В. А. Золотарев
РОССИЯ
и
ТУРЦИЯ
ВОЙНА
1877-1878 гг.
(Основные проблемы войны
в русском источниковедении
и историографии)
ИЗДАТЕЛЬСТВО «НАУКА»
ГЛАВНАЯ РЕДАКЦИЯ ВОСТОЧНОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
МОСКВА 1983
9
3-80
Ответственный редактор
В. В. МАВРОДИН
В книге дана марксистско-ленинская оценка причин, целей,
характера й исторических результатов и последствий войны,
рассмотрены общее состояние русской военно-исторической пау-
ки в конце' XIX столетия и история войны, дана оценка объ-
ема и содержание документальных публикаций, мемуарных и
эпистолярных источников, относящихся к истории войны, про-
анализированы результаты исследования важнейших проблем
войны 1877—1878 гг. „русскими военными историками и тео-
ретиками конца XIX—начала XX столетия, сделан обзор со-
ветское литературы, посвященной событиям и проблемам
войны.
0506000000-034
3 013(02)-83
168-82
© Главная редакция восточной литературы
издательства «Наука», 1983.
ПРЕДИСЛОВИЕ
Прошло более ста лет со времени окончания Русско-турецкой войны 1877—
1878 гг., но память о подвигах русской армии продолжает жить в сердцах на-
родов Советского Союза и Юго-Восточной Европы'.
Освободительный характер этой войны для народов Балкан и Закавказья,
ее большое прогрессивное значение основательно, с позиций марксистско-ленин-
ской методологии показаны в многочисленных, исследованиях советских истори-
ков, в частности посвященных празднованию столетия освобождения Болгарии
от османского ига. Среди них заслуживают особого внимания книги и статьи
В. А. Золотарева.
В. А. Золотарев — хорошо известный специалистам ученый, труды которого
заняли прочное место в советской историографии Русско-турецкой войны 1877—
1878 гг. Об этом достаточно красноречиво свидетельствуют около двух десятков
его работ (статей, брошюр, книг) по различным вопросам истории, источнико-
ведения, историографии этой войны, а также истории военной мысли в России,
которые опубликованы в Москве, Ленинграде, Ереване, Софии и Будапеште (см.
раздел «Использованные источники и литература» настоящего издания).
Наибольшее признание и известность из исследований В. А. Золотарева по-
ручила его монография, посвященная отечественной историографии Русско-ту-
реЦкой войны 1877—1878 гг. (987]. В этой книге дается обобщающая марксист-
<ко.- Ленинска я оценка причин, целей, характера и исторических результатов вой-
ны, Показано общее состояние русской военно-исторической науки на рубеже
Х1Х^-ХХ вв., даны характеристика деятельности военного руководства России
в обобщении опыта прошедшей войны и анализ различных групп документальных
И историко-литературных публикаций дооктябрьского периода. Советские исто-
рики не раз отмечали высокие научные достоинства этого главного труда
Ь. А. Золотарева (см., например: [987, рец.]). В 1980 г. эта книга была переве-
дена и опубликована в Болгарии [989]. Подробная библиографическая заметка
О ней была помещена в ведущем органе турецких историков .журнале «Белле-
Тен» [987, рец.]. Знакомя — в целом добросовестно — турецкого читателя с ме-
тодологическими- установками и содержанием основных разделов книги В. А. Зо-
лотарева, турецкий рецензент в своем пересказе ее главных положений не упо-
минает об участии в Русско-турецкой войне 1877—1878 гг. самих балканских
Нйродов, особенно болгар, чем преуменьшается освободительный характер этой
МОЙНЫ. Не отмечает Ш. Ортайлы и тех принципиальных выводов, которые де-
ДЮТ советский ученый об антиболгарской политике западных государств, в ча-
0ТН0СТИ Англии. Тем не менее само появление такой заметки в «Беллетене» го-
ЙОрИТ о признании важности советской публикации турецкими учеными.
3
Работы советских историков, опубликованные п период, когда советская и
болгарская общественность широко отмечала 100-летио освобождения болгарин,
подвели определенные итоги исследований по проблемам Русско-турецкой вой-
ны 1877—1878 гг, Но вместе с тем они наметили и новые задачи научения этой
важной темы,, крупнейшего события, заложившего прочный фундамент подлин-
ного возрождения балканских народов.
К числу таких работ относится и предлагаемая новая монография В. А. Зо-
лотарева, являющаяся результатом многолетней целеустремленной работы уче-
ного. Включая в Обобщенном виде материалы и выводы его предшествующий
научных изысканий, эта книга ставит и решает задачи, выходящие за рамки ебб-
ственно историографического исследования, каковым оно остается в основной’
своей части.
В связи с тем; что наиболее сложной и важной проблемой является оценка,
причин, целей, характера и исторических итогов войны, автор- носвятнл этим во-
просам специальный,- весьма значительный по материалу и выводам раздел сво-
ей монографии (глава 2). Опираясь на высказывание В. И. Лепина о том, Что
«нельзя понять данной эпохи, не поняв эпохи», В. А. Золотарев, используя со-
временные исследования советских и болгарских ученых, раскрывает социально-
историческую обстановку, в которой возникла война. Он тщательно анализирует
политические интересы западноевропейских государств, стремившихся сохранить
свои позиции на Балканском полуострове и потому выступавших против осво-
бождения балканских народов от османского гнета. Россия оказалась единст-
венной страной, которая- поддержала национально-освободительные движения
балканских народов и способствовала образованию независимых национальных
государств в этом регионе.
Используя многочисленные исследования военных историков, В. А. Золота-
рев анализирует становление и общее состояние русской военно-исторической На-
уки в последней, трети XIX в. (глава 1). Он делает вывод, что военно-историчен
ская наука в России в этот период формировалась как самостоятельная область
знаний.
В целом первые две главы являются исходными для квалифицированного
решения главной задачи — анализа отечественного источниковедения и исторйоч
графии Русско-турецкой войны 1877—1878 гг., представленных публикациям»
последней, четверти XIX—начала XX в.
Необходимым связующим звеном между этими и последующими главами,
посвященными собственно источниковедческо-историографическим ироблсмамк явч
ляется критико-аналитический обзор Деятельности военно-исторической комиссий
Главного штаба русской армии, сыгравшей заметную роль в изучении и обобд
щении опыта этой первой после завершения буржуазных военных реформ в Рос*
сии войны русской армии; а также два важных раздела второй главы, посвя-
щенные вооруженным силам, собственно истории войны и ее результатам и поен
ледствиям.
Как уже отмечалось, центральной место отведено в монографии отечествен*
ному источниковедению и историографии войны. В источниковедческих глазах-
(5 и 6) автор сосредоточивает внимание на анализе публикаций различных до*
кументов, а также мемуарах и письмах участников войны. Главное место здес^
закономерно занимают «Сборник материалов по Русско-турецкой войне 1$77г-4
1878 гг. на Балканском полуострове» (Вып. 1—97. СПб., 1898—191'1) и «Сбор?
4
ник материалов по русско-турецкой войне 1877—1878 гг. на Кавказско-Малоази-
атском театре» (Вып. 1—4. СПб., 1903). Высоко оценивая эти фундаментальные
и единственные в своем роде публикации документальных материалов, автор от-
мечает и существенные недостатки в систематизации и классификации докумен-
тов, а также некоторую тенденциозность при их подборе и подготовке к печа-
ти. Он подчеркивает, что эти особенности названных источников «необходимо
учитывать при оценке содержания документов, изучать их с позиций критиче-
ского анализа и. проверки с помощью другого материала».
Конкретное историографическое исследование начинается в монографии с
оценки русскими историками причин и характера войны (глава 7). Внимание чи-
тателей обращается на две версии причин войны, имевших хождение в истори-
ческой литературе дооктябрьского периода: «религиозную» и «академическую».
Подробна рассмотрев эти версии, автор приходит к выводу, что «независимо от
своих субъективных взглядов и степени профессиональной подготовленности рус-
ские военные историки конца XIX— начала XX столетия в вопросах причин и ха-
рактера войны объективно отстаивали позиции самодержавия».
Солидные главы (8—10) посвящены проблемам военного искусства в трудах
русских военных теоретиков и историков, развитию родов войск и тыла армии,.
рг0Лй. флота в войне. Две последние главы и заключение дают итоговое, суммар-
ное представление о достижениях русской и советской исторической науки в
Изучении войны 1877—1878 гг. Почти исчерпывающий историографический ана-
лиз удачно дополняется обширной библиографией, которая представляет несом-
ненную ценность и хорошее подспорье для каждого, кто занимается изучением
Русско-турецкой войны 1877—1878 гг, и ее значения для судеб балканских на-
родов?
Таким образом, книга, которую открывает читатель, является ценным’ вкла-
дом в советскую историографию освобождения Болгарии от османского ига, в
историографию, отечественного военного искусства и военной мысли России. В
ней1 всесторонне исследуются важные, не получившие раньше достаточного отра-
жения в исторической науке проблемы Русско-турецкой войны 1877—1878- гг.
А. Д. Желт яко а
ВВЕДЕНИЕ
Изучение военного прошлого нашей Родины — одна из важных
задач советской военно-исторической науки. «Смешно не знать во-
енной истории...» — говорил В. И. Ленин [291а, с. 31]. Овладеть
опытом 'военного прошлого необходимо прежде всего для того, что-
бы глубже понять современное состояние военного дела и тенден-
ции его развития, эволюцию форм и способов ведения вооружен-
ной борьбы.
За годы Советской власти военные историки добились крупных
успехов. Создана обширная научная литература, раскрывающая
с позиций марксистско-ленинской методологии важнейшие пробле-
мы военной" истории СССР. Военно-историческая наука преврати-
лась в многоотраслевую область знаний. Она стала важным зве-
ном в системе общественных наук.
Интересы дальнейшего развития советской военцо-историче-
ской науки требуют исследования тех областей, которые не полу-
чили еще достаточно полного и глубокого освещения. К их числу
относится военная историография. «Исторические работы обеспе-
чивают преемственность в научном исследовании по военной исто-
рии, помогают избежать дублирования или проведения изысканий
на ранее разработанную тему. Они позволяют составить отчётли-
вое представление о том, что уже сделано и что предстоит сделать
на пути познания объективной истины» [1046, с. 388].'
Военная историография должна быть «в центре внимания каж-
дого военного историка, как необходимое методологическое усло-
вие его успешной творческой деятельности» [1045, с. 389].
Настоящая работа посвящена анализу научного наследия, Ос-
тавленного отечественной военной историографией конца XIX
начала XX в. в области изучения русско-турецкой войны 1877—
1878 гг. Выбор проблемы обусловлен в первую очередь огромной
значимостью этой войны — крупнейшего события военной истории
России второй половины XIX столетия. В ней как ни в какой дру-
гой русско-турецкой войне проявились небывалый героизм, мужест-
во и стойкость русских солдат и офицеров, сражавшихся бок о бок
с болгарами, румынами и другими балканскими народами; горя?
чее сочувствие и глубокую симпатию события на Балканах нашли
у лучшей части русской интеллигенции, добровольно принявшей
участие в борьбе за независимость славян. Будучи военным столк-
новением прежде всепх между вооруженными силами двух госу-
6
дарств — России и Турции — война стала важной вехой общеев-
ропейской истории.
Это была первая война, которую вела Россия в пореформенный
период в условиях создаваемой в стране буржуазной военной си-
стемы, ставшей составной частью русских буржуазных реформ
60—70-х годов XIX столетия. Военное дело испытывало все возрас-
тавшее влияние промышленной революций, что влекло за собой
необходимость перестройки многих стратегических концепций й
тактических установок. Изучение русско-турецкой войны дает воз*
можность проследить масштабы и характер этого процесса приме-
нительно к русской армии.
Война 1877—1878 гг. сыграла решающую роль в освобождении
народов Балкан от турецкого господства. Победа России привела
к освобождению от пятивекового ига Болгарии1 и к оформлению
полной независимости Румынии, Сербии, Черногории. Османское
господство было ликвидировано также в Боснии и Герцеговине.,
Т. Живков и С. Тодоров писали: «Освободительная война
1877—1878 гг. обеспечила торжество болгарской национально-де-
мократической революции, вошла в историю по своему неувядаю-
щему историческому значению для судеб болгарского народа как
огромный вклад в национальное освобождение и общественный
прогресс народов Балканского полуострова» («Правда»,
4.1ПЛ978).
Всестороннее изучение опыта данной войны явилось крупным
этайом в развитии военного искусства. Историки прошлого посвя-
тили русско-турецкой войне 1877—1878 гг. множество работ.
Описанию войны посвящена обширная литература. Изданы
сборники документов, дневники и воспоминания участников, моно-
графии и статьи. По обеспеченности документальными публика-
циями, широте исследовательского подхода, по объему историче-
ской литературы положение здесь единственное в своем роде. Весь
этот материал ‘требует тщательного изучения и критического ос-
мысления.
Поучителен и сам опыт организации изучения истории войны.
Работа велась широким фронтом. Центрами, разработки конкрет-
ных проблем русско-турецкой войны выступали органы военной
периодической печати, военно-учебные заведения, штабы военных
округов, отделы и управления военного министерства. Характер-
ным является то, что вся работа по обобщению опыта войны в зна-
чительной степени была поставлена под официальный контроль.
В нее активно включилось военное ведомство. Особо важную роль
ОЫгралй Военно-историческая комиссия, которая координировала
Обширную деятельность по созданию официального описания исто-
рии русско-турецкой войны.
Комиссия была создана 29 марта 1879 г. и распущена 6 декаб-
8Я 1911 г., выпустив в свет «Сборник материалов по русско-турец-
0ft войне на Балканском полуострове» в 97 выпусках (112 кни-
РЙХ), «Описание русско-турецкой войны на Балканском полуост-
в 9 томах (16 книгах) и «Особое прибавление к описанию
7
русско-турецкой войны 1877—1878 гг. на Балканском полуостро-
ве» (в 6 томах). Самостоятельные публикации, значительно, мень-
шие по объему, были предприняты по Кавказскому театру военных
действий. К ним относятся: «Материалы для описания русско-ту-
рецкой войны<1877—1878 гг. на Кавказско-Малоазиатском театре»
в 7 выпусках, «Сборник материалов по русско-турецкой войне
1*877—1878 гг. на Кавказско-Малоазиатском театре» в 4 выпу-
сках. Все эти издания осуществленВоенно-исторической коми-
ссией.
Особого внимания заслуживает шеститомное «Особое прибав-
ление к описанию русско-турецкой войны 1877—Г878 гг. на .Бал-
канском полуострове». Опубликованные в нем документы касают-
ся вопросов планирования войны, ее политической подоплеки и
.представляют большой интерес с точки зрения характеристики
стратегического руководства русской армией.
Опыт организации изучения истории русско-турецкой войны
1877—1878 Гг. оказал влияние на дальнейшее развитие военно-
исторической науки. В частности, он был использ.ован при подго-
товке описания истории русско-японской войны 1904—1905 гг., ко*
гда по примеру прошлого также была образована Воённо-истори-
ческая комиссия. Опыт этот учитывала и молодай советская воен*
но-историческая наука при создании Военно-исторической комис-
сии по описанию первой мировой и гражданской, войн.
Русской военно-исторической наукой была проделана большая
и плодотворная работа по сбору, обработке и публикации военно-
исторических документов. Тем самым в руки военного* историка
был дан обширный фактический материал, исследование которого
не утратило своей актуальности и поныне. Однако использование
этих документов предполагает внимательное, критическое отно-
шение.
Советская историческая наука,внесла крупный вклад в изуче-
ние войны 1877—1878 гг. Обзору работ советских историков посря-
тцена специальная глава монографии. Но несмотря на достигну-
тые большие результаты; степень изученности данной темы Нельзя
признать достаточной. Многие проблемы еще требуют освещения
с точки зрения современного уровня развития военно-истЬричеСкой
науки, с позиций критического анализа.
Круг историографических- исследований по русско-турецкбй
войне 1877—1878 гг. невелик. Здесь прежде всего следует назвать
работы Л. Г. Бескровного по историографии и источниковедению
военной истории России, которые частично посрящены и этой вой-
не [946—952]. Обстоятельный анализ состояния изучения пробле-
мы содержится и во введении к коллективной монографии «Рус-
ско-турецкая война 1877—’1878 гг.» [1053]. Предлагаемая моногра-
фия — это фактически первый опыт специального и комплексного
исследования проблемы. .В своей работе автор стремился решить
следующие задачи:
— дать марксистско-ленинскую оценку причин, целей, характе-
ра и исторических результатов и последствий войны;
— рассмотреть общее состояние военно-исторической науки
в конце XIX столетия;
— осветить ход войны 1877—1878 гг.;
—	показать деятельность военного руководства России по орга-
низации обобщения опыта русско-турецкой войны 1877—1878 гг.;
—	дать оценку документальных публикадий и мемуарной лите-
ратуры, относящихся к истории данной войны;
—	обобщить результаты исследования важнейших проблем вой-
ны 1877—1878 гг. русскими военными историками конца XIX —
начала XX в.;
—	показать обширную отечественную литературу, иллюстри-
рующую большой интерес русской науки и общественной мысли
к.событиям русско-турецкой войны 1877—1878 гг.;
—	сделать обзор советской исторической литературы, посвящен-
ной войне 1877—1878 гг., проанализировать события войны и роль
в них вооруженных сил России.
Теоретическую и методологическую основу монографии состав-
ляют работы основоположников марксизма-ленинизма, документы
Коммунистической партии Советского Союза. Источниковедческой;
базой служат обширные публикации источников по истории рус-
ско-турецкой войны 1877—1878 гг. и научные труды русских воен?
ны*х историков конца XIX — начала XX в.
Новизна работы заключается в том, что в ней предпринята по-
пытка комплексно рассмотреть Историю войны, практическую дея-
тельность военного ведомства по обобщению опыта войны, огром-
ное документальное наследие и собственно историографию про-
блемы,.
В монографии введены в научный оборот многочисленные и
в большинстве малоизвестные документы, дан анализ ряда концеп-
ций; Сделана попытка установить преемственность советской во-
енно-исторической науки по отношению к русской военно-истори-
ческой науке, пока'зать, что советская военно-историческая наука
впитала в себя лучшее из достижений военных историков России.
Глава 1
СТАНОВЛЕНИЕ
ВОЕННО-ИСТОРИЧЕСКОЙ НАУКИ
В РОССИИ
В конце XIX в., в период перехода России от восходящего, ка-
питализма к империализму, завершилось формирование русской
военно-исторической науки как относительно самостоятельной от-
расли знаний, впитавшей в себя определенную часть исторической
и военной наук. Важным признаком становления новой науки было
появление-целой плеяды талантливых историков-профессионалов,
таких, .как А. К. Пузыревский, А. Н. Петров, Д. Ф. Масловский,
А. 3. Мышлаевский и ряд других (см. (921; 9118; 874; 880 и др.]),
создание ряда крупных исследований и обобщающих трудов по
военной истории России на солидной источниковедческой
основе.
Становление военно-исторической науки представляло собой
объективный процесс, обусловленный социально-экономическим
развитием России, и отвечало интересам правящих кругов. Царизм
стремился подчинить этот процесс задачам укрепления массовой
буржуазной армии и самодержавного строя в целом.
Принципиально новой чертой военно-исторических исследова-
ний последней трети XIX в. явилось повышенное внимание к про-
блемам военного прошлого России. В 80-е годы вышел ряд трудов
Масловского по истории русского военного искусства. В конце 80-х
годов появилось историко-проблемное исследование «Русская во-
енная сила», которое можно рассматривать как попытку в ретро-
спективном плане осветить генезис и эволюцию военного искусст-
ва в России. Труд вызвал большой интерес и декоре вышел вторым
изданием [926].
Значительным событием был выход в свет в конце 90-х годов
такого солидного труда, как «Обзор войн от Петра Великого до
наших дней» [897]. В труде давалась обширная историческая
справка о войнах России до начала XVII в. и обстоятельно (при-
менительно к программам военных училищ) освещалась история
войн XVIII и XIX столетий. В главе «Война в истории русского
мира» предпринималась попытка оценки связи военной истории
России с историей общества.
Крупные русские военные историки Масловский и Мышлаев-
10
скйй выступили в 80—90-е годы пропагандистами активной и по-
стоянкой работы zno систематизации и изданию источников. Оба
они исключительно много сделали для введения в исторический
оборот большого количества документов (см. [947, с. 225—226,
233—234]). Мышлаевск'ий,- к примеру, прямо и категорически ут-
верждал, что без исследования источников «...историческая по-
стройка будет возвышаться на песке» [1131, с. 113]. В этот период
военно-историческая наука была признана составной частью офи-
циальной исторической науки. Русские военные историки стали
членами ведущих обществ историков России: МышЛаевский —
членом «Русского исторического общества», Петров и Маслов-
ский — «Общества, истории и древностей' российских»; в «Общест-
ве ревнителей исторического просвещения» состояли П. А. Гейсман
й Н. Н. Сухотин (см. [973, с. 63]).
Созданное в 1898 г. «Общество ревнителей военных знаний»
сплотило в своих рядах всех наиболее видных русских военных
историков и теоретиков. Уже в 1899 г. в его составе насчитывалось
Около 40 тыс. человек. Общество имело' свой печатный орган —-
«Вестник общества ревнителей военных знаний» (1899—1914). Поз*
да, в 1907 г., от него отделилось «Русское военно-историческое
общество».
'Важной составной частью процесса формирования военно-исто-
рической науки явилась интенсивная разработка ее теоретических
И методологических основ. В области методологии наиболее острые
дискуссии породили проблемы методологических предпосылок во-
енно-исторической науки, предмета и задач военной истории, мето-
дов' военно-исторического исследования. Оживленная, порой весь-
ма острая полемика велась вокруг таких теоретических проблем,
как соотношение технических средств и человеческого фактора на
войне, роль полководца в развитии военного искусства. Особое
место в спорах военных историков занимал вопрос о путях развй-
тия русского военного искусства и о его соотношении с военным
искусством Западной Европы. Именно здесь сформировался водо-
раздел между двумя течениями в русской военной мысли этого
периода. — между сторонниками «русской школы» и «академи-
стами»^.
Школа «академистов» своё название получила благодаря пре-
обладанию ее сторонников среди профессуры Николаевской акаде-
мии Генерального штаба. Она была близка к правительственным
Кругам и пользовалась поддержкой последних [1032, с. 199], что
И значительной мере определяло живучесть ее взглядов. В вопро-
сах о путях развития русского военного искусства академисты
выступали с позиции «теории заимствования», отрицая его само-
стоятельное существование. Основные положения этой теории
Сформулировал в 70-х годах XIX в. военный историк Н. С. Голи-
цын в работе «Русская военная история» [704]. Он обосновал ВЫ-
ВОД 0 развитии русского военного искусства путем «заимствований
Сначала от норманов, затем от монголов, шведов и ливонских ры-
царей (ч. 1). Даже военные реформы Петра I Голицын трактовал
11
исключительно как изменения русской военной системы по образ-
цу Западной Европы (ч. 3).
Подобные воззрения, находившиеся в противоречии с истори-
ческой действительностью в более или менее явной форме были
присущи и крупному военному теоретику Г. А. Лееру3, который
в течение ряда десятилетий являлся общепризнанным авторитетом
в обла'сти как военной теории, так и военной истории.
Как военный историк, Леер, особенно в 70—80-е годы, больше
занимался изучением военной истории и военного искусства Запа-
да. Такая специализация определялась теоретическими установка-
ми Леера и его тенденцией рассматривать в качестве непревзой-
денного образца военного искусства деятельность Наполеона !.
В полемику с представителями «русской школы» Леер не вступал;
этому противоречил статус «академического Олимпа». Однако
своим тезисом «каждая новая война служит только новым под-
тверждением старые, всем давно и хорошо известных истин»
[847а, с. 237}, Леер исключал саму возможность существования
собственно русского военного искусства.
Теории заимствования придерживался также видный военный
историк, профессор академии. Генштаба П. А. Гейсман. Взаимо-
влияние военного искусства разных стран он сводил к односторон-
нему заимствованию Россией западных образцов [1032, с. 243—
244; 947, с. 212]. При Петре I «Россия учится у Запада и заимст-
вует у него много», — писал он [686, с. 285].
Отрицание «академистами» самостоятельных путей развития
.русского военного искусства не только обедняло военную историю
России, но и затрудняло процесс обобщения и использования опы-
та ее боевого прошлого в интересах дальнейшего развития воен-
ной теории и практики. Подобное положение, находилось в проти-
воречии с объективным ходом развития вооруженных сил и воен-
но-исторической науки, являлось препятствием на пути разверты-
вания буржуазной армии и развития русской военной мысли
в целом.
«Русская школа» как'идейное течение военной мысли возникла
под влиянием роста национального самосознания, вызванного раз-
витием капитализма в России. Сторонники этой школы понимали
важность разработки русской военной истории и русского военно1
го искусства для практических нужд военного строительства, для
подготовка войск и офицерских кадров. Они отстаивали самостоя-
тельный путь развития русского военного искусства. А. К. Йузьр
ревский, подчеркивая ,в 1889 г. вредное влияние «академизма» на
подготовку войск, писал: «Гоняясь за иностранными образцами’ и
развивая свои учреждения часто под влиянием моды, мы и в си-
стеме боевой подготовки войск бросались из стороны в сторону»
[924, с. 66]. Одинчиз наиболее активных пропагандистов самостоя-
тельности русского военного искусства Д. Ф. Масловский, форму-
лируя существо разногласий с «академистами», писал в. 1881 г., что
-критическое изучение русской военной истории позволяет опроверг-
нуть, «то мненце* что русское военное искусство было лишь подра-
12
жйнием иностранцам: сначала норманам, затем народам тюркско-
го. племени, венграм, татарам и т. д.» [874а, с. 208].
В 90-х годах пагубность теорий «академистов» для русской ар-
мии стали понимать и правящие круги. Военный министр генерал
А. Н. Куропаткин вынужден был признать неблагополучное поло-
жение в военно-исторической науке: «Долбили Фридриха и Густа-
ва Адольфа, умилялись действиями германских генералов в 1870—
1876 годах, а русскую военную историю забыли» [991, с. 56]. Пра-
вящие круги стали понимать, что без разработки русской, военной
истории нельзя создать многомиллионную армию, способную слу-
жить орудием внешней и внутренней политики самодержавия. Во-
енная история России должна была, по их мнению, стать одним из
арсеналов воспитания армии в духе национального «сплочения
царя и народа». В этом положении следует усматривать одну из
главных причин сближения обеих школ в конце XIX — начале
XX столетие
Значительный вклад в обоснование необходимости изучения
русской военной истории и в само это изучение внесли военные ис-
торики Д. Ф. Масловский, А.. 3.-Мышлаевский, А. Н. Петров4, а
Несколько позднее Н. П. Михневич5.
Важную^ роль сыграла работа Н. П. Михневича, посвященная
сонрставлению путей развития военного искусства на Западе и
в России (см. [881]). Эта работа («Основы русского военного ис-
кусства») создавалась с целью положить конец спорам между
«академистами» и «русской школой» о путях развития военного ис-
кусства в России. В основе работы Михневича лежал тезис о том,
что «наше военное искусство почти никогда не уступало западно-
европейскому, а весьма часто шло впереди, давало направление,
новые идеи в области тактики^ стратегии, которые от нас воспри-
нимались в Европе» [881, с. 6]. Это важное методологическое по-
ложение доказывалось путем сопоставления русского и западное
европейского искусства в рамках установившихся в литературе
Исторических периодов с использованием историко-сравнительного
метода. Особенности русского военного искусства раскрывались на
фактическом материале. Такое построение работы позволило авто-
ру проследить эволюцию военного искусства в России примени-
тельно к средним векам, XVIII и XIX векам, й к «современному
Этапу» (для Михневича это вторая половина XIX столетия) [881,
С. 136—169].. На всех этапах Михневич стремился выделить наибо-
лее главное, существенное в русском военном искусстве. В пылу
доказательства своего главного тезиса Михневич порой впадал
И Крайность, преувеличивал национальные особенности русского
военного искусства и принижал значение общих закономерностей,
лежащих в основе развития военного искусства. Но несмотря на
ЭТО, автор сумел доказать истинность главных позиций «русской
ШКОЛЫ», отстаивавшей самостоятельный и оригинальный путь раз-
лития русского военного искусства. Конечные выводы Михневича,
При всей их внешней категоричности, были, безусловно, верными.
«Нот никакого основания говорить, — писал он, — что русское
13
военное искусство когда-либо стояло ниже западноевропейского;
напротив, наша военная история показала, что .мы испытывали
каждый раз крупные неудачи, когда отказывались от самостоя-,
тельного творчества и слепо подражали западноевропейским об-
разцам» [881, с. 170].
Работа Михневича имела четкую теоретическую и политическую
установку. Главным фактором, определявшим самостоятельность
русского военного искусства, Михневич считал человека, «качества
русского солдата»,-его способность «смело умирать за веру, царя
и отечество» [881, с. 176], то есть основой самобытности русского
военного искусства Михневич считал прежде всего монархическую
приверженность и глубокую религиозность русского солдата..
Ту же патриотическую направленность имели и работы Мас-
ловского, Мышлаевского и других военных историков. Несмотря на
узкоклассовое понимание самобытности русского военного искусст-
ва, эти работы способствовали исторически правильной оценке его
развития. В трудах этих авторов военная история России получила
более полное и Правильное освещение. С появлением трудов сто-
ронников «русской школы» никто из «академистов» уже не высту-
пал открыто против необходимости изучать боевое прошлое Рос-
сии. Более того, «академисты» под давлением правящих кругов и
общественного мнения в конце 90-х годов пошли на союз с «рус-
ской школой» в деле создания руководств по русской военной
истории для военных академий и училищ.
Наряду с разногласиями в вопросах о путях развития военного
искусства в России, важным критерием размежевания между
«академистами» и сторонниками «русской школы» было положе-
ние о теоретических основах военного искусства.
По сути дела обстановка складывалась так, что споры о само-
стоятельности русского военного искусства оказывались производ-
ным, вторичным явлением по отношению к теоретическим,- исход-
ным воззрениям на военное искусство. Однако данный, теоретиче-
ский критерий формирования двух школ выражен менее четко.
Позицию академистов в этом вопросе наиболее отчетливо сфор-
мулировал Леер. В работе, специально посвященной методам воен-
ных исследований, взгляды Леера получили законченное выраже-
ние (см. [846]). Леер наделяет военное искусство некими «вечны-
ми, неизменными, безусловными принципами» [846, с. 19]. Они
сводятся к следующему: принцип сосредоточения сил на решаю-
щем пункте, в решительную минуту; принцип взаимной прддержкй;
принцип внезапности [846, с. 20, 24, 26]. Категория «принцип» упо-
требляется Леером как синоним закономерности. Он говорит, что
принципы выражают «природу, сущность, свойства того, либо ино-
го явления» [846, с. 19], а выведены эти принципы из «фактов уй-
,ра вещественного» [846/с. 43]. Последнее обстоятельство застав-
ляет задуматься: ведь диалектический материализм формулирует
закономерности развития мира только из самого объективного ми-
ра, а закономерности познаний отражают закономерности бытия.
Однако дальнейшее изложение не оставляет сомнений: все дело
14
•в том, что факт для Леера — субъективная конструкция: «твор-»
цом факта» выступает полководец [846; с. 67, 68]. Таким образом,
принципы Леера не есть закономерности, присущие, развитию объ-
ективного мира, «извлеченные» оттуда, т. е. познанные из него;
у него вечные и неизменные принципы суть требования, предъяв-
ляемые к деятельности полководца. Вечные принципы — субъек-
тивная конструкция, которую Леер навязывает объективной реаль-
ности в области военной науки. «Подвести частные явления под
общие законы» — такова, по Лееру, задача военного историка
[846, с. 65].
Леер — субъективный идеалист. Но он еще и позитивист, для
которого факт — не просто источник знания. Факт и закон здесь —
категории одного порядка. Леер прямо объявляет себя сторонни-
ком учения О. Конта [846, с. 1]. Не вскрыть объективную обуслов-
ленность событий военной истории, а понять, проникнуть в душу
полководца, как творца факта [846, с. 68] — таков на деле дедук-
тивный способ познания по Лееру.
Теория вечных принципов — краеугольный камень доктрины
Леера. Если в период ее зарождения [846а] известным позитив-
ным обстоятельством было то, что Леер противопоставил свой под-
ход описательному методу, безраздельно господствовавшему в 60-х
годах, то в конце XIX в. такая схема уже вполне превратилась
в оковы на пути развития военной истории и военного искусства.
Следование ей обедняло исторический анализ, вело к замене твор-
ческого исследования поисками соблюдения полководцами шабло-
нов, выдвинутых Леером. Не меньший вред наносило и положение
Леера, в соответствии с которым главная задача — не понять эпо-
ху, а «прочувствовать полководца». Не случайно Леер считает
неотъемлемым качеством исследователя войны «военно-историче-
ское чутье» [846, с. 69]б.
Теорию вечных принципов защищал и П. А. Гейсман. Он писал
П 1893 г., что вечные и неизменные принципы «были прежде^ суть
теперь и будут представлять впредь не что иное, как руководящие
Основания в деле решения вопросов, подлежащих военному ис-
кусству, как практическому делу» [686, ч. 1, с. 1].
Строго говоря, господство идей вечных принципов в анализе
ООенноГо искусства, различных эпох и народов являлось существен-
ным препятствием для уяснения национальных особенностей исто-
рического процесса. Споры по военной теории в данном случае
разворачивались, по существу, вокруг диалектики общего и еди-
ничного. «Академисты» не могли видеть единичного, они не приз-
Цдоали его, ибо вечные и неизменные принципы оказывались не-
преодолимым препятствием на пути признания самостоятельного
Пути развития русского военного искусства. Именно поэтому наи-
более серьезные-возражения против господства лееровской шаб-
лонной схемы последовали от представителей «русской школы».
Теорию вечных принципов оспаривал Мышлаевский, и делал
ОН ЭТО с позиции необходимости изучения фактов в их историче-
ском развитии, полагая, что лееровский метод был заимствован на
15
Западе [947, с. 236]. Против вечных принципов выступал и А. К<
Пузыревский, считавший, что применение их одинаково вредно от-
ражается на военной теории и практике.
В 1898 г. с серьезной работой, направленной против лееровских
теоретических основ военного искусства, выступил А. Н. Петров
[918а], крупный исследователь «вечных принципов» как критери-
ев военного искусства во все времена. Он признавал один закон —
закон «естественных основ всякой борьбы», имея в виду силу, ме-
сто и время [918а, с. 4]. Военное искусство полководца, по его
мнению, состоит в умении придать действиям характер, соответст-
вующий объективным условиям. Принципы — не что иное, как
«условное правило», которое годится лишь в определенных истори-
ческих условиях.
В отличие от Леера, Петров (и это главная его заслуга) счи-
тал*, что закономерности военных действий не вытекают «из голо-
вы» полководца, а порождаются закономерностями условий, в ко-
торых эти действия разворачиваются7. Работы Петрова представ-
ляли собой серьезную попытку преодолеть субъективный идеализм
в теоретических основах истории войн и военного искусства, ха-
рактерный для Леера и его школы.
Было бы неправильным утверждать, что все сторонники «рус-
ской школы» отрицали «вечные принципы», что эта теория яйля^
лась характерной лишь для «академистов». Такой приверженец
самобытности русского военного искусства, как Н. П. Михневич,
например, не признавал «вечных принципов», но указывал на
«существование некоторых вечных истин, основных принципов во-
енного искусства, имеющих смысл и практическое значение во все
времена» [881, с. 2]. Он полагал, что они меняются в зависимости
от конкретных условий реальной обстановки. Важно в этом вопро-
се уловить четкий раздел понимания принципов Леера «акаде-
мистами» и представителями «русской школы». Следует также при-
знать, что в теоретических и методологических основах тех и дру-
гих, особенно в конце XIX в., было много общего. Что касается
различий, то они отнюдь ^е всегда выступали как проявление при-
надлежности к той или иной школе. В частности, Леер, выступая
как субъективный идеалист в толковании военного искусства, вме-
сте с тем выдвигал ряд ценных положений о войне как обществен-
ном явлении. Он, как, и сторонники «русской школы», справедливо
указывал на связь войны с внешней политикой, определял ее кйк
«крайнее средство для разрешения политических вопросов» [847а,
с. 17; 846, с. 74—75], которое, в свою, очередь, имеет связь с поли-
тикой внутренней, синтезом которой выступает «военная система»
государства в целом [846, с. 3, 13]. Однако, как правило, верные
положения, иногда верные догадки не имели у Леера под собой
материалистической основы.
На связь военного дела и военного искусства с экономическими
условиями общества указывали Гейсман и Михневич, один — сто-
ронник «академической»* другой «русской школы».
Трактовка проблемы, которую называем сегодня «человеческим
16
фактором» на войне, «академистами» и представителями «русской
школы» практически совпадает. Можно утверждать, чтодоттределе-
ние важной роли человека на войне, признание необходимости осо-
бого внимания к этой стороне подготовки армии к войне составля-
ло характерную особенность теоретических основ русской военной
исторической науки этого периода.
Леер и Михневич называли человека: «главным фактором вой-
ны», «главным орудием войны» (см. [847а; 846, с. 35, 78]). Эту
роль Леер отводит человеку вчсилу того, что считает его носителем
определенных нравственных качеств. На примере франко-прусской
войны 1871 г. Леер доказывал, что победа, как правило, оказывает-
ся на стороне того народа, нравственные качества которого выше.
Автор верно подметил, что перед Германией стояла цель завер-
шить объединение страны, поэтому войну с ее стороны он называл
«последним актом'200-летнего процесса возрождения Германии».
Леер указывал, что прусский солдат всегда обладал «глубоким соз-
нанием национального долга» и именно поэтому был сильнее фран-
цузского солдата f847a, с. 13, 85]. Однако ом не сумел подняться
до понимания того, что на последнем этапе войны германский сол-
дат стал носителем захватнической политики прусского юнкерства.
Во главу угла деятельности человека на войне Леер ставил
«чувство долга». В 1894 г. он писал, что не инстинкт самосохране-
ния, не стремление к. наградам, а именно «развитое сознание своего
долга... способно обратить всех в героев» [846, с. 36—37]. Для до-
казательства этого положения он сопоставлял европейские армии
XVIII в., по принципу комплектования основанные на найме и вер-
бовке иностранцев, с армией революционной Франции (не наполе-
оновской Франции, а именно периода революционных войн!). Убеж-
денный сторонник монархии, Леер-находил восторженные слова
для характеристики революционной армии. Он называл солдата
французской армии «в полном смысле слова человеком», которому
присущ нравственный идеал: «отечество... им ставится выше всего»
[846, с. 87[. Вместе с тем Леер обнаруживал буржуазную сущность
своих взглядов: эпоху в целом он характеризовал как «свободу, до-
веденную до полной разнузданности», и считал, что лишь импера-
тор Наполеон сумел обуздать анархию и сохранить то положитель-
ное, что дала революционная эпоха [846, с. 86—87, 89].
Идея о нравственной силе человека на войне как главном источ-
нике стойкости солдата разделялась всеми крупными русскими во-
енными историками. В Западной Европе последней четверти XIX в.
все чаще высказывалось мнение, что совершенствование техничес-
ких средств ведения войны обусловливает снижение решающей
роли человека на войне [1032, с. 234].
Выше уже отмечалось, что признание ведущей роли солдата, его
нравственных качеств на войне у Михневича и в русской военно-
исторической науке в целом было подчинено четкой политической
установке: доказательству «я|р7гтдтн111   ]  ру^С? армии, ее
единения вокруг начальников «иьэдуруд гдеЯря. Такая
установка носила классовый у^жуазно^ дворянский хагтактрп и бы-
2 зэк. ща------------—	17
ла призвана оправдать сложившиеся в армии отношения господст-
ва и подчинения. Формула Леера «армия с политикой не должна
иметь ничего общего, она должна быть слепым орудием в руках
высшей власти» имела несколько иной смысл [847а, с. 82]. Декла-
рируя отказ от политики, Леер недвусмысленно требовал, чтобы
армия была орудием политики. Решающая роль солдата, предан-
ного высшей власти, царю и отечеству, становилась целью и сред-
ством воспитания русской армии. Военная история, поставляя соот-
ветствующий материал для решения этой задачи, присущими ей
средствами обслуживала интересы господствующих классов Рос-
сии. Этот момент следует иметь -в"виду при оценке состояния воен-
но-теоретической науки в России в конце XIX—начале XX в.
Итак, для военно-теоретической науки этого периода характер-
на серьезная разработка ее теоретических и методологических проб-
лем, большой вклад в которую внесли Т. А. Леер и Д. Ф. Маслов-
ский, А. Н. Петров, Н. П. Михневич. Но только труды «русской шко-
лы» способствовали преодолению крайне ошибочного представле-
ния об отсутствии в развитии русского военного искусства самосто-
ятельного пути. Именно эти труды ликвидировали барьер, став-
ший на пути глубокого изучения военной истории страны и исполь-
зования ее национального военно-исторического опыта в интересах
развития военной теории и практики.
Однако подлинно научная разработка военно-исторйческой на-
уки была не по плечу дворянско-буржуазной военной историогра-
фии ввиду двух исторически обусловленных препятствий. Первым
было господство идеалистических воззрений в области важнейших
положений военной теории. Хотя и здесь все большее признание по-
лучало материалистическое понимание явлений войны, в целом фи-
лософская основа исследований русских военных историков и тео-
ретиков оставалась идеалистической или позитивистской. Вторым
препятствием было возрастающее влияние на военную науку поли-
тической и идеологической опеки правящих кругов. Теоретико-поз-
навательная функция в условиях нарастания противоречий, прису-
щих эпохе империализма и пролетарских революций, отступала на
второй плац перед политической функцией обеспечения целостности
позиций русского самодержавия и укрепления его армии.
Глава 2
РУССКО-ТУРЕЦКАЯ ВОЙНА 1877-1878 гг.
ПОЛИТИКА и ИСТОРИЯ
Причины, цели и характер войны,
В истории России и Европы военный конфликт 1877—1878 гг,
по своим объективным последствиям занимает особое место. Побе-
да России в войне оказала огромное влияние на исторические судь-
бы Народов Балканского полуострова, обеспечив освобождение
этих народов от турецкого господства, положив начало самостоя-
тельному государственному существованию Болгарии, Сербии, Ру-
мынии, Черногории.
Европейская подоплека столкновения России и Турции очевид-
на: ведущие европейские державы, и прежде всего Англия и Авст-
ро-Венгрия, не принимая участия в военных действиях, играли са-
мую активную роль, далекую от подлинных интересов балканских
народов. Победа России была трудной не только из-за недостаточ-
ной Подготовленности к войне или сложности театров военных
действий, но и (главным образом) потому, что на ход и результаты
войны наложила отпечаток корыстная, чуждая славянскому осво-
бождению политика западных держав. Поэтому оценка причин, ха-
рактера, а также и исторических результатов войны не должна ис-
ходить лишь из истории развития русско-турецких отношений.
Война 1877—1878 гг. была порождением соответствующей исто-
рической эпохи. Анализ социально-исторической обстановки, в ко-
торой она возникла, — это первый важный шаг в изучении всех ее
проблем. «Нельзя понять данной войны, не поняв эпохи» [292а,
С, 287], — писал В. И. Ленин.	_
Историческое своеобразие изучаемой «эпохи» заключалось в
том, что в 60—70-х годах XIX в. в Европе и Северной Америке за-
канчивал свое существование капитализм периода свободной кон-
куренции. Это было время консолидации буржуазных наций, за-
вершения буржуазно-демократических преобразований, возникно-
вения национальных буржуазных государств, процесс, зачастую
Принимавший форму военных конфликтов.
На Балканах этот процесс только начинался, и он тормозился
там национальной и социальной эксплуатацией подвластных Тур-
ции народов. «...Турецкое, как и любое другое восточное господст-
во, — писал Ф. Энгельс, — несовместимо с капиталистическим об-
ществом» (.199, с. 33].
2*	19
В. И, Ленин, определяя сущность социально-экономических про-
цессов на Балканах и формулируя тем самым ключевое положение
для- оценки характера и места войны, писал: «Основным объектив-
ным содержанием исторических явлений во время войн не только
1855, 1859, Ь864, 1866, 1870, но и 1877 года (русско-турецкая.) и
1896—1897 годов (войны Турции с Грецией и армянские волнения^
были буржуазно-национальные движения или „судороги" освобо-
ждающегося от 'разных видов феодализма буржуазного общества»
[253, с. 144].
Независимо от политических целей участников войны по своим
социально-экономическим результатам она тождественна тем вой-'
нам, которые вела итальянская, германская, американская буржу-
азия за утверждение капитализма, передового по тем временам об-
щественного строя. В рамках движения балканских народов против
турецкого феодального гнета шла борьба за становление капита-
лизма, за образование национальных государств. Объективно вой-
на России с Турцией содействовала капиталистическому развитию
государств Балканского полуострова. Военный разгром Турции
стал основным условием,для буржуазного развития этих стран.
Подчеркивая тесную связь революционных событий на Балканах
и русско-турецкой войны, В., Й. Ленин в «свддку главных данных
всемирной истории после 1870 года» вносит Апрельское восстание
1876 г. в Болгарии и русско-турецкую войну (в одну графу), объе-
диняя их одним содержанием: «Национальные, движения и нацио-
нальный^ вопрос» [265, с. 670—671].
Таким образом, историческим содержанием «эпохи», понимание
которой дает ключ к оценке русско-турецкой войны 1877—1878 гг.,
было совершающееся на Балканах с известным опозданием, по
сравнению с Западной Европой, становление капиталистического
способа производства и образование национальных государств.
Война же стала одной", из. политических форм этого социально-эко-
номического процесса.
Какие же конкретно-исторические обстоятельства привели к
столкновению России и Турции, вызвав тем самым отмеченное вы-
ше своеобразие данной войны, отличающее ее от других русско-ту-
рецких войн, которые вел царизм.в XVIII—XIX вв.?
«Война, — указывал В. Й. Ленин, — есть продолжение полити-
ки. Надо изучить политику перед войной, политику, ведущую и при-
ведшую к войне» [267, с. 82]. Данная война — закономерный ре-
зультат политики правящих кругов обеих стран на протяжении дли-
тельного исторического периода. Ведущими объектами противоре-
-чий между Россией и Турцией были вопросы о судьбах Проливов
и влиянии, на Балканском полуострове. При этом стремление поста-
вить под. свой контроль Босфор и Дарданеллы, либо по крайней ме-
ре обеспечить благоприятный режим их функционирования, было
стратегической целью, царизма, а борьба за влияние на Балканском
полуострове стала одним из средств к достижению цели, хотя Бал-
каны имели для России и самостоятельное значение — как сфе-
ра традиционной дипломатической и политической активности.
20
Проявлением «политики», продолжение которой привело Рос-
сию к войне с Турцией, было развитие капитализма в самой Рос-
сии и связанное с этим изменение в соотношении классовых сил в
стране, вызвавшее необходимость проведения буржуазных реформ
60—70-х годов. Российская буржуазия и помещики в пореформен-
ный период, стремясь укрепить свои экономические позиции, стали
оказывать все возрастающее влияние на внешнюю политику цариз-
ма. В этих условиях царское правительство стало особенно тяго-
титься положением, сложившимся на Черном море, после Париж-
ского мира 185.6 г., запрещавшего России держать там военные ко-
рабли и строить крепости. Восстановление флота на Черном море
и возвращение южной Бессарабии становились для России перво-
степенной задачей.
На Лондонской конференции 1871 _г. России удалось ликвидиро-
вать некоторые .неблагоприятные последствия поражения в Крым-
ской войне. Она вернула себе право-на создание военного флота,
строительство укреплений на побережье. Однако в режиме Проли-
вов никаких изменений не произошло. Более того, ст. 11 Лондон-
ского протокола давала султану право «открывать» Проливы в
мирное, время для военных судов «дружественных и союзных дер-
жав» [326, с. 108].
Проливы имели важное значение для торговли России на юге:
через них осуществляется экспорт пшеницы из южных областей
страны за границу. Объем его непрерывно возрастал. В 1856—
1860 гг. через Проливы шло 77,1% всего экспорта хлеба, а в 1866—
1'870 гг. — 85%’. Между тем ни с военной, ни с политической сторо-
ны эта торговля не была обеспечена в достаточной мере.
Таким образом, если для'Англии стремление закрепить свое вли-
янцев зоне Проливов диктовалось стратегическими замыслами ко-
лониальной экспансии, то для России благоприятный режим Чер-
номорских проливов был едва ли не главным условием для нор-
‘ мальнбго функционирования ее экономики. Это обстоятельство не-
обходимо учитывать при оценке предпосылок русско-турецкой вой-
ны.
Вопрос о Проливах и положении России на Черном море тес-
* нейшим образом был связан с Балканами: создание сильных сла-
вянских государств в этом районе Россия рассматривала как прёд-
варительное условие для решения проблемы Проливов. Этому про-
тивостояла Турция, главной целью которой было сохранить свое
господство над нетурецкими народами Балканского^ полуострова.
Так развитие экономических и политических процессов приво-
дило к столкновению России и Турции. В тесной £вязи с этими про-
тиворечиями находились судьбы славянских народов. Балканы бы-
ли центром острейших противоречий не только между Россией и
славян-ами и Турцией, но и между ведущими европейскими держа-
вами.— Англией, Австро-Венгрией, Германией и Францией. Пра-
вильно оценить значение освободительной миссии России, приняв-
шей форму военного конфликта с Турцией, можно, лишь определив
Те роли-, которые играли все эти страны перед войной.
21
«...Надо взять всю политику всей системы европейских госу-
дарств в их экономическом и политическом взаимоотношении, —
писал В. И. Ленин, — чтобы понять, каким образом из этой систе-
мы неуклонйр и неизбежно вытекла данная война» (286, с. 80]. Ка-
ждый из соперников добивался преобладания на Балканах, видя, в
них обширный рынок, сферу приложения экономических сил, стра-
тегический плацдарм, обеспечивающий контроль над Черным мо-
рем и всем восточным Средиземноморьем. Однако объективные ро-
ли, которые играли европейские державы в этом районе, были раз-
личными, что объяснялось далеко не одинаковым отношением их к
освободительному движению народов Балканского полуострова.
Англия, выступая главным соперником России в вопросе о Про-
ливах, была противником славянского движения. Английское пра-
вительство для достижения своих целей пыталось влиять на турец-
кие правящие круги и всячески сохранять единство Турции. Более
всего в Лондоне опасались, что победа славянских народов, под-
держиваемых Россией, приведет к распаду султанской империи,
потере ею Проливов, усилению русского влияния на Балканах. Это
нанесло бы серьезный удар по всей системе стратегических и эко-
номических коммуникаций Англии на путях к Индии. О подлинном
смысле английской политики, направленной на сохранение сущест-
вующего положения вещей, в статье «Что будет с Европейской
Турцией» Ф. Энгельс писал: «В чем состоит Status quo? Для
христианских подданных Порты это означает просто увековечение
их угнетения'Турцией» (5, с. 31]. «Очевидно, что это и вынуждало
Россию, прилагать все дипломатические усилия, чтобы не допу-
стить формирования европейской коалиции; куда бы входила и
Турция, как это было в период Крымской войны.
На отношение Австро-Венгрии к движению славян решающее
воздействие оказывал тот факт, что в пределах двуединой монар-
хии проживало компактное славянское меньшинство, подвергав-
шееся угнетению и различного рода политическим ограничениям.
Австро-Венгрия не могла не считаться со стремлением южносла-
вянских народов к взаимной солидарности и поддержке. Поэтому,
заигрывая со славянами, она шла даже на некоторые ограниченные
реформы. Однако правящие круги Вены вынашивали планы расши-
рения монархии за счет присоединения отторгнутых от Турции тер-
риторий. Их привлекала идея расчленения Европейской Турции, не-
пременным участником которого они стремились стать. Кроме то-
го, Вену пугала перспектива появления на Балканах крупного не-
зависимого славянского государства, создаваемого при непосредст-
венном участии России.
Пруссия и Франция были сторонниками сохранения существу-
ющего йоложения на Балканах.- Бисмарк стремился использовать
затруднения России на Востоке, с тем чтобы она отказалась под-
держать Францию, как это было в период «военной тревоги» 1875 г.,
когда Пруссия вынашивала планы нового разгрома Франций.
Пруссия пыталась извлечь прямые выгоды из «восточного воп-
роса». С одной стороны, Бисмарк откровенно толкал Россию на
22
войну с Турцией [503, т. 2, с. 130], надеясь тем самым облегчить за-
дачу нового разгрома Франции. С другой — Пруссия давала по-
нять, что ее отношения с Австро-Венгриёй — реальный факт, с ко-
торым Россия должна считаться.
Таким образом, западные державы так или иначе препятство-
вали борьбе народов Балкан за достижение национальной государ-
ственности — важного условия для их прогрессивного развития.
«История и современные'факты, — писал Ф. Энгельс, — в одинако-.
вой мере указывают на необходимость основания в Европе на раз-
валинах мусульманской империи свободного, независимого христи-
анского государства» [5, с. 35].
Иной была позиция России. Она оказалась единственной стра-
ной, поддерживавшей освободительное движение южных славян. В
этом отношении немаловажную роль сыграла революционная со-
лидарность освободительному движению на Балканах демократи-
чески настроенных передовых сил России. Сталкиваясь с Турцией
и западными державами на Балканах и вокруг Проливов, Россия
оказывалась по военным и политическим мотивам сторонницей
борьбы балканских народов за освобождение и создание на Бал-
канах сильного славянского государства, которое бы находилось
под ее влиянием. Первым условием в решении этой задачи была
ликвидация турецкого, господства в Европейской- Турции, а это бы-
ло бы щагом вперед в социальном и экономическом развитии наро-
дов Балканского полуострова.
Именно поэтому в Болгарии, Сербии, Черногории и других сла-
вянских землях существовало традиционно дружественное отноше-
ние к России, а освобождение от турецкого ига связывалось с рус-
ской и только русской помощью. «...Христианское население Евро-
пейской Турции, >— писал Ф. Энгельс, — как греческое, так и сла-
вянское более, чем когда-либо, стремится сбросить с себя турецкое
иго и более, чем когда-либо, вцдит в России своего единственного
защитника» [176, с. 637], Независимо от тех целей, которые ставил
перед собой царизм на Балканах, именно Россия оказывалась един-
ственным союзником славянского антитурецкого движения, нацио-
нального по форме и антифеодального по содержанию. Объектив-
но русское оружие в ходе войны несло свободу славянским наро-
дам.
К. Маркс, анализируя события на Балканах, в феврале 1878 г.,
писал, что русско-турецкая война и поражение Турции должны при-
вести к уничтожению феодального гнета-(см. [200]). Иначе говоря,
Он определил значение событий, историческим смыслом которых
было становление 'буржуазного общества на Балканах.
Йз всего сказанного следует важный вывод: русско-турецкая
йОЙна объективно явилась продолжением революционной борьбы
славянских народов, и прежде всего болгарского народа. Именно
такой была диалектика войны и революции на Балканах. Именно
Такой точки зрения придерживаются советские и болгарские иссле-
дователи (см., например, [952, с. 28 и др.; 1036, с. 36; 1071, с. 3 и
Сл.; 1083а, с. 20; 1079а, с. 43]).
23
Тесное переплетение различных по своему характеру мотивов
русской политики на Балканах, равно как глубокую внутреннюю
связь войны и революционных событий на Балканах, нельзя не
учитывать при определении характера и исторических результатов
войны 1877—1878 гг.
В. И. Ленин неоднократно предостерегал против какого-либо
шаблона в оценке такого сложного общественного явления, как
война. В письме к Инессе Арманд, написанном накануне февраль-
ской революции в России, Ленин подчеркивал: «Войны вещь архи-
пестраяъ разнообразная, сложная» [292а, с. 369].
Противоречивой, вряд ли поддающейся однозначной оценке бы-
ла и русско-тур'ецкая война 1877—1878 гг. На ее характер глубо-
кое воздействие оказала прежде всего освободительная роль, ко-
торую играла Россия для славянских народов.
В интересах методологического уяснения в-озможности неодно-
значной трактовки данной войны необходимо разграничить такие
понятия, как «причины войны», .«цели войны», «роль» того или ино-
го участника войны. Понятия эти — бесспорно, близкие, тесно свя-
занные, но не тождественные. На необходимость различать эти
понятия указывал В. И. Ленин, требуя познать причины войны,
цели, которые она себе ставит, и классы, которые ее ведут. Нетруд-
но заметить, что в соответствии с данным подходом характер войн
выявляется только с учетом всех приведенных выше категорий.
Игнорирование хотя бы одной из них ведет к упрощению дейст-
вительности.
Категория «причины войны» носит наиболее,объективный, глу-
бинный характер. Познание ее всегда предполагает анализ соци-
ально-экономической 'природы классов и государств, ведущих вой-
ну. «Цели войны» — это субъективная конструкция, те или иные
замыслы, планы, расчеты. Разумеется, они вырастают из причин
войны, конкретизируются, и детерминируются ими. Однако на их
характер оказывает воздействие реальная политическая ситуация,
в силу чего они могут «отражать» причины войны неполно, не це-
ликом. Если причины войны — это условия, факторы, процессы^то
цели ее — это замыслы и действия. Категория «роль участника вой-
ны» также носит объективный характер в том отношении, что она
прямо коррелируется с результатами войны. Зачастую те или иные
результаты возникают помимо воли участника, ставящего перед со*
бой другую цель. Таким образом, ни причины войны, ни цели, ко-
торые преследуют ее участники, сами по себе не раскрывают содер-
жания и смысла характера войны. Только совокупный учет всех
этих обстоятельств, системное сопоставление всех сторон войны мо-
гут гарантировать верную оценку ее исторического места, ее харак-
тера. Подобный подход тем более необходим при исследовании та-
кого сложного исторического явления, как русско-турецкая война
1877—1878 гг.
Анализируя причины русско-турецкой войны на основе сформу-
лированного выше подхода, необходимо указать следующее. Самой
общей причиной войны со стороны России была внешняя политика
24
Границы Османской империи
царизма, которая определялась классовой природой самодержавия.
Эта политика отражала интересы русских помещиков и буржуазии,
конкретно выражавшиеся здесь в вытеснении Турции из ее евро-
пейских владений [950, с. 301].
Стремление упрочить и расширить свое влияние на юго-востоке
Европы и в Закавказье, создать более благоприятные условия для
успешного соперничества с Англией на Востоке, укрепить пошат-
нувшиеся после Крымской войны позиции в Европе — таковы под-
линные причины военного конфликта с Турцией.
Со стороны Турции причины войны коренились в самой соци-
ально-экономической структуре турецкого общества, которое су-
ществовало за счет эксплуатации и прямого ограбления многочис-
ленных нетурецких народностей и наций. Попадая в зависимость
от западных держав, Порта цеплялась за христианские земли на
Балканах.
Оба участника войны, начиная ее, ставили перед собой проти-
воположные цели. Россия стремилась осуществить военный разгром
Турции, создать дружественное России сильное славянское государ-
ство, обеспечить максимально благоприятный режим Проливов.
Цели Турции состояли в сохранении вооруженным путем своего
господства на Балканах, в разгроме освободительного движения,
славянских народов.
«Восточная политика царской России, — отмечал Басил Кола-
ров, — объективно шла по линии прогрессивного развития Ближне-
го Востока, в то время как восточная политика европейских держав,
пропитанная консервативным духом и направленная на сохранение
прогнившей Османской империи, была враждебной к пробуждаю-
щимся жизнеспособным и прогрессивным балканским нациям»
[302, с. 12].
Судьба освободительного движения балканских народов, кото-
рое по своему объективному содержанию стало буржуазно-рево-
люционной борьбой, оказалась в прямой зависимости от исхода
войны России с Турцией. Военная победа России, изгнание турок
с большей части Балканского полуострова, если рассматривать
указанные события с точки зрения расстановки политических сил
в национально-освободительном движении, означали ликвидацию
турецкой администрации как непосредственного проводника соци-
ально-экономической политики Османской империи. Тем самым в
пользу освободительного движения был решен вопрос о власти —
главный вопрос любой революции. Это обеспечивалось как военным
разгромом Турции, так и политической линией России в период
Сан-Стефанского мира и Берлинского конгресса, где был решен
вопрос о национальной государственности для балканских народов.
«...Наилучшие условия развития капитализма на Балканах созда-
ются как раз в мере создания на этом полуострове самостоятель-
ных национальных государств», — писал В. И. Ленин [251, с. 262].
Однако исторические результаты русско-турецкой войны оказа-
лись шире и глубже, чем обеспечение национальной независимости
большинства народов Балканского полуострова. Тесное переплете-
26
ние национального и социального гнета Порты в условиях перехо-
да власти в руки национальных сил обеспечивало возможность су-
щественной ломки общественно-экономических отношений. «3 мар-
та 1878' года открыло перед Болгарией дорогу к свободной жизни и
расцвету, — писал Тодор Живков. — После освобождения феодаль-
ный строй начинает распадаться под неуловимым натиском зарож-
дающегося капитализма» [297а, с.5]. Это относится и к другим на-
родам Балканского полуострова, получившим свободу благодаря
русскому народу.
Характер русско-турецкой войны, равно как и ее значение, осо-
бенно отчетливо выступает в связи с той позицией, которую зайяла
Россия, с одной стороны, и западные державы — с другой, в пери-
од определения послевоенного государственно-политического уст-
ройства на Балканах. По существу, речь шла о том, получат ли на-
роды Балкан возможность в полной мере воспользоваться плодами
победы, одержанной русским оружием весной 1878 г.
Таким образом, характер войны 1877—1878 гг. можно опреде-
лить лишь в связи с ее историческими результатами. Для народов
Балкан эти результаты равнозначны национальному возрождению.
Россия объективно способствовала этому процессу. Тем самым
закладывался исторический фундамент того содружества, которое
в новых, социалистических условиях объединило Советский Союз
и народы Юго-Восточной Европы. Эту главную линию развития,
восходящую к событиям 1877—1878 гг., выразил Первый секретарь
ЦК Болгарской коммунистической партии Тодор Живков. «Нас свя-
зывает, — сказал он, — глубокое родство и братство, нас связыва-
ет любовь, которую мы впитываем с молоком матери и передаем из
поколения в поколение как наследство крови, как священный завет
величайших сынов матери Болгарии. Так было в страшные века на-
ционального рабства. Так было в трудные годы борьбы с фашиз-
мом. Так это сегодня, и так будет завтра, в коммунистическом гря-
дущем наших стран и народов» («Ленинградская правда»,
20.XI.1973).
Вооруженные силы и события войны
По масштабам, длительности, количеству вооруженных сил,
втянутых в военные действия, по ожесточенности и кровопролитию
события 1877—1878 гг. — один из крупнейших военных конфлик-
тов второй половины XIX в. Вся значимость этих исторических со-
бытий может быть правильно понята и оценена лишь при условии
объективного анализа, только с учетом тех усилий и жертв, кото-
рые Россия принесла на алтарь освобождения балканских народов.
Но историческим результатам и последствиям войны 1877—1878 гг.
Посвящен специальный раздел монографии. Здесь же речь пойдет
собственно о войне.
Расчеты и планы. Россия вступала в войну в весьма сложной и
Противоречивой военно-политической обстановке. Трудности и проб-
27
лемы существовали как в области международной политики, так и
внутри страны.
Одной из причин, обусловивших затяжной характер войны,
была политика западных держав, о которой уже говорилось как об
антирусской и направленной против народов Балкан. Угроза евро-
пейской коалиции существовала не только как отражение в памя-
ти событий Крымской войны 1853—1856 гг. Важнейшей задачей,
решавшейся русской дипломатией в преддверии войны, было- обес-
печение благоприятных внешнеполитических условий для вооружен-
ной поддержки освободительного движения в Болгарии, Сербии и
Черногории.
Политика западных держав в конечном итоге сделала невоз-
можным военное выступление России летом и осенью 1876 г., когда
с оружием в руках против турецкого господства поднялись снача-
ла Болгария-, а затем Сербия и Черногория. Война Турции была
объявлена 19. апреля 1877 г. Но еще за две недели до этого Россия
столкнулась с очередным проявлением двурушничества западных
держав. 31 марта великие державы подписали Лондонский прото-
кол, призвавший. Турцию облегчить положение славян и отклонен-
ный ею по тайному совету англичан [1053, с.35].
В антирусской игре активно участвовала Германия. Поощряя
Россию к военному конфликту, Бисмарк, во-первых, поддерживал
в Александре II иллюзии о прочности союза трех императоров. Во-
вторых, Германия рассчитывала таким путем ослабить Россию. Тем
самым и Франция оказывалась ослабленной перед лицом герман-
ской угрозы. Бисмарк хорошо помнил «военную тревогу» 1875 г.
и русскую позицию, заставившую его умерить антифранцузские ап-
петиты.
Ближайшее будущее подтвердило правомерность подобных
прогнозов. 9 мая 1877 г. Румыния приняла декларацию независи-
мости, от Турции, и объявила состояние войны с последней. У Рос-
сии появился еще один союзник. Правительства же западных дер-
жав встретили этот акт враждебно, заявив, что по-прежнему счи-
тают Румынию вассалом Турции [1053, с. 78].
Русской дипломатии так и не удалось до конца решить задачу
создания действительно благоприятных внешнеполитических усло-
вий для ведения войны в защиту балканских народов. В политиче-
ском плане царское правительство не имело свободы маневра. PyJ
ки его в известной мере были скованы общей позицией Англии, Ав-
стро-Венгрии и фактически Германии. Как показали события, цель
этого альянса заключалась в стремлении помешать России одер-
жать решительную военную победу, либо, в худшем случае, поли-
тическим путем лишить ее плодов этой победы. На последнем эта-
пе войны все встало на свои места: антинародная политика европей-
ских держав на Балканах приобрела совершенно откровенный ха-
рактер.
В области внутренней политики имели место свои, связанные
с войной проблемы. Тот факт, что борьба в защиту славян пользо-
валась поддержкой и сочувствием народа, безусловно усиливал
28
Таблица 1
Численный состав русской армии в 1875—1879 гг.*
Год	Генералы и офицеры	Рядовые	Из них в войсках					
			полевых	резерв- ных	запасных	крепостных	местных	вспомога- тельных
1875	29 359	737 526	534 836	—			-	164151	38 341
1876	31 239	1 005 825	698 669	554	54 713	47 857	151 538	52 493
1877	35 614	1 512 998	878 226	60 396	227 959	67 929	183 442	95 046
1878 ’	37 231	1 111218	724276	88 747	76 271	—•	146 611	75 313
1879	^36 414	894094	621 318	77 452	14456	—	J 34 015	46 853
*	Составлю	но по: <В	ice под да	ннейшие	отчеты	Военного	министе;	рства» за
1875, 1876,^1877, 1878, 1879 гг.
русскую армию в моральном отношении. Вместе с тем, в экономи-
ческом и военном планах война началась в весьма противоречивых
условиях.
Какова была мера военной готовности России и экономическая
обусловленность этой готовности накануне войны?
Военные реформы 60—70-х годов означали существенную реор-
ганизацию вооруженных сил России. Война 1877—1878 гг. явилась
И- существенной проверкой мобилизационных возможностей Рос-
сии. Военный министр России Д. А. Милютин в 1874 г. писал: «Ко-
ренные преобразования в устройстве наших сил, начатые с 1862 г....
приводились в исполнение с настойчивой последовательностью
в течение ряда лет и привели всю нашу армию и всю нашу воен-
ную систему на такую ступень силы и стройности, которая вполне
соответствовала высшим государственным задачам» [304, ф. 169,
карт. 31, д. 3, л. 1].
В результате преобразований русская армия стала массовой,
комплектуемой на основе всесословной воинской повинности [949,
с. 4 Г] (см. табл. 1).
В достаточной степени положительным было решение 1874 г.
О восстановлении гвардейского корпуса. В 1876 г. были воссозданы
с 7-го по 12-й армейские корпуса, в 1877 г. — с 1-го по 6-й, позже —
13-й и. 14-й (и гренадерский), а в 1878 г. созданы два кавказских
корпуса [949, с. 44].
Отмена рекрутского набора и введение воинской повинности,
совершенствование системы военного управления и подготовки
командных кадров, организационная перестройка армии (в ходе
реформы), ее перевооружение — все это укрепило военную маши-
ну, сделало вооруженные силы более соответствующими требова-
ниям времени.
Перед русско-турецкой войной 1877—1878 гг. полевая пехота
снова была переведена организационно на четвертичный состав.
В нее входили: 48 пехотных дивизий, в том числе 3 гвардейские,
29
4 гренадерские и 41 армейская. Дивизия состояла из двух бригад,
бригада — из двух полков, полк — из 4 батальонов четырехротно-
го состава. Кроме того, в составе полевой пехоты были: 1 гвардей-
ская, 5 стрелковых и 3 отдельные бригады (в том числе кавказ-
ская). Накануне войны с Турцией резервная русская пехота имела
1 гвардейский и 164 армейских резервных кадровых батальона из
4 рот каждый [949, с. 47].
Военная реформа не имела, однако, до конца последовательно-
го характера8. Она не искоренила крепостнических пережитков
в армии. Мало что изменилось в рядах генералитета. Реформа не
преодолела косности и рутины бюрократического аппарата, да и
не могла этого сделать. Все это весьма сказалось на подготовлен-
ности армии к войне.
Кроме того, позитивные результаты реформы могли сказаться
лишь через продолжительное время. В частности, проблемой оста-
вался вопрос об обученном резеде. Введенная всего за три года
до начала войны’ воинская повинность не могла обеспечить воору-
женные силы необходимыми для войны обученными военнообя-
занными. К началу войны выявился значительный недостаток и
офицерских кадров [949, с. 313].
Еще более тревожным было состояние вооружения армии нака-
нуне войны. Несмотря на то что русские инженеры еще в 1870 г.
внесли коренные усовершенствования в конструкцию винтовки
Бердана, царизм не смог обеспечить армию стрелковым оружием
этого образца. Большая часть пехоты и кавалерии была вооруже-
на винтовками системы Крнка, Бердана и даже совершенно уста-
ревшей винтовкой системы Карле [1053, с. 41].
Аналогичным образом обстояло дело и с артиллерийским воору-
жением. Именно русская инженерная мысль внесла решающий
вклад в создание юпытных образцов стальных артиллерийских ору-
дий. Однако к началу войны армия имела на вооружении бронзо-
вые казнозарядные орудия. К тому же мощность применяемых
снарядов была недостаточной [945, с. 33]. Уже в первые недели
войны стало очевидно, что стрельба по земляным укреплениям
крайне неэффективна. Между тем турецкая армия особенным
упорством отличалась ’именно в обороне.
Таким образом, царизм не обеспечил вооружение армии, кото-
рое соответствовало бы сложности военных задач и уровню раз-
вития техники. Вряд ли вызывает сомнение связь между этим об-
стоятельством и тем затяжным характером, который приняла
война.
Нерешенные проблемы реорганизации вооруженных сил Рос-
сии оборачивались целым рядом трудностей, усугубляемых особен-
ностями турецкой армии и театром предстоящих военных действий.
Вооруженные силы Турции за время после Крымской войны бе-
зусловно усовершенствовались в организационном и боевом отно-
шениях. Этому способствовала военная реформа 1869 г., вводив-
шая в. Османской империи воинскую повинность, распространив-
шуюся на все мусульманское население. Находившиеся на
30
вооружении пехоты образцы стрелкового оружия, имели уже не-
сколько большую прицельную дальность огня [1053, с. 50]. Перед
войной Турция закупила крупную партию артиллерийских орудий
Круппа, которые в ходе войны стали поступать на вооружение
[945, с. 61]. И хотя боевая подготовка турецкой армии оставалась
на более низком уровне, чем вооруженных сил России, общее раз-
витие войск шло по линии обретения турецкой армией черт, при-
ближающих ее к европейскому стандарту. Этот процесс был отме-
чен Ф. Энгельсом. В декабре 1876 г. он отметил возрастающую
способность турецкой армии к ведению современной войны (см,
[200, с. 181]).
Большие надежды турецкое командование возлагало на свой
Черноморский флот, созданный путем закупок броненосных кораб-
лей в Англии и Франции. Турецкое командование планировало ак-
тивные морские операции как на. кавказском театре, так и в рай-
оне Дуная, где. ему ставилась задача помешать русской армии
форсировать Дунай. Для этой цели предполагалось использовать
Дунайскую военную флотилию, в составе которой насчитывалось
до 50 вымпелов [1053, с. 52]9.
Таким образом, Турция совсем не являлась слабым противни-
ком. Ф. Энгельс, исследуя военные вопросы и внимательно наблю-
дая за событиями на Балканах, характеризовал турецкую армию
как «приближающуюся к современным (в смысле боеспособно-
сти) » [200, с. 60]. Достаточно высоко оценивал он и боевые качест-
ва турецкого солдата, характеризуя армию как «превосходный
солдатский материал» [200, с. 48].
Способность турецкой армии к сопротивлению усиливалась ря-
дом особенностей театра военных действий.
Если говорить о европейском театре военных действий (район
между Дунаем, Черным морем на западе и Адриатическим на юге),
то здесь можно указать лишь одно благоприятное для России об-
стоятельство, а именно сочувствие славянского населения.
Балканский театр военных действий (см. о нем [899, т. 1; 945])
С полным основанием следует считать трудным прежде всего для
настоящей армии, а именно в таком качестве предполагала высту-
пать русская армия.
Границы прежнего Балканского театра военных действий про-
ходили: на западе — по государственной границе с Австро-Венг-
рией, Боснией, Сербией и Албанией; на юге — по Черноморской
проливной зоне: Босфор (Карадениз богазы, имеющий длину
30 км, ширину от 760 м до 3,5 км, максимальную глубину 120 м),
Мраморное море (площадь 11472 кв. км, максимальная глубина
1355 м), Адалар, или Принцевы острова, — в-северо-восточной
чае’ги моря, острова Ав'ша, Паша лиманы и Мармара ‘— в юго-за-
падной части моря, Дарданеллы (Чанаккале богазы), соединяю-
щие Мраморное море с Эгейским (длиною более 60 км, шириною
1375—8275 м и максимальной глубиной 100 м), и Эгейское море
(Адалар денизи); на востоке — Черное море (Карадениз) [1070,
с, 5- -6] и на севере — по государственной границе с Россией и
31
Австро-Венгрией. Театр военных действий делился Дунаем и Бал-
канским горным хребтом на три в значительной мере отличающих-
ся друг от друга части: Румынию, Придунайскую Болгарию, За-
балканье. На его территории к началу войны проживало около
10 млн. человек [945, с. 103].
Северную и центральную части Румынии занимают Карпаты
(1000—2500 м) и Трансильванское нагорье. На окраинных частях
страны расположены возвышенности Молдова и Добруджа. Леса
занимают около 27% территории. Около 2/3 территории’ Болгарии
занимают лесистые средневысокие горы — Балканы и Родопские
(800—2900 м), разделенные широкими котловинами и долинами.
Остальная часть театра представляет собой низменности или хол-
мистые равнины. Главная судоходная артерия — Дунай (замерза-
ет лишь в суровые зимы). Морское побережье к северу от Констан-'
цы низменное, болотистое, к югу — преимущественно возвышен-
ное. Климат умеренно континентальный, с короткой, сравнительно
мягкой зимой, короткой дружной весной с большим количеством
осадков (до середины июня) и жарким летом; в горах (свыше
1500 м) зима холодная, лето прохладное, влажное.
В военном отношении огромное значение имела крупная, вод-
ная преграда — Дунай, представлявшая собой южную границу
Румынии. В зависимости от характера действий войск Дунай мог
выполнять роль преграды, которую предстояло форсировать, или
барьера, затрудняющего сообщение действующих войск с тыловой
базой.
Наиболее удобными для форсирования и переправы войск счи-
тались участки у Никополя, Систово, Рущука, Ольтеницы, Кала-
раша, Гирсово, Бр-аилова и Галаца. Надежность водной преграды
повышалась наличием . крепостей у Видина, Никополя, Рущука,
Туртукая и'Силистрии.
Большое значение для русской Дунайской армии имела желез-
ная дорога Унгены — Яссы — Плоешти — Бухарест — Журжево
(подробнее см. [945, с. 104]).
Румыния, как тыловая база Дунайской армии, не вполне удов-
летворяла своему назначению как в стратегическом, так и в орга-
низационно-хозяйственном отношениях: на нейтралитет Австро-
Венгрии Россия не могла вполне положиться, восточный фланг
оставался необеспеченным в билу превосходства на Черном море
турецкого флота [945, с. 105]. Два крупных естественных препят-
ствия — Дунай и Балканские горы — уже сами по себе диктовали
необходимость высокого уровня боевой подготовки наступающей
армии.
Наличие этих рубежей повышало значение обеспечения
деятельности в* ходе боевых действий (средства форсирования,
горное оружие, снабжение и медицинская помощь). Одним словом,
на высоком уровне должен был быть не только собственно фронт,
но и тыл сражающейся армии. А именно тыловое обеспечение яв-
лялось едва ли'не самым уязвимым местом русских вооруженных
сил.
32
Трудности балканского театра военных действий значительно
усугублялись наличием там большого числа укреплений и крепо-
стей. Главную роль здесь играл так называемый четырехугольник
крепостей: Силистрия, Рущук, Шумла и Варна. Прикрывая ниж-
нее течение Дуная, контролируя дороги вдоль морского побережья
и к западу от него, эта крепостная система перекрывала кратчай-
шее направление возможного наступлейия и угрожала коммуника-
циям в случае наступления в районе среднего течения Дуная. Кре-
пости были связаны системой дорог.
Все прошлые войны с Турцией примечательны как раз тем, что,
наступая по кратчайшему направлению в глубь Болгарии, русская
Армия наталкивалась на крепости, ввязывалась в тяжелую осаду,
крепостную войну либо тратила много сил на их штурм. К началу
иойны крепости были частично реконструированы, усилены мощ-
ной артиллерией. В военно-инженерном отношении этот район
лрсцставлял'собой весьма серьезное препятствие для наступающих
войск. В сочетании со способностью турецкой пехоты к упорным
действиям в обороне четырехугольник крепостей мог оказаться
фпктором, существенно затрудняющим реализацию стратегическо-
го наступательного замысла. Не случайно Ф. Энгельс прямо писал:
«Позиция между Дунаем и Балканами — одна из сильнейших
В Европе...» [200, с. 181]. Он предвидел трудности наступления
ТОМ для русской армии [200, с. 201].
В этих условиях (когда Россия вступала в войну, имея целый
ряд пробелов в подготовке вооруженных сил, когда военные дейст-
вия должны были разворачиваться на достаточно трудном, театре
Военных действий при неблагоприятной для наступающей стороны
обстановке) ‘особое значение приобретало умение правильно рас-
порядиться наличными силами.
Русская (Дунайская) армия, предназначенная для проведения,
войны на Балканском театре военных действий, создавалась посте-
пенно в соответствии с развитием теории о войне. Летом 1876 г.
В составе Дунайской армии намечалось иметь лишь два корпуса.
В сентябре 1876 г. русское правительство решило ввести в ее со-
став еще два корпуса, с резервом для них, находящиеся в Киев-
ском округе [945, с. 84]. Армия, состояла из 8-го, 9-го, 11-го и 12-го
корпусов? В конце апреля 1877 г. Дунайской армии были дополни-
тельно переданы 4-й, 13-й и 14-й корпуса, которые в состав ее во-
шли несколько позже. Армия вступила в войну в составе четырех
Корпусов (с приданными ей рядом других соединений и частей).
Средний списочный состав русской (Дунайской) армии за время
войны.на Балканском ТВД составлял 592 085 человек10.
С точки зрения организационной структуры Дунайская армия
обладала рядом существенных недостатков. Вся конница оказа-
лась распределенной между корпусами, а в распоряжении коман-
дования армии для решения армейских задач ее не было. Недоста-
точное количество инженерных войск отрицательно сказалось на
Действиях в горной местности, пересеченной многими реками,
В результате запоздалого создания корпусов личный состав не ye-
ll 1пк, 589.	33
пел ознакомиться со своими начальниками-, а начальники — с под*
чиненными. -	—
По планам Главного штаба сосредоточение Дунайской армии
в Бессарабии должно было закончиться к 1 января 1877 г., факти*
чески же оно закончилось в основном к 7 января. Русские желез-
ные дороги за время мобилизации перевезли 178 тыс. человек, за
время сосредоточения — 254 тыс. человек [945, с> 89]. Принимая
во внимание техническое несовершенство русских железных дорог
тех лет, можно утверждать, что выполнение воинских перевозок
почти точно в намеченный планом срок являлось крупным шагом
вперед и сравнении с прошедшими войнами.
Продвижение войск русской Дунайской армии через Румынию
к Дунаю задержали сильные дожди и половодье, делавшие непро-
ходимыми грунтовые дороги [945, с. 98].
Главные силы русской Дунайской армии в составе 8-го, 9-го,
10-го, 12-го ..и 13-го корпусов были развернуты на участке от Тур-
ну-Мэгурели до Журжеве, 14-й корпус — на Нижнем Дунае у Га-
лаца и Браилова. Северный берег Дуная от Турну-Мэгурели до
Черного моря прикрывала цепь кавалерийский постов [945, с. 98],
4-й корпус ожидался к середине июля; без него в Дунайской армии
состояло, не считая тыловых войск, •около 180 тыс. человек [329,
вып. 1, с. 32]. Вверх по Дунаю от Турну-Мэгурели в составе двух
корпусов развернулась отмобилизованная румынская армия [945,
с. 99].
Русские планы ведения войны можно назвать в целом вполне
отвечающими характеру оперативно-стратегической обстановки.
Особенно удачно были решены вопросы именно стратегического
порядка. Остановимся на некоторых из них.
1.	На обоих'театрах военных действий, т. е. на Малоазиатско-
Кавказском и на Балканском, армиям ставились активные насту-
пательные, задачи, в. том числе выхода к Проливам и овладения
Константинополем. Последняя задача рассматривалась именно
как военная, но не политическая, т. е. таким путем предполагалось
заставить Турцию принять русские условия мира. Главной целью
всей военной кампании считалось освобождение Болгарии. Эта за-
дача была непосредственно включена в документы, планирующие
военные действия.
2.	Военные планы наилучшим образом определили направле-
ние наступления: Систово—Шипка—Адрианополь. Преимущества
этого направления заключались в том, что движение по нему по-
зволяло обойти четырехугольник крепостей. В то же время оно да-
вало возможность, ^вторгнувшись в Забалканскую Болгарию, обес-
печить участие в войне болгарского народа.
