кКОНОДАТЕЛЬСТВА И СРАВНИТЕЛЬНОГО ПРАВОВЕДЕНИЯ
И ПРХВИТЕЛЬСТВЕ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
Б.А. Булаевский
ПРЕЗУМПЦИИ
как средства правовой охраны
интересов участников
гражданских правоотношений
БУЛАЕВСКИЙ
БОРИС АЛЕКСАНДРОВИЧ
Кандидат юридических наук, доцент,
ведущий научный сотрудник отдела
гражданского законодательства и про-
цесса Института законодательства и
сравнительного правоведения при
Правительстве Российской Федерации

конодательства и сравнительного правоведения
Правительстве Российской Федерации
Б.А. Булаевский
ПРЕЗУМПЦИИ
КАК СРЕДСТВА ПРАВОВОЙ
ОХРАНЫ
ИНТЕРЕСОВ УЧАСТНИКОВ
ГРАЖДАНСКИХ
ПРАВООТНОШЕНИЙ
Монография
Москва
2014
УДК 347(075.4)	Издание подготовлено
ББК 67.404	при информационной поддержке
Б90	СПС «КонсультантПлюс»
Издание одобрено на секции «Частное право» Ученого совета
Института законодательства и сравнительного правоведения
при Правительстве Российской Федерации
Автор:
Булаевский Борис Александрович — ведущий научный сотрудник отде-
ла гражданского законодательства и процесса Института законода-
тельства и сравнительного правоведения при Правительстве Россий-
ской Федерации, кандидат юридических наук, доцент
Рецензенты:
В.Л. Емельянцев — кандидат юридических наук;
Е.И. Спектор — кандидат юридических наук;
С. В. Нарутто — доктор юридических наук, профессор
Булаевский Б.А.
Б90 Презумпции как средства правовой охраны интересов
участников гражданских правоотношений: монография. —
М.: Институт законодательства и сравнительного правоведе-
ния при Правительстве РФ : ИНФРА-М, 2014. — 240 с.
ISBN 978-5-16-009340-6 (print)
ISBN 978-5-16-100229-2 (online)
В настоящем издании приводятся результаты комплексного научного
исследования теоретических и практических вопросов применения пре-
зумпций в регулировании гражданских правоотношений.
Универсальность презумпций как юридических конструкций не ис-
ключает отраслевых особенностей их применения. Выявление таких осо-
бенностей оказывается возможным при рассмотрении презумпций в ка-
честве правовых средств, направленных на признание, реализацию, обес-
печение и защиту разнообразных интересов.
Помимо презумпций, закрепленных в гражданском законодательстве,
в работе предлагается анализ возможных сфер закрепления новых презумп-
ций.
Книга адресована научным работникам, аспирантам, преподавателям
и студентам юридических вузов и факультетов, лицам, занимающимся
правотворческой деятельностью, и практикующим юристам, а также всем,
кто интересуется вопросами права.
УДК 347(075.4)
ББК 67.404
© Институт законодательства
и сравнительного правоведения
при Правительстве
Российской Федерации, 2013
ISBN 978-5-16-009340-6 (print)
ISBN 978-5-16-100229-2 (online)
Institute of Legislation and Comparative Law under
the Government of the Russian Federation
B.A. Bulaevsky
PRESUMPTIONS
AS MEANS OF LEGAL
PROTECTION
OF MEMBERS OF CIVIL
RELATIONS INTERESTS
Monograph
Moscow
2014
The monografis approved at the section “Private Law”
of the Academic Council of the Institute of Legislation
and Comparative Law under the Government of the Russian Federation
Author:
Bulaevsky B.A. — leading research fellow of the civil legislation and process
department of the Institute of legislation and comparative law under the
Government of the Russian Federation, doctor of law, associate professor
Reviewed by:
V.P. Emelyantsev — doctor of law;
E. I. Spector — doctor of law;
5. V. Narutto - doctor of law, professor
Bulaevsky B.A.
Presumptions as Means of Legal Protection of Members of Civil
Relations Interests: Monograph. — M.: The Institute of Legislation
and Comparative Law under the Government of the Russian Federa-
tion : INFRA-M, 2014. - 240 c.
ISBN 978-5-16-009340-6 (print)
ISBN 978-5-16-100229-2 (online)
This publication presents the results of a comprehensive scientific research
of the theoretical and practical issues of presumptions application in the civil
relations regulation.
Flexibility of presumptions as legal structures does not preclude peculiarities
of its application in different law brunches. Identification of these features is
possible when considering the presumptions as legal means is aimed at
recognition, implementation, securing and protection of diverse interests.
In addition to the presumptions set forth in the civil law the paper presents
an analysis of possible areas of new presumptions integration.
The edition can be of interest to researchers, postgraduate students, lecturers
and students of legal universities and faculties who are engaged in law-making
process and other legal practitioners, as well as to all people who are interested
in law issues.
© The Institute of Legislation
and Comparative Law
under the Government
of the Russian Federation, 2013
ISBN 978-5-16-009340-6 (print)
ISBN 978-5-16-100229-2 (online)
СОДЕРЖАНИЕ
ВВЕДЕНИЕ.........................................11
Глава 1
ОБЩАЯ ТЕОРИЯ ПРАВОВЫХ ПРЕЗУМПЦИЙ.................13
§ 1.	ТЕОРИЯ ПРАВОВЫХ ПРЕЗУМПЦИЙ:
ПОСТАНОВКА ПРОБЛЕМ^!..........................13
§ 2.	ПОНЯТИЕ И ЛОГИЧЕСКОЕ ОСНОВАНИЕ
ПРАВОВОЙ ПРЕЗУМПЦИИ...........................16
§ 3.	ФУНКЦИИ ПРАВОВЫХ ПРЕЗУМПЦИЙ..............31
§ 4.	КЛАССИФИКАЦИЯ ПРАВОВЫХ ПРЕЗУМПЦИЙ.........43
§ 5.	ПРИМЕНЕНИЕ ПРАВОВЫХ ПРЕЗУМПЦИЙ............55
5.1.	ЗАКРЕПЛЕНИЕ НОВЫХ ПРЕЗУМПЦИЙ
В ПРАВОВЫХ НОРМАХ...........................56
5.2.	ПРИМЕНЕНИЕ ПРАВОВЫХ ПРЕЗУМПЦИЙ
В КОНКРЕТНЫХ ПРАВООТНОШЕНИЯХ................65
Глава 2
ПРЕЗУМПЦИИ В ГРАЖДАНСКОМ ПРАВЕ....................83
§1.	ПРЕЗУМПЦИИ В «ОБЩЕЙ ЧАСТИ»
ГРАЖДАНСКОГО ПРАВА.............................83
§ 2.	ПРИМЕНЕНИЕ ПРЕЗУМПЦИЙ
В РЕГУЛИРОВАНИИ ВЕЩНЫХ
ПРАВООТНОШЕНИЙ.............................128
§ 3.	ПРИМЕНЕНИЕ ПРЕЗУМПЦИЙ
В РЕГУЛИРОВАНИИ ОБЯЗАТЕЛЬСТВЕННЫХ
ПРАВООТНОШЕНИЙ.............................162
3.1.	ПРЕЗУМПЦИИ В ОБЩИХ ПОЛОЖЕНИЯХ
ОБЯЗАТЕЛЬСТВЕННОГО ПРАВА....................162
3.2.	ПРИМЕНЕНИЕ ПРЕЗУМПЦИЙ
В РЕГУЛИРОВАНИИ ДОГОВОРНЫХ
ОТНОШЕНИЙ.............................  169
3.3.	ПРИМЕНЕНИЕ ПРЕЗУМПЦИЙ
В РЕГУЛИРОВАНИИ ОБЯЗАТЕЛЬСТВ,
ВОЗНИКАЮЩИХ ВСЛЕДСТВИЕ
ПРИЧИНЕНИЯ ВРЕДА....................... 185
7
Содержание
§4.	ПРИМЕНЕНИЕ ПРЕЗУМПЦИЙ
В РЕГУЛИРОВАНИИ ОТНОШЕНИЙ
ПО ПОВОДУ РЕЗУЛЬТАТОВ
ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ
И СРЕДСТВ ИНДИВИДУАЛИЗАЦИИ..................214
§ 5.	ПРЕЗУМПЦИИ КАК СРЕДСТВА
ПРАВОВОЙ ОХРАНЫ ИНТЕРЕСОВ УЧАСТНИКОВ
НАСЛЕДСТВЕННЫХ ПРАВООТНОШЕНИЙ...............227
ЗАКЛЮЧЕНИЕ......................................238
TABLE OF CONTENTS
INTRODUCTION.........................................11
Chapter 1
GENERAL THEORY OF LEGAL
PRESUMPTIONS.........................................13
§1.	THEORY OF LEGAL PRESUMPTIONS:
PROBLEM DEFINITION.................................13
§ 2.	CONCEPT AND A LOGICAL FOUNDATION
OF LEGAL PRESUMPTION...............................16
§ 3.	FUNCTIONS OF LEGAL PRESUMPTIONS...............31
§ 4.	CLASSIFICATION OF LEGAL PRESUMPTIONS..........43
§ 5.	APPLICATION OF LEGAL PRESUMPTIONS.............55
5.1.	NEW PRESUMPTIONS INTEGRATION
TO THE LAW............4........................56
5.2.	APPLICATION OF LEGAL PRESUMPTIONS
IN CERTAIN RELTIONS............................65
Chapter 2
PRESUMPTIONS IN CIVIL LAW............................83
§ I.	PRESUMPTIONS OF “GENERAL PART”
OF CIVIL LAW.......................................83
§ 2.	PRESUMPTIONS APPLICATION
IN THE RIGHTS IN REM REGULATIONS...................128
§ 3.	PRESUMPTIONS APPLICATION
IN THE OBLIGATION RELATIONSHIP
REGULATION......................................162
3.1.	PRESUMPTION IN GENERAL TERMS
OF THE LAW OF OBLIGATION.......................162
3.2.	PRESUMPTIONS APPLICATION
IN THE CONTRACTUAL RELATIONS
REGULATION....................................169
3.3.	PRESUMPTIONS APPLICATION
IN THE OBLIGATIONS REGULATION
ARISING FROM THE INJURY........................18 5
9
Table of Contents
§ 4.	PRESUMPTIONS APPLICATION
IN THE REGULATION OF RELATIONS
ON THE RESULTS OF INTELLECTUAL
ACTIVITY AND MEANS OF INDIVIDUALIZATION.........214
§5.	PRESUMPTION AS MEANS
OF LEGAL PROTECTION
OF THE PARTICIPANTS OF HEREDITARY
RELATIONSHIPS INTERESTS.........................227
CONCLUSION...........................................238
ВВЕДЕНИЕ
Качество правового регулирования в конечном счете определяет-
ся тем, насколько эффективно охраняются интересы отдельных
участников правоотношений. При этом существующие в сложной
системе взаимосвязей субъекты права оказываются перед объектив-
ной необходимостью сочетания своих интересов.
Способное нейтрализовать возможные конфликты между участ-
никами правоотношений, сочетание интересов в праве предстает как
особым образом организованная правовая охрана интересов, которая
по-разному реализуется в зависимости от цели регулирования кон-
кретного отношения — идет ли речь о признании интереса, реализа-
ции интереса, его обеспечении либо защите.
Непосредственное сочетание интересов в праве достигается в
результате их последовательного разграничения и выстраивания со-
ответствующей потребностям правового регулирования системы их
взаимодействия (либо на началах координации, либо на началах
субординации)1.
Разнообразие форм сочетания интересов демонстрируется правом
через применение богатого арсенала правовых средств. Не секрет,
что любому правовому средству присущи определенные уникальные
свойства, понимание и правильное применение которых позволяет
достигать поставленных целей с наибольшей эффективностью.
Особое место в системе правового регулирования занимают пра-
вовые средства, основанные на предположениях. И одним из таких
средств являются презумпции, призванные придать определенность
правовому регулированию общественных отношений там, где этой
определенности не хватает, где без определенности возникает кон-
фликт интересов2. При этом конструкция любой презумпции устро-
ена так, что предоставленный определенному интересу приоритет
перед другим интересом может устраняться путем опровержения
(путем доказательства невозможности применения презумпции). Но
и при применении презумпции, и при ее неприменении вследствие
опровержения право не лишается определенности. Однако вызван-
ные этим последствия прямо противоположны. Именно поэтому
применение презумпций в праве весьма ощутимо отражается на
интересах участников правоотношений. И именно поэтому обраще-
1 Подробнее о сочетании интересов см.: Свердлык Г.А. Гражданско-правовые спо-
собы сочетания общественных, коллективных и личных интересов: учебное по-
собие / отв. ред. О.А. Красавчиков. Свердловск, 1980.
2	См. подробнее: Булаевский Б.А. О природе интересов и некоторых правовых по--
следствиях ее понимания // Ученые записки Российского государственного со-
циального университета. 2010. № 4. С. 76—78.
11
Введение
ние к проблеме охраны интересов посредством презумпций пред-
ставляется важным. Актуальности такому обращению придает и то
обстоятельство, что до настоящего времени общая теория правовых
презумпций не может быть признана завершенной (отсутствует об-
щепризнанное определение презумпций в праве, неоднозначно опре-
деляются функции правовых презумпций, не сформулированы и
единые подходы к применению презумпций. Сложившееся положе-
ние не позволяет проводить комплексные отраслевые исследования
презумпций, что, несомненно, обедняет юридическую науку.
Приступая к исследованию презумпций как средств правовой
охраны интересов участников гражданских правоотношений, хочет-
ся надеяться, что его итогом станут выводы, благодаря которым будут
даны ответы не только на наиболее проблемные вопросы применения
презумпций в рамках гражданско-правового регулирования, но и в
контексте проблем, существующих в общей теории правовых пре-
зумпций.
Глава 1
ОБЩАЯ ТЕОРИЯ
ПРАВОВЫХ ПРЕЗУМПЦИЙ
§ 1. ТЕОРИЯ ПРАВОВЫХ ПРЕЗУМПЦИЙ:
ПОСТАНОВКА ПРОБЛЕМЫ
В последние годы в исследовании презумпций в отечественном
праве заметно явное оживление. Помимо множества специальных
статей подготовлено несколько монографий1, проведены диссерта-
ционные исследования по различным отраслям права2.
А еще сравнительно недавно (вплоть до середины XX столетия)
едва ли не единственными специальными работами3 по интересу-
ющей проблематике оставались сочинения Д.И. Мейера «О юриди-
ческих вымыслах и предположениях, о скрытых и притворных
действиях»4, И.Г. Оршанского «О законных предположениях и их
1 См., например: Кузнецова О.А. Презумпции в гражданском праве. СПб., 2004;
Сериков Ю.А. Презумпции в гражданском судопроизводстве / науч. ред. В.В. Яр-
ков. М., 2006; Мосин С.А. Презумпции и принципы в конституционном праве
Российской Федерации. М., 2009. ПоЛльный вклад был внесен и автором дан-
ного издания. См.: Булаевский Б.А. Вопросы обшей теории правовых презумпций.
М„ 2012.
2 Вот лишь некоторые из числа защищенных за последние годы: Зуев Ю.Г. Презум-
пции в уголовном праве: дис.... канд. юрид. наук. Ярославль, 2000; Цуканов Н.Н.
Правовые презумпции в административной деятельности милиции: дис.... канд.
юрид. наук. Омск, 2001; Щекин Д.М. Юридические презумпции в налоговом пра-
ве: дис.... канд. юрид. наук. М., 2001; Сухинина И.В. Презумпции в конституци-
онном праве Российской Федерации: дис. ... канд. юрид. наук. М., 2003; Бронни-
кова М.Н. Гражданско-правовая презумпция по российскому законодательству:
содержание, правовые формы и применение: дис. ... канд. юрид. наук. Казань,
2006; Шахкелдов Ф.Г. Концептуальные аспекты презумпции невиновности в уго-
ловном процессе: генезис и тенденции совершенствования: дис. ... канд. юрид.
наук. Майкоп, 2006; Пронина М.П. Презумпции в современном российском пра-
ве: дис. ... канд. юрид. наук. Н. Новгород, 2010.
3 Помимо специальных исследований следует вспомнить и такие работы, как: Му-
ромцев С. О консерватизме римской юриспруденции. Опыт по истории римского
права. М., 1875; Анненков К. Опыт комментария к уставу гражданского судопроиз-
водства. Том II. О доказательствах. СПб., 1880; Васьковский Е.В. Цивилистическая
методология. Ч. 1. Учение о толковании и применении гражданских законов. —
«Ученые Записки Императорского Новороссийского Университета». Т. 84. Одесса,
1901. Приводится по: Васьковский Е.В. Цивилистическая методология. Учение о
толковании и применении гражданских законов. М., 2002; Попов Б.В. Распределе-
ние доказательств между сторонами в гражданском процессе (критико-догмати-
ческое исследование). Харьков, 1905; Иеринг R Юридическая техника / пер. с нем.
Ф.С. Шендорфа. СПб., 1905. Приводится по: Рудольф фон Иеринг: Юридическая
техника/ сост. А.В. Поляков. М., 2008.
4 См.: Мейер Д.И. О юридических вымыслах и предположениях, о скрытых и при-
творных действиях. Казань, 1854. Приводится по: Мейер Д.И. Избранные произ-
ведения по гражданскому праву. М., 2003. С. 53-162.
13
Глава 1
значении»1, а также Г.Ф. Дормидонтова «Классификация явлений
юридического быта, относимых к случаям применения фикций»2.
К проблеме презумпций внимание было привлечено и в советский
период, когда правовая наука была занята формированием ранее
неизвестного социалистического права. Среди специальных произ-
ведений того времени о презумпциях в праве наибольшую известность
приобрели работы В.И. Каминской3, В.П. Воложанина4, В.К. Баба-
ева5, В.А. Ойгензихта6, Н.Ф. Качур7. Сделанные ими выводы до на-
стоящего времени остаются определяющими для большинства раз-
работок по проблемам правовых презумпций.
Особое внимание исследователей занимали и продолжают зани-
мать вопросы общеправового и отраслевого понимания презумпций,
соотношения презумпций с иными, сходными с ними правовыми
средствами, а также вопросы классификации презумпций и особен-
ности действия отдельных из них (прежде всего, широко известных
презумпций: презумпции невиновности, презумпции вины, презум-
пции добросовестности, презумпции знания закона и т.п.).
Результатом научного исследования презумпций в праве стали
многочисленные выводы и предложения, касающиеся переосмыс-
ления природы и места презумпций в праве, оценки эффективности
их внедрения в правовую материю.
Вместе с тем, как справедливо отмечается в специальной литера-
туре, «осуществляемые познавательные усилия не обеспечивают быст-
рого продвижения на пути к стройному правовому учению о презум-
пции, к формированию «работающей» комплексной теории правовых
презумпций»8. А в том, что такая теория необходима, сомневаться не
приходится. Крайне небрежное отношение к использованию терми-
на «презумпция», в том числе путем бессистемного вкрапления так
называемых презумпций в правовую материю, и, как следствие, весь-
ма вольное отношение к презумпциям правоприменителей, сводят
на нет действительно великое предназначение презумпций в праве.
1 См.: Оршанский И.Г. О законных предположениях и их значении //Журнал граж-
данского и уголовного права. 1874. Кн. 4 (С. 1—55), кн. 5 (С. 1—73);
2 См.: Дормидонтов Г.Ф. Классификация явлений юридического быта, относимых
к случаям применения фикций. Казань, 1895.
3 См.: Каминская В.И. Учение о правовых презумпциях в уголовном процессе.
М.-Л., 1948.
4 См.: Воложанин В.П. Юридические предположения в советском гражданском
праве и процессе: дис.... канд. юрид. наук. Свердловск, 1953
5 См.: Бабаев В.К. Презумпции в советском праве. Горький, 1974.
6 См.: Ойгензихт В.А. Презумпции в советском гражданском праве. Душанбе, 1976.
7 См.: Качур Н.Ф. Презумпции в советском семейном праве: дис. ... канд. юрид.
наук. Свердловск, 1982.
8 См.: Баранов В.М., ПершинВ.Б., Першина И.В. Методологические предпосылки фор-
мирования теории правовых презумпций // Юридическая техника. 2008. № 2. С. 18.
14
Общая теория правовых презумпций
Так с чего же следует начать?
Приступая к любому делу, необходимо, хотя бы в общих чертах,
представлять желаемый результат и средства его достижения. При-
менительно к избранной теме это требует ответа на следующие во-
просы: «Что должна представлять собой теория правовых презумп-
ций?» и «Каким образом следует ее разрабатывать?».
Ответ на эти вопросы во многом зависит от понимания того, что
представляет собой теория как таковая. В словарях слово «теория» (греч.
theoria — наблюдение, рассматривание, исследование) понимается как
система обобщенного достоверного знания о том или ином «фрагменте»
действительности, которая описывает, объясняет и предсказывает функ-
ционирование определенной совокупности составляющих его объек-
тов’, либо как логическое обобщение опыта, общественной практики,
а также как систему руководящих идей в той или иной отрасли знания;
научное познание закономерностей развития природы и общества1 2.
При этом отмечается, что критерием истинности теории является прак-
тика, а сама теория дает людям понимание объективной действитель-
ности и перспективу в их практической деятельности.
Из этих кратких определений следуют как минимум выводы о том,
что: 1) содержанием теории являются знания о предмете исследова-
ния; 2) эти знания должны основываться на фактическом материале;
3) указанный фактический материал должен быть максимально полным;
4) основанное на фактическом материале знание должно служить сред-
ством получения нового знания; 5) новое знание должно предлагать
наиболее эффективные формы существования исследуемого предмета.
Применительно к теории правовых презумпций это проявляется,
прежде всего, в необходимости выработки понятия правовых презум-
пций. При этом выработка такого понятия должна осуществляться на
основе обобщения явлений, названных презумпциями как в норма-
тивных источниках, так и в специальных исследованиях. Результатом
обобщения должны стать выводы о возможности системного рассмот-
рения таких явлений, об их функциональных возможностях. Кроме
того, реализуя установку на практическую направленность теории,
необходимо сформировать четкие критерии выявления существующих
и введения новых правовых презумпций, а также условия их действия.
С учетом изложенного можно предположить, что содержание
теории правовых презумпций должно охватывать как минимум по-
нятие правовых презумпций, функции правовых презумпций, усло-
1 См.: Философский словарь / под ред. И.Т. Фролова. 6-е изд., перераб. и доп. М.,
1991. С. 452,453.
2 См.: Словарь иностранных слов / под ред. И.В. Лехина и Ф.Н. Петрова. 4-е изд.,
перераб. и доп. М., 1954. С. 683.
15
Глава 1
вия образования и применения правовых презумпций, а также клас-
сификацию правовых презумпций.
При этом для выработки понятия правовых презумпций представ-
ляется необходимым определиться в следующих моментах. Приме-
няются ли термины «презумпция», «правовая презумпция» и их
«аналоги»1 к объектам одного порядка? Если все объекты, именуемые
презумпциями, не могут быть охарактеризованы как однопорядко-
вые, что объединяет и что разъединяет эти объекты и возможна ли
их систематизация?
По вопросу о функциях правовых презумпций, а также об их
месте в системе права необходимо, прежде всего, сконцентрировать-
ся на соотношении функций правовых презумпций с функциями
права. Кроме того, представляется важным предпринять меры по
выявлению у правовых презумпций так называемых совпадающих
функций (функций присущих не только правовым презумпциям),
и на основе полученных данных оценить перспективы конкуриро-
вания правовых презумпций с иными правовыми средствами, что
в конечном счете позволит выявить критерии эффективности пра-
вовых презумпций. Особого внимания заслуживает вопрос соотно-
шения правовых презумпций с нормами права.
Для исследования условий образования и применения правовых
презумпций представляется необходимым выявить, с одной стороны,
признаки самих правовых презумпций, а с другой — внешние фак-
торы их существования.
В части классификации правовых презумпций наибольший ин-
терес представляет увязка такой классификации с функциями пра-
вовых презумпций. Одновременно необходима оценка уже существу-
ющих классификаций.
§ 2. ПОНЯТИЕ И ЛОГИЧЕСКОЕ ОСНОВАНИЕ
ПРАВОВОЙ ПРЕЗУМПЦИИ
В юридической науке до настоящего момента существуют прин-
ципиальные расхождения по ключевому вопросу теории правовых
презумпций — вопросу о понятии презумпций в праве (их правовом
понимании)2.
1	Речь идет о разнообразии терминов, используемых для обозначения презумпций
(например: предположение, законное предположение, законная презумпция).
В частности, Ю.А. Сериков обнаружил 13 вариантов таких «аналогов». См.: Се-
риков Ю.А. Указ. соч. С. 6-8.
2 На данное обстоятельство справедливо обращено внимание в одной из недавних
публикаций в области исследования презумпций. См.: Баранов В.М., Першин В.Б.,
16
Общая теория правовых презумпций
Известный со времен римского права термин презумпция (лат. ргае-
sumptio) имеет несколько значений. Ф.М. Дыдынский, проанализи-
ровав источники римского права, обнаружил такие его понимания,
как: присвоение, дерзость, преимущество, а также предположение1.
Кроме того, им были подмечены интересные примеры использования
производных слов (например: praesumptor = tyrannus — тиран, деспот).
Со временем появились и так называемые специальные понима-
ния: философское — презумпция как предположение, основанное
на вероятных посылках2; правовые — презумпция как предположе-
ние, которое считается истинным, пока правильность его не отверг-
нута3; как юридическое признание факта юридически достоверным,
пока не будет доказано обратное4; как заключение о наличии каких-
либо положений, фактов, прав субъекта на основе доказанности
других положений, фактов, прав субъекта5.
Различные варианты понимания презумпций предлагались и в
специальных работах про презумпции.
В одной из первых отечественных работ о презумпциях Д.И. Мейер,
исследовав вопрос о необходимости нормативного закрепления пред-
положений и констатировав их могущественную силу в области права,
направил свои рассуждения прежде всего на практическую роль пре-
зумпций — устранение споров между участниками правоотношений
и их скорейшее разбирательство. При этом автор брал за основу по-
нимание презумпции, в соответствии с которым она рассматривалась
как признание факта существующим по вероятности в силу существо-
вания других фактов6.
От аналогичных посылок отталкивался в своих рассуждениях и
И.Г. Оршанский. Он в частности отмечал, что истинный и нормаль-
ный тип презумпции — это тот, который называется praesumtiones
juris7, проявляющий себя во всех тех случаях, когда закон предписы-
Першина И.В. Методологические предпосылки формирования теории правовых
презумпций // Юридическая техника. 2008. № 2. С. 23.
1 См.: Дыдынский Ф.М. Латинско-русский словарь к источникам римского права:
по изданию 1896 г. М., 1998. С. 432.
2 См.: Толковый словарь русского языка / под ред. Д.Н. Ушакова. Т III. М., 1939. С. 735.
3 Там же.
4 См.: Словарь иностранных слов. 19-е изд., стер. М., 1990. С. 406.
5 См.: Юридический словарь. 2-е изд. Т. 2 (О—Я) / под ред. П.И. Кудрявцева. М.,
1956. С. 222.
6 См.: Мейер Д.И. О юридических вымыслах и предположениях, о скрытых и при-
творных действиях. Казань, 1854. Приводится по: Мейер Д.-И. Избранные произ-
ведения по гражданскому праву. М., 2003. С. 98—121.
7 Praesumtiones juris одна из трех категорий презумпций, рассмотрению которых
посвятил свою работу «О законных предположениях и их значении» И.Г. Оршан-
ский. Две другие категории презумпций названы в работе praesumtiones juris et de
jure и praesumtiones hominis. О первых из них вели речь тогда, когда в силу закона
известное предположение от одного факта к другому, безусловно, обязательно для
Глава 1
вает от одного определенного факта заключать о существовании
другого и это заключение обязательно для суда, пока противное не
будет доказано. Если заключение о факте, который должен быть
доказан, допускается судом не от одного факта к другому, а от сово-
купности всех обстоятельств дела, то речь должна идти о так назы-
ваемых искусственных доказательствах, а не презумпциях; по край-
ней мере, здесь нет нормальных презумпций — praesumtiones juris1.
В.К. Бабаев, рассматривая презумпции с общеотраслевых пози-
ций, предложил несколько вариантов их понимания: с точки зрения
их логической природы — как предположение о наличии или отсут-
ствии предметов (явлений), основанное на связи между ними и пред-
метами (явлениями) наличными, подтвержденное предшествующей
жизненной практикой2; а с точки зрения права — как закрепленное
в нормах права предположение о наличии или об отсутствии юриди-
ческих фактов, основанное на связи между ними и фактами налич-
ными и подтвержденное предшествующим опытом3. При этом он
подметил, что понятие правовых презумпций должно быть дополне-
но указанием на то, чьим интересам служит использование презум-
пций в праве, и характеристикой их правовой природы, указав тем
самым на так называемое политическое значение презумпций4.
В.А. Ойгензихт, посвятив свое исследование презумпциям в совет-
ском гражданском праве, основное внимание уделил роли презумпций
в механизме правового регулирования, предложив понимание мате-
риально-правовой презумпции как основания для установления пред-
полагаемого факта, влекущего соответствующие правовые послед-
ствия, как следствие из вывода о высокой степени вероятности его
существования при определенных обстоятельствах (условиях)5. Одно-
временно автором было отмечено, что презумпция может считаться
правовой только тогда, когда предположение составляет само содер-
жание правовой нормы, а не является лишь мотивом ее установления6.
Вслед за В.А. Ойгензихтом понимание материально-правовой
презумпции было предложено Н.Ф. Качур. Таковой она предлагала
считать закрепленное в нормах права предположение, выступающее
суда и противное не могло быть доказываемо, а вторыми назывались все те за-
ключения, которые могли быть делаемы судом по внутреннему убеждению, со-
образно обстоятельствам каждого дела (обыкновенно относились к области так
называемых искусственных доказательств).
1	См.: Оршанский И.Г. О законных предположениях и ихзначении //Журнал граж-
данского и уголовного права. 1874. Кн. 4. С. 10.
2	См.: Бабаев В.К. Указ. соч. С. 12.
3	Тамже. С. 14.
4	Там же. С. 14—17.
5 См.: Ойгензихт В.А. Указ. соч. С. 31.
6 Тамже. С. 21.
18
Общая теория правовых презумпций
в качестве предпосылки установления (неустановления) одного юри-
дического факта при наличии других, а в некоторых случаях заменя-
ющее юридический факт, влекущий определенные материально-
правовые последствия. При этом Н.Ф. Качур отмечала, что презум-
пции не являются средством правового регулирования, а, будучи
воспринятыми юридическими нормами, представляют собой внут-
ренний логический механизм действия этих норм1.
Активно обсуждается проблема презумпций и в современном част-
ном праве. Так, О.А. Кузнецова, по результатам проведенного ею ис-
следования, предложила общее понятие гражданско-правовой пре-
зумпции как прямо или косвенно закрепленного в гражданско-пра-
вовой норме индуктивного вероятного предположения, основанного
на статистической связи презюмируемого факта с фактом действи-
тельным, касающегося обстоятельств, имеющих правовое значение,
и влекущего правовые последствия путем необходимости его приме-
нения, при условии, что не будет доказано наличие противоположно-
го предположению. Одновременно она указала на необходимость
различать презумпции как средства юридической техники и как нор-
мы права2. Собственное понимание гражданско-правовой презумпции
предложила и М.Н. Бронникова. При этом она исходила из понимания
презумпций как правил, содержащих предположение об опровергае-
мом признаке, характеризующем либо субъект гражданского право-
отношения, либо объект гражданских прав, либо юридический факт.
Сами же правила, по ее мнению, могут находить отражение не только
в гражданско-правовой норме, но и в условиях договора3. Заслужива-
ет внимания и позиция ТГ. Тамазяна, который определяет презумпции
в страховом праве. К таковым он относит нормативно закрепленные
предположения о наличии или отсутствии одного юридического фак-
та при наличии другого юридического факта, обусловленные потреб-
ностью защиты частных (страхователи) и публичных (система страхо-
вания, общество и государство в целом) интересов4.
Значительный вклад в исследование презумпций внесли предста-
вители науки процессуального права. И хотя основу их рассуждений
1 См.: Качур Н.Ф. Презумпции в советском семейном праве: автореф. дис.... канд.
юрид. наук. Свердловск, 1982. С. 6, 7.
2 См.: Кузнецова О.А. Презумпции в гражданском праве. СПб., 2004. С. 231.
3 См.: Бронникова М. Н. Гражданско-правовая презумпция по российскому зако-
нодательству: содержание, правовые формы и применение: автореф. дис.... канд.
юрид. наук. Казань, 2006. С. 8. Так называемые договорные презумпции выделяет
иА.П. Самсонов. См.: Самсонов А.П. Презумпции права в современной правовой
политике России: теоретико-правовой аспект: автореф. дис. ... канд. юрид. наук.
Тамбов, 2009. С. 17.
4 См.: Тамазян Т.Г. Презумпции в страховом праве: автореф. дис. ... канд. юрид.
наук. М., 2004. С. 15.
19
Глава 1
составляли положения, обосновывающие процессуально-правовое
значение презумпций, их выводы оказались весьма ценными по ряду
существенных вопросов понимания презумпций в праве в целом.
Так, В.И. Каминская отмечала, что презумпция как логический при-
ем, свойственный любой познавательной деятельности вообще, при-
обретает способность вызывать специально правовые последствия.
При этом под правовой презумпцией она понимала такое положение,
выраженное прямо или косвенно в правовой норме, которым какой-
либо порядок явлений в области отношений, возникающих из че-
ловеческого поведения, признается обычным, постоянным, нор-
мальным и не требующим в силу этого специальных доказательств1.
В.П. Воложанин под юридическим предположением в советском
праве (заметим: не презумпцией) понимал предположение, освобож-
дающее сторону от доказывания какого-либо факта при доказаннос-
ти других фактов, поскольку между ними (т.е. фактом, освобожден-
ным от доказывания, и фактами, уже доказанными) существует при-
чинная связь, проверенная и подтвержденная прошедшим опытом,
практикой2. М.С. Строгович, сконцентрировав свое основное вни-
мание на презумпции невиновности в уголовном процессе, рассмат-
ривал презумпции как предположения в смысле положений, утверж-
дений принимаемых как истина до их исследования и подтвержде-
ния, установления их достоверности (или опровержения)3.
Я.Л. Штутин, не используя, также каки В.П. Воложанин, термин
«презумпция», признавал всякое предположение, законное оно или
фактическое, исключительно как логический прием умозаключения,
с помощью которого можно вывести существование (несуществова-
ние) неизвестного искомого факта из другого достоверно известного
факта, если неизвестный искомый факт по предположению, осно-
ванному на обобщениях практики, является прямой причиной (след-
ствием) достоверно известного факта и не опровергнут в ходе судеб-
ного разбирательства4.
В работах современных процессуалистов следует отметить вы-
воды О.В. Баулина, Ю.А. Серикова, а также А.В. Смирнова и
К. Б. Калиновского. Так, О.В. Баулин придерживается точки зрения,
в соответствии с которой презумпция — это не любое обстоятель-
1 См.: Каминская В.И. Указ. соч. С. 3.
2 См.: Воложанин В.П. Юридические предположения в советском гражданском
праве и процессе: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Свердловск, 1953. С. 5.
3 См.: Строгович М.С. Избранные труды: в Зт. Т. 3. Теория судебных доказательств.
М„ 1991. С. 53.
4 См.: Штутин Я.Л. Предмет доказывания в гражданском процессе. М., 1963.
С. 94, 95.
20
Общая теория правовых презумпций
ство, возможность оспаривания которого допускается, а лишь зако-
нодательное предположение о наличии юридических фактов, кото-
рые не могут быть реализованы вне рамок юрисдикционной про-
цедуры1. Ю.А. Сериков помимо обстоятельного анализа логической
природы презумпций подметил функцию презумпции как правово-
го механизма, с помощью которого можно наиболее эффективно
урегулировать общественные отношения и защитить значимые со-
циальные интересы. При этом указанный автор придерживается
определения правовой презумпции как закрепленного в норме пра-
ва вероятностного вывода о факте, который принимается судом без
процедуры доказывания в случае установления связанного с ним
факта (факта-основания) и неопровержения путем доказывания
иного факта2. А.В. Смирнов и К.Б. Калиновский в совместной ра-
боте о презумпциях в уголовном процессе предлагают рассматривать
всякую презумпцию как правовую норму, в силу которой при нали-
чии одного юридического факта признается существующим другой
юридический факт — до тех пор, пока не доказано обратное. При
этом авторы выделяют ряд существенных признаков презумпций,
среди которых, в частности, отождествление презумпций с положе-
ниями, условно признаваемыми юридическими фактами, а также
понимание всякой презумпции как содержания правовой нормы,
предусматривающей способ установления юридического факта, по-
рождающего конкретное правоотношение3.
В специальной литературе встречается большое количество и иных
пониманий презумпции как правовой категории. Помимо уже упо-
минавшихся и широко распространенных точек зрения о презумп-
циях как приемах юридической техники, правовых нормах, основа-
ниях для установления предполагаемых фактов и других, В.К. Бабаев,
вслед за О.С. Иоффе и М.Д. Шаргородским, поддержал вывод о
том, что презумпции могут заменять или представлять собою юри-
дические факты (идея о презумпциях, выполняющих роль юриди-
ческих фактов)4. Критикуя такое понимание правовых презумпций,
1 См.: Баулин О.В. Бремя доказывания при разбирательстве гражданских дел. М.,
2004. С. 219.
2 См.: Сериков Ю.А. Указ. соч. С. 14, 25.
3 См.: Смирнов А.В., Калиновский К.Б. Презумпции в уголовном процессе// Рос-
сийское правосудие. 2008. № 4. С. 68-74.
4 См.: Бабаев В.К. Указ. соч. С. 72. Речь идет об оценке суждений указанных авто-
ров в работе: Иоффе О.С., Шаргородский М.Д. Вопросы теории права. М., 1961.
С. 262.
Этой же точки зрения придерживается в своей диссертации и одна из учениц
В.К. Бабаева — М.П. Пронина. См.: Пронина М.П. Презумпции в современном
российском праве: автореф. дис.... канд. юрид. наук. Н. Новгород, 2010. С. 15.
21
Глава 1
Б.И. Пугинский на основе разграничения уровней правовой деятель-
ности предлагает собственное понимание презумпций в праве. Он
рассматривает их в качестве правовых средств вспомогательного ха-
рактера, как особый способ, прием организации правовой деятель-
ности, состоящий в том, что установленные права и обязанности
подлежат реализации, если субъектом не будут указаны некоторые
конкретные обстоятельства, исключающие наступление обязательных
последствий. Одновременно он отмечает, что введение понятия «пра-
вовое средство» имеет смысл именно в целях отграничения правовых
норм, институтов, правоотношений от таких реалий, которые не
укладываются в содержание традиционных терминов1. Среди особых
точек зрения на правовую природу презумпций можно назвать пози-
цию Н.Н. Цуканова, который предлагает рассматривать презумпции
как закрепленные в норме права юридические обязанности признать
определенный (презюмируемый) факт при наличии факта исходного,
пока иное не будет установлено правоприменительным решением
компетентного субъекта2.
Как видно, даже столь краткий экскурс в содержание специаль-
ных источников о правовых презумпциях позволяет утверждать, что
до настоящего времени в отечественном праве не сложилось едино-
образного их понимания. К этому добавляется и то, что термин «пре-
зумпция» применяется к весьма разнообразным явлениям обще-
ственной жизни за пределами права3. В подтверждение можно при-
вести выводы, предложенные в работе Ю.А. Чистяковой, где автор
наряду с правовыми презумпциями особо оговаривает существование
социальных презумпций, выраженных в нормах морали, в религи-
озных нормах, а также в какой-либо идеологии4. Термин «презумп-
ция» в своем специальном значении используется и в языкознании5,
1	См.: Пугинский Б.И. Гражданско-правовые средства в хозяйственных отношени-
ях. М., 1984. С. 85, 155-158 и след.
2 См.: Цуканов Н.Н. Правовые презумпции в административной деятельности ми-
лиции: автореф. дис.... канд. юрид. наук. Омск, 2001. С. 6.
3 Между тем, как справедливо отмечает Н.А. Власенко, формулируя дефиницию в
праве, помимо прочего следует избегать равнообъемности (синонимичности)
понятий и соблюдать родо-видовые отношения понятий, иначе это может поро-
дить разнообразные затруднения как в понимании права, так и в его применении.
Подробнее об этом см.: Власенко Н.А. Основы законодательной техники: прак-
тическое руководство. Иркутск, 1995. С. 46—50.
4 См.: Чистякова Ю.А. Социальные презумпции как регулятор общественных от-
ношений: дис. канд. филос. наук. Н. Новгород, 2004. С. 65.
5 См., например: Падучева Е.В. Высказывание и его соотнесенность с действитель-
ностью: референциальные аспекты семантики местоимений. 6-е изд., испр. М.,
2010; Серопян А.С. Презумпция православной семантики в интерпретации тек-
стов русской словесности // Вестник Московского государственного областного
университета. Сер. Русская филология. 2010. № 5. С. 81—84.
22
Общая теория правовых презумпций
и в философий1, и в биологии2, и в иных науках3. Это перечисление
можно продолжить указанием на так называемые фактические
презумпции, к которым относят предположения не нашедшие
отражения в правовых нормах, но признаваемые многими в каче-
стве весьма действенных средств в системе социального регулиро-
вания.
И вот мы подходим к вопросам, которые, как может показаться
должны ставить в тупик. Если объекты, именуемые презумпциями,
оказываются на поверку разнопорядковыми явлениями, то что же
следует именовать презумпцией? И не окажутся ли и наши суждения
под ярлыком кредо натурфилософии (если факты расходятся с тео-
рией, то тем хуже для фактов)?4
Отвечая отрицательно на последний из приведенных вопросов,
отметим лишь то, что широкое использование отдельного слова
вовсе не означает тождества явлений охватываемых им. А для отече-
ственного права данное обстоятельство усугубляется еще и тем, что
в нормах права не содержится даже самого общего определения пра-
вовых презумпций.
Но при всем при этом нельзя не заметить, что наиболее распро-
страненными среди определений презумпций (в том числе и в праве)
являются те, в которых презумпции отождествляются с предположе-
ниями.
Однако предположение как внеправовая категория есть либо суж-
дение, либо основанное на нем умозаключение. Следовательно,
определение правовой презумпции через ключевое слово «предпо-
ложение» не может быть принято для отражения ее правовой сущ-
ности. Не меняется принципиально суть дела и в тех случаях, когда
ведут речь о правовой презумпции как предположении, закреплен-
ном в норме права. Правовая оформленность явления не снимает
вопроса о его правовой природе.
На мой взгляд, поиск правовой сущности презумпции должен
заключаться в оценке не самого предположения как такового, а ре-
1 См., например: Смирнова Н.М. Кантианские презумпции феноменологическо-
го конструктивизма. «Эпистемология & философия науки». 2008. Т. XVI. № 2.
С. 33-49.
2 См., например: Павлинов И.Я. О значении презумпций в филогенетике (по по-
воду статьи Ю.А. Песенко «Филогенетические презумпции...») // Журнал общей
биологии. 2005. Т. 66. № 5. С. 436-441.
3 См., например: Баранов В.М., Першин В.Б., Першина И.В. Методологические
предпосылки формирования теории правовых презумпций // Юридическая тех-
ника. 2008. № 2. С. 21.
4 Именно такую оценку получили исследователи презумпций, «примирившиеся с
противоречиями их теоретических положений отдельным эмпирическим фактам»
(Баранов В.М., Першин В.Б., Першина И.В. Указ. соч. С. 20).
23
Глава 1
зультата предположения1, той юридической конструкции, которая
выстраивается на основе предположения и призвана решать конк-
ретные правовые задачи. При этом роль предположений в образова-
нии правовых презумпций не следует недооценивать. Именно в этом
качестве предположение являет собой весьма эффективный прием
юридической техники. И напротив, утверждение об отнесении к
приемам юридической техники презумпций представляется не вер-
ным. Такое понимание презумпций явно не учитывает всего их по-
тенциала и, прежде всего, их роли в регулировании общественных
отношений.
Кроме того, в таких определениях с очевидностью проявляется
восприятие презумпции как чего-то внешнего для права, привнесен-
ного в него. Между тем правовая презумпция есть исключительно
юридическое детище. Но, как уже отмечалось, это не отрицает суще-
ствования иных (внеправовых) презумпций (по крайней мере, в свя-
зи с распространенностью данного термина далеко за пределами
юридической науки).
Но вернемся к оценке презумпций как правовой реальности.
Одним из распространенных пониманий презумпций в праве (см.,
в частности, приведенные позиции О.А. Кузнецовой, М.Н. Бронни-
ковой, А.В. Смирнова, К.Б. Калиновского) является их отождествле-
ние с правовыми нормами (правилами поведения — в широком
смысле)2. И при могущественной роли нормативности в праве этот
вывод кажется наиболее привлекательным. Однако при вниматель-
ном рассмотрении оказывается, что, во-первых, нормы права не
являются единственно возможными формами существования пра-
вовой материи3, и, во-вторых, отражая определенные правовые яв-
ления, нормы права не сливаются с такими явлениями и, следова-
тельно, не должны отождествляться с ними. Вместе с тем вполне
уместно вести речь о так называемых презумптивных нормах — нор-
мах, содержание которых сформировано на основе презумпции.
Нельзя согласиться и с выводом, в соответствии с которым пре-
зумпции могут выступать в качестве закрепленных в норме права
юридических обязанностей (Н.Н. Цуканов). При таком подходе обя-
занности, традиционно воспринимаемые как следствие существова-
1 Такой вывод во многом предопределили суждения в упоминавшихся работах
В.И. Каминской, В.А. Ойгензихта и Б.И. Пугинского.
2 Приверженцев данной позиции можно найти и среди зарубежных ученых. См.,
например: Francis Wharton, LL.D. Disputed Questions Evidence. Relevancy:
Presumptions of law and presumptions offact. St. Louis: G.I. Jones and Company. 1877.
P. 16.
3 Подробнее об этом см.: Алексеев С. С. Теория права: поиск новых подходов: учеб-
ное пособие. Екатеринбург, 2000. С. 47-50.
24
Общая теория правовых презумпций
ния и элемент правоотношения, странным образом оказываются в
правовой норме, на основе которой формируется соответствующее
правоотношение1. Если же автор рассматриваемой идеи имел в виду
выражаемое в норме права долженствование, то можно предполо-
жить, что презумпция в таком случае отождествляется с диспозици-
ей нормы. Но и этот вывод явно узок для вмещения всего потенци-
ала презумпций.
Особо следует остановиться на выводе о том, что презумпции
могут заменять или представлять собою юридические факты (в част-
ности, В.К. Бабаев, О.С. Иоффе, М.Д. Шаргородский). Действитель-
но, когда в той или иной ситуации отсутствует необходимый юриди-
ческий факт (в иных случаях правоотношение либо другое правовое
явление) и в праве прибегают к презумпции, она (презумпция) как
бы «излечивает» соответствующую ситуацию. Но становится ли пре-
зумпция юридическим фактом? Конечно же, нет. Презумпция появ-
ляется там, где необходимый юридический факт отсутствует. При
этом презумпция предстает в виде модели правового явления
(в данном случае юридического факта2) как особая юридическая
конструкция3. И в этом качестве (и только) презумпции могут заме-
нять юридические факты, оставаясь самостоятельным правовым
средством. Как справедливо отмечает* С. С. Алексеев, юридические
конструкции не просто некий элемент юридической техники при
оформлении юридических актов, а органический, всеобщий, непо-
средственно нормативный и, главное, наиболее важный по значе-
нию элемент собственного содержания права4. Таким образом, ука-
зание на возможность замены юридических фактов презумпциями
заслуживает поддержки, но при этом оно не снимает вопроса о пра-
вовой природе презумпций, поскольку отражает лишь их функцио-
нальное назначение. Функциональную направленность имеет и
1 Данный вывод приводится в связи с тем, что оценка позиции Н.Н. Цуканова в
контексте идеи так называемых общих правоотношений не представляется воз-
можной. Об оценке идеи «общих правоотношений» см., например: Экимов А.И.
Интересы и право в социалистическом обществе. Л., 1984. С. 72 и след.
2 Применительно к юридическим фактам М.А. Рожкова предложила именовать
такую модель «правовой моделью обстоятельства», последовательно придержи-
ваясь методологически верного вывода о необходимости разграничения понятий
«юридический факт» и «правовая модель обстоятельства». См.: Рожкова М.А.
Теории юридических фактов гражданского и процессуального права: понятия,
классификации, основы взаимодействия: автореф. дис. ... д-ра юрид. наук. М.,
2010. С. 10.
3 Подробнее о юридических конструкциях как моделях см.: Черданцев А.Ф. Логи-
ко-языковые феномены в юриспруденции: монография. М., 2012. С. 228—231.
4 См.: Алексеев С.С. Тайна и сила права. Наука права: новые подходы и идеи. Пра-
во в жизни и судьбе людей. 2-е изд., перераб. и доп. М., 2009. С. 47.
25
Глава 1
определение презумпций в качестве правовых средств (Б.И. Пугин-
ский, Ю.А. Сериков).
Необходимо остановиться и на вопросе о возможности существо-
вания так называемых договорных презумпций (М.Н. Бронникова,
А.П. Самсонов). Действительно, свобода договора в отсутствие пря-
мого запрета в законе на установление презумпций соглашением
сторон позволяет вести речь о конструкциях, которые, основываясь
на предположении возможного, могут реализовываться в зависимо-
сти от оговоренных сторонами обстоятельств, однако это вовсе не
означает, что подобные конструкции становятся презумпциями, рас-
считанными на применение к широкому кругу субъектов и обяза-
тельными для всех участников подобных отношений1. Как справед-
ливо подметил Б.И. Пугинский: «Договорные презумпции могут
касаться лишь относительных субъективных прав и юридических
обязанностей, создаваемых в локальных правоотношениях»2. Такие
договорные конструкции всего лишь определенным образом изло-
женные условия договора.
Не углубляясь более в анализ существующих точек зрения по
вопросу о понятии презумпций в праве и подводя итог (во многом
предварительный), можно утверждать, что разработку понятия пре-
зумпции в праве нельзя считать завершенной. Несомненные дости-
жения, относящиеся к выработке понятия презумпций в контексте
приемов юридической техники, системы правовых норм и механиз-
ма правового регулирования, позволяют использовать накопленный
ценный материал в дальнейших исследованиях. При этом основное
внимание, как представляется, должно быть уделено оценке презум-
пции как сложной юридической конструкции.
С учетом изложенного можно предложить следующее определе-
ние презумпций в праве.
Презумпция (как юридическая конструкция) — это закрепленная в
правовой норме, основанная на предположении возможного модель
правового явления (юридического факта, правоотношения и др.),
применяемая в регулировании общественных отношений при нали-
чии определенных правовой нормой условий, за исключением слу-
1 Аналогичные суждения могут быть сделаны и в отношении принимаемых в Рос-
сийской Федерации судебных решений, ориентированных на вполне конкретные
правовые отношения. В отличие от этого, в англо-американском праве, в связи с
особым режимом судебных решений, установление правовых презумпций наряду
с законами возможно и в решениях судов. На данное обстоятельство указывал,
в частности, Ф. Вартон. См.: Francis Wharton, LL.D. Disputed Questions Evidence.
Relevancy: Presumptions of law and presumptions of fact. St. Louis: G.I. Jones and
Company. 1877. P. 17, 18.
2 Пугинский Б.И. Указ. соч. С. 155, 156.
26
Общая теория правовых презумпций
чаев, когда будут доказаны обстоятельства, указывающие на невоз-
можность использования такой модели.
Теория правовых презумпций была бы неполной без отыскания
так называемых логических оснований правовых презумпций.
Изучая мышление как средство познания, логика имеет своим
предметом законы и формы, приемы и операции мышления, с по-
мощью которых человек познает окружающий его мир1. Следова-
тельно, поиск любых логических оснований в той или иной социаль-
ной сфере возможен лишь постольку, поскольку мышление (мысли-
тельная деятельность) находит свое приложение в этой сфере.
Именно в таком контексте и нужно вести речь о логических основа-
ниях в праве. Отсюда с очевидностью следует, что логическое в пра-
ве может быть установлено лишь при оценке правообразования либо
правореализации, и только в той мере, в которой эти процессы свя-
заны с мыслительной деятельностью человека. Данное заключение
в полной мере распространяется на все элементы права и в том числе
на отдельные правовые средства, к когторым относятся презумпции.
Таким образом, обращаясь к вопросу о логических основаниях пра-
вовых презумпций, речь должна идти о логике образования правовых
презумпций и логике их применении.
Как известно, презумпция есть результат предположения. При
этом предположение как особый вид умозаключения обычно харак-
теризуется тем, что оно основано на обобщении неполного множе-
ства одинаковых выводов об однородных явлениях и в силу этого
дает новый общий вывод, имеющий вероятностный характер.
С позиции логики такие умозаключения относятся к обобщени-
ям индуктивного характера (от лат. inductio — наведение). В соот-
ветствии с наиболее распространенным мнением в индуктивном
умозаключении связь посылок и заключения не опирается на логи-
ческий закон, в силу чего заключение следует из посылок не с логи-
ческой необходимостью, а только с некоторой вероятностью. Такой
тип умозаключения может давать из истинных посылок ложное
заключение, а заключение может содержать информацию, отсут-
ствующую в посылках2. Например, широко известная презумпция
отцовства образовалась в результате оценки типичного факта, что
мужчина, живущий в браке с женщиной, приходится отцом ее ре-
бенка, рожденным в таком браке. Возможность существования ино-
го вполне вероятна, однако сформулированное предположение
1 См.: Кириллов В.И., Старченко А.А. Логика: учебник для юридических вузов.
5-е изд., перераб. и доп. М., 2002. С. 5.
2	См.: Грядовой Д.И. Логика. Практический курс основ формальной логики: учеб-
ное пособие. 3-е изд., перераб. и доп. М„ 2007. С. 146.
27
Глава 1
опирается, прежде всего, на наиболее распространенные обстоятель-
ства.
Умозаключение, положенное в основу приведенной презумпции,
основано на так называемой неполной индукции, поскольку общий
вывод (предположение отцовства) сделан лишь из ограниченного
количества посылок (оценки определенного количества ситуаций),
что и дает лишь вероятностный вывод. При этом вероятность выво-
дов, получаемых с помощью неполных индуктивных умозаключений,
связана, прежде всего, с принципиальной незавершенностью чело-
веческого опыта и основанного на нем характере получаемого зна-
ния1.
Нетрудно заметить, что оценка обстоятельств, положенных в
обоснование приведенной презумпции, не основана лишь на стати-
стических данных. Общепризнано, что, в отличие от неполной ин-
дукции через простое перечисление, научная индукция имеет своей
главной задачей отыскание связей существенных, тех, что не лежат
на поверхности явлений и не бросаются в глаза. Ведущее место сре-
ди последних принадлежит причинно-следственным связям, и, сле-
довательно, научная индукция главным образом ориентирована на
отыскание именно причинно-следственных связей, знание которых
обеспечивает успех в практической деятельности, позволяет мысля-
щему субъекту активно влиять на естественный ход событий в своих
интересах и предвидеть будущее их развитие2.
Неслучайно презентативность обстоятельств, на основе которых
формируется предположение, не имеет решающего значения для
научной индукции. Для изучения необходимых признаков или не-
обходимых связей достаточно несколько случаев, и поэтому выводы
научной индукции часто делаются на основании небольшого коли-
чества фактов. Напротив, при умозаключениях посредством индук-
ции через простое перечисление всегда стремятся накопить как мож-
но больше обобщаемых фактов, так как это повышает вероятность
получаемых выводов3.
Специфика формирования презумпций обладает еще и той осо-
бенностью, что желаемое предположение делается при очевидности
иного заключения (причем, не только возможного, но и нередко уже
подтвержденного практикой). Например, широко известна так на-
зываемая презумпция знания закона, но в действительности едва ли
найдется человек, готовый заявить о своем знании всех законов. В по-
1	См.: Логика: учебник для юридических вузов / под ред. В.П. Сальникова, А.Ф. На-
заренко, Э.Ф. Караваева СПб., 2001. С. 153.
2 Там же. С. 157.
3 См.: Логика / под ред. Д.П. Горского и П.В. Таванца. М., 1956. С. 177, 178.
28
Общая теория правовых презумпций
добных ситуациях введение в закон предположений объясняется так
называемыми политическими соображениями, основой которых
служит существующий приоритет одних интересов над другими. И в
этом, как представляется, кроется очевидная регулирующая роль
таких правовых конструкций. Но вернемся к логическим основани-
ям презумпций.
Выше речь шла о логической форме получения выводных знаний.
Но предположению как умозаключению (той самой логической фор-
ме) предшествует суждение. И в этом смысле в основе предположе-
ний лежат импликативные (условные) суждения, связанные логиче-
ской связкой «если ... то ...»1. Так, в приведенном примере рождение
ребенка женщиной, состоящей в браке, является основанием для
предположения об отцовстве ее мужа (если мужчина — муж женщи-
ны, родившей ребенка в браке с ним, то он предполагается отцом
ребенка). Неслучайно, что одним из наиболее распространенных
пониманий презумпций является такое, в соответствии с которым
презумпция рассматривается как заключение о наличии каких-либо
положений, фактов, прав субъекта на основе доказанности других
положений, фактов, прав субъекта2.
Еще одним аспектом логических основ построения презумпции
является описание их логической структуры.
Так, Ю.А. Сериков приходит к выводу, что структура всех презум-
пций (подразделяемых им для описания логической структуры на
три вида: высоковероятные правовые презумпции, квазипрезумпции
и презумпции с нечеткой либо неустойчивой вариантностью веро-
ятности) представляет собой определенные частноутвердительные
суждения: первые определяются формулой «Только большинство S
есть Р», вторые через формулу «Только меньшинство S есть Р», а тре-
тьи — формулой «Некоторые S есть Р»3. Он же признает ошибкой
описание логической структуры правовых презумпций в виде слож-
ного суждения, имеющего импликационную связку «Если есть А, то
есть В». При этом основным аргументом указывается безоговорочная
возможность применения такой формулы только к так называемым
неопровержимым презумпциям4.
В.И. Каминская, также указывая на невозможность выражения
презумпции в форме общеутвердительного или общеотрицательного
суждения и на то, что исключения из презумпций не только вероят-
1 См., например: Кириллов В. И., Старченко А.А. Логика: учебник для юридических
вузов. 5-е изд. перераб. и доп. М., 2002. С. 82-84.
2 См., например: Юридический словарь: в 2 т. Т. 2. (О-Я). 2-е изд. М., 1956. С. 2221
3 См.: Сериков Ю.А. Указ. соч. С. 17.
4 Там же. С. 17, 18.
29
Глава 1
ны, но и необходимы (причем как для оспоримых, так и для неоспо-
римых презумпций), приходит к выводу, что более или менее пра-
вильное выражение того объема, который охватывается суждением
презумпции, может быть представлено формулой «Большинство S
суть Р» или «S чаще всего Р». Формула же частно-утвердительного
суждения «Некоторые S суть Р» В.И. Каминской не признается при-
емлемой по причине недостаточной определенности, поскольку при
ее применении не проясняется вопрос об объеме презентативности
Р в общей массе S1.
Приведя, как представляется, основные точки зрения по вопросу
описания логической структуры презумпций и не ставя цели указать
в рамках данной работы на все известные (во многом повторяющие-
ся) высказывания, отметим, что принципиальное значение для та-
кого описания приобретает вопрос о понятии презумпций.
Если отождествлять презумпции с предположениями, то описание
логической структуры презумпций сведется к описанию логической
структуры предположений. И в этом случае следует согласиться с
выводом о возможности описания логической структуры презумпции
формулой «Если есть А, то есть В». Корректно в этом случае и утверж-
дение, что вероятное знание, образующее гносеологическое основа-
ние презумпции может быть выражено формулой вероятного сужде-
ния: «S, вероятно, есть (не есть) Р»2.
Однако в очередной раз отметим, что отождествление презумпций
с предположениями лишает презумпции в праве своей юридической
индивидуальности. А это значит, что «формула предположения» не
должна подменять «формулу презумпции»3.
Если же презумпцию понимать как правовой результат предпо-
ложения, то в этом случае описание логической структуры предпо-
ложения окажется невостребованным. Да и сам вопрос описания
логической структуры презумпций предстанет в виде некого недора-
зумения. Представляя собой самостоятельную юридическую кон-
струкцию и получая оформление в нормах права, презумпция явля-
1 См.: Каминская В.И. Указ. соч. С. 9, 10.
2 См.: Баранов В.М., Першин В.Б., Першина И.В. Методологические предпосылки
формирования теории правовых презумпций // Юридическая техника. 2008. № 2.
С. 25.
Аналогичной логической формулой описывает презумпцию и М.П. Пронина.
См.: Пронина М.П. Логико-философская природа презумпций в праве (в развитие
преемственности научных исследований, проводимых профессором В.К. Баба-
евым). В кн.: Юридическая техника. Ежегодник. № 5. Вторые Бабаевские чтения
«Преемственность в праве: доктрина, российская и зарубежная практика, техника».
Н. Новгород, 2011. С. 393.
3 Булаевский Б.А. Логические основания построения презумпций // Вестник Перм-
ского университета. Юридические науки. 2011, № 1(11). С. 19—22.
30
Общая теория правовых презумпций
ет собой вполне конкретное построение, и если пытаться выразить
«формулу презумпции», то скорее всего как «Все S есть Р, пока не
доказано иное»1. Ни о каком «большинстве S» или «меньшинстве S»
в формуле презумпции не может быть и речи — все это отголоски
оценки предположения, а не презумпции.
Презумпция как модель применяется только при соответствии
фактических обстоятельств своему содержанию. Если же фактиче-
ские обстоятельства не согласуются с содержанием модели (что под-
лежит доказыванию), то презумпция не применяется. В последнем
случае объем фактических обстоятельств оказывается достаточным
для разрешения проблемы без обращения к презумпции. Вместе с
тем сама презумпция продолжает существовать как данность соот-
ветствующей правовой системы.
§ 3. ФУНКЦИИ ПРАВОВЫХ ПРЕЗУМПЦИЙ
Рассмотрение функций правовых презумпций возможно только
в связи с их пониманием в качестве элемента правовой системы.
В этой роли они призваны решать задачи, направленные на дости-
жение общеправовой цели. По этсф причине функции правовых
презумпций с необходимостью должны преломляться сквозь призму
функций всего права, а в рамках той или иной отрасли права, сквозь
призму функций соответствующей отрасли права и ее институтов2.
Учитывая данные обстоятельства, прежде чем исследовать функ-
ции правовых презумпций, представляется необходимым обратить-
ся, хотя бы самым общим образом, к иным правовым функциям
(в первую очередь, к функциям права и его отраслей), их пониманию
в юридической науке.
1 О.В. Жажина определяет данную формулу как «обязательное для всех презумпций
построение». См.: Жажина О.В. Презумпции как субсидиарные правовые нормы:
автореф. дис.... канд. юрид. наук. СПб., 2011. С. 13. Похожую формулу («Пока не
доказано не-А, считается А»), предложили В.М. Баранов, В.Б. Першин, И.В. Пер-
шина. См.: Баранов В.М., Першин В.Б., Першина И.В. Методологические пред-
посылки формирования теории правовых презумпций // Юридическая техника.
2008. № 2. С. 26.
Обращает на себя внимание и схема «Если А и не доказано не-Б, то предпо-
лагается Б», предложенная О.А. Кузнецовой. Правда, она позиционируется как
схема нормы-презумпции и отражает обшее отношение О.А. Кузнецовой к пре-
зумпциям как особым правовым нормам. См.: Кузнецова О.А. Специализирован-
ные нормы российского гражданского права: теоретические проблемы: дис. ...
д-ра юрид. наук. Екатеринбург, 2007. С. 237, 247.
2 Вопрос о соотношении функций права различных уровней см. подробнее в кн.:
Общая теория государства и права. Академический курс: в 2 т. Т. 2. Теория права /,
под ред. М.Н. Марченко. М., 1998. С. 57-59 (автор главы — Т.Н. Радько). См.
также: Палазян А.С. Принципы систематизации функций права// Юридический
мир. 2009. № 2. С. 52.
31
Глава 1
Производное от лат. functio (исполнение, совершение) понятие
«функция», наряду со специальными значениями в математике, био-
логии и других науках, определяется как внешнее проявление свойств
какого-либо объекта в данной системе отношений1 либо как значе-
ние, назначение, роль2.
В правовой науке функции чаще всего определяются как направ-
ления (либо основные направления) воздействия исследуемого яв-
ления на общественные отношения, обусловленные его назначени-
ем3. В частности, С.С. Алексеев, отмечая, что активная роль права
выражается в его функциях, определяет последние как направления
правового воздействия, выражающие роль права в организации (упо-
рядочении) общественных отношений4.
Вместе с тем некоторые авторы при определении функций права
делают акцент на непосредственном назначении права, его роли.
В частности, Ю.Г. Ткаченко, указывая, что определение функций
права как направлений его воздействия не раскрывает их сути, пред-
лагает понимать функции права как конкретную роль (действие)
права по организации общественных отношений в существующих
сферах социальной жизни5. О функции права как определенной
социальной роли упоминает и В.Д. Филимонов6.
В юридической литературе можно обнаружить и иные подходы
к пониманию функций.
Так, Б.И. Пугинский, рассматривая право как деятельность по
реализации законоположений, предлагает возможным исследовать
правовую функцию как некоторый результат воздействия правового
средства на соответствующие участки социальной действительности,
обусловленный спецификой этого средства, способами его приме-
нения субъектами. При этом автор специально оговаривает недопус-
тимость рассмотрения правового эффекта лишь результатом усмот-
1 См.: Философский словарь / под ред. И.Т, Фролова. 6-е изд., перераб. и доп. М.,
1991. С. 504, 505.
2 См.: Словарь русского языка: в 4 т. / под ред. А. П. Евгеньевой. 2-е изд., испр. и
доп. М„ 1981-1984. Т 4 (С-Я). 1984. С. 587.
3 См., например: Общая теория советского права/ под ред. С.Н. Братуся и И.С. Са-
мошенко. М., 1966. С. 48 (авторы главы — С.Н. Братусь, А.В. Мицкевич, И.С. Са-
мошенко и др.); Общая теория государства и права: академический курс: в 2 т. Т. 2.
Теория права/ под ред. М.Н. Марченко. С. 53 и след, (автор главы — Т.Н. Радько);
Абрамов А.И. Понятие функции права // Журнал российского права. 2006. № 2.
С. 82; Юсупов В.А. Теория административного права. М., 1985. С. 46; Фефелов П.А.
Механизм уголовно-правовой охраны (основные методологические проблемы).
М., 1992. С. 52; Хецуриани Д.Т. Функции советского гражданского права. (Теоре-
тические проблемы понятия и системы). Тбилиси, 1990. С. 30.
4 См.: Алексеев С.С. Общая теория права: в 2 т. Т. I. М., 1981. С. 191.
5 См.: Ткаченко Ю.Г. Методологические вопросы теории правоотношений. М.,
1980.С. 34.
6 См.: Филимонов В.Д. Охранительная функция уголовного права. СПб., 2003. С. 50.
32
Общая теория правовых презумпций
рения и усилий субъекта, принижая роль законодательства как ин-
струмента государственного регулирования1.
А.С. Палазян, разрабатывая собственное определение функций
права, допускает описание права в функциональном смысле в несколь-
ких значениях (направление, деятельность, роль, обязанность, закон,
зависимость). При этом наряду со специальными определениями
функции права как способа воздействия в различных областях дей-
ствия права, с одной стороны, и, как характера зависимости воздей-
ствия права от природы права — с другой, он предлагает и особое об-
щее определение функций права. В соответствии с этим общим пони-
манием функция права рассматривается им как закономерная связь
воздействия права на ту или иную предметную область (сферу, группу
и т.п. общественных отношений) с направлением действия права как
выражения его природы и особенностей2.
Ю.А. Сериков, признавая наиболее адекватной характеристикой
функции определение ее в качестве внешнего проявления свойств
какого-либо объекта, под правовой функцией понимает направле-
ние воздействия индивидуального правового объекта, обусловлен-
ное его спецификой и заданной целью3, но при последующих рас-
суждениях им допускается отождествление функций со свойствами
объекта4.
Интересный подход предложен и В.Н. Щегловым, который, рас-
сматривая процессуальные функции субъектов, понимает их как
совокупность процессуальных действий, обеспечивающих достиже-
ние цели, к которой стремится субъект процесса5.
Столь «пестрая» палитра пониманий правовых функций порож-
дает не менее разнообразные подходы и к их видам.
По наиболее распространенной точке зрения к основным обще-
правовым (собственно-юридическим) функциям относят так назы-
ваемые регулятивную и охранительную функции6. Эти же названия
1 См.: Пугинский Б.И. Гражданско-правовые средства в хозяйственных отношени-
ях. М., 1984. С. 191, 192.
2 См.: Палазян А.С. Содержание исходных понятий теории функций права // Ад-
министративное и муниципальное право. 2008. № 11. Приводится по СПС «Кон-
сультантПлюс».
3 См.: Сериков Ю.А. Указ. соч. С. 55—67.
4 Там же. С. 82.
5 См.: Щеглов В.Н. Субъекты судебного гражданского процесса: лекции для сту-
дентов. Томск, 1979. С. 5.
6 См.: Общая теория государства и права: академический курс: в 2 т. Т 2. Теория
права / под ред. М.Н. Марченко. С. 58 (автор главы — Т.Н. Радько).
С.С. Алексеев, выделяя специально-юридические функции права, относит к
ним регулятивные (статическую и динамическую) и охранительную функции.
См.: Алексеев С.С. Общая теория права: в 2 т. Т. I. С. 192.
33
Глава 1
функций, но уже в рамках отраслевых исследований приводятся для
характеристики отраслевых функций, зачастую признавая их основ-
ными (главными, ведущими), а иногда представляя их как един-
ственные1. В этих случаях, как правило, функциональное разграни-
чение отраслей права объясняется доминантой той или иной функ-
ции либо прерогативой отдельных их проявлений.
Наряду с этим в специальной литературе встречаются упоминания
и обоснования ряда других функций, причем не только в дополнение
к двум названным, но и в их развитие, а также как противопоставле-
ние им.
Так, В.А. Тархов высказывает сомнения о самой возможности
деления функций на регулятивную и охранительную, поясняя это
тем, что правовая охрана в значительной мере заключается именно
в надлежащем правовом регулировании, а регулятивная функция не
может быть осуществлена без охраны2. Признавая неудачным на-
звание регулятивной функции, вслед за С.Т Максименко3 он пред-
лагает именовать ее как функцию организации и преобразования
общественных отношений, а также соглашается с необходимостью
выделения воспитательной функции. Эту же точку зрения разделя-
ет и В.А. Рыбаков4.
О.А. Красавчиков, не отрицая наличия регулятивной и охрани-
тельной функций в гражданском праве, отмечал, что они являются
общими для всего права и, естественно, не отражают отраслевой
(гражданско-правовой) специфики5. Развивая это высказывание,
Д.Г. Хецуриани отмечает, что не спасает положения и указание на
ведущую роль той или иной функции в отдельных отраслях6.
1 См., например: Гражданское право: учебник: в 2 т. Т. I /отв. ред. проф. Е.А. Суха-
нов. 2-е изд., перераб. и доп. М., 2004. С. 35 (автор главы — Е.А. Суханов); Граж-
данское право. Часть первая: учебник/ под ред. А.Г. Калпина, А.И. Масляева. М.,
1997. С. 20,21 (автор главы — В.В. Долинская); Административное право: учебник/
под ред. Л.Л. Попова. М., 2004. С. 50 (автор главы — Ю.М. Козлов). Уголовное
право России. Общая и особенная части: учебник / под ред. В.П. Ревина. М., 2000.
С. 6 (автор главы — В.П. Ревин); Развитие уголовного законодательства Россий-
ской Федерации: учебно-практическое пособие / отв. ред. В.П. Кашепов. М., 2007.
С. 32, 33 (автор главы — В.П. Кашепов).
2 См.: Тархов В.А. Гражданское право. Общая часть: курс лекций. Чебоксары, 1997.
С. 75.
3 См.: Максименко С.Т. Функции советского гражданского права. В кн.: Актуальные
вопросы советской юридической науки. Ч. 2. Саратов, 1978. С. 6, 7.
4 См.: Рыбаков В.А. О функциях гражданско-правового регулирования // Граждан-
ское право. 2009. № 1. С. 17-20.
5 См.: Красавчиков О.А. Гражданско-правовой договор: понятие, содержание и
функции. В кн.: Антология уральской цивилистики. 1925-1989: сборник статей.
М., 2001. С. 182.
6 См.: Хецуриани Д.Г. Функции советского гражданского права. (Теоретические
проблемы понятия и системы). Тбилиси, 1990. С. 76.
34
Общая теория правовых презумпций
С.С. Алексеев, рассматривая право как регулятор общественных
отношений, называет три функции права: воспроизводство данной
социальной системы, утверждение в жизни общества нормативных
начал, регулятивное правовое воздействие на общественные отно-
шения1. Говоря же о функциях права в его высшем назначении как
цели общества, в центре которого — человек с высоким достоинством
и неотъемлемыми правами, автор указывает на уникальные, не име-
ющие альтернативы функции: «Во-первых, право способно и при-
звано быть носителем и гарантом свободы человека в оптимальных
формах. ...Во-вторых, назначение права, определив условия и грани-
цы свободы человека, отсечь от нее “явления зла и несчастья” —
вольницы, злоупотреблений, преступлений во всех их разновиднос-
тях. ...В-третьих... право оказывается способным ...переводить “сво-
боду вообще” в деловую активность, в творчество, в созидательное
дело»2.
В.Ф. Яковлев, анализируя функции гражданского права, отмеча-
ет, что «общая функция права состоит в том, что оно вносит упоря-
доченность и определенность в общественные отношения и в саму
жизнь общества». При этом «гражданское право имеет свое функ-
циональное назначение в упорядочении отношений в обществе по
поводу имущества, различных имущественных и неимущественных
благ, установлении правил, относящихся к собственности и товарно-
денежному обороту»3. И далее автор указывает, что более конкретно
функции гражданского права определены ст. 2 Гражданского кодек-
са РФ (далее — ГК РФ), где отмечается, что гражданское законода-
тельство определяет правовое положение участников гражданского
оборота, основания возникновения и порядок осуществления права
собственности и других вещных прав, прав на результаты интеллек-
туальной деятельности и приравненные к ним средства индивидуа-
лизации (интеллектуальных прав), регулирует договорные и иные
обязательства, а также другие имущественные и личные неимуще-
ственные отношения, основанные на равенстве, автономии воли и
имущественной самостоятельности участников.
Изложенные выше подходы к проблеме определения функций и
их видов весьма наглядно характеризуют общее состояние разрабо-
танности данного вопроса. Почти во всех определениях просматри-
вается стремление увязывания функций с целями объекта функцио-
1 См.: Алексеев С.С. Право: азбука — теория — философия: Опыт комплексного
исследования. М., 1999. С. 315-321.
2 Алексеев С.С. Тайна и сила права. Наука права: новые подходы и идеи. Право в
жизни и судьбе людей. 2-е изд., перераб. и доп. М., 2009. С. 135-137.
3 Яковлев В.Ф. Экономика. Право. Суд. М., 2003. С. 42.
35
Глава 1
нирования (либо с целями деятельности субъекта, когда речь идет
о функциях субъекта), а также попытка отграничить функции от
деятельности, в рамках которой они реализуются, что, как пред-
ставляется, является правильным. Что же касается видового соста-
ва функций, то различие в понимании целей в праве как бы «раз-
водит» авторов в разные стороны. Обнаруживаемая при этом несо-
гласованность позиций отдельных авторов, позволяет предложить
собственное понимание по вопросу определения правовых функции
и их видов.
Обращаясь к указанным выше подходам понимания правовых
функций, полагаем возможным сделать следующие замечания.
Отождествление правовых функций с направлениями воздей-
ствия, на наш взгляд, допускает подмену сущности функций и фак-
тически при исследовании последних переносит акцент на целевые
установки в праве. Не более корректна и попытка решить проблему
определения функций через категорию «основных направлений воз-
действия». При таком подходе лишь очевиднее проявляется зависи-
мость функций от целевых установок, сущность же функций остает-
ся непознанной. Да и «игнорирование» так называемых неосновных
направлений воздействия едва ли способствует правильному пони-
манию правовых функций и самого права. Кроме того, при таком
«выборочном» подходе остается труднодостижимой идея эффектив-
ного права.
