Пламя юных сердец - Алмазова Е.В., Бородина А.М., Кандауров И.М.

Автор: Алмазова Е.В. Бородина А.М. Кандауров И.М.

Теги: повести художественная литература очерки великая отечественная война история второй мировой войны сталинградская битва

Год: 1985

Похожие

Стойкость

Молодая гвардия

На главном направлении

Степные орлы

Текст

40-летию Победы
советского народа
в Великой Отечественной войне
ПОСВЯЩАЕТСЯ
а
Нижне-Волжское
книжное
издательство
АВТОРЫ
АЛЕКСЕЕВ П. Б.
ГОЛУБЕВ В. А.
ГОСТЕВ В. П.
ДРОНЬ Н. Г.
ДУБРОВИН И. И.
ЕРМОЛЕНКО Г. С.
ИОНОВ В. М.
КИСЕЛЕВ В. В.
КЛЕНОВ Ю. В.
логинов и. м.
ЛОЗОВЕНКО А. 3.
ПАВЛОВ К. М.
ПЛАСТИКОВА Л. С.
ПЛОТНИКОВ п. п.
ПОГРЕБНАЯ А. И.
ПОГРЕБНОЙ И. И.
САВЧЕНКО П. Я.
СОКОЛОВСКИЙ П. Б.
СОЛОВЬЕВ П. И.
СЫРКИН л. и.
ТУЗ и. к.
ЧУЙКОВ С. Е.
ЮРЬЕВ С. Е.
подвиг
СТАЛИНГРАДА
БЕССМЕРТЕН
ПЛАМЯ
ЮНЫХ
СЕРДЕЦ
ВОЛГОГРАД 1985
63.3(2)722
П37
ОБЩЕСТВЕННАЯ
РЕДКОЛЛЕГИЯ
серии книг «Подвиг Сталинград» бессмертеня
АЛМАЗОВА Е. В.
БОРОДИН А. М.
КАНДАУРОВ И. М.
КРАСЮКОВ Н. П.
ОВЧАРОВ А. М.
РОСТОВЩИКОВ В. Б.
ТОМАРЕВ В. И.
ХАРЧЕНКОВ В. Н.
ЦВЕТКОВ Б. М.
Рецензент — старший научный сотрудник
музея-панорамы «Сталинградская битва»
И. М. ЛОГИНОВ
Художественное оформление серии КОВАЛЯ В. Э.
© Нижне-Волжское книжное издательство, 1985.
МОГУЧАЯ СИЛА
В годы Великой Отечественной войны огромное влия-
ние на армейскую молодежь оказывал Ленинский комсо-
мол. Перед войной в армии и на флоте служили 1710 ты-
сяч комсомольцев. В ходе общих мобилизаций их было
призвано еще около 2 миллионов. Свыше 700 тысяч ком-
сомольцев было мобилизовано специальными постановле-
ниями ЦК ВЛКСМ и направлено в воздушно-десантные вой-
ска, ударные батальоны лыжников, гвардейские миномет-
ные части, во флот. Бесстрашно сражались в рядах Крас-
ной Армии 300 тысяч девушек-крмсомолок. Всего в армию
и флот было направлено 3500 тысяч комсомольцев.
За время Отечественной войны Сталинградская област-
ная организация ВЛКСМ направила на фронт более 60 ты-
сяч молодых патриотов. В ответ на призыв обкома ВЛКСМ
4300 молодых добровольцев подали заявления о вступле-
нии в состав 62-й и 64-й армий.
За период обороны Сталинграда в ряды сражавшихся
войск вступили 15 тысяч комсомольцев.
В годы войны в ВЛКСМ вступило свыше 5 миллионов вои-
нов. Только за июль — сентябрь 1942 года комсомольская
организация Сталинградского фронта приняла в свои ряды
11577 человек.
Несмотря на очень большие потери и убыль по возрасту,
численность комсомольцев в армии к концу войны соста-
вила 2500 тысяч.
• ♦ •
3 миллиона 500 тысяч комсомольцев в поды Великой
Отечественной войны были награждены орденами и меда-
лями. 7 тысячам комсомольцев и воспитанников комсомола
присвоено высокое звание Героя Советского Союза. Среди
5
дважды Героев Советского Союза — 60 воспитанников
ВЛКСМ. Воспитанники комсомола Александр Покрышкин
и Иван Кожедуб стали трижды Героями Советского Союза,
Среди 126 Героев Советского Союза, заслуживших это
звсние в дни Сталинградской битвы, 115 коммунистов и
комсомольцев.
Партия и правительство высоко оценили работу Все-
союзного Ленинского Коммунистического Союза Молоде-
жи. За выдающиеся заслуги перед Родиной в годы Великой
Отечественной войны и за большую работу по воспитанию
советской молодежи в духе беззаветной преданности Оте-
честву Верховный Совет СССР в июле 1945 года наградил
ВЛКСМ орденом Ленина. Это был третий орден, получен-
ный комсомолом. Орденами Красного Знамени были на-
граждены комсомольские организации Украины, Белорус-
сии, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, Севастополя и
Одессы.
• • •
Я считаю, что молодежь принесла главную жертву в
войне. Сколько прекрасных молодых людей мы потеряли!
Сколько матерей не дождались с войны детей! С команд-
ного пункта я много раз видел, как молодые солдаты под-
нимались в атаку. Это страшная минута — подняться в рост,
когда смертоносным металлом пронизан воздух. И они
поднимались. Многие из них только-только узнали вкус
жизни. Девятнадцать-двадцать лет — лучший возраст в
обычной человеческой жизни. Все впереди... А для них
очень часто впереди был только немецкий блиндаж, извер-
гавший пулеметный огонь... Мы, люди старшего поколения,
этого не забудем. Важно, чтобы и молодые не забывали.
Маршал Советского Союза
Г. К. Жуков
Курсантские полки, как правило, ставились на опасных
направлениях. На их боеспособность можно было вполне
положиться.
Все они сражались геройски. Где стояли курсанты, про-
тивник не мог пробиться. Многие из них отдали молодую
жизнь за свободу и счастье своей Родины — честь и слава
им!
Маршал Советского Союза
Ф. И. Голиков
Мальчишки,
мальчишки...
Ю. В. КЛЕНОВ
Сын полка
1944 год. Я и мой товарищ из 10-го Ураль-
ского добровольческого танкового корпуса Ва-
ся Уйманов стали суворовцами в Туле.
В один из дней, обмениваясь впечатлениями,
связанными с переменами в нашей жизни, мы
прогуливались по училищному плацу. Мимо в по-
ходном строю старательно вышагивали подго-
товишки из 5-й роты.
— Потешное войско шагает,— обратил я вни-
мание Васи на малолеток.
— А там и наши есть,— заметил Василек.—
Логляди-ка вон на того правофлангового кара-
пуза...
— Во, да у него даже медаль «За боевые
заслуги»...
Вася пояснил:
— Это Алешков Сережа. Слышал, что он
командира полка спас.
— Как это такой малец умудрился?
— Да так. Командный пункт обрушило во
время бомбежки. А он не растерялся. Быстро
вызвал саперов...
После этого мне захотелось познакомиться с
Алешковым поближе. Такой случай вскоре пред-
ставился. Я учился в роте старших. Имел комсо-
мольское поручение — раз в неделю проводить
политинформацию в подготовительном подраз-
делении.
Круглолицый, с серьезным недетским взгля-
дом, Алешков был заметен среди своих одно-
кашников. Из его скупого рассказа я узнал, что
он проживал в Курской области, в селе Грынь.
В годы войны оно стало базой партизанского
движения.
Сережа рассказывал:
— Когда папка ушел на фронт, я с мамой и
старшим братом Петей находился у партизан.
Однажды мать с братом послали на задание,
и в отряд они больше не вернулись. Мне сказа-
8
ли, что в село ворвались каратели. За связь с
партизанами всех жителей они расстреляли,
а хаты сожгли. Через несколько дней каратели
нагрянули и на партизанскую базу. Партизанам
с боем пришлось отходить в лес. Я выбился из
сил. Отстал от них и заблудился.
...А в это вре/ля под Козельском Калужской
области 510-й стрелковый полк вел изнуритель-
ные оборонительные бои. В перерыве между
перестрелкой на командном пункте появился
взбудораженный старшина Светличный. На руках
он держал изможденного, в рваном тряпье маль-
чонку. Выдохнув, он доложил заместителю ко-
мандира полка майору Воробьеву:
— Вот, побачьте, товарыш майор, хлопця
пидобрал в лесу. Дуже зможденный. Кажа, був
у партизан. Мать и братку нимцы сничтожили.
— Доставить мальца в медсанбат,— распоря-
дился майор Воробьев.
Светличный, словно младенца, приподнял Се-
режу со скамейки и вышел с ним из землянки.
Мальчонку накормили, уложили спать.
* ♦ *
С каждым днем Сережа набирал сил, поправ-
лялся. А когда окреп совсем, санитарка Зайце-
ва пришла с ним к Воробьеву.
— Митрофан Данилович,— обратилась она к
нему.—Сережа просит, чтобы его оставили в
полку.
Воробьев посмотрел, улыбаясь, на посвежев-
шего, отдохнувшего мальчика, спросил:
— Значит, хочешь воевать вместе с нами?
— Хочу,— сказал Сережа.
— Что ж, пошьем тебе форму, и ты станешь
воином.
Так и сделали. Старшина Светличный настав-
лял новоиспеченного «вояку»:
— Тэпер, Серега, пидешь к майору. Кажи
ему, штось прибыл для прохождения службы в
полку.
Светличный показывал мальчику, как во вре-
9
мя доклада надо приставлять руку к пилотке,
как пристукивать каблучками.
Воробьев назначил мальчика вестовым ри
штабе.
• * ♦
На одной из встреч Алешков расспрашивал
уже меня: откуда я, где жил, как попал в суво-
ровское? И когда узнал, что я из самого Сталин-
града, как-то приободрился. В его больших се-
рых глазах я впервые заметил веселые искорки.
— Вот, видишь? — сказал Сережа, показы-
вая на свою новенькую медаль.
— Вижу.
— Так я ее на Сталинградском фронте полу-
чил...
И вот что он рассказал.
Под осень сорок второго года стрелковый
полк, в котором находился Алешков, перебази-
ровали под Сталинград. К этому времени майор
Воробьев стал его командиром.
У берегов Волги шли кровопролитные бои.
Во время массированного налета фашистских са-
молетов Алешков с часовым из комендатской
роты Матвеевым находился в глубокой щели не-
подалеку от командного пункта. Рядом рвались
бомбы. Алешкову казалось, что вокруг нет уже
места, где бы не падали бомбы, не рвались сна-
ряды. Когда стервятники отбомбились, он выгля-
нул из укрытия. И его охватил еще больший
ужас: на месте землянки командного пункта тор-
чали одни искореженные бревна да доски. А Се-
режа знал, что майор Воробьев с тремя офице-
рами штаба находился там. «Значит, они под
землей»,— смекнул Алешков и толкнул в бок ча-
сового Матвеева;
— Командиров завалило!..
Матвеев кинулся к землянке. А Сережа, не-
смотря на продолжавшуюся бомбежку, ринулся
за саперами. Пока Матвеев вытаскивал из зава-
ла бревна, саперы с лопатами, ломами были уже
на месте.
10
Тяжело контуженного командира полка и
офицеров вызволили из земляного плена.
По ходатайству командования полка Алешков
вскоре был награжден медалью.
— А что же было дальше? — поинтересовал-
ся я.
— Потом майор Воробьев усыновил меня.
В моменты затишья разрешал разносить бойцам
в окопы письма, газеты. Приходилось, конечно,
во время боя подтаскивать патроны, пулеметные
диски. Так я и прошагал с полком от берегов
Волги до Вислы. В одной из наступательных опе-
раций находился в расположении стрелковой ро-
ты. Ранило в ногу. После этого майор уже не от-
пускал от себя,— рассказывал Алешков.— А на
Магнушевском плацдарме в полку побывал мар-
шал Чуйков. Заметив меня, поинтересовался:
«А это что за боец-молодец?» «Гвардии рядо-
вой Алешков»,— доложил я маршалу.
Он поговорил еще о чем-то с командиром
полка. Потом, похлопав меня по плечу, сказал:
«Вот что, Сережа, хватит с тебя войны. Поедешь
учиться в суворовское». Конечно, жалко было
расставаться с майором Воробьевым, с бойцами,
но пришлось...
♦ ♦ ♦
25 сентября 1949 года. В этот день состоялся
наш первый выпуск. Мы прощались, преклонив
колени, со знаменем училища, с нашими настав-
никами-офицерами.
А Сереже Алешкову предстояли еще пять лет
учебы в училище. В тот день дорога жизни раз-
вела меня с ним. И только спустя тридцатилетие
однокашник Алешкова — Владислав Якимов —
разыскал меня (по моей заметке о нашем суво-
ровце Васе Уйманове в «Комсомольской правда»)
и сообщил коротко о дальнейшей судьбе Се-
режи.
Вот строки из его письма:
«...С Алешковым я был в одной роте с 1946
по 1949 год. В 1954 году он закончил наше учи-
11
пище и его направили в Киевское военное учи-
лище. Однако по состоянию здоровья его не за-
кончил и был уволен в запас. Но Алешков не пал
духом. Он поступил в Харьковский юридический
институт. По окончании его попросился на рабо-
ту в город Челябинск, где после демобилизации
из армии жил его приемный отец Митрофан Да-
нилович Воробьев...»
Сергей Андреевич Алешков работает на од-
ном из предприятий старшим юрисконсультом.
Ведет активную военно-патриотическую работу
среди молодежи. У него хорошая, дружная
семья.
В тыл врага
Невысокий плотный мужчина стоял у распах-
нутого окна. Бодрило легкое дуновение раннего
ветерка. Наслаждаясь тишиной, мужчина вспоми-
нал фронтовое сталинградское лето сорок вто-
рого. Тогда тринадцатилетний Федька Панков с
больной матерью и малолетней сестренкой не
успел эвакуироваться за Волгу.
...Ранним июльским утром к помощнику на-
чальника штаба дивизии по разведке старшему
лейтенанту Дорофееву привели шустрого парень-
ка. Он был в засаленном, с латками на рукавах,
свитере. В широких, по-цыгански заправленных
в кирзовые сапожищи, непонятного цвета брю-
ках. В замызганной кепчонке. Взгляд, однако,
смелый, стреляющий.
— Товарищ старший лейтенант,— обратился
к Дорофееву сержант Савостин.— Вот этот па-
ренек к вам по очень важному делу...
— По важному? А ты кто такой? — испытую-
ще смерил мальчика взглядом Дорофеев.
— Я?.. Федька...
— Ну, и что у тебя?
— Пришел получить задание.
— Какое?
Федька озорно заблестел глазами. Весь по-
дался вперед:
12
— Так я, товарищ старший лейтенант, знаю,
как пробраться к фрицам. Могу разузнать у них
все, что надо.
— Ух, какой шустрый!.. Так вот, пошел и сра-
зу все разведал,— недоверчиво поглядел на пар-
нишку старший лейтенант.
— Ну, не сразу, конечно,— смутился Федька
и шмыгнул носом.
Сержант Савостин кивнул на смущенного
Федьку:
— Он, товарищ старший лейтенант, на про-
шлой неделе ночью провел наших разведчиков
в село Червленое. А сейчас хочет получить са-
мостоятельное задание.
— Значит, у немцев уже побывал,— насупил
брови Дорофеев.— О Червленом что-то припо-
минаю... Кажется, оттуда «языка» приволокли.
Дорофеев теперь уже изучающе поглядел на
мальчика. Заметил:
— Что ж. Насчет твоего предложения поду-
маем. А пока ступай с сержантом в землянку
разведчиков.
Савостин привел Федьку в просторный блин-
даж:
— Вот тут и квартируй.
Сержант ушел и вскоре возвратился с полным
котелком пшенной каши. Ополовинив котелок,
парнишка снял сапоги и полез на нары. Сон бы-
стро сморил его после сытной горячей пищи.
Пока Федька отдыхал, старший лейтенант
Дорофеев созвонился с разведотделом дивизии.
Рассказал о Федьке. Поинтересовался, в какой
операции его можно будет использовать.
В штабе дивизии, по некоторым сведениям,
было известно о группировке вражеской техни-
ки на станции Абганерово. Надо было срочно
уточнить: сколько ее там и какая она? И началь-
ник разведотдела подполковник Тимофеев не-
медленно вызвал к себе старшего лейтенанта
Дорофеева вместе с Федькой.
Подполковник сначала поинтересовался о ро-
дителях мальчика.
— Нету у меня родителей.
13
— Как? И матери нет?
— Погибла при бомбежке.
И Федька рассказал, как она воскресным ут-
ром пошла на базар. А немецкие самолеты сбро-
сили бомбы. В общем, не вернулась мать... Отец
воюет. А сестру приютили соседи.
Подполковник в упор посмотрел на мальчика:
— На нелегкое задание идешь, сынок. Спра-
вишься ли?
— Раз доверяете, не подведу,— твердо ска-
зал Федька. Подумав, добавил: — Главное — пе-
ремахнуть линию фронта. А там буду действовать
по обстановке...
Ответ мальчика понравился подполковнику.
И он, обратившись к Дорофееву, приказал:
— Старший лейтенант, срочно готовьте к за-
данию.
— Есть, готовить!
...Задание для мальчика было нелегким.
А времени для подготовки к нему отвели мало.
Благо, что скрытное место для перехода во вра-
жеский тыл Федька определил сам. Он вспом-
нил полусгоревший участок ржаного поля, не-
когда принадлежавший колхозу. За ним проле-
гала степная трасса, ведшая на Абганерово.
Важно, что грейдер пересекал неглубокую, но до-
вольно длинную балку. По ней юный разведчик
и рассчитывал незаметно пробраться к назначен-
ному месту.
Однако прежде надо было пересечь ржаное
поле, чтобы выйти к балке. А часть этого поля
входила в нейтральную зону, которая время от
времени простреливалась пулеметами врага. По-
этому помочь преодолеть трудный участок Федь-
ке попросился опытный разведчик сержант Са-
востин.
Обрядили юного разведчика в самое что ни
на есть рванье. В холщовый узелок положили
только три луковицы да несколько сухарей —
то, что положено иметь бродяжному подростку.
В сумерках сержант Савостин и Федька по-
ползли через ржаное поле. Сержант полз мет-
рах в десяти впереди. И когда вспыхивали зеле-
14
ная или синяя осветительные ракеты, условным
жестом руки показывал Федьке, чтобы он при-
жимался к земле.
Обогнув простреливаемый участок, развед-
чики вскоре оказались в сумрачной балке, за-
росшей местами кустами боярышника.
— Теперь пойду один,— тихо сказал Федька,
тронув сержанта за рукав.
Тишина сперва наводила страх на юного раз-
ведчика. И он обходил каждый куст стороной.
В одном месте вспугнул зайца. От неожидан-
ности вздрогнул. Потом привык к редким ноч-
ным звукам и шорохам. А когда осветительные
ракеты перестали взмывать кверху, он вылез
из балки. На его счастье, неподалеку высился
разбитый стог старой соломы. Мальчик закопал-
ся в него и подремал до рассвета. Разбудил его
гул автомашин. Они мчались по степной трассе
на Абганерово.
Становилось совсем светло. Федька в целях
предосторожности снова спустился в балку. Те-
перь он смело шел к станции. Услышав шум
моторов, время от времени выглядывал на грей-
дер. Примечал, какой транспорт двигался по
нему.
...Прошло трое суток. Настали четвертые.
Парнишка с задания не возвращался. В штабе
начали за него тревожиться.
А он в это время шнырял между железно-
дорожными составами на станции. Незаметно
для сопровождавших грузы заглядывал под
брезенты. Уточнял: танки или орудия. Больше
попадались танки. Новенькие.
В конце одного состава расхаживал часовой.
Он обратил внимание на подозрительного маль-
чишку. Закричал:
— Малшык, ком, ком!..
— Вот тебе, а не ком! — показал Федька
часовому фигу.
Часовой по-своему ругнулся. Кинулся за
Федькой. Но парнишка знал, что делать ему
в этом случае. Он шмыгнул под вагон стояв-
шего рядом состава. Несколько пробежал впе-
15
ред, юркнул под другой. Хотел было уже про-
скочить и под третий. Но тот состав раскатисто
ударил буферами и медленно тронул с места.
Федька вскочил на подножку платформы,
крепко уцепился за поручни.
Так проехал он три-четыре километра от
станции. На подъеме эшелон сбавил скорость,
и Федька, не раздумывая, спрыгнул на щебенку.
До крови ободрал колено, поцарапал руки
и лицо.
В таком виде и предстал в штабе.
— Товарищ старший лейтенант, задание вы-
полнил!— доложил он.
Дорофеев схватил мальчика в свои мед-
вежьи объятия, долго тряс его.
— Значит, так, Савостин. Первым делом на-
кормить досыта. Потом все остальное,— распо-
рядился старший лейтенант.
После сытной еды Федька опять встретился
с Дорофеевым. Все, честь по чести, рассказал,
что видел на Абганерово.
Данные оперативного отдела, которым рас-
полагал штаб, полностью подтвердились. А в до-
полнение к ним Федька уточнил, в какое время
ночи подходят к станции воинские составы с лю-
дьми и техникой, когда выгружаются или следу-
ют дальше. Указал Федька места двух больших
пунктов боепитания.
— Молодец, разведчик! — похвалил его по-
том и подполковник Тимофеев.— Теперь делоза
авиаторами...
Новое задание Федька получил после от-
дыха — недели через две. На этот раз его марш-
рут пролегал в район Цацы и дальше.
