее нерешительности и некомпетентности в организации про­
тивоповстанческой кампании как вмешательство во внутренние
филиппинские дела. Такова была, к примеру, ее реакция на серию
выступлений в конгрессе США в марте 1987 г. тогдашнего заме­
стителя министра обороны Р. Армитиджа с критическими замеча­
ниями в адрес правительства К. Акино б0. Но уже с лета 1987 г.
(и особенно после августовского мятежа) К. Акино, сближаясь с
генералитетом, стала поощрять политику активизации каратель­
ных методов по подавлению повстанческого движения и даже
критиковать США за недостаточную помощь в военной технике,
необходимой для разгрома повстанцев.
Окончились неудачей также и попытки новой администрации
нормализовать обстановку на юге страны, где более двадцати лет
местное мусульманское население вело вооруженную борьбу под
сепаратистскими лозунгами. Время от времени мусульманские
сепаратисты вступали в контакты с левыми повстанцами, а с
начала 1990 г. пользовались поддержкой обосновавшейся на
о. Минданао группы офицеров - участников декабрьского мятежа
1989 г. Плодом альянса с последними явилось провозглашение в
апреле 1990 г. «независимой республики Минданао». В октябре
1990 г. один из офицеров-путчистов А. Нобле, скрывавшийся в
горах на q. Минданао, предпринял новую попытку переворота,
опираясь на альянс с мусульманскими сепаратистами. Эта попыт­
ка окончилась провалом. Города Бутуан и Кагаян де Оро, захва­
ченные двумя мятежными батальонами под командованием
А. Нобле, были освобождены правительственными войсками, а
зачинщики арестованы.
Левое повстанчество и мусульманский сепаратизм, имея глу­
бокие социальные, политические, социокультурные, этноконфессиональные корни, действовали (и действуют) как устойчивые,
долговременные факторы. Оба они довольно откровенно исполь­
зовались в собственных целях филиппинской военной верхушкой,


которая заинтересована в поддержании нестабильной обстановки
для упрочения своих позиций в структуре власти, влияния на
правительственную политику и увеличения объема американской
военной помощи. Политическая нестабильность, лихорадившая
общество и не раз подводившее его на грань нового политиче­
ского кризиса, негативно влияла на экономическую политику
правительства «новой демократии».
Администрация К. Акино отвергла стратегию «нового общест­
ва», которой руководствовались власти при Ф. Маркосе, и при­
ступила к разработке собственного курса модернизации в новых
политических условиях. Существенные изменения претерпели
экономические статьи новой конституции 1987 г. Правительство
«новой демократии» сменило приоритеты модернизации эконо­
мики: снизилась роль государства в осуществлении реформ и по­
высилось значение рыночной составляющей механизма регули­
рования и функционирования хозяйства. Технократы из высшего
эшелона администрации на основе стратегии «новой демокра­
тии» разработали шестилетнюю экономическую программу на
1987-1992 гг. Для осуществления модернизации хозяйства было
решено в первую очередь провести конверсию внешнего долга и
широкую приватизацию госсобственности, чтобы собрать необ­
ходимые средства для финансирования намеченной перестройки
хозяйства. Для иностранных инвестиций был создан благоприят­
ный климат (иностранные инвестиции выросли с 564 млн долл. в
1987 г. до 2,5 млрд. долл. в 1992 г.). Помимо реорганизации про­
мышленности и инфраструктуры была принята «выборочная» аг­
рарная реформа, которая в основном касалась земель под сахар­
ным тростником. Но уже осенью 1987 г. ассигнования на нее
перестали выделяться в связи с усиливавшимися трудностями в
других отраслях хозяйства, экономики вообще.
Процесс структурной перестройки хозяйства был вялотеку­
щим. Администрация на фоне политических неурядиц и неумело­
го управления экономикой не смогла преодолеть возникавшие
осложнения в той или иной сфере хозяйства. Явственно обозна­
ченные кризисные явления в топливно-энергетической области с
начала 1990-х годов стали распространяться и на другие отрасли
хозяйства. Серьезное падение темпов экономического роста
(к рубежу 1990-х годов они упали до нулевой отметки) усиливало
пробуксовывание программы модернизации. Ее тормозили и


многие другие причины экономического и политического харак­
тера. Это - и неблагоприятно складывавшиеся внешнеэкономи­
ческие отношения, и сопротивление представителей олигархиче­
ской верхушки в законодательных и исполнительных органах
власти, и противодействие местных администраций. Немалую
роль в свертывании реформ, которые должны были содейство­
вать переходу от трудоемкого к капиталоемкому производству с
более совершенной технологией и соответственно к смене экс­
портной номенклатуры, сыграл бюрократический аппарат. Значи­
тельная часть управленцев и менеджеров не обладала должным
профессионализмом и поэтому их деятельность была малоэффек­
тивной. Среди чиновничества продолжала процветать коррупция.
Система управления государством позволяла безнаказанно суще­
ствовать семейственности и клановости. Объявленная борьба с
«дружками» Ф. Маркоса, разворовывавшими государственную
собственность при «новом обществе», заглохла. Подобная без­
действенность правительства вылилась в появлении новых «крони», теперь близких к управленцам высшего эшелона власти ре­
жима «новой демократии».
К концу правления президента К. Акино усилившиеся соци­
ально-экономические противоречия и конфликты стали серьезно
сдерживать экономический рост. Избранная экономическая стра­
тегия «новой демократии» не оправдала возлагаемых на нее на­
дежд. Задуманные реформы осуществились в небольшой степени,
а страна очутилась перед лицом топливно-энергетического кри­
зиса, серьезно ухудшавшего положение во всей экономике. При­
чины провала курса К. Акино по оздоровлению экономики стра­
ны и преодолению дестабилизации в целом заключались не толь­
ко в дефиците политической воли у президента и правительства.
Они крьрись и в самом характере «редемократизации», вернув­
шей «на круги своя» традиционные ценности и стереотипы пове­
дения, неадекватные потребностям современного общественного
развития.
В обстановке хронической политической нестабильности пра­
вительство тем не менее довольно успешно преодолевало выпав­
шие на его долю испытания. Появлявшиеся время от времени в
филиппинской и западной печати сведения о вероятности устра­
нения К. Акино от власти до истечения срока ее полномочий (как
полагали, скорее всего в результате в конце концов удавшегося


военного переворота) оказались несостоятельными, и ей удалось
привести страну к очередным выборам в 1992 г.
При всей остроте политической ситуации на Филиппинах сло­
жившийся здесь баланс сил «президент - верхушка армии - цер­
ковь», дополненный поддержкой правительства и персонально
К. Акино со стороны США, обеспечивал перевес правящего ре­
жима над оппозицией. Что касается политического поведения
К. Акино, то она начиная с 1987 г. проводила курс на тесное
сотрудничество с консервативными силами, стараясь не отталки­
вать при этом умеренно националистические круги. Опора ее
власти - лояльный правительству генералитет и партийная коали­
ция, возглавляемая X. Кохуангко.
Эволюция вправо, отказ от большинства обещаний, данных во
времена предвыборного популизма (1986), оттолкнули от К. Аки­
но ее многих почитателей и сторонников, преимущественно из
левонационалистических кругов. И все же психологический «фак­
тор Акино» не до конца исчерпал себя. Поэтому мотив «спаси­
тельницы демократии», рассчитанный на привлечение рядовых
филиппинцев, не исчезал из политической риторики президента.
Массовой базой поддержки президента и режима «новой де­
мократии» на последнем этапе президентства К. Акино стали ре­
формистские неправительственные организации (НПО) и народ­
ные организации (НО). Это организации гражданского общества,
развитие которых началось на Филиппинах еще до 1972 г. В годы
авторитаризма они занимали антимаркосовскую позицию и ак­
тивно участвовали в оппозиционном движении. При К. Акино
они занимали политически проправительственную позицию, и
кроме того, их деятельность распространялась на социальную
сферу, участие в проведении аграрной реформы и т.п. В литера­
туре НПО определяются как «любые добровольные объединения,
независимые и от правительства, и от частного бизнеса». В слу­
чае с К. Акино их поддержка ее как президента и проводимого ею
курса была свободным выбором, не обусловленным ни партий­
ными, ни политическими, ни прочими факторами. «НО», также
создававшиеся на добровольных началах, ближе и в структурном,
и функциональном смысле к организациям с установленным
членством и профессиональным профилем как профсоюзы, кре­
стьянские, женские организации. Особое место занимали жен­
ские организации и женское движение в целом. На Филиппинах


женщины всегда были активны в политике, представлены во всем
спектре политических сил. Существовало и довольно сильное
феминистское течение. Но в период противоборства К. Акино и
Ф. Маркоса женщины из среднего класса и элиты в подавляющем
большинстве оказались в лагере будущего первого женщиныпрезидента, образовав многочисленную и влиятельную силу под­
держки. Многие из женщин, подготовленные профессионально
(экономисты, политологи, психологи и т.п.), стали затем служить
в администрации президента. Женская солидарность сыграла не­
маловажную роль в создании благоприятных условий для демо­
кратической процедуры передачи власти в 1992 г . 61
На рубеже 1980-1990-х годов политическая жизнь на Филип­
пинах концентрировалась вокруг двух событий - президентских
выборов 1992 г. и филиппино-американских переговоров о базах,
которые должны были решить судьбу американского военного
присутствия на Архипелаге (в 1991 г. заканчивался договор, за­
ключенный в 1947 г. между США и Филиппинами об аренде
филиппинской территории для размещения американских баз).
При администрации К. Акино отношения с США были глав­
ным приоритетным направлением внешней политики Филип­
пин 62. Как и в прошлом, серьезное воздействие на внешнеполи­
тический курс оказывали силы проамериканской ориентации. К их
числу относились представители крупного бизнеса из групп про­
мышленников и финансистов, вернувших утраченные при Ф. Мар­
косе доминирующие позиции в экономике, которые традиционно
издавна связаны с американскими деловыми кругами; технокра­
ты в ближайшем окружении К. Акино, укрепившие свое положе­
ние в структуре власти с удалением из состава правительства ле­
вых националистов (1987); часть высшего офицерства, от опоры на
которую, как отмечалось, во многом зависела жизнеспособность
администрации К. Акино; профессиональные политики и партий­
ные лидеры (в частности, члены правительственной ЛДП).
Однако и в оппозиционных силах существовало немало груп­
пировок и лиц проамериканской ориентации (начиная с вице-президента С. Лауреля), строивших свои политические планы с рас­
четом на поддержку со стороны США.
Что касается президента К. Акино, то ее положение как поли­
тического лидера и государственного деятеля в большой степени
зависело от стабильности филиппино-американских отношений.


Она была заинтересована в поддержании многостороннего со­
трудничества с США (в первую очередь по вопросам американ­
ской экономической помощи), руководствуясь не только личны­
ми пристрастиями, но и государственными интересами. Вместе с
тем, заботясь об упрочении своих позиций, К. Акино не могла не
учитывать рост национализма, антибазовых настроений, распро­
странявшихся среди широких слоев филиппинцев, обвинений в
свой адрес в проамериканизме и послушании «старшему парт­
неру». Поэтому К. Акино придерживалась осторожной линии по­
ведения, стараясь не раздражать американцев и проамерикански
настроенных консерваторов из своего окружения и в то же время
не утрачивать доверия со стороны националистических кругов.
В ее официальных выступлениях, в отличие от Ф. Маркоса, не
содержалось показной антиамериканской риторики, но присут­
ствовала критика в адрес США по каким-то конкретным поводам
и настойчиво проводилась идея равноправных союзнических и
партнерских отношений.
Политика США на Филиппинах, как и в предшествующие пе­
риоды, определялась преимущественно прагматическими подхо­
дами и целями, которые диктовались американскими интересами
в этой стране и регионе ЮВА.
В недавнем прошлом примером подобного подхода могла
служить линия поведения американцев в момент кульминации
политического кризиса на Филиппинах в феврале 1986 г. В то
время в американской печати немало писали о том, что никогда
прежде США не действовали столь откровенно по устранению
лидера государства (имеется в виду Ф. Маркос), который в те­
чение последнего двадцатилетия вполне устраивал Вашингтон и
считался одним из его верных и надежных союзников.
Внеся свой вклад в сокрушение диктаторского режима Ф. Мар­
коса и передачу власти в руки К. Акино, США обратились к
политике всесторонней поддержки нового филиппинского прави­
тельства с подчеркнутым одобрением его деятельности по вос­
становлению демократических правопорядков. Этот курс, нача­
тый администрацией Р. Рейгана, продолжало правительство Дж. Бу­
ша. Сохранявшаяся на Филиппинах внутренняя нестабильность,
чреватая острыми политическими кризисами, заставляла амери­
канцев внимательно следить за филиппинскими событиями. Но
при всех поворотах в развитии ситуации США недвусмысленно


выступали в пользу правительства К. Акино. Солидарность с ним
была продемонстрирована американцами во время военного мя­
тежа в декабре 1989 г. В августе 1990 г. сенатор Р. Лугар, при­
бывший в Манилу в разгар болезненно и трудно протекавших
переговоров о базахб3, в ответ на слухи о готовящемся очередном
военном перевороте официально подтвердил безусловную под­
держку Вашингтоном гражданского демократического правления
на Филиппинах.
Вместе с тем США, учитывая нестабильность внутренней об­
становки на Филиппинах, продолжали придерживаться тактики,
выработанной ими в кризисные 1985-1986 гг. Укрепляя связи с
администрацией К. Акино и лояльными ее правительству силами
(членами кабинета, конгрессменами, генералитетом, лидерами
правительственных партий), они одновременно устанавливали и
налаживали контакты с проамерикански настроенными оппози­
ционными кругами. В избирательной кампании 1992 г. на под­
держку со стороны американцев могли рассчитывать любые фи­
липпинские лидеры и партии, ориентированные на сохранение в
стране парламентско-демократической системы и союзнические
отношения с США.
Что касается филиппино-американского военного сотрудни­
чества, то в этой области происходили серьезные перемены.
По мере приближения 1991 г. (сентябрь) - даты прекращения
действия договора 1947 г. - стал обостряться вопрос о судьбе
американских баз на Филиппинах. Для филиппинцев проблема
баз помимо ее военно-стратегической и экономической значимо­
сти оставалась в центре общественно-политической борьбы. Она
расколола филиппинское общественное мнение (сторонники со­
хранения, баз, его противники, приверженцы различных компро­
миссных вариантов), способствуя политической дестабилизации.
В аргументах противников сохранения баз на территории
страны преобладали следующие моменты: наличие иностранных
баз ущемляет национальный суверенитет Филиппин; ставит под
угрозу их безопасность, так как в случае военного конфликта
между великими державами Архипелаг неизбежно превратится в
мишень для ядерной атаки; американское военное присутствие
способствует экономической эксплуатации и дискриминации ра­
ботающих на базах филиппинцев; в районах баз нездоровая мо­
ральная атмосфера (рост проституции, наркомании и т.п .)64.


Сторонники же сохранения баз полагали, что они никоим
образом не ущемляют национальный суверенитет Филиппин, ссы­
лаясь на то, что американские военные объекты располагаются и
в ряде развитых стран - союзников США (к примеру, в Японии).
Наличие баз не создает угрозу безопасности, а, напротив, служит
фактором поддержания стратегического баланса сил в регионе.
Уход американцев с Филиппин приведет к нарушению этого
баланса. С распадом СССР и исчезновением советской угрозы в
АТР снижение военного присутствия США в регионе создаст
вакуум силы, туда устремятся другие державы. Поэтому остается
необходимость сохранения американских баз как «щита» против
вероятных внешних угроз, гарантии стабильности в регионе.
Судя по опросам общественного мнения в 1985, 1986, 1987 гг.,
лишь немногим более 30% опрошенных филиппинцев ставили
под сомнение необходимость сохранения американских баз. На
рубеже 1990-х годов стала преобладать точка зрения, сторонники
которой в принципе выступали за вывод американских баз, но не
требовали их немедленного удаления, опасаясь углубления эко­
номической дестабилизации, роста безработицы, потери доверия
к Филиппинам иностранных инвесторов и кредиторов.
Требование немедленной ликвидации баз оставалось одной из
главных установок политической программы левых радикалов,
объединявшихся вокруг НДФ - Национально-демократического
фронта. За безоговорочное продолжение американского военного
присутствия и продление договора о базах выступали достаточно
узкие правоконсервативные круги, главным образом в среде выс­
шего офицерства, которые рассчитывали на увеличение амери­
канской военной и экономической помощи, необходимой для ак­
тивизации карательных акций против повстанческого движения.
Перечисленные точки зрения и позиции в той или иной мере
получали отражение в политической борьбе внутри конгресса и в
правительстве. Причем К. Акино упорно отказывалась занять
четкую позицию относительно будущего баз, стараясь, по-види­
мому, не отталкивать американцев, сохранять их поддержку, но и
не раздражать националистические силы внутри конгресса и пра­
вительства и в обществе в целом.
В США во второй половине 1980-х годов (условно до и во
время подписания очередного промежуточного филиппино-американского соглашения о базах в 1988 г.) преобладала уверенность


в сохранении военного присутствия на Филиппинах и после
1991 г. Гарантией такой уверенности, по мнению официальных
американских политиков, должен был служить проводимый США
гибкий курс на всемерное содействие и помощь правительству
К. Акино, умеренную поддержку либеральных оппозиционных
кругов, демонстративное дистанцирование от правоконсерватив­
ной оппозиции, связанной с военными мятежниками.
В 1988 г. переговоры о базах продолжались семь месяцев и
протекали с большими трудностями. Действовали стереотипы по­
ведения, сложившиеся у обеих сторон. Американцы вели себя
жестко, шли на минимальные уступки. Радикальные национали­
стические требования филиппинцев, создававшие впечатление о
стремлении общества и правительства к ликвидации американ­
ского военного присутствия, в конце концов свелись к обсуж­
дению традиционного вопроса о повышении компенсации за экс­
плуатацию баз.
Согласно подписанному в октябре 1988 г. меморандуму о
базах, окончательное решение их судьбы на Филиппинах откла­
дывалось до сентября 1991 г. США обязались предоставить Фи­
липпинам в 1990 и 1991 гг. 962 млн долл. военной и экономи­
ческой помощи вместо прежних 500 млн долл. Однако эта сумма
была ниже требуемых филиппинской стороной 1,2 млрд. долл.
В меморандум было внесено новое положение о том, что
размещение ядерного оружия на Филиппинах может произво­
диться только с согласия филиппинского правительства. Вместе с
тем филиппинской стороне не удалось добиться контроля за опе­
ративными действиями американских войск с территории Филип­
пин. Пришлось согласиться также на заход кораблей и транзит­
ную посадку самолетов с ядерным оружием.
К началу 1990-х годов в США стали меняться подходы к проб­
леме их военного присутствия на Филиппинах.
В американских научных и военно-политических кругах офор­
милось несколько идей, связанных с планами либо полного выво­
да баз с территории Филиппин, либо значительного сокращения
там американского военного присутствия. Сторонники одной из
них (в военных кругах США), выступая за полный уход с Филип­
пин уже в 1991 г., утверждали, что наличие американских баз на
Окинаве и в центральной части Тихого океана вполне достаточно


для обеспечения стратегического баланса сил в Восточной и
Юго-Восточной Азии.
Сторонники частичного ухода с Филиппин рассматривали воз­
можность отказа от базы ВВС Кларк-Филд и сохранения на преж­
них условиях базы ВМС Субик-Бей.
В США обсуждались также планы передачи филиппинских
баз странам АСЕАН. Этот шаг рассматривался как выигрышный
политический ход, поскольку с США снималось распространен­
ное обвинение в том, что американские базы служат исключи­
тельно интересам американцев. Кроме того, повышалась бы отве­
тственность АСЕАН за безопасность и оборону субрегиона65.
Филиппино-американские переговоры о продлении либо пре­
кращении действия договора 1947 г. о базах (иными словами, о
перспективах военного присутствия США на Филиппинах) нача­
лись в мае 1990 г., прошли через восемь раундов и продолжались
в общей сложности в течение двадцати месяцев. Американскую
делегацию на переговорах возглавлял бывший помощник мини­
стра обороны США Р. Армитидж, филиппинскую - министр ино­
странных дел Филиппин Р. Манглапус.
Американская делегация, следуя официальным рекомендаци­
ям Вашингтона, хотя и старалась достичь соглашения с филип­
пинской стороной о расширении партнерства в области регио­
нальной безопасности, тем не менее уже не рассматривала воен­
ные базы на территории Филиппин как «жизненно важные» для
геостратегических интересов США в регионе. Более того, судя по
итогам первых трех раундов переговоров, США, впервые за всю
историю их отношений с Филиппинами, не исключали варианта
быстрого вывода военных объектов с территории Архипелага
сразу же после сентября 1991 г. Во всяком случае, осенью 1990 г.
американцы заявили о готовности эвакуировать базу Кларк-Филд
уже в 1991 г. В отношении же комплекса Субик-Бей планиро­
валась договоренность с филиппинцами о его постепенном де­
монтаже и вывозе, рассчитанном не менее чем на 10-12 лет.
В правительстве и сенате Филиппин к началу переговоров
усилились позиции решительных противников продления дого­
вора о базах.
Несмотря на чрезвычайно напряженный, не раз прерывавший­
ся процесс переговоров, обе стороны в конце концов пришли к
согласию о поэтапном, протяженном во времени выводе с


Филиппин американских военных объектов. Жесткая борьба шла
вокруг конкретных вопросов о сроках и условиях аренды и раз­
мерах платежей. Филиппинская делегация выступила за продле­
ние арендного соглашения с американцами на семь лет с выпла­
той ежегодно Филиппинам суммы в 825 млн долл. США согла­
шались на платежи в 360 млн долл. в год с продлением сроков
аренды на десять лет. В итоге был принят компромиссный
вариант: аренда на семь лет с ежегодными платежами в размере
363 млн долл.
'
Такова была ситуация к началу лета 1991 г., когда обрушив­
шееся на Филиппины стихийное бедствие подтолкнуло затянув­
шийся диалог к неожиданному финалу. Речь идет о грандиозном
извержении вулкана Пинатубо (оно началось в июне 1991 г.),
расположенного в районе размещения базы Кларк-Филд. Ее тер­
ритория была покрыта пеплом, и всякая деятельность парализо­
вана. Поэтому США были вынуждены в срочном порядке за­
крыть базу, эвакуировать персонал и вывезти оборудование.
Это событие спровоцировало взрыв антиамериканских, антибазовых выступлений, поскольку стали якобы известны факты
(скрывавшиеся американцами) о нахождении на территории КларкФилд ядерного, бактериологического и химического оружия. При
голосовании в сенате сенаторы-патриоты, провалив ратификацию
договора, не только добились решения о выводе последнего аме­
риканского военного анклава с территории республики, но и фак­
тически поставили под вопрос дальнейшее сотрудничество с аме­
риканцами в области обороны и безопасности. Разрыв многолет­
них партнерских связей в этой жизненно важной для Филиппин
сфере не устраивал многих филиппинцев, в том числе в конгрессовских и партийно-политических кругах. Сразу после рокового
голосования в сенате сторонники продления соглашения с США
попытались организовать общенациональный референдум, чтобы
окончательно решить судьбу договора. Но К. Акино, от согласия
которой зависело проведение референдума, после некоторых ко­
лебаний высказалась против этой идеи, по-видимому, опасаясь за
собственные позиции и углубление и без того серьезных разно­
гласий между правительством и верхней палатой конгресса. В со­
ответствии с ее распоряжением США была предоставлена воз­
можность вывода базы Субик-Бей в течение 1992 г. (с заверше­
нием эвакуации в декабре).


К ликвидации военных баз на Филиппинах американцы отнес­
лись со свойственным им прагматизмом, подсчитав реальные
убытки и обнаружив, что они не столь катастрофичны, как пред­
полагалось.
Спокойная реакция Вашингтона была, несомненно, связана с
некоторым снижением внимания США к азиатско-тихоокеанской
политике в результате прекращения военно-политического про­
тивоборства с бывшим СССР, а также с изменениями в амери­
канской глобальной базовой стратегии и сокращением военного
бюджета. В то же время, судя по официальным заявлениям аме­
риканских политиков и дипломатов, США - ныне в роли един­
ственной глобальной супердержавы - отнюдь не собирались
отказываться от военного присутствия в АТР. В частности, это
отвечало интересам стран АСЕАН, обеспокоенных возникнове­
нием регионального «вакуума сил» и «вакуума безопасности» изза снижения активности США после ухода из АТР бывшего
СССР, угрозой выдвижения на передний план в международных
отношениях в регионе Японии и в недалекой перспективе - КНР.
Не случайно Сингапур предоставил территорию для службы ты­
лового обеспечения 7-го флота США, базировавшегося на СубикБей (кроме того, склады и ремонтное оборудование переводятся с
филиппинской базы в Японию и на Гуам). С выводом баз фор­
мально окончился период «особых отношений» между Филиппи­
нами и США.

Стабилизация в годы «работающей демократии»
президента Ф. Рамоса (1992-1998)
С приходом к власти (1992) восьмого президента Филиппин
Фиделя Рамоса маятник филиппинской политики качнулся в сто­
рону усиления и централизации государственной власти. Законо­
мерность такого поворота объяснима действием многих факто­
ров. Это и затянувшееся состояние «стабильной нестабильности»
со второй половины 1970-х годов - начала кризиса режима
Ф. Маркоса и уже при К. Акино - неопределенность и стагнация
в экономике, нерешаемость социальных проблем при слабости
государственной власти, неустойчивости и неуправляемости по­
литического процесса. Это и порождаемый подобным состоянием
социально-психологический фактор усталости общества и как


следствие вновь, как это наблюдалось перед приходом к власти
Ф. Маркоса, появление настроений в пользу сильного лидерства,
порядка и дисциплины. Происходит осознание частью лидеров и
элиты необходимости перехода к прагматичному курсу модернизаторских реформ. Главный же субъективный фактор - характер
личности президента Ф. Рамоса, от которого зависел и тип его
лидерства.
Ф. Рамос продолжил немногочисленный список «сильных фи­
липпинских президентов» - М. Кесона, Р. Магсайсая, Ф. Марко­
са. Все они завоевали доверие соотечественников не только лич­
ной харизмой, но обязательно конкретными актуальными для
своего времени программами преобразований. Что касается Ф. Ра­
моса, то он вообще не принадлежал к числу харизматических
лидеров и не совсем отвечал привычным филиппинским стандар­
там политика такого ранга. По своему происхождению Ф. Рамос
не связан с традиционными олигархическими кланами. Фидель
Вальдес Рамос родился 18 марта 1928 г. в городе Лингаен (про­
винция Пангасинан на Сев. Лусоне) в семье известного журна­
листа, политика, дипломата Нарсиско Рамоса. Ф. Рамос - первый
и пока единственный президент католических Филиппин - проте­
стант по вероисповеданию (его семья принадлежит к методист­
ской церкви). Ф. Рамос - профессиональный военный, генерал,
напомним, занимавший высокие посты в администрациях Ф. Мар­
коса (заместитель начальника генштаба и глава констабулярии) и
К. Акино (начальник генштаба, затем министр обороны). Он за­
кончил элитную военную академию в США Вест-Пойнт, получил
диплом инженера гражданского машиностроения в Университете
штата Иллинойс (США) и степень магистра по менеджменту в ма­
нильском Университете Атенео. Он по праву считается одним из
самых интеллектуальных политических деятелей послеколониаль­
ных Филиппин, высококвалифицированным менеджером, облада­
ющим современным глобально ориентированным мышлением.
Подобно Х.П. Энриле, Ф. Рамос завоевал популярность у фи­
липпинцев как герой «революции ЭДСА». Но в отличие от
Х.П. Энриле он сохранял лояльность К. Акино в течение всего ее
президентства. Его кандидатура на президентских выборах в мае
1992 г. была рекомендована К. Акино и поддержана правитель­
ственным блоком «Власть народа». Между тем победа на выбо­
рах далась ему нелегко. С выборами-92 вернулись все негативные


черты электорального процесса на Филиппинах, характерные для
домаркосовской модели либеральной демократии (межличност­
ные противоборства, множество кандидатов с невнятными про­
граммами, подкупы избирателей, торговля голосами, насилие и пр.).
Ф. Рамос выиграл избирательную кампанию в острой борьбе,
оставив позади более десятка соперников, но победил с мини­
мальным преимуществом - за него проголосовали 23,5% избира­
телей. По филиппинской конституции президент избирается пря­
мым голосованием, избранным считается кандидат, получивший
наибольшее число голосов66, Низкий рейтинг Ф. Рамоса, несмот­
ря на его роль в февральских событиях 1986 г., был связан с тем,
что многие филиппинцы настороженно относились к избранию
профессионального военного, притом родственника Ф. Маркоса
(опасения нового варианта диктатуры). Кроме того против него
голосовали многочисленные противники К. Акино 67.
В роли «преемника» К. Акино он вступал на президентский
пост, казалось бы, как продолжатель либерально-демократического курса предшествующей администрации. Однако уже в своей
предвыборной программе он заявил о цели создания модели «ра­
ботающей демократии с сильной демократической властью, спо­
собной консолидировать общество» 68. Его программа начиналась
словами: «Мы предлагаем правительство, которое работает, пре­
зидента, который покончит с коррупцией и некомпетентностью, и
административный аппарат, который будет служить обществен­
ным интересам» 69, Это не была обычная предвыборная риторика.
При Ф. Рамосе действительно обозначились (и реализовались)
новые тенденции развития - к усилению власти президента, ре­
форме и ускоренной модернизации экономики как основы стаби­
лизации, но, в отличие от близкого, по существу, эксперимента
Ф. Маркоса, без деформации демократических институтов и правопорядков, без ущемления гражданских прав и свобод.
Процитируем еще одно высказывание Ф. Рамоса в его «Обра­
щении к народу» в 1993 г., в котором он, по его собственным сло­
вам, сформулировал свою «философию политического лидера»:
«Использовать власть без определенных принципов - бесстыдно,
а принципы, не подкрепленные наличием власти, не могут про­
двигать страну вперед» 70.
Выработанная им стратегия модернизации и стабилизации во
многом опиралась на опыт филиппинских партнеров по АСЕАН,


в начале 1990-х годов находившихся на подъеме экономического
роста и процветания. Ф. Рамос прямо поставил задачу: «...до­
биться экономического динамизма наших соседей» 71. В то же
время он был крайне осторожен в оценках, связанных с полити­
ческим аспектом модернизации в этих странах, отдавая отчет в
особой чувствительности филиппинцев, недавно освободившихся
от авторитаризма, к любым экспериментам по реформированию
системы власти, которые могут ущемить демократический право­
порядок 72. Тем не менее стабилизационная стратегия Ф. Рамоса
предусматривала модернизацию экономики при обязательной
концентрации власти в руках президента. Сильная сторона Ф. Ра­
моса как политика заключалась в умении сочетать присущую ему
склонность к авторитарному поведению с рационализмом, гиб­
костью, способностью добиваться компромиссных решений, что,
несомненно, помогало успешному проведению правительствен­
ного курса.
В осуществлении принятой администрацией в 1994 г. про­
граммы «трех модернизаций» - экономической, социальной,
политической - первенство заняла экономика (именно в экономи­
ческой сфере были достигнуты наиболее существенные резуль­
таты). За 1992-1996 гг. Филиппины совершили прорыв из много­
летней экономической разрухи и застоя к экономической стаби­
лизации. Показатель последней - динамика экономического роста
от нулевых показателей рубежа 1990-х годов к повышению до
2,0% роста ВВП и 2,3% ВНП в 1993 г., соответственно 4,5 и 5,1% в 1994, 6,3 и 7,0% - в 1995, наконец, 6,5 и 7,3% - в 1996 г . 73
В основу модернизации экономики была положена программа ли­
берализации экономической политики. Она включала широкий
комплекс мер: разгосударствление, приватизацию, поощрение част­
ного предпринимательства, создание специальных экономических
зон, обеспечение благоприятного климата для иностранных инве­
стиций, расширение участия Филиппин в системе международного
разделения труда, стабилизацию национальной валюты - песо 74.
Одним из важных аспектов экономической реформы стала
либерализация экономического законодательства, укрепляющая
доверие зарубежных кредиторов, капиталовложения которых в
филиппинскую экономику начали стабильно расти.
Первым шагом нового экономического курса было восстано­
вление топливно-энергетического хозяйства, находившегося к


приходу к власти Ф. Рамоса в тяжелом кризисе. Преодоление
топливно-энергетического кризиса было первой крупной победой
новых властей. Уже к лету 1994 г. страна стала полностью обес­
печивать себя электроэнергией не только за счет ввоза нефтепро­
дуктов, но и внутренних ресурсов. Использование новых методов,
установленных в отношениях между государством и частными
предпринимателями (система БОТ) в топливно-энергетической
области, было очень эффективно. Система БОТ (аббревиатура ан­
глийских слов - строить, эксплуатировать, передавать) при стро­
ительстве электростанций расширила участие в нем частного
капитала и прав последнего на дальнейшую эксплуатацию стан­
ций. При этом сократились бюджетные расходы на эти цели на
две трети. Успешные результаты заключенных соглашений по си­
стеме БОТ использовались и при модернизации инфраструктур­
ных объектов. Решение энергетических проблем позволило рас­
ширить производство в промышленности - основном двигателе
экономического роста и структурной перестройки хозяйства в
целом.
Государство расширило права частного национального капи­
тала, участвующего в проектах, занесенных в государственную
экономическую программу, оказывая ему поддержку в пере­
стройке на современный лад управления производством, подго­
товку квалифицированных менеджеров в областях финансирова­
ния, управления персоналом, маркетинга и т.п.
Инвестиции иностранных вкладчиков в филиппинскую эконо­
мику содействовали увеличению числа промышленных зон и мо­
дернизации производственной инфраструктуры, в том числе
транспорта и телекоммуникационных сетей. Благодаря увеличе­
нию притока иностранного капитала быстрее стали развиваться
производство и экспорт электроники, опередив по росту темпов
все другие отрасли промышленности. За годы президентства
Ф. Рамоса в электронику было вложено почти 7 млрд. долл. Ино­
странного капитала, а ее экспорт вырос в 6,5 раза (с 3 млрд. до
20 млрд. долл.). В результате электроника заняла первое место
среди основных экспортных товаров, на нее приходилось до
трети стоимости всего вывоза 75. Таким образом, расширение уча­
стия Филиппин в международном разделении труда стало важ­
ным условием экономического прогресса.


