ВОПРОСЫ
ФИЛОСОФИИ
3
1958

АКАДЕМИЯ НАУК СССР
ИНСТИТУТ ФИЛОСОФИИ
ВОПРОСЫ
ФИЛОСОФИИ
3
ЖУРНАЛ ВЫХОДИТ ЕЖЕМЕСЯЧНО
19 5 8

Творческое решение задач
коммунистического строительства
Советский Союз находится на новом важном этапе строительства
коммунизма. Крутой подъем переживают хозяйство и культура народов
СССР. Шире развертывается творческая инициатива, политическая и
трудовая активность народных маос, все теснее сплачивающихся вокруг
своего авангарда—Коммунистической партии. Укрепляется морально-
политическое единство советского общества, союз рабочего класса и кол¬
хозного крестьянства. Расцветает дружба народов, вдохновляемая вели¬
кими идеями пролетарского интернационализма и советского патриотиз¬
ма. Яркой демонстрацией единения Коммунистической партии и совет¬
ского народа, расцвета социалистической демократии явились прошедшие
выборы депутатов Верховного Совета СССР. Об этом же свидетельствует
происходившее год тому назад всенародное обсуждение вопроса о пере¬
стройке управления промышленностью и только что прошедшее всена¬
родное обсуждение вопроса о дальнейшем .развитии колхозного строя.
Мысли и думы народа нашли свое воплощение в решениях Верховного
Совета СССР.
Наша страна первой проложила человечеству путь от капитализма к
социализму. Переход к социализму она совершила в трудной обстановке
ожесточенной классовой борьбы и капиталистического окружения. Ныне
строительство коммунизма народы СССР ведут уже не одни, а в тесном
содружестве с народами всех стран социалистического лагеря, население
которого составляет более трети человечества.
Ход всемирной истории определил, что народам СССР приходится
первым прокладывать и путь от низшей фазы коммунизма к высшей, идя
неизведанными тропами.
Несмотря на это, Коммунистическая партия уверенно ведет советский
народ к коммунизму, руководствуясь всепобеждающим марксистско-ле¬
нинским учением.
Основоположники марксизма научно обосновали историческую неиз¬
бежность коммунизма, но не претендовали на то, чтобы во всех деталях
определить конкретные пути развития социализма и коммунизма. Они
подчеркивали, что это возможно будет сделать лишь с учетом опыта тру¬
дящихся масс, миллионов строителей нового общества. Знание законов
общественного развития, путей преобразования мира на началах комму¬
низма в сочетании с глубоким изучением опыта масс дает возможность
нашей партии и ее ленинскому Центральному Комитету творчески раз¬
вивать марксистско-ленинскую науку, находить ответы на новые вопросы,
возникающие в ходе строительства коммунистического общества.
В духе творческого марксизма партия решает новые вопросы огром¬
ного теоретического и практического значения, выдвинутые жизнью. Ре¬
шения XX съезда КПСС, решения пленумов ЦК КПСС указывают пути
создания материально-производственной базы коммунизма, развития ба¬
зиса и надстройки социалистического общества, совершенствования форм

4
ПЕРЕДОВАЯ
и методов руководства народным хозяйством, дальнейшего развертывания
социалистического демократизма.
В этих решениях партии вырисовывается новая величественная про¬
грамма строительства коммунизма, создаваемая на основе обобщения жи¬
вой практики миллионов строителей коммунизма, озаряемой светом
марксистско-ленинской теории.
Составной частью этой программы являются и решения февральского
Пленума ЦК КПСС «О дальнейшем развитии колхозного строя и реорга¬
низации машинно-тракторных станций». Они составляют важное звено в
деятельности партии на современном этапе развития колхозного строя.
Реорганизация МТС дает возможность успешно решить важнейшие за¬
дачи в развитии сельского хозяйства — усилить материально-техническую
базу колхозов, укрепить их в организационном и хозяйственном отноше¬
нии, поднять заинтересованность всей массы колхозников в дальнейшем
развитии общественного производства, увеличить производство сельско¬
хозяйственной продукции, снизить ее себестоимость, углубить связи меж¬
ду промышленностью и сельским хозяйством, городом и деревней. Реше¬
ние этих задач имеет огромное не только экономическое, но и по¬
литическое значение. После победы колхозного строя реорганиза¬
ция МТС по своему экономическому и политическому значению состав¬
ляет самое крупное мероприятие партии по развитию всего сельского хо¬
зяйства на пути к коммунизму.
Эти мероприятия, вызванные развитием производительных сил со¬
циалистического общества, содействуют дальнейшему совершенствованию
социалистических производственных отношений.
Исторический материализм учит, что развитие производительных сил
общества определяет изменение производственных отношений. Это
общая закономерность общественного развития. В антагонистических
общественных формациях эта закономерность встречает сопротивление
отживающих сил, что приводит к острейшим социальным конфлик¬
там и потрясениям, к социальным революциям. В условиях социали¬
стического общества совершенствование производственных отношений
и приведение их в соответствие с уровнем развития производительных
сил происходит организованно, планомерно и своевременно, без социаль¬
ных конфликтов и потрясений, ибо оно осуществляется в интересах всего
общества. В этом глубочайший источник всестороннего и быстрого раз¬
вития социалистического общества.
В начальный период формирования социалистического общества в
СССР уровень развития производительных сил, достигнутый благодаря
индустриализации страны, дал возможность своевременно преобразовать
производственные отношения в деревне путем коллективизации сельского
хозяйства. Этот уровень развития производительных сил определял и фор¬
му производственных отношений в сельском хозяйстве, формы производ¬
ственной связи между городом и деревней, между рабочим классом и
крестьянством. Колхозы тогда не могли еще приобрести современную
сельскохозяйственную технику и производительно использовать ее. Для
этого у них не было еще ни финансов, ни технически подготовленных
кадров механизаторов.
Сама жизнь подсказала тогда форму использования техники в сель¬
ском хозяйстве, в колхозном производстве через МТС. В 1927 году совхоз
имени Шевченко, Одесской области, выделил 10 тракторов с трактори¬
стами для оказания помощи крестьянам соседних деревень. Через год
на базе этого отряда была создана первая в стране МТС: Обобщив по¬
ложительный опыт первых машинно-тракторных станций, партия приняла
в 1930 году специальное решение, в котором определила значение МТС в
укреплении и развитии колхозного строя. В течение тридцати лет МТС
сыграли огромную историческую роль в коренном изменении экономиче¬
ского и культурно-технического облика нашей деревни, в укреплении сою¬

ПЕРЕДОВАЯ
5
за рабочих и крестьян. Этот факт имеет и международное значение, по¬
скольку страны, строящие социализм с учетом своих особенностей, на
первых порах используют ценный опыт МТС.
Но на современном этапе развития колхозного строя в нашей стране
МТС во многих случаях стали уже задерживать, тормозить развитие кол¬
хозов. В постановлении Пленума ЦК КПСС по докладу товарища
Н. С. Хрущева говорится: «В нынешних условиях, когда колхозы в боль¬
шинстве своем в организационно-хозяйственном отношении укрепились,
когда экономика колхозов значительно поднялась, существующая форма
производственно-технического обслуживания колхозов через МТС пере¬
стала соответствовать потребностям развития производительных сил сель¬
ского хозяйства. Более того, эта форма во многих случаях начинает тор¬
мозить дальнейший подъем передовых колхозов, связывать инициативу
колхозных кадров и всех колхозников в деле лучшего использования ре¬
зервов колхозного производства. Все в большей степени проявляются от¬
рицательные последствия того положения, когда на одной и той же земле
ведут хозяйство два социалистических предприятия — колхоз и МТС, что
зачастую порождает обезличку в организации производства и снижает-
ответственность за повышение урожайности, вызывает большие и ненуж¬
ные расходы на содержание параллельно действующего управленческого
аппарата. При таком положении в машинно-тракторных станциях скап¬
ливается большое количество ненужной для них техники, непроизводи¬
тельно используются машины».
Таким образом, на одной и той же общенародной земле, переданной
в вечное пользование колхозам, распоряжаются, по сути дела, два хо¬
зяина — МТС и колхоз, причем техника находится в собственности и рас¬
поряжении МТС, а главная производительная сила — рабочие руки кол¬
хозников, их'живой труд — в распоряжении другого хозяина — колхозов.
Один элемент производительных сил здесь как бы отделен от другого и
соединяется с ним путем договоров и «согласований» между двумя хозяе¬
вами. Раньше, когда колхозы были слабые, такие отношения приносили
пользу. Но когда колхозы окрепли, подобные отношения наряду с поль¬
зой стали приносить все больше затруднений и осложнений. Это обстоя¬
тельство побуждало передовых людей, работающих в сельском хозяйстве,
искать пути разрешения создавшегося противоречия, нащупывать более
целесообразные формы использования техники МТС.
В целях ликвидации двойственности в руководстве артельным про¬
изводством, сосредоточения всех средств производства в одних руках во
многих колхозах начали объединять полеводческие и тракторные брига¬
ды в единые комплексные тракторно-полеводческие соединения. В этих
же целях начали прикреплять каждую машинно-тракторную станцию к
одному укрупненному колхозу. В ряде мест руководство МТС и колхо¬
зами было полностью объединено. Эти ростки нового говорили об огром¬
ной пользе единого руководства. Но они, разумеется, не могли устранить
противоречия и двойственности в руководстве колхозным производством.
Великая сила Коммунистической партии состоит в том, что она, бу¬
дучи неразрывно связана с широкими массами трудящихся, своевремен¬
но подмечает зародыши нового в самой жизни, раскрывает их значение,
создает условия для быстрой победы передового опыта, определяет пути
решения новых задач коммунистического строительства. В докладе това¬
рища Н. С. Хрущева, тезисы которого предварительно были широко об¬
суждены и единодушно одобрены советским народом, дан теоретически
обоснованный ответ на новые вопросы о путях постепенного перехода к
коммунизму, дальнейшего развития колхозного строя, перевода его на
прочную механическую базу современного производства. Реорганизация
МТС в РТС (ремонтно-технические станции), продажа машин колхо¬
зам — таково творческое решение назревшей задачи коммунистического
строительства.

6
ПЕРЕДОВАЯ
Как известно, несколько лет тому назад отдельные экономисты пред¬
лагали ликвидировать МТС, продать тракторы и комбайны колхозам.
В то время партия отвергла это предложение, ибо проведение его в усло¬
виях, когда колхозы в маосе своей были экономически слабы, привело бы
не к подъему, а к упадку колхозного строя, к подрыву всего нашего
сельского хозяйства.
Сейчас, когда колхозы укрупнились и укрепились, когда в массе сво¬
ей они стали экономически сильными, партия своевременно поставила во¬
прос о реорганизации МТС.
В соответствии с общей закономерностью постепенного перехода от
социализма к коммунизму это крупное экономическое мероприятие будет
проведено без особой поспешности, с учетом хозяйственной мощи колхо¬
зов, специфических особенностей различных районов страны. Реорганизо¬
ванные МТС, превращаясь в РТС, получат новые, жизненно важные
функции обслуживания колхозного производства. Государство в новых
условиях будет иметь возможность при помощи РТС и при поддержке пе¬
редовых колхозов оказать более эффективную помощь слабым и мало¬
мощным колхозам -в целях достижения общего подъема всего колхозного
производства.
Творческий марксизм требует, чтобы теория проверялась практикой,
обогащалась фактами общественного развития. Он требует пересмотра,
замены новыми тех положений, которые, будучи правильными в опреде¬
ленных конкретно-исторических условиях, перестают соответствовать но¬
вой обстановке.
В свете новых условий оказалось необходимым пересмотреть неко¬
торые прежние представления о перспективах развития двух форм социа¬
листической собственности — представления, складывавшиеся под влия¬
нием обстановки предшествующего этапа колхозного строительства. Мы
имеем в виду прежде всего попытки противопоставления двух форм со¬
циалистической собственности — государственной (общенародной) и ко¬
оперативно-колхозной (групповой), попытки принижения колхозов, как
социалистической формы хозяйства, предложения о преобразовании кол¬
хозов в совхозы, абсолютизацию МТС, как форму производственно-тех¬
нического обслуживания колхозного производства. Конечно, совхозы как
социалистическая форма хозяйства, основанная на общенародной соб¬
ственности, представляют более высокую ступень обобществления средств
производства, чем колхозы, ибо все средства производства и вся продук¬
ция совхозов являются общенародным достоянием, которым распоря¬
жается все общество в лице государства. Но и колхозы как социалисти¬
ческая форма хозяйства основаны на земле, являющейся общенарод-
н ы м достоянием. Колхозники работают при помощи техники, создавае¬
мой социалистической промышленностью, и сдают часть своей продукции
государству. Партия исходит из того, что колхозы как социалистическая
форма хозяйства далеко не исчерпали всех возможностей своего разви¬
тия. К тому же роль общенародной собственности в колхозном производ¬
стве не остается неизменной, она будет закономерно возрастать.
Техника, которая будет приобретаться колхозами у государства, еще
теснее, более органически свяжет колхозную собственность с государствен¬
ной, общенародной, колхозное производство — с социалистической про¬
мышленностью.
Марксистская диалектика учит рассматривать все явления, в том
числе и формы социалистической собственности, в их взаимной связи и
развитии.
Первые формы колхозов, естественно, представляли начальную сту¬
пень развития социалистической собственности. Но в процессе своего раз¬
вития колхозно-кооперативная собственность, при помощи государства
претерпела серьезные не только количественные, но и качественные из¬
менения. В начальный период колхозного движения, в 1929—1930 годах,

ПЕРЕДОВАЯ
7
имело место простое обобществление лошадей, плугов, сох, борон и дру¬
гого крестьянского имущества. С тех пор колхозы совершили гигантскии
скачок вперед. При активном участии рабочего класса и Bcejo народа
широкое развитие получило общественное, коллективное хозяйство, в ко¬
тором значительное место занимают средства производства в виде совре¬
менной машинной техники. Внутри самих колхозов возросла роль обще¬
народной собственности: земля — общенародная собственность — стано¬
вится все более плодородной, растут неделимые фонды колхозов, колхоз¬
ная форма собственности сближается с общенародной.
В этих условиях партия смело пересмотрела прежнюю формулу о
том, что продажа крупной техники (тракторов, комбайнов и пр.) колхо¬
зам может создать препятствия для развития колхозного строя.
Обычно для обоснования этой уже устаревшей формулы ссылались
на положение Ф. Энгельса, который в своей работе «Крестьянский вопрос
во Франции и Германии» подчеркивал, что в будущем, при организации
сельскохозяйственных кооперативов, социалистическое государство долж¬
но на первое время удержать за собой решающие средства производства,
с тем чтобы частные интересы кооперативного товарищества не могли
возобладать над интересами всего общества в целом.
При организации колхозов партия руководствовалась этим научно
обоснованным предвидением. Решающее средство производства в сель¬
ском хозяйстве — земля — является всенародным достоянием, передан¬
ным колхозам в вечное пользование. Сельскохозяйственная техника, со¬
средоточенная в МТС, находится в собственности государства. Создание
МТС было конкретным воплощением идеи классиков марксизма. Но Эн¬
гельс говорил о необходимости удержать за государством решающие сред¬
ства производства на первое время, в начальный период органи¬
зации кооперативного производства.
Оценка явлений вне времени и пространства, вне учета исторических
условий, этапов развития колхозного строя и социалистического общества
в целом чужда духу творческого марксизма.
Развитие колхозного строя дает возможность по-новому решить во¬
прос о конкретных путях сближения и слияния двух форм общественной
собственности. Нынешний этап развития кооперативной собственности
обеспечивает неуклонный рост неделимых фондов колхозов, рост сельско¬
хозяйственной продукций, что в условиях господства социалистических
производственных отношений и руководящей роли рабочего класса в раз¬
витии общества выгодно всему народу, приближает полное торжество
коммунизма. На пути к коммунизму происходит постепенное сближение
двух форм общественной собственности. Особое значение в этом процессе
имеет рост неделимых фондов. Если в начале возникновения колхозного
строя они составляли примерно 1,5 млрд. рублей, то сейчас — около
100 млрд. рублей.
В своем докладе на сессии Верховного Совета СССР товарищ
Н.	С. Хрущев говорил: «Процесс развития колхозной экономики идет
таким образом, что неделимые фонды непрерывно растут и качественно
становятся иными, все более приближаясь по своей структуре и по своему
общественному характеру к общенародным производственным фондам.
Многие колхозы имеют свои электростанции, а также подсобные пред¬
приятия, оснащенные современной техникой. Все более широкий размах
приобретает строительство межколхозных электростанций, оросительных
каналов, водохранилищ, дорог, строительство школ и больниц. Таким пу¬
тем колхозы объединяют свои усилия для решения задач, выходящих за
рамки отдельных артелей, и создают сооружения, имеющие по существу
общенародное значение. В этом не трудно видеть элементы перерастания
колхозно-кооперативной собственности в общенародную».
Рост неделимых фондов в колхозах усиливается в связи с переходом
техники МТС в колхозы. Стоимость средств производства, которые перей¬

8
ПЕРЕДОВАЯ
дут из МТС в колхозы, равна примерно 18—20 млрд. рублей. Эта сумма
составляет одну пятую часть стоимости неделимых фондов колхозов
страны. Переход техники МТС в распоряжение колхозов ускорит темпы
технического прогресса в сельском хозяйстве, поднимет на высшую сту¬
пень механизацию и обобществление сельскохозяйственного производства.
В сельском хозяйстве еще не все отрасли производства обобществлены
равномерно. Производство зерна и технических культур обобществлены
в большей степени, чем животноводство и особенно овощеводство. Эти
две важнейшие отрасли сельского хозяйства, имеющие огромное значение
для создания изобилия высококалорийных продуктов, находятся в некото¬
рой зависимости от' подсобных хозяйств колхозников, где производитель¬
ность труда низкая.
По мере механизации животноводства и овощеводства, а также со¬
здания на этой основе обилия всех сельскохозяйственных продуктов, по¬
вышения доходности всех колхозов отпадет практическая необходимость
в подсобном хозяйстве колхозника.
В связи с процессом обобществления всех отраслей сельскохозяй¬
ственного производства постепенно произойдет и обобществление быта.
Одновременно будет происходить и другой важный процесс обобще¬
ствления сельскохозяйственного производства — всестороннее развитие
кооперирования колхозов в строительстве объектов, необходимых не
только для данной группы колхозов, но имеющих и непосредствен¬
но всенародное значение: электрических станций, дорог, ка¬
налов, хлебозаводов, заводов по производству строительных материалов,
по переработке сельскохозяйственных продуктов, магазинов, дворцов
культуры, кинотеатров, различных школ, больниц, столовых и других
учреждений производственного, хозяйственно- и культурно-бытового на¬
значения. Высокий уровень обобществления производства и быта будет
характеризовать и новую ступень в развитии самой формы колхозов.
На основе широкой механизации сельского хозяйства ускорится про¬
цесс культурно-технического подъема тружеников деревни. Сельская мо¬
лодежь, которая после окончания средней школы уходила в город, теперь
при росте техники найдет более широкое применение своим склонностям
и талантам в самом .колхозе, будет поднимать свой культурно-технический
уровень, а вместе с тем и культурный уровень всех тружеников социали¬
стического сельского хозяйства.
Всестороннее развитие производительных сил города и деревни тре¬
бует постоянного совершенствования производственных отношений. При
этом речь идет не только об укреплении форм социалистической соб¬
ственности — основы производственных отношений, но и о развитии всей
совокупности материальных, производственных связей между предприя¬
тиями, районами, республиками, отраслями производства, отношений рас¬
пределения и обмена, вырастающих на основе социалистических форм
собственности, равно как и об усовершенствовании организационных
форм, охватывающих производство, распределение и обмен продукцией
труда в социалистическом обществе.
Развитие колхозов на современном этапе коммунистического строи¬
тельства связано с дальнейшим усовершенствованием товарно-денежных
отношений. Как показывает опыт передовых колхозов, по мере укрепления
и развития артельного хозяйства возникает необходимость постепенного
перехода к денежной оплате труда, дающей возможность последовательно
проводить социалистический принцип распределения, осуществить стро¬
гий учет и контроль за мерой труда и потребления.
Непонимание диалектики развития социалистического общества поро¬
дило ошибочное представление о том, что развитие товарно-денежных от¬
ношений затрудняет переход нашей страны от социализма к коммунизму.
В действительности развертывание товарно-денежных отношений отра¬
жает важнейшую закономерность развития всей нашей экономики на пути

ПЕРЕДОВАЯ
9
к коммунизму. Дальнейшее развитие двух форм собственности, расшире¬
ние и укрепление экономических связей между ними будут сопровождать¬
ся развертыванием товарно-денежных отношений. Продажа государством
техники колхозам и идущая навстречу продажа сельскохозяйственных
продуктов колхозами государству будет означать развитие товарно-денеж¬
ных отношений.
Всестороннее развитие двух форм социалистической собственности
обеспечит переход к единой форме коммунистической собственности, под¬
готовит переход к коммунистическому принципу распределения по потреб¬
ностям. Развитие и усовершенствование товарно-денежных отношений
создаст материальные и технические предпосылки для коммунистического
распределения.
* * *
XX съезд и последующие пленумы ЦК КПСС, принявшие решения
по коренным программным вопросам коммунистического строительства,
поставили перед философскими кадрами новые задачи по разработке ак¬
туальных теоретичеоких проблем диалектического и исторического ма¬
териализма.
Практика строительства коммунизма дает богатейший материал для
дальнейшей творческой разработки диалектики.
Руководя строительством коммунизма, партия своевременно вскры¬
вает реальные противоречия развития социалистического общества, по¬
казывает их роль и значение, находит конкретные пути, методы и формы
разрешения и преодоления этих противоречий с целью подъема нашего
движения на новую, высшую ступень.
КПСС применяет революционные меры для разрешения назревшего
противоречия. Революционное мероприятие не ограничивается измене¬
нием отдельных сторон или свойств какого-либо явления, отношения, а
производит коренное, качественное преобразование самых основ данной
формы, создавая качественно новые формы, связи и отношения.
В своей практической деятельности партия умело сочетает все фор¬
мы преобразования общественных явлений, применяя каждую на своем
месте, рассматривая все явления в их взаимной связи, в возникновении,
развитии и исчезновении. Она последовательно проводит принципы мар¬
ксистско-ленинской, материалистической диалектики, вскрывая во всех
вещах и явлениях их положительные и отрицательные стороны, борьбу
между старым и новым, отживающим и нарождающимся, раскрывая их
прошлое, настоящее и будущее; каждую существующую форму она рас¬
сматривает в движении, следовательно, также и с ее преходящей стороны,
выясняя условия ее отрицания, исчезновения, преобразования.
Диалектика не признает никаких фетишей. Она не приходит к абсо¬
лютизации конечных и преходящих форм движения. Она по своему суще¬
ству критична и революционна. Практическая деятельность КПСС, задачи
коммунистического строительства требуют всесторонней разработки во¬
просов марксистской диалектики на богатейшем материале, который дает
наше строительство. Можно назвать целый ряд проблем, которые ждут
разрешения. Сюда могут быть отнесены вопросы о характере противоре¬
чий при социализме, о путях и формах их раскрытия и преодоления, о
формах перехода от старого к новому, о постепенном и скачкообразном
изменениях, о противоречиях между формой и содержанием, о развитии
нового содержания в старых формах, об отрицании старых форм новым
содержанием, о действии общих законов диалектики в условиях социа¬
лизма. Все это необходимо разрабатывать и на материале современного
естествознания и на материале современного общественного развития,
путем изучения коренных изменений, происходящих в обществе, в разви¬
тии мировой системы капитализма и мировой системы социализма. Без

10
ПЕРЕДОВАЯ
этого диалектика превратится в свою прямую противоположность, выро¬
дится в мертвящую схоластику.
Строительство коммунизма, решения партии настойчиво требуют так¬
же разработки самых общих проблем и положений исторического мате^
рйаЛйЗма йа материале современного общественного развития, на мате¬
риале развития социалистического общества и его соревнования с капи¬
тализмом. Решения партии о перестройке управления промышленностью,
6 ^еорМАйзации МТС показывают пример того, как самые общие положе-
ййя исторического материализма — о производительных силах и произ¬
водственных отношениях, о формах собственности, о базисе и надстройке,
о бв1те и культуре ставйтся по-новому, наполняются в условиях социа¬
лизма новым содержанием. Только безнадежные догматики и схоластики
могут упорно повторять старые формулы, не замечая того, что сама жизнь
уже наполняет их новым содержанием.
По-новому ставится и вопрос о функциях социалистического государ¬
ства, ибо эти функции изменяются закономерно в связи с развитием эко¬
номического базиса.
Все ярче расцветает социалистическая демократия. Практика строи¬
тельства коммунизма рождает все новые формы участия масс в управле¬
нии общественными делами. Одной из форм социалистической демокра¬
тии является колхозная демократия, широкое и все более активное уча¬
стие всех колхозников в развитии хозяйства и культуры села. Реоргани¬
зация МТС еще больше поднимет значение колхозной демократии, вы¬
зовет к жизни новые формы участия миллионов колхозников в строитель¬
стве коммунизма. Партия ведет линию на оживление и развертывание
работы по строительству коммунизма во всех общественных организациях
трудящихся (профсоюзы, комсомол И т. д.). Развертывается их произ¬
водственная, хозяйственная, социально-бытовая, общественно-политиче¬
ская и культурно-просветительная деятельность.
По мере роста культурности и социалистической сознательности масс,
преодоления пережитков капитализма в сознании людей закономерно бу¬
дет сокращаться сфера государственного принуждения к соблюдению за¬
конов и норм социалистического общежития, ибо люди привыкнут соблю¬
дать их добровольно. Все больше будет расширяться сфера влияния и воз¬
действия на поведение людей общенародного общественного мнения. Это
будет означать, в свою очередь, усиление роли Коммунистической партии
как руководящей, организующей, цементирующей и направляющей си¬
лы всех общественных организаций. Ее научное мировоззрение, основа со¬
циалистической идеологии, господствующей в нашем обществе, является в
то же время идейной основой постоянно развивающегося и формирующе¬
гося общенародного общественного мнения.
Разработка этих и других актуальных проблем социализма имеет
своей целью прежде всего вооружить строителей коммунистического об¬
щества ясным пониманием перспектив, условий, закономерностей перехо¬
да от социализма к коммунизму; она вместе с тем обогатит нашу фило¬
софскую науку, диалектический и исторический материализм, новым, кон¬
кретным опытом строительства коммунизма.

К 140-летию СО ДНЯ РОЖДЕНИЯ К. МАРКСА
———ММ—КИП—II    III» II  мим     ИИ ЧМИ1——I— ■■■■■■ft» IIII ц-|Т|-~|| —————
Маркс и современные методы
исторического исследования
Б. А. ГРУШИН
Современный этап в развитии научного знания характеризуется ря^
дом специфических черт. И, может быть, самая яркая из них — историче¬
ский подход к изучаемому объекту. Конечно, исторический взгляд на вещи
возник до марксизма и на первых порах получил распространение неза¬
висимо от марксизма. Но своим нынешним положением и своей суще¬
ствующей формой принцип историзма всецело обязан философии
К. Маркса.
Обобщив достижения науки, в частности естествознания, опираясь на
революционную практику самого передового класса современности,
К. Маркс создал научную диалектику, всесторонне разработал теорию
развития объективного мира и его познания. Этим самым он придал прин¬
ципу историзма недостававшую ему научность, сделал его господствую¬
щим в научном мышлении.
Историзм К. Маркса не просто общий взгляд на вещи, это
строгий и стройный метод. В лице К. Маркса историческая наука на¬
шла того выдающегося исследователя, который в своих работах по изу¬
чению самых различных сторон человеческого общества блестяще разра¬
ботал и применил конкретную логику исторического рассмотрения
объекта.
Современная наука имеет дело с системами, представляет собой ис¬
следование сложного органического целого. С системами имеют дело и
современные исторические науки: история общества, эволюцион¬
ная биология, геология, языкознание, история науки, звездная космого¬
ния, антропология, политэкономия и др. Все они воспроизводят в мыш¬
лении исторические процессы развития определенных систем
связей.
В соответствии с характером рассматриваемого объекта и конкрет¬
ными условиями исследования решение этой общей задачи достигается
различными науками неодинаково. Каждая наука сталкивается с рядом
специфических проблем, пользуется своими особыми приемами исследо¬
вания. Но за всеми частными различиями в современной исторической
науке легко обнаружить два способа, метода воспроизведения процесса
развития системы: способ, с помощью которого развитие системы воспро¬
изводится в форме теории системы, и способ, с помощью которого
развитие системы воспроизводится в форме истории системы.
Оба эти способа своим формированием и своим закреплением в мышлении
прямо связаны с именем iK- Маркса.
1.	«Историческая теория» и «теоретическая история»
Теория и история как формы существования науки возникли задолго
до К. Маркса. Уже Аристотель (и практически и теоретически) очень чет¬
ко отличал созданную им историю Афинского государства от своего же

12
Б. А. ГРУШИН
систематического изложения политического строя Афин. Но функции и
взаимоотношение этих форм существенно отличались от современных.
История сводилась к тому, что занимались эмпирическими фактами и эти
эмпирические факты рассматривали исключительно во временной по¬
следовательности, в хронологическом ряду. Хронология, понятая как
строгое, безупречное следование временной последовательности в рас¬
смотрении явлений действительности, была царем и богом исторической
науки. Как таковая она приводила к ползучему эмпиризму. В новейшее
время эта вторая, по существу, производная от первой особенность так
называемого исторического подхода к изучению действительности полу¬
чила даже преобладающее значение. Главным, отличием истории от теории
стал считаться уже не столько хронологизм, сколько просто фактологизм,
констатация и описание всех находимых на поверхности фактов и явлений
действительности. Блестящим примером этому могут служить так назы¬
ваемая «историческая школа» в политической экономии (Риссер, Шульце-
Геверниц и др.), «позитивистская школа» в истории общества (Шмоллер,
Ранке).
В отличие от истории теория была прикована только к одному (прак¬
тически всегда непосредственно данному исследователю) состоянию объ¬
екта. Исследование фактов и отношений только сосуществования, исклю¬
чающее изучение всякой временной последовательности,— таков был ре¬
шающий принцип теоретического исследования. Он приводил к тому, что
вычлененные исследователем путем анализа одновременно данные формы
и отношения объекта были насквозь антиисторичными. В новейшее время
в некоторых науках эта вторая особенность так называемого теоретиче¬
ского подхода к изучению действительности получила даже преобладаю¬
щее значение. Теперь главным отличием теории от истории стал уже не
столько отказ от обращения к исторически данным фактам и отноше¬
ниям объекта (обилие накопленного наукой эмпирического материала по
истории объекта властно заявляло о себе), сколько проведение антиисто¬
рической концепции в понимании объекта в целом (примером могут слу¬
жить многие представители структуралистской лингвистики).
У Шеллинга были все основания говорить об истории и теории как
о «совершенно противоположный вещах». Они и в самом деле исключали
друг друга, прежде всего по самому подходу к изучению действитель¬
ности. Предметом изучения исторической науки была любая временная
последовательность форм объекта (или, как мы бы теперь сказали, «гене¬
тический ряд системы»). При этом она рассматривалась как последова¬
тельность не ряда структурных состояний объекта, а именно отдельных
его форм. Всякое структурное состояние либо изображалось в виде такой
же временной цепи, либо безусловно относилось к совершенно другому
кругу вопросов, никак не связанных с исследованием данного объекта.
Напротив, предметом рассмотрения теоретической науки было любое
одновременно данное во всех своих формах состояние объекта (или, как
мы бы теперь сказали, «структурный ряд системы»). При этом оно вос¬
принималось не как одно из исторических состояний объекта, сменившее
ряд предшествующих, а как единственно возможное его состояние. Всякое
историческое отношение либо воспринималось исследователем как отно¬
шение непосредственно рассматриваемого состояния объекта (то есть те¬
ряло всякие черты историчности), либо безусловно относилось к совер¬
шенно другому кругу вопросов, никак не связанных с исследованием дан¬
ного объекта.
Несовместимость истории и теории была неразрывно связана и с дру¬
гой их особенностью. Воспроизведение процесса развития (пусть самого
элементарного) предполагает — об этом говорит любая современная ис¬
торическая наука — определенное взаимодействие исследований «гене¬
тического» и «структурного» рядов системы. Как мы видим, такое взаимо¬
действие полностью, исключалось. Будучи формами существования науки,.

МАРКС И СОВРЕМЕННЫЕ МЕТОДЫ ИСТОРИЧЕСКОГО ИССЛЕДОВАНИЯ	13
ни история, ни теория не являлись формами воспроизведения процесса
развития объекта. Поэтому Ф. Энгельс говорил об отсутствии историче¬
ского взгляда на вещи не только в естествознании, но и в истории. Раз¬
витие не было предметом научного исследования.
Конечно, такая характеристика науки относительна и может быть
признана истинной только в общем и целом. Ведь как в истории, так и
в теории предпринимались серьезные попытки вырваться за рамки мерт¬
вящего антиисторизма. В исторической науке наиболее решительные по¬
пытки этого рода были предприняты, безусловно, Гегелем. Но его истори¬
ческая концепция, отличающаяся крайне произвольной и абстрактной
конструкцией, не смогла овладеть конкретным эмпирическим материалом
и объяснить его, была, по существу, мертворожденной. Подобно гегелев¬
ской, и другие попытки, независимо от конкретной формы их проявле¬
ния,— будь то исторические конструкции натуралистического толка (на¬
пример, Гердер), или «социально-психического» (например, Лампрехт),
или географического (Гельмольт) и т. п.— не могли привести и не при¬
вели к действительно научному воспроизведению закономерного исто¬
рического процесса развития сложного объекта.
Не выходили за границу только попыток и усилия «теоретиков», в том
числе выдающегося среди них А. Смита. Несмотря на гениальные места¬
ми находки, имеющиеся в его «Исследовании о природе и причинах богат¬
ства народов», решающей, определяющей характеристикой анализа
А. Смита является все же рассмотрение буржуазной экономической систе¬
мы как данной от века, неподвижной, по существу, не имеющей истории.
Сложившееся положение вещей объяснялось двумя основными при¬
чинами: 1) господством метафизического антиисторического мировоззре¬
ния, опирающегося на ограниченную социальную базу и отсутствие кон¬
кретно-эмпирического материала по истории большинства естественных
систем, и вследствие этого 2) отсутствием соответствующих методов ис¬
следования, позволяющих воспроизводить закономерности развития
сложных объектов.
С XIX века положение вещей резко меняется. Сильнейшая струя ис¬
торизма врывается в такие области доселе безраздельного господства
теории, как геология, биология, позднее космогония и др. Этот процесс
блестяще описан К- А. Тимирязевым в «Историческом методе в биоло¬
гии». .Суть его состоит в том, что из антиисторического анализа, из сред¬
ства классификации, систематизации и сравнительного описания теория
превращается в средство раскрытия данного состояния системы как
исторически возникшего, в форму раскрытия исторического процесса
развития системы в целом. Теория сближается с историей, переплетается
с ней. И этот процесс в развитии науки связан с именами таких естество¬
испытателей, как Ч. Ляйель, Ч. Дарвин.
С другой стороны, трудами Моргана, Гизо и других исследователей
человеческого общества история начинает превращаться из эмпирического
описания бесконечных исторических фактов в форму раскрытия законо¬
мерностей исторического процесса и тем самым в форму раскрытия за¬
кономерностей в жизни системы вообще. История сближается с теорией,
переплетается с ней.
Подлинная революция в обеих рассматриваемых формах существо¬
вания науки была произведена научной деятельностью К. Маркса.
Созданные им исторические произведения (такие, как «Теории приба¬
вочной стоимости», «Классовая борьба во Франции с 1848 по 1850 г.»,
«Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта» и др.), оставаясь произведе¬
ниями историческими, принципиально отличались от того, что знала до
сих пор историческая наука. За всей хронологией, за всеми временными
рядами эмпирических фактов К- Маркс вскрывает самое главное самое
существенное — структуру рассматриваемой системы, сложные’ связи
непосредственно не данных элементов и отношений, образующих эту

14
Б. А. ГРУШИН
структуру, их изменение и развитие. Исторические произведения
К- Маркса — это история. Но это история системы, где и для всей системы
в целом и для каждого фиксированного ее состояния ясны ее структура,
закономерности ее функционирования и развития.
Такую же революционную роль в истории науки призваны были
сыграть и «теоретические» работы К. Маркса, прежде всего гениальная
среди них, вершина всего творчества мыслителя — «Капитал».
Принципиальное качественное отличие «Капитала» от всего того, что
знала теоретическая наука прежде, бросается в глаза уже в самом нача¬
ле, при определении Марксом цели своего исследования. «Открытие
экономического закона движения современного общества» — вот что
интересует Маркса («Капитал», т. I, 1955, стр. 8). И мы видим, что вся
эта сложнейшая система буржуазных экономических отношений предстает
перед нами, как живая, в исторических отношениях элементов и связей,
ее составляющих, в процессе ее исторического развития. «Капитал»
Маркса — это теория. Но это такая теория, где система понята и воспро¬
изведена как исторически возникшая, где, следовательно, воспроизведены
и состояния системы, исторически предшествующие данному ее состоянию,
и закономерности (процессы) их переходов от одного к другому.
После работ К. Маркса говорить о теории и истории в старом смысле
этого слова стало бессмыслицей. Став средством воспроизведения истори¬
ческих процессов развития системы, они претерпели существенные изме¬
нения. Теория стала, по словам В. И. Ленина, «исторической теорией»
(Соч., т. 4, стр. 175). Новая форма истории — «история теоретическая».
Правда, этот объективный процесс развития науки, со всей полнотой
проанализированный и обоснованный марксизмом, не был понят многи¬
ми философскими школами и направлениями. Верхом пошлости и архаиз¬
ма стоит признать учение неокантианцев, более других буржуазных
философов занимавшихся вопросами исторического знания. Крохобор¬
ствующий эмпиризм Л. Ранке и Г. Шмоллера, занятых исключительно
«собиранием анекдотов и сведением всех великих событий к мелочам
и пустякам» (К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. XXIII, стр. 201), пол¬
ная неспособность воспроизвести закономерности исторического процесса
Эд. Мейера, признававшего с беспримерным самодовольством, что ему
«в течение.., многолетних исторических исследований не удалось открыть
ни одного исторического закона» («Теоретические и методологические
вопросы истории», М., 1904, стр. 30),— вот результат осуществления
в научном исследовании принципов, сформулированных философией
Г. Риккерта.
Деятельность неокантианцев относится к началу XX века. Но и до
сих пор многие философы Запада, упорно не желающие считаться с диа¬
лектическим методом К. Маркса, не могут разобраться в сложных взаи¬
моотношениях теоретической и исторической форм существования науки,
хотя некоторые из них и сознают полнейшую непригодность неокантиан¬
ской методологии, неокантианского различения, «индивидуального», «уни¬
кального», сферой которого ограничивается история, и «общего», которым
занимается наука (= теоретическое естествознание) *. Констатировав на¬
личие разрыва между исследованием отдельных событий, фактов (events)
и исследованием законосообразных изменений, они начинают говорить
о возможности научного метода в историческом исследовании, о том, что
различные временные состояния предмета должны быть поняты как изме¬
нения в его структуре, как части процессов, в которых выступают какие-то
связи элементов структуры (см. работы К- Bock «The acceptance of
Histories». 1956. Los Angeles; М. Т. H о d g e n «Change and History». 1952.
New York; F. J. Teggart «Theory and Processes of History». 1941.
1 Сошлемся для примера на выступление британского социолога Гинсберга на
англо-американском конгрессе историков в 1931 году.

МАРКС И СОВРЕМЕННЫЕ МЕТОДЫ ИСТОРИЧЕСКОГО ИССЛЕДОВАНИЯ	15
Cambridge, и особенно «The Social Sciences in historical Study. A. Report
to the Committee on Historiography». 1954. New York; сб. «The Concept of
Development», University Minnesota Press, 1957).
Эти методологи отстали почти на полтора столетия. Для них вопрос
стоит все еще так, как он стоял в первой трети прошлого века. Между тем
работами К. Маркса проблемы исторического исследования были блестя¬
ще решены, и наука с тех пор ушла далеко вперед.
Что же представляют собой «историческая теория» и «теоретическая
история»? Каким образом, с помощью каких логических средств осуще¬
ствляется в них воспроизведение процесса развития системы? Мы уже
говорили выше о двух способах исследования, разработанных К- Марксом
и применяемых современными историческими науками. К их рассмотре¬
нию мы и перейдем.
2.	Способы воспроизведения процесса развития системы.
Общие замечания
Итак, способы исследования, стоящие за «исторической теорией»
и «теоретической историей», суть способы воспроизведения процесса раз¬
вития системы. Это важнейшая общая их черта. С логической точки
зрения, она означает, что оба способа направлены на воспроизведение
и структуры системы и закономерностей ее исторического развития,
то есть представляют собой сложное взаимодействие, зависимость
исследований «структурного ряда системы» (элементы, связи, эмпириче¬
ские факты — словом, любые формы системы, рассматриваемые в качест¬
ве данных одновременно) и «генетического ряда системы» (любые формы
системы, рассматриваемые в качестве данных во временной последова¬
тельности). Но, исследуя строение объекта и его развитие, «теоретик» и
«историк» (так мы будем называть условно исследователей, воспроизво¬
дящих процесс развития системы в форме «исторической теории» и «тео¬
ретической истории») делают это неодинаково, с помощью различных
средств, специфических приемов. Зависимость исследований «структурного
ряда системы» и «генетического ряда системы», необходимая в обоих слу¬
чаях, в каждом ‘из них принимает специфические формы.
Если пренебречь некоторыми частными случаями, можно сказать, что
любому исследователю, воспроизводящему процесс развития системы,
даны и «структурный ряд системы» и «генетический ряд системы». Эти
ряды составляют тот материал, к которому обращается исследователь
для достижения своей конечной цели. Но одно дело — материал, данный
исследователю, другое дело — материал, обрабатываемый им. Одно
дело — конечная цель исследования, другое дело — его непосред¬
ственная задача. Если в первом случае никакого различия между «тео¬
ретиком» и «историком» еще нет, то во втором случае это различие стано¬
вится осязаемым.
Исследователь-«теоретик» имеет дело прежде всего и главным обра¬
зом со структурно данными формами-системы в каком-либо фик¬
сированном ее состоянии (чаще всего в состоянии-результате, то есть со¬
стоянии, непосредственно данном самому исследователю). Но конечной
целью его исследования является воспроизведение не этой структуры со¬
стояния-результата, взятой самой по себе, вне всякого отношения к исто¬
рическим процессам развития системы, а как раз исторического процесса
развития последней в целом. Поэтому непосредственная задача исследо¬
вания здесь заключается в том, чтобы воспроизвести структурное состоя¬
ние системы как результат развития системы в целом,
иначе говоря, как состояние, исторически возникшее и развившееся, тем
самым, как развивающееся в настоящее время. Именно так определяет
задачу «Капитала» К. Маркс: «открытие экономического закона движе¬
ния современного общества» (т. I, сгр. 8. Разрядка моя.— Б. Г.).

16
5. А. ГРУШИН
При этом теоретическом способе исследования речь идет о том,
чтобы воспроизвести структурно данное состояние системы, во-первых,
как состояние именно системы (то есть во всей сложности и во всем
многообразии его структурных связей и зависимостей) и, во-вторых, как
состояние системы именно исторической (то есть во всей сложно¬
сти и во всем многообразии его исторических связей и зависимостей).
Конечно, при решении этой задачи исследователь необходимо будет
анализировать отношения «генетического ряда системы» (независимо от
того, будут ли они ему даны с самого начала или он реконструирует
их из отношений «структурного ряда системы»). Более того, без анализа
этих отношений он не воспроизведет процесса развития системы. Но факт
остается фактом: непосредственным предметом рассмотрения исследова-
теля-«теоретика», из которого он исходит, который он обязан воспроиз¬
вести в мышлении и «за» которым он должен «найти» процесс развития
системы, является структура развивающейся системы.
Другое дело — исследователь-«историк». Он имеет дело прежде всего
и главным образом с генетически данными формами системы
в ряде сменяющих друг друга ее состояний. И так как конечной целью
его исследования является воспроизведение не этой простой последова¬
тельности форм, взятой самой по себе, а исторического процесса разви¬
тия системы в целом, то непосредственная задача исследователя здесь
состоит в том, чтобы воспроизвести исторические и структурные связи
между генетически данными формами системы, приводящие к определен¬
ному результату в развитии системы. Именно так определяется за¬
дача «Классовой борьбы во Франции с 1848 по 1850 г.»: «Изложение в его
внутренней связи всего хода французской истории и раскрытие
естественного необходимого результата этой связи» (см. К. М а р к с
иФ. Энгельс. Избранные произведения. 1948, т. I, стр. 210. Разрядка
моя.— Б. Г.).
При этом исследователь-«историк» должен решить еще одну задачу,
от которой свободен «теоретик». Речь идет о воспроизведении эмпириче¬
ской истории системы как внешней формы проявления ее процесса
развития. «Теоретик» не знает этой задачи, потому что он имеет дело
со структурно данным состоянием системы, которое, позволяя воспроиз¬
вести закономерности, механизм развития, не дает почти никаких наме¬
ков на прошедшую эмпирическую историю системы.
Таким образом, при рассматриваемом способе речь идет о том, чтобы
воспроизвести генетически данные формы системы, во-первых, как опре¬
деленный процесс развития (то есть воспроизвести во всей слож¬
ности и во всем многообразии исторические связи и зависимости форм
системы, которые даны исследователю как внешние и не связанные друг
с другом), во-вторых, как процесс развития системы (то есть воспро¬
извести эти формы как образующие во всякий фиксированный момент
строение системы, ее структуру, в частности, как приводящие к опреде¬
ленному состоянию-результату в развитии системы). Наконец, речь идет
о том, чтобы воспроизвести эмпирические факты и события из истории
системы как конкретную форму проявления закономерного
процесса ее развития.
С первого взгляда отмечаемое различие рассматриваемых способов
исследования представляется тонким и малосущественным. Но стоит толь¬
ко приступить к самому исследованию, и тонкость станет весьма ощути¬
мой. Ведь если оба способа различаются исходным материалом, подлежа¬
щим непосредственной обработке, и если они при этом должны привести
к одной и той же конечной цели, то ясно, что этот различный материал
исследования должен быть расчленен, исследован и воспроизведен мыш¬
лением различным образом.
Это обстоятельство находит свое выражение в различии рассмат¬

МАРКС И СОВРЕМЕННЫЕ МЕТОДЫ ИСТОРИЧЕСКОГО ИССЛЕДОВАНИЯ	17
риваемых способов как по функциональным нагрузкам и
внешней форме выражения их общих приемов, так и по
присущим им специфическим приемам исследования, выра¬
стающим на базе решения специфических задач. Но главное, конечно,—
это различие в общих принципах расчленения предмета.
Принцип расчленения предмета определяет способ группирования изучае¬
мого материала, последовательность его рассмотрения, характер воспро¬
изводимой в мышлении картины объекта; он определяет и всю систему
приемов исследования, которые применяются в рамках данного способа.
С точки зрения дальнейшего рассмотрения нашей темы принцип
расчленения предмета должен быть охарактеризован по меньшей мере
в плане двух моментов: 1) направления, в котором должно про¬
водиться расчленение исследуемого предмета, так сказать, характера
самого этого расчленения (нетрудно видеть, что такое расчленение может
быть, например, как структурным, горизонтальным, так и генетическим,
вертикальным), и 2) совокупности тех сторон, тех свойств исследуемого
предмета, которые выделяются в качестве основания для проведения
его расчленения и определяют конкретные границы этого расчленения.
Первую сторону принципа расчленения предмета мы будем называть
отношением расчленения предмета, вторую — основанием
расчленения предмета.
Вполне понятно, что в пределах статьи невозможно дать даже общий
очерк логической структуры, механизма этих способов, как они выступают
у К. Маркса. Но на самых принципиальных моментах их структуры оста¬
новиться необходимо.
3.	Воспроизведение процесса развития системы
в форме «исторической теории»
Лежащая перед «теоретиком» система, представляет собой прежде
всего сложное целое, состоящее из массы различных элементов и
связей. Все они даны одновременно друг с другом — структурно, и пото¬
му первая трудность, с которой сталкивается исследователь при решении
стоящей перед ним задачи (воспроизведения данного состояния системы
как исторически развившегося и развивающегося), заключается в опре¬
делении начального, исходного пункта исследования.
Эта система представляет собой, далее, такое целое, которое вклю¬
чает в себя многоразличные зависимости между входящими
в него элементами и связями и в котором один и тот же элемент входит
в состав нескольких связей, а одна и та же связь связана определенными
зависимостями с несколькими другими связями и т. д. При таких усло¬
виях даже после решения вопроса «с чего начать?» исследователь
сталкивается с другой трудностью — с трудностью определения после¬
довательности рассмотрения элементов, связей и зависимо¬
стей системы, последовательности переходов от отношения исходного
к другим, от этих других к третьим и т. д.
И, наконец, система эта представляет собой такое целое, различные
элементы, связи и зависимости которого относятся к исторически
различным ступеням в его развитии. При таких условиях даже
и после решения первых двух вопросов исследователь сталкивается еще
с одной трудностью — с трудностью изображения системы как систе¬
мы исторической, с трудностью изображения принятой последова¬
тельности рассмотрения и переходов как последовательности и переходов
исторических.
Блестящее решение всех этих вопросов исследования мы находим
в «Капитале» К. Маркса.
Приступая к анализу буржуазных экономических отношений, Маркс
писал, что расчленение предмета, очевидно, должно выявить «категории,
2.	«Вопросы философии» № 3.

18
Б. А. ГРУШИН
которые образуют внутреннюю структуру буржуазного общества и на
которых покоятся основные классы. Капитал, наемный труд, земельная
собственность» («К критике политической экономии», 1952, стр. 222).
И еще: «Я рассматриваю систему буржуазной экономии в следующем
порядке: капитал, земельная собственность, наемный труд; государство,
внешняя торговля, мировой рынок. Под первыми тремя рубриками я
исследую экономические условия жизни трех больших классов, на кото¬
рые распадается современное буржуазное общество; взаимная связь трех
■других рубрик очевидна» (там же, стр. 5. См. также К- Маркс
и Ф. Энгельс. Письма о «Капитале», 1948, стр. 60).
Таким образом, говоря о принципе расчленения предмета, приме¬
няемом К. Марксом, в частности, об отношении расчленения, нужно ска¬
зать, что оно является структурным расчленением исследуе¬
мой системы. Такой тип расчленения предмета характеризуется тем, что
система расчленяется на ряд различи ыхи притом одновременно
данных сфер, и тем, что момент одновременности и структурной дан¬
ности при таком выделении сфер является определяющим.
Расчленение предмета, к которому прибегает К. Маркс, позволяет
ему воспроизвести процесс развития системы. Но одно дело — результат
исследования, другое дело — сам процесс исследования, ведущий к этому
результату. Из того, что такое расчленение позволяет воспроизвести
исследуемый предмет как исторический, в процессах его возникновения
и развития, совсем не следует, что оно является расчленением генетиче¬
ским, основывающимся на генетической последовательности появления
тех или иных форм системы. Маркс так и пишет: «...Недопустимым и
ошибочным было бы брать экономические категории в той последователь¬
ности, в которой они исторически играли решающую роль. Наоборот,
их последовательность определяется тем отношением, в котором они
стоят друг к другу в современном буржуазном обществе, причем это
отношение прямо противоположно тому, которое представляется есте¬
ственным или соответствующим последовательности исторического раз¬
вития... Речь идет об их расчленении внутри современного буржуазного
общества» («К критике политической экономии», стр. 221).
К. Маркс не ограничивается общим структурным расчленением
системы в том виде, как мы его только что охарактеризовали. Такого
расчленения совсем недостаточно для того, чтобы ответить хотя бы на
один из поставленных выше вопросов, следовательно, чтобы воспроиз¬
вести исследуемый предмет в виде исторической системы. Поэтому он
выясняет определенные отношения, зависимости между сфе¬
рами системы. И характер зависимости является для него определяющим
при таком выделении структурных сфер.
К. Маркс различает двоякого рода зависимость, определяющую струк¬
турное расчленение предмета: 1) по отношению «господствующе е—
подчиненное» (когда исследуемый предмет расчленяется на такие
составляющие, из которых одни являются определяющими, а другие, на¬
против,— определяемыми) и 2) по отношению «простое — сложное»
(когда исследуемый предмет расчленяется на такие составляющие, из
которых одни по своему строению являются более простыми или сложны¬
ми, нежели другие) (см. «Капитал», т. III, 194-9, стр. 840).
По отношению «господствующее — подчиненное» К- Маркс проводит,
в частности, расчленение системы на «капитал» и «земельную собствен¬
ность». «Каждая форма общества,— пишет он,— имеет определенное
производство, которое определяет место и влияние всех остальных... Это —
общее освещение, в котором утопают все остальные краски и которое
модифицирует их в их особенностях. Это — особый эфир, который опре¬
деляет удельный вес всякого существа, в нем находящегося». Такой
«господствующей над всем экономической силой буржуазного общества»
является капитал; земледелие же «все более и более становится только

МАРКС И СОВРЕМЕННЫЕ МЕТОДЫ ИСТОРИЧЕСКОГО ИССЛЕДОВАНИЯ	19
одной из отраслей промышленности и подпадает совершенно под господ¬
ство капитала» («К критике политической экономии», стр. 220, 221).
Нетрудно понять значение такого расчленения предмета. Оно не толь¬
ко группирует материал исследования, сортирует его по рубрикам, упо¬
рядочивает его, оно определяет общую последовательность
рассмотрения материала. На эту сторону дела неоднократно указывал
Маркс. Перечисляя все «рубрики» (сферы) своего исследования, он под¬
черкивал: «Капитал, это — господствующая над всем экономическая сила
буржуазного общества. Он должен составлять как начальный, так и ко¬
нечный пункт и должен быть разобран (entwickelt) раньше земельной
собственности» (там же, стр. 221. Разрядка моя.— Б. Г.).
Расчленение предмета по отношению «господствующее — подчинен¬
ное» может быть многоступенчатым. К. Маркс, например, выделив
в качестве господствующей сферы своей системы капитал, расчленяет
его далее подобным же образам — на его основную, господствующую
форму (промышленный капитал) и его подчиненные формы — «производ¬
ные» (капитал, приносящий процент) и «второстепенные» (товарно-
торговый капитал) (см. «Теории прибавочной стоимости», 1936, т. III,
стр. 345—346). Но вместе с тем такое расчленение системы, как правило,
применяется только при выделении довольно крупных и сложных по сво¬
ему строению структурных сфер. Оно останавливается на вычленении та¬
кой сферы (у Маркса это промышленный капитал), которая, будучи слож¬
ной, внутренне многократно расчлененной, может быть анализируема
и дальше, но только не с точки зрения отношения «господствующее —
подчиненное».
Формой дальнейшего расчленения предмета, позволяющей исследова¬
телю дойти до самых дробных единиц рассматриваемой системы, не нахо¬
дящихся между собой в отношении «господствующее — подчиненное»,
является структурное расчленение по отношению «простое — сложное».
С ним связано прежде всего выделение исходного пункта рассмотрения
системы в форме «исторической теории», того ее простейшего от¬
ношения, которое Маркс и Ленин называли «клеточкой» системы.
Значение такого простейшего отношения состоит не только в том, что
оно является начальным пунктом воспроизведения системы. Будучи
простейшим для всей системы, это отношение позволяет струк¬
турно увязать между собой все остальные элементы и евязи систе¬
мы, воспроизвести их в разнообразных структурных зависимостях. Это
же отношение, будучи исторически первичным для всей систе¬
мы, позволяет исторически увязать между собой все остальные
элементы и связи этой системы, воспроизвести их в разнообразных исто¬
рических зависимостях.	i
Как показывает «Капитал», это отношение является важнейшим при
определении всей последовательности рассмотрения систе¬
мы. Более простое должно быть рассмотрено и рассматривается раньше
более сложного. Элементы рассматриваются раньше связей, их вклю¬
чающих (например, машина—раньше фабрики), более простые связи —
раньше связей более сложных (например, Д — Т — раньше Д — Т — Д),
индивидуальный процесс — раньше переплетения индивидуальных процес¬
сов (например, метаморфоза индивидуального капитала — раньте мета¬
морфозы общественного капитала, и т. д., и т. п.).
Последовательность рассмотрения, получающуюся в результате и в
самом процессе осуществления принципа структурного расчленения пред¬
мета, Маркс (а позднее В. И. Ленин) называл диалектической или
логической последовательностью рассмотрения.
Значение этой логической последовательности состоит не только
в том, что «самые замысловатые экономические проблемы выясняются
просто и почти наглядно благодаря только тому, что они ставятся на
надлежащее место и в правильную связь» (Письма о «Капитале».

20
Б. А. ГРУШИН
стр. 121). Значение ее также не только в том, что таким образом рас¬
члененное сложное целое предстает перед нами как система, во всех
своих структурных связях и зависимостях, во всех своих сложнейших
структурных взаимоотношениях.
Первостепенное значение логической последовательности рассмотре¬
ния системы заключается в том, что она является формой воспроизведе¬
ния исторического процесса развития этой системы, что она обеспечи¬
вает отражение исторического процесса, причем отражение «в абстракт¬
ной и теоретически последовательной форме; отражение исправленное,
но исправленное соответственно законам, которые дает сам действитель¬
ный исторический процесс...» («К критике политической экономии»,
стр. 236). Иначе говоря, исходя из этой последовательно¬
сти и на ее основе, исследователь может воспроизвести лежащую
перед ним систему как исторически возникшую, развившуюся и развиваю¬
щуюся. При этом, конечно, приемы такого воспроизведения могут быть
весьма различными. И это понятно, если учесть, что весьма различной по
своей форме может быть и сама логическая последовательность рассмо¬
трения.
Так, Маркс различает необходимую и свободную логиче¬
скую последовательность рассмотрения. Примером первой может быть ло¬
гический переход от формы господствующей к форме подчиненной (на¬
пример, капитал ->■ земельная рента), от формы одной степени сложности к
форме другой (более высокой) степени сложности и т. д. Примером второй
может быть переход при рассмотрении форм соподчиненных (например,
товарно-торговый капитал->капитал, приносящий процент), где принципи¬
ально возможен и обратный порядок рассмотрения, от формы одной сте¬
пени сложности к форме той же самой степени сложности и т. д.
Но все богатство, все разнообразие форм изображения структурно
анализируемой системы как системы исторически развившейся и развива¬
ющейся можно обнаружить, если учесть те различия в форме логической
последовательности рассмотрения, которые вытекают из отношения: «ло¬
гическая последовательность рассмотрения — историческая последователь¬
ность появления» или «логический переход — генетическая последователь¬
ность».
Можно различить логическую последовательность рассмотрения,
прямо совпадающую с генетической последовательностью (напри¬
мер, в «Капитале»: орудие труда машина, деньги капитал); обрат¬
но совпадающую (там же: фабричное производство->работа на
дому, капиталистическая земельная рента ->■ докапиталистические формы
земельной ренты); несовместимуюс генетической последовательно¬
стью, когда последовательность рассмотрения не имеет к последней ника¬
кого отношения вообще (например, прибавочная стоимостьприбыль;
потребительная стоимость стоимость ->■ товар как их единство) и др.
Бессмертная заслуга К. Маркса перед наукой состоит в том, что он
создал стройное здание диалектического метода исследования, позволяю¬
щего исследователю получать логическую последовательность рассмотре¬
ния системы, дающего' возможность определять генетическую последова¬
тельность одновременно данных форм системы, воспроизводить у изобра¬
жать логические переходы как переходы исторические.
4.	Воспроизведение процесса развития системы в форме
«теоретической истории»
Во втором параграфе мы говорили о задачах, стоящих перед исследо-
вателем-«историком». Решение их сопряжено с очень серьезными трудно¬
стями. «Историк» должен уметь исторически связывать внешне.совершен¬
но не связанные и удаленные во времени друг от друга формы. В свою
очередь, сами эти исторические связи должны быть воспроизведены как

МАРКС И СОВРЕМЕННЫЕ МЕТОДЫ ИСТОРИЧЕСКОГО ИССЛЕДОВАНИЯ	21
связанные друг с другом в системе. Наконец, исследователь должен уметь
решать особые задачи по увязыванию и объяснению эмпирического мате¬
риала из истории системы.
Блестящее решение всех этих задач исследования мы находим в исто¬
рических работах К. Маркса, прежде всего таких, как «Классовая борьба
во Франции с 1848 по 1850 г.», «Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта»,
«Теории* прибавочной стоимости». В первых двух речь идет о воспроиз¬
ведении небольшого по времени отрезка политической истории Фран¬
ции, в последней — почти о двухвековой истории науки политической
экономии.
Говоря о принципе расчленения предмета, применяемом К. Марксом
в этих работах, в частности об отношении расчленения, нужно оказать,
что оно имеет исторический характер. Этот тип расчленения пред¬
мета характеризуется тем, что система расчленяется на ряд различ¬
ных исторически друг за другом следующих сфер (так
что сферы выступают в качестве определенных этапов истории системы)
и что при таком выделении сфер момент их исторической последователь¬
ности является важнейшим.
Однако отношение расчленения составляет только одну сторону прин¬
ципа расчленения предмета, указания ее явно недостаточно для практиче¬
ского осуществления такого расчленения. Ведь, зная, что расчленение дол¬
жно б,ыть историческим, мы с самого начала не знаем, в каких местах, в
каких точках проводить это расчленение. «...Эпохи истории общества, по¬
добно эпохам истории земли,— говорит Маркс,— не отделяются друг от
друга абстрактно-строгими разграничительными линиями» («Капитал»,’
т. I, стр. 377).
Анализируя исторические работы Маркса, можно выявить некоторые
логические стороны решения важнейшей проблемы современной историче¬
ской науки — проблемы периодизации и ее основания. И сделать это, хотя
бы в самом общем виде, тем более необходимо, что проблема эта не реше¬
на до сих пор даже в истории общества (несмотря на блестящие образцы
ее решения К. Марксом и В. И. Лениным!). Проводившаяся несколько лет
назад на страницах журнала «Вопросы истории» дискуссия о периодиза¬
ции истории СССР отчетливо выявила полную неясность в этом вопросе
(см. «Вопросы истории», 1951, № 3).
Исторические работы К. Маркса прежде всего показывают, что исто¬
рическое расчленение различных систем должно проводиться по различно¬
му основанию, или, иначе, что конкретная форма, конкретный тип сторо¬
ны системы, избираемой в качестве основания расчленения, неразрывно
связаны с самой этой системой и оказываются различными для разных
систем.
Факт этот является, вообще говоря, весьма тривиальным. Но в прак¬
тике исторического исследования его непонимание порождает ряд слож¬
нейших проблем. Совпадают ли основания исторического расчленения
различных объектов? Совпадают ли границы периодизации различных
систем? Возможно ли историческое расчленение по единому основанию так
называемого синтетического объекта и т. д.— вот вопросы, которые часто
оказываются нерешенными и спорными.
Между тем основания исторического расчленения различных систем
действительно различны. К. Маркс, исследуя в «Классовой борьбе во
Франции с 1848 по 1850 г.» политическую историю французского общества
на очень коротком отрезке времени, всецело исходит при историческом
расчленении этого материала из отношений классовой борьбы, оставляя
фактор экономического развития почти без внимания. Напротив, когда он
начинает исследовать историю экономических отношений капиталистиче¬
ской формации, в качестве основания расчленения системы он берет уже
определенные экономические отношения (способ производства прибавоч¬
ной стоимости).

22
Б. А. ГРУШИН
Но дело не только в этом. Сопоставляя эти различные основания рас¬
членения (периодизации) двух безусловно различных систем, нельзя не
обнаружить в них ряд существеннейших общих моментов.
Ив первом и во втором случаях выделяемые К. Марксом в качестве
Основания расчленения формы системы представляют собой не те или иные
эмпирические факты и события ее истории и не те или иные отдельные
бйутренние формы ее структуры, но множество, массу таких внут¬
ренних форм (элементов, связей). Что касается способа производства
йрйбавочной стоимости, то эта экономическая категория включает в себя
и товар, и деньги, и рабочую силу, как товар, и различные элементы са¬
мого производства, и т. д. Что касается классовой борьбы, то она включает
в себя различные классы буржуазного общества, различные его экономи¬
ческие, политические и т. д. элементы.
Выделяемые К. Марксом внутренние стороны систем представляют
собой, далее, не массу разрозненных, изолированных элементов и связей,
но определенные зависимости между ними. Причем эти зависимости
Являются специфическими зависимостями Систем, совпадаю¬
щими с самой их сущностью, следовательно, характеризующими все их
состояния — от их исходного состояния до состояния-результата.
Выделяемые Марксом в качестве основания расчленения структурные
зависимости являются, далее, зависимостями изменяющимися, раз-
вивающимися с развитием систем. При этом само различие, несов¬
падение форм существования одной и той же зависимости и является
действительным основанием исторического расчленения системы на ряд
сфер ее истории.
Маркс расчленяет историю буржуазных экономических отношений в
Целом на такие этапы, как домануфактурное производство, мануфактура,
крупная промышленность. Все эти этапы характеризуются производством
прибавочной стоимости. Но форма, конкретно-исторический характер
этого производства являются во всех этих случаях различными. То же
самое мы имеем с историческим расчленением политической истории
Франции 1848—1851 годов. Выделяемые здесь Марксом различные сферы
истории (Февральский период. (Комедия всеобщего братания. Период
учреждения республики и т. д.), неизменно включая в себя все классы
буржуазного общества и их борьбу, различаются друг от Друга как раз
конкретно-исторической формой этой борьбы.
Наконец, последнее. Выделяемые Марксом структурные зависимости
не являются единственными зависимостями, могущими выступать в каче¬
стве основания расчленения рассматриваемых систем. Наряду, например,
со способом производства прибавочной стоимости в системе буржуазных
экономических отношений может быть выделен способ распределения при¬
бавочной стоимости. Являясь сложной, развивающейся й т. д. зависи¬
мостью, этот последний, вообще говоря, также может послужить основа¬
нием периодизации. При таких условиях законным оказывается вопрос:
какая из структурных зависимостей системы, удовлетворяющая всем
перечисленным выше условиям, должна быть выбрана в качестве подлин¬
ного основания исторического расчленения этой системы? Ответ К, Мар¬
кса: зависимость господствующая, определяющая и подчиняю¬
щая себе все остальные связи и зависимости системы.
Что касается способа производства прибавочной стоимости, то приме¬
нительно к нему это положение ясно само собой. Точно так же оно не мо¬
жет вызывать никаких сомнений и применительно к истории французской
революции 1848 года. Маркс занимается здесь политической историей.
Поэтому в качестве основания периодизации он мог, вообще говоря, взять
и международные взаимоотношения Франции Тех лет. Поступает же так
современный ему историк Верморель; например, первый этап в^ жизни
Второй республики он всецело связывает с так называемой Римской экспе¬
дицией генерала Удино (см. Верморель «Деятели 1851 г. История

МАРКС И СОВРЕМЕННЫЕ МЕТОДЫ ИСТОРИЧЕСКОГО ИССЛЕДОВАНИЯ	23
президентства и основания Второй империи», СПб, 1870). И если Маркс
этого не делает, если он исходит при решении своей задачи из отношений
борьбы общественных классов, то это делается им только потому, что он
выявил эту борьбу классов в ее определенности господствующего отноше¬
ния рассматриваемой им системы.
Так в общих чертах обстоит дело с принципом исторического расчле¬
нения предмета, лежащим в основе способа воспроизведения развития си¬
стемы в форме «теоретической истории». Стоит ли говорить при этом, что
вклад К. Маркса в разработку этого принципа несравненно более вёлиК,
чем это мы сумели показать. Маркс дал блестящие образцы периодиза¬
ции зависимой системы (истории науки, определяемой разви¬
тием экономики и политики), наметил основы исторического расчленения
синтетической системы (например, история какого-либо наро¬
да, рассматриваемая во всех сферах его деятельности) и т. д. С именем
Маркса связан и выдающийся революционный переворот в методах ана¬
лиза эмпирической истории человеческого общества. Мы говорим о Мар¬
ксовом принципе материалистического пониманий
истории.
Данные исследователю-«историку» эмпирические факты и события,
внешним образом выражающие закономерный процесс развития исследуе¬
мой системы, представляют собой некоторый хронологический ряд. При
этом, поскольку исследователь имеет дело со сложным объектом, те
или иные эмпирические факты и события могут не только сменять друг
друга во времени, но и сосуществовать друг с другом, быть синхронными.
Значит, практически речь идет всегда не об одном таком хронологическом
ряде, а о нескольких рядах или о таком сложном хронологическом ряде,
в каждой временной точке которого имеется не один факт, а масса эмпи¬
рических фактов и событий. Положение усложняется еще более в связи
с тем, что на поверхности исторического процесса всегда имеется взаимо¬
связанный эмпирический материал по развитию различных си¬
стем. При исследовании, например, политической истории общества
мы, кроме сложного хронологического ряда «собственной» системы, имеем
еще сложные хронологические ряды фактов и событий, экономических,
идеологических и т. д.
Некоторые из этих фактов и событий видимым образом связаны
между собой; некоторые же, напротив, представляются совершенно
внешними друг другу и появляются, как гром с ясного неба. Но вое они в
процессе исследования должны найти свое действительное, научное объ¬
яснение, все они должны быть поняты в их действительных, объективных
связях.
Именно эти вопросы стояли перед Марксом-«историком»: «объясне¬
ние определенной полосы истории» и «вскрытие внутренней причинной
связи», «изложение событий, которое вскрывает их внутреннюю связь»,
«изложение в его внутренней связи хода истории... и раскрытие естествен¬
ного, необходимого результата этой связи» и т. д. (см. К. М а р к с
и Ф. Энгельс. Избранные произведения, 1948, т. I, стр. 91, 92, 210).
Эти вопросы и были решены Марксом в процессе научного исследования
эмпирической истории с помощью открытого им диалектического ме¬
тода.
Лучше всего этот метод исследования (применительно к собственно
историческому исследованию) был охарактеризован Энгельсом.
«...Маркс,— писал он,— впервые открыл великий закон движения истории,
закон, по которому всякая историческая борьба — совершается ли она в
политической, религиозной, философской или в какой-либо иной идеологи¬
ческой области — в действительности является только более или менее
ясным выражением борьбы общественных классов, а существование этих
классов и вместе с тем и их столкновения между собой в свою очередь
обусловливаются степенью развития их экономического положения, харак¬

24
Б. А. ГРУШИН
тером и способом производства и определяемого им обмена» (там же
стр. 211).
О принципе материалистического понимания истории можно говорить
очень много. Но нас он сейчас интересует только как прием (совокупность
приемов) исторического исследования, в частности как определенный
ключ к пониманию эмпирической истории.
Именно эту сторону дела прежде всего подчеркивал В. И. Ленин.
«...Материализм в истории,— писал он,— никогда не претендовал на то,
чтобы все объяснить, а только на то, чтобы указать «единственно науч¬
ный», по выражению Маркса («Капитал»), прием объяснения
истории» (Соч., т. I, стр. 128—129. Разрядка моя.— Б. Г.). И с этой
точки зрения в принципе материализма важно подчеркнуть две его сто¬
роны, что и делается В. И. Лениным в его статье «Карл Маркс» (Соч.,
т. 21, стр. 40):
1) Все наблюдаемые на поверхности исторического процесса (духов¬
ного, социального, политического) факты и события являются лишь
внешней формой проявления определенного закономерного
исторического процесса. Поэтому при их объяснении и увязывании нужно
исходить не из них самих, но из этого скрытого за ними процесса. Этот
прием диалектического материализма принципиально отличает его как от
старого материализма, тяготевшего к прагматизму (ср. оценку его
Энгельсом. К Маркс и Ф. Энгельс. Избранные произведения,
т. II, стр. 372), так и от таких концепций понимания эмпирической исто¬
рии, как субъективизм, психологизм и др., которые пытались представить
эту форму проявления внутреннего процесса как сам процесс развития,
которые пытались исходить при объяснении фактов и событий истории из
них самих и из внешних, видимых связей.
2) Все наблюдаемые на поверхности исторического процесса факты
и события являются внешней формой выражения закономерного историче¬
ского процесса, представляющего собой объективный есте¬
ственно исторический процесс. Поэтому при обнаружении и
воспроизведении этого процесса нужно исходить не из каких-то потусто¬
ронних сущностей, но из самих этих эмпирических данных фактов и отно¬
шений объективной истории. Этим материалистическое понимание принци¬
пиально отличается от таких концепций понимания эмпирической истории,
как гегелевская, как провиденциализм, телеологизм и другие, которые
хотя и рассматривают историю как форму выражения каких-то закономер¬
ностей, но понимают эти последние как закономерности, стоящие по ту
сторону вещей, связанные с божественным целеполаганием и проч. и проч.
(ср. опенку Ф. Энгельса, там же).
Иначе говоря, материалистическое понимание истории, рассматривае¬
мое как прием научного исследования, заключается в целом, в самом
общем своем виде, в двух моментах: во-первых, в том, чтобы путем анали¬
за всех сторон исследуемого (с точки зрения воспроизведения его эмпири¬
ческой истории) объекта выделить такую его сторону, которая составляла
бы самую суть исторического процесса его развития, и, во-вторых, в том,
чтобы все эмпирические факты и события, относящиеся к истории дан¬
ного объекта, понять как форму проявления (непосредственную или
опосредованную) этой определяющей, сущностной стороны.
Эти принципы характеризуют научное воспроизведение эмпирической
истории любого объекта — и простой системы, где в качестве опреде¬
ляющей стороны выступает господствующее отношение этой системы
(например, способ производства прибавочной стоимости при воспроизве¬
дении эмпирической экономической истории капитализма), и синтетиче¬
ской системы, где на поверхности можно различить несколько групп (си¬
стем) эмпирических фактов и событий и где в качестве определяющей
стороны выступает господствующая, определяющая система (например,
экономическая система при воспроизведении эмпирической политической,

МАРКС И СОВРЕМЕННЫЕ МЕТОДЫ ИСТОРИЧЕСКОГО ИССЛЕДОВАНИЯ	25
духовной и прочей истории). Этими же принципами характеризуются и
исторические работы К. Маркса о Французской революции, где в качестве
определяющей стороны исторического процесса развития выделяется, как
известно, процесс развития классовой борьбы и определяющий его про¬
цесс развития экономических отношений и где все эмпирические факты
объясняются как в своем содержании, так и в своих внутренних связях
друг с другом путем известного отнесения их к этой определяющей сто¬
роне.
* * *
Историзм как общий принцип исследования пронизывает современ¬
ное научное мышление. Он захватывает все новые и новые отрасли зна¬
ния. Причем процесс совершается на наших глазах: науки, которые еще
вчера не могли даже думать о «своем» предмете, как об изменяющемся
во времени, развивающемся, сегодня становятся историческими
в самом широком и одновременно самом строгом смысле этого слова.
Вступая на путь воспроизведения исторического процесса развития
объектов науки, ученые пользуются теми приемами и способами исследо¬
вания, которые разрабатывал и которыми пользовался К. Маркс. Вместе
с тем работы К. Маркса (как в плане «исторической теории», так и в пла¬
не «теоретической истории») вот уже сто с лишним лет сохраняют свое
значение нормы и образца. Решая на своих специфических объектах те
же задачи, что и К. Маркс, многие современные исследователи допускают
серьезные ошибки, терпят неудачи. Это хорошо знают и советские исто¬
рики, часто грешащие эмпиризмом, и лингвисты, и геологи.
Чем можно объяснить такое явление? Помимо всего прочего, очень
плохим знакомством исследователей с методом Маркса, с его логикой рас¬
смотрения и воспроизведения исторического объекта. Современная исто¬
рическая наука самым настоятельным образом требует логического изуче¬
ния методов исследования, применявшихся К. Марксом. Удовлетворить
эти потребности науки — актуальнейшая задача советской философии.

Проблемы реализме в трудах
К. Маркса и Ф. Энгельса
Г. М. ФРИДЛЕНД1Р (Ленинград)
Одним из широко распространенных видов современного ревизиониз¬
ма является ревизионизм в области вопросов искусства и эстетики. Учи¬
тывая огромное влияние передового искусства и литературы на сознание
широчайших народных масс, понимая, что авторитет советского искус¬
ства за последние годы неизмеримо вырос во всем мире, враги марксизма
придают особое значение борьбе против идей материалистической эсте¬
тики. Они выступают с ожесточенными нападками на социалистический
реализм, на учение Маркса и Ленина о партийности искусства рабочего
класса, пытаются всячески опорочить принципы марксистской теории от¬
ражения и ее применение к художественному творчеству.
Как показал недавно теоретический орган ЦК СЕПГ журнал «Айн-
хейт» («Единство»), борьба против основ марксистской теории искусства
и вызванные ею шатания могут принимать в современных условиях раз¬
личные формы (см. iEinheit», 1957, № 7, стр. 828—837, J. Heller «Wie
erfiillte die Zeitschrift «Bildende Kunst» ihre Aufgabe?»; там же, № 11,
стр. 1405—1421, H. К о с h «Zur Parteilichkeit der marxistischen Literatur-
kritik». Одни из представителей современного ревизионизма в области
эстетики выступают с открытым забралом. Они нападают на ленинский
принцип партийности литературы во имя анархической «свободы творче¬
ства» или доказывают, что в наш «атомный» век реалистическое искусство
безнадежно «устарело» и его необходимо заменить «абстрактным» искус¬
ством, рекламируемым в капиталистических странах Западной Европы
и Америки. Но существует и другая, не менее опасная форма попятного
движения в области эстетики, с которой также необходимо вести самую
решительную борьбу. Художники и теоретики искусства, затронутые этой
разновидностью ревизионизма, на словах сохраняют приверженность прин¬
ципам материалистической эстетики, но на деле лишают их всякого реаль¬
ного исторического и классового содержания. Заявляя о своих симпатиях
к реализму, они в то же время доказывают, что «истинной», «националь¬
ной» формой реализма для немецкого искусства является... экспрессио¬
низм (так заявляет художник Р. Гретц на страницах журнала «Биль-
денде кунст» № 3 за 1957 год, стр. 194—195), или утверждают, что рам¬
ки критического и социалистического реализма слишком «узки» и не
обнимают всех форм современного реализма, которых существует столько
же, сколько существует индивидуальных художественных темпераментов.
Подобную точку зрения пытался обосновать литературовед проф. И. Мюл¬
лер на страницах «Научных журналов» Иенского университета, 1956—
1957 (см. Общественно-филологическая серия, № 3—4, стр. 285). Не¬
трудно понять, что подобное произвольное истолкование понятия «реа¬
лизм» ведет на деле к стиранию всякой принципиальной грани между
реализмом и открыто враждебными реализму художественными течения¬
ми, к провозглашению любых направлений в искусстве — вплоть до от¬
крыто реакционных и декадентских — «формами реализма».

ПРОБЛЕМЫ РЕАЛИЗМА В ТРУДАХ К. МАРКСА И Ф. ЭНГЕЛЬСА
27
Разоблачение мнимого «новаторства» современных ревизионистов в
области эстетики, углубленная разработка теории реализма, защита ме¬
тода социалистического реализма являются поэтому важнейшей задачей
марксистской эстетики и теории искусства в наши дни.
Вот почему, отмечая 75-ю годовщину со дня смерти К. Маркса, осо¬
бенно полезно напомнить о некоторых сторонах разработки теории
художественного реализма в сочинениях основоположников марксизма.
Изучение взглядов Маркса и Энгельса на литературу и искусство не¬
оспоримо свидетельствует о том, что тот, кто в современных условиях вы¬
ступает против идей реализма и социалистического реализма в искусстве
и литературе, выступает тем самым, каковы бы ни были его субъектив¬
ные намерения, против основ теории марксизма в ее применении к вопро¬
сам литературы и искусства.
* * *
В своих художестве иных вкусах и взглядах на литературу и искус¬
ство 1К- Маркс и Ф. Энгельс были далеки от сектантской узости. Они лю¬
били Гомера и Эсхила, Шекспира и Ариосто, Баха и Моцарта, Генделя
и Бетховена, Гете и Байрона, Шелли и Бальзака. Энгельс изучал древне¬
ирландскую литературу, средневековую поэзию, был горячим почитателем
Данте, а Маркс, любимыми поэтами которого были Шекспир и Гете,
охотно читал исторические и авантюрные романы, любил фантастическую
•новеллу Гофмана «'Крошка Цахес», восхищался Пушкиным и Лермон¬
товым, интересовался, по свидетельствам мемуаристов, Ирвингом и Уит-
мэном, читал в подлиннике Сервантеса, Лопе де Вега и Кальдерона.
Таким образом, круг художественных интересов основоположников
марксизма был исключительно широк. И, однако, если бы мы попытались-
выразить в единой, четкой формуле основное направление взглядов
Маркса и Энгельса в области литературы и искусства, то этой формулой,
без сомнения, явится формула: реализм.
На всем протяжении своей деятельности Маркс и Энгельс, говоря о
задачах революционной и социалистической литературы, твердо и после¬
довательно отстаивали принцип реалистической правдивости, боролись
против идеализации действительности в искусстве, утверждали1 мысль о
необходимости для художника глубоко проникать в сущность современ¬
ных социальных, политических, классовых отношений для того, чтобы сво¬
им искусством он мот принести действительную пользу трудящимся.
Защита принципов реализма как основного, наиболее плодотворного
направления для литературы и искусства, проникнутых стремлением от¬
крыто и честно служить интересам освобождения трудящихся, не была
просто выражением индивидуальных склонностей и вкусов' основополож¬
ников марксизма, их личного темперамента и художественных симпатий.
Выдвижение принципов реализма как основного направления для рево¬
люционного и социалистического искусства и литературы было неразрыв¬
но связано с основными чертами революционного мировоззрения Маркса
и Энгельса, с самой сущностью теории марксизма.
В отличие от творцов всех прежних социалистических теорий Маркс
и Энгельс положили в основу своего учения не благие пожелания и утопи¬
ческие мечты о будущем обществе, а научный анализ развития капитали¬
стического общества и его внутренних тенденций. Они превратили социа¬
лизм из утопии в науку, освободив социалистическую теорию от необос¬
нованных надежд и иллюзий и утвердив ее на незыблемом фундаменте
строго научных фактов и выводов. С этим переворотом в области теории
социализма неразрывно связано то центральное место, которое занимала
в их эстетическом мировоззрении идея реализма в литературе и искус¬
стве. Идея эта отражает одну из основных и определяющих черт всей
революционной теории марксизма, который требует во всех областях
идеологии исходить не из благих пожеланий и субъективных стремлений,

28
Г. М. ФРИДЛЕНДЕР
■но из учета тенденций развития реальной действительности, ее основных
противоречий и движущих сил, из революционного предвидения, опираю¬
щегося на глубокое проникновение в скрытые законы и тенденции объек¬
тивного исторического развития.
Вот почему обоснование и защита принципов реализма были на всем
•протяжении жизни и деятельности основоположников марксизма, начиная
с их первого совместного печатного выступления в книге «Святое семей¬
ство» (1845), основным содержанием их высказываний по вопросам лите¬
ратуры и искусства. На протяжении жизни Маркса и Энгельса значитель¬
но изменялись исторические условия, в которых им приходилось действо¬
вать, а вместе с тем менялись конкретные цели и задачи рабочего движе¬
ния. Поэтому в области литературы и эстетики Марксу и Энгельсу при¬
ходилось в различные периоды своей жизни решать различные задачи.
Однако как бы н.и менялись конкретные задачи и проблемы, стоявшие в
каждый данный момент перед рабочим классом и его революционной
партией, Маркс и Энгельс всегда умели соединить решение этих задач
с разработкой и освещением общих, коренных теоретических вопросов
революционного марксизма. Это относится и к той постановке вопросов
литературы и искусства, которая содержится в их трудах. Несмотря на
изменение конкретной исторической обстановки и тех литературных про¬
блем, которые возникали перед Марксом и Энгельсом в различные годы
жизни, защита и обоснование теории реализма всегда занимали важ¬
нейшее место в их произведениях и письмах, посвященных вопросам ли¬
тературы.
* * *
«Святое семейство» —сочинение, в котором Маркс и Энгельс под¬
вергли сокрушительной критике идеалистические философские и обще¬
ственные теории группы немецких философов-младогегельянцев, во главе
которой стояли братья Б. и Э. Бауэры. Одним из разделов этого сочине¬
ния является написанный К. Марксом разбор романа французского мел¬
кобуржуазного писателя-романтика Э. Сю «Парижские тайны».
Роман Э. Сю «Парижские тайны», вышедший в 1842—1843 годах,
привлек к себе широкое внимание не только во Франции, но и в других
странах Европы. Автор его воспользовался авантюрной фабулой для того,
чтобы нарисовать ряд ярких картин парижского «дна», сочувственно
изобразить жизнь люмпен-пролетариата и других слоев городской бедно¬
ты. Уже в 1844 году роман этот был переведен на русский язык, и ему
посвятил блестящую статью В. Г. Белинский. В Германии со статьями о
«Парижских тайнах» в 1844—1845 годах выступили родоначальник мел¬
кобуржуазного «истинного социализма» Карл Грюн, анархист Макс
Штирнер, критик и публицист-младогегельянец Франц Цыхлинский (пи¬
савший под псевдонимом Шелиги).
Разбор «Парижских тайн», написанный Марксом, был направлен про¬
тив .идеалистической интерпретации романа Сю в статье Шелиги-Цыхлин-
ского. Критикуя идеалистические философские и эстетические взгляды
Цыхлинского, Маркс одновременно подвергает глубокому и основатель¬
ному разбору романтическую трактовку социального вопроса в романе
Сю, выдвигая при этом на первый план проблему реализма.
Э.	Сю нарисовал в «Парижских тайнах» несколько привлекательных
образов людей из социальных низов. Он не побоялся показать превосход¬
ство представителей парижской бедноты над аристократами и богачами,
■проявив при этом местами смелость настоящего художника. Но, подняв¬
шись «а отдельных страницах романа «над горизонтом своего орраничен-
ного мировоззрения», Э. Сю постарался тут же, по словам Маркса, «за¬
гладить свою дерзость, чтобы снискать одобрение всех стариков и старух,
всей парижской полиции, ходячей религии и «критической критики»»

ПРОБЛЕМЫ РЕАЛИЗМА В ТРУДАХ К. МАРКСА И Ф. ЭНГЕЛЬСА
29
(Соч., изд. 2-е, т. 2, стр. 188). Не смея до конца правдиво и последова¬
тельно показать социальные противоречия буржуазного мира, Э. Сю по¬
старался всячески затушевать их в угоду своему буржуазному читателю.
Главным героем «Парижских тайн» является аристократ-филантроп князь
Рудольф Геролыитейнский, который посещает парижские притоны для
того, чтобы «спасти» невинных и наказать виновных. Выступая в качестве
своего рода «провидения», Рудольф карает злых и награждает доброде¬
тельных героев, толкая представителей парижской бедноты на путь само¬
отречения и христианского покаяния. При этом Рудольф стремится вся¬
чески вытравить из бедноты Парижа дух негодования и возмущения су¬
ществующим строем, прививая им почтение к «высшим» классам, к ре¬
лигии и собственности.
В «Святом семействе» Маркс беспощадно высмеял социально-про¬
жектерские идеалы Э. Сю, его стремление трусливо затушевать те под¬
линные противоречия буржуазного' мира, которые французский писатель-
романтик сумел смело показать яа лучших страницах своего романа.
Трусливому морализму Сю Маркс противопоставил требование правди¬
вого и смелого изображения реальной социальной жизни буржуазного
мира, ее конфликтов и противоречий.
Маркс показал, как реакционно-мещанское мировоззрение Сю всту¬
пает в конфликт со свойственным писателю стремлением к художествен¬
ной правдивости, ограничивая силу таланта Сю, заставляя его искажать
им самим созданные художественные образы. Привлекательная и чело¬
вечная Рнполетта, честный и добросердечный Резака, веселая и наивная
Флёр де Мари превращаются по воле автора на последующих страницах
романа в отвлеченные воплощения лживой и лицемерной христианской
морали. Они теряют свой индивидуальный облик, образы их лишаются
крови и плоти, непосредственного, живого, чувственного характера. Ме¬
щанское мировоззрение Сю разрушает не только правдивость нарисован¬
ной им картины буржуазного Парижа, но и жизненность создаваемых им
человеческих характеров, превращает их в лживые, антихудожественные
абстракции.
Эжен Сю и его критик Шел,ига приписывали жизни буржуазного
Парижа мистический колорит, рассматривали ее как нагромождение за¬
гадочных «тайн» и ужасов. В противовес им Маркс указал на то, что
задача социалистической литературы не мелодраматическое живописа¬
ние мнимых «тайн» буржуазной цивилизации, но трезво реалистическое
освещение действительности, опирающееся на сознательное отношение к
политическим, экономическим, социальным силам, управляющим буржу¬
азным миром.
Идеалистическая эстетика смотрела на живые человеческие характе¬
ры и реальные обстоятельства социальной жизни как на воплощение
абстрактной, сверхчувственной «субстанции». Маркс же призывает рас¬
сматривать человеческие характеры и социальные обстоятельства не как
«инобытие» абсолютной идеи, а как реальный предмет художественного
изображения. Задача передового художника — не насильственное подчи¬
нение реальных характеров искусственно привносимой в них абстрактной
идее (как это имеет место у Сю), а умение выявить собственную природу
персонажей, диалектику их внутреннего развития, определяемую закона¬
ми социальной жизни и классовыми отношениями.
Те реалистические принципы, которые Маркс впервые обосновал в
своем разборе «Парижских тайн», Энгельс в следующие годы развил в
своей полемике с поэтами >и прозаиками немецкого мелкобуржуазного
«истинного социализма'». 'Критикуя поэзию «истинного социализма», Эн¬
гельс зло высмеял мелкобуржуазные иллюзии поэтов этого направления,
скрывавшие^ от них суровую правду классовых отношений и классовой
борьбы, свойственные им утопические надежды на примирение угнетате¬
лей и угнетенных. Энгельс призывал немецких поэтов 40-х годов исходить

30
Г. М. ФРИДЛЕНДЕР
не только в своем изображении картин социальной жизни, но и в своей
гражданской лирике из трезвого учета реальных фактов и отношений. Он
требовал, чтобы пафос передовой политической поэзии опирался не на ту¬
манные надежды и неопределенные ожидания, а на отчетливое 'понимание
исторической миссии рабочего класса и перспектив революционного дви¬
жения. Эти принципы в эпоху революции 1848 года определили пафос
■произведений Фрейлипрата, Веерта и других лучших представителей не¬
мецкой революционной поэзии, печатавшихся на страницах издававшейся
Марксам и Энгельсом «Новой Рейнской газеты».
После революции 1848—1849 годов перед Марксом и Энгельсом вста¬
ла новая историческая задача: нужно было извлечь уроки из поражения
революции, сделать их достоянием пролетариата и его революционной
партии. Без изучения практического опыта революции 1848—1849 годов,
без трезвого анализа причин ее поражения нельзя было готовить немец¬
кий и международный пролетариат к новым революционным боям.
Одной из главных причин поражения революции 1848 года Маркс ш
Энгельс считали слабость самостоятельной организации пролетариата,
который в большинстве европейских стран еще не имел собственной пар¬
тии, не был прочно связан с крестьянством и другими широкими слоями
трудящихся. Готовя рабочий класс к новому революционному подъему,
Маркс, Энгельс и их соратники должны были постоянно напоминать про¬
летариату о различии целей буржуазной и социалистической революции,
разоблачать в его глазах подлинное лицо мелкобуржуазных вождей ре¬
волюции 1848 года, разъяснять необходимость борьбы с отвлеченной мел¬
кобуржуазно-демократической и социалистической фразой, прикрывав¬
шей на деле политическую зависимость пролетариата от буржуазии.
В связи с этим перед Марксом и Энгельсом в новых социально-исто¬
рических условиях, сложившихся после поражения революции, с новой
силой встала задача борьбы за реализм как за основное направление ли¬
тературы и искусства, отражающее интересы и цели освободительной
борьбы пролетариата.
«Было бы весьма желательно,— писали по этому поводу в 1850 году
основоположники марксизма,— чтобы люди, стоявшие во главе партии
движения (имеются в виду мелкобуржуазные деятели революции
1848 года.— Г. Ф.),— будь то перед революцией, в тайных обществах
или в печати, будь то в период революции, в качестве официальных лиц,—
были, наконец, изображены суровыми рембрандтовскими красками во всей
своей жизненной правде. Во всех существующих описаниях эти лица ни¬
когда не изображаются в их реальном, а лишь в официальном виде, с
котурнами на ногах и с ореолом вокруг головы. В этих восторженно пре¬
ображенных рафаэлевских портретах пропадает вся правдивость изобра¬
жения» (Соч., т. 7, стр. 280).
Развернутую характеристику тех исторических особенностей социа¬
листической революции пролетариата, которые, с точки зрения Марк¬
са и Энгельса, определяли основные задачи передовой литературы и
искусства в период борьбы за победу рабочего класса, Маркс дал
в 1852 году в первой главе своей работы «Восемнадцатое брюмера
Луи Бонапарта».
Революционный пролетариат мог, по мысли Маркса, вести успешную
борьбу, только опираясь на знание реальной исторической обстановки, не
ослепляя себя ложными иллюзиями, постоянно пользуясь оружием само¬
критики, трезво взвешивая свои силы и силы противника, сознательно от¬
носясь к своим задачам и целям. С этой политической постановкой вопро¬
са о стратегии и тактике пролетарской революции теоно связана та по¬
становка вопроса о реализме в искусстве и литературе, которую мы встре¬
чаем в трудах Маркса и Энгельса 1850-х— 1860-х годов.
Как шжазал Маркс в первой главе «Восемнадцатого брюмера Луи
Бонапарта», великие буржуазные общественные движения XVI—XVIII ве¬

ПРОБЛЕМЫ РЕАЛИЗМА В ТРУДАХ К. МАРКСА И Ф. ЭНГЕЛЬСА
31
ков черпали свои художественные идеалы и свою поэзию из отдаленного
прошлого. Глава Реформации в Германии М. Лютер в своих сочинениях
подражал апостолу Павлу. Английские революционеры XVII века, в том
числе Джон Мильтон, «воспользовались для своей буржуазной революции
языком, страстями и иллюзиями, заимствованными из Ветхого завета»
(Соч., т. 8, стр. 120). Французская буржуазная революция XVIII века
проходила под знаком обращения к античности, под знаком революцион¬
ного классицизма.
Маркс считал, что для социалистической революции непригодны биб¬
лейские или античные идеалы. Ее пафос Маркс связывал прежде всего с
устремленностью к будущему, к социалистическому общественному идеа¬
лу, с героикой революционной борьбы пролетариата за социализм.
«Социальная революция XIX века,— писал по этому поводу Маркс,—
может черпать свою поэзию только из будущего, а не из прошлого.
Она не может начать осуществлять свою собственную задачу прежде,
чем она не покончит со всяким суеверным почитанием старины. Прежние
революции нуждались4 в воспоминаниях о всемирно-исторических со¬
бытиях прошлого, чтобы обмануть себя насчет своего собственного со¬
держания. Революция XIX века должна предоставить мертвецам хоро¬
нить своих мертвых, чтобы уяснить себе собственное содержание. Там
фраза была выше содержания, здесь содержание выше фразы» (там же,
стр. 122).
Буржуазные революционеры XVII—XVIII веков нуждались, по сло¬
вам Маркса, в том, «чтобы скрыть от самих себя буржуазно-ограниченное
содержание своей борьбы» (там же, стр. 120). Этой цели служили возвы¬
шенные ветхозаветные и античные образы, которыми насыщена литера!-
тура и публицистика XVII—XVIII веков, отразившие начало подъема бур¬
жуазной демократии в Европе. Грозный и величественный стиль ветхоза¬
ветных пророков, героические образы, почерпнутые из древнегреческой и
древнеримской истории, скрывали от буржуазных писателей XVII—XVIII
веков ограниченность практических, жизненных целей буржуазной рево¬
люции1, помогали этим писателям «удержать свое воодушевление на вы¬
соте великой исторической трагедии» (там же, стр. 120). Пролетарская
революция, призванная уничтожить всякую эксплуатацию человека чело¬
веком и построить подлинно свободное социалистическое общество, не
нуждается для поддержания духа своих борцов в риторических образах
и фразах, заимствованных из античности, так как ее цели и реальное ре¬
волюционное содержание превосходят любые — самые возвышенные —
идеалы древнего мира.
Таковы исторические причины, которыми руководствовались Маркс
и Энгельс, выдвигая перед своими учениками и единомышленниками про¬
грамму реализма в искусстве.
* * *
Среди высказываний основоположников марксизма, посвященных
проблеме реализма, особое место занимают их письма к Фердинанду
Лассалю, написанные по поводу его исторической трагедии «Франц фон-
Зикинген».
Ф. Лассаль сыграл в 1850-х и в начале 1860-х годов значительную
роль , в деле практической организации немецкого рабочего класса. Но и
как теоретик и как революционер Лассаль явился одним из родоначаль¬
ников оппортунизма в немецком рабочем движении. Он никогда не мог
освободиться в философии от идеализма гегельянского толка, а в области
политической экономии пытался эклектически примирить взгляды Маркса
с теориями буржуазных экономистов. Политически ошибочная тактика
Лассаля вела немецкий рабочий класс к подчинению реакционной поли¬
тике Бисмарка.