Глухой ночью он пересек проход в минном
поле, сделанном саперами. Удачно перебрался
через линию фронта.
Федьке было поручено разведать основные
места дислокации южной группировки фашист-
ских войск, сосредоточение техники. Переходя
безлюдной степью от хутора к хутору, юный раз-
ведчик вскоре оказался у озера Барманцак. Он
залез поначалу в камыши. Стал вести оттуда на-
16
блюдение. Вскоре заметил разрозненные груп-
пы вражеских солдат. Своим обличьем они явно
отличались от немцев.
В одном из дворов Федька увидел, как эти
вояки «сражались» со старухой, вытаскивая из
ее сарайчика захудалого боровка. Старуха была
вооружена ухватом. Называла своих обидчиков
нехристями и куроцапами. Но отстоять поросен-
ка так и не смогла.
В другом дворе трое солдат «чистили» курят-
ник. И там стоял несусветный куриный перепо-
лох.
Куроцапами оказались, как позже понял
Федька, румынские солдаты. Всю награбленную
живность они стаскивали к походной кухне воз-
ле окопов, над озером.
От кухни потягивал щекочущий ноздри ап-
петитный запах вареного мяса. А у Федьки в
животе давно пусто. И потому, как мирно вели
себя румыны, он решил рискнуть. Собрал на
берегу сухого камыша и понес его к кухне, у ко-
торой орудовал большим черпаком толстый
и лохматый, как цыган, повар.
Он обрадовался незваному помощнику.
Заставил Федьку еще принести камышу. Маль-
чишка показал рукой на свой тощий живот, давая
понять, что голоден. Повар догадался. Вытащил
из котла куриную ножку. Но не успел Федька
воспользоваться угощением, как другой солдат-
караульный дал ему пинка и втолкнул в рядом
находившуюся землянку.
Федька стал осматриваться. В землянке было
прохладно. В глаза бросился низенький на кри-
вых ножках стол. На нем стояли одна недопи-
тая и другая, еще засургученная, бутылки шнап-
са, лежали разбросанные небрежно куски сыра,
вареного мяса. У Федьки невольно потекли
слюнки. Он ненароком подумал, что солдат-
караульный, может быть, и втолкнул его сюда,
чтобы покормить. Но...
За столом сидел офицер. Караульный шепнул
ему что-то на ухо. Офицер осоловелыми глаза-
ми смерил Федьку, уставился на него. Федька
17
же перевел свой взгляд на ободранный книжный
шкаф, стоявший в углу. Там висела испещренная
синими и красными стрелами карта.
Офицер потянулся за стопкой. И выплеснул
водку в лицо Федьки. Мальчишка ощутил резкий
запах спирта. Рукавом свитера начал вытирать
лицо. И от злости чуть не выкрикнул: «Вот, гад
какой!» Но сдержался. Только скривил губы,
жадно поглядывая на еду.
Офицер что-то грозно буркнул караульному.
Тот вытянулся в струнку. Затем схватил Федьку
за рукав и вытолкнул из землянки.
«Чокнутый, что ли?» — подумал об офицере
разведчик. К кухне он уже не пошел, а побежал
к озеру. Не успел забраться в камыши, как ус-
лышал звук автомобильных моторов и голоса.
Солдаты обступили кухню. И повар стал нали-
вать им в котелки еду.
«И мне надо перекусить». Федька начал
дергать из воды мучнистый корень тростника.
Пожевав, решил проследить, откуда приехали
румынские солдаты. Когда снова загудели мо-
торы, Федька вылез из камыша. Под прикрыти-
ем берега вышел за хутор. Огляделся и понял,
что машины с солдатами остановились в низине,
у садов, за которым виднелось большое село.
Приблизившись к садам, парнишка увидел
орудия с задранными стволами. Возле них во-
зилась прислуга. Федька понял, что это зенит-
ные орудия. Начал считать их. Зениток оказа-
лось больше двадцати. Федька осторожно обо-
шел сады и вышел на грейдер. По нему
в сторону села Тундутово прошли две машины
с солдатами.
«Опять черномазые. А куда подевались фри-
цы? Хотя бы одного увидеть,— посетовал Федь-
ка.— Придешь с задания, и докладывать нечего
будет».
Ни других войск, ни другой техники он нигде
в округе больше не заметил. Безлюдье на доро-
гах и в степи удивляло парнишку. Будто здесь
войны и не было.
...Когда Федька вернулся к своим, старший
18
лейтенант Дорофеев посадил его в свой «пикап»
и немедленно доставил в штаб дивизии. Подпол-
ковник Тимофеев радостно встретил юного раз-
ведчика.
— Ну, как?
— Ничего ценного, товарищ подполковник,
не обнаружил,— хмурясь, докладывал Федька.—
Даже ни одного фрица не увидел...
— Не видел? — насторожился подполковник.
— Солдат-то видел, да только румынских,—
поправился Федька.— Там у них, в низинке, у са-
дов, больше двадцати зениток.
— Так это ж целый зенитный полк! — похло-
пал радостно по плечам Федьки подполков-
ник.— И важно, что не немецкий...
— А куда подевались, товарищ подполков-
ник, фрицы?
— Найдем и фрицев...
Сведения, которые доставил и которым не
придал значения Федька, оказались очень цен-
ными. За это Федю и наградили медалью «За
отвагу».
...Федька опять рвался в разведку. Глубокой
осенью его начали готовить к новому заданию.
Но операцию вдруг отменили. Наши войска под
Сталинградом вскоре перешли в контрнаступле-
ние, прорвали оборону противника как раз
в тех местах, где Федька ходил в разведку.
Л С. ПЛАСТИКОВ А
Несколько эпизодов *
Это была памятная тревожная ночь. И не
только для меня, но и для всех парней и девчат
нашей Тракторозаводской комсомолии. Позже
нам пришлось встретиться с еще большими ис-
пытаниями, но тогда мы уже прошли через
их огонь, а в эту ночь, 23 августа 1942 года, впер-
•Пластикова Л. С. Несколько эпизодов.— В кн.:
Битва за Сталинград. Волгоград: Ниж.-Волж. кн. изд-во,
1970.
19
вые вступали в бой, в бой с врагом, ворвавшим*
ся на порог родного завода, родного дома.
В райкоме комсомола собралось много на-
рода. С тех пор как фронт подошел к нашему
городу, комсомольцы, закончив смену, шли
в райком, как в штаб. И у всех один вопрос:
когда пошлют на фронт?
— А вы и сейчас на фронте,— говорили
мы.— Весь наш город фронтовой.
Бои развернулись уже на подступах к Сталин-
граду. Каждый из нас был приписан к отряду
народного ополчения. Днем работали, после
смены учились воевать, несли боевую вахту.
— Мы все это понимаем,— отвечали самые
нетерпеливые.— И мы требуем, чтобы нас по-
слали на передовую. Мы хотим лично всадить
пулю в лоб проклятым фашистам.
И вот сама передовая приблизилась к нам.
Ночью 23 августа пришла тревожная весть:
фашисты прорвались к тракторному заводу.
В 11 часов мы получили приказ городского ко-
митета обороны: направить на передовую
120 человек. Добровольцев не пришлось даже
созывать. Они уже стояли наготове. Их было
больше, чем требовалось. Я смотрела на стро-
гие, полные решимости лица своих товарищей.
Сколько раз мы собирались вот так же вместе.
Но тогда, в мирные, радостные дни, нас волно-
вали совсем другие заботы. А сейчас нас ждет
смертельная схватка с врагом, и может быть,
многих завтра уже не будет в живых. Что ска-
зать им, моим товарищам, в час испытания?..
Ведь они ждут от меня, секретаря райкома ком-
сомола, каких-то особых слов. И я вспомнила
героя гражданской войны Николая Руднева. Он
был таким же юным, как мы. На наших ком-
сомольских собраниях мы часто говорили о нем,
о его короткой и яркой жизни. Передо мной
словно встал в строй Николай Руднев в лице
моих товарищей.
— Помните, товарищи, как Николай Руднев
в трудный для Красного Царицына час спас ци-
тадель революции? — обратилась я к ним.—
20
Будьте же такими, как он. И будем еще такими,
как «железный Феликс», чье имя носит наш за-
вод.
Все лица повернулись к скульптуре Феликса
Дзержинского, озаренной ночными сполохами.
Он в этот момент словно к нам протягивал руку
и словно говорил, указывая на завод: «Это ваше
детище, ваша гордость. Пусть враг узнает силу
ваших ударов!»
От уходивших на передовую слово взял
член райкома комсомола Борис Ромин.
— Вот стою я на родной земле и думаю: не
для того мы построили такой завод, чтобы от-
дать его врагу,— сказал он.— Не для того росли
в семье сталинградцев, чтобы допустить фаши-
стов к Волге. Смерть фашистам!
И все повторили клятву;
— Смерть фашистам!
...На передовую ушел первый отряд, а вскоре
и мы все стали бойцами. Навсегда останется
в моей памяти одна из штурмовых ночей.
Я, Шура Варламова и Таня Никина заняли по-
зиции рядом. Мы вели огонь по немцам. Вдруг
Таня вскрикнула и побледнела, на одежде у нее
выступила кровь.
— Ползи в сторону! — крикнули ей.
Но Таня отрицательно качнула головой нено-
ва стала целиться в фашистов. Они приближа-
лись. Их было куда больше, чем нас. И тогда
Сергей Гаврилов и Коля Тимошенко ползком по
канаве пробрались в подбитый танк, зарядили
орудие и, когда фашисты сосредоточились мет-
рах в ста от танка, открыли огонь. Немцы, не
ожидавшие такого отпора, отошли, а затем
ударили с новой силой. Снаряды сотрясали танк,
но комсомольцы продолжали сражаться и по-
кинули свою позицию только после того, как
связной передал им приказ вернуться в окопы.
Отличился в этом бою Костя Сулимов, ста-
хановец из механического цеха. Скромный
и простой парень, он проявил себя героем.
Костя до этого ремонтировал машины, а ког-
да начались бои, вместе с друзьями сел в танк
21
и повел его на врага. Вражеский снаряд вывел
из строя боевую машину. Костю тяжело ранило.
Истекая кровью, он крикнул своему другу:
— Петя, совсем немного осталось до высо-
ты. Нажми, голубчик!
Еще день тому назад тревога сжимала серд-
це— как поведут себя в боях наши необстрелян-
ные юноши и девушки? Теперь же мы знали:
тракторозаводская молодежь с честью выпол-
няет свой долг перед Родиной. Мы гордились
ими и говорили о них как о героях.
Отбив натиск врага, мы скоро вернулись на
завод. Цехи продолжали работать: ковать ору-
жие для фронта, возводить укрепления.
На строительстве баррикады у Нижнего по-
селка работал Миша Ларин. За один день у не-
го погибли отец, мать, братишка. Миша тяжело
переживал утрату самых близких для него лю-
дей. И горе еще больше ожесточило его сердце
к врагу. Когда баррикада была готова, Миша
Ларин пришел с рапортом и сказал:
— А теперь прошу — пошлите на фронт.
Они все, шестнадцать комсомольцев — Ми-
ша Ларин и его товарищи, стали бойцами и от-
личились в боях за Сталинград.
А вот еще пример. Когда немецкие танки
прорвались уже к заводской площади, комсо-
мольцы сборочного цеха еще продолжали
ремонтировать танки. Узнав, что враг рядом,
они во главе со своим секретарем Петром Кор-
чагиным сели в танк и повели его в бой. Вместе
с ребятами на передовую ушли сотни девушек.
Под бомбами, артиллерийским и пулеметным
обстрелом они спасали раненых. Наши комсо-
молки-активистки печатали в заводской типог-
рафии листовки с сообщениями Совинформ-
бюро и разносили по окопам и блиндажам.
Среди этих отважных девушек особенно за-
помнилась мне Дуся Дмитриева, дочь рабочего
СТЗ. Ей не было еще двадцати лет. До войны
она работала в диспансере, в 1940 году вступи-
ла в комсомол. Началась война, и она стала мед-
сестрой МПВО. Все мы ее очень любили, назы-
22
вали ее Дуся беленькая. Такая она действитель-
но была: беленькая и красивая. Дуся всегда
была нашим запевалой в строю. Она очень лю-
била песню «Священная война». Вместе с дру-
гими сталинградскими девушками Дуся писала
в письме защитникам Сталинграда: «Наше сча-
стье и будущее, наша молодость в ваших руках.
Для вас мы готовы на все».
Дусе, казалось, неведом был страх. Никакая
бомбежка ее не пугала. Вместе с бойцами она
тушила пожары, разбирала завалы. Как-то Дуся
сопровождала санитарную машину с. ранеными
бойцами. Рвались снаряды. В пути машина за-
горелась. Когда шофер остановил машину, Дуся
вместе с ним стала сбивать пламя. Обожженная,
почерневшая, она снова отправилась за ранены-
ми на передовую.
Четырнадцать раз ходила Дуся в разведку
в тыл врага. В последний раз, возвращаясь с за-
дания, она вместе со своей подругой Надей Шу-
риной попала на минное поле. Дусе оторвало
обе ноги и кисть правой руки. Сильные ранения
получила и Надя. Умирая на руках подруги, Дуся
прошептала: «Передай моей маме, подругам,
товарищам, что я умираю за Родину, за Сталин-
град!»
Однажды к нам в райком приехал связной
из военкомата с запиской. Военком просил при-
слать боевую группу для работы на переправе.
Мы подобрали самых активных ребят во главе
с Осиповым. Трудно им пришлось под огнем
перевозить женщин, детей, стариков. Гитлеров-
цы непрерывно обстреливали переправу. И оста-
новиться нельзя ни на час. Людей много, среди
них раненые. Комсомольцы не смыкали глаз,
падая от усталости, продолжали работать.
Немецкие самолеты обстреливали с брею-
щего полета переправу. Они снижались настоль-
ко низко, что видны были лица летчиков. От
взрывов волны захлестывали плоты, и не раз
смывало людей. Спасая их, комсомольцы броса-
лись в Волгу. Особенно много жителей спасли
комсомольцы Паша Макаров, Ваня Лушниченко,
23
У Паши в эти дни родился сын. Жена с сыном
находились в укрытии. Он очень за них волно-
вался, но так и не мог вырваться к ним: не мог
бросить раненых, которых переправлял за Волгу.
Как сейчас помню свой разговор с сандру-
жинницей Шустовой:
— Тоня,— спросила я, глядя на ее воспален-
ные глаза,— ты, вероятно, сильно устала, может
быть, заменить тебя на время и ты отдохнешь?
Я знала, что Тоня давно уже совсем не спит,
день и ночь сопровождая на левый берег ране-
ных.
— Что ты, Лида,— ответила мне Тоня,— я ни-
сколько не устала, да и раненых много. Нет, не
надо меня подменять.
Это были скромные герои, но именно герои.
Помню общее собрание комсомольской ор-
ганизации нашего района, созванное уже после
того, как здание райкома было разбито бомбой.
Собрание проходило на рассвете в глубоком
овраге. На повестке дня стоял вопрос о создав-
шемся положении и плане дальнейшей работы.
Я выступила с докладом. Слушали меня мол-
ча, но очень внимательно. Решение было крат-
ким: «Не покидать своих боевых постов, драть-
ся до последней капли крови, все свои силы
отдать на оказание помощи Красной Армии
в борьбе с немецкими захватчиками».
Так трудились, так сражались наши комсо-
мольцы, комсомольцы Сталинградского трак-
торного,
В. м. ионов,
полковник в отставке
Юный волгарь *
Моя память часто возвращается к незабы-
ваемым дням великой битвы на Волге. И перед
мысленным взором встают образы моих боевых
товарищей.
* Ионов В. М. Гвардейская закалка.— В кн.: Вспомни,
товарищ. Волгоград: Ниж.-Волж. кн. изд-во, 1972,
24
Однажды в одном из полуразрушенных це-
хов завода «Красный Октябрь» я встретил сов-
сем юного бойца: он нес ящик с боеприпасами.
Взглянув на него, я вспомнил, что где-то встре-
чал этого паренька. Когда он поравнялся со
мной, я спросил, как его зовут, и где мы с ним
встречались. Он ответил, что зовут его Володя
Харченков, а встречались мы с ним под Москвой
на складе парашютов.
Завязалась беседа. Володя рассказал мне,
что родился и вырос здесь, в Сталинграде, в за-
водском поселке. Дом его там, где сейчас про-
ходит наш передний край. Отец работал в мар-
теновском цехе сталеваром. А теперь его нет —
он умер. Потом умерла мать. Его приютила
тетка. Когда началась война, он решил идти
добровольцем в армию. В военкомате ему ска-
зали, что еще молод.
Он поехал погостить к другой тетке, которая
жила на Дону, в хуторе Зимовейском.
А на другой день тетка получила письмо от
родственника, проживающего в небольшом го-
родке под Москвой. Володя решил ехать туда,
поближе к фронту. Уехал тайком.
К родственникам добирался около недели,
на попутных поездах, «зайцем». Доехал до ме-
ста, нашел родственников, у которых квартиро-
вал старший лейтенант, служивший в одной из
десантных частей. Володя стал проситься в эту
часть добровольцем. Ему отказали в этом, но
зачислили вольнонаемным рабочим на парашют-
ный склад.
— Там вы меня и видели,— закончил Володя.
В дальнейшем я узнал, что когда 5-й воздуш-
но-десантный корпус переформировали в 39-ю
гвардейскую стрелковую дивизию и направили
под Сталинград, Володя снова оказался не удел.
Пристроившись к одному из батальонов, он при-
был на станцию Качалино. Это было 13 августа,
в дни напряженнейших боев на Дону. Зная, как
нужны в подразделениях бойцы, Володя обра-
тился к комиссару батальона С. В. Митину с про-
сьбой зачислить его в полк. Тот отказал.
25
Раздосадованный новой неудачей, Володя
ушел в хозяйственный взвод, где помогал тас-
кать и рубить дрова, носить воду, мыть посуду.
В этом взводе тоже не хватало людей, так как
многие ушли на передний край. Володя был сыт,
но это его не устраивало, он хотел драться
с фашистами...
Через несколько дней разведчикам понадо-
бился проводник. Они шли на разведку за Дон,
в район хутора Зимовейского. Зная, что у Воло*
ди там живут родственники и что он хорошо
знает местность, они взяли его с собой. После
этого опасного рейда в тыл врага его зачислили
в полк...
Прошло много лет. Сижу в архиве и держу
папку с документами времен Сталинградской
битвы. Передо мной свидетели тех огневых
дней — боевые и политические донесения из
частей нашей дивизии. Сам вид папки вызывает
волнение. Края обожжены огнем. И я вспомнил,
как переправляли эти документы через Дон,
как погиб при этом делопроизводитель штаба —
москвич Саша Никишев. Выпавший из его рук
портфель прибило волной к берегу. Его подо-
брали и принесли мне. Потом в Сталинграде от
зажигательной бомбы, попавшей в штаб, снова
загорелись документы. Папка буквально прошла
огни и воды. С трепетом раскрыв ее, листаю
страницы. Вот донесение начальника развед-
ки 120-го стрелкового полка от 21 августа
1942 года:
«Разведкой установлено, что перед фронтом
полка действуют части 384-й дивизии противни-
ка. У восточной окраины хутора Зимовейский
обнаружено на огневых позициях до дивизиона
артиллерии противника. На западной окраине
хутора —10 танков.
Захвачены штабные документы противника.
Потери: 3 человека убито, 1—ранен.
Фили н».
Прочитав эти строчки, я вспомнил рассказ
старшего лейтенанта К. С. Филина. Вот какой
ценой добыты эти данные.
26
Разведгруппа перед тем, как идти в развед-
ку, целый день сидела в кустах на берегу Дона,
подыскивая место, где можно было бы неза-
метно для врага переправиться на тот берег.
Г руппу разведчиков возглавлял лейтенант
Гулеев. В ней, кроме него и Володи, были рядо-
вые Миша Артемов, Ваня I олованов и Алеша
Журков. Володя сидел в окопчике рядом с Ту-
леевым. Наблюдали за тем берегом. Обнару-
жили один, потом второй окоп, откуда иногда
бил пулемет.
Прошел день. Наступила ночь. Разведчики
осторожно спустились в воду и поплыли. Там,
где было озеро, знакомое Володе, черным зу-
бом выступала ветла. Они еще днем выбрали
ее ориентиром. Плыли долго. Но вот и дно.
Остановились, прислушались. Совсем рядом
кусты. Что за ними? Наступила решающая
минута.
Несколько шагов — и разведчики в кустах.
Осторожно, гуськом перебрели через озерцо
и вышли к знакомой Володе лощинке, ведущей
к самому хутору. Где-то невдалеке взлетела
ракета. Разведчики замерли. Неужели заметили?
Нет. Кругом все спокойно. Вскоре впереди за-
темнели хаты. Группа залегла.
Долго лежали прислушиваясь. Потом Володя
пробрался во двор. От тетки и ее соседки
узнал, что в хуторе фашистов нет, только
в крайнем доме расположились два офицера
и несколько солдат, а за околицей, метрах
в ста,— стоят пушки. Около них в окопах — сол-
даты.
С этими сведениями Володя вернулся к Туле-
еву. Тот сказал:
— Видимо, какой-то небольшой штаб. Нам
это как раз и нужно. Попробуем достать доку-
менты. Пошли!
Володя повел их. Вот и крайний дом. Возле
него, засунув руки в карманы и что-то бормоча
под нос, бродил часовой. Гулеев, жестом пока-
зав на горло, приказал Артемову убрать часо-
вого, а Голованову и Журкову обойти дом.
