Балканы и проливы во внешней политике России в конце XIX века 1978-1898 - Киняпина Н.С.

Автор: Киняпина Н.С.

Теги: россия в конце xvii в – 1917 г история история россии внешняя политика история нового времени внешняя политика россии издательство московского университета

Год: 1994

Похожие

Внешняя политика России второй половины XIX века

Кавказ и Средняя Азия во внешней политике России. Вторая половина XVIII—80-е годы XIX в

Очерки истории внешней политики России. Конец XIX века - 1917 год

Внешняя политика России и международные системы: 1700-1918 гг

Текст

Н.С. КИНЯПИНА
БАЛКАНЫ
ПРОЛИВЫ
ВО ВНЕШНЕЙ
ПОЛИТИКЕ
РОССИИ
В КОНЦЕ
Издательство Московского университета • 1994
идГЫйМУЫ**1
ьЫатШ
I
ББК 63.3(2)51
К41
Рецензенты:
доктор исторических наук Л. Г. Захарова,
кандидат исторических наук Л. В. Кошман
Печатается по постановлению
Редакционно-издательского совета
Московского университета
За достижения в области истории Международный
биографический центр (Кембридж, Англия) в 1992 г,
удостоил автора данной работы почетных званий: «Жен-
щина 1992/93» и «Человек XX века».
Киняпина Н. С.
К41 Балканы и проливы во внешней политике России в
конце XIX века (1878—1898). — М.: Изд-во МГУ.
1994.— 208 с.
ISBN 5—2’11—03130—X
В монографии исследуются планы и действия России на Балканах
и в районе черноморских проливов, составляющих центральное направ-
ление ее внешней политики. Автор сосредоточивает внимание на событиях
конца XIX в:, когда решениями Берлинского конгресса 1878 г. была
утверждена независимость Балканских стран, что привело к возрастанию
роли Балкан в системе международных отношений. Архивные докумен-
ты, привлеченные в книге, позволяют раскрыть все многообразие отноше-
- ний России с Балканскими странами, причины спада и возрождения ее
влияния в регионе.
Для специалистов-историков, преподавателей, аспирантов, студентов.
077(02)—94 — заказное
ISBN 5—211—03130—X
ББК 63.3(2)51
©- Киняпина И. С., 1994
ВВЕДЕНИЕ
Памяти моих родителей — Анны Петровны и
Степана Ивановича Киняпиных
Ближний Восток и Балканы, как доказала история, занимают
особое место в системе международных отношений. Непреходяще
значение этого региона для России, ставшей с конца XVIII в.
черноморской державой.
Из многомерной проблемы, получившей условное название
восточный вопрос, для России центральными на протяжении
XIX — начала XX в. оставались Балканы, это «яблоко раздора»
между государствами, и проливы — Босфор и Дарданеллы.
При разработке внешнеполитических планов России в Европе,
Средней Азии, на Дальнем Востоке правительство и общество
держали в фокусе события на Ближнем Востоке. В пору острых
конфликтных ситуаций в Средней Азии (середина 80-х гг. XIX в.)*
российская пресса напоминала о необходимости внимательно сле-
дить за изменениями, происходившими на Ближнем Востоке, за-
мечая, что «из-за Герата мы не забудем Константинополя» Г
Важность проблемы для России, Турции, Балканских стран и
Западной Европы объясняет многообразие российской и зарубеж-
ной литературы. Есть работы общего плана по истории восточного
вопроса, книги о политике великих держав и Балканских стран, ис-
следования по конкретным сюжетам истории Балкан. Прежде
всего, и это справедливо, изучаются «болевые точки», связанные с
крупными событиями в истории балканских народов, Турции,
европейских стран. Применительно к XIX в. и политике России
это восточный кризис 2'Oi-x гг. XIX в. и освобождение Греции от
турецкой неволи; Крымская война 1>853»—1851& гг., восточный кри-
зис 70-х гг., русско-турецкая война 1877—1878 гг. и создание на
Балканах самостоятельных государств. Привлекают также внима-
ние историков события второй половины 90-х гг., связанные с
восстановлением русско-болгарских дипломатических отношений
и возрождением влияния России в регионе 2.
Утрата Россией ключевых позиций на Балканах в результате
крупных ошибок царского правительства, приведшая к разрыву
русско-болгарских связей в 1886 г., влияние этого события на
балканскую, политику России, ее взаимоотношения с Балканскими
странами слабее представлены в историографии.
3
Достаточно обширна литература, касающаяся событий в Юго-
Восточной Европе конца XIX в., написанная балканскими учеными.
В 70—80-е гг. XX в. их интерес сосредоточивается не только на
политике европейских держав (что piaHee составляло главную тему
исследований), сколько на внутреннем развитии самих Балкан-
ских стран и их взаимоотношениях между собой. С этой пробле-
матикой связаны и труды, -посвященные национально-освободи-
тельным движениям балканских народов против Османской им-
перии 3.
Значительна по объему и проблематике западноевропейская и
американская историогр1афи,я балканской проблемы, обстоятель-
ный анализ которой содержится в книгах и историографических
статьях российских историков, что позволяет автору ограничиться
ссылками на эти труды в тексте монографии 4.
Проблема проливов как магистральная для России на всем
протяжении развития восточного вопроса также имеет тенденцию
к неравномерному ее изучению. Наиболее обстоятельно она иссле-
дована применительно к первой половине XIX в., включая Крым-
скую войну, а также начало XX в.; весьма фрагментарно пред-
ставлен период конца 70—80-х гг. О восточном кризисе 90-х гг.
XIX в. и судьбе пооливов этого времени самыми значительными
остаются статьи В. М. Хвостова 5. В них преимущественное вни-
мание сосредоточивается на политике европейских держав; менее
тщательно изучены планы Турции, ее взаимоотношения с евро-
пейскими правительствами и Балканскими странами.
Имеется немало работ о внешней политике России в отношении
Болгарии, Черногории, меньше — Сербии, Румынии; статьи о дей-
ствиях петербургского' кабинета в болгарском, армянском, крит-
ском вопросах. Но до сих пор нет книг о внешней политике Рос-
сии в конце XIX в., охватывающих весь Балканский регион и
район проливов. Между тем этническая, культурная, религиозная
общность Балканских стран, близкие социальные структуры: сла-
бая буржуазия, малочисленные (без. четкой программы) партии,
монархический строй, аграрный характер экономики и влияние
на нее европейских держав — эти и другие факторы позволяют
выявить общие принципы политики России на Балканах и их связь
с решением вопроса о проливах.
Судьбы государств Балканского полуострова не только взаимо-
связаны между собой. События, там происходящие, сказываются
на положении стран, расположенных на других континентах. Это
делает балканскую проблему одной из центральных в системе
международных отношений.
Хронологические рамки работы охватывают период от Бер-
линского конгресса 1878 т. до восточного кризиса 90-х гг. вклю-
чительно. Это время характеризуется общей стратегией России на
Балканах и в районе проливов.
Русско-турецкая война и ее итог — Берлинский конгресс
стали крупной вехой в истории народов Балканского полуострова,
Османской империи, России. Война завершилась поражением Тур-
4
ции, привела к образованию (независимых государств на Балка-
нах, что усилило значение балканской проблемы в системе меж-
дународных отношений. Она существенно повлиялана расстанов-
ку сил в Европе и политику европейских держав. Дал трещину
Союз трех императоров, заключенный в 1872—1873 гг. между
Россией, Германией и Австро-Венгрией. По (мнению министра
иностранных дел России А. М. Горчакова, после войны он «суще-
ствует лишь по имени»6; в 1879—1882 гг. сложился германо-
австро-итальяиский Тройственный союз; обострились франко-
английские антагонизмы в колониях, продолжалась германо-
французская борьба в Европе. Новая система союзов и усилив-
шаяся опасность столкновения с Англией способствовали русско-
французскому сближению.
Завершается работа внешней политикой России на Балканах и
в районе проливов в 90-е гг., когда народы, оставшиеся в составе
Турции, заявили о своем праве на независимое существование.
Всплекс национальных движений на Ближнем Востоке привел к
новому кризису Османской империи, охватившему ее владения не
только в Европе, но и в Азии. Кризис, как это бывало и ранее,
вовлек в орбиту действий европейские правительства. Россия в
эти годы предлагала не военное, а дипломатическое урегулирова-
ние конфликта, настаивая на выполнении Портой обязательств по
Берлинскому договору. Эта тактика, разделяемая другими евро-
пейскими правительствами, позволила Петербургскому кабинету
избежать общеевропейской войны и вступить в 1897 г. в договор-
ные отношения с Австрией о сохранении статус-кво на Балканах,
что на десятилетие определило политику обеих стран в регионе.
Книга написана на материалах Ар1хива внешней политики
Российской империи (АВПРИ), Государственного архива Россий-
ской Федерации (ГАРФ) с привлечением документов из фондов Ис-
торического архива Болгарии, а также российских и зарубежных
публикаций.
Разнообразные по своему содержанию' и значению документы.
АВПРИ позволяют раскрыть внешнеполитические планы россий-
ского правительства на Балканах и в районе проливов, методы их
осуществления. Донесения российских послов из Константинополя
дают возможность понять внутреннее положение Османской им-
перии и ее внешнюю политику, взаимоотношения с европейскими
государствами, Балканскими странами и Россией. Сведения,
содержащиеся в фондах Главного архива, Политархива, Секрет-
ного архива АВПРИ, а также Центрального исторического архива
Болгарии помогают исследовать поиски путей утверждения под-
линной самостоятельности балканскими народами и их лидерами,
программы правителей стран Балканского полуострова, их взаимо-
действия с соседями, западноевропейскими государствами и Рос-
сией..
Памятуя, что восточный вопрос — проблема европейская, в
предыдущих книгах автора по Ближнему востоку7 внешняя поли-
5
тика России исследовалась с учетом действии западноевропейских
правительств.
В данной монографии автор особое внимание^ обращает на
внутреннее положение самих балканских стран и их взаимоотно-
шения с Россией, на причины временного ослабления ее позиций
в балканском регионе и возрождение влияния России к 90-м гг.
XIX в. В решении этих задач неоценимую помощь оказали ис-
следования балканских историков, не часто используемые в рос-
сийских изданиях по внешней политике России.
ПРИМЕЧАНИЯ К ВВЕДЕНИЮ
1 Новости дня. 1885. 11 апреля.
aDriault Ed. La question d’Orient depuis les origines jusqu’a nos
jours. Paris, 1912; История дипломатии. T. II. M., 1963; Восточный вопрос во
внешней политике России. Конец XVIII — начало XX в. М., 1978; Международ-
ные отношения на Балканах 1815—1830 гг. М., 1983; Международные отноше-
ния на Балканах 1856—1878 гг. М., 1986; Международные отношения на Бал-
канах 1830—1856 гг. М., 1990; Балканы в конце XIX—начале XX в. Очерки
становления национальной государственности и политической структуры в
Юго-Восточной Европе. М., 1991. Jelavich Charles and Barbara. The Es-
tablishment of the Balkan National States 1804—1920. Seatie; London; Uni-
versity of Washington Press, 1977; Jelavich B. History of the Bal-
kans. Vol. 1—2 L., Cambridge University Press, 1983; Мартыненко A. I\.
Русско-болгарские отношения в 1894—1902 гг. Киев, 1967; Попов Р. Бълга-
рия и Русия 1894—1898. София, 1985; К о си к В. И. Русская политика в
Болгарии. 1879—1886. М., 1991.
5 D j о г d j е v i с D. Revolutions Nationales des peuples Balkaniques
1804—1914, Beograd, 1965, Национальноосвободителни движения на Балканите
в края на XIX в. София, 1976; Самарджиев Б. Политика на Османска
Турция към Княжества България (1888—1896) // Великите сили и балкански-
те взаимоотношения на края XIX и началото XX в. София, 1982; Попов Р.
Балканската политика на България 1894—1898. София, 1984; Д ок лестик Л.
Србско-македонските относи во XIX — от век до 1897 година. CKonje, 1973;
И др.
4 Восточный вопрос во внешней политике России...; Шеремет В. И.
Османская империя и Западная Европа. М., 1986; К и н я п и н а Н. С., Зо-
лотухин М. Ю. Воссоединение Болгарии в 1885 г. и европейские державы
(историографический очерк болгарской литературы) // Вести. Моск, ун-та. Сер.
История. 1988. № 1.
5 См.: Хвостов В. М. Ближневосточный кризис 1895—1897 гг.//Исто-
рик-марксист. 1929. Т. 13; О н же. Проблема захвата Босфора в 90-е годы
XIX в.//Историк-марксист. 1930. Т. 20.
6 Архив внешней политики Российской империи (далее — АВПРИ). Ф.
Отчеты МИД. 1878. Л. 7.
7 См.: К и н я п и н а Н. С. Внешняя политика России второй половины
XIX в. М., 1974; Восточный вопрос во внешней политике России...'; К и н я п и-
на Н. С. Външната политика на Русия през XIX век. София, 1980.
ГЛАВА I
БАЛКАНЫ ВО ВНЕШНЕЙ ПОЛИТИКЕ РОССИИ
ПОСЛЕ БЕРЛИНСКОГО КОНГРЕССА (1879—1884)
РОССИЯ И СТАНОВЛЕНИЕ БОЛГАРСКОЙ ГОСУДАРСТВЕННОСТИ
Различны оценки русско-турецкой войны и ее последствий как
современниками, так и историками. Одни порицали результаты
войны, другие считали подписанный мир «благоразумным» 1.
Как правило, негативно воспринимали условия Берлинского
договора балканские, преимущественно болгарские историки2. С
ними солидарны некоторые западноевропейские и американские
авторы 3. Однако другие ученые полагают, что Берлинский кон-
гресс «хотя и видоизменил Сан-Стефанский договор», но не отме-
нил основных его решений 4.
Напомню содержание договора, многие статьи которого сохра-
нили силу до Балканских войн 1912—1913 гг. Из 64 статей трак-
тата 22 касались статуса Болгарии и Восточной Румелии, что са-
мо по себе служило свидетельством важности решения на кон-
грессе болгарской проблемы. Территория Болгарии сравнительно
со Сан-Стефанским русско-турецким прелиминарным договором
была урезана. Македония, вошедшая в состав Болгарии по усло-
виям Сан-Стефано, была возвращена Турции. Болгария была раз-
делена на северную — Княжество Болгария — с широкой автоно-
мией при сохранении вассальной зависимости от султана и Вос-
точную Румелию — Южную Болгарию — автономную провинцию
Турции.
Решения конгресса по болгарскому вопросу явились победой
правительств Запада, стремившихся изменить расстановку сил
на. Балканах в ущерб России и Болгарии и утвердить там свою ру-
ководящую роль. Другие статьи Сан-Стефанского прелиминарии,
связанные с признанием полной независимости Сербии, Черного-
рии, Румынии, были утверждены участниками Берлинского кон-
гресса.
Главным положительным итогом русско-турецкой войны для
России явилось окончательное разрушение «крымской системы»,
ущемлявшей национальное достоинство государства. Огонь кри-
тики условий Берлинского конгресса в стране был прежде всего
обращен на статьи, касавшиеся Болгарии. Это не было случай-
ностью. Такой вдумчивый и осторожный политик, каким был ми-
нистр иностранных дел А. М. Горчаков, предписывал русскому
уполномоченному Н. П. Игнатьеву еще на переговорах в Сан-Сте-
фано: «Особенно твердо стойте во всем, что касается Болгарии» 5.
7
В 70-е гг. XIX в. (в отличие от середины века) Россия делала
ставку на Болгарию, рассматривая ее как аванпост в своей бал-
канской политике и в вопросе о проливах. По мысли российского
правительства, Болгария, территориально расположенная у гра-
ниц Турции, должна была служить барьером в случае продвиже-
ния западноевропейских государств, прежде всего Англии, к Кон-
стантинополю и проливам. ’
В 80—90-е гг. XIX в. Петербургский кабинет не стремился к
наступательным действиям на Балканах и в районе проливов.. Но
он неотступно следил за действиями европейских держав в регио-
не. Задачи России на Балканах сводились к поддержанию статус-
кво, установленного решениями Берлинского конгресса, к сохра-
нению авторитета страны среди балканских народов, завоеванно-
го в ходе русско-турецкой войны.
В первые послевоенные годы влияние России, в том числе и у
народов, оставшихся под властью Порты, было велико. Это под-
тверждается донесениями российских представителей на Балка-
нах. Так, российский консул сообщал в Петербург из Салоник о
благодарности России местного населения, которое ждет случая,
«чтобы доказать ей свою преданность»6. О надежде на Россию
писали в российское генеральное консульство жители Македонии.
Россия пыталась стабилизировать обстановку на Балканах, ос-
лабить противостояние славян и мусульман в Восточной Румелии.
Но основное ее внимание было сосредоточено на Княжестве Бол-
гария, где русская гражданская администрация, временно осуще-
ствлявшая руководство страной, занималась также подготовкой
основ ее будущего государственного управления.
Проект Конституции Болгарии, так называемый Органический
устав, был разработан видными юристами в Петербурге при учас-
тии российской администрации в Болгарии и населения Княжест-
ва. При его составлении учитывались внутренние нужды страны,
международная обстановка и внешнеполитический резонанс это-
го акта. Новая конституция должна была приглушить недоволь-
ство болгар условиями Берлинского договора, поднять авторитет
России на Балканах, определить отношения между новым госу-
дарством и султанской Турцией. Подготовленный Россией про-
ект был направлен в Болгарию для его обсуждения7. В итоге
дебатов в Учредительном собрании, открывшемся в феврале
1879 г. в Велико-Тырнове, в проект были внесены изменения, рас-
ширявшие права Народного собрания. По Органическому уставу
Болгария признавалась конституционной монархией с народным
представительством, разделявшим законодательную власть с
князем; утверждалась свобода личности, слова, собраний, запре-
щалась цензура. Все граждане страны признавались равными пе-
ред законом; неприкосновенным считалось право частной собст-
венности; для всего мужского населения (христиан и мусульман)
вводилась обязательная воинская повинность. Избирательное
право распространялось на мужчин, достигших 21 года, без учета
имущественного и образовательного ценза.
Тырновская конституция, провозгласившая прогрессивные ин-
ституты, для своего времени являлась одной из самых передовых
конституций в Европе.
Но с самого начала образования Княжества оно стремилось
к утверждению себя как субъекта в решении вопросов не только
внутренних, но и в области международных отношений. Это об-
стоятельство объясняет многие осложнения в русско-болгарских
отношениях, сказывавшихся на политике России в ее взаимоот-
ношениях с балканскими народами 8. Другие конфликты в отно-
шениях между Балканскими странами и европейскими правитель-
ствами вытекали из самих условий Берлинского трактата, соз-
давших, как отмечал один из русских дипломатов, положение, ко-
торое можно квалифицировать термином «неустойчивое равнове-
сие». Трактат не разрешил территориальных противоречий меж-
ду вновь созданными Балканскими странами, Турцией, а также
населением, сохранившим зависимость от Османской империи»
Этот клубок противоречий ни одна из держав, прежде всего Тур-
ция, не спешила распутать.
В апреле 1879 г. Учредительное собрание Болгарии, приняв.
Конституцию, было распущено и созвано Великое народное соб-
рание для выбора князя. (Кроме того, существовало Обыкновен-
ное народное собрание, занимавшееся текущими делами.) Кан-
дидатур было несколько: Божо Петрович черногорский, румын-
ский князь Карл, которого поддерживала Англия, Александр Бат-
тенберг, племянник российской императрицы Марии Александ-
ровны.
После долгого обсуждения Великое народное собрание избра-
ло на пост главы болгарского государства Александра Баттен-
берга, 22-летнего драгунского офицера, служившего в Пруссии.
Султан Абдул Хамид II утвердил решение Народного собрания»
Молодой правитель, по наблюдению военного министра Болга-
рии, русского генерала П. Паренсова, отличался любезностью ’в
обращении, изысканностью манер, что располагало к нему собе-
седника. Однако «тревожный, недоверчивый, довольно хитрый
взгляд менял впечатление»,9 — замечал министр. Жестко оцени-
вал личность Баттенберга один из самых видных российских ис-
ториков С. Д. Сказкин: «Честолюбие не по разуму, и аппетиты не
по средствам» 10. Американский ученый В. М. Гевер считал Бат-
тенберга «хорошим солдатом, но плохим государственным деяте-
лем без политического опыта и чувства благоразумия» и.
Оценки современников и историков нередко субъективны»
Александр Баттенберг, как свидетельствуют факты, был неглуп,
хитер и самолюбив. Он пытался понять страну, правителем кото-
рой был избран, выучил болгарский язык, чем привлек симпатии
народа.
Одновременно с подготовкой Конституции для Болгарии, с
сентября 1878 г. (первоначально в Константинополе, затем в
Пловдиве), проводились заседания европейской комиссии, куда
входили представители России и Западной Европы, по выработке
9
устава для Восточной Румелии (Южной Болгарии). В значитель-
ной степени усилиями делегатов от России — А. А. Шепелева и
А„ Н. Церетелева — Органический устав Восточной Болгарии был
приближен к Конституции Болгарии, что в дальнейшем в немалой
степени способствовало их слиянию 12.
По Уставу Восточная Румелия признавалась автономной про-
винцией Турции с народным представительством, решавшим ад-
министративные вопросы; согласно XII статье Берлинского трак-
тата, главой исполнительной власти являлся генерал-губернатор
из христиан; провозглашалась свобода слова, печати, собраний. В
мае 1879 г. султан утвердил Органический устав.
Генерал-губернатором автономной провинции на пятилетний
срок Абдул-Хамидом II с согласия европейских держав был наз-
начен князь А. Богориди (Алеко-паша), сын генерал-губернато-
ра о. Самос, занимавший в начале 70-х гг. должность турецкого
посла в Вене. Новый глава исполнительной власти отличался
редкостным честолюбием. Достаточно сказать, что после отстав-
ки Александра Баттенберга в 1886 г. он предложил свою канди-
датуру на пост князя Болгарии 13.
По Органическому уставу Восточной Румелии генерал-губер-
натор имел достаточно широкие полномочия: он намечал состав
местного правительства, утверждаемого султаном, контролиро-
вал общественную жизнь в провинции. Богориди действовал нас-
только жестко и властно, что за 5-летие своего правления сумел
восстановить против себя не только население, но и всех русских
консулов в Пловдиве — столице Восточной Румелии 14.
С введением Органического статуса обстановка в провинции
мало изменилась; продолжались столкновения между мусульма-
нами и христианами, подогреваемые националистической пропа-
гандой Порты. В связи с этим А. М. Горчаков просил Богориди
сберечь, насколько это возможно, покой в Румелии» 15. Не только
Турция, но и представители Англии и Австро-Венгрии, находив-
шиеся в провинции, стремились сохранить напряженность в Восточ-
ной Румелии с тем, чтобы дискредитировать там действия Рос-
сии 16. Нерешенность экономических и национальных проблем в
провинции при расплывчатости многих положений Органическо-
го статуса обусловили появление там непосредственно после ре-
шений Берлинского конгресса комитетов «Единство», ставивших
своей целью объединение Восточной Румелии с Княжеством Бол-
гария 17.
Для Болгарского княжества 1879 г. явился важным этапом
становления государственности. В этом процессе немалую поло-
жительную роль сыграла Россия, что констатируют и зарубежные
историки18. А. М. Горчаков, касаясь этого вопроса, отмечал, что
Петербургский кабинет стремился «пробудить в народе сознание
его самостоятельности, примирить враждующие стороны, уста-
новить равноправие перед законом» 19. Кроме того, введением в
Болгарии демократической Конституции Российское представи-
тельство надеялось утвердить ведущую роль России в этой стране.
10
Царское правительство, предлагая Европе и Турции на пост
главы болгарского правительства кандидатуру Александра Бат-
тенберга, рассчитывало иметь в его лице послушного исполните’
ля императорской воли. Но эти надежды оказались призрачными.
Несмотря на юный возраст, новый князь, по словам военного ми-
нистра России Д. А. Милютина, «проявлял склонность к мерам
крутым, к coup d’etat» 20. Посетив Россию еще до прибытия в Бол-
гарию, он в беседе с Александром II в Ливадии высказал свое
недовольство «до смешного свободолюбивой болгарской консти-
туцией»21. Не получив поддержки императора, А. Баттенберг не
отказался от намерения при первой удобной возможности внести
изменения в Конституцию, ограничивавшие права Народного
собрания.
О неприятии князем Тырновской конституции писал в Петер-
бург и первый дипломатический представитель в Софии
А., П. Давыдов, сам не веривший в продолжительность ее сущест-
вования 22. Он же сообщал в министерство иностранных дел Рос-
сии о «высоком авторитете князя в Болгарии» 23.
Само царское правительство после утверждения Великим.на-
родным собранием Болгарии Тырновской конституции не занима-
ло четкой позиции по ее сохранению. Не было ее и у русских
представителей в Княжестве.. «Давыдов... — записывал Д. А. Ми-
лютин в Дневнике, — поддерживает в князе наклонности к само-
властию и даже подстрекает его (вместе с австрийским диплома-
том) к роспуску палаты..'.». Напротив, П. Паренсов и А. Шепе-
лев «отклоняют князя от всякого противоконституционного дей-
ствия» 2'4.
Появление политических партий в Болгарии, вовлечение в об-
щественную жизнь страны широких слоев населения не без опа-
сения было встречено российским самодержавием и связывалось
с введением Конституции.
Уже в сентябре 1879 г. в инструкции царского правительства
российскому дипломатическому агенту в Софии А. П. Давыдову
наряду с указаниями «поддерживать и укреплять симпатии бол-
гар к России» содержались критические суждения о Тырновской
Конституции. «Свободы, записанные в Конституции, — говорилось
в документе, — не находятся в гармонии с состоянием интеллек-
туального и морального развития болгарского народа. Всеобщее
избирательное право, свобода прессы и собраний являются под-
водными камнями нации, которая не владела искусством управ-
ления/.. Со временем надо будет изменить несколько статей
Конституции. Но надо это делать с осмотрительностью и надо
быть уверенным в одобрении большинства нации.. . В настоящий
момент следует провести опыт управления страной по Конститу-
ции»25. Иными словами, царское правительство хотя и видело
«изъяны» Конституции, но не желало в ближайшее время ее ме-
нять, чтобы не вызывать нового вмешательства Западной Европы.
Оно требовало от русских дипломатов и военных, находившихся в
Болгарии, «действовать с осторожностью», точно соблюдая реше-
11
-ния Берлинского трактата. Но князь, видевший в Конституции,
ограничения своей власти, стремился к ее немедленному измене-
нию, опасаясь создания сильной оппозиции со стороны либера-
лов. Таким, образом, тактика России вступала в противоречие с
планами А. Баттенберга.
Другим узлом русско-болгарских противоречий были расхож-
дения между князем и русским правительством по вопросу об уп-
равлении Княжеством. Россия, не забывая о своей роли освободи-
тельницы Болгарии, стремилась к руководству ее внутренней и
внешней политикой: во все составы болгарского правительства
входили русские генералы. Такое положение в первые годы само-
стоятельного управления Болгарией имело объективные причины,.
Болгария как христианская страна по турецким законам не могла
иметь воинских формирований; ее мужское население не призыва-
лось в армию. Усилиями российских офицеров в стране были от-
крыты военные учебные заведения по подготовке национальных
кадров; была создана армия, успехи которой выявились уже в хо-
де сербо-болгарской войны 1885 г.
Военным министром первого болгарского правительства, воз-
главляемого Т. Бурмовым, был русский генерал, участник русско-
турецкой войны П. Паренсов, офицер высокого профессионализма..
Между ним и князем, считавшимся по Конституции Главнокоман-
дующим болгарской армией, сложилась конфликтная ситуация»
П. Паренсов как опытный генерал хотел держать в своих руках
управление военным ведомством, включая и кадровые вопросы. Мо-
лодой князь действовал по собственному усмотрению. Он пригла-
шал в Болгарию иностранных (по преимуществу прусских и авст-
рийских) офицеров, многих из которых Паренсов увольнял. С ок-
тября 1879 г. по март 1880 г. военный министр отклонил 509
просьб иностранных офицеров и солдат, пожелавших служить в
болгарской армии, часть которых была рекомендована князем26..
Эти действия своевольного министра вызвали однажды реплику
Баттенберга: «Следовательно, Вы командуете армией, не я»27.
Военное министерство России в лице Д. А. Милютина поддержи-
вало деятельность П. Паренсова и его единомышленника полков-
ника А. Шепелева по созданию сильной болгарской армии, спо-
собной оказать в случае необходимости помощь России28. Кроме •
того, П. Паренсов, в отличие от Баттенберга, был сторонником
сохранения Тырновской конституции.
Несогласие между военным министром и князем становилось
предметом обсуждения в болгарском обществе, использовалось
государствами Запада. Баттенберг в этих спорах пытался найти
поддержку у западноевропейских правительств и султана. Петер-
бургский кабинет в свою очередь решился на прямые контакты с
Турцией, сюзереном Болгарии, тем более что после русско-турец-
кой войны острота противоречий между двумя государствами бы-
ла ослаблена.
На эти новые тенденции в русско-турецких отношениях обра-
щал внимание царя А. М. Горчаков в отчете за 1879 г. «Державы
12
(Запада. — Н. К.) долгое время использовали антагонизм между
нами и Портой. Сейчас обстановка изменяется под влиянием ло-
гики и солидарности наших интересов, которые позволяют нам
иметь одних и тех же друзей и врагов. Султан не прощает Авст-
рии оккупации Боснии и Герцеговины. Еще менее он прощает Ан-
глии оккупацию Кипра, высокомерие английского посла в Кон-
стантинополе. Л айярда, его вмешательство даже в назначение
султаном министров», — пишет министр. Российское министерст-
во иностранных дел предписывало послу в Константинополе
А. Б. Лобанову-Ростовскому «развивать, насколько это возможно,
зародыши этих новых отношений, способных помочь разрешению
восточной проблемы» 29.
Мысль о целесообразности русско-турецкого сближения еще
ранее высказывалась бывшим послом России в Константинополе
Н. П. Игнатьевым. В одном из донесений А. М. Горчакову (1871)
он писал о совместных интересах «России и Турции» по установ-
лению дружественных отношений30. Речь шла прежде всего о •
стабилизации обстановки в районе проливов и поддержании там
прежнего режима их закрытия.
В конце 1878 г. в Константинополе начались переговоры по
заключению русско-турецкого договора, выявившие серьезные раз-
ногласия сторон по балканскому вопросу и непосредственно по
русско-турецким отношениям. После взаимных уступок в февра-
ле 1879 г. договор был подписан. Он касался частных вопросов
взаимоотношений двух стран, не затрагивавших положений Бер-
линского трактата. Обе державы высказывали желание жить в
мире и дружбе. Они признали законность замены отдельных
статей Сан-Стефанского прелиминарии условиями Берлинского
трактата. Другими статьями русско-турецкого договора опреде-
лялись сумма военного вознаграждения России со стороны Тур-
ции (802 500 тыс. франков), сроки ее уплаты, расходы на содер-
жание турецких и русских военнопленных. В одной из статей го-
ворилось об амнистии Россией турок, «замешанных в последних
событиях, бывших в областях Европейской Турции», о праве на-
селения местностей, переходивших к России, переселиться на дру-
гую территорию 31.
По мысли российского правительства, это соглашение должно
было ослабить напряженность на Балканском полуострове, выз-
ванную как решениями Берлинского конгресса, так и политикой
правительств Запада и Порты. На некоторое время соглашение
решило эту задачу: была снижена опасность введения турецких
войск в Восточную Румелию после вывода оттуда русской армии.
Для закрепления условий русско-турецкого договора 1879 г. и
стабилизаций обстановки вокруг Болгарии в апреле—мае этого
года Константинополь посетил генерал Н. Н. Обручев, передав-
ший личное письмо Александра II султану, в котором император
просил добиваться мира на Балканах и не держать турецкие гар-
низоны в Южной Болгарии. Абдул Хамид II заверил Н. Н. Обру-
чева, что не будет вводить турецкие войска в Восточную Румелию.
13
Касаясь причин принятия султаном такого решения, болгар-
ский историк Б. Самарджиев связывает его с рядом факторов внут-
риполитического и внешнеполитического характера, и в частности с
миссией Н. Н. Обручева. Султан опасался, полагает ученый, кон-
фликтовать с болгарским населением Восточной Румелии, за ко-
торым стояла Россия 32.
Продолжением союзных русско-турецких отношений была и го-
товность Петербурга оказать экономическую помощь Турции в
целях ее освобождения от зависимости Запада. С этим предло-
жением обратился А. М. Горчаков к великому везиру33. Однако
усилия царского правительства оказались малоэффективными.
' Аграрная Россия не могла противостоять натиску индустриально-
го Запада, предлагавшего Порте, промышленные изделия в обмен
на сельскохозяйственную продукцию. Из общего экспорта това-
ров западноевропейских стран в Турцию за 1878—1880 гг., равно-
го приблизительно 27,5 млн турецких лир, доля России составля-
ла всего 1,8 млн турецких лир (менее 1%), Англии—11,8 млн
турецких лир (43%), Франции — 5,8 млн (22%), Австро-Венгрии
— 3,1 млн турецких лир (13%) 34.
Длительного влияния на ситуацию в регионе русско-турецкий
договор. 1879 г. не оказал, хотя в 80-е гг. с обеих сторон делались
попытки о взаимной договоренности *.
БАЛКАНСКАЯ КОНФЕДЕРАЦИЯ В ПЛАНАХ Д. А. МИЛЮТИНА
С начала 80-х гг. заметно падает влияние России на Балканах.
Стали оправдываться слова О. Бисмарка: «Освобожденные наро-
ды не благодарны, а требовательны»35.
Для подъема своей экономики вновь созданные Балканские
государства нуждались в капиталах, промышленных товарах, сбы-
те своей сельскохозяйственной продукции. Эти задачи они пыта-
лись решать, обращаясь к странам Западной Европы. Не слу-
чайно позиции правительств Запада, особенно Австро-Венгрии,
ближе всего расположенной к Балканскому региону, были особен-
но сильны. «Австро-Венгрия старается подчинить себе Сербию и
Черногорию... вообще она претендует на Балканы»36,—записал
в своем дневнике военный министр Д. А. Милютин, глубоко вни-
кавший во внешнеполитические проблемы России.
В конце 70-х — начале 80-х гг. Англия утверждается в Среди-
земноморье (оккупация Кипра) и в Северной Африке (Египет) Р
что усиливает ее возможности продвижения к проливам. Естест-
венно, Россия собственными силами при отсутствии флота не
могла противостоять натиску Великобритании. Ей необходимы
были союзники для сохранения статус-кво как в районе проли-
вов, так и на Балканах. Державой, которая сумела бы нейтрали-
зовать Австро-Венгрию и Англию, России в те годы представля-
лась Германия.
* Подробнее об этом в главе II.
14
Идею о восстановлении Союза трех императоров в правитель-
стве России разделял Н. К. Гире, дипломат умный, осторожный,
хорошо разбиравшийся в международной обстановке.
В 1880 г. А. М. Горчаков, которому шел 82-й год, уехал загра-
ницу на лечение и Н. К. Гире, товарищ министра иностранных
дел, стал фактическим главой внешнеполитического ведомства
(официально он был утвержден министром иностранных дел в
1882 г.). Николай Карлович Гире — выходец из прибалтийских
дворян шведского происхождения — не обладал авторитетом
своего предшественника, и утверждение на посту министра ино-
странных дел при царствовании Александра III далось ему не-
легко. Дипломатическую службу Н. К. Гире начал в 1838 г., в 60—
70-х гг. был посланником в Иране, Швейцарии, директором
Азиатского департамента МИД. Но его приверженность Союзу
трех императоров, который он рассматривал как стабилизирую-
щее начало в Европе, вызывала в 80-е гг. недовольство части
правящих кругов, с которыми считался Александр III. Однако
13-летняя министерская деятельность Н. К. Гирса позволяет гово-
рить о продуманной, трезвой и гибкой политике. Это проявилось,
в частности, в понимании необходимости изменения в конце 80-х —
начале 90-х гг. внешнеполитического курса в сторону сближе-
ния с Францией, в его разумных суждениях по балканскому воп-
росу и проблеме проливов.
В конце 70-х — начале 80-х гг. Н. К- Гире был одним из актив-
ных участников русско-германских переговоров, которые велись
в Берлине между О. Бисмарком и русским послом П. А. Сабуро-
вым. Глубокий анализ переговоров и русско-германского догово-
ра, подписанного 18 июня 1881 г., дан в книге С. Д. Сказкина
«Конец австро-русско-германского Союза» 37. Его условия и пред-
шествовавшие заключению союза споры доказывают, что наибо-
лее существенными для России вопросами на переговорах были
проливы и балканская проблема 38. С точки зрения Д. А. Милю-
тина, следившего за переговорами, «ограждение Черного моря от
вторжения английских эскадр» было главных вопросом в русско-
германских переговорах 39. Коль скоро решить проблему проливов
в пользу России было невозможно, тактика Петербургского каби-
нета в эти годы сводилась к поддержанию его прежнего режима,
чему должны были способствовать союзные отношения с Герма-
нией.
К этому времени относится Записка Д. А. Милютина «лМысль
о возможном решении восточного вопроса в случае окончательно-
го распадения Османской империи». Она была составлена авто-
ром 5 октября 1880 г. и передана Александру II40. О важности
этого документа для внешней политики России свидетельствует
тот факт, что император распорядился передать Записку
Н. К. Гирсу и послу в Берлине П. А. Сабурову, т. е. дипломатам,
которые были посвящены во все тонкости проводившихся тогда
переговоров. А. М. Горчаков как противник русско-германского
союза и человек, отошедший от дел в силу своего возраста, не
был посвящен в русско-германские переговоры. Суждения, изло-
женные в Записке Д. А. Милютина, хотя и были обращены в бу-
дущее, должны были помочь России избежать неожиданностей,
могущих произойти в случае распада’ Османской империи.
Д. А. Милютину, как и многим его современникам, окончательный
распад владений Турции казался делом недалекого будущего.
Подобные мысли о скором, падении Османской империи как про-
цессе естественном высказывал еще в 1871 г. Н. П. Игнатьев41.
Записка Д. А. Милютина (в ней 6 листов) открывается рас-
суждениями автора о состоянии Османской империи и «естествен-
ности ее ухода из Европы». Д. А. Милютин не соглашается с ут-
вердившимся мнением, что существование целостности владений
Турции является условием европейского равновесия, а ее распад —
«как бы событием катастрофы». Он полагает, что место Ос-
манской империи в Европе должна занять конфедерация несколь-
ких самостоятельных балканских государств под общим покрови-
тельством стран Европы. В эту конфедерацию он включал Румы-
нию, Сербию, Черногорию, Болгарию, Албанию, Грецию. В сос-
тав конфедерации могли быть включены также Босния и Герцего-
вина с оставлением их под властью Австрии 42. Что же касается
самой Турции, то ее владения, по мнению Д. А. Милютина, могут
ограничиться Азиатским материком, а на Европейском континен-
те она удерживала бы за собой только Константинополь с приле-
гающей к нему территорией (Адрианопольский вилайет), которая
также входила бы в Балканскую конфедерацию.
Каждое из государств конфедерации должно было иметь свою
армию, конституцию и сохранять полную автономию в делах
внутреннего управления43. В круг общих вопросов, объединявших
конфедерацию, входили:
а) меры охраны целостности и безопасности всех союзных го-
сударств;
б) взаимные отношения между членами конфедерации;
в) вопросы финансовые, экономические и юридические, реше-
ния которых члены конфедерации посчитают необходимыми и по-
лезными решать совместно.
Руководство этими общими вопросами возлагалось: 1) на Пос-
тоянный совет и 2) на временно собираемый общий Союзный сейм.
Постоянный совет предполагалось составить из членов, назна-
чаемых от союзных правительств, по одному от каждого. Предсе-
датель избирался самими членами совета из своей среды. Союз-
ный сейм составлялся из представителей, избираемых народными
собраниями каждой страны, численность которого определялась
соответственно народонаселению каждого государства. Предсе-
дателем сейма являлся председатель Постоянного совета. Сейм
должен был собираться ежегодно для обсуждения и решения
предложений Совета.
Помимо перечня вопросов, входивших в компетенцию конфе-
дерации, в Записке говорилось о взаимоотношениях конфедерации
с европейскими государствами. Контроль за этими отношениями
'J6
возлагался на Международную комиссию в составе представите-
лей шести великих держав (Австро-Венгрия, Англия, Германия,
Россия, Франция, Италия), которая будет находиться в Констан-
тинополе. В случае недоразумений как между странами, входив-
шими в конфедерацию, так и между европейскими государствами
ни одна из сторон (конфедерация или Европа) «не может прини-
мать сама никаких мер, без соглашения с прочими великими дер-
жавами». Внесение этой статьи в документ должно было поме-
шать одной из европейских стран, прежде всего Австро-Венгрии,
оказывать исключительное воздействие на политику Балканских
государств. Антиавстрийская направленность данного положе-
ния Записки подтверждается многочисленными пометами в Днев-
нике Д. А. Милютина 44.
Переходя к военным вопросам, автор отмечал, что вооружен-
ные силы конфедерации должны соответствовать внутренним пот-
ребностям охраны спокойствия и порядка: «Поэтому военные ме-
ры во всех государствах Союза подчиняются прямому контролю
международной комиссии в Константинополе».
Мраморное море и проливы признавались нейтральной терри-
торией под непосредственным наблюдением международной ко-
миссии. «Насильственное вступление в эту территорию всякого
военного судна без особого пропускного билета от международ-
ной комиссии считается нарушением общеевропейского права,—
говорилось в документе. Для наблюдения за неприкосновенно-
стью проливов постоянно находится в означенных водах союзная
эскадра из определенного числа военных судов каждой из шести
великих держав. Береговые же укрепления Босфора и Дарда-
нелл будут разоружены и срыты» 45.
Таково основное содержание Записки, в которой из множества
вопросов, связанных с восточной политикой России, избираются
два первоочередных — вопрос о проливах и балканский. По пер-
вому Д. А. Милютин предлагает самое общее и спокойное реше-
ние— ввести нейтрализацию проливов под контролем великих
держав. Иными словами, запретить вхождение в Черное море во-
енных кораблей всех европейских держав через Босфор и Дарда-
неллы. «Для нас желательно лишь одно, — писал он, — чтобы ни
одна из Европейских держав не присвоила себе преобладания на
Балканском полуострове и в особенности не захватила в свои ру-
ки входа в Черное море» 46. Эта позиция военного министра отра-
жала реальную расстановку сил в Европе и внутреннее положе-
ние России, диктовавшее умеренную политику. После Крымской
и последней русско-турецкой войн многие крупные политические
деятели государства, к которым, бесспорно, принадлежал и
Д. А. Милютин, не разделяли предложений части российских и
иностранных дипломатов (в частности, А. И. Нелидова, П. А. Са-
бурова, О. Бисмарка), полагавших, что захват Россией Констан-
тинополя и проливов вполне реальное дело. На подобные сужде-
ния О. Бисмарка, высказанные в ходе русско-германских перего-
воров 1879—1881 гг. ( возможно, с провокационной целью),
2—1513
17
Д. А. Милютин заметил: «Это было бы неосуществимой мечтощ
оно не было бы допущено ни Англией, ни другими морскими дер-
жавами. Превращение Константинополя в вольный город есть
также миф неосуществимый: это было бы равносильно передаче
мнимого вольного города в руки Англии. Следовательно, остается
одно возможное и вместе с тем наименьшее, для нас невыгодное
решение — оставление Константинополя во власти турок, но под
контролем общеевропейской дипломатии и как составная часть
Балканской конфедерации. Поэтому ближайшая задача России в;
отношении проливов сводилась к стабилизации обстановки в ре-
гионе, которая не позволила бы одной из вырвавшихся вперед
держав (имелась в виду Англия) овладеть ими» *.
Дружественная по отношению к России политика Балканских
стран, прежде всего Болгарии, должна была содействовать реа-
лизации замыслов Петербурга. Не случайно решению балкан-
ской проблемы уделяет преимущественное внимание Д. А. Милю-
тин.
Эта часть Записки военного министра вызвала критику
С. Д. Сказкина, который находил единственным достоинством
всего документа его «умеренность»47. Рассуждения Д. А. Милю-
тина по устройству Балканской конфедерации (у С. Д. Сказкина
говорится о федерации), по мнению ученого, «исполнено было то-
го политического прекраснодушия, той непрошенной заботы о
судьбе других народов и государств, которые чаще всего являют-
ся основой для плохой политики» 48. Проект Д. А. Милютина ис-
торик считает нереальным, поскольку европейские державьц
прежде всего Австрия, окажут противодействие созданию конфе-
дерации, ибо для Вены единственно приемлемой формой сущест-
вования балканских народов является «бесформенная куча мел-
ких государств». План Д. А. Милютина оценивался С. Д. Сказки-
ным как «политический романтизм», корни которого он видит в
московском славянофильстве и панславизме, далеком от петер-
бургского бюрократизма 49.
Представляется, что вопрос о создании Балканской конфеде-
рации (не федерации) не такой уж «прекраснодушный». Он имеет
давнюю традицию, поддержку балканской общественности, хотя
содержит при его реализации немалые трудности. Это доказыва-
ется существованием балканских союзов в XIX—XX вв., каждый
из которых имел внутренние причины как для образования, таки
для распада. При этом, думается, политика, европейских стран
хотя и влияла на их деятельность, не определяла ее. Главная
причина неэффективной деятельности балканских союзов объяс-
нялась программами самих Балканских государств, не согласо-
ванными друг с другом.
* Сходные мысли относительно нецелесообразности для России захвата
ею Константинополя высказывал еще ранее известный либерал, ученый и обще-
ственный деятель Б. Н. Чичерин в своей записке «Берлинский мир перед рус-
ским общественным мнением», частично опубликованной (см.: Чичерин Б. Н,
Воспоминания. Т. IV. Земство и Московская дума. М., 1934. С- 80—82),
18
Если говорить о плане образования Балканской конфедерации,
изложенном в Записке Д. А, Милютина, то он был внутренне про-
тиворечив. Ее автор выступал как сторонник самостоятельности
Балканских стран, предлагая ввести конституционный строй и
считаться с интересами балканских народов; также говорил об их
«хаотическом состоянии», разрозненности и вражде между собой,
что вызывало, с его точки зрения, необходимость при создании
конфедерации «прямого и активного участия» европейских госу-
дарств, не исключая даже временной оккупации.
Написание Записки Д. А. Милютина совпало по времени не
только с русско-германо-австрийскими переговорами по восста-
новлению Союза трех императоров, где главным вопросом был
восточный, но и с событиями на Балканах, беспокоившими Рос-
сию. В 1880 г. осложнились греко-турецкие и черногоро-турецкие
отношения по пограничным вопросам. Территориальные претен-
зии Греции на Эпир, Фессалию, часть Македонии, рассматривав-
шиеся в греко-турецкой комиссии, не дали положительных ре-
зультатов. Но Греция не отказалась от своих требований: ею за-
купалось оружие, создавались добровольческие отряды. Некото-
рое время эти действия греков не беспокоили Порту, которая
считала их «чистейшей демонстрацией». Положение Турции ос-
ложнялось с приходом в апреле 1880 г. к власти в Англин либе-
рального правительства В. Гладстона, поддерживавшего многие
требования греков, а также македонских болгар 50. В немалой
степени с этим связано согласие султана на присоединение Фес-
салии к Греции (1881). В это же время Черногория, которая по
условиям Берлинского договора должна была получить земли,
примыкавшие к албанской границе, заявила Турции о своих пра-
вах. Новое столкновение Балканских государств с Портой каза-
лось вполне вероятным. Об этом сообщал из Афин русский пове-
ренный в делах Данзас: «Кажется, по одному сигналу афиняне,
сербы, черногорцы и болгары бросятся на турок, каждый со сво-
ей стороны, расколов, таким образом, турецкие силы, что будет
способствовать успехам греческой армии» 51. Но Балканские стра-
ны в этой ситуации не столько стремились к единству действий,
направленных против Порты, сколько отстаивали свои государст-
венные интересы. Болгарский князь, в частности, пытался осу-
ществить идею болгар по объединению Восточной Румелии с Кня-
жеством. Но европейские страны и болгарское правительство в
1880 г. посчитали этот акт преждевременным 52'. В обстановке воз»
можного столкновения балканских армий с турками Записка во-
енного министра, признанная Александром II выражением офи-
циального общественного мнения по восточному вопросу 53, пред-
лагала один из возможных вариантов нового устройства Балкан-
ских стран.
Сам факт появления обстоятельного документа по восточному
вопросу, составленного не дипломатом, а военным министром и
переданного Александром II крупным чиновникам министерства
иностранных дел, — не только свидетельство
2* I
10£&ШЛ 1_±У“.Ю
Д. А. Милютина в российских правящих кругах, но и показатель
напряженности в международных отношениях на Балканах и в
районе проливов. Российское правительство, считавшее эти воп-
росы для себя ключевыми, высказывало через Д. А. Милютина
свои суждения на этот счет. Они отличались умеренностью, соот-
ветствовавшей положению России и ее планам в те годы. Не же-
лая раздела Балкан на сферы влияния, что неизбежно усилило бы
разногласия между Балканскими странами и великими держава-
ми, Россия выступала за их примирение и сохранение равновесия.
Уязвимость конкретных предложений Д. А. Милютина прежде
всего по созданию Балканской конфедерации отражала в значи-
тельной степени внутреннюю противоречивость правительственной
программы в восточном вопросе, сводившейся к сохранению ста-
тус-кво в регионе при удержании за Россией опеки над Балкан-
скими странами.
РОССИЯ и БОЛГАРИЯ В 1880—1884 гг.
1880 г. не принес России больших успехов на Балканах. В Бол-
гарии, на которой сосредоточивалось основное внимание России,
правда, удалось не допустить отмены Тырновской конституции,
на чем настаивал князь. Этим в известной степени сохранялся
политический авторитет России, разработавшей конституцию.
Вместе с тем Петербург был вынужден удовлетворить просьбу
Александра Баттенберга об отзыве военного министра П. Парен-
сова, проводившего политику, во многом противоречившую ука-
заниям князя. Сменивший его новый военный министр К. Г. Эрн-
рот полностью разделял взгляды Баттенберга. Одновременно с
этим князь был вынужден согласиться с советами России управ-
лять Болгарией, опираясь на либеральную партию, от чего он
ранее отказывался 54. Правда, полковник А. А. Шепелев, русский
военный представитель в Софии (ранее служивший генерал-гу-
бернатором в Пловдиве), считал, что деление на партии в Болга-
рии,— консервативную и либеральную — не имеет под собой проч-
ного основания. «Между ними не политические различия, а лишь
личные»55. Такого же вгляда придерживался другой дипломат
А. С. Ионин56. Тем не менее либералы, находившиеся в оппо-
зиции к консервативному правительству Т. Бурмова, выступали
за сохранение Тырновской конституции, от изменения которой
князь не отказался.
К 1880 г. относится и назначение нового дипломатического
агента (после возвращения в Петербург А. П. Давыдова)
А. М. Кумани, необыкновенно даровитого, по словам болгарского
публициста и историка С. Радева, человека, хорошо знавшего Вос-
ток, ранее служившего в Константинополе; в Петербурге дипло-
мат находил поддержку и понимание у Д. А. Милютина0'.
А. М. Кумани, вступив в должность, сблизился с либеральными
кругами Софии и не поддерживал идею отмены конституции. Однако
в новых условиях существования независимых государств сохра-
20
нить позиции ведущей державы при слабых материальных воз-
можностях России не удалось. Это, в частности, проявилось в
вопросе о железнодорожном строительстве. Русофильски настро-
енный, опытный политический деятель Болгарии Д. Цанков мно-
гократно напоминал русским дипломатам, что «целью государст-
ва является развитие индустрии и торговли, для чего необходи-
мы займы. Болгария должна договариваться с державами на этот
счет, иметь гарантов при строительстве железных дорог, которые
пересекут страну и будут способствовать ее процветанию»58.
Россия совместно с другими европейскими государствами
участвовала в разработке планов по строительству железных до-
рог. Но предложения, ею выносимые, нередко были менее выгод-
ными для болгарской буржуазии и князя сравнительно с запад-
ноевропейскими59. Так, Россия предлагала линию, связывавшую
Дунай с Софией и Балканами, которая имела для нее большое
стратегическое значение как кратчайший путь к проливам. Князь
же настаивал на связи Софии с югом страны и Европой, с выхо-
дом в Средиземное море. Он поддерживал австрийский план стро-
ительства международной линии Вена—Константинополь, что
связало бы Османскую империю с Австро-Венгрией и было вы-
годно Болгарии. В этом вопросе А. Баттенберг встретил поддерж-
ку Народного собрания, поручившего правительству выработать
проект строительства железной дороги, который отвечал бы са-
мым важным интересам страны. Одновременно с этим болгарские
депутаты выступали против «чрезмерных притязаний Австро-
Венгрии» 60.
В своих сообщениях в Петербург А. М. Кумани указывал на
активность австрийских промышленников и акционеров в желез-
нодорожном строительстве на Балканах. «Австро-Венгрия, подчи-
нив себе Сербию, — писал он, — теперь обращается к Болгарии».
Он считал, что «притязания Гирша (одного из австро-венгерских
предпринимателей. — Н. К.) будут чрезмерны», поэтому болгар-
скому правительству, по его мнению, для противодействия натис-
ку австрийских дельцов следовало бы заручиться содействием
какой-либо другой компании, «преимущественно русской»61. Эту
идею А. М. Кумани поддерживало либеральное правительство
П. Каравелова, считавшее, что решение о линиях железных до-
рог «должно быть принято с большой осмотрительностью, но не-
медленно, чтобы поставить Австрию перед свершившимся фак-
том»62. Но как раз этой оперативности и гибкости у российских
предпринимателей не было. К тому же инструкции русским аген-
там на Балканах, шедшие из Петербурга и Константинополя, бы-
ли неясными и нередко противоречивыми, чем пользовались госу-
дарства Запада, действовавшие умело и быстро.
Железнодорожное строительство имело значение не только
для экономического развития Балкан. Оно приобретало полити-
ческий аспект и, в частности, являлось объединяющим Балкан-
ские страны началом. Немаловажно, что А. Баттенберг, посетив
Белград в октябре 1880 г., пытался узнать мнение сербских поля-
21
тиков по поводу создания конфедерации славянских стран Бал-
канского полуострова. Размышляя на этот счет, И, Ристкч, лидер
сербской либеральной партии, заметил, что общие интересы сла-
вян можно найти, в частности, в железнодорожном вопросе, где
Сербия готова содействовать Болгарии63. Русский дипломат
К/ Лишин, передавая это сообщение в Петербург, вслед за
А. М. Кумани обращал внимание российского правительства на
активность Австро-Венгрии в железнодорожном строительстве,
которое та рассматривала как важный путь к экономическому ут-
верждению в регионе, особенно в Сербии. Этим напоминанием
дипломат надеялся подхлестнуть российских предпринимателей
к оперативной деятельности в регионе.
Определенным сдерживающим фактором в борьбе с Австрией
была причастность России к Союзу трех императоров (Россия,
Австро-Венгрия и Германия), который рассматривался Петербур-
гом как известный барьер экспансии Австро-Венгрии на Балканах
И .Англии на Востоке 64.
Не помогала российским предпринимателям, экономическому
утверждению на Балканах и позиция министра финансов
Н. X. Бунге, отказывавшего предоставить заем под железнодорож-
ное строительство в Болгарии65. Касаясь этого вопроса,
Н. К. Гире, поддерживая суждения Н. X. Бунге, замечал: «Отда-
ча денег болгарам под жележнодорожное строительство не совмес-
тима с нашей собственной необходимостью в финансовых издерж-
ках, и вместе с тем Россия не желает, чтобы Болгария обратилась
к иностранным предпринимателям или, как Сербия, подпала под
политическое и торговое влияние Венского кабинета»66. Пока
русское правительство искало выход из этого заколдованного
круга, западные акционеры активно действовали. Железнодо-
рожное строительство на Балканах шло полным ходом.
О спорах в правительственных кругах России английский ис-
торик Б. X. Самнер справедливо утверждал: «Болгария и Бал-
канский полуостров в целом никогда не привлекали серьезного
внимания русских коммерсантов и промышленников.. . Подлин-
ный смысл борьбы за болгарские железные дороги состоял, ско-
рее, в их стратегическом значении, чем в экономической экспансии
России в- Болгарии» 67.
Очевидно, что железнодорожное строительство на Балканах
ускорило не только экономическое, но и военно-политическое под-
чинение Балканских стран австро-германскому блоку.
Восстановление в июне 1881 г. Союза трех императоров решаю-
щим образом не повлияло на изменение ситуации на Балканах,
хотя существовало мнение, что между Австро-Венгрией и Россией
было достигнуто согласие о разделе сфер влияния на Балканах
(запад полуострова у Австро-Венгрии, восток — у России) и этим-
де объясняется причина господствующего влияния Австро-Венгрии
в Сербии. Такое предложение действительно вносилось О. Бис-
марком во время русско-германских переговоров 1879—1881 гг.,
но оно было отвергнуто Россией как невыгодное для нее 68.
В 80—90-е гг. XIX в. для Балканского региона характерны
два противоречивых процесса: во-первых, подчинение экономики
и политики Балканских стран ведущим державам Европы и, во-
вторых, рост национального сознания балканских народов, их
усилия освободиться от влияния Европы. Это стремление к само-
стоятельности определяло и действия Александра Баттенберга,
который спокойно реагировал на усилия западных правительств
направлять экономику Болгарии по выгодному им пути и не же-
лал мириться с прямой опекой России, хотя говорил о своей пре-
данности императору. Противоречивые донесения российских
дипломатов и военных, шедшие нередко из Софии, не помогали
Петербургскому кабинету составить правильное представление о
расстановке сил в стране. Напомню, что аристократ А. П. Давы-
дов, с некоторым высокомерием относившийся к болгарам, пи-
сал об отсутствии в Княжестве опытных руководителей, о несоот-
ветствии новой конституции «состоянию умов в государстве». Он
поддерживал намерения князя по изменению Тырновской консти-
туции 69. Иначе оценивали действия А. Баттенберга военный ми-
нистр П. Паренсов и полковник А. Шепелев. Последний считал,
что насильственно отбивать у болгар Конституцию, «выработан-
ную согласно статьям Берлинского договора выборными людьми
всей Болгарии, является непоследовательным актом», чем могут
воспользоваться другие державы, чтобы подорвать влияние Рос-
сии 70.
О противоречиях между российскими представителями в Бол-
гарии пишут и зарубежные авторы. Чарлз и Барбара Елавич по-
лагают, что диаметрально противоположная политическая линия
русских дипломатов «ставила в замешательство и Александра
Баттенберга, и болгарские политические партии, и болгарское об-
щество» 71. Западноевропейские дипломаты, находившиеся в Со-
фии, знали об этих разногласиях и использовали их для дискре-
дитации действий России.
Внутренняя ситуация в Болгарии — межпартийная борьба
.между консерваторами и либералами, — а также убийство Алек-
сандра II, возражавшего против отмены Тырновской конституции,
позволили А. Баттенбергу осуществить задуманное72. Решившись
на изменение Конституции, болгарский князь заручился поддерж-
кой Берлина и Вены, где он встретил полное понимание 73.
Одобрение Запада (при отстраненности Англии74), слабое
противодействие планам князя со стороны либералов, большая
ломошь, оказанная его действиям со стороны военного министра,
русского генерала К. Г. Эрнрота,—все эти обстоятельства умело
использовал А. Баттенберг для достижения своей цели.
27 апреля (9 мая) 1881 г. князь обратился с воззванием к наро-
ду, в котором объявлял о скором созыве Великого народного со-
брания и сообщал о своем решении распустить Обыкновенное на-
родное собрание и либеральное правительство П. Каравелова. Рос-
пуск Обыкновенного народного собрания был прямым нарушени-
ем Конституции. Военному министру К, Г. Эрнроту было поруче-
23
но сформировать временное правительство, которое тот и возгла-
вил. После переворота К. Г. Эрнрот сопровождал князя в его по-
ездке по стране, что позволило болгарам отождествить действия
Баттенберга с политикой российского правительства75.
«Народ говорил, — комментировал русский представитель в
Софии поездку князя по стране, — что если императорское прави-
тельство с князем, то не может быть и речи о неприятии его пред-
ложений» по изменению конституции76. В действительности Пе-
тербургский кабинет не участвовал в подготовке переворота. «Не
будучи предупреждены о перевороте, — писал управляющий
МИД А. С. Влангали в Константинополь, — мы сочли, однако,
своевременным и благоразумным отказать князю в нашем нрав-
ственном содействии... Участие наше в этом событии было совер-
шенно ложно истолковано, чему содействовал и сам князь, ста-
равшийся оправдывать свои действия одобрением России»77.
Д. А. Милютин также отмечал, что А. Баттенберг действовал
«вопреки нашим советам». Виновниками переворота Милютин
считал князя, Австрию и русского генерала К. Г. Эрнрота 78. Ут-
верждение о прямой причастности России к перевороту, содержа-
щееся во вводной статье Н. Павловича к известному сборнику
документов, не имеет достаточных оснований 79.
Однако российское правительство, давая инструкцию новому
дипломатическому агенту в Софии М. А. Хитрово, сменившему
А. М. Кумани, предписывало ему признать переворот и поддер-
жать князя, чем, по справедливому мнению П. Д. Паренсова, «по-
дорвало свой авторитет в передовых кругах Болгарии»80. Можно
предположить, что Александр III, признав переворот, надеялся
вызвать у А. Баттенберга благодарность России и снять таким
образом напряжение в регионе.
Правомерность такого предположения подкрепляется предпи-
саниями дипломатам и пометами царя, сделанными в начале 80-х
гг., в которых нет той нетерпимости и раздражения, которые ха-
рактерны для отношения Александра III к своему двоюродному
брату А. Баттенбергу в середине 80-х гг.
Александр III, вступивший на престол России в 36-летнем
возрасте, по характеру и взглядам был, пожалуй, ближе к своему
деду, Николаю I, — властному, цельному и бескомпромиссному
правителю, чем к отцу, — Александру II, — человеку достаточно
мягкому и поддающемуся влиянию окружающих. Александр Ш
обладал сильным умом, но небольшим кругозором. Он имел свои
понятия о назначении государственной власти и направлении поли-
тики. Отстранив от управления государством многих видных по-
литических деятелей, отличавшихся либерализмом своих взгля-
дов (Д. А. Милютин, М. Т. Лорис-Меликов), в вопросах экономи-
ческой политики новый царь следовал курсу своего отца. В воп-
росах внутреннего развития особое значение он придавал состоя-
нию финансов и железнодорожному строительству, прислушивал-
ся к одному из крупных деятелей государства С. Ю. Витте и под-
держивал его планы. Последний высоко ценил в императоре та-
24
кие качества, как умение держать слово, простота в обращении,,,
твердость в убеждениях. По словам С. Ю. Витте, Александр Ш
«был благороднейшим из монархов Российской империи»81.
При просчетах во внешней, прежде всего балканской, полити-
ке в 80—90-е гг. России удалось избежать военных столкновений,,
что позволило современникам добавить к титулу императора сло-
во «миротворец». На миротворческую направленность внешней
политики Александра III обращал внимание и крупный чиновник
российского Министерства иностранных дел В. Н. Ламздорф,.
«Хорошей стороной прошлого царствования была, безусловно,
внешняя политика — восстановившая мир в умах, — замечал ав-
тор в Дневнике, — и путем весьма ловких и подходящих средств
сумевшая препятствовать всему, что было бы способно этот мир
нарушить» 82.
Царь обладал редко'стной работоспособностью. Множество до-
несений, полученных из-за границы, особенно с Балкан, им про-
читывались самым тщательным образом с пометами, нередко
дельными, но далекими от соблюдения дипломатического этикета.
Придя к власти, Александр III в Манифесте от 29 апреля
1881 г. о незыблемости самодержавия не оставил сомнений у рос-
сийской общественности в выборе им пути развития государства..
Эти твердые, самодержавные начала распространялись и на внеш-
нюю политику. Испытывая личную неприязнь к Германии, царь
тем не менее согласился на восстановление Союза трех импера-
торов, усматривая в нем, помимо других задач, возможность сов-
местно с Германией и Австро-Венгрией отстаивать принципы аб-
солютизма. Политика диктата, но без применения оружия была
характерна и для болгарской политики России до середины
80-х гг.
После государственного переворота в Болгарии 27 апреля
1881 г. (так его оценивают официальные русские документы83) и
поездки князя по стране (июнь 1881 г.) А. Баттенберг убедился в
достаточно сильной оппозиции его действиям не только со сторо-
ны либералов (П. Каравелова и Д. Цанкова), но и других слоев
общества, особенно в районах Плевена, Ловчи, Тырново. Он по-
нял, что для выхода из кризиса и укрепления власти в государст-
ве следует использовать авторитет России — заручиться поддерж-
кой не только военных, но и русских дипломатов. В этом плане он
использовал М. А. Хитрово, предпочитавшего, в отличие ог
К. Г. Эрнрота, более осторожную тактику, способную ослабить
накал в стране, усилившийся в связи с подготовкой к выборам в
Великое народное собрание. По этой причине А. Баттенберг приг-
ласил в свою поводку по стране в июне 1881 г. помимо Эрнрота
еще и Хитрово. По донесениям русского дипломата в Болгарии
Лишина, участие русских представителей в вояже служило «ося-
заемым доказательством того, что наше правительство поддержи-
вает Его Высочество князя» 84. Помимо России помогали в реали-
зации планов А. Баттенберга по изменению Тырновской консти-
туции дипломаты Германии и Австро-Венгрии, находившиеся в
25
Софии. Представители этих трех держав приняли совместную
декларацию в поддержку политики князя85. Александр III с при-
сущей ему прямотой сознался, что Россия подарила Болгарии
«дурацкую» конституцию 86.
Неудивительно, что целенаправленные действия князя, под-
держанные на этом этапе Россией и другими участниками Союза
трех императоров, а также просчеты либералов, не сумевших объ-
яснить болгарам антинародную сущность планов князя, привели
к победе А. Баттенберга на выборах в Великое народное собра-
ние в Систове (Свищове) в июле 1881 г., где были утверждены
чрезвычайные полномочия князя.
К. Г. Эрнрот, который вместе с А. Баттенбергом готовил и осу-
ществил переворот, после победы князя был уже ему не нужен:
нетерпимость генерала к либералам, его непопулярность в Болга-
рии лишь компрометировали Баттенберга и мешали самостояте-
льным действиям.
Генерал был отозван в Петербург. Но этот акт князя не заста-
вил царское правительство отказаться от контроля за политикой
А. Баттенберга, хотя М. А. Хитрово предлагал изменить такти-
ку— действовать так, чтобы «не задевать самолюбия и подозри-
тельности князя» и вместе с тем «не терять влияния на дела Бол-
гарии»87. Эту последнюю задачу дипломат предлагал реализо-
вать путем активного участия России в экономическом освоении
Балканского региона: железнодорожном строительстве, создании
Национального банка, а также в обучении молодежи в русских
учебных заведениях, в оказании благотворительной помощи шко-
лам, в частности в Македонии, население которой «терпело при-
теснения от турок».
Сходные мысли по укреплению российских позиций на Восто-
"кё еще в начале 70-х гг. высказывал посол в Константинополе
Н. П. Игнатьев. Он считал, что наступлению западноевропейских
стран, прежде всего Англии, надо противопоставить религиозное
единство православных народов, усилить религиозную пропаган-
ду, которая более успешно ведется католическими странами, а
также «расширить коммерческие отношения с Востоком, создать
в Константинополе финансовый институт, вокруг которого будет
-формироваться оппозиция западному влиянию, основать в Кон-
стантинополе Русский банк», оказать финансовую помощь Тур-
ции, которая идет к финансовому кризису. Он еще тогда отмечал,
что капиталисты Запада руководят финансами Турции, открыва-
ют свои банки в Константинополе. В этих условиях, полагал по-
сол, «русские должны вырвать инициативу на Востоке» из рук
западных стран. Зная, что министр финансов России против рас-
ширения экономических контактов с Турцией, Н. П. Игнатьев
просил лично Александра II помочь в организации Русского бан-
ка в Константинополе88. Но ни Александр II, ни Александр III
не приложили усилий для реализации предложений российских
дипломатов. Предприниматели России, привыкшие к правитель-
ственной опеке, не спешили вкладывать капиталы в незнакомое
.26
им дело. В изменившейся после русско-турецкой войны обстанов-
ке на Балканах русское правительство продолжало действовать
старыми методами. Оно не всегда отдавало себе отчет, что под-
держка антиконституционных деиствий болгарского князя не мог-
ла не ослабить доверие к России не только болгар, но и других
народов Балканского полуострова, на чем прежде всего держался
авторитет страны в регионе.
После победы на выборах в Великое народное собрание пе-
ред болгарским князем встала важная задача — формирование
нового правительства; решить ее без консультации с царским пра-
вительством А. Баттенберг опасался. Тяготясь контролем Петер-
бурга и сделав ставку на Запад, князь еще нуждался в автори-
тете России. В 1882 г. с согласия царя он образовал консерва-
тивное правительство, в состав которого в качестве главы прави-
тельства, министра внутренних дел и военного министра вошли
два русских генерала — Л. Н. Соболев и А. В. Каульбарс. Пер-
вый стал главой кабинета и министром внутренних дел, второй —
военным министром. Оба — боевые генералы, участники русско-
турецкой войны и международных комиссий по новому террито-
риальному и административному переустройству Балканских го-
сударств. Оба видели свою задачу в сохранении связей Болгарии
с Россией и ее влияния на политику князя. Это означало под-
держку министрами линии А. Баттенберга на укрепление консер-
вативного начала в государстве, на расширение его полномочий.
Политическая программа дополнялась экономическими мера-
ми, связанными с расширением торгового обмена, развитием па-
роходного сообщения по Дунаю, железнодорожным строительст-
вом89. Но эти намерения русских генералов вскоре вступили в
противоречие с планами князя и консерваторов, видевших путь к
преобразованию страны в западноевропейских инвестициях и
других видах экономической помощи Запада. . •
Оправдались предостережения М. А. Хитрово, обращенные в
Петербург (и недооцененные Александром III) о необходимости
в своих действиях на Балканах учитывать «засилье западных,
прежде всего австрийских, дипломатов» и их влияние на болгар-
ского князя. О том же применительно к Сербии, Румынии, Гре-
ции писали русские агенты в других Балканских странах90. Ка-
саясь разных аспектов политики А. Баттенберга, М. А. Хитрово,
в частности, писал об ориентации князя на подготовку болгар-
ской интеллигенции в учебных заведениях Парижа, Вены, Герма-
нии. «Пытаясь заинтересовать молодежь в получении образования
на Западе, — замечал русский посланник, •— болгарское прави-
тельство выплачивало учащимся стипендию, намного превышав-
шую ту, которую они получали в России (250 франков на Запа-
де и 20 руб. в России)»91. Дипломат отмечал неизменное жела-
ние князя «совершенно отменить конституцию и властвовать не-
ограниченно» и просил Александра III «остановить князя в этом
намерении»92. На полях этого донесения Александр III написал
«Хитрово делается положительно все более и более невозможным
27
в Болгарии»93. В Петербурге продолжали считать позиции Рос-
сии в Болгарии достаточно прочными, а опасения русского аген-
та преувеличенными. Кроме Петербурга критикой политики кня-
зя со стороны Хитрово были недовольны и русские генералы, вхо-
дившие в болгарское правительство. В итоге совместных дейст-
вий царского правительства и российской администрации в Бол-
гарии М. А. Хитрово был . отозван из Софии, что расценивалось
Баттенбергом как определенная победа нового курса. Казалось,
что обстоятельства благоприятствовали реализации планов князя
и генералов по изменению управления страной,
В июне 1882 г. Л. Н. Соболев, как глава правительства, под-
писал новый избирательный закон, ущемлявший права избирате-
лей: был сокращен количественный состав депутатов Народного
собрания, введен двойной имущественный ценз при выборах.
Публикация закона, подписанного Л. Н. Соболевым, встрети-
ла негативную реакцию населения. Хотя закон был утвержден кня-
зем, его появление связывали с действиями России, что вполне
устраивало А. Баттенберга. К этому времени усилилась оппози-
ция внутри консервативного правительства (группа: Начовиц,
Греков, Велкович), направленная против русских генералов. Од-
нако князь пока не решался на их отставку. Он пожертвовал оп-
позицией и в марте 1883 г. сформировал новый кабинет при со-
хранении прежних постов за русскими генералами.
Перед главой правительства Л. Н. Соболевым встала трудная
задача восстановить свой пошатнувшийся в связи с новым изби-
рательным законом авторитет в стране и сохранить власть. Но
он не имел в Княжестве социальной опоры. Консерваторы от не-
го отошли, а на поддержку либералов он вряд ли мог рассчиты-
вать. Его прежние волевые решения: приостановка выхода либе-
ральных газет, высылка из Княжества главы либерального пра-
вительства П. Каравелова, настоятельные требования принять
российский проект железнодорожного строительства — оттолкну-
ли от него либералов. Более того, в стране появились признаки
сближения консерваторов и либералов для совместной борьбы с
Л. Н. Соболевым94. В литературе высказывается и другое мне-
ние — о попытках генералов договориться с либералами, усмат-
ривая в этом альянсе путь в восстановлению русского влияния в
стране95. Не исключая оба этих варианта, следует отметить, что
в новом правительстве, куда вошли внепартийные деятели, не
имевшие большого влияния в обществе, позиции российских гене-
ралов — Л. Н. Соболева и А. В. Каульбарса — были достаточно
сильны. Однако у Л. Н. Соболева был свой план действия. Не до-
веряя ни консерваторам, ни либералам, он попытался создать в
Болгарии третью партию — нейтральную, чтобы опереться на
нее в Народном собрании96. Но болгары требовали решительных
действий в защиту конституции и не надеялись на обещания гла-
вы правительства примирить противоборствующие стороны. В
Болгарии росло недовольство существующим режимом, и князь
в этой обстановке решил «порвать с настоящим министерством»,
28
тем более что Л. Н. Соболев настывал на силовых методах управ-
ления Болгарией, что представляло опасность для А. Баттенбер-
га. В конфиденциальном письме начальнику Генштаба Н. Н. Об-
ручеву (январь 1883 г.) Л. Н. Соболев писал: «Излишняя мяг-
кость и уступчивость понимаются в Болгарии, как вообще на
Востоке, как признак слабости... Необходимы приказание и твер-
дость 97.