32
Г. М. ФРИДЛЕНДЕР
В трагедии «Франц фон-Зикинген», в основу которой лег историче¬
ский сюжет о восстании швабских и рейнских рыцарей в 1522—1523 го¬
дах, накануне Великой крестьянской войны в Германии, Лассаль пытался
на примере этого восстания разъяснить немецкому народу основы рево¬
люционной тактики. Революцию 1848 года, а также будущую немецкую
революцию Лассаль рассматривал без учета их конкретных движущих
сил, отвлекаясь от анализа классовой природы этих сил, от противопо¬
ложности классовых интересов трудящихся и буржуазии. Он полагал,
что главной причиной поражения революции 1848 года был недостаток
революционного «воодушевления» у немецких мелкобуржуазных рево-
люционеров-демократов той эпохи. Лассаль не понимал, что главной
силой революции являются народные массы — пролетариат и кре¬
стьянство,— которым он отводил лишь второстепенную, вспомогатель¬
ную роль.
В своих отзывах о драме Лассаля Маркс и Энгельс единодушно от¬
метили в качестве главной ее слабости недостаточную реалистичность.
При этом Маркс и Энгельс показали, что недостаток реализма в драме
Лассаля был теснейшим образом связан с ее политическими недостатка¬
ми, с непониманием Лассалем исторических уроков революции 1848 года
и подлинных задач немецкого рабочего класса.
Идеалистическая отвлеченность политических взглядов Лассаля, пы¬
тавшегося, по его собственному признанию, выразить в своей трагедии не¬
кую «извечную» трагедию всякой революции, независимо от ее конкрет¬
ного 'исторического и классового содержания, обусловила отвлеченность
и его художественного метода. Герои Лассаля оказались, по 'Словам Мар¬
кса, не живыми людьми, но «рупорами духа времени», не имеющими ин¬
дивидуальных характеров и страстей, а вся его драма в целом — лишен¬
ной жизни и движения, холодной и риторической.
Маркс и Энгельс требовали от художника трезвого понимания со¬
циальной природы изображаемых общественных сил. Восстание Зикинге-
на, указывали они в своих письмах к Лассалю, не было воплощением
некоей отвлеченной, внеисторической идеи «революции» в духе Гегеля.
Зикинген восстал против императора и князей как рыцарь, как «предста¬
витель гибнущего класса» (Соч., т. XXV, стр. 251). Его гибель и пораже¬
ние его товарищей были обусловлены вовсе не их личными ошибками, не
недостатком у них «воодушевления». Поражение Зикингена было исто¬
рически закономерным, так как Зикинген боролся не за интересы широ¬
ких народных масс, а за интересы рыцарства, которое в ту эпоху было
уже исторически обречено. Поэтому Гете в своей драме «Гетц фон-Бер-
лихинген» проявил мудрость великого реалиста, избрав своим героем
не рыцаря без страха и упрека,* а «жалкого» (с политической точки
зрения) «субъекта». В противоположность Гете Лассаль отказался от
конкретно-исторического подхода к своему герою, что лишило его
драму в равной мере и политической остроты и реалистической полно¬
кровное™.
Подлинной революционной силой уже в годы Великой крестьянской
войны XVI века, как показали Маркс и Энгельс, были не рыцари типа:
Зикингена, а революционные крестьяне и плебеи, вождем которых в сле¬
дующие годы после разгрома восстания Зикингена стал великий немецкий
коммунист-утопист эпохи Реформации Томас Мюнцер. Поэтому, если Лас¬
саль хотел написать подлинную революционную трагедию из времен Кре¬
стьянской войны, он должен был либо сделать ее героями представителей
революционных крестьян и плебеев, либо ввести в свою драму изображе¬
ние борющегося крестьянства как исторический фон, который позволил
бы ему правильно осветить классовые и политические цели деятелей типа
Зикингена, отличие этих целей от требований народных масс. Основную
ошибку Лассаля Маркс и Энгельс видели в том, что в своей драме он
«лютеранско-рыцарскую оппозицию» поставил выше «плебейско-мюнце-

ПРОБЛЕМЫ РЕАЛИЗМА В ТРУДАХ К. МАРКСА И Ф. "ИГЕЛЬСА
33
ровской», что было непосредственно связано с ошибками Лассаля в оцен¬
ке движущих сил и перспектив буржуазно-демократической революции в
Германии, с непониманием им роли крестьянства как союзника рабочего
класса.
Выдвигая — в противовес Лассалю — задачу создания реалистиче¬
ской исторической драмы, основанной на учете реальных классовых инте¬
ресов и реального соотношения общественных сил определенной эпохи,
Маркс и Энгельс связали в своих письмах формулировку этой задач» с
оценкой различных традиций в области исторической драматургии. Они
указали на то, что Лассаль в своей трагедии всецело исходил из традиции
немецкой исторической драмы, и прежде всего драматургии Шиллера. Но
в драмах Шиллера борьба исторических сил изображается главным обра¬
зом как борьба идей. Несмотря на идейную глубину драм Шиллера, на
свободолюбие и интерес великого немецкого драматурга к важнейшим
вопросам исторического развития человечества, недостатком его драм
является то, что в них остаются невскрытыми наиболее глубокие корни
общественной борьбы, связь, существующая между идеями
и материальными интересами. В отличие от драматургии
Шиллера в трагедиях Шекспира по условиям того времени еще не могло
отразиться столь сознательное отношение к истории, понимание прогрес¬
сивного исторического развития человечества. Но, уступая немецкой клас¬
сической исторической драме с точки зрения содержащегося в ней
«осознанного исторического смысла», Шекспир намного превосходит ее
с точки зрения своего реализма. Он чувствует, что историческая борь¬
ба — это -не только борьба идей, но и борьба реальных страстей и ин¬
тересов, и это он правдиво и сильно рисует в своих исторических хро¬
никах. Поэтому Маркс и Энгельс указали Лассалю на необходимость
для исторического драматурга за Шиллером не забывать Шекспира,
за идеями — интересы, за «идеальным» элементом драматургии — «реа¬
листический» (см. там же, стр. 252, 258, 260). При этом Энгельс ука¬
зывал, что перед будущей социалистической драмой встает задача орга¬
нически соединить оба эти элемента, сочетать воедино традицию Шек¬
спира и Шиллера, реалистическое и «идеальное», героическое начало. Но
эта задача еще не могла быть, по мнению Энгельса, разрешена драма¬
тургом его эпохи, в особенности в Германии, где традиции идеалисти¬
ческой философии и абстрактной «драмы идей» в духе Шиллера были
в XIX веке наиболее сильны. Поэтому Маркс и Энгельс считали особенно
важным в условиях еще актуальной борьбы с традициями немецкого
идеализма (к эпигонам которого принадлежал и Лассаль) подчеркивать
в своих письмах значение именно шекспировских, реалистических тра¬
диций в драматургии, направляя тем самым внимание своих союзников
на необходимость преодоления традиций немецкой идеалистической эсте¬
тики в области драмы, на задачу реалистического изображения социаль¬
ной борьбы в искусстве.
В своем письме к Лассалю Энгельс указывает также на то, что ха¬
рактеристика персонажей в реалистическом искусстве различных перио¬
дов не остается неизменной, а изменяется в соответствии с развитием и
изменением самой жизни. Человек является совокупностью общественных
отношений, следовательно, вместе с изменением общества изменяется и
человеческая личность. Метод характеристики персонажей, свойственный
античной драме, изображавшей сравнительно простые общественные от¬
ношения полу родового общества или античного полиса, оказался непри¬
годным для реалистического изображения иного типа личности, сформи¬
ровавшегося в эпоху Возрождения или в буржуазном мире. Советуя Лас¬
салю обратить большее внимание на «значение Шекспира в истории раз¬
вития драмы», Энгельс имеет в виду также более богатую и сложную
обрисовку характеров у Шекспира по сравнению с драматургам» клас¬
сической древности (см. там же, стр. 259).
3.	«Вопросы философии» № 3.

34
Г. М. ФРИДДЕНДЕР
* * *
В 80-е и 90-е годы социалистическое рабочее движение в большинстве
европейских стран сделало большие успехи. К этому времени выросли
огромные армии участников организованного рабочего движения, руково¬
димого соцйалистической интеллигенцией. Но вместе с ростом социалисти¬
ческого движения вширь перед ним возникли новые проблемы. Увеличи¬
лась число буржуазных и мелкобуржуазных попутчиков, проникших в
ряды рабочего класса и социалистических партий. В связи с этим все бо¬
лее остро выдвигалась на первый план задача борьбы с оппортунизмом
в обеих его главных формах — с догматизмом и ревизионизмом.
Эту задачу взял на себя Ф. Энгельс в своих работах 80-х — 90-х го¬
дов, в письмах к теоретическим представителям и руководителям тогдаш¬
него социалистического движения.
Хотя свои важнейшие выводы, касающиеся проблемы реализма в ис¬
кусстве, Энгельс в начале 80-х годов изложил в письмах к двум писатель-
ницам-социалисткам—М. Каутской и М. Гаркнесс,— содержание этих
писем не было обусловлено только особенностями творчества этих двух
писательниц, а критика Энгельса не сводилась к анализу присущих
только их произведениям недостатков. Вопросы, поднятые Энгельсом в
этих письмах, были тесно связаны с более общими задачами, стоявшими
перед социалистическим движением в 80-х годах, с необходимостью уси¬
ленной борьбы против оппортунизма во всех его разновидностях, с за¬
щитой принципов революционного марксизма.
В письме к М. Каутской от 26 ноября 1885 года Энгельс выступил
против распространенного среди' части тогдашних немецких социал-демо-
кратов убеждения, что одной доброй воли автора и догматически заучен¬
ных социалистических фраз достаточно для того, чтобы написать роман,
пропагандирующий социалистическое мировоззрение. Для того, чтобы на¬
писать книгу, способную воздействовать на читателя, утверждал Энгельс,
мало одной доброй воли (которая необходима, но которой совершенно
недостаточно). Нужно, чтобы автор, руководствуясь идеями социализма,
сумел творчески подойти к изображению жизни, раскрыть присущие ей
объективно законы и тенденции, показать реальную перспективу обще¬
ственной борьбы, неизбежно ведущей к победе рабочего класса. Поэтому,
приветствуя намерение М. Каутской написать «социалистический тенден¬
циозный роман» и указывая, что многие представители мировой литера¬
туры, начиная с Эсхила и Данте и кончая русскими романистами XIX века,
были ярко тенденциозными писателями, Энгельс выдвигает перед немец¬
кой писательницей задачу органического соединения революционной тен¬
денциозности и реализма. Подлинно передовая революционная идейность
в искусстве, с точки зрения Энгельса, требует не насильственного подчине¬
ния автором своих образов задаче пропаганды своих убеждений, но уме¬
ния выявить революционную тенденцию, присущую самой жизни, умения
представить эту тенденцию в живых образах и положениях (не искус¬
ственно созданных автором, а творчески обобщающих реальные факты и
наблюдения). Тоща тенденция в искусстве будет с неизбежностью «вы¬
текать из положения и действия» (Соч., т. XXVII, стр. 505), хотя бы
автор особо и не указывал на нее, будет органически сливаться с правдой
жизни, не нарушая свободы и самостоятельности художественных обра¬
зов, присущей им внутренней диалектики.
В написанном несколько позднее, в апреле 1888 года, письме к анг¬
лийской писательнице-социалистке М. Гаркнесс Энгельс указал на другой
типичный недостаток социалистической беллетристики того времени —
на распространенную в ней подмену идей революционного марксизма со¬
циальной филантропией, более или менее неопределенным сочувствием
трудящимся. М. Гаркнесс изображала в своих повестях жизнь англий¬
ского рабочего класса, но рабочий класс фигурировал в них лишь как
пассивная масса, неспособная помочь себе, нуждающаяся для об легче-

ПРОБЛЕМЫ РЕАЛИЗМА В ТРУДАХ К. МАРКСА И Ф. ЭНГЕЛЬСА	35,
ния своей судьбы в помощи буржуазной интеллигенции. Революционная
.борьба рабочего класса, его отпор угнетателям, полувековая история анг¬
лийского рабочего движения со времен чартистов остались вне поля зре¬
ния английской писательницы.
Критикуя Гаркнесс за непонимание ею революционной роли рабочего
класса, Энгельс критикует ее повесть не только с точки зрения соответ¬
ствия ее взглядов учению Маркса, но прежде всего с точки зрения верно¬
сти писательницы реалистическим принципам в искусстве. Энгельс пока¬
зывает, что изображение рабочего класса как пассивной массы, неспо¬
собной себе помочь, не соответствует правде жизни, опыту реальной исто¬
рии и ее типичным тенденциям. Энгельс подчеркивает в своем письме,
что великие писатели прошлого — ив этом заключается их величие —
умели правдиво изображать типичные обстоятельства исторической
жизни, хотя бы эти обстоятельства и не соответствовали их субъективным
склонностям и пожеланиям. В доказательство этого Энгельс ссылается
на пример Бальзака, который, будучи по своим политическим взглядам
легитимистом, правдиво показал в своих романах основные тенденции ре¬
альной истории Франции своей эпохи. В своей «Человеческой комедии»
Бальзак обрисовал разложение аристократии и торжество буржуазии,
которой он был вынужден противопоставить как единственных достойных
людей своих политических противников, демократов-республиканцев.
Пример Бальзака доказывает, что подлинный писатель-реалист не может
пройти мимо типичных обстоятельств реальной истории, хотя бы эти
обстоятельства противоречили его субъективным вкусам. Вот почему Эн¬
гельс и считал необходимым упрекнуть Гаркнесс прежде всего за недо¬
статок реализма в ее повести, а не за теоретическое непонимание ею мар¬
ксистского учения — непонимание, которое Гаркнесс разделяла со многи¬
ми другими английскими пиоателями-социалистами 80-х — 90-х годов.
Энгельс указывает в письмах к Каутской и Гаркнесс, что реализм не
ограничивается требованием «правдивости деталей». Реализм предпола¬
гает правдивость в изображении художником «типичных характеров в
типичных обстоятельствах... которые их окружают и заставляют их дей¬
ствовать» (Соч., т. XXVIII, стр. 27) в их взаимной связи и взаимной об¬
условленности, причем социальная типичность характеров и обстоятельств
должна сочетаться в произведениях подлинного писателя-реалиста с их
индивидуальной конкретностью и жизненностью. Эти идеи Энгельса стали
неотъемлемой частью современной теории реализма.
Не случайно в письме к Гаркнесс Энгельс обращает особое внима¬
ние писательницы на значение для художника правильного понимания
«типичных обстоятельств». Выдвигая мысль о зависимости «типичных ха¬
рактеров» от заставляющих их действовать «типичных обстоятельств»,
Энгельс выражает языком эстетики общее положение исторического мате¬
риализма о том, что люди делают свою историю не при самими ими вы¬
бранных, произвольных обстоятельствах, но что эти обстоятельства опре¬
деляются ходом классовой борьбы и развитием материальных условий
общественной жизни. Реалистическое изображение социальной действи¬
тельности невозможно, по Энгельсу, без глубокого понимания художни¬
ком тех исторических и общественных обстоятельств, которые обусловли¬
вают психологию и поведение героев.
* * *
На дискуссии о реализме, организованной в Москве в 1957 году
Институтом мировой литературы АН СССР имени Горького, некоторые из
участников высказывали мысль, что понятие реализма и понятие правди¬
вости искусства — понятия принципиально различного порядка. Прав¬
дивость в равной мере присуща различным и даже противополож¬
ным направлениям в искусстве — реализму и романтизму, классицизму

36
Г. М. ФРИДЛЕНДЕР
и искусству древнего мира, основанному на мифологических образах,
утверждали представители указанной точки зрения.
Маркс и Энгельс смотрели на этот вопрос иначе.
Мы видели выше, что, говоря об идеализированном изображении
мелкобуржуазных деятелей революции 1848 года в мемуарах и эмигрант¬
ской прессе, Маркс и Энгельс писали, что «в этих восторженно преобра¬
женных рафаэлевских портретах пропадает вся правд и вое ть изобра¬
жения». Основоположники марксизма требовали, чтобы деятели револю¬
ции были наконец «изображены суровыми рембрандтовскими1 красками,
во всей своей жизненной правде». А в письме к М. Гаркнесс, написанном
почти через сорок лет, Энгельс писал, что одним из главных достоинств
повести Гаркнесс «Городская девушка» он считает ее «реалистиче¬
скую правду», которую он связывал не только с типичностью ха¬
рактеров, но и с «правдивостью изложения» (Соч., т. XXVIII,
стр. 27).
Таким образом, в представлении основоположников марксизма по¬
нятия реализма и жизненной правдивости были тесно связаны между
собой. Это не значит, что Маркс и Энгельс считали реализм и правди¬
вость простыми синонимами. Но бесспорно то, что они видели в правди¬
вости одно из основных свойств реализма — свойств, отличающих реа¬
лизм от других, нереалистических направлений в искусстве.
Думается, что у нас .нет основания пересматривать точку зрения
основоположников марксизма по этому вопросу.
Конечно, великие писатели или художники прошлого, принадлежав¬
шие к таким направлениям в искусстве своей эпохи, как классицизм, ба¬
рокко или романтизм, отнюдь не были чужды в своем творчестве обще¬
ственной и жизненной правды. Их произведения, если речь идет о дей¬
ствительно великих художниках, поражают нас своей правдивостью и
художественной силой. Но в чем заключается эта правдивость? И можем
ли мы утверждать, не боясь впасть в противоречие с фактами, что стрем¬
ление к правдивому изображению объективной картины общественной
жизни было главным, сознательным стремлением создателей этих произ¬
ведений?
Трагедии Корнеля и Расина правдиво воспроизводят душевный
строй, мысли и страсти людей того времени, их представления о героизме
и человеческом величии. Поэмы Байрона; правдиво выражают дух проте¬
ста, вольнолюбивые настроения, противоречивые чувства людей, пережив¬
ших буржуазную революцию XVIII века. В этом состоит великая обще¬
ственная, человеческая правда этих произведений. Другими словами,
правдивость произведений представителей классицизма или романтиз¬
ма— это прежде всего правдивость в выражении субъективных чувств,
мыслей и идеалов людей определенной эпохи — идеалов, импонирующих
нам и сегодня своим величием и в этом смысле поражающих нас своей
правдивостью и глубиной. Произведения художников — классицистов или
романтиков — передают многие важные стороны жизни их эпохи, но они
передают их в том виде, в каком эти стороны жизни отра¬
жались в сознании людей их времени, со всеми исторически
обусловленными иллюзиями, смутными догадками и обманчивыми наде¬
ждами, какие были свойственны той эпохе.
Когда Маркс и Энгельс говорили о правдивости, связывая это поня¬
тие с понятием реализма, они им’ели в ^иду не столько правдивое выра¬
жение в искусстве мыслей, чувств, иллюзий людей определенной эпохи, но
прежде всего правдивое воспроизведение объективной картины обще¬
ственной жизни и общественной борьбы, проникновение мысли художника
в глубь реальных общественных отношений (часто выступающих на по¬
верхности буржуазного общества в извращенной и затуманенной форме),
умение обнаружить социальную типичность индивидуальных характеров
и поступков, не отказываясь при этом от индивидуальной конкретности

ПРОБЛЕМЫ РЕАЛИЗМА В ТРУДАХ К. МАРКСА И Ф. ЭНГЕЛЬСА
37
их художественного изображения. Именно за правдивость в воспроизве¬
дении объективной сущности общественных отношений Маркс так высоко
ценил реализм Шекспира, который, по его словам, «превосходно изобра¬
жает сущность денег» (К. Маркс и Ф. Энгельс. Из ранних произ¬
ведений. 1956, стр. 618), или реализм Бальзака, «замечательного по глу¬
бокому пониманию реальных отношений» (К. Маркс «Капитал», т. III,
1955, стр. 43).
Таким образом, Маркс и Энгельс имели полное право рассматривать
правдивость в воспроизведении объективных общественных отношений и
общественной борьбы как одну из основных, коренных черт реализма.
Отказ от этого важнейшего положения Маркса и Энгельса был бы, несо¬
мненно, ошибочным.
* * *
Одной из излюбленных идей современной реакционной буржуазной
эстетики, которую повторяют и современные ревизионисты, является
утверждение, будто бы реализм «обедняет» палитру художника, «ограни¬
чивает» возможности искусства. Идеалистическая эстетика связывает бо¬
гатство искусства и литературы прежде всего с ничем не ограниченным
субъективизмом художника, с его правом на формальное эксперименти¬
рование, но не с богатством жизни, отраженной в искусстве.
Маркс и Энгельс полагали, напротив, что богатство палитры худож¬
ника определяется в конечном счете его реализмом, глубиной и проч¬
ностью его связи с жизнью, передовым характером его общественных
идеалов.
«Мировая история является величайшей поэтессой...» — писал
Ф. Энгельс К. Марксу в одном из своих писем (Соч., т. XXIV, стр. 391).
Основоположники марксизма считали, что объективная действительность,
историческое развитие общества по своему содержанию бесконечно бога¬
ты и многогранны. Художник, желающий найти для своего произведения
комические или трагические краски, должен уметь извлечь их из того
неисчерпаемого запаса, который содержится в реальной жизни. Реализм
в понимании Маркса и Энгельса не «обедняет», а, напротив, бесконечно
обогащает искусство, раскрывая наиболее широкие возможности для вы¬
явления художником своего таланта и темперамента.
Выдвигая перед искусством и литературой, служащим освободитель¬
ной борьбе пролетариата, задачу правдивого изображения общественных
отношений и -противоречий буржуазного мира, Маркс и Энгельс не огра¬
ничивали цели передового искусства своего времени лишь задачей беспо¬
щадной критики буржуазного строя жизни, порождаемых им ложных
идей и иллюзий. Они ставили перед ним, как мы видели выше, и другую
задачу — правдивого изображения борьбы рабочего класса и трудящихся
за социализм, создания в искусстве положительных образов новых людей,
сформированных освободительной борьбой пролетариата.
Именно в этом смысл вышеприведенных слов Маркса о поэзии со¬
циальной революции XIX века: социалистическая революция, по мысли
Маркса, с самого начала должна была черпать свою поэзию — в отличие
от буржуазной революции XVIII века — не из мифологии и исторических
преданий далекого прошлого, а из героики революционной борьбы проле¬
тариата, устремленной к будущему коммунистическому обществу.
Мы видели, что в письме к Гаркнесс главный упрек Энгельса был
вызван тем, что в повести английской писательницы рабочий класс «фи¬
гурирует как пассивная масса, неспособная помочь себе». «Революцион¬
ный отпор рабочего класса угнетающей его среде, его судорожные попыт¬
ки, полусознательные или сознательные, добиться своих человеческих
прав,—писал по этому поводу Энгельс,— вписаны в историю и должны
поэтому занять свое место в области реализма» (Соч., т. XXVIII, стр. 27).

38
Г. М. ФРИДЛЕНДЕР
Намеченная в этих словах Энгельса задача изображения в литерату¬
ре революционной борьбы рабочего класса, ее героики, передовых борцов
рабочего класса за коммунизм всегда волновала Маркса и Энгельса. Еще
в 1847 году в статье «Немецкий социализм в стихах и прозе» Энгельс го¬
рячо упрекал австрийского поэта К. Бека (переживавшего в это время
увлечение идеями мещанского «истинного» социализма) в том, что Бек
«воспевает трусливое мещанское убожество, «бедняка», pauvre honteux,
существо с ничтожными, благочестивыми и противоречивыми желаниями,
«маленького человека» во всех его видах, но не гордого, грозного и рево¬
люционного пролетария» (Соч., изд. 2-е, т. 4, стр. 208).
Проблема изображения революционного народа и его героев приме¬
нительно к задачам исторической драмы занимает одно из центральных
мест в письмах Маркса и Энгельса Лассалю по поводу «Зикингена».
Напоминая Лассалю о значении Великой крестьянской войны и вожде
немецкого революционного плебейства XVI века Томасе Мюнцере,
Маркс и Энгельс выдвигали в своих письмах перед Лассалем задачу со¬
здания героической революционной трагедии не на материале прошлого
господствующих классов, а на материале революционного прошлого на¬
родных масс.
Говоря о проблеме положительного героя в искусстве и литературе
рабочего класса, Маркс и Энгельс неизменно подчеркивали необходи¬
мость решения и этой проблемы в реалистическом духе. Они распростра¬
няли требование реализма и на изображение положительных образов в
искусстве.
Маркс и Энгельс требовали, чтобы представители народных масс и
революционного пролетариата изображались не в виде отвлеченных,
абстрактно идеализированных фигур, но в качестве живых и индивидуа¬
лизированных социальных типов. Выдвигая в письме к М. Каутской поло¬
жение о том, что каждое лицо в реалистическом искусстве должно быть
«типом, но вместе с тем и вполне определенной личностью», Энгельс при¬
меняет это положение в одинаковой степени к «характерам той и другой
среды», к положительным и отрицательным персонажам романа (там
же). Он указывает на недостаточную индивидуализированность и вместе
с тем на недостаточную социальную типичность образа главного героя
романа М. Каутской Арнольда Рейнталя: вместо четкой социальной и
индивидуальной характеристики читатель встречается при изображении
Арнольда с субъективной восторженной идеализацией писателем своего
героя, которая не может заменить объективной реалистической характе¬
ристики персонажа, изображения его как определенной личности и вместе
с тем как выразителя взглядов и настроений революционного класса.
То же самое относится к анализу образов героев Лассаля — Зикин¬
гена и Гуттена — в письмах Маркса и Энгельса.
Лассаль изобразил Зикингена — в соответствии со своим идеалисти¬
ческим представлением о «вечной», вневременной «идее» революции — не
столько как представителя определенного времени и класса, сколько как
носителя абстрактной «идеи» компромисса. Столь же нереалистична в его
трагедии характеристика друга Зикингена, гуманиста Ульриха фон-Гутте-
на, который изображен в противовес Зикингену как воплощение идеи
«воодушевления». Маркс и Энгельс в письмах к Лассалю требовали,
чтобы исторический драматург смотрел на своих положительных героев
не как на воплощение абстрактных идейных принципов, а как на инди¬
видуальных и вместе с тем социально-типических лиц, отражающих свои¬
ми действиями и своей судьбой судьбу борющихся общественных клас¬
сов. Они предъявляли к Лассалю как драматургу требование принимать
во внимание при изображении своих положительных героев не только
идеи, но и интересы людей изображаемой эпохи, уметь показать в речах
своих героев отражение их жизненных интересов и страстей. Отсюда со¬
вет Энгельса Лассалю выдвинуть на первый план при изображении героев

ПРОБЛЕМЫ РЕАЛИЗМА В ТРУДАХ К. МАРКСА И Ф. ЭНГЕЛЬСА
39
не «аргументирующие речи», а реальные социально-исторические мотивы
их действий (которые, в последнем счете, обусловлены не их отвлечен¬
ными размышлениями, а «тем историческим потоком, который их несет»,
то есть социальными условиями, по-разному отражающимися и прелом¬
ляющимися в психологии героев).
* * *
Беспощадное, трезво-критическое отношение к буржуазному миру и
его иллюзиям, неустанное разоблачение «ходячих предрассудков» бур¬
жуазии, правдивый — научный по своей точности — анализ противоречи¬
вых сил и тенденций реального общественного развития и вместе е тем
обостренное внимание к революционным силам действительности, забота
о развитии этих сил, прославление героической борьбы рабочего класса и
его революционной партии — таковы две главнейшие, нераздельно свя¬
занные между собой задачи реалистического искусства рабочего класса
в понимании Маркса и Энгельса.
В цитированном выше письме к Лассалю Энгельс высказал в обоб¬
щенном виде свое понимание задач социалистической драмы будущего.
Говоря о том, что немецкой драме его эпохи не удавалось достичь соче¬
тания «идеального» момента с «реалистическим», добиться слияния «боль¬
шой идейной глубины» с реализмом, Энгельс выдвигал перед будущей
социалистической драмой задачу слияния «большой идейной глубины,
осознанного исторического смысла» с «шекспировской живостью и дей¬
ственностью» (Соч., т. XXV, стр. 258). Задача социалистической драмы и
социалистического, искусства состоит, по Энгельсу, в осуществлении син¬
теза! «идеального» и «реального» начала, в то время как в искусстве
прошлых исторических эпох оба эти начала выступали зачастую раз¬
дельно, не сочетаясь друг с другом вполне гармонически.
Комментируя письма Маркса и Энгельса к Лассалю по поводу «Зи-
кингена», покойный А. В. Луначарский справедливо писал: «...Энгельс...
не говорит, что реалистический момент должен быть целиком усвоен в
ущерб идеальному» (А. В. Луначарский «Статьи о литературе».
М. 1957, стр. 549). «Очевидно, Энгельс полагает, что лишь эпоха новых
могучих революций может возвести драматурга на такую высоту, где
глубина анализа, широта философского синтеза окажутся совершенно
вольно, и, так сказать, грациозно соединенными с полнокровным реализ¬
мом» (там же, стр. 548).
Органическое сочетание правды и идейности, реального и идеального
в искусстве; соединение глубокого проникновения художника в скрытую
сущность социальных отношений, в объективные законы и тенденции раз¬
вития действительности с революционной идейностью и целеустремленно¬
стью; непримиримо критическое отношение к буржуазному миру и его
пережиткам, сочетающееся с утверждением коммунистических идеалов, с
прославлением героики революционной борьбы трудящихся и строитель¬
ства коммунизма — такова программа, начертанная основоположниками
революционного марксизма перед искусством и литературой будущего
социалистического общества. Эту программу наследует и осуществляет
передовое искусство наших дней — искусство социалистического реализма.

фальсификация философского
учения Маркса с позиций
иррационализма
Т. И. ОЙЗЕРМАН
Наиболее распространенным приемом буржуазной (а также и право¬
социалистической) фальсификации марксизма является отрицание внут¬
реннего единства, органически присущего этому учению, отрицание един¬
ства принципов научной идеологии рабочего класса на разных этапах ее
исторического развития. Так, еще в прошлом веке катедер-социалисты, а
вслед за ними и «легальные марксисты» противопоставляли друг другу
составные части марксизма, в особенности политическую экономию и на¬
учный социализм. П. Струве, например, утверждал, что можно быть мар¬
ксистом, не будучи... социалистом. Социал-демократические сторонники
так называемого «этического социализма», напротив, отвергали прежде
всего марксистскую политическую экономию и материалистическое пони¬
мание истории, выхолащивая тем самым научный социализм и превращая
его в абстрактно-гуманистическое и абсолютно безопасное для буржуазии
субъективно-мооальное долженствование. Э. Бернштейн и его сторонники
противопоставляли произведениям К. Маркса конца 40-х и начала 50-х го¬
дов его последующие якобы умеренные и нереволюционные произведения,
извращая истинный смысл «Капитала», замалчивая «Критику Готской
программы» и т. д.
С возникновением и развитием ленинизма, а особенно после победы
Великой Октябрьской социалистической революции, социал-демократиче¬
ские оппортунисты всячески старались противопоставить друг другу
Маркса и Ленина, вырыть пропасть между основоположником марксизма
и его величайшим продолжателем. Однако все эти фальсификаторские
приемы и концепции, неизбежно вступая в непримиримый конфликт
с фактами, оказались полностью несостоятельными и в значительной ме¬
ре потеряли свою силу даже среди противников марксизма. Не удиви¬
тельно поэтому, что враги марксизма-ленинизма ищут новые теоретиче¬
ские средства и аргументы для фальсификации марксистско-ленинской
теории. Одной из самых новейших и наиболее модных концепций этого
рода является фальсификация ранних философских трудов Маркса, в осо¬
бенности же его «Экономическо-философских рукописей»: молодой Маркс,
лишь становящийся материалистом и коммунистом, противопоставляется
зрелому Марксу, учение которого объявляется отступлением от первона¬
чальных гениальных и якобы иррационалистических идей.
Общеизвестно, что Маркс не сразу стал создателем научной идеоло¬
гии пролетариата; в начале своей общественно-политической деятельно¬
сти он был идеалистом и революционным демократом. Лишь в результате
титанической творческой работы Маркс в содружестве с Энгельсом соз¬
дал великую революционную науку, названную его именем. И вот буржу¬
азные «критики» марксизма подымают на щит, превозносят до небес и,
конечно, беззастенчиво извращают те ранние работы Маркса, на которых
еще лежит печать влияния гегелевского идеализма и фейербаховского
антропологизма. Именно эти произведения Маркса объявляются наиболее

ФАЛЬСИФИКАЦИЯ УЧЕНИЯ МАРКСА С ПОЗИЦИИ ИРРАЦИОНАЛИЗМА
41
глубокими философскими исследованиями и буквально высшей ступенью
развития философии марксизма. Нетрудно понять, что с этой точки зре¬
ния все последующее развитие диалектического и исторического материа¬
лизма рассматривается как непрерывная деградация.
Следует отметить, что «теоретической» основой этой фальсификации
является идеалистическое истолкование антропологизма, широко распро¬
страненное в современной буржуазной иррационалистической и, в част¬
ности, экзистенциалистской философии. Общеизвестно, что антрополо¬
гизм в 40—60-х годах прошлого века был исторической формой материа¬
лизма. В этом смысле мы говорим об антропологическом материализме
Л. Фейербаха. Это же имел в виду Н. Г. Чернышевский, называя свое
известное материалистическое исследование «Антропологический принцип
в философии». В. И. Ленин, указывая на узость этой применявшейся
Фейербахом и Чернышевским терминологии, вместе с тем решительно
подчеркивал ее материалистическое содержание: «И антропологический
принцип и натурализм суть лишь неточные, слабые описания материа¬
лизма» («Философские тетради», 1947, стр. 58). Однако в современной
буржуазной философии антропологизм, так же как и эмпиризм, стал раз¬
новидностью идеализма.
Ярким примером такого рода антропологического идеализма является
экзистенциализм, связанный прежде всего с именами М. Хейдеггера и
К. Ясперса. С точки зрения этих модных представителей философии им¬
периалистической реакции понятие существования (Existenz) применимо
лишь к тому бытию, которое сознает, что оно существует, переживает,
страдает, умирает и т. д., короче говоря, применимо лишь к человече¬
скому бытию; лишь оно является существованием. Все, что существует,
говорит К. Ясперс, сосредоточивается в человеке и исходит из него
(см. К. Jaspers «Rechenschaft und Ausblick». Munchen, 1951, S. 344).
Отсюда следует, что понятие небытия имеет один лишь смысл: смерть,
конец существования данного единичного Я.
Софистически обыгрывая диалектическое положение о единстве жиз¬
ни и смерти, бытия и небытия (жить — значит, умирать), экзистенциали¬
сты утверждают, что мы познаем «существование» как универсальную
основу всего существующего, являющегося, поскольку мы умираем или
приближаемся к смерти, испытываем страх, боль, страдание, заботу. Все
явления окружающей нас действительности представляют собой объекти¬
вации этих переживаний, составляющих якобы антропологическую приро¬
ду существования. Это значит, что научная картина мира представляет со-
бой всего лишь миф, созданный человеком. Не существует законов приро¬
ды, материи, массы, тяжести, химических элементов и т. п., существуют
лишь человеческие переживания, из которых слагается существование.
И эти переживания суть подлинные признаки реальности в отличие от при¬
знаков, указываемых наукой, которые в лучшем случае являются не
более чем шифрограммой, требующей экзистенциального (или антропо¬
логического) подтекста. Отсюда понятно категорическое утверждение Яс¬
перса: «Экзистенциальное мышление есть такое мышление, в котором не
познается какого-либо нового предмета. То, что мыслится предметно, само
по себе никаким предметом не является. Взор не находит объекта, но
озаряется, воспринимая самое себя, свое действие и сознание своего* су¬
ществования и притом благодаря тому, что это восприятие само является
внутренним действием» (К. Jaspers «Von der Wahrheib, Munchen
1951, S. 355).
Нетрудно видеть, что идеалистический антропологизм экзистенциа¬
листов представляет собой разновидность субъективного идеализма, в ко¬
тором на место познающего сознания ставится переживающее самое себя,
страдающее, несчастное сознание, которое ничего не знает (агностицизм)
и прозябает в постоянном страхе смерти, что вполне соответствует поло¬
жению современного умирающего, заживо гниющего капитализма.

42
Т. И. ОЙЗЕРМАН
Экзистенциалисты много разглагольствуют об опыте, практике, сводя
то и другое к переживанию изолированно взятого единичного субъекта и
противопоставляя переживание разуму, который всячески принижается
ими как якобы формальная способность к абстрактному мышлению, не¬
способному ухватить, постигнуть то живое, что образует существование
и его производные.
Экзистенциалисты провозглашают себя борцами против отвлеченного,
рассудочного понимания действительности, утверждая, что истина зависит
от «ситуации», что она определяется «коммуникацией», то есть общением
между людьми. Они пытаются также иррационалистически истолковать
диалектику бытия и познания, приходя к выводу, что мир как целое не¬
мыслим, что субъект и объект неотделимы друг от друга, что понятие су¬
ществования, хотя и является, по выражению Хейдеггера, «само собой
разумеющимся понятием», по самой природе своей не может быть опре¬
делено, так как оно не может быть предметом познания, а представляет
собой ту деятельность, которая познает, и притом самое себя, познает не
мышлением, а переживанием, интуицией, «практически».
Не требуется особой проницательности, чтобы увидеть, что эти ирра-
ционалистические концепции антропологического идеализма глубоко
враждебны антропологическому материализму Фейербаха и философским
воззрениям молодого Маркса. Но именно это иррационалистическое мифо¬
логизирование образует исходные позиции, с которых самоновейшие
«критики» марксизма пытаются противопоставить молодого Маркса диа¬
лектическому и историческому материализму. Отсюда понятно, почему
такой оголтелый противник марксизма-ленинизма, как М. Г. Ланге, из¬
вестный главным образом своими антимарксистскими писаниями, безапел¬
ляционно заявляет: «Антропологизм молодого Маркса содержит поло¬
жения, которые не устарели и сегодня» (М. G. Lange «Marasmus.
Leninismus. Stalinismus». Stuttgart, 1955, S. 33). Понятеа теперь и основ¬
ная задача, которую преследуют буржуазные «критики» марксизма, ис¬
толковывая воззрения молодого Маркса в иррационалистическом духе.
Эту задачу в категорической форме выразил французский католический
философ Е. Мунье, который писал: «Задача ближайших лет, несомненно,
состоит в том, чтобы примирить Маркса и Кьеркегора» (Е. Mounier
«Introduction aux existentialismes». Paris. 1947, стр. 90).
Чтобы разобраться в этой буржуазной попытке противопоставить
молодого Маркса учению Маркса, марксизму, необходимо хотя бы вкрат¬
це остановиться на антропологизме Фейербаха и его влиянии на Маркса
в начале 40-х годов XIX века.
Великой исторической заслугой Л. Фейербаха является возрождение
материализма, материалистическая критика гегелевского идеализма (то
есть наиболее развитой формы идеалистической философии), критика
религии и анализ ее гносеологических корней. Фейербах, несомненно, сде¬
лал шаг вперед по сравнению с предшествующим материализмом, однако
он не сумел преодолеть его метафизической ограниченности. Противопо¬
ставив старому материализму материализм антропологический, Фейербах
все же в основном остался метафизическим материалистом, а в понимании
общественной жизни — идеалистом. Подвергая критике христианство и
религию вообще, Фейербах приходил к выводу, что религиозное представ¬
ление о боге является не чем иным, как фантастическим представлением
о человеке. «Божественная сущность,— писал Фейербах,— есть не что
иное, как человеческая сущность, освобожденная от границ природы...»
(Избранные философские произведения, 1955, т. 1, стр. 165). Соответ¬
ственно этому Фейербах утверждал, что «вера в Христа есть вера в
человека» (там же, стр. 248). Но сущность человека не понималась Фей¬
ербахом как совокупность общественных отношений. Не видя обществен¬
но-исторических корней религии, Фейербах искал корни религиозного
сознания в антропологии, в человеческой природе вообще. Не поняв того,

ФАЛЬСИФИКАЦИЯ УЧЕНИЯ МАРКСА С ПОЗИЦИИ ИРРАЦИОНАЛИЗМА
43
что религия в современном ему обществе отражает господство стихийных
сил общественного развития над людьми, порабощение человека челове¬
ком, Фейербах полагал, что источником религии является разлад, проти¬
воречие в самой человеческой природе. «Теизм,— писал он,— коренится
в разладе между головой и сердцем» (там же, стр. 126). С этих же антро¬
пологических позиций подходил Фейербах к критике идеализма (истори¬
ческие корни которого он отождествлял с историческими корнями рели¬
гии), к анализу государства, искусства и т. д. Государство, например,
определялось им как родовая сущность человека; «государство — абсо¬
лютный человек»,—-писал Фейербах (там же, стр. 111).
Сводя философию к материалистически понимаемой антропологии,
превращая антропологию из специального учения о человеке в «универ¬
сальную науку»* Фейербах не всегда последовательно проводил материа¬
листическую линию, иногда допускал отступления от нее в сторону
идеализма. Так, например, он давал следующее определение понятия бы¬
тия: «Бытие, как предмет бытия, есть чувственное, созерцаемое, ощущае¬
мое бытие, бытие, которое можно любить... Любовь есть страсть, и толь¬
ко страсть есть признак бытия. Существует только то, что является объек¬
том страсти, будь он действительный или возможный» (там же, стр. 184).
Нетрудно видеть, что в данном случае Фейербах допускает уступки
такого рода идеалистической теории, которая пытается вывести бытие,
природу со всеми ее коренными особенностями из человеческих пережи¬
ваний (любовь, скорбь, боль, забота, надежда и т. п.). Тот факт, что
материя, бытие не является сверхчувственной реальностью, что она чув¬
ственно воспринимается человеком, не дает основания для того вывода,
который в данном случае вопреки основным положениям своего учения
сделал Фейербах. Однако само собой разумеется, что в целом антропо¬
логизм Фейербаха носил материалистический, исторически прогрессивный
характер. Это философское учение было прямо и непосредственно на¬
правлено против спекулятивного идеализма, религии и теологии, в защиту
материалистического сенсуализма. Оно содержало в себе зародыши исто¬
рического материализма и плодотворные, хотя и несовершенные попытки
научной оценки роли чувственной деятельности, практики в познании,
в жизни людей вообще.
Это прогрессивное материалистическое ядро философского учения
Фейербаха оказало несомненное влияние на Маркса и Энгельса в тот
период, когда они переходили от -идеализма к материализму, от револю¬
ционного демократизма к коммунизму. Но основоположники марксизма
никогда не были безоговорочными сторонниками Фейербаха. Так, напри¬
мер, Маркс никогда не разделял фейербаховского стремления найти в ре¬
лигии положительное, нравственное содержание. Уже в 1842 году Маркс
писал, что «религия, сама по себе, лишена содержания и живет не небом,
а землей, и с уничтожением той извращенной реальности, теорией которой
она является, она гибнет сама собой» (К. Маркс и Ф. Энгельс.
Соч., т. I, 1928, стр. 528). Эта точка зрения существенно отличается от
антропологизма Л. Фейербаха, поскольку здесь религия рассматривается
не как проявление человеческой сущности (сердце — сущность рели¬
гии, писал Фейербах), а как отражение извращенной (впоследствии
Маркс скажет: антагонистической) реальности.
Молодой Маркс в отличие от Фейербаха высоко ценил диалектику
Гегеля. Уже в докторской диссертации, то есть в 1841 году, Маркс харак¬
теризовал диалектику как бурный поток, уничтожающий конечные фор¬
мы. Но, создавая новое философское учение, качественно отличающееся
от всех предшествующих, давая гениальные научные ответы на вопросы,
поставленные (но не решенные) Гегелем и Фейербахом, Маркс не мог,
конечно, сразу же освободиться от Влияния гегелевского идеализма и
фейербаховского антропологизма. Не удивительно поэтому, что даже в
1844—1845 годах, став уже диалектическим материалистом и коммуни¬

44
Т. И. ОИЗЕРМАН
стом, Маркс излагает принципиально новое содержание своего учения за¬
частую в гегелевской и в особенности фейербаховской терминологии. Так,
например, в «Немецко-французском ежегоднике», в статьях, знаменую¬
щих окончательный переход Маркса на позиции материализма и научно¬
го коммунизма, Маркс, ставя, по существу, вопрос о социалистической
революции, говорит о человеческой эмансипации, противопостав¬
ляя ее политической эмансипации, то есть буржуазно-демократическому
преобразованию общества. Формально противопоставление человеческого
» политического не выходит за пределы антропологизма Фейербаха. По
существу же здесь речь идет о коренной противоположности между про¬
летарской и буржуазной революциями.
Это же имеет место и в «Экономическо-философских рукописях
1844 года», в которых материалистические и коммунистические воззрения
молодого Маркса выступают в неадекватной их действительному содер¬
жанию терминологии натурализма, гуманизма и антропологизма. Так,
характеризуя отделение производителя от средств производства, господ¬
ство продукта над производителем, эксплуатацию, частную собственность,
антагонистическую форму общественного разделения труда, Маркс обо¬
значает эти явления гегелевским (а также фейербаховским) термином
«отчуждение» и соответственно этому говорит об «отчужденном труде».
В этой же работе коммунизм характеризуется как «завершенный нату¬
рализм», а общественная собственность в противоположность частной
собственности называется «истинно человеческой». Показывая, как чело¬
век преобразует окружающий мир, овладевает стихийными силами при¬
роды, превращает природные силы в сваи собственные, человеческие силы,
Маркс употребляет такие выражения, как, например, «человеческая
сущность природы» или «истинная антропологическая природа»
(К. М а р к с и Ф. Энгельс. Из ранних произведений, 1956, стр
595,596).
Эти и другие аналогичные выражения молодого Маркса, создающе¬
го новое диалектико-материалистическое мировоззрение, в кривом зерка¬
ле буржуазной историографии превращаются в основные принципы...
идеалистической антропологии. Таким образом производится двойная
фальсификация ранних философских исследований Маркса: 1) от¬
дельные, не изжитые еще черты фейербаховского антропологизма выдают¬
ся за антропологическую систему взглядов; 2) антропологизм, который
у молодого Маркса еще в большей мере, чем у Фейербаха, был своеобраз¬
ным проявлением материалистического миропонимания, изоб¬
ражается в виде идеалистической, иррационалистиче-
с к о й философской теории.
В интересах исторической справедливости следует отметить, что пер¬
вые издатели «Экономическо-философских рукописей 1844 года»,
С. Ландсгут и И. Майер (последний — автор известной биографии Энгель¬
са), были далеки от того, чтобы толковать это выдающееся произведение
молодого Маркса в духе иррационализма. Они правильно указывали на
связь этого исследования Маркса с идеями Гегеля и Фейербаха и вместе
с тем подчеркивали, что в этом произведении Маркс, развивая идеи, вы¬
сказанные в «Немецко-французском ежегоднике», и предваряя «Святое
семейство» и «Немецкую идеологию», излагает основы материали¬
стического понимания истории (см. Karl Marx «Der histo-
rische Materialismus». Die Friihschriften, Herausgegeben von S. I.andshut
und I. P. Mayer. Erster Band, Leipzig, 1932, S. XXIX—XL). To же слелует
сказать о первом научном сообщении, посвященном «Экономическо-фи-
лософским рукописям» Маркса, которое годом раньше было опубликовано
Майером (J. Р. М а у е г «Ober eine unveroffentlichte Schrift von Marx».
«Rote Revue», Zurich, januar, 1931).
Однако необходимо также указать, что уже Ландсгут и Майер в
своем введении к «Экономическо-философским рукописям» положи¬

ФАЛЬСИФИКАЦИЯ УЧЕНИЯ МАРКСА С ПОЗИЦИЙ ИРРАЦИОНАЛИЗМА	45(
ли начало противопоставлению этого раннего произведения Маркса его
■последующим, зрелым трудам. Так, эти авторы объявили рукописи «но¬
вым откровением», которое якобы представляет исходный пункт для но¬
вого понимания марксизма в духе этического социализма, отвергающего
экспроприацию экспроприаторов и признающего лишь совершенствова¬
ние способностей человека. Еще дальше пошли Г. де Ман и Г. Маркузе.
Первый в статье «Вновь открытый Маркс», опубликованной в 1932 году
в журнале «Кампф», объявил, что «Экономическо-философские рукописи»
являются высшей ступенью развития марксизма. Последний в статье,
напечатанной в том же году в журнале «Гезельшафт», утверждал, что
значение рукописей Маркса заключается прежде всего в том, что в них
человек рассматривается как человек вообще, независимо от его принад¬
лежности к определенному классу. Таким образом, приоритет в деле
фальсификации «Экономическо-философских рукописей» принадлежит
правым социалистам. Следующим этапом в этом замаскированном походе
против марксистской философии являются выступления представителей
современной буржуазной иррационалистической философии. Здесь прежде
всего следует назвать объемистое сочинение западногерманского
профессора Эриха Тира «Антропология молодого Маркса по парижским
экономическо'-философским рукописям», которое в качестве введения от¬
крывает кельнское издание вышеуказанных рукописей Маркса (Karl
Marx «Nationalokonomie und Philosophie». Mit einem einleitenden Kom-
mentar iiber die Anthropologie des jungen Marx nach den Pariser okono-
misch-philosophischen Manuskripten von Erich Thier. Koln und Berlin.
1950).
Следуя за своими предшественниками в деле идеалистически-антро-
пологической обработки произведений молодого Маркса (Герберт Марку¬
зе, Пауль Тиллих, Гуго Фишер, Вальтер Дирке), Э. Тир на первой же
странице своего «комментария» безапелляционно утверждает, что связь
между марксизмом и экзистенциализмом признается всеми — и сторон¬
никами и противниками этих учений. Пытаясь обосновать это сногсшиба¬
тельное утверждение, ретивый критик поверхностно прослеживает форми¬
рование философских воззрений Маркса, насильственно сближая поло¬
жения Маркса с абсолютно чуждыми ему положениями идеалистического
антропологизма. Так, например, в «Немецко-французском ежегоднике»
Маркс указывал, что теория, овладевая массами, превращается в мате¬
риальную силу. Но для того, чтобы овладеть массами, теория должна
быть радикальной, революционной, выражать коренные социальные ин¬
тересы людей. В этом смысле Маркс писал: «Быть радикальным — зна¬
чит понять вещь в ее корне. Но корнем является для человека сам чело¬
век» (К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 1, 2-е изд., стр. 422). При¬
водя эти слова, Тир заявляет (стр. 8), что здесь мы имеем исходный
пункт той якобы экзистенциалистской концепции, к которой пришел Маркс
в «Экономическо-философских рукописях 1844 года». Ведь здесь человек
ставится в центре, объявляется корнем вещи! Само собой разумеется,
что в приведенных словах Маркса столько же экзистенциализма, сколько
марксизма в писаниях псевдоученого теолога Тира. Этот теолог полагает,
что гуманизм, учение о человеке, вообще является специфически экзи¬
стенциалистской темой; он просто не может выйти за пределы экзистен¬
циалистского отождествления существования вообще с существованием
человека.
В другом месте своего опуса (стр. 13) Тир цитирует статью Маркса
«Коммунизм и Аугсбургская «Allgemeine Zeitung», относящуюся к концу
1842 года, в которой говорится, что идеи, «которые овладевают нашей
мыслью, подчиняют себе наши убеждения и к которым разум приковы¬
вает нашу совесть,— это узы, из которых нельзя вырваться, «е разорвав
своего сердца, это демоны, которых человек может победить, лишь под¬
чинившись им» (К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 1, 2-е изд.,

46
Т. И. ОЙЗЕРМАН
стр. 118). В этих образных словах молодого Маркса экзистенциалистский
критик марксизма пытается обнаружить начало иррационалистского по¬
нимания действительности.
Но совершенно очевидно, что это положение Маркса, хотя и содер¬
жит в себе переоценку роли идей (поскольку в 1842 году Маркс был еще
идеалистом), абсолютно чуждо иррационализму, ибо последний всячески
принижает разум, интеллект, значение идей, выдвигая на первое место
бессознательное, интуитивное и т. п. Поэтому единственным основанием
для утверждений нашего протестантского теолога служит, очевидно, то,
что Маркс называет идеи демонами.
Переходя к «Экономическо-философским рукописям 1844 года», Тир
уже без всякого стеснения приписывает Марксу экзистенциализм и, в ча¬
стности, экзистенциалистскую критику Гегеля, а также экзистенциали¬
стское понимание природы как чего-то производного от человеческой чув¬
ственности, то есть существующего лишь в отношении к субъекту, антро¬
пологически. Известно, что в своих рукописях 1844 года Маркс дал ге¬
ниальный критический анализ гегелевской «Феноменологии духа». Маркс
писал: «Величие гегелевской «Феноменологии» и ее конечного результа¬
та — диалектики отрицательности как движущего и порождающего прин¬
ципа— заключается, следовательно, в том, что Гегель рассматривает са-
мопорождение человека как процесс, рассматривает опредмечивание как
распредмечивание, как самоотчуждение и снятие этого самоотчуждения,
в том, что он, стало быть, ухватывает сущность труда и понимает пред¬
метного человека, истинного, потому что действительного, человека как
результат его собственного труда» (К. Маркс и Ф. Энгельс. Из ран¬
них произведений, стр. 627).
Совершенно очевидно, что речь здесь идет о роли труда в процессе
возникновения и развития человечества, то есть о том, что впоследствии
в более популярной и систематической форме изложил Энгельс в работе
«Роль труда в процессе* превращения обезьяны в человека». Маркс отме¬
чает, что Гегель указал на роль труда в человеческой истории, но сам
труд (об этом Маркс говорит ниже) понимал как абстрактно-духовный,
как деятельность самосознания. Трудовую деятельность, изменяющую
природу, создающую различные предметы и воплощающуюся в них,
Гегель характеризовал как отчуждение и самоотчуждение человеческой
сущности, поскольку, созданные или преобразованные человеком, эти
формы существования человеческой деятельности уже независимы от него
и образуют условия его деятельности. При этом, как подчеркивает Маркс,
«различные выступающие в «Феноменологии» формы отчуждения яв¬
ляются только разными формами сознания и самосознания» (там же).
Поскольку человека Гегель приравнивает к самосознанию, постольку,
как указывает Маркс, «отчужденный предмет человека, его отчужденная
сущностная действительность есть не что иное, как сознание отчуж¬
дения, всего лишь (мысль об отчуждении...» (там же, стр. 638), а не
реальный процесс материальной трудовой деятельности человека, который
в определенных исторических условиях приобретает антагонистический
характер: продукт труда начинает господствовать над человеком. По¬
следнего обстоятельства, то есть связи отчуждения с определенными ис¬
торическими условиями, Гегель также не видел, ибо он, по словам
Маркса, «рассматривает труд как сущность, как подтверждающую себя
сущность человека; он видит только положительную сторону труда, но
неотрицательную» (там же, стр. 627).
Конечно, положения Маркса о роли труда и отчуждения (как анта¬
гонистической формы трудовой деятельности) весьма далеки еще от того
классического изложения основ исторического материализма, которое
впоследствии было дано Марксом в знаменитом предисловии к «К кри¬
тике политической экономии». Однако нет никакого сомнения в том, что
речь здесь идет именно об основах исторического материализма, что, не¬

ФАЛЬСИФИКАЦИЯ УЧЕНИЯ МАРКСА С ПОЗИЦИЙ ИРРАЦИОНАЛИЗМА	47
смотря на чуждую последующему развитию марксизма терминологию,
здесь излагается учение, в корне противоположное идеализму Гегеля и
качественно отличное от антропологического материализма Фейербаха.
Но профессор Тир предпочитает превращать терминологию Маркса в со¬
держание его мыслей, в то время как действительное содержание того,
что говорит Маркс, им игнорируется или прямо извращается.
Маркс раосматривает человека в неразрывном единстве с природой,
ибо человек есть не сверхприродное существо-, а высший продукт развития
природы, природа в своем высшем проявлении. Поэтому Маркс называет
человека «природным существом». В этом смысл таких выражений
Маркса, как «человечность природы», или положения Маркса о том, что
благодаря производству (а именно в нем Маркс в отличие от Фейербаха
прежде всего видит единство человека с природой) «человек наглядно
стал для человека бытием природы, а природа наглядно стала для него
бытием человека...» (там же, стр. 598). Впоследствии Маркс отказался
от такого рода терминологии, но ее принципиальный материалистический
смысл, конечно, не подлежит сомнению, поскольку Маркс постоянно под¬
черкивает, что природа вечна и существует независимо от человека и чело¬
вечества.
Конкретизируя свое понимание единства человека и природы, Маркс
гениально показывает, что все человеческие чувства имеют своей предпо¬
сылкой определенные предметы природы, в том числе и предметы, пре¬
образованные или созданные человеческой деятельностью. Так, например,
глаза, уши и другие органы существуют потому, что объективно имеются
предметы зрительного или слухового восприятия. Чувство голода, указы¬
вает Маркс, также предполагает природу, предметы, находящиеся вне и
независимо от этого чувства. Соответственно этому Маркс утверждает,
что предметы влечений человека «существуют вне его, как не зависящие от
него предметы; но эти предметы суть предметы его потребностей; это —
необходимые, существенные для проявления и утверждения его сущност¬
ных сил предметы» (там же, стр. 631).
Экзистенциалистский «критик» Маркса идеалистически переворачи¬
вает совершенно ясное положение Маркса о единстве человека и природы,
превращает его (а 1а Авенариус) в пресловутую принципиальную коорди¬
нацию и, истолковывая последнюю в духе идеалистического антрополо¬
гизма, объявляет, что для Маркса природа является чисто человеческой
реальностью, отчуждением человеческой сущности, воплощением челове¬
ческих переживаний, страстей и т. д.
Тир цитирует положение Маркса, согласно которому чувственная
деятельность человека носит не только антропологический характер, но
представляет собой вместе с тем онтологическое утверждение сущности
природы. Здесь у Маркса речь идет о том, что деятельность человека,
сама по себе будучи проявлением развития природы, означает вместе с
тем изменение природы, создание или уничтожение определенных пред¬
метов, которое имеет место даже в процессе биологической жизнедея¬
тельности, не говоря уже о труде. Именно поэтому Маркс говорит, что
благодаря развитию промышленного производства «онтологическая сущ¬
ность человеческой страсти осуществляется как во всей своей целостно¬
сти, так и в своей человечности» (там же, стр. 616).
Ухватившись за это и другие аналогичные выражения Маркса, Тир
выдумывает никогда не существовавшее учение Маркса об «онтологии
человеческой сущности» (см. цит. введение, стр. 88—94), которая оказы¬
вается якобы онтологией природы, то есть учением о ее всеобщей основе
и закономерностях. С этой точки зрения сущность всего существующего
чувственна, человечна. Человечность становится космологическим опреде¬
лением бытия. Соответственно этому Марксу приписывается «основопола¬
гающее уравнение природности и общественности» (там же, стр. 92),
или же, говоря проще, сведение всего природного к человеческому, к об¬

48
Т. И. ОИЗЕРМАН
щественному1. С этой точки зрения не природа является естественным
основанием или условием общественной жизни, а, напротив, общество,
человек образует базис природы, законы которой изображаются в виде
«отчуждения» чувственной природы человека. Таким образом закон все¬
мирного тяготения легко можно выдать за специфическую форму комму¬
никации между людьми, а шквал на море или самум в пустыне — за не¬
вротическую реакцию или, если хотите, буйное помешательство. Такова
точка зрения экзистенциализма и,'по-видимому, Тира. Но парадокс заклю¬
чается в том, что эта нелепая субъективно-идеалистическая концепция
(прикрывающая субъективный идеализм признанием множества чув¬
ствующих, переживающих индивидов, взаимодействующих друг с другом)
приписывается Марксу, который именно в это время, в 18.44 году, уже
начал борьбу против младогегельянского субъективного идеализма, рас¬
творяющего внешний мир в мифическом спекулятивном самосознании.
Однако Тир умалчивает о выступлении Маркса против субъективизма
младогегельянцев. И это позволяет ему изображать Маркса субъективи¬
стом антропологического толка, рассматривающим «предметность как
необходимое 'следствие осуществления человеческой сущности» (т а м ж е,
стр. 94).
Экзистенциалистский «критик» марксизма замалчивает не только
борьбу Маркса против младогегельянского субъективизма, но и прямые,
недвусмысленные положения «Экономическо-философских рукописей»,
непосредственно говорящие о том, что природу нельзя вывести из челове-
ка, что она существует вечно, независимо от человека. Между тем доста¬
точно процитировать соответствующие места из рукописей Маркса, чтобы
эта бесспорная истина стала абсолютно очевидной. Как бы предвидя не¬
лепые обвинения будущих «критиков», Маркс категорически заявляет,
что сама постановка вопроса о сотворении человека или природы
является продуктом неправомерного абстрагирования от того, что су¬
ществует, от объективной реальности. «Задаваясь вопросом о сотворении
природы и человека,— пишет Маркс,— ты тем самым абстрагируешься
от человека и природы. Ты полагаешь их несуществующими и тем не ме¬
нее хочешь, чтобы я доказал тебе их существование. Я говорю тебе:
откажись от своей абстракции, и ты откажешься от своего вопроса; если
же ты хочешь придерживаться своей абстракции, то будь последователен,
и когда ты мыслишь человека и природу несуществующими, то мысли
несуществующим и самого себя, так как ты тоже — и природа и чело¬
век» (К. М а р кс и Ф. Э н г е л ь с. Из ранних произведений, стр. 597 —
598). Это положение Маркса наголову разбивает идеалистическую фаль¬
сификацию его взглядов, показывая, что он, разрабатывая материалисти¬
ческое понимание истории, исходил из материалистического решения ос¬
новного вопроса философии, достраивал материализм доверху, как на
это неоднократно указывал В. И. Ленин.
Какую же цель непосредственно преследуют буржуазные «критики»
марксизма, изображающие молодого Маркса (Маркса, ставшего уже
материалистом и коммунистом, хотя и не освободившегося еще полностью
от старых идеалистических и антропологических оборотов, фразеологии)
представителем модного ныне идеалистического антропологизма и чуть
ли не экзистенциалистом? Противопоставляя Маркса философии марксиз¬
ма, буржуазные «критики», естественно, пытаются таким образом дискре¬
дитировать диалектический материализм и заодно укрепить свои соб¬
ственные позиции, причислив молодого Маркса к своему лагерю.
1 Этот аргумент иррационалиста Э. Тира восприняв и неотомистом Я. Гоммесом.
В своей книге «Технический Эрос», в которой все содержание материалистической ди¬
алектики сведено к содержанию «Экономическо-философских рукописей», Гоммес
утверждает, что с точки зрения Маркса «природа является лишь частью человеческо¬
го мира», в виду чего науки о природе являются, в сущности, науками об обществе
(Jakob Нот me s «Der technische Eros». Freiburg, 1955. S. 24, 166).

ФАЛЬСИФИКАЦИЯ УЧЕНИЯ МАРКСА С ПОЗИЦИЙ ИРРАЦИОНАЛИЗМА	49
Один из упоминавшихся выше оголтелых врагов марксизма-лениниз¬
ма, Ланге, заявляет, и, конечно, не без боли сердечной, что «в настоящее
время Карл Маркс как философ имеет наибольшее количество сторонни¬
ков...» (М. G. Lange «Marxismus. Leninismus. Stalinismus». S. 12).
Удивительно ли, что некоторые экзистенциалисты объявляют Маркса
своим предшественником, подобно тому как некоторые неопозитивисты
готовы приблизить его к Конту и Спенсеру, а кое-кто из неотомистов «об¬
наруживает» в.Марксе душу, родственную «святому» Фоме Аквинскому
(достаточно вспомнить в этой связи сочинение австрийского неотомиста,
бывшего декана теологического факультета в Граце М. Рединга «Фома
Аквинский и Карл Маркс»).
Какова же специальная цель экзистенциалистской, идеалистически-
антропологической обработки молодого Маркса? Цель эта совершенно
очевидна: выдвинуть на первый план якобы неизменную человеческую
природу, принизить и в конечном итоге свести на нет величайшее значе¬
ние тех социальных преобразований, необходимость которых была дока¬
зана марксизмом и которые осуществлены уже в странах социалистиче¬
ского лагеря. Идеалист-антрополог рассуждает о том, что все существую¬
щее коренится в человеческой природе, в человеческом существовании.
Значит, никакое преобразование независимых от индивида социальных
условий не может изменить судьбы личности. Человек всегда и везде был,
есть и будет чувственным, страдающим, исчезающим в небытии, неповто¬
римым, единичным, индивидуальным существованием. Стоит ли после
этого бороться против капитализма, против социального зла, если зло это
таится в самом человеческом существовании? И эта субъективно-идеали¬
стическая, насквозь аморальная концепция, отвергающая прогресс и необ¬
ходимость борьбы за интересы трудящихся, приписывается Марксу, че¬
ловеку, который уже в своем школьном сочинении «Размышления юноши
при выборе профессии» объявил своим единственным призванием служе¬
ние благу человечества и который отдал всю свою прекрасную жизнь са¬
моотверженному служению угнетенным и эксплуатируемым!
Следует, однако, иметь в виду, что экзистенциалистская концепция
человеческого существования и морали имеет известное влияние в мелко¬
буржуазных кругах, среди некоторой части молодежи, в том числе и в
странах народной демократии. Об этом, в частности, свидетельствует та
борьба, которую ведут в Германской Демократической Республике пред¬
ставители марксизма-ленинизма против идеалистическо-антропологиче¬
ской философии Э. Блоха, рассматриваемой последним как дальнейшее
развитие диалектического и исторического материализма. В статьях
Р. Гроппа, Р. Шульца, Г. Менде, Г. Лея и других авторов, опублико¬
ванных в недавно вышедшем сборнике «Ревизия марксизма Эрнстом
Блохом» («Ernst Blochs Revision des Marxismus». Berlin, 1957), убеди¬
тельно показано, что попытки Блоха «гуманизировать» природу, то есть
истолковать ее в терминах, характеризующих чувственную жизнь индиви¬
дуума, неизбежно приводят в реакционный лагерь буржуазной иррацио-
налистической философии.
Современная буржуазная философия стремится с помощью антропо¬
логического идеализма теоретически обосновать эгоцентризм и зоологи¬
ческий индивидуализм, чтобы отвлечь трудящиеся массы от их борьбы за
мир, демократию, социализм. С этой же целью используются и элементы
антропологизма и абстрактного гуманизма в воззрениях молодого Маркса.
Ярким примером этого может быть также доклад одного из лидеров с.-д.
партии Германии на съезде СДПГ в 1956 году, К. Шмида. В этом докла¬
де, ссылаясь на Маркса (но не упоминая, что речь идет о ранней его ра¬
боте), Шмид утверждает, что в условиях буржуазного общества труд
отделяет человека как от природы, так и от самого себя и от рода чело¬
веческого. !Как видите, К. Шмид ничего не говорит об эксплуатации рабо¬
чего, о присвоении капиталистом его труда. Все сводится к отношениям
4.	«Вопросы философии» № 3.

50
Т. И. ОИЗЕРМАН
индивидуума к природе, к самому себе, к человеческому роду. Характе¬
ризуя социалистическое общество, Шмид указывает, что «тогда факти¬
чески будет достигнуто такое состояние, которое Маркс характеризовал
следующими словами: человек свободен тогда, когда он видит себя в со¬
зданном им самим мире» («Vorwarts» от 20 июля 1956 года). И тут с.-д.
теоретик умалчивает об экономических условиях социализма, об основ¬
ных чертах социалистического строя. Так же поступает и один из сорат¬
ников К. Шмида, с.-д. депутат бундестага Ф. Эрлер, который в своем
выступлении, опубликованном в «Vorwarts» от 15 июня 1956 года, сле¬
дующим образом формулирует задачи социалистического преобразова¬
ния общества: «Речь идет о преодолении самоотчуждения человека, о
том, чтобы вернуть ему самого себя... Это означает осуществление одной
из целей, поставленных Марксом».
Да, Маркс говорил о преодолении самоотчуждения человека, форму¬
лируя этим несвойственным зрелому марксизму языком задачи социализ¬
ма. Но уже тогда, в 1844 году (не говоря уже о последующем периоде),
Маркс совершенно недвусмысленно указывал, что необходимым усло¬
вием осуществления социализма является социалистическая революция,
уничтожение частной собственности на средства производства. Об этом-
то умалчивают и Шмид, и Эрлер, и другие «интерпретаторы» Маркса
из среды правых социалистов. Используя антропологическую фразеоло¬
гию ранних работ Маркса, они пытаются прикрыть свою измену мар¬
ксизму, выдать антропологическое учение о человеке за социалистическое
разрешение проблемы личности и общественного развития вообще. Вот
почему разоблачение идеалистически-антропологической фальсификации
философии марксизма, так же как и глубокое исследование историческо¬
го процесса возникновения и развития диалектического и исторического
материализма, является одной из насущных задач марксистско-ленинской
философии.

Карл Поппер—«критик» Маркса
А.	Ф. БЕГИАШВИЛИ
Представители неопозитивистской философии не раз заявляли о своей
политической нейтральности. В прошлом отдельные ее представители
были не прочь выдать себя за оппозиционеров по отношению к буржуаз¬
ному строю. Отто Нейрат и Филипп Франк разрешали себе даже положи¬
тельные высказывания о марксизме. Однако за последние полтора деся¬
тилетия ситуация резко изменилась. Как и вся буржуазная философия и
социология, неопозитивизм эволюционировал вправо. «После второй миро¬
вой войны,— пишет М. Корнфорт,— когда в мире образовалось два лаге¬
ря— лагерь социализма и мира и лагерь империализма и подготовки
третьей мировой войны,— некоторые позитивистские философы... высту¬
пили открытыми пропагандистами империалистического лагеря» («Наука
против идеализма», 1957, стр. 518). В этой связи Корнфорт называет и
имя Поппера.
Карл Поппер пользуется широкой известностью среди современных
философов-позитивистов. Им написана большая работа «Логика иссле¬
дований», содержащая интересный анализ ряда важных логических про¬
блем. Но из-под его пера вышли также «труды», которые усиленно рас¬
пространяются на Западе в качестве «противоядия» против марксизма,—
опубликованная в 1945 году и затем дважды переиздававшаяся книга
«Открытое общество и его враги», а также «Нищета историцизма», вы¬
шедшая отдельным изданием в 1956 году во Франции.
Пытаясь создать видимость объективной и беспристрастной критики
марксизма, Карл Поппер отмечает искренность желания Маркса помочь
угнетенным, одобрительно отзывается о попытках применить рациональ¬
ный, научный метод к проблемам общественной жизни. Но позитивист
Поппер только в этом видит положительное в учении Маркса. Не нра¬
вятся же ему... основные положения марксизма.
Поппер выдвигает против марксизма два основных обвинения: во-
первых, Маркс в своей социологии якобы пользуется порочным методом,
который он называет «историцизмом», во-вторых, социология Маркса
является-де пророческой, профетической социологией, а не «социотехни¬
кой», не «социальной инженерией». Вся дальнейшая критика Понпера
основывается на этих двух положениях.
Посмотрим, насколько обоснованы упреки, бросаемые им в адрес
Маркса. Под методом «историцизма» Поппер имеет в виду теорию, кото¬
рая «делает своей основной задачей исторические предсказания» и ут¬
верждает, что эта цель может быть достигнута, если будут открыты
«законы», «ритм» или общие тенденции, господствующие в историческом
развитии (см. К- Popper «La misere de L’historicisme». Introduction
11956, p. XV).
Этот метод, по мнению Поппера, глубоко ошибочен и бесплоден.
И поскольку его придерживался и Маркс, то его социология страдает
всеми недостатками, порождаемыми этим методом.
Софистичность критики марксизма Поппером проявляется уже в том,

52
А. Ф. БЕГИАШВИЛИ
что, критикуя так называемый «историцизм», Поппер произвольно объ¬
единяет учения мыслителей совершенно различных направлений. В ре¬
зультате ошибки одних исследователей приписькваются другим. Это вид¬
но, наггример, из рассмотрения им вопроса о возможности научного пред¬
сказания того иди иного пути развития общества. Сторонники 'историциз¬
ма, пишет Поппер, считают, что предсказания должны основываться на
исторических законах. Вместе с тем они признают, что обычный метод ге¬
нерализации, при помощи которого мы изучаем законы, неприложим к
общественным явлениям. В этой сфере нет неизменного, повторяющегося
порядка, поэтому генерализация невозможна. Они утверждают,, продол¬
жает Пойпер, что единственным универсальным законом, пригодным для
общества, может быть закон эволюции, который объясняет переход от
одного периода к другому. Однако Поппер намерен опровергнуть также
закон эволюции, чтобы затем протащить положение о непознаваемости
исторических закономерностей. С этой целью он пытается доказать, что
поскольку развитие человеческого общества в целом есть единичный факт,
то наблюдение за этим единичным фактом не может служить основанием
для того, чтобы сформулировать универсальный исторический закон.
Каждый закон, пишет он, должен быть верифицирован другими явления¬
ми, а это невозможно сделать, если мы ограничиваемся наблюдениями
единичных фактов. Поэтому говорить об универсальных законах в раз¬
витии-общества невозможно.
Мы не ставим своей целью решить вопрос о том, насколько прав
Поппер в' критике различных школ историцизма. Но его критика, на¬
правленная против марксизма, совершенно беспредметна.
Маркс показал, что нельзя говорить о человеческом обществе кай
аморфном и нерасчлененном целом. Нужно помнить, что в единое
человеческое общество входят разные народы, находящиеся на разных
ступенях исторического развития. Маркс отмечает, что отсталым странам
предстоит пройти в общем те же ступени исторического развития, которые
прошли более передовые страны. Изучение истории общества позволяет
заключить, что наука вправе как формулировать общие законы, так и
верифицировать их. Закономерности, подмеченные в развитии одной
страны, можно верифицировать на примере истории других стран, кото¬
рым предстоит пройти те же ступени развития.
Критика Карла Поппера не может поколебать положения марксист¬
ской социологии о возможности предсказывать ход исторического разви¬
тия на основе изучения объективных законов развития общества.
Рассмотрим далее второе обвинение, выдвинутое Поппером против
Маркса, состоящее в том, что в социологии Маркса нет элементов «социо¬
техники» и будто она является профетической социологией. Следует ска¬
зать несколько слов о делении Поппером предсказаний на «профетиче-
ские» и «технологические». Поппер предлагает называть «профетически-
ми» предсказания таких явлений, предотвратить которые мы бессильны.
Если же наши предсказания касаются тех мероприятий, которые необхо¬
димо предпринять для достижения определенного результата, то такие
предсказания он называет технологическими.
Обвинение Поппера сводится к тому, что Маркс будто бы отказался
.от «технологических» предсказаний и всю социальную технологию объя¬
вил утопией. Это якобы привело Маркса к борьбе против утопистов.
Между тем «технологические» предсказания, как называет их Поппер,
имеют смысл лишь тогда, когда они учитывают «профетические» пред¬
сказания. Прежде чем составлять проекты будущего устройства обще¬
ства, необходимо установить с помощью науки, возможно ли их осуще¬
ствление и пойдет ли развитие общества по тому направлению, которое
предполагалось при составлении «технологических» проектов. В против¬
ном случае «технологические» предсказания останутся лишь пустыми

КАРЛ ПОППЕР —«КРИТИК» МАРКСА
53
мечтаниями, не имеющими никакой практической ценности. Исходя из
этого, марксизм критикует утопистов не потому, что считает невозможным
создание проектов будущего устройства общества, а потому, что утописты,
составляя свои проекты, как раз не видели той реальной общественной
силы, которая могла бы осуществить их. Вследствие этого они не могли
научно обосновать возможность осуществления своих замыслов. Таким
образом, всякое научное предсказание, ставящее своей целью дать кар¬
тину будущего устройства общества, необходимо включает два момента:
с одной стороны, предсказание направления дальнейшего развития обще¬
ства (то, что Поппер называет «профетическими» предсказаниями); с
другой стороны, основанные на этом проекты устройства будущего обще¬
ства. Оба эти момента неразрывно связаны между собой, и их противопо¬
ставление друг другу теоретически несостоятельно.
Наиболее слабыми в работе Поппера являются те разделы, где он
пытается доказать, будто марксизм признает только «профетические»
предсказания, и описывает трудности, выпавшие вследствие этого на долю
коммунистов России. Здесь субъективизм и искажение фактов достигают
такой степени, что порой трудно узнать осторожного и тонкого автора
«Логики исследований».
Поппер пишет, что Маркс часто подчеркивал различие между
чисто историческим методом и анализом социальной структуры будущего
общества. Такой анализ Маркс будто бы назвал утопическим и несостоя¬
тельным. Поппер при этом ссылается на Ленина, который якобы утверж¬
дал, что в работах Маркса нельзя найти ни одного слова об экономике
социализма, кроме самых общих лозунгов. Каждая фраза, в том числе и
ссылка на Ленина, является сплошной фальсификацией.
Маркс, опираясь на свой метод исследования — диалектический мате¬
риализм, предсказал социальную структуру коммунистического общества
в ее наиболее общих чертах. Но он не видел возможности и необходи¬
мости «предсказывать» все детали устройства будущего общества. Об
этом говорит В. И. Ленин в работе «Государство и революция»: «У Мар¬
кса нет ни тени попыток сочинять утопии, по-пустому гадать насчет
того, чего знать нельзя. Маркс ставит вопрос о коммунизме, как есте¬
ствоиспытатель поставил бы вопрос о развитии новой, скажем, биоло¬
гической разновидности, раз мы знаем, что она так-то возникла и в та¬
ком-то определенном направлении видоизменяется» (Соч., т. 25, стр. 430).
Маркс никогда не отказывался от анализа будущего устройства обще¬
ства и называл утопическими лишь те проекты, которые не учитывали
опыта реальной истории и являлись плодом фантазии отдельных мыс¬
лителей.
Как отмечал В. И. Ленин, «Манифест Коммунистической партии»
подвел общие итоги истории и указал на необходимость свержения бур¬
жуазии. Но вопрос о государстве ставился еще в самых общих чертах. На
основе опыта революции 1848—1851 годов Маркс выдвинул теорию слома
буржуазной государственной машины; а опыт Парижской коммуны дал
ему возможность ответить на вопрос, чем заменить разбитую государ¬
ственную машину.
Правильно понимать марксизм можно лишь при научном подходе
к рассмотрению или оценке поднятых им проблем. Позитивизм, вступив
на ненаучный путь, оказался бессильным правильно понять основные поло¬
жения марксизма и тем более критиковать его. И если Попперу кажется
удивительным и противоестественным то, что Маркс в свое время не соста¬
вил точного проекта социалистического общества в России, то это лиш¬
ний раз свидетельствует о том, что Поппер не разобрался в том учении,
которое он подвергает критике.
Поппер с серьезным видом доказывает марксистам, что «существует
взаимодействие между экономическими условиями и идеями, а не про¬
стая односторонняя зависимость последних от первых!» (К. Popper

54
А. Ф. БЕГИАШВИЛИ
«Open Society», v. Н, 1945, p. 100). Совершенно ясно, что Поистер, собрав¬
шись критиковать марксизм, не дал себе труда ознакомиться с известны¬
ми письмами Энгельса по вопросам исторического материализма, а также
с современной марксистской литературой. Вопрос об обратном воздейст¬
вии надстройки на экономический базис, об организующей роли передо¬
вых идей в марксистской литературе освещен достаточно широко. Поэто¬
му Поппер, поучая марксистов азбучным истинам марксизма на общеиз¬
вестных примерах, взятых из практики социалистического строительства
в СССР, оказывается в смешном положении человека, ломящегося в от¬
крытую дверь.
Особенно яростно полемизирует Поппер с Марксом по поводу его
теории государства и называет это главным вопросом дискуссии. Он воз¬
ражает против положения о зависимости политики от экономики. Основ¬
ной тезис, который он стремится доказать, заключается в следующем:
«Политическая власть и контроль, осуществляемый ею, это главное. Эко¬
номические силы не должны господствовать над политической властью»
(там же, стр. 118). Таким образом, Поппер пытается представить бур¬
жуазное государство как орудие, которое может устранить все отрицатель¬
ные явления, имеющиеся в капиталистическом обществе, путем контроля
и наблюдения за экономикой страны.
Рассуждения Поппера сводятся примерно к следующему. Свобода,
если она неограниченна, уничтожает себя. Неограниченная свобода при¬
водит к тому, что сильный человек может поработить слабого и лишить
его свободы. Это он называет «парадоксом свободы». Поэтому государство
в известной мере должно ограничивать свободу отдельных личностей при
помощи законов. Но это хче учение, продолжает Поппер, приложимо и
к экономической сфере. Неограниченная экономическая свобода так же
уничтожает себя, как и неограниченная личная свобода, ибо экономиче¬
ски более сильный может поработить экономически более слабого; по¬
этому необходимо построить социальные институты, которые при помощи
государства будут защищать экономически слабых людей от экономиче¬
ски более сильных.
Так «доказывает» Поппер приоритет политики и государственной
власти над экономикой. Однако аналогия, проводимая Поппером для до¬
казательства своего основного положения, явно неудачна. Выход нужно
искать не в государственной опеке над экономически слабыми члена?ли
общества, а в уничтожении экономического неравенства. Нужно устра¬
нить самую основу порабощения и эксплуатации человека челове¬
ком, а это возможно лишь при условии социального равенства. Марксизм
указывает этот путь — уничтожение частной собственности на средства
производства. Идиллическая картина государственной опеки, рисуемая
Поппером, свидетельствует о том, что он весьма далек от правильного
понимания движущих сил и законов развития классового общества.
Нужно обладать большой наивностью, чтобы полагать, будто экономиче¬
ски более сильные классы не попытаются подчинить себе государствен¬
ную власть. Действительно, вся история классового общества показывает,
что государство всегда являлось орудием насилия в руках самого могу¬
щественного, экономически господствующего класса, который при помо¬
щи государства становится также политически господствующим классом
и приобретает таким образом новые средства для подавления и эксплуа¬
тации угнетенного класса.
Нарисовав свой путь достижения разумного и справедливого устрой¬
ства общества, Поппер обрушивается на марксистское учение о со¬
циализме. Он начинает полемику возражениями против возможности
создания бесклассового общества. Если мы и примем те предпосылки, из
которых исходит Маркс, пишет он, то возможность создания бесклассового
общества отнюдь еще не вытекает из них. «Солидарность класса, согласно

КАРЛ ПОППЕР—«КРИТИК» МАРКСА
55
анализу самого Маркса, есть часть его классовой сознательности, а клас¬
совая сознательность, в свою очередь, в значительной степени порождает¬
ся классовой борьбой. Нет никаких реальных оснований считать, что ин¬
дивиды, составляющие класс пролетариев, сохранят это классовое един¬
ство, как только прекратится воздействие борьбы против общего клас¬
сового врага» (К. Popper «Open Society», v. II, p. 127). Здесь Поппер
вновь встает на путь софистики. Ведь прежде чем говорить о классовом
союзе, необходимо уяснить, что же такое этот классовый союз и как его
понимает марксизм. Поппер, однако, обходит этот элементарный принцип
научной критики, искажая в первую очередь действительное содержание
этого понятия. Он считает классовую солидарность чем-то вроде военно¬
го союза. Пока есть необходимость борьбы против общего врага, военный
союз существует, кончилась борьба — и нет никакой необходимости со¬
хранять его. Марксизм считает, что классовую солидарность нельзя рас¬
сматривать как политическое или военное соглашение. Классовая соли¬
дарность пролетариата складывается из двух моментов: с одной стороны,
из той организованности и той способности к совместным действиям, ко¬
торые характеризуют пролетариат и воспитываются в нем в процессе об¬
щественного производства, с другой стороны, классовая солидарность
зиждется на сознании общности целей, стоящих перед всеми про¬
летариями, и той роли, которую пролетариат должен играть в истории,
роли созидателя нового и справедливого устройства человеческого общест¬
ва. Понятно, что эта новая задача, встающая перед пролетариатом после
победы над буржуазией, служит такой же прочной основой для классовой
солидарности, как и задача борьбы с буржуазией.
Полемизируя с марксистами, Поппер неоднократно заявлял, что его
возражения опираются на данные опыта, наблюдений. Однако из сферы
его наблюдений выпал опыт Советского Союза и стран народной демокра¬
тии. Если бы Поппер действительно наблюдал за событиями, происходя¬
щими в социалистических странах, то он, безусловно, увидел бы, что после
победы социалистической революции классовая солидарность не исчезает,
а укрепляется, перерастая в морально-политическое единство народа.
Вопреки действительным фактам Поппер пытается доказать, что
победа социалистической революции не уничтожает эксплуатацию. По его
мнению, после победы революции ее лидеры образуют новый правящий
класс, особый род аристократии и бюрократии. Поскольку они обладают
большими привилегиями по сравнению с группой менее счастливых рабо¬
чих, то это равносильно эксплуатации последних. Поэтому нельзя счи¬
тать, что эксплуатация исчезает вместе с уничтожением буржуазии.
Поппер выступает в качестве проповедника излюбленного антимар¬
ксистского тезиса, широко распространяемого буржуазной пропагандой, о
наличии в социалистическом обществе эксплуататорского класса. Однако
в этом случае аргументация Поппера основывается на передержках и
безусловном незнании как марксизма, так и действительного положения
в социалистических странах. Он исходит из того, что и после победы
социалистической революции остаются (и не могут не оставаться) раз¬
личия в материальном положении членов общества. Но эти различия
обусловлены уровнем квалификации работников и сложностью труда, ими
выполняемого, что, конечно, не имеет ничего общего с эксплуатацией чу¬
жого- труда. Поппер не может не знать, что эксплуатация означает при¬
своение чужого труда и что для этого необходимо наличие частной соб¬
ственности у эксплуататора и отсутствие таковой у эксплуатируемого.
Поэтому совершенно недопустимо отождествлять различия в материаль¬
ном положении членов социалистического общества и эксплуатацию чу¬
жого труда.
Другим объектом нападок Поппера на марксизм является теория
социалистической революции. Маркс, заявляет Поппер, начал свою
деятельность как радикал, а впоследствии перешел на более умеренные

56
А. Ф. БЕГИАШВИЛИ
позиции. Его радикальная позиция выражена в «Капитале», где он гово¬
рит о невозможности изменить капитализм постепенными реформами и
предсказывает его неминуемое насильственное уничтожение. Но Маркс,
дескать, жил довольно долго и видел, как проводились в жизнь те самые
реформы, которые, согласно его теории, считались невозможными.
Поэтому-то он и перешел в конце жизни на более умеренную позицию.
В доказательство Поппер ссылается на известное выступление Маркса
на митинге в Амстердаме в 1872 году, где он говорит о возможности
мирного перехода к социализму в Англии. «Но если радикальная позиция
Маркса,— продолжает Поппер,— имеет то достоинство, что она хорошо
укладывается в рамки его профетических аргументов, то этого нельзя
сказать о более умеренной позиции. Эта последняя фактически сводит
на нет всю аргументацию Маркса» (там ж е, стр. 143). На этом основа¬
нии Поппер обвиняет Маркса в противоречии самому себе и утверждает,
что если рабочие поймут, что можно путем реформ изменить капитализм,
то они никогда не поднимутся на восстание.
В этих рассуждениях Поппер опять-таки отступает от логики. Зная
марксизм лишь поверхностно, он путает две различные вещи: вопрос
о способах взятия государственной власти и вопрос о постепенном «улуч¬
шении» капитализма путем реформ. Маркс никогда не говорил о том,
что можно постепенно, путем реформ «улучшить капитализм» и сделать
его «приемлемым» для пролетариата.
В известном высказывании, на которое ссылается Поппер, Маркс
выдвигает идею о возможности взятия государственной власти пролета¬
риатом определенных стран, в частности Англии и США, мирным путем,
с помощью парламентарной борьбы. В «Капитале» Маркс, как известно,
говорит об исторической необходимости и неизбежности ликвидации капи¬
талистических производственных отношений, об «экспроприации экспро¬
приаторов». Эти два положения не только не противоречат друг другу, но,
наоборот, одно предполагает другое: пролетариат использует все возмож¬
ности для того, чтобы взять государственную власть в свои руки, при этом
цель у него остается одна! — ликвидировать капиталистические порядки,
используя захваченную государственную власть.
Апология капиталистической социально-экономической системы
проявляется в книге Поппера и тогда, когда он отмечает нежелательное
влияние распространяющихся среди рабочих идей марксизма. Это об¬
стоятельство тревожит его больше всего. Лицемерные заявления Поппера
о правильности многих положений марксистской социологии, об
искреннем стремлении Маркса помочь угнетенному рабочему классу
теперь уже забыты. Поппер заботится лишь о том, как бы отгородить ра¬
бочий класс от влияния марксизма. Самый большой вред, приносимый
этой теорией, заключается, по его мнению, в том, что она делает рабочих
подозрительными по отношению к буржуазному государству и демокра¬
тии. Она воспитывает в них убеждение, что государство принадлежит и
служит не им, а правящим классам.
Поппер считает, что подобные обвинения по адресу государства были
справедливыми в эпоху Маркса, когда бесстыдная эксплуатация цинично
защищалась государственными деятелями, которые апеллировали к прин¬
ципам человеческой «свободы», к праву человека самому определять свою
судьбу и т. д.
Но, продолжает Поппер, времена изменились, и сейчас мы наблюдаем
совершенно иную картину. Капитализм эпохи laissez faire сменился си¬
стемой государственного регулирования. Государство разработало в на¬
стоящее время ряд мероприятий для защиты экономически слабых членов
общества. И это дает большой эффект. Если мы возьмем десять требо¬
ваний, которые. Маркс выдвигал в «Манифесте Коммунистической
партии», то увидим, что большинство из них уже выполнено благодаря

КАРЛ ПОППЕР — «КРИТИК» МАРКСА
57
вмешательству государства в экономическую и социальную жизнь капи¬
талистического общества.
Поппер пытается рассмотреть все эти десять пунктов один за дру¬
гим. С самого начала, однако, он вынужден признать, что первое и
основное требование — отмена частной собственности — не осуществле¬
но. Капитализм никогда не отменит частную собственность, ибо она яв¬
ляется экономической основой эксплуатации и главным условием его
существования. Поппер, разумеется, молчит об этом. Говорить о фик¬
тивных правах рабочих и умалчивать о том, что рабочие лишены реаль¬
ной возможности пользоваться ими,— значит строить свои аргументы
против марксизма на сознательной лжи. Интересы рабочего класса чужды
Попперу. Свою единственную задачу он видит в дискредитации мар-
ксизма-ленинизма в глазах рабочего класса. Уничтожение основ эконо¬
мического неравенства людей его не интересует. Не удивительно поэто¬
му, что во всей своей двухтомной работе он ничего не говорит о том,
сможет ли хваленая система государственного вмешательства уничтожить
это основное неравенство между людьми.
Поппер лицемерно признает, что все современные писатели обязаны
Марксу, даже те, кто не сознает этого. Маркс, говорит он, на многое
открыл глаза, и сейчас было бы смешно возвращаться к домарксистской
социологии. IK сожалению, как мы имели возможность убедиться, Поппер
не смог правильно оценить вклад Маркса в науку об обществе и остался
по ряду важнейших вопросов развития общества на уровне именно домар¬
ксистской социологии.