27
Укрываясь за плетнями, Артемов подобрал-
ся к углу дома и затаился. Подпустив часового,
он набросился на него сзади, свалил на землю.
Оставив Артемова и Володю охранять вход,
Гулеев с Головановым и Журковым ворвались
в хату. Раздалось несколько выстрелов,
а вслед за ними из хаты выскочили разведчики.
Голованов держал в руках папку, а Гулеев плат-
ком зажимал рану на левой руке.
По пути к Дону, за околицей, обнаружили
девять пушек и десять танков. Когда подошли
к берегу, Гулеев, передав Володе полевую сум-
ку и захваченные документы, приказал ему
плыть первому.
Со стороны Зимовейского раздалось не-
сколько выстрелов. Обнаружив последствия
визита разведчиков, гитлеровцы подняли тре-
вогу. Над рекой вспыхнула осветительная раке-
та, за ней другая. Фашисты заметили плывущих
и открыли огонь. Вокруг защелкали пули. Воло-
дя нырнул и поплыл под водой. Вынырнув
и подняв голову, чтобы набрать воздуха, он
увидел: лейтенант выбивается из последних сил.
Парнишка бросился к нему и начал подталки-
вать к берегу. Рядом с ними никого не было.
Кругом свистели пули. Володя помог Тулееву
выбраться из воды. Они укрылись за песчаным
бугром. Володя перевязал лейтенанту раны,
а сам с захваченными документами явился
в штаб полка и доложил Филину о результатах
ночного рейда.
После этого Володю зачислили в полк
и в боях под Паньшино еще два раза посылали
в разведку...
Вот что скрывалось за скупыми строками
разведдонесения. Под впечатлением нахлынув-
ших воспоминаний я продолжал листать папку
и вскоре нашел еще один документ, касающий-
ся Володи. Это было донесение из 120-го полка,
в котором говорилось, что недостаток боепри-
пасов, который полк испытывал в предыдущие
дни, ликвидирован. Командир полка майор Го-
рячев писал:
28
«К концу дня в полку почти не оставалось
боеприпасов. Того, что мы получали на правом
берегу, нам явно не хватало, и мы решили по-
слать своих представителей на ту сторону Вол-
ги. За это дело взялись двое наших бойцов —
Володя Харченков и Ашкир Мурзагалиев. Воло-
дя, знающий здесь все ходы и выходы, провел
Ашкира на берег Волги. Там друзья нашли про-
битую осколками лодку. Наложили на пробоины
тряпки, забили дыры кусками досок и отправи-
лись в путь. Им надо было подождать, пока
стемнеет, но ребята поторопились, и когда
лодка вышла на середину реки, фашисты от-
крыли по ним огонь. Что делать? Ребята броси-
лись в воду и поплыли к острову. Лодку гитле-
ровцы разбили.
Когда стемнело, задумались: куда плыть?
Обратно? Но что делать без лодки? Да и воз-
вращаться в полк с пустыми руками не хотелось.
Окоченевшие, в мокрой одежде, решили идти
за боеприпасами. Рядом лежало небольшое
бревно. Им и воспользовались юные снабженцы.
Плыли они довольно долго, устали, потому
что бревно все время не слушалось их, разво-
рачивалось вдоль по течению. Они уже начали
выбиваться из сил, когда почувствовали под
ногами дно.
Бросив бревно, Володя и Ашкир устремились
на берег. Там разделись, выжали одежду
и, чтобы согреться, побежали, держа путь
к переправе. Вскоре их кто-то окликнул. Им
повезло: это оказался часовой, охраняющий
пункт боепитания, только что организованный
тылами нашей дивизии. На этом пункте им вы-
делили лодку и помогли загрузить ее боепри-
пасами. К утру ребята прибыли в район обороны
полка.
Так за Володей была закреплена обязанность
«начальника боевого питания» 3-го батальона».
Читая листок за листком, я представлял со-
бытия тех дней и людей, окружавших меня. Вот
документы за 23 октября.
Тяжелейший день оборонительных боев
29
в Сталинграде. Взрывы. Пыль. Смрад. Телефон-
ная связь нарушилась. Рации разбиты. Управле-
ние частями осуществлялось записками, нацара-
панными на клочках бумаги. Их сквозь огонь
несли связные. Эти клочки тоже подшиты
в папке. Для непосвященного — это мусор, для
тех, кто пережил те дни, за каждым листком —
человеческие жизни.
Вот листок из тетради — полевая записка.
Помню, ее принес истекающий кровью боец:
«Гурьеву. 10.30, 23.10.42 г.
Противник прорвал левый фланг моего
883-го стрелкового полка. Прошу помочь в уни-
чтожении прорвавшегося противника. Свои
резервы исчерпал.
С мех от вор о в».
Резервов у нас тоже не было. Помочь со-
седу справа мог только дравшийся уже в полу-
окружении наш 120-й полк, куда сразу же со
связным послали полевую записку. Горячев, по-
лучив приказ, выделил для удара по прорвав-
шемуся противнику 8-ю роту 3-го батальона.
Роте требовались боеприпасы, и их под огнем,
перебегая от одного укрытия к другому, доста-
вили Володя Харченков и Ашкир Мурзагалиев.
Выполнив задание, они поспешили за новой
партией боеприпасов. Пробирались развалинами
одного из цехов. Володя с винтовкой на ремне
шел впереди, за ним Ашкир. Вдруг раздался
хриплый окрик:
— Хальт!
Володя сорвал с плеча винтовку, но выстре-
лить не успел. Внезапно появившийся из-за об-
ломка стены фашист выстрелил в него. Ашкир
тут же сразил фашиста. Потом подполз к Воло-
де и спросил:
— Что с тобой? Ранен?
— Сильно болит плечо,— ответил Володя.
Ашкир помог ему подняться и, прячась за
развалинами, довел до медпункта. Там парниш-
ке наложили повязку и сказали, что надо про-
бираться в медсанбат.
Ночью раненых погрузили на катер, и они
30
в сопровождении санинструктора Таллары Гонча-
ровой отправились на ту сторону. На середине
реки катер попал под артиллерийский огонь
и, получив пробоину, стал тонуть.
Капитан направил судно к косе, но оно, не
дотянув до мелкого места, погрузилось в веду.
Раздались крики и стоны тонущих. Володя, за-
гребая здоровой рукой, поплыл к берегу. Тама-
ра хотела ему помочь, но он решительно заявил:
— Сам доберусь, помогай другим!
Тамара устремилась к барахтавшемуся не-
вдалеке другому раненому. Рядом с ней спаса-
ли воинов и члены команды катера.
Сдав раненых в медсанбат, Тамара возврати-
лась в часть, где доложила о ночном происше-
ствии командиру полка, от которого обо всем
узнал и я.
Еще донесение. Оно подписано комиссаром
полка С. В. Митиным. В нем сообщалось о не-
счастном случае с красноармейцем Ашкиром
Мурзагалиевым.
Шел бой. 120-й полк выбивал фашистов из
механического цеха. Чтобы выкурить их, наши
бойцы использовали ампулометы. В расположе-
ние противника полетели стеклянные шары-ам-
пулы с зажигательной смесью. Ампулы разби-
вались о камни, зажигательная смесь вспыхивала
и растекалась. Охваченные пламенем гитлеров-
цы выскакивали наружу и попадали под пули
наших солдат.
Володя и Ашкир несли в батальон ящик таких
ампул. Надо было преодолеть небольшой уча-
сток простреливаемого пространства, всего
метров тридцать. Отдохнув немного, они бегом
бросились вперед, и когда до ближайшего
укрытия осталось каких-нибудь десять метров,
Ашкир схватился за грудь. Почти одновременно
с этим пули разбили в ящике несколько ампул,
и они вспыхнули. Объятый пламенем Ашкир
повалился на камни и потянул за собой ящик.
Пытаясь оттолкнуть от Ашкира ящик, Володя
дернул его за планку на себя. Планка оторва-
лась, и Володя упал. Вскочив, он сбросил с себя
31
горящие рукавицы и устремился к Ашкиру. По-
павшимся под руку железным прутом он от-
бросил от товарища ящик, затем, сорвав ши-
нель, пытался потушить пламя, но это ему не
удавалось. Шинель тоже загорелась, и пламя ох-
ватило Володины сапоги. Тут к нему подбежали
двое бойцов и, оттащив в укрытие, сбили своими
шапками огонь с его сапог. Так Володя потерял
своего друга.
Когда я уже заканчивал работу над докумен-
тами 39-й стрелковой дивизии, мое внимание
привлекла коротенькая записка. В ней командир
120-го полка просил начальника тыла поставить
на довольствие... лошадь.
...Шел декабрь 1942 года. Противника уже
выдворили с завода, и наши части вели бой
на рубеже железной дороги, проходившей по
улице Северной. Готовясь к дальнейшему на-
ступлению на школу № 5, из 120-го полка вы-
слали разведку. Проводником был Володя. Путь
лежал мимо развалин его родного дома. Про-
ходя невдалеке, парнишка не вытерпел, под-
крался к разрушенным стенам, заглянул внутрь
двора и увидел лошадей. За домом, в лощинке,
стояли пушки, около них копошились гитлеров-
цы. Обойдя их стороной, Володя с товарищами
продолжили свой путь. Разведали позиции
шестиствольных минометов и расположение
второй линии обороны противника.
Повернули обратно. Проходя мимо своего
дома, парнишка попросил товарищей задер-
жаться на минутку. Он заглянул внутрь двора:
кони стоят. В доме и рядом никого нет. У Во-
лоди мигом родилась мысль — увести лошадь,
Волга стала, на лодках боеприпасы уже не уве-
зешь, да и передний край ушел далеко от бе-
рега. Таскать ящики на себе тяжело. То ли дело
лошаденка! Тем более она рядом.
Старший группы Михеев не соглашался
с затеей Володи, потом уступил. Решил, что
парнишка сам выведет лошадь и на длинном
поводу поведет ее к овражку, что невдалеке.
Остальных же лошадей отвяжет, чтобы создать
32
впечатление, что они сами оторвались и вышли
из стойла. На это время разведчики залягут пе-
ред оврагом и в случае надобности прикроют
Володю огнем.
Так и сделали. Володя с лошадьми совсем
было уже добрался до овражка, но один из
фашистов заметил его и поднял стрельбу. От*
крыли огонь и наши разведчики. Фашист упал.
У гитлеровцев началась суматоха. Взлетели
ракеты, но Володя с лошадью и вся группа уже
скрылись в овраге. Гитлеровцы продолжали
пальбу, но преследовать смельчаков не реши-
лись.
За эти похождения Харченкову и Михееву
крепко досталось от командования. Но лошадь
оставили и стали возить на ней боеприпасы.
Незадолго до окончания боев в Сталинграде
нашего юного воина направили в школу млад-
ших командиров. Мне хотелось бы сказать, что
послали сына нашего полка, но это выражение
будет неточным. Оно в последнее время часто
встречается в воспоминаниях ветеранов о под-
вигах малышей, случайно захваченных события-
ми войны и оставшихся случайными спутниками
полков. Нет, Володя не был таким. Он был час-
тицей личного состава, был солдатом. Он мужал
вместе с воинами в боях. Рос так, как это ска-
зано в известном стихотворении Алексея Сур-
кова «Защитник Сталинграда»:
Просто солдат, лейтенант, генерал —
Рос он в страде боевой.
Там, где в огне умирает металл.
Он проходил живой.
Сто изнурительных дней подряд
Он защищал Сталинград.
...Прошло много лет. Уволенный из армии
в запас, я вернулся жить в родной Сталинград.
Тут меня потянуло к местам, где я воевал,—на
завод «Красный Октябрь». Рабочие подняли его
из руин. И когда наша страна подошла к знаме-
нательному рубежу — ста миллионам тонн стали
9 Заказ № 160
в год, заводу было предоставлено почетное
право—выдать заключительную плавку.
Отмечая это событие, парторганизация пред-
приятия пригласила меня на короткий митинг
в мартеновском цехе. В красном уголке передо
мной сидели и стояли сталевары, которым я рас-
сказал о том, как их цех, подобно крепости,
стоял на пути фашистов, стремившихся пробить-
ся к Волге. Рассказал и о подвигах бойцов рабо-
чего отряда краснооктябрьцев, влившихся в на-
шу дивизию.
Митинг окончился. Рабочие заторопились
в цех. И тут из задних рядов ко мне подошел
плотный, с румяным лицом, очень знакомый
человек. Тревожно забилось сердце: кто же
это?
— Узнаете? — спросил он.
«Володя?» — предположил я мысленно и по-
том уже воскликнул:
— Володя!..
Сначала, не в силах преодолеть волнение,
молчим. Потом начали говорить, но слова за-
стревали в горле. Туман застилал глаза. Пого-
ворили немного. Володе надо было идти к печи.
Наговорились уже потом, в семейном кругу. Он
мне рассказал, что после окончания школы
младших командиров снова вернулся в полк.
Прошел с ним до Берлина. Дошел туда и его
конь, захваченный им у фашистов в родном
доме.
Закончив войну, старшина Владимир Никифо-
рович Харченков служил еще несколько лет
сверхсрочно. После демобилизации вернулся
домой. Решил последовать примеру отца и по-
шел учиться на сталевара. Этой профессии он
посвятил всю свою жизнь. Мне довелось видеть
его в работе.
Стою, смотрю на жаркие печи, выстроив-
шиеся вдоль огромного цеха. Любуюсь Влади-
миром Никифоровичем, и передо мной встает
другая картина: грозных дней 1942 года. Вспом-
нились этот же цех и печи. Так же гудела земля,
таи же кругом выплескивалось пламя, только не
34
из печей, а из стволов винтовок и пулеметов, из
разрывающихся бомб и снарядов. Вспомнился
юный Володя, волокущий сюда, в пекло, к этим
печам, ящики с боеприпасами и сражающийся
за этот цех.
Прошли годы. А этот человек, выбравший
себе такую нелегкую, но почетную профессию,
и сейчас на переднем крае трудового фронта.
Он и сейчас солдат. Такова уж она, рабочая
гвардия!
Ныне Владимир Никифорович на пенсии. Он
часто выступает перед школьниками, моло-
дежью. Рассказывает им о своих боевых делах,
воспитывает их в духе неугасимой любви к своей
Родине-матери.
В. В. КИСЕЛЕВ,
лейтенант в отставке
И мамы были с нами
Ночью погрузились на баржу. Не слышно ни
разговоров, ни возгласов: чувствуется напряже-
ние сотен людей.
Сквозь застывшую вокруг нас темноту вол-
нами прокатываются звуки то сплошного гула,
то какого-то тяжелого обвала, а то вдруг оглу-
шающего залпа орудий, бьющих где-то совсем
близко.
Я вслушиваюсь в звуки с той стороны, смот-
рю на вспарывающие темень грозные сполохи
за Волгой и пытаюсь представить, что ждет нас
там, за рекой.
В городе идет бой. Слышны взрывы, очереди
пулеметов, глухой слитный треск автоматов
и отдельные винтовочные выстрелы. Разноцвет-
ные трассы перебегают по берегу, сыплются
в воду, а кое-где достигают и нашей стороны...
2*
35
Трапы убраны. Слышно, как загудела ма-
шина нашего буксира-баркаса. Нос баржи от-
валивает от причала, и она, развернувшись почти
поперек течения, направляется в сторону пылаю-
щих на том берегу нефтяных баков.
Вверху гудит самолет, в ночном небе вспыхи-
вают «фонари». Над нами шелестят снаряды, за
кормой грохочут взрывы. Вслед за снарядами
взрываются у левого борта мины и вместе
с брызгами воды в борт ударяют осколки. Ос-
ветительные ракеты, брошенные с самолета на
маленьких парашютах, горят и над нами и впе-
реди нас. Фашисты в свете ракет заметили нашу
баржу, и их снаряды и мины ложатся возле нас.
С крутого правого берега по наклонной траекто-
рии спускается к барже огненная строчка пуле-
метной очереди.
Но берег все ближе. Он уже защищает нас
от прицельного огня.
— Лейтенант Постников! — слышу голос
командира батареи.— Подойдите сюда.
Юрий идет на правый борт. Я вижу силуэты
командира батареи, политрука и подходящего
к ним лейтенанта. О чем-то переговорив,
командир батареи направляется к носу, полит-
рук остается на месте, а лейтенант возвращается
к нам.
— Ахметов, Киселев! При высадке будьте со
мной. Пойдем за атакующими ротами. Наша за-
дача: выбрать огневую позицию для минометов
и найти наблюдательный пункт, как только за-
крепится пехота.
Я знаю, почему лейтенант решил взять имен-
но нас: мы хорошо знаем друг друга и во всем
верим, как каждый верит себе.
— Оружия какой брать, товарищ лейтенант?
Бутылка брать? — Ахметов не в ладах с русским
языком.
— Бери, Ахметов, только гранаты и поболь-
ше патронов,— отвечает лейтенант.
Мы набиваем карманы патронами. Я беру
пару гранат РДГ, вставляю запалы и засовываю
их за пояс, сдвинув в сторону гранаты-лимонки
36
Ф-1. Алим зачем-то прихватывает и противо-
танковую гранату.
— Мешать же будет,— говорю ему.
— Не будет... Пригодится...
Уже светает. Над нашими головами светятся
строчки трассирующих пуль. На берегу слышны
стрельба и взрывы гранат.
Баркас подводит баржу к причалу, но она
встает неудачно. Нам с кормы надо бежать
к носу. С правого борта бойцы тащат две длин-
ные сколоченные доски и спихивают их одним
концом в воду. А чуть дальше по таким же дос-
кам и по причалу уже сбегают бойцы.
— Ребята, за мной! — дает команду Постни-
ков и по доскам, балансируя, вслед за несколь-
кими бойцами, бежит к воде. Я спешу за ним.
Алим дышит мне в затылок, прогибая весом
своей здоровенной фигуры жидкий «трап».
В конце его я прыгаю в воду. Затем, двигаясь
за лейтенантом, поднимаемся в гору параллель-
но трубам, из которых хлещет прямо в горящее
под берегом озеро нефть. Ручьи огня из этого
озера стекают в Волгу и там горят на воде.
Наверху осматриваемся. Впереди, за желез-
нодорожными путями, пылает, выбрасывая коп-
тящее пламя, бак с рваными краями. Левее
пробегают наши бойцы и на ходу стреляют на-
встречу летящим очередям. Мы бежим туда же,
к двум нефтяным бакам, из-за которых стреля-
ют гитлеровцы.
Обогнув покореженную цистерну, выскаки-
ваем за железнодорожные пути и мчимся к од-
ному из баков. В нашу сторону летят светлячки.
Наверху что-то лопается: с глухим взрывом
и гулом из впереди стоящего бака вырывается
сноп пламени. У моих ног грохается горящий
кусок железа. Юрий отступает назад, на его
гимнастерке огонь. Подбегаю и сбиваю с него
горящие брызги. Сзади меня облапил Алим.
Я оборачиваюсь. «Горишь»,— говорит он.
Возвращаемся назад, за разбитую цистерну.
За ней еще раз осматриваемся и решаем, куда
двигаться теперь. Обнаруживаю у себя много-
37
численные прожоги на гимнастерке и брюках.
У лейтенанта положение еще хуже. Совсем мало
пострадал Ахметов.
— Товарищ комвзвода, туда надо,— показы-
вает Алим на проход между пылающим баком
и вторым, еще не горящим.
Бежим туда. Впереди залегшие бойцы стреля-
ют в злобно плюющийся короткими очередями
пулемет. Мы останавливаемся, не добегая до
них, и забираемся в воронку у разрушенного
домика. Стрелять нам через головы своих не-
удобно. Вскоре пулемет смолкает. Бойцы под-
нимаются и бегут в ту сторону» Мы — вслед за
ними.
У полуразрушенной трансформаторной буд-
ки слышим девичий крик:
— Ой, мама!.. Ой, мамочка!.. Ма-ма!..
У самой стены лежит девушка в армейской
юбке и гимнастерке. Лежит лицом вниз, раз за
разом стучит носками сапог о землю и повторя-
ет свое: «Ой, мама, ой, мамочка!»
Над девушкой хлопочет пожилой боец.
— Что с ней? — спрашивает лейтенант.—
Ранена?
— Да нет. Немца штыком заколола, а вот
теперь, видно, мается...
Лейтенант пытается поднять девушку. Она
сопротивляется и всхлипывает с неестественно
вырывающимися из горла звуками: «Ма... ма...
моч... ка... ма... ма...»
Я смотрю на девушку. Ей лет восемнадцать.
Боец между тем рассказывает.
— Этот фашист из пулемета по нашим почти
в упор бил. Сколько вон наших-то положил.
И меня в ноги ранил. А она сбоку подбежала,
сзади к нему в будку... и штыком... Эх, жизня! —
с горечью выдохнул он,— До чего ж себя фриц
опаскудил. Девчонок, которым бы любиться,
миловаться, к смертоубийству понудил...
Девушка уже стоит и, вытирая слезы, все
еще всхлипывает. Ее колотит дрожь, а губы все
шепчут: «Мама!.. Мамочка!..»
— Успокойся, иди назад к Волге. Поможешь
38
вот добраться и раненому,— уговаривает лейте-
нант девушку, показывая на пожилого бойца.
И когда она, наконец, неуверенно шагнула
к раненому, Юрий резко поворачивается и бе-
жит к разбитому дому, где слышны стрельба
и взрывы гранат. Мы бежим вслед.
...С утра отбита уже вторая атака фашистов,
но и наша последняя контратака не удалась.
Роты батальона с потерями вернулись на преж-
ние позиции.
Втроем разместились на третьем этаже рас-
кромсанного взрывами дома, в комнате нашего
наблюдательного пункта — без потолка и крыши.