Не решает проблемы и раскрытие правовых функций через на-
значение (роль) права и его отдельных правовых средств. Здесь хотя
и выставляются на первый план свойства права и соответствующих
правовых средств (поскольку понимание свойств явления позволяет
точнее понять его назначение), но также в большей степени прояв-
ляется все та же целевая сторона проблемы.
Объяснить существование указанных точек зрения вполне воз-
можно. Как справедливо отмечалось в специальной литературе, реа-
лизация функций права и правовых средств (как социальных объек-
тов) объективно зависит от безукоризненности определения целей и
средств их достижения в сфере функционирования объекта1. Имен-
но цели и средства придают свойствам объекта необходимую функ-
циональность (цели определяют направления действия объекта,
а средства — эффективность его действия). Перенесение акцента на
целевые установки при определении функций права является свое-
образным индикатором тесной связи функций и целей в праве. Од-
нако подобная связь не должна препятствовать их пониманию как
1 См., в частности: Сериков Ю.А. Указ. соч. С. 56-58.
36
Общая теория правовых презумпций
самостоятельных правовых явлений. При этом необходимо помнить,
что функции проявляются не только в процессе достижения целей.
Они обнаруживают свое присутствие и на этапе соотношения с це-
лями (устанавливая возможное действие правового объекта для ре-
шения конкретных задач, например, в связи с применением опреде-
ленных норм по аналогии). Помимо всего прочего такое понимание
функций позволяет четко разграничивать функционирование (дей-
ствие, деятельность) права, правовых средств и субъектов права с их
функциями (которые существует и до функционирования их в рамках
конкретных отношений).
В связи с этим, обращаясь к известным определениям функций,
представляется уместным привести одно из толкований функций,
предложенное В. Далем. Указывая на ее математическое понимание,
он определяет функцию как «обозначенье действий...»', что, на наш
взгляд, во многом снимает проблему смыслового отождествления
функций с непосредственным действием (функционированием),
поскольку действия — это то, посредством чего реализуется функция
и достигается цель.
Следующее замечание связано с недопустимостью отождествле-
ния функций со свойствами объекта функционирования. Без долж-
ной направленности объекта его свойства могут быть реализованы в
сферах, отличных от предполагаемых, что может приводить к неже-
лательным последствиям (в праве — к правонарушениям1 2). Следова-
тельно, для характеристики функций объекта свойства важны лишь
постольку, поскольку они сориентированы на цель. Отклонение от
цели есть одновременно и отклонение в функциях3.
Не следует допускать отождествления функций и с проявлением
свойств объектов, поскольку при таком подходе до определенного
момента (момента проявления свойств объекта) может казаться, что
функции у объекта отсутствуют.
На наш взгляд, понимание правовых функций как системного
явления, преломляющегося не только в функциях права и разнооб-
разных правовых средств, но и в функциях субъектов права, должно
выстраиваться на основе единого подхода. Именно поэтому опреде-
ленную ясность по исследуемому вопросу может внести оценка функ-
1 Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка: Т. 4. М., 1980. С. 539.
2 Весьма характерным примером может служить договор,-несоответствующий по
своему содержанию основам правопорядка или нравственности.
3 Однако следует помнить, что цель не обязательно должна быть единственной.
Целей может быть несколько, а также цель может быть выражена вариативно
(либо одна, либо другая). Именно это позволяет вести речь об аналогии в праве,
устанавливая соответствие функций намеченной цели в отсутствие прямой рег-
ламентации той или иной деятельности.
37
Глава 1
ций субъекта права. Если представить, что функции субъекта права
есть его правовые свойства, то «окажется», что его функции — это
элементы правосубъектности — правоспособность и дееспособ-
ность — свойства, присущие субъектам права и необходимые им для
разнообразных форм участия в правоотношениях. Но функции субъ-
екта не в этих свойствах, и не в том, чтобы субъект обладал ими (хотя
иногда бывает достаточно и одного их наличия для того, чтобы опре-
деленные правовые механизмы были запущены); функции — это
должным образом сориентированные возможные формы приложе-
ния свойств (формы проявления его правосубъектности).
Кроме того, важно учитывать, что во многих случаях автономная
реализация таких свойств невозможна и тогда в системе права обна-
руживаются объективно необходимые формы взаимодействия субъ-
ектов. На основе указанного взаимодействия свойства одних субъ-
ектов права реализуются в связи с реализацией свойств других субъ-
ектов, проявляя их особые функции (например, функции законных
представителей).
Отмеченные выше необходимые формы взаимодействия субъек-
тов обусловлены, в свою очередь, «пересечением» интересов, которые
оказываются в положении нуждающихся в сочетании. И здесь обна-
руживается та самая взаимосвязь частных функций, которая ведет к
функциям более высокого (общего) порядка, указывая на их систем-
ное существование. А связующим звеном выступает направленность
функций на охрану интересов как главную цель правового воздей-
ствия. При этом интересы выступают в качестве значимого фактора
и при определении функций субъектов права, и при определении
функций права и отдельных правовых средств.
Однако интерес не всегда очевиден. В некоторых случаях о суще-
ствовании интереса приходится лишь предполагать, и его восприятие
проходит непростой путь. Ярким примером такого восприятия могут
служить нормы гражданского законодательства о действии в чужом
интересе без поручения1. И именно здесь, в урегулированных этими
нормами отношениях, интерес наиболее ярко проявляет свое систе-
мообразующее значение. Именно интерес (пусть и предполагаемый),
а не наличие у предположительно заинтересованного лица право-
субъектности предопределяет действие другого лица. И оказывается,
что интересы (в том числе и предполагаемые) выступают в роли
своеобразного социального регулятора2. В то же время охрана инте-
ресов служит непосредственной целью права.
1 Подробнее см.: Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Книга
третья: Договоры о выполнении работ и оказании услуг. М., 2002. С. 345-391.
2 Об интересе как социальном регуляторе см. подробнее: Мальцев Г.В. Социальные
основания права. М., 2007. С. 298-306.
38
Общая теория правовых презумпций
' С учетом изложенного можно вести речь о том, что право и любое
правовое средство в своем правовом действии, равно как и деятель-
ность любого субъекта права в допустимых пределах, направлены на
охрану конкретных интересов1. При этом и для права, и для право-
вых средств, и для субъектов права, функции — это возможные
формы проявления их свойств (возможные формы их действия (дея-
тельности)) в целях правовой охраны интересов участников право-
отношений.
Далее следует чуть подробнее остановиться на целевом назначе-
нии в праве и особо отметить необходимость разграничения уровней
целевого назначения. При этом следует вести речь, с одной стороны,
о назначении права в целом, а с другой стороны, о назначении его
элементов как элементов системы. При таком подходе назначение
права с неизбежностью будет преломляться в назначении его эле-
ментов, а назначение элементов через свое специальное проявление
будет «обслуживать» назначение права (так называемую общую цель).
Кроме того, такое «обслуживание» позволяет наряду с ранее указан-
ными причинами рассматривать элементы правовой системы как
правовые средства — средства достижения цели права.
Так, вполне корректно, что если ближайшей целью права являет-
ся упорядочение общественных отношений, то данной цели в полной
мере соответствуют регулятивная и охранительная функции.
Однако упорядочение отношений само по себе ради упорядочения
едва ли имеет определяющее значение для права. Вопрос «для чего
это нужно?» напрашивается сам собою. А это уже вопрос о целях
более высокого уровня. Как правило, при ответе на него ведут речь
об охране интересов. Ориентированное на охрану интересов, на
высшие общечеловеческие ценности (прежде всего, неприкосновен-
ность личности и ее свободу), право оказывается более жизнеспо-
собно. Понимаемое таким образом, постоянно «заряженное» на ре-
альные интересы, право не отмирает с «исчезновением» отдельных
интересов. Следует согласиться с Л.В. Сокольской, что такое право
имеет шанс пережить свою социальную систему или же «возродить-
ся» в других социальных системах2.
Сообразно этой более высокой цели (охране интересов) следует
вести речь и об особых функциях. Как упорядочение отношений
ориентировано на охрану интересов, так и соответствующие упоря-
______________ *
1	Как справедливо отметил А.В. Малько, «...категория «правовые средства» позво-
ляет четко увидеть место и роль различных юридических явлений в реализации
интересов субъектов...» в кн.: Малько А.В. Правовые средства как общетеорети-
ческая проблема// Правоведение. 1999. № 2 (255). С. 5.
2	См.: Сокольская Л.В. Функции права в аспекте его общесоциальной ценности //
Право и образование. 2007. № 6. С. 100.
39
Глава 1
дочению отношений функции (регулятивная и охранительная) ори-
ентированы на функции более высокого уровня, выражающиеся в
признании интересов, их реализации, обеспечении, а также защите.
Указанные возможные формы действия права и выступают функция-
ми более высокого порядка (функция признания интереса, функция
реализации интереса, функция обеспечения интереса и функция
зашиты интереса).
Таким образом, если функции права не сводить лишь к механи-
ческому упорядочению отношений (затеняющему человека, его ин-
тересы), а оценивать их как возможные формы охраны интересов, то
вполне возможно, что функции права начнут проявлять себя все
очевиднее, в согласованном и отчасти субординированном действии
различных правовых средств. При этом и свойства таких средств
окажутся более прозрачными и понятными.
Кроме того, оценивая многообразие интересов и назначение их
правовой охраны, нельзя забывать о необходимости сочетания ин-
тересов, что потребует выявления и установления пределов их суще-
ствования (пределов признания, реализации, обеспечения и зашиты
интересов).
Имея единый масштаб измерения (интерес), цели и функции в
праве позволяют точнее понять многообразие существующих право-
вых явлений. Правильное понимание целей и функций в праве
создает условия для предвидения и своевременного учета новых,
сообразных воспринятым в обществе интересам.
Переходя к функциям правовых презумпций, следует признать, что,
будучи задействованы в механизме правового регулирования, презум-
пции, как и само право, ориентированы на охрану разнообразных
интересов. Как следствие, функции презумпций могут проявляться в
одной из форм правовой охраны интересов. На основе этого можно
рассматривать такие функции презумпций, как: признание интереса,
реализация интереса, обеспечение интереса, защита интереса.
Например, презумпция права собственности в отношении дви-
жимой вещи с очевидностью ориентирована на признание интереса
лица, владеющего вешью. Сообразно этому указанная презумпция
призвана выполнять и соответствующую функцию. Презумпция
добросовестности лица в первую очередь ориентирована на беспре-
пятственную реализацию его интереса, а презумпция вины в делик-
тных правоотношениях — на обеспечение интереса потерпевшего
(одновременно создавая предпосылки для его эффективной защиты).
Презумпция невиновности в уголовном процессе, напротив, прежде
всего, ориентирована на защиту интересов гражданина, подозрева-
емого в совершении преступления.
40
Общая теория правовых презумпций
Выделение в приведенных примерах отдельных функций (назовем
их доминирующими) во многом характеризует предпосылки введе-
ния той или иной презумпции и нисколько не умаляет значения иных
функций, выполняемых соответствующими презумпциями. Нетруд-
но также заметить, что определенный приоритет той или иной функ-
ции во многом обусловлен положением носителя интереса в кон-
кретных отношениях и отраслевыми особенностями регулирования
соответствующих отношений. Последнее наиболее ярко может быть
проиллюстрировано выбором в рамках отраслевого регулирования
того или иного порядка действия презумпций (например, особенно-
сти, связанные с опровержением презумпций: вменяется ли кому-
либо в обязанность опровержение презумпции — порядок характер-
ный для отраслей публичного права, или нет — порядок характерный
для отраслей частного права).
Отмеченные особенности обращают внимание на необходимость
более внимательного изучения свойств презумпций, что, в свою
очередь, будет способствовать правильной оценке роли презумпций
в механизме правового регулирования. Вместе с тем это позволит
выявить и собственные функции презумпций, которые, находясь в
положении субординированных к функциям права, тем не менее не
утрачивают и самостоятельного значения. Существование собствен-
ных функций у правовых презумпций, прежде всего, позволяет пра-
вильно оценивать назначение презумпций, вырабатывать новые и
совершенствовать существующие правила их формирования и дей-
ствия.
Любая правовая презумпция как модель правового явления, сфор-
мированная на достоверных данных, обладает свойством модельной
точности, что позволяет применять ее, не прибегая к проверке точ-
ности всякий раз, когда возникает потребность в применении пре-
зумпции. В то же время возможность применения модели в условиях,
которые не учитывались при построении модели, позволяет вести
речь о предположительной достоверности вывода, положенного в
основу презумпции и, как следствие, о свойстве опровержимости
презумпций.
Указанные свойства находят свое проявление в таких функциях,
как: восполнение отношений нормативной моделью недостающего
правового явления; освобождение субъекта интереса от обязанности
подтверждения обстоятельств, позволяющих применять презумп-
цию1. Называя данные функции, следует внести оговорку, которая
должна распространяться и на иные подобные функции презумпций.
1 Данная функция реализуется в тех случаях, когда применение презумпции не
оспаривается другими лицами.
41
Глава 1
Условно «технический» характер функций «восполнения отношений»
и «освобождения от обязанности» не позволяет утверждать об их
уникальности и именовать данные функции исключительно как
функции презумпций. Строго говоря, такая цель не ставится, да и,
пожалуй, лишь за редким исключением она достижима в отношении
системного объекта (а в нашем случае презумпции в праве — это
элемент системы). Как известно, «восполнение отношений» вправе
происходит и с помощью иных средств (например, фикций), а «осво-
бождение от обязанности» может быть следствием действия разно-
образных факторов (например, следствием заключения договора,
виновного поведения потерпевшего, истечением установленного
срока). Вместе с тем говорить о таких функциях как о собственных
функциях презумпций вполне допустимо.
Кроме того, любая отдельно взятая презумпция, смоделированная
под конкретные отношения, проявляет свойства, обусловленные
спецификой отношений, в которых она будет восполнять отсутствие
того или иного правового явления1.
Так, презумпция отцовства реализуется в рамках многосторонних
отношений (прежде всего, между ребенком, его матерью и предпола-
гаемым отцом) и ориентирована на статусные особенности соответ-
ствующих субъектов. Особым свойством презумпции отцовства,
в частности, можно считать ее согласованное действие в отношении
нескольких лиц. Соответственно этому функцией данной презумпции
является создание особой правовой связи между указанными лицами.
Презумпция авторства призвана упорядочить отношения по поводу
результата интеллектуальной деятельности, права на который возни-
кают с момента создания. Ее особым свойством в связи с этим можно
считать действие вне зависимости от заинтересованности создателя
такого результата в правах на него2. А особая функция состоит в опе-
ративном признании права. Несложно подметить, что указанные
функции имеют явно выраженную направленность на охрану опре-
деленных интересов. Это характерно и для любых других функций.
Таким образом, действуя в качестве правовых средств (как эле-
менты системы права) и проявляя свои особые функции, презумпции
неизбежно будут проявлять и общеправовые функции. Подобная
1 Так, например, Н.А. Никиташина справедливо отмечает, что презумпции кроме
функций, присущих праву в целом, выполняют функцию юридических моделей
социальных отношений. См.: Никиташина Н.А. Юридические предположения в
механизме правового регулирования: правовые презумпции и фикции: дис. ...
кавд. юрид. наук. Абакан, 2004. С. 163. Приводится по: Старовойтова Е.И. Функ-
ции правовых презумпций //Академический юридический журнал. 2009. № 4 (38).
С. 4-9.
2 Здесь в большей степени прослеживается публичный интерес, ориентированный
на сохранение и стимулирование интеллектуального ресурса общества.
42
Общая теория правовых презумпций
«привязка» особых функций характерна в целом для всего права и,
как следствие, для всех правовых средств.
Не ставя цели перечислить и рассмотреть все возможные функции
правовых презумпций, полагаем, что дальнейшее их исследование
имело бы эффективную реализацию в контексте охраны интересов
участников общественных отношений, выверенной с учетом специ-
фики соответствующих отношений и свойств презумпций.
'	§ 4. КЛАССИФИКАЦИЯ
’	ПРАВОВЫХ ПРЕЗУМПЦИЙ
Вопрос классификации правовых презумпций получил в специ-
альной литературе весьма широкое освещение. Однако тот факт, что
само понятие презумпции до настоящего времени остается дискус-
сионным, позволяет обращаться к данному вопросу снова и снова.
Автором не преследуется цель рассмотреть все упоминаемые в
специальной литературе классификации, имеющие отношение к
презумпциям. Предлагается анализ лишь тех из них, которые позво-
ляют отграничить презумпции от иных конструкций, основанных на
предположениях, а также делают ^возможным выгодно представить
свойства презумпций и особенности их проявления при регулирова-
нии общественных отношений.
Предположения praesumtiones juris, praesumtiones juris et de jure и
praesumtiones hominis. Несмотря на широкое распространение пред-
положений в праве и их многовековую историю1, древнейшей из
известных классификаций предположений (презумпций) в праве
является разделение, сделанное средневековыми юристами2. В соот-
ветствии с этой классификацией предположения (презумпции) под-
разделяются на три категории: 1) praesumtiones juris; 2) praesumtiones
juris et de jure; 3) praesumtiones hominis3.
Первые и вторые установлены законом, однако предположение
praesumtiones juris4 может быть опровергнуто представлением дока-
1 Как отмечает З.М. Черниловский, предположения (презумпции) появились мно-
го раньше римского права и самой латыни. См.: Черниловский З.М. Презумпции
и фикции в истории права // Советское государство и право. 1984. № 1. С. 98.
2 См. по этому поводу: Анненков К. Указ. соч. С. 545.
3 См., например: Мейер Д.И. О юридических вымыслах и предположениях, о скры-
тых и притворных действиях. Казань, 1854. В кн.: Мейер Д.И. Избранные произ-
ведения по гражданскому праву. М., 2003. С. 104-121; Оршанский И. О законных
предположениях и их значении // Журнал гражданского и уголовного права. 1874.
Кн. 4 (июль-август). С. 6, 7.
4 В некоторых источниках предположения praesumtiones juris именуются
praesumtiones juris tantum См., например: Анненков К. Указ. соч. С. 545 (с лат.
tantum — только).
43
Глава 1
зательств противного, а предположение praesumtiones juris et de jure
всегда обязательно для суда, и противное не может быть доказываемо.
Третья категория — так называемые общечеловеческие предположе-
ния (praesumtiones hominis) — охватывает собой предположения,
которые могут быть делаемы судом по внутреннему убеждению,
в соответствии с обстоятельствами конкретного дела.
Появлению данной классификации в правовой системе конти-
нентальной Европы во многом способствовали преобразовательные
процессы в юриспруденции и, прежде всего, постепенное притесне-
ние судейского усмотрения четкими положениями законов1.
Тем не менее периодически возобновляемая «борьба за власть»
между судейским усмотрением и императивными предписаниями
законов не раз порождала дискуссии о состоятельности названной
классификации. В отдельные периоды предлагалось даже возвести
все существующие презумпции на степень так называемых praesum-
tiones hominis2.
По мере развития учения о предположениях в праве, оценка ука-
занной классификации все более связывалась с пересмотром выделя-
емых категорий презумпций: сначала — применительно к предполо-
жениям praesumtiones juris et de jure, а несколько позже — и примени-
тельно к общечеловеческим предположениям praesumtiones hominis.
В итоге, наиболее распространенной точкой зрения стала та, в соответ-
ствии с которой нормальными презумпциями следовало считать лишь
praesumtiones juris, допускавшими опровержение3. Вместе с тем сохра-
нившие свое значение в праве praesumtiones juris et de jure и praesumtio-
По всей видимости, это связано со стремлением выделить данные презумпции
в общей массе так называемых законных предположений. В противопоставление
этому, praesumtiones juris et de jure — «техническое» название законных предпо-
ложений, которые исключают самое доказательство противного. (См.: Мейер Д.И.
Указ, сочинение. С. 115.) Добавление «de jure» здесь указывает на особенность —
«повышенную» обязательность таких презумпций, исключающую их опроверже-
ние. Собственно в этом и состоит основное разграничение между praesumtiones
juris и praesumtiones juris et de Jure. См., например: Латинская юридическая фра-
зеология / сост. проф. Б.С. Никифоров. М., 1979. С. 136, 202.
Однако это не более чем авторская попытка объяснения одного из возможных
значений особого фразеологического материала.
1 Особое развитие права стран англо-американской правовой семьи не послужило
преградой для распространения данной классификации в Англии и в США. См.:
Кейлин А.Д. Судоустройство и гражданский процесс капиталистических госу-
дарств: в 2 ч. Ч. 2. Гражданский процесс. М., 1958. С. 249. См. также: Кенни К.
Основы уголовного права / пер. с англ. В.И. Каминской; под ред. Б.С. Никифо-
рова. М., 1949. С. 368-375.
2 См., например: Муромцев С. О консерватизме римской юриспруденции. Опыт
по истории римского права. М., 1875. С. 100.
3 См.: Энциклопедический словарь. Издатели: Брокгауз Ф.А., Ефрон И.А. Т. XXV.
СПб., 1898. С. 52.
44
Общая теория правовых презумпций
nes hominis1 продолжают вызывать дискуссии по вопросу классифика-
ции презумпций (а точнее, по вопросу классификации предположений
в праве2). Отчасти живучесть этой классификации обусловлена еще и
тем, что бытует мнение, будто бы учение о юридических презумпциях
(за изъятием praesumtionesjuris et de jure) становится общим учением о
диспозитивных нормах, а учение о praesumtionesjuris et de jure — уче-
нием о принудительных (императивных) нормах3.
Однако справедливости ради следует отметить, что постепенно
дискуссия по вопросу классификации презумпций сводится к раз-
граничению так называемых законных презумпций (собственно дру-
гими они и не могут быть). При этом все убедительнее звучат сужде-
ния об исключении из числа презумпций, конструкций, хотя и ос-
нованных на предположении, но не допускающих опровержения их
действия в конкретных отношениях.
Презумпции опровержимые (или условные) и неопровержимые
(безусловные)4. Данная классификация относится к одной из наиболее
известных и обсуждаемых среди юристов и во многом обусловлена
вышеуказанной классификацией так называемых законных презумпций
(предположений) на praesumtionesjuris и praesumtionesjuris et de jure.
Придерживаясь точки зрения^ что презумпция по своему естест-
ву опровержима, так как в ее основу положено предположение и,
обусловленная им возможность иного, считаю допустимым вести
1 Подтверждением этому является тот факт, что в законодательстве ряда стран
до сих пор прослеживается следование данной классификации. См., например:
ст. 1349-1353 Гражданского кодекса Франции — Французский гражданский ко-
декс / науч. ред. и предисловие Д.Г. Лаврова; пер. с фр. А.А. Жуковой, Г.А. Паш-
ковской. СПб., 2004. С. 735; ст. 1 Швейцарского гражданского кодекса в части
юридической силы правил, формируемых судом — Швейцарский гражданский
кодекс (по состоянию на 1 января 2008 г.) // Законы России: опыт, анализ,
практика. 2008. № 5. С. 119; Статьи 2846-2849 Гражданского кодекса Квебека.
В кн.: Гражданский кодекс Квебека / пер. ГЕ. Авилов, М.В. Буряк и др.; науч,
ред. О.М. Козырь, А.А. Маковская. М., 1999. С. 416.
2 Следует согласиться с И.С. Перетерским, что точным переводом латинского про-
тотипа praesumptio и французского заимствования presomption является слово
«предположение», а не «презумпция», как иногда говорится в русской юридиче-
ской литературе (см.: Французский гражданский кодекс 1804 года / пер. И.С. Пе-
ретерского. М., 1941. С. 299, четвертое подстрочное замечание). Приводится по:
Юдельсон К.С. Избранное: Советский нотариат. Проблема доказывания в совет-
ском гражданском процессе. М., 2005. С. 571.
3 См.: Энциклопедический словарь. Издатели: Брокгауз Ф.А., Ефрон И.А. Т. XXV.
СПб., 1898. С. 53.
4 В работе Р. Саватье можно обнаружить упоминание и о «почти неопровержимых
презумпциях». См.: Саватье Р. Теория обязательств. (Юридический и экономиче-
ский очерк) / пер. с фр. и вступ. ст. P.O Халфиной. М., 1972. С. 292.
Однако приведенный в указанной работе пример иллюстрирует особую фор-
му взаимодействия различных юридических конструкций и не имеет, по нашему
мнению, отношения к рассматриваемой классификации.
45
Глава 1
речь о рассматриваемой классификации применительно не только к
презумпциям, но и ко всем иным юридическим конструкциям, ос-
нованным на предположении возможного1.
Полагаю, что и раньше и сейчас при упоминании в праве так
называемых неопровержимых презумпций речь, по сути, идет об
особой правовой конструкции, основанной, как и презумпция, на
предположении. Использование же слова «презумпция» представля-
ет собой не более чем дань традиции.
Неопровержимые конструкции2, основанные на предположении,
презумпциями именоваться не должны. Это в полной мере относит-
ся и к так называемым неопровержимым презумпциям — юридиче-
ским конструкциям, неопровержимым искусственно, как правило,
в угоду публичному порядку (выражаясь широко распространенной
терминологией прошлых лет, в интересах господствующего класса).
Если опровержение презумпции не соответствует интересам господ-
ствующего класса, то законодатель при правовом закреплении не
устанавливает возможности ее опровержения. Этим, прежде всего
и объясняется наличие неопровержимых презумпций в праве3.
При этом не исключается, что со временем так называемая не-
опровержимая презумпция по воле законодателя может стать пол-
ноценной презумпцией, сущностной характеристикой которой яв-
ляется возможность ее опровержения4.
Наиболее ярким примером так называемых неопровержимых
презумпций является «презумпция знания закона»5, основанная в
Российской Федерации на положениях ч. 2 и 3 ст. 15 Конституции
РФ. При том, что многими она воспринимается исключительно как
неопровержимая, существуют мнения и о ее опровержимости. Так,
М.С. Строгович, признавая, что в уголовном процессе действует
1 Подобные «иные» конструкции в юридической литературе обоснованно выделя-
ются в особую группу. Примером могут служить выводы Р.К. Лотфуллина, кото-
рый, оценивая вероятность предположений, предложил различать презумпции,
фикции и некую особую группу правовых явлений в основе различия которых
лежит известная степень вероятности либо неизвестность такой вероятности (см.:
Лотфуллин Р.К. Юридические фикции в гражданском праве: автореф. дис.... канд.
юрид. наук. М., 2008. С. 6, 7).
2 На самом деле, конструкция как таковая не опровергается. Решается лишь вопрос
о возможности ее применения в конкретных отношениях. Для опровержимых
конструкций такая возможность изменчива (конструкция может не применяться),
а для неопровержимых постоянна (конструкция применяется во всех случаях).
3 См.: Бабаев В.К. Указ. соч. С. 15.
4 Возможность трансформации «неопровержимых презумпций» в истинные пре-
зумпции является одним из аргументов в подтверждение их отличия от фикций,
конструируемых также на основании предположения.
5 З.М. Черниловский утверждает, что данная презумпция, по всей вероятности,
появилась первой из всех презумпций (см.: Черниловский З.М. Указ. соч. С. 98).
46
Общая теория правовых презумпций
всего три презумпции: презумпция знания закона, презумпция ис-
тинности вступившего в законную силу приговора суда и презумпция
невиновности, — полагал, что все они опровержимые презумпции1.
Аналогичный подход, с указанием на то, что в исключительных слу-
чаях «презумпция знания закона» является опровержимой, можно
обнаружить в коллективной монографии по проблемам судебного
права2. К выводу, что презумпция знания закона является опровер-
жимой, приходит и Э.Н. Нагорная, основывая свое утверждение на
правилах ст. 111 Налогового кодекса РФ (далее — НК РФ)3.
Критерием истинности, как известно, является практика. И здесь,
при внимательном изучении, не все оказывается однозначно. В раз-
ные времена в правоприменительной практике находилось место
отдельным исключениям из общего порядка, когда данная презум-
пция опровергалась либо в силу закона, либо в силу объективных
обстоятельств. Такие исключения можно обнаружить и в период
римского права4, и в отечественной правоприменительной практике
прошлых лет5.
Полагаю, что, обладая огромным регулирующим ресурсом, неоп-
ровержимая конструкция, основанная на предположении знания
закона, должна сохраняться в праве. Вместе с тем искусственная
неопровержимость этой и подобных ей «презумпций» вполне пре-
одолима в праве6. Следовательно, исключения из правила о неопро-
вержимости допустимы. Но они в обязательном порядке должны
быть поименованы в законе. Применительно к рассматриваемой
презумпции среди таких исключений могли бы быть указаны случаи
невозможности ознакомления с содержанием закона в силу физиче-
ских недостатков (например, слепота) или иных отклоняющихся от
1 См.: Строгович М.С. Учение о материальной истине в уголовном процессе. М.,
1947. Приводится по: Строгович М.С. Избранные труды: в 3 т. Т. 3. Теория судеб-
ных доказательств. М., 1991. С. 53.
2 См.: Полянский Н.Н., Строгович М.С., Савицкий В.М. и др. Проблемы судебно-
го права/ под ред. В.М. Савицкого. М., 1983. С. 196.
3 См.: Нагорная Э.Н. Бремя доказывания в налоговых спорах: монография. М.,
2006. Приводится по СПС «КонсультантПлюс».
4 Подробнее см.: Барон Ю. Система римского гражданского права. Вып. 1. Кн. I.
Общая часть/ пер. с 5-го нем. изд. Л. Петражицкого. 2-е изд., испр. по 9-му нем.
Изд.). М., 1898. С. 34.
5 См., например: Постановление Пленума Верховного Суда СССР по делу Зорина //
Социалистическая законность. 1942. № 9. С. 29.
6 Примером может служить правило п. 5 ст. 71 Гражданского процессуального ко-
декса Республики Казахстан, где прямо допускается возможность опровержения
знания лицом закона. Подробнее о применении данной нормы см.: Диденко Д Г.
Фикции и презумпции в гражданском праве. В кн.: Гражданское законодательство.
Статьи. Комментарии. Практика. Избранное. Т. 3/под ред. А.Г. Диденко. Алматы,
2008. С. 100.
47
Глава 1
нормы состояний (длительное бессознательное состояние), а также
случаи неизвестности лицу закона по независящим от него обсто-
ятельствам (длительное нахождение в изоляции — плен и т.п.)1.
Таким образом, вопрос о знании закона во многом должен пре-
допределяться вопросом о «доступе» к закону. Чем разнообразнее
будут формы воспроизведения закона, тем доступнее будет и сам
закон, тем вероятнее будет знание закона всеми. Вместе с тем даже
самые разнообразные формы воспроизведения законов не в состо-
янии обеспечить фактическое знание закона абсолютно всеми.
Именно поэтому и следует допускать исключения из правил, осно-
ванных на презумпции знания закона.
В качестве альтернативы исключениям можно прибегнуть к мерам
превентивного характера, которые весьма широко применяются в
отдельных областях права. Так, в налоговом законодательстве преду-
сматривается возможность получения от уполномоченных органов
государственной власти (уполномоченных должностных лиц этих
органов) разъяснений нормативных положений о порядке исчисле-
ния, уплаты налога (сбора) или по иным вопросам применения зако-
нодательства о налогах и сборах. При этом не имеет значения, адре-
совано ли разъяснение непосредственно налогоплательщику, явля-
ющемуся участником спора, или неопределенному кругу лиц.
Следование таким разъяснениям является обстоятельством, исклю-
чающим вину лица в совершении налогового правонарушения
(подп. 3 п. 1 ст. 111 НК РФ)2.
Наряду с презумпцией знания закона отечественному праву из-
вестны и другие примеры подобных конструкций (например: «пре-
зумпция неответственности»3, устанавливаемая в отношении лиц, не
1 В римском праве, кроме того, было известно правило, в соответствии с которым
заблуждение в праве прошалось каждому, если речь шла о предотврашении так
называемого «положительного» вреда (см.: Барон Ю. Указ. соч. С. 34).
2 См. подробнее: п. 35 постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ
(далее - ВАС РФ) от 28 февраля 2001 г. № 5 «О некоторых вопросах применения
части первой Налогового кодекса Российской Федерации» (Вестник ВАС РФ.
2001. № 7).
3 В.А. Ойгензихт, прямо не отрицая сушествование такой «презумпции», резонно
обращает внимание на то, что презумпция только тогда может считаться правовой,
когда предположение составляет само содержание правовой нормы, а не являет-
ся только мотивом ее установления (см.: Ойгензихт В.А. Указ. соч. С. 21).
Однако, полагаем, что при закреплении «презумпции неответственности»
предположение является не только мотивом ее установления, но и непосредствен-
но включается в содержание презумптивной нормы. И лишь публичный интерес
не дает развиться данной конструкции в полноценную презумпцию. В качестве
подтверждения своих слов приведем положения гражданского законодательства
прекратившей свое существование Чехославацкой Социалистической Республи-
ки (§ 422 Гражданского кодекса ЧССР) о том, что «Несовершеннолетний или
душевнобольной отвечает за причиненный им вред, если он способен руководить
48
Общая теория правовых презумпций
достигших необходимого по закону возраста (ст. 2.3 Кодекса РФ об
административных правонарушениях (далее — КоАП РФ); п. 3 ст. 28
ГК РФ; ст. 20 Уголовного кодекса РФ (далее — УК РФ)); «презумпция
времени смерти», которая находит свое проявление в правилах о
коммориентах (п. 2 ст. 1114 ГК РФ); «презумпция взаимозависимос-
ти субъектов правоотношений» (ст. 20 НК РФ)).
Все они, равно как и «презумпция знания закона», лишь искус-
ственно неопровержимы. Решение вопроса об исключениях для них
либо преодоление их неопровержимости иными мерами является
предметом самостоятельного исследования, основанного на глубо-
ком познании свойств таких конструкций и природы отношений,
в рамках которых они применяются.
Презумпции материальные (материально-правовые) и процессуаль-
ные (процессуально-правовые). Данная классификация во многом пре-
допределена разграничением отраслей права на материальные и
процессуальные. Особые цели той или иной отрасли права являются
особыми ориентирами для всех правовых средств соответствующей
отрасли (в том числе и презумпций). Обслуживая общую цель, каж-
дое правовое средство отрасли права органично вписывается в ее
систему. Получая закрепление в корреспондирующем отрасли права
законодательстве, правовое средство вполне обоснованно может
именоваться отраслевым1, а отсюда, как следствие, материально-
правовым или процессуальным2. Собственно, этим можно и ограни-
чить рассмотрение вопроса о процессуальной либо материальной
природе презумпций.
Вместе с тем с рассматриваемой классификацией тесным образом
связан вопрос о материально-правовом и процессуальном значении
презумпций. Невозможно представить себе презумпцию, которая од-
новременно была бы презумпцией материального и процессуального
права, однако возможно вести речь о презумпциях, имеющих не толь-
ко материально-правовое, но и процессуальное значение. Следует
согласиться с В.А. Ойгензихтом: «Норм, которые дают основание к
признанию наличия одновременно и материально-правовой и про-
цессуальной презумпций, немало, но это не тождественные, а различ-
своими действиями и понимать их значение...». См.: Гражданский кодекс Чехо-
славацкой Социалистической Республики. Закон от 26 февраля 1964 года / пер. с
чеш. Л.А. Трахтенгерц. М., 1966. С. 151.
1 Этим, в частности, можно объяснить существование такиазываемых отраслевых
презумпций, хотя, очевидно, что для характеристики последних простого указания
на закрепление в том или ином законодательстве явно недостаточно.
2 За незначительными расхождениями, данный подход характерен для суждений
многих авторов. См., например: Бабаев В.К. Указ. соч. С. 54; Кузнецова О.А. Пре-
зумпции в гражданском праве. СПб., 2004. С. 112-122; Сериков Ю.А. Указ. соч.
С. 40.
49
Глава 1
ные презумпции, это не разные аспекты одной презумпции, а разные
стороны одной нормы, вызвавшей к жизни две разных презумпции»1.
На наш взгляд, презумпция может иметь материально-правовое
и процессуальное значения только как элемент содержания презум-
птивной нормы, определяющей порядок и условия применения пре-
зумпции.
Материально-правовое значение проявляется всякий раз, когда
встает вопрос о восполнении в конкретных отношениях недоста-
ющего правового явления его моделью. При этом не принципиально,
идет ли речь о материально-правовых или процессуальных нормах2.
Процессуальное же значение проявляется в связи с порядком
применения презумпций, при определении подлежащих доказыва-
нию обстоятельств и распределении бремени их доказывания между
заинтересованными лицами.
Презумпции прямые и косвенные. Деление презумпций на прямые
и косвенные предопределено различием в формах выражения (спо-
собах закрепления) презумпций в правовых нормах. Данная класси-
фикация, хотя и не всегда прямо обозначается, тем не менее разде-
ляется многими исследователями3.
Ценность данной классификации проявляется в представлении
богатства приемов выражения презумпций в правовых нормах.
Не секрет, что прямое обозначение юридических конструкций в
нормах права презумпциями — явление не очень распространенное.
В федеральных законах (не считая законов о внесении изменений и
дополнений) такие случаи можно пересчитать по пальцам (презум-
пция невиновности — ст. 1.5 КоАП РФ; ст. 14 Уголовно-процессу-
ального кодекса РФ (далее — УПК РФ); ст. 315 Кодекса торгового
мореплавания РФ (далее — КТМ РФ); презумпция согласия на изъ-
ятие органов и (или) тканей — ст. 8 Закона РФ от 22 декабря 1992 г.
№ 4180-1 «О трансплантации органов и (или) тканей человека»4,
а также упоминание отдельных презумпций в качестве принципов
некоторых видов деятельности — п. 2 ст. 3 Федерального закона от
26 декабря 2008 г. № 294-ФЗ «О защите прав юридических лиц
1 Ойгензихт В.А. Указ. соч. С. 28.
2 На данное обстоятельство обоснованно указал В.К. Бабаев в кн.: Бабаев В.К. Указ,
соч. С. 55.
3 См., например: Каминская В.И. Указ. соч. С. 3; Бабаев В.К. Указ. соч. С. 17; Ой-
гензихт В.А. Указ. соч. С. 42; Кузнецова О.А. Презумпции в гражданском праве.
СПб., 2004. С. 105—112; Сериков Ю.А. Указ. соч. С. 30—35.
Среди противников выделения косвенных презумпций можно, в частности,
указать на О.В. Жажину. См.: Жажина О.В. Презумпции как субсидиарные пра-
вовые нормы: автореф. дис.... канд. юрид. наук. СПб., 2011. С. 18.
4 Ведомости СНД и ВС РФ. 1993. № 2. Ст. 62.
50
Общая теория правовых презумпций
и индивидуальных предпринимателей при осуществлении государ-
ственного контроля (надзора) и муниципального контроля»1; ст. 4
Федерального закона от 15 июля 1995 г. № 1ОЗ-ФЗ «О содержании
под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении
преступлений»2; абз. 9 ст. 3 Федерального закона от 10 января 2002 г.
№ 7-ФЗ «Об охране окружающей среды»3; абз. 2 ст. 3 Федерального
закона от 23 ноября 1995 г. № 174-ФЗ «Об экологической экспертизе»4;
абз. 3 ст. 29 Федерального закона от 25 июня 2002 г. № 73-ФЗ «Об
объектах культурного наследия (памятниках истории и культуры)
народов Российской Федерации»5). Да и в остальных нормативных
актах подобные примеры скорее исключения. Среди причин такого
состояния дел в первую очередь следует указать на недостаточную
разработанность общей теории правовых презумпций и отсутствие
единообразного понимания презумпций. Как следствие, крайне ос-
торожно используется специальная терминология в нормативных
актах. Ну и, кроме того, нередко трудности обусловлены поиском
лаконичного выражения сути отдельных презумпций.
В правовых нормах прямые презумпции чаще выражаются без
использования слова «презумпция». Наиболее яркими примерами
иного выражения презумпций могут служить такие слова, как: «пред-
полагается», «признается», «считается». Вместе с тем, как справедли-
во отмечает О.А. Кузнецова, подобные слова не всегда указывают на
презумпцию6. Необходимым сопровождением названных и подобных
им слов, как правило, является указание на возможность опроверже-
ния предположения, лежащего в основе презумпции. Это достигает-
ся использованием таких выражений, как: «пока не доказано обрат-
ное», «если не доказано иное», «если докажет ... (иное)» и др.
Среди широко известных презумпций прямыми являются, напри-
мер: в семейном праве — презумпция отцовства (п. 2 ст. 48 Семейно-
го кодекса РФ); презумпция согласия супруга на сделку по распоря-
жению общим имуществом другим супругом (п. 2 ст. 35 Семейного
кодекса РФ и п. 2 ст. 253 ГК РФ); в гражданском праве — презумпция
смерти (ст. 45, 46 ГК РФ); презумпция прекращения обязательства
при нахождении у должника долгового документа (абз. 2 п. 2 ст. 408
ГК РФ); презумпция вины причинителя вреда (п. 2 ст. 1064 ГК РФ);
презумпция принятия наследства (п. 2 ст. 1153 ГК РФ); презумпция
1 СЗРФ. 2008. № 52(ч.1). Ст. 6249.
2 СЗ РФ. 1995. № 29. Ст. 2759.
3 СЗРФ. 2002. №2. Ст. 133.
4	СЗ РФ. 1995. № 48. Ст. 4556.
5	СЗ РФ. 2002. № 26. Ст. 2519.
6 См.: Кузнецова О.А. Презумпции в гражданском праве. СПб., 2004. С. 105.
51
Глава 1
авторства (ст. 1257 ГК РФ); в налоговом праве — презумпция соот-
ветствия цены, принимаемой для целей налогообложения, уровню
рыночных цен (п. 1 ст. 40 НК РФ); презумпция невиновности (п. 6
ст. 108 НК РФ); в административном праве — презумпция невинов-
ности (ст. 1.5 КоАП РФ); вуголовном процессе — презумпция неви-
новности (ст. 14 УПК РФ).
Косвенные презумпции — это, так же как и прямые презумп-
ции, — презумпции из закона (в противном случае их нельзя было
бы именовать презумпциями). Однако устанавливаются они не по
внешним «ориентирам» в виде знаковых слов и выражений, а путем
толкования закона. Отрицать их существование бессмысленно1.
Так, например, широко известна презумпция конституционности
нормативных актов2. При этом устанавливается она путем толкова-
ния нескольких положений Конституции РФ. Среди них: положения
о верховенстве Конституции РФ на всей территории РФ (ч. 2 ст. 4),
об иерархии нормативных актов (ст. 76) и о полномочиях Конститу-
ционного Суда РФ в части разрешения дел о соответствии Консти-
туции РФ федеральных законов и иных нормативных актов (ст. 125).
В числе наиболее важных косвенных презумпций следует указать
презумпцию морального вреда при причинении вреда здоровью.
Данная презумпция также прямо не указывается в качестве таковой
в законе, однако она может быть установлена при его толковании
(прежде всего, исходя из понимания морального вреда как физиче-
ских или нравственных страданий — ст. 151 ГК РФ). На существова-
ние данной презумпции, в частности, указывает Верховный Суд РФ
в своем постановлении Пленума от 26 января 2010 г. № 1 «О приме-
нении судами гражданского законодательства, регулирующего отно-
шения по обязательствам вследствие причинения вреда жизни или
здоровью гражданина», где в п. 32 отмечается, что «поскольку потер-
певший в связи с причинением вреда его здоровью во всех случаях
испытывает физические или нравственные страдания, факт причи-
нения ему морального вреда предполагается»3.
Классификация презумпций по объекту предположения. Рассматри-
вая правовые презумпции как модели правовых явлений, необходи-
мо иметь представление о круге подобных явлений. Традиционное
1 Существует даже мнение, что косвенных презумпций значительно больше, чем
прямых. См., например: Веденеев Е.Ю. Роль презумпций в гражданском праве,
арбитражном и гражданском судопроизводстве // Государство и право. 1998. № 2.
С. 46; Ильина О.Ю. Проблемы интереса в семейном праве Российской Федерации.
М., 2007. Приводится по СПС «КонсультантПлюс».
2 См., например: Нарутго С.В. Обращение граждан в Конституционный Суд Рос-
сийской Федерации: научно-практическое пособие. М., 2011 (разд. 4.3, § 4 гл. 5).
Приводится по СПС «КонсультантПлюс».
3 Бюллетень Верховного Суда РФ. 2010. № 3.
52
Общая теория правовых презумпций
понимание под такими явлениями многочисленных фактов окружа-
ющей действительности не вызывает возражений. Однако это вовсе
не означает, что правовые презумпции могут подменять собою лишь
юридические факты (как основания возникновения, изменения и
прекращения правоотношений)1. Фактами окружающей действи-
тельности наряду с юридическими фактами в полной мере можно
считать и факты существования определенных правоотношений (при
детализации — факты существования элементов отдельных право-
отношений), и факты субъективного отношения участников право-
отношений к определенному поведению и его последствиям2.
Допуская, что право в своей динамике есть уникальное соедине-
ние фактов, а «выпадение» одного из них может негативным образом
сказаться на эффективности многих правовых процессов, можно
утверждать, что презумпции как правовые средства восполнения
недостающих фактов в состоянии заменить почти все правовые яв-
ления.
Вместе с тем столь широкие горизонты применения презумпций
едва ли достижимы (по крайней мере, в условиях современного со-
стояния разработанности теории правовых презумпций). Тем не ме-
нее, даже при элементарном структурировании механизма правового
регулирования по схеме — (правовая норма > юридический факт >
правоспособность > юридический факт > правоотношение), неслож-
но допустить применение презумпций не только для восполнения
недостающих юридических фактов.
Так, презумпция равенства долей супругов в их общем имуществе
(ст. 39 Семейного кодекса РФ) с очевидностью имеет объектом пред-
положения не юридический факт, а вполне конкретное правоотноше-
ние между сособственниками. Отступление от равенства долей воз-
можно, в частности, если будет доказано, что другой супруг не получал
доходов по неуважительным причинам или расходовал общее имуще-
ство в ущерб интересам семьи. В качестве примера иного объекта
1 Такую позицию отстаивает, в частности, О.В. Жажина. Ставя под сомнение необ-
ходимость включения в объект предположения правовых презумпций помимо
юридических фактов других правовых явлений, она предлагает весьма оригиналь-
ную трактовку строения права, указывая, что «в перечень юридических фактов,
изначально входят предполагаемые на основании правовых презумпций правовые
отношения и любые иные значимые с точки зрения права основания, а значит,
их отдельное указание за рамками юридических фактов вряд ли оправдано». Жа-
жина О.В. Презумпции как субсидиарные правовые нормы: автореф. дис.... канд.
юрид. наук. СПб., 2011. С. 15, 16.
2 Сразу оговоримся, что в данной работе не ставится цель прямо обозначить все
многообразие таких фактов (например, Ю.А. Сериков к объектам предположения
относит факты, состояния и правоотношения. См.: Сериков Ю.А. Указ. соч. С. 24).
Цель — показать возможное направление исследования презумпций с учетом осо-
бенностей восполняемых ими правовых явлений.
53
Глава 1
предположения можно привести широко известную презумпцию вины
причинителя вреда. Здесь соответствующим объектом будет юриди-
чески значимое отношение лица к своему поведению и его послед-
ствиям, не отождествляемое ни с юридическим фактом (причинением
вреда), ни с правоотношением (обязательством по возмещению вреда).
Попытки классификации презумпций по объекту предположения
можно обнаружить и в ранее проведенных исследованиях. Так, по
указанию И. Оршанского, Буркгард, разграничив область законных
презумпций от других, схожих правовых явлений, различал в пре-
зумпциях две главные группы: praesumtiones facti и praesumtiones
voluntatis. К первой он относил все те случаи, когда закон предпи-
сывал от существования одного факта заключать о том, что совер-
шился другой факт, имеющий влияние на спорное правоотношение
(например, правила римского права относительно так называемого
права коммориента). Ко второй группе он относил все случаи опре-
деления законом неясно выраженной или вовсе не выраженной воли
частного лица на основании предположения о том, что воля эта, если
бы она была прямо выражена, разрешила бы данный вопрос именно
в этом, а не в другом смысле1. По нашему мнению, у классификации
Буркгарда имеется один недостаток: она проведена без соблюдения
правила о единстве классификационного основания. Тем не менее
сама попытка выделения особой группы правовых явлений, особо-
го объекта предположения (выражения воли) заслуживает одобре-
ния.
На наш взгляд, выделение классификации презумпций по объек-
ту предположения имеет большое значение для исследования пра-
вовых презумпций. Восполняя отсутствие различных «объектов»,
презумпции обогащаются новыми функциями, что, в свою очередь,
позволяет глубже познавать сами презумпции, их природу и свойства.
Классификация презумпций по основному назначению в охране инте-
ресов участников правоотношений. Ценность правовых презумпций
не ограничивается простым восполнением недостающих правовых
явлений. Восполнение любого такого явления непременно отража-
ется на балансе интересов участников соответствующих правоотно-
шений. При этом как неодинакова роль восполняемых явлений в
механизме правового регулирования, так неодинакова и роль пре-
зумпций, восполняющих эти явления.
В одних случаях требуется акцентировать действие презумпции
на признании определенного интереса (такова, например, основная
роль презумпции авторства и презумпции отцовства); в других —
1 См.: Оршанский И. Указ. соч. С. 13. В данном случае И. Оршанский анализирует
исследование Буркгарда: Burckhard. Die civilistischen Praesumtionen, Weimar, 1866.
54
Общая теория правовых презумпций
действие презумпции ориентировано на беспрепятственную реали-
зацию интересов (таково, в частности, основное назначение презум-
пции добросовестности); в третьих — на обеспечении интересов
(например, презумпция вины как средство обеспечения интересов
потерпевшего); наконец, еще одна сторона действия презумпций
связана с защитой интересов (например, презумпция невиновности,
установленная в интересах подозреваемого в совершении преступ-
ления). Выделение в приведенных примерах наиболее важных на-
правлений действия презумпций нисколько не умаляет значение
иного их действия. Вместе с тем возможность выделения основного
назначения отдельно взятой презумпции позволяет классифициро-
вать все презумпции на:
•	презумпции, приоритетно направленные на признание интересов;
, • презумпции, приоритетно направленные на реализацию интересов;
•	презумпции, приоритетно направленные на обеспечение интересов;
•	презумпции, приоритетно направленные на защиту интересов.
Практическая значимость данной классификации существенна.
Ее применение не только облегчает достижение баланса между ин-
тересами участников правоотношений, но и раскрывает перспекти-
вы эффективного применения вновь вводимых презумпций, позво-
ляя выбирать оптимальную модель регулирования соответствующих
отношений.
Подводя итог, следует признать, что из предложенных классифи-
каций непосредственно относящимися к классификации презумп-
ций являются: классификация по объекту предположения, класси-
фикация по основному назначению в охране интересов участников
правоотношений, классификация презумпций на прямые и косвен-
ные, а также деление всех презумпций на материальные и процессу-
альные. Две другие классификации (по критерию опровержимости
и деление презумпций на praesumtiones juris, praesumtiones juris et de
jure и praesumtiones hominis) охватывают более широкий круг юри-
дических конструкций, основанных на предположениях.
§ 5. ПРИМЕНЕНИЕ ПРАВОВЫХ ПРЕЗУМПЦИЙ
Вопрос применения правовых презумпций аккумулирует в себе
два принципиальных вопроса общей теории правовых презумпций.
Во-первых, это вопрос об основаниях закрепления новых презум-
пций в правовых нормах. И во-вторых, это вопрос о действии уже
закрепленных в правовых нормах презумпциях (вопрос об услови-
ях применения правовых презумпций в конкретных правоотноше-
ниях).
55
Глава 1
5.1. Закрепление новых презумпций
в правовых нормах
Основное внимание при отыскании оснований закрепления но-
вых презумпций в правовых нормах следует уделять охране интересов
участников правоотношений. При этом вопрос об охране интересов
(их признании, обеспечении, реализации и защите) может исследо-
ваться в различных контекстах. Это и «выравнивание» существующе-
го дисбаланса в отношениях в целях защиты так называемой слабой
стороны, и стимулирование оптимизации деятельности субъектов в
рамках определенных отношений и многое другое. Вместе с тем во-
прос закрепления новых презумпций особое звучание получает в
контексте вопроса пробельности в праве.
Однако проблема пробельности в праве в этом случае не будет
сводиться лишь к неопределенностям, связанным с отсутствием
необходимых правовых норм. Устоявшееся представление о воз-
можности исследования пробельности в праве лишь в связи с от-
сутствием той или иной нормы во многом консервативно. Понимая
право только как совокупность норм (в так называемом объектив-
ном смысле), исследователи, придерживающиеся данной точки
зрения, как бы обедняют сами себя. Не отрицая великого значения
нормативности в праве, следует указать, что понимаемое как сово-
купность норм, право тем не менее имеет дело не только с нормами,
но и с иными правовыми явлениями, отражая их в форме норма-
тивных моделей. Идет ли речь о возможных основаниях возникно-
вения, изменения или прекращения прав и обязанностей либо о тех
или иных возможных правоотношениях, той или иной мере воз-
можного поведения (так называемом субъективном понимании
права) или же оценивается возможное отношение лица к его пове-
дению и последствиям такого поведения, право как совокупность
норм имеет дело лишь с моделями соответствующих правовых яв-
лений. Далее, реализуясь в конкретных правоотношениях, право
как совокупность норм трансформируется в право как совокупность
фактов (или, иначе, модели правовых явлений облекаются в кон-
кретные весьма разнообразные правовые формы). Соответству-
ющие модели находят свое воплощение в юридических фактах, в фак-
тах определенного отношения лиц к своему поведению и послед-
ствиям такого поведения и т.п. Да и сами правоотношения при
таком понимании представляют собой особый факт существования
правовой материи.
Вместе с тем в рассматриваемой динамике права, может возникать
неопределенность относительно отдельных, необходимых с точки
зрения правовой архитектоники, правовых явлений. Например, в свя-
56
Общая теория правовых презумпций
зи с отсутствием лица и невозможностью установления его места
нахождения возникает неопределенность относительно нахождения
его в живых, а в связи с субъективной природой вины в деликтных
правоотношениях может возникать неопределенность относительно
ее наличия1. Подобное положение дел побуждает искать средства
особого рода, призванные ликвидировать указанные неопределенно-
сти (иными словами, призванные восполнить образовавшийся пробел
в правовых явлениях).
В этом смысле конструкции, основанные на предположениях,
наряду с другими конструкциями, используемыми для преодоления
подобных пробелов в праве (аналогия, универсальное правопреем-
ство и др.), в состоянии усовершенствовать право, сделать его более
пластичным, пригодным для эффективного регулирования обще-
ственных отношений.
Как известно, там, где это допускается правопорядком, отсутствие
необходимых правовых норм оперативно восполняется применени-
ем аналогии закона и аналогии права, а также применением требо-
ваний добросовестности, гуманности, разумности и справедливости.
Кроме того, до применения аналогии, преодоление пробелов воз-
можно и путем достижения соглашения между участниками право-
отношения (см., например, ст. 6 ГК £ф, ст. 5 Семейного кодекса РФ,
ст. 7 Жилищного кодекса РФ). В остальных ситуациях отсутствие
необходимых правовых норм должно восполняться в процессе пра-
вотворчества, в рамках внесения необходимых изменений и допол-
нений в существующие акты либо путем принятия новых актов2.
Указанные выше оперативные средства восполнения недостающих
правовых норм (аналогия права и аналогия закона, применение тре-
бований добросовестности, разумности и справедливости, а также
договорное регулирование отношений, не получивших необходимо-
го нормативного регулирования) могут быть признаны исключитель-
ными ввиду того, что восполнение недостающего регулирования
1 Предлагаемый подход, по сути, раскрывает новые грани уже предложенного в
юридической науке понимания правовой неопределенности как свойства права,
выражающегося в неконкретности содержания правовых явлений (см. об этом
подробнее: Власенко Н.А., Назаренко Т.Н. Неопределенность в праве: понятие и
формы // Государство и право. 2007. № 6. С. 5—12).
2 В некоторых странах существуют и иные формы восполнения недостающих пра-
вовых норм. Так, во вводном разделе Швейцарского гражданского кодекса закреп-
лено положение, в соответствии с которым в отсутствие подлежащего применению
положения закона суд выносит решение в соответствии с обычным правом, а в
отсутствие обычая, в соответствии с правилами, которые суд устанавливает, как
если бы ему пришлось выступать в качестве законодателя. При этом суд опирает-,
ся на решения, узаконенные правовой наукой и судебной практикой. См.: Швей-
царский гражданский кодекс от 10.12.1907 (по состоянию на 01.01.2008)//Законы
России: опыт, анализ, практика. 2008. № 5. С. 119.
57
Глава 1
иными средствами не допускается. Применительно к рассматрива-
емому вопросу это, в частности, означает, что презумпция существо-
вания какой-либо нормы в Российской Федерации не допускается.
Либо норма есть, либо ее нет. И следовательно, применение презум-
пций (а равно и иных конструкций, основанных на предположениях)
для восполнения недостающих правовых норм должно исключаться.
Что же касается иных пробелов в праве, то здесь отсутствие спе-
циального регулирования об особом восполнении пробелов позво-
ляет ставить вопрос о возможности применения презумпций для их
преодоления. При этом очевидно, что убежденность в необходимости
презумпции в конкретной ситуации в конечном счете приведет к
появлению специальной нормы, закрепляющей такую презумпцию.
Таким образом, институт аналогии в его известном значении ока-
зывается непригодным для восполнения пробелов, обнаруживаемых
за рамками массива правовых норм. Отстраненными от решения
данного вопроса зачастую оказываются и требования добросовест-
ности, гуманности, разумности и справедливости, применение ко-
торых в действующем законодательстве явно усеченное1.
В определенной мере это последнее может свидетельствовать о
неразвитости существующего права, но нельзя исключать и неспо-
собность правоприменителей к реализации огромного внутреннего
потенциала права. Так, в п. 2 ст. 6 ГК РФ записано, что требования
добросовестности, разумности и справедливости при невозможности
использования аналогии закона применяются наряду с аналогией
права для определения прав и обязанностей сторон правоотношений.
Но почему эти же требования не могут быть применимы для опреде-
ления иных недостающих правовых явлений? Что справедливо или
разумно либо что добросовестно в той или иной ситуации — неуже-
ли соответствующие оценки применимы только к правам и обязан-
ностям? Полагаем, что нет. Однако их применение не всегда позво-
ляет наиболее эффективным способом достичь желаемого. Возьмем
для примера вину как условие гражданско-правовой ответственности
за причинение вреда.
Действующее законодательство, как известно, закрепляет презум-
пцию вины причинителя вреда. В соответствии с п. 2 ст. 1064 ГК РФ
лицо, причинившее вред, освобождается от возмещения вреда, если
докажет, что вред причинен не по его вине (иными словами, лицо
причинившее вред, предполагается виновным в причинении вреда,
1 Например, в Концепции развития гражданского законодательства Российской
Федерации прямо отмечается недостаточность указаний в ГК РФ на добросо-
вестность как эффективный инструмент правового регулирования. См.: Концеп-
ция развития гражданского законодательства Российской Федерации / вступ. ст.
А.Л. Маковского. М., 2009. С. 31.
58
Общая теория правовых презумпций
если иное не будет им доказано). Если бы данная презумпция не
существовала, то возникала бы серьезная проблема с привлечением
к ответственности лица, совершившего правонарушение (по крайней
мере, в рамках системы, построенной на начале вины). Для воспол-
нения образовавшегося пробела вину пришлось бы устанавливать.
Возникает вопрос: кто должен это делать? И оказывается, что эта
обязанность может быть возложена либо на потерпевшего, либо на
третье лицо. Возложение подобной обязанности на причинителя
вреда бессмысленно, поскольку он попросту не заинтересован в
достижении желаемого потерпевшим результата.
Но далее обнаруживается, что понимаемая как отношение лица
к своему поведению и его последствиям вина конкретного лица не
может быть во многих случаях установлена без надлежащего выяс-
нения такого отношения у непосредственного причинителя вреда.
При этом попытки установить вину, прибегая к требованиям добро-
совестности, разумности и справедливости, хотя и способны при-
вести к желаемому результату (во многом неоднозначному), на по-
верку оказываются менее эффективными, чем сформулированная в
законе презумпция. Требования добросовестности и разумности, не
обладая однозначным содержанием, позиционируются со средства-
ми оперативного восполнения правовых пробелов и применимы
там, где невозможно использовать более универсальные, относи-
тельно устойчивые юридические конструкции (презумпции, фик-
ции, иные конструкции, основанные на предположениях и др.).
При внимательном изучении указанных конструкций, требований
добросовестности и разумности между ними можно обнаружить
большое количество различий. И одно из них состоит в том, что такие
конструкции, как презумпции, фикции и подобные им, более абс-
трагированы от особенностей конкретных правоотношений, чем
требования добросовестности и разумности, которые преломляются
лишь в контексте частного случая. Что добросовестно или разумно
в одной ситуации, может оказаться совершенно иным в другой си-
туации. Презумпции же, равно каки иные конструкции, основанные
на предположениях, воспринимают индивидуальные особенности
отношений только в контексте четко сформулированных условий их
применения, закрепленных в правовой норме. Указанная четкость,
если угодно, показатель совершенства соответствующего средства.
Чем более четко средство выражено в правовой норме, тем оно более
востребовано в правоприменении1. Главное, чтобы четкость не транс-
1 В связи с изложенным заслуживает поддержки тезис о том, что при совершенство-
вании законодательства необходимо обращать внимание на четкость и ясность ис-
пользуемых правовых конструкций. См.: Концепция развития гражданского зако-
нодательства Российской Федерации / вступ. ст. А.Л. Маковского. М., 2009. С. 30.
59
Глава 1
формировалась в излишнюю детализацию, лишающую правовое
средство юридической эластичности, способности быть использо-
ванным для охраны большого разнообразия интересов.
Итак, сфера пробельности в праве весьма обширна. Не считая
возможного отсутствия необходимых правовых норм, пробелы,
в частности, могут обнаруживаться и среди элементов механизма
правового регулирования (юридические факты и правоотношения),
и среди элементов правоотношений (субъекты, объекты, права и
обязанности), и среди правовых свойств субъектов (правоспособ-
ность и дееспособность), и среди юридически значимого отноше-
ния субъектов к своему поведению и его последствиям (например,
вина).
При этом пробелы в подобных ситуациях обнаруживаются там,
где либо имеется неопределенность в вопросе существования отдель-
ных фактов, либо необходимые факты оказываются неизвестными.
Среди примеров неопределенности относительно тех или иных пра-
вообразований (во многом субъективной, обусловленной сомнением
лица, оценивающего правовую ситуацию) можно указать: на объем
дееспособности гражданина; принадлежность лицу права собствен-
ности на движимую вещь, находящуюся у него; повышенную опас-
ность конкретной деятельности. К примерам, связанным с неизвест-
ностью относительно определенных правообразований, можно от-
нести: смерть гражданина, объявленного умершим; авторство лица
на исполненное произведение и др.
Существование указанных неопределенностей и неизвестностей
и является основанием для поиска адекватных средств восполне-
ния. Однако как широк круг сфер, требующих восполнения, так же
широк и набор правовых средств, способных решать соответству-
ющие задачи. Выбор же определенного средства — это, по сути,
вопрос об эффективности его применения при решении конкрет-
ной задачи.
При этом для поиска необходимого средства вовсе не обязатель-
но всякий раз примерять весь набор правовых средств на конкретную
ситуацию. Важно определить сущностные характеристики исследу-
емых отношений, знать возможности отдельных правовых средств и
четко представлять себе желаемый результат.
Указав, что презумпции призваны восполнить недостающее пра-
вовое явление, мы не снимем вопрос о причине выбора именно
презумпции, поскольку цели восполнения служат и некоторые иные
средства (фикции, договоры, аналогия и др.).
Что же выделяет презумпции из общей массы правовых средств,
способных восполнять пробелы в праве?
60
Общая теория правовых презумпций
В первую очередь это их основание, т.е. предположение, на кото-
ром основана презумпция. И здесь ключевым моментом является
достоверность предположения. Положенное в основу презумпции
предположение может основываться исключительно на прошлом
опыте. Как справедливо отметила В.И. Каминская «Высказанное в
презумпции суждение не содержит в себе ничего нового, по сравне-
нию с тем запасом знаний, который имелся до того, как она была
сформулирована»1. При этом имеющееся знание может содержать
информацию и о таких фактах, которые расходятся с обычным по-
рядком вешей. Тем не менее презумпции конструируются и приме-
няются на перспективу, несмотря на такие исключения.
Прибегая к вопросу о логических основаниях построения презум-
пций, необходимо признать, что «...метод, при помощи которого
вырабатывается презумпция, следует признать более сложным по
сравнению с обычной индукцией через простое перечисление. Здесь
не просто констатация определенного количества наблюдавшихся
однородных фактов, им противоречащих, а более сложное сопостав-
ление однотипных фактов с наличными, противоречащими им фак-
тами, с признанием безусловного приоритета за первыми»2. Вообще
в сфере социальных отношений крайне трудно объяснять законо-
мерности построения и развития таких отношений. «Просчитать»
человека практически невозможно (по крайней мере, при современ-
ном состоянии научного знания о человеке), а значит, и факты его
жизни объективно могут не вписываться во всевозможные предла-
гаемые человеком обобщения и построения (в том числе и правовые).
Конечно, неплохо было бы предугадывать возможное развитие
тех или иных отношений, однако введение не основанных на прош-
лом опыте презумпций едва ли можно считать высокоэффективным
средством правовой охраны интересов участников правоотноше-
ний. Сама по себе вероятность (пусть даже самая высокая) еще не
свидетельствует о возможной реализации такой конструкции. Пре-
дугадывание в праве по возможности должно проявляться в элас-
тичности создаваемых и действующих норм, возможности их при-
менения к новым отношениям. «Нормы-догадки» — это нерацио-
нальные средства. Очень низкий КПД таких норм должен служить
фактором в пользу отказа от их применения в нормотворческой дея-
тельности.
Достоверность положенного в основу презумпции предположения
автоматически исключает конкуренцию презумпций с такими пра-
вовыми средствами, как фикции. Последние, как известно, основы-
1 Каминская В.И. Указ. соч. С. 19.
2 Там же. С. 26.
61
Глава 1
ваются на недостоверном предположении (вымысле)1. И приоритет
в выборе между презумпциями и фикциями в конечном счете, будет
зависеть от «текущих» потребностей публичного порядка. Окажется
необходимым поиск достоверности, и перевесит чаша презумпций;
если же достоверность не будет играть принципиальной роли, то в
праве может появиться и фикция.
Но обращение к достоверности не всегда способно привести к
желаемому результату. Действующему правопорядку хорошо извест-
ны конструкции, основанные на достоверных данных и сформули-
рованные в форме предположений, однако к презумпциям они от-
несены быть не могут (например, предположение знания закона).
В этих ситуациях на первый план выходит такое свойство презумп-
ций, как опровержимость. Опровержимое в принципе предположе-
ние может в угоду определенным (как правило, публичным) интере-
сам признаваться правопорядком неопровержимым. В этом случае,
конструкция презумпции оказывается невостребованной, а приори-
тет отдается иной конструкции, основанной на предположении.
И вся разница между ними сводится лишь к возможности опровер-
жения предположения, лежащего в основе таких конструкций. При
этом важно, что, поскольку любое предположение, основанное на
достоверных фактах прошлого, опровержимо, как презумпции, так
и иные конструкции, основанные на достоверных предположениях,
могут взаимно трансформироваться по воле законодателя друг в
друга. В конечном счете все будет зависеть от необходимой степени
защиты определенных интересов. И все тот же публичный порядок
выступит арбитром между презумпциями и иными конструкциями,
основанными на предположении возможного.
Довольно часто можно слышать, что выбор между презумпциями
и иными основанными на предположениях конструкциями зависит
от степени вероятности предположения2. Прав, по нашему мнению,
1 Как справедливо указывал Д.И. Мейер, заключение о факте называется предпо-
ложением (praesumptio), когда существование факта не раскрыто с несомненнос-
тью, но оно более или менее вероятно и потому предполагается, а вымышленное
существование факта, о котором известно, что он вовсе не существует или суще-
ствует в другом виде, относится к так называемым вымыслам права — fictiones juris
(см.: Мейер Д.И. О юридических вымыслах и предположениях, о скрытых и при-
творных действиях. В кн.: Мейер Д.И. Избранные произведения по гражданско-
му праву. М., 2003. С. 54).
2 В частности, отмечается, что даже фиктивное предписание в редчайших случаях
может соответствовать действительности и на этом основании делается вывод,
что правовые предположения с небольшой степенью вероятности не есть презум-
пции. Подробнее об этом см.: Васильев Л.М. Теоретические и практические про-
блемы презумпции невиновности обвиняемого в уголовном судопроизводстве (по
материалам зарубежной и отечественной практики): дис.... д-ра юрид. наук. Крас-
нодар, 2005. С. 31.
62
Общая теория правовых презумпций
Ю.А. Сериков, который утверждает: «Большинство правовых пре-
зумпций представляют собой отобранные законодателем и закреп-
ленные в праве общие предположения. Порядок перехода общих
предположений в разряд презумпций является наиболее естествен-
ным путем их образования. В этом случае презумпции сохраняют все
основные характеристики общего предположения, и в первую оче-
редь его высокую вероятность»1. Вместе с тем, солидаризируясь с
В.И. Каминской, он отмечает, что помимо высоковероятных пре-
зумпций в праве существуют и так называемые квазипрезумпции
(маловероятные презумпции). Их основное свойство не в области
вероятности, а в области функциональности. И далее он цитирует
Н.С. Каранину2, приводя ее суждение: «Законодателя презумпции
интересуют не сами по себе, они представляют правовой механизм,
с помощью которого можно наиболее эффективно урегулировать
общественные отношения и защитить значимые социальные инте-
ресы. ...презумпции несут в себе четкую целевую направленность,
что позволяет говорить о целевой или телеологической природе пра-
вовых презумпций в целом»3.
В этом же ключе высказывается и Л.М. Васильев, уделяя внима-
ние социальной природе презумпций. Он, в частности, указывает:
«Социальное предназначение презумпций заключается в том, что
возникновение, изменение и прекращение презумпций нередко обу-
словливается господствующей в обществе идеологией, когда суще-
ствует общественный интерес в защите тех или иных общественных
отношений. В таких случаях содержанием презумпции будет не дей-
ствительная вероятность данного умозаключения, а необходимость
охранить определенные общественные интересы»4.
Действительно, исключать возможность материализации вымысла не следует.
Но важно понимать случайный характер подобных явлений. Если же некогда
считавшееся вымыслом со временем становится обычным, то необходимо ставить
вопрос о пересмотре отношения к такому явлению. При этом раздвигать рамки
устоявшихся понятий не следует. Фикция остается фикцией, а презумпция — пре-
зумпцией. Критерий же истинности в данном споре - известность предполага-
емых фактов до закрепления в правовой норме соответствующей конструкции.
Если схожие факты ранее имели место, перед нами — презумпция, если нет —
фикция. Как справедливо указывал К.С. Юдельсон, «многие примеры предполо-
жений, как оспоримых, так и неоспоримых, легко перешли бы в разряд фикций,
если бы их не спасала известная — на самом деле очень часто исключительно
малая — степень вероятности. См.: Юдельсон К.С. Избранное: Советский нота-
риат. Проблема доказывания всоветском гражданском процессе. М., 2005. С. 573.
1 Сериков Ю.А. Указ. соч. С. 12.
2 См.: Каранина Н.С. Проблематика правовой презумпции// Право: теория и прак-
тика. 2005. № 14. С. 28-32.
3 Там же. С. 14, 15.
4 Васильев Л.М. Указ. соч. С. 33.
63
Глава 1
Как справедливо отмечал Д.И. Мейер, «предположения, выстав-
ляя известные факты вероятными, разнятся между собою по степе-
ни, но тем не менее нельзя признать, чтоб это различие имело про-
чное юридическое значение: предположения законные, конечно,
принадлежат к числу весьма вероятных, но тем не менее не в этом
обстоятельстве заключается причина, почему они отличены зако-
нодательствами. Причину составляет стремление устранить по воз-
можности споры, ускорить по ним разбирательство. ...вероятность
фактов может и ...должна быть принята в соображение законода-
тельством, лишенным во множестве случаев средств, чтоб добиться
несомненности и чтоб на ней созидать свои определения, но точное
и надежное сравнение вероятностей по степеням для каких-либо
практических целей невозможно в отвлеченном определении слу-
чаев, неизбежном для закона, а требует установления их в самой
действительности — in concrete»1.
Полагаем, что степень вероятности предположений не должна
оказывать какого-либо влияния на выбор между презумпциями и
иными конструкциями, основанными на предположениях возмож-
ного. И те и другие могут существовать при даже самой малой веро-
ятности возможного.
Более того, внедрение презумпций в правовую материю объек-
тивно необходимо. По этой причине следует считать заблуждениями
те позиции, в соответствии с которыми отношение к применению
презумпций в праве имеет очевидно негативный характер. Такова,
например, позиция В. Спасовича, который, указывая, что общее
предположение о принадлежности движимой вещи одному, а не
многим есть средство лишнее, одновременно высказался и в отно-
шении всех презумпций. По его мнению, «Юридические презумпции
суть вообще зло, которого следует всячески избегать. Законоведение
опирается на костыли, называемые предположениями, только тогда,
когда оно не в состоянии разрешить вопрос прямо и естественно,
а должно разрубить его наугад и искусственно»2.
Пожалуй наиболее весомым возражением этому суждению сле-
дует считать мнение Д.И. Мейера о том, что «...предположение тогда
только значит что-либо в области права, когда оно оправдывается на
деле или когда принимается законодательством, и когда получает
1	Мейер Д.И. О юридических вымыслах и предположениях, о скрытых и притвор-
ных действиях. В кн.: Мейер Д.И. Избранные произведения по гражданскому
праву. М., 2003. С. 121.
2 Спасович В. Обзор решений гражданского кассационного департамента прави-
тельствующего сената, по вопросам гражданского и торгового права, за вторую
половину 1871 г. и первую половину 1872 г. // Журнал гражданского и уголовного
права. 1873. Кн. 2. Март. С. 177.
64
Общая теория правовых презумпций
силу даже вопреки действительности»1. При этом для неочевидных
ситуаций предположения как раз самые естественные средства раз-
решения проблем. Как справедливо (по сути) отмечает С.В. Гусева,
«презумпции не только не препятствуют достижению юридической
истины (справедливости), но подчас остаются единственным спосо-
бом ее установления, являясь необходимым методологическим ин-
струментом процесса правоприменения»2.
5.2. Применение правовых презумпций
в конкретных правоотношениях
Теперь обратимся к вопросу о действии уже закрепленных в пра-
вовых нормах презумпций (вопросу об условиях применения (либо
неприменения) правовых презумпций в конкретных правоотноше-
ниях). Эта сторона презумпций в специальной литературе исследо-
вана в большей степени. Но и здесь не все проблемные аспекты по-
лучили единообразную трактовку.
Обратимся для начала к пониманию применения презумпций в
конкретных правоотношениях.
По мнению М.Н. Бронниковой, исследовавшей применение
гражданско-правовых презумпций, црименение (действие, исполь-
зование в правоприменительной деятельности) гражданско-правовой
презумпции происходит путем осуществления участником граждан-
ского правоотношения права опровержения предполагаемого при-
знака (характеризующего либо субъект правоотношения, либо объект
права, либо юридический факт). При неопровержении предполага-
емого признака (как в случае нереализации права опровержения, так
и вследствие недоказанности противоположных предполагаемому
признаку обстоятельств) обусловленные гражданско-правовой пре-
зумпцией субъективные гражданские права и юридические обязан-
ности подлежат соответственно реализации и исполнению3. Тем
самым автор вполне однозначно указала на зависимость применения
презумпций от воли участников правоотношения (одного из них).
Однако такая позиция не соответствует существующему положе-
нию дел. Да и применительно к исследованию самой М.Н. Бронни-
ковой она согласуется лишь с ее выводами о необходимости призна-
1 Мейер Д.И. Русское гражданское право. Чтения, изданные по запискам слуша-
телей / под ред. А.И. Вицина. 10-е изд., с испр. и доп. А.Х. Гольмстена. Пг., 1915.