Лучшим показателем здоровья экономики стало увеличение
инвестиций в обрабатывающую промышленность - основного
двигателя роста структурной перестройки. По данным управления
инвестиций Филиппин в одобренные им проекты, вложения
повысились в четыре раза. Стабильно расширялась и доля инве­
стиций в ВВП, хотя Филиппины продолжали отставать от наи­
более экономически развитых стран Юго-Восточной Азии.
Курс на экономическую модернизацию был положен в основу
«Программы развития хозяйства на 1994-1998 гг.». В ней глав­
ной значилась «приоритетная программа реконструкции 32 важ­
нейших объектов инфраструктуры», из них треть расположена в
Большой Маниле. Первыми стали модернизироваться транспорт­
ная сеть столицы и ее аэропорты, затем были созданы три «новых
центра роста» наподобие Макати - основного делового центра
страны, обустроены новые промышленные парки 76. Строились
скоростные шоссе, связывающие Манилу с новыми свободными
экономическими зонами, возведенными на бывших американских
военных базах Субик-Бей и Кларк-Филд.
Отраслям, пробивающимся на мировой рынок, правительство
оказывало большое внимание, в их числе производству бытовой
электротехники и текстиля. С развертыванием работ по програм­
ме модернизации начался настоящий бум в строительной отра­
сли. Производство в ней поднялось почти в три р а за 77. Еще более
высокими темпами росла финансовая сфера. Удачный и эффек­
тивный переход на потепление отношений государства и частно­
го сектора при создании производственной инфраструктуры, ра­
нее сферы бюджетного финансирования, стал существенным фак­
тором экономического роста и сокращения дефицита госбюджета.
Реформы в банковской сфере укрепили в определенной мере
финансовую систему страны и впоследствии сделали ее более
устойчивой по отношению к негативным последствиям азиат­
ского кризиса 1997-1998 гг. Они позволили Филиппинам прове­
сти ряд мер по реструктуризации отдельных секторов хозяйства и
решить ряд важных социальных проблем, в том числе сократить
численность безработных и лиц, живущих за чертой бедности.
В середине 1990-х годов, по оценкам западных экспертов,
Филиппины по ряду показателей (в первую очередь по темпам
экономического роста) приблизились к передовым странам
АСЕАН.


В обнародованной впервые еще в 1992 г. президентской про­
грамме «Филиппины 2000» была намечена цель перехода Филип­
пин на рубеже нового столетия в категорию НИС (новых инду­
стриальных стран)78. В то время достижение этой цели казалось
вполне реальным. Но валютно-финансовый кризис 1997-1998 гг.,
поразивший все страны ЮВА, нарушил намеченный ход разви­
тия Филиппин, отодвигая планы присоединения к семье «азиат­
ских тигров» на неопределенные сроки.
Однако известно, что Филиппины по сравнению со своими
соседями с передовой экономикой - Таиландом, Индонезией,
Малайзией, Сингапуром - оказались более устойчивыми к кри­
зисной ситуации. Хотя филиппинская экономика испытала нега­
тивное воздействие кризиса (падение курса песо на 40%, дестаби­
лизация биржевого рынка и т.п.), но эти трудности были намного
легче тех испытаний, которые обрушились на большинство стран
Юго-Восточной Азии. Смягчению кризисной обстановки способ­
ствовала грамотная экономическая политика администрации
Ф. Рамоса, прежде всего проводившаяся с 1994 г. реструктури­
зация финансового сектора, Центрального банка и коммерческой
банковской системы.
Зависимость Филиппин от краткосрочных кредитов или влия­
ния спекулятивного капитала была значительно меньшей, чем, к
примеру, у Индонезии, Таиланда и Малайзии.
С успехами в экономической модернизации в 1992-1996 гг.
было связано расширение социальной базы правящего режима.
Правительство Ф. Рамоса поддерживала значительная часть дело­
вых финансовых кругов, средний класс. Особой популярностью
Ф. Рамос пользовался у филиппино-китайской бизнес-элиты, ко­
торая высоко ценила его «профессионализм», а также среди
молодого поколения филиппинцев, сторонников модернизации и
прогресса. Успешное проведение реформы экономики привлекло
к правительственной программе преобразований и ту часть тра­
диционной экономической элиты, которая была вовлечена в модернизаторские проекты и получала выгоды от оживления ры­
ночной экономики 79. В команде же Ф. Рамоса были собраны его
единомышленники-реформаторы, главным образом, представите­
ли молодого и среднего поколения технократов, менеджеров,
ученых-экономистов, все, подобно президенту, высокообразован­
ные, окончившие по два-три университета, в основном в США.


Стабилизация в экономике благотворно сказалась на оздоров­
лении общей обстановки в стране, снижении уровня социального
напряжения. Но социальная стабильность была непрочной, по­
скольку сохранились источники роста социального недовольства
(нерешенные проблемы бедности, занятости, разрыв в уровнях
доходов, коррупция в административно-бюрократических струк­
турах, преступность и пр.).
В процессе политической стабилизации ощутимые положи­
тельные сдвиги произошли в сдерживании экстремистской оппо­
зиции. Политика правительства'Ф. Рамоса в отношении радикаль­
ной оппозиции (всех ее течений) основывалась на президентской
идее достижения общенационального консенсуса как главного
условия для претворения в жизнь целей национального развития.
В сентябре 1992 г. президент создал «Комиссию по националь­
ному объединению», которая должна была выработать конкрет­
ную программу по сдерживанию экстремистской оппозиции.
В 1992-1994 гг. Ф. Рамос сумел частично нейтрализовать, ча­
стично привлечь на свою сторону военных оппозиционеров (пра­
воэкстремистская оппозиция). Их головная организация РАМ
перешла в легальную оппозицию президенту. Полковник Г. Онасан, возглавлявший почти все путчи против К. Акино, в 1995 г.
был избран в сенат80.
Сократились масштабы левоповстанческого движения (в 1995 г.
ННА насчитывала менее 5 тыс. бойцов). Помимо общих причин
ослабления этого движения, связанных с глобальным кризисом
коммунизма, свои результаты принесла целенаправленная поли­
тика правительства. Рамос с одобрения конгресса легализовал
компартию 81 и осуществил ряд мер по широкоич амнистии участ­
ников вооруженной борьбы и заключению перемирия с руковоw
82
дителями леворадикальной оппозиции .
Третий компонент экстремистской оппозиции - мусульман­
ский сепаратизм - тоже в значительной степени был ослаблен.
К моменту прихода к власти президента Ф. Рамоса на мусульман­
ском Юге появился ряд новых организаций от умеренного до
ультрарадикального толка. Помимо ФНОМ, с которым с пере­
менным успехом вели переговоры Ф. Маркос и К. Акино, на Цент­
ральном Минданао активизировался ИФОМ, выступая с требова­
ниями отделения южных районов и создания на них независимо­
го исламского государства. К середине 1990-х годов относится


начало действий небольшой группировки Абу-Сайяф (Носители
меча), занимавшейся разжиганием мусульманско-христианской
вражды на Минданао (к концу 1990-х годов Абу-Сайяф превра­
тилась в ультрарадикальную группировку, использующую лозун­
ги джихада для насилия, террора и фактически криминального
беспредела).
Правительство Ф. Рамоса избрало двусторонний подход к ре­
шению проблемы мусульманского сепаратизма, который принес
свои плоды: переговоры с теми, кто хочет их вести, и борьба с
теми, кто стремится к продолжению вооруженного конфликта.
В сентябре 1996 г. произошло без преувеличения историческое
событие - подписание (в результате сложных многоэтапных пе­
реговоров с сепаратистами) в Маниле при посредничестве Индо­
незии мирного договора между администрацией Ф. Рамоса и
ФНОМ. Впервые была принята вполне реалистическая програм­
ма развития Юга.
Окончательный вариант мирного договора подписали офици­
альный представитель президента Филиппин Мануэль Янг и ли­
дер ФНОМ Нур Мисуари. Договор предусматривал создание на
юге Филиппин Специальной Зоны Мира и Развития (СЗМР),
включавшей 14 провинций и десять городов. Управлять эконо­
мическим развитием этой зоны должен был временный Южно­
филиппинский совет мира и развития во главе с ФНОМ, который
функционировал под контролем президента страны. Полномочия
совету были прямо делегированы президентом Ф. Рамосом, что
было продиктовано необходимостью обойти некоторые консти­
туционные препоны. В задачу Совета, возглавленного Нур Мисуари, входила подготовка автономии 83 .
Согласно договоренности 5750 мусульманских боевиков были
интегрированы в состав Вооруженных Сил Филиппин и еще 1750 —
в создаваемую структуру региональной безопасности.
В зоне мира и развития вводилось исламское законодательство
на основе шариата, система образования должна была строиться
на исламских принципах, хотя граждане имели право свободного
выбора между исламской и обычной светской школами.
После окончания трехлетнего периода провинциям и городам
зоны предоставлялась возможность участвовать в голосовании по
вопросу о создании полностью автономного правительства,


в результате которого должны быть определены реальные грани­
цы мусульманской автономии.
Через неделю после подписания соглашения состоялись выбо­
ры губернатора и законодательного собрания Мусульманского
Автономного Района Минданао (МАРМ), которые явились одним
из шагов, направленных на реализацию достигнутых договорен­
ностей. Губернатором ограниченной мусульманской автономии
стал Н. Мисуари, назначенный позже Ф. Рамосом на пост главы
Южно-филиппинского совета мира и развития. Как заметил пре­
зидент страны: «Причины, лежащие в основе длительного конф­
ликта не исчезнут сами собой только потому, что мы достигли
мира. Впереди еще более сложная и тяжелая работа по воплоще­
нию в жизнь договоренностей и экономическому строительству».
В январе 1997 г. правительство заключило соглашение о вре­
менном прекращении огня с другой крупной сепаратистской ор­
ганизацией ИФОМ, соперником ФНОМ 84. Но всплески насилия
не прекратились. Их питательная среда - антагонизм между мест­
ными жителями - мусульманами и христианами. Последние опа­
сались перспективы создания автономии под руководством му­
сульманских лидеров, как это предусмотрено договором 1996 г.
С той и другой стороны действовали вооруженные группировки.
Сам Ф. Рамос оценил подписание договора с ФНОМ достаточно
высоко, но и вполне трезво. Этому событию он посвятил свою
книгу «Передышка, но не мир», которую снабдил приложением
документов, отразивших все стадии переговорного процесса 85.
Само название книги указывало на то, что «мусульманская проб­
лема», даже в частично урегулированном варианте, оставалась
долговременным дестабилизирующим фактором.
Практически не поддавалась реформированию политическая
система, а именно с ее обновлением связывалось создание рабо­
тающей демократии. Причины крылись в устойчивости внутрен­
них традиционных механизмов и стереотипов филиппинской
политики. Среди них - персонализация политических отношений
с господством патернализма и непотизма, отсутствие партийной
системы современного типа, столь же традиционная взаимозави­
симость политической и бюрократической элиты (источник и
«вечный» двигатель коррупции в административно-политических
структурах), традиция противостояния законодательной, судеб­
ной (с одной стороны) и исполнительной властей. Сопротивление


I
I
с
I
г
т
с
с
ft
з
т
л
л
Ь
с
<1
з,
б
н
п
б
Г
в
с]
T'
м
п
к
д
д
н
е,
л
у
н

в конгрессе (особенно в сенате) и Верховном суде встречали
главным образом президентские законопроекты и решения по конкретным вопросам экономической либерализации и модернизации,
В первые четыре года президентства Ф. Рамосу ценой целой
серии политических компромиссов и с помощью сложных маневров удалось привлечь часть оппозиционных партий и объединений на свою сторону, сделав первые шаги по консолидации политической элиты на базе президентской программы. В резуль­
тате сближения консервативных и правоцентристских партий в
1994 г. в правительственный блок «Власть народа» (Лакас) - Ha­
циональный союз христианских демократов (НУКД - в тагальской транскрипции), который непосредственно возглавлял Ф. Рамос,
вошла бывшая проакиновская партия Борьба за филиппинскую
демократию (ЛДП), превратившись в коалицию Л акас-НУ КДЛДП 8б. Выступая за президентскую программу преобразований,
эта коалиция одержала блистательную победу на промежуточных
выборах в конгресс и местные органы власти в мае 1995 г. (по
конституции 1987 г.). 10 из 12 переизбравшихся сенаторов и 166
из 204 избранных депутатов нижней палаты были кандидатами от
Лакас-НУКД-ЛДП». На местном уровне около 86% постов гу­
бернаторов провинций и мэров оказались в руках кандидатов от
правительственной коалиции, а в агломерации Большая Манила 10 из 13 переизбиравшихся мэров 87. На короткое время Ф. Рамос,
обеспечив проправительственное большинство в обеих палатах
конгресса, добился смягчения противоречий между исполнительной и законодательной властями.
Однако эта относительная стабильность была нарушена уже в
1996 г.: распалась правительственная коалиция, поскольку из нее
вышла ЛДП, возглавляемая тогдашним председателем сената
Э. Ангарой, который сформировал из своих сторонников-сенаторов оппозиционную президенту фракцию с претенциозным названием «Блок сенатской совести».
Обострение политической борьбы было напрямую связано с
приближением президентских выборов 1998 г. Согласно конституции, они должны быть проведены во второй понедельник мая, а
полномочия президента истечь 30 июня 1998 г . 88 Борьба вокруг
вопросов о смене власти развернулась с заметной поляризацией
сил в политических кругах и в обществе между сторонниками и
противниками президента. Первые, будучи заинтересованы в


продолжении курса преобразований, вполне обоснованно опаса­
лись его прекращения в случае прихода к власти кого-то из оппо­
нентов Ф. Рамоса и почти неизбежного возврата к экономическо­
му и политическому хаосу. Поэтому было создано общественное
движение за переизбрание Ф. Рамоса. Движение получило назва­
ние «Народная инициатива за реформы, модернизацию, разви­
тие». Оно проводило кампанию по сбору необходимых 5 млн
подписей под петицией в конгресс. Именно конгресс должен был
санкционировать проведение плебисцита о принятии конституци­
онной поправки, позволяющей действующему президенту выдви­
гать свою кандидатуру для повторного участия в президентских
выборах. Но ясно, что эта инициатива сторонников президента
была обречена на провал из-за сопротивления в обеих палатах
конгресса, исходившего как от откровенных противников Ф. Ра­
моса, так и от многих его формальных сторонников, выступав­
ших ради конституционной целостности и стабильности против
каких бы то ни было изменений конституции 1987 г.
Противники Ф. Рамоса опасались, в случае его переизбрания,
повторения «прецедента Ф. Маркоса», хотя большинство полити­
ков, особенно тех, кто собирался выставлять свои кандидатуры
на выборах 1998 г. (а таких набралось около десятка), вели обыч­
ную борьбу за власть, используя в личных интересах сохраняв­
шийся в обществе страх перед возвратом диктатуры. Решение
Верховного суда о прекращении деятельности «Народной ини­
циативы» развязало руки наиболее ярым противникам Ф. Рамоса.
Его стали открыто обвинять в СМИ в намерениях ликвидировать
демократические порядки, подавлении гражданских свобод, стрем­
лении остаться у власти, нарушив конституцию 89. Надо сказать,
что обвинения Ф. Рамоса в авторитарных устремлениях не были
целиком беспочвенны. Еще в 1995-1996 гг. нельзя было исклю­
чить, что Ф. Рамос, убедившись в невозможности легитимного
переизбрания на второй срок и будучи политиком целеустрем­
ленным и амбициозным, стремящимся к полной реализации сво­
ей программы реформ, может прибегнуть к каким-то неконститу­
ционным действиям. Хотя лейтмотивом его публичных заявле­
ний всегда были заверения в уважении конституции и готовности
следовать закону, прямо не отрицалась возможность продления
его полномочий. В частности, в 1996 г. Ф. Рамос высказывался за
конституционную реформу, предполагавшую переход от прези­


дентской к парламентской форме правления. Его противники
истолковали подобное изменение конституции как способ про­
дления власти Ф. Рамоса уже в качестве премьер-министра.
На филиппинском политическом жаргоне кампания против
любых поправок к конституции, предлагавшихся сторонниками
Ф. Рамоса, называлась «Cha-Cha» (Change o f Charter). Эта кампа­
ния усилилась в 1997 г.
Примерно с начала 1997 г. ситуация стала меняться. Возмож­
ность продления властных полномочий Ф. Рамоса практически
была исключена из сценария политического развития Филиппин
в ближайшее время. Ухудшение состояния здоровья Ф. Рамоса
(в конце 1996 г. он перенес тяжелую операцию) - далеко не
основная причина, объясняющая изменение его собственного по­
ведения (хотя она присутствует в качестве таковой во многих
публикациях филиппинской и западной прессы). Можно предпо­
ложить, что в основе поведения Ф. Рамоса, опытного и трезвого
политика, лежала его реалистичная оценка соотношения общест­
венных сил, сложившегося явно не в пользу президента. Ряды
оппозиции, противников любых вариантов продления президент­
ства Ф. Рамоса, включали важнейшие институты и сегменты
общества. Лидер оппозиции - католическая церковь во главе с
кардиналом X. Сином, обладающая непоколебимым авторитетом
среди прихожан, способная (как это было продемонстрировано в
1986 г.) консолидировать общество ради достижения целей, кото­
рые отвечают ее интересам. В оппозиции находилась значитель­
ная часть офицерского корпуса, в том числе генералитета, высту­
павшая против изменения избирательной процедуры. Многие
бизнесмены - сторонники экономической политики Ф. Рамоса стали также высказываться против внесения изменений в консти­
туцию, опасаясь, что это может спровоцировать социальный взрыв
и экономический хаос в условиях роста социального недоволь­
ства, связанного с углублением валютно-финансового кризиса90.
Ф. Рамос не мог не считаться с позицией его соратников по
событиям 1986 г., настроенных резко отрицательно к возможным
нарушениям конституции. К ним принадлежала и К. Акино, его
бывший политический союзник, своим авторитетом поддержав­
шая Ф. Рамоса на выборах 1992 г. Представители именно этих
сил (лидеры - X. Син и К. Акино) возглавили готовившийся с
начала сентября 1997 г. самый многолюдный за весь период


президентства Ф. Рамоса (до 0,5 млн участников) марш протеста
в Маниле, специально приурочив его к 21 сентября - 25-й годов­
щине введения Ф. Маркосом чрезвычайного положения 91, Когда
21 сентября 1997 г. акция состоялась, Ф. Рамос в очередной раз
продемонстрировал свойственные ему гибкость и прагматизм, ис­
пользовав эту акцию для публичного примирения с оппозицией.
Выйдя к митингующим, он заявил о своем окончательном наме­
рении законно передать власть тому, кто будет избран прези­
дентом в мае 1998 г . 92
Еще одна сторона в деятельности реформаторского правитель­
ства Ф. Рамоса заслуживает несомненного внимания - концепция
внешней политики Филиппин. По этой проблеме позволим себе
обратиться к выводам российского дипломата и ученого-филиппиниста Ю.А. Райкова в его книге «Внешняя политика Филиппин
на рубеже XXI века» 93.
Остановимся на трех обобщенных заключениях, в которых, на
наш взгляд, содержится сущностная оценка внешнеполитической
деятельности Филиппин при Ф. Рамосе. Во-первых (цитируем
автора): «Ф. Рамос направил свои усилия на восстановление
субъектности Филиппин в международных отношениях... на
возвращение стране достойного места в мировом сообществе, по­
вышение ее авторитета... особенно среди развивающихся госу­
дарств, достижение большей уверенности и обеспечение свободы
маневра во внешнеполитическом пространстве» 94.
Во-вторых, была разработана концепция внешней политики,
учитывающая политические изменения на международной сцене
в начале 1990-х годов. В условиях «стратегической неопределен­
ности» (с прекращением холодной войны и конфронтации супер­
держав в Юго-Восточной Азии) проблема национальной безопас­
ности рассматривалась Ф. Рамосом в русле объединения на базе
АСЕАН десяти государств ЮВА в целях противодействия вме­
шательства внерегиональных держав и развития отношений внут­
ри «десятки» с упором на потенциал АСЕАН. Поэтому приори­
тетным в политике Манилы стало асеановское направление. При­
чем Ф. Рамос ставил задачу максимального укрепления позиций
Филиппин в Ассоциации. Заботясь о развитии филиппинского
бизнеса в ЮВА, филиппинское руководство избрало наступа­
тельную тактику, позволившую «в сочетании с продвижением
собственных инициатив (например, предложение об ускорении


создания зоны свободной торговли АСЕАН) скорректировать в
своих интересах график движения АСЕАН к интегрированному
экономическому сообществу» 95.
В-третьих, при Ф. Рамосе укрепилась многосторонность во
внешнеполитических связях Филиппин. Проблема реализации су­
веренитета страны прочно увязывалась с проблемой интеграци­
онных процессов в АТР и всемирной глобализацией. Расширение
связей с различными государствами основывалось на прагматич­
ных отношениях, выгодных в первую очередь для собственной
страны.
Таким образом и в области внешней политики Ф. Рамос про­
явил себя как незаурядный дипломат, политик-прагматик, спо­
собный к трезвой и глубокой оценке международных отношений,
действуя в национальных интересах Филиппин.
Многое из реформаторской программы Ф. Рамосу не удалось
реализовать за время своего президентства. Немало было объек­
тивных трудностей (запущенность социальной сферы и мини­
мальные сдвиги в этой области, сопротивление традиционных
олигархических кланов в политике и т.д.), просчетов, уязвимых,
слабых мест в курсе реформ (экономическая модернизация прак­
тически не распространялась на аграрный сектор, не коснулась
традиционных отношений в сельских районах, оказалась вне ре­
формирования часть сектора мелкого промышленного произ­
водства и пр.).
И все же в современную историю Филиппин Ф. Рамос вошел
как успешный президент-реформатор, пока единственный лидер
поставторитарного периода, который сумел остановить дестабилизационные процессы и добиться эффективных результатов в
проведении экономической модернизации. После ухода с прези­
дентского поста Ф. Рамос остается одной из самых заметных и
влиятельных фигур на филиппинской политической сцене.
Его авторитет как политика выходит за национальные рамки.
Ф. Рамос - один из крупных региональных лидеров, сравнимых
по своей масштабности с такими деятелями, как Ли Куан Ю или
Махатхир Мохамад.


От модернизации и реформ к популизму
и дестабилизации - кризис правительства Дж. Эстрады
(1998-2000)
Последнее двухлетие XX века прошло на Филиппинах под
знаком нового острого кризиса власти, который к тому же при­
обрел форму громкого политического скандала.
В мае 1998 г. на очередных, президентских выборах победу
одержал 62-летний Джозеф Эхерсито Эстрада, бывший вице-президент в правительстве Ф. Рамоса.
Итоги выборов-98 были ожидаемы. Дж. Эстрада был «фавори­
том» избирательной кампании с ее неофициального начала фак­
тически в 1996 г., в ходе которой (как это обыкновенно про­
исходит на Филиппинах) отсеивались и уходили в политическое
«небытиё» десятки кандидатов, затем по мере приближения даты
выборов выделялась группа потенциально конкурентоспособных
претендентов 9б, и, наконец, на финише выборной гонки за пол­
года до 11 мая 1998 г. определились два основных соперника Дж. Эстрада и Хосе де Венесия. Последний был «президентским
кандидатом», его кандидатуру от правительственной коалиции
выдвинул Ф. Рамос. Венесия - типичный «трапо», «закулисный
деятель», никак не проявивший себя в качестве публичного
политика, малопривлекательная фигура в глазах филиппинцев.
Ф. Рамос собственно и не рассчитывал на победу «своего» кан­
дидата, пошел на выдвижение Венесии лишь потому, что тот
реально угрожал расколоть и без того не слишком прочную пра­
вительственную коалицию «Лакас-Нукд».
По результатам социологических исследований, проводив­
шихся в течение 90-дневной (9.02.98 - 9.05.98) официальный из­
бирательной кампании, рейтинг Дж. Эстрады стабильно превы­
шал 20%, в то время как рейтинг Венесии едва достигал 7-8% 97.
В день выборов (11 мая 1998 г.) Дж. Эстрада одержал беспреце­
дентную победу, собрав 46,4% голосов (Венесия получил 17,1%).
По официальным данным, в голосовании приняли участие свыше
30 млн избирателей. За Эстраду было отдано 10,7 млн голосов
(этот показатель на 600 тыс. голосов превысил результаты голо­
сования за Ф. Рамоса в 1992 г.), за Венесию - 4,3 млн голосов 98,
Инаугурация состоялась 30 июня 1998 г. и Дж. Эстрада был
провозглашен девятым президентом Республики Филиппины.