3.	В русских планах была дана верная установка в отношении
четырехугольника крепостей: «не ввязываться в крепостную вой-
ну... брать на Дунае- только те пункты, которые необходимы для
устройства прочной базы, затем, сохраняя возможную свободу ма-
неврирования, стараться вызвать неприятеля на открытое столкно-
вение в поле» [321, с. 80, 82]. Тем самым на уровне военного пла*
34
пирования был решен вопрос о характере военных действий: обе-
зопаситься от крепостей фланговыми заслонами, не задерживать-
ся для осады крепостей.
В разработке плана кампании на Балканах главную роль сыг-
рал крупный военачальник, выдающийся военный теоретик Н. Н.
Обручев. Именно ему принадлежит идея создания двух армий на
театре, одна из которых (армия вторжения) должка двигаться
прямо на Константинополь, не отвлекаясь для участия в других
операциях. Другая армия, не меньшая по численности, предназна-
чалась для всестороннего обеспечения действий первой. При такой
постановке вопроса.военные действия представляли собой воору-
женную борьбу двумя мощными армейскими группировками в тес-
ном их взаимодействии на оперативно-стратегическом уровне. Это
была одна из наиболее значительных и оригинальных идей опера-
тивного замысла русского командования. Такой способ действий
сулил несомненный успех. Н. И. Беляев в своем капитальном ис-
следовании характеризует главное достоинство плана Обручева
Как стремление достичь «решительной стратегической цели» [945,
с. 74]'. В самом деле, плану Обручева присуща установка закончить
войду «в течение одной скоротечной кампании» [1053, с. 59]. Од-
нако такая задача требовала высокого уровня руководства войска-
ми со. стороны главного командования. Оригинальность плана
Предполагала настойчивость и высокое мастерст-во реализации.
А Э.ТОГО-ТО как раз и не оказалось, и в этом заключена одна из
Причин затягивания войны и больших потерь войск.
Русский план значительно превосходил турецкие замыслы. По-
следние носили крайне пассивный характер, строились на оборони-
тельной идеологии. Большие надежды турецкое командование воз-
лагало на естественные рубежи, и прежде всего на Балканский
Хребет. Наступательная форма борьбы предусматривалась лишь
На тот случай, если русские войска будут обескровлены крепост-
ной войной либо ослаблены преодолением Балкан.
Следует отметить, что в русском стратегическом плане, с на-
глей точки зренця, было слабое звено, а именно — его временные
Параметры. Дело в том, что сроки, установленные для достижения
Целей в.0Йныг исчислялись, в пределах 4—1'4 недель [945, с. 74]. Ра-
зумеется, они были мало реальными' с самого начала. Думается,
’ЧТО здесь сказалась господствов-авшая в русских военных кругах
Тенденция к преуменьшению ‘боевых возможностей турецкой ар-
мии, ее способностей к сопротивлению, — своего рода недооценка
Противника на фоне переоценки собственных сил.
* Но как бы то ни было, отступления от плана кампании после-
ДООали буквально’ с самого, начала. Прежде всего, Дунайская ар-
мии, предназначенная для действия на Балканах, в мае" 1877 г.
Имола 7 корпусов, насчитывая 245 тыс. человек, что шло вразрез
{расчетами Н. Н.- Обручева, исходившего из необходимости иметь
00 тыс; солдат И офицеров. Из семи корпусов Дунайской армии
ДПА переправились через Дунай уже после того, как на правом бе-
рогу развернулись активные действия, один же всю войну просто-
3*
35
Территориальные потери Османской империи
ял в Добрудже. К выполнению стратегического замысла русская
армия приступила с меньшими силами, чем это планировалось.
Тем самым весь замысел был поставлен под угрозу.
Доблесть и героизм солдат и офицеров не могли компенсиро-
вать слабой подготовки главного командования и полевого штаба.
.Ни главнокомандующий Дунайской армией великий князь Нико-
лай Николаевич, ни начальник штаба генерал-адъютант А. А.( Не-
покойницкий не блистали военными знаниями, способностями, а
также боевым опытом. За очень небольшим исключением, к кото-
рому должен быть отнесен прежде всего военный министр Д. А..
Милютин, практически неотлучно находившийся в войсках, выс-
шее военное руководство отличалось косностью мышления и го-
раздо больше было озабочено распределением орденов и почестей,
нежели руководством войсками. Именно здесь лежит одна из при-
чин ряда неудач русской’ армии в ходе войны.
Ограниченное участие в войне России с Турцией в 1877—1878 гг.
принимал русский военно-морской флот. Однако, несмотря на эту
обусловленную последствиями Крымской войны 1853—1856 гг. ог-
раниченность его участия в войне 1877—1878 гг., последняя оказа-
ла существенное влияние на его развитие. Большое значение имела
война-и для развития военно-морского искусства, вопросов взаимо-
действия армии и сил флота, использования и развития минно-
торпедного оружия. Участию флота в русско-турецкой войне
1877—1878 гг. посвящена самостоятельная глава монографии.
Дунай — Северная Болгария. Военно-политическая и страте-
гическая обстановка после объявления войны сначала складыва-
лась весьма благоприятно для русской армии. 24 апреля действу-
ющая армия приступила к стратегическому развертыванию, пере-
шла румынскую границу и к середине июня вышла к Дунаю на
вбем среднем и нижнем течении. Эта сложная и громоздкая опера-
ция прошла в соответствии с намеченными сроками. С учетом со-
стояния^дорог в Румынии такой марш можно считать серьезным
успехом.
21 мая к России и Черногории (в начале мая объявившей о во-
зобновлении военных действий против Турции) присоединилась
Румыния. Закончилось формирование и вооружение Болгарского
ополчения. Все это имело огромное значение с точки зрения упро-
чения морального потенциала русской армии. Не менее важно под-
черкнуть большую роль антитуредкого союза и в деле развития
дружественных отношений России с балканскими народам^.
Успешно была решена действующей армией и первая крупная
стратегическая задача — форсирование Дуная. Операция была
тщательно и всесторонне подготовлена. В ходе ее подготовки рус-
скому командованию удалось добиться господства на реке. Умелое
использование минного оружия и береговой артиллерии привело
к тому, что турецкая военная флотилия после потери двух броне-
37
носных кораблей встала под защиту своих крепостных батарей;
пассивное положение турецкой .флотилии стало одним из непре-
менных условий успешного преодоления Дуная.
Соблюдение скрытности, широкое применение дезинформации
обеспечили не только тактическую, но и оперативную неожидан-
ность действий: до последнего момента турецкое командование
не знало не только конкретного места переправы, но даже и на-
правления и района возможных действий русских сил^ Это сыгра-
ло важнейшую роль во всей операции.
27 июня передовые части форсировали Дунай. В течение не-
скольких дней было наведено два понтонных моста, по которым
переправлялись главные силы. К середине июля на правом берегу
Дуная было сосредоточено 120 тыс. человек. Два корпуса подходи-
ли к Дунаю с севера. Русская армия ничем больше не была отде-
лена от турецкой. Наступила пора решительных действий. Но
именно в этот момент командование русской армии приняло1 край-
не неудачное решение пег распределению сил и способам наступле-
ния, что привело к неблагоприятным последствиям.
Войска, сосредоточенные на правом берегу, были разделены
на три отряда — Западный, Передовой, Рущукский. Схема их
движения напоминала развернутый веер. Западному отряжу чис-
ленностью 35 тыс. человек ставилась задача овладеть Никополем,
затем Плевной, а в дальнейшем подготовиться к наступлению за
Балканы.
Самым крупным был Рущукский отряд. Он-состоял из двух
корпусов. Во взаимодействии с ним должен был действовать так-
же корпус, расположенный в Добрудже. Задача РущуксКого отря-
да состояла в обеспечении левого фланга русской армии со сторо-
ны четырехугольника крепостей.
На главном оперативном направлении было назначено дейст-
вовать Передовому отряду- под командованием генерал-адъютайта
И. В. Гурко. К отряду, состоявшему из 10 тыс. человек, примкну-
ло пять дружин Болгарского ополчения. Задачами отряда Гурко
были преодоление Балкан в районе Шипки, захват перевалов и
выход в Забалканскую Болгарию с целью организации восстания
славянского населения.
Сравнение указанной диспозиции с планом Обручева показы-
вает, что от последнего практически ничего не осталось. Вместо
решительного удара на главном направлении предусматривалбсб*
наступление по расходящимся направлениям без оперативного
взаимодействия между отрядами. Вместо разумного и достаточно-
го обеспечения в сторону четырехугольника — выделение туда
половины всех наличных сил. Складывалось впечатление, что глав-
нокомандующий- так. и не преодолел миража крепостной войны.
Таким образом, план действий, принятый после форсирования
Дуная,-существенно, уменьшил шансы на быструю и решительную
победу. Возникло противоречие между целями кампании и средст-
вами их достижения: отряд Гурко, действия которого разворачи-
вались на главном направлении, мог выполнить тактическую за-
38
дачу разведки либо военной демонстрации, но не стратегического
удара на Адрианоцоль.
Между тем турецкое командование, хотя и с опозданием, на-
чало предпринимать решительные меры. Вскоре после получения
известия о форсировании русскими Дуная, обстрелянная армия
род руководством Сулейман-паши была переброшена морем из
Черногории в Адрианополь. Связные части, руководимые одним из
Опытных турецких командиров, начали выдвигаться к южным от-
рогам Балкан. Перед отрядом Гурко, таким образом, оказалась
Достаточно мощная группировка турок.
Кроме того, 13 июля (т. е. за два дня до взятия войсками За*
падного отряда Никополя) Осман-паша, наиболее образованный
и серьезный турецкий генерал, начал 200-километровый марш,
с 20 тыс. солдат от Виддина к Плевне и занял ее до подхода рус-
ских войск. Так возник первый фактор, вызвавший так называе-
мую заминку под Плевной, на деле оказавшуюся, четырехмесяч-
ным топтанием русской армии на месте.
Одновременно турецкое командование лихорадочно собирало
С,йлы в районе крепостей, на левом фланге русской армии. Мусуль-
манское население, проживавшее внутри четырехугольника крепо-
стей, было призвано в вооруженные силы. Ставилась 'задача
создать 30-тысячную полевую армию.
Таким образом, период пассивности турок закончился. На всех
направлениях они предприняли усилия по организации сопротив-
ления. В-се' это требовало от русского командования четких и ре-
шительных действий.
h* Если учесть небольшие силы отряда генерала И. В. Гурко, то
действия его можно считать успешными. Передовой отряд прошел
С боями путь от Дуная до южных отрогов Балкан. Все поставлен-
ные перед ним задачи отряд выполнил. Он освободил Тырно-
во — древнюю столицу Болгарии, в двух-местах перерезал Балкан-
ский хребет, «оседлал» своими частями Шипкинский и Хаинкиой-
ский перевалы. 17 июля отряд Гурко занял Казанлык,' затем Ста-
ру 3-агору и Нову 3агору. Русские войска успешно сражались уже
ба Балканским хребтом! Это производило ошеломляющее впечат-
ление в Константинополе.
По существу, однако, операция Гурко за Балканами не явля-
лась стратегическим успехом. Поддержать его действия в необхо-
димых масштабах русский Главный штаб уже не мог: к концу
июля на западном фланге Дунайской армиц возникла неблагопри-
ятная обстановка. Между тем перед Гурко оказалась армия Су-
Л^Йман-паши, противостоять которой с наличными силами Пере-
довой отряд заведомо был не в состоянии. 30 июля в боях под Ста-
рой 3агорой части Передового отряда остановили продвижение
Сулеймана. Однако наступление русских к тому времени «выдох-
лось». .Отряд отступил к перевалам* оставив их за собой, что сы-
грало в дальнейшем крайне важную роль.
События, вызвавшие существенное затягивание войны и отда-
39
лившие победу, произошли именно на западном фланге. Вообще,
на данном этапе войны проблемы возникали не там, где их ожи-
дало русское командование, а как раз там, где они никак не пред-
полагались.
15 июля Западный отряд захватил Никополь. Эта победа спо-
собствовала недооценке способностей турок к активным’ дейст-
виям. В те дни, когда командующий Западным отрядом генерал-
адъютант Н. П. Криденер, безынициативный и малоспособный на-
чальник, переживал радость первой победы, Осман-паша ускорил
марш к Плевне. Криденеру же от Никополя до Плевны нужно
было пройти всего 40 км. 16, 17, 18 июля Плевну можно было
взять сравнительно легко, ее гарнизон насчитывал всего 2 тыс.
солдат. Утром же 19 июля Плевну занял Осм^н-паша, подошед-
ший с армией, обстрелянной в боях с сербами.
Между тем русские продолжали наступление на Плевну с уче-
том слабого ее гарнизона заведомо малыми силами. 20 йюля был
предпринят первый штурм Плевны. Несмотря на героизм русских
воинов, на правом фланге даже ворвавшихся в город, Плевна
осталась у турок.	*
В этом сражении проявились многие пороки и недостатки,
свойственные высшему военному командованию и большей части
генералитета. Плохо поставленная разведка, слабое применение
артиллерии, преобладание принципа .ротных колонн в наступле-
нии — таковы были главные проявления слабой подготовки выс-
шего и старшего командования. Инициатива отдельных начальни-
ков, героизм и доблесть солдат не могли изменить исход дела. -
Оценивая эти события, советский историк Л. Г. Бескровный
писал: «Эта в сущности небольшая тактическая неудача приобре-
ла большое значение потому, что командование Западного отряда
не вникло в причины, поражения и не сделало необходимых выво-
дов» [947, с. 326].
Сам Криденер, равно как и штаб армии, не извлекли из совер-,
шившегося уроков. Русское командование, шарахаясь от легко-
сти в оценке противника к его преувеличению, направило в Запад-
ный отряд как раз те силы, которые в соответствии с первоначаль-
ным замыслом должны были обеспечить решение задачи наступле-
ния за Балканы.
30 июля, в те дни, когда Гурко вел вместе с ополчением кро-
вопролитные бои у Старой Загоры, была предпринята вторая по-
пытка овладеть Плевной. Она также окончилась неудачей, при-
чем русские потеряли 7 тыс. человек, в то время как турки — толь-
ко 1200 [1053, с. ПО]. Причины поражения были в целом те же,
что 'и 20 июля. Серьезной ошибкой было направление главного
удара — с востока, где имелись наиболее сильные укрепления
турок, тогда как на западе и юго-западе укрепления практически
отсутствовали. Ошибочным представлялся и расчет сил: Николай
Николаевич исходил из того, что достаточно противопоставить
неприятелю примерно равные силы пехоты и превосходящие
40
В артиллерии [945, с. 162]. Действительность опрокинула эти рас-
четы: эффективность артиллерийского огня против земляных
укреплений невелика: что касается пехоты, то численное равенство
Оборачивалось большим преимуществом обороняющихся.
Оценить все значение воздействия «второй Плевны» на ход кам-
пании можно с учетом положения,' складывавшегося на правом
фланге армии. На обеспечение его командование бросило в целом
OOJjee трех корпусов (два в Рущукском отряде, 14-й корпус на
Нижнем Дунае и половина корпуса в двух отрядах, расположен-
иях на левом берегу Дуная, напротив Рущука и Силистрии).
В совокупности на решение задач, подчиненных по отношению
к главному направлению, на котором действовал Гурко, было на-
значено сил примерно в шесть раз больше, нежели у Передового
отряда.
В начале июля Рущукский отряд подошел к крепости и начал
готовить осаду. Вся активность турок в данном районе свелась
К обороне и усилиям по формированию полевой армии, которая
К концу месяца достигла 40 тыс., что никак не могло служить
угрозой, оправдывающей сосредоточение сил, предпринятое рус-
ским командованием. Однако в течение всего июля сколь-нибудь
крупных боевых действий на левом фланге Дунайской армии так
И не произошло.
К началу августа обстановка на Балканском театре сущест-
венно изменилась, и отнюдь не в пользу русской армии. Бездар4-
НОрть Николая Николаевича перечеркнула грамотный план Обру-
чева-. Косность корпусного командования породила Плевну. Плев-
на вызвала к жизни своего рода цепочку негативных последствий:
удар Гурко поддержать было нечем, подходящие на театр свежие
силы шли под Плевну, наступательный замысел приходилось
Откладывать до лучших времен; армия на правом фланге вела са-
мую. настоящую крепостную войну, на левом — готовилась к ней
(русские готовились к осаде Рущука) [1053, с. 112].
Стратегическое положение армии к началу августа Милютин
расценивал отрицательно. «При отсутствии общего резерва., — пи-
сал оц, — вся армия разбита на малые части по обширному полу-
кружью, замыкающему занятое пространство края» (цит/ по
(945, с. 171]). Периметр этой дуги превосходил 300 км. Несмотря
IIО то что русская армия (268 тыс. человек) превосходила числен-
но сосредоточенные против нее турецкие войска (около 200 тыс.),
непосредственно на театре между Дунаем и Балканами русская
армий насчитывала только 145 тыс. солдат и офицеров. В середи-
не август# к фронту могли подойти еще около 50 тыс. человек, что
МОгло составить резерв, но вряд ли этих сил было достаточно .для
Возобновления наступления.
В этой ситуации, особенно когда стали известны замыслы ту-
рецкого командования в отношении соединения Сулейман-паши
О армией в четырехугольнике крепостей посредством прорыва
через занятые русскими перевалы, русское военное руководство
41
приняло решение перейти к обороне на всех фронтах, сначала
«решив вопрос» с Плевной. Одновременно было признано необхо-
димым мобилизовать гвардию и гренадеров, что наряду с числен-
ностью других соединений должно было дать около 100 тыс. чело-
век свежего войска.
Стало, таким образом, очевидно, что война отнюдь не будет
носить скоротечного характера. То, что произошло между 27 июня
и 1 августа, оказалось только первым этапом войны. Оценивая его,
необходимо сказать, что русская армия продемонстрировала боль-
шую волю к упорным боевым действиям. Русские солдаты и офи-
церы многократно подтвердили известную характеристику Ф. .Эн-
гельса, который писал, что «русский солдат является, одним из
самых храбрых в Европе» [150, с. 480].
Однако уже первый месяц боевых действий выявил и ряд сла-
бых сторон подготовки к войне. В армии не получила утверждения
тактика стрелковых цепей -в наступлении-. 'Многие генералы про-
должали в новых условиях уповать на штыковую атаку. Сыграла
свою роль недооценка способности турецкой армии к солротивле-
нию. Неоправданным оказался расчёт по времени — установка на
скоротечную кампанию; равно как и расчет сил — численность
войск Дунайской армии была занижена. '
Предстояла еще длительная и ожесточенная борьба. Пока,
можно сказать, не ^командование и правительство вело войну, а
война вела их. Русский солдат проливал кровь в значительной
мере в силу именно косности, бездушия и недостаточной подготов-
ленности высшего руководства.
Шипка и Плевна. Содержание второго этапа войны, который
продолжался свыше пяти месяцев и закончился капитуляцией
Плевны 10 декабря, сводилось к следующему. Для русской армии
это было время стратегической обороны и накапливания сил для
нового наступления. Стратегической эту оборону можно назвдть
потому, 'что Дунайская. армия сохранила плацдарм между Дунаем
и Балканами, удержала в своих руках перевалы. Действия под
Плевной, наряду с попытками взять крепость штурмом, сопровож-
дались наступательными операциями с целью полного ее окруже-
ния и установления'так называемой тесной блокады.
Временные неудачи русской армии на предыдущем этапе по-
зволили турецкому командованию организовать контрнаступление.
Планы его отличались решительностью: отбросить русскуккармию
за Дунай, т. е. вернуть к исходному положению. Для достиже-
ния, этой целичпредполагалось концентрическое наступление всех
трех турецких армий в общем направлении на Систово^ Возмож-
ности для наступления у турецкого командования имелись: Вос-
точнодунайская армия Мехмеда Али-паши насчитывала около
100 тыс. человек, в том числе 2/s — в составе полевой армии, на
западе Осман-паша имел’ в совокупности (вместе с плевненским
42
гарнизоном) около 70 тыс. человек; армия Сулейман-паши числен-
ностью 37 тыс. солдат противостояла шипкинским позициям рус-
СКих; с юга. Если сопоставить их с русскими войсками на правом
берегу Дуная, турецкие силы даже превосходили русские в пехо-
те и кавалерии, но уступали в артиллерии.
Второй период изобиловал кровопролитными боями и драмати-
ческими, событиями. Трудное положение, в частности, сложилось
для русской армии на Шипке, причем отнюдь не в силу особых
успехов турок.
В военных планах и в ходе боевых действий августа 1877 г.
Шипка занимает совершенно особое место: в этом направлении
наступала армия Сулейман-паши, и взятие Шипки турками откры-
вало дорогу для непосредственного соединения Южной и Восточ-
нодунайской турецких армий. Это существенно, ухудшило бы поло-
жение русских войск: возникала возможность непосредственного
Оперативного взаимодействия двух турецких группировок общей
численностью около 140 тыс. человек. Если учесть, что значитель-
ная часть Дунайской армии русских прочно увязла в-плевненской
ф.перации, последствия сплошного охвата левого фланга русской
армии могли быть самые тяжелые.
Оборона Шипки обретала характер ключевой стратегической
операции. Между тем южный отряд под начальством боевого, но
В отношении стратегических знаний слабого генерала Ф. Ф. Ра-
децкого занимал крайне неудачное положение: мелкими группа-
ми он был рассредоточен по фронту 120 км. Такой боевой порядок
годился для целей прикрытия, но был чреват последствиями в слу-
чае крупного наступления на определенном участке. К тому Же
разведка Радецкого неверно определила решающее направление
наступательной активности турок. В итоге к началу боев за пере-
вал соотношение сил на участке главного удара оказалось крайне
Неблагоприятным: 12 тыс. наступавших турок командир отряда,
занимавшего Шйпиинский перевал, Н. Г; Столетов мог противо-
поставить лишь 6 тыс. своих солдат. Единственным преимуще-
ством русских было их преобладание в артиллерии.
Сулейман-паша был уверен в успехе. В диспозиции войскам
давался для овладения перевалом предельно короткий срок —-
одни сутки [1053, с. 117].
Расчеты турецких частей, находившихся в безусловно благо-
приятном положении, разбились об упорство русских и болгар-
ских воинов. Перевал занимали вместе с русскими солдатами дру-
жинники Болгарского ополчения. Героическое сопротивление рус-
СКо-болгарского отряда стало главным фактором успеха защитни-
ков перевала. Бои имели ожесточенный характер и продолжались
Непрерывно с 21 по 27 августа. Русские и болгары потеряли около
24% участников боев, но не пропустили турецкую армию. Потери
турок составили около 45% наличного состава армии Сулеймана
[1053, с. 24].
Августовские бои на Шипке сыграли исключительно важную
роль в стратегическом отношении. Удержав перевал в своих ру-
ках, русские предотвратили соединение двух турецких группировок
и сорвали пданы совместного наступления на позиции русской Ду-
найской армии между Дунаем и Балканами.
Наступлением на Шипку начала боевые действия наиболее
многочисленная турёцкая армия, стоявшая в четырехугольнике
крепостей. Однако действия ее были вялые, разрозненные. Мехмет
Али-паша фактически выжидал исхода боев за Шипку, хотя мел-
кие турецкие дивизии в различных местах пытались сбить с пози-
ций Рущукский отряд. Никакого успеха эти действия не имели.
Концентрированного наступления у турецкого командования не
получилось.
Успешные бои русской армии на Шипке и левом фланге еще не
создали условий для перехода к наступлению. Его нельзя было
начать до тех пор, пока оставался нерешенным вопрос о Плевне.
К тому времени Западный отряд, целиком прикованный к крепости^
насчитывал 50 тыс. человек. Под Плевной получила боевое креще-
ние и молодая .румынская армия: по соглашению с Россией Ру-
мыния направила под Плевну 32 тыс< солдат и 108 орудий.' Армия
Осман-паши насчитывала всего 32,4 тыс. человек и 70 орудий. Но
она оборонялась в укрепленном лагере, часть которого-фактиче-
ски Представляла собой крепость.
Сознавая свое преимущество и стремясь как можно скорее
развязать плевненский узел, русское командование приняло реше-
ние в третий раз штурмовать укрепленный турецкий лагерь. Реше-
ние само по себе было совершенно оправданным. Однако его реа-
лизация требовала тщательной подготовки и логичного плана.
Условия эти в необходимой мере соблюдены не были, хотя штаб
и пытался извлечь уроки из двух неудачных штурмов.
Русское командование понимало, что наступление на хорошо
укрытого противника, обладающего достаточным еще тогда запа-
сом патронов, — дело трудное. Стремясь гарантировать успех,
штаб принял решение провести массированную артиллерийскую
подготовку. Она продолжалась четыре дня. Для этой цели было
назначено-Г30 орудий.
Столь длительная, можно сказать, беспрецедентная, подготовка
штурма огнем артиллерии не дала, однако, ожидаемых результа-
тов. Как показал ход штурма, турецкая оборона расстроена не бы-
ла. Еще раз проявилась слабая сторона артиллерии русской ар-
мии: слабый &аряд не годился против земляных укреплений.
Штурм Плевны продолжался два дня —^11 и 12 сентября.
Взять крепость так и не удалось. Союзные русско-фумынские вой-
ска потеряли около 15 тыс. человек, в том числе около 3 тыс. ру-
мынских солдат. Неудачи и на этот раз порождались недостаточ-
ной организованностью командования, из рук вон плохо постав-
ленным управлением войсками в ходе сражения.
Можно только удивляться, до чего похожи были замыслы
третьего и второго штурма с точки зрения направления главного
удара. Невзирая на то что на западе разрыв в сплошной линии
44
укрепления составлял целых 8 км, русский штаб спланировал ата-
ку главными силами с востока, в направлении Гривицких редутов.
Когда в ходе боя обозначился успех на левом фланге русских
войск, командование не произвело перегруппировки и не поддер-
жало-отряд М. Д. Скобелева. Слабым оказалось и еще одно звено
подготовки штурма — в резерв была выделена всего 7ю часть
всех назначенных для штурма сил [945, с. 243]. Перелома в сра-
жении такой малочисленный резерв обеспечить не мог. По настоя-
нию Д. А. Милютина было принято решение блокировать Плевну
и таким путем принудить Осман-пашу к капитуляции [899, с. 38].
Плевна дорого стоила русской армии. В ходе трех штурмов’ по-
тери русских составили 32 тыс. человек [945, с. 250}. В этих собы-
тиях в концентрированном виде обнаружилась неспособность к ру-
ководству военными действиями высшего командования, слабость
организации и подготовки русской армии. Героизм солдат, умение
и инициатива рядового офицерства не могли «перекрыть» эти
неблагоприятные факторы.
Решение о переходе к блокаде означало, что война затягива-
лась еще на несколько месяцев. Думать о контрнаступлении в_ ус-
ловиях, когда все поступающие из России силы шли под Плевну,
не приходилось.
«Тесная» блокада была проведена успешно. Результаты ее из-
вестны. После отчаянной попытки прорыва 10 декабря, Осман-паша
с 45-тысячной армией капитулировал.
Падение Плевны совершенно изменило обстановку в театре
военных действий. В войне в целом явно обозначился перелом
в пользу России. 100 тыс. солдат, высвобожденных в результате
капитуляции Плевны, можно было использовать на других направ-
лениях. Теперь у России были все необходимые предпосылки для
стратегического наступления.' Пленением, армии Осман-паши за-
вершился второй этап войны. В Турции мало уже кто сомневался
в близком конце.
К концу 1877 г. стратегическая обстановка сложилась благо-
приятнсг для России. Теперь между русским солдатом и победой
были только Балканский хребет и... западная дипломатия.
Через Балканский хребет к победе. План перехода через гор-
ный хребет, разработанный при непосредственном участии Милю-
тина и Обручева, представлял собой беспрецедентный для того
Времени документ военного управления. Во-первых, он предусмат-
ривал взаимосвязанное в оперативном отношении действие трех
группировок, решающих, в конечном счете, единую задачу. Во-вто-
рых, этот план охватывал взаимрдействие войск, расположенных
па фронте 300 км, что объективно создавало большие трудности
для управления. Решению этой задачи во многом содействовало
установление телеграфной связи между тремя отрядами. В-треть-
их, план перехода отвергал казавшийся действенным и наиболее
легким путь действий, отдавая предпочтение глубокому в страте-
45
Гическом отношении замыслу. Все это делало настоящий план
выдающимся образцом стратегического решения.
Наиболее короткий путь в Забалканье на Адрианополь и Кон-
стантинополь пролегал через перевал на Шипке. Однако южный
выход из этого перевала оборонялся армией Вессель-паши, стояв-
шей в укрепленном лагере Шейново. Кроме того, при преодолении
Балкан через южные переходы в тылу русских войск, после их по-
явления за хребтом; оставалась большая турецкая армия, форми-
рование которой началось в начале декабря в районе Софии.
Названные обстоятельства и определили решение преодолевать
хребет тремя^ отрядами: сначала отрядом Гурко в! районе Араб*
Конакского перевала, с целью захвата Софии; затем отрядом П; П.
Карцева- через считавшийся неприступным Троянов перевал; за-
тем, когда скованные боями с Гурко турки уже не смогли бы осу-
ществить серьезный маневр живой силой, — отрядом Радецкого,
имевшего задачу наступления на Адрианополь.
В главных своих чертах план был реализован..Это .был крупный
успех русской армии.
4 января путь через Балканы начал отряд Карпова, а 5 января
в обход турецких позиций у Шипки справа и слева двинулись ко*
лонны Радецкого. 8—9 января, уже. по ту сторону Балкан, войска
Радецкого окружили армию Вессель-паши в Шейново и заставили
ее капитулировать. В плен было взято 22 тыс. турецких солдат и
офицеров. Это была одна из наиболее интересных операций всей
войны. В ходе ее русским частям удалос-ь осуществить двойной
фланговый охват крупной группировки и полностью окружить ее
в условиях встречного боя.
Итак, в первой половине января русская армия крупными си-
лами (165 тыс. человек и 732 орудия) преодолела Балканский
хребет и оказалась на- прямом’ пути к Константинополю. Силы -ту-
рецкой армии были разрознены й деморализованы. Военные дейст-
вия русских в этот период получили наименование стратегического
преследования, которое закончилось занятием предместий Констан-
тинополя.
В ходе стратегического преследования отряд Гурко разгромил
в трехдневном, сражении у Филипполя остатки армии Сулейман-
паши. 20 января цередовые части отряда Радецкого, пройдя за
40 часов 88 км, захватили Адрианополь. Здесь проявйлся весь
глубокий замысел балканского перехода; Адрианополь был подго-
товлен к обороне армией 90 тыс. человек. Однако организовать ее
турецкое командование уже было не в силах. Оно растеряло свои
армии в сражениях с отрядами Гурко и Радецкого еще на подсту*
пах к Адрианополю. Надежды на подготовленную оборону на
Константинопольском направлении рухнули. Война шла к концу.
Решающего перелома русские войска достигли и на Кавказе.
Кавказско-Малоазиатский театр военных действий в целом играл
вспомогательную роль. На этом театре Россия выставила против
Османской империи около 315 тыс/человек [1053, с. 257] (средняя
штатная численность равнялась 246 459 человек) (см. [313, ч. I;
46
10.00]). Действия здесь должны были отвлекать турецкие армии
от Балканского театра, который являлся главным. Однако Кав-
казская действующая армия решала и самостоятельные стратеги-
ческие и политические задачи: освобождение христианского наев*
ления, оказавшегося под господством турок. С этой целью пред-
полагалось осуществить взятие Ардагана и Карса.
Военные действия на Кавказе первоначально развивались ус-
пешно для русской армии. Были захвачены Ардаган и Баязет,
осажден Карс, скованы большие турецкие силы. Все это содейство-
вало успеху Дунайской армии на главном театре войны.
Серьезным успехом русских войск было Алияр-Аладжинское
сражение, где русскому командованию удалось осуществить обхо^
турецких позиций и нанести по ним удар с тыла. В ходе сражения
было взято в плен более 7 тыс. человек.
Чрезвычайно интересным в политическом отношении был
штурм хорошо укрепленной крепости Карс, состоявшийся 18 нояб-
ря 1877 г. Ночной характер штурма, концентрическое наступление,
не давшее возможности сосредоточить силы обороняющихся, —
все это обеспечило сравнительно бескровную и быструю победу,
взятие Карса оказало существенное влияние на ход кампании на
Кавказском -театре. После победы под Карсом русская армия по-
дошла к Эрзуруму и осадила его. Судьба этой сильной крепости
.была предрешена.
Военные действия на Кавказе сыграли важную роль в общем
течении войны. Они лишали турецкое командование возможности
сколько-нибудь значительно усилить войска на Балканах за счет
контингентов, перебрасываемых с Кавказа, благодаря чему к на-
чалу 1878 г. Россия вернула все позиции на этом театре, утрачен-
ные- к' осени. Развязка наступала и на Кавказе.
Наименее продолжительным был третий период войны, про-
шедший при полном превосходстве русской армии. Русские войска
совершили героический переход через Балканский хребет и быст-
ро продвинулись к Проливам. Военная обстановка позволяла Рос-
сии требовать таких условий мира, которые наиболее соответство-
вали бы успехам русского, оружия и стремлениям балканских на-
родов.
Однако’ именно в этих условиях важную роль в развитии собы-
тий начал играть политический фактор — позиция западных'дер-
жав. Свою задачу онц видели в том, чтобы не дать России восполь-
зоваться плодами военных побед. Генералы еще- продолжали
командовать4 армиями, русские войска продолжали двигаться к
Константинополю, когда западные дипломаты начали активные
действия. Будучи антирусским, заговор европейских столиц ока-
зался глубоко враждебным подлинным интересам балканских на-
родов. Вырывая из рук России плоды ее победы, Западная Европа
похищала свободу многих народов. Балканского. полуострова.
25 декабря 1877 г., в день,: когда отряд Гурко начал переход
через Балканы, Англия предъявила России-настоящий ультима-
тум*: английское министерство иностранных дел предупредило
47
русского посла в Лондоне, что если русские войска займут Кон-
стантинополь, пусть даже в порядке чисто военной меры, Англия
будет считать себя, свободной в выборе действий. Поводом для та-
кого демарша' было, с одной стороны, положение плана Обручева,
предусматривавшего взятие Константинополя в качестве времен-
*ной военной акции. С другой стороны, в Англии справедливо пред-
видели близкую победу русских и поспешили действовать. Будучи
не в силах сохранить существующий порядок на Балканах, Англия
и Австро-Венгрия на последнем этапе войны объектом своей игры
сделали условия мира, который должен был увенчать победу рус-
ского оружия. Это был одновременно и вопрос об .исторических
судьбах народов Балкан после войны.
Исторические результаты и последствия войны
Более столетия назад, 3 марта 1878 г., в Сан-Стефано, неболь-
шом местечке под Константинополем, Россия от своего имени’ и от
имени союзников (Болгарии, Румынии, Сербии, Черногории),
продиктовала побежденной Турции условия мира. Закончилась
русско-турецкая война 1877—1878 гг. Началась новая глава исто-
рии балканских народов- — период их самостоятельного- государе
ственного существования.
Война России с Турцией принесла освобождение.от националь-
ного гнета многим народам Балкан и Кавказа. Была освобождена
Болгария, получили полную независимость Румыния, Сербия, Чер-
ногория, было свергнуто османское господство в Герцеговине и
Боснии, освобождена часть Западной Армении и Грузии, возвра-
щена отторгнутая от России часть Южной Бессарабии.
Как ужё говорилось, роль той или иной воюющей стороны —
категория Объективная, зачастую прямо не вытекающая из целей,
которые ставят перед собой воюющие стороны. «Роль» эта наилуч-
щим образом может быть оценена в связи с объективными резуль-
татами войны? Так и в данном случаев для всестороннего понима-
ния роли России в настоящей войне, необходимо обратиться к ана-
лизу ее результатов. Тем самым ' обеспечивается и решающая
предпосылка уяснения «исторического места» данной войны.
Турция потерпела полное военное 'поражение. Хотя война
1877—1878 гг: для России проходила в пореформенный период, не-
законченным было перевооружение русской армии, не полностью
был завершен переход к буржуазной военной системе, тем не ме-
нее победа русской армии была убедительной и бесспорной. 3 мар-
та 1878 г. в Сан-Стефано, буквально у ворот Константинополя,
Россия продиктовала Порте условия прелиминарного договора.
Сан-Стефанский мир отразил военные успехи России. Вместе с
тем, он явился крупнейшей победой Балканских народов в^их мно-
говековой борьбе за свободу. На Балканском полуострове возник-
ла совершенно новая йсторическая обстановка: победа России в
48
войне открыла путь для экономического и политического возрож-
дения народов Балкан.
На' данном этапе дипломатического противоборства Англии и
Австро-Венгрии не удалось помешать России. 3 марта в Сан-
Стефано был подписан мирный договор, в основных чертах базиро-
вавшийся на русском подходе к послевоенному периоду на Балка-
нах. Первый тур борьбы закончился в пользу России в силу ряда
причин. Во-первых, в полной мере продолжал действовать фактор
военный. Турция была разгромлена, противопоставить России eft
было нечего. Не улыбалась Порте и перспектива военных дейст-
вий между Россией и Англией на ее территории. Во-вторых, на
данном этапе (от перемирия до Сан-Стефанского договора) Анг-
лия и Австро-Венгрия действовали без прямой поддержки других
европейских держав, и прежде всего. Германии. Но они могли на-
деяться на возможность еще раз вернуться к проблемам русско-
турецких отношений уже на «коллективной основе», под предло-
гом общеевропейской значимости ряда статей Сан-Стефанского
Мирного договора.
Сан-Стефанский договор предусматривал независимость. Сер-
бии, Черногории, Румынии. Болгария становилась автономным го-
сударственным образованием со своим правительством и армией.
Турция обязывалась вывести из Болгарии свои войска и срыть
в- ней крепости [326, с. 159—175]. Фактически по договору Болга-
рия приобретала статус самостоятельного государства, лишь фор-
мально зависимого от Турции.
По условиям мира Турция обязалась компенсировать расходы,,
понесенные Россией в войне. Однако невозможность изыскать
сумму в 1410 млн. рублей [1209, с. 62] привела к замене платежа
территориальными уступками: к России чггходила территория на
Кавказе, населенная преимущественно армянами и горцами, Арда*
гац-, Карс, Баязет, Батум [326, с. 159—175] . Кроме того, России
возвращались три точные уезда Бессарабии, которые были отторг-
нуты от нее по Парижскому мирному договору 1856 г.
Такие итоги войны отвечали в целом й коренным интересам
балканских народов. Однако они вызвали крайне отрицательную
реакцию западных держав, которые вынудили Россию пойти на
Обсуждение статей Сан-Стефанского мира международным конг-
рессом. Началось дипломатическое и политическое давление на
Россию с целью заставить ее поступиться частью своих воплощен-
ных в мирном договоре успехов.
Усилия западных держав были направлены на сколачивание
единого фронта, на создание обстановки дипломатической изоля-
ций России. В начале июня между Веной и Лондоном было подпи-
сано соглашение о совместной позиции по болгарскому вопросу.
Державы договорились не допустить создания сильного болгар-
ского государства. Одновременно' Англия давала согласие на окку-
пацию Авётро-Венгрией Боснии и Герцеговины. Вена же со своей
Стороны. санкционировала захват Англией важного в стратегиче-
ском отношении острова Кипр.. Это был настоящий сговор за счет
4 Зпк. 589.	49
балканских народов. Использовалось и военное давление: Англия
еще в апреле провела дополнительную мобилизацию и усилила
-свою эскадру в Мраморном' море.
Фактически Россия оказалась перед дилеммой: либо всерьез
готовиться к войне с коалицией Англии, Австро-Венгрии и Турции
(при благожелательном к ней нейтралитете Германии), либо ус-
тупить давлению объединенной Европы. Характерно, что после
•Сан-Стефацского мира Россия не только Не провела демобилиза-
цию, но увеличила армию, на 200 тыс. человек. Были разработаны
и планы военных действий на случай новой войны [722, с. Д12—
113]. Однако большинство политиков в Петербурге понимало не-
реальность надежд на успех в такой войне.
13 июня в Берлине открылся конгресс, на котором русская де-
легация оказалась в положении изоляции. Позиция Германии,
представленной на конгрессе Бисмарком, на словах характеризо-
валась как беспристрастная и нейтральная. По существу же Гер-
мания поддержала все требования Австро-Венгрии и Англии. По-
ставив Россию в положение изоляции, западные державы на Бер-
линском -конгрессе существенно изменили условия Сан-Стефанско-
го мира в ущерб й России и балканским народам.
Наиболее острая борьба развернулась по вопросу о Болгарии.
Болгарский народ испытал на себе всю враждебность западных
держав.
•Берлинский конгресс урезал территориальные .приращения в
пользу Черногории и Сербии, ревизовав Сан-Стефанский мир и в
этом вопросе. Западные столицы пытались лишить и Россию тер-
риторий в христианских районах Кавказа. Одна'ко им удалось
только^уменьшить их протяженность. На конгрессе Англия прове-
ла решение о захвате Кипра, а Австро-Венгрия — населенных сла-
вянами Боснии и Герцеговины.
Оценивая итоги Берлинского конгресса, „еще раз подчеркнем,
что политика европейских держав оказалась' враждебной интере-
сам балканских народов. Россия боролась за 'их свободу,, а евро-
пейские державы старались свести на нет завоевания этой борьбы.
Итак, расстановка сил на Балканском полуострове в политиче-
ском и военном отношениях отчётливо складывалась следующим
образом. С одной стороны были РоссиЯ с ее вооруженными силами
в союзе с вооруженными силами Болгарии, Румынии, Сербии, Чер-
ногории. Народы России и народы Балкан соединёнными усилия-
ми выступили Против векового угнетения Османской империй. Цели
были ясными и справедливыми, дело в историческом смысле сло-
ва,— правое и благородное. С другой стороны — отсталая, скован-
ная феодальными пережитками; существующая в значительной
•мере благодаря поддержке Англии и Австро-Венгрии Турция. Вме-
сте с ней на последнем этапе войны врагами свободы Балканских
народов оказались и ведущие европейские державы.
Вооруженные силы России и ее военных союзников нанесли
сокрушительный удар Турции. Сложйлись условия для полной
ликвидации турецкого господства в Европе, для свободного, суве-
50
вейного развития балканских народов на их исторических землях.
Однако западные державы выступили за сохранение- остатков ту*
рёцкого господства. Более того, Англия и Австро-Венгрия оказа-
лись непосредственно, причастными к колониальному захвату час-
ти балканских территорий.
Европейская политика развивалась на Балканах как антина*
р.одная, ставившая своей задачей похитить плоды военной победы,,
которая была оплачена русской кровью.
Именно военная победа России (а не «хлопоты» европейской
Дипломатии) вынудила Турцию признать полную независимость
Сербии, Черногории, Румынии. Турецкое господство было ликви-
дировано в Боснии и Герцеговине [326, с. 159—175]. По условиям
С.ан>Стефано Болгария образовывалась в составе земель севернее
й южнее Балкан как «самоуправляющееся, платящее дань Княже-
стве), с христианским правительством и земским войском» [326>
с< 163]. Такие итоги войны отвечали интересам народов Балкан-
ского полуострова. Однако они вызвали крайне отрицательную
реакцию правящих кругов Англии и Австро-Венгрии? Усилением
России была недовольна и Германия. Испытывая страх перед на-
ционально-освободительным движением, западные державы требо-
вали пересмотра условий Сан-Стефанского договора, выражая тем
самым и враждебное отношение к России.
Внешнеполитические позиции России после подписания Сан*
Стефанского договора резко ухудшились. Соотношение сил по ито*
гам войны складывалось таким образом, что возникла реальная
перспектива нового военного столкновения, на этот раз уже с коа*
линией Турции, Австро-Венгрии и Англии [996, с. Г26—127}.
На Берлинском конгрессе'Россия столкнулась с единым фрон-
том: европейских держав, стремившихся ухудшить благоприятные
для народов Балкан условия мира. Европе удалось лишить Россию
результатов победы. Победив на полях сражения, Россия потерпе*
ла поражение за столом дипломатических переговоров. И дело>
разумеется, заключалось не в слабости русских дипломатов. При-
чины этого поражения куда существеннее: война не укрепила,' а
ско.реё ослабила влияние царизма на международной арене. Об-
щая тенденция падения роли России в европейских делах, начав*
шдяся' после Кр.ымскбй войны; продолжалась и после войны рус*
ско-турецкой. Россия не вернула себе роль главного жандарма
Европы, которую она играла в середине XIX в. Эта роль постепен-
но переходила к другим державам.
Не оправдались надежды царизма и на то, что победоносная
война, проходившая под лозунгом’ славянского освобождения, от*
•влечёт внимание русского общества от острых проблем внутренней
жизни. Напротив, война обнажила все пороки царского режима.
На фоне массового героизма русской армии особенно ярко прояви-
лись бездарность ’большей части высшего командования, казно*
крадство чиновников. Сказалась и неспособность царизма уд ер*
Жать в руках результаты военной победы. Буквально сразу после
войны и в связи с ней в стране возникла революционная ситуация12.
4*
51
Историческое значение Русско-турецкой войны 1877—1878 гг.
может быть раскрыто только с учётом той политики, которую про-
водили западные-державы, и прежде всего Англия и Австро-Венг-
рия. Ни та, ни другая не были участниками войны. Однако они
выступили активными участниками дипломатической и политиче-
ской игры, предшествовавшей войне и сопровождавшей ее. Англия
и Австро-Венгрия сыграли здесь крайне реакционную роль. Фак-
тически именно они «подпирали» Турцию. Они были не только
соперниками России, но и врагами национально-освободительного
движения балканских народов. Это особенно ярко проявилось на
Берлинском конгрессе, когда Англия и Австро-Венгрия оказались
на стороне Турции в своем стремлении выхолостить результаты
военной победы России, свести к минимуму благоприятные для на-
родов полуострова условия Сан-Стефанского мира.
Условия, навязанные России в Берлине, касались прежде всего
судеб славянских народов. Босния и Герцеговина были оккупиро-
ваны Австро-Венгрией, Кипр — Англией, территория Болгарии
сильно урезана, по сравнению с Сан-Стефанским миром, под конт-
ролем Турции остались Фракия и Македония, существенно были
сокращены территориальные приращения, предназначавшиеся по
Сан-Стефанскому мирному договору Сербии и Черногории (усло-
вия Берлинского договора (см. [326, с. 176 и сл.]). Западные дер-
жавы, перекраивая карту Балкан после Сан-Стефанского мира,
наносили ощутимый удар по интересам балканских народов. Так
выявлялось глубокое различие в политике, объективно проводив-
шейся Россией, е одной стороны, и западными державами — с
другой, по отношению к жизненно важным интересам народов
Балканского полуострова. Англия и Австро-Венгрия, не останавли-
ваясь перед непосредственной поддержкой Турции, становились
тем самым злейшими врагами народов Балканского полуострова.
Хотя европейская дипломатия смогла серьезно ухудшить усло-
вия Сан-Стефанского мира, Однако взятая в целом историческая
обстановка на Балканах характеризовалась необратимыми изме-
нениями. Исторические результаты русско-турецкой войны гораздо
значительнее, чем просто обеспечение национальной независимости
народов Балканского полуострова. Переход власти в руки нацио--
нальных сил обеспечивал возможность существенной ломки обще-
ственно-экономических отношений. Именно так складывалась об-
становка в Болгарии, которая переживала в первые послевоенные
годы подлинный социальный переворбт.
Подавляющее большинство турецких феодалов бежало из осво-
божденной Болгарии. Крестьяне-болгары заняли не только земли
бежавших турецких феодалов, но и владения государственного
турецкого фонда. Важнейшим результатом социального переворота
было превращение болгарских крестьян в самостоятельных земле-
дельцев — в результате ликвидации права верховной собственно-
сти турецкого государства на крестьянские земли [1014, с. 5]. Су*
щественные изменения происходили и в городах, где шла ломка
застойной цеховой организации, типичной для восточной деспотии.
52

Огромное значение имело для Болгарии становление новой на-
циональной государственности, которое происходило при активном
участии России. Стремясь закрепить влияние.в Болгарии, учитывая
свободолюбивые устремления болгарского народа, Россия' содей-
ствовала принятию довольно либеральной по тем временам кон-
ституции Болгарии [1091, с. 407].
Таким образом, результаты Русско-турецкой войны 1877—
1878 Гг. следует рассматривать в свете подлинного переворота в
исторических судьбах народов Балканского полуострова. Подлин-
ное значение войны состояло в том, ито она «открыла перед Бол-
гарией дорогу к свободной жизни и расцвету.. После освобождения
феодальный строй начинает распадаться под неумолимым; натис-
ком зарождающегося капитализма» («Правда», 6.III. 1968). Эту
оценку Т. Живкова правомерно использовать и в отношений дру-
гих йародов Балканского полуострова, получивших свободу из рук
русского народа.
♦ ♦. *
Анализ причин, целей, характера и исторических результатов
войны 1877—1878.гг. убеждает нас в том, что русско-турецкая вой-
на была сложным, не поддающимся какой-либо прямолинейной
трактовке, явлением. Возникнув в условиях острого соперничества
России, Турции, Англии и Австро-Венгрии на Балканах, война бы-
ла несправедливой по тем причинам и целям, которые преследова-
ли в ней правящие классы воюющих сторон. Однако, с самого на-
чала в политике России существенную роль играл момент, которо-
го- не было в политических установках других держав. Речь идет
о различном отношении России, с одной стороны,' и Турции и за-
падных держав — с другой, к освободительному движению на
Балканах.
Своеобразие исторической обстановки заключалось в том, что
помимо указанных в этой войне была и еще одна воюющая сторо-
на — народы,, порабощенные Турцией. Они вели справедливую
борьбу против турецкого феодализма-и национального гнета.
Логика политической борьбы и глубокое сочувствие русского
народа угнетенному, населению Балкан делали Россию союзником
освободительного движенйя. По своим результатам война, являясь
прямым продолжением этого движения, была глубоко справед-
ливой.
Действительные результаты русско-турецкой войны оказались
весьма далекими от замыслов царизму. Но они в полной мере от-
вечали чаяниям прогрессивных сил русского народа, надеждам
Народов Балканского полуострова. Именно поэтому объективно
русско-турецкая война имела прогрессивное значение.
Итоги войны явились еще одним подтверждением глубокой
мысли Энгельса о том, что «Россия действительно играет прогрес-
сивную роль по отношению к Востоку» [201, с. 241].
Историческое место русско-турециой войны определялось не
53
замыслами, царизма, но тем глубоким воздействием, которое она
оказала- на развитие народов Балканского полуострова, Ъбеспечив
им возможность национального и социального освобождения. Ис*
токи той. дружбы, которая сегодня существует между странами
социалистического содружества, во многом восходят именно к этой
эпохе. «Болгарский народ, — писал Т. Живков, — хранит й чтит
память сынов России, отдавших жизнь за наше освобождение от
пятивекового чужеземного ига...» («Правда», 5.XI.1967). Свобода
балканских народов была Оплачена дорогой ценой. Обстоятельст-
ва, определившие такой исход дела, носят как объективный харак*
тер, коренящийся, в экономических и политических условиях, со*
путствующих конфликту, так и характер субъективный (целый ряд
просчетов царизма и высшего, военного командования). \
Война явилась серьезным испытанием для России. Военные
действия на Балканском полуострове" и на Кавказе продолжались
почти девять месяцев.
Мобилизация в России началась в 1876 г. Уже в 1876 г. количе*
ство браков понизилось, а в 1877>г.^ уменьшилось на-24% в срав-
неции с довоенными годами.. Рождаемость снизилась в 1878 г. на
8%, смертность повысилась на 10%, а естественный прирост насе*
лёйия понизился на 46%-ДЮОО, с. 194]. Потери русской армии со*
ставили более 202 тыс. убитыми и умершими от ран и болезней;
свыше 35 тыс. человек вернулись с фронта инвалидами (3-13,
ч. 1—2; 1000, с. 37; 1073]. Война легла тяжелым финансовым бре-
менем на плечи русского, народа. Совокупные расходы, на ведение
войны составили 1 07-2 ЗГО 232 рубля [302, ф. 485, д. 839, л. 9]. При
этом на содержание Болгарского ополчения и болгарского земско*
го. войску (по данным Главного интендантского управления рус*
ской армии) Россия израсходовала в 1877—1879 гс, 4 823 018 руб*
лей. Румынскому правительству выплачено за время войны <<за
поставки для войск и разного рода услуги» 1 984 047 рублей [302,
ф. 485, д. 839, л. 4, 8 об]. Кроме того, румынскому правительству
в 1877—1878 гг. безвозмездно передано:
Артиллерийских орудий......... 38 шт.
Артиллерийских 24-фунтовых сна-
рядов......................... 16 422 шт.
Винтовок Крика с принадлежностями 25 000 шт.
Патронов боевых к винтовкам Крнка -8 600 000 шт.
Пороху артиллерийского .	...	4150 пудов
Пороху артиллерийского в 7-фун-
товых картузах .	. .	262,5 пуда
Пороху ружейного . .	1 222 пуда [302,
ф. 485, д. 760, л, П].
Закономерный демографическим последствием русско-турец-
кой войны 1877—1878 гг. явилось изменение естественного дциже*
ния населения России (см. табл. 3).
Русская (Дунайская) армия потеряла убитыми на полях сра-
жений 119 905 человек, что составило в среднем по 20 человек на
каждую тысячу штатного состава армии и по 34* человека [1000,
Таблица 2
БоевЫё пб^ёрй русской армий в войне 18^7—гг>
Потери	Число убитых	Число умерших от ран	Число раненых, включая умерших от ран	Число раненых (без умерших от ран) 1	уисло раненых		Из них умерло при ранении		% умерших при ранениях		Отношение числа • убитых .	1				Отношение числа умерших от ран	
					артиллерийским огнем	ружейным огнем	артиллерийским огнем	ружейным огнем	артиллерийским огнем	ружейным огнем	к числу раненых и умерших от ран	к числу раненых без умерших .от ран	к числу умерших] от ран	к числу убитых	к числу выздо- ровевших
Русской Дунайской ар- , мии, включая в число убитых ' пропавших без вести	17 026	4955	43386	38 431	430	16 337	225	3426	52,3	21,0	—		—	—	—
Русский Дунайской ар- мии (без пропавших' без вести).	11905	4955	43 386	38 431		*—	—	—	— .	—	4:3,6	1:3,2	1:0,42	1:2,4	1:7,8
Русской Кавказской ар- мии .	3662	1869	13266	11397	—	—	—	—	—	—	1:3,6	1:3,1	1:0,51	1:2,0	1^6,1
* Составлено по: [313, ч. I, с. 1 и др., ч., 2, с. 3 и др.; 1000, с. ПО, 112, 124 и др.; 1073].
Таблица 3
Последствия русско-турецкой войны 1877—1878 гг.
для естественного движения населения России *
Год	Количество				‘На 10 тыс. населения			
	браков	родивших- ся	умерших	естествен- ный прирост	браков	родивших- ся	умер- ших	естествен- ный .прирост
1875	669 799	3 548 157	2 384 494	1 163663	97	515	346	169
1876	589 614	3 549 472	2 443244	1 106 228	84	506	349	157
1877	526 951	3 531 124	2 450 812	1 080 312	74	496	344	152
1878	664 940	3 418 325	2 759 950	658 375	92	473	382	91
1879	742 566	3 661 534	2 540824	1 120 710	102	502	348	154
* Составлено по: [1000, с. 193—194].
Таблица 4
Локализация боевых ранений*
Вид ранения
Локализация ранения
череп	лицо	шея	грудь
Верх-
Позво- Живот ние
ночник и таз -конеч-
ности
Ниж- Сочле-
нив нения
От артилле-
рийских сна-
рядов .
Пулевые . .
Холодным
оружием
Всего
70
790
112
972
8.
686
25
719
12
342
24
378
35
1671
45
1751
17
351
12
380
32
1129
25
1186
86
5343
169
5598
132
4975
107
5214
38
1050
10
1098
430
16337
529
17296
* Составлено по: [1000, с. 128].
с. 36] на каждую тысячу личного состава строевых частей; прини-
мавших участие в боевых действиях за время боевого периода с
июня 1877 г. по март 1878 г. Пропало без вести и было признано
убитыми 5121 человек. Умерло от .ран в лечебных учреждениях
4955 человек. Всего боевые потери русской армии на Балканском
театре военных действий составили 21 981 человек. Ранено было
43 386 человек, т. е. 733 человека на 10 тыс. личного состава за
весь период кампании и Г24 человека на каждую тысячу непосред-
ственно принимавших участие в caMHxs боевых действиях. Из каж-
дой тысячи раненых в лечебных учреждениях умерло 114 (1000,
с. 36,»37].
Кавказская армия на малоазиатско-кавказском театре понесла
потери убитыми 3662 (Г49 человек на 10 тыс. среднего списочного
состава). Умерло от ран в лечебных учреждениях 1869 человек
(76 человек на 10 тыс. среднего списочного состава). Всего боевые
потери Кавказской армии составили 5531 человек или 225 человек
56
Таблица 5-
Локализация боевых ранений
(сравнительные данные)*
А рмии	Голова (череп, шея)	Грудь, спина, позво- ночник	Живот и таз	Верх- ние конеч- ности	Ниж- ние конеч- ности	Прочие части тела
Русская армия в Русско-турецкую вой-	120	123		357		
ну 1877—1878 гг	 Русская армия в Русско-японскую вой-			68		332	—
ну 1904—1905 гг		151	. 138	37	377	297	
Американская .армия в Первую миро-	130	103				
вую войну 				37	318	399	13
Английская армия в Первую мировую	166					
войну	'	 Французская армия в Первую мировую		. 101.	23	299	398	13
?рину 	 Германская армия в Первую мировую	1'55	128	43	316	358	—
войну	,161	121	. 43	345	290	40
* Составлено по: [1003, с. 153; 1059; 1060; 1171; 1167; 1142].
Таблица 6
Виды боевых ранений *
Локализация ранений	Холодным оружием	Пулевых	Снарядами	При всех ранениях
	на 1000’ранений			
Череп	212	49	163	56
Лицо	47	42	19	42
Шея	45	21	28	22
Грудь . . .	85	102	81	101
Позвоночник	23	21	40	22
Живот и таз . . .	47	69	74	68
Верхние конечности	320	327	200	324
Нйжние .	202	, 305	307	302
Сочленения	19	64	88	63
* См. [1000, с. 129].
на каждые 10 тыс. личного состава. Число раненых равнялось
13-266, (539 человек на 10 тыс. личного состава). Смертность со-
ставила 14,1% (боевые потери русской армии в войне 1877—
1873. гг. см. в табл. 2).
Инвалидами (уволенными вследствие ранений, болезней, бое-
вых-травм) по Дунайской армии стали 35 309 человек (596 человек
на 10 тыс. человек личного состава), ранено было: осколками ар-
тиллерийских снарядов и шрапнелью — 430, пулями — 16 337 че-
ловек. [1000, с. 37],.
Локализация боевых ранений может быть показана данными
57
Таблица 7
Смертность от боевых ранений в Дунайской армии*
Локализация ранений.	Число раненых	Из иих умерло	% умерших
Череп	972	304	31,3
Лицо	719	60	8,3
Щея ^ > . . .	378	59	15,6
Грудная клетка .	1751	729	41,6
Позвоночник	380	127	33,4
Живот и таз . . .	1186	548	46,2
Верхние конечности .	5598	474	8,5
Нижние . .	5214	925	17,7
Сочленения	1098	. 453 «	41,3
Итого	17296	3679	21,3
* Составлено по: [1000, с. 155; 313, ч. 1 и 2].
о 17 296 раненых, находившихся на-лечении во временных военных
госпиталях Дунайской армии (см. табл. 4 и 5).
Пулевые ранения составили 94,4%, т. е. 16 337 из 17 296. На
ранения от артиллерийских снарядов, по приведенным частичным
данным, приходилось лишь 2,5% общего числа случаев, на ранения
холодном оружием (штыком, шашкой, саблей, кинжалом и т, д.) —*
3,1%. Контузии в русской (Дунайской) армии составили 5,2%’
общего числа ранений [1000, с. 130].
Среди раненых огнестрельным оружием процент раненых ар-
тиллерийским огнем (не’считая контуженных) равнялся-2,6 [1000,
с. 130, 132,. 133]. При этом виде ранений преобладали ранения
нижних конечностей.
Летальность при ранениях отдельных частей тела в русской
Дунайской армии в войну 1877—1878 кр. представлена в табл. 6,
Этнодемографическими последствиями проявилась война для
Закавказья. По Сам-Стефащжому договору к России возврати-
лись Ардаган, Карс, Батум, Баязет. В Карскую область пересели-
лось до 50 тыс. армян, до 40 тыс. греков, в Сурмалинский уезд
Эриванской губернии — 35 ты-с. малоазиатских армян (993а, с. 120],
Из Карской области в связи с ее присоединением к России в
Турцию переселилось- «значительное количество мусульманского
населения, главным образом турок». С 1878 по 1880 г. «из обла-
сти эмигрировало 67.447 человек», в их числе '«из города Карса
(насчитывающего 1'6 тысяч жителей) более 11 тысяч жителей»
[993а, с. 120].
Д. И. Исмаил-Заде указывает: «О том, какую часть в числен-
ном отношении составляли переселившиеся, в некоторой степени
дают возможность судить сведения, опубликованные .в 1878 г. в
сборнике „Известия Кавказского отдела императорского геогра-
фического общества"», ...к 1877 г. в Абхазии насчитывалось
58
Некоторые общие характеристики боевых потерь армий
в войнах второй поЛбвины XIX —начала XX в.*
Войны и армии	Число убитых	Число ’ умерших от ран	Число раненых, включая умерших от ран	Число раненых (без умер- ших от ран
Крымская война 1854—1856 гг.				
Потери русской армии (в число убитых включены раненые, умер-				
шие при части)		24731	15820	81247	65427
Потери французской армии	10222	9971	39870	29899
» британской армии	2755	1847	12108	10261
Война Франции и Австрии 1859 г.				
Потери французской армии (без пропавших без вести)		_ 2536	2962	17054	14092
Потери французской армии с вклю- чением в число убитых пропавших	3664			
без вести		2962	17054	14092
Гражданская война в США 1861— 1865 гг.				
Потери армии Северных штатов	61362	34727	283901	249174
•Франко-прусская война 1870—187.1 гг.				
Потери прусской армии (в число убитых включены раненые, умер-	17255			
щие при части) Русско-турецкая война 1877—1878 гг.		11021	99566,	88545
				
Потери русской Дунайской армии, включая, в число убитых пропавших	17026			
-без вести 			4955	43386	38431
Потери русской Дунайской армии				
(без пропавших без вести) ....	11906	4955	43386	38431
Потери русской Кавказской армии	3662	1869	13266	11397
РусЪкб-японская война 1904—1905 гг.				
Потери русской армии, не включая в число убитых раненых, умерших при части, и внеся в число умер- ших от ран также умерших от ран в плену, а' в Число раненых —ра-				
неных, взятых.в плен, а также?				145330
•раненых, остающихся в строю . Потери русской армии, не считая	24844 24844	6614	151914	
				
раненых, оставшихся в строю Потери японской армии .		6614	138244	131620
	47387 •	11425	173425 •	' 162000
Первая мировая война 1914т—1918 гг.				
Потери американской армии (без газоотравленных) 			36694	12470	153537	141067
Потери французской армии (без пропавших без вести		674700		3000000	2750000
		250000		
Потери британской армии (без пройавших без вести) . . Потери германской армии с авгу- ста. 1914 г. по август 1918 г. (без	414924		2161134	1994801
		166333		
				
пропавших без вести)	772687	289053	4814557	4525504
59
Продолжение таб*
	Отношение числа убитых			Отношение числа умерших от ран	
Войны и армии	к числу раненых и умерших от ран	к числу ра- неных без умерших от ран	к числу умерших от ран]	к числу убитых	к числу выздоро- вевших
Крымская война 1 §54—1856 гг.	1:3,3		1:0,64		
Русская армия . .		1:2,6^		1:1,6	1:4,1
Французская армия	1:3,9	1:2,9	1:0,98	1:1,0	1:3,0
Британская армия	 Война Франции и Австрии	1:4,4	1:3,7	1:0/67	1:1,5	1:5,6
1859 г.					
Французская армия (вклю- чая пропавших без рести) . Гражданская война в США 1851—1855 гг.	1:4,7 1:4,6	1:3,8	1:0,81	1:1,2	1:4,8
Армия Северных штатов . Французская экспедиция в		1:4,1	1:0г56	1:1,8	1:7,2
					
Мексику 1862—1867 гг. Французская армия . . . .	1:2,2	1:1,7	1:0,47	1:2,1	1:3,7
Прусско-датская война 1864 г.	1:4,8				
Прусская армия	 Датская армия (включая		1:4,0	1:0,75	1:1,3 1:1,7	1:5,4
	1:2,2				
пропавших без вести) . . .. Австро-прусская война 1866 г.		1:2,8	1:0,59		1:3,8
					
Прусская армия (включая пропавших без вести) . .	• 1:4,4	1:3,9	1:0,41	1:2,4	Г.9,6
Франко-прусская война 1870— 1871 гг.	1:5,8		/		
Прусская армия	 Русско-турецкая война 1877—		1:5,1	1:0,64	1:1,6	1:8,0
					
1878 гг.					
Русская Дунайская армия	1:3,6 1.0 (2				1:7,8
(без пропавших без вести)		1:3,2	1:0,42	1:2,4	
Русская Кавказская армия	1:0,6	1:3,1	1:0,51	1:2,0	1:6,1
Русско-японская война 1904— 1905 гг.					
Русская армия (включая раненых, оставшихся в строю) 	 Русская армия (без ране-	1:6,1.	1:5,8	1:0,27	1:3,7 1:3,7	1:22,9 1:19,9
	1:5,6 1-0 ^7				
ных, оставшихся в строю) . Японская армия .		1:5,3	1:0,27		
	1:3,7	1:3,4	1:0,24	1:4,1 1:2,9	1:14,2
Первая мировая война 1914— 1918 гг.					
					
Американская армия	1:4,2	1:3,8	Г.0,34		1:11,3
Французская	»	1:4,4	Г.4,1	1:0., 37	1:2,7	1:11,0
Британская	»	1:5,2	1:4,8	1:0,40	1:2,5	1:12,0
Германская	»	1:6,2	1:5,9	1:0,37	1:2,7	1:15,7
* См,.: [1000, с. 108—113].
75 698 человек, из которых выселилось в Турцию или „Цропало
без вести" 31 964 человека. При этом выселение состоялось из рай-
онов, сплошь населенных абхазцами: участки Кодорский, Гуми-
стинский, Гудаутский. Так, Кодорский участок Очемчирскоте ок-
60
руга из насчитывавшихся там 3935 семей покинула 1071 семья
(ушла в Турцию); жители Гумистинского участка Пицундского
округа в количестве 10 тыс. человек покинули его полностью; из
Гудаутского участка того же округа из 5293 семей (23 545 чело-
век) выселилось в Турцию 3775 семей (17 160 человек) и т. д.
Час.ть абхазских махаджиров оседала в Батумской области, (до
1877 г. под властью Турции). Но и отсюда какое-то их количество
впоследствии переделилось в Турцию. Необходимо, однако, отме-
тить, что многие абхазцы стремились любой ценой вернуться на ро-
дину, в частности после окончания войны 1877—1878 гг. Особенно
массовый характер приняла репатриация абхазских переселенцев в
1880 г. К 1881 г. в Абхазию возвратилось 13 258 человек, что со-
ставляло 21% всего населения Абхазии. На земли, оставшиеся пос-
ле выселения абхазцев, в районе Цебельды были поселены семь»
греческих 'кдменщиков и рудокопов (70 семей) и 1'50 семей чехов»
[993а, с. 121—122].
Влияние русско-турецких войн
второй половины XVIII — первой половины XIX в~
на планирование и ведение русско-турецкой войны
1877-1878 гг.
vHa планирование и ведение русско-турецкой войны 1877—
1878 гг. существенное влияние оказали русско-турецкие войны
второй половины XVllI в. и первой половины XIX в.
Это влияние можно ‘проследить на следующих примерах.
~ 1. При разработке плана войны 1877—1878 гг. учитывался
опыт прошлых войн России с Турцией. Эту особенность отмечал
один из исследователей войны генерал М. А. Домонтович, который
писал: «Прежние наши войны с Турцией и тщательное изучение
этой страны дали нам вполне обстоятельные данные как о харак-
тере и средствах противника и свойствах театра, так и о наиболее
выгодном способе действий против турок» [302, ф. 485, д. 729,
л.. 3 об.].
2.	При разработке плана войны 1877—1878 гг. учитывалось
также, что все предыдущие войны России с Турцией на Балкан-
ском ’полуострове начинались с форсирования Дуная, и преодоле-
ния '«четырёхугольника крепостей» (Рущук, Силистрия, Варна,
Шумла). Н.. Н. Обручев предупреждал, что и в войне 1877—
1878. гг. турецкое командование постарается «уклониться от боя»
и Изберет тактику «сидения по крепостям»; стремительное наступ-
ление на Константинополь может дать положительный результат
быстрее, «тогда как выбивать их из крепостей нужны месяца»
[413,'прил, 3, с. 1].,
Чтобы избежать борьбы за крепости, Н. Н. Обручев предложил
следующий план: «Переправу через Дунай признано выгоднейшим
совершить у Зимницы-Систово (или в окрестностях), так как пункт
61
Русско-турецкая война 1735—1739 гг.
этот наиболее вдается внутрь Болгарии, позволяет обойти крепости
и представляет с румынской’ стороны достаточно путей для манев-
ренного сосредоточения войск. Сверх того предположена демон-
стративная переправа у Галаца-Браилова, а может быть, и лету-*
чим отрядом в соседстве с Видином» [321, вып. 4, с. 81—82].
3.	Задолго до, войны с Турцией 1877—1878 гг. в русских воен-
ных кругах на основании опыта предыдущих войн с Турцией сло-
жились определенные взгляды на ее ведение, послужившие Н. Д.
Артамонову и Н. Н. Обручеву основой для разработки плана вой-
ны. В сопроводительной записке к «Некоторым соображениям, да*
сающимся войны с Турцией» от 22^ сентября 1876 г., представлен-
ной военному министру Д. А. Милютину, Обручев подчеркнул, что
русской армии в будущей войне придется действовать в совершен-
но иных условиях, чем в прошлых русско-турецких войнах.
4.	После поражения в Крымской войне 1853—1856 гг. Россия
лишилась флота на Черном море. «Общее мнение Европы, —гово-
рилось в записке, — что с утратой Черноморского флота, наши
операции против Турции до чрезвычайности затруднены». Однако
«и без флота они могут иметь самый решительный характер» [302,
ф. 485, д. 590, л. 1].
Обосновывая это соображение, Hr Н. Обручев в своих «Страте-
гических соображениях о плане войны», доложенных 13 октября
1876 г. Александру II, оригинально обосновывает выбор главного
62
операционного направления. Это обоснование сводится к следую*
щему: в прошлых русскоитурецких войнах, при господстве на Чер-
ном море, писал он, «мы обыкновенно держались нижнего Дуная
л Восточной, приморской части Болгарии. Теперь это направление
для нас неудобно: у нас нет флота». Кроме, того, эта часть Волга*
ри-и «крайне скудна всеми средствами и даже водой», имеет хоро*
шо обороняемые крепости: Силистрию, Шумлу и Варну; на данной
территории преобладает коренное турецкое население. Поэтому
здесь предлагались только демонстративные действия, чтобы «огра-
дить себя от всякие случайностей с моря» [321; прил. 1, с. 3].
5.	Исходя из опыта прошлых войн и учитывая слабость рус*
ского Черноморского флота, план кампании, предложенный Н. Н.
Обручевым, заключался в том, чтобы, сосредоточив армию в Ру-
мынии и прикрывшись со стороны Австрии крупными силами кава*
лерии, немедленно выйти к переправам через Дунай между Рахо*
вбм и Систово и форсировать Дунай «там, где Hat менее всего
ждут, где он менее всего защищен».
При наступлении в Болгарии Обручев не исключал возможно-
сти взаимодействия-с сербской и черногорской армиями. В резуль-
тате, подчеркивал он, мы «разом приобретаем влияние на все на*
селение полуострова и освобождаем его от турецкого ига». Если же
под стенами Константинополя русская армия, встретится с передо-
выми войсками англо-французов, то не одна, «а рука об руку со
всеми свободными народами полуострова».
Это положение свидетельствует об учете Обручевым оп&та
русско-турецких войн второй половины XVIII — первой половины
XIX в.
При выборе направления главного удара, в отличие от прошлых
войн, Обручев из трех операционных направлений (приморского,
Центрального и западного) наиболее .приемлемым считал централь*
ное (Систово, Тырново, Адрианополь, Константинополь), как обес-
печивавшее максимум выгод в политическом и военном отноше-
ниях.
Во-первых, это был кратчайший путь к Константинополю.
Во-вторых, он пролегал по территории, населенной в основном
дружественным России болгарским народом.
В-третьих, на данном направлении оставался в стороне четы-
рехугольник сильных турецких крепостей, на которые противник
возлагал большие надежды. (В Прошлые войны русская армия
много, сил и средств^ тратила на овладение этими крепостями.)
В-четвертых, удаление этого направления от Черного моря не
Позволяло прогтивнику воспользоваться своим преимуществом на
море для удара во фланг и тыл русской армии (Подробно см.:
[942-, е. 98—104] ).
6.	Появление русских в соседних с Болгарией княжествах,
в Сербии, а тем более в самой Болгарии, в прошлых русско-турец-
ких войнах вызывало мощный подъем"движения болгар (балкан-
ских народов) за независимость. Этому способствовала деятель*
ность выдающихся русских полководцев: А. В. Суворова, М. И. Ку-
63
Ткрномль о
А В
Я
❖
1771
С Т
Ф
1Ь ПОСПОЛИТАЯ
Ст.Константанов
нрнскацы
Хаджабей
Бухарест
Коэлуджа
Б
Укрепленные линии
Крепости и редуты
Адрианоле
(Эдир
Действия войск
17И	. П70	1771-1773
*
Р И Й С К И Е

Кишиие!
Тыргу-Мур»Щ;
ВЛАДЕ
Павловский

5*
©
Крайоаа
Рущум
Гуртукай
(Тутракам)р^
-ini У
КОНСТАНТИНОПОЛЬ
иадолуфоиери
И
-ь	татарских
Места сосредоточения и развертывания войск
русских о> турецких
-----Отступление' войск и флота
Г | I [ I Район активных действий польских
1111-1 конфедератов в начале 1769 г.
@> ©
X м.1П«
Таганрог
Взятие крепости или населенного
пункта
Одновременная блокада турецких
крепостей в 1774 г.
Места и даты боев-
Базы флоте
Русско-турецкая
война 1768—1774 гг.
г
! Камкна
о
л
Уыань
С
с
Борислав
БОЛ
АРИЯ
«
j<ypez
ГЧ1Ч
н 1717-ПИ
Dtiuiii
Еямсааетград
-Альба
Яссы
КишинавО
Ам-Начать
ЕалатбрИЯ
01СТШП01
Места сосредоточенна войск
АдрианопольТч Я
(Эдирне)
пи
Стаи
Рущук Силистрия
Винница	____
п о с п О
-
Пь
И Т А Я чМГ|фИнр.
* Краменч

Могилвв
Ольвиополь
Ботошаны
Л?



I Шум л а
о * у
русских австрийских турецких
•ft Крепости
ф'1.П.ПН Дата взятия крепости
• австрийских
турецких
Бандеры
1I1.I7M
Парамол
Действии флота
N 17Г
»>.*.»> русского
,	......о турецкого
г-ц——Выход русского Черноморского флота
1788-1790 гг.
——— Базы флота.и якорные стоянки
па
Русско-турецкая
война 1787—1791 гг.
Русско-турецкая война 1806—1812 гг.
тузова, П. И. Багратиона, заставивших царское правительство со-
гласиться на создание болгарских ополчений. В совместных боях
зарождалось русско-болгарское боевое содружество, крепла друж-
ба между двумя народами.
Планируя русско-турецкую войну 1877—1878 гг., русское пра-
вительство, учитывая обстановку накануне войны и стремление
болгар непосредственно участвовать в военных действиях, также
решило создать болгарское ополчение. Участие болгарского опол-
чения в военных действиях — бесспорно, один из видов помощи
болгар русской армии.
7.	Военный министр Д. А. Милютин, тщательно изучив суво-
ровское военное наследие и характерные черты его великого ис-
кусства, подчеркивал, что «Суворов стоял выше своего века, и ни-
кто не мог тогда постигнуть, что он создавал совершенно новый
образ войны, прежде чем Наполеон дал Европе уроки йовой стра-
тегии и тактики» [1127, 1839, кн. 3—4]. Можно с уверенностью го-
ворить о том, что многие положения военных реформ, предложен-
ных и осуществленных Д. А. Милютиным, определились военными
взглядами А. В. Суворова, сформировавшимися в ходе русско-
турецких войн 1768—1774 И 1787—1791 гг.
8.	Многие положения, высказанные фельдмаршалом П. А. Ру-
мянцевым на ооновании опыта русско-турецкой войны 1768—
1774 г., были восприняты и развиты А. В. Суворовым. Большой
интерес представляет докладная записка Румянцева Екатерине II
об организации армии, написанная им в 1777 г. В этом документе
он сформулировал основные принципы своей системы воспитания
и обучения войск. Он требовал непрестанно обучать войска «все-
му до их принадлежащему», обучать тому, что. потребуется на
войне. Впоследствии этот принцип более четко сформулировал
Суворов: «Каждый солдат должен понимать свой маневр».
Положения Румянцева и Суворова были подхвачены и развиты
М. И. Драгомировым в ходе русско-турецкой войны 1877—1878 гг.
9.	Богатый опыт русской армии был использован при органи-
зации форсирования Дуная в войну 1877—1878 гг.13.
10.	Русско-турецкая война 1877—1878 гг. обогатила опыт рус-
ской армии в тактике горной войны, накопленный Румянцевым
и Суворовым в войнах второй половины XVIII в., а также опыт
русской армии в 1828—1829 гг. Эту особенность подчеркивали рус-
ские полководцы в ходе Освободительной войны. Так, генерал
И. В. Гурко в приказе по Западному отряду 25 декабря 1877 г.
(6 января 1878 г.) писал: «Занятием Софии окончился этот блестя-
щий период настоящей кампании— переход через Балканы, в ко*
тором не знаешь чему удивляться: храбрости и мужеству вашему
в боях с неприятелем или же стойкости-не терпению в перенесений
тяжелых трудов в борьбе с горами, морозами и глубокими снега-
ми. Пройдут годы, и потомки наши, посетив эти дикие горы, с гор-
достью и торжеством скажут: „Здесь прошли русские войска и
воскресили славу суворовских и румянцевских чудо-богатырёй“»
[328, вып. 62, с. 327].
Глава 3
ИЗУЧЕНИЕ ОПЫТА ВОЙНЫ 1877—1878 гг.
Русско-турецкая война 1877—1878 гг. сразу по ее окончании
стала объектом самого пристального внимания военных теорети-
ков военно-исторической науки. Никакую другую войну русская
военная мысль не исследовала столь подробно и всесторонне.
Обобщение опыта войны в значительной степени бьГло постав-
лено под официальный контроль, и к этой работе активно подклю-
чилось военное ведомство. Подобное явление имело свои причины.
Во-первых, это была первая война, которую вела Россия в по-
реформенный период, в условиях «превращения феодальной мо-
нархии в буржуазную монархию» [236, с. 165]. Военная реформа
1В74 г., как составная часть буржуазных реформ, создала в, стране
буржуазную военную систему, которая первую практическую_шро-
верку прошла именно в этой войне.
Во-вторых, достижения науки и техники оказывали все возрас-
тающее влияние на военное дело. Железные дороги, телеграф,
скорострельное оружие — все это определенным образом видоиз-
меняло стратегические и тактические установки действующих
армий.
В-трётьих, война 1877—1878 тг. потребовала от России огром-
ных военных усилий. Впервые на театрах военных действий оказа-
лись столь значительные вооруженные силы. Война имела победо-
носный исход, для России, но эта победа далась нелегко и пришла
не сразу. Действия крупных вооруженных сил на сложных театрах
войны в течение многих меся цен не могли не привлечь внимания
-военно-теоретической и военно-исторической науки.
Таковы обстоятельства, обусловившие особый^интерес к дан-
ной войне, стремление сопоставить ход войны и ее итоги q тактиче-
скими и стратегическими установками, характерными для русской
военной мысли конца 70-х годов. Предстояло осмыслить и оценить
опыт кампании 1877—1878 гг., особенности войны, от чего зави-
село и подлинное обобщение итогов войны. Это, говоря условно,
составляло -военно-теоретическую сторону вопроса.
Стремление «увековечить» русско-турецкую войну, проявивше-
еся в отношении к. ее наследию официальных кругов, нельзя объ-
яснить без учета еще одного обстоятельства, носившего ярко вы-
раженный политический характер. Как было подробно показано
70
Русско-турецкая война 1828—1829 гг.
выше, характер русско-турецкой войны создавал для царизма воз-
можность трактовать ее как «народную», «бескорыстную» войну.
Изучение и осмысление войны, соответствующая ее интерпретация
рассматривались царизмом как средство укрепления его идеоло-
гических и политических позиций: война трактовалась с позиций
единения царствующего дома с народом во имя освободительной
миссии на Балканском полуострове.
Совершенно естественно, что военно-теоретическая и политиче-
ская установки не существовали и не могли существовать раздель-
но. Реализация первой в конечном итоге оказалась подчиненной
интересам второй, что и предопределило итоги всей обширной
деятельности по обобщению войны.
Война обнажила плюсы и минусы русской армии. Последние
явидись результатом запоздавших военных реформ и непоследо-
вательности их реализации, породивших малочисленность обучен^
ного резерва и недостаточную оперативно-тактическую-подготовку
армии [950, с. 351]. На фоне массового героизма солдат и офице-
ров особенно ярко выступил еще один ее порок: неспособность ру-
ководства использовать имеющиеся силы, правильно управлять
ими. Еще 6 марта 1877 г. военный министр Д. А. Милютин писал
по поводу представления царю корпусных командиров: «...До ка-
кой степени мы бедны хорошими, боевыми генералами: между
этими людьми есть такие, которые едва годны и в начальники ди-
визии» [503, т. 2, с. 143].
Опыт войны должен был помочь вскрыть названные недостат-
ки. Вопрос,, в сущности, стоял так: окажется ли русская военная
мысль в состоянии учесть не только позитивный опыт, но и глубо-
кие недостатки и упущения? Речь шла о достаточно обширном
круге вопросов, постановка которых назрела, а решение которых
стало условием дальнейшего развития военной теории и практики.