О некоторых вопросах создания
советской социалистической
культуры и ее особенностях*
А.	Н. МАСЛИН
Советская социалистическая культура занимает в мировой культуре
особое место и играет громадную роль. Это первая в истории культура
социалистической революции, социалистического общества, в которой вы¬
ражены интересы народных масс — творцов истории. Несмотря на то,
что в ходе развития антагонистических общественно-экономических фор¬
маций народ создавал все условия для развития культуры, он был ото¬
рван от культурного богатства общества, культура была ему недоступна.
В условиях социализма все культурные достижения становятся подлин¬
ным достоянием трудящихся масс. В социалистической культуре, создан¬
ной в нашей стране, как и в культуре, создаваемой в странах народной
демократии, отражено все многообразие и богатство духовной жизни на¬
рода, всех социалистических наций. Это находит признание и в зарубеж¬
ной литературе. Представители прогрессивных сил с уважением отмеча¬
ют исторический подвиг советского народа, в короткий срок построивше¬
го социализм с его культурой. Даже многие буржуазные идеологи, не пи¬
тающие особых симпатий к советскому обществу, вынуждены признать
силу и богатство социалистической культуры, ее могучее воздействие на
ход истории и культурную жизнь человечества. В книге «Советская циви¬
лизация» американский общественный деятель и социолог Ламонт спра¬
ведливо отмечает, что советские люди «в свои 35 лет пришли к созданию
великой новой цивилизации, прочных достижений и большого будущего,
имеющего мировое историческое значение...» (Нью-Йорк, изд. 1955,
стр. 416).
«Советское могущество,— пишет другой буржуазный писатель,
Кампаньоло Умберто,— оказывает на мир такое воздействие, которое
имеет глубокие отклики в области культуры в самом широком смысле
этого слова» (журнал «Ком-прандр», № 12 за 1954 год, стр. 71).
Советская социалистическая культура создавалась советскими людь¬
ми в процессе социалистического строительства под руководством и по
предначертаниям нашей партии и ее великого основоположника
В. И. Ленина.
\. Советская социалистическая культура и ее отношение
к культурному наследию прошлого
Культура человеческого общества, материальная и духовная,— это
совокупность материальных и духовных ценностей, удовлетворяющих по¬
требности людей. Она создается, развивается и совершенствуется в ходе
общественной практики. К ценностям материальной культуры относятся
все отрасли производства материальных благ, все богатство техники об¬
щества, а к области духовной культуры относятся формы общественного
сознания: науки, искусство, философия, а также разнообразные учреж-
* В статье затрагиваются вопросы, касающиеся духовной социалистической
культуры.

О СОЦИАЛИСТИЧЕСКОЙ КУЛЬТУРЕ И ЕЕ ОСОБЕННОСТЯХ
59
дения, способствующие развитию и распространению общественных идей,
науки и искусства в обществе. Классики марксизма впервые в истории об¬
щественной науки показали, что духовная культура определяется эконо¬
мическим строем общества, способом материального производства.
«Чтобы исследовать связь,— писал Маркс,— между духовным и ма¬
териальным производством, прежде всего необходимо рассматривать само
это материальное производство не как всеобщую категорию, а в опреде¬
ленной исторической форме... Из определенной формы материального
производства вытекает, во-первых, определенная структура общества, во-
вторых, определенное отношение людей к природе. Их государственный
строй и их духовный уклад определяются как тем, так и другим. Следо¬
вательно, этим же определяется и характер их духовного производства»
(«Теории прибавочной стоимости», часть I, 1954, стр. 261). Вместе с тем
марксизм впервые в истории науки вскрыл классовое содержание общест¬
венных явлений, в том числе и духовной культуры (за исключением языка
и естествознания, которые, как известно, не имеют классового характе¬
ра). В духовной культуре выражаются идеология, мировоззрение, идей¬
ные стремления и интересы определенных классов. Однако как ни ве¬
лико значение идеологической основы, культура не может быть сведе¬
на к идеологии. Понятие «духовная культура» шире, чем понятие
«идеология».
Создание советской социалистической культуры имеет всемирно-исто¬
рическое значение. Оно знаменует собой победу социализма, революцион¬
ных народных масс в области наиболее сложной и трудной. Трудности
усугублялись тем, что царская Россия была страной отсталой в экономи¬
ческом и культурном отношении. «Культурная задача не может быть ре¬
шена так быстро, как задачи политические и военные,— писал
В. И. Ленин.—...Политически победить можно в эпоху обострения кризи¬
са в несколько недель. На войне можно победить в несколько месяцев, а
культурно победить в такой срок нельзя, по самому существу дела тут
нужен срок более длинный, и надо к этому более длинному сроку при¬
способиться, рассчитывая свою работу, проявляя наибольшее упорство,
настойчивость и систематичность» (Соч., т. 33, стр. 55—56). В итоге
громадной деятельности нашей партии, всех советских людей были пре¬
одолены эти трудности, социализм победил и в области культуры.
Наша партия, советские люди руководствовались ленинским учением
о строительстве культуры, ленинской критикой оппортунистических кон¬
цепций в вопросах культуры. Социалистическую культуру можно создать,
как показал наш опыт, только на основе критического освоения, исполь¬
зования старой, буржуазной культуры, сохраняя и развивая все ценное
и положительное в культурном наследии человечества. Ленин прямо ука¬
зывал, что необходимо «взять все то, что есть в капитализме ценного,
взять себе всю науку и культуру» (Соч., т. 29, стр. 55). Если построить
социализм можно из того материала, который оставил капитализм, то и
социалистическая культура является закономерным развитием предшест¬
вующей культуры. «Пролетарская культура,— говорит В. И. Ленин,—
должна явиться закономерным развитием тех запасов знания, которые
человечество выработало...» (Соч., т. 31, стр. 262).
Пролеткульте в цы Богданов, Плетнев я другие утверждали', что про¬
летариат после революции должен создать свою, «чисто пролетарскую
культуру», свободную от каких-либо остатков старой культуры. Они хо¬
тели создать эту вымышленную культуру лабораторным путем, в отрыве
от практики социалистического строительства, сбрасывая со счетов весь
о-пыт и знания старой интеллигенции. По существу культурное строи¬
тельство сводилось у них к бесплодным абстрактным разговорам о про¬
летарской культуре.
В. И. Ленин, подвергнув острой критике идеалистическую концеп¬
цию пролеткульта, показал, чфо пролетариату иужна «не выдумка .новой

60
А. Н. МАСЛИН
пролеткультуры, а развитие лучших образцов, традиций, результатов
существ у ю щей культуры с точки зрения миросозерцания мар¬
ксизма и условий жизни и борьбы пролетариата в эпоху его дикта¬
туры» («Ленинский сборник», XXXV, стр. 148). Антимарксистские воззре¬
ния пролеткультовцев Ленин определил как фальсификацию историче¬
ского материализма (см. В. И. Л е ни н. Соч., т. 35, стр. 475)= Ленинская
критика пролеткульта имеет особо актуальное теоретическое и полити¬
ческое значение в наши дни, когда некоторые деятели культуры, особенно
в Польше, выступили с проповедью нигилистического отношения к реали¬
стическому искусству XIX века, утверждая, что социалистическая культу¬
ра должна наследовать модернизм, декадентство.
Создаваемая на базе критического использования культурного на¬
следия прошлого, социалистическая культура, имеющая новую идейную
основу, принципиально отличается от старой культуры и в этом смысле
является отрицанием ее, но не голым, зряшным, по выражению
В. И. Ленина, а диалектическим; положительное, ценное из накопленно¬
го культурой прошлого приспосабливается к новым условиям и требова¬
ниям нового общественного строя. Например, каждому теперь ясно, сколь
плодотворным оказалось использование советским искусством, советской
художественной литературой прогрессивных традиций реалистического
искусства прошлого. Без этого не могло быть создано искусство социа¬
листического реализма нашей эпохи. Особенно важным является исполь¬
зование критического направления революционного и демократического
искусства как России, так и других стран. Революционное и демократи¬
ческое искусство прошлого, проникнутое передовыми, благородными идея¬
ми служения народу и переустройства общественной жизни на началах
справедливости и гуманизма, созвучно социалистическому искусству.
В процессе развития культуры человеческого общества те или иные
страны в определенный период выдвигаются на первое место и вносят
великий вклад в сокровищницу мировой культуры. Это объясняется осо¬
быми историческими условиями, но ни в какой мере не означает того,
что есть избранные страны и народы, которым присущи какие-то особые
качества. Еще Герцен отмечал, что «нет народа, заслуживающего имено¬
ваться сонмом избранных» (Полн. собр. соч. и писем, т. VI, стр. 442).
Все народы и нации, большие и малые, вносят свой вклад в разви¬
тие культуры, а некоторые из них в силу сложившихся исторических
условий играют особо выдающуюся роль в развитии человеческой мысли,
культуры. Блестящее развитие культуры в древневосточных странах —
Египте, Индии, Китае; великое искусство маленького народа древней
Греции, которое, по определению Маркса, в известном смысле сохраняет
«значение нормы и недосягаемого образца»; промышленный и культур¬
ный переворот в Англии, выдвинувший ее в число самых передовых стран
мира; развитие передовой культуры в революционной Франции, дав¬
шей миру революционную демократию якобинцев и материалистов
XVIII века; бурное развитие философской мысли в Германии, ставшей
родиной марксизма; необычайно мощно развившаяся передовая рус¬
ская культура XIX века, выдвинувшая корифеев революционной мыс¬
ли,— все это говорит о поступательном развитии человеческого общества,
о последовательной смене наиболее крупных центров развития культуры,
об изменяющейся роли, которую сыграли те или иные страны и народы
в прогрессивном развитии духовной жизни общества. Но это не значит,
конечно, что в других странах в те же периоды культурная жизнь не раз¬
вивалась, что там не было прогресса техники, науки и искусства.
Особо ярким примером преемственности в развитии человеческих
знаний является возникновение марксизма. «Образцом того,— говорил
Ленин,— как появился коммунизм из суммы человеческих знаний, яв¬
ляется марксизм» (Соч., т. 31, стр. 261).
В создании марксизма и ленинизма, величайших явлений мировой

О СОЦИАЛИСТИЧЕСКОЙ КУЛЬТУРЕ И ЕЕ ОСОБЕННОСТЯХ
61
культуры особую роль сыграли Германия и Россия. Марксизм возник
в силу ряда исторических условий в 40-х годах XIX века в Германии, ку¬
да к этому времени переместился центр революционного движения. Но
помимо социально-экономических условий, имеющих решающее значение,
в Германии играли роль и другие факторы, способствовавшие возникно¬
вению марксизма. Нельзя забывать о прогрессивных теоретических тра¬
дициях немецкого народа, выдвинувшего выдающихся мыслителей и
внесшего большой вклад в мировую культуру. Только в стране с больши¬
ми теоретическими традициями могла возникнуть немецкая классическая
философия — один из идейных источников марксизма, и сама марксист¬
ская теория — высшее создание человеческого гения, краеугольный ка¬
мень социалистической культуры.
Но марксистская теория не есть что-то застывшее, неизменное. В но¬
вых исторических условиях Россия стала родиной ленинизма, а его осно¬
воположник В. И. Ленин поднял марксизм на новую ступень, обогатил
его новыми открытиями. В этом немаловажную роль сыграли солидные
революционные и передовые идейные традиции в России.
Ленинизм, унаследовавший все прогрессивное из культуры России и
других стран, воплотивший в себе лучшие традиции революционно-демо¬
кратической и материалистической мысли, по праву является величайшим
достижением русской и мировой культуры. И советская, социалистическая
культура, созданная и развитая после Октября, является, естественно,
восприемницей всего богатства передовых общественных теорий и идей,
передового искусства и литературы, всего богатства культуры прошлого.
Но и после победы социализма в нашей стране, когда развилась уже
социалистическая культура, наша партия решительно выступает против
нигилистического отношения к достижениям науки и техники в капитали¬
стических странах. Оставаясь национальным достоянием гой или иной
страны, современная наука и техника давно вышли за национальные
рамки и превратились в мировое явление. Наука и техника всех стран
испытывают постоянное взаимовлияние, заимствуя и используя в своих
интересах все ценные достижения. Нельзя думать, что в условиях импе¬
риализма не происходит развитие техники, науки. Примером тому служит
естествознание. Все ценное и прогрессивное из области науки и техники
капитализма мы используем в интересах коммунистического строитель¬
ства. А в ряде важнейших отраслей науки и техники наша страна обогна¬
ла ныне другие страны, в том числе и США. Яркой иллюстрацией этого
является создание межконтинентальной баллистической ракеты и запуск
искусственных спутников Земли.
Таким образом, преемственность и взаимовлияние в культурном раз¬
витии общества отдельных стран представляет собой важнейшую зако¬
номерность, знание и учет которой позволяют правильно понять действи¬
тельный ход развития культуры, духовной жизни общества, правильно
понять процесс возникновения и развития 'советской социалистиче¬
ской культуры.
2.	Закономерности формирования социалистической культуры
Великая Октябрьская социалистическая революция опровергла реви¬
зионистскую догму, утверждающую, что нельзя совершить революцию и
построить социализм, если страна не достигла «определенного» уровня
культуры. Такого рода трактовка, по существу, снимала вопрос о социа¬
листической революции, а следовательно, и вопрос о создании социали¬
стической культуры,'с повестки дня практической борьбы.
В.	И. Ленин показал всю несостоятельность такого рода концепции
и дал глубоко творческое решение вопроса о создании социалистической
культуры, которое было подтверждено жизнью. Жизнь всегда богаче,
«хитрее» человеческих представлении и намерений, говорил Ленин, и

62
А. Н. МАСЛИН
потому к решению больших и малых вопросов теории и политики надо
подходить с учетом конкретно-исторических условий. «Нашим Сухано¬
вым,— пишет Ленин-,— не говоря уже о правее их стоящих социал-демо¬
кратах, и не снится, что иначе вообще не могут делаться революции.
Нашим европейским мещанам и не снится, что дальнейшие революции
в неизмеримо более богатых населением и неизмеримо более отличаю¬
щихся разнообразием социальных условий странах Востока будут пре¬
подносить им, несомненно, больше своеобразия, чем русская революция»
(Соч., т. 33, стр. 439).
Опыт строительства социализма и культуры в нашей стране, в стра¬
нах народной демократии, особенно в Китае, национально-освободитель¬
ное движение в странах Востока в полной мере подтверждают эти про¬
роческие слова.
В.	И. Ленин показал, что строительство культуры надо начинать с
завоевания власти, а потом, уже в условиях диктатуры пролетариата,
строить социалистическую культуру, догонять другие народы и в области
культуры, осуществлять культурный переворот в стране. Этот план
Ленина полностью претворен в жизнь в нашей стране, в результате чего
навсегда ушла в прошлое вековая культурная отсталость, достигнуты
громадные успехи в культурном строительстве. В Советском Союзе про¬
изошла глубочайшая культурная революция, создана новая культура,
подлинно народная, пронизанная марксистско-ленинской идеологией.
Культурная революция преобразила облик нашей страны и народа, охва¬
тила все стороны бытия советских людей, вызвала к жизни нового, совет¬
ского человека, живущего интересами коммунизма и достигшего высокого
культурного уровня. Культурная революция знаменовала создание со¬
циалистической культуры со всеми ее характерными особенностями.
Культурная революция являет собой важнейшую закономерность пе¬
реходного периода от капитализма к социализму, неизбежную ступень
в развитии социалистической революции. Нельзя правильно понять и
научно объяснить процесс культурной революции, процесс создания со¬
циалистической культуры, не применяя теорию социалистической рево¬
люции и диктатуры пролетариата, не рассматривая культурную револю¬
цию как составную часть грандиозной программы строительства социа¬
листического общества. В свою очередь, программа строительства социа¬
лизма не может быть выполнена без решения задач культурной револю¬
ции, которая в этих условиях становится исторической необходимостью.
В наше время, когда социализм стал мировой системой, культурная
революция практически осуществляется во всех странах социалистиче¬
ского лагеря в соответствии с ленинскими принципами и программой
культурной революции. Как часть социалистической революции, культур¬
ная революция является общей закономерностью, свойственной всему ла¬
герю социализма. Однако культурная революция, проводимая в разных
странах народной демократии, имеет и свои конкретные особенности, за¬
висящие от исторических условий, от культурного уровня населения. Но
при всех условиях во всех стоанах, строящих социализм, с необходимо¬
стью встает задача культурной революции, ибо в любой стране капита¬
лизма до социалистической революции трудящиеся массы имели огра¬
ниченный доступ к культуре или даже совсем его лишались.
Вот почему с переходом к диктатуре пролетариата во весь рост
встает задача проведения массовой, охватывающей всех трудящихся
культурной революции. Именно такого рода культурная революция и
произошла в нашей стране.
За сорок лет, прошедших после Октября, в нашей стране на базе
социализма сформировалась советская культура, поставленная на служ¬
бу народу, коммунизму. Социалистическая культура, порожденная социа¬
лизмом, его экономическим базисом, в свою очередь, играет роль могуче¬
го орудия совершенствования социалистического общества. Здесь нали¬

О СОЦИАЛИСТИЧЕСКОЙ КУЛЬТУРЕ И ЕЕ ОСОБЕННОСТЯХ
63
цо органическая взаимосвязь и взаимообусловленность. Создание социа¬
листической культуры не было автоматическим, стихийным процессом,
где все осуществлялось само собой. В огромном культурном перевороте
необыкновенно ярко сказалась деятельность самих народных масс, нашей
партии, вооруженных социалистической идеологией. Программу культур¬
ной революции в нашей стране удалось осуществить только благодаря
партии. Партия вдохновляла и организовывала всю гигантскую деятель¬
ность широких масс, направленную на победу нового общественного
строя, на широчайшие культурные преобразования в стране.
В итоге культурного преобразования наша страна покрылась сетью
школ, курсов, училищ, университетов, институтов, библиотек, научно-ис¬
следовательских учреждений, театров, научно-технических станций, клу¬
бов, киноустановок, кружков художественной самодеятельности и т. д.
Нет в мире другой страны со столь развитой сетью культурных учрежде¬
ний, где бьет ключом кипучая активность народных масс в области куль¬
турной жизни, в ее движении вперед. Ни в одной стране мира не учится
столько людей, как в Советском Союзе. В настоящее время в учебных
заведениях страны обучается свыше 50 миллионов человек, из них только
в вузах и техникумах — свыше 4 миллионов человек, против 182 тысяч
человек, обучавшихся в 1914 году. Учащихся в высших и сред¬
них учебных заведениях насчитывается сейчас больше, чем во всех
странах Западной Европы, вместе взятых. Рабочие и колхозники в
нашей стране имеют широкий доступ ко всем видам обучения, ко всем
отраслям науки.
В Советском Союзе создана многомиллионная армия интеллигенции,
вышедшей из рабочих и крестьян. В ее рядах патриотически трудятся
ученые, инженеры, учителя, агрономы, артисты, зоотехники, руководите¬
ли колхозов, совхозов, служащие различных учреждений и т. д. Только
научных работников в нашей стране в 1957 году насчитывалось 240 тысяч
человек. В народном хозяйстве нашей страны работает ныне свыше
6 миллионов специалистов с высшим и средним специальным образова¬
нием, тогда как в 1913 году их было менее 200 тысяч. С созданием со¬
циалистической интеллигенции в огромной степени ускорилось развитие
народного хозяйства и культуры Советской страны. «Наличие многочис¬
ленных и квалифицированных научных и технических кадров,— говорит¬
ся в тезисах Отдела пропагады ЦК КПСС к 40-летию Октября,— дает
возможность решать сложнейшие проблемы науки и техники более вы¬
сокими темпами, чем это делают самые богатые капиталистические стра¬
ны». Об этом говорят достижения советской науки во всех ее многооб¬
разных областях. Громадных успехов достигло советское естествозна¬
ние — физика, химия, математика, геология, биология и другие науки.
Советская наука неразрывно связана с жизнью, интересами народа,
она служит социалистическому государству, делу строительства комму¬
низма. В этом истоки ее успехов. «Масштабы развития просвещения,
науки и культуры в СССР,— говорил на юбилейной сессии Верховного
Совета товарищ Мао Цзэ-дун,— далеко превзошли капиталистические
страны. Советский Союз построил первую в мире атомную электростан¬
цию, создал первые в мире реактивные пассажирские самолеты, создал
первые в мире межконтинентальные баллистические ракеты, запустил
первый и второй в мире искусственные спутники Земли... Все это являет¬
ся гордостью не только для советского народа, но и для пролетариата
всего мира, гордостью для всего человечества».
Можно было бы привести многие другие данные, характеризующие
наши успехи в развитии культуры. Однако все эти факты и цифры гово¬
рят лишь о количественных достижениях культурного строительства з
нашей стране. Важно охарактеризовать при этом качественные особен¬
ности культурной жизни советского общества, особенности социалистиче¬
ской культуры и ее функции.

64
А. Н. МАСЛИН
3.	Социалистическое содержание советской культуры
Важнейшей особенностью советской культуры является ее социали¬
стический характер, социалистическое содержание. В отличие от бур¬
жуазной культуры, выражающей идеологию господствующего класса,
владеющего всеми средствами производства, наша культура имеет своим
содержанием социалистическую идеологию рабочего класса, народных
масс в обществе, где средства производства являются социалистической
собственностью. Теоретической же основой социалистической идеологии
является марксистско-ленинская теория. Таким образом, социалистиче¬
ское содержание советской культуры идентично социалистической
идеологии.
Социалистическое содержание нашей культуры означает вместе с
тем коммунистическую партийность этой культуры, ибо это содержание
имеет определенный классовый характер.
Социалистическая идеология, будучи партийной по своему существу,
является правильным отражением действительного хода истории, зако¬
нов ее развития и средством революционной борьбы. После победы со¬
циализма, когда появились новый рабочий класс, новое крестьянство и
новая интеллигенция, сложилось их морально-политическое единство,
социалистическая идеология становится идеологией всего народа, а не
только рабочего класса. Поэтому социалистическая культура своим со¬
держанием выражает интересы народа в целом. Это не значит, что прин¬
цип партийности перестал действовать. Нет, он действует, только в не¬
сколько ином виде. Наша идеология имеет теперь не только классовый,
но и всенародный характер. Таким образом, принципы партийности и на¬
родности сливаются воедино в социалистической культуре, ее содер¬
жании.
Коммунистическая партия во всей своей деятельности неизменно
стоит на страже принципа партийности, а значит, и интересов всего наро¬
да, ибо для партии нет ничего выше интересов народных масс. Вот поче¬
му «нельзя противопоставлять,— говорит Н. С. Хрущев,— понятия пар¬
тийности и народности... Кто хочет быть с народом, тот всегда будет с
партией. Кто прочно стоит на позициях партии, тот всегда будет с наро¬
дом. Партийность в художественном творчестве определяется не фор¬
мальной принадлежностью художника к партии, а его убеждениями, его
идейной позицией» (журнал «Коммунист» № 12 за 1957 год, стр. 24).
Эти слова в полной мере относятся не только к работникам искусства,
писателям, но и ко всем деятелям социалистической -культуры.
В современном мире идет ожесточенная борьба двух идеологий —
социалистической и буржуазной. Особую активность в этой борьбе прояв¬
ляют всякого рода ревизионисты, которые под флагом критики культа
личности Сталина и его последствий пытаются нанести поражение мар¬
ксизму-ленинизму, советской социалистической культуре, якобы имею¬
щим «директивный характер». Так, польские ревизионисты Колаковский,
Зиманд и другие, претендующие на роль «творческих мыслителей», вы¬
ступают против марксизма, кричат о его устарелости. «По мере усовер¬
шенствования исследовательского аппарата гуманитарных наук, понятие
марксизма,— пишет Колаковский,— как особого направления будет по¬
степенно стираться и со временем исчезнет совсем», «и уже говорить сей¬
час,— продолжает он,— о каком-то компактном и монолитном лагере
марксизма, четко противопоставленном остальному миру, бросать лозун¬
ги «чистоты» марксистской доктрины не имеет никакого смысла».
Отрицая социалистический реализм, проповедуя импрессионизм в
искусстве, Слонимский, Теплиц и им подобные ведут борьбу против прин¬
ципа коммунистической партийности и народности социалистической ли¬
тературы, пытаются, по сути дела, противопоставить культуру народу.
«Если мы станем на ту точку зрения,— откровенно пишет К. Т. Теп¬

О СОЦИАЛИСТИЧЕСКОЙ КУЛЬТУРЕ И ЕЕ ОСОБЕННОСТЯХ
65
лиц,— чах) все, что он (то есть писатель, художник.— А. М.) делает, долж¬
но быть сразу понятно массам, то мы откажемся от всякого прогресса в
искусстве. Что это за прогресс, если он каждому известен, если все его
понимают и привыкли к нему?»
Взгляды, проповедуемые Теплицом, несовместимы с марксистским
положением о народном характере социалистической культуры, противо¬
речат ленинскому тезису: «искусство принадлежит народу». Характерная
особенность социалистической культуры — служение «миллионам и* де¬
сяткам миллионов трудящихся, которые составляют цвет страны, ее силу,
ее будущность» (В. И. Ленин. Соч., т. 10, стр. 30—31).
Отрицание руководящей роли партии, марксизма-ленинизма как
идеологической основы социалистической культуры, противопоставление
культуры народу, нигилистическое отношение к классическому культур¬
ному наследию прошлого — таковы основные черты современного реви¬
зионизма в вопросах культуры.
Атаки извне находят в ряде случаев поддержку со стороны отдельных
лиц в нашей стране, которые наносят вред нашей культуре, искусству,
пытаясь толкнуть их на неправильный путь. Эти лица, попадая под влия¬
ние чуждой идеологии, вольно или невольно распространяют среди со¬
ветских людей, особенно среди нашей интеллигенции, буржуазные идеи,
попирая ленинский принцип партийности идеологии.
Чем другим, как не влиянием чуждой идеологии, объясняется появле¬
ние ряда статей в журнале «Вопросы истории», в которых советские
историки ориентировались на ослабление борьбы против буржуазных
идей, на отступление от принципа партийности в исторической науке?
А в некоторых статьях, как, например, статьях Бурджалова и Насырина,
сделаны прямые попытки извратить смысл ряда установившихся мар¬
ксистских положений в исторической науке. Так, Насырин в статье
«О некоторых вопросах социалистического преобразования промышлен¬
ности в СССР» открыто выступил с ревизионистским утверждением о том,
что социализм вызревает якобы в недрах капитализма, как капитализм —
в недрах феодализма.
Под видом критики ошибок советских историков общественной мыс¬
ли р этом журнале взяли под сомнение самобытность и оригинальность
русских мыслителей. Эта старая и вредная погудка давно преодолена
нашими историками философской мысли.
А разве выпады со стороны ряда литературоведов и литераторов
против социалистического реализма как метода художественного изобра¬
жения жизни в ее революционном развитии не были нападками на рево¬
люционные основы нашего искусства, на принцип партийности искус¬
ства? Эти люди явно перепевали идейки польского писателя Слонимско¬
го, утверждавшего, что «социалистический реализм наносит вред разви¬
тию культуры», что «русское искусство почти полностью погибло»,
«социалистический реализм — это не искусство» и т. п. Дело доходило
до того, что некоторые советские критики стали выступать 'Против пар¬
тийного руководства в области искусства. Особенно отличились кри¬
тики Назаров и Гриднева, пытавшиеся представить свои выступле¬
ния против руководящей роли партии в области искусства и литературы
как борьбу против культа личности Сталина, против тех ошибок, которые
имели место в тот период. Но это была попытка с негодными средства¬
ми. Партия решительно выступает, говорит Н. С. Хрущев, против тех,
кто пытается использовать эти ошибки прошлого для выступлений про¬
тив руководства литературой и искусством со стороны партии и государ¬
ства. С таких позиций против руководства литературой и искусством мо¬
гут выступать только люди, несогласные с политикой партии в этой обла¬
сти. Нашлись и такие писатели, которые в своих произведениях извра¬
щенно, с чуждых позиций освещали социалистическую действительность.
Одно время в моду вошло писать псевдокритические произведения, а пи-
s. «Вопросы философии» № 3.

66
А. Н. МАСЛИН
сателей, воспевающих величие достижений социализма, героизм совет¬
ских людей и мудрость партии, презрительно именовать лакиров¬
щиками.
Но советская литература и искусство, социалистическая культура
не были поколеблены враждебными наскоками: подавляющее большин¬
ство работников культуры глубоко прониклось великими идеалами слу¬
жения коммунизму и твердо стоит на почве марксистско-ленинской идео¬
логии, давая решительный отпор всем этим наскокам. Советская социа¬
листическая культура и ее кадры смогли добиться огромных достижений
только под знаменем революционной идеологии, марксистско-ленинской
теории и благодаря партийному руководству делом культурного строи¬
тельства.
4.	Соотношение социалистического содержания и национальной
формы в советской культуре
Нельзя представить себе исторических завоеваний социализма в об¬
ласти культуры без рассмотрения вопроса о национальной форме, неко¬
торых национальных особенностях социалистической культуры.
Национальный вопрос, как известно, решен в нашей стране в том
смысле, что все нации на базе победившего социализма стали социалисти¬
ческими нациями, ранее отсталые и угнетенные нации стали полноправ¬
ными нациями, преодолели фактическое неравенство в экономической и
политической жизни. Сформировался новый идейно-политический облик
социалистических наций, соответствующий социалистическим экономиче¬
ским отношениям. Национальный вопрос в нашей стране разрешен и в
области культуры, у нас сформировалась и развилась советская культура
каждой нации — социалистическая по своему содержанию и националь¬
ная по своей форме. Социалистическое содержание советской культуры
едино, ибо советский многонациональный народ един в своих интересах
и стремлениях и имеет одну общую идеологию с ее марксистско-ленин¬
ской научной основой. Но эта единая по своему социалистическому со¬
держанию культура имеет разнообразные национальные формы.
Пока существуют нации, ни одна культура в мире не может суще¬
ствовать без национальной формы. Содержание любой культуры (исклю¬
чая естествознание) в зависимости от смены общественно-экономических
формаций и господства того или иного класса изменяется и входит в
надстройку, а форма культуры — если иметь в виду национальный
язык — не претерпевает коренных изменений с возникновением и разви¬
тием новой общественной формации, не имеет классового характера и в
зиду этого не входит в надстройку. Стало быть, буржуазная культура и
социалистическая культура, принципиально различные по
своему содержанию, имеют единую национальную
форму. Эта форма служила и служит разным классам и нациям.
В прошлом в нашей стране и в настоящее время в капиталистических
странах она служила и служит буржуазным нациям, а сейчас в Совет¬
ском Союзе и во всех социалистических странах служит трудящимся.
Произошло, таким образом, преобразование, изменение роли нацио¬
нальной формы культуры. С возникновением новой, социалистической
культуры, ее нового, социалистического содержания, национальная форма
начинает выполнять иную роль, служить новым задачам и потребностям
социалистического общества, социалистического государства. Говоря об
использовании в условиях социализма различных старых форм в обще¬
ственной жизни, Ленин писал, что «у нас есть теперь, с точки зрения раз¬
вития международного коммунизма, такое прочное, такое сильное, такое
могучее содержание работы (за Советскую власть, за диктатуру проле^-
тариата), что оно может и должно проявить себя в любой форме, и новой

О СОЦИАЛИСТИЧЕСКОЙ КУЛЬТУРЕ И ЕЕ ОСОБЕННОСТЯХ
67
и старой, может и должно переродить, победить, подчинить себе все фор¬
мы, не только новые, но и старые,— не для того, чтобы со старым поми¬
риться, а для того, чтобы уметь все и всяческие, новые и старые формы
сделать орудием полной и окончательной, решительной и бесповоротной
победы коммунизма» (Соч., т. 31, стр. 83).
Следовательно, на примере рассмотрения вопроса о форме и содер¬
жании социалистической культуры можно сделать вывод, что не всегда
и не при любых условиях в развитии тех или иных явлений новое содер¬
жание обязательно ведет к образованию новой формы. В жизни бывает
и иначе. Новое содержание подчиняет себе старую форму, преобразует
ее, заставляет служить иным целям и задачам. Отрицание этого Ленин
считал левым доктринерством.
Следует, однако, заметить, что национальная форма, не претерпевая
коренных изменений, не может оставаться абсолютно неизменной и авто¬
матически содействовать развитию социалистической культуры, всегда
соответствовать ее содержанию.
Факты говорят о том, что некоторые народы, вставшие на путь строи¬
тельства социализма, не прошли стадии капиталистического развития и
вследствие этого имели слаборазвитую культуру, а в отдельных случаях
не имели своей письменности и литературного языка. Это в огромной сте¬
пени затрудняло строительство социализма и приобщение этих народов к
социалистической культуре.
Из-за сильной культурной отсталости в прошлом у этих народов со¬
хранилось много феодально-родовых пережитков, которые также мешали
культурному строительству. Пережитки прошлого, связанные с некоторы¬
ми устаревшими национально-бытовыми явлениями, отдельными консер¬
вативными национальными особенностями, а также недостаточная раз¬
витость литературного языка у некоторых наций входили в противоре¬
чие с социалистическим содержанием культуры. Но велика сила совет¬
ского общественного и политического строя, создавшего все условия для
развития социалистической культуры, для совершенствования националь¬
ной формы, для преодоления всякого рода пережитков прошлого. На¬
циональная форма развивалась и обогащалась в соответствии с потреб¬
ностями нового, социалистического содержания культуры, чтобы еще в
большей степени содействовать его всестороннему развитию. Социали¬
стическое содержание культуры отбирает и развивает все ценное из на¬
циональной формы и отбрасывает из нее все устаревшее и не соответ¬
ствующее новому, социалистическому содержанию. Но это развитие и со¬
вершенствование национальной формы не означает ее коренного измене¬
ния, качественного скачка в ее изменении, приводящего к гибели старой
национальной формы.
Таким образом, советская культура всех наций нашей страны пред¬
ставляет собой единство социалистического содержания и разнообразия
национальных форм, которые все больше совершенствуются и все в боль¬
шей степени начинают способствовать развитию содержания культуры,
полнее его выражать.
-По вопросу о соотношении социалистического содержания и нацио¬
нальной формы в советской культуре имеются, на наш взгляд, непра¬
вильные толкования. Так, в статье А. Бочарова (журнал «Дружба наро¬
дов» № 1, 1957 года), утверждается, что тезис «наша культура социали¬
стическая по содержанию и национальная по форме» механически и при¬
том неправильно переносится на явления литературы и искусства, а в по¬
следнее время он стал трактоваться как всеобъемлющая характеристика
нашей культуры, нашего искусства, как выражение их специфики, как
эстетическая категория (см. стр. 195). Но утверждать, что эта формула
только в последнее время стала трактоваться как характеристика нашей
культуры, по меньшей мере странно, ибо уже десятки лет назад этот

68
А. Н. МАСЛИН
тезис был сформулирован в нашей марксистской литературе
И. В. Сталиным и в ряде партийных решений. А. Бочаров не приемлет
этой формулы, считая, что наряду с социалистическим содержанием в
нашей культуре имеется и национальное содержание.
Национальное содержание Бочаров видит и в культуре прошлого.
Любая духовная культура при наличии наций имеет, по его мнению, и на¬
циональное содержание. Но это не соответствует ни фактам истории, ни
принципам марксизма-ленинизма. Духовная культура человеческого об¬
щества (за исключением естествознания — химии, физики, ботаники, фи¬
зиологии и т. п.) имеет, как известно, классовый характер, в ее содержа¬
нии выражены стремления, идеи и борьба тех или иных классов. Нельзя
забывать этого главного критерия в определении содержания идейных
явлений. «Мысли господствующего класса являются в каждую эпоху гос¬
подствующими мыслями. Это значит, что тот класс, который представляет,
собой господствующую материальную силу общества, есть в то же время
и его господствующая духовная сила» (К. М а р к с и Ф. Энгельс.
Соч., т. 3, стр. 45). Но это не значит, что, кроме этой господствующей
духовной культуры в жизни общества антагонистических формаций, в
жизни наций нет другой культуры. Надо помнить, что все материальные
ценности в истории созданы народом, что только благодаря народу обще¬
ство могло развивать духовную культуру, науку, искусство. Те произве¬
дения искусства, общественные теории и идеи, в которых находили выра¬
жение стремления народа, его интересы, чаяния и борьба, составляли со¬
держание иной культуры — культуры демократической, служащей наро¬
ду. «Есть две национальные культуры в каждой национальной культу¬
ре,— писал В. И. Ленин.— Есть великорусская культура Пуришкевичей,
Гучковых и Струве,— но есть также великорусская культура, характери¬
зуемая именами Чернышевского и Плеханова. Есть такие же две куль¬
туры в украинстве, как и в Германии, Франции, Англии, у евреев и т. д.»
(Соч., т. 20, стр. 16).
Таким образом, наряду с господствующей культурой господствую¬
щего класса существовала и существует в антагонистическом обществе,
например в капиталистическом, культура демократическая, элементы со¬
циалистической культуры. «В каждой национальной культуре,— писал
Ленин,— есть, хотя бы не развитые, элементы демократической и социа¬
листической культуры... Но в каждой нации есть также культура буржу¬
азная... притом не в виде только «элементов», а в виде господствующей
культуры» (там же, стр. 8).
Содержание господствующей культуры в буржуазном обществе вы¬
ражает идеологию буржуазии, направленную на угнетение масс и сла¬
бых наций, а также на укрепление господства буржуазии. Следовательно,
буржуазная культура не включает в себя никакого иного содержания,
кроме классового, и выражается в национальной форме. Конечно, нельзя
не учитывать, что в современных условиях борьбы против империализма
за свою национальную независимость и экономическую самостоятель¬
ность в ряде стран Востока, например в арабских странах, растущая
буржуазная культура имеет прогрессивное значение, имеет иную направ¬
ленность по сравнению с буржуазной культурой империалистических
стран. Буржуазная культура, идеология буржуазного национализма
стран Востока направлены против империализма, за национальное осво¬
бождение, а буржуазная культура, буржуазный национализм стран им¬
периализма направлены на закабаление народов, на угнетение наций.
Это существенное различие, определяющееся конкретными условиями,
говорит о разных исторических этапах развития буржуазной культуры
и лишний раз подтверждает известное положение о том, что истина кон¬
кретна. Но при этом различии культура этих стран остается все же. бур¬
жуазной по своему содержанию, по своим классово-идейным основам.

О СОЦИАЛИСТИЧЕСКОЙ КУЛЬТУРЕ И ЕЕ ОСОБЕННОСТЯХ
69
В социалистическом же обществе культура имеет иное содержание,
которое выражает социалистическую идеологию народных масс, идеоло¬
гию пролетарского интернационализма, направленную на строительство
социализма, на раскрепощение трудящихся, на уничтожение национально¬
го гнета и фактического экономического и культурного неравенства меж¬
ду нациями. Здесь культура также выражена в своей национальной фор¬
ме, но это не значит, что она имеет какое-то национальное содержание,
отличающееся от социалистического.
Такое утверждение было бы неправильным, ибо известно, что социа¬
листическая идеология и ее научная основа — марксизм-ленинизм — это
не идеология наций, а идеология рабочего класса, народных масс, вхо¬
дящих в ту или иную нацию. И поэтому национал-коммунизм, например,
является глубоко враждебной народу и науке концепцией, которая нашла
поддержку у Даллеса. В действительности марксистско-ленинская идео¬
логия учитывает исторические особенности развития отдельных стран и
наций на их пути к социализму, но при обязательном признании главного,
решающего, общего на этом пути — борьбы рабочего класса в союзе с
крестьянством, под руководством рабочего класса и его марксистско-
ленинской политической партии, социалистической революции и диктату¬
ры пролетариата. От этого социалистическая идеология не становится на¬
циональной идеологией по своему содержанию. По своему характеру она
остается идейным оружием трудящихся классов любой нации.
То же самое надо сказать и о социалистической культуре различ¬
ных стран и наций. Эта культура имеет одну и ту же идеологическую
сущность, общее идейное содержание, одно и то же историческое назна¬
чение, но проявляются эта сущность, общее содержание в различных на¬
циональных формах.
И понятие национальной культуры вполне, конечно, правомерно и
для стран социализма, но только в том смысле, что с понятием нацио¬
нальной культуры мы отождествляем понятие национальной формы этой
культуры, ее национальные особенности, а не идейное содержание. Вся¬
кая национальная культура при социализме имеет социалистическое со¬
держание, а не национальное, ибо нет таджикской, туркменской, румын¬
ской, немецкой, болгарской и т. д. социалистической идеологии, которая
составляла бы это содержание.
Понятно, что национальная форма не может быть сведена только
к языку. Необходимо учитывать национальные особенности, проявляю¬
щиеся в психике, в традициях, в быту, в нравах тех или иных наций. Все
это входит в национальную форму, придает известное национальное свое¬
образие социалистической культуре различных наций.
В соответствии с марксистско-ленинским учением о советской куль¬
туре, ее социалистическом содержании и национальной форме наша пар¬
тия последовательно проводила принцип партийности и пролетарского ин¬
тернационализма в области культуры, всемерно способствовала развитию
социалистической идеологии — идейной основы нашей культуры, вела
борьбу как против буржуазного национализма, так и против космополи¬
тизма в вопросах культуры. Все это в соединении с большой активностью
народных масс, их творчеством и дало свои богатые плоды. Ныне каж¬
дая социалистическая нация имеет свою высокоразвитую социалистиче¬
скую культуру. В союзных республиках имеется своя национальная со¬
циалистическая интеллигенция, введено всеобщее начальное обучение,
вводится всеобщее среднее обучение, имеются свои школы, вузы, акаде¬
мии, театры, клубы. Обучение в советских школах проводится на 59 язы-
'ках. На различных языках издаются сотни тысяч книг и газет. В. Кирги¬
зии, например, где до Октября совсем не издавалось книг, в 1955 году
было издано 4 миллиона 265 тысяч экземпляров книг, в том числе 2 мил¬
лиона 852 тысячи на киргизском языке; на Украине, где количество газет
исчислялось раньше единицами, в 1955 году выходила 1 061 газета с ра-

70
А. Н. МАСЛИН
зовым тиражом в 5 миллионов 593 тысячи и годовым в 1 миллиард
79 миллионов экземпляров; в Таджикистане, где раньше не было нацио¬
нальной интеллигенции, в 1955 году насчитывалось 1 272 научных работ¬
ника, а в Казахстане — 4 817 человек. Это только отдельные примеры
из океана фактов культурных достижений многонационального советско¬
го народа. Но и они свидетельствуют о закономерно развивающейся куль¬
туре социалистических наций, их растущем культурном уровне. Социа¬
листические нации становятся образованными нациями.
* * *
В условиях постепенного перехода советского общества от социализ¬
ма к коммунизму будет усиливаться развитие советской социалистиче¬
ской культуры. В решениях XX съезда партии намечены исторические
задачи строительства коммунизма и дальнейшего культурного подъема
народа, развития советской культуры. Сами решения XX съезда являют¬
ся выдающимся творческим вкладом в марксистско-ленинскую теорию,
замечательным образцом социалистической культуры.
В дальнейшем развитии социализма при постепенном переходе к ком¬
мунизму будет в огромной степени возрастать, роль советской культуры
в решении задач строительства коммунизма, коммунистического воспита¬
ния советских людей, подъема их сознательности до уровня членов ком¬
мунистического общества. Коммунизм одержит победу как на пути ги¬
гантского развития общественного производства, производительности тру¬
да и создания изобилия материальных благ, так и на пути превращения
всех членов общества в культурных, образованных, высокосознательных
тружеников коммунизма, для которых труд станет первой жизненной по¬
требностью. Советская культура и призвана помогать этому делу. Но эту
роль она может выполнять лишь в том случае, если и впредь будет под¬
держивать неразрывную связь с жизнью, с опытом народных масс, с их
борьбой за коммунизм.

Учение о понятии в формальной
и диалектической логике
Э. Б. ШУР
Истина, то есть совпадение содержания мысли, понятия и объекта,
в понимании диалектического материализма представляет собой процесс.
В процессе познания, в процессе достижения истины имеют место различ¬
ные формы мышления, типы понятий, суждений, которые различаются
не только в зависимости от содержания объектов познания, но и в зави¬
симости от различия моментов, ступеней познания одного и того же
объекта.
Существует мнение, что понятие как форма мысли по своей структу¬
ре остается всегда одинаковым, что изменение содержания понятий не
влечет за собой изменения их структуры. Как пример такого понимания
вопроса можно привести статью Е. К- Войшвилло «К вопросу о предмете
логики», помещенную в сборнике «Вопросы логики» (изд. АН СССР,
1955). Тов. Войшвилло исходит из того, что формальная логика изучает
формы мышления, отвлекаясь от их содержания, поскольку они по своей
структуре остаются неизменными, одинаковыми, независимо от изменения
содержания мысли. «Формальная логика,— пишет он,— изучает формы,
в которых существует всякая мысль на-любой ступени ее развития...»
(стр. 25).
В такой постановке получается, что формы мысли по своей структуре
однотипны на любой ступени ее развития. Но история науки показывает,
что в природе и общественной жизни нет таких форм, которые остава¬
лись бы неизменными, несмотря на изменение их содержания. Например,
марксистская политическая экономия занимается изучением производ¬
ственных отношений как общественной формы развития материальных
производительных сил, отвлекаясь при этом от их содержания, то есть от
самих производительных сил. Но, отвлекаясь от содержания, изучая фор¬
му, политическая экономия исходит из того, что сама ‘форма определяется
в конечном счете содержанием или характером развития производитель¬
ных сил. В зависимости от изменения производительных сил, от их харак¬
тера существуют разные типы излучаемой формы, разные типы производ¬
ственных отношений.
Так же обстоит дело и в отношении форм мысли. В зависимости от
характера содержания понятий, от ступени познания явлений существуют
разные типы понятия, разные формы мысли.
Энгельс считал, что гегелевское различение рассудочного и разумного
познания имеет известный смысл, а у Гегеля данное различение означает
признание существования двух моментов или стадий мышления. Под рас¬
судком, или рассудочным мышлением, Гегель понимал низшую ступень
мышления, характеризующую главным образом анализаторскую, разде¬
ляющую работу мышления. Разумное, или диалектическое, мышление, по
Гегелю, показывает относительный характер рассудочной деятельности и
позволяет объединить в высшем синтезе те определения, которые на ста¬
дии рассудочного мышления понимаются как отдельные сущности.

72
Э. Б. ШУР
Рациональный смысл гегелевского различения рассудочного и разум¬
ного познания в интересующем нас вопросе заключается в том, что в свя¬
зи с признанием различия этих моментов или стадий мышления следует
признать и существование двух типов понятий. Первый тип понятия мы
можем условно назвать абстрактным, рассудочным или формально-логи¬
ческим понятием; теорию этого типа понятия создала формальная логика.
Второй тип — это диалектические понятия; содержание и структура этих
понятий становятся ясными только в свете диалектической логики.
В нашей литературе проблема понятия как формы мышления изла¬
гается часто в высшей степени односторонне. В большинстве учебников
формальной логики учение о понятии преподносится таким образом, будто
бы существует только один тип понятия, именно тот, теорию которого
создала формальная логика. Авторы, занимающиеся диалектической логи¬
кой, наоборот, часто игнорируют роль формальной логики в образовании
понятий. Так, например, Э. В. Ильенков в своей статье «О диалектике
абстрактного и конкретного в научно-теоретическом познании» («Вопросы
философии» № 1 за 1955 год), по сути дела, исходит из того, что объектив¬
но истинным является только конкретное (диалектическое) знание, поня¬
тие. «В соответствии с высказываниями Маркса только такое знание мо¬
жет и должно быть квалифицировано как конкретное (а тем самым и как
объективно истинное), которое отражает, духовно воспроизводит эту внут¬
реннюю взаимосвязь исследуемого объекта» (стр. 42).
Из статьи тов. Ильенкова напрашивается вывод, что известное поло¬
жение Ленина о развитии процесса познания от живого созерцания к
абстрактному мышлению и от него к практике противоречит положению
Маркса о восхождении познания от абстрактного к конкретному как пра¬
вильном в научном отношении методе. Так, Э. В. Ильенков пишет: «Нам
думается, что никак невозможно, не отступая от марксова понимания
этих категорий, говорить, что спецификой человеческого мышления (а т.ем
более научно-теоретического) является абстрактность» (стр. 43).
Разумеется, никакого противоречия между положениями Ленина и
Маркса нет. Ленин говорит о ступенях развития познания, имея в виду
познание в целом, историю познания в целом. В этом плане надо разли¬
чать чувственное знание, непосредственное созерцание действительности
от мышления, которое является абстрактным в том смысле, что оно всегда
связано с отвлечением, абстрагированием от непосредственности чувствен¬
ного восприятия действительности, от конкретного, данного в созерцании.
Гегель, а также Маркс и Энгельс доказывают, что существуют раз
ные типы абстракций или понятий. Есть абстрактно всеобщие, рассудочные
понятия, как их называет Гегель, и эти понятия по своему содержанию
не в состоянии охватить действительность в ее полноте, противоречивости.
Разумное, или диалектическое, понятие призвано устранить односторонно¬
сти чисто абстрактного понятия, воспроизвести, восстановить, по словам
Маркса, действительность путем мышления в ее конкретной полноте.
Тов. Ильенков несколько односторонне понимает мысль Маркса о
правильности в научном отношении метода восхождения от абстрактного
к конкретному. Маркс доказывает, что этот метод правилен тогда, когда
путем анализа уже выделены некоторые определяющие абстрактные все¬
общие отношения и эти отдельные моменты более или менее абстрагиро¬
ваны и зафиксированы (см. «К критике политической экономии», 1952,
стр. 213).
В реальном процессе мышления трудно отделить, оторвать абстракт¬
ное мышление от чувственного познания и тем более отдельные моменты,
стадии мышления друг от друга. Тем не менее абстрактное мышление
как ступень познания имеет внутри себя свои ступени, моменты, стадии,
ибо процесс познания движется, по словам Ленина, от познания сущности
первого порядка к познанию сущности второго, третьего и т. д. порядка.
Рассудочное — формально-логическое понятие и диалектическое понятие

УЧЕНИЕ О ПОНЯТИИ В ФОРМАЛЬНОЙ И ДИАЛЕКТИЧЕСКОЙ ЛОГИКЕ
73
характеризуют собой различные стадии, моменты познания объективной
реальности.
Что представляет собой тот тип понятия, теорию которого создала
формальная логика? Он отличается прежде всего характером своего со¬
держания, то есть типом отношения вещей, объектов, отражающимся в
данных понятиях. Понятия, которые издает формальная логика, суть аб¬
страктные понятия об отдельных сторонах и внешних отношениях вещей,
о качествах, свойствах вещей, позволяющих классифицировать предметы
к явления природы на определенные виды и роды. Это совпадает и с тем
определением понятия, которое дает формальная логика, доказывая, что
понятие есть мысль о признаках предметов, отличающих данный предмет
от всех других предметов.
Образование рассудочных понятий, или понятий об отдельных свой¬
ствах, признаках, классах предметов, является необходимым этапом, сту¬
пенью познания данного предмета или данной области явлений природы.
Такие понятия отделяют свойства от предметов, которым они принадле¬
жат, обособляют одни свойства от других, разграничивают разные и про¬
тивоположные свойства, признаки предметов и соответственно одни классы
предметов от других.
Было бы неправильно думать, что рассудочное понятие основано толь¬
ко на анализе, разделении общего восприятия или общего представления
о предмете. В каждом рассудочном понятии (утверждается не только
отличие данного признака, определения от других, но и единство, общ¬
ность этого определения с однородными, сходными признаками или опре¬
делениями. В рассудочном понятии имеет место не только анализ, но и
синтез. Однако рассудочные понятия отражают сравнительно простой тип
синтеза, а именно единство сходного, тождественного, однородного.
Характер содержания, то есть тип отношений вещей, отражающийся
в рассудочных понятиях, определяет особенности их структуры. Структу¬
ра формально-логических, или рассудочных, понятий характеризуется тем,
что они образуются путем выделения общего, сходного и отвлечения от
различий, а тем более противоположностей. Поясним это на примере.
Для того, чтобы образовать понятие «вес», нужно было отвлечься от мно¬
гочисленных признаков, свойств разных предметов и рассматривать их
только с точки зрения одного общего им свойства, а именно свойства
иметь вес. Разумеется, понятие «вес», как и другие подобные понятия,
является научным, объективно истинным; оно отражает определенные
свойства вещей. Но, рассматривая данное понятие с точки зрения его
структуры, мы видим, что оно образовано по принципу выделения сход¬
ного, тождественного и исключения всего того, что не является весом.
Поэтому понятие «вес» действительно исключает все другие, отличные
и противоположные данному понятию определения, и о нем можно и
должно судить по закону тождества, то есть утверждать, что вес есть вес
(А есть А), данное понятие означает именно это свойство и ничто другое.
Отождествление данного понятия с каким-либо другим, противоположным
определением будет логическим противоречием, ибо вес, рассматривае¬
мый абстрактно, отдельно от предметов, обладающих весом, есть только
вес и ничто другое.
По аналогичному принципу образованы понятия о классах предметов.
Такие понятия могут отражать не один признак, а ряд признаков. Поня¬
тия «млекопитающие», «позвоночные», «металлы» включают много при¬
знаков, но все эти признаки отличают, отграничивают данные понятия or
всего того, что не входит в данный класс предметов. Если понятие «ме¬
таллы» включает только общие признаки этого класса предметов, то об
этом понятии мы должны судить по закону тождества, то есть утверж¬
дать, что металл есть металл и ничто другое.
Другая особенность структуры формально-логических понятий за¬
ключается в том, что эти понятия в процессе логических действий с ними

74
Э. В. ШУР
должны мыслиться как однозначные по своему содержанию. В какое бы
время и в каком бы контексте ни встречалось нам понятие «треугольник»,
мы обязаны под этим понятием мыслить признаки треугольника как опре¬
деленной геометрической фигуры и не смешивать данное понятие со всем
тем, что не является треугольником.
Чем объясняется существование. понятий, которые в ходе рассужде¬
ния должны мыслиться всегда как однозначные по своему содержанию?
Это объясняется тем, что данные понятия отражают абстрактное общее,
то есть общее, полностью отвлеченное от различного и противоположного,
с которыми оно связано в объективной реальности. Поскольку понятия,
которыми оперирует формальная логика, являются строго абстрактными,
полностью отвлеченными от тех конкретных условий, в которых общее
проявляется в объективной реальности, они могут сохранять свое одно¬
значное содержание, оставаться истинными при всех условиях, хотя, по
сути дела, они являются истинными только в определенных условиях.
Возьмем, к примеру, понятие о воде как о жидкости. Это понятие отра¬
жает одно из свойств воды, а именно ее жидкое состояние. Чтобы эта
■истина имела силу, нужно, чтобы была вода, данная температура и нор¬
мальное давление. Но, полностью абстрагируясь, отвлекаясь от конкрет¬
ности, от реальных условий, в которых проявляется данное свойство,
можно всегда мыслить понятие об этом свойстве как однозначное по
своему содержанию, можно утверждать, например, что жидкость есть
жидкость и ничто другое.
Истинность таких понятий и суждений определяется тем, что они
в какой-то части соответствуют объективной реальности, правильно отра¬
жают какие-то стороны, свойства, моменты объективной реальности.
С другой стороны, ясно, что истинность этих понятий относительна, ибо
они являются истинными только при определенных условиях, и поэтому
их можно рассматривать как однозначные по своему содержанию, как
постоянно, «вечно» истинные, только отвлекаясь от этих условий. Но это
и делает формальная логика; в ней понятия о свойствах предмета или
класса предметов строго абстрактны, отвлечены от всего того многообра¬
зия условий, в которых эти свойства проявляются в действительности.
Формальная логика исходит из факта существования понятий с од¬
нозначным содержанием и изучает законы и приемы обращения с такими
понятиями, применения их в практике познания. Во всех умозаключе¬
ниях, которые изучает формальная логика, понятия должны мыслиться
со строго определенным, однозначным содержанием; изменение содержа¬
ния понятий в процессе вывода делает невозможным сам вывод. Это от¬
носится, как известно, не только к дедуктивным, но и к индуктивным вы¬
водам. Например, наблюдая бесчисленное множество раз такое свойство
растений, как рост, люди образовали понятие об одном классе вещей,
растений, основным признаком, свойством которых является способность
расти, рост. Для того, чтобы стало возможным образование этого поня¬
тия, нужно было отождествить свойство роста у разных растений, рас¬
сматривать его как одно и то же, тождественное, несмотря на многие осо¬
бенности проявления этого свойства у разных растений.
Существование абстрактных понятий о свойствах, признаках классов
вещей, сохраняющих всегда строго определенное однозначное содержа¬
ние, определяет также характер дедуктивных выводов, которые изучает
формальная логика. Специфичность последних заключается в том, что
они выводятся из ранее установленного знания без дополнительной про¬
верки их на практике, без непосредственного обращения к практике. В этом
смысле эти выводы носят формально-логический характер.
Надо сказать, что понятие «формально-логические выводы» в указан¬
ном выше смысле совсем не является чем-то отрицательным, дискредити¬
рующим, если можно так выразиться, науку формальной логики. В науке
существуют установленные истины, понятия, и их надо уметь применять

УЧЕНИЕ О ПОНЯТИИ В ФОРМАЛЬНОЙ И ДИАЛЕКТИЧЕСКОЙ ЛОГИКЕ
75
в процессе познания. Законы, правила, которые в этом отношении уста¬
навливает формальная логика, имеют большое значение для науки, для
познания, и нет никакого основания третировать формальную логику как
какую-то неполноценную науку.
Объективная необходимость существования формально-логических,
рассудочных понятий заключается в. том, что во всех науках, во всем зна¬
нии, накопленном человечеством, имеются установленные, сохраняющие
при определенных условиях свою истинность понятия об отдельных при¬
знаках предметов. И логические действия, законы и приемы обращения с
ними составляют очень важную проблему мышления и познания в целом.
Огромное положительное значение того выводного знания, которое
мы получаем с помощью применения законов формальной логики к уста¬
новленным истинным понятиям, заключается в том, что оно избавляет
нас от необходимости всякий раз обращаться к практике, к опыту для
проверки тех или иных истин, положений. Процесс мышления и познания
в целом был бы непосильной задачей, если бы мы не могли делать выво¬
ды из открытых ранее истин, если бы нам каждый раз приходилось обра¬
щаться непосредственно к практике и к объективной действительности,
проверять снова все установленные аксиомы, положения, законы.
% * *
Диалектические пбнятия отличаются от рассудочных прежде всего
.характером своего содержания, типом отношений вещей, которые они
отражают. Эти понятия отражают глубоко скрытую, недоступную для
внешнего наблюдения сущность явлений, необходимую закономерную
связь, существующую между весьма различными и даже противополож¬
ными явлениями.
Сущность явлений, как показывает марксистская диалектика, проти¬
воречива; в ней самые несовместимые, казалось бы, противоположные
овойства, отношения определенным образом совместимы, находятся в
единстве. Этим определяются особенности структуры диалектических по¬
нятий. Традиционная логика', выделяя какое-либо свойство или отно¬
шение, рассматривает его как особый предмет, отличный от всех других
предметов. Диалектическая логика идет дальше. Она показывает, что
определенные явления, свойства предметов, отношения не только отлич¬
ны от других свойств, отношений, но и связаны с ними. Диалектиче¬
ские понятия показывают относительность того отвлечения от различно¬
го и противоположного, которое свойственно рассудочным понятиям, и
отражают единство, совместимость в определенном смысле противо¬
положных, противоречащих друг другу явлений, их свойств, отношений.
Не следует думать, что об одних явлениях могут существовать толь¬
ко рассудочные, формально-логические понятия, а о других — только
диалектические. Дело тут не только в характере самих явлений, а глав¬
ным образом в формах отражения, в отношениях, по выражению Ленина,
между отражаемой природой и отражающим ее сознанием. Об одном
и том же предмете, явлении могут существовать как формальНо-логиче-
ские, так и диалектические понятия. И те и другие понятия необходимы
в процессе познания, поскольку они отражают разные ступени познания.
Диалектические понятия отражают объективные противоречия, кото¬
рые свойственны предметам и явлениям природы. Под объективными про¬
тиворечиями в данном случае понимают сложность, противоречивость
структуры предметов и явлений природы, которые совмещают в себе
различные и противоположные стороны, моменты, взаимно связанные,
предполагающие друг друга и в то же время в определенном смысле от¬
рицающие, исключающие друг друга. Проблема заключается в том, как
отразить в понятиях эти объективные противоречия, достаточны ли для
этого те приемы и формы, которые установила традиционная логика.

76
Э. Б. ШУР
Несомненно, что диалектические понятия не только по содержанию,
но и по форме отличаются от рассудочных понятий; они не укладываются
в рамки формально-логической теории понятий.
Специфика структуры диалектических понятий заключается прежде
всего в том, что, отражая движение, изменение, переход явлений из одно¬
го состояния в другое, они могут совмещать утверждение и отрицание, и
«да» и «нет», утверждать совместимость таких явлений, которые одно¬
временно и несовместимы, исключают друг друга.
Нужно признать, что приведенное определение специфики формы
диалектических понятий является предварительным и нуждается в даль¬
нейшем уточнении. Вместе с тем несомненно, что приемы формальной ло¬
гики узки, недостаточны, чтобы можно было с их помощью отразить
объективные противоречия.
Часто можно услышать следующее возражение. Диалектические по¬
нятия образуются в результате выявления относительности абстрактного
противопоставления различных и противоположных свойств, сторон, мо¬
ментов и, наоборот, вскрытия их единства. Но и традиционная логика не
отрицает того, что противоположные определения мопут быть свойственны
одному и тому же предмету, хотя и в разных смыслах. Поэтому-де надо
признать, что никакой принципиальной разницы между диалектической и
формальной логикой нет и ставить вопрос о специфике диалектических
понятий не имеет смысла.
С данным возражением согласиться нельзя, так как оно несостоя¬
тельно. Дело, конечно, не в том, что марксистская диалектика исходит
из непосредственного или буквального отождествления противоположно¬
стей. И утверждение, что противоположные определения могут быть свой¬
ственны предмету только в разном смысле, не спасает положения, ибо
взаимоотношение противоположностей настолько сложно в реальной дей¬
ствительности, где они взаимно проникают, превращаются друг в друга,
что часто трудно их разделить, разграничить, сказать точно, в каком
смысле та или иная противоположность свойственна или несвойственна
данному предмету. Речь поэтому идет о том, что эта сложность взаимоот¬
ношения противоположностей, объективная противоречивость явлений
не укладывается в рамки традиционной логики, поскольку она учит толь¬
ко различать, противопоставлять противоположности, но не фиксирует
внимание на их единстве.
В проекте наказа от СТО (Совета Труда и Обороны) местным совет¬
ским учреждениям, написанном в 1921 году, В. И. Ленин уже в тех
условиях отмечал, что «государственный продукт — продукт социалисти¬
ческой фабрики, обмениваемый на крестьянское продовольствие, не есть
товар в политико-экономическом смысле, во всяком случае не только товар,
уже не товар, перестает быть товаром...» (Соч., т. 32, стр. 362). В. И. Ленин
сформулировал в данном случае понятие, которое является единством про¬
тивоположных, противоречащих друг другу определений. Конечно, свой¬
ство «быть товаром» и противоположное свойство «не быть товаром» раз¬
личны, они не в одном смысле присущи продукции государственной про¬
мышленности; но в жизни эти противоречащие свойства настолько тесно
переплетаются, что трудно их абсолютно разделить, с исчерпывающей
точностью определить, в каком смысле продукты являются товарами и в
каком смысле они не являются уже товарами. Во всяком случае советским
экономистам, которые должны выяснить специфику действия закона
стоимости в условиях советского хозяйства, практически ясна вся слож¬
ность этой проблемы.
Выделение особого типа понятий — диалектических — необходимо
потому, что эти понятия показывают относительность необходимых на
определенной стадии познания рассудочных понятий с их разделением и
абсолютным противопоставлением отдельных предметов, их свойств и
отношений.

УЧЕНИЕ О ПОНЯТИИ В ФОРМАЛЬНОЙ И ДИАЛЕКТИЧЕСКОЙ ЛОГИКЕ
77
Ленинские конспекты работ Гегеля показывают, что он размышлял над
вопросом о том, как отразить в понятиях объективные противоречия, и
считал, что именно в этом смысл формулы «единство, тождество противо¬
положностей». Ленин выписывает такую мысль Гегеля: «Что составляет
всегда затруднение, так это — мышление, потому, что оно связанные в дей¬
ствительности моменты предмета рассматривает в их разделении в отно¬
шении друг друга» («Философские тетради». 1947, стр. 242). «Верно!»,—
отмечает Ленин и далее формулирует свой вывод в виде такой заметки:
«Мы не можем представить, выразить, смерить, изобразить движе¬
ния, не прервав непрерывного, не упростив, угрубив, не разделив, не
омертвив живого. Изображение движения мыслью есть всегда огрубле¬
ние, омертвление,— и не только мыслью, но и ощущением, и не только
движения, но и всякого понятия.
И в этом суть диалектики. Э ту-то суть и выражает формула:
единство, тождество противоположностей» (стр. 243).
В отношении различия рассудочных и диалектических понятий
у Ленина в «Философских тетрадях» имеется еще следующая запись с
отметкой на полях: «Абстрактные и конкретные понятия». Ленин пишет:
«В Энциклопедии Гегель замечает, что разделение рассудка и
разума, понятий того и другого вида должно быть понимаемо так,
«что именно наша деятельность либо останавливается на одной лишь от¬
рицательной и абстрактной форме понятия, либо понимает его согласно
его истинной природе как вместе с тем положительное и конкретное. Так,
например, если мы рассматриваем понятие свободы как абстрактную про¬
тивоположность необходимости, то это только рассудочное понятие сво¬
боды; истинное же и разумное понятие свободы содержит внутри себя не¬
обходимость как снятую» (стр. 155).
Д. П. Горский в написанной им для книги «Логика» (Госполитиздат.
1957) главе «Предмет и значение науки логики» утверждает, что ограни¬
ченность применения формальной логики не означает, будто можно про¬
тиворечить самому себе. Думается, что несколько странно специально
говорить об этом, ибо по этому вопросу нет столкновения мнений, никто
из представителей диалектического материализма никогда не утверждал,
что можно противоречить самому себе. Однако в связи с этим тов. Гор¬
ский затрагивает другой вопрос, на котором надо остановиться. Рассмат¬
ривая суждение «движение прерывно и непрерывно», он говорит, что, с
точки зрения методов формальной логики, данное суждение является
противоречивым по форме и, следовательно, ложным. Выход из этого
положения тов. Горский находит в том, что рекомендует анализировать
данное суждение и, очевидно, подобные ему по содержанию. «Анализ же
существа содержания такого суждения позволяет оперировать с ним как
с истинным вопреки его форме» (стр. 19).
Из этого, согласно Д. П. Горскому, следует вывод, что во всех диа¬
лектических суждениях и понятиях имеет место противоречие между фор¬
мой и содержанием, что они ложны. Такой вывод неизбежен, если счи¬
тать, что методы формальной логики абсолютно применимы к анализу
формы или типа всякого понятия и суждения без исключения. Но если
стоять на такой точке зрения, то надо все диалектические понятия и суж¬
дения признать чем-то противоречивым по форме, какой-то аномалией
только потому, что они не укладываются в рамки обычных форм мышле¬
ния. Суть проблемы заключается в том, что диалектические понятия и
суждения действительно не укладываются в рамки обычных форм фор¬
мальной логики. Но это не означает, что они являются какой-то анома¬
лией. Диалектические понятия и суждения имеют свою структуру, свою
форму.
Диалектические понятия образуются не по принципам тождества и
формального запрещения противоречия, подобно абстрактным, рассудоч¬
ным понятиям, а по принципу единства различных, противоположных при-

78
Э. В. ШУР
знаков, определений. Все дело в том, чтобы единство противоположных
определений в понятии отражало их единство в объективной действи¬
тельности.
Совмещение в одном понятии противоположных определений законо¬
мерно, если такое совмещение отражает диалектику объективной реаль¬
ности. А так как всем явлениям природы присущи объективные противо¬
речия, то диалектические понятия являются не аномалией, а определенным
типом научных понятий, позволяющих отразить объективную противоре¬
чивость, сложность развития действительности.
$ ^ $
Важной особенностью структуры диалектических понятий является
то, что они всесторонне охватывают реальный предмет, отражают его точ¬
нее, глубже, чем рассудочные понятия, характеризующиеся известной од¬
носторонностью. Рассудочные понятия выделяют признаки предмета, от¬
личающие его от всех других предметов, или выделяют отдельные свой¬
ства, рассматривая их в качестве особых предметов. Основным
содержанием рассудочных понятий является установление, фиксация ро¬
до-видовых отношений.
Диалектические понятия значительно богаче и сложнее; их содержа¬
ние нельзя свести только к родо-видовым отношениям. Возьмем, к приме¬
ру, понятие «товар». Существуют и могут существовать рассудочные по¬
нятия о товаре. Если мы определим товар как продукт, производимый для
продажи, то мы будем иметь рассудочное понятие о товаре. Содержание
этого понятия довольно простое: в нем отражены родо-видовые отношения
между товаром и продуктом. Разумеется, такие понятия нужны, наука без
них обойтись не может. Но сейчас речь идет о другом. Можно ли ска¬
зать, что понятие о товаре, которое Маркс дал в «Капитале», ограничи¬
вается этим определением? Ясно, что нет. Маркс дал всестороннее поня¬
тие о товаре. В «Капитале» понятие «товар» показано как единство мно¬
гообразных, противоположных определений. В это понятие Маркс вклю¬
чает то, что товар есть историческая категория, что только в определенных
условиях продукты, производимые людьми, принимают форму товаров.
Маркс вскрыл противоречивый характер товара, показал, что он есть един¬
ство противоположностей — потребительной стоимости и стоимости. Про¬
тиворечивый характер товарного производства отражается в труде, со¬
здающем товары. Этот труд содержит в себе внутреннее противоречие,
ибо он есть единство абстрактного и конкретного труда. Маркс, как из¬
вестно, показал, что в товаре, этой простейшей клеточке буржуазного
общества, заложены, скрыты все основные противоречия капиталистиче¬
ского строя.
В статье «Еще раз о профсоюзах...» В. И. Ленин показывает, что
диалектическая логика отличается от формальной тем, что она рассмат¬
ривает предмет со многих сторон, что она стремится избавиться от одно¬
сторонности.
В связи с этим становится ясным, в каком смысле рассудочные по¬
нятия называют абстрактными, а диалектические — конкретными. Рас¬
судочные понятия абстрактны в смысле бедности содержания, односто¬
ронности, отвлечения от многообразия конкретного. Одновременно они
сохраняют еще элементы конкретного, данного в созерцании, ибо они
отражают внешние отношения, признаки вещей. Эти понятия представ¬
ляют собой единство противоположности — абстрактности (в смысле от¬
носительной бедности мыслями, содержанием) и конкретности (данной в
непосредственных восприятиях и представлениях). Подобные понятия
ближе к чувственной ступени познания; они исторически и логически
представляют собой более непосредственную стадию мышления, чем диа¬
лектические понятия.

УЧЕНИЕ О ПОНЯТИИ В ФОРМАЛЬНОЙ И ДИАЛЕКТИЧЕСКОЙ ЛОГИКЕ
79
Гегель, а также Маркс и Энгельс называют диалектические понятия
конкретными. Но это не означает, что эти понятия не являются абстракт¬
ными, Диалектические понятия в определенном смысле более абстракт¬
ны, чем рассудочные, ибо те сложные взаимоотношения между проти¬
воположностями, которые они фиксируют, можно мыслить, но пред¬
ставить часто невозможно. В каком же смысле их называют конкрет¬
ными? Диалектические понятия являются конкретными в том смысле,
что они более всесторонне, глубже, полнее, адекватнее, чем рассудоч¬
ные понятия, отражают действительность, что они ближе к объективной
реальности.
Диалектические понятия, являясь понятиями о конкретном, пред¬
ставляют собой абстракции еще в том смысле, что они, как и всякие поня¬
тия, отражают общее, образуются путем отвлечения от несущественного
и индивидуального. Однако общее в диалектических понятиях отличается
отЮбщего в рассудочных понятиях. В рассудочных понятиях общее пред¬
ставляет собой общие признаки класса предметов либо отдельного свой¬
ства, отношения, причем эти общие признаки полностью отвлечены от
всего различного и противоположного. В диалектических понятиях общее
также отражает общие признаки класса предметов, явлений, но эти
общие признаки рассматриваются в связи с различными и противопо¬
ложными определениями. Различие общего в диалектических и рассу¬
дочных понятиях заключается в том, что в первых общее отражает
противоречивую сущность явления в целом, а не только общие признаки
класса предметов.
В «Философских тетрадях» в связи с чтением «Науки логики»
Гегеля Владимир Ильич записывает такую свою мысль: «Прекрас¬
ная формула: «Не только абстрактно» всеобщее, но всеобщее такое,
которое воплощает в себе богатство особенного, индивидуального, от¬
дельного, (все богатство особого и отдельного?)!!» («Философские тетра¬
ди», стр. 73).
Это замечание Ленина нельзя понимать так, будто бы диалектиче¬
ские понятия отражают все содержание явления целиком, не отвлекаются
от частного и отдельного. Диалектические понятия обладают богатым,
разносторонним содержанием именно в том смысле, что они отображают
истинную сущность предмета, или, как говорил Гегель, «понятие» пред¬
мета, что в переводе на наш материалистический язык означает — дают
всестороннее, более глубокое познание предмета. В этом и состоит «все»
богатство конкретного понятия.
Есть еще одна особенность структуры диалектических понятий, на
которую следует указать и которая связана с предыдущими особенностя¬
ми. Диалектические понятия представляют собой единство различных и
противоположных определений. Такой характер содержания диалектиче¬
ских понятий позволяет мыслить йх как понятия подвижные, гибкие.
Логические действия с рассудочными понятиями возможны только в
том случае, если мы сохраняем их однозначное содержание. При опери¬
ровании в процессе рассуждения диалектическими понятиями мы можем
получать правильные выводы, только учитывая разносторонность их со¬
держания, взаимную связь и возможность превращения каждой стороны
понятия в свою противоположность. Это не следует понимать так, будто
бы диалектические понятия не обладают определенностью; они вполне
определенны. Но в рассудочных понятиях определенность понимается
только как нечто однозначное, а в диалектических понятиях определен¬
ность не исключает их подвижности, гибкости.
Диалектическая логика требует к содержанию понятий подходить
гибко, учитывая их подвижность, изменчивость, возможность превраще¬
ния всякого определения в свою противоположность. В. И. Ленин в «Фи¬
лософских тетрадях» пишет, что понятия человека должны быть «обтеса-

80
Э. Б. ШУР
ны, обломаны, гибки, подвижны, релятивны, взаимосвязаны, едины в
противоположностях, дабы обнять мир» (стр. 121—122).
Итак, мы видим, что понятия диалектической логики отличаются по
содержанию и по структуре от тех понятий, которые изучает формальная
логика. Логические операции с понятиями, устанавливаемые формальной
логикой, нельзя рассматривать как универсальные, применимые к любому
понятию. Ограничение и обобщение понятий, определение через род и ви¬
довое отличие, деление объема понятия не полностью применимы к
диалектическим понятиям, так как эти операции связаны с сущностью
рассудочных понятий, отражают отношения рода и вида, необходимость
классификации предметов и явлений природы. В применении к понятиям,
которые отражают сущность явлений и содержание которых является
подвижным, гибким, все эти операции носят относительный характер.
Образование понятий является сложным процессом отражения объек¬
тивной действительности в сознании людей. Действительность отражается
как в рассудочных, так и в диалектических понятиях. Применение тех или
других понятий зависит от характера объекта познания, от ступени раз¬
вития познания, от задач, которые ставит познанию практика.
Современная наука, несомненно, применяет понятия об отдельных
признаках, качествах предметов, явлений, сформулированных по прин¬
ципам формальной логики. Но она не ограничивается только такими по¬
нятиями. В каждой науке существуют обобщающие понятия, отражаю¬
щие сущность определенной конкретной области явлений в целом. Такие
понятия, часто даже стихийно, образуются по принципам диалектической
логики. Например, разве можно уложить в схему формально-логической
теории понятий современные научные понятия о материи и движении, о
времени и пространстве, о жизни, наследственности, виде, и т. д., и т. д.?
То же самое можно сказать и об основных понятиях общественных наук,
таких, как понятия о производительных силах и производственных отно¬
шениях, о капитализме, коммунизме и пр.
Воспроизвести объективную реальность в ее конкретной целостности
в мышлении можно только посредством единства многообразных опреде¬
лений, путем диалектических понятий.
Диалектические понятия представляют собой особый тип понятий,
и поэтому необходимо изучать структуру, логические операции, приемы
обращения с такими понятиями.

О диалектике в творчестве Гете
Академик К. И. ГУЛИАН (Румыния)
Творчество Гете, как всякого великого художника, глубоко содер¬
жательно, богато идеями. «Мое стремление — воплощение идей»,— писал
Гете. И потому, что Гете был прежде всего великим художником и его
творчество охватывало обширную, тонкую и сложную тематику на ру¬
беже новой истории, преимущественно исследовались идеи, воплощенные
им в лирике, философской поэзии, драматической поэме, романе и дру¬
гих литературных жанрах. Даже если бы мы ограничились только идеоло¬
гическим анализом этого богатого художественного творчества, мы и
тогда могли бы пополнить историю классической немецкой философии
новыми значительными главами. Но в действительности положение пред¬
ставляется гораздо более многообещающим, и дискуссии о взглядах Гете
открывают неожиданно широкие перспективы. И хотя нельзя говорить о
развитой системе философии у Гете, Гете был не только великим худож-
ником-мыслителем, но и значительным философом и страстным ученым.
Объективно изобразить духовный облик Гете можно, однако, лишь
на основе понимания его эпохи — переломной эпохи французской бур¬
жуазной революции,— когда Германия металась между чаяниями боль¬
ших преобразований и сдерживавшей ее вековой феодальной отста¬
лостью. Правильно истолковать взгляды Гете — значит внимательно
исследовать тот способ, при помощи которого писатель с большой про¬
ницательностью отразил проблематику своего времени и ее решение тем
классом, представителем которого он являлся, и одновременно выявить
ограниченности и слабости тех позиций, которые Гете отстаивал.
Как и большинство передовых домарксистских философов, Гете при
основных, безусловно, прогрессивных предпосылках, не был абсолютно
последовательным во всех изгибах своих мыслей. Однако внутренние
противоречия его философской концепции по своей сущности не являют¬
ся выражением субъективно-гетевского «демонизма» или «фаустиан-
ства», как полагают многие буржуазные исследователи. Они вызваны
объективно существующими противоречивыми тенденциями, присущими
его эпохе. Противоречивость художественного творчества Гете — руково¬
дящая нить для понимания мышления и творчества Гете в целом. Энгельс
особо подчеркивал противоречивый характер художественного творче¬
ства Гете. Его характеристика целиком применима и к мыслям великого
писателя, будем ли мы аналитически выделять их из «воплощения идей»
или рассматривать в прямом их выражении — в исследованиях и стать¬
ях, рецензиях и автобиографических материалах, беседах, переписке или
свидетельствах современников.
Эти противоречия присущи не только мыслям Гете. В той или иной
степени они присущи мыслям и других представителей немецкой бур¬
жуазной идеологии периода 1800—1848 годов. У одних из этих предста-
6.	«Вопросы философии» № 3.

82
К. И. ГУЛИАН
вителей, как, например, у Шеллинга, преобладают негативные тенденции,
реакционно-идеалистические положения; у других, как, например, у
Гете,— позитивная сторона. Самая поразительная близость существует
не между Гете и современными ему писателями, не между Гегелем и
современными ему философами, а между Гете и Гегелем. У Гете и Гегеля
больше общих черт, чем у Гегеля и таких философов, как Фихте и Шел¬
линг, или у Гете и таких писателей, как Шиллер и Виланд. Сближает
Гете с Гегелем способность охватить самые разнообразные проблемы и
рассмотреть их сквозь призму диалектики, хотя и с позиций иногда до¬
статочно разных. Внимательный анализ взглядов Гете убеждает нас, что
наиболее выдающаяся заслуга Гете-мыслителя (как и Гегеля) заклю¬
чается в диалектическом характере его мышления.
В этой статье мы попытаемся выявить некоторые черты диалектиче¬
ского мышления Гете и применение этой диалектики к проблемам этики,
естествознания и теории познания.
* * *
Драматическая поэма «Фауст» — несомненная победа наиболее по¬
ложительных черт гетевской идеологии. Сама тема, выбранная писате¬
лем, выявляет как его собственную просветительскую 'позицию, так и по¬
зицию течения «бури и натиска». Но гений Гете наложил на поэму столь
сильный отпечаток вечности, писатель достиг в ней такой типизации
проблематики, показал такую диалектику духовного развития, что тем
самым высоко поднял ее над историческими обстоятельствами. Мы видим
в «Фаусте» замечательное сплетение исторического и логического, исто-
рически-индивидуального и общечеловеческого. Эпоха французской рево¬
люции, бывшая для Германии эпохой напряженного ожидания новой
духовной эры, создала условия для того, чтобы писатель мог с макси¬
мальной силой и проницательностью выявить значительные проблемы
нового времени — жажду действия и жажду знания; радость от ощуще¬
ния полноценности жизни, омраченную горечью неудовлетворенности;
гордость личности и глубокое понимание необходимости служения кол¬
лективу; желание реализовать по возможности честным путем духовные
ценности и опыт неустранимого переплетения добра со злом, ценного и
неценного в жизни. Некоторые из этих проблем уже ставились перед че¬
ловеческим сознанием на заре нового времени, еще в эпоху Возрождения.
Но лишь в творчестве Гете они нашли свое наиболее глубокое и проник¬
новенное выражение и художественное оформление.
«Историческим» у героя Гете является его просветительское устрем¬
ление, максимально обогащенное чертами неогуманизма, воплотившимися
в самом Гете. Просветительской была и исходная точка Лессинга в его
попытке драматизировать эту древнюю народную легенду. Заслуга Лес¬
синга в том, что он порвал с вековечной традицией лютеран, искажавших
легенду в церковном духе и осуждавших Фауста за его дерзкий бунт
против божества и за все его прегрешения. Великий писатель-просвети¬
тель был первым, кто, стремясь к возвеличению человеческого разума,
освободил легендарного героя от проклятия, наложенного на него рели¬
гиозной этикой. Но от Лессинга сохранились одни отрывки, позволяющие
оценить лишь значительную идею.
В поэме Гете просветительская тематика — идея бунта и восхвале¬
ние разума — осталась ядром, вокруг которого выросла подлинная сим¬
фония духовной жизни. Тот факт, что еще первый вариант «Фауста»
(«Урфауст», 1790 г.) вызвал восхищение Фихте, Шеллинга и Гегеля (в то
время как литераторы отнеслись к нему довольно прохладно), был, есте¬
ственно, вызван той проблемой, которую затронул Гете,— проблемой по¬
знания— и особенно тем, как ее решил Гете. Созданием образа эрудита
эпохи Возрождения, который разоблачает сухость и бесплодность схола-

О ДИАЛЕКТИКЕ В ТВОРЧЕСТВЕ ГЕТЕ
83
стики и открывает новый путь познания неисчерпаемой природы, Гете
подверг критике метафизическое мышление, неспособное, к проникнове¬
нию в жизнь, в практику. Духовное страдание Фауста вытекает из тра¬
гедии схоласта-эрудита, на закате жизни постигшего никчемность «науки»,
которая удовлетворяется только словами, пустыми понятиями:
Живой природы пышный цвет,
Творцом на радость данный нам,
Ты променял на тлен и хлам,
На символ смерти, на скелет!..
(Собр. соч., т. 5, стр. 63, 1947).
Гетевская критика схоластики и метафизики не могла не вызвать
полного одобрения со стороны наиболее выдающихся представителей
идеалистической диалектики. Гете, как и Фихте и в особенности Гегель,
выступал во имя эпохи новых исторических и духовных опытов, эпохи
изменений и противоречий, которую не мог более удовлетворить догма¬
тический и метафизический кабинетный рационализм.
Настойчивые усилия Фихте и Гегеля создать философию, приспо¬
собленную ко всей сложности и разнообразию жизни, получили у Гете
свое поэтическое выражение. Вагнер, воплощение кабинетной науки, су¬
хого, оторванного от жизни педантизма, является одновременно и вопло¬
щением самодовольной посредственности. Действие, практика, деяние
не только критерий истины, но и смысл жизни. Истолковывая священное
писание, Фауст, хотя и колеблется еще между магией и действитель¬
ностью, уже предчувствует решение, которым закончит свою жизнь:
Написано: «В начале было слово» —
И вот уже одно препятствие готово:
Я слово не могу так высоко ценить.
И вновь сомненье душу мне тревожит.
Но свет блеснул,— и выход вижу я:
В Деянии начало бытия!
(стр. 92—93)
Из всех идеологических представителей немецкой буржуазии Гете
дальше всех пошел в истолковании этих основных понятий — действия,
практики. Финал поэмы изображает Фауста столетним стариком, жажду¬
щим, однако, до конца осуществить свой план преобразования болоти¬
стой земли в цветущий край.
Ясное понимание Гете логики истории, необходимости устранения
отживших феодальных отношений проходит красной нитью через вторую
часть «Фауста». Иллюстрацией может служить трагический эпизод ста¬
риков Филемона и Бавкиды. Их дом мешает свободному развитию пла¬
нов Фауста, а переселение приносит им смерть. Гете этим символизирует
жертвы, которых требует капитализм в своем бурном развитии, в своем
разрушении патриархальных отношений. Фаусту, одержимому сентимен¬
тальными угрызениями совести, хотелось', чтобы переселение стариков
осуществилось без насилия (отголосок утопизма), но Мефистофель со¬
вершенно в духе капитализма, не видящего ничего, кроме своей цели,
трезво отвечает ему:
Чего ж стесняться? Ты давно
Решил создать там поселенья.
(стр. 523).
Сам Гете в последние годы своей жизни с живым интересом следил
за крупными техническими проблемами эпохи. В 1827 году писатель с
восторгом одобрил план географа Александра фон Гумбольдта перерезать
Панамский перешеек. Он предвидел бурное техническое развитие и ми-.

