Текст
L<3 1l&r.r.
Il
ОСВОБОЖДЕНИЕ
БИБЛИОТЕКА УЧИТЕЛЯ
ПК. ФОРТУНАТОВ
ВОИНА
1811-1818,.
М
ОСВОБОЖДЕНИЕ
БОЛГАРИИ
ПОД РЕДАКЦИЕЙ ПРОФ. С.А.НИКИТИНА.
ГОС УДАРСТВ Е Н НОЕ
'УЧЕБНО-ПЕДАГОГИЧЕСКОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО
МИНИСТЕРСТВА ПРОСВЕЩЕНИЯ РСФСР
Л/ о с кв а 1950
Книга П. К. Фортунатова рассказывает о между-
народных отношениях, связанных с так называемым
«восточным вопросом», и о причинах русско-турец-
кой войны 1877—1878 гг. Автор в популярной
форме излагает ход военных операций русской
армии против турок и показывает изумительный
героизм русских солдат. П. К. Фортунатов просле-
живает роль болгарских дружин в совместной
борьбе против турок и даёт картину внутреннего
положения болгарских земель до их освобождения.
В книге описывается боевая дружба русских и
болгар и подчёркивается вековая дружба братских
славянских народов.
Все события, излагаемые в настоящей работе,
датируются по новому стилю.
ВВЕДЕНИЕ
Турецкие племена, получившие по имени своего вождя Османа
название османских турок, придя в первой половине XIII в.
из Средней Азии, обосновались невдалеке от восточных берегов
Мраморного моря. Подчинив своей власти соседних мелких фео-
далов распавшегося Сельджукского государства, турецкие сул-
таны начали успешное военное наступление против Византии и
очень быстро создали мощную самостоятельную державу. В 30-х
годах XIV в. турки, захватив Никею, окончательно вытеснили
византийцев из Малой Азии, а в 1352 г., переправившись через
Дарданеллы на территорию Европы, в короткий срок завоевали
Фракию и сделали Адрианополь своей столицей.
Продолжая наступление на Балканах, турки в 1393—1394 гг.
завоевали Болгарию и заняли её древнюю столицу—Тырново.
Вскоре перестало существовать и Сербское государство, потря-
сённое разгромом сербских войск в битве на Косовом поле (1389), и
лишь его отдельные князья ещё несколько десятков лет пытались
сохранить видимость своего самостоятельного существования.
В 1459 г. турецкий султан Магомет II окончательно ликвидировал
и тень самостоятельности Сербии, включив остатки этого когда-то
сильного славянского государства на Балканах в состав Отто-
манской империи.
Балканские государства, распавшиеся на экономически обо-
собленные, политически разрозненные области, возглавляемые
постоянно враждовавшими между собой феодалами, не смогли ока-
зывать серьёзного сопротивления централизованной военной
машине османских турок, а внутри страны их правители не только
не обеспечили экономического и политического роста славянских
народов Балканского полуострова,но всячески тормозили его. Дес-
потическая власть феодалов Сербии и в особенности Болгарии
покоилась на полном бесправии и жесточайшей эксплоатации кре-
стьянского населения. Естественным результатом этого тяжёло-
го гнёта было создание непроходимой пропасти между широкой
1* 3
массой народа, с одной стороны, и болгарскими царями и феодала-
ми — с другой.
Анализируя значение завоевания турками Болгарии, некото-
рые буржуазные историки, например Погодин, и отдельные со-
ветские — Державин — приходили к выводу, что «в отношении
своих прав народные массы мало потеряли от завоевания Болга-
рии турками, а в первые века турецкого ига даже выиграли от
этого; в смысле углубления народного сознания, объединения
национальных интересов, внутреннего созревания народных сил
они несомненно выиграли за это время вынужденной политической
бездеятельности; наконец, турецкое владычество дало возможность
болгарам оправиться материально, приобрести большой практи-
ческий опыт» \
Такая постановка вопроса в корне неправильна. «Турецкие
ассимиляторы,— говорит товарищ Сталин,— наиболее жестокие
из всех ассимиляторов,— сотни лет терзали и калечили балкан-
ские нации, но они не только не добились их уничтожения, а ока-
зались вынужденными капитулировать» 1 2.
Потеря болгарской нацией своего государственного суверени-
тета предопределяла нарушение не только политических, но также
и экономических и культурных интересов народа, и не имеет прин-
ципиального значения то, что это обнаружилось не сразу.
Далее, во времена Второго Болгарского царства народ был
жестоко угнетён своими помещиками и переносил на себе всю
тяжесть феодального режима. Оказавшись под властью турок,
болгары попрежнему оставались жить в феодальной системе, но
только уже не болгарской, а турецкой. Во всяком случае, даже
и в период наибольшего могущества Оттоманской империи в XVIb.
положение славян было чрезвычайно тяжким. Красноречивым
доказательством этого являются рассказы путешественников,
посещавших в те годы славянские страны Балканского полуост-
рова. Так, итальянец Джакопо Рагаццани в 1571 г. писал, что бол-
гары «так много переносят вымогательств со стороны турок, что
невозможно себе представить, но в большинстве случаев они так
бедны и находятся в таком жалком состоянии, что едва смеют под-
нять глаза, чтоб посмотреть в лицо турку»3. Под влияние^м всё
возрастающего внутреннего разложения турецкого государства,
которое в ряде войн терпело жестокие неудачи, источники дохо-
дов от грабежей ближайших стран иссякали и тогда гнёт и ограб-
ление балканских народов, и в частности болгар, тяжёлые и
раньше, ещё больше увеличивались.
В этом разорении страны участвовали не только крупные и
мелкие турецкие феодалы и чиновники, но также и греческое духо-
венство, в чьи руки после падения самостоятельных славянских
1 Погодин, История Болгарии, стр. 128—129.
2 Сталин, Соч., т. 11, стр. 347.
3 Державин, История Болгарии, т. 111, стр. 42.
4
Сельская болгарская школа середины XIX века
государств попали церковь и народное образование на Балка-
нах. Невыносимо тяжело становилось мирному славянскому на-
селению, когда турецкие войска располагались на постой в се-
лениях Болгарии и Сербии, подвергая их диким грабежам и
насилиям.
Если турки, лишив страну политической свободы, разоряли её
прежде всего материально, то греческое духовенство стремилось
подавить национальную культуру болгар, а своими поборами ещё
более отягощало их экономическое положение. Поддерживаемые
турецкой администрацией, эти греческие иерархи, вышедшие
преимущественно из фанариотов (самых богатых греческих ари-
стократических родов Константинополя) и их прихвостней, вели
себя по отношению к местному населению как завоеватели. Их
«притесненьями были разоряемы не только отдельные семейства,
но и целые деревни. Если несчастные крестьяне не имели средств
насытить страшную жадность своих духовных пастырей, являлись
епископские палачи... и уносили из домов всё, что можно было
унести» \
Притеснения болгар в области культуры греческим духовен-
ством, не знавшим и презиравшим болгарский язык, привели к
повсеместному подавлению болгарской национальности. В области
администрации прочно господствовал турецкий язык; «в школах
учили по-гречески; в церквах служение совершалось тоже на
1 И р е я е к, История Булгар, стр. 484.
греческом языке. Болгары, которые вообще не знали греческого
языка, были таким образом лишены всякого умственного разви-
тия... Высшее духовенство было ожесточённым врагом нацио-
нального пробуждения болгар»1. Этот гнёт был настолько устой-
чив, что даже в первой половине XIX в. действия церковников
принимали ещё самые дикие формы. Так в 1825 г. в Тырнове грече-
ский митрополит Илларион приказал сжечь ценнейшую древнюю
патриаршую библиотеку в Тырнове. Эпизоды, подобные- этому,
происходили в Болгарии неоднократно; греческие епископы и
священники делали всё, чтоб не допустить самостоятельного куль-
турного развития славян.
Такая политика привела к тому, что «болгарский язык в XVIII—
XIX столетиях оставался языком забитой сельской райи; всё,
что жило в городах, всё, что считало себя немного выше и образо-
ванней, старалось выдавать себя за греков. Болгарскому языку
и болгарскому народу, политически порабощённому турками,
грозила, казалось, полная потеря национального облика» 1 2.
Следовательно, недопустимо говорить даже о каком-либо вре-
менном выигрыше болгар от завоевания их турками. Если турки
уничтожили некоторые привилегии классов, правивших в Бол-
гарии до гибели её самостоятельности, то широкая масса славян-
ского населения страны оказалась обращённой завоевателями в
бесправную райю, лишённую каких-либо политических и боль-
шей части гражданских прав.
Несмотря на исключительно жестокий и длительный турецко-
греческий гнёт, болгарский народ не падал духом. Начиная с
конца XVI столетия, в нём всё сильнее проявляется стремление
к свержению султанской власти путём вооружённого восстания.
Первым таким проявлением народного возмущения было Тырнов-
ское восстание 1598 г. В нём участвовали болгары, валахи и сербы.
Это местное национально-освободительное движение турки пода-
вили быстро. Оно было плохо организовано, не получило поддерж-
ки со стороны населения соседних местностей, восставшим нехва-
тало вооружения. Тырновское восстание явилось началом всё
усиливавшейся борьбы за освобождение в XVII, а главным обра-
зом в конце XVIII — XIX вв., когда восстания стали вспыхивать в
различных частях славянских стран Балканского полуострова.
В подготовке и самом ходе этих национально-освободитель-
ных движений славяне особенно большие надежды возлагали на
помощь России. Они понимали, что ни Австрия, ни Венеция,
ни какие-либо другие неславянские государства не обеспечат их
освобождение от чужеземного ига.
Балканские славяне могли в этом убедиться на длительном
опыте борьбы с угнетателями. Достаточно указать на широкое
восстание сербов, болгар и македонцев в 1688 г., спровоциро-
1 Де-Лавеле, Балканский полуостров, ч. II, стр. 51.
2 Готье, История южных славян, стр. 330.
ванное Австрией, рассчитывавшей на поддержку этих народов
в борьбе против Турции. Не поддержанные австрийскими вой-
сками, повстанцы подверглись кровавой расправе со стороны
турок, а частью должны были бежать за пределы родины.
Когда по Пожаревацкому миру 1718 г. значительная часть
Сербии временно подпала под власть австрийского императора
Карла VI, то начатая этим последним германизация завоёванной
страны стала проводиться сразу же в столь жестоких формах, что
с началом войны Турции с Австро-Венгрией в 1737—1739 гг. никто
из сербов не встал на сторону австрийских войск, встречавшихся
славянским населением с ненавистью. Последующая история
взаимоотношений Австро-Венгрии со славянами лишь подтверж-
дала указанные выше положения.
Иным, как указывалось выше, было отношение всех славянских
народов, в том числе и южных, к России. На неё много надежд
возлагалось ещё при начале похода Петра I в Молдавию в 1711 г.,
во время русско-турецких войн второй половины XVIII в. Хотя
эти войны и мало изменили положение балканских славян, они
всё же серьёзно ослабили силы турецкой державы и облегчили
им возможность борьбы с турецкими поработителями.
О
I. Болгария и Восточный вопрос перед
войной 1877—1878 гг.
Болгария XIX века до освобождения от турецкого ига
Часть территории Балканского полуострова, занятая основной
массой болгарского населения, представляет собой местность
чрезвычайно разнообразную по своим географическими экономи-
ческим особенностям. Северо-восточная часть Придунайской Бол-
гарии состоит из сильно пересечённой местности, изрытой во
многих местах небольшими речками и ручьями. В середине XIX в.
селения располагались здесь по преимуществу в речных долинах,
были невелики и разбросаны на значительное расстояние друг от
друга. Кроме болгар, в этом районе жило много турок и пересе-
лившихся в 60-х годах XIX в. из России татар и черкесов.
Сходный с этим районом вид имеет и в большей части безлесная
северная и северо-западная часть Болгарии, тянущаяся между Бал-
канами и Дунаем до границы с Сербией. Несмотря на то, что почва
этой области богата чернозёмом, население её, почти исключительно
болгарское, было очень редко и бедно.Густой лесной покров имеют
лишь северные склоны Балканского хребта и широкий холмистый
пояс к востоку от р. Янтры, переходящий далее к морю в мало-
водную и малонаселённую степь Добруджи.
Юго-западная часть Болгарии, где расположена её столица
София, представляет ряд котловин, окружённых высокими гора-
ми, они сообщаются между собой посредством перевалов или
ущелий, по которым текут маловодные реки. Ещё южнее вдоль
верхнего течения Марицы расстилается Фракийская равнина,
называвшаяся прежде житницей Турции. Лесов на ней нет, но
зато травы и хлеба достигают необыкновенного роста. В районе
Карл изо, Казанлык, Сливна Фракийская низменность переходит в
живописную долину, получившую название «долина роз», сплошь
покрытую фруктовыми садами, ореховыми и каштановыми роща-
ми вперемежку с большими плантациями роз и виноградниками К
1 Овсяный, Болгария и болгары, стр. 7—9.
8
Жилище бедного болгарина середины XIX в.
Населённые пункты западной, более бедной части Болгарии
представляли неприглядную картину. По описанию современни-
ков, в 70-х годах XIX в. болгарские селения здесь имели следую-
щий вид. Бедные избы горных селений, как правило, сплетены из
хвороста, обмазаны глиной и покрыты соломой. В каждой избе
всего одна комната — 10—20 кв, м, «обыкновенно без потолка и
окон, с открытым очагом, иногда даже без трубы. Пол земляной,,
частью невыровненный. Панолу маты заменяют постель... В доли-
нах обстановка жителей несколько лучше. Здесь изба убрана
несколько приветливей и часто имеет 2 комнаты» Ч
Не лучше выглядели болгарские деревни и холмистой северо-за-
падной Болгарии,^ них «кроме землянок для жилья и весьма немно-
гих и тесных для скота, здесь трудно встретить другие хозяйствен-
ные постройки. Землянка состоит из входной части и жилой: первая
имеет небольшой скат внутрь, а вторая образует четырёхугольную
яму в 6 шагов шириной и 8 длиной. У одной из длинных стен
очаг и над ним широкая труба, по стенам развешана крайне
бедная хозяйственная утварь. У редких зажиточных болгар
встречаются поместительные землянки из нескольких комнат
и кладовых» 1 2.
Жизнь в этих бедных горных посёлках была тяжела, но зато
население их, уйдя сюда из более богатых районов страны, меньше
подвергалось разорениям от военных действий; оно здесь было за-
щищено самой природой.
1 «Материалы к военному обозрению болгарских земель», т. II, стр. 149.
2 Т а м же, стр. 4.
Если западные болгары, попав в бездорожные и глухие места,
принуждены были жить почти сплошь в большой бедности, то в
центральной и восточной части Болгарии среди славянского насе-
ления образовался значительный слой местного кулачества — чор-
баджиев1, живших в несравненно более благоприятных условиях.
Здесь в населённых пунктах можно было видеть прочно сде-
ланные каменные одноэтажные и двухэтажные дома, самое строе-
ние и оборудование которых показывало, что их обитатели жили
зажиточно.
Созданию кулачества здесь способствовало наличие большого
количества дешёвых рабочих рук, морские, речные и грунтовые
пути сообщения, урожайность почвы и поддержка со стороны ту-
рецких властей, видевших в чорбаджиях свою опору.
Впрочем,такая зажиточность даже в северо-восточной и юго-вос-
точной части Болгарии не представляла массового явления. Как
1 Чорбаджии — часть городской и сельской буржуазии, выступав-
шая посредником между населением и турецким правительством, тесно свя-
занная с этим последним.
10
Вид болгарского города Габрово
удачно подметил один русский журналист, объездивший в 1877—
1878 гг. ряд местностей с более богатым населением, «не все болгары
процветают, не все живут в довольстве. Одна небольшая комната,—
пишет он,— и в этой комнате на полу валялось душ десять. Мало
чем или почти ничем не отличалась эта хата от большей части
изб в наших деревнях. Та же грязь, та же теснота, так же скучен
люд в душной спёртой атмосфере» 1.
Особенностью описываемой страны в 70—80-х годах XIX в.
являлось малое количество в ней многолюдных населённых пунк-
тов: лишь 14 городов имело более 10 тыс. жителей, а остальные
представляли собой небольшие торговые сёла, хутора и даже
отдельные дворы.
Наличие значительного количества хуторов отчасти объясня-
лось, одной особенностью здешнего крестьянства, состоявшей в
том что даже и во времена болгарского возрождения «разделы среди
крестьян были очень редки; чаще всего женатые сыновья, внуки
и правнуки живут вместе в одном дворе, хотя и в разных домах.
Такая соединённая семья носит название — задруги, общины» 1 2.
Впрочем следует отметить, что эта большая семья, в которой
бывало до 20—40 человек, являлась уже редким для тех времён
пережитком пройденного этапа общественного развития.
В период, предшествующий освобождению Болгарии, социаль-
1 У т и н, Болгария во время войны, «Вестник Европы», 1877, № 12,
стр. 764.
2 Барсов, Наши соседи, стр. 19.
11
но-экономические отношения в ней характеризовались господ-
ством турецкой военно-феодальной системы. Турки твёрдо про-
водили принцип Принадлежности всей земельной собственности
покорённых народов одному султану, лишь по приказу которого
она могла переходить от одного фактического владетеля к другому.
Выполняя это правило, правительство Оттоманской империи
раздавало реквизированные у прежних владельцев-христиан зем-
ли спахиям (сипахи) — турецким помещикам, под властью кото-
рых находилось крестьянское порабощённое население.
Наряду с этими типично феодальными владениями земельная
собственность в славянских странах Балканского полуострова или
оставалась в непосредственном владении самого падишаха, пред-
ставляя земельный государственный фонд, или составляла так
называемые вакуфы, т. е. земли, переданные в распоряжение
каких-либо духовных, учебных или благотворительных учрежде-
ний, разумеется, только мусульманских.
Как отмечалось выше, всё подвластное туркам славянское на-
селение являлось так называемой райей, делившейся на райю
привилегированную и бесправную. Первая из них была обязана
выполнять ряд специальных повинностей (охранять границы, гор-
ные проходы, нести различные вспомогательные военные функции
и т.п.), и за это ей предоставлялись некоторые привилегии (право
самоуправления, освобождение от некоторой части налогов и т. д.);
бесправная же райя была обязана обрабатывать земли спахий и
платить целый ряд тяжёлых податей. Важнейшей из этих послед-
них была десятина, собиравшаяся со всех продуктов земле-
дельческого производства в размере десятой части валового дохода
с них. В действительности, однако, вследствие постоянных вымо-
гательств, опутывавших райю, эти подати из десятой превраща-
лись в четвёртую и даже третью часть собиравшегося урожая.
Передача сбора податей в руки откупщиков, которые зачастую
по личному произволу увеличивали их объём чуть не вдвое,,
чрезвычайно тяжело сказывалась на материальном положении
населения, подвергавшегося безжалостному ограблению. Жало-
ваться на действия откупщиков было бесполезно.
Кроме того, тягостным бременем на бесправную райю ложились
налоги, взимаемые за освобождение христианского населения от
несения воинской повинности, которыми облагалось всё мужское
население, начиная с двенадцатилетнего возраста, а также лич-
ная подать. Общее число налогов было весьма велико.
Как результат усиления капиталистических элементов, в Тур-
ции в 1858 г. было положено начало уничтожению спахийского
землевладения. Земли турецких помещиков в значительной части
перешли в руки государства, а крестьяне, жившие на них, полу-
чили свои участки в собственность. Однако и позже значительная
часть спахийских владений оставалась в руках турецких помещи-
ков. Последние под влиянием роста хлебной торговли заводили
своё хозяйство, тогда как раньше они ограничивались взиманием
12
Болгарские крестьяне отдыхают после работы
известной ренты. В связи с новыми приёмами ведения сельского
хозяйства возрастала и эксплоатация крестьян.
Болгария была сельскохозяйственной страной, и 90% её насе-
ления жило вне городов.
Основными видами сельскохозяйственных культур были пше-
ница, кукуруза, рожь, виноград и табак. Многие болгары зани-
мались садоводством и шелководством. При этом, «две трети
обрабатываемой земли засевались кукурузой, составлявшей глав-
ное продовольствие болгар; остальная же треть — пшеницей,
рожью, рисом, табаком, хлопчатником и виноградом»1.
Наконец, весьма своеобразной отраслью земледелия, специ-
фической именно для южной Болгарии, являлась широко развитая
культура роз, где вырабатывалось большое количество розового
масла, шедшего на экспорт.
Скотоводство в Болгарии состояло из овцеводства, свиновод-
ства, разведения крупного рогатого скота и коз; коневодство было
распространено мало.
Рыбная ловля велась в очень ограниченном масштабе и пред-
назначалась лишь для удовлетворения местных потребностей.
Весьма значительную отрасль сельского хозяйства представляло
птицеводство; пчеловодство было распространено так широко, что
мёд и воск являлись предметом экспорта из Болгарии в Австрию,
Румынию, Константинополь и крупные города Турции.
Барсов, Наши соседи, стр, 21.
13
Меньшее значение для жизни страны в период турецкого гос-
подства представляла местная ремесленная и мануфактурная
промышленность. Однако рост ремесла в первой половине XIX в.
становится значительным. В Болгарии было развито текстильное
производство, основой которого было прядение и ткачество —
изготовление хлопчатобумажных, шёлковых и суконных тканей,
а также материй из конопли и льна, — все они шли как для соб-
ственного личного потребления, так и для продажи на местном
рынке.
Пошивочные мануфактуры занимались изготовлением различ-
ных видов платья, расходившегося поместным городам и частично
экспортировавшегося в Малую Азию, Румынию и Македонию.
Кожевенное производство, которым занимались преимущест-
венно турки и лишь в небольшом размере болгары, давало про-
дукцию, вывозившуюся на далёкие, окраины Турции и в Авст-
рию; наконец, на базе использования местной пушнины сущест-
вовало скорняжное производство, главным образом пошивка
шуб.
Весь этот перечень болгарской лёгкой промышленности пока-
зывает, что она, хотя и не имела крупного развития, но была раз-
нообразна по ассортименту, а по своему качеству удовлетворяла
даже и заграничного потребителя.
Кроме лёгкой промышленности, в стране существовало горное
производство, состоявшее по преимуществу из добычи железной,
медной и серебряной руды. На этой базе в районе города Самокова
создалась железоделательная промышленность. Темп роста этой
последней, несмотря на неблагоприятные условия, нужно при-
знать достаточно быстрым; это видно из следующих цифр: в Симо-
нове в 1844 г. считалось 3 тыс. жителей, а в 1864 г. уже 10 тыс.
и было зарегистрировано 43 железоделательных предприятия
и кузницы. Нельзя не отметить, что продукция болгарской метал-
лургии, хотя и была невелика по объёму своего выпуска, но так же,
как и лёгкая промышленность, давала товары, уходившие за
границу.
Ремесло в Болгарии в период турецкого владычества было ор-
ганизовано на цеховой основе (эснафы). В первой половине XIX в.
цеховая организация, подтачиваемая развивающимися капитали-
стическими отношениями, пережила кризис. Парижский мир
1856 г., открывший широкий доступ европейским товарам в Тур-
цию, усилил разложение цеха. Молодая болгарская буржуазия и
разоряющаяся масса ремесленников — таковы элементы, которые
становились теперь основными в ремесленно-мануфактурном про-
изводстве.
Болгарское сельское хозяйство и ремесло давали значитель-
ную массу товаров, которые потреблялись как внутри Турецкой
империи, так и вне её. Вследствие этого болгарские торговцы и
целые торговые колонии стали всё больше развёртывать свою
деятельность в Константинополе, Одессе, городах Дунайских
14
княжеств и Австро-Венгрии. Рост торговли отражал те перемены^
какие совершались в хозяйственном развитии Болгарии на про-
тяжении второй половины XVIII —первой половины XIX в.
Однако развитие новых капиталистических отношений натал-
кивалось на препятствия со стороны всей системы отношений,
господствовавших тогда в Турецкой империи. Создававшиеся бол-
гарами промышленные предприятия не могли успешно рабо-
тать из-за турецкой таможенной системы, из-за противодей-
ствия турок усилению экономического влияния болгарской бур-
жуазии, а также по ряду других причин. Недаром наиболее видные
болгарские купцы оседали за пределами султанской Турции или же
стремились получить подданство в какой-либо европейской стране.
Всё же, как ни задерживал прогресс страны военно-феодаль-
ный режим турецкой державы, капиталистические элементы
систематически проникали в систему феодальных отношений и
связей и всё больше и больше укрепляли здесь свои позиции..
«Развивающиеся внешнеторговые связи характеризуются выво-
зом из страны главным образом продовольствия и сельскохо-
зяйственного сырья и ввозом преимущественно промышленных
товаров. Болгарская буржуазия добивается существенных ус-
пехов в развитии этих связей, расширяя одновременно свою
торговлю в пределах самой Турецкой империи, чему благо-
приятствовало отсутствие на всей её обширной территории тамо-
женных перегородок... Одновременно с обогащением болгарской
буржуазии происходил процесс обнищания болгарских ремеслен-
ников и крестьянства. Десятинный налог и всевозможные повин-
ности наряду с бесконтрольным произволом представителей
турецкой власти и болгарских чорбаджиев разоряли крестьян» Ч
Надо признать, что приведённая выше характеристика Л. Валева
правильно освещает создавшееся в Болгарии в середине XIX в.
положение, когда там уже сложились основные социальные
группы: в городах—торговцы и промышленники, в деревне —
кулачество и остальная масса крестьянства.
Наиболее многочисленной из этих социальных групп была
широкая масса крестьянства, обездоленного и жестоко угнетаемого
турецкими помещиками и чиновниками, греческим духовенством
и собственными чорбаджиями и купцами. Эта трудолюбивая часть
земледельческого населения Болгарии делала со своей стороны
всё возможное, чтобы улучшить своё экономическое положение
и стать зажиточным. Однако ни старательная обработка земли,
ни искусственное орошение полей, обеспечивавшие хорошие уро-
жаи, не давали благоприятного выхода из бедственного положения,
так как основную часть доходов у крестьян отнимали их местные
и чужеземные эксплоататоры. К этим тяготам в 60-х годах XIX в.
добавилось ещё изгнание болгарских крестьян с их лучших земель,
1 В алев Л., К характеристике социально-политических взглядов
Христо Ботева, «Вопросы истории», 1948, №11, стр. 79.
15>
Болгарин—торговец фруктами
передаваемых как туркам, так и в особенности иммигрировавшим
тогда из России черкесам и татарам.
Положение крестьян в Болгарии в XIX в. ухудшалось также
и с ростом притеснений турецкого государственного аппарата,
•стремившегося всеми законными и незаконными путями поддер-
жать разваливавшийся архаический феодальный режим Турец-
кой империи. Естественно, что именно крестьянство вместе с
•ещё очень малочисленной интеллигенцией являлось той общест-
венной средой, которая питала многократно поднимавшиеся
внутри страны национально-освободительные движения против
чужеземных угнетателей.
Другую, всё более разорявшуюся группу составляли реме-
сленники. Обнищание их было закономерным следствием того,
что национальные болгарские ремесло и мануфактура оказывались
неспособными конкурировать со всё увеличивавшимся потоком
товаров из стран капиталистической Западной Европы. Крестьян-
ство, ремесленники и интеллигенция, ведя героическую борьбу
за освобождение^ не имели достаточно сил, чтобы свалить турецкое
иго, и поэтому они всегда свою надежду возлагали на помощь
могучего, родственного им русского народа.
Совершенно иную позицию в стране занимали местные кулаки-
чорбаджии. «На протяжении всей новой истории болгарского
16
народа,— писал академик Державин,— «чорбаджийство», как
социальный слой, играет роль злейших врагов народа, эксплоата-
торов труда и душителей народной свободы. Национально-осво-
бодительные движения и революционная борьба болгарской де-
мократии, начиная с 60-х годов, в лице её лучших представителей
Георгия Раковского, Василия Левского, Любека Каравелова и
Христо Ботева — развивается неизменно под знаком двойной
борьбы: с чуженациональным гнётом и с отечественным «чорбад-
жийством», как его агентом и сотрудником в деле насильнической
эксплоатации и угнетения трудовых масс... Борьба передовых
элементов болгарской демократической общественности с «чорбад-
жийством» красной нитью проходит и в старой доосвободительной
болгарской прессе, начиная почти с первых дней её зарождения» х.
Туркофильское болгарское кулачество больше всего боялось
падения или хотя бы ослабления существовавшего в государстве
политического режима, и поэтому оно чрезвычайно враждебно
относилось к России, видя в ней постоянного врага Оттоманской
империи.
Только учтя это положение, можно понять откровенно неприяз-
ненное отношение некоторой части болгарского населения к рус-
ским войскам, когда те в 1877 г. перешли через Дунай. Эта хо-
лодность, а иногда и явная враждебность очень удивляла русских
солдат и офицеров и лишь более наблюдательные из них сумели
подметить, что только «хозяева —болгары из зажиточного класса
оказались действительно негостеприимны... Ничего от них нельзя
добиться, даже воды не давали нам охотно»1 2. Нечего и говорить,
что такое отношение к России было характерно лишь для абсолют-
ного меньшинства болгарского народа. Это наглядно видно, напри-
мер, из следующих слов одного русского офицера, участвовавшего в
наступлении передовых частей в начальный период войны 1877—
1878 гг. «В селении Сельцы,— вспоминал он,— мы были первыми
из русских, посетивших это селение. Нас встретили с чрезвычай-
ным радушием и даже с некоторым торжеством. Почти каждый
из сельчан (все болгары) подходил к каждому из нас... и привет-
ствовал нас горячим рукопожатием. С чрезвычайным вниманием
болгары слушали мои объяснения о тех порядках, которые пред-
полагались в деле переустройства Болгарии» 3.
Если русским, прибывшим тогда на сравнительно короткий срок
в Болгарию, бросалась в глаза противоположность настроений у раз-
личных групп местного населения, то самим болгарам, особенно тем,
которые умели правильно анализировать совершающиеся события,
картина была особенно ясна. Чрезвычайно конкретно, например,
1 Д е р ж а в и н, К истории капитализма в Болгарии, «Историк-
марксист», 1941, № 1, стр. 57.
2 У т и н, Болгария во время войны, «Вестник Европы», 1877, № 12,
стр. 757—758.
3 Соболев, Последний бой за Шипку, «Русская старина», 1889,
5, стр. 448.
2 п. К. Фортунатов 17
данный вопрос обрисовывается в воспоминаниях основателя и
вождя Болгарской коммунистической партии Димитрия Благоева,
который отмечал, что в Старой Загоре (Ески-Загре), где он жил,
ещё до войны 1877—1878 гг. «шла жестокая борьба между дедом
Славейковым (глава местной бедноты, известный болгарский
поэт, публицист и борец за независимость страны. — П, Ф.) и
старозагорскими богачами. Последние были заклятыми врагами
всякой революции и поносили всячески повстанцев, называя их
негодяями, хулиганами. Они были врагами идеи русско-турец-
кой войны» 1.
На почве всех этих противоречий население Болгарии к 70-м
годам XIX в. разделилось в общем на два основных лагеря. Одна
часть, городское купечество и промышленники, а в деревне —
чорбаджии, установила добрососедские отношения с турецкими
властями и считала, что достигнутое утверждение самостоятель-
ности болгарской церкви должно вполне удовлетворить полити-
ческие требования болгар и поэтому от каких-либо других пре-
тензий к султану должно отказаться.
Другая же часть болгар, подвергавшаяся непрерывной и же-
стокой эксплоатации, видела выход из создавшегося положения
лишь в непримиримой борьбе всеми доступными средствами в
первую очередь с чужеземным гнётом. Таких людей было немало,
но им нехватало организации, единства и материальных средств
для борьбы с угнетателями, вследствие чего все восстания немину-
емо терпели поражения вплоть до 1877 г., когда с помощью рус-
ских солдат турецкие власти были навсегда изгнаны из страны.
Национально-освободительное движение в Болгарии
в XIX веке
Неудачи восстаний XVIII в. не охладили у народов Балкан-
ского полуострова жажды борьбы с ненавистным турецким игом.
«Разорение сельского хозяйства, упадок ремесла, необеспечен-
ность жизни и имущества, феодальная раздроблённость, засилье
улемов (богословов-юристов.—Z7. Ф.) и янычарская анархия —
всё это делало султанское правительство совершенно неспособным
к сопротивлению растущим национально-освободительным дви-
жениям внутри империи и покушениям на её целостность извне»1 2.
Это всё более нараставшее ослабление власти султанов и их
режима говорило о том, что победа над ними не есть какая-то
несбыточная мечта, а, наоборот, дело вполне реальное, если умело
воспользоваться благоприятной международной обстановкой, по-
лучить поддержку извне и во-время поднять широкие массы
славян против общего врага. В результате таких настроений пер-
вая четверть XIX в. отмечается на Балканах крупными и доста-
1 Б л а гое в Д., Мои воспоминания, стр. 13.
2 Миллер, Краткая история Турции, стр. 50.
13
точно успешными восстаниями в Сербии и Греции и ростом числа
активных освободительных выступлений в Болгарии. В частности,
во время войны России с Турцией в 1806—1812 гг. в составе рус-
ских войск действовало небольшое болгарское земское войско,
набранное из добровольцев, преимущественно из лиц, бежавших
от турецких поработителей из-за Дуная на территорию, занятую
русской армией. Далее в войне 1828—1829 гг. в состав русской ар-
мии Дибича на Балканах входил отряд из болгарских доброволь-
цев под предводительством Мамарчева, а также ряд других отдель-
ных болгарских чет. Эти добровольцы, как и ранее, рассчитывали,
что успех русских войск принесёт болгарскому народу полное
освобождение. Однако Адрианопольский мир 1829 года не принёс
национального освобождения болгарскому народу.
Новая надежда на помощь России вспыхивает перед началом
войны 1853—1856 гг., когда главнокомандующий русской армией
на Дунае Паскевич весной 1854 г. обратился к болгарам с призы-
вом встать вместе с русскими на борьбу против турок. На этот
призыв в короткий срок откликнулось около 4 тыс. доброволь-
цев, но помощь их не потребовалась: в июле того же года, ввиду
сосредоточения англо-французских войск у Варны, русская армия
была сначала отведена от Дуная, а затем, в связи с угрозой во-
оружённого вмешательства со стороны Австрии, очистила террито-
рию Молдавии и Валахии и полностью прекратила военные дей-
ствия против турок на Балканском полуострове.
Восточная война 1853—1856 гг. и тяжёлые для России условия
Парижского мира не могли не сказаться отрицательно на положе-
нии угнетённых народов Балканского полуострова. Относительно
благоприятны были последствия этих событий лишь для румын,
поскольку, несмотря на дипломатическое противодействие Австрии
и Англии, автономные княжества Молдавия и Валахия уже в
1859 г. смогли объединиться в единое княжество Румынию и стать
на путь самостоятельного государственного существования, хотя
и под формальным протекторатом Турции.
Исход Крымской войны тяжело отразился на Болгарии, где
турецкий гнёт ещё более усилился. Однако это очередное круше-
ние надежд на скорую победу над врагом не приостановило здесь
общего хода освободительной борьбы.
Если ранее «каждая русско-турецкая война сопровождалась
выселением болгар в Румынию и Россию; такие выселения имели
место в 1752—1754 гг., в 1787—1791 гг., 1801—1812 гг.,а более
всего в 1828—1829 гг.»,1 то со второй половины XIX в. про-
тиводействие турецкому порабощению принимало всё более
активные и героические формы. Любовь к родине у лучших,
передовых людей болгарского народа была столь велика, что они
не боялись даже с самыми малыми силами нападать на значительно
превосходившие их численно турецкие отряды.
1Иширков, Болгария, стр. 171.
2*
19
Национально-освободите-
льное движение в Болгарии
в 60—70-х годах XIX в.
получило большое развитие.
Оно имело талантливых вож-
дей: Георгия Раковского,
Василия Левского и, в осо-
бенности, талантливого поэта
и революционера Христо
Ботева. Большую положи-
тельную роль для Болгарии
играло революционно-демо-
кратическое движение, раз-
вёртывавшееся в то время в
России. Оно оказало опреде-
ляющее влияние на форми-
рование социально-политиче-
ских идей болгарских рево-
люционеров.
Христо Ботев и другие
болгарские революционеры
рассматриваемого периода,
Василий Левский — организатор и вождь преклоняясь перед величием
болгарской национальной революции русского народа и его лите-
60—70-х годов XIX в. ратуры. находились под пре-
имущественным влиянием
передовых идей Герцена, Чернышевского, Добролюбова и
Писарева.
Если в 1912 г. в статье «Новая глава всемирной истории»
В. И. Ленин писал: «В восточной Европе (Австрия, Балканы,
Россия) до сих пор не устранены ещё могучие остатки средневе-
ковья, страшно задерживающие общественное развитие и рост
пролетариата» х, то в 70-х годах XIX в. эти остатки средневекового
феодализма в Болгарии в лице турецких помещиков и всего дес-
потического султанского режима были несравненно сильнее, чем
сорок лет спустя, и являлись фактором, задерживавшим в боль-
шой степени рост общественного развития и производительных
сил страны, а также создание в ней пролетариата.
Неудивительно, что освобождение страны болгарские рево-
люционеры-демократы мыслили как результат лишь широкого кре-
стьянского восстания, возглавляемого сплочённой революционной
организацией. Со второй половины 60-х годов болгарские револю-
ционеры отказываются от старой тактики разрозненных парти-
занских действий и стремятся направить движение в русло ши-
рокого общенародного восстания. Этим целям служат как сами
центральные революционные комитеты, создаваемые в Румынии,
1 Л е н и н, Сеч., т. XVI, изд. 3-е, стр. 175,
20
так и местные их органы, воз-
никавшие в Болгарии. Строя <
разветвлённую сеть револю- к
ционных комитетов, освобо-
дители болгарского народа
делали неоднократные попыт-
ки начать борьбу против сул-
танской Турпии.Такие попыт-
ки имели место в 1867 —
1868 гг., но они не принесли ж
успеха.
Прежние неудачи убеди-
тельно показали, что в во- ЛЯЯИк'1
оружённой борьбе против ту- вкНк
рок революционные отряды
четников могут рассчитывать
на успех лишь при очень Л
основательной предваритель-
ной подготовке. Этой задаче
болгарские революционные
демократы посвятили всю ИНИНЯНВ
первую половину 70-х годов.
Они доказывали необходи- Христо Ботев—вомсдъ болгарской нацио-
мость того чтобы восстание налънои революции 60—70~х годов XIX в.
в Болгарии не было изоли-
рованным фактом, а стояло в связи с борьбой против Турции
других народов. В такой именно обстановке и возникло
следующее по времени национально-освободительное движение
1875—1876 гг. Оно коснулось не только одной Болгарии, но охва-
тило все славянские страны Балканского полуострова; главный
центр борьбы, в данном случае, был в Боснии и Герцеговине.
Славянское население этих двух последних областей, так же
как и Болгария, уже несколько веков испытывало националь-
ный, политический, экономический и религиозный гнёт со стороны
феодальной Турции; оно боролось с ним, стремясь свергнуть его
путём восстания.
Тяжёлое положение народных масс Боснии и Герцеговины
определялось в первую очередь тем, что крестьянская масса этих
областей была обезземелена и находилась в тяжёлой феодальной
зависимости от помещиков-мусульман. Крестьяне были арендато-
рами помещичьей земли, нёсшими в пользу феодала феодальные
повинности. Насколько экономически тяжёлой была эта закаба-
лённость, можно судить, например, по тому, что по султанскому
указу 1859 г. каждый крестьянин Боснии и Герцеговины должен
был вносить ежегодно десятую часть своего урожая в пользу
казны, а треть его сдавать своему помещику. Этот закон факти-
чески не выполнялся, и сборы с земельных доходов крестьянина
были гораздо выше установленных. Пользуясь отсутствием конт-
21
Военный совет герцеговинских повстанцев в лагере Неко Павловича
роля со стороны центральной власти, владельцы земель — беги —
вымогали с крестьян столько, что этим последним оставалась от
урожая лишь часть, едва хватавшая на полуголодное существо-
вание.
В ответ на усиливающийся гнёт турок в различных областях
Балкан в 1853, 1860 и 1862 гг. вспыхивали восстания, и, наконец,
в июле 1875 г. началось самое большое движение. Непосредствен-
ными причинами этого восстания явились: 1) введение султаном
Абдул-Азисом 25-процентной надбавки к десятинному налогу и
2) то, что урожай 1874 г. в Боснии и Герцеговине был чрезвычайно
низким, но помещики-турки, равно как и государство, абсолютно
не пожелали считаться с этим и требовали, несмотря ни на что,
сдачи себе всех податей в обычных размерах. Разумеется, это было
совершенно непосильно для крестьян, и перед последними встала
дилемма: или идти на голод и полное разорение, или поднять восста-
ние. Повстанцы «требовали замены ашара (натуральная десятин-
ная подать с крестьян. — 77. Ф.) поземельным налогом нацио-
нального равноправия, религиозной свободы, отмены барщины,
откупов, трудовой повинности, разорительных военных постоев
и ликвидации чиновничьего произвола. Наряду с этим они доби-
вались объединения Боснии и Герцеговины с Сербией» х.
1 Институт истории Академии наук СССР, «Новая история колониальных
и зависимых стран», т. I, стр. 422.
Восстание это, находив-
шее поддержку в соседних
славянских странах: Сербии,
Черногории, Болгарии, неко-
торых общественных кругах
далёкой России, а также у
славянских народов Австро-
Венгрии. началось у границ
Черногории и Далмации. Оно
настолько назрело, что уже
через несколько дней после
начала треть Герцеговины бы-
ла охвачена борьбой. Вскоре
восстание перебросилось в
Боснию. Оно продолжалось в
общем успешно в течение
всей второй половины 1875 г.
Турецкие гарнизоны были
разбросаны, и партизанским
четам, руководимым такими
талантливыми командирами,
как Пеко Павлович, Лука Пе-
ткович и Михаил Любобра-
Один из вождей герцеговинских пов-
станцев — Михаил Любобратич
тич, удавалось неоднократно наносить поражения даже довольно
крупным отрядам противника. Зимой 1875—1876 г. по условиям
времени года дороги в горах стали трудно проходимыми и поэтому
военные действия прекратились. Вскоре начались переговоры,
которые не привели ни к каким положительным результатам.
В 1876 г. прибыли новые турецкие подкрепления, положе-
ние повстанцев осложнялось ещё и тем. что запасы продовольст-
вия были крайне истощены. Некоторая поддержка, оказываемая
пм из других славянских стран и, в частности, из Сербии и Чер-
ногории, была явно недостаточна.
Восстание в Боснии и Герцеговине создавало, как думали
руководители болгарского национально-освободительного движе-
ния благоприятную обстановку для болгарского выступления. В
сентябре 1875 г. была сделана попытка поднять восстание в рай-
оне Старой Загоры (Ески-Загры), но оно оказалось совершенно
неподготовленным, не распространилось на широкие слои на-
селения, и это послужило причиной скорого поражения восстав-
ших. После неудачи этого движения была начата подготовка к
дальнейшей борьбе против турок. Стремясь добиться решающего
успеха, революционеры хотели всю страну поднять на восстание
в один день. Но разработанный ими план не был реализован, так
как туркп узнали о подготовке восстания и приняли предупреди-
тельные меры. Это заставило болгар поднять восстание раньше
срока. Новое повстанческое движение началось в апреле и закон-
чилось полным поражением в первых числах мая 1876 г. Отряд
23
Христо Ботева действовал
дольше, но и он был после
смерти своего вождя разгром-
лен в конце мая 1876 г. Разные
районы вступали в борьбу в
разное время, и турки разби-
вали их порознь. Правда, вна-
чале восстание, по сравнению
с предыдущим, имело значи-
тельно больший успех, но
развить его, как намечали
организаторы, не удалось.
Причиной тому была несогла-
сованность действий и слабая
военная подготовка повстан-
цев, испытывавших к тому
же острыйнедостатокв воору-
жении. «Ружья охотничьи
разных калибров и величи-
ны — почти все были кремнё-
вые. Среди повстанцев-парти-
зан были даже и такие, кото-
рые не имели средств купить
себе ружья и пришли на сбор-
ный пункт... с кремнёвыми
пистолетами. А один из них
имел в своём поясе натёртый горький красный перец, что-
бы бросать его в глаза противника»1. Плохой, как указано,
оказалась и конспирация, в результате чего турецкие власти
успели принять меры к быстрому подавлению восстания. Успеху
восстания помешали также колебания отдельных руководителей,
стоявших во главе некоторых организаций.
Тем не менее «апрельское восстание 1876 г. имело для болгар-
ского народа огромное значение. Оно открыло новую страницу
в его истории. Апрельское восстание показало, на какие подвиги
способны пламенные патриоты» 1 2.
Во время борьбы с восстанием и после подавления его турки
относились к мирному населению Болгарии с исключительной,
ничем неоправданной жестокостью. Сжигание городов и деревень,
массовые убийства не только повстанцев, но и людей, лишь подо-
зреваемых в сочувствии им, истребление ни в чём не повинных
стариков, женщин и детей, пытки и всякого рода издевательства,
грабежи и насилия во многих районах страны— вот в чём проявля-
лась деятельность турок и, в особенности, их иррегулярных войск—
башибузуков. Только в одном Филиппопольском санджаке в не-
1 Державин, Христо Ботев, стр. 52—53.
2 Натан, Болгарское возрождение, стр. 146.
24
Национально-освободительное движение славян в 1875—1876 гг.
сколько дней черкесами и башибузуками было вырезано около
15 тыс. человек1.
В организации этих разбойничьих действий позорнейшую роль
сыграл английский посол в Константинополе сэр Генри Эллиот,
который, узнав о восстании, первый дал Порте совет потушить
мятеж, «не разбирая средств»1 2.
Эта рекомендация английского лорда была точно воспринята
турецким правительством, и, по указанию из столицы, солдаты,
местные турки, татары и черкесы не замедлили развернуть свою
кровавую деятельность по отношению к беззащитному мирному
населению.
Известия об этих зверствах быстро разошлись повсюду, вызвав
возмущение среди всех честных людей мира. Однако протесты не
дали реальных результатов, так как правительства великих дер-
жав не пожелали ничем помочь болгарам, а английский премьер-
министр лорд Биконсфильд даже принял сторону турок, стремясь
затушевать их позорные действия.
Надо сказать, что европейская дипломатия обсуждала события
на Балканах ещё с начала восстания в Боснии и Герцеговине,
1 «История дипломатии», т. II, стр. 28.
2 «Россия и Англия в Турции в 1876—1877 гг.», «Русская старина»,
1896, № 7, стр. 33.
25
но достигнуть соглашения не смогла. В то время как русское
правительство побуждало другие великие державы к вмешатель-
ству в события на Балканах, Австрия и Англия уклонялись от
этого.
Вся обстановка в середине 70-х годов на Балканском полу-
острове говорила о том, что от разрозненных партизанских вос-
станий события имеют тенденцию перерасти в большую войну
между славянскими народами и Турцией.
Чтобы понять классовое содержание предстоявшей упорной
вооружённой борьбы, необходимо вспомнить следующее поло-
жение В. И. Ленина, высказанное им 40 лет спустя в статье
«Под чужим флагом»: «Основным объективным содержанием
исторических явлений во время войн не только 1855, 1859,
1864, 1866, 1870, но и 1877 года (русско-турецкая) и 1896—7 го-
дов... были буржуазно-национальные движения или «судороги»
освобождающегося от разных видов феодализма буржуазного
общества... Главным классом, который тогда, во время этих войн
и участвуя в этих войнах, шёл по поднимающейся вверх линии
и который один только мог выступать с подавляющей силой против
феодально-абсолютистских учреждений, была буржуазия... На-
родное движение в главных, затрагиваемых войной, странах было
тогда общедемократическим, т. е. буржуазно-демократическим
по своему экономическому и классовому содержанию» Ч
Восстание в Боснии и Герцеговине против турецкого ига побу-
дило Сербию и Черногорию объявить 2 июля 1876 г. войну Турции.
Эта война нашла поддержку со стороны разных кругов русского
общества. Г. И. Успенский, лично побывавший в районе военных
действий, в «Письмах из Сербии» наглядно показал, из каких
разнообразных слоёв русского общества комплектовались добро-
вольческие отряды, принимавшие участие в 1876 г. в борьбе сербов
против Турции.
Помощь России выразилась тогда в относительно успешном
сборе «Славянским комитетом» пожертвований, отсылке на Балка-
ны закупленного на эти средства оружия, обмундирования, меди<
каментов и, наконец, в отправке в Сербию свыше 5 тыс. русских
добровольцев.
Помощь эта была и недостаточной и запоздалой, так как
главные силы сербской армии под командованием бездарного рус-
ского генерала Черняева после нескольких месяцев нерешитель-
ных действий потерпели 29 октября 1876 г. тяжёлое поражение
под Дьюнишем, после чего сербские войска уже оказались неспо-
собными к продолжению дальнейшей борьбы.