Нам утром было приказано быть здесь: вести
наблюдение за действиями противника и кор-
ректировать огонь нашей минометной батареи.
Вместо Ахметова с нами тихий и щуплый связист
Митя. Он бывший курсант военного училища.
Многие бойцы и младшие командиры в нашей
батарее из бывших курсантов.
Связь часто рвется. Я и Митя то и дело бе-
гаем искать обрыв проводов на линии. Митя
и теперь на линии ищет обрыв, а я сижу у теле-
фона и повторяю:
— Урал! Урал! Я — Кама... Урал! Урал! Я —
Кама...
И вдруг сильный взрыв отбрасывает меня
к передней стене комнаты. Больно ударило гра-
дом кирпичных осколков, всего обдало пылью.
В голове гул и звон.
Оглушенный, поднимаюсь на четвереньки
и с беспокойством смотрю в сторону лейтенанта.
На лице у него красная маска из кирпичной
пыли.
Дом вздрагивает от ударов и взрывов. Фаши-
сты ведут артиллерийский огонь по позициям
нашего батальона.
— Проверь, как там связь! — кричит Пост-
ников.
Поднялся на ноги, и из ушей будто что-то
вылилось. Глухота прошла, оставив звон
в голове.
Аппарат валялся в углу и зуммерил. Связь
39
работала. Прошла, видимо, глухота и у встав-
шего лейтенанта. Он тоже услышал сигнал и сам
подошел к телефону. Сообщив обстановку на
батарею, Юрий вытер кирпичную пыль с лица,
улыбнулся и сказал:
— А знаешь, Вовка, счастливые мы у наших
мам. Снаряд-то через проем окна влетел
и в заднюю стенку грохнул, а осколИи за стену
и ушли. Если бы чуть в сторону, плакали бы на-
ши родные...
Митя пришел, когда опять появились враже-
ские пикировщики. На их фюзеляжах и крыльях
кресты, на хвосте — свастика, шасси выпущены.
Они как коршуны с когтями. Я начинаю считать
самолеты, выстраивающиеся в круг, и на двенад-
цатом сбиваюсь. В меня вползает сосущая муть
страха, когда один из хищников, не долетев до
нашего дома, воя сиренами, круто бросается
вниз. За ним — второй, третий, четвертый... Под
завывание сирен вжимаюсь между обломками
потолка и крыши, валяющимися на полу. Свист
бомб перехватывает дыхание, грохот за стенами
встряхивает дом, ударяет в уши. Отлетевшая от
стен штукатурка и кирпичные осколки барабанят
по спине и по ногам.
Отбомбившись, самолеты вновь становятся
в круг, и опять леденящее душу гадание:
«В меня?.. Не в меня!.. В меня?.. Не в меня!..»
— Мамочка, да когда же это кончится?! —
слышу голос телефониста, и сам мысленно
твержу почти то же самое...
Пронесло и на этот раз. Встаем и жадно пьем
из бачка воду, принесенную Митей. Душно
и жарко. Солнце печет нещадно, прокаливая
весь дом. В нашем кирпичном мешке не помо-
гает и легкий ветерок, продуваемый через про-
емы окон и пробоины стен. Напившись, стано-
вимся на свои места. Митя садится к телефону,
мы с Юрием наблюдаем за домами и проулка-
ми на той стороне улицы. Прикрываясь домами
и укрытиями, там опять накапливаются фашисты,
вновь видны их перебегающие фигуры.
Лейтенант намечает цели, телефонист пере-
40
дает их на батарею, и мы видим, как наши мины
рвутся в местах скопления противника. Громы-
хают взрывы и наших снарядов...
Как только закончился минометно-артил-
лерийский огонь гитлеровцев по позициям
батальона, их пехота перешла в атаку. За пер-
выми рядами набегают все новые и новые груп-
пы солдат. Передние ряды, подпираемые зад-
ними, упорно лезут вперед...
Направлять огонь минометов нам трудно.
Вражеские солдаты подошли почти вплотную,
и можно поразить своих.
Мы с Юрием то хватаем гранаты и бросаем
из окон в подбегающих фашистов, то стреляем
по отдельным солдатам. Нам хорошо видно их
сверху. Лейтенант умудряется еще и выбирать
цели, перенося огонь батареи с места на место.
От нас, из первого этажа, выскочила группа бой-
цов и отогнала прорвавшихся фашистов, но на-
сели другие, и наши бойцы попятились обратно
в дом.
На первом этаже начинаются рукопашные
схватки. Замолчал наш пулемет на втором эта-
же. Гитлеровцы наращивают атаку: через улицу
бегут новые группы их солдат. Юрий забирает
у меня последние гранаты и идет к лестничной
площадке: снизу к нам могут сунуться враги.
Я иду за ним, но он бросает:
— Смотри впереди...
Где-то позади, слева и справа от нас, послы-
шались разрозненные непонятные крики. Я не
сразу разобрал их сквозь хаос боя. Но когда
плотной стеной вымахнули бойцы в бескозырках,
с полощущимися вразлет ленточками, ясно ус-
лышал:
— Полундра!.. Вперед!.. Даешь!.. Полундра!..
Ощетинившись штыками, шли в контратаку
моряки-дальневосточники, влившиеся в нашу
284-ю стрелковую дивизию на Урале. Они смяли
первые ряды фашистов и сшиблись с задними...
Нет авиации, молчат пушки, не слышно взры-
вов мин и гранат; только выкрики, удары и вы-
стрелы в упор.
41
Я стою и смотрю, оторопело ошеломленный,
на жестокое зрелище: мелькают штыки, при-
клады, ножи, кулаки; сцепляются на двое, груп-
пами, катаются по земле. Возгласы, ругань,
крики и стоны...
— Мама, моя родненькая! Что деется? Что
деется? — Поворачиваюсь на голос и вижу блед-
ного Митю, распахнувшего глаза на жуткую кар-
тину. Вначале удивленные, они начинают мор-
гать, закрываться и открываться, а затем накреп-
ко захлопываются. Он медленно отворачивается
и, как слепой, отходит в свой угол.
Я почему-то смотрю теперь только на Митю
будто он теперь — главное, а не то, что проис-
ходит вокруг.
А он сел, ощупью взял трубку и привычно
стал слушать. Но в позе и поведении его было
нечто новое, необычное. Сидел он, опустив
голову, не шевелясь, и, казалось, отрешился от
всего.
Так прошла минута, может, больше. Затем
в нем что-то шевельнулось, начало оживать. Не
отнимая трубки, Митя медленно поднял голову
и встрепенулся. Глаза его сделались испуган-
ными, он бросил трубку на аппарат, резко встал
и, ничего не сказав, исчез.
Я подошел к телефону — связь не прослуши-
валась.
— Обрыв! — крикнул Юрий, который тоже
удивился исчезновению связиста.
...Гитлеровцы не устояли перед натиском
и отвагой моряков. Поспешно выходя из страш-
ных тисков схватки, они уже не уносили, как
прежде, своих раненых,
В тот день на участке нашего батальона враг
все же продолжал предпринимать все новые
и новые атаки. Поредевший батальон, поддер-
жанный моряками, отвечал контратаками.
Продолжали свирепствовать бомбо-снаряд-
ные смерчи, корежа металл, бетон, кирпич
и землю. И все так же продолжали умирать
в этой огнеметельной круговерти люди. День
подходил к концу...
42
Связь, после поспешного ухода телефониста,
вскоре наладилась, но сам он больше к нам не
вернулся. Мы не стали о нем ничего сообщать
на батарею, полагая, что если Митя не пришел,
то на это есть причины, и зная, что заменить
его все равно некем.
Вдвоем с лейтенантом делали свое дело.
Силы были на пределе. Мне недоставало ни
быстроты, ни проворства. Я видел, что и дву-
жильный лейтенант начинает сдавать. К концу
дня нас шатало. И когда тяжелый затяжной бой
прекратился, мы, отупевшие и измочаленные,
сели, привалившись к стене. Не хотелось ни
двигаться, ни говорить.
Только в наступивших сумерках получили
приказ возвращаться на батарею. По скелетам
лестничных площадок и маршей спустились
вниз и ступили, наконец, на твердую землю...
Утром, устанавливая минометы, долбили
оставшийся от взрывов асфальт. Почти не слыш-
но было разговоров, во всем чувствовалась
суровая тягостность. Возле полуразрушенного
склада прямо на земле, поджав ноги и обхватив
голову руками, сидел Алим Ахметов.
— Что с тобой, Алим, ты не ранен?
Он поднял голову, посмотрел на нас, и такая
муторная темень стояла в его глазах, будто вы-
лился из них живой человеческий свет. Еще ут-
ром, когда мы бежали от трансформаторной
будки, в этом молодом татарине жила могучая
сила и, казалось, неукротимая смелость. Убегая
сломя голову от крика девушки, мы ничего не
замечали, а он, вырвавшийся вперед, первым
увидел фашистов. На встречном беге заколол
выскочившего на него из-за дома солдата
и с криком «ложись!» метнул прихваченную
с баржи противотанковую гранату в группу дру-
гих, бежавших на нас врагов. Тогда он спас нас
и оставался очень спокойным.
А теперь мы видели в Алиме какой-то над-
лом.
— Да что, наконец, случилось? — не выдер-
жал лейтенант.
43
— Ай, совсем худо был. Он бомба бросает...
Куда бомба рванет, не знаешь. Земля ходит,
бомба танцует... Все ждал, когда она меня насту-
пит... Худо, совсем худо был... Каких ребят
шайтан побил!.. А Митя!..— голос Алима сорвал-
ся. Он проглотил застрявший в горле комок
их трудом выговорил:
— А Митя провод держал и... мама звал...
И опять обхватил голову руками. Широкие
плечи его вздрагивали.
— Вставай, Алим, показывай, где погибшие,
где Митя,— мягко потребовал лейтенант.
— Все там,— махнул Ахметов в сторону
Волги и, с усилием поднявшись, тяжело шагнул...
На крутом берегу Волги, у еще незакончен-
ной братской могилы, лежали рядом восемь
бывших курсантов военных училищ, бойцов
минометном батареи. Крайним к реке лежал наш
тихий Митя... Его принес Алим. Он видел, как
связист бежал к батарее, как нагнулся, обнару-
жив перебитый провод. Видел, как там взорвал-
ся снаряд.
Когда же Митя не поднялся более, Алим
побежал к нему. Связист был еще жив. Он
держал в руке оголенные концы проводов.
Затуманенными болью глазами узнал, видимо,
Алима и успел сказать лишь то, что больше все-
го волновало его:
— Связь...
Ахметов скрутил концы проводов, поднял
его и понес.
— Я нес Митя, а он был только со свой
мама... Он говорил только: мама... мама...— рас-
сказывал Алим, когда мы засыпали могилу с на-
шими товарищами.
— У них у всех есть мамы, Алим,— кивнул
лейтенант на могильный холм.— И они, наши
мамы, были сегодня со многими из нас. Они по-
могали нам выстоять. Мы должны выстоять и
завтра.
И он прав был, двадцатилетний лейтенант,
мой командир и друг, комсомолец Юрий Пост-
ников. Наши матери были всегда с нами. Мысль
44
о них как символ веры помогала нам побороть
слабость и выстоять в жестокой, смертельной
борьбе.
Автор этой зарисовки, как и миллионы его
сверстников, на себе испытал все тяготы войны.
Военная биография его самая типичная для
юношей тех суровых лет, первыми бросившихся
в бой.
На фронт Владимир попал в 1941 году, когда
ему было всего 17 лет. В составе 6-й дивизии
рабочей гвардии он защищал Ленинград.
В январе 1942 года был ранен. После излечения
в госпитале его зачислили в 284-ю стрелковую
дивизию. Перед отправкой в Сталинград вступил
в комсомол. Воины этой дивизии под командо-
ванием полковника Н. Ф. Батюка, угодив в самое
пекло боев у Мамаева кургана, проявили не-
виданный героизм и отвагу. Они понимали, что
стоят на главном направлении, где решается
судьба не только города на Волге, но и Родины.
И клятва сталинградцев «За Волгой для нас нет
земли!» стала их клятвой.
Отважно сражались минометчики, в числе ко-
торых был и Киселев. А ведь все они были поч-
ти мальчишками. Средний возраст их не дотяги-
вал и до двадцати лет. И не случайно Владимир
пишет о мамах, с мыслью о которых они шли на
смертный бой с жестоким врагом. Образ мате-
рей вдохновлял их на подвиг во славу матери-
Родины.
14 октября в одном из боев осколок враже-
ской мины настиг Киселева. Вновь госпиталь.
А после госпиталя — опять фронт.
В трудных боях за освобождение Украины
Владимир получает тяжелое ранение, после ко-
торого он выбывает из строя воинов. Девятнад-
цатилетний юноша становится инвалидом второй
группы. Однако он не пал духом, нашел в себе
силы не только жить и работать, но и учиться.
Закончил железнодорожный техникум, институт,
слыл толковым специалистом..,
45
Сейчас Владимир Васильевич проживает
в городе Тихорецке Краснодарского края. Он на
пенсии. Но не остается без общественных дел.
Возглавляет городской совет ветеранов войны
и труда, комитет защиты мира. Пишет военные
воспоминания, которые публикуются в газетах
и журналах. В общем, бывший воин остается
в строю.
Л. И. СЫРКИН,
капитан II ранга в отставке
Девичий тральщик
За всю историю русского и советского Воен-
но-Морского Флота не было случая, чтобы под
боевым военно-морским флагом, да еще
в военное время, был катер, где командир
и матросы женщины. Нарком Военно-Морского
Флота адмирал Н. Г. Кузнецов, в порядке ис-
ключения, пошел на отступление от установив-
шихся традиций: такой экипаж был сформиро-
ван из девушек-комсомолок. В годы Отечествен-
ной войны он вел боевое траление фарватеров
Волги.
...В далеком от низовья Волги городе Котель-
нич Кировской области Агния Шабалина, закан-
чивая десятилетку, услышала страшное слово —
война! Мужчины шли на фронт, их места зани-
мали юноши, девушки, женщины, старики. Агнии
хотелось поступить в институт, но она пошла
учеником-мотористом на электроподстанцию
судоремонтного завода. Здесь она встретилась
с Дусей Пархачевой. Хотя Агния была моложе,
девушки подружились, и Дуся, имеющая опыт
моториста, стала старательно обучать ее спе-
циальности.
Весной, когда в затоне растаял лед и суда
ушли на транспортные работы, у берега осиро-
тело стоял только небольшой буксирный тепло-
ход № 12. Начальнику отдела кадров не приш-
лось долго уговаривать девушек — они согласи-
46
лись поработать навигацию на катере. Кроме
Дуси и Агнии, в состав экипажа вошли инвалид —
бывший фронтовик — и подросток. Навигацию
проработали дружно. Наступила зима, занялись
ремонтом.
Семья Шабалиных получила извещение
о гибели на фронте старшего сына Александра,
а вскоре, при бомбежке эшелона, погибла
старшая дочь Мария. Неизвестно было, жив ли
тоже находившийся на фронте второй сын Алек-
сей...
Горечь утраты ни днем, ни ночью не давала
Агнии покоя. «Ну, почему я не родилась парнем!
Давно бы отправилась на фронт и отплатила
врагам за брата и сестру, за горе людей,—
сокрушалась она.— Но ведь воюют и женщины.
Надо посоветоваться с Дусей, она подскажет».
У Евдокии Пархачевой на иждивении находи-
лись больная мать и две младшие сестренки.
Мать догадывалась о намерении дочери уйти на
фронт и усердно молилась богу, прося выздо-
ровления. Не то вера в «божье исцеление» по-
могла, не то сама переборола хворь, только
стала она поправляться. А тут из госпиталя Ду-
син брат инвалидом возвратился, одна рука
почти не действовала. Но мужик он был работя-
щий, сразу взялся за посильное дело и сестре-
нок на работу определил. Руки Дуси оказались
развязанными, и она твердо решила исполнить
свое желание. Но ее тянуло к морю, хотя знала,
что на боевой корабль не попасть: «Женщин
к ним на пушечный выстрел не допускают».
А ведь она по вербовке на Каспии не одну
путину провела, работала на «рыбницах», там
и специальность моториста приобрела.
С детства она обожала моряков, немало их
приезжало в город на побывку или после демо-
билизации. Мать иногда в шутку пророчила:
— Ну, Дуська, быть тебе замужем за моря-
ком.
Г оды шли. Евдокия жила с родителями, учи-
лась, работала, а замуж не выходила, хотя жени-
хов было достаточно.
47
— Моряка ждет,— подшучивали над ней
давно замужние подруги.
Ранней весной 1943 года теплоход № 12 вме-
сте с другими судами был срочно направлен на
Волгу. Экипажи сдавали суда военным морякам
и возвращались на свои предприятия. Некоторых
речников зачисляли в штаты военных тральщи-
ков, и девушки тоже упрашивали членов комис-
сии зачислить их на военную службу, но комис-
сия была неумолима. Все будущие тральщики
укомплектовали экипажами, а 12-й пока оставал-
ся на попечении Дуси и Агнии.
Однажды их вызвали в штаб военно-морской
базы. Весть была радостной. В тот же день
катер, переоборудованный под тральщик № 611,
был укомплектован экипажем — семью девуш-
ками.
Они ожидали, что их командиром будет
опытный моряк или речник. А когда им пред-
ставили девушку, еще помоложе некоторых из
них, вначале даже растерялись.
Девятнадцатилетняя Тоня Куприянова, назна-
ченная командиром, была высокой, стройной,
белокурой. «За красоту ее, что ли, командиром
поставили?» — с ревностью подумала Пархачева.
Тамара Декалина, знавшая Куприянову, успо-
каивала: «Тоня с характером. Строгая, но спра-
ведливая и смелая. С детства плавала на судах,
занималась в военно-морском клубе».
...Дуся Пархачева стала командиром отделе-
ния мотористов. Высокая, черноволосая, со смуг-
лым улыбчивым лицом и открытыми темными
глазами. Ее привлекательную внешность допол-
няла аккуратность. Как старшая по возрасту,
наделенная больше других житейской мудро-
стью, она стала старшей сестрой всей команды,
ближайшим помощником и советчиком коман-
дира. Агния Шабалина, назначенная мотористом,
во всем слушалась ее.
Вскоре комиссия проверяла состояние траль-
щиков, вошедших в состав дивизиона.
На палубе выстроился девичий экипаж. Воен-
но-морская форма великолепно облегала их
48
стройные фигуры. Нет, не такой она была полу-
чена. Девушки тщательно подгоняли ее под свои
размеры.
Внешний вид команды соответствовал состоя-
нию корабля: был он аккуратно покрашен
в светло-шаровый (военный) цвет с ярко очер-
ченной белоснежной ватерлинией. Деревянная
палуба была надраена до белизны. Вооружение
тральщика составляли: крупнокалиберный пуле-
мет и бомбосбрасывающее устройство, начинен-
ное глубинными бомбами.
Объявили учебную тревогу, экипаж занял
боевые места.
В рубке за штурвалом рулевой-сигнальщик
Тамара Декалина, стройная, темноглазая вол-
жанка из поселка Криуши. Дочь потомственных
волгарей. После школы работала с отцом на
пароходе. На тральщик попала после учебы на
курсах в Энгельсе.
За пулеметом ДШК стояла Вера Чапова —•
невысокая, расторопная девушка. Дали вводную.
Действовала Вера мастерски. Она пришла на
тральщик с волжского парохода «Минск», на
котором после окончания речного ремесленно-
го училища плавала рулевым. Вторым номером
пулеметного расчета была ее подруга Вера Ух-
лова. Вместе они учились, затем плавали на
«Минске».
Основная обязанность Ухловой — кок (по-
вар). Свое дело она любила, и большую часть
времени проводила на камбузе (судовой кухне).
Пищу готовила всегда вовремя и вкусно.
На корме, кроме глубинных бомб, стояла
лебедка с намотанным на ее барабан стальным
тросом, предназначенным для буксировки трал-
баржи. В специальных металлических ящиках,
упрятанных внутри судна, хранились подрывные
патроны, толовые шашки, и отдельно от них —
взрыватели и детонаторы. Всем этим опасным
«хозяйством» — основным оружием траль-
щика— заведовала минер Анна Тарасова. Родом
она из Московской области. После окончания
семилетки работала в одном из колхозов Дмит-
49
ровского района. Была ударницей, активной
комсомолкой. Когда враг подходил к Москве,
Аня участвовала в строительстве оборонитель-
ных сооружений, копала промерзшую землю,
валила лес, помогала устанавливать противо-
танковые ежи, надолбы, минировать подходы
к рубежам. Потом Анну, по ее просьбе, напра-
вили на учебу в Московскую военно-морскую
объединенную школу.
...Ночи проходили, беспокойно: враг бомбил
Камышин, где базировались тральщики. Вера
Чапова и Аня Тарасова били из пулемета по
фашистским самолетам.
Вскоре тральщики перебазировались в район
села Горный Балыклей. Команды спешно гото-
вились к боевому тралению. Малейшие промахи
и ошибки девичьего экипажа нередко станови-
лись достоянием острословов и шутников. Но
старание, упорство и женская аккуратность ска-
зались на результатах: их тральщик одним из
первых был готов к выполнению заданий.
При налете вражеской авиации на базу за-
жигательные бомбы попали в баржу с дизель-
ным топливом, а на палубе стояли бочки с бен-
зином, керосином и смазкой. Вспыхнул пожар.
Девушки в числе первых ринулись в пламя. Об-
лив одежду водой из пожарных шлангов, они
вместе с подоспевшими моряками сталкивали
в воду горящие бочки, не давая распространить-
ся огню. Баржу спасли.