84
К. И. ГУЛИАН
ровую торговлю Соединенных Штатов, желал дожить до того времени,
когда канал соединит Дунай с Рейном, и собственными глазами увидеть
Суэцкий канал. Подлинным завершением поэмы является гордость Фауста
своей деятельностью по созданию нового края, вырванного им у стихий
силой техники:
Прочь отвести гнилой воды застой —
Вот высший и последний подвиг мой!
(стр. 535).
И дальше:
Чтоб я увидел в блеске силы дивной
Свободный край, свободный мой народ!
(там же).
Именно это и есть финал, подлинное увенчание духовной Одиссеи
Фауста, а не мистическое добавление, приклеенное к концу поэмы, в кото¬
ром «chorus mysticus» воспевает «спасение» через «вечно женственное».
Однако Гете добавил и этот псевдопостскриптум с его благоразумием и за¬
игрыванием с религией.
Неестественность и фальшь мистического добавления в финале поэмы
доказывает диалектика всего духовного развития Фауста. Она решитель¬
но отвергает фальшивую и бесплодную феодально-теологическую мораль,
ставящую смысл жизни и «спасение» в зависимость от божественной ми¬
лости. Опыт Фауста — это опыт реалистический, типичный для нового,
буржуазного человека, для которого «грех» — естественный и необходи¬
мый момент в познании и действии.
Согласно феодально-религиозной этике, даже одного из многочислен¬
ных «проступков» Фауста — договора с Мефистофелем, обольщения Мар¬
гариты, чувственности,-эгоизма и'т. п.— достаточно, чтобы лишить его
«спасения». Но по новой, буржуазной этике все эти заблуждения могут
быть преодолены путем. созидания, путем усилий осуществить полезное
или прекрасное. Творческие усилия дают высшее удовлетворение и духов¬
ное «спасение». В одной из бесед с Эккерманом Гете указал на то, что
знаменитые стихи:
Кто жил, трудясь, стремясь весь век,—
Достоин искупленья —■
(стр. 549).
являются этическим заключением «Фауста».
Старик Гете понял, что античный гуманистический идеал был иллю¬
зией, неосуществимой целью в новых жизненных отношениях. Поэтому
в поэме от соединения Фауста и Елены (воплощения античного идеала)
рождается Евфорион — нежизнеспособный ребенок. Гете изображает тот
этап исторического и духовного развития немецкого общества, когда про¬
светительский идеал (культ разума), а также идеал неогуманизма (антич¬
ный идеал) уже обнаружили свою узость и устарелость. И хотя восхва¬
ление труда и свободы зачастую сковано иллюзиями, затушевывающими
новый характер эксплуатации и новый вид капиталистического угнетения,
все же в «Фаусте» они воспеваются с той силой искренности, которая
соответствовала силе демократических тенденций наиболее передовых
представителей буржуазии.
Все вышесказанное раскрывает только одну из сторон новой идео¬
логии, которая заключена в «Фаусте»,— сознательное и гордое возвыше¬
ние новой, буржуазной этики над этикой феодально-религиозной. Наряду
с этим содержанием, вернее сказать, неразрывно связанная с ним, суще¬
ствует диалектическая форма произведения, посредством которой содер¬
жание утверждает себя. В поэтических образах, порожденных гением Гете,

О ДИАЛЕКТИКЕ В ТВОРЧЕСТВЕ ГЕТЕ
85
перед нами встает яркий художественный аналог тому, что мы назовем
у Гегеля диалектикой жизни! У Гете, как и у Гегеля, новый исторический
яопыт привел К неизбежному сведению счетов с этикой предшествующей
•эпохи, с догматизмом и метафизикой, в значительной степени присущими
кантовской этике и частично этике Фихте. В этике Канта отразился про¬
тест просветителей против морали абсолютизма, но в то же время Кант
теоретически доказывал необходимость возвышенной этики, категориче¬
ского императива, чистого долга. Эта позиция, исторически объяснимая
в период полного политического бездействия, в период абсолютного воз¬
мещения только в духовном плане, была в известной степени оправданной
для Германии начала XIX века. Позднее идеологи буржуазии уже ставят
проблему этической реализации в существующих условиях, требуют при¬
мирения с действительностью, а не возвышения над нею. Этим обуслов¬
лена и открытая критика, которой Гегель подвергает позиции Канта и
Фихте, и скрытая, подразумеваемая критика, выраженная Гете в художе¬
ственных образах. По существу, это диалектическая критика метафизиче¬
ских этических позиций и категорий.
Этика Канта, совпадая в некоторых пунктах с христианской и стои¬
ческой моралью, метафизически противопоставляет зло — добру, мораль¬
ную чистоту — моральной действительности, долг — чувственным склон¬
ностям. Так называемый ригоризм, или «стоицизм», кантовской морали
резко противопоставляет добродетель — пороку подобно тому, как тради¬
ционная религиозная метафизика противопоставляет небо — земле,
рай — аду.
Такое метафизическое противопоставление представляется Гете ребя¬
ческим. Диалектика жизни, диалектика действительного процесса этиче¬
ской реализации его отвергает. Отвергает потому, что этическая реали¬
зация :— это сложный и противоречивый процесс, в котором отрицательные
моменты являются реальной и необходимой составной частью. Прегре¬
шение, этическое заблуждение, представляет собой такой отрицательный
момент, который может быть диалектически аннулирован и преодолен,
из которого может возникнуть еще более сильный порыв к осуществлению
ценностей, более глубокое понимание этической истины.
В народной легенде, которая по-своему отображает дуалистическую
метафизику, возможно, уходящую своими корнями в богумильскую ересь,
добро и зло, бог и дьявол являются полноценными сущностями, макси¬
мально очерченными самим своим воплощением в отдельные существа.
Гете, однако, сохраняет эту двойственность только ради художествен¬
ной необходимости, для того, чтобы с предельной выпуклостью воплотить
идеи. В поэме Мефистофель заявляет, что он — принцип зла — лишь
диалектический момент в процессе этической реализации.
Частица силы я,
Желавшей вечно зла, творившей лишь благое.
(стр. 96).
Этот отрицательный момент, или Отрицательное (как его называл
Гегель), следовательно, не рассматривается более как сила, внешняя для
человека, как «искушение», или «дьявол», из традиционно-теологической
концепции, а понимается как сила, образующая самую природу человека,
как склонность его натуры. Так, Фауст концентрирует в себе самые про¬
никновенные догадки Гете в области этики, диалектики действия и твор¬
чества.
# * *
Гетевское понимание природы, или то, что мы сейчас назвали бы
«диалектикой природы», представляется нам как самая важная часть в
системе его мышления и вместе с тем как значительнейший этап в исто¬

К. и. ГУЛИАН
рии диалектики, а значит, и истории философии. Буржуазные историки
философии почти совсем не уделяли внимания этой важной главе в исто¬
рии диалектики. Одни из них, как Виндельбанд, признавая в принципе
значение идей Гете о природе, не уделили им ни единой страницы. Что же
касается истолкования концепции Гете, то ее окрестили «поэтическим спи¬
нозизмом» и оценили, кратко и упрощенно, как «существенное звено в
развитии идеалистических систем» (Windelband — Heimsoeth
«Lehrbuch der Geschichte der Philosophie», Tubingen, 1957, s. 514).
Таким образом, стирается всякое различие между научной, объектив¬
ной позицией Гете в исследовании природы и субъективно-идеалистиче¬
ской в своей основе, спекулятивной философией Шеллинга.
В концепции Гете о природе — и это нужно отметить с самого на¬
чала — диалектическое мышление выражено несравненно более ярко и
четко, чем материалистическое истолкование явлений. И если в теории
познания и эстетике Гете, принимая явно материалистические идеи, пре¬
одолел колеблющуюся и примиренческую позицию немецких просветите¬
лей, то в своей концепции о природе, где нельзя было избежать столкно¬
вения с церковью, он придерживался деизма, принимая понятие Спинозы
«бог — природа» и допуская некоторые уступки телеологизму. При этом
следует подчеркнуть, что сдержанность и даже неприязнь Гете к понятию
«материализм» были вызваны его отвращением к механистическому ма¬
териализму. Критика, которой Гете подвергает механистический, метафи¬
зический материализм (не только в «Поэзии и действительности», но и во
многих других своих произведениях),— это критика диалектика, чув¬
ствующего необходимость в такой концепции, которая способна изобра¬
зить движение, разнообразие, всю сложность и противоречивость приро¬
ды. Внимательно вчитываясь в известный отрывок из «Поэзии и действи¬
тельности», даже неискушенный читатель поймет, что именно отталкива¬
ло молодого Гете от материалистов,— его отталкивал прежде всего
механицизм «Системы природы». Хотя возражения Гете сформулирова¬
ны в литературных терминах, его критика, несомненно, направлена про¬
тив механицизма. Концепция Гольбаха кажется ему «серой, туманной
и мертвой», «квинтэссенцией старости». Гете возмущался тем, что была
уничтожена картина «красоты и убранства мира», что природа изобра¬
жается схематически, метафизически, что в таком изображении отсут¬
ствует как раз все то, «что живет и движется».
И если для материалистического истолкования природы Гете обра¬
щается к философии Бруно и Спинозы, это никак не означает, что, напри¬
мер, философия последнего его полностью удовлетворяла. Несмотря на
наличие в ней диалектических элементов (особенно в трактовке свободы
и необходимости, оказавшей влияние на Гете), несмотря на ее историче:
ские заслуги в деле защиты материалистического монизма и детерминиз¬
ма, философия Спинозы все же была еще далека от раскрытия диалектики
природы. Спинозовское понимание природы удовлетворяло Гете своим
утверждением цельности, единства природы, однако не отвечало его
основным диалектическим убеждениям о жизни природы, ее развитии,
росте, становлении, полярности. Поэтому Гете еще в молодости пошел
своим собственным путем в разработке диалектической концепции при¬
роды. В так называемом «Тирфуртском фрагменте»— статье, опубликован¬
ной в «Journal von Tierfurt» (1781 —1784),— Гете так писал о природе:
«В ней вечная жизнь, становление и движение, и все-таки она не трогается
с места. Она находится в постоянном преобразовании и ни на миг не оста¬
навливается. Она не знает понятия «остановка», и ее проклятие тяготеет
над состоянием покоя».
Предметное мышление Гете всегда шло от объекта к субъекту, от
предмета к методу: «Во всем, что рождается, и во всем, в чем можно
обнаружить последовательность, мы желаем постичь это постепенное ста¬
новление».

О ДИАЛЕКТИКЕ В ТВОРЧЕСТВЕ ГЕТЕ
87
Историческое значение гетевской диалектики природы состоит как
раз в ее объективном характере. Гете не выводит диалектику природы из
общей концепции об эволюции идеи или духа, как это делает Гегель или
Шеллинг, а считает, что мышление должно быть диалектическим для
того, чтобы соответствовать сущности природы. Убеждение в существо¬
вании диалектики природы пронизывает всю эволюцию идей Гете. Это
убеждение укреплялось по мере обогащения и расширения исследований
и научного опыта писателя в области минералогии, геологии, ботаники, '
анатомии, теории видов, психологии. Страстное желание диалектически
изображать явления привели Гете к органицистским и гилозоистическим
преувеличениям, к частичному согласию с идеалистическими понятиями
«монада» и «энтелехия» Лейбница.
Непреодолимое влечение Гете к диалектике природы в самой пла¬
стической и изумительной ее органической форме приводило его к необо¬
снованным утверждениям, к недооценке неорганической природы и даже
к серьезным недостаткам в теории цветов. Наоборот, блестящих успехов
Гете достигает в биологических науках — ботанике, анатомии, общебио¬
логической теории. Именно неприязнь к механицизму заставила Гете
предпочесть область органического той сфере природы, в которой меха¬
нистическое объяснение одержало крупные победы, начиная с Коперника
и кончая Ньютоном. Не случайно, -что ученый, против которого Гете на¬
правил всю свою неутомимую, а иногда и опрометчивую полемическую
энергию, был Ньютон.
Однако, когда в конце жизни Гете сравнивает органическое с неорга¬
ническим, он высказывает лишь простое и глубокое онтологическое
утверждение: «В царстве минералов прекраснейшим является самое про¬
стое, в органическом мире — самое сложное» (Беседа с Эккерманом от
23 февраля 1831 года). Это утверждение — плод зрелости, преодолевшей
склонность к гилозоизму и сохранившей лишь сдержанность в отношении
попыток механистического объяснения природы.
Эпоха, когда жил Гете, еще не созрела для того, чтобы дать одновре¬
менно и материалистическое и диалектическое решение проблемы жизни
и взаимоотношения органического с неорганическим в природе. Гете, с
большим воодушевлением принявший и развивший, как мы увидим ниже,
концепцию о единстве природы при бесконечном разнообразии ее форм,
не смог понять связи между органическим и неорганическим, а видел
между ними только качественное различие. «...Оба мира имеют совершен¬
но различные тенденции и между ними ни в коем случае нет постепенного
перехода»,— писал он. Ограниченностью Гете нужно считать и поддержку
им энтелехии Лейбница, позволяющей, как он ошибочно полагал, выде¬
лить специфику категории органического.
Идея Спинозы о единстве природы, спинозовский монизм приобрел
у Гете диалектическую рельефность благодаря настойчивости, с которой
он подчеркивал отношение между частью и целым. Конечно, Гете рас¬
сматривал это диалектическое отношение в первую очередь через призму
органического. Однако и его опыт художника и опыт социальной жизни,
взаимоотношений между личностью и обществом содействовали углубле¬
нию понимания им этих категорий. Гете в первую очередь подчеркивал
взаимодействия внутри организмов, но его глубоко интересовали и связи
между различными органическими видами и тот «первичный тип», из ко¬
торого они возникли. Это привело его к своеобразной формулировке эво¬
люционного учения. Однако прежде чем оценить это учение, следует по¬
казать, насколько сильно чувствовал Гете связь между целым и частью.
Превзойдя математически и метафизически ограниченную концепцию Спи¬
нозы, Гете связывает в неразрывный диалектический комплекс категорию
единства с категориями становления, категорию индивидуального с кате¬
горией разнообразного. И здесь он продолжал замечательные для своего

88
К. И. ГУЛИАН
времени искания Лейбница в области категориального анализа и диалек¬
тической связи категорий.
Более сознательный, чем Гердер, и одаренный более тонкой способ¬
ностью понятийного анализа, Гете, признавая ценность индивидуального
или части, включает, однако, его в единство природы, в целое, но не в
статическое целое спинозовской субстанции, а в сложный и бесконечный
процесс становления природы. Он утверждает, что «...в живой природе
не происходит ничего, что не находится в связи с целым». Элемент, часть,
единичное нельзя понять иначе, как через призму целого, общего, так как
«каждое существо — это только тон, оттенок в великой гармонии, которую
нужно изучать в ее целостности и в общих чертах, иначе индивидуальное
останется мертвой буквой». Гете пишет Шиллеру, что, кроме «разорван¬
ного», метафизического способа видения природы, есть еще и другой:
«...изображать ее живой, действующей, идя от целого к частям».
В то время как у Спинозы отношение между частью и целым сводит¬
ся к аналогии с вневременной математической обусловленностью, у Гете
это отношение существует во времени, является историческим, диалекти¬
ческим. Это убеждение находит свое выражение в кропотливо разрабо¬
танной Гете теории метаморфозы, в обнаружении межчелюстной кости,
в его эволюционной теории. Его научные представления, несмотря на по¬
правки, внесенные в них впоследствии развитием биологии, обнаружи¬
вают прочную экспериментальную основу, на которой сложилась диалек¬
тическая концепция Гете о природе.
Кроме заядлых реакционеров вроде Густона Чемберлена, никто не
отрицал вклада Гете в историю эволюционизма. Чемберлен же считает
включение Гете в историю эволюционизма незаконной вульгаризацией на
том основании, что Гете, хотя и признавал постоянное преобразование
явлений, якобы искал за этими явлениями, подобно второму Платону,
статическую, метафизическую сущность (см. Н. St. Chamberlain
«Goethe», 1932, s. 650). Чемберлен опирается в своем истолковании кон¬
цепции Гете на такого рода его цитаты: «В преходящем нужно видеть
вечное (das Ewige)», «В природе все — изменение, но под тем, что из¬
меняется, покоится вечное» и т. п. Однако какой смысл , вкладывал Гете
в понятие «вечное»? Это объясняет сам Г. Чемберлен, приведя одну из
цитат Гете: «Есть известный стих, убедительно доказывающий, что веч¬
ное в понимании Гете — это не что иное, как закон, который нужно ис¬
кать за последовательностью видимостей, за явлениями:
«Ищите устойчивый полюс в гонке видимостей» (там же, стр. 651).
Многочисленные высказывания, в которых Гете подчеркивает диа¬
лектику внутреннего и внешнего, сущности и явления, опровергают
утверждение, что он якобы раскалывал мир на статическую сущность и
подвижные видимости.
Гете рассматривал свою теорию метаморфозы как общую теорию при¬
роды, отражающую сущность явлений природы. Этот общий, универсаль¬
ный закон, хотя и родился в уме Гете в связи с изучением явнобрачных
растений и выкристаллизовался в теорию эволюции разных частей расте¬
ния из листа, стал ясным выражением его диалектической концепции
о природе.
«Метаморфоза в более высоком смысле,— пишет Гете,— означает
давать и брать, приобретать и терять». То, что теряется, и то, что приобре¬
тается, то, что является новым, и то, что становится дряхлым, то, что
умирает, и то, что рождается, составляет постоянную игру видоизменений
природы. Гете рассматривал метаморфозу как понятие, связывающее
единство с разнообразием, как единственное понятие, способное объяснить,
как может существовать связь между сходным и несходным, между нор¬
мальным и анормальным: «Все происходит по простому закону метамор¬
фозы, которая своим действием на глазах у нас производит симметрич-
иое и причудливое, плодотворное и бесплодное, уловимое и непостижимое».

О ДИАЛЕКТИКЕ В ТВОРЧЕСТВЕ ГЕТЕ
89
Если эта цитата показывает, что Гете считал движение, развитие,
метаморфозу определяющими «разнообразие противоположностей», то из
других важных положений его работ следует, что в основе явлений при¬
роды и бытия вообще он видел антиномии, противоречия. Ни один из бур¬
жуазных истолкователей взглядов Гете не отрицает того, что особую важ¬
ность Гете придавал антиномиям, противоречиям, называли ли они эти
антиномии «фундаментальными аллегориями», как Чемберлен, или «по¬
лярностью», как Зибек (см. Н. S i е b е с k «Goethe als Denker», Stutt¬
gart, 1905). Гете ни в малейшей степени не поддался влиянию кантиан¬
ского субъективизма и агностицизма, однако он принял диалектическую
концепцию Канта, конкретно выраженную последним в теории об антаго¬
нистических силах притяжения и отталкивания. «Сила притяжения и сила
отталкивания относятся к сущности материи»,— писал Гете. Он дошел
до утверждения, что противоречия лежат в основе бытия («Urpolaritat»),
в основе самых разнообразных явлений. «На этой фундаментальной кон¬
цепции,— пишет Зибек,— зиждется его метод рассмотрения первоначаль¬
ных явлений как взаимодействия двух противодействующих качеств или
тенденций; например, цвета как контраста «светлое — темное», развития
планеты как чередования «сжатие — расширение» (цит. соч., стр. 82).
К этому нужно добавить антиномию диастола-систола, которой Гете сим¬
волически пользуется применительно ко всему органическому царству
природы.
Гете подчеркивал единство противоположностей прежде всего во
взаимосвязи категорий тождества и различия: «Тождество и различие да¬
ны одновременно». В понимании Гете противоположности не исключаются,,
а взаимообусловливаются. Поэтому теоретически правильное мышление
должно их охватить в их единстве (призыв, который мы находим, напри¬
мер, и в «Вильгельме Мейстере»). Даже Густон. Чемберлен, на платони-
зирующие тенденции которого мы указали выше, забывая о своих стрем¬
лениях превратить Гете в метафизика, признает, что Гете во всех обла¬
стях — в характере, интеллекте, разуме, фантазии, практике, морали, —
старается проникнуть в антиномическое. По Гете, как в области морали,
так и в царстве природы напряжение и борьба противоположностей об¬
условливают прогресс. По мере восхождения на более высокую ступень
возникают новые противоречия, непрерывно толкающие к более высоким
решениям. Борьба противоположностей и прогресс, ею стимулируемый,
обнаруживаются, таким образом, как универсальное содержание, общее
у природы и духа. Но в отличие от идеалистической концепции, которая
переносит противоречия духа или идей в природу, для Гете «последним
продуктом природы в ее непрерывном восхождении является прекрасный
человек», а следовательно, и духовный прогресс совершается на основе
предшествующего процесса развития природы.
Гете не был последовательным материалистом, но многочисленные
диалектические догадки позволяют нам считать его одним из выдающих¬
ся сторонников диалектической концепции, основанной на индуктивном,
внимательном и страстном исследовании природы.
* * *
Проблемы познания занимают неожиданно большое место в произ¬
ведениях художника. Еще важнее тот факт, что эти проблемы не сводятся
к специфическим проблемам художественного познания, а значительно
выходят за чисто эстетические рамки, выступают как основные, класси¬
ческие вопросы теории познания. Тот факт, что Гете был в первую оче¬
редь художником, не помешал ему увидеть основное и существенное со¬
держание гносеологических проблем. И здесь отношение между мышле¬
нием и действительностью стоит в центре внимания Гете. Эта общая про¬
блема подразделяется на ряд других — на проблему отношения между

90
К. И. ГУЛИАН
явлением и сущностью, критерия истины, схемы теории отражения. С дру¬
гой стороны, гносеологическая проблема, так настойчиво интересующая
Гете,— это проблема метода. Гете решает ее, подвергая острой критике
вульгарный эмпиризм и механицизм, которым он противопоставляет ди¬
алектическое мышление, диалектический метод.
Если Гете-художник придерживается убеждения, что нет необходи¬
мости слишком много размышлять относительно процесса художествен¬
ного творчества, то как ученый он был глубоко озабочен объяснением про¬
цесса правильного познания, проблемой уменьшения в нем числа возмож¬
ных ошибок и выявления их причин.
И здесь решение, к которому пришел Гете, было то же, что и в йскус-
стве,— теория отражения. Позиция Гете в вопросах теории познания в
общих чертах сходна с позициями других великих домарксистских мате¬
риалистов и крупных учёных, занимавшихся общими проблемами позна¬
ния и метода. Гносеологические размышления Гете свидетельствуют, что
их источником была практика естествоиспытателя и проницательного че¬
ловека, помноженная на богатейший опыт писателя-реалиста. Именно
здесь надо искать источник гносеологических идей Гете, а не в платонов¬
ских, лейбницианских или кантианских влияниях. Восхищение Кантом,
изучение и одобрение его «Критики способности суждения» и «Критики
чистого разума» ни в малейшей степени не привели Гете к агностицизму
или субъективизму.
«При созерцании природы,— пйшет Гете,—...я без конца задавал себе
вопрос, кто здесь выражается: ты или предмет?» (см. «Годы странствий
•Вильгельма Мейстера», 1823 г.). Беспощадный критик субъективизма в
искусстве, он был всегда последовательным защитником объективности в
мышлении и в жизни. «В- искусстве и науке, как и в деянии и действии,—
утверждал Гете,— все возвращается к чистому выявлению предметов и
к их последующему истолкованию» (см. «Искусство и античность»,
1818 г.). Эти высказывания, как указывают даты написания произведе¬
ний, из которых они взяты, представляют собой плод многолетнего жиз¬
ненного опыта и размышлений.
Источник познания, совпадающий с целью познания,— это действи¬
тельность. Чувства и мышление, научные средства и художественная фан¬
тазия — это различные способы, ведущие к одной цели: уяснить, уточнить
и проверить непосредственную интуицию вещей.
Для Гете, как художника и ученого, отправная точка познания —
интуиция. Интуитивный контакт с явлениями — это их непосредственное
восприятие, с которым никакой другой источник, никакое другое средство
познания не может соревноваться в достоверности. Конечно, термин
«интуиция» здесь не является самым подходящим термином, но, говоря
об интуиции, Гете понимает под ней созерцание действительности. В одном
из писем Гете признается Шиллеру в том, что по отношению к явлениям
он не может занять спекулятивную позицию, чувствуя, что для каждого
утверждения нужно «искать интуицию, а поэтому немедленно сделать
привал на лоне природы». Гете стоит на позициях беспощадной борьбы
со. схоластикой, начатой еще Бэконом, с метафизическими спекуляциями,
которые возродил современный ему идеализм. Для мышления Гете харак¬
терна предметность, возможно более адекватное отражение объективной
действительности. «Мое мышление,— писал Гете,— не отделяется от пред¬
метов, от элементов предметов, интуиции погружаются в него (в мышле¬
ние) и пронизаны им так плотно, что сама интуиция становится мышле¬
нием, а мышление — интуицией».
Стремление добиться равновесия между интуицией и мышлением
специфично для позиции Гете в теории познания. Однако из этой харак¬
теристики нужно сделать и те выводы, которые избегают делать буржуаз¬
ные интерпретаторы. Одни из них, например, Зибек, видят в этом стрем¬
лении лишь проявление раздвоенной личности Гете — художника и мысли-

О ДИАЛЕКТИКЕ В ТВОРЧЕСТВЕ ГЕТЕ
91
теля. Другие, например, Бруно Баух, стараются истолковать предметное
мышление в неокантианском духе, согласно которому мышление само со¬
здает себе объективность и даже создает себе предметы (см. В г U п о
Bauch «Goethe und die Philosophie», 1928).
Если с самого начала исключить подобные истолкования, то возни¬
кает вопрос, правомерно ли ограничиться определением гносеологической
позиции Гете как «рационального эмпиризма» или «синтеза между интуи¬
цией и мышлением». Важно, что этот синтез не был самоцелью Гете. Точка
зрения «рационального эмпиризма» не может расцениваться как некая но¬
вая позиция наряду с эмпиризмом и рационализмом; она приобретает смысл
только в связи с другими значительными поисками Гете в области критики
вульгарного эмпиризма и агностицизма, диалектического понимания соот¬
ношения между сущностью и явлением, .между теорией и практикой.
Не трудно доказать, что у Гете интуиция лишена всякой мистической
окраски, а понимается как акт непосредственного воздействия конкрет¬
ных явлений на органы чувств, прежде всего на зрительные, к которому
прибавляется некоторая психологическая интуиция. Однако одной интуи¬
ции недостаточно, поскольку она не может привести к познанию истины,
то есть к познанию сущности. «Истина... никогда не дает познать себя не¬
посредственно»,— писал Гете. Как ни близка художнику интуиция, он не
должен, следовательно, верить, что мгновенные, хаотические, случайные
впечатления могут представлять собой истину (в чем убеждены привер¬
женцы— как практики, так и теоретики — натурализма).
Вместо того, чтобы отстаивать интуицию и рассуждать о «праве
художественной концепции», Гете поступает как раз наоборот. Он счи¬
тает, что художник должен учиться у природы, у ученого, что процесс
художественного творчества должен быть аналогичен научному, чтобы
давать возможность познавать сущность вещей. Если интуиция недоста¬
точна в искусстве, то тем более она не может заменить процесс познания
в науке и философии. И это не только потому, что «интуиция сама субъ¬
ективна и подвержена многим опасностям», а следовательно, может быть
неверной, но главным образом потому, что интуиция, восприятие, какими
бы «чистыми и глубокими» они ни были, не постигают сущности вещей.
«Что означает созерцание без мышления?» — спрашивает Гете в одном
из своих писем. И сам дает ответ на этот вопрос в той настойчивой, бес¬
пощадной критике, которой он подвергает ученых, ограничивающихся
сухим наблюдением, бесперспективным нагромождением фактов, бо¬
ящихся теории, отрицающих необходимость гипотезы, теоретического обоб¬
щения...
Было бы недостойно объяснять враждебное отношение Гете к эмпи¬
ризму его известной неприязнью к группе ученых-эмпириков, с которыми
он вел бесконечные споры, особенно на тему о достоверности своей зна¬
менитой теории цветов. Несмотря на правильность некоторых частных
возражений, высказанных физиками в адрес Гете, в принципиальном ис¬
толковании проблемы природы прав был Гете. Он требовал от естествоис¬
пытателей, чтобы они мыслили, и ненавидел позорное равнодушие многих
из них к философии. Многочисленные связи Гете с известными учеными,
скромность, с какой он умел учиться у минералогов, анатомов, оптиков,
врачей и т. д., широко известны. Гете ценил наблюдательность, кропотли¬
вую сосредоточенность, усилия в области классификации, технику экспе¬
римента. Но он упрекал многих естествоиспытателей за то, что, превра¬
щая свое дело в профессию, они часто теряют всякий интерес к настоя¬
щим явлениям природы. Он не мог простить им того, что «специализация»
мешала им видеть природу в целом. Чтобы видеть природу в целом, необ¬
ходима, по мнению Гете, теоретическая перспектива. Ученый не должен
«останавливаться на промежуточных представлениях или пользоваться
обыденными представлениями». Обыденные представления суть представ¬
ления вульгарных эмпириков. Подлинное познание природы характери-

92
К. И. ГУЛИАН
зуется стремлением к обобщению, созданием гипотез или теорий, раскры¬
вающих единство явлений вопреки их видимости. Гете отвергал претен¬
зию вульгарного эмпиризма ограничиваться познанием только видимого
и осязаемого, претензию, которую современный позитивизм превратил в
уловку для того, чтобы под видом «философии фактов» протаскивать агно¬
стицизм и субъективизм. Но вместе с тем Гете не желал примиряться и
с рационалистическими априорными спекуляциями.
Некоторые интерпретаторы ставят Гете рядом с Кантом по той при¬
чине, что они оба якобы искали синтез между интуицией и понятием.
Однако какое значение имеет общность намерения, когда результаты
прямо противоположны: у Канта — агностицизм, у Гете — категорическое
утверждение возможности познания сущности вещей. Тот факт, что Гете
признал полезность исследований Канта по выяснению пределов челове¬
ческого познания, не помешал ему занять четко антикантианскую, анти-
агностическую позицию. И если неокантианцы, как, например, Бруно Ба¬
ух, не захотели увидеть, что размышления Гете о сущности и видимости
антикантианские, то интерпретаторы, менее заинтересованные в защите
кантианства, как, например, Зибек, были вынуждены признать это (см.
S i е b е с к, цит. соч., стр. 35).
Гете при случае говорил об относительных пределах познания, о про¬
тиворечиях и трудностях познания, но так, как говорил об этом, напри¬
мер, и Дидро. Гете говорил и о способе, при помощи которого мы познаем
истину (или сущность вещей) не непосредственно, а «...символически, в
частных и родственных видимостях; мы узнаем ее, как таинственную
жизнь, но все же не можем отказаться от желания познать ее».
Каким же путем можно познать сущность вещей? Диалектическим
путем, который Гегель излагал еще в «Феноменологии духа»: путем ани-
гиляции произвольного разделения действительности на «явление» и «вещь
в себе». «Что представляет собой видимость без сущности?
Существовала бы сущность, если бы она не проявлялась?» — спра¬
шивает Гете. А в одном из своих стихотворений (1820 г.) он писал:
Природа все дает, к нам дарственно щедра:
Нет у природы ни ядра,
Ни скорлупы; она — все вместе.
(Избр. произв., 1950 г., стр. 115).
Заслуживает особой оценки и тот факт, что Гете видел связь между
сущностью, явлением и законом. Утверждая, что он ищет в природе
«идеи», что видимости, или явления, воплощают «идеи», Гете ни в малей¬
шей степени не вступал на позиции платоновского идеализма, как это
представляется Г. Чемберлену (см. Chamberlain, цит. соч., стр. 316).
В данном случае он отождествлял «идеи» с сущностью или законами в
природе. Он писал: «С тем, что называется идеей, мы сталкиваемся как
с законами всех явлений». Субъективные «идеи» только отражают объек¬
тивные «идеи», или законы явлений. «Идеи» вещей не составляют особого
мира, мира моделей, как в метафизической платоновской теории, а нахо¬
дятся в вещах, и «соображающие», а не ограниченные эмпирики доби¬
ваются их обнаружения в «символах»..«Символ» — это пластическое во¬
площение «идеи», закона в частных явлениях. Через «символы» мы дохо¬
дим до «Urphanomen’a», до «первичного явления» (другое излюбленное
понятие Гете). «Первичное явление» — это иное выражение для понятий
«сущность» и «законы». Хотя в некоторых применениях этого понятия
Гете мог и ошибаться (например, его наивная концепция о возможности
найти в природе какую-то «Urpflanze»), хотя его стремление к интуитив¬
ному, художественному постижению идей могло привести его к не всегда
приемлемым убеждениям об особом мире первичных форм — «первичных
явлений»,— все же в конечном счете теория об «Urphanomen’e» свиде¬
тельствует о ясной тенденции как можно сильней оттенить необходимость

О ДИАЛЕКТИКЕ В ТВОРЧЕСТВЕ ГЕТЕ
93
открытия сущности явлений. Именно в этом смысле Гете писал о буду¬
щем науки: «Мы можем надеяться, что история науки превратится мало-
помалу в выведение явлений природы из более высших явлений». Следо¬
вательно, речь идет о том, чтобы сделать скачок от эмпирической истории
природы к пониманию природы через идеи. Это можно реализовать только
посредством подчинения частного общему, общих явлений — «более высо¬
ким» или «первичным явлениям». В искусстве «первичное явление» будет
равнозначно «типичному».
Что «идея» и «первичное явление» не имеют в гетевском понимании
статического, неизменного, метафизически платоновского характера, до¬
казывает способ, каким Гете развил и применил эти свои излюбленные
понятия в искусстве и науке. Теория метаморфозы растений, в которой
Гете исходил из учения русского биолога К. Ф. Вольфа, представляет ил¬
люстрацию того генетического, диалектического характера, который носит
в его концепции «первичное явление». Метаморфоза растений есть именно
«первичное явление» — сущность разнообразных явлений,— представляю¬
щее развитие всех органов растений. В других случаях «первичное явле¬
ние» подчеркивает полярность, единство противоположностей. Так, напри¬
мер, в теории цветов «первичное явление» — это интуиция противопостав¬
ления «свет — тьма». Таким образом, теория первичного явления
дополняет с гносеологической точки зрения диалектическую концепцию с
природе: в своей сущности явления имеют подчеркнуто диалектический
характер. Концепция о диалектическом характере сущности вещей, пер¬
вичных явлений, распространяется и на методологию. Если сущности яв¬
лений свойственны противоречия и развитие, то не может быть использо¬
ван никакой иной метод, кроме исторического, генетического или диалек¬
тического. «Во всем, что рождается, и во всем, в чем можно обнаружить
последовательность, мы желаем постичь это постепенное становление...
как все происходящее одно из другого развивается и что представляет».
Как видим, эта методологичеекая программа имеет поразительное
сходство с задачами, которые ставил Гегель перед философией в своем
введении к «Феноменологии духа».
В заключение надо сказать о гетевском понимании соотношения тео¬
рии и практики. Гете, который говорил о себе: «Не могу думать, не дей¬
ствуя»,— сделал особый упор на проблеме критерия истины. «Тогда, ко¬
гда мы оживляем действительность, лучше всего видно, является ли об¬
щее, до которого мы поднялись, истинным, достоверным, так как с чего
бы мы ни начали, в конце концов мы можем лишь практикой дока¬
зать, какого успеха мы достигли». Для Гете «мысль в себе» не
имеет никакой ценности, так как она сводится к абстрактной и субъек¬
тивной спекуляции. Ценность мышления вырастает из его способности
«оживлять действительность», видоизменять ее — положение, прямо
противоположное платонизму и агностицизму. Как бы ни увлекался
Гете «видением мира», оно ни на одно мгновение не имело для него
значения нейтрального, безразличного или бессильного созерцания.
Признание ценности теории для науки, забота о преодолении эмпиризма
и создании широких теоретических перспектив в научном исследовании
переплетаются у Гете с заботой о проверке теории мерой ее претворения
в жизнь. Этот последний акт, который завершает процесс познания — от
теории к практике, ликвидирует и схоластические споры об истине: «Лож¬
ное имеет то преимущество, что о нем можно непрестанно разглагольство¬
вать: истина должна быть сразу использована, иначе она не существует».
Исследование творчества Гете открывает перспективы для создания более
полной истории просветительства и диалектики в Германии. Прогрессивное
мышление Гете является одной из вершин передового мышления в канун
появления марксизма.

Критические замечания
о «философии» психоанализа
Ц. МИХАЛОВА (Чехословакия)
В Советском Союзе, в стране Сеченова и Павлова, в стране больших
традиций научной физиологии и психологии, никогда не могло укорениться
ненаучное и чисто спекулятивное направление психоанализа.
У нас, в Чехословакии, ситуация была, конечно, иной. Наша наука,
как и вся культура, развивалась под непосредственным влиянием обще¬
ственной мысли Запада. Психоанализ попал к нам как бы из первоисточ¬
ника и получил определенное распространение также в силу того, что в то
время недостаточно уделялось внимания воспитанию правильного, науч¬
ного понимания психической деятельности. Если мы заглянем в любой ста¬
рый учебник физиологии, то найдем в нем положения о деятельности, всех
систем человеческого организма, включая нервную систему, но никогда
не встретим систематического изложения физиологии высшей нервной дея¬
тельности, которая является научной основой понимания психики. Таким
образом, хотя между представителями нашей старой и новой неврологии и
психиатрии были противники психоанализа (J1. Гашковец, И. Мысливечек
и др.), все же он проникал не только в теорию и практику лечебной меди¬
цины и психологии, но зачастую и в область общественных наук и искусст¬
ва. Поэтому критика психоанализа приобретала особое значение.
В 1947—1949 годах, занимаясь этой работой, мы считали, однако,
что идеологи империализма сумели в такой степени довести до абсурда
все, что есть в психоанализе иррационального, ненаучного и гнилого,—
а таковым является само ядро этой системы,— что казалось почти
анахронизмом полемизировать с так называемыми «теоретически-фило-
софскими» основами психоанализа \ Речь шла прежде всего о так назы¬
ваемом «чисто-научном» аспекте психоанализа, так как мы постоянно
сталкивались со специалистами, которые провозглашали, что необходимо
спасти некое «материалистическое ядро» этой системы. При этом наши
психоаналитики ссылались также на «объективную» западную науку,
■в первую очередь на) американскую психосоматическую медицину, кото¬
рая, как известно, построена почти исключительно на основе учения Фрей¬
да (в специальных американских журналах имеются работы, которые
«объясняют», например, зверства эсэсовцев нарушением «super ego»
(«сверх-Я»), то есть одной из разновидностей «libido» Фрейда).
Дальнейшее развитие событий показало, что наши взгляды были
слишком оптимистическими. Работы прогрессивных французских ученых2
и статья американского ученого Г. К. Уэллса, опубликованная в журнале
«Вопросы философии» (№ 6 за 1956 год), являются живым свидетельст¬
вом того, насколько актуальным остается этот вопрос и сегодня.
1 С. Michalova «Kriticke poznamky k psychoanalyse». Knihovna Nova Mysl,
Praha, 1950.
2 Журнал французских прогрессивных психиатров «Ла рэзон» («La Raison. Са-
hiers de psychopathologie scientifique»), который выходит под редакцией А. Валлона
(Н. Wallon), считает одной из своих важнейших задач борьбу против психоанализа.

КРИТИЧЕСКИЕ ЗАМЕЧАНИЯ О «ФИЛОСОФИИ» ПСИХОАНАЛИЗА
95
Необходимость его рассмотрения вызывается тем, что при поверх¬
ностном взгляде на психоанализ мы встречаемся с отдельными его элемен¬
тами, которые привлекли внимание естественников своей мнимой мате¬
риалистичностью. Сюда относится «закон сохранения и превращения
энергии», а также с виду принципиальный «детерминизм» в психоана¬
литических исследованиях. Элементы мнимой «борьбы противоположно¬
стей» и «перехода одних форм энергии в другие», имеющиеся в работах
некоторых сторонников психоанализа, выдававших себя за марксистов,
дали им возможность утверждать, что психоанализ является даже какой-
то «диалектико-материалистической» системой (S а р i г, Reich, J л г i-
nec «Marxismus a freudimus». 1933).
Большинство опубликованных работ рассматривает прежде всего об¬
щественную сторону проблемы, мы же хотим вскрыть несостоятельность
психоаналитической «теории» и практики с точки зрения физиологии и ле¬
чебной медицины.
Мы попытаемся показать, что психоаналитическая «теория» принци¬
пиально антинаучна, так как она находится в прямом противоречии с за¬
кономерностями эволюционной теории. Далее мы хотим указать на то, что
психоаналитическая «практика» построена на совершенно фальшивом по¬
нимании детерминизма, что «детерминизм» Фрейда является чисто фор¬
мальным, так как он совершенно оторван от экспериментально-научной
базы. Цепь мнимых «причин», различные проявления всемогущего фрей¬
довского «libido», движется в кругу недоказанных и недоказуемых спеку¬
ляций, причем единственный • инструмент, с помощью которого «раскры¬
вается» эта последняя «причина» — метод свободной ассоциации,—яв¬
ляется, с точки зрения диалектического понимания детерминизма в обла¬
сти человеческой психики, методом, основанным на абсолютизации слу¬
чайного.
* * *
Уже в предисловии к своей главной работе «Введение в психоанализ» 1
Фрейд сформулировал два тезиса, которые составляют основу психоана¬
литической теории. Первый из них заключается в том, что «психические
действия сами по себе бессознательны и что сознательные действия яв¬
ляются всего лишь одиночными актами и частью всей психической, жиз¬
ни». Второй тезис, который психоанализ провозглашает как одно из сво¬
их завоеваний, содержит утверждение, что инстинктивные влечения, кото¬
рые можно назвать сексуальными в узком и широком смысле, играют
необыкновенно большую и до сих пор недооцененную роль в возник¬
новении нервных и психических заболеваний. И даже больше того: что
«эти сексуальные влечения вложили неоценимый вклад в самые высокие
культурные, художественные и социальные творения человеческой мысли»
(«Введение в психоанализ», стр. 14—15).
Оба приведенные выше тезиса Фрейда диаметрально противоречат
данным об эволюции психической деятельности человека, а этим самым —
психологической науке вообще. Научная психология считает специфиче¬
ски человеческую, сознательную деятельность качественно самостоятель¬
ным явлением, возникшим из специфических условий и проявляющимся
в свойственных ей закономерностях. В противовес Фрейду, который
утверждает, что бессознательные сексуальные влечения являются по свое¬
му характеру всеобъемлющими и решающими факторами человеческой
психики, экспериментальная наука показывает, что именно комплекс со¬
знательных психических функций является при нормальных условиях са¬
мым сильным и решающим фактором.
. г 1 В дальнейшем эта работа цитируется везде по чешскому изданию 1936 года
(«Uvod do psychoanalysy». Praha).

96
Ц. МИХАЛОВА
Как известно, Фрейд создал свою теорию строения человеческой лич¬
ности, исходя из анализа невроза. Согласно психоанализу, невроз всегда
возникает из конфликта бессознательных инстинктивных влечений. Борьба
этих влечений составляет, согласно Фрейду, основу динамики психической
жизни. В любой ситуации можно распознать силу подавляющую и силу
подавляемую. Однако подавляемая сила не исчезает бесследно. Невроз
возникает именно потому, что подавляемая сила появляется в видоизме¬
ненной, «искаженной» форме, как болезненный, невротический признак,
содержание которого детерминировано бывшими ранее личными пере¬
живаниями. Эту способность инстинктивных проявлений приобретать са¬
мые разнообразные формы Фрейд не считал исключительно патологиче¬
ским явлением. Он распространил ее на всю область психической деятель¬
ности человека. Каждое психическое проявление, согласно Фрейду, есть
результат инстинктивной энергии в ее измененной, «сублимированной»
форме. Таким образом, Фрейд приходит к выводу о господствующем поло¬
жении одного простейшего (полового) инстинкта, который каким-то обра¬
зом заключает в себе всю психическую жизнь.
Подобные воззрения, независимо от того, идет ли речь о сексуальном
или любом другом инстинкте, являются в свете современных представле¬
ний об эволюции абсолютно неприемлемыми. С первого взгляда ясно, что
здесь игнорируется специфичность и самостоятельность отдельных эволю¬
ционных форм. В действительности качественно неизменный инстинкт, для
которого новый вид представляет только какую-то внешнюю оболочку, со¬
вершенно не встречается. Наоборот, каждый новый вид характеризуется
новой структурой, как телесной, так и психической.
С этой точки зрения кажется совершенно абсурдным, что человек,
который так поразительно отличается от всего животного мира, который
характеризуется свойственной ему средой — человеческим обществом,
якобы не достиг в области психической деятельности более высокой специ¬
фической ступени, чем та, к которой относится элементарный сексуальный
инстинкт. Человек существует в человеческом обществе как качественно
специфический продукт, прежде всего общественного развития, и он ха¬
рактеризуется в первую очередь именно своей, специфически человеческой
психологической структурой — сознанием. Сведение психологической
структуры человека к различным проявлениям одного элементарного ин¬
стинкта (и тем самым к бессознательной части психики) практически
означает в то же время непризнание его, отрицание его значимости как
самостоятельной эволюционной единицы. Это представление является в
такой степени антиэволюционистским, а тем самым антидиалектическим,
что из-за одного этого какой-либо компромисс теории психоанализа с на¬
укой исключен.
Наши общие соображения мы хотим дополнить несколькими приме¬
рами, которые дадут возможность хотя бы в общих чертах осветить неко¬
торые этапы развития науки о психической деятельности.
Как известно, научное основание физиологии и психологии, как и всех
других областей науки о живой природе, было заложено победой эволю¬
ционной теории Дарвина. К учению о психической деятельности эволю¬
ционная теория впервые была применена Г. Спенсером (Н. Spencer
«The principles of psychology». 1855). «Гипотеза Спенсера по своей сущ¬
ности может быть названа дарвинизмом в области психических явле¬
ний»,— писал И. М. Сеченов в «Элементах мысли». Спенсеровский закон
о «физиологической интеграции», или единичное понятие «интеграция»,
уже содержит мысль, что в ходе развития постоянно возникают новые
единицы, или «целое», то есть по существу новые, самостоятельные каче¬
ства. В физиологической науке, однако, эволюционная теория нашла пло¬
дотворное применение при изучении психической деятельности лишь по¬
сле появления гениального труда И. М. Сеченова «Рефлексы головного
мозга». Эта работа впоследствии стала исходным пунктом для построе-

КРИТИЧЕСКИЕ ЗАМЕЧАНИЯ О «ФИЛОСОФИИ» ПСИХОАНАЛИЗА
ния могучего экспериментального учения И. П. Павлова о высшей нерв¬
ной деятельности, являющегося действительной научной основой психо¬
логии.
Но еще до возникновения учения И. П. Павлова о сложнейших нерв¬
ных проявлениях некоторые физиологические закономерности были экспе¬
риментально исследованы на основе изучения низших этажей нервной
системы. Такие выдающиеся ученые, работавшие в этой области, как
Г. Джексон, Ч. Шеррингтон, В. Б. Кэннон и другие, опираясь на эволю¬
ционную теорию, пришли в общих чертах к следующим выводам:
1. В развитии нервной и психической деятельности можно различить
несколько эволюционных, «интеграционных» ступеней (сегментарные реф¬
лексы, автоматизмы, сознательные акты).
2. Развитие осуществляется путем перехода от низших, стабильных,
хорошо организованных форм к высшим, лабильным структурам, разви¬
вающимся далее в ходе индивидуальной жизни. В этой иерархии на самой
высшей ступени эволюции стоят сознательные акты.
3. При нормальных обстоятельствах преобладают как анатомически,
так и функционально структуры высшие, филогенетически новейшие, со¬
знательные. Нарушение этих высших функций и возвращение к филогене¬
тически старшим, примитивным или же инстинктивным реакциям считает¬
ся патологическим. В этом смысл «dissolution» Джексона и «disintegra¬
tion» Шеррингтона и всех аналогичных представлений о нервных и
психических расстройствах.
Эти представления проникли и в мышление и в практику старшего по¬
коления клиницистов. Например, Э. Кречмер в своей работе по истерии
(Е. Kretschmer «Hysterie, Reflex und Instinkt». Leipzig. 1946) раз¬
личает две филогенетически различные структуры функции «воли»:
одну — старшую, бессознательную, так называемую «гипобулическую»,
а другую — новую, сознательную, так называемую «целеустремленную»
(«Zweckwille»). Согласно автору, у нормального, здорового индивида обе
структуры создают прочное функциональное единство, причем более но¬
вая, сознательная часть является в этом единстве ведущим и решающим
фактором. «Только в том случае, если в психомоторной экспрессивной сфе¬
ре проявится ослабление верхней инстанции, ближайшая
подчиненная инстанция становится самостоятель¬
ной, соответствующей своим собственным прими¬
тивным закономерностям» (Э. Кречмер. Цит. выше ра¬
бота, стр. 118).
Филогенетические и клинические исследования были подкреплены
анатомическими работами. Штейнер и Монаков при помощи сравнитель¬
ной анатомии мозга установили закон «передвижения функций к фрон¬
тальному концу» (Gesetz der Wanderung der Function nach dem Frontal-
ende). По поводу этого закона Р. Брун, один из немногих психоаналити¬
ков среди исследователей-экспериментаторов, писал: «Этим мы объясняем
тот интересный факт, что в ходе развития вида происходит растущий «гра¬
беж» («Ausraubung») филогенетически старших центров мозга в том
смысле, что они непрерывно передают свои функции филогенетически мо¬
лодым неоэнцефалическим частям — а именно коре мозга — и оставляют
себе только отдельные компоненты все более развитой общей интеграции
различных биологических функций. При этом их деятельность является
все более зависимой от направляющей деятельности филогенетически бо¬
лее молодых частей мозга» (R. В г u n «Allgemeine Neurosenlehre». Basel.
1946, S. 183). Все это заставило Бруна сформулировать прямо так назы¬
ваемый «закон первенства филогенетически более молодых инстинктов».
Тем более нас удивляет тот факт, что тот же Брун, который так логи¬
чен в своих научных суждениях, не сознает, к каким парадоксам он при¬
ходит, когда применяет свои данные к теории психоанализа Фрейда.
Продолжая приведенные выше соображения, он пишет в своей книге: «Эти
7.	«Вопросы философии» № 3.

98
Ц. МИХАЛОВА
результаты биологии полностью совпадают с общим опытом психоанализа,
согласно которому в невротическом инстинктивном кон¬
фликте является правилом, что примордиальные сексуальные инстинк¬
ты подчиняются в первую очередь культурным тре¬
бованиям и ими подавляются». Этим все научные данные ста¬
вятся с ног на голову. «Нормальный», то есть реагирующий согласно дей¬
ствующим физиологическим закономерностям, на основе которых инстинк¬
тивные движения подчиняются высшим интегрирующим механизмам, для
психоаналитиков не является психически здоровым человеком, а челове¬
ком, в котором происходит невротический конфликт. Иначе говоря, соглас¬
но психоанализу, мы неизбежно приходим к выводу, что человечество в
основном состоит из массы невротиков и истериков.
Эта трагическая ошибка становится еще более явной при применении
психоанализа к общественным проблемам. «Психология масс и анализ Я»
(S. Freud «Massenpsychologie und Ich — Analyse». Leipzig. 1921) —
одна из главных «социологических» работ Фрейда — полностью опирается
на «Психологию масс» Густава ле Бона, которую, вероятно, можно оце¬
нить как удачный анализ массового психоза, но никоим образом не как
психологию народных масс. От описанной ле Боном слепой, некритической
массы ведет прямая дорога к «научному» обоснованию патологических
зверств, совершенных фашизмом, и т. п.
Все эти фантазии, касающиеся психической деятельности (были ли
они высказаны философами или естественниками — это все равно), можно
было в определенной мере понять в период до возникновения учения
И. П. Павлова о высшей нервной деятельности. В этот период закономер¬
ности, установленные для низших ступеней нервной системы, не были
экспериментально доказаны применительно к области психики.
Ныне же каждому образованному естествоиспытателю должно быть
известно, что расшифровкой механизма условного рефлекса был в основ¬
ном открыт общий физиологический механизм, с помощью которого при
определенных обстоятельствах возникают новые психические реакции. Эти
временные реакции, первоначально случайные, лабильные, то есть услов¬
ные, постоянно закрепляются, организуются и интегрируются по мере то¬
го, как все более устойчивьми становятся условия, которые их вызвали;
в конечном счете они могут стать постоянными, безусловными.
Значение данных, приобретенных с помощью учения об условных
рефлексах, было огромным для всей области биологических и психических
явлений. Такие разнообразные явления, как, например, бегство животного
при малейшем звуке еще задолго до обнаружения действительной опас¬
ности или развитие ребенка, переход его от самых элементарных потреб¬
ностей к целой системе сложнейших психических реакций, вызываемых
разнообразнейшими условиями и в конце концов словом — этим самым
могущественным общим знаменателем опыта всего человечества, связы¬
вающим его во времени и пространстве,— все это можно объяснить гигант¬
ским зданием условных рефлексов, приобретенных бесчисленными поколе¬
ниями предков.
Правильность этого утверждения мы можем конкретно проверить на
основании некоторых явлений нашей собственной цивилизации. Из истори¬
ческих источников и из изучения психологии отсталых народов мы знаем,
что такие явления, как каннибализм (людоедство) или инцест (половые
отношения внутри семьи), являются у них обычными, какой-то «безуслов¬
ной реакцией». Но в ходе развития, вследствие изменения экономических
и социальных условий, стали появляться реакции нового типа. Первона¬
чально они появлялись, вероятно, лишь случайно, спорадически, можно
сказать, «условно», лишь у отдельных индивидов. Эти реакции были за¬
креплены только под воздействием изменившихся условий. Сегодня мы мо¬
жем смело утверждать, что ни инцестуосное, ни каннибальское стремление
никого из нас не волнует и что наше современное инстинктивное строение

КРИТИЧЕСКИЕ ЗАМЕЧАНИЯ О «ФИЛОСОФИИ» ПСИХОАНАЛИЗА
99
является какой-то новой, крепко установленной системой «безусловного
поведения». И только лишь убогого человека Фрейда постоянно, всю
жизнь преследуют инцеетуосные желания в форме известного «эдипова
комплекса», который является «главным источником глубокого ощущения
своей вины» (Фрейд).
В целом можно сказать: павловское учение об условных рефлексах
является прямым научным доказательством эволюционной теории в обла¬
сти психической деятельности человека; оно говорит об изменениях психи¬
ческих реакций, вызванных изменением окружающей среды, в особенности
социальной среды. Условные рефлексы как бы «вещественно» показывают
нам механизм, с помощью которого возникают и сосредоточиваются но¬
вые психические реакции, являющиеся отражением все новых и новых раз¬
дражителей, то есть новых жизненных условий в самом широком смысле
слова. Все разнообразие и богатство человеческих психических явлений
можно рассматривать как отражение разнообразия и богатства жизни и
прежде всего общественной среды. Суверенным деятелем в этом процессе
является слово, человеческая речь, которая неразрывно связана с общест¬
венной жизнью человека.
Однако человеческая речь — эта самая пластичная и в основном твор¬
ческая. способность человека — морфологически основывается на возник¬
ших в ходе биологической эволюции структурах мозговой коры, следова¬
тельно, в соответствии с общей действующей закономерностью, на фило¬
генетически новейшей, самой высшей части нервной структуры, где
сосредоточиваются сознательные психические реакции. Между тем мозго¬
вая кора* принимающая целые потоки внешних импульсов, из которых
вырастает богатство психических явлений, в терминологии Фрейда оказы¬
вается лишь «органом защиты от раздражения» (Reizschutz — Organ).
В этой связи необходимо упомянуть также и о новых направлениях
в западной физиологии и неврологии, которые опираются на данные, свя¬
занные с изученим ретикулярной формации (Formatio reticularis) и на тео¬
рию так называемой цеитрэнцефалической системы. Согласно этим
учениям, которые выросли на почве нейрохирургических, электрофизио-
логических и морфологических работ В. Пенфилда, Г. Джаспера и других,
самые сложные психические явления, включая память и сознание, инте¬
грированы не в мозговой коре, а в низших областях мозга — в промежу¬
точном и среднем мозгу.
Поскольку речь идет о специальной стороне вопроса, необходимо
сказать, что собранный ими богатый и, бесспорно, ценный эксперимен¬
тальный материал при правильной интерпретации не должен противоре¬
чить, как теперь кажется, ни всей более старой неврофизиологии и нев¬
рологии, ни учению И. П. Павлова, построенному на не менее богатом
экспериментальном материале. Установленные Пенфилдом и другими
факты соответствуют требованию павловского учения о необходимости
углубить закономерности физиологии высшей нервной деятельности изу¬
чением отношений между корой и подкорковыми областями. Речь идет
в особенности о влиянии подкорковых областей на тонус мозговой коры,
который является решающим для состояния сознания.
Но сторонники этих новых теорий делают нередко далеко идущие
психологические и философские выводы, имеющие характер нового агно¬
стицизма и мистицизма. Нельзя сомневаться, ч>о они вдохновляются теми
же реакционными направлениями мысли, которые вдохновляют психо¬
аналитическую и психосоматическую медицину, взаимно дополняя друг
Друга. Критическому разбору этих направлений как с точки зрения
экспериментальной, так и теоретической были посвящены многие работы
советских авторов, опубликованные в «Журнале невропатологии и пси¬
хиатрии» (см. статьи С. А. Саркисова в т. LIII, вып. 7 за 1953 год,
а также Ф. В. Б а с с и н а, Г. А. Васильева и др. в т. LVI, вып. 7
за 1956 год). Критических замечаний, однако, немало и у западных уче-

100
Ц. МИХАЛОВА
ных, что вполне понятно, так как если продумать вещи до конца, то этот
новый взгляд отрицает все данные, приобретенные в течение столетий
экспериментаторами и клиницистами.
В заключение мы хотим подчеркнуть, что наша критика направлена
против «всемогущества» сексуального инстинкта не потому только, что он
сексуальный. Она не имеет ничего общего с «моральным негодованием»
буржуазной критики психоанализа. Мы против фрейдизма потому, что
главная мысль этой системы противоречит всем научным представлениям
о развитии психических функций. И если психоанализ одновременно про¬
тиворечит нашему «хорошему вкусу», то это не потому, что он грешит,
как говорит Фрейд, «во-первых, против интеллектуальных и, во-вторых,
против этически-моральных предрассудков», но именно потому, что он
противоречит объективной действительности, поскольку наши этические и
моральные представления являются не «априорными» продуктами наших
чувств и мышления, а отражением реального мира. Наше противодейст¬
вие психоанализу — это естественная реакция на извращенную теорию.
Из всего сказанного становится ясным, что борьба против психоана¬
лиза— это не чисто академический спор. Речь, по существу, идет о том,
понимать ли человека в его личной и общественной жизни как раба слепо
действующих, инстинктивных сил или же рассматривать его как существо,
обладающее исключительной способностью сознательного познания мира
и его переустройства. В нашей борьбе против Фрейда речь идет, следо¬
вательно, о борьбе за мировоззрение, которое признает власть разума,
проникнуто оптимизмом и верой в человеческое творчество, которое на¬
правлено против мировоззрения мистического иррационализма, фатализ¬
ма и пессимизма.
♦ #
При рассмотрении психоаналитической практики нужно иметь в виду
две вещи: во-первых, психоанализ является какой-то неспецифической
формой психотерапии, то есть одним из разнообразных способов воздей¬
ствия человека на человека; во-вторых, он выдает себя за некую причин¬
ную терапию, претендующую на «раскрытие» и «устранение» последних
причин невротических процессов. Что касается возможности влияния на
некоторые патологические состояния путем мобилизации психических
механизмов, гипнозом и т. п., то это является сегодня неопровержимым
объективным научным фактом. С этой точки зрения можно объяснить
некоторые временные терапевтические успехи психоаналитиков, причем
принципиально безразлично, какой вид фантастической спекуляции чаще
всего приводится больному в качестве последней причины его психического
или телесного расстройства.
Но, исходя из ошибочных предпосылок, психоаналитики выдают свой
метод за «причинный» и провозглашают «суверенную» сексуальную трав¬
му, которая в каждом случае «раскрывается» и «устраняется», являясь
единственной реальной причиной всех видов невротических расстройств.
Этот взгляд необходимо решительно и принципиально отбросить.
Что представляет собой «строгий последовательный детерминизм»,
на котором построена психоаналитическая практика? Все в этом мире,
говорят психоаналитики, имеет свою причину, ничто не является случай¬
ным. Самое маленькое, самое незначительное явление — это составная
часть точно детерминированной причинной цепи. О так называемых «ма¬
лых случайностях» мы читаем во «Введении в психоанализ»: «Захочет
ли кто-нибудь утверждать, что существуют настолько незначительные
явления, не входящие в цепь мировых событий, что они так же, как суще¬
ствуют, могли бы и не существовать? Если кто-либо прорвет таким обра¬
зом природный детерминизм в одном месте, то он разрушит все научное
мировоззрение» (стр. 19). В этом так удобно организованном мире нет,

КРИТИЧЕСКИЕ ЗАМЕЧАНИЯ О «ФИЛОСОФИИ» ПСИХОАНАЛИЗА
101
следовательно, психических «случайных» явлений. Каждый психический
акт, пусть он кажется самым бессмысленным, является необходимым и
имеет определенный точный «смысл».
Исходным материалом этих скрытых и явных «смыслов», то есть
основой всего, что образует нашу психическую жизнь, является, как нам
хорошо известно, фрейдовское «libido», или, конкретно, «энергия поло¬
вого инстинкта». Большим резервуаром этого материала, вернее, мастер¬
ской, в которой подготовляется и формируется этот материал, является,
как это также известно, фрейдовское «подсознание». «Энергия полового
инстинкта», обитающая глубоко в подсознании, «детерминирует», таким
образом, нашу психическую жизнь и является скрытым «смыслом» всех
наших психических проявлений. Сознание со своей «цензурой», хотя и
стремится вмешаться в эти действия, достигает, впрочем, не большего, чем
простое «упорядочение», так как из столкновений первоначальной инстинк¬
тивной энергии с этой «цензурой» и из «вытеснения» этой последней и
возникают всевозможные «искажения». Подробный анализ этих явлений
составляет «экспериментальную основу» учения Фрейда.
Работа психоаналитика заключается, следовательно, в расшифровке
этих «искажений» и в «открытии» скрытых, бессознательных «смыслов».
В достигнутом таким образом «познании» подавленных бессознательных
конфликтов заключается, как говорят психоаналитики, освобождающий
терапевтический эффект.
Теперь посмотрим на средства, которыми психоанализ достигает своей
цели, на методику психоаналитической терапии. Техника психоаналитиче¬
ской работы хорошо известна. Лежа свободно на кушетке в тихой, затем¬
ненной комнате, больной должен в ежедневных многочасовых беседах, ко¬
торые продолжаются на протяжении недель и месяцев, сообщать психо¬
аналитику каждую свободно появившуюся у него идею (свободная ассо¬
циация), хотя бы она и казалась самой бессмысленной и самой отдален¬
ной. Из всех этих откровений психоаналитик и собирает «материал», из
которого при помощи «объяснений» строит свои «совершенные», «цель¬
ные» психоаналитические идейные конструкции. Руководящей идеей этих
«объяснений» служит фрейдовский «железный детерминизм», являющий¬
ся выражением вульгарно-механистического, метафизического взгляда на
мир, которому неизвестна диалектическая связь необходимости и случай¬
ности, значение случайностей в диалектическом процессе развития.
Несомненно, что каждое действие имеет свою объективную причину,
что оно детерминировано. Но это же действие, если мы анализируем его
изолированно, может быть одновременно объективно случайным с точки
зрения связанного с ним главного действия, или, вернее, того действия,
которому оно подчиняется. Иначе говоря, его значение второстепенно или
совершенно безразлично с точки зрения главного действия, которое мы
исследуем в данный момент. Ход жизни индивида и ход болезненного
процесса, вид невроза непременно имеют свою строго детерминированную
причинную цепь, обусловлены рядом биологических и общественных
факторов. Но наряду с этим обусловленным процессом в любой момент
оказывает влияние на здорового и больного человека (прежде всего в
области психической деятельности) бесчисленное множество разнообраз'-
нейших внутренних и внешних побуждений, которые являются совершенно
второстепенными, незначительными, следовательно, случайными с точки
зрения течения болезненного процесса.
Способом мышления, отражающим исключительно или прежде всего
именно эти моментальные, второстепенные, неуправляемые, в прямом
смысле слова случайные действия, является мышление типа свободной
ассоциации.
Дело в том, что нормальное мышление подчинено избирательной и
координирующей деятельности высших психических центров. Таким обра¬
зом происходит сортировка всех побуждений, выбор того, что имеет зна¬

102
Ц. М ИХ А Л ОБА
чение для данного процесса, и устранение незначительного, случайного.
Тем самым в конце концов осуществляется связный, логический ход мыш¬
ления. Это означает, что нормальное мышление является выражением
активной психической деятельности. Напротив, в мышлении по ассоциа¬
ции эта активная деятельность максимально снижена или практически
исключена. В ассоциационном эксперименте, как его искусственно вызы¬
вает психоанализ или как он стихийно проявляется в полусне, при боль¬
шой усталости или при состояниях сниженной концентрации наше мышле¬
ние перестает властвовать над бесчисленными внешними и внутренними
побуждениями; оно подчиняется им и становится каким-то пассивным
рефлектором всех случайно появляющихся раздражителей. Так возни¬
кает ассоциативная цепь без логики и без внутренних связей, короче без
«детерминирующего принципа», который здесь так же бессвязен и слу¬
чаен, как и элементы, которые вызвали его в данный момент.
Все психологические школы противопоставляют мышление нормаль¬
ное, или логическое, мышлению ассоциативному, В «Основах общей пси¬
хологии» (изд. 2-е, 1946) С. JL Рубинштейн пишет: «Задача мышления
заключается в том, чтобы выявить существенные, необходимые связи, осно¬
ванные на реальных зависимостях, отделив их от случайных совпадений
по смежности в той или иной частной ситуации» (стр. 341). Далее автор
пишет, что «...ассоциативные связи являются сравнительно еще несовер¬
шенной ступенью познания. В них лишь в общем и целом отражаются су¬
щественные связи, в каждом же отдельном случае ассоциация может
иметь случайный характер»{ там же, стр. 344. Разрядка
моя.— Ц. М.).
О «скачке идей» — прототипе болезненного ассоциативного мышле¬
ния, которое встречается в маниакальном состоянии, Рубинштейн говорит:
«Характер скачки этому процессу в конечном счете придает не столько
быстрота, сколько специфический характер его протекания — то, что он
перескакивает с одного представления на другое, с ним по существу не
связанное...
Сущность этого нарушения мысли заключается в том, что предметно¬
смысловые связи заменяются связями ассоциативными. Поэтому в ходе
мысли господствует случайность» (там же, стр. 371).
В книге Э. Кречмера «Медицинская психология» (Е. Kretschmer
«Medizinische Psychologie». Stuttgart, 1957) свободная ассоциация прямо
определяется как способ мышления, при котором отпадают «детермини¬
рующие тенденции», доминантное представление, которое
одновременно стояло бы как тема и надпись над целым и к которому от¬
носились бы все отдельные части» (стр. 134). Этот способ мышления, не
представляющий связного действия, а только какую-то последователь¬
ность существующих один возле другого фрагментов или эпизодов, удач¬
но охарактеризован термином «Bildstreifendenken» («мышление цепи
образов»), предложенным Кречмером (см. там же, стр. 124).
Фрейд же полагает, что все, что производит, человек с помощью сво¬
бодной ассоциации, «строго детерминировано», и без какого-либо объек¬
тивного основания утверждает, что детерминирующий принцип — это
сексуальный инстинкт. Таким образом, яблоки и груши, дома и деревья,
дирижабли и люди произвольно превращаются в сексуальные «символы» и
перед нами предстает самая насильственная и самая абсурдная идейная
конструкция.
Нам кажется, что нет надобности в дальнейших комментариях для
доказательства того, что представления о «причинной терапии» в психо¬
анализе абсурдны и что все, называемое психоаналитиками «причинной
терапией», является лишь спекулятивной фикцией.
Несчастье, однако, заключается не только в том, что психоанализ не
является причинной терапией, что он не устраняет последние причи¬
ны невротических нарушений, а в том, что он, наоборот, систематически

КРИТИЧЕСКИЕ ЗАМЕЧАНИЯ О «ФИЛОСОФИИ» ПСИХОАНАЛИЗА	103
эти причины затемняет. Поэтому психоанализ становится вредной систе¬
мой не только с точки зрения индивидуальной терапии, о которой не
будем здесь говорить, но и с точки зрения общественной психической ги¬
гиены и лечебной профилактики.
Как мы уже отмечали в начале статьи, в силу качественной само¬
стоятельности-и руководящей роли сознательных психических процессов
причины психических нарушений нужно искать не только в сфере инстинк¬
тов, где они, несомненно, могут возникнуть и возникают, но в то же
время и прежде всего — в сфере сознательных психических явлений.
Конкретно это означает, что конфликт, являющийся источником невро¬
тических заболеваний, может возникнуть и стать неразрешимым и тем
самым болезнетворным в сфере инстинктивных отношений индивида.
Однако у человека он возникает преимущественно в области его социаль¬
ных отношений и в узком и в широком смысле слова (отношение к семье,
к коллективу и т. д.), а также при решении проблем моральных, этиче¬
ских и других, занимающих человеческий ,ум.
Говоря очень схематично, можно дать такое определение: нормаль¬
ные психические функции заключаются в том, что индивид способен об¬
рабатывать внешние и внутренние побуждения без больших колебаний и
потрясений своего психического равновесия. Если возникает конфликт,
то-есть несоответствие между воспринимаемыми побуждениями и способ¬
ностью реагировать на них, то это может иметь двойную причину. Инди¬
вид оказывается. неспособным преодолеть эти побуждения либо вследст¬
вие своей биологической неполноценности, либо вследствие того, что тре¬
бования внешнего мира настолько чрезмерно повышены, что их нельзя
обработать без нарушений в рамках нормальных функций.
Исходя из этой общей схемы, мы утверждаем, что первая группа
неврозов, которая имеет свою основу в биологических факторах, как коли¬
чественно, так и качественно менее значительна и важна, тогда как вто¬
рая группа является большой психологической, лечебной и социальной
проблемой. Кроме так называемого органического невроза в более узком
смысле слова, который является прямым следствием нарушений в невро-
физиологическом аппарате (невровегетативные, инкреторные и другие на¬
рушения), к первой группе относятся неврозы инстинктивного происхож¬
дения, в том числе и сексуальные неврозы. Сексуальный невроз, бесспор¬
но, существует, являясь, однако, обычно лишь составной частью вегета¬
тивной лабильности индивида, то есть неспособности его координировать
элементарные инстинктивные и другие физиологические побуждения.
Мы не хотим утверждать, что общественная структура не имеет
влияния на сексуальные отношения. Известно, что сексуальная мораль
определяет в значительной мере нормы даже самой интимной жизни.
Известно далее (исходя из интегральности психических явлений), в какой
степени каждое индивидуальное сексуальное отношение зависит от
моментов интеллектуальных, этических, идеологических и других, если
это отношение хотя бы в минимальной степени является «человеческим».
Однако инстинктивные реакции являются все же гораздо более элемен¬
тарными, более стабильными и тем самым менее поддающимися различ¬
ным влияниям, чем социальные воздействия.
Извращенная сексуальная мораль не является, следовательно, реша¬
ющим общественным фактором, вносящим беспорядок в психическую
жизнь человека, а лишь незначительным обломком ряда терзающих нер¬
вы извращений, характерных для общественного строя, на основе кото¬
рого выросла «философия» психоанализа.

Философия Фомы Аквинского
И. М. КИЧАКОВА
В сатирическом наброске, названном «Мир навыворот», Гейне, вы¬
смеивая реакционные силы современной ему Европы, с иронией замечает,
что если «в бой католическая сова идет за истины века», то это значит,
что в мире и впрямь все навыворот.
И поныне католические идеологи стремятся выдавать ортодоксальные
догматы и «самоновейшие» положения реакционной социальной доктрины
католицизма за единственные истины века. Современный католицизм, ка¬
кой бы изощренной демагогией он ни прикрывался, является выразителем
и защитником интересов капитализма. И реакционная идеология католи¬
цизма, ставшая апологией капитализма, считает своей важнейшей задачей
борьбу с марксизмом, идеологией трудящихся масс всего мира. Проповед¬
ники католицизма прямо заявляют: «Католическая церковь — это одно
из самых мощных препятствий для коммунизма во всех частях света»,
(цит. по книге И. Лаврецкого «Ватикан», М., 1957, стр. 234).
Но каждый день приносит капитализму все новые симптомы старче¬
ского одряхления. Именно поэтому католические апологеты капитализма
в своем стремлении доказать незыблемость устоев капитализма обраща¬
ются к прошлому и стремятся отыскать в истории такой период, когда
эксплуататорские порядки и господство частной собственности были наи¬
более прочными. Таким историческим периодом буржуазные идеологи
считают средневековье. Феодальной эпохе приписывается все то, о чем
мечтают империалисты и их идеологи сегодня. А мечтают они прежде
всего об «устранении» из общества классовой борьбы. Поэтому они пы¬
таются представить средневековье эпохой полной гармонии интересов
всех слоев общества, якобы достигнутой благодаря преобладающему влия¬
нию церкви в общественной жизни. Идеологи капитализма игнорируют
действительную историю борьбы классов феодального общества, борьбу
между крестьянами и феодалами, между мастерами и подмастерьями.
Церковь изображается ими как покровительница науки и культуры, при
этом намеренно «забывается» мрачная история инквизиции и тем самым
искажается действительная история церкви.
Воплощение в жизнь догматов католицизма предлагается сегодня в
качестве лучшего способа для разрешения проблем, стоящих перед бур¬
жуазным обществом, а писания столпа католицизма «ангельского докто¬
ра», «святого» Фомы Аквинского выдаются за некое универсальное собра¬
ние рецептов от всех недугов современного капитализма.
Невозможно перечислить все те «великие заслуги» перед человече¬
ством, которые приписывают Фоме его современные последователи. Они
утверждают, например, что Аквинат примирил веру и знание, науку и
религию, бедность и богатство, сверхъестественным путем разрешил все
затруднения, стоявшие тогда перед наукой, философией, жизнью.
«...Я считаю, что св. Фома является апостолом новых времен,— пишет
Ж. Маритэн.— Эти времена полюбили разум и злоупотребили им и могут

ФИЛОСОФИЯ ФОМЫ АКВИНСКОГО
105
быть излечены только разумом... Теоцентрический гуманизм св. Фомы
был слишком велик для его времени. Можно считать, что он был святым
пророком... и что людям сегодняшнего дня назначено подготовить прояв¬
ление его мудрости в культуре и его гуманизма в жизни...» (Jacques
Marita in «De Bergson a Thomas d’Aquin». New York. 1944, p. 132).
Иезуит Коплстон утверждает, что в «средние века философия Ф. Аквин¬
ского никогда не занимала таких позиций... какие она завоевала ныне»
(F. Copleston «Aquinas». London, 1957, p. 332).
Что же представляла собой в действительности философия Фомы
Аквинского, почему она стала идейным знаменем современной философ¬
ской реакции?
Фома Аквинский — выразитель идеологии и политики
церкви в XIII веке
В XI—XIII веках история Западной Европы представляла собой спе¬
цифическую стадию развития феодализма, отличную как от раннего
феодализма VI—X веков, так и от периода кризиса и разложения феода¬
лизма в XIV—XV веках. В XI—XII веках завершилось формирование
всех общественных институтов феодальной общественно-экономической
формации.
В XIII веке складывалась и крепла оппозиция церкви, занимавшей мо¬
нопольное положение в области духовной жизни общества, велась борьба
за право на существование самобытной городской и светской культуры и
науки. В XII—XIII веках страны Западной Европы уже могли восприни¬
мать достижения науки и техники феодального Востока, а также арабской,
еврейской философской мысли, которые давно уже впитали в себя древ¬
нюю греческую и римскую философию и науку, в частности их материа¬
листические и диалектические идеи. Главным и наиболее популярным фи¬
лософским течением, изучавшимся в то время во многих школах и уни¬
верситетах Западной Европы, был аристотелизм. Благодаря арабам —
Аль-Конди, Аль-Фараби, Авиценне, Аверроэсу — Западная Европа позна¬
комилась с учением Аристотеля, правда, в значительной степени иска¬
женным. Идея бесконечности и вечности мира, отрицание творения мира
«из ничего», развитые Аверроэсом материалистические стороны филосо¬
фии Аристотеля находили отклик среди студентов светских школ и уни¬
верситетов.
Открытие в Европе в XI веке сочинений Аристотеля сыграло громад¬
ную роль в развитии образования. Аристотелевская философия была на¬
стоящей школой античных знаний до тех пор, пока богословы не «сла¬
дили» с Аристотелем, не омертвили и не исказили его идеи. Именно по¬
этому впоследствии церковь столь жестоко преследовала изучающих
подлинную философию Аристотеля. Нельзя забывать и того, что сама
схоластика этого периода складывалась в процессе изучения аристоте-
лизма, но это «изучение» было целиком подчинено задачам фальсифика¬
ции взглядов Стагирита.
С развитием общественных отношений феодализма и мыслительная
деятельность становилась более самостоятельной и свободной, что, конеч¬
но, сказалось и на отношении к текстам библии и догматам церкви, к ко¬
торым начинают применять критерии здравого смысла. Если во II—III ве¬
ках догматы церкви считались иррациональными и в этом не видели
ничего противоестественного (Тертуллиан), то десять столетий спустя
перед церковью встала задача рационально доказать истинность этих
догматов. Наиболее полного совершенства апологетика религии достигла,
по мнению лидеров католицизма, в философии Фомы Аквинского
(1225—1274), известного в свое время экономиста и юриста, богослова и
папского сановника, одного из идеологов доминиканского ордена, про¬
фессора Сорбонны.

ж
И. М. КИЧАНОВА
Вот что говорил папа Лев XIII, приводя отзыв о Фоме папы Сикста V.
жившего еще в XVI веке: «...Когда наступили... опасные времена... и когда
на погибель людям увеличилось число богохульников и соблазнителей,
которые сами в заблуждении находились и ввергали в заблуждение дру¬
гих, она (речь идет о философии Фомы и Бо»авентуры.— И. К.) была
действительно чрезвычайно нужной, чтобы подтверждать католические
Догматы и опровергать ереси» (цит. по книге «Sammtliche Rundschreiben.
Erlassen von unserem heiligsten Pater Leo XIII». Band I, S. 82).
Итак, в XIII веке католическая церковь встала перед необходимостью
укрепить свои позиции и расширить социальную базу. Она должна была
найти такие уступки прогрессу, которые помогли бы решить эту задачу.
А это означало прежде всего, что надо было «примирить» иррациональ¬
ные принципы религии с наукой, веру и знание, «научно» аргументировать
истины веры.
Католическая церковь в конечном счете должна была считаться с
развитием новых общественных отношений и общественного сознания.
Фома Аквинский пытался решить с позиции ортодоксальной католиче¬
ской теологии и в ее интересах проблемы, стоявшие перед церковной по¬
литикой и идеологией, создав тщательно разработанную теологическо-
философскую систему. В ней значительное место отводилось учению о
двух родах истин — истин разума и истин веры, божественных, сверхра-
зумных, которые, однако (и в этом все дело), не противоречат, согласно
учению Фомы, разуму.
Фома детально разрабатывал актуальный в то время вопрос о ком¬
петенции разума. При этом он использовал в качестве аргументов вы¬
сказывания греческих философов, некоторых отцов церкви, отдельные
элементы учения Платона и прежде всего Аристотеля, философия которого
была использована им в качестве нового оружия для защиты католиче¬
ских догматов. Разрешение всех этих проблем в философии Фомы до сих
пор оценивается, как непревзойденное достижение католицизма, за что
по адресу Фомы расточаются все новые и новые похвалы г.
Религиозно-идеалистическая онтология Фомы Аквинского
Следуя духу и букве ортодоксального католицизма, Фома в основу
СБоей теологическо-философской системы кладет бога как первую суб¬
станцию — первооснову, источник и конечную цель всего сущего. «Воля
бога,— говорит Фома,— есть причина вещей». Она есть первая опреде¬
ляющая причина в цепи причин. «Бог действует по собственной воле, а
не по естественной необходимости, как полагают иные» (Thomas
Aquinas «Philosophical Texts», 1952, p. 113).
Для обоснования своей теологическо-философской системы Аквин¬
ский использует философию Аристотеля, препарируя и фальсифицируя
ее основные положения. Он выдвигает в качестве основного тезиса поло¬
жение о целенаправленности всего сущего. Аристотелевская внутренняя
конечная цель мироздания превращается у него во внешнюю и приписы¬
вается божественной личности, которая занимает центральное место в со¬
зданной им системе мироздания. Согласно его учению, абсолютно сво¬
бодная божественная воля произвольно действует в мире как вечный
закон, естественный же закон является производным.
«В мире все менее совершенное существует ради более совершенно¬
го» (Thomas Aquinas «Summa Theologica editio altera Romana».
MDCCCXCIV, secundasecundae, q. 92, a. 2).
1 В небольшой статье, разумеется, не представляется возможным дать полный
обзор всех философских проблем, разрабатывавшихся Ф, Аквинским в его сочинениях
(которые насчитывают 17 томов в римском издании). Здесь рассматриваются лишь
некоторые главные проблемы онтологии, гносеологии и социологии Ф. Аквинского.

ФИЛОСОФИЯ ФОМЫ АКВИНСКОГО
107
).■
Этот тезис пронизывает всю философию Фомы; в социологии он слу¬
жит обоснованию социальной иерархии, неравенства и эксплуатации. Фо-
Ма использовал платоновское учение о мировом разуме, наделив бога
Христианской религии еще и свойством чистого разума.
Все это .должно было послужить убедительным (с точки зрения Фо¬
мы) доказательством тезиса о могуществе бога и укреплению влияния ка¬
толической церкви. Попутно решалась важная для церкви задача —
умертвить в Аристотеле все живое и сделать его безопасным для като¬
лицизма.
Учение Фомы Аквинского о бытии насквозь теологично. Бытие для
Него — лишь воплощение воли бога. Термин этот, по мнению Фомы, опре¬
деляет полноту и абсолютное совершенство божественной личности. Во¬
преки существу и духу аристотелизма Фома обосновывает утверждение,
ставшее догмой католической религии,— о творении мира из ничего:
«...то, что бог творит нечто из ничего, может быть утверждено с полным
основанием» («Philosophical Texts», p. 132). Произвольно творя, бог со¬
здал систему мироздания, где первопричиной является сама божествен¬
ная личность, которая одновременно есть и чистый разум; далее идет мир^
духовных сущностей, и, наконец,— низшая ступень творения — мир ма¬
териальных вещей.
По своему происхождению материя есть результат творения бога из
Ничего — Вот основополагающее положение Фомы в его учении о бытии.
Однако он считал, что отдельно от формы материя не существует, «так как
она есть чисто потенциальное, а недействительное бытие» («Philosophical
Texts», р. 135). Но в природе никогда не было потенции, которая не была
бы связана с некоей действительностью, поэтому у первичной материи
всегда есть некая форма. Фома Аквинский отчетливо формулирует эту
мысль: «Материя ради формы, а не форма ради материи» (там же,
стр. 150).
Он сравнивает материю с прозрачным телом, которое одинаково мо¬
жет отражать и свет и тьму—в зависимости от формы. Таким образом,
материя — производное от формы. Она не может существовать без нее.
Только форма делает материю определенной и действительной. Фома
здесь усугубляет идеалистическую сторону учения Аристотеля о форме и
материи. Он утверждает, что материя сама по себе инертна, неподвижна.
Движение привносится в материю извне божественной волей. Движу¬
щаяся материя предполагает неподвижное начало, внешнее по.отношению
к материи. Все, что находится в движении, приведено в это состояние
чем-то другим. Следовательно, заключает он, мы обязаны признать суще¬
ствование некогда первого двигателя; «... как поймет каждый, это — бог»
(там же, стр. 49).
Материя «оформленная» (ставшая действительной и определенной
благодаря форме) может, согласно учению Фомы, изменяться и разру-
шаться, она тленна. Эта способность к разрушению, смерти свойственна
только материи. Духовные создания (ангелы, человеческие души, субстан¬
ции, находящиеся в божественном разуме) неразрушимы, так же как
неразрушим бог.
Кроме материи, в созидании мира участвуют субстанции, с помощью
которых бог творит как в сфере духовного, так и в сфере материального
бытия. Субстанции созданы богом, они находятся в его разуме в бесчис¬
ленном количестве и только благодаря божественному произволу могут
быть соединены с элементами либо духовного, либо материального бытия.
«Субстанции (Фома имел в виду духовные субстанции.— И. К.) —суть
первичные реальности. Разрушь первичное, и то же самое произойдет со
всем остальным. Если бы все сущности были смертны и ни одна — веч¬
ной, ничто не было бы постоянным и все было бы преходящим... Но это
невероятно»,— утверждал Фома (там же, стр. 157).
Таким образом, согласно его учению, сущность может находиться

Ии И. КИЧДНОВА
отдельно от существования, до существования — в божественном разуме.
-В ней заложена возможность существования, реализация которой зависит
исключительно от божественного произвола. Так Фома привносит мисти¬
цизм в понимание бытия. Это делает его философию особенно привлека¬
тельней для современных идеалистов.
Стремясь обосновать традиционный догмат католицизма — «бог
есть причина всех вещей»,— Фома создает специальное учение о творе¬
нии богом единичных материальных предметов. Но он предупреждает,
что человек может лишь описывать процесс творения вещей и его резуль¬
таты, познание же конечных принципов сотворения мира недоступно его
разуму. Они должны быть приняты как сверхразумные, то есть как ре¬
лигиозные догмы, поскольку они зависят от произвольного творчества
бога. Догма о творении единичных вещей богом характеризует Фому как
фальсификатора аристотелевского учения о сущности (которая высту¬
пает у последнего как имманентная самому бытию). Фома стремится до¬
казать наличие в каждой материальной вещи элементов потустороннего,
интеллигибельного. Согласно его учению, бог использует для образова¬
ния материальных вещей неразрушимые духовные субстанции. Приводя
в действие определенную причину, бог воплощает субстанцию в материю,
и таким образом возникает множество индивидуальных предметов одного
вида. Общая сущность, растворенная в них, является по отношению к
ним родом. Такой процесс образования внешних вещей Фома называет
принципом индивидуализации материи.
Субстанция неразрушима, нематериальна, вечна и предшествует ве¬
щам. Оболочка же ее (материальные' предметы) преходяща, она разру¬
шается, гибнет. Это учение, конечно, весьма далеко от аристотелизма. Оно
приближается скорее к платоновской теории идей как идеальных прото¬
типов материальных предметов. Непоследовательность, слабость и проти¬
воречивость теории идей Платона Фома стремится преодолеть с позиции
теологии. В теории познания эта тенденция проявилась наиболее отчет¬
ливо.
В концепции Фомы Аквинского находит отражение его трактовка вре¬
мени и пространства: желая создать земные вещи тленными, конечными,
преходящими, бог создает время и пространство как условие и мерило
этой тленности. Сам же бог и ангелы обитают вне времени и пространства.
В этом платоническом противопоставлении мира идеальных сущностей
миру действительно существующих вещей обнаруживается расхождение
между учениями Аристотеля и Фомы Аквинского.
Согласно учению последнего, ангелы, духовные проявления суще¬
ства бога, «проживают» в высших сферах бытия, занимая специальные
сферы космоса. Фома весьма детально описывает условия их жизни —
питание, сон, занятия — соответственно их рангам: ангелов, серафимов,
херувимов и т. д. Жизнеописание потустороннего мира достойно венчает
«натурфилософские» изыскания католического мыслителя. Титул «ангель¬
ского доктора» Фома получил вполне заслуженно.
Схоластическая гносеология Фомы Аквинского. Вера и разум.
Богопознание. Познание вещей
Современные томисты пытаются представить учение Фомы как фило¬
софию интеллектуализма. Вашингтонский католический университет, на¬
пример, издал ряд работ, где философия Фомы противопоставляется
остальным учениям как единственная в наше время философия, прослав¬
ляющая разум.
«Основанием» для подобных утверждений служит тот факт, что Фома
уделял значительное внимание проблемам соотношения веры и знания,
вопросу о границах и возможностях человеческого познания, задачам

ФИЛОСОФИЯ ФОМЫ АКВИНСКОГО
109
наук, иными словами, детально разрабатывал гносеологические пробле¬
мы. Однако, признав право человека на рациональное познание, Фома
Аквинский отвел рациональному познанию в деятельности человека строго
определенное и весьма незначительное место. Он разработал «аргументы»,
призванные обосновать необходимость сужения границ познавательной
деятельности человека, искал возможности «спасти» истины теологии, за¬
щитить догматы веры от критики разума. Созерцание творений должно
иметь целью не удовлетворение суетной и преходящей жажды знания, а
приближение к бессмертному и вечному,— вот главный тезис Фомы. По
его мнению, мирская мудрость, или философия, судит о конечных, посю¬
сторонних причинах сущего, но так, что в конечном счете философия до¬
казывает истины теологии.
Ныне эти положения неотомистская философия пытается воспроиз¬
вести без каких-либо существенных изменений.
Наив'ная, слепая вера в бога и все догматы священного писания пре¬
возносятся Фомой как наивысшая из земных добродетелей (наряду с
остальными богословскими добродетелями — надеждой и любовью к бо¬
гу). Тем самым Фома отстаивает, по существу, позиции тертуллианства.
Однако между Тертуллианом и Фомой лежат .11 столетий развития обще*
ства. Это века не только мертвящего господства церковной, иррационали-
стической идеологии, но и борьбы против ее господства. Поэтому-то Фома
вынужден был допустить участие разума в акте веры. Да и сама система
Фомы (это еще раз следует подчеркнуть) создавалась им в целях рацио¬
нального обоснования необходимости веры в бога именно для людей, ли¬
шенных наивной, слепой веры.
Сравнивая наивную веру с разумно обоснованной, Фома утверждает,
что участие разума в акте веры уменьшает значение веры, что человек в
этом случае склоняется к вере не совсем добровольно, а как бы по при¬
нуждению разума. Человек благодаря своей познавательной деятельности
рискует даже впасть в «грех», когда, стремясь узнать истину, он «не от¬
носит своего познания к должной цели, то есть к познанию бот» (цит.
по книге А. Б р о н з о© а, стр. 449).
В этом высказывании нельзя не услышать угрозы, адресованной уже
многочисленным в то время представителям светского знания, критически
относящимся к догматам церкви и нелепостям священного писания. Неда¬
ром Фома сетует на то, что в его время преувеличивается сила разума. Но
он подчеркивает, что познать нематериальную природу бога и доказать все
догматы священного писания человеческий разум не в состоянии из-за
своей природной ограниченности, обремененности «первородным грехом»
и несовершенству. Поэтому ему может быть доступно лишь косвенное по¬
знание нематериальных сущностей и он способен доказать лишь немногие
догматы священного писания. Свободные же от телесной оболочки анге¬
лы, херувимы и пр. познают духовные субстанции непосредственно, при¬
чем чем выше «ранг» обитателя мира духовных субсистентных созданий,
тем более высокого порядка идеальные сущности они способны познать.
«Ангельский доктор» очень часто прибегает в вопросах теории познания
к авторитету этих обитателей загробного мира.
Что же, по мнению Фомы, доступно познанию человеческого разума,
что входит в его компетенцию? Если назначение человека — богопозна-
ние, то цель рационального познания — раскрывать в творениях бога,
в вещах вечную гармонию и красоту, совершенство их творца, постигать
в конечных материальных вещах их идеальные интеллигибельные сущно¬
сти. Познание материальных вещей означает познание их сущностей,
а, согласно учению Фомы, сущности, заключенные в вещах, имеют свое
основание в божественном разуме. Они неизменны, вечны, духовны
по своей природе, в них заключена возможность создания всех ма¬
териальных вещей (принцип индивидуализации материи). Поэтому зада¬
ча познания — освободить (в сознании абстрагировать) эту мистическую,

110
И. М. КИЧАНОВА
потустороннюю по своему происхождению сущность от ее материальной
оболочки.
Фома стремился представить свою теорию познания к»к согласую¬
щуюся с основными положениями теории познания Аристотеля. В эпоху
широкого распространения аристотелевской философии и его сенсуалисти¬
ческой теории познания Фома нашел наилучший способ фальсификации
аристотелизма, наиболее отвечающий задачам церкви,— формальное из¬
ложение основных положений Аристотеля, дающее возможность делать
из них выводы, глубоко чуждые существу его учения. «...Вслед за Аристо¬
телем», «согласно Аристотелю», «в соответствии с Аристотелем» — такими
ссылками на авторитет знаменитого философа начинается большинство
рассуждений Фомы по вопросам теории познания.
Но и формальное следование Аристотелю в вопросах теории познания
могло привести к опасным для церкви результатам — признанию аристо¬
телевского учения о единстве интеллекта, а затем к отрицанию догмата о
бессмертии души. Действительные последователи Аристотеля, правильно
толковавшие его учение, приходили именно к этому «еретическому» вы¬
воду. Хотя Фома и создал изощренную и хитроумную систему доказа¬
тельств в подтверждение догматов о бессмертии души, использовав неяс¬
ные положения учения Аристотеля о душе, однако противоречие этой си¬
стемы духу подлинного аристотелизма и враждебность материалистиче¬
ским тенденциям Стагирита несомненны.
В целях теологической обработки аристотелевской теории познания
Фома использует идеалистические положения учения Платона. Как из¬
вестно, Платон отрывал мир идей от мира материальных вещей. В теории
познания он стремился обосновать возможность непосредственного позна¬
ния идей. В то же время он выдвигал учение о познании как о воспомина¬
нии врожденных идей.
Критика платонизма была у Аристотеля, как отмечал Ленин, крити¬
кой идеализма вообще (см. «Философские тетради», 1947, стр. 264). Фома
тоже критикует Платона, но не его идеализм, а непоследовательность и
недостатки его идеализма, якобы следуя в этом Аристотелю. В действи¬
тельности же он обвинял Аристотеля в том, что последний критиковал
Платона не за существо его взглядов, а за неудачное, неясное изложение,
позволяющее неверно толковать его учение.
Образцом томистской критики платонизма является рассмотрение
Фомой платоновской теории врожденных идеи. Фома неоднократно
подчеркивал, что он критикует эту теорию с позиций аристотелизма. Он
явно подделывался под реалистическую теорию познания, стараясь из¬
бежать в своем идеалистическом решении основного вопроса философии
крайностей эмпиризма и рационализма. Это «примирение» рационализма
и эмпиризма объявляется ныне философами-идеалистами величайшей за¬
слугой Фомы.
В подобных приемах проявилась общая тенденция католической цер¬
кви путем внешних, незначительных и формальных уступок разуму, свет¬
скому знанию укреплять позиции религии, использовать философию для
упрочения теологии.
С выше рассмотренных позиций Фома выступил и против нелепо¬
стей крайнего субъективизма. Он утверждал, что неправильно полагать,
будто наши познавательные возможности ограничиваются только впе¬
чатлениями. ибо тогда познание имеет дело исключительно с психически¬
ми сущностями и не может иметь дела с непсихическими сущностями.
Фома различает познание чувственное и интеллектуальное. «Чувства
есть телесные способности, тогда как разум свободен от материн и познает
общее, которое является отвлеченным от материи и содержит бесконечные
инстанции» («Philosophical Texts», p. 231).
В вопросе о чувственном познании Фома в наибольшей мере следует
Аристотелю, но отнюдь не с целью утверждения материалистических теи-

ФИЛОСОФИЯ ФОМЫ АКВИНСКОГО
111
мнций аристотелевского сенсуализма. В своих конечных выводах он при-
щрсает роль чувственного познания. Так, признавая роль чувственного
Знания как необходимого этапа, связывающего человека с внешними
£#цамй, он в то же время рассматривает его как проклятие, обусловлен-
йо€ потребностями человеческого тела. Чувственность обеспечивает рабо¬
ту рассудка. Доказательство бытия бога есть завершение познания чело¬
веком! бытия. Именно на этом этапе своей деятельности человек обобщает
все приобретенные им знания и пытается судить о самой божественной
субстанции по ее проявлениям в «творениях», внешних вещах. Однако
у же сама основа рационального познания греховна и порочна. Для Фомы
чувственное познание есть «темное познание». Сравнивая даже высший
способ рационального познания бога с познанием его при помощи
веры, Фома заявляет, что познание бога с помощью веры (которая есть
не интеллектуальный, а волевой акт) выше любых остальных видов
познания.
В связи с этим возникает вопрос: как решал Фома вторую сторону
основного вопроса философии? В состоянии ли человек познать мир и его
закономерности? В этом вопросе Фома занимал своеобразную позицию.
Он утверждал, что в условиях земной жизни познание материальных, те¬
лесных вещей и их сущностей возможно как познание мистических по сво¬
ей природе, интеллигибельных видов. Конечная же причина материаль¬
ных вещей познаваема лишь частично и не непосредственно. Полное же
познание нуждается в благодати, откровении свыше, в помощи бога.
В основе естественного закона лежат непознаваемые принципы, не
доказуемые с помощью разума. В них надо (верить — вот чего требовал
Фома.
Формально следуя Аристотелю, он и в этом коренном вопросе теории
познания расходится с ним. Аристотелю, как отмечает В. И. Ленин, была
свойственна наивная вера в силу, могущество разума. Фома же в конеч¬
ном счете всегда ограничивал познавательные возможности человеческо¬
го разума.
Таким образом, характеризуя рациональное познание в целом, Фома
утверждал, что человек может лишь угадывать божественный промысел
в материальных вещах. В земной жизни он лишь частично и косвенно
может познавать конечные причины и принципы бытия этих вещей. Таким
образом, сужая возможности познания, Фома ограничивал права науки.
Он ожесточенно критиковал поборников разума и утверждал, что разум
подчинен вере. Разум, подчеркивал он, не должен выходить в своих иссле¬
дованиях за пределы богословских догм, а наука призвана лишь подтвер¬
ждать своими достижениями истины теологии.
В многочисленных проклятиях и угрозах Фомы по адресу сторонников
независимости разума от богословских догм нам слышатся отголоски же¬
стокой борьбы за самостоятельную мысль, за признание прав зарождаю¬
щейся в то время науки. В этой борьбе доминиканец Фома Аквинский
выступил как выразитель интересов церкви, стремившейся удержать мо¬
нополию в духовной жизни общества.
В нашу эпоху — эпоху гигантских достижений науки и техники — так
Называемые ученые, следуя средневековому теологу, точно так же пыта¬
ются «примирить» науку с религией. Они, например, заявляют: «Католи¬
ческая теология должна учитывать данные естествознания. При этом,
однако, надо быть осторожными с гипотезами, которые затрагивают уче¬
ние церкви и священное писание. Если они прямо или косвенно противо¬
речат учению, созданному божественным откровением, то их нельзя при¬
нимать» (W. L о w е n i с h «Der moderne Katolizismus. Erscheiming und
Problems». Witten, 1956, S. 151). Современный иезуит Коплстон в книге
«Современная философия» пишет: «Откровению догмы не может противо¬
речить ни одно подлежащее проверке научное утверждение» (F. С о р 1 е-
ston «Contemporary Philosophy», London, 1956, p. 32).