С. 214.
2 Гусева С.В. Место и роль презумпций в структуре юридического знания: фило-
софский анализ: автореф. дис. ... канд. филос. наук. Саратов, 2009. С. 18.
3 См.: Бронникова М.Н. Гражданско-правовая презумпция по российскому зако-
нодательству: содержание, правовые формы и применение: автореф. дис.... канд.
юрид. наук. Казань, 2006. С. 10.
65
Глава 1
ния так называемых договорных презумпций1. Вместе с тем презум-
пции — это лишь нормативно закрепленные модели правовых
явлений, и их применение происходит не по воле отдельных лиц,
а при наступлении обстоятельств, соответствующих условиям, обоз-
наченным в правовой норме. Трудно представить, что основное на-
значение и, как следствие, применение, например, презумпции от-
цовства заключается в опровержении этого самого отцовства. Или
применение презумпции вины причинителя вреда важно лишь в
связи с необходимостью освободить причинителя вреда от ответ-
ственности за допущенное им правонарушение. Еще труднее пред-
ставить, какие права и обязанности будут подлежать соответственно
реализации и исполнению при «неопровержении предполагаемого
признака». Данная позиция, по сути, не учитывает, что презумпции,
наряду с некоторыми иными правовыми средствами, призваны, по-
мимо прочего, восполнять пробелы в праве.
Проблемам применения презумпций уделял внимание в своих
исследованиях и В.К. Бабаев. При этом особое внимание им было
обращено на значение презумпций в правоприменительной деятель-
ности, а основной акцент был сделан на вопрос о роли и месте пре-
зумпций в доказывании (процессе, сопутствующем применению
правовых норм)2. В итоге, он пришел к выводу, что презумпции в
процессе доказывания могут оказывать влияние на предмет доказы-
вания и распределять бремя по установлению истины между сторо-
нами, но сами по себе доказательствами не являются3. При этом
применительно к вопросу о распределении бремени доказывания им
были высказаны следующие суждения: «По общему правилу бремя
доказывания (onus probandi) тех или иных фактов возлагается на ту
сторону, которая утверждает о существовании или несуществовании
данных фактов: ei incumbit probation gui dicit non qui negat (на том
лежит бремя доказывания, кто утверждает, а не на том, кто отрицает).
Презумпция же освобождает сторону, в пользу которой она установ-
лена, от доказывания, перелагая бремя по доказыванию на другую
сторону»4. Тем самым было справедливо подмечено, что презумпция
действует независимо от усмотрения участников правоотношения.
Правило презумпции само определяет поведение субъектов права,
а не дожидается какого-либо внешнего воздействия на себя со сто-
1 См.: Бронникова М.Н. Гражданско-правовая презумпция по российскому зако-
нодательству: содержание, правовые формы и применение: автореф. дис.... канд.
юрид. наук. Казань, 2006. С. 9.
2 Бабаев В.К. Указ. соч. С. 75-85.
3	Тамже. С. 85.
4	Там же. С. 83.
66
Общая теория правовых презумпций
роны заинтересованных лиц. При этом значение имеют лишь обсто-
ятельства при наступлении которых та или иная презумпция подле-
жит применению.
И в связи с этим в специальной литературе был поставлен вопрос,
относящийся к применению презумпций: «Необходимо ли подтверж-
дать (доказывать) условия применения презумпций?».
В качестве основы для дальнейшего рассмотрения поставленного
вопроса возьмем ряд суждений О.С. Иоффе, воспроизведенных им в
монографии об ответственности по советскому гражданскому праву1.
Он, в частности, отмечал: «Именно потому, что элемент недо-
стоверности сохраняется во всякой вероятности, даже в вероятности
самой высокой степени, именно поэтому решения советского суда не
могут быть основаны на одной лишь презумпции, которую не удалось
ни доказать, ни опровергнуть»2. «Если презумпция представляет собой
законное предположение, основанное на обобщении реальных фак-
тов, то, видимо, лишь при наличии этих фактов и их доказанности
только и может быть поставлен вопрос о применении презумпции»3.
Полемизируя со сторонниками так называемых презумптивных
судебных решений, О.С. Иоффе утверждал: «Нужно говорить не о
возможности судебных решений, основанных на презумпции, кото-
рая не была доказана, ни опровергнута, — таких решений в природе
не существует, ибо презумпция не может вступить в действие при
недоказанности условий ее применения, — а о характере судебных
решений (с точки зрения их истинности), вынесенных на основе
положительно доказанных презумпций, при отсутствии у суда других
доказательственных данных»4. И далее: «Поскольку презумпция всту-
пает в действие только при доказанности предусмотренных ею фак-
тов, то и в основу судебных решений кладутся эти факты, а не пре-
зумпция сама по себе, оказывающая влияние лишь на оценку добы-
тых судом доказательств»5.
Как представляется, утверждение, что презумпция не может всту-
пить в действие при недоказанности условий ее применения, весьма
категорично. О доказанности следовало бы вести речь при примене-
нии либо неприменении презумпции в рамках конкретного спора в
суде. И в этом смысле прав А.В. Венедиктов, высказавший свою
позицию в связи с рассмотрением презумпции государственной соб-
ственности. Он, в частности, обратил внимание на то, что особен-
1	Иоффе О.С. Ответственность по советскому гражданскому праву. Л., 1955.
2	Тамже.	С.	127.
3	Тамже.	С.	128.
4	Тамже.	С.	131.
6	Тамже.	С.	134.
67
Глава 1
ность применения названной презумпции заключается в том, что
только в тех исключительных случаях, когда, несмотря на всю про-
явленную судом и всеми участниками процесса активность, в распо-
ряжении суда не окажется необходимых (прямых и косвенных) до-
казательств, на основании которых суд мог бы вынести решение о
праве собственности частного лица, он вправе и обязан применить
презумпцию государственной собственности как норму, обеспечи-
вающую — при данных исключительных условиях — установление
объективной истины по делу1.
Если же презумпции применяются вне спора, они по общему
правилу в доказывании не нуждаются. Даже в тех случаях, когда то
или иное правоотношение, формируемое с учетом презумпции, под-
лежит определенному оформлению, условия применения презумпции
должны подтверждаться, но не доказываться (здесь мы имеем в виду
исключительно процессуальное понимание). Например, презумпция
отцовства действует непосредственно с момента рождения ребенка,
но в органах ЗАГС запись об отце делается на основе определенного
перечня документов, которые своим содержанием подтверждают и
условия применения презумпции (например, факт состояния в браке
в определенное время). Если же мы возьмем в качестве примера пре-
зумпцию права собственности в отношении движимой вещи, то здесь
до спора (до суда) для применения презумпции достаточно того, что
вещь находится у предполагаемого собственника.
Следует согласиться с позицией В.А. Ойгензихта: «Презумпция
действует при наличии условий ее применения, но вопрос о доказан-
ности или недоказанности этих условий вообще не возникает. Доказу-
емость наличия условий применения презумпции, сама по себе оче-
видная, не имеет никакого отношения к доказуемости презюмирован-
ных фактов. Конечно, решение выносится на основании установленных
фактов, но и фактов презюмированных, поэтому дело не только в
оценке фактов, но и в признании их наличия»2. При этом ни кем не
отрицается право суда проверить (если к тому имеются основания)
возможность применения презумпции в конкретных отношениях3.
1 См.: Венедиктов А.В. Гражданско-правовая охрана социалистической собствен-
ности в СССР. М.-Л., 1954. С. 143-145.
2 Ойгензихт В.А. Указ. соч. С. 41.
3 См. об этом: Юдельсон К.С. Избранное: Советский нотариат. Проблема доказы-
вания в советском гражданском процессе. М., 2005. С. 571.
Весьма примечателен в этом смысле механизм применения презумпций, пря-
мо закрепленный в п. 4 ст. 71 Гражданского процессуального кодекса Республики
Казахстан от 13 июля 1999 г. № 411-1 ЗРК: «Факты, которые согласно закону пред-
полагаются установленными, не доказываются при разбирательстве гражданского
дела. Такое предположение может быть опровергнуто в общем порядке». Приво-
дится по базе данных Законодательства стран СНГ. Версия 3.0. Электронный ре-
сурс. СоюзПравоИнформ. 2003-2012.
68
Общая теория правовых презумпций
Следует также отметить, что и сам О.С. Иоффе высказывал суж-
дения, расходящиеся с его категоричными утверждениями о приме-
нении презумпций. Он, в частности, отмечал: «...устанавливая те или
иные презумпции, советский закон и судебная практика исходят из
того, что суд наш активен, но что сам он, без активности сторон, не
смог бы собрать всех необходимых доказательств в целях установле-
ния объективной истины. Обеспечивая активность сторон в процес-
се, презумпции служат важным средством установления истины по
делу. Но они выполняют эту роль в качестве не застывших формул,
а чрезвычайно подвижных правил, от которых в ходе разбирательства
дела суд может отойти и к которым он вновь возвращается, в зависи-
мости от развертывания доказательственной деятельности сторон и
самого суда»1. Это последнее из приведенных выше утверждений
ставит еще один вопрос, представляющий существенный интерес при
исследовании применения правовых презумпций, а именно вопрос о
так называемом восстановлении опровергнутых презумпций (см. об
этом ниже).
Но для начала обратимся к вопросу об опровержении презумпций,
без которого исследование применения правовых презумпций не
было бы полным.
Являясь сущностным свойством правовых презумпций, опровер-
жимость позволяет обеспечить оптимальное сочетание интересов
участников правоотношений, сформированных с учетом действия
презумпции. Правило об оспаривании презумпций, по сути, предла-
гает механизм исправления положения, основанного на предполо-
жении, составляющем содержание презумпции. Как справедливо
отмечал Д.И. Мейер, «Обыкновенно закон, основанный на извест-
ных предположениях, издается неограниченно, по соображению, что
раскрытие отдельных случаев, не оправдывающих предположения,
весьма затруднительно и что ограничение закона по поводу возмож-
ного их наступления составляет относительно большее зло, нежели
неограниченное действие. ...Но, разумеется, общественная власть
допускает неограниченность действия только в отношении к таким
законам, предположениям которых редко и безвредно перечит дей-
ствительность, в противном же случае дает средства устранить, где
нужно, применение своих правил»2.
При закреплении любой презумпции в правовой норме изначаль-
но определяется так называемый приоритетный интерес, охрана
1 Иоффе О.С. Ответственность по советскому гражданскому праву. Л., 1955. С. 133.
2 Мейер Д.И. О юридических вымыслах и предположениях, о скрытых и притвор-
ных действиях. В кн.: Мейер Д.И. Избранные произведения по гражданскому
праву. М., 2003. С. 99.
69
Глава 1
которого происходит всякий раз, когда обнаруживаются обстоятель-
ства, позволяющие применять презумпцию. Однако, учитывая, что
презумпция основывается лишь на предположении, право допуска-
ет «смену приоритета», но при обязательном доказывании существо-
вания иных обстоятельств, которые устраняют возможность приме-
нения презумпции в конкретной ситуации. Такой механизм действия
презумпций позволяет вести речь о презумпциях как одном из наи-
более ярких примеров правовых средств, ориентированных на соче-
тание интересов.
Вместе с тем любая правовая презумпция всегда охраняет и пуб-
личный интерес, проявляющийся в закреплении конкретной регла-
ментации соответствующих отношений, придании соответствующей
сфере отношений необходимой стабильности1. Например, в рамках
гражданско-правового регулирования такое действие презумпций
проецируется на стабильность гражданского оборота.
В связи с действием правила об опровержимости презумпций
особое место занимает вопрос о возможности опровержения презум-
пций во внесудебном порядке.
Следуя логике, правило, не применяемое лишь если будут дока-
заны обстоятельства, указывающие на невозможность его примене-
ния, требует такого внешнего режима, при котором доказательство
невозможности применения презумпции будет иметь силу в связи с
признанием формы получения, подтверждения и признания доказа-
тельств. Судебная форма как таковая каких-либо возражений не
вызывает. Что же касается внесудебных форм, то здесь (особенно в
связи с вопросом о признании доказательств) допущение опровер-
жения презумпций требует специального отношения.
Как известно, судебный пристав-исполнитель в целях обеспече-
ния исполнения исполнительного документа, содержащего требова-
ния об имущественных взысканиях, вправе, в том числе и в течение
срока, установленного для добровольного исполнения должником
содержащихся в исполнительном документе требований, наложить
арест на имущество должника (ч. 1 ст. 80 Федерального закона от
2 октября 2007 г. № 229-ФЗ «Об исполнительном производстве»2).
1 Подробнее о природе публичного интереса и формах его правовой охраны см.:
Тихомиров Ю.А. Публичное право: учебник. М., 1995. С. 53-81.
2 См., например: Определение Московского городского суда от 19 октября 2010 г.
по делу № 33-32780; определение Пермского краевого суда от 21 марта 2011 г. по
делу № 33-2645; кассационное определение Омского областного суда от 30 марта
2011 г. по делу № 33-2157/2011; решение Арбитражного суда Республики Татар-
стан от 4 августа 2006 г. по делу № А65-14698/06-Сг2-24; решение Арбитражного
суда Челябинской области от 17 июля 2008 г. по делу № А76-7046/2008-49-170;
решение Арбитражного суда Краснодарского края от 23 декабря 2011 г. по делу
№ А32-9135/2011 // СПС «КонсультантПлюс».
70
Общая теория правовых презумпций
При этом в рамках процедуры наложения ареста на имущество при-
сутствующие лица могут делать замечания и заявления.
Если пристав в своей деятельности приоритетно ориентируется
на предположение принадлежности имущества должнику (по край-
ней мере, в случае, когда арест на имущество происходит в помеще-
нии, принадлежащем должнику)1, то присутствующие лица, обладая
более достоверными данными, могут опровергать такое предполо-
жение.
Однако подобное «опровержение» может выглядеть весьма шат-
ким. Верить на слово — значит допустить ситуацию, при которой
цель наложения ареста на имущество достигнута не будет. И все же
абсолютно исключать свидетельские показания присутствующих лиц
не следует.
Пожалуй, единственным надежным средством опровержения мо-
гут служить предъявленные при наложении ареста правоустанавли-
вающие и иные документы, указывающие на принадлежность иму-
щества не должнику, а иному лицу.
В отсутствие подобных «средств убеждения» судебного пристава-
исполнителя исключение имущества из описи окажется возможным
лишь в судебном порядке (ч. 1 ст. 119 Федерального закона «Об ис-
полнительном производстве»), '
О возможности самостоятельно «корректировать отношения»,
складывающиеся с учетом действия презумпций, вел речь Б.И. Пу-
гинский. Он, в частности, отмечал: «В обоснование доводов об
отнесении того или иного случая к числу не подпадающих под об-
щий порядок стороны представляют друг другу различные докумен-
ты, расчеты. Нередко для проверки приводимых доводов субъекты
совместно исследуют соответствующие фактические обстоятель-
ства. Исходя из признания их убедительными либо недостаточны-
ми, контрагенты сами корректируют отношения в соответствии с
требованиями правовой нормы, без обращения в суд или арбит-
раж»2.
В юридической литературе предлагаются и другие модели отно-
шений, основанные на опровержении существующих презумпций
во внесудебном порядке. В частности, заслуживает внимания пози-
ция А.А. Елисеевой, которая допускает изменение правила ст. 48
Семейного кодекса РФ в части установления происхождения ребен-
ка. В случае отсутствия спора со стороны матерши ее супруга пред-
1 См.: Елисеева А.А. Правовое регулирование личных неимущественных отношений
в семейном праве Российской Федерации: монография. М., 2009. С. 97.
2 Пугинский Б.И. Гражданско-правовые средства в хозяйственных отношениях.
М., 1984. С. 157.
71
Глава 1
лагается закрепить право биологического отца на запись о его от-
цовстве органом ЗАГС1.
Представляется, что внесудебное опровержение презумпций име-
ет право на существование и в деятельности наделенных полномо-
чиями органов и в процессе самоорганизации деятельности субъек-
тами правовых отношений.
При этом если речь идет об опровержении презумпций в связи с
деятельностью уполномоченных органов, то принципиальное зна-
чение приобретает сила указаний такого органа для субъектов пра-
воотношений, развивающихся с учетом действия презумпции. Кро-
ме того, важно, чтобы были решены вопросы о требованиях к про-
цедуре опровержения и перечню значимых для опровержения
обстоятельств, которые следует четко и исчерпывающим образом
определять в специальных правилах. И хотя Б.И. Пугинский вполне
справедливо констатировал, что строгая формализованность процес-
суальных правил сведет применение презумпций к проблеме сбора
и оценки доказательств2, возможность внесудебного опровержения
презумпций от этого ни сколько не пострадает.
Возвращаясь к вопросу о восстановлении опровергнутых пре-
зумпций, процитируем еще раз О.С. Иоффе: «Презумпции служат
важным средством установления истины по делу. Но они выполняют
эту роль в качестве не застывших формул, а чрезвычайно подвижных
правил, от которых в ходе разбирательства дела суд может отойти и
к которым он вновь возвращается, в зависимости от развертывания
доказательственной деятельности сторон и самого суда»3. Отмечен-
ная «подвижность» презумпций действительно допустима, но только
в пределах правил применения презумпций, отступать от которых
недопустимо. На практике же можно обнаружить примеры, когда
правила презумпций применяются либо не применяются исключи-
тельно по усмотрению заинтересованных лиц, а процессуальный
закон при этом служит средством достижения желаемого.
Так, в одном из дел, рассмотренных районным судом г. Москвы,
основанное на презумпции отцовство было оспорено матерью ре-
бенка со ссылкой на то, что, несмотря на рождение ребенка в преде-
лах 300 дней с момента расторжения брака, ответчик отцом ребенка
не является, так как не проживал с истицей более полутора лет до
рождения ребенка. При этом указанные обстоятельства ответчиком
1 См.: Елисеева А.А. Правовое регулирование личных неимущественных отношений
в семейном праве Российской Федерации: монография. М., 2009. С. 97.
2 См.: Пугинский Б.И. Гражданско-правовые средства в хозяйственных отношени-
ях. М., 1984. С. 157.
3 Иоффе О.С. Ответственность по советскому гражданскому праву. Л., 1955. С. 133.
72
Общая теория правовых презумпций
не оспаривались, каких-либо возражений с его стороны не последо-
вало, а иные возможные доказательства не исследовались.
В дальнейшем опровергнутая презумпция была «восстановлена»
в связи с отказом от иска, т.е. вследствие одностороннего действия.
Истице на основании ее заявления был восстановлен пропущенный
срок для подачи кассационной жалобы на ранее принятое и вступив-
шее в законную силу решение, а производство по делу было прекра-
щено в связи с принятием отказа от иска1.
Действительно, в соответствии с ч. 1 ст. 39 Гражданского процес-
суального кодекса РФ (далее — ГПК РФ), истец вправе отказаться
от иска. Такой отказ как одностороннее распорядительное действие
истца допускается на любой стадии процесса. Мотивы, которыми
руководствуется истец при отказе от иска, могут быть различными.
При этом какие-либо условия для реализации права на отказ в зако-
не не предусмотрены, что позволяет назвать указанное право истца
безусловным.
Вместе с тем ч. 2 ст. 39 ГПК РФ ориентирует суды выяснять воз-
можность принятия такого отказа. Если отказ от иска противоречит
закону или нарушает права и законные интересы других лиц, то он
судом не принимается2. Само по себе заявление истца надлежащим
основанием принятия отказа от иска £ыть не может.
Среди случаев непринятия отказа от иска в связи с несоответствием
его закону, чаще всего в определениях судов фигурируют случаи: когда
исковое заявление подписано и подано лицом, не имеющим полномо-
чий на его подписание и предъявление в суд либо когда оно не облада-
ло к моменту заявления об отказе от иска необходимым объемом дее-
способности или не было способно понимать значение своих действий;
если выясняется, что дело не подсудно суду, рассматривавшему дело;
когда в ходе разбирательства по делу выясняется, что имеется вступив-
шее в законную силу решение, принятое по спору между теми же сто-
ронами, о том же предмете и по тем же основаниям; при нарушении
порядка или сроков совершения определенных действий.
Если же речь идет о возможном нарушении прав и законных ин-
тересов других лиц, то чаще всего здесь оказываются случаи, связан-
ные с нарушением прав и законных интересов правопреемников
1 Подробный анализ данного дела см.: Булаевский Б.А. «Восстановление» опро-
вергнутой презумпции//Адвокат. 2010. № 10. С. 22-25.	»
2 Весьма примечательно, что аналогичная норма ранее действовавшего законода-
тельства претерпевала существенные изменения. В ч. 2 ст. 34 ГПК РСФСР 1964 г.
возможность суда контролировать отказ от иска содержалась до внесения изме-
нений, последовавших за принятием Федерального закона от 30 ноября 1995 г.
№ 189-ФЗ «О внесении изменений и дополнений в Гражданский процессуальный
кодекс РСФСР».
73
Глава 1
кого-либо из сторон в деле или других заинтересованных лиц, несо-
вершеннолетних или иных лиц с неполной дееспособностью, либо
недееспособных. Сюда же относятся случаи, связанные с возможным
существованием регрессных требований, а также с режимом общей
собственности. К этой группе оснований отказа могут быть причис-
лены и случаи квалификации действий истца в качестве злоупотреб-
ления правом.
В указанном деле непринятие отказа от иска последовало в связи
с обнаружившимися интересами наследников умершего ответчика,
не пожелавшими «делиться» наследством.
Однако, не придавая принципиального значения наиболее веро-
ятным мотивам отказа от иска, постараемся объективно оценить усло-
вия реализации отдельных положений ч. 2 ст. 39 ГПК РФ. Из содер-
жания приведенной нормы следует, что суд не принимает отказ от иска
(что, по сути, равнозначно обязанности суда), если такой отказ про-
тиворечит закону или нарушает права и законные интересы других
лиц.
По всей видимости, отказ от иска может противоречить закону,
если либо закон прямо запрещает такой отказ для отдельных ситуа-
ций, либо это следует из особенностей оспариваемых отношений,
либо отказу от иска предшествует дефект в цепочке связанных между
собой отношений, указывающий на недействительность такого отка-
за (недействительный факт не может породить действительное отно-
шение).
Прямого запрета на отказ от какого-либо иска действующее за-
конодательство не содержит. Зависимость действительности отказа
от иска от предшествующих отношений возможна, и реализуется она
чаще всего в связи с дефектами в рамках процессуальных отношений.
Что же касается особенностей отдельных отношений, то именно
здесь возможным примером могут служить случаи, связанные с ре-
ализацией презумпций.
Действие презумпций лишь до момента их опровержения, по сути,
является определяюшим фактором применения иных положений за-
кона. Как только презумпция опровергнута (а именно это имело место
в указанном деле до восстановления срока на кассационное обжалова-
ние), закон «запускает» иной механизм регулирования отношений,
причем такой, который при безукоризненности фактов, положенных
в основание соответствующих отношений, не допускает поворота назад
ни при каких обстоятельствах (по крайней мере, так должно быть при
действительном опровержении презумпции). Следовательно, любое
действие, направленное на изменение этого законного порядка, долж-
но исключаться (в том числе и в рамках отказа от иска).
74
Общая теория правовых презумпций
" В указанном деле истица отказалась от иска после того, как ей был
восстановлен срок на кассационное обжалование. Не отрицая этого
права истицы, следует признать, что, хотя кассационное обжалование
и может изменить ход дела, без веских к тому оснований (например,
открывшихся новых обстоятельств) опровержения презумпции оно
касаться не должно. Да, отмена решения в связи с нарушениями норм
процессуального и материального права возможна. Но, если эти
нарушения не касаются безукоризненности фактов, положенных в
основу опровержения презумпции, соответствующее дело не должно
«рассыпаться» в угоду чьим-либо частным интересам. Любая установ-
ленная в законе презумпция способствует не только охране частных
интересов, но и реализации важнейшей функции права — регулиро-
ванию. Отпадение презумпции и появление более совершенного ме-
ханизма регулирования отношений — это, если угодно, возвышение
права, его прогресс. Именно поэтому публичный интерес в делах
подобного рода должен отстаиваться с не меньшим энтузиазмом.
В связи с этим в делах об оспаривании отцовства отказ от иска, как
представляется, должен происходить под более пристальным конт-
ролем со стороны публичной власти. Вполне возможно, что соответ-
ствующие полномочия следовало бы предоставить прокуратуре, а так-
же органам опеки и попечительства' закрепив их обязательное участие
в делах подобного рода (по крайней мере, на стадии «восстановления»
опровергнутой презумпции). Аналогичный подход должен найти свое
применение и в отношении иных презумпций, опровержение которых
недобросовестные участники гражданских правоотношений пытают-
ся «приспособить» под собственные интересы.
Особое внимание привлекают к себе вопросы одновременного
применения нескольких презумпций в рамках отдельных правоот-
ношений, а также уже упоминавшееся «соперничество» презумпций
с иными правовыми средствами при достижении целей правового
регулирования. Данные аспекты применения презумпций в литера-
туре иногда характеризуют как «конкуренция»1 презумпций («кон-
куренция» между презумпциями и «конкуренция» презумпций
1 Термин «конкуренция» по-разному интерпретируется в словарях. Для целей на-
шего исследования обратимся лишь к следующим трактовкам:
«Конкуренция — вид негативного взаимодействия, вытеснение одним элемен-
том системы другого. ...К. выполняет роль регуляторов...» (Румянцева Е.Е. Новая
экономическая энциклопедия. 2-е изд. М., 2006. С. 241); ••
> «Конкуренция — ...2) соперничество на каком-либо поприще между отдель-
’ ными лицами, заинтересованными в достижении одной и той же цели каждый
• для себя лично ...», «(конкурент — лат. сопсштеге — бежать вместе) — лицо, со-
перничающее на каком-либо поприще с другим; соискатель; соперник...» (Сл'о-
t варь иностранных слов / под ред. И.В. Лехина, Ф.Н. Петрова. 4-е изд., перераб.
* и доп. М., 1954. С. 350).
75
Глава 1
с иными правовыми средствами). Так, Ю.А. Сериков констатировал,
что в процессуальной науке особенно актуальным является вопрос о
конкуренции презумпции вины и презумпции невиновности ответ-
чика1. По сути, в том же ключе рассматривала вопрос о соотношении
презумпции добросовестности и презумпции вины О.А. Кузнецова2.
Л. Грось ставила вопрос о разрешении коллизий презумпций неви-
новности и вины при кумулировании в действиях обвиняемого пре-
ступления и гражданского правонарушения3.
Следуя подобному подходу, вопрос конкуренции презумпций
может быть поставлен также в тех случаях, когда обращается внима-
ние на необходимость введения презумпции, основанной на пред-
положении прямо противоположном тому, которое моделирует уже
имеющуюся презумпцию (презумпция добросовестности — презум-
пция недобросовестности; презумпция виновности — презумпция
невиновности и т.п.). Другой пример можно обнаружить в связи с
предложениями закрепить презумпции, которые могли бы «заме-
нить» существующие конструкции. Например, К.С. Юдельсон, вы-
сказывая негативное отношение к презумпции виновности, предла-
гал «презумпцию неответственности»4.
Так является ли корректной постановка вопроса о конкуренции
презумпций между собой? Попытаемся ответить на данный вопрос
и обратимся к так называемым пределам действия презумпций (на-
пример, по кругу заинтересованных лиц, по регулируемому право-
отношению), которые во многом будут зависеть от правильного опре-
деления целей регулирования соответствующих отношений и спе-
циальных функций «конкурирующих» презумпций.
Следует также особо отметить, что в отдельных случаях «конку-
ренция» является следствием системного применения презумпций,
когда одни презумпции формируются под непосредственным влия-
нием действия других презумпций. В отечественном гражданском
праве этому аспекту применения презумпций специальное внимание
уделила О.А. Кузнецова, которая не только предложила собственное
понятие системы презумпций гражданского прав, но и сформулиро-
1 См.: Сериков Ю.А. Указ. соч. С. 141.
2 См.: Кузнецова О.А. Презумпции в российском гражданском праве. Пермь, 2002.
С. 107—109. См., также: Фомина А.В. Соотношение принципов презумпции доб-
росовестности и презумпции виновности в гражданском праве РФ. Северо-кав-
казский юридический вестник. Научно-практический журнал. № 2. Ростов н/Д.
2001. С. 91-97.
3 См.: Грось Л. О некоторых вопросах доказывания в уголовном судопроизводстве
с позиций преподавателя гражданского процессуального права // Мировой судья.
2009. № 5. С. 26.
4 Юдельсон К.С. Избранное: Советский нотариат. Проблема доказывания в совет-
ском гражданском процессе. М., 2005. С. 611.
76
Общая теория правовых презумпций
вала ее принципы1. Исследуя системные принципы, она в частности
указала на так называемые основные (центральные, исходные) и
субординированные к ним (частные) презумпции. По ее мнению,
«Исходными презумпциями гражданского права являются презумп-
ции добросовестности, разумности, вины. Они имеют значение
принципов гражданского права. Особенность этих презумпций в том,
что они могут действовать непосредственно в тех случаях, когда в
правоотношении имеют значение добросовестность, разумность или
вина. Кроме того, центральные презумпции находят свое выражение
в частных презумпциях, субординируемых к ним»2.
Соглашаясь с подходом системной оценки презумпций и, в част-
ности, с возможностью проявления центральных презумпций в част-
ных, вместе с тем необходимо обратить внимание на отдельные ас-
пекты применения презумпций, которые О.А. Кузнецова оставила
без ответа. Так, утверждая, что основные презумпции могут действо-
вать непосредственно, и одновременно указывая на субординиро-
ванные им презумпции, она оставляет без внимания то обстоятель-
ство, что не только условия применения так называемых основных
и субординированных презумпций неодинаковы, но и их опровер-
жение основывается на различных фактах. В противном случае воз-
никает сомнение в необходимости субординированных презумпций.
Кроме того, отдельные примеры основных и субординированных им
презумпций представляются неудачными. В частности, выделение
центральной презумпции вины и субординированной ей презумпции
вины причинителя вреда в деликтных обязательствах представляет-
ся заблуждением. Презумпция вины в отрыве от конкретной сферы
приложения не имеет практического значения.
Тот факт, что правила о предположении вины закрепляются в
нескольких нормах гражданского права и, в частности, в общей час-
ти обязательственного права и в правилах об отдельных видах обяза-
тельств, совсем не означает, что применительно к конкретному слу-
чаю причинения вреда будут применяться какие-то отличные друг
от друга две презумпции вины (общая и специальная). Презумпция
вины конструкция цельная. Предположение, положенное в ее осно-
ву, одинаково для любых сфер ее применения. Даже в рамках деликт-
ных и договорных отношений конструкция презумпции вины оди-
накова. Отличаются лишь обстоятельства, учитываемые в качестве
условий применения презумпции вины (причинение вреда либо
нарушение договора — суть, вид правонарушения), и обстоятельства,
1 См.: Кузнецова О.А. Презумпции в российском гражданском праве. Пермь,
2002. С. 77—82.
2 Тамже. С. 80.
77
Глава 1
учитываемые при ее опровержении в соответствующих отношениях
(обусловленные особенностями правонарушения).
Однако примеры так называемого субординированного приме-
нения предположений в гражданском праве, действительно имеют
место быть. Например, требование добросовестности как критерий
оценки поведения участников гражданских правоотношений предо-
пределяет практически любую опенку последствий правомерного
поведения таких субъектов (в частности, достоверность сведений,
представленных в документах на регистрацию создаваемого юриди-
ческого лица; действительность совершенной лицом сделки). Рас-
сматривая подобные случаи, необходимо четко представлять «сте-
пень зависимости» одних презумпций от других (например, в части
последствий оспаривания презумпций, особенно в контексте опро-
вержения так называемых общих предположений через опроверже-
ние субординированных им предположений).
Обратимся, например, к вопросу о применении презумпции доб-
росовестности и презумпции достоверности в отношениях по госу-
дарственной регистрации юридических лиц и проанализируем ситу-
ацию, когда содержащаяся в реестре информация признана недосто-
верной. Является ли случай опровержения презумпции достоверности
одновременно безусловным основанием для признания опровергну-
той и презумпции добросовестности заявителя? Полагаем, что нет.
И причина здесь, прежде всего, в том, что каждая из указанных пре-
зумпций уникальна. Они разнятся не только по предполагаемому
факту, но и по условиям их применения, а также по фактам принима-
емым за основу при их опровержении. Вместе с тем опровержение
достоверности сведений, содержащихся в реестре, может быть оце-
нено как достаточное основание для постановки вопроса о добросо-
вестности заявителя. Однако добросовестность заявителя не заклю-
чается в информации, содержащейся в заявлении. Заявитель может
быть не осведомлен о дефектах информации, содержащейся в заяв-
лении, уже хотя бы потому, что сама информация зачастую формиру-
ется без контроля со стороны заявителя (например, информация об
учредителях; сведения о поступлении средств на оплату уставного
капитала; данные о полномочиях органа, согласовавшего создание
юридического лица). Все эти обстоятельства подлежат специальному
установлению. И только по итогам всесторонней проверки будет
приниматься решение о добросовестности заявителя.
Помимо так называемых системных коллизий между отдельными
презумпциями, определенные основания для постановки вопроса о
«конкуренции» презумпций можно обнаружить в связи с вопросом
о конфликте интересов.
78
Общая теория правовых презумпций
Здесь одним из ярких примеров можно считать случаи применения
презумпций вины в отношениях по возмещению вреда, причиненно-
го в результате взаимодействия источников повышенной опасности
их владельцам (например, при дорожно-транспортном происшест-
вии). В соответствии с абз. 2 п. 3 ст. 1079 ГК РФ вред возмещается на
общих основаниях, среди которых фигурирует и правило о презумп-
ции вины. Складывается ситуация, когда «конкурируют» две одина-
ковые презумпции. Однако такая конкуренция лишь кажущаяся. В дей-
ствительности, в подобных ситуациях отношение между владельцами
источников повышенной опасности как бы распадается на два либо
более (в зависимости от количества владельцев источников повышен-
ной опасности) самостоятельных отношения с конкретным причи-
нителем вреда и конкретным потерпевшим. При этом каждый из
владельцев источников повышенной опасности может оказаться в
одном отношении в качестве причинителя вреда, а в другом — в ка-
честве потерпевшего. Как следствие, применение правил, основанных
на презумпции вины, оказывается востребованным не в противопо-
ставлении нескольких фактов причинения вреда, а лишь примени-
тельно к каждому из них. А конфликт интересов погашается посред-
ством «взаимозачета» причитающихся в возмещение вреда сумм.
Исследуя вопрос о так называемой конкуренции презумпций,
отдельное внимание следует уделить и ситуациям, когда поведение
конкретных субъектов подпадает под одновременную оценку правил
различных отраслей права. Например, причинение вреда в результа-
те дорожно-транспортного происшествия может быть объектом
оценки и с точки зрения административного либо уголовного права,
и с точки зрения гражданского права. При этом в контексте админи-
стративного и уголовного права неизбежен вопрос о применении
презумпции невиновности, а в праве гражданском — о презумпции
вины (в частности, при причинении вреда в результате все того же
взаимодействия источников повышенной опасности). Однако ни
положительное решение вопроса о вине конкретного лица для целей
применения мер уголовной либо административной ответственно-
сти, ни установление отсутствия в действиях причинителя вреда
состава уголовного либо административного правонарушения не
предопределяют решение вопроса о привлечении его к гражданско-
правовой ответственности1. Следовательно, никакого конфликта
1 Сложившаяся правоприменительная практика свидетельствует о правильном в
целом понимании различий в основаниях и условиях привлечения к уголовной,
административной и гражданской ответственности. См., в частности: Определе-.
ние ВАС РФ от 27 декабря 2010 г. № ВАС-17237/10 по делу № А08-9972/2009-28;
определение ВАС РФ от 23 сентября 2009 г. № ВАС-1 1733/09 по делу № А68-
8289/08-332/А; Постановление Федерального арбитражного суда (далее — ФАС)
79
Глава 1
между указанными презумпциями не происходит. Каждая из них
«обслуживает» вполне конкретные правовые отношения (уголовные,
административные, гражданские), которые объединяют лишь юри-
дически значимые факты.
И в уголовных делах, и в делах об административных правонару-
шениях, и в гражданских делах по искам о возмещении вреда уста-
новление обстоятельств правонарушения, определение ответствен-
ного лица являются самостоятельной обязанностью суда. При этом
для целей гражданского судопроизводства материалы дела об адми-
нистративном правонарушении, равно как и материалы уголовного
дела, рассматриваются лишь как одно из возможных доказательств.
Что же касается гражданско-правовой вины, то в связи с действием
презумпции вины причинителя вреда, обязанность подоказыванию
отсутствия вины в подобных делах возложена законом на причини-
теля вреда (п. 2 ст. 1064 ГК РФ).
Таким образом, очевидно, что в некоторых случаях применение
отдельных презумпций и их опровержение могут влиять на приме-
нение других презумпций, а в иных ситуациях, в том числе и при
оценке одних и тех же фактических обстоятельств, применение раз-
личных презумпций не оказывает влияния на условия их применения
и опровержения. При этом никакой конкуренции между презумп-
циями не происходит. Каждая презумпция действует лишь при на-
личии четко определенных в законе условий их применения и может
быть опровергнута при столь же четком определении обстоятельств,
исключающих применение той или иной презумпции.
Особое место занимают лишь случаи применения предположе-
ний, положенных в основание принципов права. Условия их приме-
нения исчерпывающим образом установить в законе невозможно,
поскольку к ним прибегают, прежде всего, в тех ситуациях, когда
определенные отношения оказались не урегулированы нормами
права. Именно здесь должно проявиться искусство взвешенного
усмотрения правоприменителя (в первую очередь судейского),
а сформулированная правовая позиция должна стать основой пра-
вовой охраны интересов участников гражданских правоотношений.
Вопрос о «конкуренции» уместен лишь в контексте противопо-
ставления презумпций с иными правовыми средствами, применя-
Западно-Сибирского округа от 28 июля 2010 г. по делу № А75-8466/2009; поста-
новление ФАС Дальневосточного округа от 9 августа 2005 г. № Ф03-А73/05-1/2109;
постановление Девятого арбитражного апелляционного суда от 23 декабря 2009 г.
№ 09АП-25359/2009-АК по делу № А40-49640/09-34-413; определение Москов-
ского городского суда от 12 сентября 2011 г. по делу № 4г/8-5597; постановление
Девятого арбитражного апелляционного суда от 1 июня 2011 г. № 09АП-
11013/2011-ГК по делу № А40-130209/10-10-934 // СПС «КонсультантПлюс».
80
Общая теория правовых презумпций
емыми в регулировании общественных отношений. Сама же «кон-
куренция» происходит на этапе выбора между презумпциями и
иными правовыми средствами, способными восполнить пробел,
обусловленный неопределенностью в конкретных отношениях.
Затронув вопрос применения презумпций в различных отраслях
права, обратимся к еще одной важной сфере общей теории правовых
презумпций и попытаемся определить особенности применения
презумпций в частном и публичном праве (так называемые отрасле-
вые особенности презумпций), а точнее, особенности их опроверже-
ния, поскольку «положительное» применение презумпций никаких
особенностей не обнаруживает.
Что же касается опровержения, то, представая в качестве про-
цедурного действа, оно может происходить различно и, прежде все-
го, в силу особенностей правового регулирования отдельных отно-
шений.
Так, опровержение в частном праве всегда инициативное, осно-
ванное на автономии воли участников соответствующих отношений,
которое реализуется в силу присущей частному праву диспозитивнос-
ти, в то время как в публичном праве, опровержение, как правило,
выступает как реализация обязанности уполномоченного лица. Наи-
более ярким примером здесь может быть презумпция невиновности,
разновидности которой действуют и в частном (например, ст. 315
«Презумпция невиновности судов» КТМ РФ), и в публичном праве
(например, ст. 14 «Презумпция невиновности» УПК РФ). Субъект,
участвовавший в столкновении судов, волен не опровергать закреп-
ленную в ст. 315 КТМ РФ презумпцию. Если же речь идет о презумп-
ции, применяемой в рамках уголовного процесса, то здесь виновность
подозреваемого или обвиняемого должна быть положительно дока-
зана стороной обвинения, которая обязана провести определенные
процессуальные действия.
Вместе с тем и в публичном праве опровержение может быть
инициативным, когда частное лицо само решает опровергать либо
не опровергать существующую «неудобную ему» презумпцию. Такие
ситуации связаны со случаями, когда презумпция может устанавли-
ваться приоритетно для охраны публичного интереса (как правило,
это случаи, требующие «особого удержания власти», например, пре-
зумпция истинности судебного решения1)- Оспаривая такую презум-
пцию, заинтересованное лицо подчиняется установленной в законе
процедуре (в том числе по срокам, порядку опровержения и иным
О важности существования презумпции истинности решения суда в гражданском
судопроизводстве и обзор мнений по поводу данной презумпции см.: Сериков Ю.А.
Указ. соч. С. 146—150.
81
Глава 1
значимым обстоятельствам). И в этом также проявляется особен-
ность применения презумпций в публичном праве. Как следствие,
инициативность опровержения соответствующих презумпций пред-
ставляется несколько «зарегулированной».
Несмотря на возможные сходства в процедуре опровержения пре-
зумпций в рамках публичного и частного права, можно утверждать,
что опровержение презумпции выступает своеобразным индикато-
ром отраслевой принадлежности презумпций. В частности, в тех
ситуациях, когда опровержение презумпции обязательно для субъ-
екта опровержения, можно с уверенностью вести речь о презумпции
публичного права.
Еще одна особенность опровержения презумпций в частном и
публичном праве связана с характеристиками субъекта опроверже-
ния: в частном праве это лицо заинтересованное; в публичном же
лицо, наделенное соответствующим полномочием и обязательно
незаинтересованное (беспристрастное). Отдельные отступления мо-
гут быть обусловлены лишь приоритетом правовой охраны опреде-
ленного интереса.
Форма опровержения также может иметь свои особенности. Так,
в частном праве опровержение может быть как формализованным
(в рамках судебной или административной процедуры), так и в рам-
ках самоорганизации деятельности участников правоотношений
(например, при «полюбовном» опровержении прав на движимую
вещь). В публичном же праве опровержение возможно лишь в опре-
деленной установленной законом форме.
Глава 2
ПРЕЗУМПЦИИ
В ГРАЖДАНСКОМ ПРАВЕ
§ 1. ПРЕЗУМПЦИИ В «ОБЩЕЙ ЧАСТИ»
ГРАЖДАНСКОГО ПРАВА
Построенное по пандектной системе, российское гражданское
право имеет в своем составе так называемую общую часть1.
В ней находят свое отражение правила, применимые в регулиро-
вании любых отношений, составляющих предмет гражданского пра-
ва. Сюда относятся нормы, закрепляющие: принципы гражданского
права; правила применения гражданского законодательства; основ-
ные положения о гражданских правах и обязанностях, основаниях
их возникновения, изменения, осуществления и прекращения (в том
числе общие правила о сделках и представительстве); общие прави-
ла о правовом положении отдельных участников гражданских пра-
воотношений и правовом режиме отдельных объектов гражданских
прав, а также общие положения отроках в гражданском праве и
некоторые другие нормы.
Все эти правила обладают системными свойствами, что помимо
прочего позволяет применять их даже тогда, когда определенные
отношения не имеют специальной регламентации. Такое важное
значение положений Общей части оказывает влияние на выбор пра-
вовых средств, с помощью которых они получают свое выражение в
законе. Не последнее место среди этих средств занимают презумпции
и иные конструкции, основанные на предположениях.
Анализ положений Обшей части дает основания утверждать, что
конструкции презумпций используются в отечественном граждан-
ском праве достаточно широко.
И яркие примеры такого использования можно обнаружить уже
при анализе принципов гражданского права.
Отсутствие в юридической науке единого мнения по вопросам
понимания принципов права, их видам и содержанию предопреде-
ляет дискуссию, которая сохраняется до настоящего времени. При
этом возможность обращения к существующим мнениям позволяет
обнаруживать общие тенденции развития цивилистической науки
по данной проблематике.
1 См. об этом подробнее: Гражданское право: учебник: в 2 т. Т. I / отв. ред. Е.А. Су-
ханов. 2-е изд., перераб. и доп. М., 2004. С. 10—14.
83
Глава 2
Придерживаясь понимания принципов права как нормативно-
руководящих положений, в соответствии с которыми конструируют-
ся правовые нормы, осуществляется регулирование поведения участ-
ников правоотношений и правоприменение в целом1, обратимся к
тем принципам гражданского права, которые, во-первых, основыва-
ются на оценочных категориях, во-вторых, имеют общеотраслевое
значение. При этом особое внимание обратим на презумптивную
природу правил, положенных в основу соответствующих принципов.
Возможность раскрытия правовых принципов через оценочные
категории (в том числе нравственные) вполне допустима. Ориенти-
рованные на регулирование поведения участников правоотношения
принципы права аккумулируют в себе те критерии оценки поведения,
которые в данный исторический момент наиболее точно соответ-
ствуют желаемому эффекту правового регулирования. Что хорошо,
а что плохо — в любом обществе преломляется в нравственных стан-
дартах, которые являются основой и для права. Как справедливо
заметил Ю.В. Романец, «Право по своему предназначению призвано
быть проводником нравственных ценностей в человеческом обще-
стве. Поэтому хороший закон всегда основывается на нравственных
началах»2. От себя добавим, что принципы, пожалуй, как ни одно
другое правовое образование, наиболее концентрировано выражают
эти самые нравственные начала.
Одним из таких начал является добросовестность, сквозь призму
которой оценивается поведение участников гражданских правоот-
ношений.
Руководствуясь намерением укрепления нравственных начал
гражданско-правового регулирования, в Концепции развития граж-
данского законодательства Российской Федерации (далее — Кон-
1 В отечественной науке гражданского права понимание принципов права как нор-
мативно-руководящих положений наиболее полно разработано Г.А. Свердлыком.
Им же предложена и весьма обстоятельная классификация принципов граждан-
ского права, с выделением так называемых фундаментальных отраслевых прин-
ципов, которые «Во-первых, ...пронизывают, генерализуют и цементируют все
гражданско-правовые подотрасли и составляющие их институты и закрепляются
либо тем или иным образом проявляются, отражаются в преамбулах, вводных
положениях, общих частях основополагающих гражданских правовых актов и в
гражданско-правовых нормах; во-вторых, по своему глубинному политическому,
социально-экономическому и юридическому содержанию являются первичными,
то есть содержат исходный материал, используемый при формировании других
подотраслевых, межинституционных и институционных принципов; в-третьих,
связаны генетическими и функциональными зависимостями; и наконец, в-чет-
вертых, отличаются известной самобытностью». См.: Свердлык ГА. Принципы
советского гражданского права. Красноярск, 1985. С. 105.
2 Романец Ю.В. Сделки, противные основам правопорядка и нравственности (эти-
ческий и правовой аспекты) // Вестник гражданского права. 2009. № 2. С. 188.
84
Презумпции в гражданском праве
цепция)1 было предложено ввести в гражданское законодательство
принцип добросовестности в качестве одного из наиболее общих и
важных принципов гражданского права2.
Данное предложение нашло выражение сначала в проекте федераль-
ного закона № 47538-6 «О внесении изменений в части первую, вторую,
третью и четвертую Гражданского кодекса Российской Федерации,
а также в отдельные законодательные акты Российской Федерации»3,
а затем в Федеральном законе от 30 декабря 2012 г. № ЗО2-ФЗ «О вне-
сении изменений в главы 1, 2, 3 и 4 части первой Гражданского кодек-
са Российской Федерации» (далее — Закон № ЗО2-ФЗ)4.
Однако в специальной литературе отношение к добросовестнос-
ти как к принципу гражданского права существовало задолго до
появления названной Концепции.
Так, в советской литературе подтверждение пониманию добросо-
вестности как принципа гражданского права можно обнаружить,
например, у Г.А. Свердлыка, выделявшего среди отраслевых прин-
ципов гражданского права принцип добросовестного осуществления
субъектами советского гражданского права прав и обязанностей в
соответствии с их социальным назначением в социалистическом
обществе5. Принцип добросовестности особо выделял и В.П. Гриба-
нов, рассматривая принципы осуществления гражданских прав6.
О существовании принципа, согласно которому участники граждан-
ских правоотношений предполагаются добросовестными (презумп-
ция добросовестности участников гражданских правоотношений)
вел речь и Ю.К. Толстой7.
С появлением действующего ГК РФ добросовестность как пра-
вовой принцип рассматривалась многими специалистами8.
’ Вестник ВАС РФ. 2009. № 11. См. также: Концепция развития гражданского за-
конодательства Российской Федерации / вступ. ст. А.Л. Маковского. М., 2009.
Концепция разработана по предложению Совета при Президенте РФ по кодифи-
кации и совершенствованию гражданского законодательства в соответствии с
Указом Президента РФ от 18 июля 2008 г. № 1108 «О совершенствовании Граждан-
ского кодекса Российской Федерации» // Российская газета. 2008. 23 июля.
2 См.: Концепция развития гражданского законодательства Российской Федерации /
вступ. ст. А.Л. Маковского. М., 2009. С. 26.
3 Редакция, принятая Государственной Думой РФ в первом чтении 27 апреля 2012 г.,
была размещена, в частности, в СПС «КонсультантПлюс».
4 Российская газета. 2013. 11 янв.
5 См.: СвердлыкГА. Принципы советского гражданского права. Красноярск, 1985.
С. 114-117.
6 См.: Грибанов В.П. Осуществление и защита гражданских прав. М., 2000. С. 226,227.
7 См.: Толстой Ю.К. Принципы гражданского права // Правоведение. 1992. № 2.
С. 50.
8 См., например: Волков А.В. Злоупотребление гражданскими правами: проблемы
теории и практики: автореф. дис.... д-ра юрид. наук. М., 2010. С. 18; Комментарий
85
Глава 2
Тем не менее следует признать, что долгое время в гражданском
законодательстве добросовестность не была выражена как общий
принцип гражданского права1 (в противном случае замысел разра-
ботчиков Концепции по усилению нравственных начал казался бы,
по меньшей мере, странным).
При этом, с одной стороны, добросовестность как критерий оцен-
ки поведения субъектов гражданского права «точечно» применялась
в отдельных правоотношениях (см., например, ст. 10, 234, 302 ГК
РФ), а с другой — выступала определенным «надсистемным» явле-
нием, к которому наряду с аналогией права можно прибегать при
пробельности действующего законодательства (п. 2 ст. 6 ГК РФ).
Так, до появления Закона № ЗО2-ФЗ в соответствии с п. 3 ст. 10
ГК РФ добросовестность участников гражданских правоотноше-
ний предполагалась только в случаях, когда закон ставил защиту
гражданских прав в зависимость от того, осуществлялись ли эти
права добросовестно2. Подобная формулировка закона, по сути,
препятствовала допущениям о злоупотреблении правами в тех
ситуациях, когда закон не содержал прямого указания на добросо-
вестность как критерий оценки поведения отдельных лиц. Закреп-
ление же принципа добросовестности способно предложить со-
вершенно иное решение. Как справедливо отметил О.В. Гутников,
«...когда принцип добросовестности становится общим принци-
пом, то любое недобросовестное поведение следует рассматривать
как злоупотребление гражданским правом. И следовательно, есть
к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части первой (постатейный) / под
ред. С.П. Гришаева, А.М. Эрделевского (автор комментария к ст 53 — Д.А. Сум-
ской). Приводится по СПС «КонсультантПлюс»; Лукьяненко М.Ф. Оценочные
понятия гражданского права: разумность, добросовестность, существенность. М.,
2010. С. 61; Потапова О.А. Принципы гражданского права: автореф. дис. ... канд.
юрид. наук. Ульяновск, 2002. С. 11.
1 В ряде государств, напротив, добросовестность изначально прямо указывалась в
качестве либо принципа либо основных начал гражданского законодательства,
либо общего правила осуществления прав и исполнения обязанностей. Ярким
примером этому могут служить правила гражданских кодексов стран — участников
СНГ. См., например, ст. 2 Гражданского кодекса Республики Беларусь, ст. 3 Граж-
данского кодекса Украины, п. 4 ст. 8 Гражданского кодекса Республики Казахстан,
ст. 9 Гражданского кодекса Республики Молдова, ст. 9 Гражданского кодекса Рес-
публики Узбекистан, ч. 4 ст. 10 Гражданского кодекса Республики Таджикистан.
В Швейцарии добросовестность также выступает в качестве единой меры для оцен-
ки возникновения и применения любых гражданских прав — ст. 3 Швейцарского
гражданского кодекса//Законы России: опыт, анализ, практика. 2008. № 5. С. 119.
Общее правило об обязанности каждого лица осуществлять свои гражданские пра-
ва в соответствии с требованиями добросовестности закреплено и в ст. 6 Граждан-
ского кодекса Квебека. См.: Гражданский кодекс Квебека. М., 1999. С. 40.
2 Похожее отношение к добросовестности можно наблюдать в гражданском зако-
нодательстве Кыргызстана (п. 5 ст. 9 Гражданского кодекса Кыргызской Респуб-
лики) и Туркменистана (п. 5 ст. 9 Гражданского кодекса Туркменистана).
86
Презумпции в гражданском праве
основания для отказа в защите любого права, которое осуществля-
ется недобросовестно» 1.
Обращение при пробельности в праве наряду с общими началами
и смыслом гражданского законодательства к требованию добросо-
вестности2, а также требованиям разумности и справедливости не
снимает вопроса о месте добросовестности в системе институтов
гражданского права. По наиболее распространенному мнению, «об-
щие начала гражданского законодательства» есть ни что иное, как
принципы гражданского права3. Но тогда либо заблуждаются те, кто
считает общие начала гражданского законодательства принципами,
либо, если они не заблуждаются, добросовестность, а с ней и разум-
ность и справедливость выступают как явления, для которых рамки
гражданского права явно тесны. И здесь, пожалуй, следует согласить-
ся с О.А. Кузнецовой, что «...принципы справедливости, гуманизма,
добросовестности, разумности...» должны рассматриваться как об-
щеправовые принципы4. Вместе с тем их специальное закрепление
в качестве общих руководящих положений в гражданском законода-
тельстве также необходимо. Это важно не только с теоретической
точки зрения (на что обращает внимание А.А. Маковская5), но и
---------------- л
1	Гутников О.В. Зашита гражданских прав в концепции развития гражданского за-
конодательства. В кн.: Проблемы совершенствования гражданского законодатель-
ства: Материалы IV Ежегодных научных чтений памяти профессора С.Н. Братуся
(Москва, 28 октября 2009 г.) / отв. ред. В.М. Жуйков. М., 2010. С. 45, 46.
2	Рассматривая функции добросовестности в праве в преломлении принципа доб-
рой совести, И.Б. Новицкий еше в начале XX в. указал на нее как на средство
восполнения легитимации (по сути, средство восполнения пробельности в праве).
См.: Новицкий И. Б. Принцип доброй совести в проекте обязательственного пра-
ва Ц Вестник гражданского права. 2006. № 1. С. 124-181 (по изданию: Вестник
гражданского права. 1916. № 6, 7, 8).
3	См., например: Яковлев В.Ф. Экономика. Право. Суд. М., 2003. С. 34; Гражданское
право:учебник/подред. Ю.К.Толстого, А.П. Сергеева. Ч. 1. М., 1996. С. 15(автор
главы — Н.Д. Егоров); Гражданское право: учебник. Ч. 1 / под ред. А.Г. Калпина,
А.И. Масляева. М., 1997. С. 18 (автор главы - В.В. Долинская); Гражданское пра-
во России. Общая часть: курс лекций / отв. ред. О.Н. Садиков. М., 2001. С. 28
(автор главы - О.Н. Садиков); Коммерческое право: учебник/ под ред. В.Ф. По-
пондопуло, В.Ф. Яковлевой. СПб., 1997. С. 23 (автор главы — В.Ф. Попондопуло).
В связи с рассматриваемым двойным обозначением принципов гражданско-
го права в специальных источниках можно обнаружить предложения о переиме-
новании основных начал гражданского законодательства в принципы граждан-
ского права. См., например: Кондратюк Д.Л. Нравственно-правовые принципы
в гражданском праве России (на примере справедливости, гуманизма, разумнос-
ти и добросовестности): автореф. дис.... канд. юрид наук. М., 2006. С. 9.
4	См.: Кузнецова О.А. Нормы-принципы российского гражданского права. М., 2006.
С. 79, 80.
5	См.: Маковская А.А. Добросовестность участников залогового правоотношения
и распределение рисков между ними. В кн.: Основные проблемы частного права:
сборник статей к юбилею А.Л. Маковского / отв. ред. В.В. Витрянский, Е.А. Су-
ханов. М., 2010. С. 131.
87
Глава 2
имеет и весьма существенное практическое значение, прежде всего,
в части эффективной охраны прав и законных интересов участников
гражданских правоотношений — это убедительно показано в Кон-
цепции, где, в частности, отмечается: «Принцип добросовестности
должен распространяться на действия (поведение) участников обо-
рота при: а) установлении прав и обязанностей (ведение переговоров
о заключении договоров и т.д.); б) приобретении прав и обязанно-
стей; в) осуществлении прав и исполнении обязанностей; г) защите
прав. Принципу добросовестности должна подчиняться и оценка
содержания прав и обязанностей сторон» (п. 1.1)1.
Закрепление рассматриваемого принципа в гражданском законо-
дательстве совсем не означает «монополии» гражданского права на
него. Добросовестность как объективный регулятор не является ис-
ключительной «принадлежностью» гражданского права, а имеет все-
общее, сквозное значение для российского права, равно как и иные
нравственные ценности2. Наглядным примером может служить тот
факт, что судебная практика разрешения налоговых споров исходит
из презумпции добросовестности налогоплательщиков и иных участ-
ников правоотношений в сфере экономики3.
Закрепление принципа добросовестности — это, если угодно,
прием юридической техники, одно из назначений которого — пред-
ложить зримый образ очевидного.
Однако простая декларация добросовестного осуществления прав
и исполнения обязанностей может «заработать на все сто» лишь в
зрелом обществе, где главная ценность — человек, его права и свобо-
ды. Без этого путь принципа добросовестности в российском право-
вом поле окажется тернист. По меткому замечанию Г.А. Гаджиева,
правила из таких принципов содержат лишь «напутствие законода-
телю, некую разновидность рамочного правового регулирования»4.
Как следствие, эффект от применения принципа добросовестности
будет напрямую зависеть от способности правоприменителей верно
1 Концепция развития гражданского законодательства Российской Федерации /
вступ. ст. А.Л. Маковского. М., 2009. С. 31.
2 См. подробнее: Булаевский Б.А. О требовании добросовестности в российском
гражданском законодательстве. В кн.: «Роль гражданского права в современных
экономических условиях в России и других странах СНГ. Тенденции и перспек-
тивы»: материалы международной научно-практической конференции. Москва,
7—8 декабря 2009 г.: в 2 т. Т. 2/ под ред. ТЕ. Абовой. М., 2010. С. 120.
3 См.: Постановление Пленума ВАС РФ от 12 октября 2006 г. № 53 «Об оценке
арбитражными судами обоснованности получения налогоплательщиком налого-
вой выгоды» И Вестник ВАС РФ. 2006. № 12. Приводится по СПС «Консультант-
Плюс».
4 Гаджиев Г. Принципы права и право из принципов // Сравнительное конститу-
ционное обозрение. 2008. № 2. Приводится по СПС «КонсультантПлюс».
88
Презумпции в гражданском праве
определять эти рамки, а также от эффективности доказательственно-
го процесса.
Как представляется, существенную помощь «укреплению нрав-
ственных начал в праве» способны оказать конкретные указания в
законе либо разъяснениях высших судебных инстанций на формы
добросовестного либо недобросовестного поведения в отдельных
отношениях1. Но предложить варианты таких форм способна в пер-
вую очередь практика. Как справедливо отмечал на заре примене-
ния действующего ГК РФ В.В. Витрянский «ни в Кодексе, ни ка-
ком-либо ином федеральном законе определить какие-то подходы,
параметры, понятия добросовестности, справедливости, разумнос-
ти в принципе невозможно. Это можно сделать только при разре-
шении конкретных споров, с учетом конкретных обстоятельств.
Определить хотя бы приблизительно подходы к таким понятиям,
категориям можно только по результатам анализа многократно
повторяющейся практики, наиболее типичных ситуаций и в типич-
ных условиях»2.
Полагаю, что накопленный опыт правоприменения позволяет
предложить конкретные формы добросовестного либо недобросо-
вестного, но непременно типичного цоведения в отдельных сферах
гражданско-правового регулирования. При этом, если сохраняется
возможность неоднозначной оценки того или иного поведения (на-
пример, при использовании в законе понятий и выражений, опре-
деление содержания которых подлежит установлению в каждом кон-
кретном случае — «не знал и не мог знать» (ст. 302 ГК РФ, ст. 2 Фе-
дерального закона от 22 апреля 1996 г. № 39-ФЗ «О рынке ценных
бумаг»3), «заботиться о принятой на хранение вещи не менее, чем о
своих вещах» (п. 3 ст. 891 ГК РФ), «самоликвидация в целях продви-
жения на рынок аналогичного товара иностранного происхождения»
(ст. 18 Федерального закона от 9 июля 1999 г. № 160-ФЗ «Об ино-
1 В специальной литературе, однако, предлагаются и несколько иные варианты
внедрения принципа добросовестности. Так, О.В. Гутников полагает, что конкрет-
ные случаи применения данного принципа должны быть указаны в законе. См.:
Гутников О.В. Зашита гражданских прав в концепции развития гражданского за-
конодательства. В кн.: Проблемы совершенствования гражданского законода-
тельства: Материалы IV Ежегодных научных чтений памяти профессора С.Н.
Братуся (Москва, 28 октября 2009 г.) / отв. ред. В.М. Жуйков. М., 2010. С. 45.
Полагаю, что подобный подход либо может существенно сузить сферы при-
менения принципа добросовестности, либо потребует неоправданного «раздува-
ния» нормативного массива. Применять или не применять принцип — это не то
обстоятельство, которое нужно специально оговаривать в законе всякий раз, ко-
гда возникает соответствующая потребность.
2 Витрянский В.В. Гражданский кодекс и суд // Вестник ВАС РФ. 1997, № 7.
С. 131, 132.
3 СЗ РФ. 1996 №. 17. Ст. 1918.
89
Глава 2
странных инвестициях в Российской Федерации»1)), имеет смысл
прибегать к таким конструкциям, как презумпции, допуская их опро-
вержение.
Если же сформировавшаяся практика деловых отношений исклю-
чает возможность вариативной оценки соответствующего поведения,
то вполне возможно обращение к четкому императивному регулиро-
ванию. Примеры такого подхода также можно обнаружить в действу-
ющем законодательстве (см., например: ч. 3 ст. 19* Федерального
закона от 21 июля 2005 г. № 94-ФЗ «О размещении заказов на постав-
ки товаров, выполнение работ, оказание услуг для государственных
и муниципальных нужд»2, определяющую как добросовестные —
конкретные действия по размещению специальной информации на
официальном сайте заинтересованного лица; ч. 3 ст. 29 Федерально-
го закона от 7 декабря 2011 г. № 414-ФЗ «О центральном депозита-
рии»3, в соответствии с которой при нарушении правил сверки запи-
сей центрального депозитария и лица, осуществляющего ведение
реестра, не признаются добросовестными приобретателями лица, на
лицевые счета или счета депо которых были зачислены ценные бу-
маги; ч. 1 ст. 8 Федерального закона от 1 декабря 2007 г. № 310-ФЗ
«Об организации и о проведении ХХП Олимпийских зимних игр и
XI Паралимпийских зимних игр 2014 года в городе Сочи, развитии
города Сочи как горноклиматического курорта и внесении измене-
ний в отдельные законодательные акты Российской Федерации»4,
определяющую конкретные формы недобросовестной конкуренции
(продажа, обмен или иное введение в оборот товара, если при этом
незаконно использовались олимпийская символика и (или) пара-
лимпийская символика, введение в заблуждение, в том числе созда-
ние ложного представления о причастности производителя товара,
рекламодателя к Олимпийским играм и (или) Паралимпийским иг-
рам, в том числе в качестве спонсора), установление которых влечет
последствия, предусмотренные антимонопольным законодатель-
ством).
При этом в тех случаях, когда имеются основания для примене-
ния конструкций презумпций, необходимо обоснование их закреп-
ления, поскольку в условиях действия принципа добросовестности
закономерно появление вопроса о его приоритете и, как следствие,
о самой необходимости иных (назовем их «производными» либо
«частными») презумпций, в основе которых лежит оценка поведения
1 СЗ РФ. 1999. № 28. Ст. 3493.
2 СЗРФ. 2005. №30(ч. I). Ст. 3105.
3 СЗРФ. 2011. №50. Ст. 7356.
4 СЗРФ. 2007. №49. Ст. 6071.
90
Презумпции в гражданском праве
участников гражданских правоотношений на предмет добросовест-
ности.
Полагаю, что не существует никаких препятствий для закрепле-
ния в законе наряду с общеотраслевым принципом добросовестнос-
ти, и «заложенной» в него «общей» презумпцией добросовестности,
иных «частных» презумпций добросовестности. Учитывая особен-
ности конкретных отношений, соответствующие «частные» презум-
пции будут применяться (либо окажутся оспоренными) лишь при
наличии тех специальных обстоятельств, которые особым образом
будут выражены в законе и которые будут служить определенным
ориентиром для заинтересованных лиц. Соответствующие обсто-
ятельства, как представляется, в идеале должны восприниматься как
уникальные условия применения (либо опровержения) данной кон-
кретной презумпции. В противном случае с той же мерой сомнения
можно было бы вести речь о необходимости любого иного специаль-
ного регулирования. И тогда все гражданско-правовое регулирование
можно было бы ограничить применением принципов права1.
В отличие от добросовестности, разумность и справедливость в
рамках работы по совершенствованию гражданского законодатель-
ства удостоились меньшего внимания. Тем не менее их значение в
гражданско-правовом регулировании общественных отношений не
менее весомо.
В действующем законодательстве требования разумности и спра-
ведливости, наряду с требованием добросовестности, как уже отме-
чалось выше, выступают в роли «надсистемных» явлений, к которым,
наряду с аналогией права, можно прибегать при пробельности дей-
ствующего законодательства (п. 2 ст. 6 ГК РФ). Однако постановка
вопроса об оценке их в качестве принципов гражданского права не
состоялась2.
Что же касаемо их применения при оценке осуществления граж-
данских прав, то здесь в соответствии с п. 3 ст. 10 ГК РФ наряду с
добросовестностью востребованной оказалась лишь разумность дей-
1 К месту будет отметить, что подобные тенденции наблюдаются в праве. Однако
связаны они с закономерными процессами унификации правовых норм различ-
ных правопорядков. См., например: Доронина Н.Г. Унификация правастранЛа-
тинской Америки (Части I и II) // Законодательство зарубежных государств. Об-
• зорная информация. Вып. 9/отв. ред. А.Л. Маковский. М., 1991. С. 4 и след.
2 Вместе с тем встречаются вполне обоснованные утверждения, что, например,
справедливость является высшим принципом, который создает для закона и судьи
психологическую опору при взвешивании интересов сторон. Именно идея спра-
ведливости мыслилась в качестве главного принципа Гражданского уложениц
Австрии. См. об этом подробнее: Вильбург В. Создание гибкой системы граждан-
ского права. В кн.: Общее гражданское уложение Австрийской Республики. Пер.
с нем. / под ред. Л. Шарингера и Л. Шпехта. М., 2012. С. 10.
91
Глава 2
ствий участников гражданских правоотношений, которая, также как
и добросовестность участников гражданских правоотношений, пред-
полагается только в случаях, когда в силу закона разумность предо-
пределяет возможность защиты гражданских прав.
Подобное положение вполне объяснимо. Предполагать разум-
ность действий можно потому, что это поведенческий акт, обуслов-
ленный прямо либо опосредованно психофизическими способно-
стями человека. Возьмем для примера сделку дарения. Усматривать
в любом подобном поведении неразумность не меньшая глупость,
чем подозревать в шпионаже всех, кто слушает зарубежное радио.
Однако отдельные такие сделки вполне могут быть совершены ли-
цами, которые совершают их, не понимая значения и последствий
своих действий (в частности, в силу болезненного состояния психи-
ки, по причине инфантильности). И право предлагает механизм
оспаривания таких сделок, делая акцент на неразумности соответ-
ствующего поведения (таковы, в частности, правила о недействи-
тельности сделок несовершеннолетних в возрасте старше 14 лет —
ст. 175 ГК РФ).
Предполагать справедливость — значит не иметь четких ориен-
тиров того, что справедливо, идти в праве «на ощупь», но такой
подход неприемлем. В любом обществе критерии справедливости
предполагаются известными1, следовательно, предполагать справед-
ливость не нужно, она заранее определена. В праве применяется
лишь объективная справедливость (невзирая на субъективные оцен-
ки, способные привести к пересмотру объективного понимания
справедливости). Идея справедливости — это, по сути, выражение
основного вопроса всего права, а именно вопроса о сочетании инте-
ресов. При этом справедливым может быть и равенство и неравенство
(в частности, правила о разнообразных приоритетах в гражданском
праве — это, например, право преждепользования, а за пределами
гражданского права — например, льготы для участников войны)2.
Помимо принципов права и общих положений об осуществлении
гражданских прав — это применение презумпций в «общей части»
гражданского права связывается с общими правилами о правовом
положении отдельных субъектов гражданского права.
1 Как указывает И.В. Максимов, предположение справедливости — это лишь логи-
ческое предположение, основанное на понимании справедливости как высшей,
основной нормы, предопределяющей содержание всего права. См.: Максимов И.В.
Административные наказания. М., 2009. Приводится по СПС «КонсультантПлюс».
2 В специальной литературе, однако, встречаются указания на то, что справедливость
востребована только в ситуации неравенства субъектов. См.: Пресняков М.В.
Конституционная концепция принципа справедливости/под ред. Г.Н. Комковой.
М., 2009. Приводится по СПС «КонсультантПлюс».
92
Презумпции в гражданском праве
Наиболее известной среди них можно считать презумпцию смер-
ти человека.
Как справедливо отмечал И.Б. Новицкий, «Самая природа без-
вестного отсутствия — невозможность установить факт смерти или
жизни отсутствующего — указала единственный выход из создавше-
гося затруднения: установление презумпций (предположений)»1.
В соответствии со ст. 45 ГК РФ гражданин может быть объявлен
умершим, если по месту его жительства нет сведений о месте его пре-
бывания в течение пяти лет. Вместе с тем, если гражданин пропал без
вести при обстоятельствах, угрожавших смертью или даюших основа-
ние предполагать его гибель от определенного несчастного случая
(авиакатастрофа, гибель в результате взрыва жилого дома и т.п.), объ-
явление гражданина умершим может последовать спустя шесть месяцев
после его исчезновения. Особые правила установлены для военнослу-
жащих и иных граждан, пропавших без вести в связи с военными
действиями. Такие лица могут быть объявлены судом умершими не
ранее чем по истечении двух лет со дня окончания военных действий.
По сути, под объявлением гражданина умершим понимается «юри-
дическая (презюмируемая) смерть», устанавливаемая судом в поряд-
ке особого производства на основании норм материального права2.
Как справедливо отметил В.А. Ойгензихт, «такого рода презумпция,
прежде всего, возникает в связи с несчастным случаем, с конкретным
обстоятельством, позволяющим с очевидностью предположить о при-
чине возможной смерти, если факт несчастного случая произошел,
если лицо находилось в этом месте и затем не было обнаружено ни в
живых, ни в мертвых в течение сравнительно небольшого отрезка
времени (или достаточно продолжительного времени — при военных
действиях, — с учетом возможного попадания в плен, ...в госпиталь
1 Новицкий И.Б. Безвестное отсутствие в условиях войны. В кн.: Великая Отече-
ственная война в истории и трудах Института законодательства и сравнительного
'правоведения/сост. С.А. Боголюбов, М.Я. Булошников. М., 2011. С. 104. Вданной
Я работе И.Б. Новицкого предлагается также весьма обстоятельный исторический
.... очерк развития института безвестного отсутствия от средневековой итальянской
юриспруденции до середины XX в. как в отечественном, так и зарубежном праве
•Я (Германия, Франция, Швейцария, Англия, Италия).
•а В частности, отмечается «В то время как саксонская система приоручивает
презумпцию смерти безвестно отсутствующего лица к моменту достижения им
известного предельного возраста, французская система кладет в основание пре-
зумпции длительность отсутствия...», при этом «В целях большего обоснования
предположения, что отсутствующий уже не вернется, с середины XVIII века вве-
ли судебный порядок вызывного производства, когда устанавливались предпо-
сылки для такого предположения и после этого объявляли о смерти безвестно
отсутствующего» (Там же. С. 105).
2 См. подробнее: Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации,
части третьей (постатейный). 3-е изд., испр. и доп. / отв. ред. Н.И. Марышева,
К.Б. Ярошенко. М., 2010. С. 21 (автор комментария кст. 1113 — Б.А. Булаевский).
93
Глава 2
при потере памяти или других обстоятельствах)» — и далее: «Сложнее
сделать такого рода предположение, когда подобных обстоятельств
не было. Но состояние неопределенности не может оставаться долго,
имущественные отношения, интересы гражданского оборота требуют
установления определенного юридического положения независимо
от того, что установить факт смерти нельзя»1.
Добавим только, что обезличенные «интересы оборота» всегда
реализуются опосредованно в преломлении интересов конкретных
лиц. Посредством иных частных интересов государство реализует
свой собственный интерес — интерес в стабильности гражданского
оборота.
В связи с этим возникают закономерные вопросы: «Кому и зачем
может понадобиться предположение смерти другого человека?», «Не-
ужели чьи-либо охраняемые правом интересы не могут быть реали-
зованы без применения подобного института?».
Со смертью гражданина связывается большое количество право-
вых последствий. При этом в одних случаях такие последствия сво-
дятся к прекращению определенных правоотношений, а в других —
место умершего гражданина в конкретных правоотношениях зани-
мается иными лицами (происходит так называемое правопреемство).
Заинтересованность в применении правовых последствий «как
при смерти» может быть вызвана различными причинами.
Правила об объявлении гражданина умершим призваны, во-пер-
вых, обеспечить определенность правового положения участников
гражданских правоотношений и, во-вторых, обеспечить реализацию
частных интересов конкретных лиц, когда она оказывается затруд-
нительной исключительно в связи с отсутствием другого лица.
Вместе с тем можно утверждать, что в тех случаях, когда объявле-
ние гражданина умершим связывается не с определенными траги-
ческими либо опасными ситуациями, а обусловлено в первую очередь
длительностью срока отсутствия гражданина, государство стремится
посредством права наиболее оптимальным образом приоритетно
решить задачу обеспечения стабильности гражданского оборота,
а интересы иных лиц (собственно тех, кто инициирует объявление
гражданина умершим) служат своеобразным средством достижения
этой приоритетной задачи. Примером этому могут служить случаи
обращения с заявлением об объявлении гражданина умершим с оче-
видным намерением лишь получить наследство2.
1 Ойгензихт В.А. Указ. соч. С. 44.
2 См., например: решение Хамовнического районного суда г. Москвы от 1 ноября
2005 г. по заявлению гр-ки Д., обратившейся в суд с заявлением об объявлении
ее сына умершим в целях получения свидетельства о смерти и вступления в пра-
94
Презумпции в гражданском праве
Кроме того, накопленная практика прошлых лет показывает, что
иногда институт объявления гражданина умершим пытаются приме-
нить и в целях уклонения от уголовного преследования. Проявляе-
мый в подобных ситуациях «третий интерес» — интерес публичной
власти в проведении в жизнь принципа неотвратимости наказания
за преступление, не может игнорироваться. Поэтому в тех случаях,
когда объявление гражданина умершим связывается в первую оче-
редь с истечением установленного срока и опасные либо трагические
обстоятельства исчезновения лица не имели места быть, но одновре-
менно имеются данные о фактах уклонения отсутствующего лица от
уголовного преследования, в объявлении гражданина умершим, по
общему правилу, должно быть отказано1.