Это поражение сербов было прежде всего следствием слабости
их военной подготовки. Достаточно было, например, одному турец-
кому батальону в бою под Дьюнишем пройти скрытно сквозь
линию фронта и ударить с тыла, как сербские полки обратились
1 Лени н, Соч., т. XVIII, изд. 3-е, стр. 109.
26
41 бегство, открыв дорогу на Белград турецкой армии Абдул-
Керима.
Кроме этого, печальный исход кампании был предрешён тем,
что князь Милан и сербское военное командование не сумели ни
организовать должного взаимодействия частей на фронте, ни на-
ладить нормальное снабжение войск, ни навести хотя бы мини-
мальный порядок в тылу. Все эти дефекты бросались в глаза каж-
дому, кто побывал на фронте или в тылу сербско-черногорско-ту-
рецкой войны. Правительство Сербии не сделало почти ничего
для их устранения: война была начата им без должной подготовки,
средств нехватало,и для пополнения их лишь хлопотали о финан-
совой поддержке со стороны России.
Черногорцы имели некоторые боевые успехи, но они не могли
изменить положения дел, и от полной оккупации и разорения
Сербию спас ультиматум, предъявленный султану 31 октября
1876 г. русским послом в Константинополе Игнатьевым, который,
по приказанию из Петербурга, требовал в 48 часов заключить
27
перемирие с сербским и черногорским князьями. Не рассчитывая
получить в короткий срок определённую поддержку у какой-либо
из великих держав, новый султан Абдул-Гамид II сразу же пошёл
на уступки, и требуемое Россией перемирие было немедленно
заключено.
Отвечая на просьбы из Белграда, русское правительство решило
оказать Сербии материальную помощь.Для этого в Белград был
направлен генерал Никитин с заданием помочь князю Милану
восстановить боеспособность сербской армии и русских добро-
вольцев. Для проведения необходимых мероприятий в его распо-
ряжение был переведён один миллион рублей. Однако эта миссия
успеха не имела, и Никитин уже 19 декабря 1876 г. донёс началь-
нику Главного штаба о полной безнадёжности добиться выполне-
ния поставленной ему задачи.'
Восточный вопрос перед войной 1877—1878 годов
Описанные выше события 1875—1876 гг. на Балканском
полуострове не могли не привлечь внимания к так называемому
Восточному вопросу большей части великих держав Европы,
которые по весьма различным соображениям были крайне за-
интересованы в том или ином разрешении балканской проб-
лемы.
Англия, во главе правительства которой стоял тогда консер-
вативный кабинет лорда Бпконсфильда, стремилась в первую
очередь обеспечить существование Оттоманской империи, как
государства, запиравшего в Босфоре и Дарданеллах выход рус-
скому военному флоту из Чёрного моря в Средиземное. Англий-
ская буржуазия боялась, что боевые корабли России вновь поя-
вятся в южных морях Европы. Эти опасения особенно обострились
после открытия в 1869 г. Суэцкого канала, который сразу же приоб-
рёл громадное значение для Британской колониальной империи*
Правда, в 60—70-х годах XIX в. Черноморский флот как боевая
сила практически не существовал, но память об успешных дей-
ствиях эскадр Ушакова, Сенявина и Спиридова во второй поло-
вине XVIII и начале XIX в. была ещё достаточно свежа. Англи-
чане больше всего боялись, что военно-морские' силы русских
смогут снова достичь своей былой мощи, и тогда, им казалось, что
важнейшая английская средиземноморская коммуникация, прохо-
дившая через Гибралтар и Суэц и связывавшая метрополию с
азиатскими её колониями, окажется под угрозой русских воен-
ных кораблей.
Боясь роста могущества России, восстанавливавшей свои
силы после неудачной войны 1853—1856 гг., английская буржуа-
зия старалась поставить преграды укреплению позиций своего
опасного конкурента на Балканах, так как это не могло не
отразиться на британских экономических интересах и полити-
ческом влиянии в Турции.
28
Наконец, интересы Великобритании и России на протяжении
первой половины XIX в. постоянно сталкивались и в Средней
Азии. Английская дипломатия, руководившаяся интересами
своей буржуазии, считала ближневосточный театр военных дей-
ствий наиболее удобным для борьбы, чтобы отвлечь агрессивную
политику царского правительства от Индии.
Чтобы достичь своей цели, Англия содействовала усилению
турецких сухопутных и морских вооружённых сил, доставляя
Турции в большом количестве различные предметы вооружения
и кредитуя расходы на армию и флот. Кроме этого, чтобы обеспе-
чить себе контроль за турецкими вооружёнными силами, в личный
состав последних были включены командиры-англичане. Харак-
терно, что эти английские генералы и офицеры, находясь на дей-
ствительной службе в рядах турецких вооружённых сил, в то же
время продолжали состоять в списках личного состава армии и
флота Великобритании х.
На всём протяжении восточного кризиса Англия препятство-
вала русским попыткам его разрешения в пользу славян, пред-
почитая, чтобы Турция сама расправлялась с восстанием без про-
тиводействия извне.
Политика другой великой державы —Германии —в вопросе
о положении славян на Балканском полуострове велась столь
скрытно, что истинные намерения этого растущего капиталисти-
ческого государства оказывались хорошо замаскированными.
Даже виднейшие специалисты того времени по международным
вопросам давали глубоко ошибочный анализ внешней политики
Бисмарка по отношению к балканским странам. Так, по мнению
известного в своё время русского профессора международного
права Мартенса, «Германия не имеет никаких видов на Оттоман-
скую империю, и судьба христианского населения, томящегося
под ярмом у турок, интересует германский народ настолько же
платоническим образом, насколько избиение какого-нибудь ин-
дейского племени в Северной Америке. Только одного настоятель-
но желала Германия: сохранить мир и в мире развивать свои ком-
мерческие обороты»1 2.
К иному выводу приходил другой русский учёный XIX в.
Жигарев, который полагал, что «не будучи непосредственно за-
интересована в Восточном вопросе, Германия держала сторону
Венского двора ради второстепенных или отдалённых интересов.
Посредством Австрии..., являвшейся на юго-востоке предста-
вительницей германизации, князь Бисмарк имел в виду распро-
странить немецкую колонизацию и торговлю на славянские
области» 3.
1 Г е й с м а н, Славяно-турецкая борьба 1876—77—78 гг. и её значение
в истории развития Восточного вопроса, ч. 1, стр. 31.
2 Мартенс, Восточная война и Брюссельская конференция 1874—
1878 гг., стр. 151.
6 Жигарев, Русская политика в Восточном вопросе, стр. 135.
29
Ясно, что Мартенс абсолютно неверно характеризовал истинное
отношение Германии к славянской проблеме на Балканском по-
луострове, поскольку он не увидел захватнических устремлений
германской буржуазии по отношению к Ближнему Востоку. Хотя
и не так грубо ошибочно, но всё же неверно вышеуказанное опре-
деление Жигарева, так как оно явно упрощает сущность отношений
Бисмарка к судьбам балканских славян и упускает ряд сущест-
венных моментов в данном вопросе.
Мечтая о дальнейшей агрессии и опасаясь реванша со сто-
роны Франции, разгромленной в 1870—1871 гг., правящие классы
Германии боялись, чтобы им не пришлось столкнуться с коали-
цией великих держав. Чтобы избежать этого «кошмара коали-
ции», как говорил русский посол в Лондоне Шувалов, прус-
ский канцлер стремился, в первую очередь, ослабить силы
России и Австро-Венгрии. Для выполнения этой задачи Бис-
марк в 1873 г. организовал соглашение, известное в истории
дипломатии под названием «Союз трёх императоров». В силу
того, что основные и взаимно противоречащие устремления России
и Австрии были направлены на Балканы, где каждое из этих
государств стремилось достигнуть преобладания, здесь исклю-
чалась возможность создания русско-австрийского союза. В то же
время оба государства-соперника были связаны с Германией,
имевшей возможность контролировать положение и всегда гото-
вой из двух соперников поддержать Австрию. Обостряя отношения
России с Турцией, Бисмарк обеспечивал таким путём значительное
ослабление русских вооружённых сил на восточных границах
Германии и, следовательно, укреплял военное положение послед-
ней.
Практическим выводом из возможного уменьшения русских
войск Варшавского, Виленского и Киевского военных округов,
если бы таковые в значительном количестве потребовались Рос-
сии на Балканах и в Закавказье, было бы то, что Германия смогла
бы перестать бояться угрозы русско-французского военного союза.
В связи с этим, хорошо разбиравшийся в международной об-
становке тогдашний военный министр Д. А. Милютин 14 января
1877 г. записал в дневнике: «Более всех других желает нас осла-
бить именно та держава, которая считается лучшим нашим другом—
Германия. Давно уже прусские дипломаты и генералы внушают
нам необходимость войны с Турцией и стараются уверить нас, что-
нам следует направить против неё большие силы. Сам Бисмарк
развивал то же мнение в последних интимных разговорах с Убри»1
(русским послом в Берлине. — П. Ф.).
Третье большое государство Западной Европы —Австро-Венг-
рия после поражения в австро-прусской войне 1866 г. вынуждена
была выйти из Германского Союза и поневоле стала направлять
свои агрессивные устремления не на север, а на юг, на Балканы.
1 Архив Д. А. Милютина — «Воспоминания — 1877 г.», лист 4.
30
Впрочем, в двуединой монархии по вопросам внешней политики
как и по большинству других государственных вопросов, не было
единства. Если немецкая военная партия в австрийском прави-
тельстве и поддерживавшие её феодальные круги открыто стреми-
лись к расширению австро-венгерской территории за счёт турецких
земель, населённых славянами (Босния и Герцеговина),то правящие
классы Венгрии, наоборот, опасались этого, полагая, что результа-
том политики поглощения славян может явиться ослабление мадь-
ярского влияния в империи. Австро-венгерская дипломатия, руко-
водимая Андраши, была против образования сильных славян-
ских государств на Балканах, опасаясь в них русского влияния и
того, что сам факт их существования усилит центробежные силы
среди славян Австро-Венгрии. Поэтому правительство Австро-
Венгрии стремилось к усилению своего влияния в слабых и искав-
ших внешней опоры балканских государствах.
Наконец, что касается Италии и Франции, то они, не будучи
непосредственно заинтересованными в делах Балканского полу-
острова, направляли тогда свою агрессию преимущественно в сто-
рону Африки и серьёзного участия в практическом разрешении
изучаемого нами вопроса не принимали.
В общем итоге из великих держав Западной Европы основной
противницей освобождения славян от турецкого гнёта являлась
Англия. Это и дало повод В. И. Ленину в 1916 г. написать: «Англия
выступала более долго, более упорно и более сильным противником
этих стремлений, чем Германия. ...долгое время Англия была
сильнейшим врагом разбойничьей политики России, потому что
Россия грозила подорвать господство Англии над рядом чужих
народов» Ч
Англия была противницей такого решения вопроса, которое
нарушало бы целостность Турции, Австрия возражала, в случае
если это нарушение было не в её пользу.
Отношение России к Балканскому вопросу нашло своё прояв-
ление в цепи дипломатических и военных действий, начиная со
второй половины XVIII в., и направленных: 1)к возможно боль-
шему увеличению политического влияния на Балканском полу-
острове, 2) к включению полностью всего Кавказа в состав Рос-
сийской империи и 3) к получению выхода в Средиземное море.
По мере укрепления политических и экономических позиций
Русского государства реализация этих задач воплощалась в
частые наступательные войны на северных берегах Чёрного
моря, на Кавказе и в попытках проникнуть на Балканский полу-
остров.
В этой продолжительной борьбе русские вооружённые силы
систематически выигрывали одну войну за другой. Серия этих
успехов была прервана Крымской войной 1853—1856 гг., в резуль-
тате которой Россия лишилась права иметь на Чёрном море воен-
1 Ленин, Соч., т. XIX, изд. 3-е, стр. 281.
31
но-морские укрепления и сильный военный флот, а также должна
была пойти и на ряд других уступок по отношению к Турции.
Последующие 20 лет после Парижского мира 1856 г. значительно
залечили раны, нанесённые России указанной выше войной, и
агрессивные правящие круги Петербурга вновь начали помышлять
об активизации внешней политики Российской империи на Ближ-
нем Востоке.
Усиливавшаяся активизация политики России на Ближнем Вос-
токе и,в частности, в славянских странах Балканского полуострова
была не случайна. Царское правительство этим путём удовлетворя-
ло интересы экономически наиболее сильной части правящего клас-
са помещиков—дворян юга России, которые были заинтересо-
ваны в развитии экспорта зерновых товаров и, в первую очередь,
хлеба за границу по кратчайшим морским путям через Босфор
и Дарданеллы. Эта заинтересованность закономерно вытекала
из того, что в третьей четверти XIX в. русский экспорт нахо-
дился в стадии интенсивного роста, причём 75% экспортируемых
товаров составляли продукты сельского хозяйства, главным об-
разом зерновые. Насколько темпы этого роста были велики, мож-
но судить по следующим цифрам. Если в 1861—1865 гг. зерновых
продуктов было вывезено из России на сумму 60,3 млн. руб.,
то всего через 10 лет в 1871—1875 гг. их экспорт оценивался
в 179,9 млн. руб.1 Большая часть этих товаров шла из Украины
и южного Поволжья, т. е. из районов наиболее близких к портам
Черноморья.
Большую роль в истории изучаемых событий играло и то, что
военные круги Российской империи надеялись в случае войны
с Турцией восстановить былую славу русских вооружённых сил,
потерпевшую значительный ущерб в Крымской кампании, и
поднять престиж русского оружия как внутри, так и вне госу-
дарства.
Аналогичной эгоистической точки зрения держалось и само
царское правительство, которое полагало, что лёгкая победа над
Турцией, проведённая под лозунгом защиты братьев-славян,
укрепит положение дома Романовых и разрядит революционные
настроения в русском обществе.
Глубокий отклик события на Балканах встретили в русском
обществе. Если пропаганда поддержки славян, шедшая из реак-
ционно-панславистских (в том числе и славянофильских) кругов
русского общества, представляла собой замаскированную защиту
интересов дворянства и, в частности, хлебных экспортёров, то в среде
русских революционеров-демократов призывы к помощи освободи-
тельному движению на Балканах были лишены каких-либо
своекорыстных стремлений. Русские революционеры-демократы
надеялись на возможность превратить национальную борьбу сла-
вян в борьбу за социальное освобождение.
1 Лященко, История народного хозяйства СССР, т. II, стр. 144.
32
Вследствие почти полного отсутствия каких-либо конкретных
материалов, очень трудно определить, как относились русские
рабочий класс и крестьянство к проблеме защиты балканских сла-
вян. Во всяком случае, по тем крайне отрывочным сведениям,
какие дошли до нас, можно всё-таки установить, что стремление
к помощи славянам встречалось тогда рабочими и крестьянами
сочувственно.
Феодальная Турция к рассматриваемому нами периоду нахо-
дилась в состоянии глубокого внутреннего разложения, так как
отживший феодальный строй государства являлся сильным тор-
мозом в развитии производительных сил страны, задерживал
начавшийся рост капиталистических отношений и обрекал Порту
на всё большее политическое и экономическое бессилие. Не слу-
чайно поэтому, что Турция в те годы получила в дипломатических
кругах Европы название «больного человека», и её считали способ-
ной к активной внешней политике только при серьёзной поддержке
со стороны какой-либо великой державы. Когда-то сильное госу-
дарство, Оттоманская империя к началу второй половины XIX в.
фактически окончательно превратилась в полуколонию капи-
талистических держав.
Финансовое состояние Турции перед войной 1877 г. было пла-
чевно — государственный долг достигал 5,3 млрд, франков, и но
было никаких перспектив на его погашение.
Единственный источник средств — сельское хозяйство на-
ходилось в состоянии полного упадка. Господство феодальных
отношений в сельском хозяйстве являлось препятствием к его
развитию, а увеличивавшаяся тяжесть налогов в то же время
влекла за собой подъём национально-освободительной борьбы
угнетённых Турцией славянских народов.
В Оттоманской империи были сторонники буржуазных реформ
(младотурки), но они оставались турецкими националистами и
не были способны пойти навстречу интересам славян. Младотурки,
ввязанные с капиталистическими кругами Англии, опирались на
её поддержку.
Турция была неспособна осуществить какие-либо реальные
меры для решения славянского вопроса на Балканах.
Дипломатическая и военная подготовка борьбы России
с Турцией
Упомянутая выше нота России с требованием немедленного
заключения Турцией перемирия с сербами могла только на время
задержать ход угрожающих событий. Клубок политических и
экономических противоречий европейских держав на Балканах в
этот период был сильно запутан. Сложность балканской проблемы
определялась, в первую очередь, тем, что в её разрешении наме-
ревались принять активное участие, кроме России и Турции,
3 п. К. Фортунатов
33
Англия, Австро-Венгрия и Германия, интересы которых очень
мало сходились друг с другом.
В то время как русское правительство стремилось добиться
для славян от Турции автономии, разрешения аграрной, финан-
совой и других важных проблем, Австрия стремилась сузить
круг реформ, а Англия хотела полностью помешать им. Многочис-
ленные попытки России добиться поддержки держав оказались
неудачными.
Насколько взаимоотношения между великими державами
Европы были в то время напряжены, а их взгляды на разрешение-
славянского вопроса противоречивы, можно судить по следующему
отрывку из воспоминаний Бисмарка: «Осенью 1876 г. я получил
в Варцине шифрованную телеграмму из Ливадии от нашего воен-
ного уполномоченного, генерала Вердера, в которой он по поруче-
нию императора Александра II просил сообщить, останемся ли
мы нейтральными, если Россия вступит в войну с Австрией». На
этот запрос Бисмарк ответил, что если «мир между Россией и
Австрией невозможен, то хотя мы могли бы допустить, чтобы
наши друзья проигрывали и выигрывали друг у друга сражения,
однако не можем допустить, чтобы одному из них был нанесён
столь тяжёлый урон и ущерб, что окажется под угрозой его поло-
жение, как независимой и имеющей в Европе значение великой
державы» х.
Как видно из данного отрывка, по идее Бисмарка, политика
Германии в Балканском вопросе преследовала цель ослабить
Россию, толкнув её и Австрию на борьбу друг с другом за влияние
на Балканах, причём это столкновение, по мнению германского
канцлера, должно было, истощив соперников, не дать явного пере-
веса ни той, ни другой стороне.
Стремясь придать международной политике такое направле-
ние, правящие круги Германской империи хотели, в первую
очередь, как отмечалось выше, исключить возможность создания
русско-австрийско-французского союза. Такая политическая ком-
бинация не могла не тревожить Бисмарка в особенности потому у
что Франция, несмотря на тяжесть разгрома 1870—1871 гг.,
уже в начале 70-х годов XIX в. стала быстро восстанавливать
свои силы. Избрание же летом 1873 г. в президенты маршала
Мак-Магона символизировало рост монархистских и реваншист-
ских настроений среди правящих классов Третьей республики.
Аналогично этому не исключены были и попытки добиться реван-
ша за поражение 1866 г. со стороны некоторых влиятельных кру-
гов Австро-Венгерской монархии. Выход из этого положения гер-
манский канцлер видел в тройственном союзе между Германской,
Российской и Австро-Венгерской империями.
В свою очередь, неизбежность столкновения интересов России
и Австро-Венгрии при разрешении судеб южных славян видело
1 Бисмарк, Мысли и воспоминания, т. 11, стр. 191 и 193.
№
и русское министерство иностранных дел, и поэтому оно пыталось
мирным путём договориться о дальнейших взаимоотношениях с
Австрией. Разрешать эти вопросы приходилось уже не только
России с Австрией, а также и с Германией. Эти три государства
договаривались о своей дальнейшей международной политике во
время неоднократных встреч в 1871—1873 гг. Вильгельма I,
Франца-Иосифа и Александра II и их министров иностранных дел.
Несмотря на все старания Бисмарка добиться сохранения союза
трёх императоров, его замысел не удался, а отдельные соглашения
между ними носили достаточно неопределённый характер. Это
вытекало прежде всего из того, что интересы России, с одной сто-
роны, и Германии и Австрии, с другой — были во многом прямо
противоположны друг другу. Различие интересов нашло наиболее
яркое отражение в 1875 г., когда в связи с принятием во Франции
закона об увеличении контингента французской армии Бисмарк
попытался добиться от министра иностранных дел России Гор-
чакова поддержки в виде совместного демарша против Франции
по данному вопросу. Его попытки не имели успеха.
Русское правительство не желало идти на поводу у Берлина,
и ему нужна была такая договорённость с Германией и Австрией,
которая бы гарантировала безопасность западных русских границ
в случае обострения конфликта на Балканах. Для выполнения
этой задачи 8 июля 1876 г. Александр II во время свидания с авст-
рийским императором Францем-Иосифом в Рейхсштадте поставил
вопрос о поддержке стремлений славян и перспективах развития
событий на Балканах. В результате переговоров, которые велись
на данном совещании, были намечены возможные пределы увели-
чения территории Сербии и Черногории, право Австро-Венгрии
на присоединение части Боснии и некоторых других земель,
право России на возвращение южной Бессарабии и на уста-
новление полной независимости или как минимум автономии
Болгарии.
Рейхсштадтское соглашение, являвшееся в известной мере
развитием Шенбруннской конвенции, подписанной Александром II
и Францем-Иосифом 6 июня 1873 г., формально разграничивая
сферы действий Австрии и России на Балканах, в то же время
обнаруживало полную противоположность их интересов. Стано-
вилось очевидным, что в случае возможной войны с Турцией,
Петербург не мог рассчитывать на Вену, как на свою надёжную
союзницу. Особенно это надо было иметь в виду в связи с опытом
войн, в которых Россия и Австрия являлись союзниками, а эта
последняя «не раз сводила наши успехи почти к полному нулю,
вступая в отдельные соглашения с общим врагом» Ч
В предстоявшей борьбе за освобождение южных славян рус-
ское правительство удовольствовалось заверением Австрии о
1 Гее, Влияние Австрии на операции русских войск, «Варшавский
военный журнал», 1901, № 9, стр. 845.
3* 35
нейтралитете. Александр II и его министр иностранных дел Гор-
чаков нейтралитет Австрии покупали тяжёлой ценой уступки
части самих же южных славян Австро-Венгерской монархии.
Двухстороннее соглашение между Россиейи Австрией не решало,
однако, балканской проблемы в целом, ибо, чтобы добиться серьёз-
ных уступок от султана Абдула-Гамида II, требовалась хотя бы
формальная договорённость по данному вопросу между великими
державами Европы. Рассчитывать же на это было почти невоз-
можно, вследствие противоречивости интересов капиталистиче-
ских государств, почему русское правительство и решило провести
нажим на Турцию самостоятельно. 13 ноября 1876 г. Александр II
опубликовал указ о частичной мобилизации русской армии.
Согласно этому указу, было мобилизовано: 20 пехотных дивизий,
7 кавалерийских, вся артиллерия этих дивизий, а также некоторое
количество местных, главным образом казачьих, войсковых частей.
Общая численность этих мобилизованных войск была достаточно
велика и определялась количеством: 286 батальонов пехоты, 363
эскадронов и сотен конницы и 1 154 орудий \ т. е. почти 400
тысяч человек.
Подобная открытая подготовка к военным действиям произ-
вела в Стамбуле такое впечатление, что Турция, чувствуя свою
неподготовленность к большой войне, пошла на уступки.
Такой успех был тем более важен, что со стороны России это
была уже далеко не первая попытка добиться от Турции улучше-
ния положения славян. Действуя до этого только .дипломати-
ческим путём, Петербургский кабинет ещё в августе 1875 г. пы-
тался получить от Венского согласие на совместное выступление
в целях урегулирования взаимоотношений между султаном и гер-
цеговинскими и боснийскими повстанцами. При этом Горчаков
настаивал, чтобы эти, только что поднявшие знамя борьбы,
области, оставаясь формально в составе Оттоманской империи,
получили бы право широкой автономии.
Такая решительная постановка вопроса не могла удовлетво-
рить австрийцев, имевших, как указывалось выше, свои планы
в отношении судеб южных славян, и поэтому практически эти
переговоры почти никаких конкретных результатов не дали.
Здесь необходимо отметить, что австро-венгерская дипломатия,
используя католическое духовенство Боснии, пыталась привлечь её
население на свою сторону, но эффективность данной политики
оказалась ничтожной. Ничего не достигла Австрия и другими
Своими мероприятиями, имевшими целью локализовать восстание
(в частности, закрытием далматинской границы, чтобы помешать
доставке в Герцеговину оружия).
В конце весны 1876 г. положение в районе восстания чрезвы-
чайно обострилось, и Горчаков возобновил активные переговоры
1 «Описание русско-турецкой войны 1877—1878 гг. на Балканском полу-
острове», т. I, стр. 250—253.
36
с Бисмарком и Андраши, результатом которых явилось подписа-
ние 13 мая 1876 г. так называемого Берлинского меморандума
трёх держав, к которому присоединились Франция и Италия.
Этот документ предусматривал предъявление Порте требования
заключить перемирие с повстанцами сроком на два месяца, ока-
зать им помощь в восстановлении их разорённого войной хозяй-
ства, не отбирать у них оружия и, наконец, ограничить число
турецких гарнизонов несколькими пунктами в Боснии и Герце-
говине.
Этот меморандум не имел, однако, практических последствий,
так как дворцовый переворот 30 мая 1876 г. в Константинополе,
приведший к свержению и убийству султана Абдула-Азиса, и
последовавшее несколько недель спустя объявление Сербией и
Черногорией войны Турции совершенно изменили обстановку.
Пришедшие к власти националисты-младотурки одной из важней-
ших своих задач считали — добиться повышения международ-
ного престижа Оттоманской империи. В связи с этим новое прави-
тельство не только не пошло навстречу требованиям меморандума,
но, наоборот, в самой резкой форме потребовало от Сербии
объяснений в отношении её мероприятий, связанных с босно-гер-
цеговинским восстанием.
Дальнейшие военные события на Балканах привели, как ука-
зывалось выше, к известному ультиматуму Игнатьева и к новым
попыткам мирным путём разрешить проблему устройства балкан-
ских славян. Для обсуждения вопроса о проведении необходимых
для этого реформ И декабря 1876 г. в Константинополе собралась
европейская конференция, на которой было решено потребовать
от султана автономии для Болгарии, Боснии и Герцеговины. Это
единство мнений оказалось, однако, фиктивным, так как втайне
от конференции английский посол Эллиот сговорился с турецким
правительством. Результатом этого сговора было сделанное на
заключительном заседании конференции 23 декабря 1876 г. офи-
циальное заявление турецкого представителя, что новый султан
Абдул-Гамид II дал Турции конституцию и теперь всем народам
этого государства, в том числе и славянам, уже не придётся ни
на что жаловаться, поскольку конституция дарует реформы,
а все возникающие несогласия будут решаться в дальнейшем
конституционным порядком.
Таким обрааом, даже и неполное единство европейских госу-
дарств в вопросе о судьбах южных славян оказалось сорванным
на первом же этапе переговоров. С этого момента Англия стала
совершенно открыто на сторону Турции, а Германия была заин-
тересована только в том, чтобы Россия ввязалась в войну с Тур-
цией, а ещё лучше и с Англией, чем Германия была бы надёжно
ограждена от «кошмара коалиций». В результате сложившейся
обстановки Россия оказалась в состоянии полной дипломатиче-
ской изоляции. Впрочем, положение русских дипломатов нельзя
было рассматривать как безнадёжное; Энгельс в письме к
37
Л. Кугельману ещё 20 октября 1876 г. писал: «Война на Востоке,
очевидно, скоро разразится. Русские никогда не имели возмож-
ности начать её при более благоприятных дипломатических усло-
виях. Зато военные условия менее благоприятны, чем в 1828 г.,
а финансовые крайне неблагоприятны для России, потому что ей
никто не даст ни гроша взаймы» х.
К исходу декабря 1876 г. для руководителей международной
политики России стало ясно, что их планы освобождения Болга-
рии от турецкой зависимости 1) встречают явное противодействие
Турции и Англии и 2) не найдут никакой реальной поддержки
в Германии, не говоря уже о Франции и Италии. Теперь Горчаков
мог рассчитывать уже не на помощь, а лишь на нейтралитет со
стороны Австро-Венгрии. Некоторое основание для такой надежды
давало упоминавшееся выше Рейхсштадтское соглашение, хотя
оно было недостаточно определённо и ничего конкретного Рос-
сии не давало.
Дальнейшие закулисные переговоры привели к тому, что
15 января 1877 г. в Будапеште была подписана секретная конвен-
ция между Россией и Австро-Венгрией, согласно которой для
Боснии и Герцеговины предусматривалось только весьма неопре-
делённого характера «автономное управление», а для Болгарии
было решено требовать более широкой автономии, обставлен-
ной надёжными гарантиями. Кроме этого, Австрия обещала Рос-
сии «доброжелательный нейтралитет» на случай её войны с
Турцией.
Этот нейтралитет Австрия гарантировала, разумеется, за соот-
ветствующее возмещение себе, а именно: согласно конвенции
Австро-Венгрия «оставляет за собой право выбора момента и
способа занятия своими войсками Боснии и Герцеговины». Кроме
этого, договаривающиеся стороны обязывались «не расширять
обоюдно сфер своих военных операций: Австрия на Румынию,
Сербию, Болгарию и Черногорию, а Россия на Боснию, Герце-
говину, Сербию и Черногорию». Наконец, эта же конвенция пре-
дусматривала, что в случае «территориальных изменений или
распадения Оттоманской империи — образование большого сплош-
ного славянского или иного государства исключается; напротив,
Болгария, Албания и остальная Румыния могли бы стать неза-
висимыми государствами... Константинополь с прилегающей
территорией... мог бы стать вольным городом»1 2.
Даже беглый взгляд на условия данного соглашения наглядно
показывает, что Австрии предоставлялась возможность получить
без пролития крови, по существу, всё то, на что она могла только
рассчитывать и, во всяком случае, больше, чем могла получить
Россия даже после упорной войны с Турцией. Наиболее прони-
1 «Архив Маркса и Энгельса», т. I (VI), стр. 100.
2 Ключников и Сабан ин, Международная политика новей-
шего времени в договорах, нотах и декларациях, ч. 1, стр. 218.
38
цательные люди из состава русского правительства понимали это,
и военный министр Д. А. Милютин с полным правом мог запи-
сать, что «наш канцлер как будто нарочно делает всё возможное,
чтобы в случае войны поставить нас в невыгоднейшее по-
ложение» Ч
Проявляя такую уступчивость, русский канцлер, вероятно,
полагал, как и многие другие государственные деятели царской
России, что при нейтралитете Австрии вероятная война России с
Турцией будет легко сведена к promenade militaire (военной
прогулке), как говорил Бисмарку русский посол в Берлине граф
Убри.
Время шло, дипломаты продолжали свои бесконечные разго-
воры и переписку, а значительная часть русской армии продол-
жала находиться в отмобилизованном состоянии, и большие рас-
ходы по подготовке к войне шли своим чередом. Естественно, что
русское народное хозяйство, обладавшее весьма скромными ресур-
сами, не могло длительное время выдерживать это столь дорого
стоившее России напряжение. Невозможность затягивать на про-
должительный срок подготовительный период к войне видна была
многим, а тем более членам правительства. Отсюда вполне по-
нятно возмущение Д. А. Милютина, который писал в конце ян-
варя 1877 г.: «Нельзя же нам на неопределённое время держать
армию на военном положении; уже и до сих пор мобилизация нам
стоит 70 миллионов руб.... Как же распустить армию, не до-
бившись ничего? Из-за чего мы решились мобилизовать эту ар-
мию?» 1 2.
Всё же русское правительство сделало ещё одну попытку
решить вопрос об улучшении положения славянского населения
Турции мирным путём. Для достижения этой цели русский посол
в Константинополе Игнатьев был послан в главнейшие столицы
Западной Европы: Берлин, Париж? Лондон и Вену. В результате
его поездки 31 марта в Лондоне был подписан протокол о кол-
лективном выступлении великих держав по Восточному вопросу,
но уже 12 апреля Турция его отклонила.
Вследствие этого, к середине весны 1877 г. правящие круги
России встали перед дилеммой —или отказаться от всех своих
намерений в разрешении судеб южных славян, демобилизовать
армию и уступить во всём Турции и Англии и тем признать своё
полное дипломатическое поражение, или же рискнуть на войну с
Оттоманской империей.
Первое решение в корне противоречило интересам правящих
классов России — крупных помещиков и отчасти торгово-промыш-
ленных кругов, так как оно означало бы отказ от надежд на благо-
приятное для них решение вопроса о проливах и явилось бы при-
знанием военно-политической несостоятельности Российской импе-
1 Архив Д. А. Милютина — «Воспоминания — 1877 г.», лист 65.
2 1 а м же, лист 18.
ЗР
рии даже перед таким казавшимся всем слабым противником,
как Турция.
Отступление по всему фронту могло быть чревато для русского
правительства тяжёлыми последствиями в части его внешней по-
литики, тем более, что и без того после Крымской кампании в пра-
вящих кругах Западной Европы слабо верили в силы Русского
государства. Даже сочувствовавший России француз Гленар
писал, что некоторые люди называют Россию колоссом на глиня-
ных ногах, теперь колосс должен доказать, что у него ноги брон-
зовые1. Престиж России в случае отступления её упал бы в глазах
балканских славян, и влияние её на Балканах значительно умень-
шилось бы.
Александр II, его министры и прочие представители правящих
кругов могли полагать, что дипломатическое поражение царской
России безусловно усилит рост страшного для них революционного
движения внутри государства. Начав же войну и легко добившись
в ней триумфальных побед, подняв в стране волну шовинизма,
бюрократическая верхушка России, представители дворянства
и торгово-промышленного капитала надеялись таким путём укре-
пить самодержавие.
Основная линия поведения царского правительства в данном
отношении была очень удачно определена Энгельсом в напеча-
танной в марте 1878 г. статье «Европейские рабочие в 1877 г.».
Энгельс писал: «Для русского правительства оставался только
один путь спасения,— путь, открывающийся перед всяким пра-
вительством, оказавшимся лицом к лицу с непреодолимым сопро-
тивлением народа— внешняя война. И оно решилось на внешнюю
войну; Европе было объявлено, что эта война предпринята для
освобождения христиан от долгого хозяйничанья турок, а русско-
му народу заявили, что войну ведут для возвращения единопле-
мённых братьев-славян из-под турецкого ига в лоно священной
Российской империи» 1 2.
Весь ход международных событий на Ближнем Востоке обнару-
живал приближающуюся войну, развязка которой задержива-
лась, по существу, только неопределённостью позиции Анг-
лии в Восточном вопросе. Наконец, она формально определилась
в тронной речи королевы Виктории в палате общин 8 февраля
1877 г. и в выступлении там же министра иностранных дел лорда
Дерби, которые утверждали, что русским предоставляется сво-
бода действий, пока они не угрожают Константинополю. Подоб-
ные неопределённые заявления, конечно, очень мало отражали
истинную сущность империалистической политики консерватив-
ного правительства Великобритании, враждебной России и сла-
вянским странам Балканского полуострова. Эта неприязнь Анг-
1 Glenard, «La guerre d’Orient», p. 206.
2 Маркс и Энгельс, Соч., т. XV; Энгельс, Европейские
рабочие в 1877 г., стр. 409.
40
лии носила столь открытый характер, что не была тайной ни для
кого, даже и в самой глуши России \
Вскоре русским дипломатам удалось доказать английскому
кабинету министров, что Россия не имеет никаких намерений вме-
шиваться в английские дела на Средиземном море и, в частности,
в районе Суэцкого канала. После этого угроза британского вме-
шательства в войну на стороне Турции стала маловероятной, и
русское военное командование приступило к проведению послед-
них мероприятий по подготовке к войне. В эти же дни устранилась
ещё одна задержка; румынский князь Карл I соглашался пропу-
стить русские войска через территорию своего княжества в случае
военных действий между Россией и Турцией.
Официально о начале войны объявлял манифест, опублико-
ванный в Кишинёве 24 апреля 1877 г. В этом документе цар-
ское правительство объясняло открытие Россией военных дейст-
вий на Балканах «желанием улучшить и обеспечить судьбы угне-
тённого христианского населения Турции, а также склонить
Порту к преобразованиям, которые могли бы оградить хри-
стиан Боснии, Герцеговины и Болгарии от произвола местных
властей»1 2.
Упоминание наряду с Болгарией Боснии и Герцеговины, за
несколько месяцев перед тем отданных фактически Австро-Венгрии
в порядке компенсации за сохранение нейтралитета в предстояв-
шей России войне, показывает, что в отношениях правительства
Александра II к судьбе угнетённых турками балканских славян
не было ни искренности, ни желания оказать им действительную
помощь. Объявляя войну, царское правительство стремилось
лишь повысить престиж дома Романовых и укрепить положение
правящих классов России.
Отношение русского общества к факту объявления войны
было очень сложно и противоречиво. Значительная часть дворян-
ства, в особенности крупного, и часть торгово-промышленной
буржуазии желали войны и радовались её началу, будучи в ней
материально заинтересованы. Эти классы надеялись путём лёгкой,
как они полагали, победы над турками добиться удовлетворения
своих эгоистических интересов. Лозунг оказания помощи братьям-
славянам был им нужен только для маскировки своей материаль-
ной заинтересованности.
1 Характерно, что в написанных перед войной 1877—1878 гг. известных
письмах «Из деревни» их автор А. Н. Энгельгардт, живя в глубине Смолен-
ской губернии, отмечал следующие настроения среди местного населения:
«О войне,— писал он,— стали поговаривать уже давно — года три-четыре
тому назад. Носились разные слухи, в которых на первом месте фигурировала
«англичанка». Осенью 1875 г. мне случилось быть на свадьбе у одного
крестьянина, и я там тоже слышал: «А вот у нас ходит слух, что быть
войне с англичанкой». Энгельгардт, «Из деревни», изд. 1885 г.,
стр. 219.
2 «Описание русско-турецкой войны 1877—1878 гг. на Балканском
полуострове», т. I, стр. 376—377.
41
Совершенно иное отношение к данному вопросу было у русских
крестьян, рабочих и интеллигенции. Эти классы твёрдо знали, что
в результате войны с турками они не получат никакого материаль-
ного улучшения. Если известная часть населения наших деревень
и рабочих посёлков вследствие низкого культурного уровня слабо
разбиралась в причинах и задачах намечавшегося далёкого похода
на Балканский полуостров и в турецкое Закавказье, то там, где
что-либо знали о тяжёлом положении южных славян, всегда
выявлялось сочувственное отношение к ним и желание им по-
мочь. Об этом говорят пожертвования в пользу славян со сторо-
ны крестьян и рабочих, участие их в добровольческом движении,
живой интерес к сообщениям газет, которые впервые тогда по-
лучили относительно широкое распространение.
К сожалению, недостаток материалов об отношении крестьян-
ства и рабочего класса России к начавшейся весной 1877 г. войне
пока не позволяет подвергнуть данную часть разбираемого во-
проса исчерпывающему анализу.
Русское революционное народничество горячо откликнулось
в своё время на начавшуюся борьбу славян за освобождение.
В Боснию, Герцеговину и в Сербию уехало немало добровольцев
из числа русских революционеров.
Другая часть русской революционной интеллигенции в прин-
ципе считала нецелесообразным при создавшейся в 70-х годах
внутри России обстановке принимать участие в каких-либо актив-
ных действиях против турок. Державшаяся бланкистских теорий
и враждебная марксизму эмигрантская газета «Набат» следующим
образом определяла свою точку зрения на славянский вопрос:
«Возбуждающий и поддерживающий восстание славян совершает
двойное зло: он обманывает разорённое население восставших
мест, заставляя его проливать кровь и разорять ещё более своих
детей во имя обманчивого обещания ему лучшей доли, которой
нет впереди; он бросает и забывает свою обязанность, как русского,
бороться со злом дома или по крайней мере приготовиться к
этой борьбе»1.
Почти тождественной точки зрения придерживались п те
народники, которые примыкали к П. Л. Лаврову; однако обе эти
группировки отражали настроения абсолютного меньшинства
русской интеллигенции. Большинство этой последней если и не
решалось, как известный писатель В. М. Гаршин, сразу же при-
нять активное участие в развёртывавшихся на Балканах и Кавказе
боевых событиях, то симпатии её были полностью на стороне бол-
гар. Подтверждением этому может служить большое число сол-
дат, офицеров, врачей и сестёр милосердия, добровольно отпра-
вившихся на театр военных действий, а также относительно круп-
ные материальные пожертвования, шедшие из России для помощи
раненым солдатам и разорённому болгарскому населению.
1 «Славянский сборник», изд. 1948 г., стр. 13.
42
В месяцы, непосредственно предшествовавшие началу войны,
среди городских мелкобуржуазных элементов России можно было
наблюдать известное охлаждение к судьбам славянских народов
Балкан по сравнению с тем большим подъёмом,который отмечался в
течение почти всего 1876 г. Причина этого охлаждения заключалась
прежде всего в исключительной неразберихе и подчас недобро-
совестности в вопросе помощи славянам, боровшимся против турок,
проявленной со стороны правительственных органов и руково-
дителей славянских комитетов.
Для ведения предстоявших военных действий ещё в первые
месяцы 1877 г. были сформированы две армии. Из них одна—основ-
ная, получившая потом название Дунайской, была сосредоточена в
Бессарабии вдоль румынской границы для последующего наступле-
ния на Болгарию, другая—вспомогательная—в Закавказье. Глав-
ное командование этими армиями было возложено на братьев
царя—Дунайской армией командовал Николай Николаевич, а
армией на Кавказе и в Малой Азии—Михаил Николаевич. Раз-
ногласия между ними начались уже по первому важному вопросу
об установлении дня начала войны. В то время, как первый из
них, по словам Милютина, считал возможным перейти с армией
границу уже 8 апреля 1877г., второй настаивал отложить выступ-
ление войск до 24 апреля, да и то при этом делал оговорки, преду-
сматривавшие лишь частичное открытие военных действий на
некоторых второстепенных направлениях \
Это сообщение военного министра показывало, что русское
военное командование, начав подготовку к мобилизации ещё
в августе 1876 г. и проведя мобилизацию в ноябре того же года,
к апрелю 1877 г. ещё не было готово к военным действиям в широ-
ком масштабе.
«Мы мобилизовались, — писал один генерал, — как по тра-
фарету, но через полгода мы так же были готовы к войне, как и
в первый день мобилизации, зато противник имел возможность
к ней подготовиться» 1 2. Эта фраза полностью отражает истинное
положение дел как в русской армии, так и в турецкой. Турция
действительно неплохо использовала время между началом её
конфликта с Россией и объявлением войны. Если осенью 1876 г.
турецкие войска в Болгарии были мало боеспособны, то через
полгода их состояние значительно улучшилось. Турецкое пра-
вительство учитывало это и, видя продолжающийся разброд в
лагере великих держав, 7 апреля 1877 г. категорически отказалось
принять требования России облегчить положение славян на Бал-
канах. Ответом на это последовало объявление 15 апреля 1877 г.
первой дополнительной мобилизации ещё семи пехотных и двух
кавалерийских дивизий с их артиллерией в Виленском, Варшав-
ском, Московском, Казанском и Кавказском округах, а также
1 Архив Д. А. Милютина — «Воспоминания — 1877 г.», лист 63.
2 Бобриков, Записки Г. И. Бобрикова, ч. I, стр. 178.
£3
десяти Донских казачьих полков и семи Донских казачьих
батарей.
Долго ожидавшаяся всеми русско-турецкая война началась.
В день опубликования манифеста о начале войны русские полки,
не встречая никакого сопротивления, стали переходить границы
Румынии, а на Кавказе вступили в пределы Турции.
Для более ясного понимания дальнейшего хода событий необ-
ходимо предварительно разобраться в двух вопросах: 1) каково
было состояние вооружённых сил враждующих сторон перед
началом войны и 2) что собой представляли Балканский и Кав-
казский театры военных действий, на территории которых должны
были развёртываться военные события.
II. Русская и турецкая армии
накануне войны
Русская армия перед войной 1877—1878 годов
Входе Восточной войны 1853—1856 гг. русская армия ока-
залась чрезвычайно плохо подготовленной к крупным военным
действиям. Это было закономерным следствием «гнилости и бес-
силия крепостной России» \ низкого уровня развития её произ-
водительных сил, общего развала государственной машины фео-
дально-крепостнической империи Николая I. Неудачи Крым-
ской кампании не были случайностью, они показывали, что воору-
жённые силы России решительно отстали от современных им армий
в части вооружения, подготовки войск, тактики и т. д. и нужда-
лись в коренной реорганизации.
Проводя в целях сохранения самодержавного режима реформы
в различных отраслях государственной жизни, правительство
Александра II вынуждено было пересмотреть многое в устройстве
и подготовке русской армии. Военная реформа, тесно связанная
с именем Д. А. Милютина, назначенного в 1861 г. на должность
военного министра, способствовала превращению русской фео-
дально-крепостнической армии в армию массовую буржуазного
типа, но с господством в ней дворянских элементов.
Значительно меняя весь облик русской армии, реформа, хотя
и не была доведена к началу войны 1877—1878 гг. до намеченного
конца, тем не менее успела значительно повысить боеспособность
русских войск, улучшить их организацию, подготовку и воору-
жение.
В основных чертах военные реформы 60—70-х годов заклю-
чали в себе следующие мероприятия: 1) Переход от рекрутской
системы комплектования армии, т. е. набора солдат лишь от
части сословий России, ко всеобщей военной повинности с одно-
временным значительным сокращением сроков действительной
службы. Это важнейшее нововведение обеспечивало создание в
мирное время значительного количества обучённых кадров, крайне
1 Ленин, Соч., т. XV, изд. 3-е, стр. 143.
45
необходимых для ведения войн во второй половине XIX в.: войны
эти требовали армий большой численности. 2) Улучшение под-
готовки офицеров путём перехода от кадетских корпусов к воен-
ным гимназиям, дававшим обучаемым в них больший круг обще-
образовательных знаний. 3) Постепенное изменение самой системы
подготовки войск в мирное время, выражавшееся в частичном
отказе от парадомании, попытке обучить солдат всему тому, что
им потребуется знать на войне. Это было стремлением в новых
исторических условиях возродить принципы великого Суворова.
Практически эту часть реформы удалось провести лишь частично.
4) Создание военных округов и восстановление корпусов, прида-
вавших армии большую децентрализацию и предназначенных раз-
вивать инициативу её высшего командного состава.
Все эти очень ценные для военного дела реформы, несмотря
на то, что были начаты ещё в начале 60-х годов XIX в., к 1877 г.
почти ни в чём не были доведены до конца. Они встретили резкое
противодействие со стороны высших военных кругов и наиболее
реакционной части правительства. Русский генералитет и высшее
офицерство состояли почти исключительно из представителей
дворянства, класса реакционного, цеплявшегося за свои старые
привилегии и традиции, среди них было много консерваторов,
людей, долгие годы прослуживших в николаевской армии и проч-
но сросшихся с её традициями.
Стремясь не отходить от привычных для них условий военной
службы первой половины XIX в., командиры этой старой школы
упорно отстаивали давно устаревшие линейность и сомкнутость
боевых порядков, равнение на поле боя, как на учебном плацу,
и старались в первую очередь сохранить картинность парадов,
в особенности широко культивировавшуюся в период от Павла I
до Николая I включительно. Всё это вытекало из требований реак-
ционного дворянства превратить солдата, бывшего крепостного
мужика, в вымуштрованную, не способную размышлять машину,
лишить солдат и офицеров права и возможности самостоятельно
мыслить и действовать. Подобный командир ярко обрисован ста-
рым служакой первой половины XIX в. полковником Обнин-
ским, писавшим в 1856 г.: «На что начальнику ум? Воинский
устав он знает, как свои пять пальцев, между подчинёнными
фамильярности не допускает, командует громко; так чем же он не
начальник? Я служил, — заканчивает Обнинский, — с одним
полковым командиром, который грамоты вовсе не знал» *.
Понятно, что подобные командиры с их системой военного
обучения солдат в условиях середины XIX в. привели к тяжёлым
поражениям Крымской кампании, наличие их крайне отрица-
тельно сказалось во многих случаях на войне 1877—1878 гг. Однако,
наряду с этими элементами, тянувшими русскую армию назад,
1 Обнинский П. Н., Походные заметки Н. А. Обнинского, «Рус-
ский архив», 1892, кн. 3, стр. 338—339.
46
в рассматриваемый период в ней стали появляться в большом ко-
личестве и люди иного порядка, проводившие в жизнь новые
веяния. Вдохновителями новых идей были, в первую очередь,
Милютин и Драгомиров. Это были командиры, усвоившие совре-
менные требования к военному делу или в Академии Генерального
штаба, или пришедшие к ним на собственном боевом опыте Кав-
казских и Среднеазиатских войн.