112
И.	КИЧА НОВА
Социологические взгляды Фомы Аквинского
Фома был выразителем интересов класса феодалов и самого крупно¬
го феодального собственника — церкви. Им была детально разработана
каноническая теория, обосновывающая экономические права феодалов в
условиях развивающихся в недрах феодализма товарных отношений. Ка¬
ноническое учение Фомы, его социальные взгляды отразили особенности
экономических и общественных отношений в эпоху зрелого феодализма.
И в настоящее время оно не утратило своего «значения». На него опира¬
ются современные защитники католицизма, пытающиеся обосновать незы¬
блемость догматов церкви. В папской энциклике «Этерни патрис» пред¬
писывается при анализе и оценке явлений современности руководствовать¬
ся решениями социальных и экономических проблем, данных Фомой Ак¬
винским еще в XIII веке. Социальная доктрина католицизма обосно¬
вывается с помощью хитроумной модернизации учения Фомы. Но это
свидетельствует лишь о слабости социальной доктрины современного
католицизма, вынужденной искать опору в писаниях средневекового
теолога.
В своем учении об обществе Фома стремился доказать право церкви
на господствующее положение в системе общественных институтов фео¬
дализма. Разрабатывая августинианское учение о двух градах, Фома ста¬
вит новые для схоластической философии и социологии вопросы, дает фи¬
лософско-теологическое обоснование теократическим претензиям церкви.
И в этом он стремится использовать аристотелевские положения.
Вопрос о жизни отдельного человека в обществе и государстве рас¬
сматривается Фомой с точки зрения церковного учения о цели человече¬
ской жизни, о выполнении человеком его основной задачи — богопозна-
ния и богоуподобления. Люди, говорил он, создали специальную орга¬
низацию, которая занимается удовлетворением временных интересов че¬
ловека, интересов, связанных с удовлетворением потребностей его тела —
животной оболочки души. Фома дополнял аристотелевскую трактовку
происхождения государства теологическими положениями. Он считал,
что в наказание за первородный грех человек вынужден жить в обще¬
стве.
Светской власти поручено свыше руководить земными поступками
людей в соответствии с предначертаниями церкви, указывающей путь к
достижению «блаженства» в потустороннем мире. Фома четко формули¬
рует задачи светской власти. «Так как конечная цель настоящей жизни
есть небесное блаженство, к обязанностям властей относится устроение
жизни множества людей таким образом, что король или князь должен
приказывать все то, что этому способствует, и запрещать все то, что ме¬
шает» (см. книгу Эйкена «История и система средневекового ми¬
росозерцания», стр. 333). Таким образом, Фома строит свое учение об
обществе, основываясь на догме о превосходстве церковной власти
над светской. Церковь, по его мнению, должна контролировать госу¬
дарство.
Коренным принципом общественной жизни Фома считал врожденное
неравенство людей. Он утверждал, что общественная жизнь людей невоз¬
можна без предоставления одному лицу преимуществ перед другими.
При этом Фома поясняет: такая зависимость и подчинение распростра¬
няются только на тело человека, а не на его душу. Все, говорит он, равны
перед святой церковью и господом богом.
Разрабатывая актуальные для своего времени вопросы, Фома создал
специальное учение о собственности, которое отразило действительные от¬
ношения собственности в XIII веке. Он стремился использовать католиче¬
ские догматы для «освящения» частной собственности, ставил церковную
идеологию на стражу устоев феодализма. Он учил, что прирожденное
неравенство проявляется в обществе как имущественное неравенство. Соб-

ФИЛОСОФИЯ ФОМЫ АКВИНСКОГО
113
ственность — это наказание за первородный грех. Однако в земном суще¬
ствовании человека она стала законной и необходимой для жизни людей.
Владение собственностью не противоречит «естественному закону» — воле
бога, а является его дополнением, изобретенным человеком. Ведь если
все несовершенное существует ради более совершенного, то пользо¬
вание внешними вещами — благами земли — вполне естественно для
человека.
Фома предупреждает от ошибочного понимания его мысли таким
образом, что каждый может неограниченно пользоваться благами приро¬
ды в зависимости от своих потребностей. Он подчеркивает, что нельзя
смешивать пользование вещами и владение ими. Проследим ход его рас-
суждений, приводимых в доказательство этого положения: «Отношение
человека к внешним вещам состоит из двух элементов: из управления и
пользования» («Philosophical Texts», p. 345). А это есть не что иное, как
разделение функций сеньора и крепостного. Фома считает это порядком,
вытекающим из божественного произвола, ибо бог создает людей нерав¬
ными, и управление вещами он поручает лишь немногим избранным.
Фома неоднократно повторяет, что функция управления не только по¬
четна — она требует и знаний. Законность и право управления вещами —
владение ими как собственностью — предначертаны богом. Фома приво¬
дит ряд аргументов в доказательство своего положения. Во-первых,
каждый человек более заботливо относится к тому, что находится на его
попечении, чем к тому, что находится на попечении общества. Во-вторых,
человеческие дела ведутся более упорядоченным образом тогда, когда
каждый должен заботиться о какой-либо определенной вещи (был бы
беспорядок, если бы каждый заботился о чем-то неопределенном). И,
наконец, в-третьих, мирное состояние общества достигается только тогда,
когда каждый имеет в нем свое собственное. «Мы наблюдаем, что ссоры
возникают более часто среди людей, которые участвуют в общем без раз¬
деления благ»,— заявляет Фома (там же, стр. 346). Следует отметить,
что современные католические социологи не пытаются даже перефрази¬
ровать эти положения, используя их в своей апологии частной капитали¬
стической собственности.
Таким образом, с точки зрения Фомы, владение вещами естественно,
собственность законна и ее необходимость доказана. Представитель цер¬
ковной казуистики находит безобидный, нейтральный термин «управле¬
ние», прочно вошедший в писания нынешних неосхоластов. Эта теория,
проповедуемая с церковных амвонов, университетских кафедр доминикан¬
цами, должна была, по мысли Фомы, убедить неимущих в том, что у них
нет оснований для недовольства своим положением, ибо владение (сиречь
управление вещами) существует лишь в этой короткой посюсторонней
жизни.
Современные неотомисты используют это учение Фомы в тех же
самых целях, для доказательства естественности и незыблемости частной
собственности. Руководители католической церкви всегда выступали и
выступают с защитой принципа частной собственности. Так, еще Лев XIII
в известной энциклике от 1891 года заявил: «При всех попытках умень¬
шить нужду низших слоев народа необходимо исходить из того, что част¬
ная собственность должна оставаться незатронутой» (цит. по книге
М. Шейнмана «Ватикан и католицизм на службе международной ре¬
акции». Москва. 1954, стр. 23—24). С аналогичными заявлениями вы¬
ступали Пий XI и Пий XII.
Другая форма отношения человека к вещам — пользование — харак¬
теризуется Фомой как отрицание владения. Человек потребляет блага как
общие и должен делиться этими благами с другими соответственно их
нуждам (там же). Знаменательно, что излишества в потреблении Фома
строго осуждает, но лишь тогда, когда речь идет о трудящихся. '
Аквинат последователен в своей апологетике частной собственно-
s. «Вопросы философии» N° 3.

114
И. М. КИЧАНОВА
сти, он обосновывает имущественное неравенство в обществе, вкладывая
в это много чувства, красноречия и изобретательности. В интересах этой
апологетики он даже отступает от ортодоксального толкования соответ¬
ствующих рассуждений святого писания. «Добродетельная жизнь,— отме¬
чает Фома,— не состоит в уходе от богатства, хотя это один из способов
добиться ее. В известном изречении: «Проще верблюду пройти через
игольное ушко, чем богатому человеку попасть на небеса»,— невозмож¬
ность не утверждается и лишь подчеркивается редкость» («Philosophi¬
cal Texts», p. 266). Богатый человек, согласно Фоме, поступает справед¬
ливо и тогда, когда он «захватывает то, что было общим вначале, и пре¬
доставляет другим долю захваченных богатств; но такой человек совер¬
шает грех, когда он лишает других людей этих благ» (там же, стр. 346)'.
Говоря о праве богатых грабить бедных, Фома маскирует свою пози¬
цию сладенькой фарисейской фразой — это ли не лучший способ прими¬
рения бедности и богатства! От неимущих же Фома требует, чтобы они
ограничили свои потребности, были умеренными в «использовании земных
благ». Для этого он прибегает к традиционному в католицизме прославле¬
нию бедности и демагогическому осуждению богатства. Так, он пи¬
шет: «Святой Амброзий, когда он говорил, что тот, кто тратит слишком
много,— грабитель, имел в виду собственность как пользование»
(там же).
Проповедь спасительной роли бедности, самоограничения в потребле¬
нии земных благ, проповедь труда и смирения, обращенная к неимущим,
проповедь умеренности и помощи бедным, обращенная к богатым,— так
выглядит у Фомы пресловутое «примирение» крайностей бедности и богат¬
ства. Именно это «примирение» предлагается и сейчас его последователя¬
ми как средство спасения от «недугов» капитализма. Без каких-либо суще¬
ственных изменений эта концепция фигурирует в пропагандистских энцнк-
ликах ватиканских наместников и в программах многочисленных католи¬
ческих партий, правда, прикрытая ультрасовременной, модной демагогией.
Так, папа Пий XII писал в 1939 году: «Бог, превосходно распоряжающий¬
ся нашими судьбами, установил, чтобы в мире были богатые и бедные для
лучшего испытания наших человеческих достоинств» (цит. по книге
М. Шейнмана «Идеология и политика Ватикана на службе импе¬
риализма». М. 1950, стр. 25).
Охрана прав имущих от посягательств является, по мнению Фомы,
одной из важнейших функций государства. В связи с этим государству
предписывается охранять «человеческие законы». Фома считает, что на¬
значение человеческих законов — оберегать общественное благосостояние,
спокойствие и возможность добродетельной жизни от посягательства лю¬
дей наглых, порочных, бесстыдных» (см. «S. Т. Primasecundae» (1—2),
q. 95, а. I). Еще более выразительно следующее его высказывание: «Если
же человек покусился на благо, находящееся во временном управлении у
его ближнего,— это смертный грех» (там же, р. 92). Фома всячески под¬
черкивает оградительный характер законов. Они должны сдерживать и
наказывать пороки, без обуздания которых общество не смогло бы суще¬
ствовать. Какие же пороки считает Фома наиболее опасными для обще¬
ства? Он создает подробнейшую классификацию пороков и грехов и уста¬
навливает меры наказания К Интересно, что наиболее опасным из гре¬
хов, после богохульства, является, по мнению Фомы, покушение на соб¬
ственность ближнего. Ведь общество, учит Фома, подобно телу, где все
части необходимо дополняют друг друга, и работник так же нуждается
в господине, как и господин в работнике. Виднейший представитель цер¬
ковной идеологии, церковного права и политики, он не мог не видеть же¬
стоких классовых битв своего времени. Он требует, чтобы светская власть
1 Позднее на основе подобной классификация была создана знаменитая «такса
святой апостольской канцелярии» и организована торговля индульгенциями.

ФИЛОСОФИЯ ФОМЫ АКВИНСКОГО
115
беспощадно карала всякое посягательство на интересы собственников и
уничтожала бунтовщиков. Бунт, рассуждает Фома, поскольку это есть
раскол между частями одного и того же целого народа... есть... смертный
ripex (ом. S. Т. Secundasecundae, q. 42, а. I, а. 2).
Нельзя забывать, что признание Фомой какого-либо поступка грехов¬
ным было в то время осуждением не только этическим, ибо в ведении
Фом'Ы — представителя ордена доминиканцев — находилась «святая ин¬
квизиция». Поэтому, читая высказывания Фомы об «осуждении» бунта
или посягательств на собственность ближнего, как смертного греха или
свободомыслия, (МЫ представляем себе костры, на которых сжигались
тысячи людей.
Обращаясь к неимущим, Фома превозносил добродетели смирения,
повиновения, покорности. Характерно определение им смирения: «Смире¬
ние состоит в осознании человеком того, что он не владеет благами, кото¬
рыми владеет его ближний, в том, что он думает лишь о своем несовершен¬
стве». Таким образом, добродетелью является и рабство и уж, конечно,
повиновение. С точки'зрения Фомы, это высшая добродетель подданных.
Не удивительно, что подобные заявления Фомы поднимались на щит его
последователями. Лев XIII в энциклике, посвященной христианской кон¬
ституций государства, относящейся к 1885 году, писал: «...кто противится
власти, тот, значит, противится порядку, установленному богом... Непо¬
слушание и революционизирование общества являются бунтарским пу¬
тем — суть преступления, оскорбляющие величество не только человече¬
ское, но и божественное» (цит. по статье М. П. Попова «Социальная
программа папства!— орудие империализма». Ученые записки Академии
общественных наук, «вып. 4, 1949, стр. 109).
Фома считал, что за неповиновение имеющий власть над тем, кто
не повинуется, может убить, покалечить. Таким образом, частный чело¬
век, а не только представитель власти, имеет право отсечь гнилой член
общественного организма (под частным человеком подразумевается
сеньор).
Отношения между людьми, согласно учению Фомы, регулируются си¬
стемой права. Последнее разделяется Фомой на естественное, положитель¬
ное, международное, отеческое право, право господина по отношению к
рабу или слуге, согласно которому лицо «высшее» является полным хо¬
зяином своего подчиненного: отец — по отношению к членам семьи, хо¬
зяин — по отношению к слугам и рабам, власти — по отношению к под¬
данным. Бить, по мнению «ангельского доктора», может только тот, кто
имеет власть над избиваемым. А вот «если бьют начальника, то это —тем
больший грех, чем выше пост начальника» (S. Т. Secundasecund«ae, q. 65,
а.	2). Теория права Фомы санкционировала феодальную эксплуатацию и
феодальную собственность на крепостного.
Фома выступал против светской, как он ее называл, «притеснитель¬
ной» власти, доказывая, что только подчинение светской власти церкви,
церковный контроль и вмешательство в дела государства способны предо¬
стеречь подданных от злоупотребления их правами. Лучшим видом управ¬
ления государством он признавал монархию, подчиненную римскому папе.
Фома резко выступал против демократии. Он был полон презрения к на¬
роду и считал демократию одним из отклонений от идеальной формы пра¬
вления (см. «Philosophical Texts», p. 387). В его оценке сказалась нена¬
висть к народным массам, свойственная католицизму вообще. В наши дни
заправилы Ватикана и их хозяева, кроме ненависти к народным массам,
испытывают еще и страх перед единством и сплоченностью трудящихся,
перед силою народов, сбросивших со своих плеч ярмо империалистиче¬
ского рабства. Они иногда отбрасывают прочь демагогическую болтовню
о любви к простым людям и проявляют свое истинное отношение к ним.
Так, в одном из выступлений в 1944 году (в рождественском посла¬
нии) папа Пий XII, жонглируя терминами, подменяя понятия, «доказы¬

116
И. М. КИЧАНОВА
вал», что народом может считаться лишь небольшая, «осознающая свои
обязанности перед всем обществом» часть населения. Большая же часть
населения, куда он относит всех трудящихся, для Пия XII — инертная,
бесформенная масса, которая-де лишь «ожидает толчка» извне, служит
игрушкой в руках тех, кто хочет эксплуатировать ее инстинкты, с одина¬
ковой легкостью идет сегодня под одним знаменем, завтра — под другим,
(см. Ученые записки Академии общественных наук, вып. IV. Москва. 1949,
статья М. П. Попова «Социальная программа папства — орудие импе¬
риализма», стр. 111).
Фома Аквинский стремился «обосновать» притязания католической
церкви на господство во всем мире. На основании некоего «видения Да¬
ниила» Фома создал целую историческую концепцию, схему сменявшихся
монархий, призванную подтвердить вечность, незыблемость католицизма.
Согласно этой концепции, «царство Христово» есть последнее царство,
которое должно распространиться на весь мир и существовать до его
конца.
Как ни произвольна эта схема, она крепко вросла в католицизм.
И ныне издаются «ученые труды», где доказывается возможность и необ¬
ходимость образования мирового «христианского государства». Так, в кни¬
ге Бенкерта «Томистская концепция международного государства» прово¬
дится эта идейка, «подкрепленная» для солидности ссылками на «святого»
Фому. На поверку, однако, оказывается, что автор стремится обосновать
претензии США на мировое господство.
Защищая экономические интересы церкви как крупнейшего феодала,
Фома не мог обойти в своих сочинениях вопросов, связанных с капиталом
в тогдашнем его понимании. Он пытается проанализировать такие поня¬
тия, как деньги, проценты и т. д. Но анализ сплошь и рядом подменяется
у него негодованием. Неугодное церкви он объявляет смертным грехом
и даже не останавливается перед проклятиями. Показательно, например,
его отношение к взиманию процентов. Ростовщики вызывают у него ре¬
шительное осуждение. Но если учесть, что самым крупным ростовщиком
средневековья была церковь, а светские ростовщики оказывались ее кон¬
курентами, то становятся понятными подлинные причины негодования
этого ревностного защитника интересов церковной казны. «Святой отец»
доказывает, что церковь угодна богу, светские же ростовщики — богопро¬
тивны и заслуживают самой жестокой кары.
Церковь не могла остановить развития неугодных ей сил, но она стре¬
милась хоть как-нибудь затормозить это развитие. Выражая общую тен¬
денцию служителей церкви, Фома заявлял о необходимости ограничить
торговлю лишь мелкой торговлей. Он поднимал вопрос и о том, может ли
владелец капитала (капиталом он считал просто известную сумму денег)
претендовать на доход, и доказывал, что может, но величина его должна
быть «справедливой». Величину же «справедливой» прибыли, дохода,
процента, по мнению Фомы, устанавливает церковь как представитель¬
ница высшей справедливости, а следить за исполнением ее установлений
предписывается государству.
Фома стремился подчинить всю экономическую жизнь общества цер¬
ковному контролю и защитить экономические интересы церкви. Нынешние
апологеты пытаются выдать экономические взгляды Фомы Аквинского за
последнее слово экономической науки. Возникла версия о том, что Фома
сверхъестественным образом не только предугадал появление капитализ¬
ма, но и решил все стоящие перед ним проблемы и, что особо подчерки¬
вают томисты, проблемы отношения между трудом и капиталом.
Церковь, утверждают томисты, обеспечивает справедливость и защи¬
щает от злоупотреблений владельцев капитала, гарантирует гармонию
интересов между тружениками и хозяевами. Таким образом, они пыта¬
ются доказать, что бе^ы и несчастья, которые приносит трудящимся ка¬
питализм,— дело исправимое. Надо лишь ограничить доходы капитали¬

ФИЛОСОФИЯ ФОМЫ АКВИНСКОГО
117
стов до «справедливых» размеров и предоставить церкви устанавливать
их размеры.
Апологетика частной собственности, эксплуатации, увековечение
неравенства людей, освящение устоев эксплуататорского общества состав¬
ляют сущность социологических взглядов Фомы Аквинского. При этом
Фома стремился представить церковь единственной силой, способной смяг¬
чить и примирить крайности бедности и богатства, облегчить участь при¬
тесняемых властью людей, помочь им в этой земной жизни и указать путь
к вечному блаженству на небесах.
Философия Фомы, несомненно, явилась определенным этапом в фор¬
мировании социальных принципов католицизма, которые Маркс так метко
охарактеризовал в статье «Коммунизм газеты «Rheinischer Beobachter»:
«Социальные принципы христианства оправдывали античное рабство,
превозносили средневековое крепостничество и умеют также, в случае
нужды, защищать, хотя и с жалкими ужимками, угнетение пролетариата»
(К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 4, стр. 204).

Защита капитализма под флагом
социализма
(О некоторых приемах реформистской пропаганды)
Е. Д. МОДРЖИНСКАЯ
В условиях обострения и углубления общего кризиса капитализма
исключительное значение приобретает единство действий рабочего класса
в борьбе за мир и социальный прогресс. Призыв XX съезда КПСС к объ¬
единению усилий коммунистических и социалистических партий в целях
защиты дела мира и интересов трудящихся вызвал глубокий отклик у ра-
бочих-социалистов всех стран.
Однако объединению действий коммунистов и социалистов противят¬
ся руководство Социалистического интернационала и многие лидеры и
теоретики современного реформизма.
Выступая на пленуме ЦК Французской компартии в мае 1957 года,
Морис Торез отмечал, что «...руководству социалистической партии уда¬
лось до настоящего времени заставить большинство трудящихся, входя¬
щих в эту партию, терпеть шовинистическую и империалистическую поли¬
тику» («L’Humanite» 18 mai 1957). М. Торез призывал коммунистов уси¬
лить идеологическую разъяснительную работу, чтобы помочь рабочим-
социалистам понять их заблуждения, ибо без этого невозможно единство
рабочего класса. Необходимость решительного разоблачения реформист¬
ских иллюзий отмечалась и на' XII национальном съезде Компартии
Бельгии и на XVII съезде Компартии Австрии. В своем выступлении на
VIII съезде Итальянской компартии П. Тольятти подчеркивал настоятель¬
ную необходимость борьбы «против реакционных оппортунистических по¬
зиций социал-демократии».
Реформизм является врагом революционного движения рабочего
класса. Характеризуя сущность реформизма, В. И. Ленин писал: «Со¬
циал-демократия должна из партии социальной революции превратиться
в демократическую партию социальных реформ... Отрицалась возмож¬
ность научно обосновать социализм и доказать, с точки зрения материа¬
листического понимания истории, его необходимость и неизбежность; от¬
рицался факт растущей нищеты, пролетаризации и обострения капитали¬
стических противоречий; объявлялось несостоятельным самое понятие о
«конечной цели» и безусловно отвергалась идея диктатуры пролетариата;
отрицалась принципиальная противоположность либерализма и социализ¬
ма; отрицалась теория классовой борьбы, неприложимая будто бы к стро¬
го демократическому обществу, управляемому согласно воле большин¬
ства, и т. д.» (Соч., т. 5, стр. 326). Сохранив эти отмеченные В. И. Ле¬
ниным черты своей идеологии, лидеры и теоретики современного рефор¬
мизма пошли еще дальше по пути измены интересам рабочего движения.
Для теоретических работ лидеров современного реформизма прежде
всего характерно отрицание коренной противоположно¬
сти капитализма и социализма, что непосредственно вытекает
из их практической деятельности, направленной на защиту капитализма.
Однако бурный рост сил социализма, неудержимая тяга к нему
широких рабочих масс вынуждают реформистов перекрашивать капита-

ЗАЩИТА КАПИТАЛИЗМА ПОД ФЛАГОМ СОЦИАЛИЗМА
119
Лизм в социализм, защищать капитализм под флагом социализма. Пра¬
восоциалистические теоретики выступили за последние годы с рядом
книг, в которых достаточно ясно изложено как их отношение к капитализ¬
му, так и их понимание социализма г.
1.	Реформистский миф о «коллективных интересах»
Реформистские теоретики, защищая капитализм, обычно утверж¬
дают, что капитализм в настоящее время уже не существует, что
между трудом и капиталом нет непримиримых конфликтов и господствует
гармония интересов. Так, «Новые фабианские очерки», авторами которых
являются Кроссмэн, Крослэнд и другие представители «фабианского об¬
щества», подтверждают характеристику, данную этому обществу еще
Ф. Энгельсом. В письме к Зорге в январе 1893 года он писал, что их ос¬
новной принцип — страх перед революцией, их специфическая тактика —■'
затушевывание классовой борьбы. «Из-за классовой борьбы они фанати¬
чески ненавидят Маркса и всех нас» («'К. Маркс и Ф. Энгельс об Англии».
М.., 1952, стр. 472—473). В. И. Ленин охарактеризовал фабианство как
«самое законченное выражение оппортунизма и либеральной рабочей по¬
литики» (Соч., т. 21, стр. 234).
Современные фабианцы, следуя Л. Блюму и К. Реннеру, договори¬
лись до того, что капитализма уже нет. Крослэнд зая©ил, например, что
в Англии уже к 1951 году исчез класс капиталистов. Кросомэн в том же
сборнике характеризует общество, «развивающееся в Англии с 1945 го¬
да», как первую стадию социализма. Этому не следует удивляться; надо
учесть, что, по мнению авторов «Новых фабианских очерков», целью со¬
циализма является «вырвать с корнем классовое представление рабочих
об извечности и непримиримости конфликта между заработной платой и
прибылями, между трудом и капиталом», а также добиться, чтобы у ра¬
бочих возникло чувство ответственности и заинтересованности в работе
предприятия.,.». Подобной программе «социализма» газета «Таймс» дала
следующую красноречивую оценку: «Ничто из того, о чем заявляют «но¬
вые мыслители», не предусматривает каких-либо коренных изменений в
экономической структуре страны». Мнимую ликвидацию капитализма в
Англии лейбористские лидеры рекламировали не только во время своего
кратковременного пребывания у власти в 1945—1951 годах; они продол¬
жают утверждать это и сейчас, когда консерваторы довольно легко «раз-
национализировали» многие отрасли английской промышленности.
В своей книге «Будущее социализма» Крослэнд, например, заявляет: «Со¬
вершенно неправильно называть современную Англию капиталистическим
обществом». («The Future of Socialism», Lnd., 1956, p. 62).
Авторы книги «Социализм. Новое заявление о принципах» вообще
объявили мифом идею замены капитализма социализмом. «Для европей¬
ских социалистов ib XIX веке положение казалось простым*—читаем мы
на 41-й странице этого труда,— капитализм должен был быть свергнут;
нечто, известное как социализм, естественно, должно было заменить его.
Выл провозглашен прямой выбор между двумя явно различными и про¬
тивоположными системами — разрушить одну и заменить ее другой.
Теперь мы знаем, что это миф. Не существует двух основных и
противоположных систем, есть лишь бесконечная
‘George Bourgin et Pierre Rimbert «Le Socialisme». Paris. 1950;
«Socialism. A new Statement of Principles. Presented by Socialist Union». London. 1952;
R. H. Crossm an and others «New Fabian Essays». London. 1952; E. Weill-
R ay rial «Declin et succession du capitalisme». Paris, 1954; «20th century. Socialism».
London. 1956; John Strachey «Contemporary Capitalism». London. Victor Collancz.
1956; C. A. R. Crosland «The Future of Socialisms. London. 1956; Cole «Capita¬
lism in the modern World». London. 1957.

120
Е. Д. МОДРЖИНСКАЯ
серияпереходныхступене й...» Такую трактовку социализма мы
встречаем и в книге «Социализм XX века», изданной тем же «Социали¬
стическим Союзом» в 1956 году. Авторы этого произведения — лектор по
вопросам отношений в промышленности Оксфордского университета
А. Фландерс, редактор «Сошиалист Комментари» Р. Хинден и другие —
с порога отвергают идею о том, что капитализм и социализм представля¬
ют собой две противоположные экономические'системы, или исторические
формации (стр. 12), и рассматривают социализм в плане «социалистиче¬
ской этики, примененной к сфере экономической организации» (стр. 7).
Разделяя основное положение Кейр-Гарди (В. И. Ленин в свое время оха¬
рактеризовал «Независимую рабочую партию» Кейр-Гарди как «незави¬
симую от социализма, но зависимую от либерализма». См. Co4i., т. 19,
стр. 242) о том, что социализм — «в конечном счете это вопрос этики или
морали, касающийся в основном отношений, которые должны существо¬
вать между человеком и его близкими» («20th century. Socialism», p. 7),
авторы усиленно распространяют легенду о существовании в современных
условиях «государства всеобщего благоденствия», которое не является ни
капитализмом, ни социализмом (стр. 15), и объявляют частную собствен¬
ность и свободное предпринимательство неотъемлемой чертой «истинно
социалистического» общества, поскольку-де социалисты ценят индивиду¬
альную свободу (стр. 146, 148)!
Журнал английских марксистов «Лейбор мансли» совершенно пра¬
вильно отмечает в этой связи, что «большинство лидеров лейбористской
партии и особенно их наиболее передовые «мыслители» отвергают и от¬
брасывают как устарелый предрассудок... понятие социализма, как строя,
кладущего конец эксплуатации, ренте, прибыли, капитализму и помещичь¬
им порядкам в результате введения общественной собственности на сред¬
ства производства^ распределения и обмена. Взамен этого нам предлага¬
ют в качестве истинно «современного» образца мешанину из либеральных
банальностей прошлого века, старую песню о социальной справедливости
и уменьшении классовых различий, о социальной ответственности и про¬
движении вперед к идеалам социальной гармонии, братства) и равенства
без уничтожения капитализма, то есть по сути дела фальсификаторский
багаж Гладстона и Ллойд-Джорджа» («Labour Monthly», April 1957,
р,р. 153—154).
Полный отказ от марксистской концепции социализма как выраже¬
ния действия объективных законов общественного развития и классовых
интересов пролетариата содержится и в рассуждениях Андре Филиппа,
одного из лидеров Французской социалистической партии. Социализм, по
его словам, не вытекает из защиты интересов какой-либо одной со¬
циальной группы, а основан на компромиссе между этими интересами и
служением «моральным ценностям». «Социализм,— уверяет он,— с неиз¬
бежностью приобретает идеалистический и даже спиритуалистический
характер; он является не продуктом реальности, как это считал Маркс, а
стремлением к организации этой реальности во имя известной концепции
всеобщих интересов неэкономического характера».
Отдельные правосоциалистические лидеры уверяют, будто рабочий
класс вообще исчезает в недрах самого капиталистического общества.
Любопытно, что некоторые из них пытаются прикрыть свой
отказ от марксистской концепции социализма ссылками на ...марксизм!
«Не существует интеллектуального положения, более противоречащего
марксизму, чем представление о том, что современный социальный анта¬
гонизм между капитализмом и антикапитализмом должен будет разре¬
шиться окончательной победой того или другого из этих принципов, или
из этих сил»,— провозглашает «Ревю сосьялист» («La Revue socialiste»,
1957, pp. 109, 206). Теоретический орган французских реформистов
усердно сражается с ветряными мельницами, пытаясь внушить своим чи¬
тателям, будто коммунисты рассматривают социалистический строй как

ЗАЩИТА КАПИТАЛИЗМА ПОД ФЛАГОМ СОЦИАЛИЗМА
121
предел общественного развития. Но кого можно обмануть такими прими¬
тивными домыслами? Хорошо известно, что только при социализме начи¬
нается действительно массовое и быстрое продвижение вперед во всех об¬
ластях общественной жизни.
Классики марксизма всегда подчеркивали научный характер теории
социализма. В. И. Ленин указывал, что Маркс и Энгельс в своих
трудах «первые разъяснили, что социализм не выдумка мечтателей, а ко¬
нечная цель и необходимый результат развития производительных сил в
современном обществе» (Соч., т. 2, стр. 5). Но именно эта научность кон¬
цепции социализма с особым рвением отрицается теоретиками реформиз¬
ма во имя «коллективных интересов» рабочих и предпринимателей.
Отрицание антагонизма между рабочим классом и буржуазией —
одно из важнейших положений проекта новой программы социалистиче¬
ской партии Австрии, провозгласившей, что «вместо непримиримого анта¬
гонизма между обоими этими классами возник целый комплекс разнооб¬
разных интересов, которые могут разным образом сочетаться» («Arbeiter
Zeitung» 23.XI.1957).
Спрашивается, о каких коллективных интересах, о какой гармонии
между рабочими и предпринимателями в капиталистическом обществе мо¬
жет идти речь, если наблюдается: во-первых, резкое несоответствие в рас¬
пределении национального богатства между ничтожной кучкой монополи¬
стов и подавляющим большинством низкооплачиваемых трудящихся; во-
вторых, относительно более быстрые темпы роста прибылей по сравнению
с ростом зарплаты и, в-третьих, наличие резервной армии безработных,
составляющих значительную часть рабочего класса. Так, в Западной Гер- ,
мании доля зарплаты в стоимости промышленной продукции упала с 50% \
в 1936 году до 38,2% в 1955 году («Cahiers Internationaux» № 81, 1956,
p. 33). Во Франции доля заработной платы в национальном доходе, со¬
ставлявшая в довоенный период 45%, упала в 1952 году до 30% (Морис
Торез «Новые данные об обнищании трудящихся Франции». М., 1956,
стр. 19), а в США, этой «образцовой» стране «свободного предпринима¬
тельства», по данным очередного, 13-го выпуска «Лейбор Фэкт Бук»
(«Labor Fact Book 13». New York, 1957), общая прибыль всех капитали¬
стических корпораций США увеличилась с 6,4 миллиарда долларов в
1939 году до 43,4 миллиарда долларов в 1956 году, то есть за 18 лет при¬
были монополий выросли в 7 раз! По сравнению с 1952 годом номиналь- j
ная зарплата американских рабочих выросла в 1956 году на 18%, а при-1
были крупных монополий — на 63%, что говорит об усилении эксплуата¬
ции рабочего класса в США (см. «Cahiers Internationaux» № 81,
1956, p. 33).
Отнюдь не о «гармонии интересов всего общества», а об углублении
классовых противоречий в США свидетельствуют происходящие там за¬
бастовки. Если за предвоенное десятилетие (1931—1940) в США имели
место 22 021 стачка с 9,5 миллиона участников, то за послевоенное деся¬
тилетие (1946—1955 гг.) число стачек увеличилось до 43 159, а количество
участников — до 26 миллионов, то есть оочти в 3 раза! О каком затухании
классовой борьбы, укреплении «коллективных интересов» и преобразова¬
нии капитализма в социализм может идти речь в свете этих фактов?
И, тем не менее, этот вывод в самых разнообразных вариантах усиленно
навязывают читателям реформистские теоретики. •
2.	Реформистский миф о «надклассовом» государстве
Весьма распространенной в современной реформистской литературе
концепцией, защищающей капитализм, является миф о так называемом
«надклассовом» государстве.
Популярному изложению этой концепции посвящена книга «Социа¬
лизм» Буржена и Рэмбера. По мнению этих авторов, капиталистиче¬

122
Б. Д. МОДРЖИИСКАЯ
ские страны переживают сейчас «переходный период» от капитализма к
социализму. В течение этого переходного периода господствует якобы «го¬
сударственная экономика». Возникновение этой «государственной эконо¬
мики» обусловлено тем, что основа капитализма — частная собствен¬
ность— разрушается с того момента, как государство начинает законода¬
тельно «ограничивать» права капиталистов, В условиях «переходного пе¬
риода» капитализма якобы уже не существует и в обществе «нет руково¬
дящего класса» (см. «Le Socialisme». 1950, pp. 59, 60, 61, 66, 67), исчезает
якобы и основное противоречие капитализма — между общественным ха¬
рактером производства и частной собственностью на средства производ¬
ства. Буржее и Рэмбер приходят к следующим апологетическим по отно¬
шению к капитализму выводам: «Капиталистический строй на наших
глазах превратился в государственную экономику... это этап на пути к
социализму... частная собственность превращается в общественную соб¬
ственность... классы сплавляются воедино, устраняется закон прибыли и
создается экономика потребностей...» (там же, стр. 115, 116).
Рэмбер рассуждает следующим образом: сам капитализм, развива¬
ясь, создает социалистические формы производства (путем его концентра¬
ции), и по мере того, как эти «социалистические» формы производства
развиваются, капитализм ослабляется... И наступает то время, когда ка¬
питалистический класс будто бы уже не в состоянии господствовать, а
угнетенный класс еще не в состоянии управлять. Этот «переходный пе¬
риод» характеризуется полным отсутствием господствующего класса (!).
Государство поднимается над обществом и осуще¬
ствляет по отношению к нему руководящую роль.
Капиталисты же теряют руководящую роль в области экономики и усту¬
пают ее государству, имеющему отнюдь не классовый, а надклассо¬
вый характер. В журнале «Ревю сосьялист» П. Рэмбер пишет: «С точки
зрения марксизма, государство — это орудие господствующего класса.
Это действительно бывает так, когда в обществе имеется господствующий
класс. Но, я повторяю, в переходные периоды господствующего
класса не существует. В это время наблюдается равновесие между
классами, и государство является выражением этого равно¬
весия» («Revue socialiste» № 22—23, 1948, p. 143).
С французскими правосоциалистами в этом вопросе солидарны и
теоретики лейборизма. Они заявляют, что «британская концепция госу¬
дарства заключается в том, что государство — это агентство по подъему
благосостояния, ответственное за социальное обслуживание, за подъем
жизненного уровня и в значительной степени за регулирование торговли и
> промышленности» («Fabian Quarterly» № 45, April 1945, p. 11).
I Отвергая марксистскую теорию государства, лейбористские теоретики
усиленно проповедуют теорию Кейнса, которая, как заявляет Коул в кни¬
ге «Капитализм в современном мире», изданной в 1957 году, «стала новой
общепринятой теорией большинства сторонников государства всеобщего
благополучия, стоящих на позициях эволюции». Лейбористские теоретики
охотно пропагандируют идеи Кейнса о расширении экономических функ¬
ций буржуазного государства и об организации «плановой экономики» в
интересах всего общества.
В действительности же государственно-монополистический капита¬
лизм ни в какой мере не изменяет капиталистической сущности производ¬
ственных отношений, а лишь, говоря словами Энгельса, «объединяет в
одних руках силу экономической эксплуатации и политического угнете¬
ния» (см. «Критика Готской и Эрфуртской программ». Примечание 1.
Цит. по кн. Морис Торез «Новые данные об обнищании трудящихся
Франции», стр. 65). «Современное государство,— писал Энгельс в «Анти-
Дюринге»,— какова бы ни была его форма, есть по самой своей сути ка¬
питалистическая машина, государство капиталистов, идеальный совокуп¬
ный капиталист.. Чем больше производительных сил возьмет оно в свою

ЗАЩИТА КАПИТАЛИЗМА ПОД ФЛАГОМ СОЦИАЛИЗМА
123
собственность, тем полнее будет его превращение в совокупного капита¬
листа и тем большее число граждан будет оно эксплуатировать...»
(стр. 263). Энгельс иронизировал по адресу тех, кто усматривал в госу¬
дарственном капитализме социализм: «Если государственная табачная
монополия есть социализм, то Наполеон и Меттерних несомненно должны
быть занесены в число основателей социализма» (стр. 262).
В действительности монополии подчиняют себе буржуазный государ¬
ственный аппарат, используя его для получения максимальных прибы¬
лей. Возникающая при империализме государственно-капиталистическая
собственность не затрагивает эксплуататорскую сущность буржуазного
строя, что наглядно показала хотя бы национализация ряда отраслей
промышленности в Англии и во Франции после окончания второй мировой
войны. Во Франции, например, проведя национализацию, государство
взяло на себя расходы по обновлению основного капитала в угольной и
энергетической промышленности, в то же время компенсация, полученная
прежними владельцами, дала им возможность вложить капитал в более
прибыльные предприятия. В Англии национализация освободила капита¬
листов в нерентабельных отраслях экономики от расходов на переобору¬
дование, переложив эти расходы на налогоплательщиков, в то время как
владельцы национализированных отраслей получили значительные ком¬
пенсации. Государственно-монополистический капитализм хотя и подго¬
тавливает материальные предпосылки для замены капитализма социализ¬
мом, но в период своего политического и экономического господства он
ведет лишь к подчинению государственного аппарата монополиям.
Правительственная политика в этих условиях обеспечивает им колоссаль¬
ные прибыли. «Монополии,— справедливо отмечает академик Е. Варга,—
превратили буржуазное государство в своего рода насосную систему,
которая высасывает все больше прямых и косвенных налогов из карма¬
нов трудящихся и перекачивает в кассы монополий в форме высокопри¬
быльных заказов, субсидий и т. д.» («Основные вопросы экономики и по¬
литики империализма». М., 1953, стр. 64—65).
Что касается влияния капиталистических монополий на политику
буржуазных государств, то о нем свидетельствует, например, выступление
американского сенатора Кефовера. Характеризуя «доктрину Эйзенхауэ¬
ра», он отметил, что ее цели, полностью соответствующие интересам неф¬
тяного концерна «Стандарт Ойл», заключаются в том, чтобы «предосте¬
речь арабские страны от национализации нефтяных концессий, принадле¬
жащих американским нефтяным компаниям; и если такая национализа¬
ция будет иметь место, санкционировать немедленно интервенцию без ка¬
ких бы то ни было проволочек, которые могли бы быть вызваны оппози¬
цией или дебатами в конгрессе». В своем выступлении Кефовер привел
убедительные примеры, свидетельствующие о «господствующей роли
нефтяных монополий в политике американского правительства».
В политической жизни современной Англии монополии и государ¬
ственный аппарат связаны теснейшей «личной унией». Так, директора
8 крупнейших английских банков занимали в общей сложности не менее
336 государственных постов (см. С. А а р о н о в и ч «Британский
монополистический капитал». Иноиздат, М., 1956, стр. 89). Совершенно
очевидно, что утверждения реформистских теоретиков, будто буржуазное
государство не служит больше интересам буржуазии, построены на песке...
Остановимся на их лицемерном утверждении, будто рабочий класс «не го¬
тов» к тому, чтобы взять власть в свои руки и осуществлять руководящую
роль в обществе. «У рабочего класса нет еще интеллектуальных и техни¬
ческих способностей, которые требуются для осуществления этих функ¬
ций»,— пишут Буржен и Рэмбер («Le Socialisme», p. 68).
Вымысел о неспособности трудящихся управлять государством раз¬
бит сорокалетней практикой народов Советского Союза, а также дости¬
жениями социалистических республик Востока, которых ранее причис¬

124
Е. Д. МОДРЖИНСКАЯ
ляли к «отсталым» странам. В наше время даже недоброжелатели Совет¬
ского Союза признают, что по количеству квалифицированных специали¬
стов СССР занимает одно из первых мест в мире, а в высокоразвитых
странах Запада так называемые социалисты продолжают твердить, что
рабочие «не подготовлены» к тому, чтобы заменить буржуазию.
Миф о «надклассовом» характере буржуазного государства — одно
из идеологических средств защиты капитализма — проповедуется рефор¬
мистами для того, чтобы удержать рабочий класс от борьбы за власть.
3.	Миф о «народном капитализме»
Широкой популярностью среди теоретиков реформизма пользуется
миф о «народном капитализме», пущенный в оборот с благословения фор¬
дов и рокфеллеров идеологом американского монополистического капита¬
ла Шумпетером.
Книга Шумпетера рекламируется в официальной брошюре Француз¬
ской социалистической партии «Упадок и смена капитализма» с предисло¬
вием Ги Молле (Е. W ei 11-R а у n a i «Declin et succession du capitalisme».
Paris, 1954). Ги Молле называет антимарксистскую книгу Шумпетера
«Капитализм, социализм и демократия» «фундаментальным трудом» и
считает, что она выполнит свою роль, если станет «настольной книгой
каждого активиста социалистической партии». Почему этот труд привел
в такой восторг Ги Молле? Он сам отвечает на этот вопрос: «Это произве¬
дение излагает мысли либерального по доктрине и темпераменту и пол¬
ного интеллектуальной честности человека, который в процессе изучения
эволюции США — страны свободного предпринимательства — пришел к
выводу, что эта страна направляется к социализму». Не один только Ги
Молле разделяет эту позицию. «Первый этап социалистической форма¬
ции,— заявляет «Ревю сосьялист»,— это не грубое крушение капиталисти¬
ческого общества... это тотальная реализация капитализма, ограниченно¬
го, планового и находящегося под постоянным контролем масс... Соединен¬
ные Штаты наглядно демонстрируют нам эту теорию, кардинально раз¬
работанную, в частности, либералом Шумпетером» («La Revue Socialis-
ie», Avril, № 106, 1957, p. 371).
Вейль-Рейналь под прямым влиянием идей Шумпетера пишет о том,
что «материальная субстанция собственности улетучивается... в конце
концов не остается никого, кто бы ее защищал» (там же). Вместе с «уле¬
тучивающейся» капиталистической собственностью, естественно, улетучи¬
вается и необходимость в революции, революционной партии и диктатуре
пролетариата. Страной, прокладывающей путь к социализму, с точки
зрения Вейль-Рейналя, становится империалистическая Америка. «Можно
сказать,— пишет он,— что США в действительности значительно
дальше от капитализма свободного предпринимательства и значительно
ближе к социалистическому строю, чем они это сами считают и представ¬
ляют». Французский марксист Анри Клод, критикуя Вейль-Рейналя,
справедливо замечает по поводу этой реформистской апологии современ¬
ного капитализма, что во Франции, как и в США, распространяется идея
о том, что современный капитализм «преобразовался», однако, согласно
американским теориям, социализм превзойден американской капиталисти¬
ческой системой, которой принадлежит будущее, а во Франции реформи¬
сты делают вывод, что капитализм благодаря своей естественной эволю¬
ции приходит к социализму (см. «La No-uvelle critique» № 85, 1957, p. 71).
Таким образом, правосоциалистические теоретики заключают, что
сам капитализм в своих недрах рождает социализм, причем зачатки социа¬
лизма — это не что иное, как капиталистические монополии в характерной
для империализма форме акционерных обществ. В своей книге «Социа¬
лизм» Буржен и Рэмбер рассуждают следующим^образом: «Капитализм,
приведший к акционерным обществам, создает основу социализма — кол-

ЗАЩИТА КАПИТАЛИЗМА ПОД ФЛАГОМ СОЦИАЛИЗМА
125
лективную форму собственности. Будут ли средства производства соб¬
ственностью ста, тысячи или десяти тысяч акционеров или же всех чле¬
нов общества, все равно форма собственности остается коллективной.
Разница чисто количественная. При наличии акционерных обществ
функции руководства обеспечиваются самими трудящимися, так же как
■и при социалистическом строе. Здесь точно так же разница остается
чисто количественной: директора назначаются и контролируются акцио¬
нерами, тогда как при социалистическом режиме этим будет заниматься
все общество... Итак, перед нами ростки социализма»
(G. Bourgin et P. Rimbert «Le Socialisme». Paris, 1950, pp. 35—36).
Следовательно, -реформисты стараются качественную противо¬
положность между капитализмом и социализмом подменить чисто
количественными различиями.
Но миф о «демократизации собственности», превратившийся в США*
в официальную доктрину, рассеивается при первом соприкосновении с
жизнью. Подобная «демократизация» владения акциями,—писал Ленин,—
...на деле есть один из способов усиления мощи финансовой олигархии»
(Соч., т. 22, стр. 216). Как справедливо замечает Роже Гароди, акционеры
бывают разные, и смешно приравнивать друг к другу акционеров, полу¬
чающих в среднем по 750 тысяч долларов дивидендов, и тех, кто полу¬
чает по 17 долларов (по статистическим данным министерства финансов
США, за 1945 год 38 миллионов человек получали в среднем по 17 дол¬
ларов в год дивидендов, а 71 человек — в среднем по 750 тысяч долла¬
ров) («Cahiers du communisme», April 1955, p. 425). Именно эти крупней¬
шие держатели контрольных пакетов акций и являются фактическими
хозяевами монополий, тогда как рабочие, владеющие мелкими акциями,
не оказывают никакого влияния на дела капиталистических фирм. В Ита¬
лии, например, 0,015% общего числа акционеров распоряжается полови¬
ной всего капитала. В Западной Германии концерн «Сименс» выпустил
на 5 миллионов марок мелких акций, основной же капитал концерна со¬
ставляет 44-0 миллионов марок; следовательно, капиталисты владеют 99%
акций, а рабочие — 1%. В США 66 корпораций, составляющих 0,01% всех
американских корпораций, контролируют 75% общего числа корпораций.
Компании с активами в 50 и более миллионов долларов обладали в
1939 году 42%*всех активов обрабатывающей промышленности США, а в
1951 году — 54,7% (см. журнал «Вопросы экономики» № 1 за 1957 год,
стр. 107). При этом только 6,5 миллиона человек, то- есть 6,4% взрослого
населения США, вообще имеют акции. По данным Райт Миллса, 98,6%
рабочих вообще не владеют акциями (С. Wright Mills «The Power
Elite», N. Y., 1956, p. 121).
В действительности акционерная форма капитала используется для
мобилизации свободных денежных капиталов и ускорения процесса кон¬
центрации. Смысл выпуска этих «рабочих акций» состоит в том, чтобы
создать «взаимопонимание» между небольшой частью рабочих и капита¬
листами. Один из современных буржуазных авторов открыто пишет: «Ча¬
ще всего условием участия в прибылях для служащих и рабочих является
отказ от участия в стачках» (John Н. Richardson «Ап Introduction to
the study of Industrial Relations». London, 1954, p. 146).
Полное несоответствие .мифа о «народном капитализме», или о «демо¬
кратизации олигархии», жизненной правде является, как видно, главной
причиной того, что в среде правых социалистов рождаются все новые и
новые версии в защиту капитализма. Наглядный пример тому — появле¬
ние в 1956 году книги «Современный капитализм» Джона Стрэчи, вид¬
ного лейбористского теоретика, министра продовольствия и военного ми¬
нистра в английском правительстве в 1945—1951 годах. Основная идея
Д. Стрэчи сводится к тому, что в настоящее время капитали¬
стический строй эволюционным путем превращается в социалистический.

126
Е. Д. МОДРЖИНСКАЯ
Однако его методы защиты капитализма не лишены некоторого своеобра¬
зия. Он, например, не отрицает процесса концентрации капитала, усиле¬
ния могущества финансовой олигархии, но вместе с тем категорически
отвергает закон абсолютного и относительного обнищания рабочего клас¬
са. Признавая на словах некоторые черты империализма, подчеркнутые в
свое время В. И. Лениным, Стрэчи торопится заявить, что Ленин, дескать,
сделал из них ошибочные выводы (см. «Cahiers Internationaux» 1956,
№ 81, p. 23),
Несостоятельность доводов Стрэчи убедительно показана в статьях
прогрессивных зарубежных экономистов, напечатанных в журнале «Кайе
интернасьоно» за 1956—1957 годы, содержащих интересный фактический
материал о современном капитализме (№№ 81, 82 и 85).
Чтобы сделать выводы о положении трудящихся в условиях капита¬
лизма, надо оперировать данными, характеризующими положение всего
населения, а не отдельных групп трудящихся в некоторых высокоразви¬
тых странах. Если учесть, что большая часть населения капиталистиче¬
ского мира проживает в слаборазвитых странах, то станет ясно, что отно¬
сительное благополучие отдельных групп населения в высокоразвитых
странах построено на эксплуатации миллионов трудящихся колоний и за¬
висимых стран. Положение же этой большей части населения при капита¬
лизме отнюдь не улучшается, о чем свидетельствует хотя бы падение
уровня производства продовольствия на душу населения в Латинской
Америке и Юго-Восточной Азии после второй мировой войны.
Верхушка рабочего класса США, на материальное положение кото¬
рой так любят ссылаться современные реформисты, составляет небольшую
привилегированную группу рабочей аристократии. Следует отметить, что
уровень жизни рабочих США выше уровня жизни рабочих других капи¬
талистических стран. Так, рабочие обрабатывающей промышленности
США получают среднюю недельную зарплату более высокую (почти в
4 раза), чем в Англии и Западной Германии, и более высокую, чем в Япо¬
нии (почти в 7 раз) (см. журнал «Коммунист» № 4 за 1957 год, стр. 39).
Но, несмотря на это, и в США существует большая резервная 'армия тру¬
да. Фактические данные опровергают утверждение лейбористского теоре¬
тика Коула, согласно которому в основных капиталистических странах в
настоящее время «почти достигнута полная занятость». В США в 1956 го¬
ду количество безработных достигло 3 миллионов человек, а в настоящее
время оно составляет уже 6 миллионов. При этом статистика не
включает в число безработных тех, кто работает хотя бы в течение одного
часа в неделю. А разве не свидетельствует о неумолимом действии всеоб¬
щего закона капиталистического накопления систематическое разорение
мелких собственников! Лишь за время с 1950 по 1954 год, например, в
США разорилось и исчезло 600 тысяч фермерских хозяйств («Labor Fact
Book 13», New York, 1957).
Прогрессивные экономисты за рубежом убедительно доказывают, что
ссылка реформистов на рост зарплаты рабочих в капиталистических стра¬
нах обычно не выдерживает критики. Так, например, среднечасовая зар¬
плата металлистов в Париже действительно повысилась с 9.57 франков в
1938 году до 219.50 франков в 1956 году, то есть возросла-в 23 раза. Но
за это же время официальный индекс цен увеличился в 27 раз (а факти¬
чески цены выросли в 30 раз). Поэтому квалифицированный рабочий-ме¬
таллист, который до войны должен был работать в Париже 88 часов, а в
провинции— 112 часов, чтобы восстановить свою рабочую силу, должен
сейчас работать 125 часов в Париже и 165 часов в провинции. Морис То¬
рез отмечает, что «сегодня во Франции .покупательная способность почасо¬
вой заработной платы в общем примерно вдвое меньше, чем до вой¬
ны» («Новые данные об обнищании трудящихся so Франции»,
М., 1956, стр. 19).
Естественно, что степень обнищания рабочих всегда зависит и от

ЗАЩИТА КАПИТАЛИЗМА ПОД ФЛАГОМ СОЦИАЛИЗМА
127
степени сопротивления трудящихся эксплуатации. Известно резкое осуж¬
дение Марксом так называемого «железного закона заработной платы»
Лассаля, исходившего из того, что при капитализме рабочий класс вооб¬
ще не может добиться улучшения своего положения. В условиях подъема
уровня производства при капитализме возможно и временное
улучшение положения отдельных групп рабочего класса. Однако рост
нищеты на одном полюсе и богатства на другом остается законом разви¬
тия капитализма, хотя борьба рабочего класса и неравномерный характер
развития капитализма могут иногда на отдельных участках ослабить дей¬
ствие этого закона.
С целью защиты капитализма Стрэчи выдвинул теорию трансформа¬
ции капитализма в социализм при помощи «сил демократии», которые,
по его мнению, постепенно преобразуют капитализм в социализм, не
устраняя при этом частную собственность. Стрэчи считает вполне возмож¬
ным расцвет демократии в условиях монополистического капитализма.
Однако хорошо известно, что обострение общего кризиса капитализма все
более толкает буржуазную демократию на путь фашизации политической
жизни. В США, например, где процесс «врастания в социализм» достиг,
по мнению реформистских теоретиков, особенно больших успехов, хвале¬
ная буржуазная демократия показывает свое истинное лицо в разнуздан¬
ном наступлении на гражданские права народа. Список «подрывных» ор¬
ганизаций, составленный Комиссией по расследованию антиамериканской
деятельности палаты представителей США, содержит названия 733 орга¬
низаций и изданий.
Теория Стрэчи о постепенной демократизации империализма и его пе¬
рерастании в социализм столь же порочна, как и методология Каутского,
отрывавшего в свое время политику империализма от его экономики.
Что же это за «социализм», к которому призывает Стрэчи?
Он дает этому социализму следующее определение: «Будет правильным
сказать, что современная техника плюс соответствующий уровень жизни,
который может быть достигнут на ее основе, плюс рациональное распре¬
деление национального продукта, включая новые формы владения на при¬
носящую доход собственность, плюс демократическая диффузия власти в
обществе — равняется социализму» (John Strachey «Contemporary
Capitalism», p. 292). Современный капитализм, пишет Стрэчи, будет про¬
должать развиваться до тех пор, «пока он не достигнет пункта, когда не
сможет больше называться капитализмо!м» (там же, стр. 41). В опреде¬
лении социализма, данном в книге Стрэчи, нет главного — самого со¬
циализма, его качественной специфики как общественно-экономиче¬
ского строя, основанного на общественной собственности на средства про¬
изводства, при котором нет эксплуатации человека человеком, где народ¬
ное хозяйство развивается планомерно в целях наиболее полного удовлет¬
ворения потребностей трудящихся.
Конечно, материальные предпосылки социализма объективно зреют
внутри самого капитализма. Но это отнюдь не противоречит краеугольно¬
му положению марксизма о качественном различии капитализма и социа¬
лизма. Переход от капитализма к социализму, при любых формах этого
перехода,—это всегда скачок. Рассуждая о «диффузии демократии в об¬
ществе», о трансформации капитализма в социализм, эти теоретики ре¬
формизма упускают из виду главное, а именно то, что демократия в усло¬
виях капитализма всегда остается на деле буржуазной диктатурой, тогда
как диктатура пролетариата, даже в условиях переходного периода от
капитализма к социализму, всегда означает подлинную, а не фальшивую
демократию для широких масс трудового народа.
Это, конечно, не значит, что коммунисты становятся в оппозицию к
буржуазно-демократическим свободам, они должны, говоря словами то¬
варища Тольятти, еще крепче «удерживать в своих руках знамя демокра¬
тического прогресса». Коммунисты не отвергают, а защищают демокра-

128
Е. Д. МОДРЖИНСКАЯ
тию, они рассматривают ее как одно из средств борьбы рабочего
класса за социализм, против капитализма, тогда как реформисты, восхва¬
ляя буржуазную демократию, служат делу подчинения интересов рабочего
класса интересам буржуазии, делу защиты капитализма.
Будучи апологетами капитализма, теоретики современного рефор¬
мизма, как правило, отрицают марксизм либо извращают его до та¬
кой степени, что он становится приемлемым для любого заурядного бур¬
жуазного социолога. Насаждая буржуазную идеологию в рабочем движе¬
нии, лидеры правых социалистов препятствуют сотрудничеству с коммуни¬
стами в борьбе против капитализма, упорно проводят политику раскола
рабочего класса. Чем же, как не защитой капитализма, является анти¬
коммунизм, официально провозглашенный Социалистическим интерна¬
ционалом?
Антикоммунизмом насыщен и проект программы Социалистической
партии Австрии. Авторы проекта программы повторяют злобные вымыс¬
лы, направленные против единства рабочего класса, твердят, будто между
коммунистами и социалистами нет ничего общего. Совершенно иную по¬
зицию занимают коммунистические и рабочие партии, исходящие из того,
что для осуществления великих исторических задач борьбы за мир и со¬
циализм необходимо сплочение всего рабочего класса. «Как в борьбе за
улучшение жизненных условий трудящихся, расширение и сохранение их
демократических прав, завоевание и защиту национальной независимости,
за мир между народами, так и в борьбе за завоевание власти и построение
социализма коммунистические партии выступают за установление сотруд¬
ничества с социалистическими партиями» («Документы Совещания пред¬
ставителей коммунистических и рабочих партий». М., 1957, стр. 20).
Чтобы одержать победу в борьбе против капитализма, рабочий класс
должен объединять свои силы, а не разделять их и, следовательно, реши¬
тельно бороться против реформизма, против раскольников в рабочем
движении.

ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
 •  .
К вопросу о взаимосвязи содержания и формы
в «элементарных» живых частицах
Вопрос о природе «элементарных» жи¬
вых частиц, о том, представляют ли они
собой одну молекулу белка или комплекс
различных белковых и небелковых моле¬
кул, явился тем «яблоком раздора», вокруг
которого главным образом разгорелась и
протекает дискуссия о происхождении и
сущности жизни
Если попытаться сформулировать основ¬
ные стороны этого вопроса, как он ста¬
вится в настоящей дискуссии, то получит¬
ся. примерно следующее:
1. В своей конкретно-биохимической по¬
становке вопрос о природе «элементарных»
живых частиц есть вопрос о том, что сле¬
дует подразумевать под «самообновлением
живого белка», или, конкретнее: представ¬
ляет ли собой самообновление живого те¬
ла новообразование белковых молекул в
прямом смысле слова, то есть происходит
ли построение («сборка») молекул белка из
молекул аминокислот и пептидных звень¬
ев (А. И. Опарин, А. Е. Браунштейн, В. Н.
Орехович и другие) или этот процесс сле¬
дует понимать как результат постепенно¬
го надстраивания и роста уже имеющихся
молекул (А. С. Коникова, М. Г. Крицман,
0.	Б. Лепешинская и другие)?
2. Этот же вопрос в несколько ином
плане выступает как вопрос о пределе де¬
лимости живого, то есть о том, где прохо¬
дит граница, до которой еще сохраняются
основные жизненные функции, присущие
белковым телам,— самообновление и раз¬
дражимость (иначе это можно сформулиро¬
вать как вопрос о простейшей форме жиз¬
ненного процесса).
3. Вопрос о природе «элементарных»
живых частиц есть в определенном плане
вопрос о соотношении физико-химических
и биологических процессов в живых телах.
1 См. журнал «Вопросы философии»
№№ 1, 2 за 1953 год; №№ 1, 2 за 1954;
№ 6 за 1955 и № 1 за 1956 год.
*. * *
Для решения проблемы происхождения
и сущности жизни крайне важно не толь¬
ко накопление новых экспериментальных
данных, но и всестороннее теоретическое
обсуждение этой проблемы. Такое обсу¬
ждение должно иметь своей целью уточне¬
ние самой постановки проблемы и прежде
всего вопроса о том, что следует подразу¬
мевать под содержанием и формой живых
тел и как конкретно следует представлять
взаимосвязь содержания и формы в «эле¬
ментарных» живых частицах.
Согласно представлениям акад. А. И.
Опарина, Н. М. Сиеакяна, В. Н. Ореховича
и других сторонников многомолекулярной
(комплексной) природы «элементарных»
живых частиц, содержанием жизни являет¬
ся обмен веществ между организмом и ок¬
ружающей его средой. Если рассматривать
обмен веществ живых тел со стороны ме¬
ханизмов, составляющих его, то он высту¬
пает как сложная система физико-хими¬
ческих процессов, определенным образом
согласованных, скоординированных между
собой, сложившаяся в ходе исторического
развития от химической формы движения к
биологической и последующего развития
самой биологической формы движения ма¬
терии.
Специфика биологического обмена ве¬
ществ, в отличие от неорганического об¬
мена,. при рассмотрении его в этом плане
заключается, по мнению А. И. Опарина и
его сторонников в данном вопросе, не'
столько в природе отдельных индивидуаль¬
ных реакций, составляющих в своей слож¬
ной совокупности обмен веществ живого
тела, .но главным образом в определен¬
ной организации этих реакций во вре¬
мени и пространстве. Именно благодаря
этой особой организации обмена веществ
в живых телах определенные систе¬
мы физико-химических процессов высту¬
пают в физиологическом плане как опре¬
9- «Вопросы философии» № 3.

130
ДИСКУССИИ Й ОБСУЖДЕНИЯ
деленные функции организма \ подобно
тому как. молекулы различных веществ
(органических — белки, липоиды, углево¬
ды, витамины, нуклеиновые кислоты и др.,
и неорганических — вода, окислы и соли
металлов, фосфорсодержащие соединения
и др.) в своем сложном и закономерном со¬
четании образуют определенные биологи¬
ческие структуры (внутриклеточные
структуры, клетку, ткань, орган, систему
тканей и органов и т. д.), резко отличаю¬
щиеся от тех структур, которые мы имеем
в неживой природе.
Напротив, сторонники мономолекуляр-
ного строения «элементарных» живых час¬
тиц исходят из того, что химические про¬
цессы синтеза и распада органических ве¬
ществ, происходящие в организме, в са¬
мом сложном своем сочетании не состав¬
ляют внутреннего содержания жизни (см.,
например, статью А. П. Стукова и
С. А. Якушева в журнале «Вопросы
философии» № 2 за 1953 год, стр. 145—
149).
Авторы, выступающие против призна¬
ния физико-химических процессов обмена
веществ его содержанием, обосновывают
свою позицию тем, что такое признание
означает якобы на деле сведение биологи¬
ческой формы движения материи к физике
и химии.
Но такого рода «сведения» нет и в по¬
мине в гипотезе академика А. И. Опарина,
в высказываниях Н. М. Сисакяна, В. Н.
Ореховича, и других исследователей. Напро¬
тив, гипотеза А. И. Опарина является по¬
пыткой показать, как на основе количест¬
венного накопления («усложнения») физи¬
ко-химических процессов возникают новые
закономерности (естественный отбор и др.),
управляющие этими процессами, как про¬
исходит качественный скачок от химии к
биологии.
Взгляды сторонников идеи об одномоле¬
кулярной природе «элементарных» живых
частиц нельзя признать верными еще и
потому, что специфику биологической фор¬
мы движения материи они, по существу,
сводят лишь к специфике пространствен¬
ной организации последней (морфологиче¬
ской или физико-химической). По их мне¬
нию, биологйческий обмен веществ есть
только выражение молекулярной специфи¬
ки белка. Необходимость и закономерность
возникновения молекулярной организации
белка как простейшей формы живого, по
существу, никак не обосновывается и не
1 Так, например, сокращение мышцы,
как это установлено работами акад.
В. А. Энгельгардта и его сотрудников, есть
результат особым образом организованных
физико-химических процессов между «со¬
кратительным веществом» мышцы и адено-
зинтрифосфорной кислотой.
доказывается. Равным образом не обосно¬
вывается и не доказывается необходимость
усложнения организации «живого веще¬
ства», а поэтому остается неясным вопрос
о закономерности появления клетки в эво¬
люционном ряду развития живого 2.
Говоря о том, что физико-химическое со¬
стояние белковой молекулы достаточно са¬
мо по себе для объяснения обмена веществ,
сторонники идеи об одномолекулярной
природе «элементарных» живых частиц до¬
пускают две неточности. Во-первых, они,
по существу, отрывают форму от содержа¬
ния при рассмотрении «элементарных» жи¬
вых частиц. Во-вторых, возникновение жи¬
вого они, по сути дела, рассматривают как
результат действия изолированного хими¬
ческого процесса, непомерно ограничивая
тем самым область возможных исследова¬
ний. Между тем еще Ф. Энгельс указывал
на недостаточность такого понимания. «То,
что жизнь есть результат всей природы,
нисколько не противоречит тому обстоя¬
тельству, что белок, являющийся ис¬
ключительным самостоятельным носителем
жизни, возникает при опреде¬
ленных, даваемых всей свя¬
зью природы условиях, но при
всем том именно как продукт некоторого
химического процесса» («Диалектика при¬
роды», стр. 157. Разрядка моя.—А. М.).
Весьма важным' поэтому является выяс¬
нение того, как конкретно эти природные
условия направляли действие самого хими¬
ческого процесса. Необходимо иметь в ви¬
ду при этом, что, когда в наше время го¬
ворят о комплексных гетерогенных ча¬
стицах, подразумевают не только их био¬
логическую природу, но и их химическое
строение и свойства. Справедливо при этом
замечание Н. Г. Пири о том, что «начало
морфологической сложности было почти
пределом биохимической сложности» (сбор¬
ник «Возникновение жизни на Земле».
Изд. АН СССР, 1957, стр. 62). Таким на¬
чальным звеном морфологической сложно¬
сти следует, по-видимому, считать нуклео-
протеиды — эти комплексные в химиче¬
ском отношении образования двух поли¬
мерных компонентов: белка и нуклеино¬
вой кислоты. Синтез белков, согласно ряду
экспериментальных датаных (см. там же
доклады Г. Шрамма, Ж. Браше и Р. Б. Хе-
сина), катализируется непосредственно хи¬
мической системой, являющейся комплек¬
сом белка и нуклеиновой кислоты, при¬
чем эта система может быть морфологиче¬
2 Следует заметить, что вопрос о том,
чем обусловлено «стремление к формирова¬
нию, свойственное всем белковым телам»
(Ф. Энгельс «Диалектика природы»,
1953, стр. 245), составляет один из момен¬
тов проблемы происхождения и сущности
жизни.

ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
131
ски не оформлена. Но для того, чтобы та¬
кая система могла действовать, то есть
мог бы осуществляться синтез белка ну-
влеопротеидами, необходим ряд условий и
прежде всего приток энергии и материа¬
лов, участвующих в синтетических про¬
цессах. А эти условия не даны непосред¬
ственно в окружающей органической при¬
роде. Они создаются исторически в ходе
развития той более сложной многомолеку¬
лярной системы, ингредиентом которой яв¬
ляется данный нуклеопротеид. Еще слож¬
нее, ш-шидимому, обстоит дело с синтезом
самого нуклеопротеида (в частности, нук¬
леиновой кислоты). Об этом свидетель¬
ствуют ' безуспешные попытки добиться
воспроизведения вируса на синтетических
средах. Вирус начинает воспроизводиться,
лишь попадая в живую клетку хозяина, то
есть включаясь в систему определенных
биохЕМиаеских процессов, происходящих в
данной клетке.
Анализу вопроса о конкретных услови¬
ях, направлявших действие химического
(процесса в ходе возникновения жизни на
:3емле, уделяется большое место в работах
А. И. Опарина. Для того, чтобы дать гипо¬
тетическую картину возникновения пер¬
вичного живого тела, Опарин стремится
увязать между собой такие факты, как
возникновение асимметрии протоплазмы,
избирательность обмена веществ, строение
и состав индивидуальных белков прото¬
плазмы, возникновение ферментативной
активности, и т. д., и т. п. При этом он
конкретно указывает, какими, по его мне¬
нию, факторами могли быть обусловлены
те или иные свойства «живого вещества»,
излагает свои соображения о взаимодей¬
ствии различных факторов (физических,
химических, геологических и т. д.) в про¬
цессе возникновения и развития живого,
делает в каждом случае попытку доказать
закономерный характер связи этих факто¬
ров с возникновением первичного живого
тела.
По А. И. Опарину, «организация
впространстве и организа¬
ция во времени, форма и про¬
цесс, в живом веществе сли¬
ты в единое взаимопроника¬
ющее целое. Нельзя мыслить
обмен и структуру только
как что-то приданное одно
другому, что может существо¬
вать и независимо, одно от
другого. Структура и обмен
есть две стороны одной и той же медали»
(«Возникновение жизни на, Земле», 1941,
изд. 2-е, стр. 171. Разрядка моя.— А. М.).
Мысль о том, что форма живого не есть
что-то простое, далее неразложимое, что
нельзя организацию (фо>рму) живого
вещества понимать лишь как органи¬
зацию (форму) в пространстве
(структуру — в общепринятом биологиче¬
ском понимании), как организацию только
вещества, но что следует ее представ¬
лять одновременно и как организа¬
цию во времени, как организа¬
цию процесса, является, по нашему
мнению, очень глубокой в естественнона¬
учном и философском отношениях.
Изучая организацию биологического об¬
мена веществ (содержания живого тела)
во времени, а не только в пространстве,
акад. А. И. Опарин более глубоко, чем это
делают другие исследователи, подходит к
вопросу о взаимоотношении структур и
функций в органическом обмене веществ.
Он пытается проследить, где и как, выра¬
жаясь философским языком, содержание
жизни (обмен веществ) переходит в ее фор¬
му (пространственное расположение час¬
тиц, морфологическую и биохимическую
структуру живого вещества и т. п.). •
Сформулировав свое представление об
организации живой материи как единстве
пространственно-временных связей живого
вещества, акад. А. И. Опарин делает далее
попытку изучить пространственно-времен¬
ную форму живой материи в ее генетиче¬
ской связи с нижестоящими формами дви¬
жения материи.
Следует подчеркнуть, что .само понятие
«организация» приобретает в теории акад.
А. И. Опарина диалектический характер.
Организация живого вещества рассматри¬
вается прежде всего как организация
содержания, как организация основ¬
ного жизненного процесса и включает в
себя определенную согласованность биоло¬
гических (раздражение, движение и т. д.)
и биохимических реакций во времени и
пространстве, а не сводится только к той
или иной структуре. Иными словами, орга¬
низация рассматривается прежде всего
как внутренняя форма жизненного процес¬
са, как выражение определенной направ¬
ленности органического обмена веществ.
Определенная направленность обмена ве¬
ществ того или иного живого тела есть вы¬
ражение его исторического развития, за¬
крепленного наследственностью. Следова¬
тельно, «пространственно-временная орга¬
низация» обмена веществ и «наследствен¬
ная обусловленность» обмена веществ яв¬
ляются понятиями, отражающими одно и
то же явление, но первое внесено в науку
биохимиками, второе — генетиками. Выра¬
жают же оба эти понятия не что иное, как
внутреннюю форму жизненного
процесса. Внутренняя основа специфики
биологического обмена заключается в том,
что отдельные реакции, составляющие в
своей совокупности биологический обмен
веществ, закономерно согласованы между
собой во времени. Эта согласованность, гар¬

132
ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
моничность есть результат развития ма¬
терии от химической формы движения к
биологической. Сущность этой взаимосо¬
гласованности, взаимоурегулированности
отдельных обменных реакций между собой,
или, иначе говоря, сущность организации
биологического обмена веществ в отличие
от неорганического обмена, заключается в
том, что первый в отличие от последнего с
необходимостью вытекает из природы са¬
мого живого тела и является самосоверша-
ющимся и саморегулирующимся процессом,
направленным на восстановление и обнов¬
ление всей живой системы в целом.
Эта «природа» тела выработалась на
основе индивидуализации такого тела (то
есть обособления его из окружающей сре¬
ды), во-первых, и на основе постоянного
«контроля» внешней среды над эволюцио¬
нирующими белковыми телами (того, что
Опарин называет «естественным отбо¬
ром»), во-вторых. Следует отметить, что
замечание А. П. Скабичевского о том, что
А. И. Опарин неправомочно вводит фактор
«естественного отбора» там, где нет еще
живого, свидетельствует о недопонимании
А. П. Скабичевским гипотезы А. И. Опа¬
рина и трудно вяжется с другим утверж¬
дением самого Скабичевского о том, что
якобы, по А. И. Опарину, между химиче¬
скими и биологическими процессами су¬
ществует пропасть (см. «Вопросы филосо¬
фии» 2 за 1953 год, стр. 153).
А. И. Опарин в своей монографии (1941,
2-е изд.; 1957, 3-е изд.) как раз и пока¬
зывает, как на основе физико-химических
процессов постепенно возникают биологи¬
ческие и как на основе контроля внешней
среды над эволюционирующими еще не¬
живыми белковыми системами (на основе
«естественного отбора» в кавычках, в
условном смысле) возникает внутренняя
основа (определенный характер обмена ве¬
ществ) для естественного отбора в пря¬
мом смысле слова. Следовательно,
А.	И. Опарин не «вырывает пропасть ме¬
жду химическими и биологическими про¬
цессами», но, напротив, показывает не
только возможную картину возникновения
одних процессов из других, но так¬
же и одних закономерностей из
других (биологических из химических).
Структура живых тел и простейших жи¬
вых частиц, их строение являются лишь
внешним выражением специфики биологи¬
ческого обмена веществ, отличающей его
от обмена веществ в неорганической при¬
роде.
В ходе развития от химической формы
движения к биологической, от неорганиче¬
ского обмена веществ к органическому ре¬
шающее и ведущее значение приобретает
организация во времени, которая обуслов¬
ливает собой появление первичных биоло¬
гических систем, появление простран¬
ственной организации. Эта последняя, в
свою очередь, знаменует собой появление
новой формы движения материи — жиз¬
ни — и играет активную роль в дальней¬
шем развитии обмена веществ, в развитии
организации обменных процессов во вре¬
мени. Однако активность формы прояв¬
ляется не только в том, что упорядочивает¬
ся временная организация обмена веществ,
что живая материя по мере развития все
более и более оформляется во вре¬
мени, но она оформляется также и в про¬
странстве. Обмен веществ дифференцирует¬
ся, обусловливая собой дифференциацию
пространственных структур. Это прояв¬
ляется в том, что на смену хаотическому
обмену, имеющему место в телах неоргани¬
ческой природы, приходит обмен биологи¬
ческий. Упорядоченность этого обмена, его
оформленность заключается в том, что от¬
дельные химические реакции обмена, про¬
исходящие в живых телах, не протекают
независимо друг от друга, а закономерно
связаны между собой, происходят в опре¬
деленной последовательности и взаимосо¬
гласованности, образуют закономерно рабо¬
тающую, самообновляющуюся и саморе¬
гулирующуюся систему.
Определенная системность процессов с
необходимостью должна была отразиться и
закрепиться в определенной системности
биологических структур Это, по-видимо¬
му, действительно имело место в процессе
развития жизни. Об этом, в частности,
убедительно свидетельствуют данные, на¬
копленные современной биохимией о видо¬
вой специфичности белков и нуклеиновых
кислот в организмах.
Данные, полученные по этому вопросу
и доложенные в августе 1957 года в Мо¬
скве на Международном симпозиуме, по¬
священном проблеме происхождения жиз¬
ни, свидетельствуют, что возникающие в
ходе развития обмена веществ определен¬
ные системы структур и прежде всего си¬
стемы структур белковых и нуклеиновых
(нуклеиновых кислот и нуклеопротеидов),
как бы закрепляли в себе определенный
исторически пройденный системой путь,
тип обмена веществ, устойчивость в по¬
следовательности, направленности и вза-
1 В биологии мы сталкиваемся с целой
системой иерархически соподчиненных
структур. Каждый из уровней структур в
этой системе обладает определенными за¬
кономерностями, как общими с остальны¬
ми уровнями, так и своими специфически¬
ми (см., например, Дж. Бернал «Града¬
ция структурных единиц при биопоэзе» в
сборнике «Возникновение жизни на Зем¬
ле»}.

ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
133
ямной уравновешенности обменных реак¬
ций
- Упорядоченность биологического обмена
выражается, в частности, в его избиратель¬
ности. Живые тела относятся избиратель¬
но к окружающей их среде, извлекая из
нее и закономерно обновляя свой состав не
всеми, а лишь некоторыми элементами.
В избирательности органического обмена
проявляется активная роль формы. Актив¬
ность формы в живой природе проявляет¬
ся также в асимметрическом строении про¬
топлазмы, в той специфической конфигура¬
ции белковых молекул, которую они при¬
обретают, будучи составными компонента¬
ми живой системы, и с которой тесно свя¬
зана их ферментативная активность.
Взаимопроникновение пространственной
и временной сторон организации живого
вещества ярко выступает в явлениях са¬
морегуляции живых систем. Пространствен¬
ные отношения в живом теле должны быть
таковы, чтобы система процессов-реакций
могла не только протекать в направлении
синтеза и одновременно распада, но и са¬
морегулироваться.
В организме одновременно имеет место
много систем реакций, взаимосогласован¬
ных во времени так, что если в каждый
момент какая-либо реакция извращается,
то система оказывается готовой воздейство¬
вать на эту реакцию в сторону ее восста¬
новления до нормы. И так для всех реак¬
ций. Эта согласованность направлена на
обеспечение преобладания процессов син¬
теза над процессами распада и регулирует¬
ся в живом веществе целым рядом факто¬
ров: наличием известного набора фермен¬
тов, их количественными соотношениями,
той физико-химической обстановкой, кото¬
рая создается в протоплазме, ее коллоид¬
ными свойствами и, наконец, ее структу¬
рой, определяющей локализацию химически
и биологически активных соединений и
комплексов и направленность биохими¬
ческих процессов. Все это в целом и со¬
ставляет организацию лсивого вещества.
Следовательно, пространственная орга¬
низация живого вещества, хотя она и не
является определяющей стороной развития
живых тел, играет, тем не менее, актив¬
ную роль в этом развитии. Определяющим
моментом в развитии всей организации в
целом является обмен веществ. В процес¬
се исторического развития обмена веществ
решающую и направляющую роль играли
условия жизни, условия внешней среды,
которые, включаясь в обмен, изменяли ха¬
рактер взаимодействия между организмом и
средой и, следовательно, изменяли прост¬
ранственно-временную организацию обме¬
на веществ, его тип.
1 См. в том же сборнике доклады Э. Чар-
гаффа и А. Н. Белозерского.
Изменение типа обмена веществ означа¬
ло изменение характера отношений живо¬
го тела к условиям внешней ореды, изме¬
нение его наследственности. Эти изменения
в различных случаях в разной мере соот¬
ветствовали изменениям условий жизни.
В силу этого одни живые тела получали
больше возможностей для своего дальней¬
шего развития, чем другие. Последние по¬
степенно устранялись благодаря действию
естественного отбора.
Развитие и усложнение обмена веществ
вело к дальнейшему развитию и усложне¬
нию живых систем, к их химической и био¬
логической дифференцированное™. На ос¬
нове дифференцированности химической
происходит образование простейших мор¬
фологических структур, обеспечивающих
последующую пространственную упорядо¬
ченность обмена веществ, активизирующих
его развитие.
Следовательно, по мере развития живой
материи все большее и большее значение
приобретают ее морфологические структу¬
ры, играющие активную роль в становле¬
нии и развитии самого обмена, в строении
отдельных составляющих «живого веще¬
ства».
При анализе живых систем и выяснении
роли физико-химического состояния белко¬
вой молекулы в процессе жизнедеятельно¬
сти следует учитывать также, что то или
иное молекулярное строение белка в значи¬
тельной степени обусловлено его биологи¬
ческим назначением. На это указывал, на¬
пример, Н. И. Гаврилов. По его мнению,
«усложнение молекулы белка надо искать
не в валентных и дополнительных связях,
а в самом процессе гистологической судь¬
бы данного белка. Раствор будущего шел¬
ка из железки шелкопряда организуется в
нить, кровяные белки в растворе имеют
наименьший молекулярный вес и объем и
не нуждаются в образовании гистологиче¬
ских структур, а фибрин, или клеточно¬
стенный белок, отражает в своей структу¬
ре третьего порядка (гистологической
структуре.— А. М.) ту роль, которую он
играет в организме» (статья Н. И. Га в-
р и л о в а в книге «Белки в промышлен¬
ности и сельском хозяйстве». Конференция
по белку. Изд. АН СССР, 1952, стр. 37—
38).
Помимо изложенных выше общетеорети¬
ческих соображений, в пользу идеи о ком¬
плексной («надмолекулярной») природе
«элементарных» живых частиц свидетель¬
ствуют также следующие факты и выводы
из них.
При попытках биохимиков получить хи¬
мически чистый белок из «живого веще¬
ства» жизнедеятельность прекращается,
исчезает живой белок, появляется химиче¬
ское тело, некогда бывшее живым. Это тс-

134
ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
ло и становится объектом исследовадий
химика.
На это обстоятельство указывают такие
знатоки вопроса, как Д. Н. Насонов и
В.	Я. Александров: «Зависимость нативно¬
го состояния протощазмати'чесщх белков
от обмена веществ и структурной целост¬
ности клетки делает их реакции на внеш¬
ние воздействия принципиально отличны¬
ми от поведения относительно стабильных
чистых белковых препаратов» (Д. Н. Н а-
сонов и В. Я. Александров «Ре¬
акция живого вещества на внешние воз¬
действия». Изд. АН СССР, М.-Л., 1940,
стр. 194—195).
Правда, в их утверждении не совсем
верным является то, что обмен веществ
связывается со структурной целостностью
клетки, но они безусловно правы, что
имеется принципиальное различие между
протоплазматическим состоянием белка и
очищенным, относительно стабильным бел¬
ковым препаратом.
Факты, полученные при изучении «со¬
кратительного вещества» мышцы, как от¬
мечает В. А. Энгельгардт, также с несом¬
ненностью свидетельствуют о том, что это
вещество «не представляет собою нечто мо¬
лекулярно-индивидуальное, а является не¬
коей системой, более или менее мно¬
гокомпонентной. О числе и даже о самой
природе этих компонентов мы еще ничего
не можем сказать. Важно то, что компонен¬
ты эти образуют собою именно систему, а
не с м е с ь, подобно тому кал атом являет¬
ся не смесью, а системой элементарных
частиц» (статья В. А. Энгельгардта
в книге «Совещание по белку. 5-я конфе¬
ренция по высокомолекулярным соединени¬
ям». Изд. АН СССР. М.-Л. 1948, стр. 127).
В пользу комплексной природы «элемен¬
тарных» живых частиц говорит и тот
факт, что отдельные изолированные состав¬
ляющие живой белковой системы, напри¬
мер, ферменты, после выделения из такой
системы сохраняют способность катализи¬
ровать определенные химические реакции
распада и синтеза других веществ, в том
числе белковых веществ. Однако ни один
индивидуальный фермент не обладает теми
многочисленными, разносторонними и тон¬
чайше взаимосогласованными каталитиче¬
скими функциями, которые были бы необ¬
ходимы для самостоятельного обновления
частей белковой составляющей самого фер¬
мента путем обмена веществ с окружаю¬
щей средой х.
1 Подобный аргумент в пользу комплек¬
сной природы «элементарных» живых ча¬
стиц приводит А. Е. Браунштейн в своей
статье «Представления Ф. Энгельса о
белке, как основе жизни, в свете данных
современной биохимии» в сборнике «Успе¬
хи биологической химии». Ежегодник,
J950, т. I, изд. АН СССР, стр. 21—52.
Об этом же свидетельствует и то, что
само физико-химическое строение белка
(определенная ритмика в чередовании ами¬
нокислотных звеньев в его молекуле), а
также конфигурация (архитектоника) мо¬
лекулярной белковой глобулы (клубка) яв¬
ляются не случайными, а закономерными.
Они определенным образом связаны с функ¬
цией, выполняемой тем или иным белком
в организме, и обусловлены в значитель¬
ной мере состоянием «среды», в которой
находится данная глобула, или, точнее
говоря, всей совокупностью условий, имею¬
щих место в той системе (каоцервате, клет¬
ке и т. п.), частью которой является эта
глобула.
Весьма важны в этом отношении ука¬
зания С. Е. Бреслера о том, что ресинтез
белка под давлением протекает только в
том случае, если соотношения компонен¬
тов белка в гидролизате такие же, как в
самой белковой молекуле. В противном
случае ресинтез не идет (см. статью С. Е.
Бреслера в книге «Белки в промыш¬
ленности и сельском хозяйстве». Конфе¬
ренция по белку. 1952). Положение
о том, что структура белка в значительной
мере обусловливается соотношением белко¬
вых компонентов в той системе, где проис¬
ходит синтез белка, отмечается и другими
исследователями, расходящимися во взгля¬
дах с С. Е. Бреслером по вопросу о строе¬
нии белковой молекулы и некоторым иным
вопросам (см., например, там же выступ¬
ление М. И. Плехан). Эти данные косвен¬
но свидетельствуют о том, что не хаотиче¬
ское нагромождение органических веществ
является «внешней средой» для белковой
молекулы, а строго закономерное их соот¬
ношение, которое, по-видимому, складыва¬
лось исторически в ходе эволюции белко¬
вых систем. Иначе говоря, химически чи¬
стый белок как живое тело существует не
«сам по себе», а в определенных, историче¬
ски сложившихся системах.
Такое представление об эволюции белка
как существенного компонента живой си¬
стемы, остальные составляющие которой
являются как бы «условиями существо¬
вания» белка в узком смысле слова, ни¬
сколько не противоречит взглядам Ф. Эн¬
гельса на этот предмет. Именно Энгельс
указывал, что присущие белку функции
питания и дыхания требуют ереды, узко
ограниченной в физическом и химическом
отношении (см. «Диалектику природы»,
стр. 243).
* * *
Подводя итог всему сказанному выше,
попытаемся наметить некоторые выводы:
1.	Жизнь в своей простейшей форме
связана не с молекулярной организацией
белка, а с более высоким уровнем, чем мо¬

ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
135
лекула,— с комплексом разнородных бел¬
ковых и небелковых молекул,
2. Решающая роль в этих надмолекуляр¬
ных образованиях принадлежит белку и
нуклеиновым кислотам.
3. Возникновение органического обмена
веществ нельзя понять на основании сум¬
мирования тех свойств индивидуальных
белковых составляющих протоплазмы, ко¬
торые присущи им* когда они отделены
одна от другой.
4. Всякое живое тело характеризуется
определенной системностью как обменных
процессов, так и структур. Эта системность
не может быть понята и объяснена в от¬
рыве от исторического развития природы.
5. Переход от химии к биологии в про¬
цессе развития природы есть переход от
бессистемной (в биологическом смысле) ор¬
ганизации белковых молекул к упорядочен¬
ным надмолекулярным микроструктурам
комплексных белковых систем.
6. Определенная системность, целена¬
правленность процессов и структур лежит
в основе коренного различия между живой
и неживой природой. Эта системность и це¬
ленаправленность заключается в том, что
в живой природе, в противоположность не¬
живой, обмен веществ является самосовер-
шающимся и саморегулирующимся процес¬
сом, обеспечивающим существование и по¬
стоянное самообновление всей системы в
целом.
7. Возникновение живого из неживого,
переход от химии к биологии не был слу¬
чайным; этот процесс происходил «при
определенных, даваемых всей связью при¬
роды условиях» (Энгельс), под направ¬
ляющим действием и контролем наиболее
существенных из этих условий («есте¬
ственный отбор», по А. И. Опарину).
Д. С. МАМЗИН (Ленинград)

НАУЧНЫЕ СООБЩЕНИЯ
И ПУБЛИКАЦИИ
Материалы Института марксизма-ленинизма
при ЦК КПСС
ПИСЬМА И. ДИЦГЕНА К К. МАРКСУ И Ф. ЭНГЕЛЬСУ
Ниже публикуются 13 писем И. Дицгена к К. Марксу и одно письмо И. Дицгена
к Ф. Энгельсу. Все письма, за исключением первого, печатаются впервые.
Иосиф Дицген — одна из ярких фигур в истории материалистической филосо¬
фии, в истории духовного пробуждения и развития рабочего класса. Талантливый
рабочий-самоучка, самобытный мыслитель, самостоятельно пришедший к материали¬
стическим и диалектическим выводам по ряду вопросов теории познания, Дицген
принадлежал к той категории передовых деятелей немецкого рабочего движения, ко¬
торые испытали плодотворное влияние великого учения Маркса и Энгельса, и стали
его горячими последователями и пропагандистами. Свои философские познания и
незаурядное литературное дарование Дицген отдал на службу интересам немецкого
и международного пролетариата. По характеристике В. Й. Ленина, это был «один
из выдающихся социал-демократических писателей-философов Германии» (Соч., т. 19.
стр. 59). В то же время В. И. Ленин отмечал, что работам Дицгена свойствен ряд
недостатков. «Напирая на относительность человеческого познания, И. Дицген часто
впадает в путаницу, делая неправильные уступки идеализму и агностицизму» (там же,
стр. 60).
Публикуемые письма И. Дицгена к Марксу и Энгельсу отражают как сильные,
так и слабые стороны взглядов этого философа-самоучки.
В произведениях И. Дицгена и его письмах главной темой являются вопросы
теории познания. Дицген неоднократно подчеркивает, что теория познания должна
быть подлинной наукой о сущности и законах мышления. Эта наука должна гаранти¬
ровать правильность результатов познания. Дицген коротко излагает свою точку зре¬
ния по вопросам о сущности процесса познания, о методе познания, о роли диалек¬
тико-материалистической теории познания в развитии естественных наук. В письмах,
как и в произведениях, И. Дицген подчеркивает очень важное положение о том, что
«философия современного социализма и коммунизма» (то есть диалектический и
исторический материализм.— Р е д.) является закономерным продуктом развития
немецкой философии.
Пометки Маркса на полях первого письма И. Дицгена свидетельствуют о том,
что Маркс высоко оценил некоторые его философские мысли. О том же свидетельст¬
вуют и отдельные письма Маркса. Так, в письме к Кугельману от 7 декабря 1867 го¬
да Маркс писал: «Энгельс верно заметил, что философия самоучек — философия,
которой занимаются сами рабочие,— сделала в лице этого кожевника крупный шаг
вперед по сравнению с башмачником Яковом Бёме» (К. Маркс и Ф. Энгельс.
Сочинения. Издание первое. Т. XXV, стр. 508).
В 1868 году И. Дицген закончил свое основное произведение — «Сущность го¬
ловной работы человека» и послал Марксу часть рукописи этого труда. В письме он
дал краткие комментарии, касающиеся структуры и основных положений своей руко¬
писи, а также тех трудностей, с которыми он столкнулся во время ее написания.
В письме к Л. Кугельману от 5 декабря 1868 года Маркс дал следующий отзыв
о рукописи Дицгена. «Уж давно, писал Маркс,— Дицген прислал мне отрывок ру¬
кописи о «Способности мышления», который, несмотря на некоторую путаницу в по¬
нятиях и на слишком частые повторения, содержит в себе много превосходных и, как
продукт самостоятельного мышления рабочего, достойных изумления мыслей»
(В. И. Ленин. Соч., т. 19, стр. 59). Высоко оценил работу Дицгена и Энгельс.
В письме к Марксу от 6 ноября 1868 года, отметив недостатки рукописи (путанность
терминологии, нечеткость формулировок, многочисленные повторения и т. д.), он ука¬
зал, что в рукописи имеется диалектика, хотя «скорее ы виде проблеска, чем в связ¬
ном виде». «В об/цем же,— отмечал Энге'льс,— тот факт, что он мог добиться таких
правильных выводов при столь скудной научной подготовке, свидетельствует о заме-

НАУЧНЫЕ СООБЩЕНИЯ И ПУБЛИКАЦИИ
137
нательном инстинкте» (К- Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения. Издание первое,
т. XXIV, стр. 125).
В письмах Дицгена встречаются иногда неправильные полооюения. Они подвер¬
гались довольно резкой критике Марксом и Энгельсом. Например, в письме от начала
июля 1868 года И. Дицген утверждал, что незнание истории философии является по¬
ложительным фактором. Обратив внимание на эту неправильную точку зрения Диц¬
гена, Маркс писал Энгельсу 7 ноября 1868 года: «гНесчастье для него, что как раз
Гегеля он н е изучал» (там же, стр. 127).
Еще более резко оценивал Маркс попытку Дицгена, противоречащую его собст¬
венному правильному взгляду на процесс познания, оспаривать определение, соглас¬
но которому истина есть соответствие мысли действительности, и выдвинуть свое
определение, трактующее истину как «всемогущую вселенную» (см. ниже письмо Диц¬
гена Марксу от 3 января 1882 г.)-
Значение писем И. Дицгена не исчерпывается их философским содержанием.
Письма характеризуют Дицгена как активного участника немецкого и международ¬
ного рабочего движения, одного из учеников и соратников Маркса и Энгельса. И. Диц¬
ген полностью поддерживал Маркса и Энгельса в их борьбе против Бакунина. Дю¬
ринга и др. Его письма свидетельствуют о том, что он. правильно понял всемирно-
историческую роль Маркса и Энгельса как вождей международного революционного
рабочего движения. Очень характерным в этом отношении является тот факт, что
Дицген многократно подчеркивал всемирно-историческое значение работы Маркса над
«Капиталом».
Мы, к сожалению, не располагаем письмами Маркса Дицгену. Эти письма,
несомненно, помогли бы полнее раскрыть и другую сторону их взаимоотношений, по¬
казав, какое влияние оказывало непосредственное общение с Марксом на формиро¬
вание взглядов Дицгена. Но даже по одним письмам Дицгена можно судить о том,
что влияние это было большим и плодотворным, что Маркс не только оказывал силь¬
ное воздействие на теоретические взгляды Дицгена и направление его философских
изысканий, но и помогал ему разобраться во многих вопросах партийной политики.
Так, благодаря влиянию и дружеской помощи Маркса, как это видно из писем, Диц¬
ген взялся за серьезное изучение истории философии и, преодолев некоторые сомне¬
ния, сумел правильно оценить значение борьбы против антипролетарских элементов,
за чистоту партийных рядов в 1-м Интернационале, изменил свою не совсем правиль¬
ную точку зрения на соотношение между теоретической и практической деятельно¬
стью партии. Письма Дицгена Марксу являются ярким свидетельством того, с какой
заботой и чуткостью относился Маркс к воспитанию передовых рабочих, как много
сил и внимания уделял он формированию теоретических кадров пролетарской партии,
особенно выходцев из рабочей среды.
Публикуемые письма И. Дицгена, несомненно, представляют интерес для изуче¬
ния истории марксистской философии и истории международного революционного ра¬
бочего движения.
Настоящая публикация подготовлена к печати по рукописям, хранящимся в Архи¬
ве Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС, директором Дома-музея В. И. Ле¬
нина в Горках В. В. Волковой и старшим научным сотрудником Института марксизма-
ленинизма	|	.
Институт марксизма-ленинизма при ЦК КПСС
И. ДИЦГЕН — к. МАРКСУ
в Л о н д о н
Санкт-Петербург, Васильевский
остров, 24 октября (5 ноября) 1867 г.*
Милостивый государь!
Прошу Вас разрешить мне, не знающему Вас лично, выразить Вам свое глубо¬
кое уважение за те неоценимые услуги, которые Вы оказали своими исследованиями
науке и особенно рабочему классу. Уже в ранней юности, когда я мог не столько по¬
нимать, сколько лишь угадывать исключительно богатое содержание Ваших сочине¬
ний, я был пленен ими, читал и перечитывал их, не отрываясь, пока в надлежащей
мере не уяснил их себе. Воодушевление, которое пробудило во мне изучение Вашего
только что вышедшего в Гамбурге труда1, побуждает меня быть, возможно, немногс
навязчивым и нескромным и засвидетельствовать Вам свою признательность, почте¬
ние и благодарность.
В свое время я весьма усердно изучал вышедший в Берлине первый выпуск
«К критике политической экономии» и признаюсь, что никогда ни одна книга, как бы
объемиста она ни была, не давала мне столько новых, положительных знаний н
* И. Дицген жил в России с 1864 по 1869 год.