Процесс осмысления и обобщения опыта войны 1877—1878 гг.
развивался в сложных исторических условиях. К концу 90-х годов,
когда была закончена подготовительная работа к публикации
официальных документов о войне, Россия встала на путь импе-
риалистического развития. Начался третий, пролетарский', этап
освободительного движения в самой России. Внутренняя политика
царизма приобретала все более реакционный характер. Усиление
реакции соответствующим образом отразилось и на деятельности
военного ведомства. В этих условиях во всей работе по обобщению
опыта войны проступали две главные тенденции: с одной стороны,
тенденция критического осмысления и усвоения опыта войны в ин-
тересах развития военной теории и прикладных областей военного
знания; с другой — нарастающая неспособность царизма осущест-
вить эту задачу, стремление подменить объективный анализ войны
субъективистской трактовкой ее с откровенно апологетических по-
зиций воспевания заслуг царской фамилии в деле освобождения
славян. Теоретико-Познавательная функция военной и военно-
исторической науки оказалась принесенной в жертву идеологиче-
ской. Это было одним из конкретных проявлений положения, о ко-
72
тором писал В. И. Ленин: «Царизм оказался помехой современ-
ной, на высоте, новейших требовании стоящей, организации воен-
ного дела...» [227, с. 156]. В данном случае помехой явилась
неспособность царизма в полной мере обобщить и осмыслить опыт
войны 1877—1878 гг., учесть на практике те важные результаты,
Которые были получены в процессе этой работы.
Способность армии продуктивно и точно оценить опыт минув-
шей кампании является одним из условий развития ее военной
доктрины. Обобщение и изучение опыта войны — процесс слож-
ный и многогранный, складывающийся из ряда относительно са-
мостоятельных элементов. Применительно к рассматриваемому
периоду необходимо выделить следующие главные формы этого
процесса.
1.	Военно-теоретические дискуссии с использованием материа-
лов прошедшей войны. По самому своему характеру вопросы тео-
рии здесь неразрывно сплетены с военно-историческими вопросами.
2.	Обобщение опыта войны путем внесения результатов его
в учебники, уставы и наставления.
3.	Обобщение и изучение опыта войны путем создания .моно-
графических исследований. Данная форма должна рассматрк*
ваться как- момент научного анализа, как условие развития при?
кладных областей военного знания. Нетрудно заметить, что в этом
случае историографическое и источниковедческое исследование
£тановится инструментом, позволяющим проникнуть в «лаборато-»
рию», в рамках которой идет деятельность по обобщению опыта
войны.
Очевидно, что предварительным условием всей этой обширной
и важной работы является наличие материалов для обобщения*
т. е. соответствующей источниковедческой базы. Именно в этом
смысле и надо ^оценивать деятельность. Военно-исторической ко-
миссии при главном штабе армии, выполнившей огромную работу
по сбору и систематизации документов войны 1877—1878 гг., ана-
лизу которой посвящена следующая глава монографии.
Без преувеличений можно сказать, что изучение войны нача-
лось еще до ее окончания. Как выразился позднее генерал М. И,
Драгомиров, «перья заговорили прежде, чем замолчали пущки».
Известную роль здесь сыграла военная периодическая печать.
Начиная с последних номеров за 1877 г, такие издания, как «Во-
енный сборник», «Русский инвалид», «Артиллерийский журнал»,
«Инженерный журнал», «Оружейный сборник», регулярно публи-
ковали статьи и обзоры по многим важным проблемам состояния
вооруженных сил. С окончанием войны материалы по итогам про?
шедшей кампании практически вытеснили все остальные сюжеты.
Объектом исследования оказались вопросы тактики всех родов
войск, состояние инженерного дела, .обучение и снаряжение войск.
Обращает на себя внимание, что в эту полезную работу включи-
лись многие видные военачальники наряду с известными военны-
ми теоретиками и историками: Пузыревским, Драгомировым, Лее-
ром, Гейсманом, Чебышевым, Рудзицским [840; 848; 922^726].
73
В 1880 г; на страницах «Военного сборника» началась публика-
ция «Обзора мнений, высказанных в нашей военной литературе по
разным военным вопросам за 1877—1878 годы», в котором, как го-
ворилось в предисловии, обобщались главнейшие статьи из всех
военных журналов. Авторы «Обзора» считали его необходимым
«как для фактического' описания событий нашей последней кам-
пании против Турции, так и для изложения наблюдений, опытных
выводов участников войны» (см. (1097, t880, № Т, с. 173]).
«•Обзор мнений», касавшийся главным образом войны 1877—
1878 гг., представлял собой снабженные комментариями-выдержки
из большого числа статей разных авторов, сгруппированные по
следующим вопросам:
1) устройство, обучение и хозяйство войск;
2) обмундирование, 'Снаряжение и водружение войск;
.3) тактические вопросы;
4) войсковое инженерное дело [1097, 1880, № 1, с. 173].
Особый интерес представляет часть «Обзора», посвященная
тактическим вопросам* [1097, 1880, № 3—6, 8]. Именно здесь про-
явился большой интерес к проблемам воздействия «усовершенст-
вованного огнестрельного оружия на приемы боя» [1097, 1880,
№ 5, с. 50]. В рамках «Обзора» были проанализированы наиболее
важные стороны тактики пехоты: построение, форма атаки, роль
огня в процессе наступления, использование местности. Вниматель-
ное ознакомление со статьями «Обзора» позволяет заметить, что
главнейшей темой обсуждения был вопрос о стрелковой цепи.
Весьма характерно, что открытых противников максимально ра-
Зомкнутой^передовой'Цепи в наступлении [1097, 1880, № 5, с. 54]
«Обзор» не фиксирует. Однако достаточно .ясно просматривается
осторожность одних и большая смелость других14..
Работа, проведенная редакцией «Военного сборника», имела
большое значение. Журнал этот был известен в войсках, он поль-
зовался авторитетом среди наиболее образованного офицерства.
Обобщение на его страницах проблем действий пёхоты на опыте
только что закончившейся войны привлекло внимание военной
мысли к острым вопросам тактики и организации боя.
Материалы о русско-турецкой войне 1877—1878 гг. постепенно
становились предметом изучения в процессе военной подготовки
офицеров. В 1884 г., к примеру, в качестве приложения к курсу
тактики для военных училищ вышел «Сборник тактических при-
меров», составленный подполковником Генерального штаба М. Чи-
чаговым и капитаном В.-Харкевичем. В сборнике содержалось
20 кратких разборов наиболее характерных тактических эпизодов
войны, в том числе боя под Лойчей 22 августа 1877 г., атакй Иоли-
ша 16 октября 1877 г., преследование турок по занятии Этрополя
в ноябре 1877 г.
Важной формой изучения опыта войны стали так называемые
-«Военные беседы», ставшие в соответствии с инструкцией Военно-
го министерства № 28 за 1875 г. составной частью системы учебы
офицерского корпуса в процессе службы. Эти беседы проводились
.74
по* округам и представляли собой кратковременные сборы, во вре-
мя которых, наряду с занятиями тактикой в классах, проводились
обзоры наиболее важных и интересных военно-исторических про-
блем. Так, в 1892 г. в штабе войска гвардии и Петербургского во-
енного округа выступил о обширным докладом «Действие Запад-
ного отряда генерал-адъютанта Гурко1 за Балканами» подполков-
ник Н. В. .Епанчин [647]. Участник событий, Епанчин прослежи-
вает в докладе весь путь отряда от Софии до стоянки под Кон-
стантинополем.
В 1893 г. в рамках этих же «Бесед» с важным исследованием
выступил А. М. Зайончковский, впоследствии видный военный ис-
торик, а тогда — капитан Генерального штаба. Зайончковский из-
ложил основные выводы вышедшей незадолго до этого своей ра*
боты [750].
Доклад Зайончковского в «Военных беседах» был построен на
Сравнительном анализе, трех сражений: двух успешных (Ловче и
Шейново) и одного проигранного. Объектом анализа были избра-
ны небольшие подразделения, 'что дало возможность проследить
действия войск вплоть до роты и таким образом сформулировать
ответ на главный поставленный им вопрос о влиянии огня скоро-
стрельного и дальнобойного нарезного русского оружия на веде-
ние, наступательного боя [647, с. 3]. Особое значение имеет сде-
ланный Зайончковским сравнительный обзор трех указанных сра-
жений на тему: «Техника движения боевых порядков и производст-
ва атаки» [647, с. 83—105].
Зайончковский, считает проявлением недостаточной тактиче-
ской подготовки следующие черты боя: слишком густые Депи;
длинное расстояние между цепями первой линий и Цепямй под-
держки; слабую подготовку атаки ружейным огнем-, безостановоч-
ное движение в атаку с расстояния около 2 верст (более 3 км)
[647, с. 83—84]. Нс вызывает возражений и главный вывод Зай-
днчковского о том, что прежний путь сближения (развернутые
знамена, музыка и безостановочное движение в атаку) годится
только в исключительных случаях, во всех же других должен быть
принят другой способ атаки: с наименьшими потерями подвести
войска на самое близкое' расстояние к позиции противника. До*
стичь этого лучше всего с помощью перебежек при поддержке ру*
Жейным огнем, который ведется «для покровительства перебегаю-
щим частям» [647, с. 103—104].
Взгляды Зайончковского отражают результат усвоения одного
из важнейших тактических, уроков войны 1877—1878 гг. (как и
франкогпрусской) — необходимость коренной перестройки систе-
мы наступления и атаки пехотного подразделения.
Составной частью усвоения и обобщения опыта войны следует
считать переработку -и исправление главных документов, опреде-
ляющих поведение войск в: бою, — уставов и наставлений. По то-
му, в какой степени совершенствование и развитие уставов стро-
йтся на учете боевого опыта войска, сколь- своевременен этот про^
цесс, можно судить о способности армии и военной мысли к обОб-
75
Щению опыта войны: Можно сказать, что кампания 1877—1878 гг.
явилась толчком1 для дополнения и пересмотра документов, регла-
ментирующих ряд важных сторон функционирования военной
машины.,
Большое значение имел изданный в 1881 г. «Устав о строевой
пехотной службе», где получил оформление принцип целесообраз-
ности нового порядка действий пехоты в бою [946, с. 355 и сл.].
В нем нашли выражение идеи «тонкой цепи», широкого использо-
вания перебежек, ружейного огня в ходе наступления и атаки и
т. д. Надо сказать, что работа в этом направлении началась до
войны. В 1875 г. особая комиссия комитета по устройству и обуче-
нию войск главного щтаба представила рекомендации для «совер-
шенствования действий пехоты в бою» [899, т. I, с. 172]. Однако
выводы этой комиссии страдали ограниченностью: цепь рассмат-
ривалась как «прибавка к сомкнутому строю», предпочтение отда-
валось штыковой фронтальной атаке, «окопное дело» понималось
как чрезвычайная и оборонительная мера [899, т. 1, с. 172—174].
Положения устава 1881 г. и изданной в качестве приложения
к нему «Инструкции для действий роты и -батальона в бою» выгод-
но отличались от довоенных взглядов. По ряду аспектов боя эти
документы опережали учебники тактики того времени [1032,
с. 265]-.
Одним из важных, требующих незамедлительного воплощения
в жизнь уроков войны была идея о возрастающем значении само-
окапывания в условиях боя с применением оружия возросшей мощ-
ности (скорострельного и дальнобойного). Сила и стойкость ту-
рецкой пехоты в обороне во многом объяснялись должным внима-
нием к этой стороне боевых действий. Еще в 1871 г. была подготов-
лена и введена в действие «Инструкция для обучения войск сапер-
ному делу», требовавшая ежегодной тренировки во время летних
сборов [899, т. I, с. 172]ч Однако в войну русская армия вступила
с чрезвычайно слабой саперной подготовкой. Достаточно сказать,
что носимого шанцевого инструмента пехоте не полагалось, а на
роту (от -168 до 216 человек) в обозе приходилось всего 10 лопат
[899, т. I, с. 126]. В армии военного времени не было выражения
«окапаться», говорили — «укрепить позицию для обороны» [522,
ч. 2—3, с. 92]. Сразу после войны, приказом по военному ведомст-
ву за № 297 была введена инструкция о шанцевом инструмёнте,
«носимом -на людях» [899, т, I, с. 173]. Одновременно созданная
в комитете по устройству и обучению войск комиссия вплотную
занялась разработкой этих вопросов. В течение нескольких лет
были подготовлены важные документы: «Наставление по само-
окапыванию пехоты малой лопатою» (1-881), «Наставление для
обучения саперных команд в пехоте» (1881), «Наставление для
войскового окопного дела» (1889) и «Наставления для саперных
батальонов» (1896) [846, с. 355].
Незадолго до войны была начата работа над инструкцией по
совместному действию трех родов войск [899, т. I, с. 173J. По
окончании войны эта работа возобновилась. В 1882 г. были введе-
.76
ны в обращение два важных документа: «Инструкция для дейст-
вия в бою отрядов из всех родов войск» и «Инструкция для дейст-
вия в бою полевой артиллерии в связи с другими родами войск»
[1032, с. 265]. Это были первые военно^управленческие документы,
определившие основы взаимодействия трех родов войск в бою.
В них получил отражение тот объективный факт, что все крупные
сражения во второй половине XIX в. проходили при участии и тес-
ном взаимодействии двух, а то и трех родов войск. Появление этих
официальных руководящих документов в русской армии находи-
лось в прямой связи с успешными действиями отрядов Гурко,
Скобелева и других в годы войны. Необходимо подчеркнуть, что
указанные инструкции были крупным шагом на пути складывания
тактики общевойскового боя.
Использование опыта войны 1877—1878 гг. положительно отра-
зилось на уровне главных уставных документов. В известной мере-
они утратили тот схоластический характер, который был им при-
сущ15. Много проблем, разумеется, требовало еще своего .решения.
Однако известный шаг к созданию уставных документов как
квинтэссенции научно выверенных взглядов был сделан.
Глава 4
ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ВОЕННО-ИСТОРИЧЕСКОЙ комиссии
ГЛАВНОГО ШТАБА РУССКОЙ АРМИИ
Обобщение опыта русско-турецкой войны шло и путем созда-
ния. большого количества монографических исследовайий, о чем
подробно будет сказано ниже. Здесь же нам хочется сказать об
особой роли в деле оценки и обобщения опыта войны Военно-
исторической комиссией при Главном штабе русской армии. Дея-
тельность *Воённо-исторической комиссии — поучительная глава в
истории русской армии и военно-исторической мысли.
Просуществовав 32 года, Военно-историческая комиссия про-
делала поистине огромную работу, которая оставила заметный
след, в военном источниковедении и историографии дооктябрь-
ского периода. В деятельности Комиссии сфокусировалась эволю-
ция как военной мысли царской России, так и политических уста-
новок царизма по отношению к военной истории страны.
Наша военно-историческая наука не имеет работ, специально
посвященных анализу деятельности самой Комиссии. Нет еще и
развернутого анализа той «продукции», которую она произвела 16.
В ЦГВИА имеется ряд документов, позволяющих воспроизвести
основные этапы и характер, а порой и «политическую кухню»,
возникшую в процессе ее работы. Речь идет о таких архивных ма-
териалах, как «Общий обзор труда Описание, русско-турецкой
войны 1877—1878 гг. на Балканском полуострове» [302, ф. 242,
on. 1, ед. хр. 8], «Справка о. работе Военно-исторической комиссии
с начала ее и до настоящего' времени (Г906 год)-» [302, ф. 485,
д. 1373], «Об окончании описания русско-турецкой войны 1877—
1878 гг.» [302, ф. 485, д. 1414] и некоторых других. Одним словом,
у нас есть возможность определить роль Комиссии в изучении
и обобщении опыта войны.
Военно-историческая комиссия была образована при Главном
штабе по докладу военного министра Милютина, утвержденному
царем 21 марта 1879 г., и имела статут временного учреждения 17.
На Комиссию были • возложены следующие задачи [302, ф. 241,
on. 1, ед. хр. 8, л. 4] :
1)	сбор и систематизация официальных и частных документов,
касающихся русско-турецкой войны;
78
2)	составление описания русско-турецкой войны;
3)	составление статистических отчётов по различным отраслям
полевого управления (два года спустя последняя задача отпала,
так как составление отчетов было передано в соответствующие
главные управления военного министерства).
Во главе Комиссии был. поставлен генерал-майор С. П. Зыков18.
В ее состав,? качестве редакторов вошли генерал-майор К. В. Ле-
вицкий (помощник начальника штаба действующей армии), пол-
ковники М. А. Газенкампф и Н. А. Астафьев. По штату первона-
чально полагалось только два технических сотрудника. Для отдель-
ных работ разрешалось привлекать временных, сотрудников из
числа офицеров генерального штаба [302, ф. 485, д. 1414, л. 13].
Первоначально предполагалось, что «Описание» будет вклю-
чать в себя военные действия на обоих театрах войны. С этой
целью один из членов Комиссии, полковник Астафьев, обеспечивая
сбор необходимых материалов, должен был вести подготовитель-
ную работу в. Тифлисе. Обращает на себя внимание несоответствие
Между ограниченностью численного состава Комиссии и объемом
предстоящей ей работы.
В деятельности Комиссий отчетливо прослеживается три этапа:
1879—1885 гг. (от начала, работы до первой реорганизации);
1886—1899 гг. (от первой реорганизации до вмешательства воен-
ного министерства в её работу);
1'899—1911 гг. (от начала работы «по новому плану» до роспуска
6 декабря 1911 г.).
Многие установки деятельности Комиссии менялись от этапа
к этапу. Содержанием первого’следует считать, главным образом,
сбор и обработку материалов, т. е. составление необходимой источ-
никоведческой основы для предстоящего описания войны. Работа,
начатая в 1879 г., разворачивалась медленно. За первые пять лет
В- Комиссию поступило несколько сот архивных дел [302, ф: 485,
д. 4373, л. 1].
Примерами, позволяющими судить о задачах и работе Военно-
исторической комиссии, могут служить «Объяснительная записка»
к первым двум томам «Описания русско-турецкой войны 1877—
1(878 гг. на Балканском полуострове», подписанная председателем
Комиссии генерал-лейтенантом К. М. Войде 25 июня 1901 г.19, а
такж& «Проект предисловия к Описанию русско-турецкой войны
1877—-1878 гг. на Балканском полуострове», составленный пред-
седателем Комиссии генералом от инфантерии М. А. Домонтови-
чём20 в 1898 г. [987, с.. 43—48], отпечатанные одним документом
в 1901 г.
Определенную трудность создавало то обстоятельство, что ра-
бота шла одновременно в Петербурге и Тифлисе. Координировать
ее, достигать единства в обработке и систематизаций документов
было очень-сложно. Левицкий и Газенкампф, как члены-редакторы,
буквально раздирались между работой в Комиссии и выполнением
непрерывных поручений по линии генерального штаба и военного
министерства (см. «Объяснительную записку»).
79
В октябре 1885 г. Зыков подал докладную записку военному
министру, в которой объяснял причины, тормозившие ход работы.
Главнейшей причиной председатель считал «чрезвычайно медлен*
ное поступление материалов от войск, неполноту и разрозненность
этих материалов» [302, ф. 485, д. 1414, л. 13]. В декабре 1885 г.
Зыков оставил пост председателя Комиссии (архивы говорят «по
болезни» [302, ф. 485, д. 1414, л. 14; ф. 242, on. 1, ед. хр. 8, л. 5],
однако болезнь не помешала Зыкову сохранить за собой другие
посты. Дело было в другом: Зыков не смог преодолеть рутины,
сковавшей военную машину царизма).	.
За время работы Комиссии под председательством С. П. Зы*
ков а, дело продвинулось вперед очень немного. Комиссия издала
карту Балканского полуострова, напечатала «Отчет полевого
штаба» (в одном томе). За период 1879—1884 гг. в Комиссию по-
ступало также несколько сотен дел (из 7 тысяч). Общий обзор
военных действий на Европейском театре был доведен только до
октября 1877 г., причем отсутствовали сведения о расположении и
движении войск в различные периоды кампании; даже о плане
войны никаких существенных документов в делах Комиссии не
было [302, ф. 485, д. 1414, л. 13]. Короче говоря, работа Комиссии
оказалась практически вг тупике, нужны были решительные меры
по ее оживлению.
На пост председателя после ухода Зыкова была предложена
кандидатура генерала М. А. Домонтовича, видного военного писа-
теля, образованного, умного человека. М. А. Домонтович трезво
оценивал состояние дел. В 1898 г., характеризуя атмосферу, в ко-
торой приходилось работать Комиссии, он писал: «По-видимому,
к этому общему делу тогда относились довольно равнодушно»
(с.’9).
Давая согласие занять пост главы Комиссии, М. А. Домонто-
вич выдвинул два условия: разделить деятельность по описанию
войны на европейском и азиатском театрах, поручив последнее
штабу Кавказского военного округа, с окончательной редакцией
соответствующих работ в Комиссии; оказать.Комиссии содействие
в ускорении доставки материалов с мест.
Условия были приняты. Начался второй период деятельности
Комиссии. Работа в Тифлисе была отделена от работы в Петер-
бургё. В 1886 г. специальным циркуляром военное министерство
предложило штабам округов, корпусов и дивизий немедленно сдать
материалы в Комиссию. Домонтович развил довольно активную
деятельность. На места для разбора войсковых архивов и извле-
чения из них нужных материалов были посланы доверенные лица
Комиссии. Параллельно было^ получено разрешение воспользо-
ваться материалами, ранее оставленными, на местах для полковых
историй [302, ф, 485, д. 1414, л. 14]., Сдвиги были налицо. К 1891 г.
в делах Комиссии находилось 3,5 млн. документов [302, ф. 242,
on. 1, ед. хр. 8, л. 5].
Именно теперь началась работа по составлению самого «Опи-
сания войны». И в связи с этим, встал вопрос о характере «Опи*
80
с.ания». Это был коренной вопрос — какую форму избрать для
обобщения и изучения войны?
У генерала Домонтовича была на этот счет своя точка зрения,
Он считал, что необходимо создать «не объяснительный обзор, но
вполне законченный исторический труд» (см, [654 а, с. 11; 302,
ф. 242, on. 1, ед. хр, 8, л. 6]). Курс на создание военно-историче-
ского исследования определил отношение Домонтовича к доку-»
ментам. Он находил необходимы^ использовать прежде всего те
из них, которые составлены до войны либо в период ее. Всем
последующим «наслоениям» Домонтович не доверял. Сам труд
предполагалось снабдить обширным приложением, куда отнести
важнейшие документы и необходимые пояснения. В соответствии
с планом Домонтовича весь труд должен был состоять из четырех
томов. Особенно интересен замысел первого, куда должны были
войти: дипломатический очерк, сведения о театре войны и.армиях
противников, мобилизация, сосредоточение войск, стратегический
очерк за весь период войны [302, ф. 242, on. 1, ед. хр. 8, л. 5] 21.
В 1896 г., в соответствии с установками Домонтовича, -работа
в рукописи была закончена, в июле 1897 г. министерство выделило
Необходимые ассигнования на издание. Именно здесь в работу
Комиссии активно вмешался тогдашний военный министр А. Н. Ку-
ропаткин. Есть предположения, что акция его носила неожиданный
для Домонтовича характер. Во всяком случае, Домонтовичу при-
шлось «остановить печатание и проредактировать всю работу
Заново, согласно его указаниям» [302, ф. 485, д. 1373, л. 3].
В чем же существо этих указаний, какова подлинная цель «уча-
стия». Куропаткина в работе Комиссии и какие последствия это
имело?
На первый взгляд, речь шла об улучшении работы Комиссии,
о желании придать ее деятельности более солидный р-азмах и
необходимую глубину. Так, Куропаткин приказал «в видах сохра-
нения добытого документального военно-исторического материала»
издавать параллельно с «Описанием» «Сборник материалов по
войне 1877—1878 годов», с тем чтобы в него вошло возможно боль-
шее количество документов [302, ф. 242, on. 1, ед. хр. 8, л. 6]. Вряд
ли можно было возражать против этого. Однако существб вмеша-
тельства министра сводилось к другому. Он потребовал исключить
из «Описания» «всякую критику, относящуюся к личности». Кроме
того, оно должно сделаться возможно более подробным, с указа-
нием «типичных примеров действий начальников и подвигов
войск и вообще героического элемента» [302, ф. 242, on. 1, ед. хр.
8, л, 6].
Здесь все очень логично. Вместо критики — «героический эле-
мент». Вместо солидного исторического исследования — «выдви-
жение на передний план тактической и героической деятельности
войск и начальников» [302, ф. 242, on. 1, ед. хр. 8, л. 7], т. е. тот
(?амый «объяснительный обзор», которого так страшился Домой-,
тович. Иными словами, в деятельности Комиссии происходит
поворот вправо, уводящий ее от профессионального военного обоб*
6 Зак. 589..
81
щения к-оправданию внешней политики царизма. Не подлежит
никакому сомнению, что этим шагом царизм пытался оградить
себя от обвинения в военной некомпетентности, так ярко проявив-
шейся в годы русско-турецкой войны. Что касается «героического
элемента», то он понадобился царизму для. придания войне того
самого «народного» характера, которым монархия спекулировала.
Кончался XIX век, слабели позиции самодержавия. Режим нуж-
дался в подпорках. Одной из них и должна была стать соответст-
вующая трактовка военного прошлого страны. Новая установка
военного министерства не только меняла политико-идеологическую
подоплеку всей деятельности Комиссии, но в значительной мере
перечеркивала результаты проделанной работы по описанию вой-
ны. На этот счет не останется никаких сомнений, когда мы позна-
комимся со справкой' «Об окончании описания русско-турецкой
войны 1877—1878 гг.», где говорится: «Переработка составленного
описания на практике оказалась настолько трудною, что было
признано более простым составить весь труд вновь, пользуясь
прежним текстом, отчасти в виде материалов» [302, ф.485., д. 1414,
л. 18]. Судя по всему, Домонтович был С эжм согласен. Разумеет-
ся, либералом он не был, но будучи грамотным военным, способ-
ным теоретиком и историком, он понимал, что подобная трактовка
противоречит интересам профессионального подхода к военно-
историческому исследованию. В марте 1899 г. Домонтович сложил,
с себя полномочия председателя [302, ф.,485, д. 1414, л. 17; д. 1373,
л. 4]. Начался третий период деятельности Комиссии.
Председателем Комиссии был назначен генерал-лейтенант
К. М. Войде22, остававшийся на этом посту до своей смерти
в 1908 г. В том же (1908) году умер.и сменивший Войде генерал
В. К. Афанасович, и только в 1910 г. Комиссия получила нового
председателя, которым стал генерал-лейтенант Л. А. Богданович.
Все стало на свои места. План издания был определен, установки
получены, состав Комиссии был расширен до трех постоянных и
трех временных членов, а с 190.1 г. для ускорения издания «Сбор-
ника материалов» к ней было прикомандировано еще трое, офи-
церов, окончивших Академию генерального штаба. Никаких взры-
вов и поворотов в деятельности Комиссии больше не было.
С 1898 г., регулярно выходили выпуски «Сборников материалов»,
в 1901 г. были, наконец, изданьгдва тома «Описания войны».
Обращает на себя внимание только одно обстоятельство. Ге-
нерал Войде старается работать в тесном контакте с военным
министерством: по вопросам оценки действий пехоты он «сове-
туется» с инспектором стрелковой части Ридигером, ро кавалерий-
ской части сносится с помощником генерал-инспектора кавалерйи
Тутолминым и т. д. Войде подчеркивает, что вопросы тактической
подготовки войска накануне войны освещены с учетом заметок
военного министра-, т. е. того же Куропаткина. Видимо, все это нс
случайно. Так спокойнее, так надо. Официальный контроль пре-
вратился в жёсткую опеку. Теперь уже никаких случайностей
быть не должно..
82
К концу 1911 г. Военно-историческая комиссия была упразд-
нена^ К этому времени оставалось издать два последних тома
«Описания войны». Что касается «Сборника материалов», то
к 1912 г. вышли все 97 выпусков. Так закончилась деятельность
этого уникального органа по изучению военной истории страны,
обобщению опыта русско-турецкой войны 1877—1878 гг.
В самом деле, ни один из эпизодов военной истории России
не получил столь подробного освещения в официальной литера-
туре. Русско-турецкой войне, в известном смысле слова, «повез-;
ло» — история ее увековечена многотомной публикацией докумен-
тов и монументальным ее описанием.
Что касается оценки деятельности Военно-исторической комис-
сии, то приведенные здесь сведения характеризуют лишь одну ее
сторону. Вторая, наиболее важная оценка, может быть выведена
только на основе анализа результатов работы Комиссии.
‘ Опыт организации изучения- истории русско-турецкой войны
1877—1878 гг. оказал заметное влияние на дальнейшее развитие
военно-исторической науки в России. В частности, он был исполь-
зован при подготовке описания истории русско-японской войны
ДЗОЛ—1905 гг., когда также была образована военно-историче-
ская комиссия. Его учитывала и молодая советская военно-истори-
ческая наука при создании военно-йсторической комиссии по опи-
санию первой мировой и гражданской войн.
Глава 5
ПУБЛИКАЦИЯ ИСТОЧНИКОВ.
ИСТОРИЧЕСКИЕ ДОКУМЕНТЫ
По русско-турецкой войне имеется значительное число доку-
ментальных публикаций (см. раздел библиографии Документаль-
ные публикации). Не все из них осуществлены Военно-историче-.
ской комиссией, однако наиболее основательный вклад в эту рабо'-
ту внесен именно ею, поэтому анализ Источниковой базы войны
целесообразно начать именно с ее публикаций, главнейшей из ко-
торых является «Сборник материалов по русско-турецкой войне
1877—1878 гг. на Балканском полуострове» (см. «Сборник мате-
риалов по русско-турецкой войне 1877—1878 гг. на Балканском
полуострове» Вып. 1—97. СПб., 1898—1911. Перечень выпусков
помещен в «Указателе к сборнику материалов по русско-турецкой
войне 1877—1878 гг. на Балканском полуострове», СПб., 1911,
с. 5—9).
«Сборник материалов» — многотомная публикация документов
(97 выпусков, 112 книг), касающихся самых различных сторон
войны на Балканском полуострове. Это самое большое издание
документов по истории войн в дооктябрьской России и до нашего
времени представляющее собой беспрецедентную публикацию по
военным вопросам.	\
Совершенно очевидно, что источниковедческое значение «Сбор-
ника материалов» во многом определяется объёмом и характером
документов, находившихся в распоряжении Военно-исторической
комиссии. Вот почему главной задачей является определение того
места, которое занимает данная публикация во всем многообразии
источников, относящихся к русско-турецкой войне.
Задача эта очень сложная. Сложность эту порождает и объем
издания, и тот способ, которым оно было осуществлено: «Сбор-
ник^ выходил в свет по мере готовности документов к публикации;
достаточно четкого плана, предшествующего этой работе, не было,
как это явствует из самой структуры «Сборника». В результате
содержательный критерий построения всего издания выдержан
слабо, в нем нет отчётливой тематической группировки. Выпуски
документов боевых действий перемежаются томами по инженерно-
му делу, интендантскому обеспечению; в ряде случаев не соблю-
84
дается хронологический принцип подбора и публикации доку-
ментов.
В «Сборнике» более полутора миллионов отдельных докумен-
тов [302, ф. 242, bn. 1, ед. хр. 8, л. 5]. Бесспорно, он содержит ог-
ромный фактический материал, ознакомление с которым позволя-
ет воссоздать сложную и многогранную картину военных дейст-
вий. Необходимо отметить, что война 1877—1878 гг. была первой
Кампанией с широким применением «боевого» документа, т. е. со-
ставляемых в ходе сражения и перед ним диспозиций полевых
записок, донесений и т. д. [302, ф. 242, on. 1, ед. хр. 8, л. 7]. Это
обстоятельство дает возможность проникновения в существо собы-
тий войны. Однако значительная часть такого рода документов,
особенно журналы боевых действий, фактически были восполне-
ны уже после войны, ибо во время действий велись не полно и не
всегда (см. (654а, с. 11]. Редакция «Сборника» ясно представляла
себе это обстоятельство [328, вып. 3, с. 1], равно как и то, что за
цремя пребывания на местах (1879—1886) многие документы были
либо утрачены, либо пришли в негодность .[328, вып. 9, с. 1]. Ука-
занные обстоятельства до некоторой степени снижают ценность
публикации.
Все 97 выпусков «Сборника» можно классифицировать по те-
матическому признаку. Это, во-первых, тома, относящиеся к пред-
военному периоду (речь идет здесь об условиях, в Широком смыс-
лу этого слова, в которых начались военные действия); во-вторых,
материалы, характеризующие уровень руководства и управления
войсками; в-третьих, выпуски, относящиеся к боевым действиям,
и, наконец, документы по различному обеспечению военных дейст-
вий. Рассмотрим подробнее все четыре группы.
В «Сборнике» достаточно полно отражена военно-стратегиче,-
ская обстановка на театре войны. Специальный выпуск предназна-
чен для характеристики театра войны и включает в себя краткие
политические сведения; обширную топографическую характеристи-
ку. В предисловии к выпуску редакция утверждает, что в нем со-
держится «все то, что нам было известно перед войной о театре
ёе» [328, вып. 9, с. 1]. Небольшой по объему, он дает достаточно
полное представление о состоянии турецкой, румынской и' серб-
ской армий. Особую ценность представляют собой помещенные
здесь документы и материалы о деятельности русских доброволь-
цев в Сербии [328, вып. 8].
К данной группе документов следует отнести чрезвычайно ин-
тересный материал о состоянии и использовании железных дорог
в России и Румынии, помещенный в 19-ом выпуске, Ц-три тома
.документов, посвященных мобилизации армии, ее сосредоточению
в Бессарабии и стратегическому развертыванию в Румынии.
Особое место принадлежит во в(;ей публикации выпуску по так-
тической подготовке русской армии накануне войны [328, вып. 21].
Это поистине бесценный материал, дающий возможность соста-
вить полное впечатление о состоянии подготовки русской армии,
о сильных и слабых ее сторонах. Данный выпуск содержит 155 до-
85
куадентов, имеющих прямое отношение к тем нормам и способам
действий, которыми должны руководствоваться войска на поле
боя. Здесь наставления, уставы, положения, инструкции — весь
тот свод правил («кладезь мудрости»), который военная мысль
страны могла предложить армии перед войной. Наконец, данный
выпуск ценен еще и тем, что в нем приводится перечень уставов и
наставлений, обязательных для войск перед войной [328, вып. 21,
ч. 1, с. I—И].
Указанный выпуск является ценным пособием для изучения
процесса развития военной мысли. Разумеется, проблема эта сама
по себе достаточно сложная, она не входит в предмет настоящего
исследования. Тем не менее, нельзя не отметить, что документы,
приведенные, в ‘выпуске, не оставляют сомнений в наличии су-
щественных изъянов в подготовке армии к войне, причем, по важ-
ным аспектам. Так, по итогам совместных пехотно-артиллерийских
маневров осенью 1871 г. генерал Баумгартен писал, что «войска
и многие из начальников недостаточно ознакомлены с правилами
совокупных действий различных родов оружия и не^ вполне умеют
пользоваться местными закрытиями» [328, вып. 21, ч. 1, с. 71].
Чрезвычайно характерны для соответствующей оценки готов-
ности войск и замечания Александра II, сделанные на учениях
Варшавского военного округа летом. 1874 г. Царь считал неудов-
летворительным тот факт, что войска открывают огонь со слиш-
ком дальнего расстояния [3^28, вып. 21, ч. 2, с. 3]. Как видно,,
взгляды теоретиков о предпочтении штыкового боя и пренебреже-
нии огнем пехоты в период атаки разделялись и царем. Выпуск
о тактике свидетельствует, что после. Крымской войны сколь-
нибудь значительного пересмотра уставов в русской армии не на-
блюдалось. Редакция «Сборника» хотя и не прямо, но признает
этот факт [328, вып.* 21, ч. 1, с. 1].
Таким образом, семь выпусков документов раскрывают состоя-
ние сил воюющих сторон, обстановку на театре и процесс мобили-
зации И' стратегического развертывания армии.
Ко ^второй группе, характеризующей руководство и управление,
войсками (разумеется, в той мере, в какой можно вычленить В'тот
период, данную область военной деятельности), можно отнести,
семь выпусков. Речь идет в данном случае о высшем уровне уп-
равления боевыми действиями, а именно о стратегическом и опе-
ративном управлении Дунайской, армией и отдельными ее отря-
дами.
Надо сказать, что это, пожалуй, наиболее слабо освещенная
сторона войны. Дело здесь, по-видймому, связано с тем, что^имен-
но тут наиболее ярко проявлялась ограниченность высшего руко-
водства, а само управление объективно было наиболее слабым
звеном военной машины. Документы отражают это положение.
Журнал боевых действий, который составлялся в штабе армии,
был доведен только до 19 октября 1877 г. [328г ч. 1, с. 1]. Образо-
вавшийся пробел лишь отчасти восполняется документами другого
рода — распоряжениями штаба Действующей армии по момент
86
заключения Сан-Стефанского мира [328х вып. 74, 75]. Мало серь-
езного материала для понимания основных принципов стратегиче-
ского и тактического руководства дает и отчет штаба, помещен-
ный в 1-ом выпуске. Здесь много сообщений, характеризующих
деятельность наградного отдела, систему пополнения Действую-
щей армии, состояние здоровья в войсках, организацию полевого
казначейства [328, вып. 1]. Данный выпуск дает представление
о том, сколь значителен был приведенный в действие механизм, но
не о -том, по каким внутренним законам развивалось его действие.
В данном выпуске есть, пожалуй, лишь одна крайне важная под-
борка документов — переписка по поводу содействия образованию
вооруженных сил молодого болгарского государства. Речь шла
о создании на территории княжества и Восточной Румынии шести
складов для хранения стрелкового оружия (70 тыс. винтовок) и
раздаче era «в случае неприязненных действий со сторону Тур-
ции» [328, вып. 1,,с. 315—321]. Склады были созданы и явились
подспорьем в деле формирования болгарской армии.
К документам «управленческой» группы нами отнесены еще
три: рапорты главнокомандующего, великого князя Николая Ни-
колаевича (старшего), царю, телеграфная переписка между ними
и приказы по Действующей армии [328, вып. 14, 15, 97].
Пожалуй, наиболее примечательной стороной первого из упо-
мянутых выпусков является особая подробность, можно сказать
дотошность, с которой «рапортует» Николай Николаевич/Он -явно
стремится разделить ответственность, ищет совета, опеки. Совер-
шенно ясно, что такой подход отражает общую некомпетентность
великого князя-в столь сложном деле, как руководство воюющей
армией. 'Царь же, со своей стороны, «идет навстречу этому стрем-
лению главнокомандующего». В' итоге возникало «двоеначалйе»,
пагубно отражавшееся на руководстве армией,
В данном выпуске содержатся все рапорты за исключением
времени пребывания Александра II при войсках. В этот период
(с Мая по начало декабря 1877 г.) главнокомандующий рапортов
Ие шлет. Однако факт дублирования в руководстве войсками не
снимается: царь на театре войны, между ним и главнокомандую-
щим част личный контакт, обильна телеграфная переписка, во-
шедшая в 15-fr выпуск.
Великий -князь не контролировал положение в армии. Это явст-
вует из целого ряда царских телеграмм в его адрес, где он сооб-
щал Николаю Николаевичу положение дел в Рущукском отряде
(которым командовал наследйик, будущий император Алек-
сандр III), и др. [328, вып. 15, с. 44, 55,. 63]. Весьма характерно,
что многие генералы (в том числе корпусные командиры) наряду
с официальными докладами штабу составляли личные реляции
К царю. Одним словом, указанный сборник представляет большой
интерес с точки зрения характеристики того положения, в котором
находилось руководство армией со стороны царской фамилии.
В «Сборнике» есть целый выпуск, свидетельствующий о весьма
низком уровне этого руководства. Речь идет о донесениях коман-
87
дующего Рущукским отрядом цесаревича Александра отцу, т. е. не
главнокомандующему, а прямо царю [328, вып. 16]. Можно пред-
ставить, сколь основательно родственные узы царской фамилии
воздействовали на процесс управления армией! Что касается по-
следнего, 97-го выпуска, то более половины его составляют прика-
зы о перемещениях и наградах. Боевых приказов или стратегиче-
ских установок там просто нет.
Подавляющая часть «Сборника» содержит документы, относя-
щиеся к боевым действиям войск. Частью это выпуски, целиком
составленные из журналов боевых действий корпусов й дивизий
(выпуски 3, 4, 6, 7, 44, 58, 65, 76 и др.), частью — действий отдель-
ных отрядов на отдельных направлениях (24, 25, 28, 36, 48 и т, д.).
В последнем случае, на наш взгляд, представление о характере
боевых действий складывается более полное и законченное, во вся-
ком случае, в пределах данного района либо направления. В пер-
вом же — легче проследить боевой путь части, но труд нее. понять
место и роль ее,действий в условиях сложной обстановки.
Выпуски данной группы, как правило, содержат документы не-
посредственного управления войсками на поле боя: приказы, .ди-
спозиции, донесения. Большой интерес представляют собой «по-
левые записки». К сожалению, термин этот трактуется составите-
лями крайне широйо: это и предписания к движению войск, и при-
казы по отдельным подразделениям. Однако некоторая часть
«полевых записок» представляет собой документы, формировав-
шиеся в процессе боя и передающие его динамику; они дают воз-
можность проследить как реакцию Главной квартиры на быстрое
изменение обстановки, так и отношение командиров частей и со-
единений к своим подразделениям. В частности, «полевые записи
ки» дают представление об управлении частями в процессе боя
в ходе многодневного сражения под Плевной в конце августа [328,
вып. 41]..
Все эти выпуски имеют приложения. Как правило, здесь содер-
жатся документы особого типа: описание действий, так сказать,
итогового характера, сведения о погибших, награжденных и т. д.
Представляет большой интерес возможность проследить бое-
вые действия отрядов; создававшихся из трех родов войск для
решения важных тактических и оперативных задач. Дело в том,
что несколько выпусков построено именно по этому принципу (24,
34, 40, 69, 71, 73 и др.). При работе с такими выпусками возникает
возможность проанализировать становление принципов войскового
боя, в зачатке проявившихся уже в данной войне.
Документы, сведенные в выпуски, относящиеся к боевым дейст-
виям, дают богатый материал для анализа войны с точки зрения
тактического искусства русской армии. Здесь есть что изучать и
обобщать. Однако этот материал требует внимательного к себе от-
ношения. Весьма характерно, что после вмешательства Куропат-
кина критические материалы попросту были исключены. Именно
потому мы почти не находим здесь, даже в случае явных неудач,
нелицеприятного разбора боевых действий. В выпусках можно
88
найти замечания в адрес майора — коменданта какого-то города
или подполковника, произведшего маневр батальоном в ходе боя,
но здесь нет критики в адрес командира дивизии или корпуса, не
Говоря уж о штабе. В силу этого материалы «Сборника» необходи-
мо сопоставлять с мемуарами, с монографической литературой,
чтобы составить действительно правдивое представление о собы-
тиях. Это обстоятельство, однако, не умаляет больших достоинств
«Сборника», среДи которых необходимо отметить полноту, кон-
кретность, достигаемые обилием документов, стремление, охватить
Всю панораму военных событий.
Четвертую группу выпусков по тематической классификации
составляют материалы, раскрывающие систему обеспечения воюю-
щей армии. Довольно внушительное число таких выпусков отра-
жает возрастающее значение службы тыла в условиях увеличения
численности армий и их технической оснащенности.
Документы этой группы собраны в томах, характеризующих
устройство и деятельность тыловых учреждений< в сравнительно
небольшие периоды (в среднем два месяца). Это дает возмож-
ность проследить состояние всех видов снабжения армии, а также
такую важную проблему, как медицинская помощь [328, вып. 18,
29 (ч. 2), 30 (ч. 3), 31 (ч. 3), 83—87, 96]. Введение в «Сборник»
документов по военным сообщениям [328, вып. 82] дает возмож-
ность установить подлинные масштабы и значение использования
таких новых способов обеспечения боевых действий, как железные
дороги и телеграф.
Разумеется, подлинная картина лихоимства и казнокрадства
в масштабе всей армии, которая была характерна для верхов ин-
тендантской службы, полностью отсутствует в «Сборнике».
«Сборник» имеет указатель, изданный в виде отдельного тома
из трех частей, что было необходимо, если учесть небывалый объ-
ем издания. В .первой части помещен указатель по войсковым ча-
стям, построенный соответственно с их упоминанием в выпусках;
во второй части — географические названия; наиболее важная
третья часть носит наименование «По тактике и администрации».
Наряду с собственно индексом в начале данного выпуска приве-
дено оглавление по составу всех трех частей (постранично). Не-
достатком .«Указателя», который в принципе сделан достаточно
разумно и совершенно необходим при работе со сборником, яв-
ляется ограниченное число делений (т..е; выделенных проблем)
в третьей части (см. [329, с. XVII, 115—140]).
«Сборник материалов» явился наиболее солидной публикацией
в царской России по истории войн. Он стал поистине высшим до-
стижением военно-издательского дела, воплотив в себе все черты
эволюции военного ведомства и военной мысли. Не отвергая это
наследие, мы должны, однако, четко уяснить, от какой части его
мы отказываемся и какая остаётся с нами.
Военно-историческая комиссия в процессе подготовки «Сбор-
ника^ проделала огромную работу. Результаты ее дают возмож-
ность судить о том, чего стойла России эта победа, какой кровью
£9
оказалась оплачена свобода славянских народов. «Сборник мате-
риалов» позволяет увидеть тот разрыв, который был характерен
для царизма в его военном «секторе»: неспособность использовать
созданную военную машину, противоречие между целым рядом
достижений военной теории и практики и сковывающим их все бо-
лее и более гибельйым для общества воздействием царизма.
«Сборник материалов» не утратил своей значимости в наше
время. Он по-прежнему может и должен служить источниковед-
ческой основой для создания подлинно научной истории войны.
Однако такая работа требует критического отношениями докумен-
там и материалам, ибо объективистская оболочка предисловий и
редакционных замечаний (скупых, редких, но встречающихся) не
должна закрывать от нас тот факт, что Военно-историческая ко-
миссия прежде всего стремилась увековечить царизм, поставить
памятник ему, а не солдату и рядовому офицеру, добывшим своей
кровью военную славу дому Романовых.
Военные действия на Кавказе получили в документах значи-
тельно меньшее освещение. Как было сказано выше, в 1886 г. ра-
.бота в Петербурге и Тифлисе была организационно разделена.
Тифлисскую группу возглавил военно-исторический отдел штаба
Кавказского военного округа. В Л 897 г. результаты этой работы
были отправлены на рецензию в Главный штаб. Генерал-лейте-
нант Логинов в своей рецензии 'подверг критике эту работу, пред-
ставлявшую собой описание военных действий [335, т. I, с. 3].
В 1900 г. военный министр Куропаткин принял решение: оконча-
тельную редакцию томов по кавказскому театру оставить за Воен-
но-исторической комиссией, работу эту поручить генёрал-лейт'енан^
ту Чернявскому. Наряду с «Материалами для описания» подгото-
вить к изданию документы -по данному театру войны [335, т. 1,
с. 4]. Однако Чернявский успел отредактировать лишь четыре то-
ма «Материалов для описания». После его смерти все вернулось
в первоначальное положение, и. остальные тома «Материалов для
описания» выходили в Тифлисе под редакцией штаба Кавказско-
го округа.
По своему характеру «Материалы для описания войны на Кав-
казско-Малоазиатском театре» представляют собой попытку осу-
ществить анализ военных действий на базе источников, содержа-
щихся в самом издании. Каждый том состоит из сравнительно не-
большого текста и большого приложения' к нему. Что касается
исторических изысканий, то* анализ их будет осуществлен в соот-
ветствующей главе. Здесь же мы остановимся на источниковедче-
ской стороне этого*издания.
В целом подход составителей в данном случае представляется
менее основательным, нежели при работе над «Сборником мате-
риалов». В первом .томе содержатся документы по мобилизации
войск, предназначенных к действиям на этом театре, по формиро-
ванию действующего корпуса на Кавказе, состоянию театра воен-
ных действий. Здесь же обширная подборка боевых документов,
освещающих военные действия с 12 апреля по 10 июня 1877 г.
90
£335, т. I, с. 4]. В принципе характер документов аналогичен тем,
которые вошли в выпуски «Сборника материалов». Однако сте-
пень подробности в кавказском варианте иная. Здесь трудно про-
следить картину действия частей и подразделений в .отдельных
сражениях.
Наибольшее количество документов содержится во II томе
«Материалов к описанию». Здесь есть документы, позволяющие
проследить военные действия до начала декабря 1877 г., в том чис-
ле важные с точки зрения развития военного искусства, нйпример
Двлияр-Аладжинское сражение. Исключительный интерес пред-
ставляют документы III тома «Материалов к описанию», позво-
'Ляющие воссоздать подготовку и ночной штурм одной из сильней-
ших крепостей на Кавказе — Карса.
Наряду с обзором военных действий против турецкой армии
«Материалы для описания» содержат подборку документов по
военным действиям, предпринимаемым русской армией в целях
«замирения» мусульманских областей, присоединенных к России.
Так, в VI томе^содержатся документы такого рода по Терской об-
ласти и Дагестану. Документы, помещенные в этом томе, дают
представление о том, какие силы приходилось держать России
в* этих районах, каковы были масштабы военных действий вне
прямого соприкосновения с турецкой армией на Кавказе.
Параллельно с публикацией «Материалов для описания рус-
ско-турецкой войны 1877—1878 гг. на Кавказско-Малоазиатском
театре» Военно-историческая комиссия в 1903 г. осуществила из-
дание четырех небольших выпусков документов по этому театру
войны [328, вып. 1—4]. Небольшие текстовые вставки служат
в них лишь, для перехода от одного направления действий к друго-
му. В отличие от публикаций по Балканскому полуострову, доку-
менты войны на Кавказе в основном относятся только к боевым
действиям. Остаются в стороне вопросы руководства и управления
войсками в масштабе театра военных действий, проблемы инже-
•нерного обеспечения войск и тыловой службы. Это снижает науч-
ную ценность документальных публикаций по данному театру вой-
нк. Кроме того, сами боевые действия' отражены менее подробно.
Здесь значительно больше штабной переписки, но зато меньше до-
кументов -оперативно-тактического характера. Что касается оцен-
ки содержания документов, то и здесь в отношений к ним необхо-
димо соблюдать принцип -критического отбора и перепроверки их
с помощью других материалов.
Военцо-историческая комиссия фактически монополизировала
издайие документов'по русско-турецкой войне23. Тот факт, что это
был специально созданный для данной цели орган, несомненно,
способствовал довольно высокому профессиональному уровню всей
ее работы. Позитивно сказалось и привлечение к участию в ее дея-
тельности видных военных специалистов: Домонтовича, Гудим-
Левковйча, Войде, Артамонова, Паренсова, Свяцкого и др. Благо-
даря деятельности Комиссии, создана работа, дающая возмож-
ность определить историческое место войны 1877—1878 гг. в раз-
91
витии русского военного-искусства. Богатый фактический матери-»
ал, содержащийся в осуществленных Военно-исторической комис-
сией изданиях, позволяет утверждать, что русская военная мысль,
развиваясь своим, оригинальным путем, сделала ряд успехов как
в области^ теории, так и в прикладных областях военного знания.
Опубликованные документы дают возможность оценить и истин-
ную м'еру усилий России во имя освобождения народов Балкан-
ского полуострова.
Мы не можем, однако, не считаться с теми общественно-полити-
ческими условиями,' в которых проходила деятельность’ Военно-
исторической комиссии. Общую установку всей работы по обоб-
щению войны сформулировал Александр II в своем «высочайшем
предуказании»: «Составить полное систематическое описание
всех событий войны, не вдаваясь в несвоевременную критику, но
излагающее с полной правдивостью фактическую сторону» [302,
ф. 242, оп. 3, ед. хр. 8, л. 6]. Не считаться с подобной установкой
было попросту невозможно, и главным результатом такого под-=
хода явились тенденциозные -обобщение и оценка опыта войны,
Российское самодержавие стремилось объявить эту войну крестов
вым походом за славянское освобождение, а Военно-историческую
комиссию рассматривало как орудие для достижения этой цели.
Именно поэтому вся деятельность Комиссии шла под неусыпным
контролем, военного министерства, неоднократно вносившего со-
ответствующие коррективы в ее работу.
Ряд документальных публикаций был осуществлен вне рамок
деятельности Военно-исторической комиссии. Мы остановимся
на двух из них, наиболее примечательных:
В 1878 г. в Москве вышел четырехтомный сборник, материалов
о только что закончившейся войне (см,. [328а]). Эта первая пуб-^
ликация о войне примечательна рядом обстоятельств. Документы
охватывают период со времени российского ультиматума Турции
по поводу прекращения кровопролития в .Сербии (октябрь 1877 г.)
до подписания Сан-Стефанского мира. По своему характеру дан-
ная публикация является правительственной.
Представляет интерес помещенная в томах подборка высказы-
ваний ведущих органов западной печати о. действиях русской
армии, а также материалы английских,корреспондентов, аккреди*
тованных в Константинополе. По мере приближения русской
армии к турецкой столице эти газеты сообщают очень много инте-
ресного о настроениях в Турции. Оценок и освещения войны в
сборнике мало. После форсирования русской армией Дуная в
«Правительственном вестнике» стали появляться корреспонденции
с театра военных действий. Здесь важна возможность уловить,
что и как подавали читающей публике о войне. Очевидно, что
характер публикаций с театров войны, прошедших предваритель-
ную цензуру, дает специалисту представление о той установке,
которой руководствовался царизм при отборе информации «для
народа».
Сборник содержит рапорты главнокомандующего царю, дпне-
92
сения командиров корпусов и отрядов главнокомандующему. Все
это впоследствии вошло в многотомную публикацию по войне, но
здесь важно стремление «с ходу», так сказать, представить только
что закончившуюся войну как «народную», справедливую. Этой
Цели служат многочисленные адреса царю, победные реляций об
успехах армии и т. д. Но наряду с этими в сборнике есть и инте-
ресные корреспонденции А. Пузыревского, видного военного исто-
рика и участника войны (см. [328а, с. 1956 и сл.]).
В целом данная публикация вызывает определенный интерес
им'енно потому, что содержание и характер помещенных в ней до-
кументов дают возможность понять позицию царизма в оценке
войны. То, что проявилось в этой публикации, так сказать, в за-
родыше, нашло законченное выражение в установках и корректи-
вах, вносившихся в деятельность Военно-исторической комиссии.
Особое 'Место в источниковедческом наследии войны занимает
опубликованный в 1879 г. небольшой, но емкий сборник турецких
документов (см. [329а]. Эта публикация представляет собой- пе-
ревод трех последних глав вышедшего еще в 1878 г. в Константи-
нополе «Сборника избранных документов». Составителем этого
сборника был Ахмед Мидхат-эфенди, чиновник султанской кан-
целярии в период войны. Им были написаны краткие тексты разъ-.
яснительного характера, служащие переходом от одного доку-
мента к другому.
Цель сборника не вызывает сомнений — снять возможные
обвинения с султана, возложить вину за поражение страны на
отдельных военных руководителей. Подобная установка предопре-.
делила общий характер публикации, в частности ее- крайнюю, от-
кровенную тенденциозность. В текстах Ахмеда Мидхат-эфенди
султан «проницателен и мудр», действия его своевременны и исчер-
пывающи. И только обстоятельства либо нерасторопность подчи-
ненны^ приводит к срыву его замыслов.
Значимость сборника определяется тем, что в нем приводятся
документы самого высшего уровня руководства войной: тескере
(изложенные от имени султана распоряжения по действующей
арййи) и донесения генералов в канцелярию султана. Характер
документов позволяет проследить военные действия «с другой
стороны», от лица турок сопоставить общие и частные замыслы
обеих сторощ равно как и способы их реализации. Не вдаваясь в
анализ содержания проблем, отражаемых документами, необхо-
димо отметить, какие именно вопросы становятся яснёе после
знакомства с данным сборником.
Прежде всего, руководство военными действиями немало про-
игрывало из-за многоступенчатости и запутанности. Из доку-
ментов очевиден факт непрерывного вмешательства султана* ц ру-
ководство турецкими войсками, где складывалось положение,
еще более нерациональное, чем в русской армии. Судя по ряду
тескере, опека со стороны султанской канцелярии была макси-
мально жесткой. Итогом подобного положений была крайняя пас-
сивность турецких генералов.
93
Нельзя не заметить, что ряд документов проливает свет на
степень ориентации султанской Турции на Англию. Уверенность в
английском посредничестве в случае каких-либо неудач рассма-
тривается буквально как гарантия от катастрофических послед-
ствий (см. [329а, с. 66]).
Султанские документы позволяют судить о целом ряде изъянов
стратегического и тактического мышления турецкого руководства.
К ним надо отнести фактическое отсутствие плана войны ко вре-
мени ее начала [329а, с. 5—6, 11—13], преувеличение возможно-
стей и наступательного порыва русской армии во время летнего
форсирования Балкан отрядом Гурко (см. [329а, с. 44—48, 52]).
В то же время турецкие документы заставляют усомниться в спра-
ведливости версии, получившей распространение в русских рабо-
тах по истории войны, в соответствии с которой Плевна якобы
возникла случайно, в силу опоздания с движением от Никополя
к Плевне. Однако еще 26 июня (8 июля) султан рекомендовал
Осман-паше выдвинуть часть войск в Плевну, ибо оборона Нико-
поля после форсирования Дуная была бесполезна.
Одним словом, документы данного сборника расширяют пред-
ставление о войне. Разумеется,, использование их требует ^макси-
мально критического отбора и перепроверки.
Русско-турецкая война 1877—1878 гг. получила в документаль-
ных публикациях подробное освещение. Именно в данном случае
была предпринята попытка отразить в документах войну в целом
и тем самым обеспечена возможность ее всестороннего и глубокого
исследования.
Глава 6
МЕМУАРНОЕ И ЭПИСТОЛЯРНОЕ НАСЛЕДИЕ ВОЙНЫ
При изучении мемуарной литературы о русско-турецкой войне
необходимо учитывать тот факт, что к началу XX в. в военно-
исторической науке наметилось сближение двух направлений —
либерально-буржуазного и дворянско-консервативного [947,.
€* 187], как следствие политической реакции в стране.
Состояние военно-исторической науки, общая политическая в
идеологическая обстановка в стране — все это наложило отпеча-
ток на мемуарную литературу о войне 1877—1878 гг. В свою оче-
редь,. трактовка этих событий, присущая тем или иным воспомина-
ниям, оказывалась отголоскам идейно-политической борьбы, ха-,
рактерной для тогдашнего российского общества.
Мемуарное наследие войны 1877—1878 гг. чрезвычайно обшир-
но1 (см. раздел библиографии «Мемуарная литература») и далеко
не Однородно как с точки зрения исторической ценности, так и.
позиций достаточно^ чёткого выражения тех или иных концепций-
Здесь мемуары и видного государственного и военного деятеля
Д. А, Милютина; и офицеров генерального штаба, непосредствен-
но принимавших участие в осуществлении плана войны по заданию
штаба действующей армий (М. А. Газенкампфа, П. Д. Паренсова,
Д, А. Скалона); и боевых офицеров — начальников штабов боевых
отрядов, впоследствии и крупных военных теоретиков и военных
историков (А. Н. Куропаткина и А. К. Пузыревского); и воспоми-
нания государственного деятеля, министра внутренних дел
С. 10. Витте, и офицеров генерального штаба Г. И. Бобрикова и
П. Й. Карцова (боевого генерала, командира одного из отрядов,
форсировавших Балканы зимой). Интересны записки и мемуары
офицеров родов войск — инженеров М.. Мазюкевича и В. Крепса,
кавалеристов М. Грекова и С. П. Полушкина.
Огромную ценность для более глубокого понимания войны
представляют воспоминания видных русских писателей, художни-
ков, врачей, участвовавших в войне (В. В. Верещагина, С. П. Бот-
кина, В. А. Гиляровского, А. В. Максимова, В. Крестовского,
В. И. Немировича-Данченко, Е. И. Утина, Н. И. Пирогова), а так-
же отношение к войне Ф. М. Достоевского, И. С. Тургенева,
Л. Н. Толстого, М. Е. Салтыкова^Щедрина, Г. П. Успенского,
95
Н. к. Михайловского, В. Гаршина, Я- Полонского, Д. И. Менде-
леева
В этой главе мы сосредоточим усилия на анализе наиболее
примечательных работ военных мемуаристов. Сужение круга
рассматриваемых источников определяется общим замыслом.
По, нашему мнению, без учета мемуарной литературы сложно от-
ветить на вопрос, сколь критично русская военная мысль подошла
к осмыслению взглядов профессиональных военных (военных тео-
ретиков, военных историков, военачальников); она же должна ис-
следоваться и как составная часть военного источниковедческого
наследия.
_ Анализируемые источники можно определенным образом
классифицировать. Во-первых, это записки видного государствен-
ного и военного деятеля, военного министра Д. А. Милютина; во-
вторых, мемуары офицеров, состоявших при штабе действующей
армии (М. А. Газенкампфа, П. Д. Паренсова, Д. А. Скалона).
Общим в их воспоминаниях следует считать причастность к той
«кухне», в которой принимались важнейшие решения по всем во-
просам войны и осуществлялось руководство военными действия-
ми. Близость к руководству делала этих людей весьма осведомлен-
ными. Далее идут мемуары участников сражений (Куропаткина
и Пузыревского); Авторов последних сближает и то обстоятельство,
что оба после войны вели преподавательскую работу, будучи про-
фессорами Академии генерального штаба; воспоминания А. К. Пу-
зыревского и А. Н. Куропаткина—это сообщения историков-
профессионалов, а н^ только участников событий. И наконец,
записки Л. В. Шахбвского, военного'корреспондента в действую-
щей армии. Последние примечательны тем, что в них сквозь
призму личного восприятия наиболее чёткое, яркое выражение
получила официальная точка зрения на войну»
Широкий круг авторов — от министра до военного корреспон-
дента — обеспечивает возможность анализа всех основных на-
правлений в оценке войны, позволяет проследить оттенки в ее
трактовке применительно к установкам различных групп офицер-
ского корпуса русской армии.
Совершенно особое место в мемуарной литературе о войне за-
нимают записки военного министра Милютина. Они представляют
собой дневник в четырех томах, два из которых (второй и третий)
имеют прямое отношение к войне.
Д. А. Милютин был видным государственным деятелем либе-
рального толка. Он выступил инициатором военной реформы, дав-
шей России буржуазную военную систему. Милютин, безусловно,
был сторонником существующих порядков, однако это не мешало
ему видеть многие пороки окружавшей его монархической действи-
тельности: Надо подчеркнуть, впрочем, что в основе критического
отношения Милютина к некоторым сторонам царской политики
было ощущение (именно ощущение, а не убежденность), что глав-
ным препятствием к осуществлению всех замыслов министра
В области военных реформ являлся двор и окружавшая царя реай?-
96
ционная камарилья. Иначе говоря,, это была критика профессио-
налом любителя, а не полемика с политическим противником.
Указанное обстоятельство ярко проявилось в оценке войны.
Главная ценность дневника Милютина, на наш взгляд, опре-
деляется тем, что он последовательно вскрывает неспособность
верхов решать такую сложную задачу, как «командование армией
на войне» [503, т. 2, с. 207].-При этом критике подвергаются не
только царь и главнокомандующий великий князь Николай Нико-
лаевич, но и полевой штаб в целом, о полной инерции и неспособ-
ности которого автор говорит прямо [503, т. 2, с. 205].
Очень скоро после начала военных действий Милютину стала
очевидна главная опасность, подстерегавшая армию на театре
роённых действий. Милютин усматривал ее не в силе турецкой
а.р.мии, не в трудностях снабжения, но в неумелом руководстве
войсками. Вскоре, после второго поражения под Плевной Милютин
Дает весьма выразительную характеристику управлению войсками:
«За что ни возьмись, с кем ни заговори — одна общая жалоба на
бессвязность распоряжений, инерцию и бессилие главного началь-
ства, у которого, по-видимому, не хватает сил, чтобы объять весь
служебный механизм большой армии. Под видом секрета полевой
штаб ни о чем и никому не дает никаких указаний; ни один из
главных органов полевого управления не знает, плана действий и
намерений главнокомандующего» (курсив наш. — В. 3.). Встает
вопрос — а был ли у главнокомандующего такой план? Милютин
дает ответ, и- на него, считая, что главнокомандующий не имеет
времени «соображать будущее», занят исключительно сегодняш-
ним днем [503, т. 2, с. 204, 207].
Верно фиксируя складывающееся после второй неудачи под
Плевной положение, существо которого состояло в том, .что рус-
ская армия выпускала из' рук инициативу, Милютин 27 июля
(9 августа) замечает: «..;Мы разбросали наши силы и оказываемся
везде слабыми» [503, с. 2, с. 207].
Весьма выразительным эпизодом, характеризующим изъяны
управления в самом высшем звене, были события в полевом штабе
после неудачного третьего штурма Плевны. Милютин подробно
ойисыв-ает их. По его словам, Александр II был в растерянности.
«Надо признать,— говорил он,— что нынешняя кампания- нам не
удалась». В воздухе висел, вопрос, не следует ли уйти за Дунай,
дождаться подкреплений и «начать с-начала». Главнокомандую-
щий считал, Что без прихода свежих сил под. Плевной «не удер-
жаться». Когда Милютин возразил ему, то получил следующий
ответ: «Если считаете возможным, то и принимайте команду; а
меня прошу уволить» [503, т. 2, с, 214]24.
1 (13) сентября в штабе состоялось ‘ совещание, на котором
главнокомандующий и начальник штаба А. А. Непокойчицкий
продолжали настаивать, на отходе. Ошибочное решение не было
принято главном образом благодаря настойчивости военного ми-
нистра. Острые разногласия по поводу неудач под Плевной, без-
условно, свидетельствовали об отсутствии необходимой уверенно-
7 Зак. 589.
97
сти в правильном выборе оперативно-стратегического плана после
перехода армии через Дунай. Изъяны управления в широком
смысле слова, как это убедительно показал Милютин, явились
главной причиной перехода армии к обороне на всех направлени-.
ях и начала нового этапа войны.
Наблюдая в эти дни царя, 3 (15) сентября Милютин с горечью
замечает: «Государь, по своему счастливому характеру, уже смот-
рит на дело с благодушным спокойствием (его менее занимают
стратегические, и тактические соображения наших начальников,
сколько раздача наград)» [503, т. 2, с. 217].
Милютин неоднократно отмечал высокий боевой дух армии, на
фоне которого особенно контрастно выглядело слабое руководство,
для характеристики которого Милютин считал нелишним отмег
тить в своих записках: «Злые языки, даже в свите государя, гром-
ко говорят, что война ведется по образцу красносельских манев-
ров» [503, т. 2, с. 225]. Милютин пытался как-то воздействовать на
существующее положение. Еще в 1876 г. он вынашивал идею сде-
лать начальником штаба действующей армии знающего и способ-
ного генерала Н. Н. Обручева. Придворные интриги сорвали его
план [503, т. 2, с. 93].- К этой кандидатуре Милютин обращался и
в ходе кампании, в частности после взятия Плевны. Против Обру-
чева категорически возражал главнокомандующий великий князь
Николай Николаевич [503, т. 2, с. 258]. Милютин поддерживал
и других опытных генералов, например, И. В. Гурко [503, т. 2,
с. 287].
Понятно, что изменить сколь-нибудь существенным образом
вложившееся положение вещей Милютин не мог. Он чувствовал
это, болезненно ощущая свое бессилие. Только так можно объяс-
нить запись в дневнике от 3 (15) сентября: «Я умываю руки во
всем, что касается нашей несчастной армии» [503, т. 2, с. 217].
Откровенное разочарование водило пером военного министра
России.
Оценивая место «Дневника» Милютина в мемуарной литерату-
ре, необходимо подчеркнуть, что в нем ярко проявились взгляды
либерального государственного и военного деятеля, верно уловив-
шего пороки в управлении армией, сумевшего критически оценить
пагубность воздействия российской монархии на ход войны, ука-
завшего на ряд ошибок и просчетов штаба Дунайской армии. Од-
нако подлинных причин всего этого Милютин не видел и не мог
видеть. «Дневник» дает возможность увидеть и достоинства и не-
достатки позиции его автора. Проявилась классовая ограничен-
ность Милютина как представителя либеральной группировки^ рос-
сийского офицерского корпуса. Тем не менее «Дневник» — весьма
важный источник для понимания войны, особенно ее- стратегиче-
ской и политической проблематики; без его использования общая
картина будет неполной. Следует подчеркнуть, что «Дневник» Ми-
лютина — и яркое свидетельство наличия в военном ведомстве
реалистических подходов к оценке войны 1877—1878 гг.
Большой интерес представляют и мемуары П. Д. Паренсова.
98
Профессиональный военный, окончивший пажеский корпус и Ака-
демию генерального штаба, Паренсов перед войной в течение ряда
месяцев занимался разведывательной работой в, Румынии и Бол-
гарии. В декабре 1878 г. по заданию штаба действующей армии он
создал агентурную сеть на территории Балкан. В военных дейст-
виях Паренсов принимал участие, будучи^ офицером для поруче-
ний при штабе отряда М. Д. Скобелева, начальником штаба отря-
да князя Имеретинского и 2-й гвардейской дивизии. Воспомина-
ния Паренсова близки по своему жанру к дневнику. В основу их
Положены записи, синхронные событиям.. Кроме того, при подготов-
ке рукописи к изданию он использовал свои письма тех лет к же-
не. Паренсов привлекает штабную документацию, особенно во вто-
рой части, целиком посвященной третьему штурму Плевны (конец
августа 1877 г.). При работе над книгой использованы также днев-
ники Куропаткина, предоставленные последним Паренсову [522,
ч. 1, с. 6]. Все это обеспечило большую достоверность мемуаров,
вГышедших в свет сначала в виде записок в «Русской старине», а
затем — отдельным изданием;
Мемуары Паренсова интересны в силу двух обстоятельств. Во-
первых, профессиональная разведывательная деятельность предпо-
лагала способность дать оценку этой стороны подготовки армии
к боевым действиям,— детальной оценки агентурной разведке.
Во-вторых, непосредственно наблюдая «третью Плевну», Парен,-
сов д'ал подробнейший и убедительный разбор причин, определив-
ших неудачу русской армии, последствия которой были весьма
глубоки.
Паренсов неоднократно подчеркивал, что общее состояние раз-
ведывательной деятельности штаба армии оставляет желать луч-
шего. В декабре 1876 г., отправляя Паренсова в Румынию для
улучшения агентурной разведки, начальник штаба Непокойчицкий
говорил: «Мы ничего не знаем», подчеркивая, что важны все под-
робности/ В марте 1877 г., непосредственно перед началом воен-
ных действий, Паренсов, давая оценку уровню знания о театре
Предстоящих военных действий, приходил к неутешительному вы-
воду: «...Сведения о дорогах, железных и простых, реках, перепра-
вах,. силах турок, средствах сражений, в которые мы готовились
Вступать — 'были недостаточны и во многом гадательны». Будучи
эрудированным и наблюдательным офицером, Паренсов хорошо
понимал, что благодаря инертности штаба упускаются огромные
возможности по улучшению разведки. Одна из них — глубокое
сочувствие болгар делу русской армии. Нужно было «работать
энергично, не скупиться».
Большой интерес представляют соображения Парейсова о сте-
пени готовности действующей армии к войне. От отмечает тенден-
цию переоценивать свои силы и недооценивать противника. Хуже
всего, что подобные настроения" царили в штабе армии: «В глав-
ной квартире господствовала большая самоуверенность относи-
тельно исхода будущей войны; все говорили, что кампания будет
короткая... до осени» [522, ч. 1, с4 31, 188—189, 222, 249].
7*
99
Паренсов явно не разделяет этого оптимизма. Можно выделить
два основания для этого. Во-первых, от него не укрылась* слабая
подготовленность штаба к войне: «Полевой, штаб... действовал с
поразительной небрежностью и необдуманностью; мало того, раз-
ные учреждения Действующей армии не только чуждались, но как
будто боялись друг, друга, скрытничали и распоряжались без
всякой связи» [£22, ч. 1, с. 175]./Во-вторых, Паренсов предвидел
(и события подтвердили это) большие трудности по части обеспе-
чения боевых действий со стороны органов тула. В этой связи он
отмечает неудовлетворительность «снабжения и обоза», указы-
вает на возможные проблемы с пропускной способностью румын-
ских железных дорог, обнажает некомпетентность полевого интен-
дантства [522, ч. I, с. 178, 188, 198].
Одним словом, Паренсов довольно -реалистически характери-
зует состояние армии перед войной. В ряде .случаев направлен-
ность его критических замечаний совпадает .с оценками’Мидютина,
несмотря на то что они находились на различных ступенях военной
иерархии.
Вторая книга мемуаров, состоящая из двух частей — «Ужас-
ные дни» и «Затишье»,— несколько отличается по своему стилю.
Дневниковый характер изложения уступает место выпискам-из
огромного количества документов. Обстановка, как видно, не
оставляла возможностей для регулярных записей. Тем не менее
эта книга весьма любопытна. Паренсов привлекает' турецкие и
немецкие источники, подробнейшим образом (свыше 400 страниц)
описывает события всего нескольких дней. С точки зрения понима-
ния сильных и слабых сторон тогдашней русской армии мемуары
очень полезны.
Паренсов убедительно доказывает, что третья неудача под
Плевной начиналась со скверной разведки. Незнание противника
привело к неверному замыслу боя. Вместо атаки с запада, где го-
род был менее всего укреплен, главный удар наносился с юга
[522, ч. 1, с. 413]. Неверное распределение сил в ходе боя не было
никак скорректировано, успех генерала Скобелева не удалось раз-
вить. Между тем’ к исходу сражения 42 батальона остались неис-
пользованными. Для большей доказательности свбих выводов
Паренсов построил наглядную синхронную таблицу в.ремени на-
хождения в бою сил правого, левого флангов и центра, сделал
чертеж, показывающий степень интенсивности боевых действий
по главным направлениям. Из этих материалов видно, что бой на
левом, фланге, продолжался непрерывно 39 часов, в центре 7,
на правом — 10.. Паренсов совершенно справедливо утверждает,
что возникшая в ходе боя возможность маневра, войсками не- была
использована. Между тем, турецкое командование этот маневр
осуществило; если к началу боя на правом фланге турецких пози-
ций было всего 7 батальонов, то к исходу боя — уже 19 [522, ч. 2,
3, е. 377, 370—375, 414].
События под Плевной 6 августа 1877 г. ярко продемонстриро-
вали весьма характерное для Действующей армии несоответствие
100
между умелыми, порой самоотверженными действиями отдельных
военачальников и общим уровнем руководства войсками в ходе
боя. Паренсов показал это на примере^ Скобелева, руководившего
операциями на левом фланге, и Зотова, который «де-факто» коман-
довал русскими войсками и на которого автор мемуаров возлагает
значительную долю вины за неудачу [522, ч,. 2, .3, с. 15].
Разумеется, мемуары Паренсова в главном не выходят за рамки
господствовавших взглядов на войну. Критический характер их
убедительно свидетельствует, что наиболее способные представи-
тели военного ведомства достаточно отчетливо видели слабые сто-
роны российской военной машины.
Совершенно особое место в мемуарной литературе занимают
воспоминания М..А. Газенкампфа. Профессор Николаевской воен-
ной академии, полковник, эрудированный штабной работник,
Газенкампф вел официальный журнал боевых действий при штабе
армии, заведовал военными корреспондентами при главной квар-
тире. Он пользовался покровительством главнокомандующего,
который полностью, доверял ему. Во время пребывания на театре
царя, Газенкампф составлял для Него ежедневную сводку, кото-
рую подписывал главнокомандующий. День за днем, находясь
буквально рядом с руководителями армии, разделяя трапезу
с главнокомандующим и начальником штаба, Газенкампф был
одним из наиболее осведомленных людей в армии. Он знал прак-
тически все о намерениях и делах высшего руководства. Если от
Милютина все-таки определенную информацию скрывали, (Нико-
лай Николаевич не доверял последнему [413, с. 75, 177]), то
Fазенкампф был «своим» в ставке, секретов от него не было,
В основе дневника — 116 писем Газенкампфа к жене. Они др?
полнены обширными выписками из штабных документов, текста-
ми телеграмм командующего царю и ответами -последнего. Доку-
ментальная основа дневника, в сочетании с осведомленностью и
наблюдательностью автора делают эту работу крайне ценной для
историка войны, передающей нам не только обстановку, но и
атмосферу, характерную для штаба Действующей армии.
Так же, как Паренсов, Газенкампф отмечает «шапкозакида=-
тельские» настроения накануне, войны. 18 апреля он записывает:
«Вообще, настроение у нас самоуверенное; все убеждены, что вой-
на кончится одним ударом и что к сентябрю все будем дома»
[413, с. 6]. Уже 6 августа, вскоре после второй неудачи под Плев-
ной Газенкампф -сообщает: «Настоящая беда в том, что куда ни
повернись, везде недомыслие и беспомощность. Чрезвычайно ха-
рактерно, что после каждого крупного сражения начальствующие
лица на несколько дней складывают- оружие. И не только переста-
ют делать, но даже думать и заботиться о будущем, а некоторые,,
даже .уезжают отдыхать — точно смотр отбыли» (курсив наш, -г
В. 3.) [413, с. 116].
Газенкампф избегает прямо критиковать главнокомандующем
го, хотя у читателя не возникает никаких сомнений цасч'еТ ответ-
ственности последнего за крайне малую эффективность действий
101
штаба. Прямую вину Газенкампф возлагает на главное штабное
начальство. «Старческая апатичность Непокойчицкого и бестолко-
вая суетливость вечно растерянного Левицкого, — пишет он, —
р теперешнее тяжелое и горячее время оказывают весьма серьезное
влияние на ход военных действий» (курсив наш. — В. 3.) [413,
с. 9 Г]. Под стать штабному руководству и высшие, корпусные ко-
мандиры, характерной чертой которых Газенкампф считает отсут-
ствие самостоятельности, «вечную боязнь ответственности» {413,
с. 91, 63]. Тему «главной беды», проистекающей от скверного уп-
равления со стороны штаба, Газенкампф проводит через весь
дневник. Связь, интендантская служба, железнодорожное дело, си-
стема работы внутри штаба — все стороны управления, анализи-
руются Газенкампфом. Он подмечает одну важную черту во всей
этой сумятице: «...Высокопоставленные лица уже свыклись с этим
хаотическим состоянием и считают его неизбежным» [413, с. 44J.
Большой интерес представляют страницы дневника, посвящен-
ные описанию двух главных квартир — главнокомандующего и ца-
ря. О первой Газенкамдф весьма хлестко сообщает, что она «изум-
ляет обилием праздношатающихся дармоедов». «Императорская
главная квартира тоже громадна. Чинам государственной свиты
окончательно делать нечего». В это же время многие штабные
должности в корпусах и дивизиях оставались вакантными [413,
с. 120—121].
Наряду с описанием положения дел в штабе и в главных квар-
тирах много места в дневнике занимает анализ боевых действий
армии. Газенкампф грамотно оценивает важнейшие тактические и
стратегические рубежи событий, верно трактует причины неудач
под Плевной, важность обороны на Шипке, глубоко анализирует
форсирование Балкан в декабре 1877 г. с точки зрения военного
искусства. Но ценность его записок здесь несколько иная, ибо Пу-
зыревский и Куропаткин по этому поводу говорят нам гораздо
больше. «Изнанка» войны, да 1е)ще применительно к штабному ру-
ководству и царской фамилии^ — вот чем наиболее интересна ра-
бота Газенкампф^. Нельзя не согласиться с ним, когда он прямо,
говорит (в сентябре 1877 г.): «Причины наших неудач — не в част-
ных ошибках, а гораздо глубже... Если бы у нас был внутренний
порядок, то частные поражения послужили бы нам наукой, а не
повлекли бы за собой полный застой и общую неурядицу» [413,
с. 122]. Помимо своего желания полковник Газенкампф оставил
.нам чрезвычайно яркую и впечатляющую картину глубокого па-
губного воздействия режима на профессиональный уров»ень воору-
женных сил России. Читая Газенкампфа, хорошо представляешь-
себе, что солдат и офицер — это та сила, с помощью которой ар-
мия одержала победу, дорого оплатив ее российской кровью.
«Войска наши’ превосходны, но начальники оставляют слишком
многого желать» [413, с. 48] — эту фразу Газенкампфа можно бы-
ло бы сделать эпиграфом к его дневнику.
Весьма своеобразны воспоминания, написанные полковником
Д. А. Скалоном, адъютантом главнокомандующего [537]. На пер-
102
вый взгляд, они очень напоминают дневник Газенкампфа. Тот же
набор имен, те же штабные проблемы, и даже места за обеденным
столом.
Однако различий между ними больше, чем сходства. Скалой —
человек ярко выраженных консервативных взглядов, типичный
царедворец. Его воспоминания посвящены Николаю Николаевичу,
которого он величает победоносным полководцем. Характерно,
что М. Ф. Катков, реакционный журналист и издатель, просил
Скалона выступать при штабе в качестве корреспондента «Русско-
го вестника», ставшего к тому времени знаменем наиболее реак-
ционных сил русского общества. В полном соответствии с офици-
альной версией, Скалой рассматривает войну как реализацию
исторической миссии России [537, ч. 1].
Скалой в своих воспоминаниях пытается реабилитировать выс-
шее начальство за неоправданно затянувшуюся кампанию, за
большие потери и бездарное руководство. Одним из способов этой
реабилитации является навязчиво повторяемое в двух томах ут-.
верждение о вине дипломатов и вообще политиков, недооцени-
вших Турцию, не сумевших обеспечить армии благоприятного
международного положения. В ряде случаев Скалой говорит даже
о «предательстве дипломатов» [537, ч. 1, t. 2, 52, 117—118; ч. 2,
с. 11]. Из воспоминаний Скалона отчетливо видно, что главноко-
мандующий вполне разделял эту точку зрения. Дело доходило до
курьезов. На обеде у главнокомандующего Скалой произнес шут-
ливый тост — предложение преобразовать министерство иностран-
ных дел в департамент военного министерства и на ответственные
посты назначать не иначе, как после 2—3 лет командования ротой
или эскадроном. Тост был встречен всеобщим одобрением и сме-
хом [537, ч. 1, с. 55]. Скалой обвиняет русскую дипломатию в том,
что она «наложила оковы на наши победоносные действия» [537,
ч. 2, с. 55].