Отношения между князем и главой правительства, готовые
вылиться в общественный конфликт, заставили обоих обратиться
в Петербург: А. Баттенберга — для получения согласия Алек-
сандра III на отставку генералов, Л. Н. Соболева — доказать
правомерность своей оппозиции действиям князя.
Состязание между князем и Л. Н. Соболевым на этом этапе
завершилось победой последнего. Доверие, проявленное к генера-
лу со стороны русского правительства, а также приводимые
Л. Н. Соболевым доводы о целесообразности поддержать требо-
вания либералов о прекращении чрезвычайных полномочий кня-
зя и созыва Великого народного собрания для восстановления
Конституции, были удовлетворены Петербургом93.
Л. Н. Соболев в прежней должности главы правительства воз-
вратился в Софию. Одновременно с этим в Болгарию был направ-
лен с особой миссией А.' С. Ионин, умный, опытный дипломат,
воспитанник Лазаревского института восточных языков. В его за-
дачу входила посредническая роль по примирению русских гене-
ралов с князем, а также принятие мер по ограничению власти
князя путем восстановления конституции 1879 г.
До назначения в Софию А. С. Ионин работал в Константино-
поле, Боснии, Италии, Испании. В начале 60-х гг. он вновь воз-
вращается «на Балканы — служит консулом в Янине (Греция); с
конца 60-х гг. — генеральным консулом в Цетинье (Черногория).
Его действия в 60-е гг. были направлены на сближение славян-
ских народов и греков в борьбе с Турецкой империей.
В начале августа 1883 г. по пути в Софию А. С. Ионин посе-
тил Вену с тем, чтобы выяснить позицию Австрии — участницы
Союза трех императоров в отношении Болгарии. Он беседовал с
министром иностранных дел Австро-Венгрии Г. 3. Кальноки и
добился его словесной поддержки действий России по сохранению
мирных отношений между князем и Петербургом и обещания со-
действовать тому, чтобы русско-болгарские отношения не превра-
тились в «международный вопрос»99.
Пытаясь снять подозрительность Г. 3. Кальноки в отношении
возможных планов России, связанных с внешнеполитической
ориентацией Болгарии, русский чрезвычайный агент заверил
австрийского министра, что он «будет касаться главным образом
политики внутренней», что его цель — «успокоить умы, водворить
порядок и правильные отношения между властью и народом» 10°.
Австрийский министр признал «полную нравственную законность
русского влияния» и участия русских в правительстве, высказал
сожаление, что «опыт управления посредством русских доныне
29
не удавался», ибо все русские — П. Д. Паренсов, М. А. Хитрово.,
К. Г. Эрнрот, Л. Н. Соболев и А. В. Каульбарс — «только запу-
тывали молодого неопытного князя», о чем будто бы многократ-'
но говорил А. Баттенберг Г. 3. Кальноки, посещая’Вену. Поддер-
живая политику князя, австрийский министр тем не менее выска-
зал опасение по поводу «значительного развития военных сил
Болгарии и ее непомерного военного бюджета» 101. Информация,
полученная в Вене, была небесполезной для русского дипломата.
В Софии А. С. Ионин нашел положение «гораздо более обострен-
ным, чем предполагал», и посчитал необходимым действовать ре-
шительно. При встрече с А. Баттенбергом он в ультимативной
форме потребовал от князя отказаться от чрезвычайных полномо-
чий, которые тот получил от Народного собрания в 1881 г., соз-
дать особую комиссию для пересмотра Тырновской конституции,
а на это время сохранить на своих постах Л. Н. Соболева и Ка-
ульбарса. По словам князя, А. С. Нонин во время беседы вел се-
бя настолько дерзко, что он (князь) «охотно бы выбросил его за.
окно» 102.
Как бы объясняя жесткость своих действий в отношении кня-
зя, А. С. Ионин писал Н. К. Бирсу, с которым был в дружеских
отношениях: «...тут дело, в сущности, шло не о генерале Собо-
леве, о его способности или неспособности к управлению, а о реши-
мости князя авторитетным поступком доказать болгарам, что
его власть не нуждается в санкции Державного Преемника Осво-
бодителя Болгарии и что в случае недостатка в поддержке со
стороны России он все-таки останется князем, признанным Евро-
пой»103. Но Ионин пытался убедить А. Баттенберга, что Европа не
ввяжется в международный конфликт ради его спасения (право-
та слов дипломата подтвердилась в 1886 г.).
При настоятельности своих требований русский агент не мог
не заметить, что Россия «теряет свое обаяние» и что Л. Н. Собо-
лев в Болгарии «не составил эпохи» 104. Это понимал и сам Собо-
лев. По его словам население Княжества было к нему равнодуш-
но 105. Что же касается военного министра А. В. Каульбарса, то,
по мнению австрийского представителя в Софии, он управлял
«нервно и деспотически», отношения с иностранными, дипломата-
ми у него «не клеились»; «российские генералы, — продолжал свою
мысль австрийский дипломат, сдерживали деятельность иностран-
ных концессионеров по строительству железных дорог, учрежде-
ния банков, что вызывало недовольство последних» 106. Однако и
князь в это время пользовался слабой поддержкой внутри страны,
что заставило его, правда, не без колебаний, принять условия Рос-
сии об отмене чрезвычайных полномочий и восстановлении кон-
ституции. Имело значение и нежелание правительства Западной
Европы ссориться с Петербургом из-за А. Баттенберга.
30 августа 1883- г. в Болгарии был обнародован манифест кня-
зя, в котором объявлялось о создании особой комиссии по выра-
ботке нового проекта конституции с последующим обсуждением
его в Великом народном собрании. «Акт был встречен в стране
30
восторженно» 107 — писал А. С. Ионин. До утверждения новой
конституции сохранялся прежний состав правительства 108.
Казалось, что Россия, добившаяся ограничения власти князя
путем восстановления конституции, одержала победу. Но это бы-
ла лишь кажущаяся победа. Согласие А. Баттенберга с условия-
ми России делало излишней дальнейшую деятельность русских
генералов, поскольку парламент страны не утвердил бы их в ка-
честве членов правительства 109. Это хорошо понимал опытный
А. С. Ионин. В сообщении Н. К. Бирсу он отмечал, что «вопрос
об отставке министерства Соболева был решен»110. Вместе с тем
дипломат не отступал от прежней тактики — диктовать князю свои
требования. Он предлагал оставить генералов в составе прави-
тельства «для наведения порядка»111, говорил об обоюдных
ошибках, допущенных князем и правительством, и о возможности
соглашения между ними. А. Баттенберг в свою очередь обвинял
Петербург в непоследовательности его политики, заявлял о своем-
праве на самостоятельные действия. А. С. Ионину становилось
очевидным, что добиться от князя покорности не удастся. «Убе-
дить князя нет возможности, — заключал свое донесение
Н. К. Бирсу дипломат. — Он слишком самонадеян» 112.
В сентябре (6/18) 1883 г. состоялось заседание Народного
собрания, восстановившее Тырновскую конституцию. Это событие
подняло авторитет князя, сблизило позиции либералов и консер-
ваторов и одновременно делало необходимым отставку генералов.
Александр III, высоко ценивший донесения А. С. Ионина, согла-
шался с дипломатом в целесообразности ухода в отставку русских
генералов по собственной инициативе, не дожидаясь соответст-
вующего решения князя113. Эти указания императора были вы-
полнены Л. Н. Соболевым и .А. В. Каульбарсом. В Болгарии бы-
ло сформировано новое коалиционное правительство, возглавляе-
мое умеренным либералом Д. Данковым.
После отставки российских генералов и создания достаточно
послушного князю правительства А. Баттенберг подчинил себе
армию, став де-факто ее командующим. Военный министр зани-
мался по преимуществу административной деятельностью. Меры
князя встретили негативную реакцию Александра III, рассматри-
вавшего армию в качестве главного рычага противостояния кня-
зю. Не способствовали поддержанию позиций России в Болгарии
разногласия внутри офицерского корпуса: часть офицеров под-
держивала князя, другая выступала за сохранение армии в ру-
ках России. Эту часть российского корпуса поддерживал А. С. Ио-
нин, ратовавший за независимость военного ведомства от внутрен-
ней политики Болгарии114. Действия дипломата по сохранению
болгарской армии под контролем России были поддержаны рос-
сийским военным министерством. Для ослабления позиций А. Бат-
тенберга в армии наиболее близкие к окружению князя россий-
ские офицеры (А. Ползиков, И. Лесовский) приказом начальни-
ка Бенерального штаба Н. Н. Обручева в октябре 1883 г. без сог-
ласования с князем были отозваны в Россию, что рассматрива-
31
лось А. Баттенбергом как покушение на его власть115. Противо-
стояние России и князя усиливалось.
Восстановление Тырновской конституции коренным образом
не изменило внутреннего положения страны. В новом правитель-
стве по-прежнему не было единства между министрами; его не
было и между «своевольным» князем и властолюбивым премьер-
министром Д. Цанковым. Возможно, по этой причине в простран-
ных донесениях А. С. Ионина, написанных после восстановления
Конституции, не чувствуется нового отношения к действиям кня-
зя. нет и сообщений о консолидации общества в целях укрепле-
ния независимого курса страны. А. С. Ионин продолжал считать
А. Баттенберга правителем, не имевшим опоры в Болгарии, уве-
рял Петербург в том, что князь не способен гарантировать мир в
стране116. Более того, он предлагал министерству иностранных дел
России содействовать тому, чтобы князь покинул Болгарию117.
Петербург не принял этот план, посчитав его чреватым возмож-
ным столкновением с Европой, чего пытались избегать не только
осторожный Н. К. Гире, но и Александр III. Русскому агенту в
Софии было предложено «поддерживать хорошие отношения с
иностранными представителями» и действовать совместно с ни-
ми118' Эти советы МИД противоречили собственной позиции
А. С. Ионина, считавшего самым опасным противником России в
ее балканской политике Австро-Венгрию119.
Он предложил свое видение причин, приведших к утрате Рос-
сией былого влияния в Болгарии. К их числу он относил «внут-
ренние затруднения России», не позволявшие внимательно сле-
дить за событиями на Балканах, отсутствие четкого определения
целей государства в Болгарии, что усугублялось беспрерывной
сменой русских агентов, каждый из которых составлял свой осо-
бый план действий и разрушал работу своего предшественника,
что «сбивало с толку болгарский народ» 12°. Оценивая политику
России со времени Берлинского конгресса и до 1883 г., А. С. Ио-
нин вынужден был признать, что Россия не вполне оправдала те
ожидания, которые возлагали на нее болгары. Этому способство-
вала и деятельность русских министров в Болгарии, «неразбор-
чивых в выборе средств». Но главную причину такого положения
Нонин видел в «интриге и злом гении» князя 121. Исходя из сво-
его понимания ситуации, дипломат предпринимал меры по уста-
новлению тесного сотрудничества с видными деятелями коалици-
онного правительства, что должно было помочь ослабить влия-
ние князя на управление страной, заставить его согласиться с
назначением на пост военного министра русского генерала (про-
тив чего Баттенберг первоначально возражал).
По мысли Ионина, изложенной в донесении начальнику Ази-
атского департамента МИД А. И. Зиновьеву (30 октября 1883 г.),
«назначение военным министром (российского генерала. — Н. К.)
позволит нам стоять в стороне, а события будут развиваться не-
зависимо, помимо нашего вмешательства (до некоторой степени,
32
конечно)»122. Но этим прогнозам дипломата в 1883 г. не удалось
осуществиться.
Приезд в Россию военного атташе в Вене полковника
Н... В. Каульбарса (брата бывшего военного министра А. В. Ка-
ульбарса) хотя и вызвал у князя формальные признания в «шат-
кости своего положения в стране» и желание следовать советам
России, но, по существу, не изменил его тактику — внимать го-
лосу и предложениям правительств Запада, сохраняя учтивость в
отношении представителей России. В результате встреч Н. В. Ка-
ульбарса с князем, членами Совета Министров был принят про-
токол, в котором указывалось, что военным министром страны
будет русский генерал (им стал М. А. Кантакузен), ответствен-
ный перед Народным собранием, с компетенцией, ограниченной
военными делами 123.
В задачу миссии Н. В. Каульбарса, помимо решения вопроса
•э статусе военного министра входило также и выяснение круга
обязанностей русских офицеров на болгарской службе. По этим
сюжетам была принята инструкция, по которой русским офице-
рам запрещалось вмешиваться в политику, а срок их службы в
Княжестве ограничивался тремя годами 124. Шире определялись
задачи российских дипломатов в Болгарии. Как видно из писем
II. А. Зиновьева послу в Константинополе А. И. Нелидову, им
предлагалось «оказывать нравственное содействие тем усилиям,
кои направлены будут к восстановлению в стране правильного
действия ее теперешних учреждений»125. Иными словами, Россия,
отказываясь от прямого военного участия в событиях страны, не
устранялась от дипломатической поддержки сил, действовавших
б русле ее политики. С этой целью расширялись права россий-
ских дипломатов, которым подчинялись русские офицеры, слу-
жившие в Болгарии. Надзор над офицерами осуществлял воен-
ный министр, что должно было ограничить права князя по под-
чинению российского офицерского корпуса его власти. Князь был
вынужден принять это условие. Его выполнение было возложено
на Н. В. Каульбарса.
В Петербурге расценивали подписанное в Софии соглашение
как явный признак возрождения российского влияния в стране.
Тайный советник А. Влангали в депеше А. И. Нелидову (12/24)
ноября 1883 г. писал, что болгары «на содействие одной России
вправе рассчитывать в борьбе против европейских эксплуататор-
ских тенденций... и в этом заключается корень того громадного
нравственного влияния, которым Россия пользуется в Болга-
рии» 126.
На самом деле уступки, на которые князь пошел под давлени-
ем Н. В. Каульбарса и А. С. Ионина, активно участвовавшего в
решении военных вопросов, носили временный характер и, как
показали последующие события, не изменили политики князя. Од-
нако внешняя, подчас заискивающая предупредительность А. Бат-
тенберга в отношении российских представителей после достиже-
3-1513 33
ния договоренности с Н. В. Каульбарсом приобрела откровенно
демонстративный характер. Накануне отъезда А. С. Ионина в
Петербург (март 1883 г.) князь устроил ему торжественный при-
ем, долженствующий показать уважение к России. >.
Вслед за отъездом Ионина из Софии туда прибыл постоянный
дипломатический агент — А. И. Кояндер. Современники и истори-
ки невысоко оценивают деятельность А. И. Кояндера в Болгарии.
Ранее он служил секретарем посольства в Китае, Балканы знал
плохо; в Болгарии действовал прямолинейно и напористо 127. Рос-
сийский историк В. И. Косик в книге «Русская политика в Бол-
гарии 1879—1886» возражает против такой односторонней оценки-
деятельности Кояндера, считая, что она была достаточно проду-
манной 128. Это проявилось, , в частности, в его сближении с либе-
ралами, в попытках найти опору среди широких кругов болгар, в
разумной позиции, занятой им в споре болгар и сербов по погра-
ничному вопросу, в конфликте двух правительств по поводу серб-
ских повстанцев, эмигрировавших в Болгарию, и многом другом.
Свежие факты, приводимые автором, вносят определенные кор-
рективы не только в оценку личности А. И. Кояндера, но и в дей-
ствия других российских дипломатов. Они говорят о достаточно
высоком профессионализме большинства российских представи-
телей на Балканах. Однако эти качества нередко соседствовали с
высокомерием, с частым напоминанием о России как об освободи-
тельнице Балканских стран без поисков новых методов взаимоот-
ношений с ними. В действиях российских дипломатов, как и в по-
литике царского правительства, не было необходимой гибкости,
ясного понимания изменений, произошедших после освобождения
балканских народов от турецкой неволи. Страдал этими изъянами
и А. И. Кояндер.
В 1883 г., когда очевидными стали усилия болгар по объедине-
нию Княжества с Восточной Румелией, военный министр
П. С. Банковский, который, по словам Александра III, «годился бы
на всякое место», предписывал русским генералам, состоявшим в
болгарском правительстве, «употребить свое влияние в смысле
прекращения политической пропаганды о скорейшем присоедине-
нии Румелии к Княжеству»129. Такие инструкции Петербурга,
принятые.к исполнению генералами, вызывали негативные дейст-
вия болгар. Не случайно в болгарских периодических изданиях
(газета «Соединение») высказывались предположения, что «при-
сутствие русских министров в Болгарии грозит нарушением спо-
койствия на Балканском полуострове» 13°.
Правительство Александра III продолжало считать (как, впро-
чем, и российские агенты в Болгарии) А. Баттенберга главным
виновником разочарования болгар в России и ориентации части
интеллигенции и промышленных кругов страны на Запад. Поэто-
му в середине 80-ix гг. XIX в., как и ранее, усилия русских дипло-
матов в Болгарии были направлены на дискредитацию князя, на
доказательство хаоса в стране и произвола в ее правящих орга-
нах как свидетельстве неумелых действий именно Баттенберга.
34 . .о
Кояндер, в отличие от своих предшественников, пытался -найти
взаимопонимание с дипломатами по Союзу трех императоров —-
австрийскими и германскими. Так, в связи с сербо-болгарским
конфликтом по поводу эмиграции сербов — участников восста-
ния в 1883 г. в Болгарию, представители трех держав в Софии
подписали протокол, предлагавший болгарскому и сербскому пра-
вительствам внимательно рассмотреть обстоятельства, приведшие
к эмиграции сербов в Болгарию, и ограничить ее 131. Этими дейст-
виями дипломаты России, Австрии и Германии, каждый по своим
соображениям, заинтересованные в установлении мира на Балка-
нах, на время ослабили сербо-болгарский конфликт.
Другой вопрос, который был в поле зрения Кояндера, — это
взаимоотношения внутри болгарского правительства, в частности,
между конфликтующими лидерами либеральной партии —
Д. Данковым и П. Каравеловым. Российский дипломат полагал,
что «только согласие между ними может восстановить порядок в
стране»132. Личностью, способной примирить их интересы, по
мнению Кояндера, «мог быть молодой вождь благоразумных ли-
бералов — С. Стамболов, пользующийся большим влиянием и ав-
торитетом соотечественников» 133.
«Весьма разумным и преданным (России. — Н. К.) человеком»
считал-С. Стамболова в те годы и А. С. Ионин134. Сам факт приз-
нания за С. Стамболовым большого авторитета в стране далеки-
ми от либерализма российскими дипломатами служит лишним
свидетельством масштабности его личности135.
Еще в начале 80-х гг. 25-летний С. Стамболов, выступая за
примирение Д. Данкова с П. Каравеловым, рассчитывал подчи-
нить обоих своей воле. Властолюбие и интриганство, характерные
для его натуры, были видны и в начале его политической карье-
ры. Считая П. Каравелова «бестактным, трусливо нечестным дея-
телем» 136, он добивался его примирения с Д. Данковым при ус-
ловии вхождения П. Каравелова в состав правительства, возгла-
вляемого Д. Данковым. Когда последний отклонил это предложе-
ние, С. Стамболов обратился к А. И. Кояндеру, чтобы тот, поль-
зуясь своим влиянием на Д. Данкова, уговорил премьера принять
условия Стамболова. Кояндер, надеясь, что примирение двух по-
литических лидеров стабилизирует обстановку в стране и, глав-
ное, укрепит положение Д. Данкова, группа которого была опорой
России в Болгарии, выполнил просьбу С. Стамболова. Он добился
согласия Д. Данкова на вхождение П. Каравелова в состав пра-
вительства. Но на этом витке переговоров П. Каравелов запросил
для себя должность премьера, в чем Д. Данков ему отказал. В
конечном итоге конфликт закончился победой С. Стамболова и
П. Каравелова: С. Стамболову вместе с князем удалось создать
коалицию против Д. Данкова.
30 января 1884 г. А. Баттенберг назначил новое правительство
во главе с П. Каравеловым; Д. Данков был отстранен от управ-
ления государством. Желаемый пост председателя Народного соб-
3* 35
рания достался С. Стамболову. Отныне руководящая роль в стра-
не сосредоточивалась в руках С. Стамболова.
Подводя итог очередному. правительственному кризису в Бол-
гарии, следует сказать, что само обращение за посредничеством
к российскому агенту в тяжелый для страны момент говорило о
еще. сохранившемся авторитете России. «Вера в нас еще очень
сильна в народе, который в затруднительных обстоятельствах об-
ращает прежде всего свои взоры на Россию и ждет от нее спасе-
ния» 137, — сообщал А. И. Кояндер в Петербург.
Однако новый состав правительства менее соответствовал пла-
нам России, чем предыдущий. Правда, П. Каравелов, представ-
лявший интересы левого крыла либеральной партии, в первые
месяцы своего премьерства проявлял лояльность к российским
дипломатам и военным. Он, в частности, поддерживал программу
нового военного министра М. А. Кантакузена в вол рейсе об увели-
чении военного бюджета, что в известной степени укрепляло по-
зицию России в Болгарии.
Однако с образованием нового правительства борьбы внутри
либеральной партии не утихала: Д. Цанков и его сторонники
фактически создали свою партию, вступили в контакт с консерва-
торами для совместных действий против П. Каравелова 138. Но
А. К Кояндер, понимая, что консерваторы не пользуются уваже-
нием в стране, советовал российскому правительству «ориентиро-
ваться на партию, стоящую у власти»139, т. е. на либералов.
Очевидно, внутренняя и межпартийная борьба в Болгарии, в
стране, где общество не имело опыта парламентской деятельнос-
ти, была прежде всего борьбой за власть. Четкой программы по
внутренним реформам ни одна из партий не имела. Но поскольку
либералы заявляли о своей верности конституционным порядкам,
то болгарское общество с большим доверием относилось к либе-
ралам, нежели к консерваторам.
Александр III одобрял первые шаги правительства П. Кара-
велова, особенно в железнодорожном вопросе и в области фи-
нансов, направленные на освобождение от австрийской зависимос-
ти: их император считал «весьма дельными» 140. Но достаточно
скоро радикализм Каравелова, его поддержка планов по объеди-
нению Княжества с Восточной Румелией стали вызывать недо-
вольство в Петербурге. Эти настроения подогревались донесения-
ми российских дипломатов из Софии, в которых Кояндер не уста-
вал сообщать о «презрительных и насмешливых отзывах князя о
собственных министрах, писал о нескрываемой им нелюбви к
Тырновской конституции, которую он, по собственному выраже-
нию, ненавидел (deteste)». Кояндер уверял российское правитель-
ство, что князь не примирился с положением, в которое постави-
ло его восстановление Тырновской конституции; он желает во что
бы то ни стало освободиться от влияния России и с нетерпением
ожидает какого-либо благоприятного случая, «который позволил
бы ему отделаться от неприятных ему советников, а может стать-
36
ся, вернуться к режиму полномочий». Помета Александра Ш:
«Вовсе не утешительно» 141.
Царское правительство со своей стороны не помышляло об
изменении своих методов взаимоотношений с Болгарией. Даже
Кояндер, невысоко оценивавший состав болгарского правительст-
ва и возможности князя, считал «бестактностью» со стороны цар-
ского правительства отзыв из страны (в марте 1884 г.) без ведо-
ма князя и военного министра начальника княжеского конвоя
ротмистра Кубе, а ранее — двух российских офицеров142. Эти и
другие мелкие факты использовались А. Баттенбергом как свиде-
тельства прямого вмешательства России во внутренние дела Бол-
гарии.
Еще более опрометчивыми были действия царского правитель-
ства в отношении национального движения в Восточной Румелик,
направленного на объединение с Княжеством. Телеграммой от 17
марта 1884 г. Петербургский кабинет уведомил А. И. Кояндер-а
выступить от имени императорского правительства против агита-
ции за объединение143. Российский посланник, передавая князю
позицию России, объяснил ее «не нежеланием объединения (Роо
сия для единства Болгарии принесла жертвы), а несвоевремен-
ностью момента». На это А. Баттенберг заявил, что Россия «не
желает и признает вредным именно объединение Болгарии». Ко-
яндер не обратил внимания -на это замечание князя, приписал его
желанию «уронить Россию в глазах любящих свое отечество бол-
гар» (возле этих слов помета Александра III: «подло»)144.
Многолюдные митинги в Софии и других городах (по 2—Зтыс.
человек) в пользу объединения воспринимались Кояндером толь-
ко через призму личной неприязни князя к России. Он не видел в
этом движении проявления национальной идеи болгар к объеди-
нению и недооценивал его общенародный характер. «Настоящую
агитацию в пользу объединения Болгарии едва ли можно признать
имеющей какое-либо серьезное международное значение... — Это
не более как маневр партий, потерявших в стране популярность и
значение и желающих с помощью дорогого для всякого болгари-
на объединения поднять свой престиж в народе» 145, — считал он.
В своих последующих донесениях А. И. Кояндер, стараясь до-
казать правоту своего взгляда на объединительное движение в
Болгарии, уверял Петербург, что его можно, «как кажется, в на-
стоящее время счесть совершенно прекратившимся... Поэтому
агитация не опасна ни для внутренней жизни Княжества, ни для
ее международного положения» 146.
Такая заданность суждений, поверхностность взгляда россий-
ского дипломата по важному для Болгарии вопросу мешали Пе-
тербургскому кабинету представить реальную обстановку и наст-
роение жителей Княжества и Восточной Румелии, разобраться в
позиции книзя в отношении объединительного движения.
Н. К. Гире, сторонник осмотрительной внешней политики на
всех ее направлениях, имевший немало почитателей в России 147>
невысоко оценивал дипломатические возможности Кояндера,
37
.предписывая ему не торопиться с решениями. «Осторожность осо-
бенно необходима для г. Кояндера, — считал министр, —как для
человека нового, чтобы удержать от действий, могущих поставить
его в ложное положение» 148. Эта тактика России, помимо общей
стратегии, направленной на поддержание стабильности на Балка-
нах, вызывалась новым обострением русско-английских отноше-
ний в Средней Азии, где не исключалась возможность войны.
«Если война была неизбежна в Азии, — утверждал Н. К. Гире,—
надо предотвратить, насколько это возможно, ее в Европе» 149.
Союз трех императоров, возобновленный в 1884 г., должен
'был, по (мысли Н. К. Гирса, способствовать решению этой задачи.
Действительно, антианглийская позиция О. Бисмарка, занятая
им в 1885 г., наряду с другими факторами помогла нейтрализо-
вать угрозу со стороны Англии в районе проливов и в Азии 15°.
Но предотвращение войны с Лондоном в Средней Азии не
улучшило положение России на Балканах. Помимо собственных
ошибок — вмешательства во внутренние дела Болгарии, слабости
ее экономических позиций в Балканском регионе — этому помо-
гала политика государств Запада, прежде всего Австро-Венгрии
и Англии, а также действия самих балканских правительств, на-
ходившихся в зависимости от западноевропейских стран.
РОССИЙСКО-СЕРБСКИЕ ОТНОШЕНИЯ
Другим государством, которое останавливало внимание Рос-
сии, была Сербия. Расположенная в центре Балкан, она теснее
других была связана с западноевропейскими державамии, прежде
всего с Австрией, которая в буквальном и фигуральном смысле
опоясывала ее.
Напомню, что Сербия еще в ЗО-е гг. XIX в. вслед за получе-
нием независимости Грецией добилась внутренней автономии п
ввела конституцию, утвержденную султаном. Принятие конститу-
ции, хотя и при сохранении вассальной зависимости от Порты, со-
действовало политическому и экономическому развитию' страны,
помогло складыванию национального сознания. В 40—60-е гг.
XIX в. в Сербии разрабатывались планы создания «Великой Сер-
бии», куда включались все сербы, населявшие Балканский полу-
остров. Эти идеи нашли отражение в документе, называемом «На-
чертание», автором которого был видный государственный дея-
тель И. Гарашанин 151. В 60-х гг. этот план частично был осуще-
ствлен путем создания Балканского союза, ведущая роль в ко-
тором принадлежала Сербии.
Россия до 70-х гг. XIX в. в своей балканской политике ориен-
тировалась на Сербию, считая ее «Пьемонтом Балкан». Она помо-
гала комплектованию* и перевооружению сербской армии, что
вызывало недовольство Турции и Правительств Западной Евоо-
пы 152
В 1869 г. в Сербии была принята новая Конституция, по ко-
торой страна становилась конституционной монархией. Однако
38
избирательное право было ограничено: четвертая часть депутатов
назначалась князем, имевшим широкие полномочия.
Развитие капиталистических отношений в стране, борьба евро-
пейских держав за влияние на Балканах сказались и на политике
Сербии. С конца 60;-х г<г. заметно изменяется ее внешнеполитичес-
кий курс: усиливаются позиции Австрю-Венгрии, но еще сохраняет-
ся влияние России.
Решения Берлинского конгресса, признавшие полную незави-
симость Сербии, открывают новый этап в ее политике и экономи-
ке. Хотя Сербия по прежнему была сельскохозяйственной страной,
заметной силой в ней становится торгово-промышленная буржуа-
зия, которая во внешней торговле, железнодорожном строительстве
и акционерной деятельности связала свою судьбу с Австро-
Венгрией 153.
Новый князь Милан Обренович, сын убитого в 1868 г. Михаи-
ла, в начале 70-х гг. пытался закрепить доброжелательные отно-
шения с Россией, о чем свидетельствуют его поездка в Ливадию
в 1871 г. и встреча с Александром II. Но после Берлинского кон-
гресса, вызвавшего недовольство Сербии в отношении территори-
ального разграничения 154, Милан резко меняет внешнеполити-
ческий курс, полностью доверившись Австро-Венгрии. «Сербское
правительство князя Милана ориентируется на Германию и осо-
бенно на Австро-Венгрию. Прежние отношения с Россией были
забыты»155, — подытожил в отчете царю за 1881 —1882' гг. свои
размышления над русско-сербскими отношениями Н. К. Гире.
Облегчал проникновение Австро-Венгрии на Балканы и австро-
германский договор 1879 г., установивший, по словам русского
посла в Вене А. Д. Новикова, «интимность отношений, санкциони-
рованную Берлином компенсациями Австрии на Востоке, а Прус-
сии — на другой территории, в Европе» 156.
Этот союз позволял Австро-Венгрии, опираясь на' Германию',
используя свое географическое положение, финансовые, промыш-
ленные и коммерческие ресурсы, «давить на маленькие соседние
государства и их вовлекать в сферу своего влияния» 157, — сооб-
щал о значении союза для Австрии Н. К- Гире. Австро-герман-
ское соглашение 1879 г. было важно и для восточной политики
Германии. Оно открывало дорогу для сбыта ее промышленной
продукции на Восток, укрепляло политические позиции Берлина
на Балканах и в Турции.
Благоприятная для Австро-Венгрии конъюнктура, сложившая-
ся после русско-турецкой войны, позволила Вене занять ключевые
позиции на Балканах 158.
Россия не смогла стать выгодным торговым партнером Сербии.
Недостаток капитала, близкие экономические структуры России* и
Сербии, безынициативность российских предпринимателей и слабая
поддержка со стороны правительства — все это тормозило эко-
номическое проникновение России на Балканы, сказывалось на ее
политическом престиже.
39
Это превосходство Австрии -над Россией признавал и Петер-
бургский кабинет. «У Австрии более изощренные средства дейст-
вия»,— замечал Гире. Констатируя новые методы в политике го-
сударств Запада, само царское правительство по-прежнему упова-
ло лишь на симпатии славянских народов. Эта пассивность Рос-
сии во многом объясняет политику Милана, который в 70-е гг,
открыто не проявлял своей .неприязни к России. Но уже тогда
заявлял, что Сербия «будет бедной без торговли и промышленнос-
ти, а Австрия в этом плане оказывает содействие» 159.
К 80-м гг. австро-сербские торговые отношения теряют равно-
правный характер и сербский рынок подчиняется запросам австро-
венгерской буржуазии. Показателен в этом плане подписанный в
мае 1881 г. австро-сербский торговый договор сроком на 10 лет,
создавший монопольные условия для Австро-Венгрии на сербском
рынке.
По подсчетам сербского историка Г. Якшича, 80% сельскохо-
зяйственных товаров из Сербии направлялось в Австро-Венг-
рию 16°. Австрийский капитал широко использовался в железнодо-
рожном строительстве, других отраслях промышленного произ-
водства. Железные дороги; строившиеся на австрийские капиталы
в Балканских странах, помимо экономического, имели стратегиче-
ское значение. «В случае вторжения Австрии,—писал русский по-
сланник в Белграде А. И. Персиани, — они облегчат переход ею
Балкан, свяжут Болгарию с Константинополем»161.
Вслед за экономическим соглашением в июне 1881 г. без ведо-
ма Скупщины и правительства князь Милан заключил политиче-
ский союз с Австрией, по условиям которого Сербия отказывалась
от прежних претензий на Боснию, Герцеговину и Новопазарский
саджак, оккупированных по условиям Берлинского трактата Авст-
ро-Венгрией. Сербия лишалась права без согласования с Австрией
вести переговоры и вступать в договорные отношения с другими
государствами. За этот фактический отказ от суверенитета авст-
рийское правительство обязывалось поддерживать династию Об-
реновичей и оказывать помощь в провозглашении Сербии Королев*
CTBOIM 162
В апреле 1882 г. Сербия была объявлена Королевством, а Ми-
лан— королем Сербии. «Но за акт получения королевского титу-
ла,— справедливо считает А. И. Персиани, — Сербия заплатила
потерей, «национальной воли». Это своего рода «чаевые (pourboi-
ге), которые император Австрии бросил суверену Сербии»163.
Поездка Милана по стране накануне выборов в Скупщину
убедила короля в недовольстве народа его антинациональной по-
литикой. Однако подписанные договоры с Австрией вселяли надеж-
ду, что «за услужливость Сербии» в отношении Вены страна полу-
чит территориальные вознаграждения. Эта уверенность сербского
короля была тем более оправданной, что Берлинский кабинет под-
держивал политику Милана 164.
К началу 80-х гг. относится складывание буржуазных партий;
в Сербии: напредняцкой (прогрессивной), либеральной и ради-
40
калькой. Напредняки в 80-е гг. были правящей партией, опирав-
шейся на крупную торгово-промышленную* буржуазию и чиновную?
бюрократию. Они связывали свои интересы с австрийским рынком
и питали недоверие к России. Лидер этой партии, М. Пирочанец,,
вполне разделял внешнеполитический курс Милана.
Либеральная партия выступала в защиту торговой буржуазии,,
заинтересованной в расширении внутреннего рынка, за ослабление
иностранного, прежде всего австрийского, влияния. В своей внеш-
неполитической программе она ориентировалась на Россию. Од-
ним из влиятельных руководителей партии был И. Ристич, поль-
зовавшийся авторитетом в России. Наиболее 'многочисленной и
авторитетной партией в стране была радикальная, основанная
П. Тодоровичем и Н. Пашичем. Как и либеральная партия, она
боролась с экономическим диктатом Австрии, требовала проведе-
ния внутренних реформ с целью создания сильного сербского го-
сударства 165. Действия этих двух партий и стоявшей за ними час-
ти буржуазных кругов противоречили планам Австро-Венгрии,
стремившейся иметь на Балканах экономически слабые, зависи-
мые от нее страны. Опорой Вены в Сербии были князь Милан, на-
предняцкая партия и интеллигенция, связанная с Западом.
Заручившись поддержкой правительства, состоявшего в основ-
ном из напредняков, а также Австро-Венгрии и Германии, Милан
установил в стране режим личной власти, пошел на временный’
роспуск Скупщины и разоружение народной армии, созданной в-
60-х гг. князем Михаилом Обреновичем.
Нарушение конституции, произвол короля, ухудшение эконо-
мического состояния страны вызвали в октябре 1883 г. восстание
в Тимокском крае (Зайчарское восстание), занимавшем юго-вос-
точную часть Сербии, особенно пострадавшую в годы русско-ту-
рецкой войны 166. Масштабы восстания были столь велики, что в
стране было введено осадное положение. Правительство жестоко
расправилось с недовольными. К суду было привлечено свыше
800 человек, из них 94 приговорены к смертной казни, 567 чело-
век отправлены на каторжные работы 167. Часть восставшего насе-
ления (23 человека, в том числе Н. Пашич) бежала в погранич-
ную Болгарию, что осложнило и без того непростые сербо-болгар-
ские отношения. Восстание еще более отдалило Россию от Мила-
на. Последний обвинил в подстрекательстве к мятежу «русских,
агитаторов» 168. Репрессии правительства в отношении участни-
ков восстания привели в дальнейшем к дестабилизации обстанов-
ки в стране. «Всеобщее недовольство стало глубже проникать во-
все слои народа... — отмечал в отчете МИД Н. К. Гире. — Сер-
бия опутана иностранными займами, прежде всего Австро-Венг-
рии» 169. Министр обоащал внимание на утрату Россией нравст-
венного влияния в Сербии, связанного с усилением там позиций
католической церкви, за которой стоит Австрия. В стране откры-
вались костелы, часть православного населения обращалась в
католичество, усилились гонения на митрополита Михаила, пуб-
лично выступившего против политики Милана в церковном воп-
41.
росе. Россия открыто, включая и печать, поддерживала действия
митрополита Михаила, считая, что связи двух православных цер-
квей составляют центральную нить российскогоч воздействия на
политику Сербии. Не случайно А. И. Персиани на жалобы короля
по поводу критики его действий в российском правительстве и
прессе заметил: «Бывшие дружественные отношения между Рос-
сией и Сербией не могут- восстановиться, пока церковные дела в
Королевстве не будут решены в желаемом нами смысле»170. Но
идти на компромисс с Россией Милан не решался. Его полемика
с митрополитом закончилась изгнанием последнего.
Недовольство населения политикой короля усилилось в связи
•с восстанием сербов Герцеговины против Австрии, в ходе которо-
го король не оказал поддержки герцеговинцам. Противники ре-
жима Милана, возмущенные безразличием короля к своим едино-
верцам, утверждали, что его политика может привести к «уста-
новлению в Сербии эпохи австро-венгерской оккупации» 171. Эти
антиавстрийские настроения в Сербии Александр III предлагал
использовать российским дипломатам в Белграде для дискреди-
тации власти Милана 172.
Но король, уверенный в надежной помощи Австро-Венгрии,
открыто проявлял свое негативное отношение к России. Распоря-
жением правительства напредников, разделявших действия Ми-
лана, был лишен звания министра лидер либеральной партии
И. Ристич лишь за посещение им России по случаю празднования
1000-летия славянских ученых Кирилла и Мефодия 173.
Ристич был популярен в стране, и санкции против него рас-
ценивались российским правительством как свидетельство под-
держки антирусской политики Милана не только Австрией, но и
некоторыми другими Балканскими и западноевропейскими стра-
нами. Многократные поездки Милана в Вену,.его участие в воен-
ных маневрах в Австрии и Германии, торжественный прием в
Белграде румынского короля Карла Гогенцоллерна, внешняя по-
литика которого по отношению к России и Австрии была близка
к сербской, служили демонстрацией постепенной утраты влияния
России в Сербии. Но Петербургский кабинет и его представители
в Белграде продолжали уверять друг друга, что причина такого
положения заключена в деятельности Милана и правительства
напредняков, «подкупленного Австрией», в то время как народ по-
прежнему расположен к России 174. «По мере того как сербское
правительство удаляется от нас, — писал А. И. Персиани в Пе-
тербург,— оно становится все более и. более непопулярным. Но
это не значит, — признается посланник, — что мы полновластны
в Сербии. Сербский народ предпочитает всему свою собственную
независимость. Он любит нас и готов слушаться нас, с тем, одна-
ко, чтобы Сербия оставалась Сербией, а не сделалась вассальным
государством даже в отношении России. Для сохранения этого со-
чувствия народа, — продолжал А. И. Персиани, — нам нужно
уважать его самостоятельность, в какой бы форме она ни прояв-
лялась: в форме ли языка, обычаев, общественного строя. . .» Эти
42
последние слова были подчеркнуты рукой Александра III с поме-
той: «Да!» 175. Заключая свое донесение, А. И. Персиани не без
основания заметил: «Россия могла бы восстановить свое влияние
в Сербии, если бы только нам возможно было добиться прекра-
щения субсидий Венского двора королю Милану» 176. Но как раз
этой возможности у России и не было, а без экономического со-
действия развивающимся странам одна религиозная близость хо-
тя и имела значение, но не могла изменить в те годы направление
политики балканских правительств, ориентировавшихся на по-
мощь Запада.
Некоторое временное охлаждение в сербо-австрийских отно-
шениях наступило к 1884 г., когда усилилась активность Герма-
нии на Ближнем Востоке и Балканах. Германские товары и капи-
талы потеснили австрийские, что заставило австрийские правя-
щие круги искать новые рынки. Некоторая перегруппировка сил
двух союзных государств вызывала беспокойство Милана, тем
более что в стране рос дефицит, большие суммь! тратились на
вооружение армии, усиливалась финансовая задолженность по
займам, повышались налоги.
В этой ситуации сербское правительство решило объясниться
с Россией! по церковному и политическому вопросам. Г. 3. Каль-
ноки также советовал Милану «устроиться с Россией». Эти нас-
тавления «опекуна» были восприняты королем как «попытка Ав-
стрии снять с бебя всякую ответственность за критическое поло-
жение дел в Сербии» 177. Но зависимость Милана от Вены в усло-
виях «усиливавшегося мятежного духа сербского народа» была
столь велика, что король не решился на серьезные изменения
своего курса. Он по-прежнему видел в Габсбургах единственную
силу, способную поддержать его власть в стране. Эта позиция
Милана как бы оправдывалась вновь обострившимися к 1885 г.
русско-английскими отношениями в Средней Азии, грозившими
сказаться на действиях Англии на Балканах. Подтверждением
этого, в частности, была опубликованная в «Times» (17/29 авгус-
та 1885 г.) статья под названием «Россия и Сербия», где полити-
ка России была представлена как враждебная Сербии, а Анг-
лии— как дружественная. Автор статьи не был указан. Но
А. И. Персиани, передававший в Петербург это сообщение, не
исключал, что им был сербский посланник в Лондоне. В то же
время в Белграде пресекались выступления в печати (вплоть до
судебной ответственности) за критику политики Австро-Венгрии
в отношении Сербии. Исключение делалось лишь применительно
к планам Венского кабинета по захвату Боснии и Герцеговины,
которые вызывали резкий протест в сербской печати. Австрия в
этом случае называлась «хищнической державой», стремящейся
овладеть сербскими землями на Западе Балканского полуострова.
«Босния и Герцеговина в руках австрийцев, — писал автор ста-
тьи, — представляет безобразный замок на храме сербского един-
ства. .. означает угрозу существованию сербского народа в этих
несчастных областях» 178.
43
Идея единства южнославянских народов, изложенная еще в
«Начертаниях» И. Гарашанина (1844), с образованием нацио-
нальных государств на Балканах стала одной из центральных.
Россия поддерживала эту идею, но активного участия в ее реали-
зации в 80-е гг. не принимала, опасаясь осложнений и в без того |
непростых отношениях между Балканскими странами. Кроме то- |
го, Россия была членом Союза трех императоров, участники ко- !
торого были открытыми противниками славянского единства. Тем
не менее сербская буржуазия, хотя и зависимая от Австро-Венг-
рии, не отказалась от идеи создания большого сербского государ-
ства за счет включения в его состав освобожденных от османско-
го и австро-венгерского гнета народов179.
Изменение внешнеполитического курса Сербии в сторону
сближения с Россией произошло в конце 80-х гг. XIX в., после
удаления из Сербии короля Милана.
РУССКО-РУМЫНСКИЕ ОТНОШЕНИЯ В КОНЦЕ
70-х — СЕРЕДИНЕ 80-х гг. XIX В.
В близком к Сербии направлении складывались русско-ру-
мынские отношения. Условия Берлинского договора хотя и ут-
вердили полную независимость Румынии, вызвали недовольство-
населения прежде всего в связи с возвращением России Южной
Бессарабии. Россия, получив эту территорию, вновь становилась
Дунайской державой, что осложнило ее отношения и с другими
придунайскими странами.
О возможной негативной реакции не только Румынии, но и го-
сударств Центральной Европы при возвращении Бессарабии Рос-
сии еще в 1871 г. писал Н. П. Игнатьев. «Запад и даже Герма-
ния,— замечал он, — не будут довольны видеть в наших руках
устье Дуная, течение которого находится не на нашей террито-
рии!» Дипломат предполагал, что возражать будет не только Ру-
мыния, но и Австрия. Решающим фактором при обсуждении это-
го вопроса русский посол считал позицию самого бессарабского
народа, который, по его мнению, будет поддерживать Россию,
ибо Бессарабия — «наше национальное достояние»180. Прогнозы
Н. П. Игнатьева, основанные на глубоком знании ситуации на
Балканах, оказались пророческими. В русско-румынских отноше-
ниях бессарабский вопрос был камнем преткновения. Следует
также учитывать и то обстоятельство, что Румыния стремилась к
руководящей роли в восточной части Балкан, где также сталкива-
лись ее интересы с Россией. Однако Петербург стремился к сгла-
живанию румыно-русских противоречий, полагаясь на чувства
признательности и симпатии румынского народа к России за ее
помошь в борьбе с Турцией. Заинтересованная в поддержании
статус-кво на Балканах, установленного Берлинским трактатом,,
Россия видела одну из своих задач в сближении румын со славя-
нами, что составляло традицию ее политики.
Российское правительство в инструкциях своим посланникам
в Румынии подчеркивало свое желание строить отношения с Ру-
44
мынией «на началах полного доверия» 181. Государственные инте-
ресы России предполагали решения двух вопросов: 1) о положе-
нии новой провинции Добруджи, перешедшей к Румынии в 1878 г.
и населенной болгарами, и 2) о правилах судоходства по Дунаю
от Галаца до Железных ворот, где судоходство не регулирова-
лось 182.
По первому вопросу — о положении Добруджи — между Ру-
мынией и Болгарией велись длительные споры, вызванные опре-
делением границы в Добрудже. Вопрос оказался настолько слож-
ным, что была создана специальная комиссия, работавшая в Кон-
стантинополе. Столкновения на болгаро-румынской границе, спо-
ры о румынских подданных, находившихся в Болгарии, не только
осложняли отношения двух соседних государств, но и сказывались
на российско-румынских отношениях. В румыно-болгарских тер-
риториальных разногласиях Россия поддерживала Болгарию 183.
Что касается вопроса о выработке правил судоходства по
Дунаю, который решался в Европейской дунайской комиссии, соз-
данной по условиям Парижского конгресса 1856 г., то Россия,
ставшая после Берлинского трактата придунайской державой,
была равноправным ее членом. Петербургский кабинет напоми-
нал, что судоходство по Дунаю имеет «общеевропейский интерес»,
и предписывал своему представителю в комиссии «следить за об-
разом действий в ней Румынского правительства» 184. Одновре-
менно с этим Россия стремилась избегать конфликтов в ходе ра-
бот комиссии, хотя Австро-Венгрия давала для этого немало ос-
нований. Пользуясь поддержкой Германии и Англии, она претен-
довала на монопольное право судоходства в районе среднего Ду-
ная, наиболее оживленной торговой магистрали. Австро-Венгрия
совместно с делегатом от Румынии выступала против передачи
Киликийского рукава Дуная под суверенитет России 185. Хотя ру-
мынская пресса высказывала недовольство зависимостью Румы-
нии в Дунайской комиссии от Австрии, это не влияло на характер
их отношений. «Создавалось даже впечатление, — считал россий-
ский посланник в Бухаресте, — что между румынским и австрий-
ским дипломатами существует предварительная договорен-
ность» 183.
Только в 1883 г. решением Лондонской конференции по ду-
найскому вопросу берега Киликийского рукава Дуная, террито-
риально принадлежавшие России, перешли под ее суверенитет.
С первых лет провозглашения Румынии независимым государ-
ством ее экономика и политика испытывали давление Австро-
Венгрии. Правда, глава румынского правительства И. Братиану,
один из авторитетных деятелей национально-либеральной правя-
щей партии, уверял российских представителей в Бухаресте, что
Румыния не имеет территориальных претензий ни к одному из
пограничных государств и предпочитает остаться нейтральной.
Уточняя свою позицию, Братиану заметил: «Единственная стра-
на, которая способна обеспечить такую ситуацию, — это Рос-
сия» 187. Но эти заверения были далеки от истины. В реальной по-
45
литике русско-румынские отношения не были, столь дружествен-
ними. Об этом, в частности, свидетельствовало и строительство
укреплений на румыно-русской границе, и статьи в газетах е
требованием возвращения Румынии Южной Бессарабии. При не-
решенности румыно-болгарских пограничных вопросов Бухарест
был озабочен также сильными позициями, которые имела Россия
в конце 70-х — начале 80-х гг. в Болгарии 188.
Буржуазные круги и либеральная партия Румынии в силу
своей изолированности на Балканах, сельскохозяйственной на-
правленности экономики страны тяготели к Западу, прежде все-
го к государствам Центральной Европы. Австро-Венгрия, геогра-
' фически ближе других стран расположенная к Румынии, еще в
1876 г, заключила с ней (сроком на 10 лет) торговую конвенцию,
которая привела к наполнению румынского рынка австрийскими
промышленными товарами и сокращению собственного производ-
ства.
После русско-турецкой войны экономическая заинтересован-
ность Румынии в связях с Австро-Венгрией отодвигала на второй
план австро-румынские территориальные споры (вопрос о Тран-
сильвании), а также некоторые нерешенные вопросы о судоходст-
ве по Дунаю.
Экономическое состояние России не позволяло ей занять
прочные позиции в хозяйственной жизни Румынии. Экономиче-
ские структуры двух стран были однотипными: Россия, как и Ру-
мыния, вывозила на мировой рынок преимущественно сельско-
хозяйственные товары. Эта закономерность, общая в отношениях
России со всеми Балканскими странами, была одной из причин
ослабления ее влияния в регионе в эти годы.
Мешал нормализации русско-румынских отношений и вопрос
о Бессарабии. Играя на русско-румынских территориальных спо-
рах, Австро-Венгрия, опираясь на Германию, постепенно превра-
щала Румынию в инструмент антирусской политики и свой сырь-
евой придаток. «Вена стала открыто воевать против русского
влияния в Румынии» 189, — замечал Н. К- Гире.
Но в 80-е гг. Австрия в своем экономическом утверждении на
Балканах встретила конкурентов в лице Англии, Франции, Герма-
нии 19°. Последняя, нуждавшаяся в импорте хлеба в страну, пыта-
лась потеснить свою союзницу на рынках Румынии. Румын-
ские аграрии, испытавшие диктат со стороны Австро-Венгрии,
охотно приняли предложения Германии, заключив с нею в 1881 г.
торговый договор. Он, как и австро-румынские соглашения, спо-
собствовал увеличению германского экспорта в Румынию. Так, с
середины 80-х гг. до 1885 г. ввоз в Румынию германских товаров
возрос с 5 млн до 40 млн лей 191. Укреплению прогерманского
курса Румынии в немалой степени помогал и король Карол
(Карл) Гогенцоллерн, имевший прочные контакты с Германией.
Однако Австро-Венгрия, связанная с Германией союзами, не ре-
шалась на серьезные осложнения с ней, тем более что крупные
торговцы и землевладельцы зависели от австрийского рынка
46
больше, чем от германского. Не желала обострения отношений с
Веной и Германия, рассчитывавшая через территорию Австро-Вен-
грии сбывать свои товары на< Восток 192. Планы О. Бисмарка о вы-
теснении Австро-Венгрии из Центральной Европы на Балканы,
высказанные еще в 60-е гг. XIX в., в конце 70-х гг. получили прак-
тическое воплощение. Посетив в 1879 г. Вену, канцлер Герман-
ской империи с удовлетворением отмети'л, что «дела Востока
привлекают все внимание Венского кабинета» 193.
За экономической зависимостью Румынии от Австрии после-
довал и политический союз. 30 октября 1883 г. в Вене был подпи-
сан австро-румынский секретный договор, условием которого бы-
ла обязательная поддержка друг друга в случае нападения треть-
ей стороны. В тот же день его подписала Германия, а в 1888 г.—
Италия. Присоединение Румынии к державам Тройственного со-
юза еще теснее связало экономику и политику Румынии с Австро-
Венгрией и Германией. Эти соглашения, как и сам Тройственный
союз, имели антирусскую направленность и, естественно, не мог-
ли содействовать улучшению русско-румынских отношений.
По справедливому суждению болгарского историка Е. Стате-
ловой, Австро-Венгрия своими действиями в Румынии стремилась
доказать, что Вена является единственной ее опорой на Балка-
нах. Этим, в частности, она рассчитывала посеять недоверие меж-
ду балканскими народами, в чем и преуспела 194. Эти действия
Венского кабинета находились в противоречии с планами России,
которая строила свою политику на поддержании балканского
единства, усматривая в нем путь к ослаблению влияния Австро-
Венгрии.
К концу 80-х — началу 90-х гг. румынами стали предприни-
маться усилия по освобождению от экономического и политическо-
го диктата держав Тройственного союза. К этому времени усили-
лись русско-французские контакты, что отразилось и на политике
Румынии. От следования за политикой держав Тройственного сою-
за Бухарест переходит к лавированию между двумя складываю-,
щимися блоками европейских держав.
РОССИЯ и ГРЕЦИЯ В КОНЦЕ 70-х — СЕРЕДИНЕ 80-х гг. XIX В.
Отношения России с Грецией развивались несколько обособ-
ленно от связей Петербурга с другими Балканскими странами.
Греция первая из Балканских государств стала независимым ко-
ролевством. Ее экономическое развитие и по этой причине опере-
жало хозяйственный строй балканских провинций Османской им-
перии. Многие политические деятели Греции находились на служ-
бе турецкого султана. Греческое духовенство долгое время было
главой православного мира на Балканах, что в годы балканского
возрождения нередко приводило к конфликтам с другими право-
славными церквами 195.
Но создание независимой Греции, как позже и других Бал-
канских стран, окончательно не разрешило национального воп-
47
роса: за пределами государства в составе Турции остались земли,
населенные греками. Территориальные проблемы становились
одними из центральных. Однако на пути их реализации встали
немалые трудности, вызванные множеством причин: позицией
Порты, действиями правительств Запада, противоречиями между
•самими Балканскими странами 1Эб.
Условия Берлинского трактата не разрешили этой задачи, но
облегчили ее выполнение. Османская империя, ослабленная в хо-
де русско-турецкой войны, по ряду вопросов шла на уступки Бал-
канским странам. Она отказалась (правда, под давлением дер-
жав Европы, прежде всего России) от ввода своих войск в Вос-
точную Румелию, хотя по статьям Берлинского договора имела
на то право; не без сопротивления уступила Греции Фессалию и
часть Эпира, проводила достаточно лояльную политику в отноше-
нии Болгарского княжества. Но там, где не было единства среди
европейских и Балканских стран, Порта сохранила прежний же-
сткий курс.
Во внешней политике Греции из национальных проблем глав-
ной был критский вопрос. Невыполнение Турцией решений Бер-
линского конгресса по Криту о введении на острове Органическо-
го устава 1868 г., предоставлявшего критянам частично админи-
стративную автономию (статья XXIII Берлинского трактата), вы-
зывало неутихающие волнения жителей острова, поддерживае-
мые Грецией.
Из европейских держав наиболее сильные экономические и
политические позиции в Греции были у Англии. Они приобретали
постоянство еще и в связи с действиями Турции в отношении Кри-
та: чем непримиримее вела себя в этом вопросе Порта, тем необ-
ходимее для Греции и Крита была поддержка Англии.
Другой важной для Греции национальной проблемой была
македонская. Болгарский историк Н. Данова возражает против
утверждения греческих ученых о том, что до греко-турецкой войны
1897—1898 гг. Греция, занятая Критом, не обращала будто бы
внимания на Македонию 197. Она напоминает, что задолго до
1898 г. политические и общественные деятели Греции думали над
созданием большой греческой державы с включением в ее состав
Македонии, Фракии, Эпира, Албании 198. О планах греческой бур-
жуазии по организации сильного греческого государства как нас-
ледницы Византийской империи пишет и другой болгарский исто-
рик— К. Манчев. Он отмечает, что вопрос о национальном объе-
динении у всех балканских народов был одним из острых в регио-
не. Попытки его решения приводили к конфликтам как между
Балканскими странами, так и с Турцией и Австро-Венгрией 199.
В отличие от Крита, где основное население было греческое и
на территорию которого не претендовали другие Балканские го-
сударства, Македония была населена многими народами с чис-
ленным преобладанием болгарского 200. Македонский вопрос в те-
чение десятилетий вызывал ожесточенные споры прежде всего
между Болгарией, Грецией, Сербией, что ослабляло сами Балкан-
48
ские страны и мешало стабилизации обстановки на Балканах.
Всякий раз, когда, к примеру, болгарам в Македонии удавалось
добиться от Порты уступок в церковном или школьном вопросах,
греки, живущие в Македонии, также требовали от султана приви-
легий в плане открытия греческих школ и церквей, с подобными
же просьбами к Порте обращались сербы, валахи, албанцы и дру-
гие народы, населявшие Македонию. Взаимные обвинения и не-
согласия народов помогали Порте сохранять прежний режим уп-
равления провинцией.
Особенно острыми были конфликты между болгарами и гре-
ками. Они касались решения не только македонского, но и цер-
ковного вопросов: болгары стремились иметь самостоятельную
церковь. В этом споре, как поавило, Россия поддерживала бол-
гар 201.
Несогласия между балканскими народами помешали, в част-
ности, их совместному выступлению против Турции в 80-е гг., ког-
да по вине Порты задерживалось решение вопроса о болгаро-ту-
рецком, черногоро-турецком разграничениях. О взрыве недоволь-
ства против султана греков, сербов, черногорцев, болгар писал
российский поверенный в делах в Афинах Данзас Н. К. Бирсу
7/19 ноября 1880 г., считая, что главной силой в этой борьбе дол-
жны стать болгары и греки 202. Но недоверие и подозрительность,
существовавшие между балканскими правительствами, не приве-
ли к массовому выступлению населения Балкан против Порты в
J880 г. Однако Россия не исключала такую возможность в даль-
нейшем, хотя последовательно отстаивала сохранение статус-кво
в регионе. Выше говорилось о Записке Д. А. Милютина по бал-
канскому вопросу, появление которой было связано как с русско-
германскими переговорами о союзе, так и с событиями на Бал-
канах.
К концу 1880 г. относится посещение Афин военной делега-
цией России, которую возглавил Генерального штаба капитан
Протопопов. Делегация была приглашена греческим правительст-
вом, а поездка санкционирована приказом. Александра II. Цель
миссии сводилась к «ознакомлению на месте с воооруженными
силами Греции и боевой готовностью ее армии». Из представлен-
ных Протопоповым российскому правительству материалов сле-
довало, что «греческое правительство вступило на путь развития
своих вооруженных сил до крайних пределов» 203. Излагая состоя-
ние вооруженных сил Греции, глава делегации сообщал, что офи-
церский корпус «малочисленен, но высококвалифицирован...
Большинство офицеров получили образование в Германии... Ар-
тиллерия во многом превосходит другие рода оружия.. . но сол-
даты не имеют необходимых знаний» 204.
Учитывая стратегическое значение Греции, ее зависимость от
Англии, российское правительство приняло решение — учредить
при русской дипломатической миссии в Афинах постоянную воен-
ную миссию, хотя другие государства таковых еще не имели 205.
Эти действия российского правительства, принятые по отношению
4—1513 49
к Греции, и Записка Д. А. Милютина по восточному вопросу сов-
падают по времени. Они относятся к концу 1880 г., когда угроза
нового конфликта балканских народов с Портой, . в котором не
могли не участвовать великие державы, представлялась Петер-
бургскому кабинету реальной. Русская военная миссия в Афинах
в этом случае должна была помочь российскому правительству в
какой-то степени контролировать обстановку на Балканах и дей-
ствия Англии в районе проливов. Но прогнозы Д. А. Милютина о
возможном распаде Османской империи при столкновении с Бал-
канскими странами не оправдались, хотя стабилизации обстанов-
ки на Балканах также не наступило.
В 80-х — начале 90-х гг. XIX между Россией и Грецией не бы-
ло конфликтных ситуаций, но надежды на экономический подъем
страны Греция по-прежнему возлагала на Англию. Премьер-ми-
нистр X. Трикупис, один из крупных государственных деятелей
Греции, длительное время возглавлявший правительство, считал
что «Для Греции было бы лучше обеспечить себя единственным
другом, но энергичным и искренним» 2С6.
Традиция опоры на Англию сложилась со времени утвержде-
ния греческой независимости в 1830 г. «Все политические партии
Греции, — писал по этому поводу Данзас, — всегда искали союза
с Англией» 207 Помимо материальных стимулов, сближению с го-
сударствами Запада способствовала раздуваемая последними
мнимая угроза панславизма, а также споры по церковному воп-
росу между болгарами и вселенской церковью. На использование
«славянской опасности» западноевропейскими государствами н
Турцией в борьбе с Россией на Балканах обращал внимание
Н. К. Гире. Сообщая А. И. Нелидову, русскому послу в Констан-
тинополе, причины продления Союза трех императоров в 1884 г.„
он, в частности, замечал: «Россия за Союз трех императоров, и
потому, что он будет рассеивать выдумки о союзе панславистов,
которые наши противники пропагандируют туркам» 208. (Напом-
ню, что Союз трех императоров включал участников трех кон-
фессий: православия, лютеранства и католицизма).
Как и в других Балканских странах, в Греции Россия не име*
ла сколько-нибудь прочных экономических позиций. Всякий раз,
когда страна испытывала финансовые трудности, афинское пра-
вительство обращалось за помощью к государствам Запада, пре-
имущественно к Англии и Франции. Полученные суммы при пос-
тоянном дефиците в значительной степени шли на уплату ранее
взятых краткосрочных займов, а оставшаяся часть предназнача-
лась на военные расходы (строительство военных судов, приобре-
тение морской артиллерии и другого вооружения) 209.
Но память о России как о державе, оказавшей решающую
помощь в освободительной борьбе против Турции, позволяла Гре-
ции сохранять доверие к России, что проявлялось в наиболее
сложное для Балканских стран время. Так, в ходе болгарского
кризиса 1885—1887 гг., когда обстановка на Балканах была осо-
50
бенно взрывоопасной, греческий король Георг обратился к импе-
ратору Александру III с посланием, в котором высказывал заве-
рения в искренней дружбе, испытываемой Грецией к России210,
К этому же времени относится частное письмо депутата греческо-
го парламента, участника Крымской войны Л. Булгариса к мини-
стру иностранных дел России Н. К. Гирсу, в котором автор выра-
жал свое недовольство проанглийским курсом греческого прави-
тельства. Учитывая глубину англо-русского противостояния на
Балканах и на Среднем Востоке в эти годы, Л. Булгарис писал
о росте авторитета России в Греции. «. . .Благодаря недавно ра-
зыгравшимся политическим событиям, — сообщал он Н. К. Гир-
су, — общественное мнение Греции приняло совершенно другой
оборот, который господствовал ранее: образовалась довольно
сильная политическая партия под названием Восточный Союз,
куда вошли выдающиеся лица общества, которые поставили своей
целью направить греческую политику в русло старой политиче-
ской программы, т. е. сблизить наитеснейшим образом Грецию с
Россией»211. Для укрепления русско-греческих связей Л. Булга-
рис предлагал направить в Петербург греческого представителя
и просил министерство иностранных дел сообщить о своем ответе
через российского посланника в Афинах. Но Россия, стремившая-
ся к локализации болгарского кризиса и поддержанию лояльных
отношений с державами Запада, в том числе и с Англией, не ре-
шилась принять предложение частного лица. Однако она не хо-
тела «портить отношения с Грецией». Не желало этого и Афин-
ское правительство. Используя дружественные связи русского и
греческого народов, а также авторитет России у Порты, премьер-
министр X. Трикупис, при всей его приверженности проанглий-
скому курсу, просил русское правительство повлиять на султана
в смысле его уступок критянам, требовавшим выполнения Турци-
ей взятых ею по Берлинскому договору обязательств212.
Объединение Болгарии с Восточной Румелией не встретило
поддержки у Греции. Оно усилило военизацию страны на случай
возможного столкновения с Портой, углубило прежние греко-бол-
гарские споры по церковному и македонскому вопросам.
Продолжавшаяся экономическая и политическая отстранен-
ность от других Балканских стран, преимущественная ориентация
на Англию во многом объясняют известный сепаратизм Греции.
Это, в частности, выразилось в упразднении Афинами в июне
1885 г. (еще до болгарского кризиса) должностей греческих пос-
ланников в Балканских странах (под предлогом недостатка де-
нежных средств), что еще более изолировало Грецию от своих со-
седей
Русско-греческие отношения в 80-е гг. носили преимуществен-
но эпизодический характер, но во время конфликтных ситуаций
на Балканах они оживлялись. При этом инициатива сближения
исходила от Греции.
51
По мнению российского представителя в Цетянье В. Пассена, эти
изменения в отношениях двух долго враждовавших между собой
стран были связаны с их общей тревогой по поводу «наступатель-
ного движения Австро-Венгрии на Балканский 'полуостров» 222.
Суждение российского дипломата не лишено основания. Действи-
тельно, Черногория, границам которой не была обеспечена безо-
пасность, стремилась сближением с Турцией укрепить свой тыл с
юга, а Порта, обеспокоенная военными приготовлениями Венско-
го кабинета в Боснии и Герцеговине — турецких провинциях, ок-
купированных Австро-Венгрией, — нуждалась в поддержке Чер-
ногории, за спиной которой стояла Россия. Австро-Венгрия, мо-
' жет быть, с известной долей преувеличения некоторым балкан-
ским правителям представлялась самым опасным государством
не только в экономическом отношении. Ее антиславянская, про-
католическая политика угрожала Балканским странам и в нрав-
ственном отношении. Не случайно черногорский князь, узнав о
возобновлении в 1884 г. Союза трех императоров, пытался выяс-
нить через нового русского посланника в Цетинье Г. Аргиропуло,
не повлияет ли на отношения России с Черногорией восстановлен-
ный союз. Дипломат заверил князя о «неизменном чувстве импе-
ратора к Черногории» 223. «Нерасположение к Австрии,— считал
Г. Аргиропуло, — подчеркивается до сих пор противоречивостью
и высокомерием австрийских пограничных властей, воздвигавших
на границе между Черногорией и Австрией как бы Китайскую
стену, за которую нелегко было пробраться» 224. Россия в проти-
воположность Вене старалась сохранять уважительное отноше-
ние к черногорскому народу. Эта приязнь России к Черногории
отражалась и на страницах черногорской прессы. «Россия всегда
считала себя неразделимою с нами, как душа и тело,—цитировал
Г.. Аргиропуло выдержку из статьи в газете «Глас черногорца»
(1885, 26 мая). — Как мы ни малы, мы все-таки не теряемся пе-
ред ее величием, потому что наше маленькое сердце бьется так
же, как и ее великое сердце... Братство это высказывалось во
всех благоприятных и несчастных минутах нашей жизни... когда
сверкали ятаганы, когда мы истекали кровью, Россия помог-
ла» 225.
В затянувшихся спорах по турецко-черногорскому разграни-
чению Россия продолжала оказывать покровительство Черного-
рии.
Несмотря на договоренность султана с князем о линии грани-
цы, разногласия между турками и черногорцами не прекраща-
лись. «Турецкие власти, — сообщал русский представитель из Це-
тинье в Петербург, —постоянно задерживают черногорские суда
на реке Бояне, что мешает решению дела» 226.
Черногория нуждалась в покровительстве России не только в
противостоянии Австрии и Турции. Далекими от дружественных
были ее отношения с Балканскими странами, прежде всего с Сер-
бией и Румынией. Недружелюбие проявлялось даже в мелочах.
Князь Николай, намереваясь отдать визит вежливости болгарско-
54
му князю А. Баттенбергу, посетившему Цетинье в 1883 г., соби-
рался ехать через Константинополь1, «чтобы не проезжать Буха-
рест и Вену, а главное, не встречаться в Белграде с Миланом» 22'7.
Неприязнь к Австрии переносилась Черногорией на Сербию, под-
павшую под экономическую и политическую зависимость от Вены.
Помимо этого, между Сербией и Черногорией существовали ди-
настические распри. Князь Николай поддерживал династию Ка-
рагеоргиевичей, претендовавшую на сербский престол; Милан,
представлявший династию Обреновичей, питал враждебность к
Карагеоргиевичам. Он считал невозможным воцарение Карагеор-
тиевичей в Сербии так же, как представителей Габсбургов, или
Гогенцоллернов. Россия хотя и сочувствовала Карагеоргиевичам,
но открыто не вмешивалась в эту династическую борьбу. Ее поли-
тика в отношении Черногории в конце 70-х — начале 80-х гг., как
и других Балканских стран, строилась на изыскании путей реше-
ния конфликтных вопросов дипломатическими средствами.
Россия проявляла инициативу в урегулировании черногоро-
турецких разногласий, возникавших при территориальном разгра-
ничении, поддерживала намечавшееся улучшение в экономиче-
ских и политических связях двух стран, считая, что они в извест-
ной степени могут обезопасить страну на случай агрессии Австрии,
выведут ее из изолированного положения на Балканах.
При ослаблении позиций России на Балканском полуострове
в эти годы рост влияния Черногории среди других государств
имел немаловажное значение и для России, которая только в этой
стране пользовалась прежним авторитетом.
* * *
Берлинский конгресс, утвердивший независимость государств
Балканского полуострова, создал благоприятные условия (при
всех изъянах трактата) для справедливой борьбы народов, еще
оставшихся под властью Порты, от турецкого порабощения.
Политика России на Балканах в конце 70-х — начале 80-х гг.
XIX в. основывалась на решениях конгресса и сводилась к под-
держанию статус-кво в регионе. Внутренние задачи по реформи-
рованию государства, военные действия в Средней Азии, которые
сказались на обострении русско-английских отношений, подтал-
кивали Россию к использованию дипломатических средств при
возникавших конфликтах на Балканах. В ежегодных отчетах
МИД, инструкциях российским представителям, беседах с россий-
скими и иностранными дипломатами многократно повторялась
мысль о стремлении России к выполнению условий Берлинского
трактата, поддержанию лояльных отношений с Балканскими
странами и европейскими правительствами. Показательна в этом
смысле Записка военного министра Д. А. Милютина, для которой
характерен осторожней, взвешенный подход в решении ближне-
восточной проблемы.
55
1 — границы государств по Берлинскому трактату; 2 — автономные княжества,,
получившие в 1878 г. независимость; 3 — территории, утраченные Турцией;
4 территории, оставленные за Турцией номинально; 5 — границы Болгарии
по Сан-Стефанскому договору; 6 —। граница между Болгарским княжеством и
Восточной Румелией по Берлинскому трактату
Россия рассматривала Балканские государства и народы полу-
острова как союзную силу, способную при новой конфликтной си-
туации отстоять как собственные, так и российские интересы.
Государством, на которое Россия возлагала особые надежды,
была Болгария. Помимо ее выгодного географического положе-
ния, расположения у границ Турции, Болгария была последней из
Балканских стран, освобожденных Россией. Уже поэтому Петер-
бургский кабинет и российская общественность были убеждены,
56
что болгары и другие балканские народы будут следовать про-
русской ориентации. Но в начале 80-х гг. стала очевидной оши-
бочность таких убеждений. В Балканских странах утверждалась
прозападная, преимущественно австро-англииская ориентация.
Промышленно развитые страны Запада вкладывали свои капита-
лы в национальную экономику Балканских государств, в желез-
нодорожное строительство, сбывали туда свои промышленные то-
вары, подчиняя еще не окрепшие Балканские страны своим целям.
Должно было пройти время, чтобы балканские народы поняли
эту опасность со стороны государств Запада.
Развитие Балканских государств осложнялось и противоре-
чиями, возникшими между ними преимущественно по территори-
альному, религиозному и национальному вопросам. Особенно ос-
трыми были споры о Македонии, на территорию которой претен-
довали болгары (большинство населения Македонии), греки,
сербы, валахи и другие народы, составлявшие население этой Ос-
манской провинции. Нестабильной делала обстановку на Балка-
нах и Турция, затягивавшая проведение реформ на землях, остав-
шихся по решениям Берлинского конгресса в ее владении, а так-
же конфликты Порты с балканскими правительствами по поводу
территориального размежевания.
Невысокий сравнительно с передовыми державами Европы
экономический потенциал России, близкие с Балканскими стра-
нами хозяйственные структуры лишали ее опоры на местную бур-
жуазию, что было одной из объективных причин утраты Россией’
ведущей роли во всех странах Балканского региона. Помимо объ-
ективных причин, были и субъективные, связанные с несогласо-
ванностью действий российских дипломатов, приверженностью
российского МИД старым, диктаторским методам в отношениях с
балканскими правительствами. Все эти причины привели в сере-
дине 80-х гг. к ослаблению влияния России, приобретенного в ре-
зультате русско-турецкой войны.
ПРИМЕЧАНИЯ К ГЛАВЕ I
1 См.: Аксаков И. С- Собр. соч. Т. I. М., 1886. С. 298. 300; Чиче-
рин Б. Н. Воспоминания. Т. IV.; Земство и Московская Дума. Б. м., 1934..