Вместе с тем в специальной литературе можно обнаружить и более
категоричное утверждение. Так, К.Б. Ярошенко полагает, что для
обеспечения единообразия и стабильности судебной практики сле-
довало бы в ст. 45 ГК РФ закрепить положение о том, что не может
быть объявлено умершим лицо, безвестное отсутствие которого свя-
зано с совершением им преступления и возбуждением уголовного
дела2. Однако, как представляется, учет обстоятельств исчезновения
лица должен происходить независимо от имеющейся информации о
возможном отсутствии лица в связи с совершенным им преступле-
нием. В связи с этим действующие правила об объявлении гражда-
нина умершим вполне соответствуют целям рассматриваемого ин-
ститута, ориентируя судейское усмотрение на сочетание публичных
и частных интересов. Применение института объявления граждани-
на умершим должно иметь место лишь тогда, когда не обнаружива-
ется необходимый баланс между интересами отсутствующего лица,
интересами лиц, инициировавших применение института объявле-
ния гражданина умершим, и интересами публичной власти.
При этом важно учитывать, что, если интерес обратившегося в
суд лица может быть обеспечен иным способом (например, посред-
ством применения последствий признания гражданина безвестно
отсутствующим), применение института объявления гражданина
умершим должно исключаться. Таковы, в частности, случаи, когда
без отсутствующего гражданина не решаются вопросы приватизации
жилых помещений либо получения средств в возмещение вреда или
на содержание.
ва наследования. Приводится по: Булаевский Б.А. К вопросу об объявлении
гражданин а умершим. Вкн.: Комментарий судебной практики. Вып. 14/подред.
К.Б. Ярошенко. М., 2008. С. 67-71.
1 Там же. С. 67—71.
2 См.: Ярошенко К.Б. Гражданин в гражданском праве. М., 2010. С. 11, 12.
95
Глава 2
Наряду с презумпцией смерти, в специальной литературе иногда
ведут речь и о презумпции жизни. Так, Г. Амфитеатров полагал, что
«материально-правовые последствия безвестного отсутствия опре-
деляются действующей здесь презумпцией жизни безвестно отсут-
ствующего»1. Схожей позиции придерживались также, в частности,
Я.Б. Левенталь2, М.Г. Стучинский3, В.П. Воложанин4. Утверждения
о предположении жизни отсутствующего лица можно обнаружить и
в современных источниках5.
К.С. Юдельсон, давая оценку суждениям Я.Б. Левенталя, отметил,
что подобная точка зрения представляется неправильной, а также
«результатом излишнего увлечения презумпциями». Правда, при
этом аргументом против такой презумпции он указывал лишь отсут-
ствие значительной вероятности жизни безвестно пропавшего лица6.
Однако дело совсем не в степени вероятности. Праву известны при-
меры презумпций и иных конструкций, основанных на предположе-
ниях, вероятность в которых не является определяющим фактором
(таково, в частности, предположение знания закона).
Более обоснованной представляется позиция Я.Л. Штутина, ко-
торый также отказываясь от рассмотрения института признания лица
безвестного отсутствующим в качестве предположения жизни, обос-
нованно утверждал, что безвестное отсутствие является подлежащим
установлению юридическим фактом, создающим неопределенность
1 Амфитеатров Г. Институт безвестного отсутствия в нашем праве // Социалисти-
ческая законность. 1946. № 7—8. С. 16, 18.
2 См.: ЛевентальЯ.Б. К вопросу о презумпциях в советском гражданском процессе //
Советское государство и право. 1949. № 6. С. 56.
3 См.: Стучинский М.Г. Безвестное отсутствие: автореф. дис. ... канд. юрид наук.
Челябинск, 1949. С. 15.
4 См.: Воложанин В.П. Юридические предположения в советском гражданском
праве и процессе: автореф. дис. ... канд. юрвд наук. Свердловск, 1953. С. 14.
5 Так, например, М.Г. Масевич, комментируя правила действующего гражданского
законодательства о признания гражданина безвестно отсутствующим, указывает:
«Безвестное отсутствие сохраняет предположение, что гражданин жив». См.:
Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации части первой
(постатейный). 3-е изд., испр., доп. и перераб. с использованием судебно-арбит-
ражной практики / рук. авт. кол. и отв. ред. О.Н. Садиков. М., 2005. С. 136. См.
также: Дубик С.Н., Климаков Л.Л., Корнишин С.В. и др. Комментарий к Феде-
ральному закону «О воинской обязанности и военной службе» (постатейный) /
под ред. В.Г. Стрекозова. М., 1999 (автор комментария к п. 7 ст. 51 — К.В. Фатеев).
Приводится по СПС «КонсультантПлюс».
Примером зарубежного опыта применения презумпции жизни можно считать
положения п. 85 Гражданского кодекса Квебека, в соответствии с которым «от-
сутствующее лицо предполагается живым в течение последующих семи лет после
его исчезновения, если только его смерть не будет доказана до истечения этого
срока». Приводится по: Гражданский кодекс Квебека. М., 1999. С. 51.
6 См.: Юдельсон К.С. Проблема доказывания в советском гражданском процессе.
М„ 1951. С. 254, 255.
96
Презумпции в гражданском праве
в правах и обязанностях, вытекающих из правоотношений, участни-
ком которых является безвестно отсутствующий1.
С ним соглашался и В.А. Ойгензихт, указывая, что «с равным успе-
хом можно предполагать, что лицо ...погибло, даже может быть боль-
ше данных о смерти, чем о жизни, но объявить умершим по закону
еще нельзя в связи с тем, что не истек установленный срок или нет
данных об особых обстоятельствах. Но это не означает, что нельзя
предполагать смерть, просто фактическая презумпция не может транс-
формироваться в презумпцию юридическую»2. И далее он подметил
одну из существенных особенностей предположений, которые берут-
ся за основу презумпций, а именно их определенность. Неопределен-
ность состояния отсутствующего лица, которая не позволяет объявить
его умершим, а допускает только признать безвестно отсутствующим,
«не предполагается — она является совершенно бесспорным фактом,
поэтому постановка вопроса о презумпции беспредметна»3.
Предположение о жизни отсутствующего лица, действительно,
не имеет какого-либо значения для признания его безвестно отсут-
ствующим, важны лишь конкретные обстоятельства, доказывающие
данный факт (отсутствие лица по его месту жительства (месту пре-
бывания), отсутствие информации о его местонахождении, а также
невозможность получения подобндй информации доступными сред-
ствами). А сам он необходим для охраны интересов граждан. Закон
не ориентирует предполагать, что человек жив, а определяет условия,
которые важны для охраны интересов тех граждан, которые не могут
реализовать своих законных возможностей в отсутствие определен-
ного лица. Институт признания гражданина безвестно отсутству-
ющим не связан ни с каким юридически значимым предположением
(ни с предположением жизни, ни с предположением смерти4). При-
знание гражданина безвестно отсутствующим является признанием
факта, установление которого необходимо для нормального развития
гражданского оборота и охраны отдельных частных интересов.
Среди широко обсуждаемых в юридической литературе конструк-
ций, основанных на предположениях, выделяется презумпция дее-
способности гражданина, достигшего определенного возраста.
1 См.: Штутин Я.Л. Предмет доказывания в советском гражданском процессе. М.,
'	1963.С. 115, 116.
3 Ойгензихт В.А. Указ. соч. С. 47, 48.
3 Там же. С. 49.
На то, что «по отношению к признанию гражданина безвестно отсутствующим долж-
» на действовать предпосылка, что гражданина нет в живых», указывал АК. Юрченко.
Правда, в то же время он верно подмечал, что «признание лица безвестно отсутству-
ющим отражает не суждение о жизни лица, а отсутствие данных для такого сужде-
ния». См.: Юрченко А.К.. Безвестное отсутствие по советскому гражданскому праву.
Л., 1954. С. 10.
97
Глава 2
Выступая одной из правовых предпосылок правообладания, граж-
данская дееспособность юридически отражает, прежде всего, спо-
собность гражданина своими действиями приобретать и осуще-
ствлять гражданские права, создавать для себя гражданские обязан-
ности и исполнять их (ст. 21 ГК РФ). Кроме того, понятием
дееспособности охватывается способность нести гражданско-право-
вую ответственность (так называемая деликтоспособность).
Закон по общему правилу связывает тот или иной объем дееспо-
собности с достижением определенного возраста. В частности,
действующее гражданское законодательство по объему дееспособ-
ности различает следующие возрастные группы: а) малолетние до
6 лет; б) малолетние от 6 до 14 лет; в) несовершеннолетние от 14 до
18 лет; г) совершеннолетние (лица достигшие возраста 18 лет)1.
Как справедливо отмечал В.В. Залесский, «Установление возрас-
та совершеннолетия основано на опровержимой презумпции: пред-
полагается, что лицо, достигшее 18 лет, в состоянии разумно, со
знанием дела участвовать в гражданских правоотношениях. Объек-
тивность избранного законодателем временного критерия подтверж-
дается только действием закона больших чисел, согласно которому
массовая повторяемость явления дает основание принимать его за
истинное»2. Однако возраст никоим образом не гарантирует наличия
у лица способности верно оценивать происходящее (в том числе
способности понимать значение своих действий и руководить ими)3.
И многочисленные примеры судебной практики (в частности, дела
о признании гражданина недееспособным, дела об оспаривании
' Указанные возрастные группы можно охарактеризовать как наиболее часто вы-
деляемые. Однако в действительности в гражданском законодательстве можно
найти основания и для другого деления. В частности, внутри группы несовершен-
нолетних от 14 до 18 лет можно выделить две самостоятельные группы: несовер-
шеннолетние от Идо 16 лет и несовершеннолетние от 16 до 18 лет, объем дееспо-
собности которых различен. Так, только лица достигшие возраста 16 лет, вправе
быть членами кооперативов (абз. 6 п. 2 ст. 26 ГК РФ).
2 Залесский В.В. Фактор времени в гражданских правоотношениях//Журнал рос-
сийского права. 2006. № 9. С. 117.
3 Оценивая возрастные ограничения для брака, установленные в силу предполо-
жения, что ранее соответствующего срока лица неспособны к брачной жизни,
Д.И. Мейер справедливо отмечал: «Обыкновенно закон, основанный на извест-
ных предположениях, издается неограниченно, по соображению, что раскрытие
отдельных случаев, не оправдывающих предположения, весьма затруднительно
и ограничение закона по поводу возможного их наступления составляет относи-
тельно большее зло, нежели неограниченное действие. Нет надобности изъяснять,
как бы неуместно и шатко было исследование, действительно ли ...девушка,
просящаяся замуж, морально и физически созрела для брака, и что за беда, если
должна будет она подчиниться безусловному определению закона?» (Мейер Д.И.
О юридических вымыслах и предположениях, о скрытых и притворных действи-
ях. В кн.: Мейер Д.И. Избранные произведения по гражданскому праву. М., 2003.
С. 99).
98
Презумпции в гражданском праве
действительности сделок по причине порока воли)1 — яркое под-
тверждение этому.
Во всех тех случаях, когда правоприменитель оценивает возмож-
ности дееспособного гражданина понимать значение своих действий
и руководить ими, он непременно использует конструкцию презум-
пции дееспособности (лицо признается дееспособным, пока не до-
казано иное)2. Данная презумпция не имеет прямого закрепления,
однако ее косвенное закрепление следует из правил, содержащихся
в действующем гражданском законодательстве (см., в частности,
ст. 21, 29, 171 и 177 ГК РФ). Закон прямо указывает на возможные
случаи нахождения дееспособного гражданина (гражданина с опре-
деленным объемом дееспособности) в состоянии, когда он не спо-
собен понимать значение своих действий или руководить ими, хотя
по имеющемуся у него объему дееспособности должен быть способ-
ным понимать их и руководить ими. При этом юридическое значение
подобной неспособности придается только в связи с доказательством
определенных обстоятельств в рамках установленной специальной
процедуры3.
1 Например, раздел «Судебная практика» СПС «КонсультантПлюс» по состоянию
на 22 марта 2012 г. насчитывал более 600 дел.'в рамках которых оценивалась спо-
собность граждан понимать значение своих действий и (или) руководить ими.
2 О презумпции дееспособности гражданина ведут речь многие специалисты. См.,
например: Мохов А.А. Презумпция дееспособности лица, достигшего установлен-
ного законом возраста, и ее применение в судебной практике // Арбитражный и
гражданский процесс. 2004. № 12. Приводится по СПС «КонсультантПлюс»; Шту-
тин Я.Л. Предмет доказывания в гражданском процессе. М., 1963. С. 107-111;
Сычев О.М. Комментарий законодательства и судебной практики о деятельности
нотариуса, занимающегося частной практикой, и его статус. Приводится по СПС
«КонсультантПлюс»; Рябцева Г.К. Удостоверение завещания: проблемы нотари-
альной практики и перспективы правотворчества // Наследственное право. 2011.
№ 3. С. 30; Юдельсон К.С. Проблема доказывания в советском гражданском про-
цессе. М., 1951. С. 253; Боннер А.Т. Проблемы установления истины в гражданском
процессе: монография. СПб., 2009. Приводится по СПС «КонсультантПлюс».
В грузинском праве такую презумпцию выделяет Л.Л. Чантурия в кн.: Чанту-
рия Л.Л. Введение в общую часть гражданского права (сравнительно-правовое
исследование с учетом некоторых особенностей постсоветского права). М., 2006.
С. 116.
3 Вопрос о существовании презумпции дееспособности относится к числу акту-
альных и в гражданско-процессуальной науке. Так, И.В. Решетникова, конста-
тируя, что в гражданском процессе действует презумпция дееспособности лица,
относит презюмирование полной дееспособности гражданина старше 18 лет к не
•! закрепленным в праве презумпциям. Одновременно, она замечает, что презум-
пции должны быть установлены только федеральным законом’ См.: Справочник
по доказыванию в гражданском судопроизводстве/подред. И.В. Решетниковой.
2-е изд., перераб. М., 2005. С. 13.
По нашему мнению, подобные суждения не способствуют прояснению воз-
никающих вопросов. Считаю возможным утверждать, что презумпция процессу-
альной дееспособности существует, при этом ее нормативное закрепление про-
является благодаря применению правил об аналогии права.
99
Глава 2
Кроме того, основания для предположения об определенном объ-
еме дееспособности лица можно обнаружить в связи с применением
ст. 43 Основ законодательства Российской Федерации о нотариате
(далее — Основы)1, в соответствии с которой нотариусам предписы-
вается выяснять дееспособность лиц, участвующих в сделке при их
удостоверении. Обычно такое выяснение ограничивается установ-
лением возраста лица, путем истребования соответствующего доку-
мента (как правило, паспорта). Вместе с тем в тех случаях, когда у
нотариуса появляются основания для сомнений в способности граж-
данина понимать значение своих действий и руководить ими (напри-
мер, по причине отклоняющегося от нормы поведения либо в связи
с имеющейся непроверенной информацией о признании данного
гражданина недееспособным), нотариус в соответствии со ст. 41
Основ вправе отложить совершение нотариального действия (напри-
мер, для уточнения имеющейся у него информации), а в случае ее
подтверждения, также и отказать в его совершении2. В специальной
литературе справедливо констатируется, что, если не считать про-
верки дееспособности гражданина на основании документов,’удо-
стоверяющих личность, других «действенных способов убедиться в
дееспособности гражданина не существует»3. Вполне возможно, что
в соответствующей части хорошим примером может явиться опыт
зарубежных стран. В частности, в Бельгии на факт наличия у лица
умственной отсталости указывается в удостоверении личности граж-
данина, а в Испании, Италии и во Франции о лишении гражданина
дееспособности (признании его недееспособным) делаются отметки
на полях свидетельства о рождении4.
Иногда в специальной литературе ведут речь о так называемой
обратной (или «отрицательной»5) презумпции — презумпции не-
дееспособности в отношении лица, признанного в установленном
порядке недееспособным. Полагаю, что оснований для выделения
подобной презумпции в действующем российском правопорядке нет.
Действительно, решение вопроса о дееспособности указанных лиц
напрямую зависит от оценки их фактической способности понимать
1 Российская газета. 1993. 13 марта.
2 См., подробнее: Черемных Г.Г. Нотариальные действия и основные правила их
совершения // Бюллетень нотариальной практики. 2004. № 5. Приводится по СПС
«КонсультантПлюс».
3 Боннер А.Т. Указ. соч.
4 См.: Медведев И.Г. Международное частное право и нотариальная деятельность.
2-е изд. М„ 2005. С. 59, 60.
5 Подобный подход весьма эффективно использовал в своем исследовании Ю.А. Се-
риков в кн.: Сериков Ю.А. Указ. соч. С. 122 , 124.
100
Презумпции в гражданском праве
значение своих действий и руководить ими. И на первый взгляд это
очевидная предпосылка для закрепления соответствующей презум-
пции. Однако данное обстоятельство само по себе, без оценки инте-
ресов, подлежащих охране посредством рассматриваемой «презум-
пции», оказывается недостаточным.
Если лицо, в отношении которого имеется решение суда о при-
знании его недееспособным, заинтересовано в определенном право-
вом результате, но для его получения у него нет необходимого объема
дееспособности, оно вправе инициировать процесс по признанию
себя дееспособным. Возможности признания совершенных в период
недееспособности сделок действительными у такого лица нет, за
исключением случаев, когда сделка совершена к выгоде такого граж-
данина (п. 2 ст. 171 ГК. РФ). Однако в подобных случаях, по сути, речь
идет о квазидействительности, поскольку решающее значение отда-
ется не способности лица совершать соответствующую сделку, а его
объективно понимаемой выгоде. Следовательно, интересы недееспо-
собного лица в должной мере обеспечены иными средствами, без
применения презумпции недееспособности.
Если же «презумпцию недееспособности» оценить в контексте
охраны интересов иных лиц, то конструкция презумпции, не считая
так называемой информационной функции (уведомления о физи-
ческом состоянии возможного контрагента), была бы полезна лишь
в той мере, в какой возможно ее опровержение. Но, повторимся, что
закон не допускает случаев признания недействительных сделок
действительными, ориентируясь на способность участников сделки
понимать значение своих действий и руководить ими. Следователь-
но, необходимости в установлении подобной «презумпции» попрос-
ту нет.
Не следует вести речь о презумпции недееспособности и приме-
нительно к лицам, чья дееспособность является «усеченной» в силу
закона (в частности, несовершеннолетние старше 14 лет). Опреде-
ленная законом, она не может быть изменена в угоду чужим частным
интересам. Если же речь заходит об интересах самого несовершен-
нолетнего, то они в полной мере могут быть обеспечены примене-
нием института эмансипации (ст. 27 ГК РФ).
Наряду с презумпцией дееспособности гражданина в специальных
источниках можно обнаружить также упоминание о «презумпции
правоспособности физического лица»1, а также о «презумпции
правосубъектности»2.
1 См.: Юдельсон К.С. Проблема доказывания в советском гражданском процессе.
М., 1951. С. 252, 253.
2 См., например: Ойгензихт В.А. Указ. соч. С. 51-56.
101
Глава 2
Однако использование конструкции презумпции для восполнения
неочевидного факта наличия той или иной правоспособности невоз-
можно. Правоспособность не зависит от конкретных способностей
лица, она объективно установлена в действующем праве. Лицо либо
может иметь те или иные права, либо нет. Как следствие, ни в первом
случае (когда оно может иметь определенные права, может становиться
участником конкретных правоотношений), ни во втором случае (когда
такие возможности у лица отсутствуют) доказать иное невозможно.
Что касается правосубъектности, то здесь решение вопроса во
многом зависит от понимания данной категории. Если правосубъ-
ектность отождествлять с правоспособностью, как это делал, напри-
мер, С.Н. Братусь1, то ответ будет аналогичен указанному выше. Если
же правосубъектность гражданина рассматривать как более сложное
явление, аккумулирующее не только способность иметь права и нести
обязанности, но и дееспособность (а по мнению некоторых ученых,
и его конкретные права и обязанности в отдельных правоотношени-
ях2), то постановка вопроса о презумпции правосубъектности, как
представляется, едва ли уместна. В конечном счете неочевидным
фактом может оказаться либо способность лица самостоятельно при-
обретать права и обязанности и исполнять их (либо иной элемент
содержания дееспособности гражданина), либо само обладание теми
или иными правами и обязанностями. Понятно, что, например, в свя-
зи с предположением о дееспособности лица объем содержания его
правосубъектности также становится неочевидным. Однако какого-
либо самостоятельного значения данное обстоятельство не имеет3.
Как следствие, «нагромождение» презумпций видится неуместным.
Применительно к гражданам как участникам гражданских пра-
воотношений в специальной литературе можно обнаружить указание
и на некоторые другие презумпции.
Так, В.А. Ойгенхзихт, оценивая правила ст. 17 «Местожительства»
ГК РСФСР 1964 г., указывал, что данная статья по существу «основа-
на на презумпции»4. Без указания на презумпцию, но, обращая вни-
1 См.: Братусь С.Н. Субъекты гражданского права. М., 1950. С. 6.
2 Подробный обзор точек зрения по вопросу понимания правосубъектности и ее
соотношения с иными правовыми категориями см.: Советское гражданское пра-
во: субъекты гражданского права / под ред. С.Н. Братуся. М., 1984. С. 9-22.
3 В литературе обоснованно отмечается, что «придание презумпции правосубъек-
тности правового характера вряд ли оправданно», «такая презумпция носит фак-
тический характер». См.: Цуканов Н.Н. Правовые презумпции в административ-
ной деятельности милиции: учебное пособие. Красноярск, 2004. С. 80-82.
От себя добавим, что так называемые фактические презумпции — это всего
лишь расхожий оборот, применяемый для обозначения предположений, исполь-
зуемых в связи с толкованием правовых норм.
4 Ойгензихт В.А. Указ. соч. С. 49.
102
Презумпции в гражданском праве
мание на то, что с местом жительства связано предположение, что
гражданин присутствует всегда в определенном месте, хотя бы в тот
или иной промежуток времени этого фактически и не было, вели речь
авторы комментария к указанной статье1. Применительно к правилам
ГК РСФСР 1922 г. подобное указание делал С.Н. Братусь2. Законное
предположение местожительства рассматривал и Я .Л. Штутин3.
Действующее законодательство о месте жительства гражданина
также оценивается на предмет наличия презумпции.
Так, М.Н. Малеина, комментируя положения ст. 20 ГК РФ, отмеча-
ет: «для стабильности складывающихся правовых отношений презю-
мируется, что гражданин всегда находится в месте своего жительства»4.
Аналогичные суждения приводятся, в частности, в связи с обоснова-
нием условий применения института исполнения обязательств5.
Авторы комментария к Федеральному закону «О государственных
пособиях гражданам, имеющим детей» указывают на то, что «...фак-
ту регистрации граждан по месту жительства следует придавать зна-
чение правовой презумпции. До тех пор пока эта презумпция не
опровергнута, местом жительства гражданина должно считаться мес-
то, определенное по данным регистрационного учета»6.
Действительно, в подавляющем большинстве случаев вполне на-
дежным ориентиром определения места жительства гражданина яв-
ляется место соответствующей регистрации по месту жительства7,
1 См.: Комментарий к ГК РСФСР, 2-е изд., доп. и перераб. М., 1970. С. 42 (авторы
комментария к ст. 17 — С.Н. Братусь, А.В. Дозорцев).
2 См.: Братусь С.Н. Субъекты гражданского права. М., 1950. С. 78.
3 См.: Штутин Я.Л. Предмет доказывания в советском гражданском процессе. М.,
1963. С. 111-114.
4 Агафонова Н.Н., Артеменков С.В., Безбах В.В. и др. Научно-практический ком-
ментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части первой (поста-
тейный) /подред. В.П. Мозолина, М.Н. Малеиной. М., 2004. Приводится по СПС
«КонсультантПлюс».
5 См., например: Сарбаш С.В. Исполнение договорного обязательства. М., 2005.
С. 379; Дедов Д.И. Юридический метод: Научное эссе. М., 2010. С. 109, 110.
6 Потапова С.В., Жданович Т.Г, Шевченко О.А. Комментарий к Федеральному за-
кону от 19 мая 1995 года № 81-ФЗ «О государственных пособиях гражданам, име-
ющим детей» (постатейный) // СПС «КонсультантПлюс».
7 Закон № ЗО2-ФЗ изменил п. 1 ст. 20 ГК РФ, дополнив его указанием на то, что
гражданин, сообщивший кредиторам, а также другим лицам сведения об ином
месте своего жительства, несет риск вызванных этим последствий.
Представляется, однако, что данное нововведение не приведет к изменению
режима презумпции места жительства. Частные отношения между гражданином
и иными лицами, которые проинформированы о другом месте жительства (от-
личном от места регистрационного учета по месту жительства), бесспорно, будут
предопределяться соответствующим указанием «дополнительного» места житель-
ства. Однако все остальные лица в полной мере сохранят возможность совершения
юридически значимых действий по месту регистрационного учета гражданина по
месту жительства.
103
Глава 2
которую граждане обязаны проходить в силу предписаний ч. 2 ст. 3
Закона РФ от 25 июня 1993 г. № 5242-1 «О праве граждан Российской
Федерации на свободу передвижения, выбор места пребывания и
жительства в пределах Российской Федерации»1. Вместе с тем отсут-
ствие регистрации не может служить основанием ограничения или
условием реализации прав и свобод граждан. Если по каким-либо
причинам лицо длительное время проживало вне места регистрации,
то при наличии спора вопрос о правовых последствиях проживания
вне места регистрации по месту жительства подлежит разрешению в
судебном порядке.
Подобный подход нашел свое отражение, в частности, в Мето-
дических рекомендациях по оформлению наследственных прав2,
в соответствии с которыми факт места открытия наследства по
месту пребывания наследодателя (или факт постоянного или пре-
имущественного проживания наследодателя по месту пребывания)
может быть установлен в судебном порядке (п. 6). Для иллюстрации
приведем следующий пример. Женщина, расторгнув брак, верну-
лась в дом к родителям, оставаясь зарегистрированной по месту
жительства бывшего супруга. После ее смерти встал вопрос о фак-
тическом принятии наследства ее дочерью, проживавшей с ней
после возвращения в родительский дом, поскольку заявление по-
следней о принятии наследства не было подано своевременно в
нотариальную контору. В подобной ситуации решение вопроса о
принятии дочерью наследства будет напрямую зависеть от под-
тверждения в суде факта их совместного проживания с матерью3.
При этом данное подтверждение факта, по сути, является основа-
нием опровержения презумпции места жительства гражданина по
месту регистрационного учета.
В специальной литературе о презумпции места жительства ведут
речь не только в связи с правилами п. 1 ст. 20 ГК РФ и Закона РФ
«О праве граждан Российской Федерации на свободу передвижения,
выбор места пребывания и жительства в пределах Российской Феде-
рации». В частности, Л.Ю. Михеева прямо указывает, что презумп-
цию содержит п. 2 ст. 20 ГК РФ, в соответствии с которым местом
жительства несовершеннолетних, не достигших 14 лет, признается
1 Ведомости СНД и ВС РФ. 1993. № 32. Ст. 1227.
2 См.: Методические рекомендации по оформлению наследственных прав, утверж-
денные решением Правления Федеральной нотариальной палаты от 27-28 фев-
раля 2007 г., протокол № 02/07 // Нотариальный вестник. 2007. № 8.
3 См., подробнее: Бардина М.П., Булаевский Б.А., Вилкова Н.Г. и др. Комментарий
к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части третьей (постатейный) /
под ред. Н.И. Марышевой, К.Б. Ярошенко. 3-е изд., испр. и доп. М., 2010. С. 25,
26 (автор комментария к ст. 1115 — Б.А. Булаевский).
104
Презумпции в гражданском праве
место жительства их законных представителей1. Представляется, что
такое заявление вполне соответствует положению дел. Наиболее
наглядно оно просматривается при раздельном проживании родите-
лей, когда юридически должно быть одно место жительства, а фак-
тически оказывается два2. При таких обстоятельствах доказывание
иного (по сути, определение места жительства ребенка с другим ро-
дителем), может оказаться объективно необходимым (например, в де-
лах о лишении родительских прав либо при решении вопроса об
участии родителя в содержании ребенка).
В отечественной правовой литературе о применении презумпций
ведется речь и при определении статусных особенностей юридиче-
ских лиц.
Прежде всего, следует обратить внимание на правоспособность
юридических лиц.
Как указывается в одном из учебников по гражданскому праву,
«Правоспособность юридических лиц предполагается ограниченной
(целевой), ибо юридическое лицо по общему правилу может иметь
только такие гражданские права, которые соответствуют определен-
ным законом и (или) учредительными документами целям его дея-
тельности, и соответственно может нести лишь связанные с этой
деятельностью обязанности (п. 1 ст. 4® ГК)»3.
Ссылка на указанные положения учебника позволила И.А. Анд-
рееву утверждать, что их автор предлагает «установить презумпцию
целевой (специальной, ограниченной) правоспособности юридиче-
ских лиц»4. В данном случае имеет место пример ситуации, когда
1 См.: Михеева Л.Ю. Вопросы защиты прав несовершеннолетних при сделках с
жилыми помещениями // Недвижимость. Строительство. Право. 2007. № 3. При-
водится по СПС «КонсультантПлюс».
2 Отмечая очевидную брешь в законодательстве, тот же автор предлагает вариант
решения путем закрепления презумпции законного представительства, осуществля-
емого родителем, с которым проживает ребенок. См. подробнее: Михеева Л.Ю.
Развитие кодификации российского семейного права. Вкн.: Кодификации рос-
сийского частного права / под ред. Д.А. Медведева. М., 2008. Приводится по
' СПС «КонсультантПлюс».
Однако представляется, что «презумпция законного представительства» не
самое удачное средство преодоления возможных конфликтов и охраны интересов
' ребенка и законных представителей. Законное представительство должно быть
постоянным и по возможности полным. Обеспечить это, по крайней мере, при-
менительно к нормальным родителям, возможно, лишь максимально задействуя
потенциал обоих родителей. Отдавать приоритет одному из них только потому,
что с ним остался проживать ребенок, неэффективно и в некоторой степени даже
вредно для интересов ребенка. В семейных отношениях необходимо в первую
очередь искать пути созидания, объединения семьи, а не пытаться разобщить и
без того шаткие связи «покачнувшейся» семьи.
3 Гражданское право: учебник: в 4 т. Т. I. Обшая часть/отв. ред. Е.А. Суханов. 3-е изд.,
перераб. и доп. М., 2004. С. 237 (автор главы - Е.А. Суханов).
4 Андреев И.А. Финансовые услуги для естественных монополистов: конкурсное
заключение договора. Приводится по СПС «КонсультантПлюс».
105
Глава 2
термин «предполагается» был сначала одним автором неточно ис-
пользован для характеристики явления, а затем вторым автором был
неверно интерпретирован как синоним термину «презумпция».
В действительности презумпции целевой (специальной, ограни-
ченной) правоспособности юридических лиц в российском праве не
существует. И объяснение этому может быть таким же, как и при
отрицании презумпции правоспособности физических лиц. Право-
способность не зависит от тех или иных индивидуальных особенно-
стей субъекта, она объективно установлена в действующем праве.
Как следствие, использование конструкции презумпции примени-
тельно к правоспособности видится бессмысленным. Лицо либо
может иметь определенные права, либо не может их иметь, но и в
первом случае, и во втором доказать что-либо иное невозможно.
Указание в законе на необходимое соответствие прав и обязанно-
стей юридических лиц целям их деятельности нисколько не меняет
ситуации. Цель — это объективированное выражение субъективных
устремлений, и ее «интерпретации» не должны влиять на ее понима-
ние. Если же такое происходит, то можно считать, что цель установ-
лена нечетко, она дефектна. И в этом случае (применительно к дея-
тельности юридических лиц) деятельность юридического лица не
должна осуществляться до «корректировки» цели.
Еще один пример неудачного применения термина «презумпция»
при определении статусных особенностей юридических лиц можно
обнаружить в работе И.В. Дойникова, где, анализируя действие
ст. 246 НК РФ, он указывает на нарушение конструкции «презумп-
ции некоммерциализации некоммерческих организаций», поясняя,
что «При изменившихся “правилах игры” доходы некоммерческой
организации рассматриваются налоговой службой как налогообла-
гаемая база, т.е. поступления от предпринимательской деятельности.
Чтобы получить освобождение от уплаты налога на прибыль в соот-
ветствии с правилами п. 2 ст. 251 НК РФ, некоммерческой органи-
зации теперь приходится в каждом отдельном случае доказывать, что
она предпринимательской деятельностью не занимается. Налоговый
кодекс, по существу, отменяет деление юридических лиц, введенных
Гражданским кодексом РФ»1.
Оставив в стороне пояснения особенностей налоговых правоот-
ношений, обратимся к заявлению о «презумпции некоммерциали-
зации некоммерческих организаций». Действующее законодатель-
ство оснований для утверждения о существовании подобной презум-
пции не дает. В п. 1 ст. 50 ГК РФ вполне определенно зафиксировано,
1 Дойников И.В. Гражданский кодекс Российской Федерации: некоторые итоги 15 лет
спустя И Гражданское право. 2009. № 2. С. 6.
106
Презумпции в гражданском праве
что юридическими лицами могут быть организации, преследующие
извлечение прибыли в качестве основной цели своей деятельности
(коммерческие организации) либо не имеющие извлечение прибыли
в качестве такой цели и не распределяющие полученную прибыль
между участниками (некоммерческие организации). При этом четкое
указание в законе на конкретные организационно-правовые формы
юридических лиц не позволяет утверждать, что то или иное лицо в
силу доказательства осуществления им предпринимательской дея-
тельности может в одночасье стать другим (а применение презумпции
привело бы именно к такому положению).
Рассмотренные «неудачные» примеры «применения» презумпций
в регулировании отношений с участием юридических лиц не свиде-
тельствуют об их абсолютном неприменении к указанным субъектам.
Соответствующие основания для утверждений о существовании
презумпций «для юридических лиц» можно, в частности, обнаружить
в связи с анализом правил о государственной регистрации юридических
лиц (в части презумпции достоверности сведений реестра); о несосто-
ятельности юридических лиц (например, в контексте оценки неплате-
жеспособности); конкурентного законодательства (например, в части
доминирующего положения отдельных субъектов) и др. Кроме того,
отдельные презумпции могут быть обнаружены и в контексте специ-
альных правил об оценке деятельности юридических лиц (например,
в части недействительности их сделок либо в связи с правилами о пред-
ставительстве).
Как известно, юридическое лицо подлежит государственной регис-
трации и считается созданным со дня внесения соответствующей запи-
си в единый государственный реестр юридических лиц (ст. 51 ГК РФ).
Соответствующие положения сохранены и в редакции проекта
федерального закона «О внесении изменений в части первую, вто-
рую, третью и четвертую Гражданского кодекса Российской Федера-
ции, а также в отдельные законодательные акты Российской Феде-
рации». Вместе с тем в новой редакции ст. 51 ГК РФ предполагается
появление правил, указывающих на достоверность данных государ-
ственной регистрации. В частности, п. 3 ст. 51 закрепляет положение,
согласно которому до государственной регистрации юридического
лица, изменений его устава или до включения иных данных, не свя-
занных с изменениями устава, в единый государственный реестр
юридических лиц уполномоченный государственный орган обязан
провести в порядке и в срок, предусмотренные законом, проверку
достоверности данных, включаемых в реестр.
Анализ п. 2 ст. 51 проекта ГК РФ позволяет утверждать, что зако-
нодатель при изложении соответствующих правил использовал кон-
107
Глава 2
струкцию презумпции достоверности сведений, содержащихся в ре-
естре. Так, в соответствии с абз. 2 п. 2 ст. 51 ГК РФ «Лицо, добросо-
вестно полагающееся на данные единого государственного реестра
юридических лиц, вправе исходить из того, что они соответствуют
действительным обстоятельствам. Юридическое лицо не вправе в
отношениях с лицами, полагавшимися на данные единого государ-
ственного реестра, ссылаться на данные, не внесенные в указанный
реестр, а также на недостоверность данных, содержащихся в нем, за
исключением случаев, когда соответствующие данные внесены в ре-
естр в результате неправомерных действий третьих лиц или иным
путем помимо воли юридического лица». Оговорка о возможной ссыл-
ке юридического лица на недостоверность данных, содержащихся в
реестре, когда они внесены в результате неправомерных действий
третьих лиц или иным путем помимо воли юридического лица, позво-
ляет вести речь о применении в регулировании соответствующих от-
ношений конструкции презумпции (данные, содержащиеся в реестре
предполагаются (считаются) достоверными, если не доказано иное).
В соответствии с действующим законодательством при государ-
ственной регистрации создаваемого юридического лица в регистри-
рующий орган помимо иных документов представляется подписан-
ное заявителем заявление о государственной регистрации, в котором
подтверждается, что представленные учредительные документы со-
ответствуют установленным законодательством РФ требованиям к
учредительным документам юридического лица данной организаци-
онно-правовой формы, что сведения, содержащиеся в этих учреди-
тельных документах, иных представленных для государственной
регистрации документах, заявлении о государственной регистрации,
достоверны, что при создании юридического лица соблюден уста-
новленный для юридических лиц данной организационно-правовой
формы порядок их учреждения, в том числе оплаты уставного капи-
тала (уставного фонда, складочного капитала, паевых взносов) на
момент государственной регистрации, и в установленных законом
случаях согласованы с соответствующими государственными орга-
нами и (или) органами местного самоуправления вопросы создания
юридического лица (ст. 12 Федерального закона от 8 августа 2001 г.
№ 129-ФЗ «О государственной регистрации юридических лиц и ин-
дивидуальных предпринимателей» (далее — Закон о регистрации))1.
Достоверность сведений, содержащихся в представляемых в регис-
трирующий орган документах, по сути, принимается как данность.
В соответствии с действующим в настоящее время порядком регист-
рирующий орган не обязан проверять их достоверность. При этом
1 СЗ РФ. 2001. № 33 (ч. I). Ст. 3431.
108
Презумпции в гражданском праве
очевидно, что закон основывается на добросовестности заявителя.
Вместе с тем представленные сведения в дальнейшем попадают в об-
работку регистрирующего органа. И так называемый человеческий
фактор может повлиять на достоверность. Однако предположение
достоверности остается незыблемым до тех пор, пока не будет доказа-
но обратное. Основанием для обратного могут стать как порок пред-
ставленной информации, так и действия регистратора, допустившего
ошибку при учете представленной информации. При этом в обоих
случаях страдает достоверность сведений, содержащихся в реестре.
Признавая, что в действующем законодательстве существует пре-
зумпция достоверности сведений, содержащихся в государственном
реестре (в силу системного толкования ст. 4, п. 4 ст. 5, подп. «а» ст. 12
Закона о регистрации)1, необходимо определиться в вопросе об усло-
виях и пределах ее применения.
В первую очередь возникает вопрос о том, в чьих интересах она
установлена.
В той мере, в которой реестр выполняет информационную функ-
цию, презумпция достоверности, несомненно, установлена в инте-
ресах его пользователей (всех тех, кто имеет интерес в получении
сведений реестра). Но презумпция служит и интересам зарегистри-
рованного юридического лица, поскольку содержащиеся в реестре
сведения, по сути, представляют его своеобразную «визитную кар-
точку», на которую должны ориентироваться другие лица. Само же
лицо в связи с существованием реестра освобождается от обязанно-
сти доказывать свою легитимность в качестве субъекта права. Кроме
того, можно вести речь и об интересах публичной власти (прежде
всего, государства), которые проявляются в создании условий допус-
тимого контроля (в целях планирования, в фискальных целях и др.).
Вопрос о субъекте интереса предопределяет ответ на вопрос о
бремени опровержения презумпции.
При этом важно, что при наличии нескольких заинтересованных
лиц, правила применения презумпции будут зависеть от того, какой
из интересов обладает приоритетом в рамках конкретных отношений.
Интерес пользователей, да и самого зарегистрированного лица
возник применительно к рассматриваемым отношениям по необхо-
димости (только потому, что публичный порядок закрепил обязатель-
ность государственной регистрации юридических лиц), интерес же
публичной власти не от чьих действий не зависим и поэтому предста-
1 Н.В. Козлова ведет речь о презумпции правильности содержащихся в реестре запи-
сей. См.: Козлова Н.В. Правосубъектность юридического лица. М., 2005. С. 183.
Представляется, что данное наименование презумпции не меняет ее существа.
Речь идет об одном и том же правовом образовании.
109
Глава 2
ет как доминирующий (приоритетный) интерес. Из этого следует, что
презумпция должна работать в пользу доминирующего интереса.
Но презумпция сама по себе не панацея. Наряду с ней, интерес
должен обеспечиваться и иными средствами. Однако существующие
средства, как представляется, явно недостаточны. В частности, не
спасает ситуацию применение принципов ведения государственных
реестров (ст. 4 Закона о регистрации), в силу которых, например, при
несоответствии между сведениями, включенными в записи государ-
ственных реестров на электронных носителях, и сведениями, содер-
жащимися в документах, на основании которых внесены такие за-
писи, приоритет имеют сведения, содержащиеся в указанных доку-
ментах. Интерес должен обеспечиваться, прежде всего, ответственной
деятельностью уполномоченных органов и организаций. Только в
этом случае будет достигаться желаемый эффект. Информация, ко-
торая представляется в регистрирующий орган, должна тщательней-
шим образом проверяться не только при поступлении, но и в про-
цессе обработки.
Пока же, следуя презумпции добросовестности участников граж-
данского оборота, публичная власть, как представляется, пребывает
в «расслабленном состоянии», получая удобное ей положение — до-
стоверность — при минимуме собственных усилий1.
Подобное положение нельзя считать нормальным. Высокая ве-
роятность недостоверности, содержащихся в реестре сведений, не
самое лучшее качество реестра. Это и подрыв доверия к публичной
власти, и дестабилизация гражданского оборота, и многие другие
негативные последствия. Как справедливо отметил В.Ф. Яковлев,
комментируя результаты работы над концепцией развития граждан-
ского законодательства, «...регистрироваться должны юридические
лица, имеющие определенный капитал, средства, ответственные
органы, которые только и могут совершать сделки, и т.д. И инфор-
мация об этом в реестре должна быть абсолютно достоверной. Прин-
цип достоверности должен быть главным. Если эта регистрация не-
достоверна, она не только не полезна — она вредна, потому что ис-
пользуется в криминальных целях»2.
Представляется, что эффективным средством преодоления тако-
го положения станет обязательная проверка представляемых доку-
1 К сожалению, в российской правовой действительности и другие презумпции
применяются изолировано от иных правовых средств. Так, в частности, обстоит
дело с презумпцией государственной собственности на природные ресурсы. Го-
сударство «застолбило» за собой указанные блага и на этом остановилось. При-
меры эффективного управления природными ресурсами до настоящего времени,
пожалуй, лишь исключения из общего порядка вещей.
2 Яковлев В.Ф. Вся работа проходила в дискуссиях // Закон. 2009. № 5. С. 12.
110
Презумпции в гражданском праве
ментов на стадии регистрации, тем более что усовершенствованные
формы документооборота (в частности, электронный документообо-
рот) позволяют осуществлять такую проверку с минимальными по-
терями для гражданского оборота.
При этом установление обязательности проверки совсем не озна-
чает отказа от применения презумпции достоверности, поскольку
даже самая тщательная проверка «не застрахована» от дефектов,
в отношении которых должна сохраняться возможность их устране-
ния (в рамках применения презумпции это возможно путем оспари-
вания (опровержения) сведений, содержащихся в реестре).
В настоящее время складывается ситуация, при которой презум-
пция добросовестности оберегает заявителя (юридическое лицо),
презумпция достоверности сведений реестра оберегает субъекта,
ведущего реестр, а «крайними» оказываются заинтересованные поль-
зователи реестра (контрагенты юридических лиц, отдельные учреди-
тели и участники юридических лиц и др.). Именно им сложнее всего
доказать обратное, и тем не менее именно они вынуждены опровер-
гать две рассматриваемые презумпции.
Заинтересованные пользователи вынуждены доказывать, что све-
дения, содержащиеся в реестре не соответствуют действительности.
Заявитель и (или) само юридическое лицо при обнаружившемся
конфликте под страхом привлечения к ответственности (п. 1 ст. 25
Закона о регистрации) должны доказать, что предоставленные све-
дения достоверны. А субъект, ведущий реестр, остается в роли «на-
блюдателя», ожидая разрешения конфликта. Но если реестр созда-
вался в первую очередь для самой публичной власти, то ситуация
представляется весьма странной.
Хочется надеяться, что законодательная инициатива в части из-
менения ст. 51 ГК РФ не будет проигнорирована и достоверность
предоставляемых в регистрирующий орган сведений будет прове-
ряться тщательнейшим образом.
Помимо презумпции достоверности сведений единого государ-
ственного реестра юридических лиц, не оказывающей влияния на
статусные особенности отдельных субъектов, в отечественном праве
используются также презумпции, в основу которых заложены пред-
положения о качественных характеристиках хозяйствующих субъек-
тов, непосредственным образом влияющих на их правовое положение.
Среди них наиболее известна «презумпция доминирующего по-
ложения хозяйствующего субъекта»1.
1 М.А. Фокина именует ее как «презумпция доминирующего хозяйствующего субъ-
екта». См.: Фокина М.А. Юридические предположения в гражданском и арбит-
ражном процессах // Современное право. 2009. № 6.
111
Глава 2
Данная презумпция закрепляется в правилах ст. 5 Федерального
закона от 26 июля 2006 г. № 135-ФЗ «О защите конкуренции» (да-
лее — Закон о защите конкуренции)1.
На ее прямое закрепление указывает, в частности, п. 1 ч. 1 ст. 5,
согласно которому доминирующим признается положение хозяй-
ствующего субъекта (за исключением финансовой организации) доля
которого на рынке определенного товара превышает 50%, если толь-
ко при рассмотрении дела о нарушении антимонопольного законо-
дательства или при осуществлении государственного контроля за
экономической концентрацией не будет установлено, что, несмотря
на превышение указанной величины, положение хозяйствующего
субъекта на товарном рынке не является доминирующим2 * * * * * В.
Кроме того, в соответствии с ч. 4 ст. 5 Закона о защите конкурен-
ции хозяйствующий субъект вправе представлять в антимонополь-
ный орган или в суд доказательства того, что положение этого хо-
1 СЗ РФ. 2006. № 31 (ч. I). Ст. 3434.
Ранее подобная презумпция закреплялась ст. 4 Закона РСФСР от 22 марта
1991 г. № 948-1 «О конкуренции иограничении монополистической деятельности
на товарных рынках», основная часть положений которого утратила силу со дня
вступления в силу Закона о защите конкуренции.
Примечательно, что на постсоветском пространстве наличие указанной пре-
зумпции в российском и казахском законодательстве рассматривалось как одна из
отличительных особенностей подхода к определению доминирующего положения.
См.: Клейн Н.И., Авилов Г.Е. Антимонопольные законы государств Содружества.
В кн.: Авилов Г.Е. Избранное/сост. О.Ю. Шилохвост, отв. ред. Н.Г. Доронина. М.,
2012. С. 243.
2 В законодательстве зарубежных стран можно обнаружить и иные фактические
основания для действия презумпции доминирующего положения хозяйствующих
субъектов. Так, в законе о защите конкуренции Бразилии от 11 июня 1994 г.
№ 8.884 факт установления доминирующего положения презюмируется, когда
предприятие или группа предприятий контролирует 20% соответствующего рын-
ка. При этом специальный орган по защите экономики вправе изменять указан-
ную величину.
В отличие от Бразилии, в Перу указывается на необходимость обладания зна-
чительной рыночной долей, конкретная величина которой на законодательном
уровне не определяется. При этом в Перу, равно как и в Аргентине, рыночная доля
предприятия служит лишь одним из факторов установлении факта доминирова-
ния, принимаемых во внимание вместе с рядом других факторов и презумпция
доминирования при этом не применяется. Приводится по: Беликова К.М. Зло-
употребление доминирующим положением в законодательстве, доктрине и пра-
воприменительной практике Европейского союза и стран Южноамериканского
общего рынка — Аргентины, Бразилии и Перу // Право и политика. 2006. № 7.
Приводится по СПС «КонсультантПлюс».
В ЕС существом доминирующего положения является так называемая власть
на рынке, для оценки которой ключевое значение имеют сразу несколько пока-
зателей: доля на рынке и степень концентрации рынка; входные барьеры; воз-
можность покупателей влиять на продавцов и на рынок в целом (влиятельность
(рыночная власть) покупателей). См. подробнее: Конкурентное право России:
учебник / отв. ред. И.Ю. Артемьев, А.Г. Сушкевич. М., 2012. С. 144, 145 (автор
главы — Е.Ю. Борзило).
112
Презумпции в гражданском праве
зяйствующего субъекта на товарном рынке не может быть признано
доминирующим.
Возможность отрицания доминирующего положения хозяйству-
ющего субъекта на определенном товарном рынке (путем доказыва-
ния иного) при наличии «внешних» признаков доминирования явля-
ется, по сути, принципиальным положением презумптивной нормы1.
Никаких других статусных характеристик хозяйствующих субъ-
ектов в конкурентном законодательстве не предполагается. В связи
с этим нельзя согласиться с К.Ю. Тотьевым в том, что, наряду с пре-
зумпцией доминирующего положения хозяйствующего субъекта, он
ведет речь и о презумпции отсутствия доминирования на товарном
рынке. При этом все рассматриваемые им презумпции он оценивает
в контексте возможности доказывания иного2 3.
Вместе с тем возможность доказательства иного предусмотрена
лишь для отдельных случаев доминирования на товарном рынке,
указанных в п. 1 ч. 1 и ч. 4 ст. 5 Закона о защите конкуренции. Во всех
остальных случаях такой возможности не предусмотрено и требуется
неукоснительное следование закону, а это значит, что конструкция
презумпции не использовалась.
Отдельное замечание может быть сделано и в связи с позицией
Н.И. Клейн, которая, справедливо выделяя презумпцию доминиру-
ющего положения хозяйствующего субъекта, одновременно отмеча-
ет, что «Статья 5 Закона о защите конкуренции презюмирует... до-
минирующее положение субъекта естественных монополий на то-
варном рынке, находящемся в состоянии естественной монополии»3.
В части 5 ст. 5 Закона указано, что «Доминирующим признается
положение хозяйствующего субъекта — субъекта естественной мо-
нополии на товарном рынке, находящемся в состоянии естественной
1 Е.Ю. Борзило констатирует, что данная презумпция опровергается крайне редко,
аргументируя данное заключение ссылкой на административную и судебную прак-
тику, а также утверждением о том, что «российский антимонопольный орган
предпочитает не возбуждать дела в отношении компаний, доминирующее поло-
жение которых он не сможет установить в ходе рассмотрения дела». См.: Конку-
рентное право России: учебник / отв. ред. И.Ю. Артемьев, А.Г. Сушкевич. М.,
2012. С. 145.
2 См.: Тотьев К.Ю. Состав злоупотребления доминирующим положением: между
унификацией и дифференциацией // Законодательство и экономика. 2008. № 1.
Приводится по СПС «КонсультантПлюс».
3 Клейн Н.И. Рассмотрение дел о нарушениях антимонопольного законодательства
арбитражными судами и антимонопольными органами. Проблемные вопросы
гражданского и арбитражного процессов / под ред. Л.Ф. Лесницкой, М.А. Рож-
ковой. М., 2008. С. 417—437. Приводится по СПС «КонсультантПлюс».
Аналогичные суждения Н.И. Клейн высказывает и в другой своей работе. См.:
Клейн Н.И. Защита публичного правопорядка и гражданских прав при нарушении
антимонопольного законодательства// Закон. 2008. № 2. С. 31—36. Приводится
по СПС «КонсультантПлюс».
113
Глава 2
монополии». И это указание никаких оснований для утверждения о
существовании презумпции не дает. Но объяснение подобной пози-
ции вполне очевидно. Так, А.Г. Сушкевич определяет правило о
доминировании хозяйствующего субъекта — субъекта естественной
монополии как неопровержимую презумпцию1. Вместе с тем употреб-
ление категории «неопровержимая презумпция» разделяется не всеми
представителями юридической науки. Не считаю необходимым упот-
реблять ее и я. Причина, по которой неопровержимыми именуются
конструкции, чье основание составляют предположения возможного
(утверждения основанные на вероятности, которые могут быть опро-
вергнуты), кроется в том значении, которое указанным конструкци-
ям придает публичный порядок, делая их неопровержимыми искус-
ственно. Как указывалось нами в одной из работ, «не исключается,
что со временем так называемая неопровержимая презумпция по воле
законодателя может стать полноценной презумпцией»2 и только по-
тому, что предположение, положенное в основу такой конструкции
опровержимо.
Через конструкции так называемых неопровержимых презумпций
объясняет отдельные правила ст. 5 Закона о защите конкуренции и
О.А. Беляева, дополнительно отмечая, что в российском праве суще-
ствует неопровержимая презумпция, в силу которой «Если доля хо-
зяйствующего субъекта на рынке... товара не превышает 35%, его
положение не может быть признано доминирующим»3. При этом она
отмечает два исключения из описанной ею «презумпции», указывая
на прямо изложенные в законе правила, в соответствии с которыми
в случаях, установленных федеральными законами, доминирующим
может быть признано положение хозяйствующего субъекта, не отве-
чающего общим «внешним» признакам доминирования на товарном
рынке.
Тем не менее указанные ею «исключения» не позволяют вести
речь о презумпции, поскольку исключается сама возможность дока-
зывания иного и необходимо следовать четким правилам закона.
Что же касается правил, позволяющих доказывать обратное при-
менительно к хозяйствующим субъектам, чья доля на товарном рын-
ке превышает 50%, то здесь О.А. Беляева по непонятным причинам
отказалась употреблять термин «презумпция».
1 См.: Сушкевич А.Г. Правовая квалификация доминирующего положения в новом
антимонопольном законодательстве // Закон. 2008. № 2. С. 25-29. Приводится
по СПС «КонсультантПлюс».
2 Булаевский Б.А. Классификация правовых презумпций // Журнал российского
права. 2010. № 11. С. 76.
3 Беляева О.А. Предпринимательское право: учебное пособие / под ред. В.Б. Лян-
дреса. 2-е изд., испр. и доп. М., 2009. Приводится по СПС «КонсультантПлюс».
114
Презумпции в гражданском праве
Обращает на себя внимание и неоднозначная правоприменитель-
ная практика. При этом особого внимания заслуживает подход к
применению правила ч. 4 ст. 5 Закона о защите конкуренции, уста-
навливающего возможность для хозяйствующего субъекта доказы-
вать, что его положение не может быть признано доминирующим.
Так, в постановлении ФАС Волго-Вятского округа от 31 августа 2010 г.
по делу № Al 1 -13603/20091 отмечалось, что, поскольку железнодо-
рожные перевозки отнесены к естественной монополии, доминиру-
ющее положение ОАО «Владпромжелдортранс» предполагается.
Одновременно было указано, что общество не представило доказа-
тельств, опровергающих доминирующее положение в порядке ч. 4
ст. 5 Закона о защите конкуренции. Тем самым, как представляется,
суд придал правилу ч. 4 ст. 5 Закона некое общее значение. Однако
такого общего значения, по крайней мере, в отношении хозяйству-
ющих субъектов — субъектов естественных монополий, данное пра-
вило не имеет. Если доминирующее положение признается в связи с
нахождением субъекта в состоянии естественной монополии, то
признать его недоминирующим нельзя. При этом важным является
сфера деятельности субъекта естественной монополии. Если оспа-
риваемые действия представляют собой деятельность, отличную от
той, которая укладывается в рамки сферы монопольного рынка, то
статус субъекта естественной монополии значения иметь не должен.
Оценивая перспективы применения презумпций в связи с прави-
лами о доминирующем положении, можно утверждать, что посколь-
ку установление доминирующего положения — процесс весьма тру-
доемкий и далеко не простой (см., в частности, Порядок проведения
анализа состояния конкуренции на товарном рынке, утвержденный
приказом Федеральной антимонопольной службы от 28 апреля 2010 г.
№ 2202), то применение презумпций для признания положения хо-
зяйствующего субъекта доминирующим может быть весьма полез-
ным. Однако, чтобы презумпция доминирующего положения не
стала преградой на пути деятельности добросовестных участников
гражданских правоотношений, необходимо иметь четкие критерии
доминирующего положения либо эффективные методики определе-
ния таких критериев, особенно если они имеют оценочный характер.
Очевидно, что одними только критериями дело ограничиваться
не должно. Так, если сохранять критерий долевого участия на опре-
деленном товарном рынке, необходимо четко представлять, как
соответствующая доля должна определяться и кто должен ее опре-
1 СПС «КонсультантПлюс».
Бюллетень нормативных актов федеральных органов исполнительной власти.
2010. № 34.
115
Глава 2
делять, а если она определена, то важно иметь действенный меха-
низм применения последствий установления доминирующего по-
ложения. Если же, по примеру некоторых стран, критерий долево-
го участия окажется невостребованным, а будет предложена целая
система показателей доминирующего положения, то и здесь вопрос
о субъектах их оценки и принятия решения о доминирующем по-
ложении конкретного лица окажется едва ли не главным. Полагаю,
что сложившееся положение, при котором соответствующие функ-
ции возложены на антимонопольный орган, является оптималь-
ным.
Установление так называемых обратных презумпций, основанных
на предположении недоминирующего положения, считаю неэффек-
тивным средством регулирования товарных рынков. Поскольку до-
минирующее положение на товарном рынке относится к существен-
ным обстоятельствам ограничения конкуренции, публичная власть
должна иметь действенное средство противостояния данному явле-
нию. «Бороться» с доминированием, постоянно доказывая домини-
рующий статус многомиллионной «армии» хозяйствующих субъек-
тов — дело весьма затратное как в финансовом, так и в кадровом
отношении и для государства (даже самого сильного) может оказать-
ся тяжелой ношей. Проверка доминирования должна происходить
по необходимости, в условиях, когда обнаруживаются очевидные
конфликты интересов хозяйствующих субъектов на том или ином
товарном рынке’.
В остальных случаях, и прежде всего, при существенной доле
хозяйствующего субъекта на товарном рынке в интересах публичной
власти и стабильности соответствующих товарных рынков должно
быть сохранено применение презумпции доминирующего положения
хозяйствующего субъекта.
Среди презумпций, применяемых для регулирования отношений
с участием юридических лиц, необходимо обратить внимание на
презумпцию, появление которой связано с проектом федерального
закона «О внесении изменений в части первую, вторую, третью и
четвертую Гражданского кодекса Российской Федерации, а также в
отдельные законодательные акты Российской Федерации». В соот-
ветствии с редакцией новой ст. 533 «Лица, контролирующие юриди-
ческое лицо» лицо считается контролирующим, если оно прямо или
косвенно (через третьих лиц), самостоятельно или совместно со
своими связанными (аффилированными) лицами имеет возможность
определять действия (решения) подконтрольного лица. При этом, 1 *
1 См.: Булаевский Б.А. Презумпция доминирующего положения: аспекты приме-
нения // Конкуренция и право. 2012. № 3. С. 50-53.
116
Презумпции в гражданском праве
если не доказано иное, лицо считается контролирующим юридиче-
ское лицо:
•	в силу прямого или косвенного преобладающего участия в его
уставном капитале;
•	на основании договора;
•	в силу возможности давать обязательные для такого юридическо-
го лица указания;
•	в силу возможности определять избрание (назначение) единолич-
ного исполнительного органа (управляющей организации и управ-
ляющего) и (или) более половины состава коллегиального органа
управления такого юридического лица.
Указанные обстоятельства изложены в проекте лишь как возмож-
ные (их перечень не является исчерпывающим). Но именно подоб-
ные обстоятельства позволяют предполагать о подконтрольности
одного лица другому и применять в связи с этим специальные пра-
вила к контролирующему лицу (например, о солидарной ответствен-
ности по обязательствам подконтрольного лица, о возмещении убыт-
ков).
Как было отмечено выше, конструкция презумпции использует-
ся в отечественном праве также в контексте оценки неплатежеспо-
собности юридических лиц.	'
В соответствии со ст. 2 Федерального закона от 26 октября 2002 г.
№ 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» (далее — Закон о
несостоятельности)1 неплатежеспособность понимается как прекра-
щение исполнения должником части денежных обязательств или
обязанностей по уплате обязательных платежей, вызванное недоста-
точностью денежных средств2 * * * * * В. При этом недостаточность денежных
1 СЗРФ. 2002. №43. Ст. 4190.
2 Схожие правила установлены и в законодательстве некоторых зарубежных стран.
Так, в Германии для открытия конкурсного производства в большинстве случаев
достаточно формального признака несостоятельности — прекращения платежей,
что предполагает, однако, обязанность суда выявить истинную неплатежеспособ-
ность. Аналогичным образом решается вопрос и во Франции, а также в Англии,
США, Канаде и Австралии (в последних четырех странах помимо прекращения
платежей установлены также требования к минимальной сумме задолженности,
необходимой для открытия конкурсного процесса). См.: Гражданское и торговое
право зарубежных государств. 4-е изд., перераб. и доп. / отв. ред. Е.А. Васильев,
А.С. Комаров. М„ 2005. С. 409-411.
См. также: Гражданское и торговое право зарубежных стран: учебное пособие /
под общ. ред. В.В. Безбаха, В.К. Пучинского. М., 2004. (гл. 29).
В Австрии при открытии конкурса предполагается, что должник является
неплатежеспособным. См.: Законодательство зарубежных государств: Обзорная
информация: Вып. 3: Несостоятельность и банкротство. М., 1994. С. 10 (автор
главы — И.А. Нужнова); Основные институты гражданского права зарубежных
стран. Сравнительно-правовое исследование /рук. авт. кол. В.В. Залесский. М.,
1999. С. 111 (автор главы — И.А. Нужнова).
117
Глава 2
средств предполагается, если не доказано иное. Последнее указание
Закона позволяет вести речь об использовании конструкции презум-
пции.
Однако, как справедливо отмечает О.Р. Зайцев, определение не-
платежеспособности, предложенное в ст. 2 Закона о несостоятель-
ности, не совсем удачно. Он, в частности, указывает: «речь, как пред-
ставляется, идет не о том, что предполагается сама по себе недоста-
точность денежных средств, а о том, что при прекращении
исполнения должником части денежных обязательств или обязан-
ностей по уплате обязательных платежей предполагается, что оно
вызвано недостаточностью денежных средств»1. Действительно, само
по себе предположение о недостаточности средств мало пригодно
для выводов относительно тех или иных правовых последствий. Со-
держание рассматриваемого определения, как представляется, дает
основания для предположения о неплатежеспособности лица,
а основанием для такого предположения служит факт прекращения
исполнения должником по своим обязательствам. Именно это
предположение (с учетом признаков банкротства) в специальной
литературе обычно именуется как презумпция неплатежеспособ-
ности.
Так, В. В. Витрянский, комментируя ст. 3 «Признаки банкротства»
Закона о несостоятельности, отмечает: «В основу определения при-
знаков банкротства юридических лиц положен принцип неплатеже-
способности, суть которого состоит в следующей презумпции: если
должник длительное время (свыше трех месяцев) не расплачивается
с кредиторами по обязательствам и не вносит обязательные платежи
в бюджет и во внебюджетные фонды, предполагается, что он не в
состоянии это сделать, т.е. является неплатежеспособным. Данная
презумпция строится на адекватном понимании современных тре-
бований имущественного оборота, участники которого должны свое-
временно оплачивать проданные им товары, выполненные работы,
оказанные услуги, своевременно возвращать полученные ими суммы
займа, т.е. добросовестно исполнять свои обязательства и публично-
правовые обязанности»2.
1 Зайцев О.Р. Оспаривание сделок при банкротстве: о некоторых новеллах закона
№ 73-ФЗ. Общее основание оспаривания сделок при банкротстве. В кн.: Витрян-
ский В.В., Бациев В.В., Егоров А.В. и др. Несостоятельность (банкротство): на-
учно-практический комментарий новелл законодательства и практики его при-
менения / под ред. В.В. Витрянского. М., 2010. Приводится по СПС «Консуль-
тантПлюс».
2 Андреев С.Е., Витрянский В.В., Денисов С.А. и др. Научно-практический ком-
ментарий (постатейный) к Федеральному закону «О несостоятельности (банкрот-
стве)» / под ред. В.В. Витрянского. М., 2003. Приводится по СПС «Консультант-
Плюс».
118
Презумпции в гражданском праве
На применение презумпции указывает и М.В. Телюкина, раскрывая
сущность критерия неплатежеспособности через установление пре-
зумпции невозможности осуществления деятельности при наличии
неисполняемых требований кредиторов1. В. Анохин и вовсе утверж-
дает, что «в основе понятия банкротства лежит презумпция, согласно
которой участник имущественного оборота, не оплативший товары,
работы, услуги, а также не уплативший налоги и иные обязательные
платежи в течение длительного срока, не способен погасить свои обя-
зательства перед кредиторами и перед государством»2, хотя, на самом
деле, ведет речь все о той же презумпции неплатежеспособности.
Законодательство о несостоятельности содержит и ряд иных пра-
вил, оцениваемых, как содержащие презумпции. Однако соответ-
ствующие правила не относятся непосредственно к статусным осо-
бенностям субъектов гражданских правоотношений, а ориентирова-
ны на оценку действительности сделок либо на оценку целей
деятельности (см., например, правила п. 2 ст. 612 «Оспаривание
подозрительных сделок должника» Закона о несостоятельности3)
и поэтому в данной части исследования не приводятся.
Указание В.В. Витрянского на презумпцию как суть принципа неплатежеспо-
собности представляется правильным, что существенно выделяет данную позицию
на фоне попыток отождествления презумпций и принципов, встречающихся в ра-
ботах отдельных исследователей. (См., например: Шичанин А.В., Гривков О.Д.
Некоторые аспекты российского законодательства о несостоятельности // Адвокат.
2000. № 3. С. 26; см. также: Комментарий к Постановлению ФАС Волго-Вятского
округа от 29 мая 2008 г. № А11-8337/2007-К1-140Б/7Б; Обзор практики рассмотре-
ния арбитражными судами споров по Федеральному закону от 26 октября 2002 г
№ 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» за период с 1 января 2008 г. по
31 декабря 2008 г. // СПС «КонсультантПлюс»), Принцип как руководящее положе-
ние может быть сформулирован посредством использования презумпции и под-
тверждения этому не единичны. Среди подобных принципов помимо принципа
неплатежеспособности можно указать, например, принцип добросовестности в
гражданском праве, принцип презумпции невиновности в уголовном процессе.
1 См.: Телюкина М.В. Комментарий к Федеральному закону от 26октября 2002 г.
№ 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» (постатейный) // СПС «Консуль-
тантПлюс». См. также: Суворов Е.Д. Неплатежеспособность как основание для
признания индивидуального предпринимателя банкротом, обозначение исходной
проблемы. Неплатежеспособность как основание признания должника банкротом.
Опровержение предположения о неплатежеспособности. В кн.: Витрянский В.В.,
Бациев В.В., Егоров А.В. и др. Несостоятельность (банкротство): научно-прак-
тический комментарий новелл законодательства и практики его применения /
под ред. В.В. Витрянского. М., 2010. Приводится по СПС «КонсультантПлюс».
2 Анохин В. Предупреждение банкротства и восстановление платежеспособности
несостоятельного должника // Хозяйство и право. 2006. Приложение к № 1. С. 4.
3 Подробный анализ данных правил приводится О.Р. Зайцевым. См.: Зайцев О.Р.
‘ Оспаривание сделок при банкротстве: о некоторых новеллах Закона № 73-ФЗ.
' Общее основание оспаривания сделок при банкротстве. В кн.: Витрянский В.В.,
Бациев В.В., Егоров А.В. идр. Несостоятельность (банкротство): научно-практи-
ческий комментарий новелл законодательства и практики его применения / под
ред. В.В. Витрянского. М., 2010. Приводится по СПС «КонсультантПлюс».
119
Глава 2
В целом, оценивая регулирующее действие презумпции неплате-
жеспособности, следует признать, что ее применение является объ-
ективно необходимым, призванным (посредством запуска механиз-
мов процедур банкротства) оградить интересы оборота и его участни-
ков от недобросовестных действий отдельных субъектов, а также
обеспечить гражданскому обороту стабильность в ситуациях, когда
обязательства перестают выполняться весьма продолжительное время.
Среди презумпций, применяемых в регулировании отношений с
участием юридических лиц, в специальной литературе, да и в право-
применительной практике иногда выделяют также презумпцию со-
гласованности действий, презумпцию осведомленности об ограни-
чениях полномочий органа юридического лица и др.
Так, Н.Н. Пахомова указывает на существование презумпции при-
менительно к правилам п. 1 ст. 72 ГК РФ, отмечая, что ее содержание
раскрывается в правилах, в соответствии с которыми действия каждо-
го участника товарищества от имени товарищества основаны на согла-
сии всех участников1. Однако, изучение правил, изложенных в п. 1
ст. 72 ГК РФ, оснований для утверждения о существовании такой пре-
зумпции не дает. Полномочия товарищей должны четко следовать либо
из учредительного документа, либо из специального поручения, кото-
рое может содержаться, например, в доверенности либо в договоре.
Если речь идет о товарищах, на которых специально возложены
обязанности по ведению конкретных дел, то другие товарищи, ведя
дела товарищества, также не «прикрываются» какой-либо презумп-
цией, а обязаны предъявлять доверенность от уполномоченного то-
варища либо товарищей.
Основания для применения презумпции можно обнаружить лишь
в связи с правилами абз. 4 п. 1 ст. 72 ГК РФ, но они не связаны с
предположением согласия, а основываются на предположении не-
осведомленности третьих лиц об ограничениях полномочий участ-
ников товарищества.
На схожую презумпцию указывает, в частности, И.С. Шиткина,
отмечая, что действующее законодательство (ст. 174 ГК РФ) и судеб-
ная практика (см. постановление Пленума ВАС РФ от 14 мая 1998 г. В
В этом же издании С.В. Сарбаш ведет речь о презумпции заинтересованности
лиц, предоставивших денежные средства для погашения задолженности должни-
ка, однако это так называемая фактическая презумпция, которая не имеет непо-
средственного закрепления в законе, а выводится исходя из общего смысла и
содержания отношений, складывающихся между указанными лицами. См.: Сар-
баш С.В. Финансовое оздоровление и внешнее управление. В кн.: Витрянский
В.В., Бациев В.В., Егоров А.В. и др. Несостоятельность (банкротство): научно-прак-
тический комментарий новелл законодательства и практики его применения / под
ред. В.В. Витрянского. М., 2010. Приводится по СПС «КонсультантПлюс».
См.: Пахомова Н.Н. Цивилистическая теория корпоративных отношений. Ека-
теринбург, 2005. Приводится по СПС «КонсультантПлюс».
120
Презумпции в гражданском праве
№ 9 «О некоторых вопросах применения статьи 174 Гражданского
кодекса Российской Федерации при реализации органами юридиче-
ских лиц полномочий на совершение сделок»1) исходят из «презум-
пции неосведомленности» третьего лица об установленных даже
учредительными документами ограничениях органа юридического
лица на совершение сделки. Для признания сделки, совершенной с
превышением полномочий, установленных учредительными доку-
ментами, недействительной необходимо доказать, что другая сто-
рона в сделке знала или заведомо должна была знать об указанных
ограничениях2. В судебной практике (в том числе и в указанном
И.С. Шиткиной постановлении Пленума ВАС РФ) соответствующие
правила презумпцией не именуются. Вместе с тем такая презумпция
действительно, существует. Однако ее рассмотрение представляется
значимым не в связи с оценкой статусных характеристик организа-
ций, а в свете правил о недействительности сделок, составляющих
относительно самостоятельный раздел общей части гражданского
права, о которых речь пойдет ниже.
Таким образом, оценивая применение презумпций в сфере опре-
деления статусных особенностей юридических лиц, можно конста-
тировать, что непосредственно «статусными» презумпциями явля-
ются презумпция доминирующего пЪложения хозяйствующего
субъекта, презумпция, в силу которой одно юридическое лицо при-
знается контролирующим другое юридическое лица, а также презум-
пция неплатежеспособности. Иные презумпции, применяемые в
регулировании деятельности юридических лиц в большей степени
связаны с их деятельностью и поэтому имеют большее значение в
контексте оценки иных правил гражданского законодательства (на-
пример, о действительности сделок).
Среди известных презумпций общей части нельзя не упомянуть
презумпцию достоверности сведений государственного реестра в
отношении правоустанавливающей регистрации гражданских прав.
Раздельное рассмотрение презумпции достоверности сведений
реестра юридических лиц и презумпции достоверности сведений
реестра прав на имущество обусловлено методологическими особен-
ностями исследования, ориентированными, с одной стороны, на
системный подход (в отыскании единых правил применения презум-
пций в гражданском праве), а с другой — на детальное изложение
особенностей применения презумпций в рамках отдельных инсти-
тутов гражданского права.
1 Вестник ВАС РФ. 1998. № 7.
2 См.: Корпоративное право: учебник/отв. ред. И.С. Шиткина. М., 2007. С. 295
(автор главы - И.С. Шиткина).
121
Глава 2
Понятно, что подходы к обеспечению достоверности сведений
различных реестров во многом будут совпадать. Вместе с тем право-
вые средства обеспечения достоверности могут быть различными.
И причина этого — в особенных функциях «обслуживаемых» инсти-
тутов (институт юридического лица, институт недвижимости и др.).
Как отмечалось в Концепции развития гражданского законода-
тельства РФ (п. 2.1), «Важную роль, связанную с укреплением граж-
данских прав и обязанностей, приданием им открытого характера,
выполняет институт государственной регистрации. Регистрация в
ряде случаев является одним из элементов возникновения граждан-
ских прав и обязанностей.
В Гражданский кодекс РФ целесообразно включить общие поло-
жения о государственной регистрации имущественных прав, единые
для различных объектов, в отношении которых предусмотрена пра-
воустанавливающая (не учетная) регистрация, установив, в частно-
сти, принципы регистрации: проверки законности оснований регис-
трации, публичности реестра, презумпции его достоверности; пра-
вило о том, что право возникает с момента регистрации права в
реестре. Особенности регистрации (прежде всего процедурные) мо-
гут быть установлены специальными законами, относящимися к
отдельным видам имущества»1.
Вместе с тем предложение включить в ГК РФ правило, основан-
ное на презумпции достоверности реестра, совсем не означает, что
данная презумпция в действующем законодательстве отсутствует.
Являясь юридическим актом признания и подтверждения госу-
дарством возникновения, ограничения (обременения), перехода
или прекращения прав на недвижимое имущество в соответствии
с ГК РФ, государственная регистрация прав на недвижимое иму-
щество уже сегодня обеспечивает достоверность содержащихся в
реестре сведений посредством презумпции. Как справедливо отме-
чал В.В. Чубаров, «...есть основания полагать, что наряду с принци-
пом публичности (принципом внесения) и формальной гласности
законодателем была предпринята попытка положить в основу госу-
дарственной регистрации прав на недвижимое имущество принцип
достоверности (публичной достоверности, материальной гласности).
Согласно ст. 2 Федерального закона от 21 июля 1997 г. № 122-ФЗ
«О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и
сделок с ним» (далее — Закона № 122-ФЗ) зарегистрированное пра-
во на недвижимое имущество может быть оспорено только в судеб-
ном порядке. В совокупности с положением о том, что государствен-
1 Концепция развития гражданского законодательства Российской Федерации /
вступ. ст. А.Л. Маковского. М., 2009. С. 32.
122
Презумпции в гражданском праве
ная регистрация является единственным доказательством существо-
вания зарегистрированного права (п. 1 ст. 2 Закона № 122-ФЗ), это
создает презумпцию достоверности (законности) зарегистрирован-
ного права»1. Однако при этом он отмечал, что в развитых правопо-
рядках (обращаясь в первую очередь к опыту Германии), в том числе
в странах — приверженцах ипотечной системы, содержание прин-
ципа публичной достоверности гораздо шире, чем в России, где
названный принцип не нашел своего полного отражения в россий-
ской системе государственной регистрации2.
Схожей позиции придерживается и А.М. Ширвиндт, отмечая, что
«...в действующем законе не нашел воплощения принцип публичной
достоверности реестра, в силу которого само по себе наличие реги-
страционной записи о праве собственности отчуждателя давало бы
достаточные основания для возникновения права собственности у
приобретателя независимо оттого, соответствуют ли данные ЕГРП
действительности. Законом установлена лишь опровержимая пре-
зумпция достоверности реестра (в соответствии с абз. 2 п. 1 ст. 2 За-
кона № 122-ФЗ государственная регистрация является единственным
доказательством существования зарегистрированного права; заре-
гистрированное право на недвижимое имущество может быть оспо-
рено только в судебном порядке)»3. '
Данная презумпция по большей степени ориентирована на обес-
печение публичного интереса предметом которого является стабиль-
ность гражданского оборота. При этом реализуемая в конкретных
отношениях презумпция достоверности сведений, содержащихся в
реестре, обеспечивает интересы и отдельных участников самых раз-
нообразных гражданско-правовых отношений, отдавая приоритет в
правовой охране тем лицам, чьи права зарегистрированы в установ-
ленном порядке. Являясь единственным доказательством существо-
вания зарегистрированного права, государственная регистрация
предполагает добросовестность соответствующего правообладателя.