Утром на традиционном подъеме стоял эки-
паж отважных девчат — на их лицах были следы
ожогов, на руках белели бинты. С заметным
уважением смотрели в их сторону бывалые
военные моряки, пополнявшие соединение.
Как-то под вечер собрались на комсомоль-
ское собрание— прямо на береговом пригорке,
перед широким волжским плесом. Девушки
кружочком сидели возле своего командира.
Собрание еще не начиналось, когда от базы
отошел один из тральщиков. Помахали товари-
щам бескозырками. Вдруг огромный белый
столб воды встал над рекой, громовой раскат
50
потряс берег. Водяной столб осел — на месте,
где только что был корабль, плавали деревян-
ные обломки.
Вместо комсомольского собрания провели
митинг.
В мае-июне 1943 года активность миноносной
авиации противника значительно возросла. По-
этому траление с мая по ноябрь сорок третьего
являлось главной задачей Волжской военной
флотилии. Несмотря на огромные усилия, врагу
не удалось сорвать военные и народнохозяйст-
венные перевозки по Волге.
Не один день 611-й тральщик с трал-баржой
утюжил Волгу между Быковыми Хуторами и Лу-
говой Пролейкой. При первых выходах на трале-
ние на судне присутствовал офицер дивизиона,
но управляла кораблем командир — старшина
2-й статьи Антонина Куприянова.
...Подорвать мину не удавалось ни в первый,
ни в последующие несколько дней. На базу воз-
вращались поздно, а выходили на траление рано,
поэтому девушкам не пришлось встречать
иронических улыбок моряков других тральщи-
ков, на надстройках которых красовались звез-
ды с вписанными цифрами подорванных мин.
Траление донных мин, сбрасываемых против-
ником с самолетов-миноносцев на фарватеры
Волги, куда сложнее, чем, скажем, якорных, ко-
торые ставились в море. С ними приходилось
долго возиться, подвергаясь постоянной опас-
ности. Иногда неделями тральщики ходили над
ними с электромагнитными и гидроакустически-
ми тралами и не могли подорвать. Но оставлять
мину не обезвреженной нельзя: надо было
гарантировать безопасность плавания судов
и караванов по Волге.
Нередко бывало, что мины оказывались на
суше. И их надо было обезвреживать.
При разоружении мины у минера обычно
возникает огромное нервное напряжение.
Малейший шорох или шипение выходящего воз-
духа из камеры очень резко действует на пси-
хику. Слух и внимание обостряются до пределам
51
Ведь каждый поединок с миной — неимоверное
испытание.
Как-то старшина поста СНиС (службы наблю-
дения и связи) Башмаков рассказывал:
— Ночь выдалась темная — жуть. Слышим,
гудит самолет, а где, не разберем. Самолет
поурчал и улетел. Утром прибежали к нам кол-
хозницы. «Родненькие, в наше село бомба упа-
ла». «А почему взрыва не слышали?» — спраши-
ваем. «Она не взорвалась, ткнулась в песок
и лежит». Бежим в село. Действительно, у из-
городи лежит огромная металлическая сигара.
А рядом парашют. Прислушиваюсь. Показалось,
что тикает в ней что-то внутри.
Иду к ней, а ноги трясутся. Но надо ее обез-
вредить, иначе беда! Смотрю, смотрю: на бом-
бу не похожа — нет хвостового оперения,
концы округлые. Мина магнитная! В свое время
изучал я ее. Одно дело на плакате рассматри-
вать, а другое — когда она перед тобой.
Думаю, что делать? Минеров ждать —
а вдруг будет поздно. В руках у меня штык
винтовочный — вот и весь инструмент. Им, как
отверткой, стал осторожно отвинчивать крышку,
чтобы вынуть взрыватель. Руки дрожат, штык
прыгает, стучит по мине.
Теперь, думаю, была не была! Отвернул,
вынул взрыватель — обезвредил мину. А сам
весь мокрый, горячий, аж пар от меня валит.
Ну и пережил я!..
Подобные рассказы девчатам приходилось
слышать не раз. Они воспитывали девчат, под-
готавливали их к опасной работе.
...Сегодня с утра печет солнце. На небе ни
облачка. Куприянова не успевает смахивать пот
с лица. Не от зноя, а от перенапряжения этот
нещадный пот.
Тамара Декалина сжимает рукоятки штур-
вала так, что пальцы побелели. Волнуется.
Вся подалась вперед. Глазами впилась в катушку
компаса, иногда бросая взгляд на местные ори-
ентиры. Молодец рулевой: тральщик ведет как
по нитке.
52
Механизмы катера работают нормально.
Пархачева устроилась на ступеньках трапа
в машинное отделение, вытирая ветошью за-
масленные руки, прислушивается к стукам аку-
стического молотка на трал-барже, идущей на
буксире. Аня Тарасова, сидя на кормовых кнех-
тах, внимательно следит за поведением трал-
баржи и состоянием буксирного троса.
Все в томительном напряжении: тревожно
ждут...
Спустились к нижним вешкам-ориентирам.
Разворот на обратный галс. Напряжение не-
сколько спадает. Пошли вверх — и все повторя-
ется.
Командир тральщика подносит рупор корту:
— На корме! Внимательнее смотреть за
тралом! И через минуту-две: — За буксиром
следите!
Команды встряхивают членов экипажа, сни-
мают перенапряжение.
— Почему двигатель дымит?! — несется над
палубой.
Пархачева тут же ныряет в люк машинного
отделения, за ней — Шабалина.
За кормой кипит вода. В пенистом потоке
движется трал-баржа. На ней сейчас сосредото-
чено внимание всех, кто занят на верхней
палубе.
Куприянова посмотрела на Декалину, тихо
сказала:
— Я слушала старшину Башмакова и удивля-
лась: отчаянный парень! А теперь вот подумала,
пожалуй, и мы, случись такое, сделали бы то
же самое. Вот и сейчас со смертью в прятки
играем...
Тамара улыбнулась, взглянув на командира.
Что-то хотела ответить, но не успела. Оглушил
грохот. Тральщик подбросило так, что еле
удержались на ногах. За кормой поднялась
темно-серая стена. Сквозь звон в ушах послы-
шался рокот обрушивающейся с высоты воды.
Ветер нанес на палубу крупные брызги, наполо-
вину с песком.
Первой опомнилась Куприянова. Бросилась
к переговорной трубе и крикнула в машинное
отделение:
— Стоп!
Она заметила то, чего, казалось бы, в такую
минуту невозможно увидеть: перебит буксир.
Не останови двигатель, трос намотается на винт.
А это авария.
Тем временем огромный столб воды — доб-
рый десяток метров в поперечнике — осел.
Палуба тральщика покрылась мокрым песком.
На месте взрыва еще клокочет вода. Среди
пены накренившаяся трал-баржа. Надо поскорее
брать ее на буксир и вести на базу, пока она
совсем не затонула.
Только теперь у девчат произошла настоя-
щая разрядка. Мокрые, взъерошенные, радост-
ные до слез. Обнимают, целуют друг друга...
Волжским минерам приходилось встречаться
и с такими казусами: тралят, тралят всеми вида-
ми тралов, а взрыва мины нет. Спускаются
водолазы-минеры, ищут осторожно, и что же
обнаруживают — металлолом.
Однажды Куприянова слышала, как старшина
бакенщиков докладывал комбригу тральщиков:
— Товарищ капитан первого ранга, что-то
звуки мин при падении изменились. Нет-нет, да
и завизжит, как поросенок под ножом, аж уху
невтерпеж. На днях я увидел, как такой «поро-
сенок» врезался в отмель. Я в лодку — и туда.
Торчит из воды разбитый авиационный мотор.
На удочку пытаются поймать нас фрицы. Бро-
сают в реку что попало. Разберись тут, что
это — мина? Или... ежели она под водой. Ее
тралят, тралят, а она ни гу-гу.
— Ну и задают задачи, фрицы! — не выдер-
жала Антонина.
За столом, сбитым наспех из выструганных
досок, вместе с другими командирами сидела
Антонина Куприянова. Корявая крышка стола
пестрела надписями: «Смелый трусу не родня»,
«Дружба дороже золота», «Наши девчата —
молодцы!».
54
«Ишь ты, на «Доску почета попали»,— улыб*
нулась Тоня.
Занятия проводил дивизионный минер, стар-
ший лейтенант Русанов. Высокий, стройный
блондин, с прямым и смелым взглядом голубых
глаз. На его синем кителе красовались два ор-
дена Красной Звезды — за подвиги на Черном
море и на Волге. Нравился девчатам ясноглазый
молодой офицер смелостью, отвагой, а еще
песнями, которые он иногда пел по вечерам,,
За сердце брала девчат песня про минеров —•
Русанов говорил, что слова ее написал подвод-
ник Алексей Лебедев. Он погиб вместе с лод-
кой, на которой был штурманом. Слова песни
от Балтики донеслись до Волги, музыку Русанов
подобрал сам:
...И тральщикам тут выпадает работа —
Выпалывать черные всходы войны...
На занятиях Русанов рассказывал:
— Фашисты применили мины новейших об-
разцов: магнитные, гидроакустические. Сбрасы-
вают с самолетов-миноносцев. С небольших
высот, с парашютами или без них. У них нет яко-
рей — сами ложатся на дно. Каждая способна
уничтожить или серьезно повредить любой
волжский пароход. Коварство ее в том, что она
многоимпульсная: один, два, десять раз прой-
дет над ней тральщик с трал-баржой — молчит,
а кто пройдет, скажем, пятнадцатым — взорвет-
ся...
Точное местонахождение мин, как правило,
определить очень трудно, поэтому нужно тра-
лить опасный участок всеми видами тралов до
тех пор, пока мины не будут уничтожены. Но
бывает, что мина взорвется вблизи тральщика
или под ним, тогда...
Внезапно занятия прекратились — получили
приказ выйти на траление. Призывно звенели
корабельные колокола, сзывая свои экипажи.
Задание для 611-го на этот раз было не-
обычно сложным и очень опасным. Дивизионный
55
минер заявил командованию, что он сам пойдет
на тральщике. Куприянова запротестовала:
— Не доверяете...
— Выполняйте,— решительно сказал ком-
див,— но помните, ошибаться нельзя.
День был хмурый. Серые облака низко ви-
сели над Волгой. Надоедливо моросил дождь.
Морось стирала границы между водой, сушей
и небом.
За штурвалом рулевой-сигнальщик Тамара
Декалина. Она то и дело бросает взгляды на
командира, ожидая команды.
На входе в залив рябила вода. «Не иначе —
мелко»,— подумала Куприянова.
— Наметните!— скомандовала она.
Тамара Декалина, опуская наметку по ходу
тральщика, выкрикивала измеряемую глубину.
Песчаное дно резко приближалось к поверхно-
сти воды.
— Пришли! — с досадой выпалила Антонина.
Тарасова сбросила сапоги и спрыгнула за
борт.
— Куда ты? — вскрикнула Куприянова. Но
девушка обшаривала ногами дно, отыскивая
глубину для прохода катера в залив. Увы! Было
мелко.
Тральщик приткнулся носом к песчаной косе
и затих.
— Вот тебе и мины-шарики! — с досадой
произнесла Куприянова, соображая, что пред-
принять, ведь мина находилась в глубине за-
лива.
— Подорвем с лодки,— предложила Тара-
сова.
— Переодеться! — приказала Куприянова.
Через несколько минут все члены экипажа
были в матросских парусиновых робах.
Неподалеку находился пост СНиС. Вскоре
большая деревянная лодка, подгоняемая двумя
парами весел, за которыми сидели Тарасова
и матрос с поста, подошла к тральщику. Осто-
рожно погрузили бомбы, в лодку сели Аня Тара-
сова, Вера Ухлова. Антонина Куприянова повела
56
начиненную взрывчаткой шлюпку на встречу
с опасностью.
Куприянова внимательно обшаривала глаза-
ми поверхность залива, отыскивая деревянный
треугольник, обозначавший место мины. Вот
она! Весла разом повисли в воздухе.
На борта лодки легла елань, а на нее — одна
за другой — глубинные бомбы. Установили
взрыватели, осторожно, с опаской скатили их за
борт. Отошли на достаточное расстояние, при-
ткнули лодку к берегу. Антонина посмотрела на
часы. И не успела оторвать взгляда от цифер-
блата, как бело-черный столб взметнулся над
водой, тупой удар резанул воздух. Первая бом-
ба... Еще не стихло — рванула вторая. А мина
молчала. Вдруг осечка, промах? И тут над за-
ливом поднялась серая скала, заслонив собой
выглянувшее из-за облаков солнце. Огромной
силы раскат пронесся над Волгой, в пенистом
водовороте забурлила вода и понеслась к бере-
гам...
Вечером 611-й был уже на базе. Настроение
девушек было чудесным: шутили, смеялись, рас-
певали веселые песни. А Вера Ухлова плясала
от души.
После ужина пришел старший лейтенант
Русанов. Поздравил девчат с успешным выпол-
нением очередного боевого задания. Видно
было, что и он очень рад успеху. Пришли поз-
дравить и моряки соседних тральщиков.
— Товарищ старший лейтенант, расскажите,
как был разгадан секрет вражеской неконтакт-
ной мины? — попросил один из матросов.
Русанов рассказал. В июне 1941 года на Оча-
ковский рейд были сброшены мины. Одна из них
упала на сушу и взорвалась, вторая скрылась
в воде невдалеке от берега. Место падения за-
сек пост СНиС.
В минно-торпедном управлении Черномор-
ского флота решили разгадать секрет этого
страшного оружия.
Наиболее опытным минером в управлении
считался офицер Михаил Иванович Иванов, Он
57
и взялся за это опасное дело. Ему помогал
минер Одесской военно-морской базы Квасов.
Подготовили диамагнитные (бронзовые) отверт-
ки и плоскогубцы. Другого инструмента тогда
не было. Опоясав корпус мины длинным пень-
ковым тросом,— это сделали водолазы — трак-
тором вытянули ее на берег. Несколько часов
к ней не подходили: выжидали...
И вот приступили к работе: произвели внеш-
ний осмотр, прослушали — молчит. Сняли раз-
меры ее корпуса и отдельных деталей. Данные
записали и отнесли в укрытие, где находились
обеспечивающие минеров люди. И так каждую
снятую крышку, деталь относили в укрытие, так
как в любую минуту этот предмет мог оказаться
последним от данной мины.
Добрались до часового механизма. В одной
из камер мины обнаружили замыкатель. Он
оказался магнитным и мог замыкать цепь взры-
вов под воздействием магнитного поля проходя-
щего поблизости корабля. Все приборы и ап-
паратуру доставили в Севастополь...
Приближалась осень. А тральщики все тра-
лили и тралили, без отдыха весь световой день.
Возвращались на базу только заправиться топ-
ливом и подремонтировать катер или тралы.
И сегодня целый день бороздили водную
гладь. Сделали несколько галсов над тем мес-
том, где враг сбросил мину. Приближался вечер,
решили сделать галс и возвращаться на базу.
Вдруг раздался громовой взрыв мины. Траль-
щик содрогнулся так, что, казалось, развалится
на части. Мотор заглох. Через пазы деревянной
обшивки хлынула вода, быстро заполняя корпус.
— Аварийная тревога! — пронеслась коман-
да Куприяновой.
Девушки бросились по отсекам катера, от-
качивали воду помпами, сливали за борт вед-
рами, заделывали трещины паклей, клиньями.
Опустилась ночь. Воды в корпусе почти не
было. Дуся и Агния при тусклом свете аварий-
ного освещения старались запустить двигатель,
но он не подавал признаков жизни. Стартер,
58
залитый водой, не действовал. С помощью
ломика, прилагая все силы, девушки проворачи-
вали коленчатый вал непослушного мотора.
Течением тральщик относило вниз, исковер-
канная взрывом, с оторванной кормой трал-
баржа темнела выше по течению. «Как бы не
напороться на мину...— думали девушки.—
Надо поскорее запустить двигатель». Еще раз
проверили работу топливного насоса, форсунок,
продули цистерны.
Агния рванула на себя ломик, двигатель
чихнул и нехотя, готовый вот-вот остановиться,
медленно набирая . обороты, зарокотал все
увереннее и увереннее.
...Когда раздался взрыв мины, с поста служ-
бы наблюдения и связи сообщили командова-
нию дивизиона, что тральщик, видимо, погиб.
Вышедшие к месту взрыва катера в кромешной
темноте ничего найти не смогли.
Светало, 611-й подходил к базе. На кораблях
выстроились моряки. Флаги расцвечивания при-
ветственно трепетали на волжском ветерке,
«Ура! Ура! Ура!» — неслось навстречу отважным.
Авторитет девичьего экипажа укреплялся.
Наступила глубокая осень. Дни стали хмурые,
холодные, неприветливые. Часто хлестали колю-
чие дожди с ветрами. Тральщики продолжали
утюжить плесы, уничтожая оставшиеся мины.
Экипажи кораблей переселились на плавбазу.
Это был старый пассажирский пароход, при-
способленный для временного проживания.
А вернее для ночевки, так как на катерах стало
холодно и сыро. Для девушек всего дивизиона
было отведено отдельное помещение. Одним
словом, стало два дома: тральщик — днем,
плавбаза — ночью.
По утрам частенько устраивали подъемы по
сигналу боевой тревоги. Большой свет по ус-
ловиям светомаскировки не включали. Просы-
паясь, девушки спрыгивали с двухъярусных коек,
быстро одевались. А вот с обувью была просто
беда! Как ее на ночь ни расставляли, все-таки
в спешке первые надевали обувь большого раз-
59
мера и бежали на корабль, а последним неред-
ко доставались ботинки, которые не лезли на
ноги. Тогда приходилось брать их в руки и боси-
ком бежать на тральщик.
Члены девичьего экипажа наравне с моря-
ками дивизиона тральщиков выполняли другие
боевые задачи. Несли караульную службу. Не-
легко после напряженного труда, полного опас-
ностей, большой физической нагрузки отстоять
несколько часов на посту. Однажды произошел
случай, который долго помнили моряки фло-
тилии.
Агния Шабалина охраняла склад боеприпа-
сов. Скоро смена, и она предвкушала теплоту
караульного помещения, сладкий отдых. Сквозь
шум дождя и ветра донеслись еле слышимые
шаги. Насторожилась, напрягая слух.
— Стой! Кто идет?! — окликнула она. Шаги
приближались.— Стой! Стрелять буду!
— Свой! — отозвался голос.
Агния узнала одного из мичманов дивизиона
и поняла, что он проверяет бдительность кара-
ульного, но нарушает устав.
— Ложись! — скомандовала она, направив на
него карабин, щелкнув затвором. Сверхусерд-
ному проверяющему пришлось, лежа в дожде-
вой луже, дожидаться начальника караула.
— Не думал, не ожидал, чтобы девчонки так
бдительно несли караульную службу,— удивлял-
ся мичман, прослуживший на флоте пятнадцать
лет.
Ранней весной в дивизион тральщиков при-
был командующий Волжской военной флотили-
ей. Экипажи выстроились на палубах. Первым
катером, на который поднялся адмирал, был
тральщик № 611. Его встретила команда ис-
пытанных опасностями, стужей, палящим солн-
цем, волжскими штормами морячек. Командую-
щий поздравил девушек, вручил правительст-
венные награды и объявил:
— Тральные работы на Волге заканчиваются,
думаем отпустить вас по домам...
Ошибся командующий, ожидая счастливые
60
улыбки и радость. Затуманились, затревожились
дезичьи лица.
— Товарищ адмирал, может, мы плохо вы-
полняем боевые задачи? — обратилась Куприя-
нова.
— Что вы, девушки? Вы просто молодцы! —
поспешил ответить тот.
— Тогда учтите наше желание сражаться
с врагом до полной победы! — твердо заявила
от имени всего экипажа Антонина Куприянова,
Огненные рассветы
— Чтобы решиться на такое дело, надо
хорошо подумать: подходит ли оно тебе и смо-
жешь ли ты выполнять его с честью. Не по-
боишься?— сурово спрашивал дочку Павел Ива-
нович Небыков — потомственный железно-
дорожник.
Девушка вскинула голову, сверкнув темными
лучистыми глазами.
— Все обдумала! Не побоюсь!..
Мать, Прасковья Кузьминична, обняла люби-
мую дочь, запричитала:
— Ну куда ты, куда?.. Ведь совсем еще дитя
неразумное...
— Хватит, мать! Раз твердо решила, назад
хода нет. Время, сама понимаешь, какое: Крас-
ной Армии помогать надо.
Мираида поступила санитаркой в военный
госпиталь, обосновавшийся в поселке недалеко
от Сталинграда. Дни и ночи, в пропитанном
кровью и лекарствами халате, переносила
и переводила, поддерживая, раненых. Убирала
палаты, стирала госпитальное белье, разносила
пищу.
Летом сорок второго немецкие войска про-
рвались к Дону. Госпиталь приготовился к эва-
куации в тыл. Мираида вырвалась навестить
родителей. Поселок Кругляковский показался
неприветливым, безлюдным.
61
Подбежала она к дому, рванула дверь...
Родительский дом был пуст. В осиротелые уны-
лые комнаты, через неприкрытие ставнями окна,
пробивался мрачный вечерний свет. В углу из-за
веника выглядывала кучка мусора, сметенного
с пола. Следами серых квадратов от висевших
картин печалились стены. Только над кроватью,
с многоглазой сеткой, в недорогой рамке фото-
графия отца и матери с годовалой Мирой. «Ви-
димо, мать оставила мне на память»,— подума-
ла девушка. Сняла фотографию и нежно при-
коснулась к ней губами.