Скалона не обвинишь в недостатке желания возвеличить дом
Романовых. Однако даже ему бросались в глаза многие пороки
системы управления армией. Чрезвычайно любопытно в этом
смысле признание ненужности и даже прямого вреда пребывания
царя в Действующей армии: «Великий князь с приездом царя уже
не принадлежит себе больше и делу, от него только полкнязя ос*
тается». Большой интерес представляют свидетельства Скалона
о хом, что вопреки стратегическому плану Николай Николаевич
в июле 1877 г. дважды намеревался втянуть войска в крепостную
войну, осадив Рущук [537, ч. 1, с. 105, 205—219].
Мемуары Скалона интересны не анализом боевых, действий.
С точки зрения военного искусства существенного материала в них
цет. Важно другое. Подлинный смысл происходивших событий
ускользал от адъютанта главнокомандующего не случайно: с ве-
ликим князем они были людьми одних взглядов. Отсюда поиски
виновников.. Царя, разумеется, Скалой критиковать не мог. А вот
Горчакова — да, был в состоянии. Так формировалась концепция:
армия сражается, а «незрелые политики» [537, ч. ltc. 14] лишают
103
ее плодов победы. Таким образом, в лице Д. А. Скалона мы'имеем
мнение, противоположное точке зрения Д. А. Милютина,
П. Д. Паренсова и М. А. Газенкампфа. Не критический обзор кам-
пании, не стремление извлечь уроки, а попытка обелить высшее ру-
ководство, снять е него ответственность за неудачи и затягивание
войны — такой предстает перед нами идея книги военного царе-
дворца.
В довольно обширной мемуарной литературе о войне особое
место -занимают воспоминания А. К. Пузыревского и А. Н.( Куро-
паткина. Эти записки носят сугубо профессиональный характер,
в-них почти, нет политических оценок, стратегических экскурсов
или анализа деятельности полевого штаба. Ценность этих работ
в том, что они созданы военными и в них есть анализ непосредст-
венных военных действии.
Полковник Пузыревский провел войну в качестве штабного
офицера гвардёйското корпуса. Эрудированный военный, в буду-
щеМ видный историк, Пузыревский основное назначение своих ли-
тературных записок видел в Том, чтобы они «послужили'материа-
лом для будущего историка нашей последней войны» [532, с. 11].
Надо сказать, что его книга и в самом деле может служить важ-
ным источником для понимания уровня оперативно-тактической
Подготовки русской армии.
В девяти главах работы автор прослеживает весь боевой путь
гвардейского' корпуса, который командование сочло возможным
ввести в действие только после второй плевненской неудачи, т. е.
от сражения под Горным Дубняком до вступления в Сан-Стефано.
Это позволило Пузыревскому изложить свои взгляды на важные
,и весьма поучительные этапы войны.
Участие в блокаде* Плевны, причем на' главном ее участке, фор-
сирование Балкан зимой 1877/78 г., занятие Софии, наступление
на Адрианополь — таковы основные вехи боевых действий кор-
пуса. Пузыревский состоял при штабе генерала Гурко в период
плевненской блокады и перехода через Балканы. Достоинством
работы является то, что автор приводит большое количество опе-
ративных документов, в том числе диспозиций на боевые действия
и боевых приказов' Особый интерес представляют также докумен-
ты, относящиеся ко времени перехода, через Балканы. Вниматель-
ный анализ их убеждает, что войска довольно тщательно готови-
лись к боевым действиям. Весьма интересна спеЦиальная^инструк-
ция о действиях в горных условиях [532, с. 158—168, 161—162].
Пузыревский практически все оперативные документы рассматри-
вает в соответствии с этапами участия корпуса в боевых действиях.
Это дает возможность проследить главные принципы оперативно-
го управления войсками на уровне корпуса: Не менее важна и
еще одна особенность воспоминаний: «Пузыревский не ограничи-
вается сообщением «расписания» действий. Он прослеживает ход
их, причем зачастую на уровне небольших подразделений: роты и
батальона. Этот способ изложения дает богатый материал для
изучения «реальной» тактики, «реального» боя. Здесь важна сама
104
возможность сопоставить уставные принципы, бытовавшие в армии
др войны, с их осуществлением на практике.
Анализируя действия гвардии, Пузыревский подмечает во мно-
гом самопроизвольную эволюцию тактических действий пехоты..
Сравнивая действия подразделений в первых сражениях в октяб-
ре 1877-г. и поведение их в труднейших условиях зимних Балкан,
Пузыревский отмечает «сильно разомкнутый строй», редкую
Цепь. «Всякий кустик был эксплуатируем», — говорил он [538,
с. 180]. Впоследствии, во время создания ряда исторических работ
о войне 1877—1878 п\, Пузыревский неоднократно обращается
к материалам своих наблюдений при обосновании преимущества
тактики стрелковых цепей.
Объективен автор- и в оценке противника, выделяя сильные и
слабые стороны турецкого солдата в бою. Особенно полезны вос-
поминания Пузыревского для уяснения характерных сторон так-
тики русской армии в период войны. В целом .это солидная, доб-
ротная работа, четко излагающая1 хронику боевых действий гвар-
дейского корпуса, дающая немалый материал для размышлений.
Необходимо остановиться и на работе А. Н. Куропаткина. Впо-
следствии военный министр, теоретик и один из главных военных
виновников поражения царской армии в русско-японской войне,’
Куропаткин провел русско-турецкую кампанию в чине капитана,
начальником штаба в отряде генерала Скобелева. Записки’ Куро-
паткина по форме изложения справедливо относят к мемуарной
/литературе. По существу же его работа представляет собой монсь
Ер-афическое исследование одного из важных периодов войны
боевых действий армии под Плевной. Дневниковая форма изло-
жения служит автору лишь удобной хронологической канвой, сле-
дуя которой, Куропаткин создает критический очерк трудных ме-
сяцев второй и третьей Плевны. Обширная работа (около 700 стря-j
ниц) богато документирована. Здесь и штабные документы, и ту-;,
редкие источники, и донесения раэведки.	г> J.{'{
В истории войны события, связанные с Плевной, занимают,юс.оТ;
•бое место. Это понимает Куропаткин: «На некоторое время 11лев-,
Па сделалась главным предметом-действий нашей армии, и-паде^
ние Плевны... обуславливало собой окончание оборонительного;:
Периода войны» [835, с. 14—15]. В самом деле, Плевна оказалась
неким камнем преткновения для русской армии. Частная, как -будт/
то малозначительная неудача 8 (20) июля, переросла в стратеги-
чеекую проблему. В течение четырех месяцев военные действия, на.:
остальных направлениях определялись положением дел на этом,
участке боевых действий.. Естественно, что в. этих событиях наибо-
лее ярко выявились все слабые стороны русской армии. Вот поче-
му работа, нацеленная на подробный анализ всех аспектов дац.--
ной проблемы, вызывает особый интерес.
Куропаткин показал в своей работе, что причины неудач 8 (20)
и 18 (.30) июля были во многом сходными, но командование не
смогло не только правильно понять и учесть их, но, более того, не/
повторить в еще более усугубленном виде 30. августа, в момент
10&;
штурма. Справедливо утверждение автора, что управление войска-
ми носило из рук вон скверный характер: «Отсутствовало согласо-
вание в действиях обоих сражающихся отрядов, внутри каждого
из них не было связи между действиями различных родов оружия».
Слабая, Малоэффективная рекогносцировка и -недостаточное коли-
чество войск, выделенных в резерв, — таковы еще две причины
неудач 8 и 18 июля [835, с. 11, 12, 13].
Особый интерес вызывает анализ неудачи штурма 30 августа.
Необходимо подчеркнуть, что Куропаткин не просто " вскрывает
причины данной конкретной неудачи. На фоне и с учетом этих при-
чин он обнажает слабые стороны тактической и оперативной под-
готовки русских войск. Таким образом, плевненские неудачи слу-
жат для Куропаткина материалом для обобщающих выводов. Со
многими из них можно согласиться. В заключительном разборе
им дан анализ действий различных родов войск т!од Плевной. Этот
анализ сопровождается замечаниями о значении каждого из них
в тогдашних условиях. Например, Куропаткин опровергает взгля-
ды тех, кто утверждал, что усовершенствование огнестрельного
оружия привело к окончанию роли кавалерии на полях сражений
[835, с. 676].
Записки Куропаткина дают достаточно материала и-для заклю-
чения, что управление войсками на поле боя не отвечало требова-
ниям тогдашней войны. Он говорит о неумении верно распреде-
лить силы перед боем и, что особенно опасно, правильно употре-
бить их уже в ходе сражения. Невольно автор затрагивает и ту
сторону управления, которая во многом была результатом- всей
атмосферы в армии, — малую инициативность начальников [835,
с. 676, 677].
Работа Куропаткина имеет большое значение для изучения во-
енного искусства в годы русско-турецкой войны. Она вызвала
оживленную полемику ё военно-исторической науке и содейство-
вала эволюции тактических взглядов русской армии. Общий вы-
вод Куропаткина: действия под Плевной «выказали недостаточ-
ную тактическую подготовку наших войск и их начальников»
[835, с. 678] — свидетельствует о реалистическом подходе к оцен-
ке опыта войны.
За труд «Действия( отрядов генерала Скобелева в русско-турец-
кую войну 1877—41878 гг. Ловча и Плевна» Конференция Акаде-
мии генерального штаба 31 января 1907 г. присудила Куропаткину
премию имени генерал-лейтенанта Д. С. Нагловского (302, ф. 544,
on. 1, д. 1253, л. 37, 38].
Русско-турецкая война широко освещалась в периодической
печати тех лет. Освещалась по-разному, в том числе' и в духе' ве-
ликодержавной пропаганды и с «ура-патриотических» позиций.
В этом смысле примечательны воспоминания Л. В. Шаховского
[557]. Шаховской был на театре в качестве специального коррес-
пондента «Московских ведомостей», реакционнейшего катковского
издания, зачастую шедшего «вперед» правительства с точки зре-
ния махровых политических установок. Воспоминания Шаховско-
106
го представляют собой вышедшие отдельным изданием коррес-
понденции.
Книга Шаховского малоинтересна. В ней нет ни серьезного
.анализа боевых действий (хотя автор всю кампанию находился
при генерале Гурко), ни сколь-нибудь примечательных наблюде-
ний. Тем не менее, работа выдержала два издания (обстоятельст-
во, редкое для мемуаров о войне). Мало того, книга была рекомен-
дована министерством Народного просвещения для учебных биб-
лиотек средних учебных заведений. Разумеется, не случайно.
Работа Шаховского формирует совершенно определенный взгляд
на войну: если у Пузыревского и Куропаткина .война — тяжелая,
изнурительная, опасная работа для солдат и для офицеров, то
у князя та же самая война — скорее поле для проявления героиз-
ма и-удали с развевающимися знаменами, скачущей кавалерией,
генерало'м-отцом и солдатиками, все вынесшими и победившими.
Перед читателем лубочная картинка, изготовленная с определен-
ной целью: у молодого человека книга такого рода не должна вы-
зывать серьезных вопросов и мыслей о войне. В своем усердии
Шаховской порой, сам того не замечая, достигает обратного ре-
зультата. Так, к примеру, демонстрируя беззаветную храбрость
армии, автор вкладывает в уста одного из солдат слова о том, что
турецкая пуля не страшна, ибо турок, мол, стреляет не целясь.
Й вообще перестрелка — «никому ненужная забава», «главное —
добраться.до противника штыком, либо шашкой» [557, с. 87].
Трудно определить, чего здесь больше: пустой .бравады или пря-
мой и вредной неправды. Такого рода «рождественские картинки»
Предлагало министерство народного просвещения царской России
в качестве пособия о войне 1877—1878 гг.
Аналогичный характер носит работа Крестовского [480], офи-
циального корреспондента «Правительственного вестника» на
Театре военных действий. Крестовский, правда, более опытный
журналист. Кроме того, он профессиональный военный (штаб-
ротмистр). Поэтому его корреспонденции носят более специаль-
ный характер. Книга представляет собой сборник отправленных
с театра военных действий сообщений о ходе военных действий,
большая часть которых была опубликована.
Крестовский сочинял свои ремеции для столичного общества,
для которого «Правительственный вестник» был главным источ-
ником информации. Этим определялся характер информации, по-
ставлявшейся Крестовским. -Книга его примечательна тем, что да-
ет представление о существе официальной установки в освещении
войны. Здесь видно, что именно предлагалось в. качестве офици-
альной версии о военных действиях. Оригинальных наблюдений
или выводов письма Крестовского не содержат. Это работа идео-
логического плана. Интерес представляет йе то, о чем пишет Кре-
стовский, а то, о чем он умалчивает.
В работе Крестовского очень много красочных и подробных
описаний отдельных эпизодов: форсирования Дуная дивизией
Драгомирова, сражений под Плевной, перехода через Балканы.
107
Все это именно описания, цель которых внушить уверенность
в непобедимости русской армии. Крестовский все заслуги приписы-
вает главнокомандующему, вину же за неудачи и поражения воз-
лагает на «малораспорядительных полковых и батальонных ко-
мандиров». Все ставится с ног на голову и в таком положений пре-
бывает на страницах .правительственного официального органа.
Собственно именно в этом и состояла миссия Крестовского.
Совершенно уникальный характер носит еще одна работа. Она
вышла из-под пера другого бойкого журналиста проправительст-
венного толка. Речь идет о дневнике пребывания Александра II
при армии, составленно!М Л. М. Чичаговым {554]. Книга выдержа-
ла два издания. Она заслуживает серьезного внимания потому,
что в самом факте ее появления и в ее главной направленности
наиболее законченно воплотилось стремление правящих кругов
страны спекулировать на освободительном характере войны, спе-
кулировать во имя определенйои цели — укрепления позиции мо-
нархии путем прославления роли последней в победоносной войне.
«Секрет» замысла Чичагова (а рукой его водило, несомненно,
царское-окружение) раскрывается уже в предисловии, где он пи-
шет: «Никогда отношения народа к царю, не были столь близки,
столь сердечны, теплы, как в' этот период», и обидно, что русские
люди лишь «как бы ‘между прочим познакомились с подвигом ца-
ря» [554, с. 6] .'
Предислрвие к первому изданию датировано первым марта
1885 г. (днем убийства Александра II). И в этом также трезвый
политический расчет: необходимо залатать зияющие дыры в зда-
нии царской монархии обращением к заслугам в ее недавнем
прошлом. И все здесь подчинено именно этой задаче.
'- В предисловий цо второму изданию Чичагов раскрывает сущ-
ность миссии царя в армии. Не командовать, не во имя .воинских
ШфДвигов отправился царь за Дунай. Он поехал, чтобы стоять за
народом и армией,- для заботы о ней [554, с. XIV]. «В ком же
еще мог найти народ духовные силы», многократно вопрошает Чи-
чагов. И отвечает на’этот вопрос всей своей книгой.
В основу дневника положены записки штабс-капитана Полива-
нова, флигель-адъютацта, состоявшего при конвойной роте царя.
Автору помогли Куропаткин и известный уже нам Крестовский.
Книга представляет собой подробное, день за днем, описание жиз-
ни царя при армий. Здесь нет ни анализа боевых действий, ни про-
сто рассказа о йих. Ни слова не говорит Чичагов й о той стороне
царской миссии, которая Заключалась во внесении дополнитель-
ной сумятицы в и без того достаточно несовершенное руководство
армией со стороны Главной квартиры.
Не менее половины книги занимают рассказы о посещении ца-
рем госпиталей. На десять страниц, к примеру, растянут такой
рассказ о первом визите в госпиталь к раненым при переправе
у-Галаца [554, с. 87]. Чичагов подробно описывает беседы царя
с ранеными, постоянно подчеркивая, что во время этих визитов
«каждый нижний -чин был осчастливлен разговором с дарем»
•108
[554, с. 125]. Много места в книге занимают описания встреч с вой-
сками, обедов со штабом, молебствий и т. д.
У Чичагова не получился даже портрет царя как живого чели-
века. Образ его ходулен, малоубедителен. Вся эта книга — четко
выраженный политический заказ. Она — яркое проявление той
Идеологической борьбы, которая развернулась вокруг наследия
войны вскоре после ее окончания.
Таковы наиболее значительные источники по истории русско-
турецкой войны 1877—1878 гг,, относящиеся к жанру мемуарной
литературы. Таковы наиболее характерные направления в оценке
этих сложных и во многом противоречивых страниц русской воен-
ной истории. Что же дает историку исследование этих мемуаров,
каково их место в выявлении подлинного* содержания событий?
В наиболее характерных мемуарах о войне 1877—1873 гг.,
принадлежащих перу военных участников событий; получили оп-
ределенное отражение все главные направления трактовки опыта
войны и ее уроков. Каково подлинное место этой литературы в
арсенале средств, имеющихся в нашем распоряжении для воссоз-
дания истинного содержания событий?
1.	Бесспорно, очень много дают воспоминания военных участ-
ников событий с точки зрения изучения проблем военного искусст-
ва, исследования тактики и стратегических установок, характер-
ных для русской военной мысли тех, лет. Характер мему аров., как
исторических источников обеспечивает возможность не только
узнать историческую обстановку, но и почувствовать атмосферу
событий.
В этом отношении роль мемуаров как источника воссоздания
незабываемого подвига, совершенного русским солдатом в 1877—
1*878 гг., очень велика. Подвига не по князю Шаховскому, а на-
стоящего, трудного’ оттого, что солдат и офицер должны были «пе-
рекрывать» своим мужеством и стойкостью недостаточную компе-
тентность командования в лице царя и его брата, неспособных
руководить армией.
2.	Внимательный анализ мемуаров убеждает * нас в том, что
в русской армии были Люди, сумевшие достаточно определенно
поставить вопрос о существенных просчетах и ошибках высшего-
военного командования. Естественно, что в записках, иногда нося-
щих личный характер, авторы были гораздо откровеннее, чем, на-
пример, в работах по военной истории либо военному искусству.
В -силу этого, критическая сторона в оценке и обобщении опыта
войны оказалась ярче выражена именно в мемуарной литературе.
Работы Милютина, Паренсова, Газенкампфа примечательны
стремлением привести армию и ее военную доктрину в соответст-
вие с требованиями времени. Эти авторы испытывают чувство го-
речи по поводу неповоротливости и консерватизма командования
армии. Крайне важно подчеркнуть, что острие критики Милютина,
Газенкампфа, Паренсова и, в известной мере, Куропаткина (Куро-
паткина образца 1877, но не 1898 г., когда он стал-военным ми-
нистром!) направлено именно против «мозга армии». В этом цей-
109
ность их воспоминаний. Прочтение их дает основания для выво-
да: чем выше уровень в структуре военного ведомства, тем замет-
нее воздействие царя на него и слабее эффект от его функциониро-
вания в общей системе военного механизма.
3.	Наряду с попытками реалистического осмысления опыта
войны, военные мемуаристы дают возможность зафиксировать еще
одну тенденцию, представленную воспоминаниями Скалона и
Шаховского. По своему содержанию указанная тенденция пред-
ставляет собой попытку полностью обелить царизм, снять с него
всякую ответственность за неоправданное затягивание войны, за
грубые!просчеты в деле подготовки армии к войне, равно как и за
существенные ошибки в ходе кампании. Средством для достиже-
ния этой цели явились, с одной стороны, перекладывание ответст-
венности на дипломатию, с Другой — подчеркивание героического
образа действий русской армии, 'сплотившейся вокруг своего мо-
нарха. С точки зрения политической направленности эта тенден-
ция имела своей задачей укрепление позиции самодержавия.
Линия Скалона и Шаховского полностью совпадает с офици-
альной версией трактовки войны, особенно отчетливо сформулиро-
ванной уже в начале XX в.г во время празднования 25-летнего
юбилея войны. В условиях назревания первой русской революции
официальная пропаганда стремилась использовать годовщину
в интересах укрепления идеологических позиций самодержавия.
Именно этими соображениями был вызван к жизни целый поток
всякого рода юбилейных изданий, в которых война 1877—1878 гг.
трактовалась как «народная», как «славянский крестовый поход».
Весьма примечательным образчиком литературы такого рода мож-
но считать брошюру «Война за освобождение славян», изданную
реакционной газетой «Русское чтение»25. Публикация адресована
«молодому поколению наших воинов и прочим русским людям».
Основная мысль работы — Россия шла воевать исключительно во
имя «защиты единокровных и единоверных братьев» [656, с. 4, 3].
Идею «народной» войны пропагандировали отнюдь не только
одиозные издания, типа только ч/го упомянутого. Аналогичную по-
зицию занимали многие военные историки (см., например, [688]).
4.	Содержание исследуемых источников в полной мере можно
оценить только на фоне той обстановки, которая была характерна
для русской военной мысли на рубеже XIX—XX вв. Сам по себе
процесс обобщения опыта войны 1877—1878 гг. разворачивался
в определенных исторических условиях. К началу XX в., когда за-
кончилось накопление фактических знаний и началось осмысление
опыта войны, Россия вступила на путь империалистического раз-
вития, в пролетарский этап освободительного движения. Внутрен-
няя и внешняя политика царизма обретала все более реакционный
характер. Усиление реакции соответствующим образом проявля-
лось и в деятельности военного ведомства. В Осмыслении опыта
войны отчетливо сформировались две главные тенденции: стрем-
ление к критическому усвоению опыта войны в интересах разви-
тия военной теории и прикладных областей военного знания (ме-
110
муары Милютина, Паренсова, Газенкампфа) и стремление подме-
нить объективный анализ войны субъективистской трактовкой ее
с откровенно апологетических позиций воспевания заслуг царской
фамилии и затушевывания подлинных мотивов и планов на Бал-
канах. Факты таковы, что именно эта оценка в конце концов одер-
жала верх. Тем самым теоретико-познавательная функция воен-
ной и военно-исторической науки оказалась принесенной в жертву
ее идеологической функции. Подобное положение явилось кон-
кретным проявлением той пагубной роли царизма, которую чётко
сформулировал В. И. Ленин: «Царизм оказался помехой совре-
менной, на высоте новейших требований .стоящей, организации во-
енного дела...» [22-6, с. 156]. В контексте нашего изложения эта
помеха есть неспособность царизма по-настоящему обобщить
опыт войны 1877—1878 гг. и обеспечить на этой основе развитие
теории и практики военного дела.
Только в новых исторических условиях, в условиях превраще-
ния армии социалистического государства в Подлинно народную
армию, оказалось возможным дать правильную оценку войне
1877—1878 гг. и четко обозначить ту сторону наследия русской
воецно-исторической науки прошлого, которую мы высоко чтим и
традиции которой выступают одним из оснований советской воен-
но-исторической науки.
Глава 7
ОЦЕНКА РУССКИМИ ИСТОРИКАМИ ПРИЧИН
И ХАРАКТЕРА ВОЙНЫ
'Обобщение опыта войны 1877—1878 гг. не ограничивалось из--
данием обширных документальных публикаций и разработкой от-
дельных вопросов в мемуарной литературе. Процесс этот носил
более широкий характер. Важнейшей его составной частью яви-
лось исследование войны- в рамках военно-исторической науки.
Русские военные историки последней трети XIX — начала
XX в. внесли значительный вклад в изучение этой войны.. Работы
по истории русско-турецкой войны занимают видное место в про-
блематике военно-исторической науки указанного периода. Необ-
ходимо выделить две стороны исследовательской деятельности
военных историков России в ходё разработки проблем русско-
турецкой войны:
1. Осмысление исторического места данной войны. Эта задача
реализовывалась посредством изучения причин войны, ее характе-
ра, ее исторических результатов. В этой части военные историки
фактически ^непосредственно выступали участниками создания об-
щей истории России, хотя и вносили сюда свой вклад специфиче-
скими средствами.
2. Изучение войны с точки зрения эволюции военного искусст-
ва, -с точки зрения’ оценки того опыта и вклада,' который внесла
война в развитие тактики, стратегии, военного управления. В этом
случае исследование войны правомерно рассматривать как вклад
в развитие военной теории и военной наукй в целом.
Совершенно ясно, что указанные стороны не отделены резко
друг от друга. В реальной исследовательской работе они тесно
связаны и взаимно переплетаются. Однако различение этих сто-
рон необходимо с позиции наиболее продуктивного анализа. Оно
методологически -обусловлено и тем фактом, что сама военно-исто-
рическая наука является комплексом ряда дисциплин.
t Военно-историческая наука явилась составной частью общест-
венной надстройки. Совершенно естественно, что наряду с теоре-
тико-познавательной функцией, она несла определенную полити7
ческую и идеологическую нагрузку с целью обеспечения интересов
царизма. К концу XIX — началу XX в., в условиях, вступления
112
Россия в империалистическую стадию и обострения классовой
борьбы в стране, стремление царизма подчинить развитие военно-
исторической науки задачам оправдания внешней политики само-
державия усилилось. Это обусловило нарастание консервативных
тенденций в развитии военно-исторической мысли. Соответствую-
щий отпечаток указанная тенденция наложила на характер и со-
держание исследований в области русско-турецкой войны 1877—
1878 гг.
Таким образом, всесторонний анализ основных итогов иссле-
дований русской военно-исторической наукой войны 1877—1878 гг.
можно осуществить только с учетом состояния и тенденций разви-
тия этой науки в конце XIX — начале XX столетия. При этом про-
фессиональные результаты должны быть сопоставлены с их фило-
софской подоплекой и политической функцией. Только такой под-
ход обеспечивает соблюдение принципа классовости в доследо-
вании.
Оценка русскими историками причин и характера войны
1877—1878 гг. является проблемой несомненной важности. Она по
своему существу теснейшим образом связана с политической по-
зицией исследователя. В силу этого именно здесь наиболее отчет-
ливо проявилась классовая природа (и классовая ограниченность)
русской' военной историографии, которая оказалась не в состоянии
разобраться во всей сложности факторов, обусловивших возникно-
вение войны. Ни один из. буржуазных военных историков не смог
подняться до понимания классовых корней войны, которая велась
в интересах русских помещиков, в интересах укрепления внешне-
политических позиций России.
Классовая обусловленность русско-турецкой войны осталась
незамеченной военной историографией конца XIX — начала XX в.,,
а во главу угла был поставлен национальный характер войны, от-4
сюда соответствующий крен к единодушному воспеванию ее как
«Народной», «освободительной», «бескорыстной».
Результаты войны военные историки видели лишь в военном
разгроме Турции и обеспечении независимого, государственного
развития народов Балканского полуострова. Именно с этих и толь-
ко с этих позиций в русской военной историографии рассматри-
вался вопрос о характере войны. Как будет показано дальше,
в лучшем случае это приводило к односторонним выводам, в худ-
шем — к откровенной апологетике, прямому использованию ре-
зультатов войны в целях укрепления самодержавия.-
В военно-исторической литературе рассматриваемого периода
выделяются две главные версии, о причинах и характере войны
1877—4878 гг. Первую, которую разрабатывал один из круп-.
неДщих военных историков П. А. Гейсман, можно назвать «релй-
гиозно-идеалистической». В политическом плане она ближе всего
к монархической. Не случайно эту версию отстаивала официаль-
ная печать. Вторая, более солидная по степени, разработанности и
по характеру аргументов, версия названа нами «академической».
Оговоримся сразу, что ничего общего с «академистами.» как.на-
8 Зак. 589.
113
правлением в военно-исторической науке она не имеет. В данном
случае термин призван оттенить: 1) внешнюю независимость вы-
разителей от политической конъюнктуры; 2) более основательную
профессиональную аргументацию; 3) стремление рассматривать
вопрос в ретроспективно-историческом плане. Что касается поли-
тической платформы, то, по существу, она совпадала с платфор-
мой «идеалистов». Именно таков был подход авторов, выступав-
ших от лица Военно-исторической комиссии; с этих позиций трак-
товали войну Епанчин, Сухотин, Домонтович.
Помимо двух главных направлений существовало,- разумеется,
множество мнений по отдельным аспектам проблемы. Однако
серьезной концептуальной нагрузки эти взгляды не несли, пред-
ставляя собой, по сути дела, варианты основных подходов к трак-
товке причин, характера и результатов войны 1877—1878 гг.
Начало «религиозной»- традиции было положено выходом
в свет в 1882 г. обширной работы «Война 1877—1878 гг.» [669].
По своему характеру эта публикация представляла собой нечто
среднее между фактологическим описанием и историческим иссле-
дованием. Работа -была написана коллективом редакции журнала
«Досуг и дело». Во главе коллектива стоял генерал-майор С.'П.
Зыков, первый председатель Военно-исторической комиссии.
«Война 1877—1878 гг.» была адресована массовому читателю.
Журнал «Досуг и дело», под эгидой которого было осуществлено
издание, представлял собой орган популярного чтения для унгер-
офицерского состава и солдат. Журнал выпускался в тесном кон-
такте с министерством народного просвещения, которое рекомен-
довало для издания определенные статьи и материалы. Для харак-
теристики политического лица журнала достаточно указать; что
в период реакции 80-х годов он был единственным солдатским
журналом, избежавшим закрытия.
Работа Зыкова распространялась, помимо продажи, и по под-
писке. Подписчиками были полковые и ротные библиотеки [669,
с. 439]. Таким образом, этой книге был обеспечен широкий чита-
тельский круг. Встает естественный вопрос: что же за товар ре-
кламировался столь причудливым «симбиозом» —- Военно-истори-
ческой комиссией (напомним, что Зыков был ее председателем
вплоть до 1.885 г.), министерством народного просвещения и по-
пулярным солдатским журналом?
Предпринятая Зыковым работа явилась по существу первой
попыткой анализа войны в целом, включая события на Кавказ-
ском театре военных действий. В книге почти нет ссылок на доку-
менты. Однако, судя по характеру трактовки отдельных вопросов,
Зыков использовал свое положение председателя Военно-истори-
ческой комиссии для того, чтобы опираться на материалы, начи-
навшие поступать туда. Следует сказать, что в анализе чисто во-
енных проблем «Война7 1877—1878 гг.» не прризводит впечатления
«популярного чтения». Напротив, с учетом адресата и крайне
недостаточного уровня документального обеспечения в те годы,
работа Зыкова производит достаточно солидное, впечатление.
114
Но значение работы, разумеется, не в этом. В 80-х и 90-х годах
появилось много исследований о войне. Тем не менее «Война
1:877—1878 гг.» сохранила свою историческую ценность как обра-
з-ец печатной продукции, предназначенной для самого широкого
круга читателей. Здесь важна сама возможность определить су-
щество того, что господствующие классы хотели бы сообщить на-
роду о войне.
(Существо интересующей нас проблемы сформулировано в сле-
дующих выражениях: «Вообще война 1877 года с Турцией, благо-
даря возвышенности и необыкновенной популярности ее цели,
представляется небывалым явлением в ряде европейских войн,
производившихся в большинстве случаев из-за целей честолюби-
вых и всегда более или менее туманных для понимания народных
масс». Далее раскрывается, что эта «простая, ясная и возвышен-
ная цель» состоит в освобождении христиан [669, с. 40].
В небольшом историческом очерке русско-турецкие отношения,
9 том числе все русско-турецкие войны, прослеживаются исключи-
тельно с позиций развития религиозных противоречий. Россия,
пишет Зыков, — единственное крупное православное государство,
не покорившееся иноземцам. Западные державы никогда не про-
являли заботу о христианах в Турции, в то время как Россия со
времени Кючук-Кайнарджийского договора (1774 г.) добилась
признания за собой права на покровительство христианам. Этот-
дбговор рассматривается в работе как исторический прецедент,
дающий России право вести войну за интересы христианского на-
селения [669, с. 11].
Таким образом, происхождение войны сведено здесь исключи-
тельно к фактам вторичным, а именно, к религиозным противоре-
чиям. Ни экономического обоснования, ни стратегических моти-
вов — ничего этого авторы «Войны 1877—1878 гг.» не видят. По-
литическая установка такой трактовки даже не скрывается:
благородная цель войны приводит к тому, что «сознание ее едва
ли Не глубже проникало в понимание народных масс, чем даже
высших образованных классов» [669, с. 40]. Что и говорить, такая
выхолощенная интерпретация проблемы, начисто лишенная даже
намека на анализ классовых корней внешней политики царизма,
целям которой служила война, в самом деле должна была облег-
чить восприятие войны как «общенародного» дела.
В канонах «религиозной» версии выдержан и подход к оценке
войны П. А-. Гейсмана. О русско-турецкой войне 1877—1878 гг.
Гейсманом написано много работ. Четкое выражение его взгляды
получили в сравнительно небольшой работе, написанной специаль-
но к 25-летию войны [688].
Главная идея работы такова. У России на Балканах и на Кав-
казе не было никаких своих интересов, она воевала исключи-
тельно в защиту христиан. В силу этого армия воодушевлялась
чувством долга, она была «костью от кости и плотью от плоти рус-
ского Народа...» [688, с. 47].
Гёйсман справедливо обвиняет страны Запада, и прежде всего
8*
115
Австрию и Англию, в том, что они подстрекали Турцию к сопро-
тивлению всем «попыткам России облегчить христиан». Из этого
он делает вывод, опять-таки построенный на религиозном фунда-
менте: «борются тут романо-германский (т. е. не Турция главное,
а ее покровители. — В. 3.) и греко-славянский миры» [688, с. 47].
Религиозный критерий оценки причин войны приводит Гейсмана
к- религиозной трактовке ее характера. С его «легкой руки» утвер-
ждается термин «славянский крестовцй поход». Такое определе-
ние встречается у Гейсмана неоднократно [688, с. 48]. Он прямо
сравнивает события 1877—1878 гг. с крестовыми походами средне-
вековья, настойчиво проводя мысль, что Запад уже забыл то
воодушевление, которое двигало им «во времена борьбы за веру»
[685, с. 3].	. ‘
В целом аналогичных взглядов Гейсман придерживается и
в работах, лишенных, юбилейного запала. Так, в 1887—1889 гг. им
было опубликовано весьма любопытное исследование о войне
[687а]. Будучи участником войны и одновременно одним из пер-
вых военных историков-профессионалов, Гейсман дает во многом
оригинальную и местами довольно смелую ^трактовку событий.
Однако в оценке причин и. характера войны он здесь остается на
.идеалистических позициях. Цель России на Балканах он видит
в освобождении «славянских и вообще христианских подданных
султана от турецкого ига» [687а, с. 13].
Гейсман тоньше обосновывает свою точку зрения, чем Зыков.
Так, например, религиозный подход уживается у него с понимани-
ем особых возможностей, возникающих у России в связи с под-
держкой, дела славянского освобождения. Гейсман пишет, что
у России не было нужды присоединять славянские земли, она вы-
ступала за их самостоятельное развитие. Что касается этих наро-
дов, то они должны находиться с Россией в «союзе в отношении
экономическом и политическом» [687а, с. 4]. Автор, разумеется,
умалчивает о характере и подоплеке этого союза, таком,‘каким он
мыслился самодержавию. Зато в отношении Австрии у него все
верно: она стремится «присоединить славянские' земли, чтобы экс-
плуатировать их в экономическом отношений» [687aL с. 23—24].
Говоря об оценке ГёйсманОм войны, нельзя пройти мимо еще
одного обстоятельства. Он подробно обосновывает идею о так на-
зываемой вине русской дипломатии за скромные результаты вой-
ны, несопоставимые с огромными жертвами народа и армии. Одним-
из творцов этой идеи был адъютант главнокомандующего велико-
го князя Николая Николаевича Д. А. -Скалой. Но мемуары ’Скало-
на [537] вышли в свет лишь в 1913 г.В. исторический оборот эту
версию 'пустил именно Гейсман. В дальнейшем она была развита
М. А. Домонтовичем.
Гейсман прямо и определенно пишет, что дипломатия, не обес-
печила надлежащей связи между стратегией и политикой [685,
с. 69]'. В итоге возникло два непредвиденных,- тесно связанных
между собой результата. Во-первых, армия не получила верного
анализа обстановки, это повлияло на размер сил, брошенных пер-
116
воначально на театр войны, которые- «ни в коем случае не могут
быть признаны достаточными». Во-вторых, дипломатия связала
руки армии и в итоге «целесообразность русско-турецкой войны
Г-877—1878 гг. представляется сомнительной», ибо на долю России
«выпадали огромные усилия и жертвы, а союзники и вообще дру-
гие державы извлекали из наших усилий и наших жертв великую
для себя пользу» [685, с. 68—69].
Гейсман’дает свое понимание той причины, которая порожда-
ла, с его точки зрения, подобную ошибочную линию русской дип-
ломатий: нельзя одновременно держаться принципа «согласия
трех императоров» и добиваться облегчения участи балканских
Народов. Надо было чем-то ’поступиться' [685, с. 67]. Спору нет —
смелый вывод: ведь прерогатива сохранения, либо отказа от союза
трех императоров — единоличное право царя! Однако истина не
в этих выкладках Гейсмана. Дело не в оплошностях дипломатии,
a-в том, что.Россия была не в состоянии в одиночку противостоять
Европе. Что касается позиции Гейсмана, то она навеяна стремле-
нием снять с военных вину за неудачи и огромные жертвы в войне.
Это все называется профессиональной реабилитацией.
При всем внешнем отличии позиций Гейсмана и Зыкова обще,-
го у них много. И это общее — в подходе. И Гейсман называет, ар-
мию «народной», и у него цель войны — «борьба за веру христи-
анскую», в большей степени понятная православному темному
народу России, чем образованной части русского общества [685,
с. 62]. Иначе говоря, «религиозно-идеалистическое» направление
объективно примыкало к официальной точке зрения по названным
Проблема^. Сходство обнаружилось особенно ярко в начале
XX столетия в связи с празднованием 25-летия начала войны.
В' условйях назревания первой русской революции официаль-
ная-пропаганда стремилась использовать годовщину войны в ин-
тересах укрепления идеологических позиций самодержавия. По-
явилось огромнре’количество работ й откровенно пропагандистских
материалов, в-которых война 1877—1878 гг. подавалась именно
К'З’К «славянский крестовый поход». Весьма примечательным об-
разчиком литературы такого рода явилось издание реакционной
га’зётой, «Русское чтение» брошюры «Война за освобождение сла-
вян»- [656]. Издание было адресовано «молодому поколению наших
воинов и прочим русским людям» [656, с. 4]. Основная мысль
работы — Россия шла воевать «не ради стяжания, не в погоне за
громкой славой, а во имя защиты единокровных» [656,с. 3].
«Война за освобождение славян» — издание, конечно, откровенно
щовинйстическое, ничего общего не имевшее с военно-историческим
анализом. Однако оно весьма типичнб: во-первых, как эксплуата-
ция проблемы в интересах укрепления позиций правящих кругов;
во-вторых, аргументация «Русского чтения» весьма близка той
позиции, которую отстаивали и Зыков и Гейсман. Это понятно,
ибо сведение всей сложности причин и. факторов, породивших
войну, к идее «защиты славян» создавало для официальной про<
паганды чрезвычайно удобную возможность. «Православие» как
117
один из краеугольных камней правительственной идеологической
доктрины оказалось и средством угодной царизму интерпретации
истории, и орудием «национального единения», так Необходимого
правящим классам в условиях нарастающего кризиса старого
порядка (становится очевидной вся опасность недооценки идеоло-
гического «нутра» подобных взглядов). Полезно помнить, что
некритическое отношение к идеям «общеславянской проблемати-
ки», типичной для ряда военных историков периода империализма,
может привести исследователя на позиции «православия' как фак-
тора возникновения войны 1877—1878 гг.». Только четкое разгра-
ничение целей царизма, определявшихся его классовой природой,
и объективных результатов войны, приведшей к освобождению
славян, является гарантией классово верной оценки причин и ха-
рактера войны.
Более солидную и в целом более убедительную трактовку
причин и характера войны дают представители направления,
•услов'но названного нами академическим. Здесь мы сталкиваемся
с более тонкой защитой внешней политики самодержавия. Сущест-
венно,шире и арсенал документов.
Особый интерес в этом отношении представляет известное уже
«Описание русско-турецкой войны 1877—1878 гг. на Балканском
полуострове». Есть все основания считать этот труд выражением
официальной точки зрения. «Описание» было главным историче-
ским трудом Военно-исторической комиссии, вся работа которой
проходила, под бдительным наблюдением военного министерства.
Это обстоятельство получило соответствующее внешнее выраже-
ние: на титульном листе всех шестнадцати книг имеется гриф
«Издание Военнотисторической комиссии главного штаба». Таким
образом; «Описание» занимает совершенно особое место в ряду
работ по истории войны: с одной стороны, это самое большое
исследование о войне 1877—1878 гг. (в составе авторского коллек-
тива более 30 человек, в том числе такие известные историки и
военные теоретики, как Войде, Домонтович, Артамонов, Марты-
нов, Арейс, Свяцкий, Газенкампф);. с другой — издание предпри-
нято под эгидой военного ведомства, по личному указанию Алек-
сандра II. Тем самым обобщение опыта* войны, предпринятое в
«Описании», неизбежно несло на себе печать официального под-
хода.
По первоначальному замыслу, глава, содержащая анализ при-
чин и характера войны, была написана для первого тома «Описа-
ния». Однако во время второй реорганизации Военно-исторической
комиссии (1898 г.) было признано «несвоевременным публиковать
эти материалы для всеобщего сведения». На этом настояло мини-
стерство иностранных дел (см. [654а, с. 3]). В итоге этот очерк
был включен в первый том «Особого прибавления к описанию
русско-турецкой войны 1877—il'878 гг. на Балканском полуостро-
ве [321] )26.
После такой «операции» в первом томе «Описания» осталось
лишь краткое введение «Взгляд на причины войны и положение
118
‘ России к ее началу», которое по своему содержанию является
Общей военно-стратегической характеристикой России к началу
Войны, а не анализом причин и характера войны [899, т. 1,
С. 6—20].
К сожалению, автор (либо авторы) очерка «Политические со-
бытия, предшествовавшие войне», нами не установлен. В распоря-
жении исследователя имеется только список авторов глав и разде-
лов* «Описания», помещенный в его IX томе. Что касается текста,
помещенного в «Особое прибавление» из соображений конспира-
ции, то в предисловии редакции к первому тому говорится, что он
«написан Военно-исторической комиссией» [899, с. 5]. Можно
предположить, что автором его был М. А. Домонтович, поскольку
раздел был подготовлен к печати в бытность его председателем
Во:ен,но-исторической комиссии. К тому же именно М. А. Домон-
^ович был редактором первого выпуска «Особого прибавле-
' ния»27.
Военно-историческая комиссия возникновение войны объяс-
няет действием трех факторов: экономического, стратегического и
«нравственного». К экономическим причинам событий относятся
такие процессы, как развитие железнодорожного строительства на
юге страны, активизация хозяйственной деятельности в районах,.
Прилегающих к Черному морю, открытие Суэцкого канала, кото-
рый увеличил роль Черного моря, создав возможность успешной
торговли с Дальним Востоком по кратчайшим морским путям.
Всё это в совокупности придавало «жизненное значение черно-
морскому побережью» [321, вып. 1]. К второму моменту действия
экономического фактора, обусловившего возникновение войны,
относилось угнетение турками славянского населения, которое и
после отмены’ крепостного права платило турецкому государству
подать за освобождение от военной службы. Эта подать втрое пре-
вышала дореформенный харадж (налог за право пользования зем-
лей, уплачиваемый верховному собственнику земли — султану)
[321, с. 11].
Стратегические мотивы русской политики на Балканах Военно-
историческая комиссия выводила цз особенностей исторического
развития государства, которое издавна простиралось на причер-
номорские степи и которому «естественно было стремиться к укреп-
лению своего влияния на этом море, так и среди соседних с ним
народов Балканского'полуострова, родственных нам по племен-
ному происхождению,_вере и языку» [321, с. 11]. К стратегическим
Мотивам действий России относится также потребность иметь на
Черном море «сильный флот» [321, вып. 1] и, наконец, то, что у
приверженцев «религиозно-реалистической»’ версии единственным
объяснением был «нравственный элемент» — как обязанность
улучшения положения христиан (с. 5). У России на этот счет —
«особое ттраво — основанное как на давности времени, так и целом
ряде предшествовавших договоров» (с. 6). Заметим, здесь речь
идёт об особом праве России, которое выступает как «право пре-
цедента»!
119
Для автора очерка не было секретом ни существо, ни мотивы
той политики, которую проводили западные державы в восточном
вопросе: защита целостности Турции как предлог для того, чтобы
«вершить ее делами». Совершенно правильно указывается в очер-
ке и на связь английской политики на Балканах с политикой
в колониях: «только противодействием России на Босфоре можно
отдалить катастрофу в Британской Индии» (с. 3).
Таково объяснение Военно-исторической комиссией генезиса
войны. Оно оказывается обоснованием внешнеполитических
устремлений царизма. Налицо экономические пружины конфликта,
стратегические выкладки и, конечно, славянский вопрос. Однако
последний не выпячивается так назойливо, как у Гейсмана,
Зыкова или в официальной пропагандистской4 шумихе. Напротив,
он органически связан и вытекает из всей Ситуации. Временами
складывается впечатление, что авторы прекрасно понимали подчи-
ненную роль этой причины По отношению к экономическим и стра-
тегическим интересам царизма. Так, например, можно понимать
утверждение Военно-исторической комиссии о том, что главными
вершителями турецкой политики становились западные державы,
и потому подлинное противостояние шло по линии Россия — Запад
[321, вып.'1, с. .11].
Таким образом, перед нами несравненно более аргументирован-
ная позиция. Она действительно «академическая» с точки зрения
ярко выраженного объективистского подхода; характерного для
буржуазной исторической науки, когда она стремится замаскиро-
вать свое классовое содержание. В самом деле, в тексте нет ни
слова о подлинных пружинах событий, об интересах помещиков
и буржуазии, стремившихся к новым рынкам. Вместо этого —
рассуждение об интересах России, поданные в духе неких естест-
венных прав: право на влияние на Балканах, право на покрови-
тельство по отношению к христианскому населению Балкан! А вот
Запад почему-то в этих стремлениях видел «только честолюбивые
и завоевательные замыслы». Отсюда и столкновения на Балканах
[321, вып. 1, с. 2]. Все встает на свои, места. Политика европей-
ских кабинетов — корыстная, алчная; Политика же своего, рос-
сийского буржуазно-помещичьего правительству (по классовой
природе идентичного соперникам) — совсем другое дело. Так
выступает подлинное существо объективизма, защита и обоснова-
ние интересов своих господствующих классов. Бесспорно, Военно-
историческая комиссия делает это достаточно тонко, она «рабо-
тает» на более умного читателя. Однако результат тот же: война
характеризуется как. «редкое всемирно-историческое событие,
подвиг русского народа» [321, вып. 1, с. 1].
«Академический» подход' характерен еще для одного фунда-
ментального военно-исторического исследования. Речь идет об
упоминавшемся уже «Обзоре войн России, от Петра Великого до
наших дней», в четвертой части которого анализируется русско-
турецкая война 1877—1878 гг. [897]. Издание осуществлялось под4"
общей редакцией Леера, редактором четвертой части был профес*
120
сор Николаевской академии генерального .штаба генерал-лейте-
нант Н. Н. Сухотин.
Наряду с анализом войны 1877—1878 гг. в этой обширной
работе имеется написанный Сухотиным раздел «Война в истории
русского мира», представляющий большой интерес, потому что
генезис русско-турецкой войны -1877—1878 гг. рассматривается
здесь с позиций широких исторических обобщений, на фоне ана-
лиза русско-турецких отношений за в'сю их историю [897,
‘с. 497—540].
Исходным моментом анализа является положение такого по-
рядка: «зажав бедные и скудные земли, Русское государство стало
исключительно земледельческим, и необходимость торгового об-
щения (экономическое условие) с другими народами повлекла его
к морям — Балтийскому и Черному; пути же и доступы к послед-
ним^ были в руках враждебных соседей. Так сложились условия
жизни и бытия .России, ставившие ее в положение внешней
борьбы» [897, с. 499]. Так возникает южное направление внешней
борьбы («операционная линия войн»), ставшее одним из основных'
в истории внешней политики страны.
Петр I «стремление Руси на юг для обращения Черного моря
В русское море тесно связывает с вопросами покровительства и
освобождения единоверцев и единоплеменников» [897, с. 508].
Именно так поставленный вопрос проходит, подчеркивает Сухотин,
через весь последующий период русской истории. В XIX столетии,
по схеме Сухотина, России пришлось бороться на юге с западными
державами, которые «бралй под свою опеку отношения России и
Турции», турки это отчетливо понимали, а «потому жили по-преж-
нему» [897, с. 512—520].
Таким образом, у Сухотина мы видим близкое Военно-истори-
ческой ком-иссии стремление выводить войну из экономических и
стратегических факторов, «естественным- образом» толкавших Русь
на борьбу за Черное море. Присутствует у него и -религиозный
мотив, хотя и не на переднем плайе. Нет «только» одного — при-
знания того, что «естественное стремление» есть не что иное, как
тяга- господствующих классов к новым рынкам и зонам влияния.
Соответствующим образом оценивает Сухотин и результаты
войны: «Турция в Европе сведена на нет, война дала жизнь новым
государствам — Болгарии, Румынии, Сербии: Россия стала проч-
но на южном побережье Черного моря» [897, сг 521]. Тем самым
возникла обстановка, благоприятная для «окончания борьбы по
южной операционной линии, которая должна выразиться в обра-
щении проливов, соединяющих Черное море, со Средиземным, в
русскую территорию» [897, с. 526].
Яснее сказать трудно. Но самое знаменательное — в выводах
Сухотина. Война России, пишет он, «независимо от положитель-
ных результатов для самой России» была в то же время «истори-
ческим подвигом, великой службою на благо челрвечеству, куль-
туре и цивилизации» [897, с. 530]. В ином свете представляются
Сухотину войны на Западе—-«войны с пренебрежением народ-
121
ных интересов, войны для отвлечения внимания народа и общест-
венного мнения от внутренней безурядицы, войны для утвержде-
ния престижа и выгод лица или партии» и т. д. в том же духе
[897, с. 533].
Но почему такое яркое и резкое отличие? «Война,— пишет Су-
хотин,— всегда у нас была делом народным: война всегда была
войной „За веру, царя и отечество"»,. успехи в этих войнах —
результат коллективных усилий «всей массы воинства — солдата,
офицера, начальника — массы средних русских людей» [897,
с. 537].
Таким образом, все, оказывается, весьма тесно связано друг с
другом: концепции южной операционной линии как направление
борьбы; Проливы и «русское Черное море» — как цель; серия
русско-турецких войн (последняя из которых имеет особое значе-
ние— она выбрасывает Турцию из Европы)—..как средство до-
стижения цели; народная война и война во имя цивилизации — как
объяснение (и оправдание) всего происходящего. Остается лишь
добавить, что «Обзор войн» — это учебник, а не специальное ис-
следование, и все, изложенное в нем, решает не просто и не только
познавательную задачу, но и направленность воспитания.
Принципиальной границы между «христианской» версией вой-
ны и «академически беспристрастной» трактовкой ее в духе Воен-
но-исторической комиссии не существовало. Так, в 1902 г. была
опубликована небольшая работа Н. А. Епанчина, признанного спе-
циалиста по русско-турецкой войне [739]28. По существу сврих
аргументов Епанчин занимает промежуточную позицию между
обоими главными направлениями. С бднбй стороны, войну он на-
зывает «крестовым походом для избавления единоверных и едино-
кровных братьев-славян» [739, с. 1], побудительным стимулом
действий России на Балканах Епанчин считает «святое призвание
русского народа — спасать несчастных» («И во главе русского
войска, которое есть кость от кости и плоть от плоти русского на-
рода, стали представители царского дома во главе с царем-осво-
бодителем христиан» [739, с. 6]. С другой же стороны, Епанчин
реалистичнее Гейсмана. Он разграничивает политические цели
войны («дело шло не о завоевании Болгарии, но о прочном умиро-
творении ее, дозволяющем ей жить спокойно рядом с Турцией»
[739, с. 9]) от целей военных. К этим последним он относит'Кон-
стантинополь: «К Царьграду влекла русскую армию стихийная
сила войны и никакие посторонние влияния не в состоянии были
отклонить ее от этого вполне естественного движения» [739, с. 9].
Таким образом, мы видим в данном случае попытку соединить
религиозный порыв, «святое призвание» России со знакомым уже
«естественным движением» на юг. Элементы те же, комбинация
их несколько иная.
Оригинальную точку зрения на войну 1877—1878 гг. высказал
видный военный теоретик и исследователь М. Домонтович, кото-
рому была свойственна независимость суждений и самостоятель-
ность подхода ко многим вопросам. В 1900 г. он опубликовал ин-
122
тересную работу «Обзор русско-турецкой войны 1877—1878 гг. на
•Балканском полуострове» [722], в которой первая глава была
йо.священа общей оценке войны.
Домонтович выдвигает два неожиданных на первый взгляд
тезиса. Первый — «минувшую войну нельзя считать и народной'
в настоящем значении этого слова», ибо сочувствие к южным
славянам продолжалось недолго, и второй — война была выгодна
западным державам (Австро-Венгрии, Англии и Германии), ко-
торые опасались усиления России в делах Востока и втягивали
ее в одиночную борьбу с Турцией. Как только определилась наша
победа, писал он,— они встали на сторону Турции и лишили нас
возможности «самостоятельно воспользоваться достигнутыми на
ратном поле успехами» [722, с. 3, 5].
Литературный маневр Домонтовича по своему замыслу напо-
минает глубокий охват позиций противника с фланга. Дело в том,
что главной задачей первой главы своего «Обзора» он считает
полный разгром «критически относившихся к распоряжениям и
деятельности нашего военного ведомства в прошлую кампанию»,
«разочарованных в своих ожиданиях и огорченных неудачей»
(речь идет об итогах Берлинского конгресса 1878 г. и реакции в
России на его итоги.— В. 3.) [722, с. 3, 5]. Именно для этого До-
монтович обосновывает вывод: армии приходилось считаться со
стесненными дипломатическими условиями в течение всей войны,
В особенности же после ее окончания. Он утверждает, что боевым
успехам армии препятствовало «преследование двух разнородных
целей: гуманной и боевой» [722, с. 21]. К сожалению, этой мысли
на протяжении всей работы автор не развивает. Ключом к пони-
манию существа концепции Домонтовича является следующее:
«Русское правительство войны с Турцией не искало и заблаговре-
менно к ней не готовилось» [722, с. 1].
Из всей концепции Домонтовича вытекает, что Россию втянули
в войну славянофилу и западные державы. Русская же диплома-
тия оказалась невольным участником этого предприятия. Таким
образом, на одной стороне миролюбивый Александр II, на дру-
гой — реабилитируемое Домонтовичем военное ведомство. В итоге
война оказалась едва ли не случайностью. По-своему довольно
удобно: мы за мир, но нас втянули в конфликт, и тогда уж армия
не жалела «живота своего». Таким образом, анализ дипломати-
ческой предыстории войны понадобился исключительно для
реабилитации тогдашней нашей воинской чести (722, с. 5].
Необходимо заметить, что тенденция Домонтовича к констата-
ции несоответствия между усилиями России и результатами войны
быда типичной для целой группы военных исследователей. В 1902 г.
«Общество ревнителей военных знаний» организовало серию
лекций о русско-турецкой войне. Первую лекцию, как введение в
историю войны, читал председатель Военно-исторической комиссии
генерал-лейтенант Войде, вторую (стратегический анализ войны
на Европейском театре) генерал Мартынов, автор работ о войне.
Оба лектора затронули вопрос о результатах войны и ее оценке,
123
обратив внимание на несоразмерно большие жертвы России в
войне сравнительно с ее результатами [860, с. 10—11].
Весьма характерно, что довольно робкая постановка вопроса
о причинах «отступления» России на Берлинском конгрессе вызва-
ла резкую отповедь правых. Выразителем ее стал полковник Ма-
линовский, из брошюры которого мы и . почерпнули сведения об
этих лекциях. Малиновский восстает против такой «огорчитель-
ной трактовки» событий. «Как можно прикладывать эту откровен-
но. барышническую меру к нашей героической, подвижнической
войне 1877 года?» — вопрошает он [860, с. 13]. Главную цель
войны Россия, по Малиновскому, видела в освобождении славян.
Это куда важнее, ибо такая цель войны содействовала укреплению
«духовной неразделенности миллионов народа и монарха» [860,
с. 21].
Можно было бы и не приводить эти высказывания, но важно
показать, что «исследовательскому духу профессоров»-официаль-
ная пропаганда противопоставляет другую, позицию: «довольно
кричать о берлинском грабеже, ведь это льет воду на мельницу
политической неспособности монархии». Такие пассажи действи-
тельно вызывают у историка ассоциации .с крестовым походом.
Только уже внутри страны!
Факты таковы, что проблема оценки войны стала играть за^
метную роль на идеологическом. фронте эпохи империализма.
Русские военные историки, в ряде случае обратив внимание на
экономические мотивы царской политики на Балканах, в целом
остались на позициях представителей тех классов, интересы кото-
рых они обслуживали. Это помешало им дать исторически верный
анализ причин и характера войны 1877—1878 гг.
Итак, освободительная роль в России на Балканах подчерки-
валась всеми, однако подлинная диалектика событий оставалась
в тени. Более того, в полном соответствии с идеалистическим под-
ходом к анализу общественного развития, русские военные исто-
рики в этом острополитическом вопросе причину подменили' след-
ствием.
В самом деле, освобождение народов Балкан Они объявили
целью царизма. Между тем это освобождение, действительно сы-
гравшее роль всемирно-исторического рубежа для народов Балкан,
для царизма было только средством, способом достижения других
целей, существо которых определялось классовой "природой сил,
стоящих у власти в стране. П. А. Гейсман правильно утверждал,
что России не было нужды присоединять югославянские земли, до-
статочно будет «экономического и политического союза с ними-»
[687ал с. 14']. Препятствием на пути равноправного союза России
со своими соседями на юго-западе был эксплуататорский строй.
Только ликвидация его в наше время позволила осуществить на
деле вековую мечту народов России, Болгарии, Румынии о сво-
бодном, равноправном содружестве.
Независимо от своих субъективных устремлений, от степени
профессиональной подготовленности, русские военные, историки
124
'Конца XIX — начала XX в. в вопросах причин и характера войны
Объективно отстаивали позиции дворянства, стоявшего у власти.
С ними происходило' как раз то, о чем точно и образно писал
Й. Ленин: «Говорят, история любит иронию, любит шутить
Шутки с людьми. Шел в комнату — попал в другую^ В истории это
‘бывает постоянно с людьми, группами, направлениями, которые
'Йе. поняли, не осознали своей настоящей сущности, то есть того,
Я каким классам они в действительности (а не в своем воображе-
нии) тяготеют» [251а, с. 322].
Глава 8
ВОПРОСЫ военного искусства
В ТРУДАХ РУССКИХ ВОЕННЫХ ТЕОРЕТИКОВ
И ИСТОРИКОВ
Война 1877—1878 гг. явилась существенным рубежом в разви-
тии военного искусства. Анализ данной стороны войны необхо-
димо было рассматривать как важнейшую составную часть обоб-
щения ее опыта. Вопрос, в сущности, стоял так: окажется ли рус-
ская военно-историческая наука в состоянии глубоко и всесторон-
не исследовать проблемы военного искусства, что предполагает,
с одной стороны, критический разбор изъянов и негативных явле-
ний в их причинной обусловленности, и с другой — выявление
нового в развитии военного искусства, объяснение и обобщение
его, создание условий для превращения этого нового в составную
часть военной теории и боевой практики войск.
Необходимо заметить, что извлечение уроков из победоносной
войны — дело психологически более сложное, чем извлечение их
из войны проигранной. В последнем случае сам исход выступает
стимулом для критического подхода. Успешная же война зачастую
ставит перед исследователем соблазн ограничиться анализом при-
чин победы. В таком случае возникает угроза односторонности в
анализе. Русские военные историки избежали этого. Факт победы
в войне не заслонил от большинства военных теоретиков и исто-
риков обстоятельства иного порядка. Весьма типично высказался
на этот сч§т А. К- Пузыревский: «Казалось, что предстоявшая
кампания явится для нас рядом блестящих побед, благодатным
поприщем для проявления нашего геройского духа. Но на самом
деле этого не случилось» [531, с. 1—2].
Сразу после окончания войны проблемы военного искусства
привлекли внимание большого числа русских теоретиков и воен-
ных историков. Чрезвычайно обширный материал требовал доста-
точно жесткого отбора как по существу проблем, так и с точки
зрения предпочтения тех'или иных авторов. С учетом такого от-
бора в рамках настоящей главы рассматриваются главным обра-
зом следующие группы вопросов: вопросы -стратегические (общая
оценка войны, планы воюющих сторон и характер их реализации),
вопросы тактики, элементы оперативного искусства, проблемы
управления войсками. Разумеется, названные проблемы рассма-
126
триваются не сами по себе, а в историческом плане, как это опре-
делено замыслом монографии в целом.
Первой публикацией о войне в целом было трехтомное издание
под редакцией' генерал-майора С. П. Зыкова «Война 1877—
1-878 гг.». Общая характеристика этой работы была дана выше.
.При оценке ее необходимо брать в расчет два обстоятельства.
Во-первых, она адресована массовому военному читателю.' Во-вто-
рых, в период ее создания документальная сторона материалов о
войне практически не была разработана.
В работе Зыкова нет -развернутого анализа стратегических
и тактических проблем. Такое положение полностью соответст-
вует описательному характеру работы в целом. Однако отдельные
выводы и заключения представляют интерес прежде всего с точки
зрения познания того, что именно официальная трактовка войны
считала возможным донести до тех, кто был главной силой, обес-
печившей победу (см. гл. 5).
Авторы «Войны 1877—1878 гг.» дают облегченную версию со-
бытий, не вдаваясь ни в глубокий анализ, ни в какую-либо кри-
тику. Скорее наоборот, в работе сквозит стремление избежать
анализа поражений и вообще негативных сторон прошедшей кам-
пании. Наиболее ярко подобная* тенденция проявилась в той
трактовке, которую Зыков, дает событиям под Плевной. От него
не укрылось, что «Плевна обрела стратегическое положение», что
именно' в силу поражений под стенами этого города изменился
весь стратегический план кампании. Однако, само возникновение
«плевненСкого узла» — случайность: «если бы Шильдер-Шульд-
нер (командир отряда, атаковавшего Плевну 20. июля.— В. 3.)
прибыл на несколько часов раньше, всех этих битв и не существо-
вало бы» [657, т. 1, с. 261, 296, 260]2Э.
Анализируя первую атаку Плевны (20 июля), Зыков объясняет
неудачу малочисленностью русского отряда [657, с. 266], а пораже-
ние при втором штурме (30 июля) явно стремится преуменьшить.
Он говорит, что у турок совсем Не было трофеев по итогам этого
боя, между тем это «характеристическая черта» поражения [657,
т. 1, с. 294]. Весьма характерно, что авторы «Войны 1877—
1.878 гг.» не объясняют, почему отряд, назначенный для взятия
Плевны, оказался малочисленным. Но главное в другом — для
Зыкова остается «секретом», что неудача Плевны выросла из
реальных факторов первого этапа войны: скверной разведки,
чрезмерного рассредоточения сил после переправы через--Дунай,
недостаточного согласования действий различных соединений;
одним словом, не Плевна — так возникло бы нечто аналогичное в
Другом месте, ибо подготовка России к войне оставляла желать
лучшего.
Известный интерес.-представляет характеристика, данная Зы-
ковым периоду после второй неудачи под Плевной. Он считает,
что если бы Осман-паша со своей армией вышел из крепости и
ударил в направлении Тырново, то остановить его можно было бы-
только приведением в действие сил Рущукского отряда, нацелен-
127
Русско-турецкая война 1877—1878 гг.
. Границы государств к началу войны
| Сосредоточенна турецких войск к началу войны
Сосредоточение главных сил'Дунайской армии
1877 г. 1 Действия русских войск
1878 г. J
Действия сербских и румынских арйск
Действия н отступление турецких войск
Отряды .прикрытия районов возможной переправы
противника через Дунай
Героическая оборона Шнпкнйского перевала
Штурм и блоХада русскими войсками
X Места важнейших сражений
ного на четырехугольник крепостей. В свою очередь, это означало
бы, что 70-тысячная группировка, сосредоточенная в районе Сили-
стрйя — Шумла — Варна — Рущук ударила в другой фланг рус-
ским силам, ослабленным после сражения 30 июля [657, т. 1,
t. 293]. Но Осман-паша,, пишет Зыков, это не Наполеон и не
Мольтке: он «такой же турок, как и все турки» [657, т. 1, с. 294].
Отсюда, по словам автора, его ошибка, спасшая русскую армию
от больших неприятностей.
В главах, посвященных военным действиям на Кавказе, заслу-
живают внимания два вопроса: во-первых, сравнительный анализ
дЦух театров военных действий — европейского и азиатского, где
совершенно верно подчеркивается особый характер политической
й этнической обстановки на Кавказе, обосновывается тезис о са-
мостоятельной роли и одновременно второстепенном значении этого
театра [657, т. 3, с. 1—3, .4], и, BQ-вторых, ряд Ценных признаний,
•в том числе весьма красноречивое: «о плане войны (речь идет о
роенных действиях в Азии. — В. 3.) ни в общем характере, ни в
подробностях никаких указаний не было» [657, т. 3, с. 4].
Таким образом, большой научной значимости «Война 1877—
1’87-8 гг.» не имеет, однако определенное место й историографии
войны эта работа, занимает.
В 1880 г. вышла в свет вторая часть большой работы П. А. Гей-
смана [687а]. Отличительной особенностью этого труда является
его «стратегическая» устремленность. Гейсман практически не
анализирует сколько-нибудь подробно отдельные бои и сражения,
поэтому мы не найдем в его работе оригинальных мыслей по во-
просам тактики и ее эволюции. Данная работа интересна именно
своеобразной трактовкой вопросов стратегии русской армии в
Войне 1877—1878 гг. При этом делается попытка проследить
взаимосвязь политики и стратегии, влияние первой на вторую;
стратегический анализ Гейсман тесна связывает с политической
обстановкой.
Работа Гейсмана, одного из наиболее крупных военных исто-
риков, отличается высоким уровнем профессионализма'. Однако
выводы его крайне осторожны. Особенно же сдержан он в тех
случаях, когда касается негативных сторон описываемых событий.
Критической его работу назвать нельзя. Скорее ее характеризует
стремление идти в русле традиционной трактовки войны. Можно
сказать, что именно Гейсман явился одним из создателей «ортодок-
сальной линии в оценке войны».
Более половины труда Гейсмана посвящено анализу явлений
и процессов, предшествовавших Началу военных действий. Здесь
содержится краткая, но достаточно выразительная характеристика
вооруженных сил воюющих сторон. При этом убедительность и
ре.ализм, присущие Гейсману" при анализе вооруженных сил Тур-
ции, сменяются недомолвками .и нерешительностью, как только Он
переходит к анализу состояния русской армии. Так, он правильно
замечает, что турецкая армия* представляла собой .опасную силу
только в обороне. Главным недостатком вооруженных сил Турции
9 Зак. 589.	129
Гейсман считает «неудовлетворительный и хаотический характер
организации армии» [687а, ч. 2, с. 30—31].
Анализируя состояние вооруженных сил России, Гейсман нахо-
дит только две сложные .проблемы. Первая — война «застала
Россию в фазе разгара организационных работ, предпринятых
для развития наших вооруженных сил» и это породило’известные
трудности. Вторая проблема — это несоответствие вооружения
нашей армии «требованиям того времени» [687а, ч. 2, с, 43]. И ни
слова об изъянах в тактической подготовке или о недостатках
в управлении — просто «некоторое несоответствие...».
Осторожность можно заметить и в том, как Гейсман оценивает
театр военных действий на Балканах. Этому отведена специаль-
ная глава, в которой дается оценка буквально всех сторон района
боевых действий. Гейсман делает в целом- правильный вывод об
этом театре как об одном из труднейших в Европе30. Однако этот
вывод нужен Гейсману для обоснования главной мысли: характер
театра был причиной продолжительной кампании [687, с. 88]31.
Гейсман был первым военным историком, который выступил
против довольно широко распространенного в политических и ди-
пломатических кругах убеждения, что незнание противника и не-
достаточность сил, брошенных на театр войны в апреле 1877 г,
явились причиной неудачи, что данная проблема явилась одним из
критериев размежевания военно-исторической науки в оценке
войны.
Именно с таких позиций Гейсман рассматривает стратегиче-
ский план войны, разработанный к началу кампании 32. Его отно-
шение- к стратегическим замыслам России определяется полной
солидарностью с ними. Гейсман считает их полностью отвечающи-
ми обстановке [687, с. 116]. .Он одобряет выбор места переправы
главных сил, подробно обосновывает операционную линию дейст-
вий армии (Систово — Габрово — Шипка — Казанлык — Адриа-
нополь — Константинополь) [687, с. 112—113, 114]. В целом Гей-
сман принимает весь план, защищая его и не усматривая в нем
фактически никаких изъянов. Но как примирить такую позицию
с фактической стороной событий, с затянувшейся кампанией и
двухкратным увеличением действующей армии уже после начала
военных действий. Чтобы свести концы с концами, Гейсман остав-
ляет чисто стратегическую аргументацию и обращается к помощи
аргументов политического свойства. Он говорит, что Россия была
вынуждена «вести борьбу при условии наименьшего расхода сил
и средств», которые «надлежало сберечь в возможно больших раз-
мерах для вероятной, более серьезной борьбы против нашего
главного врага» (т. е. возможной коалиции европейских госу-
дарств. — В. 3.) [687, с. 112]. Таким образом, с военной точки зре-
ния, все было верно, однако политическая обстановка наложила
ограничения на деятельность военных. В конечном счете, призна-
ет Гейсман, силы, назначенные на достижение цели, оказ'ались
недостаточными, «но это объяснялось очерченною выше политиче-
ской обстановкой, налагавшей возможность применения к ней
130
нормального масштаба» [687, с. 116]33 (курсив наш. — В. 3.). Со-
вершенно, очевидно, что выход за рамки «нормального масшта-
ба» — вне компетенции военных. И вины их здесь, стало быть, нет.
•Гейсман -идет точно за фактическими событиями. Он следует
за ними, объясняет их, обосновывает те или иные действия русско-
го командования. Но его анализ не выводит читателя на путь са-
мостоятельных размышлений. Гейсман не видит иного рисунка
событий, кроме того, который фактически сложился, поэтому все
неудачи и поражения он объясняет просто отклонением от перво-
начального замысла. Конкретной причиной такого отклонения ча-
ще всего оказываются действия отдельных начальников. Так,
к примеру, всю вину за промедление под Никополем и Плевной он
возлагает на руководство IX корпуса, которое «подсказки ждало»
[687, с. 140]. Между тем, утверждает Гейсман, своевременное взя-
тие Никополя означало бы и своевременное взятие Плевны. Тем
самым, правый фланг русской армии был бы обеспечен так же,
как левый, и война была бы выиграна в 1877 г. [687, с. 45].
Иными словами (в отличие от Зыкова) профессионализм Гей-
смана не позволяет ему употребить термин «случайность». По
существу же его объяснение ничем не отличается от вышеизло-
женной версии авторов «Войны 1877—1878 гг.».
В том же ключе анализирует Гейсман и другие проблемные
ситуации. Именно такова его трактовка неудачи под Плевной во
время второй попытки взять город 30 июля. В объяснении причин
неудачи Гейсман полностью солидаризируется с генералом Куро-
паткиным [687, с. 140]. Последний, как мы уже говорили, в до-
вольно резкой форме и внешне убедительно доказывает вину от-
дельных начальников, дабы снять ответственность с высшего ру-
ководства войсками (см. [835]). Верен своему принципу Гейсман
и при анализе штурма Плевны 11—12 сентября 1877 г., где глав-
ным виновником'называет генерала Зотова [687, с. 203—204].
Важно отметить, что в своих последующих работах о войне Гей-
сиан продолжает развивать прежние взгляды. В работе, написан-
ной в годы первой русской революции [685], концепция его полу-
чает законченный характер. Небольшая, но весьма насыщенная
кйига как бы подводит черту под изысканиями Гейсмана в обла-
сти вопросов соотношения политики и стратегии. Цель этого труда
сам автор -формулирует предельно ясно: разобраться в политиче-
ской ситуации, в которой возникла войн# и которая «могуществен-
но влияла и на военную обстановку».
В этой работе есть целый ряд верных положений 'И выводов.
Гейсман, например, откровенно указывает, что период между пер-
вой мобилизацией (ноябрь 1876 г.) и началом войны (апрель
1877 г.) «с военной точки зрения — невосполнимая потеря време-
ни» [685, с. 48]. Но подлинный смысл «Введения в историю’рус-
ско-турецкой войны 1877—1878 гг.» не в этих, пусть и верных, за-
мечаниях, но в необходимости учесть политическую обстановку
в стране. Первая русская революция до основания потрясла устои
самодержавия, русско-японская война обнаружила глубокие по-
9*
131
роки военной системы царизма. В этих,условиях всякого рода кри-
тическое осмысление военного прошлого вызывало естественную
для правящих жругов тревогу. Напротив, военное ведомство нуж-
далось в поддержке. Именно эту миссию осуществлял Гейсман,
публикуя свою работу.
Квинтэссенция его размышлений заключается в определении
противоречия между стратегической установкой России в войне
и политической ситуацией. Гейсман утверждает, что военная стра-
тегия была поставлена в стесненные условия дипломатией, кото-
рая не дала руководству армии должного анализа обстановки.
Дипломаты считали, что будет достаточно оккупировать террито-
рию до Балкан. А это повлияло на размер сил, брошенных на
театр действий [685, с. 68}. Надлежащей связи, пишет Гейсман,
между политиками и дипломатами не было. Ответственность за
это он возлагает на последних: «При вышеочерченной полйтике и
соответственной военной обстановке русская стратегия едва ли
могла исправить погрешность русской дипломатии...» [685, с. 69].
П. А. Гейсман отстаивал ортодоксальную трактовку вой^ы
1877—1878 гг. в соответствии с идеями высшего военного руковод-
ства и царствующей династии. Впрочем, любое критическое вы-
сказывание Гейсмана все равно обесценивалось в силу двух при-
чин. Во-первых, онсг исходило от историка, в целом принявшего
события, а коли так, то это была, образно говоря,, «своя» критика,
которая не несла в себе ровным счетом никакой опасности. Во-
вторых, Гейсмана характеризует стремление любым способом обе-
лить военное ведомство. Именно поэтому он навязчиво соединяет
анализ стратегии с политикой. Подлинная стратегическая пробле-
матика русско-турецкой войны, в силу указанных причин, только
затронута Гейсманом, но не обобщена, критически не проанализи-
рована. Воззрения Гейсмана в силу их лояльности правящим кру-
гам получили широкое распространение, они оказали известное
воздействие и на авторский коллектив, создавший «Описание рус-
ско-турецкой войны 1877—1878 гг. на Балканском полуострове».
Видное место в разработке -вопросов военного искусства на
опыте русско-турецкой войны занимают труды Н. А. Епанчина.
Если Гейсман явился родоначальником ортодоксальной трак-
товки войны, то Епанчин первым сформулировал целый ряд кри-
тических замечаний, в совокупности означавших создание весьма
'оригинальной и смелой концепции.
В обширной работе Епанчина «Обзор войн России от Петра
Великого до наших дней» специальная глава посвящена русско-
турецкой войне [897]. Существо воззрений Епанчина на стратегию
русской армии, в период войны заключается в следующем. Он об-
ращает внимание на два обстоятельства, оставшихся вне поля зре-
ния многих других военных историков. Во-первых, автор справед-
ливо указывает, что в ходе кампании возник разрыв между стра-
тегическим планом (который он одобряет) -[897, с. 391—392] и
последующими действиями. Речь идет о том, что в ходе кампании
произошло «устремление всех сил и средств для вспомогательной
132
задачи». Наиболее ярким примером в этом отношении Епанчин
считает «обращение Плевны с ее армией в главный предмет дейст-
вия» [897, С. 493, 494]. Епанчин очень образно показал, что руко-
водство-армией заблуждалось по поводу Плевны. Он считает
ошибкой блокаду Плевны, называет эту страничку «возней под
•Плевной» [897, с. 493]. С его точки зрения, новые, войска, прибыв-
шие на театр в октябре (т. е. гвардия. — В. 3.), должны были
быть направлены не против Плевны, а в главном направлении. Со-
вершенно не нужен был и третий штурм Плевны. Все это «взяло
много времени и стоило больших жертв» [897, с. 490—491]. Что
касается Плевны, то против нее необходимо было выставить до-
статочный заслон, обеспечивающий операционную линию. Епан-
чин указывает, что «такая же вспомогательная задача по обеспе-
чению вспомогательной линии вполне успешно выполнена отря-
дом наследника Цесаревича (Рущукским отрядом. — В. 3.) про-
тив вдвое превосходящих сил (русская армия от 60 до 70 тыс. про-
тив ПО—115 тыс. турок), без всяких чрезвычайных кровопроли-
тий» (курсив наш. — В. 3.).
В качестве второй характерной черты в стратегии войны 1877—
1878 гг. следует отметить чрезмерную осторожность, как следст-
вие преувеличения опасности.. Примером такого рода,, наряду
С Плевной, Епанчин считает «расходование до 100 000 человек на
Обеспечение нашего тыла (войска Циммермана и Одесского окру-
га) , все время бездействовавших» [897, с. 494].
Аналогичная картида складывалась и на Кавказе, где наступ-
ление с самого начала отличалось медлительностью, нерешитель-
ностью, разобщенностью сил по большому числу направлений,
,«а перелом в ходе войны, переход из' наступления к обороне обо-
значался даже отступлением к своим пределам» [897, с. 490—*
491].
Заслуживает внимания общий вывод Епанчида по стратегиче-
'ским проблемам. Он считает, что неудачи происходили «не столь-
ко от слабости наших сил 34, сколько от несоответственного упо-1
требления вполне достаточных сил». А главное.— уже первые
неудачи «совершенно изменяют намеченный характер действия,
и все свелось к практике войн, но только не у долговременных кре-
постей, а у временно укрепленного лагеря» [897, с. 490—491].
Было бы ошибочным считать, что Епанчин только критикует.-
Кйк раз напротив, его анализ отличается стремлением, к поиску
новых, черт в тактике и стратегии русской армии, вниманием ко
всему, заслуживающему обобщения и внедрения в практику
Войск. В этом смысле' характерно, что в «Обзоре войн» Епанчин
обратил внимание на два крупных эпизода войны, каждый из ко-
торых примечателен с точки зрения наличия в них элементов oner
рации. Речь идет о преодолении Балкан силами трех крупных от-
рядов и о сражении под Шипкой—Шейново, которое Епанчин
справедливо оценил, как «операцию на полное окружение» [897,
с. 339—349].
В. э.трм смысле примечательны даже ранние работы Епанчина.-
133
В начале 90-х годов им было опубликовано исследование о дейст/
виях русских войск, объединенных в Западный отряд [736]. Рабо-
та представляет большой интерес как с точки зрения фактическо-
го материала, так и по соображениям теоретическим. Система
отрядов была давно принята в русской армии. В период войны
в действиях некоторых из таких отрядов стали проявляться новые
черты. Проблема эта получила любопытную трактовку в работе
Епанчина.
Генералу Гурко второй раз в течение войны приходилось вста-
вать во главе отряда, решающего самостоятельную боевую зада-
чу. Епанчин отмечает, что генерал Гурко являлся убежденным
сторонником предоставления отрядам большой свободы действий
и постановки перед ними четкой задачи [736, ч. I, с. 67].
Особенно важны вторая и третья части исследования, где со-
держится анализ перехода отряда через Балканы и развития на-
ступления после форсирования хребта. Заслуживает внимания
стремление Епанчина проследить связанность во времени и по
существу боевой задачи действий трех самостоятельных отрядов,
преодолевших Балканы по общему плану. Епанчин подчеркивает,
что отряд генерала Карпова начинал движение в зависимости от
успеха движения отряда . Гурко, тем самым создавался «единый
механизм», действие которого простиралось по фронту почти на
300 км [736, ч. II, с. 89—90]. В этой работе Епанчин понятие
«операция» не формулирует, однако в ней содержится материал,
подводящий читателя к такому ходу размышлений.
Более зрелой является вторая работа Епанчина, посвященная
«отрядной проблематике», опубликованная в 1895 г. [735]. В ней
автор обращается к одному из наиболее важных-эпизодов-войны
1877—1878 гг.,
Наряду с успешным форсированием Дуная, действия передо-
вого отряда были крупнейшим достижением русской армии на
первом этапе войны. Неожиданное преодоление Балкан и выход
10-тысячного отряда в забалканскую-Болгарию произвел ошелом-
ляющее впечатление на турецкое командование35.
Смелый удар русских был замечен в Европе. Со смешанным
чувством восхищения и опасения немецкий военный обозреватель
Гарнер писал: «Эта казацкая война принесла, достаточные плоды»
(цит. по: [681, с. 173]).
Боевые действия отряда Гурко были замечательным образцом
русского военного искусства. В процессе похода были захвачены
два перевала через Балканы, в том числе легендарный Шипкин-
ский. Тем самым был создан плацдарм, с которого уже на треть-
ем этапе войны шло наступление русской армии. Епанчин поста-
вил перед собой задачу проанализировать действия войск- Гурко,
определить сильные и слабые стороны этого действительно заме-
чательного военного предприятия.
Отряд Гурко состоял из подразделений трех родов войск и
саперной части. В его составе было около 6 тыс. пехоты, в том
числе 6 дружин болгарского ополчения, 5 тыс. конницы и 40 ору-
134
днй [735, с. 2—3]. Отряд был сформирован через несколько дней
после форсирования Дуная 14-ой дивизией, а именно 30 июня, и
прекратил свое существование 11 августа.
Три обстоятельства следует отметить в анализе Епанчина.
1.	Действия отряда перечеркнули существовавший в русской
армии скептицизм в отношении целесообразности применения
больших масс конницы непосредственно на поле боя. Епанчин
пишет, что помимо стратегической задачи в рамках отряда в це-
лом конница как его составная часть принимала самое непосредст-
венное участие во всех боях отряда [735, с. 251].
Иначе говоря, в тактическом отношении-было обеспечено взаи-
модействие всех родов войск, входивших в отряд.
2.	Стратегическое значение похода, по мнению Епанчина, со-
стояло в том, что фактически это было наступлением авангарда
армии в целом, острие того самого клина, который рассек турец-
кие позиции сначила от Дуная до Балкан, а затем прошел сквозь
Балканы [735, с. 255].