Новый глава государства как тип личности и лидера - полная
противоположность своему предшественнику. В отличие от ин­
теллектуала и прагматика Ф. Рамоса Дж. Эстрада принадлежит к
значительно более привычной для филиппинцев категории поли­
тиков харизматического толка, малообразованных популистов со
склонностью к националистической риторике. В молодости он
был известным киноактером «звездного» масштаба. Эстрада - его
экранный псевдоним. Его киногерой почти во всех фильмах, где
он снимался, - некий «филиппинский Робин Гуд», мужествен­
ный, смелый защитник обиженных и угнетенных. Недаром его
второй псевдоним - «Эрап» (Егар), что по-тагальски означает не­
что вроде «свой парень». Его имидж «человека из народа», пони­
мающего простых людей, тружеников и бедняков, умеющего
говорить «на языке улицы», снискал ему необычайную популяр­
ность среди городских низов, маргиналов и люмпенов. Именно
эти категории населения стали его основным электоратом, когда
он с возрастом оставил карьеру киноактера и перешел в поли­
тику. В 1990-х годах, когда он делал политическую карьеру, его
былая популярность как кинозвезды поддерживалась телевидени­
ем. На экранах ТУ постоянно мелькали старые знаменитые ленты
с Дж. Эстрадой, и его киногерой становился известен и привле­
кателен уже для нового молодого поколения филиппинцев.
Продвижение вверх по политической лестнице было вполне
удачным. За 20-25 лет Эстрада прошел путь от мэра маленького
городка до второго лица в государстве (причем при Ф. Рамосе).
Наиболее значительный эпизод в его политической биографии победа на выборах в сенат в 1987 г. Как известно, Энриле и Эст­
рада были двумя оппозиционными сенаторами в проакиновском
составе верхней палаты конгресса. Но его пребывание на этом
посту вызвало и волну критики, в том числе в СМИ, по поводу
неспособности к законотворческой деятельности. Но он в то же
самое время сумел привлечь внимание и симпатии национали­
стов, поскольку категорично выступил против возобновления до­
говора с США о военных базах и за их немедленный вывод с
территории Филиппин. Он стал вице-президентом Ф. Рамоса, за­
являя о том, что разделяет реформаторские взгляды экс-президента. Следующим логическим шагом было выдвижение своей
кандидатуры на президентский пост. Филиппинские политологи
обращают внимание на то, что в 1998 г. и промежуточных


выборах 2000 г. не только Дж. Эстрада, но множество кино- и
телевизионных звезд, певцов, радио- и тележурналистов, репорте­
ров, известных спортсменов (баскетболистов) стали кандидатами
на разные выборные посты на уровне провинций, городов, муни­
ципалитетов, боролись за места в конгрессе " . Дж. Эстрада своим
идеалом считал Р. Рейгана, о котором отзывался как о «великом
мастере общения с народом», но «не слишком обремененным ин­
теллектом» 100 (это было похоже на собственную самооценку).
Как отмечают филиппинские'авторы монографии «Государство
и общество на Филиппинах», изданной в 2005 г., «кинозвездаполитик» - это «лицо филиппинского популизма в 1990-х годах» 101.
Новые популисты в большой политике отличаются от попули­
стов прошлых лет: «медиа-популизм» обладает иной электораль­
ной основой. Новые популисты адресуются исключительно к
низшим социальным группам и слоям, которые и образуют ос­
новную массу их электората. При этом преобладает популистская
риторика в чистом виде без малейших попыток каким-то образом
конкретизировать или обосновать свои обещания. Дж. Эстрада
просто уверял бедноту, что в случае его избрания он заставит
государство служить их нуждам, вместо обслуживания богачей и
среднего класса 102. Лозунг его выборной кампании был предель­
но лаконичен: «Эрап за бедных» (Erap para sa Mahihirap - таг.).
Между тем Национальная народная коалиция (после выборов
на ее основе была создана правящая партия - Партия филиппин­
ских масс (ПФМ), на которую опирался Дж. Эстрада во время
избирательной кампании, включала самый широкий спектр соци­
альных и политических сил. Причем уже на этом этапе была
заметна его склонность к кронизму - Дж. Эстрада окружал себя
друзьями и родственниками из бизнесменов, депутатов конгрес­
са, лицами, лсвязанными с ним клиентальными отношениями.
Позднее выяснилось, что, вступив в президентские гонки, он под­
держивал тесные контакты с бывшими крони Ф. Маркоса, в част­
ности с одиозными фигурами маркосовского режима, бизнесме­
нами с сомнительной репутацией - Эд. Кохуангко (родственник
К. Акино, но из враждебной ветви клана Кохуангко) и Л. Таном.
В числе его «дружков» были также некоторые бизнесмены из
антирамосовской части китайско-филиппинской деловой общины.
В то же время в Коалицию входили левые националисты, глав­
ным образом из академических кругов, и несколько бывших


членов компартии, одобрявшие антибазовую позицию Эстрады и
верившие, что он «действительно за народ». Бизнес обеспечивал
Эстраде материальные средства для проведения популистской
предвыборной кампании.
Нельзя сказать, что перспектива прихода к власти Дж. Эстра­
ды не волновала и не вызвала критику со стороны представите­
лей разных сегментов общества. В основе этой критики лежали
опасения за судьбу реформ, начатых Ф. Рамосом. В числе против­
ников Эстрады была основная часть бизнес-элиты, технократи­
ческих кругов, интеллигенции, представителей среднего класса,
единомышленники Ф. Рамоса в политической элите, все, кто был
ориентирован на прогресс и инновации, диктуемые процессом
глобализации. Эти силы частично были представлены в потерпев­
шем поражение движении за повторное переизбрание Ф. Рамоса.
Но против перехода власти в руки Эстрады выступали и многие
оппоненты Ф. Рамоса. Так, высшие церковные круги, находив­
шиеся в активной оппозиции Ф. Рамосу, оценивали возможный
приход к власти Дж. Эстрады как «бедствие для страны» 103 (цер­
ковь критиковала Эстраду за аморальность, приверженность к
азартным играм, алкоголю, женщинам и т.п.), однако главным
образом за необразованность, незнание современных законов раз­
вития, беспредельный политический популизм. Популистская в
основе, неопределенная и противоречивая предвыборная про­
грамма Дж. Эстрады по мере приближения к выборам стала
дополняться чуть ли не клятвенными обещаниями продолжать
реформаторский и модернизаторский курс своего предшествен­
ника. Это заметно увеличило число его сторонников, в том числе
из прорамосовских технократических, деловых кругов, современ­
ных управленцев-менеджеров.
Примерно с конца 1998 г. филиппинские и западные аналити­
ки заговорили о некоем «парадоксе Эстрады», имея в виду сосу­
ществование его стиля поведения как типичного «трапо» (тради­
ционного политика) и продолжения правительством под его ру­
ководством (по основным параметрам) экономического курса
Ф. Рамоса. Это объяснялось рядом обстоятельств. Наиболее су­
щественные из них связаны с тем, что в чрезвычайно пестрой, с
точки зрения социально-политических ориентаций, президентской
команде (и в кабинете, и в неформальном круге советников пре­
зидента) сильные позиции занимала группа образованных эконо­


мистов и технократов, сторонников реформ и модернизации. Эта
группа, возглавляемая министром финансов Э. Эспириту, глав­
ным советником президента по вопросам экономики, напрямую
влияла на принятие государственных решений, поскольку Эстра­
да фактически передоверил ей формулирование и реализацию
экономической политики 104. Стоит выделить и роль Ф. Рамоса,
который еще до избрания Дж. Эстрады на пост главы государства
обещал последнему свое содействие и помощь (в случае победы
Эстрады), а после прихода к власти последнего старался выпол­
нять свое обещание, действуя 'как через своих сторонников в
правительстве, так и используя прямые контакты с Эстрадой,
стремясь к деловому сотрудничеству и взаимно доброжелатель­
ным отношениям, хотя последнее ему вскоре перестало удаваться.
Филиппинские политологи определяли сущность президент­
ства Эстрады в 1998 - середине 1999 гг. как «попытку сбаланси­
ровать популизм императивами рыночной экономики». Популизм
в этот первоначальный период президентства Эстрады воплощал­
ся в политической риторике и некоторых направлениях социаль­
ной политики, в центре же внимания правительства находились
проблемы экономического развития.
Для упрочения позитивных тенденций в хозяйстве Филиппин,
особенно после кризиса 1997-1998 гг., в первую очередь необхо­
димо было продолжать начатые при Ф. Рамосе преобразования
структуры хозяйства, что позволило бы сделать более устойчи­
вым экономический рост.
Действительно экономика начала медленно выходить из кри­
зиса. Восстановлению хозяйственного развития Филиппин в это
время способствовала в целом относительно стабильная без се­
рьезных эксцессов социально-политическая обстановка в стране.
И все же темпы экономического роста оставались одними из
низких по сравнению с наиболее экономически развитыми стра­
нами Юго-Восточной Азии. В целом темпы роста филиппинской
экономики так никогда и не достигли докризисного уровня. Они,
как и макропоказатели, постоянно отставали от намечаемых пра­
вительством. Рост ВВП продолжал сдерживаться невысоким удель­
ным весом фонда накопления и, следовательно, инвестиций в ва­
ловом продукте, который был в 2,6 раза ниже, чем у Сингапура,
в 2,3 раза, чем у Малайзии, и в 1,6 раза, чем у Таиланда, постра­
давшего более других стран региона от азиатского кризиса.


Что касается участия Филиппин в международном разделении
труда, то по стоимости экспорта среди передовой «пятерки» они
находились на последнем месте. Стоимость импорта существен­
но превышала экспорт, поэтому торговый баланс оставался дефи­
цитным.
Подобное состояние экономики спустя всего полтора года по­
сле прихода к власти Дж. Эстрады можно объяснить тем обстоя­
тельством, что новые филиппинские лидеры очутились на рас­
путье в отношении дальнейшей экономической политики страны.
Среди них сторонники реформ пока еще продолжали оказывать
определенное влияние на правительство, и ратовать за либерали­
зацию экономики, привлечение иностранного капитала и расши­
рение воздействия на нее рыночных сил. Однако с 2000 г. они
стали терять свои позиции, сдавая их традиционалистам - сто­
ронникам президента. Противоречие этих двух групп управлен­
цев в экономической политике показало, что реформаторов по­
степенно удаляли из администрации или они уходили сами.
Обещание Дж. Эстрады следовать политике реструктуризации
хозяйства Ф. Рамоса оказалось пустыми словами. Стремительно
исчезало превосходство филиппинской экономики, завоеванное в
период азиатского кризиса над наиболее развитыми партнерами
по АСЕАН. Потеря интереса к стратегии реформирования эконо­
мики со стороны Дж. Эстрады и его ближайшего окружения ста­
ло проявляться все сильнее.
К концу 2000 г. хозяйство страны очутилось на грани развала.
И если первые полтора года правления Дж. Эстрады Филиппинам
удавалось удерживать положительную динамику экономического
роста, хотя почти на стагнационном уровне, темпы роста хозяй­
ства оставались одними из самых низких в регионе. До 2000 г.
они держались на внешней торговле, а в ней - на вывозе электро­
ники, на которую приходилось почти 2/з экспортных доходов. Но
уже с конца 1999 г. этот источник роста стал снижаться из-за на­
чавшейся стагнации мирового рынка, особенно США, ограничив­
ших свой импорт продукции хайтек из развивающихся стран, в
том числе из Филиппин.
К 2000 г. роль структурной перестройки хозяйства практиче­
ски приостановилась, что не могло не повлиять на темпы роста
валового внутреннего продукта. Несмотря на то что Дж. Эстрада
объявил, что бюджет на 2000 г. будет равен 15,5 млрд. долл., а


темпы роста ВВП составят 4,5% и инфляция будет «на приемле­
мом уровне», в действительности состояние экономики оказалось
много хуже 105.
К середине 2000 г. темпы роста экономики составили всего
3,4% вместо обещанных президентом 4,5%. Безработица остава­
лась на высоком уровне (13,9% рабочей силы) и была самой вы­
сокой за последние 9 лет. К тому же удельный вес не полностью
занятых был равен четверти рабочей силы. Дефицит государ­
ственного бюджета поднялся до 1,4 млрд. долл. Огромные сред­
ства из бюджета изымали военные действия на мусульманском
Юге |06. Усилилось неблагоприятное влияние на ход развития
Филиппин роста цен на нефть на мировом рынке и падение на
нем покупок филиппинских товаров высокотехнологичных отра­
слей. Доля продукции электроники в экспорте сократилась за го­
ды правления Дж. Эстрады к лету 2000 г. более чем в 2,5 раза 107.
Начало политического кризиса относится к весне 1999 г. и, как
это не парадоксально, было спровоцировано, вероятно, одной из
последних инициатив Дж. Эстрады в духе продолжения курса ре­
форм. Эстрада предложил внести ряд поправок в конституцию-87
по расширению прав иностранных инвесторов («конституцион­
ные изменения ради развития» - формула президента). Неожи­
данно предложение президента встретило активное сопротивле­
ние общественности, вызвало конфронтацию между властью и
оппозицией, разногласия внутри разобщенной и непрочной поли­
тической элиты. Суть конфликтной ситуации на первый взгляд
была не совсем адекватна причине, ее породившей. Ее пик при­
шелся на июль-сентябрь 1999 г. Анализ филиппинских источни­
ков (в прессе и на Интернет-сайтах) показал, что главное в ней не вопросы новаций в области экономики, а чисто политический
аспект. Оппозиция обвинила Эстраду в попытке создания «пре­
цедента поправок к действующей демократической конститу­
ции», что позволяет сделать следующий шаг, а именно отменить
статьи основного закона об ограничении президентства одним 6летним сроком, узаконить возможность вторичного переизбрания
главы государства и тем самым открыть дорогу к авторитарной
реорганизации власти. Повторялась ситуация, возникшая в по­
следние два года президентства Ф. Рамоса - «Синдром Маркоса»
и требования сохранения незыблемости текста конституции. Как
известно, под давлением массового марша протеста в Маниле в


сентябре 1997 г. Рамос подтвердил свою готовность к демократи­
ческой процедуре смены власти.
Во главе оппозиции и в первом, и во втором случаях стояли
одни и те же лидеры: экс-президент К. Акино, опирающаяся на
партию «Власть народа», и ее давний соратник кардинал X. Син.
Последний, а в его лице и руководство католической церкви, еще
со времени избирательной кампании 1998 г. выступал как один из
самых серьезных противников Дж. Эстрады. Лозунг антипрезидентской кампании - защита демократии и конституции, на фи­
липпинском политическом жаргоне - все то же движение против
«Ча-ча» (Change of Charter). Конкретные обвинения против
Эстрады, выдвинутые оппозицией, сводились к трем пунктам:
антидемократический умысел плана по внесению поправок; опас­
ность возрождения кронизма; попытки ущемления свободы печа­
ти. Два последних обвинения имели под собой реальную почву.
Это и скандальное возвращение в «большой бизнес» одного из
самых известных маркосовских крони Эд. Кохуангко, и попытка
разрешить вопрос о налоговой задолженности (огромные суммы
в несколько сот млн долл.) в пользу богатейшего в стране про­
мышленно-финансового магната китайского метиса Л. Тана, так­
же в свое время тесно сотрудничавшего с Маркосом, и либераль­
ное отношение Эстрады к членам семьи бывшего диктатора, и
уже упоминавшееся присутствие в правительстве в прошлом промаркосовских политиков.
В руководство правящей ПФМ (Партия филиппинских масс)
входили такие одиозные фигуры, как Татад, при авторитаризме
державший в своих руках все СМИ, Энриле, прошедший изви­
листый путь в своей политической карьере от ближайшего спо­
движника Ф. Маркоса к стороннику К. Акино, затем ее актив­
ному противнику, а также бывший полковник, сенатор Онасан,
возглавлявший военные мятежи против К. Акино. Довольно слож­
но складывались отношения Эстрады с прессой: он, в частности,
неоднократно выступал в 1999 г. против «оскорбительного харак­
тера критики в адрес президента» в филиппинской печати (в том
числе имелся в виду и поднятый рядом газет вопрос о финан­
совой поддержке президентской выборной кампании упомянуты­
ми выше Эд. Кохуангко и Л. Таном) за введение если не цензуры,
то установления каких-то форм контроля над СМИ. Это, ес­
тественно, вызвало единодушный протест СМИ, журналистских


клубов, ассоциаций, филиппинской общественности. Пожелания
Эстрады остались нереализованными. Бесспорно, в организации
движения против конституционных поправок немалую роль игра­
ли личные амбиции и влияние лидеров оппозиции. За кардиналом
Сином шло большинство верующих католиков. К. Акино, ста­
раясь в маршах протеста создавать атмосферу демократического
подъема февраля 1986 г., апеллировала к своим сторонникам
внутри и вне партии «власть народа». Но совершенно очевидно,
что лозунг защиты демократии и конституции не являлся для
рядовых филиппинцев простой риторикой, а служил стимулом к
политической мобилизации. Участниками обеих протестных кам­
паний (1997 и 1999) было множество независимых неправитель­
ственных и общественных организаций, групп и объединений.
В 1999 г. сильнее, чем в 1997 г., проявлялось размежевание поли­
тических и социальных сил. Инициативу Эстрады поддержал
крупный бизнес во главе с Торговой и Промышленной палатами.
Позиция этих кругов заключалась в том, что принятие конститу­
ционных поправок «поможет укреплению положения Филиппин
на мировом рынке». В то же время 400 компаний (в основном
сторонники протекционистской политики) поддержали оппози­
цию. В конгрессе в президентском большинстве выделилась фрак­
ция ПФМ, выступающая против конституционных поправок.
Сам Эстрада в многочисленных публичных выступлениях и
интервью заявлял о том, что не собирается идти на уступки оп­
позиции. Эти заявления были обобщены им в официальной речи
в конгрессе в июне 1999 г. 20 августа в развитии событий на­
ступила кульминация — в этот день и оппозиция, и президент
провели две массовые манифестации. Син и Акино собрали своих
последователей (несколько десятков тысяч) в деловом районе
Манилы Макати. Сторонники Эстрады (несколько сот тысяч)
собрались в Парке Рисаля под формальным предлогом праздно­
вания юбилея М. Велардо, духовного советника президента и ли­
дера католического харизматического движения Эль Шаддаи (по
некоторым данным в него вовлечено по всей стране до 5 млн фи­
липпинцев). Эстрада, выступая перед собравшимися, подтвердил,
что поправки коснутся исключительно экономики, заявив о своей
приверженности демократии и конституции, и намерении оста­
вить президентский пост в 2004 г. После 20 августа Эстрада стал
склоняться к уступкам оппозиции: началась серия (в сентябре-


октябре) трехсторонних - Эстрада, Акино, Син - консультаций и
переговоров, поисков компромисса, в конце концов было принято
решение о создании специальной комиссии и проведении плебис­
цита по вопросу о конституционных поправках. Своего рода
посредником в этих переговорах выступил Ф. Рамос, рекомендо­
вавший Эстраде провести все решения по изменениям в экономи­
ческой политике через конгресс, избегая «конституционных
осложнений».
Развитие политического кризиса на какое-то время было при­
остановлено. Но политическая нестабильность проявлялась в ак­
тивизации радикальных течений оппозиции. Это левые экстре­
мисты и их организации - Национально-демократический фронт
(НДФ) и Новая народная армия (ННА), продолжавшие вооружен­
ные выступления во внутренних районах страны. Оживление
(1998-1999) левоповстанческого движения было связано с ухуд­
шением экономического положения и усилением социальной на­
пряженности, вызванных азиатским кризисом. В тактике Ф. Ра­
моса на первый план выдвигались переговоры с лидерами левых
экстремистов и частичная легализация их организаций. Таким
образом, он сумел практически нейтрализовать их действия. Его
позиция: реформирование экономики вызовет улучшение жизни
населения, подрывая экономическую и социальную базу левого
повстанчества. Эстрада прекратил переговоры с руководством
НДФ и ННА, вернувшись к жесткой политике вооруженного по­
давления повстанцев.
В 1999 г. осложнилась обстановка на мусульманском Юге, в
зоне продолжительного межконфессионального конфликта. При
администрации Ф. Рамоса, как известно, впервые за последнюю
четверть века были сделаны практические шаги к решению проб­
лемы мусульманского сепаратизма. В 1996 г. было подписано
соглашение между филиппинским правительством и руковод­
ством Фронта национального освобождения Моро (ФНОМ) о
создании на о. Минданао автономного района во главе с губерна­
тором - лидером ФНОМ Нур Мисуари. Оно оставалось в силе и
при Эстраде, но переговоры с другой крупной организацией
сепаратистов Исламским фронтом освобождения Моро (ИФОМ)
шли трудно и неровно. Проблема мусульманского сепаратизма в
1999 г. была связана с активизацией «исламского фактора» в
Индонезии и Малайзии. Формы конфронтации с Центром остава­


лись традиционными: вооруженные нападения мусульманских
группировок на местных христиан, убийства и захват в залож­
ники офицеров и солдат правительственных войск и ответные ка­
рательные действия последних. Дж. Эстрада отказался от прими­
рительного курса Ф. Рамоса, вернувшись к политике жесткого
подавления сепаратистского движения. Расходы на ведение вой­
ны на мусульманском Юге достигали колоссальных размеров: по
неофициальным подсчетам, военные действия на Минданао по­
глощали из бюджетных средств от 500 тыс. до 2,3 млн песо
ежедневно (деньги на войну с сепаратистами изымались из дру­
гих социально-экономических программ) ш . При этом война с
сепаратстаии-мусульманами служила источником коррупции
среди военных, которые были заинтересованы в разжигании кон­
фликта 109. С ужесточением политики правительства в отношении
мусульман усилилась чисто религиозная составляющая конфлик­
та - борьба двух конфессий - мусульман и христиан. Она подо­
гревалась искусственно разжиганием исламофобии (Дж. Эстраде
приписывают слова о том, что для него «каждый мусульманин это мертвый мусульманин»). Таким образом, при Дж. Эстраде
несколько приглушенный при Ф. Рамосе конфликт в мусульман­
ских районах запылал с новой силой (особенно с объявления
джихада христианскому населению группировкой Абу-Сайяф,
проявлявшегося во все более жестоких и кровопролитных акциях
террора).
К 2000 г. в обстановке перманентной политической нестабиль­
ности, противоречивости президентского курса, перемещений в
правительстве явно в пользу дружков и родственников прези­
дента, возрождении кронизма - втягивание страны в политиче­
ский кризис было попросту неизбежным. Первыми симптомами
были поднятие в прессе обвинения в адрес правительства, покры­
вавшего (и получавшего незаконные барыши) нелегальный игор­
ный бизнес. Это прежде всего чрезвычайно популярная среди
филиппинцев «подпольная» лотерея (о которой тем не менее
знают все жители страны). Миллионы простых филиппинцев
платят за лотерейный билет 1 песо в надежде получить 400 песо
выигрыша. Выяснилось, что эта лотерея приносит местным опе­
раторам по 1,2 млн песо, а провинциальным боссам до 5 млн песо
ежемесячно. В результате образовался незаконный, тщательно
замаскированный комплекс, или сеть, в общенациональном


масштабе из альянсов между операторами, политиками и чинов­
никами из юридических ведомств, обязанных следить за соблю­
дением закона ио. Связь Дж. Эстрады, азартного игрока, покрови­
тельствовавшего игорному бизнесу с его незаконной деятель­
ностью, обнаружилась очень быстро. В начале октября 2000 г. гу­
бернатор провинции Южный Илокос X. Сингсон - давний крони
Эстрады и его партнер по игорным развлечениям, в том числе в
подпольной лотерее, официально заявил, что передал лично пре­
зиденту 8 млн долл., полученных от нелегального игорного биз­
неса, менее чем за два года, и еще дополнительно 2,5 млн долл. за
снижение табачного налога в его провинции ш . После разобла­
чений Сингсона противники Эстрады стали готовить процедуру
его отстранения от власти. В антиэстрадовскую коалицию вошли
разные силы: католическая церковь, бизнесмены, традиционные
политики из оппозиционных партий, многочисленные неправи­
тельственные организации, ассоциации среднего класса и раз­
личные фракции левых. КПФ, учитывая ошибочную тактику во
время «революции ЭДСА» в 1986 г., присоединилась к антиэстрадовскому фронту. Но Эстрада не остался без поддержки: на
его стороне были бывшие крони Ф. Маркоса, его собственные кро­
ни, бизнесмены киноиндустрии, провинциальные и муниципаль­
ные чиновники, которые получали выгоду от проводившейся пра­
вительством политики снижения местных внутренних налогов,
группы христианских фундаменталистов, рассчитывавшие на
ослабление позиций официальной католической церкви, и бывшие
коммунисты в администрации Эстрады, сохранившие лояльность
президенту. За начавшимся противостоянием в обществе немед­
ленно последовало усугубление экономической дестабилизации.
Курс песо с начала 2000 г. упал на 22%, инвестиции сократи­
лись на 20%, залихорадило биржевой рынок.
Такова была обстановка, когда нижняя палата конгресса при­
няла в первом чтении закон об импичменте президента. Эстрада
обвинялся в разграблении государственных средств, мздоимстве
и коррупции. В начале декабря 2000 г. в сенате, где большинство
составляли сторонники Эстрады, стали умышленно затягивать
решение об импичменте. В обстановке вялотекущей процедуры
импичмента, вызывавшей сильное раздражение общественности,
на первый план вновь вышел «парламент улиц»: 16 января 2001 г.
антиэстрадовские силы (около 1 млн человек) собрались у скульп­


туры Св. Девы Марии на ЭДСА. Вторая за 15 лет революция
«власть народа» внешне повторила февральские события 1986 г.
(вплоть до того, что массовые митинги и марши протеста прохо­
дили все на той же ЭДСА). Сторонники Эстрады организовали
собственные массовые ралли. Чтобы не затягивать конфронта­
цию, командование вооруженных сил Филиппин объявило 20 ян­
варя 2001 г. о поддержке оппозиции. Эстрада был вынужден
покинуть Малаканьян. Немедленно к присяге была приведена
Глория Макапагал Арройо, вицЪ-президент в правительстве Эстра­
ды, по конституции занявшая пост президента до очередных пре­
зидентских выборов в 2004 г. (на которых она имела право выста­
вить свою кандидатуру на пост главы государства, победила и
стала второй в истории Филиппин женщиной-президентом). Офи­
циально было объявлено об успешном опыте «прямой демокра­
тии, после того как институт импичмента не оправдал себя».
Однако по определению филиппинских и западных политологов,
Г. Арройо пришла к власти в результате «экстраконституционных», а точнее внеконституционных методов. Революция «власть
народа-2» имела лишь внешнее сходство с революцией «власть
народа-1».
В 1986 г. массовые ненасильственные акции покончили с дик­
татурой Ф. Маркоса. В 2001 г. речь шла о демократически из­
бранном президенте (напомним, что за Дж. Эстраду на выборах
1998 г. проголосовало большинство его сограждан), который, со­
гласно действующей конституции, может быть устранен от вла­
сти исключительно через процедуру импичмента. Нетерпение и
инициатива масс в данном контексте придала лишь фарсовый
оттенок столь серьезной акции, создавая нездоровый прецедент,
который может превратиться (и уже превращается) в стереотип
устранения,, внеконституционными методами не устраивающих
общество политических лидеров высших рангов. Революция
«власть народа-2» поставила под вопрос легитимность новой ад­
министрации, заставляя усомниться в жизнеспособности полити­
ческой системы и вообще филиппинской модели либеральной
демократии.
Противоречивость и отсутствие четкой линии в политическом
поведении Дж. Эстрады проявились и во внешнеполитическом
курсе его администрации. От национализма и ясно выраженных
антибазовых (и, следовательно, антиамериканских) позиций он


круто повернул к активному проамериканизму. Надо сказать, что
для этого имелись и объективные предпосылки - быстроменяющаяся геополитическая ситуация в регионе, которая не могла не
влиять на внешнеполитические интересы и приоритеты всех
стран ЮВА.
Основной вектор развития в конце 1990-х годов - это усиле­
ние здесь многостороннего присутствия США, опирающихся на
обновленный военно-политический союз с Японией, и быстрый
рост экономического и военного потенциала Китая, превращаю­
щегося в крупнейшую региональную державу.
Комплекс факторов, стимулировавших американский приори­
тет в филиппинской внешней политике при Дж. Эстраде, вклю­
чал в первую очередь международный конфликт в Южно-Китайском море, на авансцене которого оказался филиппино-китайский
территориальный спор вокруг островов Спратли (временами до­
стигавший уровня вооруженных столкновений) ш . Хотя США
вели себя крайне сдержанно по поводу конфликта в Южно-Ки­
тайском море, явно не желая обострять отношения с Китаем, тем
не менее Филиппины не без основания рассчитывали, что укреп­
ление их союза с американцами само по себе способно сдержи­
вать китайский экспансионизм. Отсюда следовала и их позиция в
отношении общей проблемы усиления присутствия США в реги­
оне, Филиппины принадлежали (и принадлежат) к числу стран
ЮВА, которые видят в нем гарантию региональной безопасности
и стабильности (близкие к филиппинской позиции у Сингапура и
Таиланда).
Первым реальным шагом к укреплению филиппино-американского партнерства в области обороны и безопасности была рати­
фикация в конгрессе Филиппин (март 1999) двустороннего согла­
шения (его официальное название PR-US Visiting Force Agree­
ment, VFA), которое определяет уровень присутствия и сферу
деятельности в стране американских вооруженных сил. Небезын­
тересно проследить за кардинальным изменением позиций фи­
липпинской политической элиты по вопросу о военном сотрудни­
честве с США с 1991-1992 гг., когда националистически настро­
енные сенаторы проголосовали за полный вывод американских
военных баз, до 1999 г, с явным преобладанием проамериканизма.
К примеру, Дж. Эстрада в 1991 г. (он был тогда сенатором) за­
являл следующее: «Я голосовал против сохранения американских


баз не потому, что не люблю американцев, а потому, что больше
люблю филиппинцев». В 1999 г., напротив, кардинал Син, в нача­
ле 1990-х годов, как и К. Акино, скорее негативно относившиеся
к выводу баз, выступили в роли главных критиков соглашения,
оценивая его «как угрозу, а вовсе не инструмент мира». Голосо­
вание в сенате в мае 1999 г. вызвало некоторую дискуссию, но
противники заключения VFA были в очевидном меньшинстве,
соглашение было ратифицировано. Правительство Филиппин
связывало с налаживанием партнерских отношений с США об­
новление старого (с середины 1‘950-х годов) договора о взаимной
обороне и безопасности, в частности увеличение объема амери­
канской военной помощи и, существенную модернизацию фи­
липпинских вооруженных сил из, которая требует огромных фи­
нансовых вложений.
Другое традиционно важное направление внешней политики
Филиппин при Дж. Эстраде - АСЕАН, переживавшая в то время
не лучшие дни. Филиппины, как и другие страны-члены АСЕАН,
не собирались отказываться от идеи регионализма, но - и это
опять же общее для всех государств региона - не могли избегать
тех внутренних трудностей и разногласий, которые были вызва­
ны азиатским кризисом. Филиппины выступили одним из ини­
циаторов коренного изменения концепции АСЕАН, заключающе­
гося в отказе от сугубо консенсусного типа отношений внутри
Ассоциации, переходе к большей открытости, курсу на «гибкую
причастность» и «конструктивное участие» в делах друг друга
ради сохранения регионального сотрудничества и единства. Фи­
липпины продолжали представлять как бы либеральный фланг
АСЕАН. Это проявлялось в их осуждающей позиции по поводу
нарушений прав человека в странах региона, к примеру в Мьянме
или Малайзии (с последней отношения осложнялись взаимными
территориальными притязаниями на Спратли), в публичном
осуждении, причем президентом Эстрадой, преследования и
ареста бывшего малайзийского вице-премьера Анвара Ибрагима.
Сюда же может быть отнесена реакция Филиппин на события в
Восточном Тиморе. Они вызвали сильный резонанс в филиппин­
ском обществе, не в последнюю очередь из-за того, что касались
судьбы единоверцев. Католическая церковь подняла широкую
кампанию по осуждению насилия в Вост. Тиморе, организовала
посылку медикаментов и др. помощь тиморцам, работу там


филиппинских католических миссий. Антииндонезийские настрое­
ния распространились среди разных сегментов общества, подо­
гревались церковью. Официальный же подход Манилы был на­
много сдержаннее с акцентированием необходимости учитывать
позицию Индонезии как члена АСЕАН. В целом же Филиппины
поддержали американский вариант решения этой проблемы. С за­
дачей сохранения асеановского регионализма Филиппины связы­
вали свою работу на разного рода международных форумах, как,
например, участие Дж. Эстрады в конференции АТЭС в Новой
Зеландии в сентябре 1999 г., где он выступил с концепцией «про­
довольственной безопасности».
В итоге уместно повторить вывод о том, что за два с поло­
виной года пребывания Дж. Эстрады на посту президента произо­
шел отказ от курса реформ и модернизации, развал экономики, в
политике обнажились самые непривлекательные черты традици­
онной основы политической системы, обычно маскируемые либе­
рально-демократическим фасадом. Глории Арройо, сменившей
Дж. Эстраду, досталось тяжелое наследство.
С вступлением страны в новое столетие на передний план
вновь вышли старые проблемы поиска путей преодоления деста­
билизации, экономической отсталости, достижения националь­
ного согласия.