1 Чубаров В.В. Проблемы правового регулирования недвижимости. М., 2006. С. 316.
Ранее эта же мысль была высказана им в статье «Вопросы государственной
регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним». В кн.: Проблемы
современного гражданского права: сборник статей / отв. ред. В.Н. Литовкин,
В.А. Рахмилович. М., 2000. С. 154.
2 См.: Чубаров В.В. Проблемы правового регулирования недвижимости. С. 316, 317.
3 Ширвиндт А.М. Комментарий к информационному письму Президиума Высше-
го Арбитражного Суда Российской Федерации от 13 ноября 2008 г. № 126 «Обзор
судебной практики по некоторым вопросам, связанным с истребованием имуще-
ства из чужого незаконного владения». В кн.: Практика рассмотрения коммерче-
ских споров: Анализ и комментарии постановлений Пленума и обзоров Президи-
ума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации / под ред. Л.А. Новосе-
ловой, М.А Рожковой. Вып. 13. М., 2010. Приводится по СПС «КонсультантПлюс».
123
Глава 2
Как следствие, любое оспаривание принадлежности права, равно как
и добросовестности его приобретения, должно быть доказываемо
иными лицами.
Оценивая сферы применения презумпций в общей части граж-
данского права, нельзя обойтись без обращения к правилам о сдел-
ках. При этом во избежание повторов в работе и учитывая особен-
ности применения правил общей части в иерархии гражданско-пра-
вовых норм, обратимся лишь к общим подходам применения
презумпций при регулировании разнообразных сделок. Что же каса-
ется особенностей применения презумпций в связи с отдельными
сделками и их видами (в частности, договорами), то их рассмотрение
предложим в последующем изложении.
Понимаемые как действия участников гражданских правоотно-
шений, направленные на установление, изменение либо прекращение
гражданских прав и обязанностей (ст. 153 ГК РФ), любые сделки
обладают определенными общими чертами, которые в специальной
литературе традиционно рассматривают в качестве условий их дей-
ствительности. Таковыми условиями являются: законность содержа-
ния сделки, способность лица к совершению сделки, соответствие
воли и волеизъявления и надлежащая форма сделки. Именно эти
условия и следует рассмотреть сквозь призму возможности примене-
ния презумпций (в части «восполнения» соответствующих условий).
При этом, как представляется, лишь надлежащая форма сделки
не может стать объектом предположения (форма она либо соблюде-
на, либо не соблюдена — третьего не дано), что же касается иных
условий, то возможность их восполнения посредством презумпций
видится допустимой.
Так, условие о законности содержания сделки может предпола-
гаться уже потому, что само гражданско-правовое регулирование име-
ет дозволительный характер, допуская такие действия участников
гражданских правоотношений, которые хотя и не предусмотрены
законом или иными правовыми актами, но в силу общих начал и
смысла гражданского законодательства могут порождать гражданские
права и обязанности (см., в частности, п. 1 ст. 8 ГК РФ, п. 2 ст. 421 ГК
РФ). При этом возможность применения аналогии закона и аналогии
права, а также требований добросовестности, разумности и справед-
ливости (имеющих оценочный характер) позволяет вести речь о воз-
можности применения презумпции законности содержания сделки.
Презумпция способности лица к совершению сделки также не
должна исключаться, поскольку все тот же оценочный характер, но
уже категории «способность» снимает какие-либо сомнения в воз-
можности предположения о той или иной способности лица (прежде
124
Презумпции в гражданском праве
всего, лица физического). Не секрет, что действующее законодатель-
ство в отдельных случаях опирается на предположение способности
лица к совершению сделки (см., например, правила о недействитель-
ности сделок граждан — ст. 175-177 ГК РФ). Показателен и широко
известный способ проверки дееспособности граждан нотариусами
при удостоверении ими сделок граждан (данная проверка в большин-
стве случаев, сводится к изучению документа, удостоверяющего лич-
ность, на предмет установления возраста гражданина)1.
Что касается условия о соответствии воли и волеизъявления, то
его содержание также не исключает возможности построения пред-
положений (как минимум применительно к гражданам), поскольку
и воля, и волеизъявление сопряжены с психофизиологическими
характеристиками личности, а значит, по самой своей природе до-
пускают неоднозначность оценки соответствия между ними. И при-
меры этому можно обнаружить в действующем законодательстве (см.,
например, ст. 170, 178, 179 ГК РФ)2.
Применительно к сделкам можно обнаружить упоминание и о
некоторых иных сферах приложения презумпций.
Так, в обзоре проекта изменений в ГК РФ, подготовленном спе-
циалистами АО «Консультант Плюс», отмечается, что «...в Проекте
ГК РФ предлагается сохранить презумпцию ничтожности сделки,
если законом или иным правовым актом, требования которого на-
рушены, установлено, что она является недействительной»3. Однако
такой презумпции не существует. Закон вполне определенно указы-
вает на критерий квалификации сделок ничтожными либо оспори-
мыми — таковым является указание закона. При этом никакой воз-
можности опровержения установленного в законе правила не допус-
кается, следовательно, о презумпции применительно к данному
случаю вести речь нельзя.
Еще один пример презумпции можно обнаружить в связи с поло-
жением 5.2.6 Концепции развития гражданского законодательства
Российской Федерации4, где предлагается дополнить ст. 179 ГК РФ
презумпцией крайней невыгодности сделки для стороны, попавшей
1 Подробнее о проверке дееспособности граждан см.: Методические рекомендации
Федеральной нотариальной палаты по оказанию практической помощи нотариусам
и нотариальным палатам в решении отдельных вопросов, связанных с нотариальной
деятельностью. М., 2008.
2 На существование подобной презумпции указывается и в специальной литерату-
ре. См., например: Гражданское право: учебник. Т. I / под ред. О.Н. Садикова. М.,
... 2006. С. 188 (автор главы - О.В. Гутников).
3 а СПС «КонсультантПлюс»: Правовые новости. Специальный выпуск: «Коммен-
тарий к проекту изменений Гражданского кодекса Российской Федерации».
4 1 См.: Концепция развития гражданского законодательства Российской Федерации /
вступ. ст. А.Л. Маковского. М., 2009. С. 40,41.
125
Глава 2
в затруднительное положение. Согласно этой презумпции сделка
может считаться совершенной на крайне невыгодных условиях, если
цена, процентная ставка или иное встречное предоставление, полу-
чаемое или передаваемое потерпевшей стороной, в два раза и более
отличается от предоставления другой стороны.
Насколько такая презумпция окажется востребованной сможет
ответить только практика1. Представляется, что крайняя невыгод-
ность сделки не должна абсолютно во всех случаях относиться к
презюмируемым обстоятельствам, тем более в сфере предпринима-
тельской деятельности. В рамках последней, общим правилом долж-
ны быть нормы, направленные на необходимость положительного
доказывания заинтересованными лицами степени невыгодности и
связанных с ней последствий.
Для целей гражданского оборота в предпринимательских взаимо-
отношениях более предпочтительно широкое применение инициа-
тивного, свободного, по возможности минимально ограниченного
усмотрения участников правоотношений.
Тем не менее и в предпринимательских отношениях (например,
во взаимоотношениях с монополистами) и в иных сферах (например,
в рамках дел о несостоятельности должника2 либо при оценке любых
сделок с заведомо заниженными ценами3), предложенная презумп-
ция может оказаться весьма полезной.
Применительно к правилам общей части гражданского права,
в ходе работы по совершенствованию действующего гражданского
законодательства поднимался вопрос о применении презумпции в
рамках правил о представительстве. В Концепции развития граждан-
ского законодательства Российской Федерации (п. 6.3) в связи с этим
отмечалось, что «Правила статьи 183 ГК нуждаются в уточнении.
...целесообразно ...установить презумпцию отказа в одобрении сделки
представляемым при неполучении от него ответа в разумный срок»4.
1 Вместе с тем в специальной литературе уже высказано соображение по данному
поводу. Так, М.В. Кратенко отмечает, что подобное решение преимущественно
будет востребовано в спорах с участием граждан и некоммерческих организаций.
Свои соображения он обосновывает указанием на присущие предприниматель-
ским отношениям началариска. См.: Кратенко М.В. Злоупотребление свободой
договора: частноправовые и публично-правовые аспекты: монография. М., 2010.
С. 60-65, 188.
2 См., например: Постановление ФАС Восточно-Сибирского округа от 1 марта 2011 г.
по делу № А58-3410/08; Постановление ФАС Дальневосточного округа от 4 мар-
та 2011 г. № Ф03-437/2011 по делу № А73-1016в/2010, А73-14698/2009 // СПС
«КонсультантПлюс».
3 Например, при оценке мошеннических сделок с жилой недвижимостью одиноких
граждан.
4 Концепция развития гражданского законодательства Российской Федерации /
вступ. ст. А.Л. Маковского. М., 2009. С. 42.
126
Презумпции в гражданском праве
Однако в проекте федерального закона «О внесении изменений в
части первую, вторую, третью и четвертую Гражданского кодекса
Российской Федерации, а также в отдельные законодательные акты
Российской Федерации» (п. 128), разработанном Советом при Пре-
зиденте РФ по кодификации и совершенствованию гражданского
законодательства1, данная идея не была реализована. Разработчики
закона прибегли к императивному указанию, предложив дополнить
ст. 183 пунктом 3 следующего содержания: «3. Если представляемый
отказался одобрить сделку или ответ на предложение представляемо-
му ее одобрить не поступил в разумный срок, другая сторона вправе
потребовать от неуправомоченного лица, совершившего сделку, ис-
полнения сделки либо вправе в одностороннем порядке отказаться
от нее и потребовать от этого лица возмещения убытков. Убытки не
подлежат возмещению, если при совершении сделки другая сторона
знала или должна была знать об отсутствии полномочий или их пре-
вышении».
В то же время в проекте предложена новая редакция п. 3 ст. 182
ГК РФ, содержащая презумпцию нарушения интересов представля-
емого: «3. Представитель не может совершать сделки от имени пред-
ставляемого в отношении себя лично, а также в отношении другого
лица, представителем которого он одновременно является, за исклю-
чением случаев, предусмотренных законом.
Сделка, совершенная с нарушением правил, установленных в
абзаце первом настоящего пункта, на которую представляемый не
дал согласия, может быть признана недействительной по иску пред-
ставляемого, если она нарушает его интересы. Нарушение интересов
представляемого предполагается, если не доказано иное».
Данная новация заслуживает внимания. При этом примечательно,
что в рамках действия данной презумпции оптимальным образом
обеспечиваются интересы не только представляемого, но и публич-
ной власти. Оговорка о возможности признания сделки недействи-
тельной при нарушении интересов представляемого, по сути, бло-
кирует безосновательное оспаривание любой допустимой в подобных
обстоятельствах сделки, обеспечивая определенную меру стабиль-
ности гражданского оборота.
Вопрос о возможности применения презумпций в рамках общей
части гражданского права может быть поставлен и в связи с прави-
лами о сроках.
Как представляется, предполагать тот или иной срок, предпола-
гать об истечении срока, занятие малоперспективное, поскольку
соизмеренные с неподвластным человеку временем сроки всегда
1 СПС «КонсультантПлюс».
127
Глава 2
либо четко определены, либо определимы. При этом для отдельных
случаев (в частности, для так называемых неопределенных сроков)
право предлагает особый механизм определимости сроков. Так, в со-
ответствии с п. 2 ст. 314 ГК РФ, когда обязательство не предусмат-
ривает срок его исполнения и не содержит условий, позволяющих
определить этот срок, оно должно быть исполнено в разумный срок
после возникновения обязательства. Разумный срок устанавлива-
ется, прежде всего, исходя из обстоятельств складывающегося от-
ношения, но кроме этого при его определении могут учитываться
и иные обстоятельства (например, прежняя практика сторон). Воз-
можный конфликт между заинтересованными лицами при опреде-
лении разумного срока, не более чем коллизия, вызванная ошибоч-
ным («неразумным») определением срока, которая может быть
разрешена при более серьезном изучении всех значимых обстоя-
тельств.
Что же касается влияния сроков для применения презумпций,
построенных на предположении иных правовых явлений, то здесь
оно весьма существенно. Таковы, например, презумпция отцовства,
презумпция смерти, презумпция дееспособности.
Подводя итог данной части исследования, можно констатировать,
что в общей части гражданского права находят свое применение
многие презумпции. Их использование объективно необходимо и не
может быть заменено использованием иных правовых средств охра-
ны интересов участников гражданских правоотношений.
§ 2. ПРИМЕНЕНИЕ ПРЕЗУМПЦИЙ
В РЕГУЛИРОВАНИИ ВЕЩНЫХ
ПРАВООТНОШЕНИЙ
В вещных правоотношениях субъекты прав получают меру непо-
средственного господства над вещами1. И это обстоятельство суще-
ственным образом отражается на подходах к их регулированию. При
этом, выбирая ту или иную модель регулирования вещных правоот-
ношений, учитывают различные факторы. Так, социальное назначе-
ние вещей предопределяет существование особенных моделей регу-
лирования отношений по поводу земельных участков, жилых поме-
щений. Факт обладания той или иной вещью, а также условия ее
приобретения обусловливают приоритеты правовой охраны владель-
ца вещи. Одновременное наличие прав на одну вещь у нескольких
1 О непосредственном господстве над вещью как характерной черте вещных прав
см., например: Суханов Е.А. К понятию вещного права // Правовые вопросы
недвижимости. 2005. № 1. Приводится по СПС «КонсультантПлюс».
128
Презумпции в гражданском праве
лиц влияет на условия реализации правомочий каждого из совладель-
цев (сособственников). Наличие (отсутствие) интереса к вещи пре-
допределяет поведение субъектов по вступлению в определенные
правоотношения либо отказу от участия в них. Абсолютный характер
вещных прав и «соседство» вещей служат факторами установления
пределов осуществления и защиты вещных прав. Указанные факто-
ры, наряду с целым комплексом иных значимых обстоятельств, пре-
допределяя модели регулирования, оказывают влияние и на приме-
нение в рамках таких моделей отдельных правовых средств. Не яв-
ляются в этом смысле исключением и презумпции.
Например, социальное назначение земли и других природных
ресурсов обусловливает недопустимость их бесхозяйного существо-
вания, а одним из непосредственных следствий этого можно считать
наличие презумпции государственной собственности на такие объ-
екты (п. 2 ст. 214 ГК РФ). Потребности оборота побуждают искать
средства его ускорения и в рамках института совместной собствен-
ности эту задачу решает презумпция согласия сособственника на
распоряжение имуществом, находящимся в совместной собственно-
сти (п. 2 ст. 253 ГК РФ). Существенное значение в рамках вещных
правоотношений имеет презумпция добросовестности (например,
в контексте действия п. 2 ст. 209, ст. 234' 302 ГК РФ). И данными
примерами случаи применения презумпций в законодательстве о
вещных правах не исчерпываются. Вместе с тем отношение к «пре-
зумпциям вещного права» неоднозначно. Весьма распространены
ситуации, когда одни и те же нормы оцениваются по-разному на
предмет наличия или отсутствия в них презумпций.
В дальнейшем изложении будет предложен анализ отдельных
презумпций, а также конструкций, воспринимаемых в качестве пре-
зумпций некоторыми исследователями. Одновременно будет прове-
дена оценка перспектив внедрения в законодательство о вещных
правах новых презумпций.
Презумпция права собственности (презумпция законности
владения, презумпция принадлежности вещи)1
«Владение вещами есть реальность или видимость собственности;
в одном этом определении владения — вся его теория»2. Этот вывод
Рудольфа фон Иеринга вполне может быть взят для обоснования
презумпции права собственности. Видя перед собой любого челове-
--------------- ♦,
1	Объединение в заголовке данной части работы конструкций, основанных на раз-
личных предположениях, обусловлено тем, что в специальной литературе указан-
ные конструкции обосновываются, как правило, ссылками на одни и те же пра-
вовые нормы и (или) фактические обстоятельства.
2	Иеринг Р. Об основании защиты владения. Пересмотр учения о владении. Пер. с
нем. 2-го изд., испр. и доп. М., 1883. С. 179.
129
Глава 2
ка, мы предполагаем, что одежда, которая на нем, принадлежит
именно ему (он имеет на нее право)1. Можно, конечно, допускать, что
вещь ему не принадлежит, но такие допущения с позиции интересов
оборота значительно хуже предположения о принадлежности вещи
тому, у кого она находится2. Как справедливо отметил У. Матеи, «За-
щита владения как социально значимого сигнала о праве собствен-
ности на вещь в порядке опровержимой презумпции (prima facie
protection of possession) гораздо более целесообразна, чем несконча-
емый поиск фактов, подтверждающих правовой титул владельца...»3.
Поскольку права на недвижимое имущество подлежат государ-
ственной регистрации, юридически значимое предположение о пра-
ве собственности допустимо лишь в отношении движимых вещей.
Признание такого предположения презумпцией возможно только в
том случае, если оно (предположение) получает закрепление в пра-
вовой норме. В некоторых правопорядках такое закрепление явля-
ется прямым (непосредственным). Так, ст. 2256 Французского граж-
данского кодекса устанавливает: «Всегда предполагается, что каждый
владеет для себя и как собственник, если не доказано, что владение
началось для другого»4. Статья 930 Швейцарского гражданского ко-
декса устанавливает, что «владелец предмета движимого имущества
считается его собственником»5, Параграф 1006 Гражданского уложе-
ния Германии содержит норму, в соответствии с которой в отношении
владельца движимой вещи следует считать, что он является собствен-
ником вещи6. Аналогичное правило закрепляется в ст. 179 Граждан-
1 Еще в римском праве, анализируя состав фактического отношения лица к вещи
при владении, юристы отмечали, что намерение или воля владеть вещью для себя
всегда предполагается если существует фактическое господство лица над вещью.
См.: Римское частное право: учебник / под ред. И.Б. Новицкого, И.С. Перетер-
ского. М., 2003. С. 158 (автор раздела - В.А. Краснокутский).
2 Схожую позицию можно обнаружить у К. Скловского. См.: Скловский К. О пра-
ве на отчуждение имущества без передачи владения // Хозяйство и право. 2003.
№8. С. 122.
3	Матеи У. Основные принципы права собственности. В кн.: Матеи У., Суханов Е. А.
Основные положения права собственности. М., 1999. С. 161.
4 Текст данной статьи на французском языке (по сост. на 26.11.2012): <http://www.
legifrance.gouv.fr/affichCodeArticle.do Jsessionid=0A00824B8215Е1B9EF45E61В5С0
263FA.tpdjo05v_2?cidTexte=LEGITEXT000006070721&idArticle=LEGIARTI00001
9017173&dateTexte=20121126&categorieLien=id#LEGIART1000019017173>).
5 Швейцарский гражданский кодекс // Законы России: опыт, анализ, практика.
2010. №2. С. 108.
6 См.: Германское право. Ч. I. Гражданское уложение. Пер. с нем. Сер.: Современ-
ное зарубежное и международное частное право / науч. ред. В.В. Залесский. М.,
1996. С. 226.
Е.А. Суханов обращает внимание и на ряд других статей уложения, свидетель-
ствующих на рассматриваемое предположение. Он, в частности, указывает: «Ре-
гистрация в поземельной книге касается только вещных прав на недвижимость;
130
Презумпции в гражданском праве
ского кодекса Туркменистана1. В статье 305 Гражданского кодекса
Республики Молдова установлено правило о том, что владелец пред-
полагается собственником вещи, если не будет доказано, что он
начал владеть для другого лица2. О презумпции вещного права идет
речь в ст. 928 Гражданского кодекса Квебека3. Л.Л Чантурия указы-
вает на прямое закрепление презумпции собственности в грузинском
законодательстве4.
В Российской Федерации прямого закрепления рассматриваемой
презумпции в действующем законодательстве обнаружить нельзя5. По
всей видимости, именно это обстоятельство послужило основанием
для вывода о том, что «презумпция, по которой владение подтвержда-
ет собственность в отсутствие сведений об ином, довольно широко
для права собственности на движимые вещи эту функцию в соответствии с § 929
BGB формально выполняет вещный договор (Einigung) и связанный с ним прин-
цип абстракции (Abstraktions-prinzip), или принцип оторванности вещных прав
от обязательственных (Trennungsgrundsatz), в силу которого фактическое владение
движимой вещью презюмируется здесь как владение собственника (ср. § 854
BGB)». В кн.: Право собственности: актуальные проблемы / отв. ред. В.Н. Литов-
кин, Е.А. Суханов, В.В. Чубаров. М., 2008. С. 53.
1.!i Ведомости Меджлиса Туркменистана. 1998. № 2 (ч. II). Ст. 39. Приводится побазе
,, данных Законодательство стран СНГ. Версия 3.0. Электронный ресурс. СоюзПра-
воИнформ. 2003-2011.	л
2 - Мониторул Офичиал ал Р.Молдова. 2002. № 82—86. Приводится по базе данных
1: Законодательство стран СНГ. Версия 3.0. Электронный ресурс. СоюзПравоИн-
. форм. 2003-2011.
3 См.: Гражданский кодекс Квебека. М., 1999. С. 158, 159.
4 См.: Чантурия Л.Л. Введение в общую часть гражданского права (сравнительно-
правовое исследование с учетом некоторых особенностей постсоветского права).
М.,2006. С. 122.
В соответствии с ч. 1 ст. 158 Гражданского кодекса Грузии предполагается, что
владелец вещи является ее собственником. При этом в ч. 2 указанной статьи при-
водятся отдельные пределы применения указанной презумпции (в частности,
презумпция не применяется, если характер отношений собственности на вещь
вытекает из публичного реестра; презумпция не применяется в отношении преж-
него собственника, если он потерял эту вещь, ее у него украли либо она иным
способом выбыла из его владения; презумпция действует в пользу прежнего вла-
дельца только в период его владения). См.: Гражданский кодекс Грузии / науч. ред.
З.К. Бигвава; пер. с груз. И. Мериджанашвили, И. Чиковани. СПб., 2002. С. 153.
5 Не было соответствующей нормы и в советский период. Вместе с тем постановка
вопроса о предположении, что фактический владелец предполагается собствен-
ником, допускалась, но только в отношениях между частными лицами. В спорах
государства с частным лицом, предлагалось исходить из презумпции в пользу го-
сударства, когда частное лицо должно было доказать свое право собственности.
См. об этом: Определение гражданской кассационной коллегии Верховного Суда
РСФСР от 11 марта 1924 г. //Еженедельник советской юстиции. 1924. № 14.
С. 332, 333.
Ранее, в ст. 534 Законов гражданских т. X Свода законов Российской империи
было закреплено правило, в соответствии с которым «Движимые вещи почита-
.< ются собственностью того, кто ими владеет, пока противное не будет доказано»',
ц См.: Законы гражданские с разъяснениями Правительствующего Сената и ком-
ментариями русских юристов / сост. И.М. Тютрюмов. Кн. 2. М., 2004. С. 232.
131
Глава 2
распространена на практике, однако законного основания не имеет»1.
Однако свидетельства косвенного закрепления в действующем зако-
нодательстве все-таки присутствуют. Так, ст. 236 ГК РФ устанавливает
правила отказа от права собственности, при этом способом такого
отказа рассматриваются действия собственника вещи, определенно
свидетельствующие о его устранении от владения, пользования и рас-
поряжения имуществом без намерения сохранить какие-либо права
на это имущество (ч. 1). При этом отказ от права собственности не
влечет прекращения прав и обязанностей собственника в отношении
соответствующего имущества до приобретения права собственности
на него другим лицом (ч. 2 ст. 236 ГК РФ). Обращение таких вещей в
собственность другими лицами может быть осуществлено, в частности,
по правилам ст. 226 ГК РФ, где установлено, что лицо, в собственно-
сти, владении или пользовании которого находится земельный учас-
ток, водный объект или иной объект, где находится брошенная вещь,
стоимость которой явно ниже суммы, соответствующей пятикратному
минимальному размеру оплаты труда, либо брошенные лом металлов,
бракованная продукция, топляк от сплава, отвалы и сливы, образуемые
при добыче полезных ископаемых, отходы производства и другие
отходы, имеет право обратить эти вещи в свою собственность, присту-
пив к их использованию или совершив иные действия, свидетельству-
ющие об обращении вещи в собственность (п. 2). Именно последнее
замечание позволяет утверждать, что действия лица с вещью воспри-
нимаются как действия лица управомоченного2.
В связи с этим представляет интерес опыт законодательства Ка-
нады. В статье 921 Гражданского кодекса Квебека записано: «Владе-
ние есть фактическое осуществление вещного права самим лицом
или посредством другого лица, которое держит имущество, с наме-
рением осуществлять его в качестве правообладателя. Такое намере-
ние предполагается. Если оно отсутствует, имеет место держание»3.
1 Агафонова Н.Н., Артеменков С.В., Безбах В.В. и др. Гражданское право: учебник.
Ч. 1 / отв. ред. В.П. Мозолин, А.И. Масляев. М., 2005. Приводится по СПС «Кон-
сультантПлюс» (автор параграфа — А.А. Рябов).
2 Заслуживает внимания позиция Ф.О. Богатырева, который хотя и отрицает су-
ществование в нашем законе презумпции права собственности владельца движи-
мой вещи, однако справедливо отмечает, что «...принадлежность движимой вещи
и у нас распознается по факту владения ею (это объективное положение вещей)».
Богатырев Ф.О. Публичная достоверность реестра прав на недвижимость и при-
знание добросовестного приобретателя собственником // Законодательство. 2004.
№ 4. С. 39.
3 Гражданский кодекс Квебека. М., 1999. С. 158.
Здесь, по сути, закрепляется еще одна презумпция (презумпция намерения
считаться титульным владельцем (собственником)), которая, как представляется,
могла бы «послужить» и в российском законодательстве. При этом доказывание
иного следовало бы возложить, прежде всего, на «держателя» вещи.
132
Презумпции в гражданском праве
Как представляется, презумпция намерения считаться титульным
владельцем (собственником) могла бы «послужить» и в российском
законодательстве. При этом доказывание иного следовало бы возло-
жить, прежде всего, на «держателя» вещи.
В специальной литературе можно обнаружить различное отноше-
ние к презумпции права собственности.
Так, например, О.А. Кузнецова считает: «До возникновения спо-
ра презумпция собственности владельца не существует, законода-
тель закрепляет за ним правовой статус фактического владельца, но
не предположение о том, что он собственник». Одновременно она
указывает, что «...данная презумпция будет действовать именно в
случае спорности имущества...» и «...поэтому ...конструируется сле-
дующим образом: «Если возник спор по поводу прав собственности
на имущество, то собственником предполагается фактический вла-
делец, пока не доказано обратное»1. Но тогда возникает закономер-
ный вопрос о правовой норме закрепляющей именно такую презум-
пцию. О.А. Кузнецова приводит отсылку к ст. 225, 228 и 233 ГК РФ.
Однако ни одна из указанных статей не дает оснований для утверж-
дения о существовании предлагаемой ею презумпции. Правила же
о том, что лица, проявившие интерес к бесхозяйным вещам могут
приобрести на них право в силу приобретательной давности, ни-
сколько не умаляют возможности предположения о существовании
права собственности у лица, владеющего вещью. При этом ника-
кого отождествления фактического владельца и собственника, ко-
торое ведет к фикции, как это утверждает О.А. Кузнецова2, не про-
исходит. Полагаем, что в большинстве случаев фактическое владе-
ние вещью осуществляют именно собственники (и иные титульные
владельцы). При этом тот или иной статус титульного владельца
оказывается важным лишь в конкретных жизненных ситуациях
(в рамках договорных отношений, при конфликтах и т.п.). В усло-
виях «заурядного», неоспариваемого никем владения, предположе-
ние о существовании права собственности наиболее эффективно
охраняет интересы такого владельца и, как представляется, не менее
эффективно способствует стабильности гражданского оборота.
В специальной литературе отмечается, в частности, что «...счи-
таться (признаваться) собственником ...вполне естественное яв-
ление в условиях существования системы оспаривания прав на
имущество»3.
1 Кузнецова О.А. Презумпции в российском гражданском праве. Пермь, 2002. С. 132.
2 Тамже. С. 133.
3 Лоренц Д.В. Природа добросовестного приобретения вещи: сложный юридиче-
ский факт или сделка //Гражданское право. 2011. № 2. С. 21.
133
Глава 2
Вместе с тем признавая существование презумпции права собствен-
ности и отмечая ее важное значение в регулировании общественных
отношений, некоторые авторы явно преувеличивают ее возможности.
Так, например, выводы о том, что в условиях действия презумпции
права собственности на движимые вещи утрачивается необходимость
в приобретательной давности (как мере стабилизации гражданского
оборота), а отсутствие презумпции права собственности вполне может
быть компенсировано давностью владения1, весьма далеки от истины.
Действие презумпции права собственности не исключает применения
института приобретательной давности, равно как и применение при-
обретательной давности не исключает действия презумпции права
собственности. Направленные на охрану интересов владельца вещи,
указанные правовые средства обладают несовпадающими функциями
(презумпция восполняет пробел в определенности статуса лица, а ин-
ститут приобретательной давности формирует определенный статус).
При этом предположение о праве собственности до приобретения
такого права по давности владения «не спасает» владельца вещи от
возможных притязаний настоящего собственника, а приобретение
права собственности в силу приобретательной давности не снимает
необходимости в действии презумпции права собственности в виду
неочевидности статусов собственников большинства движимых вещей
на основании одного лишь удержания вещи у себя.
Наиболее наглядно значение презумпции права собственности
(безотносительно к основаниям приобретения права собственности
на вещь) прослеживается в рамках правоотношений по договору
хранения, где поклажедатель предполагается обладателем титула,
позволяющим ему сдавать вещь на хранение2. В подобных случаях
презумпция права собственности, по сути, оказывается необходимой
предпосылкой формирования гражданских правоотношений. Мож-
но, конечно, утверждать, что для контрагентов по договорам значе-
ние имеет законность владения и именно его и следует предполагать,
ведя речь о презумпции законности владения. Но, в действительно-
сти, в отсутствие признаков закрепления в правовых нормах презум-
пции законности владения следует учитывать именно презумпцию
права собственности, которая пусть и косвенно, но все-таки, как
было показано выше, закрепляется в правовых нормах.
Иногда, применением презумпции права собственности обосно-
вывают правовые последствия поведения участников обязательствен-
1 Лоренц Д .В. Условия вступления наследников в давностное владение // Наслед-
ственное право. 2008. № 3. Приводится по СПС «КонсультантПлюс».
2 См., например, постановление ФАС Уральского округа от 12 августа 2011 г.
№ Ф09-2973/11 по делу № А47-8475/2010.
134
Презумпции в гражданском праве
ных правоотношений. Так, в одном из дел, рассмотренных ВАС РФ,
презумпция права собственности распространена на отношения,
возникающие из договора банковского счета. В своем определении
ВАС РФ отметил, что «...с момента поступления на расчетный счет
клиента денежных средств в силу статьи 845 Гражданского кодекса
Российской Федерации право собственности на указанные средства
презюмируется, и банк не вправе определять и контролировать на-
правления использования денежных средств клиента и устанавливать
другие, не предусмотренные законом или договором банковского
счета ограничения его права распоряжаться денежными средствами
по своему усмотрению. При наличии обстоятельств, свидетельству-
ющих о необоснованном получении клиентом денежных средств от
банка, последний вправе в порядке искового производства потребо-
вать их возврата как неосновательного обогащения»1. Вместе с тем
презумпция права собственности в данных случаях не применима,
поскольку в рамках договора банковского счета речь не идет об объ-
ектах права собственности. В то же время можно рассматривать
подобное применение термина «презумпция права собственности»
в собирательном, широком понимании, опосредуя отношения за-
конной принадлежности имущества определенному лицу. Аналогич-
ным образом можно оценивать и суждегйгя А.М. Рабец о презумпции
права собственности ребенка на алименты, зачисляемые на банков-
ский счет, применительно к правилам семейного законодательства
Украины2.
В некоторых случаях вывод о презумпции права собственности
делается на основании определенных способов фиксации права. Так,
в деле по иску о признании недействительным договора купли-про-
дажи акций, суд сделал вывод о презумпции права собственности на
акции на основании факта того, что гражданин числится в реестре
акционеров — владельцев ценных бумаг3. Однако, как представляет-
ся, запись в реестре не является условием действия какой-либо пре-
зумпции, она лишь подтверждает уже существующее право. Да и закон
не связывает с записью в реестре действие какой-либо презумпции.
Схожий пример можно обнаружить в практике Федерального ар-
битражного суда Дальневосточного округа (дело № Ф03-А51/04-1/1155)
в связи с предположением о праве хозяйственного ведения на иму-
щество, закрепленное за унитарным предприятием. Суд пришел
1 Определение ВАС РФ от 14 мая 2007 г. № 15427/06 по делу № А40-56076/04-97-238.
Приводится по СПС «КонсультантПлюс».
2 См.: Рабец А.М. Право собственности на алименты (из нормотворческого опыта
Украины) //Гражданское право. 2008. № 1. С. 28.
3 См.: Определение Верховного Суда РФ от 29 апреля 2002 г. № 25-В02-7 // СПС
«КонсультантПлюс».
135
Глава 2
к выводу: «Факт закрепления муниципального имущества на балансе
унитарного предприятия признается передачей имущества и создает
только презумпцию наличия у предприятия права хозяйственного
ведения. Поэтому для возникновения данного права у предприятия
должно быть решение собственника, волеизъявление которого на-
правлено на закрепление имущества за унитарным предприятием,
которое будет владеть, пользоваться и распоряжаться им»1.
Но, во-первых, ни один факт сам по себе не создает презумпции;
любая презумпция должна быть закреплена в правовой норме, а в
данном случае такой презумпции нет. Во-вторых, факт закрепления
имущества на балансе унитарного предприятия — это всего лишь
следствие существования определенного права и презюмировать его
не надо. Строить же всевозможные предположения в праве уместно
лишь тогда, когда это имеет какие-либо правовые последствия и
такие последствия не могут быть достигнуты без предположения,
либо менее эффективны без него.
Одним из наиболее распространенных случаев применения пре-
зумпции права собственности являются ситуации, связанные с ис-
полнением судебных решений, когда имущество должника всеми
правдами и неправдами провозглашают собственностью третьих лиц.
И такое положение дел можно обнаружить не только в России. Адек-
ватным средством противостояния подобным ситуациям в некоторых
странах служат презумпции. Так, шведский Кодекс исполнительно-
го производства закрепляет презумпцию, согласно которой должник
презюмируется собственником имущества, находящегося в его вла-
дении, если иное не будет доказано2. Ссылку на подобную презумп-
цию можно обнаружить и в отечественной правовой литературе3.
Как известно, судебный пристав-исполнитель в целях обеспече-
ния исполнения исполнительного документа, содержащего требова-
ния об имущественных взысканиях, вправе, в том числе и в течение
срока, установленного для добровольного исполнения должником
содержащихся в исполнительном документе требований, наложить
арест на имущество должника (ч. 1 ст. 80 Федерального закона «Об
исполнительном производстве»). При этом в рамках процедуры на-
ложения ареста на имущество, присутствующие лица могут делать
замечания и заявления.
1 Обобщение судебной практики по делам, рассмотренным в кассационном поряд-
ке в первом полугодии 2006 года (Общая часть Гражданского кодекса Российской
Федерации) // СПС «КонсультантПлюс».
2 См.: Решетникова И.В. Исполнительное производство за рубежом // Право и
экономика. 2001. № 3. Приводится по СПС «КонсультантПлюс».
3 См.: Грицай О.В. Взыскание алиментов на несовершеннолетних детей // Юрист.
2010. № 6. Приводится по СПС «КонсультантПлюс».
136
Презумпции в гражданском праве
Если пристав в своей деятельности приоритетно ориентируется
на предположение принадлежности имущества должнику (по край-
ней мере, в случае, когда арест на имущество происходит в помеще-
нии, принадлежащем должнику), то присутствующие лица, обладая
более достоверными данными, могут опровергать такое предполо-
жение.
Однако подобное «опровержение» может выглядеть весьма шат-
ким. Верить на слово — значит допустить ситуацию, при которой
цель наложения ареста на имущество достигнута не будет. Пожалуй
единственным надежным средством могут служить предъявленные
при наложении ареста правоустанавливающие и иные документы,
указывающие на принадлежность имущества не должнику, а иному
лицу. В отсутствие подобных «средств убеждения» судебного приста-
ва-исполнителя, исключение имущества из описи окажется возмож-
ным лишь в судебном порядке (ч. 1 ст. 119 Федерального закона «Об
исполнительном производстве»).
Указанные рассуждения лишь незначительно приближают нас к
обоснованию допустимости предположения о принадлежности долж-
нику имущества, находящегося в принадлежащем ему помещении.
По нашему мнению, здесь, так же как и при общем обосновании
презумпции права собственности на движимые вещи, находящиеся
у лица, на первый план выходит природа осуществления прав на
вещи, которое реализуется, как правило, при непосредственном воз-
действии на вещь. При этом помещение (его границы), в котором
вещи находятся, служит «зримым» пределом возможного воздействия
на такие вещи (напоминая чемодан, в который уместились все хо-
зяйские пожитки).
Лишь разумное предположение о принадлежности имущества,
находящегося в помещениях, принадлежащих должнику на законных
основаниях, и отсутствие доказательств принадлежности такого иму-
щества третьим лицам обосновывают действия приставов-исполни-
телей при соблюдении ими принципов исполнительного производ-
ства, закрепленных в ст. 4 Федерального закона «Об исполнительном
производстве».
Закреплять непосредственным образом подобную презумпцию
или нет — вопрос не из числа требующих немедленного ответа. Ко-
личество обжалований действий судебных приставов-исполнителей
едва ли резко сократится. Но оценка их действий на предмет злоупо-
требления властью, как видится, существенно преобразится в поль-
зу судебных приставов-исполнителей.
Следует также признать, что прямое закрепление презумпции
права собственности способно решить лишь те проблемы правовой
137
Глава 2
неопределенности, которые не требуют специального оформления
прав на вещи. Если же возникает потребность в оформлении прав,
то, пожалуй, единственным средством достижения данной цели в
отношении движимых вещей, на которые отсутствуют правоустанав-
ливающие документы (например, движимые вещи из числа объектов
наследственной массы), можно считать процедуру установления
факта принадлежности имущества определенному лицу1.
Благодатную почву для применения презумпций можно обнаружить
в правилах действующего законодательства об общей собственности.
«Презумпция общности имущества супругов»
Еще сравнительно недавно имущественная раздельность супругов
была основным принципом отечественного законодательства2. Но
постепенное выравнивание в правах между мужчинами и женщина-
ми, подкрепленное государственной идеей укрепления семьи, суще-
ственно преобразили имущественные отношения супругов.
В действующем законодательстве основные положения, опреде-
ляющие имущественные отношения супругов, закреплены в Семей-
ном и Гражданском кодексах.
Законным режимом имущества супругов является режим их со-
вместной собственности, который действует, если брачным догово-
ром не установлено иное (п. 1 ст. 33 Семейного кодекса РФ). Схожее
правило закреплено и в ст. 256 ГК РФ.
Приобретение имущества в период брака, за изъятиями, установ-
ленными в законе, создает режим общей собственности супругов.
При этом не имеет значения, указываются в правоустанавливающем
документе (если он есть) в качестве правообладателя один из супру-
гов или оба супруга.
В связи с данными правилами (в их совокупности с иными поло-
жениями законодательства о режиме имущества супругов) довольно
часто упоминают презумпцию общности имущества супругов. Так,
Т.И. Зайцева отмечает «В соответствии с п. 1 ст. 256 ГК РФ ...установ-
лена презумпция, что имущество, приобретаемое кем-либо из супру-
гов в период брака по возмездной сделке, становится общей совмест-
ной собственностью обоих супругов»3. Со ссылкой на схожие прави-
1 На данное обстоятельство указывает, в частности, А.Д. Рудоквас. См.: Рудо-
квас А.Д. О презумпции правомерности владения при виндикации // Вестник
ВАСРФ.2009. №2. С. 26.
2 См.: Оршанский И. О законных предположениях и их значении // Журнал граж-
данского и уголовного права. 1874. Кн. 5 (сентябрь-октябрь). С. 59,60. См. также:
Покровский И.А. Основные проблемы гражданского права. М., 1998. С. 188; Сле-
пакова А.В. Правоотношения собственности супругов. М., 2005 (§ 2 гл. 2).
3 Зайцева ТИ. Нотариальная практики: ответы на вопросы. М., 2007, Приводится
по СПС «КонсультантПлюс».
138
Презумпции в гражданском праве
ла семейного законодательства РСФСР Н.Ф. Качур указывала, что
«презумпция общности имущества распространяется на все имуще-
ство, нажитое супругами во время брака, за исключениями, установ-
ленными нормативно»1. Большое количество примеров можно об-
наружить и в материалах судебной практики. Так, в одном из поста-
новлений Президиума Московского областного суда указывалось,
что «...в силу закона (п. 1 ст. 34 СК РФ) существует презумпция, со-
гласно которой имущество нажитое в период брака, является со-
вместной собственностью супругов, вследствие чего истица не долж-
на доказывать факт общности спорного имущества, и напротив,
ответчик должен доказать, что спорная квартира является его личной
собственностью...»2. Отмечается также, что «Отсутствие спора о раз-
деле совместно нажитого имущества само по себе не исключает дей-
ствия презумпции принадлежности имущества, приобретенного в
период брака, обоим супругам»3.
Вместе с тем с учетом оценки схожих правил ранее действовав-
шего законодательства высказывалась и противоположная точка
зрения. Так, М.Г. Авдюков считал, что закон не устанавливает «ни-
каких предположений... ни в пользу общего, ни в пользу раздельно-
го имущества»4.
Так есть ли такая презумпция в нашдм законодательстве или нет?
Представляется, что такой презумпции нет.
В действующем законодательстве установлены вполне конкрет-
ные правила определения режима имущества супругов. Оно может
 О существовании данной презумпции см. также: Мананников О.В. Права на
имущество бывших супругов // Бюллетень нотариальной практики. 2004. № 3.
Приводится по СПС «КонсультантПлюс».
1 Качур Н.Ф. Презумпция общности имущества супругов. В кн.: Государство и пра-
во в системе социального управления / Межвузовский сборник научных трудов.
Свердловск, 1981. С. 93.
2 Постановление Президиума Московского областного суда от 6 июля 2011 г. № 268
по делу № 44г-94/11. Приводится по СПС «КонсультантПлюс». См. также: по-
становление Президиума Московского областного суда от 27 апреля 2011 г. № 164
по делу № 44г-49/11; постановление Президиума Московского областного суда от
17 марта 2010 г. № 78: определение Московского областного суда от 12 января 2006 г.
по делу № 33-193.
3 Определение Верховного Суда РФ от 25 января 2011 г. № 48-В10-13: дело о при-
знании утратившим право пользования жилым помещением и о признании пра-
ва совместной собственности на квартиру направлено на новое рассмотрение в
суд первой инстанции, так как ответчик пользовался наравне с истцом всеми пра-
вами, вытекающими из договора найма жилого помещения, и наравне с ним по-
лучил в совместную собственность квартиру; суд не учел, что длительное непро-
живание собственника в жилом помещении не является основанием для прекра-
щения права собственности.
4 Авдюков М.Г. Распределение обязанностей подоказыванию в гражданском про-
цессе // Советское государство и право. 1972. № 5. С. 54.
139
Глава 2
быть либо личным, либо общим. Правильность определения соот-
ветствующего режима лежит в плоскости фактов, а не предположе-
ний о них.
Режим общей собственности основывается не на предположении,
а на установлении группы фактов. Именно поэтому невозможно,
в принципе, доказать, что имущество является личной собствен-
ностью одного из супругов, если имущество приобретено в период
брака за счет общих средств и отсутствует брачный договор, устанав-
ливающий режим, отличный от законного. Если же оно приобрете-
но в период брака за счет личного имущества одного из супругов либо
в период прекращения совместного ведения хозяйства, доказывать
соответствующий факт должен заинтересованный супруг1. Однако
эти примеры не имеют ничего общего с условиями действия анали-
зируемых положений законодательства.
Являясь опровержимыми по своей сути, презумпции существуют
там, где доказательство иного неизбежно следует из существа отно-
шений, в регулировании которых используется норма, содержащая
презумпцию.
Не является признаком наличия презумпции и законная оговор-
ка о возможности установления супругами иного режима супруже-
ского имущества в брачном договоре. Соответствующее правило
представляет собой обычную диспозитивную норму. При этом если
есть договор и им установлен особый режим супружеского имуще-
ства, то применяется договор; если же договора нет, то применяются
правила, изложенные в законе. И доказать что-либо иное невозмож-
но. Как представляется, определение режима имущества супругов
через «режим презумпции общности имущества супругов» не более
чем использование красивого словосочетания, не имеющего ничего
общего с юридической конструкцией презумпции.
Схожие замечания возможны и относительно так называемых
презумпции равенства долей сособственников имущества, а также
презумпции равенства долей в общем имуществе супругов. В част-
ности, в одном из дел, рассмотренных ФАС Уральского округа, суд
отметил, что «...в силу п. 1 ст. 245 ГК РФ, если доли участников до-
левой собственности не могут быть определены на основании закона
и не установлены соглашением всех ее участников, доли считаются
равными. Следовательно, ГК РФ установлена презумпция, согласно
которой доли участников долевой собственности считаются равны-
1 См. определение Московского городского суда от 3 августа 2010 г. по делу
№ 33-23082. Приводится по СПС «КонсультантПлюс». И хотя в данном деле суд
также констатировал существование презумпции общности имущества супругов
(правда, из смысла, а не из содержания статей Гражданского и Семейного кодек-
сов), сделанный в определении вывод является правильным по сути.
140
Презумпции в гражданском праве
ми только в том случае, если не имеется данных о фактически вне-
сенном имуществе каждого участника долевой собственности, доли
не установлены соглашением всех ее участников, либо не имеется
иных сведений, с помощью которых суд имеет возможность устано-
вить фактический размер доли каждого участника...»1.
Конституционный Суд РФ в одном из определений указал, что
п. 1 ст. 39 Семейного кодекса РФ устанавливает презумпцию равен-
ства долей в общем имуществе супругов, если иное не предусмотре-
но договором между ними2. Тот же вывод содержится и в одном из
определений Московского городского суда3. Ни в одном из указан-
ных случаев презумпции нет, суды всего лишь дали «элегантную», но
неправильную оценку диспозитивным нормам.
Ошибочно и утверждение о существовании «презумпции, соглас-
но которой общая собственность в случае возникновения предпо-
лагается долевой» со ссылкой на п. 3 ст. 244 ГК РФ4. В данной статье
ни о каком предположении речи не идет: закон лишь устанавливает
общее правило о том, что общая собственность на имущество явля-
ется долевой, и исключение, в силу которого общая собственность
может быть совместной, если ее образование предусмотрено зако-
ном.
Презумпция согласия неучаствующйю в сделке сособственника
(сособственников) при распоряжении одним из сособственников
имуществом, находящимся в совместной собственности
В свое время, в отсутствие специальных норм о распоряжении
общим имуществом супругов, М.В. Зимелева подметила, что «Харак-
тер личных отношений между мужем и женой... дает основание пре-
зюмировать, что распоряжение объектами, входящими в состав их
общего имущества, происходит с общего согласия и совета. ...С прак-
тической точки зрения, требование об обязательном участии обоих
1 Постановление ФАС Уральского округа от 31 марта 2004 г. № Ф09-785/2004-ГК.
Приводится по СПС «КонсультантПлюс».
2 См. определение Конституционного Суда РФ от 14 июля 2011 г. № 1013-0-0 «Об
отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Тимофеева Владимира
Владимировича на нарушение его конституционных прав пунктом 4 статьи 218,
статьей 219 Гражданского кодекса Российской Федерации, частью 1 статьи 129
Жилищного кодекса Российской Федерации, пунктом 1 статьи 34, пунктом 1 ста-
тьи 39 Семейного кодекса Российской Федерации, частью третьей статьи 381 и
статьей 387 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации».
Приводится по СПС «КонсультантПлюс».
3 См. определение Московского городского суда от 26 августа 2010 г. по делу № 33-26800.
Приводится по СПС «КонсультантПлюс».
4 См. постановление ФАС Волго-Вятского округа от 24 мая 2000 г. № АП-5580/99-
К1-2/224. Приводится по СПС «КонсультантПлюс».
См. также: Соменков С.А. Общее имущество супругов и его раздел // Законы
России: опыт, анализ, практика. 2010. № 3. С. 3.
141
Глава 2
супругов в отчуждении общих вещей было бы связано с очень боль-
шими неудобствами. ...Принимая во внимание, что совместная соб-
ственность супругов представляет массовое явление, обеспечение
интересов оборота является весьма веским аргументом в пользу при-
знания действительности отчуждения общей вещи, совершенного
одним из супругов»1.
Действующее законодательство, по сути, восприняло данную
идею. В настоящее время, в соответствии с п. 2 ст. 253 ГК РФ, рас-
поряжение имуществом, находящимся в совместной собственности,
осуществляется по согласию всех участников, которое предполага-
ется независимо от того, кем из участников совершается сделка по
распоряжению имуществом. Совершенная одним из участников
совместной собственности сделка, связанная с распоряжением об-
щим имуществом, может быть признана недействительной по тре-
бованию остальных участников по мотивам отсутствия у участника,
совершившего сделку, необходимых полномочий только в случае,
если доказано, что другая сторона в сделке знала или заведомо долж-
на была знать об этом (п. 3 ст. 253 ГК РФ).
Как отметила Л. Ф. Лесницкая, «...с момента принятия ГК РФ на
вопрос, кто может распоряжаться совместной собственностью, Ко-
декс отвечает очень определенно: при совместной собственности есть
презумпция того, что любой из сособственников, в том числе супруг,
имеет право распоряжаться этой собственностью, не представляя
согласия другого собственника. Согласие другого сособственника
предполагается»2.
Следует согласиться с тем, что в п. 2 ст. 253 ГК РФ закреплена
презумпция. Однако предполагается не право распоряжаться соб-
ственностью, не предоставляя согласия другого собственника — пра-
во (а точнее, правомочие) распоряжения принадлежит любому соб-
ственнику (сособственники могут лишь договориться о том, что
сделки по распоряжению общим имуществом вправе совершать не
каждый из участников совместной собственности — п. 3 ст. 253 ГК
РФ). Предполагается согласие не участвующего в сделке сособствен-
ника (сособственников) при распоряжении одним из сособственни-
1 Зимелева М.В. Общая собственность в советском гражданском праве. В кн.: Уче-
ные записки ВИЮН / под ред. И.Т. Голякова. Вып. II. М., 1941. С. 47.
М.В. Зимелева особо отметила, что указанные «...рассуждения имеют в виду
только возмездное отчуждение вещи... Что же касается безвозмездного распоря-
жения вещью, то к нему нужно применять обратный принцип и признавать его
действительным только при условии участия в нем обоих супругов, так как в этом
случае соображения охраны оборота отпадают».
2 Лесницкая Л.Ф. О применении Инструкции о порядке соверщения нотариальных
действий государственными нотариальными конторами // Право и экономика.
2000. № 6. Приводится по СПС «КонсультантПлюс».
142
Презумпции в гражданском праве
ков имуществом, находящимся в совместной собственности. Имен-
но это предположение положено в основу презумпции, закрепленной
в п. 2 ст. 253 ГК РФ1. И в большинстве случаев суды применяют дан-
ные нормы правильно2.
Вместе с тем в судебной практике можно обнаружить примеры
неправильного применения данных положений ГК РФ3. Так, в по-
становлении ФАС Северо-Кавказского округа правила п. 2 и 3
ст. 253 ГК РФ истолкованы таким образом, что коль скоро между
участниками общей собственности отсутствует соглашение о поряд-
ке распоряжения имуществом, то сделки по распоряжению общим
имуществом могли совершаться одним из сособственников (главой
крестьянского фермерского хозяйства) только при наличии согласия
других сособственников (других членов хозяйства)4.
Схожая норма содержится в ст. 35 Семейного кодекса РФ, в со-
ответствии с которой при совершении одним из супругов сделки по
распоряжению общим имуществом супругов предполагается, что он
действует с согласия другого супруга5. Такая сделка может быть
признана судом недействительной по мотивам отсутствия согласия
другого супруга только по его требованию и только в случаях, если
доказано, что другая сторона в сделке знала или заведомо должна
была знать о несогласии другого супруга на совершение данной
сделки.
Практика применения данной статьи весьма обширна и не всегда
однозначна6 * 8. Однако можно констатировать, что в большинстве случа-
1 См., например: Кузнецова О.А. Презумпции в российском гражданском праве.
 • Пермь, 2002. С. 133; Илюшина М.Н., Чашкова С.Ю. Особенности договорных
форм раздела общего имущества супругов предпринимательского назначения //
Законы России: опыт, анализ, практика. 2010. № 3. С. 26; Право собственности:
' актуальные проблемы / отв. ред. В.Н. Литовкин, Е.А. Суханов, В.В. Чубаров; Ин-т
> законод. и сравнит, правоведения. М., 2008. С. 598 (автор главы - К.Б. Ярошенко).
2 См., например: Определение ФАС Центрального округа от 4 февраля 2009 г. по
। делу № А08-976/08-12; Определение Московского областного суда от 14 декабря
. 2010г. по делу № 33-22235; Определение Московского областного суда от 25 но-
ября 2010 г. по делу № 33-22750; Определение Московского городского суда от
18 февраля 2011 г. по делу № 33-1353 // СПС «КонсультантПлюс».
3 См., например: определение ФАС Волго-Вятского округа от 3 сентября 2004 г №
А38-40-14/192-200; постановление ФАС Северо-Кавказского округа от 21 октяб-
ря 2011 г. по делу № А32-28137/201 // СПС «КонсультантПлюс».
4 См.: постановление ФАС Северо-Кавказского округа от 21 октября 2011 г по делу
№ А32-28137/201 // СПС «КонсультантПлюс».
5 Аналогичные нормы можно обнаружить в законодательстве некрторых стран. См.,
например: ст. 24 Семейного кодекса Республики Узбекистан; ч. 2 ст. 35 Семейно-
го кодекса Республики Таджикистан; ч. 2 ст. 21 Семейного кодекса Республики
Молдова; ст. 33.2 Семейного кодекса Азербайджанской Республики. Приводится
по базе данных Законодательство стран СНГ. Версия 3.0. Электронный ресурс.
СоюзПравоИнформ. 2003-2011.
8 См., например, определение Верховного Суда РФ от 30 декабря 2008 г. № 5-В08-105.
143
Глава 2
ев ее применение не вызывает особых трудностей1. Отдельные вопросы
возникают, в частности, в связи с переуступкой прав и обязанностей по
предварительному договору купли-продажи квартиры2, в связи с рас-
поряжением общим имуществом после прекращения брака.
Так, отмечается, что «...с прекращением брака перестает действо-
вать презумпция, согласно которой один супруг распоряжается об-
щим имуществом с согласия другого... Именно по той причине, что
брак прекратился, один супруг не вправе совершать сделки по пово-
ду общего имущества без явно выраженного (нотариально удостове-
ренного) согласия другого супруга»3. П.М. Ходырев признает такой
подход несоответствующим действующему законодательству4. И как
представляется, он прав. В действующем законодательстве непосред-
ственно не определяется режим имущества бывших супругов5. Од-
нако из этого не следует, что имущество бывших супругов автомати-
чески оказывается в каком-то новом правовом режиме, отличном от
режима общей совместной собственности. Образованная на закон-
ном основании, такая собственность сохраняется и после прекраще-
ния брака. При этом правила ст. 35 Семейного кодекса РФ к отно-
шениям бывших супругов применяться не должны, поскольку рас-
считаны только на отношения между супругами6. Вместе с тем общие
правила гражданского законодательства о владении, пользовании и
распоряжении имуществом, находящимся в совместной собствен-
1 См., например: Постановление ФАС Северо-Западного округа от 17 мая 2006 г.
по делу № А56-18396/2005; Определение ВАС РФ от 9 июля 2010 г. № ВАС-8977/10
по делу № А04-1249/2009; Постановление ФАС Поволжского округа от 9 июня
2011 г по делу № А57-10050/2010; определение Московского городского суда от
2 сентября 2011 г. по делу № 33-27687 // СПС «КонсультантПлюс».
2 Подробнее см.: Белобабченко М.К. Право требования, возникающее из договора
долевого участия в строительстве, может быть признано совместно нажитым иму-
ществом супругов// Комментарий судебной практики. Вып. 16 / под ред. К.Б. Яро-
шенко. М., 2011. С. 68—71.
3 Реутов С.И. Правовые особенности удостоверения согласия супруга при совер-
шении сделок // Бюллетень нотариальной практики. 2002. № 1. Приводится по
СПС «КонсультантПлюс».
4 См.: Ходырев П.М. Правоотношения собственности бывших супругов // Нота-
риус. 2007. № 2.
6 В связи с этим заслуживает внимания опыт зарубежных стран. Так, ст. 68 «Осуще-
ствление права общей совместной собственности после расторжения брака» Се-
мейного кодекса Украины прямо закрепляет, что расторжение брака не прекраща-
ет права общей совместной собственности на имущество, приобретенное во время
брака, а распоряжение таким имуществом после расторжения брака осуществля-
ется совладельцами исключительно по взаимному соглашению, в соответствии с
Гражданским кодексом Украины. Приводится по базе данных Законодательство
стран СНГ. Версия 3.0. Электронный ресурс. СоюзПравоИнформ. 2003-2011.
6 См., например: Определение Судебной коллегии Верховного Суда РФ от 14 янва-
ря 2005 г. № 12-В04-8 (извлечение) //Бюллетень Верховного Суда РФ. 2005. № 9.
С. 4, 5.
144
Презумпции в гражданском праве
ности (ст. 253 ГК РФ) применяются к указанным отношениям без
каких-либо исключений. Такой вывод основан на положении п. 4 ст.
253 ГК РФ, в соответствии с которым правила данной статьи приме-
няются постольку, поскольку для отдельных видов совместной соб-
ственности ГК РФ или другими законами не установлено иное. Сле-
довательно, при распоряжении общим имуществом бывших супругов
одним из них согласие другого на соответствующую сделку предпо-
лагается (п. 2 ст. 253 ГК РФ)1. Отсутствие каких-либо соглашений об
изменении режима общего имущества, а также споров между быв-
шими супругами представляется решающим фактором в выборе
средств регулирования подобных отношений.
Презумпция права государственной собственности
Можно утверждать, что проблема презумпции государственной
собственности представляет собой своеобразный индикатор баланса
публичных и частных интересов в обществе2. Как только меняются
приоритеты экономической политики, практически сразу встает
вопрос об эффективных средствах правовой охраны интересов госу-
дарства. И именно в этой ситуации презумпция государственной
собственности вспоминается в череде правовых средств охраны иму-
щественных интересов государства. Не является исключением в этом
смысле и настоящее время.	'
В современной юридической литературе отмечается, что если в
советский период вопрос о возникновении права собственности на
бесхозяйное имущество решался на основании презумпции государ-
ственной собственности3, то в настоящее время эта презумпция по-
1 К такому же выводу, нос несколько отличной мотивировкой приходит и Н.В. Мар-
тынова. См.: Мартынова Н.В. Вопрос-ответ// СПС «КонсультантПлюс».
2 Вопрос о сохранении в отечественном правопорядке презумпции государствен-
ной собственности ставится всякий раз, когда позиции государства в экономи-
ческой сфере претерпевают сколь-либо существенные изменения. Анализ дис-
куссии по вопросу о том, следует ли сохранять презумпцию государственной
< собственности или нет, см., например: Генкин Д.М. Право собственности в СССР.
t М„ 1961. С. 220.
* Подтверждение ее наличия можно обнаружить в извлечении из протокола заседа-
ния Пленума Верховного Суда РСФСР 29 июня 1925 г. № 10, где прямо отмечает-
ся, что «...по законам РСФСР создается общее предположение о том, что всякое
спорное имущество на территории РСФСР является государственным, пока не
установлено противоположное...». См.: Сборник циркуляров и важнейших разъ-
яснений Пленума Верхсуда РСФСР (январь 1925 - май 1926). М., 1927. С. 114.
Несколько ранее, со ссылкой на ст. 68 ГК РСФСР 1922 г. презумпция права
собственности государства была применена в деле по иску Симбирского губпрод-
 кома к гражданину А.А. Якунину. См.: Определение гражданской кассационной
коллегии Верховного Суда РСФСР от 11 марта 1924 г. // Еженедельник советской
' юстиции. 1924. № 14. С. 332, 333.
Следует отметить, что подобная презумпция действовала в России и до обра-
зования социалистического государства. См., например: Шершеневич ГФ. Учеб-
ник русского гражданского права. 9-е изд. М., 1911. С. 275.
145
Глава 2
теряла свое значение и заменена предположением права собствен-
ности фактического владельца. При этом одни авторы допускают
сохранение данной презумпции в порядке исключения в отношении
земли и других природных ресурсов, не находящихся в собственности
граждан, юридических лиц либо муниципальных образований1,
а другие в связи с введением в гражданское законодательство приоб-
ретательной давности утверждают о полной утрате силы такой пре-
зумпцией, поскольку она противоречит Конституции, которая уста-
новила равенство всех форм собственности2.
Полагаем, что данная презумпция не утратила своего значения в
современной России и едва ли утратит его в ближайшей перспекти-
ве. При этом никакого противоречия Конституции в самом факте
существования презумпции государственной собственности нет.
Обращая внимание на положения ст. 8 Конституции РФ, в соот-
ветствии с которой в Российской Федерации признаются и защища-
ются равным образом частная, государственная, муниципальная и
иные формы собственности, авторы указанного выше комментария
упускают из вида, что «защита равным образом» имеет дело с очевид-
ными правами конкретных субъектов, а презумпция государственной
собственности применяется там, где собственник неочевиден и при-
звана обозначить этого самого собственника для дальнейшей охраны
его права. При этом общий посыл закрепления презумпции государ-
ственной собственности на землю и другие природные ресурсы обо-
значен в ст. 9 Конституции РФ, где речь идет об охране указанных
объектов как основы жизни и деятельности народов, проживающих
на соответствующей территории. Допущение режима, при котором
неочевидность собственника столь ценного имущества стала бы нор-
мой, означало бы отступление от конституционных основ государ-
ства и привело бы в современных условиях к разбазариванию госу-
дарственного достояния.
Так почему же в условиях прослеживаемого отказа государства от
обременения себя имуществом (см., например: измененные правила
о выморочном имуществе; применение института приобретательной
давности, приватизация) для охраны имущественных интересов го-
сударства привлекается именно презумпция государственной соб-
ственности?
1 См., например: Абрамова Е.Н., Аверченко Н.Н., Байгушева Ю.В. и др. Коммен-
тарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации. Часть первая: учебно-
практический комментарий / под ред. А.П. Сергеева. М., 2010. С. 553 (автор ком-
ментария — Н.Н. Аверченко).
2 См., например: Ершов В.А., Сутягин А.В., Кайль А.Н. Постатейный комментарий
к Гражданскому кодексу Российской Федерации // СПС «КонсультантПлюс».
146
Презумпции в гражданском праве
Для ответа на данный вопрос, как представляется, требуется пра-
вильное понимание самой названной презумпции и ее функций в
отечественном праве.
Прежде всего, оценим факт закрепления рассматриваемой пре-
зумпции в гражданском законодательстве.
Согласно п. 2 ст. 214 ГК РФ земля и другие природные ресурсы,
не находящиеся в собственности граждан, юридических лиц либо
муниципальных образований, являются государственной собствен-
ностью. Именно это нормативное положение, а также правило п. 1
ст. 16 Земельного кодекса РФ, в соответствии с которым государ-
ственной собственностью являются земли, не находящиеся в соб-
ственности граждан, юридических лиц или муниципальных образо-
ваний, рассматриваются как нормы, закрепляющие презумпцию
государственной собственности. Насколько данные правила удачны
для восприятия презумптивной природы, закрепленных в них поло-
жений, можно подискутировать’. Однако глубокое изучение вопро-
са позволяет утверждать о существовании рассматриваемой презум-
пции1 2.
Не секрет, что право собственности на землю и другие природные
ресурсы крайне редко специально обозначается по месту их нахож-
дения. Лишь внешние атрибуты (оГрады, шлагбаумы, информаци-
онные щиты и др.) указывают на принадлежность имущества кому-
либо. Вместе с тем в огромном количестве случаев соответствующие
объекты не имеют на себе внешних признаков принадлежности от-
дельным лицам. При этом права на земельные участки, предусмот-
ренные гл. Ill и IV Земельного кодекса РФ, возникают по основани-
ям, установленным гражданским законодательством, федеральными
законами, и подлежат государственной регистрации в соответствии
с Федеральным законом «О государственной регистрации прав на
недвижимое имущество и сделок с ним».
1 Но если обратиться к аналогичным нормам других государств, то можно обнару-
жить примерно такой же способ закрепления презумпции права государственной
собственности. См., например, ст. 36 «Презумпция права государственной соб-
ственности» Закона Республики Казахстан от 1 марта 2011 г. № 413-IV ЗРК «О го-
сударственном имушестве» (Казахстанская правда. 2011, 10 марта). Приводится по
базе данных Законодательство стран СНГ. Версия 3.0. Электронный ресурс. Со-
юзПравойнформ. 2003—2011.
2 О сушествовании презумпции права собственности государства см., в частности:
Витрянский В.В. Договор продажи недвижимости // Вестник ВАС РФ, 1999.
№ 7, 8,9. Приводится по СПС «КонсультантПлюс»; Суханов Е.А. Проблемы пра-
вового регулирования отношений публичной собственности и новый Гражданский
кодекс // Гражданский кодекс России. Проблемы. Теория. Практика: сборник па-
мяти С.А. Хохлова/отв. ред. А.Л. Маковский. М., 1998. С. 213,214; Киндеева Е.А.;
Пискунова М.Г. Порядок предоставления земель и арендная плата // ЭЖ-Юрист.
2006. № 28. Приводится по СПС «КонсультантПлюс».
147
Глава 2
Что касается иных природных ресурсов (например: отдельные
водные объекты), то в настоящее время специальная регистрация
прав на такие объекты не установлена, да и исчерпывающий их пе-
речень отсутствует. Но и наличие (отсутствие) соответствующей ре-
гистрации ни коим образом не умаляет значения презумпции госу-
дарственной собственности, которая действует в силу закона и не
требует установления собственника соответствующего имущества
всякий раз, когда кому-то очень захотелось завладеть «свободным»
имуществом. Презумпция государственной собственности действует
непосредственно и своим действием исключает возможность окку-
пации земельного участка либо иного природного ресурса заинтере-
сованным лицом1, не должен применяться в отношении таких объ-
ектов и институт приобретательной давности2.
Признание земли и других природных ресурсов, не находящихся
в собственности граждан, юридических лиц либо муниципальных
образований, государственной собственностью предполагает вполне
очевидную модель поведения для всех, кто не имеет прав на соответ-
ствующее имущество: «Не трогать! Чужое!». Именно в этом непо-
средственное регулирующее действие презумпции государственной
собственности. Режим бесхозяйного имущества в данном случае не
применяется.
Вместе с тем, обозначив путем установления презумпции госу-
дарственной собственности государственный интерес, государство
должно создать механизм, который исключил бы бесхозяйное содер-
жание соответствующего имущества, поскольку государство несет
ответственность за состояние и использование природных ресурсов3.
И здесь необходим комплекс мер, начиная от инвентаризации и
работы с выявленным «бесхозяйным» имуществом, поддержанием
1 См., например, постановление ФАС Северо-Западного округа от 11 марта 2010 г.
по делу № А56-17681/2009, где отмечено, что самовольное возведение строений
и последующее их использование не могут являться основаниями для признания
права собственности на земельный участок, на котором они расположены.
О действии презумпции государственной собственности в отношении обо-
собленных водных объектов см., например, постановление ФАС Северо-Кавказ-
ского округа от 17 июня 2004 г. № Ф08-2478/2004.
2 См. об этом, в частности: Голиченков О.К., Козырь О.М. Концепция Федераль-
ного закона о земле // Государство и право. 1994. № 7. С. 67; Суханов Е.А. Пробле-
мы правового регулирования отношений публичной собственности и новый Граж-
данский кодекс // Гражданский кодекс России. Проблемы. Теория. Практика:
сборник памяти С. А. Хохлова /отв. ред. А.Л. Маковский. М., 1998. С. 213, 214.
Иную точку зрения высказывает ТЕ Ярочкина. См: Ярочкина Т. Г. Недвижи-
мое имущество как объект приобретательной давности // Нотариус. 2007. № 1.
Приводится по СПС «КонсультантПлюс».
3 См. об этом подробнее: Хабриева Т.Я., Чиркин В.Е. Теория современной консти-
туции. М., 2005. С. 203.
148
Презумпции в гражданском праве
его в надлежащем состоянии и заканчивая мерами ответственности
за нерадивое отношение к должностным обязанностям чиновников
на местах. Занимаясь имуществом, можно полностью исключить
даже самые дерзкие попытки завладения им. При этом важно пони-
мать, что бесхозяйное отношение к земле и иным природным ресур-
сам — это путь к разрушению государства.
Особо следует выделить вопрос о функциях презумпции государ-
ственной собственности. Рассматриваемая как правовое средство,
конструкция презумпции государственной собственности ориенти-
рована на охрану публичных (государственных) интересов, их ограж-
дение от притязаний других лиц.
Прежде всего, она ориентирована на признание государственно-
го интереса, по причине чего можно утверждать о ведущей роли со-
ответствующей функции применительно к данной презумпции. Од-
нако это не означает, что иные функции (реализации, обеспечения
либо защиты интереса) не присущи ей. Просто в условиях затрудни-
тельного обозначения наличия публичного интереса функция при-
знания интереса (прежде всего, самим фактом закрепления соответ-
ствующей презумпции) оказывается наиболее востребованной. Иные
аспекты действия данной презумпции реализуются несколько позже,
как правило, при проявлении интересов к земле и иным природным
ресурсам другими лицами.
Установление презумпции государственной собственности обу-
словлено значимостью государственных интересов в сфере обладания
определенным имуществом (а именно землей и иными природными
ресурсами). Очевидным фактором особого интереса государства к
соответствующему имуществу является его ограниченное количество.
Данное обстоятельство, как представляется, является главной при-
чиной сохранения рассматриваемой презумпции в отечественном
правопорядке.
Вместе с тем помимо земли и иных природных ресурсов в поле
действия презумпции государственной собственности в правопри-
менительной практике и специальной литературе нередко указывают
и иные объекты, например: имущество железнодорожного транспор-
та1, культурные ценности2, бесхозяйные автотранспортные средства3,
1	См. постановление ФАС Восточно-Сибирского округа от 8 октября 2010 г. по делу
№ А78-1889/2010.
2 См.: Зубенко Ю.С. Гражданский оборот археологических находок: возможен ли
он в Российской Федерации? // Реформы и право. 2010. № 2. С. 23-30.
См. также: Смирнов В.И., Бублик И.Г. Правовой режим памятников истории
и культуры, входящих в состав кладов// Юридическая мысль. 2005. № 4 (29). С. 67.-
3 См.: Гричанин И. Автомашина числится в розыске // Российская юстиция. 1998.
№ 5. Приводится по СПС «КонсультантПлюс».
149
Глава 2
наследственное имущество, которое не принято физическими лица-
ми — наследниками по закону1. Из перечисленных объектов, пожа-
луй, лишь на культурные ценности можно распространить режим
презумпции государственной собственности. При этом правовым
основанием закрепления соответствующей презумпции могли бы
стать правила п. 2 ст. 233 ГК РФ при условии устранения указания в
законе на необходимость передачи обнаруженных вещей в государ-
ственную собственность. Пока же в действующем законодательстве
(пусть и во многом формально) в отношении вещей из кладов уста-
новлен режим бесхозяйного имущества, что не лучшим образом
сказывается на охране культурного достояния России.
Иные причины закрепления приоритета интересов государства
посредством презумпций могут быть обусловлены, в частности, сфе-
рами применения имущества (оборонная отрасль, сфера атомной
энергетики и др.).
В связи с правовой охраной вещных прав широко известна пре-
зумпция достоверности сведений реестра прав на недвижимое иму-
щество.
Как справедливо подметил еще в начале XX в. И.А. Покровский
«Усвоение принципа “Hand muss Hand wahren” для оборота на дви-
жимости и установление института поземельных книг для оборота
на недвижимости вызвано единой целью и проникнуто единой мыс-
лью: обеспечить прочность гражданского оборота путем узаконения
доверия к известным внешним фактам... В обороте на движимости
все третьи лица вправе доверять факту нахождения веши в чьих-ли-
бо руках, вправе считать владельца собственником... В обороте на
недвижимости они вправе доверять тому, что записано в поземельной
книге...»2.
Несмотря на отсутствие прямого указания на такую презумпцию
в действующем российском законодательстве, она все-таки может
быть установлена из содержания и общего смысла законодатель-
ства о государственной регистрации прав на недвижимое имуще-
ство3.
В соответствии с Законом № 122-ФЗ государственная регист-
рация является единственным доказательством существования
1	См.: Суденко В.В. Право на отказ от наследства: теоретические и практические
проблемы осуществления // Наследственное право. 2006. № 1. Приводится по
СПС «КонсультантПлюс».
2 Покровский И.А. Основные проблемы гражданского права. М., 1998. С. 201.
3 В специальной литературе, правда, отмечается, что сама государственная регис-
трация есть лишь «презумпция существования зарегистрированного права». См.:
Эрделевский А.М. Комментарий кФедеральному закону «О государственной ре-
гистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним». М., 1999. С. 7.
150
Презумпции в гражданском праве
зарегистрированного права, которое может быть оспорено только
в судебном порядке (ст. 2). Именно эти положения Закона и вос-
принимаются как правила, основанные на презумпции1. Однако
полагаем, что для устранения всякой неопределенности в данном
вопросе следует поддержать предложение о включении в ГК РФ
общих положений о государственной регистрации имущественных
прав, единых для различных объектов, в отношении которых пре-
дусмотрена правоустанавливающая регистрация и закреплении в
рамках этих правил принципов регистрации, среди которых прямо
называется принцип презумпции достоверности реестра2.
Вместе с тем еще до принятия Закона № ЗО2-ФЗ и закрепления
в ГК РФ в числе принципов государственной регистрации прав на
имущество принципа достоверности государственного реестра про-
ведение государственной регистрации в строгом соответствии с
установленной в Законе № 122-ФЗ процедурой, при соблюдении
требований к предоставляемым на государственную регистрацию
документам, позволяло предполагать достоверность сведений, со-
держащихся в реестре. Такая достоверность и ранее, и в настоящее
время опровергается путем представления информации о подлин-
ности представленных на регистрацию документов либо представ-
1 См., например: Ширвиндт А.М., Павлова Е.А., Новоселова Л. А. и др. Практика рас-
смотрения коммерческих споров: анализ и комментарии постановлений Пленума
и обзоров Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации /
под ред. Л.А. Новоселовой, М.А. Рожковой. М., 2010. Вып. 13 (автор главы —
А.М. Ширвиндт). Приводится по СПС «КонсультантПлюс»; Андропов В.В.,
Гонгало Б.М., Коновалов А.В. и др. Возникновение, прекращение и защита пра-
ва собственности: постатейный комментарий глав 13, 14, 15 и 20 Гражданского
кодекса Российской Федерации/под ред. П.В. Крашенинникова. М., 2009 (автор
главы — Л. Ю. Михеева). Приводится по СПС «КонсультантПлюс».
Л.Б. Шейнин делает вывод о презумпции достоверности записей реестра ис-
ходя из отношения к государственной регистрации как к авторитетному средству
фиксации права. См.: Шейнин Л.Б. Недвижимость: пробелы и несоответствия в
правовом регулировании. М., 2011. Приводится по СПС «КонсультантПлюс».