138
НАУЧНЫЕ СООБЩЕНИЯ И ПУБЛИКАЦИИ
не была так поучительна, как эта небольшая брошюра. Поэтому я с большим нетер¬
пением ожидал продолжения. Вы впервые в ясной, неоспоримой и научной форме по¬
казали, в чем отныне заключается осознанная тенденция исторического разви¬
тия, а именно — в подчинении доселе слепой стихийной силы процесса общественного
производства человеческому сознанию. Вы раскрыли сущность этой тенденции,
Вы помогли прийти к пониманию того, что наше производство бессознательно,— вот
в чем Ваша бессмертная заслуга, милостивый государь! Со временем Вы непременно
достигнете всеобщего признания.
Я вижу, читая между строк Вашего произведения, что предпосылкой Вашего
глубокого экономического учения является глубокая философия. Я затратил много
труда на изучение философии, и поэтому не могу подавить своего желания — довести
до Вашего сведения, что я только кожевник, получивший начальное образование,
вместе с тем вкратце сообщить Вам о моих научных исканиях.
С юных лет я стремился приобрести систематическое мировоззрение. Людвиг
Фейербах указал мне путь к этому. Но все же многим я обязан собственной работе,—
так что я решаюсь сказать себе: всеобщие явления, природа всеобщего, или
«сущность вещей», мне теоретически ясны. Что мне остается исследовать,— это
частные явления. Но так как мне кое-что известно о них, то я говорю себе:
знать все — это слишком много для одного человека.
Основа всякой науки заключается в познании процесса мышления *. М ы с-
лить — это значит из чувственно данного, из частного вы¬
водить общее. Явление образует необходимый материал мышления. Оно
должно быть дано до обнаружения сущности, всеобщего или абстрактного. Понима¬
ние этого факта заключает в себе разрешение всех философских загадок. Например,
вопрос о начале и конце мира уже не относится к науке, если мир может быть толь¬
ко предпосылкой мышления или знания, но не их результатом.
Сущностью мысли является число. Все логические различия чисто количественны.
Всякое бытие есть более или менее устойчивая видимость, всякая видимость —
более или менее устойчивое бытие **.
Все причины суть действия и наоборот. В пределах ряда следующих
друг за другом явлений всеобщее предшествующее является причиной.
Например, вследствие выстрела четыре из пяти птиц вспорхнули и улетели. Значит,
выстрел есть причина того, что четыре улетели, а неустрашимость — причина то¬
го, что одна осталась на месте. Наоборот, если, улетит одна, а четыре останутся на
месте, то причиной полета окажется уже не выстрел, а 'пуг ливйсть. Один зна¬
менитый физик пишет: «Мы не можем воспринимать самую теплоту; только по яв¬
лениям мы заключаем о существовании в природе этого агента». Я же, наоборот, из
невоспринимаемости «самой теплоты» делаю вывод, что этот агент отсутствует, яв¬
ления или действия теплоты я понимаю как материальное содержание, из которого
сознание образует абстрактное понятие теплоты. Если, не смешивая понятий, мы на¬
зовем конкретное и чувственное материей, то абстрактное содержание его будет
силой. При взвешивании тюка товаров измеряют в фунтах вес, силу тяготения,
не принимая во внимание материю. «Now what J want is facts» *** — говорит плоский
Бюхнер, — but he does not know what he wants****. Наука) имеет дело не столько
с фактами, сколько с объяснением фактов, не с веществами, а с силами. Хотя
в действительности сила и материя являются тождественными, все же их разграни¬
чение, отделение частного от общего более чем правомерно. «Нельзя видеть силу».
Да, но самое видение и то, что мы видим, это — чистая сила *****. Мы видим ведь
не «самые» вещи, а только их действия на наши глаза. Материя непреходяща — это
означает только то, что она существует везде и во все времена. Материя является,
а явления суть материальны. Различие между видимостью и сущностью чисто ко¬
личественное. Мыслительная способность соединяет многое в одно, части —
в целое, преходящее — в непреходящее, акциденции — в субстанцию.
Мораль. Под моралью мир понимает то уважение, которое человек оказывает
себе и окружающим людям в целях собственного блага. Размер и степень этого ува¬
жения определяются различными лицами и общественными группами по-разному. Ес¬
ли дана общественная группа, мышление должно только отделить общее право от
специальных правовых дисциплин. Что такое цель? Что такое средство? По отноше¬
нию к отвлеченному человеческому благу всякая цель есть средство, и в этом
смысле положение «цель оправдывает средство» неопровержимо.
Мне кажется, что у меня есть столько нового в этой области, что, если бы
не недостаток образования, я написал бы целый труд на эту тему.
Простите меня, милостивый государь, что я решился занять Ваше время и вни¬
мание. Я полагал, что Вам могло бы быть приятно удостовериться, что философия
рабочего человека отличается большей ясностью, чем обычная философия наших
* Пометка К- Маркса на полях: «Браво!»
** Пометка К. Маркса на полях: «Шеллинг!»
*** «Мне нужны лишь факты». К слову «плоский» («fade») Марксом сделана ш>
метка: «Well said» («Хорошо сказано»).
**** — но он сам не 3HaeTi что 0Му нужно.
***** На полях восклицательный знак, поставленный К- Марксом.

НАУЧНЫЕ СООБЩЕНИЯ И ПУБЛИКАЦИИ
139
современных профессоров. Ваше одобрение было бы для меня гораздо ценней, чем
если бы какая-либо академия захотела избрать меня своим членом.
В заключение я еще раз заверяю Вас, что я искредоейшим образом^ разделяю
Ваши стремления, далеко выходящие за пределы нашей эпохи. Социальный прогресс,
борьба за господство рабочего класса интересуют меня больше, чем мои личные,
частные дела. Я жалею только о том, что не могу принять более деятельное участие
в этой борьбе. Allons, enfants de la patrie! *
Иосиф ДИЦГЕН,
мастер Владимирской кожевенной фабрики
И. ДИЦГЕН — к. МАРКСУ
в Лондон
Санкт-Петербург,
Владимирская кожевенная фабрика,
20 мая 1868 г.
Глубокоуважаемый друг!
Меня беспредельно радует, что Ваше любезное письмо от 9 мая и Ваш пример
позволяют мне Вас так называть. Многим людям выражают свое уважение в обра¬
щении к ним. Но Вас я прошу позволить мне сказать — и это больше, чем просто
вежливый оборот речи,— что я уважаю в Вашем лице идеал выдающегося мыслите¬
ля, непревзойденного стилиста, правдивой, бесстрашной личности и энергичного
человека.
Может ли не радовать ученика любезная взаимность столь высокочтимого
учителя?. Я обязан Вам пониманием исторического движения человечества, сокро¬
вищем, которое позволяет мне подняться над многими жизненными невзгодами и
над всем убожеством моего времени и моего окружения. Больше того! Разъяснив
мне общую сущность буржуазной экономики, Вы дали мне одновременно возмож¬
ность созн-ательно отнестись к тому положению, которое я лично занимаю в
этом обществе. Этому сознанию я обязан большей частью тех значительных успе¬
хов, которыми я до сих пор должен был гордиться в этой неизбежно буржуазной
жизни.
Ваше предложение написать рецензию на Вашу последнюю работу3 я готов
принять. Я занимаю совершенно независимое положение и поэтому не боюсь под¬
писаться собственным именем. Хотя бедность и может делать человека униженным,
все же потребовалось бы еще многое для того, чтобы сделать меня столь униженным,
чтобы я ограничил свободу выражения своих мыслей. «Не останавливаться ни перед
чем» — вот те слова,— простите мне этот романтический оборот,— которые я избрал
своим девизом. В Ваших трудах подобный девиз дает себя знать в такой форме, что
это всегда вызывало мое восхищение и желание подражать. В мышлении, а, при на¬
личии существенных оснований, также и в жизни я применяю этот прин¬
цип довольно часто. Но в повседневных отношениях мне в первую очередь свойственно
прямо противоположное — большая гибкость и уступчивость характера. Это такое
свойство, которое, как и все вещи, проявляется многогранно, то как порок,
то как добродетель, то как недостаток, то как дарование. Я полагаю, например, что
у меня есть талант внушать людям свой крайний, непреклонный образ мыслей при
таких обстоятельствах, когда нечто подобное совершенно запрещено и считается
недопустимым. Значит, я льщу себя надеждой, что могу содействовать популяризации
тех научных сокровищ, которые Вы сделали общим достоянием. Я уже сделал неко¬
торые попытки.
Одновременно с этим письмом я посылаю Вам бандеролью несколько своих мел¬
ких статей, принятых к печати органом местного союза ремесленников. Этот союз
поставлен русским правительством под почетную опеку евангелических пасторов и так
угнетен этой диктатурой, что он все время задыхается. Поэтому мне здесь не было
дозволено говорить то, что на самом деле мне по-сердцу. Заправилами являются ярые
лакеи Шульце-Делича 4. Таким образом, я писал в надежде, что силой истины мне
постепенно удастся перебороть противодействующие антипатии в той мере, чтобы,
наконец, получить возможность изложить дело в менее прикрытой и в менее завуали¬
рованной форме. Я нашел себе еще и другую арену. Берлинская «Gerber-Zeitung»5,
в которую я часто посылал статьи по специальности, обещала принять цикл моих
«Очерков из области политической эксхномии». Несколько статей уже написано, и они
находятся в редакции. Я намерен таким путем облегчить для немецких кожевенных
рабочих понимание результатов Ваших исследований и в конце цикла, в особой
статье, указать на Ваш труд как на источник, из которого я черпал содержание своих
очерков. Я пользуюсь определенной тактикой — делать мнимые уступки людским
предрассудкам лишь для того, чтобы мне дали возможность приблизиться и, следова¬
тельно, произвести более энергичное нападение. Тем не менее у меня хватает муже¬
* Сыны отечества, вперед! (начальные слова «Марсельезы»)).

140
НАУЧНЫЕ СООБЩЕНИЯ И ПУБЛИКАЦИИ
ства там, где этого требует цель, отстаивать свои убеждения самым решительным об¬
разом, словом и делом и под своим именем. Перед нашими господствующими класса¬
ми стоит проблема «not to be, but to seem»*. Я всей душой ненавижу это хан¬
жество, эту внутреннюю пустоту, это бахвальство, и я восстаю против этого в боль¬
шом и малом, в действиях й мыслях. Однако из-за этого я не утратил любви, я ищу
также гармонии. В нашем общем мировоззрении самым лучшим,— полагаю, Вы согла-
Сйтесь со мной,— является то, что оно учит понимать все существующее как
необходимое звено целого, что оно примиряет нас с отдельными недостатками благо¬
даря сознанию того, что в целом мы обладаем чем-то совершенным. Сущность вещей
состоит из суммы jiix видимых свойств, абсолютное складывается из относительного
и т. д.
Я рад, что Вы позволили мне больше делиться с Вами отрывками своих
философских мыслей, и думаю вскоре снова воспользоваться этим. В часы досуга я
занимаюсь изложением той мысли, что познание человеческой способности мышления,
познание того, что мышление в общем состоит в выведении общего из чувственно
данного, из частного, что эта наука содержит источник систематического миро¬
воззрения, к которому так долго и безрезультатно стремилась спекулятивная филосо¬
фия. Спекулятивная философия отличается от других наук, от естествознания именно
непониманием этого факта, процесса мышления. Она полагала, что сможет найти
истину, абсолютное, без особого материала, без чувственности, без явления. Естество¬
знание ищет истину в объекте, а спекулятивная философия в самой себе — в способ¬
ности мышления. Способность мышления была настоящим, однако неосознанным
объектом философии. Все остальные науки отличаются друг от друга своими объек¬
тами, философия же отличается своим безобъектным методом. Она довела
этот метод до такой крайности, при которой стало очевидным, что орган, которым
оперируют совместно все науки, является тайным объектом этого метода. Отсюда
следовал вывод: какой-либо объект, чувственность, есть предпосылка мышления, яв¬
ление есть предпосылка истины; сущность вещи, истинное право, истинное добро,
истинная красота могут действительно существовать только в явлении,
только в своей противоположности, только в отдельном. Здравый человеческий рас¬
судок и естествознание всегда практиковали это учение, однако не созна¬
вали этого; а потому они практикуют его, между прочим, также спекулятивно.
В естествознании происходит то же, что Либих6 говорил о крестьянах:	картофель
у них родится, однако они выращивают его не п о-н а у ч н о м у, не предопре¬
деляя заранее результата.
Простите меня за чрезмерную болтливость. С Вашего разрешения, я скоро при¬
шлю Вам небольшую рукопись и попрошу Вас не отказать мне в Ваших советах и кри¬
тических замечаниях7. На днях я поеду по семейным делам к себе на родину, в Рейн¬
скую область. Может быть, уже оттуда пришлю Вам что-нибудь. Я всегда буду рад
получить любую весть от Вас, но никоим образом не хочу, чтобы Вы из-за этого пре¬
рывали свою работу или чтобы это хоть сколько-нибудь Вас обременило.
Я очень огорчился, узнав, что болезнь сильно мешает Вам завершить Ваш труд.
•То, что содержание Вашего труда осталось непонятным для этого болтливого Карла
•Гейнцена8, объясняется недостаточной культурностью его мозга. Молчание органов
печати меня давно раздражает, но головы людей так набиты всякими предрассудка¬
ми, что истину можно преподносить им только в крошечных, гомеопатических дозах.
То, что даете Вы,— слишком сильное средство для этого тупого мира. Вы менее всего
можете ожидать, что составите исключение по сравнению с прежними героями науки,
так как избрали своим объектом как раз самую неприступную область. Ведь глупее
всего люди становятся тогда, когда им кажется, что задеты их денежные интересы.
С ними надо .иметь терпение, le jour espere, le jour inevitable viendra **.
Как только вернусь из своей поездки, я примусь за статью, в которой хочу разъ¬
яснить рабочим необходимость изучения Вашего бесценного труда. И как только за¬
тем я закончу свою работу «О способности мышления»9, я намерен сделать еще боль¬
ше в этом направлении. Я с очень большой симпатией отношусь как к духовному по-
зианию социальных вопросов, так и к их фактическому прогрессу. Однако я
не питаю сильных надежд на скорую гибель капиталистического хозяйства. Несмотря
на это, я верю скорее в факты, чем в общее познание. В нашем столетии,— и я боюсь,
что, может быть, и в будущем,— двигать всемирную историю будет больше инстинкт,
чем сознание. Ведь мы работаем во имя дела, которое растет и развивается медленнее,
чем каждый из нас идет навстречу угасанию, навстречу смерти. Но вместе с тем
нам должна доставлять удовлетворение радость роста. Не правда ли, рабочие Женевы
прекрасно знают, что надо делать! Когда прошлой осенью я первый раз увидел номе¬
ра «Vorbote» 10, я чрезвычайно обрадовался этому признаку жизни.
Надеюсь, что Вы дадите мне повод засвидетельствовать свое уважение и благо¬
дарность.
Преданный Вам Иосиф ДИЦГЕН.
* — не быть, но. казаться.
** — настанет день вожделенный, день неизбежный.

НАУЧНЫЕ СООБЩЕНИЯ И ПУБЛИКАЦИИ
141
И. ДИЦГЕН — К. МАРКСУ
в Лондон
Санкт-Петербург, Владимирская
кожевенная фабрика [начало июля 1868 г.].
Милостивый государь и друг!
К этому письму я прилагаю краткий обзор, в котором сделана попытка передать
великолепное содержание Вашей книги11. Боюсь, Вы скажете, что мне это плохо
удалось. В таком случае, я могу в оправдание сослаться лишь на то, что сам предмет
чересчур нов, богат и содержателен, поэтому его освещение — нелегкая задача. Если
Вы находите целесообразным пристропть эту статью в какой-либо орган печати, то
мне хотелось бы написать в качестве продолжения вторую часть, чтобы специально
остановиться еще на Вашем анализе стоимости рабочей силы. Эта часть Вашей ра¬
боты, вместе с разделом о законе стоимости вообще, является особенно блестящей.
Едва ли приходится удивляться тому, что Ваш труд совершенно замалчивается
либеральными газетами. Ведь целью нашей прессы является не познание, не истина,
не наука; главной целью ее напыщенного важничания является to make money *.
Я так запоздал с этой посылкой по той причине, что ездил на четыре недели к
своим родителям в Зигбург близ Кёльна на Рейне. По пути я имел удовольствие по¬
знакомиться в Ганновере с прилежным соучеником и верным соратником доктором
Кугельманом. Я провел у него и его милой семьи несколько приятных дней. Мы по¬
делились нашим общим сожалением по поводу того, что болезнь и всякие невзгоды
так мешают Вам, уважаемый друг, с полной силой отдаваться своей работе. Я горячо
желаю Вам здоровья и благополучия,— не без пристрастной задней мысли,— получить
возможность в скором времени увидеть второй том Вашей критики капитала. После
появления этого второго тома я возобновлю свое пожелание, чтобы тем самым содей¬
ствовать появлению «Диалектики» 12, которую Вы намерены после этого написать, как
Вы об этом любезно сообщили.
Гегеля, которого я высоко чту уже за его великих учеников, я до сих пор еще
не читал. В известной мере меня пугала сложная форма. Все же я скоро примусь за
него, но до этого попытаюсь письменно изложить свои мысли, мысли самоучки, по
поводу способности мышления. Разрешите мне высказать еще несколько отрывочных
мыслей по этой теме; Вы сами меня к этому побудили.
Теория мышления, т. е. теория о способе, о методе, при помощи которого функ¬
ция мозга порождает познание и производит научные истины, должна в общем
дать нашей способности суждения ту же надежность результата, которая при помощи
теории уже давно приобретена в частных дисциплинах. Люди часто смешивают
мнение со знанием, и это свидетельствует о том, что они не умеют понимать, не пони¬
мают процесс понимания. Кто умеет понимать, тот уже не должен понимать неправильно.
Мышление есть функция мозга, подобно тому, как ходьба есть функция ног. Но,
в такой же мере, как анатомия ноги не касается вопроса о том, что значит ходить,
;в той же мере анатомия мозга не касается вопроса о том, что значит мыслить. Этот
вопрос является единственным объектом спекулятивной философии. Здесь спекулятив¬
ный метод становится индуктивным и маоборот. Мышление имеет знание о самом себе,
в себе и у себя. Мышление есть чувственный материальный факт. Если
его нельзя осязать, то его все же можно чувствовать. Аромат цветов — чувственное
явление, но он невидим, неслышим, неосязаем.
Вещи проявляются во взаимоотношениях. Вещи проявляются так же многогран¬
но,, как и их отношения. Сущность вещей заключается в том воздействии, которое
многообразные явления оказывают на мозг. Если мы рассмотрим ограниченный круг
явлений, то общность этого круга есть его сущность.— У меня кончилась если не фи¬
лософия, то бумага. Я был бы рад в скором времени услышать, что Ваша работа
успешно продвигается.
Преданный Вам Иосиф ДИЦГЕН.
И. ДИЦГЕН — К. МАРКСУ
в Лондон
Санкт-Петербург, 12(24)
сентября 1868 г.
Глубокоуважаемый учитель и друг!
Надеюсь, что Вы не отнесетесь сурово к тому, что я, вместе с этим письмом, по¬
сылаю Вам образчик своей работы, которой я занимаюсь уже долгое время 13, и та¬
ким jiyreM сообщаю Вам о ней. Я не могу побороть желания узнать Ваше мнение
о ней и прошу хотя бы в двух строчках откровенно сказать мне, стоит ли, по-Вашему,
эта работа того труда, который я лично на нее трачу.
нажива.

,142
НАУЧНЫЕ СООБЩЕНИЯ И ПУБЛИКАЦИИ
Вы увидите из этих немногих страниц, что я не хочу и не могу делать ничего
большего, кроме как осветить абстрактную, общую форму способности мышления.
Центральное место в этой работе занимает положение: знать, понимать, мыслить — это
значит воспринимать в чувственно данном, разнообразном материале абстрактное,
универсальное или всеобщее.
Но мне часто кажется, что эта истина уже столь многократно признана, что
о ней уже больше не стоит писать. Однако, когда в мои руки попадают произведения
наших ученых естествоиспытателей и философов, то я нахожу в них столь разнообраз¬
ное отрицание этой известной истины, что мне становится .ясным, насколько повсюду
еще отсутствует теоретическое понимание всеобщего значения этой
истины. Люди мь!слят практически так же, как крестьяне занимаются земледелием,—
без теории. Науки родятся, как картофель.
С другой же стороны, меня снова беспокоит сознание того, что мне все-таки в
значительной мере недостает знаний. Какое право имеешь ты, говорю я себе,
судить о предмете «Критики чистого разума», «Наукоучения», «Логики» 14, не изучив
основательно, и не поняв того, чему учили знаменитейшие люди. На это я отвечаю
себе, что плодотворные семена этих произведений ведь уже давно дали плоды, что
эти семена, как вообще всё прошлое, по сути дела, содержатся в настоящем. И так
как я уже смолоду всегда старательно искал во всем доступном объяснения данного
вопроса, то у меня нет сомнения, что если не по форме, то по существу я всё же
усвоил всё, что знали по этому вопросу Аристотель, Кант, Фихте, Гегель и т. д-
Я охотно признаю, что я никогда не имел времени на основательное изучение этих про¬
изведений и я достаточно дерзок для того, чтобы это даже «записать себе в актив»,
как говорят купцы, так как благодаря этому я избавился от всего побочного, и осо¬
бенно от всех школьных догм, и сохранил большую свободу для достижения своей
цели. Мне думается, что так же, как и без изучения истории кожевенного дела я могу
быть хорошим кожевником, стоять в этой области на уровне своего времени и развить
основы этой специальности, то есть — ее науку, точно так же я могу быть плодотвор¬
ным философом, не зная истории философии. Ведь мой предмет—мышление — так
близко соприкасается с жизнью, что для его изучения мне нет надобности погружать¬
ся в темные дебри схоластической науки.
Таково примерно содержание моего предисловия. И вот я настоятельно прошу
Вашего дружеского совета. Стоит ли мне продолжать работу и опубликовать ее? Мне
хотелось бы выбрать следующее заглавие: «Человеческая способность мышления, или
связь между логикой, физикой и этикой. Набросок к еще одной критике чистого и
практического разума, написанный философом-самоучкой».
«I. Введение» содержит рассмотрение спекулятивной философии. Цель у нее
та же, что и у естественных наук или скорее у науки вообще: систематическое миро¬
воззрение. Однако она характеризуется не своей целью, а своим методом: спекулятив¬
ное познание ищет истину, минуя чувственное, прямо из головы. Ее опровержение
состоит в индуктивном познании того, что для мышления, знания и познания необ¬
ходим чувственный объект. Этот простой факт, который усердно используется, прак¬
тически применяется современной наукой, теоретически остается еще совершенно
непризнанным.
Затем следует II. Чистый разум или способность мышления в общем.
III. О сущности вещей.
IV. Практика разума в области физических наук: а) Причина и действие,
Ь) Дух и материя, с) Сила и вещество.
V. Практический разум или этика:
a) Мудрое, разумное.
b) Справедливое, нравственное.
Работа в целом займет, может быть, 25 рукописных листов такого же формата,
как прилагаемые.
Как Ваше здоровье и как идет работа над Вашим произведением? Скоро ли мы
дождемся второго тома? Вы не можете себе представить, с каким нетерпением я его
жду. Вас совершенно не должно огорчать, что эти научные сокровища пока еще так
мало оценены. Мир был и всё еще заполнен невежественной чернью, и как раз та
публика, которая задает тон, является наиболее невежественной вследствие своего
образа мыслей. Здесь	не найдешь	никакой склонности- к истине. Науками	занимаются
гораздо	меньше, чем	лицемерием	в науке. Без коренной социальной революции мир
никогда	не станет ни	настоящим,	ни нравственным.
Из	Берлина мне	прислали брошюру «Международное Товарищество	Рабочих» 13.
Я догадываюсь, что это было сделано по Вашему указанию, и поэтому горячо Вас
благодарю. Я очень рад видеть, что движение всё больше и больше пускает корни.
Я живу здесь в таком отдалении от цивилизации, что лишь редко до меня долетает
какой-либо звук. Зато тем более чутким становится ухо и тем более радует каждая
прибывающая добрая весть. Однако я устал от здешней жизни. Через несколько
недель я окончательно поменяю Петербург на свою родину. Я уезжаю отсюда в
Зигбург близ Кёльна на Рейне и хочу обосноваться там в качестве мелкого мастера.
Туда прошу Вас и адресовать мне Ваш любезный ответ.
Уже через несколько дней я вместе с семьей тронусь отсюда в путь. Я очень
радуюсь возможности подышать воздухом родины. Хотя там заработок меньше, но

НАУЧНЫЕ СООБЩЕНИЯ И ПУБЛИКАЦИИ
143
зато жизнь всё же веселее. Надеюсь, что я скоро смогу совершить оттуда поездку в
Лондон и буду иметь удовольствие посетить Вас, уважаемый учитель, и лично по¬
знакомиться с Вами.
В заключение я еще раз прошу Вас ни минуты не расстраиваться из-за холод¬
ного приема, оказанного Вашему замечательному труду. Позвольте мне пожелать
Вам упорства в выполнении Вашей задачи: ведь нет никого, кто мог бы сделать это
до или после Вас. Труд же этот принесет свои плоды. Сила науки неодолима. Уже за
тот короткий период, который протек на моих глазах, Ваши идеи оказали огромное
■влияние. Круговые волны, которые они порождают, становятся изо дня е день всё за¬
метнее, всё больше, их мощь становится всё более грозной. И время ведь тоже по¬
могает. Уже собираются тучи и вдали грохочет гром, а иногда сверкает и молния.
Приближается гроза. Естественны- грозы — величественны, но что может сравнить¬
ся с величием всемирно-исторической грозы!-
С сердечными приветами
Иос. ДИЦГЕН.
Рукопись прошу сохранить, У меня есть копия.
И. ДИЦГЕН — к. МАРКСУ
в Лондон
Санкт-Петербург [25 сентября 1868 г\
Многоуважаемый друг!
Тысячу раз прошу извинить меня за оплошность, которую я вчера допустил по
отношению к Вам. Из-за несообразительности одного русского рукопись, которую
я Вам послал, была не полностью франкирована. Когда я узнал об этом, было уже
слишком поздно — письмо ушло. Мне это очень неприятно, и единственное, что-я
могу сделать, это — исправить одну неловкость посредством другой. Мне самому по
крайней мере так кажется, и я вкладываю в это письмо рубль с убедительной
просьбой принять его в счет погашения моего долга. Может быть, Вам .покажется
это странным, но сделайте одолжение и разрешите мне таким путем успокоить свою
совесть. Я чувствую, что я чудак, но все люди чудаки. Итак, памятуя старую кёльн¬
скую поговорку: «jede loss jede alangs» *, еще раз приношу тысячу извинений.
Преданный Вам И. ДИЦГЕН.
На вчерашнюю посылку я надеюсь получить в скором времени Ваш ответ по
адресу: И. Дицген, Зигбург близ Кёльна на Рейне.
И. ДИЦГЕН — к. МАРКСУ
в Лондон
Зигбург, 20 марта 1869 г.
Глубокоуважаемый друг и учитель!
Необходимость найти здесь новый источник заработка настолько поглощала
меня в последнее время, что в числе многого другого я все откладывал ответ и даже
не выразил Вам до сих пор своей благодарности за Ваш дружеский положительный
отзыв о моей рукописи.
Эта работа должна в скором времени появиться в продаже под заглавием «Го¬
ловная работа человека, изложенная человеком физического труда, еще одна критика
чистого и практического разума».
Гарантирозав оплату издательских расходов, я заключил договор с Вашим из¬
дателем Отто Мейснером.
С основанием здесь секции Международного Товарищества Рабочих дело у меня
продвинулось настолько, что я нашел приблизительно дюжину активных побор¬
ников этого дела; хотя они живут разрозненно в здешних окрестностях, но каждый
из них продолжает сеять семена познания в своей ближайшей округе. В самом Зиг-
бурге почва для агитации очень благоприятна, так как здесь работают два больших
промышленных предприятия: железоплавильный, литейный, машиностроительный и
т. д. завод и весьма значительная ситценабивная фабрика. У меня очень большое
желание вести агитацию за наше дело среди этих рабочих, но весьма мало для
этого таланта. Я плохой оратор, и что еще хуже, очень застенчив в общении с людьми.
Пока же я стараюсь по-современному оборудовать овою кожевенную мастерскую и
снабдить ее хорошим рабочим инструментом, чтобы моя собственная рабочая сила
могла обеспечить моей семье приличный доход. К счастью, у меня для этого доста¬
точно капитала. Тем временем стараюсь познакомиться с местными условиями и
людьми и с нетерпением жду удобного случая начать открыто действовать в пользу
революционной идеи. Меня очень порадовали в эти дни наши борцы в рейхстаге
* «Пусть каждый идет своей дорогой»!

144
НАУЧНЫЕ СООБЩЕНИЯ1 И ПУБЛИКАЦИИ
Швейцер, Бебель и Фриче мужественно вели себя и заставили-прислушаться фирму
Браун и К° 16, хотя, может быть, и ме сумели открыть ей глаза. И Вас должно радо¬
вать, как знамение времени, что результаты Ваших трудов подобно блистающей мол¬
нии пронизывают с высоты северогерманского рейхстага историю современности, ра¬
дуя своим сверканием друзей и пугая врагов.
Прежде всего я надеюсь, что такие факты побуждают Вас к скорейшему завер¬
шению Вашего бессмертного произведения. Сообщите мне при случае, когда можно
ожидать появление его продолжения. Вы спрашиваете меня про Мейера17 и Вейде-
мейера 18 из Сан-Луи. С последним я не был знаком, а с г-ном Мейером я зимой
1860—61 г. жил в Монтгомери в одной комнате и обедал за одним столом. Я вспоминаю
о нем с большим удовольствием. К этому письму я прилагаю свою фотографию. Вашу
фотографию мне подарил в прошлом году на рождество г-н Кугельман, весьма пора¬
довав меня этим.
С сердечными приветами Ваш Иос. ДИЦГЕН.
И. ДИЦГЕН — к. МАРКСУ
в Лондон
Зигбург, 13 февраля 1871 г.
Глубокоуважаемый друг!
Уже давно я собирался еще раз письменно заверить Вас в том, что я всегда
с живейшим интересом думаю о Вас и о Вашей работе. Прошу Вас не обижаться на
меня за то, что я не сделал этого раньше. После нашей встречи в Ганновере я долго
ждал Вашего письма с материалом для возражений на рецензию о Вашем «Капита¬
ле» в «Preussische Jaihrbucher» 19.' По-видимому, Вы сочли эту статью недостойной
опровержения.
От Вашей дорогой Женни я недавно узнал, что мы с Вами товарищи по не¬
счастью. Отвратительная военная афера, которая, вероятно, близится к своему пе¬
чальному концу20, причинила и мне глубокую душевную боль. Мне больно видеть
окружающих меня людей, и я завидую древним отшельникам, жившим в своих оди¬
ноких хижинах и питавшихся корнями и травами. Насколько освежающе действует
общение с хорошими людьми, настолько же скучно и отвратительно общение с теми
тупыми филистерами, с которыми мне здесь приходится сталкиваться. Сколь ограни¬
ченна способность к мышлению у «респектабельных» людей, становится совершенно
очевидным в такие времена, когда жизнь особенно требует видеть дальше своего
носа. А наша «образованная публика» все еще совершенно не способна на это. Моя
вера в человечество — надеюсь, что не надолго — в последние месяцы основательно
поколеблена. Ясное мировоззрение, конечно, превосходная вещь, которой я обязан
лучшими часами своей жизни, и все же мне иногда кажется, что философия подобно
поэзии является проклятием для тех, кто посвятил себя ей. Голова живет при этом
в совершенно иной сфере, чем ноги. И все же это гораздо лучше, чем с прусской го¬
ловой стоять на прусских ногах и на прусской почве. Мой дорогой друг, у меня
плохие предчувствия. Я мрачно смотрю на ближайшие 10 лет. Конечно, мир nolens
volens * движется вперед, но он не идет в ногу с нашими надеждами и желаниями.
Остается только сидеть на стуле теории и ждать, пока практика нас догонит. Горячо
надеюсь, что Вы тем временем найдете досуг для завершения Вашего «Капитала».
Как бы ни была огромна эта работа, Вы не должны терять мужество. И если даже
Вы не получили достаточного признания и не имеете заслуженного успеха, то резуль¬
таты все же живут. Другим .пионерам науки приходилось не легче. Если Вы огляне¬
тесь вокруг и увидите, как за два последних десятилетия возросло число Ваших уче¬
ников и какое большое влияние приобрели Ваши идеи, то Вы сможете сказать себе,
что брошенное Вами семя растет на глазах. И наступит время, когда судьбы челове¬
чества уже не будут подчинены какому-то року, а будут управляться сознанием.
А пока нас должен утешать опыт, который учит, что процесс становления и роста,
работа в пользу дела приносит больше удовлетворения, чем готовый результат.
Благородный пример непоколебимой нравственности мыслящей интеллигенции
дали недавно наши партийные товарищи Либкнехт и Бебель. Это были великолеп¬
ные удары молнии в болото и над болотом, в котором квакают лягушки нашего
рейхстага21. Но можно ли требовать и можно ли согласиться с тем, чтобы вожди
партии так бесполезно принимали на себя мученический венец? Не лучше ли было бы
сохранить силы для того момента, когда можно будет ожидать хотя бы возможность
успеха? Мне думается, что до сих пор занимались агитацией слишком рьяно. Плуты
и глупцы отсиживаются за стенами, которые слишкрм крепки для того, чтобы их
можно было взять штурмом. Нужно еще больше усилить огонь разрушительной кри¬
тики. В день сражения найдется необходимая масса бойцов, но прежде пониманием
дела должно овладеть еще большее количество голов.
Как Ваше здоровье и здоровье Ваших близких? Напишите мне, пожалуйста, об
этом, и пусть сообщения будут самыми хорошими. Я был рад узнать, что Фр. Эн¬
гельс поселился недалеко от Вас. Надеюсь, общение с ним является для Вас боль¬
* — волей-неволей.

НАУЧНЫЕ СООБЩЕНИЯ И ПУБЛИКАЦИИ
145
шим стимулом к работе. Прошу Вас засвидетельствовать ему мое почтение и пере¬
дать, что мне очень хочется познакомиться с ним лично и что я убедительно прошу
его, в случае, если он приедет в Германию, навестить и меня здесь,^ в Зигбурге.
Между прочим, я хочу осуществить свое желание — в один прекрасный летний или
осенний день приехать в Лондон и провести немного времени у Вас и Ваших близ¬
ких. Мне и моим домочадцам живется довольно хорошо. Большую часть времени я
провожу в кожевенной мастерской, где отважно тружусь в поте лица своего, не ра¬
ди обогащения, а ради хлеба насущного. Если у меня к вечеру хватает сил, то я за¬
нимаюсь стилистическими упражнениями в виде «Социал-демократических пропове¬
дей»22 или чем-либо в этом роде.
Современные события мне так противны, что я вот уже несколько месяцев не
читаю ни одной политической газеты, кроме нашей «Volksstaat» 23. Вывешиваемые де¬
пеши и народные толки дают мне достаточную ориентацию. Наша шестая европей¬
ская великая держава, печать, среди всех других является наихудшей дрянью.
В заключение прошу принять мой сердечный привет и уверение в том, что я
останусь преданным, искренним другом Вашим и фрейлейн Женни, а также незнако¬
мой мне части Вашего до.ма.
И. ДИЦГЕН.
И. ДИЦГЕН — К МАРКСУ
в Лондон
Зигбург, 19 августа 1872 г.
Глубокоуважаемый друг!
Я радуюсь, ожидая снова увидеть Вас в Гааге 2 сентября24. За мандатом я
обратился к Гепнеру25, который обещал мне позаботиться об этом.
Вскоре после получения «Scissions»26 мне был прислан из Женевы также
«Reponse» 27, следовательно, я проинструктирован вполне. Склочники наверняка бу¬
дут разгромлены. Я с удовольствием услышал от Вас, что вы хотите после конгрес¬
са отстраниться от дел и еще больше посвятить себя теоретической работе.
Итак, до встречи в Гааге. Где мы там встретимся, я, конечно, узнаю подробнее
через наш «Volksstaat».
Сердечно кланяюсь Вам и Вашей семье. Особый привет фрейлейн Женни и
мои искренние поздравления по случаю ее предстоящей свадьбы.
Ваш И. ДИЦГЕН.
И. ДИЦГЕН — к. МАРКСУ
в Лондон
Зигбург, 15 декабря 1872 г.
Дорогой друг, cher maitre! *
Большое спасибо за любезную посылку первого выпуска «Le Capital» 28. Пре¬
жде всего меня порадовало это доказательство дружбы. Я боялся, что мой поспеш¬
ный отъезд из Гааги огорчит тебя и ты на меня будешь сердиться. После отъезда
я испытывал большое желание вернуться, но у меня были серьезные причины для
возвращения домой. Получение Французского выпуска успокоило мою совесть. К то¬
му же и его содержание доставило мне много радости. Я совершенно не ожидал,
что «философская тарабарщина» с такой точностью может быть передана по-фран¬
цузски. А как великолепно типографское оформление! Теперь завоевана междуна¬
родная арена. Как я вижу из «Volksstaat», за этим последует и итальянский пере¬
вод! Я искренно рад, что действительно случилось то, чего я почти не ожидал, а
именно, что ты по крайней мере имеешь желание отложить в сторону нелегальную
политику, чтобы выиграть время для разработки своих социальных теорий. Дело
не в том, что я не признаю ценности агитации; но агитация может до некоторой сте¬
пени развиваться сама по себе, а для продолжения твоего труда нет другого такого
ума. Мне кажется также, что успех теории надежнее и важнее, чем агитационная
практика.
В настоящее время я работаю над статьей 29, в которой .мне хотелось бы дока¬
зать, что «учение современного социализма и коммунизма», т. е. Марксова теория,
есть законное детище немецкой философии, что оно есть не что иное, как приме¬
нение индуктивного метода к предмета;м, которые до сих пор неправильно рассмат¬
ривались, исходя из спекулятивного метода. Мне остается сделать еще очень мно¬
го, но меня то и дело отрывает от письменного стола мастерская, которая также
стала для меня любимым делом, ну а помимо этого существует еще и необходи¬
мость заработка.
С сердечными дружескими приветами, часть которых я прошу передать Женни
и всем другим твоим милым домочадцам,
И. ДИЦГЕН.
* — дорогой учитель.
10. «Вопросы философии» № 3.

146
НАУЧНЫЕ СООБЩЕНИЯ И ПУБЛИКАЦИИ
И. ДИЦГЕН — К. МАРКСУ
в Лондон
Зигбург [июль 1873 г.].
Дорогой Маркс!
Я не могу не выразить тебе свою благодарность за любезную присылку «Alliance» 30.
Печально, конечно, что приходится тратить столько труда на подобную совершенно
недостойную компанию. А вместе с тем абсолютно необходимо уничтожить этого
шального конспиратора *. До сих пор я совершенно не понимал необходимости во¬
зиться с этим высокомерным болтуном. Теперь я признаю с благодарностью и радостью,
что распущенный Генеральный совет великолепно выполнил свой долг, освободив пар¬
тию от ее грязного охвостья и показав миру наше великое дело в чистой и безукориз¬
ненной форме. Позволь выразить специально тебе за это самую горячую благодар¬
ность. Прошлой осенью мне была мало понятна эта практическая сторона твоей задачи.
Либкнехт предложил мне присутствовать на съезде^ в Эйзенахе.
Как продвигается дело со вторым томом? В ближайшее время я хочу попытаться
объяснить читателям «Volksstaat» твой вклад в теорию стоимости. Я надеюсь, что мне
удастся найти для этого приемлемую форму. К сожалению, «гражданские» заботы
оставляют мне слишком мало свободного времени.
Сердечный дружеский привет тебе, твоей семье и специально Ф. Энгельсу от твоего
И. ДИЦГЕНА.
Й. ДИЦГЕН — К. МАРКСУ
в Лондон
Зигбург, 16 января 1876 г.
Доротой Маркс!
Ваша последняя посылка меня очень обрадовала и одновременно разрешила мое
недоумение — почему же отсутствует конец31.
С моей статьей в «Volksstaat», посвященной этому предмету, случилась неприят¬
ность 32. Считая, что заглавием статьи могут служить ее начальные слова: «Быть про¬
изводительным (рабочим —вовсе не счастье, а беда», я послал вторую статью без
заголовка. Редакция же ошибочно озаглавила ее «Социал-демократическая филосо¬
фия. II». Я немедленно написал об этом в Лейпциг, и в следующем номере должна
появиться «поправка». Эта путаница была для меня очень неприятна.
Я с нетерпением жду доброй вести о том, что теперешнее состояние Вашего
здоровья позволяет надеяться на скорое появление второго тома «Капитала».
От Либкнехта я узнал, что Энгельс занят Дюрингом 33. Этот молодчик,— если
мне позволено судить о нем,— весьма претенциозный жалкий кропатель, всезнайка,
человек, пишущий- решительно обо всем, и мне бы хотелось, чтобы его хорошенько
одернули. Я сам неоднократно собирался взяться ради этого за перо, но отказывался
от этого намерения, потому что находил этого человека слишком ничтожным для то¬
го, чтобы тратить столько денег на приобретение его пространных писаний. Правда,
у него за последнее время наблюдается известный прогресс, однако, он должен еще
много поработать, чтобы сделать что-либо путное.
В Нюборге, в Дании, я познакомился с одним кожевником, с которым я хочу
вступить в компанию, и до осени я, вероятно, туда перееду. После этого я думаю
в один прекрасный день доставить себе удовольствие навестить Вас в Лондоне.
Самый дружеский привет Вам, вашей милой жене и дочери Женни от меня и
моей семьи!
И. ДИЦГЕН.
И. ДИЦГЕН — К. МАРКСУ
в Лондон
Зигбург, 21 августа 1879 г.
Глубокоуважаемый друг!
Встреча с Кугельманом, которую я имел несколько дней тому назад в Кёльне,
послужила внешним поводом для того, что я сегодня, наконец, делаю то, в чем я дав¬
но уже внутренне чувствовал необходимость, а именно — посылаю Вам письмо.
Что же побуждает меня к этому? Единственной моей целью является засвиде¬
тельствовать Вам, уважаемый друг, сшое давнее и неизменное почтение.
Я особенно чувствую необходимость в этом, потому что уже давно случилось
нечто такое, за что я должен извиниться перед,Вами. После завершения французского
издания «Капитала» я написал о нем в покойный «Volksstaat»**. После того, как моя
первая статья была принята, редакция по небрежности перепутала заголовок следую¬
щей статьи и дала ей заглавие, которое принадлежало моим статьям на другую тему,
начатым мной раньше. Эта путаница меня тогда так раздосадовала, что я не мог пи*
* Имеется в виду М. Бакунин.
** В оригинале описка: «Vorwarts».

НАУЧНЫЕ СООБЩЕНИЯ И ПУБЛИКАЦИИ
147
сать дальше. Продолжение не написано и до сего времени, хотя я все время испыты¬
вал желание вернуться к этому предмету, который содержит бесконечное число инте¬
ресных и далеко еще недостаточно объясненных сторон. Почти каждое утро я беру
этот том в руки и неустанно его читаю. Французская форма особенно побуждает ме¬
ня изучать содержание.
Будем надеяться, что с нас скоро снимут надетый здесь намордник34, так что
снова можно будет писать на эту тему.
Мне хотелось бы теперь убедительно просить Вас известить меня при случае,
что Вы на меня не сердитесь, что Вы и вся Ваша милая семья здоровы и что Вы
скоро обрадуете Ваших многочисленных друзей вторым томом «Капитала».
За последние годы я перевил много несчастий. На пасху 1877 г. умерла моя лю¬
бимая жена; затем, отчасти из-за кризиса, а отчасти из-за моей собственной непрости¬
тельной сентиментальности, моему экономическому положению был нанесен такой
удар, который удручает меня до сих пор.
Примите искреннее и сердечное выражение преданности, с дружескими привета¬
ми Вам и всем Вашим.
Ваш И. ДИЦГЕН.
Во время моего ареста пруссаками в прошлое лето 35 мне попало в руки Ваше
заявление против Лотара Бухера 36, которое доставило мне тогда чрезвычайно боль¬
шое удовольствие.
И. ДИЦГЕН — К. МАРКСУ
в Лондон
Зигбург [5 января 1882 г.].
Глубокоуважаемый друг!
Постигшая Вас тяжелая утрата 37, о которой я узнал с опозданием только теперь,
побуждает меня выразить Вам мое самое искреннее соболезнование. Я твердо рас¬
считываю и надеюсь, что Вам ib скором времени удастся настолько преодолеть неот¬
вратимое горе, что Вы будете в состоянии с удовлетворением смотреть на рост и успе¬
хи великого дела прогресса человечества, для которого Вы так много потрудились и
которому Вы дали такой мощный толчок. Далее, я позволю себе напомнить Вам, что
существует большое число людей, с нетерпением ожидающих продолжение «Капита¬
ла» или появление в печати какой-либо другой Вашей работы. Нечего и говорить, что
из них я являюсь одним из наиболее нетерпеливых.
О себе с радостью могу сообщить Вам, что я, наконец, сделал значительные
успехи в познании диалектического метода. Я изучаю философию Гегеля, которая,
правда, дается мне с немалым трудом; однако, в ее изучении я проявляю большую на¬
стойчивость и поэтому чувствую, что день ото дня мне становится легче. Самые су¬
щественные места, например, введение в «Феноменологию»38, я усвоил неплохо, и ду¬
мается, что мне этот вопрос теперь более ясен, чем в свое время Гегелю.
Особенно радует меня то, что я прозрел относительно понятия истины. То, что
об этом читаешь в распространенных учебниках логики, представляет собой набор по¬
разительно бессмысленных фраз. Там говорится: «Истина есть соответствие мысли
действительности». Но ведь само собой разумеется, что копия соответствует оригиналу.
Ведь так обстоит дело со всеми копиями,— все они соответствуют оригиналу или не со- j
ответствуют ему.
Я уверен, уважаемый друг, что Вы согласны с моим определением истины как
всемогущей вселенной, в которой различие между истиной и заблуждением, как если
бы это было чем-то второстепенным, «содержится в снятом виде».
Мне повезло также и в том отношении, что провалилась моя кандидатура в рейхт
стат по Лейпцигскому сельскому округу зэ. Для такой должности я был бы меньше
пригоден, чем кто-либо другой.
Позвольте еще раз пожелать выхода в свет, как можно скорее и в как можно
большем количестве, Ваших произведений и.передать самый сердечный привет Вам
и всей Вашей семье
от Вашего преданнейшего и благодарнейшего ученика
И. ДИЦГЕНА.
И. ДИЦГЕН — Ф. ЭНГЕЛЬСУ
в Лондон
Хобокен, 14 ноября 1884 г.
Уважаемый товарищ!
Исполнительный комитет нашей партии намерен издавать с 1-го января 1885 г.
собственный еженедельный орган под заглавием «Der Sozialist»40 и назначил меня
вместе с г-ном Розенбергом 41 редакторами.
Хотя я не имею ни малейшего опыта в подобной работе, но все же готов при¬
ложить все свои старания, и в связи с этим позволю себе спросить Вас, не можете ли
Вы, используя свои знакомства, порекомендовать нам нескольких сотрудников из Ва¬
ших краев, которые согласились бы время от времени присылать нам статьи. Исполни¬
тельный комитет располагает достаточными средствами для того, чтобы поелложитк
им умеренный гонорар.

•148
НАУЧНЫЕ СООБЩЕНИЯ И ПУБЛИКАЦИИ
Кроме того, мне специально поручено просить Вас порадовать нас для начала,
если это возможно, собственным литературным вкладом. Здесь царит большой раз¬
брод, и авторитет, который придаст делу Ваше неоценимое сотрудничество, будет
благоприятствовать сплочению.
Находящийся здесь г-н Ф. А. Зорге просит передать Вам самый сердечный при¬
вет. Я присоединяюсь к нему и остаюсь искренне преданный Вам
И. ДИЦГЕН.
Адрес: Гарден-стрит 312, Хобокен, Нью-Йорк.
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Речь идет о первом томе «Капитала» К. Маркса, первое нёмецкое издание кото¬
рого вышло в свет в Гамбурге 14 сентября 1867 года.
2. И. Дицген критикует книгу немецкого вульгарного материалиста К. Бюхнера
«Kraft und Stoff» («Сила и материя»), эпиграфом к которой служили приводимые в
письме слова «Мне нужны лишь факты».
3. Речь идет о первом томе «Капитала» К. Маркса.
4. Шульце-Делич Герман (1808—1883)—немецкий буржуазный экономист и по¬
литический деятель. В 60-х годах один из лидеров буржуазной партии прогрессистов,
пытался отвлечь рабочих от революционной борьбы путем организации кооперативных
обществ и ссудо-сберегательных касс.
5. «Gerber-Zeitung» («Газета кожевников»)—издавалась в Берлине, в ней
освещались главным образом вопросы, связанные	со спецификой	кожевенного дела.
6. Либих Юстус (1803—1873)—выдающийся	немецкий ученый, один	из	основа¬
телей агрохимии.
7. И. Дицген намеревался послать К. Марксу рукопись своего труда, который
потом (в 1869 году) был издан под названием «Das Wesen der menschlichen Kopfar-
beit» («Сущность головной работы человека»),
8. В газете «Pionier» («Пионер») Гейнцен, выступивший с рядом выпадов против
К- Маркса, заявил, что он не понимает содержания	«Капитала».
9. Так И. Дицген предполагал назвать труд,	который затем	(в 1869	г.)	вышел
под названием «Сущность головной работы человека».
10. «Der Vorbote» («Предвестник») —ежемесячный журнал, выходивший с 1866 по
1871 г. в Женеве, орган секций Международного Товарищества Рабочих в Швейцарии.
11. Речь идет о написанной И. Дицгеном рецензии на первый том «Капитала»
К. Маркса. Рецензия была опубликована в газете «Demokratisches Wochenblaitt» («Де¬
мократический еженедельник») 1, 22, 29 августа и 5 сентября 1868 г.
12. К. Маркс намеревался написать специальный труд о материалистической ди¬
алектике, но это намерение не было осуществлено,
13. И. Дицген послал К. Марксу часть рукописи своего произведения «Сущность
головной работы человека».
14. И. Дицген имеет в виду работы Каята, Фихте и Гегеля.
15. По всей вероятности, речь идет о брошюре W. Eichh off «Die Inter¬
nationale Arbeiterassoziation. Ihre Griindung, Organisation, politisch-soziale Tatigkeit
und Ausbreitung» (В. Эйхгофф «Международное Товарищество Рабочих. Его основа¬
ние, организация, социально-политическая деятельность и распространение»). Брошюра
вышла в Берлине в 1868 году.
16. 17 и 18 марта 1869 г. на заседании северогерманского рейхстага во время
обсуждения проекта промыслового устава развернулась дискуссия между Бебелем,
видными лассальянцами Швейцером и Фриче, отстаивавшими социалистические идеи,
и рядом буржуазно-юнкерских депутатов, от которых первым взял слово Браун. Под
«фирмой Браун и К°» Дицген подразумевает всю группу депутатов, выступавших про¬
тив социал-демократов.
17. Мейер Герман (1821—1875)—участник революции 1848—1849 гг. в Германии,
с 1852 г. эмигрант в Америке; член немецкой секции I Интернационала в Нью-Йорке.
18. Вейдемейер Иосиф (1818—1866)—видный деятель немецкого и американского
рабочего движения, член Союза коммунистов; положил начало пропаганде марксизма
в США; друг и соратник Маркса и Энгельса.
19. В 6-м выпуске «Preussische Jahrbikher» («Прусский ежегодник») за 1869 г.
была опубликована статья Г. Ф. Бейтнера «Деньги и их новейшие почитатели». Автор
статьи пытался опровергнуть положения «Капитала» К. Маркса. Статья содержала
грубые выпады против К. Маркса и его учения.
20. И. Дицген намекает на франко-прусскую войну 1870—1871 гг.
21. В ноябре и декабре 1870 г. на сессиях рейхстага Бебель и Либкнехт неодно¬
кратно резко выступали против захватнической политики прусского правительства, про¬
тив дальнейшего увеличения военных расходов, за почетный мир с Францией. Эти вы¬
ступления, проникнутые духом пролетарского интернационализма, вызвали ожесточен¬
ные нападки на социал-демократическую рабочую партию и ее вождей со стороны
реакционных кругов Германии. В середине декабря 1870 г, Бебель и Либкнехт были
3"естованы, им было предъявлено обвинение в подготовке к государственной измене,
однако в марте 1871 г. правительство вынуждено было освободить их.
22. Имеется в виду произведение И. Дицгена: «Die Religion der Sozialdemokra-
tie» («Религия социал-демократии»), имевшее подзаголовок: «Kanzelreden» («Поопо-

НАУЧНЫЕ СООБЩЕНИЯ И ПУБЛИКАЦИИ
149
веди»). Работа публиковалась в газете «Der Volksstaat» («Народное государство»)
с 1870 по 1875 г.
23. «Der Volksstaat» — орган 'Социал-демократической рабочей партии Германии,
издавался с 1869 по 1876 г.
24. Речь идет о пятом конгрессе I Интернационала, который состоялся в Гааге
с 2 по 7 сентября 1872 г. И. Дицген участвовал в работе конгресса в качестве делегата
от Германии.
25. Гепнер Адольф (1846—1923) — немецкий социал-демократ; один из редакто¬
ров газеты «Der Volksstaat».
26. «Scissions» («Расколы»), полное название:	«Les pretendues scissions dans
1’Internationale. Circulaire privee du Conseil General de l’Association International des
Travailleurs» («Мнимые расколы в Интернационале. Негласный циркуляр Генерального
Совета Международного Товарищества Рабочих»). Этот документ был написан К. Мар¬
ксом и Ф. Энгельсом. В нем разоблачаются двурушничество и раскольническая дея¬
тельность Бакунина и его сторонников в I Интернационале. Документ был издан в
Женеве в 1872 году.
27. «Reponse» («Ответ»), полное название: «Reponse du Comite federal	romand
a	la	Circulaire	des 16 signataires, membres du Congres de Sonvilliers»	(«Ответ
романского' Федерального комитета на циркуляр 16 подписавшихся, членов съезда
в Сонвилье»).
12 ноября	1871 г. группа анархистов, сторонников Бакунина и Гильоме	на съез¬
де в	Сонвилье,	приняла раскольническую резолюцию, направленную против дея¬
тельности Генерального Совета I Интернационала, в частности против решений Лон¬
донской конференции I Интернационала, состоявшейся с 17 по 23 сентября 1871 г.
Анархисты, участники съезда в Сонвилье, разослали всем федерациям I Интерна¬
ционала свою резолюцию в виде циркуляра, подписанного 16 участниками съезда.
В «Ответе» романского Федерального комитета доказывается несостоятель¬
ность «циркуляра» и подчеркивается, что романский Федеральный комитет полностью
поддерживает линию Генерального Совета I Интернационала.
«Ответ» был опубликован в газете «Egalite» («Равенство») № 24,	24 декабря
1871 г.
28. Французское издание первого тома «Капитала» К. Маркса выходило отдель¬
ными выпусками с 1872 по 1875 г.
29. Речь идет о произведении И. Дицгена «Sozialdemokratische Philosophie» («Со¬
циал-демократическая философия»), которое было опубликовано впоследствии в ряде
номеров газеты «Der Volksstaat» за 1876 г.
30. «Alliance» («Альянс»), полное название: «L’Alliance de la Democratic Socia-
liste et l’Association Internationale des Travailleurs» («Альянс социалистической демо¬
кратии и Международное Товарищество Рабочих»)—доклад и документы, опублико¬
ванные по постановлению Гаагского конгресса I Интернационала. В этом труде, на¬
писанном по поручению Генерального Совета, Маркс и Энгельс разоблачили интриги
и раскольническую деятельность анархистов.
31. Речь идет о последнем выпуске французского издания первого тома «Капита¬
ла» К. Маркса, который вышел в свет в 1875 г.
32. Речь идет о статье И. Дицгена, посвященной французскому изданию «Капи¬
тала» Маркса. Начало этой статьи было опубликовано в «Der Volksstaat» № 1, 1 января
1876 г. При дальнейшей публикации (№ 4, 12 января 1876 г.) по вине редакции про¬
изошла путаница, продолжение статьи Дицгена было напечатано как вторая часть его
статьи «■Социал-демократическая философия», которая также печаталась в то время в
«Der Volksstaat».
33. В 1876 г. Ф. Энгельс приступил к .работе над своим произведением «Переворот
в науке, произведенный господином Евгением Дюрингом».
34. И. Дицген намекает на исключительный закон против социалистов, введен¬
ный в Германии правительством Бисмарка в 1878 году.
35. И. Дицген был арестован летом 1878 г. за речь, произнесенную в Кёльне вес¬
ной 1878 г. на тему «Будущее социал-демократии», и находился три месяца в предва¬
рительном заключении.
36. Бухер Лотар (1817—1892) — немецкий политический деятель и журналист, бур¬
жуазный радикал, с 1864 г. состоял на службе у Бисмарка; К- Маркс разоблачил его
в двух заявлениях, опубликованных 13 и 27 июня 1878 года (см. К. Маркс и Ф. Энгельс.
Сочинения, т. XV, стр. 424—427).
37. 2 декабря 1881 г. умерла жена К. Маркса, Женни Маркс.
38. Речь идет о произведении Гегеля «Феноменология духа».
39. В 1881 г. И. Дицген был выдвинут Социалистической рабочей партией
Германии в качестве кандидата в депутаты рейхстага по Лейпцигскому сельскому
округу. Однако незначительным большинством голосов депутатом был избран канди¬
дат блока буржуазных партий.
40. «Der Sozialist» («Социалист») — центральный орган социалистической рабочей
партии США, выходил в Нью-Йорке с 1885 по 1890 г.
_41. Розенберг В. Л. — секретарь национального комитета социалистической ра¬
бочей партии США, редактор газеты «New-Yorker Volkszeitung» («Нью-йоркская на¬
родная газета»).

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
Путь молодого Маркса к материализму и коммунизму
ГЕОРГ МЕНДЕ. Путь Карла Маркса от революционного демократа к коммунисту.
Перевод с немецкого. Издательство иностранной литературы. М. 1957. 107 стр.
В переводе на русский язык вышла кни¬
га профессора Георга Менде «Путь Карла
Маркса от революционного демократа к
коммунисту». Автор — один из видных фи¬
лософов Германской Демократической Рес¬
публики — поставил своей целью показать
формирование философских и политиче¬
ских взглядов молодого Маркса, проанали¬
зировать проделанный им путь от первона¬
чальных идеалистических взглядов к ма¬
териализму, от революционного демокра¬
тизма к коммунизму.
Одной из задач своей книги Г. Менде
справедливо считает разоблачение распро¬
страняемой правыми социал-демократами
легенды о «юном» Марксе, который в про¬
тивоположность Марксу «зрелому» занимал
будто бы совсем другие, более «приемле¬
мые» позиции (стр. 8). Г. Менде показы¬
вает, что учение Маркса формировалось в
беспощадной принципиальной борьбе с
идеализмом и буржуазной идеологией, что
каждый этап в его идейном развитии «был
выработкой ответов на вопросы!, которые
не могли быть решены внутри буржуазного
общества» (стр. 8).
В книге рассматриваются работы Маркса
периода 1835—1844 годов. Первая глава
(«Развитие Маркса к революционному де¬
мократу»)' содержит анализ выпускного
гимназического сочинения Маркса, некото¬
рых стихотворений из сборника 1837 года и
письма к отцу от 10 ноября 1837 года.
Четыре эпиграммы на Гегеля и «Письмо
к отцу» вводят в лабораторию мысли
Маркса во время его пребывания в Берлин¬
ском университете. Письмо это, явившееся
своего рода философской исповедью моло¬
дого Маркса, дает возможность судить о
том, что привело его к Гегелю. Задумав
написать большую работу по истории пра¬
ва, Маркс ощутил настоятельную потреб¬
ность в ее философском обосновании. При
этом он обнаружил несостоятельность
идеализма канто-фихтеанского толка, его
методологии, отрывающей сущее от долж¬
ного, науку от действительности. Гегелев¬
ская идея имманентного развития представ¬
ляется Марксу более пригодной для рас¬
смотрения таких явлений, как государство
и право.
Однако отношение Маркса к Гегелю с са¬
мого начала не было догматическим. Это
положение обосновывается во второй гла¬
ве книги («Маркс — революционный демо¬
крат») на анализе докторской диссертации
Маркса «Различие между натурфилософией
Демокрита и натурфилософией Эпикура».
Анализируя содержание диссертации,
Г. Менде концентрирует внимание на проб¬
лемах, поставленных Марксом уже в этой
ранней работе и разработка которых про¬
должалась в дальнейшем. Таковы вопросы
об отношении к философии Гегеля и мла¬
догегельянству, об отношении теории и
практики, философии и действительности,
В примечаниях к первой части диссерта¬
ции Маркс резко критикует младогегельян¬
цев за их ненаучное, обывательское отно¬
шение к философии Гегеля, когда они при¬
чину ограниченности его системы, ее поли¬
тическую реакционность усматривают в
моральных качествах философа, наивно
объясняют приспособленчеством. С глубо¬
кой проницательностью Маркс указывает,
что Гегель был связан со своей системой
непосредственно, субстанциально, и тре¬
бует такого объяснения ее недостатков, на
основе которого было бы возможно крити¬
ческое ее преодоление. «Односторон¬
ность» Гегеля Маркс видит в недостаточ¬
ном понимании, непоследовательном прове¬
дении им основного принципа собственной
философии — идеи развития. Последова¬
тельное применение этого принципа должно
привести, по мысли Маркса, к осуществле¬
нию философии в действительности, к пре¬
образованию действительности силами фи¬
лософии.
Г. Менде делает вывод, что «для Маркса
философия Гегеля была только исходным
пунктом, поскольку для него философия
вообще находилась в постоянном развитии»
(стр. 33). Выдвинутые Марксом проблемы
не могли быть решены ни с каких имев¬
шихся к тому времени философских пози¬
ций.
Докторская диссертация определяется
автором как «теоретическое выражение ре¬
волюционного демократизма Маркса»
(стр. 31 )\ Однако это положение остается
в книге недоказанным. Думается, что о пе¬
риоде, предшествующем деятельности Мар¬
кса в «Рейнской газете», правильнее было
бы говорить как о периоде формирования
революционного демократизма Маркса.
Во второй главе книги рассматриваются
также публицистические работы Маркса:

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
151
«Заметки о новейшей прусской цензурной
инструкции» и статьи в «Рейнской газете».
В «Заметках о новейшей прусской цен¬
зурной инструкции» Маркс подверг крити¬
ческому анализу мнимолиберальное начи¬
нание прусского правительства, пытавше¬
гося объединить «свободу» печати с цензу¬
рой, пресекавшей малейший намек на дей¬
ствительно свободное слово. Как остроум¬
но замечает Г. Менде, Марксу не пришлось
читать курс логики в Боннском университе¬
те, но он отнюдь не оставил ее, и «теперь
прусскому правительству пришлось прослу¬
шать публично лекцию по логике. Он при¬
менил логику к практическим вопросам по¬
литики, сделал ее отточенным оружием в
политической борьбе, начав тем самым про¬
верку философской теорий практикой об¬
щественной жизни» (стр. 44). Г. Менде на¬
зывает две отличительные особенности
логики Маркса: во-первых, она понимается
им не формально, не как каталог готовых
правил, но как средство практической жиз¬
ненной проверки теоретических положений;
во-вторых, Маркс никогда не исследовал
вещи односторонне, но всегда подвергал
их всестороннему анализу.
Для исследования хода философского
развития Маркса статьи в «Рейнской газе¬
те» являются документами первейшей важ¬
ности: Именно в этот период практически-
политической проверки первоначальных
идеалистических установок создаются пред¬
посылки для перехода к материалистиче¬
скому пониманию природы и общества. В
книге довольно подробно излагаются основ¬
ные статьи Маркса, показывается их поли¬
тическая и социальная направленность,
воспроизводится блестящая и глубокая
аргументация.
Однако, говоря об этом разделе книги,
приходится упрекнуть, автора в некоторой
эмпиричности, в отсутствии ряда важных
теоретических выводов. Так, автор конста¬
тирует абстрактность имевшихся тогда у
Маркса представлений о государстве и
праве, но не прослеживает, как по мере
изучения действительности Маркс приходит
к выводу о несостоятельности гегелевской
философии. Разоблачая прусское государ¬
ство, Маркс преодолевает идеалистическое
понимание государства как разумного
нравственного организма, как выражения
всеобщей воли. В процессе политической
борьбы Маркс убеждается в том, что фор¬
мы государственных учреждений, нрав¬
ственные и религиозные представления лю¬
дей определяются материальными сослов¬
ными интересами; он убеждается также и
в иллюзорности требования преобразова¬
ния действительности силами философии,
так как экономические интересы всегда
оказывались неизмеримо сильнее теорети¬
ческих построений. В статьях «Рейнской
газеты» находят дальнейшую конкретиза¬
цию 'Прозвучавшие уже в диссертации тре¬
бования связи философии и действительно¬
сти. Философия должна не витать вне
мира, но заняться живыми, практическими
вопросами современности.
Первой научной работой, предпринятой
Марксом после его выхода из «Рейнской
газеты», был критический разбор гегелев¬
ской философии государственного права —
«К критике гегелевской философии права».
Здесь Маркс выясняет порочность гегелев¬
ского идеалистического метода, в процессе
критики которого дает новое решение
диалектических проблем. К сожалению, в
рецензируемой книге (см. главу III: «Пе¬
реход Маркса к материализму и коммуниз¬
му») эта важнейшая работа Маркса рас¬
сматривается более чем кратко. В резуль¬
тате некоторые из поставленных в ней
проблем (такие, как вопрос об истинном
и мнимом познании, соотношение эволю¬
ции и революции, связь между идеализ¬
мом Гегеля и его диалектикой):	только
обозначены, другие опущены вовсе. Так,
вне поля зрения автора осталась материа¬
листическая разработка Марксом револю¬
ционного содержания вопроса о природе
диалектических противоречий.
Революционное понимание диалектики,
последовательное применение идеи разви¬
тия к явлениям общественной жизни при¬
водят Маркса к радикальным выводам.
Государство отнюдь не господствует над
частной собственностью, как это думал Ге¬
гель. Государство — выражение господства
частной собственности. И Маркс приходит к
выводу о необходимости уничтожить такое
государство, равно как и общество, в кото^
ром господствует частная собственность.
В четвертой главе книги («Маркс как
коммунист»)) анализируются статьи Маркса
в «Немецко-французских ежегодниках», а
также его ответ Руге По поводу восстания
силезских ткачей, опубликованный в па¬
рижском «Vorwarts». Именно в этот период
совершается окончательный переход Мар¬
кса к материализму и коммунизму. По
словам Ленина, Маркс выступает здесь
уже как революционер, «апеллирующий к
массам и пролетариату».
Г. Менде показывает, как в статьях,
опубликованных в «Немецко-французских
ежегодниках», находит свое материалисти¬
ческое решение проблема осуществления
философии в действительности, проблема
отношения теории и практики, определяет¬
ся роль революционной теории в развитии
общества.
Философия должна стать руководством
к действию. Для этого она должна отки¬
нуть догматизм и доктринерство, отказать¬
ся от выработки схем и обратиться к изу¬
чению действительности. Дело теории —
научно осветить выдвигаемые жизнью во¬
просы; для решения же их имеется только
одно средство — практика. Не идеи, а на¬
родные массы являются творческой силой
общественно-исторического процесса. Но и
теория становится материальной силой, как
только она овладевает массами.
«Превращение философии в мирскую, ее
превращение в науку,— пишет Г. Менде,—
состояло, таким образом, в том, что она
стала руководством для революционно¬
практической критики..., теорией, ярко
освещающей общественную практику»
(стр. 73)).
В статье «К критике гегелевской филосо¬
фии права. Введение» Маркс приходит к

152
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
открытию всемирно-исторической миссии
пролетариата как класса, единственно спо>
собного осуществить социалистическое пре¬
образование общества. Отныне развивае¬
мое Марксом новое мировоззрение ста¬
новится мировоззрением пролетариата,его
духовным оружием. Как философия нахо¬
дит в пролетариате свое материальное ору¬
жие, так н пролетариат находит в филосо¬
фии свое духовное оружие.
Став коммунистом, пишет Г. Менде,
Маркс «начинает новый период своей дея¬
тельности» (стр. 84). В книге показывается,
как переход на позиции пролетариата при¬
водит Маркса к окончательному разрыву
со всеми течениями младогегельянства.
Маркс вступает в открытый конфликт с
Руге по поводу оценки восстания силезских
ткачей.^ Если для Руге оно было проблемой
местной нужды и благотворительности, то
Маркс оценивает его как первое пролетар¬
ское восстание в Германии. Марксова кри¬
тика Руге характеризуется в книге как
пример пролетарской партийности. В этой
связи Г. Менде полемизирует с Мерингом,
занявшим в этом споре сторону Руге.
Заключительная глава книги («Новое
обоснование философии Карлом Марксом»)
раскрывает сущность совершенного Мар¬
ксом и Энгельсом революционного перево¬
рота в философии. Глава эта — одна из
наиболее интересных в книге; автор рас¬
сматривает здесь такие важнейшие теоре¬
тические проблемы, как вопрос об особен¬
ностях философского освоения мира, о роли
метода, единстве диалектики и материа¬
лизма, понимание практики. Именно в этой
главе анализируется отношение Маркса к
идеалистической диалектике Гегеля и огра¬
ниченному материализму Фейербаха в пе¬
риод формирования нового марксистского
мировоззрения.
Новое обоснование философии Марксом
Г. Менде прослеживает на развитии двух
понятий: «метода» и «теории».
Жизнь человеческого общества представ¬
ляет собой постоянное освоение действи¬
тельности, происходящее в различных ее
сферах и направленное на ее изменение.
В технике этот процесс заканчивается со¬
зданием инструментов, зданий, машин. Мо¬
на Лиза является нам заново воплощенной
в портрете Леонардо да Винчи. Но как
обстоит дело с теоретическим освоением
•действительности в мыслящей голове? Ведь
понятия, с помощью которых происходит
это освоение, сами по себе не изменяют
действительности. Возникает, говорит
Г. Менде, проблема кажущегося несовпа¬
дения понятий и действительности, теории
и практики. «Величайшей заслугой Мар¬
кса,—говорится в книге,—является то, что
он перекинул мост через эту зияющую про¬
пасть между теорией и практикой, чего
не удалось сделать всей философии до
него. Он был первым, кто решил карди¬
нальную философскую проблему связи тео¬
рии и практики, отведя мыслящей голове
подобающее ей место в общественной жИз¬
ни. Все затемняющие попытки буржуазной
философии после Маркса, как в доимпе¬
риалистический, так и в империалистиче¬
ский период, носят в противоположность
достигнутому Марксом прогрессу абсурд¬
ный и гротескный характер» (стр. 87).
Марксизм впервые указал путь претво¬
рения передовых идей в практику обще¬
ственной жизни. Путь этот, как пишет
Г. Менде, «проходит через голову проле¬
тариата». Отсюда огромная жизненная
важность метода, вопроса о том, как проис¬
ходит освоение действительности. Крите¬
рий правильности метода мог быть найден
только в практике. Развивающейся, изменя¬
ющейся действительности должен соответ¬
ствовать диалектический метод ее позна¬
ния и изменения.
Г. Менде показывает, как «переработан¬
ная, освобожденная от идеализма диалек¬
тика требовала общей, последовательной
материалистической теории. Последова¬
тельность этой теории должна быть дока¬
зана ее распространением на обществен¬
ную жизнь, но эта последовательная, рас¬
пространяющаяся на общественную жизнь
материалистическая теория, в свою очередь,
могла быть завершена только после того,
как развился марксистский диалектический
метод, ибо этот диалектический метод был
ее неотъемлемой частью» (стр. 104).
* * *
Небольшая по объему книга Г. Менде
представляет собой серьезное и содержа¬
тельное исследование. Некоторые ее недо¬
статки определяются, как нам кажется,
двумя обстоятельствами. Прежде всего не¬
достаточно освещены исторические условия
деятельности Маркса. Правда, в предисло¬
вии к русскому изданию автор предупре¬
ждает, что «в основу данной работы поло¬
жены произведения Карла Маркса и их
истолкование. Она не содержит непосред¬
ственного исторического анализа» (стр. 9).
Но понятно, что рассмотрение произведе¬
ний молодого Маркса невозможно вне свя¬
зи с .породившей их политической и идей¬
ной борьбой. Естественно 'поэтому, что ав¬
тор в ряде случаев (введение, первая гла¬
ва) отступает от выдвинутого им положе¬
ния. Но в общем отсутствие исторического
фона, недостаточное освещение борьбы
Маркса с его идейными противниками1
существенно обедняют книгу.
Далее, исследование этапов философско¬
го развития Маркса доведено только до
августа 1844 года. Но исследование это не
может быть полным без анализа «Экономи¬
ческо-философских рукописей», «Святого
семейства», «Немецкой идеологии» и «Те¬
зисов о Фейербахе». Естественно поэтому,
что в заключительной главе Г. Менде об¬
ращается к отдельным положениям этих
работ, имеющих первостепенное значение
для понимания процесса становления фило¬
софии марксизма.
А.	П. ПЕТРАШИК

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
153
Об исследовании философского развития
молодого Маркса
О. М. БАКУРАДЗЕ. К вопросу о формировании философских взглядов Маркса.
Изд-во АН Грузинской ССР. Тбилиси. 1956. 115 стр.
Рецензируемая работа является попыт¬
кой рассмотреть философское развитие
Маркса за десять лет: от школьного сочи¬
нения до «Святого семейства» включитель¬
но. Работа состоит из введения и четырех
глав: 1) «Развитие философских взглядов
Маркса в 1836—1841 годах»; 2) «Переход
Маркса от идеализма к материализму и от
революционного демократизма к коммуниз¬
му»; 3) «Статьи Маркса в «Немецко-фран¬
цузских ежегодниках»; 4) «Святое семей¬
ство» (здесь же идет речь и об «Экономи¬
ческо-философских рукописях»).
В настоящей рецензии мы остановимся
главным образом на освещении автором тех
сторон философского развития молодого
Маркса, исследование которых представ¬
ляет наибольшие трудности. Анализ лите¬
ратуры о раннем духовном развитии Мар¬
кса приводит к выводу, что основные труд¬
ности здесь встречаются при выяснении во¬
проса о своеобразии философской эволю¬
ции Маркса, о своеобразии этапов и харак¬
тере движущих сил этой эволюции.
Именно по этому вопросу допускались
наиболее существенные ошибки марксист¬
скими исследователями молодого Маркса.
В советской литературе были подвергну¬
ты критике двоякого рода ошибки в осве¬
щении этого вопроса. Прежде всего была
показана несостоятельность точки зрения,
согласно которой Маркс будто бы вначале
был последовательным гегельянцем, за¬
тем — последовательным'фейербахианцем, а
затем, синтезировав гегелевскую диалектику
и фейербаховский материализм, стал диа¬
лектическим материалистом. Была подверг¬
нута критике и противоположная, но не ме¬
нее ошибочная точка зрения, будто Маркс
с самого начала развивался под влиянием
пролетариата и потому всегда видел основ¬
ные слабости Гегеля и младогегельянцев,
а материалистом стал независимо от Фейер¬
баха.
Не случайно также извращение своеобра¬
зия философской эволюции Маркса возве¬
дено буржуазными теоретиками в ранг ме¬
тодологических «принципов» исследования
молодого Маркса. Во-первых, теоретическое
развитие Маркса изображается как чисто
количественный процесс конкретизации и
систематического изложения некоторой ис¬
ходной точки зрения, якобы принятой Мар¬
ксом еще во время учебы в университете.
В частности, утверждается, будто в письме
Маркса к отцу в 1837 году «уже содер¬
жится в зародыше вся марксова позиция»
(«Karl Marx. Der historischen Materialis-
mtis». Hrsg. von S. Landshut und I. P. Ma¬
yer. Bd. I, Einleitung, S. XV. Leipzig, 1932).
Во-вторых, основной движущей силой тео¬
ретической эволюции Маркса объявляется
внутренний процесс интеллектуального и
психологического «созревания» его лично¬
сти. Бройер, например, тщится доказать,
будто «стимулы», определяющие движение
Маркса к коммунизму, «наперед даны в
структуре его личности» (К. Н. Breuer
«Der junge Marx. Sein Weg zurn Kommunis-
mus». Koln, 1954, S. 64).
Автор рецензируемой работы стремится
дать правильную, ленинскую характеристи¬
ку своеобразия духовного развития моло¬
дого Маркса. Так, излагая отношение
Маркса к Гегелю, автор показывает, что
Маркс уже в первоначальный период своего
развития, будучи идеалистом-гегельянцем,
делает ряд важных шагов по пути усвоения
рационального в теории Гегеля, его диалек¬
тики. С другой стороны, Бакурадзе дока¬
зывает, что и в своей докторской диссерта¬
ции Маркс в ряде пунктов существенно
отличается от Гегеля: Маркс — атеист, а
Гегель считает философию по содержанию
тождественной религии; Гегель видит в
учении Эпикура лишь «скуку», а Маркс
вскрывает в этом учении богатство диалек¬
тики, обнаруживает недостаточное понима¬
ние Гегелем принципа развития и т. д.
Далее автор правильно отмечает благо¬
творное влияние материалистической фило¬
софии Фейербаха на философское развитие
Маркса. Это влияние весьма определенно
обнаруживается уже в рукописи «К крити¬
ке гегелевской философии права», где
Маркс решительно порвал с идеализмом.
Вместе с тем, характеризуя влияние Фейер¬
баха на Маркса, автор отмечает, что Маркс
никогда не принимал положения Фейербаха
догматически (стр. 59). Он показывает, что
и в «Святом семействе», где «культ Фейер¬
баха» проявился всего сильнее, Маркс су¬
щественно отличается от Фейербаха. В част¬
ности, если Фейербах рассматривает чело¬
века с антропологически-биологической
точки зрения, то Маркс уже понимает, что
сущность человека определяется характе¬
ром социальных отношений.
При этом Бакурадзе решительно вы¬
ступает против неправильного взгляда, буд¬
то Маркс уже в 1841 —1842 годах усвоил
основной материалистический принцип Фей¬
ербаха. Автор показывает, что произведе¬
ния Фейербаха имели тогда для Маркса
главным образом «антирелигиозное значе¬
ние— как критика религии» (стр. 55).
Анализируя этапы философской эволюции
Маркса, автор отмечает, что эту эволюцию
нельзя рассматривать как чисто логический
процесс, что «в формировании философских
взглядов Маркса решающим и определяю¬
щим» была «революционная практика»
(стр. 7).
Все это очень важные положения, без ко*

154
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
торых невозможно научное понимание фи¬
лософского развития Маркса. Однако не¬
обходимо подчеркнуть, что ряд существен¬
ных моментов, характеризующих своеобра¬
зие этого развития, не получил правильно¬
го освещения в работе Бакурадзе.
Прежде всего отметим, что характеристи¬
ка исторической обстановки, обусловившей
возникновение марксистской философии,
весьма недостаточна: автор не концентри¬
рует внимания на тех сторонах этой обста¬
новки, которые оказали непосредственное
влияиие на духовное развитие Маркса, а в
ряде случаев вообще не анализирует усло¬
вий общественной жизни.
Так, автор указывает, что философская
борьба в Германии на рубеже 30—40-х го-
дов была обусловлена «изменениями, про¬
исходящими в общественной жизни»
(стр. 19). Однако он не подчеркивает, что
философская борьба в Германии выражала
тогда в наиболее концентрированной форме
существо всей общественной борьбы. Но
без этого нельзя понять путь Маркса к фи¬
лософии, нельзя понять, почему, включив¬
шись IB философскую борьбу, М'ОЛОДОЙ
Маркс сразу оказался в центре обществен¬
ной борьбы.
Далее, автор не указывает, что лейтмо?
тивом общественной борьбы к 1840 году
стал вопрос о характере предстоящего Гер¬
мании развития. Без этого нельзя понять,
например, того, что различие между натур¬
философией Демокрита и натурфилософией
Эпикура интересовало Маркса не просто с
академически-философской точки зрения.
В историческом положении и значении по-
слеаристотелевской греческой «философии1
самосознания» молодой Маркс увидел об¬
щее положению и значению послегегелев-
ской немецкой философии: та и другая яв¬
лялась, с его точки зрения, «субъективной
формой» завершенной, классической фило¬
софии. Работая над диссертацией, Маркс
стремился понять законы развития филосо¬
фии и на этой основе решить вопрос об ис¬
торических судьбах и значении послегеге-
левской немецкой философии вообще и мла¬
догегельянской в особенности, о характере
дальнейшего- развития философии. Если
учесть при этом, что Маркс в то время был
идеалистом, то есть основу развития обще¬
ства видел в развитии идей, то станет яс¬
но, что, изучая законы развития философии,
Маркс пытался проникнуть в законы разви¬
тия современности, понять характер бли¬
жайшего будущего Германии, то есть дать
ответ на актуальную проблему обществен¬
ной жизни Германии на рубеже 30—40-х го¬
дов XIX века.
Характеризуя своеобразие взглядов Мар¬
кса в докторской диссертации, автор в це¬
лом правильно показал отличие Маркса от
Гегеля. Но он в искаженном виде предста¬
вил отличие Маркеа от младогегельянцев.
Если верить автору, Маркс в отличие от
младогегельянцев уже в диссертации видел
коренную причину существования бога в
«неразумном мире» (стр. 25). В. действи¬
тельности же, как это следует из приводи¬
мой самим автором цитаты, Маркс в то
время видел основу религии в неразумии
людей, то есть выводил религию главным
образом из идеологии (см. к. М а р к с и
Ф. Энгельс «Из ранних произведений».
М„ етр, Щ,
Автор не показывает своеобразия в пони¬
мании Марксом «самосознания», не заме¬
чает, что в отличие от младогегельянцев
Маркс ищет обоснования атеизма в натур¬
философии, что направление философского
развития Маркса противоположно развитию
младогегельянцев и т. д. Таким образом,
отличие философских взглядов Маркса от
взглядов другие младогегельянцев остает¬
ся нераскрытым-
Далее, Бакурадзе считает, что в отличие
от Маркса младогегельянцы «в социальных
и политических вопросах,., обнаруживали
отсталость, пренебрегали связью философии
с политикой» (стр. 27). Спрашивается, ка¬
ким же о-браэом младогегельянцы, будучи
«отсталыми в социальных и политических
вопросах», могли стать идеологами «подни¬
мающейся радикальной буржуазии» (см.
К- М а р к с, Ф. Э н г е л ь с. Избранные со¬
чинения, т. 2, стр. 347) и как могли они
сделать из философии Гегеля «революцион¬
ные выводы» (см. В. И. Ленин. Соч.,
т. 21, ст,р. 30), о чем, впрочем, в других ме¬
стах упоминает и сам автор (см. сир'. 20, 35).
Утверждая, будто младогегельянцы «пре¬
небрегали связью философии с практикой»,
автор вступает в противоречие с известны¬
ми фактами деятельности Руге, Кеппена,
Рутенберга, Бауэра и ряда других младоге¬
гельянцев. Б. Бауэр выдвинул свою «кри¬
тическую философию самосознания» в зна¬
чительной мере именно потому, что иначе
не мог обосновать активное воздействие фи¬
лософии на жизнь. -Младогегельянцы стре¬
мились связать философию с политикой, хо¬
тя, конечно, делади это неправильно, видя
единственный источник развития философии
в самосознании и рассматривая философию
как основную движущую силу истории.
Что касается политической позиции Мар¬
кса в этот период, то автор неоднократно
характеризует ее как революционно-демо¬
кратическую (стр. 25, 33), но тдк и не рас¬
крывает, в чем же конкретно заключался
революционный демократизм Маркса до
1842 года. Своеобразие политической пози¬
ции Маркса как формиру?ощегося револю¬
ционного демократа, его место среди дру¬
гих направлений младогегельянского тече¬
ния — все это осталось невыясненным-
Недостаточно анализирует автор и неко¬
торые особенности коренного перелома в
мировоззрении Маркса —• перехода к мате¬
риализму и коммунизму.
В самом деле, начало перехода Маркса к
материализму весьма своеобразно. Изучая
конкретные явления жизни, Маркс стремит¬
ся смотреть на них так, как они есть на
сэдюм деле, В ряде случаев он действует
уже, в сущности, как материалист, благода¬
ря чему правильно фиксирует некоторые су¬
щественные связи. Но при этом он продол¬
жает считать себя идеалистом и сознатель¬
но придерживается в общем идеалистиче¬
ской концепции, то ©сть - движение
Маркса к материализму начж^ется как
стихийное.