С. 81.
2 Радев Симеон. Строителите на съвременна България. Т. I. София,
]973. С. 30—31; Попов Р. Балканската политика на България 1894—1898.
София, 1984. С. 5.
3 Tyler М. W. The European Powers and the Near East. 1875—1908.
Minneapolis, 192'5. P. 43;- Jelavich B. History of the Balkans. V. I. L.?.
Cambridge University Press, 1983. P. 360.
4 AndersonM. S. The Eastern Question. 1774—1923. N. Y., 1966. P. 216;
Восточный вопрос во внешней политике России. Конец XVIII — начало- XX в.
М., 19178. С. 236; Виноградов В. II. Восточный вопрос и Балканы Ц Новая
и новейшая история. 1989. № 6.
5 Освобождение Болгарии от турецкого ига. Т. 2. М., 1962. С. 480. Док.
445.
6 Архив внешней политики Российской Империи (далее — АВПРИ). Ф.
Канцелярия. 1879. Оп. 470. Д. 37. Л. 99.
7 О деятельности российской администрации, подготовке конституции в
Болгарии и Восточной Румелии существует большая литература. Назову лишь
работы, вышедшие в 70—80-е гг. XX в.: Радев Симеон. Строителите на
съвременна България; Манолова М. Русия и конституционисте устройство
на Източна Румелия. София, 1976; Она же. Парламентаризмъ в Българип.
1379—1894. София, 1989; Козьменко И. В. Руската дипломация и формира-
нето на българската дъержавност след освобождението. София, 1982.
8 См.: Ко си к В. И. Русская политика в Болгарии 1879—1886. М., 1991.
С 3
9 Паренсов П. Из прошлого. Спб., 1908. Ч. 4. С. 69.
10 Сказ кин С. Д. Конец германо-австро-русского союза. М.., 1974.
•С. 236.
11 Gewehr W. М. The Rise of Nationalism in the Balkans 1800—1930.
N. Y., 1931. P. 71.
12 См. подробнее: Козьменко И. В. Указ. соч. С. 190—199, 247; Восточ-
ный вопрос во внешней политике России... С. 239, 242.
' 13 АВПРИ. Ф. Политархив. 1886. Оп. ,482. Д. 618. Л. 287.
14 (См.: Радев Симеон. Указ. соч. Т. I. С. 1'36.
15 АВПРИ. Ф. Канцелярия. 1879. Д. 42. Л. 7'7.
16 См.: Милютин Д. А. Дневник. Т. III. М., 1950'. С. 15; АВПРИ. Ф:
Главный архив. У—А2. 18791. Оп. 181. Д. 992. Л. 24 об.; Мия те в П. Странич-
ка от историягга на Изггочна Румелия // Исторический прегляд. 1970. № 5.
•С. 152—<160.
17 См. подробнее: Д о й н о в Д. Комитетите «Единство». Ролята и приносъ
нм за Съединението. 1885. София, 1985.
18 Jelavich Charles and Barbara, The Establishment of the Balkan Na-
tional States 1804—1920. Seatie; London; University of Washington Press. 1977.
P. 159.
19 АВПРИ. Ф. Отчеты МИД. 1879. Л. 200—201.
20 Ми лютин Д. А. Дневник. С. 166.
21 С о г t i Е. Alexander von Battenberg. Sein Kampf mit den Zaren and
Bismarck. Wien, 1913. S. 63; Радев Симеон. Указ. соч. С. 154.
22 АВПРИ. Ф. Канцелярия. 1879. Оп. 470. Д. 132. Л. 10.
23 АВПРИ. Ф. Главный архив. У—А2. 18801. Он. 181. Д. 9(15.’ Ч. II. Л.: 55.
24 М и л ю т и н Д. А. Дневник. С. 190.
25 АВПРИ. Ф. 'Канцелярия. 1879. Оп. 470. Д. 132. Л. 139—140.
26 См.: Паренсов П. Указ. соч. С. 168.
27 Там же. С- 166—Г67.
28 См.: Милютин Д. А. Дневник. С. 224—226.
29 АВПРИ. Ф. Отчеты МИД. 1879. Л. 10—ill.
30 Государственный архив Российской Федерации (далее — ГАРФ). Ф. 730
<Н. П. Игнатьева). 1871. On. 1. Д. 538. Л. 12.
31 Сборник договоров России с другими государствами 1856—1917. ’ М.,
1952. С. 207—210; Восточный вопрос во внешней политике России.. С. 240’—•
241.
32 Самар джи ев Б. Никои аспекти на тур-ската политика въКняжество
България и Източна Румелия във връзка с османския сюзеренитет (1879—
1886)//Националноосвободителни движения па Балканите в края на XIX век.
София, 1976. С. 10—11.
33 АВПРИ. Ф. Канцелярия. .1879. Оп. 470. Д. 42 Л. 34.
34 ГАРФ. Ф. 730. (Н. П. Игнатьева). Б. г. Д. 1591. Л. 3—3 об.
°5 Бисмарк О. Мысли и воспоминания. Т. II. М., 1940. С. 244.
36 М и л ю т и н Д. А. Дневник. С. 261.
37 См.: С к а з к и н С. Д. Указ. соч. С. 153—197.
°8 Сборник договоров Россия с другими государствами... С. 128—133.
39 См.: М и л ю т и н Д. А. Дневник. С. 188.
40 Рукописный отдел Российской государственной библиотеки (далее —
РОРГБ). Ф. 169 (Д. А.., Милютина). 1880. Картон 38/49,. На эту Записку обра-
тил внимание П. А. Зайончковский (см. вступительную статью к т. I Дневника
Д. А. Милютина).
ГАРФ. Ф. 730. (Н.П. Игнатьева). 1871. Д. 538. Л. 16. Оба автора
•считали, что «уход» Турции из Европы не потребует усилий держав, а будет
естественным процессом. Такого же мнения придерживался и новый глава
английского либерального правительства, В. Гладстон, утверждавший, что
Турцию надо возвратить в Азию; Радев Симеон. Указ. соч. С. 213.
42 РОРГБ. Ф. 169. (Д. А. Милютина). 1880. Картон 38/49. Л. 4.
е Там же. Л. 4 об.
44 Gm.: Милютин Д. А. Дневник. С. 262, 276—280.
45 РОРГБ. Ф. 169. (Д. А. Милютина). 1880. 'Картон 38/49. Л. 6—6 об.
46 Там же. Л. 2 об.
47 С к а з к и н С. Д. Указ. соч. С. 166—167.
48 Там же. С. 167.
4- Там же.
50 АВПРИ. Ф. Главный архив. У—А2. 1880. Оп. 181. Д. 9110. Л. 161.
51 Там же. Д. 91. Л. 69.
52 См.: Радев Симеон Указ. соч. С. 213—216. АВПРИ. Ф. Главный ар-
хив. У—А2. 1880. Оп. 181. Д. 915. Ч I. Л. 57, 72.
ЬЕ См.: Сказ к и н С. Д. Указ. соч. С. 164.
94 См.: К о с и к В. И. Указ. соч. С. 25.
99 АВПРИ. Ф. Канцелярия. 1879. Оп. 470. Д. 132. Л. 117 об.
56 АВПРИ. Ф. Главный архив У—А2. 1883. Оп. 181. Д. 921. Л. 73 об.
Ь7 См.: Радев Симеон. Указ. соч. С. 199—200. Иной взгляд на деятель-
ность А. М. Кумани высказывает шведский историк К. Дюрман, считая его
«сонным чиновником, занятым главным образом проблемами собственного обо-
гащения» (Du rm ап Karel. Lost illusions Russian Policies towards Bulgaria
in 1877—1887. Stockholm, 1988. P. 74).
bS АВПРИ. Ф. Главный архив. У—А2. 1880. Оп. 181. Д. 914. Л. 26—26 об.
59 По железнодорож1ному вопросу см.: Радев Симеон. Указ. соч. С. 220—
225; Сказкин С. Д. Указ. соч. С. 279; Стателова Е. Балканската поли-
тика на великите сили... /7 Великите сили и балканските взаимоотношения в
края на XIX и началото XX век. София, 1982.
60 АВПРИ. Ф. Главный архив. У—j,A2. 1880. Оп. 181. Д. 914. Л. 160—160 об.
61 Там же. Л. 177—177 об.
Там же. Л. 142—143.
С. Радев весьма сдержанно оценивает словесное согласие И. Ристича
’вступить в союз с Болгарией. Он отмечает, что предложение болгарского князя
о создании конфедерации с готовностью было встречено хорватами, чехами,
словенцами и сдержанно — ^сербами, «с завистью смотревшими на болгар»
(Радев Симеон. Указ. соч. С. 229—230).
м См.: Сказкин С. Д. Указ. соч. С. 150.
1,5 См.: К о с и к В. И. Указ. соч. С. 54—55.
6бУАВПРИ. Ф. Отчеты МИД. Отчет по Азиатскому департаменту за 1881 —
1882 гг. Л. 13—14.
1,7 Samner В. Н. Russia and the Balkans 1870—1880. Oxford. 1962.
P. 568.
68 См.: Сказкин С. Д. Указ. соч. С. 155—156,; 161, 163—164.
69 АВПРИ. Ф. Главный архив. У—А2. 18801. Д, 915. Оп. 181. Ч. II. Л. 29,
24..
' 7& АВПРИ. Ф. Канцелярия. 1879. Оп. 470. Д. 132. Л. 116 об. — 117.
71 J е 1 a v i ch Charles and Barbara. Op. cit. P. 162.
72 Подготовка переворота и его характер обстоятельно изучены в литера-
туре См.: Радев Симеон. Указ. соч. Стателова Е. Дипломацията на
княжество България. 1879—1886. София, 1979.; К ос и к В. И. Указ. соч.
7" См.: Радев Симеон. Указ. соч. С. 273; Димитров Илчо. Князът,
коцституцията и народит. София, 1972. С- 52; Тодорова Цв. Отново за
«преврати» през 1881г. и режима на пълномощията//Известия на Българското
исторического дружество. Кн. XXXV. София, 1983.
74 См.: Радев Симеон. Указ. соч. С. 274.
59
75 Подробно об этом см.; Димитров Илчо. Указ. соч. С. 56—62; Тодо-
рова Цв. Указ. соч. С. 92—95; Косик В. И. Указ. соч. С. 36—40.
76 АВПРИ. (Ф. Главный архив. У—А2. 1881. Он. 181. Д. 9|18. Л. 45 об.
77 Там же. 1883. Оп. 181. Д. 992. Л. 351.
/8 См.: М и л ю it и !Н Д. А. Дневник. Т. IV. М., 1950. С. 60.
79 Авантюра русского царизма в Болгарии. Л., 1935. С. X.
80 П а р е н с о в П. Д. Указ. соч. С. 97; АВПРИ. Ф. Отчеты МИД. Отчет
.по Азиатскому департаменту за1 1884—1882 гг. Л. 131 об.
81 Витте С. Ю. Воспоминания. Т. I. М.» I960; С. 455.
82 Л а м з д о р ф В. Н. Дневник 1894—1896. М.» 1991. С. 76.
83 АВПРИ. Ф. Политархив. 1881. Оп. 482. Д. 5. Л. 12. Против такой оценки
событий 1881 г. возражает болгарский историк Цв. Тодорова, считая действия
А. Баттенберга законными (Тодорова Цв. Указ. соч. С. 92—95).
84 АВПРИ. Ф. Главный архив. У—А2. 1881. Оп. 184. Д. 918. Л. 119.
85 Там же. Л. 131.
86 Там же. Л. 178.
87 Там же. Л. 139.
88 ГАРФ. Ф. 730. Д. 538. Л. 20—27.
89 Подробнее см.: Димитров И. Указ. соч. С. 141—143; Косик В. И.
Указ, соч. С: 60—62:
90 АВПРИ. Ф. Отчеты МИД. Отчет по Азиатскому департаменту за 1881—<
1882 гг. Л. 112.
91 АВПРИ. Ф. Главный аохив. У—А?. 1882. Оп. 181. Д. 920. Л. 249.
92 Там же. Л. 255, 257.
93 Там же. Л. 247.
94 Там же. 1883. Оп. 181. Д. 921. Л. 46. О деятельности Л. И. Соболева
см.: Димитров И. Указ. соч. С. 142—162; Косик В. И. Указ. соч.
С. 64—67.
95 См.: Димитров И. Указ. соч. С. 160-М 62.
96 АВПРИ Ф. Главный архив. У—А2. 1883. Оп. 181. Д. 921. Л. 48.
97 Там же. Д. 922. Л. 7 об.—8.
98 Там же. Л. 55.
99 Там же. Оп. 181. Д. 921. Л. 61.
100 Там же. Д. 922. Л. 96—96 об.
101 Там же. Л. 97, 99.
102 Дневник государственного секретаря А. А. Половцева. Т. I. М, 1966..
С. 113. Запись от 13 сент. 1883 г.
103 АВПРИ. Ф. Главный архив. У—Аа. 1883. Оп. 181. Д. 922. Л. 62 об.
104 Там же. Л. 68, 69, 7Г об.—72.
105 Там же. Л. 72 об.
106 Там же. Л. 220,—221.
107 Там же. Л. 183 об.
108 См.: Радев Симеон. Указ. соч. С. 400; Косик В. И. Указ. соч. 75.
109 АВПРИ., Ф. Главный архив. У—А2. 1883. Оп. 181. Д. 921. Л. 119 об.
110 Там же. Л. 73.
111 Там же. Л. 86 об.
112 Там же. Л. 105—106, 113 об.
113 Там, же. Л. 173.
114 См.: Косик В. И. Указ. соч. С. 79.
115 АВПРИ. Ф. Главный архив. У—А2 1883. Оп. 181. Д. 921 Л 275 об ‘
Д. 922. Л. 222 об. ’ ’
116 Там же. Д. 922.1 Л. 208 об.
117 Там же. Д. 921. Л. 212 об., 214 об. — 2J5; Д. 922. Л. 185.
118 Там же. Д. 922. Л. 219.
из Рам же Л 324____326
120 Там же. Д. 921. Л. 238—239 об.; Косик В. И. Указ. соч. С. 72—73
12,1 АВПРИ. Ф. Главный архив. У—А2 1884. Оп. 181. Д. 923. Ч. I. Л. 218:
122 Там же.
123 Там же. 1883. Оп. 181. Д. 922. Л. 226 об. — 227.
124 Там же. Л. 235.
60
125 Там же. Л. 339.
126 Там же. Л. 344, 350 об.
127 См.: Карцев Ю. С. Семь лет на Ближнем Востоке. 1879—1886. Спо.,
3906; Авантюра русского царизма в Болгарии; Восточный вопрос во внешней
политике России... С. 251.
128 См.: Косик В. И. Указ. соч. С. 91—92.
129 АВПРИ. Ф. Главный .архив. У—А2. 1883. Оп. 181. Д. 922. Л. 49.
130 Там же. Л. 50 об.
131 Там же. 1884. Оп. 181. Д. 923. Ч. II. Л. 393—395 об.
5321 Там. же. Л. 42'0 об.
333 Там же. Л. 415.
334 Там же. Ч. I. Л. 125 об.
335 Стефан Ста-мболов — революционер и книжовиик. В. Тырново. 1988.
136 АВПРИ. Ф. Главный архив. У—А2. 1883. Оп. 181. Д. 923. Ч. II. Л. 421,
.А, С. Ионин, лично не симпатизировавший П. Киравелову, считал его человеком
честным (АВПРИ. Ф. Главный архив. У—А2. 1883. Оп. 181. Д. 923. Ч. I.
Л.. 15 об.)
137 АВПРИ. Ф. Главный архив. У—А2: 1884. Оп. 181. Д. 923. Ч. II. Л. 434.
138 См.: Димитров И. Указ. соч. С. 213; АВПРИ. Ф. Главный архив.
У—А,2. 1884. Оп; 184. Д. 923. Ч. II. Л. 464.
139 АВПРИ. Ф. Главный архив. У—А2. 1883. Оп. 181. Д. 923. Ч. II. Л. 465.
А. И. Кояндер — Н. К. Гирсу 23 октября 1884 г.
340 TaiM же. Л. 485, 527.
341 Там же. Ч. I. Л. 169, 170 об.
142 Там же. Л. 176, 208.
343 Там же. Л. 183.
344 Там же. Л. 185.
345 Там же. Л. 189.
546 /Там же. Л. 232—232 об.; У—А2. 1884. Оп. 181. Д. 924. Л. 26.
147 См.: Феоктистов Е. М. Воспоминания. За кулисами политики и
литературы. 1848—1896. Л., 1929., С. 258.
348 АВПРИ. Ф. Главный архив. У—А2. 1884. Оп. 181. Д. 924. Л. 27 об.
349 АВПРИ. Ф. Посольство; в Берлине. 1885. Д. 83. Л. 67.
350 Die Grosse Pclitik der Europaishen Kabinette 1871—1914 (далее — G. P.).
Bd4. Berlin, 1922. S. 113—114.
351 См.: Данченко С., Карасев А. Основные этапы развития сербской
буржуазной государственности и Россия (1858—1903)//Балканские исследова-
ния. Вып. 9. Вопросы социальной, политической и культурной истории Юго-
Восточной Европы. М., 1984. С. 125.
352 См.: Карасев А. В. Из истории русско-сербских отношений 60-х
годов XIX в. //Советское славяноведение. 1978. № 2.
353 См. подробнее: Бор^еви^ М. Преглед развитка политических и
правних установи Срби]е од Kpaja XVII до почетна XX в. Ниш, 1977.
354 См.: Радев Симеон. Указ. соч. С. 557—558.
355 АВПРИ. Ф. Отчеты МИД. Отчет по Азиатскому департаменту за 1881 —
1882 гг. Л. 112.
35, 3 АВПРИ. Ф. Канцелярия. 1879. Оп. 470. Д. 145. Л. 170.
357 АВПРИ. Ф. Отчеты МИД. Отчет по Азиатскому департаменту за 1884 г.
Л.. 15. . ,
358 См. подробнее: Ч у б р и л о в и ft В. Cp6nja и AycTpi-ija в XIX в. //Меду-
н а родни научим скуп «)Велике 'силе с Срб-iija пред]први светски рат». Београд,
1976.
359 АВПРИ. Ф. Отчеты МИД. Отчет по Азиатскому департаменту за 1881 —
1882 гг. Л. 19.
160 Уакши и Г. Из нови]'а Србске историке. Београд. 1953. С. 84.
161 АВПРИ. Ф. Политархив. 1881. Оп. 482. Д. 414. Л. 10 об.—II.
162 Международная политика новейшего времени в договорах, нотах и
декларациях. Ч. I. М., 1925. С. 97—99.
61
163 АВПРИ. Ф. Политархив. 1882. Оп. 482. Д. 419. Л. 78—78 об.
164 Там же. Л. 137—138.
165 См.: Данченко С. II., Карасев А. В. Указ. соч. С. 128.
165 История южных и западных славян. М., 1979. С. 327.
167 АВ ПРИ. Ф. Политархив. 1884. Оп. 482. Д. 428. Л. 3 об.
168 Там же. Л. 7 об.
169 АВПРИ. Ф. Отчеты МИД. Отчет по Азиатскому департахменту за 1884 —
1886 гг. Л. 24, 28.
170 АВПРИ. Ф Политархив. 1882. Оп. 482. Д. 419. Л. 201 об.—Д)2.
Там же. Л. 31 об.
-7а Там же. Л. 32. ,
173 АВПРИ. Ф. Отчеты МИД. Отчет по Азиатскому департаменту за ьъМ—
АВПРИ. Ф- Политархив. 1883. Оп. 482. Д. 424. Л. 92—92 об., 97.
175 Там же 1884. Оп. 482. Д. 428. Л. 44—44 об.
175 Там же. Л. 45.
577 Там же 1885. Оп. 482. Д. 431. Л. 142, 145 об.
278 Там же. Л. 212, 237 об., 239. 241—241 об.
179 . М анч ев К. Проблемы на србската външна политика в края на XIX в.
(1889—1893) //Нациои а лноосво боди гелии движения... С. 60—62.
80 ГА.РФ Ф. 730 (Н. П. Игнатьева) 1871. Д 538. Л. 8—11.
182 АВПРИ. Ф. Главный архив. У—А2. 1880. Оп. 181. Д. 202. Л. 11 об.—12:
182 Там же. Л. 69.
153 Ст а те лов а Е. Българо-румските отношения след създанаго на
княжество България // Националноосвободителни движения... С. 42, 52.
184 АВПРИ. Ф. Главный архив. У—А2. 1880. Оп. 181. Д. 202. Л. 12 об.,
185 См.: Ага к и А. С. Русско-румынские межгосударственные отношения
в конце XIX—начале XX в. Кишинев, 1976. С. 139.
186 АВПРИ. Ф. Главный архив. У—А2. 1880. Оп. 181. Д. 202. Л. 69—70..
187 Там же. Л. 78.
188 См.: Атаки А. С. Указ. соч. С. 17.
189 АВПРИ., Ф. Отчеты МИД. Отчет по Азиатскому департаменту за 1884—
1886 гг. Л. 9.
190 См.: Паскалева В. Икономическо проникноване...;. Известия на ин-
ститута на българската история. Т. VII. София, 1957. С. 159.
131 Дранг нах Остен и народы Центральной и Юго-Восточной Европы. М.>
1975. С. 71.
192 См.: Ерусалимский А. С. Внешняя политика и дипломатия гер-
манского империализма в конце XIX в. М., 1948.
193 Восточный вопрос во внешней политике России... С. 249.
194 С т а т е л о в а Е. Указ. соч. С. 55.
195 См. подробнее: D гi a u 11 Ed. et Lheritier M. Histoire diplomatique
de la Grece de 1821 a nos jours.. Vol. II—III. Paris, 192'5.
196 Д а н о в a H. Към вопроса за българо-гръцките отношения през пос-
леднего десетялетие на XIX в. //Националноосвободителни движения... С. 94.
197 См.: Д а н о в а Н. Указ. соч. С. 116.
188 Там же. С. 117.
Документы АВПРИ подтверждают вывод ученого о большом интересе
Греции к Македонии в начале 80-х гг. XIX в. (АВПРИ. Ф. Главный архив.
У—А<?. 1880. О!п. 181. Д. 910. Л. 65—65 об. и др.).
199 См.: Манчев К. Указ. соч. С. 61.
200 По подсчетам болгарского историка Д„ Дойнова, из населения Македо-
нии свыше 100' тыс. человек болгар было более 80 тыс., (Д о й н о в Д. «Комите-
нте «Единство». Ролята и припосът им за Съединението 1885. София, 1985.
С. 44). Сведения о преобладании болгар над другими народами в Македонии
содержатся и в документах АВПРИ (Ф. Главный архив. У—Ао. 1880 Оп. 181.
Д. 910. Л. 165).
201 АВПРИ. Ф. Главный архив. У—А2. 1880. Оп. 181. Д. 910. Л. 42, 67,
115 об., 155, 161; АВПРИ. Ф. Отчеты МИД. 1881. Л. 193 об.
202 АВПРИ. Ф. Главный архив. У—Аа. 1880. Оп. 181. Д. 91. Л. 69.
62
203 Там же. Л. 120'.
204 Там же. Л. 75—75 об.
205 Там же. Л. 128.
206 Там же. Л. 80.
207 Там же.
208 АВПРИ. Ф. Канцелярия. 1885. Оп. 470. Д. 25. Л. 265.
200 АВПРИ Ф. Политархив. 1887. Оп. 482. Д. 254. Л. 8 8 об.
210 Там же. 1886. Оп. 482. Д. 253. Л. 6.
211 Там же. Л. 9—9 об.
212 Там же. 1887. Оп. 482. Д. 254. Л. 6.
213 Там же. 1885. Оп. 482. Д. 1531. Л. 90.
214 АВПРИ. Ф. Отчеты МИД. Отчет по Азиатскому департаменту за 1881 —
1882’ гг. Л. 177 об; Подробнее о внутреннем положении Черногории и русско-
черногорских отношениях См: Хитрова Н. И. Россия и Черногория в 1878—
1908 гг. Ч. I—II, М., 1993.
215 АВПРИ. Ф. Политархив. 1883. Оп. 482. Д. 1524. Л. 36 об.
2:1 6 Там же Л. 36, 57—57 об.
217 Там же. Л. 58 об.
218 Там же. Л. 55—55 об.
219 Там же. Л. 75—75 об.
220 Там же. Л. 79.
221 Там же. 1884. Оп. 482. Д. 1528. Л. 16—16 об.
222 Там же. Л. 103.
223 Там же.
224 Там же. 1885. Оп. 482. Д. 1531. Л. 21.
225 Там же. Л. 48—49.
226 Там же. 1884. Оп. 482. Д. 1528. Л. НО.
227 Там же. 1885. Оп. 482. Д. 1531. Л. 15—16 об.
ГЛАВА II
--------------- © -------
ПОЛИТИКА РОСССИИ В ГОДЫ БОЛГАРСКОГО
КРИЗИСА (1885—1886)
ОБЪЕДИНИТЕЛЬНОЕ ДВИЖЕНИЕ В БОЛГАРИИ; РОССИЯ,
БАЛКАНСКИЕ СТРАНЫ И ТУРЦИЯ
Самой важной национальной задачей Болгарии было объеди-
нение страны; за него выступали все слои общества, что облег-
чало деятельность комитетов «Единство». Первоначально они
возникли в Тырнове, Софии, Пловдиве, а затем охватили всю
страну. Их цель сводилась к руководству общеболгарским дви-
жением за объединение Г Но особенно активной была деятель-
ность комитетов в Восточной Румелии, где турецкое правительст-
во, опираясь на поддержку государств Запада в их антиюлавян-
ской политике, не спешило с выполнением условий Берлинского
договора. Султан ограничил права местной администрации: на-
селение, вопреки Органическому статусу Восточной Румелии,
фактически было лишено свободы слова, петиций, митингов; Пор-
та установила полицейский надзор в провинции, требуя сведений
о численности местной милиции, жандармерии, фамилии офице-
ров. На просьбы генерал-губернатора, обращение к султану, о
восстановлении в Восточной Румелии ее административной авто-
номии Абдул Хамид II требовал от генерал-губернатора Богориди
неукоснительного выполнения предписаний Порты.
Новый генерал-губернатор Г. Крестович, назначенный султа-
ном в 1884 г. после истечения пятилетнего срока управления Бого-
риди, придерживался иной тактики. Юрист по образованию, ранее
находившийся в дружеских отношениях с Н. П. Игнатьевым,
Г. Крестович (Гавриил-паша) пытался установить лояльные отно-
шения с султаном, рассчитывая таким путем добиться расшире-
ния автономии Восточной Румелии. Но деятельность Г. Крестови-
на вступила в противоречие с агитацией за соединение, проводи-
мой в Южной Болгарии комитетами «Единство». Софийское пра-
вительство П. Каравелова поддерживало деятельность комитетов.
В эти годы в дружеских отношениях с П. Каравеловым находился
военный министр Болгарии М. А. Кантакузен и русский предста-
витель в Софии А. И. Кояндер, что воспринималось определенны-
ми кругами Болгарии как согласованность действий болгарского
премьера и российских резидентов в Софии. Напротив, русские
дипломаты в Пловдиве на этом этапе борьбы были склонны за-
нять сторону Г. Крестовича и лишь в ходе восстания поддержа-
ли объединение. Эти расхождения в действиях двух дипломати-
ческих представительств России в Северной и Южной Болгарии
64
.накануне объединения дезориентировали как местное население,
так и Петербургский кабинет относительно позиции России и об-
становки в Болгарии2.
В 1885 г. движение за объединение вступило в новый этап. В
Пловдиве в апреле 1885 г. был создан Болгарский тайный рево-
люционный центральный комитет (БТРЦК) во главе с 3. Стоя-
новым, поставивший целью собственными силами, невзирая на
.позицию европейских держав, добиться объединения Восточной
румелии с Болгарским княжеством.
Итогом развернувшегося национального движения явилось
восстание 6 (18) сентября 1885 г. в столице Восточной Румелии_
Пловдиве, провозгласившее от имени болгарского князя А. Бат-
тенберга объединение Северной и Южной Болгарии3. Там же
было создано временное правительство. Акт объединения был еди-
нодушно одобрен всей страной. Для закрепления результатов вос-
стания 11 (23) сентября Великое народное собрание в Софии, со-
званное по этому поводу, всенародно поддержало объединение,
выделило правительству 5 млн франков кредита для мобилизации
населения на случай начала военных действий с Турцией.
Восстание в Пловдиве, приведшее к объединению двух частей
Болгарии, поддержанное болгарским князем, было неожиданно-
стью для России, Турции, государств Запада и Балканских стран.
Болгария/ решениями Берлинского конгресса сохранявшая
свою зависимость от Турции, нуждалась в узаконении этого объе-
динения, прежде всего Портой, Петербургским кабинетом, а так-
же правительствами Запада, подписавшими Берлинский договор.
Вопрос о признании законности объединения вызвал острые
споры держав и положил начало болгарскому кризису.
Формально акт соединения был нарушением условий тракта-
та, утвердившего раздельное существование Северной и Южной
Болгарии. Поэтому ввод турецких войск в Восточную Румелию
становился реальным фактом. Обе стороны — Болгария и Тур-
ция — начали стягивать свои войска к болгаро-турецкой границе.
Болгарский князь, пытаясь предотвратить вооруженный конфликт
с Турцией, обратился к правительствам Европы с просьбой при-
знать акт объединения. Он писал, что новая Болгария сохраняет
сюзеренитет султана, а сам акт объединения не содержит ника-
кой враждебной цели против Турции. А. Баттенберг предлагал
европейским государствам признать новое политическое 'положе-
ние Болгарии и просить султана санкционировать объединение,
чтобы избежать кровопролития4. Особое письмо с просьбой о по-
мощи и поддержке было направлено в Петербург. Одновременно
с этим болгарская депутация из сторонников России выехала в
Данию, где тогда находился Александр III, в надежде получить
одобрение своим действиям. Но усилия князя и болгарской обще-
ственности не дали положительных результатов.
В телеграмме из Петербурга от 9(21) сентября 1885 г. гово-
рилось: «Государь император, не одобряя настоящее болгарское
движение, воспретил нашим офицерам принимать в нем участие.
5-1513
65
Князю М. А. Кантакузену повелевал оставаться при дипломати-
ческом агентстве, но не в качестве военного министра»5.
Этим распоряжением царское правительство отстраняло рус-
ских офицеров от участия в событиях, доказывая тем самым Пор-
те и Европе свою непричастность. Позиция Петербурга сняла опа-
сения султана относительно планов России в Болгарии и Восточ-
ной Румелии6, но она была с горечью воспринята населением
Болгарии и военными, расценившими этот акт как отход России
от своей прежней политики покровительства Болгарии7.
Болгарской депутации, прибывшей в Данию, Александр Ш
повторил свое неодобрение происшедших событий, возложив от-
ветственность за случившееся на князя8. Более определенно свое
отношение к воссоединению и действиям А. Баттенберга импера-
тор выразил в письме к начальнику генерального штаба Н. Н. Об-
ручеву (12/24 сентября 1885 г.): «Настоящее движение болгар я
не одобряю, они нас не слушались, действовали втихомолку, со-
ветов не спрашивали, пусть теперь сами расхлебывают кашу, ими
же заваренную. По-моему, пока князь Александр будет распоря-
жаться судьбами болгарского народа, наше вмешательство в дела
Болгарии совершенно невозможно и бесполезно»9.
Следует напомнить, что царское правительство и после подпи-
сания Берлинского договора не отказывалось от идеи объедине-
ния Болгарии. Об этом не забывали российские дипломаты при
подготовке Конституции для Восточной Румелии. По требованию
России в особый протокол восстановленного в 1881 г. Союза трех
императоров была внесена статья о том, что Австро-Венгрия и
Германия не будут противиться возможному объединению двух
частей Болгарии 10. Но Петербургский кабинет, полагая, что мысль
об объединении Болгарии «понятна и естественна», не желал ус-
корять это событие, считая его «делом будущего»11. Поэтому объ-
единение, происшедшее в неблагоприятное для России время (во-
енные действия в Средней Азии, обострившие отношения с Англи-
ей и Афганистаном при ослаблении русских позиций на Балка-
нах) под главенством ненавистного императору А. Баттенберга
без уведомления России, вызвало негативную реакцию правитель-
ства 12.
Болгарский историк И. Димитров видит причину неприятия
Петербургом объединения в приверженности России сохранения
статус-кво. Он полагает, что отстранение А. Баттенберга в годы
болгарского кризиса не было главной целью, которую царская
Россия преследовала в Болгарии13. Другое объяснение неприя-
тию Россией объединения Болгарии содержится в книге Чарлза
п Барбары Елавич «Образование балканских национальных госу-
дарств. 1804—1920» 14. Оба автора, не отвергая роль князя в отри-
цательном отношении российского правительства к объединению,
связывают его с задачами Союза трех императоров и боязнью
России в случае ее согласия признать объединение аннексии Авст-
рией Боснии и Герцеговины15.
66
Думается, что из множества причин, побудивших царское пра-
вительство устраниться от поддержки соединения Княжества с
Восточной Румелией, личностный момент — желание Алексан-
дра III удалить непослушного А. Баттенберга и изменить эти^
политику Болгарии — имел немаловажное значение. Из докумен-
тов АВПРИ и публикаций известно, что император считал глав-
ным виновником ослабления русского влияния в Болгарии именно
князя. Уже в первые дни после восстания в Пловдиве в Петер-
бурге был разработан .план действий, предусматривавший защиту
объединения немедленно после лишения А. Баттенберга престо-
ла 16. Следует также учитывать, что официальный отказ России
поддержать объединение находился в известном противоречии с
реальной политикой России. А. И. Нелидов, дипломат авторитет-
ный в Турции и хорошо знавший обстановку на Балканах, лично
не сочувствовавший объединению, убеждал Петербург в невоз-
можности возвращения Восточной Румелии Турции: первый ее
выстрел был бы сигналом к общему мятежу на Балканах. В доне-
сении в Петербург (19 сентября (1 октября) 1885 г.) он совето-
вал предложить другим державам «признать совершившимся
фактом объединение двух частей Болгарии», что позволит «гаран-
тировать мир на Востоке и установить на более солидной основе
порядок вещей, созданный на Берлинском конгрессе» 17.
Не признав объединение, царское правительство тем не менее
продолжало, как и ранее, поставлять оружие в Болгарию18. Од-
новременно с этим оно предупреждало Порту о гибельных послед-
ствиях для Турции введения ее войск на землю Восточной Руме-
лии, имея в виду возможность распространения восстания на дру-
гие территории Балканского полуострова, прежде всего Македо-
нию 1S. Продажа Россией оружия Болгарии в немалой степени спо-
собствовала успехам болгар в сербо-болгарской войне, возникшей
в ходе болгарского кризиса.
В 80—90-е гг. российское правительство стремилось к норма-
лизации отношений с Балканскими странами и государствами Ев-
ропы. Поэтому для локализации конфликта и выработки единой
позиции европейских держав Россия в сентябре 1885 г. предложи-
ла созвать совещание послов европейских стран, аккредитованных
в Константинополе, с участием представителей Турции. Но пред-
варительно состоялась «малая конференция» участников Союза
трех императоров, решивших согласовать свои позиции. Все три
представителя были едины в отказе поддержать объединение, но
в отношении к болгарскому князю между ними обнаружились
разногласия: Россия предлагала удалить А. Баттенберга из стра-
ны, а Австро-Венгрия настаивала на его оставлении в Болгарии.
Германия пыталась примирить стороны. Не добившись полного
единства, совещание прекратило работу.
В октябре 1885 г. в Константинополе открылась конференция
всех держав, подписавших Берлинский договор, для выработки
коллективного решения болгарского вопроса. Россия, Австро-Вен-
грия и Германия настаивали на выполнении Болгарией решений
я* * 67
Берлинского конгресса, а Англия, Франция и Италия заявляли о
необходимости учитывать желание болгарского населения20.
Наиболее активную позицию в поддержку болгарского князя
и акта соединения заняла Англия. Она усмотрела в объединении
Восточной Румелии с Княжеством Болгария удобную возмож-
ность оттеснить Россию, укрепить весьма шаткое положение кня-
зя в стране и собственное там влияние.
В эти годы, как и ранее, Англия смогла верно оценить обста-
новку на Балканах, необратимость процессов, происходивших в
Болгарии, и поддержать их. Немалую роль в этом отношении сыг-
рала либеральная общественность Англии. Но выступая в под-
держку князя и объединения, она не хотела терять расположения
султана. Поэтому Англия (как и Россия) советовала Абдул Ха-
миду II не вводить войска в Восточную Румелию, чтобы не дать
повода Балканским странам выступить против Турции21.
Само турецкое правительство не имело четкой позиции в бол-
гарском вопросе. Оно отказалось от переговоров с болгарской де-
легацией, прибывшей в Константинополь, но и не торопилось с
вводом войск в Восточную Румелию22. Одновременно с этим вели-
кий везир, как сообщал А. И. Нелидов из Константинополя, по-
требовал от болгарского князя вывести свои войска из Восточ-
ной Румелии, собираясь направить туда своего комиссара23. Вме-
сте с этим Абдул Хамид II отверг предложение германского гене-
рала фон Гольца дать ему две дивизии из константинопольского
гарнизона, чтобы восстановить статус-кво в Восточной Руме-
лии24. Боязнь русского вмешательства (первоначально Порта счи-
тала, что соединение получило поддержку России) играла, по
мнению болгарского историка Б. Самарджиева, первостепенную
роль в пассивном поведении султана в отношении болгарских со-
бытий25. Нерешительность Порты объяснялась также открытой
поддержкой Англией действий А. Баттенберга.
БАЛКАНСКИЕ ПРАВИТЕЛЬСТВА В ГОДЫ ОБЪЕДИНЕНИЯ БОЛГАРИИ
Положение Болгарии в немалой степени осложнялось негатив-
ным отношением к объединению других Балканских стран, что
грозило превратить болгарский кризис в общебалканский.
В Черногории событие произвело «сильный переполох, — со-
общал в Петербург русский резидент в Цетинье Г. Аргиропуло. —
Сначала все были убеждены, что сигнал к объединению Болгарии
был подан Россией и что восточный вопрос вновь поднят ею для
окончательного его решения»26. Затем, убедившись в ошибочно-
сти этих слухов, черногорский князь занял нейтральную позицию.
Определенную роль в этом последнем решении, принятом Чер-
ногорией, сыграли неприязненные отношения между князем Нико-
лаем и сербским королем Миланом. В ходе болгарского кризиса
сербо-черногорское противостояние усилилось, что находило отра-
жение и в сербской печати. Российский посланник в Цетинье
объяснял этот факт популярностью князя Николая среди южных
68
славян, «столь разъединенных в других вопросах». «Умалить зна-
чение князя в глазах сербов сделалось лозунгом этой прессы, на-
правляемой Белградом»27, — замечал дипломат.
«Спокойную и корректную позицию» в отношении соединения
занял румынский король Карл Гогенцоллерн, хотя реакция румын-
ской общественности на объединение была отрицательной28.
Полное неприятие событий в Болгарии проявили Сербия п Гре-
ция. Оба государства готовились к вооруженной борьбе с Турци-
ей, требуя от нее как бы в ответ на объединение Болгарии терри-
ториальных компенсаций для себя; воинственные демонстрации
проходили в Греции у границы с Турцией; демонстранты настаи-
вали на «ликвидации румелийского вопроса», в противном случае
угрожали открыть военные действия. В Греции началась мобили-
зация войск. Зная о морской слабости Турции, греки намерева-
лись действовать с моря. К борьбе греков против Порты присое-
динились критяне, заявившие об объединении с Грецией29.
Россия, стремившаяся локализировать конфликт в границах
Болгарии, приравнивала военные приготовления Греции к дейст-
виям Болгарии. Обе стороны, по мнению А. И. Нелидова, угро-
жают миру на Востоке30. Однако Порта видела ббльшуго опас-
ность для региона в действиях Болгарии, поскольку Англия, ос-
лабив свое внимание к Греции, рассматривала. Болгарию как
главную свою опору на Балканах31.
Сербия оценивала объединение как нарушение равновесия на
Балканах, как опасное для ее интересов событие. Король Милан,
прервав лечение, возвратился в Белград и безуспешно пытался
создать антиболгарскую коалицию, включавшую, помимо Сер-
бии, Грецию и Румынию32. Выработать единую антиболгарскую
программу действий Милану не удалось в силу противоречий, раз-
делявших Балканские страны. Неудача навела короля на мысль—-
потребовать от Болгарии в ультимативной форме восстановить
статус-кво или удовлетворить территориальные претензии Сербии.
Милан действовал столь решительно еще и потому, что знал о
поддержке Австро-Венгрией его притязаний именно за счет тер-
ритории Болгарии33. Однако сербский народ был готов добивать-
ся изменения границ государства путем включения в его состав-
прежде всего Боснии и Герцеговины и хотел «видеть в Милане
своего вождя, а не австрийского вассала»34.
Болгария не приняла сербского ультиматума. Началась моби-
лизация сербских войск. На болгарской и турецкой! границах их
было сосредоточено до 70 тыс. человек. 2(14) ноября 1885 г.
Сербия объявила войну; ее армия вторглась на территорию Бол-
гарии и одержала первые успехи, вызванные главным образом
концентрацией основных сил болгарской армии у границ Восточ-
ной Румелии и Македонии. С подходом к театру военных действий
новых сил болгарской армии наступление сербов было остановле-
но, а затем они были отброшены на собственную территорию.
69
В первые дни войны правительство Болгарии направило ноты
европейским державам и Турции, уведомляя их, что войну нача-
ла Сербия.
Россия хотя и не признала объединения, не поддержала дей-
ствий Сербии. В телеграмме А. И. Нелидову от 10 (22) ноября
1885 г. российское правительство просило «приложить усилия,
чтобы остановить пролитие крови» и передать мнение Петербур-
га в Белград и Софию. Оно расценивало нападение Милана на
соседнее славянское государство как предательство35.
Однако вмешиваться в сербо-болгарскую войну ни Порта, ни
’ европейские правительства не собирались. Что же касается Ав-
стрии, то она словесно поддерживала Милана, посчитав требова-
ния сербского короля о расширении границ государства законны-
ми. Турция, будучи сувереном- Болгарии, имела право выступить
против Сербии, но не хотела укреплять позиции А. Баттенберга.
Кроме того, на султана произвело впечатление заявление Авст-
рии о том, что если Турция выступит против Сербии, то будет
иметь дело с австро-венгерскими войсками. Это заявление окон-
чательно убедило Порту в необходимости сохранить нейтральную
позицию в сербо-болгарской войне36.
Болгарская армия оказалась значительно сильнее сербской.
Решающая победа болгар под Сливницей завершила войну меж-
ду двумя славянскими народами. Победа болгар подняла автори-
тет князя и страны. Она произвела большое впечатление в Евро-
пе и на Балканах. «Сливница, — пишет болгарский публицист и
историк С. Радев, — стала для европейской публики символом
храбрости и патриотизма». Особенно восторженно была встречена
победа болгар в Англии37.
Вместе с тем война показала высокий профессионализм рус-
ских офицеров, создавших болгарскую армию. «Победа болгар
под Сливницей, — писал русский дипломат Ю. С. Карцов, —
польстила русскому национальному самолюбию: ведь так или ина-
че, а победили ученики русских офицеров-инструкторов»38.
Как видно из документов, а также исследований болгарских и
русских историков, в ходе болгарского кризиса русская диплома-
тия и А. Баттенберг пытались сблизить свои позиции. В частно-
сти, между русскими дипломатами (инициатива принадлежала
послу в Вене А. Б. Лобанову-Ростовскому) и князем после
окончания сербо-болгарской войны была достигнута договорен-
ность о подписании Баттенбергом приказа по армии, где отмеча-
лось, что победа над сербами была одержана благодаря «попечи-
тельству царя и деятельности русских офицеров». Эта публика-
ция встретила негативный отзвук в болгарской армии, посчитав-’
шей ее обнародование умалением роли болгар в победе над сер-
бами. Но и этот жест А. Баттенберга не изменил резко отрица-
тельного отношения Александра III к болгарскому князю39.
Не помогали согласованию позиций двух стран и донесения
русских дипломатов, которые приводили доказательства враж-
дебных действий Александра Баттенберга в отношении России и
70
<его зависимости от советов англичан40. Противостояние России и
Болгарии усиливалось.
Разгром Сербии привел к падению авторитета Милана в стра-
не. Одновременно это было и поражением австрофильского курса
государства. Российский агент в Белграде А. И. Персиани писал
по этому поводу: «Рассчитывая на легкую наживу, король Милан,
под покровом Австрии и под видом о бороните ля Берлинского до-
говора, двинулся в Болгарию, уверенный в успехе, мечтал возвра-
титься в Белград победителем и тем приобрести популярность и
доказать народу, что проводимая им политика была неоспоримо
верною». Однако война обманула его надежды, а «население его
проклинало и выражало негодование»41. По мнению А. И. Перси-
ани, «положение короля было таким трудным», что не исключа-
лась вероятность его отречения в пользу Петра Карагеоргиевича,
представителя враждебной Обреновичам династии, к которой при-
надлежал Милан42.
Несмотря на кратковременность войны, потери сербов были
немалыми (10 тыс. убитых и раненых). Хотя российское прави-
тельство не одобряло действий Белградского кабинета, оно напра-
вило в Сербию через Красный Крест необходимые для госпиталей
принадлежности и 100 тыс. франков43.
Еще в ходе войны в Сербии усилились прорусские настроения;
вновь на политическую арену поднялся И. Ристич, отправленный в
отставку Миланом за его поездку в Россию. Однако И. Ристич
отказался от формирования нового правительства, посчитав, что,
пока не заключен мир с Болгарией, смена кабинета была бы да-
же «непатриотична»44.
Венский кабинет, пытаясь реабилитировать себя в глазах ев-
ропейских держав и балканских народов, взял на себя инициати-
ву; поддержанную Германией и Россией, посредничества между
бывшими противниками. Австрия предложила Баттенбергу пре-
кратить наступление и заключить перемирие с Сербией, пригро-
зив болгарскому князю вмешательством Австрии в случае продол-
жения им военных действий45. Обе стороны согласились на пере-
мирие. Созданная в Вене международная военная комиссия из
находившихся там военных представителей европейских госу-
дарств выработала предварительные условия, что позволило пере-
нести переговоры в Бухарест. Однако Турция потребовала, чтобы
условия договора с ней как сюзереном Болгарии были согласо-
ваны, а турецкая делегация приняла участие в переговорах. Обе
стороны согласились на эти требования Порты. В феврале
1886 г. в Бухаресте в присутствии турецкого представителя был
подписан договор о восстановлении мира между Сербией и Бол-
гарией при сохранении прежних границ. Такое решение отража-
ло как желание европейских держав и Турции к быстрейшему
•окончанию войны, так и настроение сербского населения, отка-
завшегося от территориальных претензий к Болгарии.
Но окончание войны не привело к спокойствию на Балканах.
Продолжала вооружаться Греция, требуя от Турции защиты сво-
71
их интересов в Македонии и Эпире. Султан со своей стороны го-
товился провести морскую «демонстрацию» против Греции4*3; не-
урегулированным оставался болгарский вопрос; в Сербии усили-
лась оппозиция против Милана: в Скупщине радикалы выступали
против австрофильской ориентации короля. Часть радикалов бы-
ла солидарна с сербской эмиграцией, находившейся в Болгарки,,
организовать восстание в Сербии и создать унию Сербии с Болга-
рией47. Хотя эти планы не возымели практического значения из-за
отсутствия реальных возможностей по их реализации и в силу
разногласий между двумя славянскими странами, они интересны,
как свидетельство понимания частью интеллегенции этих стран
.важности единения балканских народов.
Естественно, что малейшая возможность единства Балканских
стран пугала Турцию. Она умело использовала недовольство бал-
канских правительств актом объединения Болгарии для установ-
ления контактов с каждым из них. Это прежде всего относилось,
к государствам, придерживавшимся нейтральных позиций в бол-
гарском вопросе, — Черногории и Румынии. «Султан щедро раз-
давал ордена высшим сановникам Княжества, выставляя дружбу
с Черногорией как бы напоказ», — сообщал в Петербург русский
представитель в Цетинье. Он справедливо видел зависимость так-
тики султана от взрывоопасной обстановки на Балканском полу-
острове, связывая ее с действиями Греции, грозящими перейти в
открытую враждебность против Порты. «Если допустить мысль о
греко-турецкой войне, то для Турции вопрос о мире на границе
Черногории, — продолжал дипломат, — сделается не только
крайне желательным, но и вопросом первой важности»48.
Именно в это время Турция завершает длительный спор с.
Черногорией по пограничным вопросам, удовлетворяет ее много-
летнюю просьбу о понижении уровня Скутарского озера, что да-
вало Черногории свободный доступ к морю и позволяло приобре-
сти около 10 тыс. десятин земли,' находившейся под водой. Для
Черногории — страны горной — это имело немалое значение.
В том же направлении действовала Турция по отношению к
Румынии. Румыния не проявляла своей враждебности к событиям:,
в Болгарии. Она не приняла предложение Милана о совместных
действиях против этой страны. Премьер-министр И. Братиану,
политика которого находилась в тесной зависимости от Австро-
Венгрии и Германии, сразу после восстания в Пловдиве посетил
Вену и Берлин для согласования своей позиции с союзни-
ками49. Поскольку Г. 3. Кальноки и О. Бисмарк высказались за
умиротворение на Балканах, ту же тактику избрал и И. Братиану.
Она была оправдана еще и потому, что в первые дни после вос-
соединения в Румынии появились слухи о сосредоточении у
границ Бессарабии русского корпуса в 200 тыс. человек50. Эта
настороженность и недоверие к политике России, характерные
для Румынии со времен Берлинского конгресса, помогли Порте
заверить Бухарест в защите ее границ в случае наступления рус-
ской армии.
72
Лояльность Румынии в отношении болгарских событий позво-
лила державам избрать Бухарест для сербо-болгарских перегово-
ров, завершивших войну.
БОЛГАРО-ТУРЕЦКИЙ ДОГОВОР 1886 г. И ЕВРОПЕЙСКИЕ ДЕРЖАВЫ
С окончанием сербо-болгарской войны державы вновь обра-
тились к решению болгарского вопроса. Но среди участников.
Константинопольской конференции по-прежнему не было единст-
ва. А. И. Нелидов действовал совместно с представителями Гер-
мании и Австрии; Франция и Англия сохраняли за собой свобо-
ду действий. Работа конференции явно заходила в тупик. Тогда
Англия, взяв на себя инициативу, предложила Турции вступить в
прямые переговоры с Болгарией. Они начались в Константинополе
в январе 1886 г., еще во время сербо-болгарского перемирия.
Главным их дирижером выступил английский посол в Констан-
тинополе, считавший для обеих сторон первоочередной задачей
достижение договоренности о взаимной болгаро-турецкой военной
помощи.
Оба государства были заинтересованы в скорейшем подписа-
нии договора: Болгария видела в соглашении с Турцией призна-
ние ею законности воссоединения Княжества с Восточной Руме-
лией; Турция* с прекращением болгарского конфликта рассчитыва-
ла на относительную стабилизацию обстановки на Балканах. Не-
маловажное значение для понимания причин быстрого заверше-
ния переговоров имела расстановка сил в самом турецком прави-
тельстве, где набирала силу англофильская группировка, которая
надеялась этим соглашением перетянуть на свою сторону Болга-
рию и ослабить внимание России к Константинополю и проливам,
В начале февраля 1886 г. турецко-болгарский договор был
подписан. По его статьям болгарский князь утверждался султа-
ном в качестве генерал-губернатора Румелии сроком на 5 лет, а
Болгария, как вассал Турции, ежегодно платила ей за Восточную
Ру мел ию дань в 200 тыс. лир.
Главный смысл договора для Порты и Лондонского кабинета
заключала статья о взаимной военной помощи двух государств.
По ее условиям болгарский князь являлся командующим болгар-
ской армией и защищал свои владения от нападения извне вместе
с турецкими войсками. В случае войны Османской империи с дру-
гими государствами болгарская армия вливалась в турецкую и
становилась под командование султана. Важное значение для
Турции имела уступка ей со стороны князя Кырджалийского ок-
руга в Восточной Румелии, что турецким правительством счита-
лось главной его победой в переговорах51.
Турецко-болгарским договором Болгария обособлялась от
блока Балканских стран, чем усиливались противоречия между
ними. Кроме того, договор содержал и антирусскую направлен-
ность. Болгария из государства, содействовавшего осуществлению
планов России по охране Черноморских проливов, превращалась
/ U
этим соглашением в потенциального противника России. «Это со-
глашение Болгарии и Турции, — писал в годовом отчете
Н. К- Грис, — было направлено против интересов России»52. Бол-
гария, по мысли султана, превращалась в буферное государство,
войска которого в случае необходимости могли ударить на север
в сторону России53.
После подписания договора двумя сторонами он был направ-
лен на рассмотрение и утверждение участников Берлинского кон-
гресса. 5 апреля 1886 г. в султанском дворце Топхане в Констан-
тинополе подписали Акт о воссоединении Восточной Румелии с
Болгарским княжеством54. Этот документ, которым завершился
' .первый этап болгарского кризиса, явился победой Болгарии, по-
скольку объединение получило международное признание. Одно-
временно этот акт был и успехом Англии, ибо он входил как со-
ставное звено в антирусский курс Лондона на Балканах. Россий-
ская печать называла Англию «злейшим врагом России на Бал-
канах», обострявшим своими антирусскими интригами болгарский
кризис55. Правда, султан в беседе с А. И. Нелидовым отрицал
а нт и российскую направленность договора56.
Россия хотя и видела в болгаро-турецком союзе ущемление
своих интересов в Болгарии, согласилась подписать акт в Топха-
не. Российскому послу в Константинополе, а также Алексан-
дру III и Н. К- Бирсу в Петербурге было ясно, что дипломати-
ческими средствами восстановить раздельное существование Бол-
гарии и Восточной Румелии невозможно, а к войне Россия не бы-
ла готова и не хотела ее57. Положение осложнялось еще англо-
российским противостоянием не только на Балканах, но и в рай-
оне проливов, что беспокоило как Россию, так и Турцию и служи-
ло основанием для русско-турецких переговоров.
Влияние России в Болгарии падало; верховенство на Балка-
нах переходило к Англии. Это отмечалось и в болгарском официо-
зе-газете «Тырновская конституция», один из авторов которой |
представлял Англию «защитницей болгарских интересов», спра-
ведливо замечая, что главным двигателем английской политики
по отношению к Болгарии служит ее враждебность к России58.
Болгарская общественность встретила турецко-болгарский до-
говор с двояким чувством: удовлетворения по поводу признания
султаном 'и Европой соединения Княжества с Восточной Румели-
ей и недовольства, поскольку его условия усиливали вассальную
зависимость Болгарии от Турции. Это последнее обстоятельство
вызвало рост оппозиции правительству и князю, уступивших, по
ее мнению, всем требованиям султана. «Личным интересам кня-
зя.. — утверждали противники договора, — были подчинены бол-
гарские интересы»59.
Но А. Баттенберг, чувствуя себя победителем, не считался с
этими настроениями в обществе. Оттеснив правительство, он со-
средоточил в своих руках всю полноту власти в государстве. Об-
тановка в стране осложнялась экономическими и финансовыми
трудностями, связанными с болгаро-сербской войной»
"74
В этих условиях болгарская русофильски настроенная оппози-
ция, группировавшаяся вокруг Д. Цанкова, открыто выступила с
критикой политики князя и правительства и призывала к восста-
новлению «прежних связей с Россией»60. Противоборство усили-
лось в связи с выборами депутатов в Народное собрание Болга-
рии от Восточной Румелии. Князь и болгарское правительство в
этой борьбе оказались сильнее и организованнее оппозиции и по-
лучили большинство голосов в Народном собрании, открывшемся
б Софии в июне 1886 г. Собрание одобрило соединение, и усилия-
ми С. Стамболова, многократно выступавшего в парламенте, бы-
ло снято обвинение оппозиции в адрес князя и правительства в
«натянутости отношений между Россией и Болгарией»61.
Петербургский кабинет, прежде всего император, и после за-
ключения болгаро-турецкого договора не смел думать о сближе-
нии с Болгарией, пока князем оставался А. Баттенберг. В том,
что положение князя «неустойчиво», Александр III не сомневался,
получая пространные сообщения из Софии от А. И. Кояндера и
П. М. Богданова. Последний заверял российское правительство,
что при разговоре с делегатами из Восточной Румелии те «руча-
лись, что население провинции поголовно выскажется за удаление
князя». Те же мысли при встрече с русскими дипломатами выска-
зывал и Д. Цанков 62.
Желая свержения А. Баттенберга, царское правительство
вместе с тем не хотело брать на себя ответственность за этот акт.
Обстановка в регионе оставалась нестабильной: не прекращала
вооружаться Греция; Черногория закупала оружие в Германии,
Австрии, Франции; неспокойно было на черногоро-герцеговинской
границе. Австрия не исключала возможности выступления против
нее герцеговинцев и через своего представителя в Черногории про-
сила князя Николая следить за настроениями пограничного с
Черногорией населения Герцеговины63. Кроме того, Вену беспо-
коили претензии Петра Карагеоргиевича, зятя князя Николая, на
получение сербского престола. Эта многолетняя династическая
борьба Обреновичей и Карагеоргиевичей не утихала и в годы
болгарского кризиса. Хотя князь Николай, пытаясь успокоить
Венский кабинет, заявил, что «верит в благоразумие своего затя»,
он не отрицал прав Карагеоргиевичей на сербский престол. В
этом династическом споре Черногорию поддерживала Порта, за-
интересованная в спокойствии на черногоро-турецкой границе. 'Со
своей стороны Черногория сближением с Турцией надеялась обе-
зопасить себя на случай столкновения с Австро-Венгрией на гер-
цеговинской границе.
Россия в отношении Черногории, как и других Балканских
стран, стремилась сглаживать возникавшие между ними конфлик-
ты, особенно опасные в связи с событиями в Болгарии. Через
своего посланника в Цетинье Г. Аргиропуло она пыталась «удер-
жать князя Николая от неосторожного шага в отношении Сер-
бии»64, хотя и считала поведение Милана «угодливым» по отно-
шению к Австро-Венгрии.
75
Милан, понимая, что поражение в войне с Болгарией ослабило
и без того шаткое его положение в стране и усилило недовольст-
во населения приверженностью австрийскому курсу, думал-о
сближении с Россией. Таким путем он рассчитывал поднять свой
престиж в стране и, кроме того, не исключал возможности полу-
чить поддержку России в территориальных претензиях Сербии к
Болгарии, памятуя о враждебном отношении императора к.
А. Баттенбергу. Свой план Милан изложил русскому посланнику
в Белграде А. И. Персиани. Он заявил о готовности возвратить-
ся «под могущественное покровительство России» при условии
поддержки ею территориального вознаграждения за счет Болга-
рии или, если это невозможно, обеспечения престола его малолет-
нему сыну65. Петербургский кабинет сдержанно отнесся к пред-
ложению Милана, справедливо расценив его как признак безвы-
ходного положения короля. (Известно, что балканские народы
всегда обращались к России в трудное для них время.)
Царским правительством было заявлено Милану, что Россия
не может поддержать его территориальные претензии, но его сыну
в случае отречения короля будет оказано покровительство66. Ук-
лончивый ответ из Петербурга, а главное — отказ поддержать
реваншистские намерения Милана возвратили Сербию в лоно ав-
строфильской политики. Эту вынужденность прекрасно понимали
в Вене и пользовались ею. Министр иностранных дел Австро-
Венгрии Г. 3. Кальноки уж после подписания сербо-болгарского
мира в Бухаресте с уверенностью заметил: «Каковы бы ни были
династии и правительства, управляющие судьбами Сербии, стра-
на эта, будучи ближайшей соседкой с нашей могущественной мо-
нархией, вынуждена будет всегда подчиняться ее политическому
и экономическому влиянию67.
После подписания Миланом в 1881 —1882 гг. кабальных догово-
ров с Австро-Венгрией Вена перестала считаться с возможностью
перехода славянского населения Боснии и Герцеговины в поддан-
ство Сербии. Она ввела непосильные для населения провинции
налоги, усилила католическую пропаганду, открыто вмешивалась
в дела православной церкви. «Обеднение населения с каждым го-
дом увеличивается, — отмечалось в отчете российского /МИД о
положении в оккупированных Австрией сербских землях, — ныне
пауперизм достиг ужасающих размеров»68.
Австро-Венгрия, пользуясь поддержкой и покровительством
Германии, несмотря на провал своих планов в сербо-болгарской
войне, по-прежнему прочно удерживала свои позиции на юго-за-
паде Балканского полуострова. Страной, оказывающей ей сопро-
тивление, оставалась Черногория, которая в создавшихся усло-
виях была единственным препятствием для Австро-Венгрии, стре-
мившейся к дальнейшему разъединению балканских и особенно
славянских народов69.
Столь же уверенно, как и в Сербии, чувствовала себя Ав-
стро-Венгрия в Румынии. В 1888 г. истекал десятилетний срок
подписания королем Карлом Гогенцоллерном экономических
76
конвенций, заключенных Румынией с Австро-Венгрией. Хотя ру-
мынское правительство и предприниматели, испытав тяготы этих
соглашений для румынской промышленности и сельского хозяйст-
ва. пытались ввести менее «стеснительные» для них условия тор-
говли, они в этом мало преуспели. Жалооы румын по поводу
ужесточения мер по вывозу скота из Румынии -— глазного пред-
мета ее торговли — не принимались во внимание австрийской сто-
роной. Нарушение условий равноправной торговли, заявленных в
соглашениях, подрывало авторитет И. Братиану в стране, хотя он
пользовался доверием Венского и Берлинского кабинетов. Это
расположение государств Тройственного союза к румынскому
премьеру позволяло ему сохранять австро-германский курс своего
правительства. Для укрепления своего положения он, спекулируя
на недовольстве румын возвращением России Южной Бессарабии,
начал ожесточенную борьбу в прессе против соседней страны.
Действия премьера были поддержаны министерством иностран-
ных дел Румынии и его главой Д. Стурдзой. Открытая неприязнь
к России заставила Петербургский кабинет, пользуясь тем, что
свидание трех императоров в Скерневицах в 1884 г. «ошеломило
Румынию», высказать свое недовольство действиями Бухареста.
И. Братиану, чтобы удержаться у власти, должен был пожертво-
вать ярым русофобом Д. Стурдзой, который был вынужден оста-
вить свой пост. Новый министр иностранных дел Кампинсану был
более осторожен в отношениях с Россией, а в переговорах с Ав-
стро-Венгрией в 1886 г. проявлял больше твердости и уважения к
своей стране, чем прежний министр» Он высказал русскому пос-
ланнику в Бухаресте свои опасения по поводу намерений Вены в
отношении Румынии70.
В годы болгарского кризиса часть населения Румынии, «хотя
и глубоко зараженного западным влиянием, — отмечал Н. К.
Гире, — не скрывала чувств негодования против Австрии. В борь-
бе с правительством эта часть общества готова была заручиться
нравственной поддержкой России»71. Но король и буржуазные
круги по-прежнему тяготели к Западу, особо выделяя Англию
как державу, противостоявшую России. Эти антирусские настро-
ения буржуазии и правительства Петербургский кабинет (как в
отношении Болгарии и Сербии) связывал с политикой короля, ко-
торого считали в Румынии первым «братианцем», тле. ярым русо-
фобом. Падение И. Братиану, по мнению российского правитель-
ства, должно было привести к падению Карла Гогенцоллерна.
Но эти предсказания не оправдались. Румыния в годы болгарско-
го кризиса придерживалась англо-австрийского курса.
Болгарский кризис после признания Турцией и Европой объ-
единения Княжества с Восточной Румелией не был завершен. Он
вступил в новый этап. Экономические трудности, опасность нового
нападения Сербии, откровенная пропаганда против России, которая
велась болгарским князем и прессой, —все это раскалывало бол-
гарское общество. Наиболее дальновидные деятели понимали, что
«Болгария без поддержки сильной державы существовать не мо-
77
жет». Эту мысль управляющему генеральным консульством
П. М. Богданову при встрече с ним высказали (июнь 1886 г.) та-
кие далекие от симпатий к России лидеры либеральной партии,
как П. Каравелов и С. Стамболов. Они пытались убедить собесед-
ника в обоюдной выгоде сближения, считая отношения между
двумя государствами «противоестественными». Ради восстановле-
ния дружественных русско-болгарских связей они соглашались
уйти в отставку и создать правительство, угодное России72. Но
П. М. Богданов, зная об упорном нежелании императора идти на
сближение с Болгарией, пока главой государства остается А. Бат-
тенберг, открыто поставил вопрос об удалении князя. Такое лобо-
вое предложение российского дипломата поставило в затрудни-
тельное положение политических деятелей Болгарии, не готовых и
не желавших решительно менять политику страны в угоду Алек-
сандру III.
Причиной обращения болгарского правительства к России,
считал П. М. Богданов, были настоятельное требование румелий-
ских депутатов Народного собрания добиться примирения с Рос-
сией и их угроза перейти в оппозицию, если правительство не
употребит все необходимые для этого средства. «Этим обраще-
нием к русскому правительству, — замечал П. М. Богданов, —
Каравелов и Стамболов хотели поднять свой авторитет у населе-
ния» 73. Петербургский кабинет в ответе на предложение болгар-
ского правительства повторял прежнее свое заявление, что при
настоящем положении вещей (т. е. при сохранении власти в ру-
ках Баттенберга) Россия не может вести переговоры с Волгари-
_ о 74
ей .
Эта позиция Российского правительства была обоснована в.
пространной Записке А. И. Нелидова от 28 июня (10 июля)
1886 г., одобренной Александром III. В ней посол изложил свои
суждения о направлении политики России на Балканах в усло-
виях болгарского кризиса. Он считал, что свержение А. Баттен-
берга может быть только в силу внутреннего переворота, «всякое
же участие или движение извне может лишь сплотить еще более
враждебные нам элементы и укрепить при помощи- других ино-
странных влияний нынешнее антирусское правительство». Посол
предлагал относиться к правительству и А. Баттенбергу «безуча-
стно», но сохранить сочувствие к болгарскому народу. Определя-
ющим началом в отношениях между Россией и Болгарией
А. И. Нелидов, как и Александр III, считал личность князя. Но
одновременно посол предписывал русским агентам в Софии «быть
осторожными», не допускать «слишком явной враждебности» по
отношению к Баттенбергу, предоставив «почин» в болгарских де-
лах Порте, поскольку она прежде всего заинтересована в соблю-
дении трактатов75.
Помимо суждений по болгарскому вопросу, главному для Рос-
сии в эти годы, А. И. Нелидов изложил свое понимание задач го-
сударства в Балканском регионе в целом. Одна из них сводилась
к тому, чтобы «стараться приблизить к себе сочувствие эллинского
78
элемента, весьма важного для нас в видах возможного влияния,,
принадлежащего греческому населению в Константинополе и на
всем турецком побережье Средиземного моря. При этом, — пола-
гал посол, — не следует изменять явным и резким образом на-
ших отношений к грекам и славянам, дабы не вызвать, с одной
стороны, обвинений в оставлении нами славянских интересов, а
с другой, — не дать греческим заправилам повода слишком живо
поднять антиславянскую агитацию и тем или скомпрометировать
себя или нас, или снова, изменив нам, продать себя за более до-
рогую цену нашим врагам, особенно Англии. Надо ждать, —
продолжал свою мысль А. И. Нелидов, — что греческие передо-
вые'люди и преимущественно Трикупис (глава греческого прави-
тельства. — Н. К.) будут стараться заручиться нашими обеща-
ниями по отношению к будущему разделу Македонии. ?Лы можем
согласиться не поддерживать далее болгарской пропаганды в юж-
ной части Македонии, изъявив намерения в данную минуту спра-
ведливо и беспристрастно взвесить взаимные права и требования
соприкасающихся там народностей, но лишь при условии, что гре-
ческая агитация против славян прекратится (против этих слов ру-
кой Александра III написано: «Совершенно одобряю», — И. К.)
и что нравственное влияние греческих правящих сфер будет на-
правлено к обеспечению чисто русских интересов на Востоке и к
благоприятному разрешению интересующих нас там церковных
вопросов — в сношениях наших с Вселенскою патриархиею и об
афонских монастырях — без прямого вмешательства Греции взти
дела»76.
Этот документ важен тем, что в нем, помимо изложения так-
тики России в отношении Болгарии (формальном невмешательст-
ве), содержится программа государства на Балканах в целом, а
также в районе Средиземноморья. При русско-английском проти-
востоянии России важны были союзники. Болгария при сложив-
шихся отношениях с Россией не могла быть таковой; Сербия и
Румыния придерживались австро-английской ориентации; Черно-
гория, хотя и преданная России, в военном отношении была сла-
ба. Оставалась Греция, занимавшая выгодное стратегическое по-
ложение в Архипелаге, важные позиции в Константинополе и на
всем турецком побережье Средиземноморья. Кроме того, союзные
отношения с Грецией позволяли бы России снять обвинения в
панславизме, к которым прибегали ее противники.
Ради привлечения Греции на свою сторону Россия готова бы-
ла отказаться от прежней поддержки болгар в македонском воп-
росе и встать на сторону Греции, если она будет отстаивать
«чисто русские интересы на Востоке». Македония, таким образом,
становилась разменной монетой в планах России и Греции на Во-
стоке. Такая тактика не была особенностью только русской поли-
тики. Она характерна для действий других европейских прави-
тельств, стремившихся отстоять свои интересы путем обещаний
поддержать ту или иную сторону в многолетнем споре госу-
дарств 77. Однако Греция, связанная давними экономическими и
79
политическими договорами с Англией, не решалась менять своей
внешнеполитической ориентации. Кроме того, предложения Рос-
сии по церковному и национальному вопросам ч противоречили
внутренней политике греческого правительства, издавна пытавше-
гося в этих областях осуществлять свое верховенство. По этим
соображениям, а также в связи с дальнейшими событиями в Бол-
гарии, изменившими тактику России в отношении этой страны,
предложения А. И. Нелидова,' изложенные в его июльской Запис-
ке 1886 г. и поддержанные Александром III, не были реализова-
ны.
НИЗЛОЖЕНИЕ А. БАТТЕНБЕРГА. МИССИЯ ГЕНЕРАЛА
Н. В. КАУЛЬБАРСА
9 (21) августа 1886 г. в Софии группа русофильски настроенных
болгарских офицеров во главе с начальником военного училища
майором П. Груевым, пользуясь отсутствием в столице многих
преданных князю офицеров, произвела военный переворот78. Ок-
ружив силами Струмского полка княжеский дворец, заговорщики
заставили А. Баттенберга подписать акт об отречении, после че-
го князь был удален из столицы. В Болгарии создавалось новое
временное правительство из сторонников России во главе с мит-
рополитом Климентом, считавшее главным средством стабилиза-
ции обстановки в стране помощь России79. Петербургский каби-
нет через своих дипломатов и военных (управляющего Генераль-
ным консульством П. М. Богданова и военного агента В. В. Са-
харова) знал об организации заговора, но требовал от россий-
ских представителей не вступать в контакт с заговорщиками80.
Тайное содействие российского правительства перевороту и фак-
тическое его вмешательство во внутренние дела Болгарии осуж-
далось либеральной общественностью России. Б. Н. Чичерин, от-
ражавший эти настроения, писал: «Можно ли было предвидеть,
что вместо бережного отношения к освобожденной нами народ-
ности мы наложим на нее медвежью лапу, станем требовать от
нее той же безусловной покорности, к какой мы привыкли у се-
бя дома, и, при встрече сопротивления, из чисто личной досады,
покинем позицию, приобретенную потоками крови? Еще менее
можно ожидать, что самодержавное правительство, всегда стояв-
шее на страже порядка... станет заниматься тайными кознями,
подкупами, возбуждением революции, подготовлением ночных на-
падений на законного, им же посаженного князя»81. Переворот
яе решил задач, поставленных заговорщиками. Из Софии в Пе-
тербург шли тревожные донесения: «Касса пуста, кредит подор-
ван, в войсках царит анархия»82.
Участники заговора, торопясь с переворотом, не учли, что v
А. Баттенберга были сильные позиции в армии. Они еще более
укрепились после соединения Восточной Румелии с Княжеством.
Не случайно многие армейские подразделения вне столицы не под-
держали заговорщиков.
80
Не встретил сочувствия переворот также среди буржуазной
интеллигенции Болгарии. А. И. Нелидов сообщил в Петербург по
этому поводу: «Это движение (9(21) августа.—Н. /<.) не было
единым: зажиточная часть болгар, заинтересованная в сохранении
режима Баттенберга, находится в оппозиции к нему (движе-
нию. — Н, К.) — она не хочет возвратиться к прошлому»83.
Болгары, несогласные с отстранением А. Баттенберга, сгруп-
пировались вокруг председателя народного собрания С. Стамболо-
ва, находившегося в Тырнове, и требовали отставки временного
правительства и возвращения А. Баттенберга. Их действия увен-
чалась успехом: 12(24) августа 1886 г. войска, руководимые
С. Муткуровым, сторонником Стамболова, овладели Софией. Вре-
менное правительство • митрополита Климента было вынуждено
сложить свои полномочия, уступив власть правительству, возглав-
ляемому П. Каравеловым. Лавирование между Россией и ее про-
тивниками составляло курс нового премьера.