ЗАКЛЮ ЧЕНИЕ
Опыт исторического развития Филиппин в прошлом столетии
(и в колониальный, и в послеколониальный периоды) свидетель­
ствует о глубоком и специфическом воздействии продолжитель­
ной по времени вестернизации и смены на рубеже XIX-XX вв.
двух систем колониализма, испанского и американского, типоло­
гических антиподов, на все сферы жизнедеятельности филиппин­
ского общества.
Одно из основных последствий этого воздействия состоит в
деформировании процесса общественного развития в направле­
нии перманентной раздвоенности, балансирования между тради­
ционным и современным, с преобладанием деструктивных, дестабилизационных тенденций.
В этом плане показательно движение к саморазрушению и
самоизживанию первой послевоенной «витринной» модели либе­
ральной демократии, закончившееся ее полным крахом. Но и
пришедшая ей на смену авторитарная модель, продержавшаяся
на Филиппинах почти два десятилетия, была также органически
«предрасположена» к нестабильности и саморазрушению, в ито­
ге - крушению. В этом, в частности, заключалась одна из причин
той несомненной легкости, с которой произошла ликвидация
авторитарного режима.
Процесс «редемократизации» в поставторитарный период (в ра­
боте исследуется отрезок времени с середины 80-х годов XX в. до
2000 г.), за исключением шестилетия президентства Ф. Рамоса
(1992-1998) \ не принес действительно демократического обнов­
ления в обществе, возродив прежние традиционные черты моде­
ли либеральной демократии «до 1972 г.» (засилье олигархических
кланов в политике, крайняя разобщенность правящей элиты, кор­
рупционный тип политической системы и т.п.) и добавив достав­
шееся в наследие от авторитаризма такое явление, как кронизм.
Расширилась и зона активных действий экстремистской оппози­
ции: помимо левоповстанчества и мусульманского сепаратизма
появились военные путчи и мятежи (в среде офицерства средних
рангов).
В современной филиппинской и западной политологии за
последним десятилетием XX века на Филиппинах закрепились


понятия «стабильная нестабильность» и «перманентный полити­
ческий кризис».
Исследование исторического пути Филиппин в XX веке по­
зволяет сделать некоторые выводы и предположения о вероятном
ходе развития страны в начале нынешнего XXI века. С точки
зрения особенностей исторического процесса начало нового сто­
летия обещает сохранять те же тенденции сложной, непредска­
зуемой, противоречивой эволюции филиппинского общества.
В третье тысячелетие Филиппины вступили в состоянии кри­
зиса власти, смены высшего лидерства, экономической неопреде­
ленности, политической напряженности и обострения социаль­
ных противоречий. Главный фактор негативного влияния на об­
щественное развитие - углубляющееся несоответствие филип­
пинской политической системы, в которой прочно укоренились
традиционные политико-культурные стереотипы, потребностям и
вызовам современности.
Происходит дальнейшая деградация (а в будущем вполне воз­
можен коллапс) филиппинской модели либеральной демократии.
Филиппины, сумевшие освободиться от уз маркосовского автори­
таризма ради возрождения демократии, принявшие новую демо­
кратическую конституцию 1987 г., в наши дни выходят на первое
место среди пятерки так называемых продвинутых стран АСЕАН
по уровню многообразных нарушений демократических правопорядков, законности, ущемлений гражданских прав и свобод (не
случайно многие аналитики оценивают конституцию-87 как «идеа­
листический анахронизм»). А склонные к юмору филиппинцы
называют существующую в стране систему не «democracy», а
«demo-crazy». В специальном докладе «Форума ведущих филип­
пинских бизнесменов» (декабрь 2 006)2 приведены красноречи­
вые цифры: 818 политических убийств с 2001 г. (прихода к вла­
сти нынешнего президента Глории Макапагал Арройо), из них
206 - в 2006 г.; 49 случаев насильственной смерти журналистов.
По международному индексу свободы прессы (Ranking of press
freedom) Филиппины занимают 142-е место и последнее в пятер­
ке наиболее развитых стран АСЕАН («обогнав» Индонезию, Таи­
ланд, Малайзию, Сингапур).
Для филиппинцев все более утрачивают содержательный смысл
понятия, связанные с демократическими ценностями, идеалами,
институтами и даже конституционными нормами. С потерей


доверия к правительству, парламенту, сохраняющей традициона­
листские формы рыхлой и неавторитетной партийной системе у
филиппинцев вырабатываются определенные стереотипы полити­
ческого поведения. Это касается прежде всего форм и характера
протестных выступлений. Главный стереотип - массовый «пар­
ламент улиц», внешне повторяющий революцию «власть наро­
да-1» (напомним, ее организаторами были высшие иерархи като­
лической церкви во главе с покойным кардиналом X. Сином и
представители военной верхуйки). Сейчас инициаторами массо­
вых акций протеста выступают главным образом многочислен­
ные неправительственные организации (НПО), некоторые проф­
союзы, активисты женских и молодежных, антиглобалистских
движений, в последнее время - представители клерикальных кру­
гов. Постоянное ассоциирование любых массовых действий с
революцией «власть народа» дискредитирует эти выступления,
придавая им несколько фарсовый характер. Так выглядела рево­
люция «власть народа-2», лишившая президентского кресла
погрязшего в коррупции Дж. Эстраду 3. В отличие от «революции
ЭДСА» здесь речь шла о президенте, избранном в полном соот­
ветствии с демократической процедурой, зафиксированной в конституции-87. Похоже, «парламент улиц» становится инструмен­
том внеконституционного, а точнее антиконституционного устра­
нения от власти не устраивающих общественность лидеров выс­
шего ранга.
Обстановка на Филиппинах в начале XXI в. напоминает пере­
ломный кризисный рубеж 60-70-х годов XX в. накануне перехода
к авторитаризму. Как и в тот период, филиппинцы пытаются
найти пути дальнейшего развития общества. Происходит столк­
новение традиционализма и новаторства, популистской и модернизаторской политики. В этом смысле прослеживается некая
цикличность в смене поставторитарного лидерства: К. Акино,
при всей ее приверженности демократическим идеалам, тем не
менее больше принадлежала к типу традиционных лидеров. Ее
сменил прагматик, интеллектуал и реформатор Ф. Рамос, пере­
давший президентский пост типичному «трапо», традициона­
листу и популисту Дж. Эстраде. Г. Арройо, лидер современного
типа, ориентированная на модернизаторские реформы, к сожале­
нию, не обладает ни харизмой, способной привлечь к ее про­
грамме широкие слои общества, ни политическим кругозором и


масштабностью такого политика, как Ф. Рамос (она видит себя
продолжательницей его новаторских начинаний). Поэтому ее
президентство отмечено нестабильностью в политике, нерешаемостью острых социальных проблем, неопределенностью в эко­
номике. В цитированном выше докладе об экономическом разви­
тии Филиппин говорится как о продвижении по принципу «шаг
вперед, два шага назад». Сама же Г. Арройо считается самым
непопулярным президентом за весь послевоенный период фи­
липпинской истории.
Что касается идей и концепций будущего развития Филиппин,
то, как и на рубеже 60-70-х годов XX в., вновь на передний план
выходят различные версии централизации власти, наведения
порядка вплоть до новой попытки перехода к авторитаризму.
Наиболее распространенный вариант оздоровления общест­
венного климата без экспериментов по авторитарной реорганиза­
ции политической системы - радикальная конституционная ре­
форма, предусматривающая переход от президентской к парла­
ментской форме правления4. В 2006 г. борьба «за» и «против»
конституционной реформы оказалась в центре политической
жизни Филиппин. Победу одержали противники реформы. Среди
них наиболее активны члены сената, который как институт дол­
жен прекратить существование при планируемом однопалатном
законодательном органе, и католическая церковь, выступившая
против реформы, поскольку та ведет к расколу общества. Под­
спудно же позиции противников перехода к парламентской си­
стеме основываются на подозрении в отношении устремлений
Г. Арройо подобным образом продлить свое пребывание у вла­
сти. Идея реформы отложена, но отнюдь не похоронена. Появил­
ся и радикальный вариант, предполагающий смену общественной
системы в результате социальной революции. Эта идея исходит, в
частности, от левых легальных организаций, возникших в первые
годы XXI в. Но они малочисленны, отличаются организационной
слабостью и не выработали сколько-нибудь ясно сформулирован­
ных программ. Поэтому радикальный вариант вряд ли обладает
реальными шансами на осуществление (во всяком случае, в близ­
кой перспективе).
В целом же и в правящей элите, и в оппозиционных силах
отсутствуют крупномасштабные лидеры, обладающие широким
политическим кругозором и богатым интеллектуальным потен­


циалом, способные к выработке конструктивных программ по
преодолению традиционализма и повороту общества к полити­
ческой и экономической модернизации. Поэтому в ближайшем
будущем едва ли можно ожидать быстрых и кардинальных из­
менений в общественном развитии Филиппин, стабилизации, изжи­
вания непредсказуемости и хаотичности политического процесса.


ИСТОЧНИКИ И ПРИМЕЧАНИЯ
Введение
1Страны мира (энциклопедия). М., 2004, с. 673.
2 Данные на 2004 г.
3 Данные на 2005 г.
4Abimales P.N, Amoroso D.Y. State and Society in the Philippines. Manila,
2005, c. 12.
5Abimales P.N., Amoroso D.Y. State and Society... c. 10-11. Данные о
современной языковой ситуации получены также от Е.А. Фроловой,
преподавателя тагальского языка в ИСАА при МГУ. Ее личное впечат­
ление от пребывания в Маниле в 2007 г. - рост тенденции к многооб­
разным формам использования Taglish, в какой-то мере вытесняющего
чистый тагальский язык.
6Abimales P.N., Amoroso D. Y. State and Society... c. 11.

Глава I
1См. подробно: Бокщанин A.A. Китай и страны Южных морей в XIVXVI вв. М., 1968.
2Phelan J.L. The Hispanization of the Philippines. Spanish Aims and
Filipino Responses, 1565-1709. Madison, 1959, c. 38.
3ПигафеттаА. Путешествие Магеллана. М., 1950, с. 98-100.
4 Предположительно он назван по имени дато Калантино - правителя
федерации балангаев на о. Панай (Бисайи) - в одном из наиболее раз­
витых центров Архипелага.
5 Речь идет о жителях Лусона и Бисайских островов. Культура народов
Южных Филиппин (о. Минданао, арх. Сулу, острова Басилан, Палаван),
которые были исламизированы, развивалась под влиянием арабскоиндонезийской мусульманской культурной традиции.
6Majul С.А. Muslims in the Philippines. Manila, 1973.
7 В султанатах Сулу и Магинданао отсутствовала система прямого пре­
столонаследия (от отца к сыну). Преемником умершего султана стано­
вился его брат или племянник. Официально провозглашение нового
султана происходило на собрании дато, съезжавшихся в столицу из всех
районов страны. Нередко между группировками дато вспыхивали усо­
бицы. В крайне редких случаях трон переходил к одному из сыновей
умершего султана.


8 Согласно некоторым источникам, первый султан Сулу Бакр пытался
объявить все земли собственностью короны, что встретило сопротив­
ление со стороны местных дато, владельцев обширных территорий.
Султан вынужден был пойти на компромисс, получив в личную соб­
ственность земли на побережье о. Холо и территориях вокруг столицы
«на расстоянии, где был слышен султанский гонг или барабан», и
оставив за прежними владельцами значительные земельные угодья.

Глава II
1См. след, главу III «История Филиппин в первой половине XX в.».
2 В нашу задачу не входит рассмотрение причин этого явления. См. под­
робно по этой теме: В.А Тюрин. Ранний европейский колониализм в
странах Востока. История Востока, т. 3., гл. 3. М., 1999, с. 46-66.
3 В 1493 г. Папа Римский Александр VI издал буллу с целью урегули­
рования испано-португальских конфликтов, поделив весь «нехристиан­
ский мир» на сферы влияния Португалии и Испании. Демаркационная
линия была определена испано-португальским договором в Тордесильясе (1494 г.). Она проходила примерно в 2 тыс. км западнее островов
Зеленого Мыса. В сферу влияния Португалии отходили территории к
востоку от разграничительной линии, в том числе большая часть Азии, а
к Испании отошла почти вся Америка и острова Тихого океана. Но по­
становления 1493-1494 гг. не соблюдались обеими сторонами и испано­
португальские конфликты продолжались и в XVI в.
4 Название «Филиппины» Архипелаг получил в 1542 г., когда из Новой
Испании (Мексика) была отправлена экспедиция во главе с Вильяло­
босом с инструкцией основать опорные испанские базы на Архипелаге.
Испанские суда заходили в гавани Бисайских островов. Один из членов
экспедиции Б. Де ла Торре назвал этот центральный район Архипелага
Филиппинами в честь испанского наследного принца Филиппа, буду­
щего короля Филиппа II. Позднее это название было распространено на
всю завоеванную испанцами территорию Архипелага.
5 Экспансия.на Восток восточным путем (вокруг Африки) португальцев,
а первоначально и испанцев, распространялась на страны древних циви­
лизаций, достаточно сильных для отпора европейским колонизаторам
(такие страны, как Индия, Китай, большинство государств материковой
ЮВА и Нусантара). Поэтому здесь существовали отдельные анклавы,
откуда европейцы захватывали территории под опорные пункты, базы,
фактории и т.п., заключая договоры с местной знатью, но не создавая
сколько-нибудь стабильных и крупных колоний в форме колониальных
государств, подобно филиппинскому варианту.
6 К началу массовой христианизации Филиппин католическая церковь
располагала богатым арсеналом методов и приемов привлечения


«язычников» в свое лоно. К их числу относилось изучение монахами
местных языков, обычаев, традиций, благодаря чему преодолевались не­
доверие и отчужденность филиппинского населения. Учитывая врож­
денную музыкальность филиппинцев, миссионеры обучали их католи­
ческим молитвам, которые перелагались на стихи и пелись на мотивы
народных песен. Поощрялись театрализованные представления на биб­
лейские сюжеты, красочность которых привлекала местных жителей к
новой религии. Катехизация велась в форме устных проповедей, так как
религиозная литература была недоступна филиппинцам. В 70-80-е годы
XVI в. религиозные ордены приступили к организации системы на­
чального и среднего религиозного образования, доступного, однако,
только детям местной знати. См. подробно: Левтонова Ю.О. История
Филиппин. М., 1979, с. 38-59.
7 В 1591 г., по испанским данным, на Архипелаге было всего 20 пред­
ставителей белого духовенства. В 1581 г. было учреждено манильское
епископство, которое в 1591 г. было превращено в архиепископство.
Ему подчинялись епископства Нуэва-СегоЕия (Сев. Лусон), Нуэва
Касерас (Южн. Лусон) и Себу (Бисайи и Сев. Минданао).
8 См.: Левтонова Ю.О. История Филиппин..., с. 53.
9 Военную помощь султанату Магинданао оказывал султанат Тернате,
султанат Сулу получал поддержку из Брунея и Суматры. Военно-политическому союзу с индонезийскими султанатами способствовали род­
ственные связи между филиппинскими и малайско-индонезийскими
правящими династиями, религиозная общность и, наконец, торговые
интересы индонезийцев, которые стремились к сохранению морской и
торговой монополии в островной ЮВА. См.: Majul С.А. Muslim in the
Philippines. Quezon City, 1973, c. 107-169.
10 Интрамурос был почти полностью снесен с лица земли отступавшими
в 1945 г. японцами. Сразу после окончания войны он был восстановлен
по старым чертежам и планам.
11 См.: Добелъ П. Путешествие и новейшие наблюдения в Китае, Маниле
и Индокитайском архипелаге бывшего российского генерального консу­
ла на Филиппинских островах, коллежского советника П. Добеля. СПб.,
1833. Часть II, с. 185-205, 235-248. П. Добель, занимавший пост гене­
рального консула в Маниле в 1818-1820 гг., в частности, сообщает не­
которые данные, свидетельствующие об оживлении внешней торговли.
«Ежегодно приходят в Манильскую гавань от 60-70 больших судов и
650 малых судов... Сахару вывозится более чем 17,5 миллионов фунтов.
Индиго... отпускается до 1 300 000 фунтов...» (с. 248).
12Более дешевая английская хлопчатобумажная пряжа стала широко
использоваться в местном домашнем ткачестве. Производство тканей из
местного растительного сырья ограничилось дорогостоящими сортами.
К примеру, нарядная, покрытая вышивкой ткань из волокон листьев


ананасов (пннья) пользовалась спросом на западных рынках как доро­
гой экзотический колониальный товар.
13 В этот период основным конкурентом Англии на Филиппинах были
Соединенные Штаты. Их соперничество здесь являлось продолжением
борьбы за китайский рынок. Филиппины интересовали США как источ­
ник получения абаки, которая использовалась для оснастки судов и в
экспорте которой американцы занимали первое место. Кроме абаки, они
вывозили сахар, индиго, кофе и древесину, уступая по этим статьям экс­
порта только англичанам. В 40-е годы XIX в. на их долю приходилась
шестая часть всего товарооборота'Манилы.
14 Начало китайской миграции на Филиппины относится к доколониаль­
ному времени. При испанцах часть переселенцев обратилась в католи­
чество, создав смешанные китайско-филиппинские семьи (их потомки китайские метисы). В данном же контексте речь идет об этнических
китайцах, поселенных испанцами в особом районе Париан (примерно
там, где сейчас находится манильский China-town). Испанцы во многом
зависели от богатых и предприимчивых китайцев, которые занимались
поставкой ценных азиатских товаров для загрузки галеонов, ростовщи­
ческими услугами и торгово-посредническими операциями.
15 The World of Asia. Wheeling, Illinois, 1995, c. 322. Испанцы называли
обращенных в католичество жителей Филиппин индейцами (исп. indio) по аналогии с коренным населением Латинской Америки.
16 Формирование либеральной оппозиции происходило на фоне разви­
тия с начала XIX в. радикальных форм протеста снизу, главным образом
среди крестьянства. Преобладали традиционные стихийные крестьян­
ские бунты. Но в некоторых восстаниях антимонашеская, антииспанская направленность сплеталась с выступлениями против местной кабесерии и помещиков-касиков (особенно в связи с ростом захватов кре­
стьянских земель местной принсипалией). Особое место среди антииспанских выступлений первой половины XIX в. занимало движение Аполинарио де ла Круса (1840-1842). Облеченное в форму религиозного
сектантства оно охватило тагальские провинции Центрального Лусона.
В 1840 г. Аполинарио де ла Крус, выходец из тагальских касиков, осно­
вал в провинции Тайабас религиозную общину Братство Св. Хосе своего рода монашескую организацию для филиппинцев, не допускав­
шихся в испанские религиозные ордены. Монахи запретили деятель­
ность Братства, обвинив его участников в ереси и арестовав более 100
человек (из первоначального числа членов организации в 500-600 чело­
век). К началу 1841 г. к Братству Св. Хосе примкнуло несколько тысяч
филиппинцев, в основном тагальских крестьян. Аполинарио де ла Крус
поднял вооруженное восстание, в результате которого к осени 1841 г.
повстанцы овладели столицей Тайабаса и тремя тагальскими провинци­
ями. Известно, что руководители восстания установили связи с рядом


оппозиционно настроенных лиц из манильской либеральной интелли­
генции. Восстание было подавлено в начале 1842 г. Аполинарио де ла
Круса расстреляли по приказу генерал-губернатора. Репрессии (аресты,
ссылки) распространились на широкий круг столичной интеллигенции и
филиппинского духовенства. В филиппинской историографии движение
А. де ла Круса считается первым провозвестником пробуждения нацио­
нального сознания филиппинцев.
17 Казненные священники Бургос, Гомес и Самора были популярными
лидерами движения местного духовенства за секуляризацию приходов.
Примечательно, что архиепископ не решился перед казнью лишить их
священнического сана. Они почитаются на Филиппинах как националь­
ные герои, борцы против колониализма.
18РисальХ. Избранное. М., 1961, с. 10.
19 Социалистические идеи, в то время уже широко распространявшиеся
в Европе, не привлекали внимания филиппинских реформаторов. Отсут­
ствие интереса к социализму было связано с тем, что филиппинские
илюстрадос, представляя элитарные круги колониального общества, по
своему духовному складу, религиозному мировоззрению, были не гото­
вы к восприятию социалистических идей. Сказывалось и то, что в левом
движении в Испании того периода господствовали анархистские тече­
ния под сильным влиянием бакунизма, чуждые филиппинцам - убеж­
денным сторонникам ненасильственных методов борьбы.
20 Kalaw Т. The Philippine Revolution. Manila, 1925, с. 50.
21 В 1893 г., через год после раскола, Филиппинская лига прекратила
свое существование. Часть ее бывших участников примкнули к Катипунану. Сторонники мирных методов борьбы создали Хунту сторонников
реформ, распущенную после начала революции.
22 А. Бонифасио удалось окончить лишь начальную школу. Затем он ра­
ботал сторожем, разносчиком, посыльным в торговых конторах и фир­
мах. Накануне революции служил агентом одной коммерческой фирмы
в Маниле. Упорно занимаясь самообразованием, сумел ознакомиться с
европейской историей, философией, правом, занимался изучением род­
ного ему тагальского языка, на котором писал стихи, активно сотруд­
ничал в журналах, развивая революционную публицистику.
23 26 августа 1896 г. считается официальной датой начала восстания по
призыву А. Бонифасио. В действительности А. Бонифасио выступил с
призывом к вооруженному восстанию еще 23 августа 1896 г. в местечке
Пугадлавин в окрестностях Манилы. Начало восстания было намечено
на 29 августа. Но к 26 августа к Пугадлавину подошел отряд граждан­
ских гвардейцев (испанская военная полиция) и пехотинцев. А. Бонифа­
сио принял решение не принимать боя и отступил в горы, где соединил­
ся с другими силами катипунерос, действовавшими в окрестностях
Манилы. Из-за нехватки оружия у восставших он отменил атаку на


Манилу, но восстание в окружающих столицу городках и баррио нача­
лось, как и планировалось, 19 августа. Впоследствии повстанцы приоб­
ретали оружие, захватывая испанские военные склады. См. подробно:
Agoncillo Т. The Revolt of the Masses. The Story of Bonifacio and the
Katipunan. Quezon City, 1956, c. 128-172.
24X. Рисаль, находясь с июля 1892 г. в ссылке в городе Дапитан на юге
страны, отошел от освободительного движения, оставаясь твердым про­
тивником идеи революционного свержения власти испанцев. Он отка­
зался от предложения принять участие в революционном восстании в
июле 1896 г. (к нему в Дапитан с таким предложением приезжал Пио
Валенсуэла, один из руководителей Катипунана). Вскоре после этого
X. Рисаль в качестве врача испанской армии уехал добровольно на Ку­
бу, охваченную, как и Филиппины, освободительной борьбой. Тем не
менее испанцы обвинили X. Рисаля в инспирировании заговора и мяте­
жа. Он был снят с парохода, возвращен в Манилу, заточен в форт Санть­
яго, где оставался вплоть до казни.
25 После гибели А. Бонифасио Катипунан практически перестал сущест­
вовать как высший революционный орган, политический и идеологиче­
ский центр революционного движения. Последователи А. Бонифасио в
1897-1898 гг. создавали в провинциях многочисленные организации,
построенные по принципу Катипунана со сходными программами. Со­
став этих «катипунанов» был преимущественно крестьянским. См. под­
робно: Левтонова Ю.О. История общественной мысли на Филиппинах
(вторая половина XIX в.). М., 1973, с. 158-210.
26 С начала 1890-х годов А. Мабини завоевал широкую популярность
среди филиппинских оппозиционеров как организатор реформаторского
и масонского движения. В 1892 г. после раскола Филиппинской лиги и
ссылки X. Рисаля он был избран секретарем Верховного совета Лиги.
Накануне революции его общественно-политическая деятельность была
прервана. В начале 1896 г. он заболел редкой формой тропической ли­
хорадки, вызвавшей паралич обеих ног. Кампания репрессий осенью
1898 г. затронула и А. Мабини, он был арестован, приговорен к смерт­
ной казни, ^которая была заменена тюремным заключением из-за его
тяжелого физического состояния. Он был освобожден через 8 месяцев,
уехал в провинцию Лагуна (откуда был родом). В 1896-1897 гг. пере­
шел на революционные позиции, быстро выдвинувшись в лидера и
идеолога радикального крыла революционеров. А. Мабини был едва ли
не единственным представителем «плебейского» течения в революции,
кто своим упорством и исключительными способностями сумел полу­
чить образование, доступное далеко не всем выходцам из имущих слоев
(он обладал дипломами бакалавра искусств, профессора латинского
языка и юриспруденции). Он оставил богатое публицистическое насле­
дие. Его наиболее крупный фундаментальный труд - двухтомник


«Филиппинская революция». См. подробно: Manila, La Revolucion
Filipina. 1.1—II. Manila, 1931; Majul C.A. Apolinario Mabini Revolunary.
Manila, 1964; Majul C.A. Political and Constitutional Ideas of the Philippine
Revolution. Manila, 1957; Левтонова Ю.О. Мабини - национальный
герой Филиппин. М., 1970.
27 Majul C.A. A. Mabini Revolunary, с. 1-2.

Глава III
1Где-то в начале прошлого века появилась фраза о том, что Филиппины
из испанского монастыря очутились в Голливуде, - довольно образная
оценка того перелома, который произошел в жизни филиппинского
общества. К сожалению, эта фраза стала избитым штампом, вот уже
целое столетие кочуя по филиппинским публикациям.
2 См. подробно: Левтонова Ю.О. История Филиппин. М., 1979, с. 160—
166.
3 Консерваторы из крупных землевладельцев и бюрократии полностью
отошли от революционного движения уже с начала филиппино-американской войны, заняв откровенно капитулянтскую позицию. См.:
Губер А.А. Филиппинская республика 1898 г. и американский империа­
лизм. М., 1961, с. 240-300.
4 Simbulan D.C. The Modem Principalia. The Historical Evolution of the
Philippine Ruling Oligarchy. Quezon City, 2005, c. 32-38.
5 Там же, с. 33.
6 Mabini A. La Revolucion Filipinam. Т. I—II, Manila, 1931, c. 1-2.
7 C m .: Barrows D.P. History of the Philippines. N.Y., 1925; Worchester D.C.
The Philippines Past and Present. N.Y. 1930; Foreman Y. the Philippine
Islands. L., 1906 и др.
8Kalaw M. The development of Philippine politics (1872-1920). Manila,
1926, c. 320.
9Abinales P.N., Amoroso D. Y. State and Society in the Philippines. Manila,
2005, c. 120-122.
10 Там же, с. 121.
11 В американской политической риторике с первых лет распростра­
нения колониального управления на Филиппинах указывалось, что цель
«обучение демократии» филиппинцев в подготовке их к «самоуправ­
лению». Но до 1906 г., пока не были подавлены крупные очаги пар­
тизанского движения, колониальная администрация запрещала филип­
пинцам пропаганду идеи независимости и создание каких-либо нацио­
налистических организаций, включавших в программу достижение
полного суверенитета.
12Salamanca В. The Filipino Reaction to American Rule (1901-1913). Ann
Arlor, 1965, c. 129.


13Abinales P.N., Amoroso D. Y. State and Society . . c. 137-138.
14 К началу прошлого века большинство филиппинских рабочих были
заняты на мелких предприятиях мануфактурного и кустарного типа.
Основными формами их объединений были гильдии и цеховые брат­
ства. Рабочая организация более современного типа появилась в 1909 г.
Это был Союз печатников Филиппин, объединивший рабочих несколь­
ких типографий. Его основатель - типографский рабочий Эрменегильдо
Крус. Исабело де лос Рейес, журналист, связанный с радикальными
революционерами, один из руководителей аглипаянского движения
провел в 1902 г. в Маниле съезд'рабочих организаций, на котором был
образован Демократический рабочий союз (ДРС). ДРС находился под
сильным влиянием аглипаянизма.
15 После разгрома движения на Филиппинах А. Рикарте в 1915 г. уехал
из Гонгконга в Японию, где увлекся идеями паназиатизма. Он вернулся
на родину в 1941 г. с японской оккупационной армией, оказавшись в
числе радикалов-коллаборационистов, убежденных в возможности по­
лучения независимости из рук японцев. Умер в июле 1945 г.
16Американцы стали назначать на административные посты, причем
наиболее ответственные, в мусульманских провинциях и филиппинцевхристиан. Это вызывало обострение мусульмано-христианских проти­
воречий. Во многих случаях местные дато прямо требовали заменить
присланных из Манилы чиновников-филиппинцев американцами, пред­
почитая, чтобы административное управление оставалось в руках коло­
ниальных властей, нежели соотечественников-христиан.
17 В годы Первой мировой войны началось бурное строительство на
Филиппинах предприятий по переработке сырья - сахарных сентралей,
канатно-веревочных, маслобойных, табачных фабрик. Со спросом на
эти товары было связано увеличение объема сельскохозяйственного
производства, а также внешней и внутренней торговли.
По закону Пейна-Олдрича экспортные и импортные товары
«третьих» стран облагались высокими заградительными пошлинами.
Иностранный капитал, включая испанский, английский, французский,
германский и др., стал активно вытесняться из колонии. Между Фи­
липпинами и США устанавливался режим беспошлинной торговли.
18 Рассчитано О.Г. Барышниковой по данным американской и филип­
пинской статистики. В дополнение к этой информации можно привести
такие показатели упадка филиппинской экономики в годы кризиса на­
чала 1920-х годов, как падение цен на основные предметы экспорта
сельскохозяйственной продукции в 1920-1922 гг.; на сахар - в четыре
раза, на кокосовое масло за один только 1920 г. - в три раза (по срав­
нению с докризисным годом). Маслобойное производство фактически
было свернуто. Из 41 маслобойного завода, действовавших в 1918 г., к
1926 г. осталось только 6. Филиппинский национальный банк прекратил


платежи по своим обязательствам. Для компенсации потерь банка коло­
ниальная администрация в 1921-1922 гг. разместила в США займы на
48 млн долл. Данные приведены из книги Г.И. Левинсона Филиппины
на пути к независимости. М., 1972, с. 84—85.
19ДП была рыхлой организацией, пестрой по составу. В нее вошли
представители самых разных, иногда диаметрально противоположных,
с идейно-политической точки зрения, сил: ряд бывших федералистов,
лиц, отколовшихся от ПН, патриотически настроенные круги из столич­
ной интеллигенции и бизнесменов.
20 В литературе по Филиппинам утвердилась точка зрения о заинтере­
сованности американцев в воссоединении коллективистов и национали­
стов. В частности, во многих исследованиях приводятся слова Гаррисо­
на: «Услуги Кесона как друга и союзника совершенно неоценимы, но
комбинация этих двух человек (С. Осменьи и М. Кесона) создает непо­
бедимую политическую команду». См.: Harrison F. The Cornerstone of
Philippine Independence. N.Y., 1922, c. 230.
21 Yearbook of the Philippine Statistics. 1996. Manila, 1947, c. 347.
22 Союз пролетариев возник в 1929 г. в результате раскола Рабочего
конгресса Филиппин. Раскол РКФ ослабил рабочее движение. СП ста­
рался вести политику на объединение широких масс рабочих. В про­
грамме СП ставилась задача сочетания общенациональных требований
(задача № 1 - достижение независимости) и борьбы за насущные инте­
ресы рабочих. Под руководством СП в рабочее движение стали вовле­
каться женщины и молодежь. Лидеры СП придавали большое значение
контактам с международным коммунистическим движением. Предста­
витель СП участвовал в работе II Тихоокеанского съезда профсоюзов во
Владивостоке (август 1929). Одним из главных направлений в деятель­
ности Союза пролетариев была работа среди крестьян.
23Левинсон Г.И. Филиппины на пути к независимости, с. 144.
24 Там же, с. 146.
25 Там же, с. 144-146.
26 тт
По содержанию новый закон почти не отличался от предыдущего.
Единственным существенным отличием была поправка к одной из ста­
тей относительно передачи Филиппинам (по истечении переходного пе­
риода) американских военных баз на территории Филиппин. Этой по­
правки оказалось достаточно, чтобы М. Кесон и его единомышленники
признали полностью закон в целом.
27 Abinales P.N., Amoroso D. Y. State and Society..., c. 149.
28 McCoy A. W. Quezon Commonwealth. The Emergence of Philippine
Authoritorism, - in Philippine Colonial Democracy. Quezon City, 1989,
c. 114-160.
29Abinales P.N.. Amoroso D.Y. State and Society..., c. 155.
30 Там же, с. 149.