На столе под чайной чашечкой, наполненной
любимыми конфетами, оставленными матерью,
записка: «Доченька, когда ты сможешь по-
бывать дома, мы будем уже далеко от тебя.
Прости нас, что не смогли уговорить остаться
с нами.
Господи! Неужели мы расстались навсегда?
Нет, нет, наша милая Мирочка, мы скоро, скоро
будем вместе. Будь честной и благоразумной.
Дай бог тебе счастья. Чаще пиши...»
Спазмы сдавили горло, глаза жгли горячие
слезы. Мира резко опустилась на стул, прижала
к щекам ладони, прильнула губами к записке:
— Мама! Мамочка-а! — разрыдалась Мира-
ида, впервые почувствовав себя совсем оди-
нокой...
Неопределенным красноватым светом
озарялся горизонт, и небо на западе вздраги-
вало от огненных вспышек. Вокруг все насторо-
женно притаилось, прижалось к земле, словно
перед бурей. Приближался враг, госпиталь
эвакуировался в тыл.
Пришло время, когда на фронтах наступило
равновесие сил. Фашисты топтались на месте,
не в силах прорвать стойкую оборону советских
войск. Самые тяжелые бои шли на родине
Миры — под Сталинградом. С трепетом сердца
слушала она ежедневные сводки Совинформ-
бюро.
— В Сталинград фашистов наши не пустят,
нет! Бойцы там клятву дали разгромить врагов
62
и громят,— успокаивал раненых и медперсонал
комиссар госпиталя.
Мира сияла, торжествовала, а иногда украд-
кой плакала от чрезмерного прилива чувств,
когда сообщения были особенно радостными.
— Ну, что вы с такими кислыми физиономи-
ями, выше головы! Слышали, как наши бойцы
сражаются под Сталинградом?! — подбадривала
она молодых раненых солдат.
Грамотную, прилежную и расторопную
девушку подучили и вскоре назначили медсест-
рой. Повзрослела, возмужала она. Не так боя-
лась крови и тяжелых ран. Мужественно пере-
носила отчаянные, страдальческие крики и сто-
ны. А вот смерти людей боялась по-прежнему,
скорее, не боялась, а переживала, как тяжелую
потерю. Она никак не могла смириться с тем,
что из жизни уходят люди, не причинившие ни-
кому зла, уходят, не прожив отведенную им
жизнь, покидая родных, близких...
— Почему, почему судьба такая несправед-
ливая?!— сокрушалась она, страдая всем своим
чутким, жалостливым сердцем. Вместе с тем
в ее душе кипело презрение и ненависть к вра-
гу: «Почему я не парень?!.. Я бы была под Ста-
линградом и тоже громила проклятых фашис-
тов... Ведь умею стрелять из автомата, бросать
в цель гранаты... Хватит. Только на передовую».
И, как иногда бывает, ей повезло. Мира Не-
быкова стала санинструктором батальона. Был
он сформирован из проштрафившихся советских
воинов, потому и назывался штрафным. Состоял
он из пехотинцев, артиллеристов, моряков...
— Ты тоже что-нибудь отчебучила? — спро-
сил боец девушку, измерив коротким взглядом.
— Всякое случается,— смущенно ответила
Мира.
— Девчонке можно бы и поаккуратнее себя
вести, чтобы сюда не попадать,— заключил сол-
дат и продолжал:—В нашем батальоне крови
и ран придется встретить побольше, чем у «пех-
туры», что за нами прет. Мы штурмовики... На
тебя надеяться можно, если ранят? А то еще
63
растеряешься или в обморок упадешь,— вы-
пытывал все тот же солдат с ехидством.
— Чего ты пристал, как банный лист... Тоже
герой нашелся,— отпарировала девушка.
Обидно было выслушивать недоверие, кол-
кости бывалых бойцов. «Ничего, потом уви-
дят»,— успокаивала она себя. И все-таки где-то
в глубине души таились и сомнение, и страх,
и тревога. В госпитале другое дело: не рвались
бомбы, снаряды, мины, не косили людей пуле-
метные и автоматные очереди. Там она была
не одна: опытные врачи, медсестры, подруги...
А здесь она сейчас единственная, кто в грохоте
боя, под пулями и осколками должна спасать
жизнь людей, пренебрегая своей собственной.
И вот для Миры наступило первое испытание,
первый бой. Начался он атакой батальона на
укрепленную позицию врага, недалеко от горо-
да Шахты. Местность, как и бойцы батальона,
совсем незнакомая. Было ясно одно, наши вой-
ска освобождают Украину. Бои здесь шли тяже-
лые, враг упорно сопротивлялся. Никак не хотел
сдавать захваченную советскую землю. Мощь
советских войск с каждым днем нарастала, это
хорошо понимали и видели даже молодые бой-
цы, такие как Мира, еще не испытавшие настоя-
щих сражений.
В подразделениях батальона царил боевой
подъем, бойцы рвались в бой. «Нам нужна
только победа, а за ценою мы не постоим!» —
носилась крылатая фраза, как девиз. Но окон-
чательная победа была еще далеко.
Перед боем комбат вызвал санинструктора
в штаб. Ей показалось, он с жалостью посмотрел
на нее: молоденькую, по-девичьи угловатую,
в долгополой, не по росту, шинели, в грубых
солдатских кирзовых сапогах, крест-накрест
опоясанную лямками сразу двух медицинских
сумок. Умудренный боевым опытом майор не-
вольно улыбнулся, но, взглянув в смуглое лицо
под солдатской шапкой, сдвинутой на затылок,
увидев лучистые глаза, смелые, решительные,
С вызовом, комбат сбросил улыбку.
64
— Ну как, к бою готова? — спросил он, про-
должая оглядывать девушку.
— Готова, товарищ майор,— отчеканила
Мира.
— Ты, я вижу, запасливая,— кивнул он на
медицинские сумки. И уже на полном серьезе
посоветовал, как ей следует действовать в бою:
— В самое пекло не лезь. Не волнуйся,
и будь поспокойнее. Бойцы и сержанты у нас
опытные, они и сами вполне могут оказать пер-
вую помощь друг другу.
\..Откуда-то сзади, рванув воздух, ударила
наша артиллерия. Впереди, где были вражеские
позиции, взметнулись огненно-серые фонтаны.
Содрогающейся, бурой дымовой завесой окута-
лись вражеские укрепленные позиции. Через
цепи наших бойцов, на небольшой высоте нес-
лись в стан врага с шипением и воем тяжелые
снаряды. Мира, зажав ладонями уши, приоткрыв
рот, как ее учили бывалые войны еще в госпи-
тале, одиноко лежала в окопчике, ожидая
команды к атаке. Впереди приготовились
к броску бойцы. Вот сейчас, как только смолк-
нет наша артиллерия, батальон рванется вперед,
а за ними бросится и она.
— Господи, хотя бы поменьше тяжелоране-
ных, господи! — просила она, прижимаясь
к земле. И не заметила, как громовые раскаты
артиллерии сменили сухие хлопки пэтээров,
звонкий треск автоматов, словно удары тяжело-
го молота, разрывы гранат и дружное «ура-а-а!».
Мира рванулась за наступающими, но кто-то
схватил ее за плечо, прижал к земле и, пере-
силивая гул боя, крикнул в самое ухо:
— Ползком! Ползком! Плотнев к земле,
плотнее,— не столько по голосу, сколько по
действиям командира роты поняла она пред-
остережение. И она поползла, путаясь в злопо-
лучной шинели, опоясанной лямками медицин-
ских сумок, сапоги то и дело сползали с ног.
3 Заказ № 160 £5
Впереди без движения, раскинув руки, нич-
ком лежал боец. Схватив обеими руками за
плечо, резко повернула его на спину, расстег-
нула шинель, обнажив грудь, прижалась ухом.
Боец был бездыханным. Помощь ему уже не
нужна. Справа, невдалеке, лежал раненый сер-
жант. Мира подползла к нему, распахнула
шинель, расстегнула воротник гимнастерки. Ра-
неный очнулся, ощутив легкое прикосновение
к лицу шероховатой маленькой руки. К его гу-
бам Мира приставила холодное, металлическое,
чуть кисловатое горлышко алюминиевой фляги.
Слегка обжигая рот и гортань, раненый глотал
порции «оживляющей» водки. Потом открыл
глаза, и, превозмогая боль и слабость, слегка
улыбнулся, и еле слышно прошептал:
— Сестричка... родная... откуда же ты? Вот
счастье...
Она быстро перевязала раны. Лицо сержанта
порозовело, видимо, боль в ранах притупилась,
и ему стало легче.
— Дай мне еще водочки, сестричка,— по-
просил он заметно окрепшим голосом.
— Пока довольно, дорогой, сейчас вас сани-
тар доставит до медпункта — там сделают все,
что надо.
Бой кипел уже далеко впереди. Фашисты
яростно отбивались, переходя в контратаки, наши
упорно наседали, несмотря на жертвы: позиция-
ми необходимо было овладеть — таков был
приказ.
До позднего вечера продолжались атаки на
укрепления врага, но безуспешно. Батальон по-
нес большие потери, оставшиеся бойцы, измо-
танные, израненные, еле держались на ногах.
Мира знала, по рассказам, о боевых трудно-
стях и опасностях, но то, с чем встретилась она
сегодня, не шло ни в какое сравнение с ее пред-
ставлениями. Ей довелось пережить столько
тяжелого, ужасного. Хотелось закрыть глаза, ни
о чем не думать, забыться, отключиться от все-
го.
Поплотнее запахнув длиннополую шинель,
66
спрятав в рукава похолодевшие от усталости
руки, не снимая медицинских сумок, свернув-
шись «калачиком», уснула под деревцом. Даже
холодный проливной дождь с колючим ветром
не могли вывести ее из сонного оцепенения.
Так на руках и внесли ее бойцы в блиндаж.
— Вот ведь как притомилась, бедняжка...
Девчонка совсем, зачем таких на передовую
допускают. Ну, скажем, в госпиталь: куда ни
шло. А здесь — что в пекле,— с сожалением
произнес пожилой боец.
— Это-то да... Но, скажу тебе, действовала
она по-боевому, смело, быстро, да и, видать,
свое дело знает крепко,— заметил другой.
— Так-то оно так, но дезчонку поберечь
надо,— ответил солдат-санитар.
Всю ночь не переставал холодный дождь.
К утру должно было подойти подкрепление,
и после артиллерийского налета ротам опять
идти на штурм вражеских позиций. Глинистая
земля превратилась в густой скользкий и лип-
кий кисель, ложбинки, окопчики и воронки за-
полнились стылой дождевой водой.
Бойцы и командиры буквально выползали из
временных, наскоро приспособленных укрытий,
сурово озираясь в сторону вражеских укрепле-
ний, проклиная фашистов, плотно преградивших
путь, и все еще продолжавшийся предательский
дождь.
Мира вылезла из блиндажа, похожего на
большую конуру. Ей не хотелось ни есть, ни
пить, все тело ныло от усталости и озноба,
одежда и сумки, потяжелевшие от сырости,
придавливали к земле, а кирзовые сапоги, чуть
не до колен, утопали в слякоти. Лицо, землисто-
серое, было сумрачным, печальным.
— Тебе нездоровится? — участливо спросил
молодой старший лейтенант—* командир роты,
стоявший в окружении бойцов. Мира на миг
растерялась, не зная, что ответить, рассердив-
шись на себя за проявленное малодушие. «Бой-
цы черт знает что подумают»,— встрепенулась
она, а комроты, уловив неладное в душе моло-
з*
67
дой, еще не окрепшей в боях и военных невзго»
дах девушки, предупредил:
— Сегодня будет легче. Наши артиллерию
подтянули, в батальоне сил прибавилось.
И фашисты чуют, что не выдержат, чуют!
Мира, слушая старшего лейтенанта, уверен-
ного в сегодняшней победе, невольно улыбну-
лась. «Ему можно верить, он командир бывалый:
на гимнастерке из-под распахнутой шинели два
ордена Красной Звезды сияют. Боезой!» — по-
думала девушка.
— Выше голову, сестрица, война-то к концу
идет! Мы еще на твоей свадьбе погуляем, по-
танцуем. Танцуешь? — свеже улыбнулся он.
— Танцую,— смущенно ответила Мира стар-
шему лейтенанту.
— Сама-то откуда? — не унимался комроты.
— С Волги я. Сталинградка.
— Значит, землячка. Наши девчата не чета
другим: смелые, боевые,— посмотрев на бой-
цов, похвалил комроты.
Короткий разговор с командиром поднял
настроение, снял с души тоску, с лица мрак,
вроде бы не так стал страшен приближающийся
бой...
Тишину дождливого утра, как и вчера, разор-
вали залпы «катюш» и артиллерийских орудий.
Бойцы батальона лежали на мокрой травянистой
земле, готовые ринуться на штурм вражеских
позиций. Невдалеке от боевой цепи, за бугор-
ком, притаилась Мира. «Вот сейчас бойцы пойдут
в атаку, кто-то из них погибнет, кто-то будет
ранен. Возможно, даже мой земляк старший
лейтенант,— подумала Мира и испугалась.—
Нет, что это я, с такими, как он, смелыми
и опытными такое не может...» — упрекнула она
себя. В это время коллроты обернулся и, широко
улыбнувшись, кивнул в сторону, откуда неслись
залпы нашей артилллерии. «Слышишь, как
бьют?» — поняла девушка и тоже улыбнулась.
Скользя по раскисшей земле, спотыкаясь
и падая, советские воины решительно устреми-
лись на врага. Казалось, после такого артил-
68
лерииского налета враг не сможет сопротив-
ляться, но не тут-то было — ответный огонь
противника был мощным, губительным. Первая
атака батальона захлебнулась. Бойцы залегли,
не в состоянии преодолеть стену вражеского
огня.
— Сейчас еще наша артиллерия ударит! —
услышала чей-то голос Мира, и тут же до нее
донесся крик:
— Сестрица, скорее сюда!
Прижимаясь к глинистой скользкой земле,
девушка ползла на крик. Перед ней лежал стар-
шина. На сером, густо заросшем щетиной лице,
искаженном болью и страданьем, блестели
крупные капли воды, хотя дождь давно пере-
стал. Вся шинель раненого в сгустках побурев-
шей крови.
Мира откинула изодранные полы шинели
и ужаснулась... У раненого были оторваны ноги.
— Сестрица, помоги,— еле слышно произнес
старшина.
На миг Мира ослабла, голова закружилась,
тошнота подступила к горлу, и она, стоя на коле-
нях у ног раненого, чуть не упала.
— Тебе плохо, сестра? — тревожно и участ-
ливо спросил оказавшийся здесь немолодой
боец-санитар. Мира очнулась, испугавшись вне-
запно появившейся слабости, выхватила из сум-
ки флакон нашатырного спирта, обмакнула вату
и стала натирать раненому виски, поднесла
к носу.
— Ты, сестрица, себе потри височки: легче
будет,— посоветовал санитар.
Как-то стыдясь, она провела по своим вискам
ваткой, смоченной нашатырным спиртом, при-
ложила флакон к носу. Заметно стало легче.
— Сейчас, сейчас,— шептала она, стараясь
не смотреть на оторванные ноги старшины,
лежавшие в стороне, представляя ужасное зре-
лище. Неловкими движениями трясущихся рук
затянула жгутами культи. Санитар помогал ей.
— Сестрица, я умираю.., Напиши жене и де-
тям доброе прощальное письмо... Напиши...
69
И тут Мира не выдержала, разрыдалась, не
в силах сдержать нахлынувшее чувство жалости
к человеку, к горю его родных.
«За что?! За что убивают и калечат людей
эти проклятые фашисты?!» — содрогаясь всем
телом, рыдала она, перевязывая раненого.
— Поплачь, поплачь, не стесняйся,— успокаи"
вал девушку санитар.— Помогает,— и, вздохнув,
добавил: — За что такие муки нашим детям?
Ух, этот Гитлер! Ирод кровожадный!.. У меня
своя такая... Жена пишет: на фронт сбежала...
Мира смахнула слезы. «Вот умирает человек
и не плачет, а я...» Быстро обернула остатки ног
раненого марлей.
— Скорее, скорее в медпункт,— торопила
она санитара, уложив тяжелораненого на плащ-
палатку.— Он сильный. Будет жить, будет!..—
твердила она.— Плохо, конечно, без ног, но
жить будет и к родным вернется...
Бой продолжался, батальон никак не мог вы-
бить врага с занимаемых позиций. Все-таки наши
метр за метром продвигались вперед, и Мира
ползла за своими. Убитые лежали серыми бугор-
ками, не двигаясь. Помощь им была не нужна.
Вдруг сквозь гул боя она услышала вскрики;
— Мира! Мира!..— Девушка увидела коман-
дира роты, земляка.
Он лежал с окровавленной головой. Вблизи
него никого не было. Она метнулась к раненому,
вокруг с шипением и свистом носились пули
и осколки. Девушка, подхватив его руку, забро-
сила себе на плечо, потащила к ложбине, коман-
дир помогал ей свободной рукой, не выпуская
автомат. Осколочные раны оказались хотя
и тяжелыми, но не смертельными. Девушка
быстро перевязала их. Старший лейтенант, мор-
щась от боли, показывал на изодранный сапог.
Мира сноровисто распорола ножом залитое
сгустками крови голенище, перевязала ногу.
«Вот тебе и на... А ведь на свадьбе собирался
плясать,— вспомнила она утренний разговор.—
Все-таки кость совсем не перебита, и мясо на-
растет. Парень он молодой, крепкий. Вылечится.
70
Может, еще и потанцуем...» — окончательно
успокоилась Мира, собираясь тащить раненого
в медпункт. Подняла голову и содрогнулась:
к их ложбинке подползали два гитлеровца, при-
жимаясь плотно к земле, выпячивая вперед
каски. Старший лейтенант был не в силах вла-
деть оружием от потери крови, он то и дело
терял сознание. Мира схватила автомат и реза-
нула очередью. Фашисты, как по команде, под-
бросили головы кверху и после второй очереди
улеглись навсегда.
— Вот так землячка! — слабо улыбнулся
комроты.
Так получила первое боевое крещение восем-
надцатилетняя сталинградка Мираида Небыкова.
Были впереди зима со снежными метелями,
слякоть, распутица. В окопах, траншеях, блинда-
жах промозгло, холодно, сыро... Батальон в со-
ставе стрелковой бригады с тяжелыми боями
продвигался к Турецкому Валу, ставшему, как
фашистам казалось, непреодолимой преградой
на пути прорыва наших войск в Крым. У Пере-
копа враг сопротивлялся ожесточенно, с отчая-
нием и яростью обреченных, пытаясь удержать
ускользающие победы.
В тяжелых многодневных боях войска 2-й
гвардейской армии прорвали укрепления врага
по линии Турецкого Вала и устремились к Севас-
тополю, к сердцу Крымского полуострова, к сто-
лице Черноморского флота. В составе частей
по-прежнему шел штрафной батальон, конечно
же значительно обновленный.
...Весеннее солнечное утро, теплое, ясное, ни
облачка на небе, а на земле все сурово, насто-
роженно затаилось в ожидании огненного ура-
гана. Где-то недалеко справа не затихала кано-
нада, бурым туманом висел едкий дым.
У подножья Сапун-горы, громадной неприступ-
ной скалы, нависшей над Балаклавской долиной
и преградившей путь нашим войскам в Севасто-
поле, концентрировались советские ударные
71
части. С моря подошли корабли Черноморского
флота.
Взвились сигнальные ракеты. Под громовой
раскатистый клич «ура!» советские бойцы броси-
лись на крутые уступы. Как ни силен был огонь
нашей артиллерии и бомбовые удары авиации,
сопротивление врага было далеко не сломлено.
Сверху стучали пулеметы, летели гранаты,
мины... Каждый камень, уступ, расщелина из-
рыгали раскаленный металл. Грохот сотен ору-
дий стоял уже несколько часов. Казалось, в горе
бушует гигантский вулкан.
Метр за метром, сходясь в рукопашные
схватки с врагом, бойцы продвигались вперед.
Одни падали сраженными, ранеными, другие
занимали их места в боевой цепи и рвались к
вершине горы. Мира в мокрой от пота гимнас-
терке металась от раненого к раненому, быстро,
сноровисто перевязывала их и отправляла
в медпункт. Вот перед бойцами поднялся почти
во весь рост молоденький лейтенант, взмахнув
автоматом, крикнул: «Вперед!» — и упал. Однако
бойцы, устремившись вперед, заняли еще деся-
ток метров огненной горы. Мира подбежала
к лейтенанту:
— Ранен?! Ничего страшного, потерпи. Сей-
час станет легче.
В плече офицера из кровоточащей раны тор-
чал осколок вороненой стали. Мира, пальцами
сжимая рану, пыталась хоть немного выдавить
железо из тела. Лейтенант весь сжался от боли.
Затем, прильнув губами к соленой окровавлен-
ной ране, она прикусила зубами, как живы/ли
клещами, металл. Рывок! Лейтенант вскрикнул,
но коварный осколок уже в руке санинст-
руктора.
— Вот и все. Сейчас забинтуем — и в мед-
пункт.
Лейтенант посмотрел на нее удивленными
глазами.
— Чего смотришь? Все! Будь здоров! Шагай,
шагай!..
В это время что-то рвануло, вспыхнуло и обо-
72
жгло голову, тупой удар будто перебил спину.
Тело девушки обмякло, и она потеряла соз-
нание.
— Сестричка! Сестричка! — бросились к ней
бойцы, но она уже ничего не слышала. Тяжело
раненную, ее отправили в медпункт, а затем
в госпиталь.