Заговор 9(21) августа в Болгарии вызвал немедленную реак-
цию Порты и европейских правительств. «Великин везир выражал
уверенность, — передавал А. И. Нелидов в Петербург, — что из-
гнание. А. Баттенберга изменит политику Болгарии. Во избежа-
ние неожиданностей султан зондирует почву для посылки турец-
ких войск в Румелию, при этом хочет знать мнение английских
агентов»84. По сведениям А. И. Нелидова, англичане предлагали
Порте вооруженное вмешательство, с тем чтобы оказать содейст-
вие восстановлению А. Баттенберга и этим помешать России вос-
пользоваться ситуацией. Но султан боялся действовать едино-
лично. Он заявил, что «...готов действовать вместе с Россией и
Европой, изолированно же не предпринимать никаких дейст-
вий»80. Однако под давлением Англии Абдул Хамид II согласил-
ся «высказать симпатии Баттенбергу в случае его возвращения в
Болгарию»86.
Неудача переворота привела к арестам офицеров — участни-
ков заговора, разжалованию фельдфебелей и унтер-офицеров в
рядовые, расформированию 2-го Струмского полка, участвовав-
шего в перевороте; были наказаны и сочувствовавшие заговору
люди. «Все затихло, прячется по домам и ждет прекращения па-
лочного террора»87, — сообщал А. И. Нелидов в Петербург.
В этой ситуации осторожная политика П. Каравелова, не пре-
рывавшая отношений с Россией, не удовлетворяла С. Стамболо-
ва, стремившегося к незамедлительному возвращению А. Баттен-
берга и возрождению его антироссийского курса. С. Стамболов
в своих действиях опирался не только на внутренние силы, но и
на поддержку Англии и лояльность Турции. Он сформировал но-
вое правительство, в состав которого П. Каравелов не захотел
войти. С созданием правительства, возглавляемого С. Стамболо-
вым, вопрос о возвращении А. Баттенберга в Болгарию был ре-
шен.
17(29) августа 1886 г. бывший князь, встреченный членами
нового правительства и дипломатами европейских государств,
6—1513
81
включая русского, прибыл в болгарский город Русу. Там он из-
дал манифест о своем возвращении в страну. Одновременно с
этим от! направил телеграмму Александру III, в которой напоми-
нал о принятии им короны от России и готовности вернуть ее в
руки ее владетеля. Такой честолюбивый и уверенный в себе че-
ловек, каким был Баттенберг, вряд ли рассчитывал на отрица-
тельный ответ из Петербурга, тем более что его победа в объе-
динении страны вселяла надежду на благополучный исход этого
рискованного шага. Ответ Александра III, как известно, был не-
утешителен для князя. Император сообщал, что не может одоб-
рить возвращение Баттенберга в Болгарию88. После такого заяв-
ления князю ничего не оставалось, как вторично подписать акт
об отречении и передать управление страной регентству в соста-
ве С. Стамболова, С. Муткурова, П. Каравелова при руководя-
щей роли С. Стамболова. Созданный в стране кабинет минист-
ров во главе с В. Радославовым находился в полном подчине-
нии С. Стамболова, что определило прозападную ориентацию бол-
гарской власти. Однако МИД России, возглавляемый Н. К. Тир-
сом, был склонен признать новый режим в Болгарии Ь9. Но Алек-
сандр III считал, что время компромиссов прошло. Он настаи-
вал на решительных действиях. Позиция императора находила
подтверждение и в донесениях русских дипломатов, шедших из
Софии, где сообщалось о недовольстве населения политикой ре-
гентства, о подготовке новым правительством суда над участни-
ками заговора 9(21) августа 1886 г. Переоценив силу оппозиции,
дипломаты не исключали возможность создания нового русофиль-
ского правительства. Болгарский кризис вступил в новую фазу:
монархическая страна оказалась без князя. Российское правитель-
ство не хотело его решения без собственного личного участия..
Для «наведения мостов» между Болгарией и Россией и вос-
становления ведущих позиций России в стране в Софию был на-
правлен в качестве дипломатического представителя с особыми
полномочиями генерал Н. В. Каульбарс, ранее бывавший в Бол-
гарии. По справедливому мнению болгарского историка И. Па-
найотова, назначение генерала руководителем миссии было ошиб-
кой Александра III. «Нетерпеливый, высокомерный, раздражи-
тельный генерал Н. В. Каульбарс не мог восстановить доверие
между освободителями и освобожденными»90.
Султан как сюзерен страны соглашался поддержать миссию'
Н. В. Каульбарса, котрая направлялась не только в- Болгарию, но
п в Восточную Румелию91. Он был глубоко убежден, что «вне-
запное появление в провинции и прямое обращение к народу
Каульбарса успокоит умы и предупредит всякие затруднения»92.
Эти настроения поддерживались и царским правительством,,
надеявшимся, что миссия Н. В. Каульбарса выявит широкое не-
довольство болгар диктаторской властью А. Баттенберга и будет
способствовать избранию нового князя, угодного Петербургу.
82
Н. В. Каульбарс, судя по сообщению в Петербург (19 сентяб-
ря 1886 г.), нашел членов болгарского правительства «гораздо
более сговорчивыми, чем ожидал»93. Его первые впечатления все-
лили уверенность в быстрое решение вопроса. Не разобравшись
в обстановке, российский генерал предложил болгарскому пра-
вительству принять его требования:-отсрочить созыв Великого
народного собрания для выборов князя примерно на два месяца,
якобы в связи с нестабильной обстановкой в Болгарии; отменить
военное положение и освободить всех заключенных, арестован-
ных в результате событий 9(21) августа 1886 г.
Российское правительство хотя и упрощало проблему, отдава-
ло отчет в том, что западные государства окажутся в стане про-
тивников России. Поэтому оно старалось действовать в единстве
с Портой. Петербургский кабинет просил султана и получил его
согласие совместными усилиями добиваться отсрочки выборов в
Великое народное собрание94. Главная соперница России — Анг-
лия также пыталась привлечь Турцию на свою сторону. Ее по-
сол в Константинополе по тому же вопросу сделал Абдул Хами-
ду И противоположное предложение. Он считал необходимым
«ускорить выборы в Народное собрание, чтобы покончить с Анар-
хией»95. Противостояние в этом вопросе двух самых активных из
европейских государств при осторожной тактике других привело
к тому, что турецкое правительство не заняло твердой позиции
на этом этапе болгарского кризиса. «Султан готов был поддер-
жать Россию, но он боится и регентства, и возвращения Баттен-
берга, и оккупации Россией Болгарии, что может привести к от-
крытию восточного вопроса»96, — так определил состояние сул-
тана А. II. Нелидов. Великий везир был близок к позиции Анг-
лии. Он считал, что выборы князя должны быть ускорены, что-
бы локончить с беспорядками97.
Не было единства и в лагере европейских правительств. Анг-
лия открыто заняла сторону Болгарии, надеясь на возможность
избрания А. Баттенберга и продолжение антирусского курса
страны98; близко к Лондону стояла Вена, хотя действовала более
осторожно; внешне поддерживал Россию О. Бисмарк; Франция
хотела иметь свободу выбора, хотя на последнем этапе кризиса
склонялась на сторону России. Н. В. Каульбарс в своих действи-
ях не учитывал этого разброса мнений.
Он не исключал возможности силовых решений. Тем временем
болгарское правительство приняло ряд требований русской сто-
роны, но главное для России — отсрочить выборы в Народное
собрание — отказалось принять. Между тем царское правитель-
ство (в этом его убеждали сообщения Н. В. Каульбарса) не ис-
ключало возможности избрания князем Болгарии именно Баттен-
берга, если выборы будут проведены в намеченный правительст-
вом срок. Вопрос о личности князя для Александра III по-преж-
нему был центральным. Поэтому Н. В. Каульбарс посчитал сде-
ланные болгарским правительством уступки России по другим
вопросам слишком незначительными, чтобы согласиться на ком-
6*
83
промиссное решение. Он ’не доверял ни одному из встречавшихся
с ним министров, считая, что только поездка по стране и личное
обращение к народу позволят донести до населения «благие на-
мерения Е. И. В-ва»99. Находясь в провинции. Н? В. Каульбарс
не изменил своей жесткой тактики: неуважительные по тону те-
леграммы софийскому правительству с требованием немедленного
освобождения офицеров, участвовавших в перевороте 9 (21) ав-
густа 188’5 г., некорректная критика деятелей Болгарии, угрозы
применения «самых энергичных мер» в случае невыполнения ус-
ловий российского правительства только усиливали противостоя-
ние100. Болгарские политики действовали близкими к Н. В. Ка-
ульбарсу методами: препятствовали его встречам с населением,
мешали контактам с болгарскими офицерами, устраивали враждеб-
ные генералу манифестации. В донесениях, которые шли в Петер-
бург, Н. В. Каульбарс не видел иного пути успокоения страны,
как «полуоккупация» (с участием болгарских и русских офице-
ров, что оказалось неосуществимым) или временная оккупация.
По мнению Н. В. Каульбарса, «оккупация заставит болгарское
правительство опомниться, а мы восстановим порядок и уйдем»101.
«Мне же кажется, — замечал Н. К- Гире по поводу последнего
предложения Н. В. Каульбарса, — что при настоящих обстоя-
тельствах ни оккупация, ни какая-либо военная демонстрация не
могут быть предприняты нами без предварительного соглашения
с некоторыми державами... Было бы полезно, — полагал Н. К.
Гире, — поручить г. адъютанту графу Шувалову (русскому пос-
лу в Берлине. — Н. К.) ... вступить в конфиденциальные объяс-
нения в Бисмарком» 102. Такие переговоры состоялись в конце ок-
тября 1886 г., но практического значения для выхода из болгар-
ского кризиса они не имели. О. Бисмарк советовал российскому
послу не отзывать Н. В. Каульбарса из Болгарии, но изменять
его манеру поведения. Он не отвергал и возможность введения
русских войск для восстановления там влияния России и наведе-
ния порядка.
Российское правительство не сочло возможным согласиться с
советами О. Бисмарка: их принятие еще более -отдалило бы бол-
гар от России и усилило бы влияние Англии и Австрии на Балка-
нах 1сз.
Газета «Новости дня» более резко, чем российский МИД, оце-
нивала позицию Германии, занятую ею в болгарском вопросе:
«Германия, вместо того чтобы всем своим авторитетом поддер-
жать русские требования и восстановить силу Берлинского трак-
тата, предпочла стушеваться, скрываясь за спиной Англии» (про-
тив этих слов помета Александра III: «Замечательно верно и
справедливо»). Газета считала, что политика Германии не только
не соответствует «видам русской политики, но даже нарушает
наши жизненные интересы на Востоке» (Александр III: «Да»). В
отличие от Германии «действия Франции на Востоке, по мнению
газеты, гораздо более соответствовали настроениям и желаниям
России» 104.
S4
Против оккупации Болгарии выступал и А. И. Нелидов..
«...Оккупация, — считал посол, — может провоцировать антирус-
ские выступления и привести к большим событиям и большим,
последствиям» (рукой Александра III: «Я тоже этого -мне-
ния») 105. «С точки зрения международной политики, — писал
А. И. Нелидов в Петербург 25 сентября (7 октября), — нельзя
отрицать, что ввод наших войск в Болгарию явился бы сигналом
к всеобщему негодованию» (против этих слов рукой Алексан-
дра III: «Этого я и боюсь»). Оккупация не нужна, развивал свою
мысль А. И. Нелидов, «и из-за политики англичан. Лондонский
кабинет использовал бы ее как предлог для своих вожделений
(convoitises) на островах Архипелага, близкие к Дарданеллам и
для приближения своего флота к проливам» 1С6. Реальная угроза
вызвать новую войну на воем Ближнем Востоке в случае времен-
ного ввода русских войск в Болгарию завершила спор в пользу
решения о военном невмешательстве России.
Выборы в Великое Народное собрание Болгарии, проводив-
шиеся по распоряжению регентства в конце сентября — начале
октября 1886 г., проходили в острой борьбе сторонников
•С. Стамболова и противников правительственной власти. В эти
дни болгарское правительство, чтобы успокоить население и осла-
бить антиправительственную агитацию Н. В. Каульбарса, освобо-
дило из заключения участников августовского заговора. Кроме
того, были ослаблены репрессии против русофилов и русских под-
данных в Болгарии. Эти мелкие’ уступки оппозиции Н. В. Кауль-
барс посчитал доказательством слабости болгарского правитель-
ства, а выборы в Великое Народное собрание, проведенные вопре-
ки его указаниям. — как свидетельство «крайнего недоброжела-
тельства к нам (России. — Н. К.) болгарских правителей». Он
считал этот акт достойным основанием для разрыва дипломати-
ческих отношений. «После этих событий, — продолжал генерал,—
наши сторонники начинают колебаться, а противники усиливают-
ся, в стране наш авторитет теряется». (Против этих слов пометка
Александра III: «Я думаю, он слишком видит в черном цвете») 10\
Н. В. Каульбарс настаивал на решительных действиях, надеясь
на возможность нового армейского заговора, хотя было очевидно,
что большинство армии поддерживает сторону правительства 108.
Невыгодную для царского правительства расстановку сил подтвер-
дило восстание в Бургасе в октябре 1886 г., руководимое капита-
ном запаса болгарской армии, российским подданным Н. А. На-
боковым. Восставшие арестовали гражданские и военные власти
в городе, но подошедшие правительственные войска без труда по-
давили восстание109. Н. И. Нелидов в письме к Бирсу (31 декаб-
ря 1886 г. (12 января 1887 г.)) оценивал выступление Н. А. Набо-
кова как «легкомысленное», задуманное «в неподходящее» вре-
мя110. Сам Набоков отрицал свое участие в заговоре.
Для Александра III, не говоря уже о Н. К- Бирсе, становилось
очевидным, что силовыми средствами царизм не удержит Болга-
рию.
85
Споры в Великом Народном собрании о возможных претенден-
тах на болгарский престол (Александр Ольденбургский, Вальде-
мар Датский, греческий король Георг) не вызвали интереса в
Петербурге. Провозглашение Вальдемара Датского, родственника
А. Баттенберга и Александра III, князем Болгарии было отвер-
гнуто самим избранником. Болгария стояла перед новыми выбо-
рами.
Эту сложную для страны ситуацию Н. В. Каульбарс истолко-
вывал по-своему. В своих донесениях в Петербург он по-прежне-
му настаивал на’твердой политике в отношении регентства, хотя
, российское правительство предлагало не вступать в противоречия
с Европой, не усиливать противостояние сторон. Эти предупреж-
дения не остановили генерала: он шел по пути ужесточения своих
требований болгарскому правительству, вновь угрожая в случае
их невыполнения разрывом отношений.
В ноябре 1883 г. Н. В. Каульбарс покинул Софию; диплома-
тические отношения между Росией и Болгарией были прерваны.
Но болгарский кризис не был завершен111.

Объединение, явившееся итогом национального движения бол-
гар, вызвало широкий отклик среди Балканских стран. Каждая
из них под предлогом установления «равновесия» в регионе
предъявляла Болгарии и Турции свои территориальные претен-
зии. Особенно непримиримую позицию по этим вопросам занима-
ли Сербия и Греция.
В самые острые моменты разногласий балканских прави-
тельств с Болгарией и Турцией Россия стремилась «предотвра-
тить кровопролитие», договориться с европейскими правительст-
вами о локализации конфликта. Она выступила против ввода ту-
рецких войск в Восточную Румелию, хотя не признавала объеди-
нение законным актом. В условиях войны в Средней Азии и ост-
рой борьбы с Англией за господство в средиземноморском регио-
не Россия совместно с другими европейскими странами и Турци-
ей отвергала применение военной силы в решении споров между
Балканскими странами. В сербо-болгарской войне она поддержи-
вала болгарскую сторону.
На последнем этапе болгарского кризиса — после изгнания из
страны усилиями России А. Баттенберга и создания регентства,
действия которого носили антироссийский характер, Александр Ш
волевыми методами, но без применения военной силы рассчиты-
вал изменить политику болгарского правительства, восстановить
прежнюю опеку России над страной.
.Миссия генерала Н. В. Каульбарса, пытавшегося диктаторски-
ми средствами, «помочь болгарам в их трудностях», потерпела
поражение.
86
ПРИМЕЧАНИЯ К ГЛАВЕ II
1 Подробней об этом см.: Дойнов Д. Комитетите «Единство», Ролята и
яриносът им за Съединението 1885. София, 1985. С. 64—65.
- См.: /Матвеев П. А. Болгапия после Берлинского конгресса. Спб
1887. С. 204—205.
J В литературе, особенно в болгарской, предпосылки и причины объеди-
нения, а также политика европейских государств в годы болгарского кризиса
хорошо изучены. К 100-летию объединения были изданы новые документы и
книги: Съединението 1885: Сб. от документа 1878/1886. София, 1885; Съеди-
нението 1885: Сб. материали. Пловдив. 1985; Съединението 1885. Спомени.
София, 1985; Дойнов Д. Комитетите «Единство»., Ролята и приносит им за
Съединението 1885; Димитров И. Преди ICO годин: Съединението. София.
1985; Ми те в И. Съединението 1885. Пловдив, 1985; Стателова Е., Пан-
т е ь А. Съединението на Княжество България и Източна Румелия. 1885 годи-
на.. София, 1985,
Из более ранних работ, в которых освещаются эти сюжеты, следует отме-
тить книгу историка и публициста рубежа XIX—XX вв. Симеона Радева
«Строителите на съвременна България. Т. I. (София, 1973), См.: также: П а н-
тев А. Англия срещу Русия на Балканите. 1879—1894. София, 1972; История
дипломатии. Т. II. М., 1963; Восточный вопрос во внешней политике России.
Конец XVIII—начало XX в. М., 1978; Кин я пи на Н. С., Золотухин М. Ю.
Воссоединение Болгарии в 1885 г. и европейские державы (обзор современной
болгарской историографии)//Вести. Моск, ун-та. Сер. 8. История. 1988. №1,
Из новейших работ: Ко си к В. И. Русская политика в Болгарии 1879—1886.
М.., 1991.
4 Радев Симеон. Указ. соч. Т. I. С. 541.
5 АВПРИ. Ф. Политархив. 1885. Оп. 482. Д. 1280. Л. 356; Бейлис А. С.
К вопросу о русско-болгарских отношениях в 80-е годы XIX в.//Уч. зап. Львов-
ского ун-та. Сер. История. Т. XVII. 1949. Вып. 4. С. 170.
6 АВПРИ. Ф. Канцелярия. 1886. Оп. 470. Д. 30. Л. 138:
7 См.: Радев Симеон. Указ. соч. С. 547—548.
8 АВПРИ. Ф. Канцелярия. 1886. Оп. 470. Д. 30. Л. 368; К ос и к В. IL
Указ. соч. С. 111—112.
9 Александр III — Н. Н. Обручеву 12(24) сентября 1885 г.//Красный архив
193-1. N 3 (46). С. 180.
10 Сборник договоров России с другими государствами. М., 1952. С. 232.
11 АВПРИ. Ф. Отчеты МИД. Отчет по Азиатскому департаменту за 1881 —
1882 гК Л. 154 об.—155.
12 Documents diplomatiques francais (D.D.F.). Vol. VI. Paris, 1937. P. 86.
N 69.
13 Димитров И. Преди 100 годин... С. 180.
14 Jelavich Charles and Barbara. The Establishment of the Balkan Na-
tional States 1804—1920. Seatie; London.: University of Washington Press.
1977
13 Ibid. P.. 168.
13 См.: Кин я пина H. С., Золотухин М. Ю. Указ. соч. С. 63.
17 АВПРИ. Ф. Канцелярия министра. 1885. Д. 21. Т. II. С. 120—121.
18 Подробнее см.: Косик В. И. Указ. соч. С. 112. Примеч. 13; С: 135—
136.
19 АВПРИ. Ф. Канцелярия. 1885. Д. 25. Ч. II. Л. 128; Д. 21. Ч. И. Л. 55.
20 Документи за българската история. Т. IV. Ч. II. София, 1942 Д. 108,
109.
21 Пантев А. Англия срешу Русия на Балканите... С. 99—100.
22 См.: Радев Симеон. Указ. соч. С. 572—573.
23 АВПРИ. Ф. Канцелярия. 1885. Оп. 470. Д. 22. Л. 15.
24 С а м а р д ж и е в Б. Никои аспекта турската политика въ Княжество
България и Източна Румелия във връзка с османския сюзеренитет (1879—
87
1886)//Националноосвободителни движения на Балканите в края на ХЕХ век..
София, 1976. С. 22.
25 Там же. С. 25.
26 АВПРИ, Ф. Политархив. 1885. Оп. 482. Д. 1531. Л. 95.ч
27 Там же. 1886. Оп. 482. Д. 1534. Л. 94.
28 Там же. 1885. Оп. 482. Д. 615. Л. 169.
29 См.: Радев Симеон. Указ. соч. С. 727; АВПРИ. Ф. Канцелярия. 1885.
Оп. 4'/0. Д. ?-». Ч I. .о. 241; V а с а 1 о р о u 1 о s A. Histoire de la kjrece mo-
dern. Paris, 1975. P. 192.
30 АВПРИ. Ф. Посольство в' Константинополе. 1886. On. 517/2 Д. 79. Л
25—25 об.
31 П антев А. Проливите като фактор в балканската по-литпка на Вели-
кобритания // Великите сили и балканските взаимоотношения в края на
, XIX и началато XX в. София, 1982. С. 77—79.
32 Подробнее см.: Терехов В. К. Сербия и Румелийский переворот
1885 г. // Проблемы всеобщей истории. МГУ, 1973. С. 230—252; Крачунов К.
Дипломатическата история на съербско-българската война 1885—1886. София.,
1921.
33 АВПРИ. Ф. Отчеты МИД. Отчет МИД по Азиатскому департаменту за.
1884—1886 гг. Л. 38 об.
34 Там же. Л. 43.
35 АВПРИ. Ф. Канцелярия. 1885. Оп. 470. Д. 25. Л. 255.
36 С а м а р д ж и е в Б. Указ. соч. С. 30.
37 Радев Симеон. Указ. соч. С. 653.
38 Карпов Ю. С. Семь лет на Ближнем Востоке 1879—1886. Спб., 1906.
С. 267.
39 См.: Радев Симеон.'Указ. соч. С. 729, Кос и к В. И. Указ. соч. С. 124.
40 АВПРИ. Ф. Политархив. 1885. Оп. 482. Д. 1285. Л. 7.
41 Там же. Д. 431. Л. 314—314 об.
42 Там же. Л. 326 об.
43 Там( же. Л. 319 об.
44 Там же. Л. 330!.
45 Там же. 1886. Оп. 482. Д. 434. Л. 6.
46 АВПРИ. Ф. Канцелярия. 1885. Оп. 482. Д. 22. Л. 294 об.
47 Манч ев К. Проблеми на србската външна политика в края на XIX. в.
(1889—1893) // Националноосвободителнн движения... С. 69.
48 АВПРИ. Ф. Политархив. 1886. Оп. 482. Д. 1534. Л. 77 об.
49 Стателова Е. Еилгаро-румските отношения след създанито на
княжество България (1879—1886)//Националноосвободителни движения... С. 53.
50 АВПРИ. Ф. Политархив. 1885. Оп. 482. Д. 615. Л. 175.
51 Подробнее см.: Па нт ев А. Англия срещу Русия на Балканите. 1879—
1894. С. 118—120; Самарджиев Б. Указ. соч. С. 32—33; Документи за
Българската история. Т. IV. Ч. 2. Док. 114—116; К о си к В. И. Указ. соч.
С, 127—128.
f2 АВПРИ. Ф. Отчеты МИД. 1886. Л. 10-2 об.
53 См.: С а м а р д ж и е в Б. Указ. соч. С. 34.
54 Външната политика на България. Документи. Т. I. София, 1978. С. 789—-
790.
55 C-Петербургские ведомости. 1886. Юсент., 20 окт.; Московские ведомости.
1886. 3, 4 нояб.
56 АВПРИ. Ф. Посольство в Константинополе. 1886 Оп. 517/2. Д 78.
Л. 104,. 127.
57 АВПРИ. Ф. Канцелярия. 1886. Оп. 470. Д. 19. Л. 20,2.
58 АВПРИ. Ф. Политархив. 1886. Оп. 482. Д. 1285. Л. 56.
59 Там же. Л. 39.
60 Там же. Л. 156—159.
61 Там же. Л. 189—193.
62 Там же. Л. 198 об. — 199.
63 Там же. 1886. Оп. 482. Д. 1534. Л. 11, 34 об. —35.
64 Там же. 1887. Оп. 482. Д. 1537. Л. 8.
88
65 АВПРИ. Ф Отчеты МИД. Отчеты по Азиатскому департаменту зо
1884—1886 гг. Л. 58—58 об.
66 Там же. Л. 59 об.
67 АВПРИ. Ф. Политархив. 1886. Оп. 482. Д. 1534. Л. 50.
68 АВПРИ. Ф. Отчеты МИД. Отчет по Азиатскому департаменту за 1884—
1886 гг. Л. 134 об.—135.
69 АВПРИ. Ф. Политархив. 1886. Оп. 482. Д. 1534. Л. 94.
70 АВПРИ. Ф. Отчеты МИД. Отчет по Азиатскому департаменту за 1884—
1886 гг.. Л. 8 об.
71 Там же. Л. 11.
72 АВПРИ. Ф. Политархив. 1886. Оп. 482. Д. 1285. Л. 219 об.; Ко-
си к В. И. Указ. соч. С. 132.
73 АВПРИ. Ф. Политархив. 1886. Оп. 482. Д. 1285. Л. 224 об.—226.
74 Там же. Л. 226 об.
75 Авантюра русского царизма в Болгарии. Л., 1935. Док. 10.
76 Там же. С. 19. Док. 10.
77 См.: Коси к В. И. Указ. соч. С. 133.
78 Авантюра русского царизма в Болгарии. Док. 11.
79 Россия заимообразно предоставила правительству Климента до 800 тыс..
Шранков (см.: Коси к В. И. Указ. соч. С. 141).
80 АВПРИ. Ф. Канцелярия. 1886. Оп. 470. Д. 30. Л. 31.
81 Ч и ч е р и н Б. Н. Воспоминания. Т. IV. Земство и Московская Дума
М., 1934. С. 83—84.
82 АВПРИ. Ф. Политархив. 1886. Оп. 482. Д. 1286. Л. 31 об.—32.
83 АВПРИ. Ф. Посольство в Константинополе. 1886. Оп. 517/2. Д 79
Л. 73.
84 Там же. Л. 66—66 об.
85 Там же. Л. 74, 78.
86 Там, же. Л. 88.
87 Там же. Л. 57.
88 История Болгарии. Т. I. М.. 1954. С. 399; АВПРИ. Ф. Политархив. 1886..
Оп. 482. Д_ 2304. Л. 144.
Болгарский историк Т. Митев со ссылкой на фонд М. Каткова утверждает;.
что Н. К. Гире был против столь категорической телеграммы, отправленной
императором А. Баттенбергу (М. и т е в Т. Някои недооценени аспекта на
бълга|ро-руок1ите по-литически отношения през периода на Стамболовото управ-
ление//Стефан Стамболов — революционер и книжовник. В. Търново, 1988.
С. 54). Этот вывод автора подтверждается всеми действиями министра иност-
ранных дел, нередко более осторожными и продуманными, нежели решения
Александра III.
89 АВПРИ. Ф. Политархив. 1886. Оп. 482. Д. 2171. Л. 25.
90 П а н а й о т о в И. Русия, великите сили и българският въпрос след
избора на княз, Фердинанда (1888—1896). София, 1941. С. 105.
91 АВПРИ. Ф. Посольство в Константинополе. 1886. Оп. 517/2. Д. 79..
Л. 143.
92 Авантюра русского царизма в Болгарии. Док. 18.
93 АВПРИ. Ф. Политархив. 1886. Оп. 482. Д. 2173. Л. 3.
94 АВПРИ. Ф. Канцелярия. 1886. Оп. 470. Д. 30. Л. 97.
95 Там же.. Л. 98.
96 Там же. Л. 113.
97 Там же. Л. 132.
98 АВПРИ. Ф. Посольство в Константинополе. 1886. Оп. 517/2. Д. 79 .
Л. 164.
99 АВПРИ. Ф. Политархив. 1886. Оп. 482. Д. 2173. Л. 6.
100 Централен державен исторический архив в Софии (ЦДИА Болгарии),
Ф. 600 (К. Стоилова). On. 1. Д. 454. Л. 7—8..
101 АВПРИ. Ф. Политархив. 1886. Оп. 482. Д. 2173. Л. боб.
102 АВПРИ. Ф. Посольство в Берлине. 1877. Оп. 509 в. Д. 83. Л. 90—91.
Копия записки Н. К. Бирса от 26 сент. 1886 г.
103 Восточный вопрос во внешней политике России. М., 1978. С. 255.
89
104 Новости дня. 1886. № 191. Пометы Александра III взяты из АВПРИ
Дф\ 138. (Секретный архив .министра). 1886. Д. 96/104. Л. 6—7).
105 АВПРИ. Ф. Посольство в Константинополе. 1886. Оп. 517/2. Д. 79.
Л. 168.
106 АВПРИ. Ф. Канцелярия. 1886. Оп. 470. Д. 30. Л. 105.
’-о 7 АВПРИ. Ф. Политархив. 1886. Оп. 482. Д. 2'173. Л. 56 об.
108 См.: Косик В. И. Указ. соч. С. 165.
209 Авантюра русского царизма в Болгарии. Док. 33.
110 Там же. Док. 35—36.
111 Подробно о миссии Н. В. Каульбарса и разрыве русско-болгарских от-
ношений см.: Татищев С. С. Из прошлого русской дипломатии. Спб., 1890.
С. 460—471; Горяйнов С. М. Разрыв России с Болгарией в 1886 г.//Исто-
рический вестник. 1917 № 1; Бейлис А. С. Указ. соч. С. 115—124; История
' дипломатии. Т. II. М.. 1963. С. 243—247; Crampton R. J. Bulgaria 1878—
1918. A History Boulder. N. Y., 1983. P. 116—117; Косик В. И. Указ. соч.
С. 154—177. Все авторы едины в негативной оценке действий Н. В. Каульбарса
в Болгарии.
ГЛАВА HI
------@--------
БАЛКАНЫ И РОССИЯ (ВТОРАЯ ПОЛОВИНА 80-х —
НАЧАЛО 90-х гг. XIX В.)
БОЛГАРИЯ. ЗАПАДНОЕВРОПЕЙСКИЕ СТРАНЫ И ТУРЦИЯ
ВО ВНЕШНЕЙ ПОЛИТИКЕ РОССИИ НА БАЛКАНАХ
Прервав дипломатические отношения с Болгарией, Петербург-
ский кабинет высказал сожаление Софийскому правительству по
поводу такого исхода. Он заметил, что Россия не посягала на не-
зависимость Болгарии, а хотела помочь ее возрождению, что от-
ныне она будет действовать мирными средствами, исходя из по-
становлений Берлинского конгресса1.
Этот разрыв явился серьезным поражением России не только
в Болгарии, но и во всем Балканском регионе. «Удаляясь из Бол-
гарии, — писал дипломат и историк С. С. Татищев в одной из
своих записок в МИД, — Россия добровольно покидала свой пе-
редовой пост на Балканах»2. Эта «добровольность» была, бесспор-
но, вынужденной мерой. Но, оставляя. Софию, Россия не покину-
ла Балканы. Она изменила лишь методы и средства своей дея-
тельности в этом регионе. Посылая инструкции русским диплома-
там в Балканских странах, царское правительство, как заклина-
ние, повторяло: непосредственно не вмешиваться в их внутренние
дела.
Положение Болгарии, ее взаимоотношения с соседними стра-
нами и великими державами по-прежнему составляли централь-
ное звено в балканской политике России.
Середина и вторая половина 80-х гг. XIX в. были отмечены
важными событиями в Европе и Азии. Усилились реваншистские
настроения во Франции, военные приготовления в Германии в
1887 г. привели к новому франко-германскому конфликту3. В том
же году была создана по инициативе Англии так называемая
«Средиземноморская Антанта» — блок Англии, Австро-Венгрии,
Италии. Это был договор о взаимной помощи его участников на
случай нападения четвертой стороны. В нем провозглашалось
стремление договорившихся сторон поддерживать независимость
Турции и ее владений4. Договор, направленный против России,
должен был помешать ее сближению с Турцией, усилить зави-
симость последней от Лондона.
Болгарский кризис как следствие Берлинского конгресса
явился новым доказательством непрочности Союза трех импера-
торов, прежде всего в отношении Австро-Венгрии. Россия факти-
чески оказалась в изоляции. В этих условиях наметившееся к
91
концу 80-х гг. русско-французское сближение представляло неос-
поримую важность. Россия и Франция благодаря союзу выходили
из изоляции; петербургский кабинет получал единомышленника в
решении балканских проблем и противостоял Тройственному союзу
и Средиземноморской Антанте. Для Франции сближение с Росси-
ей было важно для решения вопросов европейской политики, пре-
жде всего борьбы с Германией. Союз был необходим Франции
е ее колониальном соперничестве с Англией в Азии и Африке. Не
случайно на втором этапе болгарского кризиса (1886—1'887)
Франция поддерживала Россию. «Болгарские события, — писал
русский посол в Париже А. П. Моренгейм в Петербург 11(23)
сентября 188.5 г., — представляют собой зародыш осложнений
важных, чтобы Парижский кабинет мог быть лишь изолирован-
ным зрителем»5. Не имея широких интересов в Балканском ре-
гионе, Франция внимательно следила за районом Средиземно-
морья, судьбой владений Османской империи, прежде всего-
Египта. По мнению русского посла, «вопрос о Египте... занимает
французский кабинет больше, чем мысли о реванше против Гер-
мании»6. Известным подтверждением суждений (правда, несколь-
ко категоричных) русского дипломата служат турецко-англий-
ские переговоры 80-х гг. об эвакуации из Египта английских
войск, начатые султаном под сильным давлением Франции7.
Русская общественность в эти годы была активной силой,
склонявшей правительство к союзу с Францией.
Н. К. Гир/с, долго противившийся русско-французскому сбли-
жению, вынужден был признать справедливость замечаний русской
печати о необходимости союза с Францией8. Но единство прин-
ципов монархических держав, совместная борьба «с идеями со-
циалистов», словесные заявления О. Бисмарка об отсутствии у
Германии собственных интересов на Балканах и Ближнем Восто-
ке, возраставший авторитет Германии в Турции (последнее об-
стоятельство при сохранении русско-германского союза могло по-
влиять на улучшение русско-турецких отношений) явились побу-
дительными мотивами подписания в 1887 г. русско-германского
(без участия Австро-Венгрии) так называемого «договора о пере-
страховке»9. Н. К. Гире, давая инструкцию Павлу Шувалову в
Берлин для ведения русско-германских переговоров (апрель
1887 г.), важнейшими условиями считал договоренность по бал-
канскому вопросу: признание Германией «исторических прав Рос-
сии на Балканском полуострове», в частности ее «преобладающе-
го влияния в обеих Болгариях», а также внесение статьи о закры-
тии проливов и уважении этого принципа другими державами1(>.
По подписанному в июне 1887 г. О. Бисмарком и Павлом Шу-
валовым договору Россия и Германия обязывались соблюдать
нейтралитет в случае, если бы одна из договаривающихся сторон
оказалась в состоянии войны с третьей великой державой. Но это
обязательство не относилось к войне против Австрии или Фран-
ции. Германия признавала права России на Балканском полуос-
трове, «и особенно законность ее преобладающего и решающего'
92
влияния в Болгарии и Восточной Румелии». Обе стороны обязы-
вались не допускать никаких изменений территориального статус-
кво на Балканском полуострове. Оба правительства признавали
международное значение закрытия проливов. Особый смысл для
России имел «дополнительный и весьма секретный протокол», по
которому Германия обязывалась оказывать содействие России в
целях восстановления в Болгарии «правильного и законного пра-
вительства». Она также обещала как держава, в армии которой
служил болгарский князь, не давать своего согласия на реставра-
цию принца Баттен'бергскогои. Царское правительство, еще на-
деявшееся на падение регентства и создание нового правительст-
ва в Болгарии, получило таким образом поддержку такого мощ-
ного государства, как Германия. Главный смысл союза с Берли-
ном в условиях изоляции государства российский МИД видел
прежде всего в поддержании интересов России на Балканах и в
районе проливов 12. Это было тем более важно, что страны, подпи-
савшие «Средиземноморскую Антанту» (Англия, Австро-Венгрия,
Италия), договорились о совместных действиях против России в
случае русско-турецкого сближения.
Договор о «перестраховке», подписанный после возобновления
в 1887 г. австро-германо-итальянского союза, привлек внимание
турецкого султана, который придавал важное значение русско-
германским отношениям и действиям России в болгарском во-
просе.
Следует заметить, что разрыв отношений с Болгарией не пре-
кратил экономических (всегда весьма скромных), культурных и
религиозных русско-болгарских контактов. А. И. Нелидов из чис-
ла сторонников России в Болгарии прежде всего выделял болгар-
ское крестьянство 13.
О положении в Болгарии после разрыва отношений Россия уз-
навала от русских представителей в Балканских странах, от пос-
лов в Константинополе и Вене, от болгар-эмигрантов, находив-
шихся в России, Сербии, Румынии. Эти сведения не всегда были
точными, иногда болгары-эмигранты сгущали обстановку в Болга-
рии, желая убедить Петербург во всеобщем недовольстве полити-
кой регентства.
Царское правительство, отказавшись от прямого участия в де-
лах Болгарии, в первые месяцы после прекращения дипломати-
ческих связей рассчитывало на возможность отстранения регент-
ства путем организации восстаний, руководимых эмигрантами.
Наиболее крупные силы болгарской военной эмиграции были
сосредоточены в Румынии и поддерживали связь с русским пос-
ланником в Бухаресте М. А. Хитрово; в России эмиграция кон-
тактировала с влиятельным в правительственных кругах М. Н.
Катковым. Иную позицию занимало министерство иностранных
дел. Н. К- Гире в инструкции М. А. Хитрово (21 января — 2 фев-
раля 1887 г.) предупреждал дипломата воздерживаться от всяко-
го непосредственного участия в «предприятиях болгарских офице-
ров, которые ведутся ими на собственный риск». Он призывал к
93
осторожности, хорошей подготовке выступления, если оно необхо-
димо, а также к наименьшему кровопролитию «в отношении про-
стых болгар». Министр иностранных дел России просил русского
посланника воспрепятствовать рискованным попыткам болгарских
офицеров в их необдуманных увлечениях»14. Усилия Н. К- Бирса
не допустить вмешательства России в продолжавшийся болгар-
ский конфликт, а также слабая материальная поддержка минис-
терством иностранных дел болгарской эмиграции встречали жест-
кую критику редактора «Московских ведомостей» М. Н. Каткова,
ранее руководившего «Русским вестником». В письмах к Алек-
сандру III он пытался убедить императора в гибельной для страны
политике отстраненности российского правительства от болгар-
ских событий и в ошибочности курса следования прогерманской,
антинациональной внешнеполитической ориентации. Но ни автори-
тет М. Н. Каткова, ни его аргументация не изменили тактики
России на Балканах, хотя Александр III, как и Катков, считал
что политика государства должна быть национальной15.
Между тем болгарские эмигранты, вопреки предупреждениям
Петербурга об осторожности и продуманности их действий, вос-
пользовались нестабильностью обстановки в Болгарии и выступи-
ли против Софийского правительства и регентства.
В феврале — марте 1887 г. в Силистре и Русе произошли мя-
тежи, в организации которых участвовали недовольные режимом
Стефана Стамболова эмигранты и часть населения. Восставшие
не имели четкого плана, отсутствовало единство в их действиях,
не было широкой поддержки народа. Эти и другие мятежи, воз-
никшие позже (майора Паницы, капитана Набокова), с большой
жестокостью были подавлены регентством; руководители восста-
ний были казнены, участники арестованы 16.
Неудачи в планах болгарской эмиграции, соперничество евро-
пейских держав побудили царское правительство вступить в пря-
мую договоренность с Турцией — сюзереном Болгарии, пытаясь
с ее помощью разрешить болгарский вопрос.
После разрыва русско-болгарских дипломатических отношений
инициативная роль в установлении этих контактов принадлежала
России; Турция была заинтересована в сохранении напряженно-
сти в Болгарии и в дальнейшем ослаблении там позиций Петер-
бурга, что усиливало влияние Константинополя в регионе и осо-
бенно зависимость Болгарии от султана. Это изменение тактики
турецкого правительства в отношении Болгарии сранительно с на-
чалом болгарского кризиса не всегда учитывалось Петербургом и,
судя по донесениям, русским послом в Константинополе А. И. Не-
лидовым.
В январе 1887 г. Россия предложила Порте в качестве канди-
дата на болгарский престол князя Николая Мингрельского. Но
султан первым не решился дать ответ, хотя как сюзерен Болгарии
имел на это право. Он обратился к правительствам Запада и Бол-
гарии. Те отвергли кандидатуру России, после чего дала отрица-
тельный ответ и Порта. А. И. Нелидов отмечал «равнодушие»
94
Турции к вопросу об избрании болгарского князя. По мнению пос-
ла, Абдул Хамид II лавировал между российскими и английски-
ми требованиями, «стараясь сохранить хорошие отношения с обо-
ими соперничающими кабинетами». Султана он характеризовал
как человека «неуверенного, одновременно боязливого и жестоко-
го, зависимого в своих действиях от Англии» 17.
На этом этапе болгарского кризиса, как и раньше, в турецком
правительстве не было единого взгляда на отношения с Болга-
рией и Россией. Одна его часть, менее влиятельная, стояла за вме-
шательство Турции в болгарские события, восстановление там:
позиций России, другая, возглавляемая великим везиром Кями-
лем-пашой, куда, по существу, входил султан, была «проникнута
страхом и уважением перед английской силой и влиянием» 13„
Она поддерживала с регентством дружественные связи и не жела-
ла ни восстановления русско-болгарских отношений, ни развития
связей Турции с Россией.
В начале 1887 г. состоялись переговоры между болгарской деле-
гацией, прибывшей в Константинополь, и представителями Пор-
ты.
Со стороны Турции переговоры вел великий везир Кямиль-паша,
а другая, прорусски настроенная группа турецкого правительства,,
возглавляемая бывшим турецким комиссаром в Софии Габден-
эффенди (Риза-паша), была фактически отстранена от перегово-
ров, что обусловило и их итоги. В Константинополе речь шла с
примирении Порты с Болгарией, о смягчении разногласий как
внутри болгарского общества, так и между С. Стамболовым и оп-
позицией, возглавляемой Д. Цанковым, о необходимых уступках
со стороны регентства оппозиции, что, по мысли Порты, должно
ослабить напряженность в стране и позволить избрать нового
князя. Предрешенность исхода переговоров позволила Аг И. Не-
лидову отказаться от встречи с болгарской делегацией, о чем те
просили российского посла. По мнению А. И. Нелидова, если бы
его встреча состоялась, то она была бы воспринята болгарской
делегацией, отражавшей позицию С. Стамболова «как успех» Бол-
гарии, как желание России «вступить в соглашение с регентством
и признать существующий де-факто порядок вещей в Болгарии» i9.
Болгаро-турецкие переговоры выявили по ряду вопросов рас-
хождения позиций сторон, что помешало подписанию соглашения.
Однако Кямиль-паша считал целесообразным продолжить перего-
воры в Софии и надеялся на их благоприятный для обоих госу-
дарств результат20.
Особенно активно вела себя в этой ситуации Англия, убеждая
султана в важности для Турции поддерживать в Болгарии «враж-
дебный России порядок». Султан, еще не принявший окончатель-
ного решения, продолжал балансировать между Россией и Англи-
ей. С этой целью он попытался привлечь А. И. Нелидова к об-
суждению болгарского вопроса. Посол, как и ранее в отношении
болгарской делегации, отказался от предложения Абдул Хами-
да II, хотя посоветовал султану «более строго обращаться с ре-
95
гентством, не поддерживать с ним дружественные отношения»: Те
же мысли, но в более резкой форме высказал посол в беседе с ве-
ликим везиром. Он заметил, что позиция Кямил-паши «благопри-
ятствует регентству и этим способствует исполнению желаний Ан-
глии», что везир неверно вел переговоры с болгарами, «употреб-
ляя относительно регентства лишь снисхождение и мягкость». На
эти доводы посла было замечено, что Турция не хочет военного
вмешательства в дела Болгарии, а склоняется к установлению
менее натянутых отношений с регентством. Собеседники не убеди-
ли друг друга. А. И. Нелидов, передавая содержание своих бесед с
султаном и великим везиром в Петербург, посчитал политику
Порты в отношении Болгарии «близорукой», а позицию первого
министра «угодливой»21.
Таким образом, в вопросе о признании регентства и болгар-
ского правительства между Портой и Петербургским кабинетом
не было единства. Россия стремилась к низложению регентства,
считая его незаконным, но отказывалась от активного участия в
решении этого вопроса. Порта склонялась к признанию болгар-
ского правительства, справедливо полагая, что этим актом подни-
мет свой престиж в Болгарии и вызовет одобрение со стороны Ан-
глии и Австро-Венгрии22. На турецко-болгарских переговорах
вопрос о кандидатуре князя не обсуждался.
Бездеятельность султана, распри в Болгарии приводили к рас-
пространению самых различных слухов относительно претенден-
тов на болгарский престол. После того как кандидатура князя
Николая Мингрельского, предложенная Россией, была отвергну-
та, Россия обратилась к посредничеству Германии, которая могла
бы повлиять на своих союзников и Турцию. Но О. Бисмарк не
поддержал эту просьбу23.
Одновременно с этим назывались новые кандидатуры: сербский
король Милан, румынский Карл, даже говорилось о султане как
князе Болгарии, с назначением которого будто бы произойдет
«слияние Турции с Болгарией по примеру Австро-Венгрии», а при
утверждении Милана или Карла соответственно должно было про-
изойти слияние Болгарии с Сербией или Румынией. При острых
противоречиях и недоверии, которые существовали между Бал-
канскими странами, территориальных спорах между ними вряд ли
реальной могла быть конфедерация болгаро-сербская или болгаро-
румынская, не говоря уже о болгаро-турецкой. Все эти планы
А. И. Нелидов считал «несерьезными»24. Петербургский кабинет
разделял суждения посла, в руки которого стекалась вся инфор-
мация по Балканам.
Выжидательную позицию султана, лояльность со стороны пра-
вительств Запада, прежде всего Англии и Австро-Венгрии, уме-
ло использовал наиболее авторитетный из трех регентов С. Стам-
болов, установив единоличную власть в Болгарии. Овладев поло-
жением и несколько стабилизировав обстановку в стране, он от-
правился с делегацией в поездку по Европе. Первой страной, ку-
да он прибыл, была Австро-Венгрия. В Вене болгарской делега-
96
ции была названа кандидатура Фердинанда Кобурга, 26-летнего
австрийского офицера, сына принца Августа Саксен-Кобург-Гот-
ского — генерал-майора австрийской армии. Правительства За-
падной Европы не возражали на избрание Фердинанда князем
Болгарии при согласии Александра III. С. Стамболов торопил со-
бытия, полагая, что главное слово должно быть за Великим на-
родным собранием, которое утвердило этот выбор. В августе
1887 г. австрийский ставленник Фердинанд Кобург, католик по ве-
роисповеданию, стал князем Болгарии. Его избрание, происшед-
шее без согласия всех держав, подписавших Берлинский трактат
и утверждения султана, формально было незаконным актом. Рос-
сия опротестовала это решение. Александр III, видевший буду-
щего князя на своей коронации в 1881 г., посчитал его «легкомыс-
ленным повесой»25. Этому первому впечатлению Александр III
остался верен до конца своих дней.
Решение России поддержала Франция; Англия, Австрия, Ита-
лия приветствовала избрание Ф. Кобурга, Германия отнеслась
«достаточно безучастно», Порта — «осторожно». Она обратилась
к правительствам, подписавшим Берлинский договор, за сове-
том 26. Русский подсол в Константинополе рекомендовал Порте уда-
лить из Болгарии Фердинанда. Но султан соглашался на этот
шаг только при условии единогласия всех великих держав, зара-
нее зная, что его не будет.
Для России в эти годы более опасным противником была не
ослабленная в результате русско-турецкой войны Турция, а Анг-
лия и Австро-Венгрия. «Англия, — передавал А. И. Нелидов из
Константинополя, — толкает Турцию согласиться с этим выбором
(Фердинанда) и предложить державам сделать то же»27.
Венский кабинет хотя и отрицал свою причастность к выдви-
жению кандидатуры Ф. Кобурга, считал желательным, чтобы вы-
боры были признаны великими державами и Портой. Они, по
мнению Австрии, «разрядят обстановку в Болгарии»28, — сооб-
щал из Вены российский посол А. Б. Лобанов-Ростовский.
Однако Великобритании и ее союзникам не удалось провести
в жизнь свое решение. После отказа России признать законность
избрания князем Болгарии Фердинанда ее поддержали Турция,
Франция, Германия29. Получив поддержку Порты и части евро-
пейских правительств в отношении Фердинанда, Петербургский ка-
бинет пожелал официально узаконить этот факт. В феврале
1888 г. Н. К. Гире известил европейские правительства о своем на-
правлении в Константинополь демарша с предложением Порте
издать официальную декларацию, объявлявшую незаконность при-
сутствия и власти Фердинанда в Болгарии30. Однако султан по-
считал вполне достаточным непризнание Ф. Кобурга и не желал
дальнейшего обострения болгаро-турецких отношений. Франция и
Германия хотя и поддерживали Россию в этом вопросе, не хоте-
ли новых осложнений на Балканах. Учитывая разногласия дер-
жав, султан ограничился простым сообщением болгарскому пра-
вительству протеста России и уведомлением, что выборы князя
7—1513
97
Фердинанда не одобрили великие державы и не санкционировала
Порта3l.
Непризнание Турцией — сюзереном Болгарии нового- режима
в стране осложняло положение не только Фердинанда и Стамбо-
лова, но влияло на престиж Болгарии. Кроме того, законность из-
брания Фердинанда князем не признала и' болгарская церковь
на том основании, что утверждение князем католика по вероис-
поведанию является нарушением Тырновской конституции32. В
этих условиях С. Стамболов стал искать выход из создавшегося
положения. В декабре 1887 г. он направил Захария Стоянова
(вице-председателя Великого народного собрания) в Белград вы-
яснить отношения короля Милана к Болгарии и якобы возмож-
ность «объединения с Сербией на случай борьбы с Россией».
Приезд 3. Стоянова вызвал разноречивые слухи, связанные с
этим визитом, что побудило российского посланника в Белграде
А. И. Персиани обратиться за разъяснением к премьер-министру
Сербии генералу С. Груичу. Тот заметил, что король в разговоре
с 3. Стояновым «не касался сделок с болгарскими дельцами по
вопросам о болгарской короне и о военной конвенции»33. Перего-
воры оказались неутешительными для регентства; болгаро-серб-
ское соглашение не состоялось.
Тогда С. Стамболов, человек колоссального честолюбия, ог-
ромной силы воли, реально мысливший, с большим опытом поли-
тической борьбы, прошедший путь от революционера до диктато-
ра, решился на рискованннй шаг. В феврале 1888 г. через своего
приятеля, болгарского эмигранта, жившего в России, купца Анто-
на Теохорова он обратился с письмом к директору Азиатского
департамента МИД И. А. Зиновьеву, влиятельному в политичес-
ких кругах дипломату, с предложением свергнуть князя Ферди-
нанда и улучшить русско-болгарские отношения. Письмо И. А.
Зиновьеву было передано С. Стамболовым через Теохорова в Ад-
рианополе34. По этому поводу велись также переговоры с чинов-
ником болгарского министерства финасов Тошковым.
Этот документ найден автором данной работы в 1985 г. в Ис-
торическом архиве Болгарии в Софии, в фонде К- Стоилова
(ф. 600. Д. 1304). Насколько могу судить по литературе, оно не
опубликовано, хотя упоминание о нем содержится в приложении
к воспоминаниям В. Велчева35.
Письмо С. Стамболова от 25 февраля 1888 г. (т. е. спустя пол-
года после того, как он добился избрания Великим Народным
собранием Фердинанда князем Болгарии, и два месяца после пе-
реговоров с Сербией) начинается с заявления: 1. «Главная причи-
на недоразумений Болгарии с Россией — князь, которому я помог
стать князем и которого я сейчас ненавижу»; Стамболов предла-
гал свернуть князя; 2. «После свержения Кобурского, — продол-
жал свою мысль Стамболов, — я сразу созову Народное собра-
ние в Тырнове, и оно направит депутацию в С.-Петербург просить
царя назначить своего кандидата на болгарский трон. Когда рус-
ский кандидат будет избран единогласно, тогда восстановятся
98
братские отношения»; 3. «Новый князь, — пишет далее С. Стам-
болов, — который будет избран, получит от меня власть, а потом
я добровольно отойду от власти»; 4. Во избежание беспорядков в
Болгарии С. Стамболов предлагал русскому правительству вре-
менно оставить в России болгарскую (военную и гражданскую)
эмиграцию; -5. За эти услуги русское правительство должно бы-
ло обещать С. Стамболову «нравственные и материальные гаран-
тии» 36.
12 марта 1888 г. И. А. Зиновьев составил ответ на письмо
Стамболова, которое также находится в фонде К. Стоилова. Кро-
ме того, это письмо опубликовано в воспоминаниях В. Велчева.
Сравнение текстов убеждает в их идентичности. Историки про-
шли мимо этих писем. В литературе, даже в фундаментальной
работе И. Панайотова «Русия, великите сили и българският воп-
рос след избора на князъ Фердинанда (1888—1896)» (София.
1941), нет упоминания об этой весьма важной для понимания
русско-болгарских отношений и деятельности С. Стамболова
страницы истории. И. Панайотов сообщает лишь о переговорах в
Софии, которые неофициально вел в 1890 г. со Стамболовым
С. С. Татищев.
В своем ответе И. А. Зиновьев напоминает (со ссылкой на
«Правительственный вестник») о пожеланиях России, обращен-
ных к Болгарии, «не входить ни в какие враждебные России по-
литические комбинации», с тем чтобы она не превратилась «в
притон нигилистических и социалистических учений, которые, как
показывают многочисленные исторические примеры, ведут к рас-
слаблению государства», чтобы правители Болгарии не отдали
свою родину «иностранным эксплуататорам» и имели бы постоян-
но в виду пример Сербии, которая в самое короткое время дове-
дена эксплуататорами этими до полного разорения и истощения».
Если болгарские правители будут следовать этим условиям, то
они могут рассчитывать на сочувствие им России и на содействие
Болгарии, «когда встретится в нем надобность». А. И. Зиновьев
следующими словами определил тактику России на Балканах: «В
дела внутреннего управления и расчеты между партиями мы не на-
мерены вмешиваться, изведав на опыте, что такое вмешательство
при самых лучших намерениях неизбежно ведет к недоразуме-
нию» 37.
Переходя к конкретным пунктам программы Стамболова, он
пишет: «1. Пока в Болгарии будет находиться принц Кобургский,
России невозможно возобновлять с нею сношения. Но те лица,
которые откажут самозванцу в своей поддержке и сумеют уда-
лить его из Болгарии, тем самым загладят вины свои перед Рос-
сией и получат в наших глазах право вступить от имени болгар-
ского народа в сношения с русским правительством. 2. В таком
случае мы без всякого предубеждения отнесемся к составу болгар-
ского правительства, не исключая г. Стамболова и никого друго-
го, кто готов будет отказаться от минувших заблуждений. 3. При-
сылка в Россию болгарской делегации необходима для восстанов-
7* 99
ления сношений. С этой депутацией мы готовы будем обсуждать
вопросы о будущем князе, личность коего была бы залогом буду-
щего благоденствия Болгарии и поддержания между нею и Рос-
сией отношений, основанных на взаимном доверии».
А. И. Зиновьев считал, что «соглашение относительно князя
не может встретить никаких затруднений, так как Россия не на-
мерена ставить в этом отношении Болгарии сколько-нибудь стес-
нительных условий. 4. Созыв Великого Народного собрания для
избирания князя, относительно которого установится соглашение,
будет зависеть от болгарского правительства». 5. На предложения
С. Ста?лболо.ва «задержать на время болгарских эмигрантов в
России» А. М. Зиновьев еще раз повторил, что Россия «воздержи-
вается в будущем от вмешательства во внутренние дела Болга-
рии и представляет самим болгарам решать вопрос об эмигран-
тах». Что касается русско-болгарских отношений в будущем, то
директор Азиатского департамента полагал, что с прибытием бол-
гарской депутации в Россию «все минувшие недоразумения будут
окончательно преданы забвению и русское правительство ни под
каким видом не будет мстить кому бы то ни было, так как чув-
ства мести несовместны с его достоинством».
Письмо заканчивалось следующими словами: «Сообщая Вам
эти объяснения и предоставляя Вашему благоусмотрению конфи-
денциально сообщить их тем из болгар, кому Вы признаете это
нужным, я наперед уверен, что в Ваших руках дело это может
получить лишь вполне сообразное с интересами как России, так
и Болгарии направление. Желаем успеха»38.
А. И. Зиновьев просит А. Теохорова (ответ А. И. Зиновьева
был составлен на его имя) принять все меры к тому, чтобы о дан-
ном письме не узнал никто из лиц, не имеющих прямого отно-
шения к этому делу, и уведомить корреспондента как о получении
этого письма, так и о том, что болгарская сторона намерена пред-
принять.
Последняя просьба С. Стамболова «о нравственной и матери-
альной гарантии» осталась без ответа. Нового обращения
С. Стамболова к России не последовало. По мнению В. Белчева,
переговоры были прерваны из-за отказа русских дать С. Стамбо-
лову «средства» для организации заговоразэ.
С восстановлением русско-болгарских дипломатических отно-
шений в 1896—1897 гг. копия письма С. Стамболова к А. И. Зи-
новьеву была выкрадена из Архива министерства иностранных дел
России за 2 тыс. руб. (6 тыс. левов) и передана А. Теохорову,
который ее сфотографировал, а экземпляры были вручены Фер-
динанду, Стоилову и еще некоторым лицам40.
Такова судьба этого документа.
Как можно оценить обращение С. Стамболова к России в
1888 г.?
Думаю, что оно — свидетельство политической беспринципно-
сти диктатора, а не жест раскаявшегося грешника, каким пред-
ставляет себя С. Стамболов в письме. Положение в Болгарии по-
100
еле непризнания Фердинанда Европой и особенно Турцией (в вас-
сальной зависимости от которой находилась Болгария) было не-
простым. Ранее, когда Россия покровительствовала Болгарии,
подчиненность политике султана была менее ощутима, чем теперь,
когда Болгария осталась одна. В этих условиях С. Стамболову
было безразлично, откуда придет помощь, лишь бы удержать
власть в своих руках. Когда переговоры с Сербией оказались бе-
зуспешными, он попытался договориться с Россией. После отказа
Петербурга принять его условия С. Стамболов с редким ожесто-
чением активизировал борьбу с Россией, строя свою политику на
сближении с Турцией и Западом.
Что же касается ответа российского МИД на обращение бол-
гарского диктатора, то он составлен уважительно к адресату, до-
статочно корректно и определенно. Ошибки прошлого не прошли
бесследно для российского правительства. В ответе чувствуется
прежний интерес России к Балканам, содержатся советы для
Болгарии — не повторять путь Сербии, фактически утратившей
самостоятельность, и утверждается новый подход — невмеша-
тельство во внутренние дела государств.
Это письмо С. Стамболова независимо от конкретной его оцен-
ки (она может быть различной) имеет более общее значение для
понимания обстановки в целом на Балканах, тех сдвигов в поль-
зу России, которые там начались с конца 80-х гг.
БАЛКАНСКИЕ СТРАНЫ И РОССИЯ В КОНЦЕ
80-х — СЕРЕДИНЕ 90-х гг.
Напомню, что с конца 70-х — начала 80-х гг. XIX в. подчи-
ненность Австро-Венгрии и соответственно антирусский курс бы-
ли характерны для политики большинства Балканских стран.
Об исключительном влиянии Венского кабинета в Болгарии41
писал А. И. Нелидов. Греция испытывала экономическое и поли-
тическое давление Англии. Прежнее влияние России сохранялось
лишь в Черногории. «Черногория», — сообщал русский предста-
витель из Цетиньи, — является барьером для многих вожделений
держав, в первую очередь Австрии»42. Россия на протяжении
80-х гт. поддерживала Черногорию в австро-черногорских конф-
ликтах по поводу Боснии и Герцеговины, была на стороне Чер-
ногории в турецко-черногорских пограничных спорах, конфликтах
по поводу Албании43. У черногорского и русского правительств
был общий взгляд на славянскую и антирусскую политику Австро-
Венгрии44.
Венский кабинет продолжал заявлять о своих экономических
правах в Сербии, хотя там начинало утверждаться влияние Гер-
мании. Берлинскими банкирами, по сообщению А. Персиани, было
приобретено к середине 80-х гг. сербских бумаг на сумму свыше
20 млн франков, платежи по которым не были оплачены серб-
ским правительством45. Этот чисто биржевой вопрос приобретал
политический характер: Сербии приходилось считаться не только
с Австрией, но и с Германией. Эта подчиненность Сербии держа-
101
вам Тройственного союза вызывала недовольство населения. В
стране усилилось влияние радикальной партии, ориентировавшей-
ся на Россию и требовавшей отставки Милана, которого считали
«слепым орудием Австрии».
Показателем роста прорусских настроений в Сербии была
речь И. Ристича, лидера либеральной партии (март 1886 г.), по
случаю получения Сербией материальной помощи от русского
Красного Креста. В своем выступлении оратор отмечал желание
Сербии упрочить братские отношения с Россией. «Дружба с Рос-
сией на поле брани и в мирное время, — говорил он, — всегда
служила залогом лучшей будущности нашей. Россия ни разу не
заключала мира с нашим общим противником, не обеспечив нам
плодов наших жертв и нашей крови». Особенно высоко он оценил
значение для Сербии Бухарестского мира 1812 г., «которым по-
ложен краеугольный камень международному существованию
княжества Сербия». Связь с Россией, заключал Ристич, составля-
ет «первое условие процветания Сербии»46.
Экономика Сербии в конце 80-х гг. находилась в крайне тя-
желом положении: росли подати, было расстроено промышлен-
ное производство, что заставляло правительство пересмотреть
внешнеполитическую ориентацию, а Милана — заявить о жела-
нии сблизиться с Россией47/
В 1887—1888 гг. различные политические деятели Сербии —
сторонники как династии Карагеоргиевичей, так и либеральной
партии И. Ристича — неоднократно сообщали российскому по-
сланнику в Белграде о готовности сербского войска к перевороту
и свержению Милана, о поддержке этих действий со стороны
Черногории. Смысл доверительных бесед сводился к надежде по-
лучить одобрение России в случае переворота в Сербии. Но Пе-
тербургский кабинет после разрыва дипломатических отношений
с Болгарией твердо следовал своей тактике в отношении всех
Балканских государств — не вмешиваться в их внутренние дела.
Даже А. И. Персиани, который иногда превышал свои полномо-
чия в критике действий Милана, передавая этот материал в Пе-
тербург, замечал: «Ввиду -имеющихся у меня инструкций, я пре-
кратил этот разговор»48.
Тем временем Милан, не надеясь на возможность соглашения
с Россией, прилагал усилия по сближению с Турцией. В конце
1886 г. между Сербией и Турцией была подписана консульская
конвенция, позволившая открыть три турецких консульства в Сер-
бии и два сербских в Турции. Российский посланник верно под-
метил политическое значение сербо-турецкой конвенции, ибо мес-
та расположения турецких консульств в Сербии (Крагуевец,
Вранье, Ужица) позволяли Турции следить как за положением
Боснии и политикой там Австрии, так и за внутренним состоя-
нием Сербии. Пребывание сербов в Скопле и Солуне в свою оче-
редь давало возможность ближе узнать планы Балканских стран
и Турции в отношении Македонии49. Помимо подписания кон-
сульского соглашения, сербское правительство предлагало Порте
102
заключить и торговый договор, что в некоторой степени ослабля-
ло бы экономическую зависимость от Австрии. Но русский дипло-
мат в Белграде не исключал возможность давления на Порту со
стороны австрийского представителя в Константинополе с целью
помешать начавшимся турецко-сербским торговым контактам и
связям Сербии с другими государствами. В эти годы Милан, пы-
таясь заинтересовать Россию перспективой развития русско-серб-
ской торговли, заметил: «Даже при неблагоприятных нынешних
условиях русский керосин и английские товары проникают уже в
Сербию»50. Под «неблагоприятными условиями» сербский король
вмел в виду сербо-австрийский договор 1881 г., дававший Австрии
привилегии на рынках Сербии. Это, хотя и слабое, сопротивление
действиям Австрии со стороны Сербии свидетельствовало не толь-
ко о стремлении других европейских держав получить доступ на
балканские рынки, но и о недовольстве сербской буржуазии под-
чиненностью экономики страны интересам австро-венгерского ка-
питала. «Это соперничество, — считал А. И. Персиани, — полез-
но России: оно ослабит привилегии Австрии в Сербии и возвратит
Королевству свою утраченную экономическую и даже политичес-
кую самостоятельность»51. Одновременно с робкими попытками
Сербии улучшить ее отношения с Россией сербское правительст-
во делало шаги по нормализации отношений с соседними Балкан-
скими странами, прежде всего с Болгарией, отношения с которой,
особенно после сербо-болгарской войны, были далекими от дру-
жеских. Начатые в конце 1886 г. переговоры по улаживанию
спорных территориальных вопросов привели в марте 1887 г. к
подписанию сербо-болгарского соглашения, по которому терри-
тория Бреговского луга переходила от Болгарии к Сербии52. В
1887—-1888 гг. происходили личные встречи короля Милана с бол-
гарскими политическими деятелями, обмен поздравительными те-
реграммами, что говорило об усилии двух ранее враждовавших
государств установить лояльные отношения. Правда, А. И. Пер-
сиани в своих донесениях весьма недоверчиво относился к этому
сближению. «Обе стороны, — писал он, — стремятся к преобла-
данию на Балканском полуострове и, чтобы достигнуть цели, при-
бегают к хитростям и уловкам»53. Это суждение российского дип-
ломата находит подтверждение и в исследованиях балканских ис-
ториков, которые отмечают продолжавшиеся и после подписания
сербо-болгарских соглашений взаимные обвинения, прежде всего
при обсуждении македонского вопроса54.
Нестабильность внутреннего положения Сербии, рост государ-
ственного долга, доставшего 264 млн франков, заставили прави-
тельство И. Гарашанина, придерживавшегося западной ориента-
ции, подать в отставку55. Король называл имя И. Ристича, счи-
тая его единственным .человеком, способным вывести Сербию «из
запутанного состояния, в котором она находится»56. Вместе с тем
он опасался, что избрание И. Ристича будет расценено как по-
ворот Сербии к сближению с Россией и отказ от ориентации на
Австрию. На такую крутую ломку политики король не решился.
103
Министерство И. Гарашанина на некоторое время возвратилось к
управлению. Милан, запутавшись в распрях с женой57, конфлик-
тах с правительством, чувствуя недовольство населения его поли-
тикой, думал о выезде из страны. В одной из бесед с австрий-
ским представителем в Белграде (апрель 1887 г.) с определен-
ной долей аффектации он говорил: «Знаете ли Вы, что за исклю-
чением меня, в Сербии ни одного австрофила нет, благодаря Вам
я довел страну до полного разорения; я пал нравственно; меня
считают изменником. При таких условиях я покинул Сербию и
будь что будет»58. Свой замысел о выезде из страны он повторил
А. И. Персиани. Но это случилось чуть позже. А пока король ос-
тавался в Сербии.
В июне 1887 г. он поручил лидеру либеральной партии И. Рис-
типу сформировать новое правительство. В его программу входи-
ло улучшение отношений с Россией, Балканскими странами, Тур-
цией; сокращение государственных расходов и чиновничьего ап-
парата, созыв Скупщины. Эта программа, встретившая одобрение
как либеральной, так и радикальной партий, была далека от пла-
нов Милана59. Формально согласившись с ней, король немедлен-
но отправился в Вену с докладом по поводу внутреннего положе-
ния Сербии в связи с созданием нового правительства. Импера-
тор Австрии, а также германский и английский послы в Вене
убедили Милана не отказываться от престола, усматривая в со-
хранении трона за королем одно из условий для поддержания
прежнего прозападного направления политики Сербии. Они аргу-
ментировали свои пожелания неизбежностью новых осложнений
на Балканах в случае его отречения, что-де нанесет удар всей
династии Обреновичей. Для убедительности своих доводов дипло-
маты пригрозили Милану отказом в материальной помощи со сто-
роны Австрии, если тот не посчитается с их рекомендациями00,
Король, находясь в безвыходном положении, принял условия сво-
их покровителей.
Договорившись с Миланом в Вене, австрийские дипломаты,
находившиеся в Сербии, пытались вовлечь в орбиту своей полити-
ки И. Ристича, как наиболее авторитетного политического деяте-
ля страны. Ради этого в разговоре с премьером они не скупились
на заверения о достоинствах его личности, якобы высоко ценимых
Австрией. Эта словесная завеса должна была помочь Вене выяс-
нить два волновавших ее'вопроса: существует ли политическая
договоренность у Сербии с Россией, заключенная И. Ристичем во
время пребывания его в Петербурге, а также планы премьера в
отношении Боснии и Герцеговины. По поводу первого вопроса
глава сербского правительства заметил, что в Петербурге он не
входил ни в какие политические договоренности с Россией. Что
же касается Боснии и Герцеговины, то И, Ристич сослался на
решения Берлинского конгресса, по условиям которого эти терри-
тории оккупировались Австрией. «Но Сербия, —заметил И. Рис-
тич, — смотрит на Боснию и Герцеговину как на часть сербской
земли. Однако было бы безумием силой отнять ее у Австрии» 6i.
104
Австрийский посланник был удовлетворен ответами И. Ристи-
ча; в них не содержалась опасность для Вены коренного изме-
нения политики Сербии. Действительно внешне в Сербии мало
что изменилось. По-прежнему сербские рынки были переполнены
австрийскими товарами, вывоз которых за границы Сербии за-
прещался; Австрия, сохраняя свою монополию, могла закрыть
свою границу для вывоза товаров из Сербии, что болезненно ска-
зывалось на сербской экономике.
Но И. Ристич, не порывая с Австрией, прилагал усилия для
высвобождения страны из-под контроля Вены. Первые его шаги
в этом плане сводились к договоренности с Портой об открытии
железнодорожной линии, связывающей Сербию с Эгейским мо-
рем.
Эти действия кабинета И. Ристича встретили одобрение Пе-
тербурга. Русское правительство в инструкции А. И. Персиани
предписывало поддерживать как политику нового кабинета, так
и намечавшееся согласие между либеральной и радикальной пар-
тиями. Российский посланник успешно решал эту задачу. На про-
тяжении своего пребывания в Сербии ему удавалось сохранить
доверительные отношения с обеими партиями, но свое неприятие
действий Милана он не скрывал (позже оно было перенесено и
на его сына Александра).
В конце декабря 1887 г. министерство И. Ристича ушло в от-
ставку. Новое правительство возглавил генерал С. Груич, руко-
водитель радикальной партии. Причина отставки И. Ристича ле-
жала в межпартийной борьбе, в разногласиях между либералами
и радикалами, которые ранее были едины в отстаивании нацио-
нального курса страны и в стремлении ослабить позиции короля.
Однако позже И. Ристич по ряду вопросов внутренней политики
встал на сторону Милана, в частности в его бракоразводном про-
цессе с женой Натальей, дочерью русского полковника. Этот кон-
фликт, из семейного переросший в политический, привлек внима-
ние Европы62. Хотя Александр III считал расторжение брака
внутренним делом Сербии и не вмешивался в него,, позиция
И. Ристича в поддержку короля вызвала его недовольство. Им-
ператор полагал, что следовало бы позволить матери и после
развода с королем воспитывать сына, против чего возражал Ми-
лан 63.
Положение короля в Сербии с отставкой И. Ристича стало
еще менее прочным. Пришедшие к власти радикалы не шли ни
на какие компромиссы с Миланом. Они не исключали возмож-
ность. государственного переворота, но при условии «сочувствия
России». Радикалы поручили сербскому представителю в России
«осторожно и постепенно выведать мнение императорского прави-
тельства по этому вопросу»64. А. И. Персиани, передавая это
сообщение в Петербург, советовал МИДу «не резко порицать вож-
деления радикальной партии. Если совсем народное движение в
Сербии не будет одобрено Россией, — писал он, — радикалы
105-
могут уступить королю бесконтрольное руководство внешней по-
литикой страны» (рукой Александра III: «Конечно») 65.
Российское правительство, хотя и заинтересованное в отрече-
нии Милана, не одобрило план государственного переворота. (В
этом решении, видимо, был учтен неудачный опыт действий Рос-
сии в Болгарии.) Из Петербурга от 11 марта 1888 г. А. И. Пер-
сиани получил секретную депешу, в которой говорилось: «При ны-
нешнем положении в Европе, когда всякое неожиданное событие
может вызвать обострение отношений между державами, внутрен-
ний переворота Сербии кажется нам нежелательным. Но вместе
с тем российское правительство не считает себя вправе совето-
' вать сербским патриотам подчиниться произволу короля, который
довел страну до ее настоящего плачевного состояния»66.
В этом секретном послании, по существу, повторялась про-
грамма действий России на Балканах после Берлинского конгрес-
са. Она сводилась к невмешательству во внутренние дела Балкан-
ских стран, к стремлению стабилизации обстановки в регионе, к
защите собственных государственных интересов, что проявлялось
в противодействии экспансии Австро-Венгрии и Англии, в под-
держке христианских народов Балканского полуострова.
В конце 80-х гг. в Сербии при усиливавшейся межпартийной
борьбе беспрерывная сменяемость кабинетов стала обычным явле-
нием. По подсчетам историков, за 25 лет (<1878—1903) в Сербии
сменилось 20' кабинетов67.