3.	Особый интерес представляет анализ действий Гурко по
овладению Шипкинским перевалом [735, с. 69—109]. Дело в том,
что. Шипкинский перевал был взят отрядом Гурко с тыла, после
того как он преодолел хребет через Хаинкиойский перевал там, где
его не ждали. Одновременно с Гурко, но с фронта (с севера) про-
тив позиций турок на Шипке действовал специальный отряд, от-
деленный от главных сил горами. Это была первая «операция»
в войне, как сказали бы мы сегодня. Однако должного согласова-
ния в действиях Габровского и передового отрядов не было, хотя
общий замысел в этих действиях — налицо [735, с. 45, 84—85,
92],. Епанчин довольно четко указывает на трудности в действиях
отряда, многие из которых чинились отряду Гурко штабом. Так,
11 июля, еще до взятия Шипки, штаб предупреждал Гурко о стро-
гой необходимости ограничиться только занятием горных прохо-
дов. Командир отряда, по словам Епанчина,' был «несколько сму-
щен», предписанием штаба36. .Совершенно неоправданна и пауза,
дозникшая в действиях отряда после взятия Шипки (19 июля).
Только через неделю Гурко получает разрешение на самостоятель-
ные действия [735, с. 250].
В это же время, буквально день в день, 19 июля, в порт Деде-
Агач на Эгейском море прибыл первый транспорт с частями ар-
мда .Сулейман-паши, которого турецкое командование перебрасьь
вало навстречу передовому отряду. К моменту, когда Гурко полу-
чил, наконец, приказ действовать, армия Сулеймана уже била
сосредоточена перед его фронтом37, и время было упущено.
Оценивая вклад Н. А. Епанчина в разработку проблем войны,
необходимо отменить, что его заслугой явился отход от трактовки
войны -как «свершившегося факта», который можно только ком-
ментировать, но нельзя критиковать. Епанчин дает свою трактов-
ку войны. Он видит и-достоинства русской стратегии и ее теневые
с-тороны. Автора отличает свобода от предвзятости, известная
смелость и свежий взгляд. Бесспорно, работы Н. А. Епанчина еле-
135
дует отнести к заслугам русской военной исторической науки.
Война 1877—1878 гг. в понимании Епанчина — сложное, противо-
речивое явление, в котором нашли свое отражение и передовое
слово стратегии (общий план кампании, стратегическая роль от-
ряда Гурко в июле 1877 г.), и робость (в деле реализации реши-
тельного замысла). Не случайно работы Епанчина о русско-турец-
кой войне получили высокую оценку Михневича, Баиова, Мыш-
лаевского [302, ф. 544, on. 1, ед. хр. 1253, л. 9, 10, 14].
Концепцию, разработанную Епанчиным, плодотворно развивает
в своей довольно интересной работе [868] Е. И. Мартынов38. Вы-
сокий уровень профессиональной подготовки, огромный фактиче-
ский материал, стратегический-угол зрения — таковы отличитель-
ные черты этой работы. Однако наиболее ценной стороной «Блока-
ды Плевны» является совсем не стремление автора дать свою вер-
сию «плевненской задержки» [868, с. 1].
Трудно не согласиться с мнением Мартынова о важности ана-
лиза данной проблемы. Он называет эти события «едва ли не
самым поучительным периодом последней войны», ибо здесь име-
ли место и «атака и оборона укрепленных позиций», «самостоя-
тельные действия особых кавалерийских масс, устройство обшир-
ного укрепленного лагеря, организация блокады». Мартынов
верно указывает стратегическое значение Плевны, так как возник-
новение и устранение плевненской проблемы — это «главный ин-
терес всей кампании» [868, с. 1]. Добавим от себя, что вся в целом
эпопея под Плевной обнажила слабости русской армии и прежде
всего ее высшего руководства.
Шаг за шагом прослеживает Мартынов возникновение плевнен-
ского узла, начиная с ошибки в обеспечении правого фланга. «Весь
марш от Видина к Плевне, — пишет Мартынов, — на протяжении
180 верст, был произведен совершенно скрыто от русских войск,
что объясняется тем, что главная квартира не выдвинула особой
кавалерии для обеспечения правого фланга армии» [868, с. 13].
Дальнейшие факты известны и проанализированы, о причинах по-
ражения под Плевной говорилось достаточно. Но в работе Марты-
нова вопрос ставится глубже: он берет под сомнение необходи-
мость третьего штурма Плевны, единственным результатом кото-
рого было взятие одного редута близ деревни Гривица. Между
тем потери русских составили здесь 15 тыс. человек [868,
с. 24—25].
Концепция Мартынова вырисовывается постепенно. Он пока-
зывает, что принятое на военном совете решение об организации
(до подхода гвардии на театр войны) временной-блокады Плевны
силами кавалерии оказалось малоэффективным. 22 сентября
«русские кавалерийские отряды очистили Софийское шоссе и, ра-
зойдясь в разные стороны, открыли турецкому транспорту дорогу
в Плевну». Причиной этой неудачи явилась полная- несогласован-
ность действий русской кавалерии [868, с. 67]. 11 октября стоя-
щие в блокадном обеспечении конные части не смогли задержать
двигавшийся в Плевну отряд из 16 тыс. человек при 12 орудиях.
136
€ отрядом в Плевну вошел огромный обоз из 1500 повозок с про-
довольствием и боеприпасами [868, с. 75—76]. К середине октяб-
ря между Плевной и Орхание возникло пять опорных пунктов,
?чТо обеспечило возможность снабжения запертого в Плевне гар-
низона. Блокада силами артиллерии оказалась прорванной. Мар-
тынов первым называет вещи своими именами [868, с. 77].
Наступил новый этап плевненской драмы: реализация плана
так называемой «тесной блокады», которая отняла у русской ар*-
мии еще полтора месяца. Вплоть до окончания военных действий
под Плевной, по словам Мартынова, существовали и сторонники
решительных действий. К ним Мартынов относит генерала Гурко,
а также «талантливейшего из русских генералов — Скобелева»
£868, с. 149].
Дебаты о целесообразности блокады возобновились, когда от
пленных, захваченных при прорыве коммуникационной линии
Осман-паши и взятии Горного Дубняка (24 октября), стало из-
вестно, что численность турецкого гарнизона в Плевне сильно пре-
увеличивалась штабом русской армии. 26 октября после долгих
прений было решено, что блокада — единственный способ овладе-
ния Плевной [868, с. 150].
Борьба мнений в оценке способов решения проблемы продол-
жалась подпольно. 6 ноября 1877 г. Гурко, будучи командующим
Кавалерией Западного отряда, подал главнокомандующему ра-
порт, в котором предлагал немедленно разбить турецкий отряд
•у Орхание (подножие Балкан по Софийскому шоссе), форсиро-
вать Балканы й разгромить формирующуюся здесь для выручки
Осмац-паши армию. Э. И. Тотлебен был другого мнения. Тремя
днями ранее он доложил Николаю Николаевичу о необходимости
создания «обсервационного отряда» ввиду формирующейся у Со-
фии, армии [868, с. 162—164].
Нерешительность и осторожность высшего руководства обер-
нулась гнилым компромиссом, этим детищем посредственности и
отцом «заколдованного круга» проблем. Решение о создании отря-
да Гурко было принято только 14 ноября, к 25 ноября Гурко овла1-
дел Орхание, утвердился на перевалах Этропольских -Балкан й
пребывал там еще две недели после падения Плевны. Главноко-
мандующий не решился пойти на преодоление Балкан до падения
Плевны. «Мираж Плевны» сохранял свою силу до самого конца.
Столь подробный анализ работы «Блокада Плевны» предпри-
нят нами не случайно. Исследователь, поставивший перед собой
задачу разобраться именно в этой проблеме; при сохранении эле-
ментарной добросовестности имеет право на те выводы, которые
делает Мартынов. Уж слишком узловой точкой явилась плевнен*
ская эпопея по отношению к сплетению стратегии расчета и стра-
тегии реальности войны.
Главный вывод автора — «Русская армия вообще не была го-
това к войне: по вооружению она уступала туркам; организация,
система обучения, снабжение и довольствие ее — не были уста-
новлены на прочных началах». Заметим, что эти проблемы, по сло-
137
вам Мартынова, «объясняются отчасти тем, что война застала
Россию в период преобразований, когда все находилось в переход-
ном состоянии» [868, с. 257]. Автор указывает следующие состав-
ные этой неподготовленности:
1.	Недооценка того 'перевеса, который, вследствие прогресса
ружейной техники, оборона временно получила над наступлением.
«При такой обстановке наступающий должен был по возможности
избегать фронтальной атаки укрепленных позиций, стараясь при-
бегать к обходам» [868, с. 256].
2.	«Русская главная квартира была недостаточно знакома
с театром войны» [868, с. 257].
3.	«Что касается тактики пехоты, то в ней придавалось слиш-
ком много значения штыку в ущерб пуле. В литературе наиболее
авторитетные писатели доказывали даже, что так как главным
фактором на войне является человек, то не следует спешить с вве-
дением усовершенствованного оружия» [868, с. 257].
4.	«Самою слабою стороною русской армии была недостаточ-
ная связь между родами оружия. Большинство начальников не
умело пользоваться взаимодействием пехоты, кавалерии и артил-
лерии» £868, с. 258].
Что касается Плевны, непосредственного предмета своего ана-
лиза, то Мартынов делает вывод, уже знакомый нам по взглядам
Епанчина: после того, как не удалось разбить корпус Осман-паши,
не следовало прибегать к блокаде, ибо это отвлекало силы от ве-
дения главных операций. Достаточно было выставить против него
заслон на укрепленных позициях [868, с. 257].
Рассуждения Мартынова в большинстве своем убедительны. Ду-
мается, что большего буржуазный военный историк сказать просто
не мог. С нашей точки зрения, его выводы продиктованы искрен-
ним стремлением видеть армию своей страны сильной, высоко ор-
ганизованной, идущей в ногу с развитием военной техники и во-
енной науки.
Своеобразную трактовку стратегических проблем войны дал
в упоминавшейся уже работе генерал М. А. Домонтович, видный
военный -теоретик, второй председатель Военно-исторической ко-
миссии [722]. Исследование Домонтовича имеет четко выражен-
ную практическую задачу: выступить против «критически относив-
шихся к распоряжениям и деятельности нашего военного ведомст-
ва в прошедшую кампанию» [722, с. 5]. Имен он не называет,
однако среди его незримых противников без труда угадываются
и Епанчин и Мартынов.
Домонтович формулирует следующие обвинения в адрес воен-
ного ведомства, выдвигаемые критиками: «1. Что было упущено
благоприятное время для .начала войны. 2. Что свдйства и средст-
ва неприятельской страны были недостаточно изучены. 3. Что
у нас не было определенных взглядов на то, как следует воевать
с-Турцией. 4. Что план кампании не был заблаговременно состав-
лен. 5. Что за Дунай не сразу были двинуты значительные силы
русских войск» (722, с. 5—6].
138
Нетрудно заметить, что речь идет о серьезных проблемах, об-
нимающих практически весь круг стратегических вопросов войны.
Работа Домонтовича создана как ответ на все перечисленные об-
винения. Ни одно из них не принимается Домонтовичем. Установка
его не вызывает сомнений: как й Гейсман, в главном он движется
в русле событий, трактуя и объясняя их. Однако в отличие от Гей-
смана Домонтович невольно обнажает многие изъяны как уровня
готовности к войне, так и в самом ходе ее.
Касательно стратегического плана кампании Домонтович пи-
шет, что он формировался по частям, на основе набросков генера-
ла Обручева, сделанных осенью 1876 г. После назначения на пост
главнокомандующего Николая Николаевича, т. е. в начале' ноября
1876 г., помощник начальника штаба Действующей армии генерал
•Левицкий составил «план Главнокомандующего», в основу кото-
рого-положены идеи Обручева39. Однако зимой 1876 г. война не
началась, а «нового плана весеннего похода в Турцию, несмотря
на то, что он предпринимался уже с большими силами, в полевом
штабе не было» [687, с. 28],.
У Домонтовича дана весьма характерная картина соотноше-
ния численности армий в начале войны. Концы не сходятся с кон-
цами: с одной стороны, он утверждает, что сил было достаточно
.(семь корпусов и две дивизии, румынские войска и болгарские
дружины — всего 300 тыс. человек против 186 тыс. турок), с дру-
гой — без комментариев сообщает, что после поражения под Плев-
ной понадобились новые силы [722, с. 18—19]. Дело здесь в том,
что Домонтович полностью приемлет неоправданное рассредоточе-
ние сил — тот самый «стратегический веер» от Нижнедунайркого
отряда до Никополя, который означал выделение % сил на обеспе-
чение действий оставшейся !/з-
Большой интерес для выявления существа стратегических
планов руководства форсирования Дуная представляют попытки
Домортовича разобраться в разногласиях между царем и главно-
командующим, возникших спустя две недели после вступления ар-
мии в пределы Турции.
9 июля Николай Николаевич в своей записке находящемуся
при армии Александру II предложил следующий способ действий:
прекратить подготовку осады Рущука, ограничившись наблюде-
нием за ним. силами двух корпусов, которые должны обеспечивать
операционную линию слева. Справа аналогичную роль будет иг-
рать IX корпус, выдвинутыми к Плевне. Главные силы (реально —*
только VIII корпус, ибо IV и XI находились еще за Дунаем. —
В. 3.) пойдут вслед за Гурко к Тырново и далее за Балканы. До-
монтович поддерживает этот план, утверждая, что он соответство-
вал обстановке [722, с. 31].
Однако Александр II выступил против этого плана. Характер
его аргументации не оставляет сомнений в том, что император, на-
ходясь в положении высшей инстанции в вопросах ведения войны
и тем самым внося большую сложность в управление армией, це-
ликом был во власти преувеличенного представления о способно-
139
сти турок к наступлению. Он писал главнокомандующему, что
наступать нельзя, пока значительные силы неприятеля у Рущука
и Шумлы не отступят с занимаемых ими сильных позиций, откуда
они угрожают левому флангу русских. Такое же положение и на
правом фланге, пока у противника Никополь и Плевна (текст пе-
реписки см. [321, вып. 3]).
Домонтович пишет, что возражения императора были продик-
тованы «неутомимой заботливостью, пристальным вниманием ко
всему, что происходило на театре войны» [722, с. 32]. Однако
подлинное содержание документов ускользает от Домонтовича.
Он не понимает, что Александр II фактически ориентирует армию
на затяжные действия у крепостей," прямо связывая возможность
активных действий с отступлением турок с сильных позиций у
четырехугольника крепостей. Именно из такой концепции и вьь
росла Плевна. План же главнокомандующего представляется
крайностью противоположного рода. Ставить вопрос о наступле-
нии за Балканы со столь небольшими силами, остающимися после
такого широкого рассредоточения четырех корпусов по фронту от
Нижнего Дуная до Никополя — по меньшей мере неоправданно 40.
''Таким образом, Домонтович пытается примирить две точки
зрения. Главной своей задачей он считает «защиту» происшедщего
путем его оправдания и объяснения.
Период между началом событий под. Плевной и их окончанием
Домонтович анализирует весьма бегло. Это, видимо, не случайно.
Дело в тем, что при всей своей лояльности Домонтович как обра-
зованный й проницательный военный не мог не видеть ряда изъя-
нов в деятельности высшего _военого руководства. Не поднявшись
до какой-то особой концепции, Домонтович в отдельных вопросах
оказывается близок критической; трактовке событий. По поводу
Плевны он высказывается как раз в ^аком духе: «Вознамерив-
шись после первой неудачи под Плевной во что бы то ни стало
овладеть ее укрепленными позициями, мы, при численном и бое-
вом превосходстве, безуспешно ходим на штурмы, теряем массу
людей, и, занявшись блокадой, затягиваем войну на несколько
месяцев» [722, с. 11]. Однако это у Домонтовича единственная
верная характеристика.
С нашей точки зрения, наиболее объективен Домонтович при
анализе третьего этапа войны, центральным звеном которого было
форсирование Балкан и стремительное наступление к Константи-
нополю. От внимания Домонтовича не укрылось, что сам замысел
перехода через Балканы явился новым словом в развитии воен-
ного дела. Он справедливо обращает внимание на согласованность
действий больших групп войск (30 тыс. у Радецкого и 70 тыс. у
Гурко) и, кроме того, специального отряда генерала Карцева для
связи между двумя первыми [722, с. 61—74]. Домонтович спе-
циально анализирует действия Гурко, замысел которого он вся-
чески одрбряет, обращая внимание на два обстоятельства: слож-
ный обход главных сил турок, стоящих на позиции Араб-Конака,
выделение сравнительно больших сил в качестве оперативных за-
140
слонов, исключающих свободный маневр противника [722^ с, 72—
73]. Домонтович дает верную оценку, действиям русской армии в
последний период войны, называя их решительными и стреми-
тельными: «В суровую, снежную и бездорожную зиму, почти без
артиллерии и обозов, мы переходим через Балканы, повсюду опро-
кидываем неприятельские силы и неудержимо преследуем рас-
строенные их остатки до самых стен Царьграда»41.
Генералу Домонтовичу не удается, однако, реабилитировать
военное ведомство-. Вопросы, поставленные им в начале работы,
остаются без убедительного ответа. Более того, внимательное
неучение его «Обзора» не оставляет сомнения в том, что между
стратегическим планом и реальной действительностью войны воз-
никло существенное расхождение. Объяснить его можно только
путем констатации целого ряда просчетов и неудач, общей причи-
ной'.которых явилась недостаточная степень готовности России к
войне. Независимо от желания Домонтовича его работа только
укрепляет исследователя в вышеприведенном мнении.
Русско-турецкая война привлекла внимание одного из видных
русских военных историков А. К. Пузыревского. Пузыревский
неоднократно обращался к анализу этой войны. В 1881 г. он опуб-
ликовал работу, посвященную форсированию отрядом Гурко
балканского хребта зимой 1877 г. [923]. Особый интерес-пред-
ставляет третья-часть работы, содержащая анализ планов пере-
хода и его реализации. Автор прослеживает зарождение плана
двойного обхода турецких позиций, подробно рассматривает про-
цесс подготовки к операции, включая разведку перевалов [923,
с. 59—61]. Как профессиональный военный, Пузыревский хорошо
видит существо планируемого маневра, называет его блестящим
«•в высокой степени в стратегическом и тактическом отношений»
(923, с. 68].
Сам по себе анализ Пузыревского носит скорее характер опи-
сания, нежели исследования. Он прослеживает действие отдель-
ных колонн, большое внимание обращая на подробности перехода
через горы и трудности, создаваемые тяжелыми условиями зим,-
нйх Балкан, но единый рисунок всей операции не складывается и
главное мало внимания уделено связи между отдельными колон-
нами. В целом книга Пузыревского' носит фрагментарный харак-
тер, уступая известной работе Епанчина. Это скорее яркий и инте-
ресный рассказ о действиях отряда, чем анализ этих действий.
Совершенно иной характер носит работа Пузыревского, посвя-
щенная действиям гвардии в период плевненской блокады [921].
Это солидная, богато документированная работа, значение коТо-
. рой состоит прежде всего в попытке проследить эволюцию такти-
ческих приемов русской армии в условиях полевых укреплений,
-использованных против упорного противника, который прекрасно
вооружен и умело пользуется своим преимуществом. Весьма ха-
рактерно, что эти условия Пузыревский характеризует как «совер-
шенно новые» для русской армии [921, с. 8]. Они-то и выявили
«все несообразности мирной подготовки войск на началах той
141
системы, которая господствовала в то время, да и до настоящего
времени не утратила еще вполне своего жизненного значения»
[921, с. 7].
Наибольший интерес представляет собой подробный анализ
боя под Горным Дубняком 24- октября 1877 г. Это сражение,
пожалуй, было наиболее выразительным с точки зрения указан-
ных Пузыревским «новых обстоятельств». Против турок русские
выставили многократно превосходящие силы, при этом потери
русских почти-равнялись по численности турецкому отряду [921,
с. 86, 151—152]. В ходе боя, как показывает Пузыревский, прояви-
лась тенденция отказа от продвижения массами и наблюдалось
стремление солдат найти новые способы сближения с противни-
ком (использование местности, перебежки, окапывание): «после
неудачи „атак массами“, с криком „ура!“, офицеры и нижние
чины пришли к необходимости изменить способ действий, и... на-
чалась мелкая, но плодотворная отработка перебежек и перепол-
заний, то мелкими группами, то в одиночку» [921, с. 147—148].
Пузыревский справедливо подмечает, что отсутствие у людей
шанцевого инструмента вело к неоправданным потерям [921,
с. 197—198]. Автор довольно робок в выводах, но сомнений не
остается — процесс этот был стихийный, направлялся он в луч-
шем случае ротными и батальонными командирами. Такое впечат-
ление производит анализ дел под Телешем 24 октября. Пузырев-
ский замечает, чтб оба сражения показали «гнетущее влияние этой
системы» [921, с. 173].
Когда Пузыревский подходит к выводам, обнаруживается раз-
рыв между характером его стратегического мышления и взгля-
дами на тактические вопросы. С одной стороны, он говорит, что
атаки гвардии на Софийской дороге отличались «недостаточной
тактической подготовкой, которая несла на себе все типические
черты поверхностных, формальных мирных упражнений» [921,
с. 226]. Справедливо его замечание о храбрости русских войск, не
вызывает возражения высокая оценка деятельности артиллерии
(особенно под Телишем 24 и 28 октября) [921, с. 245]. В то же
время в вопросах стратегии Пузыревский вполне в русле офи-
циальной трактовки: он признает блокаду единственно возможным
способом решения проблемы. Примечательно, что в этой блокаде
эн восстает только против штурма, ссылаясь на «тяжелые, крова-
вые жертвы» трех прежних попыток. Другого мнения у Пузырев-
ского нет; ему не приходит в голову иное употребление гвардии,
кроме участия ее в блокаде Плевны [921, с. 225]42. >
Пузыревский вынашивал замысел создания большой работы по
русско-турецкой войне. Замысел этот остался нереализованным,
им было написано только введение, которое и было опубликовано
в 1889 г. в виде самостоятельной работы [924]. «Русская армия»—
небольшая работа, в рамках которой Пузыревский задался целью
установить степень готовности вооруженных сил России к войне.
В целом Пузыревский в этой работе не склонен сколь-нибудь
глубоко анализировать деятельность военного ведомства. Однако
142
ряд его наблюдений примечателен. Так, он признает устарелый
характер части артиллерийского и стрелкового оружия [924,
с. 30—31]. Пузыревский справедливо отмечает, что в тактической
подготовке армии было не мало слабых мест. Главным из тако-
вых Пузыревский считал недостаточную степень внедрения так-
тики стрелковых цепей: «общее управление цепью было недоста-
точно прочно, чувствовалась необходимость расчленить ее на бо-
лее самостоятельные и лучше управляемые, нежели звенья,
части». Столь же существенным недостатком Пузыревский счи-
тает «формальную постановку дела полевой подготовки .войск».
Трудно не согласиться с Пузыревским и когда он говорит, что для
русской пехоты такое положение обернулось «кровавыми уроками»
[924, с. 71, 74, 76].
Вполне реалистически оценивает Пузыревский и состояние
тактической подготовки других родов войск. В отношении кавале-
рии он утверждает, что ее тактическая подготовка «не, соответство-
вала ее превосходному личному составу», обучалась же она,
«бросаясь от одной системы в другую». Недостатком тактических
установок артиллерии Пузыревский считает следующее: «артилле-
рия довольствовалась расположением на относительно дальних
позициях и лишь в редких случаях сопутствовала пехоте на воз-
можно близкие расстояния к неприятелю» (см. [924, с. 74, 76]) 4\
Необходимо учесть, что работа написана спустя много лет после
•войны, и поэтому анализ состояния армии учитывает то, что про-
изошло в войну. Выводы от этого лишь обретают большую убеди-
тельность.
Пузыревский внес свою лепту в трактовку войны. Его главной
заслугой, и заслугой весьма значительной, следует считать вклад
в обобщение тактического опыта русской армии. Он правильно и
достаточно точно вскрыл далеко не полную готовность вооружен-
ных сил России к войне, вплотную подошел к определению су-
щества этой недостаточной подготовленности, ее последствий и ее
причин.
Особое место в историографии русско-турецкой войны принад-
лежит коллективной работе «Описание русско-турецкой войны
1877—1878 гг. на Балканском полуострове»44. Данная работа
является наиболее значительным историческим исследованием по
войне. Прежде всего, это фундаментальное, многотомное исследо-
вание, работа над которым продолжалась длительный период
времени. Со времени создания Военно-исторической комиссии до
выхода в свет последнего тома «Описания» прошло 34 года. В рус-
ской военно-исторической науке данная работа — наиболее' об-
ширное и подробное исследование отдельной войны.
Дело не только в количественной стороне дела. «Описание»
было задумано как выражение официальной точки зрения на вой-
ну. Во всяком случае, как это было показано выше, вся деятель-
ность Военно-исторической комиссии проходила в рамках воен-
ного ведомства и под его контролем. Тем не менее, если оцени-
вать место данного издания в целом, «Описание» явно вышло за
143
рамки официального «допуска», и в ряде вопросов коллектив
авторов смог дать правдивую картину событий, прибегнув к
аргументированной критике, и поставить во главу угла уже отнюдь
не соображения «приемлемости» трактовки. Как будет показано
ниже, не всем это пришлось по душе.
«Описание» вобрало в себя все подлинные достижения русской
военно-исторической науки. Разумеется, объективная действитель-
ность России империалистической эпохи дана в работе сквозь
призму противоречивого стремления авторов, с одной стороны,
объективно,анализировать, а с другой — неосторожной критикой
не ослабить идеологические позиции царизма. Обе указанные сто-
роны фиксируются в исследовании. Наличие их обуславливает
необходимость критического отношения к работе й внимательного
отбора всего положительного, подлинно научного.
Работа дает возможность всестороннего анализа всех проблем
войны. Специальный' том «Описания» отведен для характеристики
воюющих сторон накануне войны (см. (899, т. I]). Весьма объек-
тивна оценка вооруженных сил Турции45. Авторы к сильным сто-
ронам турецкой армии относят стойкость турецкого солдата, осо-
бенно в обороне, умение организовать оборону с широким приме-
нением земляных работ и рациональной организацией огня, высо^
кое качество турецкой артиллерии. Слабым местом вооруженных
сил Турции Артамонов и Паренсов считают систему военного
управления, которую они характеризуют как громоздкую и мало-
эффективную [899, т. 1, с. 31, 48]. В соответствии с последующим
выводом авторов; «турецкая армия оказалась гораздо более силь-
ным противником, чем ожидали» [899* т. I, с. 48].
В главе, посвященной тактической подготовке русской армии,
написанной генералом К. М. Войде, третьим председателем Воен-
но-исторической комиссии, дан большой фактический материал,
вывод из которого в целом находится jb русле уже известных нам
положений. Войде считает, что главными недостатками и упуще-
ниями подготовки армии к войне были: недостаточная боевая
подготовка войск, слабый учет современных требований боя в
уставных документах, несоответствие некоторых начальников
уровню задач. Причиной такого положения Войде считает «непол-
ные выводы из опыта минувших войн» [899, т. I, с. 140—141].
Нетрудно заметить, что выводы эти верны, но ограниченны. Можно
поставить вопрос: какова глубинная причина неполноты этих вы-
водов? Ответа на него у Войде нет.
Оценка стратегических планов сторон и вообще стратегических
возможностей противника дана в специальной главе, написанной
также Войде [899, т. I, с.- 142]. Автор в целом приемлет план кам-
пании, разработанный на' основе предложений и расчетов Арта-
монова й особенно Обручева [899, т. II, с. 1—26]. Согласен Войде
И с главным оперативным направлением, и со стратегической
целью военных действий. Однако в его анализе отчетливо просту-
пает понимание двух обстоятельств. Во-первых, он устанавливает
известную неоправданность временных расчетов главнокомандую-
144
IWrо, который в письме-Александру II 16 марта 1877 г. писал, что
> основе плана лежит идея покончить все дело по возможности
Дним ударом и через 13—14 недель после перехода границы [945,
i 67—75]. Войде пишет, что указанные соображения главнокоман-
ующего были основаны на предположении, «что, турки не в со-
Тоянии дать -русской армии отпор достаточно сильный, уступая^
Й в чйсле, качестве, опер-ативной способности и, как предполагали"'
ОГДа, в умении вести бой» [899, т. II, с. 14—15].
Во-вторых, Войде признает, что русское военное командование
недооценило военные приготовления турок после мобилизации
русской армии в ноябре 1876 г. От русского 'штаба, считает ощ
^крылось приобретенное турецкой армией умение выработать
особый метод тактической обороны». В, итоге «предыдущее опти-
мистическое настроение с русской стороны, основанное на низкой
'Оценке боевых сил турок, оставило некоторый след в умах и вы-
казало известное влияние на последующие соображения и дейст-
вия за Дунаем». Войде справедливо говорит, что время от ноября
с1876 по апрель 1877 г. «целиком пошло на пользу Турции» [945,
С. 16, 15].
Какой;либо своей законченной концепции Войде не предлагает;
В си-лу этого критическая сторона его анализа сводится к отдель-
ным замечаниям. Неоднократно автор впадает в противоречие:
После верного замечания о недооценке боевых сил Турции он вдруг
сообщает, что штаб имел достаточно верные сведения о против-
нике. [945, с. 18].
Интересен анализ Войде турецких стратегических планов. Автор
делает здесь любопытное и важное признание: в Константинополе
существовал замысел «взять во фланг возможное наступление рус-
ских западнее четырехугольника крепостей. Нужные для этого
силы должны были собраться на линии Плевна-Ловча; ядром-их.
предполагалась свободная часть войск Осман-пащи»46. Важно за-
метить, что на возможность удара именно в этом направлении
указывал и сделанный Обручевым расчет расположения и числен-
ности турецких сил накануне войны, согласно которому у Видина
б.ыло сосредоточено свыше 50 тыс. солдат, а в четырехугольнике
крепостей — всего 46 тыс. [945,' с. 18]. В овете этого, возникнове-
ние. плевенской эпопеи представляется вполне предотвратимым
и потому неоправданным.
Таковы основные характерные стороны событий, предшество-
вавших войне, в трактовке авторов «Описания». Существо их
позволяет надеяться на известный реализм в оценке самих воен-
ных действий. И действительно, {5яд авторов обнаруживает спо-
собность к обобщению и анализу, -с критическим зарядом.
Оценивая итоги первого этапа войны, Войде в специальном
разделе пишет, что расчеты покончить с Турцией одним ударом
совершенно не оправдались. Главной причиной такого исхода, по
мнению Войде (и с этим нельзя не согласиться), явилась «несо-
размерность русских сил с поставленной стратегической задачей
полного обхода обширного укрепления района четырехугольники
Ю Зак; 589.
145
турецких крепостей». Конкретным результатом этой установки
следует считать тот факт, что «единственной наступательной силой
армии является передовой отряд генерала Гурко, который мог
быть поддержан только частью VIII армейского корпуса» [899,
т. III, ч., 2, с. 295].
Войде правильно раскрывает внутреннюю противоречивость
первого этапа-войны. С одной стороны, это успешное форсирова-
ние Дуная, преодоление Балкан передовым отрядом. 17 июля ге-
нерал Гурко взял Казанлык, 19-го пала оборона перевала на Шип-
ке. «Прорвана и вторая, последняя, надежда турок — линия Бал-
кан, прикрывавшая доступы к их столице. Путь на Царьград был
открыт» [899, т. III, ч. 2, с. 293]. Но кроме открытого пути необ-
ходимы были силы, чтобы его использовать. А их-то и не было, ибо
к середине июля стало ясно, что важные территориальные захваты
не были закреплены решительным тактическим успехом над глав-
ной турецкой армией или, хотя бы, ее значительной частью.
На случай дальнейшего наступления на Балканы требовалось
прежде всего обеспечение «двинутых туда сил от возможных уси-
лий всей нетронутой еще армии противника» [899, т. III, ч. 2,
с. 294]. Наступать было некому. Все войска обеспечивали наступ-
ление, которого не было. В этих условиях достаточно было более
или менее серьезной заминки, чтобы весь стратегический замысел
повис в воздухе. Такой заминкой и стала Плевна, оказавшаяся
«совершенно внезапно» для русских начальников, ибо, однажды,
возникнув, она «отвлекала в сторону внимание и направление
русских сил, стремившихся до того к Балканам и за Балканы».
Можно сказать, что необходимость проложила себе путь через
случайность.
Здесь все довольно убедительно, отсутствует только одно:
оценить плевненскую задержку как ненужную, оставить там
основной заслон и подготовить дальнейшее движение за Дунай.
Условием такого решения, разумеется, было точное представление
о численности, противника в Плевне. Однако на сей счет командо-
вание заблуждалось, существенно переоценивая силы Осман-паши
[899, с. 299]. В результате к концу первого периода «главные силы
русской армии в Болгарии оказались зажаты между двумя непод-
вижными рубежами Дуная и главным Балканским хребтом. Рус-
ская армия вынуждена была обернуться на три неподвижных
фронта, длиною в общем около 300 верст. Она, таким образом,
лишена была надлежащей гибкости, маневренной свободы и под-
вижности» [899, т. III, ч. 2, с. 301].
Второй этап войны' Войде характеризует как «продолжитель-
ный, более, нежели ^четырехмесячный период остановки, во время
коего все активные действия вертелись только около Плевны, на
всех остальных частных театрах войны пришлось держаться
оборонительно» [899, т. ч. 2, с. 286]. Однако понимание того,
что период этот затянется, пришло не сразу. Еще в начале августа
главнокомандующий считал возможным расправиться с Плевной
очень быстро, не ожидая подхода подкреплений из России (см.
146
ЛЖ т. IV, ч. 1, с. 18—19]). Наступление турецкой армии на
ВДипкинский перевал 21 августа и неудачный штурм Плевны
Ц1—42 сентября положили конец этим надеждам.
f Важный в стратегическом отношении период — август — в рам-
Зсах «описания» проанализирован капитаном генерального штаба
ррадке. Автор справедливо обосновывает особую важность и зна-
чимость удержания в руках позиций на Шипке. Именно через
’•Тот перевал шел кратчайший путь к Плевне — по прямой от Ка-
•анлЫка, базы армии Сулейман-паши, он составлял 160 верст
[899; т. IV, ч. 1, с. 14]. Не случайно для своего крупного наступле-
ний турецкая армия избрала именно это направление. Брадке
Говорит, что поражение отряда на Шипке поставило бы русскую
армию в тяжелое положение. Между Шипкой и Плевной сил у
русской армии было недостаточно для” отпора Сулейману, их
Пришлось бы снимахь из-под Плевны. К тому же успех Сулейман-
ПвШи должен был служить сигналом для активных действий как
армии под Шипкой, так и Плевненской группировки [899, т. IV,
Ч. 1, с. 86]. Одним слдвом, на Шипке завязывался чрезвычайно
Сложный узел.
Между тем готовность русских сил оставляла желать лучшего.
К началу наступления силы отряда Радецкого были рассредото-
чены* По большому району, непосредственно на Шипке находилось
два батальона, пять сотен казаков, пять дружин болгар. Дело в
том, что демонстрацию в г. Елена Радецкий принял за движение
главных сил и двинул большую часть русских на Тырново, а не к
Шипке [899, т. IV, ч. 1, с. 14]. Брадке сообщает, что атака на
Шипке была полной неожиданностью для Радецкого, который еще
18 августа утром доложил в штаб: «На Шипке все спокойно, не-
приятель отступил от Хаинкиойского прохода» [899, т. IV, ч. 1,
С. 66]. Августовско-сентябрьские бои на Шипке носили крайне
упорный характер. 26 августа Радецкий пытался склонить поле-
вой Штаб к обходным действиям против Сулейман-паши. 29 ав-
густа начальник штаба лично провел рекогносцировку у Радец-
кого и отверг этот план. И опять — «плевнецский мираж». Непо-
койчицкий главным аргументом против предложения Радецкого
Выдвигает Плевну. Только тогда, когда она падёт, «руки будут
развязаны» [899, т. III, ч. 2, с. 28].
' Таким образом, турецкая армия не смогла воспользоваться
трудностями, сложившимися^для русской армии в начале второго
этапа войны. Войде правильно говорит, что главной причиной
Этого.были «командные неурядицы» в турецкой армии, которые не
Обеспечили возможности одновременного- наступления на всех
направлениях [899, т. III, ч. 2, с. 302].
Сколь значительна была беспечность командования, показы-
вает полковник Геру а47 в стратегическом обзоре положения, на
театре военных действий с 22 сентября по 2 ноября 1877 г. [899,
Т, IV, ч. 1, с. 1—32]. Он пишет, что «на успехе штурма Плевны
были основаны все дальнейшие планы русского полевого штаба;-
по его расчетам, непосредственным результатам удачного исхода
ю*	147
этой операции явилась бы возможность продолжать дальнейшее
наступление всеми освободившимися силами к Андрианополю;
следовательно, с этим успехом связаны были надежды на. быстрое
окончание войны$ ^899, т. IV, ч. 1, с. 2]. Толькр теперь, после не-
удачи вместо запланированных успехов «прекратились колебания
в выборе, образа действий, наблюдавшиеся в период с 8> июля по
конец августа, и русская действующая армия на продолжительный
период времени перешла к безусловной стратегической обороне»
[899, т. IV, ч. 1, с. 2[.
Встает вопрос — показали ли авторы подлинные причины не-
удач турецкого наступления, верно ли они охарактеризовали су-
щество стратегической обороны?
После неудачного штурма до середины октября, когда на
театр военных действий начала прибывать гвардия, продолжался
период наиболее напряженный. Анализ действий непосредственно
под Плевной (вплоть до .третьего штурма) принадлежит уже из-
вестному нам Е. И. Мартынову и выдержан в духе- «блокады
Плевны» [899, т. .VJ. Автором очерков, посвященных блокаде Плев-
ны, в «Описании» является Геруа, и его трактовка выдержана в
традиционном духе; ничего нового, по сравнению с мартыновской,
она не несет.
Оценивая турецкие планы в данный период (сентябрь—ок-
тябрь), Геруа отмечает, что общий замысел турецкого командова-
ния состоял в организации наступления армии Мехмета Алй, нахо-
дившегося в четырехугольнике крепостей. Сулейман-паша должен
был оказать ему поддержку [899, т. V1, ч. 1, с. 13—14]. Однако
против этого плана восстал Сулейман. Между ним и Мехметом
Али, как главнокомандующим, развернулась оживленная перепис-
ка. Вплоть до смещения командующего и назначения на его место
Сулейман-паши (22 сентября) согласия между ними не было. «На
практике проектированное наступление выразилось лишь рядом
разрозненных наступательных попыток, общей целью которых, не-
видимому, было стремление удовлетворить константинопольским
настояниям» [i899, т. IV, ч. 1, с. 15]. В самом деле, все попытки ту-
рецкой армии изменить положение в свою пользу ограничились
сильной атакой Сулеймана на Шипке 17 сентября-и операцией по
форсированию реки Лом перед фронтом Рущукского отряда.
Сдвигов в стратегической обстановке эти действия не принесли.
Центром событий по-прежнему была Плевна, где дела двигались
медленнее, чем того требовал император. Он предполагал завер-
шить полное обложение Плевны к 20 сентября, но удалось этого
достигнуть лишь через месяц. В то же время генерал Гурко сделал
попытку рещить плевненскую проблему «за Балканами». Мы уже
упоминали о его плане выше. По сути дела это был курс на пере-
ход в контрнаступление еще до исхода под Плевной. Геруа сооб-
щает, что предложение это встретило в полевом штабе «разнооб-
разное отношение и оживленное обсуждение» [899, т. VI, ч. 1,
22, 25] 48.
Таким образом, трудное для русской армии время не было ис-
148
пользовано Турцией. «Нестройные попытки наступательной дея-
тельности» дали русской армии возможность завершить блокаду
Плевны. 20 декабря Плевна пала. Авторы «Описания» в целом
уловили существо событий. Войде, в частности, сообщает, что «от-
ношения у турок, управление их боевыми силами, как в общем, так
'1< в частности, на театре войны были далеко не нормальны», что
облегчало положение русской армии [899, т. III, ч. 2, с. 29]. Геруа
Отмечает, что в то время, как из России к Плевне маршировала
.гвардия, в Рущукском, Журжево-Ольтеницком, Каларашском,
41ижнедунайском отрядах и корпусе Циммермана в Добрудже бы-
ло сосредоточено от 100 до 125 тыс. человек, которые «служили
одной цели охраны коммуникационной линии действующей ар-
мии» [899, т. III, ч. 4, с. 31]. Разумеется, существо второго перио-
да, как отмечает Войде, унаследовано от первого периода войны
[8'9.9, т. III, ч. 2, с. 287]. Но авторы «Описания» не решаются на
♦главный вывод — о том, что именно на данном этапе войны наи-
более выпукло проявились слабые стороны руководства армией
(оперативная нерешительность, неоправданное выделение в обес-
печивающие войска огромных сил, общая недооценка силы про-
тивника и одновременно тенденция к переоценке его предполагае-
мой численности на определенных Направлениях). В этот период
вбййа собирала обильную жатву, созревшую в силу существенных
просчетов в тактической подготовке- войск. Достаточно привести
в качестве примера третий штурм Плевны или бой за Горный Дуб-
няк. На. данном этапе в полной мере сказался разрыв между ре-
шительностью стратегической задачи и недостаточностью сил, бро-
шенных на театр войны в ходе первого этапа.
Третий этап войны начинается со времени падения Плевны.
Центральным событием его является преодоление Балканского
хребта. Впервые в истории войн переход через горы, носящий ха-
рактер сражения, ибо основная часть перевалов была в руках про-
тивника, предпринимался столь значительными силами на фронте
в 350 верст. Через хребет перешло в общей сложности 110 тыс.
человек при 250 орудиях [899, т. VIII, ч. 1, с. 43]. Авторами разде-
лов, посвященных третьему этапу войны, были Геруа, Режепо,
Брадке и Бендереев. Наибольшее число разделов написано пол-
ковником Генерального штаба Геруа.
В анализе данного этапа не мало приемлемых выводов и за-
мечаний, существенно дополняющих общую оценку войны. Одна-
ко в целом авторский коллектив осторожен и сдержан В выводах.
В этих разделах ощущается стремление не вдаваться в критику,
но дать спокойный, «повествовательный» анализ.
Геруа правильно нащупывает стержень стратегической расста-
новки силл главной заботой Турции становится защита Констан-
тинополя. Он говорит, что к этому времени четырехугольник кре-
постей «утратил большую долю своего значения. Сознаваемый
недостаток сил и необходимость сосредоточить возможно боль-
шее число войск для обороны фронта отнимали у турок возмож-
ность осуществления каких бы то ни было активно оборонитель-
149
ных попыток на флангах и в глубоком'тылу русских» [899, т. VIII,
ч. 1, с? 18] 49.
План действий после падения Плевны сложился не сразу.
В руководстве армией на этот счет возникли разногласия. Геру а
сообщает, что ряд генералов, особенно Гурко, Скобелев, а также
Обручев, выступали с идеей, сформулированной еще ранее, а имен-
но: преодоление Балкан первоначально на Троянском участке.
Геру а верно говорит о преимуществе этого плана: здесь речь мог-
ла идти не о прорыве, но об обходе укрепленных позиций против-
ника. Главнокомандующий был сторонником перехода Балкан
через Шипку, т. е. прорыва линии обороны. Этот путь имел то пре-
имущество, что был короче и разрезал турецкие силы надвое, от-
деляя Софийскую группировку и Балканскую армию от Восточно-
дунайской [899, т. VIII, ч. 1, с. 30, 28—29]50.
До самого конца в высшем военном руководстве шла борьба
двух доктрин — решительного наступления и осторожного, выжи-
дательного движения. На совещании в императорской главной
квартире 12 декабря против зимнего похода выступил Тотлебен.
Он предлагал осадить Рущук, а горы перейти только весной. На
этом совете было принято решение преодолеть Балканы тремя
большими группами войск, две из которых Геруа называет «част-
ными армиями» (отряд Гурко — 72 тыс. человек и отряд Радецко-
го — 48 тыс. человек). Для связи между ними в районе Троянско-
го перевала горы должен был преодолеть небольшой отряд гене-
рала Карцова (6 тыс. человек) [899, т. VIII, ч. 1, с. 33—34,
32, 36].
Значительность данного решения заключалась в стремлении
осуществить переход такого количества сил в виде действий, свя-
занных единым замыслом — одновременной ликвидацией Софий-
ской группировки и Балканской армии, хотя возможность сколь-
нибудь значительного маневра этих турецких армий исключалась:
движение отряда Радецкого только начиналось, когда силы Гурко
уже вступили в бой за Балканы.
Авторы последних томов «Описания» подробно рассматривают
два наиболее значительных сражения: обходной маневр Гурко
через Врачеш и Чурьяк к Ташкиссену и трехдневное сражение
с полным окружением армии Весель-паши у Шейново [899, т. VIII,
ч. 1, гл. IV—VI; т. VIII, ч. 2, гл. I—III]. Из этого анализа следуют
два вывода. Во-первых, становится очевидным, что в ходе войны
шел процесс эволюции тактических взглядов, процесс преодоления
целого ряда недостатков в тактической подготовке вооруженных
сил. В этом отношении примечателен приказ генерала Гурко, от-
данный по отряду накануне перехода через Балканы: «Вообще
избегать действий густыми колоннами, а стараться принимать тон-
кий строй. На подготовку атак огнем обратить серьезное внима-
ние. Турки не любят обходов, а потому при всякой возможности
пользоваться обходами и охватами флангов. На применение
к местности обратить самое серьезное внимание» [899, т. VIII, ч. I,
с. 123—124].
150
Во-вторых, ясно, что подлинный смысл этих эпизодов боевых
действий авторами не был понят. Они не увидели здесь элементов
оперативного искусства, которые проявились в действиях такти-
ческих соединений по единому замыслу для достижения единой
задачи. Наиболее ярко такая система действий просматривается
В серии боев под Шипкой—Шейново, когда действия двух обход-
ных колонн, поддерживаемых с фронта, привели к полному окру-
жению крупной турецкой армии. Появление нового -в развитии
военного искусства осталось незамеченным военными историками.
В целом «Описание войны» следует оценить как позитивное
Явление в развитии русской военно-истдрической науки. Но необ-
ходимо учесть при этом, что работа по его созданию рассматрива-
лась как составная часть официального исследования войны. Она
проходила под довольно бдительным наблюдением военного ми-
нистерства. Политическая обстановка в стране тоже накладывала
отпечаток на деятельность авторского коллектива. В этих* услови-
ях. заслуги авторов «Описания» выступают особенно рельефно.
Наша оценка того вклада, который внесен авторской группой
в историческую науку, не может быть однозначной. Необходимо
указать в этой связи на ряд обстоятельств.
1.	«Описание войны» дает в целом верную трактовку особенно-
стей стратегического руководства русской армией. Авторы суме-
ли показать, что уже на первом этапе войны имел место фактиче-
ский отказ от первоначально принятого стратегического замысла.
Опасаясь фланговых ударов турецкой .армии, русское командова-
ние фактически ограничилось расширением захваченного района,
занятого за Дунаем. В ходе этих действий «сработали» другие ог-
рехи в подготовке к войне: слабая разведка, преувеличение турец-
ких сил, слабое взаимодействие отдельных отрядов. В итоге пери-
од успехов сменился временной стратегической обороной, а война
существенно затянулась.
2.	'Заслуживает внимания тот факт, что авторы «Описания»
смогли подняться до одного из важнейших выводов с точки зрения
трактовки военного искусства: ими был назван коренной недоста-
ток в организации русской армии — отсутствие специальных ре-
зервных войск. «Русская армия, — пишет генерал Войде; — по-
своей тогдашней организации вовсе не имела настоящих резерв-
ных войск, а потому для всех указанных надобностей как главных,
так и второстепенных (речь идет об обеспечении коммуникаций
достаточно обширных и растянутых. — В. 3.) пришлось употре-
бить полевые войска» [899, т. III, ч. 2, с. 280].
3.	В «Описании войны» прослежен (хотя и в недостаточно чет-
ком виде) еще один важный процесс — борьба двух тенденций
в деле руководства армией. В России было немало способных ге-
нералов и военачальников. Действовали они и в русско-турецкую
войну. Однако им все время приходилось наталкиваться на систе-
му, созданную и освященную царизмом, систему, ярко проявив-
шую себя в период войны.
4.	Показав целый ряд существенных слабостей в деле органи-
151
зации подготовки русской армии к войне,^указав на наиболее важ-
ные недостатки в ходе боевых действий, авторы «Описания» не
смогли вскрыть социально-политическую обусловленность отме-
ченных ими явлений. Они нарисовали картину, во многом верную,
в решающих чертах убедительную.. Дать развернутое объяснение
событий, выявить их внутреннюю обусловленность — это оказа-
лось для них непосильной задачей. Такое положение явилось ре-
зультатом определенной плановой, позиции русских -военных исто-
риков, не вышедших за рамки буржуазного мировоззрения и
монархической приверженности. Особенно ярко эта сторона про-
явилась в последних томах «Описания», редактором которых был
полковник Геруа, а коллектив авторов состоял в большинстве
своем из молодых офицеров генерального штаба.
У нас не вызывает сомнений, чта одним из решающих внутрен-
них мотивов, обусловивших в целом плодотворный характер дея-
тельности ‘авторов «Описания», был их глубокий патриотизм, же-
лание видеть армию своей страны сильной, организованной и
подготовленной в соответствии с передовым словом науки. Этот
патриотизм для многих военных историков Проявился в ощуще-
нии целого ряда пробелов в области руководства вооруженными
силами. Наиболее проницательные нё могли не понять, что царизм
превращался в ’препятствие на пути создания сильной армии.
Именно поэтому «Описание войны» вызвало отрицательную
реакцию среди наиболее консервативных военных историков. Гей-
сман, например, критиковал его справа. В 1903 г. после выхода в
свет первых томов издания, он писал: «Едва ли.нужно убеждать
читателя, что у нас все было неудовлетворительно? польза дела
требует выяснения истины, вот этого-то и нет в труде комиссии»
[302, ф. 544, on. 1, ед. хр. 1253, л. 5]51.
Таковы факты. Помимо желания авторов, их труд оказался
еще и оружием идёологической борьбы. Иначе и не могло быть.
Истина, в конечном счетег была не нужна царизму. Ему было не-
обходимо талько еще одно подтверждение своей роли и своих за-
слуг. А потому любое приближение к исторической правде лишь
вызвало его неудовольствие.. Наша позиция иная: историки проле-
тариата ценят в этой фундаментальной работе ее объективное
начало, стремление к выявлению правды средствами военно-исто-
рического анализа.
Глава 9
РАЗВИТИЕ РОДОВ ВОЙСК И ТЫЛА АРМИИ
Для развития русского военного искусства немаловажную роль
сыграли работы по исследованию эволюции различных родов войск
В тыла действующей русской ‘армии. К ним относится, например,
работа, написанная группой офицеров под руководством генерала
Григорьева,— «Отчет полевого артиллерийского управления Ду-
найской армии» [907]. Первый том ее посвящен организаций
артиллерийского снабжения действующей армии. В нем есть све-
дения о составе артиллерии в отрядах, о составе и состоянии
осадной артиллерии, о расходе всех видов боеприпасов за всю
войну на Балканском театре. Второй том содержит приложения.
Интересно отметить, что первый в истории русской артиллерии
Марш по железной дороге можно проследить по материалам 5-й
“батареи гвардейской конноартиллерийской бригады [870, с. 1—18].
Об организации управления артиллерией в период блокады
Плевны можно узнать из записок артиллериста, участника войны
полковника Н. Е, Бранденбурга [381а].
Н. Е. Бранденбург указывает, например, что управление артил-
лерией в этот период было возложено на начальника осадной
артиллерии генерала Мюллера. Вся артиллерия, расположенная
на фронте от Гривицких редутов до Тученицкого оврага, состав-
ляла артиллерийскую линию, которая делилась на три участка:
Правый фланг возглавлял полковник Экстен, левый полковник
Лесов [381а, с. 45]. Назначение начальника всей артиллерии и.на-
чальников артиллерии участков, несомненно, было положительным
явлением, но оно сопровождалось рядом существенных недостат-
ков, вызванных отрядной системой боевого использования войск.
Эта система исключала из управления артиллерией опытных ге-
нералов и офицеров :— начальников артиллерии корпусов и коман-
диров артиллерийских бригад.
Бранденбург приводит весьма интересные сведения об удач-
ном применении в осадной артиллерии метода стрельбы по неви-
димой цели (лагерю противника) при помощи вспомогательного
наблюдательного пункта. Так как с огневой позиции цель не была
ридна, то «пришлось,— писал Бранденбург,— устроить .стрельбу
ПО невидимой цели, наблюдая за падением снарядов со стороны
расположения 9-го корпуса, именно с 3-й батареи 31 бригады...»
153
[381а, с. 34]. Отклонения точек падения снарядов передавались
на батарею с помощью сигнальных флажков.
Бранденбург отмечает также положительный пример ведения
сосредоточенного огня несколькими батареями по одной цели или
одному пункту: «Ежедневно практикуется способ сосредоточенной
стрельбы, заключающийся в том, что в известный, но всякий день
различно назначаемый час, все орудия на позиции производят
залп по заранее указанному на тот день пункту, конечно, с тех
батарей, в свете огня которых он находится, причем обыкновенно
таких пунктов бывает два или три» [381а, с. 45].
О первом случае применения дальномера (система полковника
-Мартюшего) в боевой практике русской артиллерии, в бою под
Горным Дубняком, сообщается в публикации Адасовского «Слу-
чаи употребления дальномера в минувшую кампанию» (см. [1085,
1879, № 1, с. И—2117]). Боевая практика показала, что с по-
мощью дальномера расстояния до цели определялись достаточно
точно. Это обеспечило ведение огня без пристрелки.
Действие артиллерии в бою под Телишем хорошо освещено в
публикации артиллериста, участника войны, полковника М. Зи-
новьева [754]. Автор ее указывает, что артиллерийские началь-
ники перед боем провели тщательную рекогносцировку местности,
удачно выбрали огневые позиции батарей, с которых можно было
эффективно обстреливать укрепления противника. С пехотными
командирами были согласованы вопросы взаимодействия. «Они
получили возможность переговориться, согласовать взаимно свои
действия и на другой день вводить свои части в бой с установлен-
ным планом относительно ведения огня» [754, с. 74].
Военные действия артиллерии в оборонительном бою у Мечи
Тростеника хорошо изложены в публикации командира 12-й ар-
тиллерийской бригады генерала Григорьева [1085, 1878, № 9].
Сведения об артиллерийской обороне Шипкинского перевала
приведены в- статьях офицеров-артиллеристов, участников герои-
ческой обороны Шипки: Киснемского, Поликарпова, Вырыпаева
[805; 920; 668]. Очень важные сведения в их публикациях приво-
дятся о стрельбе по невидимым целям в горах в туман и ночью.
Методы ее были разработаны в русской артиллерии теоретически,
но впервые получили применение при обороне Шипки.
Наконец, некоторые сведения о действиях артиллерии при фор-
сировании Балкан зимой можно почерпнуть из исследований
Н. А. Виноградского и А. Я. Таля [645; 829а].
В целом перечисленные исследования позволяют сделать за-
ключение о том, что война выявила значение дальнобойной артил-
лерии и слабости артиллерийских снарядов против земляных
укреплений вражеской обороны. Для разрушения полевых укреп-
лений нужен был мощный фугасный снаряд. Существовавшие же
гранаты и шрапнели были неспособны подавить живую силу в
укреплениях.
Особо следует остановиться здесь на исследовании видного
русского теоретика Н. П. Михневича [879]. В нем есть специаль-
154
/
ный раздел «Влияние войны 1877—1878 гг. на тактику русских
войск». Автор убедительно доказывает в нем, что эта война вы-
звала изменения уставов почти всех европейских армий и назы-
вает следующие достижения — результат войны 1877—1878 гг.:
1)	возможность атаки даже сильных позиций, обороняемых
пехотой, при наличии превосходного оружия;
2)	непригодность одиночного частого огня из сомкнутого
строя;
3)	большую действенность огня залпами;
4)	необходимость принятия мер к лучшему управлению рас-
СБШным строем;
5)	слабость огня нашей стрелковой цепи, вследствие большой
величины боевых участков рот;
6)	невозможность производства атаки' способом, предписывае-
мым уставами [879, с. 107—108].
Инженерному обеспечению форсирования Дуная посвящены
публикации военных инженеров, участников войны: М. Борескова,
К. Л. Кирпичева, М. Максимовича, М. Мазюкевича, Г. Тимченко-
Рубана.
В исследованиях К. Л. Кирпичева, М. Мазюкевича, Г. Тимчен-
ко-Рубана [802; 800; 799; 495; 930] излагаются последовательность
заготовки лесоматериала и сплава его по левым притокам Дуная.
Авторы отмечают, что заготовка леса производилась весной, когда
деревья находятся в полном соку. Подъемная сила такого леса
слабая, а сплав его по реке затруднен. Кирпичев подробно рас-
сматривает проектирование и строительства моста на плотах и
обосновывает преимущества таких мостов, которые, по его мне-
нию, заключаются в следующем:
1)	устЬи их по высоте представляют наименьшую цель для
артиллерии противника;
2)	полотно моста на плотах не разрушается от пробоин;
3)	наведение таких мостов не требует, специальных материа-
лов, сложных приспособлений и больших затрат сил и времени;
4)	мосты на плотах не представляют значительного сопротив-
ления течению и устойчивы при волнениях на больших реках;
5)	- они незначительно подвергаются качке во время -бури и
больших волнений, переправа по таким мостам может осуществ-
ляться в любую погоду.
Из опыта наведения переправ в ходе войны Кирпичев пришел
к Выводу о необходимости «иметь в полевом или осадном инженер-
ном парке, или в каком-либо другом учреждении, подведомствен-
ном полевому инженерному управлению, паровой копер, приме-
нение которого увеличивало бы забивку свай 'в 20 раз быстрее»
[>1113, 1881, № 3, с. 274]. Кирпичев указывает недостатки русского
воен но-инженерного дела, выявленные в ходе войны:
—	плохря организация разведки Дуная и мест переправ, в ре-
зультате чего при проектировании мостов были дбпущены про-
счеты по длине мостов: они были спроектированы значительно
короче, чем этого требовала ширина реки;
155
-г	- заготовка леса для мостов весной несвоевременна потому,
что лес в это время обладает малой подъемной силой;
—	войсковые начальники не знали, как правильно использо-
вать инженеров для решения специальных инженерных задач.
М. Боресков и А. Максимович в своих исследованиях [615;
859] подчеркивают, что русско-турецкая война 1877—1878 гг. дала
огромный опыт искусного использования мин как в обороне, так
и в наступлении. Мины, по словам Борескова, дали армии «воз-
можность овладеть Дунаем с ничтожными морскими средствами
и парализовать деятельность турецкой . броненосной флотилии,
которая, при других обстоятельствах, легко могла бы не допустить
никакой попытки к переправе нашей армии через Дунай»' [1113,
1884, № 8, с. 597].
Боресков и Максимович подробно рассматривают производство
минирования на Дунае силами саперов во взаимодействии с ми-
нерами флотских команд, присланных на Дунай с Черноморского
и Балтийского флотов. Так, у Браилова были поставлены мины,
«чтобы турецкая флотилия, запертая минными заграждениями в
устье Мачинского рукава, не могла явиться на Дунае у Браи-
лова» [1113, 1882, № 1, с. 447]. Исследователи рассказывают об
искусстве и героизме, проявленных саперами и моряками при
установке минных заграждений и при минных атаках паровыми
катерами турецких броненосцев на Дунае.
-В упомянутых публикациях ярко показано, что во время под-
готовки и форсирования Дуная в небывалых для того времени
размерах использовались инженерные и боевые средства, тогда
новейшие: железные понтоны, мины и минные катера.
Характеристика инженерной подготовки войск накануне войны
содержит исследование участника войны инженера Байкова
[589; 590]. В этой работе говорится о плохом обучении пехоты
применению укреплений в обороне. При строительстве укреплений
плохо использовался рельеф местности. Пехотные полевые укреп-
ления «строились в войсках вяло и к тому же отдельно от такти-
ческих учений, и лишь в самых редких случаях применялись на
маневрах», (см. [589]). Такая инженерная подготовка войск не
могла не сказаться при строительстве полевых укреплений на
Шипкинском перевале в июле 1877 г. Большая доля вины за это
лежала на высшем и старшем русском командовании. Байков
по этому поводу писал: «По отдаче общего распоряжения о при-
ступе к работам по укреплении} позиций, исполнение того дела-
лось весьма неохотно. Нам лично приходилось не раз вступать в
переговоры со строевыми начальниками относительно работы, раз-
меров а числа людей, для того назначаемых, или выслушивать
критические замечания о ненадобности этих работ,- ведущих толь-
ко к напрасному утомлению людей» [590, № 3, с. 36].
В статье инженера И. С. Иванова [770] подробно освещены
инженерные работы на Шипкинском перевале и в период его обо-
роны с 5 июля по 28 декабря 1877 г. В частности, здесь приводятся
сведения о минировании подступов к г. 'Центральная гальваниче-
156
Таблица 9
Потери русской (Дунайской) армии по родам войск
— — Рбдвойск	Средний наличный состав за всю кампанию	Убито и пропало > без вести	Умерло от ран в лечебных учрежде- ниях	На 10 тыс. среднего наличного состава	
				убито и про- пало без вести	умерло от ран в* лечебных учреждениях
Пехота . .	364291	16 315	4316	448	127
Кавалерия	56 446	485	183	86	82
Артиллерия . Инженерные и саперные ча-	66 012	190	132	29	20
сти .	12114	22	27	18	22
Составлено по: [1000, с. 95].
Сними фугасами; о строительстве заграждений в виде лесных зава-
Лор, волчьих ям и т. д. Автор подчеркивает, что опыт инженерного
оборудования Шипкинской позиции настоятельно требовал обуче-
ния -войск созданию полевых укреплений. 4
В целом исследования* Байкова и Иванова подчеркивали воз-
растание роли полевых укреплений в сочетании с огнем нарез-
ного, скорострельного и дальнобойного оружия, равно как орга-
низации многоярусного залпового ружейного и перекрестного
ружейно-артиллерийского огня в сочетании с инженерными за-
граждениями (фугасы, завалы, засеки).
Отчет с подробным анализом о потерях русской армии на Бал-
канском театре военных действий (см. также табл. 1) сделан под
руководством и при непосредственном участии бывшего главного
инспектора Н. Козлова в «Военно-медицинском отчете за войну с
Турцией 1877—'1'878 гг.» [313, ч. 2]. Пехотные части понесли поте-
ри убитыми и умершими от ран в несколько раз больше, чем вой-
ока других родов оружия (1000, с. 95].
Русско-турецкая война 1877—-1878 гг. явилась важным этапом
в. развитии тыла и снабжения вооруженных сил. Война показала:
вопросы организации тыла и снабжения армии с увеличением
численности армии и изменениями способов ведения- войны стали
играть еще более важную роль.
События войны подтвердили, что для успешного ее исхода не-
обходимо иметь не только мобилизационные, но и стратегические
запасы материальных средств, что в ходе воины надо организовы-
вать четкую работу железных дорог для подвоза материальных
средств и массовой эвакуации больных И раненых. Интенданты
дидизий и корпусов должны <быть в подчинении соответственно
Строевых командиров как в мирное, так и в военное время.
Схема-снабжения «армия — полк» уже не могла обеспечить
своевременное и полное удовлетворение материальных потребно-
стей воцск. К снабжению надо было привлечь дивизионные и
корпусные звенья и соответственно транспортные средства.
Т57
Для характеристики работы войскового тыла Дунайской армии
в ходе войны денными являются публикации А. Поливанова и
А. Измайлова. Так, Поливанов отмечает, что организация снабже-
ния русских войск продовольствием и фуражом в течение всей
войны была совершенно неудовлетворительной. Это прежде всего
вызывалось недостатком транспорта (весь штатный интендант-
ский транспорт мог поднять лишь три суточные армейские дачи)
(см. [919а]). Поэтому для обеспечения войск Дунайской армии
оставался только один способ заготовки продовольствия й фура-
жа — при помощи частных коммерсантов.
А. Измайлов [775; 776] вскрывает причины беспорядков во
время войны на румынских железных дорогах. Они работали пло-
«хо, часто были аварии и вообще пропускалось мало поездов.
Заранее разработанного плана организации путей сообщения не
было. Интендантство со своими обязанностями не справлялось.
Большая ч-асть заготовленного весной продовольствия и фуража
осталась на месте, все гнило, приходило в негодность.
В «Военно-медицинском отчете по Дунайской армии за войну
с Турцией», составленном группой медиков под общей редакцией
доктора медицины Н. Козлова, и капитальном труде выдающихся
русских хирургов Н. И. Пирогова, Н. В. Склифосовского,
Ф. И. Фейгина приводится немало положительных оценок поста-
новки медицинского обслуживания войск и эвакуации больных и
раненых [313; 929; 931]. Особенно это относится к первому этапу
войны. Авторы подчеркивают, что в этом отношении русская армия
оказалась в лучшем положении, чем армия ряда других стран в
предшествовавших войнах (австро-прусской 1866 г., франко-прус-
ской 1370—1871 гг. и др.). «Ни одна армия,— говорится в „От-
чете", — в предшествовавшие большие войны не имела такой уме-
ренной потери людей» [313, с. 550]. Исследователи отмечают
удачное применение в первых боях ротных носильщиков и диви-
зионных рот носильщиков. Как положительное явление отмечается
создание дивизионных подвижных лазаретов, которые разверты-
вали головные перевязочные пункты. Передовым явлением были
и железнодорожная эвакуация больных и раненых, работа эва-
куационных комиссий*и создание пунктов эвакуации, равно как
совершенствование методов лечения ран. Однако по мере про-
движения в глубь Болгарии, все яснее проявлялись недостатки
в организации воейно-медицинского обеспечения. Сказывался
недостаток гужевого санитарного транспорта, неумение использо-
вать интендантский порожняк, плохая организация медицинской
помощи и питания в пути. Большое напряжение сил, перенесенное
личным составом во время преодоления Балкан зимой, плохое
питание, изношенность одежды и обуви сильно увеличили заболе-
ваемость в армии. Число больных было в 20 раз больше, ч:ем
число раненых. Это, по заключению авторов упомянутых работ,
отрицательно сказалось 4 на медицинском обеспечении войск.
Н. Пирогов отмечает весьма положительную роль, которую сы-
грало использование во время войны общества Красного Креста.
Глава 10
ФЛОТ В ВОЙНЕ 1877—1878 гг.
В войне 1877—1878 гг. русский военно-морской флот принимал
сравнительно ограниченное участие'. Несмотря на это, опыт этой
войны оказал существенное влияние на совершенствование и раз-
витие флота и военно-морского искусства, особенно в части взаи-
модействия наземных войск и сил флота, а также использования
морского минно-торпедного оружия.
В 70-е Уоды турецкий флот имел на Черном море 15 броненос-
ных кораблей различных классов и L5 небронированных судов.
Русский — два броненосных, но, к сожалению, мало пригодных,
•к действиям в открытое море, корабля, а также 5 небронирован-
'ных судов [995, т. 2, с. 238];
На Дунае Турция имела флотилию из 9 броненосных кораблей
(в основном мониторов и корветов) и 37 небронированных судов
[1033, л. 30]. На Дунае Россия до войны военных кораблей не
имела. На турецких кораблях служили 370 англичан (в том
числе 70 офицеров, занимавших наиболее ответственные долж-
ности командиров кораблей и соединений).
Многие передовые офицеры русского флота понимали непод-
готовленность России к войне на Черном море и предлагали
Морскому министерству различные варианты усиления морских
сил на этом театре. В частности, предлагалась покупка броненос-
ных кораблей за границей. За год до начала войны с Турцией
контр-адмирал Лихачев, находясь в Англии, сообщал о готовности
одной из английских фирм продать России три броненосных ко-
рабля, строившихся по заказу турецкого правительства, которое
из-за финансовых затруднений от них отказалось. Однако Мор-
ское министерство не пожелало воспользоваться этим благоприят-
ным моментом и отклонило предложение английской фирмы [303,
ф. 410, д. 2108, л. 15; ф. 315, д. 1156, л. 1—4]. Приобретение этих
кораблей могло значительно усилить русский флот на Черном
море и позволило бы ему вести не только эффективные оборони-
тельные, но и активные наступательные действия. В данном
случае неблаговидную роль сыграл великий князь Константин
Николаевич. Это он был председателем особого совещания, кото-
рое и вынесло постановление об отказе от покупки броненосных
кораблей в Англии.
159
Таким образом, повторилась та же история, что и в Крымскую
войну, когда Россия оказалась неподготовленной к ведению войны
против англо-французского флота на Черном и Балтийском морях.
И виноваты в ситуаций были не моряки русского флота, которые
и в этой войне, действуя в крайне неблагоприятных условиях,
показали себя с самой лучшей стороны, а Морское министерство
и царское правительство, не принявшие должных мер к своевре-
менному усилению военно-морского флота на Черном море.
В связи с отсутствием на Черном море и на* Дунае морских
сил, способных вести успешную борьбу с довольно сильным ту-
рецким броненосным флотом, русское командование стремилось
решить исход войны на сухопутном франте силами армии. Отсут-
ствие на Черном море достаточно сильного флота оказало влия-
ние и на выбор района наступления русских войск на Балкан-
ском театре. Если в прошлых войнах, при наличии на Черномор-
ском театре сильного флота, русское командование предпочитало
вести наступление сухопутных' войск вдоль Черноморского побе-
режья (это стало традицией для русской армии в войнах с Тур-
цией), то в войне 1877—1878 гг. наступление сухопутных войск,
как известно, планировалось вдали от побережья Черного моря.
Вопросам, связанным с участием' русского флота в войне
1877—1878 гг. на Дунае и Черном море, посвящен ряд интересных
работ дореволюционных исследователей.
Важные сведения об участии моряков и о роли русского воен-
но-морского флота в войне России с Турцией 1877—1878 гг.
содержатся в работах Е. Аренса, В. Чубинского, Ф. Филисова
[356; 578; 556; 931]. Аренс, в частности, подчеркивает, что «военно-
морская обстановка перед кампанией 1877—1878 годов была для
России неблагоприятной, для Турции же она представляла значи-
тельные преимущества» [578, с. 1]. Россия к 1*876 г. на Черном
море располагала чрезвычайно слабым флотом. Поэтому необхо-
димо было позаботиться об обороне Черноморского побережья,
и она возлагалась на сухопутные войска и береговую артиллерию,
в интересах которой использовались минные заграждения, боевые
корабли и суда Черноморского флота. Для этой цели у Русского
общества пароходства и торговли были закуплены на время войны
12 мелкосидящих и 4 -крупных быстроходных парохода. Они
были вооружены небольшим количеством легкой артиллерии
4556, с. 117].
Русское общество пароходства и торговли (РОПИТ) было
создано в 1856 г. Оно, обеспечивало морские перевозки из портов
Черного и Азовского морёй в Средиземное, Балтийское и Северное,
а с открытием Суэцкого канала — в Индийский и Тихий океаны.
Создание пароходства на Черном море после Крымской войны
преследовало и другую, чисто военную цель. Как известно, по
условиям Парижского мирного договора России запрещено было
иметь на Черном море военный флот. Создание РОПИТ давало
возможность в случае необходимости использовать его суда в
качестве вспомогательных крейсеров, как это и было .сделано в
160
пёриод русско-турецкой войны 1877—1878 гг.. Вспомогательные
крейсеры «Вел. кн. Константин», «Веста», «Россия», «Владимир»,
«Ливадия», успешно действовавшие на коммуникациях противника
в ходе русско-турецкой войны на Черном море, были переобору-
дованы из судов Русского общества пароходства и торговли.
Из вооруженных пароходов в составе Черноморского флота был
создан крейсерский отряд, который позволил в самом начале
войны вести активную оборону. («Активная оборона организуется
для действий на морских сообщениях неприятеля, с целью нане-
сения ему возможно большего вреда и уничтожения его транспор-.
тов е войсками и военными принадлежностями, а также его воен-
ных и коммерческих судов».— Из инструкции, предназначавшейся
для командиров вооруженных пароходов [303, ф. 17, д. 84, л, 15];)'
Вооруженный пароход «Россия» 13 декабря 1877 г. пленил у
Анатолийского побережья турецкий пароход «Мерсина» с 800 ту-
рецкими солдатами и офицерами н^ борту [578, с. 90]. Искус-
ными маневрами, смело и решительно удерживая противника на
выгодной для себя дистанции и курсовом угле, командир «Весты»
капитан-лейтенант Баранов и его экипаж в пятичасовом бою в.
35 милях от порта Кюстенджи (Констанца) победили турецкий
броненосец «Фехти-Буленд» [578, с. 84—87] .
Дальнейшим развитием этого флота явилось создание в Рос-
сии в 1878 г., вскоре после окончания войны 1877—1878 г., так
называемого добровольного флота. Этот флот, созданный на
добровольные пожертвования' населения, также преследовал две
цеди: во-первых, способствовать развитию мореплавания на Руси;
вогвторых, обеспечивать накопление резерва судов, пригодных к
использованию их в военных целях.
Создание русского общества пароходства и торговли, а затем
добровольного флота, просуществовавшего до 1925 г., можно рас-
сматривать как логическое развитие теории «Крейсерской войны»,
зародившейся в. России в 60-е годы XIX в. Эта теория предусма-
тривала широкое использование крейсерских сил, в том числе
вспомогательных крейсеров, для нарушения морских и океанских
коммуникаций противника. Впервые теория крейсерской войны
нашла практическое применение в русско-турецкую войну 1877—
1878 гг. на Черном море.
Именно опыт этой войны оказал существенное влияние на ре-
шение царского правительства о создании в России в 1878 г.
добровольного флота, состав которого непрерывно пополнялся
главным образом за счет судов, закупаемых за границей. В негр
включались, как правило, крупные суда, обладающие большой
дальностью плавания и высокой скоростью, т. ё. наиболее пригод-
ные для военных целей. И как показал опыт русско-японской вой-
ны 1904—1905 гг., это требование к судам добровольного флота
вполне оправдало себя. В ходе русско-японской войны русское
командование впервые в истории военно-морского искусства
широко использовало вспомогательные крейсера для действий на
океанских коммуникациях в Атлантическом-, Индийском и Тихом
II Зак. 589.
океанах. Четыре из этих крейсеров, в том числе «Петербург» и
«Смоленск», были оборудованы из судов добровольного флота.
Кроме того, с Балтики железнодорожным транспортом были до-
ставлены 12 минных паровых катеров.
В русско-турецкую войну 1877—1878 гг-. обстановка для рус-
ского флота на Черном море сложилась еще менее благоприятно,
чем в Крымскую войну. Соотношение морских сил на юге было в
пользу Турции. Коиечно, это неблагоприятное для России соотно-
шение сил можно было бы изменить путем посылки эскадры бро-
неносных кораблей с Балтийского моря на Средиземное е целью
нанесения удара по Турции со стороны Эгейского моря. Подобный
план использования. Балтийского флота в этой войне вынашивал-
ся русским командованием. Однако осуществить его Россия- йе
могла. Этому мешала -Англия, которая, имела более сильный, чем
Россия, броненосный флот, и никогда не допустила бы прохода
русской балтийской эскадры в Средиземное море. В сложившейся
военно-политической обстановке русское командойание было вы-
нуждено отказаться от перевода балтийской эскадры на южный
театр военных действий, ограничившись посылкой отряда моря-
ков й переброской минных катеров и мин на Дунай. Следует
отметить, что это был первый в .истории случай стратегического
маневра морскими сил'амц между Балтийским и Черноморским
театрами с использованием железных дорог, широко применяв-
шийся впоследствии советским командованием^ в Великой Оте-
чественной войне 1941-^1945 гг. По инициативе лейтенанта
С. О. Макарова четыре крупных парохода и быстроходная яхта
«Ливадия» были вооружены минными паровыми катерами и ми-
нами. Аренс и Чубинский отмечают, что Макаров получил в свое
распоряжение пароход «Великий князь Константин» -и четыре
Минных катера. Он оборудовал пароход приспособлениями для
подъема катеров на борт и спуска на воду. Макаров добился
подъема паров на катерах за пять минут вместо обычных 1,5—
2 часов. Катера его были вооружены шестовыми минами и мина-
ми-крылатками. За время войны Макаров пять раз пытался ата-
ковать турецкие броненосцы на Батумском рейде, но лишь одна
попытка увенчалась успехом. Несмотря на это, значение Макаров-
ских минных атак было очень велико. Русские минные атаки
действовали на противника подавляюще. Они свидетельствовали
о беззаветном мужестве и героизме моряков.
Активное участие приняли в войне и русские флотские
командиры, посланные с катерами на Дунай. Они много раз удач-
но атаковали турецкие корабли на Дунае, совместно с саперами
устанавливали минные заграждения на реке и охраняли их.
29 апреля 1877 г. у Браилова русская батарея береговой артил-
лерии уничтожила турецкий монитор «Люфти Джелиль» [297а,
т. 12, с: 26]. Таким образом, русские не только преграждали до-
ступ морских турецких судов в Дунай с Черного моря, но и пре-
пятствовали свободному плаванию по самому Дунаю.
Постановка минного заграждения у Сулины, осуществленная
162
черноморским отрядом кораблей, возглавляемых капитан-лейте-
нантом Диковым, может служить одним из показательных приме-
ров активного применения минного оружия [578, с. 64—65]. В ночь
на 27 сентября 1877 г. отряд Дико.ва скрытно прошел через,-
Сулинское гирло в Дунай и в двух милях от порта Сулин' поста-
вил минное заграждение. Заняв удобную позицию за минными
заграждениями, утром 27 сентября русские корабли успешно ата-
ковали турецкие броненосцы. Убедительной победой русских мо-
ряков закончился этот первый в истории бой на минной позиции,
оборудованной-на речном театре [303, ф. '243, оп. 7, д. 11061,
л. 281]. Арене делал правильный вывод о том, что- мирное оружие
может успешно применяться для обороны русских портов на
Балтике и в Тихом океане: «Безопасность наших, почти изолиро-
ванных портов Тихого океана может быть обеспечена тоже.лишь
при помощи минных заграждений, без которых в настоящее время
немыслима никакая прибрежная оборона» [578, с. 57].
Решительная атака и уничтожение 14 мая 1'877 г. группой .рус-
ских катеров под командованием лейтенанта Шестакова турецкого
•монитора «Сельфи» Показала, что наряду с минными заграждения-
м-й можно успешно применять минные катера, вооруженные шесто..-
выми и буксируемыми минами [297а,. т. 12, с. 2%—29]Ъ2.
Обеспечение переправ сухопутных сил потребовало слаженных
’И умелых действий. Моряки-черноморцы обеспечивали переправу
1-4-го армейского корпуса генерала-А. Е. Циммермана в нижнем
•течении Дуная 10 и 11 июня 187-7 г. Дай'ая оценку этому обеспече-
нию, командир корпуса.писал: «Не нахожу слов, чтобы достаточ-
но похвалить моряков за их отличную во всех отношениях дея-
тельность. Моряки удивительно способны на всякое военное, дело»
[297а, е. 30]. Переправу главных-сил в районе Зимницы 15 июня
1-977 г. обеспечивали моряки-балтийцы.,
Успешными следует признать и действия русских моряков, на
коммуникациях противника: русскими вспомогательными крейсе-
рами были захвачены в плен и уничтожены *13 турецких судов
£4*0’33, т. 3, ч. 1, л. 30]. Высокую оценку этим успехам дал коман-
дующий Черноморским флотом вице-адмирал Аркас: «Смелые дей-
ствия командиров у неприятельских берегов и портов днем и ночью
й достигнутые блистательные результаты на жалких до своему на-
значению пароходах доказали, что командиры хорошо знали
крейсерскую службу» 1[303, ф. 4, on. 1, д. 66, л. ,100].
Один из вооруженных «эмиссаров» РОПИТ пароход «Кон-
стантин», которым командовал лейтенант С. О. Макаров, буду-
щий флотоводец и ученый, в течение войны одержал ряд блестя-
щих побед над турецкими кораблями в районе Сулина, а также
Б-атума и Сухума53. 14 января 1-878 г. на Батумском рейде одна из
торпедных атак минного катера увенчалась потоплением 'турец-
кого вооруженного парохода «Интибах» [578, с. 90].
Отсутствие у России достаточно сильного флота поставило
перед ней ещё одно серьезное, ^требующее смелого решения пре-
пятствие уже в самом конце войны. Преградить путь в Черное
11*
163
море английской броненосной эскадре, посланной английским
правительством в Мраморное море, можно было в создавшейся
ситуации лишь минированием Босфора. И для этого был сделан
ряд необходимых приготовлений. 300 ударных и 80 гальванических
мин, а.также 100 мин дополнительно — таким был расчет для
этих целей [303, ф. 243, оп. 7, д. 9384, л. 171—172]. Уже упоми-
навшиеся «Константин» и «Веста», оборудованные всем необхо-
димым для-этой операции, были готовы к действиям [303, ф. 410,
д. 4063, л. 4].
Этот план, решительный и смелый, так и остался, однако, пла-
ном. Операция- требовала очень серьезного обеспечения, и не толь-
ко в укреплении побережья Босфора, но и в поддержке большими
военно-морскими броненосными силами, какими Россия не распо-
лагала. Весьма существенное значение имела и чисто политиче-
ская причина (позиция Англии и английские корабли в Мрамор-
ном море). [303, ф. 410, д. 4062, л. 55]. В докладе императору
генерал Э. И. Тотлебен* в апреле 1878 г. писал: «...Заграждение
Босфора минами при настоящих обстоятельствах есть дело немыс-
лимое»'[997а, т. 12, с. 55]. Сама же идея минных постановок и ее
масштабы свидетельствуют о высокой степени зрелости русской
военно-морской мысли того периода.
Анализ документов, исследований, писем убедительно показы-
вает несомненные заслуги русского флота, русских моряков
в войне 1877—1878 гг. Черноморцы внесли в победу свой достой-
ный вклад, оказали существенную помощь сухопутным войскам.
Война 1877—1878 гг. потребовала от России израсходовать на
флот .108 616 тыс. руб.54. Опыт войны показал слаженность в’во-
просах взаимодействия армии и флота, оказал существенное
влияние, на совершенствование тактики использования минно-тор-
педного оружия, на развитие минных сил флота, противодесант-
ной обороны побережья и организации обороны портов и баз.
Глава 11
ВКЛАД РУССКОЙ НАУКИ В ИЗУЧЕНИЕ ВОЙНЫ55
Глубокое и всестороннее изучение прошлого — задача важная
•и необходимая. «Не голое отрицание, не зряшное отрицание, не
скептическое отрицание, колебание, сомнение характерно и су-
щественно в диалектике,— которая, несомненно, содержит в себе
элемент отрицания и притом как важнейший свой элемент,— нет,
а отрицание как момент связи, как момент развития, с удержани-
ем положительного, то есть без всяких колебаний, без всякой
эклектики»,—указывал В. И. Ленин (i266, с. 207].