Долго пришлось Мираиде Небыковой до
того, как снова возвратиться в строй, помытар-
ствовать в госпитале. И как ни странно, ее по-
прежнему тянуло на фронт, несмотря на пере-
житые опасности, тяготы и страдания. Война
приближалась к победному концу. Хотелось,
очень хотелось ей встретить победу в боевом
строю. Только попала она теперь не в свой
пехотный батальон, а в артиллерийский дивизи-
он Резерва Главного Командования. И опять
тяжелые фронтовые дороги... Бои за Кенигсберг,
освобождение Данцига, Гдыни. И еще многим
советским воинам отважная санинструктор спас-
ла жизни. Война для нее закончилась в герман-
ском городе Франкфурте-на-Майне. Два орде-
на Красной Звезды и многие медали украсили
грудь простой сталинградской девчонки — бое-
вой «сестрички»...
Пробежали десятилетия. Мираида Павловна
Мазина давно стала мамой, а затем и бабушкой.
После войны она училась, работала в политот-
деле воинского соединения в Сибири. Много лет
тому назад вместе с семьей возвратилась в род-
ной Волгоград и с тех пор трудится в одном из
книжных магазинов, хотя ее возраст и пенсион-
ный. Она и теперь, как прежде, всегда приходит
на помощь людям. Недаром говорят:
«Нетрудно определить по утреннему рас-
свету, каким будет день: ясным или дождливым,
жарким или холодным. Так и человек: если рас-
свет жизни подарил ему доброту, силу, самоот-
верженность, способность не считаться с со-
бой— такой человек до конца посвятит себя
друзьям, товарищам, общему делу, Родине!»
73
И. К. ГУЗ,
капитан в отставке
Без промаха
На Дону и в Приазовье автору этих строк
довелось слышать легенды о снайпере, который
воевал в этих краях.
Батайский житель, например, рассказывал,
как во время боя на улицах Ростова-на-Дону
к этому воину кто-то подошел и сказал:
— А я не верю, что ты такой уж меткий
стрелок! Если это так — попади в часы вон...
того фашиста.
— В часы так в часы,— ответил снайпер,—
только лучше в часы того, что рядом,— он
офицер.
Офицер поднял левую руку и что-то кричал
солдатам. Снайпер выстрелил. Офицер взвыл
и завертелся юлой. После второго выстрела
гитлеровец рухнул на землю.
Снайпер, с усмешкой посмотрев на собесед-
ника, кивнул в сторону убитого:
— Пойди, проверь.
Случилось так, что тому скептику довелось
закапывать трупы оккупантов в освобожденном
городе. Поинтересовался мишенью стрелка
и ахнул: часы и кость запястья руки были раз-
дроблены...
Я-то хорошо знаю, что это не легенда, а са-
мая настоящая быль. Отлично знаю и человека,
о котором идет речь. Это Петр Беляков, снай-
пер роты, которой я тогда командовал.
Беляков был из тех, кто в Астрахани
в 1942 году впервые надел на себя боевое сна-
ряжение. Будучи еще совсем юным комсомоль-
цем, он буквально за считанные дни овладел
наукой побеждать. С отличием окончил снайпер-
скую школу. Ему вручили винтовку с оптическим
прицелом.
Этот патриот был безотказным окопным
74
тружеником. Он отличался в бою безупречной
исполнительностью, той готовностью умело, не
напрасно рисковать, которая у каждого вызыва-
ла к нему безграничное доверие и уважение.
Его еще мальчишеская непосредственность бук-
вально подкупала всех.
Петра не случайно включили в ячейку управ-
ления ротой. Он со своим оптическим прицелом
все время был зорким глазом нашей 4-й роты.
Это было жизненно важно. Тем более что мне
приходилось больше надеяться на наблюдате-
лей, чем на себя. После контузии взрывом круп-
ной мины, а затем ранения и контузии разрыв-
ной пулей в голову зрение и слух у меня сильно
ухудшились. Петр же отличался особенной их
остротой.
Когда перегрузка и бессонные дни и ночи
изматывали людей до такой степени, что они на
ходу засыпали, Белякову во время долгождан-
ного привала поручался самый ответственный
пост наблюдения и охраны. Он лишался даже
короткого, минутного сна.
Выручал этот воин роту на марше и в бою,
днем и ночью.
Помню длительный бросок по Калмыцкой
степи. Некому уже нести плиту ротного мино-
мета. На кого ни положим ее — покачается
и сбрасывает. С последней надеждой в душе
смотрю на Белякова. Он понимает без слов
и берется за плиту, кажущуюся теперь много-
пудовой. Взгромоздили ему на вещмешок эту
железину, и... Петр пошел! До слез трогает меня
и теперь та незабываемая картина: Беляков то
семенит мелкими, путаными шажками, то балан-
сирует из стороны в сторону... Но идет! Идет
молча, закусив губу и обливаясь не то потом, не
то слезами, а скорее — тем и другим...
...И в этих условиях Петр умудрялся слагать
стихи. Читал их на марше вслух, вливая в ос-
лабевших от тяжелого марша товарищей новые
силы.
До сих пор приходится удивляться, как тогда
после непосильной ноши не заснул он на ходу.
75
Ведь мы шли, оставляя заснеженные вехи из
остывших тел. Помочь одним бойцам догнать
роту, не дать другим затеряться в темноте не
всегда удавалось, хотя командиры при этом
проявляли неимоверные усилия.
Здесь, в Калмыцкой степи, перед жестокими
боями, проходил проверку характер Белякова-
воина. Эту проверку он успешно выдержал.
Освобождая Ростов-на-Дону в начале
1943 года, когда рота вместе с частью 4-го
батальона действовала в районе вокзала, Беля-
ков уложил гитлеровцев больше, чем кто-либо
из участников сражения за город. Он действо-
вал из находившегося на пригорке двухэтажного
дома, обращенного окнами к железной дороге.
Из этих окон, как на ладони, было видно до
деталей, что делалось внизу на железнодорож-
ных путях от вокзала до моста через Дон. Гит-
леровские офицеры гнали своих солдат в сторо-
ну моста, поскольку, как видно, ждали дополни-
тельного подхода наших войск. Очутившись под
обстрелом из тыла, солдаты метались и пятились
назад. Пули Белякова настигали прежде всего
вражеских офицеров.
В тот дом я больше никого из бойцов не по-
сылал. Они, маяча в окнах, лишенных стекол,
могли бы выдать и снайпера. Все семь окон
обоих этажей были оставлены в его распоряже-
ние. Беляков, молниеносно меняя этажи и окна,
а это он должен был делать пригибаясь ниже
подоконников, действовал с невероятным азар-
том. Человек этот, исключительную скромность
которого можно было принять за флегматич-
ность, здесь был страшен. Для врагов, конечно.
В этом бою Петр, «выясняя отношения»
с вражеским танком, уцелел, что называется,
чудом. Танк вышел на открытую площадку меж-
ду нами и вокзалом. Развернул пулемет и пуш-
ки в сторону окон снайпера. Пока танкист, вы-
сунувшийся из башни, выискивал цель, Беляков
сразил его первым же выстрелом. И фашист
повис на башне. Танк, к нашему удивлению, ни
единого выстрела так и не сделал. Как видно,
76
напарнику убитого танкиста-стрелка, если тако-
вой был, а тем более водителю танка, было уже
не до стрельбы.
Победу Белякова над танком трудно пере-
оценить. Танк мог бы несколькими орудийными
выстрелами разнести небольшой дом, где скры-
вался снайпер, и причинить нам немало других
бед.
И здесь, в уличных боях, Беляков, помимо
своих снайперских обязанностей, успевал выпол-
нять многие другие. Начальник штаба 4-го стрел-
кового батальона не нашел в своем подразделе-
нии для посылки в разведку более подходящего
человека, чем Петр. И он отлично справился
с заданием, которое было очень сложным
и рискованным.
Было и такое. Вместо автоматчика в качестве
сопровождающего командира бригады подпол-
ковника А. И. Булгакова в Ростове оказался
Беляков. Небольшой группой ночью они пере-
шли Дон, проникли в тыл противника и, наты-
каясь на вражеские заслоны, переходили из
квартала в квартал, с одной улицы на другую.
Комбриг ставил своей целью выяснить обстанов-
ку и скоординировать действия разрозненных
групп бригады в городе. Оружие снайпера было
малоэффективным в этом исключительно дерз-
ком путешествии. Но зато сам Беляков был
здесь незаменимым помощником комбрига, по-
скольку от него требовалось очень многое,
и прежде всего — отвага и снайперский расчет
в каждом своем шаге.
За бои в Ростове Беляков был награжден
орденом Красной Звезды. В наградном листе
сказано: «Красноармеец т. Беляков П. А. от-
личился в боях за гор. Ростов... В течение
8—9 февраля 1943 г. т. Беляков уничтожил
16 немцев, в т. ч. 3 офицеров».
В оперативной сводке Совинформбюро за
7 июля 1943 года говорилось: «За полтора
месяца 38 снайперов Н-ской части истребили
472 немецких солдата и офицера. Снайпер Петр
Беляков уничтожил 101 гитлеровца, Алексей
77
Адроз — 66, снайпер Павел Хромов истребил
65 немцев».
На реке Миусе Беляков действовал на уча-
стках то одной, то другой роты, словом, там,
где требовалась его «работа». А поскольку у
батальона все время менялся район обороны,
то «владения» неутомимого «охотника» практи-
чески простирались от фланга до фланга всей
159-й отдельной стрелковой бригады.
В умелых и заботливых руках Белякова вин-
товка, несмотря на зимнюю стужу и отсутствие
условий для ухода за ней, всегда действовала
безотказно. Потому что он берег ее больше,
чем себя.
Петр, помимо всего, был секретарем комсо-
мольской организации 4-й стрелковой роты.
И тут он проявлял завидную активность. Несмот-
ря на почти не прекращающиеся бои, аккуратно
проводил собрания, редактировал «боевой ли-
сток».
...Петр Беляков за два года участия в боях
(потом был тяжело ранен) истребил 147 фашис-
тов. Его грудь украсил еще один орден —
Красного Знамени.
Сейчас Петр Алексеевич живет в Волгограде.
Подполковник в отставке, инвалид, он пишет
очерки и зарисовки в газеты о былых боевых
делах своих и товарищей, В Воениздате вышла
книга его воспоминаний «В прицеле — «Бурый
медведь». Воин-ветеран остается бойцом.
Писарь-каптенармус
Мне хочется рассказать о человеке необыч-
ной и, на первый взгляд, невзрачной военной
специальности — писаре. Должность эта у мно-
гих вызывает усмешку: «Подумаешь, писарь!
Поди и пороху не нюхал!» Увы! Я с восхищением
и гордостью до сих пор вспоминаю писаря стрел-
ковой роты, которой мне довелось командовать
в 159-й отдельной стрелковой бригаде,— комсо-
мольца Павла Дронова.
78
Кстати, назначая его писарем-наптенарчусом#
я боялся ошибиться, так как уже хорошо знал
важность этой должности в роте на переднем
крае (а для меня эта рота в войну была уже ше-
стой по счету). И очень рад, что не ошибся в
Дронове.
...Еще при формировании подразделений Пав-
лу досталось дела намного больше его товари-
щей. День и ночь, не смыкая глаз, он составлял
разного рода списки. И управлялся всегда
к сроку.
В степи, в походе, часто бывало так, что лег-
че окопаться, чем написать донесение или соста-
вить списки. Дронов же в любых условиях успе-
вал исполнять обязанности и писарские, и бойца.
Ротной повозкой ему не удавалось пользовать-
ся. Она то не успевала за ротой (лошади выдох-
лись), то, как видную мишень, нужно было
держать ее подальше, то вообще, как это часто
случалось, рота оставалась без повозки. Поэтому
«тыл» роты обычно заканчивался вещевым меш-
ком Дронова.
Насколько Дронов был нам необходим, осо-
бенно почувствовалось, когда рота под станицей
Кагальницкой лишилась этого человека вместе с
документами, какие при нем были. Требовались
адреса для рассылки извещений о погибших
(не сохранились данные в батальоне); нужно бы-
ло отвечать на многочисленные письма родствен-
ников погибших. И многое другое.
...Павел Дронов в 4-й роте настолько вошел в
роль фронтового писаря-каптенармуса, что стал на-
стоящим мастером этого дела. В какую бы часть
он ни попадал, везде он охотно брался за него.
Да и после войны он не расставался со своей
профессией: работал секретарем сельсовета,
был секретарем совета ветеранов.
Даже теперь Павел Агапович, подписывая свои
письма, частенько проставляет и свой титул
«писарь». Что это? Профессиональная привычка?
Шутка? Нет и нет! Это — его гордость. Об этом,
о большой роли окопного писаря мне и хотелось
бы рассказать чуть детальнее.
79
Мало ли осталось матерей, жен, детей, до ко-
торых так и не дошла та, хотя самая страшная,
но самая святая весточка, которая рассказала бы,
где, когда сложил свою голову их сын, муж,
отец? Мало ли оказалось таких «без вести про-
павших», которые геройски погибли и имеют
свои могилы? Мало осталось неучтенных подви-
гов и героев, наград, которые так и не нашли
своих хозяев из-за того, что искажена или «уте-
ряна» хотя бы одна буква фамилии или что-то
перепутано в таких данных, как имя, отчество,
место и дата рождения, место жительства на-
гражденного?..
Все эти оставленные войной, «больные» во-
просы подсказывают, насколько трудно было ве-
сти окопное делопроизводство, насколько велика
была роль писаря переднего края, какую само-
отверженность, а вернее героизм он должен был
проявить, чтобы под огнем справиться с этой
миссией, миссией, которая затрагивает самые со-
кровенные чувства и даже сами судьбы многих
фронтовиков и тружеников тыла.
Без преувеличения можно сказать, что поря-
док в роте начинается со списка личного соста-
ва, с четкого делопроизводства. А именно:
во всем, начиная с фамилии и места жительства
бойца и кончая номером закрепленного за ним
оружия, должна быть абсолютная точность.
...Как-то уже был приказ выступать, а в роте
произошли какие-то изменения. Какие именно —
забыл. То ли было дополнительно получено ору-
жие или снаряжение, то ли произошла переста-
новка в личном составе. Но точно помню, что это
требовало пересоставления каких-то громоздких
списков. Выделил Дронову двоих или троих по-
мощников. Роту сильно торопили. Мне пришлось
стать у входа в каптерку и охранять писаря-кап-
тенармуса, уговаривая старших начальников не
входить к нему, не подгонять, так как это только
задержит его работу и может вызвать описки в
документах.
Перемещения личного состава в роте произ-
водились весьма часто: один боец уходил на
80
учебу, другой — в штаб, третий — в госпиталь.
На смену приходили новые. Всех надо было по-
ставить на учет, с каждым побеседовать.
— Строевую записку составил? — спрашиваю
каждое утро у Павла.
И в ответ слышу неизменное:
— Так точно! Порядок! — Павел подает
«строевую» на подпись и тут же отправляет ее в
штаб. «Порядок!» — это его любимое выраже-
ние, и если Дронов сказал это, можно документ
не проверять: все сделано, как положено.
В боях писарь участвовал наравне со всеми.
Он был очень метким -стрелком, и его пули на-
стигли не одного фашиста. Бился он с танками,
ходил в рукопашные. Не раз был ранен, демо-
билизовался инвалидом.
Было у Дронова еще одно качество, о кото-
ром нельзя умолчать. Ротная повозка находилась
в его непосредственном подчинении. Я видел и
знал, что в других ротах каптенармусы злоупот-
ребляли этим. В дальних, утомительных походах
они садились на повозку. Это, естественно, ос-
лабляло дисциплину, вызывало справедливые на-
рекания у бойцов: ведь среди них были такие,
которым идти было действительно тяжело.
Павла никогда не видели едущим на повозке.
На нее либо сажали заболевших бойцов, либо
клали оружие. Вроде мелочь. Но благодаря это-
му в нашей роте во время походов никто не от-
ставал...
Ныне Павел Агапович Дронов живет в хуторе
Ильменский Михайловского района Волгоград"
ской области.
А. И. ПОГРЕБНАЯ,
лейтенант в отставке,
бывший комсорг 1087-го (73-го гвардейского)
зенитно-артиллерийского полка
Смерти назло
По призыву обкома комсомола в начале
1942 года на защиту Сталинграда было направлено
7000 добровольцев, в основном девушек-комсо-
81
молсх. В апреле в формируемый 1087-й зенитно-
артиллерийский полк прибыло около 300 деву-
шек, которых нужно было в кратчайший срок
обучить военным специальностям. И это было
сделано.
В батареях, во взводах управления дивизиона
и полка, в других службах девушки стали развед-
чиками, связистами, санинструкторами, писарями
и другими специалистами. А освободившиеся
красноармейцы-мужчины направлены на комп-
лектование орудийных расчетов.
Комсомольский задор, высокое чувство ответ-
ственности и патриотизма, стремление принести
наибольшую пользу в боях с ненавистным вра-
гом помогли девушкам быстро освоиться в но-
вой для них обстановке, завоевать авторитет и
уважение у всех воинов. И поэтому не случайно,
что к началу Сталинградской битвы во всех без
исключения батареях и дивизионах полка ком-
соргами были девушки.
В жестоких боях они стойко выдержали все
ужасы и тяготы войны, ни в чем не уступая бой-
цам-мужчинам. За мужество и героизм орденом
Ленина были награждены Антонина Жидкова, Ан-
на Косяченко, посмертно — Мария Панжина.
О последней мне и хочется рассказать.
♦ ♦ •
Вечером 21 июня 1941 года у выпускников
Еланской средней школы состоялся бал. А на
следующий день радио принесло страшную весть
о нападении фашистов на нашу страну. У здания
школы стихийно возник митинг. С краткими
взволнованными речами выступили преподавате-
ли, бывшие ученики. Затем слово взял работник
райвоенкомата, который здесь же вручил пове-
стки о призыве в армию бывшим десятиклассни-
кам— мальчишкам, достигшим призывного воз-
раста. А девушкам объявили, что районный
комитет Красного Креста открывает курсы меди-
цинских сестер. Среди первых добровольцев, за-
82
писавшихся на эти курсы, была комсомолка Ма-
рия Панкина. После окончания курсов, в свои
неполных восемнадцать лет, она получила на-
правление в войска противовоздушной обороны.
И вот Мария — санинструктор 1-й батареи фор-
мируемого в Сталинграде 1087-го зенитно-артил-
лерийского полка.
Единственная среди пятидесяти мужчин, санин-
структор чувствовала себя не совсем уверенно.
Тем более, что некоторые из бойцов годились ей
в отцы. А ведь с них порой надо было требовать
строгого соблюдения санитарных правил. Вот
тут-то на помощь Панжиной пришел все знаю-
щий, все видящий и понимающий политрук ба-
тареи коммунист Алаухов.
Обладая незаурядными педагогическими на-
выками, бывший преподаватель кафедры истории
Саратовского университета Алаухов исподволь,
ненавязчиво начал направлять ее работу, помо-
гая советами самой Марии, а также строго
спрашивая с бойцов беспрекословного выполне-
ния всех требований санинструктора по санита-
рии и профилактике заболеваний. В помощь
Панжиной он подключил старшину батареи Ивана
Волкова.
Фронт был еще далеко, и на батарее усилен-
но велась учеба личного состава. Особое внима-
ние на тренировках уделялось выработке быст-
роты действий номеров орудийного расчета,
доведения их до автоматизма, а также овладе-
нию все/ли бойцами смежными специальностями,
с тем чтобы можно было заменять друг др^га.
Наладив санитарную работу, Панжина, кек
правило, присутствовала на этих занятиях и к на-
чалу боев за Сталинград освоила многие профес-
сии батарейцев. И, как позже оказалось, не зря.
В конце мая 1942 года на батарею прислали
девушек-комсомолок, которые заменили красно-
армейцев-мужчин— разведчиков и связистов.
Маше стало веселее. На правах старожила она
стала помогать новичкам быстрее освоиться с
военной службой.
В июне и июле при отражении вражеских
83
налетов на Сталинград батарея несколько раз
вела боевые стрельбы. После каждого боя ко-
мандир батареи лейтенант Сегинь проводил
тщательный разбор действия орудийных расче-
тов и разведчиков. Этому принципу, кстати го-
воря, он не изменил и в дни ожесточенных бо-
ев Сталинградской битвы.
Обучая других, командир батареи и сам учил-
ся. Отлично владея оружием, Сегинь постоянно
искал и применял наиболее эффективные фор-
мы и методы боя. Так, при массированном нале-
те вражеской авиации он приказывал в каждую
обойму вкладывать по три бронебойных и по
два трассирующих снаряда, а стрельбу вести
сразу четырьмя орудиями с различными установ-
ками скорости. Это увеличивало силу огня и рас-
сеивание снарядов, а стало быть, и вероятность
поражения цели.
Именно это позволило в дальнейшем больше
всего сбить вражеских самолетов.
23 августа фашисты бросили на Сталинград
сотни самолетов. В этот же день прорвались и
вышли к северным окраинам города их танковые
колонны.
Для Панжиной, как и для всех защитников
города, наступило тяжелое время. Фашисты,
не считаясь с потерями, круглые сутки бомбили
и обстреливали город. В середине сентября они
вышли к Мамаеву кургану. Завязались бои непо-
средственно в районе завода «Красный Октябрь»,
где стояла батарея. Ее орудия, снятые с крыш
зданий, заняли огневые позиции на территории
предприятия и успешно отражали налеты враже-
ской авиации. От меткого огня зенитчиков фаши-
сты не только не могли прицельно бомбить,
но и несли ощутимые потери: при массирован-
ных налетах — по три-четыре самолета.