31 Там же. В 1934-1935 гг. сакдалисты провели многотысячные ралли и
митинги в муниципальных центрах под лозунгом «Независимость явит­
ся внезапно и магически, подобно лучу солнца». Эти демонстрации
сакдалистов проходили под пристальным наблюдением полиции.
32 Fernandez A. International Law in Philippine relations 1898-1946. Quezon
City, 1971, c. 373-393.
33 Abinales P.N., Amoroso D.Y. State and Society..., c. 158.
34 См. подробно: Левтонова Ю.О. История Филиппин, с. 198-211.
35 КПФ все же удалось объединить часть левых сил в основанной в
конце 1939 г. коалиции - Народный фронт. В нее вошли КПФ, Респуб­
ликанская партия, ряд левых профсоюзов и крестьянских организаций.
Руководство находилось в руках коммунистов. Кандидаты Народного
фронта одержали победу на провинциальных и муниципальных выбо­
рах в декабре 1940 г., заняв места мэров в восьми городах Пампанги и
возглавив три муниципалитета в этой провинции. Народный фронт,
созданный накануне японской агрессии, сыграл немаловажную роль в
организации антияпонского движения сопротивления в годы войны.
36 Мы сознательно не останавливаемся на наиболее видимой поверх­
ностной и примитивной стороне культурной американизации - экспан­
сии американской масскультуры через кино, прессу, радио, джаз и т.п.,
которая легко привилась на филиппинской почве и усваивалась с энту­
зиазмом, в особенности городской молодежью.
37 См.: Ник Хоакин. Избранное. М., 1979. Предисловие.
38 См.: Ф.С. Хосе. Дерево. Мой брат, мой палач (романы). М., 1983.
Послесловие, с. 441.
39 В данном разделе о филиппинской литературе использованы с любез­
ного разрешения И.В. Подберезского его материалы в статье «Литера­
тура» в справочнике «Филиппины». М., 1979, с. 364-372; а также пере­
воды, предисловия и послесловия к романам и рассказам Ника Хоакина
и Франсиско Сиониля Хосе. См.: Ник Хоакин. Избранное. М., 1979;
Ф.С. Хосе. Избранное. М., 1977.
40 Его наиболее известные картины, написанные в 1920-1930-х годах,
хранятся в музеях и картинных галереях Филиппин, и в частных собра­
ниях. Среди них «Посадка риса», «Юные прачки», «Танец», «Бойцовый
петух» и серия портретов крестьянских девушек.
41 Foronda М. Cultural life in the Philippines during the Japanese Occupation
1942-1945. Manila, 1975, c. 27-28.
42 Cultural Research Bulletin. Vol. 2, № 1, 1975, c. 9—11.

Глава IV
1 Накануне войны с Филиппин в Японию вывозилось 100% добываемой
на Архипелаге медной и марганцевой руды, почти вся железная руда и


хромиты. Лишь в конце мая 1941 г. правительство США распространи­
ло на Филиппинах закон о регулировании экспорта, вводивший систему
лицензий на вывоз с Архипелага в другие страны, кроме США, целого
ряда товаров стратегического назначения. В результате был сокращен
экспорт с Филиппин в Японию минерального сырья (полностью был
приостановлен вывоз медной руды, металлолома и медных слитков). Но
этот закон, как и все спешные меры по обороне Архипелага, безнадежно
запоздал.
2 Guerrero M.C. Japanese propaganda in the Philippines, Quezon City, 1968, с. 1.
3М. Кесон не сразу согласился с идеей эвакуации в США. Известно, что
он обращался с просьбой к Рузвельту немедленно предоставить полную
независимость Филиппинам, после чего правительство Кесона объявит
страну нейтральной и потребует вывода войск США и Японии. Рузвельт
не согласился с этим планом, отвергнув и другое предложение Кесона
сдаться японцам с тем, чтобы «укрепить сопротивление филиппинцев
оккупантами». См.: Левинсон Г.И Филиппины на пути к независимости.
М., 1972, с. 266.
4 The World of Asia. Harlan Davidson Inc., 1995, c. 356.
3 Guerrero M.C. Japanese propaganda..., с. 1.
6 См.: Левинсон Г.И. Филиппины на пути к независимости..., с. 268.
7 Guerrero M.C. Japanese propaganda..., с. 3.
8Foronda М. Cultural life in the Philippines during the Japanese Occupation
1942-1945, Манила, 1975.
9 Японские военные и полицейские чувствовали себя полными хозяе­
вами в оккупированной Маниле. Одним из самых возмутительных уни­
жений, которым подвергались жители, была их обязанность кланяться
(на японский манер) всем японским часовым. Не поклонившегося или
поклонившегося «недостаточно почтительно» часовой бил по лицу.
101/artendorp A.V.H. History of Japanese Occupation. Manila, v. 1, c. 207208.
11Жулёв И.Ф. Рабочий класс Филиппин. М., 1975.
12 Там же, с. 31.
13 Constantino R., Constantino L. The Continuing Past. Quezon City, 1979,
c. 79.
14 См.: Левинсон Г.И. Филиппины на пути к независимости, с. 300.
15Hartendorp A. V.H. History of Japanese Occupation..., с. 119-120, 133-134.
16 Gnerrero M. Japanese Propaganda..., с. 10-15.
17 См. подробно: Gnerrero М. Japanese Propaganda..., с. 10-17; Левин­
сон Г.И. Филиппины на пути к независимости, с. 298-302.
18 Gnerrero М. Japanese Propaganda..., с. 14.
19Левинсон Г.И. Филиппины на пути к независимости..., с. 301.
20Hartendorp A. V.H. History of Japanese Occupation.... с. 130-131.
21 Левинсон Г.И. Филиппины на пути к независимости..., с. 292-293.


22 Там нее, с. 281. Цитата в книге Г.И. Левинсона приведена из статьи
У. Помроя: Pomeroy W. Questions on the Delray Thesis, Monthly review. —
1968, July-August.
23 Можейко И.В. Западный ветер - ясная погода. М., 2001, с. 473-476.
24 Connangton R., Pimlott Y., Anderson D. The Battle for Manila. L., 1997.
25 Philippine Agricultural and Industrial Development Program. Manila,
1950, c. 22.
26 Там же, с. 12—15.

Глава У
1Его знаменитые фразы «Я вернусь!» (когда он бежал в Австралию под
натиском наступавших японцев) и победоносный клич «Я вернулся!»
(при высадке американской армии на Филиппинах для очистки Архи­
пелага от остатков японских оккупационных войск) тиражировались
мировой прессой, кинохроникой тех лет и т.п. и вызвали действительно
патриотический подъем у филиппинцев.
2 См.: Christie C.J. A Modem History of Southeast Asia (Decolonization,
Nationalism and Separatism). L.-N.Y., 1996; Wurfel D. Filipino politics,
Development and Decay. Ithaca-London, 1991; The Cambridge History of
Southeast Asia. V. IV, Cambridge, 1999.
3 The Cambridge History..., c. 18.
4 US Treaties and other Internationale Agreements № 1775, Washington, 1948.
5 Подробней см. в кн.: Барышникова О.Г., Левтонова Ю.О. Филиппины
и США: 200 лет противостояния, компромиссов, партнерства. М., 1993,
с. 44-46.
6 В основу Соглашения 1946 г. был положен Закон Белла, принятый
американским конгрессом накануне провозглашения независимости
Филиппин. Его разработчиками были представители тех монополий
США, которые до войны имели в колонии экономические интересы.
Филиппинский конгресс ратифицировал Соглашение лишь под прямым
давлением президента М. Рохаса, что вызвало дальнейшее нарастание
общественного недовольства. См.: Барышникова О.Г., Левтонова Ю.О.
Филиппины и США..., с. 229-230.
7 При этом нельзя игнорировать и некоторые «осязаемые» выгоды, из­
влекаемые младшим партнером из системы «особых отношений», и
прежде всего в области обороны и безопасности. В течение всего пери­
ода «холодной войны» в международном масштабе и «горячих войн» по
соседству в Индокитае (1950-е - середина 1970-х годов) Филиппины
находились под американским «щитом безопасности». Кроме того обильные вливания американской помощи для восстановления разру­
шенного войной хозяйства. Однако эффективности этих акций мешала
глубоко укоренившаяся в традиционном филиппинском обществе сис­


тема прочных коррумпированных связей в треугольнике «бюрократиябизнес-политика» - бездонный колодец, поглощавший большую часть
поступавших из США помощи и кредитов, препятствуя хотя бы мини­
мальному сокращению разрыва между богатством узкой социальной
верхушки и бедностью подавляющего большинства населения. Не слу­
чайно восстановительный период послевоенной экономики растянулся
на Филиппинах до середины 50-х годов XX в.
8 Wurfel D. Filipino Politics..., с. 25; In Search of Southeast Asia. A Modem
History, Honolulu, 1987, c. 433.
9 Asian Security Issues. Berkeley, 1988, c. 295.
10Там же.
11 К примеру, из их среды вышли известные лидеры и идеологи филип­
пинского национализма - К. Ректо и X. Лаурель (см. след, главу).
12 Закон, принятый правительством М. Рохаса (1946) о запрещении част­
ным лицам владеть оружием, на практике не выполнялся. Он был на­
правлен главным образом против хуков, не собиравшихся сдавать ору­
жие, отрядов крестьянской самообороны в районах с наиболее частыми
и сильными аграрными волнениями (Центр. Лусон). Принятие закона
лишь накаляло обстановку. Кроме того, много оружия оставалось в
руках бывших участников Сопротивления, не связанных с Хукбалахап и
КПФ и также не спешивших подчиняться закону.
13 Mariano-Pomeroy Celia. Experiences in the Communist Party of the
Philippines (рукопись). В 1947 г. Селия Мариано работала связной от ПБ
КПФ, поддерживая регулярные контакты между ПБ в Маниле и соз­
дававшимися в горах Центрального Лусона повстанческими центрами.
С 1948 г. она непосредственно участвовала в повстанческом движении,
будучи бойцом, одновременно вела занятия по марксистско-ленинской
теории среди партизан - хуков. В. Помрой - член компартии США, в
годы Второй мировой войны был военным журналистом на тихооке­
анском фронте, заинтересовался коммунистическим движением на Фи­
липпинах и в 1947 г. приехал на Архипелаг с намерением написать
книгу о филиппинских лидерах-коммунистах. Увлеченный идеей рево­
люционного восстания, ушел в горы к повстанцам, где стал позднее
одним из командиров повстанческого движения. В 1948 г. В. Помрой
женился на С. Мариано. После разгрома восстания они несколько лет
провели в тюрьме, затем были освобождены и до конца жизни обитали
в Англии, поддерживая тесные связи с руководством КПСС, часто посе­
щая СССР. В. Помрой - автор нескольких книг, многочисленных статей
и эссе, часть из них посвящена событиям 1948-1953 гг. на Филиппинах.
Многие из них переведены на русский язык (приводятся в библиографи­
ческом списке).


14 Post-electoral Tasks of the CPP. Thesis by V.Y. May 3.1946, Mimeogra­
phed — см. в книге: Левинсон Г.И. Филиппины на пути к независи­
мости..., с. 374-375.
15 Там же.
16 С лета 1950 г. на Филиппинах работала специальная американская
миссия (миссия Белла) по обследованию экономического положения в
стране. Правительство Э. Кирино только в 1950 г. получило от США
финансовую помощь в размере 250 млн долл. См.: Левтонова Ю.О.
История Филиппин. М., 1979, с. 235.
17The Philippines. End of an Illusion. Association for Radical East Asia
Studies. Contemporary Asia. L., 1973, c. 71-72.
18The Huk Movement in the Philippines. - Eastern World, L., Sept. 1964, c. 10.
19Накануне выборов P. Магсайсай перешел из Либеральной в оппозици­
онную Партию националистов после заявления о поддержке его канди­
датуры влиятельной группы «националистов». Это в свою очередь вы­
звало раскол в ЛП. За Магсайсаем в ПН устремились его сторонники
внутри ЛП и ориентировавшиеся на него «либералы» на местах (пол­
ностью в ПН перешла вся верхушка из провинции Самбалес, уроженцем
которой был будущий президент и где он некоторое время был губер­
натором, а затем избирался в конгресс).
20 На Филиппинах действовала конституция 1935 г., разработанная, как
говорилось выше, по образцу конституции США. Она содержала все
политико-правовые критерии, характеризующие системы либерально­
демократического типа. Законодательно обеспечивались демократиче­
ские свободы и гражданские права, в том числе свобода деятельности
партий и организаций разных идейно-политических ориентаций (исклю­
чение составляла компартия, деятельность которой была запрещена до
середины 60-х годов XX в.). По форме правления Филиппины представ­
ляли собой республику президентского типа с унитарным государствен­
ным устройством. По аналогии с американской конституцией прези­
дентские выборы проводились каждые четыре года. Предусматривалось
четкое разделение властей. Высший законодательный орган - двухпа­
латный конгресс, высший судебный - Верховный суд.
21 Canoy R. The Counterfeit Revolution. Martial Law in the Philippines.
Manila, 1980, c. 101.
22 См. подробнее: Левтонова Ю.О. Эволюция политической системы
современных Филиппин. М., 1985, с. 53-77.
23 WurfelD. Filipino Politics..., с. 100-103.
24 Наблюдаемая на Филиппинах высокая электоральная активность на­
селения была связана с действием вертикальных связей «патрон-кли­
ент». По мере усиления эрозии вертикальных связей широко распро­
странялась практика покупки голосов у рядовых избирателей посредни­
ками - лидерами, действовавшими в пользу того или иного кандидата.


25 Corpuz O.D. The Philippines. Princeton (N.Y.), 1965, c. 15.
26 Там же, с. 101.
27 WurfelD. Filipino Politics..., c. 85.
28 Corpuz O.D. The Philippines, c. 95.
29 WurfelD. Filipino Politics..., c. 85-86. Автор пишет, что лояльные кли­
енты ожидают от преуспевающего политика обеспечения их в первую
очередь работой. Ежедневно в офисах конгрессменов выстраиваются
длинные очереди избирателей, ожидающих от своих патронов рекомен­
дательных писем, звонков в соответствующие департаменты или орга­
низации преимущественно с целью получения работы.
30 Там же.
31 Central Bank of the Philippines Statistical Bulletin. Manila, 1970, v.22,
c. 2-3.
32 Его доля в ВВП сократилась с 41,5 до 30,5% (1955-1965). Сельскохо­
зяйственная продукция продолжала доминировать в экспорте, хотя ее
доля снизилась с 82,5% до 69,3% (по стоимости). Отсутствие радикаль­
ной аграрной реформы, направленной на капитализацию сельского хо­
зяйства, сводило на нет все попытки модернизации, как, к примеру,
осуществление «зеленой революции» в рисоводческих и кукурузоводче­
ских районах. См. подробнее: Барышникова О.Г. Экономика Филиппин
в настоящем и будущем. М., 1986; Барышникова О.Г., Жулёв И.Ф.
Филиппины. М., 1975.
33 Там же.
34 Progress’60. Manila, с. 75.
35 Power J., Sicat G. Industrialization in the Philippines. Oxford, 1971.
36 WurfelD. Filipino Politics..., c. 57.
37 При P. Магсайсае интересы поднимающегося новобуржуазного слоя
были представлены в основном правящей ПН. С ростом националисти­
ческой оппозиции президенту К. Гарсии значительная часть националь­
ных предпринимателей переориентировалась на оппозиционную ЛП.
В дальнейшем новая национальная буржуазия, руководствуясь только
собственными интересами, делала ставку на кандидатов то одной, то
другой партии.
38 WurfelD. Filipino Politics..., с. 59.
39 Цитируется по книге: Wurfel D. Filipino Politics..., с. 25.
40 Agoncillo Т.А. Revolt of the Masses. Quezon City, 1956; Agoncillo T.A.
Malolos, The Crisis of the Republic. Quezon City, 1960; Agoncillo T.A.,
Guerrero M.C. History of the Filipino People. Quezon City, 1977.
41 Majul C.A. Muslims in the Philippines (second edition). Quezon City,
1973.
42 Цитируется по: Ник Хоакин. Избранное. М., 1979, предисловие
И.В. Подберезского, с. 5.
43 Там же, с. 6.


I

I

I

1

j

1

j

I

I

44Хосе Ф.С. Избранное, М., 1977, с. 339.
45 Ник Хоакин. Избранное, М., 1979, с. 6.
46 Synthesis. A Cultural History of the Philippines, Manila. 1975, c. 40-45;
Duldulao M. Contemporary Philippine Art. Hongkong, 1972, c. 102-120.
47 Art of Asia. Hongkong, 1977, v. 7, № 5, 6.
48 Duldulao M. Contemporary Philippine Art, c. 130-140.
49 Synthesis. A Cultural History..., c. 40-45.
50 Hicks G., Mc.Nicoll G. Trade and Grow in the Philippines. An Open Dual
Economy. Ithaca-London, 1972, c. 117-120.
51 ЛевтоноваЮ.О. История Филиппин. М., 1979, с. 251.
52 Sturtewant D.R. Agrarian Unrest in the Philippines. Ohio University Center
for International Studies. Columbus, 1969, c. 18.
53 C m .: Sturtewant D.K. Agrarian Unrest in the Philippines, c. 18; Тайван Л.Л.
Крестьянские восстания на Филиппинах в XX в. М., 1980.
54 Wurfel D. Filipino Politics..., с. 66.
55 Левтонова Ю.О. История Филиппин, с. 253. В начале 1960-х годов
Д. Макапагал фактически отменил закон о подрывной деятельности
1957 г. в результате решения Верховного суда о том, чтобы не считать
противозаконными принадлежность к компартии или выражение
коммунистических взглядов.
56 Corpuz O.D. The Philippines, с. 108.
57 См. подробнее: Левинсон Г.И. Идеологи филиппинского национализ­
ма. М., 1983, с. 95-112.
58 Там же.
59 WurfelD. Filipino Politics..., с. 49.
60 Там же.
61 Southeastasian Affairs. Singapore, 1979, с. 247.

Глава VI
1 См.: Левтонова Ю.О. Эволюция политической системы современных
Филиппин. М., 1985; Барышникова ОТ. Экономика Филиппин в настоягцем и будущем. М., 1986.
2 Сумский В.В. Фердинанд Маркос (зарождение, эволюция и упадок дик­
татуры на Филиппинах). М., 2002; Сумский В.В. Фиеста Филипина. М.,
2003, т. I—II; Сумский В.В. Авторитарный режим в развивающемся об­
ществе: Филиппины в последней трети XX в. (докторская диссертация).
М., 2006.
3Некоторые исследователи выделяют периоды двух неполных прези­
дентств Ф. Маркоса (1965-1969, 1969-1972) и «собственно диктатуры
Маркоса» - от введения в стране военного положения (M.L.) в сентябре
1972 г. до 1986 г., иногда с. 1972 г. до 1981 г., когда военное положение
формально было отменено, или даже до 1978 г. - выборов во временное


национальное собрание (парламент), положивших начало фасадной
либерализации режима, в том числе отмену M.L. Но в период 1965—
1972 гг. в развитии филиппинского общества и становлении политиче­
ского лидерства преобладают тенденции к утверждению авторитаризма.
Фасадная же либерализация не меняла сущности авторитарной государ­
ственности. Поэтому хронологические рубежи 1965-1986 гг. для обо­
значения периода авторитаризма на Филиппинах представляются наи­
более обоснованными и логичными.
4Напомним, что Ф. Маркос вышел из традиционной элиты провинции
Сев. Илокос (на севере Лусона), его отец был довольно крупным поли­
тическим деятелем не только регионального, но и национального мас­
штаба (конгрессменом). Ф. Маркос получил солидное юридическое
образование (в УФ и затем Гарвардском университете в США), быстро
завоевал популярность в практической деятельности (до перехода в по­
литику) как высококвалифицированный и успешный адвокат. Офици­
альные биографы Ф. Маркоса подчеркивают его военные достижения во
время службы в филиппино-американских войсках, участии в боях на
Батаане, а затем в партизанском движении сопротивления. По офици­
альным данным 1960-1970-х годов, среди отличившихся в войну фи­
липпинцев Ф. Маркос получил максимальное количество американских
и отечественных наград. В филиппинской литературе поставторитарного периода боевые заслуги Ф. Маркоса либо ставятся под сомнение,
либо вообще объявляются сфальсифицированными. Но действительно
достоверной информации (как позитивной, так негативной) по этому
периоду жизни Ф. Маркоса не существует.
5См.: Political Change in the Philippines, Honolulu, 1974, № 14; Spence H.
Marcos of the Philippines. N.Y., 1969.
6Spence H. Marcos of the Philippines, c. 323; Wurfel D. Filipino politics,
Development and Decay. Ithaca-London, 1991, c. 103-104.
7Spence H. Marcos of the Philippines, c. 323-324.
8X Ma Сисон родился в 1939 г. в семье землевладельцев Южного Илокоса, получил образование в УФ и во второй половине 1960-х годов
преподавал филиппинскую и английскую литературу и политологию в
Манильском лицее. Он был основателем и президентом левой моло­
дежной организации Патриотическая молодежь, одним из редакторов в
свое время популярного марксистского журнала «Progressive Review».
Во второй половине 1960-х годов Сисон полностью перешел на позиции
маоизма, не раз бывал в Пекине, был связан с представителями руко­
водства Индонезийской компартии. В годы авторитарного режима на
Филиппинах руководил вооруженным подпольем. Позже эмигрировал в
Европу, где обосновался в Голландии, оставаясь приверженцем маоизма
и поддерживая связи и осуществляя руководство левоповстанческим
движением на Филиппинах (см. гл. VII).


9 «Новые хуки», действовавшие в горах Центрального Лусона, пред­
ставляли собой мелкие, разрозненные вооруженные группировки кре­
стьян, часть которых возникла из остатков партизанских отрядов, уце­
левших после разгрома восстания 1948-1953 гг. К концу 1960-х годов в
их составе уже почти не осталось хуков старшего поколения. Многие из
группировок выродились в вооруженные банды, грабившие местных
крестьян.
10Необходимо отметить, что и цивилизационный фактор в истории
взаимоотношений между мусульманами и христианами на Филиппинах
всегда играл немаловажную роль. Во вводных главах рассматривалась
проблема религиозной нетерпимости, воспитывавшаяся еще с испан­
ского времени постоянно подогреваемой католической церковью исламофобия среди филиппинцев-христиан и столь же сильные чувства
враждебности к «неверным» у филиппинских мусульман, в течение трех
столетий отстаивавших свою независимость (см. гл. I и II настоящей
работы).
11Действовала простая процедура выдачи переселенцам регистраций на
земли, принадлежавшие мусульманам, которую осуществляли коррум­
пированные чиновники из соответствующих столичных ведомств,
обычно в контакте со столь же коррумпированной бюрократией на мес­
тах, а в некоторых случаях и при поддержке подкупленных местных
дато. Таким образом, законодательно закреплялось незаконное отторже­
ние земли у ее собственников-мусульман. Этому способствовало и
фактическое отсутствие земельного законодательства у мусульманского
населения.
12 GowingP. The Muslim Filipinos. Manila, 1974, с. 184.
13Сумский В.В. Фердинанд Маркос, с. 14.
,4Цит. по: Левтонова Ю.О. Эволюция политической системы..., с. 94.
15В традиционной филиппинской политической культуре идея мес­
сианства укоренена очень прочно. Ореолом мессианства окружены мно­
гие популярные национальные лидеры. С закатом карьеры Ф. Маркоса,
разочарованием в нем как лидера и личности, оппозиции к его власти
растущего числа филиппинцев мессианские ожидания перенеслись на
Б. Ajkhho, а затем его вдову К. Акино (см. гл. VII).
16 И. Маркос активно помогала мужу во время обеих выборных кампа­
ний (1965 и 1969), но особенно в период его второго президентства. Она
была его главным единомышленником и политическим партнером в
борьбе за достижение тех целей, которые поставил перед собой Ф. Мар­
кос. Она создала популистский и патриотический образ женщиныполитика, стремящейся к установлению социальной справедливости,
враждебной старой олигархической верхушке. На телеэкранах и в пуб­
личных местах она появлялась скромно одетой, в дискуссиях с оппо­
нентами проявляла сдержанность и такт, вызывая симпатии аудитории.


Ее истинные качества - властолюбие, жесткость, лицемерие, непомер­
ная жажда богатства и роскоши - вышли наружу лишь после победы
Ф. Маркоса, когда он стал единоличным правителем Филиппин.
17 Согласно конституции, президент не имел права выставлять свою
кандидатуру на третий срок.
18См.: WurfelD. Filipino Politics..., с. 109.
19Эта резолюция в конце концов была отклонена в результате голо­
сования членов Конвента. Вне Конвента наиболее жесткие нападки на
Маркоса в связи с возможным продлением его власти по новой консти­
туции исходили естественно от Б. Акино, которого многие члены Кон­
вента видели в качестве будущего премьера Ф. Маркос в ответных вы­
падах обвинял Б. Акино в стремлении к диктатуре.
20 См. подробно: Левтонова Ю.О. История Филиппин... с. 265-269;
Сумский В.В. Фердинанд Маркос... с. 19-21.
21 Thompson W.S. Unequal Partners. Toronto-L., 1975, с. 157.
22Там же.
23Marcos F. Today’s Revolution: Democracy, Manila, 1971.
24Marcos F. A Dialogue with My People. Manila 1973; Notes on the New
Society of the Philippines. Manila, 1973; Dream of Reformed Society and
Other Speeches. Manila, 1974; Revolution from the Center. Hong Kong,
1978; An Ideology for Filipinos. Manila, 1989 и ряд других публикаций.
Всего же Ф. Маркос за период своего единовластия оставил более де­
сятка книг, не считая многочисленных выступлений в печати, заявлений
для прессы и т.п.
25Marcos and Martial Law in the Philippines. Ithaca-London, 1979, c. 2728, 53-55; Southeast Asian Affairs. Singapore, 1979, c. 245.
26Canoy R. The Conterfeit Revolotion. Martial Law in the Philippines.
Manila, 1989, c. 20.
27The Fookien Times. Philippines. Yearbook. Manila, 1981/1982, c. 94.
28Там же.
29Там же.
30Marcos and Martial Law in the Philippines, c. 242-243.
31Там же, с. 39.
32The Fookien Times. Philippines. Yearbook. Manila, 1979, c. 98.
33 Philippine Political Science Journal. Quezon City, № 5-6, c. 69-85.
34В этом смысле обращает на себя внимание появление в течение
1970-х - начале 1980-х годов многочисленных работ одного из лидеров
левонационалистической интеллигенции, публициста и историка Р. Кон­
стантно, откровенного критика и противника Ф. Маркоса.
35 Canoy R. The Counterfeit Revolution, с. 20.
36Marcos F. A Dialogue with my People. Manila, 1973, c. 87; Marcos F.
An Ideology for Filipinos, Manila. 1980, c. 40-93, 75-77.
37Daily Express. Manila, c. 2, 22.


38Marcos F. Revolution from the Center. Hong Kong, 1978, c. 29-30, 146.
39Там же, с. 6-7.
40 Canoy R. The Counterfeit Revolution, c. 98.
41Индонезийская «теория функциональных групп» была одним из раз­
работанных и законченных вариантов распространенных в странах тре­
тьего мира идеологических концепций «бесклассового общества», его
«внеклассового деления». Хотя эти идеи прямо не отражены в концеп­
ции «демократической революции» Ф. Маркоса, они вполне отвечают
ее общей направленности —с ее политическим популизмом, домини­
рующей националистической окраской, надклассовой трактовкой поня­
тия национального единства.
42Constitution of the Republic of the Philippines. Manila, 1972, c. 46.
43 Canoy R. The Counterfeit Revolution, c. 167.
44Speech of President F. Marcos during the Sixth Anniversary of the New
Society. Sept. 21,1978. Manila, 1978, c. 8.
45Использование модели экспорториентации в рассматриваемое время
приобрело много сторонников среди западных экономистов и осущест­
влялось на практике во многих развивающихся странах, в том числе в
ЮВА. Команды технократов и экономистов из окружения Ф. Маркоса,
начиная с его первого президентства, были убежденными последовате­
лями концепции экспорториентированных моделей как свежих источни­
ков экономического роста. См.: Hicks G., Me. Nicole. Trade and Growth in
the Philippines. An Open Dual Economy. Ithaca-L., 1972.
46 Southeast Asian Affairs. Singapore, 1979, c. 241.
47См. подробно: Барышникова О.Г. Экономика Филиппин в настоящем
и будущем. М., 1986, гл. I.
48Hutchcraff P. Booty Capitalism: the Policies of Banking in the Philippines.
Manila, 1998, c. 110-142.
49К апрелю 1974 г. сертификаты на право владения землей получили
200 тыс. крестьян из 1 млн арендаторов, на которых распространялся
декрет об аграрной реформе. К январю 1978 г. сертификаты были выда­
ны еще 258,9 тыс. крестьян. А свыше 0,5 млн крестьян остались арен­
даторами, частично переведенными на уплату фиксированной ренты.
См. подробно: Ofreneo R. Capitalism in Philippine Agriculture. Manila,
1980.
50Buss C. The United States and the Philippines. Wash., 1977, c. 65-67.
51Там же, с. 54.
52Financial Times. L., 1975, 19.06, c. 3.
53Старшая дочь Ф. Маркоса одно время возглавляла пропрезидентское
молодежное антибазовое движение.
54Активным выразителем подобных взглядов был известный американ­
ский филиппинист Клод Басс. См.: Buss С. The United States and the
Philippines. W., 1977.


55См.: Marcos and Martial Law in the Philippines.
56Shalom S. The United States and the Philippines. A Study of Neocolo­
nialism. Philadelphia, 1981.
57 Thompson W.S. Unequal Partners, c. 41-50.
58См. подробно: Левтонова Ю.О. Эволюция политической системы
современных Филиппин, с. 171-191.
59Б. Акино использовал лучшие адвокатские силы, пользовался поддерж­
кой из США, международных правозащитных организаций и т.п. Когда
его дело было передано военному трибуналу, который в 1977 г. вынес
смертный приговор (совершенно очевидно, что Ф. Маркос никогда бы
не пошел на подобное устранение своего главного противника), он
объявил бессрочную голодовку, поднялась шумная кампания на Филип­
пинах и в США в его защиту. Разумеется, приговор был отменен. Но вся
эта история принесла ему (Акино) немалые политические дивиденды.
60Time, 5.02.1983, с. 9.
61Pool F„ Vanzi М. Revolution in the Philippines. N.Y., 1984, с. 105.
62 Recent Events in the Philippines. Fall 1985 Hearings before the Committee
on Foreign Affairs..., 12.11.1985. W., 1986, 182.
63Insurgency and Counterinsergency in the Philippines. The Foreign Affairs
and National Defense Division Congressional Research Service. US Senate,
November 1985, 1975, c. 49.
64Visit to the Philippines. Aug. 2-15, 1986. US Senate, W., 1986, c. 20.
65Pool F., Vanzi M, Revolution in the Philippines, c. 148-150,156, 165.
“ Defense national. P., Fevrier, 1984, c. 100.
67В первые годы после введения военного положения, когда на Фи­
липпинах наблюдались быстрый экономический рост и стабилизация в
экономике и политике, США демонстрировали свое удовлетворение
складывавшейся там обстановкой. В американской политической рито­
рике, адресованной Филиппинам, появились понятия «зрелое и равно­
правное партнерство», декларации о наполнении формулы «особые
отношения» новым содержанием, основанным на «взаимопонимании,
уважении и доверии, сотрудничестве». Американские дипломаты в ООН
пытались в начале 1970-х годов пропагандировать идею о превращении
Филиппин в некий новый вариант «витрины в Азии» - на этот раз в
качестве «образца экономического роста и стабильности». См.: Buss С.
The United States and the Philippines, c. 109-110; Thompson W.S. Unequal
Partners, c. 151. Эти идеи исчезли из политического лексикона США с
ухудшением положения на Филиппинах, дестабилизацией, возникнове­
нием кризисной ситуации. Тем не менее вплоть до краха режима офи­
циальный Вашингтон декларировал незыблемость принципов дружбы и
многостороннего сотрудничества с филиппинским партнером.
68Newsweek. N.Y., 1978, 08.05. с. 14.