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
155
Эта своеобразная форма теоретического
развития Маркса в данный период пред¬
ставляет собой одно из проявлений влияния
условий общественной жизни на мировоз¬
зрение мыслителя. Она свидетельствует
также и о том, что при исследовании свое¬
образия философской эволюции Маркса не¬
обходимо обращать внимание не только на
отличие Маркса от Гегеля, Фейербаха и
других теоретиков, но и на своеобразие
форм движения мысли Маркса на каждом
этапе его развития. Между тем автор поч¬
ти не обращает внимания на эту сторону
дела.
Анализируя статьи Маркса в «Рейнской
газете», Бакурадзе сталкивается с тем фак¬
том, что, с. одной стороны, Маркс здесь
исследует такие вопросы, которые, казалось
бы, «до конца раскрыли несостоятель¬
ность идеализма» (стр. 43), но, с другой
стороны, исследование этих вопросов пока
привело Маркса лишь к тому, что «принци¬
пы идеализма были подвергнуты сомне¬
нию» (стр. 44. Разрядка моя.— Н. J1.).
Поскольку автор не обращает внима¬
ния на своеобразие форм движения мы¬
сли Маркса, он не только не объясняет это¬
го противоречия известным противоречием
между действительным движением мысли
Маркса и тем, как сознавал это движение
сам Маркс, но даже не замечает этого про¬
тиворечия.
Далее, рассматривая рукопись Маркса
«К критике гегелевской философии права»,
автор сосредоточивает все внимание лишь
на доказательстве того, что Маркс уже про¬
тивостоит Гегелю как материалист идеали¬
сту. Однако рукопись отражает не только
результат, но и совершавшийся в то время
у Маркса процесс овладения материали¬
стическим методом. Бакурадзе слабо пока¬
зывает, каким образом Маркс приходит к
материалистическим выводам, не прослежи¬
вает, как углубляется материалистическая
позиция Маркса — словом, не раскрывает
разкития мысли Маркса в дайной работе.
По существу, не раскрыт в рецензируемой
работе и переход Маркса к коммунизму.
Автор повторяет ленинское положение о
том, что Маркс уже в «Рейнской газете» на¬
чинает переходить к коммунизму (см.
стр. 43)\ однако не указывает, в чем заклю¬
чается этот переход. Впервые он касается
существа этого вопроса лишь при характе¬
ристике работы Маркса «К критике геге¬
левской философии права». Бакурадзе от¬
мечает, что здесь развиты «важнейшие
предпосылки для перехода к коммунисти¬
ческим взглядам» (стр. 53). Однако этому
важному вопросу уделено всего несколько
строк. А в следующей главе («Немецко-
французские ежегодники»); речь идет о том,
что Маркс уже стал коммунистом. В ре¬
зультате процесс становления Маркса как
коммуниста остался почти неосвещенным.
Этот недостаток усугубляется тем обстоя¬
тельством, что 'В работfe Бакурадзе почти
отсутствует характеристика исторических
условий, в которых совершался переход
Маркса к коммунизму. Упомянув во введе¬
нии о некоторых фактах, характеризующих
рабочее движение того периода (см.
стр. 12), автор затем не обращает внима¬
ния на эти события, не раскрывает их кон¬
кретного значения для понимания перехода
Маркса к коммунизму.
Автор не замечает, в частности, что не¬
посредственным толчком к этому повороту
во взглядах Маркса явилось восстание ра¬
бочих в Англии ib августе 1842 года. С это¬
го времени Маркс и приступает к изучению
теории и практики коммунизма. В статьях
Маркса в «Рейнской газете» во второй по¬
ловине 1842 года появляется ряд положе¬
ний, свидетельствующих о тенденции в
развитии мировоззрения Маркса к комму¬
низму.
Из богатой событиями социально-полити¬
ческой жизни 1843—1845 годов автор упо¬
минает (и то только упоминает) лишь Си¬
лезское восстание 1844 года. От «Рейнской
газеты» он непосредственно переходит к
«К критике гегелевской философии права»,
затем — к «Немецко-французским ежегод¬
никам» и т. д. Внимание автора к истори¬
ческим условиям формирования мировоз¬
зрения Маркса ослабевает, в действитель¬
ности же связь взглядов Маркса с соци¬
ально-политической жизнью возрастает.
Таким образом, в рецензируемой работе
недостаточно освещены как своеобразие
этапов теоретической эволюции Маркса, так
и конкретная связь этой эволюции с усло¬
виями общественной жизни.
Важным недостатком работы Бакурадзе,
отчасти обусловившим и другие недостат¬
ки, является также то, что автор, по су¬
ществу, не выясняет своего отношения к
работам современных марксистских и не¬
марксистских исследователей раннего Мар¬
кса. На протяжении всей книги Баку¬
радзе даже не упоминает о существовании
таких работ, за исключением вышед¬
шей в 1937 году брошюры П. Липенди-
на «К вопросу о философском развитии
К. Маркса».
Как известно, в последние годы вокруг
философского наследия молодого Маркса
развернулась острая борьба между мате¬
риализмом и идеализмом, между марксиз¬
мом-ленинизмом и ревизионизмом. Буржу¬
азные издательства не жалеют средств на
выпуск книг, в которых Папиц, Дарен-
дорф, Ипполит, Кальвес, Биго, Шамбр и
другие «теоретики» извращают воззрения
молодого Маркса. Но Бакурадзе не подвер¬
гает критике ни одну буржуазную концеп¬
цию о философском развитии молодого
Маркса.
Анализ современной литературы, в осо¬
бенности анализ борьбы по данному вопро¬
су между марксистской и буржуазной фи¬
лософией, необходим не только для того,
чтобы вскрыть те или иные ошибки и из¬
вращения, но и для того, чтобы точнее опре^
делить теоретически наиболее трудные и
политически наиболее важные стороны про¬
блемы. Не проведя такого анализа, Баку¬
радзе серьезно снизил значение своей ра¬
боты и не смог дать необходимого осве¬
щения ряда важных проблем процесса фор¬
мирования философских взглядов Мар¬
кса. В то же время некоторые стороны это¬
го процесса (отношение Маркса к Гегелю, к

156
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
Фейербаху и др.) разработаны удачно, .что
свидетельствует о наличии у автора воз¬
можностей серьезно улучшить . данную
работу.
Заканчивая рецензию, необходимо отме¬
тить, что до сих пор еще нет советской
монографии или сборника, где бы всесто¬
ронне был разработан вопрос о формиро¬
вании ди-алектического и исторического ма¬
териализма. Создание такой обобщающей
работы, которая нужна для дальнейшего
углубления философского образования на¬
ших теоретических и пропагандистских кад¬
ров, для разгрома буржуазных и ревизио¬
нистских извращений взглядов молодого
Маркса, является одной из очередных за¬
дач советских философов.
Н. И. ЛАПИН
Руссо и Маркс
GALVANO DELLA VOLPE. Roussau е Marx. Editori riuniti, 1957.
«Руссо и Маркс» — под таким названи¬
ем вышел в свет сборник работ итальян¬
ского философа-марксиста Гальвано делла
Вольпе. Имя автора широко известно: ему
принадлежат труды по философии, логике,
истории философии и эстетике.
В сборнике четыре основных работы:
«Руссо и Маркс», «Диалектика без идеа¬
лизма», «За материалистическую методоло¬
гию в политической экономии и гуманитар¬
ных науках вообще», «Краткое резюме ме¬
тода», а также две небольшие заметки:
«Аристотель. 1955» и «Четыре этических
фрагмента». Несмотря на кажущееся раз¬
нообразие тематики сборника, его объеди¬
няет одна проблема: проблема метода
марксистско-ленинской науки в его проти¬
вопоставлении методу буржуазной фило¬
софии, социологии, политической эконо¬
мии.
В первой работе, название которой полу¬
чил весь сборник, рассматриваются социо¬
логические концепции Руссо в их связи с
концепциями буржуазной и социалистиче¬
ской демократии. Хотя эта работа, в отли¬
чие от последующих, не посвящена специ¬
ально проблеме метода, все поставленные в
ней вопросы трактуются в методологиче¬
ском плане. Автор ставит перед собой за¬
дачу показать органическую, необходимую
связь между классовым содержанием идей
Руссо, а также Локка, Канта и некоторых
других мыслителей и методом, которым
пользовались эти мыслители в своих ис¬
следованиях, раскрыть неразрывную
связь марксистско-ленинской теории и ме¬
тода.
Учение Руссо двойственно, утверждает
делла Вольпе. С одной стороны, он духов¬
ный отец современной буржуазной демо¬
кратии с ее концепцией формальной сво¬
боды, а с другой — в его идеях содержатся
моменты, выходящие за рамки этой кон¬
цепции, получившие впоследствии развитие
на новой методологической основе в тео¬
рии научного социализма. Этим обуслов¬
ливается необходимость двоякого подхода
к идеям Руссо: прежде всего нужно крити¬
чески проанализировать историческую и
классовую ограниченность этих идей в их
связи с абстрактным и «в целом априори¬
стическим методом» Руссо, затем необхо¬
димо «исследовать положительное
наследие, которое он нам оставил, а имен¬
но то, что в его оригинальной философско-
политической проблематике не было исто¬
рически исчерпано (в буржуазной револю¬
ции) и стало плодотворным элементом в
новом историческом плане, разрешимым
при помощи другого философоко-политиче-
ского метода» (стр. 38).
Начиная с критики «абстрактного чело¬
века» Руссо, делла Вольпе вскрывает нена-
учность теории «естественного права», по¬
пыток обоснования «исконных, абсолютных
прав» человека. Автор показывает, что хо¬
тя концепции Руссо и многих других мел¬
кобуржуазных и буржуазных идеологов
имеют в виду некоего внеисторического и
внеобщественного (или доисторического и
цообщественного) индивида, по существу,
этот абстрактный индивид оказывается че¬
ловеком буржуазной формации, «а его ис¬
конные, внеисторические («вечные»), «есте¬
ственные» права — не чем иным, как оправ¬
данием реальных, фактических привилегий»
(стр. 26).
Показав, как неисторичесхий метод бур¬
жуазных идеологов ведет к оправданию и
обоснованию буржуазной системы, по¬
скольку те правовые идеи и учреждения,
которые объявляются естественными, изна¬
чальными, абсолютными и справедливыми,
фактически оказываются сугубо буржуаз¬
ными по содержанию, автор переходит к
анализу тех элементов в учении Руссо, ко¬
торые, как он полагает, получили впослед¬
ствии развитие в теории научного социа¬
лизма.
В этой связи делла Вольпе говорит о
коренном различии буржуазной и социали¬
стической демократии (или концепций
«гражданской» и «эгалитарной» свободы).
Первая представляет собой комплекс бур¬
жуазных прав и свобод и предполагает сво-.
боду предпринимательства, неприкосновен¬
ность частной собственности и т. д. Это
формальная демократия, обеспечивающая
свободу эксплуататоров против эксплуати¬
руемых. Вторая предусматривает право
каждого человека «а реальное обществен¬
ное признание его личных способностей.
Она предполагает реальную свободу, сво¬
боду для широких масс в сочетании с
социальной справедливостью.
Первая, буржуазно-демократическая кон-

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
157
пепция идет, говорит делла Вольпе, от
Локка, Монтескье, Гумбольдта, Канта и
Констама. Зачатки второй, социалистиче¬
ской концепции имеются, по его мнению, у
Руссо (не формальный принцип равенства,
а принцип равенства, учитывающий разли¬
чие индивидуальных данных и способно¬
стей и в соответствии с ними предусматри¬
вающий известное гражданское и социаль¬
ное неравенство). Эти зачатки не могли
быть развиты) в направлении социализма на
основе метафизического метода. Их разви¬
тие на базе теории «естественного права» и
«общественного договора» необходимо вело
к «оправданию и интеллектуальной гаран¬
тии прав одной части лиц, составляющих
общественный организм, одного класса,
буржуазии» (стр. 41).
Проблема общественного признания ин¬
дивидуальных данных личности и реальной
возможности занимать пропорциональное
им общественное положение, поставленная
Руссо и чисто формально разрешенная
впоследствии в практике буржуазной демо¬
кратии, теоретически была разрешена на
базе материалистической диалектики Мар¬
ксом и Энгельсом; ее практическое решение
было осуществлено в социалистическом об¬
ществе (принцип — «от каждого по способ¬
ностям, каждому — по его труду»).
Приводя известные выдержки из работы
Маркса «Критика Готской программы» и
работы Ленина «Государство и револю¬
ция» об общественных отношениях при со¬
циализме и коммунизме, делла Вольпе пи¬
шет: «Можно ли отрицать, что исключи¬
тельное внимание, уделяемое марксиз¬
мом-ленинизмом проблеме экономически-
пропорционального признания обществом
различия индивидов и их способностей и
нужд, выражает продолжение и развитие
в новом историческом пла^е руссоистского
демократического духа» (стр. 55—56).
Так ставит вопрос делла Вольпе. Можно,
конечно, дискутировать, является ли ука¬
занный им момент действительным (и тем
более основным или единственным) свя¬
зующим звеном между учениями Руссо и
Маркса. Вопрос заслуживает внимательно¬
го изучения. Но совершенно несомненно и
бесспорно одно: именно марксистско-ленин¬
ская теория восприняла и развила «а новой
основе демократический дух учения Руссо.
Центральная тема остальных .работ сбор¬
ника делла Вольпе — марксистский диалек¬
тический метод, противопоставляемый авто¬
ром идеалистической диалектике Гегеля и
его современных последователей, а также
отчасти методологии неопозитивизма.
Кто главный враг марксистской филосо¬
фии в Италии — неогегельянство или нео¬
позитивизм? — таков основной вопрос не¬
большой статьи делла Вольпе «Диалекти¬
ка без идеализма». Не так давно эта тема
была предметом дискуссии на страницах
итальянского прогрессивного журнала
«Контемпоранео» (статья делла Вольпе
также бьгла помещена на страницах жур¬
нала в качестве дискуссионной). Мнения
итальянских марксистов .разделились. Неко¬
торые, преимущественно те, кто занимается
философией естествоанания и математики
(например, Л. Ломбардо-Радиче), утверж¬
дали, что основным врагом на философ¬
ском фронте в настоящее время является
неопозитивизм, влияние которого в Италии
в последнее время заметно растет. Другие
считают, что основным противником по-
прежнему остается традиционный неоге¬
гельянский (преимущественно крочеанский)
идеализм. Третьи, наконец, полагают, что
оба противника одинаково значимы и борь¬
ба должна вестись с одинаковой энергией
на два фронта. Последняя точка зрения
оказалась преобладающей.
Делла Вольпе близок к ней. Однако он
считает, что крочеанский идеализм, по¬
скольку речь идет об Италии, пока еще
опаснее неопозитивизма. «Можно ли,—
спрашивает он,— ослабить идеологическую
борьбу против крочеанского идеализма?..
Можно ли действительно рассматривать
как несколько устаревшую давнишнюю
идеологическую и культурную борьбу про¬
тив крочеанства и направить силы в ос¬
новном против нового врага, логического
позитивизма или неопозитивизма? Мы счи¬
таем, что противников два и даже что идеа¬
лизм (крочеанский.— С. Э.) остается наи¬
более опасным из них по ряду причин»
(стр. 73—74).
Соображения делла Вольпе имеют серь¬
езные основания. За десятилетия своего
господства крочеанский и вообще неогегель¬
янский идеализм в Италии пустил глубо¬
кие корни. До сих пор философия Кроче,
Джентиле и особенно их учеников занимает
одно из основных мест в итальянской бур¬
жуазной идеологии. Даже в среде прогрес¬
сивной интеллигенции еще чувствуется ее
влияние.
Определив основного противника и пока¬
зав, что спекулятивной неогегельянской
«диалектике» должна противопоставляться
материалистическая, конкретно-историче¬
ская диалектика, отвергающая всякий
априоризм, органически сочетающая ин¬
дукцию и дедукцию, эмпирический и рацио¬
нальный моменты, делла Вольпе присту¬
пает к рассмотрению генезиса диалектико¬
материалистического метода. Он показы¬
вает его возникновение и развитие в борь¬
бе с идеалистической диалектикой Гегеля и
подчеркивает некоторые его существенные
моменты-.
Этому посвящены его работы «За мате¬
риалистическую методологию в политиче¬
ской экономии и в гуманитарных науках
вообще. (По поводу методологических ра¬
бот Маркса 1843—1859 гг.)» и «Краткое
резюме метода». В первой из них он харак- ’
теризует работы Маркса: «К критике геге¬
левской философии права», «Экономическо-
философские рукописи», «Нищета филосо¬
фии» и «Введение» к «К критике политиче¬
ской экономии»; .во второй — кратко резю¬
мирует методологические выводы из этих
работ, как они ему представляются.
Делла Вольпе справедливо отмечает
огромное значение в формировании мар¬
ксистской философии работы «К критике
гегелевской философии права». В ней со¬
держатся, говорит он, «самые общие пред¬
посылки нового философского метода»

158
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
(стр. 84). Вскрыв мистификацию отноше¬
ния семьи и общества к государству в фи¬
лософии Гегеля, Маркс положил на¬
чало критике общих принципов гегелевско¬
го спекулятивного метода. Эта критика
имеет исключительное значение, так как
«недогматическая логика может сегодня
развиваться, только основываясь на мате¬
риалистической, марксистской критике «ми¬
стификации» современной априористиче¬
ской (гегелевской) диалектики» (стр. 139).
Особое внимание делла Вольпе уделяет
«Введению» к «К критике политической
экономии» Маркса, поскольку в нем даны
важные принципы научной методологии. На
этой работе автор строит в основном свой
краткий очерк метода. Одним из главных
моментов, на которых он при этом оста¬
навливается, является диалектика абстракт¬
ного и конкретного. В этой связи он гово¬
рит о «методологическом круге:	конкрет¬
ное — абстрактное — конкретное». «Пра¬
вильный метод,— утверждает он,— можно
себе представить как круговое движение
от конкретного или реального к абстракт¬
ному или идеальному и от последнего к
первому» (стр. 116).
Другим важным методологическим мо¬
ментом, на который обращает внимание
делла Вольпе, является единство логики,
диалектики и теории познания. Научная
диалектика, говорит делла Вольпе, с ее ис¬
торической проверкой собственных катего¬
рий, представляет собою антипод спекуля¬
тивной гегелевской диалектики, является
логикой современной науки и материали¬
стической гносеологией, свободной от вся¬
кой метафизики и имеющей вместе с тем
целостный философский характер, что не
позволяет ей превратиться, подобно логи¬
ческому позитивизму, в одностороннюю ло¬
гическую систему.
В книге делла Вольпе есть некоторые
весьма спорные и даже, с нашей точки зре¬
ния, ошибочные моменты. В частности, об¬
ращает на себя внимание нигилистическое
отношение автора к философии Гегеля. Пра¬
вильно показывая, что диалектико-материа¬
листический метод является противополож¬
ностью гегелевского метода, что он форми¬
ровался в борьбе с гегелевской спекулятив¬
ной диалектикой, автор упускает из виду,
что диалектика Гегеля была вместе с тем
одним из источников марксизма и что, сле¬
довательно, хотя диалектический материа¬
лизм и является отрицанием гегелевской
диалектики, но таким отрицанием, в кото¬
ром сохраняется и развивается все ее ра¬
циональное содержание.
Кроме того, обращает на себя внимание-
то обстоятельство, что автор строит свои
методологические выводы лишь на основе
анализа трудов, написанных Марксом до
1860 г. Методологическое значение этих
трудов исключительно велико, и никаких
сомнений на этот счет, конечно, быть не
может. Однако, если говорить о методе
марксистского учения в целом (а делла
Вольпе, как мы видели, дает своим очер¬
кам самые общие и поэтому весьма обязы¬
вающие названия: «Краткое резюме мето¬
да», «За материалистическую методологию»
и т. д.), то, разумеется, нельзя оставлять
без ©нимания тот важнейший вклад в раз¬
работку этого метода", который содержится
в более поздних работах основоположников
марксизма и в трудах В. И. Ленина. Так
как эти труды почти целиком остаются вне
поля зрения автора в данном сборнике, ес¬
тественно, что трактовка метода получилась
у него фрагментарной, весьма далекой от
полноты и целостности.
Можно спорить также относительно трак¬
товки авторам некоторых положений Мар¬
кса, как и вообще относительно ряда фор¬
мулировок автора. Возьмем, например, при¬
веденные выше выдержки о «методологиче¬
ском круге» (конкретное — абстрактное —
конкретное). О «круговом движении» здесь
можно говорить лишь весьма условно, ибо
то, с чего начинается процесс познания,
есть конкретная действительность, схваты¬
ваемая лишь как явление, а на последней
ступени процесса познания конкретное вы¬
ступает как познанная сущность, как «един¬
ство многообразного», как «мысленная кон¬
кретность». Таким образом, поскольку речь
идет о процессе познания, правильнее гово¬
рить не о «круговом движении», а о «вос¬
хождении» от непосредственной данности
к абстрактному и от абстрактного к кон¬
кретному.
Несмотря на эти и некоторые другие
спорные моменты, книга делла Вольпе
представляет собой, на наш взгляд, инте¬
ресное явление в итальянской марксистской
литературе. Она вскрывает некоторые су¬
щественные стороны в прогрессивном на¬
следии прошлого, помогает читателю уяс¬
нить ряд методологических принципов кри¬
тики буржуазной философии и обращает
его внимание на некоторые важные вопросы
марксистской методологии.
С. А. ЭФИРОВ

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
159
О втором томе «Истории философии»
«История философии». Под редакцией М. А. Дыниика, М. Т. Иовчука, Б. М. Кедрова,
М. Б. Митина, О. В. Трахтенберга. Т. II. Академия наук СССР. Институт философии.
М. 1957. Изд-во Академии наук СССР. 711 стр.
Во втором томе «Истории философии» ав¬
торский коллектив сумел сохранить и за¬
крепить положительные стороны, характе¬
ризующие первый том настоящего издания.
Продолжена плодотворная работа по прак¬
тическому преодолению европоцентристских
концепций историко-философского процес¬
са. В этом отношении большое принципи¬
альное значение имеют главы о философ¬
ской мысли в странах Востока, в славян¬
ских странах, а также в США и в Латин¬
ской Америке. Кроме того, извлечены из
забвения имена представителей буржуазной
и аристократической философии первой по¬
ловины XIX века в Западной Европе — Жо¬
зефа де Местра, Мен де Бирана, Ройе-
Коллара и др. Дан анализ буржуазной фи¬
лософии первых десятилетий XIX века в та¬
ких странах, как Франция и Англия, необ¬
ходимый для понимания изменений в ми¬
ровоззрении европейской буржуазии после
революции 1789 года, а также способству¬
ющий более полной оценке обстоятельств, в
которых происходило формирование фило¬
софии марксизма.
В рецензируемой работе, как правило,
дается содержательный анализ обширного
фактического материала. Обращает внима¬
ние стремление авторов избежать односто¬
ронности в оценке философских систем и
идей прошлого. В целом второй том «Исто¬
рии философии» представляет известный
шаг вперед в развитии нашей историко-фи¬
лософской науки и явится полезным посо¬
бием не только для специалистов, но и для
широких кругов интеллигенции и учащей¬
ся молодежи.
Вместе с тем во втором томе сохраняет¬
ся ряд существенных недостатков, во мно¬
гом повторяющих недостатки первого тома.
Говоря об этих недостатках, нужно учиты¬
вать, что требования к настоящему изда¬
нию надо предъявлять не только как к
учебнику, но и как к исследователь¬
скому труду, призванному отразить
новейшие достижения советской и мировой
науки.
В большинстве разделов второго тома
недостаточно отделено главное от второ¬
степенного, не выделены в должной мере
главные проблемы истории философии как
науки, иногда схематично характеризуется
историческая обстановка. Часто суть дела
сводится только к анализу классовых сил,
что объясняет факт борьбы партий в фило¬
софии, но не объясняет ее специфики в
различные эпохи. Известно, что в ходе об¬
щественного развития возрастает участие
трудящихся масс в активном историческом
творчестве; с развитием капитализма
обнажаются существенные закономерности
общественной жизни и т. д. Все это ведет к
возрастанию общественной роли философии;
подготавливаются условия для изменения
предмета философии, для открытия мате¬
риалистического понимания истории. Учет
этих фактов и тенденций в работе недоста¬
точен, а он тем более необходим, что вто¬
рой том «Истории философии» должен
объяснить коренные слабости всей домар¬
ксистской философии по сравнению с мар¬
ксистско-ленинской и подвести читателя к
пониманию революционного переворота в
философии, совершенного марксизмом.
Во втором томе, как и в первом, не про¬
слежены, к сожалению, нити, ведущие от
философских школ прошлых периодов к
современным течениям философии. Между
тем известно, что даже идеи древней и
средневековой философии являются в на¬
стоящее время предметом острой партийной
борьбы, не говоря уже о системах, напри¬
мер, Канта и Гегеля.
В определенной мере отмеченными недо¬
статками обусловлена и известная рыхлость
композиционной структуры, отсутствие яс¬
ного логического стержня в ряде глав и
разделов книги, частые повторения в раз¬
ных вариантах одних и тех же мыслей.
* * *
Первые главы работы посвящены анали¬
зу немецкой классической философии.
В них в целом удачно раскрыты особенно¬
сти исторического развития Германии и дан
содержательный теоретический анализ
взглядов главных представителей философ¬
ской мысли этой эпохи (Кант, Гегель,
Фейербах). Однако во всех частях этого
раздела недостаточно выделены основные
проблемы историко-философской науки.
На страницах книги несколько раз ста¬
вится вопрос о соотношении немецкой идеа¬
листической философии с французским ма¬
териализмом XVIII века. Но эта проблема
не рассматривается в целом, а странным об¬
разом распадается на ряд мало связанных
друг с другом частностей, в которых, надо
сказать, растворяется вся ее специфика.
Для сравнения берутся, например, катего¬
рии движения, пространства, времени и др.
(стр. 79).
Немецкая идеалистическая философия —
типичный пример «науки наук». Об этом
неоднократно говорится на страницах кни¬
ги, но причины такого понимания предме¬
та и задач философии немецкими идеали¬
стами не раскрываются. Этот недостаток не
восполняется и в других разделах обоих то¬
мов работы, между тем как вопрос о пред¬
мете философии и его изменении в различ¬
ные исторические периоды является одним
из важнейших для истории философии.
Большое упущение авторов состоит в том,
что философия Гегеля характеризуется в
этом плане аналогично философии Фихте
или Шеллинга. Но если система Гегеля дей¬
ствительно является типичным примером
«науки наук», то своим диалектическим ме¬

160
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
тодом Гегель, как известно, указал путь,
ведущий к совершенно иному пониманию
предмета философии. Ф. Энгельс указывал
в «Людвиге Фейербахе», что новым пони¬
манием предмета философии марксизм бо¬
лее всего обязан именно Гегелю.
Без учета этого факта нельзя получить
полного представления и о противоречии
между методом и системой у Гегеля. Своим
методом Гегель утверждал невозможность
и несостоятельность старой философии как
«науки наук», в то время как его собствен¬
ная система дает типичный образец именно
такой философии. Как раз в этом пункте
указанное противоречие находит весьма яр¬
кое выражение.
Говоря о противоречии между методом и
системой у Гегеля, авторы не раскрывают
в должной мере тот факт, что у Гегеля,
как и у других мыслителей, метод тесно
связан с системой, обслуживает систему,
несет на себе печать задач и потребностей
системы. Противоречие между методом и
системой Гегеля нельзя понять без учета
противоречивости самого ме¬
тода, содержащего в себе «рациональное
зерно», элементы подлинно научного отра¬
жения действительности в ее развитии.
В рецензируемой работе преодолевается
ошибка авторов третьего тома «Истории фи¬
лософии» первого издания, чрезмерно сбли¬
жавших диалектику Гегеля с марксизмом.
Однако одностороннее противопоставление
в настоящей работе метода и системы в фи¬
лософии Гегеля отнюдь не способствует глу¬
бокому освещению противоположности ге¬
гелевской и марксистской диалектики.
«Рациональное зерно» философии Гегеля
определяется как учение о развитии
(стр. 77). Такое определение недостаточно
конкретно, так как идеи развития неодно¬
кратно высказывались и до Гегеля. В даль¬
нейшем, правда, говорится, что Гегель на
идеалистической основе дал характеристику
законов и категорий диалектики, но для чи¬
тателей может оказаться неясным, относит¬
ся все это к «рациональному зерну» или же
нет.
Не раскрыты гносеологические корни
идеализма Гегеля. Авторы заявляют лишь,
что этот вопрос решен марксизмом, и при¬
водят выдержку из В. И. Ленина (стр. 80),
которая к данной проблеме не имеет отно¬
шения, так как у Ленина здесь говорится
не о гносеологических корнях, а о сущно¬
сти идеалистического решения основного во¬
проса философии.
В книге не выявлены полностью рацио¬
нальные элементы в философии Канта. На
стр. 47 указывается, что в учении об ан-
тином,иях Кант установил противоречия
между понятиями конечного и бесконечно¬
го, простого и сложного, необходимости и
свободы. Авторы при этом подчеркивают,
что заслуга Канта состоит прежде всего
в том, что он в своем учении об антино¬
миях приблизился к субъективной диалек¬
тике, однако следовало проанализировать
с этой точки зрения и идеи координации
логических категорий в «Критике чистого
разума». При характеристике этики Канта
авторами не вскрыта догадка о невозмож¬
ности разрешения противоречий между лич¬
ными и общественными интересами в рам¬
ках современного Канту антагонистического
общества.
Известно, что идеи Канта и Гегеля ши¬
роко попользуются в современных течениях
буржуазной философии, причем, если гово¬
рить о Гегеле, они нередко и фальсифици¬
руются. В «Истории философии» вскользь
упоминается об использовании реакцион¬
ных элементов гегелевской философии не¬
мецкими фашистами, что не исчерпывает
вопроса, так как «неогегельянство» суще¬
ствует и в настоящее время, например, во
Франции. Относительно же философии Кан¬
та эта проблема вообще не ставится, в то
время как идеи Канта — и гносеологиче¬
ские, и этические, и эстетические — особен¬
но широко пропагандируются идеологами
империалистической буржуазии.
Раздел о философии Фейербаха в целом
изложен удачно. В особенности это надо
сказать о теории познания Фейербаха.К не¬
достаткам относится отсутствие четкого
определения места, занимаемого Фейерба¬
хом в истории философии. Можно ли счи¬
тать философию Фейербаха вершиной бур¬
жуазной философской мысли? Для ответа
на вопрос следовало провести сравнение
Фейербаха в этом плане, по крайней мере,
с Гегелем и французскими материалистами.
Не показана связь идей Фейербаха и мла¬
догегельянцев, тогда как и в материали¬
стический период влияние младогегельянцев
на Фейербаха продолжает сказываться, в
частности, в преобладающем внимании к
критике религии и в самой трактовке ре¬
лигии, в которой используется младоге¬
гельянская схема «отчуждения» человече¬
ской сущности. Кстати, принцип «отчужде¬
ния» неправомерно обходится и при
анализе младогегельянской философии. Без
него же трудно понять не только Фейер¬
баха, но и многие идеи ранних работ
Маркса. К тому же этот вопрос заслужи¬
вает внимания, так как вокруг этого прин¬
ципа современная буржуазная философия
нагородила массу фантастических предпо¬
ложений.
Известно, что главный недостаток фейер¬
баховского материализма состоит в его со¬
зерцательности. Об этом говорится и в ре¬
цензируемой работе, но место, отведенное
в ней этой проблеме, явно не соответствует
ее значению. Созерцательность фейербахов¬
ского материализма констатируется, но не
объясняется, а ведь созерцательность —
коренной недостаток всей домарксистской
философии, объясняющийся условиями тех
исторических эпох, в которых не была и не
могла быть достигнута тесная органиче¬
ская связь передовой философии с практи¬
ческой, сознательной преобразующей дея¬
тельностью народных масс.
Большое значение имеют разделы III гла¬
вы, посвященные западноевропейскому уто¬
пическому социализму и социологическим
теориям французских историков периода
Реставрации. Эти разделы должны харак¬
теризовать теоретические предпосылки ма¬

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
1G1
териалистического понимания истории, от¬
крытого Марксом и Энгельсом. Надо ска¬
зать, что элементы материалистического
понимания истории, имеющиеся в домар¬
ксистской социологии, несколько недооце¬
ниваются. Авторы тома характеризуют их
преимущественно как скопление разрознен¬
ных «догадок», которые к тому же не по¬
лучают достаточного причинного объяс¬
нения.
* * *
В рецензируемом томе большое место
уделяется истории развития материалисти¬
ческой философии в России в период кри¬
зиса крепостнической системы и перехода к
капитализму (глава IV) и развитию пере¬
довой философской и социологической мыс¬
ли народов СССР в первой половине и в се¬
редине XIX века (глава V)'.
Обе эти главы, безусловно, являются но¬
вым шагом вперед в исследовании отече¬
ственной философской и социологической
мысли.
Справедливым и достаточно обоснован¬
ным является вывод о том, что русские
материалисты 40—60-х годов XIX века
значительно обогатили домарксистский ма¬
териализм своих предшественников, в том
числе французских материалистов и Фейер¬
баха.
Авторам удалось показать преем¬
ственную связь материалистических
теорий революционных демократов с пере¬
довыми традициями как русской, так и за¬
рубежной философской мысли. Удачно рас¬
крыта в большинстве разделов неразрывная
сйязь революционного демократизма идео¬
логов крестьянского движения в России с
их философскими, социологическими и эсте¬
тическими взглядами, причем эта связь не
декларируется, а раскрывается в процессе
анализа философского мировоззрения Бе¬
линского, Герцена, Чернышевского, Добро¬
любова и их соратников.
Значительно большее внимание, чем в
предыдущих Изданиях, уделено эстетике
русоких революционных демократов, кото¬
рой посвящены специальные параграфы, со¬
держательно написанные 3. В. Смирновой.
В разделах, характеризующих историче¬
скую обстановку формирования и развития
революционно-демокр этической мысли в
России, главное внимание справедливо уде¬
лено анализу расстановки классовых сил в
идеологической борьбе, а не перечню цифр
и исторических фактов.
Читатель сможет составить весьма пол¬
ное .представление о вкладе русских рево¬
люционных демократов в развитие фило¬
софской мысли. Особенно удачно написа¬
ны, на наш взгляд, параграфы о мировоз¬
зрении В. Г. Белинского, Н. П. Огарева,
петрашевцев и Н. Г. Чернышевского. Вме¬
сте с тем авторами главы IV сделана по¬
пытка конкретно (а не в общих, ша¬
блонных фразах) показать, в чем состояла
ограниченность взглядов революционных
демократов по сравнению с марксизмом.
Однако, положительно оценивая главы
11.	«Вопросы философии» № 3.
второго тома, посвященные отечественной
философии во второй, четверти и середине
XIX века, нельзя пройти мимо имеющихся
в них пробелов и недостатков.
Каждый, кто читал бессмертные произ¬
ведения великих революционных демокра¬
тов, не мог не восхищаться неповторимым
индивидуальным своеобрази-
е м каждого из этих мыслителей при на¬
личии общих черт их мировоззрения как
представителей одного лагеря в
идеологической борьбе. Известно, что меж¬
ду Белинским и Герценом, между Герце¬
ном и Добролюбовым и т. д. шли принци¬
пиальные споры по важным проблемам фи¬
лософии и социологии, велась оживленная
борьба мнений. Почему же в трудах по
истории философской и общественной мыс¬
ли их мировоззрение предстает перед нами
подчас таким обезличенным, лишенным ин¬
дивидуальных черт?! Иногда кажется, что
стоит убрать цитаты, и целые абзацы из
одного раздела могут быть без ущерба пе¬
ренесены в другой.
Это происходит, на наш взгляд, прежде
всего потому, что явно недостаточно внима¬
ния уделяется анализу важнейших про¬
изведений русских философов.
Возымем, например, раздел о Д. И. Пи¬
сареве. Здесь даже не названы такие его
философские труды, как «Схоластика
XIX века», «Идеализм Платона», «Разру¬
шение эстетики», «Очерки по истории тру¬
да», хотя на стр. 382 упомянуты работы
Писарева, имеющие значительно меньшее
значение для знакомства с его философией
(«Исторические эскизы», «Школа и жизнь»,
«Генрих Гейне»). При изложении социоло¬
гии В. Г. Белинского названа только его
статья о повести Сологуба «Тарантас», ко¬
торая, как известно, не принадлежит к чис¬
лу работ, наиболее ярко раскрывающих
взгляд Белинского на исторический про¬
цесс. И необходимо, конечно, не только
простое перечисление основных философ¬
ских работ, но и краткая характеристика
важнейших из них.
Нельзя забывать, что каждый из вели¬
ких русских мыслителей имел свои особен¬
ности в решении общих, стоявших перед
всей революционно-демократической идео¬
логией проблем, а также и то обстоятель¬
ство, что одни и те же проблемы решались
ими с различной глубиной, различной сте¬
пенью разработки того или иного вопроса.
Если бы автор главы о Писареве Подроб¬
нее остановился на его взглядах о роли
науки как движущей силы развития об¬
щества, то читатель смог бы уловить
своеобразие социологии Писарева.
При исследовании эстетики Добролюбова
(стр. 375—376) нечего не говорится о про¬
блеме народности литературы и
искусства, которой он уделял едва ли не
наибольшее внимание. Число подобных при¬
меров можно было бы умножить.
Место, отведенное в книге тому или ино¬
му философу, должно в какой-то мере со¬
ответствовать его значению в развитии
философской мысли. В книге этот принцип

162
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
соблюдается не всегда. Чересчур мало ме¬
ста отведено таким глубоким и интересным
мыслителям, как М. Ахундов и М. Нал-
бандян. Некоторые прогрессивные обще¬
ственные деятели народов России в главе V
книги только названы, без анализа их фи*-
лософских и социально-политических взгля¬
дов. Особенно это характерно для раздела
о Белоруссии и Литве.
Во введении к первому тому авторы опре¬
делили предмет исследования как историю
зарождения, формирования, развития основ¬
ных философских направлений — материа¬
лизма я идеализма,— их взаимной борьбы
(см. т. I, стр. 10). Однако при изложении
истории философской мысли в России се¬
редины XIX века авторы фактически от¬
ступают от этого принципа. Анализ раз¬
вития идеалистической философии в Рос¬
сии, особенно идеализма середины века,
дан очень поверхностно и бледно (см. т. И,
стр. 332—333). В самых общих чертах го¬
ворится о сходстве и различиях в миро¬
воззрении идеологов помещичье-церковной
реакции и либералов-буржуа. А без ясного
понимания, с какими врагами боролись
крестьянские демократы в России, нельзя
глубоко понять и суть их боевых, полеми¬
ческих по своему характеру философских
произведений. Почти ничего не говорится
авторами V главы и о тех идеалистических
направлениях, с которыми сражались
философы-материалисты народов нашей
страны.
Нельзя обходить молчанием и эволю¬
цию мировоззрения некоторых фи¬
лософов. Если взгляды В. Г. Белинского и
А.	И. Герцена даны в их эволюции, то
этого никак нельзя сказать об изложении
взглядов Д. И. Писарева, которому вооб¬
ще -не повезло в рецензируемом томе. Здесь
не показана эволюция Писарева от про¬
светительства в ранних его работах (статьи
в журнале «Рассвет» и др.) к боевому, ре¬
волюционному демократизму. Хотя и после
выхода из тюрьмы, в последние годы жиз¬
ни, Д. И. Писарев, бесспорно, оставался на
революционно-демократических позициях,
но его политические взгляды в этот период
претерпели определенное изменение в свя¬
зи с изменением обстановки в стране, о
чем совершенно ничего не сказано в главе.
Никак нельзя согласиться с утвержде¬
нием автора этого параграфа П. Т. Белова,
что Писарев отвергал «возможность эсте¬
тики как науки» (стр. 383). Писарев дей¬
ствительно отвергал идеалистическую эсте¬
тику «чистого искусства». Он ошибочно
считал эстетическое воспитание масс менее
важным делом, чем овладение научными
знаниями; в пылу полемики он действи¬
тельно допускал субъективно-идеалистиче¬
ские высказывания об общей эстетике, но в
то же время, как уже доказано советским
литературоведением, считать Писарева
«разрушителем» эстетики было бы неверно.
Литературная критика Писарева, являю¬
щаяся одной из самых блистательных стра¬
ниц русской революционно-демократической
критики, базировалась на его общеэстетиче¬
ских материалистических принципах. Это
фактически признается самим автором раз¬
дела, когда он говорит о значении эстетики
Писарева.
Досадной оплошностью надо считать упо¬
минание при характеристике достижений
русской культуры 50—60-х годов, оказав¬
ших влияние на формирование и развитие
мировоззрения Н. Г. Чернышевского
Н. А. Добролюбова и их соратников, имен
И. Е. Репина и художников-«передвижни-
ков» (см. стр. 331). Известно, что в начале
60-х годов Репин еще только пробовал свои
силы в живописи, известный «бунт» груп¬
пы молодых художников был В 1863 году,
а первая передвижная выставка состоялась
только в 1871 году!
Большое научное значение имеет гла¬
ва VI второго тома, где впервые в совет¬
ской научной литературе дается це-льное из¬
ложение развития передовой философской
и социологической мысли в странах Во¬
сточной Европы в первой половине и се¬
редине XIX века. Эта глава является ре¬
зультатом плодотворного творческого со¬
дружества советских философов и филосо¬
фов других стран социалистического
лагеря. Читая эту главу, мы убеждаемся,
какой яркий, глубокий и самобытный ха¬
рактер имела прогрессивная философская
мысль народов Восточной Европы, трети¬
руемых большинством буржуазных истори¬
ков философии. Хотелось бы только, чтобы
в этой главе ярче была бы проведена идея
о неразрывных связях передовой философ¬
ской мысли народов Восточной Европы с
русской материалистической философией.
Непонятно, почему не приводятся в главе
известные высказывания А. И. Герцена о
деятелях польского освободительного дзи-
жения (в частности, о Ворцеле, Кошуте
и др.).
Авторы этой главы слишком злоупо¬
требляют количеством имен передовых
мыслителей и политических деятелей. Осо¬
бенно это сказывается в разделе о Чехии
и Словакии, где только упоминаются имена
Ф. Челаковского, Йозефа Юнгмана, Павела
Шафаржика (стр. 488—489) и других, без
всякого разъяснения сущности их взглядов
и характеристики их вклада в развитие фи¬
лософской мысли.
Следует положительно оценить выделе¬
ние в томе специальной (VII) главы, по¬
священной развитию философской и социо¬
логической мысли в США в период с
30-х годов до начала гражданской войны.
Однако авторы недостаточно глубоко и по¬
дробно осветили мировоззрение виднейших
американских мыслителей этого периода,
что можно было сделать за счет сокраще¬
ния второстепенных имен.
Большой интерес вызывает глава VIII,
посвященная развитию философской и со¬
циологической мысли в странах Латинской
Америки (до начала 70-х годов XIX века).
Советский читатель фактически впервые
знакомится с именами прогрессивных мыс-1
лителей Кубы, Аргентины, Бразилии. В гла¬
ве удачно показано влияние идей западно¬
европейской философии на передовых мыс¬
лителей Латинской Америки. Большой
материал о развитии философской и социо¬
логической мысли в Индии, Китае и Ял°"

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
163
яии в период разложения и кризиса фео¬
дализма дает глава IX.
Главы книги, посвященные истории фи¬
лософской мысли народов Латинской Аме¬
рики и Азии конца XVIII и первых двух
третей XIX века, в период, когда эти райо¬
ны земного шара втягивались в развитие
капитализма, когда в них ломался вековой
уклад и пробуждались мощные демократи¬
ческие силы, не лишены недостатков и
прежде всего известной эмпиричности. Но
следует учесть, что авторскому коллективу
при написании этих глав приходилось во
многих случаях собирать и анализировать
новый, совершенно не изученный в нашей
литературе материал. Крайне необходима
дальнейшая творческая разработка данных
вопросов в советской историко-философской
литературе.
* * *
Значительное место во втором томе
«Истории философии» уделено связи исто¬
рии философии с историей естествознания.
Во-первых, эта связь раскрывается при
характеристике взглядов важнейших фи¬
лософских направлений рассматриваемого
периода (немецкая идеалистическая фило¬
софия конца XVIII — начала XIX века,
русская материалистическая философия се¬
редины XIX века) и отдельных мыслите¬
лей. Например, в книге пбказано, что от¬
крытия естествознания XVIII—XIX веков в
известной степени нашли свое отражение в
учениях Канта, Шеллинга и особенно Ге¬
геля, «явились естественнонаучными пред¬
посылками их гениальных диалектических
идей» (стр. 18). Эта общая мысль конкре-
тизирована авторами в последующем из¬
ложении, более удачно—в разделе о Кан¬
те, менее удачно — в разделе о Гегеле.
Действительно, излагая содержание «Фило¬
софии природы» Гегеля, авторы делают ак¬
цент на то, что гегелевская натурфилосо¬
фия «разошлась с данными естествозна¬
ния» (стр. 98), но совершенно не раскры¬
вают свой тезис о роли открытий естество¬
знания в появлении диалектики Гегеля.
Во-вторых, философской борьбе в есте¬
ствознании и значению естественнонаучных
открытий для развития философии посвя¬
щены также отдельные разделы III, IV и
VII глав. Параграф 5 главы III, посвящен¬
ной предшественникам марксизма (кроме
немецкой классической философии, рас¬
смотренной ранее, в главах I и II), носит
название «Подготовка и выработка диалек¬
тического взгляда на природу в естество¬
знании первой половины	и середины
XIX века» (стр. 211—247).	В главе IV, по¬
священной русской философии о 1825 по
60-е годы XIX века,	параграф 6
(стр. 318—326) отведен борьбе передовых
русских естествоиспытателей за материа¬
лизм в первой половине XIX века, а пара¬
граф 10 (стр. 384—387)—характеристике
философских воззрений И. 'М. Сеченова.
В параграфе 2 главы VII одна страница
специально отведена философским взглядам
естествоиспытателей США	в XIX веке
(стр. 549—550).
Если не говорить всерьез об этой стра¬
нице, представляющей собою ничего не
дающее ни уму, ни сердцу перечисление
нескольких имен американских ученых, то
указанные выше параграфы могут быть в
целом охарактеризованы как добротные по
материалу и написанные со знанием дела.
Особенно должны быть отмечены те стра¬
ницы, где Б. М. Кедров на конкретном ма¬
териале истории химии и физики реализует
указания В. И. Ленина об истории фило¬
софии как истории познания вообще, в том
числе истории отдельных наук (см. «Фи¬
лософские тетради», стр. 297) и о необхо¬
димости диалектической обработки
истории человеческой мысли, науки и тех¬
ники (см. там же, стр. 122). Автор это¬
го раздела не ограничивается разъясне¬
нием отдельных идей Энгельса (например,
о переходе от единичного и особенного к
всеобщему в открытии закона превращения
и сохранения энергии), но и самостоятельно
развивает некоторые аспекты диалектиче¬
ской логики как обобщения истории чело¬
веческой мысли. Так, на примере развития
химической атомистики исследуется общая
диалектическая закономерность развития
познания: от непосредственного созерцания
к анализу, а от него ■— к синтезу в един¬
стве с подготовившим его анализом
(см. стр. 218—219). На материале из исто¬
рии биологии и геологии первых десятиле¬
тий XIX века удачно показывается проти¬
воречивость процесса познания: «Через раз¬
двоение единого к познанию его противоре¬
чивых сторон сначала порознь, а затем в
их внутреннем нераздельном единстве»
(стр. 227).
В параграфах о русских естествоиспыта¬
телях, на наш взгляд, весьма удач¬
но изложены взгляды Рулье и Лобачевско¬
го; хуже написан небольшой параграф о
Сеченове. Прежде всего представляется не¬
оправданным тот факт, что философские
воззрения Сеченова почему-то- расчленены
и рассматриваются и во втором и в третьем
томах «Истории философии». И далее,
взгляды Сеченова излагаются без всяких
комментариев, так что читатель может при¬
нять сеченовское определение мысли как
«первых двух третей психического рефлек¬
са» (см. стр. 386) как вполне соответ¬
ствующее марксизму.
Главные недостатки отдельных па¬
раграфов, посвященных философским во¬
просам естествознания, вытекают из того,
что в «Истории философии» нет ясного и
четкого ответа на принципиальный
вопрос: как связана история философии с
историей естествознания, с вытекающими
отсюда методологическими выводами для
структуры книги.
Действительно, во «В в е д е н и и» (см.
том I) просто-напросто не ставится общий
вопрос о связи истории философии с исто¬
рией естествознания. Лишь там, где речь
идет о философии после Октября 1917 го¬
да, авторы пишут, что «научная история
современной философии призвана не только
исследовать историю развития марксист¬
ской философии, но и отражать теоретиче¬
ские достижения современного естествозна¬
ния» (т. I, стр. 15);,

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
К счастью, при практическом воплоще¬
нии своего замысла авторы отнеслись к
естествознанию лучше, чем при формули¬
ровании своих методологических установок.
И в первом и во втором томах состояние
естествознания включается в историческую
характеристику эпохи, а при анализе взгля¬
дов определенных мыслителей известное
внимание уделяется связи их идей с есте¬
ственнонаучными теориями своего времени.
Но нерешенность методологических вопро¬
сов со всей силой дает о себе знать при
выделении во втором томе отдельный раз¬
делов, посвященных связи истории фило¬
софии с историей естествознания.
Действительно, в книге и в лекционном
курсе по истории философии материал из
естественных наук может фигурировать в
двух основных планах. Во-первых, это вы¬
яснение философского значения
достижений естествознания дан¬
ной эпохи, которое большей частью не осо¬
знается самими творцами великих откры¬
тий, но в известной мере оценивается та¬
кими их современниками, как лучшие пред¬
ставители прогрессивной философской мыс¬
ли, и в полной мере становится ясным лишь
на последующем этапе развития науки и
философии. Так, подлинное философское
значение великих открытий естествознания
середины XIX века было впервые выявлено
Ф. Энгельсом только в 70-е годы этого сто¬
летия.
С другой стороны, в естествознании идет
борьба не только по частным проблемам
науки, но и по общим теоретическим про¬
блемам, а поскольку они неизбежно связа¬
ны с философией, то в естествознании идет
философская борьба. Характери¬
стика философских взглядов видных есте¬
ствоиспытателей и их участия в философ¬
ской борьбе своей эпохи представляет очень
большой интерес и, безусловно, также
должна найхи свое место в марксистской
книге по истории всемирной философии.
Конечно, философское значение естествен¬
нонаучных открытий, сделанных Ломоносо¬
вым и Дарвином, Бором и Эйнштейном,
связано определенным образом с их соб¬
ственными философскими позициями. Но
тут сплошь и рядом имеется глубокое про¬
тиворечие, на которое указал Энгельс и ко¬
торое, кстати сказать, не раз отмечается
авторами второго тома в отношении Дар¬
вина и других выдающихся естествоиспы¬
тателей XIX века.
При выделении специальных параграфов
авторы пошли по следующему пути: пара¬
граф 5 главы III написан в основном под
углом зрения философского значения от¬
крытий естествознания, точнее, их значения
для подготовления и возникновения мар¬
ксизма; параграфы 6 и 10 главы IV написа¬
ны под углом зрения раскрытия философ¬
ских взглядов русских естествоиспытателей
и их борьбы за материализм. Что получает¬
ся в результате такого смешения двух раз¬
ных планов изложения?
Во-первых, совершенно недостаточно по¬
казана в книге борьба за материализм вид¬
нейших естествоиспытателей Запада. Если
философской деятельности Кайданова по¬
священа целая страница, то спору Кювье и
Жоффруа Сент-Илера, оказавшему боль¬
шое влияние на развитие биологии,— ни
строчки. Кстати сказать, вообще неясно, по¬
чему Жоффруа Сент-Илер фигурирует з
книге лишь в связи с немецким идеализмом
конца XVIII — начала XIX века. Во-вторых,
авторы, естественно, не могут строго вы¬
держать аспектов изложения, определенных
заглавиями параграфов. В параграфе
5 главы III приходится касаться философ¬
ских взглядов ученых, а в параграфах 6 и
10 главы IV—философского значения их
открытий. В результате, например, значе¬
ние работ русских ученых для обоснования
диалектического взгляда на природу дается
дважды, и оба раза неполно. Совершенно
неясно, например, почему философское зна¬
чение эмбриологии Бэра дол;жно излагать¬
ся в главе IV в отрыве от других, на Запа¬
де сделанных открытий, подготовивших
победу теории развития в биологии и изло¬
женных в главе III. Философская борьба в
математике дана только в России в связи
с характеристикой взглядов Лобачевского.
Развитие естествознания в России искус¬
ственно изолируется от его развития в дру¬
гих странах, в то время как следует пока¬
зать и подчеркнуть роль русского естество¬
знания в общем потоке всемирного прогрес¬
са науки.
В-третьих, неясность общего плана изло¬
жения порождает своеобразную «двухсту-
пенчатость» изложения внутри самого пара¬
графа 5 главы III. Первая половина этого
параграфа посвящена первой трети XIX ве¬
ка, вторая половина — второй трети этого
же века. Цель этого «разрыва», видимо, со¬
стояла в том, чтобы выделить специально
открытия, непосредственно подготовившие
возникновение диалектико-материалистиче¬
ского взгляда на природу. Но читатель вы¬
нужден в связи с этим обращаться дважды
на протяжении одного параграфа к разви¬
тию химии, физики, биологии и философ¬
скому значению открытий в этих науках,
причем граница между обоими периодами
оказывается совершенно искусственной. На¬
пример, с историей развития эволюционных
идей в биологии на протяжении XIX века
читатель должен ознакомиться в трех мес¬
тах книги: дважды — в рассматриваемом
параграфе и еще один раз — в главе о рус¬
ской философии (Рулье и др.)
В-четвертых, философское значение есте¬
ственнонаучных открытий дается в грани¬
цах слишком упрощенной трактовки поло¬
жения Энгельса о значении этих открытий.
Уже давно признано в нашей философской
литературе, что поправки к мнениям Эн¬
гельса в отношении русской науки необхо¬
димы, поскольку Энгельс ее знал недоста¬
точно. На наш взгляд, к данной Энгельсом
замечательной характеристике философско¬
го значения достижений естествознания
XIX века необходимы и другие поправки.
Как уже отмечалось выше, теоретическое
значение великих открытий в естествоэна-,
нии выясняется далеко не сразу и не пол¬
ностью. К 70—80-м годам Энгельс смог
оценить подлинный масштаб и значение
таких открытий, как клеточное строение

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
166
-организмов, закон сохранения и превраще¬
ния энергии, теория Дарвина. Однако такое
не менее великое открытие, как теория
электромагнитного поля, созданная в 30-е
ходы Фарадеем, а в 60-е годы продолжен¬
ная и математически оформленная Максвел¬
лом, не выделялось специально Энгельсом в
числе 'Прочих великих открытий естествозна¬
ния, так как в области электромагнетизма
не былю еще к тому времени достигнуто
достаточной ясности. Но при этом не сле¬
дует забывать, что Энгельс никогда не
ограничивал естественнонаучное обоснова¬
ние диалектико-материалистического взгля¬
да на природу только указанными тремя
открытиями. Он писал: «Благодаря этим
трем великим открытиям и прочим гро¬
мадным успехам естествозна¬
ния, мы можем теперь обнаружить не
только ту связь, которая существует между
процессами природы в отдельных ее обла¬
стях, «о также, в общем и целом, и ту, ко¬
торая объединяет эти отдельные области»
(«Людвиг Фейербах и конец классической
немецкой философии», стр. 39, отдельное
издание 1952 года. Разрядка наша.— Рец.).
Нет сомнения, что для >выяонения единства
и связи между считавшимися столь различ¬
ными явлениями, как электричество, магне¬
тизм (а затем и свет), теория Фарадея—
Максвелла сыграла решающую роль. И в
«Заключений» авторы справедливо пишут,
что «уже Фарадей сформулировал общую
идею о единстве всех сил в природе»
(стр. 634).
Таким образом, если придерживаться ас¬
пекта, принятого авторами в параграфе
5 главы III, то есть писать о философ¬
ском значении открытий естество¬
знания так, как оно выяснилось значи¬
тельно позднее, то теории электромагнетиз¬
ма и специально Фарадею в основном тек¬
сте надо было отвести гораздо более зна¬
чительное место.
Другой вопрос, что оценка подлинного
философского значения открытий естество¬
знания 30—40-х годов XIX века с позиций
диалектического материализма была дана
много позже — в 70—80-е годы. Эта оцен¬
ка сама по себе является чрезвычайно важ¬
ным фактам философского развития. Нам
представляется, что в третьем томе гари
освещении вопроса о философском обобще¬
нии данных естествознания Энгельсом в
70—80-х годах XIX века авторам весьма
трудно будет избежать повторений с пара¬
графом 5 главы III второго тома, поскольку
энгельсовская оценка этих открытий там
уже была дана. Но даже если ограничивать
задачу данного параграфа и видеть ее толь¬
ко в выяснении философских взглядов есте¬
ствоиспытателей и их участия в философ¬
ской борьбе,— колоссальная фигура Фара¬
дея заслуживает не восьми скупых строк.
Для сравнения укажем, что Дальтону по¬
священо более трех страниц, Пуркине—
страница, Филомафитскому — около страни¬
цы и т. д.
Итак, невыясненность общего вопроса о
месте естественнонаучного материала при¬
водит во втором томе «Истории филосо¬
фии» к произвольному выделению России
при характеристике философской борьбы в
естествознании (будто в других странах та¬
кой борьбы не было!), к фактическому от¬
рыву истории русского естествознания от
истории западноевропейского, к произволь¬
ному расчленению материала и повторению,
к явному смещению пропорций при осве¬
щении отдельных проблем и характеристике
философских взглядов ряда естествоиспы¬
тателей.
* * *
Несколько слов о «Заключении» ко вто¬
рому тому. Содержащее некоторые обоб¬
щающие мысли и живо написанное, оно
читается с интересом. Однако заключение,
на наш взгляд, должно быть (как у
Ленина в «Материализме и эмпириокри¬
тицизме») ключом к книге. Каждая
строчка заключения должна расшифровы¬
ваться в книге, опираться на основной текст,
но не быть его простым повторением. «За¬
ключение» ко второму тому весьма значи¬
тельно по объему (24 страницы) — больше
.иных глав — и во многих случаях, по сути,
повторяет оказанное в тексте (например, о
философии революционных демократов).
С другой стороны, в «Заключении» содер¬
жатся такие постановки вопросов, которые
не находят достаточного подтверждения в
главах тома. Желательно было бы видеть
«Заключение» более кратким и теснее свя¬
занным со структурой книги.
Л. Н. КОГАН, М. Н. РУТКЕВИЧ,
Г. Д. СУЛЬЖЕНКО (Свердловск)
О литературе по вопросам коммунистической морали
Коммунистическая партия всегда уделя¬
ла и уделяет большое внимание вопросам
коммунистического воспитания трудящихся,
ибо строительство коммунизма означает
не только бурное развитие производитель¬
ных сил на базе общественной собственно¬
сти на орудия и средства производства, но
и переделку самого человека, его сознания.
Немалую роль в решении задач комму¬
нистического воспитания призвана сыграть
литература по вопросам коммунистической
морали. Эта литература должна оказывать
действенную помощь партийным, комсо¬
мольским и профсоюзным работникам, про¬
пагандистам и педагогам, работникам куль¬
турно-просветительных учреждений в их
практической деятельности по коммунисти¬
ческому воспитанию трудящихся, особенно
молодежи. Эта помощь может быть дей¬
ственной в том случае, если высокий идей¬
ный уровень брошюр и книг будет органи¬
чески сочетаться с максимальной популяр¬

166
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
ностью изложения, если теоретические по¬
ложения будут тесно связаны с жизнью,
с практикой коммунистического строитель¬
ства.
За последнее время издательства стали
Уделять больше внимания выпуску литера¬
туры по вопросам коммунистической мора¬
ли: за 1955—1957 годы было выпущено
около 30 книг и брошюр по этой тематике.
(Правда, большинство из них было издано
очень незначительными тиражами.) Отрад¬
но отметить, что наряду с центральными
издательствами в это дело с каждым го¬
дом включается все больше республикан¬
ских и областных издательств. Так, в Алма-
Ате за это время было издано три брошю¬
ры: Т. Тажибаева «О коммунистической
морали», Н. Сарсенбаева «Воспитание тру¬
дящихся в духе коммунистической морали»
и Б. Амантаева «О воспитании в массах
коммунистической сознательности»; ряд
книг и брошюр на аналогичные темы
был издан также в Свердловске, Дне¬
пропетровске, Челябинске, Воронеже, Бар¬
науле и других городах.
В книгах и брошюрах по коммунистиче¬
ской марали рассматриваются вопросы фор¬
мирования морального облика советского
человека, рассказывается о сущности ком-
: му.нистической морали и ее роли в строи¬
тельстве коммунизма, вскрываются причи¬
ны живучести пережитков прошлого в со¬
знании и поведении людей. Многие работы
посвящены отдельным вопросам коммуни¬
стической морали: дружбе и товариществу,
культуре поведения, брачно-семейным отно¬
шениям в социалистическом обществе и
т. д. В брошюрах приводится большой фак¬
тический матер,иал по этим вопросам.
Так, например, в работе С. Т. Севастьяно¬
ва «Мораль как форма общественного со¬
знания», изданной Воронежским государ¬
ственным педагогическим институтом в
1956 году, свежо, не шаблонно написаны
разделы о происхождении морали, о ее
классовом характере в классовом обще-
! стве.
Среди брошюр о причинах живучести
пережитков прошлого заслуживает внима¬
ния работа В. М. Пронь, выпущенная в
Днепропетровске в 1956 году. Брошюре
предпосланы методические указания, кото¬
рые могут быть полезны для лекторов,
выступающих по этой теме. Выдвигаемые
теоретические положения автор, как пра¬
вило, доказывает проверенными жизнью
фактами. В работе приводится много мест¬
ных примеров, но, к сожалению, они почти
все относятся к отрицательным явлениям.
Безусловно, в брошюре, посвященной борь¬
бе с пережитками, такие примеры необхо¬
димы, но ограничиваться ими нельзя. При¬
водить только отрицательные примеры —
это значит крайне односторонне подходить
к изучению жизни.
В последнее время больше стало появ¬
ляться работ, посвященных вопросам быта,
брака, семьи. Разработка этой тематики не
может не вызвать одобрения и всяческой
поддержки.
Так, много ценного содержится в брошю¬
рах, где обобщается опыт воспитатель¬
ной работы некоторых организаций. Сле¬
дует признать удачным, например, выпуск
в 1956 году издательством «Московский ра¬
бочий» брошюры секретаря партийного ко¬
митета завода сельскохозяйственного ма¬
шиностроения имени Ухтомского Н. Ефи¬
мова «Борьба за здоровый быт». В этой
брошюре имеется много интересного, по¬
лезного из опыта работы партийной орга¬
низации завода в борьбе за здоровый быт
рабочих и служащих.
Можно приветствовать также появление
в свет сборника «За здоровый быт», издан¬
ного в 1956 году Ленинградским отделе¬
нием Общества по распространению поли¬
тических и научных знаний. В сборнике
освещены не только общие вопросы социа¬
листического быта, но и дан конкретный
материал по отдельным сторонам быта: о
культуре поведения, о том, как красиво
одеваться, о хорошем вкусе и т. д.
Заслуживает внимания работа В. Н. Кол-
бановского «Коммунистическая мораль и
быт» (М. 1955.). Ценным в этой работе
является то, что содержащийся в ней фак¬
тический материал — не просто иллюстрация
высказанных положений, а основа для тео¬
ретических обобщений. Здесь много инте¬
ресных мыслей, ярких примеров, точных
наблюдений.
Но было бы глубоким заблуждением ду¬
мать, что у нас с выпуском литературы по
вопросам коммунистической морали все
обстоит благополучно. Необходимо отме¬
тить, что многие книги и брошюры не от¬
вечают своему назначению — серьезно и
действенно воспитывать трудящихся в духе
коммунизма.
Главный недостаток большинства выпу¬
щенных книг й брошюр состоит в том, что
они слабо связаны с жизнью. Обилие об¬
щих рассуждений, догматизм, серость язы¬
ка делают их неинтересными для широкого
круга читателей. Авторы большинства ра¬
бот повторяют друг друга, мало вносят
своего, творческого в разработку проблем.
В популярной литературе по вопросам
коммунистической морали особенно важно
избегать декларативных утверждений.
Каждое положение необходимо доказывать,
излагать материал доходчиво, образно, что¬
бы воздействовать не только на сознание,
но и на чувства читателя. К сожалению,
большинство популярных брошюр о ком¬
мунистической морали написано сухо и
неинтересно, в них часто преобладают на¬
зидательный тон и общие декларации.
Следует подчеркнуть, что у нас крайне
мало издается книг, посвященных теории
коммунистической морали, отдельным про¬
блемам марксистско-ленинской этики. Еще
хуже дело обстоит с монографической раз¬
работкой этих вопросов. За последние го¬
ды, за исключением книги А. Ф. Шишкина
«Основы коммунистической морали», из¬
данной в 1955 году, монографий по ком¬
мунистической морали у нас не было опу¬
бликовано. Теоретическая неразработан¬
ность ряда основных проблем марксистской
этики не могла не сказаться на идейно¬
теоретическом уровне популярных брошюр
и книг по этой тематике.

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
167
В большинстве книг по коммунистиче¬
ской морали смешиваются важнейшие прин¬
ципы морали с отдельными нормами и пра¬
вилами поведения людей, а также с мо¬
ральными качествами. Недостаток этот
характерен для большинства рецензируе¬
мых брошюр. Например, в работе В. К- Пу-
стовойтова «Моральный облик советского
молодого рабочего» (М. 1957) к основным
принципам коммунистической морали отне¬
сены «высокая сознательность, беззаветная
преданность своей Родине и ненависть к ее
врагам, интернационализм, коммунистиче¬
ское отношение к труду и общественной
собственности, дисциплинированность и ор¬
ганизованность, коллективизм, товарище¬
ство и дружба, правдивость, честность,
скромность, высокая культура поведения»
(стр. 8). Подобное смешение понятий мож¬
но 1найти и на страницах других работ по
коммунистической морали; в частности в
работе В. Колбановского «Коммунистиче¬
ская мораль и быт», С. Севастьянова «Мо¬
раль как форма общественного сознания»
и ряде других. Принципы коммунистической
морали — это основополагающие идеи, вы¬
ражающие существенные черты борцов за
коммунизм, строителей социализма. В сво¬
ем развитом виде они имеют объективную
основу в социалистических производствен¬
ных отношениях, в сотрудничестве и взаи¬
мопомощи людей, свободных от социального
гнета. Каждый принцип морали находит
свое проявление в определенной совокуп¬
ности моральных норм и правил поведения
людей.
От принципов и норм морали следует
отличать моральные качества. Процесс вос¬
питания не сводится лишь к усвоению рас¬
пространенных в социалистическом обще¬
стве нравственных принципов и норм. Для
обеспечения единства взглядов и поступков
людей необходимо, чтобы убеждения че¬
ловека воплотились в его волю и чувства,
то есть превратились в свойства лич¬
ности. в привычки, проявляющиеся в
повседневном поведении человека. Нрав¬
ственные взгляды должны стать нрав¬
ственными чувствами, качествами лично¬
сти.
В большинстве работ, посвященных во¬
просам коммунистической морали, авторы
правильно подчеркивают, что подлинно вы¬
соконравственная деятельность советского
человека предполагает твердое коммуни¬
стическое мировоззрение. Но авторы часто
говорят об этом так, как будто все люди
нашего общества имеют одинаковый уро¬
вень коммунистической сознательности:
«Каждый человек в советском обществе
понимает историческую правоту своей дея¬
тельности по строительству коммунизма»,
«Каждый гражданин Советского Союза по¬
нимает, что интересы общества, государства
прежде всего» и т. д. В действительности
многие люди различно понимают свои об¬
щественные права и обязанности, по-раз¬
ному относятся к труду, ведут себя в быту,
то есть имеют далеко не одинаковый уро¬
вень коммунистического сознания. С этим
нельзя не считаться, когда речь идет о су¬
ществовании в нашем обществе людей, яв¬
ляющихся носителями антиобщественных
взглядов и привычек. Однако низкий ур°"
вень сознательности некоторых людей вовсе
не исключает их моральной ответственно¬
сти перед обществом. Даже тогда, когда
человек не сознает общественных законо¬
мерностей, он обязан строить свое поведе¬
ние с учетом нравственных требований, ко¬
торые предъявляет социалистическое обще¬
ство своим членам, и в случае нарушения
этих требований нести ответственность
перед советским общественным мнением.
Многие авторы, правильно подчеркивая
коренные положения марксистской этики о
классовом характере морали, о противо¬
положности норм коммунистической и бур¬
жуазной морали, часто забывают, что ком¬
мунистическая мораль не отказывается от
того положительного, что имелось в мора¬
ли прошлых эпох. Она бережно хранит
ранее выработанные элементарные правила
человеческого общежития. Коммунистиче¬
ская мораль нетерпимо относится к прояв¬
лениям неуважения к личности, хулиган¬
ству, грубости и т. д. Конечно, в социали¬
стическом обществе хулиган является но¬
сителем пережитков прошлого, а в капита¬
листическом обществе хулиганство возни¬
кает как продукт самого этого общества.
Но неправильно считать, .что хулиганство
в капиталистическом обществе — это своего
рода «социальный протест», «месть» лич¬
ности эксплуататорскому обществу. Подоб¬
ное утверждение, однако, содержится в ра¬
боте В. Колбановского «Коммунистическая
мораль и быт». Автор пишет: «Не умея
вести сознательной и организованной
борьбы против ненавистного эксплуататор¬
ского общества, люди, опустившиеся и раз¬
ложившиеся, мстили всем своими хулиган¬
скими выходками. Когда общество стано¬
вится социалистическим, когда власть в
руки берет сам народ, каждый хулиган¬
ский поступок есть выступление против об¬
щества, против народа» (стр. 89). Автор
прав, когда утверждает, что хулиганство в
условиях социалистического общества —
это явление глубоко антиобщественное. Но
неверно полагать, будто в капиталистиче¬
ском обществе «все наоборот». Хулиган и
в условиях эксплуататорского строя при¬
носит больше вреда трудящимся массам,
чем господствующим классам.
Указывая на недостатки рецензируемых
книг, хочется отметить и то, что в них нет
глубокого освещения вопроса о причинах
живучести пережитков капитализма в со¬
знании советских людей. Обычно авторы
при объяснении этих причин ссылаются на
отставание сознания людей от их обще¬
ственного бытия и на влияние капиталисти¬
ческого мира. Но без глубокого раскрытия
этих положений, без яркого и убедительно¬
го показа, как привычки и традиции ста¬
рого передаются от поколения к поколению,
без показа путей проникновения буржуаз¬
ной идеологии и морали извне, без анализа
некоторых противоречий и трудностей со¬
циалистического общества, тормозящих
процесс преодоления пережитков капита¬
лизма в сознании советских людей, нельзя
глубоко раскрыть причины живучести пере-

168
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
Житков прошлого и определить средства
борьбы с ними.
Серьезным недостатком многих рецензи¬
руемых работ является то, что в них очень
слабо, а порой и вовсе не освещается во¬
прос о путях и средствах преодоления
пережитков капитализма в сознании людей,
не обобщается передовой опыт воспита¬
тельной работы. А в некоторых брошюрах
это делается очень формально, упрощенно.
В.	К. Пустовойтов в брошюре «Моральный
облик советского молодого рабочего» пи¬
шет:	«Учащийся одного из ремесленных
училищ Николай В. совершенно не помо¬
гал родителям. Возвращаясь ' из училища,
он сейчас же бежал к товарищам, чтобы
пойти в кино, на рыбалку, поиграть в фут¬
бол. В один из выходных дней мать попро¬
сила Колю остаться дома с младшими
братьями и наколоть дров. Коля нагрубил
матери и ушел, так и не выполнив ее прось¬
бы. Когда это стало известно в училище,
.группа, где учился Николай, единодушно
осудила его поведение. Николай дал обе¬
щание товарищам изменить свое отноше¬
ние к родителям. И слово свое сдержал»
(стр. 52—53). Получается очень просто:
группа осудила поведение — и Николай
сразу стал другим. А вот каким образом
группа воздействовала на Николая, поче¬
му он изменил свое отношение к ро¬
дителям,— этого В. К- Пустовойтов не по¬
казал.
Пути и средства преодоления пережитков
прошлого в сознании людей слабо показа¬
ны и в брошюре Б. Амантаева «О воспита¬
нии в массах коммунистической сознатель¬
ности». Кроме общих рассуждений и де¬
кларативных рекомендаций, читатель здесь
не найдет почти ничего заслуживающего
внимания по этому вопросу. «С вредной
тенденцией пренебрежительного отношения
к труду,— пишет автор,— партия и совет¬
ская общественность ведут решительную
борьбу путем разъяснения населению вы¬
сказываний классиков марксизма-лениниз¬
ма о труде в социалистическом обществе, о
роли народных масс в построении комму¬
низма, путем разъяснения решений сен¬
тябрьского, февральско-мартовского, январ¬
ского и июльского Пленумов ЦК КПСС,
проведения дней «открытых дверей» на
передовых предприятиях страны для окан¬
чивающих среднюю школу и т. д. В эту
работу включаются передовые советские
люди, особенно старая гвардия строителей
социализма, партийные, комсомольские,
профсоюзные и другие массовые организа¬
ции страны» (стр. 16). Эта выдержка мо¬
жет служить иллюстрацией того, как не
следует писать о воспитании коммунисти¬
ческого отношения к труду.
Абстрактно и неубедительно вопросы о
путях преодоления пережитков прошлого,
о путях, средствах и методах коммунисти¬
ческого воспитания освещены в работе
Н. Сарсенбаева «Воспитание трудящихся в
духе коммунистической морали», изданной
Казахским государственным издательством
в 1955 году.
Неглубоко в ряде работ дана критика
буржуазной морали. Голая, бездоказатель¬
ная «брань» в адрес буржуазной морали,
без того, чтобы раскрыть сущность нравов^
порождаемых буржуазным обществом й
прикрытых лицемерными моральными сен¬
тенциями, вряд ли убедительна. Авторы
смешивают обиходную, практическую мо¬
раль буржуазного общества с его мораль¬
ными заповедями, не учитывают разрыва
официальной буржуазной морали с жизнью.
Упрощенное изложение вопроса, утверж¬
дение, что буржуазная мораль открыто
призывает к «войне всех против всех», мо¬
жет только сбить с толку читателя, поме¬
шать пониманию вопроса, почему буржуаз¬
ная мораль продолжает оказывать влияние
на миллионы людей.
В рецензируемой литературе недостаточ¬
но освещены также вопросы, связанные с
коммунистическим отношением к труду.
Этический аспект в освещении проблемы
труда в этих работах часто утрачивается.
В брошюрах и книгах приводится много
примеров самоотверженного труда совет¬
ских людей, подробно перечисляются циф¬
ры и факты о достижениях нашей страны
и отдельных областей в развитии хозяйства,
перечисляются имена передовиков произ¬
водства и т. д., но не показывается, какое
моральное удовлетворение приносит труд,
как он преобразует самого человека.
Так, например, В. К. Пустовойтов в бро¬
шюре «Моральный облик Советского моло¬
дого рабочего» на многих страницах изла¬
гает показатели трудовой деятельности мо¬
лодых рабочих, а на 19-й странице пере¬
сказывает правила внутреннего распорядка
ремесленных училищ. В брошюре.М. Пяту-
нина «Моральный облик советского чело¬
века» много места отводится простому
перечислению отдельных хозяйственных
успехов; то же самое можно сказать и о
брошюре Синицина и некоторых других.
Во многих работах, посвященных комму¬
нистической морали, часто совершенно об¬
ходится вопрос о роли литературы и искус¬
ства в деле нравственного воспитания на¬
шего народа. Между тем известно, что
советская литература и искусство оказы¬
вают громадное влияние на воспитание со¬
ветских людей в духе коммунистической
морали.
На огромную роль литературы и искус¬
ства в коммунистическом строительстве, в
идеологической работе партии указывает
Н. С. Хрущев в своих выступлениях «За
тесную связь литературы и искусства с
жизнью народа». В популярной литературе
по вопросам коммунистической морали
необходимо не только показывать это на¬
значение литературы, но и полнее исполь¬
зовать богатый материал художественной
литературы для воспитания нашей моло¬
дежи.
XX съезд КПСС поставил задачу — уси¬
лить внимание к вопросам коммунистиче¬
ского воспитания трудящихся и преодоле¬
нию пережитков прошлого в их сознании.
Для решения этой задачи необходимо под¬
нять на новый уровень качество литературы
по вопросам коммунистического воспитания.
Издательствам следует больше привлекать
к этой работе авторов, которые в своей
практической деятельности занимаются во¬

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
169
просами воспитания. Это приблизит изда¬
ваемую литературу к жизни. Она станет
ценным пособием для партийных, совет¬
ских, профсоюзных работников в решении
■ими повседневных задач по коммунистиче¬
скому воспитанию трудящихся, она помо¬
жет учителям школ, преподавателям вузов,
культурно-просветительным работникам в
деле воспитания подрастающего поколения
нашей страны.
В издаваемой литературе необходимо
глубже показать роль политики Коммуни¬
стической партии в формировании мораль-
лого облика советских людей, обобщать
опыт партийно-политической работы мест¬
ных партийных организаций, опыт поста¬
новки всей воспитательной работы партии.
Необходимо также обобщить опыт рабо¬
ты культурно-просветительных учреждений:
клубов, библиотек, музеев, кино,— кото¬
рые проводят большую воспитательную
работу.
Целесообразно было бы создать серию
брошюр и книг о средствах и методах вос¬
питательной работы профсоюзных, комсо¬
мольских организаций, об их роли в борьбе
за преодоление пережитков прошлого в со¬
знании трудящихся.
Назрела необходимость создания серьез¬
ных монографических работ, где были бы
разработаны вопросы взаимоотношения мо¬
рали с правом, наукой, искусством, фило¬
софией и другие проблемы. В этой области
у нас сделано еще очень мало.
Обобщение опыта воспитательной рабо¬
ты, теоретическая разработка важнейших
вопросов марксистско-ленинской этики —
это задача всех работников идеологиче¬
ского фронта. К этой работе должны быть
привлечены коллективные усилия филосо¬
фов, юристов, педагогов, партийных, совет¬
ских, комсомольских и профсоюзных работ¬
ников, деятелей литературы и искусства и
других людей, призванных творчески ре¬
шать вопросы коммунистического воспита¬
ния трудящихся.
В.	Т. ЕФИМОВ,
С. М. КОСОЛАПОВ
Книга о жизни и деятельности С. Г. Шаумяна
С. Т. КАЛТАХЧЯН. Борьба С. Г. Шаумяна За теорию и тактику ленинизма. Гоополит-
издат, М. 1956. 222 стр.
До сих пор у нас еще мало издается мо¬
нографических исследований, в которых
освещалась бы теоретическая деятельность
крупнейших революционеров — сподвижни¬
ков Ленина. Поэтому заслуживает одобре¬
ния издание Госполитиздатом рецензируе¬
мой книги, в которой обрисована жизнь и
деятельность С. Г. Шаумяна.
Начало революционной деятельности
Шаумяна совпадает с борьбой Ленина за
создание революционной партии нового
типа. Шаумян действует как убежденный
революционер-марке ист. В 1900 году он
вступает в РСДРП. В 1903 году происхо¬
дит его встреча с Лениным, имевшая ре¬
шающее значение для ©сей дальнейшей
жизни Шаумяна. Наряду с другими ленин¬
цами (П. Джапаридзе, Б. Кнунянцем,
'С. Спандарьяном, И. Сталиным, М. Цха-
кая и др.) он вел последовательную борьбу
за укрепление партии на основе револю¬
ционных принципов марксизма против всех
врагов революционного рабочего движения.
Показ Шаумяна как последовательного
коммуниста-ленинца составляет главную
ценноеггь работы С. Т. Калтахчяна. Другой
положительной 'Стороной рецензируемой
юниги является то, что автор раскрывает
разносторонний характер борыбы Шаумяна
за победу социалистической революции. Он
прослеживает защиту и пропаганду Шау¬
мяном теоретических оюно© социализма, его
борьбу за ленинскую теорию и тактику в
период первой русской революции и в годы
реакции, показывает защиту Шаумяном
теории я программы партии большевиков
по национальному вопросу, его самоотвер¬
женную борьбу за установление Советской
власти в Закавказье. Мы остановимся глав¬
ным образом на том, как в книге освещена
борьба Шаумяна за марксистско-ленинскую
теорию.
Читатель найдет в книге С. Т. Калтах-
чяна подробный анализ ряда проблем мар¬
ксистской теории, освещавшихся Шаумя¬
ном 'В его статьях и брошюрах.
Значительное место в трудах Шаумяна
занимают критика буржуазно-национали¬
стических концепций армянских историков
и обоснование марксистских принципов
исторического исследования. Выступая про¬
тив известного армянского писателя Папа-
зяна, который с идеалистических позиций
освещал историческое прошлое Армении,
С. Г. Шаумян пишет: «По мнению наших
«историков», вся армянская история пред¬
ставляет собой не что иное, как историю
борьбы добрых и злых ангелов, историю
борьбы патриотических и добродетельных
армянских царей и князей — с одной сто¬
роны, и отрекшихся от народа и предавших
его царей и князей — с другой... В этих
словах резюмируются исторические воззре¬
ния, образ мышления всей нашей офици¬
альной национальной интеллигенции и пи¬
сателей, вся их, так сказать «философия
истории» (стр. 32).
В своих работах Шаумян, защищает и
популяризирует марксистское учение о за¬
кономерностях общественного развития.
Пропагандируя положение марксизма о
первичности общественного бытия по отно¬
шению к общественному сознанию, Шаумян
пишет: «Экономическая структу¬

170
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
р а общества или экономический
фактор являются первичным, дви¬
жущим фактором истории. Другие, идео¬
логические факторы следуют за. ним
в своих изменениях, приспособляются к нему
и потому являются вторичными или
производными факторами. Экономи¬
ческая структура общества является тем
«базисом», на котором возводятся идеоло¬
гические «надстройки» (стр. 38).
Вместе с тем, как показывает С. Т. Кал-
тахчян, Шаумян правильно решило и вто¬
рую сторону вопроса о взаимоотношении
базиса и надстройки, 'подчеркивая огром¬
ную роль идей, теорий, организаций и в
первую очередь государства в жизни об¬
щества, Это понимание активной роли идео¬
логического и политического факторов ле¬
жало в основе кипучей деятельности Шау¬
мяна по распространению передовых, мар¬
ксистских идей в среде трудящихся Закав¬
казья, в основе его страстной борьбы за
революционный слом буржуазного государ¬
ства и построение государства социалисти¬
ческого.
В книге С. Т. Калтахчяна проанализиро¬
ваны взгляды Шаумяна на классы и клас¬
совую борьбу, на соотношение эволюции и
революции в процессе развития общества.
Шаумян выступает с рядом теоретических
работ, в которых защищает марксистское
положение о том, что классы — категория
историческая, связанная с определенным
способом производства. Анализируя тен¬
денцию развития капиталистического обще¬
ства, Шаумян доказывает неизбежность
социальной резолюции, неизбежность побе¬
ды пролетариата, являющегося носителем
передовых общественных отношений.
Разоблачая политическую и научную
несостоятельность реформизма, Шаумян в
работе «Эволюционизм и революционизм в
общественной науке» формулирует мар¬
ксистские взгляды на соотношение эволю¬
ции и революции в процессе общественно¬
го развития.
Шаумян писал, что исторический мате¬
риализм «не только не отрицает закономер¬
ности революций, внезапных и насиль¬
ственных переворотов, но, наоборот, счи¬
тает их, так сказать, составной частью эво¬
люции, необходимым моментом в процессе
исторического развития» (стр. 52).
В рецензируемой книге показано, что
Шаумян правильно решает вопрос о роли
народных масс и личности в истории. Ана¬
лизируя с марксистских позиций историче¬
ское прошлое Армении, Шаумян выясняет,
что подлинными творцами истории являют¬
ся народные массы. Он указывает в своих
статьях, что только марксистское учение о
решающей роли народных масс в истории
способно вооружить рабочий класс верным
пониманием процесса развития общества и
своей исторической миссии творца нового
общества. Только та партия способна воз¬
главить эту освободительную борьбу, кото¬
рая своими корнями уходит в самые гущи
напода.
«Широкое общественное движение,— пи¬
сал Шаумян,— вызывается глубокими со¬
циально-политическими причинами, а не
деятельностью отдельных лиц, как бы та¬
лантливы они ни были. Если большевизм
нашел ожлик широких масс, это значит
что он имеет почву и репрессиями его не
уничтожишь, что большевизм выражает
чаяния народных масс» (стр. 37).
Анализируя работы Шаумяна по нацио¬
нальному вопросу, автор показывает их вы¬
сокий теоретический уровень и большое
практическое значение для деятельности
большевистских организаций в Закавказье.
Известно, что на окраинах России нацио¬
нальный вопрос был одним из важнейших
в ревшюции. Контрреволюционные партии
всегда пытались отравить сознание масс
ядом национализма, видя в нем одно из
главных средств борьбы с революционным
пролетарским движением. Степан Шаумян
вел последовательную и беспощадную борь¬
бу против национализма, за пролетарский
интернационализм, за боевую солидарность
трудящихся всех национальностей. Он под¬
черкивал первостепенную роль практиче¬
ской борьбы за интересы 'пролетариата в
национальном вопросе. Шаумян писал:
«...главное и решающее значение имеет то,
какую позицию занимаем в жизни мы
сами — живые люди, живые классы. Закреп¬
ляем ли мы своей реальной программой и
действиями основы капитализма или роем
для него могилу? Иначе говоря, служим ли
мы национализму или интернационализму»
(стр. 114).
Наиболее значительная работа Шаумя¬
на («О национально-культурной автоно¬
мии», 1914 г.) была написана по поруче¬
нию Ленина. В это время развертывается
оживленная переписка между Лениным и
Шаумяном. Шаумян про просьбе Ленина
высылает ему материалы по национально¬
му вопросу на Кавказе, указывает, кто
может дать необходимые сведения. В пе¬
риод работы над книгой Шаумян обнару¬
живает некоторое расхождение своей точ¬
ки зрения с позицией Ленина. В связи с
этим он задерживает опубликование бро¬
шюры и выпускает ее лишь после перера¬
ботки в соответствии с ленинской критикой.
Характерно, что он счел своим долгом
опубликовать письмо Ленина, в котором
критикуются его не увидевшие света
ошибки.
В рецензируемой книге показано, что,
излагая марксистско-ленинское решение
национального вопроса, Шаумян подвер¬
гает критике имевшие хождение в запад*
ноевропейской социал-демократии ан¬
тимарксистские взгляды Бауэра. Вместе с
тем, рассматривая работы Шаумяна, автор
книги указывает и на отдельные неточно*
сти, которые встречаются у Шаумяна
при исследовании национального вопроса.
К сожалению, из поля зрения С. Т. Кал^
тахчяна выпали некоторые письма Шау¬
мяна, представляющие значительный ин¬
терес для освещения его взглядов. Они
касаются национального вопроса, а также
показывают отношение Шаумяна к фило-1
софской борьбе, развернувшейся после ре¬
волюции 1905 года. В трудное время после
поражения революции, в обстановке же*
стоких репрессий со стороны властей,
травли большевиков всей буржуазной пе¬

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
171
чатью, ренегатства временных попутчиков
ц тяжелого настроения среди рабочих, Ша¬
умян вместе с другими большевиками-ле-
нинцами высоко держит знамя революци¬
онной партии, ведет большую организаци¬
онную и теоретическую работу.
Когда после революции русские махи¬
сты стали активно выступать в печати с
проповедью эмпириокритицизма и эмпи¬
риомонизма, Шаумян сразу занимает по
отношению к ним ленинскую позицию. В
ноябре 1908 года он писал об эмпирио¬
монизме Богданова: «До сих пор мое мне¬
ние крайне отрицательно. Его положение
тожества бытия и сознания, по-моему,
разрушает всю систему Маркса». («Исто¬
рический архив», 1957 г., № 2, стр. 47).
Шаумян поддерживает и тактику Ленина
в отношении к махистам, считая необходи¬
мым отделить философские вопросы от
внутрифракционных. «Опасения раскола во
фракции мне тоже кажутся сильно преуве¬
личенными,— пишет	Шаумян.— Никакого
раскола из-за этого не произойдет..., а по¬
ложительный результат будет: лучшее зна¬
комство с философскими основаниями
марксизма и, думается, очищение от но¬
вых «измов», желающих быть дополне¬
нием марксизма...» (там же, стр. 46).
С. Т. Калтахчян не показывает в своей
книге, как в разные периоды революцион¬
ного движения на первый план выдвига¬
ются различные стороны марксизма. Этот
недостаток обусловлен отчасти самой
структурой книги. Нам кажется, что
С.	Т. Калтахчян неправомерно выделил
главу вторую, сосредоточив здесь всю ха¬
рактеристику защиты и пропаганды
С.	Г. Шаумяном теоретических основ со¬
циализма. В результате оказались обед¬
ненными другие главы. В частности, в
третьей главе («Борьба С. Г. Шаумяна за
ленинскую теорию и тактику в период пер¬
вой русской революции и в годы реакции»)!
рассматриваются преимущественно вопро¬
сы тактики, а на долю теоретических про¬
блем остались лишь вопросы критики ре¬
лигии, которые Шаумян разбирает в связи
с творчеством Л. Н. Толстого. Целесообраз¬
нее было бы дать изложение теоретических
проблем (кроме национального вопроса),
придерживаясь основных этапов револю¬
ционной борьбы. Это дало бы возможность
ярче показать, что Шаумян неразрывно
связывал вопросы теории с революционной
практикой, что теоретические проблемы
вырастали из насущных потребностей ре¬
волюционной борьбы.
Недостатком работы является также и
то, что С. Т. Калтахчян не уделил внима¬
ния оценке Шаумяном общественной роли
литературы и искусства. Высоко оценивая
роль литературы в общественной жизни,
Шаумян неоднократно выступал с пропа¬
гандой лучших образцов классической ли¬
тературы и защитой пролетарских писате¬
лей, таких, как поэт Акопян и Максим
Горький.
В целом книга С. Т. Калтахчяна помо¬
гает читателю составить правильное пред¬
ставление о теоретической и практической
деятельности замечательного борца за ком¬
мунизм— Степана Георгиевича Шаумяна.
И. С. МОРОЗОВА
Учебное пособие по логике
Логика. Под редакцией Д. П. Горского и П. В. Таванца. Институт философии АН
СССР. Москва. 1956. 280 стр.
Работ по логике за последнее десятиле¬
тие у нас вышло немного. Понятен тот жи¬
вой интерес, с каким встречает советский
читатель каждую новую книгу по вопросам
логики. Но в данном случае читателя ждет
известное разочарование: часть глав вы¬
пущенной книги в той или иной форме вос¬
производит уже изданные работы. Так, на¬
пример, главы о силлогизме и о законах
мышления представляют собой перепечатку
(с некоторыми незначительными измене¬
ниями). соответствующих глав учебного по¬
собия по логике для педагогических учи¬
лищ (Д. П. Горский «Логика». Учпед¬
гиз. 1954)'. Главы «Доказательство» и
«Ошибки в доказательствах» почти пол¬
ностью взяты из брошюры В. Ф. Асмуса
«Учение логики о доказательстве и опро¬
вержении» (Госполитиздат. 1954) и т. д.
Видимо, поэтому авторы и не указали,
для кого, собственно, предназначается их
труд, им нелегко было это сделать ввиду
разношерстности составных частей книги,
взятых из работ, имеющих различные цели
и рассчитанных на различные категории
читателей. Следует решительно протесто¬
вать против подобных методов составления
книг. Совершенно очевидно, что авторы,
работающие в коллективе над созданием
новой книги, должны писать свои главы,
исходя из общего плана и общих задач ра¬
боты, и создавать действительно новые про¬
изведения, а не составлять коллективный
труд посредством монтажа глав и отрыв¬
ков из уже опубликованных работ.
Рецензируемая работа посвящена вопро¬
сам формальной логики. Авторы сочли,
однако, необходимым высказаться в нача¬
ле книги (глава первая) по проблеме со¬
отношения формальной и диалектической
логики. По этому вопросу они сформули¬
ровали ряд правильных положений. Фор¬
мальная логика не является единственной
логической наукой, наряду с ней суще¬
ствует диалектическая логика. «Формаль¬
ное применение законов логики,— говорит¬
ся в книге,— основанное на игнорировании
границ ее применения, иначе говоря, абсо¬

172
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
лютизация ее законов,— ведет к грубому
искажению изучаемого предмета» (стр. 19).
В книге далее правильно указывается, что
формальную логику нельзя рассматривать
как часть диалектического материализма,
как часть марксистской философии.
Но, к сожалению, эти правильные заяв¬
ления общего характера сочетаются с та¬
кого рода положениями, которые могут
дезориентировать читателя. В книге отстаи¬
вается раскритикованный нашей печатью
ложный взгляд, согласно которому иссле¬
дование мышления со стороны его формы
является специальностью только формаль¬
ной логики, в то время как диалектическая
логика имеет дело только с содержанием
человеческого познания. Эта мысль прово¬
дится на всем протяжении книги, вопреки
чисто декларативным заявлениям авторов
о том, что «формы м ы с л и... изучает
не только формальная логика, но и диа¬
лектическая логика» (стр. 9).
Весьма характерно в этом отношении
следующее место работы, где авторы пы¬
таются показать ограниченность примене¬
ния исследуемых формальной логикой за¬
конов мысли. На стр. 19-й мы читаем:
«Рассматривая суждение «Движение —
прерывно и непрерывно» со стороны его
формы, мы должны сделать заключение,
1 что данное суждение противоречиво, хотя
по содержанию оно является истинным.
С точки же зрения методов формальной
логики, применяемых к анализу наших
мыслей, всякая противоречивая по форме
мысль должна быть ложной. Методы фор¬
мальной логики в таких случаях перестают
быть эффективными, и поэтому мы обязаны
в этих случаях анализировать мысль по
существу ее конкретного содержания. Ана¬
лиз же существа содержания такого сужде¬
ния позволяет оперировать с ним как с
истинным вопреки его форме». Из приве¬
денного отрывка совершенно ясно, что
авторы считают, будто к анализу формы
той или иной мысли применимы лишь ме¬
тоды формальной логики. Но вот обнару¬
живается такое явление, когда анализ фор¬
мы с позиций формальной логики дает от¬
рицательный результат: то, что следовало
бы считать ложным, на самом деле являет¬
ся истинным, а то, что на «логическом осно¬
вании» должно было быть истинным, ока¬
зывается ложным. Где же выход? Выход
авторы видят в том, чтобы «анализировать
мысль по существу ее конкретного содер¬
жания» (что является компетенцией диа¬
лектической логики), не обращая внима¬
ния на неправильную, с точки зрения фор¬
мальной логики, форму. Натолкнувшись
на измененную форму в связи с выраже¬
нием в суждении объективного противоре¬
чия, авторы вместо того, чтобы указать
на закономерность этого изменения и на то,
что подобные изменения логических форм
изучаются диалектической логикой, заяв¬
ляют, что анализ содержания указанного
суждения «позволяет оперировать с ним
как с истинным вопреки его форме»
(Разрядка наша.— В. М. и С. П.) Почему
же вопреки его форме? На самом деле
мы можем оперировать с данным сужде¬
нием как с истинным не вопреки, а
благодаря его новой форме. Известно,
что многочисленные попытки с древних'
времен и до наших дней мысленно выра¬
зить движение без соединения противоре¬
чащих друг другу суждений неизменно
терпели крах. И именно признание диа¬
лектикой одновременной истинности про¬
тиворечащих друг другу суждений —
«Движущееся тело в данный момент вре¬
мени находится в данной точке траекто¬
рии» и «Движущееся тело в тот же мо¬
мент времени не находится в той же точке
траектории» — впервые сделало возможным
истинное выражение в мысли движения
как единства противоположностей. Авторы
«Логики» останавливаются на констатации
несоответствия между новым содержанием
(отражением в мысли движения, развития
и вместе с тем противоречия) и анализи¬
руемой формальной логикой формой. Они
отворачиваются от того факта, что новое
содержание не бесформенно, а имеет свою
новую логическую форму, изучаемую диа¬
лектической логикой, и настойчиво твердят,
что со стороны «логической формы
(т. е. со стороны структуры) понятия,
суждения и умозаключения изучаются
только формальной логикой» (стр. 9).
Тенденция изобразить формальную ло¬
гику единственной наукой о формах мыш¬
ления приводит авторов к явной неудаче
при определении предмета формальной ло¬
гики как науки. Это определение имеет
следующий вид:	«Логика есть наука о
формах мышления, изучаемых с точки зре¬
ния их структуры, о законах и правилах
получения выводного знания; логика изу¬
чает также общие логические приемы, ис¬
пользуемые в познании действительности»
(стр. 15). Итак, формальная логика яв¬
ляется наукой о формах мышления, изучае¬
мых с точки зрения их структуры1. Но вы¬
ше, на стр. 9-й, авторы определяют
логическую форму как структуру мысли.
Таким образом, определение логики в кни¬
ге носит тавтологический характер: логика
есть наука о формах мышления, изучае¬
мых с точки зрения их... логической формы.
Мы поставили на место понятия «структу¬
ра» понятие «логическая форма», поскольку
эти понятия, с точки зрения самих же
авторов, являются тождественными.
Авторы книги не учли того, что вопрос
о месте формальной логики в процессе по¬
знания и о ее соотношении с логикой диа¬
лектической можно решить лишь на основе
анализа истории познания, закономерного
движения познания в глубь реального ми-
1 Из ряда мест книги (см. стр. 8, 9. 20
и др.) можно заключить, что авторы пы¬
таются провести какое-то различие между
«формами мысли» (понятия, суждения,
умозаключения) и «логическими формами
мысли» (структура мысли). Такое разделе¬
ние является беспочвенным, ибо любая
форма мысли есть не что иное, как опре¬
деленное строение мысли: если, скажем,
мысль облечена в форму суждения, это
и означает, что она имеет определенную
структуру.