Министерство С. Груича, едва приступив к управлению, усту-
пило место правительству, состоявшему из напредников, австро-
фильский курс которых вполне устраивал Милана. Кабинет воз-
главил генерал Н. Христич, известный своей жестокостью при по-
давлении в 1883 г. Зайчарского восстания. Теми же методами он
надеялся стабилизировать обстановку в стране, ослабить оппози-
цию королю68. Он запретил критику правительства, публикацию
статей антиавстрийской направленности69. Но эти средства не
возымели действия: оппозиция получила широкую поддержку
народа; росла задолженность Западу, казна была пуста.
В этой обстановке король видел единственный для себя вы-
ход — отречься от престола в пользу своего 12-летнего сына
Александра. В феврале 1889 г. Милан, пригласив к себе в рези-
денцию А. И. Персиани, сообщил ему о своем решении и просил
передать об этом в Петербург. Этот шаг он объяснял «потерей
авторитета у народа и отсутствием поддержки партий»70. Он вы--
сказал беспокойство по поводу возможности перенесения импера-
тором негативного отношения к нему на сына. Российское прави-
тельство в телеграмме, переданной через А. И. Персиани Мила-
ну, сообщило о благосклонности государя к его сыну. Оно оцени-
вало отставку короля «как торжество сербской и победу россий-
ской политики в Сербии» 71.
Отречение короля привело к созданию при наследнике регент-
ства во главе с И. Ристичем. Генерал С. Груич, лидер радикалов,
вновь возглавил кабинет.
106
«Со времени падения Милана, — передавал из Белграда
А.. И. Персиани, — заметно стремление сербов сблизиться с Рос-
сией»72. Это, в частности, выразилось в возвращении в Сербию
из изгнания митрополита Михаила, находившегося в России, ко-
торый выступал за независимый курс Сербии, порицал действия
Милана и Австро-Венгрии73. Российский посланник придавал
глубокий политический смысл возвращению митрополита Михаи-
ла в Сербию, полагая, что это событие постепенно восстанавлива-
ет «мир в церкви, ее отношения с другими православными церк-
вами; восстанавливаются отношения правительства и церкви: свет-
ская власть не издает церковных законов»74.
Однако полной победы сторонники национального развития
страны не одержали. Хотя к власти вновь пришла радикальная
партия, противившаяся засилью Австро-Венгрии, державы Трой-
ственного союза не сдавали позиций. Для поддержания своего
влияния Венский кабинет накануне отречения короля (9 февраля
1889 г.) подписал с Миланом секретный протокол, по которому
конвенция 1881 г. продлевалась до совершеннолетия сына Мила-
на — Александра (до 1893 г.) со все'ми вытекавшими из ее содер-
жания условиями, в частности обещаниями Австро-Венгрии под-
держивать династию Обреновичей и территориальные претензии
Сербии, но не за счет Боснии и Герцеговины75.
Отставка Милана 22 февраля 1889 г. положительно сказалась
на отношениях Сербии с соседними странами. Их сближение ос-
новывалось на почве «взаимного противодействия австрийскому
гнету»76. В ответ на закрытие Австрией своей границы для вы-
воза сербских товаров (прежде всего свинины) Сербия ищет пу-
ти сближения с Румынией. В 1889 г. переговоры завершаются
подписанием румыно-сербского торгового договора, который хо-
тя и в малой степении, но освобождал обе страны от кабальной за-
висимости от Австро-Венгрии77. В апреле 1890 г. сербское прави-
тельство, продолжая контакты с Румынией, получило согласие по-
следней на продажу в Сербию соли по более низким, чем пред-
лагала Венгрия, ценам и заключило на этот счет соглашение, выз-
вавшее негодование в Будапеште.
Этот первый шаг к экономическому сближению отозвался и
на настроении обеих народностей в политическом отношении. По
инициативе белградской молодежи в 1891 г. в пограничном горо-
де Северин состоялась встреча сербских и румынских студентов,
поддержанная правительством и профессурой университетов, а
также жителями города. В итоге встречи была принята резолю-
ция «работать на сближение угнетенных карпатско-балканских на-
родностей и образовать смешанную комиссию по 5 человек от
каждого университета для выработки программы сближения». В
подтверждение этой договоренности было посещение уполномо-
ченным Бухарестского университета студентов Белграда. В честь
прибытия высокого гостя в Белграде было устроено факельное
шествие и слышались речи о единении молодежи двух стран.
А. И. Персиани, сообщая в Петербург об этих фактах, видел в
107

них проявление взаимного тяготения сербов и румын «для пре-
граждения Австрии пути к дальнейшим захватам в Юго-Восточ-
1НОЙ Европе»78.
В конце 80»х — начале 90-х гг. улучшаются сербско-черногор-
ские отношения, ранее близкие к враждебным. Еще в 1882 г.,
когда Милан Обренович провозгласил себя королем Сербии, это
известие было воспринято князем Черногории Николаем как уг-
роза для династии Петровичей-Негошей, к которой он принадле-
жал. Женитьба в 1883 г. Петра Карагеоргиевича на одной из до-
черей князя Николая Петровича была оценена Миланом как пред-
лог для возобновления борьбы династии Обреновичей с Карагеор-
гиевичами, как продолжение соперничества двух славянских
стран за народы, оставшиеся в составе Османской империи или
перешедшие по условиям Берлинского трактата под власть Авст-
ро-Венгрии. В последние годы правления Милана между Серби-
ей и Черногорией прекратились даже официальные отношения79.
Сотрудничество двух стран стало реально ощутимым с прихо-
дом к власти в Сербии радикалов. «Добрые отношения, — сооб-
щал российский представитель в Цетинье Г. Аргиропуло в Петер-
бург, — незамедлительно установились между правительствами
Сербским и Черногорским, что проявилось на практике»80.
Инициатива в сближении двух стран исходила от Сербии. При
сохранявшейся в государстве экономической и политической не-
устойчивости в 1890 г. «Сербия приняла до 7 тыс. голодающих
черногорских переселенцев, чем доказала забытые при Милане
чувства солидарности к общности интересов двух стран»31. В но-
ябре 1890 г. глава сербского правительства генерал С. Груич об-
ратился к правительству Черногории с предложением упорядочить
торговые отношения двух государств, заключить временную кон-
венцию на взаимовыгодных условиях. Проект включал введение
тарифа, наиболее подходящего для обеих наций; право поддан-
ных обеих сторон заниматься торговлей и промышленностью как
в Сербии, так и в Черногории на одинаковых с местным населе-
нием условиях. Временный характер конвенции сербский премьер
объяснил сохранявшим еще силу торговым договором с Австро-
Венгрией, по истечении срока которого Сербия сможет свободно
устанавливать торговые отношения с другими государствами.
Князь Черногории, одобрил проект, предложенный С. Груи-
чем82. В 1892 г. сербо-черногорский договор был ратифицирован.
Хотя торговый обмен между двумя странами почти не существо-
вал, соглашение имело политический смысл, как первое свидетель-
ство сближения двух правительств, «отношения которых отлича-
лись холодностью»83.
В 1890 г. состоялось подписание черногоро-турецкого соглаше-
ния о совместных работах двух стран в районе реки Бояны84. В
1892 г. султан предоставил 10 стипендий черногорским студентам
в высших учебных заведениях Константинополя, пригласил черно-
горского князя с семьей провести лето на Босфоре, что расцени-
108
валось черногорцами и поддерживалось русской дипломатией, как
желание Турции иметь в качестве союзника Черногорию ^5.
Антиавстрийская политика сербского правительства вызывала
протест Вены и обвинения в нарушении им международных дого-
воров (речь шла о сербо-австрийском договоре 1881 г.) 86. Одно-
временно с этим австрийское правительство стало искать кон-
такты с другими Балканскими странами. Российский представи-
тель в Цетинье передавал в Петербург о неоднократных попытках
Австрии добиться заключения австро-черногорской торговой кон-
венции, обещая снижение пошлины за перевоз в Австрию черно-
горского скота. Г. Аргиропуло, за советом к которому обратились
власти в Цетинье, посчитал пользу от такого соглашения «сомни-
тельной», поскольку вывоз из Черногории в Австрию весьма огра-
ничен. Он обратил внимание правительства на большую выгоду
для Черногории вывоза скота — главной статьи экспорта — во
Францию87. Эти суждения российского дипломата были частным
свидетельством русско-французского сближения, что сказывалось
на политике обеих стран на Балканах.
В 1892 г. между Францией и Черногорией была заключена
торговая конвенция. При незначительности торговых оборотов
двух стран это соглашение Г. Аргиропуло расценивал как «акт
вежливости» со стороны Франции и дипломатический успех Черно-
гории 88.
Одним из показателей ослабления влияния Австрии и Черно-
гории было назначение князем Николаем в 1892 г. черногорско-
го консула на о. Мальту, функции которого ранее исполнял авст-
рийский консул. Черногорский князь считал свое решение показа-
телем растущей самостоятельности Черногории, средством осво-
бождения страны от крайне стеснительной экономической и поли-
тической зависимости от Австрии. С введением самостоятельного
консульства на о. Мальта расширялись прямые экономические
связи Черногории с Европой: скотина, вывозившаяся из Черного-
рии, непосредственно направлялась на Мальту и во Францию, -
шерсть и оливковое масло — в Англию89. В начале 90-х гг. про-
исходит расширение обмена между Черногорией и Албанией, что
привело к открытию черногорского консульства в Скутари, но не
прекратило столкновений на черногоро-албанской границе90.
Наметившиеся в конце 80-х — начале 90-х гг. контакты Бал-
канских стран и антиавстрийская направленность их действий, ес-
тественно, встречали поддержку Петербургского кабинета, кото-
рый в эти годы видел одну из своих задач, на Балканах в «ограж-
дении славянских народов от поступательного движения Австрии
и от эксплуатации их Европой» 91.
Правительство Сербии, пытаясь наглядно показать антисла-
вянскую политику Австрии, обращало внимание сербов на бед-
ственное положение населения Боснии и Герцеговины, на гонения
со стороны австрийцев и «многочисленных хорвато-чиновников» на
православное (население провинции. По мнению российского пред-
ставителя в Черногории Г. Аргиропуло, «австрийцы хотят сделать
109
из Хорватии мост, долженствующий соединить Боснию и Герцего-
вину с Габсбургской монархией». Развивая эти мысли дипломата,.
Н. К. Гире не исключал вероятность того, что Австрия захватит
эти сербские провинции, «оттуда будет владеть Сербией и подав-
лять Черногорию», получит «перевес коммерческий и военный на
всем Балканском полуострове»92. Учитывая австро-русское сопер-
ничество на Балканах, Г. Аргиропуло к своему донесению (от 10
июня 1891 г.) приложил Записку одного из митрополитов право-
славной церкви в Боснии, который из-за притеснений австрийцев
был вынужден переселиться в Черногорию. Митрополит писал:
«Печальное и незавидное положение боснийско-герцеговинского
народа втрое хуже и несноснее, чем было под турецким владыче-
ством... Школы в Боснии и Герцеговине с иезуитско-немец.ко-мадь-
ярским духом... Австро-Венгерское правительство эксплуатирует
в Боснии множество рудников, золото, каменный уголь — все вы-
возится в Австро-Венгрию... В Европе это известно, но она мол-
чит... Единственно, кто доносит своему правительству о том, что
делается там, это русский консул Бакунин, но ему не позволяют
никуда заглянуть и никому не позволяют с ним водиться. Здесь
полный правитель Каллай» (глава австрийского управления Бос-
нии и Герцеговины). Митрополит просил русского императора и
даже турецкого султана защитить православную церковь от. напа-
док со стороны австро-венгерского правительства93.
Эта критика австрийского управления Боснией и Герцегови-
ной, звучавшая в прессе и частной переписке, находилась в рез-
ком противоречии с прежней позицией невмешательства, занятой
Миланом во время антиавстрийского движения босняков и герце-
говинцев в 1881 —1882 гг., когда сербский король, заключив ка-
бальные договоры с Веной, предал интересы своей страны. Она
была предупреждением для той части сербской буржуазии, кото-
рая связала свою судьбу с Австро-Венгрией.
Российские дипломаты в своих донесениях в Петербург после
низложения Милана постоянно отмечали усиливавшиеся русо-
фильские настроения в Сербии. Они видели один из путей воз-
рожденя там влияния России в покровительстве православной
церкви в противовес католической пропаганде Австро-Венгрии, в
нравственной поддержке действий правительства по созданию
сербского национального государства. Российское правительство,
не придавая серьезного значения межпартийной борьбе в Сербии
(как, впрочем, и в Болгарии), заявляло в Белграде, что оно не
вмешивается в ее внутренние дела, но желает Сербии «счастья и
преуспеяния»94. Неприятие Россией и Сербией политики Австро-
Венгрии на Балканах было одним из объединяющих начал сотруд-
ничества двух стран в конце 80-х — начале 90-х гг.
Сербский историк Д. Джоржевич считает период господства
Австро-Венгрии в Сербии «самым неудачным в истории стра-
ны» 95.
Однако русско-сербские экономические связи в эти годы, как
и ранее, были ничтожно малы. Между Россией и Сербией не бы-
ло
ло даже торгового договора, а существовала лишь торговая кон-
венция, подписанная в 1880 г. и ежегодно продлевавшаяся96.
Царское правительство по-прежнему использовало традиционные,
политические средства воздействия на Сербию. Одним из таковых
была армия, слабость которой доказала сербо-болгарская война,
Необходимость ее реорганизации понимал Милан, но опасался
вносить крупные изменения в ее структуры.
Правительство радикалов обратило серьезное внимание на
войско, стремясь вывести его из-под влияния Милана. Новым
военным законом восстанавливалась сербская народная милиция,
уничтоженная при Милане правительством напредняков. Согласно
проекту реформы, сербская армия включала регулярные части и
милицию. Перевооружение армии, которым занималось правитель-
ство радикалов, вызвало необходимость получения займов из-за
границы. Поиски кредитов оказались нелегкими: наибольшие пре-
пятствия чинила Австро-Венгрия. Тогда сербское правительство
обратилось в Петербург с просьбой «оказать содействие для за-
ключения займа на Парижском денежном рынке»97, что было вы-
полнено Россией. Она не только выполняла посредническую роль,
но и впрямую участвовала в реорганизации армии.
До середины 1888 г. в Сербии не было> русского военного агент-
ства, что затрудняло получение Петербургом информации о со-
стоянии сербских войск. Между тем зависимость Сербии от Авст-
ро-Венгрии (в том числе и военная) при остроте русско-австрий-
ского противостояния побуждала военное министерство России
усилить борьбу с Австро-Венгрией за влияние на сербские воору-
женные силы.
В 1889—1890 гг. продолжались реформы в армии: все муж-
ское население, подлежавшее мобилизации, было вызвано на про-
верку и обучение. Ополчение и запас, согласно мерам, предприня-
тым радикалами, получили право носить оружие и стали опорой
правительства. Армия получила современное вооружение, часть
которого закупалась в России98. Содействие России в военной об-
ласти помогло созданию вполне современной сербской армии.
Свидетельством улучшения русско-сербских отношений в кон-
це 80-х — начале 90-х гг. был приезд в Петербург летом 1891 г.
главы сербского правительства, крупного деятеля радикальной
партии Н. Пашича, регента И. Ристича и молодого короля Алек-
сандра, которым был оказан торжественный прием. Александру
был вручен высший российский орден Андрея Первозванного, что
расценивалось российской общественностью как свидетельство
«неизменного доброжелательства, с коим мы всегда относились к
королевству, связанному с Россией узами племенного и религиоз-
ного родства»99, — констатировал Н. К. Гире. Показателем рус-
ско-сербского сближения была и материальная помощь (продук-
тами и деньгами), оказанная Сербией России в связи с голодом
1891 г.
В 1892 г. русский посол в Константинополе А. И. Нелидов по-
сетил Сербию, где он встретил сердечный прием. В Белграде
111
А. И. Нелидова принял Н. Пашич, предложивший конкретный
план улучшения политических отношений и пути к расширению
русско-сербской торговли. Одним из проявлений этой договорен-
ности явилось открытие выставки русских мануфактурных изде-
лий, которая «произвела в Белграде наилучшее впечатление» 10°.
Еще ранее, в 1890 г., в Белград приезжал князь Ю. Е. Гага-
рин, директор общества Черноморско-Дунайского пароходства, по
поводу договоренности с Сербией о содержании там склада керо-
сина для вывоза в Австрию и Германию. В этой связи состоя-
лась беседа с министром торговли Поповичем, предложившим
заключить русско-сербское торговое соглашение. «Я как серб, —
сказал министр, — хочу освободиться от австрийского ига, и, что-
бы бороться с ним, мне нужен новый рынок, который я ищу у
Вас. Вы же, чтобы упрочить то исключительно нравственое обая-
ние, могли бы укрепить его материальными узами»101. Хотя Алек-
сандр III пометил: «Весьма желательно», но переговоры по вине
сторон шли медленно. Оперативнее была Австрия. Она успела
подписать с Сербией в 1892 г. новый торговый договор на усло-
виях менее болезненных для Сербии, чем договор 1882 г., нанес-
ший, по словам А. И. Персиани, за 10 лет своего существования
«неисчислимые убытки Сербии» 102. Русско-сербский торговый до-
говор был заключен в октябре 1893 г. Он касался вывоза из Рос-
сии керосина, спирта, вяленой рыбы и ввоза в страну в основном
фруктов.
О значении этого договора для Сербии как определенном про-
тивовесе Австрии говорил король Александр на открытии Скупщи-
ны в ноябре 1893 г. Он отмечал, что договором «упрочиваются
узы дружбы с могущественной славянской державой, представляя
при этом выгодные для экономического развития Сербии усло-
вия» 103.
Возобновление контактов с Россией, зависимость сына от ре-
гентства и правительства беспокоили Милана. Изгнанный король,
покинув Сербию, не отказался от политической карьеры. В ян-
варе 1894 г. он возвратился в Белград, чем вызвал негодование
сербов и сочувствие Австрии. Учащаяся молодежь столицы уст-
роила манифестацию протеста, обвиняя бывшего короля в нару-
шении им Конституции и собственных обещаний не проживать
более в Сербии 104в Реакция российского правительства на приезд
.Милана в Белград была столь же негативна, как и большей час-
ти населения Сербии. Тем не менее Н. К. Гире в инструкции
А. И. Персиани, зная об откровенной неприязни посланника к
личности Милана и его политике, требовал «не вмешиваться во
внутренние дела Сербии, особенно в борьбу партии»105.
Правительство и регентство возглавили оппозицию населения
против Милана, что вынудило его покинуть Белград. Эта реакция
сербской общественности на приезд Милана свидетельствовала о
достаточно устойчивом желании государства ослабить зависи-
мость от Австрии и возродить связи с Россией.
112
Вслед за Сербией отказывается от безоглядного австрофильст-
ва Румыния. Этому в известной степени способствовал и приход
к власти (после смерти с 1890 г. влиятельного И. Братиану) кон-
сервативной партии. Ее деятельность была направлена на внут-
реннюю стабилизацию в стране, прекращение межнациональных
конфликтов, на поддержание между всеми государствами, вклю-
чая и Россию, лояльных отношений. В 1893 г. между Румынией
и Россией было подписано соглашение о прямых контактах меж-
ду служащими пограничных русских и румынских судов, плаваю-
щих по Дунаю, которое несколько ослабило русско-румынское
противостояние в Дунайской комиссии 106.
Помимо внутренних причин, некоторые изменения курса Румы-
нии вызывались внешнеполитическими обстоятельствами: склады-
ванием в 1891 —1894 гг. русско-французского союза, который про-
тивостоял Тройственному союзу, активизацией политики Германии
в Турции, усилением австро-германских экономических конфлик-
тов по поводу балканской торговли.
В 90-е гг. усиливается проникновение в румынскую экономику
французского капитала, что ослабило влияние Австро-Венгрии и
в некоторой степени сгладило русско-румынские территориальные
конфликты по поводу Бессарабии. В этих условиях правящие кру-
ги Румынии избрали для себя путь лавирования между двумя бло-
ками европейских держав, отдавая, однако, предпочтение Тройст-
венному союзу 107.
В те же годы между Сербией и Грецией, Болгарией и Греци-
ей велись переговоры о заключении союзов. При этом главным
вопросом переговоров был македонский. Как и ранее, Греция, под-
держанная Сербией, предлагала разделить Македонию на сферы
влияния; Болгария настаивала на предоставлении Македонии ав-
тономии по примеру Восточной Румелии. Возражения Афин и
Белграда исходили из опасения, что принятие условий софийско-
го правительства приведет, как это произошло с Восточной Ру-
мелией, к включению Македонии в состав Болгарии. Переговоры
были прерваны. Отношения между Болгарией и Грецией остались
•на прежнем, далеком от доверия уровне 108. Однако сам факт ви-
зита в Болгарию одного из влиятельных политических деятелей
Греции, X. Трикуписа, при известной обособленности политики
страны от других Балканских государств и греко-болгарских спо-
рах по церковному и территориальному вопросам можно считать
свидетельством определенной консолидации Балканских стран в
их совместной борьбе с политикой правительств Запада.
ВОССТАНОВЛЕНИЕ РУССКО-БОЛГАРСКИХ ДИПЛОМАТИЧЕСКИХ
ОТНОШЕНИЙ
Позже других Балканских стра-н отходила от прозападной ори-
ентации Болгария. Политика С. Стамболова, поддерживаемая
Англией, Австро-Венгрией и Турцией в ее антирусской направлен-
ности, не была популярна в крестьянской среде. Но некоторое вре-
8—1513 113
мя С. Стамболов пользовался расположением буржуазных кругов
и интеллигенции страны, ориентировавшихся на связь с Западом.
Но к началу 90-х гг. диктат Запада стал вызывать недовольств©'
и этой части населения.
С разрывом русско-болгарских дипломатических связей, а так-
же ослаблением влияния России в Сербии Австро-Венгрия расши-
рила торговлю с Болгарией, заполняя ее рынок австрийскими то-
варами, что мешало развитию отечественного промышленного'
производства. В этом же направлении действовали Англия и
Германия.
Кроме того, политика С. Стамболова не содействовала сбли-
жению Болгарии с соседями. Оставались враждебными болгаро-
сербские отношения. В обеих странах распространялись слухи о
подготовке к новой войне между Болгарией и Сербией. Усилив-
шийся приток в Сербию болгарских эмигрантов — противников
режима С. Стамболова подогревал эти воинственные «настроения.
Присутствие болгарских эмигрантов в Сербии встречало противо-
действие не только Белграда, но и Вены, Венский кабинет под.
предлогом опасности пропаганды болгарских эмигрантов для
спокойствия соседних государств требовал высылки из Сербии
наиболее активных из них. Но сербское правительство оставило
за собой право решать этот вопрос, не позволив Австрии вмеши-
ваться во внутренние дела своей страны.
Однако по-прежнему самым больным вопросом в отношениях
двух стран был македонский. Мешала примирению сторон также
благосклонность Порты к болгарской пропаганде в этой турецкой
провинции. Эта «уступчивость» султана в отношении Болгарии
объяснялась взаимной заинтересованностью обеих сторон в рас-
ширении их контактов, особенно важных для них после разрыва
русско-болгарских дипломатических связей. Порта хотя и не под-
держала законность избрания Фердинанда князем Болгарии, при-
знала болгарское правительство, что позволяло Софии иметь сво-
их дипломатических представителей (с согласия султана) в дру-
гих государствах. В лояльном отношении к Болгарии султан ус-
матривал верный способ укрепить свое влияние в стране и пре-
градить России путь к восстановлению ее прежнего авторитета
на Балканах. Болгария сближением с Турцией надеялась узако-
нить власть Фердинанда в стране и поднять престиж государства
в глазах европейских .правительств, полагая, что позиция Порты
определяет отношение к Болгарии других государств. Н. К. Гире,,
касаясь болгаро-турецких отношений в эти годы, считал, что ве-
ликий- везир, «следуя наущениям Сент-Джемского и Венского, ка-
бинетов, вообще относится благосклонно к существующему в Кня-
жестве порядку» 109.
Как и в прежние годы, Турция для укрепления своей власти
на Балканах использовала противоречия между соседними госу-
дарствами, прежде всего в вопросе о Македонии. В 1890 г.
С. Стамболову при поддержке Великого везира удалось получить
от султана берат (указ) о назначении болгарских митрополитов
114
в Скопле и Охрид110. Эта удача С. Стамболова подняла его ав-
торитет в Болгарии, поскольку решение македонского вопроса за-
трагивало интересы всей страны. Пользуясь благосклонностью
Порты, Софийское правительство расширяло сеть болгарских учи-
лищ в Македонии, что вызывало протест сербов и греков111. В
свою очередь сербское правительство ходатайствовало перед Кон-
стантинопольской патриархией о назначении сербских митрополи-
тов в районы Македонии. Сербия и Черногория требовали у Пор-
ты открытия сербских училищ; в Белграде проходили собрания,
участники которых просили Россию оказать помощь Сербии про-
тив «засилья болгар в Македонии». Эти протесты сербов не возы-
мели действия: указы султана в пользу .болгарской церкви не бы-
ли отменены. Влияние болгар в Македонии было упрочено, но це-
ной изоляции Болгарии от других Балканских государств.
Непризнание законности власти болгарского князя Фердинан-
да европейскими правительствами и Портой осложняло положение
страны и заставляло правительство С. Стамболова продолжать
усилия для сближения с Турцией. В июле 1892 г. С. Стамболов
посетил Константинополь и был в торжественной обстановке при-
нят султаном. О содержании их беседы существует множество
предположений. Французский посол в Константинополе Поль
Камбон, действия которого находились в полном согласии с пози-
цией А. Нелидова, в своем донесении в Париж сообщал, что
С. Стамболов ставил вопрос о признании султаном Фердинанда.
Болгарский историк И. Панайотов полагал, что цель посещения
С. Стамболовым Константинополя сводилась к зондированию
почвы для возможного приема султаном Фердинанда, а не его
признания Абдул Хамидом II112. Но султан, учитывая позицию
Европы, отказался обсуждать вопрос о статусе болгарского кня-
зя. Однако по македонскому вопросу глава болгарского прави-
тельства добился новых уступок от султана — признания бол-
гарских училищ в Македонии автономными113. Болгарский исто-
рик Б. Самарджиев, подробно освещая визит С. Стамболова в
Константинополь, отмечал, что он «не произвел перелома в поль-
зу Болгарии и не разрешил болгарский вопрос». Однако саму ау-
диенцию у султана он считал новым этапом в развитии турецкой
политики в отношении Болгарии114.
Если судить по донесениям из Константинополя и Белграда,
направлявшимся в Петербург, то положение Болгарии при режи-
ме С. Стамболова было «критическим». О тревожной обстановке
внутри Болгарии и в отношениях с соседними странами писал в
своих статьях в «Новом времени»115 и архивных записках россий-
ский публицист и историк С. С. Татищев, посетивший в августе
1890 г. Софию как частное лицо. На столичном вокзале он был
подвергнут допросу, а в гостинице «Болгария» у его номера стоял
жандарм 116. Тем не менее С. Татищев был принят С. Стамболо-
вым, который в беседе с ним, как и ранее, заявлял о желатель-
ности примирения между Россией и Болгарией117. Вслед за встре-
чей с С. Татищевым С. Стамболов направил в Петербург для пе-

।
•i
I
115
реговоров с российским правительством своего представителя.
Это была уже вторая попытка со стороны премьера (первая —
1888 г.) примирения с Россией. Но Александр III отказался от
переговоров 118. В Петербурге не доверяли заверениям болгарско-
го премьера, политика которого расходилась с его словами. То-
варищ министр иностранных дел России В. Н. Ламздорф, много
страниц своего Дневника посвятивший Балканам, писал о С. Стам-
болове: «Он прежде всего честолюбив; считает себя Бисмарком,
ему льстят похвалы, которые ему расточают то австрийский им-
ператор, то британский премьер, и он крайне доволен, что Евро-
па обращает на него внимание»., Ссылаясь на разговор Н. К. Гир-
' са с бывшим болгарским министром Станчевым, В. Н. Ламздорф
записал: «Стамболов никогда искренне не пожелает сближения с
Россией» 119.
Покушение на жизнь С. Стамболова (март 1891 г.) привело
к ужесточению власти диктатора. Глава правительства не дове-
рял полиции, столичному гарнизону, населению столицы. «Болгар-
ское правительство, — передавал в Петербург А. И. Персиани, —
подозревает разветвление заговора по всей стране и уверяет,
что руководят заговором эмигранты (болгарские. — Н. К.) из
Петербурга, Бухареста и Белграда... Паника в Софии велика...
арестовано свыше 250 человек... отправка поездов из Софии при-
остановлена» 12°.
В стране росло недовольство политикой С. Стамболова. «На-
род крайне обременен налогами, под тяжестью которых изнемога-
ют сельское хозяйство и промышленность» 121, — писал А. И. Не-
лидов Н. К. Гирсу о внутреннем положении Болгарии.
Не было единства и в самом болгарском правительстве. Груп-
па Г. Начовича, К. Стоилова, В. Радославова, Д. Тончева, при-
держивавшаяся прозападной ориентации, возглавила оппозицию
премьеру. В газетах русофильского направления «Прогресс», «Чер-
ное море», «Работник» появились статьи, авторы которых крити-
ковали «порядок вещей», установленных в Болгарии с 1885 г.122.
К 1893 г. усилились расхождения между Фердинандом и Стам-
боловым, отношения которых никогда не отличались близостью по-
литических позиций. С. Стамболов не доверял князю, полагая,
что Болгария нужна ему лишь для личного возвышения. В конце
жизни С. Стамболов признавался: «Болгарский народ простит мои
грехи. Но никогда не простит мне, что я возвел Кобурга на бол-
гарский престол»123. Пока Фердинанд знакомился со страной (хо-
тя и мало в ней жил), С. Стамболов был ему нужен. В даль-
нейшем властный и умный премьер стал помехой в действиях чес-
толюбивого Кобурга, стремившегося к упрочению своей власти в
Болгарии и «при европейских дворах».
Жестокость курса Стамболова в отношении России при смяг-
чении англо-русских антагонизмов к середине 90-х гг. XIX в. и
противоречиях в Тройственном союзе вызывали недовольство Фер-
динанда. Князь видел в сближении с Россией путь для своего
признания Европой 124. Другим объектом разногласий между Фер-
116
динандом и С. Стамболовым была армия. Оба правителя хотели
иметь армию в своих руках. Спор решился в. пользу князя. Эта
неудача еще более ожесточила премьера. Он усилил полицейский
надзор за населением, поощряя доносы, чем терял поддержку на-
циональной буржуазии, составляющей его социальную опору. В
мае 1894 г. С. Стамболов, правивший страной в течение 8 лет
(1887—1894) , был вынужден подать в отставку.
Деятельность С. Стамболова у современников и потомков вы-
зывает и по сей день разноречивые оценки. Одни исследователи
безоговорочно принимают его политику, считая, что она способст-
вовала консолидации нации и независимости страны, другие от-
вергают его как. диктатора 125. С. Стамболов — личность незауряд-
ная и противоречивая. Блестящий организатор, преданный делу
освобождения Болгарии от турецкого угнетения, с одной стороны,
и человек, ставший в 80-е — 90-е гг. властолюбивым диктатором,
установивший единоличный режим в стране, жестоко расправляв-
шийся с инакомыслящими, — с другой. Он пользовался известной
поддержкой со стороны иностранной дипломатии «за его энергию
и умение держать в узде болгарское общество» 126. Но политика
С. Стамболова вела Болгарию к кабальной зависимости от Тур-
ции и Запада. (Не случайно отставка С. Стамболова обеспокои-
ла не только Австро-Венгрию и Англию, но и Порту.) С., Стамбо-
лов, получая льготы от султана в виде бератов, разрешавших
строительство в Македонии болгарских школ и церквей, сталки-
вал Болгарию с Сербией, Черногорией, Грецией, создавал неви-
данную ранее напряженность на Балканах. Антирусская полити-
ка С. Стамболова настораживала не только болгар, но и другие
балканские народы, которые с конца 80-х гг. вновь обратились за
содействием к России. Эта политика мешала также преодолеть
воаждебную по отношению к софийскому правительству позицию
Петербурга, что в свою очередь вело к непризнанию Болгарии
другими державами. С падением С. Стамболова рухнула и систе-
ма, которую он создал; Наступил новый этап в политике Болга-
рии; были созданы предпосылки для нормализации русско-болгар-
ских отношений 127.
Новое коалиционное правительство во главе с К. Стойловым
(1894—1899), человеком неярким, но опытным, входившим в ка-
бинет С. Стамболова, хотя и осторожно, но встало на путь восста-
новления отношений с Россией. К нормализации связей двух
стран, помимо необходимости признания Фердинанда законным
правителем Болгарии, побуждало и отношение болгар к России.
В январе 1894 г., в последние месяцы премьерства С. Стамбо-
лова, российское посольство в Константинополе посетил болгар-
ский экзарх Иосиф, который вновь напомнил о приверженности
болгарского народа России и желании примирения с нею12Ь.
Для укрепления своего авторитета внутри государства и даль-
нейшего ослабления позиций экс-премьера правительство К. Стои-
лова провело реорганизацию аппарата: сместило старую админи-
страцию, освободило из заключения неопасных для власти русо-
117

!i»i
I. •
филов (вышел из заточения митрополит Климент), возвратило в
страну часть эмигрантов, находившихся в соседних странах, но от-
казало их лидеру — Драгану Цанкову.
Одновременно с этим Фердинанд и министр иностранных Дёл
Болгарии Г. Начович уведомили Порту и западные государства,
что новое правительство Болгарии будет проводить старый курс
на сохранение дружественных отношений со всеми державами.
Это заявление успокоило Турцию и Европу, тем более что там еще
(надеялись на повторное возвращение к власти С. Стамболова 129.
«Из Вены советовали князю не расставаться со Стамболо-
. вым» 13°, — писал из Константинополя хорошо осведомленный в
политике Европы и Балканских стран А. И. Нелидов.
С нескрываемой тревогой встретила отставку С. Стамболова Ан-
глия, хотя Лондонский кабинет исключал возможность восстанов-
ления русского влияния в Болгарии 131.
Те же настроения относительно изменений в Болгарии были
характерны и для Порты. «В турецких правящих кругах, где, в
сущности, опасаются восстановления в Болгарии нашего влия-
ния, — замечал А. И. Нелидов, — надеются на возвращение к
власти павшего временщика и стараются пока удержать нынеш-
нее министерство (Стоилова. — Н. К.) на политических позици-
ях, которым следовало предыдущее» 132.
Западные правительства и султан, понимая возможность вос-
становления русско-болгарских отношений, старались сохранить
свое влияние в Болгарии. В свою очередь Фердинанд и софийское
правительство многое делали, чтобы не оттолкнуть от Болгарии
своих бывших союзников. Их усилия были направлены прежде
всего на успокоение Турции, от расположения которой во многом
зависел статус Болгарии и политика по отношению к болгарско-
му населению в Македонии133. В 1894 г. болгарская депутация
посетила Константинополь и. была удостоена высоких почестей.
Глава правительства К. Стоилов и министр иностранных дел.
Г. Начович впервые в истории Болгарии были награждены турец-
кими орденами134. Вместе с тем султан не торопился с измене-
нием статуса Болгарии и ее князя. Он ждал реакции Петербур-
га.
Россия оценила отставку С. Стамболова как крупное событие
в жизни Болгарии, «открывшее широкое поле для всевозможных*
предложений о будущем страны» 135. Но она не форсировала со-
бытия. В Петербурге считали, что невмешательство в дела Бол-
гарии поможет восстановить авторитет России. Вместе с тем вос-
стание армян в Малой Азии, начатое в 1894 г., и репрессии про-
тив них турок ухудшили обстановку на Ближнем Востоке, что не
могло не сказаться на положении народов Балканского полуост-
рова. Эти обстоятельства ускорили русско-болгарское сближение.
В августе 1894 г. товарищем министра иностранных дел
В. Н. Ламздорфом для Н. К. Гирса была составлена Записка, ин-
тересная новым подходом российского правительства к вопросу о
Болгарии. В ней не упоминалось о прежнем требовании России
П8
удалить Фердинанда и избрать 'нового князя; признавалась воз-
можность частичного пересмотра Берлинского договора, который
был бы желателен для Болгарии. Одновременно с этим в Записке
содержалось напоминание, что разрыв русско-болгарских отноше-
ний был связан с «незаконными действиями» болгарского прави-
тельства, а отставка С. Стамболова рассматривалась как возмож-
ность поворота Княжества к «законным действиям». Инициатива
в примирении сторон должна была исходить от Болгарии 136.
Смерть Александра III в Ливадии в октябре 1894 г. была не-
ожиданностью для семьи Романовых и правительства. Сам на-
следник признавался Н. К. Бирсу: «Я ничего не знаю. Покойный
государь не предвидел своего конца и не посвящал меня ни во
что» 137. Но постепенно новый император с помощью доверенных
лиц, правда, поначалу достаточно робко, стал осуществлять руко-
водство государством. Приход к власти Николая II, человека не-
известного в собственной стране и за ее пределами, активизиро-
вал действия болгарского правительства по восстановлению отно-
шений с Россией. 26 ноября (6 декабря) 1894. г. при возвраще-
нии из Петербурга в Константинополь, проезжая через Болгарию,
А. И. Нелидов был встречен в Софии министром народного про-
свещения К. Величковым, известным своими русофильскими
взглядами. Разговор с А. И. Нелидовым касался путей восстанов-
ления отношений двух государств и внутреннего состояния Бол-
гарии. К- Величков акцентировал внимание собеседника на пре-
данности населения страны России и желании князя «помирить-
ся» с нею. Он отмечал тяжелое экономическое положение Болга-
рии, вызванное в значительной степени политикой западноевро-
пейских держав, выражал надежду, что’ с помощью России у
Болгарии появится возможность «поставить торговые отношения
с Западом на более выгодные основания» 138. А. И. Нелидов от-
казался входить в рассмотрение династического вопроса, однако
заметил, что без перехода в православие наследника престола «не-
мыслимо примирение» 139
Эта завершающая часть разговора А. И. Нелидова с К. Велич-
ковым вызвала недовольство императора России. В телеграмме
российскому послу в Константинополе, одобренной Николаем II,
директор Азиатского департамента МИД Д. Капнист писал: «Та-
ковой (разговор А. И. Нелидова с К. Величковым. — //. К.) мо-
жет быть истолкован в нежелательном для нас смысле — как
шаг, сделанный нами для сближения с Болгарией без достаточно
серьезного повода» 14°. Тем не менее царь в ответ на выраженные
Фердинандом чувства соболезнования в связи со смертью Алек-
сандра III отправил благодарственную телеграмму. Но он отка-
зался принять болгарскую делегацию на церемонии погребения
отца как правительственную, хотя король Сербии и князь Черно-
гории получили официальное согласие на приезд в Россию.
В июле 1895 г. в Петербург прибыла (как частная) болгар-
ская депутация, возглавляемая митрополитом Климентом, давним
сторонником сближения с Россией. После возложения венка на
119
могилу Александра III болгары были приняты правительственны-
ми чиновниками и Николаем II. Новый царь дал «некоторые на-
дежды на восстановление прежних добрых отношений с Болгари-
ей» 141.
Визит болгарской делегации в Петербург был следующим (пос-
ле встречи А. И. Нелидова с К. Величковым) этапом в русско-
болгарских отношениях. -
Сближению двух стран помогал также и франко-русский союз,
сложившийся в 1891 —1894 гг. Французское правительство при-
ветствовало нормализацию русско-болгарских отношений142. На-
против, державы Тройственного союза, а также Англия и Румы-
ния в сближении России и Болгарин увидели подрыв собственных
позиций в Княжестве и пытались помешать этому 143. Они весьма
тенденциозно представляли внутреннее положение Княжества пос-
ле отставки С. Стамболова, писали о полном развале экономики
и падении авторитета страны в регионе. Дискредитация западны-
ми державами нового болгарского правительства и его шаги по-
сближению с Россией усилились после убийства С. Стамболова
в июле 1895 г.
Гибель С. Стамболова совпала по времени с посещением бол-
гарской депутацией Петербурга, что позволило правительст-
вам Европы усмотреть в этих событиях определенную связь и
расценить их как уступку Фердинанда России. «Тройственный
союз недоволен теплым приемом болгарской делегации в Петер-
бурге» 144, — сообщал в Софию болгарский дипломатический
агент в Бухаресте. Еще резче отозвалась Англия. Она расценила
убийство С. Стамболова «как раболепие» Болгарии перед Рос-
сией» 145. Но интриги стран Западной Европы не остановили бол-
гарское правительство в его поисках конкретных путей по норма-
лизации отношений с Россией, тем более что Балканские страны
не придали большого значения убийству С. Стамболова. Их боль-
ше интересовали действия правительства К. Стоилова по сближе-
нию с Россией. Так, в частности, секретарь российского посоль-
ства в Афинах Г. П. Бахметов по поводу последних событий в
Болгарии писал в Петербург: «Убийство С. Стамболова не произ-
вело здесь особенно сильного впечатления и газеты едва посвяти-
ли ему несколько довольно бесцветных некрологов. Этот человек
запятнал себя столькими беззакониями и кровавыми действиями,
был врагОхМ Греции, руководил на Балканах движением, направ-
ленным против эллинизма» 146. Близкими к греческим были оцен-
ки гибели С. Стамболова и в славянских странах 147.
Царское правительство, как и Софийский кабинет, было за-
интересовано в нормализации отношений двух стран. Но непремен-
ньпм условием этого Петербург считал восстановление 38-й статьи
Тырновской конституции о православном вероисповедании болгар-
ского князя, отмененной С. Стамболовым в связи с женитьбой
Фердинанда на итальянке. Этому вопросу Россия придавала по-
литическое значение, рассматривая его «как первое звено» к сбли-
жению 148.
120
Народное собрание Болгарии поддержало предложение России
о восстановлении 38-й статьи Конституции и осенью 1895 г. пере-
дало князю-католику просьбу о желательности обращения наслед-
ника престола в православную веру. Фердинанд ради сохранения
престола и укрепления своего положения в Болгарии был вынуж-
ден уступить, хотя условие России ослабляло его прочные связи
с католическими кругами Вены и Ватиканом.
В январе Г89У5 г. князь известил Николая II о своей готовности,
принять условия России и пригласил императора присутствовать
на крещении сына Бориса по православному обряду. На эту це-
ремонию из Петербурга в Софию был направлен генерал-майор
из свиты Николая II А. А. Голенищев-Кутузов, который при встре-
че с Фердинандом передал князю письмо Николая II как акт при-
мирения 149. Но российское правительство, связывая крещение на-
следника с восстановлением русско-болгарских отношений, не да-
вало Фердинанду гарантий на его немедленное признание в каче-
стве князя. Эту позицию особенно обстоятельно аргументировал
А. И. Нелидов, ссылаясь на недоверие к Фердинанду самих болгар,,
что было чистейшей правдой 15°, и, главное, отмечал, что призна-
ние князя касается не одной России, а составляет международную
проблему151. Однако вскоре правительство России изменило свое
решение. Одновременно с крещением наследника (февраль 1896 г.)
оно направило в Болгарию Н. В. Чарыкова, бывшего советника,
посольства в Берлине, для выполнения обязанностей дипломати-
ческого представителя России в Софии. Французский посол в Кон-
стантинополе П. Камбон, хорошо знавший дипломатический кор-
пус России, считал Н. Чарыкова очень удачной кандидатурой «на.
пост агента в Софии: «он уравновешен, трезв и осторожен» 152.
Об акте установления дипломатических связей с Болгарией
российское правительство уведомило прежде всего Порту как сю-
зерена Болгарии, сообщив, что не видит препятствий для призна-
ния Фердинанда князем Болгарии. Вслед за Россий и Турцией:
все державы, подписавшие Берлинский договор, признали Кобур-
га князем Болгарии15а. В марте 1896 г. Фердинанд впервые со-
вершил поездку в Константинополь и был принят султаном, что
свидетельствовало об изменении статуса Болгарии 154. Он полу-
чил звание маршала турецкой армии. Затем, направляясь в Евро-
пу, посетил Париж, Берлин, Петербург, присутствовал на корона-
ции Николая II в Москве. В начале 1897 г. болгарское правитель-
ство направило в Петербург своего дипломатического агента.
Восстановление русско-болгарских дипломатических отноше-
ний на условиях, предложенных Петербургом, было значительной
победой России, свидетельством возрождения ее влияния на Бал-
канах. Для Болгарии сближение с Россией выводило ее из изоля-
ции, стабилизировало ее внутреннее положение и укрепляло меж-
дународный авторитет страны.
Внешним ускорителем сближения двух стран явился начав-
шийся восточный кризис, в локализации которого была заинтере-
сована Россия.
121
A &
Середина 80-х гг. XIX в. для внешней политики России
на Балканах были временами ослабления ее авторитета. Раз-
рыв отношений с Болгарией отразился на позициях России во
всем Балканском регионе. Просчеты русской политики умело ис-
пользовали государства Запада и Турция. Особенно преуспевали
в антирусских действиях на Балканах Австро-Венгрия и Англия.
Они подчинили экономику и политику Балканских стран своему
диктату.
К концу 80-х гг. XIX в. наступает постепенный отход балкан-
ских правительств от прозападного курса. Ими предпринимаются
усилия по восстановлению связей с Россией. В этом плане обра-
щение С. Стамболова в российский МИД важно для понимания
не только русско-болгарских отношений, но и обстановки на
Балканах в целом.
Другой особенностью обозначенного времени были намерения
(словесные и практические) по сближению Балканских государств,
что свидетельствовало о поисках путей к утверждению своей са-
мостоятельности. Но каждое из правительств, разрабатывая ус-
ловия соглашения, как правило, выдвигало собственную програм-
му, неприемлемую для других Балканских государств, что усугуб-
ляло нестабильность в регионе.
Сдвиги в политике балканских правительств в сторону сбли-
жения с Россией, начавшееся с конца 80-х гг., завершились к се-
редине 90-х гг. XIX в. восстановлением дипломатических отноше-
ний с Болгарией.
ПРИМЕЧАНИЯ К\ ГЛАВЕ Ш
1 Die Grosse Politik der Europaischen Kabinette 1871—1914 (далее — G. P.)
Ed 5. Док. 995; Пана йотов И. Русия, великите сили и бъгарскиятъ въпрос
след избора на князъ Фердинанда (1888—1896). София, 1941. С. 85.
2 АВПРИ. Ф. Канцелярия. Д. 132. (С. С. Татищева). Л. 288.
3 См.: Манфред А. 3. Образование русско-французского союза. М.,
1975. С. 212—213.
4 П ант е в А. Проливите както фактор в балканската политика на Вели-
кобритания // Великите сили и балканските взаимоотношения в края на
XIX и началото XX в. София, 1982.
5 АВПРИ. Ф. Канцелярия. 1886. Оп. 470. Д. 83. Л. 483 об.
6 Там же. Л. 484 об.
7 Англия соглашалась эвакуировать свои войска из Египта при сохранении
руководства египетской армией со стороны английских офицеров, а также
права англичан в случае волнений; в Египте первыми ввести свои войска.
Условия, выдвинутые Англией, фактически сохраняли английское господство
в Египте ц не были приняты Турцией.
8 АВПРИ. Ф. Отчеты МИД. 1887. Л. 7—8.
9 X в осто в В. М. Проблемы истории внешней политики России и меж-
дународных отношений. М., 1977. С. 235.
10 АВПРИ. Ф. Посольство в Берлине. 1887. Оп. 509 в. Д. 83. Л 146—
146 об.
11 Сборник договоров России с другими государствами (1856—1917) М
1952. С. 267—270.
J 22
12 АВПРИ. Ф. Посольство в Берлине. 18'87. Оп. 509 в. Д. 83. Л. 302;
АВПРИ. Ф. Посольство в Константинополе. '1887. Оп. 151,7/2. Д. 82. Л. 267.
363 об.
ь Там же. Л. 259.
14 Авантюра русского царизма в Болгарии. Л. 1935.
15 М. Н. Катков и Александр III //Красный архив. 1933. №3(58); Феок-
тистов Е. За кулисами политики и литературы. Л. 1929. С. 252—255.
36 См.: П а и а й о т о в И. Указ. соч. С. 92—102.
37 АВПРИ. Ф. Посольство в Константинополе. 1887. Оп. 517/2. Д. 82.
Л. 194 об. — 195, 196.
;г Там же. Л. 120 об.
-'9 Там же. Л. 118—119.
20 Там же. Л. 141.
21 Там же. Л. 195—196.
22 Сам ар джи е в Б. Политика на Османска Турция към Княжество
България (1888—1896) //Великите сили и балканските взаимоотношения з
края на конец XIX и началото XX в. С. 83.
% G. Р. Bd 5. Док. 996. Документы по истории Болгарии свидетельствуют,
что у Германии уже в эти годы были планы, направленные против России
(Документа на българската история. Т. IV. Ч. II. Турецкий стол (1863—1909).
София. 1942. С. 103. Док. 166).
24 АВПРИ. Ф. Посольство в Константинополе. 1887. Он. 517/2. Д. 82.,
Л. 240 об.; АВПРИ. Ф. Политархив. 1887. Оп. 482. Д. 218. Л. 11, 35:
Вознесенский В. Д. Кобурги в Болгарии // Новая и новейшая
история. 1992. № 3. С. 115.
36 АВПРИ. Ф. Политархив. 1886—1887. Оп. 482. Д. 2240. Л. 83.
27 АВПРИ Ф. Посольство в Константинополе. 1886—1887. Оп. 517/2,.
Д 2240,.. Л. 126.
28 Там же. Л. 63, 74.
29 Documents diplomatiques francais (далее —D.D.F.) 'Vol. VIII. Paris,
1937. N 59. P. 64.
30 Ibid. N. 47. P. 54.
31 См подробнее: Самарджиев Б. Указ. соч. С. 88.
32 АВПРИ, Ф. Отчеты МИД. 1890. Л. 66.
33 АВПРИ. Ф. Политархив. 1888. Оп. 482. Д. 439. Л. 2—4.
34 Централен държавен исторически архив в Софии (ЦДИА Болгарии)..
600 (К. Стоилова) Д. 1304.
35 Велчев В. Стамболов и Фердинанд. София, 1922. С. 165—166.
36 ЦДИА Болгарии. Ф. 600.- (К. Стоилова). Д. 1304. Л. 1—7 об. Содержа-
ние писем опубликовано в статье автора данной работы «Болгария в балкан-
ской политике России (1886—1896)» // (Отечественная история, 1992. № 2.
57 ЦДИА Болгарии. Ф. 60|0' (К. Стоилова). Д. 1304. Л. 18—18 об.
38 Там же. Л. 19—20 об.
39 См.: Велчев В. Указ. соч. С. 165.
40 ЦДИА Болгарии. Ф. 600. (К. Стоилова). Д. 1304. 1896. Л. 6—7; Бел-
чев В. Указ. соч. С. 166.
41 АВПРИ. Ф. Политархив. 1890. Оп. 482. Д. 448. Л. 23.
42 Там же. 1880. Оп. 482. Д. 1512. Л. 64 об.
43 Там же. 1883. Оп. 482. Д. 1524. Л. 2. 36.
44 Там же. 1885. Оп. 482. Д. 1531. Л. 21.
45 Там же. 1886. Оп. 482. Д. 434. Л. 21 об. А. И. Персиани — Н. К. Гир-
су.
46 Там же. Л. 80—82.
47 Там же. 1888. Оп. 482. Д. 447. Л. 57 об. — 58 об.
48 Там же. 1887. Оп. 482. Д. 437. Л. 5—5 об.
49 Там же. Л. 11—12 об.
50 Там же. Л. 25.
51 Там же. Л. 32 об.
52 Там же. Л. 43.
53 Там же. Д. 434. Л. 41.
123
54 Манче в К. Проблеми на србската външна политика в края на XIX
(1889) —1893) //Националноосвободителни движения на Балканнте в края на
XIX век. София, 1976. С. 67; К а р i ft В. Cp6wja и Балкански Савез. Београд.
1893. С. 123—124.
55 АВПРИ. Ф. Политархив. 1887. Оп. 482. Д. 437. Л. 61.
56 Там же. Л. 57.
57 Подробнее: Зайцев В. В. Русско-сербские отношения а конце 80-х гг.. '
XIX в.//Советское славяноведение. 1989 № 1; АВПРИ. Ф. Политархив. 1887.
Оп. 482. Д. 437. Л. 79, 84 об.
58 АВПРИ. Ф. Политархив. 1887. Оп. 482. Д. 437. Л. 67.
59 Там же. Л. 70, 74; об истории политических партий в Сербии и внутрен-
ней жизни страны см.: П р о д а н о в и ft J. М. Истори]а политических странака.
и CTpyja у Серби] а. Београд, 1947.
60 АВПРИ, Ф. Политархив. 1887. Оп. 482. Д. 437. Л. 78.
61 Там же. Л. 86 об. — 87.
62 Подробнее: Зайцев В. В. Указ. соч. С. 34.
63 АВПРИ. Ф. Политархив. 1889. Оп. 482. Д. 443. Л. 36 об.
64 Там же. Д. 439. Л. 70.
65 Там же. Л. 26 об. — 27.
66 Там же. Л. 62 об.
67 См.: Зайцев В. В. Указ. соч. С. 33.
68 АВПРИ. Ф. Политархив. 1888. Оп. 482. Д. 439. Л. 143.
69 Там же. 1889. Оп. 482. Д. 443. Л. 15—16 об.
70 Там же.
71 Там же. Л. 23.
72 Там же. 1890. Оп. 482. Д. 448. Л. 52.
73 Там же. 1889. Оп. 482. Д. 443. Л. 56 об., 67—70, 86.
74 Там же. 1890. Оп. 482. Д. 448. Л. 84.
75 Подробнее: Живанови ft Ж Политичка исторща Срби]’е у друго] по-
ловини деветнаестог века. Кн. III. Београд. 1924. С. 372—390; Манче в К-
Указ. соч. С. 70—71; J а к ш и ft Г. Из нови]е историке. Београд, 1959. С. 118—
1за
76 АВПРИ. Ф. Политархив. 1891. Оп. 482. Д. 450. Л. 22.
77 Там же. 1890. Оп. 482. Д. 448. Л. 107.
78 Там же. 1891. Оп. 482. Д. 450 Л. 122—124; Манчев К. Указ. со’ц
С. 78—79.
79 АВПРИ. Ф. Политархив. 1889. Оп. 482. Д. 1542. Л. 3 об.
80 Там же. 1891. Оп. 482. Д. 1544. Л. 16.
81 АВПРИ. Ф. Отчеты МИД. 1890. Л. 19 об.
82 АВПРИ. Ф. Политархив. 1891. Оп. 482. Д. 1544. Л. 2—4.
83 Там же. 1892. Оп. 482. Д. 1542. Л. 46 об.
84 Там же. 1891. Оп. 482. Д. 1544. Л. 60.
85 Там же. 1892. Оп. 482. Д. 1545. Л. 22; Отчеты МИД. 1891. Л. 75 об.
85 Там же. 1891. Оп. 482. Д. 450. Л. 263.
87 Там же. 1892. Оп. 482. Д. 1545. Л. 6—9.
88 Там же. Л. 42.
89 Там же. Л. 51.
93 Там же. Л. 12—19 об.; АВПРИ. Ф. Отчеты МИД. 1891. Л. 76—80.
91 АВПРИ. Ф. Канцелярия. 1880. Д. 62. Л. 142.
92 АВПРИ. Ф. Посольство в Берлине. 1887. Д. 83. Л. 143 об.
93 Там же. Л. 12—19 об.; АВПРИ. Ф. Отчеты МИД. 1891. Л. 76—80.
94 АВПРИ. Ф. Политархив. 1892. Оп. 482. Д. 453. Л. 15, 72—74.
95 Djordjevic D. Revolutions nationales des peuples balkaniques 1804—
1914. Beograd. 1965. P. 177.
96 См.: Зайцев В. В. Указ. соч. С. 38—39.
97 АВПРИ. Ф. Политархив. 1892. Оп. 482. Д. 452. Л. 159—162.
124
96 См.: Зайцев В. В. Указ. соч. С. 38; М. анчев К. Указ. соч. С. 73-
АВПРИ. Ф. Отчеты МИД. 1890. Л. 15; Ф. Политархив. 1890. Оп. 482. Д 448*
Л. 62.
99 АВПРИ. Ф. Отчеты МИД. 1891. Л. 67 об. — 68.
100 АВПРИ. Ф. Политархив. 1892. Оп. 482 Д. 452. Л.'255.
101 Там же. 1890. Оп. 482. Д. 448. Л. 18—19 об.
102 Там же. 1891. Оп. 482. Д. 450. Л. 194.
103 Там же. 1893. Оп. 482. Д. 457. Л. 147—147 об.
104 Там же. 1894. Оп. 482. Д. 461. Л. 3.
105 Там же. Всеподданнейшие доклады министра. Д. 33. Л. 55.
106 Там же. 1892. Оп. 482. Д. 452. Л. 83—85; АВПРИ. Ф. Отчеты МИД.
Л 893. Л. 7—8.
107 Подробнее: Атаки А. С. Русско-румынские межгосударственные отно-
шения в конце XIX — начале XX в. Кишинев, 1979.
108 Д а н о в а Н. Към въпроса за българо-гръцките отношения през послед^,
него десятилетие на XIX в. // Националноосвободителни движения...
•С. ] 10—111.
502 АВПРИ. Ф. Отчеты МИД. 1890. Л. 69.
110 Там же. Л. 70; М а н ч е в К. Указ. соч. С. 79—80.
311 Попов Р. Балканската политика на България 1894—1898. София,
11984, С. 18.
312 См.: Панайотов И. Указ. соч. С. 175.
113 Па нт ев А. Англия срещу Русия на Балканите 1879—1894. София,
1972. С. 218; Самарджиев Б. Политика на Османска Турция към княжество
Българии (1888—1896) // Великите сили...
С. Ш —112.
3,4 См.: Самарджиев Б. Указ. соч. С. 116.
315 Новое время. 1890 (статьи, опубликованные с 12 по 19 сентября).
315 АВПРИ: Ф. Канцелярия. Оп. 470. Д. 132. (Дело С. С, Татищева за
80-е гг. XIX в.)., Л. 308.
317 Там же. Л. 324.
118 См.: Панайотов И. Указ. соч. С. 164—166; Ламздорф В. Н.
Дневник. 1891—1892. М., 1934. С. 141—142.
139 Ламздорф В. Н. Дневник 1891—1892. С. 245.
320 АВПРИ. Ф. Политархив. 1891. Оп. 482. Д. 450. Л. 58 об. — 60 об.
321 АВПРИ. Ф. Канцелярия. 1894. Оп. 470. Д. 25. Т.. 1. Л. 57 об.
122 Там же. Л. 59.
123 Вознесенский В. Д. Указ. соч. С. 116; АВПРИ. Ф. Политархив.
1898. Оп. 482. Д. 1305. Л. 67.
324 См.: Панайотов И. Указ. соч. С. 186—187.
325 Стефан Стамболов — революционер и книжовник. Велико Тырново,
1988. Американские авторы, серьезно занимающиеся исследованием балканской
проблемы, также по-разному оценивают роль С. Стамболова в истории Бол-
гарии. Супруги Ч. и Б. Елавич считают С. Стамболова крупным политическим
лидером, отстоявшем интересы Болгарии (Jelavich Charles and Barbara. Op.
cit P. 168); P. Кремптон, не отрицая успехов С. Стамболова в македонском
вопросе, отмечает, что они были куплены у Порты ценой утраты политических
свобод страны (Crampton R. J. Bulgaria 1878—1918. N. Y., 1983. P. 516).
125 АВПРИ. Ф. Политархив. 1895. On. 482. Д. 464. Л. 130. А. И. Неклю-
дов — А. Б. Лобанову-Ростовскому 28 мая 1895 г.
127 См.: Панайотов И.’ Указ. соч. С. 196—197; Попов Р. България и
Русия (1894—1898) София, 1985. С. 6.
320 АВПРИ. Ф. Канцелярия. 1894. Оп. 470. Д. 25. Т. I. Л. 40; об.
329 П а л о т а ш Е. Българският въпрос и австроунгарската дипломация
през 1894—1896 //Сб. в чест на академик Димитър Косев. София. 1974 С. 239.
330 АВПРИ, Ф. Канцелярия. 1894. Оп. 470. Д. 25. Т. II. Л. 334.
131 См.: Пантев А. Указ. соч. С. 230—231.
332 АВПРИ. Ф. Канцелярия. 1894. Оп. 470. Д. 25. Т. II. Л. 333:
333 См. Попов Р. Указ. соч. С. 15. Подробнее о путях восстановления .
русско-болгарских отношений: Панайотов И. Указ. соч. С. 200—250; Мар-
125
т ы н е нко А. К. Указ. соч. С. 29—88. Болгарский историк Р. Попов согласен
со своим венгерским коллегой Е. Палоташ в том, что главным вопросом для
болгарского правительства было не восстановление дружественных отношений
с Россией, а признание Фердинанда князем Болгарии (см.:‘По по в Р. Указ,
соч. С. 49; Палоташ Е. Указ. соч. С. 2'41—242). Полагаю, что эти. два воп-
роса взаимосвязаны и вряд ли правомерно их противопоставление.
134 См.: Самарджиев Б. Указ. соч. С. 125.
135 АВПРИ. Ф. Канцелярия. 1894. Оп. 470. Д. 25. Т. II. Л. 505.
13& Красный архив. 1931. N.. 3(46). С. 30—31; Мартыненко А. К. Указ,
соч. С. 37—38. '
137 Ламздорф В. Н. Дневник. 1894—1896. М., 1991. С. 85. Запись от
4 ноября 1894 г.
138 Восточный вопрос во внешней политике России. М., 1978. С. 280.,
139 АВПРИ. Ф. Канцелярия. 1894. Оп. 470. Д. 25. Т. II. Л. 568—568 об.
140 Ламздорф В. Н. Дневник. 1894—1896. С. 92.
141 АВПРИ. Ф. Отчеты Д4ИД. 1895. Л. 196.
142 Д а м я н о в С. Френско-българските отношения след паденето на Стам-
болов (1894—1897)//Сборник в чест на академик Д. Косев. С. 229; X р а м о-
в а Л. Б. Нормализация русско-болгарских отношений в конце XIX в. и позиция
Франции//Вопросы истории. 1982. № 1.
143 D.D.F. Vol. XII. Р. 132—133.
144 Попов Р. Указ. соч. С. 101; Мартыненко А. К. Указ. соч. С. 65 —
67.
145 Па нт ев А. Англия срешу Русия на Балканите... С. 159—160.
146 АВПРИ. Ф. Пблитархив. 1895. Оп. 482. Д. 278. Л. 47.
147 Там же. Д. 464. Л. 228 об.
148 Там же. 1896. Оп. 482. Д. 1298. Л. 8.
149 Подробно об этом сюжете: Мартыненко А. К. Указ. соч. С. 72—82;
Попов Р. Указ. соч. С. 137—149.
150 См.: Вознесенский В. Д. Указ. соч. С. 116.
151 Авантюра русского царизма... Док. 182; АВПРИ. Ф. Посольство в Кон-
стантинополе. 1896. Д. 101. Л. 18; АВПРИ. Ф. Политархив. 1896. Оп. 482».
Д. 1298. Л. Зоб.
152 D.D.F. Vol. XII. Р. 663.
153 См. подробнее: П е й ч И. Л. К истории восстановления дипломатичес-
ких отношений между Россией и Болгарией в 90-е годы //Вести. Моск, ун.та.
Сер. IX. История. 1976. № 1.
154 Влахов Т. Криза в българо-турските отношения 1895—1908. София,
1977. С. 25.
ГЛАВА IV
. ------------ @ --------
БЛИЖНЕВОСТОЧНЫЙ КРИЗИС 90-х гг. XIX в. И РОССИЯ
АРМЯНСКИЙ ВОПРОС В ПОЛИТИКЕ РОССИИ
Образование двух международных коалиций — герм а но-а вет-
ро-итальянского блока (1879—1882) и русско-французского сою-
за (1891'—1894) — изменило обстановку не только в Европе. Оно
отразилось и на политике держав в Азии и Африке. При этом
борьба шла не только между отдельными государствами, но и
между военно-политическими блоками Г
Русско-французский союз сгладил русско-французские разно-
гласия в ближневосточной политике обеих держав, которые были
сильны в середине века. «Правительство Республики (Фран-
ции. — Н. К.), — отмечал Н. К. Гире в годовом отчете за
1894 г. — неуклонно шло с нами рука об руку»2. О единстве дей-
ствий между Россией и Францией в 90-гг. писал и помощник ми-
нистра В. Н. Ламздорф3.
в 80—90-е гг. усиливается экономическая и политическая эк-
спансия Германии на Азиатский и Африканский континенты, что
приводило к столкновению ее интересов с самым крупным коло-
ниальным государством — Великобританией. Если в 80-е — нача-
ле 90-х гг. Германия пыталась привлечь Англию в состав Трой-
ственного союза и поддерживала ее планы в Египте, то в середи-
не 90-х гг. она сама активно проникает в Египет; германский ка-
питал утверждается в экономике Турции, что усиливало влияние
Берлина на политику Порты. Успешное проникновение Германии
на Ближний Восток помогало ее союзнице Австро-Венгрии рас-
ширить свою экономическую экспансию на Балканах. Политика
держав Тройственного союза усиливала русско-германское и
австро-русское противостояние, делало русско-французский союз
взаимовыгодным для обеих стран. Их объединяла общая угроза
со стороны Германии в Европе, опасность дальнейшего, продвиже-
ния Англии в регионе Средиземноморья и Африку. Эти регионы
представляли особую важность для Франции после захвата ею
Алжира (1830) и Туниса (1881). Оккупация Англиёй о. Кипр
(1878) и $гипта (1882) свидетельствовали о борьбе великих дер-
жав за передел мира. Россия не проводила активной политики в
Северной Африке: ее интересы по-прежнему концентрировались
вокруг Балкан и проливов.
В действиях Англии в этом районе Россия видела угрозу не
только для своих планов на Ближнем Востоке, но и для свободы
сообщений с ее Дальневосточными владениями4.
127
В середине 90-х гг. обострилась ситуация на Дальнем Восто-
ке, приведшая к японо-китайской войне (1894—1895). Она пока-
зала растущую мощь Японии, активность Западной Европы и
США в районе Тихого океана. Война заставила российское пра-
вительство более интенсивно включиться в экономическое освое-
ние Сибири и усилить военный потенциал на ее дальневосточных
рубежах5.
Одновременно с конфликтами на Дальнем Востоке внимание *
Европы вновь привлек Ближний Восток. Потерю своей власти над
значительной частью территорий Балканского полуострова сул-
тан Абдул Хамид II пытался компенсировать укреплением лич-
ной диктатуры и произволом по отношению к народам, оставшим-
ся во владении Турции.
Внутреннее состояние Турции было критическим. «Страна, —
писал в Петербург А. И. Нелидов, — находится в печальном фи-
нансовом положении: значительно сократились поступления из
азиатских провинций, другие источники доходов почти все заложе-
ны... 2/3 банков Турции в руках французов». В этих условиях
Нелидов считал вполне реальным проведение в жизнь предложе-
ния Италии об учреждении международного контроля над турец-
кими финансами, что усилило бы влияние Запада на политику
Порты и отрицательно сказалось на интересах России. Во избе-
жание такого исхода -посол предлагал Петербургу вариант рус-
ско-французской договоренности относительно действий в Тур-
ции 6.
Турецкое правительство, по существу, отказывалось от прове-
дения реформ, вытекавших из условий Берлинского трактата
1878 г. Население Македонии, Эпира, Крита, Албании потеряло
всякую надежду на улучшение условий жизни. Режим угнетения,
так называемая политика «Зюлюма» в отношении нетурецких на-
родов, была нормой поведения султанской администрации.
В 90-е гг. первыми на борьбу за свои права выступили армя-
не, положение которых в Турции было особенно тяжелым. Их учас-
тие на стороне России в русско-турецкой войне 1877—1878 гг.
вызвало репрессии Порты в отношении армян. Россия, пытаясь
оградить их права, добилась от Турции включения в условия Сан-
Стефанского прелиминарии статьи XVI, предусматривавшей не-
обходимость проведения в турецкой Армении «без замедления
улучшения и реформы»7. Это условие французский историк
Ё. Дрио считал «международной манифестацией в пользу армян»8.
Англия, стремившаяся к ведущей роли на Ближнем Востоке, не
желала, чтобы Россия выступила на Берлинском конгрессе как
единственная покровительница армян. Поэтому она предложила
XVI статью Сан-Стефанского русско-турецкого договора перенес-
ти в Берлинский трактат, придав ей, таким образом, международ-
ный аспект. По LXI (61) статье Берлинского договора обязатель-
ства Турции по отношению к России, связанные с реформами в
Армении, распространялись на все европейские государства. Им
128
поручалось осуществлять контроль за проведением реформ и ока-
зывать покровительство армянам9.
Однако султан не только не выполнил свои обязательства, но
и разработал программу по «ликвидации армянского вопроса пу-
тем истребления армян»10. Обращения европейских держав (но-
ты от 11 июня и 7 октября 1880 г.) с напоминанием о силе меж-
дународных трактатов в отношении армян не имели последствий.
Абдул Хамид II своими действиями продолжал поддерживать
вражду между мусульманами и христианами. Он содействовал
переселению мусульман с Балкан в Малую Азию, намеренно обо-
стряя отношения между славянами, греками, армянами, с одной
стороны, турками, курдами — с другой.
Порта старалась лишить армян даже той небольшой само-
стоятельности, которую имели армянские общины по внутренним
и религиозным вопросам. При создании в Западной Армении уез-
дов султанские власти стремились так разделить территорию,
чтобы ни в одном из уездов армяне не составляли большинства
населения.
Русские агенты в армянских областях Турции обращали вни-
мание царского правительства на тяжелое положение армян; о
волнениях армян в Константинополе сообщал в Петербург
А. И. Нелидов. Но ни царское правительство, ни другие европей-
ские кабинеты в конце 80-х — начале 90-х гг. не делали попыток
заставить султана выполнить решения Берлинского трактата.
Пользуясь бездеятельностью Европы, Абдул Хамид II усилил реп-
рессии против армян. В 1890 г. произошли убийства и аресты в
Сасуне, в мае —июне 1893 г. — в Анкаре, в июле 1893 г. — в
Бургасе. Одновременно с этим в 1891 г. на территории Малой
Азии были созданы отряды иррегулярной конницы («хамидие»),
поставленные вне контроля и зависимости от местной админист-
рации н. Эти акции подготовили переход к массовому избиению
армян в 1894—1896 гг. С ведома и согласия султанского военно-
го командования в августе — сентябре 1894 г. была спровоцирова-
на резня армжн в Сасуне, Муше и других городах Малой Азии
Каратели сжигали поля, отбирали урожай, разрушали селения.
Они разгромили более 40 сел и вырезали около 10 тыс. человек.
В Западной Армении погромы затронули и проживавшиих там
греков 13.
Расправа турецких властей над армянами вызвала возмущение
мировой общественности: с 1894 г. в донесениях послов из Кон-
стантинополя и в печати центральное место стали, занимать сооб-
щения о событиях в-Западной Армении. «Административная не-
способность турок и их фанатизм... привели к возникновению ар-
мянского вопроса»14, — передавал в Париж свои наблюдения о
событиях в Малой Азии французский посол Поль Камбон. По
словам посла, турки признали, что восточный вопрос вновь от-
крылся, но теперь со стороны Азии.
Из европейских держав особенно активно в пользу армян бы-
ла настроена Англия, пытавшаяся использовать новые осложнения
9—1513
129
на Востоке для восстановления там своего авторитета, пошатнув-
шегося после оккупации Кипра и Египта. Объясняет позицию'
Англии также успешное проникновение в регион Германии, отно-
шения с которой у Лондона к концу XIX в. становились менее ло-
яльными, чем ранее. Английское правительство призывало к.
«крестовому походу» против турок; армянский вопрос обсуждал-
ся в парламенте; армянские комитеты, созданные в Лондоне еще
в 80-е гг., требовали вмешательства Европы в дела Турции 15.
Одновременно с призывами в пользу армян Англия пыталась,
сблизиться с Россией при условии, если та поддержит действия
Англии в Египте 16. Этой сделкой Англия хотела также осложнить
русско-турецкие и франко-русские отношения.
Политика российского правительства в армянском вопросе бы-
ла сложной. Во французских документах она оценивается «как
осторожная, тонкая и загадочная»17. В восточном кризисе 90-х гг.
Россия придерживалась традиционной политики, направленной
на покровительство христианам. Она напоминала султану о необ-
ходимости проведения реформ, вытекавших из решений Сан-Сте-
фанского и Берлинского договоров. Но Петербург не брал на се-
бя инициативы в решении армянского вопроса. Осенью 1890 г.
в беседе с германским поверенным в делах России Ф. Пурталесом
Н. К. Гире изложил собеседнику позицию правительства по ар-
мянскому вопросу. Он отметил, что Россия не может равнодуш-
но относиться к угнетению армян, но она все же далека от же-
лания «поднимать армянский вопрос... Стремление к продвижению
в Малую Азию, которое англичане приписывают России, на деле
весьма далеко от нее». Россия, считал Н. К. Гире, «вовсе не за-
интересована в умножении своего армянского и мусульманского'
населения... Политический интерес имеет лишь Англия: она хочет
иметь на русской границе независимое армянское княжество, ко-
торое, как Болгария, будет служить барьером для распростране-
ния русского влияния в сторону Средиземного моря. Но у Рос-
сии вовсе нет охоты создавать подле себя вторую Болгарию, и,,
кроме того, образование автономного армянского княжества соз-
даст для России ту опасность, что она пробудит у русских армян
желание присоединиться к нему» 18. Многое высказанное минист-
ром иностранных дел России в 1890 г. соотносится с позицией
российского правительства, занятой им в армянском вопросе с
середины 90-х гг.