Понимая, что господство дворянства и связанный с ним поли-
тический строй может быть сохранён лишь при переходе к системе
буржуазно-дворянской монархии, представители новых веяний
стремились соответствующим образом перестроить и укрепить
главную опору царского строя — армию. В подготовке войск ко-
мандиры всех рангов школы Милютина и Драгомирова ставили
задачу улучшить одиночную подготовку бойца, добиваясь от него
самостоятельности действий на поле боя и хорошего уменья стре-
лять. Передовые люди русской армии того времени требовали от
генералов и офицеров, чтобы они умели не только командовать
на учебном плацу, но и были в состоянии руководить войсками
в боевых условиях.
К началу войны 1877 г. более сильной и влиятельной в армии
из этих двух группировок была первая. Это в известной степени
было связано с крайней медленностью продвижения по служебной
лестнице генералов и офицеров, вследствие чего высшие руково-
дящие посты в армии предоставлялись по преимуществу или глубо-
ким старикам, или людям с придворными связями. Так, средний
возраст командира корпуса русской армии на фронте в 1877 г.
равнялся 59 годам. Иначе говоря, корпусами командовали люди,
у которых их первая половина военной службы прошла ещё при
Николае I.
Важнейшими проблемами, на которых столкнулись новая и
старая школы, были вопросы боевой подготовки, воинского вос-
питания и тактики армии. Военные действия в Средней Азии в
1864—1876 гг. были по масштабу незначительны и велись против
неприятеля столь слабого, что не могли дать проверки боевой
подготовленности войск. Только война 1877—1878 гг. явилась
настоящим экзаменом для результатов реформы Милютина и
методов подготовки войск Драгомирова. Данный экзамен в конеч-
ном итоге армия выдержала, но для этого ей пришлось перестраи-
ваться в ходе военных действий, расплачиваясь за все недоделки
мирного времени. Эта перестройка протекала медленно и трудно,
так как проходила в борьбе с закоренелыми рутинёрами, которым
были совершенно непонятны новые веяния.
Тактическо-стрелковая подготовка войск перед войной была
не на должной высоте, так как на неё обращалось значительно
меньше внимания, чем на подготовку строевую, т. е. на плац-парад-
ную маршировку. Естественно, что старые генералы и офицеры,
начавшие свою службу ещё в 30—40-х годах при Николае I,
забывая о мощи современного огня, рекомендовали и в 70-х годах
47
попрежнему выделять вперёд в цепь только восьмую часть солдат
роты, а основную массу их использовать в традиционных сомкну-
тых строях, с которыми они так свыклись ещё до Крымской кам-
пании. Такое построение солдат на поле боя, локоть к локтю
соседа, казалось представителям реакционной части дворянства
единственным способом построения, обеспечивающим дисцип-
лину солдата, действия которого должны были, по их мнению,
определяться только командой офицера.
Стрельба должна была вестись лишь, в основном, залповая,
одиночный огонь солдатам не разрешался: командиры боялись
при этом выпустить из своих рук управление бойцами. Подобное
пренебрежение силой огня и ставка на удар штыком привели к
тому, что при организации наступления даже в войне 1877—1878 гг.
забывали о целесообразности подготовлять и поддерживать шты-
ковой удар артиллерийским и ружейным огнём.
Ещё труднее шла реорганизация кавалерии — практически
кавалерия была подготовлена, да и то плохо, только к разведы-
вательной боевой службе, а не к ударным действиям частей в кон-
ном строю. Кроме этого, в погоне за внешним эффектом лошадей
в мирное время раскармливали, не готовили к условиям поход-
ной жизни, это, естественно, отрицательно сказалось на со-
стоянии конского состава при длительных боевых походах.
Лучше было поставлено обучение артиллерии, но и здесь об-
наружились слабые места. Артиллеристы были мало приучены
к маневрированию на местности, умели стрелять преимущест-
венно с дальних дистанций, не имели опыта в борьбе против укреп-
лённых позиций. Совершенно недостаточна у них была практика
в массировании огня, т. е. сосредоточении нескольких артилле-
рийских частей на одном небольшом участке фронта с целью до-
биться совместными действиями превосходства над противником.
Очень тяжело сказывалась на состоянии армии и отсталость
её вооружения и снаряжения, бывшая следствием общей отста-
лости страны. Быстрый рост металлургии в середине XIX в. давал
возможность западноевропейским государствам обеспечивать своп
армии несравненно большим, чем ранее, количеством оружия,
технически усовершенствованного, дальнобойного и, главное, ско-
рострельного. Увеличение выплавки металла и новые методы
его обработки в мировом масштабе позволяли выпускать всякого
рода боеприпасы в больших количествах. Обеспечение войск ору-
жием скорострельным, т. е. требующим большого расхода патро-
нов и снарядов, стало не фантазией, а реальной возможностью.
Наглядный урок, к чему приводит общая техническая отста-
лость вооружённых сил, Российская империя Николая 1 получила
в Крымскую кампанию, когда героизм русских солдат, военные
способности ряда командиров в значительной степени свелись
на-нет из-за несовершенства и недостатка вооружения.
Правительство и военное командование России в лице его
наиболее передовых деятелей понимали, что армия только тогда
48
будет вполне боеспособной, когда её вооружат материальной
частью, соответствующей современным требованиям военной тех-
ники. Однако отсталость промышленной базы внутри России и
невозможность из-за недостатка финансовых средств закупать в
большом масштабе вооружение за границей чрезвычайно затруд-
нили реализацию данного мероприятия. От понимания необходи-
мости перевооружения войск до фактического выполнения этого
дела предстояло сделать очень большой шаг.
«Несчастная ружейная драма», по образному выражению Ми-
лютина, заключалась в том, что в 60—80-х годах XIX в. русское
военное министерство заказывало одни за другими партии различ-
ных образцов ружей, но, не успев внедрить их в достаточном ко-
личестве, прекращало начавшееся очередное перевооружение на
полпути. «Вводя всё новые и новые системы, наши ружейные дея-
тели всё-таки достигли того, что к концу 70-х годов, — по мнению
одного из крупнейших современных специалистов в области
стрелкового вооружения, генерала Фёдорова, — наша армия была
вооружена одним из лучших образцов винтовок со скользящим
затвором Бердана № 2, отличавшимся замечательной простотой
конструкции и хорошей меткостью. Русско-турецкая война пока-
зала, что наши войска в этом отношении не уступали своему про-
тивнику» х. Эта мысль только частично правильна. Нельзя забы-
вать, что если винтовка Бердана № 2 для того времени действи-
тельно была оружием вполне современным, то этого нельзя было
сказать о других ружьях русской армии, составлявших основную
массу вооружения армии, — винтовках Крнка и в особенности
игольчатых. Надо помнить при этом, что, согласно отчёту военного
министерства за 1876 г., в русской армии «малокалиберных вин-
товок (Бердана № 2.— П.Ф.] было около 20%, Крнка около 70%
и игольчатых ружей — 10%»1 2, т. е. удовлетворительные по каче-
ству ружья составляли лишь пятую часть общего их количества.
Неудовлетворительность русского оружия 70-х годов XIX в.
выражалась в том, что прицел берданок был рассчитан для
стрельбы до 1 100 ж, а винтовок Крнка — только до 450 м. Сле-
довательно, большей части русских солдат давалась возможность
вести прицельную стрельбу с расстояния, явно недостаточного
для тактики боя конца XIX в.
Этот существенный дефект мог бы быть в значительной степени
устранён, но консервативное командование не понимало значения
дальнобойности винтовок, боялось, что солдаты, проявляя ини-
циативу, будут открывать огонь издалека и поэтому совершенно
сознательно ограничивало возможности оружия в отношении
его дальнобойности.
Недостаточная дальнобойность ружей усиливалась ещё и
ограниченным количеством патронов, полагавшихся на каждого
1 Фёдоров, Вооружение русской армии за XIX столетие, стр. 247.
2 Марченко, Россия и Турция в XIX веке, стр. 29.
49
4 П. К. Фортунатов
солдата, — в пехоте на людях носилось от 48 до 60 патронов на
бойца, а в обозе соответственно от 60 до 72. Однако и это неболь-
шое количество патронов считалось чрезмерным. Даже передовой
для того времени генерал Драгомиров за полтора месяца перед
войной указывал: «Людям почаще напоминать о сбережении
патронов... Человеку толковому и не ошалевающему тридцати
патронов за глаза довольно, если их выпускать не иначе, как
тогда, когда наверное попасть можно» \
Эта боязнь большого расхода патронов была, с одной стороны,
следствием полного непонимания со стороны русского военного
командования, что рост производительных сил вполне позволяет
значительно усилить мощь огня пехоты, с другой — привержен-
ности к старой тактике штыкового удара.
Вот почему в войне 1877—1878 гг. русские войска не могли
вести огонь достаточной силы и понесли большие потери.
Не решённым в русской армии оставался вопрос о снаряжении
солдат. Крайне неудобный для носки ранец был на походе бед-
ствием пехотинца и предметом его глубокой ненависти. Всё снаря-
жение солдата было очень тяжело и стесняло движения. Если
«в 1868 г. тяжесть на нашем гвардейском солдате при полном снаря-
жении доходила до 2-х пудов 2,5 фунтов» 1 2, то последующие 10 лет
практически не улучшили данного положения. Непосредственно
перед войной начальнику штаба 12-го корпуса Косичу приходи-
лось отмечать: «Снаряжение пехоты было ещё тяжелее, нежели
в прежние походы... Я нарочно взвесил во время пути походное
снаряжение солдата, и оно оказалось около 2-х пудов»3.
Слабо обстояло дело и с материальной частью артиллерии,
которая состояла из медных, устарелого типа нарезных пушек
калибра 87 и 107 мм с дальнобойностью от 2 600 до 3 200 м. Гра-
наты этих орудий действовали успешно при разрушении каменных
и деревянных строений, но плохо против живой силы, а шрапнель
была пригодна лишь для действия по войскам, находившимся
на открытом месте. Эта ограниченность артиллерийских возмож-
ностей не раз потом остро сказывалась на ходе боевых действий
русской армии.
Неудовлетворительность отправленных на фронт орудий была
также следствием косности высшего артиллерийского командо-
вания; к этому времени, благодаря изобретениям генерала Гадо-
лина и других, русская артиллерийская техника могла бы давать
армии несравненно более совершенные стальные орудия.
Наконец, инженерная подготовка войск стояла столь низко,
что в армии даже в начале войны почти отсутствовало такое
1 «Сборник материалов по истории русско-турецкой войны 1877—1878 гг.
на Балканском полуострове», вып. 5, стр. 324.
2 Ф о х т, Очерк развития вооружённых сил России в эпоху, предше-
ствовавшую после Крымской кампании войне 1877—1878 гг., «Варшавский
военный журнал», 1900, № 11, стр. 1058.
3 К о с и ч, Рущукский отряд, стр. 18.
50
элементарно необходимое имущество, как сапёрные лопаты. Естест-
венно, что в результате этого самоокапывание на поле боя не при-
менялось, а это увеличивало потери пехоты. Последующие боевые
события войны 1877—1878 гг. заставили резко изменить отношение
к данному вопросу, в войсках стали сравнительно широко при-
меняться лёгкие сапёрные лопаты.
Что касается военного искусства, то русская армия была зна-
чительно выше своего противника. Русская армия отличалась тра-
диционным наступательным духом в противоположность туркам,
делавшим ставку в основном на оборону. Эти наступательные тен-
денции были столь прочны, что проявлялись русскими при самых
неблагоприятных условиях боевой обстановки.
Таким образом, перед войной 1877—1878 гг. русская армия
находилась в переходной стадии. В ней сохранилось много уста-
релого, отжившего, но прочно сохранившегося со времён Нико-
лая I. Одновременно в ней всё больше и больше давали себя чув-
ствовать новые веяния, которые в дальнейшем в ходе войны стали
преодолевать сопротивление рутины прошлого.
Чтобы правильно понять и оценить события изучаемой войны,
нужно, кроме рассмотрения общего состояния самой армии, уста-
новить также, что собой представляли генералитет, офицерство и
рядовой состав боровшихся армий. Сохранившийся исторический
материал позволяет это достаточно полно сделать лишь в отноше-
нии высшего командного состава и значительно хуже — в отноше-
нии офицеров и особенно солдат. Знакомство с личным составом
русской армии даёт возможность определить, как закономерно
отражалось на нём изменение производственных отношений внутри
страны, как во всём строе армии сказывался переживавшийся
Россией во второй половине XIX в. переход от крепостнической
монархии к дворянско-буржуазной с его постепенным ослаблением
роли дворянства и усилением значения капиталистических элемен-
тов. Общие внутренние противоречия находили своё отражение и
в русской армии, что наглядно сказалось во время борьбы с тур-
ками в 1877—1878 гг.
Эта война дала России целую плеяду генералов, представи-
телей новых веяний: Драгомиров, Обручев, Гурко, Лазарев и др.
Эти генералы своими боевыми делами показали образцы пе-
редового военного искусства, далеко оставив за собой немецких,
французских, австрийских, английских и американских гене-
ралов, не только периода войн 1861—1865,1866 и 1870—1871 гг.,
но и более поздних колониальных войн на рубеже XIX—XX вв. :
итальянско-абиссинской 1896 г., испано-американской 1898 г. и
англо-бурской 1899—1902 гг.
Наряду с этим в данной войне участвовали и генералы — пред-
ставители отжившей николаевской эпохи: Непокойчицкий, Ле-
вицкий, Циммерман, бароны Криденер и Деллинсгаузен, Зо-
тов, Шильдер-Шульднер и им подобные. Своей бездарностью и
рутиной эти люди, занимавшие руководящие посты в русской ар-
4*
51
мии, во многом были причиной её неудач и затяжки хода всей
войны.
Среди данного типа руководящего состава армии большой про-
цент составляли генералы и штаб-офицеры немецкой националь-
ности. Так в 5-й, 11-й и 17-й пехотных дивизиях на постах началь-
ников дивизий и командиров полков летом 1877 г. немцы состав-
ляли 50%, а из всех старших командиров этих соединений — около
трети. Отношение же их к России и русской армии может харак-
теризовать выпущенная в 1890 г. книга начальника штаба 1-й
русской гвардейской пехотной дивизии барона Каульбарса «Гер-
манская армия и принципы её быта и обучения». Автор этой
книги преклоняется перед всем германским, в ней нет ни капли
русского патриотизма. Обилие немецкого, главным образом
прибалтийского дворянства, на руководящих должностях в вой-
сках было следствием того, что из-за своей крайней реакцион-
ности эти люди считались лучшей опорой царской власти.
Если вообще русская армия находилась в состоянии перехода
от армии дворянско-крепостнической к дворянско-буржуазной,
то среди её генералитета этот переход к новому сказывался в наи-
меньшей степени. На высших военных должностях стояли пре-
имущественно люди, обязанные своему выдвижению не способно-
стям, а аристократическому происхождению или придворным
связям; они задавали тон всей армейской жизни.
Во главе Дунайской и Кавказской армий, как отмечалось
выше, были поставлены младшие братья императора, Николай
Николаевич и Михаил Николаевич. Сам Александр II, не занимая
никакой официальной должности в руководстве действующей ар-
мией, оказывался на деле лицом, от которого зависело принятие
самых важных оперативных решений.
Набольшую отрицательную роль реакционных аристократиче-
ских элементов в армии указывал Милютин. Он писал: «В ожидании
перехода через Дунай большого числа войск в штабе армии состав-
ляются предположения о дальнейшем направлении и распределе-
нии сил. При этом, к сожалению, руководствуются не совсем по-
хвальными видами. Раздробили две кавалерийские дивизии на
четыре отдельные бригады, собственно для того, чтобы две из них
поручить под команду двум братьям герцогам Лейхтенбергским —
Николаю и Евгению Максимилиановичам (племянникам Алек-
сандра II.—П. Ф.). Первый из них вовсе в строю не служил и по-
следние 10—12 лет жил спокойно за границей и позабыл даже
то немногое, что мог знать в юности. Евгений Максимилианович
ни в чём не показал своих военных способностей. Затем пред-
полагается дать части наследнику цесаревичу и великому князю
Владимиру Александровичу» Ч
В другом месте воспоминаний Милютина, относящемся уже к
дням, предшествовавшим третьему кровавому штурму Плевны,
1 Архив Д. А. Милютина — «Воспохминания — 1877 г.», лист 151—152.
62
говорится: «Если суждено нам иметь на днях решительную битву,
которая может повлиять на весь ход кампании и, следовательно,
на разрешение всего Восточного вопроса, то нельзя не пугаться,
когда подумаешь — в чьих руках теперь это решение. Бой поведут
наследник цесаревич и великий князь Владимир Александрович.
Оба вовсе неопытные в военном деле; генералы Ган и князь Шахов-
ской (командиры корпусов. — П. Ф.) — хорошие люди, но не
заявившие ничем своих военных способностей, и затем прочие
столь же мало надёжные генералы, начальствующие дивизиями.
Присутствие же самого государя не только не устраняет опасений,
но даже усиливает их. Остаётся одна надежда на то, что мы имеем
против себя турок, предводимых ещё более бездарными вождями»1.
О том, что собой представляло высшее руководство войсками на
фронте, можно судить прежде всего по главнокомандующему
Дунайской армией великому князю Николаю Николаевичу. Он
служил до войны в гвардейской кавалерии, занимавшейся больше
парадами, чем тактическими учениями, и, понятно, не имел необ-
ходимого опыта для занятия столь ответственного поста. При
выборе подчинённых он руководствовался личными симпатиями
и антипатиями, а не интересами дела, и категорически отказался,
например, от кандидатуры на должность начальника штаба Ду-
найской армии — талантливого генерала Обручева, выдвинув на
этот пост полную бездарность — Непокойчицкого. Вина же Об-
ручева состояла лишь в том, что, будучи начальником штаба вто-
рой гвардейской пехотной дивизии, сн отказался идти с ней на
усмирение польского восстания 1863 г. 1 2
Чтобы получить вполне ясное представление о великом князе
Николае Николаевиче, полезно вспомнить яркую характеристику,
которую ему даёт его штабной офицер Газенкампф: «У пего нет
навыка всесторонне обдумывать сложные военные действия и
делать общие распоряжения с надлежащими расчётами времени
и в связи с действиями на других фронтах. Приказания его вне-
запные и отрывочные, без корней в прошедшем и без ясных расчё-
тов на будущее. Убеждать его в необходимости тщательной при-
мерки, прежде чем отрезать — напрасный труд; это слишком
несогласно с его природными свойствами» 3.
Ещё хуже были другие представители дома Романовых: два
сына Александра II — Александр Александрович (будущий Але-
ксандр III) и Владимир Александрович. Первый, командуя Рущук-
ским отрядом, т. е. по существу целой армией, проявил такую
безинициативность, что от тяжёлых поражений его спасли только
геройство русских солдат и офицеров и бездарность руководства
противника. Что же касается второго из них, то назначение его
командиром XII корпуса было престо анекдотом, поскольку
его военный стаж фактически сводился к командованию в течение
1 Архив Д. А. Милютина — «Воспоминания — 1877 г.», лист 176.
2 Скалой, Мои воспоминания 1877—1878 гг., т. I, стр. 374.
3 Газенкампф, Мой дневник 1877—1878 гг., стр. 160.
53
полутора лет ротой Преображенского полка, а потом—четырёх
месяцев батальоном того же полка1.
Начальником штаба Дунайской армии был креатура Николая
Николаевича немецкий поляк генерал Непокойчицкий. Этот
высохший 64-летний бюрократ просидел перед войной 20 лет
в Петербурге во главе разных военных комиссий и комитетов,
а главным образом на посту председателя Главного военно-ко-
дификационного комитета. Назначение его с длительной админи-
стративной работы на руководящую оперативную, к которой он
совершенно не был подготовлен, можно объяснить лишь личными
взаимоотношениями с главнокомандующим. Всегда бесстрастный,
невозмутимо апатичный, Непокойчицкий получил в войсках мет-
кое прозвище «гипсовой маски».
Если Непокойчицкого в армии не любили, то его помощника
генерала Левицкого глубоко ненавидели, и в мемуарах любого
из участников русско-турецкой войны имя этого человека везде
сопровождается резко отрицательными отзывами.
«Левицкий — это тип офицера генерального штаба, дополнен-
ный самоуверенностью,нахальством и непрактичностью профессора
военной академии. Человек без всяких убеждений, от природы
в высшей степени рассеянный, он как физически, так и нравст-
венно неряшлив и со свойственной ему подобострастностью имеет
в виду только выслужиться и сделать карьеру. Надменный с млад-
шими — заискивающий у старших или нужных ему людей, Левиц-
кий умел вселить к себе общее всех нерасположение и составить
незавидную и неблаговидную репутацию в армии» ,— вот как
характеризует этого человека командир XIII корпуса Дондуков-
Корсаков1 2.
Не менее колоритную фигуру представлял командир XIV
корпуса, генерал Циммерман. Подхалим в сношениях со ставкой,
грубый бурбон с подчинёнными, этот типичный представитель
немцев николаевской армии, казалось, делал всё, чтобы сорвать
на своём участке наступление русской армии. «В этом человеке,—
писал о нём один офицер, — едва ли можно найти хотя ничтожную
частицу чего-нибудь доброго, человеческого. В нём всё хорошее
поглощено необъятным честолюбием, самообожанием, которое
близко граничит если не с сумасшествием, то с таким грубым
самодурством, какого в умном человеке и предположить трудно.
Но самая дурная черта в этом человеке — это отсутствие патрио-
тизма. Неуспехи наши в главной армии всегда очень его радуют.
Циммермана все глубоко и чистосердечно ненавидят, начиная от
старшего генерала, до последнего солдата»3.
1 К у л о м з и н, Сообщение в память в. к. Владимира Александро-
вича, «Русская старина», 1914, № 5, стр. 223.
2 Дондуко в-К о р с-а к о в, Из дневника князя А. М. Дондукова-
Корсакова, «Старина и новизна», 1905, кн. 9, стр. 24—25.
8 Н а р б у т, Из походного дневника А. И, Нарбута, «Русский архив»,
1895, 11, стр. 281.
Ь4
Эти отрицательные фигуры занимали высшие посты, и харак-
теристика их даёт представление, в какой неблагоприятной об-
становке действовали передовые русские генералы и офицеры в
эту войну и под чьим «водительством» солдатской массе приходи-
лось добиваться победы.
Надо отметить, однако, что боевая действительность относи-
тельно быстро стала вносить некоторые коррективы в жизнь и дея-
тельность армии. Командиры, не способные к руководству, посте-
пенно отходили на задний план или совсем убывали с фронта, как
генералы Ган и князь Шаховской.
Несмотря на вредную деятельность рутинёров, война 1877—
1878 гг. под руководством генералов другого типа принесла ряд
крупных успехов русскому оружию. Наиболее яркими представи-
телями этих последних были: Драгомиров, Гурко, Радецкий,
Обручев, Тотлебен, Лазарев, Тергукасов и другие. Они были пред-
ставителями передовых течений в русской армии и умели коман-
довать подчинёнными им войсками.
В первую очередь здесь надо остановиться на командующем
14-й пехотной дивизией генерале Драгомирове, творце новых
методов подготовки и воспитания войск, порывавших с николаев-
ской муштрой. Драгомиров стремился возвратить обучение армии
к принципам великого Суворова — учить тому, что потребуется
на войне: истина простая, но за период от Павла I до Николая I
добросовестно забытая. Понимая больные стороны дореформенной
армейской жизни и идя в ногу с милютинскими реформами, Дра-
гомиров старался ещё в мирное время возможно шире применять
новые принципы военной учёбы. В ответственный для него момент,
перед переходом его дивизии с боем через Дунай, он 24 июля 1877 г.
писал: «Пишу накануне великого для меня дня, где окажется, что
стоит моя система воспитания и обучения солдат и стоим ли мы оба,
т. е. я и моя система, чего-нибудь» х.
Смело задуманное и точно выполненное форсирование Дуная
у Зимницы и несколько дней боёв на Шипке (Драгомиров в одном
из них был тяжело ранен и больше участия в войне не принимал)
показали, что Драгомиров и его система этот экзамен выдержали.
Эти боевые действия подтвердили, что он был не только крупней-
шим военным теоретиком и писателем, но и полководцем, умевшим
применять на практике свои теоретические положения. Впослед-
ствии Драгомиров стал фигурой реакционной в русской армии
и отражал её упадок в конце XIX —начале XX в., но в 60—70-х
годах он проявил себя как передовой военный деятель. Однако
необходимо отметить, что даже и в эти годы, когда Драгомиров,
как ему казалось, внедрял в армии суворовские принципы, он
во многом искажал их, недооценивая, например, значение огня и
боевой техники.
1 Б о н ч-Б р у е в и ч М. Д., Драгомиров Михаил Иванович, «Военная
энциклопедия», изд. Сытина, т. IX, стр. 206г
55
Командиром и человеком совершенно другого стиля был герой
обороны Шипки генерал Радецкий. За долгую боевую службу
на Кавказе к 1877 г. из всех генералов он имел наибольшее права
занять руководящий пост, но по своей скромности удовлетво-
рился должностью командира VIII корпуса.
Готовясь к бою, этот генерал всегда опасался больших потерь?
поэтому его решениям зачастую нехватало смелости, имевшейся
у Гурко и Скобелева. Пренебрегая личной безопасностью, он
умел воодушевлять свои части в самых тяжёлых условиях боевой
жизни и вместе с ними делил все невзгоды и лишения Шипки.
Несмотря на ряд допущенных Радецким серьёзных ошибок,
в целом он дал для военного искусства блестящие образцы
обороны в трудных условиях одновременной борьбы с врагом и
природой. План Радецкого по окружению турок под Шипкой по-
казал, что он мог успешно руководить войсками не только в
обороне, но и в наступлении.
К этой же группе передовых генералов русской армии должен
быть отнесён и герой Севастопольской обороны и блокады Плевны
старик Тотлебен. Это был «знаменитый инженер, спокойный,
осторожный, методичный, до некоторой степени мелочной, видев-
ший лишь ближайшее дело, неохотно уходивший в туманную даль
смелых боевых решений. Некоторые особенности тотлебенского
характера— недостаток уменья обращаться с людьми, громадная
самоуверенность, обидчивость и болезненное самолюбие создали
ему много врагов и в придворных и в высших военных сферах»1.
Прославившийся при обороне Севастополя как военный ин-
женер, Тотлебен был вызван в Болгарию с задачей ликвидиро-
вать засевшего в Плевне Османа. Он добился этого методиче-
ской блокадой крепости, т. е. повторением того, что было под
Севастополем, действуя на этот раз в роли наступающего, а не
обороняющегося. Люди с горячим темпераментом настаивали
тогда на ускорении темпов операции, но сподвижник Нахимова
пренебрёг этим и довёл свой план до капитуляции Плевны без
лишнего кровопролития. Его медлительность сохранила многие
жизни русских солдат под Плевной.
Из генералов Кавказского корпуса надо отметить его началь-
ника штаба в последний период войны — профессора академии
генерала Обручева. По разработанным им талантливым планам рус-
ские войска добились блестящей победы под Аладжей и Карсом.
Он пробыл на фронте мало времени, но успел проявить такую
смелость замыслов, что по ним можно судить о нём, как о спо-
собном военном деятеле.
Здесь дана характеристика лишь нескольким крупнейшим
передовым военным деятелям, принимавшим участие в войне
1877—1878 гг. Ошибочно думать, что такие люди были тогда
редкостью. Боевые действия выделили много талантливых ге-
1 Симанский, Падение Плевны, стр. 10—И.
56
нералов: Гурко, Скобелева, Лазарева,Карцова, Струкова, Столе-
това и офицеров: Панютина, Липинского, Калитина, Горталова
и многих других. Они не раз служили примером того, как надо
добиваться победы над врагом.
Все эти люди, за малыми исключениями, были представителями
класса помещиков, и их действия преследовали прежде всего
интересы своего класса. Однако в отличие от командиров типа
Непокойчицкого, Циммермана и им подобных, пытавшихся задер-
жать развитие военного дела и вернуть армию ко временам Ни-
колая I, передовые военные деятели России понимали, что
существование дворянской России возможно лишь при умелом
использовании всего нового, что нёс с собой рост капитали-
стических отношений в стране — нового вооружения, военной
техники, способов воевать.
В русском офицерстве 70-х годов изменение его классового
состава по сравнению с дореформенной армией сказалось несрав-
ненно больше, чем в генералитете, так как после введения всеоб-
щей воинской повинности число дворян среди офицеров стало
постепенно уменьшаться, а число представителей буржуазии
увеличиваться.
Военное образование и общее развитие офицерства было не-
высоко. Среди 26 тыс. офицеров на 1 января 1876 г. лиц, окончив-
ших военно-учебные заведения, было не более трети, да и они нахо-
дились по преимуществу в гвардии и артиллерии и лишь немногие
в пехоте. Из остальных двух третей половина окончила лишь юн-
керские училища, дававшие довольно слабое военное образование,
а другая половина была произведена из вольноопределяющихся
и унтер-офицеров, ещё менее подготовленных к занятию команд-
ных постов.
Офицерство с его низким культурным уровнем производило
неблагоприятное впечатление. Вот как обрисовывает его участ-
ник войны, человек очень наблюдательный, известный писатель
Гаршин: «Солдаты вообще мне нравятся. Офицерство (не отдель-
ные офицеры, а офицерство)—чорт знает что такое. Мордобитие
до сих пор процветает. Даже наш бригадный генерал бьёт
солдат в лицо и ругается скверными словами. Вообще
уважения к себе в солдатах эта публика не внушает никакого»1.
В дальнейшем тот же Гаршин сумел, находясь на фронте,
глубже разобраться в офицерстве и найти в нём наряду с отрица-
тельными людьми и положительных. В полу автобиографическом
рассказе «Из воспоминаний рядового Иванова» он выводит ба-
тальонного командира, майора Черноглазова, который имея коня
«садится на него только в крайних случаях, постоянно шагая во
главе батальона ровным шагом настоящего пехотинца. Он показы-
вает солдатам, что и начальство тоже «старается», и солдаты лю-
1 Гаршин, Письма из Болгарии к матери, Собр. соч., изд. 1910 г.,
стр. 487.
57
бят его за это. Он всегда хладнокровен и спокоен, никогда не шутит
я не улыбается, поднимается утром раньше всех, ложится вечером
последний; обращается с людьми твёрдо и сдержанно, не позво-
ляет себе с людьми драться и кричать без толку»1. С другой сто-
роны, в том же очерке фигурирует командир роты штабс-капитан
Венцель, который зверски бьёт солдат и после избиения им одного
солдата говорит: «Разве можно иначе с ними... (его лицо выразило
презрение, даже больше—какую-то ненависть)»1 2.
Подобные взаимоотношения между офицерством и солдатской
массой были отзвуком крепостного права, создавшего стену между
барином и мужиком. Эта глубокая классовая рознь резко чувст-
вуется, например, в словах генерала Горшкова, который,
чтоб воодушевить солдат в бою, нашёл возможным допустить
следующее, исключительное по циничности, обращение: «Что вы
трусите? У меня в Киеве два собственных дома и жена осталась,
да я тут торчу, а у вас что? Одни вши... вам и терять-то нечего!» 3.
Боевые качества офицерства в первые месяцы войны были невы-
соки, но потом накоплявшийся фронтовой опыт начал сказываться.
Документы того времени показывают, что боевая подготовка сред-
него и старшего командного состава повышалась, хотя и в самом
конце войны среди него было достаточно офицеров, не соответство-
вавших своему назначению. В большинстве случаев офицер умел
вести за собой солдат, и как бы ни были тяжелы условия боя, они
шли за ним. В кризисный момент Шейновского сражения командир
63-го Углицкого полка полковник Панютини барабанщик первыми
поднимаются в атаку с земли, и залегший было под градом турец-
ких пуль его полк, как один, бросается за ними на штурм. Штабс-
капитан Волынского полка Брянов, увидев, что его рота, только
что переправившаяся через Дунай, под натиском турок стала отсту-
пать, закричал: «Ребята, вперёд за мной!» —и бросился на турок.
Враги подняли его на штыки, но рота смяла турок и отбила своего
тяжело раненного командира.
Подполковник Калитин, будучи дважды ранен в бою под Эска-
Загрой, взяв знамя у тяжело раненного знаменосца, воодушев-
лял болгарских ополченцев в этом тяжёлом бою, пока не пал
смертью храбрых.
Если среди офицерства достаточно было таких командиров,
которые были равнодушны к условиям солдатского быта, то
значительная часть офицеров проявляла заботу в отношении мате-
риального обеспечения своих солдат. Во время похода передового
отряда за Балканы интендантское снабжение в нём было постав-
лено плохо и солдаты голодали, питаясь только сухарями. Лишь
командир одной роты Севского полка капитан Висковский чуть
ли не под пулями врага сумел организовать пастьбу и дойку за-
1 Гаршин, Собр. соч., изд. 1910 г., стр. 228,
2 Там же, стр. 225—226.
3 П а р е н с о в, Из прошлого, ч. 1, стр. 354,
68
хваченных у турок коров, достал через местного болгарского свя-
щенника мяса, хлеба и сала, и в бою его рота, питавшаяся лучше
других, преследовала противника дальше всех \
Большинство русских офицеров стойко переносило все тяготы
военной жизни. Вместе с солдатами они мёрзли в занесённых
снегом окопах и холодных сырых землянках Шипки, караб-
кались по крутым скатам Балкан, голодали в осеннюю распутицу
под Плевной, страдали от жажды на голых скалах Армении.
Вот каково было жильё на Шипке одного командира роты.
«Эта конура, выбитая в камне, сверху была покрыта щебнем и
землёй, наваленной на тонкие жерди. Казалось, что они не только
удара двухпудовой бомбы, но даже и лишней лопаты не могли бы
выдержать. Не только от ядер, но даже и от дождя они не за-
щищали» 1 2.
Если офицеру трудно было на Балканах и Кавказе, то несрав-
ненно хуже приходилось скромному герою боевой жизни — рус-
скому солдату. «Надо знать наших солдат, —писал работавший
на фронте знаменитый терапевт проф. Боткин, — этих добродуш-
ных людей, идущих под пулевым градом на приступ с такою же
покорностью, как на ученье. Не одна тысяча этих хороших людей
легла безропотно с полной верой в святое дело, за которое они
так охотно, с такою готовностью отдают свою жизнь» 3.
Не менее высокую оценку даёт русскому солдату военный
корреспондент газеты «Голос» Градовский, который писал:
«Армия выручила Россию, героем оказался всё тот же народ, в
силах и духе которого так часто сомневались. Нигде не было трез-
вее, трудолюбивее и честнее армии, чем та, которую я видел в
течение девяти месяцев на обоих театрах войны» 4.
Читая такие отзывы, надо помнить, что они принадлежат не
каким-нибудь «ура-патриотическим» журналистам, а людям, от
которых должно было ожидать достаточно объективных харак-
теристик.
Солдат войны 1877—1878 гг. был уже не крепостной мужик,
одевший на всю жизнь военный мундир, и можно отчасти поверить
Милютину, что на смотрах в Жмеринке и Бирзуле в день объяв-
ления войны «в особенности замечателен был бодрый, смелый вид
теперешнего солдата сравнительно с прежним забитым, загнанным
страдальцем» 5.
В этих словах Милютина есть большая доля правды, потому
что солдаты 1854 и 1877 гг. действительно значительно отличались
1 В— ий А., Из воспоминаний стрелка 34-го пехотного Севского полка
в войне 1877 г., стр. 19.
2 Д а ц е в и ч, Несколько дней на горе св. Николая, «Военный сборник»,
1878, № 7, стр. 136.
3 Вотки н, Письма С. П. Боткина из Болгарии, «Вестник Европы»,
1892, JNs 5, стр. 257.
4 Градовский Г. К., Итоги войны, «Голос», 1878, № 77.
6 Архив Д. А. Милютина — «Воспоминания — 1877 г.», лист 72.
59
друг от друга. Если первые за годы долгой службы совершенна
отрывались от своей прежней мирной жизни, то в данную войну поч-
ти половину бойцов составляли люди, когда-то уже служившие в
армии, ушедшие в запас и вновь по мобилизации вернувшиеся в
неё. Так, в 14-й пехотной дивизии в начале войны призванные
из запаса составляли 5 812 человек, или 44% личного состава.
Высокое чувство долга перед родиной, характерное для русской
солдатской массы, объясняло и упорство боёв, в которых тысячи
русских солдат шли в огонь и умирали, и ту выносливость, с кото-
рой они переносили суровую борьбу с природой. Вот отдель-
ные, незаслуженно забытые примёры героизма русских солдат.
После неудачного штурма Гривицкого редута русско-румын-
скими войсками во рву перед последним остались несколько ране-
ных румын. Узнав об этом, два унтер-офицера Налётов и Аниси-
мов и рядовые Муратов, Осетров и Григоренко вызвались спасти
их и с опасностью для жизни вытащили из рва. В бою под Горным
Дубняком раненый унтер-офицер Брыков своим телом прикры-
вает от пуль раненого офицера, спасает его, а сам погибает Ч
При атаке турками Кизил-Тапы граната зажгла паклю, в ко-
торой лежали снаряды в зарядном ящике. Все от страха разбежа-
лись, боясь взрыва. В это время канонир Колесников подбежал к
ящику и стал выбрасывать снаряды, благополучно выбросил ихг
после чего пакля была потушена 1 2.
Вот ещё эпизод. Рядовой Севского полка поляк Станислав
Станкевич, «солдатик весьма неказистый, неловкий, нескладный.
Ни одного смотра не проходило без того, чтобы ротное начальство
не получало замечания за его фигуру. Он был, как говорят, «разма-
зня, пентюх». И этот-то солдат в бою под Ени-Загрой ловко выдви-
гается на 100 шагов вперёд своей цепи и, спрятавшись за столб
колодезного журавля, без промаха бьёт турок. Выпустив изрядное
количество патронов, он, повернувшись к неприятелю спиной,
закуривал трубку, в ожидании пока остынет ствол ружья. На дру-
гой день безрассудная смелость Станкевича привела его к смерти—
в бою под Джуранли он был изрублен прорвавшимися вперёд
черкесами» 3.
Не меньше чем героизму в бою следовало отдать должное и
солдатской выносливости в борьбе с природой. Даже наиболее
привилегированным частям, как лейб-гвардии Сводно-Казачьему
полку, охранявшему ставку главнокомандующего, приходилось
нелегко. «Жизнь казаков в деревне была поистине ужасна. Они
не просыпались без того, чтобы не очутиться утром в бесплатной
ванне, так как в вырытых землянках оказались родниковые ключи.
Погода во всё время стояла ужасная. Быстрые и резкие переходы
1 Возовский, Серые герои, стр. 37—39 и 53.
2 А г у р а, Народные герои русской армии и флота, стр. 63.
3 В—и й А., Из воспоминаний стрелка 34-го пехотного Севского полка
о войне 1877 г., стр. 15—16.
60
от оттепели к морозу, от дождя к снегу, сплошные проливные
дожди, сырость, невероятная грязь положительно измучили
всех»1.
Если эта стоянка казаков была плоха, то что можно сказать
о том, что было на Шипке, Араб-Конаке и страшном Баба-Даге.
Вот какова была жизнь солдата зимой у Шандорника в Западных
Балканах. «Сегодня стоит он в цепи, употребляет всевозможные
меры, чтобы не быть занесённым, а на другой день идёт в дежурную
часть, где имеет возможность лечь на снегу у костра, который лишь
по временам горит, будучи разбрасываем бурей. Посмотрите вы
ла него — весь он синий стоит на часах, но что за ледяной взгляд
в сторону неприятеля. Вот выражение его всё более и более тупеет,
а со своего места ни шагу. Ни ропота, ни стона нет, точно это для
него совершенно нормальные условия. Наконец, он падает» 1 2.
После метели в горах на Баба-Даге полковник Зубатов доносил:
«Во вверенном мне полку в каждой роте остаётся не более 20 чело-
век. Все обмороженные отправлены, костры невозможны (при отсут-
ствии землянок отряд был захвачен в горах снежной бурей.—П.Ф.).
Если до вечера полк не будет отведён с позиции, то не останется
людей» 3.
Русский солдат, стойко перенося тяготы боевой жизни, умел
приспосабливаться к ним и скрашивать их.
Унтер-офицер Минского полка Сардан «из старослужащих,
закоренелый вояка, ещё в Хивинском походе отличившийся. Во
время настоящей кампании он не утратил ни единого из своих при-
обретённых в прежних походах качеств; на ком бывало навьючено
в походе более всего всевозможных вещей — на Сардане; у кого
найдётся всегда глоток воды смочить засохшее горло — у Сардана;
или перекусить чем можно, когда живот подводит от голода —
у Сардана. Одним словом, всё что можно было забрать нужного
в походной жизни, что только можно на себе донести — тащил
Сардан...» Ротный сапожник этого же полка Золотаренко —«чем
только он ухитрялся чинить сапоги — ни кожи, ни дратвы, ни
инструмента нужного нет, а глядишь —починил сапог и носится
он у тебя месяц-другой» 4.
Изумительная боеспособность и выносливость русского солдата
и офицера всегда были основой успехов русского военного искус-
ства, потому что, опираясь лишь на таких людей-героев, можно
было задумывать и блестяще выполнять: зимний переход через
Балканы, атаку Шейновских курганов, оборону Шипки и Баязета,
молниеносный бросок на Филиппополь и Адрианополь, ночной
штурм Карса и т. д.
1 Полушкин, Дневник Донского казака 1877—1878 гг., стр. 115.
2 П. Ш а н д о р н и к, Сборник военных рассказов, составленных офи-
церами— участниками войны 1877—1878 гг., т. III, стр. 284.
3 В. Воспоминание о Бабе-Горе, там же, стр. 347.
4 Соболев, Русско-турецкая война в Болгарии 1877—1878 гг.,
«Русская старина», 1887, 8, стр. 343 и 351.
61
Турецкая армия
Хорошую боеспособность в войне 1877—1878 гг. показала
турецкая армия. Русское правительство, общество и ко-
мандование армии сделали большую ошибку, недооценив ее
вначале.
«Шапками закидаем» — такого мнения держалось не только
рядовое офицерство, но и высшие чины армии. Эта недооценка
противника и переоценка своих сил сказалась сразу же с началом
военных действий и на Дунае и на Кавказе. Один из лучших
мемуаристов войны Газенкампф писал через 6 дней после начала
военных действий о штабе Дунайской армии: «Вообще настроения
у нас самоуверенные: все убеждены, что война кончится одним
ударом и что в сентябре все будем дома» \
Ошибочное представление о слабой боеспособности турецкой
армии основывалось на опыте войн 1806—1812, 1828—1829 и
1853—1856 гг. В действительности же плохо подготовленным
оказался лишь командный состав турецкой армии, в особен-
ности высший, во многом уступавший таковому же русской ар-
мии. Реакционный султанский режим отрицательно сказался на
развитии инициативы и подборе руководящих кадров армии.
Военное искусство турецкого генералитета характеризовалось
отсутствием взаимной поддержки, чрезмерной медлительностью в
действиях и постоянным оглядыванием на то, что скажет султан
и его военный совет. Что собой представлял высший командный
состав Турции, можно судить по следующим его виднейшим
представителям в войне 1877—1878 гг.
Махмед-Али паша — ранее Карл Детруа — сын онемеченного
француза, музыканта из Магдебурга. Не окончив низшей школы,
он убежал из дома, был юнгой на корабле, а затем попал в услуже-
ние к турецкому визирю Али паше и стал мусульманином. Ис-
пользуя влияние своего покровителя, он начал быстро продви-
гаться по служебной лестнице и, наконец, стал турецким пашой.
Его действия всегда определялись великой ненавистью ко всему
русскому, поэтому вокруг него группировались представители
враждебных России кругов Турции. Видя трудность борьбы про-
тив Российской империи, Махмед-Али старался повысить бое-
способность турецкой армии, насаждая в ней прусские уставы и
прусских инструкторов.
Сменив религию и национальность, Махмед-Али не завоевал
симпатии турок и, потерпев ряд поражений, был отстранён от
командования. Только благодаря придворным связям его карьера
на этом не окончилась, и он сделался дипломатом и участником
Берлинского конгресса, на котором яростно отстаивал необходи-
мость раздела Болгарии 1 2.
1 Газенкампф, Мой дневник 1877—1878 гг., стр. 6.
2 Белов, Иностранцы в России, «Исторический вестник», 1910, № 1,
стр. 300.
62
Такие иностранцы на турецкой службе не были единичны.
Можно указать на некоего немца Вильгельма Штреккера, побы-
вавшего на английской службе, а потом превратившегося в Тур-
ции в Решид пашу, англичан — Бекер пашу и Гобарт пашу и т. д.
Наиболее известными фигурами в среде высшего турецкого
командования были Сулейман паша и Осман-Нури паша. Первый
из них, известный неудачным штурмом Шипки, за систематиче-
ские поражения на фронте был арестован, судим и приговорён к
15 годам тюрьмы, но затем помилован. Действительно же талант-
ливым генералом был лишь защитник Плевны Осман-Нури паша,
который сумел на долгие месяцы связать вокруг её укреплений
значительную часть русской армии. Он мог бы иметь ещё большие
успехи, если бы своевременно был поддержан верховным командо-
ванием и командующими других фронтов.
Почти таким же слабым звеном турецкой армии было офицер-
ство, только 10% которого прошло подготовку в военных учили-
щах, а остальные обладали лишь самыми элементарными сведе-
ниями по тактике и стрелковому делу. «Из турецких офицеров
большинство, — по словам Иззет-Фуад паши,— получило свой чин
по протекции. Фаворитизм, каприз заменяли здесь выбор и стар-
шинство» \
Культурный уровень турецкого офицерства был столь низок,
что среди него можно было встретить даже неграмотных команди-
ров. Естественно, что при таких качествах командного состава
выполнение каких-либо сложных манёвров, как, например, бой
на окружение, было недоступно турецким войскам.
Сильным звеном турецких войск был лишь их рядовой и млад-
ший командный состав. Дисциплинированные и выносливые, они,
несмотря на слабую тактическую и стрелковую подготовку, по-
казали себя в боях с положительной стороны. Некоторое объясне-
ние их боевой стойкости даётся бывшим офицером турецкой службы
поляком Чайковским: «Дисциплина в турецких войсках не осно-
вана на рациональных принципах, принятых в европейских ар-
миях, турецкий солдат служит единственно потому, что он мусуль-
манин и один имеет право носить оружие и защищать империю
султана и мусульманскую веру. Идея о необходимости службы
сознаётся всеми солдатами и заменяет собой строгую дисциплину
европейских войск. Собственно наказания в турецкой армии
весьма незначительны, но при каждом проступке к солдату обра-
щаются с поучительной речью, которая действует на него сильнее
всяких лишений. Ему говорят, что он мусульманин, защитник
ислама и что только оставаясь терпеливым и послушным, он может
сохранить свою силу и независимость среди христианской Ев-
ропы»1 2.
1 Иззет-Фуад паша, Упущенные благоприятные случаи,
стр. 38.
2 Чайковский А., Заметки о турецких войсках, «Военный сбор-
ник», 1877, № 1, стр. 187.
63
К этому предположению, впрочем, следует отнестись критически:
Чайковский явно переоценивает значение религиозного фанатизма,
кроме того, этот фактор не мог бы полностью компенсировать не-
достаточную тактическую подготовку турецких войск.
Перед войной 1877—1878 гг. и долгое время после неё турец-
кую армию считали способной к оборонительным действиям и не
способной к наступательным. В этом отношении типично следую-
щее высказывание генерала Бобрикова: «По свойствам своего
характера турки страшны за закрытиями, по дурному командо-
ванию не способны к маневрированию в поле. Отсюда высокое
их достоинство в пассивной обороне и ничтожество сопротивления
на ходу. Оставить турецкую крепость в тылу или на фланге можно
под наблюдением сравнительно небольшого отряда, но прежде
чем её штурмовать, необходимо подумать десять раз и решиться
только в случае крайней необходимости» Ч
Эта мысль в основном правильна, так как опыт русско-турец-
ких войн доказал, что турецкие войска могли выполнять лишь
самые примитивные формы наступления и были непригодны для
проведения смелых и сложных манёвров.
Организационно турецкая армия перестроилась тогда на
новых началах, основанных на законе 1869 г., и была разделена на
низам (кадровые войска), редиф (запас) и мустахфиз (ополчение),
из которых последние два отличались малой боеспособностью.
Основной тактической единицей в пехоте был табор численностью
теоретически 774 человека, а практически около 650; в кавале-
рии же табор соответственно имел 143 всадника, а практически 100.
Вооружение в общем было удовлетворительно, так как 70% ту-
рецкой пехоты имело вполне современные винтовки Пибоди-Мар-
тини, аналогичные по качеству лучшим русским винтовкам Бер-
дана, а остальные 30% солдат — винтовки Снайдера, соответ-
ствовавшие ружьям Крнка. Крупным преимуществом турецкой
армии был несравненно больший, чем у русской пехоты, запас
патронов.
Артиллерия, поставлявшаяся фирмой Круппа из Германии,была
только удовлетворительна, ввиду её небольшой дальнобойности
и меткости, но этот недостаток её в значительной степени возме-
щался обилием имевшихся у турок снарядов.