Русская наука всесторонне иссл-едбвала, анализировала чрез-
вычайно обширный круг проблем, связанных с событиями войны
России с Турцией 1877—1878 гг.
Архивисты, историки, туркологи, военные теоретики и исто-
рики, журналисты, литераторы, писатели, филологи, славяноведы
внесли существенный вклад в. изучение этой войны (см., например,
[971; 1045; 1053] и .др.). Велико ее мемуарное и эпистолярное на-
следие 56.
Ведущим направлением отечественной науки, пристальное вни-
мание которого было обращено к изучению русско-тур ецкой войны
1877—1878 гг., явилась военно-историческая наука, ставшая, как
было уже подробно показано, к концу XIX в. самостоятельной
отраслью исторического знания. Русская военно-историческая нау-
ка конца XIX — начала XX в. внесла существенный вклад в изу-
чение русское турецкой войны 1877—4-878 гг., в обобщение й
осмысление ее опыта. Этот вклад проанализирован нами с точки
зрения предметной области в двух аспектах: источниковедческом
И историографическом. Необходимое внимание было уделено й
организационно-прикладной стороне дела. С этой деЛыр нами
была рассмотрена работа Военно-исторической комиссий, которая
явилась органом, созданным военным министерством для органи-
зации всей деятельности в области разработки военно-теоретиче-
ского и .прикладного наследия войны. Военно-историческая комис-
сия была отнюдь не только органом координации и организации
всей работы, но и инструментом идеологического и политического
руководства ею, Прикладной стороне дела посвящен и очерк не-
посредственного обобщения опыта войны при участии военных
Историков, получившего прямое воплощение в изменении основных
.165
военных документов, в первую очередь уставов и наставлений.
Большое значение имела и археографическая деятельность рус-
ских историков, в том числе военных.
В процессе анализа мы считали необходимым в источниковед-
ческом и историографическом наследии военно-исторической
науки применительно к русско-турецкой войне 1/877—1878 гг.
выделить, две связанные, но автономно существующие стороны.
Первая может быть названа теоретико-познавательной стороной.
Существование ее вытекает из того гносеологического положения,
что функцией науки выступает объяснение явлений, вскрытие при-
сущими ей методами закономерностей объективного мира, харак-
терных для ее предметной области (см. .[26ба, с. 79]).
,Л' Но военно-историческая наука, будучи составной частью исто-
рической науки, т._ е. являясь общественной наукой в самом пря-
мом смысде этого слова, неизбежно содержала (и содержит)
в себе другую сторону, оказываясь составной частью классово
обусловленной надстройки в системе современного ей общества.
Таким образом, наряду с теоретико-познавательнбй стороной
зоенно-историческая наука России в конце XIX начале XX в.
органически несла в себе политико-идеологическое начало.
.По своему существу эта вторая сторона формировалась как ре-
зультат стремлений' царизма целиком подчинить развитие военно-
исторической науки задачам поддержания своих слабеющих
позиций. В соответствии с предметной областью военно-историче-
ской науки перед ней ставилась задача оправдания внешней по-
литики царизма. В применении/к. русско-турецкой войне 1877—
1878 гг., эта .задача сводилась к трактовке ее как «крестового по-
хода» в защиту угнетенных народов Балканского полуострова;
В работе было*, показано, что чрезвычайно сложная, историче-
ски.противоречивая ^обстановка в этом районе создавала (для
буржуазных* историков) довольно благоприятную., возможность
толковать войну 1877—4878 гг. именно (и только) таким образом.
5Это обстоятельство имело особую ценность для правящих клас-
сов, поскольку оцо позволяло надеть на Александра II венец
/освободителя, а войну в целом, представить как всенародное дело,
проходившее в условиях единения монархии и народа 57.
Во второй главе монографии показано существо сложившейся
па. Балканах политической и экономической обстановки, что
позволило оценить и разграничить замыслы царизма, с одной сто-
роны, и результаты войны, оказавшейся независимо от этих за-
мыслов исторической вехой в развитии народов Балкан,— с дру-
гой. В этом отношении глава может рассматриваться в качестве
преддверия источниковедческого И историографического анализа.
t Указанные две стороны военно-исторической Науки, разумеется,
ре существуют друг без друга. Они не просто связаны: теоретико-
познавательная сторона вОеннргисторйческой науки, оперируя
фактическим материалом, создавая «новое знание», неизбежно
подчиняется политической стороне в главном, в области интерпре-
тации фактического материала, чТо, в свою очередь, возможно
‘166
Лишь на основе знания законов общественного развития и -следом
ванця им, либо — игнорирования их, и немедленно сказывается
на результатах познавательной деятельности военно-исторической,
науки. Сказанное делает понятным наличие в работе -специальной
главы («Становление военно-исторической науки в России»).,
в которой анализируется мировоззренческая основа русской воен-
но-исторической науки, ее методологический аппарат. Лишь, с
учетом этого возможен продуктивный анализ самого существа.
Концепции русских военных историков относительно войны,
равно как документальных публикаций и мемуарной литературы.
В условиях классового общества между познавательной сторо-
ной и стороной политической существует неизбежное противоре*
чие. Оно выступает как отражение противоречивой природы инте-
ресов противостоящих друг Другу классов. И только историк,
Действующий от лица рабочего класса, интересы которого в глав-
ном ^совпадают с интересами социалистического общества, не
испытывает последствий^ противоречий между познавательной й
политической сторонами исследовательского процесса. Стороны,
эти существуют в гармоническом единстве. Именно такая, законо-
мерность прослеживается в ходе источниковедческого и историо-
графического анализа русско-турецкой войны 1*877—1878 гг.
По существу своих классовых позиций дореволюционная руст
ская военно-историческая наука выражала интересы, буржуазии-
и помещиков. Она стояла на платформе сохранения в России мо-
нархии.
Оценивая источниковедческую й историографическую деятель-
ность военно-исторической науки применительно к русско-турец-г
кой войне 1877—1878 гг., необходимо четко разграничить ее ре-
зультаты в области познавательной и области политической.
В первом случае речь должна идти об уровне профессиональной
йодготовленности, или, иначе говоря, о степени профессиональной
Зрелости науки; во-втором — о политическом содержании резуль-
татов исследовательской работы, о классовой ее направленности.
С учетом изложенных выше методологических основ неизбеж-
йы следующие выводы, вытекающие из исследования источников,
мемуаров и исторических работ.,	;
1.	Проблематика русско-турецкой войны 1877—1878 гг. полу-
чила всестороннее и достаточно глубокое освещение в работах-
военных историков. С исследованиями по различным аспектам
войны выступили такие известные историки, как А. К. Пузырев-
ский, П. А. Гейсман, Е. А. Епанчин, Н. Н. Сухотин, К. М. Войде,.
Е. И. Мартынов. Несомненной заслугой военных историков было
создание фундаментального многотомного труда «Описание рус-
CKO-турецкой войны 1877—1878 гг. на Балканском полуострове».
Большое значение имела плодотворная деятельность военных,
историков в области Источниковедения войны. Невзирая на су.-
1цественные недочеты, обусловленные главным образом полити-
ческими обстоятельствами, в целом положительно следует оценить
работу Военно-исторической комиссии, важнейшим итогом деяч
167
тельности которой стало беспрецедентное в практике военного
источниковедения издание сборника документов и материалов по
войне в 97 выпусках (112 книгах). Эта публикация сохраняет
свое значение важнейшего источника и в наше время. Необходимо
особо указать на то обстоятельство, что Военно-историческая ко-
миссия сделала достоянием историков целый ряд документов,
родившихся на высших ступенях военной иерархии и позволяю-
щих проследить и оценить уровень руководства вооруженными
силами страны как в процессе подготовки к войне, так и в ходе ее.
Речь идет Об «Особом прибавлении к описанию русско-турецкой
войны 1877—1878 годов...», ставшем сегодня, к сожалению, биб-
лиографической редкостью.
Исключительно велик вклад, внесенный в понимание войны
мемуарной лйтературой, среди которой выделяются воспоминания
Д. А, Милютина, tl. Д. Паренсова, М. А: Газенкампфа. Исследо-
вание мемуарной литературы особенно актуально потому, что она
характеризует отношение ко всем острым, политически «взрыво-
опасным» проблемам участников войны.
2.	Русские военные историки в своих работах дали разверну-
тый анализ войны 1877—1878 гг. Этот анализ даёт основание
говорить о высокой степени зрелости русской военно-исторической
цауки. Все наиболее характерные стороны войны, все ее важней-
шие проблемы получили так или иначе толкование в военно-
исторических исследованиях.
В трактовке проблем войны, и прежде всего в вопросах оценки
действий русской* армии с позиции стратегии, сложились два на-
правления, две достаточно выраженные1 группы военных истори-
ков/С одной стороны, это Гейсман, Зыков и в значительной мере
Пузыревский и Домонтович,. Их платформа — «обеспечение»
войны, т. е. трактовка ее в традиционном духе, близком и прием-
лемой-правящим кругам. Отличительной чертой воззрений этой
группы военных историков явилась известная робость анализа,
явная неспособность дать самостоятельную трактовку как войны
в целом, так и отдельных ее сторон. Критикуя частности, они сде-
лали ряд полезных и верных замечаний. Однако в целом они тяго-
теют к принятию и оправданию установок высшего военного руко-
водства. В результате их.анализ войны не оставляет места для
понимания причин неудач,, испытанных русской армией летом
1877 г. Остается необъяснимым ц факт затянутости кампании.
Г9воря в целом, концепция представителей этого направления
носит односторонний характер. Они стремятся оправдать царизм,
реабилитировать военное руководство, скрыть подлинные причины
тех трудностей, тех неожиданностей, которые так характерны для
войны 1877—1878 гг. Отсюда сравнительно невысокая, ценность
их работ с познавательной точки зрения, поскольку позиция
исследователя сводится к роли комментатора.
Второе направление в изучении войны представлено работами
таких исследователей, как Н. А. Епанчин, Е. И. Мартынов,
К. М. Войде. С известными оговорками к этому*направлению мо-
168
жет быть отнесена и наиболее значительная работа о войне —
«Описание русско-турецкой войны 1877—1878 гг. на Балканском
Полуострове». Главной общей чертой данного направления было
стремление дать ответ на вопросы, поставленные самим ходом
войны. Наиболее реалистически мыслящие представители военно-
исторической науки, отражая взгляды прогрессивной части офи-
церского корпуса, не могли не задаться вопросом о подлинных
причинах того трудного положения, в котором оказалась русская
армия в июле — августе 1877 г. Эта группа историков порой не
останавливалась перед критикой некоторых общепринятых поло-
жений и концепций, что и обусловило тот факт, что представители
данного направления внесли гораздо более результативный и в
целом несравненно более заметный вклад в разработку истории
Войны. Не будет преувеличением сказать даже, что работы этой
Группы военных историков являют собой наиболее значительное'
достижение отечественной военно-исторической науки в деле изу-
чения истории русско-турецкой войны 1877—1878 гг.
3.	Побудительным стимулом для критической работы истори-
ков второго направления были не их политические позиции. Вни*
мательное изучение работ Войде, Епанчина, Мартынова и тем
более одного, из авторов последних томов «Описания войны» -ц-
полковника Геруа не оставляет никаких, сомнений, что все эти
ученые были сторонниками существующего строя, приверженцами
самодержавия. В своем желании разобраться в причинах неудач
и просчетов в войне 1877—1878 гг. они выступили как профессио-
нальные военные. Почти все они принимали непосредственное
участие в событиях, испытали разочарование после неожиданного
поворота в войне. И позицию их определило стремление извлечь
подлинные уроки из войньц видеть в русской армии организм;,
созданный и функционирующий на основе передовой военной тео-
рии й практики. Не подлежит сомнению, что все они были патрио-
тами своей страны в меру понимания ими этих вопросов58.
Таким образом, выступая с позиций профессиональных, воен-<
НЫе историки данного направления формулировали свою, во мно*
гом оригинальную концепцию войны. Главное их достижение — в
их способности к крупномасштабным военно-историческим обоб-
щениям. Потому-то именно относительно к исследованию этих
ученых правомерно ставить вопрос о преемственности советской
военно-исторической науки, опирающейся на. богатые и прочные
традиции в деле изучения военного прошлого нашей Родины.
4.	Итак, наследие историков второго направления выглядит
более цельным и более научным, чем работы историков первого
направления. Выделим наиболее ценное в этом наследии..
Военные историки России в процессе исследования войны
1877—1878 гг. указали на крупнейший стратегический просчет
поенного руководства, выражающийся в несоответствии между
характером стратегического замысла войны и силами, предназна-
ченными для его реализации. Но если Гейсман и Домонтович
только констатировали факт недостатка сил и пытались оправ-
169»
-дать его главным образом -политическими причинами, то Марты-
нов и Войде поставили (пусть в робкой, частичной форме) именно
проблему несоответствия.
Исследование воззрений авторов убеждает, что второй крупной
-причиной затянувшейся кампании и направления .сил явился фак-
тический отход командования армии от первоначального плана
войны. Этот процесс нашел свое Выражение в стратегически не
оправданном распределении сил сразу после форсирования Дуная
27 июня 1877 г. Мартынов усмотрел проявление этого процесса в
•затянувшейся на пять месяцев «возне йод Плевной».- Войде обра-
тил .внимание на чрезмерную боязнь командования флангового
удара из четырехугольника крепостей, в результате чего даже
явно недостаточные силы, которые были введены в действие в ап-
реле 1877 г., использовались нерационально, попросту ошибочно.
Заслугой исследований второй группы историков, в том числе
-авторов «Описания войны», надо считать и то, что от них не укры-
лось наличие известных разногласий в руководстве армии по важ-
ным оперативно-тактическим проблемам. В этой связи нельзя не
вспомнить, что Мартынов (и даже Пузыревский и Домонтович)
сообщает о разногласиях на. военном совете после неудачного
штурма Плевны 11—12 сентября; а также о существовании среди
генералитета мнения о нелепости плевненской блокады, о скеп-
тицизме Тотлебена и Александра II в вопросе о преодолении
Балкан в зимних условиях.
Исследователи второго направления поставили вопрос о недо-
статочном знании, противника. Здесь вообще наблюдался некото-
рый внешний парадокс, С одной стороны, накануне войны наблю-
далась явная недооценка боевой способности турецкой армии (эта
недооценка четко 'зафиксирована, в частности, в первом томе
«Описания войны») / с другой — в ходе боевых действий, вплоть
до перехода через Балканский хребет,, просматривалась тенденция
переоценивать силы турецкой армии на том или ином направле-
нии. Зачастую (и это показано, к примеру, в «Описании войны»)
такая оценка являлась причиной неверных решений и неоправ-
данных действий.
5.	Как нам представляется, поставленный историками вопрос
о. неподготовленности России к войне в общем и целом правоме-
рен. Но означает ли эта их концепция разрыв с существовавшей
действительностью? Думаем, что нет. В том-то и дело, что никто
из военных "историков не связывает обнаруживаемых ими недо-
статков. в армии с существующим политическим строем. Никто из
них не поднимается до политического обобщения. Сказано и обос-
новано практически все для вывода, но вывода нет и быть не
может. За ра-мки своего класса эти ученые не вышли. Поэтому
совершенно естественно, что ни один из историков- ни первого,
ни второго направления не дал.верного анализа причин и харак-
тера войны. Все понимали роль, которую играла война в ,д;еле
освобождения балканских народов,, однако никто не решился
разграничить корни войны и замыслы царизма и исторические
результаты войны. В силу этого подлинное историческое место
войны не было понято русской военно-иОторической наукой.
Так происходило соединение познавательной и политической
сторон военно-исторической науки России в конце XIX — начале
XX в. В вопросах конкретно профессионального плана наука эта
имеет несомненные заслуги. На счету у нее глубокие исторические
обобщения, показывающие научную зрелость и профессиональное
мастерство. Именно в этом вклад данной науки в изучение воен-
ной истории страны. Однако преодолеть историческую ограничен-
ность классов, интересы которых выражала эта наука, она, естест-
венно, не могла. Классовая обусловленность воззрений военных
историков, спроектированная на проблемы русско-турецкой войны
1877—1878 гг., оказалась непреодолимым препятствием на пути
органического соединения познавательной и политической (т. е-
социально значимой) сторон, военно-исторической науки России.
6.	Совершенно очевидно, что положительными чертами этой
стороны наследия русской военно-исторической науки, которая и
сегбдня с нами, были: а) квалифицированный анализ военно^
исторических событий; б) показ героизма, мужества и стойкости'
русского солдата; в) правильное освещение роли, которую сы-’
гр ал а Россия в деле освобождения ’ народов Балканского полу-
острова от османского господства. Но в этом наследии есть и
другая сторона. Она. состоит в попытках использовать военно-исто-
рическую науку для укрепления позйций самодержавия именно в
тот момент, когда уже назрел его глубокий кризис. Средством
достижения такой цели явиЛась трактовка войны 1877—1878 гг.
в качестве примера «единения монархии с народом». Но условием
подобной версии войны должно было быть всяческое затущевыва-
йие подлинных социально-экономических процессов, из которых.,
вырастала внешняя политика царизма. Этой политике, выражав-
шей интересы русской буржуазии и помещиков, надо было дать
иное толкование. Законченное воплощение'такое стремление полу-
чило в формуле «славянского крестового похода». Данная сторона
наследия исторической науки в области исследования русско-
турецкой войны 1877—1878 гг. нами принята быть не может.
Война 1877—1878 гг: стала важным этапом в развитии русского,
военного искусства, крупной вехой эволюции военного дела в нашей
стране. В свою очередь, изучение и обобщение опыта войны, пред-
принятое в России в беспрецедентных для тех времен масштабах,
явилось толчком для развития- военно-исторической науки и воен-
ной мысли, достигших высокого профессионального уровня.
Помехой для развития военйой и военно-исторической науки
в России оказался царизм и буржуазно-помещичья верхушка.
Марксистско-ленинская интерпретация войны и ее дореволюцион-
ной историографии явилась для нас средством проведения рубежа
между тем наследием нашего исторического прошлого, которое и
сегодня с нами, и теми его сторонами, которые остались в про-
шлом вместе с классовым угнетением, царизмом и эксплуататор-
ским строем, сковывавшим могучую энергию* народов России.
Глава 12
РУССКО-ТУРЕЦКАЯ ВОЙНА 1877-1878 гг.
В СОВЕТСКОЙ ИСТОРИЧЕСКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ
Говоря об изучении русс ко-тур едкой войны 1877—1878 гг.,
нельзя не отметить большого вклада в это дело советской истори-
ческой науки. Советские историки, в том числе военные, создали
немало трудов, в которых раскрыты многие проблемы, связанные
с. определением роли и влияния данной войны на развитие воен-
ного искусства. Они сумели глубоко раскрыть причины войны, ее
характер и политическое значение для развития национальной
государственности балканских народов.. Советскими историками
всесторонне исследованы проблемы русско-болгарских, русско-
румынских политических, экономических и культурных отноше-
ний, боевого содружества русских войск с народами балканских
стран в ходе борьбы с османскими поработителями, показаны
новые явления военного искусства в этой первой войне массовой
буржуазной армии России после осуществления военных реформ.
Советскими историками войны привлекался огромный фактический
материал: архивные документы, монографические публикации
Дореволюционных военных историков, обширная мемуарная ли-
тература, периодическая печать. Большое научное значение имела
трехтомная (советско-болгарская) публикация документов,
С первым небольшим анализом русско-турецкой войны 1877'—
1878 гг. после Великой Октябрьской социалистической революции
. выступил А. И. Верховский в своих «Очерках по истории военного
искусства в России XVIII и XIX вв.» (2 изд. [058а]).
В 1928 г. вышла большая .работа А. А. Свечина «Эволюция
военного искусства» (в. двух томах [1055а]). Седьмая глава вто-
рого тома посвящена 'русско-турецкой войне 1877—<18'78 гг. В раз-
делах «Милютинские реформы», «Военные округа», «Воинская
повинность», «Офицерский состав», «Высший комсостав и гене-
ральный штаб», «Перевооружение», «Мобилизация», «Тактика»,.
«Политическая обстановка», «Турецкая армия», «План Обручева»,
«Устройство тыла русской армии», «Переправа через Дунай»,
«Попытка сокрушения», «Первая и вторая атаки Плевны», «Пере-
ход к обороне», «Третья Плевна», «Атака Скобелева», «Плевнен-
ский кризис», «Блокада Плевны», «Переход через Балканы»,
«Марш к Адрианополю», «Перемирие и Сан-Стефанский мир»,
172
«Ход военных действий на Кавказском.фронте» и др. автор иссле-
дует в основном проблемы военного характера.
В последующем военные историки создали ряд общих очерков
по истории русско-турецкой войны 1877—1878 гг.
Высокой оценки и пристального внимания заслуживают фун-
даментальная монография Н. И. Беляева «Русско-турецкая война
1877—1878 гг.», освещающая комплекс военных и военно-поли-
тических проблем войны, а также монография «Русско-турецкая
война 1877—1878 гг.» (под редакцией И. И. Ростунова) [1053],
подготовленная коллективом ученых Института военной Истории
под руководством доктора исторических наук И. И. Ростунова,
В первой из этих работ освещены: роль европейских держав в
развитии восточного вопроса; внутреннее положение России перед
войной и отношение к войне в России; внутреннее состояние
Османской империи перед войной; особенности социально-эконо-
мического развития Болгарии; отношение к войне в Турецкой им-
перии. В монографии дается оценка армиям и силам флотов
воюющих стран, а также описание театров военных действий*
В четырех насыщенных главах прослеживаются этапы войны,
Сан-Стефанский договор и Берлинский конгресс, историческое
значение войны и Берлинского конгресса для России и Болгарии.
В монографии Института военной истории «Русско-турецкая
война 1877—1878 гг.» (в-составе авторского коллектива В. И. Ач-
касов, А. П., Барбасов, В. И. Виноградов, И. И. Ростунов, болгар-
ский ученый И. Митев) излагается история войны. В работе дан
анализ причин и характера войны, рассмотрен ход вооруженной
борьбы, показана решающая роль русской армии в освобождении
балканских стран от османского ига, уделено внимание вопросам
братской солидарности и боевого содружества.
Публикация документов и материалов и хронология русско-ту-
рецкой войны 1877—1878 гг., содержатся в XIII главе «Хрестома-
тии по русской военной истории» Л. Г. Бескровного (М., 1947).
Состоянию русской армии накануне войны посвящены разделы
монографий Л. Г Бескровного и Н. И. Беляева [949; 945].
Проблемы развития военного искусства в данной войне осве-
щались.в трудах Л. Г. Бескровного и В. В. Строкова [950; 1065].
Различные аспекты истории войны отражены в таких обобщаю-
щих изданиях, как «История СССР с древнейших времен», «Все-
мирная история»; очерки, посвященные войне 1877—1878 гг., поме-
щены на страницах энциклопедических изданий.
Многие исследования посвящены ряду событий,, а также важ-
нейшей проблеме отношения различных слоев русского общества
к войне [936; 1090; 1082; 1091]. В ряде работ'рассмотрена роль
Закавказского театра военных действий [939; 1026].
На Балканском театре в ходе войны русским войскам помога-
ли йрмии Румынии, Черногории и Сербии, воину поддерживали
национально-освободительные движения Боснии и Герцеговины,
Фессалии и Эпира. В наибольшей мере советскими историками ис-
следовано влияние войны йа судьбы народов Балканского полу-
173
острова, и прежде всего болгарского народа [975; 1010; 1011; 951;
1071; 1040; 1050; 1058]. Созданию 'болгарского ополчения и его
участию совместно с русскими войсками в боях на Шипке, у Ста-
рой 'Загори, в Забалканском походе посвящены работы М. С. Гур-
банова, И. В. Конобеева [992; 1011].
Анализу событий в Турции в период предшествовавший войне
отведены разделы IV тома третьей части многотомной монографии
А. Д. Новичёва «История Турции» [1041].
Турции и европейским державам в связи с Берлинским конгрес-
сом посвящена статья А. В. Витола [962а]. Очерки военно-дипло-
матической истории войны написаны С. А. 3-алесским [978а- и б].
Необходимо назвать также работы Л; Г. Бескровного по исто-
риографии и источниковедению военной истории России, где ко-
ротко рассматривается тема настоящего исследования [946].
Обстоятельный анализ состояния изучения проблемы содержит-
ся- во введении к коллективной монографии «Русско-турецкая вой-
на 1877—1878 Тт.» [1053], где подробно рассматривается планиро-
вание русско-турецкой войны 1877—1878 гг. (см. также [942]).
Статья А. П. Барбасова посвящена краткому историографическо-
му обзору русско-турецкой войны 1877—1878 гг. [941].
В сборнике документов «Россия и национально-освободитель-
ная борьба на Балканах 1875—1878“ гг.» [1049] убедительно пока-
зывается помощь России национально-освободительному движе-
нию в 1875—1878 гг. на Балканах. Несколько исследований со-
ветских авторов посвящено истории, русско-румынских отношений
накануне и в ходе войны [978в; 1055а].	»
Обзор общего состояния военно-исторической науки в послед-
ней трети XIX в. дан в работе Мещерякова [1032]. Много интерес-
ных суждений по отдельным вопросам войны 1877—1878 гг. содер-
жится в статьях К. Иванова, В. Дьякова, Л. Леонидова [991; 973;
10196]. Содержанием этих работ является главным образом ана-
лиз общих вопросов развития военно-исторической науки России
в рассматриваемое нами время.
Отношению различных слоев русского общества к борьбе юж-
ных славян посвящена публикация О. А. Яковлева [1052а]. О. А.
Яковлев ввел в научный оборот «список пожертвований по случаю
войны с Турцией 1877—1878 .гг; по губерниям» [ЦГИА, ф. 1282], а
также доклады министра внутренних дел из фонда «Департамен-
та общих дел МВД» [1093]. Причинам, характеру и историческо-
му значению русско-турецкой войны 1877—1878 гГ. посвящены
исследования Л. Г. Бескровного, А. Л. Нарочницкого, В. А. Золо-
тарева и Л. И. Нарочницкой [952; 983; 986; 1,036].
Вышли в свет материалы международной юбилейной научной
конференции, посвященной 100глетию освобождения балканских
народов от османского ига [1062а] . Несколько интересных работ
последних лет посвящены дипломатической подготовке войны
[9586; 958в; 1013; 1037;- 1085]. Широко отмечавшемуся 100-летне-
му юбилею освобождения Болгарии от пятивекового османского
господства были посвящены еоветскр-болгарский сборник статей
[1063], работы И. А. Бондаренко [955], В. И. Виноградова [959],
Н. -Гаджарова [965], Ф. Т. Константинова и А. М. Коренькова
[1016], К. С. Лилуашвили [1021]. Опубликованы юбилейные ста-
тьи советских и болгарских историков^ посвященные освобождению
балканских народов от османского ига [960], освободительному
движению на Балканах в 70-х годах XIX в. О помощи России по
формированию болгарского ополчения пишет болгарский автор
Г. Вылков [964].рациональному вопросу в программе революцион-
ной борьбы В. Левского посвящена статья Т. В. Козберга [1004а].
Боевое содружество и братская солидарность стали предметом для
статей П. Зарева, Г. Н; Кардера, А. С. К.орх, М. Депещиной и др.
[979; 1002; 1018; 1020; 1035; 1043; 1087]. Ряд статей, приурочен-
ных к 100-лет.нему юбилею, посвящен проблемам, связанным с
войной 1877—1878 гг. [1001; 1068; 1080; 1084; 1092; 944; 1057].
Помощи России национально-освободительному движению на
Балканах в период Восточного кризиса 1875—1878 гг.. посвящена
юбилейная публикация документов «Россия и национально-осво-
бодительная борьба на Балканах» со вступительной статьей Л. И.
Н.арочницкой [1049]. Документы раскрывают позиции различных
общественно-политических кругов России, подъем общественного
движения в стране в поддержку балканских славян.
Вопросам национально-освободительной борьбы на Балканах
в 1875—1878 гг. и значению русско-турецкой войны 1877—1878 гг.
посвящены выпуски балканских исследований [1043а; 1054].
К 100-летнему юбилею издана книга «Герои Шипки» [967],
рассказывающая о целой галерее героев войны 1877—1878 гг. Ис-
торической дружбе украинского и болгарского народов как состав-
ной части общих связей народов СССР и НРБ посвящены работы
В. Н. Жук и П. С. Сохань [977а; 1061; 1062]. Роли России, участию
белоруссов в освобождении Болгарии посвятили свой труд бело-
русский ученый Д. Б.. Мельцер и болгарский ученый И. Тончев
Борьба против* иноземного ига, события Русско-турецкой вой-
ны 1877—1878 гг. на территории Молдавии рассмотрены в книге
молдавского ученого К. А. Поглубко. [1047].
Представителям эстонского народа участникам Русско-
турецкой войны 1877—1878 гг. посвятили свои работы эстонские
'авторы [1055; 1083].
•И. Григорьев и Н. Яковлев в своих работах рассказывают о* по-
мощи народов Поволжья освободительной борьбе болгар [968.
1’090].
Участию курдов в освободительной войне посвящена глада
в монографии Дж. Джалила [971а].
Увидели свет статьи и монографии, посвященные участию гор-
ских народов Кавказа в руссцо-турецкой врйнё 1877—1878 гг. Ав-
торы их подчеркивают, что? несмотря на активные действия среди
горцев, английских и турецких эмиссаров, массовость выступлений
горцев на стороне России была очевидной. Справедливая борьба
русского и других народов России с османскими захватчиками
175
способствовала укреплению боевой дружбы и братской солидар-
ности народов многонационального российского государства.
Организации и работе тыла войск, влиянию войны 1877—
1878 гг. на развитие войскового тыла посвящена работа В. Д. Ме-
лентьева (1029], действиям русского флота в 1877—1878 гг.— юби-
лейные статьи советских историков В. Ачкасова, Ю. Коновалова,
Р. Мельникова, Л. Шимкевича [938; 1015; 1030; 1086].
Опыт работы медицинской службы русской армии в русско-
турецкую войну 1877—1878 гг., его значение для развития отечест-
венной военной медслужбы, организация военно-медицинского де-
ла в Дунайской армии стали предметом статей И. А. Юрова, А. С.
Георгиевского, Е. Ф. Селиванова, В. И-. Селиванова, П. Ф. Гладких
[1088; 1059], а также совместная работа А. С. Георгиевского и
болгарского врача и ученого 3. В. Мйцова [965а].
Военно-исторический журнал опубликовал статьи болгарских
историков Джамбазовых об использовании русской армией в ходе
войны топографических карт, географических описаний театра во-
енных действий, словарей и разговорников, статистических спра-
вочников и др. [972].
Берлинский конгресс и его условия глубоко исследованы А. Л.
Нарочницким и И. В. Козьменко [1038; 1005].
Коллективная монография советских и болгарских военных ис-
ториков «Вековая дружба, боевое братство», вышедшая в свет
к 100-летнему юбилею, раскрывает корни русско-болгарской друж-
бы и боевого братства, их перерастание в советско-болгарскую
дружбу, боевое содруж)ество.
Героизму русского солдата и офицера, замечательным страни-
цам истории освобождения Болгарии от османского ига посвяще-
ны многочисленные публикации в советской прессе [1003; 1066;
970; 1051; 1048; 1077]. Издательством Московского университета
в 1981 г. выпущен сборник статей, составленный по материалам
юбилейной конференции, посвященной 100-летию освобождений
балканских народов от османского ига. В сборнике рассматрива-
ются черты внешней политики России и национально-освободи-
тельного движения балканских народов в 70-е годы XIX столетия,
-вопросы историографии русско-южнославянских связей и общест-
венного движения в России и на Балканах, проблемы, связанные
с восточным кризисом 1875—1878 гг. и русско-турецкой войной
1877—1878 гг.
В 1981 г. вышла крупная монографическая работа Г. П. Куро-
пятника «Россия и США. Экономические, культурные и диплома-
тические связи (1867—1881)» [1019а]. Две главы этого солидного,
снабженного большим научным аппаратом труда непосредственно
относятся к периоду, предшествовавшему войне России и Турции,
а также к событиям самой войны.
Существенным вкладом в историографию- внешней политики
России (IX век — 1917 г.) явилась коллективная работа ученых
Института истории СССР АН СССР «ИФоги и задачи изучения
внешней политики России» (М., 1981), которая содержит (в гл. 5)
176
Историографический анализ внешнеполитических проблем рас-
сматриваемого периода.
Издательством Ереванского университета в 1981 г. выпущена
в Свет на русском языке монография Дж. С. Киракосяна «Буржу-
азная дипломатия и Армения». Работа анализирует группу вопро-
сов: «Восточный кризис и Западная Армения», «Русско-турецкая
война 1877—1878 гг. и Сан-Стефанский мир», «Дипломатическое
соперничество от Сан-Стефанского мира до Берлинского конгрес-
са», «Армянские посланцы в 'Европе и Петербурге», «Берлинский
конгресс» и «После Берлинского конгресса». Издание является
переводом труда, изданного в Ереване в 1978 г. на армянском язы-
ке. В работе прослежена история армянского вопроса, ставшего во
второй половине XIX в. объектом международной дипломатии, а
также антиармянской политики Османской империи и отношения
.ведущих европейских держав к судьбам армянского народа.
Немногим более чем за столетие, прошедшее после русско-
турецкой войны 1877—1878 гг., вышло немало книг обобщающего
характера и исследований по отдельным проблемам. Работы эти
не одинаковы по своему научному уровню. Несмотря на достигну-
тые результаты, степень изученности данной войны нельзя при-
знать достаточной. Многие проблемы еще требуют освещения
с точки зрения современного состояния военно-исторической науки.
Русско-турецкой войне 1877—1878 гг. уделили внимание и со-
ветский художественный кинематограф и художественная литера-
тура. Несколько слов следует сказать и о фольклорном наследии
войны, в частности об исторической песне.
Фольклористы не считают песни (основную их часть), где гово-
рится о событиях русско-турецкой войны 1877—1878 гг., ориги-
йальными народными произведениями. Самая существенная не-
приятность, ожидающая исследователя этого вопроса, заключена
в том, что многие песенные тексты, где говорится о событиях этой
войны, насаждались «свыше» самыми разнообразными путями, до
выпуска сборников для разучивания среди солдат. Песни эти мог-
ли быть зафиксированы фольклористами среди прочего репертуа-
ра, но в издание АН СССР «Памятники русского фольклора»
(Исторические песни XIX века. Л., 1973) включены не были, так
как с научной точки зрения представляют своего рода вырожде-
ние жанра. Обращаться с этим наследием нужно осторожно,
всякий раз имея в виду возможность ненародного происхождения
песен. К сожалению, большинство песен о руёско-турецкой войне
1877—1878 гг. представляет собой малоудачную редакцию более
ранних сюжетов или исходит от литературных первоисточников
невысокого художественного качества. Впрочем, и данный вопрос
заслуживает внимания и специального анализа.
Одна из задач советских историков состоит в том, чтобы, опи-
раясь на произведения основоположников марксизма-ленинизма,
вводя в научный оборот новые материалы, продолжать изучение
Проблем войны России и Турции 1877—1878 гг. Этой задаче при-
звана служить и настоящая монография.
12 Зак> 589.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
В европейской истории нет других примеров столь долгого «со-
седства» двух различных цивилизаций, имевшего бы такое сущест-
венное взаимовлияние друг на друга, кроме феномена существо-
вания Османской империи -на южной периферии Старого Света.
Если исчислять е момента битвы на Косовом поле, означавшей
начало закабаления балканских народов, то турецкое господство
оказывало воздействие на судьбы Европы в течение шести веков.
В ч.ем же состояли важнейшие, аспекты этого воздействия?
Во-первых, турецкое завоевание играло роль, фактора, непо-
средственным образом не только замедлившего, но и, образно го-
воря, изменившего исторические суДьбы ряда народов Юго-Вос-
точной Европы. То, чем для России, точнее для Руси, было татаро-
монгольское иго, тем для народов Греции, Сербии, Черногории,
Болгарии, Румынии и ряда других народов являлось турецкое
господство. К XIV—XV вв. уровень развития производительных
сил Юго-Восточной Европы не был ниже, чем в Центральной либо
Западной. Разрыв стал фактом к началу Нового времени и уси-
лился в XVIII — первой половине XIX в. Что касается культуры,
то византийское наследие, плодотворное воздействие которого бы-
ло фактором развития народов Юго-Восточной Европы до турец-
кого. завоевания, в «дотурецкий» период европейской истории было
вершиной тогдашнего уровня- культурного разлития Старого
Свет.а.
Длительное турецкое господство было непосредственной при-
чиной замедленного развития капиталистических отношений на
Юго-Востоке Европы, ибо само это господство, по выражению
Ф. Энгельса, «несовместимо с капиталистическим обществом»
[199, с. 33]. Именно поэтому становление капитализма на Юго-
Востоке Европы растянулось на существенно более длительный
срок, а феодальные отношения сохранились7 в остаточном виде
вплоть до победы первого этапа народно-демократических рево-
люций.
Во-вторых, турецкое господство оказало отрицательное воз-
действие на культурное развитие народов Юго-Восточной Европы.
Турецкое владычество в данном районе представляло собой свое-
образный сплав социально-экономического угнетения (застойные
формы военно-феодального управления), национально-этническо-
го давления (национальное меньшинство господствует посредст-
178
вЪм специально организованной машины), религиозного гнета
(мусульманство против христианства). В сцду этого процесс ста*
НОйления буржуазных наций носил в данном районе особый харак-
тер. Национально-культурный момент буржуазного становления
(«национальное возрождение») в целом развивался быстрее, не-.
Же ли социально-экономические составляющие этого процесса.
Говоря в целом, турецкое господство явилось причиной су-
щественной неравномерности в развитии Европы. Оно обусловило
отставание социально-экономического и культурного развития на-
родов Юго-Восточной Европы, и прежде всего балканских на-
родов.
В-третьих, будучи активным участником европейской политики,
Турция постепенно превращалась из субъекта этой политики в ее
объект. Данная сторона общей проблемы турецкого господства то-
же должна быть предметом исследования. Ведущие европейские
Державы использовали' «восточный вопрос» (в основе которого ле-
жит именно сам факт турецкого инонационального и инорелигиоз-
Кого присутствия в Европе) для расширения своих позиций на
Юго-Востоке Европы. «Защита веры» являлась для них лишь по-
водом для утверждения на рынках, морских коммуникациях, для
Закабаления и угнетения народов этого региона. Социально-эконо-
мическая отсталость региона, обусловленная турецкий господст-
вом, в свою очередь усугублялась активным проникновением сюда
Иностранного (английского и французского) капитала, что превра-
тилось в фактор дополнительного (д после распада Османской
..Империи — главного) препятствия на пути исторического развития
•народов Юго-Восточной Европы.
И последнее. В связи со всем сказанным необходимо подчерк-
нуть особое значение отношений России и Турции. Следует отме-
тить, что российская политика на Балканах в XVIII—XIX вв. без-
относительно к -субъективным целям царизма объективно играла
иную роль в развитии Юго-Восточной Европы; нежели политика-
западноевропейских держав. Цепочка русско-турецких войн, про-
тянувшаяся с'конца XVII по. конец XIX в. по существу являла со-
бой дорогу к-освобождению народов Балканского-полуострова.
ПРИМЕЧАНИЯ
1	Выдающийся деятель Болгарской коммунистической партии и междуна-
родного рабочего движения Георгий Димитров писал: «Свое национальное осво?
бождение Болгария получила от русского народа... В лице братского русского
народа болгарский народ особенно после освобождения Болгарии русскими вой-
сками видел своего освободителя и великую опору нациойального существования»
[296, с. 113].
2	Вопрос о сущности и роли этих школ не получил в нашей научной лите-
ратуре единого толкования. На этот счет существуют две точки зрения.
Л. Г. Бескровный склонен деление на «академистов» и приверженцев «русской
школы» распространить почти на всех военных историков и теоретиков 70—90-х
Годов (см. [947, с. 185—188, 203—269]). Сходной позиции придерживается В. Дья-
ков (см. [973]). Иную точку зрения излагает Г. П. Мещеряков в монографии
«Русская военная мысль в XIX в.». Возникновение школ он связывает исключи-
тельно со «специализацией военных историков по странам и эпохам», а само это
разделение называет искусственным и в ходе изложения игнорирует [1032, с. 239
и сл.]. Таким образом, первая точка зрения абсолютизирует разделение между
.«академистами» и «русской школой», толкует это различие чрезмерно широко,
вторая же игнорирует это различие вовсе.
8	С 1856 по 1889 г. Леер — профессор Николаевской академии, затем до
1098 г. — ее начальник. Его основной труд «Опыт критико-исторического иссле-
дования законов искусства ведения войны (положительная стратегия)» первым
изданием вышел в 1869, шестым — в 1898 г.
4	Большую роль сыграли в этом отношении следующие работы: Д. Ф.^Ма с-
ловский. Русская армия в Семилетнюю войну. Вып. I—III. М., 1886—1891;
ёго же. Записки по истории военного искусства в России. Вып. I—II. СПб.,
1896; его же. Офицерский вопрос в XVII в.. Очерк по истории военного дела
в России. СПб., 1899 и ряд. других «Русская школа» вела полемику с фактами
в руках. В работах Масловского, Петрова, Мышлаевского использован огромный
фактический материал. Авторами были проанализированы все важные периоды
развития русского военного искусства, что позволило сделать вывод о нацио-
нальном характере военного искусства .и об особенностях исторического развития
России. В советской историографии эта сторона полемики между «академиста-
ми» и «русской школой» проанализирована Л. Г. Бескровным в труде «Очерки
военной историографии России» (с. 219—251), что позволяет-нам не останавли-
ваться подробно на этом вопросе.
Б Н. П. Михневич был одним из самых крупных русских военных историков
эпохи империализма. С 1896 г. он — профессор Николаевской Академии генераль-
ного штаба, в 1904—1907 гг.— ее начальник; Работу в области военной науки
он совмещал с военной службой, занимая весьма высокие посты в военном ве-
домстве. С 1911 по 1917 г. Михневич — начальник Главного штаба. Он — один
из немногих начальников самого высокого ранга, пытавшихся внимательно разоб-
раться в существе причин и факторов, которые приводи к свержению капитали-
стического строя в России, и испытавших серьезное воздействие Октябрьской
революции. Как подлинный патриот России, Михневич посвятил свой талант делу
новой России. До конца дней он вел активную преподавательскую работу в учеб-
ных заведениях Красной Армии (о нем см. |[947, с. 258]).
6	Весьма важно отметить, что Леер не всегда последователен в своих суж-
180
дениях. В. работе «Публичные лекции о войне 1870 г. между Францией и Герма*
ниёй до Седана включительно» (СПб., 1870) юн предпринимает попытку выйти
за рамки своей доктрины «вечных принципов». Это достигается обоснованием тер-,
мина «военная система» как итога всех военных учреждений воюющего государ-
ства (с. 12, 13). Если талантливый полководец — случайность, то военная систе-
ма зависит от воли людей. Если военная система — на высоте, то решение воп-
росов, требующих творчества великого полководца, значительно облегчается
(с. 5, 12, 13). Ученый делает попытку обусловить деятельность полководца объек-
тивной действительностью, но она носит половинчатый, частичный характер.
7	В советской литературе справедливо высказывается мысль, что Петров
близко подошел к пониманию объективного характера законов, лежащих в ос-'
•нове развития военного искусства (см. [947, с. 247—248; 1032, с. 236—237]).
8	Из всех буржуазных реформ в России 60—70-х годов XIX столетия, вклю-
чая и военные реформы, наиболее последовательной была судебная (см. [977а,
с, 189]).
9	О вооруженных силах Турции накануне войны (см. [671; 673; 945; 1097 за
1873, 1874 и 1875 гг.]).
10	На побережье Черного моря — 73 400 человек. Общая штатная числен-
ность по обоим театрам — 838 539 человек (см. [1000, с. 35]). К йонцу 1877 г. на
обоих театрах Россией было выставлено против Османской империи 942 400 че-
ловек (см. [1053, с. 257]).
11	45 тыс. человек (из них 2 тыс. офицеров) сдались в плен [1000, с. 37].
й Война и ее последствия послужили одной из причин, вызвавших в 1879—
1880 гг. в России новую революционную ситуацию. «Нашим несчастьем в 1876—
1877 гг., — говорил Александр III, — было то, что мы шли с народами, вместо,
того, чтобы идти с правительствами, русский император всегда должен идти
только с правительствами» [Дипломатический словарь, т. 1, с. 268].
13	По одним данным, 31 раз [1097, 1863, № 3, с. 29—30], по другим — около
50 раз [1006, с. 15].	'
I4	По мнейию авторов «Обзора», Леер только «заимствует наружную фор-
му рассыпного строя» [1097, 1880, № 5, с. 56]. Пузыревскйй же и Драгомиров
идут в этом отношении гораздо дальше [там- же, а также 1880,	6, с. 165—166].
16	В очерке «Тактическая подготовка русской армии», помещенном в первом
томе «Описания войны на Балканском полуострове» указывается, что предвоен-
ные уставные документы несли на себе «отпечаток чего-то в себе замкнутого, хо-
тя и предназначенного для дальнейшего употребления в бою, но с последним
непосредственно не связанного» [899,'т. 1, с. 157].
18	Исключение составляет небольшой очерк С. А. Залесского «Военно-исто-
рические комиссии» [978, т. 3, с. 580—581], но и в нем деятельность самой Комис-
сии не. рассматривается.
17	Второй председатель Комиссий генерал М. Домонтович расценивал это об-
стоятельство как одну из причин трудностей в работе (см. Объяснительную
записку к первым двум томам «Описания русско-турецкой войны 1877—.1878 гг.
на Балканском полуострове», с. 8).
18	С. П. Зыков не был ббевым генералом. Его боевая деятельность свелась
К участию в подавлении в 1869 г. восстания в Польше. Но у Зыкова был большой
опыт военно-издательской работы: с 1865 г. он редактировал военный журнал
«Русский инвалид», с 1875 — журнал «Досуг, и дело».
19	Объяснительная записка. СПб., 19Q1 (напечатана по распоряжению на-
чальника главного штаба. Типография «Бережливость», Калашниковская наб.,
д. 32). Полный текст см. [987, с. 39—43].
20	М. А. Домонтович — отец, известной деятельницы российского и- междуя
народного революционного движения, советского дипломата А. М. Коллонтай
(1872—1952).
21	Кстати говоря^ ни первого, ни последнего из очерков, написанных для Это-
го тома, в последующем издании не оказалось, и это явно снизило их значимость.
22	Генерал К. М. Войде, выпускник Академии генерального штаба, был изве-
стным военным теоретиком. Его перу принадлежит ряд работ об управлении вой-
сками и роли начальника в нем.
23	Наряду с публикацией документов, непосредственно относящихся к войне,
Военно-историческая комиссия осуществила два издания, содержащих ценный
L81
документальный материал по русскому управлению в Болгарии. Однако прямого
отношения к обобщению опыта войны они не иметрт и. нами не рассматриваются
(см. [328, вып. 1—6]):	*
722])24 ЭпИЗ°А подтвеРждаетс.я и Другими источниками (см. [321, т. ИГ, с. 93—94;
25	См.: Война аа освобождение славян.'К 25-летию войны 1877—78 гг. Изда-
ние общедоступной газеты «Русское чтение». СПб., 1902.
26	Издание предпринято ограниченным тиражом. Все выпуски содержат гриф
«Не для всеобщего оглашения». «Особое прибавление» содержит большое коли-
чество документов, главным образом политического и стратегического- содержа-
ния (см. Список использованных источников и литературы).
27	Разумеется, это лишь гипотеза. В процессе изложения материала,нам не
остается ничего другого, как называть в качестве «автора» Военно-историческую
комиссию.
28	.Ко времени выхода в свет этой работы Епанчин опубликовал «Очерк дей-
ствий Западного отряда генерал-адъютанта Гурко» [736] и «Действия передово-
го отряда Гурко» [735]: Первая из двух этих работ была переведена на' немец-
кий язык. Автор, участник войны 1877—1878 гг., принимал участие и в создании
«Описания войны». С 1901 г. Н. А. Епанчин — профессор Николаевской акаде-
мии. Одновременно продолжает служить в вооруженных сила? (начальник 42-й
пехотной дивизии).
29	Авторы имеют в виду, что расхождение между вступлением в Плевну
авангардов армии Осман-паши и подходом к ней Шильдер-Шульднера действи-
тельно измерялось в часах. Однако они умалчивают, что за несколько дней до
этих событий Плевну заняла полусотня есаула Афанасьева, посланная от передо-,
вого отряда Гурко для связи с IX корпусом, в который входили и подразделения
Шильдер-Шульднера. Афанасьев разоружил в Плевне бывшую там турецкую-
роту и двинулся к востоку искать IX корпус.-Это было 9 июля. Через несколько
дней в Плевну вошел турецкий отряд (см. , [739, с. 13]).
30	Знаменательно, что для большей убедительности1 Гейсман ссылается на ра-
боту Г. Леера «Условия театра войны на Балканском полуострове для русской
армии», написанную до войны и оказавшую заметное влияние нё-только на Гейс-,
мана, но и на многих1 военных историков.
31	Необходимо заметить, что театр военных действий на Балканах в самом
деле был весьма сложным. Ф. Энгельс, внимательно следивший за событиями на
полуострове, в декабре 1876 г. писал: «Позиция между Дунаем и Балканами —
одна из сильнейших в Ебропе...» [200, с. 181]. Однако не эти обстоятельства ста-
ли причиной затягивания кампаний по сравнению с плановыми сроками. Сказа-
лись, стратегические просчеты русского военного руководства.
32	В советской военн(^исторической литературе дана критическая оценка
стратегического плана кампании, указаны его позитивные и .негативные стороны.
Это обстоятельство и характер, настоящей работы налагают необходимость ана-
лизировать эти вопросы. О плане1 войны см. [945, с. 79; 950, с. 309—311; 942].
33	Приведенное положение ярко свидетельствует, кроме всего прочего о том,
что Россия шла на войну с оглядкой на Англию и Австро-Венгрию. Это нашло
выражение.жак в теоретических предпосылках военно-стр’атегического планиро-
вания (см. {849, с. 5—11], так и в документах, положенных в основу плана кам-
пании, т. е. записках Н. Н. Обручева (смч [321, вып. 1, с. 87—92, вып. 4, с. 16
и сл.], см. также [302, ф. 485, ед. хр. 745],)?
34	Проблему соотношения сил как одно из оснований для стратегических ра-
счетов Епанчин тоже анализирует. Он считает, что армия выделенная на Балка-
ны, была слабой для решения поставленных задач, однако, не здесь,-с его точки
зренця, причины затягивания кампании.
85	По мере Прбдвиженйя_отряда реакция Турции обретала все более паниче-
ский характер. 14 июля депеша султанской канцелярии доносила, что «государ-
ство поставлено между жизнью и смертью», а 23 июля — что «существование
государства висит на волоске» (см. [735, с. 248]).
36	Следует учесть, что каких-либо серьезных оснований для такой нереши-
тельности не было. Это была та самая осторожность, о которой Епанчин говорил
в «Обзоре войн», как о'характерной черте стратегии русской армии в данную-
йойну.
37	Трудно сказать, как сложилась бы обстановка, реализуйся замысел Гур-
162
кФ — сразу после взятия проходов-двинуться к Филиппополю (см. [735, С. 48]).
-Очевидно, такое действие требовало более основательных сил. Между тем с
20 июля русская стратегия начинает сковываться «миражем-Плевны».
38	Евгений Иванович М'артыно_в — генерал-лейтенант Генерального штаба,
военный писатель, участник русско-японской , войны 1904-*-,1905 гг.. Родился
в 1864 г., образование получил в 1-ой Московской военной гимназии и Александ-
ровском военном училище. В 1889 г. окончил Николаевскую Академию генераль-
ного штаба. Служил в Генеральном штабе. В 1894 г. назначен постоянным чле-
ном Военно-исторической комиссии по описанию русско-турецкой войны 1877—
1378 гг., в 1898 г. получил чин полковника. В 1904 г. командовал 140-м Зарасай-
ским полком-в русско-японской войне. За боевые отличия.Е. И. Мартынов был
произведен в'генерал-майоры и награжден золотым оружием и боевыми ордена-
ми. Автор трудов «Стратегия в эпоху Наполеона и в-наше время», «Методическая
стратегия и ее критика», «Лейб-гвардии егерский полк в войну с Турцией 1877—
•1878 гг.», «20-й годовщине боя под Телишем», «Обязанности политики по отноше-
нию к стратегии», «Исторический очерк развития древне-греческой тактики (по
древним авторам)», «Как возникла Плевна» (по архивным материалам)-, «Блока-
да Плевны» *(по архивным материалам»), «Из начального опыта русско-японской
войны», «Участие зарасайцев в бою при Ляндясане и в сражении на р. Шахэ»,
«Дневник полкового командира (1904—1905 гг.)», а также статей в «Русском ин-
валиде», «Разведчике», «Военном Голосе», «Руси».-
39	Текст этого документа см. [302, ф. 485, ед. хр. 745, л. 3—12]. Знаменатель-
но, что «план главнокомандующего» исходит из необходимости брать Рущук,
отводя на это две недели (л. 11).
40	Александр II, отвергнув предложение Николая Николаевича, потребовал
от него окончательный план действий представить 19 июля (см. [722, с. 33]). Од-
нако уже 20 июля, после первой Плевны, действия русской армии обретают ха-
рактер, детерминированный «плевненским миражем». Таким образом, на деле в
период от перехода через Дунай до возникновения Плевны действия русской
армии представляли собой компромисс между расчетами, сделанными еще зимой
1'876 г. и действительностью лета 1877 г. Компромисс, который складывался в ос-
новном стихийно.	(
41	В русском военном руководстве после падения Плевны не было единоду-
шия по вопросу о возможности перехода через Балканы зимой. Домонтович со-
общает, что. Тотлебен, к примеру, отстаивал идею оставить армию в Придунай-
ской Болгарии до весны, заняться осадой крепостей и только потрм, весной, пе-
рейти Балканы (см. [722, с. 61]).
42	Говоря о работе «Десять лет назад», нельзя не упомянуть об одном вы-
сказывании Пузыревского. Ополчаясь против тех, кто выдвйнул мысль о том, что
«солдат решил войну», он возводил напраслину на русского солдата, который не
«может часто, несмотря на. все до сих пор обнаруженные старания об его инди-
видуальном развитии, обходиться без примера офицеров». Такая идея, по мнению-
Нузыревского, может быть «причиной немаловажных вредных последствий» (кур-
сив наш. — В. 3.) [921, с. 227].
43	Пузыревский осторожно, но точно нащупывает корни проблемы; он гово-
рит, что тон и направление задавал Красносельский лагерь [924, с. 77].
44	Ранее; нам уже приходилось обращаться'к айализу ряда сторон этого из-
дания. Здесь рассмотрение «Описания» носит собственно историографический
характер.
45	Глава написана Артамоновым, Паренсовым, Веймерном и Вендеровым. Ар-
тамонов — один из участников разработки плана кампании, Паренсов — фигура
нам известная. Два других автора приглашены Военно-исторической комиссией
как консультанты по отдельным .вопросам.
46	Войде приводил эту выдержку из мемуаров одного из турецких военных
теоретиков-, Штреккер-паши [945, с. 23].
47	Геруа с 1906 г. временно исполнял обязанности председателя Военно-ис-
торической Комиссий. .Под его редакцией выйустили с 6-го по 9-й том «Описа-
ния».
48	Такого же мнения .придерживался Н.-Обручев (см. (899, т. VIII, <?• 30]).
49	В свете этого трудно объяснить факт сохранения пяти обеспечивающих
отрядов в этом районе фактически неподвижными вплоть до февраля 1878 г.
183
Еще менее понятно решение полевого штаба из числа войск, высвободившихся
из-под Плевны, 22 тыс. (й 102 орудия) направить на усиление Рущукского от-
ряда (см. [899, т. VIII, ч. 1, с. 35]). В это же время из состава турецкой Дунай-
ской армии в долину Марица было переброшено 37 тыс. турецких солдат.
60	Весьма' важно подчеркнуть, что Александр II вообще «считал невыполни-
мом зимний переход через Балканы» [899, т. VIII, ч. 1, с. 31].
61	Совершенно естественно, что подобную позицию занял именно- П. А. Гейс-
ман. Достаточно вспомнить его концепцию о^войне, изложенную выше, чтобы все
встало на свои места.
62	Против броненосных кораблей противника в условиях речного театра воен-
ных действий. Маневр крупных бронированных кораблей в этих случаях ограни-
чен из-за узости ходового фарватера.
53	Пароход имел на вооружении артиллерию и 4 минных катера, действовал
глазным* образом против броненосцев противника на удаленных рейдах (см. 1023а,.
с. 173—181, 198—203, 220—221, 228—230]).
64	Расходы России по флоту в период Крымской войны составили 98 079 тыс.
рублей (см. [997а, с. 632—633]). К концу XIX столетия расходы по флоту увели-
чиваются. Главная причина роста расходов на строительство флота объясняется
увеличением стоимости кораблей.
65	Настоящая глава имеет своей целью подвести основные итоги по исследо-
ванным в монографии вопросам.
66	В связи со сказанным раздел книги «Использованные* источники и литера-
тура» выступает как важная и самостоятельная часть работы, иллюстрирующая
высокий профессиональный интерес русской общественной мысли и русской нау-
ки- к событиям, связанным с войной 1877—1878 гг.
57	Уместно напомнить здесь рассуждения буквально всех военных историков
об особом характере русской армии, 6 ее «народности», которые при ближайшем
рассмотрении сводятся к приверженности русского солдата вере и монархии.
Классовая .обусловленность такого подхода не вызывает никаких сомнений и не
требует специальной аргументации.
°8	Здесь будет уместным провести историческую параллель. Хорошо извест-
но, что побудительным стимулом для перехода многих военных на сторону про-
летариата явилось не усвоение ими его идеологии либо программы Советской
власти. Большинство «военспецов» пришло на службу новой России именно в си-
,лу личной патриотической позиции и в силу ощущения горечи, которую они ис';
пытали перед лицом неспособности царизма организовать военное дело на уров-
не требований своего времени. Нельзя не напомнить в этой связи, что именно та-
кой путь был характерен для одного из крупных военных историков России —
Н. П. Михневича.
ИСПОЛЬЗОВАННЫЕ ИСТОЧНИКИ И ЛИТЕРАТУРА
Произведений классиков марксизма-ленинизма,
документы КПСС
и международного коммунистического движения *
1.	Маркс К. и Энгельс Ф. Британская политика. — Дизраэли. —-
Эмигранты.— Мадзини в Лондоне.—Турция.— Т. 9.
2.	Энгельс Ф. Действительно спорный пункт в Турции. — Т. 9.
3.	Маркс К. Лондонская пресса.—Политика Наполеона в турецком
вопросе — Т. 9.
4.	Энгельс Ф. Турецкий вопрос. — Т. 9.
5.	Энгельс Ф. Что будет е Европейской Турцией? — Т. 9.
6.	Маркс К. Беспорядки в Константинополе. — Столоверчение в Гер-
мании. — Бюджет. — Т. 9.
7.	Маркс К. Голландские дела. — Дания. — Конверсия британского го-
сударственного долга. — Индия. — Турция и Россия. — Т. 9.
8.	Маркс К. Мадзини. — Швейцария и Австрия. — Турецкий вопрос. —
Т. 9.
9.	Маркс К. Турецкий вопрос. — «Times». — Расширение России. — Т. 9.
10.	Маркс К. Русский обман. — Провал Гладстона. — Ост-индские ре-
формы Чарлза Вуда. — Т. 9.
11.	Маркс К. Английское процветание. — Забастовки.. — Турецкий во-
прос. —>- Индия. — Т; 9.
121	Маркс К. Турция и Россия. — Потворство России со стороны мини-
стерства- Абердина. — Бюджет. — Налог на газетные приложения. —
Парламентская коррупция. — Т. 9.
13.	Маркс К. Русская политика по отношению к Турции. — Рабочее дви-
жение в Англии. — Т. 9.
14.	Маркс К. Вопрос о турецкой войне.. Газета «New York Tribune» в па-
лате общин.- — Управление Индией. — Т. 9.
15.	Маркс К. Запрос Лейарда. — Борьба вокруг Билля о десятичасовом
рабочем дне. — Т. 9.
16.	Маркс К. Русско-турецкие осложнения. — Уловки и увертки британ-
ского кабинета. — Последняя нота Нессельроде."— Ост-индский во-
прос — Т. 9.
17.	Маркс К. Война в Бирме.— Русский вопрос.— Любопытная диплома-
тическая переписка.— Т. 9.
18.	Маркс К. Военный вопрос. — Парламентские дела. — Индия. — Т. 9.
19.	М а р к с К. Поражение правительства по финансовому вопросу. — Из-
возчики. — Ирландия. — Русский вопрос. — Т. 9.
20.	М а р к с К. В палате общин. — Пресса о восточных делах. — Цар-
ский манифест.,— Дания. —. Т. 9.
21.	Маркс К. Налог на объявления. — Действия России. — Дания. —
Соединенные Штаты в Европе. — Т. 9.
* Произведения К. Маркса и Ф. Энгельса даны по 2-му изданию Сочинений,
произведения В. И. Ленина — по Полному собранию Сочинений в хронологиче-
ском порядке.
185
22.	Ma p к с К. Вопрос о воййе. — Население Англии и торговые отчеты. —
Парламентские дела. — Т. 9.
23.	Маркс К. Уркарт. — Бем. — Турецкий вопрос в палате лордов. — Т. 9.
24.	Маркс К. Турецкий вопрос в палате общин. — Т. 9.
25.	Маркс К. Положение дел на континенте и в Англии. — Т. 9.
26.	Маркс К. Венская нота. — США и Европа, — Письма из Шумлы. —
•Банковский акт Пиля. — Т. 9.
27;	Маркс К. Западные державы и Турция. — Надвигающийся экономи-
ческий кризис. — Железнодорожное строительство в Индии. — Т. 9.
28.	Маркс К. Западные державы и Турция.— Симптомы экономического
кризиса.— Т. 9.
29чМаркс К- Паника на лондонской бирже.—Забастовки — Т. 9.
30.'	Энгельс Ф. Русские в Турции. — Т. 9.
31.	Маркс К. Лорд Пальмерстон. — Т. 9.
32.	Маркс К. Вопрос о войне. — Финансовые дела. — Забастовки. — Т. 9.
33.	Маркс К. Турецкий манифест. — Экономическое, положение Фран-
ции. — Т. 9.
34.	Мар к с К. Арест Делеклюза. — Дания. — Австрия. — «Times» о пер-
спективах войны с Россией. — Т. 9.
35.	Энгельс Ф. Передвижения армий в Турции. — Т. 9.
36.	Энгельс Ф. Священная война. — Т. 9.
37.	Мар к-с К. Война. — Забастовки. — Дороговизна жизни. — Т. 9.
38.	Маркс К. Персидская экспедиция в Афганистан и русская экспеди-
ция в Среднюю Азию. Данйя. '— Военные действия на Дунае й в
Азии.Уганские углекопы.’ — Т. 9.
39.	Энгельс Фч Ход турецкой войны. -3 Т. 9.
40.	Энгельс Ф. Ход турецкой войны. — Т. 9.
41.	Энгельс Ф. Война-на Дунае. — Т. 9.
42.	Маркс К. Турецкая война. — Промышленное бедствие..— Т. 9.
43.	Маркс. К. Четверное соглашение.— Англия и война.— Т. 9.
44.	Маркс К. Русская победа. — Позиция Англии и Франции. — Т. 9.
45.	Маркс К. Отставка Пальмерстона.— Т. 9.
46.	Энгельс Ф. Ход турецкой войны. — Т. 9.
47.	М а р к с К. Западные державы и Турция. — Т. 10.
48.	М а р к с К. Восточная война.— Т. £0.
49.	М а р к с К. Военные действия на Востоке. — Австрийские и француз-
ские финансы. — Укрепление Константинополя. — Т. ТО.
50.	Энгельс Ф. Последнее сражение на европейском театре' военных
действий.— Т. 10.
51.	Маркс К. Взгляды у царя. — Принц Альберт. — Т. 10.
52;	Мар кс К. и Энгельс Ф. Укрепление Константинополя. — Дат-
ский нейтралитет. — Состав английского парламента. — Неурожай в
Европе. — Т. 10.
53.	М а р к с К. Миссия графа Орлова. — Военные финансы России, -т-
Т. 10.
54.	М а р к с К. Синие книги. — Парламентские дебаты 6 февраля, -s-
Миссия графа Орлова. — Действия союзного флота. —.Ирландская
бригада,. К созову рабочего парламента. — Т. 10.
55.	М а р к с К. Русская дипломатия. — Синяя книга по восточному воп-
росу. — Черногория. — Т. 10.
56.	сГн г е л ь с Ф. Вопрос о войне в Европе. — Т. 10.
57.	Маркс К. Парламентские дебаты. — Т. 10,
58.	Маркс К. Парламентские дебаты 22 февраля. — Депеша Поццоди-
Бррго. — Политика западных держав. — Т. 10.
59.	Маркс' К- Военные планы Франции и Англии. — Греческое восста-
ние.^— Испания. — Китай. — Т. 10.
60.	М а р к с К. -Греческое восстание. — Т. 10.
60а. Энгельс Ф. Отступление -русских, qt Калафата. — Т. 10.
61.	Маркс К. Документы о разделе Турции. — Т. 10.
62..	Маркс К- Секретная дипломатическая переписка —Т; 10.
186
63.	Мар к,с К. Объявление войны. — К истории возникновения восточно-
го вопроса. — Т. 10..
64.	М а р к с К. Парламентские дебаты о войне. — Т. 10.
65.	М а р к с К. Россия и немецкие державы. — Цены на хлеб. — Т., 10.
66.	Э н г е л ь с Ф. Положение армий в Турции. — Т. 10.
67.	Маркс К-. Нота Рашид-паши.— Итальянская газета о восточном
допросе. Т. 10..
68.	Ма р к с К. Греция и Турция. — Турция и западные державы. — Со-
кращение хлебной торговли в Англии. — Т. 10.
69.	М а р к с К. Греческое восстание. — Польская эмиграция. — Австро-
прусский договор. — Документы о вооружении России. — Т. 10.
70.	Маркс К. Бомбардировка Одессы. — Греция. — Воззвание черногор-
ского князя Данилы. —' Речь Мантейфеля. — Т. 10.
71.	Энгельс Ф. Знаменитая победа. — Т.. 10.
72.	Энгельс Ф. Война. — Т. 10.	•
73.	Э н г е л ь с Ф. Современное состояние английской армии, ее тактика,
обмундирование, интендантство и т. д. — Т. 10.
74.	М а р к с К. Договор между Австрией и Пруссией. — Парламентские
дебаты 29 мая..— Т. 10.
75.	М а р к с К. Образование особого военного министерства в Англии. —
Военные действия на Дунае.— Экономическое положение.— Т. 10.
76.	Маркс К. Реорганизация английского военного ведомства. — Авст-
рийские требования. — Экономическое положение Англии. — Сент-Ар-
но. — Т. 10.
77.	Э н г е л ь с Ф. Осада Силистрии. Т. 10.
78.	Маркс К. и Энгельс Ф. Положение на русско-турецком театре
военных действий. — Т. 10.
79.	Маркс К- и Энгельс Ф. Отход русских войск. — Т. 10.
80.	Маркс К: Война. — Парламентские дебаты. — Т. 10.
81.	М ар к с К- Восстание .в Мадриде. — Австро-турецкий договор. — Мол-
давия и Валахия. — Т 10,-
82.	Э н г е л ь с Ф. Война' на'Дунае. — Т. 10.
83.	М а р к с К. Подробности мадридского восстания. — Австро-прусские
требования.—Новый заем в Австрии. — Валахия. —	10.
84.	М а р к с К- Возбуждение в Италии. — События в Испании. — Пози-
ция немецких государств. — Английские судьи. — Т. 10.
85.	Маркс К. Венское совещание. — Австрийский заем. — Воззвания
Дульсе и О’Доннеля. — Министерский кризис в Англии. — Т. 10.
86.	Маркс К. Испанская революция.- — Турция и Греция. — Т. 10.
87.	Маркс К. Дебаты о войне в парламенте. — 'Т. 10.
88,	М а р к с К. Политика. Австрии. — Дебаты о войне в палате общин. —
т. 10.
89.	Маркс К. и Энгельс Ф. .Скучная война. — Т. 10.
90.	Маркс К. Эвакуация Дунайских княжеств. — События в Испании.—
Новая датская конституция. — Чартисты. — Т. 10.
91.	М а р к с К. Эвакуация Молдавии и Валахии. — Польша. — Требова-
ния испанского народа.—Т. 10.
92.	Маркс К. Восточный вопрос. — Революция в Испании. — Мадрид-
ская печать. —Т. 10.
93.	Маркс К. Слухи об аресте Мадзини. — Австрийский принудитель-
ный, заем. — Испания. — Положение в Валахии. — Т. 10.
94.	Маркс К. Действия союзного флота. — Положение в Дунайских
княжествах. — Испания. —-Внешняя торговля Англии. — Т. 10.
95.	Энгельс Ф. Наступление на Севастополь. — Т. 10.
96.	Энгельс Ф. Вести из Крыма. — Т. 10.
97.	Маркс К. и Энгельс Ф. Севастопольская мистификация. — т. 16.
98.	М а р к с К. и. Энгельс Ф. Севастопольская мистификация.— Об-
щее обозрение. — Т. 10.
99.	Энгельс Ф. Сражение на Альме. — Т. 10.
100.	Энгельс Ф. Военные силы.России. — Т. 10.
.'101. Э н г е л ь с Ф. Осада Севастополя. — Т. 10.
187
102.	Энгельс Ф. Сражение под Балаклавой. — Т. 10.
103.	Энгельс Ф. Крымская кампания. — Т. 10.
104.	Маркс К. и Энгельс Ф. Развитие военных действий.— Т. 10.
105.	Маркс К. Ретроспективный взгляд на Крымскую.кампанию. — Т. 10.
106.	Энгельс Ф. Британская катастрофа в Крыму.—‘Т. 10.
107,	Маркс К. Торгово-промышленный кризис. — Т. 10.
108.	Маркс К. Четыре пункта. — Т. 10.
109.	Маркс К. Два кризиса.-—Т. 11.
110.	Энгельс Ф. Борьба в Крыму.— Т. 11.
111.	Маркс К- и Энгельс Ф.‘ Пальмерстон. — Армия. — Т. 11.
112.	Маркс К. Лорд Пальмерстон.— т. 11.
113.	Маркс К. Парламент. — Т. 11.
114.	Энгельс Ф. Война, нависшая над Европой.—Т. И.
115.	Маркс К. Следственная комиссия. — Т. 11.
116.	Энгельсе Ф. События в Крыму. ^-Т. 11,
117.	Энгельс Ф. Судьба.великого авантюриста. — Т. 11.
118.	Маркс К- и Энгельс Ф. Критика французской системы ведения
войны.— Т. 11.
119.	Маркс К. Сообщений английской печати. — Т. 11.
'120	. Маркс К- Из парламента: дебаты о Пруссии в палате лордов.— Т. 11.
121.	,Маркс К. К истории союза с Францией. — Т. И.
122.	Маркс К. Наполеон й Барбес. — Штемпельный сбор с газет. — Т. 11.
123.	Маркс К- Разоблачения следственной комиссии.— Т. 11.
124.	Маркс К. Британская армия.—Т. 11.
125.	Энгельс Ф. Ход войны.—Т. И.
126.	Энгельс Ф. О положении в Крыму. — Т. 11.
127.	Маркс К. Ближайшие перспективы во Франции и Англии. — Т. 11.
128.	Энгельс Ф. Критика наполеоновской статьи в «Moniteur». — Т. 1'1.
129.	Энгельс Ф. Германия и панславизм. — Т. 11.
130.	Энгельс Ф. Кампания в Крыму. — Т. 11.
131.	Энгельс Ф. Крымская война. — Т. 11.
132.	Маркс К. К критике положения дел в Крыму. — Из парламента. —
Т. 11.
133.	М а р к с к. и Энгельс Ф. Пролог к комедии, разыгранной у лор-
да Пальмерстона. — Ход последних-событий в Крыму. — Т. 11.
134.	Маркс К. Парламентская реформа. — Перерыв и возобновление
Венской конференции. — Так называемая истребительная война.—
Т. 11.
135.	Маркс К. Предложение Дизраэли. — Т. 11.
136.	Маркс К. Из парламента: дебаты по предложению Дизраэли. —
Т. 11.
137.	Маркс К. Парламентские дебаты о войне. —/Т. 11.
138.	Энгельс Ф. Вести из Крыма.— Т. 11.
139.	Энгельс Ф. К критике событий в Крыму. — Т. 11.
140.	Энгельс Ф. Севастрполь. — Т. 11.
141.	Энгельс Ф. Военные планы Наполеона. — Т. 11.
142.	Маркс К. Странная, политика. — Т. 11.
143.	Маркс К. и. Энгельс Ф. Локальная война. — Дебаты об ад-
министративной реформе. — Отчет комиссии Робака. — Т. 11.
144.	Маркс К. Неудача 18 июня —Подкрепления.— Т. 11.
145.	Маркс К. и Энгельс Ф. Отставка Рассела. — События в Кры-
му. — Т. 11.
146.	Энгельс Ф. Перспективы войны. — Т. 11.
147.	Маркс К. И Энгельс Ф. Из парламента. — С театра военных
действий. — Т. 11.
148.	Маркс К. Пальмерстон, — Физиология господствующих классов Ве-
ликобритании. — Т, И.
149.	Маркс К. Бирмингамская конференция: вопрос о престолонаследии
в Дании и о четырех гарантиях.— Т. И.	*
150.	Энгельс Ф. Армии Европы. — Т. 11.
151.	М а4? к с К. Комментарии'к парламентским дебатам. — Т. 11.
188
152.	Маркс К- К критике позиции Австрии в Крымской войне. Т. 11.
153.	Маркс К. и Энгельс Ф. Англо-французская война против Рос-
сии. — Т. 11.
154.	Маркс К. Австрия и война. — Т. 11.
155.	Энгельс Ф. Перспективы войны в Крыму. — Т. 11.
156.	Энгельс Ф. Ход военных действий. — Т. 11.
157.	Маркс К. Традиционная английская политика. — Т. 11.
158.	Энгельс Ф. Война в Азии. — Т. 11.
159.	Энгельс Ф. Европейская война. — Т. 11.
160.	Маркс К. Англо-американский конфликт. — Положение во Фран-
ции. — Т. 11.
161.	Маркс К. Франция Бонапарта^Малого. — Т. 11.
162.	Маркс К- Падение Карса. — Т. 11.
163.	Маркс К. Морская торговля Австрии. — Т. 12.
165.	Энгельс Ф. Перспективы англо-персидской войны. — Т. 12.
166.	Энгельс Ф. Персия и Китай.— Т. 12.
167.	Маркс К. Договор с Персией. — Т. 12.
168.	Маркс К. Восточный вопрос. — Т. 12.
169.	Маркс К. Британская торговля. — Т. 12.
170.	Маркс К. Любопытная страничка истории. — Т. 12.
171.	Маркс К. Состояние британской торговли. — Т. 12.
172.	Маркс К.* Кошут и Луи-Наполеон. — Т. 12.
173.	Маркс К- Новая китайская война. — Т. 12.
174.	Маркс К. Еще одна странная глава современной истории.— Т. 12.
175.	Маркс К. Новый-манифест Мадзини. — Т. 12.
176.	Энгельс Ф. Успехи России на Дальнем Востоке. — Т. 12.
177.	Маркс К. Вопрос об Ионических островах. — Т. 12.
178.	Энгельс Ф. Предстоящий мирный конгресс.— Т. 13.
179.	Энгельс Ф. Неизбежность войны. — Т. 13.
180.	Маркс К. Перспективы войны во Франции. — Т. 13.
181.	Энгельс Ф. Савойя, Ницца и Рейн. — Т. 13.
182.	Энгельс Ф. Альма. — Т. 14.
183.	Энгельс Ф. Алжир. — Т. 14.
184.	Энгельс Ф. Буда, — Т. 14.
185.	Энгельс Ф. Пехота. — Т. 14.
186.	Маркс К. «Господин Фогт».— Т. 14.
187.	Маркс К. События в Сирии.— Английская парламентская сессия.—
Состояние британской торговли. — Т. 15.
188.	М а р кс К. Русско-французский союз.—Т-15.
189.	Маркс К. Пошлины на бумагу. — Письмо императора. — Т. 15.
190.	Маркс К- Хлебные цены. — Европейские финансы и военные приго-
товления.—Восточный вопрос.— Т. 15.
19L.	Маркс К. Британская торговля.—Т. 15.
192.	Маркс К.. Британская торговля. — Т. 15..
,1,93. Маркс К. Экономические заметки.— Т. 15.
194.	Маркс К. Международная афера Миреса. — Т. 15.
195.	-М арке К. Капитал. — Т. 23.
196.	Энгельс Ф. История винтовки. — Т. 15;
197.	Энгельс Ф. Положения дел в России. — Т. 17.
198.	Энгельс Ф. Европейские рабочие в 1877 году. — Т. 19.
199.	Энгельс Ф. Внешняя политика русского царизма. — Т. 22.
Переписка К. Маркса и Ф. Энгельса
200.	Письма К. Маркса и Ф. Энгельса к разным лицам, (январь 1875 — де-
кабрь 1880). — Т. 34.
201.	Энгельс — Марксу, 23 мая. — Т. 27.
202.	Энгельс— Марксу. 24 мая 1876 г. — Т. 34, с. 10— 11.
203.	Маркс—Энгельсу. 25 мая 1876 г. —Т. 34, с. 11—14.
204.	Энгельс — Марксу. 28 мая 1876 г. — Т. 34, с. 14^—16.
189
205.	Энгельс — Марксу. 25 июля 1876 г. — Т. 34, с. ,17—18.
206.	Энгельс— Марксу. 27 мая 1877 г. —Т. 34, с. 35—36.
207.	Маркс — Энгельсу. 31 мая 1877 г. — Т. 34, с. 36—38.
208.	Энгельс — Марксу.	15	июля	1877	г. — Т. 34, с. 38—40.
209.	Маркс—Энгельсу.	18	июля	1877	г. — Т. 34, с. 40—41.
210.	Энгельс—Марксу.	19	июля	1877	г. — Т. 34, с. 41—43.
211.	Энгельс — Марксу.	24	июля	1877	г. — Т- 34; с. 47—49.
212.	Энгельс — Марксу. 31 июля 1877 г.—Т. 34, с. 52—53."
213.	Маркс — Энгельсу, f августа 1877 г. — Т. 34; с. 53—56.
214.	Маркс — Энгельсу. 8 августа 1877 г. — Т. 34} с. 56—57.
215.	Энгельс — Марксу. 25 августа 1877 г. — Т. 34, с. 59—6L.
216.	Маркс — Энгельсу. 17 сентября 1878 г. — Т. 34, с. 63—65.
217.	Энгельс — Марксу. 18 сентября 1878 г.— Т. 34, с. 65—67.
218.	Энгельс — Марксу. 21 сентября 1.878 г. — Т. 34, с. 70.
219.	Маркс — Энгельсу. 24 сентября 1878 г.— Т. 34, с. 71—72.
220.	Энгельс Марксу. 11 ноября 1882 г. — Т. 35; с. 87—89.
222.	Энгельс — Марксу. 22 декабря "1882 г. — Т. 35, с: 111—113.
223.	Ленин	В.	И.	От какого наследства мы отказываемся? — Т.	2.
224.	Ленин	В.	И.	Развитие капитализма в России. — Т. 3. '
225.	Ленин	В.	Й.	По поводу государственной росписи. — Тг 6.
226.	Лен и нВ.	И.	К деревенской бедноте. Объяснение для крестьян, чего
хотят социал-демократы. — Т. 7.
227.	Ленин В. И. Падение Порт-Артура. — Т. 9.
228.	Ленин В-. И. Русский царь ищет защиты от своего народа у турец-
кого султана. — Т. 10.
229'	. Л е нин В: И. Проект речи по аграрному вопросу во второй Государ-
ственной, думе. — Т. 12.
230.	Ленин В. И. Предисловие к русскому переводу книги «Письма
И. Ф. Беккера, И,.Дицгена, Ф. Энгельса, К. Маркса й др', к Ф. А. Зор-
ге и др.». — Т._ 15.
231.	Ленин В. И. Горючий'.материал в мировой политике. — Т. 17:
232.	Ленин В. И. Воинствующий милитаризм и антимилитаристская так-
тика социал=дембкратии.— Т. 17.
233.	Лёнин В. И. События на Балканах и в Персии. —Т. 17.
234.	Ленин В. И. Заседание Международного социалистического бю-
ро.— Tv 17.
235.	Ленин В. И. Об оценке текущего момента.—Т. 17.
236.	Ленин В. И. Пятидесятилетие падения крепостного права.—Т. 20.
237.	Ленин В. И. Избирательная платформа РСДРП. — Т. 21.
238.	Лёнин В.. И. Демократия и цародничество в Китае. — Т. 21.
239.	-Ленин В. И. Конец войны Италии с Турцией. — Т. 22.
240.	Ленин В. И. Азартная игра. — Т. 22.
241.	Ленин В. И. Балканские народы и европейская дипломатия. — Т. 22.
242.	Ленин В. И. О лисе и курятнике. —Т. .22.
243.	Ленин В. И. Позорная резолюция.—Т. 22.
244.	Ленин В. И. Новая глава всемирной истории. — Т. 22.
245.	Ленин В: И, Ужасы войны, -г- Т.. 22.
246.	Ленин В. И. Социальное значение сербско-болгарских побед. — Т. 22.
247.	Ленин В. И. К вопросу о некоторых выступлениях рабочих депута-
тов. — Т. 22.
248.	Ленин В. И. Исторические судьбы учения Карла Маркса. — Т. 23.
249.	Ленин В. И. Балканская война и буржуазный шовинизм. — Т. 23.
250.	Ленин В. И» Пробуждение Азии. —Т. 23.
251.	Лёнин В. И. О праве наций на самоопределение. — Т. 25.
251а. Ленин В. И. Приемы борьбы буржуазной интеллигенции против ра-
бочихг—Т. 25.
252.	Ленин В. И. Реферат на тему «Пролетариат и война» 1(14) октяб-
ря 1914 г. — Т. 26.
253.	Ленин. В. И. Под чужим флагом.— Т. 2’6.