В.В.Чубаров, оценивая принципы действующей системы государственной
регистрации, оценил данные положения закона как презумпцию достоверности
(законности) зарегистрированного права. См.: Чубаров В.В. Проблемы правово-
го регулирования недвижимости. М., 2006. С. 316.
О презумпции законности прав идет речь и в некоторых актах судебно-арбит-
ражной практики. См., например, постановление ФАС Волго-Вятского округа от
27 сентября 2005 г. № А82-3175/2004-45; постановление ФАС Волго-Вятского ок-
руга от 13 марта 2006 г. по делу № А28-7633/2004-283/8. Приводится по СПС«Кон-
сультантПлюс». Кроме того, в данной статье усматривают и презумпцию закон-
ности оснований возникновения прав. См. постановление ФАС Московского
округа от 9 февраля 2009 г. № КГ-А40/12428-08 по делу № А40-17387/08-16-122.
Приводится по СПС «КонсультантПлюс».
2 См. п. 2.1 Концепции развития гражданского законодательства Российской Фе-
дерации. В кн.: Концепция развития гражданского законодательства Российской
Федерации / вступ. ст. А.Л. Маковского. М., 2009. С. 32.
151
Глава 2
ления документов, которые не учитывались при внесении записи в
реестр, а также путем указания на дефекты допущенные при фор-
мировании записи реестра при ее создании и (или) изменении.
Практика применения Закона № 122-ФЗ обнаруживает большое
количество примеров оспаривания зарегистрированных прав1, и это
не лучшим образом сказывается на «имидже» института государ-
ственной регистрации. Появляются даже утверждения, что внесение
записи в реестр не обеспечивает его достоверности2. Но возможность
оспаривания прав и достоверность реестра обречены противостоять
друг другу. Это противостояние указывает на важное значение пре-
зумпции достоверности сведений реестра, особенности ее действия
и последствия опровержения, а также служит весьма четким инди-
катором проблем отечественного оборота недвижимости.
Презумпция достоверности сведений реестра прав на недвижи-
мое имущество (поземельной книги и т.п.) известна многим право-
порядкам (см., например: ст. 140 Гражданского кодекса Азербайд-
жанской Республики и ст. 16 Закона Азербайджанской Республики
«О государственном реестре недвижимого имущества»; § 892 Гер-
манского гражданского уложения; ст. 125,139 Закона Израиля о
недвижимом имуществе; ст. 497 Гражданского кодекса Республики
Молдова; ст. 311 Гражданского кодекса Туркменистана). Даже там,
где презумпция достоверности сведений реестра с очевидностью не
следует из закона (например: Армения, Кыргызская Республика,
Франция3), достоверность сведений реестра предполагается из об-
щего смысла соответствующего законодательства, а необходимый
правовой результат достигается посредством применения иных
правовых средств (например, во Франции достоверность сведений
достигается в первую очередь посредством института ответствен-
ности лиц, производящих регистрацию — гл. X кн. 3 Гражданского
кодекса).
Выбор между рассматриваемой презумпцией и иными средства-
ми, способными обеспечить достоверность реестра, как видится,
зависит от степени соответствия того или иного средства фактиче-
1 См. дополнительную информацию к абз. 2 п. 1ст.23акона№ 122-ФЗ (СПС «Кон-
сультантПлюс»).
2 См.: Тресцова Е.В., Огородников М.С. Проблемы теории и практики государ-
ственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним: моногра-
фия. Иваново, 2008. Приводится по СПС «КонсультантПлюс».
3 Подобное положение дел во Франции, как представляется, может быть объясне-
но специальным отношением французского гражданского законодательства к
презумпциям. См. ст. 1349—1353 Гражданского кодекса Франции, где закрепля-
ются правила о предположениях (презумпциях). См.: Французский гражданский
кодекс / науч. ред. и предисл. Д.Г. Лаврова; пер. с фр. А.А. Жуковой, ГА. Пашков-
ской. СПб., 2004. С. 736.
152
Презумпции в гражданском праве
ским возможностям государства гарантировать эту самую достовер-
ность. Эффективное выполнение функции по ведению федерально-
го информационного ресурса частными структурами (на основании
переданных им полномочий) наиболее оптимально может быть обес-
печено средствами имущественного воздействия на регистраторов.
Если же соответствующие функции реализуются непосредственно
государственными структурами, то средства достижения цели, скорее
всего, должны быть организационными. И презумпция достоверно-
сти сведений реестра является одним из таких организационных
средств. Но достоверность предполагается не просто так. Она явля-
ется следствием определенной процедуры деятельности регистрато-
ров. Чем лучше отлажена такая процедура (в том числе технически и
юридически), тем действеннее оказывается и презумпция. Например,
стоит лишь незначительно ослабить контроль за качеством представ-
ляемых на регистрацию актов и закономерным прогнозируемым
итогом окажется увеличение случаев оспаривания достоверности
сведений реестра.
Среди наиболее заметных презумпций, применяемых в регулиро-
вании вещных правоотношений, пожалуй самой известной является
презумпция добросовестности. При этом она находит весьма разно-
образные формы выражения в действующем законодательстве о вещ-
ных правах, несмотря на то, что до настоящего времени вопрос о
введении в гражданское законодательство принципа добросовест-
ности остается открытым1.
В действующем гражданском законодательстве о вещных правах
оценка добросовестности участников гражданских правоотношений
может быть обнаружена в нескольких статьях ГК РФ. Это и ст. 220 —
о переработке вещи, где речь идет о недобросовестных действиях лиц,
осуществивших переработку чужой вещи, и ст. 223 — о моменте воз-
никновения права собственности у приобретателя по договору при
добросовестном приобретении, и ст. 234 — определяющая добросо-
вестность как одно из условий применения института приобретатель-
ной давности, и, наконец, ст. 302, 303 — о защите добросовестных
приобретателей (владельцев).
По сути, действующее законодательство отражает практически
все основные аспекты применения презумпции добросовестности в
регулировании вещных правоотношений.
1 Как было отмечено выше, на официальном уровне предложение о введении в
гражданское законодательство принципа добросовестности в качестве одного из
наиболее общих и важных принципов гражданского права закреплено в положе-
ниях Концепции развития гражданского законодательства Российской Федера-
ции. См.: Концепция развития гражданского законодательства Российской Фе-
дерации / вступ. ст. А.Л. Маковского. М., 2009. С. 26.
153
Глава 2
Если оценивать возможные сферы применения данной презумп-
ции в регулировании вещных правоотношений, то представляется,
что наиболее оправданы изыскания по двум направлениям: в кон-
тексте оценки поведения обладателя вещного права и применитель-
но к поведению всех иных лиц, а также в контексте оценки поведения
фактического владельца вещи и иных лиц. При этом, оценивая по-
ведение указанных лиц соответственно их статусу, можно, в частно-
сти, вести речь о добросовестности владения, пользования или рас-
поряжения, о добросовестности приобретения вещи, о добросовест-
ном поведении при взаимодействии с правообладателем.
Так, приобретение считается добросовестным если лицо, приоб-
ретающее вещь, не знало и не могло знать о том, что лицо, отчужда-
ющее вещь, не имело на это права (п. 1 ст. 302 ГК РФ).
В свою очередь, добросовестность владения непосредственно
обусловлена добросовестностью приобретения вещи. Невозможно
на основании недобросовестного приобретения вещи стать добро-
совестным владельцем. При этом добросовестным владельцем при-
знается лицо, которое на знало или не должно было знать, что его
владение незаконно (такое понимание следует из смысла ст. 303 ГК
РФ), а оценка добросовестности происходит лишь в контексте оцен-
ки основания приобретения вещи.
Добросовестность пользования вещью в действующем законода-
тельстве не имеет явного выражения. Но, как представляется, осно-
вания для применения предположения о подобном поведении все-
таки имеются. Так, в ст. 303 ГК РФ указывается, что при истребова-
нии имущества из чужого незаконного владения собственник
вправе также потребовать от добросовестного владельца возврата или
возмещения всех доходов, которые он извлек или должен был извлечь
со времени, когда он узнал или должен был узнать о неправомернос-
ти владения или получил повестку по иску собственника о возврате
имущества1. Оговорка о доходах, которые добросовестный владелец
«должен был извлечь со времени, когда он узнал или должен был
узнать о неправомерности владения», как представляется, содержит
В связи с данными положениями закона обращает на себя внимание позиция
Е. Богданова, который утверждает, что «...презумпция добросовестности аннули-
руется повесткой суда...). Приводится по: Ушаков О.В. Добросовестное право-
приобретение от неуправомоченного лица: монография. Ижевск, 2003. С. 63.
На самом деле вести речь об аннулировании презумпции в подобных ситуа-
циях нельзя. Имеет место лишь очевидное определение пределов действия пре-
зумпции для конкретных правоотношений. При этом следует иметь в виду, что
оценка поведения лица сквозь призму добросовестности не должна прекращать-
ся в течение всего времени участия в гражданских правоотношений. Просто для
различных отношений оценка добросовестности будет проходить по несовпада-
ющим критериям, исходя из особенности конкретных отношений.
154
Презумпции в гражданском праве
в себе, помимо очевидного стимулирующего эффекта, также и опре-
деленный карательный эффект, причем недостаточно справедливый
(по крайней мере, в отношении лиц, чья деятельность не связана с
осуществлением предпринимательской деятельности). Если вещь
требует управления и такое управление осуществляется нерадиво
либо не осуществляется вовсе, требование о выплате доходов, кото-
рые могли бы быть, должно быть допустимо лишь в ситуации, когда
лицо способно управлять соответствующим имуществом. Еще одна
сторона проблемы связана с тем, что управление вещью может при-
вести и к таким доходам, которые собственник вряд ли получил, если
бы осуществлял управление самостоятельно. Закрепление в законе
обязанности передать все полученное в таких ситуациях сводит на
нет любые положительные устремления. Представляется, что доходы,
которые превышают обычно получаемый доход, могут быть «распре-
делены» иначе, например поровну между собственником и добросо-
вестным владельцем (стимулируя последнего не прекращать эффек-
тивного управления вещью1).
Добросовестность распоряжения также не выделяется особым
образом в законе, но может иметь значение во многих ситуациях.
Среди наиболее ярких примеров следует указать случаи распоряже-
ния вещью исключительно с намерением причинить вред другим
лицам (шикана) либо злоупотребление правом в иных формах (на-
пример: действия по образцу героя известной роли А.И. Райкина в
фильме «Волшебная сила искусства» (киностудия «Ленфильм»,
1970)); распоряжение без получения согласия, когда оно требуется в
силу закона (например, распоряжение недвижимым имуществом без
согласования с органами опеки и попечительства — см.: п. 4 ст. 292
ГК РФ); распоряжение без необходимых на то полномочий (напри-
мер, отчуждение имущества общества с нарушением правил об одоб-
рении сделки, в совершении которой имеется заинтересованность, —
ст. 83 Федерального закона от 26 декабря 1995 г. № 208-ФЗ «Об ак-
ционерных обществах»2) и др.
О добросовестном поведении при взаимодействии с правообла-
дателем в действующем законодательстве можно обнаружить прави-
1 Подобного рода стимулирующую меру можно обнаружить в действующем зако-
нодательстве применительно к деятельности комиссионера. Как известно, в со-
ответствии со ст. 992 ГК РФ в случае, когда комиссионер совершил сделку на
условиях, более выгодных, чем те, которые были указаны комитентом, дополни-
тельная выгода делится между комитентом и комиссионером поровну, если иное
не предусмотрено соглашением сторон. И хотя в данных правилах речь идет о
договорных отношениях, сам подход к оценке поведения участников правоотно-
шения с позиции требования добросовестности заслуживает внимания.
2 Российская газета. 1995. 29 дек.
155
Глава 2
ла в ст. 220 ГК РФ, где, в частности, установлены изъятия из общих
правил о неприобретении лицом права собственности на движимую
вещь, изготовленную им путем переработки не принадлежащих ему
материалов. Так, если стоимость переработки существенно превы-
шает стоимость материалов, право собственности на новую вещь
приобретает лицо, которое, действуя добросовестно, осуществило
переработку для себя. При этом, если собственник материалов, ут-
ратил их в результате недобросовестных действий лица, осуществив-
шего переработку, он вправе требовать передачи новой вещи в его
собственность и возмещения причиненных ему убытков. К оценке
добросовестности следует обращаться и в связи с так называемым
правом соседства (например: при возведении забора либо при уста-
новке рекламного щита на крыше, затеняющих соседние участки и
(или) строения на них; при организации водоотведения).
При этом пределы осуществления права (прежде всего, норма-
тивно закрепленные) будут выступать критериями оценки добросо-
вестности.
Так, например, на территории Рузского муниципального района
Московской области владельцы частных жилых домов обязаны уста-
навливать и содержать в порядке ограждения своих земельных участ-
ков, соблюдая требования к типу конструкций и размеру этих ограж-
дений (высота забора должна быть не более 1,60 м, ограждения меж-
ду соседними участками в целях минимального затенения территории
должны быть сетчатыми или решетчатыми, те. просвет между доска-
ми должен быть не менее 1/2 ширины доски, из которой состоит
ограждение). Со стороны проезжей части улицы возможна установ-
ка глухого забора по согласованию с главным архитектором высотой
не более 1,90 м1. В соответствии со СНиП 30-02-97 «Планировка и
застройка территорий садоводческих объединений граждан, здания
и сооружения»2 индивидуальные садовые (дачные) участки, как пра-
вило, должны быть огорожены. Ограждения в целях минимального
затенения территории соседних участков должны быть сетчатые или
решетчатые высотой 1,5 м. Вместе с тем по решению общего собра-
ния членов садоводческого (дачного) объединения допускается
устройство глухих ограждений со стороны улиц и проездов.
Нормативные пределы могут касаться и таких характеристик, как
удаленность одних объектов от других, временные рамки эксплуатации
1 См.: Постановление главы Рузского муниципального района МО от 22 января
2007 г. № 103 «Об утверждении Правил благоустройства и санитарного содержания
территории Рузского муниципального района Московской области» // СПС «Кон-
сультантПлюс».
2 СПС «КонсультантПлюс». СНиП введены в действие с 1 января 1998 г. постанов-
лением Госстроя России от 10 сентября 1997 г. № 18—51.
156
Презумпции в гражданском праве
объектов и др. При этом отступление от нормативов есть безусловное
правонарушение, и неважно, мешает такое нарушение кому-либо или
нет. Например, хозяин участка может не возражать, чтобы расположен-
ный рядом с его участком продуктовый киоск располагался в непосред-
ственной близости от его забора. Однако если при этом не соблюдает-
ся требуемое по закону противопожарное расстояние между зданиями,
сооружениями и строениями в зависимости от степени огнестойкости
и класса конструктивной пожарной опасности1, то расценивать как
добросовестные действия лица, установившего продуктовый киоск,
нельзя (даже если он оформил согласие владельца соседнего строения).
В подобных ситуациях особое значение имеет добросовестность упол-
номоченных органов в части выявления подобных нарушений и свое-
временного и действенного реагирования на них.
Более глубокое изучение вопроса о добросовестности в вещных
правоотношениях позволяет вести речь и об особых формах проявле-
ния указанных выше форм добросовестного поведения. Например,
добросовестность приобретения может быть оценена в преломлении
так называемой презумпции преступного происхождения имущества,
вопрос о которой неоднократно возникал в практике Европейского
суда по правам человека, в том числе и в связи с применением россий-
ского законодательства. Как указывается^ одном из постановлений,
«Власти Российской Федерации утверждали, что право собственности
заявительниц нарушено не было. Приговор суда в части конфискации
имущества был принят в строгом соответствии с положениями нацио-
нального законодательства. При совершении преступления из корыст-
ных побуждений действует презумпция преступного происхождения
имущества подсудимого, и конфискация имущества может назначать-
ся без исследования дополнительных доказательств его преступного
источника происхождения. В силу того, что имущество было получе-
но преступным путем, Хорошевский районный суд г. Москвы право-
мерно отказал в удовлетворении требования заявительницы об опре-
делении ее доли в совместно нажитом имуществе...»2.
1 См., в частности, таблицу 11 приложения к Федеральному закону от 22 июля 2008 г.
№ 123-ФЗ «Технический регламент о требованиях пожарной безопасности» (СЗ РФ.
2008. № 30 (ч. I). Ст. 3579).
2 Постановление ЕСПЧ от 1 апреля 2010 г. «Дело “Денисова и Моисеева (Denisova
and Moiseyeva) против Российской Федерации”» (жалоба № 16903/03). По делу
обжалуется конфискация в рамках исполнения приговора, вынесенного супругу
и родителю заявительниц, имущества, фактически принадлежащего последним.
По делу допущено нарушение требований ст. 1 Протокола № 1 к Конвенции о
защите прав человека и основных свобод // Бюллетень Европейского Суда по пра-
вам человека. 2010. № 10. О формах выражения презумпции преступного проис-
хождения имущества см. также: Постановление Европейского суда по правам
человека от 9 февраля 1995 г. «Уэлч (Welch) против Соединенного Королевства» //
СПС «КонсультантПлюс».
157
Глава 2
Представляется, что оснований для утверждений о существова-
нии в Российской Федерации рассматриваемой презумпции нет.
Правила гл. 151 УК РФ предполагают такую процедуру конфиска-
ции, при которой характер происхождения имущества подлежит
обязательному доказыванию и устанавливается на основании обви-
нительного приговора суда. Для появления такой презумпции не-
обходимо определенным образом изменить редакцию действующе-
го уголовного законодательства. И к радости сторонников данного
подхода, им не придется «изобретать велосипед». Так, например,
в законе Острова Кайман «О доходах от преступной деятельности»
(ст. 19) если суд принимает решение о том, что обвиняемое лицо
вело преступный образ жизни, то в целях принятия решения о том,
получало ли оно материальную выгоду от совершения уголовного
преступления, а также принятия решения об определении его мате-
риальной выгоды от совершения преступления, суд принимает че-
тыре следующих презумпции: первая состоит в том, что любая соб-
ственность, переданная обвиняемому лицу в любой момент времени
после соответствующего дня, была получена им в результате совер-
шения преступления общего характера в течение минимального
срока его владения такой собственностью; второй презумпцией
является то, что любая собственность, переданная обвиняемому
лицу в любой момент после даты совершения преступления, была
получена им в результате совершения преступления общего харак-
тера в течение минимального срока его владения такой собствен-
ностью; третьей презумпцией является то, что любые расходы, по-
несенные обвиняемым лицом в любой момент времени после со-
ответствующей даты, были выплачены за счет собственности,
полученной им в результате совершения уголовного преступления
общего характера; и наконец, четвертой презумпцией выступает то,
что для оценки собственности, полученной (или получение которой
условно допущено) обвиняемым лицом, считается, что обвиняемое
лицо получило ее без любых прочих прав требования на нее. При
этом суд общего или упрощенного производства не вправе прини-
мать необходимую презумпцию в отношении отдельных объектов
собственности или расходов, если у него имеются основания пола-
гать, что такая презумпция не является соответствующей, либо пред-
полагать серьезный риск неосуществления правосудия в случае
принятия такой презумпции1.
1 См., подробнее ч. III «О конфискации» Закона от 30 июня 2008 г. «О доходах от
преступной деятельности». Приводится по СПС «Система WBL», код документа
в Системе: 17698.
О формах выражения презумпции преступного происхождения имущества
см. также: Постановление Европейского суда по правам человека от 9 февраля
158
Презумпции в гражданском праве
Рассмотрение вопроса о применении презумпций в регулирова-
нии вещных правоотношений не ограничивается вышеизложенным.
Данная сфера отношений многогранна и, если угодно, необъятна.
В литературе и правоприменительной практике время от времени
появляются все новые и новые примеры применения известных
презумпций, а также предлагаются конструкции, которые либо дей-
ствительно являются презумпциями, либо лишь позиционируются
как презумпции, но таковыми не являются.
Так, положительной оценки заслуживают суждения Ю.Б. Фогель-
сона, который, анализируя понятие «интерес в сохранении имуще-
ства» в ст. 930 ГК РФ, сделал предположение, что «...наличие права
собственности на имущество создает трудно опровержимую (но все
же опровержимую) презумпцию наличия интереса в сохранении
собственного имущества»1, однако, не имея цели доказывать данное
утверждение в рамках своего исследования, оставил его без внима-
ния. Тем не менее такая презумпция действительно может быть при-
знана существующей. Подтверждением ее косвенного закрепления
в законе могут служить следующие положения:
•	приобретение собственности всегда волевое поведение (см. по-
ложения гл. 14 ГК РФ);
•	приобретая права, субъекты гражданских правоотношений по
общему правилу действуют в своем интересе (см., например, п. 2
ст. 1 ГК РФ);
•	оценивая поведение участников гражданских правоотношений,
закон основывается помимо прочего на требованиях добросовест-
ности участников правоотношений и разумности их действий (см.,
в частности, п. 2 ст. 6 ГК РФ);
•	возможность существования ситуаций, при которых собствен-
ник утратил интерес в сохранении имущества вполне вероятна
(именно поэтому, как представляется, ст. 930 ГК РФ рассматривает
не только правовые последствия наличия интереса в сохранении
имущества, но и правовые последствия отсутствия такого интереса),
как следствие, возможно опровержение рассматриваемого предпо-
ложения заинтересованными лицами (в частности, страховщиком
может быть вдвинуто требование о признании договора недействи-
тельным, если после заключения договора страхования будет уста-
новлено, что страхователь сообщил страховщику заведомо ложные
сведения об обстоятельствах, имеющих существенное значение для
1995 г. «Уэлч (Welch) против Соединенного Королевства» //СПС«Консультант-
Плюс».
Фогельсон Ю.Б. Страховое право: теоретические основы и практика применения:
монография. М., 2012. С. 382.
159
Глава 2
определения вероятности наступления страхового случая1, — п. 3
ст. 944 ГК РФ).
Интересны и суждения О.В Мананникова, по утверждению ко-
торого «Из общего правила dominus soli est dominus coeli et inferiorum
(право собственности на землю дает право на небо и подземелье) был
выведен частный принцип quod solo inaedificatur solo cedit (созданное
на поверхности следует судьбе поверхности). Этот принцип стал
основополагающим при разделении объектов на движимые и недви-
жимые вещи, а также создал в римской юриспруденции презумпцию
недопустимости раздельной собственности на земельный участок и
на то, что находится на нем»2. В действующем законодательстве такой
презумпции нет. Данностью современного права является режим
раздельной собственности. Вместе с тем все чаще можно слышать о
том, что потребности оборота нуждаются в ином подходе к регули-
рованию вещных правоотношений.
В частности, В.В.Чубаров, оценивая перспективы совершенство-
вания правового режима нежилых помещений, обратил внимание на
возможность установления презумпции, согласно которой «право
собственности на здание будет означать признание права собствен-
ности одного лица на все помещения в здании без внесения соответ-
ствующих записей в ЕГРП. Такая презумпция может иметь ограни-
ченное значение для случаев, не связанных с отчуждением помеще-
ний в здании (например, для сдачи их в аренду без права выкупа)»3.
Для оценки обоснованности такого предложения необходимо иметь
представление о предполагаемом новом регулировании в данной
сфере, а в настоящее время, до завершения реформирования зако-
нодательства о вещных правах, можно ограничиться лишь общим
указанием на допустимость предположения подобного рода и его
безусловное прикладное значение.
Н.Ф. Качур, рассматривая ситуации раздельного проживания
супругов в браке, предлагала дополнить нормы семейного законо-
дательства РСФСР положением об отнесении имущества, нажито-
го супругами в период раздельного проживания, к их личной соб-
ственности с момента фактического прекращения брачных отно-
1 В указанной работе Ю.Б. Фогельсона в качестве примера ситуации, при которой
собственник не имеет интереса в сохранении имущества, со ссылкой на автора из
Новой Зеландии, приводится случай, когда собственник старого дома страхует
его (в том числе от повреждений при пожаре), затем решает его снести, но до
сносадом сгорает. См.: Фогельсон Ю.Б. Указ. соч. С. 108, 381, 382.
2 Мананников О.В. К вопросу наследования земли по римскому праву// Бюллетень
нотариальной практики. 2006. № 6. Приводится по СПС «КонсультантПлюс».
3 Чубаров В. В. Правовой режим нежилого помещения как самостоятельного объ-
екта недвижимости // Право и экономика. 2003. № 3. Приводится по СПС «Кон-
сультантПлюс».
160
Презумпции в гражданском праве
шений1. Представляется, что подобная презумпция едва ли окажется
действенным средством упорядочения имущественных отношений
супругов. Фактическое прекращение брачных отношений весьма
сложное для определения явление, требующее доказывания само по
себе. Соответственно этому предлагаемая «презумпция» будет дей-
ствовать лишь при доказательстве фактического прекращения брач-
ных отношений. Следовательно, появление подобной «презумпции»
нисколько не разгрузит суды от споров по поводу имущества между
супругами (в том числе бывшими), изменится лишь приоритет в за-
щите интересов собственников.
Представляется, что в рамках регулирования вещных правоотно-
шений можно вести речь и о других презумпциях. Так, оценивая дей-
ствия гражданина, занимающегося предпринимательской деятель-
ностью, можно допустить закрепление презумпции «коммерческого
использования вещи». Соединение в лице гражданина нескольких
статусов требует их ранжирования. При этом приоритет должен отда-
ваться специальному статусу: это и в интересах самого лица, и в инте-
ресах оборота. Открытый вопрос о режиме использования вещи не
лучшим образом влияет на устойчивость правоприменительной прак-
тики. Возможным выходом можно считать закрепление указанной
презумпции в действующем законодательстве.
Не следует сбрасывать со счетов и презумпцию разумности дей-
ствий. Казалось бы, в современном обществе разумность должна
предполагаться при всяком осуществлении права, однако в силу
широко известных суждений о пределах применения ст. 10 ГК РФ2
современный гражданский оборот не имеет столь действенной опо-
ры. Разумность действий участников гражданских правоотношений
предполагается лишь в случаях, когда решается вопрос о защите того
или иного права. Как справедливо отметил У. Маттеи, анализируя
право соседства, не следует забывать о гарантированности прав треть-
их лиц, как это сделано, например, во Франции, где действует прин-
цип взаимоотношения административного и частного права, соглас-
но которому предоставление права преобразования земли ставится
в зависимость от «гарантирования прав третьих лиц». И если нару-
1 См.: Качур Н.Ф. Презумпции в советском семейном праве: автореф. дис.... канд.
юрид. наук. Свердловск, 1982. С. 12.
2 См.: Маковская А.А. Добросовестность участников залогового правоотношения
и распределение рисков между ними. В кн.: Основные проблемы частного права:
сборник статей к юбилею доктора юридических наук, профессора Александра
Львовича Маковского/отв. ред. В.В. Витрянский, Е.А. Суханов. М.,2010; Розен-
берг М.Г. Международная купля-продажа товаров: комментарий к правовому
регулированию и практике разрешения споров. 4-е изд., испр. и доп. М., 2010;
Скловский К.И. Собственность в гражданском праве. 5-е изд., перераб. М., 2010;
Лукьяненко М.Ф. Оценочные понятия гражданского права: разумность, добро-
совестность, существенность. М., 2010. Приводятся по СПС «КонсультантПлюс».
161
Глава 2
шения сталкивающихся с этим принципом имущественных прав
третьих лиц приобретает макроскопические масштабы, право соседа
на преобразование земли может быть пересмотрено по суду1.
Определенные ориентиры для рассмотрения вопроса о примене-
нии презумпций можно обнаружить и в правилах о сервитутах. На-
пример, в п. 1 ст. 276 ГК РФ идет речь о том, что сервитут может быть
прекращен ввиду отпадения оснований, по которым он был установ-
лен. Но поскольку основания установления сервитута в действующем
законодательстве суть фактические обстоятельства, обусловленные
нуждами заинтересованного лица (необходимость прохода и проезда,
прокладка и эксплуатация линий электропередачи, связи и трубо-
проводов, обеспечение водоснабжения и мелиорации и др.), то и вы-
вод об отпадении оснований может быть сделан на основе оценки
поведения лица, в пользу которого сервитут установлен (например,
если обладатель сервитута обустроил иной проход или перестал выра-
щивать овощи и фрукты на своем огороде) и иных фактических об-
стоятельств (например, дома подключены к центральному водоснаб-
жению либо изменился порядок эксплуатации линии связи). При этом
необходимо лишь детально определить возможные обстоятельства,
наличие которых следует рассматривать как условия действия презум-
пции отпадения оснований, по которым был установлен сервитут.
Таковы лишь немногие примеры возможного применения пре-
зумпций в регулировании вещных правоотношений. Оценивая пер-
спективы развития законодательства о вещных правах, нетрудно
допустить и иные сферы их применения. Однако до воплощения в
действительность положений проекта ГК РФ оценка эффективного
использования смоделированных презумпций будет не более чем
игрой ума, поскольку предлагаемые в проекте решения не вписыва-
ются в правовые построения действующего законодательства.
§ 3.	ПРИМЕНЕНИЕ ПРЕЗУМПЦИЙ
В РЕГУЛИРОВАНИИ ОБЯЗАТЕЛЬСТВЕННЫХ
ПРАВООТНОШЕНИЙ
3.1.	Презумпции в общих положениях
обязательственного права
Общие положения об обязательствах, закрепленные в подразд. I
разд. III ГК РФ, являются, по сути, базовыми нормами, оформля-
ющими режим относительных правоотношений в действующем
1 См.: Маттеи У., Суханов Е.А. Основные положения права собственности. М., 1999.
С. 226, 227.
162
Презумпции в гражданском праве
гражданском праве. Неслучайно, в Концепции развития граждан-
ского законодательства Российской Федерации было выражено
предложение о возможности распространения общих положений об
обязательствах не только к отдельным видам обязательств, но и к
другим относительным правоотношениям (реституционным, кор-
поративным и т.п.)1, которое нашло реализацию в предложении
дополнить ГК РФ ст. 3071 «Применение общих положений об обяза-
тельствах»2.
Структура общих положений об обязательствах, наряду с прави-
лами, закрепляющими понятие обязательства, основания его воз-
никновения и общие положения о сторонах обязательства, охваты-
вает нормы об исполнении обязательств, их обеспечении, правила о
перемене лиц в обязательствах и ответственности за нарушение обя-
зательств, а также положения о прекращении обязательств.
Примеры прямого закрепления презумпций в общих положениях
обязательственного права немногочисленны, однако каждая из них
имеет весьма важное значение в регулировании обязательств.
Регулирование исполнения обязательств отличается высокой сте-
пенью конкретизации, что непосредственным образом сказывается
на определенности необходимого в рамках исполнения обязательств
поведения участников гражданских правЪотношений. Однако это не
исключает применения конструкций, основанных на предположе-
ниях (в том числе и презумпций). Вместе с тем прямого закрепления
презумпций в данной части ГК РФ обнаружить нельзя.
Если же попытаться оценить возможность закрепления презум-
пций в рамках правил об исполнении обязательств, то окажется, что
вполне допустимой сферой их существования могут стать правила об
исполнении обязательств третьими лицами.
Так, обращаясь к предлагаемой в Проекте новой редакции ст. 313,
можно обнаружить следующее положение: «Если иное не предусмот-
рено законом, договором или не вытекает из существа отношений
должника и третьего лица, третье лицо, имеющее законный интерес
в исполнении должником денежного обязательства, связанного с
осуществлением его сторонами предпринимательской деятельности,
может исполнить это обязательство кредитору без согласия должни-
ка». При этом очевидно, что природа денежного обязательства и
возможные способы его исполнения вполне допускают ситуации,
--------------- *
1	См.: Концепция развития гражданского законодательства Российской Федера-
ции / вступ. ст. А.Л. Маковского. М., 2009. С. 101.
2	См.: Проект федерального закона № 47538-6 «О внесении изменений в части пер-
вую, вторую, третью и четвертую Гражданского кодекса Российской Федерации,
а также в отдельные законодательные акты Российской Федерации» (ред., при-
нятая ГД ФС РФ в первом чтении 27 апреля 2012 г.) // СПС «КонсультантПлюс».
163
Глава 2
когда подтверждение наличия законного интереса попросту не будет
выясняться, а значит, последствия исполнения обязательства за
должника могут происходить в том числе и тогда, когда в действи-
тельности никакого законного интереса у третьего лица не будет.
Подобные ситуации объективно допускают возможность доказыва-
ния иного (т.е. отсутствие интереса и, как следствие, незаконность
«проникновения» в обязательство третьего лица).
Представляется, что предлагаемая в проекте новая редакция
ст. 313 в этой части косвенным образом закрепляет презумпцию
наличия интереса третьего лица, которую должник может опровер-
гнуть. В конечном счете для должника не безразлично, кто будет
его кредитором, хотя закон (в прямо указанных в нем случаях) и
допускает игнорирование мнения должника. Но это все-таки закон,
где обстоятельства исполнения должны быть конкретными. Если
же усматривается возможность оценочного подхода, то необходи-
мым представляется закрепление «страховочного» механизма.
Именно таким механизмом можно считать применение указанной
презумпции.
В связи с правилами об исполнении обязательств в гражданском
законодательстве многих стран выделяется презумпция существова-
ния обязательства, которая положительно сформулирована, в част-
ности: в ст. 1235 Гражданского кодекса Франции «любой платеж пред-
полагает долг; то, что было уплачено без наличия долга, подлежит
обратному истребованию»1; вч. 1 ст. 361 Гражданского кодекса Грузии
«каждое исполнение подразумевает существование обязательства»2.
В Латвийском законодательстве содержится весьма интересная пре-
зумпция, в соответствии с которой «если о внесении срочного плате-
жа кем-либо представлены квитанции, выданные без какой-либо
оговорки, за три срока подряд, то принимается, пока не доказано
противоположное, что он внес и все предыдущие срочные платежи» —
ст. 1839 Гражданского закона Латвийской Республики3.
1 Приводится по: Французский гражданский кодекс / науч. ред. и предисл. Д.Г. Лав-
рова; пер. с фр. А.А. Жуковой, Г.А, Пашковской. С. 693.
В этой же статье установлен, по сути, предел применения названной презум-
пции: «обратное истребование не допускается в отношении натуральных обяза-
тельств, которые были исполнены добровольно».
Аналогичные правила содержатся и в ст. 1554 Гражданского кодекса Квебека.
См.: Гражданский кодекс Квебека. М., 1999. С. 242.
2 См. подробнее: Чантурия Л.Л. Введение в общую часть гражданского права (срав-
нительно-правовое исследование с учетом некоторых особенностей постсовет-
ского права). М., 2006. С. 122.
3 Приводится по: Гражданский кодекс Латвийской Республики / науч. ред. и пре-
дисл. Н.Э. Лившиц, обзорная статья А.В. Свиб; пер. с лат. под рук. И. Алфеевой.
СПб., 2001. С. 612.
164
Презумпции в гражданском праве
Правила об обеспечении исполнения обязательств не менее фор-
мализованы. Тем не менее в силу особенностей правовой природы
обеспечительных обязательств (акцессорный характер), а также осо-
бенностей конкретных способов обеспечения (личные гарантии
третьих лиц, обеспечение специально обособленным имуществом
и др.) вероятностные оценки развития таких правоотношений впол-
не возможны, и, как следствие, есть основания для применения
конструкций, основанных на предположениях (в том числе и пре-
зумпций).
Так, например, в п. 2 ст. 348 ГК РФ1 содержится правило, осно-
ванное на презумпции, что нарушение обеспеченного залогом обя-
зательства крайне незначительно и размер требований залогодержа-
теля явно несоразмерен стоимости заложенного имущества. Данная
презумпция применяется при условии, что одновременно установ-
лены следующие обстоятельства:
1	) сумма неисполненного обязательства составляет менее чем
5% от размера стоимости заложенного имущества по договору о
залоге;
2	) период просрочки исполнения обязательства, обеспеченного
залогом, составляет менее чем три месяца.
В ст. 355 ГК РФ закрепляется презумпция уступки прав по обес-
печенному ипотекой обязательству. Условием ее применения служит
факт уступки прав по договору об ипотеке.
Основания для утверждения о презумпции имеются и в связи с
применением п. 3 ст. 380 ГК РФ, где установлено, что в случае со-
мнения в отношении того, является ли сумма, уплаченная в счет
причитающихся со стороны по договору платежей, задатком, эта
сумма считается уплаченной в качестве аванса, если не доказано
иное.
О применении презумпции соразмерности неустойки последстви-
ям нарушения обязательства можно вести речь, в частности, в связи
с правилами ст. 333 ГК РФ об уменьшении неустойки. По сути, имен-
но так интерпретирует ее положения Пленум ВАС РФ2. В ч. 1 указан-
ной статьи установлено, что «если подлежащая уплате неустойка явно
несоразмерна последствиям нарушения обязательства, суд вправе
1 М.П. Пронина охарактеризовала данное положение гражданского законодатель-
ства как пример громоздкой конструкции презумпции. См.: Пронина М.П. Пра-
вотворческие ошибки при создании презумпций в российской праве. В кн.: Юри-
дическая техника. Ежегодник. № 6 «Техника современного правотворчества: со-
стояние, проблемы, модернизация». Н. Новгород, 2012. С. 422.
2 См., в частности, п. 1 постановления Пленума ВАС РФ от 22 декабря 2011 г. № 81
«О некоторых вопросах применения статьи 333 Гражданского кодекса Российской
Федерации» (Вестник ВАС РФ. 2012. № 2).
165
Глава 2
уменьшить неустойку». Очевидно, что суд по общему правилу обра-
щается к данной норме только в связи с заявлением заинтересован-
ного лица. Вместе с тем прямого запрета на инициативное уменьше-
ние неустойки судом в законе нет. Не вдаваясь, однако, в дискуссию
о справедливости такого положения, отметим, что в Концепции
развития гражданского законодательства Российской Федерации
абсолютно правильно предлагается, что «уменьшение судом размера
неустойки... должно быть возможно только по ходатайству ответчи-
ка и при условии возложения на него бремени доказывания “явной”
несоразмерности подлежащей уплате неустойки последствиям нару-
шения обязательства»1.
В связи с данной презумпцией заслуживает внимания вопрос об
оценочной природе критерия соразмерности и сделанными в связи
с этим рекомендациями Пленума ВАС РФ. Исходя из того, что никто
не вправе извлекать преимущества из своего незаконного поведения,
Пленум ВАС РФ обоснованно указал, что условия неправомерного
пользования чужими денежными средствами не могут быть более
выгодными для должника, чем условия пользования денежными
средствами, получаемыми участниками оборота правомерно (напри-
мер, по кредитным договорам). При этом судам, разрешая вопрос о
соразмерности неустойки последствиям нарушения денежного обя-
зательства и с этой целью определяя величину, достаточную для
компенсации потерь кредитора, было рекомендовано исходить из
двукратной учетной ставки (ставок) Банка России, существовавшей
в период такого нарушения. При этом для обоснования иной вели-
чины неустойки, соразмерной последствиям нарушения обязатель-
ства, каждая из сторон вправе представить доказательства того, что
средний размер платы по краткосрочным кредитам на пополнение
оборотных средств, выдаваемым кредитными организациями субъ-
ектам предпринимательской деятельности в месте нахождения долж-
ника в период нарушения обязательства, выше или ниже двукратной
учетной ставки Банка России, существовавшей в тот же период.
Снижение судом неустойки ниже определенного таким образом раз-
мера допускается в исключительных случаях, при этом присужденная
денежная сумма не может быть меньше той, которая была бы начис-
лена на сумму долга, исходя из однократной учетной ставки Банка
России.
Снижение неустойки ниже однократной учетной ставки Банка
России на основании соответствующего заявления ответчика допус-
кается лишь в экстраординарных случаях, когда убытки кредитора
1 Концепция развития гражданского законодательства Российской Федерации /
вступ. ст. А.Л. Маковского. М., 2009. С. 111.
166
Презумпции в гражданском праве
компенсируются за счет того, что размер платы за пользование де-
нежными средствами, предусмотренный условиями обязательства
(заем, кредит, коммерческий кредит), значительно превышает обыч-
но взимаемые в подобных обстоятельствах проценты1.
Возможная сфера применения презумпций обнаружилась не так
давно в связи с дискуссионными вопросами правоприменения в
части разрешения споров, связанных с поручительством. При этом
предположение, принимаемое как основание возможной презумп-
ции, связывается не с самим поручительством как таковым, а с ха-
рактером взаимоотношений между должником и поручителем в силу
которых поручительство выдается. Как отмечается в п. 37 постанов-
ления Пленума ВАС РФ от 12 июля 2012 г. № 42 «О некоторых во-
просах разрешения споров, связанных с поручительством»2, если
поручитель докажет, что выдача поручительства за должника была
обусловлена иными обстоятельствами, чем наличие общего с долж-
ником экономического интереса (например, систематическая выда-
ча поручительств за вознаграждение является одним из видов пред-
принимательской деятельности поручителя), и в результате не согла-
сованного с ним изменения условий обеспеченного обязательства
оно стало заведомо неисполнимым, поручительство прекращается
(п. 1 ст. 367 ГК РФ). Данное положение ойенивается как содержащее
указание на презумпцию аффилированности должника и обеспечи-
теля3. И такая позиция (правда, с оговоркой) может быть поддержа-
на, поскольку безвозмездное либо льготное обеспечение обычно
предоставляется не посторонними лицами. Суть же оговорки сво-
дится к тому, что это так называемая фактическая презумпция, ра-
зумное предположение судьи. А указание на соответствующий подход
в постановлении Пленума ВАС РФ должно рассматриваться как
«правовая позиция высшего суда». И возможно, со временем данная
правовая позиция «переродится» в закрепленную в правовой норме
презумпцию.
Действующие правила о перемене лиц в обязательствах также не
содержат норм, основанных на презумпциях. Вместе с тем в рамках
предлагаемых в Проекте новелл, отдельные косвенные признаки за-
крепления конструкций презумпций обнаружить можно. Так, в ст. 388
ГК РФ предлагается включить правило, в соответствии с которым
право на получение неденежного исполнения может быть уступлено
1 См. п. 2 постановления Пленума ВАС РФ от 22 декабря 2011 г. № 81 «О некоторых
вопросах применения статьи 333 Гражданского кодекса Российской Федерации»
(Вестник ВАС РФ. 2012. № 2).
2 См.: Экономика и жизнь. 2012. № 34 (бухгалтерское приложение).
3 См., например: Бевзенко Р. ВАС РФ объяснил, как снять вуаль с бизнеса в России //
<http://www.arbitr.ru/press-centr/smi/63869.html>.
167
Глава 2
без согласия должника, если уступка не делает исполнение его обяза-
тельства значительно более обременительным для него. При этом
соглашением между должником и цедентом уступка права на получе-
ние неденежного исполнения может быть запрещена или ограничена.
Из этого можно сделать вывод, что в отсутствие договоренности о
запрете или ограничении уступки прав на получение неденежного
исполнения такая уступка не влияет на обременительность должника.
Однако необходимость существования в силу закона фактической
необременительности (причем, большей, чем до уступки права) пред-
полагает возможность должника доказывать соответствующую повы-
шенную обременительность, что и позволяет вести речь о презумп-
тивной природе рассматриваемых правил. Важно учитывать также,
что подобная конструкция помимо прочего основана на неких объек-
тивных критериях, которые позволяют кредитору самостоятельно
оценивать степень обременительности своего контрагента и не учи-
тывают при этом фактические возможности цессионария (например,
связанные с необходимостью согласования действий по отдельным
сделкам и, как следствие, возможным увеличением срока существо-
вания обязательства).
Схожие правила можно обнаружить и в предлагаемой новой ре-
дакции п. 3 ст. 384 ГК РФ. При этом аналогичность мотивов в поль-
зу признания применения в подобном случае конструкции презум-
пции исключает необходимость повторного обоснования.
Правила об ответственности за нарушение обязательств содержат
одну из наиболее известных презумпций — презумпцию вины (ст. 401
ГК РФ).
Как было отмечено выше, предположение, положенное в основу
презумпции вины, одинаково для любых сфер ее применения (де-
ликты, договоры, иные обязательственные правоотношения). Со-
держание его можно описать следующим образом: если лицо допус-
тило правонарушение, то такое лицо предполагается виновным, если
не докажет обратное.
Общий характер правил, закрепленных в ст. 401 ГК РФ (ответ-
ственность за неисполнение либо ненадлежащее исполнение насту-
пает при наличии вины (п. 1); отсутствие вины доказывается лицом,
нарушившим обязательство (п. 2)), и наличие специальной регла-
ментации по отдельным правонарушениям в гражданском законо-
дательстве позволяют в данной части исследования ограничиться
лишь самыми общими указаниями.
Соответствующие правила ст. 401 ГК РФ могут применяться к тем
обязательствам, которые либо не получили прямой регламентации в
гражданском законодательстве, либо хотя и получили соответству-
168
Презумпции в гражданском праве
ющую регламентацию, однако не содержат специальных правил о
привлечении субъектов таких отношений к ответственности.
Специфика обстоятельств, учитываемых при применении пре-
зумпции вины, и обстоятельств, учитываемых при ее опровержении,
в конечном счете определяется спецификой соответствующих отно-
шений. Именно в этом и обнаруживаются отличия в применении
презумпции вины в рамках отдельных обязательственных правоот-
ношений (в частности, договорных и деликтных).
Отдельного внимания заслуживают положения гражданского
законодательства о прекращении обязательств. Несмотря на значи-
мость последствий прекращения обязательственных правоотноше-
ний и очевидную необходимость стабильной регламентации данной
сферы взаимоотношений участников гражданского оборота, в пра-
вилах гл. 26 ГК РФ также нашлось место презумпции. Речь идет о
ст. 408 ГК РФ, которая закрепляет презумпцию прекращения обя-
зательства (нахождение долгового документа у должника удосто-
веряет, пока не доказано иное, прекращение обязательства). Уста-
новленная с очевидной пользой для должника и направленная на
охрану его интересов (функция обеспечения интереса), данная пре-
зумпция помимо прочего призвана придать определенность отно-
шениям гражданского оборота. Представляется, что законодатель-
ное решение российского права выгодно отличается, например, от
аналогичного решения канадского законодательства, где схожая
презумпция основывается не на предположении о прекращении
обязательства платежом, а на предположении прощения долга, ко-
торое, правда, может отступить перед более сильным предположе-
нием о состоявшемся платеже (ст. 1689 Гражданского кодекса
Квебека)1.
3.2.	Применение презумпций
в регулировании договорных отношений
Нормальное развитие договорного права предполагает обеспе-
чение его единства2. И этому, по справедливому указанию в лите-
ратуре, в значительной мере способствует то обстоятельство, что
практически весь текст ГК РФ решает задачу регулирования до-
говоров3.
1 См.: Гражданский кодекс Квебека. М., 1999. С. 260.
2 См.: Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Общие положения.
3-е изд., стер. М., 2001. С. 12 (автор главы — М.И. Брагинский).
3 См.: Витрянский В.В. Гражданский кодекс о договоре // Вестник ВАС РФ. 1995.
№ 10. С. 100.
169
Глава 2
Особое место в решении задачи регулирования договорных отно-
шений занимают правовые презумпции, призванные способствовать
достижению целей правового регулирования договоров.
Учитывая, что любая отдельно взятая презумпция, смоделирован-
ная под конкретные отношения, проявляет свойства, обусловленные
спецификой отношений, в которых она будет восполнять отсутствие
того или иного правового явления, представляется необходимым
определиться в вопросе о специфике договорных правоотношений,
и о том, какие явления в рамках таких отношений могут нуждаться
в восполнении.
Как справедливо отмечается в одном из наиболее известных учеб-
ников по гражданскому праву, «...с помощью договоров экономиче-
ские отношения подвергаются саморегулированию их участников —
наиболее эффективному способу организации хозяйственной дея-
тельности. Реализация сторонами договора их собственных, частных
интересов ...становится основным стимулом его надлежащего испол-
нения и достижения при этом необходимых экономических резуль-
татов»1.
При этом закон, на который опирается договор, не должен мешать
реализации сторонами договора их частных непротивоправных ин-
тересов, в противном случае привлекательность договора как сред-
ства регулирования отношений исчезнет.
В рамках саморегулирования достижение поставленной цели воз-
можно только при равенстве субъектов, их имущественной и личной
автономии. Соответственно, используемые в праве средства (в том
числе и правовые презумпции) должны быть ориентированы на со-
хранение баланса интересов участников гражданских правоотноше-
ний на любой стадии их развития (в рамках отношений основанных
на договорах — от преддоговорных отношений и заключения догово-
ра, через нормальное исполнение договорных обязательств, до мо-
мента прекращения договора). Достижение такого баланса возмож-
но различными способами. Это и предоставление преимуществ, и огра-
ничение в возможностях, и обязывание к определенному поведению
и многое другое. Но это также и восполнение недостающих правовых
явлений, без которых многие действия участников гражданских пра-
воотношений будут натыкаться на непреодолимые юридические
преграды. При этом восполнение может касаться не только юриди-
ческих фактов, но и определенных правоотношений и их элементов,
и некоторых других правовых явлений (например, отношения субъ-
екта к его собственному поведению и последствиям такого поведе-
1 Гражданское право: учебник: в 2т. Т. II, полутом 1 /отв. ред. Е.А. Суханов. 2-е изд.,
перераб. и доп. М., 2004. С. 150 (автор главы - Е.А. Суханов).
170
Презумпции в гражданском праве
ния). Именно в этой части, как уже отмечалось нами, значение пре-
зумпций весьма существенно.
Для дальнейшего изложения и поиска сфер применения презум-
пций в рамках отношений, основанных на договорах, представляется
важным предпринять некоторые меры методологического свойства.
Во-первых, исследование поставленного вопроса видится более эф-
фективным при условии разграничения всех отношений, основанных
на договорах, на договорные отношения в их нормальном (ненару-
шенном) развитии и отношения, связанные с нарушением договоров.
Во-вторых, оценивая договорные отношения в их ненарушенном
положении, необходимо проанализировать возможность применения
презумпций в контексте различных пониманий категории «договор»
(прежде всего, как сделки и как правоотношения). Кроме того, пред-
ставляется важным оценить возможность применения презумпций в
контексте существования договоров во времени (на различных эта-
пах — от возникновения до прекращения). В-третьих, рассматривая
возможность применения презумпций в сфере отношений, связанных
с нарушением договоров, следует уделить внимание как формам на-
рушения договорных обязательств, так и условиям привлечения
контрагентов к ответственности. Наконец, весьма важным при отыс-
кании мотивов установления презумпций в конкретных ситуациях
является аспект определения лица, в чью пользу она установлена.
Договор — сделка
Понимая договор как сделку, следует уделять внимание возмож-
ности применения презумпций в части «восполнения» необходимых
условий действительности договоров, а именно: законность содер-
жания, способность лица к заключению и исполнению договора,
соответствие воли и волеизъявления и надлежащая форма договора.
Применительно к первому из названных условий (законность
содержания договора), как уже было отмечено, можно утверждать,
что предположение о законности содержания сделки вполне допус-
тимо. Это особенно очевидно в связи с действием правил о свободе
договора. В соответствии с п. 2 ст. 421 ГК РФ стороны могут заклю-
чить договор, не предусмотренный законом или иными правовыми
актами. В этом случае его действительность будет зависеть от того,
насколько такой договор соответствует либо нормам, применяемым
к сходным отношениям, либо, в отсутствие таковых, общим началам
и смыслу гражданского законодательства и требованиям добросовест-
ности, разумности и справедливости. Вполне очевидно, что оценоч-
ный характер указанных требований может влиять на оценку дей-
ствительности соответствующего соглашения. С учетом данного
обстоятельства можно предположить, что презумпция законности
171
Глава 2
содержания договора имеет право на существование. При этом опи-
рается она, прежде всего, на общее требование добросовестности
участников гражданского оборота.
Подтверждение изложенному можно обнаружить, в частности,
в исследовании К.М. Беликовой, проанализировавшей тенденции
развития договорного права латиноамериканских стран, где в догово-
рах, направленных на защиту прав потребителей законодатель чаще
всего идет по пути запрещения определенных договорных условий
(Аргентина, Уругвай, Парагвай, Бразилия и др.). При этом соответ-
ствующие условия предполагаются несправедливыми, а окончатель-
ное разрешение конфликта остается за судом1.
Способность лица к заключению и исполнению договора, так же
как и законность содержания договора, может быть объектом пред-
положения, которое Сбудет положено в основу презумпции.
При этом в отношейии юридических лиц построение презумпции
наиболее вероятно в связи с фактором осведомленности участников
гражданского оборота об ограничениях правоспособности такого
юридического лица. Примечательно, что именно этот фактор поло-
жен в основу правил о недействительности сделки юридического
лица, выходящей за пределы его правоспособности. Если же фактор
осведомленности игнорировать, то вопрос о построении презумпции
способности юридического лица совершать те или иные действия
становится бессмысленным, поскольку в законодательстве имеются
вполне определенные правила о содержании и объеме правоспособ-
ности юридических лиц (ст. 49 ГК РФ и др.), не нуждающиеся в спе-
циальных предположениях. В специальных источниках не без осно-
ваний отмечают, что складывающаяся практика применения ст. 174
ГК РФ в полной мере соответствует потребностям гражданского обо-
рота и придает необходимую стабильность договорным отношениям.
То обстоятельство, что соответствующий орган (должностное лицо),
заключая договор, выходит за пределы полномочий, ограниченных в
уставе юридического лица или в его ином учредительном документе,
само по себе не может опорочить совершенную сделку. Для этого
требуется представить доказательства, подтверждающие, что контр-
агент по договору заведомо знал или должен был знать об этих огра-
ничениях. При этом бремя доказывания возлагается на обраща-
ющееся с иском юридическое лицо, в интересах которого установле-
ны указанные ограничения2.
1 См.: Беликова К.М. Правовое регулирование торгового оборота и кодификация
частного права в странах Латинской Америки: монография. М., 2010. С. 348-354.
2 См.: Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Общие положения.
3-е изд., стер. М., 2001. С. 813 (автор главы - В.В. Витрянский).
172
Презумпции в гражданском праве
Близкой по сути можно считать презумпцию, появление которой
в международной договорной практике призвано выполнить так
называемую идентификационную функцию субъекта хозяйственной
деятельности. Так, ст. 65 Конвенции Организации Объединенных
Наций о договорах полностью или частично морской международной
перевозки грузов («Роттердамские правила»1) допускает в целях
предъявления исков применение презумпции, основанной на пред-
положении наличия улица особого статуса (в данном случае статуса
перевозчика).
Что же касается граждан, то построение презумпций, главным
образом, связывается с дееспособностью граждан. На данное обсто-
ятельство указывают многочисленные источники2. Да и действующее
законодательство, как уже отмечалось выше, в отдельных случаях
опирается именно на предположение о дееспособности гражданина
(см., например, ст. 177 ГК РФ — о недействительности сделки, со-
вершенной гражданином, неспособным понимать значение своих
действий или руководить ими — такая сделка оспорима).
Что касается правоспособности, то там, где влияние правоспо-
собности значимо, закон обходится без презумпций, устанавливая
специальные нормы (например: требование обязательного предо-
ставления документа, удостоверяющего Личность, при совершении
сделок; требование о предоставлении справок о судимости для заня-
тости отдельными видами деятельности).
Кроме того, применительно к гражданам, предположения могут
быть связаны и с их статусом в целом. Так, если гражданин осуще-
ствляет предпринимательскую деятельность, то могут возникать со-
мнения относительно того, в рамках какой деятельности соверша-
ются те или иные действия (в рамках предпринимательской деятель-
ности или в рамках обычного ведения своего домашнего хозяйства).
Полагаем, что в связи со специальным режимом предприниматель-
ской деятельности гражданина соответствующая презумпция долж-
на формироваться на основе предположения о том, что «спорные»
1 СПС «КонсультантПлюс». Конвенция принята в г. Нью-Йорке 11 декабря 2008 г.
Резолюцией 63/122 на 67-м пленарном заседании 63-й сессии Генеральной Ас-
самблеи ООН и открыта для подписания в Роттердаме 23 сентября 2009 г., а впо-
следствии — в центральных учреждениях ООН в Нью-Йорке. Для присоединения
Конвенция открыта с 23 сентября 2009 г. По состоянию на 4 мая 2011 г. Конвенция
в силу не вступила. Россия не участвует.	,
2 О презумпции дееспособности см., например: Ойгензихт В.А. Указ. соч. С. 21;
Мохов А.А. Презумпция дееспособности лица, достигшего установленного зако-
ном возраста, и ее применение в судебной практике //Арбитражный и граждан-
ский процесс. 2004. № 12. С. 6—10; Сериков Ю.А. Указ, соч.; Ситковская О.Д.
Уголовный кодекс Российской Федерации: психологический комментарий (по-
статейный). М., 2009; Боннер А.Т. Указ. соч. Гл. 6.
173
Глава 2
действия лица связаны с предпринимательской деятельностью (тем
более когда лицо воспринимается контрагентами как предпринима-
тель — о чем свидетельствует их осведомленность о данном факте).
При этом доказывание иного должно являться обязанностью граж-
данина с особым статусом.
Соответствие воли и волеизъявления, также как и рассмотренные
выше условия действительности сделок, вполне может быть объектом
предположения. Не вдаваясь в давнюю научную дискуссию о значе-
нии воли и волеизъявления при оценке поведения участников пра-
воотношений1, констатируем только тот факт, что сопряжение воли
и волеизъявления с психофизическими характеристиками личности
(опосредованное, в том числе и при оценке такого соответствия в
деятельности юридических лиц) является весомым аргументом в
вопросе построения презумпции соответствия волеизъявления лица
его воле. На данном предположении, как отмечалось, основаны от-
дельные правила ГК РФ о недействительности сделок (см., например,
ст. 170, 178, 179). При этом о существовании такой презумпции пря-
мо говорится в специальной литературе2. Одновременно отмечается,
что презумпция «сделка соответствует воле» (читай «волеизъявление
соответствует воле», — Б.Б ), являясь оспоримой в виде общего пра-
вила, в отдельных случаях превращается в неоспоримую, оспарива-
ние которой по пороку воли не допускается. При этом решающее
значение имеет не то, что суд мог или не мог установить подлинность
воли, а принципиально иное: могли судить о воле стороны в момент
заключения договора ее контрагент3.
И наконец, четвертое из условий действительности договоров —
надлежащая форма, как уже отмечалось в § 1 настоящей главы, един-
ственное из всех условий, которое не может стать объектом предпо-
ложения. Повторимся, что форма либо соблюдена, либо не соблю-
дена — третьего не дано.
Договор-правоотношение
Оценка возможности применения презумпций в отношениях,
связанных с договорами участников гражданского оборота, может
быть проведена по нескольким направлениям.
1 См. подробнее: Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Общие
положения. 3-е изд., стер. М., 2001. С. 169 и след.
2 См., например: Новицкий И.Б. Сделки. Исковая давность. М., 1954. С. 21; Ой-
гензихт В.А. Указ. соч. С. 57; Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное
право. Общие положения. 3-е изд., стер. М., 2001. С. 170; Гутников О.В. Недей-
ствительные сделки в гражданском праве (теория и практика оспаривания). 3-е изд.,
испр. и доп. М., 2007. С. 242 и след.
3 См.: Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Общие положения.
3-е изд., стер. М., 2001. С. 172.
174
Презумпции в гражданском праве
В рамках статики договорных правоотношений такая оценка мо-
жет быть проведена применительно к субъектам (например: надле-
жащий — ненадлежащий), объектам правоотношений (например,
в части соответствия условиям договора об ассортименте), а также к
правам и обязанностям их участников (например, в части обладания
ими). Кроме того, соответствующая оценка может быть произведена
и применительно к самому факту существования (либо отсутствия)
того или иного правоотношения. Так, например, в ГК РФ содержит-
ся презумпция, в основе которой лежит уже упоминавшееся предпо-
ложение о прекращении обязательства, когда долговой документ
находится у должника (абз. 2 п. 2 ст. 408).
Оценивая динамику рассматриваемых отношений, акцент целе-
сообразно делать на различных юридически значимых моментах
времени (моменты заключения, изменения и прекращения догово-
ров, момент перехода прав, момент перехода риска1 и др.), а также
действиях участников договорных правоотношений (передача вещи,
уплата денег, заявление требований и т.п.). Так, например, внесение
денежной суммы или ценных бумаг в депозит нотариуса или суда
считается исполнением обязательства, если обязательство не может
быть исполнено должником вследствие одного из обстоятельств,
указанных в п. 1 ст. 327 ГК РФ. При это\1 существование некоторых
из указанных обстоятельств может быть в дальнейшем опровергнуто
(например, факт уклонения кредитора от принятия исполнения либо
факт отсутствия кредитора в месте, где обязательство должно было
исполняться); как следствие, в подобных ситуациях можно вести речь
о непризнании действий должника надлежащим исполнением своих
обязательств.
Определив некоторые из возможных сфер применения презумп-
ций, обратимся к действующему гражданскому законодательству и
рассмотрим, хотя бы самым общим образом, существующие в сфере
регулирования договоров презумпции.
В первую очередь назовем «договорные» презумпции, получив-
шие прямое закрепление в ГК РФ, и обозначим выполняемые ими
См., например, о «презумпции» — «риск случая падает на собственника» в кн.:
Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Договоры о передаче
имущества. Кн. 2. 4-е изд., стер. М., 2002. С. 786, 787 (автор главы — В.В. Вит-
рянский).
Возможность построения презумпций, учитывая момент перехода риска, дей-
ствительно существует, однако описанные В. В. Витрянским случаи (по правилам
об аренде и о ссуде) к презумпциям не имеют отношения. Правила ст. 211 ГК РФ,
а также положения ГК РФ, закрепляющие изъятия из общего правила о том, что
риск случайной гибели или случайного повреждения имущества несет его соб-
ственник, не содержат презумпций, а построены как обычные диспозитивные
нормы «с положительно решенными в законе вариантами иного».
175
Глава 2
функции, а также субъектов в чью пользу такие презумпции уста-
новлены.
Статья 408 ГК РФ расположена в его подразд. I разд. III «Общие
положения об обязательствах» и закрепляет презумпцию прекраще-
ния обязательства (нахождение долгового документа у должника
удостоверяет, пока не доказано иное, прекращение обязательства).
Возможность применения данной нормы не только к договорным
обязательствам указывает на ее общий характер, однако получившая
наибольшее распространение в рамках именно договоров данная
презумпция по праву может именоваться договорной1.
Статья 523 ГК РФ закрепляет сразу две презумпции, в основу ко-
торых положены предположения о существенности нарушения дого-
вора поставки его сторонами. Так, нарушение договора поставки
поставщиком предполагается существенным в случаях поставки то-
варов ненадлежащего качества^ недостатками, которые не могут быть
устранены в приемлемый для покупателя срок, и неоднократного
нарушения сроков поставки товаров. В свою очередь, нарушение
договора поставки покупателем предполагается существенным в слу-
чаях: неоднократного нарушения сроков оплаты товаров; и неод-
нократной невыборки товаров. Имея разнонаправленное действие,
данные презумпции призваны оградить интересы сторон от противо-
правных действий контрагентов (функция защиты интересов).
Презумпция согласия закреплена в ст. 841 ГК РФ (при зачислении
на счет по вкладу лица денежных средств, поступивших на имя вклад-
чика от третьих лиц, предполагается, что вкладчик выразил согласие
на получение денежных средств от таких лиц, предоставив им необ-
ходимые данные о счете по вкладу. Сомнения в существовании в
данной ситуации презумпции могут быть сняты вероятностью полу-
чения третьими лицами данных о счете либо от иных лиц, а не от
самого гражданина, либо от гражданина, но в связи с их иными от-
ношениями (например, по ранее заключенным договорам). Данная
презумпция установлена в первую очередь в интересах банка и при-
звана обеспечить беспрепятственное осуществление банковской
деятельности. Выбор презумпции в качестве средства регулирования
подобных отношений легко объясняется ссылкой на здравый смысл.
А возможность недобросовестного поведения отдельных лиц в усло-
виях, когда состояние счета лица имеет определенное значение (на-
пример, в рамках выборных процедур), служит весомым аргументом
для закрепления положения об опровержении предположения, по-
ложенного в основу данной презумпции.
1 См. подробнее § 3 (3.1) настоящей главы.
176
Презумпции в гражданском праве
Статья 843 ГК РФ закрепляет презумпцию, в соответствии с кото-
рой, если не доказано иное состояние вклада, данные о вкладе, ука-
занные в сберегательной книжке, являются основанием для расчетов
по вкладу между банком и вкладчиком. В данном случае закрепление
презумпции обусловлено возможностью разночтений в источниках
информации о вкладе (например, в связи с повреждением программ,
используемых при обслуживании счета клиента). Сама презумпция
с очевидностью призвана и подтвердить факт существования дого-
ворных отношений, и обеспечить беспрепятственное осуществление
интересов лица, обозначенного в сберегательной книжке.
Презумпция надлежащего исполнения обязательств закреплена
в ст. 911 ГК РФ (при отсутствии заявления товаровладельца о недо-
стаче или повреждении товара вследствие его ненадлежащего хране-
ния считается, если не доказано иное, что товар возвращен складом
в соответствии с условиями договора складского хранения). Стиму-
лируя участников гражданского оборота добросовестно относиться
к осуществлению принадлежащих им прав, данная презумпция поз-
воляет переложить риск неблагоприятных последствий ненадлежа-
щего исполнения обязательств на сторону, не реализовавшую при-
надлежащее ей право.
О наличии презумпции можно вестЬ речь и применительно к
правилам ст. 945 ГК РФ, где предусмотрено, что оценка страхового
риска страховщиком необязательна для страхователя, который впра-
ве доказывать иное. Решая задачу баланса интересов участников
страхового правоотношения и выполняя функцию обеспечения ин-
тересов страхователя, данная презумпция установлена к пользе по-
следнего (от оценки страхового риска, как правило, зависит и размер
страховой премии, и размер страховой суммы).
О существовании презумпции можно вести речь применительно
к правилу п. 2 ст. 1042 ГК РФ, в соответствии с которым вклады това-
рищей предполагаются равными по стоимости, если иное не следует
из договора простого товарищества или фактических обстоятельств.
Не будь этого последнего указания на фактические обстоятельства,
и о презумпции уже говорить не пришлось бы’. Особенность данной
1 Проиллюстрировать данное утверждение можно через сопоставление правил о
вкладах товарищей по договору о совместной деятельности с правилом п. 1 ст. 568
ГК РФ о равноценности товаров, подлежащих обмену в рамках договора мены.
Несмотря на то что в данной статье говорится о предположении равноценности
обмениваемых товаров, презумпции в ней нет. Налицо обычная диспозитивная
норма, допускающая возможность определения иного в договоре.
Использование же отдельными авторами термина «презумпция» куказанному
правилу следует рассматривать как ошибочное. См., например: Батяев А.А., Боб-
кова О.В., Васильчикова Н.В. и др. 1001 договор на все случаи бизнеса. М., 2008;
Абрамова Е.Н., Аверченко Н.Н., Арсланов К.М. и др. Комментарий к Гражданско-
177
Глава 2
презумпции выражается в том, что своим непосредственным действи-
ем она одновременно охраняет интересы всех контрагентов, приори-
тетно обеспечивая достижение целей совместной деятельности.
Приведенными презумпциями перечень так называемых договор-
ных презумпций не исчерпывается; он отражает лишь некоторые из
них, которые выделены в законе очевидным образом, с использова-
нием узнаваемых формул («предполагается, пока не доказано иное»;
«если не доказано иное, считается» и т.п.) и относятся к регулированию
договорных отношений в их нормальном (ненарушенном) состоянии.
Не меньшее количество презумпций призвано устранить возмож-
ные конфликты интересов участников договорных отношений в
случаях нарушения договоров. В частности, можно обнаружить зна-
чительное количество случаев «обыгрывания» презумпции вины лиц,
нарушивших договорные обязательства. Таковы, например, правила,
закрепленные в ГК РФ: ст. 461 (при изъятии товара у покупателя
третьими лицами по основаниям, возникшим до исполнения догово-
ра купли-продажи, продавец обязан возместить покупателю поне-
сенные им убытки, если не докажет, что покупатель знал или должен
был знать о наличии этих оснований); 639 (в случае гибели или по-
вреждения арендованного транспортного средства арендатор обязан
возместить арендодателю причиненные убытки, если последний
докажет, что гибель или повреждение транспортного средства про-
изошли по обстоятельствам, за которые арендатор отвечает в соот-
ветствии с законом или договором аренды); ст. 723 (условие догово-
ра подряда об освобождении подрядчика от ответственности за опре-
деленные недостатки не освобождает его от ответственности, если
доказано, что такие недостатки возникли вследствие виновных дей-
ствий или бездействия подрядчика)1; ст. 922 (банк освобождается от
ответственности за несохранность содержимого сейфа, если докажет,
что по условиям хранения доступ кого-либо к сейфу без ведома кли-
ента был невозможен либо стал возможным вследствие непреодоли-
мой силы); ст. 925 (гостиница освобождается от ответственности за
несохранность содержимого такого сейфа, если докажет, что по усло-
виям хранения доступ кого-либо к сейфу без ведома постояльца был
невозможен либо стал возможным вследствие непреодолимой силы).
му кодексу Российской Федерации: учебно-практический комментарий (поста-
тейный). Ч. 2 / под ред. А.П. Сергеева. М., 2010 (автор комментария — А.А. Пав-
лов); Зайцева Т.П. Нотариальная практика: ответы на вопросы. М., 2007. Приво-
дится по СПС «КонсультантПлюс».
1 По справедливому указанию М. И. Брагинского, в данном случае действует пре-
зумпция невиновности подрядчика. См.: Брагинский М.И., Витрянский В.В.
Договорное право. Договоры о выполнении работ и оказании услуг. Кн. 3. М.,
2002. С. 73.
178
Презумпции в гражданском праве
Все эти презумпции установлены в пользу пострадавшей стороны
и имеют своим главным назначением распределение бремени дока-
зывания юридически значимых обстоятельств. При этом в зависи-
мости от предмета доказывания соответствующие обязанности по
доказыванию возлагаются либо на пострадавшую сторону (обычно
обязана доказать факт правонарушения и причинную связь между
действиями правонарушителя и наступившими неблагоприятными
последствиями), либо на ее контрагента (обязанного, по общему
правилу, доказать отсутствие своей вины).
Имеется ряд презумпций и в иных федеральных законах.
Так, например, ст. 145 КТМ РФ устанавливает, что если не дока-
зано иное, то коносамент удостоверяет прием перевозчиком груза для
перевозки, как он описан в коносаменте. Применение данной пре-
зумпции сопряжено с определенными особенностями. В частности,
доказывание перевозчиком иного не допускается, если коносамент
передан третьему лицу, которое, исходя из содержащегося в коноса-
менте описания груза, действовало добросовестно1. Статья 186 того
же Кодекса закрепляет презумпцию вины перевозчика, его работни-
ков или агентов. Вместе с тем в данной статье сформулированы и
отличные от обычного порядка правила распределения бремени до-
казывания вины. Кроме того, в ст. 194 Ьтого Кодекса закрепляется
презумпция передачи пассажиру багажа неповрежденным, а в ст. 259 —
презумпция соответствия страховой стоимости имущества его дей-
ствительной стоимости. Также широко известна и нехарактерная в
целом для гражданского права презумпция невиновности, закреплен-
ная в ст. 315 КТМ РФ2.
В Кодексе внутреннего водного транспорта РФ сформулирована
презумпция ответственности перевозчика за задержку отправления
пассажирского судна или прибытие его с опозданием (ст. 116).
Статья 8 Федерального закона от 30 июня 2003 г. № 87-ФЗ «О тран-
спортно-экспедиционной деятельности»3 закрепляет презумпцию
получения груза неповрежденным.
Указанными конструкциями не ограничивается круг гражданско-
правовых презумпций, ориентированных на регулирование договор-
1 Данные правила по сути воспроизводят положения ст. 3 Брюссельской Между-
народной конвенции об унификации некоторых правил о коносаменте 1924 года
(в ред. с изм. от 21 декабря 1979 г.). Россия присоединилась. Приводится по СПС
«КонсультантПлюс».
2 Специфика данной презумпции, в отличие от одноименных презумпций отраслей
публичного права (презумпции невиновности в уголовном и административном
процессе), состоит пом имо прочего в том, что обязанность доказывания иного не
может быть вменена заинтересованному лицу и реализуется исключительно по
его усмотрению.
3 Российская газета. 2003. 3 июля.
179
Глава 2
них отношений. Не преследуя цели перечислить все существующие
в действующем законодательстве так называемые договорные пре-
зумпции, обратимся к примерам употребления термина «презумп-
ция» в значении, не соответствующем его специальному правовому
содержанию.
Особое внимание следует уделить конструкциям, которые наряду
с истинными презумпциями, зачастую именуются презумпциями в
специальной литературе.
Как известно, в соответствии с п. 3 ст. 423 ГК РФ договор пред-
полагается возмездным, если из закона, иных правовых актов, со-
держания или существа договора не вытекает иное.
Простое на первый взгляд правило нередко воспринимается как
презумпция1. Однако на самом деле никакой презумпции в данной
случае нет. Сам же термин «презумпция» используется лишь как
синоним слову «предположение»2. Собственно этим можно было бы
и ограничиться, если бы термин «презумпция» не имел специально-
го юридического значения, предложенного нами выше.
Опуская иные важные свойства презумпции, обратимся к аспек-
ту доказательства иного, как своеобразной «визитной карточке» пре-
зумпций. В анализируемом правиле п. 3 ст. 423 ГК РФ доказательство
как таковое даже не предусматривается. По сути, перед правоприме-
нителем обычная диспозитивная норма, в основе которой лежит
обобщение, характеризующее природу большинства отношений,
составляющих предмет гражданско-правового регулирования. Тот
факт, что в приведенной норме допускается возможность установле-
ния «иного» исходя из существа договора, вовсе не означает, что это
самое «иное» способно опровергнуть некую общую презумпцию. Все
дело в том, что когда идет речь о презумпции, «иное» имманентно
присуще тому же роду отношений (в нашем случае должно быть
присуще тому же договору в иных обстоятельствах). Однако существо
1 С.м., например, комментарий к ст. 423 ГК РФ в кн.: Авилов Г.Е., Безбах В.В.,
Брагинский М.И. и др. Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Фе-
дерации, части первой (постатейный) / под ред. О.Н. Садикова. 3-е изд., испр.,
перераб. и доп. М., 2005; Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право.
Общие положения. 3-е изд., стер. М., 2001. С. 327, 328; Егорова М.А. Односторон-
ний отказ от исполнения гражданско-правового договора. 2-е изд., перераб. и доп.
М., 2010; Ширвиндт А.М., Павлова Е.А., Новоселова Л.А. идр. Практика рассмот-
рения коммерческих споров: Анализ и комментарии постановлений Пленума и
обзоров Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации / под
ред. Л.А. Новоселовой, М.А. Рожковой. М., 2010. Вып. 13.
2 Следует отметить, что подобное употребление термина «презумпция» — явление
весьма распространенное на страницах юридической печати (по большей части
ввиду элегантности звучания данного термина), а объясняется такое положение
довольно просто: до настоящего времени в отечественной юридической науке нет
разработанной цельной теории правовых презумпций.
180
Презумпции в гражданском праве
договора всегда одно. И даже в тех случаях, когда в законе допуска-
ется различная оценка однотипных договоров по критерию возмезд-
ности, всегда находится видовая особенность, позволяющая гради-
ровать виды отдельного договорного типа. Но и в этом случае, в рам-
ках договорного вида, существо договора остается единым1. По
большому счету, указание на существо договора в рассматриваемой
норме ориентировано в основном на так называемые непоименован-
ные в действующем законодательстве договоры, конструируемые
сторонами с учетом их особых интересов, когда существо договора
подлежит установлению. Аналогичный вывод может быть сделан и
применительно к так называемым смешанным договорам, с элемен-
тами непоименованных в законе соглашений.