Широкая поддержка Англии, Америки и Германии обеспечи-
вала подачу больших запасов патронов и снарядов, которые почти
бесперебойно поставлялись туркам до войны и в течение её. Это
обильное снабжение боеприпасами позволяло открывать огонь с
таких дальних дистанций, о которых русский солдат, принуждён-
ный расходовать свои патроны только наверняка, не мог и мечтать.
«Под Горным Дубняком, — вспоминает один командир бригады,—
мы начали нести потери чуть ли не с трёх тысяч шагов от укреп-
ления, на расстоянии двух тысяч шагов потери становились уже
1 Бобриков, Записки Г. И. Бобрикова, ч. I, стр. 26.
64
чувствительными, а на более близких расстояниях местами летела
и падала такая масса свинца, что, не бывшим в огне, невозможно
было и представить всю его силу» \
Насколько велика была эта внешняя помощь, говорят следую-
щие данные. «К началу войны, согласно турецким официальным
данным, правительство Турции располагало: 136 полевыми бата-
реями, имело 800 крепостных орудий и 334 тыс. ружей Мартини
(из них роздано было войскам 310 тыс., остальные оставались на
складах), 325 тыс. ружей Снайдера (частью розданных войскам,
преимущественно редифу), около 39 тыс. ружей Винчестера и око-
ло 20 тыс. револьверов (розданных кавалерии, милиции и жандар-
мам). Кроме того, из Америки выписан был новый запас ружей
в размере трети уже имевшегося. Огнестрельные запасы постепен-
но выписывались оттуда же. Запас патронов приготовлялся гро-
мадный; предполагалось иметь на каждого пехотинца от 500 до
1000 патронов»1 2. Эти запасы патронов у турок всегда являлись
предметом изумления и зависти русских солдат и офицеров.
Инженерное дело стояло у турок на высоком уровне, и их
укрепления на Шипке и под Плевной были сделаны основательно.
Землянки турок возле Шипки на Лысой горе в лесу «устроены были
прочно, и каждая землянка с трубой; брустверы траншей состояли
из плетня, насыпанного щебнем, нечто вроде длинных корзин. По-
верх брустверов — короткие обрубки брёвен, перпендикулярно к
направлению траншей, а на них вдоль бруствера положены были
цельные и толстые буковые брёвна, прикрывавшие головы стрелков
от ружейных пуль и осколков снарядов, и под ними получались
бойницы. Вообще турки устраивались на позициях очень ком-
фортабельно. Позади «Вороньего гнезда» (мортирные батареи),
где жил главный начальник отряда, для него и для его штаба
устроен был целый городок из домиков с сырцовыми стенками
и соломенными крышами. Батареи были большей частью углуб-
лённые с амбразурами, высечёнными в скале и очень узкими» 3.
В итоге вооружённые силы Турции представляли серьёзного
противника, и борьба с ними предстояла нелёгкая.
Балканский и Азиатский театры военных действий
Водная преграда — Дунай и горная — Балканы, протянув-
шиеся поперёк возможных путей наступления русских на Стам-
бул, всегда были крупнейшей опорой для турок в войнах XVIII
и XIX вв., и поэтому успешное преодоление этих барьеров в
1 Зе д делер, Несколько практических выводов из нашей последней
войны, «Военный сборник», 1878, № 5, стр. 71.
2 «Описание русско-турецкой войны 1877, 1878 гг. на Балканском полу-
острове», т. 1, стр. 35.
3 Перов, Месяц на горе св. Николая, «Разведчик», 1893, № 1бб,
стр. 1018.
Ь 11. К. Фортунатов 6а
1829 и 1877—1878 гг. определило исход борьбы Российской и
Оттоманской империй в эти кампании.
С первого же месяца войны 1877 г. на берегах и водах Дуная
развернулись военные действия между турецкой речной флоти-
лией и русскими береговыми батареями, потом успешная для
русских борьба их мелких судов с более крупными пароходами и
мониторами турок и, наконец, решающее столкновение между
сухопутными войсками. В этот начальный период войны Дунай
был препятствием для наступления русских, но и после того, как
река была перейдена ими, она осталась препятствием, так как
из-за крайне ограниченного количества переправ затрудняла
сообщение армии с глубоким тылом.
Военное значение Дуная определялось его шириной, глубиной
(отсутствие бродов), быстротой течения и тем, что левый берег его,
открытый и низменный, а правый турецкий—возвышенный и
крутыми обрывами спускается прямо к воде.
Ширина Дуная в его нижнем течении колеблется от 750 до
1 600 м, в разлив доходит местами до 10 и более км, форсированно
его в такие периоды года исключительно трудно. Глубина по
всему нижнему течению реки не менее трёх метров, вследствие
чего переправа без моста или каких-либо пловучих средств невоз-
можна.
Второй барьер, стоявший на пути русских войск, —Балкан-
ские горы. Это длинный узкий хребет с пологой покатостью к
северу и обрывисто спускающийся к югу; северный скат его со-
стоит из ряда контрфорсов, которые, идя параллельно и
близко друг к другу, протягиваются на северную Болгарскую
равнину. Здесь они образуют длинные, извилистые, узкие долины,
сжатые отвесными скалами вышиной до 70 м\ наоборот, южный
склон состоит из коротких отрогов, почти вплотную подходящих
один к другому и круто спускающихся в холмистую на севере
южную Болгарию. Дороги там большей частью идут по гребня^
контрфорсов. Наибольшие трудности для прохождения войсками
главного хребта создавали недостаток воды, крайне плохое ка-
чество дорог, почти полное отсутствие населённых пунктов и
т. д.; к этому надо прибавить ещё тяжелые условия суровой зимы
и действия неприятеля, возведшего в разных местах гор свои
укрепления.
Такой характер Балкан с их меридионально направленными
отрогами определяет поверхность и примыкающей к ним северной
Болгарии. Здесь даже в предгорьях, за исключением районов
самого хребта, движение с севера на юг не составляет трудности^
но зато переброска частей с востока на запад или наоборот очень
трудна.
Основной щит обороны турок — Балканский хребет — был
щитом неодинаковой прочности в связи с разной проходимостью
этих гор, наименьшей на западе и наибольшей на востоке. Труд-
ности преодоления этого хребта вызывались не его высотой (не
66
более 2 375 м и с высотой перевалов 1 000—1 500 м), а тем, что
более пологий северный склон густо покрыт непроходимыми
лесами, а южный —открытый, в большей части, как указывалось
выше, был очень крут.
Несмотря на это, в летнее время через Балканские горы можно
перебраться во многих местах ине только через перевалы по доро-
гам и тропинкам, а и помимо них, как это делали беженцы из южной
Болгарии, спасаясь в 1877 г. на север от орд Сулеймана. Впрочем,
дороги в горах настолько плохи, что переход даже через самый
низкий перевал — Хаинкиойский представил для Передового от-
ряда Гурко большие трудности. В зимнее время возможности фор-
сирования Балкан становились крайне ограниченными, но рус-
ское командование до войны, вследствие слабости разведки, не
имело ясного представления о сложностях зимнего преодоления
гор.
От восточной оконечности Малых Балкан до берегов Чёрного
моря местность почти не имела естественных оборонительных
рубежей. На севере здесь лежали сплошные болота дельты Дуная,
южнее их холмистый Бабадаг, ещё южнее степь Добруджи и,
наконец, в непосредственной близости от Балкан тянулись леса,
пересечённые оврагами и переходящие ближе к морю в открытую
равнину. Всё это в целом не создавало каких-либо серьёзных
трудностей для передвижения войск.
Чтобы прикрыть этот участок Болгарии между Балканами и
Чёрным морем, турки построили здесь ряд крепостей по Дунаю
и южнее его, из которых главные составляли четырёхугольник
крепостей: Силистрия — Рущук—Шумла—Варна, не раз в войнах
XVIII и XIX вв. создававший серьёзные препятствия для наступ-
ления русских войск на юг к Стамбулу.
Несмотря на несомненную стратегическую важность данных
укреплений, недостаток денежных средств не позволял туркам
превратить их в современного типа крепости. По русским разве-
дывательным данным, оказавшимся вполне справедливыми, боль-
шая часть укреплённых пунктов по Дунаю: Тульча, Мачин,
Гирсово, Туртукай, Никополь, Рахово —имели лишь старые,
полуразрушенные стены и в ходе войны сдавались или без боя,
или после недолгого сопротивления.
Наконец, важнейшим фактором Балканского театра военных
действий была близость его к основным базам Турции, которые
турки относительно легко могли использовать для обеспечения
действующей армии через морские порты: Варну, Бургас, Деде-
Агач и Салоники. Далее, в распоряжении тыловых органов турец-
кой армии имелись во Фракии и Румелии железные дороги от
Константинополя на Филиппополь и Адрианополь к Балканам
общей протяжённостью вместе с железнодорожными ветками
почти 700 км. Всё это позволило, например, в июне—июле 1877 г.
быстро перебросить в южную Болгарию морем и по железным до-
рэгам с границ Черногории целый корпус Сулеймана.
5*
67
Русская же Дунайская армия была, наоборот, далеко отор-
вана от своих баз снабжения и районов комплектования войск.
Всё сосредоточение войск и дальнейшее питание на Балканах
опиралось лишь на три железные дороги: а) Петербург — Брест —
Жмеринка — Кишинёв — Унгени, б) Москва — Курск — Киев —
Жмеринка и в) Харьков — Елизаветград — Бирзула с очень
ограниченной пропускной способностью, вызывавшей перебои
в движении поездов ещё в первый мобилизационный период зимой
1876—1877 гг.
Значительно хуже положение с путями сообщения было в
Румынии. «Железные дороги, не отличавшиеся прочностью по-
стройки, бедные подвижным составом (давали не более 4—5 воин-
ских поездов в сутки), могли служить лишь слабым подспорьем
при передвижении войск к Дунаю.
Шоссейные дороги не выдерживали усиленного движения войск
и обозов. Грунтовые же пути, особенно в равнинной полосе,
пролегали по чернозёмно-глинистой почве, легко портились
после каждого сильного дождя и обращались в трудно проходимые
ещё и потому, что на них не было устроено надёжных мостов» \
В общем Балканский театр военных действий был благоприятен
для оборонявшихся турок и неблагоприятен для наступавших
русских. Дополнительная трудность для русских, кроме всего
вышесказанного, создавалась и тем, что они не могли пользоваться
морскими коммуникациями: у русских не было сильного флота
на Чёрном море.
Второй театр военных действий — Кавказско-Малоазиатский,
имевший второстепенное значение, характеризовался значитель-
ной гористостью. Большое количество высоких горных хребтов,
то безводных, то пересекаемых быстрыми горными речками, крайне
ограниченное количество удобных путей сообщения, отсутствие
железных дорог и трудности обеспечения войск продовольствием
из-за недостаточности местных ресурсов и отдалённости тыловых
баз снабжения — всё это обусловливало прежде всего невозмож-
ность развёртывания здесь крупных вооружённых сил. Направ-
ление хребтов в основном с северо-запада на юго-восток, облегчая
оборону туркам, затрудняло наступление русским. Особенно
большое значение в этом отношении имел Саганлугский хребет,
прикрывавший здешний основной турецкий административно-
политический центр и крепость Эрзерум.
Обороноспособность турок усиливали и расположенные на
выгодных позициях крепости: Эрзерум, Карс, Ардаган и другие,
тогда как у русских не только не было подобных опорных пунктов,
но, наоборот, их тыл в некоторых частях Кавказа был малонадё-
жен из-за угрозы восстаний, которые и вспыхнули во время войны
1877—1878 гг. в Абхазии, Дагестане и главным образом в Чечне.
1 «Описание русско-турецкой войны 1877 —1878 гг. на Балканском полу-
острове», т. I, стр. 6.
68
Планы войны России и Турции
Внутренняя и внешняя политическая обстановка вынуждала
царское правительство планировать войну как быстротечную с
лёгкими победами. Затяжка войны могла способствовать росту
революционного движения внутри страны. О возможности такой
ситуации Маркс писал В. Либкнехту, что «поражение русских
очень ускорило бы социальный переворот в России, элементы
которого налицо в огромном количестве, а тем самым ускорило бы
резкий перелом во всей Европе» \
Этот прогноз был справедлив, так как достаточно было плев-
ненских неудач, чтобы авторитет правительства стал падать.
В воспоминаниях Газенкампфа говорится, как приехавший в
декабре 1877 г. на фронт из Петербурга флигель-адъютант полков-
ник Кладищев рассказывал, что там «великого князя громко
и резко бранят, не стесняясь. Войну клянут. К неудачам наших
войск относятся с злорадством, будто эти войска неприятель-
ские. Из среды высшего общества пущена в ход злобная острота:
«Нынешняя война—неудачный пикник дома Романовых»1 2.
Этот рассказ Кладищева вполне совпадает с другими анало-
гичными документами, показывающими страх в среде правящих
кругов и рост недовольства в русском обществе в связи с пораже-
ниями и затяжкой войны.
Кроме этого, быстрого окончания войны требовало и неудов-
летворительное состояние русских финансов. Вызванный осенью
1876 г. в Ливадию министр финансов Рейтерн с полной откровен-
ностью объявил Александру II, что для ведения войны Россия
не имеет средств 3.
Влияла на планы войны и реальная угроза военного вмеша-
тельства Австрии, Англии и Германии на стороне противника, при-
чём более всего Россия опасалась Австрии. Нельзя не согласиться,
что «воюя с Турцией, в стратегическом отношении нам приходи-
лось всякий раз лезть в мешок между Карпатами и Дунаем, узкое
отверстие этого мешка (всего 100 вёрст ) легко могло быть в любое
время закрыто австрийской армией. Ещё в более опасном положе-
нии очутилась бы наша армия по переходе Дуная и Балкан. Тогда,
в случае надобности,, Австрия бы могла занять оборонительную
линию Дуная, отрезать нас от России, а это, при господстве тогда
на Чёрном море турецкого флота, поставило бы нашу армию в
критическое положение»4. Подобные опасения не были беспочвен-
ны, так как состояние железнодорожных путей России не позволило
бы быстро перестроиться в случае удара Австрии или Германии
с тыла. А подобная возможность, несмотря на наличие соглашения
с Австрией, не исключалась. Насколько русское командование
1 Маркс и Энгельс, Собр. соч., т. XV, стр. 379.
2 Газенкампф, Мой дневник 1877—1878 гг., стр. 185.
3 Куропаткин, Задачи русской армии, т. II, стр. 460.
4 Острянский, Прошедшее и будущее Восточного вопроса, стр. 14.
69
опасалось такого нападения, можно видеть из следующего эпизода.
Один офицер, будучи ординарцем Александра II, находившегося
тогда при штабе Дунайской армии, принёс однажды царю только
что поступившую телеграмму. «По мере того, как государь,—писал
он,— читал телеграмму, им овладевало тревожное чувство и вдруг
лицо государя побледнело, руки стали дрожать, как при лихора-
дочном состоянии». Оказалось, что в этой телеграмме «генерал
Дрентельн, комендант тыла армии, сообщал главнокомандующему
о переходе австрийской кавалерии через румынскую границу, и
тогда,— заканчивает мемуарист,— мне стало ясно, почему те-
леграмма произвела такое тягостное впечатление»
Данное сообщение Дрентельна оказалось ничем необоснован-
ной «уткой», но, очевидно, подобного поворота событий ждали
и поэтому данному известию легко поверили.
Русское высшее военное командование начало разрабатывать
конкретные планы боевых действий ещё осенью 1876 г., исходя
из предположения о неподготовленности Турции к большой войне
и возможности вооружённого вмешательства в неё великих
держав.
В последнем варианте этих планов, составленном всего за пол-
тора месяца до объявления войны, основной целью военных дей-
ствий было занятие Константинополя. Выполнить эту задачу
предполагалось, по крайней мере, двумя армиями, из которых
одна должна была двигаться прямо на столицу Турции, а другая
очищать от врага Придунайскую Болгарию. Первая из этих армий
намечалась в составе 130 тыс. чел., а вторая — 170 тыс. Иначе
говоря, речь шла о направлении на Балканы войск несравненно
большей численности, чем первоначально предполагалось. Такое
увеличение армии должно было обеспечить русским войскам на
Балканах двойное превосходство в силах, так как авторы данного
проекта предполагали, что турки выставят против русских в Ев-
ропе лишь около 150—160 тыс. солдат.
Дальнейший ход боевых событий 1877 г. убедительно показал,
что русское военное министерство переоценило мощь направляв-
шихся на Балканы войск и недооценило способности к сопротив-
лению турок. Однако даже тогда, когда картина в этом отношении
стала ясной, царское правительство, боясь вооруженного напа-
дения со стороны Германии, рискнуло изъять из Варшавского
и Виленского военных округов лишь около трети общего количе-
ства дислоцированных в них войсковых частей. Тем не менее,
делая ставку на численный перевес и быстроту наступательных
действий, русское командование продолжало рассчитывать на то,
что скорое окончание войны не даст враждебным России великим
державам Западной Европы принять участие в войне на стороне
Турции. Чтобы обеспечить быстрые темпы войны, этот план исклю-
чал какие-либо активные действия против главнейших турецких
1 Ц у р и к о в, Воспоминания о войне 1877—1878 гг., стр. 30—31.
70
крепостей, которые так задерживали ход боевых операций в пред-
шествовавших русско-турецких войнах XVIII—XIX вв.
Полной противоположностью русским были планы войны
турецкого командования, которое сначала предполагало, рассчи-
тывая на медленное сосредоточение русских в Бессарабии, захва-
тить Румынию и самим напасть на противника. Этот план, однако,
показался султану слишком смелым, и от него быстро отка-
зались. Согласно новому варианту военных действий, выра-
ботанному буквально за несколько дней до окончательного раз-
рыва дипломатических сношений, правительство Турции решило
завлечь русских внутрь страны и там дать им сражение. Если бы в
этом сражении русские оказались побеждёнными, то предполага-
лось заставить их перейти обратно через Дунай и преследовать
до Прута; в противном случае, отойдя к Балканам и удерживая
Варну, Бургас и другие важные пункты в районе Балкан, турец-
кое командование решило не дозволять русской армии распро-
страняться в глубь страны, для чего значительное число войск
предполагалось расположить в четырёхугольнике крепостей: Ру-
щук — Шу мл а — Варна — Силистрия1.
Этот план и выполнили турки в ходе войны. Построенный на
принципе активной обороны, он делал ставку на постепенное
изматывание противника, на создание у него затруднений в снаб-
жении войск и на выжидание изменения в свою пользу между-
народной обстановки в Западной Европе.
1 Геисман, Русско-турецкая война 1877—1878 гг., вып. I, стр. 102.
Общий ход военных д^^вий на Балканах
III. Первое наступление русских войск
в Болгарии
Начальный период войны и борьба за Дунай
Вначале весны 1877 г. взаимоотношения между Россией и Тур-
цией говорили о неизбежном и скором открытии военных дей-
ствий между этими государствами. Для окончательного развёр-
тывания их России нужно было, однако, устранить ещё одно
препятствие. Дело в том, что ставленник Бисмарка, румынский
князь Карл Гогенцоллерн, вёл в настоящем вопросе двойную игру
с Константинополем и Петербургом, стремясь выторговать наи-
большую компенсацию за оказание поддержки той или другой
из борющихся сторон. Разрешение на беспрепятственный пропуск
русских войск через Молдавию и Валахию Румыния дала лишь
16 апреля 1877 г. При этом князь Карл условился, что Россия га-
рантирует ему получение независимости от Порты и неприкосновен-
ность Румынии во всех отношениях, а последняя сохраняет ней-
тралитет в предстоявшей войне. Опираясь на это соглашение,
румынское правительство Братиану, спустя месяц, когда русские
войска стали подходить к Дунаю, объявило о полной самостоятель-
ности княжества от султана и прекращении выплаты ему дани.
Непосредственное участие в войне румынские войска приняли
значительно позднее, когда боевые события в Болгарии развер-
нулись в широком масштабе.
Переправа русских полков через Прут началась в самый день
объявления войны. Несмотря на полугодичную подготовку, кон-
центрация войск в Бессарабии из-за слабости железнодорожной
сети и крупных организационных недочётов в деятельности пра-
вительственных органов и военного командования оказалась
незаконченной. В назначенный день на территорию Молдавии на-
чали переходить, направляясь к Дунаю, только четыре корпуса:
VIII, IX, XI и XII, и лишь через две недели ещё три корпуса:
XIII, XIV и IV.
Этот поход по Румынии проводился без преодоления какого-либо
сопротивления со стороны врага, но для русских солдат он ока-
74
за лея крайне тяжёлым. Вот как описывает один современник
600-километровый поход частей VIII корпуса: «Тяжело достава-
лись частям войск эти переходы; пришлось вязнуть н шаг за шагом
выкарабкиваться, а для вытягивания из грязи повозок не только
припрягать в помощь лошадям волов, но и наряжать команды
усталых нижних чинов... В походном движении через Румынию
до самого Бухареста войска были преследуемы неудачами: разлив
бурных южных рек и речек, снося мосты, везде натворил столько
бед, что прибытие войск в столицу Румынии запоздало почти на
две недели против расчёта, сделанного полевым штабом и объяв-
ленного к исполнению» \
Успешное преодоление этих трудностей показало вполне удов-
летворительную подготовку массы русских войск к перенесению
трудностей походов. В 14-й пехотной дивизии Драгомирова за
месяц передвижения к Дунаю из 13 789 человек, бывших в строю,
заболело только 464, или 3,5%1 2, тогда как в крымскую кам-
панию процент заболевших в аналогичных походах был во
много раз больше.
В результате этих трудностей похода к границам Турции
передовые части русских только к 22 мая 1877 г. развернулись
на левом берегу Дуная от устья его до местечка Корабии, выше
Никополя, но о переправе через Дунай, ввиду его сильного раз-
лива, оказалось, нечего было и думать. Эта задержка оказалась
следствием крупного просчёта русского командования, которое не
учло мощного разлива этой реки. Данная ошибка могла стоить
дорого русским войскам, так как давала туркам возможность
подготовиться к обороне на намеченном ими водном рубеже в
течение ещё целого месяца.
По окончании этой подготовительной части войны к июню
1877 г. на Балканах сложилась следующая обстановка. По бере-
гам Дуная на протяжении почти 700 км расположились друг про-
тив друга две армии. На левом берегу семь русских корпусов об-
щей численностью около 185 тыс., а против них, прикрытые ши-
роким руслом и крутым берегом реки, турецкие войска: в Восточ-
ной Болгарии 88 тыс., в Западной Болгарии —53 тыс. и в низо-
вьях Дуная ещё 10 тыс., а всего с другими мелкими гарнизонами
между Дунаем и Балканским хребтом имелось 160 тыс. Кроме
этого, в южной Болгарии и в Македонии имелся небольшой резерв,
насчитывавший 59 тыс.3.
Таким образом 185 тысячам русских предстояло форсировать
крупнейшую реку Западной Европы в её наиболее широкой части,
да ещё прикрывавшуюся численно превосходным противником.
Трудность решения этой сложной задачи увеличивалась и тем,
1 А. Е. К., М. И. Драгомиров и время перед войной 1876—1878 гг.,
«Русская старина», 1909, № И, стр. 336—337.
2 «Сборник материалов по истории русско-турецкой войны 1877—1878 гг.
на Балканском полуострове», вып. 5, стр. 78.
3 Там же, стр. 363.
75
Суда русской дунайской флотилии; на переднем плане — минный катер
что турецкое командование располагало ещё: 1) дунайской речной
флотилией в составе восьми небольших броненосцев (мониторов),
пяти канонерских лодок и 11 вооружённых пароходов, 2) на Чёр-
ном море эскадрой под командованием англичанина турецкой
службы Гобарта, базировавшейся главным образом у устья Дуная.
Этим речным и морским боевым судам русские могли проти-
вопоставить на Дунае лишь 14 паровых катеров, 4 десантных бота
и 20 небольших гребных судов, т. е. флотилию, по мощности
76
несравненно более слабую, чем турецкая. Зато русские обладали
новым оружием — минами, которые позволили бороться нашим
мелким судам против более крупных турецких.
Трудность форсирования реки усугублялась тем, что правый
берег — турецкий, как отмечалось выше, почти всюду спускался
к воде на большом протяжении крутым обрывом высотой в несколь-
ко десятков метров, а в низовьях образовывал трудно проходи-
мое болото шириной до километра и более.
Вследствие длительной подготовки турок к отражению наступ-
ления русских последние могли рассчитывать на успех переправы
через Дунай лишь при условии: 1) организации демонстраций с
целью обмануть противника в отношении места основной переправы;
2) предварительного ослабления речной флотилии врага и 3) скрыт-
ности подготовки и внезапности быстрого форсирования реки круп-
ными силами. Всё это составляло сложную задачу, но русское коман-
дование справилось с ней блестяще.
После соответствующей разведки основным местом переправы
был избран небольшой участок реки между Зимницей на левом
берегу и Систовом на правом. Далее, чтобы обезопасить себя от
противодействия турецких судов, были проведены следующие
мероприятия: 1) постановка минных заграждений действитель-
ных и ложных, 2) минные атаки речных судов противника и 3) об-
стрел турецкой флотилии с береговых батарей.
Несмотря на новизну минного дела, только начавшего тогда,
за несколько лет до войны, развёртываться по инициативе талант-
ливых вице-адмирала Попова и в то время ещё молодого лейтенанта
(впоследствии адмирала) С. О. Макарова, эффект действия нового
оружия оказался очень хорош, хотя это последнее было тогда ещё
довольно примитивно. Использовавшиеся русскими минные сред-
ства состояли из несовершенных мин заграждения, ставившихся
на якорь, и шестовых мин, выдвигавшихся с катеров на длинном
шесте к борту атакуемого суда. Однако для того времени это новое
боевое средство стояло впереди мировой военной техники и явля-
лось крупным достижением русских военных моряков.
Постановкой минных заграждений и минными атаками судов
противника было достигнуто 25 и 26 мая 1877 г потопление турец-
ких мониторов: «Хивзи-Рахман» и «Сельфи». Пользуясь темнотой
ночи, минные катера смело подходили почти вплотную к борту
военного турецкого корабля во много раз большего, чем
они, и пытались взрывать его шестовой миной. Даже замеченные
противником и оказавшиеся под его огнём катера не отступали,
а доводили атаку до гибели вражеского судна, если оно не успевало
во-время бежать.
В результате этих действий турецкая флотилия оказалась де-
морализованной, отказалась от всякой активности и при встрече
с нашими катерами даже её мощные речные броненосцы отходили,
не принимая боя. Уничтожение 11 мая огнём нашей береговой бата-
реи у Браилова монитора «Лютфи-Джелиль» показало, кроме того,
77
неспособность турецких судов противостоять не только русским
речникам, но и береговой артиллерии.
Почти одновременно с действиями на реке началось решение
второй задачи — дезориентировки противника о месте истинной
главной переправы. Для этого в различных пунктах был органи-
зован сильный артиллерийский обстрел турецких позиций, рас-
положенных на правом берегу Дуная, и начаты в ряде мест инже-
нерные работы по постройке понтонных мостов. Интенсивность
стрельбы и сохранение секретности подлинного места главной
переправы привели к тому, что противник оказался полностью
дезориентированным и не знал, где же русские собираются перебра-
сывать свои основные силы на противоположный берег Дуная.
Чтобы не только спутать турецкую разведку, но и оттянуть
подальше от Систова возможно большее число вражеских войск,
ещё в начале июня русское командование приняло дополнительное
решение произвести демонстративную переправу в низовьях Дуная
в районе Галац — Браилов силами XIV корпуса Циммермана, со-
ставлявшего так называемый Нижне-Дунайский отряд. Для вы-
полнения этой задачи он располагал около 18 тыс. чел. при 78 ору-
диях и необходимых инженерных средствах, тогда как у турок
было менее 7 тыс. Такое соотношение сил обеспечивало более чем
двукратное превосходство на стороне русских.
Без сопротивления со стороны турок 21 июня был наведён мост
от Браилова к Гечету, но затем, по неизвестным соображениям,
он использован не был, и переправа велась на десантных судах
от Галаца, а не по мосту из Браилова.
Высадку начал Рязанский полк, но из-за сильного огня
неприятеля продвинуться вглубь не смог и понёс большие потери.
Только появление на берегу Ряжского полка выручило рязанцев
из тяжёлого положения и заставило турок отступить. Против-
ник мог быть полностью разгромлен, но командовавшие здесь
генералы Циммерман и Жуков не сумели реализовать первый до-
стигнутый успех. Захватив Гарванские высоты, бригада бесцельно
простояла на них целые сутки, дав возможность врагу эвакуиро-
вать Мачин и выйти из-под удара. В последующие дни руководство
действиями Нижне-Дунайского отряда оставалось на прежнем
низком уровне. Выдвинутая вперёд кавалерия быстро потеряла
соприкосновение с отступавшими турками и даже не попыталась
напасть на них во время отхода.
Этот первый крупный боевой эпизод в данную войну выявил
слабую подготовку боя сверху и не менее бездарное дальнейшее его
проведение. Одновременно он показал выносливость и беззавет-
ную храбрость солдат и инициативу среднего командного звена,
обеспечивших успех операции. Ценность этого успеха сама по себе
мала, но показательно то, что достоинства русской армии оказа-
лись сильнее недостатков. Это и позволило добиться успеха.
В совершенно ином духе была организована и выполнена пе-
реправа через Дунай на главном направлении у Зимницы 14-й
78
пехотной дивизией Драгомирова, которая проложила путь за реку
всем основным силам русской армии.
Окончательное решение о переправе в районе Зимницы было
принято только 23 июня 1877 г. и исполнителям этого ответствен-
ного задания было дано на реализацию приказа всего 4 дня — срок,
несомненно, короткий для такой сложной задачи. Тем не менее,
подготовка к форсированию реки, заключавшаяся в проведении
целого ряда демонстративных, дезориентирующих врага, меро-
приятий, была проведена с исключительной чёткостью. Большое
внимание было уделено при этом важному вопросу обучения войск
технике переправы. По приказанию Драгомирова принялись обу-
чать людей посадке в понтоны и высадке из них. Для этого был
избран закрытый двор, и здесь, в устроенном ящике, размерами
в понтон, людей обучали этой технике.
По словам одного официального донесения, «все эти приготов-
ления к переправе исполнены были так скрытно и тихо, что на
неприятельском берегу не возбудили ни малейшей тревоги. Ночь
была лунная, но временами небо заволакивалось редкими облака-
ми, так что было достаточно светло и вместе с тем достаточно тем-
но, чтобы преждевременно себя не обнаружить» Впрочем, такая
обстановка недолго благоприятствовала переправлявшимся. Уча-
стник этой операции войсковой старшина Мякушин рассказывает:
«В начале погода благоприятствовала планам, но поднявшийся
вскоре низовой ветер начал затемнять облаками луну. Волнение
в реке усиливалось. Лодки начали мало-помалу отставать и терять
друг друга из виду, волнением все понтоны разбросало в разные
стороны. Казалось бы положение переправлявшихся делалось
безнадёжным, но сказалась драгомировская подготовка. Каждый
понтон уже сам по себе отыскивал кратчайшее расстояние к пред-
положенному месту высадки» 1 2.
Русским солдатам приходилось бороться не только с погодой,
но и с трудностями, создаваемыми местностью, так как Дунай на
месте переправы имеет в ширину 650—700 м, а южный берег его,
занятый противником, возвышается над рекой обрывом высотой
от 8 до 20 м.
Вследствие этого даже малочисленный отряд в 3 600 турок,
оборонявший Систовские высоты, мог оказать серьёзное сопротив-
ление, поскольку ограниченность пловучих средств (56 понтонов
и 9 паромов) не позволяла подымать за один приём более тысячи
человек и нескольких орудий и таким образом быстро создать пере-
вес сил. В успешном преодолении этой трудности сказалась отлич-
ная подготовка войск, приучившая всех и каждого к самостоя-
тельности действий и инициативе.
1 «Сборник материалов по истории русско-турецкой войны 1877—1878 гг.
на Балканском полуострове», вып. 5, стр. 90.
2 «К Шипкинским торжествам», «Вестник казачьих войск», 1902, прило-
жение к № 41, стр. 6.
72
Первые подразделения Волынского пехотного полка, встре-
ченные в 150—200 м от берега огнём турок, смело стали высажи-
ваться, но благодаря тому, что только некоторые из них попали на
назначенное им место, высадка шла не одновременно. Это поста-
вило волынцев в тяжёлое положение, которое облегчилось лишь
тогда, когда к ним на помощь пришла остальная часть Волынского
полка при нескольких орудиях. Турки, однако, тоже подтягивали
силы, и первой задачей для русских было сохранить хоть неболь-
шой плацдарм для развёртывания дальнейших действий к югу от
реки.
Хорошо продуманная организация форсирования Дуная на-
чала вскоре всё более и более сказываться. За Волынским полком
на правом берегу оказался Минский вместе с начальником дивизии
Драгомировым, затем вся вторая бригада этой дивизии и 4-я стрел-
ковая бригада. С прибытием этих подкреплений у русских стал
создаваться всё нарастающий перевес сил, и Драгомиров мог
теперь уже не защищаться, а наступать на главный пункт обороны
противника — город Систов, который и был занят его войсками
к 14 часам 27 июня.
Эта победа стоила русским 295 убитых и утонувших и 420 ра-
неных, но стратегическое значение её было огромно, так как рус-
ские получили возможность не только прочно обосноваться на
южном берегу Дуная, но и развивать наступление в северной Бол-
гарии.
«Особенностью этого боя было то,— писал участник этой опе-
рации генерал Петрушевский,— что первые, вступившие в бой
части, не составляли не только цельных батальонов или рот, но
даже и взводов: каждый вновь прибывший с понтона пристраивал-
ся к первым попавшимся кучкам. И такими-то импровизированны-
ми частями-товариществами наши храбрецы, предводимые и ру-
ководимые случайными начальниками, без малейшей надежды на
близкую поддержку, выдержали славный бой. Каждое товарище-
ство зорко следило за тем, что делается у соседей, и как только
последние подавались вперёд или им угрожал неприятель, немед-
ленно следовала помощь, или производилось перемещение в связи
с движением соседа. Начальники, начиная от субалтерн-офицеров
(младший офицер роты. — П, Ф.) и до старших чинов дивизии,
почти всё время находились в цепи. И делалось это не из пустой
запальчивости, а потому, что только таким путём можно было
сколько-нибудь судить о положении дел в боевой части: этого
требовала крайне пересечённая местность, до такой степени за-
крытая, что достаточно было отойти шагов на 50 от цепи, чтобы не
иметь уже никакого понятия о происходящем в ней»1.
Описанный выше способ действий был закономерным след-
ствием внедрения суворовских традиций при драгомировском
1 «Сборник материалов по истории русско-туре*дкой войны 1877—1878 гг.
на Балканском полуострове», вып. 5, стр. 96.
Я
Я
Фортунатов
Русские войска под огнём врага переправляются через Дунай у € истова
военном воспитании. Правильность этого вывода может быть под-
тверждена следующей выдержкой из приказано 14-й дивизии, дан-
ного за 11 дней до переправы через Дунай. «Никогда не забывать
объявлять перед делом, что собираемся делать. Последний солдат
должен знать, куда и зачем он идёт. Тогда, если начальник и бу-
дет убит, людям не только не теряться, но ещё с большим оже-
сточением лезть вперёд. Отбоя, отступления и т. п. никогда не
подавать и предупредить людей, что если такой сигнал услышат,
то это только обман со стороны неприятеля. У нас ни фланга, ни
тыла и быть не должно, всегда фронтом, откуда неприятель» \
Воспитанные в суворовском духе смелости и инициативы, рус-
ские солдаты и офицеры дивизии Драгомирова блестяще справи-
лись у Зимницы с поставленной им трудной задачей.
С точки зрения военного искусства форсирование Дуная у Зим-
ницы должно быть признано классическим. История войн XIX в.
не знает другой переправы войск, столь большого масштаба, в
которой войска сумели бы под огнём неприятеля преодолеть такой
крупный водный рубеж, как Дунай. Даже двукратный переход
этой же реки Наполеоном в 1809 г. около Вены перед сражениями
при Асперне и Ваграме не может быть сравниваем с Зимницкой
переправой 1877 г., так как в обоих вышеуказанных случаях фран-
цузам приходилось производить переброску войск через реку,
азатем развёртывать свои силы на противоположном берегу почти
без всякого сопротивления со стороны австрийцев.
Что же касается войн XVIII и предшествовавших ему вековт
то в них опять-таки нельзя найти ничего такого, что можно было
бы по сложности организации переправы, трудности преодоления
водной преграды и блестящему выполнению операции сравнить с
Зимницкой переправой. Здесь надо прежде всего учесть, что войска
в войнах тех времён не располагали такими мощными огневыми,
средствами, как это было в конце XIX в., и поэтому не могли ока-
зывать переправлявшемуся противнику упорного. огневого
противодействия.
Военное искусство Радецкого, Драгомирова и их боевых спо-
движников, героизм и инициатива русских солдат и офицеров, вы-
казанные ими 27 июня 1877 г., получили в высшей степени положи-
тельную оценку в мировой военной истории. Поэтому Зимницкая
переправа вполне заслуженно изучалась и изучается во всех воен-
ных академиях мира.
С переходом корпуса Радецкого, аза ним и других русских войск
на правый берег Дуная война входила в новую фазу развития —
начиналась борьба совместно с самим болгарским народом за очи-
щение Болгарии от многовековых чужеземных угнетателей.
По составленному штабом Дунайской армии плану, после ус-
пешного преодоления первого естественного рубежа обороны про-
1 «Сборник материалов по истории русско-турецкой войны 1877—1878 гг.
на Балканском полуострове», вып. 5, стр. 101.
82
тивника предполагалось немедленно развёртывать дальнейшее на-
ступление от Систова веером на запад, юг и восток.
Для наступления на восток в сторону Рущука и южнее его был
выделен Рущукский отряд в составе двух корпусов; для движения
на запад и выхода на линию Никополь — Плевна был направлен
ещё один корпус; полтора корпуса получили назначение занять
перевалы Балкан, а другая половина одного из этих корпусов была
оставлена на левом берегу Дуная против турецких крепостей Ру-
щук и Силистрия; наконец, ещё один корпус в это время продол-
жал маршировать по Румынии, двигаясь к Дунаю, и поэтому ни-
каких боевых задач получить пока ещё не мог.
Сверх этого для выполнения самого ответственного боевого за-
дания— уДаРа через Балканы на Стамбул— был выделен сведён-
ный из разных корпусов Передовой отряд под командой, впервые
выдвинутого на такой ответственный пост, кавалерийского генерала
Гурко. В состав этого отряда входили также, только что вводимые
в боевую обстановку, добровольческие болгарские дружины, о фор-
мировании и деятельности которых будет сказано ниже.
Большую часть отряда Гурко составляли две кавалерийские
бригады, отданные под начальство совершенно неопытных в воен-
ном деле братьев герцогов Евгения и Николая Лейхтенбергских,
которые своей полной неспособностью к руководству боевыми
действиями во многом мешали успеху похода.
Общая сила Передового отряда определялась всего в 15 тыс.
конницы и пехоты при 24 орудиях, но, несмотря на эту явную мало-
численность, ему была поставлена чрезвычайно серьёзная задача
не только овладеть балканскими перевалами, но и затем развёр-
тывать дальнейшее наступление в отрыве от главных сил на юг —
в сторону Адрианополя.
Наступление русских войск от Систова преследовало не только
военные оперативные цели, но и задачу возможно быстрее очис-
тить всю северную, а если удастся, то и большую часть южной
Болгарии от противника, так как положение местного на-
селения делалось в это время совершенно нестерпимым.
В связи с переброской в районы военных действий новых кон-
тингентов турецких войск, убийства, грабежи, насилия, сжигание
целых деревень приняли массовый характер. Главную роль в этих
притеснениях играла турецкая иррегулярная конница, получив-
шая название башибузуков. Не получая жалования от правитель-
ства, их шайки жили за счёт ограбления мирного населения, про-
водившегося с такой жестокостью, что самое название — баши-
бузук стало словом нарицательным.
Естественно, что местные болгары видели в прибывших русских
войсках долгожданных избавителей от векового турецкого ига.
Создавшаяся обстановка наглядно рисуется в донесении началь-
ника авангарда одного русского корпуса генерала Шамшеева,
наступавшего по северо-восточной Болгарии. Как видно из этого
документа, местные жители не только с большой симпатией встре-
6*
Турецкие солдаты грабят болгарскую деревню
чали русских, но проявляли сильное желание принять активное
участие в военных действиях. «Они просят только снабдить их
оружием,— писал генерал Шамшеев,— и мы от вас не отстанем,
мы вас проведём, мы знаем все тропинки — говорили они. Когда
я им заявил, что ухожу вследствие того, что не достаёт продоволь-
ствия, был общий крик: «Мы только при вас возвратились к своим
очагам. Мы теперь достанем вам всё, что нужно, только не уходите,
не оставляйте нас. Без вас нам смерть» х.
По косности высшего военного командования этот боевой подъём
настроений местного населения был мало использован и его участие
в войне оказалось меньшим, чем это могло бы быть при умелом ру-
ководстве народным движением со стороны штаба Дунайской армии
и командиров отдельных соединений.
Освобождение Северной Болгарии» Добровольческие
болгарские дружины
Первые недели после Зимницкой переправы протекали для рус-
ской армии настолько благополучно, что мысль о триумфальном
походе на Турцию стала господствующей всюду, в особенности в
1 «Сборник материалов по истории русско-турецкой войны 1877—1878 гг.
на Балканском полуострове», вып. 28, стр. 69.
84
штабе главного командования. Один из его офицеров, Скалой,
писал, что «вообще в главной квартире заметил я господство мне-
ний, считавших турецкие войска очень слабыми и малочисленны-
ми, и убеждение, что быстрые налёты кавалерийских отрядов да-
дут важные результаты» \
Уже 5 июля силами одного драгунского полка без всякого со-
противления был занят важный узловой пункт Придунайской Бол-
гарии Бела, а 7 июля части Рущукского отряда овладели линией
рекиЯнтра, угрожая, в случае одновременного нажима со стороны
Нижне-Дунайского отряда, разрезать знаменитую опору турецкой
обороны — четырёхугольник крепостей, отделив Рущук и Сили-
стрию от Шумлы и Варны. Выполнить это было бы тогда возможно,
но это требовало смелости и инициативы, совершенно отсутство-
вавших и у командующего Рущукским отрядом в. к. Александра
Александровича и у генерала Циммермана, вследствие чего
эти возможности оказались неиспользованными.
Наибольшую важность русское верховное командование при-
давало в это время южному фронту — корпусу Радецкого и Пере-
довому отряду Гурко, получившим задачу координированными
действиями овладеть линией Малых и Средних Балкан, напав одно-
временно на расположившиеся в этих горах турецкие войска Реуфа
паши. При этом корпус Радецкого, наступая через Тырново, дол-
жен был атаковать перевалы и, в частности, важнейший из них
Шипкинский — с севера, а полкам и дружинам Гурко предстояло,
преодолев Хаинкиойский перевал, повернуть затем на запад и на-
пасть на ту же Шипку с юга. Выполнение этого сложного плана
облегчалось тем, что у Реуфа только на Шипке было сконцентри-
ровано 7 тыс. солдат, остальные же перевалы прикрывались отря-
дами не больше тысячи человек каждый.
В походе Передового отряда и его действиях против турок по-
лучили первое боевое крещение сформированные незадолго перед
тем болгарские дружины, на истории которых необходимо оста-
новиться более подробно.
Вслед за неудачей восстания в Болгарии, болгарские добро-
вольцы сражались в составе сербской армии. После разгрома Сер-
бии болгарские добровольцы стали прибывать в Румынию и Бес-
сарабию. Там они и составили первоначальную основу болгарских
дружин, формирование которых было поручено образованному
русскому генералу Столетову с помощью кишинёвского исправника
Иванова, болгарина по национальности. Число болгарских добро-
вольцев было сначала невелико, и поэтому к 14 апреля 1877 г.
удалось создать, вооружить и обмундировать всего три дружины
в составе 700 болгар и 100 русских.
Последующие формирования пошли уже быстрее, потому что
это дело было перенесено в Плоешти, в Румынию, где жило много
1 Скало и, Забытый фельдмаршал, «Русская старина», 1907, № И,
стр. 257.
85
Приём болгарских добровольцев в дружину
болгарских эмигрантов, желавших вступить в болгарские части
и идти освобождать свою родину. Это позволило к концу апреля
1877 г. развернуть в Плоешти уже шесть болгарских дружин общей
численностью 4 300 человек.
Генерал Столетов оказался опытным организатором и сумел
в короткий срок создать вполне боеспособные части. Он настоял
на включении болгарского ополчения в передовые части русской
армии и всячески содействовал максимальному увеличению их
численности. По его мысли, болгарские добровольцы должны были
идти впереди русской армии и своим примером вдохновлять бол-
гарское население освобождаемой территории на вступление в
борьбу с турками. Однако верховное командование русской армии
не одобрило эти предложения Столетова и продолжало рассматри-
вать ополчение лишь как вспомогательный отряд при русской
армии, но не в её составе. Правительство не намерено было идти
на зачисление в дружины большого количества добровольцев и огра-
ничилось сформированием лишь трёх бригад по две дружины в
каждой общей численностью на 13 июня 1877 г. 7 500 человек.
Командный состав в них был укомплектован почти целиком русски-
ми офицерами.
Несомненно, во всей этой политике русских властей «сказыва-
лась боязнь революционизирования русских солдат болгарскими
повстанцами»1, на что откровенно указывали ещё в мае 1877 г.
1 «Славянский сборник», изд. 1948 г., стр. 127.
85
реакционные «Московские
ведомости», которые писали:
«Правильная организация и
целесообразное употребле-
ние этого войска отни-
мает у него всякий рево-
люционный характер, каким
неизбежно отличаются всегда
и повсюду вольные парти-
занские войска, самостоя-
тельное существование коих
ни в каком случае не будет
допущено высшим начальст-
вом нашей армии в сфере её
военных действий» х.
Страх царского правитель-
ства перед всем, в чём можно
было только заподозрить
признаки революционно-ос-
вободительного движения, не
дал возможности болгарам
принять широкое и активное
участие в боях за освобож-
дение своей родины.
Совершенно по-иному от-
носилась к формировавшимся
дружинам русская общест-
венность. Характерным фак-
том проявления её симпатий
к борцам за национальное
освобождение было преподнесение 8 мая 1877 г. знамени 3-й бол-
гарской дружине от имени самарской городской думы. Это знамя с
надписью на ленте:«Болгарскому народу» — было вручено дружин-
никам в торжественной обстановке в Плоешти, и вспоследствии
оно не раз реяло над рядами болгарских бойцов на поле боя.
являясь символом дружбы русского и болгарского народов.
Молодые болгарские дружины на опыте военных действий всей
кампании 1877—1878 гг. наглядно доказали, какой исключитель-
ной боеспособностью они отличались. Четыре из них были вклю-
чены, как отмечалось выше, в состав Передового отряда Гурко,
а другие две, вместе с некоторыми частями корпуса Радецкого,
были двинуты на Шипку и героически дрались там против солдат
Сулеймана.
Возвращаясь к походу Передового отряда, следует отметить,
что начало его действий, несмотря на ряд допущенных командо-
ванием ошибок, развёртывалось для русских вполне удачно. До-
~ «Московские ведомости», 1877, № 116.
87
Встреча русских войск с жителями Тырнова
статочно было нескольких орудийных выстрелов, чтобы 7 июля
конница Гурко, радостно встреченная хлебом-солью, цветами и ко-
локольным звоном местным славянским населением, вошла без
потерь в древнюю столицу Болгарии — Тырново. Это могло быть
успехом не только политическим, но и военным, если бы турецкий
гарнизон этого города не успел уйти из него по вине Евгения Лейх-
тенбергского. По приказу последнего драгуны его бригады «пре-
следовали неприятеля пешком, так как коноводы остались за
городом. Опасаясь утомить драгунов, сделавших пешком около
15 вёрст, им было приказано остановить преследование» Ч
Потеряв три дня в Тырнове на подготовку к переходу Бал-
канских гор, отряд Гурко 13 июля прошёл Хаинкиойский пере-
вал, а к 17 июля должен был бы по плану атаковать Шипку с юга.
Этот план не был выполнен,так как неожиданный, хотя и успеш-
ный для русских,бой 16 июля около Уфлани задержал Гурко ещё на
сутки. В результате авангард VIII корпуса, шедшего к той же
Шипке с севера, не имея сведений о Гурко, 15 и 16 июля попробо-
вал только своими силами атаковать этот важный перевал, на
должен был отступить и ожидать подхода Передового отряда. Эта
неудача серьёзных последствий не имела, так как турки не сде-
1 Чичагов, Передовой отряд, «Военный сборник», 1878, № 8, стр.
270—271.