I

1

I

I

!

I

I

i

i

69Foreign Policy Basic Documents, Department of State, 1977/78. Wash.,
1983, c. 11-12.
70 Far Eastern Economic Review. Hongkong, 11.08.1978, c. 23.
71Congressional Records. Human Rights in Selected Countries. W., 1977—
1979, c. 1085.
72Time. N.Y., 1982, 20.09, c. 4.
73Far Eastern Economic Review, 1983, 14.11. c. 3.
74Там же, с. 12.

Глйва VII
1В основном это многочисленные публикации в филиппинской и запад­
ной прессе, многие, что называется, «по горячим следам», воссоздавав­
шие по дням и часам события 22-25 февраля. Из известных источников
можно указать на серию публикаций в журналах “Far Eastern Economic
Review”, “Asiaweek”, выходивших в Гонконге, которые относятся к
1985 - концу 1980-х годов. Аналитические статьи появлялись также ре­
гулярно в лондонском “The Economist”. Из книжных изданий назовем
работу филиппинского автора Crisostomo J. Т. Cory Profile of a President,
Boston, 1987, где детально прослеживаются все перипетии февральского
противостояния; Government and Politics of the Philippines, SingaporeNew York, 1988. Известная работа американца М. Томпсона The AntiMarcos Struggle. Personalistic rule and Democratic Transition in the Philippines. Yale Univer, Press, 1995. В отечественной литературе самое
детальное и яркое воспроизведение и осмысление «Революции ЭДСА»
содержится в двухтомнике В.В. Сумского. Фиеста филиппина. М., 2003.
2Huntington S. The Third Wave. Democratization in the Late Twentieth
Century, Univer. Of Oklahoma Press, 1991.
3 Huntington S. The Third Wave..., с. XIII.
4 Там же. 1974 г. - отстранение от власти португальскими военными
диктатора М. Каэтано. 1990 г. - завершение «бархатных революций» в
странах Восточной Европы.
5 Там же, с. 1,05.
6 Far Eastern Economic Review. Hongkong, 1987,28.05., с. 22.
7 State and Society in the Philippine... Manila, 2005, c. 224-225.
8 РАМ, как отмечалось, выступало против коррупции в армии и прави­
тельстве, за устранение Ф. Маркоса от власти, наведение порядка и дисциплины в вооруженных силах. Реальные очертания действий заговор­
щиков появились после внеочередных президентских выборов в февра­
ле 1986 г., усугубивших кризис власти.
9Abimales P.N., Amoroso D.Y. State and Society in the Philippines. Manila,
2005, c. 225.
10 Там же.


11 Crisostomo J.T. Cory Profile..., c. 202.
12 Там же, с. 208.
13 Там же, с. 206.
14 Там же, с. 207.
15 Там же, с. 208.
16 См. там же, с. 212-218; Huntington S. The Third Wave..., с. 190-199;
Сумский В.В. Фиеста Филипина, кн. 2.
17 Crisostomo J.Т. Cory Profile..., с. 221.
18 К примеру, перед февральскими событиями весь этап подъема движе­
ния протеста против режима Ф. Маркоса после убийства Б. Акино изо­
билует всплесками насилия и кровопролития. Терроризм в столице
достиг небывалого размаха, не раз возникала угроза вооруженных кон­
фликтов. Многочисленные теракты и всевозможные проявления наси­
лия осуществлялись ультрарадикалами (разных политических окрасок,
но преобладали все же выступления ультра-левых). К последним при­
надлежали последователи НДФ, маоизированная КПФ, ННА, ряд лево­
экстремистских студенческих организаций в УФ (Лига филиппинских
студентов, Студенческое христианское движение, Национальный союз
студентов на Филиппинах). Напомним, что «левая» КПФ и находившие­
ся под ее влиянием организации бойкотировали президентские выборы
7 февраля 1986 г., не делая различий между программами Ф. Маркоса и
К. Акино. Поэтому, когда после выборов политическая борьба сконцен­
трировалась между Ф. Маркосом и К. Акино, в антиавторитарной оппо­
зиции на первый план вышли умеренные группировки и течения, в
большинстве вошедшие в коалицию «власть народа». Это не могло не
способствовать резкому снижению активности радикалов в столице.
В частности, коммунисты, члены НДФ, экстремистские студенческие
организации перебазировались в провинции, где стали активно поддер­
живать ННА.
19 Начиная с рубежа 70-80-х годов XX в. в мусульманской общине на
Филиппинах происходили сложные и неоднозначные процессы. Это
прежде всего обострение противоречий внутри самой общины между
традиционной аристократией (наладившей контакт с Ф. Маркосом и
готовой к автономизации) и новой молодой хорошо образованной эли­
той, выступавшей с обновленческими идеями фундаментализма, или
салафизма в чисто религиозной сфере, а в своих общественно-полити­
ческих взглядах ориентированная на социальную мобильность, эконо­
мическую модернизацию, реформы в системе образования и полити­
ческий сепаратизм. См.: Philippine Political Science Journal. Quezon City,
1976-1980; Canoy R. The Counterfeit Revolution. Martial Law in the
Philippines. Manila 1980, c. 536-540.
В 1980-е годы усложнился состав сепаратистских сил. Помимо
ФНОМ и ИФОМ, на базе ФНОМ возникла экстремистская Организация


национального освобождения моро со штаб-квартирой в Джидде, дей­
ствовавшая под традиционным лозунгом филиппинских мусульмансепаратистов: «ислам, родина, свобода». Большинство лидеров новой
элиты находилось в арабских странах, откуда руководило борьбой в
мусульманских районах Архипелага. В 1981 г. руководство ФНОМ в
Дамаске провозгласило создание независимой исламской республики
Бангсаморо на территории островов Минданао, Бисилан и Палаван, до­
биваясь ее международного признания. С начала 1980-х годов была
выработана тактика совместных действий ФНОМ и ННА, но связи меж­
ду обеими организациями были Непрочными, постоянно обрывались.
По некоторым данным филиппинской и западной печати, велись перего­
воры между Нур Мисуари, Р. Мангапалусом и Бенигно Акино о вовле­
чении мусульман в единый лагерь антимаркосовской оппозиции. С убий­
ством Б. Акино эти сведения прекратились появляться в печати. Но,
вероятно, какие-то контакты и договоренности существовали. Подтвер­
ждением могут служить упоминания в филиппинской прессе и книге
И. Крисостомо, посвященной личной и политической биографии К. Аки­
но и содержащей детальное описание ее пути к президентскому креслу,
о некой группе мусульман (из 30 человек), охранявших вместе, по
словам автора, «с братьями-христианами» вход в лагерь «Агинальдо»
(См.: Crisostomo J.T. Cory Profile..., с. 218). Южные же районы остава­
лись ареной вооруженного конфликта.
20Huntington S. The Third Wave... с. 192-208.
В качестве примера низкого уровня насилия С. Хантингтон приводит
опыт Португалии, где во время военного переворота 1974 г., открыв­
шего путь к демократизации, погибло пять человек и пятнадцать были
ранены. Но в целом в Португалии в 1974—1975 гг. жертвами вооружен­
ных столкновений было около ста человек. В случае же Филиппин мож­
но говорить о фактически полностью бескровном характере перехода от
авторитаризма к демократии.
21 Сумский В.В. Манила 1986: массовое ненасильственные действия и
падение режима Маркоса. - В сб.: Города на Востоке: хранители тради­
ций и катализаторы перемен. М., 1990, с. 216-258; Сумский В.В.Фиеста
филипина. Кн. 2; Сумский В.В. Авторитарный режим в развивающемся
обществе: Филиппины в последней трети XX века. Докторская диссер­
тация. М., 2006, гл. 3. В диссертации приведены новые, неизвестные у
нас, материалы о координации усилий клерикальных кругов и между­
народных организаций, в частности «Международного содружества
примирения» в реализации идеи ненасилия в «революции ЭДСА».
22 См. сб.: ЮВА: идеология и религия. М., 2001, с. 17-44.
23Huntington S. The Third Wave..., с. 76. В подтверждение этого вывода
автор указывает на то, что первые две страны, начавшие «третью вол­
ну» - Португалия и Испания - католические страны, далее демократиза­


ция охватила шесть католических южноамериканских и три центральноафриканские страны. Филиппины - первая страна в регионе ЮВВА,
которая вернулась к демократии.
24 Перемены в поведении церкви произошли уже к середине 1960-х го­
дов после энциклик Папы Иоанна XXIII и созванного им Второго цер­
ковного собора (1963-1965). В обоих случаях католическое духовенство
всех рангов ориентировалось на участие в гуманитарных акциях по
организации помощи бедным слоям общества и на защиту прав лич­
ности. Конференции латиноамериканских епископов в 1968 и 1979 гг.
подтвердили в принятых решениях необходимость активной вовлечен­
ности церкви в политику и социальное движение, усилив правозащит­
ную направленность церковной деятельности (Huntington S. The Third
Wave..., с. 78-79).
25 Huntington S. The Third Wave..., c. 82.
26 Имеется в виду прежде всего старейшая организация белого духовен­
ства «Конференция католических епископов Филиппин» (ККЕФ), куда
входят 87 епископов в то время во главе с архиепископом Манилы,
кардиналом Сином. Из них 15-20 епископов относились к левым ра­
дикалам. Син делал ставку на умеренное большинство, которое вело
соответствующую работу среди рядовых священнослужителей, в част­
ности агитируя в поддержку К. Акино. См. подробно: Левтонова Ю.О.
Эволюция политической системы современных Филиппин. М., 1985,
с. 181-186.
27 Средоточием экстремистских сил в духовенстве была Ассоциация
высших монашеских руководителей Филиппин (АВМРФ), в которую
входит руководство религиозных орденов и миссий. Хотя к радикалам и
в этой организации тяготела меньшая по численности и младшие по
возрасту часть руководства (то же соотношение, что и в католической
иерархии в целом), они действовали чрезвычайно активно, абсолютизи­
руя террор и вооруженные методы борьбы. В леворадикальной группи­
ровке внутри Ассоциации к самым активным элементам принадлежали
иезуиты, в ее деятельности принимали участие миссионеры-европейцы
и американцы-радикалы из левокатолических кругов (некоторые из них
были высланы из страны или подверглись аресту). См. там же.
28 Huntington S. The Third Wave..., с. 84.
29 Crisostomo J.T. Cory Profile..., c. 222.
30Huntington S. The Third Wave..., c. 96.
31 He случайно в формуле левых радикалов «диктатура США - Маркос»
после победы антиавторитарной оппозиции изменилось лишь одно имя,
и эта формула стала звучать как «диктатура США - Акино».
32 Прямое вмешательство США, не исключая силовое, в филиппинские
события было возможно, если бы гипотетически существовала угроза
взятия власти коммунистами и левонационалистическими силами. Но


несмотря на высокий уровень антиамериканизма среди филиппинцев,
проявлявшегося главным образом в антибазовом движении, в котором
участвовали представители самых разных социальных слоев, в том чис­
ле среднего класса, интеллигенции, бизнеса, элитарных кругов, общая
расстановка сил в стране в рассматриваемый период была не в пользу
левых. Тем более что они самоизолировались от антиавторитарного
центристского движения, оценивая его как проамериканское и анти­
народное.
33 Вылет Ф. Маркоса на двух американских военных вертолетах состо­
ялся в 9.30 вечера 25.02.1986. Его сопровождали И. Маркос, дети (две
дочери и сын), внуки, зять. Кроме того, довольно большие группы по­
мощников во главе с бывшим начальником генштаба генералом Ф. Вером. Вертолеты направились на базу ВВС США Кларк-Филд, а оттуда
экс-президент и его окружение вылетели на военных самолетах на
о. Гуам и Гавайи.
34 См. подробно: Левтонова Ю.О. Проблемы послеколониального поли­
тического развития Филиппин (1946-1986). Докторская диссертация.
М., 1987, с. 281-323.
35 Crisostomo J.Т. Cory Profile..., с. 222.
36 Bulletin Today. Manila, 25.02.1986, с. 1.
37 К этому времени, по сведениям из филиппинских источников, почти
80% вооруженных сил перешли на сторону оппозиции (эта цифра на­
верняка преувеличена, но действительно число военных 300-400 офи­
церов, в основном из РАМ, 22 февраля разместившихся в военных лаге­
рях с генералами Энриле и Рамосом, за 3 последующих дня выросло в
десятки раз. Рядовые вслед за своими командирами также пополняли
ряды мятежников). Все основные СМИ (пресса TV, радио) находились в
руках сторонников К. Акино (Ф. Маркос с начала конфликта факти­
чески мог использовать единственный официальный канал TV - четвер­
тый). В лагере оппозиции появилось много «перебежчиков» из бывших
соратников Ф. Маркоса, в частности практически раскололось пропра­
вительственное Движение за новое общество (ДНО), значительная часть
его членов перешла на сторону оппозиции.
38 Crisostomo J.T. Cory Profile..., с. 234.
39 Сведения приводятся из книги Крисостомо, к которой мы не раз
обращались. Крисостомо, известный историк и публицист - один из
первых биографов К. Акино, ее сторонник - участник событий на ЭДСА.
Его сведения тем более интересны, что в тогдашней прессе и пуб­
ликациях, в которых преобладает мажорная тональность, этот эпизод по
сути не упоминается.
40См.: Huntington S. The Third Wave..., с. 103-104, State and Society in
the Philippines..., c. 230-231. Уже в поставторитарный период, по ини­
циативе министра иностранных дел в администрации К. Акино Р. Манг-


лапуса, в Маниле летом 1988 г. была проведена международная мини­
стерская конференция ряда стран, в которых в 1980-е годы произошла
реставрация парламентско-демократических структур. В ней участвова­
ли главы внешнеполитических ведомств Греции, Испании, Португалии,
Бразилии, Аргентины, Никарагуа, Гватемалы, Перу, Уругвая, Домини­
канской республики. Манила, организуя это мероприятие, хотела укре­
пить международный авторитет своей страны как одного из первых
провозвестников «третьей волны» демократизации.
41 Abimales P.N., Amoroso D. Y. State and Society..., c. 230.
42 Мессианство было частью мировоззрения практически всех слоев фи­
липпинского общества - от крестьян, поднимавших бунты под мессиан­
скими лозунгами, до всех категорий политиков (можно вспомнить пре­
зидентов Кесона, Маркоса). То же о традиции жертвенности, истоки
которой наиболее явно проступают в поведении и психологии первых
филиппинских националистов реформаторов и революционеров второй
половины XIX в. Такие разные по убеждениям идеологи, как X. Рисаль
и А. Мабини, неоднократно говорили о себе и своих соратниках как
поколении жертвенников. И убитый в августе 1983 г. Б. Акино продол­
жил эту традицию. Он воспринимается и почитается филиппинцами как
жертва диктатуры, национальный герой, погибший во имя будущего
своей родины. Этот ореол жертвенности полностью переносился и на
Кори Акино, содействуя ее популярности.
43 Семейство Кохуангко принадлежало к традиционной земельной оли­
гархии. Семья владела сахарной плантацией на площади 15 ООО акров.
После смерти отца клан возглавил Хосе (Пепинг) Кохуангко мл. При
нем семейство владело в Тарлаке сахарным сентралем и богатой асьен­
дой Луисита. Кроме того Пепинг владел заводом по разведению элит­
ных скаковых лошадей. При этом младший брат К. Акино активно зани­
мался политикой и в период борьбы с Ф. Маркосом и в годы его прези­
дентства (см. в тексте раздела).
44 Кохуангко вышла замуж за Бенигно Акино в 1954 г., оставив (после
одного семестра) учебу на юридическом факультете престижного Ма­
нильского Дальневосточного университета. До этого с детства она
получала преимущественно религиозное образование сначала в закры­
тых монастырских школах в Маниле (для детей высших классов), затем
в США в католическом колледже Св. Винсента в Нью-Йорке, где
выбрала в качестве главных предметов обучения французский язык и
математику.
45 Government and Politics of the Philippines (ed. by R. Le C.-Uzman,
M.A. Reforma). Singapore-N.Y., 1988, c. 113-241, 267-283.
46 Crisostomo J.T. Cory Profile..., App. C, D, p. 281-283.
47 Abimales P.N., Amoroso D. Y. State and Society..., c. 233.
48 Crisostomo J.T. Cory Profile..., c. 288-290.


49 The Constitution of the Republic of the Philippines. Quezon City, 1987.
50 Malaya, Manila, 13.08. 1988, с. 1.
51 Asian SecurityTssues. Berkeley, 1988, c. 300-310.
52 Far Easten Economic Review (FEER). Hongkong, 19.04.1990, c. 12.
53 Japan Time. Tokyo, 03.12.1989, c. 4.
54 Там же, 05.12.1989, с. 11.
55 Asian Security Issues..., c. 286.
56 Ф. Рамос был назначен на этот пост после перехода Х.П. Энриле в
оппозицию (1986).
57 Japan Time, 01.01.1990.
59 Там же, 08.12.1989.
59 С весны 1987 г. в провинциях, где действовала ННА, ультраправые
силы создали военизированные отряды самообороны из местного насе­
ления для борьбы с повстанцами. Считается, что в их организации при­
сутствовало влияние американской тактики ликвидации конфликтов
«низкой интенсивности», использовавшейся в Латинской Америке.
60 Malaya, 08.03.1987, 18.03.1987, 04.04.1987.
61 О деятельности НПО, НО и женского движения см. подробно: State
and Society in the Philippines..., c. 237-242.
62 При этом К. Акино не отказалась от многополярности внешних свя­
зей, особо выделяя азиатское направление и свое положение в АСЕАН.
Страны АСЕАН, в свою очередь, внимательно наблюдали за процесса­
ми, происходившими на Филиппинах. Возвращение Филиппин к модели
либеральной демократии вызвало у лидеров асеановских государств с
авторитарными и полуавторитарными режимами сомнение в совмести­
мости западных демократических ценностей с местной политической
культурой. Свои сомнения в жизнеспособности филиппинской модели
наиболее четко выразил Ли Куан Ю, посетивший Филиппины в июне
1986г. Его главная мысль: «...не существовало ли какой несовмести­
мости между культурой и привычками филиппинцев и политической
системой, основанной на американской модели разделения властей» См.
подробно: Ли Куан Ю. Сингапурская модель: из третьего мира в пер­
вый. Москва,,2005, с. 280-286.
63 Р. Лугар приехал на Филиппины со специальным поручением Дж. Бу­
ша просить Филиппины оказать поддержку действиям США в связи с
кризисом в Персидском заливе. Результаты четырехдневных перегово­
ров с К. Акино остались закрытыми для филиппинской общественности
и средств массовой информации. Очевидно, они касались намерений
США использовать военные базы для обеспечения военных операций
американцев. По окончании визита Р. Лугара, министра иностранных дел
Филиппин, Р. Манглапус заявил, что американские военные объекты не
должны использоваться для ведения военных действий без разрешения
Филиппин. Н. Пратт, посол США на Филиппинах, подтвердил, что


Вашингтон намерен вести постоянные консультации с Манилой в слу­
чае появления у американцев конкретных планов по использованию баз.
В целом лее Филиппины поддержали международные санкции против
Ирака и решения СБ ООН относительно агрессии Ирака против Ку­
вейта. Но учитывая зависимость филиппинской экономики от импорта
ближневосточной нефти, неурегулированность проблемы мусульман­
ского сепаратизма, пользующегося поддержкой арабских стран, наличие
60 тыс. филиппинских специалистов в государствах Ближнего Востока,
в том числе в Кувейте и Ираке, Филиппины вели себя чрезвычайно
сдержанно. Позиция большинства конгрессменов - держаться в сторо­
не, предоставив сверхдержавам заниматься решением конфликта.
64 United States Military Bases in the Philippines. Quezon City, 1986, c. 90-

.

101

65 Asian Survey. Berkeley, 1987, № 4, c. 438,441.
66Nolledo J.N. The Constitution of the Republic of the Philippines..., c. 363.
67 К ним принадлежали самые разные силы - от сторонников С. Лауреля
до проявлявшей необычайную активность промаркосовской оппозиции.
Ее возглавила вернувшаяся на родину после смерти Ф. Маркоса (1989)
Имельда Маркос, которая ни больше ни меньше как выставила свою
кандидатуру на президентский пост (несмотря на начало чрезвычайно
вялого судебного разбирательства «деяний» четы Маркосов, прежде
всего обвиняемых в присвоении и размещении в зарубежных банках
огромных денежных сумм).
68 Asiaweek, 6.10.1995, с. 20-22. Contemporary southeast Asia, № 16, № 1,
June 1994, с. 82-84. В литературе о Филиппинах второй этап поставторитарного развития часто называют «работающей демократией» Ф. Ра­
моса (в отличие от «новой демократии» К. Акино).
69Ben Cal. FVR, through the Years. Quezon City, 1997, c. 95.
70Fidel Ramos. State of the Nations. A Report to the Filipino People. Manila,
1993, p. 40.
71 Ben Cal. FVR..., c. 104-105.
72 Проблема соотношения экономической и политической модернизации
служила предметом дискуссий между Ф. Рамосом и Ли Куан Ю. В од­
ной из бесед Ли Куан Ю заметил, что в стране типа Филиппин важнее
главенство дисциплины, чем демократии. В ответ Ф. Рамос твердо воз­
разил, что намерен основные усилия направить на достижение необхо­
димого уровня дисциплины и уважения закона при демократическом
способе правления. FEER, 23-24.12.1993, с. 17.
73 Барышникова О.Г. Модернизация экономики Филиппин в переходный
период. - Государственность и модернизация в странах Юго-Восточной
Азии. с. 54.
74 Экономические реформы в Азии в переходный период (отв. ред.
Г.И. Чуфрин). М., 1996.


75 Барышникова О.Г. Модернизация экономики..., с. 55.
76 См. подробно: Барышникова О.Г. Большая Манила в 90-е годы (опыт
модернизации инфраструктуры и создание новых «центров роста»).
Города-гиганты Нусантары и проблемы их развития (малайско-индоне­
зийские исследования), IV. М., 1995, с. 146-158.
77 Philippine Business 1995. Manila, V. 2, № 1, с. 8-9.
78 Ben Cal. FVR..., с. 105.
19 Abimales P.N., Amoroso D.Y. State and Society in the Philippines...,
c. 244-245.
80 Asiaweek, 28.07.1995, c. 30-31. '
81 После крушения режима Ф. Маркоса легальная КПФ просоветской
ориентации самораспустилась, покинув политическую сцену. Оставша­
яся нелегальная левая или бывшая маоистская компартия взяла аббре­
виатуру КПФМ (компартия марксистская).
82 Asian Survey. Vol. XXXVI, 1996, № 2, Febr., с. 12-13.
83 Citra Indonesia. 1996, № 9, Sept., c. 12-13.
84FEER, 6.11.1997, c. 13.
85 Ramos F. V. Break not the Peace (The Story of GRP-MNLF Peace Nego­
tiations, 1992-1996). Manila, 1996.
86 FEER, 8.09.1994, c. 24.
87 Asian Survey. Vol. XXXVI, 1996, № 2, Febr., c. 143.
88 Nolledo J.N. The Constitution of the Republic of the Philippines..., c. 362.
89Abimales P.N., Amoroso D. Y. State and Society... c. 259.
90 Asiaweek, 31.01.1997, c. 35.
91 The Jakarta Post, 9.09.1997, c. 4.
92 Там же, 22.09.1997, с. 6.
93 Райков Ю.А. Внешняя политика Филиппин на рубеже XXI века. М.,
2001

.

94 Там же, с. 15-16.
95 Там же, с. 16.
96 Среди наиболее серьезных соперников Дж. Эстрады был Э. Ангара,
опытный политик, опиравшийся на ЛДП и сенатское большинство.
В числе перспективных кандидатов были две женщины. Это Глория
Макапагал Арройо, которая стала вице-президентом Дж. Эстрады, и
Мариам Дефенсор Сантьяго, известная деятельница по борьбе с кор­
рупцией (на выборах 1992 г. шла почти вровень с Ф. Рамосом).
97 Юго-Восточная Азия в 1998 г. Актуальные проблемы развития. М.:
ИВ РАН, 1999, с. 66.
98 Там же; Abimales P.N., Amoroso D. Y. State and Society..., c. 273.
99Abimales P.N., Amoroso D. Y. State and Society..., c. 271-272. Авторы при­
водят список из 30 человек, представляющих шоу-бизнес, СМИ, спорт в
избирательных кампаниях 1998 и 2000 гг., тех, кто одержали победу на
выборах. Из них, кроме Дж. Эстрады, пять сенаторов, четыре конгресс­


мена, губернаторы ведущих в политическом и экономическом плане
провинций Кавите, Пампанга, Зап. Негрос. Остальные поделили посты
мэров, вице-мэров, руководителей муниципальных администраций.
100 The Financial Times, 16.XII.1997.
101 State and Society in the Philippines..., c. 271.
102Laquian A., Laquian E. Joseph Ejercito “Erap” Estrada, the Centennial
President. Quezon City, 1998.
103 Asiaweek, 31.01.1997, c. 35.

104 Наряду с «экономической группой» в первый кабинет Дж. Эстрады
вошли консервативные политики старшего поколения (Э. Ангара,
Р. Авантахедо и др.), в том числе из бывшей промаркосовской элиты.
«Левая фракция» была представлена министрами, относившими себя к
политикам социалистической ориентации. Это министр труда О. Мора­
лес и К. Константино-Давид, ведавшая проблемами жилищного строи­
тельства и урбанизации. Немалым влиянием пользовались личные
друзья Дж. Эстрады - исполнительный секретарь Р. Самора и его брат
М. Самора, не занимавший официального поста. Таким образом, единой
президентской команды не существовало, что опять же характерно для
традиционной филиппинской политики.
105 Asiaweek, 25.02.2000, с. 15.
106Abimales P.N., Amoroso D. Y. State and Society.. c. 275.
107 До сих пор среди военно-полицейского командования на Минданао и
Сулу процветает практика продажи оружия мусульманским сепара­
тистам.
108 Филиппины принадлежат к числу наиболее коррумпированных стран
третьего мира. Коррупция разъедает структуры политической системы,
госаппарата, административно-управленческих органов на всех уров­
нях. Взяточничество, разные формы мздоимства, казнокрадства являют­
ся одной из самых серьезных и фактически нерешаемых проблем госу­
дарства и общества.
109Abimales P.N., Amoroso D. Y. State and Society... c. 275.
110 Глория Макапагал Арройо (род. 6 апреля 1947 г.) - дочь пятого пре­
зидента независимых Филиппин Д. Макапагала (1962-1966), чье прав­
ление подвело черту под филиппинской послевоенной системой либе­
ральной демократии. Г. Арройо получила солидное экономическое
образование: на Филиппинах в эксклюзивном частном университете
Атепео и государственном УФ, в США - в Джорджтаунском универ­
ситете в Вашингтоне (ее сокурсником был Б. Клинтон). В годы прав­
ления Ф. Маркоса она вела курс экономики в Атенео и УФ и была
активной участницей антиавторитарного движения. При К. Акино
(1986-1992) она возглавляла совет по инвестициям и занимала пост
младшего заместителя министра торговли. В период президентства
Ф. Рамоса (1992-1998) Г. Арройо - сенатор, убежденная сторонница мо­


дернизации, реформаторского курса президента. На выборах 1998 г.
победила в качестве вице-президента Дж. Эстрады. На рубеже 2000 г.
оставила свой пост в знак протеста против злоупотреблений и некомпе­
тентности президента и его окружения. С 21 января 2001 г., заняв прези­
дентское кресло, объявила о возобновлении курса реформ.
111 Doconila A. The Fall of Joseph Estrada: the Inside Story. Pasig, The
Philippines, 2001, c. 83.
112 Речь идет о территориальном споре по поводу островов Спратли и
Парацельских (в Южно-Китайском море), на обладание которыми пре­
тендуют Китай и несколько стран АСЕАН (Вьетнам, Малайзия, Индо­
незия, Филиппины).
113 Филиппинская армия считается самой слабой в ЮВА. По словам
одного из высших военачальников (несколько утрирующих ситуацию):
«У нас есть военный флот, который не способен выйти в море, и боевые
самолеты, которые не могут летать».

Заключение
1Президент Ф. Рамос преуспел в модернизации экономики, впервые
достигнув стабилизации в обществе. Он добился значительных успехов
в нейтрализации и замирении с экстремистскими течениями оппозиции,
прежде всего с мусульманскими сепаратистами. Но и он не смог сколько-нибудь серьезно продвинуться в реформировании политической
системы.
2 Philippines Monthly Update, December 2006. Metro Manila, Philippines,
c. 6-7.
3 Революцией «власть народа-3» или «парламентом бедноты» назвали
массовые выступления проэстрадовских сил (в основном, из городских
низов) против Г. Арройо (в мае 2005 г.), обвиняемой в подтасовке итогов
голосования на президентских выборах 2004 г. До этого несостояв­
шейся революцией «власть народа-3» называли массовые демонстрации
в сентябре 1997 г. против Ф. Рамоса, вызванные якобы его стремлением
повторно выдвинуть свою кандидатуру на президентский пост.
4 Идея конституционной реформы не нова. Как известно, впервые она
возникла опять же на рубеже 60-70-х годов прошлого века. Была
принята конституция 1973 г., предусматривавшая переход к парламен­
таризму и полностью деформированная в условиях авторитаризма.
К этой идее обращался и Ф. Рамос, но тут же был обвинен своими
оппонентами в авторитарных устремлениях - попытках продлить свое
пребывание у власти после 1998 г. В настоящее время Ф. Рамос остается
одним из влиятельных сторонников осуществления конституционной
реформы.