254.	Ленин В. И. Конференция заграничных секций РСДРП. — Т. 26.
255.	Ленин В. И. По -поводу Лондонской конференции. — Т. 26. *
'190
•256. Ленин В. И. Крах II Интернационала. — Т. 26.
257.	Ленин В. И. Как соединяют прислужничество реакции с игрой в де-
мократию? — Т. 26.
258.	Ленин В. И. О лозунге Соединенных Штатов Европы. — Т. 26.
259.	Ленин В. И. Воззвание к войне.—Т. 27.
260.	Ленин В. И. Империализм и социализм в Италии (Заметка).— Т. 27.
261.	Ленин В. И. Оппортунизм и крах II Интернационала. — Т. 27.
262.	Ленин В. И; О мире без аннексий и о независимости Польши, как
о лозунгах дня в России. — TV 27.
263.	Ленин В. И. Социалистическая революция и право наций на само-
определение (Тезисы). — Т. 27.
264.	Л е н и н В. И. Империализм, как высшая стадия капитализма. Попу-
лярный очерк. — Т. 27.
265.	Ленин В. И. Тетрадь «Эгельгаф».— Т. 28.
266.	Лен и нВ. И. Конспект книги Гегеля «Наука логики». Учение о поня-
тии.—Т. 29.
267.	Л е н и н В. И. О карикатуре на марксизм и об «империалистической
экономике». — Т. 30,
268.	Ленин В. И. О сепаратном мире. — Т. 30.
269.	Ленин В. И. Пацифизм буржуазный и пацифизм социалистиче-
ский.— Т. 30.
270.	Ленин В. И. Черновой проект тезисов обращения к интернациональ-
ной социалистической комиссии и ко всем социалистическим пар-
тиям.— Т. 30.
271.	Ленин В. И. К рабочим, .поддерживающим борьбу против войны и
против социалистов, перешедших на сторону своих правительств.—Т. 30.
272.	Ленин В. И. Доклад о революции 1905 года. — Т. 30.
273.	Ленин В. И. Статистика и социология. — Т. 30.
274:	Ленин В. И. Письма из далека. — Т. 31.
275.	Ленин В^ И. О задачах РСДРП в русской революции. Авторефе-
276.	Ленин В. И. Задачи пролетариата в нашей революции. Проект плат-
формы пролетарской партии. — Т. 31.
277.	Ленин В. И. Политические партии в России и задачи пролетариа-
та.— Т. 31.
278.	Ленин В. И. По стопам «Русской воли». — Т. 31.
279.	Ленин В. И. Петроградская общегородская конференция РСДРП (б)
14—22'апреля (27 апреля — 5 мая) 1917 г.—Т. 31.
280/	Л енин В. И. Воззвание к солдатам всех воюющих стран. — Т. 31.
281.	Ленин В. И. Нота Временного правительства. — Т. 31.
282.	Лен-ин В. И. Добросовестное оборончество показывает себя.—_Т. ЗК
283.	Ленин В. И. Седьмая (апрельская) Всероссийская конференция
РСДРП(б) 24—29 апреля (7—12 мая) 1917 г.— Т. 32.
284.	Ленин В. И. Наказ выбираемым по.заводам и по полкам депутатам
в Совет раб. и срлд. депутатов. — Т. 32.
285.	Ленин В. И. Один из тайных договоров. — Т. 32.
286.	Ленин В. И. Война и революция. — Т. 32.
.287: Л е н и н В. И. I Всероссийский съезд Советов рабочих и солдатских
депутатов 3—24 июня (16 июня — 7 июля) 1917 г. — Т. 32.
288. Ленин В. И. Внешняя политика русской революции. — Т.*32.
289. Ленин В. И. Государство и революция. Учение марксизма о государ-
стве и задачи пролетариата в революции. — Т. 33.
.290. Ленин В. И. О Стокгольмской конференции. — Т. 34.
291. Ленин В. И. Задачи революции. — Т. 34:
291а. Седьмой экстренный съезд РКП (б).— Т. 36.
'292. Ленин В. И. О государстве.-Лекция в Свердловском университете
.11 цюля 1919 г.—Т. 39.
292а. Ленин В. Й. Письмо И. Ф. Арманд 19 января 1917 г.—Т. 49, с. 369.
293.	Брежнев Л. И. О внешней политике КПСС и. Советского государ-
ства. Речи и статьи. М., 1973.
294.	Брежнев Л. И. Ленинским курсом. Речи и статьи. Т. 2.	1970.
19Ь
295.	Благоев Д. Кратки бележки из моя живот. Съчинения. Т. 19. Со-
фия, 1963.
296.	Димитров Г. Накъде върви България. Сочинения. Т. 2. София, 1954.
297.	Димитров Г. Речь 15 царта 1948 г. по прибытии правительственной
делегации Болгарии в СССР для заключения договора о дружбе, со-
трудничестве и взаимной помощи между СССР и НРБ. — «Правда»,
16.Ш.1948.	'
297а. Живков Т. Интервью журналу «Огонек» по случаю 90-летия со
дня победы в войне 1877—1878 гг. — «Огонек», 1969, № 10.
298.	Живков Т. Речь на торжественном заседании ЦК КПСС, Верховно-
го Совета СССР и Верховного Совета РСФСР, посвященной 50-летию
Великой Октябрьской социалистической революции. — «Правда», 5. XI.
1967.
299.	Живков Т. Речь на многотысячном митинге в Софии 19 сентября
1973 г. — «Ленинградская правда», 20. IX. 1973.
300.	Живков Т. Речь на торжественном заседании, посвященном '100-ле-
тию со дня освобождения- Болгарии от османского ига. — «Правда»,
3. III. 1978.
301.	. Коларов В. Двата фактора,, конто съездадоха Българии като сво-
бодна и прогрессивна дъержава. Избрани произведения. Т. 3’ София,
1955.
301а. Коларов В. Освобождението на -България от турско робство; Со-
фия, 1948.
Источники и литература
Архивные материалы-
/
302.	Центральный Государственный военно-исторический архив СССР
(ЦГВИА). Ф. 242, on. 1, ед. хр. 8; 485, д. 1373; ф. 485, Д. 1414; ф. 544,
on. 1, ед~. хр. 1253, л. 9, 14, 106; ф. 544—11, д. 311, Л. 38, 39, 59; ф. 485,
ед. хр. 745, л. 3—12.
303.	Центральный Государственный архив Военно-морского флота СССР
(ЦГА ВМ СССР),. Ф. 17, 35, 50, 167, 222, 227, 243, 283, 315, 410, 421,
427, 920, 935, 1070, 1081, 1090, 1092.
304.	Государственная публичная библиотека им. В. И. Ленина (ГБЛ). От-
дел рукописей.
305.	Государственная публичная библиотека (ГПБ) им. М. Е. Салтыкова-
Щедрина. Архив В. А. Бильбасова.
306.	ГПБ им. М. Е; Салтыкова-Щедрина. Архив К. А. Военского.
307.	ГПБ им. М. Е. Салтыкова-Щедрина. Архив Н. И. Пирогова. ,
308.	ГПБ	им.	М.	Е.	Салтыкова-Щедрина.	Архив	К. М.	Станюкевича.
309.	ГПБ	им.	М.	Е.	Салтыкова-Щедрина.	Архив	кн. Н.	В. Шаховского.
310.	ГПБ	им.	М.	Е.	Салтыкова-Щедрина.	Архив	Н. К-	Шильдера.
311.	Центральный государственный исторический архив в Ленинграде
(ЦГИА). Архив графов Бобринских,
312.	ЦГИА. Архив Общества Ревнителей Русского исторического просвеще-
ния.
Документальные- публикации
313.	Военно-медицинский отчет за войну с Турцией 1877—1878 гг. Составле-
но по официальным данным под руководством й при непосредственном
участии д-ра Н. Козлова. Кавказская армия. Ч. 1—2. СПб., 1884; ч. 1.
Отдел статистический; ч. 2. Отдел санитарный. Дунайская армия.
Ч. 1—3. СПб., 1885—1887: ч, к Отдел административный; ч. 2; Отдел
врачебно-статдстический; ч. 3. Отчет по оккупационному отряду. Отчет
о военнопленных турках, 1877.
314.	Военные действия в .Азиатской Турции. — ВСб, 1878, № 11.
315.	Военные действия в Европейской Турции. Журнал передвижений и во-
*92
©иных действий частей 1-й Кавалерийской дивизии. С 4 августа по
25 декабря 1877 года. Тверь, 1878.
316.	Волконский А. Н. Сборник материалов по русско-турецкой вой-
не 1878—1879 гг. на Кавказско-Малоазиатском театре, с пл. и схем. Под
ред. И. С. Чернявского. Т. 1. СПб., 1903—1904: вып. 1. Обзор Кавказ-;
ско-Малоазиатского тейтра войны. Мобилизация Кавказской армии. Во-
енные действия главных сил и Ахалцыхского отряда в первый период
(с 12 апреля по 10 июня 1877 г.); вып. 2. Очерк военно-инженерной
деятельности; вып, 3, ч. 1. Отчет по "окружному. Артиллерийскому уп-
равлению Кавказского военного округа за 1877—1878 годы, ч. 2. При-
ложения к отчету по окружному Артиллерийскому управлению Кавказ-
ского военного округа за 1877—1878 годы.
317.	Журнал военных действий Рущукского, впоследствии Восточного, отря-
да в войну 1877—1878 годов. СПб., 1883.
318.	К 90-летию со дня освобождения Болгарии от турецкого ига. Публика-
'ция документов. — «Советское славяноведение», 1968, № 1.
319.	Овсяный- Н. Р. Русское управление в Болгарии. Т. 1—3. СПб.,
1906—1907.
320.	Освобождение Болгарии от турецкого ига. Документы. Т, 1—3., М.,
1961—1967.
321.	Особое прибавление к описанию русско-турецкой войны 1877—1878 гг,
на Балканском полуострове. Не подлежит оглашению. Вып. 1—6. СПб'.,
1899—1911.
322.	Пароход «Веста» (Рапорт командира парохода капитан-лейтенанта
Баранова главному командиру Черноморского флота и портов от 12 ию-
ля 1877 года); — МО, 1877, № ЗО.и'31.
323.	Россия и национально-освободительная борьба на Балканах. 1875—
1878 гг. (Сборник документов). М., 1978.
324.	Русское общество и национально-освободительная борьба южных сла-
вян в 1875—1878 годах (публикация документов, подготовленных к пе-
чати А. О. Яковлевым).— «Советские архивы», 1978, № 2.
325.	Русское управление в Болгарии. Т. 1—3. СПб., 1906—1907.
326.	Сборник договоров России с другими государствами. 1858—1917. М.,
1952.
327.	Сборник материалов по- гражданскому управлению и оккупации в Бол-
гарии. Вып. 1—6. СПб., 1903—1907.
328.	Сборник материалов по русско-турецкой войне 1877—1878 гг.
на Балканском полуострове. Вып. 1—97, СПб., 1898—1911.
Вып. 1. Отчет полевого штаба.
Вып. 2. Журнал военных действий, веденный в полеврм штабе с 12 ап-
реля по 19 октября.
Вып. 3. Журнал военных действий IX корпуса:
Вып. 4. Журнал военных действий XIII корпуса.
Вып. 5, Отчет о состоянии и действиях 14 пёх. дивизии.
ВЫп. 6. Журнал военных действий 3 и 24 пех. дивизий.
Вып. 7. Журнал военных действий 1, 4 и 9-й кавалерийских дивизий,
Вып. 8. О турецкой, румынской и сербской армиях и русских добро-
вольцах в Сербии.
Вып. 9: Сведения о театрах военных действий.
Вып. 10. Журналы, дневники и очерки военных действий частей
VIII армейского корпуса.
Вып. 11. Мобилизация русской армий и сосредоточение в Бессарабии,
Вып. 12. Численность русских и турецких войск в течение кампании.
Вып. 13. Ч. 1—2. Журналы, дневники и'очерки военных действий час-
тей IV корпуса.
Вып. 14. Рапорты Главноко'мандующего В. К. Николая Николаевича
Государю Императору.
Вып. 15. Телеграфная переписка Главнокомандующего с Государем
Императором.
Вып. 16. 1.. Донесения начальника Рущукского отряда Наследника Це-
саревича Государю Императору с 29 июня йо 2 декабря 1888 г.
13 Зак. 589.
193
2. Журнал военных действий Рущукского, впоследствии Вос-
точного, отряда в войну 1877—1878 гг.
Вып. 17. Оборона Черноморского побережья.
Вып. 18. Снабжение предметами интендантского довольствия за время
с мобилизации 1876 г. по 18 июля 1877 г.
Вып, 19. Подготовка и деятельно<;ть русской железнодорожной сети в
сведения о румынских железных дорогах до начала войны.
Вып. 20. Журналы, дневники и очерки военных действий частей IX ар-
мейского корпуса.
Вып. 21. Тактическая подготовка русских войск перед войной. Ч. 1 и 2.
Вып. 22. Стратегическое развертывание русской армии в Румынии,
Вып. 23. Подготовка к переправе через Дунай, переправа у Зимницы
и общие распоряжения после переправы.
Вып. 24. Первый За балканский поход (Передовой отряд генерал-адъю-
танта Гурко и связывание с ним действия на Южном фронте
по 1 августа).
Вып. 25. Действия на Западном и Южном фронтах с 24 июня по 9 ию-
ля 1877 г.
Вып. 26. Действия на Западном и Южном фронтах с 9 по 25 июля
1877 г.
Вып. 27. Действия на. Восточном фронте с 22 июня по 1 августа.
Вып. 28. Действия Нижне-Дунайского отряда с 21 мая по 1 августа
1877 г.
Вып. 29. 1. Стратегическое развертывание русской армии в Румынии*
дополнительные документы к 22-му вып.
2. Устройство и деятельность тыловых учреждений армии*
С 12 апреля ио 20 мая 1877 г.
3. Минные заграждения на р. Дунае.
Вып. 30. 1. Дополнительные документы к стратегическому развертыва-
нию русской армии в Румынии.
2.	Минные заграждения на р. Дуйае.
3.	Устройство и деятельность тыловых учреждений армии,
4.	Дополнительные документы относительно действий Нижне-
Дунайского отряда. С 21 мая по 18 июня 1877 г.
Вып, 31. 1. Деятельность отрядов на левом берегу р. Дуная;
2.	Минные заграждения на р. Дунае.
3.	Устройство и деятельность тыловых учреждений с 18 июня
по 1 августа 1877 г.
Вып. 32. Переправа у Зимницы, утверждение на правом берегу Дуная,
Западный фронт в период<с 15 июня по 31 июля (доп..док,
№ 23, 24, 25, 26, 27 выпуска).
Вып. 33. Действия на Восточном фронте с 22 июня по 1 августа 1877 г*
(доп. док. к № 27 выпуска).
Вып. 34. Действия войск, подчиненных генерал-лейтенанту Радецкому
(Южный фронт с 27 июня по 1 августа 1877 г.).
Вып. 35. Действия на Западном фронте у Плевны по 22 августа 1877
и у Ловчи по 24 августа 1877 г.
Вып. 36. Действия войск, подчиненных генералу Радецкому (Южный
фронт с 1 августа по 1 сентября 1877 г.).
Вып. 37. Действия Рущукского отряда (Восточный фронте 1 по 19 ав-
густа 1877 г.).
Вып. 38. Действия Рущукского отряда (Восточный фронт с 20 по 31 ав-
густа 1877 г.).
Вып. 39. Действия войск, расположенных в Добрудже и на Нижнем
Дунае с 1 августа по 1 октября 1877 г.
Вып. 40. Действия войск Ловче-Сельвинского отряда (впоследствии
Троянского), с 6 сентября 1877 по 7 января 1878 г.).
Вып. 41. Действия на Западном фронте с 23 августа по 1 сентября
1877 г.
Вып. 42. Действия войск, подчиненных генерал-лейтенанту Радецкому
(Южный фронт с 1 по*30 сентября 1877 г.).
194
Вып. 43. Действия на Западном фронте с 2 по 21 сентября 1877 г.
Вып. 44. Журналы, дневники И очерки военных действий частей XII ар-
мейского корпуса.
Вып. 45. Действия РущукскЪго отряда на Восточном фронте с 1 • по
30 сентября 1877 г.
Ч.	1. С 1 По 15 сентября 1877 г.
Ч.	2. С 16 по 30 сентября 1877 г.
Вып. 46. Действия на Западном фронте с 22 сентября по 5 октября
1377 г.
Вып. 47. Действия на Южном фронте с 1 по 31 октября 1877 г.
Вып. 48. Действия на Западном фронте с 6 по 12 октября 1877 г.
Вып. 49. Действия на Западном фронте с 13 по 21 октября 1877 г.
Вып. 50. Действия Рущукского отряда на Восточном фронте.
*4. 1. С 1 по 14 октября.
Ч.	2. С 15 по 31 октября.
Вып. 51. Действия войск, расположенных в Добрудже и на Нижнем
Дунае, с Г октября по 28 ноября 1877 г..
Вып. 52.	Действия на	Западном фронте с 22 октября по 1 ноября.
Вып. 53.	Действия	на	Западном фронте с 2 по 15 ноября.
Вып. 54.	Действия	на	Южном фронте с 1 по 28 ноября 1877 г.
Вып. 55.	Действия	на	Западном фронте с 16 по 28 ноября 1877	г.
Вып. 56. Действия Рущукского отряда на Восточном фронте.
Ч.	1. С 1 по 17 ноября 1877 г.
Ч.	2. С 17 по 28 ноября 1877 г.
Вып. 57. Действия отряда генерал-адъютанта Гурко.
Ч.	1. С 2 по 18 ноября 1877 г.
Ч.	2. С 19 по 23 ноября 1877 г.
Вып. 58. Журналы, дневники, очерки военных действий 1-й гвардейской
пех. дивизии.
Вып. 59. Дневники, журналы, очерки военных действий частей 2-й гвар-
дейской пех. дивизии и лейб-гвардии 2-й артиллерийской
бригады.
Вып. 60. Дневники и описания военных действий частей 3-й гвардей-
ской пех. дивизии, 3-й гвардейской и гренадерской артилле-
рийской бригады и гвардейской стрелковой бригады.
Вып. 61. Действия отряда генерал-адъютанта Гурко с 29 ноября по
15 декабря 1877 г.
Вып. 62. Действия отряда генерал-адъютанта Гурко с 16 по 31 декаб-
ря 1877 г.
Вып. 63. Действия на Южном фронте с 29 ноября по 20 декабря 1877 г.
Вып. 64. Действия на Южном фронту с 21 по 31 декабря 1877 г. (сра.-
жение под Шипкой — Шейновом, дело’ под Ахметли).
Ч. 1. Служебная переписка реляции Тырновского отряда, таб-
личные сведения.
Ч. 2. Реляции о сражении под Шипкой—Шейновом, воспоми-
нания участников.
Вып. 65. Журналы, дневники частей 2-й гвардейской кавалерийской
дивизии и гвардейской конной артиллерии.
Вып. 66. Действия на Восточном фронте с 29 ноября по 10 декабря
1877 г.
Вып. 67. Действия на Восточном фронте с 10 по 31 декабря 1877 г. .
Вып. 68. Деятельность войск северо-западного района после - падения
Плевны (С 29 ноября по 31 декабря 1877 rv).
Вып. 69. Действия отряда генерал-аДъютанта Гурко с 1 по 9 января
1878 г.
ВыП. 70. Действия на Восточном фронте с 1 по 19 января 1878 г.
Рып. 71. Действия отряда генерал-адъютанта Гурко С 10 по 31 янва-
ря 1878 г.	.	..
Вып. 72. Действия Журжево-Ольтеницкого и Каларашского отрядов.
Ч. 1. С 1 августа 'по 31 октября 1877 'г.
Ч. 2. С 1 по 30 ноября 1877 Т.
13*	№5
Ч.	3. С 1 декабря 1877 г. по 19 февраля 1878 г.
Вып. 73._ Действия отряда Гурко с 1 по 19 февраля 1878 г.
Вып. 74. Действия войск Южного фронта с 1 по 19 февраля 1878 г,
(Наступление к Адрианополю и Константинополю).
Вып. 75. Деятельность авангарда армии гренадерских VIII и IX кор-
пусов с 20 января по 19 февраля 1878 г.
Вып. 76. Журналы военных действий и дневники частей 1-й. и 2-й ка-
валерийских дивизий и казачьих частей, не входивших в со-
став корпусов.
Вып. 77. Действия Восточного отряда (Рущукского й Тырновского)
С 20 января по 19 февраля 1878 г.
Вып. 78. Действия войск, расположенных в Добрудже и на Нижнем
Дунае, с 29 ноября 1877 по 19 февраля 1878 г.
Вып. 7'9. Дневники частей XIV армейского корпуса и 7-й кавалерий-
ской дивизии.
Вып. 80. Дневники частей инженерных войск. Ч: 1—2.
Вып. 81. Отчет о службе и деятельности иженерных войск, морских
отрядов и разных команд, подведомственных Начальнику ин-
женеров] армии, во время-войны в Европейской Турции 1877—
1878 гг.
Вып. 82. Отчет по управлению военными сообщениями Действующей
армии.
Вып. 83. Деятельность тыловых учреждений армии с 1 по 31 августа.
Вып. 8,4. Деятельность тыловых учреждений армии с 1 сентября по
31 октября.
Вып. 85. Деятельность учреждений армии с 1 ноября по 31 декабря.
Вып. 86. Деятельность тыловых учреждений армии с 1 января по
20 февраля 1878 г.
*Вып. 87. .Ежемесячные сведения о численном состоянии войсковых ча-
стей со списком начальствующих лиц.
Вып. 88. Краткий отчет полевого Артиллерийского управления Дейст-
вующей армии за время командования армией Е. И. Высоче-
ства ген.-фельдМаршала в. к. Николая Николаевича.
Вып. 89. Журналы,, дневники и очерки военных действий 2-й и 3-й гре-
надерских пех. дивизий.
Вып. 90. Ч, 1. Дневники и журналы военных действий -2-й, 3-й и 24-й
пех. дивизий.
Ч. 2. Дневники и журналы военных действий 26-й и 3-й пех.
и 24-й пех. дивизий, не. вошедшие в ч. 1, сведения об убитых
и раненых и маршруты тех же частей. .
Вып. 91. Ч. 1. Дневники и журналы военных действий XI армейского
корпуса, 11-й пех. дивизии и ее частей.
Ч. <2. Дневники -и журналы военных действий 26-й и 3:й пех.
__ дивизий.
Вып. 92. Журналы, дневники и очерки военных действий частей
XIII корпуса.
Вып, 93. Дополнительный выпуск дневников журналов роенных дей-
ствий,
Вып. 94, Дополнительные документы, не. вошедшие в другие выпуски
(Западный и Южный фронты).
Вып. 95. Дополнительные документы, не вошедшие в другие выпуски
(Восточный фронт, Добруджа, Нижний Дунай).
Вып. 96.- Отчеты по интендантской части.
Вып. 97. Приказы и приказания по Действующей армии.
329.	Сборник материалов по русско-турецкой войне 1877—1878 гг. на Кав-
казско-Малоазиатском театре. Вып. 1—4. СПб., 1903.
Вып. 1. Общие мероприятия кавказского начальства, Военно-админи-
стративная деятельность .в Пределах Азиатской Турции. Орга-
низация тыловых военных сообщений. О военных почтах.
О деятельности телеграфов. Краткий военно-судный отчет.
Вып. 2. Очерк военно-инженерной деятельности.
196
Вып. 3. Ч. 1. Отчет по окружному Артиллерийскому управлению Кав-
казского военного округа за 1877—1878 гг.
Ч. 2. Приложения к Отчету по окружному Артиллерийскому
~ управлению Кавказского военного округа за 1877—1878 гг.
Вып. 4. Депеши главнокомандующего Государю Императору. Теле-
графные сношения высшего кавказского начальства. Доклады
и записки по возведению и вооружению Потийских береговых
батарей.
329а. Сборник турецких документов о последней войне. Перевод с турец^
кого. СПб,, 1879.
3296. Собрание морских узаконений и постановлений за 1877 год. СПб., 1878.
330.	Анучин Д. Г. Сообщ. А. С. Анучина. Берлинский конгресс 1878 го-
да.—РСт, 1912, № 1—5, 11—12.
331.	Ахмед-Мидхат-эффенди. Сборник турецких документов о по-
следней войне. Перевод .с турецкого трех последних глав сборника
(«Зебдетуль-Хакаик». СПб., 1879. (Прил. к ВСб., 1879, № 4 и 5).
332.	Материалы для историй войны 1877—1878 гг. в Азиатской Турции.
Процесс Фаика-паши, начальника. Винского и Баязетского отрядов.
Пер. с турец. СПб., 1879.
333.	Материалы для истории войны 1877—1878 гг. в Азиатской Турции.-Су-
дебный приговор военного суда Анатолийского отделения над дивизи-
онным генералом Хаджи-Рашид-пашой, бригадным генералом генераль-
ного штаба, Гассан-Киазим-пашой и над другими высшими офицерами,,
положившими оружие в сражении при Аладжаге (Перевод). СПб:, 1880.
334.	Материалы для истории Шипки. СПб.. 1880.
335.	Материалы для описания русско-турецкой войны 1877—1878 гт. на Кав-
казско-Малоазиатском театре, с планами. Под ред. Чернявского.
Т. I—VI. СПб. — Тифлис, 1904—1910. Т. I. Топографический обзор.
Стратегический обзор. Мобилизация Кавказской армии. Военные дей-
ствия главных сил действующего корпуса и Ахалцихского отряда по
10 июня 1877 г.: Т. II. Военные действия главных сил действующего
корпуса и соединенных сил Саганлукского и Эриванского отрядов по
10 октября 1877 г.; Т. III. Военные действия главных сил действую-
щего корпуса; Т. IV. Действия Эрйванскрго и Ардаганского отрядов;
Т. V. Военные действия Пририонского края, Гурийского и Сухумского
и других отрядов; Т. VI. Ч. 1-. Журналы военных действий действую-
щего корпуса и его отрядов.
Эпистолярные источники
336.	А. В. Война 1877—1878 гг. Записки унтер-офицера А. В. СПб., 1902.
337.	А^ Е. К. М. И. Драгомиров и время перед войной 1877—1878 гг; (Из
воспоминаний). — РСт, 1909, № 4.
338.	А. Л. Памяти Белого генерала (К исполнившемуся 25-летию со дня
кончины М. Д. Скобелева 25-го июня 1882 i\).— ОЖ, 1907, № 76, 77.
339.	А. С. Из семейной хроники. Мои воспоминания о турецкой войне
1877—.1878 гг. — РСт, 1914, № 4.
340.	Агафонов К. К. Из переписки ,ймп. Александра II с Вел. Кн. Ни-
колаем Николаевичем (старшим) перед русско-турецкой войной
1S77—78 гг. — Вестник общества ревнителей истории. Вып. III, 1916.
341.	Алабин П. В. Четыре войны. Походные записки в 1849, 1853,
1854-56 и 1877—78 гг. М.» 1888—1892.
342.	(Амилахвари]. Дневник князя Амилахвари. Тифлис, 1909.
343.	[А м и л а х в а р и И. Г.] Йз записок кн. Амилахвари. (Война с Турцией
1877 г.). — Кавказский сборник. Т. XVI—XVIII,' XIX. Тифлис,
1907—1909.
344.	Андреев В. Письма офицера, 1877—1878 гг. — Щукинский сборник.
Вып. X. М„ 1912.	„ „ „
345.	Андреевский Е. К. Из воспоминаний о ген.-адъютанте-П. С- Ван-
иовеком (Война с Турцией 1877 г.). — ИВ, 1909, ^6.
19?
346.	Андреевский Е. К. Из записок 1874—1878 гг. (Русскб-турецка'я
война). — РСт, 1915, № 4—9.
347.	Андреевский Е. От Эрзерума до Тифлиса в 1878 году (Отрывок
из походных записок). — ИВ, 1880, № 5.
348.	Андрианов И. Мирные эпизоды из военной жизни войск корпуса
генерал-лейтенанта'Циммермана.—BE, 1881, кн. 8, 11, 12, 1882, кн, 8, 9.
349.	Андрианов Н. Поход в Турцию. Воспоминания конно-артиллери-
ста. I. Из России до берегов Дуная. II. На берегах Дуная. III. За Ду-
наем. СПб., 1904.
350.	Анекдотическая история текущей войны. Апрель, май, июнь и июль
1877 года. СПб., -1877.
351.	Аникин {С. К.) За Саганлуком. Из русско-турецкой войны 1877—
1878 гг. СПб., 1891.
352.	Аибев А. Штурм Карса в 1877 г. (Из записок участника). — ИВ,
1904, № 4.
353.	Анучин Д. Г. Берлинский конгресс 1878 г. (Дневник, веденный на
месте Д. Г. Анучиным). СПб., 1912.
354.	Анучин Дм. Г. Тырнов и Шипка в июле и августе 1877 г. Из поход-
ных воспоминаний. — BE, 1893, кн. 10, 11.
355.	Аргамаков В. Ф. Воспоминания о войне 1877—1878 гг.—ЖИРВИО,
1911, кн. 2—7.
356.	Аренс Е. И. Из. воспоминаний моряка о войне 1877—1878 гг. — ВСб,
1879, № 8—11.
357.	[Ар с ей ь ев Д. С.] Из воспоминаний генерал-адъютанта адмирала
Д. С. Арсеньева. 1876—1878. — РА, 1911.
358.	Арсеньев Юрий. Из пережитого. Дневник моряка на Дунае в сухопут-
ном походе за Балканы (1877—1878 гг.). — БП, 1909, № 6—10, 1910,
№ 2, 4, 5—6.
359.	Астахов Т. Под Ловчею, 22 августа 1877 года (Воспоминания ра-
неного офицера).— ВСб, 1887, № 2.
360.	Афанасович В. Воспоминания о времени, пережитом вместе со
2-й гвардейской пехотной дивизией в турецкую войну 1877 года. —ВСб,
1880, № 9—11; 1881, № 10; 1883, № 3.
v 361. Баланин Д. Турецкий поход 1877—1878 гг. (Из воспоминаний офи-
-i; цера). — ВСб, 1897.
Л362. [Бартенев Д.] Из воспоминаний Д. В. Бартенева. — РА, 1900, № И,
363, Бартенев Д. Из воспоминаний о войне 1877—1878 гг. — РА, 1900,
кн. 2.
364.	Бартенев Д. Из воспоминаний о войне 1877—1878 гг.—РА, 1900,
№ 5.	\
365.	Бартенев Д. В. Из воспоминаний о войне 1877—1878 гг.— РА, 1902,
№ 7.
366.	Бартенев Д. Систовская паника. Из воспоминаний о войне 1877—
1878 г. — РА, 1901, № 5.
367.	Бартенев Д. В. Шесть' месяцев гарнизоном в городе Адианополе
(Из воспоминаний о войне 1877—1878 гг.). — РА, 1901, № 4.
368.	Бартенев Д. Эпизод из жизни военного отряда в Родопских горах
(Из воспоминаний о кампании 1877—1878 гг.)—РА, 1900, № 5.
369.	Баязидское славное сидение с 5-го по 28-е июня 1877 г. Рассказ вест-
ника, посланного от осажДенцых к ген. Тергукасову за помощью.
Сообщ. А. Хан-Агов. — PC. — 1.878, № 7.
370.	Берс А. Воспоминания офицера лейб-гвардии Преображенского пол-
ка о походе в Турцию в 1877—1878 гг. — РСт, 1898, № 4—12.
371.	Берс А. А.' Воспоминания о походе в Турцию в 1877—1878 гг. СПб.,
1900.
372.	Бильдерлинг А. Стародубовские драгуны в Рущукском отряде
(Из воспоминаний о турецкой войне 1877—1878 гг.) — ВСб, 1879.
373.	Бобриков Г. И: Воспоминания о Берлинском конгрессе (1878 г.).—
РВ, 1889, № 12.
374.	Бобриков Г И. В Сербии. Из воспоминаний о войне 1877—1878 гг,
СПб., 1891.
196
375.	Бобриков Г. и. записки. Ч. 1. Упоха 1877—1887 гг. СПб., 1913.
376.	Богаевский Л. Г. Дневник, конно-артиллериста Рущукского от-
ряда (1877 г.). — ВСб, 1903, № 9—12.
377.	Богаевский Л. Из давно прошедшего (1876—1879). — РСт, 1910,
№ 3, 4, 6—8.
378.	Боратынский М. Год в походе. Воспоминания участника русско-
турецкой войны 1877—1878 гг. Тамбов, 1903.
379.	Боровков Н. А. Из прошлого. Воспоминания и наблюдения за
полвека (1877—1878 гг.). СПб., 1901.
380.	Боткин С. П. Письма из Болгарии 1877 г. СПб., 1893.-
381.	[Боткин С. П. ] Письма С. П. Боткина из Болгарии. 1877-й год.
BE, 1882, 3—6, 10—12.
381а. Бранденбург Н. Е. Из Дневника артиллериста. Сборник военных
рассказов. Т. 3. СПб., 1879.
382,	В азов И. Первые дни Болгарской свободы. Из воспоминаний (1877—-
1878 гг.). — ИВ, 1903, № 6.
383.	Валуев П. А. Отрывки из дневника (1877—1878 гг.).— «Совре-
менник», 1913, № 1.	»
384.	Банковский П. G. Письма-к А. М. Дондукову-Корсакову (1877—
1878 гг.). — Старина и новизна. Кн. IX, 1905.
385.	Венедиктов И. И. В Рущукском отряде. Воспоминания (1877—
1878 гг.). Сообщ. Манасеин.— РСт, 1903, № 8.
386.	Верещагин А. Дома и на войне. 1853—1881. Воспоминания и рас-
сказы Александра Верещагина. СПб., 1885. Изд. 2, СПб., 1886.
387.	Верещагин А. На войне. Воспоминания и очерки. — BE, 1885,
кн. 1.
388.	Верещагин Александр. Ловчинский бой 22 августа 1877 г.
СПб., 1884.
389.	Верещагин Александр. У болгар и за границей. 1881—1893-
Воспоминания и рассказы (Продолжение очерков) «Дома и на войне».
Изд. 2. СПб., 1896, ч. I. У болгар.
390.	Верещагин В. В. Воспоминания художника. Михаил Дмитриевич
Скобелев (1877—1878 гг.). — РСт, 1889, № 5.
391.	Верещагин В. В. Воспоминания художника. Набег русских на Ад-
рианополь в 1877 г.—РСт, 1889, № 11 и 12.
392.	Верещагин В. В. Воспоминания художника. Переход через Бал-
каны. — Скобелев. 1877—1878 гг. — РСт, 1889, № 3.
393.	Верещагин В. В. На войне. Воспоминания о русско-турецкой
войне 1877 г. М., 1902.
394.	[Верещагин В. В. ] На войне в Азин- и Европе. Воспоминания ху»
дожника В. В. Верещагина. М., 1894.
395.	Витмер Александр. Еще о М..Д. Скобелеве. — ИВ, 1915, № 6.
396.	Воейков В. В. От Дуная до Царьграда (1877—1878 гг.). Записки
участника. М., 1900.	*
397.	Воейков В. В. От Дуная и до Царьграда, Записки участника. —
РА, 1900, кн. 1.
398.	Вознесенский В. В. Юные администраторы в Болгарии (Отры-
вок из воспоминаний). — ИВ, 1902, № 7.
399.	Война 1877—78 гг. Записки унтер-офицера. Д. В. СПб., 1902.
400.	Волжинский Г. И. Освобождение крепости Баязета от блокады'
турок. Из боевых и военно-походных воспоминаний о русско-турецкой
войне 1877—1878 гг. Варшава, 1911,
401.	В о н л я р л я р с к и й В. Воспоминания ординарца о войне 1877—
1878 гг. СПб., 1891.
402.	Вонлярлярский В. Из воспоминаний ординарца о войне 1877—
1878 гг. СПб., 1898.
403.	Воспоминания Геллявердынца о войне 1877—1878 гг. Рассказ о походе
156-го пех. Елисаветпольского полка. СПб., 1877,
404.	Воспоминания о походе 1877—1878; гг, — РСт, 1884, № 8.
405.	Воспоминания о походе Вологодского полка в.Турцию в 1877—1878гг
СПб., 1886.
199
406.	Воспоминания о походе 18-го. пехотного Вологодского полка в Турцию
в 1877—1878 гг. СПб.,. 1886.
407.	Воспоминания сестры милосердия. 1877—1878 гг.— РСт, 1887, № 7
и 8.
408.	Воспоминания стрелка. Рассказ о походе лейб-гвардии 1-го Его Вели-
чества стрелкового батальона в войну с турками 1877—1878 гг. СПб.,
1886.
409.	Воспоминания участника минувшей войны (1877—1878 гг.). СПб., 1879.
410.	Вырубов Г. Г. Военные воспоминания (Красный крест в 1877 г.).—
BE, 1911, № 2.
411.	Г аз енка мпф М. А. Из дневника на войне 1877—78 гг. 1878-й год.—
BE, 1906, кн. 3.
412.	Газенкампф М. А. Мой дневник на войне 1877—1878 гг. 1877-й
год — BE, 1905.
413.	Газенкампф М. А. Мой дневник 1877—1878 гг. Изд. испр, и доп.
СПб., 1908.
414.	Гаршин .В. М. Полное собрание сочинений. Вновь просмотр, и до-
поли. изд. Письму к матери 1877 г. Прилож. к журн. «Нива» за 1910 г.
СПб., 1910.
415.	Гаусм-ан А. К. Из походной записной книжки (1877—1878 гг.), —
ИВ, 1886, № 7.
416.	Гейман Роберт. От Варшавы до Константинополя. Записки гвар-
дейского гусара. С предисл. Пьера Лоти (пер. с франц.). Варшава,
1893.
417.	Г.ейсман П. А. Славяно-турецкая борьба 1876, 1877 и 1878 г. и ее
значение в истории развития восточного вопроса. Мысли, воспоминания
и впечатления. Ч. 1—2. СПб., 1877—1889.
418.	Гелл я в ер дын-ец. Воспоминания о войне 1877—1878 гг. СПб.,
1887.
419.	Герасимов П. Всем денщикам денщик. Изд. ,2. СПб., 1907.
420,	Г е р з.д о р ф А. Воспоминания понтонера о Турецкой кампании 1877
и 1878 гг. — ИнЖ, 1878, № 10 и Ц.
421.	Гершельман Ф. Воспоминания о турецкой войне 1877>—1878 гг.
СПб., 1908.
422.	Горяйнов С. Босфор и Дарданеллы. СПб., 1907.
423.	Горячев Н. Воспоминания старослуживого из войны 1877—1878 гг.—
ВСб, 1897, № 5.
424.	Градовский Г. К. Война в Малой Азии в 1877—1878 гг. Очерки
очевидца. СПб., 1878.
425.	Градовский. Гж К..Воспоминания (1877—1878 гг,). — Градов^
ский Г. К.-Итоги. Киев, 1908.
426,	Гр-екав М. В долинах и на высях Болгарии.-Воспоминания коман-
дира 30-го Донского полка. — РВ,. .1880.
427.	Греков. М. И. В долинах и на высях Болгарии. Воспоминания быв-
шего командира 30-го Донского казачьего полка. С приложением
записки ген.-майора М. Д. Скобелева есаулу 30-го казачьего полка
А. Грузинову (1877 г.). СПб., 1900.
428.	Г. С. С театра войны (От собственного корреспондента).— МО,
1877, № 30 и 31.
429.	Гудима В. Сообщ. Ив. Павлов. Тридцать ,пять лет тому назад.—
ВМ, 1912, №11.
430.	Гуди м-Л евкович П. М. Записки о войне 1877—1878 гг. — РСт,
1905, № 12.
431.	Гурьев. В. Письма священника с похода 1877 и 1878 гг. — РВ, 1§80.
432.	Гурьев В. Письма священника с похода 1877—1878 гг. М., 1883.
433.	Д. К. Дневник инженерного офицера — ИнЖ, 1878.
434.	Дагаев'Т. М. Под Телишем в 1877 г. Из дневника офицера. — РСт,
1889, № 12.
435.	Дацевич В, Несколько дней на горе св. Николая. (Воспоминания
об обороне Шипки), — ВСб, 1878, № 7.
200
436.	Два зимних месяца на Шипке (Из дневника 94-го Енисейского пол-
ка). — ВСб, 1878, № 11.
437.	Депрерадович. Из воспоминаний о русско-турецкой войне.
1877^—1878 гг. б. командира 1-й. бригады болгарского ополчения.
СПб., 1881.
438.	[Депрер а до-вич Ф.] Из дневника ген. Депрерадовича о русско-ту-
рецкой войне 1877—1878 гг. — Древняя и новая Россия. 1880.
Т. XVII, 5, 6, 7.
439.	[Депрерадович Ф.] Из дневника генерала Депрерадовича о рус-
ско-турецкой войне 1877—1878 гг. — ДНР, 1880, № 5.
440.	Дондуков-Корсаков А. М. Из дневника (1877 г.). — Старина
и новизна. Кн. IX, 1905.
441.	Драгневич. Н. Из воспоминаний. женщины-врача. К 25-летию дея-
тельности женщин-врачей (1877—1878 гг.). — «Русское богатство»,
1903, № 1.
442.	Драгневич Н. Страничка из воспоминаний бывшей студентки
(1877 г.). — ИВ, 1901, № 8.
443.	Драгомирова. -С. А. Радецкий, Скобелев, Драгомиров. Из воспо-
минаний (1877—1878 гг.). — ИВ, 1915, № 2—4.
444.	Драгун. Из записок офицера. — ВСб, 1888.
445.	Д р е н т е л ь н А. Р. Письма к А. М. Дондукову-Корсакову. 1877—
1878 гг. — Старина и новизна. Кн. IX, 1905.
446.	Дубецкой В. О. На выстрел от выстрелов. Отрывок из воспомина-
ний (1877—1878 гг.). ИВ, 1888, № 12.
447.	[Дукмасов П. А-.]. Со Скобелевым в огне. Воспоминания о русско-ту-
рецкой войне 1877—1878 гг. и .о М. Д. Скобелеве ординарца его
П. Дукмасова. Изд. 2-е дополн. СПб., 1895.
448.	Дукмасов Петр. Воспоминания о русско-турецкой войне 1877—
1878 гг. и о М. Д. Скобелеве. СПб., 1889.
449.	Д у х о в с к а я. В. Из дневника русской женщины в Эрзеруме во
время военного занятия .его в 1878 г. СПб., 1879.
450.	. Елец. Ю. Дневник русско-турецкой войны (Письма 1877—1878 гг.).—
РСт, 1906, № 3.
451.	Жигарев С. Русская политика в.восточном вопросе XVI—XIX вв.
Т. 2. М„ 1896.
452.	Жиркевич. А. Василий Васильевич Верещагин. По личным воспо-
минаниям (1877—1878 гг.) — BE, 1908, № 4—5.
.453	. Житков Г. Памятник из турецких орудий в С.-Петербурге. Его со-
оружение и торжественное открытие 12-го октября 1886 г. Воспомина-
ния о Турецкой войне 1877—1878 гг.— Инж, 1889, № 1.
454.	Жихарев. А. Воспоминания о действиях 'В Родопских Торах. —
ВСб, 1884, № 5.
455.	[Зотов П. Д.) Война за независимость славян в 1877—1878 гг. По-
смертные записки и дневник ген. П. Д. Зотова. — РА, 1886: № 1 и 2;
1907, № 1-3, 5.
456.	И. 3. Воспоминания о деятельности 2-го саперного батальона в Турец-
кую кампанию 1877—1878 гг. — ИнЖ, 1880, № 7, 8.
457.	И. О. Оборона Этропольских балкан турецкими войсками под началь-
ством Мехмеда-Али-паши (Рассказ очевидца)/.— ВСб., 1878, № 9.
458.	Игнатьев Ф. В. Каларашский отряд в Т877—1878 гг. (Воспомина-
ния очевидца).—ВСб, 1899, № 3.
459.	Из воспоминаний баронессы М. П.Фредерикс. Пленный Осман-паша. —
РА, 1900.
460.	Из воспоминаний войны 1877—1878 гг.—ВНП, 1879, № 1--2.
461.	" Из пережитого (Отрывки воспоминаний 1877—1878 гг.). Казань, 1887.
462.	Из .писем, очевидцев войны. Походные и боевые картинки, легкие на-
.броски, доблестные подвиги, характеристические случай, заниматель-
ные заметки, предсказания об исходе войны, потешные сценки, забав-
ные курьезы и остроумные анекдоты из нынешней русско-турецкой
войны. Житье-бытье лейтенанта Пущина в плену у турок. СПб., 1878.
14 Зак. 589.	201
463.	Из семейной хроники. Мои воспоминания о турецкой войне 1877—
1878 г.—РСт, 1914, № 4.
464.	Иловайский Д. И. Поездка под Плевну в 1877 г. (Из воспомина-
ний).—РСт, 1883, № 2.
465.	Исупов А. В. Штурм Карса (отрывок из памятной книжки о по-
следней русско-турецкой войне). — РСт, 1903, № 11.
466.	К.Ю. Гвардия на Балканах. Из записок гвардейского офицера. СПб,,.
1880.
467.	Карелин. К. К. Путевые картины в Болгарии в 1877—1878 гг. (Из
воспоминаний о войне с Турцией). СПб., 1883.
468.	Картинки боевой жизни (Из посмертных записок Ф. Э. Штоквича).—
РСт, 1897, № 4.
469.	Карпов П. П. Из прошлого. Личные и служебные воспоминания.
Ч. I и II. 1876—1878 гг. (Война с Турцией). СПб, 1888.
470.	Квитка А. Записки казачьего офицера. Война 1877—1878 гг.
СПб, 1903.
471.	Кельнер А. Из воспоминаний о действиях Нижегородского драгун-
ского .полка в кампанию 1877—1878 гг. в Азиатской Турции.— ВСб,
1885, № 3.
472.	Кениг. С. А. (Чирикова). Воспоминания сестры милосердия (Доро-
гим пермцам на память 1877—1878 гг. от их сестры милосердия).—ИВ,
1916, № 10—12.
473.	К и со в. С. И. Из боевой и походной уизни 1877—1878 гг. Воспоми-
нания полковника запаса болгарской армии. Пер. с 2-го испр. и доп.
болг. изд. София, 1903.
474.	К л ев ез аль. В. Н. Воспоминания военнопленного (В Турции в.
1878 гг.) — ИВ, 1901, № 3.
475.	Кобулетский отряд в минувшую войну 1877—1878 гг. Воспоминания
офицера. СПб, 1885.
476.	Колюбакин Б. Воспоминания офицера Кобулетского отряда в кам-
пании 1877—1878 гг. Новое изд, дополн. обзором театра войны. СПб,
1897.
477.	Колюбакин. Кобулетский отряд в минувшую войну 1877—1878 гг.
(Воспоминания офицера).—ВСб, 1883, № 10—12; 1884, № 1, 3—5,
11, 12; 1885, № 1—2.
478.	Комаров К. В. Ардаганский отряд. Воспоминания о войне 1877—
- 1'878 гг.— РСт, 1907, № 4, 5, 11; 1908, № 9.
479.	[Кренке В. Д.]. Шипка в 187|7' г. Отрывок из воспоминаний ген.-
лейтенанта В. Д. Кренке. — ИВ, 1833, № 1 и 2.
480.	[Крестовский В.]. Двадцать месяцев в действующей армии
(1877—1878 гг.). Письма в редакцию газеты «Правительственный ве-
стник» от ее официального корреспондента штабс-ротмистра Всеволо-
да Крестовского. Изд. исправл. и значительно дополн. Т. I и II СПб.,.
1879.
481.	Крестовский Всеволод. Из воспоминаний о минувшей вой-
не. — РВ, 1879, кн. 5.
482.	Кюи Ц. А. Путевые заметки инженерного офицера на театре воен-
ных действий в Европейской Турции (1877 г.). СПо, 1878.
483.	Л. Б. Дела у Елены и Златарицы (Из воспоминаний о походе
1877 г.).—ВСб, 1878.
484.	ЛазарияИ. На заре моей юности. (Воспоминания абхазского»
крестьянина из времен последней русско-турецкой войны). — ИВ,
1891, № 10.
485.	[Леонтович]. Дневник 13-го драгунского военного ордена полка.
Веден в течение Турецкой войны 1877—1878 гг. поручиком Леонтови-
чем. Одесса, 1879.
486.	Леш ко в Н. Воспоминания участника, о действиях Траянского от-
ряда в 1877 году.—ВСб, 1898, № 12.
487.	Липранди Р. Две рекогносцировки в 1878 году (Выписка из по-
ходного дневника).— ВСб, 1903, № 12.
202
488.	Липранди Р. Несколько дней, предшествовавших переправе у
Систова (Выписка из дневника 1877 г.)..— ВСб., 1896, № 12.
489.	Липранди Р. От Систова до Габрова (Выписка из походного
' дневника 1877 г.).—ВСб, 1902, № 4.
490.	Липранди Р. Переправа у Систова (Выписка из походного днев-
ника).—ВСб, 1899, № 11.
491.	Литвинов ы. П. Отрывки из писем (1877 г.). — ИВ, 1908, № 2.
492.	Лопатин И. Три года из жизни 6-го пехотного Либавского полка
(Воспоминания участника кампании 1877—1878 гг.). — ВСб., 1902,
№ 5-7.
493.	Л ю б и м с к и й С. От гор Кавказа до фортов Эрзерума. Воспомина-
ния о действиях Эриванского отряда Кавказской армии в русско-ту-
рецкую войну 1877—1878 гг.—РВ, 1879.
494.	М.Ф.М. Обзор событий перед войной 1877—1878 гг. (Из записок в
ней участвовавшего). — ИСБО. 1887, № 11—12.
495.	Мазюкевич №.. Воспоминания о 1876—1878 гг. СПб, 1900.
496.	Макаев И. Р. Историческая записка 1-й пешей Гурийской дружи-
ны в войну 1877—1878 гг. (Воспоминания офицера-участника). Тиф-
лис, 1913.
497.	Максимов Н. В. Две войны 1876—1878 гг. Воспоминания и рас-
сказы из событий последних войн. Ч. 2-я. СПб., 1879.
498.	Максимов Н. В. Две войны 1877—1878 гг. Воспоминания и рас-
сказы из событий последней войны Н. В. Максимова (бывшего кор-
респондента на театре военных действий). Ч. 2. Война в Болгарии.
СПб., 1879.
499.	Максимов Н. За Дунаем (Из воспоминаний о войне).— ОЗ,
1878, № 4.
500.	Материалы для характеристики русских писателей, художников и об-
щественных деятелей. К. Н.. Леонтьев. Письма К. А. Губастову
(1877 г.). — «Русское обозрение», 1894, № 11.
501.	Мещерский В. Кавказский путевой Дневник. СПб., 1878.
502.	[Мещерский В. П.] Сборник военных рассказов 1877—1878 гг.
(Из воспоминаний участников). Изд. В. П. Мещерского. Ч. I—III.
СПб., 1880—1882.
503.	Милютин Д. А. Дневник. Т. 1—4. М., 1947—1950.
504.	Миркович М. Ф. Обзор событий перед войной 1877—1878 гг. Из
записок в ней участвовавшего. — СПб., 1888.
505.	Молотов А. Изнанка войны (Из дневника участника русско^ту-
рецкой войны 1877—1878 гг.). — РА, 1905, № 9.
506.	Молчанов А. Н. Записки Габари-Паши (Война 1877—1878 гг.) —
ИВ, 1887, № 1.
507.	Молчанов А.’Н. Между миром и конгрессом. Письма в «Новое,
время» из Константинополя, Измира, с Принцевых островов, из Дар-
данелл, Сан-Стефано и Филиппополя. СПб., 1878.
508.	На Балканах. Из воспоминаний минувшей войны. — ВНП, 1880, №37.
509.	Некрасова Е. С. Студентка на войне. Письма с войны 1877 г.
(Из Румынии). — РМ, 1888, № 6 и 7.
510.	Нелидов А. И. К двадцатилетию освобождения Болгарии. Заклю-
чение перемирия в Адрианополе 19 января 1878 года (Из воспоми-
наний). — ИВ, 1903, № 1.
511.	Немирович-Данченко В. И. Год войны (Дневник русского
корреспондента.' 1877—1878 гг.). Т. 1 и. 3. СПб., 1878.
512.	Немирович-Данченко В. И. За Дунаем. Война с турками за
освобождение славян 1877—1879 гг. Изд. 8-е. Вып. 1—2. М.,
1907—1915.
513.	Н е м и р о в и ч-Д а н ч е н к о В. И. Скобелев. Личные воспоминания
и впечатления (1877—1878 гг.). Изд. дополн. СПб., 1884.
514.	Оглоблин Н. Н. Письма из 14-го корпуса (1877—1879 гг.). Озе-
ров Д. На поле битвы. Из воспоминаний офицера (1877—1878 гг.),
СПб., 1897.
203
-515. [Op eye В.] Воспоминания о походе 1877—1878 гг. — РСт., 1884.
№ 8 и 9.
516.	Остапов. Из записок участника войны 1877—1878 гг.—ВСб., 1890.
№ 3—5, 8,—10.
517.	Остапов А. 14-я пехотная дивизия в войну 1877—1878 гг. (Из за-
писок участника).—ВСб, 1881, № 12г
518.	От Варшавы _ до Константинополя. Записки гвардейского гусара. С
предисл. Пьера Лоти. Пер. с франц. Варшава, 1893.
519.	Памяти В. Гаршина. Художественно-литературный сборник
(В. М. Гаршин. Письма 1877—1878 гг.). СПб., 1889.
520.	Памяти Дмитрия Станиславовича Нагловского. Отрывок из неиздан-
ных воспоминаний участников войны 1877—1878 гг. с Турцией. Вар-
шава. 1893.
521.	П а р е шс о в П. Д. Из прошлого. "Воспоминания офицера генераль-
ного штаба Ч. 1—3, изд. 2, СПб., 1901—1904.' Ч 1. На войне, 1901;
Ч. 2. Ужасные дни, 1904; Ч. 3. Затишье,. 1904.
522.	Паренсов П. Д. Из прошлого. Воспоминания офицера генерального
штаба. Ч.' 1—5. СПб., 1901—1908.
523.	П а с к и н А. П. Из походных заметок строевого офицера лейбгвар-
дии Московского полка. 1877—1878 гг. СПб., 1880.
524.	Письмо из Одессы 1877 года. — Щукинский сборник. Вып. 1. М., 1902.
525.	Подгаецйий В. Д. Из медицинского быта в прошлую турецкую
войну 1877—1878 гг. ХИз воспоминаний). — РСт., 1893, № 10.
526.	П о к л е в с к а я-К о з е л М. Н. Воспоминания Н. К. Языкова о кам-
пании 1877‘года. Записки, найденные после смерти Н. К. Языкова.—
РСт., 1915, № 1, 3, 4, 7.
527.	Полушкин С. П. Дневник донского казака. 1877—1878 гг. СПб.,
1880.
-528. Потехин^ И. М. Из воспоминаний о минувшей войне 1877—1878 гг.
в. Азиатской Турции. Казань, 1881.
529.	Походный дневник северного отряда (1877—1878 гг.). Из бумаг
А. М. Дондукова-Корсакова. — Старина и новизна. Кн. IX, 1905.
530.	Прескотт Н. Э. Воспоминания о пережитом в войне 1877—1878 гг.
Из записок гвардейского'сапера. — ВИВ, 1914, № 1.
531.	П у з ы р е в с к и й А. Десять лет назад. Война 1877—1878 гг. СПб.,
1887.
532.	Пузыревский А.. К. Воспоминания офицера Генерального штаба
о войне 1877—1878 гг. в Европейской Турции. СПб., 1879.
533.	Пушкарев А. А. Отрывок из воспоминаний. Сражение 30 ноября
1877 года в Рущукском отряде под Тростенником и Мечкой. СПб.,
1880.
534.	Розен бах Н. А. Записки (1877 г.).— Русская старина, 1916, № 1.
535.	С в е ш н ик о в Н. И. Воспоминания пропащего человека (187.7 г.).—
ИВ, 1896, № 5.
536.	С в и я с о в Е. В. Письма А. Ф. Кони. Ежегодник рукописного отдела
Пушкинского Дома за 1975 г. Л., 1977.	.
537.	Скалой Д. Д. Мои воспоминания. 1877—1878 гг. Т. I—II. СПб’., 1913.
538.	Скобелев М. Д. Из писем к К. П.-Кауфману. 1877 г. — РА,
1910, № 4.
539.	Скобелев М. Д. Письмо к А: П. Струкову (о кавалерии в войну в
1877—1878 гг.).— РСт, 1909, № 5.
540.	Скрыдлов Н. И. Воспоминание о В. В. Верещагине (во время вой-
ны 1877—1878 гг.). СПб., [б. г.].
541.	Соллогуб В. А. Дневник высочайшего пребывания императора
Александра II за Дунаем в 1877 г. С многочисленными’ карандашны-
ми исправлениями, сделанными в тексте Александром II. СПб., [1878].
542.	Сохан с кая Н. С. (К ох а н о в ск а я). Из писем к М. В. Вальхов-
ской (1877—1878 гг.). — РА, 1900, № 1.
543.	Стасов В. В. Василий Васильерич Верещагин. — Стасов В. В.
Собрание сочинений. 1847—1886. СПб., 1894.
204
544.	[Сухотин С. М.] Из памятных тетрадей С. М. Сухотина (1877—
1878 гг.).—ОЗ, 1894, № 9..
545.	Тихонов В. А. Боевая година (Из воспоминаний о кампании
гг )‘—Ежемесячные приложения к журн. «Нива», 1902,
546.	(Ту то л мин И.] Кавказская казачья бригада в Болгарии 1877—1878.
Походный дневник И. Тутолмина. Ч. I—IV. СПб., 1879.
547.	Утин Е. Письма из Болгарии в 1878 г. СПб., 1879.
548.	Ф и л и со в Ф. Изучение минных атак, произведенных во время вой-
. ны 1877—1878 гг.—МСб, 1880, № 5.
549.	Хвостов А. Н. Под Плевной в июле 1877 года (Отрывок из вос-
поминаний). — ИВ, 1900, № 1.
550.	Хитрово Н. П. Последний штурм крепости Карс в 1877 году и
предшествующие взятию этой крепости события в действующей кав-
казской армии и на Кавказе (Из воспоминаний).— РСт, 1915, № 2.
551.	Хрущо.ва В. Д. Кружок «Круглой башни».. Из воспоминаний
1877—1878 гг. (Медпомощь). — BE, 1901, № 1—4.
552.	Циммерман А. Е. Письмо А. В. Краснопевкову 1877 года. — Щу-
кунский сборник.-Вып. 1. М., 1902.
553.	Цуриков С. А. Воспоминания о войне Г877—1878 гг. СПб., 1901.
554.	Чичагов Л. М. Дневник пребывания царя-освободителя в Дунай-
ской армии в 1877 г. Изд. 2-е. СПб.^ 1902.
555.	Чичагов Л. М. Передовой отряд. Воспоминания о походе (1877 г.).—
ВСб, 1878, № 8—10; 1879, № 10.-	’	-
556.	ЧубинскийВ. Об участии моряков в войне с Турцией (1877—
1878 гг.). СПб., 1889.
557.	Шаховской Л. В. 1С театра войны 1877—1878 гг. Два похода за
Балканы. Изд. 2-е. М., 1897.
558.	Шереметьев. С. Д. Из писем 1877 года с Рущукского отряда.—
РВ, 1897, № 10.
559.	Шильдер Н. Граф Эдуард Иванович Тотлебен. Его жизнь и дея-
тельность. Биографический очерк. Т. П (1877—1878 гг.). Дневник и
письма. СПб., 1886.
560.	Шнеур Н. Год на коне. Воспоминания офицера Генерального штаба
о войне в Армении 1877 и 1878 гг.— ВСб, 1880, № 2—9, 11—12.
561.	[Щтоквич Ф. Э.] КарФинки боевой жизни (Из посмертных записок
Ф. Э. Штоквича). Оборона Баязета в 1877 г. Сообщ. В. Антонов. —
РСт, 1897, № 4.
562.	Эк стен. Из воспоминаний о действиях артиллерии под Рущуком и
Цлевной—ВСт,‘1881, № 3, 6, 10, 11.
563.	Яд овин. П. И. Под Дубняком (Очерки и воспоминания). В память
годовщины боя 12 октября 1877 года. Варшава, 1882.
564.	Яшер.ов В. В. Воспоминания о Скобелеве и занятии Южной Болга-
рии (1878 г.).—РВ, 1.884, № 1, 3, 12.
Военно-исторические исследования
Работы дореволюционных историков
565.	А. М. Заметки Ъ Деве-Бойнской позиции, взятой нашими войсками
23 октября 1877 г. — ИнЖ, 1878, № 3.
566.	А. П. Санитарные меры, принятые в нашей армии в последнюю во^ну
с Турцией 1877—1878 гг.— РСт, 1878, № 7.
567.	А. Р. Под Никополем. Из прошлого (12 мая — '16 июля 1877 г.).—
ИнЖ, 1901, № 1—3.
568.	Абашидзе А. Знаменитая атака Северных драгун 3 июня 1877 г.
у с. Аравартан. — ВРК, 1913, № 8.
569.	Аверьянов. Этнографическйй и военно-политический обзор азиат-
ских владений Оттоманской империи. СПб., 1912.
205
570.	Адариди К. Упущенные благоприятные случаи. Генерал Иззет-
Фуад-паша.— ВСб, 1901, № 3, 4.
571.	Алексеев. Война 1877—1878 гг. На Азиатском театре. Действия
отдельного кавказского корпуса с 12 апреля по 28 июня 1877 г.
СПб., 1892.
572.	Алексеев. М. В. Война 1877—1878 гг. Штурм Карса в ночь с 5 на
6 ноября 1877 г. СПб., 1903.
573.	Антонов. 23-дневная оборона Баязетской цитадели и комендант
Федор Эдуардович Штоквич (Материалы к истории Баязетской оса-
ды). IV доп. изд. СПб., 1879.
574.	Анучин. Д. Н. Владимир Александрович Черкасский, как устроитель
Болгарии.— РСт, 1888, № 7.
575.	Апостольский П. Нравственные основы настоящей войны. М,
1877.
576.	Аренс Е. И. Загадочный эпизод последней турецкой кампании —
МСб, 1902, № 7. То же. СПб., 1902.
577.	Аренс Е.‘ И. Историко-тактический очерк минных заграждений.
МСб, 1883, № 12.
578« Аренс Е, И< Роль флота в войне 1877—1878 гг. СПб., 1903.
579.	Аренс И. Л. Заметки бывшего интенданта армии тайного советника
И. Л. Аренса о довольствии ее в турецкую кампанию 1877—1878 гг.—
ВСб, 1910, № 1.
580.	Астафьев Н. Перечень военных событий в Азиатской Турции и на
восточном берегу Черного моря в 1877—78 гг.— ВСб, 1879, № 2.
581.	Б. 3-я Гренадерская дивизия в русско-турецкую войну 1877—1878 гг.—
ВСб, 1882, № 1, 2.
582.	Баженов П. Н. Действия русской кавалерии. СПб, 1904.
583.	Баженов П. Критический очерк русской кавалерии в войну 1877—
1878 гг. на Западном фронте после сражения под Плевной 18 июля до
прибытия на театр военных действий гвардии и других подкрепле-
ний.— ИИНВА, № 48, 1913.
584.	' Баженов П. О действиях кавалерии Передового отряда в 1877 г.—
’ ВСб, 1902.
585.	Баженов П. Работа кавалерии на войне (Критический очерк дей-
ствий русской кавалерии в войну 1877 и 1878 гг. на Западном фронте
после сражения под Плевной 18 июля до прибытия на театр военных
действий гвардии и других подкреплений).— ВСб, 1916.
586.	Баженов П. Сборник статей о действиях кавалерии Передового
отряда в войну 1877 г. [Б.м, б.г.].
587.	Б а й о в А. К. Значение- В. О. Ключевского для русской военНо-исто-
рической науки. СПб, 1911.
588.	Б а й о в А. К. Национальные черты русского военного искусства в
романовский период нашей истории. СПб, 1913.
589.	Байков Л. Влияние укреплений на военные действия (Выводы из
войны 1877—1878 гг.)—ВСб, 1882, № 1.
590.	Байков Л. Влияние укреплений на военные действия.— ВСб,
1882, № 1—8; № 4.
591.	Бальц А. Ф. Описание действий Западного отряда Действующей
армии под начальством генерал-адъютанта Гурко с 25 декабря 1877 г«
до Филиппопольского боя включительно. СПб, 1880.
592.	Баньковский. Заметки из понтонной практики. — ИнЖ, 1878,
№ 8 и 9.
593.	Баньковский А. Очерк деятельности 4-го саперного батальона
в кампанию 1877—1878 гг —ИнЖ, 1902.
594.	Баньковский А. Переход 4-го саперного батальона через Имет-
лийский. перевал в Турецкую кампанию 1877—1878 гг. — ИнЖ,
1897, № 9.
595.	Бауфаль В. Огонь в минувшую войну 1877—1878 гг. у нас и у ту-
рок (Из боевой жизни 4-й стрелковой бригады).— ВСб, 1897, № 2.
596.	Бачевский. 18-й пехотный Вологодский полк в первом сражении
под Плевной 7 и 8 июля 1877 года. Чернигов, 1884.
20б
597.	Белавенец П. И. Лейтенант Задаренный — герой русско-турецкой
войны 1877—78 гг. за освобождение болгар. Исторический очерк ко
дню спуска минного крейсера «Лейтенант Задаренный». СПб., 1907.
598.	Белькович Л. Из прошлого. — ВИС, 1914.
599.	Белькович. История 38-й артиллерийской бригады. Под ред. Чер-
нявского. Тифлис, 1884.
600.	Бердяев В. Обходное движение через Балканы Восточного отряда
князя Святополк-Мирского 2-го с 23 по 27 декабря и бой под
Шипкой с 27 и 28 декабря 1877 года (К истооии 5-го саперного ба-
тальона).—ВСб, 1895, № 7.
601.	Беренс А. И. Интересы России на Востоке и нынешняя война.
Исторический очерк. СПб., 1877.
602.	Берс А. А. Переправа русских войск через Дунай в ночь с 14 на
15 июня 1877 г. Изд. 2. СПб., 1902.
603.	Битва русских с турками, или подвиги Матвея Захаровича Жучка в
в русско-турецкую войну. Исторический очерк. М.. 1877.
604.	Битва на Шипке. — ВНП, 1877, № 15, 16.
605.	Блудоров Н. Краткая история 5-го пехотного Калужского импера-
тора Вильгельма I полка 1805—1895 гг. Изд. 2-е. Рига, 1897.
606.	[Бобриков Г. И.] Записки Г. И. Бобрикова. Ч. 1. Эпоха войны
1877—1878 гг. СПб., 1913.
607.	Бобриков Г. И. Участие Сербии в войне 1877—1878 гг.— РСт.
1913, № 1.
608.	Бобриков Г. И. и Фельдман Ф. А. Балканы. Под ред. ген.-
лейт. Н. Н. Обручева. СПб., 1877.
609.	Бобровский П. Авлиар. 3 октября f877 года (Эпизод из войны
в Азиатской Турции в 1877 году).—ВСб, 1898, №.7.
610.	Бобровский П. Лейб-гвардии уланский Ее Величества Государы-
ни Императрицы Александры Федоровны полк в сражении под Тели-
шем 16-го (28-го) октября 1877 г. <В память двадцатипятилетия). —
ВСб, 1902, № ГО. То же, СПб., 1902.
611.	Б о г а е в с к и й Л. Г. Дневник конно-артиллериста Рущукского отря-
да— ВСб, 1909, № 9.
612.	Богданович Б. Гвардия русского царя *на Софийской дороге
12 октября 1877 г. СПб., 1879. Рец.: ВНП, 1880, № 11.
613.	Б о г д а н о в и ч Л. А. Двадцатипятилетие Великой Освободитель-
ной войны. М., 1902.
614.	Богучарский В. Русское освободительное движение и война за
освобождение Болгарии. — «Современник», 1911, № 3.
615.	Боресков М. Минное дело на Дунае в 1877 и 1878 гг. — ИнЖ,
1884, № 4 и № 8.
616.	Борковский Ф. Описание боевой жизни в минувшую войну
1877—1878 гг. 15-го Гренадерского Тифлисского Его' Императорского
Высочества Великого князя Константина Константиновича полка,
Тифлис, 1881.
617.	Бороздин Н. Шипка — Плевна (1877—1878). М., 1912.
618.	Борьба за независимость страждущих славян Балканскогб полу-
острова. М., 1877.
619.	Борьба с природой на Балканах в зиму с 1877 на 1878 год. СПб., 1884.
620.	Брадке В. М. Война 1877—1878 гг. Шипка. Августовские бои. СПб.,
1903.
621.	Булгаков Ф. И. Взятие Ардагана. СПб., 1878.
622.	Булгаков Ф. И. Геройская оборона Баязета. СПб.,. 1878.
623.	Булгарин А. Действия 9-го корпуса против Никополя в 1877 го-
ду,— ВСб, 1886, № 1.
624.	Бульмеринг. Взятие крепости Ардагана в 1877 г. (Из записок во-
енного инженера).— ВСб, 1879,-№ 12. Рец. Девеля.— ВСб, 1880, № 4.
625.	Б утков Ф. В. 25-я годовщина освободительной войны 1877—1878 гг.
Вып. 1—3. СПб., 1902.
626.	Буш В. Перевозки интендантских грузов в Турецкую войну 1877—
207
78 гг., по железным дорогам Румынии и водою по Черному морю
и Дунаю. — ИЖ, 1908, № 11.
627.	буш В. Способы ^передвижения интендантских грузов в Турецкую
войну 1877—1878 гг. — ИЖ, 1908.
628.	В. А. Русско-турецкая война 1877—78 гг. Очерки, эпизоды, заим-
ствованные из достоверных источников. М., 1900.
629.	В. Г. Подвиги русских. Переход через Дунай в 1877 г. М., 1887.
630.	В. 3. Заметки о работах по устройству и содержанию переправы на
р, Дунае у г. Зимницы. — ИнЖ, 1880, № 1, 2.
631.	В. 3. Инженерные работы, вызванные зимовкой частей войск Дунай-
ской армии в гг. Зимнице и Систово в 1877—1878 гг.—ИнЖ, 1880, №8.
632.	В. И. Военное обозрение. -*• РВ, 1877, кн. 2.	* „
633.	В военно-походном госпитале (Из писем с театра войны 1877—
1878 гг.). — ИВ, 1900, № 9.
634.	В снегах Саганлуга (Воспоминания из русско-турецкой войны 1877—
1878 гг.). СПб., 1887.
635.	Вальтер. Описание боевой жизни 75-го пехотного Севастопольско-
го полка в минувшую войну 1877—1878 гг. Под ред. Чернявского.
Тифлис, 1885.
636.	Васильев К. Н. Служба и деятельность 5-го понтонного батальо-
на в Кампанию 1877—1878 гг. — ИнЖ, 1892, № 5.
637.	Великие подвиги -русской армии в 1877 году, или турецкое бессилие
(Очерк). М., 1878.
638.	Фон Вендт. Хронологический Очерк участия л.-гв. 3-го стрелкового
финского батальона в кампании протцв турок 1877—1878 гг. Гель-
сингфорс, 1881.
639.	Верунин Ив. День св. Георгия под Плевной. — БП, 1909, № 11.
640.	Вести из Адрианополя.- — ВНП, 1879, № 9.
641.	Вести о приготовлениях к войне. — ВНП, 1878, № 24.
642.	Взятие Адрианополя в 1878 году во время русско-турецкой войны.
643.	Взятие Никополя. СПб., 1879, 1890.
644.	Взятие Плевны с Османом-Пашой и 40.000-м его войском 28 ноября
1877 года. М., 1880.
645.	В и н о.г р а д с*к и й А. Н/ Переход 2-й Гвардейской, конной батареи
через Балканы и бой под Горным Бугаровом. СПб., 1902.
646.	Военное обозрение. — РВ, 1877, кн. 8.
647.	Военные беседы, исполненные в Штабе войск гвардии и Петербург-
ского военного-округа за 1892—1894 гг. Вып. 1—23. СПб., 1887—1901.
'648. Военные действия в Европейской Турции.— ВСб, 1879, № 2, 3.
649.	Военные подвиги и случаи. Переход генерала Гурко. — ВНП, 1878, №8.
650.	Военные подвиги частей войск и отдельных .лиц, совершенные во сла-
ву русского оружия в Восточную войну 1877 г. СПб., 1878.
651.	Военный телеграф на театре военных действий в Европейской Турции
в кампанию 1877—1878 гг.— ВСб., 1879, № 3.
652.	Воззвание боснийцев к представителям Европы и Америки. — М.О,
1877,' № 37, 38.
653.	Воззвание Его Величества Государя Императора Всероссийского к
болгарам. — МО, 1877, № 25.
654.	Возовский Ив. Серые герои. К двадцатипятилетию войны 1877—
1878 гг. СПб., 1904.
654а. Войде К- М. Объяснительная записка к первым двум томам «Опи-
сания Русско-турецкой ‘войны 1877—1878 гг. на Балканском полуост-
рове». СПб. 1901.
655.	Война Англии и Турции с Россией и генерал-инженер Тотлебен. Глав-
нокомандующий русской армией в 1878 г. под Константинополем. М.,
1879.
656.	Война за ^освобождение славян. К 25-летию воййы с Турцией 1877—
1878 гг-. СПб., 1.902.
657.	Война 1877 и 1878 гг. Под ред. С. П. Зыкова. Т. 1—3. чСПб., 1881—1882.
658.	, Война России с Турцией в 1877 году. — ВСб., 1877, № 1.
208
659? Война России с Турцией в 1877—1878 гг. — ВСб., 1878, № 2.
660.	Война 1877 и 1878 гг. Т. 1. СПб., 1879.
661.	Война 1877 и 1878 гг.. Вып. 1—6. СПб., 1879—1880.
662.	Война 1877 и 1878 гг. Под ред. ген.-майора Зыкова. Т. 1—3. СПб.,
1881-1882.
663.	Волжинский Г. И. Освобождение крепости Баязета от блокады
турок. Из боевых и военно-походных- воспоминаний о русско-турещ
кой войне 1877 и 1878 г. Варшава, 1911.
664.	Волынец. Бой у д. Мечко (за Балканами) 25 декабря-1877 г.—
ВСб, 1879, № 5. '	.
665.	Воронов П. Начало Плевны.— ВСбъ 1900, № 3, 4. То же. СПб.,
1900.
666.	Восьмая, годовщина падения Плевны. 1877 — 28 ноября 1885. М., 1885.
667.	Вырубов Г. Н. Военные воспоминания. Война 1877 года.—.BE, 1911,
кн. 2.-
668.	Вырыпаев Г. Ночная стрельба на Шипке 13 октября. — «Артил-
лерийский журнал», 1879, № 1.
669.	Вырыпаев Николай. Материалы для описания действий бата-
рей 9-й артиллерийской бригады в войну 1877—1878 гг. По запискам,
рассказам и заметкам г.г. офицеров —г участников и по некоторым
документам. Харьков, 1886.
670.	Г. Е. Восточный вопрос и условия мира с Турцией. Одесса, 1878.
671.	Газенкампф М. А. Вооруженные силы Турции.— ВСб, 1876, № 12.
672.	Газенкампф М. Второе дополнение к перечню военных действий
на Дунае и в Европейской Турции.— ВСб, 1879, № Г.
673.	Газенкампф М. А. Очерк современного состояния Вооруженных
сил Турции. СПб., 1876.	t
674.	Газенкампф М. А. Третье дополнение к перечню военных дейст-
вий на Дунае и в Европейской Турции.— ВСб, 1879, № 2.
675.	Газенкампф М. А. Четвертое дополнение к перечню военных дей-
ствий на Дунае и в Европейской Турции.— ВСб, 1879, № 4.
676.	Гарковенко П. Война России с Турцией 1877—1878 гг. Подроб-
ное описание военных подвигов русских войск на обоих театрах вой-
ны за веру и свободу. Подвиги русских богатырей нашего времени, их
биографии, очерки, рассказы, сцены и проч. Составлено по достовер-
ным официальным источникам, корреспонденциям- участвовавших и
по словам очевидцев. М., 1879.
677.	Г а р ф. Сравнение условий продовольствия нашей армий в войну
1877—1878 гг. и в войну 1904—1905 гг. — ИЖ, 1910, № 5.
678.	Г а р ф. Участие румын-в кампании 1877—1878 гг. (Извлечение .из со-
чинения подполковника румынской службы Вакареску).— ВСб,
1889, № 5—7.
679.	Г е й м а н. Боевые заметки об образе действий турецких войск и пред-
положение о соответствующем способе действий для наших войск. —
ВСб, 1878, № 2.
680.	Гейма н. Зивинское сражение 13-га июня (Рапорт генерал-лейте-
нанта Геймана командующему действующим корпусом, в Азиатской
Турции). — ИнЖ, 1878, № 12.
681.	Гейсман'П. А. Русско-турецкая война 1877—1878 гг. По случаю ис-
текшего 25-летия со времени ее окончания. — ИСБО, 1903, № 6—8.
То же, СПб., 1903.
682.	Гейсман П. А. 12-е апреля '1877 года.— ВСб, 1902, № 4.
683.	Г е й с м а н П. А. 15-е июня 18.77 года.— ВСб, 1902, № 6.
684.	Гейнс Константин. Славное Баязетское сидение в 1877 г. —
РСт, 1885, № 1—3.
685.	Гейсман П. А. Введение в историю русско-турецкой войны 1877—
1878 гг. СПб., 1906.
686.	Гейсман П. А. Краткий курс истории военного искусства в средние
и новые , века, Ч. 1—3. СПб., 1893—1896.
687.	Гейсман П. А. Русско-турецкая война 1877—1878 гг. в Европей-
ской Турции. Вып. 1—2. СПб., 1906. Рец.: фон Брадке В. М., СПб., 1907.
209
687а. Гейсман П. А. Славяно-турецкая борьба в 1876—1878 гг. и ее
роль в развитии восточного вопроса. Ч. 1—2. СПб., 1889.
688.	Гейсман П. А. Славянский крестовый поход (По случаю 25-летия
со времени- начала войны 1877—1878 гг.). СПб., 1902.
689.	Гейсман П. А. Ташкисенский бой 19-го декабря 1877 года. Участие
в нем С.-Петербургских гренадер.— ВСб, 1901, № 7.
690.	Ген А. Этапный лазарет Государыни Цесаревны в турецкую кампа-
нию 1877—1878 гг. — BE, 1878, кн. 7.
691.	Герман и Челюсти н. Описание военных действий батарей 31-й
артиллерийской бригады в турецкую войну 1877—1878 гг. Харьков,
1888.
692.	Герои и деятели русско-турецкой войны 1877—1878 гг. Два цать ху-
дожественно исполненных портретов с подробными биографиями и
описанием выдающихся событий войны. СПб., 1878.
693.	Герои русско-турецкой войны 1877—1878 гг. Эпизоды, анекдоты и сце-
ны из боевой жизни за Дунаем и на Кавказе. Собранные но разным
источникам и рассказам очевидцев. СПб., 1890.
694.	Гершельман Сергей. Нравственный элемент в руках Скобелева
(по эпизодам из Турецкой войны 1877—1878 гг. и времени командо-
ния 4-м корпусом). — ВСб., 1893.
695.	Гильтебрант Петр. Деяния константинопольского патриарха
Иакима. — ДНР, 1877, № 7.,
696.	Гильтебрант Петр. Молитва на церковнославянском языке за
турецкого султана и за успех его оружия над Россией. — ДНР,
1877, № 6.
697.	Гильтебрандт Петр. Молитва православных греков за турец-
кого султана.— ДНР, 1877, № 7.
698.	Гильтебрант Петр. Молитвы турок по случаю войны с Россией.—
ДНР, 1878, № 1.
699.	Гильтебрандт Петр. Предзнаменование для Турции. — ДНР,
1877, № 10.
700.	Гиляровский В. А. Шипка прежде и теперь. 1877—1902. М., 1902.
701.	Гиппиус В. Н. Осады и штурм крепости Карса в 1877 г. Историче-
ский очерк. СПб., 7885.
702.	Г л ей ар. Русско-турецкая война 1877 года. Историко-дипломатиче-
. ский этюд. Пер. с франц. М., 1878.
703.	Годовщина падения Плевны. — ВНП, 1878, № 51.
704.	Голицын Н. С. Русская военная история. Ч. 1—3. СПб., 1877—1878,
705.	Город мертвых.— СлМ, 1878, т. 1, вып. 4.
706.	Гронский П. Железные дороги в последнюю войну.— ИнЖ,
х 1879, № 2.
707.	Да биж а В. Д. Сан-Стефано и Константинополь в феврале 1878 г.—
РСт, 1888.
708.	Данил ев ский Н. Я- Сборник политических и экономических ста-
тей. С предисл. Н. Страхова. СПб., 1890.
709.	Данилов Г. А. История 14-го стрелкового генерал-фельдмаршала
Гурко полка 6 дек. 1856 г. — 6 дек. 1906 г. Одесса, 1911.
710.	Дацевич. Орловский полк при взятии Шипки.— ВСб, 1886, № 6.
711.	Два месяца войны России с Турцией (с 12 апреля по 12 июня 1877 г.).
СПб., 1877.
712.	12 апреля 1877 года. — «Задушевное слово», 1877, вып. IV.
713.	Дела наши с турками. (Историко-военный очерк). Под ред. П. Я. Бу-
гаевского. СПб., 1878. z
714.	День заключения мира в Сан-Стефано.- — СлМ, 1878, вып. 13.
715.	»Д е с п о т-3 е н о в и ч. 4-я стрелковая бригада на Дунае и в Передо-
вом отряде ген.-лейт. Гурко. Выручка Шипки стрелками 11-го августа
1877 г. Одесса, 1895.
716.	Деятельность комиссии для оздоровления местностей, занятых дей-
ствующей армией в Европейской Турции.—ВНП, 1879, № 7.
717	Деятельность русского управления в Восточной Румелии. — ВНП,
1879, № 00.
210
718.	Дирии П. История л.-гв. 'Семеновского полка. Т. I—П. СПб. 1883.
719.	Доблести русских войск. СПб., 1878.
720.	Доблести русской артиллерии. Вып. II. Примеры из русско-турецкой
войны (1877—1878 гг.). СПб, 1904.
721.	Добрым русским людям ярославцам! По поводу войны славян с тур’
ками. 2-е доп. изд. Ярославль, 1877.
722.	Домонтович М. А. Обзор русско-турецкой войны 1877—1878 гг.