88
Передовой отряд русской армии преодолевает Хаинкиойский перевал
лали отсюда должных выводов и позволили 19 июля войскам Гур-
ко и Святополк-Мирского с противоположных сторон совместна
атаковать горное гнездо турок. Наступление потребовало большо-
го упорства, так как «местность, по которой приходилось лазить
стрелкам, была убийственной, крутые в 30° подъёмы, страшная
жара, отсутствие воды, карабканье по глыбам камней, сплошной
терновник делали путь неимоверно трудным» х. Эта тяжесть
подъёма имела и положительную сторону, так как, пользуясь
скрытностью подступов, русские стрелки незамеченные взошли
на высоты. Только тогда, когда они начали выстраиваться в бое-
вой порядок, турки заметили их и открыли огонь.
1 Чичагов, Передовой отряд, «Военный сборник», 1878, № 9, стр,
183.
№
Поздно обнаруженный противником штурмовой отряд оказался
в выигрышном положении, но атака чуть не сорвалась из-за недо-
статка патронов. Создавшееся положение красочно описано по-
украински одним кубанским казаком Пластунского батальона,
который рассказывал: «Патронов далы мало и от як порастрилю-
валы патроны, то прийшлось тилько прициляться, та итты вперед,
а турок пулями так и осыпае» Ч
Несмотря на недостаток боеприпасов, одновременный двух-
сторонний штурм решил дело, и турки оставили позицию, позво-
лив русским занять важнейший горный перевал.
Так же успешно развивались сначала и другие боевые действия
Дунайской армии на запад и юго-запад от Систова. После упорного
боя 15 июля корпусу Криденера удалось захватить окопы внешнего
обвода устарелой крепости Никополь. Дальнейший бой за её ци-
тадель вести не пришлось, так как турки, подавленные энергич-
ной атакой русских и почти четырёхкратным их численным пре-
восходством, не дожидаясь нового штурма, сдались утром 17 июля.
Комендант крепости капитулировал с 7 тыс. солдат, 113 орудий и
двумя повреждёнными огнём мониторами.
Таким образом, первые три недели военных действий после Зим-
ницкой переправы были успешны для русских на всех направле-
ниях. Эти победы произвели большое впечатление на штаб Дунай-
ской армии, и представитель придворных кругов в ставке Солло-
губ так описывал их настроение: «Совершалось нечто странное.
Следование по Румынии не встретило никакого препятствия. Пе-
реправа через Дунай ознаменовалась почти ничтожными потерями.
Теперь последняя оборонительная линия Европейской Турции от-
давалась без боя. Война как будто приближалась к концу. Упоми-
нание о первых молодцах, перешедших Балканы, ясно свидетель-
ствовало, что за первыми молодцами последуют и вторые и что театр
войны скоро перенесётся к окрестностям Царьграда. Кампания
обращалась в триумфальное шествие»1 2.
Такая оценка была следствием необоснованной самоуверен-
ности и плохого знания и понимания истинной обстановки, и вско-
ре действительность показала иное, обнаружились признаки серь-
ёзного перелома в ходе войны. Это сказалось в получившей пе-
чальную известность систовской панике. Из-за плохой разведки
• и охранения в Систове, в 5 км от ставки главнокомандующего, из-
за слуха о поражении русских и приближении турок вспыхнуло
нечто невероятное. «Этот слух поверг в безумный ужас население.
Все потеряли голову: мужчины, женщины, дети бросились к Ду-
наю, спеша перейти через понтонный мост. Повозки опрокидыва-
лись на бегу, люди топтали друг друга. Невообразимое смятение
настало на улицах, переполненных бегущим народом с испуган-
1 Шульгин, Воспоминание одного из участников кампании
1877—1878 гг., «Вестник казачьих войск», 1907, № 46.
2 Соллогуб, Дневник высочайшего пребывания императора Але-
ксандра II за Дунаем в 1877 г., стр. 12—13.
90
ними взглядами, с пожелтевшими лицами. Никто не имел времени
подумать, сообразить, действительно ли так близка и возможна
беда, которой все боялись. Это страшное смятение длилось всего
только час. Скоро успокоительные известия, что слух лжив, осла-
били испуг» \
Указанный эпизод не имел тяжёлых последствий, но он пока-
зал неорганизованность тыла русских и неуверенность местного
населения в прочности достигнутых успехов.
Ещё более угрожающей была обнаружившаяся скоро негодность
штаба Дунайской армии. Руководящая его часть, «слабая духом,
но безгранично кичливая, не выполняла своих прямых обязанно-
стей, нервничала и от собственной тени приходила в невыразимый
ужас. Минуты глубокой веры в свою непогрешимость быстро сме-
нялись часами полнейшего маразма. Каждая весть производила
сильное впечатление. Трудно было даже предположить, до какой
степени падали духом от малейших неудач, ликовали от призрака
возможной победы» 1 2.
Вследствие такой неустойчивости и двойственности настроений
в ставке, когда ещё ничто не предвещало победного окончания
войны, об этом только и говорили, и, наоборот, когда ещё не бы-
ло никаких поражений, их всё-таки нервно ожидали.
Несравненно большую угрозу для русских войск и их дальней-
ших боевых действий создавала неудовлетворительность снабже-
ния действующей армии продовольствием, которое перед войной
было передано от интендантства в частные руки. Объяснить это
мероприятие нетрудно; оно создавало благоприятные условия тем,
кто желал нажиться на снабжении армии. За участие в этом до-
ходном деле шла острая борьба в среде руководящих правитель-
ственных и военных кругов и разных тёмных коммерсантов. Охва-
ченные жаждой наживы, люди ничем не стеснялись, и главный
интендант действующей армии Аренс в докладе главнокоман-
дующему так беззастенчиво рекламировал своего кандидата, неко-
его П ашова,на ведение всех продовольственных и фуражных поста-
вок для армии: «Пашов близко знаком мне как человек, как него-
циант и как казённый подрядчик по интендантству Одесского
военного округа. На стороне Пашова—знание, энергия, ум,испытан-
ная добросовестность и, наконец, патриотические побуждения»3.
Выставленная Аренсом кандидатура была отклонена, и в марте
1877 г. начальник и та За армии Непокойчицкий сообщил главному
интенданту, что главнокомандующий выбрал для ведения поста-
вок продовольствия армии никому неизвестное товарищество «Гре-
гер, Горвиц и Коган», с которым и заключён контракт. Причины
и последствия этого решения Газенкампф определял очень конкрет-
1 В а з о в, Первые дни болгарской свободы, «Исторический вестник»,
1903, № 7, стр. 1047.
2 Бобриков, Записки Г. И. Бобрикова, ч. 1, стр. 33.
3 «Сборник материалов по истории русско-турецкой войны 1877—1878 гг.
на Балканском полуострове», вып. 18, стр. 31.
91
но: «Грегер—старый знакомый Непокойчицкого. Как мог начальник
штаба армии поставить свою безупречную репутацию на такую
крапленную карту? Несостоятельность товарищества уже обнару-
жилась — опоздание, отсутствие, плохое качество» х.
Документов, подтверждающих, что этот подряд был сдан в. к.
Николай Николаевичем и Непокойчицким за взятку, не сохра-
нилось, но что это было так, в армии все говорили. «Тяжело было
слышать все обвинения, — вспоминает один командир корпуса, —
которые, может быть с преувеличением, сыпались на Непокойчиц-
кого по продовольствию армии. Нельзя не согласиться, что образ
действий начальника полевого штаба во всё время кампании по-
давал повод к подобным толкам» 1 2. Косвенно подтверждал это и
другой свидетель данных событий Витмер: «Всегда апатичный во
время войны, Непокойчицкий, — писал он, — в единственном
случае проявил весьма значительную деятельность — это в устрой-
стве продовольственной части армии через печальной памяти ком-
панию Грегер, Горвиц и Коган, с первым из которых он состоял
в приятельских отношениях» 3. В этих сообщениях, как и в дру-
гих им подобных, чувствуется, что авторы их знали гораздо больше
об этой позорной истории, но не решались писать, даже и 30 лет
спустя. Результаты же выгодной для главнокомандующего и его
начальника штаба системы поставок отрицательно сказались с
первых же шагов похода. Когда войска были ещё на границе в
Унгени «пуд сена доходил до рубля, в то время как рядом в 20 вер-
стах от ж. д. на ст. Пырлица начинала уже гнить полумиллионная
заготовка сена, собранная ещё для зимней кампании» 4.
Имея возможность получать предлагаемые местными жителями
припасы, удовлетворяющие условиям доброкачественности и свое-
временности поставок, войска с негодованием видели себя в зави-
симости от товарищества Грегер, Горвиц и Коган, склады которого
оказывались зачастую или далеко от места стоянок войск или пу-
стыми. Кроме того, качество поставляемого его агентами продо-
вольствия и фуража было очень низкое — «гнилые сухари, мокрое
румынское луговое сено, неочищенный сырой ячмень и т. д.» 5.
Эти безобразия были типичны для самодержавной России.
Загнивший строй выдвигал на руководящие посты людей не
за их заслуги, а по их социальным связям с привилегированным
классом.
В связи с этим, последовавшие с середины июля 1877 г. не-
удачи русских войск были не случайны, а закономерно вытекали
1 Газенкампф, Мой дневник 1877—1878 гг., стр. 10.
2 Дондуко в-К о р с а к о в, Из дневника кн. А. М. Дондукова-
Корсакова, «Старина и новизна», кн. IX, стр. 27.
3 Витмер, Казимир Васильевич Левицкий, «Русская старина»,
1910, № 3, стр. 539.
4 К о с и ч, Рущукскпй отряд, стр. 18.
5 Поливанов, Очерк устройства продовольствия русской армии
на Придунайском театре в кампании 1853 и 1877 гг., стр. 220.
92
из плохой организации фронта и тыла и неумения воевать. Ре-
акционные генералы и офицеры царской России в войне 1853—
1856 гг.терпели поражения при Альме, Инкермане и Чёрной Речке,
в 1877 г. — при Плевне, Ески-Загре и Елене, а в 1904—1905 гг.—
при Ляояне, Мукдене и Цусиме.
Всё это надо помнить, чтобы понять события, которые вскоре
разыгрались на Балканском полуострове. Отрицательные факторы,
действовавшие в государстве и внутри русской армии, сказались
не сразу, и поэтому действия Передового отряда шли сначала
успешно. Впечатление, произведённое на турок появлением за
Балканами русских полков, было очень сильное. «Пришедшие из
Филиппополя болгары рассказывали о той панике, которая овла-
дела жителями Адрианополя и Константинополя, когда наша кава-
лерия разрушила линии ж. д. и телеграфа. В Константинополе
султан собрался к отъезду в Малую Азию, в Адрианополе жители
вывозили свои семейства и пожитки» \
Подобные слухи преувеличивали истинный характер событий,
но тем не менее султан Абдул-Гамид, боясь удара на Стамбул, спеш-
но приказал перебросить из Черногории корпус Сулеймана, ко-
торый к 21 июля начал высаживаться на северном берегу Эгей-
ского моря в Деде-Агаче.
Смутно представляя размеры такой угрозы, Гурко решил глав-
ными силами разбить у Ени-Загры отряд Реуфа, а меньшую часть
отряда (4 болгарских дружины и 15 эскадронов) направил на Кара-
бунар, чтобы преградить Реуфу отход на Адрианополь в случае
его поражения.
В результате такого решения отряд Гурко двинулся от Шип-
ки с северо-запада на юго-восток, а навстречу ему с юго-востока
на северо-запад на Ески-Загру наступал параллельно движе-
нию русских войск, прибывший в Южную Болгарию, корпус
Сулеймана.
Благодаря плохой разведке обе стороны не знали где про-
тивник и действовали вслепую. Создавалось оригинальное поло-
жение, когда Гурко и Сулейман наступали одновременно на почти
очищенные неприятелем позиции и готовы были нанести основные
удары по воздуху. В конечном итоге 30 июля Гурко разбивает у
Ени Загры небольшой турецкий отряд, но особого эффекта это не
даёт, так как главные силы Сулеймана были в это время в другом
месте.
В это же время герцог Лейхтенбергский, не разобравшись,
что происходит вокруг него, натолкнулся у Карабунарана боль-
шую часть ускользнувшего от Гурко войска Реуфа, потерпел
неудачу и отступил. В свою очередь и Реуф, двинувшийся за
разбитыми русскими, у Джуранли встретился с главной частью
отряда Гурко и сам в свою очередь потерпел поражение.
Эта победа ничего не дала русским, так как в тот же день отряд
1 Чичагов, Передовой отряд, «Военный сборник», 1878, № 10, стр. 335.
93
Николая Лейхтенбергского был захвачен Сулейманом врасплох
под Ески-Загрой. Здесь турки имели семикратное превосходство
сил, но это не смутило болгарских и русских войск. С исключи-
тельным героизмом отражали они атаки врага. Солдаты обеих
сторон то перемешивались в жестоком штыковом бою, то снова
расходились, чтобы опять возобновить нападение. Дружинникам
грозило полное уничтожение, но они сумели, нанеся большой
урон врагу и сами потеряв многих, отойти из города, в котором
рукопашные схватки продолжались четыре часа.
Тогда турки ворвались в город и принялись уничтожать всё
живое, встречающееся на пути. Обезумевшие от ужаса болгары
бросились бежать из города, смешавшись с отступающими опол-
ченцами. К счастью, турки, занявшись грабежами, не преследо-
вали отступавших.
Гурко высоко оценил героизм добровольцев. «Это было первое
дело, —писал он в приказе 12 июля 1877 г., —в котором вы
сражались с врагом, и в этом же деле вы сразу показали себя та-
кими героями, что вся русская армия может гордиться вами...
Вы ядро будущей болгарской армии. Пройдут года, и эта буду-
щая болгарская армия с гордостью скажет: «Мы потомки славных
защитников Ески-Загры» \
Данная неудача показала, что за Балканами появился враг,
численно превосходящий силы Гурко, и, кроме того, последнему
стало известно, что 30 июля русские под Плевной потерпели тя-
жёлое поражение. Это сообщение «как громом поразило всех. Ста-
ло ясно, что в такую критическую минуту ни одна часть не придёт
к нам на помощь и что существование Передового отряда более
немыслимо» 1 2. К такой мысли пришёл и Гурко и, отдав приказ об
уходе на север за Балканы, этим окончил действия Передового
отряда, который 12 августа был расформирован.
Первый боевой опыт Гурко заслуживает, в общем, положитель-
ной оценки. Его действия были быстры и энергичны, а добиться
успехов с такими подчинёнными, как герцоги Лейхтенбергские,
барон Корф и Борейша, было трудно даже и для более опытного
генерала, чем он. Наконец, на действиях его отряда, преимуще-
ственно конного, сказалась общая отсталость русской кавалерии.
Основными причинами неудачи похода Гурко были: 1) несоответ-
ствие сил полученной задаче и 2) поражение русских под Плевной.
Значение плевненских событий стало ясно позднее, и пока рус-
ские и болгары ещё наступали южнее Балкан, главное командо-
вание, легко добившись освобождения значительной части Север-
ной Болгарии от турок, предложило Радецкому закрепляться на
горных перевалах, а Рущукскому отряду выдвигаться на восток
к реке Кара-Лом. Не видел никакой серьёзной угрозы со стороны
1 Овсяный, Болгарское ополчение и земское войско, стр. 29 и 31.
2 Чичагов, Передовой отряд, «Военный сборник», 1878, № 10,
стр. 350.
94
Плевны и командир IX корпуса Криденер, только что занявший
своими войсками Никополь. Он предполагал, что турецкие войска
далеко в Видине, вблизи крупных сил противника нет, а важный
в тактическом отношении пункт Плевна на один день уже зани-
мался всего полусотней казаков. Исходя из таких соображений,
Криденер не спешил и лишь 18 июля выслал для занятия Плевны
три полка 5-й пехотной дивизии и Кавказскую казачью бригаду
под общей командой генерала Шильдер-Шульднера.
Борьба за Плевну
Небольшой болгарский городок Плевна представлял важней-
ший во всей северо-западной Болгарии узел дорог. Сюда сходи-
лись пути из Рущука, Систова, Софии, Ловчи и далее через Шип-
кинский перевал из Казанлыка. Занятие Плевны значительным
турецким гарнизоном создавало опасность нанесения флангового
удара по перешедшей Дунай русской армии. Самое же главное,
что турки из Плевны нападением на Систов угрожали перервать
единственный путь сообщения Дунайской армии с её тылом в Ру-
мынии и России. Всё это учитывалось турками заранее и «на сове-
щаниях, которые происходили в Константинополе перед войной,
было решено в случае наступления противника к западу от четы-
рёхугольника крепостей взять его во фланг армией, сосредоточен-
ной на линии Плевна — Ловча, и ядром для которого должны
были послужить все свободные войска Осман паши» х.
Без всякой разведки двинулся русский отряд к Плевне. Его
командование не знало, что туда, сделав за шесть суток 190 км,
прибыли из Видина главные силы Османа.
Сведения об этом передвижении турок штаб Дунайской армии
получил ещё 14 июля из телеграммы румынского командования.
Знали о нём «и высшие чины полевого штаба, но по объяснению
Левицкого этой депеше особой веры не дали, так как не доверяли
румынским телеграммам, сообщения которых не оправдывались» 1 2.
Поход отряда Шильдер-Шульднера был организован плохо;
постоянные неурядицы осложняли движение, затрудняемое исклю-
чительно жаркой погодой. «День был знойный, — рассказывает
один офицер Вологодского полка, — жара при полном безветрии
томила всех до изнеможения. Мы все положительно задыхались
от зноя и едкой тонкой пыли, лезшей в нос, рот и глаза. Навью-
ченные солдатики, обливаясь потом, беспрестанно перекладывали
ружьё с одного плеча на другое, двигаясь вперёд в облаках стояв-
шей пыли. Батальоны шли на широких интервалах обыкновенным
походным порядком мирного времени. Дорога была загромождена
артиллерией и обозами всех разрядов, следовавших со своими
1 Ф о х т, Посмертные записки турецкого генерала Штреккера (Решила
паши), «Варшавский военный журнал», 1900, № 1, стр. 127.
2 Воронов, Начало Плевны, стр. 19.
95
Первый бой за Плевну
частями так, как будто бы вокруг неоткуда было ждать никакой
угрозы. Вдобавок войска сбились с пути, оторвались от баз снаб-
жения, и поэтому питание за двое суток состояло только в воде и
сухарях» х.
Утомлённые солдаты и офицеры, не зная, где враг, не зная,
где они находятся, сами оказались неожиданно для себя под гра-
натами и пулями турок. Этот сильный огонь захватил русских вра-
сплох, и Шильдер-Шульднер даже не попытался атаковать с хода
неизвестного противника, а отложил бой до следующего дня.
Плевна, к которой подошли русские, находится на холмах у ре-
ки Гривицы, окружённых в свою очередь цепями высот, отделён-
ных друг от друга глубокими котловинами и лощинами: «Эта силь-
но пересечённая местность давала огромное преимущество неприя-
телю, стоявшему на месте и спокойно встретившему наши войска,
принуждённые, чтобы атаковать турок, спускаться и подыматься
по крутым покрытым кустами скатам» 1 2.
1 «Воспоминания о походе 18-го пехотного Вологодского полка в 1877—
1878 гг., стр. 99—100.
2 Сима некий, Записки генерала К. II. Бискупского, «Варшавский
военный журнал», 1902, № 10, стр. 954.
85
На такой местности, удобной для обороны и невыгодной для
наступления, одной пехотной и одной казачьей неполным диви-
зиям предстояло атаковать врага в полтора раза более сильного
(9 тыс. русских против 15 тыс. турок). Трудность наступления уве-
личил бездарный начальник дивизии, приказав своему малочислен-
ному отряду разъединиться на две колонны, разобщённые друг от
друга на 20 км. Первая из них должна была наступать на Плевну
с севера со стороны Бресляницы, а вторая более слабая — с во-
стока через Гривицу. Никакого взаимодействия между ними ни
по месту, ни по времени не было. Поэтому, когда 20 июля Архан-
гелогородский и Вологодский полки пошли в атаку на Буковлек
под Плевной, Костромской полк был ещё в 10 км от места боя, а ка-
зачьи полки второй колонны, направленные в глубокий обход,
находились на марше и в атаке принять участия не успели.
Несмотря на бестолковость руководства, русской пехоте,
действовавшей героически, удалось в обоих назначенных для ата-
ки пунктах захватить турецкие окопы. Однако контратакой чис-
ленно превосходящего врага она была выбита из них и отступила
на 25—30 км на восток от Плевны.
Потери русских исчислялись около 2 500, а турок 1 500—2 000
чел., но упорство русских атак произвело на врага столь сильное
впечатление, что он не преследовал разбитые полки.
В штабе Дунайской армии первая плевненская неудача создала
неприятное впечатление, но должных выводов никто не сделал и,
стремясь найти виновников поражения вне штаба, пытались сва-
лить всё на румын. Это настроение нашло отражение в следующих
словах одного свитского офицера: «Благодаря совершенному без-
действию румынского союзного войска, начавшееся уже триумфаль-
ное шествие к Царьграду неожиданно затормозилось и общий план
кампании видоизменился» х. Действительно, румынские войска к
этому времени по договору должны были уже помогать русским,
но князь Карл не проявлял никакой боевой активности и даже не
переправил обещанных полков за Дунай. Однако это имело второ-
степенное значение по сравнению с тем, что было описано выше.
Каковы бы ни были причины поражения, к нему следовало
отнестись серьёзно и быстро принять глубоко продуманные опе-
ративные решения. Этого не случилось, и, не разобравшись в
обстановке, главнокомандующий приказал Криденеру немедлен-
но, всеми имевшимися у него силами, снова напасть на Плевну.
Почувствовав после первой Плевны уважение к противнику,
Криденер никакого желания к скорой встрече с ним не проявлял.
Лишь после нескольких настойчивых телеграмм главнокомандую-
щего, когда упущено было 10 дней, нужных противнику для усиле-
ния обороны, он отдал требуемый приказ о наступлении. К этому
времени IX корпус был подкреплён частями IV и XI корпу-
1 Соллогуб, Дневник высочайшего пребывания императора
Александра II за Дунаем в 1877 г., стр. 60.
7 п. К. Фортунатов
сов, но это не изменило соотношения сил, так как одновременно
увеличилась и численность войск Османа и усилились укрепления
Плевны. Если при первой Плевне, как указывалось выше, против
9 тыс. русских стояло 15 тыс. турок, то теперь 30 тыс. русских при
176 орудиях шли на 24 тыс. турок при 58 орудиях, зато Осман успел
чрезвычайно усилить сеть укреплений, построив их на север, се-
веро-восток и восток от Плевны в 1,5—6 км от неё.
В итоге небольшой численный перевес русских поглощался
необходимостью брать более сильные укрепления врага, чем
это было при первой Плевне. Впрочем, за недостатком времени
неприятель построил укрепления не везде, и поэтому важно была
напасть на турок там, где у них было меньше укреплений и где они
меньше ждали русских. С этой задачей Криденер не справился и,
наоборот, собирался атаковать Плевну там, где русских более
всего ждали и где турки сильнее всего укрепились.
Такой его план объясняется тем, что старый барон 1) не столько
смотрел вперёд, сколько назад, боясь за безопасность царской
ставки, бывшей от него в 40—50 км в тылу, а также опасаясь в
случае неудачи потерять связь с Систовом и 2) был неспособен за-
думать и провести даже несложный манёвр. Находясь во власти
традиций тактики времён Николая I, Криденер не организовал
сосредоточенный удар большей частью своих сил на каком-либо
одном участке, а, наоборот, растянул свой отряд для наступления
на 25 км по фронту.
Повторяя недавнюю ошибцу Шильднера-Шульднера, этот ко-
мандир сводного отряда решил наступать двумя самостоятель-
ными колоннами — правой — генерала Вельяминова и левой —
Шаховского. Первая из них должна была идти на Плевну с востока
через Гривицу и несколько севернее её, а вторая — с юго-востока
через деревню Радишево.
Повторил Криденер и другие ошибки, наглядно выявившиеся
при первой Плевне: совершенно неудовлетворительно была по-
ставлена разведка противника и местности, попрежнему не была
учтена сила современного огня, не было установлено тесного взаи-
модействия между наступающими колоннами и т. д. Далее, в при-
казе перед боем войскам не было указано, что и когда им делать и
как содействовать друг другу. Всё строилось на принципе начать
в таком-то часу наступление, а дальше лишь «ожидать приказаний».
По отзыву одного из участников этого боя, «план предстоящего
штурма не только не был разработан и изложен определённо, но
даже всё время неясно рисовался и самому творцу этого плана ге-
нералу Криденеру» Ч
Такое отсутствие плана и расчёт на действия в зависимости
от хода событий на поле боя ставили войска в тяжёлое положение,
потому что при плохой связи того времени быстрая передача при-
1 Симанский, Записки генерала К. И. Бискупского, «Варшавский
военный журнал», 1907, Яг 2, стр. 152.
98
Второй бой за Плевну
казаний войскам, растянувшимся более чем на 20 км, была невоз-
можна.
Наступление началось рано утром 30 августа под покровом
густого тумана, который не позволял противникам видеть друг
друга. Вследствие этого половина левой колонны наступавших
сбилась с пути и неожиданно для себя попала под сильный огонь
турок, стрелявших в упор.
Благодаря неопределённости данного накануне приказа первая
половина боя прошла в артиллерийской и ружейной перестрелке,
не приносившей зарывшимся в землю туркам никакого вреда.
В 15 часов начала наступление левая колонна Шаховского, но, не
поддержанная ни своей артиллерией, ни соседями, вскоре отошла
на исходные позиции, а потом из-за больших потерь и деморализа-
ции войск в темноте стала откатываться дальше на восток.
В это время без связи с войсками Шаховского повела в 16 часов
разрозненные, но упорные атаки на Гривицкий редут колонна
Вельяминова. Сначала здесь, как и на левом фланге, всё шло на-
столько хорошо, что в 18 часов начальник штаба IX корпуса Шнит-
ников сообщил командиру соседней кавалерийской дивизии:
«Отряд князя Шаховского гонит турок, наш отряд в полном на-
7*
99
ступлении. Не упустите удобной минуты перейти за р. Вид для
преследования. Командир корпуса надеется, что вы сами уловите
эту минуту» \
Этот успех был непродолжителен. Не умея организовать борьбу
с сильным огнём турок и маневрировать на поле боя в связи с со-
седями, командование IX корпуса не сумело добиться победы.
Спустя два с половиной часа, тот же командир дивизии получил
от Шнитникова вторую записку совершенно иного содержания:
«Бой окончился неудачно. Отступаем на Турский Трестеник и
Болгарени. Турки наседали. Спешите на выручку к Турскому Трес-
тенику»1 2.
Потери русских при атаках оказались чрезвычайно велики,
и, с трудом сдерживая встречный натиск турок, русские части к
вечеру потеряли боеспособность и стали в беспорядке отступать.
«После отбития наших атак, в отряде наступил полнейший
хаос. Наступила темнота, перемешались между собой не только
части разных полков и дивизий, но даже и корпусов. Да и частей
в строгом смысле слова не было: за убылью начальников остава-
лись бесформенные кучки людей вразброд и поодиночке, уходив-
шие от неприятеля. Куда идти, не знали, да и никто не знал» 3.
Эта вторая Плевна стоила русским 7 тыс., а туркам лишь
1 200 убитых и раненых, но Осман не понял объёма своей победы.
Упорство штыковых атак русских, как и при первой Плевне, за-
ставляло его опасаться зарваться при преследовании. В результате
это последнее организовано не было и достигнутый успех не дал
туркам того, что мог бы дать при большей смелости и настойчиво-
сти действий.
В данном бою выявился не только низкий уровень военного
искусства Криденера, Вельяминова, Шаховского и им подобных,
но в нём уже видны проблески нового, прогрессивного военного
искусства в действиях отряда генерала Скобелева. Имея всего
1 тыс. пехоты и 2 тыс. казаков с 12 орудиями, и получив от ко-
мандира корпуса задачу пассивного характера, он сам выбрал
правильное направление удара и, смело обойдя правый фланг
турок, вышел с юго-востока почти к самой Плевне в тыл против-
нику. Если бы у Шаховского в это время был хотя бы небольшой,
но длительный успех, активные действия этой маленькой группы
конницы и пехоты, проникших в самое сердце лагеря турок,
могли бы иметь решающее значение. Этого не случилось, и Ско-
белеву пришлось отступать, сведя на нет достигнутый успех.
Эффект второго плевненского поражения был громаден. Наи-
более увлекающиеся из иностранных военных корреспондентов,
враждебно настроенных к русским, со злорадством писали, что
1 «Сборник материалов по истории русско-турецкой войны 1877—1878 гг.
на Балканском полуострове», вып. 7, стр. 171.
2 Т а м же.
3 Воронов, По поводу статьи: «Второе сражение под Плевной»,
«Русская старина», 1887, № 6, стр. 805.
100
«военный престиж громадной России изорван в клочья столь пре-
небрегаемыми турками» г.
Конечно, такая оценка событий рождена была в погоне за сен-
сацией, но надо отдать должное, что в русском обществе и армии
данное поражение действительно произвело гнетущее впечатление.
Вторая Плевна вскрыла слабые стороны вооружённых сил России
и показала, что надо думать не о триумфальном походе на Стамбул,
а готовиться к обороне впредь до подхода из глубокого тыла силь-
ных подкреплений.
Правительство и высшее военное командование прежде всего
попытались скрыть свои неудачи от русского общества. Они делали
это настолько старательно, что даже правящие круги России имели
туманное представление о происшедшем под Плевной. Создавшиеся
в результате этого настроения в русском обществе наглядно
обрисовывает письмо одного из крупнейших представителей ре-
акции, тогда члена Государственного совета К. П. Победоносцева,
к своему бывшему ученику в. к. Александру Александровичу от
6 июля 1877 г.: «Мы здесь в ужасном состоянии, —писал он, —
в невообразимом волнении и страхе вследствие неожиданных не-
удач под Плевной, а особенно вследствие упорного молчания из
армии, полного отсутствия известий. Это молчание кажется ка-
ким-то зловещим, а иностранные газеты и телеграммы приносят
нам слухи и вести одна другой хуже... Внезапно посреди быстрых
успехов начались неудачи, очевидно, от ошибок, от непредусмот-
рительности, от неосторожности со стороны распорядительных
властей. Вмиг доверие к этим властям потрясено, и теперь всевоз-
можные неудачи представляются воображению... Народные умы
ужасно взволнованы, и теперь по случаю совершенной неизвест-
ности и наших неудач всюду слышится ропот» l 2.
Правительство и штаб армии видели, что престиж их сильно
подорван и для немедленного поднятия его нужны решительные
меры. Чтобы разработать их и провести в жизнь,требовались, одна-
ко, не такие люди, какие сидели в штабе главнокомандующего, а
более смелые и энергичные. Штаб же Дунайской армии решил
ограничиться полумерами, временно отказавшись от активных
действий и перейдя к обороне при следующем соотношении сил:
На западном участке фронта от Дуная через Плевну до северных
предгорий Балкан стояла армия Османа численностью 70 тыс. чел.
при 108 орудиях, а против неё в 15 км. на восток от Плевны —
сильно деморализованный русско-румынский отряд Зотова—48 тыс.
чел., 244 орудия (к этому времени три пехотные дивизии румын
вместе с небольшим количеством конницы уже действовали на
фронте).
На левом фланге на р. Кара-Лом непосредственно против ту-
рецкого четырёхугольника крепостей: Рущук — Шумла — Варна —
lKohn-Abrest, Zig — Zags en Bulgarie, стр. 240.
* «Письма Победоносцева к Александру Ш», т. I, стр. 67—68.
101
Силистрия растянулся Рущукский отряд (56 тыс. чел., 224 орудия)
и далее на восток ещё несколько отрядов общей численностью 40 тыс.
чел. при 130 орудиях. В общей сложности на восточном фронте
русские имели 96 тыс. чел. против 99 тыс. Махмед-Али, сосредото-
ченных в вышеуказанном четырёхугольнике, а главным образом
западнее его.
Войска южнойгруппировки—корпус Рад едкого вместе с придан-
ными ему частями XI корпуса — занимали чрезвычайно растяну-
тую по Балканам позицию, которая легко могла быть и обойдена
слева и справа и прорвана в любом месте, поскольку на фронте в
150 км 49 тыс. русских войск составляли лишь слабую завесу.
Особенно угрожающим стало положение войск Рад едкого, когда
перед ним появилась армия Сулеймана (38 тыс. чел., 63 орудия).
Как писал один офицер: «Войска Радецкого ни в одной точке не
были достаточно сильны, чтобы оказать серьёзное сопротивление
энергичному врагу, если бы таковой оказался в наличности» х.
Видя свою слабость, командование этой южной группы придер-
живалось обороны, зная, что главнокомандующий основным врагом
считает Османа, а следовательно, нет надежд на скорое усиление
войск на Балканах. Не собираясь наступать, Радецкий и командиры
его частей делали,однако,очень мало для усиления своей непрочной
обороны. С занятия Шипки, т. е. с 19 июля по 21 августа, стоявший
на этом важнейшем перевале Орловский пехотный полк, как отме-
чала его боевая хроника: «наслаждался полным отдыхом, о турках
забыто, укрепления Шипкинской позиции были поручены капитану
Ласковскому, который настроил множество ложементов, оказав-
шихся совершенно неприменимыми» 1 2.
В общей сложности силы русской и турецкой армий первой
линии были приблизительно равны, но у турок резервы в районе
Стамбула — 31 тыс. чел. и на границах Сербии 72 тыс. чел. —
были велики и близки от фронта, а у Дунайской армии в стратеги-
ческом резерве около Систова было всего две пехотных и одна кава-
лерийская бригады (9 тыс. чел., 4 орудия) и на получение чего-
нибудь большего нельзя было рассчитывать, так как скорые пере-
броски на Балканы не были предусмотрены планом войны.
При растянутости сил обоих противников всё зависело от того,
в чьих руках будет инициатива и кто сумеет раньше сосредоточить
на каком-нибудь участке фронта крупные силы. Казалось, это
должны были понимать все генералы и офицеры, но в Дунайской
армии тем не менее из этого никаких выводов не делали.
1 Ш у л ь ц е, Из дневника войны 1877—1878 гг., «Военно-исторический
сборник», 1912, № 4, стр. 87.
2 «Сборник материалов по истории русско-турецкой войны 1877—1878 гг.
на Балканском полуострове», вып. 10, стр. 55.
IV. Переход русских войск к обороне
Оборонительные бои за Шипку и на Кара-Ломе
Полученное 19 августа от командовавшего одним из восточ-
ных отрядов генерала Борейши сообщение о наступлении на
его участке крупных сил противника заставило Радецкого перебро-
сить туда свои резервы. Вина за эту ошибку ложится в первую
очередь на Борейшу, который по трусости и военной малогра-
мотности принял небольшой отряд черкесов за основные силы
Сулеймана. Виноват был и Радецкий, не поставивший должным
образом разведку и не разобравшийся в военной обстановке.
Вследствие переброски резервов на второстепенный участок вой-
ска Радецкого оказались перед возможностью прорыва их фронта,
а Дунайская армия —перед опасностью появления турок в
центре своего расположения. Скоро выявилось, что Сулейман
наступал не на левый, усиленный фланг Радецкого, а на его
центр —Шипку, оборонявшуюся всего тремя батальонами Орлов-
ского полка, пятью болгарскими дружинами и четырьмя казачьими
сотнями общей численностью 4 тыс. чел. при 27 орудиях.
Ещё в первой половине августа 1877 г. от местных болгар
и иностранных газет русскому командованию стало известно,
что войска Сулеймана приближаются к Балканам. В связи с этим
штаб Дунайской армии разработал указания по защите основ-
ного перевала — Шипки, но не удосужился даже отправить этот
документ к месту назначения.
События тем временем развёртывались со стремительной
быстротой. С 14 августа пять суток рекой тянулись через Шипку со
скотом и домашним имуществом болгарские беженцы, спасаясь
от грабежей и насилий турок. Вскоре с вершин гор стали видны
то там, то здесь столбы дыма горевших болгарских сёл и ленты
пыли от двигавшихся вражеских колонн/Сильно обеспокоенный
начальник болгарского ополчения генерал Столетов 19 августа
телеграфировал с Шипки своему непосредственному начальнику
Радецкому: «Доношу безошибочно, что весь корпус Сулеймана
паши, видимый нами как на ладони, выстраивается против нас
Оборона Шипки
в 8 верстах от Шипки. Силы неприятеля громадны, говорю это
без преувеличения. Будем защищаться до крайности, но подкреп-
ления крайне необходимы»1.
Помощь нужна была действительно немедленная, но получить
её было нелегко, так как Радецкий не имел резервов и ему оста-
валось только рекомендовать Столетову держаться во что бы то
ни стало и обнадёжить его присылкой в ближайшие дни подкреп-
лений. К вечеру 20 августа Сулейман подтянул под Шипку боль-
шую часть своих сил, в количестве 27 тыс. чел. при 48 орудиях.
Приготовления его к штурму на следующий день не вызывали
сомнений и были ясно видны защитникам Шипки.
Всю ночь с 20 на 21 августа малочисленный русско-болгарский
отряд готовился к отражению врага. Ставили фугасы, с трудом
отрывали в каменистом грунте окопы, но многого за ночь, конечно^
сделать не смогли.
Штурм начался в 8 часов утра 21 августа. Используя перевес
сил, Сулейман повёл атаки сначала в лоб шипкинской позиции,
1 «Описание русско-турецкой войны 1877—1878 гг. на Балканском по-
луострове», г. IV, ч. 1, стр. 76.
104
Шестой день боёв за Шипку. Недоставало патронов — отбивались камнями
Болгарка Райна—участница герои-
ческой обороны Шипки
а потом обходя её справа и еле-
ва. Защищать перевал было
крайне трудно, так как позиция
для обороны его была неудачно
выбрана. Расположенная вдоль
дороги на узком гребне, она
занимала площадь в длину с
юга на север до 1,5 км и в ши-
рину от 60 до 1 000 м. Эта по-
зиция имела только одно пре-
имущество — южный склон гор
здесь круто спускался в долину
р. Тунджи, но зато и с запада
и с востока подымались верши-
ны, господствовавшие над пози-
цией русских. Занять эти вы-
соты Столетов не мог ввиду
мало келейности своего от-
ряда.
Шесть суток штурмовали
турки с фронта и флангов за-
севший на перевале русско-
болгарский отряд Последний
отражал врага залпами винто-
вок, огнём артиллерии, глав-
ным образом картечью, а иног-
да, как описывает один непо-
средственный защитник Шипки
болгарский офицер, «вместо зал-
пов встречали врага градом
камней. Орловцы тоже практи-
ковали такой способ. Местность
способствовала этому, да и камней имелось в изобилии»1. На-
конец, когда и это не помогало и туркам удавалось подойти
близко к позиции русских и болгар, из окопов выскакивали со
штыками наперевес кучки героев и, схватившись с врагом вру-
копашную, отбрасывали его назад.
Особенно тяжело стало к утру третьего дня боёв, когда малень-
кий гарнизон, хотя и усиленный Брянским пехотным полком,
оказался почти совсем окружённым.
Наконец, ожидавшаяся помощь пришла. В самый безнадёж-
ный момент 23 августа к Шипке прибыла 4-я стрелковая бригада,
проделав *по горам за 4 дня при 30-градусной жаре 160-километ-
ровый марш. Как не спешили стрелки на помощь, но к концу этого
похода они настолько устали, что к утр^ этого дня остановились
в 18 км от Шипки, не будучи в состоянии без отдыха идти даль-
1 К и с о в, Из боевой и походной жизни 1877—1878 гг., стр. 247.
106
ше. Чтоб ускорить помощь, навстречу бригаде были высланы
казаки, которые, посадив на лошадь по стрелку, быстро верну-
лись с частью подкрепления обратно. Забыв об усталости, эти
солдаты, соскочив с лошадей, сразу бросились в атаку и шты-
ковым ударом отбросили турок с наиболее угрожаемого участка
к Лесному кургану.
День 23 августа был кризисным моментом шипкинских боёв.
К ночи подтянулась остальная часть 4-й стрелковой бригады, а в
следующие два дня и 14-я пехотная дивизия Драгомирова. Атаки
Сулеймана продолжались, но теперь они чередовались с не менее
энергичными контратаками русских, которые, несмотря на дву-
кратный перевес сил турок, смелыми ударами выбили их с ряда
высот и устранили угрозу окружения.
За эти кровопролитные бои армия Сулеймана потеряла за
6 дней — 6 400 человек убитыми и ранеными, т. е. почти треть
из числа непосредственно атаковавших, а остальные были на-
столько деморализованы, что их нельзя было поднять в атаку.
Стойкость русской и болгарской пехоты сделала своё дело, Сулей-
ману не удалось перейти Балканы, разорвать фронт Дунайской
армии и предать огню и разорению северную Болгарию.
Одновременно с наступлением на Шипку турецкое командо-
вание, поощряемое успехами под Плевной и отходом Гурко за
Балканы, производит нажим и на другие участки Дунайской
армии.
Прежде всего этому подвергся восточный фронт, который,
после выхода на р. Кара-Лом (приток Дуная), около месяца ос-
тавался в бездействии. Только 21 августа один русский корпус
попытался продвинуться в районе Аясляра, но наступление не
удалось, и после 14 часов оборонительного для русских боя им
пришлось отойти на исходные позиции. Ободрённые этим успе-
хом, турки проводят 30 августа и 1 сентября ряд атак на час-
ти XIII корпуса и заставляют его отойти за р. Кара-Лом. Эти
мелкие бои позволили турецкому командующему начать на дан-
ном участке наступление уже не отдельными батальонами и пол-
ками, а в значительно более крупном масштабе.
Большое сражение разыгралось 5 сентября в районе Аблава-
Кацелево. Турецкое командование ставило задачу прорвать в
центре фронт Рущукского отряда, выйти по кратчайшему пути на
Белу и затем отрезать Дунайскую армию от Систовской пере-
правы, т. е. единственного пункта, связывавшего армию с её
глубоким тылом — Россией.
Для выполнения этой задачи турецкие войска Ахмед-Эюба
силой около 40 тыс. чел. обрушились в районе Кацелево — Аблава
на численно в два раза меньшие одну пехотную и одну кавалерий-
скую дивизии. Командовавший русскими генерал Арнольди не
проявил твёрдости руководителей шипкинского гарнизона и,
оказавшись под угрозой окружения, приказал отходить за р. Кара-
Лом. Отступающим не удалось задержаться и там, поскольку
107
продолжавшийся нажим турок теперь угрожал с трёх сторон.
Положение выправил начальник 33-пехотной дивизии генерал
Тимофеев. Собрав вокруг себя наиболее стойкие подразделения,
он ударил во фланг вырвавшихся вперёд турок. Последние в
результате этого контрудара на участке Кацелево приостановили
продвижение вперёд, но немедленно возобновили его в направле-
нии на Аблаву, выбили русских из этого важного пункта и при-
жали их к ущелью.
Над значительной частью XII корпуса нависла угроза полного
разгрома, а следовательно, и прорыва всего фронта Рущукского
отряда. В этот опасный момент всё тот же генерал Тимофеев,
до этого времени ничем особенно не выделявшийся, вновь спас
положение своей личной храбростью. Быстро оценив опасность,
он бросился вперёд, поднял и увлёк за собой сначала ближайших,
а потом и всех прочих солдат полка. За ними пошли вперёд и
другие части дивизии, и порыв их был столь энергичен, что турки
не выдержали, покатились назад и от дальнейшего наступления
отказались. Храбрость и стойкость русского солдата ещё раз ока-
зались теми мощными факторами, которые спутали расчёты врага
и не позволили ему использовать своё численное превосходство.
Что же касается военного искусства командования Рущукского
отряда, то в оборонительных боях на Кара-Ломе оно в большей
части стояло на низком уровне, и если русским здесь удалось
уйти от катастрофы, то это заслуга солдатской массы, а не высшего
командного состава.
Следствием неудач под Аясляром и Аблавой было небольшое
отступление, обошедшееся русским сравнительно дёшево, потому
что их противник Махмед-Али со своей стороны также не проявил
настойчивости и упустил благоприятный момент для развития
дальнейшего наступления. Вскоре затем на данном боевом участке
пошли сильные дожди, дороги стали непроходимы и из-за невоз-
можности передвижения артиллерии и обозов боевые действия
пришлось временно приостановить.
Таким образом, на Шипке и на Кара-Ломе турецкое командо-
вание не сумело сломить стойкость русских войск и использовать
своё численное превосходство. В итоге оно должно было ограни-
читься лишь выигрышем незначительного участка территории,
который не мог иметь решающего значения для последующих
событий на фронте.
В это же время турками сделана была попытка наступать и
со стороны Плевны на восток, но здесь силы Османа были огра-
ничены и он смог выделить для продвижения в район Пелишат —
Сгаловец всего 10 тыс. чел.— количество заведомо недостаточное
для серьёзного наступления. Из этой попытки у турок ничего
не вышло.
Из недостаточной активности турок штаб Дунайской армии
сделал вывод, что противник не так уж силён и поэтому можно
снова попробовать силы и хотя бы на небольшом участке перейти
108
от обороны к наступлению. В результате такого намерения разы-
грался бой за Ловчу, важный узел дорог северо-западной Болга-
рии, который защищался небольшим гарнизоном (5 тыс. чел.,
6 орудий) Рифаата.
Неудачи первой и второй Плевны и отсутствие точных сведе-
ний о силах противника заставили главнокомандующего бросить
в этот бой отряд, в пять раз (27 тыс. чел. и 92 орудия) превосхо-
дивший неприятеля по своей численности. Командовал им князь
Имеретинский, которому в помощь был дан только что начинав-
ший выдвигаться генерал Скобелев. При указанном выше соот-
ношении сил бой 3 сентября за Ловчу кончился, как и следовало
ожидать, взятием её и поражением Рифаата. Эта победа могла
быть несравненно более полной, если бы русская конница, нахо-
дившаяся в очень выгодном положении в тылу у турок, проявила
должную энергию и не позволила бы значительной части разбитых
войск бежать в Плевну.
Болгария во время войны
Жесточайший террор, который турки обрушили на Болгарию
после сентябрьского восстания 1875 г. и в особенности апрель-
ского 1876 г., на некоторое время создал у населения страны
состояние тяжёлой подавленности. Однако свободолюбивый бол-
гарский народ даже и после такого тяжёлого удара не пал духом.
Наоборот, среди передовых людей Болгарии возникали и раз-
рабатывались планы дальнейшей борьбы с турками.
Не имея возможности осуществить эти планы в Болгарии,
болгарские деятели частично перебрались в Сербию. Здесь они
создали добровольческие отряды, во главе которых стояли про-
славленные воеводы Панайот Хитов, Христо Македонский и
др. В болгарских отрядах в Сербии были представители тех же
социальных слоёв, которые являлись участниками апрельского
восстания. Составленный воеводами «Закон о болгарских добро-
вольцах» так определял задачи борьбы: «Целью нашей борьбы
является освобождение Болгарии от турецкого ига; бороться
будем до тех пор, пока добудем свободу или же все умрём»1. Бол-
гарские отряды участвовали в борьбе против Турции вплоть до
выхода Сербии из войны.
Вторым центром болгарской эмиграции была Румыния, где
в то время обосновались в большом числе и беженцы, спасшиеся
от погрома, и те болгары, которые давно покинули родину. В раз-
вёртывавшейся здесь деятельности отдельных групп сразу же
стало сказываться то классовое расслоение, о котором уже гово-
рилось выше. Один состоявший на русской службе болгарин,
приехав в конце мая 1876 г. в Бухарест, отметил, что там «шла в то
1 С т о й^ч е в, Материалы за дейность на Паняйота Хнтова през 1876
годиня в Сърбия. София, 1539, стр. 48.
109
время большая разладица между «старою» и «молодою» болгар-
скими партиями, собственно по политической цели Болгарии.
Во главе «старой» партии стояли самые солидные по своему поло-
жению и материальным средствам болгары в лице болгарского
митрополита Рашева, Евлогия Георгиева, докторов Протича
и Атанасовича, Калана и других,— между тем как «молодую»
партию представляли молодые болгары, не имевшие ровно ника-
кого положения, без всяких материальных средств, но с полной
готовностью принести себя в жертву для освобождения Болгарии
от турецкого господства... Обе партии сознавали необходимость
образования в Бухаресте комитета для сбора пожертвований и
оказания материального пособия несчастным жертвам с. Батака,
Перушицы и других мест Болгарии. Однако «старая» партия, т. е.
так называемые болгарские нотабли, как они тогда величали себя7
стояли за учреждение не комитета, а человеколюбивого общества,
без всякой политической цели, между тем как «молодая» партия
не скрывала своей политической цели и открыла революционный
комитет, тогда как на бухарестских болгарских нотаблей одно
название «Комитет» наводило ужас»1.
Эти противоречия приводили к тому, что богатое болгарское ку-
печество, представлявшее «старую» партию, не только не верило к
возможность успешной помощи со стороны России, но всеми спо-
собами уклонялось от каких-либо действий, которые могли бы быть
связаны с ожидавшейся войной. В то же время старая революцион-
ная организация была разбита и только в значительнойстепени бла-
годаря помощи русских «Славянских комитетов» была воссоздана.