КРАТКАЯ ХРОНОЛОГИЯ

1898-1899
1899-1901
1899, апрель-июнь
1899, май
1899,
октябрь-ноябрь
1899,
ноябрь-декабрь
1900, июнь
1900, декабрь
1901, 23 марта
1901, 25 июня
1902, 1 июля
1902, август
1902-1907
1902-1911
1903
1907, март
1907, октябрь
1908
1909
1913
1915
1916
1917
1919
1922

Первая Филиппинская республика
Филиппино-американская война
Первая Филиппинская комиссия
Оккупация американскими войсками Холо
Разгром регулярных частей революционной армии в
результате генерального наступления американских
войск
Захват американскими войсками Центрального и
Южного Минданао (территория бывшего султаната
Магинданао)
Прибытие в Манилу второй Филиппинской ко­
миссии
Основание Федеральной партии
Взятие в плен Э. Агинальдо
Назначение У. Тафта гражданским губернатором
Филиппин
Принятие Закона о временном управлении для Фи­
липпинских островов (первый Органический закон)
Создание Независимой (аглипаянской) церкви
Движение Макарио Сакая
Деятельность секты «Святая церковь»
Введение в мусульманских районах военно-политического управления
Образование Партии националистов
Выборы в Филиппинскую ассамблею
Открытие Университета Филиппин
Тарифный закон Пэйна-Олдриджа
Установление гражданского управления в мусуль­
манских районах
Отречение от престола султана Сулу Джамаль-ульКирама II
Принятие Закона о более автономном управлении
для Филиппинских островов (второй Органический
закон)
Образование Демократической партии
Основание Филиппинской федерации труда
Образование Национальной конфедерации издоль­
щиков и сельскохозяйственных рабочих (с 1924 г. Национальная конфедерация крестьян)
Создание Рабочей партии


I
I
1929, май
1929
1930, 26 августа
1930, 7 ноября
1931, январь
1931, декабрь
1932, декабрь
1933
1934, 24 марта
1935, май
1935
1935, ноябрь
1935-1944
1936
1938, август
1941, 10 декабря
1942, 2 января
1942,
январь-апрель
1942, январь-май
1942, февраль
1942, март
1943, октябрь
1944, октябрь
1945,
февраль-март
1945,апрель
1945, май
1945, май
1945, октябрь
1946, январь
1946, январь
1946, апрель
1946, 4 июля

Образование Союза пролетариев
Создание Филиппинской рабочей федерации
Основание Коммунистической партии Филиппин
Официальное объявление о создании компартии
Филиппин
Восстание кулорумов
Восстание танггуланов
Закон Хэйра —Хауэса —Каттинга
Образование Социалистической партии Филиппин
Закон об автойомии и независимости Филиппин (За­
кон Тайдингса —Макдаффи)
Восстание сакдалистов
Принятие конституции
Провозглашение М. Кесона президентом автоном­
ных Филиппин
Президентство М. Кесона
Образование Народного альянса
Манифест Коммунистической партии «Мобилиза­
ция Филиппин против японской агрессии»
Вторжение японских войск на Филиппины
Сдача японцам Манилы
Военные действия на полуострове Батаан
Оборона о. Коррехидор
Образование Национального единого антияпонского
фронта
Создание Народной антияпонской армии (Хукбалахап)
Провозглашение «независимости» Филиппин и об­
разование марионеточной республики
Высадка на Лейте американских войск под командо­
ванием Макартура
Освобождение Манилы от японских оккупантов
Основание Конгресса рабочих организаций
Основание Национального крестьянского союза
Образование Демократического альянса
Закон Белла
Создание избирательной коалиции демократических
сил
Образование Либеральной партии
Первые президентские выборы
Провозглашение независимости Филиппин


1946-1948
1946, июль
1946, август
1947, март
1948,
март-октябрь
1948-1953
1948
1948-1954
1950
1950
1951
1951
1953
1953
1953
1954-1957
1954-1955
1955
1957
1957
1957-1960
1957-1962
1961
1962-1966
1963
1963
1964
1965
1965-1966
1966
1967, август
1967-1968

Правительство М. Рохаса
Филиппино-американское соглашение о торговле
Закон об издольной аренде рисовых полей
Филиппино-американские военные соглашения
Запрещение деятельности компартии, Национального
крестьянского союза и Лиги ветеранов Хукбалахап
Восстание на Лусоне под руководством компартии
Ликвидация Демократического альянса
Президентство Э. Кирино
Миссия Белла
Основание Федерации свободных рабочих
Филиппино-американское соглашение о взаимном
обеспечении безопасности
Запрещение Конгресса рабочих организаций
Основание Федерации свободных крестьян
Победа на президентских выборах кандидата от
Партии националистов Р. Магсайсая
Закон о мире в промышленности
Президентство Р. Магсайсая
Аграрные законы Р. Магсайсая
Филиппино-американское экономическое соглаше­
ние (Закон Лауреля-Лэнгли)
Антикоммунистический закон «О борьбе с подрыв­
ной деятельностью»
Резолюция Национального экономического совета,
сформулировавшая лозунг «филиппинцы прежде
всего» («Пилипино Муна»)
Подъем движения «Пилипино Муна»
Президентство К. Гарсии
Победа на выборах Либеральной партии
Президентство Д. Макапагала
Создание организации «Патриотическая молодежь»
Образование Рабочей партии
Основание Свободной ассоциации крестьян
(МАСАКА)
Приход к власти правительства Ф. Маркоса
Массовые молодежные демонстрации и марши про­
теста в Маниле
Утверждение программы мероприятий по осущест­
влению «зеленой революции»
Образование Ассоциации государств Юго-Восточ­
ной Азии (АСЕАН)
Законы о стимулировании инвестиций


Основание Движения за развитие национализма МАН
Основание Христианского социального движения
Создание Компартии идей Мао Цзэдуна
Создание организации «Движение за независимость
мусульман»
Образование Новой народной армии (ННА)
1969
Образование Фронта национального освобождения
1969
моро (ФНОМ)
Переизбрание Ф. Маркоса на пост президента
1969
Созыв конституционного конвента
1971
1972, 21 сентября Введение военного положения
Декрет об аграрной реформе
1972, октябрь
Усиление повстанческого движения на мусульман­
1972-1974
ском Юге под руководством ФНОМ
Принятие новой Конституции Республики Филип­
1973, январь
пины
1973, январь, июль Общенациональные референдумы
Установление дипломатических отношений с социа­
1973
листическими странами
Установление дипломатических отношений с КНР
1975
Установление дипломатических отношений с СССР
1976, июнь
1976, октябрь
Общенациональный референдум
Соглашение о прекращении огня между правитель­
1977, январь
ством и руководством ФНОМ
Плебисцит в мусульманских районах Филиппин
1977,апрель
Общенациональный референдум
1977, декабрь
Создание Движения за новое общество (ДНО)
1978,
январь-февраль
Выборы во Временное национальное собрание
1978, 7 апреля
1981, 17 января_ Отмена военного положения
1983,21 августа Убийство Б. Акино
1983-1984
Формирование Объединенной националистической
и демократической оппозиции (ЮНИДО)
Выборы в постоянно действующее Национальное
1984, май
собрание
Объявление Ф. Маркосом внеочередных президент­
1985, ноябрь
ских выборов 7 февраля 1986 г.
Выдвижение К. Акино в качестве единого кандидата
1985, декабрь
от оппозиции на выборах 7 февраля 1986 г.
Внеочередные президентские выборы
1986, 7 февраля
Революция ЭДСА
1986,
22-25 февраля
1986, 25 февраля Провозглашение в Филиппинском клубе К. Акино

1967
1968
1968, декабрь
1968


седьмым президентом Филиппин
Провозглашение Ф. Маркоса лояльными депутатами
конгресса седьмым президентом Филиппин
1986, 25 февраля Ф. Маркос с семьей и ближайшим окружением был
в 21.00
вывезен американцами на о. Гуам и оттуда пере­
правлен на Гавайи
1986-1992
Президентство К. Акино
1987
Принятие новой конституции-87
1988
Конференция в Маниле министров иностранных дел
10 стран, где произошла реставрация парламентскодемократических систем
1992
Решение филиппинского сената о выводе американ­
ских военных баз с территории Архипелага
1992-1998
Президентство Ф. Рамоса
1992
Провозглашение президентской программы «Фи­
липпины 2000»
1992, сентябрь
Создание Комиссии по национальному объединению
1994
Принятие администрацией Ф. Рамоса программы
«трех модернизаций»
1994
Преодоление топливно-энергетического кризиса
1994
Формирование проправительственной коалиции
«Власть народа» (Лакас) — «Борьба за филиппин­
скую демократию» (ЛДП) - «Национальный союз
христиан-демократов» (НУКД)
1996, сентябрь
Подписание мирного договора между правитель­
ством Ф. Рамоса и головной сепаратистской органи­
зацией мусульман - ФНОМ
1996, сентябрь
Выборы губернатора и законодательного собрания
Мусульманского автономного района Минданао
(МАРМ)
1998-2000
Президентство Дж. Эстрады
1999
Начало политического кризиса
1999
Подъем сепаратистского движения филиппинских
мусульман
2000, декабрь
Начало процедуры импичмента Дж. Эстрады в конг­
рессе
2001, 16 января
Революция «власть народа-2»
2001, 21 января
Приведение к присяге в качестве президента Глории
Макапагал Арройо
1986,25 февраля


ЛИТЕРАТУРА

1. Абайя Э. Нерассказанная история Филиппин. М., 1972.
2. Барышникова О.Г. Филиппинская национальная буржуазия в
борьбе за независимую внешнюю торговлю. М., 1962.
3. Барышникова О.Г. Сельское хозяйство Филиппин. М., 1972.
4. Барышникова О.Г. Экономика Филиппин в настоящем и бу­
дущем. М., 1987.
5. Барышникова О.Г. Как делать деньги (деловая элита Филип­
пин). М., 1996.
6. Барышникова О.Г., Ж улёв И.Ф. Филиппины. М., 1975.
7. Барышникова О.Г., Левтонова Ю.О. Филиппины и США: 200
лет противостояния, компромиссов, партнерства. М., 1993.
8. Барышникова О.Г., Левтонова Ю.О. Филиппины на исходе
XX в.: экономика и политика // Юго-Восточная Азия в 1999 г.
Актуальные проблемы развития. М.: ИВ РАН, 2000.
9. Барышникова О.Г., Левтонова Ю.О. Филиппины при прези­
денте Г. Арройо // Юго-Восточная Азия в 2002 г. Актуаль­
ные проблемы развития. М.: ИВ РАН, 2003.
10. Барышникова О.Г., Левтонова Ю.О. Филиппины: экономика
и политика в 2003 - начале 2004 гг. // Юго-Восточная Азия в
2003 г. Актуальные проблемы развития. М.: ИВ РАН, 2004.
11. Барышникова О.Г., Левтонова Ю. О. Успехи и просчеты эко­
номического и политического курса правительства Филип­
пин в 2004 г. // Юго-Восточная Азия в 2004 г. Актуальные
проблемы развития. М.: ИВ РАН, 2005.
12. Барышникова О.Г., Попов А.В., Шабалина Г.С. Юго-Восточ­
ная Азия: люди и труд. М., 1999.
13. Берзин Э.О. Католическая церковь в Юго-Восточной Азии.
М., 1966.
14. Государственность и модернизация в странах Юго-Восточ­
ной Азии. М., 1997.
15. Губер А.А. Филиппинская республика 1898 г. и американ­
ский империализм. М., 1961.
16. Губер А.А. Избранные труды. М., 1976.
17. Губер А.А. Филиппины. М., 1937.
18. Губер А.А., Рыковская О. Хосе Ризаль. М., 1937.


19. Добелъ П. Путешествие и новейшие наблюдения в Китае,
Маниле и Индокитайском архипелаге бывшего российского
генерального консула на Филиппинских островах, коллеж­
ского советника П. Добеля. СПб, 1833.
20. Другое А.Ю. Индонезия: политическая культура и политиче­
ский режим. М., 1997.
21. Другое А.Ю., Тюрин В.А. История Индонезии XX век. М.: ИВ
РАН, 2005.
22. Левинсон Г.И. Филиппины между Первой и Второй мировы­
ми войнами. М., 1958.
23. Левинсон Г.И. Филиппины вчера и сегодня. М., 1959.
24. Левинсон Г.И. Филиппины на пути к независимости. М.,
1972.
25. Левинсон Г.И. Идеологи филиппинского национализма. М.,
1983.
26. Левтонова Ю.О. Очерки новой истории Филиппин. М.,
1965.
27. Левтонова Ю.О. История общественной мысли на Филип­
пинах. М., 1973.
28. Левтонова Ю.О. История Филиппин. Краткий очерк. М.,
1979.
29. Левтонова Ю.О. Эволюция политической системы совре­
менных Филиппин. М., 1985.
30. Левтонова Ю.О. Мусульманский экстремизм на Филиппи­
нах и соотношение «власть-оппозиция» на современном
этапе // Юго-Восточная Азия в 2001 г. Актуальные пробле­
мы развития. М.: ИВ РАН, 2002.
31. Левтонова Ю.О. Зона этнополитической и этноконфессиональной нестабильности в Юго-Восточной Азии // ЮгоВосточная Азия в 2000 г. Актуальные проблемы развития.
М.: ИВ РАН, 2001.
32. Левтонова Ю.О. Политика на Филиппинах: в тупике или на
перепутье? // Юго-Восточная Азия в 2005 г. Актуальные
проблемы развития. М.: ИВ РАН, 2006 г.
33. Левтонова Ю.О. Филиппины: модель либеральной демокра­
тии в Азии // Восток (Oriens), 1998, № 3.
34. Левтонова Ю.О. Из истории культуры Филиппин. Манила центр изобразительного искусства. Города-гиганты Нусантары и проблемы их развития. М.: Нусантара, 1995.


35. Левтонова Ю.О. Филиппины: специфика движения к неза­
висимости // История Востока. Т. V. М., 2006.
36. Ли Куан Ю. Сингапурская история: из «третьего мира - в
первый». М., 2005.
37. Можейко И.В. Западный ветер - ясная погода. М., 2001.
38. Подберезский И.В. Сампагита, крест и доллар. М., 1974.
39. Подберезский И.В. Эволюция творчества Хосе Рисаля. За­
рождение современной филиппинской литературы. М., 1982.
40. Подберезский И.В. Хосе Рксаль. М., 1985.
41. Подберезский И.В. Католическая церковь на Филиппинах.
М., 1988.
42. Подберезский И.В. Вера против идеологии: концепция нена­
силия на Филиппинах // Юго-Восточная Азия: идеология и
религия. М., 2001.
43. Помрой У. В чаще лесов. М., 1965.
44. Райков Ю.А. Внешняя политика Филиппин на рубеже XXI в.
М., 2001.
45. РисальX. Избранное. М., 1961.
46. Современная филиппинская новелла, 60-70-е годы. М., 1984.
47. Сумский В.В. М анила-1986: массовые ненасильственные
действия и падение режима Ф. Маркоса // Города на Восто­
ке: хранители традиций и катализаторы перемен. М., 1997.
48. Сумский В.В. Фердинанд Маркос. Зарождение, эволюция и
упадок диктатуры на Филиппинах. М., 2002.
49. Сумский В.В. Фиеста Филипина. Кн. I—II. М., 2003.
50. Тайван Л.Л. Крестьянские восстания на Филиппинах в XX в.
М., 1980.
51. Тюрин В.А. История Индонезии. М., 2004.
52. Тюрин В.А. Ранний европейский колониализм в странах Вос­
тока // История Востока. Т. III. М., 1999.
53. Фёдоров В.А. Роль армии в модернизации стран Юговосточной Азии // Юго-Восточная Азия в 1999 г. Актуальные
проблемы развития. М.: ИВ РАН, 2000.
54. Филиппины. Справочник. М., 1979.
55. Юго-Восточная Азия: проблемы региональной общности.
М., 1977.
56. Юго-Восточная Азия в мировой истории. М., 1977.
57. Юго-Восточная Азия в 1998 г. Актуальные проблемы
развития. М.: ИВ РАН, 1999.


58. Abinales P.N., Amoroso D.J. State and Society in the Philippines,
Manila, 2005.
59. Abueva J. Foundation and Dynamics of the Filipino Government
and Politics. Manila, 1969.
60. Abueva J. Filipino Politics, Nationalism and emerging Ideo­
logies. Manila, 1975.
61. Agoncillo T.A., Guerrero M.C. History of the Philippine People.
Quezon City, 1978.
62. Aguirre A. A People’s Revolution of our Time. Philippines:
February 22-25, 1986, Quezon City, 1986.
63. Alliance for Philippine National Democracy. N.Y., 1980.
64. Almond G., Powell B. Comparative Politics: A Developmental
Approach, Boston, 1966.
65. Almond G. Political Development. Boston, 1970.
66. Anderson W.H. The Philippine Problem. N.Y., 1939.
67. ApterD . Politics of Modernization. Chicago, 1967.
68. Arevalo C. Notes on the Theology o f Development. Quezon City,
1978.
69. Aruego J.M. Barangay Government Law and Administration.
Manila, 1975.
70. Averch H.A., Denton F.H., Koehler I.E. A crisis o f Ambiquity:
Political and Economic Development in the Philippines. The
RAND Corporation, 1970.
71. Buss C. The United States and the Philippines. W., 1977.
72. Ban Cal. FVR. Through the Years. Quezon City, 1997.
73. Carino L.V. Personnel Politics and Bureaucratic Behavior under
Martial Law. Manila, 1976.
74. Carino L.V. Some considerations regarding the representative­
ness and responsiveness of the Philippine bureaucracy. Manila,
1978.
75. Carino L.V. Some Problems in the Pursuit o f Social Develop­
ment in the Philippines. Quezon City, 1978.
76. Carino L.V. The Politicization of the Philippine bureaucracy:
corruption or commitment? Bruxelles, 1985.
77. Carino L. V., de Guzman R. Negative bureaucratic behavior in the
Philippines: its causes, developmental consequences and control
measures // Past and Perspectives. Manila, 1978.
78. Carrol J. Changing Patterns of Social Structure in the Philip­
pines. Quezon City, 1968.


79. Carrol J. Filipino Enterpreneurship in Manufacturing. N.Y.,
1969.
80. Connangton R., Pimlott Y., Anderson D. The Battle for Manila.
L., 1997.
81. Constantino L. The 1986 Constitution from a Nationalist Per­
spective. Quezon City, 1986.
82. Constantino R. The Philippines: A Past Revisited. Quezon City,
1978.
\
83. Constantino R., Constantino JL. The Philippines: The Continuing
Past. Quezon City, 1978.
84. Constantino R. The Nationalist Alternative. Quezon City, 1979.
85. Constantino R. The Second Invasion. Manila, 1979.
86. Constantino R. The Miseducation o f the Filipino. Quezon City,
1982.
87. Constantino R. The World Bank’s Trojan Horses. KKK and
Recolonization. Manila, 1982.
88. Constantino R. The Post - Marcos Era. An Appraisal. Quezon
City, 1986.
89. Coronel J. Forecasting Report: 1986 Presidential Election,
Manila, 1986.
90. Corpuz O.D. The Philippines. Princeton, 1965.
91. Crisostomo J. T. Cory. Profile of a President. Manila, 1987.
92. Crouch H. The Continuing Crisis in the Philippines. Kuala
Lumpur, 1985.
93. Day B. The Philippines: Shattered Showcase o f Democracy in
Asia. N.Y., 1974.
94. Deutsch K. Towards an Inventory of Basic Trends and Patterns
in Comparative and International Politics. Paris, 1968.
95. Die Philippinen: Geschichte und Gegenwart. Berlin, 1981.
96. Estrella C.F. The Meaning o f Land Reform. Manila, 1974.
97. FairbankJ. East Asia: the modem transformation. Boston, 1965.
98. Farwell G. Mask of Asia. The Philippines today. N.Y., 1967.
99. Fernando E.M. The Constitution, the Rule of Law and the New
Society/ / Fookien Times, 1979.
100. Foronda M. Cultural life in the Philippines during the Japanese
Occupation 1942-1945. Manila, 1975.
101. Friend Th. Between two Empires: the Ordeal o f the Philippines,
1929-1946. New Haven, 1965.


102. Gatbonton I. The Year’s Highlighte. The Interim Batasang
Pambansa // Fookien times. Manila, 1978.
103. Gatbonton I. The Year’s Highlights // Fookien Times. Manila,
1979.
104. Gatbonton I. Looking beyond Martial Law // Fookien Times,
Manila, 1980.
105. Gatbonton I. The Year in the Philippines // Fookien Times,
Manila, 1981/1982.
106. Gatbonton I. The Year in the Philippines // Fookien Times,
Manila, 1983/1984.
107. George T. Revolt in Mindanao: the Rise of Islam in Philippine
Politics. Kuala Lumpur, 1980.
108. Government and Politics in the Philippines, Singapore-N.Y.,
1988.
109. Gowing P. The Muslim Filipines. Manila, 1974.
110. Grossholtz J. Politics in the Philippines. Boston-Toronto, 1964.
111. Guerrero M.G. Japanese Propaganda in the Philippines, 19421945. Quezon City, 1968.
112. Hayden I. The Philippines. A Study in National Development.
N.Y., 1942.
113. Hartendorp A.V.H. History of Japanese Occupation. Manila,
V. 1-П, 1967.
114. Huntington S. Political Order in Changing Societies. New Haven,
1969.
115. Huntington S., Nelson I. No Easy Choice: Political Participation
in Developing Societies. N.Y., 1976.
116. Huntington S. The Third Wave Democratization in the Late
Twentieth Century. Univ. o f Oklahoma Press, 1991.
117. Hutchcraff Booty Capitalism. Manila, 1998.
118. Ken Kashiwahara. Aquino’s Final Journey // Fookien Times.
Manila, 1983/1984.
119. Kerkvliet B. The Huk rebellion. A Study of Peasant Revolt in the
Philippines. Berkeley (Cal.), 1977.
120. Lachica E. Huk: Philippine Agrarian Society in Revolt. Manila,
1971.
121. Lande C.H. Southern Tagalog voting, 1946-1963. Chicago, 1973.
122. Lightfoot K. The Philippines. L., 1973.
123. Levinson G.I. Modernization and the Official Political Doctrine
(The Philippines Case Study). Moscow, 1979.


124. Mabini A. La Revolucion Filipina. Т. I—II. Manila, 1931.
125. Majul C.A. Muslims in the Philippines. Quezon City, 1973.
126. Majul C.A. Political and Constitutional Ideas o f the Philippine
Revolution. Manila, 1957.
127. Makalintal Q.C. The Batasung Pambansa // Fookien Times,
Manila, 1983/1984.
128. Malcolm D. The Commonwealth of the Philippines. N.Y., 1936.
129. Marcos F. Today’s Revolution. Democracy. Manila, 1971.
130. Marcos F. A Dialoque with'My People. Manila, 1973.
131. Marcos F. Notes on the New Society of the Philippines. Manila,
1973.
132. Marcos F. Revolotuion from the center. Hong Kong, 1978.
133. Marcos F. A New Republic, a New Philippines // The Fookien
Times. Marcos and Martial Law in the Philippines. Philippines
Yearbook, 1981/1982. Ithaca-London, 1979.
134. Merrit Y. Magsaysay. Man of the People. Manila, 1953.
135. Miller S. “Benevolent assimilation”: the American Conquest of
the Philippines, 1899-1903. New Haven-London, 1982.
136. Ofreneo R. Capitalism in Philippine Agriculture. Manila, 1980.
137. Pascual R. Partyless Democracy. Quezon City, 1952.
138. Phelan I.L. The Hispanization of the Philippines. Madison, 1959.
139. Philippine Institutions. Manila, 1970.
140. Political Change in the Philippines. Honolulu, 1974.
141. Politics and Modernization in South and Southeast Asia.
Cambridge, 1975.
142. Pomeroy W. American Neocolonialism. N.Y., 1970.
143. Pomeroy W. An American Made Tragedy. N.Y., 1974.
144. Poole F., Vanzi M. Revolution in the Philippines. N.Y., 1984.
145. Pye L. Regional Relations in SEA Today: Political and Econo­
mic. N.Y., 1976.
146. Pye L. Asian Power and Politics. The Cultural Dimensions of
Authority. Cambridge, 1982.
147. Ravenholt A. The Philippines: A Young Republic on the Move.
Princeton, 1962.
148. Spence H. Marcos o f the Philippines. N.Y., 1969.
149. Shalom S. The United States and the Philippines. A Study of
Neocolonialism. Philadelphia, 1981.
150. Sturtevant D.R. Agrarian unrest in the Philippines. IthacaLondon, 1976.


151. The Cambridge History o f Southeast Asia. V. П. Part II. From
World War II to the present. Cambridge University Press, 1999.
152. The Matrix of Policy in the Philippines. Princeton, 1971.
153. The Philippine Presidents. Manila, 1958.
154. Thompson W.S. Unequal Partners. Toronto-London, 1975.
155. The Philippines after Marcos. London and Sidney, 1985.
156. The Philippines. End of Illusion. L., 1973.
157. The U.S. Military Bases in the Philippines. Quezon City, 1986.
158. The World o f Asia. Harlan Davidson Inc., 1995.
159. Welsh R.E. Response to imperialism: The United States and the
Philippine-American War, 1899-1902. Chicago, 1979.
160. Williams D.R. The United States and the Philippines. N.Y., 1945.
161. WolffL. Little Brown Brother. N.Y., 1961.
162. Wurfel D. Filipino Politics. Development and Decay. IthacaLondon, 1991.


Список принятых сокращений
ML - Martial Law (Военное положение)
АВРМФ - Ассоциация высших монашеских руководителей
Филиппин
АОС - Армия освобождения страны
АСЕАН - Ассоциация государств Юго-Восточной Азии
АТР - Азиатско-Тихоокеанский регион
АТЭС - Азиатско-тихоокеанское экономическое сотрудничество
БИБА - Сокращенное титульное название государственных зер­
нохранилищ в годы японской оккупации Филиппин
ДНО - Движение за новое общество
ДОМЭЙ - Филиал японского агентства новостей в Маниле
ДП - Демократическая партия (Филиппины)
ДРС - Демократический рабочий союз
ИФОМ - Исламский фронт освобождения моро
Калибапи - Общество служения новым Филиппинам (полити­
ческая организация под контролем японской военной адми­
нистрации)
ККЕФ - Конференция католических епископов Филиппин
КОМЕЛЕК - Комиссия по выборам
КПФ - Коммунистическая партия Филиппин
КПФМ - Компатия Филиппин (марксистская)
КПФО - Коммунистическая партия Филиппинских островов
ЛАКАС - Партийный блок «Власть нрода»
ЛДП - Партийный блок «Борьба за демократические Филиппины»
ЛП - Либеральная партия
МАН - Движение за развитие идей национализма
М А РМ - М усульм анский автоном ны й район М инданао
МАСАКА - Ассоциация свободных крестьян
МАФИЛИНДО - Организация государств ЮВА Малайзия, Фи­
липпины, Индонезия
МЕРАЛКО - Манильская электрическая компания
НАМФРЕЛ - Национальное движение за свободные выборы
(Независимая избирательная комиссия)
НДФ - Национальный демократический фронт
НИС - Новые индустриальные страны
НКК - Национальная конфедерация крестьян


НКС - Национальный крестьянский союз
ННА - Новая Народная армия
НО - Народные организации

НПО - Неправительственные организации
НУКД - Национальный союз христианских демократов
ПН - Партия националистов
ППФ —Прогрессивная партия Филиппин
ПФМ - Партия филиппинских масс
РАМ - Движение за реформу армии
РКФ - Рабочий конгресс Филиппин
РП - Рабочая партия
СЕАТО - Организация договора Юго-Восточной Азии
СЗМР - Специальная зона мира и развития
СП - Союз пролетариев
СПФ - Социалистическая партия Филиппин
ТОС - Тихоокеанский секретариат профсоюзов (Профинтерн)
УФ - Университет Филиппин
ФДП - Филиппинская демократическая партия
ФНОМ - Фронт национального освобождения моро
ФП - Федеральная партия
ФРФ - Филиппинская рабочая федерация
ФСА - Федерация свободных крестьян
Хукбалахап - полное титульное название народной антияпонской
армии
ХСД - Христианское социальное движение
ЮВА - Юго-Восточная Азия
ЮВВА - Юго-Восточная и Восточная Азия
ЮНИДО - Объединенная националистическая демократическая
организация
Ю С А Ф Ф Е В ооруж енны е силы США на Дальнем Востоке


УКАЗАТЕЛЬ ИМЕН СОБСТВЕННЫХ
АбадХ., 119
Абадилья А.Г., 154
АбайаЭ., 190,248
Абельо Э., 299
Абу Бакр, 32
Абуэва X., 266
Авантахедо Р., 462
Адаса О., 359
Агинальдо Э., 87-91, 94, 96, 97,
101-104, 107, 141, 163, 170,
218,375
Агирре Э., 75
АглипайГ., 120, 141
Агонсильо Т., 218
Агонсильо Ф., 115
Айяла, 200
Акино Б., 164
Акино Б. (мл.), 164, 167, 240, 241,
257, 258, 261, 262, 273, 287,
294, 318, 323, 324, 328-330,
332, 334, 337, 344, 347, 351—
353, 355, 363, 366, 373, 449,
450, 452, 454,455,458
Акино К., 200, 273, 334-337, 355,
357,
359-360, 366-369, 371—
375, 378-393, 395-398, 403,
408, 413, 418-420, 425, 429,
449, 454-460,462
Александр VI, 433
АлехандринЬ К., 178, 179
Али, 124
АлимариоР., 153
Алимудцин I, 52
Альмендрас А., 245
Аморсоло Ф., 157,165
Анвар Ибрагим, 422
Ангара Э., 406,461,462
Андерсон, генерал, 92
Андерсон, офицер, 172, 176
Антонио П., 159

Апасибле Г., 115
Апостол С., 120,152
Аранета, семейство, 200
Аргуэльес Т., 159
АргильяМ., 155, 156,167
Армитидж Р., 385, 394
Арройо Г.М., 230, 423, 426, 428430, 458-460
Арройо Д., 379, 384
Аун Сан, 163
Багинда, раджа, 31, 32
Байроад Г., 310
БалагбатМ., 215
Бальгос М., 139
Бальтасар Ф. (Балагтас), 69, 75,
153
Барышникова О.Г., 8, 301, 439
Бейтс, генерал, 100
Беллоу У., 307
Белчер, 77
Венедикте Р., 298, 300
Бернэм Д.Х., 158
Бжезинский 3., 338
Блисс, 124
БлэйрУ., 310
Богнот, 139
Болен Ч., 310
Бонифасио А., 85-88, 155, 158,
436, 437
Босуэрт С., 361, 371
Брук Дж., 78
Бургос, 436
Бускайно Б., 250, 258
Буш Дж., 349,390,459
БэндхолтцГ., 116
Вайнстайн А., 356
Варгас X., 163, 164, 167
Варела X., 321


Вейлер, 81
Велардо М., 419
де Венесия X., 411
Вер Ф., 255, 267, 270, 272, 329,
330,
355,360, 363, 371,457
Вергара X., 75
Вильсон В., 118
Вилья Х.Г., 155,224,312
Вильялобос, 433
Вирата С., 255,293
Вуд Л., 124, 129-131
Вулфовитц П., 333, 351, 356
Вэйнрайт, 159
Вурфел Д., 188, 207, 208, 212,
214, 235, 239,266,315
ГалангС., 155
Гальман Р., 329
Гардинг У., 129
Гаррисон Ф., 112,118,129,440
Гарсия К., 215,230,260,447
Герреро М., 159
Герреро Ф., 120,152
де Гоити М., 41,42
Гомес, 436
Гонсалес Н.В.М., 156, 224
Грене, 78
де Гусман Р., 376
Далримпл А., 52
Джамаль-уль-Азам, 79
Джамаль-уль-Кирам II, 125
Денби Ч., 101
Дерман П., 341, 344
Дефенсор Сантьяго М., 461
Джексон К., 188
Диего Д., 162
Дисини Э., 299
Добель П., 434
Драйзер Т., 156
Дьюи, 89, 101,102
Иоанн Павел II, 369
Иоанн ХХП1,456
Искиердо, 71