В связи с этим представляются интересными суждения В.В. Вит-
рянского о возмездности в соглашении об уступке прав требования,
заключенном между коммерческими организациями. Придерживаясь
спорной позиции, что в п. 2 ст. 423 ГК РФ предусмотрена презумпция
возмездности всякого гражданско-правового договора, он тем не менее
справедливо отмечает, что отсутствие в таком соглашении условия об
оплате цессионарием получаемого права либо об ином встречном пре-
доставлении само по себе не может служить основанием для признания
указанного соглашения договором дарения. Такое соглашение может
быть квалифицировано как договор дарения лишь в тех случаях, когда
в его тексте положительно решен вопрос о безвозмездности передачи
права либо когда заинтересованным лицом будет доказано отсутствие
какой-либо причинной обусловленности безвозмездной уступки пра-
ва. При этом далее, со ссылкой на А. Л. Маковского, он приводит сло-
ва И.Б. Новицкого о том, что «Дарственный характер предоставления
не предполагается, а должен быть положительно доказан»2. Соглашаясь
1 Не являются исключениями в этом смысле и отдельные подходы правопримене-
ния, когда «за паутиной договорных условий» бывает сложно квалифицировать
состоявшееся соглашение. Так, в постановлении Пленума ВАС РФ от И июля
2011 г. № 54 «О некоторых вопросах разрешения споров, возникающих из до-
говоров по поводу недвижимости, которая будет создана или приобретена в бу-
дущем» отмечается: «Если не установлено иное, судам надлежит оценивать до-
говоры, связанные с инвестиционной деятельностью в сфере финансирования
строительства или реконструкции объектов недвижимости, как договоры купли-
продажи будущей недвижимой вещи» (п. 4). На первый взгляд можно допустить,
что перед нами особая презумпция, однако это не так. Природа договора не долж-
на быть объектом предположения в принципе. Заключаемый договор либо отве-
чает признакам поименованного в законе договора, и тогда к нему применяются
специальные правила, либо относится к категории непоименованных договоров,
и тогда нормы гражданского права запускаются в соответствии с их иерархией (от
специального регулирования к общему).
2 Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Договоры о передаче иму-
щества. Кн. 2. 4-е изд., стер. М., 2002. С. 346, 363.
181
Глава 2
с утверждением об отсутствии предположения дарственного характера,
считаем возможным не согласиться с предложением доказывать такой
характер, а также причинную обусловленность безвозмездной уступки
ссылкой на прежние отношения. Дарственный характер в подобных
ситуациях не должен доказываться, он должен быть именно положи-
тельно решен в самом договоре. Поэтому и позиция В.В. Витрянского,
и позиция И.Б.Новицкого нуждаются в уточнении. Ничего доказывать
не следует. Договор либо является дарением, либо нет. При этом даре-
ние должно иметь место только тогда, когда безвозмездность прямо
следует из договора. И если кто-то из коммерсантов пытается доказы-
вать иное, то ничего общего с презумпцией это не имеет. Скорее всего,
следует вести речь о злоупотреблении правом на оспаривание сделки.
Иное положение дел может быть обнаружено в некоторых специ-
альных случаях регламентации отдельных правоотношений в части
условия о возмездности. Однако подобные ситуации имеют отноше-
ние к анализируемому правилу только в той мере, в которой законом
устанавливается правило, отличное от общего положения, закреп-
ленного в п. 3 ст. 423 ГК РФ.
Так, например, в соответствии со сг.809 ГК РФ, если иное не
предусмотрено законом или договором займа, займодавец имеет
право на получение с заемщика процентов на сумму займа в размерах
и в порядке, определенных договором. Однако договор займа пред-
полагается беспроцентным, если в нем прямо не предусмотрено иное,
в случаях, когда:
•	договор заключен между гражданами на сумму, не превышающую
50-кратного установленного законом минимального размера оплаты
труда, и не связан с осуществлением предпринимательской деятель-
ности хотя бы одной из сторон;
•	по договору заемщику передаются не деньги, а другие вещи, опре-
деленные родовыми признаками.
Из содержания приведенных правил можно сделать вывод о том,
что договоры займа между гражданами, связанные с осуществлением
хотя бы одной из сторон предпринимательской деятельности пред-
полагают уплату процентов на сумму займа. При этом уплата про-
центов может исключаться только в том случае, когда будет доказано,
что предприниматель, заключая такой договор, действовал не в свя-
зи со своей предпринимательской деятельностью. В данном случае
действительно усматривается презумпция возмездности договоров
займа, заключенных индивидуальным предпринимателем. Причины
такого предположения, как уже отмечалось, связаны исключительно
с особым «двойным» статусом граждан, занимающихся предприни-
мательской деятельностью, и в дополнительной аргументации не
182
Презумпции в гражданском праве
нуждаются. Действие указанной презумпции может устраняться толь-
ко через доказательство того, что заключение договора займа не
связано с предпринимательской деятельностью лица, заключившего
соответствующий договор.
Еще один пример можно обнаружить в п. 1 ст. 924 ГК РФ, в соот-
ветствии с которым хранение в гардеробах организаций предполага-
ется безвозмездным, если вознаграждение за хранение не оговорено
или иным очевидным способом не обусловлено при сдаче вещи на
хранение. В данном случае термин «предполагается» по сути тожде-
ствен термину «является» и какого-либо специального доказывания
для установления истины не требуется (вполне достаточным будет,
например, указание посетителю организации на информационную
табличку, вывешенную на видном месте, или указание соответству-
ющей информации в документе, ознакомление с которым по харак-
теру отношений являлось обязательным).
Похожее использование термина «презумпция» можно обнаружить
и применительно к правилам о заключении договора. Так, В.В. Груз-
дев, немного перефразировав положения ст. 436 ГК. РФ, утверждает,
что в данной статье закрепляется презумпция безотзывности оферты1.
Однако обращение к легальному содержанию статьи («Полученная
адресатом оферта не может быть отозван^ в течение срока, установ-
ленного для ее акцепта, если иное не оговорено в самой оферте либо
не вытекает из существа предложения или обстановки, в которой оно
было сделано») указывает не более чем на обычную диспозитивную
норму.
Употребление термина «презумпция» применительно к диспози-
тивным нормам находит свое подтверждение не только в связи с
правилами о возмездности. Так, например, правила об использова-
нии результата интеллектуальной деятельности в составе сложного
объекта (ст. 1240 ГК РФ) содержат положение о том, что в случае,
когда лицо, организовавшее создание сложного объекта, приобрета-
ет право использования результата интеллектуальной деятельности,
специально созданного или создаваемого для включения в такой
сложный объект, соответствующий договор считается договором об
отчуждении исключительного права, если иное не предусмотрено
соглашением сторон. Данное правило, несмотря на очевидное отсут-
ствие в нем какой-либо презумпции, тем не менее таковой воспри-
1 См.: Груздев В.В. Возникновение договорного обязательства по российскому граж-
данскому праву: монография. М., 2010.
Такой же позиции придерживается и Н.В. Иванов. См. комментарий к ст. 436 ГК
РФ в кн.: Абрамова Е.Н., Аверченко Н.Н., Байгушева Ю.В. и др. Комментарий к
Гражданскому кодексу Российской Федерации: учебно-практический комментарий
(постатейный). Ч. 1 /под ред. А.П. Сергеева. М., 2010.
183
Глава 2
нимается1. Отождествление диспозитивного правила о закреплении
исключительных прав за исполнителем государственного контракта
с презумпцией допускает Л. А. Трахтенгерц2. Еще один пример можно
обнаружить у Б.Д. Завидова, который усматривает презумпцию в
правилах п. 4 ст. 453 ГК РФ3 («Стороны не вправе требовать возвра-
щения того, что было исполнено ими по обязательству до момента
изменения или расторжения договора, если иное не установлено за-
коном или соглашением сторон»). И данные примеры не единичны.
Отчасти объяснение существующего положения дел может быть
мотивировано тем, что бытует мнение, будто бы учение о классиче-
ских опровержимых презумпциях со временем превратилось в общее
учение о диспозитивных нормах4. Однако сохранение и все большее
распространение презумпций в современном праве, а также очевид-
ные особенности построения норм, содержащих презумпции, позво-
ляют усомниться в правильности такого мнения.
Иногда о презумпциях говорят в тех ситуациях, когда норма пра-
ва не является диспозитивной по своей сути, но в неу содержится тот
или иной элемент вариативности. Так, В.В. Витрянский утверждает,
что в ст. 450 ГК РФ как общее правило установлена презумпция,
в соответствии с которой основанием изменения или расторжения
договора является соглашение сторон5. По нашему мнению, в данной
статье всего лишь допускается возможность изменения договора не
только соглашением сторон, но и судебным решением.
Кроме того, в специальных источниках можно обнаружить при-
меры применения термина «презумпция» в весьма пространном зна-
чении, во многом далеком от его истинного, сугубо юридического
содержания6.
1 См., например: Городов О.А. Правовая охрана и использование единых технологий,
созданных за счет или с привлечением бюджетных средств: монография. М., 2010.
2 См.: Трахтенгерц Л.А. «Единая технология» и система охраны исключительных
прав // Журнал российского права. 2010. № 3. С. 32.
Этот же автор рассуждает о закреплении презумпции возмездности лицензи-
онного договора в п. 5 ст. 1235 ГК РФ. См.: Трахтенгерц Л.А. Обязательства об
уплате вознаграждения относятся к существенным условиям возмездного догово-
ра об уступке патентных прав. В кн.: Комментарий судебной практики. Вып. 15 /
под ред. К.Б. Ярошенко. М., 2010. С. 89.
3 См.: Завидов Б.Д. Основные идеи, недочеты и новации общих положений о догово-
ре // СПС «КонсультантПлюс».
4 См., подробнее: Энциклопедический словарь. Издатели: Брокгауз Ф.А., Ефрон И.А.
Т. XXV. СПб., 1898. С. 53.
5 См.: Договоры в предпринимательской деятельности / отв. ред. Е.А. Павлодский, )
Т.Л. Левшина. М., 2008.
Такой же позиции придерживается Б.Д. Завидов. См.: Завидов Б.Д. Основные
идеи, недочеты и новации общих положений о договоре //СПС «КонсультантПлюс».
6 См., например: Презумпция исключительного права на выкуп земельного участ-
ка без аукциона. В кн.: Мельников Н.Н. Земельные споры: комментарий судебной
практики // СПС «КонсультантПлюс».
184
Презумпции в гражданском праве
Хочется надеяться, что приведенные примеры и изложенные
выше подходы к применению презумпций в сфере регулирования
договорных отношений послужат определенным ориентиром для
разработки столь необходимой общей теории правовых презумпций.
3.3. Применение презумпций
в регулировании обязательств, возникающих
вследствие причинения вреда
Принципиальная особенность так называемых деликтных право-
отношений заключается в том, что являющийся основанием их воз-
никновения факт причинения вреда — явление, ненормальное с
позиции обычного порядка в обществе. Именно это обстоятельство
и предопределяет специфику применения различных правовых
средств при регулировании таких отношений.
И хотя причинение вреда не всегда рассматривается как действие
противоправное, и по этой причине возможны случаи освобожде-
ния от обязанности возмещения вреда (см., например: п. 3 ст. 1064
ГК РФ — причинение вреда правомерными действиями; ст. 1066
ГК РФ — причинение вреда в состоянии необходимой обороны и
ст. 1067 ГК РФ — причинение вреда в состоянии крайней необхо-
димости), все-таки общее отношение к причинению вреда как дей-
ствию противоправному обусловливает специфику их регламента-
ции, приоритетно защищая интересы лица, потерпевшего вред.
Отдельные особенности указанных отношений связаны с различ-
ной природой имущественного и неимущественного вреда, специ-
фикой его установления и оценки. Существенное значение на ква-
лификацию так называемых деликтных правоотношений оказывают
и такие факторы, как: повышенная опасность деятельности, в ходе
которой причинен вред; характер «связанности» причинителя вреда
с иными лицами (например: при причинении вреда работником в
связи с исполнением трудовых (служебных, должностных) обязан-
ностей — ст. 1068 ГК РФ); оценка отношения лица к содеянному,
количество причинителей вреда и условия причинения ими вреда,
а также многие другие обстоятельства.
Все эти особенности непосредственным образом учитываются
при выборе средств правового регулирования отношений, возника-
ющих вследствие причинения вреда. Учитываются они и при реше-
нии вопроса о применении презумпций.
Самая известная презумпция, применяемая в регулировании обя-
зательств, возникающих вследствие причинения вреда, — это пре-
зумпция вины причинителя вреда, о наличии которой в отечествен-
ном праве можно судить на основании п. 2 ст. 1064 ГК РФ, в соответ-
185
Глава 2
ствии с которым лицо, причинившее вред, освобождается от
возмещения вреда, если докажет, что вред причинен не по его вине.
Вместе с тем, как справедливо отмечает О.А. Кузнецова, в общей
форме данная презумпция закреплена в п. 2 ст. 401 ГК РФ1, согласно
которому отсутствие вины доказывается лицом, нарушившим обя-
зательство (читай — лицо, нарушившее обязательство признается
виновным, если не докажет обратное. — Б.Б.)2.
Вина причинителя вреда — это, по сути, его субъективное отно-
шение к своему противоправному поведению и последствиям соде-
янного, которые он сообразует с предъявляемыми к нему требова-
ниями.
Субъективное отношение лица всегда сообразуется с объективно
сложившимися представлениями о должном, выражаемыми, как
правило, в нормативных требованиях. И эти требования служат
критериями оценки поведения причинителя вреда всеми иными
лицами. Кроме того, субъективное отношение всегда обусловлено
целым комплексом сопутствовавших обстоятельств, которые по-
влияли на подобное отношение (состояние субъекта, действия дру-
гих лиц и др.). Так, в возмещении вреда может быть отказано, если
вред причинен по просьбе или с согласия потерпевшего, а действия
причинителя вреда не нарушают нравственных принципов общества
(абз. 2 п. 3 ст. 1064 ГК РФ).
Аналогичный подход отражен и в нормативном определении
невиновного поведения. Как известно, лицо признается невинов-
ным, если при той степени заботливости и осмотрительности, какая
от него требовалась по характеру обязательства и условиям оборота,
оно приняло все меры для надлежащего исполнения обязательства
(абз. 2 п. 1 ст. 401 ГК. РФ)3.
Общая модель презумпции вины в деликтных обязательствах
основывается на предположении о том, что лицо, обязанное отвечать
за причиненный вред, относится к своему поведению и его послед-
ствиям как к явлениям противоправным. Данное предположение
сохраняет свое действие и в тех случаях, когда закон возлагает обя-
занность по возмещению вреда на лиц, непосредственно не причи-
нявших вред, но при этом презумпция их вины применяется сквозь
1 См.: Кузнецова О.А. Презумпции в российском гражданском праве. Пермь,
2002. С. 105.
2 В дальнейшем изложении вопросы, связанные с применением презумпции вины,
будут по необходимости рассматриваться не только применительно к деликтным
правоотношениям, но и в рамках иных обязательств.
3 И хотя данное понимание невиновного поведения в первую очередь ориентиро-
вано на договорные отношения, оно как минимум отражает общее отношение
закона к оценке поведения лица, допустившего правонарушение.
186
Презумпции в гражданском праве
призму неисполнения ими определенных, установленных законом,
обязанностей (например: обязанностей по воспитанию и (или) над-
зору — ст. 1073—1076, 1078 ГК РФ; обязанностей по организации
деятельности — ст. 1068—1070 ГК РФ).
Кроме того, для физических лиц предположение вины сообразу-
ется с их психическим состоянием (психической способностью пра-
вильно оценивать свое поведение и его последствия), а для юриди-
ческих лиц (и публично-правовых образований) — с действиями их
органов и представителей, оцениваемых в контексте их собственных
полномочий и правоспособности юридического лица (либо право-
способности публично-правового образования).
Важное значение имеет и то обстоятельство, что и для физических
лиц, и для иных субъектов гражданского права предположение вины
увязывается со способностью адекватно оценивать свое поведение
(в том числе недопустимость причинения вреда) и его последствия.
Такая способность как явление фактического порядка может быть,
а может отсутствовать у отдельных субъектов.
При этом для юридических лиц и публично-правовых образова-
ний отсутствие способности оценивать поведение и его последствия
обнаруживается не так, как у граждан.
Для граждан отсутствие способностй оценивать свое поведение и
его последствия как противоправные может быть обусловлено таки-
ми факторами, как: возраст; болезненное расстройство здоровья;
действия других лиц (например, введение в заблуждение) и т.п.
Для юридических лиц и публично-правовых образований субъ-
ективные причины неспособности адекватно оценивать определен-
ную деятельность и ее последствия отдельными гражданами, незри-
мо стоящими за действиями их органов и представителей, принци-
пиального значения не имеют (это, если угодно, риск самой
организации)1. Если такие причины имели место, то вина юридиче-
ского лица помимо иных значимых моментов должна усматриваться
1 Подобный подход, как представляется, является наиболее отвечающим потреб-
ностям оборота. В противном случае, в частности при учете субъективных осо-
бенностей граждан, принимающих участие в выработке и реализации решений
юридических лиц, большое количество сделок с участием юридических лиц могут
оказаться оспоренными (например, при принятии решения генеральным дирек-
тором общества, находящегося в состоянии, когда он не мог понимать значение
своих действий или руководить ими). Применение в подобных ситуациях специ-
альных правил гражданского законодательства (в частности, правил о недействи-
тельности сделок граждан) по аналогии не может быть признано допустимым.
Полагаю, что отсутствие специальных правил для юридических лиц, в которых
учитывались бы субъективные особенности граждан, принимающих участие в
выработке и реализации решений юридических лиц, не является пробелом дей-
ствующего законодательства, а есть следствие общего, вполне продуманного под-
хода с последовательным разграничением правил для каждой из групп субъектов.
187
Глава 2
в том, что оно не сумело организовать свою деятельность надлежа-
щим образом. Юридические лица, как и публично-правовые обра-
зования, — это, прежде всего, определенным образом «отлаженные»
организации, чья деятельность хотя и опосредуется действиями от-
дельных граждан, однако не отождествляется с таковой и при обыч-
ном порядке вещей, не может быть направлена на противоправные'
действия1.
Деятельность юридических лиц и публично-правовых образова-
ний может быть «разбалансирована» как внешними факторами (на-
пример, в связи с причинением вреда третьими лицами либо в ре-
зультате недобросовестной конкуренции), так и изнутри, в связи с
деятельностью органов и (или) работников (например, причинение
вреда работником организации при исполнении трудовых (служеб-
ных, должностных) обязанностей либо причинение вреда в резуль-
тате действий органа юридического лица). И во многих таких случа-
ях действующее законодательство допускает привлечение указанных
субъектов к ответственности не только за вину. Однако вопрос о
презумпции вины может возникать лишь тогда, когда ответствен-
ность юридических лиц и публично-правовых образований наступа-
ет на началах вины.
Вместе с тем отдельные авторы утверждают, что презумпция вины
усматривается и там, где ответственность применяется на началах
риска. Так, Ю.А. Сериков, приводя примеры так называемых импе-
ративных презумпций с определенным в законе фактом-основанием
указал презумпцию виновности владельца источника повышенной
опасности со ссылкой на п. 1 ст. 1079 ГК РФ2. По сути, о том же ведет
речь и М.В. Баранчикова, указывая, без ссылки на какую-либо нор-
му, на презумпцию вины водителя источника повышенной опасно-
сти3. Данные утверждения, как представляется, ошибочны, посколь-
ку в обязательствах, возникающих вследствие причинения вреда
деятельностью, создающей повышенную опасность для окружа-
ющих, вины причинителя не требуется.
Что же касается исков о запрещении деятельности, создающей
опасность причинения вреда в будущем (п. 1 ст. 1065 ГК РФ), то вина
как минимум при длящемся правонарушении должна презюмиро-
1 Деятельность так называемых фирм-однодневок является лишь ярким примером
оборота «перевернутого с ног на голову».
2 См.: Сериков Ю.А. Указ. соч. С. 52.
Данную позицию разделяет и М.А. Фокина. См.: Фокина М.А. Механизм
доказывания по гражданским делам: теоретико-прикладные проблемы. М., 2010.
С. 29.
3 См.: Баранчикова М.В. Проблемы квалификации нарушений Правил дорожного
движения пешеходами // Мировой судья. 2011. № 8. С. 12.
188
Презумпции в гражданском праве
ваться1, поскольку при доказанности сохраняющейся опасности
причинения вреда в будущем, отношение лица к своей деятельности
и возможным последствиям ее осуществления не может быть изви-
нительным по своей сути. Другое дело, что отношение лица к своей
деятельности и возможным последствиям ее осуществления как та-
ковое непосредственным образом не влияет на принятие решения
по существу заявляемого иска. Основное внимание сосредоточива-
ется на вопросе о соотношении возможного вреда и необходимости
приостановления либо запрета представляющей опасность деятель-
ности. Вместе с тем необходимость приостановления либо запрета
конкретной деятельности должна решаться при обязательной оцен-
ке поведения лица, осуществляющего опасную деятельность (в част-
ности, какие меры им приняты для устранения опасности либо ми-
’ нимизации негативных последствий). Если же речь идет лишь о
потенциальной опасности, никак ранее не проявившей себя, то ре-
шение данного вопроса должно быть иным, и вина презюмировать-
ся не должна2, поскольку правонарушения еще не было3.
Нетрудно заметить, что, выступая своеобразным индикатором
оценки поведения участников гражданских правоотношений, пре-
зумпция вины, наряду с иными условиями привлечения к ответ-
ственности, моделирует деликтное правоотношение, определяя
меру возможного и должного поведения его участников. Но поми-
мо этого презумпция вины служит и весьма действенным средством
стимулирующего характера, побуждая поступать как должно, с ог-
лядкой на возможные неблагоприятные последствия гражданско-
правовой ответственности. Особенно важна данная функция рас-
сматриваемой презумпции применительно к организациям, где
1 Данная позиция разделяется и А.П. Сергеевым. При этом он справедливо отме-
чает, что вопрос о вине ответчика чаще всего не имеет практического значения,
поскольку его деятельность обычно подпадает под признаки повышенной опас-
ности (ст. 1079 ГК РФ). См.: Абрамова Е.Н., Аверченко Н.Н., Арсланов К.М. и
др. Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации: учебно-прак-
тический комментарий (постатейный). Ч. 2 / под ред. А.П. Сергеева. М., 2010.
Приводится по СПС «КонсультантПлюс».
2 На отсутствие презумпции вины в подобных отношениях указывает, в частности,
И.Ш. Файзутдинов. См.: Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Фе-
дерации части второй (постатейный). 5-е изд., испр. и доп. / рук. авт. кол. и отв.
ред. О.Н. Садиков. М., 2006. С. 834. Однако его позиция распространяется на все
возможные случаи причинения вреда в будущем вне зависимости от того, причи-
нялся ли вред ранее или нет.
3 Полагаю, что решение данного вопроса во многом зависит от единообразного
понимания института «правонарушение». Если признать, что угроза причинения
вреда в будущем (угроза нарушения права — по ст. 12 ГК РФ) относится к право-
нарушениям, то ответ очевиден: обсуждение вопроса о презумпции вины допус-
тимо; если же данные обстоятельства не позиционировать с правонарушением,
то и вопрос о вине отпадает сам собой.
189
Глава 2
экономические формы стимулирования работников напрямую за-
висят от эффективной организованности их деятельности (возмож-
ные потери от возмещения вреда должны не закладываться как
неизбежные расходы, что имело место в прежние годы в нашей
стране1, а либо страховаться, либо исключаться в процессе модер-
низации деятельности, направленной на недопущение случаев при-
чинения вреда).
Являясь по общему правилу необходимым условием привлечения
к гражданско-правовой ответственности, вина как субъективное
отношение лица к своему поведению и его последствиям в отсутствие
презумпции вины практически во всех случаях оказалась бы неуста-
новленной, только потому, что причинитель вреда, равно как и иные
обязанные в силу закона лица, не заинтересованы в ее установлении,
а потерпевший, как правило, не обладает достаточными средствами
ее установления. Как следствие, гражданско-правовая ответствен-
ность не наступала бы. Трудность доказывания вины лицами, не
совершавшими правонарушение, а также неизвестность либо неоче-
видность значимых для ее установления обстоятельств (фактор оп-
ровержимости), по сути, предопределяют необходимость обращения
к презумпции вины.
Вместе с тем в отечественной литературе можно обнаружить
пример отрицательного отношения к презумпции виновности. Так,
К.С. Юдельсон, отмечал: «Презумпция виновности чужда... граж-
данскому советскому праву и процессу. Нашему праву, по его соци-
ально-политическим идеям, близка другая презумпция: невиновнос-
ти в уголовном процессе, неответственности — в гражданском, пока
вина уголовная или гражданская не будут доказаны. ...Никто и нигде
не доказал, по каким серьезным основаниям из этой основной пра-
вовой презумпции можно сделать исключение и предполагать ви-
новность причинителя вреда. ...дело не в какой-либо весьма искус-
ственной презумпции, а в целесообразном распределении тяжести
доказывания юридических фактов между сторонами»2.
Идею существования презумпции неответственности (правда, не
отрицая действия презумпции виновности) поддержал и О.С. Иоффе.
Он, в частности, указал, что «...сама идея такой презумпции ...пло-
дотворна и правильна... Ее содержание сводится к тому, что ни одно
лицо не может быть признано нарушившим норму советского права
и потому обязанным нести юридическую ответственность, пока не
будет доказано противное», и, далее, справедливо отметил, что «пре-
1 См., например: Халфина P.O. Общее учение о правоотношении. М., 1974. С. 343.
2 Юдельсон К.С. Избранное: Советский нотариат. Проблема доказывания в совет-
ском гражданском процессе. М., 2005. С. 611.
190
Презумпции в гражданском праве
зумпция виновности правонарушителя вступает в действие лишь
после того, как доказан факт нарушения гражданско-правовой обя-
занности данным конкретным лицом, те. после того, как оказалась
поколебленной презумпция его неответственности»1. Действующему
законодательству презумпция неответственности неизвестна, и, по-
лагаю, что ее специальное закрепление не является необходимым.
О «неответственности» принято вести речь в связи с тем или иным
правонарушением, при наличии которого более оправдано ставить
вопрос об ответственности, чем сомневаться в необходимости ее
применения. Если же правонарушение не совершалось, то и вопрос
об ответственности отпадает, а значит, и не нужна конструкция ка-
кой-либо специальной презумпции. В рамках нормального граждан-
ского оборота вполне достаточной оказывается презумпция добро-
совестности, о расширении сфер применения которой все активнее
ведут речь в связи с реформированием гражданского законодатель-
ства. Противопоставление именно этих двух презумпций наиболее
закономерно. Презумпция добросовестности призвана урегулировать
отношения в их нормальном (бесконфликтном) состоянии, а пре-
зумпция вины — после состоявшегося правонарушения.
Попытку обосновать «замену» презумпции вины иной презум-
пцией предпринял и В.А. Ойгензихт.'Не без оснований допуская
ситуации, когда причинитель вреда может быть привлечен к ответ-
ственности только потому, что он не сумел доказать отсутствие
собственной вины (хотя, в действительности, он виновным в причи-
нении вреда не был), В.А. Ойгензихт предложил в рамках деликтных
отношений ориентироваться не на презумпцию вины, а на презум-
пцию неопровержения вины (недоказанности невиновности). При
этом он утверждает, что такая презумпция является не процессуаль-
ной, а материальной, устанавливающей не бремя доказывания, а усло-
вия применения гражданско-правовой ответственности. В свою оче-
редь, с точки зрения процессуальной, по его мнению, действует
именно презумция вины2. Но такая позиция представляется недо-
статочно последовательной, поскольку презумпция неопровержения
вины, несмотря на утверждение ее автора, по сути, переносит акцен-
ты в сферу процесса, при этом вина признается имманентно прису-
щей любому правонарушению, и лишь после доказательства того,
что вина опровержима, потребуется опровергать непосредственно
вину. Усомниться в предпочтительности позиции В.А. Ойгензихта
заставляет уже то обстоятельство, что доказывать опровержимость
вины по ее естеству придется всякий раз при любом новом причине-
1 Иоффе О.С. Ответственность по советскому гражданскому праву. Л., 1955. С. 138.
2 См.: Ойгензихт В.А. Указ. соч. С. 104, 105.
191
Глава 2
нии вреда; в противном случае существование предлагаемой презумп-
ции бессмысленно.
Возвращаясь к вопросу о применении презумпции вины, полага-
ем возможным обратить внимание на то, что презумпция вины все-
гда применяется только в контексте действий деликтоспособных лиц.
Поэтому для применения презумпции вины необходимо проверять
деликтоспособность лица, привлекаемого к гражданско-правовой
ответственности. Особое внимание должно быть обращено на лиц,
которые причинили вред в состоянии, когда они были не способны
понимать значение своих действий или руководить ими. В соответ-
ствии со ст. 1078 ГК РФ дееспособные граждане или несовершенно-
летние в возрасте от 14 до 18 лет, причинившие вред в указанном
состоянии, не отвечают за причиненный ими вред. В указанных
случаях оценка состояния лица в момент причинения вреда являет-
ся значимым фактором (условием) применения презумпции вины.
Если будет установлено, что в момент причинения вреда лицо нахо-
дилось в состоянии, когда оно не могло отдавать отчет своим дей-
ствиям или руководить ими, презумпция вины не подлежит приме-
нению. При этом примечательно, что доказательство подобного
состояния может быть предоставлено как самим лицом, причинив-
шим вред, так и иными лицами (например, в случаях, когда у при-
чинителя вреда было выявлено психическое расстройство и был
поставлен вопрос о признании его недееспособным).
Заслуживают внимания и случаи применения презумпции вины
в отсутствие причинителя вреда, в частности после его смерти. Ис-
ключать действие презумпции вины при таких обстоятельствах не
следует, особенно если от этого зависит защита интересов других лиц.
Так, в одном из дел, рассмотренных по первой инстанции в Серпу-
ховском городском суде Московской области1, было установлено,
что в результате пожара пострадал жилой дом, сособственницей
которого является М.З. — истица (1/2 доли в праве собственности).
На момент возгорания помимо истицы сособственниками дома
являлись И.А. (1/4 доли в праве собственности), Ю. и С.О. (по 1/8
доле в праве собственности). Пользование домом осуществлялось
следующим образом: одной половиной дома пользовалась истица,
а другой — И.А. Остальные сособственники в доме никогда не про-
живали, последний раз присутствовали в доме примерно за год до
пожара. Очаг возгорания находился в части дома, которой пользо-
вался И.А. При этом И.А. во время пожара погиб. М.З. предъявила
иск к С.И. (дочери И.А.), Ю. и С.О. о взыскании ущерба, причинен-
1 См.: Определение Московского областного суда от 28 сентября 2010 г. по матери-
алам гражданского дела № 33-16816// СПС «КонсультантПлюс».
192
Презумпции в гражданском праве
ного пожаром. Возникший в ходе рассмотрения данного дела вопрос
о субъекте ответственности, по сути, предопределил содержание
принятых по нему решений (исковые требования в суде первой ин-
станции были удовлетворены частично с С.И. как наследницы по-
гибшего И.А., в удовлетворении исковых требований к Ю. и С.О.
отказано; в суде второй инстанции по делу постановлено новое ре-
шение об отказе в удовлетворении исковых требований М.З. к С.И.,
Ю. и С.О.). Суды не смогли установить в действующем законодатель-
стве нормы, которые позволили бы им взыскать средства, необходи-
мые для возмещения причиненного истице вреда. В отсутствие пря-
мых доказательств, в распоряжении суда были только предположе-
ния. В частности, отсутствие внешних факторов (причастность
третьих лиц к поджогу не установлена, факты воздействия сил при-
роды (молния и др.) не подтверждены) позволяло сделать предполо-
жение, что источник огня вызван действиями лица, находившегося
в доме (по материалам дела установлено, что никого, кроме И.А.,
в месте возгорания на момент начала пожара не было). Однако воз-
никающий в подобных ситуациях вопрос — можно ли рассматривать
данное предположение как основание для признания сособственни-
ка, пользовавшегося частью дома, в которой установлен очаг пожара,
лицом, причинившим вред? — должен пЬлучить отрицательный от-
вет. В отсутствие законодательного регулирования соответствующих
отношений, привлечение лиц к ответственности в делах о пожаре на
основании предположения недопустимо1.
В то же время следует отметить, что в практике применения норм
гражданского законодательства имеется большое количество случа-
ев, когда ответственность на лицо возлагается в связи с установле-
1 В настоящее время ведется работа по подготовке изменений в Федеральный закон
«О пожарной безопасности». Так, на сайте Министерства Российской Федерации
по делам гражданской обороны, чрезвычайным ситуациям и ликвидации послед-
ствий стихийных бедствий (МЧС России) (<http://www.mchs.gov.ru/lawDisc/detail.
php?ID=300781>) 20 апреля 2011 г. был размещен проект закона о внесении изме-
нений в статью 38 Федерального закона «О пожарной безопасности». В соответ-
ствии с данным проектом предлагается возложить обязанность по выплате ком-
пенсации в счет возмещения вреда, причиненного жизни и здоровью в результа-
те пожара на объекте недвижимого имущества (его части) на коммерческие
организации и индивидуальных предпринимателей, владеющих такими объекта-
ми на законных основаниях.
По нашему мнению, аналогичный подход должен получить распространение
и на иные объекты недвижимого имущества (в том числе жилые помещения) с
возложением на законных владельцев обязанности по компенсации вреда при-
чиненного жизни или здоровью граждан. Что касается вреда, причиненного иму-
ществу, полагаем, что возможной альтернативой указанной выше компенсации
могло бы стать введение обязательного страхования гражданской ответственности
владельцев зданий, строений и сооружений (их частей) за вред, причиненный
пожаром.
193
Глава 2
нием источника причинения вреда в имуществе, пользование кото-
рым оно осуществляло (например, в делах о заливах квартир в мно-
гоэтажных многоквартирных домах).
По сути, похожий подход применяется и при привлечении лиц к
административной ответственности за правонарушения в области
дорожного движения. Общее правило о презумпции невиновности,
сформулированное в ч. 3 ст. 1.5 КоАП РФ, не распространяется на
административные правонарушения, предусмотренные гл. 12 этого
Кодекса, в случае их фиксации работающими в автоматическом
режиме специальными техническими средствами, имеющими функ-
ции фото- и киносъемки, видеозаписи, или средствами фото- и ки-
носъемки, видеозаписи (см. примечание к ст. 1.5).
Если предположить, что материалами дела была бы установлена
причастность И.А. к пожару, то необходимым следствием данного
обстоятельства стал бы вопрос об оценке поведения причинителя
вреда. В случае смерти лица, чья вина предполагается, бремя дока-
зывания его невиновности усложняется, а опровержение действу-
ющей в подобной ситуации презумпции вины становится затрудни-
тельным. Однако, повторимся, данное обстоятельство не должно
препятствовать защите интересов потерпевших от причинения вре-
да (в рассматриваемом деле — других сособственников)1.
Особый интерес представляют случаи, связанные с виновным по-
ведением потерпевшего, когда его собственные действия способство-
вали либо самому причинению вреда, либо его увеличению. Здесь
презумпция вины причинителя вреда не перестает применяться, од-
нако возмещение причиненного вреда может либо не произойти, либо
его размер может быть уменьшен. Примечательно и то, что если для
оценки поведения причинителя вреда законом установлена презумп-
ция вины, то применительно к вине потерпевшего подобного указания
в законе нет. Как следствие, возникает вопрос об установлении вины
потерпевшего. В специальной работе, посвященной вопросам вины
потерпевшего при гражданском правонарушении, ее автор Б.С. Ан-
тимонов, убедительно показал, что «вина потерпевшего никогда не
предполагается, она всегда должна быть доказана правонарушителем»2.
1 Анализ данного дела см. подробнее: Булаевский Б.А. Вопрос о субъекте ответ-
ственности в деле о пожаре. В кн.: Комментарий судебной практики. Вып. 17 /
под ред. К.Б. Ярошенко. М., 2012. С. 89-95.
2 Антимонов Б.С. Значение вины потерпевшего при гражданском правонарушении.
М„ 1950. С. 253.
Им также предлагалась специальная редакция статьи ГК СССР, где в одном
из абзацев указывалось: «Доказательство умысла или грубой неосторожности по-
терпевшего лежит на правонарушителе, который ссылается на вину потерпевше-
го» (там же. С. 273).
194
Презумпции в гражданском праве
Аналогичный подход обнаруживается и в современной литературе
по исследуемому вопросу. Так, Е.Н. Васильева отмечает, что, хотя в
ст. 1083 ГК РФ отсутствует презумпция, бремя доказывания вины в
данном случае лежит на заинтересованной стороне, т.е. на причини-
теле вреда1. И хотя прямого указания в законе на подобный порядок
нет, соответствующий подход является правильным2. Дело в том, что
действующий закон принципиально не исключает возможности воз-
ложения обязанности доказывать вину потерпевшего на иных участ-
ников правоотношения (см., например: абз. 1 п. 1 ст. 1079 ГК РФ,
в соответствии с которым лица, чья деятельность связана с повышен-
ной опасностью для окружающих, обязаны возместить причиненный
вред, если не докажут, что вред возник вследствие непреодолимой
силы или умысла потерпевшего; ст. 329 КТМ РФ — о возможности
освобождения собственника судна от ответственности перед потер-
певшим, если он докажет, что ущерб полностью или частично причи-
нен умышленно или по неосторожности потерпевшего лица). Да и
гражданское процессуальное и арбитражное процессуальное законо-
дательство основываются на положении, в соответствии с которым
лицо, ссылающееся на определенные обстоятельства, должно доказать
их (ч. 1 ст. 56 ГПК РФ, ч. 1 ст. 65 АПК РФ). Каких-либо специальных
изъятий из данного правила в законе нет?
При этом, устанавливая вину потерпевшего, принципиально важ-
ным является установление в его действиях признаков противоправ-
ности, что чаще всего проявляется в фактах нарушения норм права
(например, нарушение правил дорожного движения, правил проти-
вопожарной безопасности).
1 См.: Абова ТЕ., Андреева Л.В., Аникина Е.Б. и др. Комментарий к Гражданско-
му кодексу Российской Федерации, части второй: в 3 т. (постатейный) / под ред.
Т.Е. Абовой, А.Ю. Кабалкина. 3-е изд., перераб. и доп. М., 2006. Т. 2 (автор ком-
ментария — Е.Н. Васильева). Приводится по СПС «КонсультантПлюс».
См. также: Абрамова Е.Н., Аверченко Н.Н., Арсланов К.М. и др. Комментарий
к Гражданскому кодексу Российской Федерации: учебно-практический коммен-
тарий (постатейный). Ч. 2/ под ред. А.П. Сергеева. М., 2010 (автор комментария —
А.П. Сергеев). Приводится по СПС «КонсультантПлюс»; Комментарий к Граж-
данскому кодексу Российской Федерации, части второй (постатейный). 5-е изд.,
испр. и доп. с использованием судебно-арбитражной практики / рук. авт. кол. и
отв. ред. О.Н. Садиков. М., 2006. С. 862 (авторыкомментария — И.Ш. Файзутдинов,
В.В. Глянцев).
2 Указанный подход находит подтверждение и в правоприменительной практике.
См., например: определение Московского городского суда от 4 мая 2011 г. по
делу № 33-13142; постановление Девятого арбитражного апелляционного суда
от 12 июля 2010 г. № 09АП-14226/2010-ГК по делу № А40-130582/09-7-983; по-
становление ФАС Уральского округа от 14 октября 2010 г. № Ф09-8211/10-С2 по
делу № А47-1564/2009; постановление ФАС Уральского округа от 5 марта 2008 г.
№ Ф09-7975/07-С1 по делу № А50-1965/07; постановление ФАС Западно-Си-
бирского округа от 2 марта 2010 г. по делу № А27-9957/2009.
195
Глава 2
Сама же вина потерпевшего должна усматриваться в отношении
к собственному содействию причинению вреда1.
Приведенные примеры возможного действия презумпции вины
наглядно показывают многообразие ее функций. При этом основной
из них следует считать функцию охраны интересов потерпевшего от
причинения вреда. Реализованная в презумпции вины, она предо-
ставляет потерпевшему особое правовое положение в деликтных обя-
зательствах, основанное на предположении его добросовестности.
Вместе с тем презумпция вины выполняет и уже отмечавшуюся вос-
питательную функцию, остерегая всех иных лиц от негативных по-
следствий, реализованных по отношению к причинителю вреда. Что
же касается процессуального аспекта действия презумпции вины, то
она, как и другие презумпции гражданского права, призвана распре-
делить бремя доказывания между лицами, участвующими в деле о
возмещении причиненного вреда. При этом сохраняемый посред-
ством данной презумпции баланс интересов, по сути, закрепляет
необходимое для участников конфликта равенство положений2.
В противоположность презумпции вины в действующем граждан-
ском законодательстве выделяется и презумпция невиновности.
В частности, ст. 315 «Презумпция невиновности судов» КТМ РФ
закрепляет правило, согласно которому ни одно из участвующих в
столкновении судов не предполагается виновным, если не доказано
иное. Полагаю, что ее появление обусловлено строго формализован-
ными правилами торгового мореплавания и его организации (вклю-
чая навигационно-гидрографическое обеспечение морских путей,
правила о морском протесте и т.п.). Вместе с тем не следует сбрасы-
вать со счетов и вековые традиции торгового мореплавания.
По адресатам (лицам, на которых рассчитана данная презумпция),
ее можно отнести к числу так называемых курьезных, поскольку суда
не являются субъектами гражданских правоотношений и, следова-
тельно, не допустимо вести речь о виновности не субъекта. Вместе с
тем если рассматривать данную норму лишь как прием юридической
техники, то указанная «оплошность» не влияет на принципиальное
отношение к рассматриваемому правилу. В нем, действительно, со-
держится презумпция, но она имеет отношение не к судам, а к их
владельцам. В связи с этим уместно обратиться к более удачной
1 Здесь следует обратить внимание на то, что из текста ст. 1083 ГК РФ может быть
сделан вывод о влиянии на вред не самого поведения лица, а той или иной формы
вины (умысла или грубой неосторожности). Однако подобное отождествление
противоправного поведения и вины (как отношения к своему поведению) едва
ли следует допускать, а редакцию статьи необходимо изменить.
2 На данное обстоятельство ранее обращал внимание О.С. Иоффе. См.: Иоффе О.С.
Ответственность по советскому гражданскому праву. Л., 1955. С. 136.
196
Презумпции в гражданском праве
формулировке ГК РФ, ориентированной на случаи взаимодействия
источников повышенной опасности. В соответствии с абз. 2 п. 3
ст. 1079 ГК РФ вред, причиненный в результате взаимодействия
источников повышенной опасности их владельцам, возмещается на
общих основаниях. Как видно, здесь на первый план выдвигается
владелец источника повышенной опасности, а не сам «источник».
Полагаем, что и в КТМ РФ следовало бы сделать уточнение, акцен-
тировав внимание на предположении невиновности владельцев су-
дов, а не невиновности судов.
Следует отметить, что презумпция невиновности нехарактерна
для сферы частного права’ и традиционно позиционируется с отрас-
лями права публичного. Основываясь на общем правиле, закреплен-
ном в Конституции РФ (ст. 49), специальные нормы о презумпции
невиновности можно обнаружить, в частности, в ст. 1.5 КоАП РФ,
ст. 14 УПК РФ. Отраслевая принадлежность презумпций существенно
влияет на механизм их применения. Как уже отмечалось, если в от-
раслях публичного права бремя опровержения презумпции невинов-
ности возлагается на компетентных лиц, то в частном праве соответ-
ствующая обязанность лежит на заинтересованных лицах (в случае с
презумпцией невиновности судна — на владельцах другого судна,
участвовавшего в столкновении). При э!ом если в публичном праве
недопустим отказ от опровержения названной презумпции (компе-
тентные лица обязаны ее опровергнуть для привлечения лица к соот-
ветствующей ответственности), то в частном праве, в силу общедоз-
волительного характера его норм, заинтересованное лицо само реша-
ет, опровергать закрепленную презумпцию или нет.
Помимо рассмотренных презумпций в рамках регулирования обя-
зательств, возникающих вследствие причинения вреда, в действующем
законодательстве можно обнаружить и некоторые другие презумпции.
Так, М.А. Фокина полагает, что ст. 152 ГК РФ содержит презум-
пцию добропорядочности гражданина или организации. При этом
все обоснование сводится к следующему: «Предполагается, что граж-
данин имеет доброе имя, а организация — достойную репутацию.
Вероятность доброго имени гражданина или достойной репутации
1 Вместе с тем пример из КТМ не единственный. Так, М.И. Брагинский справед-
ливо указывает на закрепление презумпции невиновности в договорных отноше-
ниях, основываясь на правилах п. 4 ст. 723 ТК РФ. См.: Брагинский М.И., Витрян-
ский В.В. Договорное право. Договоры о выполнении работ и оказании услуг. Кн. 3.
М., 2002. С. 73. А Л. Трось справедливо указывает на применение презумпции не-
виновности применительно к правилам об ответственности сельхозпроизводите-
ля по договору контрактации (ст. 538 ГК РФ) и правилам об ответственности по
договору энергоснабжения (п. 2 ст. 547 ГК РФ). См.: Грось Л. О некоторых вопро-
сах доказывания в уголовном судопроизводстве с позиций преподавателя граж-
данского процессуального права // Мировой судья. 2009. № 5. С. 27.
197
Глава 2
организации оценивается как высокая. Обратное утверждение тре-
бует доказывания соответствия порочащих сведений действитель-
ности»1. Такое обоснование явно неубедительно. И прежде всего,
потому, что в данной статье о добропорядочности и тем более о ее
предположении не сказано ни слова. Да и в широкоизвестных сло-
варях отождествление добропорядочности с честью, достоинством и
деловой репутацией обнаружить не представилось возможным2.
Представляется, что в ст. 152 ГК РФ содержится конструкция
презумпции недостоверности негативной информации о лице3 или,
как определяет ее Л. Грось, анализируя указанные правила наряду
с положениями ст. 43 Закона РФ от 27 декабря 1991 г. № 2124-1
«О средствах массовой информации»4, — «презумпция несоответ-
ствия действительности распространенных сведений»5. Основани-
ем для такого вывода может служить оценка обстоятельств, подле-
жащих опровержению. Опровергается не добропорядочность лица,
а недостоверность распространенных о нем сведений.
Аналогичная презумпция закреплена и в гражданском законода-
тельстве Украины, однако выражена она там более четко. В соответ-
ствии с ч. 3 ст. 277 ГК Украины негативная информация, распростра-
ненная о лице, считается недостоверной, если лицо, ее распростра-
нившее, не докажет противоположного. Применяя данную норму,
негативной принято считать информацию, в которой утверждается
о нарушении лицом норм действующего законодательства, а также
совершение любых других недостойных действий (например, нару-
шение принципов морали, общепризнанных правил общежития;
неэтичное поведение в личной, общественной или политической
жизни и т.п.)6.
1 Фокина М.А. Механизм доказывания по гражданским делам: теоретико-приклад-
ные проблемы: монография. М., 2010. С. 32.
2 См., например: Ожегов С.И. Словарь русского языка. 10-е изд., стер. / под ред.
Н.Ю. Шведовой. М., 1973. С. 155, 520; Словарь русского языка: в 4 т. / под ред.
А.П. Евгеньевой. 2-е изд., испр. М., 1981. С. 410.
3 При этом применительно к юридическим лицам, законодателем избран особый
способ закрепления презумпции. Шесть пунктов ст. 152 ГК РФ из семи посвяще-
ны вопросам защиты чести, достоинства и деловой репутации гражданина. И лишь
седьмой пункт путем специального приема юридической техники распространя-
ет правила о защите деловой репутации гражданина на защиту деловой репутации
юридического лица.
4 Ведомости СНД и ВС РФ. 1992. № 7. Ст. 300.
5 Грось Л. Способ защиты деловой репутации // Хозяйство и право. 1996. № 12.
Приводится по СПС «КонсультантПлюс».
6 См.: Постановление Пленума Верховного Суда Украины от 27 февраля 2009 г. № 1
«О судебной практике по делам о защите достоинства и чести физического лица,
а также деловой репутации физического и юридического лица». Приводится по
базе данных Законодательства стран СНГ. Версия 3.0. Электронный ресурс. Союз-
ПравоИнформ. 2003—2012.
198
Презумпции в гражданском праве
В Российской Федерации хорошим ориентиром в вопросе опре-
деления порочащего характера распространенной информации могут
служить разъяснения, приведенные в постановлении Пленума Вер-
ховного Суда РФ от 24 февраля 2005 г. № 3 «О судебной практике по
делам о защите чести и достоинства граждан, а также деловой репу-
тации граждан и юридических лиц»1. В его п. 7 отмечается, что по-
рочащими, в частности, являются сведения, содержащие утвержде-
ния о нарушении гражданином действующего законодательства,
совершении нечестного поступка, неправильном, неэтичном пове-
дении в личной, общественной или политической жизни, недобро-
совестности при осуществлении производственно-хозяйственной и
; предпринимательской деятельности, нарушении деловой этики или
: обычаев делового оборота, которые умаляют честь и достоинство
гражданина или его деловую репутацию.
Оценивая потенциал действия указанной презумпции, можно
утверждать, что ее существование значительно усиливает арсенал
охранительных мер в отношении нематериальных благ граждан. Дело
в том, что данная презумпция, по сути, автоматически позволяет
вести речь о предположении морального вреда у гражданина при
распространении о нем негативной информации. Как справедливо
отмечается в специальной литературе, в Ьелах о защите чести, досто-
инства и деловой репутации порочащий характер распространенных
сведений обязывает презюмировать наличие у потерпевшего мораль-
; ного вреда, причиненного их распространением2.
Иллюстрацией к сказанному может служить пример правоприме-
нительной практики3. К. обратилась в суд с иском к ООО «Управля-
ющая компания «ЖилКомСервис»» о защите чести, достоинства,
' опровержении сведений и взыскании компенсации морального вре-
да. В обоснование исковых требований истица сослалась на то, что
ответчик неоднократно распространял в письменной форме каса-
ющиеся ее сведения персонального характера, а также клеветниче-
скую информацию, помещая их на дверях подъездов дома, в котором
она проживает. В судебном заседании истица представила суду два
экземпляра объявления машинописного исполнения со следующим
содержанием: «Позор неплательщикам!!! В Вашем доме проживают
люди, которые уклоняются от внесения квартирной платы. Они
пользуются жилищно-коммунальными услугами за Ваш счет. Вот
1 Бюллетень Верховного Суда РФ. 2005. № 4.
2 См.: Ефимов А.Ф., Зайцев В.Ю., Манохина Г.В. и др. Настольная книга судьи по
гражданским делам / под ред. Н.К. Толчеева. 2-е изд., перераб. и доп. М., 2008
(автор главы — С.В. Потапенко). Приводится по СПС «КонсультантПлюс».
3 См.: Определение Московского областного суда от 26 апреля 2006 г. по делу
№ 33-4569 // СПС «КонсультантПлюс».
199
Глава 2
имена тех, кто фактически залезает в Ваш карман. Фамилия, имя,
отчество — К. Адрес: ... Долг: 12 223 руб. 21 коп.» Под основным
текстом помещены наименование организации (ООО «Управляющая
компания «ЖилКомСервис»») и номер контактного телефона. Судом
первой инстанции в удовлетворении иска было отказано, однако во
второй инстанции данное решение было отменено, а дело — переда-
но на новое рассмотрение в тот же суд. При этом, наряду с иными
обстоятельствами, было обращено внимание на неправильное рас-
пределение бремени доказывания между сторонами (в частности,
факт нераспространения информации должна доказывать не истица,
а ответчик). Проведенное исследование обстоятельств дела позволи-
ло не только предложить правовое решение определения субъекта
противоправных действий, но и обосновать возможность в подобных
ситуациях компенсации морального вреда со ссылкой на закреплен-
ную в законе презумпцию.
Страдания истицы были связаны с информацией, содержащейся
в объявлениях, предположительно исходящих от ответчика. На это
указывали наименование организации и номер контактного телефо-
на. Однако сама по себе данная информация не позволяет однознач-
но говорить об авторстве ответчика. В подобных ситуациях авторство
должно подтверждаться совокупностью доказательств. К таковым,
в частности, могут быть отнесены сведения о неоднократности либо
массовости размещения аналогичных объявлений ответчиком, све-
дения о расклейщике объявлений и характере его отношений с
контрагентами, а кроме того, сведения, содержащиеся непосред-
ственно в объявлениях, послуживших причиной конфликта (напри-
мер, о периоде задолженности и размере долга). Эти сведения могут
быть получены из показаний свидетелей, а также из иных допусти-
мых источников.
Следует принять во внимание также и предположение о заинте-
ресованности ответчика в размещении подобных объявлений, на что
ссылалась истица и что было отмечено судебной коллегией Москов-
ского областного суда. Оно основано на том, что в договорных обя-
зательствах информация о неплатеже известна по общему правилу
только контрагентам. Отсюда и вывод о возможном авторстве одно-
го из них. Рассуждая далее и предполагая добросовестность контр-
агентов, следует признать, что, скорее всего, автором объявления
выступает кредитор, заинтересованный в расширении форм воздей-
ствия на должника с целью понудить его исполнить свои обязатель-
ства. Абсолютно игнорировать такие предположения не следует1.
1 В качестве примера возможного использования подобных предположений в пра-
воприменительной практике можно обратиться к правилам французского зако-
200
Презумпции в гражданском праве
На наш взгляд, применение в совокупности правил ст. 55 ГПК РФ
(в части указания на обстоятельства, имеющие значение для правиль-
ного рассмотрения и разрешения дела) и ст. 56 ГПК РФ (в части
инициативы суда в вопросе определения обстоятельств, имеющих
значение для дела), а также правил ст. 67 ГПК РФ (об оценке дока-
зательств) позволяет вести речь о допустимости подобных предпо-
ложений в качестве средства познания истины.
Таким образом, собранные по делу доказательства (сведения,
содержащиеся в объявлениях, показания свидетелей о массовости
подобных объявлений), а также устанавливаемая при изложенных
обстоятельствах заинтересованность кредитора в распространении
этих объявлений позволяют считать, что их авторство принадлежит
ответчику.
Что касается морального вреда, то очевидность возможности его
компенсации не вызывает сомнений как в контексте достоверности
распространенных сведений, так и в части их порочащего характера.
Кроме того, полагаю, что компенсация морального вреда в подобной
ситуации была бы возможна и тогда, когда содержащаяся в объявле-
нии информация соответствовала действительности и истица на
самом деле являлась должником по оплате коммунальных услуг.
В подобных ситуациях дело двоих становится достоянием многих,
а это сродни вторжению в частную жизнь. Да и с точки зрения так
называемого принципа сотрудничества сторон рассматриваемые
действия кредитора не выглядят извинительно. Еще менее объясни-
мы эти действия при наличии уважительных причин неисполнения
(болезнь, утрата постоянного источника дохода, иное тяжелое поло-
жение в семье).
Полагаю, что подобная форма воздействия на контрагента не
должна иметь место в принципе, так как в любой момент она может
изменить свое качество. Как только должник погашает долг, объяв-
ление превращается в источник недостоверной информации. «Слож-
ность» общения управляющей компании с жильцами многоквартир-
ного дома не может оправдывать публичный «переход наличность».
Если же адресное общение с неплательщиком не складывается, то
при публичной форме оповещения следует размещать объявления
общего характера без указания персональных данных конкретного
лица (например: «Обращаем внимание, что в Вашем подъезде есть
лица, имеющие задолженность по оплате коммунальных платежей.
нодательства. В соответствии со ст. 1353 Гражданского кодекса Франции предпо-
ложения, которые не установлены законом, остаются на просвещенности и бла-
горазумии судьи, который должен допускать только серьезные, точные и
совпадающие предположения (см.: Французский гражданский кодекс / науч. ред.
и предисл. Д.Г. Лаврова; пер. А.А. Жуковой, Г.А. Пашковской. СПб., 2004. С. 736).
201
Глава 2
Во избежание конфликтных ситуаций предлагаем своевременно ис-
полнять свои обязательства»).
Возможные злоупотребления со стороны отдельных должников
не должны препятствовать расширению сфер применения способов
защиты прав добросовестных граждан. Ограничиваться лишь опро-
вержением недостоверной информации, отказывая в компенсации
морального вреда по причине «неочевидности» личности правона-
рушителя, едва ли оправданно1.
Ценность отдельной личности пусть и очень медленно, но все же
год от года значительно чаще попадает в число приоритетных объек-
тов правовой охраны. Как следствие, все более расширяются средства
правовой охраны личности. При этом не последнее место в их числе
отводится презумпции морального вреда.
Так, в частности, Пленум Верховного Суда РФ в своем постанов-
лении от 26 января 2010 г. № 1 «О применении судами гражданского
законодательства, регулирующего отношения по обязательствам
вследствие причинения вреда жизни или здоровью гражданина», хотя
и не указал конкретную норму, дал разъяснение, в соответствии с
которым судам рекомендуется иметь в виду, что, поскольку потер-
певший в связи с причинением вреда его здоровью во всех случаях
испытывает физические или нравственные страдания, факт причи-
нения ему морального вреда предполагается (п. 32). Таким образом,
отмечается существование презумпции морального вреда.
Следует, однако, заметить, что, сопровождая суждение о предпо-
ложении указанием на испытываемые гражданином физические и
нравственные страдания во всех случаях причинения вреда здоровью
(курсив мой. — Б.Б.), Пленум Верховного Суда РФ, по сути, задает
ориентир на невозможность опровержения такого предположения.
Для устранения выявленной несогласованности необходимо уточ-
нить формулировку пункта в части вероятности физических и нрав-
ственных страданий, что будет в большей степени соответствовать
нормальному ходу событий при причинении вреда здоровью, а также
природе презумпций, которые опровержимы. В противном случае
речь придется вести не о презумпции, а о некой иной конструкции,
основанной на предположении возможного.
Рассматривая презумпцию морального вреда, следует специально
остановиться на ее важном значении в деле охраны интересов граж-
дан, и особенно тех из них, кто в силу субъективных особенностей не
в состоянии выразить свои страдания и переживания: несовершен-
1 См. подробнее: Булаевский Б.А. Причинение морального вреда путем публично-
го размещения информации о неоплате долга. В кн.: Комментарий судебной
практики. Вып. 16 / под ред. К.Б. Ярошенко. М., 2011. С. 45-51.
202
J
Презумпции в гражданском праве
нолетних, недееспособных и т.п. лиц. Упомянутая позиция Пленума
Верховного Суда РФ о предположении морального вреда при причи-
нении вреда здоровью, по сути, снимает вопрос о возможности при-
чинения морального вреда указанным лицам как следствие, отсут-
ствуют препятствия для его компенсации. При этом вопрос о разме-
ре соответствующей компенсации не должен служить камнем
преткновения. В этой части вполне допустимым представляется под-
готовленное с учетом известного опыта зарубежных правопорядков
(в частности, Англии, США и Германии) предложение А.М. Эрделев-
ского о примерных размерах компенсации за различные факты при-
чинения морального вреда, основанные на определенном «базисном
уровне» либо «базисных уровнях»1. Вместе с тем справедливая и ра-
зумная компенсация может быть присуждена и в отсутствие пример-
ных размеров, что потребует, однако, более качественной работы от
правоприменителей.
Не менее значима возможность применения презумпции мораль-
ного вреда и в тех ситуациях, когда лицо, попавшее в обстоятельства,
при которых оно зависит от деятельности иных лиц, вынуждено
претерпевать неудобства от того, что соответствующая деятельность
осуществляется с отклонением от установленных нормативов (на-
пример, по времени, качеству). Яркий примером таких ситуаций
могут служить случаи затягивания времени проведения судебных
процедур либо процедур получения документов от специализиро-
ванных органов и организаций. Так, в постановлении Европейского
суда по правам человека от 15 января 2009 г. по делу «Бурдов (Burdov)
против Российской Федерации» было специально отмечено: «Суще-
ствует сильная... презумпция того, что чрезмерно длительное разби-
рательство причиняет моральный вред ...Европейский суд находит
эту презумпцию особенно сильной в случае чрезмерной задержки
исполнения государством решения, вынесенного против него, с уче-
том неизбежного разочарования, вызванного неуважением со сторо-
ны государства его обязанности исполнять долг и тем фактом, что
заявитель уже перенес судебное разбирательство, которое было для
него успешным». При этом суд особо указал, что «Зависимость ком-
пенсации морального вреда в делах о неисполнении решения от вины
органа-должника плохо согласуется с этой презумпцией ...Европей-
ский суд не может согласиться с властями Российской Федерации в
том, что установление нарушения являлось бы достаточной компен-
сацией... Из большинства принятых им постановлений с очевидно-
1 См.: Эрделевский А.М. Моральный вред и компенсация за страдания: научно-
практическое пособие. М., 1997. С. 63-66; Он же. Компенсация морального вре-
да в России и за рубежом. М., 1997. С. 132-136.
203
Глава 2
стью вытекает, что такие нарушения Конвенции, в принципе, при-
чиняют разочарования и страдания, которые не могут быть компен-
сированы одним лишь установлением факта нарушения»1. Отрадно,
что к настоящему времени в России появился закон, предоставивший
гражданам и организациям, участвующим в судебном процессе пра-
во на компенсацию за нарушение их права на судопроизводство в
разумный срок или права на исполнение судебного акта в разумный
срок, предусматривающих обращение взыскания на средства бюд-
жетов бюджетной системы Российской Федерации (Федеральный
закон от 30 апреля 2010 г. № 68-ФЗ «О компенсации за нарушение
права на судопроизводство в разумный срок или права на исполнение
судебного акта в разумный срок»). Вместе с тем в ч. 4 ст. 1 данного
Закона установлено, что присуждение компенсации за нарушение
права на судопроизводство в разумный срок или права на исполнение
судебного акта в разумный срок лишает заинтересованное лицо пра-
ва на компенсацию морального вреда за указанные нарушения. Тем
самым отечественным законодателем предложено альтернативное
решение. Однако сферы судебного разбирательства и исполнения
судебных решений не единственные, в рамках которых могут возни-
кать ситуации, связанные с защитой нематериальных интересов и
иных нематериальных благ граждан и организаций. Полагаю, что во
всех ситуациях, когда лицо находится в положении, при котором оно
вынуждено подчиняться процедуре, установленной публичным по-
рядком, но такая процедура нарушается (например, в части срока
или по качеству), постановка вопроса о применении презумпции
морального вреда вполне уместна. При этом уполномоченные на
проведение процедур орган или организация могут опровергнуть
такую презумпцию, доказав, например, упречность поведения само-
го потерпевшего (несвоевременное либо неполное предоставление
необходимых документов, неявка за их получением и т.п.).
В отличие от морального вреда, имущественный (материальный)
вред по общему правилу предполагаться не должен, его следует до-
казывать. Вместе с тем, в случаях указанных в законе, возможно
предположение и применительно к имущественному вреду. Одним
из ярких примеров могут служить правила о компенсации за нару-
шение исключительного права (п. 3 ст. 1252, а также ст. 1301, 1311,
подп. 2 п. 4 ст. 1515, п. 2 ст. 1537 ГК РФ и др.). Соответствующая
компенсация может присуждаться вместо возмещения убытков при
доказанности факта правонарушения. При этом правообладатель,
Российская хроника Европейского суда. Приложение к «Бюллетеню Европейско-
го суда по правам человека». Специальный выпуск. 2009. № 4. С. 79—106. (§ 100,
111, 152). Приводится по СПС «КонсультантПлюс».
204
Презумпции в гражданском праве
обратившийся за защитой права, освобождается от доказывания
размера причиненных ему убытков1, которых может и не быть вовсе.
Кроме того, следует учитывать, что отсутствие необходимости дока-
зывать тот или иной размер убытков, по сути, означает отсутствие
необходимости доказывать и самый малый их размер. Но тогда с
очевидностью усматривается некоторая несогласованность существу-
ющих правил о компенсации, как минимум, в части указания на то,
что она присуждается вместо убытков. В подобной ситуации пред-
ставляется возможным предложить презумпцию убытков при нару-
шении исключительных прав. Правда, в этом случае, необходимо
четко представлять, что доказательство отсутствия убытков приведет
к невозможности присуждения компенсации.
Схожие выводы могут быть сделаны и применительно к случаям
нарушения договорных обязательств, в связи с правилами о неустой-
ке. Как отмечается в п. 1 постановлении Пленума ВАС РФ от 22 де-
кабря 2011 г. № 81 «О некоторых вопросах применения статьи 333
Гражданского кодекса Российской Федерации»2, соразмерность не-
устойки последствиям нарушения обязательства предполагается. При
этом, исходя из принципа осуществления гражданских прав своей
волей и в своем интересе (ст. 1 ГК РФ), неустойка может быть сни-
жена судом на основании ст. 333 ГК РФ только при наличии соот-
ветствующего заявления заинтересованного лица (ответчика), кото-
рый должен представить доказательства явной несоразмерности
неустойки последствиям нарушения обязательства, в частности, что
возможный размер убытков кредитора значительно ниже начислен-
ной неустойки. Следует иметь в виду, что, как и при нарушении ис-
ключительных прав, при нарушении обязательств (в частности, в слу-
чае просрочки исполнения) убытки могут отсутствовать, однако это
обстоятельство не освобождает нарушителя от обязанности уплатить,
установленную законом или договором неустойку. Отказать в выпла-
те неустойки нельзя. Она, по сути, является особой формой граждан-
ско-правовой ответственности3 и применяется за самый факт нару-
шения. При этом последствия нарушения могут иметь значение лишь
в контексте ст. 333 ГК РФ при явной несоразмерности им величины
неустойки. Вводить в связи с этим какую-либо специальную презум-
1 См. также п. 43.2 совместного постановления Пленума Верховного Суда РФ № 5,
Пленума ВАС РФ № 29 от 26 марта 2009 г. «О некоторых вопросах, возникающих
в связи с введением в действие части четвертой Гражданского кодекса Российской
Федерации» (Вестник ВАС РФ. 2009. № 6).
2 См.: Экономика и жизнь. Бухгалтерское приложение. 2012. № 2. С. 18.
3 См. подробнее: Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Общие
положения. 3-е изд., стер. М., 2001. Кн. 1. Приводится по СПС «Консультант-
Плюс».
205
Глава 2
пцию не представляется необходимым. Неустойка как форма граж-
данско-правовой ответственности не только призвана компенсиро-
вать потери потерпевшего, она также ориентирована на «воспитание»
участников оборота в целях недопущения нарушения принятых на
себя обязательств.
Определенные предположения могут быть связаны и с моментом
возникновения вреда. Так, в ранее приведенном деле о пожаре си-
туация сложилась таким образом, что в связи с гибелью возможного
причинителя вреда во время пожара точный момент его смерти ока-
зался не установленным. Вместе с тем правильное определение дан-
ного момента непосредственным образом влияло на дальнейшее
развитие наследственных отношений, а именно будет ли обязанность
по возмещению вреда возлагаться на наследников или же возмеще-
ние вреда произойдет в ином порядке. В связи с этим предлагалось
допускать предположение о том, что в подобных ситуациях вред
возникает при жизни наследодателя1. Схожие правила действуют,
в частности, в Израиле. В соответствии с п. «в» ст. 19 Ордонанса о
возмещении вреда «Если вследствие действия или бездействия лица
другому лицу был причинен вред и лицо, виновное в причинении
вреда, умерло до возникновения вреда или во время его возникнове-
ния, указанные действия или бездействие рассматриваются... как
основание для предъявления иска клицу, виновному в причинении
вреда, как если бы он был жив, и его смерть наступила после возник-
новения вреда»2.
Широко известно и «предположение о причинении вреда в местах
лишения свободы», на которое неоднократно ссылался Европейский
суд по правам человека. Оценивая доказательства, Европейский суд,
как правило, применяет стандарт доказывания «вне разумного со-
мнения». Так, в деле «Менешева (Menesheva) против Российской
Федерации» Европейский суд указал, что «...соответствующие дока-
зательства могут вытекать из сосуществования достаточно убедитель-
ных, четких и согласующихся умозаключений или аналогичных не-
опровергнутых предположениях о фактах. В случае, когда рассмат-
риваемые события целиком или в большей части находятся в ведении
властей, как в случае с лицами, находящимися под контролем влас-
тей в местах содержания под стражей, убедительные презумпции
факта будут иметь место тогда, когда речь идет о телесных повреж-
1 См.: Булаевский Б.А. Вопрос о субъекте ответственности в деле о пожаре. В кн.:
Комментарий судебной практики. Вып. 17 / под ред. К.Б. Ярошенко. М., 2012.
С. 89-95.
2 Гражданское законодательство Израиля / сост., предисл., пер. с ивр. М.С. Хейфец;
науч. ред. Н.Э. Лившиц. СПб., 2003. С. 386, 387.
206
Презумпции в гражданском праве
дениях, причиненных этим лицам во время их содержания под стра-
жей. В действительности бремя доказывания может рассматриваться
как возложение на власти обязанности предоставить достаточное и
убедительное объяснение...». Суд также отметил, что «...власти Рос-
сийской Федерации не представили альтернативного объяснения
того, каким образом заявителю были причинены телесные повреж-
дения. В частности, в качестве общего отправного момента можно
предположить, что соответствующие телесные повреждения не были
причинены заявителю до того момента, как она была взята под
стражу в отделе внутренних дел...»1. В другом деле, «Хадисов и Це-
чоев (Khadisov and Tsechoyev) против Российской Федерации»2, Ев-
ропейский суд указал, что, если лицо доставлено в полицию в нор-
мальном состоянии здоровья, но к моменту освобождения у него
обнаруживаются повреждения, государство обязано представить
убедительное объяснение того, каким образом эти повреждения
причинены, в отсутствие чего возникают вопросы с точки зрения
ст. 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод3. Данная
статья, как известно, устанавливает запрещение пыток, закрепляя
правило, в соответствии с которым никто не должен подвергаться
ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство об-
ращению или наказанию.	*
В рамках деликтных правоотношений обращение к презумпциям
возможно и в связи с деятельностью, создающей повышенную опас-
ность для окружающих. Предложение нормативного закрепления
презумпции повышенной опасности, в частности, деятельности,
связанной с использованием новых технологий и технических
средств, уже предлагалось в юридической литературе4. Такая презум -
1 Постановление Европейского суда по правам человека от 9 марта 2006 г. // Бюл-
летень Европейского суда по правам человека. Российское издание. 2006. №11.
С. 96, 97.
См. также: Постановление Европейского суда по правам человека от 4 декабря
1995 г. по делу «Рибич (Ribitsch) против Австрии» // Европейский суд по правам
человека. Избранные решения. Т. 2. М., 2000. С. 166—173 (извлечение). Приво-
дится по СПС «КонсультантПлюс»; Постановление Европейского суда по правам
человека от 18 марта 2010 г. по делу «Максимов (Maksimov) против Российской
Федерации» // Бюллетень Европейского суда по правам человека. Российское
издание. 2010. № 8. С. 61-83.
2 См.: Российская хроника Европейского суда. Приложение к «Бюллетеню Евро-
пейского суда по правам человека». Специальный выпуск. 2009. № 4. С. 122-144.
Приводится по СПС «КонсультантПлюс»;
3 См.: Конвенция о защите прав человека и основных свобод (Рим, 4 ноября
1950 г.) // Бюллетень международных договоров. 1998. № 7. С. 20—35.
4 См., например: Булаевский Б.А. Модернизация экономики и гражданско-право-
вая охрана интересов личности (на примере деликтных правоотношений). В кн.:
Институты гражданского права и модернизация экономики. Материалы V Еже-
годных научных чтений памяти профессора С.Н. Братуся (Москва, 25 октября
207
Глава 2
пция должна быть приоритетно направлена на охрану интересов
потребителей результата (эффекта) соответствующей деятельности.
При этом основанная на такой презумпции норма должна четко
определять критерии новизны, необходимые для применения пре-
зумпции, ориентировать на конкретное распределение бремени до-
казывания между заинтересованными лицами, а также определять
иные пределы применения презумпции (например, возможно, что
действие предлагаемой презумпции должно иметь срочный харак-
тер).
Л.В. Домникова, исследуя вопросы опасности причинения вре-
да в будущем и связывая такую опасность с эксплуатацией опасных
производственных объектов, в целях обеспечения интересов граж-
дан предложила закрепить «презумпцию того, что потенциально
опасная деятельность противоречит общественным интересам»1.
При этом она отмечает, что «...деятельность, связанная с угрозой
для жизни или здоровья неопределенного круга лиц, не может быть
признана не противоречащей общественным интересам...». Однако,
установив подобный предел действия предлагаемой презумпции,
она не предложила эффективного средства правовой охраны ин-
тересов граждан, поскольку принципиальное положение ст. 1065
ГК РФ о судейском усмотрении осталось без изменений, а значит,
и решение вопроса о приостановлении либо прекращении опасной
деятельности принципиально не зависит от конфликта между об-
щественными интересами и интересами лица, эксплуатирующего
опасное производство. При таких обстоятельствах введение пред-
лагаемой презумпции лишено всякого смысла. Вместе с тем пред-
положение опасности, равно как и предположение повышенной
опасности, вполне могут быть использованы при совершенствова-
нии регулирования отношений по предупреждению причинения
вреда в будущем, а также при регулировании иных вопросов деликт-
ной ответственности.
2010 г.) / Институт законодательства и сравнительного правоведения при Прави-
тельстве Российской Федерации; отв. ред. Н.Г. Доронина. М., 2011. С. 309.
О презумпции потенциальной опасности хозяйственной деятельности ведет
речь, в частности, В.Ю. Лукьянова. См.: Лукьянова В.Ю. Юридические презум-
пции в законодательстве о техническом регулировании // Законодательство и
экономика. 2006. № 10. С. 33.
Интерес представляют и суждения А.В. Кодоловой, которая хотя и не ведет
речь о презумпции, но обосновывает отнесение экологически особо опасных объ-
ектов к источникам повышенной опасности. См.: Кодолова А.В. Особенности
гражданско-правового статуса юридических лиц, эксплуатирующих экологически
особо опасные объекты: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2008. С. 16, 23.
1 Домникова Л.В. Предупреждение причинения вреда здоровью // Мировой судья.
2008. № 10. С. 19, 20.
208
Презумпции в гражданском праве
Иную позицию можно обнаружить в одном из комментариев к
Федеральному закону от 10 января 2002 г. № 7-ФЗ «Об охране окру-
жающей среды», где высказаны определенные сомнения в необхо-
димости развития института заведомой опасности предприятий при-
менительно к экологическим правоотношениям, а именно: «...при-
знания любой хозяйственной и иной деятельности потенциально
опасной, пока не будет в ходе государственной экологической экс-
пертизы либо иными способами доказано иное...». Его автор указы-
вает: «Последствиями такого признания может стать бездоказатель-
ное и внесудебное взыскание убытков с невиновных физических и
юридических лиц без обнаружения правонарушения»1. Вместе с тем,
как представляется, такие сомнения напрасны. Прежде всего, не
следует вести речь об опасности (либо о повышенной опасности)
любой хозяйственной (производственной) деятельности. Виды такой
деятельности должны быть четко определены по итогам обстоятель-
ных государственных экспертиз. Далее, факт отнесения той или иной
деятельности к опасной (повышенно опасной) сам по себе не может
быть основанием для ответственности, таковым должно быть только
правонарушение. И наконец, вопрос о вине должен решаться лишь
тогда, когда ответственность возлагается за виновное поведение.
Если же ответственность возлагается н& иных условиях (например,
на началах риска) вопрос о вине обсуждаться не должен. Представля-
ется также, что такие сомнения вполне могут быть устранены при
обращении к действующему законодательству, где, в частности, в ст. 3
Федерального закона от 23 ноября 1995 г. № 174-ФЗ «Об экологиче-
ской экспертизе»2 отмечается, что экологическая экспертиза осно-
вывается помимо прочего на принципе презумпции потенциальной
экологической опасности любой намечаемой хозяйственной и иной
деятельности3.
Признаки закрепления презумпций могут быть обнаружены и в
ряде иных правовых норм, регулирующих обязательства вследствие
причинения вреда. Так, например, установленное в абз. 2 п. 1 ст. 1068
ГК РФ правило, согласно которому работниками признаются граж-
дане, выполняющие работу на основании трудового договора (кон-
тракта), а также граждане, выполняющие работу по гражданско-пра-
1	Боголюбов С.А., Хлуденева Н.И. Комментарий к Федеральному закону от Юянва-
ря 2002 г. № 7-ФЗ «Об охране окружающей среды» (постатейный). М., 2009. С. 488,
489 (автор комментария к ст. 78 — С.А. Боголюбов).
2 СЗ РФ. 1995. № 48. Ст. 4556.
3 В настоящее время в связи с существенными изменениями в законодательстве
экологическая экспертиза практически перестала применяться в крупных городах,
а между тем, именно здесь сосредоточено основное число объектов, представля-
ющих повышенную опасность для окружающих и экологии.