на Балканском полуострове. СПб, 1900.
723.	Донесение Скобелева Главнокомандующему о занятии Адрианополя
в 1878 году. Сообщ. Д. Скалой.— РСт, 1909, № 9.
724.	Достопамятный день 28-го ноября 1877 года. — ВНП, 1878, № J.
725.	Драгоманов М. До чего довоевались. Женева, 1878.
726.	Драгомиров М. И. Боевые порядки полка и батальона.— ВСб,
1879, № 5, 6 и сл.
727.	[Дубельт]. Боевая деятельность в войну 1877—78 гг. 74-го пехот-
ного Ставропольского полка. Тифлис, 1895.
728.	Духовский С. М. Русские в Эрзеруме в 1878 году.— ВСб, 1878,
№ 11, 12. Тоже. СПб, 1878.
729.	[Дьяченко] Из Болгарии. СПб, 1901.
730.	Е. Р. Краткий очерк военных действий 1877—1878 гг. Киев, 1885.
731.	Е. А. Заметки бывшего интенданта армии, тайного советника
И. А. Аренса о довольствии ее в турецкую кампанию 1877—1878 гг. —
ВСб, 1910.
732.	Е.. У. О действиях армии Сулеймана-паши (По документам турецко-
го военного суда).—ВСб, 1879.
733.	Европейский конгресс великих держав в Берлине в 1878 г. после
Русско-турецкой войны 1877 г. М, 1878.'
734.	Егоров. Описание боевой жизни 76-го пехотного Кубанского полка
в минувшую войну 1877—1878 гг. Под ред. Чернявского. Тифлис, 18841
735.	Епанчин. Действия Передового отряда ген.-адъ. Гурко в войну
1877—1878 гг.—ВСб, 1896.
736.	Епанчин Н. Очерк действий Западного отряда ген.-адъ. Гурко.
ВСб, 1891.
737.	Епанчин Н. Переход через Балканы Западного отряда генерал-
адъютанта Гурко.— ВСб, 1902, № 12.
738.	Епанчин Н. А. Война 1877—1878 гг. Действия Передового отряда
ген-адъ. Гурко. СПб, 1895.
739.	ЕпаИчин Н. А. Освободительная война 1877—1878 гг. СПб, 1902.
740.	Епанчин Н. А. Очерк действий Западного отряда ген.-адъ. Гурко.
Ч. 1—3. СПб, 1891—1893,
741.	Жерве В. В тылу Дунайской армии двадцать пять лет назад (К
деятельности генерал-адъютанта Дрентельна).— ВСб, 1903, № 6.
То же. СПб, 1903.
742.	Жерве В. В. В тылу Дунайской армии 25 лет назад.— ВСб, 1906,
№ 6.
743.	Жильцов Б. Сон на Шипке. (Посвящается любителям старой фор-
тификации). — ВСб, 1913, № 10—12.
744.	Жихарев Анатолий. Кавалерийское дело у с. Дольняго-Дубня-
ка 27-го августа 1877 г. — ВСб, 1883, .№ 2.
745.	Жихарев Анатолий. О действиях в Родопских горах.— ВСб,
1884, № 5.
746.	Журнал военных действий Рущукского, впоследствии Восточного от-
ряда, в войну 1877—1878 гг. СПб, 1883.
747.	Журнал военных действий 14-го корпуса с 14-го по 24-е января. —
ИНЖ, 1878, № 7.
748.	Заземан. Описание Зивинской укрепленной позиции. — ИнЖ, 1878,
№ 12.
749.	Зайончковский А. Движение в атаку по опыту Ловчи и Плевны
(Зеленые горы) и Шейново.— ВСб, 1894, № 2.
750.	Зайончковский А. М. Наступательный бой по опыту действий
2Ц
генерала Скобелева в сражениях под Ловчей, Плевной (27 и 30 ав-
густа) и Шейново. СПб., 1893.
751.	Зайончковский А. М. Сражение под Ловчей 22 августа 1877 г.
СПб., 1895.
752.	Заключение. Сан-Стефанского мира. — СлМ, 1878, вып. 42.
753.	Запольский М. Памятка кавказских стрелков о русско-туредкой
войне 1877—1878 гг. Тифлис, 1895.
754.	Зиновьев Один из Нашил современных вопросов.— «Артиллерий-
ский журнал», 1879, №5,
755.	Зиновьев И. А. Решение состоявшегося в Гааге, третейского суда
по делу о вознаграждении русских подданных, потерпевших убытки
во время русско-турецкой'войны 1877—1878 гг1. — ИМИД, 1913, кн. II.
756.	Зиссерман А. Политическое обозрение. — РВ, 1878, кн. 3, 4.
757.	Значение нашей обороны и наступлений. — ВНП, 1877t № 17.
758.	Зотов П. Д. Война за независимость славян в 1’87.7—1878 гг. —
РСт, 1907.
759.	Зубчанинов. Очерк военной деятельности железных дорог в
1877—1878 гг. — ИнЖ, 1883, № 5.
760.	И. К. О разрешении восточного вопроса. Таганрог, 1877..
761.	И. О. Сражения у Халияза (Даря) и при Зивине (По турецким ис-
точникам).— ВСб, 1879, № 10, 11.
762.	Ибрагимов Л. Русско-турецкая война 1877—1878 гг. СПб., М.,
1902.
7Q3.	[Игнатьев Н. n.J Сан-Стефано. Записки графа Н. П. Игнатьева, с
примеч. А. А. Башмакова и К. А. Губастова. — ИВ, 1915, кн. 1.
764.	Иванов. Описание боевой жизни в минувшую войну 1877—1878 гг.
2-го Кавказского стрелкового батальона. Тифлис, 1882.
765.	Иванов Д. Бой под Плевной за Зеленые горы. СПб., 1881.
766.	Иванов Д. Зимой через Балканы. В 2-х чтениях. СПб., 1899.
767.	Иванов Д. Л. В обход Шипки в декабре 1877 года. СПб., 1879;
изд. 3-е, испр., 1897; изд. 4-е, испр., 1899.
768.	Иванов Д. Л. Последний бой под Шипкой и пленение турецкой
армии 28 декабря 1877 г. СПб., 1878.
769.	Иванов Д. Л. Штурм турецкой крепости Никополя. М., 1878.
770.	Иванов И. Инженерные работы на Шипкинском перевале в связи
с обороной его (5-го июля — 23 декабря 1877 г.). — ИнЖ, 1833,
№ 6—7.
771.	.Иванов И. С. 14-й стрелковый батальон «Железной бригады» в Пе-
редовом отряде генерала Гурко. Эпизод из истории освободительной
войны 1877—4878 гг. С предисл. И. С. Иванова. СПб., 1910.
772.	Иванов И. С^Четвертая стрелковая бригада за Дунаем (Материалы
для истории русско-турецкой войны 1877—1878 гг:).—ВСб, 1881.
774.	Из з ет - Фу а д - п а ш а. Упущенные благоприятные случаи. Страте-
гическо-тактический этюд русско-турецкой кампании 1877—78 гг. Пер.
М. А. Российского. СПб., 1901.
775.	[Измайлов А.] Очерки железнодорожного дела в войне 1877—
1878 гг. СПб., 1880.
776.	Измайлов А. И. Очерки железнодорожного -дела в войне 1877*^
1878 гг. СПб., 1880.
777.	Иллюстрированная хроника войны. Т. 1—2. СПб., 1877.
778.	Иловайский Д. И. Поездка под Плевну в 1877 году —РСт,
1883, № 2,
779.	Иностранная политика. Берлинский тракт. — BE, 1878, кн. 8.
780.	Иностранная политика. Мир или в'ойна. — BE, 1878, кн. 5.
781.	И о.з е ф о в и ч. О. По поводу мемуаров графа Фейля о кампании
1877—1878 гг. за Дунаем. Варшава, 1895.
782,	Исторический очерк участия 69-го пехотного Рязанского полка в вой-
не с Турцией 1877—1878 гг. и в оккупационной армии 1878—1879 гг<
1887.
783,	История лейб-гвардии 2-й артиллерийской бригады во время турецкой
кампании 1877—1878 гг.—ВСб, 1878, № 30.
212
784.	История лейб-гвардии 2-й .артиллерийской бригады во время турецкой
кампании 1877—1878 гг. СПб., 1891.
785.	История русско-турецкой войны 1877—1878 гг. в Европейской Турции.
I—VI. СПб., 1903.
786.	Исупов А. В. Штурм Карса (Отрывок из памятной книжки о по-
следней русско-турецкой войне). — ВСб., 1903, № 11.
787.	К. Адрианополь. — ИнЖ, 1912, № 12.
788.	К двадцатой годовщине боя под Телищем (Материалы для истории
войны 1877—1878 гг.) — ЗСб, 1897, № 11.
789.	К-н М. Об организации этапов во время войны (На основании опыта
войны 1877—1878 гг.)—ВСб, 1882г№ 3.
790.	Кайсаров В. Долговременные крепости и стратегия в XX столе-
тии.—ВСб, 1916, № 9.
791.	Кал оми н С. П. Общий медицинский очерк сербо-турецкой войны
1876 г. и тыла арМии в Бессарабии и Румынии во время.турецкой вой-
ны 1877—1878 гг. Вып. 1—2, СПб, 1878;
792.	Калужец. Занятие Шумлы и действия в Родопских горах (Из
боевой хроники 5-го Калужского пехотного полка).— ВСб, 1888, № 2.
793.	Калужец. О действиях под Ловчей и Плевной (Из боевой хроники
5-го Калужского пехотного полка).—ВСб, 1888, № 1.
794.	К а пчев Георгий Ив. Слава освободительнице! СПб, 1909.
795.	Карс, турецкая крепость и взятие ее в третий раз штурмом русскими
войсками 7-го ноября 1877 года. М, 1878.
796.	К а рщ о в П. Исторический очерк лейб-гвардии Первого стрелкового
Его Императорского Величества баталиона с 1856 по 1885 год. СПб,
1885.	-
797.	Карцоз П. П. Троянов перевал. — РВ, 1888, № 1.
798.	К.ехер. О санитарном состояний'наших войск и их потерях в войну
1877—78 гг. СПб, 1882.
799.	Кирпич'ев К. Л. Война 1877—1878 гг. Переправа через Дунай в ин-
женерном отношении. СПб, 1903.
800.	Кирпичев К. Л. Заготовление и доставка материалов для военных
мостов в кампанию 1877—1878 гг.— Ин^К, 1882, № 10.
801.	Кирпичев К. Л. Несколько слов о постройке наклонных спусков
на р. Дунай для паромной переправы подвижного состава между
гг. Журжево и Рущуком в кампанию 1877—1878 гг.— ИнЖ, 1880,
№ 11—12.
802.	Кирпичев К.'Л.- Переправы в кампанию 1877—1878 гг.—ИнЖ,
1881, № 2,'3.
803.	К и с-н е м с к и й Г. О помещениях русского гарнизона на Шипкинском
перевале.—ВСб, 1881, № 10.
804.	Киснемский Г. Шипкинский перевал. — «Артиллерийский жур-
нал», 1880, № 2, 5.
805.	Киш миш ев С. О. Война в Турецкой Армении 1877—1878 гг. СПб,
1884.
806.	Колодеева О. Поездка в Деве-Бойну во время русско-турецкой
войны.— ВСб; 1903, № 7.
807.	К Р л ю б а к и н. Б. М. Бегли-Ахметский ночной кавалерийский бой
18-го мая 1877 года. Эпизод из действий кавалерии на Малоазиатском
театре войны. ВСб, 1886, № 11. То же, (Б. м.}, 1886.
808.	Колюбакин Б. К истории войны 1877—1878 гг. Вооруженные силы
Турции в Малой’Азии.— ВСб, 1906, № 5.
809.	Колюбакин Б. Р-усско-турецкая война 1877—1878 гг. на Кавказе
и в Малой Азии. Ч.-1—2. СЦб, 1906—1908.
810.	Колюбакин Б. Эриванский отряд в кампанию 1877—1878 гг. —
ВСб, 1888.
811.	Колюбакин Б. Эриванский отряд в-кампанию 1877 и. 1878 гг.—
ВСб, 1907, № 11; 1908,z№ 2.
812.	Колюбакин Б. Эриванский оГряд в кампанию 1877—1878 гг.
Ч 1—2. СПб, 1893—1895.
213
813.	Кондратович К. А. и Сокол И. Я. Плевна и 1ренадеры 2/ но-
ября 1877 г. Ч. 1—2. М.» 1887.
814.	Корганов А. С. История 45-го драгунского Северского Его Вели-
чества короля Датского полка. Тифлис, 1884.
815.	Косич. Рущукский отряд. Участие 12-го корпуса, входившего в со-
став Рущукского отряда в кампании 1877—78 гг. [Б. м., б. г.}.
816.	Коссовский А. Штурм Ардагана в 1877 г. — ИнЖ, 1901, № 7.
817.	Кр. Я. Ночной бой.— ВСб, 1885, № 12. Рец.:. Д.— ВСб, 1887, № 1.
818.	Кравченко. Боевое прошлое бендеровцев (Краткая памятка для
нижних чинов 132-го пехотного Бендерского полка: Выдержки из
истории полка). СПб., 1912.
819.	Красницкий А. И. Освободительная война 1877—1878 гг. в очер-
ках и рассказах. СПб., 1903.
820.	Красницкий А. И. Под русским знаменем. Повесть-хроника осво-
бодительной войны 1877—78 гг. Изд. 2. СПб.-М., [1902].
821.	Краткая история 2-го Софийского Императора Александра III полка.
За сто лет его существования. Смоленск, 1911.
822.	Краткая история 12-го пехотного Пензенского генерал-фельдмаршала
графа Милютина полка. 1813—1913 гг. Ч. 1. От начала полка до кон-
ца русско^турецкой войны 1877—1878 гг. включительно. Харьков.
823.	Краткое описание войны. — СлМ, 1878, вып. 1.
824.	Кренке В. Военные дороги в Болгарии во время войны 1877—
1878 г.—ВСб, 1886; № 3.
825.	Кренке В. Д. Военные дороги в Болгарии во время войны 1877—
1878 гг,—ВСб, 1886, № 3.
825а Крестовский В. Двадцать месяцев в Действующей армии
(1877—1878). Письма в редакцию газеты «Правительственный вест-
ник», ч. I—II. СПб., 1879.
826.	Крестовский Всеволод. Две Плевны (Военно-исторический
очерк). — РВ, 1879, кн. 3, 4.
827.	Крестовский В. В. Кацелево-Аблавский бой 24 августа 1877 г.—
РВ, 1882, кн. 10.
828.	Крестовский Всеволод. Набег генерала Струкова. — ВНП»
1878.
829.	Крестовский В. Набег- генерала Струкова с полками 1-й кава-
лерийской дивизии в войну 1877—1878 гг. СПб., 1907.
830.	Крестовский Всеволод. Набег генерала Чернозубова на Гю-
мурджину. — ВНП, 1878, № 24.
831.	К р и д е н е р.— ВСб, 1881, № 3; 2) Бискуп'ский К.— ВСб, 1881»
№ 5; 3) К р ж и в о б л о ц к и й.— ВСб, 1881, № 6, 4) Сухотин Н.—
ВСб., 1884, № 2.
832.	Кукель. Штурм турецкой крепости Карса в минувшую войну 1877—
1878 гг. М., 1899.
833.	Куропаткин А. Блокада. Плевны (Продолжение статей «Плевна»
Ловча и Шейново»).— ВСб, 1885, № 2.
834.	Куропаткин А. Н. Блокада Плевны '(Продолжение статей «Плев-
на, Ловча, Шейново»).—ВСб, 1886, № 9—12; 1887, № 1—5.
835.	Куропаткин. Действия отрядов генерала Скобелева в Русско-
турецкую войну 1877—1878 гг. Ловча и Плевна. Ч. I—II. СПб., 1885.
836.	Куропаткин А. К штурму Плевны 30—31 августа 1877—1878 гг.—
В£б, 1885, № 7. Т о • ж е. СПб., [б. г.].
837.	Куропаткин А. Н. Ловча, Плевна и Шейново (Из истории рус-
ско-турецкой войны 1877—1878 гг.).— ВСб, 1881, № 1—5.
В38.	Куропаткин А. Переход через Балканы отряда генерала Скобе-
лева и бой у д. Шейново 28-го декабря 1877 года (Окончание статей
«Плевна, Ловча и Щейново»).— ВСб, 1889, № 6—10.
839.	Куропаткин А. Под Плевной. (Практика траншейной войны). —
ВСб, 1878, № 9.
840.	Куропаткин А. С полей сражений.— ВСб, 1877, № 12.
841.	Кур очки н, Сергеев. Описание боевой жизни 1-го Кавказского
стрелкового Его Императорского Высочества Великого Князя Михаи-
21 4
ла Николаевича батальона, в минувшую войну 1877-го — 1878 гг. Тиф-
лис, 1881.
342.	Л а л о щ К. Заметки о движении Арданского отряда к Батуму в
1877—1878 г.—ЛнЖ, 1879, № 6.
343.	Лацинский А. Хронология русской .военной истории. Хронологиче-
ский указатель войн, сражений и дел, в которых участвовали русские
войска от Петра Великого до новейшего времени. СПб., 1891.
344.	Лебедев И.' 2-й Ейский полк кубанского казачьего войска во время
турецкой войны 1877—1878 гг. и на льготе. Екатеринодар, 1900.
•845. Левицкий Ю. М. Новачинский бой 10 ноября 1877 года. СПб., 1913.
346.	Леер Г.’А. Метод, военных наук (стратегия,, тактика в военной исто-
рии). СПб., 1894.
346а. Леер Г. А. Опыт критико-исторического исследования законов ис-
кусства ведения войны. СПб., 1869.
347.	Леер Г. А. Очерк военных действий в Турции. СПб., 1878.
347а. Леер Г. А. Публичные лекции о войне 1870 г. между Францией и
Германией до Седана включительно. СПб., 1871.
348.	Леер Г. А. Тактические вопросы.— ВСб, 1878, № 2.
349.	Леер Г. А. Условия театра войны на Балканском полуострове для
русской армии (Стратегический этюд). СПб., 1889.
350.	Лейб-гренадеры на Златицком перевале в русско-турецкую войну
1877—1878 гг. СПб., 1887.
351.	Лесс ар П. Военные железнодорожные постройки русской армии в
кампанию 1877—78 гг. СПб., 1879.
352.	Летопись ’Восточной войны 1877 г. 1—2. СПб., 1877.
353.	Липранди И. П. Взгляд на настоящий театр военных действий на
Дунае и на содействие, которое мы можем встретить в Болгарии. М.»
1878.
354.	Луганин А. Бой под Ташкисеном 19-го декабря 1877 г.— ВСб,
1888, № 3.
355.	М. Военное обозрение.— РВ, 1877, кн. 5.
356.	М. Движение к Дунаю 8-го корпуса и переправа у Систова в 1877 го-
ду.—ВСб, 4883, № 00.
357.	М. А. Деятельность конского запаса В войну 1877—1878 гг.—ВСб,
1881, № 00.
358.	М. 3. Иностранное обозрение. Заключение окончательного мира между
Турцией и Россией. — ПЛ, 1879, № 3.
359.	Максимович А. Минные заграждения на Нижнем Дунае во вре-
мя войны 1877—78 гг.—ИнЖ, 1884, № 5—7.
360.	Малиновский А. Кампания 1877—1878 гг. (По поводу лекций
«Общества ревнителей военных знаний»). СПб., 1903.
361.	Малых ин В. Воспоминание бывшего гвардейского сапера о войне
1877—1878 гг. — ИнЖ, 1891, № 1.
362.	Малыхин М. Война с турками в 1877 г. Вып. 1 (От начала войны
до взятия Ардагана). М., 1878.
363.	М а м ы ш е в. Описание боевой жизни Кавказской гренадерской Его
Императорского Высочества Великого князя Михаила Николаевича
Артиллерийской бригады в минувшую войну 1877—1878 гг. Тифлис,
1882. '
364.	Манифест о заключении мирного договора с Оттоманской Портой.
СПб., 1879.
365.	Марков Евгений. Русская Армения. Зимнее путешествие по го-
рам Кавказа. — BE, 1901, кн. 8.
366.	Марков М. Действия русской конницы в Закавказье в Турецкую
войну 1877—1878 гг.—ВСб, 1896, № 00. Рец.:- Немирович-Данченко.
ВСб., 1896, № 5.
367	Мартенс Ф. Ф. Восточная война и Брюссельская конференция
1874—1878 гг. СПб., 1879. Рец.; ОЗ, 1879, № 7.
368.	Мартынов Е. Блокада Плевны (По архивным материалам). СПб.,
1900. Рец.: П. К- — ИстЖ, 1900, № 8.
369.	Мартынов Е. Как возникла Плевна. СПб., 1900.
215
870.	Мартынов Н. ,Н. Исторический, очерк действий 5-й Его Импера-
торского Высочества Великого князя Михаила Александровича бата-
реи Гвардейской конно-артиллерийской бригады в восточную кампа-^
нию 1877—1878 гг. СПб., 1881.
871.	Маслов А. Н. Год войны в Малой Азии 1877—1878 гг. СПб., 1879.-
872.	Маслов. Заметки об осаде Карса (1877). СПб., 1897.
873.	Маслов А. Карс. 1877—1878 гг. СПб., 1893.
874.	Масловский Д. Ф. Записки из истории военного искусства в Рост
сии. Т. 1—3. СПб., 1891—1894.
874а. Масловский Д. Ф. Из истории военного искусства в России.—
ВСб, 1881, № 8.
875.	Мах л юк. Боевая жизнь 14-го гренадерского грузинского генерала
Котляревского полка в Турецкую войну 1877—1878 гг. Под ред. Чер-
нявского. Тифлис, 181)8.
876.	Мертваго Д. Военно-морское дело за границей и морская хрони-
ка войны в 1877 году. СПб., 1877.
877.	Мир 19 февраля 1878 года. Полный текст прелиминарного мирного
договора между Россией и Турцией, подписанного в Сан-Стефано
19 февраля (3 марта) 1878 года. Правительственное извещение. М.,
1878.
878.	Михеев. История 138-го пехотного Волховского полка. М., 1903.
879.	Михневич Н. П. Влияние новейших технических изобретений на
тактику войск. СПб., 1893.
880.	Михневич Н. П. История военного искусства с древнейших вре-
мен до начала XIX столетия. СПб., 1896.
881.	М и х н е в и ч Н. П. Основы русского военного искусства. Сравни-
тельный очерк состояния военного искусства в России и Западной
Европе в важнейшие исторические эпохи. СПб., 1898.
882.	Моисеев. Штурм форта Араба при взятии крепости Карса в ночь
с 5 на 6 ноября 1877 г. (Участие в штурме 160-го пехотного Абхаз-
ского полка).— ВСб, 1881, № 10.
883-	. Молодецкая битва на Зеленых горах и подвиги Тотлебена и Скобе-
лева. М., 1879.
884.	Моторный. Переправа через Дунай 15-го июня 1877 г. 2-й стрел-
ковой роты Минского пехотного полка (Тактический очерк).— ВСб,
1883, №.6.
885.	[Мухтар-паша] История русско-турецкой войны 1877—1878 гг.
в Анатолии. Пер. с турец. — ВИС, 1913.
886.	Мы щл я ев. Описание боевой жизни 152-го пехотного Владикавказ-
ского полка в минувшую войну 1877—1878 гг. Тифлис, 1881.
887.	Нагловский Д. С. Передовой отряд в последнюю турецкую кам-
панию. СПб., 1891.
888.	Нагловский Д. С. Софийское шоссе 12 октября 1877 г. М., 1881.
889.	Наличная боевая сила Турции. По новейшим известиям. — МО, 1877,
№ 16.
890.	Наше житье-бытье! (Во время пребывания в турецких владениях).
Анекдоты, рассказы и эпизоды из боевой жизни. М., 1879.
891.	Наши войска перед Константинополем. — ВНП, 1878, № 31, и 32.
892.	Наши моряки на Дунае. Рассказы из минувшей турецкой войны. СПб.,
1889.
893.	Наши победы под Шипкой. Взятие Филиппополя, Адрианополя и дру-
гих местностей на пути к .Адрианополю. С прил. описания городов Фи-
липпополя и Адрианополя. М., -1878.
894.	Наши удальцы. — ВНП, 1879, № 5.
895,	Него в ский И. И. Краткий очерк переправы через Дунай у Зим-
ницы 15-го июня 1877 г. Киев,. 1902.
896.	Незнакомец. Военная хроника русско-турецкой войны. [Б. м., б. г.].
897.	Обзор войн России от Петра Великого до наших дней (Пособие для
изучения военной истории в военных училищах) х Ч. 4, кн. 1. СПб.,
1886—1891.
216
898.	Описание военного похода лейб-гвардии Драгунского полка в Турец-
кую кампанию 1877—1878 гг. СПб., 1880.
899.	Описание русско-турецкой войны 1877—1878 гг. на Балканском полу-
острове. Т. I—IX. СПб., 1901—1913. Т. I. Обстановка перед войной. С
атласом карт, планов, схем, 1901; т. II. Военные действия с 12 апреля
по 9 июля 1877 г. (От. начала войны до первого сражения под Плевной
включительно). С атласом карт, планов, схем, 1901; т. III. Действия-
с 9 по 31 июля 1877 г. (От первого сражения при Плевне по конец ию-
ля). Ч. 1—2, 1904—1905; т. IV. Действия с 1 по 30 августа 1877 г. на
Восточном и Южном фронтах и с 1 по 20 августа 1877 г. на Западном
фронте. Ч. 1. События на театре военных действий в первой половине
августа 1877 г,(с 1 по 18 августа), 1906. Ч. 2. События на театре воен-
ных действий с 18 августа 1877 г. до конца месяца на Восточном и
Южном фронтах и по 20 августа на Западном, фронте, 1906; т. V. Дей-
ствия на Западном фронте с 18 августа по 1 сентября 1877 г. (Сраже-
ние под Ловчей и третье сражение под Плевной), 1903. С атласом карт,
планов, схем, 1903; т. VI. Военные действия с 1 сентября по 21 октября
1877 г. С атласом карт, планов и. схем, 3-й вып., 1911; т. VII. Военные
действия с 22 октября по 1 декабря 1877 г. Ч. 1. Общий Очерк событий
и действий на Западном фронте. 6-й вып. 1911. Ч. 2. Действия на Юж-
ном и Восточном фронте. 6-й вып., 1911; т. VIII. Военные действия
с 1 декабря 1877 г. по 1 января 1878 г. Ч, 1. Общий очерк событий и
действий на западном районе театра войны. С атласом карт, планов,
схем, 7-й вып., 1912. Ч. 2. Действия в восточном районе театра войны
и- деятельность тыла. С атласом карт, планов и схем. 7-й вып., 1912;
т. IX. Действия с 1 января 1878 г. до окончания войны. Действия в ты-
ловых районах театра войны. Ч. 1,1913. 7-й и 8-й вып., 1913.
900.	Ореус В. Кавалерийское дело 16-го октября 1877 года. Атака лейб-
гвардии Уланского полка. — ВСб, 1885, № 5.
901.	Орлов Ф. История С.-Петербургского гренадерского короля Фрид-
риха Вильгельма III полка (1726-—1890). Спб., 1892.
902.	Орлов Ф. Очерк истории С.-Петербургского гренадерского короля
Фридриха Вильгельма III полка (1726—1880). СПб., 1881.
903.	Осман-паша, или разбитие всей Плевненской армии и взятие Плевны
в 1878 г. Исторический очерк. М., 1877.
904.	Отдельные случаи из •военных' событий. — ВНП, 1877, № 2.
905.	Отдельные случаи из боевой службы. —'ВНП, 1877. № 5.
906.	Отчет о военно-инженерной деятельности в Восточную войну 1877—
1878 гг. в районе действия и расположения Кавказской армии.—ИнЖ»
1878, № 00.
907.	Отчет полевого артиллерийского управления Действующей армии за
время кампании 1877—1878 гг. в Европейской Турции, под предводи-
тельством Его Императорского Высочества Великого Князя Николая
Николаевича старшего и за период командования армией генерал-адъ-
ютантом Тотлебеном за время оккупации, в 1879 году, княжества Бол-
гарского. С приложениями. Т. 1—2. СПб., 1882.
908.	Очерк военной деятельности железных дорог в 1877—1878 гг. СПб.,
1,883.
909.	Очерк Вооруженных Сил Турецкой империи. Вып. 1.. Организация Во-
оруженных Сил (Составлен Лебедевым). Тифлис, 1890.
910.	Очерки из минувшей войны. — СлМ, 1878, вып. 24.
911.	П. У. Военный телеграф в Европейской Турции в кампанию 1877—
1878 гг. — ВСб, 1879, № 3.
912.	Падение Карса, или торжества Христа над магометанством. (Очерки
из нынешней русско-турецкой войны).— М., 1877.
913.	Падение крепости Никшича. — ВНП, 1877, № 14.
914.	Падение Плевны 28 ноября 1877 .г.— ВСб, 1902, № И.
915.	Падение Плевны 28 ноября 1877 г. СПб., 1891.
916.	Пантюхов О. На Правецком поле сражения. (К 35-летию Турец-
кой войны). —ВИС, 1912, № 4.
217
*917. Передыгин Н. Генерал-лейтенант Ганецкий и его победа над Ос-
маном-пашой под Плевной 28 ноября 1877 года. М, 1878<
918.	Петров А. Н. Война России с. Турцией и польскими конфедерата-
ми с 1769 по 1774 г. Т. 1—5. СПб, 188.
918а. Петров А. Н. К вопросам стратегии (критический очерк). СПб,
1898.
919.	Пирогов Н. И. Военно-врачебное дело и частная помощь на те-
атре войны в Болгарии и в тылу действующей армии в 1877—1878 гг«
Ч. 1—2. СПб, 1879.
919а. Поливанов А. Очерк устройства продовольствия русской армии
на Придунайском театре в кампании 1853—54 и 1877 г. СПб, 1894.
920.	Поликарпов. О действиях полевой артиллерии на Шипке с б^-го
июля по 15-е августа 1877 г. — «Артиллерийский журнал», 1879, № 6.
921.	Пузыревский А. К. Десять лет назад. Война 1877—1878 гг. По-
явление гвардии на театре войны. Сражения под Горным Дубняком и
Телицем. Окончательная блокада Плевны. СПб, 1887.
921а. П у з ы р ев с к и й А. К История военного искусства в .середине ве-
ка. V—XVI столетия. Т. 1—2. СПб, 1884.
922.	Пузыревский А. К. Отрывочные заметки из опыта минувшей
кампании.— ВСб, 1878, №7.
923.	Пузыревский А. К. Переход через Балканы отряда генерал-адъ-
, ютанта Гурко зимой 1877 г. СПб, 1881.
924.	’Пу зыревский А. К. Русская армия перед войной 1877—1878 гг.
СПб, 1889.
925.	Ренгартен И. Материалы для истории войны 1877—1878 гг. Очерк
деятельности Западного отряда Гурко в инженерном отношении. СПб,
1881.
926.	Русская военная сила. История развития военного дела от начала Ру-
си до нашего времени. Т. 1—2. М, 1897.
927.	Сборник маршрутов из Закавказского края в Азиатскую Турцию, Тиф-
лис, 1876.
928.	Седельников Н. М. Турецкая кампания 1877—1878 гг, Т. 1—2.
М, 1878—1879.
929.	Склифосовский Н. В. Наше госпитальное дело в войне 1877—
1878 гг. В госпитале и на перевязочном пункте во время турецкой вой-
ны. М, 1878.
929а. Таль А. Я- Исторический очерк действий 2-й генерал-фельдцейхмей-
стера батареи гвардейской конно-артиллерийской бригады в Восточ-
ную кампанию 1877—1878 гг. СПб, 1904.
930.	Тимченко-Рубан Г. Идея овладения Дунаем и устройство пере-
прав через него в 1877 г. и предварительные в этой области распоряже-
. ния. — ИнЖ, 1903, № 1.
931.	Фейгин Ф. И, Недостатки врачебной помощи в нашей действующей
армии в кампанию 1877—1878 гг. Заметки полевого хирурга. СПб, 1895.
932.	Филисов Ф. Изучение минных атак, произведенных в войну 1877—
1878 гг. — МСб, 1880, № 5.
933.	Чичагов А. М. Тактические примеры из прошлой войны, СПб, 1910.
Работы советских историков
934.	Агеев А. М. Военное искусство русской армии в боях за Плевен.—
«Военно-исторический сборник». София, 1977, № 3.
935.	' Адо В. И. Болгарский вопрос на Берлинском конгрессе 1878 г. и об-
щественное мнение в России.-—Ученые записки Казанского гос. ун-та.
им. В. И. Ульянова-Ленина. Т. 115, 1955.
936.	Адо В. И. Русские революционеры и демократическая пресса об ито-
гах русско-турецкой войны 1877—1878 гг. и Берлинского конгресса
1978 г.— Ученые записки Казанского гос. ун-та им. В. И. Ульянова-
Ленина,Т. 117, 1957, № 10.
218
937.	Азовцев Н. Н. В. И. Ленин и советская военная наука. Изд. 2. М.,
1981.
938.	Ачкасов В. Русский флот в войне 1877—1878 гг. — МСб, 1978, №3»
939.	Бадалян А. А. Армения в русско-турецкой войне (1877—1878 гг.).
Ереван, 1959.
940.	Барбасов А., Золотарев В. Източницы на русско-българската
бойна дружба.— «Военна мисъл». София, 1981, № 3.
941.	Барбасов А. П. Краткая историография русско-турецкой войны-
1877—1878 гг. — «Военно-исторический журнал». 1978, № 1.
942.	Барбасов А. П. Новые факты о планировании русско-турецкой1
войны 1877—1878 гг. — «Военно-исторический журнал». 1976, № 2.
943.	Барбасов А. П. Переход русской армии через Балканы зимой. —*
«Военно-исторический сборник». София, 1977, № 4.
944.	Белов С. В., Белодубровский Е. Б. Первый губернатор Сф-
фии. (О русском общественном деятеле П. В. Алабине, участнике вой-
ны за освобождение Болгарии от турецкого ига).— «Звезда». 1978, №3.
945.	Беляев Н; И. Русско-турецкая война 1877—1-87'8 гг. М., 1-956.
946.	Бескровный Л. Г. Очерки по источниковедению истории России»
М., 1957.
947.	Бескровный Л. Г. Очерки военной историографии России. М.х
1962.
948.	Бескровный Л. Г. Рецензия на книгу П. К. Фортунатова «Война
1877-^-1878 гг. и освобождение Болгарии». М., 1950. — «Вопросы исто-
рии». 1951, № 7.
949.	Бескровный Л. Г. Русская армия й флот в XIX веке. Военно-эко-
номический потенциал. М., 1973-
950.	Бескровный Л. Г. Русское военное искусство XIX в. М., 1974<
951.	Бескровный Л. Г. Русско-турецкая война 1877—1878 гг. и осво-
бодительная борьба балканских народов. — «Вопросы истории». 1967,.
№ 6.
952.	Бескровной Л. Г., Нарочницкий А. Л. Русско-турецкая
война 1877—1878 гг. и ее историческое значение. Доклад на Междуна-
родной конференции «100-летие освобождения балканских народов от
османского ига». М., Ин-т истории СССР АН СССР, 1978.
953.	Бойков В. Участие воинов-эстонцев в русско-турецкой войне 1877—
1978 гг. К столетию русско-турецкой войны 1877—1878 гг. (Сборник
статей). Таллин, 1977.
954.	Болдырев П. Ночной штурм крепости Карс (18?7 г.). — «Военно-
исторический журнал». 1940, № 9.
955.	Бондаренко И. А. Дружба (О городах-побратимах Ростове н/Д и
Плевене). М., 1977.
956.	Брусилов А. А. Мои воспоминания. Посмертное издание. М. — Л,>
1929. Изд. 3. М., 1943. Война 1.877—1878 гг.
957.	Бушуев С. К. Национально-освободительная борьба южного сла-
вянства и русско-турецкая война 1877—1878 гг.— «Преподавание
истории в школе», 1951, № 1..
958.	Васильев К. С. Борьба болгарского народа за национальную не-
зависимость и укрепление русско-болгарской дружбы (1878—1879 гг.).
Автореф. дис. на соискание учен. степ. канд. ист. наук. М., 1955.
958а. Верховский А. И. Очерки по истории военного искусства в Рос-
сии XVIII и XIX вв. М„ 1922.
9586. Виноградов К. Б. Европейская дипломатия в начале восточно-
го кризиса 70-х годов XIX века. — «Вопросы истории», 1977, № 8.
958в. В и н о г р а д о в К. Б. Накануне русско-турецкой войны 1877 года
(из истории дипломатии). — «История СССР», 1978, № 1.
959.	Виноградов В. И. Русско-турецкая война 1877—1878 гг. и осво-
бождение Болгарии. М., 1978.
960.	Виноградов В. Н. Освобождение балканских народов от осман-
ского ига (70-е годы XIX в.) Сокращенный текст доклада, прочитан-
ного на конференции историков-славистов в Донецке 1 февраля
1978 г.— «Советское славяноведение». 1978, № 3.
210
981.	Виноградов К. Б. Европейская дипломатия в начале, восточного
кризиса 70-х годов XIX века. — «Вопросы истории». 1§77, № 8.
*962. Виноградов К. Б. Накануне русско-турецкой войны 1877 года
(Из истории дипломатии).—«История СССР».-1978, № 1.
962а. Витол А. В. Турция и европейские державы на Берлинском кон-
грессе (1878 г.).—Тюркологический сборник. 1973. М., 1975.
963. Война и Армия (Философско-социологический очерк). М., 1977.
'964. Вылков Г. К вопросу о помощи России в формировании болгарско-
го ополчения (1876— 1877). Статьи из НРБ. —• «Военно-исторический
журнал». 1977,	4.
965.	Гаджаров Н. Столетие освобождения Болгарии от османского
ига. Ашх., 1978.
965а. Георгиевский А. С., Мицов 3. В. Медицинские общества и .во-
енная медицина в освободительной войне на Балканах в 1877-1878 гг.
М.„ 1978.
966.	Герасимов Е. Русские на Шипке. М., 1941.
967.	Герои Шипки. (Жизнь замечательных людей. Серия биографий.
Вып. 2). М., 1979.
968.	Григорьев И. Участие воинов-чувашей в русско-турецкой войне
1877—1878 гг. (К столетию освобождения Болгарии от турецкого
ига).— Дружба. Литературно-художественный альманах. Чебоксары,
1978.
969.	Г р о с у л 'В. Я. Революционная Россия и освободительное движение
на Балканах в 70-х годах XIX в.— «Новая и новейшая история».
1978, № 2.
970.	Грызунов С. Возрождение знамени. — «Московская правда», 1.
III. 1978.
971.	Данциг Б. М. Ближний Восток в русской науке и литературе. М.,
1973.
971а. Джалил Дж. Восстание курдов 1880 года. Курды и русско-ту-
рецкая война 1877—1878 гг. М., 1966.
972.	Джамбазов П., Джамбазова Т. Справочные документы рус-
ской армии по Болгарии в период русско-турецкой войны 1877—1878 гг.
(Статья из НРБ). — «Военно-исторический журнал». 1978, № 3.
973.	Дьяков В. О развитии русской военно-исторической мысли в по-
следней четверти XIX века. — «Военно-исторический журнал». 1959,
№ 5.
974.	Еремеев Л. С., Макаров С. О. В русско-т.урецк-ой войне 1877—
1878 гг.. — «Морской сборник». 1938. № 11.
975.	Жебокрицкий В. А. Историческая роль русского народа в осво-
бождении Болгарии пт турецкого ига. Киев, 1953.
976.	Желтяков А. Д. Печать в общественно-политической и культурной
жизни Турции (1729—1908 гг.). М., 1972.	
977.	Жемайтис Ф. Русская кавалерия в русско-турецкой" войне 1877—
1878 гг. — «Красная конница». 1940, № 4.
977а. Жук В. Н. Общественность Украины в росСийско-болгарских отно-
шениях 60—70-х годов XIX в. Киев. 1977.
9776. 3 айончковски й. П. А. Правительственный манифест самодер-
жавной России в XIX в. М., 1978.
978.	Залесский С. А. Военно-историческая комиссия. — Советская ис-
торическая энциклопедия. Т. 3. М., 1963.
978а. Залесский С. А. Русские воины на Балканах в 1877—1878 гг. —
«Вопросы истории», 1972, № 12.
9786. Залесский С. А. Русско-турецкая война 1877-^1878 гг. — Стра-
ницы боевого прошлого. М., 1968.
978в. Залышкин М. М. Внешняя политика Румынии и румыно-русские
отношения, 1875—1878. М,, 1974..
979.	Зарев П. Подвиг во имя дружбы. К 100-летию со дня освобожде-
ния Болгарии от -османского ига (Статья из НРБ). — «Октябрь».
1978, № 3. '
220
©80. 3 о л о т а р е в В. А. Военно-историческая мысль в России на рубеже
XIX—XX столетий. Л., 1975.
©81. 3 о л о т а р е в- В. Ач Деятельность военно-исторической комиссии
Главного Штаба русской армий по обобщению опыта русско-турецкой
войны 1877—1878 гг. — «Вестник архивов Армении». 1975, № 3.
©82. 3 о л о та р е в В. А. Научно-библиографический обзор русско-турец-
кой войны 1877—1878 гг. Л., 1975.
©83. 3 о л о т ар е в В. А. О причинах, характере и историческом значении
русско-турецкой войны 1877—1878 гг. — «Вестник Ереванского ун-та.
Общественные науки». 1977, № 3.
©84. 3 о лота р ев В. А. Освободителната руско-турска война в руската
и съветската историография. — «Военно исторически сборник», Со-
фия, 1978, № 1.
©85. Золотарев В. А. Отражение войны 1877—1878 гг. в русской во-
енной литературе. «Военно-исторический журнал». Будапешт, 1981, № 3.
©86. 3 о л о т а р е в Ъ. А. Русско-турецкая война 1877—1878 гг. в отече-
ственной историографии. — «Вестник общественных наук. АН Арм.
ССР». Ереван, 1978, № 3.
©87. Золотарев В. А: Русско-турецкая война 1877—1878 гг. в отечест-
венной 1июториографии конца XIX — начала X в. М., 1078. Рецензии:
М. В'. Ежов, Л. Г. Мурашов. — «Вестник ЛГУ». 1979, № 14;
$ е f i к* О г t а у 1 i. V. A. Zolotarev: Russko-Turetskaya voyna 1877—
1878 godi (1877—1878) yillanndaki Rus-Turk sava^i Rusistroriografisin-
de.— «Beleten, Cilt XLIV, Sayi: 176 (Ekim 1980) den aynbasim.
©88. 3 о л о т a p e в В. А. Русско-турецкая война 1877-—1878 гг.: некото-
рые аспекты мемуарного наследия. —* «История СССР». 1976, № 6.
©89. Золотарев В. А. Русско-Турската война 1877—1878 й отечестве-’
ната историография в края на XIX и началото XX в. София, 1980.
©90. Золотарев В. А., Межевич М. Н. История нелегкой победы.
М., 1979.
©91. И в а н о в 'К. Русская военная мысль, на рубеже XIX и XX столетий. —
«Военная мысль»/ 1946, № 7.
992. Из истории русско-болгарских и советско-болгарских отношений. Сб.
статей. М., 1964.
©93. Исаков С. Из истории эстоно-болгарских литературных связей. —
К столетию русско-турецкой войны 1877—1878 гг. (Сб. статей). Тал-
лин, 1977.
993а. Исмаил-задеД. И. Русское крестьянство в Закавказье. 30-е годы
XIX в.— XX в. М„ 1982.
©94. История Болгарии. Т. 1. М., 1954.
©95. История военно-морского искусства. Т. 2. М., 1954.
©96. История дипломатии. Т.2. Дипломатия в новое время (1-871—1914).
М., 1963.
©97. История Отечественной военно-энциклопедической литературы. Кол-
лектив авторов. М., 1980.
©97а. История русской армии и флота. Т. 12. М., 1913.
©98. История СССР с древнейших времен до наших дней. Т. 5. М., 1968.
©99. К столетию русско-турецкой войны 1877—1878 гг. Сб. статей. Таллин,
1977.
1000.	Каминский Л. С., Новосельский С. А. Потери в прошлых
войнах (1756—1918). М., 1947.
1001.	Карасев В. Г. Восточный кризис и русско-турецкая война 1877—
1878 гг. — «История СССР», 1979, № 1.
1002.	Караев Г. Н. Героическое братство по оружию. — «Вопросы ис-
тории», 1978, № 7.
1003.	Каур Ф. На Плевенских редутах (О мемориальном комплексе, по-
священном героям рубско-турецкой войны 1877—1878 тг. Плевен)^—
«Советская Эстония», 10.XII.1977.
1004.	Кин я п ин а Н. С. Внешняя политика России второй половины
XIX века. М., 1974.
221
1004а. Коз б ер г Т. В. Национальный вопрос в революционной программе
В. Левского. — Вопросы истории славян. 1977, вып. 5
1005.	Козьменко И. В. Русская дипломатия в борьбе за автономию и
безопасность Южной Болгарии (1878—1879 гг.), — «Вопросы исто*
рии», 1978, № 3.
1006.	Коленковский А., Белолипецкий В. Русско-турецкая вой-
на 1877—1878 гг. М., 1939.
1007.	Конобеев В. Д. К вопросу о передаче Болгарии в 1879 г. русских
судов в Дунайской флотилии. — «Краткие сообщения Института сла-
вяноведения АН СССР». Вып. 9. М., 1952.
1008.	Конобеев В. Д. Образование вооруженных сил Болгарии в период
освобождения от турецкого ига. 1877—1878 гг. — «Краткие сообще-
ния Института славяноведения АН СССР»! Вып. 2. М., 1951.
1009.	Конобеев В. Д. Роль России в создании вооруженных сил Болга-
рии в период ее освобождения от турецкого ига (1876—1879). Ав-
тореф.-канд. дисс. М., 1950.
1010.	Конобеев В. Д. Русско-болгарское боевое содружество в войне
1877—1878 гг. — «Вопросы истории», 1951, № 2.
1011.	Конобеев В. Д. Русско-болгарское боевое содружество в русско-
турецкой войне 1877—1878 гг. М., 1953.
101'2. Конобеев В. Д. 75 лет освобождения Болгарии от турецкого ига.—
«Краткие сообщения Института славяноведения АН СССР».
Вып. 12. М.» 1954.
1013.	К о н о б е е в В. Д., Зуева Н. В., Шатохина Е. М. Диплома-
тия России в борьбе за независимость Болгарии и образование бол-
гарского национального государства (1856—1878 гг.). — «Новая и
новейшая история», 1978, № 1.
1014.	К о н о б е е в В. Д., Зуева Н. В., Шатохина Е. М. Из истории
борьбы за национальную автономию южной Болгарии в 1878—1879 гг.
(Организация народной обороны). — Юбилей дружбы. Кишинев, 1969.
1015.	К о н о в а л о в Ю. Черноморско-Азовский флот в русско-турецкую
войну 1877—1878 гг. К 100-летию освобождения Болгарии от осман-
ского ига. — «Морской флот», 1978, № 3.
1016.	Константинов Ф. Т., Кореньков А. М. Дружба, испытанная
временем. М., 1978.
Ю17.К	опылов В. Н. Тактика русской армии в русско-турецкой войне
1877—1878 гг. — Развитие тактики русской армии XVIII в. — начала
XX в. М., 1957.
1018.	Корх А. С. Братство, спаянное кровью. К столетию со дня освобож-
дения Болгарии от османского ига.— 1978, № 2.
1019-	Костов А. Воевода-капитан Цетко Петков (герой болгарского ос-
вободительного движения от османского ига). Пер. с болгарского.—*
«Звезда», 1§78, № 3.
1019а	. Куропятник Г. П. Россия и США. Экономические, культурные и
дипломатические связи 1867—1881 гг. М., 1981.
10196.	Леонидов Л. Военный историк А. К- Пузыревский. — «Военно-
исторический журнал», 1969. № 1.
1020.	Лепешина.М. 100:летие освобождения б-алканских народов от ос-
манского ига. (По материалам международной научной конференции.
Москва, май 1978). — «Советское'славяноведение»’, 1979, № 1.
1021.	Л илу ашвили К. С. Национально-освободительная борьба болгар-
ского народа против фонарийского ига и Россия. Тбилиси, 1978.
1022.	Луканов И. Русские под Плевной (1877—1878 гг.).— «Звезда», 1978,
№ 3.
1023.	Мавродин В. В., Мавродин Вал. В. Из истории отечественного
оружия. Русская винтовка. Л., 1981.
1023а. Макарове. О. Документы. Т. 1. М., 1951.
1024.	К. Маркс и военная история. М., 1969.
1025.	Марксистско-ленинская методология военной истории. М., 1976.
1026.	Мегрелидзе Ш. В. Вопросы Закавказья в истории русско-турец-
кой войны 1877—1878 гг. Тб., 1969.
22
1027.	Мегрелидзе III. В. Грузия в русско-турецкой войне 1877—1878 гг.
Автореф. дисс. на соискание учен. степ. канд.'ист. наук. М., 1953.
1028.	Мегрелидзе Ш. В. Грузия в русско-турецкой войне 1877—1878гг.
Батуми, 1955.
1029.	Мелентьев В. Дружба, рожденная в боях. К 100-летию освобож-
дения Болгарии от османского ига. — «Тыл и снабжение Советских
Вооруженных Сил», 1978, № 3.
1030.	Me л ьн и к о в Р. М. Постройка броненосных плавучих батарей на
Черном море (в период русско-турецкой войны 1877—1878 гг.). —4
«Судостроение», 1977, № 8.
1031.	Мельцер Д. Б., Тончев И. Национальной свободе Болгарии
100 лет. Минск, 1978.
1032.	Мещеряков Г. П. Русская военная мысль в XIX веке. М., 1973.
1033.	Морской атлас. Т. 3., ч. 1 (военно-исторический). М., 1958.
1034.	Муратов X. Роль Англии в «восточном кризисе». (Английская дип-
ломатия и русско-турецкая война 1877—1878 гг.). — «Историк-марк-
сист», 1940, № 7/83.
1035.	Назарова Л. Н. Подвиг сестры милосердия. (Об участнице-войны
за освобождение Болгарии от турецкого ига Ю. П. Вревской). —
«Звезда», 1978, № 3.’
1036.	Нарочницкая Л. И. Россия и национально-освободительное дви-
жение на Балканах. 1875—1878. К столетию русско-турецкой войны
1877—1878 гг. М., 1979.
1037.	Н а р о ч н и ц к и й .А. Л. Балканский кризис 1875—1878 гг. и великие
державы. — «Вопросы истории», 1976, № 11.
1038.	Нарочницкий А. Л. Берлинский конгресс, Россия и южные славя-
не. — «Новая и новейшая история», 1979, № 2.
1039.	Нарочницкий А. Л. Колониальная политика капиталистических
держав на Дальнем Востоке. 1860—1895. М., 1955.
1040.	Никитин С. А. Россия и освобождение. Болгарии. — «Вопросы ис-
тории», 1978, №. 7.
1041.	Но вич ев А. Д. История Турции. IV. Новое время. Часть третья
(1853—1875). Л., 1978.
1042.	Н о в и ч е-в А. Д. Итоги Крымской войны для Турции. Историография
и источниковедение истории стран Азии и Африки. Л., 1980.
1043.	Орлик О. В. Представители прогрессивной интеллигенции России —
участники русско-турецкой войны 1877—1878 /г. — «Вопросы исто-
рии», 1978, № 4.
1043а. Освободительное движение на Балканах. Балканские исследования.
Вып. 3. М., 1978.
1044.	Освобождение Болгарии от турецкого ига. Сб. статей. М., 1953.
1045.	Очерки советской военной историографии. М., 1974.
1046.	Петросян Ю. А. Младотурецкое движение. М., 1971.
1047.	Поглубко К. А. Весна освобождения. Кишинев, 1978.
1048.	Резвой Д. Герои Шипки. — «Социалистическая индустрия»,
5. Ш. 1978.
1049.	Россия и национально-освободительная борьба на Балканах 1875—
1878. М., 1978.
1050.	Ростунов И. И. Освобождение Болгарии от османского ига. —
«Военно-Исторический журнал», 1978, № 3.
1051.	Ростунов И. И. Славная страница истории. К 100-летию освобож-
дения Болгарии от османского ига. — «Красная звезда», 3. III. 1978.
1052.	Русская военно-теоретическая мысль XIX и начала XX веков. (Сб.
статей и материалов). М., 1960.
1052а. Русское общество и национально-освободительная борьба южных
славяй в. 1875—1878 годах (Публикация документов, подготовил к
печати О. А. Яковлев). — «Советские архивы», 1978, № 2.
1053.	Русско-турецкая война 1877—1878 гг. Под ред. И. И. Ростунова. Ин-т
военной истории. М., 1977.
1054.	Русско-турецкая война 1877—1878 гг. и Балканы. — Балканские ис-
следования. Вып. 4. М., 1978.
223
1055.	Рюйтель И. Русско-турецкая война 1877—1878 гг. в ^итонской пе-
сенной традиции. — К столетию русско-турецкой войны 1877—1878 гг.
(Сб. статей). Таллин, 1977.
1055а. С веч ин А. А. Эволюция военного искусства. Т. 1—2. М., 1928.
1056.	Сгибнев А., КирьязовВ. Эхо Шипки. 'Архив 2-го саперного
батальона русской Освободительной армии, прочитанной через сто лет.—
«Красная звезда», 7.1.1978.
1057.	Севериян С. Великое слово — свобода (Статья из НРБ). — «Но-
вое время», 1978. № 10.
1058.	Семенюк Г. Ф. Русско-турецкая война 1877—1878 гг. и борьба
балканских народов за национальную независимость. — «Преподава-
ние истории в школе», 1977, № 4.
1059.	С е Ji и в а н о в Е. Ф., С е л и ва н о в В. И. Гладков-П. Ф. Опыт
работы медицинской службы русской армии в русско-турецкую войну
1877—1878 гг. и его значение для развития отечественной военной ме-
дицины.— «Военно-медицинский журнал», 1978, № 3.
1060.	Славянский вопрос и русское общество в 1877—1878 гг. — Славян-
ский сборник. М., 1948.
1061.	Со хань П. С. Национально-освободительная борьба южнославян-
ских народов в 70:х годах XIX в. и общественность Украины. Доклад
на VIII международном съезде славистов. Киев», 1978.
1062.	Соха нь П. С. Очерки истории украинско-болгарских связей. Киев,
1976.
1062а. 100 лет освобождения балканских народов от османского ига. Мате-
риалы международной научной конференции. Москва 15—17 мая
1978 г. М., 1979.
1063.	100-летие освобождения Болгарии от османского ига. 1878—1978. (С б.
статей). АН СССР. Ин-т славяноведения и балканистики. М., 1978.
1064.	СССР и Турция. 1917—1979 гг. М, 1981.
1065.	Строков А. А. История военного искусства. Капиталистическое об-
щество. От французской ‘ буржуазной революции до периода империа-
лизма. М., 1965.
1066.	Суходольсп^ий В. Шипка (Об участии русских и советских воинов
в освобождении Болгарии).’— «Красная звезда», 17. XII. 1977.
1067.	Тодоров Г. Д. Болгарская общественность и русско-турецкая-война
1877—1878 гг.— «Новая «и новейшая история», 1958, .№ 2.
1068.	Тодоров Н. 100-летие освобождения Болгарии (Статья из НРБ).—
«Политическое самообразование», 1978, *№ 2.
1069.	Травин Н. В. Боевые действия русского флота в войне 1877—1878гг.
Автореф. дисс. на соискание учен. степ. канд. исК наук. Л., 1954.
1070.	Турецкая Республика (Справочник). М., 1975.
1071.	У л у н я н А. А. Болгарский народ и русско-турецкая война 1877—
1878 гг. М„ 1971.
1072.	У л у н я н А. А. Помощь болгарского народа русской армии в руСско-
турецкой войне 1877—1878 гг. — «Краткие сообщения» Института сла-
вяноведения АН СССР». Вып. 40. М., 1964.
1073.	Урланис Б. Ц. Войны и народонаселение Европы. Людские потери
Вооружённых Сил европейских стран в войнах XVII—XX вв. (Истори-
ко-статистическое исследование). М., 1960.
1074.	Усенков М. Г. Замечательная страница в истории русской артилле-
лерии (к 75-летию форсирования русской армией Дуная в русско-ту-
рецкой войне 1877—1878 гг.). — «Артиллерийский журнал», 1952, № 6.
1075.	Федер я ев. А. С. Балканская кампания русских войск в русско-ту-
рецкой войне 4877—1878 гг. Автореф. дисс. на соискание учен. степ,
канд. ист. наук. М., 1953.
1076.	Федеряев А. С. Развитие русского военного искусства во второй
половине XIX в. Русско-турецкая война (1877—1878 гг.). Лекция.
М., 1952.
1077.	Филиппов Н. Дружба — на века. (Об‘участии русской армии в
освобождении Болгарии от османского ига)1. — «Советский патриот»,
5.III.1978.
224
1078.	Фортунатов П. К. Две Шипки (К 75-летию освобождения Болга-
рии русской армией). — «Вопросы истории», 1953, № 1.
1079.	Фортунатов П. К- Война 1877—1878 гг. и освобождение Болга-
рии М., ‘1950.
1079а. Хаджйниколов В. За Българите в Освободительната воина и
за нейния характер. — «Исторически прегляд», 1968, № 1.
1080.	Хватов А. Герой освобождения (О болгарском революционере и
поэте X. Ботеве. 1849-^-1876). — «Звезда», 1978, № 3.
1081.	Хевролина В. М. Восточный кризис 1875—1878 гг. и русско-турец-
кая война в новейшей советской литературе. «Вопросы истории»,
1980, № 5.
1082.	Хевролина В. М. Русско-турецкая война 1877—1878 гг. и револю-
ционное народничество. — Славянская историография и. Археоло-
гия. М., 1969.
1083.	Хийемяэ М. Русско-турецкая война 1877—1878 гг. в отражении
эстонской устной прозы. — К столетию русско-турецкой войны 1877—
1878 гг. (Сб. статей). Таллин, 1977.
1083а/Х р и с т о в Хр. Характер и значение на освободителната война. —
Освобождение™ на България. София. 1970.
1084.	Чернейко Г. Балканская эпопея. — «Новое время», 1978, № 10.
1085.	Чернов С. Л. Основные этапы развития русской официальной про-
граммы решения Восточного кризиса в 1877—1878 гг. — Балканские
исследования. 1978, вып. 4л
1086.	Шимкевич Л. А. Русские катера против турецких броненосцев
(К 100-летию русско-турецкой войны). — «Судостроение», 1977, № 8.
1087.	Шинкарев И. Дружба вечная и навеки. К 100-летию освобождения
Болгарии. — «Коммунист Вооруженных Сил», 1978, № 5.
1088.	Юров И. А., Георгиевский А. С. Освободительная война на
Балканах 1877—1878 гг. и военная медицина (К 100-летию освобожде-
ния Болгарии от османского ига). —’ «Военно-медицинский журнал»,
1978, № 3.
1089.	Яковлев Н. Н. Внешняя и национально-колониальная политика ца-
ризма в 60—70-х годах XIX века. Стеногр. лекции. М., 1940.
1090.	Яковлев Н. Н. Народная помощь в борьбе за освобождение Бал-
канских славян в 1877—1878 гг. — Ученые записки Куйбышевского'
тос. пед. ин-та. им. В. В. Куйбышева. Вып. 41, 1963.
1091.	Яковлев Н. Н. Участие русского народа в освободительной борьбе
Балканских славян 1876—1878 гг. Автореф. докт. дисс. М., 1964.
1092.	Яковлев О. А. Военные корреспонденты в русской армии во время
русско-турецкой войны	1877—1878 гг. — «Вестник Ленинградского
ун-та», 1978, № 8. История, язык, литература, вып. 2.
1093.	Яковлев О. А. Документы ЦГИА СССР о народной помощи во
время- войны за освобождение Болгарии от османского ига. — «Совет-
ские архивы», 1978, № 4.
1094.	Ясен Э. Влияние русско-турецкой войны 1877—1878 гг. на идейно-по-
литическую борьбу в Эстонии. - — К столетию русско-турецкой войны
1877—1878 гг. (Сб. статей). Таллин, 1977.
Русская' периодическая печать
1095.	«АртиллерийскйЙ журнал», 1877, 1878.
1096.	«Вестник Европы». 1875—1885.
1097.	«Военный сборник», 1875—1885.
1098.	«Вперед», периодические публикации.
1099.	«Газета А. Гатцука», периодические публикации.
1100.	«Голос», 1875—1877.
1101.	«Гражданин», 1875—1878.
1102.	«Дело», 1875—1885.
1103.	«Инженерный журнал», периодические публикации.
1104.	«Кругозор», периодические публикации.
15 Зак. 589.
225
1105.	«Летучий военный листок», орган действующей армии, 1877—1878,
1106.	«Морской сборник», периодические публикации,
1107.	«Московские ведомости», 1875—1878.
1108.	«Набат», периодические публикации.
1109.	«Наш век», периодические публикации.
1110.	«Неделя», 1875—1885.
1111.	«Нива», 1875—1885.
1112.	«Новое время», 1876—1878.
1113.	«Обзор». Тифлис, 1878.
1114.	«Община», периодические публикации.
1115.	«Одесский вестник», периодические публикации.
1116.	«Оружейный сборник», периодические публикации.
1117.	«Отечественные записки», Г875—1884.
1118.	«Петербургская газета». 1875—1878.
1119.	«Петербургский листок», 1875—1878.
1120.	«Правительственный вестник», периодические публикации.
1121.	«Разведчик», периодические публикации.
1122.	«Развлечение», 1875—1877.
1123.	«Рижский вестник», периодические публикации.
1124.	«Русская старина», 1875—1885.
1125.	«Русские ведомости», периодические публикации.
1126.	«Русский вестник», 1875—1885.
1127.	«Русский инвалид», 1875—1878.
1128.	«Русский мир», 1875—1878.
1129.	«Русский мир». Еженедельное литературное прибавление, 1878.
ИЗО. «Русское обозрение», 1876—1878.
1131.	«Северный вестник», периодические публикации.
1132.	«Славянский мир», периодические публикации.
1133.	«Слово», 1878—1881.
1134.	«Современность», периодические публикации.
1135.	«Современные известия», периодические публикации.
1136.	«С.-Петербургские Ведомости», 1875—1878.
1137.	«Фаланга». Тйфдис, 1880.
1138.	«Чтение для солдат», 1875—1885.
Зарубежные публикации
1139.	Buch a row D. La Russie et la Turquie depuis le comencement de leurs re-
lations politiques jusgu a nos jours. Amsterdam, Scheitmaker, 1877
1140.	Clement C. Campagne Turco-Russe de 1877—1878. P., Charles-Lavanzel-
le [19..].
1141.	Der Orientkrieg 1877—78 im Lapidorstyle. Der Russen Siegeszug fiber Do-
nau und Balkan und die Zerhauung des orientalischen Knotens durch Ale-
xander II. Erfurt, [б. r.].
1142.	Die Krankenbewegung bei dem deutschen Feld- und Besatzungsheer im Welt-
kriege 1914^-1918. B., 1934.
1143.	Die Streitkrafte der europaischen Staaten, nach den neuesten Quellen. Verlag
des Wiener-Militar-wissenschaftlichen Vereins. Wien, 1876.
1144.	Drygalski A. Scenen aus dem jiingsten Orientkrieg erzahlt von russi-
s.chen Soldaten. Ein Vortrag, gehalten in der «Militarischen Gesellschaft»»
am 27. Marz 1878 von A. von Drygalski. B., 1878.
1145.	EckardHulius. Russia before and after the war. By the author of So-
ciety in St. Petersburg. Transl. from the german (with later additions by
the author) by Edward Fairfax Taylor. L., 1880.
1146.	Le Faure A. Histoire de la guerre d’Orient (1877—1878). P., 1878.
1147.	Freytag-Loringhoven, von. Das russische Oberkommando in der
europaischen Tfirkei im Kriege 1877—1878. Von Freiherrn von Freytag-Lo-
ringhoven.'B., 1912—VIII. (Die Fiihrung in den neuesten Kriegen. Operati-
ves und taktisches. Voh Freiherrn von Freytag-Loringhoven).
226
1148.	Gallenga A. Two years of the eastern question. Vol. 1—2. L.r 1877.
1149.	Glenard A. La guerre d’Orient. Etude historique et diplomatique. Par
Alexandre Glenard. P., 1877, IV.
1150.	H о r n t h a 1 A. Der russische Feldzug in Bulgarien und Rumanien 1877—
78. Eine militarische Studie. Von AdoTf von Hornthal. Wien, 1878, IV.
Г151. Hinze H. Arko und Suleiman Pascha. Die russisch-turkischen Operationen
in Bulgarjen und Rumahien wahrend des Krieges 1877—78. Kritische Studi-
en uber moderne Kriegfuhrung. B., 1880, VIII.
1152.	Kohn-AbrestF. Zig-zags en .Bulgarie. P., 1879.
1153.	Kuropatkin A. N. Kritische Riickblicke auf den russisch-turkischen Krieg
1877—78. Nach Aufsatzen von Kuropatkin bearbeitet von Krahmer. B., 1885.
1154.	La guerre d’Orient en 1877—78. Etude strategiue et tactique des operati-
ons des armees russe et turque en Europe, en Asie et sur les documentes of?
ficiels publies par le gouvernement russe et le gouvernement ottonian. P.,
1879.
1155.	Langlois H. Enseignements de deux guerres requentes. Guerres turco-
Yusse et anglo-boer ed augm d’une notige en reponse a guelgues objections.
P., 1904.
1156.	Lecomte F. Guerre d’Orient 1876—77. Es guisse des evenements militai-
res et politiques. Lausanne, 1877—78.
1157.	Lu ri on F. La guerre turgo-russe de 1877—1878 campagne de Suleiman-
pacha. P., 1883.
1158.	Mackenzie D. The Serbs and Russian pan-slavien 1875—1878. N. Y.,
1967.
1159.	Medical Department of the United States Army in the World War. Vol. XV.
Statistics. Wash., 1926.
1160.	History of the Great War. L., 1931.
1161.	Muller Wilhelm. Der russisch-tiirkische Krieg 1878. УП1. i[B. м., б. r.].
1162.	Organ des Wiener Milit.-wissensch. Vereins. XIII. Band 2. Heft 1876.
1163.	Osman-Bey. Les russes en 1877—78 (Guerre d’Orient). B., 1889.
1164.	Riistow Wilhelm. Der Orientalische Krieg in den Jahren 1877 und
1878. Zurich, 1878.
1164a. W e g n e r - К о r f e s S. Sowjetische Veroffentlichungen uber den Befrei-
ungskampf der Balkanslawen in den siebziger Jahren des 19. Jahrhunderts
und den russisch-tiirkischen Krieg. 1980. Heft 2.
11646. Williams Charles. The armenian campaign of 1877 in Armenia and
Koordistan. By Charles W. L., 1878, XX, 366.
1165.	Riistow, W. Der orientalische Krieg in seiner neuesten Phase 1877. Zu-
rich, 1877—1878.
4166. Russische und turkische Heerftihrer im Kriege 1877—78. Eine kritische Be-
leuchtung der «Riickblicke auf die strategischen Verhaltnisse des Krieges
von T. v. T.». B., 1888.
1167.	Sanitatsbericht fiber des deutsche Heer im Weltkriege 1914—1918. Bd. 3.
1168.	Saraun Christian, von. Der russisch-tiirkische Krieg 1877 bis 1878.
Auf Grundlage der veroffentlichten officiellen russischen Rapporte darge-
stellt von... Lpz., 1879.
1169.	Strantz, V. Illustrierte Kriegschronik. Gedenkbuch an den russisch-turki-
schen Feldzug von 1876—78. Verfafit und zusammengestellt von... Lpz., 1878.
1170.	Stuck rad, V. Der russisch-tiirkische Krieg 1877—78, nach den bisher ve-
roffentlichten Nachrichten bearbeitet. 1. Lieferting. Hannover, 1978. Bd 1.
1171.	Toubert M. Etudes statistiques des pertes subies paries francais pendant la
querre 1914—1918. Archives de medecine et de pharmacie militaires.
T. LXXIH, № 10, 1920; et. t. LXXIX, 1923.
Ц72. Turczynski, E. Ideologie und offentliche Meinurig in Rufiland und Sud-
osteuropa wahrend des Krieges Von 1877/78. (B. K-—H.: Beitrage zur Siid-
osteuropa-Forschung. Miinchen, 1970)-.
1173. Ahit Ali Kadti. Turk tarihi ve banileri. Istanbul, 1950.
1174. Ahmet Cerna 1. Plevna miidafaasi. Istanbul, 1316 (1900).
1'175. Ahmet Cev at. Tarihi asker-i. Istanbul, 1882.
1176.	Ahmet Mithat. Zubdet el-hakayik. 1876—1877. Istanbul, 1295(1879).
15*	227
1177.	Ahmet Rasim. Resimli ve haritah Osmanli tarihi. '4c. Istanbul, 1328—
1330.
1178.	Ahmet. Saib. Son Osmanli — Rus muharebesi. Misir. 1327(1919).
1179.	Ahmet Selahattin. Kulliyat-i hukuk ve siyasetten birinci kitap. Berlin
kongresinin diplomasi tarihiQe bir nazar. Istanbul, 1327 (1911—1912).
1180.	A к 9 u r a Yusuf. Osmanli Imparatorlugunun dagilma devri. Istanbul,
1934.
1181.	Ali. Yildizin hatasi. Devlet-i Aliye ve Rusya muharebesi 1293, Istanbul,
1324 (1908).,
1182.	Ali Fehmi. Berlin Muahedenamesi ve niutaladt-i qiuvazene. Filibe, 1903.
1183.	Ali Fuad. Musavver 1293—12Q4 Osmanli Rus Seferi Tarih-i siyasi. Istan-
bul, 1326—1327.
Г184. Ali Fuad. Siileyman Pa?a Ordusunun Balkandari harekati. Istanbul, 1924—
1925.
1185.	Ali Fuad Turkgeldi. Mesail-i muhimme-i siyasiye. 2c. Ankara, 1957—
1960. (TTK. seri VII, № 27).
.1186. Armaoglii F. .Siyasi tarih dersleri. Ankara, 1961.
Г187. Atif. 1293 senesinde Kars’in sukutu sebepleri hakkinda rapor. Istanbul,
1926.
1188.	Baykal, Dr. Bekir Sitki. 93 Harbi arifesiiide Osmanli devleti ile bu-
yuk devletler arasindaki munasebetler. Belletenden Basim, 1940.
1189.	Baykal, Dr. Bekir Sitki. 93 Harbi esnasinda muhtelif tavassut ve sulh
$ayia ve te§ebusleri. Istanbul, 1941.
1190.	В e,l e n, Fahri Nazmi_Atag. Turk Harb tarihi. Istanbul, 1940.
1’191. Belen Fahri. XX yuzyilinda Osmanli devleti. Istanbul, 1973. Berlin kon-
gresi protokollanmn terciimesider. Istanbul, 1980.
1192.	Qavli E. Kirim harbi. Istanbul, 1957.
1193.	Cevdet Pa$a. Tezakir, 1—12. Ankara, 1953.
1194.	Conker Orhan. Turk— Rus Sava^lari. Ankara, 1942.
1195.	Dani?mend I. H. Izahh Osmanli tarihi kronolojisi. 3c. Istanbul, 1947.
1196.	Erden Ali Fuad. Musavver 1293—1294 Osmanh Rus Seferi. Tarihi siyasi
3c. Istanbul, 1326—1327.
* 1197. Erden Ali Fuad. Suleyman Pa$a Ordusunun Balkandaki harekati. Istan-
bul, 1340.
1198.	Gazi Osman Pa$a nezdinde yuz gun. Istanbul, 1879—1880.
1.199	. Gbk^e Cerna 1. Kafkasya ve Osmanli Imparatorlugunun KaTkasya siyase-
ti. Istanbul, 1979.
1200.	Gursel Halflk. Tarih boyunca Turk-Rus ili^kileri. Istanbul, 1968.
1201.	Halil Ru?di. 1877—1878 Osmanli Rus seferinde Osmanli kumandanlari.
Istanbul, 1913—1914.
1202.	Hayrettin. Vesaike-i tarihiye ve siyasiye tetebbuati. Istanbul, 1910.
1203.	Ibrahim Hilmi. Hayat-i askeriye ve edebiye sahifeleri. Istanbul, 1908.
1204.	Ibrahim Halil. 1877’den 1978’e kadar Sark muharebati. Bosna, Hersek
ve Bulgaristan ihtilalleri, c. J. Istanbul, 1328.
1205.	lorga N. Osmanli tarihi, c. 5 (1774—1912). Ankara, 1948.
1206.	Irtem Suleyman Kani. Bogoylarmeselesi. Istanbul, 1936.
1207.	Ismail Hakki. $anli asker Ali- Qavu$. Istanbul, 1919.
1208.	К a 1 e 1 i z a d e. Plevne. Istanbul? 1932.
1209.	Karal E. Osmanli tarihi, c. 8. Ankara, 1962.
1210.	Ke$ecizade Fer-ik Izzet Fuat. Ka^inlan firsatlar. Istanbul, 1909—
1910.
1211.	К e m a 1 e 11 i n $ u к r u. Plevne. Istanbul, 1932.
1212.	Kopruluzade Mehmed Fuad. Turkiye tarihi. Istanbul, 1923.
1213.	Kurat A. N.. Turkiye ve Rusya. XVIII yuzyildan Kurtulus Savasina kadar
Turkiye-Rusya ili^kileri. Ankara, 1970.
1214.	Kurat A. N. Rusya Tarihi. Ankara, 1948.
1215.	X u r a t Y. T. 1877—1878 Osmanli Rus harbinin sebepleri (TTK yayinlan,
№ 103).
1216.	К u r t о g 1 u F e v z i. 1877—1878 Turk-Rus harbinde deniz harekatleri. Is-
tanbul, 1935.
228
1'21-7. M a h m u t С е 1 a 1 e 11 i n (P a § a). Mir’at-i hakikat. Tarih-i Mahmut Cela-
lettin Pa9a, c. 1—3. Istanbul, 1910—1911.
1218. Mehmet Arif. Ba^imiza gelenler. Istanbul, 1912.
1'219. Mehmet Esat. El-kafi (1876—1877 Osmanh Rus harbi hakkinda). Istan-
bul, 1293.
1'220. Ok^uYahya. Turk-Rus miicadelesi tarihi. Ankara, 1949.
1221.	Orhonlu Cengiz. Turkiye Cumhuriyeti Tarihi. Ankara, 1976. 1877—
1878 Osmanh Rus seferinden Kalyas — Ziven — Kars muharebeleri. Istanbul,.
1326.
1222.	О s m a n‘S e n a i. Gazi Osman Pa$a. Istanbul, 1,901.
1223.	Ozanoglu Ihsan. Plevne kahramanlanndan Sadik Pa§a. Kastamonu,
I960:
•1224. Ozka-n Ahmet. Gurciistan: tarih, edebiyat, guzel sanatlar, folklor. Istan-
bul, 1968.
1225.	Oztuna T. Y. Ba^langicmdan zamanimiba kadar Turkiye Tarihi., c. 12. Is-
tanbul, 1967.
1'226. Savgen Nazmi. Anadolu Kaleleri. Ankara, 1955.
1227.	Sedes I. Halil. 1875—1876 Bo.sna—Hersek ve Bulgaristan ihtilalleri ve
siyast olaylar. Istanbul, 1946.
4228: Sedes I. Halil. 1876—77 Osmanh — Karadag seferi. Istanbul, 1936.
1229. Sedes I. Halil. 1876—78 Osmanli — Sirp seferi, c. 3. Istanbul, 1934—1
1935.
1-230. Sedes I. Halil. 1877—1878 Osmanli-Rus ve Romen Savani, c. 9.‘Istan-
bul, 1935—1950.
1231. Serdar Ekrem Abdiilkerim Nadir Pasa’mn miidafaanamesi. Istanbul, 1913.
1232. Suleyman Pa§a. 1293 Turk-Rus muharebesi hakayikinden hulasa-i vu-
kuat-i harbiye. Istanbul, 1908.
4233. Suleyman Pas a. Umdet el hakayik (1876—77 Osmanli-Rus harbi hak-
kinda), 6 cilt. Istanbul, 1928.
1234. Suleyman Pa^a-’nin muhakemesi 1293 Osmanli-Rus muharebesinden, 6 cilt
Istanbul, 1328.
12'35. Tai At. Plevne mudafaasi. Istanbul, 1927.
1236.	Tan sei Selahattin. 93 Seferi 1877 harbinin sebepleri. Ankara, 1943.
Tarih, c. 3. Istanbul, 1933.
1237.	T u r g а у E. F. Rusya tarihi. Istanbul, 1-948.
1238.	Turkiye Istantistik Yilhgi. Ankara, 1973.
1239.	O$ok Co§kun. Siyasi tarih. Ankara, 1961.
1240.	Ulkuta^ir M. Sivastopol harbi. Istanbul, 1947.
1241.	Unal T. 1700’den 1958’e kadar Turkiye siyasi tarihi. Ankara, 1958.
1242.	Uzungar§i.li L H. Osmanh tarihi,.c. 4. Ankara, 1956.
1243.	Uzun^ar^ili I. H. $ipka kahramani kumandani Suleyman Husnu’ Pa-
§a’nin menfa hayatina ait bizi vesikalar.— K<Belleten» (TTK yayim), 1948,
№ 45:
СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ
БГ БП БЧт ВВИЛ вдзг BE вж ВИВ ВИС вм ВНП ВОАШ впс ВРК ВСб ВФПТ гж ГПБ	—	Балканский голос —	Братская помощь —	Библиотека для чтения —	Вестник военной иностранной литературы —	Военное дело за границей —	Вестник Европы —	Военный журнал —	Военно-исторический вестник —	Военно-исторический сборник — Военный мир —	Вестник народной помощи —	Вестник офицерской артиллерийской школы —	Вестник путей сообщения -	- Вестник русской конницы —	Военный сборник —	/Вестник финансов, промышленности и торговли Горный журнал —	Государственная публичная библиотека имени М. Е. Сал-
дв ДЖ жд ЖИРВИО	тыкова-Щедрину в Ленинграде —	Древности восточные —	Дух журналов —	Журнал для детей —	Журнал императорского Русского военно-исторического
жмвд ЖЧВВУЗ	общества — Журнал Министерства внутренних дел — Журнал для чтения воспитанникам военно-учебных заве- дений ,
ЗВ звтд звтогш ЗИАН ЗУКМШ ИБ ив иж ИИНВА ииов имид ИнЖ ИСБО	—	Заграничный вестник —	Записки военно-топографического депо —	Записки, военно-топографического отдела Главного штаба —	Записки‘императорской Академии наук —	Записки ученого комитета морского штаба — Историческая библиотека —	Исторический вестник —	Интендантский журнал —	Известия императорской Николаевской военной академии —	Известия императорского Общества востоковедения —	Известия Министерства иностранных дел. —	- Инженерный журнал —	Известия Санкт-Петербургского славянского благотвори-
исгж ИстЖ ишкво кв лв МО	тельного общества — Исторический статистический и географический журнал — Исторический журнал — Известия штаба Кавказского военного округа —	Кавказский вестник —	Летопись войны —	Московское обозрение
230
МСб мт ож 03 ПВР пж пл пмв РА РВ РМ PC РСт РШ СВ СГУГШ СИ СИРИО СлМ см СМГАМИД	— Морской сборник —	Московский телеграф —	Офицерская жизнь —	Отечественные записки —	проблемы великой России —	Политический журнал —	Природа и люди —	Прибавление к «Московским ведомостям» —	Русский архив —	Русский вестник —	Русская мысль —	Русское слово —	Русская старина —	Русская школа —	Северный вестник —	Сборник Главного управления Генерального штаба —	Славянские известия —	Сборник императорского Русского исторического общества —	Славянский мир —	Современный мир —	Сборник Московского главного архива Министерства ино-
смомпк	странных дел — Сборник материалов для описания местностей и племен Кавказа
со совдзг СРИО твд УЗИАН ЦГВИА ЦГИА ЦГА ВМФ СССР	— Сын отечества. — Сведения из области военного дела за границей — Сборник Русского исторического общества — Театр военных действий —	Ученые записки императорской Академии наук —	Центральный государственный военно-исторический архив — Центральный государственный исторический архив — Центральный государственный архив Военно-Морского»
чс	флота СССР — Чтение для солдат
СОДЕРЖАНИЕ
Предисловие	3
Введение	...	6
-Глава 1. Становление военно-исторической науки в России .	10
Глава 2. Русско-турецкая война 1877—1878 гг. Политика	и история	19
Глава 3. Изучение опыта войны 1877—1378 гг. .	.	70
Глава 4. Деятельность Военно-исторической комиссии Главного штаба
русской армии	.	78
Глава 5. Публикация источников. Исторические документы	84
Глава 6. Мемуарное и эпистолярное наследие войны .	95
Глава 7. Оценка русскими историками причин и характера войны	112
Глава 8. Вопросы военного искусства в трудах русских военных теоре-
тиков и историков	126
Глава 9. Развитие родов войск и тыла армии	153
Глава 10. Флот в войне 1877—18?8 гг., .	.	159
Глава 11. Вклад русской науки в изучение войны	.	165
Глава 12. Русско-турецкая война 1877—1878 тг. в советской историче-
ской литературе	172
-Заключение	178
Примечания	,	1*80
Использованные источники и литература	185
Список сокращений	230
Владимир Антонович Золотарев
РОССИЯ И ТУРЦИЯ. ВОЙНА 1877—1878 гг.
^Основные проблемы'войны в русском источниковедении и историографии)
Редактор Т. К. Гарушянц. Младший редактор Н. Н. Комарова. Художник Н. П, Лар-
ский. Художественный редактор Э. Л. Эрман. .Технический' редактор В. П. Стуков-
нина. Корректор П. С. Шин
ИБ № 14536
-Сдано в,набор 13.09.82. Подписано к печати 12.01.83. А-09006. Формат 60Х90!/1в. Вумпгп
'типографская № 2. Гарнитура литературная. Печать высокая. Усл. п. л. 14,5. Усл
кр.-отт. 15,0. Уч.-изд. л. 18,62. Тираж 2800 экз. Изд. № 5232. Зак. № 689. Цена 1 р. 90 к.
Главная редакция восточной литературы издательства «Наука»
Москва К-45, ул. Жданова, 12/1
3-я типография издательства «Наука». Москва Б-143, Открытое шоссе, 28