Однако «Болгарское центральное благотворительное общество»,за-
менившее Болгарский центральный революционный комитет, пред-
ставляло собой организацию, стоявшую вдали от народных масс
Болгарии, а руководители благотворительного общества, далёкие
от революционно-демократических взглядов таких вождей ста-
рого комитета, как X. Ботев, охотно ориентировались на помощь
извне, в частности,на помощь России. Всё же на территории Румы-
нии совершалось формирование добровольческих отрядов, перво-
начально отправлявшихся в Сербию. Ещё в конце 1876 г. руко-
водители благотворительного общества заявляли о готовности
находящихся в Румынии болгар принять участие в предстоящей
войне на стороне России, и когда было объявлено о формировании
болгарских дружин для борьбы с турками, тысячи добровольцев
устремились в ряды этих дружин. В дружины, в первую очередь,
пошли члены последнего болгарского революционного комитета
(благотворительные общества).
Дружины болгарского ополчения после окончания войны
стали тем зародышем, из которого развилась постепенно болгар-
ская армия.
1 Иванов, Болгарское ополчение и его сформирование в 1875—
1879 гг., «Русская старина», 1889, № 4, стр. 137.
110
Спустя два месяца после начала войны, Александр II обра-
тился с воззванием к болгарскому народу, в котором следующим
образом определялись планы русского правительства в отношении
устройства ближайшей судьбы Болгарии. «По мере того, как
русские войска,— говорилось в этом обращении,— будут под-
вигаться во внутрь страны, турецкие власти будут заменяемы
правильным управлением. К деятельному участию в нём будут
немедленно призваны местные жители, под высшим руководством
установленной для сего власти, а новые болгарские дружины
послужат ядром местной болгарской силы, предназначенной к
охранению всеобщего порядка и безопасности»1.
Немедленно вслед за очищением русскими войсками отдель-
ных частей Придунайской Болгарии на освобождаемой террито-
рии было приступлено к организации гражданского устройства.
Поручено это было специально созданному гражданскому управ-
лению при главнокомандующем действующей армии, которое
должно было формировать административные органы в освобождае-
мых районах.
Работа эта оказалась нелёгкой, так как наступление русских
войск в июне — июле 1877 г. шло быстрыми темпами и «граждан-
ское управление с трудом поспевало за ними. Понятно, что воз-
никавший с такой быстротой новый строй гражданской жизни
в Болгарии, не мог обеспечить ей сразу прочного устройства»1 2.
Новая местная администрация состояла почти целиком из бол-
гар, русских в ней было лишь 2—3%, но зато именно русские
заняли в ней основные руководящие посты.
Зачастую власть на местах возникала стихийно и в её личном
составе и действиях с первых же шагов почувствовалось, что
гражданское управление попадало в руки людей, стремившихся
сохранять порядки, бывшие при турецком господстве. Создав-
шаяся при этом обстановка наглядно изображена в воспомина-
ниях одного русского офицера, посетившего летом 1877 г. бога-
тое село Дреново в северной Болгарии.
Как отмечал этот очевидец, в административную комиссию,
которая взяла управление селом в свои руки, вошли «учителя
школ, духовенство и значительная часть домохозяев. Временная
комиссия образовалась сама собой, без правильных выборов,
тотчас же по уходе турецких войск. Большинство членов состояло
из людей богатых. Я имел случай,— писал этот офицер,— говорить
со многими болгарами, причём из разговоров с ними вывел заклю-
чение, что временная комиссия, состоя из людей богатых, не
популярна среди населения. Повидимому, более интеллигентные
болгары желают обратиться с просьбой о производстве правиль-
ных выборов. Население понимает ясно начала самоуправления и
1 «Сборник материалов по гражданскому управлению и оккупации
в Болгарии в 1877—78—79 гг.», вып. 1, стр. 5.
2 Георгиевский, Гражданское управление в Болгарии в 1877—
1879 гг., стр. 2.
Ill
Общий вид древней столицы Болгарии — Тырново
при известном ведении в этом направлении дела выдвинет спо-
собных и вместе с тем практических деятелей. В настоящее же
время все временные комиссии, которые мне пришлось видеть,
состоят из людей, весьма мало опытных в практическом ведении
управления. Многие даже не знают, как приступить к делу»1.
Из слов того же мемуариста видно, что власти, вышедшие, пови-
димому, из местных чорбаджиев, были настроены явно враждебно
активному участию населения в деле освобождения Болгарии.
В Дренове, говорил он, «по занятии города Тырнова русскими и
бегства турок из местечка (Дренова) молодые люди в числе 60
человек заявили решимость вступить в ряды болгарских дружин
и бороться таким образом с заклятыми врагами родины, тур-
ками. Между этими молодыми людьми были дети богатых
граждан местечка. Не желая дозволять своим сыновьям под-
вергаться опасностям войны, зажиточные граждане употребляли
все зависящие от них меры к тому, чтобы расстроить задуман-
ное молодёжью дело, а так как никому не было объявлено о
пополнении дружин до штата, то старания богатых увенчались
полным успехом, и дело действительно расстроилось»1 2.
Такое отрицательное отношение к активному участию в деле
освобождения страны не было характерно для широких масс
болгарского населения, которое в случае надобности всегда
помогало русским войскам. Когда, например, в Передовом отряде
Гурко, занявшем город Казанлык, узнали о приближении турок,
то на призыв командующего отрядом всё мужское население,
вооружившись насколько возможно ружьями, пистолетами и ята-
ганами3, пришло защищать город. Кроме этого, несколько сот
человек, принёсших с собой лишь кирки и лопаты, с энтузиазмом
рыли окопы. В данном случае дело до боя не дошло, но подобных
примеров активности населения можно было бы привести много.
Так, когда положение со снабжением продовольствием и фуражом
русских войск из-за недостатка транспорта в конце войны стало
тяжёлым, помогли местные болгары. Их обозы прибывали на
места назначения, укомплектованные лошадьми и повозками, и
героически работали по перевозке грузов в труднейших условиях
распутицы и морозов зимы 1877—1878 г.
Кроме организации власти на местах, гражданское управление
при главнокомандующем оказывало помощь болгарским беженцам
и разоряемому войной местному населению. Отступая, турецкие
войска жгли дома и увозили или уничтожали запасы продоволь-
ствия болгар, оставляя людей в таком положении, что оказать
помощь им нужно было в кратчайший срок.
Ещё большее содействие потребовалось тогда, когда из-за
Балкан на север Болгарии хлынули потоки беженцев, спасав-
1 Соболев, Последний бой за Шипку, «Русская старина», 1899,
№ 5, стр. 445.
2 Т а м же.
3 Ятаган—холодное оружие, нечто среднее между саблей и кинжалом.
8 П. К. Фортунатов ИЗ
шихся от орд Сулеймана. «Число болгар беженцев, сразу подняв-
шихся со своих мест, достигало многих десятков тысяч душ,
впоследствии общее их число определяли, примерно, в 200 тыс.
человек; массою они появились из-за гор и наводнили все окрест-
ности Шипки и Габрова, ежечасно распространяясь к северу по
направлению к Тырнову. Материальные средства гражданского
управления были тоже крайне ничтожны и совсем неопределённы...
Помощь беженцам предположено было организовать в следующем
виде: немедленно выдать денежные пособия более нуждающимся
и особенно бедствующим; расселить по опустевшим турецким
усадьбам несколько тысяч семейств с предоставлением им права
уборки турецкого хлеба; расселить городских жителей в Тыр-
нове, Дренове и других городах в опустевших турецких домах,
приспособив их на зиму; раздать беженцам пособия натурой из
старых хлебных турецких запасов, а также печёным хлебом;
обращать охотников на дорожные и сенокосные работы за опре-
делённую плату»1.
Эти меры, а также непосредственная помощь пострадавшим
со стороны самого местного населения привели к постепенному
улучшению положения беженцев. Однако общий объём разорения
страны был велик и потребовал ещё много времени после оконча-
ния войны для ликвидации её последствий.
Кроме этого, органами гражданского управления в Болгарии
была за время войны налажена почтовая связь внутри страны,
введено положение о выборных управительных советах, обра-
зована вольнонаёмная полицейская стража, возобновлено дей-
ствие казначейств и таможен, положено начало реорганизации
суда и т. д.
Наконец, русскими властями была частично проведена, а
частично задумана, но не осуществлена реорганизация системы
податей, собиравшихся о населения. Главнокомандующим 17 ию-
ня 1877 г. было дано указание: 1) «Ввиду допущения коренных
жителей края к отправлению военной повинности, отменяется
подать (бедель), взимавшаяся турецким правительством за изъя-
тие от военной службы... 2) С наступающего 1878 г. отменяется
навсегда взимание десятины с произведений земли. Взамен деся-
тины, с наступающего 1878 г. будет введена поземельная подать,
взимаемая на правильных основаниях. 3) Ввиду совершенно
исключительных и неотложных потребностей, порождаемых вой-
ной, десятина будет ещё взимаема в текущем 1877 году»1 2. Переход
к взиманию поземельного налога оказался невозможным в силу
отсутствия данных о землевладении.
Действия русского командования и, в частности, граждан-
ского управления по устройству жизни освобождаемого населения
1 Анучин, Князь В. А. Черкасский и гражданское управление в
Болгарии 1877—1878 гг., «Русская старина», 1895, № 12, стр. 22.
2 «Сборник материалов по гражданскому управлению и оккупации
в Болгарии в 1877—78—79 гг.», вып. 1, стр. 7—8.
114
не всегда были удовлетворительны и вызвали в своё время немала
нареканий своей медлительностью и бюрократизмом. Однако,
несмотря на это, Болгария начала переустраиваться и вста-
вала на путь ликвидации устоев феодализма и прочного уста-
новления национальной самостоятельности. Деятельность рус-
ского гражданского управления в этом отношении дополнялась
активностью масс болгарского населения, которое захватывала
земли турецких помещиков. Если русские власти не пытались
решать аграрного вопроса, его решали сами болгарские крестья-
не. Изложение дальнейшего хода военных событий покажет,
какими трудными путями общих усилий русских войск и бол-
гарского народа удалось этому последнему добиться освобожде-
ния от турецкой зависимости и улучшить своё материальное по-
ложение.
Третья Плевна и бой под Чаиркиоем
Хотя и не блестящая, но всё-таки победа под Ловчей под-
няла настроение в штабе Дунайской армии, упавшее после
плевненских неудач и отступления Рущукского отряда. В связи
с этим здесь в ускоренном порядке был разработан новый план ге-
нерального штурма Плевны, назначенного на 11 сентября
1877 г.
На этот раз в намечавшемся большом сражении русские должны
были действовать вместе с войсками Румынии, которая незадолго
перед тем, 3 июня, официально объявила о начале войны с Тур-
цией, полной независимости Румынии от султана и прекращении
выплаты ему дани. В дальнейшем румынский князь Карл по
договорённости с русским главнокомандующим отдал приказ
своей маленькой армии активно вступить в войну. 1 августа 1877 г.
первая румынская дивизия переправилась у Никополя за Дунай,
а к концу этого месяца под Плевной было сосредоточено уже
20 тыс. румынской пехоты и 8 тыс. конницы. В результате этой
переброски, а также подтягивания с других участков фронта и из
тыла русских резервов к началу сентября под Плевной удалось
сосредоточить большие силы Западного отряда под номинальным
командованием румынского князя Карла, а реальным— генерала
Зотова.
Если у Османа в Плевне было 36 тыс. чел. и 70 орудий, то
у русских вместе с румынами было теперь 87 тыс. чел. при 424
орудиях. Таким образом был создан значительный перевес сил,
и командование Дунайской армии ждало лёгкой и решительной
победы над турками. Последующие события показали обратное.
Под влиянием всего одного успеха и прибытия из России и
Румынии нескольких новых дивизий в Полевом штабе Дунай-
ской армии опять появилась прежняя самоуверенность. «Все вери-
ли,—писал непосредственный участник событий,— что Плевна
на этот раз непременно будет взята и что взять её ввиду принятых
8*
113
мер — совершенные пустяки. В этом были все убеждены от гене-
рала до последнего фургонщика»1.
Эта самонадеянность совершенно не обеспечивалась каким-
либо трезвым расчётом, тщательно продуманным планом действий
и соответствующими подготовительными боевыми мероприятиями
на поле предстоявших боёв. Всё строилось лишь на слепой вере
в абсолютное превосходство русских войск над турецкими.
Начатая 7 сентября большим количеством орудий артилле-
рийская подготовка велась без всякой системы и хотя продолжа-
лась четыре дня, но не принесла вреда турецким позициям. В пер-
вые часы канонады выяснилось, что лёгкие гранаты русских
пушек бессильны уничтожить турок, прочно засевших в окопах.
Тем не менее, бомбардировка продолжалась, поскольку ничего
другого пустить в ход было невозможно — тяжёлой артиллерии
под Плевной не было.
Плохо были распределены генералом Зотовым силы на поле
боя и неудачно выбрано направление главного удара. Казалось,
опыт предыдущих боёв должен был убедить всех в явной нецеле-
сообразности лобовых атак на Плевну с востока и необходимости
штурмовать её там, где она была слабо или даже совсем не укреп-
лена. Даже сугубо гражданский человек, реакционный публи-
цист К. Н. Леонтьев, находясь в глубине России, далеко от фронта,
писал за полторы недели до этого третьего наступления на Плевну:
«Подкреплений пришло много и, зная местность, нужно теперь
напасть ещё на Османа, обойти его с Софии, разбить и взять в
плен»1 2.
Зато эта простая идея обхода противника с тыла со стороны
Софии никому не пришла в голову в штабах Дунайской армии и
Западного отряда. Здесь сложился лишённый всякого военного
искусства план атаки противника с самым неудачным распреде-
лением сил, имевшихся в распоряжении командования.
На правом фланге для атаки Гривицких редутов были постав-
лены 48 русских и румынских батальонов и 118 орудий под коман-
дованием румынского генерала Черната; в центре против редута
Омар-Табия — 30 батальонов и 152 орудия генерала Крылова и
на левом фланге для наступления на Плевну с юго-востока между
Гривипким и Тученицким оврагами 22 батальона и 36 орудий
под командой формально князя Имеретинского, а фактически
Скобелева. Кроме этого, имелся общий резерв в размере 27 ба-
тальонов, из которых 18 стояло за правым флангом, а 10 за левым.
Такое распределение сил показывало, что русское командование
намечало нанести главный удар правым флангом, поддерживая
его вспомогательными действиями остальных двух групп. Таким
образом, план боя представлялся в виде бедной по замыслу лобо-
1 Ц у р и к о в, Воспоминания о войне 1877—1878 гг., стр. 81.
2 Леонтьев К. Н., Материалы для характеристики русских писа-
телей, «Русское обозрение», 1894, № 11, стр. 394.
116
Третий бой за Плевну
вой атаки и второстепенного по значимости охвата правого крыла
турок.
Атака была назначена на И сентября 1877 г., причём выбор
этой даты обусловливался соображениями, не имеющими ника-
кого отношения к военной обстановке. Дело в том, что это был
день именин Александра II, и главнокомандующий в донесении
к нему перед боем писал: «От всей души поздравляю с днём ангела,
и да поможет нам господь обрадовать тебя сегодня чем-нибудь
хорошим»1.
На взаимную связь дня третьей атаки Плевны с именинами
царя указывал, отражая распространившиеся тогда за границей
слухи, и современник француз Леконт.
Ещё более определённо говорил об этом в своих воспомина-
ниях тогдашний председатель комитета министров П. А. Валуев,
писавший, что «если бы не 30-е (день именин царя по старому
стилю.— ZZ. Ф.), мы не штурмовали бы Плевну»1 2.
1 «Сборник материалов по истории русско-турецкой войны 1877—1878 гг.
на Балканском полуострове», вып. 15, стр. 67.
2 «Отрывки из дневника графа П. А. Валуева», «Современник», 1913,
№ 1, стр. 79.
117
Это преступное действие нашло себе тогда же отражение и в
словах распевавшейся народом знаменитой революционной «Ду-
бинушки».
В именины царя, чтоб ему угодить
Много тысяч солдат уложили.
Желание во что бы то ни стало угодить императору привело
к тому, что наступление на Плевну было начато в крайне неблаго-
приятных условиях — устойчивой дождливой погоды, сильно
затруднявшей передвижение войск и снижавшей меткость стрельбы
и видимость на поле боя. Неудачен был и выбор часа для начала
атаки — 15 часов. Это заранее определяло ограниченность мас-
штаба наступательных действий на Плевну в первый день, так как
оставалось мало времени до наступления темноты.
К началу атаки окончательно выяснился провал длительного
артиллерийского обстрела позиций противника. Результаты его
«оказались ничтожными и даже, если так можно выразиться,
отрицательными, так как ни один из турецких редутов не был
разрушен, а, несмотря на бомбардировку, несколько новых было
воздвигнуто турками»1.
Эта малая эффективность бомбардировки тем более показа-
тельна, что турецкие позиции представляли лишь обычные для
того времени полевые окопы, а не какие-нибудь усиленного типа
укрепления, как их пыталось изобразить после неудачного штурма
русское командование.
Начавшись в 15 часов 11 сентября, атака в лоб Гривицких
редутов, вследствие неудовлетворительности руководства Зотова,
привела к захвату лишь одного редута, стоившего русским 2 500
человек. Эти потери так подействовали на Зотова, что он решил
прекратить атаки на правом фланге через три часа после их начала
и больше не возобновлять.
В центре боя корпус Крылова действовал в это время ещё
менее эффективно и не добился ни малейшего успеха. Один за
другим бросались в атаку на холмы Омар-Табия полки 16-й,
30-й и 31-й пехотных дивизий, причём каждый последующий полк
вводился в бой тогда, когда предыдущий, обескровленный и демора-
лизованный, бессильно откатывался под ливнем пуль обратно
на исходные позиции.
Непонимание того, что происходит на поле боя, ничем необосно-
ванное перемешивание частей разных дивизий в собранные на ско-
рую руку группы, бесцельные лобовые атаки, необеспеченность
их артиллерийским и ружейным огнём и, наконец, наступление
отдельными, разрозненными полками и даже батальонами — вот
чем характеризовались действия корпуса Крылова и его соседей
справа.
1 Гудим-Левкович, Записки Гудима-Левковича о войне
1877—1878 гг., «Русская старина», 1905, № 12, стр. 537.
Ш
В третьем неудачном наступательном сражении под Плевной
генералы николаевской школы лишний раз подтвердили своё
неуменье решать поставленные перед ними боевые задачи. Воспи-
танные на плацпарадах и, в лучшем случае, на боевой практике
середины XIX в. в войнах против слабого, плохо вооружённого
неприятеля, они не смогли должным образом оценить мощь нового
дальнобойного и относительно скорострельного оружия, обеспечен-
ного большим запасом боеприпасов.
Непригодность русских лёгких пушек в борьбе против окопов
уже тогда привела Драгомирова к мысли о необходимости
конструировать тяжёлые полевые пушки, но вследствие косности
командования реализация этого предложения задержалась очень
надолго.
Совершенно иначе сложился бой под Плевной на левом фланге
русских войск. В целях обеспечения скрытности атаки Скобелев
использовал утренний туман, который, как пологом, застилал
всю окрестность, и начал движение войск на гребни Зелёных гор
не в назначенные 15 часов, а на 4 часа раньше.
Наступление повелось с исключительной энергией. Несмотря
на малочисленность атакующих, правый фланг турок в первые
же часы боя, когда соседи справа ещё бездействовали, был про-
рван на 2 км по фронту и 7 км в глубину. Полки и отдельные
батальоны левой группы русских в противоположность тому,
.что было на правом крыле и в центре, вводились в бой, когда
выдвинутые ранее вперёд подразделения и части не успевали
потерять под огнём врага свою боеспособность. Вследствие при-
менения такого метода натиск не ослаблялся, а, наоборот, созда-
валось систематическое наращивание силы удара.
Этот прорыв был достигнут также правильным использова-
нием артиллерии, которая «действовала против турецкого редута
и впереди лежащих ложементов так хорошо, что дала возмож-
ность 7-му пехотному Ревельскому полку с весьма малыми поте-
рями занять вышепомянутый редут и ложементы»1.
В итоге этого наступления русские войска, сбив на данном
участке турок последовательно с нескольких гребней, захватили
у противника редуты, отстоявшие менее чем на 1 км от самой
Плевны. С малыми силами русским здесь удалось вклиниться в
самое сердце обороны турок, и при соответствующей поддержке со
стороны Зотова или Крылова плевненский бой мог окончиться
совсем по-иному.
На следующий день обескровленный в борьбе с численно
превосходящим противником этот отряд принуждён был отойти.
Крылов выслал было ему для прикрытия отступления Шуйский
и Ярославский полки, но командовавший войсками под Плевной
Зотов из зависти к конкуренту «приказал ни в коем случае не
1 Центральный Государственный военно-исторический архив — «Военно-
учёный архив», дело Яг 8096, лист. 79.
119
поддерживать Скобелева»1. Лишь потом, когда помощь не имела
решающего значения, он позволил направить к Скобелеву поре-
девший за предыдущий бой Шуйский полк, а свежий, не ходивший
в атаки Ярославский всё-таки запретил использовать.
Героизм русского солдата и русское военное искусство не
принесли в данном случае победы, но показали силы и способ-
ности русской армии, которая при более благоприятных условиях
могла бы быстрее обеспечить России успех над врагом.
В дни третьей Плевны Скобелев повторил план, который пы-
тался реализовать при второй Плевне. Только тогда его маленький
отряд наступал по почти неукреплённой местности, а к сентябрьским
боям на запад от ручья Тученицы турки настроили много окопов.
Эти бои можно смело назвать первой в истории войн попыткой
прорвать укреплённые полосы противника.
План наступления на этом участке Плевненских позиций был
построен на суворовских принципах стремительности ивнезапностп.
Если бы боевые действия против Зелёных гор велись русскими
методически с медленным, шаг за шагом, захватом промежуточных
рубежей и лежавших на фланге укреплений, то они были бы оста-
новлены гораздо раньше, так как Осман успел бы быстро усилить
данный участок и создать на нём превосходство сил.
Тяжёлая неудача под Плевной, в результате которой русские:
войска потеряли до 40% действовавшего там личного состава,
произвела подавляющее впечатление на армию и общественность
России. Если ранее все были уверены в победе, то теперь одни
были растеряны, а другие возмущены против тех, кто довёл Рос-
сию до плевненского позора.
Вечером 12 сентября Александр II вызвал военного министра
Милютина и сказал: «Приходится отказаться от Плевны, надо
отступать». «Поражённый как громом таким неожиданным реше-
нием,— вспоминал Милютин,— я горячо восстал против этого,
указал неисчислимые пагубные последствия подобного исхода
дела».— «Что же делать,— сказал государь,— надобно признать,
что нынешняя кампания не удалась нам».— «Но ведь подходит
уже подкрепление»,— сказал я на это. Главнокомандующий воз-
разил, что пока эти подкрепления не прибыли, он не видит воз-
можности удержаться под Плевной и с горячностью прибавил:
«Если считаете это возможным, то и принимайте команду, а я
прошу меня удалить».
На следующий день у Александра II был военный совет, на
котором «великий князь и Непокойчицкий признали невозмож-
ным удержаться под Плевной, Масальский и Зотов склонялись
к тому же1 2. В результате долгих прений мнение паникёров было
отклонено и на этом совещании было постановлено не уходить
за Дунай, а остаться на тех же позициях, какие были до послед-
1 Скалой, Мои воспоминания 1877—1878 гг., т. I, стр. 305.
2 Архив Д. А. Милютина «Воспоминания — 1877 г.», лист 228—229.
<120
него плевненского поражения. Это решение было единственно
правильным, так как отвод войск из Болгарии повлёк бы полное
разорение северной Болгарии турецкими войсками и привёл
бы, вероятно, не только к неудачному исходу кампании 1877 г.,
но и всей войны. Можно было ожидать, что в зимней фронтовой
обстановке болезни уничтожили бы больше русских солдат, чем
турецкие пули и снаряды, а вмешательство Австрии стало бы со-
вершенно реальным. Благодаря победе предложения Милютина
об оставлении войск на прежних позициях война хотя и затяну-
лась, но всё-таки была русскими выиграна.
Упорно отстаивавший идею отступления, великий князь,
наконец, сам осознал свою неспособность руководить крупными
военными операциями и заявил царю: «Как видно, я не способен
быть воеводой, ну и смени меня, пойду заниматься коннозавод-
ством»1. Однако ни он, ни кто-нибудь другой из ответственных
за Плевну лиц не был смещён, «не был привлечён к ответствен-
ности, никто не впал в немилость, никто не услыхал упрёка»1 2.
Наоборот, правительством и высшим военным командованием
были приняты все меры, чтобы сгладить впечатление от ряда
тяжёлых поражений, однако добиться этого было трудно. Дурные
вести с Балкан различными путями расползались по России,
вызывая возмущение в самых различных кругах общества.
В письме, которое, конечно, должно было быть известно только
одному адресату, К. П. Победоносцев писал 29 сентября на фронт
будущему императору Александру III: «Ошибки упорные, пов-
торяющиеся изо дня в день, теперь на устах у всех и каждого.
Приезжающие из армии не находят слов выразить горечь и него-
дование своё на бессмысленность планов и распоряжений... Это
грозит в будущем великой бедой целой России, если всё останется
в армии попрежнему... Что-нибудь надобно делать, чтоб раство-
рить эту жёлчь, чтобы погасить это негодование». О том, насколько
это последнее охватило Россию, Победоносцев две с лишним недели
спустя писал тому же адресату: «Не можете себе представить
до какой степени здесь все, от мала до велика, говорят и судят
о делах и об лицах; нет швейцара и дворника, кто бы не судил,
и не осуждал, и не волновался. В этих рядах гораздо больше
волнения, нежели наверху, где чиновные люди попрежнему
подписывают свои бумаги и получают свои деньги»3.
В этих письмах одного из вождей русской реакции и мрако-
бесия явно чувствуется страх, овладевший правящими кругами,
когда на фронте стали вскрываться дефекты царского режима.
Правительство и правящие классы видели революционный подъём
в России в 60—70-х годах XIX в. и у них свежа была память,
о том, что произошло во Франции после Седана в 1870 и 1871 гг.
1 С к а л о н, Мои воспоминания — 1877—1878 гг., т. I, стр. 396.
2 Соллогуб, Дневник пребывания Александра II за Дунаем в 1877 г.„
стр. 188.
3 «Письма Победоносцева к Александру III», т. I, стр. 69—70 и 81.
121
Поражения под Плевной впрочем не создали серьёзных осложне-
ний ни внутри России, ни на фронте; турецкая армия не использо-
вала своих успехов, и поэтому русские войска избегли дальней-
ших тяжёлых неудач. Осман, учитывая малочисленность своей
армии и находясь под впечатлением упорства русских атак, не
предпринял ничего к развитию победы И—12 сентября.
То, чего не сделал Осман, попытался провести Махмед-Али
в противоположной части Болгарии. Происшедший здесь 21 сен-
тября бой при Чаиркиое лишний раз показал, какими мощными
боевыми силами располагала русская армия при умелом руко-
водстве. В данном пункте против отряда генерала Татищева
Махмед-Али сосредоточил большую группу, которая должна
была разорвать восточную завесу русских, выйти в район Тыр-
нова и разгромить значительную часть Дунайской армии.
К счастью для русских войск, этот боевой участок был далёк
от неспособного к руководству штаба Рущукского отряда, и
Татищев мог действовать без вредного вмешательства извне.
Учтя сильные стороны русских солдат, он провёл бой с таким
же упорством, как на Шипке в памятные дни 21—26 августа. Мест-
ность этому благоприятствовала. Перед позициями полков Тати-
щева был большой лесной массив с трудно проходимыми для ар-
тиллерии дорогами, и турки, имея трёхкратный перевес в пехоте,
не смогли его успешно использовать из-за отсутствия артиллерии,
отставшей в походе.
Три часа потратили они на развёртывание войск под орудий-
ным огнём русских, понесли большие потери и наступать уже
не смогли. Тогда, отразив натиск врага, полки 26-й пехотной
дивизии сами пошли в контратаку и с помощью небольшого под-
крепления — всего двух свежих батальонов — отбросили турок
далеко назад.
Этот бой ещё раз подтвердил высокие качества русского сол-
дата в наступлении и в обороне и уменье лучших представите-
лей командного состава русской армии выбирать выгодные пози-
ции, не бояться натиска более многочисленного врага, во-время
вводить в бой резервы и решительной контратакой добиваться
победы.
V. Контрудар русских войск
и разгром турецкой армии
Блокада Плевны и переход русских войск в новое
наступление
После неудачи под Плевной война на два с лишним месяца пере-
ходит от маневренных форм к позиционным, сводясь главным
образом к блокаде русскими Плевны, проводившейся так называ-
емым отрядом обложения Плевны. Главной целью этого последнего
было не допустить армии Османа уйти из окружения и воспрепят-
ствовать прибытию подкреплений и запасов извне. Для руко-
водства блокадой был вызван из Петербурга герой обороны Сева-
стополя в Крымскую кампанию генерал Тотлебен. На него возла-
галась задача придать военным действиям большую организо-
ванность и добиться здесь победы.
Достигнуть этого было нелегко. До конца октября окружение
турок носило формальный характер, поскольку русские охваты-
вали Плевну лишь полукольцом и их попытки с помощью мало-
численной кавалерии прервать связь Османа с тылом не давали
успеха. Наоборот, пользуясь малой активностью русских частей,
турки успели построить на Софийской дороге ряд небольших
крепостей: Горный Дубняк, Дольний Дубняк, Телиш, Орхание и
другие, на которые опиралась система снабжения Плевны. Кроме
этого, Осман довёл свою армию до 67 тыс. чел., (94 орудия), из
которых 27 тыс. чел. были разбросаны отдельными гарнизонами
вдоль Софийской дороги к северу от Балкан.
С прибытием под Плевну Тотлебен организовал методическое,
изо дня в день или, точнее, из ночи в ночь, усиление старых и
рытьё новых окопов и землянок и резко сократил активные дей-
ствия, вплоть даже до прекращения перестрелок. Теперь никаких
штурмов не предполагалось. «Четвёртой Плевны не будет»,—
твёрдо заявил Тотлебен Александру II, и это было основным
лозунгом всей его деятельности под Плевной \
Для устранения связи осаждённого гарнизона с тылом было
решено после прибытия из России гвардейского корпуса начать
1 Симанский, Падение Плевны, стр. 9.
123
в первую очередь кампанию против крепостей, стоявших на дороге
из Плевны в Софию. Для выполнения этой задачи создаётся спе-
циальный отряд под командой, получившего известность по дей-
ствиям Передового отряда, генерала Гурко, который начал с
нападения на турецкое укрепление Горный Дубняк.
Гарнизон этой маленькой крепости состоял всего из 5 тыс.
человек при 4 орудиях, тогда как русских около неё было 22 тыс.
и 64 орудия. Перевес был подавляющий, и казалось штурм Гор-
ного Дубняка затруднений не представит. Последующие боевые
события показали, что численного перевеса для достижения лёг-
кой победы недостаточно, а нужна ещё подготовка войск в соответ-
ствии с современными боевыми требованиями.
Горный Дубняк и окружающая его местность представляла
«громадный холм с весьма пологим и обширным скатом во все
стороны, ровным как скатерть, без единого кустика или бугорка.
На вершине холма отлично сделанные земляные укрепления,
издали вовсе незаметные, и к ним приходилось подходить нашим
гвардейцам версты две открытыми и беззащитными» \
Гурко, зная слабую тактическую подготовку командного со-
става и солдат гвардейских частей своего отряда, наметил такой
план боя, который должен был облегчить захват турецкого укреп-
ления. Атака должна была вестись одновременно со всех сторон,
благодаря чему лучшим образом использовалось численное пре-
восходство русских. Такой метод имел свои выгоды, но требовал
обязательно правильной координации действий частей и уменья
атаковать на открытой местности окопавшегося противника.
Гурко не учёл, что ни того, ни другого у петербургской гвардии
не было.
Тактика гвардейской пехоты в бою под Горным Дубняком
не соответствовала требованиям войны конца XIX в. с её широким
применением огня скорострельных и дальнобойных винтовок и
орудий. Это наглядно видно из рассказа одного из участников-
атаки этой турецкой крепости Измайловским полком: «По-ротно,—
писал он,— двинулись измайловцы мимо курганчика, под градом
пуль, стройными красивыми колоннами. «Равнение направо,—
командовал офицер, шедший впереди роты с саблей наголо,—
в ногу! Левой! Левой!»1 2 Понятно, что при такой архаической
системе атаки турецкие пули массами косили ряды гвардейцев,
маршировавших под огнём скорострельных турецких винтовок
так. как будто они шли на параде по петербургскому плацу.
Убыль в полках, участвовавших в атаке, была велика, но
солдаты, несмотря ни на что, упорно двигались вперёд вплоть
до глубокого рва и высокого вала редута. Дальше сил нехватило,
и они не смогли перейти это последнее препятствие и ворваться
1 Литвинов, Отрывки из писем генерала Н. П. Литвинова, «Исто-
рический вестник», 1908, № 2, стр. 530.
2 Шаховской, Два похода за Балканы, стр. 99.
124
в крепость. Сделать это удалось лишь к вечеру во второй атаке то-
го же дня. Потерей 3 500 человек убитых и раненых расплатились
в этот день русские гвардейские полки за то, что в мирное вре-
мя их учили больше строевой шагистике, а не тому, что потре-
буется на войне.
Подавленный превосходством сил русских, Горный Дубняк
был взят, и его гарнизон вместе с комендантом Ахмед-Хивзи
капитулировал. Победа стоила дорого, но она явилась важным
шагом на пути создания действительно жёсткой блокады Плевны.
При аналогичной обстановке потерял тысячу человек убитых
и раненых гвардейский егерский полк, неудачно пытавшийся
взять штурмом Телиш — маленькую крепостцу на том же пути
Плевна — София.
Из печального опыта Горного Дубняка и Телиша Гурко сразу
же сделал для себя и для своих войск должный вывод. Вместо
повторения атаки он сосредоточил против Телиша 66 орудий,
создав огромный перевес в артиллерии над четырьмя пушками
противника.
В назначенный час 28 октября русская артиллерия открыла по
редутам исключительно интенсивный огонь. Сначала он вёлся с
дистанции 2 000 л/, а когда действенность огня оказалась недоста-
точной, то орудия были выдвинуты вперёд. С 400 м эффективность
обстрела оказалась столь большой, что, не выдержав трёх часов
бомбардировки, гарнизон Телиша сдался. Эта победа стоила
русским одного убитого и 16 раненых. Современник отмечает,
что такой метод военных действий произвёл на обе сражавшиеся
стороны чрезвычайно сильное впечатление, наглядно доказав
возможность добиваться большого успеха без больших потерь1.
Для турок, привыкших к длительному затишью, события под
Горным Дубняком и Телишем были неожиданны и местами создали
настолько панические настроения, что Тотлебен мог телегра-
фировать главнокомандующему: «В Радомерцах Шевкет паша с
12 таборами (7 тыс.— П, Ф.) бежал при виде конно-гренадерского
разъезда, мост цел и в наших руках, кавалерия преследует»1 2.
Эти бои были началом общего наступления отряда Гурко,
который в начале ноября рядом последовательных коротких
ударов отбросил турок к Балканам, а в конце этого месяца —
в самые горы. Русские заняли ряд важных турецких тактических
пунктов: Правец, Этрополь, Врачеш, Орхание, и противник былг
загнан к зиме на горные перевалы, куда за ними поднялись и
полки Гурко.
Одновременно союзным румынским войскам удалось 21 сен-
тября захватить Рахово и этим прервать связь Плевны с Видином.
Эти победы русских и румын были важны как с военной точки
1 Дагаев, Под Телишем в 1877 г., «Русская старина», 1889, № 12,
стр. 768 и 772.
2 Центральный государственный военно-исторический архив, «Военно-
учёный архив», дело № 7878, лист 278.
125
зрения, так и потому, что в результате их вся северо-западная
Болгария была почти полностью очищена от турок и население
её избавлено от грабежей и насилий башибузуков. Освобождение
Болгарии от чужеземного гнёта прошло ещё один этап, но для
полного завершения его русским войскам предстояло ещё пре-
одолеть большие трудности.
Быстрые успехи были вполне закономерны. После Горного
Дубняка Гурко стал решительно переучивать подчинённую ему
петербургскую гвардию военным действиям в современных усло-
виях. Под непосредственным руководством Гурко гвардейцы по-
стигли истину—«чтобы уберечься от шальных пуль, нужно учиться
наступать не* колоннами, а цепями, передвигаться с места на
место не шагом, а бегом. Всё это мы ежедневно проделывали,—
писал один гвардейский офицер,— около оставленных редутов.
Наступали, бросались в штыки, карабкались на насыпи и вообще
проделывали всё то, что может встретиться в действительном
бою»1.
В результате этой учёбы в последующих боях за предгорья За-
падных Балкан русские войска действовали иначе, чем под Горным
Дубняком. Они не маршировали под огнём врага, как в войнах на-
чала XIX в., не устраивали лобовых атак, производимых без огне-
вой подготовки и поддержки. Успех достигался манёвром (примене-
ние охватов и обходов), организацией, не всегда ещё удававшегося,
взаимодействия частей и уменьем собрать где надо превосходные
силы. В этом отношении характерны бои 23 и 24 ноября у Правда
и Этрополя. В первом из них турки занимали позицию, казавшуюся
им неприступной, но гвардейские стрелки и Семёновский полк,
сделав за двое суток 40 км обходного марша по горам, вышли им
в тыл, и враг почти без сопротивления оставил свои укрепления,
занятие которых стоило русским только 70 человек.
Аналогично сложился бой и под Этрополем, где одновременный
нажим с фронта и обход с фланга заставили неприятеля бежать
после небольшой перестрелки, не стоившей русским никаких
потерь.
Эти неудачи сильно подействовали на местное турецкое коман-
дование. Учитывая малочисленность своих войск (17 тыс. чел.),
оно решило ограничиться обороной Балканских перевалов и не
пытаться не только выручить, но даже и поддерживать связь с
осаждённой Плевной. Гарнизон последней мог рассчитывать
теперь только на свои силы, и положение его становилось без-
надёжным.
Новая система наступательных действий Гурко казалась тогда
спорной. Многие военные писатели утверждали, что «обходящий
по горам легко может быть обойдён сам, если имеет энергичного
противника, и что атака горных вершин, сопряжённая с мень-
1 «Воспоминания стрелка. Рассказ о походе лейб-гвардии 1-го стрел-
кового батальона в войну с турками 1877—1878 гг.», стр. 37.
126
Трудный подъем артиллерии на перевал
шими потерями, чем атака на равнине, сопровождается таким?
утомлением взбирающихся по крутизне солдат, что в рукопашном,
бою преимущество останется за неприятелем, сидевшим спокойно
в своём ложементе и физически неутомлённом. Как бы то ни было,—
продолжает очевидец боёв,— но сию минуту мы обходили турок,
не быв ими обойдены ни разу, и выбивали их охотниками из ложе-
ментов с успехом и при незначительных потерях с нашей стороны»х.
Эта последняя фраза подтверждает, что метод боевых действий
Гурко оказался правильным. Впрочем, надо помнить, что Энгельс
ещё за двадцать лет дожданной войны в статье «Горная война
прежде и теперь» убедительно доказал, что «даже на самых высо-
ких хребтах Альп нет ни одного прохода, который нельзя было бы
обойти. Охрана всех путей, по которым можно обойти оборони-
тельные позиции, означала бы для обороняющейся стороны такое
распыление сил, что поражение было бы неминуемо»1 2.
1 Шаховской, Два похода за Балканы, стр. 175.
2 Энгельс, Избранные военные произведения, изд. 1940 г., т. I,
стр. 319—320.
127
Жизнь русских войск в горах была исключительно тяжела-
Так, 3-я пехотная дивизия за две недели потеряла больными
2 000, между тем как в боях за эти же дни она лишилась не более
300 человек. Объяснение этому даёт следующий отрывок из журнала
военных действий. «При бдительности день и ночь изнурение
людей достигало высших пределов. Лошади без корма, люди без
возможности укрыться от стужи и сырости. Обувь совершенно
уничтожилась, а шинели до того износились, что обращаются
в лохмотья. Больные, в ноябре прибывавшие десятками, прибы-
вают сотнями. Доктора доносят, что их до 1 200 в каждом полку.
Вот результат того,— заканчивает автор этого документа началь-
ник дивизии генерал. Карцов,— что генерал Гурко, ничем не
вынужденный, забрался в горы, с которых не может спуститься,
несмотря на то, что к бывшим у него трём дивизиям прибыли ещё
три из-под Плевны»1.
Попытки контрудара турок на востоке Болгарии —
бои при Мечке и Елене
В то время как в ноябре в северо-западной Болгарии дела
русской армии, блокировавшей Плевну и оттеснившей врага в
горы, шли успешно, её фронт под Рущуком и южнее Осман-Базара
трижды подвергся серьёзной опасности со стороны восточной
группировки турок, которой теперь командовал Сулейман паша.
В середине ноября эти войска начали готовиться к новому
большому наступлению. Основной удар они наметили нанести
юго-западнее Рущука, где находился XII русский корпус, распо-
лагавший силами около 20 тыс. чел.
Идея наступления Сулеймана состояла в том, чтобы прорваться
на запад вдоль правого берега Дуная, выйти к Систовской пере-
праве и отрезать Дунайскую армию от России. Для этого была
выделена группа войск (32 тыс. чел. при 54 орудиях), которая
обладала полуторным перевесом над силами русских на данном
участке.
Первый бой завязался 26 ноября 1877 г. наступлением трёх
турецких колонн на Пиргос — Мечка — Трестеник. Сначала им
удалось потеснить левый фланг русских, но из-за больших потерь,
понесённых при этом, турки не смогли овладеть центральным
пунктом оборонительных позиций — селом Мечка. Воспользо-
вавшись создавшейся паузой, командир бригады генерал Цитлядзев
подтянул резервы, перешёл в контратаку и штыковым ударом
заставил врага отступить.
Тяжёлые последствия мог иметь и бой 6 декабря на левом фланге
южной группы Радецкого. Здесь около местечка Елена, прикры-
вая дорогу на Тырново, расположился небольшой (4тыс. чел.) отряд
1 «Сборник материалов по истории русско-турецкой войны 1877—1878 гг.
на Балканском полуострове», вып. б, стр. 55 и 59.
128
генерала Домбровского, он-то и явился объектом нового напа-
дения Сулеймана. Этот последний намеревался разгромить дан-
ный отряд, а затем, продвинувшись быстро на север, захватить
Тырново. Если бы это удалось, то три основные группировки
русских—западная, южная и восточная оказались бы оторван-
ными друг от друга и от своих баз снабжения.
Помня о недавней неудаче под Мечкой, Сулейман обеспечил
здесь гораздо больший, чем в предыдущем бою, перевес сил и
собрал около 30 тыс. чел. под своим личным командованием.
Он имел значительные шансы на успех, потому что кроме явного
неравенства сил ему помогали: 1) неудачный выбор русскими основ-
ной оборонительной позиции в котловине между гор с плохим
обзором и обстрелом и 2) беспечность командира XI корпуса
барона Деллингсгаузена, который во-время не учёл серьёзности
угрозы малочисленному отряду Домбровского.
В штабе XI корпуса имели достаточно сведений о готовящемся
ударе в районе Елены, но, привыкнув к пассивности турок на
данном участке, не верили им. Когда же командир 13-го драгун-
ского полка донёс о всё более нарастающей угрозе со стороны
противника и недостатке сил для её отражения, то на данном
донесении Деллингсгаузеном была наложена резолюция: «Вы
таких страстей наговорите про турок, что ночью приключится
кошмар», а затем этот документ был спокойно подшит к делу.
Наступление турок началось 4 декабря 1877 г. на рассвете.
Охватив оба фланга русских и оттеснив драгун, они овладели
слабой передней линией траншей и бросились на наш лагерь.
Тут-то и началась резня. Полураздетые люди спросонья, едва
успев захватить ружья и патроны, бросались в рукопашную
схватку. Под натиском обрушившейся массы неприятельских
сил части стали отступать. Улицы Елены были загромождены
орудиями, патронными ящиками, группами людей и лошадей.
Особенно труден оказался выход из ущелья на ровную местность,
поперёк которой пролегала большая возвышенность, вроде естест-
венного барьера. Турки стали обходить город, намереваясь за-
переть из него выход и не допустить русских до этой естественной
оборонительной позиции. Тогда командир Орловского полка пол-
ковник Клевезаль во главе двух рот бросился в штыки на турок,
во много раз превосходивших их численностью, и остановил на-
ступление. В результате большинство русских успело благопо-
лучно выбраться из ущелья и занять новую позицию, но почти
все храбрецы из состава этих двух рот были уничтожены в нерав-
ном рукопашном бою1.
Во время этого боя в окружении и при выходе из последнего
отряд Домбровского потерял треть личного состава. Однако стой-
кое сопротивление русских, как и во многих других аналогичных
случаях, сильно подействовало на наступавших турок, и они не
1 Цуриков, Воспоминание о войне 1877—1878 гг., стр. 42—43.
9 П. К. Фортунатов
решились наступать дальше, несмотря на сохранявшийся перевес
сил. Большую роль сыграло здесь и то, что, захватив город,
турки занялись грабежом и не желали снова лезть на русские пули
и штыки.
Через четыре дня для расследования причин поражения из
ставки главнокомандующего был прислан граф Протасов-Бах-
метьев, но так как в этой истории с неблаговидной стороны были
замешаны слишком крупные генералы, то дело было замято.
В приказе главного командования найден был лишь «один винов-
ник — недостаток войск»1, а истинные виновники не только не
пострадали, но главный из них генерал Деллингсгаузен менее
чем через два месяца получил повышение.
Продолжение блокады и сдача Плевны
Внедрение Тотлебеном принципов позиционной войны и приё-
мов севастопольской обороны давалось нелегко, и руководитель
плевненского обложения имел серьёзные конфликты с некоторыми
подчинёнными ему генералами, требовавшими штурма. Посте-
пенное сжатие кольца вокруг войск Османа в Плевне шло сле-
дующим образом. Чтобы захватить, например, первый гребень
Зелёных гор, изо дня в день отрывались одна за другой траншеи,
а затем «каждая из трёх последовательно занятых позиций укреп-
лялась в течение ночи настолько,— писал Куропаткин,— что
к утру наши войска были хорошо прикрыты и смело могли отбить
атаку в несколько раз сильнейшего врага»1 2.
В результате такой методической и настойчивой деятельности
вокруг Плевны постепенно образовалось почти сплошное кольцо
позиций длиной около 500 вёрст. Здесь расположились 125 тыс.,
русских при 496 орудиях.
Блокада тянулась долго, и каждому, от генерала до солдата,
было ясно, что попытки прорыва со стороны осаждённых можно
ждать в любой день, так как в Плевне запасы продовольствия
иссякали. Осман хотел оставить Плевну, когда кольцо вокруг
неё ещё не было замкнуто, но не получил на это разрешения сул-
тана. Тогда, видя безнадёжность продолжения обороны, он решил
прорваться на запад через реку Вид и уйти по Софийской дороге,
разбив стоявшие на этом участке ещё не бывшие в боях гренадер-
ские полки.
Атака войск Османа обрушилась на 9-й гренадерский Сибир-
ский полк рано утром 10 декабря. С первых же минут боя выяви-
лась полная неподготовленность полка к встрече врага. «Не только
резервы не были в готовности поддержать боевую линию, но даже
часть артиллерийских лошадей во 2-й батарее, т. е. той, которая
1 Косенко, Воспоминания участника боя у города Елены, «Южный
край», 1902, № 7561.
2 Куропаткин, Под Плевной, «Военный сборник», 1878, № 9,
стр. 47.
130
находилась в первой линии, была уведена на водопой. Потери
русских были так велики, что из атакованных рот отходило лишь
несколько разрозненных кучек»1. Уже через час боя на фронте
почти в 3,5 км была прорвана линия обороны сибирцев, а ещё
через полчаса и вторая линия, занятая Малороссийским полком.
Положение стало катастрофическим, поскольку резервы из-за
нераспорядительности командования не подходили, а продол-
жали стоять на местах сбора в ожидании приказаний свыше.
К счастию для русских, Осман не успел использовать создав-
шееся выгодное положение, а к И часам на поле боя начали появ-
ляться сильные резервы, и ситуация решительно изменилась.
Инициатива стала быстро уходить из рук Османа, и спустя час
все утерянные русскими позиции были ими возвращены. Элемент
внезапности, на котором строился весь расчёт прорыва, был утерян,
и о продолжении наступления туркам нечего было думать. Подав-
ленные неудачей, они безуспешно пытались пробиваться к реке
Вид.