Россия со времени окончания русско-турецкой войны 1877—
1878 гг. избегала военных конфликтов на Востоке. В докумен-
тах министерства иностранных дел конца 80-х гг. отмечалась
сложность внутреннего положения России: расстройство финан-
сов, несовершенство военной техники, незавершенность строитель-
ства флота, прежде всего Черноморского. Все это требовало, по
мнению министерства иностранных дел, проведения осторожной
политики на всех внешнеполитических направлениях. Эта такти-
ка была характерна для действий России и в середине 90-х гг.,.
130
когда она активно включилась в борьбу держав на Дальнем Во-
стоке, считая этот регион «жизненно важным для страны»19.
Однако начавшийся в середине 90-х гг., после событий в Са-
суне, геноцид армян заставил Петербургский кабинет отойти от
своей отстраненной позиции. Этому способствовали также доне-
сения, шедшие в столицу из Турции. Так, российский поверенный
в делах в Константинополе В. Жидовский, сообщая о резне в Са-
суне, писал о «поразительном сходстве между нынешним положе-
нием турецкой Армении и тем, в котором находилась Болгария
в 1876 г.» (имелось в виду жестокое подавление султаном Ап-
рельского восстания.в Болгарии). Он отмечал солидарность ар-
мян, входивших в состав России, с соотечественниками, проживав-
шими в Турции20. На одном из донесений, поступавших из Кон-
стантинополя, Александр III сделал помету: «Осложнения в Ар-
мении затрагивают нас непосредственно»21.
О масштабности событий и их последствиях для Балканских
стран и Европы писал в Париж русскому -послу А. П. Моренгей-
му министр иностранных дел А. Б. Лобанов-Ростовский, заняв-
ший этот пост в 1895 г.: «Если кризис закончится только детро-
низацией Абдул Хамида II и избранием нового султана, иностран-
ным государствам нет никакого резона вмешиваться в это собы-
тие, рассматривая его как внутреннее дело. Напротив, если безо-
пасности христианских народов и иностранным подданным оно
будет угрожать, то державы несомненно должны договориться о
мерах, которые следует принять» 22.
В армянском вопросе Россия выступила в союзе с Францией,
также стремившейся предотвратить образование нового очага
войны на Востоке. Оба государства противились планам Англии,
реализация которых могла привести к вторжению английского
флота в Дарданеллы и захвату проливов, что представляло угро-
зу как для России, так и для Франции. Военное вторжение Анг-
лии сказалось бы и на французской торговле по Суэцкому кана-
лу, ослабило бы и без того подорванные позиции Франции в
Египте, пагубно .отразилось бы на французских капиталовложени-
ях в Османской империи, составлявших более 3 млрд франков23.
В 90-е гг. французские банкиры занимали руководящее поло-
жение в Оттоманском имперском банке и в Управлении Оттоман-
ского долга, в то время как финансовые позиции Англии на
Ближнем Востоке были слабее. Иными словами, интересы Фран-
ции в отношении Турции лежали в материальной сфере, России —
в области политики и стратегии, но оба государства стремились
к быстрейшему «замирению» Востока.
Англия, настаивавшая на вооруженном вмешательстве Евро-
пы в дела Западной Армении, учитывала стратегическое положе-
ние последней, возможность использовать территорию Армении
для продвижения в Месопотамию, ибо Армянское нагорье гос-
подствовало’ над долиной Тигра и Евфрата. Имело значение и то
обстоятельство, что получение Западной Арменией автономии из
рук Англии делало бы английскую' буржуазию хозяином положе-
9* 131
ния в Малой Азии24. Великобритания, идя на обострение обста-
новки в Малой Азии, хотела таким путем привлечь внимание ми-
ровой общественности к армянским событиям, чтоб^ы усилить не-
доверие султана к Петербургу, Лондон распространял слухи о
намерении России занять города Трапезунд, Эрзерум, Битлис —
турецкие провинции, населенные армянами25.
В ноябре 1894 г. Англия предложила создать международ-
ную комиссию по расследованию событий в Сасуне. Первона-
чально Абдул Хамид II рассчитывал решить сасунский вопрос
собственными силами, но, «перепуганный полученными из Лон-
дона известиями», согласился на созыв международной комиссии
с участием в ней великобританского консула в Эрзеруме, а так-
же консулов от России и Франции26. Российское правительство,
«не желая оставлять решение этого вопроса на рассмотрение од-
ной Англии, а также не предвидя оппозиции со стороны Турции»,
приняло предложение, сделанное Великобританией27. Однако рос-
сийская дипломатия, участвуя в комиссии, стремилась к локали-
зации конфликта с тем, чтобы он не распространялся на террито-
рию, пограничную с Россией. Петербург и Париж, действуя со-
гласованно, выступали за дипломатическое давление на султана,
настаивая на проведении реформ для армянского населения Ма-
лой Азии28. Англия была сторонницей «решительных мер», не ис-
ключая вооруженного столкновения с Турцией.
В январе 1895 г. умер Н. К. Гире. Николай II после некото-
рого колебания назначил министром иностранных дел А. Б. Ло-
банова-Ростовского — широко образованного, честолюбивого и
вельможного 70-летнего дипломата. Он стоял за гибкую по отно-
шению к Турции политику, полагая, как и его предшественник
Н. К. Гире, что со слабой Турцией легче договориться, чем с го-
сударствами Запада 29.
Российское правительство, исходя из этой посылки, предписы-
вало своему представителю в комиссии «не обострять отношения
как с армянами, так и с членами турецкой комиссии». В ходе рас-
следования выяснилось «полное безначалие в крае и необуздан-
ность полков «хамидие», поставленных вне закона и имевших ис-
ключительные льготы». Европейские представители в турецкой
комиссии настаивали «на необходимости коренных преобразова-
ний в администрации армянских вилайетов»30.
Порта, словесно согласившись с этими рекомендациями, огра-
ничилась полумерами. Султан провел амнистию армян, заклю-
ченных в тюрьмы, снял прежнего вали, назначив на его место
бывшего посла в Петербурге — Шакир-пашу, но глубоких преоб-
разований в провинции не было произведено.
В июле 1895 г. турецкая комиссия практически закончила
свою работу. Однако деятельность европейских дипломатов про-
должалась. К маю 1895 г. они предложили проект административ-
ных, судебных, финансовых реформ в шести вилайетах турецкой
Армении. По мнению авторов проекта, их проведение (за основу
132
был взят проект, выработанный французским правительством)
должно было устранить произвол турецких властей и гарантиро-
вать армянскому народу охрану их жизни и имущества31.
В августе 1895 г. Абдул Хамид II передал державам ответ на
проект дипломатов Европы о проведении реформ. Он был состав-
лен в неопределенной форме и без всяких гарантий их осущест-
вления, чем вызвал разочарование как армянского населения, так
и Европы. «По согласованному мнению (России, Англии и Фран-
ции. — Н. К.), — писал А. И. Нелидов А. Б. Лобанову-Ростов-
скому, — ответ Порты абсолютный нуль»32.
С этого времени Англия переходит от политики договоренно-
сти с Турцией к политике угроз по отношению к султану. «Лорд
Солсбери, — писал министр иностранных дел Франции Г. Ано-
то, — считает дипломатическую фазу конфликта оконченной и
предлагает переход к действиям принудительным, т. е. к войне с
Лурциеи» .
В августе 1895 г. премьер-министр Англии, выступая в парла-
менте, осудил действия султана. Он заявил, что независимость
Турции покоится на желаниях держав сохранить эту независи-
мость. Но политика Порты по отношению к армянам может по-
будить Европу отказать султану в поддержке искусственному су-
ществованию турецкого государства34. Однако Россия и Франция,
не доверяя Англии, не согласились с ее планами по вооружен-
ному вмешательству в дела Турции. Собственными силами Лондон
не пожелал отстаивать интересы армян.
Особую позицию в армянском вопросе занимала Германия. Она
хотя и не одобряла действий султана, опасалась даже словесной
поддержкой армян ослабить свой авторитет в глазах Порты, ко-
торая широко пользовалась капиталовложениями Берлина35.
Султан, используя разногласия между европейскими прави-
тельствами, по существу, санкционировал армянские погромы в
Константинополе. Поводом к возобновлению резни послужила
мирная манифестация армян в сентябре 1895 г. с требованием
улучшения их жизни.
Новые насилия турок заставили послов трех европейских го-
сударств (Англии, России, Франции) обратиться с требованием к
султану о безотлагательном проведении реформ в Западной Арме-
нии. Одновременно с этим послы шести европейских держав (Ан-
глии, России, Франции, Австро-Венгрии, Германии и Италии) пе-
редали Порте коллективную ноту, обратив внимание на тревож-
ное положение в столице, и отдали приказание командирам своих
стационаров (сторожевых судов) отойти в безопасное место. Эти
меры европейских дипломатов принудили Абдул Хамида II сул-
танским рескриптом от 20 октября 1895 г. утвердить проект ре-
форм, разработанный Портой. Но и этот документ, подобно мно-
жеству других, остался листом бумаги. Насилия над армянами в
Малой Азии продолжались и после утверждения султаном про-
екта.
133
Фактическая власть в провинции оставалась в руках «хамидие»
и турецких чиновников, которые, пользуясь безнаказанностью,
продолжали преследования христианского населения. Город Ван и
его окрестности в течение июня 1896 г. были превращены в разва-
лины, более 20 тыс. жителей этой области были вырезаны 36, отме-
чал французский историк Е. Дрио.
Захват армянскими националистами в Константинополе здания
«Оттоманского долга» в августе 1896 г. вызвал новую волну ре-
прессий со стороны Порты. Полиция и спровоцированное ею му-
сульманское население города грабили и убивали ни в чем не по-
винных людей. За два дня августа 1896 г. в Константинополе бы-
ло убито более 5500 армян и христиан других национальностей37.
В результате армянских погромов 1894—1896 гг. в Турции погибло
до 300 тыс. армян38. В связи с армянскими погромами У. Глад-
стон назвал Абдул Хамида II «султаном-убийцей»39.
Насилия султанских властей вызвали возмущение мировой об-
щественности. Англия, проявлявшая наибольшую активность в
армянских событиях, в октябре 1896 г. предложила созыв общеев-
ропейской конференции послов по вопросу о реформах в Тур-
ции. Одновременно с этим она вновь заявила о целесообразности
интервенции против султана. Английские суда демонстративно
курсировали в Средиземном море, у входа в Дарданеллы, о чем
многократно сообщал в своих телеграммах в Петербург А. И. Не-
лидов 40.
Министр иностранных дел Франции Аното расценивал пред-
ложение Англии о военном вмешательстве как попытку «повлиять
на внутреннее движение армян и действовать в ущерб интересам
Франции и России»41. Планы Англии разделяла Италия, корабли
которой также находились в Средиземном море. Но она была свя-
зана с Германией, а та не хотела форсировать события. Особенно
беспокоило предложение Англии Россию. Ее военные суда значи-
тельно уступали английским кораблям, хотя еще в 1881 г. на осо-
бом совещании о флоте была принята долгосрочная программа его
строительства и модернизации.
Угроза вторжения английского флота в Дарданеллы побудила
российское правительство заявить султану от имени императора
об озабоченности по поводу возможной иностранной интервенции,
если султан не посчитается с дружественными советами Европы
по улучшению и поддержанию порядка в Османской империи42.
В 90-е гг., как и ранее, царское правительство противилось
военному решению любого конфликта на Ближнем Востоке. Поэ-
тому Петербургский кабинет согласился на обсуждение проекта
реформ для турецкой Армении, хотя А. И. Нелидов, сторонник
жесткой политики в отношении султана, считал, что у Турции нет
необходимых средств для проведения реформ43. Материальная
помощь деньгами и вещами, поступавшая из Америки и Европы,
не могла коренным образом изменить положение народа при со-
хранении Портой прежней политики репрессий в отношении ар-
мян.
134
Восстание на Крите вызвало новую вспышку армянского дви-
жения в Малой Азии. Но военные успехи турок в греко-турецкой
войне усилили фанатизм мусульман и привели к повторению по-
громов и насилия над армянами. Эти действия войск «хамидие»
заставили послов европейских держав, находившихся в Констан-
тинополе, потребовать от Порты принятия «энергичных мер и
наказания виновных»44. Но и на этот раз султан ограничился кос-
метическими мерами. Губернатор области и полицейский комис-
сар были отстранены от должности; на место происшествия была
направлена особая следственная комиссия, что на время сняло на-
пряжение в регионе.
К концу 90-х гг. критский и македонский вопросы становятся
центральными. Их решением занялись Турция, Европа, Балкан-
ские страны; события в Малой Азии отошли на второй план.
КРИТСКОЕ ВОССТАНИЕ 1895—1897 гг. И> ПОЛИТИКА РОССИИ
Волнения армян и репрессии турок по отношению к восстав-
шим были еще одним свидетельством неспособности Порты к эко-
номической и политической стабилизации региона. Вслед за армя-
нами волна возмущения против диктатуры султана охватила евро-
пейские провинции Турции: Крит, Македонию. .
Решения Берлинского конгресса (статья XXIII, § 1), обязы-
вавшие султана провести на Крите реформы под контролем евро-
пейских консульств, были преданы забвению турецкой админи-
страцией. Еще до русско-турецкой войны Порта пошла на подпи-
сание с Критом Органического устава (1868 г.), утвердившего
высшим органом власти Народное собрание, куда должны были
входить на равных правах христиане и мусульмане (49 христиан
и 31 мусульманин). Однако ни Устав, на решения Берлинского
конгресса не проводились в жизнь. В октябре 1878 г. в столице
Крита г. Канея был подписан новый пакт о Крите, во многом по-
вторявший Органический устав 1868 г. Народное собрание про-
возглашалось высшим органом власти, подтверждалось избрание
генерал-губернатора, а не вали45, заявлялось о равенстве мусуль-
ман с христианами. Но все эти узаконения оставались на бумаге.
Более того, султан не только не передал управление островом в
руки генерал-губернатора — христианина, но в 80-е гг. расширил
полномочия вали — мусульманина, отменил пятилетний срок его
назначения, урезал права Народного собрания. Действиями ту-
рецкой администрации остров был отгорожен от остального ми-
ра; в своем экономическом развитии он отставал от Греции, с ко-
торой связывали критяне свое возрождение.
Христиане, составлявшие большинство населения острова, по-
требовали от вали введения реформ, закрепленных в турецко-
критском договоре 1878 г. Опасаясь массовых выступлений, тот
попросил представителей России и Франции в Константинополе
поддержать перед Портой и султаном требования христианского
населения острова 46. Но султан отказался удовлетворить закон-
135
ные просьбы критян, что вызвало новые волнения. Критяне обви-
нили вали в неумелом управлении островом и организовали по-
кушение на него. Абдул Хамид II был вынужден назначить нового-
вали, мусульманина из албанцев, знавшего греческий язык. Для
успокоения населения он сменил мусульманских чиновников, вы-
зывавших особую неприязнь у христиан, но не изменил характера
управления47. Волнения на острове продолжались. В июне 1894 г.
Народное собрание Крита, ссылаясь на соглашение с Портой .в
октябре 1878 г., просило султана назначить на остров генерал-гу-
бернатора христианина, уравнять в правах мусульман с христиана-
ми, реорганизовать систему взимания налогов. Эта просьба была,
поддержана послами европейских держав и заставила Абдул Ха-
мида II в мае 1895 г. назначить губернатором острова христиани-
на — Александра Каратеодори-пашу48. Новый правитель восста-
новил роль Народного собрания, поднял в нем влияние христиан-
ского населения. Эти меры вызвали недовольство мусульман ос-
трова, поддержанных турецкими чиновниками во главе с военным
комендантом. Последний вместе с жандармерией открыто высту-
пил против Каратеодори-паши, провоцировал покушения на хрис-
тиан. Султан поощрял эту борьбу, будучи заинтересованным в
смещении генерал-губернатора, назначенного под давлением евро-
пейских держав. Действия султанской администрации на Крите
вызвали сильное брожение среди населения всего Балканского по-
луострова и дипломатов Европы. С особым вниманием следила
за событиями Греция. На острове распространялись воззвания,
призывавшие критян к активному сопротивлению Турции. В то же-
время мусульмане Крита, пользуясь покровительством Порты, со-
вершали убийства и грабежи мирного населения; опасность угро-
жала и дипломатическим представителям Европы.
В критских событиях, которые были частью ближневосточного
кризиса 90-х гг., российское правительство выступало за мирное
урегулирование конфликта путем реформ со стороны Турции, вы-
текавших из международных соглашений по Криту. Обосновывая
решение Петербурга, секретарь посольства в Афинах Г. П. Бах-
метов считал, что его выполнение предотвратило бы восстание на
Крите и возможность вмешательства одной из европейских дер-
жав 49. Послу в Константинополе А. И. Нелидову министр ино-
странных дел России А. Б. Лобанов-Ростовский предписывал об-
ратить внимание Порты на опасный поворот, который приняли
дела на острове, и просить ее поддержать действия генерал-гу-
бернатора50. Обращение России временно смягчило напряжение:
критянам со стороны Турции была оказана небольшая днежная
помощь «для покрытия самых насущных нужд управления», было*
разрешено приступить к преобразованию жандармерии. Но эти
меры не могли восстановить спокойствия на острове. Бесчинства
и подстрекательства султанских чиновников по отношению к хрис-
тианскому населению острова продолжались.
В сентябре 1895 г. в местечке Апокорон началось восстание
на Крите. Его возглавил М. Кундурос, юрист по образованию^
136
первоначально отстаивавший лишь автономию Крита. Он считала
что для объединения с Грецией еще не наступило время и прави-
тельства Европы не поддержат эту акцию51. В декабре 1895 г. на
Крите был образован комитет обороны против Турции, но един-
ства в действиях восставших не было: Каратеодори-паша вел себя
безучастно. Между тем Порта, вопреки данным А. И. Нелидову
обещаниям о проведении реформ, направляла войска на остров. В
начале 1896 г. Каратеодори-паша под нажимом султана был вы-
нужден подать в отставку. Власть на острове вновь перешла к ва-
ли из мусульман, который начал свою деятельность с отсрочки вы-
боров в Народное собрание, чем вызвал новый взрыв недовольст-
ва. Христианские делегаты ассамблеи направили в Грецию мемо-
рандум, сообщая о решении народа «защитить свои права с ору-
жием в руках», и выражали надежду на поддержку Греции52.
На этом первом этапе восстания греческое правительство Де-
лияннииса не оказало активной помощи критянам, что не помеша-
ло населению Греции выступить в поддержку восставших, требо-
вать освобождения всех эллинов, проживавших на Балканах и в
Малой Азии, от турецкой неволи.
Греческий историк А. Вакалопулос объясняет нерешительные
действия греческого правительства в отношении критян на этом
этапе восстания слабостью государства в финансовом и военном
отношениях, политической изоляцией страны53.
Российский историк Т. В. Никитина54 видит причины пассив-
ности греческого правительства в его опасениях негативной реак-
ции Европы. Представляется, что главная причина отстраненно-
сти таилась в тактике самого греческого правительства, желавше-
го восстановления спокойствия на острове. В ходе восстания гре-
ческий король, принимая в Афинах руководителей движения на.
Крите, заявил им, что Греция «в настоящую минуту ничего не мо-
жет сделать для Крита»55. Но независимо от усилий короля по
локализации восстания движение на острове не прекращалось.
В 1896 г. в Греции и в других христианских странах прово-
дился сбор пожертвований в пользу восставших56. Одновременно
с этим в Бухаре собирались средства в пользу мусульман, «на
нужды ислама»57. Тем временем на Крите началась партизанская
война: действия происходили на море и в горах. Восстание всту-
пило в новый этап: на остров отправились греческие волонтеры..
Султан со своей стороны сменил на острове вали, действовавше-
го, по его мнению, недостаточно энергично. Новый вали для борь-
бы с восставшими стал формировать добровольческие отряды из--
мусульман; с обеих сторон усилились грабежи и погромы. В ян-
варе 1896 г., в отличие от первого этапа восстания, когда его ру-
ководители выступали за автономию острова, восставшие провоз-
гласили присоединие Крита к Греции.
Расширение территории восстания и изменения в программе
восставших были замечены европейскими державами. Россия, на
которую вслед за Грецией возлагали большие надежды восстав-
шие, проводила в Критском вопросе тактику, близкую к армян-
137'
ским событиям. Она стремилась к разрешению конфликта мирны-
ми средствами, но не была пассивным наблюдателем. Российское
правительство советовало султану прекратить кровопролитие на
острове, настаивало на выполнении Портой прежних соглашений
с критянами. Влияние России как православной державы возро-
сло в Греции и на Крите еще и в связи с намерениями папы
Льва XIII сблизиться, как сообщал российский посланник в Афи-
нах М. К- Ону, «с восточной православной церковью независимой
Греции, где будто бы есть склонность населения к унии». Но ре-
альных возможностей по распространению католицизма в Греции,
по мнению дипломата, нет. «Уния в Греции никогда не имела ус-
пеха: страна всегда исповедовала православие. Религия помогала
в борьбе с турками, объединяла греков»58, — заключал послан-
ник. «Некогда греки уповали на Англияю и Францию, — писал в
другом донесении Ону, — так нынче они уповают на Россию...
Греческая молодежь стремится попасть на греческие суда, идущие
на Дальний Восток, чтобы усовершенствовать свои навыки в сво-
ей главной стихии — морской науке». Дипломат поддерживал эти
настроения греков, хотя отмечал, что не следует преувеличивать
«значение и пользу для России симпатий маленькой Греции». Од-
новременно с этим он напоминал о важной роли, которую играет
Греция для российского флота в Средиземном море в силу своего
географического положения59.
В ходе Критского восстания большинство европейских прави-
тельств пыталось выработать единую позицию, что не часто встре-
чалось в практике этих стран. Так, Россия, Франция, Англия, Ав-
стро-Венгрия, Италия направили в воды Крита по одному крейсе-
ру, командирам которых было предписано «действовать в случае
необходимости сообща»60. Германия была единственной страной,
которая открыто поддерживала Турцию 61.
Критское восстание оказало влияние на другие провинции Ос-
манской империи; волнения охватили Македонию, Эпир; происхо-
дили антитурецкие митинги в Болгарии, усилились требования Со-
фии, обращенные к Порте, по поводу расширения прав болгар в
Македонии.
На втором этапе восстания (с 1896 г.) греческое правитель-
ство изменило тактику и активно включилось в борьбу на сторо-
не критян. При этом оно пыталось добиться единства с другими
Балканскими государствами; в первую очередь это относилось к
Болгарии и Сербии, наиболее влиятельным государством на Балка-
нах. Решая эту задачу, Греция в 1896 г. дала согласие Болгарии
на открытие дипломатического агентства в Афинах (в 1890 г. Бол-
гарии было отказано в этой просьбе). Болгарский дипломат
П. Димитров, прибывший в Афины в качестве посланника, был
любезно принят королем, что, помимо попыток греко-болгарско-
го сближения накануне греко-турецкой войны, было свидетельст-
вом возросшего влияния Болгарии после восстановления дипло-
матических отношений с Россией.
I
Но балканские правительства не склонны были поддержать
стремление Греции к расширению Королевства за счет объедине-
ния с Критом.
Болгария отклонила предложение Греции о совместных дейст-
виях против Турции. Греческие консулы в знак протеста покину-
ли Пловдив и Варну. За свой нейтралитет в ходе Критского вос-
стания и греко-турецкой войны Болгария получила от Порты ряд
льгот в Македонии.
Нелидов выражал свое удивление не столько позицией Болга-
рии в критском вопросе, сколько ее отношением к Турции. «Стои-
ло# (глава болгарского правительства. — Н. К.), — передавал
посол в апреле 1897 г. в Петербург, — объявил, что ни автоно-
мия Крита, ни присоединение его к Греции, ни греко-турецкая
война, ни даже вторжение греков в Эпир и южную Македонию
не послужат поводом для Княжеского правительства, чтобы вый-
ти из своего настоящего мирного положения и изменить свои от-
ношения к Турции»62. В ходе греко-турецкой войны глава болгар-
ского правительства через своего представителя в Константино-
поле поставил перед султаном вопрос о признании им независимо-
сти Болгарии. «Но тот, — как сообщил А. И. Нелидов в Петер-
бург, — на него даже не ответил»63. Однако болгаро-турецкое
сближение носило временный характер. Разъединяющим началом
были планы Болгарии по присоединению Македонии к Княжеству,
которые не поддерживали ни Турция, ни Балканские страны64.
Не поддержала просьбу Греции о совместных действиях против
Турции и Сербия. Король Александр, судя по донесения?/! русских
дипломатов из Белграда, ждал «решительных событий на Бал-
канском полуострове, рассчитывая на возможную помощь в этой
ситуации лишь от России»65. Между тем Греция, у которой с Сер-
бией было больше единства в решении Македонского вопроса, чем
с Болгарией, ждала от Белграда поддержки в греко-турецкой
войне.
Недружественную позицию в отношении Греции заняла и Ру-
мыния, которая более сочувствовала Турции. Русский посланник
в Бухаресте Н. Фонтов в донесениях в Петербург (март — апрель
1897 г.) сообщал, что румынский король и пресса осуждают ак-
тивную поддержку Грецией восстания на Крите, считая, что для
маленьких государств Балканского полуострова «авантюристичес-
кая политика афинского правительства не может служить хоро-
шим примером и способна, пожалуй, найти подражателей»66.
Изолированность Греции, ее противоречия с соседними страна-
ми осложняли ситуацию на Крите. В июне 1896 г. послы европей-
ских держав в Константинополе обратились к Порте с коллектив-
ным представлением, настаивая на назначении генерал-губерна-
тором Крита христианина сроком на пять лет с одобрения евро-
пейских держав, а также созыва Народного собрания и амнистии
восставших67. Порта словесно выразила готовность принять требо-
вания держав, но, как и в армянском вопросе, не торопилась с их
выполнением. Заменив вали-мусульманина генерал-губернатором
139
из христиан, она сохранила должность главнокомандующего ту-
редкими войсками за прежним вали. При этом намеренно не бы-
ли определены служебные полномочия каждого ид них, что привело
к двоевластию и осложнило обстановку на острове.
Всеобщая амнистия и восстановление полномочий Народного
собрания, обещанные султаном, не были проведены. Поэтому На-
родная ассамблея, собравшаяся в июле 1896 г. в г. Канея, потре-
бовала от Порты расширения ее прав, увеличения числа депута-
тов от христиан, проведения налоговой реформы, сокращения чис-
ла турецких войск на острове68. По совету российского правитель-
ства султан пошел на уступки восставшим: он отозвал с острова
главнокомандующего-турка, возбуждавшего особое недовольство
критян. Одновременно с этим Абдул Хамид II направил на Крит
возглавляемую турецким министром комиссию, которой поруча-
лось вступить в прямые переговоры с критянами — депутатами
ассамблеи с целью заключения мирного соглашения без участия
европейских представителей в Константинополе. Эти действия
султана с недоверием были встречены христианским населением,
острова, отказавшимся вести переговоры с членами турецкой ко-
миссии без посредничества иностранных консулов69. Критяне тре-
бовали присоединения острова к Греции или введения широкой
автономии. Опасаясь греко-турецкой войны, которая могла вы-
звать новые волнения на Балканах, султан обратился к европей-
ским правительствам с просьбой «изыскать средства к урегулиро-
ванию критского вопроса»70.
Державы, заинтересованные в локализации конфликта, приня-
ли предложение Абдул Хамида II и направили инструкцию кон-
сулам, которые должны были убедить депутатов Народного со-
брания вести переговоры с членами турецкой комиссии и принять
соглашение, которое вырабатывалось послами европейских дер-
жав в Константинополе совместно с Портой.
В сентябре 1896 г. по их настоянию был составлен новый про-
ект реформ, принятый султаном. Он учитывал многие требова-
ния восставших: расширение прав Народного собрания, назначе-
ние правителем острова генерал-губернатора из христиан сроком
на пять лет; реформу жандармерии71. Но турецкие власти остро-
ва, учитывая отношение Абдул Хамида II к принимаемым реше-
ниям, не спешили с проведением реформ.
Волнения на Крите возобновились. В январе 1897 г. в столи-
це Крита произошло вооруженное столкновение турецких войск
с населением острова и греческими добровольцами. Восставшие
объявили о низложении султана и присоединения острова к Гре-
ции. Они обратились к греческому правительству с просьбой о по-
мощи. В Греции возобновился сбор пожертвований в пользу кри-
тян. В этой акции участвовали греки из других городов Турецкой
империи: Смирны, Салоник, Константинополя. На остров были
направлены новые отряды волонтеров, корабли и сухопутные вой-
ска, оружие. Порта обвинила греческое правительство во вмеша-
тельстве во внутренние дела Крита, на что Афины ответили, что
140
не могут противостоять общественному мнению и частной благо-
творительности в пользу восставших72. Сдерживание восстания,
.проводимое греческим правительством и встречавшее поддер-
жку европейских держав, становилось бессмысленным. Конфликт
обострялся; разрыв греко-турецких отношений становился неиз-
бежным. А. И. Нелидов, хорошо представлявший соотношение
военных сил обеих сторон, писал в Петербург (13(25) февраля
1897 г.): «В случае разрыва отношений между Турцией и Грецией
и вступления турецких войск в Королевство, — за ними ворвутся
в Фессалию и башибузуки... Война может получить отголосок в
других частях Империи, даже в Константинополе»73. Он, как щ
другие европейские дипломаты, противился расширению зоны
конфликта. Тем не менее посол не скрывал своего сочувствия гре-
кам: «Воодушевление среди греков громадное... делаются сборы,
жертвуются деньги, посылается оружие и разные припасы. Даже
греки — турецко-подданные — бегут записываться волонтерами в
Королевскую армию или сражаться на Крите. Этот подъем на-
родного духа, замечаемый и в высших слоях греческого общества,
особенно между женщинами, составляет ту силу, на которую не
без основания рассчитывает эллинское правительство»74.
Греция не была подготовлена к войне; слабой была сухопут-
ная армия; финансовое положение страны не позволяло даже вы-
платить долг Турции за территорию, уступленную Греции по Бер-
линскому договору75. Однако султан хотя и понимал силу своей
армии, был нерешителен и растерян. Он опасался, что столкнове-
ние с Грецией могло бы привести к вмешательству других держав,
в частности России. С другой стороны, султану внушалась мысль,
что греки действуют по подсказке Англии, «которая, — писал
.А, И. Нелидов, — ищет случая под каким-либо предлогом войти в
.проливы».
Пытаясь помешать единству действий европейских прави-
тельств в критском вопросе, Абдул Хамид II предложил А. И. Не-
лидову через доверенное султану лицо вступить «в тайный союз с
Россией, предоставляя себя, свое войско в полное распоряжение
Его Имер-ского В-ва». Посол, напомнив о данных европейским
державам обязательствах султана провести реформы на острове,
предложил Абдул Хамиду II .первоначально решить эту задачу,
а затем вступить в русско-турецкие переговоры76. Ответ россий-
ского посла срывал замысел султана.
Греко-турецкая война становилась неизбежней. Порта закупа-
ла оружие в Германии, турецкие суда направлялись из Босфора в
Мраморное море; у турецкой границы сосредоточивались греческие
войска77. Однако европейские правительства еще прилагали уси-
лия по дипломатическому урегулированию конфликта. В марте
1897 г. они передали Греции и Турции ноты с требованием при-
знания автономии Крита и одновременного вывода греческих
войск с острова78. Турция приняла ноту и согласилась на авто-
номию Крита. Греция же требовала присоединения острова к Ко-
ролевству. Тогда европейские правительства для локализации
141
конфликта установили блокаду Крита с высадкой десанта англий-
ских, русских и французских войск. Но и после этой жесткой ак-
ции Европы Греция сохранила свои войска на Крите. Две враж-
дебные армии на Фессалийской границе стояли друг против друга.
Турцию подталкивала к войне Германия, рассчитывавшая в
результате поражения Греции на ослабление позиций Англии в
Восточном Средиземноморье и расширение своего влияния в Ос-
манской империи. В развязывании войны со стороны Греции
сыграла свою роль националистическая организация «Етника
Етерия», первоначально объединившая по преимуществу офицеров
греческой армии. В 1896 г. она изменяет свой состав: в организа-
цию вступили духовенство и торговая буржуазия. В годы Крит-
ского восстания «Етника Етерия» требовала освобождения всех
порабощенных греков, включая и греков Македонии. На эту ор-
ганизацию, по мнению болгарского историка Н. Дановой, падает
главная вина вовлечения Греции в войну с Турцией79. Автор по-
лагает, что стремление «Этники Этерии» не только присоединить
Крит к Греции, где действительно большинство населения состав-
ляли греки, но и решить македонский вопрос, где скрещивались
интересы всех Балканских стран, было пагубно для Болгарии и
являлось одной из причин ее позиции в ходе греко-турецкой вой-
ны 80.
Поводом к войне явились действия греческих партизан чис-
ленностью в 2—3 тыс., перешедших в апреле 1897 г. турецкую гра-
ницу в Эпире и Македонии. Порта ответила на эти действия объ-
явлением войны. Турецкая кавалерия прорвалась через горные
проходы и заставила греков оставить Фессалию.
Успехи турецкой армии побудили английское правительство,,
ранее покровительствовавшее Греции, предложить европейским
державам созыв конференции в Париже по делам Востока. Это
предложение, принятое Францией и Россией, не поддерживала
Германия81. 28 апреля (10 мая) 1897 г., как сообщал министр
иностранных дел Греции своему представителю в Париже, три
посла европейских правительств — Англии, Франции и России —
передали Порте заявление о своей защите интересов Греции и
покровительстве ей как христианской державе. Кроме того, они
предложили свое посредничество при условии отозвания гречес-
ких войск с Крита, а турецких — из Фессалии82.
Министр иностранных дел России М. Н. Муравьев (занявший
этот пост после смерти А. Б. Лобанова-Ростовского), дипломат
достаточно ординарный, разделял взгляды своего предшественни-
ка на «замораживание» восточного вопроса, в том числе и на со-
бытия на Крите. В беседе с поверенным в делах Греции в Петер-
бурге он выразил надежду, что вновь сформированное греческое
правительство «более спокойное, чем предыдущее, поймет ситуа-
цию и обратится к .посредничеству великих держав»83.
В данной ситуации действия европейской дипломатии, на-
правленные на сдерживание конфликта, соответствовали не. толь-
ко их интересам. Они были разумными для Греции и критян, по-
142
скольку ход греко-турецкой войны показал численное и техничес-
кое превосходство турецкой армии над греческой. Дальнейшее
развитие событий могло лишь ожесточить воюющие стороны и по-
будить Порту потребовать от Греции более жестких, граничащих,
с унижением условий мира. Кроме того, Греции не удалось объе-
динить Балканские страны на борьбу с Османской империей: каж-
дая из них действовала самостоятельно; не было организованных,
антитурецких выступлений в Эпире, Македонии и других балкан-
ских провинциях Турции, чего более всего боялся султан84. Гре-
ция не только была плохо подготовлена к войне, но и оказалась,
без союзников.
Отступление греческих войск из Фессалии и развертывание
военных действий на территории греческого королевства привели
к антиправительственным выступлениям в Афинах, что побудило-
кабинет Делияннииса подать в отставку. В стране было создано
новое правительство Д. Раллиса, склонявшееся к прекращению
войны. Деятельность именно этого правительства М. Н. Муравь-
ев считал «разумной».
В мае 1897 г. греческий король согласился на посредничество
европейских держав при условии вывода греческих войск с Крита
и признания автономии острова. Однако теперь султан не принял
условий. Он требовал,, чтобы сами греки, а не европейские держа-
вы, не участвовавшие в войне, запросили мира.
Вместе с тем султана беспокоили амбиции генералитета турец-
кой армии. Он опасался, что поражение греков возвысит ее вое-
начальников больше, чем самого султана. Поэтому он был заинте-
ресован в скорейшем окончании войны и роспуске армии. Одно-
временно с этим, как сообщал А. И. Нелидов, «султан понимал
выгоды для внутреннего и международного положения Турции,
одержанных его войсками побед» и хотел извлечь из результатов
войны наибольшую для себя пользу. «Он ищет выгодного полити-
ческого соглашения, которое позволило бы ему распустить
войско, но предварительно воспользоваться им, чтобы избавиться
от настояний Европы, которые его стесняют»85, — заключал по-
сол. Касаясь причин столь быстрых побед Турции над Грецией,
А. И. Нелидов отмечал ведущую роль в этих успехах Германии.
«Нет сомнения, — писал он, — что успехом мобилизации, необык-
новенно быстро и правильно произведенной, турки обязаны сис-
теме, введенной фон-дер-Гольц-пашою, и что удачные действия
артиллерии должно приписать подготовке немецких инструкто-
ров, представитель коих по артиллерийской части Грумбков-па-
ша сам сопровождал турецкую армию на поле войны». Россий-
ский посол считал, что Германия не только продавала туркам ору-
жие, но и подстрекала их к началу военных действий, высказыва-
ла враждебное отношение к Греции. «Поэтому сейчас, когда ре-
шается впрос о мире с Грецией, — заключал А. И. Нелидов, —
голос Германии будет иметь большее влияние, чем то, которое по
праву ей бы принадлежало ввиду незначительности прямого уча-
стия, принятого ею в последний период восточного вопроса»86. Дк-
143
тивная поддержка Германии при нейтралитете (хотя и благоже-
лательном в отношении Греции) европейской дипломатии позволи-
ла султану потребовать от Греции еще до начала греко-турецких
переговоров ее согласия на предложения Турций об условиях ми-
рз. Они сводились не только к эвакуации греческих войск с Кри-
та и к отказу греческого правительства от участия в разработке
будущего регламента острова. Соглашаясь на автономию Крита,
султан оговаривал, что она не будет превышать автономию Вос-
точной Румелии, Ливана и о. Самос.' Он требовал также изменений
границ Турции за счет владений Греции, не указывая конкретно
территорию87.
Для устрашения греков султан отдал приказ о новом наступ-
лении, которое вновь закончилось поражением Греции. Тогда ко-
роль Георг I обратился к России за содействием в прекращении i
войны, считая, что только она может спасти страну от разгрома.
В телеграмме Николая II, направленной Абдул Хамиду II, содер-
жалась просьба России о прекращении войны, а также высказы-
валось «желание Его Импер-ского В-ва видеть Турцию сильной
и процветающей, умеющей охранять порядок и спокойствие во
всех своих землях». Честолюбивый султан не смел отказать в
просьбе Николаю II и со своей стороны выразил надежду, что
«мощная поддержка России поможет Турции извлечь из достиг-
нутых успехов надлежащие выгоды»88.
8 (20) мая 1897 г. было подписано греко-турецкое соглашение
о прекращении военных действий; важную роль в его заключении
сыграла Россия, спасшая .Грецию от полного разгрома80.
Позиция России, занятая ею в ходе войны, способствовала
улучшению русско-греческих отношений, и одновременно она ска-
залась на отношениях с Портой. «В турках проснулась ненависть
к христианам, — писал А. И. Нелидов в Петербург, — и они по-
чувствовали, несмотря на невмешательство России, что интересы
христианства дороги ей, и при расположении к султану Россия не
допустит ни совершенного разорения Греции, ни ослабления при-
обретенных христианами в Оттоманской империи прав»90. В этих
словах знающего Восток А. И. Нелидова выражена особенность
политики России на Балканах как покровительницы православных
народов региона.
В начавшихся с конца мая 1897 г. греко-турецких перегово-
рах в Константинополе, в которых участвовали послы европей-
ских держав и представители Порты, русская дипломатия также
пыталась защитить интересы Греции при обсуждении претензий
Турции *.
Наиболее трудным при переговорах вопросом был погранич- |
яый. Турция требовала передачи ей территории всей Фессалии и
уплаты ей 10 млн лир контрибуции. Европейские дипломаты вы-
ступили за сохранение Фессалии в составе Греции и за сокраще-
* Греческую сторону на переговорах по требованию султана и с согласия
Греции представляли послы европейских держав.
1-44 I
J
вне размеров контрибуции. Требования Турции долгое время под-
держивала Германия, что затрудняло ведение переговоров91. «Во
время греко-турецкого конфликта, — писал немецкий статс-сек-
ретарь Б. Бюлов, — император был всецело на стороне полуме-
сяца» 92.
В целях ускорения переговоров Англия, Франция и Россия со-
гласились убедить Германию в необходимости отказаться от под-
держки требований, предъявляемых Греции султаном, о возвра-
щении ею прежнего долга Турции и поддержать позицию евро-
пейских послов93. Лишь к осени 1897 г. Германия встала на сторо-
ну европейских держав. Лишившись мощного союзника, Абдул
Хамид II согласился принять условия разграничения между Гре-
цией и Турцией в Фессалии, предлагаемое европейскими послами,
отказавшись от перехода всей ее территории к Турции; он пошел
на сокращение контрибуции с 10 до 4 млн турецких лир (92 млн
франков) 94.
В сентябре 1897 г. в Константинополе был подписан предва-
рительный договор между послами шести европейских держав и
министром иностранных дел Турпин. По его условиям Греция ус-
тупала Турции несколько горных перевалов в Восточной Фесса-
лии. где не проживало греческое население. Три европейские
державы — Англия, Франция и Россия — предоставляли займ
Греции для уплаты ею контрибуции Турции, что ставило финансы
Греции под контроль Европы; в Афинах создавалась международ-
ная контрольная комиссия из представителей шести европейских
держав и Турции, которая должна была следить за правильным
поступлением государственных долгов и заниматься уточнением
греко-турецкой границы.
Но в ходе работы контрольной комиссии между ее членами
выявились разногласия, что затягивало работу. Представители
Германии и Австро-Венгрии, с одной стороны, и делегаты от Рос-
сии, Англии и Франции — с другой, занимали разные позиции.
Первые «оказывали полную поддержку требованиям турок, часто
даже когда те готовы были уступить территорию в пользу греков.
Вторые — стремились защитить интересы греков»95, — сообщал
из Афин российский посланник /VI. К. Ону.
Окончательный договор был подписан в конце ноября 1897 г.
в Константинополе. Он подтвердил основные статьи предваритель-
ного мира, но вопрос о статусе Крита не был решен.
Греко-турецкая война, явившаяся кульминационным и завер-
шающим этапом восточного кризиса 90-х гг., не принесла значи-
тельных материальных выгод Турции, но она укрепила нравствен-
ный авторитет султана среди его мусульманских подданных. По
словам А. И. Нелидова, «произошел подъем турецкого духа»93,
усилились националистические настроения в стране. Одновремен-
но с этим турецкое правительство занялось серьезными экономи-
ческими преобразованиями в империи; расширилась сеть желез-
ных дорог, возросли иностранные капиталовложения; наметилось
Ж-1513
145
экономическое сближение с некоторыми Балканскими государст-
вами, в частности с Румынией, Болгарией, Черногорией97.
Из западноевропейских держав, особенно влиятельных в Тур-
ции, А. И. Нелидов выделял Германию. Она, по мнению посла,,
готова «твердо укрепиться здесь в качестве главного направите-
ля экономической жизни Оттоманской империи»98. Ту же мысль о
ведущей роли Германии в экономике, политике и армии Турции
проводил в своих донесениях в Петербург И. А. Зиновьев, назыа-.
ченный в декабре 1897 г. послом .в Константинополь вместо пере-
веденного в Италию А. И. Нелидова. Он обращал внимание Ни-
колая II на рост англо-германского соперничества в Турции, на
предпочтение, оказываемое султаном в получении заказов из Гер-
мании перед Англией, на состояние турецкой армии, «которая,
преобразована ,по образцу германской»99.
Греко-турецкая война ухудшила внутреннее и международное
положение Греции. В стране возросло недовольство политикой ко-
роля и его правительства, высказывались обвинения в адрес во-
енных, не заботившихся о боевой готовности армии, подвергалась
критике деятельность «Этники Этерии», толкнувшей Грецию на
войну 100
Нерешенность вопроса о статусе Крита сказывалась на стаби-
лизации обстановки в регионе. После прекращения военных дей-
ствий между Грецией и Турцией (май 1897 г.) над. Критом был
установлен контроль шести европейских держав; турецкие и гре-
ческие войска покидали остров. Турция признала административ-
ную автономию Крита при гарантии жизни и имущества мусуль-
ман, проживавших на острове. Она обратилась к европейским
странам с просьбой помочь в окончательном урегулировании крит-
ского вопроса. В частности, султан просил русского императора
предотвратить возможность резни на Крите мусульман христиа-
нами 101. Петербургское правительство, стремясь сохранить в крит-
ском и других конфликтах на Ближнем Востоке «общее между
всеми кабинетами согласие», предложило послам европейских
держав в Константинополе разработать основы будущей органи-
зации острова. Это предложение было принято европейскими дип-
ломатами и Портой. Участникам комиссии были предоставлены
полномочия, включая обсуждение кандидатуры генерал-губерна-
тора Крита102. Однако выбор претендента на этот пост вызвал не-
ожиданные трудности. Кандидат от Турции, мусульманин по веро-
исповеданию, был отвергнут державами103. Предложенная Рос-
сией кандидатура воеводы из Черногории Божидара Петровича,,
двоюродного брата черногорского князя, вызвала противодействие
Николая, заявившего, что «не дозволит ни одному из своих родст-
венников Петровичей занять этот пост» 104. Свою позицию черно-
горский князь объяснял нежеланием видеть своего родственника
в качестве турецкого чиновника 105. Против кандидатуры Божида-
ра выступила и Сербия106. Более удачливым претендентом ока-
зался королевич Георг, сын греческого короля, кандидатуру кото-
рого выдвинула Россия. Обосновывая это решение, И. А. Зиновь-
146
ев полагал, что утверждение Георга генерал-губернатором Крита
является «наиболее национальным разрешением существующих
затруднений», поскольку де решение о присоединении Крита к
Греции «есть лишь вопрос времени». Однако против кандидатуры
Георга возражал султан, считая предложение России «пагубным
для Турции»10'. Было высказано также недовольство кандидату-
рой королевича Георга в Берлине и Вене на том основании, что
его назначение может «вновь возбудить эллинские честолюбивые
замыслы» 108. На этом фоне сообщение российского «Правитель-
ственного Вестника» о недопустимости увеличения на Крите ту-
рецких войск и их участия «в принудительных мерах против крит-
ского населения» произвело в Греции «самое отрадное впечатле-
ние», усилив надежды греков на поддержку России109. Русское
правительство хотя и выдвинуло кандидатуру королевича, стреми-
лось действовать в согласии с тремя державами (Францией, Ан-
глией, к которым чуть позже присоединилась Италия). Но те не
проявляли большой заинтересованности в скором решении крит-
ского вопроса. Как сообщал И. А. Зиновьев в Петербург, «сул-
тана можно было склонить на нашу сторону», если бы остальные
кабинеты «не были бы равнодушны или не вели двойную игру».
К таким державам посол относил Англию, у которой «слова и
действия не согласуются с сочувственными заявлениями, получае-
мыми нами от ее правительства». Позицию Лондонского кабинета
И. А. Зиновьев объяснял «боязнью повредить своим отношениям с
1. урцией и, может быть, нежеланием предоставить России реша-
ющую роль в разрешении критского вопроса»110. Суждения
И. А. Зиновьева — дипломата высокого класса •— отражали ис-
тинный характер отношений между двумя странами. При некото-
ром ослаблении англо-русского противостояния к концу XIX в. со-
перничество между двумя государствами все еще сохранялось.
Не случайно Муравьев в инструкции И. А. Зиновьеву (декабрь
1897 г.), определяя политику Петербурга в критском вопросе, пи-
сал: «Главная задача России здесь — воспрепятствовать англи-
чанам... утвердиться на острове, в котором они видят надежный
аванпост в обороне Египта и Суэцкого канала. Успех их в этом
предприятии имел бы вероятным последствием возбуждение во-
проса о проливах, разрешение которого для нас важно отда-
лить»111.
Разногласия среди европейских держав по критскому вопросу
при нейтралитете балканских правительств позволили султану
проводить свою политику проволочек и отсрочек. В этой обста-
новке русский посланник в Афинах М. К. Ону, осуждавший ради-
кализм в политике, пытался успокоить европейские державы и
Турцию, заявляя, что если они примут кандидатуру королевича
в качестве генерал-губернатора Крита, то он будет «вполне добро-
совестно придерживаться автономии, не стремясь к присоедине-
нию острова к Греции»112. Эти заявления М. К- Ону соответство-
вали намерениям греческого короля, поддержанных Россией, убе-
дить султана, что с назначением его сына генерал-губернатором
10*
147
турецкой провинции, самостоятельно строила свои отношения с
Портой.
В конце 80-х — середине 90-х гг., когда были прерваны русско-
болгарские дипломатические связи, болгарское правительство,
возглавляемое С. Стамболовым, видело одну из своих задач в
сближении с султаном. Таким путем оно рассчитывало расширить
права болгар по строительству школ и церквей в Македонии. Пор-
та, особенно в годы восточного кризиса, обещаниями по прове-
дению реформ в этой провинции и уступками в пользу болгар
надеялась склонить Княжество на свою сторону. В конце 1894 г.
Турция отменила свои ранние ограничения «в болгарской пропа-
ганде в Македонии», признала законным назначение туда болгар-
ских епископов, дала болгарскому экзархату участок земли в
Константинополе для строительства болгарской семинарии 124. Но
оживление национального движения в Македонии, -поддерживае-
мого болгарами, отставка С. Стамболова, начавшееся сближение
с Россией ухудшили турецко-болгарские отношения. Это сказа-
лось, в частности, на отказе Порты принять в Константинополе
нового главу болгарского правительства К. Стоилова, который на-
меревался обсудить с султаном положение болгар в Македонии,
возможность открытия там новых болгарских школ и епархий.
Между тем национально-освободительное движение на терри-
тории самой Македонии набирало силу. Там в 1893 г. возникла
Внутренняя македоно-одринская революционная организация, от-
стаивавшая интересы народных масс. В начале своего существо-
вания в организацию входила в основном интеллигенция; позже
она приобрела массовый характер и включала в свой состав
крестьянство 125. Одновременно с национальным движением в Ма-
кедонии активизировали свою деятельность македонские комите-
ты в Княжестве Болгария. В 1895 г. они созвали в Софии Маке-
донский конгресс, пригласив своих соотечественников из Македо-
нии, Турции, Румынии. Участники собрания избрали исполнитель-
ный комитет, получивший впоследствии название Верховного Ма-
кедонского комитета, цель которого сводилась к тому, чтобы «воз-
высить голос в защиту угнетенных братьев в Македонии и побу-
дить Европу заняться решением македонского вопроса» 126.
Однако болгарский князь Фердинанд, занятый прежде всего
своим официальным признанием Европой и султаном, не хотел
осложнений с Портой из-за Македонии. Принимая депутацию, из-
бранную Македонским конгрессом, Фердинанд советовал быть
умеренными в отношении требований, предъявляемых султану.
Напутствие, данное князем болгарским депутатам, успокоило
Порту и европейские державы, но оно разочаровало болгар. В
Княжестве и в Македонии деятельность македонских организа-
ций продолжалась. Во многих городах Болгарии стали создавать-
ся «особые комитеты», которые занялись сбором пожертвований в
пользу населения Македонии и созданием отдельных отрядов для
вторжения на ее территорию.
150
В обстановке нарастающего народного движения в Болгарии
в пользу болгарского населения Македонии Софийский кабинет
решился просить Порту пойти на расширение прав болгар в про-
винции, рассчитывая таким путем приглушить недовольство насе-
ления пассивностью болгарского князя и получить поддержку ев-
ропейских держав. Но Порта не вняла просьбам Болгарии. Полу-
чив отказ,, болгарское правительство обратилось к султану с но-
той (июнь 1895 г.), в которой выдвинуло более широкие требова-
ния о реализации Турцией ее обязательств по XXIII статье Бер-
линского договора, предусматривавшей введение административ-
ной автономии в европейских провинциях Турции, по примеру
Органического устава 1868 г. для Крита 127. Нота была возвраще-
на Болгарии как вассальному от Турции государству, после чего
дипломатический агент Болгарии, находившийся в Константино-
поле, покинул турецкую столицу 128.
Протест Болгарии по поводу действий султана в Македонии
не дал реальных результатов ни Македонии, ни Болгарии. Тогда
руководители Верховного Македонского комитета пошли на край-
ние меры. Они организовали несколько добровольческих отрядов,
которые перешли болгаро-турецкую границу в надежде поднять
все население провинции .против султана. Но ни Балканские стра-
ны, ни европейские государства не поддержали эту акцию Вер-
ховного Македонского комитета. Сербия на обращение Турции
по поводу ее позиции в болгарском инциденте ответила, что она
не заинтересована в конфликтах в европейских вилайетах Тур-
ции 129. Не поддержало действие Верховного комитета и многона-
циональное население Македонии. Небольшие по численности доб-
ровольческие отряды болгар при столкновении с хорошо обучен-
ной турецкой армией были рассеяны и покинули территорию Ма-
кедонии.
В связи с македонскими событиями Турция обратилась к евро-
пейским державам с просьбой оказать давление на болгарское
правительство с тем, чтобы «подавить возникшую в Княжестве»
агитацию в пользу Македонии. О том же просил султан Россию.
Хотя Петербургский кабинет в 1895 г. официально еще не вос-
становил дипломатических отношений с Болгарией, но они были
близки к нормализации. Поэтому русское правительство, учтя
просьбу Порты и собственные интересы, предложило западноев-
ропейским правительствам сделать более энергичные представле-
ния в Софии для прекращения волнений в Македонии 13°. С
целью «умиротворения на Балканах», что составляло общую по-
зицию европейских правительств в восточном кризисе 90-х гг.,
русские дипломаты совместно с другими европейскими коллегами
напомнили султану о его обязанности улучшить положение хрис-
тианских подданных, в том числе и в Македонии. После длитель-
ных проволочек в конце 1895 г. Порта создала комиссию, пору-
чив ей составить проект реформ для населения Македонии. В
этом проекте нашли отражение вопросы, касавшиеся налоговой
политики, изменений судебных уставов, устройства сельской поли-
151
ции из местных жителей и некоторые другие пожелания европей-
ских дипломатов.
Одновременно с работой турецкой комиссии в начале 1896
Верховный Македонский комитет разработал свой проект реформ
в Македонии, согласованный с главой болгарского правительства
К. Стойловым и переданный Порте. По этому проекту предлага-
лось для болгарского населения Македонии ввести политическую
автономию с местным управлением и законодательным собрани-
ем 131.
В апреле 1896 г. султаном был издан указ, по которому было
объявлено о реформах в Македонии. Но утвержденные Портой
меры были далеки даже от предложений членов турецкой комис-
сии. Так, сельская полиция, согласно султанскому указу, должна
была составляться по преимуществу из мусульман (90% мусуль-
ман и 10% христиан), хотя большинство населения Македонии ис-
поведовало христианскую веру. Указ султана не удовлетворил ни
население Македонии, ни болгарское правительство, «столь рев-
ностно относящееся ко всему, что касается Македонии» 132. Одна-
ко и эти незначительные послабления Порты в отношении населе-
ния провинции не проводились в жизнь 133.
Новая волна армянских погромов в Константинополе осенью
1896 г., восстание на Крите и греко-турецкая война несколько ос-
лабили внимание Европы к Македонии; но по-прежнему македон-
ский вопрос, возникший как итог Берлинского конгресса, волновал
Балканские страны.
Русское правительство, как и другие европейские кабинеты,,,
выступало за урегулирование македонского вопроса мирными
средствами, путем договоренности с султаном. Одним из средств
реализации этого плана Петербург считал сближение позиции в.
македонском вопросе прежде всего болгар, греков, сербов.
С восстановлением дипломатических связей России с Болгари-
ей и признанием законности правления Фердинанда Портой и ев-
ропейскими правительствами изменилась ситуация на Балканах,
Эти акты положительно сказались на внутреннем состоянии Бол-
гарии, сгладили межпартийную борьбу в стране. Вслед за восста-
новлением русско-болгарских дипломатических отношений Болга-
рия по собственной инициативе вступила в переговоры с Россией
о заключении торговой конвенции, которая была подписана в
1897 г.134. Русский посланник в Софии Н. В. Чарыков считал этот
документ свидетельством единения славянских народов. В отли-
чие от других российских дипломатов, мало внимания уделявших
экономическим вопросам, он видел в укреплении экономических
связей России с Балканскими странами путь к завоеванию ею по-
литических позиций в регионе. Что касается Болгарии, то Н. В,
Чарыков высказал болгарскому правительству готовность России
помочь Болгарии в защите ее экономических интересов перед
другими правительствами 135.
Помимо расширения русско-болгарских торговых связей, раз-
вивались торговые отношения Болгарии с союзницей России —-
152
Францией. Российский посланник сообщал в Петербург о стремле-
нии Франции «распространить в Болгарии французские промыш-
ленные товары» и получить различного рода правительственные1
заказы, что совпадало со стремлением Болгарии освободиться «от
гнета Австро-Венгрии и Германии»136. Эти новые торговые кон-
такты дали ощутимые результаты. Они позволили Болгарии повы-
сить ввозные пошлины на австрийские товары и отменить условия
тяжелой для страны австро-болгарской конвенции 1889 г.
Новую болгаро-австрийскую торговую конвенцию, подписанную
в декабре 1896 г., Н. В. Чарыков оценивал как «равноправную
для обеих сторон» 137, но полностью освободиться от экономичес-
кого давления Австро-Венгрии и Германии Болгария не смогла.
Заменить эти страны на рынках Болгарии Россия была не в со-
стоянии. Она вывезла в Болгарию за треть 1896 г. (май — сен-
тябрь) товаров на сумму менее 1 млн руб.138, а Австро-Венгрия,
за год — на сумму 21 700 тыс. франков 139. Как и ранее, сказывал-
ся недостаток капиталов в России, аграрный характер ее эконо-
мики, безынициативность русской буржуазии. Помимо указанных,
причин, мешала переориентации Болгарии ее задолженность за-
падным фирмам 14°.
Одновременно с приобретением Болгарией большей, чем преж-
де, самостоятельности у некоторых Балканских стран и Порты
появились опасения относительно активизации действий Софий-
ского правительства в Македонии. Так, греческое правительство
весьма настороженно отнеслось к восстановлению русско-болгар-
ских дипломатических отношений. «Политические деятели Гре-
ции, — писал из Афин секретарь афинского посольства Г. П. Бах-
метов, — опасаются, что возвращение Россией покровительства
Болгарии невыгодно отзовется на греческих интересах в Македо-
нии» 141.
Недоверие к Болгарии с восстановлением ее отношений с Рос-
сией испытывало также и Турция, полагая, что Княжество «мо-
жет обратиться в орудие политических замыслов России». Но-
вый российский посол в Константинополе И. А. Зиновьев (ранее
директор Азиатского департамента МИД) сообщал в Петербург
М. Н. Муравьеву, что, по мнению Турции, болгары с восстановле-
нием отношений с Россией «с большей, чем прежде, энергией
принялись за осуществление своих честолюбивых видов в Македо-
нии» 142. Опасения Греции и Турции относительно действий Болга-
рии в Македонии послужили основанием короткого греко-турецко-
го сближения, на которое пошли Афины в надежде, что статус-
кво в Македонии не нарушится и что «новые епархии, которых
болгары там добиваются, не будут им дарованы» 143.
Проявляла беспокойство по случаю восстановления ру-сско-
болгарских отношений и Сербия, полагая, что оно ослабит покро-
вительство России Белграду и усилит действия Болгарии в Маке-
донии144. Тем не менее сербский король Александр через своего
посланника в Софии передал поздравления Фердинанду по слу-
чаю крещения принца Бориса в православную веру145. Привет-
153
a
-ствовал крещение наследника болгарского престола по православ-
ному обычаю и черногорский князь Николай. Он направил на имя
князя Фердинанда телеграмму, в которой писал о приобщении Бо-
риса «к святой православной вере и вступлении его в тесное об-
щение с Великой славянской семьей нашею» 14'3. Эти этикетные
акции балканских правителей были одновременно известным по-
казателем возросшего авторитета Болгарии и данью уважения
России. Они также свидетельствовали о политическом значении
религиозного фактора в объединении Балканских стран.
В обстановке массового -национального движения в Малой
Азии и Европейской Турции для балканских народов, становилась
очевидной важность смягчения разногласий между ними. Первые
шаги по этому пути сделала Черногория, заключив с Сербией в
3 892 г. торговую конвенцию147, продленную в 1895 г. Контакты
между Балканскими странами, особенно ощутимые с улучшением
русско-болгарских отношений, имели определенную антиавстрий-
скую направленность. В -середине 90-х гг. ее проявлением, в част-
ности, была так называемая «свиная война» между Австро-Вен-
грией и Сербией. Карантинные меры, принимаемые австрийским
правительством против ввоза животных из Сербии, наносили су-
щественный ущерб сербской вывозной торговле, в которой вывоз
свиней, идущих почти исключительно в Австро-Венгрию или через
нее составлял одну из главных статей. «Свиная война, — говори-
лось по этому поводу в донесении нового посланника в Белграде
Р. Р. Розена (А. И. Персиани оставил свой пост по просьбе серб-
ского короля Александра, недовольного грубыми действиями рус-
ского посланника148), — лишний раз подтверждает экономичес-
кую зависимость Сербии от Австрии: она же заставляет торгов-
цев искать пути к эмансипации от гнета соседней Державы» 149
(т. е. Австро-Венгрии. — Я. К.).
сближение между Балканскими странами было важно как
для их противостояния Турции и государствам Запада, так и для
решения внутренних задач. Зная о стремлении России к единству
Балканских государств, сербский король Александр в беседе с
российским посланником Р. Р. Розеном передавал сведения, полу-
ченные из Софии, об усилиях части болгарского общества всту-
пить в персональную унию с Сербией и образовать дуалистичес-
кую монархию по образцу Австро-Венгрии с двумя совершенно
отдельными правительствами в Белграде и Софии 15°. Глава серб-
ского правительства радикал С. Новакович, сторонник ориентации
на Россию, объяснил появление этой идеи в Болгарии поисками
ею выхода из «нынешнего ненормального положения вещей, глав-
ным препятствием к нему является, несомненно, вопрос династи-
ческий» 151 (сообщение Р. Р. Розена относилось к октябрю 1895 г.,
когда князь Фердинанд еще не был признан законным правителем
Болгарии Портой и Европой). В этой связи С. Новакович подчер-
кивал: «Король Александр не хочет и думать о подобных комби-
нациях, пока не будет известно отношение к этому вопросу
Е. Импер-ского Величества». Российский посланник расценил сло-
354
ва сербского премьера как доказательство уважения балканских
народов к России и приверженности Сербии прорусской ориента-
ции 152.
Софийский кабинет с изменением статуса страны активно
включился в процесс консолидации Балканских государств. Про-
явлением этой тенденции были поездка в апреле 1896 г. князя
Фердинанда в Белград, восстановление «добрых отношений с Ру-
мынией, нарушенных спорами из-за Добруджи»; Фердинанд посе-
тил Бухарест, где беседовал с королем Карлом, что «успокоило
умы;>. — отмечал российский МИД153. Сербский король Александр
в 1836 г. с большими почестями был принят в Афинах. В том же
году черногорский князь Николай был встречен сербским королем
Александром. Это был первый визит правителя Черногории в Бел-
град. Сообщая об этом факте в Петербург, российский послан-
ник в Цетинье Г. Аргиропуло замечал: «Потребность обменяться
взглядами на счет взаимных национальных притязаний и по воз-
можности сговориться и сплотиться обнаруживается в настоящее
время у правителей Балканских государств с новой силон»
Под «взаимными национальными притязаниями» дипломат, ви-
димо, подразумевал коллективные усилия Балканских стран по ре-
шению македонского вопроса в ситуации, когда Турция и Европа
были заняты событиями на Крите. Однако планы балканских
правительств по стабилизации обстановки в Македонии были во
многом противоположны. Болгария была сторонницей автономии
Македонии, ее неделимости при .условии проведения там реформ,
обещанных султаном.
Сербия была противницей автономии Македонии, что, в част-
ности, выяснилось при переговорах Фердинанда в Белграде, с
сербским королем и главой правительства — С. Новаковичем.
Сербские политики, как и ранее, считали, что введение автономии
в Македонии облегчит Болгарии включение в состав Княжества
этой провинции. Сербия предлагала разделить Македонию на сфе-
ры влияния с тем, чтобы Западная Македония контролировалась
Сербией. Такое решение, по мысли сербского короля, «обеспечило
•бы охрану жизненных интересов Сербии в будущем» 155.1 Король
Александр пытался добиться поддержки России в реализации
этого плана. Но российский посланник, сославшись на невмеша-
тельство Петербургского кабинета во внутренние дела Балкан-
ских стран, не стал входить в рассмотрение этого вопроса 156.
Позицию Сербии о разделе Македонии на сферы влияния под-
держивали Греция и Черногория, хотя интересы последней были
сосредоточены в Северной Албании, где они сталкивались с при-
тязаниями Сербии. Однако серьезные противоречия между Бол-
гарией, Сербией и Черногорией не остановили правительства этих
стран от продолжения переговоров, тем более что София, Белград
и Цетинье были едины в желании в годы Критского восстания
поддерживать лояльные отношения с Османской империей.
Трудно начавшееся сближение Балканских государств не поме-
шало Болгарии и Сербии порознь добиваться от султана новых
бератов (указов) на открытие в Македонии школ и епархии, что
сохраняло взаимную подозрительность.
Не только Болгария, Сербия и Греция проявляли заинтересо-
ванность в македонском вопросе. В 1896 г. румынское правитель-
ство не без помощи Белграда добилось издания Портой указа о
назначении румынского митрополита в Македонию и об открытии
там румынских училищ 157. В македонском вопросе Румыния под-
держивала предложение Сербии и Греции о разделе Македонии
на сферы влияния.
Российское правительство, считавшее сербо-болгарское сбли-
жение «отрадным» явлением, вместе с тем опасалось конкретного-
обсуждения на переговорах македонского вопроса, способного
разъединить страны. А. Б. Лобанов-Ростовский в письме к
Р. Р. Розену 20 июня 1895 г. напоминал о принадлежности Маке-
донии к владениям Османской империи. «Вопрос о разграниче-
нии взаимных сфер влияния Болгарии и Сербии на чужой терри-
тории, — писал министр, — мог бы привести к щекотливым пре-
реканиям» 158. Близкие суждения на македонскую проблему вы-
сказывал и преемник А. Б. Лобанова-Ростовского М. Н. Муравь-
ев. Он видел сложность вопроса «в скрещивании противополож-
ных интересов Балканских стран». При такой ситуации Петер-
бургский кабинет считал целесообразным принять балканскими
правительствами общей договоренности о совместных требовани-
ях, предъявляемых Порте, относительно проведения ею реформ:
в Македонии, отложив на время «'свои отдельные притязания на
Македонию или ее часть» 159.
Появление греческих добровольцев в Южной Македонии в
связи с критскими событиями осложнило едва намечавшееся сбли-
жение Балканских стран. Российский посланник в Белграде рас-
ценил вторжение греческих чет в провинцию, как попытку поме-
шать выводу турецких войск из Македонии, в чем были заинте-
ресованы болгары и сербы160. Эти действия Греции усилили раз-
ногласия между Афинским кабинетом и другими балканскими
правительствами, не поддерживавшими планы критян по объеди-
нению с Грецией. Безучастность соседних стран к критским собы-
тиям сказалось на позиции Греции относительно переговоров по
македонскому вопросу. Предложение Болгарии, сделанное Греции
в январе 1897 г., о признании автономии Македонии было отвер-
гнуто греческим правительством, по-прежнему настаивавшим на
разделе Македонии на сферы влияния 161.
В дальнейших переговорах Балканских стран по созданию Бал-
канского союза Греция, занятая событиями на Крите, не участ-
вовала. Не входила в переговоры о балканском союзе и Румы-
ния, хотя словесно заявляла о готовности поддерживать дружест-
венные отношения с соседними государствами 162. Ее останавлива-
ла от сближения с Балканскими странами возможность включе-
ния Македонии в состав Болгарии, что могло бы, по мнению ру-
мынского правительства, повлиять «на изменения существующего
равновесия на Балканском полуострове» 1б3. Кроме того, Бухарест
156
выражал недовольство «полном зависимостью Румынии на терри-
тории Македонии от греческого духовенства»164. Территориальные
и религиозные трения Румынии с Балканскими странами были од-
ной из причин зависимости государства, особенно в военном от-
ношении, от Австро-Венгрии, обещавшей поддержку Бухаресту, в
случае военного столкновения с соседями.
Сложность решения македонского вопроса понималась и Пе-
тербургом. «В нем встречаются взаимно противоположные инте-
ресы, — писал М. Н. Муравьев И. А. Зиновьеву в Константино-
поль по поводу событий в Македонии, — политические и церков-
но-национальные собственно Балканских государств... Геогра-
фическое положение Македонии, ее столицы Солуни; крайняя раз-
ноплеменность населения страны; неопределенность границ рас-
пространения того или иного племени; смута, вносимая в эту об-
ласть принадлежностью части православных к болгарскому экзар-
хату — таковы главные .причины борьбы, которой Македония слу-
жит поприщем. Болгария, Сербия, Румыния, Греция хотят иметь
там влияние, ведут пропаганду в -стране на случай распада Тур-
ции» l65. 7у
Усложнение восточного кризиса, вызванного приготовлениями
Греции и Турции к войне, ускорило заключение болгаро-сербского
политического союза, которому предшествовало подписание бол-
гаро-сербского торгового договора. Для завершения переговоров
между болгарским князем и королем Сербии, начатых в Белгра-
де в 1896 г., король Александр в феврале 1897 г. прибыл в Софию.
Однако -и теперь, как и ранее, полного согласия между договари-
вавшимися сторонами достигнуто не было. Сербская делегация
по-прежнему настаивала на разделе сфер влияния в Македонии и
отвергала предлагаемую Болгарией автономию провинции. Бол-
гарская делегация не принимала план Сербии по территориальной
компенсации Балканским странам в случае присоединения Крита
к Греции, что могло быть чревато новой войной 166. Однако все
балканские правительства стремились избежать распространения
греко-турецкого конфликта на их владения. Это объединяющее
начало и общность судеб Балканских стран позволили Болгарии
и Сербии подписать 19 февраля 1897 г. договор, к которому поз-
же присоединилась Черногория 167. Документ не носил конкретно-
го характера: в нем не содержалось статей о разделе ^Македонии
на сферы влияния, не говорилось также и об автономии провин-
ции. Вместо этого было принято аморфное положение «об обоюд-
ной свободе культурной и религиозной пропаганды на всей тер-
ритории Македонии». Договор включал четыре статьи, по которым
Болгария и Сербия условились не предпринимать никаких одно-
сторонних действий в ущерб другой стороне в случае осложнений
в Европейской Турции; правительства, подписавшие договор, име-
ли право самостоятельно действовать в Македонии по защите сво-
их интересов в национальном, церковном и училищном вопросах.
Последняя статья содержала приглашение Черногорскому князю
присоединиться к договору. Такой общий характер соглашения был
157
еще одним подтверждением его компромиссного характера и сви-
детельством сохранявшихся разногласий между Балканскими
странами. О том же говорила и отстраненность ^балканских наро-
дов от участия на стороне Греции в греко-турецкой войне. Более
того, война ускорила консолидацию славянских правительств «в
противовес, — как писал русский посланник в Белграде Р. Р. Ро-
зен, — широковещательным вожделениям эллинизма» 168.
Российское правительство с удовлетворением восприняло из-
вестие о заключении болгаро-сербского соглашения. «Его необхо-
димо тщательно поддерживать и развивать, чему со стороны Рос-
сии всегда будет оказана самая доброжелательная и бескорыст-
ная помощь» 169, — заверял короля и премьер-министра Сербии
новый российский посланник в Белграде А. П. Извольский. Из
Петербурга сообщали в Белград и Софию, что соглашение отвеча-
ет требованиям России в том плане, что в нем «выражается на-
мерение охранять неприкосновенность владений Турции» 17°.
Заключение Балканского союза в 1897 г. не изменило методов
российской политики на Балканах. Петербургский кабинет в ин-
струкции посланнику в Болгарии Н. В. Чарыкову советовал при-
держиваться осторожной политики, особо подчеркивая нежела-
тельность поддержки движения в 'Македонии171. Те же указания
давались и посланникам России в Сербии Р. Р. Розену и А. П. Из-
вольскому. Им предписывалось «не вмешиваться во внутренние
дела страны и в распри по церковному вопросу между болгарами,
греками, румынами; при этом предлагалось защищать «общепра-
вославные интересы» 172.
Во многом сходными по содержанию, но различными по на-
блюдательности и широте взгляда были донесения российских
дипломатов из Балканских стран, отправляемых в Петербург. В
них содержались конкретные сведения по реализации задач, по-
ставленных Россией, иногда вносились коррекции в инструкции
МИДа, обусловленные конкретной обстановкой. Некоторые дип-
ломаты, прибыв в страну назначения, сами разрабатывали про-
грамму действий, которая затем утверждалась в Петербурге. На-
глядней всего эта достаточно сложная деятельность российских
посланников прослеживается в сообщениях из Болгарии и Сербии,
двух наиболее крупных государств, претендовавших на ведущую
роль на Балканах.