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
173
ра. Ход человеческого познания, достиже¬
ние им той глубины, когда неумолимым
стало требование отражения действитель¬
ности в ее развитии, приводит с неизбеж¬
ностью к возникновению диалектическом
логики. Следовательно, дело не в том, что
формальная логика изучает структуру
мысли, формы и законы мышления, а диа¬
лектическая логика не проникает в эту об¬
ласть. Диалектическая логика также изу¬
чает формы и законы мышления, но с точ¬
ки зрения отражения ими действительно¬
сти в ее закономерном развитии. Формаль¬
ная же логика исследует формы и законы
мышления с точки зрения отражения про¬
стейших отношений вещей (главным обра¬
зом отношений тождества и различия, от¬
дельного и общего, ближайших причинных
связей) и является орудием элементарных
видов обобщения.
Возникновение диалектической логики
как высшей ступени логического учения не
ведет к отбрасыванию логики формальной,
а лишь обнаруживает ее ограниченность.
Важно при этом заметить, что в своих
пределах формальная логика способна раз-
-виваться и действительно развивается на¬
ряду с развитием диалектической логики,
как и всякая другая наука.
Вторая и третья главы рецензируемой
книги посвящены вопросу о понятии.
В этих главах излагаются не только темы,
относящиеся к формальной логике (объем
и содержание понятий, виды понятий, от¬
ношения между понятиями и т. п), но и
затрагивается ряд проблем, входящих в
компетенцию логики диалектической. При¬
чем вторая глава пестрит примечаниями,
в которых читатель предупреждается: вот
здесь речь идет о логике диалектической,
а здесь — о логике формальной. Но спра¬
шивается: зачем же понадобилось рассмат¬
ривать проблемы диалектической логики в
книге по формальной логике? Авторы го¬
ворят, что это необходимо «для лучшего
уяснения учения формальной логики о по¬
нятии^ (стр. 39). С таким объяснением,
однако, трудно согласиться. На деле в гла¬
ве получилась чересполосица, которая, с
одной стороны, затрудняет читателю озна¬
комление с учением формальной логики о
понятии, а с другой стороны, не дает на¬
стоящего, цельного представления о том,
как подходит к понятию логика диалекти¬
ческая. У читателя, кроме того, может
сложиться превратное представление, буд¬
то изучение формальной логики невозмож¬
но без предварительного изучения логики
диалектической. Было.' бы значительно луч¬
ше, если бы авторы вместо серии приме¬
чаний по поводу диалектической логики
изложили бы в первой главе более четко,
ясно и обстоятельно общий вопрос о соот¬
ношении диалектической и формальной
логики.
• Изложение вопроса о понятии авторы на¬
чинают с его общей характеристики. Они
пытаются здесь показать, что такое по¬
нятие, какова его роль и функции в про¬
цессе познания. При чтении этого парагра¬
фа создается впечатление, что авторы,
стремясь всячески выпятить служебную
роль понятия («назначение понятия» «вы¬
полняет функцию», служит «отличению
предмета от других», «представляет собой
условие для понимания суждения» и т. д.),
невольно отодвигают на задний план основ¬
ное в характеристике понятия — определе¬
ние его как формы обобщенного отражения
реальной действительности, воспроизведе¬
ния в мысли сущности, общих черт и
свойств объективных предметов.
Отсутствие четкости в определении при¬
роды понятия отрицательно сказалось при
рассмотрении вопроса о функциях понятия.
Авторы считают, что «в современном ло¬
гическом мышлении понятие выполняет
двоякую функцию» (стр. 29). Первая функ¬
ция состоит в том, «что оно представляет
собой условие для понимания суждений»
(там же). Вторая логическая функция
понятия — это «его способность отражать
в мысли более или менее полный итог,
сумму знаний» (там же). Первая функция,
думают авторы, изучается формальной ло¬
гикой, вторая — диалектической.
Совершенно неправомерно рассматри¬
вать подытоживание понятием результа¬
тов практического опыта и теоретического
исследования в качестве одной из функ¬
ций понятия наряду с его ролью в про¬
цессе суждения. Когда мы говорим б по¬
нятии, как суммировании данных опыта
естествознания, общественных наук и
практической деятельности, мы отмечаем
не одну из функций понятия, а его суще¬
ство как формы мысли, в которой отра¬
жаются общие, существенные черты объек¬
тов, познаваемых людьми. Именно в этом
своем существе понятие выступает во
всех своих функциях, в тоМ числе и в
суждении. В самом деле, если мы возьмем
понятие, выступающее в качестве преди¬
ката в суждении, то разве оно не высту¬
пает тут как таковое, во всем своем со¬
держании? Когда мы говорим: «Иван есть
человек»,— то это означает, что все чело¬
веческое присуще Ивану, что все содержа¬
ние, заключенное в предикате, принадле¬
жит и субъекту суждения. Что касается
функции понятия в суждении вообще, то
при определении ее авторы делают явный
промах, усматривая в понятии лишь
«условие для понимания суждений». По¬
скольку суждение состоит из понятий, по¬
стольку для понимания суждений необхо¬
димо знание образующих его понятий. Но
говоря все это, мы никакой роли понятия
в суждении еще не раскрываем. Опреде¬
лить функцию понятия в суждении — это
значит показать роль понятий как субъек¬
та и предиката суждения и проанализиро¬
вать те отношения, в которые вступают
эти понятия в различных видах процесса
суждения.
Неоправданным является и заключение,
будто «формальная логика рассматривает
понятие лишь в составе суждения»
(стр. 31 )\ Во-первых, формальная логика,
поскольку она не ограничивается учением
о суждении, рассматривает так или иначе
понятие в составе умозаключения, дока¬
зательства, гипотезы и т. д. Во-вторых,
формальная логика рассматривает поня¬

174
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
тие и само по себе, независимо от его
функционирования в суждении, умозаклю¬
чении и т. п.; так же поступают и авторы
рецензируемой книги.
Третья глава посвящена «логическим
операциям над понятиями». Здесь излага¬
ются общеизвестные положения об огра¬
ничении и обобщении понятий, об опреде¬
лении, делении понятий и классификации.
Все эти операции опираются в формальной
логике на закон обратного отношения ме¬
жду. объемом и содержанием понятия.
Между тем наши авторы, неизвестно по¬
чему, не говорят об этом законе ни еди¬
ного слова, хотя последний представляет
собой не какую-то мелкую деталь, а одно
из коренных положений формальной ло¬
гики.
Имеется какая-то неясность в трактов¬
ке вопроса об определении понятий.В на¬
чале соответствующего параграфа пра¬
вильно говорится, что в определении «мы
указываем на сущность определяемых
предметов, отличаем их от всех сходных
с ними предметов» (стр. 55}. Надо пола¬
гать, что такое понимание определения
относится вполне к формальной логике.
Но несколько ниже разъясняется: «Необ¬
ходимо иметь в виду, что задача опреде¬
ления, связанная с установлением суще¬
ственных черт, или сущности, определяемо¬
го предмета, изучается не формальной ло¬
гикой, а логикой диалектической» (стр.57).
Если это замечание относится к методу
исследования сущности объектов, то дей¬
ствительно формальная логика не дает
такого метода. Но, судя по контексту, речь
идет об определении, которое, как пра¬
вильно было сформулировано авторами
выше, указывает на сущность, а не
является способом ее обнаружения. И та¬
кого рода определение входит в функции
формальной логики.
Подробно разбирается в рецензируемой
книге тема «Суждение». Этой проблеме
посвящены три обстоятельно написанные
главы. Первая из них дает общую харак¬
теристику суждения как формы мышле¬
ния, в последующих главах анализируются
многочисленные виды суждений. К сожа¬
лению, эти главы, так сказать, «старые
знакомые»: они являются переложением
брошюры П. В. Таванца «Вопросы теории
суждения» (изд. АН СССР. М. 1955), а
некоторые места, например, большая часть
шестой главы, перепечатаны из названной
брошюры почти без всяких изменений.
Привлекает внимание попытка авторов
отойти от традиционной классификации
суждений, страдающей, как известно, мно¬
гочисленными недостатками. Основным
делением суждения на виды авторы счита¬
ют деление его на простые и сложные.
Простым они называют суждение, состоя¬
щее не более чем из двух понятий. Слож¬
ное суждение, по их мнению, отличается
от простого тем, что в нем либо субъект,
либо предикат, либо и субъект и преди¬
кат составные. Следует, однако, при¬
знать, что авторам не удалось до конца
последовательно и без противоречий про¬
вести данный принцип классификации. На¬
пример, непонятно, почему утвердительные
и отрицательные суждения относятся авто¬
рами к видам простого суждения. Ведь
авторы сами правильно определяют всякое
суждение (как простое, так и сложное))
как мысль, в которой утверждается или
отрицается что-либо о чем-либо (стр. 69).
Таким образом, утвердительными или от¬
рицательными являются не только про¬
стые, но и сложные суждения.
Авторы не смогли обойтись без понятия
«категорическое суждение», которое по
идее должно было быть исключено из вы¬
бранной классификации, и впустили его
в свою книгу, так сказать, с черного хода.
При определении простого суждения де¬
лается сноска и в примечании указывает¬
ся, что «простое суждение иначе еще на¬
зывается категорическим суждением»
(стр. 79). Но тут возникает много вопросов,
которые остались в книге неразрешенны¬
ми. Во-первых, у читателей может возник¬
нуть вопрос, что же такое категорическое
суждение и почему оно так называется. Во-
вторых, остается невыясненным, почему
только простые суждения являются в то
же время и категорическими. Разве слож¬
ное, по классификации авторов, суждение
«Иванов и Петров — студенты МГУ» не
является столь же категорическим, как и
простое суждение «Иванов — студент
МГУ»? (Примеры берутся нами из рецензи¬
руемой книги). Категоричность утвержде¬
ния или отрицания — это важная характе¬
ристика большой группы суждений, и без
нее нельзя, на наш взгляд, обойтись в ло¬
гике. И лучшим подтверждением этого
является тот факт, что авторы широко
пользуются понятием «категорическое
суждение» в разделах, посвященных умо¬
заключению, говоря и о «категорическом
суждении» как выводе из разделительного
умозаключения (стр. 154), и о «категори¬
ческом силлогизме» (стр. 139), и об
условно-категорическом умозаключении
(стр. 159) и т. д.
Трудно согласиться с авторами в том,
что суждения возможности, действитель¬
ности и необходимости относятся только
к разряду простых суждений, то есть со¬
стоящих, по определению авторов, не бо¬
лее чем из двух понятий. Ведь и слож*
ные суждения могут выражать либо воз¬
можность, либо действительность, либо
необходимость событий. Таким образом,
предложенная авторами классификация
суждений страдает явными неувязками и
противоречиями.
Глава об умозаключении начинается
определением умозаключения. В этом опре¬
делении умозаключение, являющееся одной
из форм движения мысли, почему-то назы¬
вается приемом мышления. Очевидно,
что «прием» и «форма» мысли — это дале¬
ко не одно и то же.
Из видов умозаключений более подроб¬
но разобраны непосредственные умоза¬
ключения. Что же касается силлогизма
(а это важнейший раздел в логике), то
данный вопрос изложен в книге слишком
сжато и элементарно, без учета современ*
ных достижений логики. Особенно бро->

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
175
сается в глаза поверхностный подход ав¬
торов к изложению вопроса об умозаклю¬
чениях отношений, играющих, как извест¬
но, большую роль в научном мышлении.
Прежде всего авторов следует упрекнуть
$ том, что они разбирают только два вида
умозаключений отношений:	умозаключе¬
ния равенства и степени. Другим недостат¬
ком этого раздела является то, что авторы
не связали вопрос об умозаключениях с
отношениями с вопросом об основных
свойствах отношений (транзитивность,
нетранзитивность,	антитранзитивность,
симметричность и т. д.). Для лучшего по¬
нимания данного вопроса следовало также
привести формулы, применяемые обычно
в математической логике.
Более обстоятельно и глубоко разрабо¬
тана в книге тема «Индукция». Говоря о
полной индукции, авторы правильно кри¬
тикуют мнение, согласно которому полная
индукция не дает нового знания. Это мне¬
ние, как справедливо отмечается в рецен¬
зируемой работе, связано с непониманием
качественного различия между общим
суждением о классе предметов и простой
суммой суждений об отдельных предме¬
тах. Опираясь на исследования известного
русского логика JI. Рутковского, авторы
убедительно показывают, что полная
индукция, давая обобщающий вывод
обо всех однородных фактах, поднимает
наше знание об этих фактах со ступе¬
ни частного знания на ступень общего
знания.
Нельзя вместе с тем согласиться с ав¬
торами в их оценке так называемой науч¬
ной индукции. По их мнению, научная ин¬
дукция дает достоверные выводы. Ее «вы¬
воды строятся на достаточном основании
и являются достоверными при условии,
если необходимые признаки или необходи¬
мые связи, на которые опираются эти вы¬
воды, определены правильно»,— говорится
в работе (стр. 177). Многочисленные фак¬
ты развития науки показывают, что индук¬
ция может давать лишь вероятные выво¬
ды. Кроме того, если нам известны дей¬
ствительно необходимые связи, на которые
опирается наш вывод, то, собственно гово¬
ря, необходимость в индукции отпадает,
так как мы получаем возможность строить
дедуктивный вывод.
Методом установления причинной связи
явлений в книге посвящена специальная,
довольяо обстоятельно написанная глава.
Авторы, безусловно, правы, называя эти
методы частными, специальными приемами
исследования, которые не могут подменить
общий научный метод познания, каким яв¬
ляется материалистическая диалектика.
Именно поэтому данные методы названы
в книге «простейшими». Наиболее интерес¬
но, с использованием удачно подобранных
примеров написаны параграфы, посвящен¬
ные методу различия и методу остатков.
Авторов следует упрекнуть лишь в том,
что они недостаточно подчеркнули индук¬
тивный характер методов установления
причинной зависимости явлений. Эти ме¬
тоды выступают в книге как некие само¬
стоятельные приемы исследования, свя¬
занные в равной степени как с индукцией,
так и с дедуквдей.
К числу лучших глав рецензируемой ра¬
боты следует отнести «Аналогию» и «Ги¬
потезу». Небольшие по объему, они напи¬
саны весьма содержательно и будут про¬
читаны с большим интересом. В главе «Ана¬
логия» обстоятельно анализируются усло¬
вия повышения степени вероятности вы¬
водов по аналогии. Приводятся интерес¬
ные примеры применения метода аналогии
из истории естествознания.
Глава «Гипотеза» также написана с при¬
влечением интересных естественнонаучных
примеров и содержит много правильных
соображений. Правильная критика дается
учению о так называемых «рабочих гипо¬
тезах», выдвигаемому многими буржуаз¬
ными учеными и логиками. Авторы пра¬
вильно отмечают, что если «рабочая гипо¬
теза» отражает известные стороны или
черты изучаемых наукой закономерно¬
стей, то она не отличается существенно от
всякой другой гипотезы, если же «рабо¬
чая гипотеза» — чисто условное допуще¬
ние, то есть построение, разработанное с
единственной целью представить наблю¬
даемые факты как действие некоторой за¬
кономерности, мысль о которой не почерп¬
нута из науки и опыта, но является произ¬
вольной конструкцией или выдумкой, то
она не заслуживает названия гипотезы.
Эти соображения авторов тем более умест¬
ны, что идея о правомерности так назы*1
ваемых «рабочих гипотез» просочилась и
в советскую логическую литературу.
Хорошо написаны и главы, посвященные
доказательству. Но содержание этих глав
уже ранее было известно читателю из
брошюры В. Ф. Асмуса «Учение логики о
доказательстве и опровержении» (Госпо-
литиздат, 1954).
Заключительная глава книги посвящает¬
ся законам мышления. Следует признать
ошибкой помещение этой главы в самый
конец книги. Читателю будет непонятно,
какую же роль играют законы мышления
в операциях с понятиями, с суждениями,
в процессе умозаключения и доказатель¬
ства. Вследствие этого функции формаль*
но-логических законов в мышлении оста¬
ются до конца не выясненными, не выяснено
также и то, почему они названы в книге
«основными». Не удивительно, что . авторы
вынуждены апеллировать к законами мыш¬
ления, излагая вопросы о суждении и умо¬
заключении, характеризуя доказательство.
Например, в пятой главе, в лараграфе,
посвященном отношениям между различ¬
ными видами утвердительных и отрица*
тельных суждений, фактически излагает¬
ся существо закона противоречия и закона
исключенного третьего, хотя сами законы
не называются. А в главе, посвященной
доказательству, прямо указывается на за¬
кон противоречия и закон исключенного
третьего, хотя вопрос об этих законах из-
лагается в следующей главе.
Подведем итоги. Книга по логике, выпу¬
щенная Институтом философии АН СССР,
имеет ряд удачно написанных глав и мо¬
жет принести пользу при изучении логики.

176
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
Однако рецензируемая работа не свободна
от крупных недостатков, которые прояв¬
ляются как в решении вопроса о предмете
формальной логики и об отличии ее от ло¬
гики диалектической, так и в решении неко¬
торых конкретных проблем формальной
логики. Создать полноценный учебник по
логике — такова задача, над разрешением
которой должны упорно трудиться совет¬
ские логики.
В. И. МАЛЬЦЕВ, С. И. ПОПОВ
Освещение проблем диалектического материализма
в Югославии
KOSANOVIC ILIJA. Dijalekticki materijalizam (Uvod u osnovna pitanja filozofije
marksizma). Saraejevo, «Veselin Maslesa», 1956, 231 str.
Книга И. Косановича «Диалектический
материализм (Введение к основным вопро¬
сам философии марксизма)» рассчитана на
широкий круг читателей. Автор поставил
целью дать такое изложение проблем диа¬
лектического материализма, которое подго¬
товило бы читателя к самостоятельному
анализу философских произведений класси¬
ков марксизма-ленинизма. С этой целью он
широко и добросовестно использует фило¬
софские работы Маркса, Энгельса, Ленина,
что, несомненно, заслуживает внимания.
И. Косанович отмечает, что в рассмотре¬
нии проблем диалектического материализма
есть много трудностей. Главная трудность
состоит в том, чтобы найти внутреннюю
логику этих проблем как частей теории.
Всякое действительно научное изложение
теории диалектического материализма
должно раскрывать ее целостность. Эта
попытка И. Косановича показать диалекти¬
ческий материализм как цельную теорию,
несомненно, заслуживает внимания.
Книга Косановича состоит из двух ча¬
стей: первая — «Философия и ее основные
направления»; вторая — «Философия диа¬
лектического материализма».
Первая часть является вводной. Здесь
автор дает общий обзор основных направ¬
лений в философии, наиболее важных мо¬
ментов ее истории. Он отмечает, что основ¬
ные проблемы философии исторически ста¬
вились и решались в борьбе материализма
и идеализма. Эта борьба не может быть
научно понята, если не уяснить конкрет-
но-исторического содержания самого пред¬
мета философии. Предмет философии, ее
проблемы не творятся по произволу.
Они могут быть поняты лишь как исто¬
рически конкретное осмысление реаль¬
ных потребностей общественно-практиче¬
ской деятельности людей. Именно таким
образом марксизм преодолевает абстракт¬
но-логический подход к философии и ее
истории, свойственный всем философским
школам до Маркса и современным бур¬
жуазным историкам философии.
Автор правильно отмечает, что в реше¬
нии основного вопроса философии — об от¬
ношении мышления к бытию — всегда так
или иначе выражается теоретическое об¬
основание социальных притязаний класса и
путей их практического достижения. В этом
и проявляется партийность философии,
классовая определенность теоретической
борьбы в тех или иных общественных усло¬
виях. «Партийность и классовая принад¬
лежность выражается не только в различ¬
ных пониманиях, но и прежде всего в той
политической и практической активности,
которой служат теория и идеология»
(стр. 20).
И. Косанович стремится избежать про¬
стого внешнего сопоставления материализ¬
ма и идеализма в истории философии. Он
пытается показать, каким образом борьба
этих направлений разбивает познание и все
более ясно очерчивает каждое из этих на¬
правлений. И все же автор не избегает
здесь некоторого схематизма и деклара¬
тивности. Выдвинув тезис о существовании
«гносеологических корней материализма»,
автор не раскрыл, что конкретно он имеет
в виду, а гносеологические корни идеализ¬
ма не показал на анализе конкретных мо¬
ментов процесса познания.
Вторая часть книги состоит из трех раз¬
делов. В первом разделе автор показывает,
каким образом противоположность классо¬
вых целей пролетариата и буржуазии вы¬
ражается в их мировоззрении. Классовая
борьба пролетариата, пишет автор, изме¬
няет назначение философии. В диалектиче¬
ском материализме впервые мировоззрение
и методология познания совпадают. Этим
и определяется в марксистской философии
то, что она наследует из прежней филосо¬
фии, и то, с чём она порывает. Рабочий
класс, говорит автор, открыто провозгла¬
шает партийность своей философии. Клас¬
сы же, которые сходят с исторической
арены, прикрывают свою партийность ^в
философии и проповедуют идею беспартий¬
ности. Беспартийность — это скрытое слу¬
жение эксплуататорским классам и лакей¬
ство перед идеализмом, это форма затуше¬
вывания объективной истины. Но партий¬
ность в марксизме не является «партийно-
классовым прагматизмом», она характери¬
зуется прежде всего борьбой за объектив¬
ную .истину.
Марксистская философия как теория и
метод познания рассматривается в двух
следующих разделах. Во втором разделе
(«Материальность и диалектичность разви¬
тия объективного мира») автор пытается
показать природу единства теории и мето¬
да. «Наиболее общей характеристикой дна-

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
177
лектичеокого материализма... является един¬
ство основного материалистического исход¬
ного положения и диалектического метода
познания» (стр. 83).
Весь домарксовский материализм исходил
из того, что мир материален и существует
независимо от сознания. Маркс и Энгельс,
обобщая историю практики и познания,
делают вывод: мир не только материален,
но и диалектичен. Этот вывод не просто
соединяет диалектику с материализмом. Он
изменяет прежде всего саму материалисти¬
ческую теорию. Признание объективности
материального мира означает признание
диалектичностй его развития, а материализм
в процессе познания состоит в том, чтобы
воспроизвести, выразить теоретически диа¬
лектику, присущую исследуемьш явлениям.
Диалектика материального мира опреде¬
ляет основные принципы самой материали¬
стической теории.
Автор критикует работу И. В. Сталина
«О диалектическом и историческом мате¬
риализме» за то, что в ней метод противо¬
поставляется только методу (диалектика —
метафизике), а теория — только теории
(материализм — идеализму). Такое рассмо¬
трение метода и теории в диалектическом
материализме, утверждает И. Косанович,
метафизично; оно неизбежно разрывает ма¬
териализм и диалектику, не дает возможно¬
сти понять принципиальное различие идеа¬
листической диалектики Гегеля и материа¬
листической диалектики Маркса — Ленина.
Получается, что материалистическая диа¬
лектика является только методом, а не ме¬
тодом и теорией. Необходимо, пишет И. Ко¬
санович, материалистическую диалектику
противопоставлять не только метафизике,
но и идеалистическим теориям (стр. 84).
Именно в этом и состоит научное решение
основного вопроса философии в диалектиче¬
ском материализме.
Несомненно, здесь автор правильно заме¬
чает, что в ряде работ по диалектическому
материализму, в том числе и в указанной
работе И. В. Сталина1, теоретически не рас¬
крывается природа единства теории и ме¬
1 Нужно сказать, что в ряде мест И. Ко-
санович отступает от научного методологи¬
ческого разбора теоретических взглядов
И. В. Сталина. Вместо анализа цельной
точки зрения И. В. Сталина он берет от¬
дельные его высказывания и подвергает их
критике. Недостаток здесь, конечно, не
только в том, что берутся одни положения
и умалчиваются другие (как это делается
на стр. 141 при оценке положения
И. В. Сталина о полном соответствии про¬
изводительных сил и производственных от¬
ношений при социализме). И. Косанович
должен был бы проанализировать, каким
образом выдвигаются и теоретически обос¬
новываются эти положения у И. В. Стали¬
на, каким образом они входят в содержа¬
ние марксистско-ленинской теории построе¬
ния социалистического общества и т. д.
Автор не делает такого методологического
исследования, на котором всегда настаивал
В.	И. Ленин. Поэтому критика И. В. Ста¬
лина И. Косановичем в ряде случаев пред¬
ставляется неубедительной.
12.	«Вопросы философии» № 3.
тода в марксистской философии. Сам И. Ко¬
санович, однако, в своей книге также не
сумел раскрыть это единство, не преодолел
разрыва теории и метода в конкретном из¬
ложении материала. Этот недостаток отме¬
чает и югославский рецензент книги И. Ко¬
сановича Б. Шешич (см. «Na§a Stvarnost»,
1956, № 2).
И. Косанович начинает анализ объектив¬
ной диалектики с вопроса о единстве ма¬
териального мира. Рассматривая философ¬
ское определение материи, данное В. И. Ле¬
ниным в «Материализме и эмпириокрити¬
цизме», автор обращает внимание на то,
что это определение фиксирует исходный
пункт анализа диалектики объективного
мира. Затем И. Косанович останавливается
на вопросе о многообразии мира. Здесь он
рассматривает конечность и бесконечность,
фор,мы движения материи, естественнонауч¬
ное представление о строении материи, от¬
ношение движения и покоя.
Переходя к анализу законов диалектиче¬
ского развития, автор пишет, что диалек-
тичность объективного мира раскрывается
всей историей общественной практики и по¬
знания. Вначале он характеризует такие
общие черты процесса диалектического раз¬
вития, как объективность диалектического
развития и законов материального мира;
всеобщая связь явлений в мире (причинная
связь, необходимость и случайность); зако¬
номерность и исторический характер объек¬
тивного мира (общее, особенное, единичное;
исторический характер законов и явлений
мира; софистика и эклектика). Затем он
анализирует основные законы диалектики:
1) закон единства « борьбы противополож¬
ностей: диалектико-материалистическое по¬
нимание единства и борьбы противополож¬
ностей, внутренние и внешние противоре¬
чия, антагонистические и неантагонистиче¬
ские противоречия, форма и содержание
явлений мира; 2) закон перехода количе¬
ства в качество и обратно; 3) закон отри¬
цания отрицания: диалектическое отрица¬
ние, отрицание отрицания, возможность и
действительность, свобода и необходимость.
Автор исходит из того, что марксистская
диалектика рассматривает процесс разви¬
тия как самодвижение явлений объектив¬
ного мира. Законы диалектики суть наибо¬
лее общие законы этого самодвижения.
«Ядром» диалектики развития является
объективное противоречие — закон единства
и борьбы противоположностей, который
конкретизируется в других законах диалек¬
тики. Наиболее подробно И. Косанович из¬
лагает эту точку зрения при рассмотрении
закона отрицания отрицания. Этот закон
характеризует наиболее общие стороны
сложного отношения нового качества (с его
новыми законами развития) к старому ка¬
честву как к своей основе. Этот закон выра¬
жает объективную противоречивость отно¬
шения старого и нового качества, как необ¬
ходимых моментов развития данного явле¬
ния. Он «указывает как на отрицание ста¬
рого качества и утверждение нового, так и
на переход одной противоположности в дру¬
гую в результате отрицания старого и
утверждения нового» (стр. 150).
Третий раздел («Теория познания диа-

178
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
лектичеекого материализма») автор начи¬
нает с изложения материалистических и
идеалистических теорий возникновения жиз¬
ни и человеческого сознания, останавли¬
ваясь на роли труда и роли языка в раз¬
витии человеческого сознания. Вопрос о
диалектическом материализме как логике и
теории дознания освещен бегло, беднее, чем
в других работах марксистов по диалекти¬
ческому материализму.
При анализе диалектики процесса позна¬
ния излагаются такие вопросы, как воз¬
можность познания объективного мира,
основные ступени познания (чувственная
и логическая), отношение логического и
исторического методов в познании, пробле¬
ма истины в процессе познания, обще¬
ственная практика — критерий истинности
познания.
Автор исходит из того, что теория позна¬
ния диалектического материализма решает
вторую сторону основного вопроса филосо¬
фии: в состоянии ли человеческое сознание
познавать мир? Нужно сказать, что автору
все же не удалось раскрыть диалектику
процесса познания, показать, каким обра¬
зом наиболее общие законы объективного
мира определяют отношение мышления к
бытию. Диалектика процесса познания, по
существу, излагается рядом с диалекти¬
кой как теорией развития объективного
мира. Излагая проблемы последней, автор
пользуется категориями процесса познания
(эклектика и софистика, законы диалекти¬
ки как законы мышления и др.), но это
часто лишь внешняя, в сущности, субъек¬
тивная связь. Тем более, ^ что мышление
как специфическое явление рассматривает¬
ся лишь в следующем разделе. Разрыв
в рассмотрении диалектики как теории
развития объективного мира и диалектики
процесса познания можно преодолеть, по-
видимому, только тогда, когда формы и за¬
коны мышления будут рассматриваться с
точки зрения реальной истории процесса по¬
знания. На этот путь и указывал в свое
время В. И. Ленин.
И. Косанович не раз повторяет, что диа¬
лектический материализм возникает как
орудие преобразования мира и что револю¬
ционность марксистской философии прояв¬
ляется прежде всего в ее отношении к об¬
щественной практике. Но трудность здесь
заключается в том, чтобы теоретически по¬
казать это принципиальное отличие диалек¬
тического материализма от других философ¬
ских теорий. Революционность марксистской
философии как мировоззрения рабочего
класса и его коммунистической партии ха¬
рактеризуется тем, что о,на не только объ¬
ясняет мир, но и требует его практически-
р-еволюционного преобразования и теорети¬
чески обосновывает пути и способы этого
преобразования.
Эта особенность марксистской философии
должна быть раскрыта в ходе анализа
основных принципов и самой структуры
диалектического материализма как теории.
На наш взгляд, необходимо было больше
внимаччия уделить тому, каким образом
материалистическое понимание практики
служит предпосылкой истолкования всех
форм теоретической деятельности; в чем
состоит единство теории и практики и мо¬
жет ли оно быть понято без конкретного
анализа того, какой именно класс (или со¬
циальная группа) и в каких общественных
формах практически использует теорию.
Нужно было показать, при каких обще¬
ственных отношениях возможна взаимная
проверка познания и практического преоб¬
разования действительности, а значит и по¬
следовательная борьба со всеми формами
субъективизма; в чем принципиальное от¬
личие научно-осознанного изменения обще¬
ственных условий от стихийно-эмпирическо¬
го; когда мы имеем дело с объективным
анализом фактоЕ и, следовательно, с дей¬
ствительным развитием объективного зна¬
ния, а когда — всего лишь с новым субъек¬
тивным мнением. Современные идеалисти¬
ческие школы или уходят от анализа всех
этих проблем, или субъективистски их
истолковывают. Но именно поэтому в ра¬
ботах философов-марксистов они должны
ставиться и освещаться с особым внимани¬
ем. Здесь диалектический материализм
имеет огромные завоевания, и мы должны
показывать их.
Автор показывает важность борьбы про¬
тив ревизионизма и догматизма. Он подчер¬
кивает особую опасность их в условиях
строительства социализма и противопостав¬
ляет им методологический принцип мар¬
ксизма о «конкретном анализе конкретных
исторических явлений», но этот очень важ¬
ный вопрос остается нераскрытым.
В.	И. Ленин указывал, что «конкретный
анализ» — это сложная методологическая
проблема, на которой наглядно проявляется
научно-теоретическая марксистская зре¬
лость и политическая направленность того
или иного деятеля. Нельзя понять философ¬
ских основ оппортунизма в самых его раз¬
личных формах, если не рассматривать его
как попытку субъективистски разрешить
объективные общественные противоречия.
Автор не касается этого вопроса ни при
рассмотрении законов диалектики, ни там,
где он рассматривает необходимость борьбы
с оппортунизмом.
Автор правильно указывает, что если
признавать социализм реальным развиваю¬
щимся общественным явлением (как это
делал Ленин), а не осуществлением чьих-
либо на все времена готовых решений, то
развитие марксистско-ленинской теории
научного социализма и ее философской
основы — диалектического материализма —
является важнейшей задачей. Но в то же
время важно видеть научные критерии того,
что представляет собою действительное
развитие теории. Это тем более необходи¬
мо, что в современных условиях, как пра¬
вильно замечает И. Косанович, главной
опасностью является ревизионизм.
И. Косанович явно недостаточно уделяет
внимания методологическим проблемам со¬
временного естествознания. Правильно от¬
мечая, что сейчас против диалектического
материализма объединяются все враждеб¬
ные революционному марксизму силы, ав¬
тор не разбирает содержания этой совре¬
менной борьбы. Значительно большее вни¬

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
179
мание он уделяет разбору и критике идеа¬
лизма прошлого
Успешная борьба с современным идеа¬
лизмом возможна только при одном усло¬
вии: если будут выделены и раскрыты те
конкретные методологические проблемы,
которые имеют первостепенное значение в
процессе познания на современном уровне.
Только конкретным диалектико-материали¬
стическим анализом методологических про¬
блем мы преодолеем ошибочное мнение
определенной части естествоиспытателей,
будто всякая философия призвана лишь
объяснять готовые результаты познания,
а сама непосредственно не участвует
и не может якобы участвовать в развитии,
получении новых знаний. Без такого анали¬
за никакие заверения не спасут. Без него
мы не можем вести успешную борьбу за
влияние диалектического материализма на
развитие современного познания, на непо¬
средственную практику научной работы
естествоиопыта гелей.
Невнимание к конкретным методологиче¬
ским проблемам современного естествозна¬
ния опасно и тем, что оно создает види¬
мость, будто <в диалектическом материализ¬
ме На все случаи есть готовые решения.
Известно, что эта претензия философии от¬
вергается диалектическим материализмом
как теоретически несостоятельная.
Отметим и некоторые другие недостатки
книги И. Косановича. Иногда автор при
освещении важных вопросов ограничивает¬
ся ссылкой на цитату. В книге есть поло¬
жения, которые высказываются автором
бездоказательно. Это относится прежде
всего к пониманию особенностей строитель¬
ства социализма в Югославии. Нельзя не
заметить, что здесь И. Косанович вступает
в противоречие с самим собою, со своими
правильными утверждениями о том, что
марксистская философия впервые в исто¬
рии науки об обществе отвергает всякого
рода морализирования и бездоказательные
сентенции, так или иначе оправдывающие
стихийно-эмпирическую социальную прак¬
тику, и требует руководствоваться объек¬
тивным анализом экономических, политиче¬
ских и идеологических явлений.
Указанные недостатки в определенной
степени снижают ценность книги И. Коса-
новича. Однако, несомненно, эта книга
сыграет положительную роль в пропаганде
марксистской философии.
И. Г. ГЕРАСИМОВ,
Ново ЭЛЕЗ
О книге М. Джеммера «Концепции пространства»
М. JAMMER. Concepts of space. The history of theories of space in physics. Cambridge.
Harvard univ. press. 1954.
Философские проблемы пространства и
времени в последние десятилетия стали
весьма актуальны. Это обусловлено глубо¬
ким преобразованием физических представ¬
лений о пространстве и времени в теории
относительности. Усилению интереса к
этим проблемам способствовала также раз¬
работка космологических теорий. Катего¬
рии пространства и времени широко об¬
суждались на недавно прошедших дискус¬
сиях по теории относительности, привлек¬
ших большое число участников.
Тем не менее в нашей философской ли¬
тературе очень мало серьезных, обстоятель¬
ных работ о пространстве и времени.
Но дело не только в количественной бед¬
ности литературы. В конце концов кате¬
гории пространства и времени разбираются
в любом курсе философии. Однако при этом
часто ограничиваются общим определением
пространства и времени как форм существо¬
вания материи. Обсуждаются главным об¬
разом вопросы об объективности простран¬
ства и времени и познаваемости этих форм.
Между тем естествознание и геометрия ста¬
вили и ставят прежде всего вопрос о ха¬
рактере связи пространства и времени с
материей и движением.
Как известно, с самого зарождения науки
о пространстве в решении вопроса о про¬
странстве и времени возникло два основ¬
ных направления. Одно из них рассматри¬
вало пространство и время как общие фор¬
мы бытия, в которых существует материя, то
есть как вместилища вещей и событий, су¬
ществующие наряду с последними. Другое
направление определяло пространство и
время как общие формы бытия самой
материи, как порядок сосуществования
вещей и последовательности событий; с
этой точки зрения пространства как само¬
стоятельно сущего, равно как и «пустого»
времени не существует. К сожалению,
авторы наших книг по философии чаще
всего уходили от этого вопроса, имеющего
особо важное значение для естествознания,
поскольку то или иное его решение суще¬
ственно влияет на трактовку таких науч¬
ных теорий, как теория относительности.
Возникает и много других принципиаль¬
ных вопросов, имеющих философское зна¬
чение. Как философски обосновать связь
пространства и времени? Можно ли теоре¬
тически доказать трехмерность простран¬
ства, то есть связать эту особенность про¬
странства с общими свойствами материи?
Обосновано ли утверждение о конечности
пространства, высказываемое некоторыми
авторами космологических теорий? Возмож¬
но ли существование «атома» длины и дли¬
тельности? Число таких вопросов, постав¬
ленных самим ходом развития науки, мож¬
но было бы увеличить. Однако они мало
обсуждаются в нашей философской печати.

,180
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
Поэтому понятен тот интерес, который
проявляется к каждой новой книге об об¬
щих проблемах пространства и времени, и
не только со стороны самих философов, но
и со стороны естествоиспытателей.
В этой заметке мы рассмотрим книгу
М. Джеммера «Концепции пространства.
История теорий пространства в физике»,
■вышедшую в 1954 году в США. Книга при¬
влекает особое внимание потому, что
А. Эйнштейн написал к ней предисловие ’,
где дает ей положительную оценку.
Начнем с замечаний общего порядка, ка¬
сающихся темы книги и ее структуры. Нам
представляется, что книга о концепциях
пространства, в которой категория про¬
странства рассматривается в отрыве от ка¬
тегории времени, не может не быть одно¬
сторонней, неполной. Это явствует уже из
того обстоятельства, что в теории относи¬
тельности изменение пространственных ве¬
личин связано с изменением величин вре¬
менных. В общей теории относительности
пространственные и временные величины
еще теснее связаны друг с другом в поня¬
тии «интервала между событиями». Не
удивительно, что автор рецензируемой кни¬
ги, обсуждая только понятие пространства
и уделив мало места рассмотрению катего¬
рии времени, по существу, лишь вскользь
останавливается на теории относительности
и обусловленном ею развитии концепции
пространства.
Второе общее замечание касается струк¬
туры книги. Она невелика по объему
(190 страниц небольшого формата) и со¬
стоит из следующих пяти глав: 1) Понятие
пространства в древности; 2) Иудейско-
христианские идеи о пространстве; 3) Эман¬
сипация концепции пространства от ари¬
стотелизма; 4) Концепция абсолютного про¬
странства; 5) Концепция пространства в
современной науке.
• Как видно из оглавления, истории науч¬
ных воззрений на пространство начиная с
XVIII века и до наших дней посвящена
только одна последняя глава. Правда, она
больше других по объему (в ней 66 стра¬
ниц из 190), однако подробность изложе¬
ния предшествующей истории находится в
явной диспропорции к изложению совре¬
менности. Автор весьма обстоятельно раз¬
бирает историю религиозных влияний на
воззрения Ньютона (на 26 страницах) и
примерно столько же места отводит всем
современным проблемам—о числе измере¬
ний пространства, о связи пространства и
времени, о квантовании пространства, о кос¬
мологических вопросах. Это, несомненно,
существенный недостаток в построении кни¬
ги, ставящей целью рассмотреть развитие
представлений о пространстве в свете раз¬
вития физики. Перейдем теперь к разбору
ее содержания.
В первой главе автор, коротко остановив¬
шись на происхождении общего понятия
пространства из повседневного опыта, раз¬
бирает главным образом вопрос о заро¬
1 Предисловие А. Эйнштейна опублико¬
вано в № 3 журнала «Вопросы философии»
за 1957 год.
ждении в древней натурфилософии двух
основных направлений в трактовке про¬
странства.
Первое направление, представленное
атомистами древности (Демокрит, Эпикур,
Лукреций), разработало концепцию про¬
странства как пустого вместилища матери¬
альных атомов. Понятие абсолютно пустого
пространства было создано путем далеко
идущей абстракции; оно явилось необходи¬
мым составным элементом учения о мате¬
рии, выработанного древними атомистами.
Согласно этому учению, природа состоит из
двух начал: полного и пустого, тел и про¬
странства, в котором эти тела находятся и
двигаются. Поскольку число тел (атомов)
бесконечно, пространство также бесконечно.
Для Демокрита пространство изотропно
(однородно во всех направлениях); Эпикур
предполагает некоторую анизотропию про¬
странства, говоря о том, что атомы «падают
вниз».
Второе основное направление в наиболее
последовательной форме представлено Ари¬
стотелем. Он отвергает возможность суще¬
ствования особой реальности, которая вме¬
сте с тем не является телом; пустота есть
ничто, а ничто не есть реальность. Поэтому
•вакуум в буквальном смысле слова суще¬
ствовать не может. Пространство, по Ари¬
стотелю, есть сумма мест, занимаемых
телами, а место есть ограничение какого-
либо тела другими объемлющими его те¬
лами. Пространство относится к категории
количества, и притом непрерывного коли¬
чества, поскольку тело, занимающее место,
может заменяться в этом месте любым дру¬
гим телом.
Однако в концепции Аристотеля про¬
странство как сумма мест не вполне без¬
различно, к своему материальному содер¬
жанию. Распределение мест между различ¬
ными материальными элементами не про¬
извольно, а характеризуется целесообраз¬
ностью. Стремление к своему месту есть
причина естественного движения тела; ме¬
сто имеет «какую-то силу», заставляющую
тела перемещаться относительно друг дру¬
га. Таким образом, по Аристотелю, про¬
странство анизотропно. Оно также конечно,
поскольку, полагает он, конечна сама мате¬
рия.
Ученик Аристотеля Теофраст, развивая
воззрения своего учителя, отчетливо форму¬
лирует мысль о том, что пространство — это
система отношений между телами, характе¬
ризующая их взаимное расположение. Та¬
ковы два основных направления в трактов¬
ке пространства, оформившиеся еще в древ¬
ности.
Как известно, в ту эпоху победило ари¬
стотелевское понятие пространства. Автор
правильно указывает, что это было обуслов¬
лено отнюдь не конкретным содержанием
геометрии того времени, а всей системой
натурфилософии, ибо евклидова геометрия,
с ее бесконечными прямыми и плоскостями,
по существу, несовместима с аристотелевой
концепцией конечного и анизотропного ми¬
рового пространства. Несмотря на это, до¬
минирующей оказалась идея о целесооб¬
разно устроенном мире, определившая по¬

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
181
беду воззрения Аристотеля на простран¬
ство.
Как уже было отмечено, вторая глава
книги представляет собой инородное вклю¬
чение, не имеющее прямого отношения к
теме книги. Ее цель — вскрыть теологиче¬
ские воззрения, развивавшиеся в древности
на протяжении средних веков и оказавшие
влияние на формирование взглядов Ньюто¬
на. Автор крайне преувеличивает роль ре¬
лигиозно-мистических представлений о бо¬
жественной сущности пространства в кон¬
цепции Ньютона. Пожалуй, некоторый
интерес вызывает изложение в этой главе
взглядов Генри Мора, современника Декар¬
та и учителя Ньютона, утверждавшего, что
пространство, свободное от материи, «за¬
полнено» нематериальным началом.
В третьей главе подробно рассказано о
постепенном крушении аристотелевских воз¬
зрений на пространство. В существовании
«микровакуума» (пор в телах) был убеж¬
ден еще Герон; он высказал мысль, что ис¬
кусственными средствами можно создать
вакуум, и в большом объеме. Главный удар
по аристотелевой системе и его учению о
пространстве нанесла гелиоцентрическая
система мира. Но еще до открытия Копер¬
ника подверглась критике идея Аристотеля
о действии пространства («естественных
мест») на тела; действовать на тело могут
только другие тела. Постепенно выработа¬
лось убеждение, что «элементом» простран¬
ства является не «место», а положение, и
основная величина, характеризующая про¬
странство, есть протяженность. И в средние
века и в новое время (Галилей) остро деба¬
тировался вопрос, состоит ли пространство
из «неделимых атомов» протяженности
или же из точек (во втором случае про¬
странство непрерывно и делимо до беско¬
нечности). Значительный интерес представ¬
ляет изложение концепции прерывности
пространства и движения в средневековой
философии. В XVII веке мнение о непре¬
рывности пространства победило.
Крушение птолемеевой системы мира и
победа копернико'вской привели к устра¬
нению аристотелевских представлений о ко¬
нечности и анизотропности пространства.
Мысль о бесконечном множестве миров и,
следовательно, о бесконечности простран¬
ства отстаивалась Дж. Бруно. Гассенди
окончательно возродил демокритовское бес¬
конечное и изотропное пустое пространство.
По Гассенди, пространство в отличие от
материи не было создано богом, а суще¬
ствует извечно и неизменно.
Автор фактически обходит вопрос о ге¬
незисе и сущности воззрений Декарта на
пространство. Это существенный недоста¬
ток главы.
Четвертая глава начинается с изложения
и разбора учения Ньютона о пространстве и
времени. Приведя известные цитаты из
«Математических начал» о свойствах абсо¬
лютного пространства, М. Джеммер затем
рассматривает обоснование этой концепции
Ньютоном. Автор показывает, что ее осно¬
вой явилась классическая механика. Дина¬
мика Ньютона вводит в качестве фунда¬
ментального понятия материальную точку,
важнейшей характеристикой которой слу¬
жит масса. Понятие абсолютного простран¬
ства было необходимым для классической
динамики материальных точек. В самом де¬
ле, основные законы Ньютона — закон
инерции и закон действия силы — справед¬
ливы только в инерциальных системах от¬
счета. Но относительно чего система отсче¬
та является инерциальной? Единственный
разумный ответ, который можно было в то
время дать на этот вопрос, гласил: системы
отсчета, для которых справедливы законы
Ньютона,— это системы, движущиеся инер-
циально по отношению к абсолютному про¬
странству (и в абсолютном времени).
Но здесь сразу возникает трудность: в
силу равноправия любых инерциальных си¬
стем невозможно отличить систему, абсо¬
лютно неподвижную, от любой другой
инерциальной системы. Ньютон пытается
обойти эту трудность; он указывает, что
абсолютно неподвижная система связана с
центром тяжести всех масс Вселенной. Од¬
нако несостоятельность этого ответа очевид¬
на, поскольку ньютоновская Вселенная бес¬
конечна и, следовательно, не имеет опреде¬
ленного центра масс, поэтому выделить та¬
кую систему невозможно.
Гораздо более убедительно было ньюто¬
новское различение абсолютного и относи¬
тельного движения, основанное на динами¬
ке. Ньютон указывает, что изменение абсо¬
лютной скорости движения всегда обуслов¬
лено силой, в то время как изменение отно¬
сительной скорости может быть чисто кине¬
матическим: С этим соображением непо¬
средственно связаны и рассуждения Нью¬
тона о центробежной силе как проявлении
ускоренного движения в абсолютном про¬
странстве и произведенные им опыты с вра¬
щающимся сосудом, наполненным водой.
Таким образом, наличие абсолютного про¬
странства, по Ньютону, проявляется в уско¬
ренных движениях. Ньютон, разумеется, по¬
нимал, что это доказательство существова¬
ния абсолютного пространства не является
непосредственным. Поэтому он писал, что в
философских изысканиях мы должны аб¬
страгироваться от наших чувств.
Автор лишь вскользь говорит о связи
между ньютоновским учением о простран¬
стве и времени и его физикой, в частности
идеей дальнодействия. А между тем эта
сторона дела очень важна. Именно прин¬
цип дальнодействия тесно связан с пред¬
ставлением об абсолютном времени. Зато
слишком много места отведено анализу тео¬
логических высказываний Ньютона о про¬
странстве как «чувствилище бога» и выяс¬
нению их источника.
Представляет интерес изложение критики
ньютоновских воззрений, данной Беркли.
Субъективный идеалист выступает против
ньютоновского учения о пространстве и вре¬
мени по всем пунктам. Он отвергает самую
возможность существования абсолютного
пространства потому, что оно непосред¬
ственно невоспринимаемо чувственно; а
всякое познание, по мнению Беркли, есть
только систематизация ощущений. Беркли
отказывается от динамических критериев
движения. Впрочем, критика Беркли не

182
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
сыграла никакой роли в физике того вре¬
мени.
Главными противниками Ньютона были
Лейбниц и Гюйгенс, особенно первый. Лейб¬
ниц исходит из концепции пространства
Аристотеля, как порядка вещей, и развивает
ее дальше.
По Лейбницу, пространство есть порядок
сосуществования множества вещей, а вре¬
мя — последовательность явлений. Порядок
вещей — это их расположение или расстоя¬
ние. Следовательно, пространство и время
суть общие формы бытия самой материи,
а не некие реальности, существующие наря¬
ду с материей. Пустота — это чрезмерная
абстракция. Таково второе направление в
учении о пространстве и времени, противо¬
положное ньютоновскому. Однако в XVII—
XVIII веках оно потерпело поражение в
борьбе с ньютоновским. Причина этого по¬
ражения, как правильно указывает автор,
коренится в трудности совмещения лейбни-
цевской концепции с классической динами¬
кой. Лейбниц не мог найти ответа на основ¬
ной вопрос: в чем отличие инерциальных
систем отсчета от неинерциальных? Его по¬
пытка провести грань между «истинными
движениями» и относительными, приписы¬
вая истинно движущемуся телу «внутрен¬
нюю причину» движения, лежащую в нем
самом, не могла выдержать критики, так
как она представляла собой явное отступ¬
ление Лейбница от его основной концепции
пространства, времени и движения. Таким
образом, ньютоновское учение одержало
победу и в течение двух веков почти без¬
раздельно господствовало в науке.
В пятой главе рассказывается об истории
представлений о пространстве после Нью¬
тона. На протяжении XVIII века ньютонов¬
ские воззрения канонизируются. Эйлер, Да-
ламбер рассматривают их как исходные по¬
ложения механики. Кант, на первых порах
пытавшийся примирить взгляды Лейбница и
Ньютона, в дальнейшем объявил ньютонов¬
скую концепцию единственно возможной, а
пространство и время определил как апри¬
орные внеопытные формы восприятия явле¬
ний. Один из доводов, приводившихся Кан¬
том в пользу ньютоновских воззрений, со¬
стоял в том, что относительный порядок ве¬
щей может быть одним и тем же как впра¬
во, так и влево; следовательно, различие
разных направлений в пространстве объяс¬
няется не порядком вещей, а свойственно
абсолютному пространству самому по себе.
Этот довод Канта в пользу абсолютности
пространства не был принят всерьез, по¬
скольку проблема симметрии пространства
и числа измерений здесь не решается, а
просто объявлена неразрешимой. По Кан¬
ту, невозможно и физическое обоснование
аксиом геометрии, они являются продуктом
очевидности (аксиомы) и логической де¬
дукции (теоремы и следствия).
Наука XIX века опровергла взгляды Кан¬
та на пространство и время. Автор изла¬
гает работу Гельмгольца, в которой было
дано физическое (вернее, механическое)
обоснование аксиом геометрии, в дальней¬
шем уточненное С. Ли.
Критика ньютоновского учения о про¬
странстве в XIX веке развернулась, с од¬
ной стороны, в трудах основателей неевкли¬
довой геометрии, с другой — в исследова¬
ниях ряда физиков во второй половине это¬
го века. К сожалению, изложение как гео¬
метрических исследований, так и физиче¬
ских работ этого периода в рецензируемой
книге неполно и в ряде пунктов оставляет
чувство неудовлетворенности.
Автор обошел молчанием важнейшие
идеи Лобачевского, которые явились пред¬
посылкой и основой его неевклидовой гео¬
метрии. Как известно, Лобачевский рас¬
сматривает пространство как общую форму
сосуществования тел. Протяжение, писал
Лобачевский в своем труде «О началах
геометрии», есть свойство тел, распростра¬
няясь, приходить в соприкосновение друг с
другом. Поверхность, линия, точка являют¬
ся лишь последовательными абстракциями
тела, находящегося в соприкосновении с
другим телом.
Таким образом, Лобачевский с самого на¬
чала отвергает концепцию абсолютного про¬
странства. Есть лишь общее свойство протя¬
женности тел, вступающих в определенные
отношения взаимного расположения. Гео¬
метрия, следовательно, оказывается частью
физики. Более того, пространственные свой¬
ства обусловлены общими законами взаи¬
модействия тел.
К сожалению, эти глубокие идеи Лоба¬
чевского, предвосхитившие современное фи¬
зическое учение о пространстве, не нашли
места в рецензируемой книге. Автор огра-.
ничивается пересказом работы Лобачевско¬
го о параллельных. Он уделяет гораздо
больше места высказываниям Гаусса в его
частных письмах.
Изложив некоторые положения гауссовой
теории поверхностей, автор переходит затем
к классическим исследованиям Римана —
продолжателя идей Лобачевского — и даль¬
нейшим работам по неевклидовой геомет¬
рии. Представляет большой интерес приве¬
денное им высказывание Римана о том, что
пространство либо имеет дискретную струк¬
туру, либо же основание метрических со¬
отношений следует искать вне пространства,
в действующих связывающих силах. Эта
мысль творцов неевклидовой геометрии
реализована в современной физике.
Автор сопоставляет затем различные точ¬
ки зрения по вопросу об отношении той или
иной геометрии к действительности, отноше¬
нии пространства к материи. Клиффорд
утверждал, что поскольку кривизна про¬
странства определяет движение частиц, за¬
коны пространства являются определяющи¬
ми по отношению к законам механики. Бо¬
лее того, по мнению Клиффорда, субстан¬
ция (материя) вообще есть лишь акциден¬
ция пространства. Поэтому физика должна
быть «геометризирована». Такая точка зре¬
ния получила распространение среди части
физиков и математиков в первые десятиле¬
тия нашего века; однако она оказалась со¬
вершенно бесплодной.
А.	Пуанкаре в соответствии с идеями
конвенциализма считал выбор той или иной
геометрии «делом удобства». По его мне*
нию, искривление световых лучей можно

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
183
при желании рассматривать как проявление
неевклидовости пространства, но можно
также сохранить евклидову геометрию и
считать, что лучи искривлены в «плоском»
пространстве под влиянием тех или иных
причин. Выбор геометрии, говорит Пуанка¬
ре, определяется лишь соображениями про¬
стоты и удобства в описании законов при¬
роды.
Автор противопоставляет этому взгляду
на геометрию воззрения Эйнштейна, раз¬
работанные им в общей теории относитель¬
ности. Для Эйнштейна геометрия необходи¬
мо связана с некоторой системой измерений,
а последние определяются физическими за¬
конами. Поэтому не всякая геометрия со¬
вместима с данной системой физических за¬
кономерностей. Например, во вращающей¬
ся системе отсчета, вследствие невозможно¬
сти сохранить представление о твердых
телах (поскольку последние испытывают
различные лоренцевы сокращения в разных
местах), евклидова геометрия неприменима.
Таким образом, конвенциалистский взгляд
на геометрию оказывается несостоятельным.
Правда, Эйнштейн (а также автор рецен¬
зируемой книги) в своих высказываниях
не занимает строго последовательной пози¬
ции по этому вопросу.
Разбор физических исследований про¬
странства и времени в XIX веке и в первые
годы XX века (до создания теории отно¬
сительности) страдает большими дефекта¬
ми. Автор ограничивается кратким изложе¬
нием работ Ланге (об инерциальной систе¬
ме отсчета), Маха и лишь вскользь
упоминает о многочисленных эксперимен¬
тальных попытках определить движение по
отношению к абсолютной системе отсчета и
об исследованиях Лоренца. Автор, па-види-
мому, не учитывает огромного значения для
учения о пространстве и времени открытия
поля, электронов и создания электронной
теории. Если победа ньютоновской концеп¬
ции пространства и времени была обуслов¬
лена господствовавшими в то время пред-
ставлениями о материи и движении, по¬
скольку абсолютное пространство представ¬
лялось естественной основой классической
механики, то коренное преобразование фи¬
зического учения о материи в результате
открытия поля не могло не привести к от¬
казу от ньютоновских воззрений на про¬
странство и время. Поэтому обойти эти во¬
просы — значит лишить себя возможности
объяснить коренное изменение воззрений
физики на пространство и время.
Нельзя признать удовлетворительным и
данный в книге разбор взглядов Маха на
пространство. В сущности, махистская кон¬
цепция пространства мало чем отличается
от берклеанской. Автор же ошибочно рас¬
сматривает мнение Маха как основу общей
теории относительности.
Последние 15 страниц книги посвящены
вопросу о числе измерений пространства, о
квантовании пространства и о конечности
пространства (в связи с космологией). По¬
следним двум проблемам отведено всего
6 страниц; естественно, автор лишь вскользь
останавливается на отдельных работах. Из¬
ложение же истории проблемы числа из¬
мерений представляет несомненный инте¬
рес.
Подводя итог, можно сказать, что книга
содержит немало ценного по истории уче¬
ния о пространстве. Однако отбор наибо¬
лее существенных материалов и его оценка
некоторых воззрений на пространство вы¬
зывают ряд возражений. Нам представляет¬
ся, что отмеченные выше недостатки книги
обусловлены непоследовательностью фило¬
софских взглядов автора.
Р. Ш.

ФИЛОСОФСКИЕ ЗАМЕТКИ
И ПИСЬМА
О переводах сочинений Аристотеля
В первом томе «Истории философии», выпущенном Институтом философии АН
СССР в 1957 году, в разделе, посвященном античной философии, приводятся много¬
численные цитаты из трудов древнегреческих философов, вернее, цитаты из разных
•переводов их сочинений.
Насколько верно и точно передают эти переводы мысли античных авторов?
Вопрос о точности перевода имеет большое значение. Ведь большинство читате¬
лей, в том числе и научные работники, знакомятся с произведениями античных фило¬
софов (да и не только античных, ню и современных зарубежных авторов) по пере¬
водам. Таким образом, представление о тех или иных философских системах и знание
их читатель, как правило, получает не из первоисточника, а из вторых рук. Ясно, что
труд переводчика не только очень сложен, но и чрезвычайно ответствен. Даже авторы
многих научных работ, посвященных разбору и критике зарубежных философов, це¬
ликом доверяются переводчикам, и им невдомек, что порою они воюют не с концеп¬
цией того или иного философа, а с тем, что переводчик приписывает этому философу.
Иногда в переводах фигурируют такие понятия и термины, которых в подлиннике нет,
и затем на основании таких ложно приписываемых понятий создаются целые теории.
Не имея возможности судить обо всех переводах, мы бы хотели остановиться на
переводах сочинений величайшего мыслителя древности — Аристотеля. В «Истории
философии», в разделе об Аристотеле, там, где говорится об аристотелевской теории че¬
тырех видов причин (стр. 115), приводится, например, цитата из «Метафизики» в пе¬
реводе А. В. Кубицкого (М.-Л. 1934): «Причина в одном смысле обозначает входящий
в состав вещи <материал>, из которого вещь возникает — каковы, например, медь для
статуи и серебро для чаши, а также их <более общие> роды» (стр. 79).
Разберем эту цитату. Если верить переводу, то из первой части фразы следует, что
в состав вещи входит, кроме материала, еще что-нибудь (поскольку материал не со¬
ставляет вещь, а «входит в состав вещи»). В действительности у Аристотеля такой
мысли нет. Это видно уже из того, что в переводе слово «материал» прибавле¬
но и поэтому взято в угольные скобки. Это же место слово в слово повторяется в
«Физике» (кн. II, гл. 3), и вот как оно дано в переводе В. П. Карпова; «В одном зна¬
чении причиной называется то, «из чего» как внутренне ему присущего возникает что-
нибудь, например, медь — причина этой статуи или серебро этой чаши, и их родовые
понятия...» («Физика». М. 1936, стр. 27). Этот перевод более близок к оригиналу, хотя
и он является не совсем точным (неудачно переведено слово enyparchontos — enypar-
cho1: «нахожусь в чем-нибудь» и совсем неверно gene — «родовые понятия»). Далее, не¬
понятно, почему в переводе А. В. Кубицкого к слову «роды» добавлено в скобках
«более общие»? Ведь объем рода .всегда больше объема подчиненного ему вида.
Более серьезные возражения вызывает перевод следующей за этим фразы. В
«Истории философии» говорится, что второй вид причин, по Аристотелю,— это форма,
формальная причина; каждая вещь есть оформленная материя. И далее указывает¬
ся:* «Вместе с тем Аристотель, отступая от истины, утверждает, что форма составляет
«суть» бытия» (стр. 115). В подтверждение этой мысли приводится цитата из той же
главы «Метафизики»: «В другом смысле так называется форма и образец, иначе го¬
воря— понятие сути бытия...» («Метафизика», стр. 79). Здесь слово «форма» есть
перевод греческого eidos, а «понятие» — перевод слова logos. Верно ли переведены эти
два термина?
В греческом языке для «формы» есть и другое слово — morphe. Когда Аристотель
говорит о материи и форме, он большей частью так и пишет: hyle и morphe («Физика»,
192а, «Метафизика», 1023а 32 и др.). Почему же eidos в данном контексте и а других
местах переведено словом «форма»? Действительно ли для Аристотеля eidos и morphe
синонимы? Действительно ли «путает» Аристотель эти два термина? Нам представ¬
ляется, что Аристотель вкладывает в эти два слова различное содержание, во всяком
случае, в значении их имеются разные оттенки. Доказательством может служить хотя
бы то обстоятельство, что Аристотель часто пишет их рядом — morphe и eidos (см.
«Физика». 193а 30—31, «Метафизика». 1060а 22, «О душе» 412а 8 и т. д.). Что же такое
1 По техническим причинам греческие слова да«ы в латинской транскрипции.

ФИЛОСОФСКИЕ ЗАМЕТКИ И ПИСЬМА
185
eidos? Это слово имеет несколько значений (вид — в отличие от рода, внешний облик,
качество, устройство и, наконец, идея в платоновском смысле). Не предрешая вопроса о
том, как же следовало бы в данном контексте перевести термин eidos мы хотели бы
подчеркнуть недопустимость путаницы, непоследовательности. Конечно, слово, имеющее
несколько значений, может и должно переводиться по-разному, в зависимости от
контекста. Но если в одном и том же контексте слово eidos переводится, «апример, и
как «вид» р как «форма» («Физика», стр. 18), или же в одном и том же абзаце и
eidos и morphe переводятся одинаково словом «форма» (там же, стр. 19). то это уже
вещь непозволительная. Или почему в одной и той же главе, рядом, kata symbebekos
переводится «по совпадению», a symbebekos — «акциденция», to hypokeimenon пере¬
дается то как «субстрат», то как «подлежащее», хотя и в том и в другом случае это
слово употребляется Аристотелем в онтологическом значении?
Чрезвычайную трудность представляет собой перевод слова logos. Оно имеет в
греческом языке более 50 значений. Нет сомнения, что в своих философских и логи¬
ческих сочинениях Аристотель употребляет это слово в разных значениях. Но столь
же бесспорно, что перевести logos словом «понятие» нельзя, ибо термина «понятие»
во времена Аристотеля еще не существовало 2.
Приведем лишь два примера, свидетельствующие о явно неправильном переводе
слова logos.
В первой главе «Категорий» Аристотеля (М. 1939) приводится определение сино¬
нимов («однозначных» предметов). Вот как оно дано в переводе А. В. Кубицкого:
«Соименными» («однозначными») «называются предметы, у которых и имя общее и
понятие одно и то же, как,' например («создание»), это — и человек и бык» (стр. 3).
Совершенно непонятно, почему «понятие» человека и быка — одно и то же. Действи¬
тельно ли Аристотель считал, что у человека и быка одно «понятие»? Под logos tes
ousias Аристотель, по всей вероятности, подразумевал здесь обозначение, определе¬
ние сущности (или предмета).
Кстати, слово zoon здесь переведено, по нашему мнению, неправильно. Ведь если
zoon и как синоним и как омоним переводится словом «создание», как это сделано в
переводе Кубицкого, то исчезает различие между омонимом и синонимом. В первом
случае, при определении Аристотелем омонима, следовало бы и в переводе оставить
греческое zoon, ибо в русском языке нет такого омонимического слова, которое обо¬
значало бы и «живое существо» и «.изображение», как это обозначает zoon. Там же,
где речь идет о синонимах, zoon нужно было бы перевести словом «живое существо»,
ибо и человек и бык — живые существа, а, по Аристотелю, «быть живым существом»
и есть обозначение их сущности.
В качестве второго примера приведем перевод 5-й главы первой юн и пи «Физики»:
«Ведь общее известно нам по понятию, частное по чувству, так как понятие относит¬
ся к общему, чувственное восприятие — к частностям, например, большое и малое из¬
вестно по понятию, плотное и редкое — по чувству» (стр. 14, 189 а 5—9). Здесь целый
ряд неточностей: to kath’ hekaston правильнее перевести «отдельное» или «единичное»,
а не «частное»; to kata meros лучше перевести словом «частное» или «частичное.», а не
словом «частности». Но нас опять-таки интересует здесь главным образом перевод
слова logos. Что значит «большое и малое известно по понятию»? Признаться, нам
это совершенно непонятно. По нашему мнению, выражение kata ton logon означает
здесь: на основе рассуждения, сопоставления (или размышления).
Аристотель каждую свою мысль обыкновенно тут же иллюстрирует каким-ни-
будь примером, и вот уже из этих примеров ясно видно, что хотя logos и имеет в
разных контекстах разный смысл, но никогда не имеет значения «понятие». Перевод
слова logos словом «понятие» (как и неправильный перевод многих других философ¬
ских и логических терминов) приводит к тому, что читатель обнаруживает в сочи¬
нениях Аристотеля то, чего в ни'Х на самом деле нет, поэтому он вкладывает в этот
термин одно из значений, заимствованных из той или иной современной философской
или логической системы.
Следует вообще сказать, что модернизация терминов является большим недо¬
статком ряда переводов сочинений Аристотеля. Такое осовременивание, противореча¬
щее принципу историзма, несомненно, представляет собой до (некоторой степени иска¬
жение философского содержания. В значительной мере страдает этим недостатком
перевод А. В. Кубицкого «Метафизика». В самом деле, разве правильно и правомерно
писать: «с формально-логической точки зрения», «при формально-логическом подходе»
(«Метафизика», стр. 116, 117)? В другом месте, на стр. 203, logikos переводится: «под
углом понятий». Ведь совершенно ясно, что во времена Аристотеля не существовало
понятия «формальная логика». Или взять слово «натурфилософы» (там же, стр. 189).
Всем известно, что такого понятия у Аристотеля не было и быть не могло. А у чита¬
теля с этим термином ассоциируется определенное направление в философии. Лучше
1 Правильнее всего, быть может, было бы перевести eidos словом «вид» (или
«идея»), так как сочетание его здесь со словом «образец» (paradeigma) показывает,
что эти термины заимствованы у Платона, для которого вид (идея) есть образец вещи.’
2 Следует отметить, что хотя В. П. Карпов в своих примечаниях к «Физике»
(прим. 26, стр. 180) говорит об отсутствии термина «понятие» во времена Аристотеля,
тем не менее он в аристотелевском тексте почти везде переводит logos словом «по¬
нятие».

■186
ФИЛОСОФСКИЕ ЗАМЕТКИ И ПИСЬМА
было бы дать термин Аристотеля без перевода — «физиологи», с соответствующим, ко¬
нечно, примечанием, или же «философы природы». Передает же переводчик на той же
189-й странице буквально: «в физических сочинениях» — или на стр. 203: «предмет фи¬
зики», хотя и здесь слова «физические» и «физика» употребляются не в современном
значении.
Возьмем для примера еще такую фразу: «Что же касается сущностей, их<все-
го>три: во-первых, <сюда принадлежит>материя... во вторых, это — естествен¬
ная реальность (physis), <выступающая> как нечто определенное, и некото¬
рая положительная оформленность, к которой приходит процесс...» (там
же, стр. 205, 1070а 9—12. Разрядка наша.— М. И.). Почему physis — «естественная ре¬
альность»? Разве для Аристотеля материя не есть «естественная реальность»? (со¬
гласно переводу получается, что для Аристотеля материя — одно, а естественная ре¬
альность— нечто другое). Ни «положительной оформленности», ни «процесса» в ари¬
стотелевском тексте нет. У Аристотеля написано лишь hexis tis, что означает просто
некоторое состояние (или свойство, или способность).
И последний пример, взятый из той же 3-й главы кн. XII «Метафизики»: «Вра¬
чебное искусство есть здоровье в его логическом выражении» (стр. 205, 1070а 30).
Здесь мы видим не только модернизацию, но и такое усложнение текста, которое де-
1лает мысль Аристотеля просто несуразной. Что же написано в греческом оригинале?
«Врачебное искусство есть logos здоровья». В данном контексте «логос» может озна¬
чать «объяснение», «учение», «наука». Врачебное искусство не может быть здоровьем
ни в логическом, ни в алогическом выражении, оно есть учение (наука, объяснение)
о здоровье.
Случаев такого неверного, усложненного и модернизированного перевода бесчис¬
ленное множество и в «Метафизике», и в «Категориях», и в «Физике», и в других пере¬
водах аристотелевских сочинений. Могут сказать, что отыскать отдельные
ошибки и неточности можно в любом, даже самом лучшем переводе. Это верно. Но
речь идет не об отдельных погрешностях в переводах сочинений Аристотеля, а о не¬
правильных принципах перевода, в первую очередь о модернизации, об усложнении
текста перевода, о введении несвойственных автору оригинала понятий и терминов.
Аристотель мыслил и писал гораздо проще и понятнее. За две тысячи с лишним
лет об Аристотеле и его философии написано столько книг, образовалось столько ком¬
ментаторских наслоений — и схоластически-средневековых и буржуазно-идеалисти-
ческих,— что очень значительная часть переводчиков (не только и не столько у нас,
сколько главным образом в Западной Европе, особенно в Германии) воспринимала
Аристотеля не «чистого», подлинного, а сквозь призму всех этих вековых наслоений.
В переводах слишком часто теряется то, о чем писал В. И. Ленин при конспектирова¬
нии «Метафизики» Аристотеля,— «масса архиинтересного, живого, наивного (све¬
жего), вводящего в философию и в изложениях заменяемого схоластикой...» («Фило¬
софские тетради». 1947, стр. 303).
Переводчики, стоявшие на точке зрения формальной логики, кантианства, гегель¬
янства, и т. д., и т. п., в той или иной мере извращали философское содержание ари¬
стотелевского текста, навязывая ему свою собственную, субъективную точку зрения.
При всех других равных условиях (знание философии Аристотеля и знание грече¬
ского языка) дать наиболее объективный перевод можно только с позиций марксизма-
ленинизма, строго придерживаясь принципа историзма, исключая всякий субъекти¬
визм и произвол.
Всестороннее философское образование невозможно без знания истории фи¬
лософии. В истории же философии и логики Аристотель занимает видное место. Вот
почему нужны переиздания важнейших сочинений Аристотеля, где были бы макси¬
мально устранены как вышеуказанные, так и многочисленные другие недостатки,
имеющиеся в существующих переводах.
м. И. иткин

НАУЧНАЯ ЖИЗНЬ
Научная студенческая конференция на
философском факультете МГУ
По инициативе и под руководством кол¬
лектива преподавателей кафедры истории
философии народов СССР философского
факультета МГУ в мае 1957 года состо¬
ялась научная студенческая конференция
на тему: «Освещение истории философской
мысли народов СССР в зарубежной лите¬
ратуре».
Исходным пунктом доклада тов. М а
Цзи-хуа (Китайская Народная Респуб¬
лика) «Ленинизм и его творческое приме¬
нение в китайской революции» было поло¬
жение о том, что Китайская революция яв¬
ляется одним из важнейших пробных кам¬
ней ленинизма. Докладчик показывает, как
ЦК Коммунистической партии Китая во
главе с товарищем Мао Цзэ-дуном приме¬
нял ленинизм к разрешению ряда основных
вопросов буржуазно-демократической и со¬
циалистической революции и тем самым
развивал его. Революционная практика Ки¬
тая подтвердила теоретическое положение
Маркса и Ленина о возможности мирного
преобразования капитализма в определен¬
ных исторических условиях, что имеет боль¬
шое международное значение.
Выступление тов. К а н Зон Хам (Ко¬
рейская Народно-Демократическая Респуб¬
лика) было посвящено теме «Ленинизм и.
корейская революция». Рассказав о разви¬
тии революционного движения в стране до
ее освобождения Советской Армией, он
подчеркнул, что ленинизм уже давно стал
в Корее знаменем революционной борьбы
за создание процветающего демократиче¬
ского независимого государства. Трудовая
партия Кореи в своей деятельности неиз¬
менно руководствовалась ленинизмом.
И ныне в борьбе за укрепление демокра¬
тической базы страны и в строительстве
социализма учение Ленина освещает путь
корейскому народу.
П. С. Ш к у р и н о в (СССР)\ остановив¬
шись на пропаганде передовой философ¬
ской мысли России в странах социалисти¬
ческого лагеря, показал, что в трудах Мао
Цзэ-дуна, Лю Шао-ци, Г. Димитрова,
Э.	Тельмана, В. Пика и других выдающих¬
ся теоретиков стран победившего социа¬
лизма содержится много обобщающих вы¬
водов о роли и значении русской обще¬
ственно-политической и философской мысли
в борьбе за прогресс. Далее П. С. Шку-
ринов отметил, что в работах выдающихся
деятелей международного рабочего движе¬
ния П. Тольятти, М. Тореза, У. Фостера,
Л. К. Престеса, Г. Поллита и других осве¬
щаются многие вопросы истории нашей об¬
щественной мысли; Морис Корнфорт,
Дж. Льюис, Роже Гароди, Жорж Коньо,
Альберт Аптекер и другие ученые наряду
с изложением проблем марксизма-лениниз¬
ма пропагандируют передовую обществен¬
ную мысль России.
Даже некоторые буржуазные идеологи
не могут отрицать огромного влияния про¬
изведений Белинского, Герцена, Чернышев¬
ского, Бакунина на европейскую обществен¬
ную мысль. «Русские внесли значительный
вклад в развитие философской мысли Ев¬
ропы!» — восклицает бывший президент
Данцигского сената Герман Раушнинг в
своей книге «Обличия и перевоплощения
нигилизма», изданной в 1955 году.
В течение почти ста лет утаивалось от
немецкого народа, говорит в своем вы¬
ступлении В. Мутц (ГДР), огромное
культурное наследство народов СССР, в
том числе работы великого энциклопедиста
Ломоносова, работы русских революцион¬
ных демократов Белинского, Герцена, Чер¬
нышевского, Добролюбова.
Различные либералы, издавая в XIX и
XX веках некоторые произведения этих фи¬
лософов, исказили их действительное содер¬
жание. Издавались именно такие произве¬
дения, которые выражают колебания этих
философов, их пессимизм (например, про¬
изведения Герцена, написанные под влия¬
нием поражения революции 1848 года),
В Германии издавались главным образом
произведения идеалистов, в учебниках по
истории философии писалось только об
идеалистах, славянофилах и т. д.
Но за рубежом были люди, которые
внимательно следили за развитием про¬
грессивной общественной и философской
мысли в России. Маркс и Энгельс спе¬
циально изучали русский язык, чтобы чи¬
тать работы Чернышевского и других рус¬
ских революционных демократов. Далее
В.	Мутц приводит такие факты: например,
еще при жизни Ломоносова были изданы
в Германии его труды по химии и физике.
В XIX в. в Штутгарте существовало изда¬
тельство («Bibliothek russischen Denkwiir-

188
НАУЧНАЯ ЖИЗНЬ
digkeiten»), которое выпускало в свет тру¬
ды русских философов и работы о них.
Сейчас в Германской Демократической
Республике изданы основные произведения
русских философов: появились издания ра¬
бот русских революционных демократов,
избранные произведения Ломоносова. Исто¬
рии русской философии посвящаются моно¬
графии. диссертации, статьи в научных
журналах. Проблемами истории русской
философии занимаются такие ученые, как
К. Саар, Г. Менде, Э. Альбрехт и другие.
М. Р ж е г а к (Чехословакия) в своем
докладе отметил, что для изучения и фи¬
лософского обобщения истории чешско-рус¬
ских идеологических связей была создана
в 1953 году при Чехословацкой Академии
наук специальная рабочая группа. Эта
группа привлекла не использовавшиеся ра¬
нее документы. Изучение (новых материалов
показало, что чешско-русские связи были
очень широкйми. За последние годы издан
ряд работ и статей по данному вопросу,
в том числе: «Карел Гавличек-Боровский»
Б. Станислава (1954), «Место и значение
радикальных демократов в истории про¬
грессивной чешской политики и идеологии»
К. Косик, «Отношение Масарика к русским
революционным демократам» Л. Новы,
сборник статей чешских радикальных де¬
мократов и ряд других работ.
М. Ржегак указал, что в конце XIX века
в Чехии эстетические взгляды Белинского
распространялись Г авличеком — известным
чешским общественно-политическим деяте¬
лем 50—60-х годов, журналистом, либера¬
лом, жившим некоторое время в России.
Гавличеку принадлежит произведение «Кар¬
тины из России», проникнутое любовью к
русскому народу, верой в его будущее.
М. Ржегак указал, что русский револю¬
ционный демократизм оказал большое влия¬
ние на формирование общественно-полити¬
ческих взглядов чешских радикальных де¬
мократов.
Чешские радикальные демократы (Э. Ар¬
нольд, К. Сабина, И. Фрич и др.) ориенти¬
ровали чешскую политику, идеологию
и культуру на революционную, народную
Россию й выступали против России царской.
Революционную силу России они видели
в крестьянстве, возглавляемом революцион¬
ными демократами. Чешские радикальные
демократы имели личный контакт с рус¬
скими революционными демократами.
В этом отношении особый интерес пред¬
ставляет дружба вождя чешских радикаль¬
ных демократов Фрича с Герценом. Фрич
перевел и опубликовал три статьи Герце¬
на из «Колокола», в которых говорилось о
том, что революционно-демократические
силы России борются за независимость
Польши, твердо веря, что свободная Поль¬
ша принесет свободу России.
В 1863 году К. Сабина поместил (без
подписи) в редактируемом им журнале об¬
ширную статью о Герцене.
Тов. И. Аким (Румыния) в своем до¬
кладе остановился на вопросе о взаимо¬
влияния русской и румынской культур. Он
указал, что виднейшие румынские истори¬
ки Георге Асаки и Михаил Когэлничану
уже в прошлом веке высказали мысль, что
история Румынии должна рассматриваться
в тесной связи с историей России.
В Румынии нашла свое отражение пози¬
ция Радищева против крепостного строя,
против феодализма. В сборнике «Из исто¬
рии румынской философии» в статье В. Бол-
боаше высказывается предположение, что
книга Динику Голеску «Запись моего путе¬
шествия» была написана после знакомства
с книгой Радищева «Путешествие из Пе
тербурга в Москву».
И. Аким, далее, указывает на связь де¬
кабристов с восстанием Тудора Владими-
реску в 1821 году в Румынии. Он отмечает,
что декабристы с симпатией относились к
этому восстанию. В Румынии известен ряд
писем Пестеля, где ставится вопрос о под¬
держке восстания Тудора Владимиреску.
Пестель несколько раз приезжал в Румы¬
нию, чтобы ознакомиться с этим движе¬
нием и связать его с движением декабри¬
стов.
Прогрессивные круги румынской интел¬
лигенции были знакомы с работами Гер¬
цена. Румынские революционные демокра¬
ты участвовали в революционном кружке
Герцена в Париже. Так, один из руководи¬
телей революции 1848 года, Росэти, был лич¬
но знаком с Герценом уже в 1849 году.
В 1857 году Росэти создал кружок, кото¬
рый пропагандировал идеи Герцена.
В 1865 году он издает в Румынии журнал
«Клопотул» («Колокол») на румынском
языке. В статьях этого журнала сильно
чувствуется влияние герценовского «Коло¬
кола». Герцен несколько раз в своих пись¬
мах (например, в письме к Рейхелю) ука¬
зывает, что румынский народ, особенно в
Молдавии, поддерживает революционное
движение русского народа, помогает рус¬
ским революционерам в переброске рево¬
люционного материала в Россию.
И. Аким указывает, что русские револю¬
ционные демократы, особенно Чернышев¬
ский и Добролюбов, сочувствовали стрем¬
лению румынского народа объединиться в
одно государство. Герцен, Белинский, Чер¬
нышевский, Добролюбов выступали против
стремления Турции и Австрии помешать
объединению Румынии. Русские револю¬
ционные демократы, в частности Чернышев¬
ский и Добролюбов, были знакомы с рабо¬
той Николая Бэлческу «Экономическая
проблема придунайских княжеств», из ко¬
торой Маркс взял для «Капитала» стати¬
стические данные и примеры, касающиеся
Румынии.
Руссель, Зубку Кодряну и другие деятели
первых революционных кружков, возник¬
ших в Румынии в 70—80-х годах, изучали
труды русских революционных демократов,
развивали и применяли в условиях Румы¬
нии многие их идеи.
А.	Ханнибалссон (Исландия) ска¬
зал, что произведения русских революцион¬
ных демократов, особенно тех из них, кто
жил за границей (например, Герцен), ста¬
ли известны в скандинавских странах в
конце XIX и в начале XX века. Работы
других революционных демократов стали
издаваться лишь в последнее время.
В 1888—1889 годах на датском языке вы¬

НАУЧНАЯ ЖИЗНЬ
189
шли философские произведения JI. Н. Тол¬
стого, изданные в Копенгагене з трех то¬
мах, в переводе и с комментариями Э. Хан¬
сена.
Далее А. Ханнибалссон подробно оста¬
навливается на разборе капитального тру¬
да датского писателя и литературоведа
Стендера-Петерсена «История русской ли¬
тературы» (Копенгаген, 1952), где содер¬
жатся интересные заметки о философских
взглядах писателей, поэтов и мыслителей
России.
Докладчик называет ряд произведений
Герцена, изданных на шведском языке, и,
останавливаясь на оценке Герцена Альфре¬
дом Енсеном, написавшим введение к сбор¬
нику работ и статей Герцена, дает критику
некоторых положений этого введения.
Далее А. Ханнибалссон указал, что в
1954 году был впервые осуществлен пере¬
вод на шведский язык книги Г. В. Плеха¬
нова «О роли личности в истории». Во вве¬
дении к этой книге Плеханов характери¬
зуется как пламенный борец за ознакомле¬
ние русского народа с социализмом, пер¬
вым поднявший знамя марксизма в Рос¬
сии.
На скандинавские языки переведены все
основные произведения Ленина. В заклю¬
чение А. Ханнибалссон отметил, что идеи
ленинизма оказывают влияние на передо¬
вых представителей скандинавских стран.
Вместе с тем выступавшие на конферен¬
ции указывали, что тенденции объективного
освещения истории русской философии про¬
тивостоит иная тенденция, отвечающая ре¬
акционным интересам буржуазии. Предста¬
вители этой второй тенденции отрицают су¬
ществование русской материалистической
философии, доказывают, что наиболее ха¬
рактерной для России являлась идеалисти¬
ческая, религиозно-мистическая философия
Соловьева, Достоевского, Киреевского и
Других.
Товарищи Ржегак и Голец охаракте¬
ризовали в своих выступлениях взгляды
Масарика, который с ненавистью относил¬
ся к материализму русских революционных
демократов.
Выступавшие на конференции указали,
что две тенденции в оценке истории рус¬
ской философии в современной зарубежной
литературе выступают еще более резко, чем
прежде.
П. С. Шкуринов указал, что буржуаз¬
ный рынок захламлен книгами, являющими¬
ся компиляциями взглядов русских и евро¬
пейских буржуазных реакционеров. В ка¬
честве примера он привел книгу «Russischе
Denker» («Русские мыслители»), написан¬
ную профессором папского института во¬
стоковедения в Риме Бернхардом Шульце.
В этой книге даже Белинский и Герцен
причислены к разряду мистиков и ярост¬
ных ревнителей православной веры. Гру¬
бейшую фальсификацию истории филосо¬
фии нашей страны Шульце соединяет с
клеветой на советский народ и его истори¬
ческие завоевания. П. С. Шкуринов далее
называет имена американца Стюарда Томп¬
кинса, англичанина Хейера, австрийца Гу¬
става А. Веттера, канадца Г. Мэйо, немцев
из Западной Германии Г. Фрейера,
Г. Фалька и других, которые излагают в
своих книгах о России взгляды, аналогич¬
ные взглядам автора «Русских мыслите¬
лей». Немало книг по истории обществен¬
ной мысли России издают за рубежом'так¬
же русские белоэмигранты, такие, как про¬
тоиерей Зеньковский, Лосский, Степун и
другие. Эта часть историографов связана с
наиболее реакционными частными издатель¬
ствами, финансируемыми монополистиче¬
ским капиталом.
В.	Мутц также называет ряд издательств
русских белоэмигрантов. Эти издательства,
находящиеся в Западном Берлине и частич¬
но в Штутгарте (например, «Deutsche Dienst-
verlag», издательство Всемирного совета
церквей и другие), публикуют книги Бер¬
дяева, Яковенко, Вышеславцева, Бохенско-
го и других представителей наиболее реак¬
ционных кругов русской эмиграции.
Тов. Ильиных (СССР) подробно оста¬
новился на книге Зеньковского, которая вы¬
шла в Париже в 1948—1950 годах. Эта ра¬
бота рекламируется буржуазными издатель¬
ствами как последнее, слово истории фило¬
софии, как объективное изложение подлин¬
ной истории русской философии. Сам Зень¬
ковский наряду с Бердяевым и Лосским
считается в буржуазных кругах знатоком
русской философии. По своим философским
убеждениям он религиозный идеалист, рас¬
сматривающий историю русской философии
как историю развития идеалистических тра¬
диций в России. В его книге, говори!
Н. Ильиных, совершенно игнорируется исто¬
рия развития материализма в России. Осо¬
бенностями русской философии Зеньковский
объявляет прежде всего ее религиозную
направленность и связь с церковью.
Ломоносова и Радищева Зеньковский счи¬
тает простыми последователями Лейбница,
отрицает революционность Радищева. Гово¬
рит о них он мало и скупо.
С особой недобросовестностью, со злобой
Зеньковский говорит о философии Черны¬
шевского: «Теоретические воззрения Чер¬
нышевского не отличаются ни оригиналь¬
ностью, ни глубиной». Причину этого он
видит в том, что Чернышевский отошел от
церкви, старался разрабатывать философ¬
ские проблемы независимо от христианских
догматов,
* * *
Во всех выступлениях на конференции
была ярко выражена мысль, что культур¬
ное наследие России является неотъемле¬
мой частью мировой культуры, что русские
мыслители немало способствовали прогрес¬
сивному развитию современной науки и
культуры.
М. М. ГУРЕНКО

От Института философии АН СССР
Институт философии объявляет очередной прием в аспирантуру. Ас¬
пирантура института готовит научных работников в области философии.
Прием аспирантов .в этом году будет производиться по следующим
специальностям:
диалектический материализм,
исторический материализм,
история философии,
современная зарубежная философия и
социология,
философские вопросы естествознания,
атеизм,
этика,
эстетика,
психология.
В аспирантуру Института философии АН СССР принимаются члены
1КПСС и ВЛКСМ, имеющие законченное высшее образование, проявив¬
шие способность к научно-исследовательской работе и имеющие опыт
практической работы по избранной специальности не менее двух лет.
Заявление о приеме подается на имя директора института не позже
15 августа 1958 года с приложением: копии диплома об окончании вуза,
личного листка по учету кадров, автобиографии, справки о состоянии
здоровья, документа об отношении к воинской обязанности, характери¬
стики с последнего места работы, списка имеющихся печатных работ,
двух фотокарточек и реферата по избранной специальности.
Все поступающие в аспирантуру подвергаются приемным испыта¬
ниям по предметам: история КПСС, диалектический и исторический ма¬
териализм и один из иностранных языков в объеме программы вузов.
Приемные экзамены с 5 по 15 сентября.
Зачисленные в аспирантуру обеспечиваются стипендией на общих
основаниях; нуждающимся предоставляется общежитие (без семьи).
Адрес института; Москва, Волхонка, 14, четвертый этаж, тел. Б 1-47-67.
Дирекция Института философии АН СССР.

содержание
Передовая — Творческое решение задач коммунистиче¬
ского строительства 	 3
К 140-ЛЕТИЮ СО ДНЯ РОЖДЕНИЯ К. МАРКСА
Б. А. Грушин — Маркс и современные методы историче¬
ского исследования 	 11
Г. М. Фридлендер (Ленинград) — Проблемы реализма в
трудах К. Маркса и Ф. Энгельса	 26
Т. И. Ойзерман — Фальсификация философского учения
Маркса с позиций иррационализма	40
А.	Ф. Бегиашвили — Карл Поппер — «критик» Маркса	51
А.	Н. Маслин — О некоторых вопросах создания совет¬
ской социалистической культуры и ее особенностях	58
Э. Б. Шур — Учение о понятии в формальной и диалекти¬
ческой логике	71
Академик К. И. Гулиан (Румыния) — О диалектике в
творчестве Гете  	.	81
Ц. Михалова (Чехословакия)’ — Критические замечания о
«философии» психоанализа	94
И.	М. Кичанова — Философия Фомы Аквинского ....	104
Е. Д. Модржинская — Защита капитализма под флагом
социализма	118
ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
А.	С. Мамзин (Ленинград) — К вопросу о взаимосвязи
содержания и формы в «элементарных» живых телах	129
НАУЧНЫЕ СООБЩЕНИЯ И ПУБЛИКАЦИИ
Материалы Института марксизма-ленинизма при ЦК
КПСС. Письма И. Дицгена к К. Марксу и Ф. Энгельсу 136
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
А.	П. Петрашик — Путь молодого Маркса к материализ¬
му и коммунизму	150
Н. И. Лапин — Об исследовании философского развития
молодого Маркса	153

192
СОДЕРЖАНИЕ
С. А. Эфиров — Руссо и Маркс	156
Л. Н. Коган, М. Н. Руткевич, Г. Д. Сульженко (Сверд¬
ловск) — О втором томе «Истории философии»	.	•	15У
В.	Т. Ефимов, С. М. Косолапов — О литературе по вопро-
сам коммунистической морали	*°0
И. С. Морозова—Книга о жизни и деятельности С. Г. Ша-
умяна
В.	И. Мальцев, С. И. Попов — Учебное пособие по логике 171
И.	Г. Герасимов,	Ново Элез — Освещение проблем	диа¬
лектического	материализма в Югославии .	•	•	•	I'D
Р. Ш.— О книге М. Джеммера «Концепции пространства» 179
ФИЛОСОФСКИЕ ЗАМЕТКИ И ПИСЬМА
М.	И. Иткин — О	переводах сочинений Аристотеля .	.	.	184
НАУЧНАЯ ЖИЗНЬ
М. М. Гуренко — Научная студенческая конференция на
философском факультете МГУ ........	187
От Института философии АН СССР	190
РЕДАКЦИОННАЯ КОЛЛЕГИЯ
М. Д. Каммари (главный редактор), А. Д. Александров, Б. М. Кедров,
В.	С. Кеменов, И. В. Кузнецов, М. Б. Митин, В. С. Молодцов, М. М. Ро¬
зенталь (зам. главного редактора), М. И. Сидоров, Ц. А. Степанян,
В.	Н. Столетов, П. Н. Федосеев, Ю. П. Францев, А. Ф. Шишкин.
Адрес редакции: Москва, Г-19. Волхонка, 14, комн. 418. Телефоны: 5 8-76-32, Д 3-35-40.
ИЗ Д АТЕ Л ЬСТВ-О «ПРАВДА»
А 03503.	Подписано	к	печ.	2/IV	1958 г.	Тираж	32	500.
Изд. № 428. Заказ № 158. Формат бумаги 70X108!/i6.	6	бум.	п.—16,44 печ. л.
Ордена Ленина типография газеты «Правда» имени И. В. Сталина. Ыоскза, ул. «Правды•✓,

Цена 7 руб.