Ввиду полной безвыходности положения в 14 часов Осман отдал
приказ о капитуляции всей его армии. Кровавая плевненская
эпопея окончилась. Этот бой стоил туркам шесть тысяч убитых и
раненых, 34 тыс. пленных и 77 орудий, тогда как потери рус-
ских определялись всего 1 700 человек, выбывших из строя по
преимуществу в первый этап боя.
В борьбе под Плевной русские дали прекрасный пример мето-
дического наступления на систему обороны противника, пример
установления жёсткой блокады крепости. На этом небольшом
фронте был дан пример ведения позиционной войны, которая
много позже, в войну 1914—1918 гг., получила широкое распро-
странение.
Взятие Плевны русскими имело огромный эффект как на
фронте, так и в тылу, в глубине России. Всем казалось, что самое
трудное уже позади и теперь война скоро окончится. Такое мне-
ние было всеобщим; его разделяли все, от крупных военных спе-
циалистов до рядового представителя русского общества. Капи-
туляцию армии Османа рассматривали, как самое крупное собы-
тие в данной войне, которое нельзя ставить в один ряд ни с одной
другой русской победой 1877 г.
Такой вывод был результатом недостаточного знания и пони-
мания действительной военной обстановки на фронте. На самом
деле вопрос о том, как добиться скорой и окончательной победы,
был ещё далеко не ясен. Больше того, вставала угроза, что для
кампании 1877 г. успех Плевны запоздал и война может серьёзно
затянуться. Чтобы ускорить окончание войны, необходимо было
либо прорваться на юг через четырёхугольник турецких крепостей
Силистрия — Рущук — Шумла — Варна (задача после Плевны
весьма трудно разрешимая), либо же зимой форсировать Балканы
1 Симаиский, Падение Плевны, стр. 24 и 26,
9*
131
Блокада Плевны и попытка прорыва Османа паши
через покрытые снегом перевалы, обороняемые турками. Был ещё
и третий вариант— отложить решительные действия до лета 1878 г.,
но это было наименее приемлемым исходом событий. Дальнейшая
затяжка войны говорила бы о слабости России и могла вовлечь
в войну на стороне Турции великие державы Западной Европы —
Австрию, Англию, а может быть, и Германию.
Кроме этого, русская армия, оставшись в бездействии на зиму,
неминуемо должна была к лету следующего года резко сокра-
титься в своей численности: неизбежны были большие потери
из-за плохой постановки санитарной службы, тесноты и грязи в па-
латках, землянках и других не приспособленных к жилью поме-
щениях. От болезней (в особенности от тифа, дизентерии) и обморо-
жения в русских войсках погибло людей почтив три раза больше,
чем от турецкого оружия1.
Плохо было и со снабжением армии продовольствием. В рапорте
главнокомандующего на имя Александра II от 1 января 1878 г.
сообщалось, что «хотя впереди и может прийтись очень круто, но
стоять на месте ещё хуже. Средства края почти совершенно исто-
1 Искерский, Война 1877—1878 гг., стр. 10.
132
щены. Продовольствие по сю сторону Балкан может быть лишь
на подвозе, а подвоз крайне труден. Продукты же, не поддаю-
щиеся дальней перевозке, как сено и фураж, окончательно на
исходе. Дороги почти непроходимы везде, а не только в горах»1.
Таким образом, зимовать в разорённой войной Придунайской
Болгарии было невозможно, но и переход с боями через Балканы
в зимнее время представлял задачу громадной трудности. Военные
специалисты того времени весьма серьёзно опасались этих труд-
ностей, а начальник германского генерального штаба Мольтке
утверждал, что безусловно невозможно русским перевалить
зимой через Балканский хребет. Исходя из этого соображения,
он даже разрешил своим представителям при русской действую-
щей армии до весны уехать в отпуск в Пруссию1 2. Дальнейшие
боевые события показали, что германский фельдмаршал глубоко
ошибся, не сумев должным образом оценить высокие качества
русского воина.
Находясь при решении данной проблемы на распутье, штаб
Дунайской армии принял единственно правильное, как оказалось
позже, решение: немедленно сбить на широком фронте врага
с Балкан, перейти последние и в кратчайший срок закончить войну.
Для выполнения этой задачи западную часть Балкан должен был
форсировать отряд Гурко, район Шипки — корпус Радецкого,
усиленный несколькими дивизиями, а Троянов перевал — не-
большая группа Карцова.
Фронт наступления на этот раз выходил за пределы Болга-
рии, так как 13 декабря 1877 г. в войну вновь вступила Сербия,
войска которой начали уже наступать на юго-восток и 22 де-
кабря осадили город Ниш.
Одновременно с этим и черногорцы, занявшие в сентябре
1877 г. важный населённый пункт Никшич, теперь предприняли
активные действия против находившегося в руках турок порта
Антивари на Адриатическом море. Эту сложную задачу — полу-
чить выход к морю — черногорцам удалось выполнить лишь
22 января 1878 г.
Таким образом, к концу 1877 г. под руководством России в
борьбу против власти султана вступили единым фронтом почти
все балканские народы: болгары, румыны, сербы, черногорцы и в
небольшом количестве албанцы. Большое стремление включиться
в борьбу против общего врага было и у греческого народа, так
как, населенная греками, Фессалия и Эпир продолжали находиться
под тяжёлым гнётом Порты. Однако, когда правительство Георга
I в апреле 1877 г. только намекнуло на участие Греции в войне
с турками, то лорд Биконсфильд категорически заявил, что при
переходе греческих войск за пределы страны английский флот
1 «Сборник материалов по истории русско-турецкой войны 1877—
1878 гг. на Балканском полуострове», вып. 14, стр. 120.
2 Шильдер, Граф Эдуард Иванович Тотлебен, т. II, стр. 875.
133
немедленно оккупирует Пирей. Под этим английским давлением
греческий король в течение всей войны не предпринимал актив-
ных мер и был послушен указке британского кабинета.
Общий подъём балканских народов обязывал Дунайскую
армию возможно быстрее начать активные действия большого
масштаба, и решение немедленно начать переход через Балканы
было единственно правильным. Однако правильность решения
не исключала огромной трудности его выполнения. Отдавая себе
в этом отчёт, менее других боявшийся начальства генерал Карцов
ещё в конце ноября писал Непокойницкому: «Теперь, когда ещё
не начались ни постоянные дожди, ни морозы, переход через
Розелитский или Троянский перевалы уже представляет непре-
одолимые трудности. Пройти, хотя бы с большими потерями,
сбивая неприятеля, пехота по исправлении дорог может, но удер-
жатся ли 4 батальона без артиллерии на высотах свыше 6 тыс.
футов? Как устроить подвоз продовольствия, транспортировку
раненых и больных, доставку патронов — всё это вопросы, делаю-
щие предположение о переходе более чем рискованным»1.
Эти на первый взгляд правильные соображения на деле ока-
зались ошибочными, так как они недооценивали боевых качеств
русского солдата, благодаря которым форсирование Балканского
хребта даже и зимой оказалось предприятием вполне реальным.
Переход русских войск через Западные Балканы
План форсированного перехода Западных Балкан был заду-
ман Гурко смело и оригинально. Против турецких укреплений
на перевалах Златицы, Араб-Конака и Лютикова оставлялись
только заслоны с задачей обмануть противника в отношении истин-
ного направления движения русских. Основная же часть войск
направлялась через горы тремя раздельно двигавшимися колон-
нами: первая из Врачеша через Умургач к Желяве с задачей
отрезать турок от Софии; вторая колонна должна была идти из
того же Врачеша на Чурьяк, наступая прямо в обход централь-
ной позиции, и, наконец, третьей колонне предстояло обойти
турок слева, выйти им в тыл и отрезать пути отхода в долины
южной Болгарии.
Выполнение этого сложного манёвра облегчалось успешным
развитием наступательных действий союзной сербской армии.
К 28 декабря 1877 г. после двухдневного боя корпус Хорвато-
вича занял крупный город Пирот, а на следующий день первые
отряды сербов начали спускаться на юг с крайних отрогов Запад-
ных Балкан.
Сербские войска делали со своей стороны всё возможное,
чтобы принять самое горячее участие в совместных с русскими
1 «Сборник материалов по истории русско-турецкой войны 1877—
1878 гг. на Балканском полуострове», вып. 6, стр. 42.
134
Действия Западного отряда Гурко и форсирование Балкан
боевых действиях. Нельзя не согласиться с выводом представителя
русского командования при штабе сербской армии, что «долг
справедливости требует признать за сербами ту заслугу, что они
не выжидали перехода Балкан нашими войсками, но напротив,
добровольно шли сами вперёд без задней мысли, стараясь быть
полезными союзниками, насколько могли»1.
Переход русских войск через горы на западе Болгарии должен
был начаться 25 декабря 1877 г. и закончиться по плану ровно
через 48 часов 27 декабря. На деле этот расчёт значительно разо-
шёлся с действительностью: на переход потребовалось не 48, а
148 часов.
Шестидесятитысячный отряд Гурко имел значительный перевес
над оборонявшими хребет турками, но тем не менее успеха можно
было ждать лишь при быстром выполнении перехода. В случае
промедления движения русских, к туркам должен был подойти
Сулейман, и тогда они усилились бы здесь по крайней мере в
3—4 раза, доведя свою армию до 150 тыс.
1 Бобриков, В Сербии, стр. 117.
135
Подъем на буксире
Понимая это, команду-
ющий отрядом Гурко тре-
бовал преодоления Бал-
канских перевалов в крат-
чайший срок. В приказе
от 24 декабря он следую-
щим образом устанавливал
темпы похода войск через
горы: «Идти непрерывно до
наступления темноты, да-
вая людям лишь необходи-
мый отдых. На ночь распо-
ложиться там, где застанет
темнота. На другой день
наступать в 4 часа утра» Ч
Сложность выполнения
столь напряжённых темпов
похода через горы увели-
чивалась необходимостью
тянуть за собой и артилле-
рию, потому что Гурко
требовал «чтобы хоть зу-
бами втащили бы орудия
и лезли вперёд»2.
Насколько путь рус-
ских колонн был тяжёл,
можно судить по маршру-
ту частей 31-й пехотной дивизии, который «представлял подъём
в 30°, около 8 вёрст длиной, покрытый ледяной корой; подъём
шёл по косогору и был ограничен обрывом; малая ширина
дороги (от 2 до 3 шагов) ещё больше затрудняла движение. Для
подъёма орудий их разбирали и клали на сани. Каждое орудие
буксировалось примерно 100 солдатами»3.
Несмотря на сложность горного похода, план скрытного на-
ступления удался вполне, и ни одной из трёх колонн не пришлось
в горах вступить в бой с противником. Основным врагом оказались
не турки, а стихии природы, и если в борьбе с ними две колонны
вышли победителями, то третья — левая, на Баба-Даге была
побеждена суровой непогодой.
Вечером 28 декабря отряд генерала Дандевиля, находясь уже
на перевале, был захвачен в темноте сильным ветром, который
«превратился в метель, а затем в такую ужасную бурю, которая
на своём пути всё опрокидывала и сбрасывала в пропасть. Мороз
дошёл до 15°, кругом заволновалось снежное море, так что в пяти
1 О з е р о в, На поле битвы, стр. 62—63.
2 Т а м же, стр. 74.
3 «Сборник материалов по истории русско-турецкой войны 1877—
1878 гг. на Балканском полуострове», вып. 62, стр. 66—67.
136
шагах положительно ничего не было видно, а поднимавшиеся
вихри грозили засыпать всех снегом»1.
Эту бурю колонна не выдержала и, потеряв около 900 человек
обмороженными, отступила в долину на Этрополь. Только со
второго раза, после небольшой передышки, колонна смогла перейти
через хребет и спуститься в долины южной Болгарии. Но она
опоздала. К этому времени там уже всё, в основном, было решено,
разбитые турки отступали. Запоздание третьей колонны не оста-
лось без последствий. Гурко именно в расчёте на своевременный
подход колонны Дандевиля планировал окружение турокв южных
предгорьях Балкан с запада и с востока. Теперь, когда с востока
нападать на турок оказалось некому, ему пришлось на ходу
пер естр аиваться.
Гурко решил атаковать противника с единственно возможной
стороны — с запада, охватывая его слева и справа. План задуман
был хорошо, но выполнен неудовлетворительно. Местность была
разведана плохо, ночной марш на поле боя не подготовлен, полки
вступали в сражение разповремённо, действуя вразброд и без
должной энергии. Один гвардейский полк, например, в ответ-
ственный момент наступления залёг и бездействовал несколько
часов, а в других трёх гвардейских полках их командиры в ходе
боя оставили свои части и отправились к Гурко за распоряжениями,
явно не желая проявлять какую-либо инициативу1 2.
В результате такой неразберихи под Ташкиссеном Бекер
паша, оборонявший выходы с гор, пользуясь туманом, сумел
благополучно увести свои части из-под удара русских.
Если основные силы Гурко тут не достигли полного успеха,
то правая колонна Вельяминова, столкнувшись 1 января 1878 г.
под Горным Бугаровым с частью Софийского гарнизона врага,
добилась полной победы. Засевшие в окопы солдаты Пензенского
и Тамбовского полков подпустили пытавшихся их окружить
турок на 100 шагов и чуть не в упор открыли по ним точный огонь.
Потом, поднятые в контратаку каким-то неизвестным фельд-
фебелем, русские бойцы выскочили из окопов, бросились на врага
в штыки и обратили его в бегство. В результате этого успешного
боя 3 января 1878 г.столица Болгарии София была занята русскими.
Исключительно тяжёлыми оказались условия перехода через
горы отряда генерала Карпова, которому дана была задача пре-
одолеть Троянский перевал. Солдаты здесь шли «до пояса в снегу,
проваливаясь в занесённые ямины и скользя по оголённым плитам».
Переход был так труден, что при 17° мороза все обливались по-
том3. «От усталости в ушах шум,—рассказывал другой участник по-
1 «Сборник материалов по истории русско-турецкой войны 1877—
1878 гг. на Балканском полуострове», вып. 20, стр. 258.
2 Воронецкий, Ташкиссенский бой, «Варшавский военный жур-
нал», 1903, № 12, стр. 1060.
3 К а р ц о в, Троянов перевал, «Русский вестник», 1888, № 1, стр.
87 и 90.
13?
Передвижение через горы в метель
хода, —перед глазами красные круги, грудь болит, и каждая мель-
чайшая вещь кажется страшной тяжестью. Люди бросали одежду
и даже питание — сухари»1.
В отличие от других колонн, дорога отряда Карцова оказалась
перехваченной сильным укреплением турок, расположенном на
перевале. Лобовая атака, по условиям местности, была невозмож-
ной, но Карпов не остановился перед такой трудностью, и по-
сланный им в разведку подполковник Сосновский после тщатель-
ного осмотра местности нашёл обходный путь. Используя этот
последний и одновременно наступая с фронта, русские добились
оставления противником без боя укрепления, казавшегося не-
приступным.
Троянский перевал был взят не численностью наступавших,
а искусным движением их, настойчивостью и инициативой офи-
церов, отвагой и выносливостью солдат, открывших путь отряду в
долину за Балканы.
Первая часть большой операции по преодолению Балкан была
закончена, и несколько русских дивизий, победив врага и труд-
ности, создававшиеся погодой и местностью, вышли в южные пред-
горья Балкан. В связи с этим стоит вспомнить слова приказа по
Западному отряду, в котором его командующий обращался 6 янва-
ря 1878 г. к русским солдатам после освобождения Софии от турок:
«Окончился переход через Балканы. Не знаешь чему удивляться
больше: храбрости ли и мужеству вашему в боях с неприятелем,
или же стойкости и терпению в перенесении тяжёлых трудов в
борьбе с горами, морозами и глубоким снегом. Пройдут года,
и потомки наши, посетив эти дикие горы, с гордостью и торжеством
скажут: «Здесь прошли русские войска и воскресили славу суво-
ровских и румянцевских чудо-богатырей»1 2.
Оборона Шипки, её освобождение и разгром турок
у Шипки-Шейнова
Не менее важным участком фронта, где также решался исход
войны, был Шипкинский перевал. После кровопролитных авгу-
стовских штурмов^ здесь установилось затишье, прерывавшееся
лишь отдельными небольшими стычками и перестрелками, но
зато протекавшее в обстановке всё более нараставшей мучитель-
ной борьбы с силами природы.
Как указывалось выше, здешняя позиция для русских была
неблагоприятна как для обороны, так и для размещения на ней
гарнизона. «Турки обхватывали нашу позицию полукругом и
простреливали её вдоль и поперёк. У нас не было ни тыла, ни
1 Л е ш к о в, Воспоминания участника о действиях Троянского отряда,
«Военный сборник», 1898, № 12, стр. 253—254.
2 «Сборник материалов по истории русско-турецкой войны 1877—
1878 гг. на Балканском полуострове», вып. 62, стр. 185.
139
фланга,— вспоминал один современник,— почти не было и фронта^
так как позиции обстреливались и продольно и затыльно»1.
Уже в сентябре жить на Шипке стало тяжело, но с началом
глубокой осени, а в особенности с наступлением зимы с её мете-
лями, морозами и ураганными ветрами держаться там, в занесён-
ных снегом, открытых траншеях, в плохо приспособленных для
жилья землянках, могли только героические русские воины.
Организатор и руководитель обороны генерал Радецкий пони-
мал невыгодность шипкинской позиции в тактическом и бытовом
отношении, но, зная исключительную стратегическую значи-
мость её, не мог отказаться от её защиты. Ему было ясно, что
«с очищением Шипки турки так приосанятся, что не только Сулей-
ман, но и Осман и Махмед-Али перейдут в наступление, и нам
придётся отбиваться с юга, с востока и с запада. Пока мы дер-
жимся на Шипке — они ни за что на это не решатся»1 2.
Его просьбы к главнокомандующему выделить дополнительно
корпус с тем, чтобы обходным движением напасть с тыла на осаж-
давших Шипку турок и таким путём освободить гарнизон пере-
вала, — положительного ответа не получили. Высшее командо-
вание боялось тогда удара не с юга, а с запада или востока,
поскольку опасность оттуда угрожала непосредственно самому
штабу Дунайской армии. А в штабе не знали, да и не хотели знать
того, что происходило на Шипке, как красноречиво ни говорили
об этом очевидцы и официальные документы.
«Окружённые с трёх сторон чуть не вплотную подошедшими
к ним врагами, русские безропотно вынесли все горные бури и
метели, несмотря на недостаток тёплой одежды и обуви, находясь
по несколько суток на одних сухарях, не имея горячей пищи.
Герои шипкинской обороны замерзали на своих постах, заноси-
мые вьюгой, но не сдавались»3. 29 декабря налетела такая буря,
что целая рота Подольского полка была свалена с ног и покатилась
вниз под откос, люди с большим трудом едва удержались на
полускате горы.
Особенно тяжело пришлось на Шипке прибывшей туда в конце
ноября и оказавшейся совершенно неподготовленной к боевой
жизни 24-й пехотной дивизии, которой командовал генерал
Гершельман. Этот тупой, жестокий к трусливый немец требовал,
чтоб солдаты его дивизии в снегах Балкан были обмундированы
«щегольски», как в мирное время у себя в Петергофе или Ораниен-
бауме. Красочное описание жизни этой дивизии даёт один офицер
Енисейского полка, который, например, отмечал 19 декабря в
своём дневнике: «Сильный мороз при страшной вьюге; число
заболевающих озноблением рук приняло ужасающие размеры;
1 К ю и, Путевые заметки инженерного офицера на театре военных
действий в Турции, стр. 12.
2 Газенкампф, Мой дневник 1877—1878 гг., стр. 93.
3 Липранди, Генерал Радецкий и Шипка, «Русский инвалид»,
1901, № 19.
140
сообщение с «Николаем» (главное укрепление шипкинской обо-
роны.— П. ф.) прекращено метелью; огня нигде нельзя разво-
дить. Одежда нижних чинов представляет толстую ледяную кору;
сгибать руки почти невозможно; ходьба весьма затруднительна,
свалившийся с ног человек без посторонней помощи подняться
не в состоянии, в 3—4 минуты его заносит снегом. Шинели так
промёрзли, что полы не сгибаются, а ломаются. Люди отказы-
ваются от пищи, сбиваются в кучи и усиленным движением ото-
гревают друг друга. От мороза и вьюги укрыться негде»1. Даже
погреться у спасительного огня часто бывало невозможно и в
более благоприятных условиях, потому что добывание дров было
связано с опасностью для жизни из-за турецких пуль.
Естественно, что при такой обстановке количество заболева-
ний приняло в декабрьские дни катастрофический характер.
За 17 декабря в трёх полках 24-й пехотной дивизии было ранено
2 человека, а заболело 140, к 20 декабря число больных в дивизии
дошло до 6 200 человек, причём положение её с каждым днём
не улучшалось, а ухудшалось, и 22 декабря ранен был всего только
1 солдат, а заболело уже 885.
В конце концов, погибавшую 24-ю пехотную дивизию, ставшую
абсолютно небоеспособной, пришлось 30 декабря отправить в
долину, в тыл. В частях других дивизий положение солдат ока-
залось лучше, потому что их командиры больше заботились о
них, однако и там оно было очень тяжёлым. Шипкинский гарни-
зон погибал, и как не вынослив был русский солдат, но нужно
было немедленно искать выход из создавшегося положения,
поскольку декабрьские успехи Гурко не давали ещё спасительного
решения вопроса.
Реальные перспективы спасения шипкинских героев появились
лишь после капитуляции Плевны, да и то не сразу. Радецкий
надеялся на помощь главного командования ещё в сентябре и
предложил тргда свой проект наступления на турок, наполовину
окруживших шипкинскую позицию. Этот разумный план, в своё
время не утверждённый главнокомандующим, неожиданно для
Радецкого был прислан ему для исполнения в декабре. По словам
известного художника В. В. Верещагина, Радецкий, узнав об этом,
«пришёл в ужас и объявил, что движение было задумано в расчёте
на осень, а не на зиму и теперь за глубоким снегом неисполнимо»1 2.
С этими доводами и опасениями Радецкого верховное командо-
вание не посчиталось. Он попытался добиться хотя бы отсрочки
начала наступления до выхода Западного отряда Гурко в долину
Тунджи (южнее Балкан), но и эта просьба также была отклонена.
Шипкинской группе категорически предлагалось начать актив-
ные действия против турок в кратчайший срок, реализуя указан-
1 «Два зимних месяца на Шипке», «Военный сборник», 1878, № И,
стр. 125—126.
2 В ер ещ а гин В., На войне в Азии и Европе, стр. 174.
141
Шипка Шейновское сражение
ный выше осенний план. Сущность этого последнего сводилась к
тому, что усиленный подкреплениями отряд Радецкого делился на
три колонны, из которых правая и левая, перейдя через Балканы,
восточнее и западнее Шипки, в непосредственной близости от
неё, должны были ударить одновременно на позиции турок к югу
от перевала. В этот же момент должна была вступить в действие
и центральная колонна, напав на врага с фронта.
Командование правой колонной в составе 15 500 человек при
14 орудиях было поручено Скобелеву, левой —19 тыс. при 24-
орудиях— Святополк-Мирскому, а центральную—10 тыс. при
48 орудиях взялся вести сам Радецкий. Правая колонна должна
была идти западнее Шипки через Иметлийскпй перевал, а левая —-
восточнее Шипки через Травненский перевал. Сложность этого
плана состояла в том, что войска должны были идти врозь, но бить
врага вместе—задача чрезвычайно трудная, поскольку между
колоннами по вине главного командования не было организовано
не только телеграфной, но и вообще какой бы то ни было связи»
142
Вдобавок и самый переход гор в этих местах был столь труден, что
«местные жители-болгары в зимнюю пору никогда не отважива-
лись переезжать горы по Иметлийскому и Травненскому перева-
лам. Спрашивается, что же должны были испытать войска с тяжё-
лыми орудиями и обозами?» х.
Самый путь и условия движения по нему колонн были различ-
ны. Для правой колонны он равнялся 17 км, а для левой —48 км,
но рельеф обоих перевалов был различен, и более сложным было
передвижение не по длинному, а по короткому пути. «Общая кру-
тизна подъёма правой колонны в три раза, а спуска в два с полови-
ной раза превосходила крутизну подъёма и спуска левой колонны.
Если же учесть 200-метровый обрыв в трёх километрах от Иметли,
то разница в профиле перевалов будет ещё заметнее» 1 2. Наконец,
значительная часть маршрута правой колонны проходила по зоне
наблюдения и обстрела из укреплённого турецкого лагеря и значит
перейти её можно было только ночью. Это обстоятельство создало
ряд дополнительных трудностей, в результате которых правая
колонна затратила на преодоление гор 92 часа, в то время как ле-
вая —60 часов, следствием чего обе колонны появились в долине
не одновременно. Эта несогласованность действий могла привести
к тяжёлой неудаче, так как турецкие войска Бесселя (26—28 тыс.)
численно превосходили каждую из русских колонн в отдельности
и могли разбить их в случае разновременности нападения после-
довательно по частям.
Колонна Святополк-Мирского выступила первой на рассвете
5 января 1878 г. Оставив на подъёме из-за невозможности перевоза
все орудия, кроме горных, она относительно легко преодолела
перевал и в 11 часов 8 января ввязалась у Хаскиоя в бой с засев-
шими в окопах турками. Все действия здесь Святополк-Мирского
возвращают нас к печальной памяти «героям» Плевны, вроде Кри-
денера или Зотова. Хотя русским войскам предстояло наступать
по открытой ровной местности, этот генерал перед боем дал «ка-
тегорическое приказание идти вперёд безостановочно, без выстре-
ла и, сблизившись .с противником, перейти в штыки и овладеть
укреплениями турок» 3. Иначе говоря, он обрекал солдат на из-
лишние потери, неизбежные при ведении атаки без поддержки её
огнём.
В соответствии с указаниями своего командира, по старинке,
как в Севастопольскую кампанию, на расстоянии почти трёх ки-
лометров «по совершенно открытому месту стрелковая бригада,
буквально осыпаемая неприятельскими пулями и снарядами, дви-
галась вперёд в блистательном стройном порядке. Подойдя без
1 Шульц е, Радецкий на Шипке, «Военно-исторический сборник»,
1913, № 2, стр. 77.
2 II о з е ф о в и ч, По поводу мемуаров графа Пфейля в кампанию
1877—1878 гг., стр. 56.
3 Соболев, Последний бой за Шипку, «Русская старина», 1889,
№ 5, стр. 427.
1.3
Зимний поход через Балканы
выстрела к первой линии неприятельских укреплений шагов на
150, она с криком «ура» бросилась в штыки и выбила турок из око-
пов первой линии»1.
Эти «стройные» и «без выстрела» передвижения по открытому
полю боя неизбежно привели к тому, что, овладев первой линией
окопов, отряд Мирского оказался неспособным взять следующую
линию. Потери наступавших были очень велики.
В правой колонне к походу через горы начали готовиться
заблаговременно. Солдатам были выданы тёплые фуфайки и
рукавицы, портянки из мягкого болгарского сукна, на обед было
указано выдавать 600 г мяса на человека и т. д. В общем, были
продуманы до деталей все способы преодоления трудностей похода,
и это сыграло большую роль, так как переход оказался даже
тяжелее, чем этого ожидали. Необходимо отметить, что в приказ по
колонне было включено специально обращение к болгарским дру-
жинникам, входившим в её состав: «В сражениях в июле и в
августе,— говорилось в этом обращении,— вы заслужили любовь
и доверие ваших ратных товарищей — русских солдат. Пусть
будет также и в предстоящих боях.
Вы сражаетесь за освобождение вашего отечества, за непри-
косновенность родного очага, за честь и жизнь ваших матерей,
сестёр, жён — словом, за всё, что на земле есть ценного, святого» Ч
Трудности похода начались с того, что заваленную снегом до-
рогу удалось расчистить только до ширины, позволявшей сол-
датам идти гуськом. Особенно опасен был участок пути длиной
около трёх километров по карнизу шириной 25—30 м. Справа от
этого карниза поднималась вверх отвесная скала, а слева — круто
спускавшаяся вниз глубокая пропасть. Подтаявшую снеговую по-
верхность «сковало морозом в плотную корочку, которая не про-
давливалась под ногой, а представляла скользкую поверхность».
Когда же это страшное место осталось позади, то встретилось но-
вое препятствие — длинный 200-метровый спуск с крутизной бо-
лее 45°,по которому «надо было съезжать на природных салазках»1 2 3.
Вследствие таких трудностей все предварительные расчёты
времени спутались. 8 января, вместо того чтобы совместно с Мир-
ским с двух сторон атаковать турок, правая колонна только-только
начинала втягиваться на равнину. Несмотря на то, что на во-
стоке уже слышна была перестрелка между турками и атаковав-
шей их левой колонной, Скобелев принял решение не всту-
пать в бой с теми немногими силами, которые к данному момен-
ту успели спуститься с гор, а ждать до следующего дня под-
хода остальных полков, ограничившись пока лишь захватом де-
ревни Иметли.
1 К. Н., Бой под Шипкой 27 и 28 декабря 1877 г., «Сборник военных
рассказов участников войны», т. III, стр. 645.
2 .Степане в. Сборник военно-исторических примеров, стр. 62.
3 И м ше н ец к и й, Воспоминание о переходе Скобелева через Бал-
каны, «Сборник военных рассказов участников войны», т. III, стр. 540—541.
Ш
10 £1. К. Фортунатов
Основная часть решающего боя разыгралась 9 января западнее
Щейновского укреплённого лагеря турок. Местность здесь «в общем
представляла одну сплошную обширную равнину, перерезанную
в нескольких Направлениях неглубокими, удобно проходимыми
оврагами и усеянную мелкими рощами и отдельными группами
деревьев. Неглубокий снег, за исключением оврагов, где образо-
вались заносы, мало препятствовал движению» *.
Армия Бесселя в большей своей части расположилась непо-
средственно под Шипкинским перевалом в Шейновском лагере.
Его укрепления состояли из построенных на курганах редутов и
отдельных между ними окопов, причём все они имели хороший
обзор и обстрел. На этот-то пункт и было нацелено наступление.
Командование правой колонны учло, что только захват Шейнова
приведёт здесь к полному разгрому турецких войск, отрезав им
всякую связь с тылом.
Наступление и атака Шейнова по равнине с ограниченным чис-
лом естественных укрытий от огня противника, успевшего за
долгие месяцы стояния хорошо окопаться, м^гло легко привести
к повторению неудачных плевненских боёв. Этэ во-время поняло
русское командование, и на следующий день п бою был применён
совершенно новый метод наступательных действий.
В первую линию наступавших были выдвинуты три батальона
пехоты, вооружённые отборными, наиболее дальнобойными вин-
товками, и в поддержку к ним 3-я болгарская бригада. Задача
этих частей состояла в том, чтобы метким огнём винтовок подавить
огонь противника, для чего в передовую линию были выдвинуты
все 8 горных орудий, которые с таким трудом удалось перевести
через горы. Во вторую линию наступавших были поставлены ещё
две дружины болгарского ополчения и большая часть Углицкого
пехотного полка, в общем резерве остались три полка 16-й пехот-
ной дивизии, ещё только спускавшиеся с гор. По причине запозда-
ния удалось использовать не всю кавалерию правой колонны, а
только два Донских казачьих полка, которые успели выйти на
равнину и были направлены на правый фланг наступавших. Хстя
казаков было немного, но перед ними стояла ответственная задача—
охранять войска от нападения противника с юга, а затем при бла-
гоприятных обстоятельствах обойти турок и самим напасть на них
с тыла.
Наступление правой колонны началось в 8 часов 9 января под
прикрытием сильного тумана, снижавшего эффективность огня
оборонявшихся. По мере приближения русской и болгарской пе-
хоты к Шейнову туман стал рассеиваться, а вместе с тем стали
увеличиваться потери от огня турок. Начав стрельбу ещё с дистан-
ции 1 000—1 100 ж, турки довели её до максимальной силы
тогда, когда передовые части русских находились от них в 700 м.
1 «Сборник материалов по истории русско-турецкой войны 1877—
1878 гг. на Балканском полуострове», вып. 7, стр. 22.
146
Но это было предусмотрено, и, когда до турецких редутов оста-
лось 800—900 ж, наступающие стали двигаться вперёд перебежка-
ми. Хотя их дистанции были слишком длинны (100—150 я), они
всё же позволили русской пехоте сблизиться с врагом при отно-
сительно небольшом уроне.
За 500—600 м от турецких позиций передовые цепи остано-
вились, прижались к земле и открыли такой интенсивный
огонь, что ответный огонь врага был быстро ослаблен и
вскоре стал мало эффективен. Воспользовавшись этим, баталь-
оны 4-й стрелковой бригады и болгарские дружины снова ри-
нулись вперёд, ворвались в передовые турецкие окопы, но удер-
жаться в них не смогли и под натиском врага стали отходить.
Тогда на помощь передовым цепям в бой был брошен Углиц-
кий полк. «Выдвинув 2-ю и 3-ю роты,— пишет командир этого
полка Панютин,— в направлении Шейновских редутов разжижен-
ным строем, я приказал им наступать вперёд. За второю и третьего
ротами ещё две и т. д. по две роты, приказав, чтобы зад-
ние роты подходили к передним скачками, а передние скачками впе-
рёд. Таким порядком я был убеждён, что туркам нельзя будет
установить точного прицела по постоянно движущимся ротам». Пе-
ребежки задних частей производились, когда передовые уже
занимали новую позицию и открывали с неё огонь, который не да-
вал туркам возможности вести прицельную стрельбу. Там же,
где одновременно бежали и цепь и поддержки, потери были
большие \
Интересно отметить, что в этом бою новое всё время пере-
плетается со старым, отжившим: атака одновременно ведётся
по-новому — с применением стрельбы и с перебежками и по-
старому — с барабанным боем и даже под звуки полкового орке-
стра. Применение перебежек рекомендовалось иногда в русской
армии и раньше, но в бою и в больших масштабах они не
применялись.
В начавшемся наступлении Углицкого полка скоро пс дошёл
кризисный момент, и, прижатый к земле огнём противника, полк
залёг. Тогда неизвестный барабанщик и сам полковник Панютин
со знаменем в руке под треск барабана вдвоём бросаются вперёд,
и вся масса полка, охваченная боевым порывом, поднимается за
ними. Турки, выбитые из окопов, ещё упорно держатся в домах
деревни и в самом лагере, но на поле боя появляются только что
закончившие горный переход Казанский, Владимирский и Суз-
дальский полки. Впрочем, в сражении пришлось принять участие
только казанцам, так как их удара, а также выхода в тыл двух
Донских казачьих полков, отрезавших единственный оставшийся
туркам путь отступления, было достаточно, чтобы сделать положе-
ние турок безнадёжным. Бессель вместе со всем его отрядом
(22 тыс. и 93 орудия) сдался.
1 Степанов, Сборник военно-исторических примеров, стр. 132—133.
1С*
КГ
В это время Радецкий, не имея связи ни с левой, ни с правой
колонной и из-за тумана даже не видя их, предполагал, что дела
соседей плохи и решил в соответствии с намеченным ранее планом
самому перейти в наступление с фронта. Из-за слабой разведки под-
ходов к турецкому укреплению, запиравшему спуск с перевала
на юг, атаковать его пришлось по узкой дороге, представлявшей
собой нечто вроде жолоба между скал, где могло поместиться
только несколько человек в ряд.
Сначала под покровом тумана движение шло благополучно,
но вскоре сказалось отсутствие разведки: солдаты Подольского
полка, шедшего впереди, попали в глубокий, покрытый ледяной
коркой ров перед самым укреплением турок.
Попав под сильный „огонь и не будучи в состоянии сквозь него
пробиться, пехота Радецкого не выдержала и стала откатываться
назад в горы, в исходное положение. Нависшая угроза поражения
была, однако, устранена; скоро прискакал адъютант с сообще-
нием о капитуляции войск Бесселя.
Эта блестящая победа стоила русским 5 500 человек убитых
и раненых, из которых потери отряда Мирского составляли 2 200
человек, Радецкого— 1 800 человек и Скобелева—1 500 человек. Та
колонна, деятельность которой была наиболее эффективной, имела
наименьшие потери, и наоборот. Это явление не было случайным,
оно подтверждало положение, что настоящее военное мастерство
позволяет с меньшими силами и с меньшими потерями добиваться
больших успехов.
Шипка-шёйновское сражение — одно из крупных достижений
русского военного искусства, которым смело можно гордиться.
«Сложная операция обхода турок по отстоящим друг от друга на
30 км тропам, признававшимся непроходимыми зимой, увенча-
лась полным успехом — окружением неприятельской армии на поле
сражения (тактическое окружение) и капитуляцией её» \
Преследование и разгром турецкой армии
Сдача Плевны, шипка-шейновское окружение и успехи Гурко
на Западных Балканах в декабре-январе 1877—1878 гг. совер-
шенно изменили обстановку на фронте и соотношение сил борю-
щихся сторон. После этих неудач для турок, не защищённых более
Балканами, создалось катастрофическое положение. Единствен-
ной надеждой для них оставалось вмешательство Англии и Австрии,
признаки которого уже появились. Недаром председатель ко-
митета министров Валуев отмечал тогда в своём дневнике,
что «политический горизонт хмурится, несмотря на наши по-
беды»1 2.
1 Михеев, История русской армии, вып. 5, стр. 71.
2 «Отрывки из дневника графа II. А. Валуева», «Современник», 1913,
№ 1, стр. 84.
148
Дело в том, что ещё до начала русско-турецкой войны средн
английской буржуазии были колебания по Восточному вопросу,
и, как верно было подмечено либеральным журналом «Вестник
Европы», «целая партия английской печати давно настаивала на
необходимости отвлечь балканских славян от России посредством
английской помощи и не сомневалась в возможности этого» Ч
Теперь же, когда турецкие вооружённые силы были разбиты по
всему фронту, помыслы английских империалистов направлялись
уже только на то, чтобы спасти от окончательного разгрома
Турцию, в которую было вложено так много средств. Если ан-
гличане ещё побаивались открыто говорить о войне да, пожа-
луй, всерьёз и не собирались воевать, то дипломатия Англии
делалась всё более и более агрессивной, и это оказывало соот-
ветствующее влияние на правительство Порты.
Однако, чтобы дождаться помощи извне, Турции нужно было
продолжать борьбу. Единственным возможным для неё решением
был отвод войск за реки Марица и Тунджа, где, опираясь на удоб-
ные для обороны пункты — Филиппополь и Адрианополь, турки
могли надеяться задержать на более или менее долгое время
наступление противника. Перед русскими же стояла задача — не
дать Сулейману оторваться от преследования, в кратчайший срок
самим подойти к Стамбулу, причём сделать это возможно быстрее,
так как затяжка удесятеряла трудности, создаваемые растяну-
тостью русских коммуникаций.
Окончательного разгрома турецкой армии намечено было до-
стичь путём параллельного преследования её несколькими отря-
дами: справа — Гурко в направлении Филиппополь-Адрианополь,
в центре—Скобелева и Ганецкого прямо на Адрианополь и слева —
Радецкого на Ямболь—Адрианополь. Далее сербская армия,
только что 10 января 1878 г. взявшая город Ниш, должна была идти
к Македонии. Наконец, чтобы связать турецкую группировку в
четырёхугольнике крепостей, Нижне-Дунайскому отряду предло-
жено было наступать на Базарджик, а Рущукскому — оставаться
на прежних позициях.
Этот план имел все шансы на успех, так как опирался на боль-
шой численный перевес русских, имевших к северу от Балкан 100
тыс. против 65 тыс. турок, а к югу от этих гор соответственно
200 тыс. против 85 тыс. Сулеймана.
Если в боях 1877 г. русская армия показала, что она умеет
стойко обороняться и энергично наступать, то в середине января
1878 г. она убедительно доказала, что с не меньшим успехом
может и преследовать даже при наличии труднейших условий
зимней непогоды и распутицы.
Особенно стремительно преследование развернула правая колон-
на. Начав с 7—10 января 1878 г. движение из района Софии, Гурко
1 А. П., Ещё несколько слов по южнославянскому вопросу, «Вестник
Европы», 1877, № 3, стр. 385.
149
поставил задачу окончательно разгромить Сулеймана на реке Ма-
рице. Как и на Западных Балканах, основным врагом его отряда
были не турки, а общие условия, вызываемые погодой: холод, снега,
дожди, распутица. «Затруднения были так велики, что на прохож-
дение 16—20 км нужно было работать 15—18 часов, выступая
около 4—5 часов утра. Несмотря па это, войска прошли к 13
января с линии София — Златица 85—150 км и продвинулись
на линию Замчина — Курукиой. Если эта первая часть марша
была трудна, то ещё тяжелее было движение на подходах к Фи-
липпополю. «Наступая по глубокому снегу, отряд встретил на
своём пути р. Марицу, имеющую здесь до 180 м ширины, при глу-
бине выше пояса; по реке мчались льдины, температура понизи-
лась до 7—8° мороза, дул резкий северный ветер, но всё это не
остановило русские войска, и они перешли реку вброд» \
Солдатам, мокрым после перехода реки, лишь частично уда-
лось разместиться на ночёвку по домам, а большинство провело
всю ночь перед боем прямо на снегу. Несмотря на эти тяжёлые ус-
ловия, сражение под Филиппополем русские выиграли. Турки,
охваченные с двух сторон, после трёхдневных боёв были разбиты.
15—17 января дорога для противника на Адрианополь оказалась
отрезанной и вся армия Сулеймана оттеснённой в Родопские горы.
Дорога на Стамбул была открыта, и единственным пунктом, до
известной степени прикрывавшим турецкую столицу, оставался
Адрианополь. В этом районе турки намеревались создать укреплён-
ные рубежи новой Плевны. Это им не удалось, так как авангард
центральной группы развил темпы преследования столь же боль-
шие, как и в правой колонне Гурко. Имея в своём составе по преиму-
ществу пехоту, этот авангард, выступив 17 января из Казанлыка,
оказался вынужденным двигаться медленно по размякшим от дож-
дей дорогам. Ввиду этого, на последних этапах марша из отряда
была выделена и двинута вперёд небольшая кавалерийская группа
генерала Струкова. Пройдя за 40 часов 88 км пути, эта группа обес-
печила вступление русских в Адрианополь раньше, чем их там
ожидали турки. Смятые стремительностью наступавших, турки
оставили без боя свой последний оплот обороны.
В этом блестящем, подлинно суворовском форсированном марше
нельзя не обратить внимания ещё на одну сторону, а именно на
то, что «несмотря на десятидневный непрерывный поход по снеж-
ным дорогам при 10-градусном морозе с ветром, при беспрестан-
ных стычках, постоянно напряжённом состоянии —в кавалерии
Струкова нет ни больных ни отсталых» 1 2. Указанный фактор, не-
сомненно, сыграл большую роль в достижении быстроты передви-
жения, а следовательно, в успехе всей операции. Если бы русские
вели наступление медленно, то турки, вероятно, успели бы на су-
1 «Энциклопедия военных и морских наук» под редакцией генерала
Леера, том VIII, стр. 95.
2 Газенкампф, Мой дневник 1877—1878 гг., стр. 356—357,
150
женном фронте реки Марицы оказать им сопротивление. Стреми*
тельный захват Филиппополя и Адрианополя сорвал этот план.
Войну можно было считать фактически оконченной.
Вслед за Адрианополем 25 января был занят Люле-Бургас,
а 29 января та же конница Струкова оказалась в Чорлу, всего
в 80 км от Стамбула. Такой близости к столице было достаточно,
чтобы турецкое правительство решительно запросило перемирия.
31 января оно было подписано в Адрианополе обеими сторонами.
После этого передвижение войск с целью занятия или освобожде-
ния того или иного района ещё некоторое время продолжалось,
но военные действия были прекращены. Это было спасением для
русской армии, так как из-за плохого снабжения продовольст-
вием, обмундированием и фуражом её материальное обеспечение
к этому времени стало совершенно неудовлетворительным. При-
мером в этом отношении может служить хотя бы то, что даже «на
часах у великого князя стояли преображенцы в дырявых, про-
рванных шинелях, полубосые, солдаты питались только сухарями,
а лошади из-за недостатка фуража объедали кору деревьев» \ По-
бедившую армию надо было возможно скорее возвращать на ро-
дину. На 27 апреля 1878 г. в Дунайской армии числилось больных
140 тыс. чел., и число их имело тенденцию к дальнейшему росту.
Разорённая войной страна не в состоянии была прокормить боль-
шое количество прибывших людей, а нормальная доставка всего
необходимого для армии из России в силу неудовлетворительной
постановки интендантского снабжения не могла быть обеспечена.
Упорная, продолжавшаяся 9 месяцев борьба закончилась пол-
ной победой русского оружия, и вся территория Болгарии была
очищена от иноземных угнетателей.
В этой войне Россия победила не численностью своей армии,
а героизмом и сознанием воинского долга русского солдата, под-
держанного своими боевыми товарищами — болгарскими дру-
жинниками, румынскими, сербскими и черногорскими солдатами.
Победило военное искусство передовых генералов и офицеров
России, которое, несмотря на противодействие реакционных эле-
ментов, действовавших внутри и вне вооружённых сил государст-
ва, оказалось на голову выше не только турецкого, но и военного
искусства любой страны мира того времени.
Лучшие русские командиры, придерживаясь наступательной
тактики и стратегии, смело шли даже на такой сложный манёвр,
как бой на окружение, и достигали при Шейнове, Аладже (смотреть
ниже) и ряде других сражений таких блестящих результатов,
которых не могли добиться генералы других армий.
Новаторство в русском военном искусстве проявилось и в при-
менении впервые в практике военной истории перебежек и рассып-
ного строя в большом масштабе, применении артиллерийского
и ружейного огня в целях поддержки наступления, форсировании
1 А. С., Из семейной хроники, «Русская старина», 1914, № 4, стр. Й5,
151
мощного водного рубежа — Дуная — и трудно проходимых зи-
мой Балканских гор, наконец, в энергичном выполнении стратеги-
ческого преследования разбитого противника и т. д. Всех этих
достижений русское военное искусство в 1877—1878 гг. смогло
частично добиться потому, что лучшие представители его, оценив
совершавшиеся в стране изменения в связи с развитием буржуаз-
ных отношений, в значительной степени перестраивали своё руко-
водство вооружёнными силами с учётом социально-экономических
изменений в стране и новых условий войны, созданных современ-
ной техникой. Главным же образом описанные выше успехи объяс-
нялись тем, что передовая часть русского командования строила
свои планы и приводила их в действие, базируясь на изумитель-
ных боевых качествах русского солдата.
Ничего подобного мы не найдём во всех других войнах второй
половины XIX в. В войнах 1866 и 1870—1871 гг. долгие годыуси-
ленно рекламировавшая себя немецкая армия не показала никаких
особых достижений. В обеих этих войнах не столько победили прус-
саки, сколько проиграли австрийцы и французы, чьи командиры
бездарными действиями сильно помогли успеху Мольтке и его
генералов. В частности, даже в сражении при Седане Наполеон III
и французский главнокомандующий Мак-Магон настолько безгра-
мотно руководили войсками, что сами помогли немцам окружить
себя. В бою под Вейсенбургом, например, в 1870 г. семь немец-
ких дивизий нападают разрозненно в течение дня на одну фран-
цузскую дивизию и та благополучно уходит из-под удара. По-
добных примеров слабости военного искусства пруссаков мож-
но было бы привести сколько угодно из истории войн 1866 и
1870—1871 гг.
Немецкие военные писатели старались замалчивать и принизить
успехи русских в 1877—1878 гг., но на деле оказалось, что гер-
манский пехотный устав 1888 г. в значительном размере воспринял
все боевые достижения русских на полях боя на Балканах.
Что касается других государств, то Англия во время войны с
афганцами в 1880 г. и бурами в 1899—1902 гг., Италия в борьбе
с абиссинцами в 1896 г., США и Испания в испано-американской
войне 1898 г. показали свою полную отсталость в военном искус-
стве по сравнению с тем, что было достигнуто русскими в 1877—
1878 гг.
VI. Война на Кавказе и Чёрном море.
Заключение мира
Военные действия на Кавказе и на Чёрном море
Входе рассматриваемой войны боевые действия развёртыва-
лись не только на Балканском полуострове, но и на Кавказе.
Значение их не было первостепенным, но для исхода борьбы Рос-
сии с Турцией в 1877—1878 гг. они играли существенную роль.
Русское командование поставило здесь войскам три основные
задачи: 1) не допустить проникновения на территорию России ту-
рецких войск, 2) изгнать эти последние из районов Аджаристана
и Армении, находившихся уже много веков под турецким влады-
чеством, и 3) принимать меры на случай возможного восстания
мусульманских народов Кавказа в тылу действующей армии.
Что касается Турции, то её войска не предполагали действо-
вать активно, и все надежды возлагались на поднятие религиоз-
ного фанатического движения в Абхазии, Дагестане и Чечне.