Умный и дальновидный Н. В. Чарыков был первым диплома-
тическим представителем России в Болгарии после восстановления
русско-болгарских отношений. Для Болгарии это было непростое
время: менялись политика, люди, планы. Н. В. Чарыков верно
уловил сущность межпартийных опоров в государстве, пути вос-
становления там авторитета России. Перед своим отъездом из
Болгарии в марте 1897 г. (после подписания болгаро-сербо-черно-
горского соглашения) он представил в российский МИД обстоя-
тельную записку, где изложил свое понимание состояния Болга-
рии и возможные пути воздействия России на болгарское общест-
во. Дипломат не придавал большого значения межпартийной
158
борьбе в государстве и не -советовал своим преемникам в нее вме-
шиваться. Н. В. Чарыков полагал, что русское влияние в Болга-
рии «покоится прежде всего на глубоких исторических и культур-
ных основаниях: на церкви, на приданной нами Болгарии при ее
создании бытовой организации и на деятельности болгар, полу-
чивших образование в России... Будущность нашего влияния,—-
продолжал свою мысль Н. В. Чарыков, — зависит от того, на-
сколько мы станем поощрять церковное, экономическое и воспи-
тательное общение между русскими и болгарами... Возобновле-
ние сношений России с Болгарией, — заключал Н. В. Чарыков,—
поощряет между славянскими государствами сближение и добрые
отношения, основано на невмешательстве в их внутренние дела,
может помочь осуществлению дружественного равновесия сил
между балканскими народностями и их северо-западными сосе-
дями» 173.
Н. В. Чарыков, бывший, к сожалению, российским представи-
телем в Софии чуть более года (его сменил Г. П. Бахметов), в
своей деятельности не замыкался только на Болгарии. Он оцени-
вал возобновление отношений России с Болгарией «как фактор,
способствовавший сближению Балканских государств к установ-
лению равновесия между ними». Он был одним из немногих дип-
ломатов, которые видели пути укрепления позиций России в ре-
гионе не только в религиозном и культурном воздействии на бал-
канские народы, но и в «экономическом общении», Но при этом
первенствующее значение Н. В. Чарыков все же отводил «единст-
ву веры».
Близкой по смыслу, но иной по акцентам была программа, из-
ложенная дипломатическим представителем в Сербии Р. Р. Розе-
ном в 1895 г. и одобренная Николаем II. Посланник усматривал
назначение России в содействии укреплению в Сербии «прочного
и устойчивого политического строя, обеспечивающего процвета-
ние и мирное развитие страны и оберегающего ее от опасности,
быть вовлеченной в какую бы то ни было политику приключений».
Он, как и- его предшественник А. И. Персиани, обращал внима-
ние на зависимость экономики' Сербии от Австрии, считая ее не-
избежной в силу географических и экономических условий двух
стран. Р. Р. Розен полагал, что воспрепятствовать этому обстоя-
тельству невозможно; важно другое — не позволить - превратить.
Сербию в орудие «враждебной нам политики Австрии или какой
бы то ни было другой Державы» 174. По мнению Р. Р. Розена,
Россия в будущем «может желать, чтобы здесь (в Сербии. —
Н. К.) образовалась и росла сила, которая в случае вооруженно-
го столкновения славянского мира с германским, могла бы слу-
жить России если не точкой опоры, то по крайней мере полезной
диверсией в тылу Австрии». Развивая мысль о противостоянии
славянского мира германскому, посланник считал желательным,
чтобы «сербское королевство «со временем» сделалось центром,
около которого группировались бы все разрозненные ныне части
Сербского племени... Дальше этого наши желания не доходили, не
159
сталкиваясь с вполне законным стремлением каждого независи-
мого, хотя бы лишь с недавнего времени, государства, ревниво
оберегать свою политическую самостятельность» 175.
«Конкретной задачей Королевства, — по мнению Р. Р. Розе-
— является укрепление монархического строя в Сербии, что
абсолютно необходимо в интересах самой страны, равно как и
наших». Для этого, по убеждению Р. Р. Розена, России следует
поддерживать «ныне царствующего короля» (Александра —
А, Л'.), который одарен недюжинными способностями; не по годам
развит умственно»176. Р. Р. Розен, как позже и Н. В. Чарыков,
полагал, что представителям России лучше «воздерживаться от
всякого прямого или косвенного участия в борьбе партий, не вме-
шиваться в дела, касающиеся внутренней политической жизни
страны, поддерживать всякое правительство, к какой бы партии
оно ни принадлежало, которое в своих действиях и в направлении
своей иностранной политики будет сообразовываться вполне с по-
литическими интересами России»177. Министр иностранных дел
России А. Б. Лобанов-Ростовский, сообщая Р. Р. Розену об одо-
брении его программы императором, от себя заметил: «Вы совер-
шенно правильно определили задачи, которые русская политика
никогда не переставала преследовать в Сербии, равно как и те
неудобства, которые может представить слишком исключитель-
ное сближение нашей миссии с той или другой партией» 178.
Автор намеренно столь подробно изложила содержание этих
двух документов, один из которых — программа Р. Р. Розена —
относится к 1895 г., а другой — донесение Н. В. Чарыкова — на-
писано в 1897 г., после восстановления русско-болгарских отно-
шений. За это время на Балканском полуострове произошли важ-
ные события: восточный кризис, начатый армянским восстанием,
достиг кульминации; неизбежность греко-турецкой войны станови-
лась очевидной; произошла нормализация в отношениях между
Россией и Болгарией, сказавшаяся на положении региона. Вместе
с тем основные стратегические положения российской политики,
вытекавшие из решений Берлинского конгресса и скорректирован-
ные после разрыва дипломатических связей России с Болгарией,
сохранили свою силу. Они сводились к поддержанию мира на
Балканах, к стремлению добиваться единства христианских, пре-
жде всего славянских, народов на основе Общности их веры, к не-
вмешательству во внутренние дела Балканских стран и в их.пар-
тийную борьбу. При этом российское правительство и его предста-
вители на Балканах были неизменными сторонниками стабиль-
ной монархической власти в Балканских странах и проявляли го-
товность оказывать ей содействие.
Наряду с повторяющимися в течение десятилетий положения-
ми в официальных документах МИД России прослеживаются и
некоторые тактические различия, связанные с изменявшейся об-
становкой на Балканах.
Русское правительство после удаления короля Милана из Сер-
бии п до восстановления отношений с Болгарией рассматривало
160
Сербию в качестве центра сербо-славянского мира, что было
фактическим возвращением к тезису России конца 50-х — нача-
ла 60-х гг. видеть в Сербии «балканский Пьемонт». Это направле-
ние политики в отношении Сербии как центру славянства сказы-
валось на мировоззрении сербского народа, считавшего свое «ны-
нешнее» положение «временным», не оставлявшим мысли о вели-
кой Сербии 179. После Берлинского конгресса, с возрастанием в
регионе влияния держав Тройственного союза (Германии, Австро-
Венгрии, Италии), национальная идея славянской солидарности,
ранее присутствовавшая в арсенале русской политики, звучит осо-
бенно сильно.
С восстановлением русско-болгарских отношений Болгария в
планах России вновь обретает свое прежнее место как страна,
.занимавшая «значительное положение среди других Балканских
государств, составляющих восточнославянскую группировку (под-
черкнуто в тексте. — Н. К), как противовес западно-католичес-
кой — австрийской и польской». При этом, полагал российский
посланник в Болгарии Н. В. Чарыков, «славянская группа усили-
вает свое влияние» и, следовательно, способствует росту авторите-
та России 180.. Посланник считал, что, пока Болгария не станет не-
зависимым государством, подобно Румынии и Греции, и пока ма-
кедонский вопрос останется открытым, за Россией обеспечено,
несмотря на всякие внутренние перемены в Княжестве и при со-
блюдении с нашей стороны должной осмотрительности, преобла-
дающее влияние на ход государственной жизни Болгарии» 181.
Известно, что в самые трудные для балканских народов годы
(восточные кризисы 20-х, 70-х гг. XIX в., первая и вторая миро-
вые войны) балканские народы обращались за помощью к Рос-
сии и получали ее. Однако в 90-е гг. тактика российского прави-
тельства, направленная на сохранение Османской империи и под-
держание «равновесия» сил, вступила в противоречие с планами
Балканских государств по ликвидаций власти Турции в ее евро-
пейских владениях. В эти годы российское правительство видело
в сохранении власти султана «лучшее средство достигнуть столь
желаемого успокоения на Востоке». Оно полагало, что, «неосто-
рожно вступив на путь расчленения Османской империи теперь,
когда во всех частях ее заметно брожение, мы дадим лишь широ-
кий простор притязаниям Балканских государств и народностей
Турции, вызовем и усилим соперничество их между собой и та-
ким образом неизбежно придем к результатам, совершенно несо-
гласным с намеченной выше целью» 182.
Вопросом, который представлялся Петербургу «наиболее ще-
котливым», был македонский. Поэтому М. Н. Муравьев, заме-
нивший на этом посту скончавшегося в 1896 г. А. Б. Лобанова-
Ростовского, предлагал российскому посланнику в Софии Г. П.
Бахметову следить за тем, чтобы «взаимные отношения Болгарии
и Сербии постоянно оставались в пределах миролюбимой и уме-
ренной политики, которая только и соответствует нашим интере-
сам». Вместе с тем Петербург вновь заявил о своем «постоянном
11—1513
161
желании добиваться «улучшения быта христианских народов Гу-
рецкой империи, но без изменения внутреннего строя этой Импе-
рии» 183.
В инструкциях российскому посланнику в Сербии А. П. Из-
вольскому российский министр отмечал, что опасность Болгарии,.
Сербии, Черногории «грозит скорее с ее (Австрии. — Н. /<.) сто-
роны, чем Турции, которая сама по себе их никогда не тронет» 184.
Немаловажно отметить, что инструкции №. Н. Муравьева рос-
сийским посланникам в Сербии и Болгарии были составлены в ап-
реле 1897 г., в ходе австро-русских переговоров по поддержанию
статус-кво и мира на Балканах, в' которых прямое участие при-
нимал российский министр. Упоминание им действий Австрии
«как наиболее опасных Балканским странам» свидетельствовало о
сохранении, даже при русско-австрийской договоренности о сов-
местных действиях по поддержанию мира на Балканах, прежней
антиславянской направленности политики Австрии, что, в част-
ности, находило подтверждение в донесениях русских дипломатов,
по случаю «объединения усилий Болгарии», Сербии и Черного-
рии» 185.
«Австро-Венгрия, — сообщал из Белграда в Петербург сек-
ретарь русской миссии А. В. Неклюдов, — считает, что сближение
(Болгарии, Сербии, Черногории. — Н. К.) может привести к ре-
шительному перевесу Болгарии в Македонии, что усилит агита-
цию Сербии в Боснии, Герцеговине и Иллирии, и притом в согла-
сии с Черногорией» 186.
В эти же годы, как и ранее, российское правительство пори-
цало поддержку Австро-Венгрией действий Ватикана по распро-
странению католицизма на Балканах, полагая, что без нее резуль-
таты политики католических иерархов были бы менее эффектив-
ными. Особенно активно в этом направлении действовал папа
Лев XIII, уделявший пристальное внимание государствам Юго-
Восточной Европы. Петербургский кабинет справедливо рассмат-
ривал эти усилия Ватикана как одно из средств ослабления вли-
яния России в регионе187. Поэтому русское правительство, узнав;
о переговорах между Болгарией и Ватиканом о конкордате .(об-
ращение папы к Болгарии в немалой степени связано с католи-
ческим вероисповеданием Фердинанда и его близостью к Вати-
кану), потребовало от русского посланника в Софии выяснить
обстоятельства этих переговоров. Товарищ министра иностранных
дел В. Н. Ламздорф напоминал Г. П. Бахметову: «Основою на-
ших духовных уз служит прежде всего общность исповедуемой
нами веры, оберегать которую от чужеземных посягательств
призваны лица, стоящие во главе управления этих государств» 138.
Конкордат предусматривал: введение в Болгарии полной като-
лической иерархии с митрополитом и епископом во главе; осво-
бождение от воинской повинности всех болгар-католиков, решив-
шихся посвятить себя духовному званию; выдачу жалованья ка-
толическому духовенству из болгарской казны; обязательство
воспитывать в католическом духе детей от смешанных (по веро-
162
исповеданию) браков. В. Н. Ламздорф предлагал российскому
посланнику передать болгарскому правительству, что принятие
этого конкордата «поставило бы католическое духовенство в Бол-
гарии в более выгодное положение, чем православное» 189.
Те же доводы в пользу утверждения авторитета России «как
мощного оплота для православных государств, их веры и нацио-
нальности» приводил М. Н. Муравьев в инструкции послу в Кон-
стантинополе И. А. Зиновьеву, предписывал ему, в частности,
стремиться к примирению славянских государств в македонском
вопросе 190.
Но союз Болгарии, Сербии, Черногории даже при усилиях Рос-
сии не стал цементирующим началом их политики. Между союз-
никами, прежде всего Сербией и Болгарией, не прекращались
споры по церковно-училищному вопросу в Македонии, тем более
что сами условия союза позволяли каждой из сторон действовать
самостоятельно по защите своих прав в провинции. Как и ранее,
согласие Порты на открытие сербских училищ в Македонии вызы-
вало ответные действия в Болгарии, также требовавшей от султа-
на бератов для болгарского населения провинции191. Однако объ-
единяющим началом в действиях союзников было желание осво-
бодиться от контроля и опеки Австро-Венгрии.
Возвращение в Белград в конце 1896 г. экс-короля Милана
вызывало тревогу населения не только Сербии, но и Черногории,
Болгарии. Оно беспокоило Россию, авторитет которой с удалени-
ем Милана был достаточно высок. «Самым крупным событием
года, — говорилось в отчете МИД за 1897 г., — было возвраще-
ние в Сербию бывшего короля Милана» 192. Оно привело к отстав-
ке правительства, возглавляемого русофилом С. Новаковичем
(хотя на некоторое время сохранилась власть в руках радикалов),
повлияло на политику короля Александра, ранее прислушивающе-
гося к советам России; сказалось на ухудшении ее отношений с
Черногорией и Болгарией. Последнюю Милан называл «врагом
сербских интересов»193. Возобновилась длившаяся десятилетиями
династическая борьба Обреновичей (к которой принадлежал Ми-
лан) с Карагеоргиевичами и Петровичами.
Черногорский князь Николай предложил Болгарии заключить
черногоро-болгарское соглашение, направленное против Милана.
Но Болгария, понимая внутреннюю слабость Черногории, уклони-
лась от конкретного ответа на предложение князя Николая.
Россия с возвращением в Белград Милана потребовала от
Сербии уплаты всех недоимок по займам, которые давала Белгра-
ду, а новому посланнику в Сербии было предложено повременить
с отъездом из Петербурга. Заверения короля Александра о вре-
менном пребывании отца в Белграде и самостоятельности его, ко-
роля, действий не отвечали реалиям политики Александра. Хотя
отъезд Милана из страны в январе 1897 г. и позволил королю
подписать сербо-болгарский договор (февраль 1897 г.), но «слабо-
характерный и колеблющийся между австрофилами и русофила-
ми Александр фактически терял свою самостоятельность» 194.
11*
163
Русское правительство с изменением обстановки в Сербии
стало склоняться в сторону Болгарин в ее просьбах, обращенных
к султану, по открытию новых школ и епархий в Македонии-
Эти действия России вызвали тревогу у главы нового сербского
правительства Г. Симича, который не разделял австрофилыских
убеждений Милана и не хотел терять покровительство России.
Свою тревогу по поводу поддержки Россией «болгарских вожде-
лений и планов в Македонии» он передал первому секретарю
российского посольства в Белграде А. В. Неклюдову 195. Тот пы-
тался убедить сербское правительство в верности Петербурга
своей тактике на Балканах — «добиваться умиротворения в реги-
оне и не защищать интересы одной страны в ущерб другим» 196.
Эти высказывания А. В. Неклюдова отражали подлинные намере-
ния России — сохранять путем балансирования между Балкан-
скими государствами свое влияние на их политику, тем более что
те нуждались в авторитете России при переговорах с Портой
прежде всего в македонском вопросе. Петербургский кабинет уве-
рял Софию и Белград, что при их совместных и дружественных
усилиях, направленных «на прекращение агитации, возбужденной
Македонскими комитетами, Сербии и Болгарии представится воз-
можность достигнуть умиротворения македонского населения и
мирного введения обещанных Турцией реформ» 197.
Для реализации этого плана, помимо взаимного доверия Бал-
канских государств, нужна была еще их внутренняя стабильность,
но ни в Сербии, ни в Болгарии ее не было. Об этом, в частности,
свидетельствовали донесения российского посланника в Белгра-
де А. П. Извольского. «Сербия, — излагал свои впечатления
А. П. Извольский после беседы с премьером Сербии Г. Сими-
чем, — лишенная внутри твердой правящей руки, вряд ли сумела
сохранить по поводу последнего восточного кризиса благоразум-
ное направление». Дипломат отмечал «несоответствие претензий
и вожделений» страны ее «материальным и духовным силам»;
осуждал непродуманные действия сербского короля, помышляв-
шего «лишь о быстрых и легких успехах с чужой помощью». Ре-
зюмируя сказанное, А. П. Извольский писал: «В настоящее время
Сербия вряд ли может считаться надежным и устойчивым поли-
тическим элементом на Балканском полуострове» 198.
В другом донесении А. П. Извольского, написанном после за-
ключения русско-австрийского соглашения о территориальном со-
хранении статус-кво на Балканах (март/апрель 1897 г.), содер-
жались разъяснения по поводу тревог, которые оно вызывало у
Балканских стран, в частности у Сербии. Он отмечал в беседе с
членами сербского правительства, что соглашение направлено на
поддержку мира, уже по этой причине Россия «никогда не пре-
градит путь Сербии к осуществлению ее национальных целей».
Более того, посланник повторил неизменность тактики России на
Балканах — невмешательство во внутренние дела, в результате
чего «контрасты между конечными целями Австрии и России выя-
вятся сами собой и российский представитель такой позицией
164
добьется больше, чем мелочной конкуренцией с австрийским влия-
нием» 1Э9.
Те же мысли о политике России в отношении государств Бал-
канского полуострова, и в частности Сербии, были высказаны
А. П. Извольским в его речи на приеме у короля, произнесенной
3 июня 1897 г., в связи с его назначением на должность послан-
ника200. Король Александр в свою очередь заверил российского
дипломата в следовании страны по миролюбивому пути и попро-
сил его содействия перед Портой о занятии Сербией одной из
митрополичьих кафедр в Скопле, ранее принадлежавшей гречес-
кой церкви. Российское правительство, не одобряя военных дей-
ствий Греции против Турции, поддержало домогательства Сербии
и предложило российскому посольству в Константинополе «ока-
зать Сербии помощь, но без угроз разрыва отношений с Вселен-
ской церковью»201.
Акция султана в пользу Сербии вызвала противодействие Гре-
ции и Болгарии. Эти распри между балканскими правительства-
ми облегчали Порте сохранение прежних условий жизни много-
национального населения Македонии.
Сербия и Болгария обвиняли-друг друга в нарушениях только
что подписанного в феврале 1897 г. соглашения. А. П. Изволь-
ский в донесениях в Петербург отмечал «нервозность» Сербии от-
носительно действий Болгарии в Македонии, что, по его мнению,
свидетельствует «о малой устойчивости принятой в последнее вре-
мя Сербией программы» 202. Увещевания российского посланника
о «братстве обоих народов», объединении их усилий во всех воп-
росах, касающихся «нравственных, бытовых интересов славянского
населения в Турции», повисали в воздухе. Сербия по-прежнему
настаивала на разделе сфер влияния в Македонии; Болгария
предлагала сохранить ее неделимость и ввести автономию 203.
Не помогало лучшему взаимопониманию союзников оконча-
тельное возвращение в декабре 1897 г. в Белград экс-короля Ми-
лана и его назначение командующим сербской армией. Новый
пост Милана усилил его влияние в стране, привел к отставке ка-
бинета Симича. Главой нового правительства был назначен
В. Георгиевич, ранее бывший послом в Константинополе. Советы
российских дипломатов, обращенные к королю Александру, «не
допускать пагубного влияния его отца на внутреннюю и внешнюю
политику Королевства» 204 не возымели действия. Король не без
содействия Милана разрабатывал планы по расширению владений
государства, но не в направлении Боснии и Герцеговины, что мог-
ло вызвать столкновение с Австрией, а в сторону Старой Сербин,
что осложняло отношения с Черногорией и Болгарией 205. Болга-
ро-сербо-черногорский союз фактически терял свое значение 206.
Поражение Греции в войне показало ее неподготовленность
к военным действиям против Османской империи, выявило проти-
воречия между балканскими правительствами, что объясняет их
невмешательство в конфликт.
165
Греко-турецкая война завершила наиболее острый этап в вос-
точном кризисе 90-х гг., после чего наступило постепенное его
ослабление. Заключительная фаза кризиса падает на осень 1898 г.,
когда после длительных и тяжелых переговоров европейских дер-
жав с Портой был принят новый статус Крита, включавший ав-
тономию острова при сохранении суверенитета султана.
Решения, принятые державами по критскому вопросу, завер-
шили восточный кризис 90-х гг. XIX в. Он не втес кардинальных
изменений на Ближнем Востоке, не привел к распаду Османской
империи, чего в начале его развития опасались Порта и европей-
ские правительства; не изменил существенным образом положения
населения Македонии, к чему стремились балканские народы.
Главная причина такого исхода таилась в действиях самих бал-
канских стран, их недоверии и территоральных претензиях друг
к другу.
Крупным событием на Балканах, косвенно связанным с кри-
зисом, было восстановление дипломатических отношений между
Россией и Болгарией.
В 90-е гг. политика России в регионе сводилась к стабилизации
обстановки, к дипломатическому давлению на Порту с целью вы-
полнения ею обязательств, вытекавших из условий Берлинского
договора.
Российское правительство поддерживало идею единства Бал-
канских стран и содействовало созданию Балканского союза. Од-
нако Петербургский кабинет не разделял планов балканских пра-
вительств по дальнейшему распаду Османской империи, что при-
вело бы к расширению зоны конфликта и не исключало возмож-
ности военных методов борьбы, в которую неизбежно была бы во-
влечена Россия. Собственными силами Балканские страны при су-
ществовавших между ними разногласиях и военной неподготов-
ленности (что показала греко-турецкая война) эту проблему ре-
шить не могли.
ПРИМЕЧАНИЯ К ГЛАВЕ IV
1 См.: Силин А. С. Экспансия Германии на Ближнем Востоке в конце
XIXв. М., 1971. С. 151; Глебов В. Л. Общие тенденции балканской политики
великих держав в конце XIX — начале XX в. // Советское славяноведение. 1973.
№ 4. С. 145.
2 АВПРИ. Ф. Отчеты МИД. 1894. Л. 28.
3 См.: Ламздорф В. |Н. Дневник 1891—1892г. М., 1934. Примеч. 383;
Documents diplomatiques francais (далее — D.D.F.). Vol. XI. Р. 74.
4 D.D.F. Vol. XII. P. 365. ’
5 Международные отношения на Дальнем Востоке. М., 1973. С. 171—180.
6 АВПРИ. Ф. Посольство в Константинополе. 1896. Оп. 517/2. Д. 101.
Л. 8—11.
7 Сборник договоров России с другими государствами. 1856—1917. М.,
1952. С. 168—169.
8 Dr i a u It Ed. La question d’Orient depuis les origines jusqu’a nos jours.
Paris. 1912. P. 248.
9 Сборник договоров с другими государствами... С. 205.
166
30 Геноцид армян в Османской империи: Сб. док. и мат-лов/Под ред. проф.
М. С. Нарсесяна. Ереван, 1966. С. 7. Док. 3.
31 Подробнее см.: Пейч И. Л. Армянский вопрос и европейские державы
в середине 90-х гг. XIX в. // Проблемы истории СССР. МГУ, 1974; Восточный
вопрос во внешней политике России. Конец XVIII — начало XX в. ДА., 1978.
С. 258—268.
12 См.: Саркисян Е. К. Аграрная политика Османского правительства в
Западной Армении. Ереван, 1957. С. 34.
33 Геноцид армян в Османской империи. Док. 24.
34 D.D.F. Vol. XI. Р. 71.
35 См. подробнее: Кургинян Е. А. Европейская дипломатия и армянский
•вопрос в 90-х гг. XIX в. //Уч. зап. Моск. обл. пед. ин-та им. Н. К. Крупской:
История СССР. 1968. Т. 191. Вып. 9.
36 История дипломатии. Т. II. М., 1963. С. 335.
37 D.D.F. Vol. XI. Р. 75.
38 Die Grosse Politik der Europaischen Kabinette. 1871—1914 (далее —
G. P.). Bd 9. N 2177. Пурталес—Каприви 3/15 сентября. 1890 г.
39 АВПРИ. Ф. Политархив. 1897. Оп. 482. Д. 41. Л. 2.
30 АВПРИ. Ф. Канцелярия. 1894. Оп. 470. Д. 25. Т. I. Л. 102.
21 Красный архив. 1931. № 3(46). С. 3.
22 АВПРИ. Ф. Политархив. 1895. Оп. 482. Д. 278. Л. 79.
23 История дипломатии. C.i 340.
24 См.: Хвостов В. М. Ближневосточный кризис 1895—1897 гг.//Исто-
рик-марксист. 1929. Т. 13. С. 21.
25 АВПРИ. Ф. Политархив. 1895. Оп. 482. Д. 1417. Л. 38.
23 Там же. 1894—1895. Оп. 482. Д. 3435. Л. 169 об. — 170.
27 Там же. 1894. Оп. 482. Д. 33. Л. 10 об.
28 D.D.F. Vol. XI. Р. 504—506.
29 О личности А. Б. Лобанова-Ростовского и его деятельности см.: Р ы-
б а ч е н о к И. С. А. Б. Лобанов-Ростовский во главе Российского МИД /7
Портреты российских дипломатов М., 1991.
30 АВПРИ. Ф. Отчеты МИД. 1894. Л. 221 об.; 1895. Л. 224.
31 D.D.F. Vol. XII. Р. 14—17.
32 АВПРИ., Ф. Политархив. 1895. Оп. 482. Д. 3434. Л. 56.
33 D.D.F. Vol. XII. Р. 155—156; Влахов Т. Криза в българо-турските
отношения 1895—1908. София, 1977. С. 7.
34 См.: Силин А. С., Б он д ар е век и й Г. Л. Английский план раздела
Турции В‘ 1895 г. //Тр. Благовещенского гос. пед. ин-та им. М. И. Калинина.
Благовещенск, 1955.
35 G. Р. Bd 10. N 2457, 2471; Силин А. С. Экспансия Германии на Ближ-
нем' Востоке в конце XIX в. С. 208.
36 D г i a u 11 Ed. Op. cit. P. 256.
37 Геноцид армян в Османской империи. С. 7. Док. 47.
38 См.: Борьян В. А. Армения. Международная дипломатия и СССР..
Ч. 1. М.; Л., 1928. С. 262,
39 D г i a u 11 Ed. Op. cit. P. 258.
40 АВПРИ. Ф. Политархив. 1896. On. 482. Д. 986. Л. 40, 45—46.
41 D.D.F. Vol. XIII. Р. 17.
42 АВПРИ. Ф. Политархив. 1896. Оп, 482. Д. 986. Л. 4 об.
43 Там же. Л. 68 об.
44 АВПРИ. Ф. Отчеты МИД. Отчет по Азиатскому департаменту за 1897 г.
Л. 159—160 об.
45 Генерал-губернатор — христианин; вали — правитель области из му-
сульман.
46 АВПРИ. Ф. Отчеты МИД. 1894. Л. 216.
47 Восточный вопрос во внешней политике России. С. 273.
48 Dr гаи It Ed. Op. cit. P. 261.
49 АВПРИ. Ф. Канцелярия. 1895. On. 470. Д. 8. Л. 74.
so АВПРИ. Ф. Отчеты МИД. 1895. Л. 206.
167
ы См.: Никитина Т. В. Критское восстание 1895—1897 гг. и внутрипо-
литическое положение Греции в освещении русских дипломатов //Политичес-
кие, общественные и культурные связи народов СССР и Греции. Балканские
исследования. Вып. 11. М., 1989. С. 160.
52 АВПРИ. Ф. Отчеты МИД. 1896. Л. 140.
53 V а с а 1 о р о u 1 о s. A. Histoire de la. Grece moderne. Paris, 1975. P. 198.
54 См.: Никитина T. В. Указ. соч. С. 161.
55 АВПРИ. Ф. Политархив. 1895. Оп. 482. Д. 278. Л. 98.
56 См.: Никитина Т. В. Указ. соч. С. 161, 163—164.
57 АВПРИ. Ф. Отчеты МИД. Отчет по Азиатскому департаменту за 1897 г.
Л. 169.
58 АВПРИ. Ф. Политархив. 1895. Оп. 482'. Д. 278. Л. 12—12 об.
59 Там же. Л. 26 об.
60 D г i a u 11 Ed. Op. cit. P. 261—262; Влахов T. Указ. соч. С. 27.
61 АВПРИ. Ф, Политархив. 1895. Оп. 482. Д. 278. Л. 43; Влахов Т. Указ-,
соч. С. 29.
62 АВПРИ. Ф. Посольство в Константинополе. 1897. Оп. 517/2. Д. 103.
Л. 351 об.
63 Там же. Л. 352' об. Планы софийского правительства по провозглашению*
Болгарии независимым государством получили общеевропейский резонанс. Они,,
в частности, вызвали озабоченность и Австро-Венгрии (М a d о 1 Н. Ferdinand
von Bulgarien. Berlin, 1931. S. 101).
64 См.: Влахов T. Указ. соч. С. 29—30. Несколько иначе освещает поли-
тику Болгарии в эти годы Р. Попов (Попов Р. Балканската политика на
България 1894—1898. София, 1984. С. 128).
65 АВПРИ. Ф. Политархив. 1897. Оп. 482. Д. 479. Л. 264 об.
66 Там же. Д. 656. Л. 29, 39 об.
67 АВПРИ. Ф. Канцелярия. 1896. Оп. 470. Д. 27. Т. II. Л. 391—393.
68 Известия министерства иностранных дел. 1913. Вып. IV. С. 199.
69 Восточный вопрос во внешней политике России. С. 275.
70 АВПРИ. Ф. Отчеты МИД. 1896. Л. 144.
71 Там же. 1897. Л. 125.
721 См.: Никитина Т. В. Указ. соч. С. 164.
/3 АВПРИ. Ф. Посольство в Константинополе. 1897. Оп 517/2. Д 103
Л. 172.
74 Там же. Л. 206.
75 Никитина Т. В. Указ. соч. С. 165.
,6 АВПРИ. Ф. Посольство в Константинополе. 1897. Оп. 517/2. Д. 103,
Л. 209.
77 Там же. Л. 222, 249.
78 АВПРИ. Ф. Посольство в Париже. 1897. Д. 2216. Л. 4; D.D.F. Vol. XIIL
Р. 192.
z9 Да нов а Н. Към вопроса за българо-гръцките отношения през гюс-
ледното десетилетие на XIX в. С. 117. //Националноосвободителни движения на
Балканите в края на XIX в. София, 1976.
80 Там же. С. 118.
81 АВПРИ. Ф. Политархив. 1897. Оп. 482. Д. 284. Л. 5.
82 Там же. Л. 13, 9.
83 Там же. Л. 11; Ф. Посольство в Константинополе. 1897 Оп 517/2.
Д. 103. Л. 370. .
84 АВПРИ. Ф. Посольство в Константинополе. 1898. Оп. 517/2 Д. 105.
Л. 109.
85 Там же. 1897. Оп. 517/2. Д. 103. Л, 370 об., 372, 389.
86 Там же. Л. 391—392, 392 об.
87 О греко-турецкой войне см.: Ш и ль д б ах К. Греко-турецкая война
1897. Спб., 1898. С. 211—212.
88 АВПРИ. Ф. Посольство в Константинополе 1897. Оп. 517/2. Д. 103..
Л. 431—432.
89 См.: Данова Н. Указ соч.
168
&0 АВПРИ. Ф. Посольство в Константинополе. 1897. Оп. 517/2. Д. 1031
Л. 564 об.—565. „ _
91 АВПРИ. Ф. Отчеты МИД. 1897. Л. 138—139.
92 Бюлов Б. Воспоминания. М.; Л., 1935. С. 90.
93 АВПРИ. Ф. Политархив. 1897. Оп. 482. Д. 284. Л. 198.
94 См.: Силин А. С. Указ. соч. С. 222.
95 АВПРИ. Ф. Политархив. 1898. Оп. 482. Д. 289. Л. 46—47; 1897. Оп. 482..
Д. 284. Л. 20.
96 АВПРИ. Ф. Посольство в Константинополе. 1897. Оп. 517/2. Д. 103.
Л. 392 об.
97 Там же. Л. 594 об.; АВПРИ. Ф. Политархив. 1899. Оп. 482. Д. 1558.
Л. 89—90.
98 АВПРИ. Ф. Посольство в Константинополе 1897. Оп. 517/2. Д. 103..
Л. 745.
99 Там же. 1898. Оп. 517/2. Д. 105. Л. 84—85.
100 АВПРИ. Ф. Политархив. 1897. Оп. 482. Д. 284. Л. 23—24. М. К. Ону —
М. Н. Муравьеву 19 декабря; Д. 285. Л. 21 об.
101 Там же. Д. 40. Л. 29.
102 Восточный вопрос во внешней политике России. С. 276.
103 АВПРИ. Ф. Посольство в Константинополе. 1898. Оп. 517/2. Д. 106..
Л. 78 об.; Д. 105. Л. 28 об.
104 АВПРИ. Ф. Политархив. 1897. Оп. 482. Д. 40. Л. 84.
105 Там же. Л. 91.
106 Там же. 1898. Д. 1555. Л. 1—2.
107 АВПРИ. Ф. Посольство в Константинополе. 1898. Оп. 517/2. Д. 105;.
Л. 3 об.-т-4.
108 АВПРИ. Ф. Политархив. 1898. Оп. 482. Д. 290. Л. 6.
109 Там же. Д. 290. Л. 6 об., 9.
110 АВПРИ. Ф. Посольство в Константинополе. 1898. Оп. 517/2. Д. 105..
Л. 4 об:—5, 30—31.
111 АВПРИ. Ф. Политархив. 1897. Оп. 482. Д. 41. Л. 8 об.
112 Там же. 1898. Оп. 482. Д. 289. Л. 19 об.
113 Там же. 1897. Оп. 482. Д. 41. Л. 75.
114 Там же. 1898. Оп. 482. Д. 290. Л. 26.
Там же. Д. 41. Л. 62 об., 65, 70.
116 Там же. Л. 212, 213—248.
117 Там же. Л. 95.
118 Подробнее о положении Крита после введения автономии см.: D ц t-
kowski J. S. Une experience d’administration internationale d’un territoire..
L’occupation de la Crete (1897—1909). Paris, 1953.
119 См.: Данова H. Указ. соч. С. 133.
120 АВПРИ. Ф. Политархив. 1897. Оп. 482. Д. 40. Л. 45 об. М. Н. Муравь-
ев— М. К. Ону 21 октября.
121 Driault Ed. et Lheritier M. Histoire diplomatique de la Giece de
1821 a nos jours. Vol. III. Paris, 1925. P. 469.
122 См.: Хвостов В. M. Ближневосточный кризис 1895—1897 гг. // Исто-
рик-марксист. 1929. N 13. С. 50.
123 АВПРИ. Ф. Политархив. 1892. Оп. 482. Д. 452. Л. 120—121.
124 АВПРИ. Ф. Отчеты МИД. 1895. Л. 210.
125 См.: Палоташ Э. Из дипломатической истории Македонского вопро-
са на исходе XIX в.//Annales Universitatis Scientiarum Budepestiensis. Sectic*
Historia. T. V. Budapest, 1963. C. 124—126; Мартыненко А. К. Русско-бол-
гарские отношения в 1894—1902 гг. Киев. 1967. С. 170—171.
126 АВПРИ. Ф. Отчеты МИД. 1895. Л. 200—200 об.; Попов Р. Б алкан-
ската политика България... С. 32—34.
127 Сборник договоров России с другими государствами. М., 1952. С. 192.
’12 8 См.: Панайотов И. Указ. соч. С. 233—238; Палоташ Э. Из
дипломатической истории... С. 127; Данова Н. Указ. соч. С. 116.
329 Job ан ов и fi Сл. Влада Александра ОбреновиДа. Т. 1. Београд,
Я 922. С. 330.
i39 АВПРИ. Ф. Отчеты МИД. 1895. Л. 203.
131 Попов Р. Балканската политика България... С. 76—77; Мартынен-
- А. К. Указ. соч. С. 122—124.
132 АВПРИ. Ф. Отчеты МИД. 1896. Л. 138—138 об.
]33 Подробнее см.: Попов Р. Балканската политика България... С. 43—74,
79: Он же. България; и Русия. София, 1985. С. 276—278.
134 Подробнее о русско-болгарских отношениях: Мартыненко А. К.
Указ. соч. С. 89—ПО.
535 АВПРИ. Ф. Славянский стол. 1897. Оп. 495. Д. 8536. Л. 2 об.. 13—14 об.
336 АВПРИ. Ф. Политархив. 1897. Оп. 482. Д. 1302. Л. 156.
537 АВПРИ. Ф. Славянский стол. 1897. Оп. 495. Д. 8536. Л. 28 об.
138 Там же. Л. 65.
139 Там же. Л. 173 об.
340 См.: Мартыненко А. К. Указ. соч. С. 108.
141 АВПРИ. Ф. Политархив. 1895. Оп. 482. Д. 278. Л. 48.
342 АВПРИ. Ф. Посольство в Константинополе. 1898. Оп. 517/2. Д. 105.
д И 2.
143 АВПРИ. Ф. Политархив. 1895. Оп. 482. Д. 278. Л. 78 об.
344 Там же/ 1897. Д. 39. Оп. 482. Л. 47; 1896. Оп. 482. Д. 468. Л. 82 об.
145 Там же. 1896. Оп. 482. Д. 467. Л. 86.
346 Там же. Д. 1549. Л. 7—8. Г. Аргиропуло А. Б. Лобанову-Ростовскому
А февраля.
147 Там же. 1892. Оп. 482. Д. 1545. Л. 46 об.
148 См.: Ламздорф В. Н. Дневник, 1894—1896. М., 1991. С. 145.
349 АВПРИ. Ф. Политархив. 1895. Оп. 482. Д. 464. Л. 167—168 об.
150 Там же. Л. 228—228 об.
351 Там же. Л. 229.
352 Там же. Л. 321.
353 АВПРИ. Ф. Отчеты МИД. 1897. Л. 117—117 об.
154 АВПРИ. Ф. Политархив. 1896. Оп. 482. Д. 1549. Л. 21. Г. Аргиропуло
А. Б. Лобанову-Ростовскому 7 июня.
355 Там же. Д. 467. Л. 166 об.
356 Там же. 1897. Оп. 482. Д. 479. Л. 225 об.
357 См.: Попов Р. Указ. соч. С. 90.
358 АВПРИ. Ф. Политархив. 1896. Оп. 482. Д. 467. Л. 193 об.
159 Там же. 1897. Оп. 482. Д. 41. Л. 13—13 об.; Д. 470. Л. 3—4 об.
380 Там же. 1896. Оп. 482. Д. 467. Л. 215 об.—216; Попов Р. Указ,
•соч. С. 100—101.
361 См.: Попов Р. Указ. соч. С. 126.
362 АВПРИ. Ф. Политархив. 1897. Оп. 482. Д. 656. Л. 25.
363 Там же. Л. 7—8.
384 Там же. Л. 110—111.
365 Там же. Д. 41. Л. 13—13 об.
366 Б ито веки Кр. Македония и Княжество Булгари]’а (1878—1903). Ско-
nje.. 1977. С. 91—92.
387 АВПРИ. Ф. Славянский стол. 1897. Оп. 495. Д. 8531. Л. 150—160 об.
Текст договора содержится также в книге: Job анови й Сл. Влада Алек-
сандра Обренов ifta. Т. 1. Београд, 1929. С. 336—337. Подготовка Балканского
союза 1897 г. и сам договор широко освещены в балканской литературе:
Возводи й М. «Угодба» изме]*у Срби]’е и Булгарске 1897 године//Зборник
философского факултета. Биоградски Университет XI—1. Београд, 1970. С. 647;
Димевски Сл. Преговори мегу Кралсгвото Срби]‘а и Княжество БулгарЦа
за шоделбата на Македония на интересните сфери разгледи. Скоп] а. год 9,
бр. 4 април 1969; Попов Р. Указ. соч. С. 129—138.
368 АВПРИ. Ф. Политархив. 1897. Оп. 482. Д. 470. Л. 41.
369 Там же. Л. 66 об.
170
170 Там же. Д. 476. Л 7 об.
171 АВПРИ. Ф. Отчеты МИД. 1897. Л. 117—117 со.
1721 АВПРИ. Ф. Политархив. 1895. Оп. 482. Д. 35. Л. 9; 1897. Оп. 482.
Д. 476. Л. 4 об.
173 Там же. 1897. Оп. 482. Д. 1302. Л. 114—116. Н. В. Чарыков — М. Н.
Муравьеву 23 марта.
174 Там же. 1895. Оп. 482. Д. 464. Л. 136—137 об.
175 Там же. Л. 38.
176 Там же. Л. 140—143. Иного взгляда на политику и способности короля
придерживались посланник в Сербии А. П. Извольский и поверенный в делах
А. В. Неклюдов, которые считали Александра человеком «слабохарактерным»,
«незрелым», зависящим в своих действиях от Милана (АВПРИ. Ф. Политар-
хив. 1897. Д. 477. Л. 18; Д. 479. Л. 149—149 об.).
377 АВПРИ. Ф. Политархив. 1895. Оп. 482. Д. 468. Л. 149—149 л.
178 Там же. Л. 165. А. Б. Лобанов-Ростовский — Р. Р. Розену 4 августа
1895 г.
179 Там же. 1897. Оп. 482. Д. 470. Л. 5 об. — 6. Записка поверенного в
делах в Белграде А. В. Неклюдова! от 3 декабря 1896 г.
180 Там же. Д. 130t2. Л. 115 об.
181 Там же. Л. 121 об.
182 Там же. Д. 39. Л. 23 об. — 24. М. Н. Муравьев — Г. П. Бахметову.
24 апреля.
183 Там же. Л. 28—29.
184 Там же. Д. 39. Л. 41.
185 Там же. 1896. Оп. 482. Д. 986. Л. 80 об.
186 Там же. 1897. Оп. 482. Д. 470. Л. 58 об.
187 Подробнее см.: Winter Ed. Russland und die Slawischen Volks, in der
Diplomatie des Vatikanes 1870—1903. Berlin. 1950.
188 АВПРИ. Ф. Политархив. 1897. On. 482. Д. 40. Л. 18.
189 Там же. Л. 19.
190 Там же. Д. 41. Л. 4 об.
191 Попов Р. Указ. соч. С. 157—160.
192 АВПРИ. Ф. Отчеты МИД. Отчет по Азиатскому департаменту за 1897 г.
Л. 104.
193 АВПРИ. Ф. Политархив. 1897. Оп. 482. Д. 470. Л. 56.
394 J о в а н о в и Д Сл. Указ. соч. С. 398.
395 АВПРИ. Ф. Политархив. 1897. Оп. 482. Д. 470. Л. 100 об.
196 Там же. Л. 114—115.
197 Там же. 1896. Оп. 482. Д. 467. Л. 194.
3981 Там же. 1897. Оп. 482. Д. 473. Л. 7. А. И. Извольский — М. Н. Му-
равьеву 10' июня.
199 Там же.
200 Там же. Л. 9 об. — 12.
201 Там же. Л. 16.
202 Там же. Л. 23.
203 Там же. Д. 470. Л. 29 об.—30, 59 об.—60.
204 Там же. Д. 478. Л. 8.
205 Там же. Л. 12 об.—13.
206 Попов Р. Указ. соч. С. 188.
ГЛАВА V
------- @ ------
ЧЕРНОМОРСКИЕ ПРОЛИВЫ ВО ВНЕШНЕЙ ПОЛИТИКЕ
РОССИИ В КОНЦЕ XIX В.
ПРОЛИВЫ В РУССКО-ТУРЕЦКИХ ОТНОШЕНИЯХ 80-Х гг. XIX в.
После русско-турецкой войны 1877—1878 гг. российское пра-
вительство, помимо Балкан, внимательно следит за ситуацией в-
районе проливов. Это было вызвано конфликтными ситуациями во
владениях Османской империи и действиями европейских госу-
дарств, прежде всего Англии, в регионе.
Напомню, что зарубежные ученые в своих работах акцентиро-
вали внимание по преимуществу на агрессивной роли России в от-
ношении Турции и оборонительной миссии Англии и Франции 1.
В 10—30-е гг. XX в. российские историки в оценках характе-
ра внешней политики России были близки к зарубежным авто-
рам. М. Н. Покровский считал главным компонентом восточного
вопроса для России захват проливов2. Сходные идеи по вопросу о
проливах проводил и В. М. Хвостов3. В 60—70-е гг. XX в. совет-
ские ученые отказались от утверждений о присущей только Рос-
сии агрессивности в восточном вопросе. Но они не отрицали, что
стержнем политики России на Ближнем Востоке были проливы!
Иные суждения по вопросу о проливах высказывает в своих,
последних работах В. Н. Виноградов. Солидаризируясь с истори-
ками, считавшими сильно преувеличенными утверждения об ис-
ключительной агрессивности России, он полагает, что планы зах-
вата проливов не числились «в арсенале русской дипломатии как
программа действий»5. Думаю, что такое утверждение слишком,
категорично, ибо проблема проливов, как и весь восточный воп-
рос, динамична. В разное время она приобретала разное реше-
ние, но всегда ее обсуждение было связано с обострением между-
народной обстановки в Европе и на Ближнем Востоке (эпоха
наполеоновских войн, восточный кризис 20—40-е гг., русско-турец-
кие войны). Для России как Черноморской державы вопрос о ре-
жиме проливов был вопросом и ее .безопасности, и надежности ее
границ, и торговых путей в Европу. Развитие капитализма, в част-
ности, на юге России, ставшем в XIX в. крупным промышленным
и сельскохозяйственным центром, увеличивало значение южных
портов и делало проблему проливов жизненно важной6. К тому
же в результате русско-турецкой войны военная мощь Англии,
главной противницы России на Ближнем Востоке, значительно
возросла. Военный министр Д. А. Милютин полагал, что Англия
уже владеет фактически и Константинополем и проливами7. Ан-
глийский флот до весны 1879 г. оставался в Мраморном море,.
172
что представляло несомненную угрозу югу России и вызывало у
нее чувство тревоги8. Вопрое о боеспособности морских сил го-
сударства становился одним из первоочередных.
В августе 1881 г. по инициативе морского министерства со-
стоялось особое совещание, на котором была принята специаль-
ная долгосрочная программа по строительству российского воен-
ного флота, в первую очередь Черноморского-. В заключении осо-
бого совещания отмечалось: «В общеполитических интересах Рос-
сии на первом плане должны быть поставлены заботы о восста-
новлении морских ее сил на Черном море, а затем уже о развитии
ее флотов на других морях»9.
Господство на водах Черного моря представлялось правитель-
ству задачей «первостепенной и наибольшей важности как в
смысле поддержания наших политических интересов, при посте-
пенно приближающейся окончательной развязке восточного во-
проса».
Участники совещания (министры финансов, иностранных дел,
военный, морской, начальник Генерального штаба и другие высо-
копоставленные чиновники) отмечали, что окончательное реше-
ние восточного вопроса не может произойти без участия всех ве-
ликих держав, каждая из которых имеет свои интересы и хочет
поддержать их «силой». Для того чтобы Россия «при этой ликви-
дации» не была отстранена от участия «во всемирных политичес-
ких и торговых интересах, ей необходимо готовиться... к тому,
чтобы в момент наступления развязки овладеть устьями Босфора,
укрепиться на обоих ее берегах (подчеркнуто в тексте. — Н. К.)
и, став прочно у входа в Черное море, оградить его воды и берега
от всякого посягательства. Такую операцию можно совершить
посредством быстрого десанта. Для этого необходимо иметь бое-
вой флот (подчеркнуто в тексте. — Н. К), которым можно бы
очистить Черное море от турок». Задачи будущего Черноморско-
го флота, по мнению участников совещания, сводились к тому,
чтобы боевой флот России имел преимущество над турецким и
чтобы транспортный флот мог быстро высадить у входа в Босфор
десант до 30 тыс. человек и более10. В этой программе, как и в
Записке Д. А. Милютина от 1880 г. *, не ставился вопрос о немед-
ленном захвате проливов. Речь шла лишь «о принятии необходи-
мых мер на случай окончательной развязки восточного вопроса».
Эта «развязка» могла наступить в связи с событиями в азиатских
владениях Османской империи, на Балканах и с политикой евро-
пейских держав. В этой обстановке, как бывало и ранее, для
России особое значение приобретала проблема проливов, что уси-
ливало русско-английское противостояние.
С открытием Суэцкого канала в 1869 г. и оккупацией Англией
Египта в 1882 г. проливы приобретали для Лондона новый смысл:
путь не только в Европу, но и к ее африканским владениям. Об
исключительной опасности для России действий Англии в районе
* См. главу I.
173
проливов напоминала Записка МИД (1889 г.), повторявшая по
этому вопросу мысли, изложенные в Записке Д. А. Милютина
1880 г. Считая радикальным для России решением вопроса «заня-
тие проливов нашими собственными силами» (к чему она не го-
това), авторы Записки видели конкретную задачу государства в
сохранении прежнего режима закрытия проливов и в предотвра-
щении возможности их захвата Англией, которая «из всех держав
может быть самой непримиримой с нами»11.
Действия Англии в районе проливов представляли угрозу не
только для России, но и для Турции. Она испытывала тревогу
также в связи с оккупацией Францией Туниса в 1881 г., уступкой
в том же году Фессалии Греции, продолжавшимися волнениями
в Боснии и Герцеговине. В этой ситуации Порта предложила
России вступить в соглашение по вопросу о проливах, условия ко-
торого были близки к содержанию Ункяр-Искеллессийского дого-
вора 1833 г. Петербург воспринял это предложение со смешанным
чувством интереса и недоверия. Российское правительство спра-
ведливо усмотрело в нем желание султана сближением с Росси-
ей не допустить окончательного захвата Англией Египта и упре-
дить возможные планы Лондона в отношении проливов. Поэтому
Петербургский кабинет обратился к Порте с запросом относи-
тельно ее гарантий сохранения прежнего режима закрытия проли-
вов. Конкретного ответа от султана не последовало. Переговоры
были отложены. Но правительство России не отказалось от их
возобновления в случае новых обращений Турции 12.
Одновременно с предложением Порты о соглашении с Росси-
ей, в декабре 1882 г., А. И. Нелидов представил Александру III
проект занятия Россией проливов 13. Напомню, что А. И. Нелидов
участвовал в подготовке Сан-Стефанского договора и считал, что
его главным условием должно быть решение вопроса о проливах,,
установление свободного сообщения со Средиземным морем и за-
крытие проливов для нечерноморских держав. Принятие этих ус-
ловий, по мнению дипломата, предотвратило бы угрозу нападения
на черноморские берега России и Турции14. Новая ситуация, сло-
жившаяся в Османской империи в начале 80-х гг., вызвала иное
решение вопроса о проливах.
Записку А. И. Нелидова 1882 г. В. М. Хвостов характеризо-
вал как показатель «новых авантюр» России. Он возражал про-
тив утверждения С. Д. Сказкина, считавшего, что после Крымской
войны не захват проливов, а недопущение передачи их в другие,
кроме Турции, руки определяло политику России15. А;
Хотя Записка А. И. Нелидова озаглавлена «О занятии проли-
вов», в ней не содержится прямого призыва к реализации плана
их захвата. В первой части Записки речь шла о международной
и внутренней обстановке в Европе, нестабильности Турции: утрате
ею Кипра, Туниса, Фессалии. В условиях близкого распада Ос-
манской империи России как наиболее заинтересованной в этих
событиях державе, по мнению автора, следует «наперед начер-
тать наш план действий». При этом дипломат подчеркивал: «Дело
174
идет не о наступательных действиях для разрушения существую-
щего на европейском Востоке порядка вещей. Порядок этот рас-
падается сам собою. Со времени последней войны с Турцией она
лишается своих владений мирным путем». В этой обстановке, по»
мнению А. И. Нелидова, интересы России требуют занятия про-
ливов — Дарданелл и Босфора, что позволит, в частности, оказы-
вать «решительное влияние на судьбы как - Балканского, так и
Малоазиатского полуострова»; была бы обеспечена независимость
Крыма, Кавказа, Украины. А. И. Нелидов предлагал три вариан-
та реализации его плана: «1. Открытой силой во время русско-
турецкой войны; 2. Неожиданным нападением при внутренних
сложностях с Турцией, или внешней опасности»; 3. Мирным пу-
тем — союза с Портой, «чтобы ей самой искать нашего содейст-
вия» (рукой Александра III против этих слов: «Это было бы са-
мое желательное».)
Таким образом, император хотя и посчитал предложения
А. И. Нелидова «дельными и толковыми», предпочел трем предла-
гаемым вариантам последний, мирный — договоренность с Пор-
той. Однако Александр III не взял на себя ответственность окон-
чательного решения. Документ был передан министру иностран-
ных дел с пометой императора: «На это я ничего не могу отве-
тить, не посоветовавшись лично с Н. К. Тирсом»16. Министр не
поддержал план А. И. Нелидова. Он полагал, что попытка реали-
зовать проект (вероятно, два первых его варианта) «не только,
сплотит врагов России, но и Франция не последует за Россией» 17.
Записка А. И. Нелидова, достаточно известная в литературе,
обычно воспринимается как показатель устойчивого стремления
России к захвату проливов. Обходится молчанием многовариант-
ность плана А. И. Нелидова по решению вопроса о проливах и
предпочтение, отданное императором мирному решению проблемы
путем русско-турецкого соглашения. Историки, как правило, гово-
ря о проекте, не ставят его в прямую связь с активными действи-
ями Англии на Балканах и в районе проливов, с внутренним кри-
зисным состоянием Турции, ее неспособностью единолично про-
тивостоять державам на случай их продвижения к проливам.
Записка А. И. Нелидова 1882 г. свидетельствует, как представ-
ляется, не столько об агрессивности России, сколько об озабочен-
ности государства возможным изменением прежнего режима про-
ливов или захватом их другим государством, прежде всего Ан-
глией, при неготовности России к войне.
Известно, что Англия с 70-х гг. XIX в. фактически отказалась
от прежней политики на Ближнем Востоке, направленной на со-
хранение статус-кво. Еще до оккупации Кипра в 1878 г. англий-
ский премьер Б. Биконсфильд в письме министру иностранных
дел Э. Дерби излагал проект установления протектората Велико-
британии над Константинополем. Столица Турции, по его плану,
должна бы превратиться в свободный порт под английской защи-
той. Реализация этого проекта с неизбежностью привела бы к ус-
тановлению контроля Англии над черноморскими проливами 18.
175
Вопрос о режиме проливов вновь был поставлен Европой в
.середине 80-х гг., в связи с болгарским кризисом и усилившимся
противостоянием между Россией и Англией в Средней Азии. В
столь взрывоопасное время российская общественность предо-
стерегала Петербург от распыления сйл и напоминала об интере-
сах России на Балканах и в районе проливов19.
К январю 1885 г. относится еще одна записка А. И. Нелидова,
озаглавленная «О задачах русской политики в Турции». Она была
написана в Петербурге перед возвращением посла в Османскую
империю и передана в министерство иностранных дел с тем, чтобы
проверить, как пишет сам автор, — «взгляд мой на характер наших
сношений с Портой»20. Записка включала две части: в первой
определялась цель политики государства на Востоке; во второй —
отношения с Турцией и государствами Западной Европы. По мне-
нию А. И. Нелидова, основную цель политики России на Востоке
определил еще после окончания русско-турецкой войны 1877'—
1878 гг. император Александр II. Она сводилась к утверждению
России на берегах Босфора. «К достижению этого результата, —
пишет посол, — и должны были быть направлены все морские,
сухопутные и финансовые силы России. Последующие обстоятель-
ства доказали, однако, необходимость расширения этой цели и
включение в оную и занятие Дарданелльского пролива. При по-
стоянном возрастающем развитии наших торговых и военно-мор-
ских сношений с Восточно-Сибирскими портами, нам необходим
свободный доступ к ним через проливы»21.
Изложив конкретный план действий, А. И. Нелидов, как и ра-
нее, затруднялся установить время реализации этого плана. Более
того, он писал: «При настоящем миролюбивом направлении им-
ператорской политики и повсеместном желании мира, в котором
нуждается и Россия, — момент, когда обстоятельства снова вы-
нудят нас вступить в борьбу с Оттоманской империей, вероятно,
представится не скоро. Не в наших интересах их преждевремен-
но вызывать» (рукой Александра III: «Это конечно»). «Тем не ме-
нее, — продолжал посол, имея в виду столь великую и трудную,
но богатую благотворными для России последствиями задачу, —
нам необходимо исподволь подготовлять для ее разрешения поли-
тическую почву, т. е. отстранять все, что могло бы затруднить ус-
пешный исход предприятия, и стараться создать и укреплять"бла-
гоприятные к тому условия и элементы» (против этих слов поме-
та Александра III: «Совершенно верно»). По мнению А. И. Не-
лидова, помимо Турции, мешают решению главной задачи России
западные державы. Они подчиняют себе все богатства Османской
империи: банки, железные дороги, открывают религиозные, учеб-
ные и благотворительные заведения, «что мешает христианской
привязанности местного населения к России». Особые опасения
у посла вызывали действия Германии. «Немецкие офицеры, — пи-
шет он, — приняты на службу султана, немецкие чиновники за-
нимают видные места в главнейших учреждениях и тем имеют
если не политическое, то во всяком случае административное вли-
176
жие. Против них борются только немногие турки старого покроя,
предпочитающие мирному подчинению Европе тесную связь с
Россией, которая оставляет Востоку его своеобразный харак-
тер»22. А. И. Нелидов полагал, что Россия должна оградить Тур-
цию «от европейского наплыва» и усилить там свое «материаль-
ное и нравственное влияние». При этом он не исключал возмож-
ности добиться решения вопроса о проливах «без кровопроли-
тия» (помета Александра III: «Конечно, это было бы лучше всего,
но когда наступит такой благоприятный момент»). Посол напо-
минал об опыте подписанного в 1833 г. Ункяр-Искеллессийского
русско-турецкого договора23. Такое решение, по мнению .посла,
«предполагает поддержание хороших отношений с Портой как для
отвлечения ее от Запада, так и для отнятия у него предлогов воз-
буждать Порту против нас». А. И. Нелидов напоминал также о
необходимости считаться с особенностями турецкого правительст-
ва, часто нарушавшего свои обязательства, с «боязливым харак-
тером султана» и его «заискиваниями» перед Западом. Посол
предупреждал, что России следует учитывать желание западных
держав «все более и более забрать Константинополь, Турцию и
ее правительство в свои руки». В этой обстановке, заключал
А., И. Нелидов, важно «сохранять неприкосновенность турецкого
наследства, привлекать на свою сторону и местное население»24.
Записка А. И. Нелидова, написанная в январе 1885 г., еще до
объединения Северной и Южной Болгарии, по своему содержанию
близка к Записке, составленной им в 1882 г. В обоих документах
главным направлением в политике России на Востоке признаются
проливы; отрицается необходимость их немедленного захвата; от-
дается предпочтение в решении этого вопроса не насильственным
средствам, а договоренности с Портой.
Вместе с тем в Записке 1885 г. (сравнительно с документом
1882 г.) большее внимание отводится политике западноевропей-
ских правительств, действия которых рассматриваются как враж-
дебные России, мешавшие установлению лояльных отношений с
Турцией. А. И. Нелидов весьма критически оценивал действия
Германии в Турции, писал о стремлении западных правительств
«забрать Константинополь», подчинить Турцию своему влиянию.
Болгарский кризис осени 1885 г. изменил обстановку на Бал-
канах и заставил русское правительство вновь обратиться к реше-
нию вопроса о проливах. Для понимания планов России в этой
ситуации представляют интерес два документа: письмо Алексан-
дра III начальнику Генерального штаба России Н. Н. Обручеву
и секретное письмо Н. Н. Обручева бывшему военному министру
Д. А. Милютину.
Письмо императора датировано 12 (24) сентября 1885 г., т. е.
написано спустя шесть дней после восстания в Пловдиве и объе-
динения Восточной Румелии с Княжеством Болгария. Письмо на-
чиналось с оценки императором событий в Болгарии. «...Из-за по-
следнего движения, — пишет Александр III, — нами не одобряе-
мого и нам нежелательного (в настоящую минуту) ссориться с
12-1513
177
Турцией, а может быть и с Европой — было бы непростительно-
и даже преступно в отношении к России. По-моему, у нас должна
быть одна главная цель: это занятие Константинополя, чтобы раз
и навсегда утвердиться в проливах и знать, что они будут посто-
янно в наших руках. Это в интересах России и это должно быть
наше стремление, все остальное, происходящее на Балканском
полуострове, для нас второстепенно... Что касается собственно
проливов, то, конечно, время еще не наступило, но надо нам
быть готовыми к этому и приготовить все средства. Только из-за
этого вопроса я соглашаюсь вести войну на Балканском полу-
острове, потому что он для России необходим и действительно по-
лезен»25. Александр III просил Н. Н. Обручева передать это-
письмо в министерство иностранных дел как руководство для рус-
ских дипломатов.
В небольшом по объему письме излагается взгляд императо-
ра по двум центральным вопросам в политике России на Ближ-
нем Востоке — балканскому и вопросу о проливах. По первому
предписывается не вступать в конфликт в связи с болгарскими
событиями ни с Турцией, ни с Европой, а само объединение Бол-
гарии оценивается как «нежелательное в настоящую минуту».
Иное отношение высказывал Александр III по второму вопросу..
Он полагал, что единственно ради чего стоило бы вести войну —-
это из-за проливов. Но для такого решения, оговаривается импе-
ратор, время еще не наступило». Иными словами, в этом пись-
ме, как и в .пометах императора на проект А. И. Нелидова о заня-
тии проливов 1882 г., а также в Записке посла от января 1885 г.г
содержится не призыв к немедленному выступлению, а обознача-
ется важность для России вопроса о проливах, к решению кото-
рого, в том числе и военному, надо в будущем «приготовить все-
средства».
Секретное письмо Н. Н. Обручева Д. А. Милютину, находив-
шемуся к тому времени в отставке, но с которым у начальника
Генерального штаба сохранялись доверительные отношения, напи-
сано в течение недели, с 2 по 9 июля 1886 г. Первую его часть
можно рассматривать как ответ на письмо Александра III.
Н. Н. Обручев считал, что для России существуют лишь два «ко-
ренных исторических вопроса, из-за которых стоит лить русскую
кровь. Это — вопрос польский (или Галицийский) и вопрос Бос-
форский. Волей-неволей они должны решаться войной, и именно к
этой войне нам следует готовиться»26. Для войны за проливы не-
обходим флот. Но первые броненосцы только что спущены на во-
ду и не вооружены. Однако, полагал генерал, «расстояние военной
отсталости между нами (и Европой. — Н. К.) все уменьшается,,
близится время если не перевеса над ними, то равенства»27. Да-
лее Н. Н. Обручев излагал своему старшему коллеге программу
действий военного министерства по совершенствованию армии,
намечал пути преодоления ее отсталости, ставил вопрос о взаимо-
действии дипломатов и военных в решении вопросов внешней по-
литики.
178
События на Балканах в письме Н. Н. Обручева не затраги- 1
ваются. Возможно, это связано с тем, что начальник Генераль- [
ного штаба был одним из инициаторов отзыва русских офицеров I
из болгарской армии после объединения 1885 г. и считал, что
России следует отстраниться от участия в болгарских событиях.
Б этом вопросе Н. Н. Обручев был солидарен с осторожной так-
тикой Н. К. Бирса, прилагавшего в 1885—-1886 гг. усилия по при-
мирению Турции с Болгарией. Но и сама Османская империя,
испытывавшая финансовые трудности, не была готова к войне с
Болгарией. Более, чем болгарские события, ее беспокоило сопер-
ничество Англии и России в регионе, тем более что султану была
неизвестна умеренная поограмма Петербурга в отношении проли-
вов.
«В центре этой ситуации, столь мало удовлетворительной, —
писал А. И. Нелидов в Петербург, — внезапно, как туча, появи-
лось противостояние между Россией и Англией в Европейской
Турции» 28. На этот раз, как и в годы русско-турецкой войны 1877—
1878 гг., и в начале 80-х гг., Англия особенно внимательно следи-
ла за обстановкой в Средиземноморье и в районе проливов 29.
Англия представляла ‘угрозу Турции не только в этом регионе,
она поддерживала военные приготовления болгарского князя, |
рассматривая их как противостояние Турции и России. Именно
поэтому султану было важно знать позицию Петербурга в отно-
шении проливов.
Российское правительство, для которого в 1885 г. была реаль-
ной опасность войны с Англией в Средней Азии, со своей стороны
делало шаги по сближению с Турцией. А. И. Нелидов по просьбе I
Александра III передавал Абдул Хамиду II желание России при-
лагать усилия не к разрушению, а к сохранению Турецкой импе- I
рии. Он советовал султану для стабилизации обстановки в регио-
не лично заявить европейским правительствам «о согласии между
Россией и Турцией в вопросе о проливах» 30. Эти действия Петер-
бурга были ускорены сообщениями о попытках Лондона дого- |
вериться с Портой об открытии проливов на случай войны с Рос- |
сией. Н. К- Гире в инструкции А. И. Нелидову от 13 ноября 1885 г. |
одобренной Александром III, обращал внимание посла на воз-
раставшее влияние Англии на султана, а также на желание Лон-
донского кабинета создать в Болгарии правительство, ориентиро-
вавшееся на Англию с антирусской его направленностью, и как
последствие — взять реванш за афганскую неудачу *. «В пер- -
спективе, — заключал Н. К. Гире, — Солсбери хочет добиться в
союзе с султаном открытия проливов в случае возможной войны с
нами»31.
В этих условиях А. И. Нелидову предлагалось, учитывая сла-
бость и неустойчивость позиции султана, убеждать его, что в ин-
тересах Турции союз не с Англией, а ,с Россией, поскольку Рос-
* Имелось в виду столкновение афганских войск с русскими отрядами, рас-
положенными в районе р. Кушка. В результате сражения, спровоцированного
англичанами в 1885 г., афганские войска были вынуждены отступить.
12* ' • 179 |
сия «стремится к сохранению мира на Востоке и в бассейне Чер-
ного моря путем закрытия проливов, а Англия стремится к вой-
не»32.
Обеспокоенность России возможностью англо-турецкого согла-
шения по поводу открытия проливов была столь велика, что рос-
сийский МИД обратился к участникам Союза трех императоров,
напоминая им об обязательствах по договору 1881 г., о благоже-
лательном нейтралитете и помощи по локализации конфликта на
случай войны одной из сторон с четвертой державой33. Германия,
а затем и Австро-Венгрия поддержали Россию, заявив через свои
посольства в Константинополе и турецкие представительства в
Берлине и Вене, что открытие Турцией проливов приведет ее к вой-
не с Россией34. Очевидно, мирный исход англо-русского противо-
борства в 1885 г. объяснялся не столько демаршем союзников
России по европейской коалиции, сколько расстановкой сил на
Ближнем Востоке и в Средней Азии. Однако совпадение интере-
сов России, Германии, Австро-Венгрии и Турции, не желавших
войны на Ближнем Востоке, сыграло немалую роль в срыве воз-
можной турецко-английской договоренности по вопросу о проли-
вах, которая грозила бы новым обострением ситуации на Ближнем
Вбстоке.
Помимо действий Англии в регионе Россия внимательно сле-
дила за мерами по укреплению черноморских проливов. Работы
в этой области, как и в реорганизации турецкой армии, проводи-
лись с участием специалистов из Европы. Но если до 80-х гг. это
были французские (в армии) и английские (во флоте) офицеры,
то с 80-х гг. их место занимают немецкие специалисты, многие из
которых поступают на турецкую службу. Можно с уверенностью
сказать, что с 80-х гг. XIX в. Германия занимает прочные позиции
в экономике и политике Османской империи, в том числе и в ту-
рецкой армии35.
В обстановке недоверия между европейскими державами, а
также Россией и Турцией Н. К- Гире с одобрения Александра III
предлагал А. И. Нелидову вступить в конфиденциальные перего-
воры с султаном по вопросу о проливах. «Надо просить султана
дать нам конкретные заверения о полном закрытии проливов... и
выяснить, что он ожидает от нас». Уточняя свои предложения,
Н. К- Гире писал, что в нынешней ситуации речь может идти о
помощи России султану на случай попытки форсировать проливы
какой-либо державой. «Эти конфиденциальные переговоры, —
заключал министр, — должны убедить султана, что Его Импер.
В-во рассматривает их как доказательство солидарности интере-
сов двух держав в вопросе о проливах и Черном море. Его
Импер. В-во готово заключить по этим вопросам дружественный
и тесный союз, базирующийся на общности интересов». В конце
инструкции Н. К. Гире еще раз напоминал послу о секретности
русско-турецких переговоров и необходимости учитывать «восточ-
ное двуличие султана»36.
180
Действительно, Абдул Хамид II, боясь как России, так и Анг-
лии, одновременно вел переговоры с обеими странами. С Англией
в 1885 г. — по болгарскому вопросу, а весной 1886 г. — по по-
воду эвакуации англичанами Египта, обещая за этот акт переда-
чу Лондону некоторых льгот на о. Крит; с Россией шла речь о
русско-турецком соглашении по Балканам и по проливам. А. И.
Нелидов, передавая в Петербург сведения об англо-турецких пере-
говорах по египетскому вопросу, писал об «интригах англичан
против России», что понуждало посла при встречах с Абдул Ха-
мидом II напоминать ему об обоюдном желании России и Тур-
ции сохранить статус-кво на Балканах, чему препятствует Ан-
глия. Зная о негативном отношении Абдул Хамида II к англо-ту-
рецкому договору о Кипре 1878 г., А. И. Нелидов предостерегал
султана о его возможном повторении, если Порта уступит англий-
ским притязаниям и тогда потеряет поддержку России37.
Смысл русско-турецких и англо-турецких переговоров в 80-е гг.
сводился к борьбе России и Англии за влияние на политику Пор-
ты но двум главным вопросам — о проливах и болгарском. Каж-
дая из сторон выдвигала свои аргументы, обвиняя другую в ве-
роломстве и ущемлении прав султана, что позволяло последнему
извлекать пользу из этой борьбы. Так, в июле 1886 г. россий-
ский поверенный в делах в Константинополе М. К- Ону сообщал
в Петербург об обвинениях, предъявленных ему великим везиром,
в якобы готовности России торпедировать Босфор, «что нанесет
сильный удар османской мощи в проливах», — констатировал
везир. Он потребовал от М. К- Ону объяснений на этот счет.
Султану была заявлена необоснованность его опасений и нежела-
ние России «рассматривать аргументы, основанные на слухах»38.
В течение 1886 г. Петербург и Константинополь уверяли друг
друга во взаимной солидарности по сохранению статус-кво на
Ближнем Востоке, считая главной виновницей его нарушения Ан-
глию. Султан, пытаясь доказать доверительность своих отноше-
ний к России, сообщал А. И. Нелидову о движении английского
флота в Средиземном море, что вызывало беспокойство российско-
го посла и заставляло его продолжать переговоры с султаном39.
Однако русско-турецкий договор не был подписан, что объяс-
нялось рядом причин: характером самих русско-турецких отноше-
ний, не позволявших обеим сторонам отойти от прежней подозри-
тельности; нежеланием султана порывать с Англией, влияние ко-
торой на Балканах и в районе Средиземноморья в 80-е гг. замет-
но возросло; опасениями Абдул-Хамида II, внушаемыми англича-
нами, что в случае подписания соглашения неизбежно возродится
русское влияние в регионе, которое представит угрозу не только
для Турции, но и для Европы. Можно также предположить, что
русско-турецкими переговорами о проливах султан пытался запу-
гать Англию, побудив ее таким образом к более уважительному
отношению к Османской империи.
Как бы то ни было, но сам факт переговоров России и Тур-
ции по наиболее острому для двух черноморских держав вопро-
181
,Су — свидетельство их усилий решать проблему не военными, а
дипломатическими средствами — был показателем смягчения в
отношениях двух ранее враждовавших государств. ч
Шаги к сближению России с Турцией во многом определялись
изменившейся сравнительно с серединой века тактикой России на
Ближнем Востоке, когда она стремилась к поддержанию статус-
кво в регионе, а западные страны (прежде всего Англия) выступа-
ли как дестабилизирующая сила. В этих условиях ослабленная в
результате русско-турецкой войны Турция нуждалась в поддер-
жке России, а последняя соглашением с Османской империей рас-
считывала усилить противостояние Англии.
ПРОЛИВЫ В ПОЛИТИКЕ РОССИИ, ТУРЦИИ,
ЗАПАДНОЙ ЕВРОПЫ В 90-е гг. XIX в.
Ближневосточный кризис 90-х гг. XIX в., вызванный события-
ми в Малой Азии и распространившийся на Балканы, вновь за-
ставил Европу обратиться к судьбам Османской империи и проли-
вам. Как и ранее, с особым вниманием следили за положением в
регионе Россия и Англия. А. И. Нелидов в 1895 г. сообщал о
сложности положения на Ближнем Востоке, о слабости Турции и
возможности вмешательства держав в конфликт, как было с
Египтом40.