КалауМ., 155
Калау Э., 335
Кальдероне Ф., 94
Калоса П., 135, 136
Каной Р., 267,273,282,287
КападосияП., 139
Капунан Э., 359, 360
Карим-уль-Макдум, 31
Карл П1, 52
Кариньо Л., 376
Картер Дж., 337-342, 344-347,
348
Кесон М., 115-118, 130, 131, 134,
138,
141-143, 147-151, 157,
160, 161, 163, 167, 173, 182,
183, 188, 197, 206, 246, 279,
397, 440, 442,458
Кёркфлит, 304, 307
КингЭ., 159
Кирино Э., 163, 190-192, 194,
197,200,445
Киркпатрик Дж., 348
Клавер Ф., 321
Консепсьон X., 155, 331, 360, 379
Консьо С., 159
Константино Р., 249,450
Константино-Давид К., 461
Корпус О., 205, 207,238
Кохуангко, семейство, 200, 366,
375, 376 380, 381,413, 458
Кохуангко X., 375
Кохуангко X. (мл.), 381, 388
Кохуангко Эд., 413,418
Крисостомо И.Т., 455, 457
де ла Крус Ап., 435,436
Крус Х.М., 120
Крус Э., 349
Кударат, султан, 51
Куэнка Р., 126,201,299
Лава В., 174, 175, 190, 192
ЛаваХ., 175,195,235


Лаурели, семейство, 126, 201,
290, 380
Лаурель С., 290, 318, 335, 336,
355, 367, 369, 371, 379, 380,
383, 389,460
Лаурель X., 163, 164, 170, 171,
182, 290,292, 444
Лаурель X. (мл.), 290
Левинсон Г.И., 138, 172, 176, 190, ч
191,238
ЛегардаБ., 104,106
Легаспи М.Л., 25, 40-42, 51
Лете Э.,75
Ли Куан Ю, 300,410,459,460
Локсин Л.В., 159, 313
Локсин Т., 379
Лопесы, семейство, 200, 257, 263,
316,380
Лопес С., 217
Лопес Ф., 200,245, 257
Лопес Э., 200
Лугар Р., 333,355,356, 391,459
Луна А., 101,119
ЛунаХ., 75
Лусуриага X., 106
Лэндсдейл, 196
Мабини А., 84, 90-94, 97, 101,
102,
106, 107, 114, 119, 121,
278, 437,458
Мабутас А., 321
Магеллан Ф., 19,39
Магно А., 376
Магсайсай Р., 194-198, 203-206,
211, 215, 230, 234, 237, 245,
246,
250, 251,331,397,445
Магсайсай Хо А., 158
Мадригал В., 163
Макапагал Д., 204, 206, 211, 218,
230-231, 234, 243-245, 250,
260, 447,462
Макартур Д., 142, 150, 151, 160,
162,173,176-178,180,182

Макариос, 324
Мак-Кинли, 92,100, 104,108,117
Маккой А., 143
МаклангФ., 195
Макнатт П., 185
Малькампо X., 80
Манансала В., 158, 227, 228
Манахан М., 204
МанаханХ., 132,133,139,191
Манглапус Р., 204, 238-240, 260,
263, 328, 350, 379, 394, 457,
459
МарамагФ., 155
Мариано П., 153
Мариано С., 190,444
Маркос А., 173
Маркос И., 201, 245, 258, 261,
272,
273, 285, 287, 294, 299302, 311-314, 320, 328, 354,
360,449,457,460
Маркос Ф., 143, 197, 199, 201,
206, 211, 230, 231, 233, 240247, 254-267, 269, 271, 273,
275-285, 287-295, 297-305,
307, 308, 311-313, 315-320,
322-324, 327-331, 334-339,
341-361, 363, 365-368, 370373, 375, 376, 378-381, 386,
387, 389, 390, 396-398, 403,
407, 409, 413, 417, 418, 421,
423,
447-461
Марсело X., 215
Махул С.А., 29, 31, 90,318
Мельчор А., 255
Митра Р., 360, 379
Мондэйл У., 341, 344
Монтелибано, 298
Монтемайор И., 234
Моралес О., 461
Музорева, 324
Муссолини, 181
Мухаммед Кабунгсуван, 33


Накпиль, 159
Непомусено А., 321
Никсон Р., 263, 304, 337, 338, 342
Никш JL, 333
Нобле А., 385
Нур Мисуари, 253, 325, 328, 404,
420, 455
Окампо Г., 158
Окампо Ф., 159
Окампо Э., 156,158,227-229
Онгпин X., 334, 336, 361
Опле Б., 255
ОраА., 132, 134
Ортнгас, семейство, 200, 298
Осменья, семейство, 126,201
Осменья С., 115-118, 130, 138,
141,161, 178,183-185,440
Осменья С. (мл.), 256, 316
Отис, 97,100-103
Паланка, 298
Пальма Р., 115
ПальмаХ., 152
Панганибан С., 153
Панганибан Х.В., 155
Патерно П., 94,101,102,104
Пелаес Э., 204
Першинг, 124
Пианг, 97
Пигафетта, 19, 26
Пилар М. (Пларидель), 73, 74,
372
де Пласенсиа X., 46
Подберезский И.В., 152, 156, 220,
224,
225, 364,441
Помрой У., 176, 190, 196, 443,
444
Пратт, 89
ПуйятГ., 215
Райков Ю.А., 409
Рамос Б., 144,145, 164

Рамос Ф., 255, 267, 270, 272, 355,
359-361, 363, 369, 371-373,
379,
381, 383, 384, 396-400,
402-412, 414-418, 420, 421,
427,429,430,457,459-463
Рейган Р., 330, 331, 336-338, 346350,351-354,390,413
де Рейес И., 120,126
Ректо К., 138, 164, 171, 205, 216,
217, 249, 444
Ресурексьон И., 75
Ривера Д., 227
Рикарте А., 114, 121, 122, 136,
164, 170, 439
Рисаль X., 71-76, 83, 85, 86, 90,
120,
152, 155, 156, 225, 233,
372, 376,437,458
Родригес, семейство, 126,201
Родригес Э., 244
Розенберг Д., 266
Ромуальдес, семейство, 201, 245,
299, 320
Ромуальдес Б., 300
Ромуло К., 255, 302,304, 309, 346
Росалес X., 320
Росарио Д.А., 153
Росес А., 157
Рос Ф., 75
Ротор А.Б., 156
Рохас М., 130, 138, 169, 182-185,
189, 190-192, 236,443,444
Рохас Ф., 75
Рузвельт Т., 118
Рузвельт Ф.Д., 140, 145, 146, 158,
442
Сагисаг Р., 372
Сакай М., 122
Саламат X., 327
Сальвадор Ф., 122,217,290
де Сальседо X., 41
Самора М., 462
Самора Р., 462


Самора С., 436
Сан-Мигель, семейство, 197
Сансьенко, 72
Сантос Алехо, 293
Сантос JI.K., 153
Сантос П.А., 139,149,
Сантос Р., 323
Сантос X., 167, 174
Сезанн П., 158
Серрано Д , 155
Сикатуна, 19,41
Сикейрос, 227
Сильверио Р., 299
Симбулан Д., 105,106
Син X., 321, 323, 324, 336, 343,
358, 359, 361, 362, 365-373,
375,
376, 378, 381, 408, 418—
420, 425,429,456
Сингсон X., 421
Сиониль Хосе Ф., 224, 225,441
Сисон Т., 165
Сисон Х.М., 249,250,258,448
Соларз С., 326, 329, 346-349
Солидум П., 155
Солиман, 19,41,42
Сомия К., 361
Сориано, семейство, 146, 200,
298
СтейнбекУ., 156
Стоффер, 307
Сукарно, 163, 284
Сумский В.В., 242, 364
Сумулонг, семейство, 376
Сумулонг Д., 375
Сумулонг X., 376
Сэлливан У., 353
ТавераП., 104,106
Тан Д , 413, 418
Тангканко Д , 376
Таньяда Л., 205, 249, 334, 336
Тарук Л., 174, 175, 178, 179, 191,
193

Тафт У„ 98, 104, 107, 109, 116,
118,
126, 148
Тодзио, 170
Толентино А., 120,153
Толентино Г., 158
Томпсон У., 264
Торпилиани, 369
де Торре Б., 71, 433
Тупас, раджа, 19, 41
Умали В., 173
УорчестерД., 101
Упсон М., 163
де Урданета А., 40
Утто, 80
ФелеоХ., 133,139, 191
Фернандес Р., 163
Филипп II, 433
Форбс К., 116
Форд Дж., 337, 338, 342
Франсиско К., 161, 165, 227, 228,
441
Хантингтон С., 358, 365, 367,455
Хасан, 124
Хасинто Э., 86
Хейг Э., 348, 349
Хесус Х.,53
Хоакин Н., 224—226,441
Холбрук Р., 341, 344
ХоммаМ., 163-165
Чао Юкуа, 15
Шалом С., 307, 308
Шерман Дж., 100—102,106
Шульц Дж., 350,351
Эванхелиста К., 131, 132, 134,
139,
150, 300
Эдадес В., 158
Элисальде, семейство, 146,200


ЭлисальдеХ., 167
Энриле Х.П., 261, 267, 268, 319,
359-361, 363, 369, 371, 379,
380, 382, 397, 412, 418, 457,
459
Эрнандес А., 153,173,222,322
Эрнандес X., 156
Эрнандес-Пенья В., 153
Эспириту Р., 195

Эспириту Э., 415
Эстрада Дж., 379, 411^126, 429,
461—463
Юло, семейство, 200
ЮлоХ., 163,165
Янгко, семейство, 146


УКАЗАТЕЛЬ ГЕОГРАФИЧЕСКИХ НАЗВАНИЙ
Булакан, пров., 86, 93, 102, 122,
Акапулько, 48, 49, 61
Азия, 36, 39, 40, 50, 63, 77, 81,
132, 139, 144, 145,175
179, 198, 217, 224, 263, 305,
433, 452
Вашингтон, 108, 117, 119, 139,
Восточная Азия, 60, 63, 77,
263, 264, 309, 317, 333, 338,
136,
150, 165, 166, 329, 333,'
347, 348, 350-353, 370, 371,
341, 349
390, 391, 394, 396, 452, 459,
Юго-Восточная Азия (см. ЮВА)
462
Южная Азия, 42, 60, 81
Вьетнам, 5, 17, 180, 194, 254, 305,
344, 463
Англия (Великобритания), 49, 50,
63,68,70, 77, 80,171,435,444
Атлантический океан, 39
Ганг, р., 9
Арайат, гора, 174, 193
Германия, 68, 77, 80, 160
Голландия, 36,40,49-51,448
Байамбанг, 102,103
Гонконг, 88,121,453
Бакаор, г., 93
Гуам, о-в, 107, 121,396,457
Балабанган, о-в, 52
Балангинги, о-ва, 78
Давао, 5, 321
Балер, 116
Дагупан, 102
Барселона, 72, 74
Замбоанга, 5, 51, 52,78,79, 97,99
Басилан, о-в, 50, 78, 79, 100, 252
Батаан, п-ов, 162,448
Илоило, г., 62, 93, 99, 121
Батангас, пров., 86, 122, 193,
Илокос, пров., 86, 205, 244, 255,
201,290, 328, 432
266, 269, 272
Бенгует, пров., 102
Южный Илокос, 102,422,448
Биак-на-Бато, 88
Индийский океан, 50
Бирма, 112, 163, 170, 273
Индия, 13, 14, 39, 50, 63, 112,
Бисайские, о-ва (Бисайи), 5, 11,
228, 433
13, 18, 24, 27, 28, 40, 41, 50,
Индокитай, 9, 14, 17, 29, 150,
51, 64, 78, 86, 91, 93-95, 99,
160,
303, 305, 344,443
103, 135, 147, 161, 162, 173,
Индокитайский архипелаг, 434
177, 201, 204, 245, 286, 289,
Индонезия, 5, 9, 10, 12-15, 17, 19,
320,
432, 434
29,31,36, 50,58, 77, 160, 163,
Бостон, 70, 108
180,
232, 252, 265, 271, 273,
Бохоль, о-в, 19,41,47, 122
284, 295, 303, 326, 340, 341,
Бруней, 12, 28, 32, 33, 78, 434
402, 404, 420,426, 428, 463
Буайан, княжество, 30, 31, 33, 36,
Интрамуррос, 60
77,79, 80
Испания, 6, 26, 38—40, 42, 48-50,
Буанса, 30-32
52, 53, 57, 58, 61-63, 65, 67Букиднон, 321
70, 72, 73, 75-80, 82, 83, 88,


89, 92, 93, 97-99, 107, 152,
358, 433,436, 455,459
Кавит, г., 71, 72, 87, 89, 93, 218
Кавите, пров., 71, 86, 87, 93, 122,
144,462
Кагаян де Оро, 289, 385
Каламианские о-ва, 16
Каролинские острова, 71
Китай, 9, 13, 15-18, 26, 40, 43, 50,
52,
58, 62, 77, 78, 136, 150,
194,248, 424,433,463
Южный Китай, 15, 17
Центральный Китай, 15
Коррехидор, 162
Котабато, 5, 79, 99, 252, 253, 321
Лагуна, оз., 28
Лагуна, пров., 86, 122, 144, 145,
437
Ланао, оз., 34, 81, 123, 253
Ла-Плата, 39
Латинская Америка, 39, 40, 42, 61,
65,
82,129, 240, 359,435,459
Лингаен(ский), зал., 102, 178
Лингаен, г., 17, 397
Лейте, о-в, 161,173,177,178,201
Лос-Анджелес, 108
Лусон, о-в, 5, 11-13, 15-18, 2428, 40—48, 50, 89, 91, 93, 95,
99, 100, 102, 103, 122, 147,
177, 178, 193-195, 201, 205,
290,432
Северный Лусон, 11, 42, 85, 86,
103,
104, 106, 186, 204, 244,
397, 434, 448
Южный Лусон, 28, 50, 69, 78,
85,
86, 89, 122, 172, 173,
205, 434
Центральный Лусон, 10, 42,
121, 122, 135, 136, 173, 175,
186, 192-194, 202, 235, 247,
376, 435, 444, 448

Магинданао, княжество, 30, 33,
34,36,51,77, 79, 80, 432, 434
Маджапахит, 14
Мадрид, 61, 72, 74-76, 224
Майнила, 19, 25, 26, 28,41, 42
Малабанг, 33, 81
Малайзия, 5, 80, 232, 295, 303,
326, 402, 415, 420, 425, 428,
463
Малайя, 29,31,33, 112, 160
Малолос, 93, 94, 99
Манила, 5, 16-19, 25, 40, 42, 4850, 52, 56, 57, 59-64, 69, 71,
74, 79, 81, 85, 86, 91-94, 97,
99-102, 104, 105, 111, 116,
120, 121, 124, 131, 133-136,
138, 144, 148, 149, 157, 158,
161, 163, 165-168, 170, 172,
174, 178, 179, 185, 192, 194,
196, 202, 204, 223, 226, 228,
233, 234, 251, 253, 257, 261,
273, 286, 287, 299, 312-314,
321, 323, 341, 344, 349-351,
353, 360, 362, 365, 368, 369,
371, 374, 375, 383, 384, 391,
401,
404, 406, 409, 417, 419,
426, 432, 435-437, 439, 442,
444, 456^59
Манильская бухта, 91, 151, 162
Манильский залив, 17, 41, 42, 89
Марианские о-ва, 71
Миндоро, о-в, 16, 17, 28, 86, 177,
224
Мисамис, пров., 289
Западный Мисамис, 321
Мексика, 39, 44, 46, 48, 49, 58,
61,94
Мехико, 40
Минданао, о-в, 5, 13, 17, 28-34,
36, 51, 52, 75, 77, 79-81, 96,
97, 99, 100, 123, 133, 147, 162,
168, 173, 177, 233, 251-253,
289, 302, 321, 325, 327, 328,


363, 385, 404, 405, 420, 421,
432, 455, 462
Западный Минданао, 173
Северный Минданао, 41, 50, 51,
86,286,434
Центральный Минданао, 50,403
Юго-Восточный Минданао, 5,
286
Юго-Западный Минданао, 29, •
34,251
Южный Минданао, 50, 123
Миндоро, 16, 17, 28, 86, 177, 224
Молуккские о-ва (Острова пря­
ностей), 39
Моролэнд (Мороландия), 76, 123
Мьянма (Бирма), 273, 374, 425
Нативидад, 40
Негрос, о-в, 65, 66, 99, 122, 133,
173, 234, 462
Новая Зеландия, 426
Новаличес, 10
Нусантара, 18,433
Нуэва Касерас, пров., 434
Нуэва-Бискайя, пров., 102
Нуэва-Сеговия, пров., 434
Нуэва-Эсиха, пров., 86, 102, 132,
133, 139, 144, 174, 175, 193,
235
Нью-Йорк, 108, 155, 458
Океания, 9, 163
Окинава, 177, 393
Острова Зеленого Мыса, 433
Пакистан, 112
Палаван, о-в, 11, 13, 16, 50, 252,
328, 432, 455
Палембанг, 32
Палау, 177
Пампанга, пров., 58, 71, 86, 132,
139, 174, 175, 193, 235, 250,
441,462
Панай, о-в, 12, 19, 40-42, 86,
121, 122,133,173,432

Пангасинан, пров., 86, 135, 397
Парацельские о-ва, 463
Пасиг, р., 16,42
Перу, 46,458
Пёрл-Харбор, 161, 181
Пинатубо, влк., 395
Полок, 99
Португалия, 39, 40, 50, 358, 359,
433,455,458
Пугадлавин, 436
Пуланги, р., 30, 31, 33
Сабах, 77, 80
Саванкхалок, 17
Салем, 70
Самар, о-в, 27, 122, 173, 177, 320
Самбалес, пров., 86, 194, 250,445
Сандакан, 77, 80
Сан-Мигель, пос., 40
Себу, г., 5, 40, 60, 99, 115, 116,
320,361,362
Себу, о-в, 19, 26, 28, 40, 41, 62,
173,201,205,434
Северный Калимантан, 15, 52,
77, 78, 80
Соединенные Штаты Америки
(США), 6, 7, 60-63, 70, 76, 81,
88, 89, 91-95, 97-100, 102—
109, 111, 113-115, 117-119,
121, 124, 126-129, 131, 133,
135-141, 144-147, 151, 152,
154-156, 160-163, 165, 170,
171, 176, 178, 180-183, 185188, 194, 196, 199, 205, 208,
210, 214-216, 218, 219, 224,
225, 228, 231, 232, 248, 254,
259, 263, 264, 272, 274, 303310, 312, 316, 317, 319, 322,
329-333, 335-355, 358-361,
368, 370-372, 381, 383-385,
388-397, 402, 412, 416, 424,
425, 435, 439, 440, 442^145,
448, 452, 456-459, 462


Сибугай, p., 30
Сингапур, 89, 161, 273, 295, 300,
303,396, 402,415,424, 428
Суал, 62
Сукотай, 17
Сулу, султанат, 32, 34, 51, 52, 77,
79,
99, 124, 432, 434
Сулу, архипелаг, 5, 13, 14, 17,
28-32, 34-36, 50-52, 77-80,
96,
99,100, 123, 173,251-253,
325, 327, 328, 363, 432, 462
Суматра, 32, 434
Суригао, пров., 133
Суэцкий канал, 76
Сьерра-Мадре, 195
Тааль, оз., 12
Тави-Тави, о-в, 50
Тагальские о-ва, 122
Тайабас, пров., 116, 122, 144,
435
Тайвань, о-в, 5, 9, 15, 177
Тайюг, 135
Таклобан, 177
Тарлак, пров., 86, 102, 139, 175,
193, 250,258, 376, 458
Тихий океан, 5, 9, 39, 50, 150,
152,
161, 176, 178,329
Тондо, 25, 28, 71
Тордесильяс, 433

Филадельфия, 108
Филиппинский арх. (о-ва), 5, 9,
10, 12, 13, 15, 17, 18, 29, 33,
39, 50, 77, 92, 107, 108, 118,
424
Франция, 68, 77, 78, 92, 292
Холо, о-в, г., 5, 50, 31, 32, 36, 52,
77-80, 99,124,433
Шривиджайя, 14
ЮВВА, 81, 136, 374, 456
ЮВА, 5, 6, 9, 10, 14, 17, 18, 26,
30, 33, 34, 36, 42, 43, 50, 60,
62,81, 113, 136, 150, 160, 161,
163, 170, 172, 178-181, 189,
198, 201, 232, 246-248, 257,
259, 263-265, 296, 301, 303305, 310, 344, 390, 394, 401,
402, 409, 415, 424, 433, 451,
463
Южно-Китайское море, 5, 9, 160,
424, 463
Южный Тагалог, 116, 202, 204
Япония, 26, 43, 97, 136, 144, 145,
149, 150, 160-164, 166-172,
179, 189, 228, 299, 305, 392,
396, 424, 439, 441, 442


УКАЗАТЕЛЬ ТЕРМИНОВ И ЭТНОНИМОВ
августинцы, 40, 43, 59
аглипаянизм (движение, церковь),
120,
135, 141, 149, 174, 436
алипинг, 20
алипинг-намамахай, 22
алипинг-сагигилид, 22
алькальд, 40, 44, 46
анимисты, анимизм, 6, 27, 233
анито, 27
асендарная система, 47
асендеро, 47, 65
асьенда (поместье), 47,48, 64
ауэй, 22
аэта (негрито), 6
багинда, 30, 32
баклайи, 30
балангай, 12, 18-20, 22-25, 41,
42, 44, 46, 432
бамбук, 10, 15, 25, 59, 313
барангай, 5, 44, 45, 47, 55, 278284, 287, 288, 292, 293
баррио, 44-46, 48, 49, 67, 156,
192, 197, 206,207, 230, 437
бетель, 16
биколы,5
бироко, 25
бисайянцы, 5, 13, 19-22, 26, 27,
41,42
боло, 145
буддизм, 14, 43
бурануны, 30, 32
везир, 35
вирей, 25
висита, 46
галеон, 48, 59, 61, 435
герилья, 104, 108, 113, 193, 250,
319,333,384
гат (лакан), 19

гобернадорсильо, 45
давао-тагалог, 6
далага, 158
дато, 12, 19-22, 24, 25, 29, 31, 32,
33, 35, 36, 41, 42, 77, 80, 96,
97,
100, 123, 124, 173, 252,
432,433, 439, 449
дивата, 27
доминиканцы, 43, 57, 59
думата, 30
иберийцы, 65-67
илоканцы, 5, 13, 19-21, 25, 26,
42, 68, 135,238,269
илюстрадос, 67, 68, 71, 74, 81,
82,
114, 116,436
индио, 64, 66
индуизм,14
испанские метисы, 66
испанцы, 18-20, 25, 27, 28, 3942, 44, 45, 47-49, 51, 52, 5761, 64, 65, 71, 76, 78-81, 85,
87, 89, 91, 93, 96, 105, 109,
110,
124-126, 433,435,437
ирануны, 30
ифугао, 11,13,26, 28
кабеса, 45, 47, 56
кабесера, 46, 55
кабесария, 435
калёса, 168 калесос, 228
карабао, 10, 11, 157
карагатан, 26
Катипунан, 120, 182, 437
католики, 6, 73, 239, 240, 322,
336
китайские метисы, 53, 65-67, 71,
106,212,375,418, 435
китайцы, 6, 16, 18, 48, 58, 59, 64,
66, 435


компадре, 56
констабулярия, 116, 267, 270,
322,
361,397
коррида, 57
креолы, 57, 65, 67, 72, 106
крони, кронизм, 298, 301, 314,
331,
379, 387, 413, 418, 421,
422, 427
кудьяпи, 27
Легислатура, 118, 124, 129, 130,
138-140, 144
лендлорд, 99, 126, 143, 147, 199,
212

лендлордизм, 67, 126, 135, 192,
202, 231,241,258
магинданао, 14, 30, 77
макдум, 31
малахалонг, 21
маранао, 34, 77, 81
махарлика, 20,21
моро, 51, 52, 76, 77, 79, 80, 96,
97, 99, 100, 123-125, 129, 147,
173, 251-253, 313, 314, 325327,
363, 420, 454
моро-моро, 57
мусульмане, 6, 7, 31, 32, 51, 57,
77, 80, 96, 123, 124, 147, 173,
219, 229, 250-254, 313, 325328,363,421,449, 455
негрито, 6, 13
окиль (окир), 59
орангкайа, 35
падрино, 56
падука (сирипада), 30, 32
пампанго, 25, 68, 228
панглима, 35
пасьон, 140
пенинсуларес, 67

пеоны, 65
пинтадос, 20
принсипалес, 57
принсипалия (касики), 44-46, 57,
68, 435
протестанты, 6, 120, 322, 397
пуэбло, 44-46, 48, 55, 59, 60, 67
раджа, 19, 25, 29, 31, 32, 41, 42
раджа бендахара, 35
раджа муда, 35
редукция, 46
резидент, 117, 128
реколеты, 43
ротанг, 15
рума бихара, 35
самалы, 77-79
санггунианг байан, 280-282, 284,
288
санкторум, 49
сантеро, 58
сантос, 58, 229
сарсуэла, 152
себуано, 6
сентраль, 125, 146, 179, 349, 458
ситио, 55
султан, 12, 30, 32-36, 51, 52, 7780, 100, 123, 124, 147, 432,
433
султанат, 28, 32-37, 42, 43, 5052,
77, 79, 80, 97, 99, 100, 124,
432,, 434
сулу, 77
тагалы, 5, 13, 19-22, 25, 27, 68,
69, 122, 204, 375
тагимаа, 30, 31
таглиш, 5
таро, 9
тарсила. 29-33
таусуги, 77
тимагуа, 20, 21


титулатура, 29
трапо, 300, 411, 414, 429
трибуто, 49
тумаранпу, 22

фраилократия, 73
францисканцы, 43
хураментадо, 80


SUMMARY
The monograph offers the account o f the historical process in the
Philippines from the U.S. annexation o f the Archipelago (1901) to the
last events in the Republic o f the Philippines on the eve of XXI
century (2000).
Chapters I and II present short examination of the Philippine
historical and cultural background and its influence on the political,
social, cultural development o f the Philippine society during
American and in postcolonial time.
Chapter III covers the first half of the American colonial period in
the Philippines researching the complex of problems concerning the
American aims and Filipino responses.
Chapter IV accounts the “Philippine pattern” of Japanese
Occupation (1942-1945) wich was the third wave of colonization and
the last step before Independence.
Chapters V and VI examine two post war models of the
development o f the Philippine society. The functioning of the first one
of the West liberal democracy type let it into severe crisis. The second
one was the Philippine varjety of authoritarianism wich was moving
through the stages of successful development stagnancy and decay.
Chapter VII offers the examination of the postauthoritarian
development of the Philippines. This period is generally characterized
by an social and economic destabilization, weakness and disunity of
the political elite, growth of extremist forms o f opposition, survival of
the traditional paternalistic patterns in the contemporary political
system. The one positive exclusion is the presidency of F. Ramos
(1992-1998), who achieved success in the economic modernization
and social and political stabilization. The monograph has a
chronological table, the bibliography of the main works of the
Russian, Filipino and Western authors, the indexes of the names and
the geographic names, as well as a glossary of the most specific
Philippinian terms used in the work.


’

■} > t

-■

*’ 1

СОДЕРЖ АНИЕ
В В Е Д Е Н И Е ..............................................................................................5
ГЛАВА I. И С Т О РИ Ч Е С К И Е И С Т О К И ....................................... „9
Первые страницы истории...................................... ......................... 9
Филиппины накануне испанского завоевания........................... 18
Особенности развития южных районов Ф илиппин................. 29
ГЛАВА П. PAX HISPA NICA ЙА Ф И Л И П П И Н А Х
(вторая половина XVI - конец XIX в в .)..................................38
Завоевание, христианизация, колонизация Архипелага
(вторая половина XVI - конец XVIII в .) ............................... 38
Социально-экономические и политические перемены
до 70-х годов XIX в .................................................. ..................60
Филиппины на пути к национальному освобождению
(1 8 7 0 -е- начало 1890-х годов)..................................... ........ . 70
Международные отношения и Филиппины в XIX в........ ........76
Революция 1896-1898 гг.................................................. ....... ....... 81
ГЛАВА III. И С ТО РИ Я Ф И Л И П П И Н В П ЕРВО Й
П О ЛО ВИ Н Е XX ВЕКА (1901-1941)............. ............................98
Филиппино-американская война (1899-1901)
и аннексия Филиппин США (1901)........................ ................98
Становление американского колониального режима
(1901-1916)................................................................................ 107
От принятия Закона Джонса до создания автономных
Филиппин (1916-1934)........................................ ............... 129
Режим автономии (Commonwealth) - 1935-1941 ....................136
Культура Филиппин в период
американского колониализма................................................. 151
ГЛАВА IV. Ф И Л И П П И Н Ы В ГО Д Ы
ВТО РО Й М И РО ВО Й В О Й Н Ы ................................................ 160
Японская оккупация Филиппин (1942-1945).... ..................... 160
Движение сопротивления.............................. ................... .......... 172
Освобождение..................................................................................176
ГЛАВА V. Ф И Л И П П И Н ВО ВТО РО Й П О Л О ВИ Н Е
XX ВЕКА (1945-1965)................................................................. 180
Деколонизация: филиппинский вариант (1945-1954) ........... 180


1 1 - 7 2

1 3 6

«Витрина демократии» в Азии (1954-1965).
Политическая система..............................................................198
Социально-экономические сдвиги............................................. 209
«Pilipino Мипо» - «филиппинцы прежде всего».....................215
Середина 60-х годов XX в. - «врастание» в кризис................229
ГЛАВА VI. А В ТО РИ ТА РН Ы Й РЕ Ж И М Ф. М АРКОСА (19651986): П О ДЪ ЕМ , СТАГНАЦ ИЯ, К Р А Х ................................242
От президентских выборов 1965 г. до введения
Ф. Маркосом военного положения (M.L.) в 1972 г........... 243
«Новое общество» Ф. Маркоса:
особенности и эволюция режима.......................................... 264
Программа реформ: замысел и реальность.............................. 295
Антиавторитарная оппозиция..................................................... 315
Кризис режима Ф. Маркоса на Филиппинах и СШ А............. 337
ГЛАВА V II. П О С ТА ВТО РИ ТА РН О Е РАЗВИТИЕ
Ф И Л И П П И Н (1986-2000)..........................................................357
«Революция ЭД С А ».......................................................................357
«Новая демократия» К. Акино (1986-1992)............................. 374
Стабилизация в годы «работающей демократии» президента
Ф. Рамоса (1992-1998).............................................................397
От модернизации и реформ к популизму и дестабилизации кризис правительства Дж. Эстрады (1998-2000).............. 411
З А К Л Ю Ч Е Н И Е ................................................................................. 427
Источники и примечания................................................................... 432
Краткая хронология.............................................................................464
Литература............................................................................................. 469
Список принятых сокращений......................................................... 477
Указатель имен собственных.............................................................479
Указатель географических названий...............................................484
Указатель терминов и этнонимов.................................................... 489
Summary..................................................................................................492


ЦГ

I

прилитЛуст
Бабуян

Шжн ft
Филиппинское
м. яр*

|Иросин

о-ва
каламиам
Эль-Нидо

о. Панай

V«b#rwyaH

р.Лайте
Ь
мбагой
4 щДинагйт
о. Палаван

j
> .С и ги л а й |
»рто-Прмноеса , О. Н вГрО С *

>уко-Г1ойМ
1pope Cfrtf
-‘“•э ' г '

'||В ш т а б в к|

.о. Минданао

**# \ Н 4

ЗамбоаН!

М АЛАЙЗИЯ

м орг {[улваеси
| ИНДО НЕЗИЙ