209
Глава 2
вовому договору, если при этом они действовали или должны быть
действовать по заданию соответствующего юридического лица или
гражданина и под его контролем за безопасным ведением работ, в силу
оценочных характеристик, позволяет вести речь о возможном ис-
ключении ответственности юридического лица или гражданина,
в случае, когда будут доказаны обстоятельства, указывающие на
несоответствие работника описанным в данной статье признакам (в
частности, несоответствие указанию «...действовали или должны
были действовать по заданию... и под ...контролем...»). Именно такие
обстоятельства существенным образом повлияли на решение по делу
о взыскании ущерба, причиненного в дорожно-транспортном про-
исшествии по иску гражданина Ш. к ФАС Московского округа1. Как
было установлено в ходе судебного разбирательства, автотранспор-
тное обслуживание ФАС Московского округа осуществлялось по
договору автотранспортного обслуживания водителями Автохозяйс-
тва Мэрии г. Москвы (далее — Автохозяйство) на основании дове-
ренностей заказчика. Как известно, управление в силу доверенности
прямо отнесено нормами ГК РФ к законным основаниям владения,
учитываемым при возложении ответственности за вред, причинен-
ный при эксплуатации транспортного средства.
Однако суд, оценив имеющиеся в деле материалы, обоснованно не
поставил вопрос о гражданско-правовой ответственности водителя,
так как последний не выступал в качестве самостоятельного субъекта
правоотношений, реализующего собственные интересы. Наделение
его полномочиями по управлению транспортным средством было
предопределено существующим договором между ФАС Московского
округа и Автохозяйством и являлось результатом исполнения ФАС
Московского округа своих обязанностей по данному договору. При
этом водитель не состоял с ФАС ни в трудовых, ни в гражданско-пра-
вовых отношениях. Сам факт оформления полномочий водителя до-
веренностью заказчика не повлиял на характер взаимоотношений
сторон договора с водителем2. В данном случае доверенность играла
лишь вспомогательную роль, обеспечивающую реализацию договора,
участником которого водитель не был. Отдельного договора водитель
с ФАС Московского округа не заключал. Но если бы такой договор и
существовал, то граждане, выполняющие работу по гражданско-пра-
1 Подробный анализ данного дела см.: Булаевский Б.А. Вопросы ответственности
за вред, причиненный транспортным средством, эксплуатируемым по договору.
В кн.: Комментарий судебной практики. Вып. 9 / под ред. К.Б. Ярошенко. М.,
2004. С. 5-14.
2 На наш взгляд, для устранения путаницы предпочтительным следовало бы при-
знать оформление полномочий водителя доверенностью Автохозяйства как ис-
полнителя по договору.
210
Презумпции в гражданском праве
вовому договору, признавались бы работниками организации лишь в
том случае, если при этом они действовали или должны были действо-
вать по заданию соответствующего юридического лица и под его конт-
ролем за безопасным ведением работ (абз. 2 п. 1 ст. 1068 ГК РФ). Од-
нако в рассмотренном случае выполнение возложенных на водителя
обязанностей осуществлялось им по заданию и под контролем Авто-
хозяйства — организации, с которой он состоял в трудовых отноше-
ниях. Именно Автохозяйство, а не ФАС Московского округа прове-
ряло исправность транспортного средства и допускало его выпуск в
рейс. Следовательно, водитель не мог относиться к работникам ФАС
Московского округа, а последний не должен был привлекаться к от-
ветственности за причиненный водителем вред.
В специальной литературе в рамках деликтных обязательств рас-
крываются и другие конструкции, позиционируемые их авторами с
презумпциями.
Так, предлагаемая В. Куклевым «презумпция небезопасности»1
в действительности таковой не является. Закон2 содержит лишь ука-
зания на определенные негативные последствия при обнаружении в
торговле некачественных и опасных продуктов. Если соответству-
ющие факты имеют место быть, доказать безопасность продуктов
невозможно. А следовательно, и вести $гчь о применении презумп-
ции некорректно.
Е.В. Карманова указывает на закрепление в ст. 1064 ГК РФ пре-
зумпции противоправности3. Действительно, причинение вреда яв-
ление противоправное, но позволяет ли это вести речь о противоправ-
ности предположительной, которая может быть оспорена. Полагаем,
1 Куклев В. Презумпция небезопасности // Российская юстиция. 2002. № И.
С. 55, 56.
2 В. Куклев делает вывод о существовании названной им «презумпции», ссылаясь
на положения ст. 238 УК РФ и ст. 3, 17—20 Федерального закона от 2 января
2000 г. № 29-ФЗ «О качестве и безопасности пищевых продуктов» (СЗ РФ. 2000.
№ 2. Ст. 150).
3 См.: Карманова Е.В. Обязательства вследствие причинения вреда правомерными
действиями в российском гражданском праве: автореф. дис.... канд. юрид. наук.
М.,2012. С. 10.
О существовании презумпции противоправности поведения, причиняющего
вред, ведет речь и Н.В. Витрук. Однако норма закона, в которой она закрепляет-
ся, им не называется. См.: Витрук Н.В. Общая теория юридической ответствен-
ности. 2-е изд., испр. и доп. М., 2009. С. 310. При этом поясняется, что нарушитель
может опровергнуть эту презумпцию, представив доказательство того, что был
управомочен на совершение вредоносных действий. Полагаем, что подобное
утверждение непригодно абсолютно для всех случаев причинения вреда право-
мерными действиями. Так, например, если рассматривать случаи повреждения
имущества при тушении пожара, то представление доказательств того, что под-
разделение пожарной охраны был уполномочено на совершение вредоносных
действий, вполне очевидно и в доказательстве не нуждается.
211
Глава 2
что нет. Закон достаточно последовательно разграничивает действия,
причиняющие вред, на противоправные и правомерные. И даже в тех
случаях, когда действие не получило определенной оценки в законе,
оно тем не менее оценивается — либо по аналогии закона, либо, ис-
ходя из общих начал и смысла гражданского законодательства и тре-
бований добросовестности, разумности и справедливости. При этом
вред, причиненный правомерными действиями, подлежит возмеще-
нию лишь в случаях, предусмотренных законом (абз. 1 п. 3 ст. 1064
ГК РФ). Что же до противоправных действий, то закон не предлага-
ет оспаривать их противоправность, а указывает на вполне конкрет-
ные обстоятельства, которые могут быть учтены при решении вопро-
са об отказе в возмещении вреда. Так, в возмещении вреда может
быть отказано, если вред причинен по просьбе или с согласия потер-
певшего, а действия причинителя вреда не нарушают нравственных
принципов общества (абз. 2 п. 3 ст. 1064 ГК РФ); вред может быть
не возмещен, если причинитель вреда находился в таком состоянии,
когда он не мог понимать значения своих действий или руководить
ими (п. 1 ст. 1078 ГК РФ); вред, причиненный вследствие умысла
потерпевшего, возмещению не подлежит (п. 1 ст. 1083 ГК РФ).
Не следует вести речь и об обратной презумпции (назовем ее
«презумпция правомерности»). Названные в законе как правомер-
ные, те или иные действия не могут быть «перекрашены» в противо-
правные только на том основании, что при их осуществлении был
причинен вред, тем более что причинение вреда другим лицам в
рамках отдельных правомерных действий явление вполне объясни-
мое, и даже в некоторых случаях неизбежное (например: при туше-
нии пожаров, задержании преступников и т.п.). Однако от этого сами
действия не перестают быть правомерными. И правомерность дей-
ствий (обусловленная их общественной значимостью) как бы «засло-
няет» собой негативный эффект причинения вреда, являющегося
некой «неотъемлемой частью» такой деятельности. Совсем иное дело,
когда происходит отступление от правил, в рамках которых должны
действовать уполномоченные на ту или иную общественно-полезную
деятельность лица. Если такие факты установлены, соответствующие
действия не могут признаваться правомерными.
Правильно, как представляется, решается в отечественной науке
гражданского права вопрос о предположении формы вины. Как спра-
ведливо отмечает О.А. Кузнецова, «...если закон ставит возникнове-
ние ответственности от определенной формы вины... или если диф-
ференцирует размер ответственности в зависимости от формы...
вины... то форма вины должна быть установлена в судебном процес-
се. Если же закон не устанавливает конкретную форму., вины для
возникновения ответственности и она не имеет значения для опре-
212
Презумпции в гражданском праве
деления размера ответственности, то вина предполагается без уста-
новления ее формы...»1.
Еще одна сфера применения презумпций в рамках деликтных
правоотношений может быть обнаружена при исследовании вопроса
о так называемых профессиональных заболеваниях. В частности,
Международная организация труда в своей Рекомендации № 121
«О пособиях в случаях производственного травматизма» прямо обра-
щает внимание на страны, где законодательство содержит перечень,
устанавливающий презумпцию профессионального происхождения
некоторых болезней2. В Рекомендации № 67 «Об обеспечении
дохода»3 отмечается, что при определении всякого минимального
срока пребывания на работе, требуемого для установления презумп-
ции о профессиональном происхождении заболевания, и всякого
максимального срока, в течение которого презумпция о профессио-
нальном происхождении заболевания будет оставаться в силе после
ухода с этой работы, следует учитывать продолжительность времени,
требуемого для получения болезни и ее проявления (подп. 5 п. 16).
В Российской Федерации до 1 января 2012 г. действовал Список
профессиональных заболеваний, утвержденный в форме Приложения
5 к приказу Минздравмедпрома России от 14 марта 1996 г. № 90 (утра-
тил силу в связи с изданием приказа Минздравсоцразвития России от
12 апреля 2011 г. № 302н4). В настоящее время нового подобного спис-
ка нет. Правда, при этом в сохраняющем свою силу Положении о
расследовании и учете профессиональных заболеваний5, имеются
правила о так называемом предварительном диагнозе, дающие осно-
вания для дискуссии о существовании презумпции профессионально-
го происхождения заболевания6. Представляется, однако, что в дей-
1 Кузнецова О.А. Презумпции в российском гражданском праве. Пермь, 2002.
С. 117, 118.
Ранее в том же ключе высказался и В.А. Ойгензихт. См.: Ойгензихт В.А. Указ,
соч. С. 124 и след.
2 См.: Конвенции и рекомендации, принятые Международной конференцией тру-
да. 1957-1990. Т II. Женева, 1991. С. 1424-1427.
3 См.: Конвенции и рекомендации, принятые Международной конференцией тру-
да. 1919-1956. Т. I. Женева, 1991. С. 591-612.
4 Российская газета. 2011.28 окт.
5 Утверждено постановлением Правительства РФ от 15 декабря 2000 г. № 967 (СЗ РФ.
2000. №52(ч. II). Ст. 5149).
6 Следует согласиться с А.И. Мелехиным, что предположение врача о профессио-
нальном характере заболевания только на основании диагноза заболевания (без
доказательств, подтверждающих воздействие вредных производственных факто-
ров в связи с условиями труда застрахованного, длительность этого воздействия,
причинно-следственную связь болезни с условиями труда) делать нельзя. См.:
Мелехин А.И. Что нужно знать об обязательном социальном страховании // Тру-
довое право. 2006. № 3. С. 30.
213
Глава 2
ствительности презумпции здесь нет, предварительный диагноз как
таковой не имеет самостоятельного значения. И хотя с ним и связы-
ваются определенные правовые последствия, значимы они только в
контексте сложного юридического состава, который и является осно-
ванием для соответствующих компенсаций и гарантий при професси-
ональном заболевании в соответствии со ст. 184 Трудового кодекса РФ.
Что касается срока пребывания на работе, а также срока после
ухода с работы, которые могут влиять на установление профессио-
нального происхождения заболевания, то связанные с ними презум-
пции вполне могли бы иметь место в отечественном праве. Однако
в настоящее время их нет. В силу воспринятой отечественным пра-
вопорядком процедуры установления профессионального происхож-
дения заболеваний на основании сложного состава юридических
фактов, потребность в них компенсируется доказательством проис-
хождения заболевания в каждом конкретном случае.
Итак, обращение к вопросу о применении презумпций в регули-
ровании деликтных обязательств позволяет утверждать, что сферы
применения презумпций в данных гражданско-правовых отношени-
ях весьма разнообразны. Они могут быть обнаружены как в контек-
сте исследования структуры обязательств вследствие причинения
вреда (в частности, по субъектам, по их правам и обязанностям), так
и в контексте рассмотрения основания и условий гражданско-пра-
вовой ответственности за причинение вреда (например, в части от-
ношения лица к своему поведению и его последствиям, предполо-
жения вреда). Вместе с тем презумпции применимы и в связи с оцен-
кой иных юридически значимых обстоятельств (например, сроков
причинения вреда, повышенной опасности деятельности). При этом
в тех случаях, когда речь идет о противоправном причинении вреда,
презумпции приоритетно охраняют интересы потерпевших, а в слу-
чаях причинения вреда правомерными действиями — интересы при-
чинителей вреда.
§ 4. ПРИМЕНЕНИЕ ПРЕЗУМПЦИЙ
В РЕГУЛИРОВАНИИ ОТНОШЕНИЙ ПО ПОВОДУ
РЕЗУЛЬТАТОВ ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОЙ
ДЕЯТЕЛЬНОСТИ И СРЕДСТВ ИНДИВИДУАЛИЗАЦИИ
Сфера отношений по поводу результатов интеллектуальной дея-
тельности и средств индивидуализации опосредует особую группу
частных интересов. Их признание, реализация, обеспечение и защи-
та в современных условиях приобретают все большую значимость.
I
214
Презумпции в гражданском праве
Правовая охрана таких интересов достигается использованием
широкого круга правовых средств, среди которых особое место за-
нимают правовые презумпции.
Если обратиться к тексту части четвертой ГК РФ, составляющей
основу правовой регламентации отношений по поводу результатов
интеллектуальной деятельности и средств индивидуализации, то
можно обнаружить, что презумпции здесь представлены весьма ши-
роко.
Таковыми, безусловно, являются презумпции авторства (ст. 1257 —
лицо, указанное в качестве автора произведения науки, литературы
или искусства на оригинале или экземпляре произведения, считает-
ся его автором, если не доказано иное1; ст. 1347 — лицо, указанное в
качестве автора в заявке на выдачу патента на изобретение, полезную
модель или промышленный образец, считается автором изобретения,
полезной модели или промышленного образца, если не доказано
иное; ст. 1410 — лицо, указанное в качестве автора в заявке на выда-
чу патента на селекционное достижение, считается автором селек-
ционного достижения, если не доказано иное; ст. 1450 — лицо, ука-
занное в качестве автора в заявке на выдачу свидетельства о государ-
ственной регистрации топологии интегральной микросхемы,
считается автором этой топологии, еслй не доказано иное) и схожие
Подобная презумпция известна многим правопорядкам. См., например: ст. 11
Закона Китайской Народной Республики об авторском праве в кн.: Гражданское
законодательство КНР. Пер. с кит. Сер.: Современное зарубежное и междуна-
родное частное право. М., 1997. С. 284; ст. 10 Закона Грузии от 22 июня 1999 г.
№.2112-Пс «Об авторских и смежных правах» (<http://www.internet-law.ru/law/
int/nation_sng/doc004.pdf>); ст. 8 Закона Латвии об авторском праве от 27 апреля
2000 г. (<http://www.internet-law.ru/law/int/nation_sng/doc008.pdf>); ст. 6 Закона
Литовской Республики «Об авторских правах и смежных правах» от 18 мая 1999 г.
№ VIII-1185 (<http://www.internet-law.ru/Iaw/int/nation_sng/doc007.pdf>); § 10 За-
кона Германии от 9 сентября 1965 г. № 1273 «Об авторском праве и смежных
правах» (<http://www.internet-law.ru/law/int/nation_unesco/germany/germany.pdf>);
§ 12 Федерального закона об авторском праве Австрийской Республики
(Bundesgesetz fiber das Urheberrecht an Werken der Literatur und der Kunst und uber
verwandte Schutzrechte (Urheberrechtsgesetz). StF: BGB1. Nr. 111/1936) (<http://
www.internet-law.ru/law/int/nation_unesco/austria/austria.pdf>); ст. 6 Закона об ав-
торском праве и смежных правах Королевства Бельгии от 30 июня 1994 г. (<http://
www.internet-law.ru/law/int/nation_unesco/belgium/belgium.pdf>); ст. 13 Закона
Федеративной Республики Бразилия от 19 февраля 1998 г. № 9.610 (<http://www.
intemet-law.ru/law/int/nation_unesco/brazil/brazil.pdf>); ст. 6 Закона Королевства
Испании «Об интеллектуальной собственности» от 12 июня 1996 г. (<http://www.
internet-law.ru/law/int/nation_unesco/spain/spain.pdf>); ст. 8 Закона Италии от
22 апреля 1941 г. № 633 «О защите авторских и смежных прав» (<http://www.
internet-law.ru/law/int/nation_unesco/italy/italy.pdf>); ст. 8 Федерального закона
Швейцарии от 9 октября 1992 г. «Об авторском праве и смежных правах» (<http://
www.internet-law.ru/law/int/nation_unesco/switzerland/switzerlandl.pdf>); ст. 38
Закона Марокко от 15 февраля 2000 г. № 2.00 «Об авторских и смежных правах»
(<http://www.internet-law.ru/law/int/nation_unesco/morocco/morocco.pdf>).
215
Глава 2
с ними презумпции, персонифицирующие иных субъектов интел-
лектуальных прав (ст. 1263 — при отсутствии доказательств иного
изготовителем аудиовизуального произведения признается лицо, имя
или наименование которого указано на этом произведении обычным
образом; ст. 1322 — при отсутствии доказательств иного изготовите-
лем фонограммы признается лицо, имя или наименование которого
указано обычным образом на экземпляре фонограммы и (или) его
упаковке; ст. 1333 — при отсутствии доказательств иного изготови-
телем базы данных признается гражданин или юридическое лицо,
имя или наименование которых указано обычным образом на экзем-
пляре базы данных и (или) его упаковке).
Здесь же следует упомянуть и правила п. 2 ст. 1265, в соответствии
с которыми при опубликовании произведения анонимно или под
псевдонимом (за исключением случая, когда псевдоним автора не
оставляет сомнения в его личности) издатель, имя или наименование
которого указано на произведении, при отсутствии доказательств
иного считается представителем автора и в этом качестве имеет пра-
во защищать права автора и обеспечивать их осуществление. Наличие
в данных правилах презумпции бесспорно, а ее отличие от вышена-
званных заключается в том, что она направлена не на персонифика-
цию лица, а на определение правового статуса лица, имеющего в
иных обстоятельствах другой объем прав.
Широко известны презумпции достоверности сведений реестров
(ст. 1262 — сведения, внесенные в Реестр программ для ЭВМ или в
Реестр баз данных, считаются достоверными, поскольку не доказано
иное; ст. 1452 — сведения, внесенные в Реестр топологий интеграль-
ных микросхем, считаются достоверными, если не доказано иное).
Кроме того, презумпции содержатся и в ряде других статей ГК РФ
(например: в ст. 1334 — при отсутствии доказательств иного базой
данных, создание которой требует существенных затрат, признается
база данных, содержащая не менее десяти тысяч самостоятельных
информационных элементов (материалов), составляющих содержа-
ние базы данных; в подп. 2 п. 2 ст. 1358 — если продукт, получаемый
запатентованным способом, является новым, идентичный продукт
считается полученным путем использования запатентованного спо-
соба, поскольку не доказано иное — назовем ее презумпция «заим-
ствования»; п. 2 ст. 1448, по сути, закрепляет презумпцию оригиналь-
ности топологии интегральной микросхемы).
На существование презумпции в п. 2 ст. 1268 ГК РФ обращает
внимание А.С. Васильев. Признавая, что в данном пункте установ-
лена презумпция согласия автора, передавшего произведение по
договору для использования, на обнародование, он одновременно
216
Презумпции в гражданском праве
указывает, что эта презумпция опровержению не подлежит1. Не при-
знавая существование неопровержимых презумпций (определяя по-
добные конструкции средствами отличными от презумпций)2, отме-
тим, что презумпция, причем опровержимая, в данном случае дей-
ствительно существует, однако выявлена она может быть только при
одновременном исследовании положений п. 3 той же статьи, где
отмечается, что произведение не обнародованное при жизни автора,
может быть обнародовано после его смерти лицом, обладающим
исключительным правом на произведение, если обнародование не
противоречит воле автора произведения, определенно выраженной
им в письменной форме (в завещании, письмах, дневниках и т.п.).
Получается, что хотя передача по договору произведения для исполь-
зования и считается подтверждением согласия на обнародование
этого произведения, однако сохраняется такое положение только при
жизни автора, а после смерти может быть опровергнуто при одно-
временном наличии следующих условий: 1) произведение не было
обнародовано при жизни; 2) воля автора на запрет обнародования
определенно выражена в письменной форме. Таким образом перед
нами презумпция с особым режимом действия во времени.
Что касается иных законов, регулирующих отношения в сфере
интеллектуальной деятельности, то презумпции можно обнаружить
и в них. Так, например, в Федеральном законе от 25 декабря 2008 г.
№ 284-ФЗ «О передаче прав на единые технологии»3 в правилах о
передаче прав на единые технологии, принадлежащие совместно
Российской Федерации или субъекту РФ и иным лицам, содержится
положение, в соответствии с которым в случаях, когда никто из лиц,
которым право на единую технологию принадлежит совместно с
Российской Федерации или субъектом РФ не выразит желание при-
обрести право на единую технологию в полном объеме и не будет
достигнуто общее согласие о передаче права на единую технологию,
1 См.: Алексеев С.С., Васильев А.С., Голофаев В.В. и др. Комментарий к Граждан-
скому кодексу Российской Федерации (учебно-практический). Части первая,
вторая, третья, четвертая (постатейный) / под ред. С.А. Степанова. 2-е изд., пе-
рераб. и доп. М.: Екатеринбург, 2009. Приводится по СПС «КонсультантПлюс».
В появившейся за год до выхода в свет указанного комментария статье Е.И. Ка-
минской, также отмечается, что в п. 2 ст. 1268 «...устанавливается презумпция
дачи ... согласия (т.е. презумпция реализации автором своего права, а не передачи
самого права на обнародование) пользователю по договору». См.: Каминская Е.И.
Личные неимущественные права автора: отказ от ненужных идлюзий или утрата
ценностей? В кн.: Актуальные вопросы российского частного права: сборник статей,
посвященный 80-летию со дня рождения профессора В.А. Дозорцева / Исслед. центр
частного права. М., 2008. С. 246.
2 См. об этом подробнее: Булаевский Б.А. Классификация правовых презумпций //
Журнал российского права. 2010. № 11. С. 75-78.
3 СЗ РФ. 2008. № 52 (ч. I). Ст. 6239.
217
Глава 2
лицо, осуществляющее распоряжение правом на единую технологию
от имени Российской Федерации или субъекта РФ, имеет право
распорядиться правом на данную единую технологию с учетом ин-
тересов всех лиц, которым право на данную единую технологию
принадлежит совместно с Российской Федерацией или субъектом
РФ (п. 2 ст. 12). При этом, оценивая соответствующие акты распоря-
жения правом на единую технологию, предполагается, что лицо,
осуществляющее распоряжение от имени Российской Федерации
или субъекта РФ, действует с учетом интересов других обладателей
прав на данную технологию. Доказательство иного позволяет оспа-
ривать действительность передачи прав на единую технологию.
Отдельные презумпции содержатся в международных нормах (на-
пример: в ст. 15 Бернской Конвенции по охране литературных и ху-
дожественных произведений1 и в ст. 26 Модельного Кодекса интел-
лектуальной собственности для государств — участников СНГ2 за-
крепляется презумпция авторства; в ст. 5 Парижской конвенции по
охране промышленной собственности3 идет речь о презумпции ува-
жительности причин неиспользования или недостаточного исполь-
зования изобретения, что влияет на выдачу принудительной лицен-
зии третьим лицам; ст. 34 Соглашения по торговым аспектам прав
интеллектуальной собственности4 устанавливает, что любой иден-
тичный продукт, произведенный без согласия патентовладельца, при
отсутствии доказательств противного, считается полученным запа-
тентованным способом: а) если продукт, полученный запатентован-
ным способом, является новым; Ь) если существует значительная
вероятность того, что идентичный продукт был изготовлен с приме-
нением данного способа, и патентовладелец, прикладывая разумные
усилия, не в состоянии определить, какой в действительности про-
цесс был использован).
Содействует выявлению презумпций и правоприменительная
практика. Так, в совместном постановлении Пленума Верховного
1 См.: Бернская Конвенция по охране литературных и художественных произведе-
ний от 9 сентября 1886 г. // Бюллетень международных договоров. 2003. № 9.
2 См.: Модельный Кодекс интеллектуальной собственности для государств — участ-
ников СНГ от 7 апреля 2010 г. № 34-6. Приводится по базе данных Законодатель-
ство стран СНГ. Версия 3.0. Электронный ресурс. СоюзПравоИнформ. 2003-2011.
3 См.: Парижская Конвенция по охране промышленной собственности. Публикация
№ 201 (R). Женева: Всемирная организация интеллектуальной собственности, 1990.
4 См.: «Соглашение по торговым аспектам прав интеллектуальной собственности»
(ТРИПС/TRIPS). Заключено в г. Марракеше 15 апреля 1994 г. Россия не участвует.
Соглашение на русском языке опубликовано не было. Приводится по СПС
«КонсультантПлюс». Соглашение на английском языке опубликовано в издании:
International Investment Instruments: A Compendium. Volume I. New York and Geneva:
United Nations, 1996. P. 337-371. Приводится по СПС «КонсультантПлюс».
218
Презумпции в гражданском праве
Суда РФ № 5, Пленума ВАС РФ № 29 от 26 марта 2009 г. «О некото-
рых вопросах, возникших в связи с введением в действие части чет-
вертой Гражданского кодекса Российской Федерации»1 в п. 28 прямо
обращается внимание правоприменителей на существование пре-
зумпции творческого характера деятельности автора. В соответствии
с ней, пока не доказано иное, результаты интеллектуальной деятель-
ности (объекты авторского права) предполагаются созданными твор-
ческим трудом. Данная презумпция имеет косвенное закрепление и
выводится из смысла положений ст. 1228, 1257 и 1259 ГК РФ. Весьма
характерно в связи с этим дело, которое имело место до введения в
действие части четвертой ГК РФ. Акционерное общество обратилось
в арбитражный суд с иском к издательству о запрещении ответчику
использовать в качестве наименования выпущенной в свет серии
книг название «Энциклопедия для детей и юношества». Истец пола-
гал, что использование этого названия нарушает его авторские пра-
ва на часть (название) произведения, опубликованного истцом рань-
ше, чем ответчиком, и состоящего из нескольких томов под общим
названием «Энциклопедия для детей». Арбитражный суд в иске от-
казал, указав, что истец не доказал творческого (оригинального)
характера названия, использованного им для серии книг. Наоборот,
неоригинальность словосочетания «ЭЙциклопедия для детей» оче-
видна2.
В другом деле Московский городской суд, рассматривая надзор-
ную жалобу на определение судебной коллегии по гражданским де-
лам Московского городского суда, указал, что в отношении коммен-
тариев, по поводу которых возник спор, суду следовало исходить из
презумпции создания их в результате творческого труда, не придавая
преимущественное доказательственное значение их новизне, уни-
кальности и (или) оригинальности, поскольку последние сами по
себе не могут опровергать отсутствие их создания в результате твор-
ческого труда3.
Творческий характер деятельности предполагается и при создании
иных результатов интеллектуальной деятельности. При этом общей
правовой основой служит положение п. 1 ст. 1228 ГК РФ, указыва-
ющее на необходимость творческого характера деятельности автора.
Одновременно указывается, что не признаются авторами результата
1 Российская газета. 2009. 22 апр.
2 См. п. 2 Информационного письма Президиума ВАС РФ от 28 сентября 1999 г. № 47
«Обзор практики рассмотрения споров, связанных с применением Закона Россий-
ской Федерации "Об авторском праве и смежных правах”» (Вестник ВАС РФ. 1999.
№ 11).
3 См.: Определение Московского городского суда от 20 мая 2011 г. по делу № 4г/1 -
3975 Ц СПС «КонсультантПлюс».
219
Глава 2
интеллектуальной деятельности граждане, не внесшие личного твор-
ческого вклада в создание такого результата, в том числе оказавшие
его автору только техническое, консультационное, организационное
или материальное содействие или помощь либо только способство-
вавшие оформлению прав на такой результат или его использованию.
Отсутствие в ГК РФ узнаваемых «формул презумпций» не должно
служить основанием для выводов об отсутствии отдельных презум-
пций. В частности, нельзя согласиться с Н.В. Ивановым, отрица-
ющим существование такой презумпции в отношении программ для
ЭВМ и баз данных1.
Вместе с тем отдельные нормы, содержащиеся в гражданском
законодательстве, иногда ошибочно воспринимают как содержащие
презумпции.
Так, Д.В. Мурзин указывает на существование презумпции в п. 3
ст. 1233 ГК РФ2. Однако содержащееся в данном пункте правило
представляет собой лишь одну из многих диспозитивных норм, увя-
зывая квалификацию договоров с их содержанием (договор, в кото-
ром прямо не указано, что исключительное право на результат ин-
теллектуальной деятельности или на средство индивидуализации
передается в полном объеме, считается лицензионным договором,
за исключением договора, заключаемого в отношении права исполь-
зования результата интеллектуальной деятельности, специально со-
зданного или создаваемого для включения в сложный объект). Ана-
логичный вывод делает и О.Ю. Шилохвост, комментируя ст. 1233.
Он, в частности, указывает: «Необходимость в такой презумпции
возникает тогда, когда при толковании условий договора (ст. 431 ГК)
буквальное его содержание не позволяет сделать однозначный вывод
о том, была ли воля сторон направлена на полное отчуждение исклю-
чительного права или только на предоставление права использования
соответствующего результата интеллектуальной деятельности или
средства индивидуализации»; правда тут же абсолютно правильно
1 См.: Иванов Н.В. Авторские и смежные права в музыке: учебно-практическое
пособие / под ред. А.П. Сергеева. М., 2009. Приводится по СПС «Консультант-
Плюс».
До принятия части четвертой очевидное закрепление названной презумпции
имело место, в частности, в п. 2 ст. 3 Закона РФ от 23 сентября 1992 г. № 3523-1
«О правовой охране программ для электронных вычислительных машин и баз
данных» (Ведомости СНД РФ и ВС РФ. 1992. № 42. Ст. 2325, утратил силу с
01.01.2008), предусматривавшей, что творческий характер деятельности автора
(соавторов) предполагается до тех пор, пока не доказано обратное.
2 См.: Алексеев С.С., Васильев А.С., Голофаев В.В. и др. Комментарий к Граждан-
скому кодексу Российской Федерации (учебно-практический). Части первая, вто-
рая, третья, четвертая (постатейный). 2-е изд., перераб. и доп. / под ред. С.А. Сте-
панова. М., Екатеринбург, 2009. Приводится по СПС «КонсультантПлюс».
220
/
Презумпции в гражданском праве
добавляет: «Из комментируемой нормы следует, что воля сторон на
полное отчуждение исключительного права не может предполагать-
ся или косвенно выводиться из содержания договора. Соответству-
ющий договор должен содержать непосредственное указание на то,
что его предметом является полное отчуждение (передача в полном
объеме) исключительного права»1. Вместе с тем О.Ю. Шилохвост
указывает и на существование иной презумпции, которая якобы
закрепляется в абз. 2 п. 1 ст. 1240 ГК РФ. Однако и здесь ровным
счетом аналогичная ситуация: диспозитивное правило рассматри-
вается как презумпция2. Но это не так, как минимум потому, что
иное не может быть доказано: договор либо лицензионный, либо
нет.
Отдельные авторы именуют презумпцией и правила п. 2 ст. 1236
ГК РФ, в соответствии с которыми, если лицензионным договором
не предусмотрено иное, лицензия предполагается простой (неисклю-
чительной)3. Однако здесь также обычное диспозитивное правило,
отрицающее по самой сути какое-либо доказывание иного, имма-
нентно присущего любой презумпции.
О.А. Городов усматривает презумпцию в норме, закрепленной
абз. 2 п. 1 ст. 1235 ГК РФ, указывая, что согласно этой презумпции
лицензиат может использовать результат интеллектуальной деятель-
ности в пределах тех прав и теми способами, которые предусмотрены
лицензионным договором4. Вместе с тем в данном пункте ст. 1235
1 Калягин В.О., Козырь О.М., Корчагин А.Д. и др. Комментарий к Гражданско-
му кодексу Российской Федерации, части четвертой (постатейный) / отв. ред.
Л.А. Трахтенгерц. М., 2009. Приводится по СПС «КонсультантПлюс».
2 Такой подход во многом объясним тем, что якобы учение о юридических презум-
пциях превратилось в общее учение о диспозитивных нормах. См. об этом: Эн-
циклопедический словарь. Т. XXV СПб., 1898. С. 53.
По всей видимости, последовательным сторонником данного подхода является
в настоящее время Э.П. Гаврилов, отождествляющий диспозитивные общие нормы
и нормы-презумпции. См. комментарий к ст. 1234 ГК РФ в кн.: Гаврилов Э.П.,
Еременко В.И. Комментарий к части четвертой Гражданского кодекса Российской
Федерации (постатейный). М., 2009. Приводится по СПС «КонсультантПлюс».
3 См., например: Гаврилов Э.П., Еременко В.И. Комментарий к части четвертой
Гражданского кодекса Российской Федерации (постатейный). М., 2009 (автор
главы — Э.П. Гаврилов). Приводится по СПС «КонсультантПлюс»; Калягин В.О.,
Козырь О.М., Корчагин А.Д. и др. Комментарий к Гражданскому кодексу Рос-
сийской Федерации, части четвертой (постатейный) / отв. ред. Л.А. Трахтенгерц.
М., 2009 (автор главы — О.Ю. Шилохвост). Приводится по СПС «Консультант-
Плюс»; Авилов Г.Е., Всеволожский К.В., Калягин В.О. и др. Комментарий к
части четвертой Гражданского кодекса Российской Федерации (поглавный) /
под ред. А.Л. Маковского. М., 2008 (автор главы — Е.А. Суханов). Приводится
по СПС «КонсультантПлюс».
4 См.: Городов О.А. Правовая охрана и использование единых технологий, созданньи
за счет или с привлечением бюджетных средств: монография. М., 2010. Приводит-
ся по СПС «КонсультантПлюс».
221
Глава 2
закрепляется обычная императивная норма, определяющая объем
прав лицензиата.
Не содержат презумпций и правила диспозитивных норм, закреп-
ленных в ст. 1430-1432 ГК РФ, определяющих принадлежность ис-
ключительных прав на селекционное достижение, поскольку иное
не подлежит доказыванию, а может лишь позитивно следовать из
договоров (контрактов)1.
Оценивая правила ст. 1520 и 1533 ГК РФ, А.Л. Маковский указы-
вает на существование презумпции осведомленности третьих лиц о
существовании зарегистрированного права на наименование места
происхождения товара. Он справедливо отмечает, что «...заинтересо-
ванные лица знают о существовании зарегистрированного права кон-
кретного лица на наименование места происхождения товара, ...не
вследствие использования этим лицом знака охраны, а в результате
публикации сведений о государственной регистрации этого наимено-
вания...». Однако из этого нельзя делать вывод о существовании в
связи с данными правилами какой-либо презумпции, поскольку и
доказательство иного нисколько не влияет на существование права.
По всей видимости, слово «презумпция» использовано здесь (впрочем,
как и в других, указанных выше местах) лишь как синоним слову
«предположение». Подобное употребление слова «презумпция» — яв-
ление весьма распространенное на страницах юридической печати (по
большей части ввиду элегантности звучания данного термина), но
одновременно оно является и весьма качественным индикатором
состояния разработанности общей теории правовых презумпций.
Складывается парадоксальная ситуация: презумпции широко исполь-
зуются в правотворчестве и реализуются в правоприменении, но при
этом юридическая наука до сих пор не предложила единого понимания
презумпций и не определила их место в системе права, не установила
их функции и особенности действия. Не предложены до настоящего
времени и «внятные ориентиры» для закрепления новых презумпций.
Между тем определение таких ориентиров во многом зависит от
правильного понимания природы тех отношений, в регулировании
которых предполагается использовать презумпции.
Так, главная из особенностей сферы отношений по поводу ре-
зультатов интеллектуальной деятельности и средств индивидуали-
1	О существовании в указанных правилах презумпций см., в частности: Крылова Е.К.
Комментарий к статьям 1430, 1431, 1432 ГКРФ в кн.: Алексеев С.С.,Васильев А. С.,
Голофаев В.В. и др. Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации
(учебно-практический). Части первая, вторая, третья, четвертая (постатейный) /
под ред. С.А. Степанова. 2-е изд., перераб. и доп. М.; Екатеринбург, 2009. Приво-
дится по СПС «КонсультантПлюс»; Еременко В.П. Комментарий к ст. 1430 в кн.:
Гаврилов Э.П., Еременко В.И. Указ. соч.
222	I
Презумпции в гражданском праве
зации заключается в творческом характере деятельности, генериру-
ющей интеллектуальные блага. Данная особенность должна учиты-
ваться как при оценке деятельности потенциальных обладателей
интеллектуальных прав (что уже нашло свое проявление, в частно-
сти, в презумпции творческого характера деятельности авторов), так
и при сопоставлении результатов деятельности нескольких лиц (на-
пример, в контексте новизны (оригинальности) полученных резуль-
татов и, как следствие, в возможном их заимствовании — таковы,
в частности, презумпции, содержащиеся в подп. 2 п. 2 ст. 1358, п. 2
ст. 1448 ГК РФ).
Природа результатов творческой деятельности (интеллектуальных
благ) также предопределяет особенности их правовой охраны. Лег-
кость обособления результата интеллектуальной деятельности и воз-
можность его одновременного использования многими, побуждают
искать правовые формы, призванные сбалансировать интересы
участников гражданского оборота. И одними только императивами
здесь не обойтись. Многое отдается на откуп самим участникам со-
ответствующих отношений в рамках договорного регулирования. Но
и это не устраняет ситуации неопределенности, позволяющие ставить
вопрос о возможности применения презумпций. Как правило, это
связано с отсутствием ясно выраженной воли участников отношений
на использование результата интеллектуальной деятельности (что
может восполняться, например, презумпцией согласия), но это и
необходимость персонификации прав на такие результаты (напри-
мер, презумпция авторства). Возможным решением в отдельных
ситуациях могла бы стать «презумпция приоритета прав» отдельных
участников правоотношений1.
Еще одна, не менее важная особенность рассматриваемых отно-
шений заключается в том, что в своей основе почти все они опосре-
дуют исключительные права. Как справедливо подметил А.Л. Ма-
ковский, «Исключительное право... его объекты и субъекты, содер-
жание этого права, его ограничения и пределы, особенности... его
понятие и виды, сроки и сфера действия — решение этих вопросов
в правовых нормах в совокупности образует и почти исчерпывает ту
отрасль объективного гражданского права, которую принято назы-
1 Заслуживающий внимания подход обнаруживается в правовой системе США, где
установлены случаи обязательной регистрации авторских прав.-Такая регистрация
обязательна, в частности, при подаче искового заявления о нарушении прав ав-
тора. При этом, если автор, являющийся гражданином США, зарегистрировал
свое право на произведение в течение пяти лет со дня его публикации, применя-
ется презумпция доказательства юридической силы авторских прав. См. подроб-
нее: Бернам У. Правовая система США. Вып. 3 / пер. с англ. А.В. Александрова,
В.А. Власихина, А.Л. Коновалова и др. при участии А.Н. Русова. М., 2006. С. 792.
223
Глава 2
вать «правом интеллектуальной собственности»1 и далее: «Мы имеем
дело с единой подотраслью гражданского права, в основу которой
положено признание законом субъективного гражданского исклю-
чительного права на все те результаты интеллектуальной деятельно-
сти и средства индивидуализации, какие закон находит подлежащи-
ми правовой охране»2.
Специфика исключительных прав (и прежде всего, их абсолют-
ный характер) позволяет вести речь как минимум о двух возможных
направлениях применения презумпций: во-первых, в охране инте-
ресов правообладателей и, во-вторых, в охране интересов иных лиц.
Так, запрет на использование запатентованных объектов без раз-
решения патентообладателей может подкрепляться закреплением
презумпции нарушения прав патентообладателей (например, через
закрепление признаков использования охраняемых результатов ин-
теллектуальной деятельности).
Вполне допустимый вопрос о необходимости доказательства фак-
та убытков (либо отсутствии таковой) в делах о компенсации за не-
законное использование товарного знака, как представляется, мог
бы быть решен закреплением презумпции убытков при нарушении
исключительного права.
Что касается охраны интересов иных лиц (не правообладателей),
то здесь весьма полезны правила, устраняющие препятствия на пути
легального использования чужих результатов интеллектуальной дея-
тельности, а также правила, охраняющие интересы лиц, создавших
результаты интеллектуальной деятельности, аналогичные результа-
там, уже получившим правовую охрану. В интересующей нас части
отметим среди таких правил положения, схожие с вышеуказанными
правилами Парижской конвенции по охране промышленной соб-
ственности (ст. 5), содержащиеся в п. 1 ст. 1362 ГК РФ, — об услови-
ях выдачи принудительной лицензии на изобретение, полезную мо-
дель или промышленный образец и основаниях отказа в выдаче такой
лицензии, а также правила п. 1 ст. 1423 —о принудительной лицензии
на селекционное достижение.
Обращаясь к особенностям отношений по поводу результатов
интеллектуальной деятельности и средств индивидуализации, необ-
ходимо отметить, что они проявляются не только в связи с действи-
ем специальных «презумпций интеллектуального права», но и при
применении презумпций, имеющих общий характер для всего граж-
1 О части четвертой Гражданского кодекса. Исключительные права и концепция
части четвертой Гражданского кодекса. В кн.: Маковский А.Л. О кодификации
гражданского права (1922-2006). М., 2010. С. 590.
2 Тацже. С. 592.
224
Презумпции в гражданском праве
данского права. Это и презумпция добросовестности и презумпции,
связанные с действительностью сделок, и презумпция вины наруши-
теля прав и некоторые иные презумпции.
В частности, в то время, когда в гражданском законодательстве
ссылки на добросовестность как объективное основание регулиро-
вания гражданских отношений и субъективный критерий оценки
поведения субъектов гражданского права оказываются недостаточ-
ными для эффективного правового регулирования1, правопримени-
тельная практика, верно оценивая потенциал добросовестности,
существенным образом способствует более широкому применению
требования добросовестности в регулировании имущественных и
иных отношений, составляющих предмет гражданско-правового
регулирования. Так, в одном из дел арбитражный суд констатировал
отсутствие нарушения антимонопольного законодательства, обос-
нованно указывая, что добросовестное использование третьими ли-
цами спорной полезной модели в своей деятельности и, соответ-
ственно, наличие у них права преждепользования предполагается до
тех пор, пока не будет доказано обратное2. В другом деле, исходя из
презумпции добросовестности, суд констатировал, что при заклю-
чении лицензионного договора предполагается, что лицензиар об-
ладает исключительными правами на'результат интеллектуальной
деятельности в силу действия презумпции авторства3. И такие при-
меры не единичны.
Презумпции, связанные с действительностью сделок, наряду со
специальными нормами об интеллектуальных правах (см., например,
п. 3 ст. 1549 ГК РФ — в части распоряжения правом на технологию,
принадлежащую совместно нескольким лицам), в своей основе за-
ложены в части первой ГК РФ и могут проявить свое действие всякий
раз, когда будет обнаружена неопределенность в наличии того или
иного условия действительности сделки, прежде всего, в части спо-
собности лиц к совершению тех или иных сделок (например, в связи
с сомнениями в вопросах обладания интеллектуальными правами
либо наличия необходимых согласований), а также в связи с оценкой
соответствия между волей и волеизъявлением участников сделки
(например, в части объема передаваемых интеллектуальных прав).
Что касается презумпции вины, то очевидность ее применения в
сфере нарушения интеллектуальных прав, также как и презумпций,
1 См.: Проект Концепции развития гражданского законодательства Российской
Федерации // <http://www.privlaw.ru>.
2 См.: Постановление ФАС Уральского округа от 2 сентября 2010 г. № Ф09-6809/10-С1
по делу № А50-38336/2009 // СПС «КонсультантПлюс».
3 См.: Постановление ФАС Московского округа от 26 апреля 2010 г. № КГ-А40/3524-10
по делу № А40-98347/09-51-804 // СПС «КонсультантПлюс».
225
Глава 2
связанных с действительностью сделок, бесспорна и не нуждается в
данном контексте в специальном обосновании и иллюстрациях. Спе-
цифика же рассматриваемых отношений может проявляться, в част-
ности, при определении субъекта обязанности опровергать заложен-
ное в основу презумпции предположение.
В одной из наиболее известных переводных работ по авторскому
праву указывается на целый ряд презумпций, которые нашли закреп-
ление в иностранном законодательстве об авторских правах. Речь
идет о работе Д. Липцик1, где, в частности, выделяется: презумпция
уступки исключительного права на эксплуатацию кинематографи-
ческого произведения в пользу его продюсера (Испания, Франция);
презумпция правообладания в пользу продюсера (Аргентина)2; пре-
зумпция согласия артиста на запись, воспроизведение и обнародо-
вание своего выступления (Колумбия, Франция, Испания, Домини-
канская Республика)3.
Указанные презумпции вполне могли бы получить закрепление и
в российском законодательстве, но пока соответствующие юридиче-
ские конструкции могут реализовываться лишь в рамках конкретных
договорных взаимоотношений, выступая в качестве условий догово-
ра. И причина здесь не в том, что соответствующие презумпции с
легкостью могут быть заменены иными средствами. Являясь элемен-
тами правовой системы, презумпции оказываются полезными и в
большинстве случаев незаменимыми там, где сама правовая система
по-особому регулирует соответствующие отношения (как правило,
это системы с достаточной мерой автономии субъектов, сильным
диспозитивным регулированием и одновременно со стремлением к
ускорению гражданского оборота, но это также и те системы, где
регулирование в соответствующей сфере только формируется и от-
дельные вопросы приходится разрешать посредством предположе-
ний).
Полагаю, что российское законодательство об интеллектуальных
правах относится к числу достаточно разработанных и стабильных
институтов и поэтому, с одной стороны, презумпции как его есте-
ственный элемент востребованы в тех сферах, где преодоление про-
белов объективно невозможно без предположений, а с другой сторо-
ны, их появление возможно там, где законодательство лишь форми-
руется в ответ на новые социальные и технические решения.
1 См.: Липцик Д. Авторское право и смежные права / пер. с фр.; предисл. М. Фе-
дотова. М., 2002.
2 Тамже. С. НО, 111, 124, 125.
3 Тамже. С. 332.
226
Презумпции в гражданском праве
§ 5. ПРЕЗУМПЦИИ КАК СРЕДСТВА
ПРАВОВОЙ ОХРАНЫ ИНТЕРЕСОВ УЧАСТНИКОВ
НАСЛЕДСТВЕННЫХ ПРАВООТНОШЕНИЙ
Порождаемые печальным событием, наследственные правоотно-
шения складываются между живыми людьми, действующими орга-
низациями, государством и иными субъектами. Именно их интересы
нуждаются в правовой охране.
При этом, несмотря на высокую степень формализованное™,
а также возраст наследственного права и относительную стабиль-
ность выработанных веками правил, неопределенность, сопровож-
дающая презумпции, не обошла и эту часть гражданского права.
И именно поэтому вопрос о применении презумпций в регулирова-
нии наследственных отношений заслуживает самостоятельного рас-
смотрения, а обращение к презумпциям предполагается осуществить
как в контексте оценки уже существующих презумпций, так и в кон-
тексте оценки перспектив внедрения в наследственное право новых
презумпций.
Отмечая обязательность закрепления презумпций в правовых
нормах, обратимся в первую очередь к действующему наследствен-
ному законодательству1 и определим йруг уже существующих в оте-
чественном праве презумпций.
Система наследственного законодательства достаточно стабильна, что во многом
объясняется практически полной регламентацией наследственных отношений
нормами разд. V«Наследственное право» части третьей Гражданского кодекса РФ.
Вместе с тем к источникам правового регулирования наследования относятся и
другие нормы ГК РФ (см., например: п. 2 ст. 78, п. 6 ст. 93, п. 4 ст. 111, ст. 581, п. 6
ст. 582, п. 2 ст. 617, ст. 701, п. 2 ст. 1038, п. 1 ст. 1050).
Регулирование отдельных аспектов наследования можно обнаружить и в дру-
гих законах (например: ст. 21 Земельного кодекса РФ, ст. 25 Федерального закона
от 26 мая 1996 г. № 54-ФЗ «О музейном фонде Российской Федерации и музеях в
Российской Федерации» (СЗ РФ. 1996. № 22. Ст. 2591); гл. XI Основ законо-
дательства Российской Федерации о нотариате (Ведомости СНД и ВС РФ. 1993.
№ 10. Ст. 357), а также в иных нормативных актах (например, Указ Президента РФ
от 16 мая 1997 г. №485 «О гарантиях собственникам объектов недвижимости в при-
обретении в собственность земельных участков под этими объектами» // СЗ РФ.
1997. № 20, ст. 2240; Постановления Правительства РФ от 27 мая 2002 г. № 350 и
№ 351 // СЗ РФ. 2002. № 22. Ст. 2096, 2097).
Специфика наследственных отношений заключается также в том, что боль-
шинство гражданских правоотношений получают в них свое логическое развитие.
Как следствие, наследственное право воспринимает эффект действия многих
правовых норм, действующих по своему основному назначению за пределами
наследственных правоотношений. Здесь и обшие правила о статусных особенно-
стях субъектов гражданских правоотношений, и требования к договорам и иным
сделкам, и положения о режиме вешных прав и многие другие нормы.
В связи с этим, в рамках данного исследования полагаем возможным обра-
титься не только к так называемым презумпциям наследственного права, но и по
необходимости рассмотреть особенности проявления свойств иных презумпций.
227
Глава 2
В разделе V части третьей ГК РФ, посвященного наследственно-
му праву, признаки прямого закрепления презумпции можно обна-
ружить пожалуй лишь в п. 2 ст. 1153 «Способы принятия наследства».
В соответствии с данной нормой признается, пока не доказано иное,
что наследник принял наследство, если он совершил действия, сви-
детельствующие о фактическом принятии наследства1, в частности
если наследник:
•	вступил во владение или в управление наследственным имуще-
ством;
•	принял меры по сохранению наследственного имущества, защи-
те его от посягательств или притязаний третьих лиц;
•	произвел за свой счет расходы на содержание наследственного
имущества;
•	оплатил за свой счет долги наследодателя или получил от третьих
лиц причитавшиеся наследодателю денежные средства2.
Закрепление в действующем законодательстве презумпции при-
нятия наследства принципиально изменило регулирование подобных
отношений. Если до вступления в силу части третьей ГК РФ дей-
ствия, свидетельствовавшие о фактическом принятии наследства,
считались бесспорным основанием вступления в наследственные
права, то в настоящее время, основываясь на принципе свободы
наследования3, наследник, совершивший подобные действия в пре-
1 Аналогичные нормы можно обнаружить, в частности, в Гражданском кодексе
Франции (см. подробнее: Гражданское и торговое право зарубежных государств:
учебник: в 2 т. Т II /отв. ред. Е.А. Васильев, А.С. Комаров. 4-е изд., перераб. и доп.
М., 2005. С. 599 (автор главы — О.Ю. Шилохвост)), а также в Болгарии (см. под-
робнее: Основные институты гражданского права зарубежных стран. Сравнитель-
но-правовое исследование /рук. авт. кол. В.В. Залесский. М., 1999. С. 554 (автор
главы — В.В. Залесский)); Италии (Там же. С. 560, 561 (автор главы - Н.И. Гайда-
енко). См. также: Основные институты гражданского права зарубежных стран /
отв. ред. В.В. Залесский. М., 2009. С. 1169 (автор главы — Н.И. Гайдаенко Шер).
2 Данный перечень действий общим образом закрепляет практику прошлых лет и
является примерным, в связи с чем следует согласиться с К.Б. Ярошенко, допус-
кающей возможность использовать для подтверждения фактического принятия
наследства рекомендации, подготовленные на базе ранее действовавшего зако-
нодательства (в частности, п. 12 постановления Пленума Верховного Суда РСФСР
от 23 апреля 1991 г. № 2 «О некоторых вопросах, возникающих у судов по делам
о наследовании». Документ утратил силу в связи с изданием постановления Пле-
нума Верховного Суда РФ от 26 апреля 2007 г. № 15). См. подробнее: комментарий
кст. 1153 ГК РФ в кн.: Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Феде-
рации, части третьей (постатейный). 3-е изд., испр. и доп. / отв. ред.: Н.И. Мары-
шева, К.Б. Ярошенко. М., 2010. С. 192, 193.
3 Как справедливо отмечает Т.Д. Чепига, «Понимание установленной законом пре-
зумпции принятия наследства как гарантии свободы наследника относительно
приобретения наследства представляется весьма важным для защиты прав наслед-
ника, принявшего наследство неформальным путем». Комментарий к Граждан-
скому кодексу Российской Федерации. Часть третья (постатейный) / отв. ред.
Л.П. Ануфриева. М., 2004. С. 173.
228
Презумпции в гражданском праве
делах срока на принятие наследства, вправе доказать, что его целью
не было принятие наследства (как полностью, так и по одному или
нескольким основаниям). Мотивами его действий могли быть нрав-
ственные побуждения (например, оплата долгов наследодателя в
целях сохранения его доброго имени).
Названная презумпция установлена в первую очередь для охраны
интересов наследников, желающих принять наследство, устраняя на
их пути «бюрократические путы» оформления наследственных прав.
В то же время данная презумпция призвана охранять интересы и тех
лиц, кто не желает принимать наследство, но по стечению обстоя-
тельств оказался в положении, когда его действия свидетельствуют
о принятии наследства (воспринимаются таковыми). Кроме того,
при определенных обстоятельствах данная презумпция может при-
меняться и для охраны интересов иных лиц (за исключением пуб-
лично-правовых образований1, кроме случаев, когда они призваны
к наследованию по завещанию). Так, К.Б. Ярошенко отмечает;
«В судебной практике возник вопрос о возможности оспаривания
факта принятия наследства после смерти наследника. ...в самом п. 2
ст. 1153 нет указания на то, кто может обратиться с соответствующим
требованием. ...формулировка этой нормы (факт принятия наслед-
ства признается, «пока не доказано инде») позволяет утверждать, что
после смерти наследника, призванного к наследству, факт неприня-
тия им наследства вправе доказывать другие заинтересованные лица.
...например, те, кто в результате установления факта непринятия
наследства могут быть призваны к наследованию либо чья доля в
наследстве увеличится»2. С указанной позицией следует согласиться,
1 См. об этом, в частности: Постатейный комментарий к Гражданскому кодексу
Российской Федерации, частям первой, второй, третьей / под ред. Т.Е. Абовой,
М.М. Богуславского, А.Ю. Кабал кина и др. М., 2007. С. 896 (автор комментария —
А.А. Рубанов).
2 Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части третьей
(постатейный). 3-е изд., испр. и доп. /отв. ред.: Н.И. Марышева, К.Б. Ярошенко.
М., 2010. С. 194 (автор комментария - К.Б. Ярошенко).
Не отрицает действия рассматриваемой презумпции в интересах других лиц
(не наследников) и Т.Д. Чепига. См.: Комментарий к Гражданскому кодексу Рос-
сийской Федерации. Часть третья (постатейный) / отв. ред. Л.П. Ануфриева. М.,
2004.С. 172, 173.
Вместе с тем приводимые Т.Д. Чепигой примеры иного отношения к дей-
ствию презумпции принятия наследства со стороны Б.С. Антимонова, К.А. Граве
и Б.Б. Черепахина нельзя признать удачными, поскольку указанные авторы оце-
нивали действие презумпции при жизни наследника, а не после его смерти.
Н.И. Остаток, отмечая, что презумпции вообще способствуют лучшей защи-
те прав тех, в интересах кого они установлены, а в некоторых случаях, чтобы бре-
мя доказывания определенных фактов было возложено на ту сторону, которой
легче их доказать, утверждает, что право опровержения презумпции, установлен-
ной в п. 2 ст. 1153 ГК РФ, принадлежит только самому наследнику, совершивше-
229
Глава 2
однако при этом важно осознавать, что опровержение такой презум-
пции после смерти лица, совершившего при жизни действия, свиде-
тельствовавшие о принятии наследства, крайне затруднительно и
возможно, пожалуй, лишь тогда, когда будут доказательства иной
воли умершего наследника (например, выраженной в переписке с
другими лицами).
Кроме того, применительно к рассматриваемым правилам суще-
ственными являются положения о пределах их действия. Как спра-
ведливо отмечал М.В. Гордон, «Крайне нежелательным является...
когда вопрос о наследниках остается открытым. Еще сложнее поло-
жение , если наследник начинает (тайно от других лиц) распоряжать-
ся наследственным имуществом, но стремится оставить за собою
возможность решить впоследствии вопрос о том, принял ли он на-
следство или нет»1. Так называемый наследственный процесс имеет
четкие временные рамки. В связи с этим возможность доказательства
иного должна быть определенным образом «привязана» к срокам
наследственного процесса. Представляется возможным согласиться
с Н.И. Остапюк о допустимости ограничения опровержения рассмат-
риваемой презумпции рамками сроков, установленных законом для
принятия наследства и отказа от него2. Вместе с тем возможным
решением проблемы могло бы стать закрепление в действующем
законодательстве определенного срока на опровержение данной
презумпции (например, три года с момента открытия наследства).
Презумпция принятия наследства не единственная презумпция,
нашедшая применение в наследственных правоотношениях.
Существенное влияние на развитие наследственных отношений
оказывают упоминаемые в ст. 1114, 1154 ГК РФ правила об объявле-
нии гражданина умершим, построенные с учетом действия презум-
пции смерти (ст. 45 ГК РФ), в результате применения которой насту-
пают последствия, как при фактической смерти.
Не менее очевидно влияние на развитие наследственных отно-
шений и правил об охране интересов неродившегося наследника
(ст. 1166 ГК РФ), в основе которых помимо прочего лежат положения
о презумпции отцовства, в частности, если ребенок родился в течение
300 дней с момента смерти супруга матери ребенка, отцом ребенка
признается бывший супруг матери, если не доказано иное (п. 2 ст. 48
му действия, свидетельствующие о фактическом принятии наследства, посколь-
ку норма эта установлена именно в его интересах. См.: Остапюк Н.И. Некоторые
актуальные проблемы применения законодательства о наследовании с учетом
новелл, введенных третьей частью Гражданского кодекса РФ // Нотариус. 2005.
№ 3. С. 18.
1 Гордон М.В. Наследование по закону и по завещанию. М., 1967. С. 80, 81.
2 См.: Остапюк Н.И. Указ. соч. С. 20.
230
Презумпции в гражданском праве
Семейного кодекса РФ). Следствием действия данной презумпции
является признание новорожденного наследником и призвание его
к наследству.
Отдельного внимания заслуживают правила ст. 1151 «Наследова-
ние выморочного имущества» ГК РФ. В п. 1 данной статьи закреп-
ляется правило, в соответствии с которым в случае, если отсутствуют
наследники по закону и по завещанию, либо никто из наследников
не имеет права наследовать или все наследники отстранены от на-
следования, либо никто из наследников не принял наследства, либо
все наследники отказались от наследства и при этом никто из них не
указал, что отказывается в пользу другого наследника, имущество
умершего считается выморочным. При этом, поскольку отдельные
факты (в частности, о составе наследников, о фактическом принятии
наследства) до определенного момента могут оставаться неизвест-
ными, а вывод о выморочности может быть сделан, несмотря на
указанную неопределенность, закономерна постановка вопроса о
существовании в действующем российском законодательстве пре-
зумпции выморочности1. По нашему мнению, такой презумпции нет.
Что касается «неизвестных» наследников (например, внебрачные
дети), то им предоставляется возможность принять наследство по
правилам ст. 1155 «Принятие наследства по истечении установлен-
ного срока» ГК РФ. А по вопросу возможного фактического приня-
тия наследства нами уже отмечалось, что применение правил о вы-
морочном имуществе не должно происходить без «устранения» дей-
ствия презумпции принятия наследства2. Выморочность должна
устанавливаться, а не предполагаться. Вместе с тем в повседневной
жизни имеют место различные ситуации, в том числе и казусы, при
которых применение правил о выморочном имуществе даже при
добросовестном поведении всех обязанных лиц может приводить к
коллизии с правилами о принятии наследства. Но это лишь так на-
зываемые незаконченные дела, а вновь открывшиеся обстоятель-
ства — основания для их пересмотра.
1 В литературе можно встретить и весьма оригинальные суждения. Так, К.А. Мати-
нян, вслед за В.В. Суденко, признает в связи с действием правил о выморочном
имуществе существование презумпции государственной собственности на на-
следственное имущество, которое не принято физическими лицами - наследни-
ками по закону. См.: Матинян К.А. Право на отказ от наследства и возможности
его реализации // Нотариус. 2009. № 6. С. 23.
Однако действующее законодательство не дает оснований для таких выводов.
Выморочное имущество должно перейти в собственность, а не становится соб-
ственностью публично-правового образования автоматически.
2 См.: Булаевский Б.А. К вопросу о субъектах обязанностей, возникших после смер-
ти абонента по договору об оказании услуг подвижной связи. Вкн.: Комментарий
судебной практики. Вып. 15 / под ред. К.Б. Ярошенко. М., 2010. С. 75-84.
231
Глава 2
Представляет интерес и правило о комориентах. Оно хотя и осно-
вывается на предположении, однако не содержит в себе презумп-
цию1, поскольку имманентно присущее презумпциям «доказатель-
ство иного» применительно к названному правилу действующее
законодательство не допускает. На наш взгляд, правило о комориен-
тах вполне может быть преобразовано путем замены положенной в
его основу неопровержимой конструкции на презумпцию2. А реша-
ющим фактором замены должен служить критерий охраны интере-
сов. Возможность охраны интересов отдельных лиц должна предо-
пределять выбор механизма регулирования отношений. На наш
взгляд, конструкция презумпции в большей степени отвечает требо-
ванию справедливости, поскольку устраняет неравенство между от-
дельными участниками гражданских правоотношений. При ее вве-
дении заинтересованные лица получат возможность добиваться
иного развития наследственных правоотношений.
В литературе предлагается и другое решение подобных коллизий.
Так, Ю.Б. Гонгало, со ссылкой на нормы международного права и
французское законодательство, предлагает отдавать приоритет уста-
новлению точного времени смерти каждого из комориентов и при
наличии такой возможности, порядка смертей для целей наслед-
ственного правопреемства. Однако при невозможности установления
этого порядка наследство каждого из умерших передается так, как
если бы другой к нему не призывался3.
Помимо рассмотренных выше презумпций в литературе утверж-
дается о действии в наследственном праве и некоторых других пре-
зумпций.
Так, Н.И. Остапюк, оценивая правило п. 1 ст. 1110 ГК РФ, пола-
гает, что оно содержит в себе не что иное, как презумпцию универ-
сальности наследственного правопреемства4. Аналогичную позицию
занимает и О.Е. Блинков5. Однако такой презумпции не существует.
1 О существовании презумпции применительно к правилам об одновременной
смерти высказывался, в частности, В.А. Ойгензихт. См.: Ойгензихт В.А. Указ. соч.
С. 183, 184.
2 Допустимость такого подхода подтверждается нормами международного права.
См., например: ст. 29 Кодекса международного частного права (Кодекса Буста-
манте 1928 г.), в соответствии с которой «презумпции переживания одним лицом
другого или одновременной смерти лиц при отсутствии доказательств регулиру-
ются личным законом умерших в отношении их наследств». Приводится по СПС
«КонсультантПлюс».
3 См.: Гонгало Ю.Б. Юридические факты в наследственном праве России и Фран-
ции: сравнительно-правовое исследование. М., 2010. С. 102.
4 См.: Остапюк Н.И. Указ. соч. С. 21.
5 См.: Блинков О.Е. Наследование государственных наград, почетных и памятных
знаков// Наследственное право. 2010. № 4. С. 22.
232
Презумпции в гражданском праве
Само содержание нормы не позволяет утверждать о существовании
презумпции. Возможность закрепления иного в законе указывает
лишь на возможность существования иного правила. При этом ни
один из примеров сингулярного правопреемства из числа приводи-
мых до сих пор в литературе не находит своего подтверждения. По
нашему мнению, наследственное правопреемство всегда является
универсальным, а иное может относиться лишь к его отдельным
свойствам (неизменность вида, единство и др.), не меняя природы
наследственного правопреемства. Вместе с тем имеет смысл прово-
дить различие между наследственным и иным посмертным право-
преемством, которое может быть и сингулярным1. Указанные пра-
вила не имеют ничего общего с презумпциями, прежде всего потому,
что доказательство иного в таких ситуациях просто не предусматри-
вается (правоприменитель руководствуется либо общей, либо спе-
циальной нормой).
Н.И. Остапюк предлагает использовать презумпцию и в связи с
правилами п. 2 ст. 1152 ГК РФ. Она утверждает, что «пока воля на-
следника на принятие наследства по одному, нескольким либо всем
предоставленным ему основаниям не выражена, презюмируется при-
нятие им всего причитающегося ему наследства (по всем основани-
ям, по которым он призывается к наследованию) в случае, если он
принял хотя бы его часть (по любому из оснований)»2. Данное пред-
ложение заслуживает внимания. Однако необходимо сделать неко-
торые замечания. Прежде всего, следует учитывать, что принятие
наследства может происходить двумя способами (подачей заявления
о принятии наследства либо заявления о выдаче свидетельства о
праве на наследство и путем так называемого фактического принятия
наследства). При подаче заявлений любые предположения могут
быть устранены грамотными действиями нотариуса (иного уполно-
моченного лица). Для этого достаточно рекомендации указывать в
заявлении основание, по которому наследство принимается. Если
же в заявлении соответствующее указание не сделано, но при этом
содержится запись, что принимается все наследство, то следует пред-
полагать, что воля наследника выражена на принятие наследства по
всем основаниям. При этом наследник не лишается права доказать,
что он не имел намерения принимать наследство по всем основани-
ям. Что касается фактического принятия наследства, то и здесь име-
ются основания для предположения о принятии наследства по всем
1 См. подробнее: Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации,
части третьей (постатейный). 3-е изд., испр. и доп. / отв. ред. Н.И. Марышева,
К.Б. Ярошенко. М., 2010. С. 4—6 (автор комментария — Б.А. Булаевский).
2 Остапюк Н.И. Указ. соч. С. 21.
233
Глава 2
основаниям, по которым соответствующий наследник призывается.
При этом возможность доказать иное, так же как и в случае с прави-
лами п. 2 ст. 1153 ГК РФ, несмотря на очевидные трудности доказы-
вания, может быть предоставлена не только самим наследникам, но
и любым заинтересованным лицам.
Достаточно распространенным является мнение о существова-
нии наряду с презумпцией принятия наследства и презумпции от-
каза от наследства1. Так, Е.Н. Абрамова, констатируя, что отсутствие
действий, направленных на принятие наследства, свидетельствует
об отказе наследника от принятия наследства, утверждает, что в
отечественном праве действует презумпция отказа от принятия
наследства при отсутствии волеизъявления на его принятие. При
этом опровержение такой «презумпции» она допускает в связи с
существованием правил о принятии наследства по истечении уста-
новленного срока2. Но восстановление срока на принятие наслед-
ства не имеет своей целью опровергать некую предполагаемую волю
на отказ от наследства. Действующие правила основываются совер-
шенно на иных мотивах (незнание, уважительность пропуска срока
и др.). Можно допустить, что в данном случае имеет место употреб-
ление слова «презумпции» в широком смысле как синоним слову
«предположение», без учета его специального юридического зна-
чения.
Кроме того, поскольку предположение о принятии наследства
и предположение об отказе от наследства могут основываться на
одних и тех же фактах (в частности, проживание в жилом помеще-
нии, входящем в состав наследства, и несовершение каких-либо
специальных действий, которые свидетельствовали о желании при-
нять наследство либо отказаться от него) закономерна постановка
вопроса о приоритете предположений (если бы они действительно
имели юридическое значение). Если допустить, что такой вопрос
1 См., например: Абрамова Е.Н., Аверченко Н.Н., Грачев В.В. и др. Комментарий
к Гражданскому кодексу Российской Федерации. Часть третья: учебно-практи-
ческий комментарий (постатейный) / под ред. А.П. Сергеева. М., 2011 (автор
комментария — Е.Н. Абрамова). Приводится по СПС «КонсультантПлюс»; Ком-
ментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части третьей (поста-
тейный). 3-е изд., испр. и доп. / отв. ред. Н.И. Марышева, К.Б. Ярошенко. М.,
2010. С. 2010 (автор комментария — К.Б. Ярошенко); Кирилловых А.А. Вопросы
Наследования в праве иностранных государств// Адвокат. 2010. № 10. С. 72. При-
менительно к правилам ГК РСФСР 1964 г. о презумпции отказа от наследства вела
речь О.А. Кузнецова. См.: Кузнецова О.А. Презумпции в российском гражданском
праве. Пермь, 2002. С. 150.
2 См.: Абрамова Е.Н., Аверченко Н.Н., Грачев В.В. и др. Комментарий к Гражданско-
му кодексу Российской Федерации. Часть третья: учебно-практический коммента-
рий (постатейный) / под ред. А.П. Сергеева. М., 2011 (автор комментария —
Е.Н. Абрамова). Приводится по СПС «КонсультантПлюс».
234
Презумпции в гражданском праве
все-таки возник, то предположение об отказе от наследства едва ли
следовало бы считать более предпочтительным, чем предположение
о принятии наследства. Цели института наследования, как пред-
ставляется, в большей степени соответствует предположение о при-
нятии наследства, поскольку оно, с одной стороны, упорядочивает
режим наследственного имущества, а с другой — приоритетно ох-
раняет имущественные интересы наследников из числа семьи умер-
шего (либо иного близкого ему круга лиц). Предположение же об
отказе от наследства влечет лишь определенную упорядоченность
правового режима наследственного имущества, но никаких инте-
ресов близких умершему лиц не охраняет. Примечательно, что в
некоторых законодательствах институт предположения об отказе
от наследства прямо отрицается в законе (см., например, ст. 784
Гражданского кодекса Франции).
Вывод о широкой трактовке термина презумпция может быть
сделан и в связи с суждениями М.А. Егоровой, которая утверждает о
существовании презумпции в случаях, когда наследодатель не оста-
вил при жизни завещания и наследование осуществляется по закону1.
Действительно, в основу правил о наследовании по закону положено
предположение о возможной воле умершего, однако никакой пре-
зумпции в данной ситуации нет. «Доказать» иное иначе как предо-
ставив завещание нельзя. Следовательно, сама постановка вопроса
о презумпции некорректна. Либо иное (в завещании) есть изначаль-
но, либо нет.
Близкими по характеру являются и рассуждения о «презумпции»,
положенной в основу правил о распределении наследственного иму-
щества между наследниками в равных долях, если завещатель умол-
чал о порядке распределения имущества между ними. Здесь, также
как и в предыдущем случае, правило основано на предположении о
возможной воле умершего, и иное может следовать только из заве-
щания. Отсутствие последнего не может быть преодолено никакими
иными доказательствами, и, следовательно, данное правило неоп-
ровержимо (оно либо применяется, если нет завещания; либо не
применяется, если завещание есть и в нем соответствующий порядок
определен)2.
О «презумпции безвозмездности деятельности душеприказчика»
ведут речь Е.В. Вавилин и Е.В. Гурьева, оценивая правила ст. 1136
1 См.: Егорова М.А. Внуки как субъекты наследственного права // Наследственное
право. 2007. № 2. Приводится по СПС «КонсультантПлюс».
2 См.: Абраменков М.С., Чугунов П.В. Свобода завещания в российском наслед-
ственном праве // Наследственное право. 2010. № 2. С. 15. Используя термин
«презумпция», данные авторы в действительности ведут речь о предположении в
праве (понятии по своему содержанию более широкому).
235
Глава 2
ГК РФ1. Однако, в действительности, указанная статья всего лишь
закрепляет диспозитивную норму, в силу которой при отсутствии
в завещании записи о праве душеприказчика на вознаграждение
применяется положение о безвозмездности его деятельности.
Кирилловых А.А. констатирует существование «презумпции
наличия у наследника сведений (информации) об открывшемся
наследстве»2. По всей видимости, в основу такого суждения поло-
жено предположение о близких отношениях между правопреем-
ником и правопредшественником при его жизни. Однако это не
означает, что все лица, призываемые к наследству, всегда могут
знать об открывшемся наследстве. Действующие в настоящее вре-
мя правила3 хотя и позволяют (при имеющемся на то желании)
эффективно охранять интересы «отсутствующих» наследников,
но, как справедливо отмечает Н.И. Остапюк: «Практика сложилась
таким неблагоприятным для «отсутствующих» наследников обра-
зом, что нотариусы нередко не извещают их об открывшемся на-
следстве, не выясняют их местонахождение, считая, что заинте-
ресованные в получении наследства наследники самостоятельно
должны явиться в нотариальную контору по месту открытия на-
следства»4.
Представляется, что существование правил о необходимости из-
вещения наследников исключает применение рассматриваемой «пре-
зумпции». В противном случае соответствующие правила изначаль-
но были бы обречены на игнорирование (зачем кого-то искать, что-
бы проинформировать о факте, если и так предполагается, что этот
кто-то об этом факте знает). Таким образом, оснований для утверж-
дения о существовании названной «презумпции» нет. Имеющееся в
действующем праве регулирование в указанной «презумпции» не
нуждается, необходимо только эффективно использовать существу-
ющие средства охраны интересов участников гражданских правоот-
ношений.
1 Вавилин Е.В., Гурьева Е.В. Новый порядок наследования и дарения. М., 2006.
Приводится по СПС «КонсультантПлюс».
2 Кирилловых А.А. Вопросы наследования в праве иностранных государств //
Адвокат. 2010. № 10. С. 72.
3 См., например: ст. 61 Основ законодательства Российской Федерации о нотари-
ате; ст. 16 Конвенции о правовой помощи и правовых отношениях по граждан-
ским, семейным и уголовным делам (г. Минск, 22 января 1993 г.); п. 50 Методи-
ческих рекомендаций об организации работы по исполнению международных
обязательств Российской Федерации в сфере правовой помощи, утвержденный
приказом Минюста России от 24 декабря 2007 г. № 249.
4 Остапюк Н.И. Меры по охране наследственного имущества// Законность. 2003.
№ 12. Приводится по СПС «КонсультантПлюс».
236
Презумпции в гражданском праве
Все вышеизложенное позволяет делать следующий вывод: от-
сутствие единых подходов к пониманию презумпций в праве по-
рождает неоднозначные подходы к их применению в рамках на-
следственных правоотношений, при этом потенциал применения
презумпций в регулировании наследственных отношений оценен
еще не в полной мере.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Проведенное исследование позволяет сделать следующие выводы.
1.	Повышение эффективности применения презумпций в регу-
лировании разнообразных отношений в конечном счете зависит от
выработки единого подхода к пониманию правовых презумпций и
условий их применения и опровержения.
2.	Правовые презумпции представляют собой универсальные
юридические конструкции, которые по своей структуре одинаковы
в любой отрасли права.
3.	Отраслевые особенности правовых презумпций предопределя-
ются спецификой регулируемых в рамках соответствующей отрасли
права отношений.
4.	Обслуживая отраслевые задачи, правовые презумпции выпол-
няют особые функции по охране интересов участников соответству-
ющих правоотношений, выражающиеся в признании, обеспечении,
реализации и защите конкретных интересов.
5.	Как средства правовой охраны интересов участников право-
отношений правовые презумпции призваны устранить препятству-
ющую нормальному развитию отношений неопределенность в их
существовании и развитии.
6.	Анализ действующего гражданского законодательства позво-
ляет утверждать, что применение презумпций в правовой охране
интересов участников гражданских правоотношений достаточно
эффективно. Вместе с тем представляется возможным вести речь об
изменении гражданско-правового регулирования отдельных отно-
шений посредством применения новых презумпций. В то же время
необходима конкретизация условий применения и опровержения
некоторых уже существующих презумпций, а также связанных с
ними правовых последствий.