К июлю—августу 1895 г. относятся переговоры премьер-ми-
нистром Англии Р. Солсбери с немецким послом в Лондоне
П. Гатцфельдом о разделе Турции41. Цель переговоров сводилась
к попытке Англии получить поддержку Германии в армянском во-
просе, учитывая неопределенность позиций последней. Англия
предложила Германии несколько вариантов раздела Османской
империи в случае ее гибели. Один из них, по словам немецкого
посла, сводится к передаче России Константинополя и проливов;
Англии — Месопотамии и Египта; Австро-Венгрия получала вы-
ход к Эгейскому морю в районе Салоник; Франция — Марокко,
Италия — Триполи42. Выдвигая такой план раздела, Англия, воз-
можно, рассчитывала на то, что переход к России проливов вы-
зовет противодействие Франции и других европейских государств,
ослабит русско-французский союз и приведет к изоляции Фран-
ции. Перспективой изоляции Парижа Р. Солсбери хотел привлечь
внимание Германии к его проекту по турецкому вопросу. Но пере-
говоры не были завершены: они были прерваны немецкой сторо-
ной43, что. свидетельствовало об углублении англо-германских
противоречий. В работе английского историка А. Гренвиля, по-
священной политической деятельности Р. Солсбери, отрицается
существование у английского премьер-министра плана по разделу
Турции44. Однако автор не опровергает самих переговоров
Р. Солсбери с германским^ послом о судьбе Турции и Европы.
Сами англо-германские переговоры, которые не составляют
предмета исследования автора, примечательны как показатель по-
иска державами новых международных комбинаций, как попытка
182
Англии обезопасить себя со стороны Германии, которая после
франко-прусской войны становилась крупной промышленной и
колониальной державой. С середины 90-х гг. замечается постепен-
ное ослабление англо-русского антагонизма при продолжавшемся
сотрудничестве Англии с Германией и Австро-Венгрией. Поэтому
шаги к сближению с Россией в английской политике чередова-
лись с прежним соперничеством45.
Россия до визита Николая II в Англию в октябре 1896 г. не
знала об англо-германских переговорах. Однако ей было извест-
но о движении к проливам в 1895 г. английского, итальянского,
австрийского и французского флотов, что побуждало российское
правительство «готовиться к отпору»46.
В июне 1895 г. в Петербурге состоялось совещание, на кото-
ром обсуждалось выполнение программы, принятой в августе
1881 г., по строительству Черноморского флота. Из документа,
составленного начальником Генерального штаба Н. Н. Обруче-
вым («Наши вооруженные силы в Черном море») и переданного
в ноябре 1895 г. министру иностранных дел А. Б. Лобанову-Рос-
товскому, вытекала готовность России «... через 12 часов после по-
лучения приказа выслать для овладения Босфором, если понадо-
бится, 35000 солдат, достаточное количество броненосцев (5),
транспортных судов, плавучих мин и т. п. ...Взятие Константино-
поля, — считал Н. Н. Обручев, — не принесло бы нам никакой
пользы; нам нужны Босфор и вход в Черное море; остальное, т.е.
свободный проход через Дарданеллы, должно быть получено
позднее посредством дипломатии. Овладев входом в Босфор, —
полагал Н. Н. Обручев, — Россия выполнила бы самую великую
из своих исторических задач; в таком случае она будет сковывать
Англию, станет полной хозяйкой Балканского полуострова, не бу-
дет больше опасаться ни за берега Черного моря, ни за Кавказ;
она сможет распределить все свои силы по границам: с одной
стороны — по границам с Австрией и Германией и с другом — на
Дальнем Востоке с целью прочного утверждения своего господ-
ства на Тихом'океане». Таково содержание Справки Н. Н. Обру-
чева, получившей одобрение Николая II. Трезво мыслящий
В. Н. Ламздорф, записавший в свой дневник содержание докла-
да Н. Н. Обручева, с большой долей скепсиса оценил план
Н. Н. Обручева: «Все это кажется великолепным, но подернуто
налетом политических иллюзий, от которых никогда не свободны
проекты генерала Обручева»47. Следует напомнить, что В. Н. Лам-
здорф, занимавший должность первого советника министра ино-
странных дел, как и министры, с которыми он работал, —
Н. К- Гире и А. Б. Лобанов-Ростовский — был противником ак-
тивных действий России на Ближнем Востоке. Эти дипломаты по-
лагали, что захват ею проливов сплотит врагов России и приведет
к общеевропейскому конфликту48. Они выступали за статус-кво
на Ближнем Востоке, против перехода проливов в руки какой-ли-
бо одной европейской державы.
183
-французского союза, которым дорожили обе стороны. Кроме того,
Петербургский кабинет не был уверен в. подлинных намерениях
Англии. После некоторых колебаний Николай II „повторил преж-
ние соображения российского правительства о целесообразности
сохранения статус-кво в Османской империи. Конкретного согла-
шения между Россией и Англией по восточному вопросу не было
подписано. Но оба политика заверили друг друга в желании до-
биваться от султана проведения реформ в его владениях59.
Вслед за Лондоном Николай II посетил Париж, где главное
внимание императора также сосредоточилось на обсуждении ту-
рецкого вопроса. Предложения Николая II о сохранении Осман-
ской империи и власти султана были поддержаны Францией. Но
Парижский кабинет, в отличие от России, не отказывался от кол-
лективной морской демонстрации в районе проливов на случай
нового обострения обстановки в Константинополе60.
В ноябре 1896 г. в Петербург прибыл Нелидов и вручил Нико-
лаю II, вернувшемуся из поездки по Западной Европе, памятную
записку, составленную 3 (15) ноября 1896 г. В ней посол доказы-
вал пагубность для России плана Франции о коллективной за-
щите Турции. Соображения Нелидова в этом вопросе поддержи-
вали С. Витте, В. Ламздорф и другие правительственные чинов-
ники. Так, Витте аргументировал свою позицию прежде всего от-
рицательными последствиями для экономики страны военных ак-
ций держав61.
Более обстоятельно свои мысли по поводу обстановки на
Ближнем Востоке и понимание действий России в районе проли-
вов А. И. Нелидов изложил в новой записке от 18 (30) ноября
J896 г., переданной Николаю II. В ней как бы подводился итог
многолетним размышлениям посла над задачами России в регио-
не. Отсутствие конкретных обязательств европейских государств
не помешало А. И. Нелидову при составлении своего проекта
учитывать соображения английского премьер-министра о возмож-
ном контроле России над проливами.
В Записке русского посла, как и в других документах того
времени, отмечалась вероятность распада Турции в связи с новым
восточным кризисом и ставились конкретные задачи по захвату
Верхнего Босфора в условиях возможного вторжения английского
флота в Дарданеллы. А. И. Нелидов писал о внутренней слабости
Османской империи, усилившейся армянскими событиями, поэ-
тому, полагал посол, «со стороны Турции в настоящую минуту
положительно никакого сопротивления ожидать нельзя»62. Он
указывал, что для России опасно «и вторжение английского флота
в проливы, и европейское вмешательство». Он считал целесообраз-
ным опередить англичан, войти в Босфор, а затем «пригласить к
совместному с ними действию против Порты другие правитель-
ства». Посол выступал против установления международного кон-
троля над проливами, оценивая его введение как уступку Европе,
которая приведет к открытию Черного моря и потере Средизем-
ного 63.
J 86
Для обсуждения Записки царь назначил особое совещание,
которое состоялось 23 ноября (5 декабря) 1896 г. в Царском Се-
ле под его председательством, при участии военного министра
П. С. Банковского, управляющего морским министерством
П. П. Тыртова, начальника Генерального штаба Н. Н. Обручева,
управляющего министерством иностранных дел Н. П. Шишкина,
министра финансов С. Ю. Витте и посла в Константинополе
А. II. Нелидова64.
К сожалению, характер обсуждения известен по преимуществу
из воспоминаний С. Ю. Витте. В АВПРИ автор не обнаружила
журнала совещания.
Как передает Витте, откровенный противник наступательной
политики России на Ближнем Востоке, расстановка сил на сове-
щании была такова. П. С. Банковский и Н. Н. Обручев поддержа-
ли предложения посла; недалекий и бездеятельный Н. П. Шиш-
кин, на которого сильное влияние оказывал А. И. Нелидов,
«большей частью молчал или говорил отдельные фразы, ничего оп-
ределенного не выражающие». П. П. Тыртов, по словам С. Ю.
Витте, «по-видимому, не особенно сочувствовал соображениям
Банковского и Обручева, но не имел смелости им твердо возра-
жать». Единственно, кто настойчиво сопротивлялся проекту А. И.
Нелидова, был С. Ю. Витте. Он считал, что вопрос о проливах по-
терял свое значение и главное внимание России должно быть со-
средоточено на Дальнем Востоке65. Он утверждал, что русский де-
сант не может высадиться на Босфоре раньше английского, так
как движение до Константинополя от Безикской бухты — стоян-
ке английского флота — занимает меньше времени, чем от мес-
та высадки русского десанта, -не говоря уже о военных затратах
на эту операцию. По мнению министра финансов, «затея» А. И.
Нелидова «приведет в конце концов к европейской войне»66. Ни-
колай II, не принимавший активного участия в обсуждении, а
лишь задававший вопросы, поддержал проект российского посла,
но с существенными его коррективами. Император предписывал
послу, возвращавшемуся в Константинополь, «изыскать вместе с
представителями других держав средства для поддержания Ос-
манской империи и обеспечения безопасностй христианского насе-
ления». Только после неудачи этих коллективных действий разре-
шалось применить «принудительные меры», поставив об этом в из-
вестность правительство и командующего Черноморским фло-
том67. Иными словами, главное программное положение россий-
ской политики — восстановление мира в регионе при поддержа-
нии прежнего режима проливов — сохраняло свою силу.
Едва посол достиг столицы Турции, он получил дополнитель-
ные уведомления от Н. П. Шишкина, воспрещавшие ему готовить-
ся к выполнению плана по овладению верхним Босфором и доби-
ваться общего соглашения держав. «Исполнение решений от
23 ноября (5 декабря) 1896 г., — сообщал управляющий МИДа,—
могло явиться лишь следствием неожиданных событий»68.
187
Выполняя предписания Николая II и МИДа, А. И. Нелидов,,
возвратившись в Турцию, добился аудиенции у султана и передал
ему желание Николая II сохранить Османскую империю и реко-
мендации султану принять меры по восстановлению спокойствия
в регионе. Абдул Хамид II обещал продумать предложения импе-
ратора, заметив при этом, что не сможет «слепо им следовать»69..
Проект А. И. Нелидова был недружелюбно встречен союзни-
цей России — Францией. Захват Россией Босфора в Париже рас-
ценили как возможность установления протектората над Турцией,
что ускоряло опасность распада Османской империи и грозила
утратой французских капиталов, вложенных в турецкие банки70.
Министр иностранных дел Франции Г. Аното посчитал принятие
проекта A. И. Нелидова отказом России от прежних договорен-
ностей с Францией о единстве действий двух стран в восточном
вопросе. Ранее воздерживавшийся от участия Франции в конферен-
ции послов в Константинополе по Ближнему Востоку Аното, уз-
нав о проекте А. И. Нелидова, согласился на участие в ней.
Конференция, созыв которой был предложен Англией после ее
отказа от применения принудительных мер против Порты, не
имела четкой программы. Франция считала целесообразным в.
первую очередь договориться о поддержании целостности Осман-
ской империи; отказаться от сепаратных выступлений в регионе и,,
как уступка России, не устанавливать кондоминимум (междуна-
родный контроль) над Турцией. Эти условия в любой ситуации
исключали реализацию плана А. И. Нелидова. Они говорили об-
изоляции России и о принципиальных различиях в подходах Рос-
сии и Франции по вопросу о проливах. Справедливыми оказались
предупреждения Н. К- Гиреа, считавшего, что возбуждение вопро-
са о проливах сделает даже Францию противницей России71. Пе-
тербургский кабинет в этой обстановке был вынужден отправить
инструкцию А. И. Нелидову, содержавшую вслед за другими дер-
жавами признание предложений Франции72.
РУССКО-АВСТРИЙСКОЕ СОГЛАШЕНИЕ 1897 г.
Россию не удовлетворили результаты конференции в Констан-
тинополе. По важнейшему для интересов государства вопросу—*
о проливах — Петербург не встретил поддержки Парижа. Не бы-
ло понимания между европейскими дипломатами и по другим ас-
пектам ближневосточной политики. Перед российским правитель-
ством встала задача поиска новых вариантов соглашения на слу-
чай дальнейших осложнений во владениях Османской империи..
Определенным толчком для раздумий Петербургского кабинета
стало пространное донесение российского посла в Вене П. Кап-
ниста, опытного дипломата, влиятельного в политических кругах
России, сторонника русско-австрийского сближения. Будучи бра-
том директора Азиатского департамента МИДа Д. Капниста,
посол был хорошо осведомлен о планах и действиях правительств:
европейских держав в восточном кризисе 90-х гг. и предложил
188
свой проект выхода из кризиса. П. Капнист разделял опасения
Австро-Венгрии и Германии относительно положения дел в Конс-
тантинополе. Однако он возражал против предложения австрий-
ского министра иностранных дел А. Голуховского о вводе соеди-
ненной европейской эскадры в Босфор, считая, что этот шаг еще
более осложнит ситуацию, приведет к разжиганию фанатизма
мусульман 73. Посол порицал действия европейских правительств,
передавших все полномочия в этой сложной для Востока обста-
новке своим послам в Константинополе без предварительной дого-
воренности глав государств. «Ни ограничительной рамки, ни точ-
ных и твердых указаний для выполнения возложенного на Пос-
лов труда им не было дано»74, — замечал П. Капнист. Та же не-
продуманность характерна, по мнению дипломата, и для действий
послов в отношении Абдул Хамида II. Им было поручено просить
султана «покориться требованиям совершенно неизвестным не
только Ему, но и самим Державам». Отсутствие определенности
в требованиях европейских правительств, считал П. Капнист, при-
вело к недоверию между ними, которое опасно, так как «служит
препятствием к мирному разрешению или отсрочке жгучих вопро-
сов. . . Между тем Послы, как все местные агенты, естественно,
склонны созерцать вопросы под влиянием местных впечатлений,
и, естественно, не могут судить об этих вопросах с той ясностью,
которая доступна лишь стоящим на более возвышенной точке
зрения общей политики» 75, — отмечал П. Капнист. Он считал, что
послы лишены «всякого твердого руководства» в своей деятель-
ности, что сочинение новых проектов и новых реформ «лишь раз-
дражают султана и одобряют революционные элементы, бушую-
щие в Царьграде, обостряя. .. фанатизм мусульманского населе-
ния столицы». Бездеятельность турецкого правительства, по мне-
нию посла, привела к тому, что «Европейские кабинеты выпусти-
ли из собственных рук почти всякое влияние на ход дел в Оттоман-
ской империи и предоставили его на произвол судьбы» 76. П. Кап-
нист видел два выхода из создавшегося положения: или «раздуть
Восточный вопрос и этим воспользоваться для его разрешения в
выгодах той или иной Державы», или же «сузить Восточный воп-
рос и отсрочить его разрешение». Дипломат полагал, что несколь-
ко месяцев тому назад первого пути придерживалась Англия, но
скоро поняла, что ей одной не по силам достигнуть желаемого ре-
зультата, если другие державы этому воспротивятся.
Германия и Франция, с его точки зрения, не прямо заинтересо-
ваны в выборе момента для разрешения восточной задачи. Дер-
жавой, которая более всех других опасается нарушения статус-
кво,- является Австро-Венгрия 11. Что касается России, то, по спра-
ведливому мнению П. Капниста, не в ее интересах «раздувание
Восточного вопроса... который может опрокинуть Оттоманскую
империю». В такой обстановке Великобритания может нарушить
договор о закрытии проливов и подаст повод для занятия Россией
того или иного пункта на турецкой территории или же самого
Царьграда; в борьбу включатся Балканские государства, что сде-
189
лает вероятной европейскую войну. Не называя имени А. И. Не-
лидова, дипломат, говоря о первом варианте решения восточного-
конфликта, имел в виду российского посла в Константинополе и
предупреждал Петербург об опасности следования по этому пути.
Другой вариант — «сужение и упрощение восточного вопроса».
Его можно достигнуть путем договоренности между кабинетами с
тем, чтобы снабдить послов в Константинополе точными и опреде-
ленными инструкциями, в'которых указывались бы конкретные
цели их совместного пути. П. Капнист изложил российскому
МИДу и свое видение последующих событий на Ближнем Восто-
ке. Он отмечал выступления в Македонии, на Крите, считая при-
чиной их «недостаток и пороки турецкой администрации, которые
давно известны и непоправимы. Лишь путем постепенного обнов-
ления тех или других частей Оттоманской империи возможно бы-
ло положить им предел». Из выступлений в Малой Азии и на Бал-
канах он выделял армянское движение, вызвавшее «турецкие
изуверства», давшие повод вмешательству Великобритании, что
перенесло борьбу в самый центр Оттоманской империи, на берега
Босфора в турецкую столицу. «С этого момента, — замечал
П. Капнист, — кризис усложнился и вступил в острый период, ко-
торый ныне угрожает открытием Восточного вопроса в полном его
объеме независимо от воли Великих держав» 78. В этих условиях
необходимы согласованные действия европейских правительств
и отказ от требований широких реформ, инициатором которых
выступает Великобритания, мечтающая «о какой-то полной и ра-
дикальной реорганизации всей Турции, начиная с провинциально-
го управления и до центральных властей» 79. Вместо этих широко-
вещательных заявлений П. Капнист предлагает заняться выра-
боткой конкретных мер, которые могут устранить «ближайшую
опасность», т. е. «сузить и упростить вопрос», не «потрясая авто-
ритета единственной существующей еще власти в Османской им-
перии». Посол считал, что эти меры надо бы проводить под руко-
водством «твердого и искусного руководства одного из кабинетов,
что позволит на некоторое время сохранить status quo и отсрочить
разрешение восточного вопроса» 80.
Меры, предлагаемые дипломатом, по урегулированию ближ-
невосточного конфликта находились в противоречии с планами
посла в Константинополе А. И. Нелидова и были близки к пози-
ции Петербургского кабинета на завершающем этапе восточного
кризиса. Возможно, по этой причине депеша П. Капниста была
направлена А. И. Нелидову в Константинополь, который с конца
1896 г. стал горячей точкой конфликта; она содержалась также
в фонде канцелярии министра 81.
Предложения российского посла по стабилизации обстановки
на Ближнем Востоке разделял Венский кабинет. Не случайно,
что российское правительство поручило вести предварительные
переговоры о совместных действиях в регионе П. Капнисту. В Ин-
струкциях из Петербурга в Вену содержались указания по согла-
сованию позиций России и Австрии и обращалось внимание на
190
отсутствие у них противоречий по методам урегулирования кон-
фликта. Оба правительства были сторонниками поэтапного про-
ведения Портой реформ во владениях Турции и возражали против
требований Англии о радикальных преобразованиях на Ближнем
Востоке, аргументируя свою позицию тяжелым внутренним сос-
тоянием Османской империи.
Л. Голуховский, солидаризируясь с П. Капнистом, высказывал
уверенность, что при согласии между Петербургом и Веной мо-
жет быть гарантировано спокойствие турецких провинций. «Ис-
тинная опасность, по мнению австрийского министра, таится в
самом Константинополе», неурядицы в котором сказываются на
всей империи и вносят осложнения в вопрос о проливах82.
Тревога России и Австро-Венгрии за положение в столице
Турции была небезосновательной. На начало января 1897 г. в
Константинополе готовились новые выступления армян, и
А. И. Нелидов запрашивал Петербург о поведении в этой обста-
новке. Российское правительство советовало послу действовать,
совместно с другими державами и пойти на применение «прину-
дительных мер» — ввести русский флот в Босфор—только при
условии, «если бы посол другой великой державы вызвал в про-
ливы свой флот» 83. Становилось очевидным, что в случае измене-
ния прежнего режима проливов, утвержденного международными
трактатами, ни одно из европейских правительств не будет иметь
союзников. Попытки любой державы захватить проливы были
чреваты новой войной, избежать которую в эти годы стремились
все государства, включая и Турцию. Не случайно, что множество
проектов и записок о проливах и судьбе Турции, относившихся к
этому времени, не получили практической реализации. К их числу,,
в частности, относится и «Записка о проливах Босфорском и Дар-
данелльском», составленная Ф. Ф. Мартенсом 31 января (12 фев-
раля) 1897 г., не встретившая поддержки у российского прави-
тельства.
Петербургский кабинет, не добившись желаемой для себя до-
говоренности с Францией по вопросу о проливах, возвращаается
к прежним принципам в ближневосточной политике — сохранению
статус-кво, которым он следовал со времени подписания Берлин-
ского трактата.
К концу XIX в., как уже отмечалось, заметно изменяется рас-
становка сил на Ближнем Востоке и в Европе: усиливаются анг-
ло-германо-австрийские противоречия, ослабевают русско-анг-
лийские антагонизмы.
Отказ Лондона продлить в 1897 г. срок действия так называе-
мой «Средиземноморской Антанты», направленной против России,
служит одним из свидетельств определенных изменений в ориен-
тации Лондона84. Это решение Великобритании было болезненно
встречено Австро-Венгрией, которая в недавнем прошлом^строила
свою политику на противостоянии России. Определенный отход
Лондона от совместных с Австро-Венгрией антирусских дейст-
вий на Ближнем Востоке, взаимное недоверие, которым смени-
191
.лось ранее сотрудничество, понудили Венский кабинет добивать-
ся от Берлина поддержки его планов, направленных против Рос-
сии. Но и здесь Вену ждала неудача. При ухудшении англо-гер-
манских отношений Берлинский кабинет был заинтересован в
сближении с Россией, что, в частности, подтвердила встреча Виль-
гельма II с А. Б. Лобановым-Ростовским в Берлине осенью
1895 г., на которой было заявлено императором, что Германия не
будет чинить препятствий занятию Россией Константинополя85.
Между тем австро-венгерский министр А. Голуховский в те же
годы утверждал, что Австрия не потерпит России в Константино-
поле86. Но осуществить без союзников свои намерения Вена не
могла.
Шаги, предпринимаемые бывшими единомышленниками Авст-
рии— Англией и Германией, — по сближению с Россией, а также
внутренние трудности государства, связанные с разногласиями в
правительстве и усилившимися национальными противоречиями
в Австро-Венгерской монархии, требовали изменений в тактике
Венского кабинета и поиска новых союзников 87. В создавшейся
ситуации Австрия обратилась к России. Оба государства на этом
этапе отношений пытались выработать общие подходы к реше-
нию балканской проблемы, но освободиться от давнего недове-
рия к действиям друг друга они не могли.
Восстановление русско-болгарских дипломатических связей,
улучшение отношений с другими странами региона усилили
влияние России как центра славянско-православного мира. Это
последнее обстоятельство было особенно опасно для Вены. Сбли-
жением с Россией Австро-Венгрия рассчитывала воспрепятство-
вать возможности создания большого славянского государства,
представлявшего угрозу для многонациональной придунайской
монархии, народы которой были предельно разобщены. Вена
стремилась использовать сближение с русским правительством
также для ослабления своей зависимости от Германии 88.
Россия со своей стороны надеялась соглашением с Австрией
ослабить ее экспансию на Балканах, в частности, помешать захва-
ту ею Боснии и Герцеговины. Объединяющим началом обоих пра-
вительств было желание локализовать ближневосточный конф*
ликт и стабилизировать обстановку на Балканах89.
Эта тактика российского правительства по сдерживанию ан-
титурецких выступлений в Македонии, на Крите, в Малой Азии
нашла свое отражение в инструкциях своим дипломатам на Бал-
канах, Так, российский МИД просил дипломатического предста-
вителя в Болгарии Н. В. Чарыкова (февраль 1896 г.) «не стремить-
ся к усложнениям обстановки и избегать новых изменений на Бал-
канском полуострове... не допускать агитации в Македонии, что
могло бы поставить на повестку дня восточный вопрос» 92. О «за-
мораживании» восточного вопроса в 90-е гг., о возможных совме-
стных действиях с Австрией заявлял и министр иностранных дел
России А. Б. Лобанов-Ростовский91.
192
Расхождения обеих стран со своими союзниками (у Австро-
Венгрии с Германией, у России с Францией) и, главное, общее
стремление к сохранению статус-кво на Балканах послужили ос-
нованием для русско-австрийского соглашения.
Можно согласиться, и документы это подтверждают, с мнени-
ем В. М. Хвостова, что инициативная роль в русско-австрийском
сближении принадлежала П. Капнисту92. Российский посол в Ве-
не был убежден, что русско-австрийское соглашение является
«жгучим вопросом дня»93. А. Голуховский, политика которого
строилась на противодействии России, первоначально с большим
недоверием отнесся к суждениям российского посла о целесооб-
разности для обеих держав их совместных действий на Балканах.
Однако внутренняя нестабильность государства и фактический
отказ Англии и Германии поддержать планы Австрии по противо-
стоянию России вынудили Голуховского согласиться с доводами
П. Капниста. Сторонником нового курса, направленного на сбли-
жение с Россией, был и австрийский император Франц-Иосиф94.
Но главной причиной, толкавшей обе стороны к соглашению, бы-
ли события на Балканах, в частности обострение турецко-грече-
ских отношений по поводу событий на Крите, грозившие раздви-
нуть рамки конфликта.
В апреле 1897 г. император и министр иностранных дел Ав-
стро-Венгрии прибыли в Петербург. Переговоры, там проводимые,
выявили совпадение позиций двух стран относительно балкан-
ских событий. Оба правительства склонялись к совместным дей-
ствиям по стабилизации положения на Балканах, что послужило
основой русско-австрийского соглашения. Его формой явился об-
мен нотами министров иностранных дел Австро-Венгрии и России
с австрийским послом в Петербурге Лихтенштейном95.'
А. Голуховский в письме к австрийскому послу 26 апреля
(8 мая) 1897 г., подводя итог встреч в Петербурге, отмечал «дове-
рие и лояльность», существующие между двумя странами, что да-
ет «солидные гарантии для мирного разрешения восточного воп-
роса» 96.
Главный смысл русско-австрийского соглашения сводился к
отказу от всяких завоеваний на Балканском полуострове и к под-
держанию «теперешнего status quo». В случае нарушения этого
принципа договаривающиеся стороны были «готовы заставить
уважать этот принцип всякую другую державу, которая обнару-
жила бы притязания на вышеупомянутую территорию». Вопросы,
связанные с Константинополем и проливами, в ноте А. Голухов-
ского Лихтенштейну исключались, поскольку они, замечал авст-
рийский министр, имеют «по-существу общеевропейский харак-
тер». Не стоял этот вопрос и на австро-русских переговорах. В
случае нарушения статус-кво на Балканах между Австро-Венгри-
ей и Россией, полагал А. Голуховский, должно быть подписано
особое соглашение о совместных действиях двух стран. В этом
случае австрийский министр считал возможным оккупацию Авст-
рией Боснии, Герцеговины и Новобазарского санджака «заме-
13-1513 193
нить» правом аннексии. Албания, согласно австрийской ноте,,
должна была образовать независимое княжество; остальные тер-
ритории бывшей Османской империи могли быть «объектом спра-
ведливого раздела между существующими различными малым»
балканскими государствами» при соблюдении принципа равнове-
сия сил без «заметного перевеса какого-либо из балканских кня-
жеств в ущерб другим» 97.
Письмо А. Голуховского по его просьбе было передано россий-
скому министру иностранных дел М. Н. Муравьеву. Тот своея со-
ображения на предложения А. Голуховского изложил также в но-
те австрийскому послу. Министр иностранных дел России выска-
зал солидарность в вопросах, связанных с необходимостью под-
держания на Балканах статус-кво и в отказе от завоеваний. Он
отметил отсутствие по этому поводу разногласий между двумя го-
сударствами. На этом кончилось единство позиций России и Ав-
стрии. По конкретным вопросам, выдвигаемым австрийской сто-
роной, у России были иные суждения. Так, если А. Голуховский
заявлял об «общеевропейском характере» решения вопроса о
проливах, то М. Н. Муравьев высказался куда более категорично..
Он отмечал, что «Россия не может допускать малейшего посяга-
тельства на постановления о закрытии Босфора и Дарданелл,
санкционированные существующими трактатами». Что же каса-
ется возможности замены Австрией оккупации Боснии и Герце-
говины их аннексией, то российское правительство, по существу^
высказалось против такого решения. М. Н. Муравьев заметил, что
аннексия этих двух провинций «подняла бы более широкую проб-
лему, которая потребует специального рассмотрения в надлежа-
щее время и в надлежащем месте». Решение вопросов, связанных
с образованием Княжества Албания и с разделом территории
бывшей Османской империи между Балканскими государствами,
Петербург не пожелал обсуждать, посчитав это несвоевремен-
ным 98.
Таково содержание русско-австрийского соглашения, обмен
нотами по которому выявил как единство позиций двух стран па
балканскому вопросу, так и сохранявшиеся между Россией и Ав-
стро-Венгрией расхождения, прежде всего в отношении Сербии и
других славянских стран.
Особенно показательны в этом плане донесения посланника
России в Белграде А. П. Извольского, не внушавшие иллюзий а
согласованности действий России и Австрии в отношении Сербии.
«Сейчас Австро-Венгрия, — писал А. П. Извольский, — в Сербии
действует старым способом — вмешивается во внутренние ее де-
ла. .. Следовательно, одного соглашения с Россией недостаточно,
чтобы побудить Австро-Венгрию отказаться от старой системы
воздействия на Балканские государства, в особенности на Сер-
бию99. А. П. Извольский, в частности, имел в виду одобрение Ав-
стрией возвращения в Белград бывшего короля Милана, что оз-
начало восстановление прежнего диктата Вены над Сербией.
Вместе с тем в разговоре с сербским королем Александром рус-
194
ский посланник советовал «отрешиться от закоренелой привычки
основывать какие бы то ни было политические расчеты на анта-
гонизме и конкуренции России и Австрии». Он отметил заинтере-
сованность России в поддержании хороших отношений между
Сербией, Болгарией и Черногорией 10°, противопоставляя полити-
ке Петербурга стремление Австро-Венгрии к «ослаблению и ней-
трализации государств, расчленению их на враждебные груп-
пы 1С1.
Большинство балканских правительств негативно восприняло
русско-австрийское соглашение. Они считали его «противоестест-
венным» для России, ранее отстаивавшей интересы славянских
стран, а ныне принесенных в жертву Австрии», — обобщил впе-
чатления балканских кабинетов российский дипломат из Черно-
гории 102. На опасность для авторитета России подписанного сог-
лашения обращал внимание Петербурга и А. П. Извольский. В
донесении М. Н. Муравьеву (декабрь 1897 г.) он отмечал, что
соглашение с Австрией «в некоторой степени противоречит тра-
диционным приемам нашей восточной политики и надо русскому
представителю найти равновесие между традицией, на которой
зиждется влияние России, и требованием практической государ-
ственной мудрости» 103.
Из Балканских государств лишь Румыния, испытывавшая
сильное давление держав Тройственного союза, положительно
оценила русско-австрийское соглашение, увидев «в нем самый
могущественный залог мира на Европейском Востоке» 104.
Многие балканские, прежде всего болгарские, историки разде-
ляют мнение большинства современников на договоренность меж-
ду Петербургом и Веной. Они полагают, что русско-австрийское
соглашение мешало реализации планов балканских правительств
в отношении их требований, предъявляемых Порте, по территори-
альному вопросу 105. Такой взгляд справедлив чисто умозрительно.
Действительно, традицией русской политики, в отличие от австро-
венгерской, было покровительство балканским народам, отстаи-
вание их веры и обычаев, что имело и официальную основу, за-
крепленную условиями Кючук-Кайнарджийского русско-турецко-
го договора 1774 г. От этой традиции, содержавшей нравствен-
ный элемент, Россия не отказывалась и в конце XIX в. Но со вре-
мени получения балканскими народами независимости росла
разобщенность между балканскими правительствами. В своих
действиях, направленных против Порты, они выступали изолиро-
ванно друг от друга. Каждое из них нередко выдвигало програм-
мы по воссозданию «Великой Греции», Сербии, Болгарии, которые
не помогали консолидации. «Задача Сербии,—утверждала серб-
ская печать, — сделаться центром сербской национальности и
группировать вокруг себя сербов, живущих вне Королевства» i06.
Что касается России, то она, как всякая другая держава, имела
собственные национальные задачи, сводившиеся в 80—90-х гг. к
сохранению Османской империи, прежнего режима проливов и
локализации конфликтов на Балканах. Ее задачи в эти годы рас-
13* 195
I
ходплись с интересами балканских правительств по пересмотру
границ с Турцией и совпадали с планами Венского кабинета по
сохранению статус-кво.
При всех изъянах русско-австрийского соглашения, заключен-
ного в обстановке продолжавшегося восточного кризиса, оно спо-
собствовало стабилизации обстановки в регионе. Не случайно Ев-
ропа благожелательно встретила договоренность двух наиболее
заинтересованных в балканских событиях стран. Русско-австрий-
ским соглашением Россия после кратковременного отхода от по-
литики поддержания статус-кво на Ближнем Востоке, вызванного
обстановкой в регионе и планами Англии, возвращается в русло
прежней тактики 107.
л.
* * *
Проливы во внешней политике России имели первостепенное
значение. Они были важны в политико-стратегическом и эконо-
мическом аспектах.
Ослабление Османской империи в результате русско-турецкой
войны 1877—1878 гг., непрекращавшиеся национальные движения
на ее территории, образование самостоятельных государств на
Балканах внушали современникам мысль о скором падении Тур-
ции. Россия как Черноморская держава в этой ситуации более
других стран была озабочена возможностью, захвата проливов
одним из европейских государств, скорее всего Англией.
Разрабатываемые Россией в 80—90-е гг. разнохарактерные
планы по решению вопроса о проливах, как правило, совпадали
по времени с крупными международными осложнениями. Об этом
свидетельствовало, в частности, решение Особого совещания
1881 г. по строительству Черноморского флота, записки А. И. Не-
лидова 1882—1885 гг., письмо Александра III к Н. Н. Обручеву
1885—1886 гг. Император и начальник Генерального штаба бы-
ли едины в утверждении, что только ради захвата проливов «сто-
ит проливать русскую кровь», все остальные вопросы, с их точки
зрения, имеют второстепенное значение. Те же суждения о значе-
нии проливов для России высказывал и посол в Вене П. Капнист,
считавший, что «в вопросе о проливах заключена сущность рус-
ской политики на Ближнем Востоке» 108. Вместе с тем Александр III
и Н. Н. Обручев в 80-е гг, полагали, что Россия к немедленно-
му захвату проливов не готова. Внутренние задачи государства,
слабость российского флота, противоречия с европейскими прави-
тельствами требовали проведения иной политики, сводившейся
в 80-е гг. XIX в. к отстаиванию совместно с Турцией прежнего ре-
жима закрытия проливов.
В 90-е гг., с новым кризисом в Османской империи, охватив-
шим Малую Азию и Балканы, реальной- становилась возмож-
ность изменения режима проливов. Военные круги России, преж-
де всего Н. Н. Обручев, считали, что российский Черноморский
флот способен отстоять интересы России. В этой обстановке пра-
196
вительство принимает решение о захвате, но лишь верхнего Бос-
фора (в отличие от предложения Александра III 1885 г. об овла-
дении проливами и Константинополем). Но и в 90-е, как и в 80-егг.
действия России ставятся в зависимость от вступления фло-
тов иностранных держав в Дарданеллы. Этот план, не поддержан-
ный союзницей России — Францией, вскоре был оставлен Росси-
ей. Принятию такого решения способствовало и постепенное ос-
лабление англо-русского противостояния, договоренность с други-
ми государствами по критскому вопросу. Вместе с тем неутихав-
шие волнения в Малой Азии и на Балканах заставляли российское
правительство продолжать усилия по стабилизации обстановки в
регионе, тем более что ее внимание отвлекал Дальний Восток.
Государством, которое разделяло позицию России по сохране-
нию территориального статус-кво, была Австро-Венгрия, давняя
ее противница. Результатом переговоров явилось заключенное в
апреле—мае 1897 г. русско-австрийское соглашение. Оно на деся-
тилетие определило политику двух государств по поддержанию
статус-кво на Балканах при сохранении расхождений по другим
вопросам.
ПРИМЕЧАНИЯ К ГЛАВЕ V
1 Bolsover G. Russian and the Eastern Question 1832—1841 //Bulletin of
the Institute of Historical Research. 1933. Vol. XI. N 32; D г i a u 11 Ed. La
question d’Orient. Paris. 1912; Kurat A. N. Rusya tarihi. Ankara, 1948.
2 См.: Покровский M. H. Внешняя политика: Сб. статей. М,
1918. С. 8.
3 См.: Хвостов В. М. Проблемы захвата проливов в 90-х гг. //Историк-
марксист. 1930. № 20; Он же. Предисловие к записке А. И. Нелидова 1882 г.
//Красный архив. 193’. Т 3 (461.
4 См.: Глебов В. Л. Общие тенденции балканской политики великих
держав в конце XIX — начале XX в. /’/ Советское славяноведение. 1973. № 4.
С. 22.
5 Виноградов В- Н. Восточный вопрос и Балканы. Размышления о со-
временном этапе исследования // Новая и новейшая история. 1989. № 6. С. 66.
ь См.: Золотов В. А. Хлебный экспорт России через порты Черного и
Азовского морей в 60—90-е гг. XIX в. Ростов-на-Дону, 1966. С. 32.
7 См.: Милютин Д. А. Дневник. Т. III. М., 1950. С. 127.
8 См.: Хвостов В. М. Проблемы истории внешней политики России и
международных отношений. М., 1977. С. 178.
9 АВПРИ. Ф. 138 (Секретный архив министра). 1885. Оп. 467. Д. 439/158.
Л. 4.
10 Там же. Л. 4 об., 5.
11 АВПРИ. Ф. Канцелярия. 1889. Оп. 470. Д. 62. Л. 45.
12 АВПРИ. Ф. Отчеты МИД. 1882. Л. 12—13.
13 Записка А. И. Нелидова в 1882 г. о занятии проливов .//Красный архив.
1931. Т. 3(46). С. 179—187.
14 См.: Нольде Б. Э. Внешняя политика.. Пг.. 1915. С. 98.
35 Красный архив. 1931. Т. 3(46). С. 180; С к аз кин С. Д. Конец австро-
русско-германского союза. М., 1974. С. 148.
16 Ламздорф В. Н. Дневник 1891 —1892. М.; Л., 1934. С. 358.
17 Хвостов В. М. Проблема захвата Босфора в 90-е годы // Историк-
марксист. 1930. № 20. С. 108.
1-97
,s См.: Виноградов В. И. Румыния в годы первой мировой войны.
М.. i960. С. 130.
15 Новости дня. 1885. 11 апр.
-3 АВПРИ. Ф. 138. (Секретный архив министра). 1885. Оп. 467. Д. 94/101.
Л 1
-1 Там же. Л. 1 об.
22 Там же. Л. 3.
23 Там. же. Л. 4.
24 Там же. Л. 10—10 об.
25 Красный архив. 1931. Т. 3(46). С. 180—181.
26 РОБЛ. Ф. 169. Д. А. Милютин. Д. 63 «О ходе военных распоряжений и
нашей готовности к войне». Л. 5 об.
27 Там же. Л. боб.—7.
28 АВПРИ. Ф. Посольство в Константинополе. 1886. Оп. 517/2. Д. 79. Л. 26.
22 Там же. Л. 28 об. — 29.
39 Там же.
31 Там же. Ф. Канцелярия. 1885. Оп. 470. Д. 25. Л. 259—260.
32 Там же. Л. 266.
-3 Сборник договоров России с другими государствами: 1856—1917. М.,
1952. С. 228—229.
34 Die Grosse Politik der Europaischen Kabinette 1871—1914 (далее — G. P.).
Bd 4. Berlin, 1922. S. 113.
35 См. подробнее: Силин А. С. Экспансия Германии на Ближнем Востоке
в конце XIX в. М., 1971. С. 43—45.
36 АВПРИ. Ф. Канцелярия. 1885. Оп. 470. Д. 25. Л. 306—308 об. Н. К. Гире—
А. И. Нелидову 7 декабря 1885 г.
37 Там же. 1886. Оп. 470. Д. 30. Л. 31—32.
38 АВПРИ. Ф. Посольство в Константинополе. 1886. Оп. 517/2. Д. 79.
Л. 4 об.
39 Там же. Л. 48—48 об.
40 АВПРИ. Ф. Политархив. 1895. Оп. 482. Д. 985. Л. 575.
41 G. Р. Bd 10. N2371.
42 О германо-английских переговорах см.: Е р у с а л и м с к и й А. С. Внеш-
няя политика и дипломатия германского империализма в конце XIX в. М.» 1951.
С. 173—176; Силин А. С. Указ. соч. С. 209—211.
43 G. Р. Bd 10. N2380.
44 Grenville A. S. Lord Salisbury and Foreign Policy. L., 1964. P. 37.
45 П а н т e в А. Проливите като фактор балканската политика на Велико-
британия // Великите сили и балканските взаимоотношения в края на XIX и
началото XX в. София, 1982. С. 66.
46 АВПРИ. Ф. Политархив. 1895. Оп. 482. Д. 984. Л. 60—61; Ротштейн
Ф. К. Международные отношения в конце XIX в. М., 1960. С. 112.
47 ЛамздЬрф В. Н. Дневник. 1894—1896. М., 1991. С. 295—296. Запись
от 2 нояб. 1895 г.
48 См.: Хвостов В. М. Проблемы захвата Босфора в 90-х гг. XIX в.//
Историк-марксист. 1930. Т 20. С. 108.
49 АВПРИ. Ф. Политархив. 1894. Оп. 482. Д. 983. Л. 264—264 об.
50 Там же. Л. 44.
31 Там же. Л. 265 об. О позиции Франции по этому вопросу см.: С h а и-
dordy I. В. La France et la question d' Orient. Paris, 1897. P. 8—9.
52 АВПРИ. Ф. Политархив. 1894. On. 482. Д. 983. Л. 1 об. — 2 об.
53 П а н т e в А. Проливите като фактор... С. 74—75.
П а л о т а ш Э. К истории соглашения 1897 г. между Австро-Венгрией и
Россией // Annales Universitatis Scientiarum Budapestinenslis Sectio Historica.
T. L Budapest, 1962. P. 124.
1ОЧЛМТСМоп rB?.nT0B B’ M- Проблемы захвата Босфора... //Историк-марксист.
1930. Т. 20. С. ПО. -
5о7Р^екТ-за^ата БосФ°Ра в 1896 г. //Красный архив. 1931.. Т. 4—5
д4/—С. 56—58.
198
57 Там же. С. 59.
50 См.: Рыбаченок PI. С. А. Б. Лобанов-Ростовский во главе Россий-
ского МИД /’/Портреты российских дипломатов М., 1991. С. 181.
59 См.: Пономарев В. Н. Свидание в Бальморало и русско-английские
отношения 90-х гг. XIX в. // Исторические записки. Т. 99. М.. 1977.
60 См.: Рыбаченок И. С. Союз с Францией во внешней политике Рос-
сии в конце XIX в. М.» 1993. С. 90—95.
51 См.: Витте С. Ю. Воспоминания. Т. II. М., I960. С. 99—100.
62 Красный архив. 1931. Т. 4—5 (47—48). С. 57.
93 Там же. С. 62.
64 См.: Витте С. Ю. Воспоминания. С. 81. Подробнее о Витте см.: И г-
н а 7 ь е в А. В. С. Ю. Витте — дипломат. М.. 1989.
65 См.: Витте С. Ю. Воспоминания. С. 101.
. 66 Там же. С. 82.
67 Проект захвата Босфора в 1896 г. ... С. 65—66. Турецкий историк А. Н.
Кур ат, подробно разбирая проект А. И. Нелидова, трактует его как программу
всей дальнейшей политики России в отношении проливов. Он обходит молча-
нием усилия российского правительства по поддержанию Османской империи,
по использованию всех дипломатических средств, прежде чем приступить к
военным. Автор утверждает, что Россия всегда стремилась либо к захвату
проливов, либо к исключительному пользованию ими при условии закрытия их
для других государств, прежде всего Англии (К u г a t A. N. Rusya tarihi. Bas-
•langictan 1917-ye Kadar. Ankara, 1948. C. 106—107, 109, 119).
68 Проект захвата Босфора в 1896 г. ... С. 54, 69.
69 АВПРИ. Ф. Канцелярия. 1896. Оп. 470. Д. 29. Л. 111 —113.
70 См.: Хвостов В. М. Проблемы захвата Босфора... С. 125—126.
71 Там же. С. 108.
72 АВПРИ. Ф. Канцелярия. 1896. Оп. 470. Д. 29. Л. 496—498.
73 АВПРИ. Ф. Посольство в Вене. 1896. Д. 425. Л. 401, 423—423 об. П. Кап-
нист— М. Н. Муравьеву 23 декабря 1896 г. — 4 января 1897 г.; Ф. Посольство
з Константинополе. 1897. Оп. 517/2. Д. 103. Л. 32.
74 Там же. Ф. Посольство в Вене. 1896, Д. 425. Л. 400.
75 Там же. Ф. Посольство в Вене. 1896. Д. 425. Л. 403.
73 Там же. Л. 404.
’’Там же. Л. 405.
Там же. Л. 407 об., 408.
79 Там же. Л. 408 об.
80 Там же. Л. 409.
81 АВПРИ. Ф. Посольство в Константинополе. 1897. Оп. 517/2. Л. 103.
Л. 32—41; Ф. Канцелярия. 1897. Оп. 470. Д. 169. Ч. 1. Л. 343—351.
80 АВПРИ. Ф. Посольство в Вене. 1896. Д. 425. Л. 418—420 об.
83 АВПРИ. Ф. Канцелярия. 1897. Оп. 470. Д. 35. Л. 6.
м См.: Палоташ Э. Указ.' соч. С. 126.
83 Там же. С. 125—126; Д.. Д. F. Vol. XII. N 182. Р. 264.
86 G. Р. Bd 10. N 2497.
87 См.: Палоташ Э. Балканская политика Австро-Венгрии и австро-
венгеро-русские отношения в конце XIX в.: Автореф. дис. ... М., 1967. С. 18—
19.
88 См.: Палоташ Э. Из дипломатической истории Македонского вопроса...
•С.. 143.
89 См.: Хвостов В. М. Ближневосточный кризис 1895—1897гг. //Историк-
марксист. 1929. N 13. С. 52; История дипломатии. Т. II. М., 1963. С. 350.
90 АВПРИ. Ф. Политархив. 1896. Оп. 482. Д, 1298. Л. 12.
91 См.: Палоташ Э. К истории соглашения 1897г. между Австро-Венг-
рией и Россией. Будапешт, 1962. С. 130.
92 См.: Хвостов В. М. Ближневосточный кризис... С. 51.
93 АВПРИ. Ф. 138. (Секретный архив министра) 1897. Оп. 467. Д. 156/161.
Л. 7.
94 АВПРИ. Ф. Посольство в Вене. 1896. Д. 425. Л. 72.
199
95 Сборник договоров России с другими государствами, 1856—1917. С. 303 —
308.
96 Там же. С. 304.
97 Там же. С. 305—306. '
98 Там же. С. 308.
99 АВПРИ. Ф. Политархив. 1897. Оп. 482. Д. 479. Л. 191 —192.
100 Там же. Л. 59 об. — 60 об.
101 Там же. Л. 146 об.
102 Там же. 1899. Оп. 482. Д. 1558. Л. 50 об.
103 Там же. 1897. Оп. 482. Д. 479. Л. 189 об. — 190.
104 Там же. Д. 656. Л. 95—95 об. Фонтон — М. Н. Муравьеву 21 июля.
105 Подробнее об отношении Болгарии к русско-австрийскому соглашению
1897 г. см.: Попов Р. Балканската политика на България 1894—1898. София,.
1984. С. 170—180; Дюлгерова Н. Политика России и Австро-Венгрии в
отношении Болгарии (1896—1903). Автореф. дис.... М., 1985. С. 20—21.
106 АВПРИ. Ф. Политархив. 1897. Оп. 482. Д. 479. Л. 185 об.' — 186.
107 Попов Р. България и Русия (1894—1898). София, 1985. С. 293.
108 АВПРИ. Ф. Посольство в Вене. 1896. Д. 425, Л. 164; Ф. 138. (Секрет-
ный архив министра). 1897. Оп. 467. Д. 156/161. Л. 19 об. — 20 об., 25.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
В конце XIX в. внешняя политика России на Балканах и в рай-
оне проливов не носила наступательного характера. Российское
правительство не имело территориальных притязаний на Балка-
нах, не желало распада Османской империи, не выступало ини-
циатором захвата проливов, отстаивая международный принцип
их закрытия для военных кораблей всех держав.
Понимая несовершенство Берлинского трактата, Петербург-
ский кабинет тем не менее намеревался следовать его решениям,,
рассчитывая таким путем сохранить мир в регионе. Этот осторож-
ный курс был вызван внутренним положением России, расстрой-
ством ее финансовой системы, международной нестабильностью.
Однако поддержать статус-кво на Ближнем Востоке России не
удалось. Конец XIX в. не принес региону спокойствия. Правитель-
ства и народы, не удовлетворенные решениями Берлинского кон-
гресса, подняли свой голос протеста: конфликты следовали один
за другим. В этой ситуации Россия не исключала возможности вы-
теснения Османской империи с Балкан, что неминуемо вело к но-
вым войнам, которые российское правительство стремилось избе-
жать. Такая политика позволяла России предпринять усилия по
поддержанию лояльных отношений с Турцией, не отказываясь,
однако, от традиционного покровительства балканским народам,,
получившим независимость с ее помощью. Эти действия россий-
ского правительства нередко играли роль стабилизатора в обста-
новке межнациональных и религиозных столкновений, характер-
ных для Ближнего Востока.
При единой стратегической линии внешней политики России
на Ближнем Востоке в конце XIX в. можно заметить некоторые
различия в ее тактике для 80-х и 90-х гг.
В 80-е гг. Россия еще участвовала в Союзе трех императоров,
хотя ее противостояние Австро-Венгрии усиливалось. Другая
участница Союза — Германия при разногласиях в частностях раз-
деляла многие взгляды России по восточному вопросу, что застав-
ляло Петербургский кабинет рассматривать Берлинское прави-
тельство в качестве силы, сдерживающей наступательное движе-
ние Австрии в глубь Балканского полуострова. Для первой поло-
вины 80-х гг. сравнительно с 90-гг. характерна большая актив-
ность России на Балканах и в разработке программ, связаннььх
с проблемой проливов. Эта тактика обусловливалась рядом при-
чин: враждебной по отношению к России позицией европейских
201.
держав, прежде всего Англии и Австро-Венгрии, занятой ими на
Берлинском конгрессе и продолжавшейся в ходе реализации его
решений; взрывоопасной обстановкой на Балканах;^ конфликтами
между Балканскими странами, национальными движениями в ев-
ропейских провинциях Османской империи и в Малой Азии, пла-
нами России в отношении Болгарии.
Показателями особого внимания России к Ближнему Востоку,
н частности к проблеме проливов, могут служить утвержденные
правительством в начале 80-х гг. программы по строительству
российского флота, где первостепенной задачей считалось строи-
тельство Черноморского флота. Сюда же следует отнести Запис-
ку Д. А. Милютина, одобренную Александром III, которая может
быть оценена как программа России по восточному вопросу. Ее
смысл сводился к недопущению возможности изменения сущест-
вовавшего режима проливов и перехода их в руки европейских
держав, прежде всего Англии.
Проблема проливов как первоочередная в восточной политике
России нашла свое обоснование, помимо Записки военного мини-
стра, в письме Александра III к Н. Н. Обручеву, написанном в
связи с болгарским кризисом середины 80-х гг. XIX в. В эти годы
вероятность войны на Балканах и возможность русско-англий-
ского столкновения в районе проливов становились особенно ре-
альными в силу англо-русского противостояния в Средней Азии
Российское правительство в эти годы предписывало военному ве-
домству на случай ввода английского флота в Дарданеллы быть
готовым к захвату проливов и Константинополя.
В 90-е гг. произошел самый мощный восточный кризис XIX в.,
охвативший не только Балканы, но и Малую Азию. Европейские
страны, как это бывало и ранее, не стояли в стороне от событий.
Но усилия русской дипломатии в эти годы, в отличие от 20-х,
70-х гг., были направлены на мирное разрешение конфликта. При
возникновении войны российское правительство видело свою за-
дачу в захвате Верхнего Босфора (вопрос о Дарданеллах не сто-
ял), рассматривая эти действия в качестве ответной меры на аг-
рессию держав Запада. Однако этот план вскоре был оставлен
Россией в связи с изменившейся как общей, так и региональной
-обстановкой.
Во второй половине 90-х гг. несколько смягчились русско-ан-
глийские противоречия, усилились расхождения с Германией в
Европе и на Ближнем Востоке, сблизились позиции Австро-Венг-
рии и Германии. Особое беспокойство России вызывали действия
Берлинского кабинета по перевооружению турецкой армии и воз-
можной ее дислокации по русско-турецкой границе на Кавказе.
В этой ситуации Петербург придавал особое значение союзу с
Францией и предлагал российскому послу «выступить в Констан-
тинополе совместно с французским представителем». Противоре-
чия, разделявшие Россию и Францию в вопросе о проливах, при
совпадении позиций по другим проблемам явились дополнитель-
ной причиной, заставившей российское правительство отказаться
202
от первоначального плана по овладению проливами и поити на
«замораживание» восточного вопроса. В принятии такого реше-
ния важную роль сыграло внимание России в эти годы к событи-
ям на Дальнем Востоке. Реализация планов России в этом регио-
не требовала стабильности на других направлениях внешней по-
литики государства. «Россия боится поднимать восточный воп-
рос во всем грозном объеме». Эти слова министра иностранных
дел М. Н. Муравьева отражали подлинную позицию России, за-
нятую ею на Ближнем Востоке в конце XIX в.
Что касается Балкан, то центральным звеном в политике Пе-
тербургского кабинета в 80—90-е гг. был болгарский вопрос, от
решения которого во многом зависело сохранение дружественных
отношений с народами Балканского региона. Однако Россия не
всегда учитывала, что балканское общество после русско-турец-
кой войны вступило в новую эпоху своего развития: получив не-
зависимость, оно пыталось ее отстоять. Но национальная балкан-
ская буржуазия и ее лидеры зачастую не находили нужных пу-
тей решения своих задач. Этому мешали отсутствие опыта, внут-
ренние межпартийные столкновения и конфликты между балкан-
скими правительствами, а также политика Порты, государств
Запада, позиция России.
Вмешательство российского правительства во внутренние де-
ла Болгарии, соединенное с противостоянием Петербургскому ка-
бинету правительств Западной Европы, сделали болгарский воп-
рос самым уязвимым в действиях России на Балканах.
Не всегда продуманные планы российского правительства
усугублялись несогласованностью в действиях российских дипло-
матов. При этом каждый из них обладал достаточно высоким про-
фессионализмом, что само по себе свидетельствовало о важности
.Ближневосточного региона во внешней политике России.
Разрыв русско-болгарских дипломатических отношений в
1886 г. был тяжелым испытанием для обеих стран. В итоге были
ослаблены позиции России в регионе, что заставило российское
правительство изменить методы внешней политики на Балканах.
Отказавшись от прямого вмешательства во внутренние дела Бал-
канских государств, Россия усилила нравственное, религиозное
воздействие на православное население Балкан. Таким путем она
пыталась восстановить свой авторитет и возможность контроля
.за действиями Балканских стран.
В результате прекращения связей с Россией осложнилось
внутреннее и международное положение Болгарии. Князь Фер-
динанд Кобург не был признан ни Турцией, ни Европой. Изоля-
ция Болгарии побудила правительство С. Стамболова просить
помощи у России, с тем чтобы Петербургский кабинет выдвинул
своего кандидата в князья Болгарии. Это обращение к России
имело более широкий смысл, чем только эпизод в прерванных
русско-болгарских отношениях.
В конце 80-х — начале 90-х гг. эйфория балканских прави-
тельств по поводу их веры в спасительную роль западноевропей-
203
ских государств сменяется разочарованием и постепенным ростом
влияния России. Первой страной, обратившейся за .поддержкой к
России, была Сербия, более других зависимая от Австро-Венгрии.
Этот поворот в сторону России послужил стимулом к сближе-
нию позиций Балканских стран в решении межгосударственных
вопросов. Особенно ощутимой стала необходимость их единства,
в период восточного кризиса 1894—1898 гг., который явился
следствием переплетения внутренних и международных проти-
воречий. Россия покровительствовала сближению Балканских,
стран, выступала за смягчение напряженности в их религиозных,
и территориальных спорах.
Союз Балканских государств мог бы стать определенной пре-
градой посягательству на их суверенитет со стороны Порты и пра-
вительств Запада, противившихся их единству. При согласован-
ности подходов стран, входивших в союз, он явился бы ускорите-
лем в выполнении султаном обязательств в отношении реформ в-
европейских провинциях Турции. Этими причинами можно объяс-
нить популярность идеи союза в балканском обществе.
Складыванию союза в 90-е гг. способствовала обстановка на
Балканах: восстановление русско-болгарских дипломатических
отношений в 1896 г., опасность греко-турецкой войны и раздела
наследства Османской империи. Соглашение между Болгарией,.
Сербией, Черногорией, подписанное в 1897 г., явилось итогом
взаимных компромиссов, которые не сняли противоречий, их раз-
делявших. Оказались справедливыми слова министра иностран-
ных дел Австро-Венгрии А. Голуховского, сказавшего еще до об-
разования союза, что «соперничество славянских государств в
Македонии их разъединит».
Националистические планы, вынашиваемые Балканскими стра-
нами, по созданию «великих» национальных государств, религи-
озные разногласия, существовавшие между ними, препятствовали
единству балканских народов, усиливали их зависимость от евро-
пейских держав. Отсутствие стабильности в регионе при слабости
Балканских стран обусловили проведение их правительствами
лавирующей между Портой, Россией и Западом политики, дале-
кой от подлинной независимости.
Греко-турецкая война как кульминация восточного кризиса, а.
также позиция нейтралитета, занятая Балканскими государства-
ми в отношении Греции, служили еще одним доказательством:
разобщенности Балканских стран, их неспособности и нежелания
отстоять собственными силами независимость населения Македо-
нии, Крита, Малой Азии. В этом кроется главная причина неуте-
шительных для балканских народов итогов восточного кризиса.
90-х гг. XIX в. Сопутствующим обстоятельством такого исхода
явилась также позиция великих держав.
Россия, заинтересованная в локализации конфликта в регионе,
не поддерживала территориальных претензий Балканских стран
друг к другу и Порте и не порицала их нейтралитета в греко-ту-
рецкой войне. В восточном кризисе 90-х гг. она действовала5 в
204
единстве с правительствами Европы, также заинтересованными в
восстановлении равновесия на Балканах и сохранении целостно-
сти .владений Турции. Это совпадение взглядов, составлявшее
особенность восточного кризиса 90-х гг., послужило основой рус-
ско-австрийского соглашения 1897 г. о поддержании территори-
ального статус-кво на Балканах. Это соглашение не сняло авст-
ро-русских противоречий прежде всего в славянском вопросе, но
оно некоторое время стабилизировало обстановку в регионе.
Представляется, что идея единства православных народов,
присутствовавшая в политике России со времен Кючук-Кайнард-
жийского мира, в конце XIX в. приобретала особый смысл. Объяс-
нений тому можно найти несколько. Имела значение слабость
экономического потенциала России сравнительно с государствами
Западной Европы, которая к началу XX в. усилилась; однотип-
ность хозяйственной структуры России и Балканских стран не
удовлетворяла интересы балканской буржуазии; в эти годы за-
вершался процесс складывания национальных государств в Евро-
пе, что повсюду вызывало повышенный интерес к национальным
проблемам. Националистические идеи были характерны и для
Турции, где доктрина «османизма» была одной из ведущих. В
России эти общие закономерности проявились в мощном разви-
тии философско-религиозной мысли, где идея единения правос-
лавных, прежде всего славянских, стран также присутствовала.
Центром православного мира считали Россию и балканские наро-
ды... обращавшиеся к ее помощи при столкновениях с Османской
империей. Даже Греция, ориентировавшаяся в своей политике на
Англию, в 90-е гг. искала поддержки России в решении критского
вопроса. Не разделяя воинственных настроений афинского пра-
вительства, которые вели к расширению конфликта на Ближнем
Востоке, Россия выступала инициатором требований, обращен-
ных к султану, по признанию автономии Крита и проведения ре-
форм на острове.
В конечном итоге Порта была вынуждена принять условия
России, несмотря на то что Греция, воевавшая с Турцией по по-
воду судьбы Крита, войну проиграла.' Сам этот факт свидетельст-
вовал об изменившемся в 90-е гг. (сравнительно с серединой 80-х
гг.,) положении России в регионе, о возрождении ее влияния на
Балканах.
Следует также отметить, что обострение отношений между
Россией и балканскими правительствами прежде всего сказа-
лось на политике кабинетов. Оно в меньшей степени затрагивало
балканские и российские народы. Веками существовашая между
ними языковая, культурная, религиозная общность, отсутствую-
щая у других европейских государств, позволяла сохранить при-
язнь между ними даже в мрачные периоды межгосударственных
отношений. Не случайно в годы разрыва связей с Болгарией туда
не переставала поступать различная литература, издававшаяся в
Москве, Киеве, Одессе; в российских университетах, духовных се-
минариях продолжала учебу молодежь из Балканских стран.
205
/
ИМЕННОЙ УКАЗАТЕЛЬ
Абдул Хамид II, султан 9, 10, 13,64,
68, 81, 83, 95, 115, 128, 129, 131—
134, 136, 140, 141, 144, 145, 179,
181, 188, 189
Август Саксен-Кобург-Готский, принц
97
Агаки А. С. 62, 125
Аксаков И. С. 57
Александр II, император 11, 13, 15,
19, 23, 24, 26, 39, 49, 176
Александр III, император 15, 24—29,
31fr 32, 34, 36, 37, 42, 43, 51, 52,
65-67, 70, 74, 75, 78—80, 82-87,
89, 90, 94, 97, 105, 106, 112, 116,
119, 120, 123, 131, 174-180, 196,
197, 202
Александр Баттенберг, князь 9—12,
20, 21, 23—35, 37, 54, 60, 65-68,
70, 71, 74—76, 78, 80-83, 86, 89,
93
Александр ОбреновиЙ, король 105—
107,- 111, 112, 139, 153—155, 157,
160, 163, 165, 170, 171, 194
Аното Г. 133, 134, 188
Аргиропуло Г. 54, 68, 75, 108—ПО,
155, 170
Б<ахметс|в Г. П. 120, 136, 153, 159,
161, 162, 171
Бейлис А. С. 87, 90
Биконсфильд Б. 175
Бисмарк О. 14, 15, 17, 22, 38, 47, 58,
72, 83, 84, 92, 96, 116
Богданов П. М. 75, 78, 80
Богориди А. (Алеко-паша) 10, 64
Божо Петрович, князь 9, 146
Борис, принц 121, 153
Братиану И. 45, 72, 77, 113
Бунге Н. X. 22
Бурмов Т. 12, 20
Бюлов Б. 145, Г69
Вакалопулос А. 137
Банковский П. С. 34, 187
Величков К. 119, 120
Велчев В. 98—100, 123
Вильгельм II, император 192
Виноградов В. Н. 57, 172, 197, 198,
206
Витте С. Ю. <24, 25, 60, 186, 187, 199
Влангали А. С. 24, 33
Влахов Т. 126,. 167, 168
Вознесенский В. Д. 123, 125, 126 :
Габден-эффенди (Риза-паша) 95
Гарашанин И. 38, 44, 103, 104
Гатцфельд П. 182
Георг, королевич 446—148
Георг, король 51, 86, 144
Гире Н. К,. 15, 22, 30—32, 37—41, 46,
49—52, 61, 74, 77, 82, 84, 85, 89,
92, 94, 97, 110-112, 114, 116, 118,
119, 123, 127, 130, 132, 175, 179,
180, 183, 184, 188, 198
Гладстон В. 19, 59, 134
Глебов В. Л. 466, 197
Голенищев-Кутузов А. А. 121
Голуховский А. 185, 189, 191—194,
204
Горчаков А. М. 5, 7, 10, 12—15
Горяйнов С. М. 90
Гренвиль А. 182
Груич С. 98, 105, 106, 108
Давыдов А. П. 11, 20, 23
Дамянов С. 126
Данова Н. 48, 62, 125, 142, 148, 168..
169
Данченко С. И, 61, 62
Делиянниис 137, 143
Дерби Э. 175
Джоржевич Д. НО
Димитров И. 59—<61, 66, 87
Димитров П. 138
Дойнов Д. 58, 62, 87
Дрио Е. 128, 134
Дюлгерова Н. 200
ЕУтавич Б. и Ч. 23. 66. .125
Ерусалимский А. С. 62, 198
Живанови и Ж. 124
Зайончковский П. А. 58
Зайцев В. В. 124
Зиновьев И. А. 32, 33, 98—100, 146—
148, 1153, 157. 163
Золотухин М. Ю. 6, 87
Игнатьев А. В. 199
Игнатьев Н. П. 7, 13, 16, 26, 44, 58,.
59. 62, 64
Извольский А. П. 158, 162, 164, 165,
171, 194, 195
Ионин А. С. 20, 29—35, 61
Иосиф, экзарх болгарский 117
Кальноки Г. 3. 29i 30-. 43, 72, 76
Камбон П. 115, 121, 129
Кантакузен М. А. 33, 36, 64
Капнист Д. 119, 188
Капнист П. 488—191, 193, 196, 199
Каприви Л. 167
'Каравелюв П. 21. 23, 25, 28, 35, 36„
61, 64, 78, 81, 82
Карасев А. В. 61, 62 :
Каратеодори-паша А. 136, 137
Карл (Карол) Гогенцоллерн, король
•'Румынии 42, 46, 69, 76, 77,, 96, 155
{Карцев Ю. С. 61, 70, 88
Катков М. Н. 89, 93, 94, 123
206
Каулыбарс А. В. 27, 28, 30, 31, 33 •
Каульбарс Н. В. 33, 34, 80, 82—86,
90
Киняпина Н. С. 6, 87.
Кирилл, просветитель 42
Климент, митрополит 8*0», 81, 89, 118,
119
Козьменко И. В. 58
Косев Д: 125, 126
Косик В. И. 6, 34, 58—61, 87—90
Кояндер А. И. 34—38, 61, 64, 75
Кремптон Р. 125
Крестович Г (Гаврикл-паша) 64
Кумани А. М. 20—22, 24, 59
Kyiparr А. Н. 199
Кургинян Е. А. 167
Кямиль-паша 95, 96
Л ай ярд 13
Ламздорф В. Н. 26, 60, 1 16, 118,
125—127, 162, 163, <166, 170, 183,
186, 19'7, 198
Лев XIII, папа римский 138, 162
Лесовский И. 31
Лихтенштейн Ф. 193
Лишин К. 22, 25
Лобанов-Ростовский А. Б. 13, 70, 97,
125, 131—133, 136, 142, 156, 160,
161, 167, 170, 171, 183, 185, 192, 199
Лорис-Меликов М. Т. 24
Майков В. 184
Манолова М. 58
Манфред А. 3. 122
Манчев К. 48, 62, 88, 124, 125
Мария Александровна, императрица
9
Мартенс Ф. Ф. 191
Мартыненко А. К. 6, 125, 126, 169,
170
Матвеев П. А. 87
Мефодий, пресветитель 42
Милан Обренович, князь, затем король
Сербии 39—44, 55, 68—72, 75, 76,
96, 98, 102—108, 1.10—112, 160,
163—165, 171, 194
Милютин Д. А. 11, 12, 14—20, 24, 49,
50, 55, 58—60, 172—174, 177, 178,
197, 198, 202
Михаил, митрополит 41, 42, 107, 149
Михаил Обренович, князь 39, 41
Миятев П. 58
Моренгейм А. П. 92, 131
Муравьев М_. Н. 142, 143, 147, 148,
153, 156, 157, 16:1—163, 169, 171,
194, 495, 199, 200, 203
Муткуров С. 81, 82
Набоков Н. А. 85, 94
Начович Г. 28, 116, 118
Неклюдов А. В. 125, 162, 164, 171
Нелидов А. И. 17, 33, 5ОЬ 53, 67—70
73, 74, 78-81, 83, 85, 93-97, 1оГ
111, 112, 115, 116, 118—121, 128*,
.129, 133, 134, 136, 137, 139, 141,’
143—146, 174—182, 184—188, 190
191, 196—199
Никитина Т. В. 137, 168
Николай I, император 24
Николай И, император 119—191 132
144, 146, 159, 183, 185—188
Николай Мингрельский, князь 94, 96
Николай Петрович, князь 52—55 68
75, 108, 109, 154, 155, 163
Новакович С. 154, 155, 163
Новиков А. Д. 39
Нольде. Б. Э., 197
Обручев Н. Н. 13, 14, 29, 31, 66 87
177—179, 183, 187, 196, 202
Ohv М. К. 138, 145, 147, 148, 169,
181
Павлович Н. 24
Панайотов И. 82, 89, 99, 115, 122, 123,
125, 169
Пантев А. 87, 88, 122, 125, 126, 198
Паренсов П. Д. 9, 11, 12, 20, 23, 24,
30, 58, 60
Палоташ Е. (Э.) 125, 126, 169, 198,
199
Паскалева В. 62
Пашич (Н. 41, 111, 112
Пейч1 И. Л. 126, 167
Персиани А. И. 40, 42, 43, 71, 76, 98..
101—107,. 112, 116, 123, 154, 159
Петр Карагеоргиевич 71, 75, 108
Покровский М. Н. 172, 197
Половцев А. А. 60
Пономарев В. Н. 199
Попов Р. 6, 57, 125, 126, 168—171,
200
Пурталес Ф. 130!, L67
Радев С. 20, 57—61, 70, 87, 88
Радославов В. 82, 116
Ристич И. 22, 41, 42, 59, 71, 102—106>
111
Розен Р. Р. 154. 156, 158—160, 171
Ротштейн Ф., К. 198
Рыбаченок И. С. 167, 199
Сабуров П. А. 15, 17
Самарджиев Б. 6, 14, 58, 68, 87, 88,
115, 123, 425, 126
Самнер Б. X. 22
Силин А. С. 166, 167, 169, 198
Силич Г. 164, 165
Сказкин С. Д. 9, 15, 18, 58, 59, 174,
197
Соболев Л. Н. 27—31, 60
Солсбери Р. 133, 179, 182, 185
Стамболов С. 35, 36, 61, 75, 78, 81,
82, 85, 89, 94—1'01, 113—120, 122,
123, 125, 126, 150, 203
207
Стателова Е. 47.. 59, 62, 87, 88
Стоплов К. 89, 98—100, 116—118, 120,
123, 139, 150, 152
Стоянов 3. 65, 98
Стурдза Д. 77
Татищев С. С. 90, 91, 99, 115, 122,
1 '75
Теохоров А. 98, 1'00
Терехов В. К. 88
Тодорова Цв. 59, 60
Тодорович П. 41
Трпкупис X. 50, 51, 79, 113
Тьготов П. П. 187
Феоктистов Е. М. 61, 1.23
Фердинанд Кобург, князь 89,. 97—
101, 1.14—123, 126,' 150, 152—155,
162, 203
Фон тон Н. 139, 200
Франц-Иосиф,, император 193
Хвостов В. М. 4, 6, 122, 167, 169,
172, 174. 193, 197—199
Хитрова Н. И. 63
Хитрово М. А. 24—28, ЗО, 93
Храмова Л. Б. 126 4
Христич Н. 106
Цанков Д. 21, 25, 31, 32, 35, 36, 75,
95, 118
Церетелев А. Н. 10
Чарыков Н. В. 121, 152, 153, 158—
161, .171, 19 .2
Чичерин Б.. Н. 18, 57, 80, 89
ЧубриловиД В. 61
Шепелев А. А. 10—12, 20, 23
Шильдбах К. 168
Шишкин Н. П. 185, 187
Шувалов Павел 92
Шувалов Петр 84
Эрнрот К. Г. 20, 23—26, 30
Якшич Г. 401, 61, 124
СОДЕРЖАНИЕ
Введение ....................................... 3
Глава I.
Балканы во внешней политике России после Берлин-
ского конгресса (1879—1884) .................. 7
Глава II.
Политика России в годы болгарского кризиса (1885—
1886) ....................................... 64
Глава III.
Балканы и Россия (вторая половина 80-х — начало
90-х гг. XIX в.) ............................. 91
Глава IV.
Ближневосточный кризис 90-х гг. XIX в. и Россия 127
Глава V.
Черноморские проливы во внешней политике России в
конце XIX в. ................................. 172
Заключение ................................... 201
Именной указатель ............................ 206
Научное издание
Киняпина Нина Степановна
БАЛКАНЫ И ПРОЛИВЫ ВО ВНЕШНЕЙ ПОЛИТИКЕ
РОССИИ В КОНЦЕ XIX ВЕКА
Зав. редакцией Г. М. Степаненко
Редактор В. В. Белугина
Художественный редактор Ю. М. Добрянская
Обложка художника Э. А. Маркова
Технический редактор Н. И. Смирнова
Корректор М. Ю. Буянова
н/к
ЛР Кц 040414 от 27.03 .-92.
Сдано в набор 31.08.94. Подписано в печать 15.11.94. Формат 60X90716-
Бумага тип. № 2. Гарнитура литературная. Высокая печать. Усл. печ. л. 13,0.
Уч.-изд. л. 15,52. Тираж 500 экз. Заказ 1513. Заказное. Изд. № 2811.
Ордена «Знак Почета» издательство Московского университета. :
103009, Москва, ул. Герцена, 5/7. * rkU .• ИЛ
Серпуховская типография Упрполиграфиздата Мособлисполкрма ; .,-i
г. Серпухов, проезд Мишина д. 2/7 ;__,,л' '