К моменту объявления войны вооружённые силы России на
этом театре военных действий состояли в основном из отдельного
Кавказского корпуса под командованием генерала Лорис-Меликова
общей численностью 159 тыс. чел. при 400 орудиях, разделённого
на несколько отрядов, вынужденных, в силу гористого характера
местности, действовать раздельно друг от друга. Большая часть
полков получила задачу наносить удар с северо-запада на юго-
восток в направлении на Ардаган и Карс, а меньшая — с запада
на восток, двумя колоннами на Баязет и па Батум. Почти все эти
отряды, наступая концентрически, должны были сойтись в районе
крепостей Карс-Эрзерум, которые являлись основными объектами
наступательных действий войск Лорис-Меликова.
Со стороны турок здесь действовал корпус Гассан паши чис-
ленностью 76 тыс. чел. Корпус этот был расположен в Аджари-
стане и Армении, преимущественно в крепостях Ардагане, Карсе
и Эрзеруме. Кроме этого, турки, оценив военную важность при-
морской части Аджаристана, выделили туда самостоятельный от-
ряд Дервиш паши силой до 30 тыс. чел. На всём этом театре воен-
ных действий турки имели численное превосходство артиллерии, но
153
Военные действия на Кавказе в 1877—1878 гг.
так как орудия их находились в крепостях, то использовать их в
полевых условиях можно было лишь в незначительной степени.
Первым объектом наступления русских была крепость Ардаган.
Против неё были направлены отряды генералов Девеля и Геймана
с задачей в кратчайший срок овладеть ею штурмом.
Эта крепость, когда-то считавшаяся неприступной, к моменту
описываемых событий устарела, и система её обороны была не
везде прочной. Наиболее слабо она была укреплена с юга. Однако
русское командование не оценило этого и решило предпринять
154
штурм с востока против фортов Гелляверды и Эмир-Оглы, т. е.
атаковать наиболее крепкий участок обороны Ардагана.
Этот штурм не увенчался успехом; видя неудачу первой атаки,
командир корпуса решил овладеть крепостью при помощи артилле-
рии. В произошедшей через день артиллерийской дуэли между кре-
постью и русскими батареями победила меткость русских орудий,
во много раз превышавшая точность попаданий орудий фортов.
Когда пехота пошла в атаку, то деморализованный точными по-
паданиями снарядов гарнизон врага уже не принял штыкового
боя, и достаточно было наступающим подойти на 150—200 м к ту-
рецким укреплениям, как турки обратились в паническое бегство.
Захват русскими 18 мая 1877 г. Ардагана не только отдал им
в руки крепость и 93 орудия, но и произвёл сильное впечатление
на обе воевавшие стороны, подняв настроение одних и подейство-
вав удручающе на других.
Вслед за этим успехом последовал ещё ряд мелких побед, за-
вершившихся к середине июня установлением блокады важнейшей
турецкой крепости Карс.
В более тяжёлой обстановке протекал поход Эриванского от-
ряда генерала Тергукасова, которому пришлось один за другим
преодолевать горные хребты Армении. Тем не менее, разбив по
пути на Драм-Даге крупную турецкую группировку, этот отряд
проник далеко в глубь территории врага. Атакованный около
Даяра свежими силами турок, он выдержал этот натиск и заста-
вил Мухтар пашу отступить.
Не менее успешно шло наступление русских в Аджаристане
от Озургет на Батум. Лишь в Абхазии создалось неблагоприят-
ное положение для действовавшего там малочисленного отряда
генерала Кравченко. Оторванный от основных сил и разбросан-
ный по всей Абхазии, отряд под давлением вспыхнувшего здесь
восстания и действий турецких десантов был принуждён до при-
бытия подкреплений оставить Сухум и уйти в горы. Вследствие
этого к середине мая всё Черноморское побережье от Очемчир до
Адлера оказалось в руках противника. Даже с прибытием сюда
помощи из Кутаиса обстановка не на много улучшилась.
Видя, что события в общем развиваются благоприятно, коман-
дир корпуса Лорис-Меликов решил оказать содействие Эриван-
скому отряду, выделив из войск, блокировавших Карс, сильный
отряд Геймана с задачей захватить перевалы на горах Саганлуга.
Это наступление должно было, с одной стороны, связать турок,
действовавших против Тергукасова, а с другой — открыть путь
русским на Эрзерум.
Выполняя это задание, отряд Геймана на полдороге неожиданно
для себя натолкнулся на выдвинутые вперёд части эрзерумского
отряда Мухтара, занимавшие выгодные позиции на высотах,
обрывисто спускающихся к реке Зевинчай. Не произведя -раз-
ведки, Гейман атаковал 25 июня эти неприятельские укрепления
с фронта. В этом бою обнаружилось, что реакционная школа ар-
155
мии времён Николая I была крепка ещё и в Кавказском корпусе,
славившемся своими боевыми традициями, приобретёнными в
долгих войнах.
Последствия необоснованного самомнения командира отряда
и отсутствие разведки сказались очень быстро. Большая крутизна
скатов замедляла передвижение штурмующих и позволила тур-
кам свободно расстреливать медленно карабкавшихся вверх рус-
ских пехотинцев. Гейман не удосужился даже поддержать насту-
пление артиллерийским огнём. Недостаток патронов лишил пехоту
возможности противопоставить свои пули огню врага.
Не имея сил пробиться сквозь огонь противника, русские вы-
нуждены были отступить, и лишь наступившая темнота спасла
их от преследования. Впрочем, силы Мухтара были достаточны
лишь для обороны Зевина, но малы для наступления, поэтому, от-
бив атаки, турки никаких попыток к развитию успеха не сделали.
Потери отряда Геймана были относительно невелики (1 000
человек убитых и раненых), но моральный эффект поражения
был серьёзен. Повторилось вновь то, что было после Плевны,—•
русское командование во много раз преувеличило размер поне-
сённого поражения. Только благодаря этому, а не действительной
тяжести неудачи, быстрая победа была упущена и война затяну-
лась до зимы. Туркам не пришлось посылать на этот второ-
степенный фронт значительных подкреплений, но русских они всё
же связали.
Поражение Геймана прежде всего сказалось на положении
эриванского отряда, далеко выдвинувшегося к Эрзеруму и теперь
вынужденного отходить, ввиду угрозы быть отрезанным от своего
тыла. Организуя отступление, Тергукасов должен был разрешить
две противоречившие друг другу задачи: 1) возвращаться воз-
можно быстрее, чтобы успеть выручить осаждённый в тылу гарни-
зон Баязета, а 2) отступать медленно, спасая уходивших вместе
с отрядом 2 000 семей армян-беженцев и 600 больных солдат.
В любом из этих вариантов отряду предстояло в пути отбивать
частые атаки турок, стремившихся окружить и уничтожить от-
ступавших. Чтобы выйти из тяжёлого положения, Тергукасов
прибег к крайней мере: он уничтожил при отходе все запасы,
которые нельзя было взять с собой. Это мероприятие отрица-
тельно сказалось на питании в походе, и все 10 дней пути никто
в отряде не имел горячей пищи и получал крайне ограниченный
паёк.
В конце концов, героизм русских солдат победил, и, прибыв 6
июля в Игдырь, Тергукасов оставил там беженцев и больных и фор-
сированным маршем пошёл на выручку Баязета.
К этому времени гарнизон маленькой, давно устарелой кре-
пости Баязет уже 23 дня выдерживал осаду, требовавшую от сол-
дат выносливости не меньшей, чем проявили шипкинцы. Заняв
это укрепление ещё в первые недели войны почти без сопротивле-
ния, Тергукасов двинулся на запад, не предусмотрев возможности
156
серьёзного изменения ситуации на фронте и в тылу. Тергукасов
был уверен, что Баязету не грозит никакая опасность, а поэтому
цитадель этой крепости «вовсе не была обеспечена водой и очень
слабо продовольствием на случай осады. Фонтанный резервуар
чуть не месячной пропорции оставался пустым. Не сделано в ци-
тадели никаких приспособлений для её обороны. За всё схвати-
лись, когда уже было поздно» \
Эта старинная крепость напоминала не укрепление XIX в., а
какой-то средневековый замок, при постройке которого, конечно, не
учитывалась дальнобойность современного оружия, и, «за исклю-
чением очень немногих уголков, внутренность дворов свободно
обстреливалась с гор, командовавших над всеми постройками с
расстояния хорошего ружейного выстрела»1 2. Неподготовленный
к обороне гарнизон Баязета, насчитывавший около 1 500 человек,
после ухода отряда Тергукасова был неожиданно окружён прорвав-
шимся в тыл к русским 25-тысячным войском Измаила паши.
Гарнизон оказался в осаде.
Плохо вооружённая и укреплённая, не снабжённая самым
необходимым, крепость должна была противостоять врагу, численно
превосходившему её гарнизон в 15 раз. Несмотря на это, рус-
ские не сдались и продержались до 10 июля, пока их не выручил
эриванский отряд.
Осада была недолгой, но, как писал комендант крепости Шток-
вич, «2—3 суточные сухарика и 1 столовая ложка протухлой с
трупным запахом воды при 40—45° жары в течение многих дней
осады сделали своё дело; они не убили героизм, но обратили за-
щитников в скелеты и живых мертвецов, на которых без душев-
ного содрогания нельзя было смотреть. И всё это без малейшего
ропота на тяжёлое положение»3.
В этом описании условий и последствий осады нет преувели-
чений, так как оно подтверждается и другими современниками.
Один из них, например, вспоминает, что когда герои Баязета «по-
явились из отворенных ворот цитадели, то на некоторых из них
страшно было смотреть, до того они имели вид худых, бледных и
измождённых от голода»4.
Зевинское поражение сказалось на всём Кавказском фронте.
После неудачной попытки захватить высоты Цихидзири, русский
отряд генерала Оклобжио, который находился в 20 км от цели на-
ступления — Батума, должен был отступить и перейти к обороне.
Наконец, 7 июля Лорис-Меликов отдал приказ о снятии осады с
1 Колюбак и н, Эриванский отряд в кампании 1877—1878 гг.,
«Военный сборник», 1888, № И, стр. 16—17.
2 Гейнс, Славное Баязетское сидение 1877 г., «Русская старина»,
1885, № 1, стр. 163.
3 Антонов, Картинки боевой жизни, «Русская старина», 1897,
№ 4, стр. 64.
4 В о л ж и н с к и й, Освобождение крепости Баязета от блокады ту-
рок, стр. 19.
157
Карса и отступлении от крепости на 30 км. Это знаменовало общий
отказ русских войск от наступательных действий на этом фронте
и переход к обороне на июль и август 1877 г. в ожидании прибы-
тия свежих войск из глубокого тыла. Кавказский корпус, таким
образом, обрекался на длительную пассивность, так как каждая
дивизия в России предназначалась на Балканы, где после плевнен-
ских неудач потребность в подкреплениях была ещё большей.
Только к концу сентября в Закавказье прибыли две новые
пехотные дивизии. С их появлением соотношение сил сразу из-
менилось, настроение в войсках улучшилось и появилась возмож-
ность вернуться к наступательным действиям. Созданию перелома
содействовал также приезд из Петербурга талантливого генерала
Обручева, занявшего пост начальника штаба Кавказского кор-
пуса.
Немедленно по прибытии Обручев приступил к разработке
плана генерального наступления против армии Мухтара, распо-
ложившейся дугой по горам в 20 км к востоку от Карса на линии:
М. Ягны —Аладжа — Кизил — Тапа. Необходимость наступления
была очевидна, так как перед корпусом Лорис-Меликова вставала
перспектива остаться на зиму в безлесных и малолюдных горах
под Карсом при катастрофически плохом снабжении продоволь-
ствием, обмундированием и топливом.
В первом бою при Аладже две колонны наступавших под ко-
мандой Геймана и Роопа сбились с заданного направления, разъ-
единились и смогли овладеть лишь горным плато Б. Ягны —
небольшим участком турецких позиций. Впрочем, вскоре и эти
отбитые у турок высоты пришлось оставить, так как ближайшие
источники находились в 7—16 км от этих гор и войскам негде
было достать даже минимального количества воды. Что касается
двинутой в обход колонны Шелковникова, то она оказалась слиш-
ком малочисленной и конкретного успеха достичь не смогла.
Несмотря на неудачу боёв 1—3 октября 1877 г., Обручев не
пал духом и предложил Лорис-Меликову новый, сильно изменён-
ный план, в котором фронтальный удар наносился не по левому,
а по правому флангу и центру позиции турок (Авлиар-Аладжа),
при одновременном обходе с тыла этих пунктов. Смелость плана
состояла в том, что в обходную колонну генерала Лазарева на этот
раз выделили 25 тыс. чел. из общего числа 55 тыс. предназна-
ченных к сражению.
Движение обходной колонны требовало от Лазарева большой
смелости и уменья, так как нужно было пройти более 80 км по
горным тропам, переправиться дважды через стремительный Арна-
чай, проскользнуть скрытно мимо позиций турок и, обойдя их с
тыла, нанести решающий удар на Авлиар-Визинкей в тот момент,
когда на эти высоты обрушатся основные силы Кавказского кор-
пуса.
Несмотря на исключительную сложность, план Обручева был
выполнен обходной группой блестяще. Пять суток шла она но
158
горам и лишь к исходу пятого дня впервые была обнаружена про-
тивником. Турки загородили этой группе дорогу, бросив против
головы растянувшейся колонны шесть батальонов пехоты. Враг
имел численное превосходство более чем в полтора раза, русские
были утомлены, и всё же шедший впереди колонны Дербент-
ский пехотный полк с марша, без отдыха, атаковал турок, отбро-
сил их с пути и, не теряя времени, продолжал наступление
дальше.
Чрезвычайно трудный в горах при бездорожье совместный удар
с фронта и с тыла, благодаря хорошо организованной Лазаревым
телеграфной связи, был проведён столь удачно, что когда штур-
мовавшие русские «стрелки и сапёры подошли к Визинкею с фрон-
та, то в то же самое время туда влетели нижегородские драгуны
Лазаревского отряда с тыла» \
Этого одновременного удара с двух сторон противник не выдер-
жал. По словам одного очевидца из лагеря Мухтара, «лишь только
турецкие войска, занимавшие Аладжу, увидели, что неприятель
у них на носу и что они отрезаны от своих, ими овладела паника.
Не слушая команды, они беспорядочной толпой бросились к Карсу;
кавалерия, пехота, орудия, зарядные ящики — всё это перемеша-
лось и загромоздило дорогу к крепости; люди и лошади точно
обезумели и неслись без оглядки. На Визинкейских высотах у
Мухтара паши осталась только горсть войск и с этой-то горстью
ему пришлось прикрывать позорное бегство своей армии» 1 2.
Победа русских в сражении под Аладжей-Авлиаром 14—15 ок-
тября 1877 г. стоила им 1,5 тыс. убитых и раненых, тогда как тур-
ки потеряли 15 тыс., из которых 10 тыс. пленных. После этого сра-
жения инициатива перешла в руки русских, и Карс был вновь
осаждён. Сами турки очень серьёзно оценивали значение понесён-
ного ими поражения, и чтобы найти виновников предали военному
суду всех генералов, участвовавших в аладжинском бою.
Несомненно, эта победа достигнута была более высоким воен-
ным искусством передовых русских генералов, по сравнению с
турецким, и большей боеспособностью русских солдат и офицеров,
которых не останавливали ни огонь противника, ни трудности
борьбы с природой. Военное искусство Обручева и Лазарева, про-
явленное ими в этом бою, заслуживает самой высокой оценки.
Нельзя не согласиться с мнением одного русского дореволюцион-
ного военного историка, что «распоряжения высшего командования
и поведение войск под Авлиаром вносят одну из славнейших стра-
ниц в русскую военную историю. Этот бой представляет один из
высочайших образцов военного искусства как в смысле общей идеи,-
так и по мастерству употреблений различных родов войск»3.
1 М а с л о в, Год войны в Малой Азии в 1877—1878 гг., стр. 77.
2 С., Русско-турецкая война 1877 г. в Армении, «Военный сборник»,
1878, № 12, стр. 147.
3 Михневич, Основы русского военного искусства, стр. 164.
/59
Наступление на Го ргохотанские высоты на путях к Эрзеруму
Аладжинская победа, изменив ход кампании 1877 г. на Кав-
казе, не означала, однако, окончания её: впереди оставалось ещё
много сложных и нерешённых задач.
Командование кавказскими войсками к началу ноября наметило
следующий план: 1) отряд Лазарева оставить для блокирования
Карса, 2) отряд Геймана направить через Саганлуг на Эрзерум с
севера и 3) Тергукасову идти к этой крепости с востока.
Турецкие войска, деморализованные Аладжинским поражением,
не оказали сопротивления русским на удобных для обороны Са-
ганлугских горах и позволили отрядам Геймана и Тергукасова
соединиться у Гасан-Кала, а затем занять боевые позиции у
подножия хребта Деве-Бойну, прикрывавшего Эрзерум с востока.
Численность войск обоих противников (по 25 тыс. чел., у рус-
ских и турок) была равна, но боеспособность русских солдат стоя-
ла, несомненно, на более высоком уровне. Бой у Деве-Бойну на-
чался рано утром 4 сентября с демонстрации части Кавказской
гренадерской дивизии против правого фланга турок. Эта ложная
атака велась столь энергично, что турки «приняли её за дей-
ствительную и отвлекли туда значительную часть резервов, а в
это время был взят штурмом ключ позиции турок — плато Узун-
Ахмет на их левом фланге» \ Бурный натиск двух колонн Тер-
гукасова, развитый затем конницей Амилахвари, обратил против-
ника в паническое бегство сначала на левом фланге, а затем и на
всём фронте. Победа была блестящей, но Гейман не сумел её ис-
пользовать.
Потрясённый новым тяжёлым поражением, турецкий главно-
командующий «телеграфировал в Константинополь, что у него
всего 3 или 4 тысячи войск в сборе, что остальные рассеялись по
улицам и кофейням и нужно несколько дней, чтобы собрать их».
Безнадёжность положения турок была столь очевидна, что даже
посторонний наблюдатель, здешний персидский генеральный кон-
сул, заранее телеграфировал правительству в Тегеран о занятии
русскими Эрзерума 1 2. Аналогично реагировало на развернувшиеся
события и мирное население Эрзерума: все жители собрались у
ворот города, намереваясь покорно встретить находившегося в
четырёх километрах победителя.
Объём победы и выводы из неё были неясны только Гейману, и
поэтому он не решился в тот же день одним ударом занять безза-
щитную крепость —опору всего турецкого фронта. Потребова-
лось ещё пять суток, чтобы недогадливый генерал собрался с ду-
хом и предпринял наступление, но к этому времени боевая обста-
новка уже решительно изменилась. Турки опомнились от разгро-
ма, собрались с силами, заняли укреплённые позиции, и штурм
города 10 ноября не удался. Началась осада, по бытовым усло-
виям чрезвычайно тяжёлая для русских солдат. Эта крепость
1 Филиппов, Военное обозрение Азиатской Турции, стр. 112.
2 К и ш м и ш е в, Война в Турецкой Армении, стр. 417—418.
11 П. К. Фортунатов
161
Захваченные в плен английские офицеры^ состоявшие при турецкой армии
была сдана русским уже после заключения перемирия в феврале
1878 г.
Если Эрзерум остался в руках турок, то тем более остро вста-
вал вопрос о скорейшем разрешении судьбы Карса. Во второй по-
ловине октября осада этой крепости была возобновлена, но велась
без какого-либо успеха. «Уже в октябре транспорты опаздывали
на 3—4 дня, двигаясь по дурным дорогам, да и запасов на базе
было мало. В то же время, по имевшимся сведениям, крепость была
обильно снабжена жизненными припасами, а потому на успех бло-
кады рассчитывать было нечего: зима заставила бы прекратить
осадные работы» Ч Численность осаждающих — менее 40 тыс. чел.
против 20—25 тыс. осаждённого гарнизона —при растянутости ли-
нии блокады на 50 км заранее делали последнюю неэффективной.
Вопрос, что делать дальше, обсуждался на военном совете 9 ноября
у главнокомандующего. Победило предложение Лазарева —
немедленно штурмовать Карс. Этот опытный генерал понимал,
что в горах Армении и Аджаристана ещё больше чем на Балканах
нельзя затягивать кампанию до весны. Соображений на этот счёт
было более чем достаточно: недостаток продовольственных и топ-
ливных ресурсов, плохое санитарное обеспечение войск, заболе-
вания и т. д.
План штурма был детально разработан Обручевым. Он строился
не на содействии огня артиллерии, как под Ардаганом, так как
1 «Обзор войн России от Петра Великого до наших дней», ч. IV, кн. 1,
стр. 482—483.
162
твёрдый каменный грунт и крепко сделанные форты не предвеща-
ли успеха бомбардировки. Кроме того, турецкие позиции обладали
хорошим обзором и обстрелом, а скрытые подступы для подхода
к фортам Карса почти отсутствовали. Эти соображения привели
к единственно правильному решению — вести штурм в темните,
назначив его на ночь под 18 ноября 1877 г.
Для наиболее целесообразного использования имевшихся в
его распоряжении сравнительно ограниченных сил (32 тыс. чел.
и 146 орудий) Лазарев дал указание штурмовать крепость одно-
временно с восьми сторон: он надеялся таким путём дезориенти-
ровать противника, введя его в заблуждение относительно коли-
чества наступавших.
Когда спустилась ночь, колонны Лазарева в полной тишине
двинулись на турецкую твердыню. Эта атака была не лёгкой для
русской пехоты, и не удивительно, что на наиболее трудном и в
- то же время главном участке она была отбита. Зато атака бле-
стяще удалась там, где её предлагал Лазарев и запрещал Лорис-
Меликов,— с северо-востока. Здесь оборона крепости внешне ка-
залась наиболее прочной, но когда Кутаисский полк ночью нео-
жиданным ударом завладел укреплениями Карадага, то это так
подействовало на противника, что вслед за этими укреплениями
в руки русских стали переходить и другие, соседние с ним форты.
После ликвидации этого северо-восточного участка обороны
Карса турки уже не могли больше держаться и на остальных уча-
стках, к шестому часу утра их организованное сопротивление по-
всюду прекратилось. Подавленный неудачей, гарнизон обратился
в повальное бегство, но ему преградила дорогу русская кавале-
рия, и тогда турки стали целыми отрядами сдаваться. Штурм стоил
русским 2 500 убитыми и ранеными, тогда как урон турок равнялся:
3 тыс. убитых, 17 тыс. пленных и вся артиллерия крепости.
Как и аладжинская победа, взятие Карса показало, что рус-
ские войска находятся на подъёме и начинают воевать, как вое-
вали при Суворове и Кутузове. Конечно, победы русских на Кавказе
в эту войну далеки до достижений великих русских полководцев
XVIII и начала XIX в., но в их действиях в 1877—1878 гг. чувст-
вовалось возрождение знаменитых традиций и большой шаг
вперёд по сравнению с войной 1853—1856 гг.
Окружение Эрзерума и взятие Карса означали, в основном,
окончание войны на Кавказе. После этих побед ни о каком серьёз-
ном сопротивлении турок не могло быть и речи тем более, что,
параллельно с победами главных сил, события успешно развива-
лись и на второстепенных участках войны.
Совместными действиями Кобулетского и Ардаганского отря-
дов Батумская группа Дервиш паши была сильно потеснена к
югу. В Абхазии перелом наметился ещё в августе. Под давлением
одновременного наступления русских отрядов с севера и с юга и
десанта с моря турки 1 сентября оставили Сухум и к началу ок-
тября окончательно прекратили войну в Абхазии.
263
12 П. к. Фортунато»
Наконец, восстание горцев в Чечне и Дагестане, вспыхнувшее
там вскоре после начала войны и достигшее одно время такого
размера, что пришлось перебросить туда две пехотные дивизии, к
концу года было повсеместно подавлено. Угроза разрыва комму-
никаций Закавказья с Россией — Военно-Грузинской дороги и
дороги вдоль берега Каспийского моря — была устранена, а
планы и действия англо-турецких агентов сорваны.
Военные действия, сложившиеся для Кавказского корпуса
в конечном итоге удачно, почти повсюду к концу 1877 г. затихли.
Однако у русской армии здесь появился новый враг — тиф. Эта
болезнь буквально косила армию, от неё гибли или временно вы-
ходили из строя тысячи солдат и офицеров. Кроме того, трудности
продовольственного снабжения войск с каждым месяцем всё более
и более увеличивались. Как и на Балканах, армия с нетерпением
ждала мира.
Вооружённая борьба в 1877—1878 гг. шла не только на Бал-
канском и Кавказско-Малоазиатском театрах военных действий,
она развернулась, хотя и в небольшом масштабе, и на Чёрном
море.
Незначительность размера морской войны объяснялась в дан-
ном случае событиями предшествующего двадцатилетия. По
Парижскому трактату 1856 г., Россия была лишена права иметь
на Чёрном море военные суда, кроме самых мелких. Позднее,
осенью 1870 г., используя выгодную международную обстановку,
русское правительство аннулировало эту статью мирного договора,
как и прочие статьи, нарушавшие суверенитет России на Чёрном
море. Между тем морское министерство, вследствие своей инерт-
ности, за период с 1870 по 1877 гг., почти ничего не сделало для
восстановления мощи Черноморского военного флота. Вот почему
к моменту объявления войны русское морское командование не
располагало на этом театре морских действий такими силами, ко-
торые могли бы вести крупные операции против турецких военных
кораблей.
Несмотря на это, благодаря личной энергии и инициативе чер-
номорцев, было использовано всё возможное, и в течение первых
месяцев войны несколько мирных торговых пароходов были при-
ведены в состояние, пригодное к боевым действиям. Благодаря
этому 10 июля 1877 г. пароход «Константин» под командованием
будущего знаменитого флотоводца Макарова вместе с группой
минных катеров смог атаковать турецкую эскадру, стоявшую в
устье Дуная около Сулина. В этой атаке «Константин» сильно по-
вредил корвет «Иджлалие».
Не менее удачны были летние рейсы этого же парохода к бере-
гам Анатолии. Его экипажу удалось уничтожить четыре турец-
ких парусных судна, а затем почти у самого входа в Босфор ещё
пять торговых судов.
Блестяще действовала миноносная группа Макарова и у бере-
гов Кавказа. Здесь, около мыса Адлер, одним минным катером
164
был повреждён турецкий броненосец, а атака катерами эскадры
противника, стоявшей на рейде в Сухуме, навела на последнюю
такой страх, что она немедленно отплыла в Стамбул. Наконец,
следует отметить, что 25 января 1878 года С. О. Макаров,
впервые в мире применив в бою самодвижущую мину, потопил
турецкий корабль «Иитибах».
Деятельность других русских пароходов была не так успешна.
Нельзя, однако, забыть бой парохода «Веста», который в течение
пяти часов 23 июля сражался с броненосцем «Фетхи-Буленд»;
получив сама повреждение, «Веста» продолжала бой и заставила
врага с уроном отступить.
Наконец, уже в последние дни войны пароход «Россия», встре-
тившись с турецким военным транспортом «Мерсина», заставил его
сдаться и привёл с собой в Севастополь.
Эти одиночные смелые действия русских моряков привели к
тому, что турецкие боевые корабли не рисковали проявлять ак-
тивность против прибрежной полосы России. Исключение соста-
вили лишь двукратная бомбардировка (9 июля 1877 г. и 10 января
1878 г.) Евпатории и попытка нападения 21 июля на Алушту, но
эти действия никакого ущерба не причинили.
Таким образом, моряки вновь возрождавшегося Черноморского
флота показали, что традиции Лазарева и Нахимова здесь не за-
быты и успешная борьба с турками возможна даже при наличии
таких слабых средств, как торговые суда, на скорую руку превра-
щённые в боевые корабли.
Перемирие и мир
Появление русских войск в середине января 1878 г. в несколь-
ких десятках километров от Стамбула показало султану, что про-
должать войну Турции нельзя, пора заключать мир. Однако,
прежде чем он был подписан, со стороны враждебных России
великих держав — Австро-Венгрии и Англии — имела место по-
пытка оказать давление на Россию и поддержать Турцию. Англия
подталкивала Австро-Венгрию к проведению мобилизации, но та
воздерживалась, ссылаясь на необходимость для этого больших
расходов. Всё же состоялось совместное дипломатическое вы-
ступление обеих держав, требовавших передачи условий мира
на обсуждение международной конференции. Невозможность
борьбы с двумя новыми противниками заставила русское пра-
вительство согласиться передать на обсуждение конференции
такие вопросы, которые затрагивают «общеевропейские» ин-
тересы.
После подписания 31 января 1878 г. перемирия, предусматри-
вавшего занятие пунктов, ещё остававшихся в руках турок,
русские продолжали продвигаться вперёд. Опасаясь, что русские
захватят Константинополь, англичане послали к Дарданеллам
свой флот, который после некоторых колебаний со стороны турец-
12*
165
Дом в Сан-Стефано, где был подписан в 1878 г. мирный договор
кого правительства, был пропущен через пролив. Одновременно с
посылкой эскадры Горнби в Мраморное море основные английские
морские силы стали концентрироваться у о. Мальта. 27 февраля
1878 г. английский флот прошёл через Дарданеллы и бросил якорь
у Принцевых островов в Мраморном море.
Враждебная позиция Англии заставила русское правительство
отказаться от плана занятия Константинополя и ограничиться
занятием местечка Сан-Стефано в 12 км от турецкой столицы.
Здесь 3 марта 1878 г. был подписан мирный договор. Как пока-
зали дальнейшие события, этот договор был только прелиминар-
ным и не разрешил окончательно вопросов, возникших в связи
с окончанием войны, в таком духе, как этого хотели бы Россия и
Болгария.
Для Болгарии заключение этого соглашения имело чрезвычайно
большое значение. В речи, произнесённой 3 марта 1949 г. на
торжественном собрании в Софии, В. Коларов заявил, что день под-
писания Сан-Стефанского мира «справедливо считается днём ос-
вобождения болгарского народа от турецкого ига, так как на тер-
риторию, которую теперь занимает Народная республика Болга-
рия, никогда больше не ступили орды турецких султанов... Бес-
предельной и вечной будет признательность болгарского народа
братскому русскому народу, пролившему кровь своих 200 000
сынов за наше освобождение»
1 «Речь министра В. Коларова по случаю 70-летия освобождения Бол-
гарии», стр. 3—4.
166
Основные условия Сан-Стефанского мира состояли в следую-
щем: 1) Сербия, Черногория и Румыния признавались независи-
мыми государствами; 2) создавалось автономное княжество Бол-
гария, платящее Турции дань; в него, помимо собственно Болгарии,
входила Македония; новое государство получало выход на Чёр-
ное и Эгейское моря; 3) Турция уплачивала 1 410 млн. рублей кон-
трибуции, но 1 100 из них заменялись уступкой Турцией Туль-
чинского санджака, который Россия передавала Румынии, полу-
чая от неё взамен южную часть Бессарабии; 4) на Кавказе к России
перешёл район Ардагана, Карса, Батума и Баязета вплоть до Саган-
лугского хребта.
Содержание этого договора далеко не оправдало расчётов рус-
ского общества и славян на Балканах, но даже и в этом урезан-
ном виде данное соглашение показалось Англии и Австрии не-
приемлемым. Англию пугало приближение границ славянского
государства к Босфору и Дарданеллам, а также возможность ба-
зирования русских кораблей в болгарских портах Эгейского моря,
а Австрия не хотела допустить образования большого и сильного
славянского государства на Балканском полуострове. Германия,
которая в своё время толкала Россию к войне, теперь побуждала
её согласиться на созыв конгресса для пересмотра условий
мира.
Балканские государства по Сан-Стефан( кому договору
167
Против России создавался фронт враждебных держав, входив-
ших между собой в специальные соглашения. Так, в июне 1878 г.
был подписан англо-турецкий договор. В этом соглашении Анг-
лия за право оккупации острова Кипр обещала султану не только
дипломатическое, но и вооружённое содействие, в случае если
Россия удержит Батум, Ардаган, Карс или другую часть владений
султана в Азии. Почти одновременно было подписано англо-ав-
стрийское соглашение, предусматривавшее расчленение Болгарии
и поддержку со стороны Англии австро-венгерских претензий на
Боснию и Герцеговину.
Положение России перед объединённым фронтом великих дер-
жав было исключительно трудным, так как, обескровленная вой-
ной, она не могла вступить в новую большую войну. Об этом в один
голос заявляли главнокомандующие обеими русскими армиями,
военный министр и министры финансов и иностранных дел. Эта
точка зрения трезво отражала реальное положение вещей; в част-
ности, руководители русской армии были совершенно правы, счи-
тая, что надо скорее заключать мир и спасать войска, вымирав-
шие от тифа и других болезней в Болгарии, Фракии и Армении.
Русское правительство оказалось вынужденным согласиться
на участие в конгрессе, и 13 июня 1878 г. открылся так называемый
Берлинский конгресс. Он проходил под знаком: 1) борьбы за лише-
ние России плодов только что выигранной войны и 2) частичного
раздела Турции. В. И. Ленин охарактеризовал это словами: «Гра-
бят Турцию» \
Русская дипломатия, столкнувшись с противодействием запад-
ноевропейских держав, действовала в одиночестве, а «честный ма-
клер», как называл себя председательствовавший на конгрессе
Бисмарк, вёл работу конгресса таким образом, что все основные
вопросы должны были решаться в непосредственных переговорах
заинтересованных сторон. Дипломатическая борьба была очень
трудной. Кроме того, царскому правительству приходилось счи-
таться с ростом недовольства внутри страны и усилением рево-
люционных настроений.
Поддерживаемые Бисмарком, Англия и Австрия, воюя только
за столами конгресса и не потеряв ни капли крови, получили в
Берлине — первая остров Кипр, а вторая — Боснию и Герцего-
вину. Зато много потерпевшая от войны Болгария, по решению
Берлинского конгресса, вместо того чтобы стать единым государ-
ством, делилась на две части, причём так называемая «Восточная
Румелия», т. е. южная Болгария, превращалась в автономную ту-
рецкую провинцию, а Македония оставалась в полном владении
султана. Из северной части Сан-Стефанской Болгарии создавалось
княжество, остававшееся в некоторой зависимости от Турции и
платившее последней дань. Условия Сан-Стефанского мира о при-
знании независимости Сербии, Черногории и Румынии, передаче
1 Ленин, Тетради по империализму, стр. 624.
168
Балканские государства по Берлинскому трактату
южной Бессарабии России, а Добруджи Румынии — были оста-
влены в силе. Что же касается приращений России за счёт За-
кавказья, то они были несколько уменьшены: район Баязета
оставался за Турцией.
Новое решение Восточного вопроса было несомненным дипло-
матическим поражением России. Её престиж на Балканах не мог
не пострадать, в то же время проблема черноморских проливов не
получила желаемого разрешения.
Подводя итог, следует признать, что ни Россия, ни балканские
страны—Сербия, Черногория, Болгария и Румыния — не получили
того, на что они имели законное право рассчитывать в результате
конечных успехов их оружия в войне 1877—1878 гг. Виновником
этого поражения являлись не только Англия и Австро-Венгрия,
но и Германия. В русском обществе в связи с этим в начале 80-х
годов резко усилились германофобские настроения. Их питали
также опасения, что дальнейшая немецкая агрессия будет направ-
лена на восток и в первую очередь против России.
Результаты войны не оправдали надежд русского общества и
народов Балкан, но определённые положительные последствия
войны против Турции несомненны. Прежде всего, Болгария, на-
ходившаяся пять веков под игом Турции, теперь становилась
фактически самостоятельным государством, её зависимость от
169
султана, уничтоженная окончательно лишь в 1908 г., всё тридца-
тилетие после 1878 г. имела лишь формальный характер. Прове-
дённое Берлинским трактатом отделение от Болгарии Восточной
Румелии продержалось лишь до 1885 г. Восстание в этой последней
привело к восстановлению единства основной массы болгарского
народа.
Война наглядно подтвердила общность интересов славянских
народов Балканского полуострова и русского народа; память о
жертвах, принесённых русским народом, не была забыта на Бал-
канах. В Болгарии и до сего времени можно видеть много памят-
ников, напоминающих об освобождении страны русской армией,
они говорят об общей героической борьбе русских и болгарских
солдат на полях и в горах Болгарии. Памятники эти и поныне свято
чтутся и оберегаются местным населением.
Только в России болгарский народ нашёл истинную поддержку
своим стремлениям к независимости. Англия, Австро-Венгрия
и Германия, преследуя свои эгоистические интересы, делали
всё, чтобы сохранить на Балканах гнёт прогнившей феодаль-
ной Оттоманской империи. В свою очередь, и успехи русского’
оружия в этой войне, в определённой мере, связаны с развитием
болгарского национально-освободительного движения, которое*
вместе с национально-освободительными движениями других бал-
канских народов расшатало силы Турции.
Освобождение Болгарии русской армией привело к уничтоже-
нию гнёта турецкого государства над болгарской землёй и власти
турецкого помещика над болгарским крестьянином. Таким обра-
зом, изучаемая нами в данном случае война изменила не только
политическое, но и социально-экономическое состояние этой
славянской страны.
Вся последующая история Болгарии как самостоятельного го-
сударства шла под знаком громадных политических и экономи-
ческих сдвигов, явившихся следствием русско-турецкой войны
1877—1878 гг. и болгарской национальной революции. В резуль-
тате последней «социальные опоры реакции в Болгарии были сверг-
нуты, консервативные остатки потерпели серьёзное поражение-
и мелкобур ауазные слои народа —мелкие крестьяне, ремеслен-
ники и вышедшая из их среды интеллигенция — вырвали важ-
ные уступки у прогрессировавшей болгарской торгово-промышлен-
ной буржуазии. Освобождённая русскими войсками, Болгария
возродилась для новой жизни не только как свободное от чужого
национального гнёта государство, но и как передовое в духе того
времени, получившее одну из самых прогрессивных и демократи-
ческих для того времени конституцию... Русско-турецкая война
не только освободила Болгарию от иноземного ига, но ускорила
и закончила аграрную революцию, которая совершилась в её пре-
делах. Убежавшие турецкие паши, беки и помещики поспешили
распродать свои имения за бесценок окрестным крестьянам, или
их земли были просто-напросто разграблены и разделены между
170
крестьянами. Был устранён бесплатный труд и всякая личная
зависимость мелких хозяев. Свержение турецкого военно-феодаль-
ного господства нанесло также тяжёлый удар по распадающимся
ремесленным цехам и освободило промышленный труд от феодаль-
ных оков» х.
Наконец, в молодом государстве под непосредственным ру-
ководством русских командных кадров была организована армия,
получившая название земского войска. Ядром для её создания
послужили болгарские ополченческие дружины, которые, получив
боевую закалку в борьбе с турками, вскоре сформировались в
крепкую кадровую армию. Эта армия доказала свою боеспособ-
ность уже в 1885 г., успешно отразив нападение войск сербского
короля Милана, действовавшего по указке Австрии.
Большим прогрессивным изменениям, происходившим внутри
страны, сопутствовал рост международного значения Болгарии.
1 «Речь министра В. Коларова по случаю 70-летия освобождения Бол-
гарии», стр. 5—6 и 15.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Если царское правительство и правящие классы России в войне
1877—1878 гг. преследовали лишь эгоистические, агрессивные
цели, то объективным последствием войны было освобождение
болгарского народа и воссоздание болгарского государства, окон-
чательное уничтожение многовекового гнёта чужеземных захват-
чиков.
Такие освободительные цели связывали с этой войной русский
и болгарский народы.
Нельзя не согласиться с удачной формулировкой современного
болгарского историка Жака Натана, что «борьба против турецкой
феодально-султанской власти была по своему содержанию глу-
боко социальной (классовой), а по форме национальной борьбой.
Она ставила своей целью освободить страну от чужеземного ига
и открыть путь к свободному развитию товарного хозяйства и
капитализма. Эта задача была разрешена с помощью русской ар-
мии-освободительницы, которая в 1877—1878 гг. принесла стране
освобождение от турецкого национального рабства и открыла путь
для развития буржуазного общества» \
В результате русско-турецкой войны «Болгария создалась и
оформилась как страна, освобождённая от феодальных тяжестей,
страна мелкой поземельной собственности и труда свободных про-
изводителей, освобождённого от всяких феодальных ограничений.
Русско-турецкая война не только освобождала Болгарию поли-
тически, но и ускорила и закончила социальную революцию, со-
вершавшуюся в её недрах» 1 2.
В дальнейшем самостоятельное существование молодого го-
сударства шло нелёгким путём. Не говоря о том, что в результате
решения Берлинского конгресса все славяне, проживавшие в
Македонии и южной Фракии, попрежнему остались под властью
султана, даже и в самой Болгарии её национальное развитие бы-
1 Ж а к Натан, Болгарское возрождение, стр. 29—30.
2 Историческая речь председателя Великого Народного собрания Ба-
сила Коларова по проекту Конституции, София, 1947, стр. 7.
172
Жители Софии осыпают цветами советских
во инов -освободителей
ло сильно замедлено и искажено навязанными извне немецкими
правителями.
Период власти агентов германского империализма Александра
Баттенберга, Фердинанда и Бориса Кобургских стал для народа
годами тяжёлых испытаний. Политика этих чу земцев привела
страну в 1915 г. к участию в первой мировой войне на стороне
германско-австрийско-турецкой коалиции, а в марте 1941 г. к
оккупации её войсками Гитлера. Последнее мероприятие было
проведено по полной договорённости с царём Борисом, который с
этого времени открыто стал на путь активной поддержки герман-
ского фашизма.
Вдохновляемое коммунистами, население Болгарии сразу
же развернуло партизанскую борьбу против пришельцев, от-
крыто ставших грабить страну. Эта борьба шла с переменным
успехом, и лишь победы Советской Армии помогли болгарскому
народу окончательно и бесповоротно освободиться от иноземных
фашистских угнетателей и их местных прислужников, вроде пре-
дателей Филова и Багрянова. С 9 сентября 1944 г., под руковод-
ством коммунистической партии, Болгария прочно встала на путь
экономического и политического подъёма.
Яркая характеристика великого прогрессивного значения этого
перелома даётся в одном из выступлений Георгия Димитрова:
«Исторический сентябрь 1944 года,— указывал он,— есть прежде
всего торжество союза рабочих и крестьян — основы Отечествен-
ного фронта... Девятое сентября открыло новую эру в нашей ис-
J73
Карта Болгарии в 1949 г.
тории — эру истинной болгарской демократии, эру Отечествен-
ного фронта. В сущности 9 сентября произошла не только смена
правительства, а глубокая перемена режима» х.
Сплочение и мощный подъём всех демократических сил внутри
страны и могучая помощь Советского Союза, несмотря на упорное
противодействие сил внутренней и международной англо-амери-
канской реакции, открыли путь к истинной свободе и обеспечили
величайшие сдвиги в самых различных отраслях политической,
социально-экономической и культурной жизни Болгарской народ-
ной республики.
Георгий Димитров в своём выступлении на V съезде Болгарской
рабочей партии (коммунистов) говорил: «За последние полтора
года под руководством нашей партии был проведён ряд основных
мероприятий решающего значения для окончательного утвержде-
ния народной демократии и создания необходимых условий для
построения экономических основ социализма»1 2.
1 Л. Кордюкова и Б. Гот ц ев, Народная республика Болга-
рия, стр. 27.
2 «Правда» от 21 декабря 1948 г.
174
Болгарский народ приветствует воинов Советской армии
Введение новой, республиканской конституции, установление
народно-демократической формы управления страной, национа-
лизация промышленности, обеспечившая уже в 1948 г. выпуск
продукции, превышавшей на 75% довоенный уровень, национали-
зация частных банков, всей внешней торговли, оптовой внутрен-
ней торговли, крупной городской собственности и лесов, создание
сети МТС и более чем тысячи трудовых земледельческих коопе-
ративов, глубокие изменения в производственных отношениях в
стране, быстрое улучшение бытовых условий и повышение куль-
турного уровня трудящихся — вот главные победы, достигнутые
народом Болгарии за последние годы после свержения власти
фашистского режима.
В этой трудной, но успешной борьбе Болгария всегда находила
поддержку у братских народов Советского Союза и дружествен-
ных стран новой демократии.
Одним из конкретных выражений такой взаимной помощи был
подписанный 18 марта 1948 г. договор о дружбе, сотрудничестве
и взаимной'помощи между СССР и Народной республикой Болга-
рии. Это громадной важности соглашение основано на полном
взаимном уважении принципов национальной независимости и
государственного суверенитета. Оно стало мощным средством ук-
репления внутренних сил болгарского народа и международных
позиций молодого государства.
Англо-американские империалисты пытались не раз и через
свою агентуру и прямым вмешательством свернуть с её пути новую
Болгарскую народно-демократическую республику, снова нало-
жить на неё путы капитализма и реакции. Но политика дружбы
и союза с СССР обеспечили Болгарии не только подлинную нацио-
нальную независимость, территориальную целостность и государ-
ственный суверенитет, но и открыли болгарскому народу прямой
путь к социализму.
Справочный перечень наименований населённых пунктов, рек
и гор Балканского полуострова, применявшихся в XIX в.
и современных
Наименования времён войны 1877—1878 гг. 1. Адрианополь 2. Араб-Конак 3. Аясляр 4. Базарджик 5. Бела 6. Богот 7. Браилов 8. Бресляница 9. Булгарени 10. Варна 11. Вид 12. Впддин 13. Враца 14. Германли 15. Гирсово . 16. Горный Дубняк 17. Горный Студень 18. Драново 19. Елена 20. Ени-Загра, Эни-Загра 21. Ески-Загра, Эски-Загра 22. Журжа 23. Зимница 24. Искер 25. Кара-Лом 26. Копривица 27. Кюстенджи 28. Ловча 29. Никополь 30. Осман-Базар 31. Панагюрица 32. Пиргос Современные наименования Эдирне, Адрианополь Арабаканашки Аязлар Пазарджик, Добрич, Толбухин Бяла Бохот Браила Брышляница Былгарене Сталин Вит Видин Братца Харманлы Хыршова Горны-Дыбник Горна Студен, Горня, Студена Дряново Элена Нова-Загора Стара-Загора Джурджу Зимнича Искир, Искыр Чёрный Лом Копривштица Констанца Ловеч Никопол Османпазар Панагюриште Пиргово
177
33. Плевна Плевен
34. Попкиой Попово
35. Рущук Русе
36. Сельви Севлиево
37. Силпстрия Силистра
38. Спстов Свиштов
39. Сливно Сливен
40. Струма Стрема
41. Сулин Сулина
42. Травна Тревна, Трявна
43. Трестеник Трыстеник
44. Умургач Мургаш
45. Унгени Унгень
46. Филиппополь Пловдив
47. Хаскиой Хасково
48. Черноводы Чернавода
49. Шумла Шумен, Коларовоград
50. Этрополь Етрополье, Этрополе
ОГЛАВЛЕНИЕ
Введение...................................................... 3
I. Болгария и Восточный вопрос перед войной 1877—1878 гг.
Болгария XIX века до освобождения от турецкого ига............ 8
Национально-освободительное движение в Болгарии в XIX веке. . . 18
Восточный вопрос перед войной 1877—1878 годов................ 28
Дипломатическая и военная подготовка борьбы России с Турцией. ... 33
II. Русская и турецкая армии накануне войны
Русская армия перед войной 1877—1878 гг...................... 45
Турецкая армия............................................... 62
Балканский и Азиатский театры военных действий............... 65
Планы войны России и Турции.................................. 69
III. Первое наступление русских войск в Болгарии
Начальный период войны и борьба за Дунай..................... 74
Освобождение северной Болгарии. Добровольческие болгарские дру-
жины.................................................... 84
Борьба за Плевну............................................. 95
IV. Переход русских войск к обороне
Оборонительные бои за Шипку и на Кара-Ломе....................ЮЗ
Болгария во время войны.......................................Ю9
Третья Плевна п бой под Чаиркиоем.............................
179
V. Контрудар русских войск и разгром турецкой армии.
Блокада Плевны и переход русских войск в новое наступление... 123-
Попытки контрудара турок на востоке Болгарии — бои при Мечке и
Елене.....................................................128
Продолжение блокады и сдача Плевны............................130
Переход русских войск через Западные Балканы..................134
Оборона Шипки, её освобождение и разгром турок у Шипки-Шейнова 139
Преследование и разгром турецкой,армии........................148
VI. Война на Кавказе и Чёрном море. Заключение мира
Военные действия на Кавказе и на Чёрном морс...........153
Перемирие и мир........................................165
Заключение.............................................172
< >
Редактор Н, И. Казаков
Составитель карт А. С. Амальрик Техн, редактор Н. ПК Цирульнипкий
Подписано к печати 25/IX 1950 г. А06378. Тираж 25 тыс. экз.
Бумага 60 x 92’/16—55/8 бум. листа—1Р/4 печ. листа. Учётно-изд. листов 11,68.
Цена без переплёта 3 р. 50 к., переплёт 60 к.
Отпечатано с матриц Первой Образцовой типографии имени А. А. Жданова
в Пятой типографии Росполиграфиздата при Совете Министров РСФСР.
Свердловск, ул. Ленина, 47. Заказ № 3488
Цена 4 р. 10 к.