Это озлобило гитлеровское командование,
и оно решило во что бы то ни стало уничтожить
батарею. Ее бомбили нещадно. Но лейтенант Се-
гинь, искусно маневрируя огнем и колесами, ка-
ждый раз оказывался победителем в этих по-
единках.
84
И все же батарея несла потери. Поэтому Пан-
киной приходилось после оказания помощи ра-
неным заменять вышедших из строя бойцов ору-
дийных расчетов, разведчиков или связистов.
Сотни самолетов в воздухе, непрекращаю-
шийся рев моторов пикирующих «юнкерсов»,
вой падающих бомб и сирен, которые фашист-
ские летчики включали для устрашения совет-
ских воинов, разрывы бомб, снарядов и мин,
грохот зенитных орудий. Клубы пыли и дыма
окутывали небо так, что дышать было нечем. Все
кругом горело, трещало, рвалось, валилось. Ка-
залось, что в этом аду -нет ничего живого. Но на-
ши люди стояли, стреляли, дрались, истекая кро-
вью, и им приходила на помощь Мария Панжина.
Г де ползком, где короткими перебежками,
пробираясь в грудах развалин, она вовремя ока-
зывалась там, где были раненые: делала им пе-
ревязки, успокаивала ласковым словом, уносила
или уводила в надежное укрытие. Иных оставля-
ла в окопах и щелях, с тем чтобы под покровом
ночи перенести их к переправе. На баржах, ка-
терах или лодках перевозила их на левый берег
Волги, в госпитали.
И так изо дня в день, без перерывов, без от-
дыха, без сна.
Одна из переправ 62-й армии, питавшая за-
щитников города войсками, оружием, боепри-
пасами, продовольствием, находилась в районе
«Красного Октября». Когда бои переместились
непосредственно к заводу, фашисты бросили
большие силы своей авиации на уничтожение пе-
реправы. И лейтенант Сегинь получил приказ
прикрыться огнем своей батареи.
Оборудовав огневую позицию на берегу Вол-
ги, у самой переправы, а также несколько запас-
ных и ложных позиций, зенитчики, несмотря на
жестокую бомбардировку и артиллерийский об-
стрел, обеспечили бесперебойное действие пере-
правы.
Панжина продолжала выносить с поля боя
раненых воинов не только своей батареи,
но и других частей.
85
Возвращаясь после очередного рейса через
Волгу с ранеными, Мария всегда испытывала ра-
дость встречи с зенитчиками, с которыми она
делила и радость побед, и горечь утрат.
О героизме и мужестве воинов 1-й батареи
не раз писала красноармейская газета «Тревога».
В номере от 23 октября в статье «Мастера сво-
его дела», например, говорилось:
«В один день на батарею налетело около
50 стервятников. С раннего утра и до вечера «юн-
керсы» наседали на нее. Зенитчики мужественно
отражали одну атаку за другой. Бой был нерав-
ным, но батарея вышла победительницей. За один
день было сбито три «юнкерса»...»
Отмечалась в заметке такая деталь:
«...В особенно трудные минуты здесь, кроме
зениток, по вражеским самолетам открывают
огонь из пяти ручных пулеметов, подобранных
на поле боя. У пулеметов можно видеть и стар-
шину, и санинструктора, и повара. Весь личный
состав с ожесточением отражает вражеские
атаки».
Санинструктор с пулеметом... Да, это она,
Мария Панжина, подносила снаряды к орудиям,
рыла окопы и орудийные дворики, а если нужно
было, клала на бруствер окопа санитарную сумку,
вставала к ручному пулемету и открывала огонь
ле пикирующим бомбардировщикам.
Так было и 1 октября. Фашисты решили в этот
день прорваться к Волге и захватить переправу.
Немецкие автоматчики проникли на территорию
завода «Красный Октябрь», и там завязались
ожесточенные схватки. Переправу несколько раз
атаковали группы по 20—30 «юнкерсов».
В 15 часов 25 самолетов направились к огне-
вой позиции батареи. Панжина открыла по ним
огонь. Несколько бомб и снарядов упали на по-
зицию батареи. Одна бомба угодила в команд-
ный пункт. Мария бросила пулемет, схватила са-
нитарную сумку и под огнем побежала к ране-
ным. На командном пункте она с болью в сердце
увидела смертельно раненного политрука Ала-
ухова и сильно контуженного командира батареи
86
Сегиня. Алтухов, умирая, сказал: «Бейте их, га-
дов, отомстите за все!»
В этом бою батарея сбила два самолета.
Как-то Панжина перенесла раненых к прича-
лу. Ночью, погрузив их на баржу, отправилась на
левый берег Волги. Баржа, буксируемая катером,
была уже на середине Волги, когда пролетевший
вражеский самолет повесил над рекой освети-
тельный фонарь. Фашистская артиллерия откры-
ла ураганный огонь. Самолеты начали бомбить
одинокую баржу. От прямого попадания бомбы
судно разломилось пополам и затонуло.
Все это видели с берега батарейцы. Гибель
раненых однополчан, санинструктора Панжиной
глубокой болью охватила сердца, и они поклялись
отомстить за их смерть. И свою клятву выполни-
ли. За время боев в Сталинграде зенитчики 1-й
батареи сбили 22 самолета противника, уничто-
жили несколько минометных батарей и пулемет-
ных точек.
...В Елань, в адрес родных было направлено
извещение о том, что Панжина Мария Михай-
ловна в боях с фашистскими захватчиками, про-
явив мужество и героизм, пала смертью храбрых.
В мае 1943 года в числе других воинов полка
М. Панжина была награждена орденом Ленина
(посмертно).
...Прошло много лет. В мае 1975 года ветера-
ны 73-го (бывшего 1087-го) зенитно-артиллерий-
ского полка собрались на встречу в Волгограде.
Во дворе школы № 87 было людно. Против
парадного входа образовался особенно шумный
круг, в центре которого стояла и улыбалась сред-
него роста полная женщина. У нее крупные чер-
ты лица, густые, коротко стриженные, темные с
проседью волосы. На груди — орден Ленина,
множество медалей.
...Это была Панжина, теперь уже Батаева Ма-
рия Михайловна, которую разыскали и пригласили
на встречу юные следопыты 87-й школы.
После объятий, поцелуев посыпались вопросы:
как она «воскресла» из мертвых, что произошло
в ту страшную октябрьскую ночь 1942 года?
87
И вот что выяснилось.
После взрыва Мария вмес'-з с другими вои-
нами оказалась в воде. Ее понесло по течению
и потянуло ко дну. Поняв, что тонет, девушка
мысленно простилась с жизнью. Но тут кто-то схва-
тил ее за воротник шинели и потянул вверх. Вы-
тащили ее на берег у острова, против завода
«Красный Октябрь». Сняли сапоги, раздели, рас-
терли спиртом. Она была ранена в ногу и вскоре
потеряла сознание. Кто ее спаситель — до сих
пор не знает.
В сознание Мария пришла только в полевом
госпитале в г. Джаныбеке, затем ее эвакуирова-
ли в г. Энгельс. Как выяснилось, кроме ранения
Панжина получила сильную контузию, в резуль-
тате которой у нее отнялась речь и пропал слух,
были парализованы руки и ноги. Так продолжа-
лось в течение трех месяцев. При выписке из
госпиталя девушку сняли с военного учета. С та-
ким «списанием» Панжина не согласилась и по-
ехала на фронт искать свой полк.
Двигаясь на Запад, она останавливалась толь-
ко там, где стояли зенитки, чтобы спросить о
месте расположения своей части. В Донбассе,
под Енакиево, на огневых позициях зенитчиков
Мария неожиданно встретила свою однопол-
чанку фельдшера Татьяну Яковлеву.
Татьяна посоветовала Марии остаться в их ди-
визионе. Панжина согласилась и была зачислена
санинструктором. Только тут она узнала о на-
граждении орденом Ленина. Орден Мария полу-
чала в Москве из рук Председателя Президиума
Верховного Совета СССР М. И. Калинина. Из его
сообщения она узнала, что награждается за ока-
зание первой помощи, вынос с поля боя и эва-
куацию на левый берег Волги 158 раненых
воинов.
...Вскоре Мария тяжело заболела — сказались
контузия и ранения — и была направлена в госпи-
таль. А после ей предложили сопровождать на
фронт эшелон с пополнением, а затем вернуться
обратно за назначением. В пути она сдружилась
с хорошими, боевыми товарищами, многие из
88
них возвращались на фронт после ранения. И ре-
шила, что незачем ехать обратно, лучше остаться
в пехоте и опять идти в бой.
Командир стрелкового полка, принявший по-
полнение, зачислил Марию санинструктором роты.
Полк преследовал отступающих фашистов. В го-
рах он наткнулся на засаду, завязался жестокий
бой. Вытаскивая на плащ-палатке очередного ра-
неного, девушка заметила группу фашистов, за-
ходивших в тыл нашим воинам.
Оставив раненого за деревьями и выбрав
удобную позицию, Мария с близкого расстояния,
почти в упор, открыла *из автомата огонь по гит-
леровцам. Десять из них были убиты, остальные
бросились бежать, но были уничтожены подо-
спевшими бойцами.
В этом бою Мария вынесла с поля сражения
30 раненых солдат и офицеров.
После боя к Панжиной подошел командир
полка, поблагодарил ее и, вручая медаль «За от-
вагу», сказал: «Молодец, дочка, не растерялась!»
В ноябре 1944 года в районе станции Чоп
Панжина была ранена и отправлена в госпиталь.
Здесь она находилась до апреля 1945 года, а вы-
писавшись, получила направление в город Сам-
бор бывшей Дрогобычской области для оформ-
ления документов о демобилизации из Советской
Армии по ранению.
Встал вопрос: куда ехать? Возвращаться в
Елань? Но там из родных никого не осталось,
мать умерла. Так и не решив этого вопроса, Пан-
жина пошла в Самборский горком комсомола,
чтобы стать на временный учет и уплатить член-
ские взносы. Марию принял первый секретарь
горкома. Он начал агитировать Панжину остать-
ся в Самборе на комсомольской работе. Он не
скрывал, что в окрестных лесах свирепствуют
банды украинских националистов, что работать
будет трудно и опасно. Нужны боевые комсо-
мольские вожаки.
Панжина согласилась: надо так надо! После
того, что ей пришлось пережить на фронте, ка-
залось, ничего страшнее не будет.
89
Получив направление на должность освобож-
денного секретаря комсомольской организации
педучилища, Мария с головой окунулась в новую
для нее работу. В то время в училище было все-
го 5 комсомольцев, да и те дети рабочих и слу-
жащих, прибывших в город с Украины и цент-
ральных областей России. И ни одного из мест-
ных жителей. Зато в училище было много
сыновей и дочек местных кулаков и бандеров-
цев. Панжина начала получать письма с угрозами
расправиться с ней. И тут она недавний фронто-
вик, не раз глядевший в глаза смерти, растеря-
лась. В бою враг виден, он идет обычно в откры-
тую, а тут попробуй угадай его. Ко всем прочим
трудностям прибавились еще незнание местного
языка и обычаев. Пришлось садиться за учеб-
ники, много читать: украинской литературы.
Спустя несколько месяцев, в члены ВЛКСМ
было принято 10 юношей и девушек из местных
жителей. По тем временам это был большой ус-
пех. Панжина утверждалась как стойкий и спо-
собный комсомольский вожак. К ней стали отно-
ситься с уважением и через год избрали
заведующей школьным отделом горкома ВЛКСМ.
В 1948 году она уже второй секретарь Самборско-
го горкома комсомола, затем — первый. С 1952
по 1962 год Панжина находилась на партийной
работе.
Сейчас Мария Михайловна персональная пен-
сионерка. Однако с работой не расстается.
Она— воспитатель в общежитии техникума. Ве-
дет большую общественную работу.
В одном из писем однополчанам Мария Ми-
хайловна сообщила: «Я и после войны на перед-
нем крае по воспитанию молодежи, и мне очень
приятно, что прививаю юношам и девушкам го-
рячую любовь к Родине. Таким же воспитала и
своего сына. Он офицер-вертолетчик. Полтора
года был в Афганистане, получил первую награ-
ду— медаль «За боевые заслуги».
...Подвиг комсомолки, начатый в дни Сталин-
градской битвы, продолжается.
...Вы завтра
уходите в бой
В. И. ЧУЙКОВ,
Маршал Советского Союза
Они — из 62-й *
Комсомол!.. Я произношу это слово с волне-
нием и гордостью. Сколько славных подвигов
совершили наши армейские комсомольцы в го-
ды Великой Отечественной войны, как стойко
сражались они с гитлеровскими захватчиками в
Сталинграде.
Еще тогда, когда на улицах разрушенного го-
рода шли ожесточенные бои, я просил руково-
дителей горкома партии и горисполкома, чтобы
после восстановления города самую красивую
улицу назвали Комсомольской. Это была прось-
ба Военного совета армии, потому что 62-я ар-
мия, сражавшаяся на улицах города, была укомп-
лектована в основном молодыми воинами.
Многие роты, батальоны и полки состояли цели-
ком из комсомольцев.
В 37-й гвардейской дивизии насчитывалось
более восьми тысяч комсомольцев из десантно-
го корпуса. В октябре они обороняли трактор-
ный завод. Только за один день 5 октября заре-
гистрировали 700 самолето-вылетов противника,
и каждый самолет сбрасывал от 8 до 12 бомб,
а в общей сложности на боевые порядки этой ди-
визии 5 октября гитлеровцы сбросили более ше-
сти тысяч бомб. И все же им не удалось продви-
нуться вперед ни на шаг. А один гвардейский
полк этой дивизии отбросил фашистов назад и
занял рубеж обороны от кладбища через Базо-
вую улицу, по оврагу до Типографской улицы.
Комсомол, руководимый партийными органи-
зациями, был всегда в авангарде.
Кто был в Сталинграде в эти грозные и тяже-
лые дни, видел, какую роль сыграла в битве во-
енная молодежь, комсомольцы, проявившие вы-
сокие моральные и боевые качества.
И нам, старшим воинам, уже не раз нюхав-
* Ч у й к о в В. И. Комсомольцы 62-й.— В кн.: Комсо-
мольцы идут в атаку. М.: ДОСААФ, 1969,
92
шкм порох, было отрадно видеть, что наши мо-
лодые бойцы и офицеры в тяжких боях не
уступают старым солдатам в выдержке, мужест-
ве, воинской доблести. Мы гордимся тем, что на-
ша военная молодежь не только показала себя
достойной наследницей героических традиций
старшего поколения, но и приумножила эти
традиции.
Писать о молодых участниках Сталинградско-
го сражения — значит писать о молодости, при-
крывшей в годину смертельной опасности своей
грудью Волгу, Отчизну, о верном и преданном
сердце нашей советской молодежи, беззаветно
любящей свою Родину, свою Коммунистическую
партию, о гордом, непреклонном, неукротимом
волевом характере целого поколения молодежи,
о ее широкой отважной душе, крепкой воинской
дружбе.
Во время боев одну из стрелковых рот диви-
зии Родимцева, занимавшую район вокзала,
атаковали танки противника. В роте произошло
замешательство. Но секретарь комсомольской
организации Федор Яковлев не дрогнул. Взяв
две противотанковые гранаты, он поднялся во
весь рост и со словами «ни шагу назад, това-
рищи!» бросил гранату под головной танк. Ма-
шина запылала. Яковлев приготовился бросить
вторую гранату, но вражеская пуля сразила его.
Бойцы, воодушевленные примером Яковлева,
гранатами отбили атаку фашистов. После боя
в медальоне у Яковлева бойцы нашли исписан-
ный его рукой листок. «Моя клятва»—озаглавил
комсомолец свои бесхитростные, но искренние
строки.
Я партии сын, и Отчизна мн© мать,
Отец мой — любимый наш Ленин.
В бою я не буду назад отступать,
Друзья пусть и недруги знают...
Восемь фашистских танков атаковали в райо-
не авиагородка советский танк, которым коман-
довал Хасан Ямбеков. Он принял бой и подбил
четыре вражеские машины. Но танк Ямбекова
93
оыл подожжен термитным снарядом. Вражеские
автоматчики окружили его и поджидали, когда
советские танкисты выскочат из машины. Но со-
ветские воины решили не сдаваться и дрались
до последнего снаряда и патрона. Когда пламя
и дым начали заполнять боевое отделение, де-
журный радист нашей танковой части поймал в
эфире знакомый голос командира танка Ямбеко-
ва, который передал: «Прощайте, товарищи,
не забывайте нас!» Затем в эфир понеслись зву-
ки «Интернационала». Это пели танкисты. Гордо
и мужественно умирали за Родину советские тан-
кисты Хасан Ямбеков, механик-водитель Андрей
Тарабанов, стрелок-радист Василий Мушилов и
командир орудия Сергей Феденко.
Воспитанники Ленинского комсомола, при-
шедшие к стенам волжской твердыни со всех
концов Советского Союза, показали себя достой-
ными сынами социалистической Родины.
Как священные реликвии хранятся сейчас
обагренные кровью защитников Сталинграда
комсомольские билеты, найденные на поле боя.
Новые поколения комсомольцев с благоговени-
ем будут смотреть на эти документы — свиде-
тельство высокого мужества молодых защитни-
ков Сталинграда, их беззаветной преданности
Советской Родине.
Вот билет № 13145761. Он разорван оскол-
ком мины. С этим билетом в кармане шел в
атаку саратовский комсомолец, девятнадцати лет-
ний солдат Николай Бородушин, павший смертью
храбрых.
Вот другой, обгоревший по краям комсомоль-
ский билет. Он принадлежал украинскому парню
танкисту Петру Власенко. Молодой воин вступил
в ряды ВЛКСМ за несколько часов до смерти:
билет ему вручили на поле боя. В роковой схват-
ке с врагами, когда его танк оказался подож-
женным, Власенко дрался до последней возмож-
ности. Вокруг его боевой машины валялись де-
сятки убитых фашистов.
Как святыню берег свой билет комсомолец
казах Кисым Аманжолов. Сраженный вражеской
94
пулей на улице заводскою поселка, Кисым, па-
дая, крепко зажал билет в руке. Это было его
знамя, с ним он сражался и погиб...
Вот пробитые пулями билеты Василия Бутова
и Александра Оленичева. Оба комсомольца по-
гибли на площади имени Дзержинского, когда в
первых рядах бойцов поднялись на штурм трак-
торного, в цехах которого укрывались фашист-
ские автоматчики.
В период боев не десятки и сотни, а тысячи
и тысячи молодых людей выдвигались команди-
рами полков, батальонов, рот, дивизионов, бата-
рей. Молодой командный состав цементировал
войско. Это были молодые коммунисты, цвет
комсомола.
Откуда же это небывалое мужество, эта не-
бывалая стойкость, изумившие весь мир? Му-
жество и стойкость, эти высокие моральные ка-
чества советской молодежи воспитывались на
традициях большевистской партии. Они выковы-
вались в годы пятилеток в самоотверженном
труде на стройках Днепрогэса, Комсомольска-
на-Амуре, заводов на Волге и Урале, на Украине
и в Сибири, на севере и юге.
Коммунисты и комсомольцы 62-й армии име-
ли одну привилегию — в рядах бойцов быть впе-
реди всех, драться лучше всех.
С. Е. ЮРЬЕВ,
подполковник в отставке
Г вордейцы
РАЗВЕДЧИКИ
В строю маршевой роты, прибывшей на по-
полнение 99-й (88-й гвардейской) стрелковой ди-
визии, стояли бойцы, ожидая направления в час-
ти. В это время недалеко от строя разорвался
немецкий снаряд* Все попадали на землю, и лишь
один молодой боец продолжал стоять.
Опытный глаз начальника дивизионной раз-
95
ведки старшего лейтенанта Качехина не мог не
заметить этого.
— Как фамилия?
— Калинин,— встав по стойке «смирно», отве-
тил боец.
— Воевал?
— Никак нет. Был председателем сельского
Совета и пользовался броней.
— Молодой да ранний... В разведчики пой-
дешь?
— Пойду.
Так Матвей Калинин стал разведчиком...
— Хватит тебе, Калинин, быть учеником,—
сказал однажды командир разведроты Бобков,—
пойдешь в дозор самостоятельно. Все, что заме-
тишь, записывай, об особо важном сообщай не-
медленно. Надо занять такое место, чтобы ты
видел не только передний край противника, но и
то, что делается в глубине его обороны. Это важно.
Калинин с напарником рядовым Бондаревым
отправился на передний край 206-го стрелково-
го полка, в 1-й батальон, которым командовал
капитан Новицкий. Разведчики обошли весь пе-
редний край батальона и облюбовали место на
правом фланге, на склоне высоты, обросшей
кустарником и бурьяном.
Всю ночь они отрывали окоп. Землю вещ-
мешками относили в овраг, маскировали бурья-
ном. Опускаясь в окоп, Бондарев шепнул:
— Получилось что надо, тут и зимовать
можно.
— Зимовать будем в Киеве,— тихо сказал
Калинин.— Ты поспи, а я подежурю.
Наступило прохладное октябрьское утро. Ни-
викы покрыл густой туман. Казалось, что на пере-
довой нет никого живого, но это только казалось:
противник тщательно замаскировал свои огневые
позиции. Когда туман поредел, прояснились конту-
ры оврагов. Калинин, наблюдая в бинокль, заме-
тил: словно молния блеснула в глубине одного ов-
рага. «Что это?» — едва подумав так, он услышал
разрывы мин на нашей стороне. Ясно! Опустившись
в окоп, он нанес на карточку место расположе-
96
НИЯ минометной батареи. Заметил, что по оврагу
в балку Сухая Мечетка спускаются танки. Насчи-
тал их двадцать штук. Далее по этой же дороге
проследовали пять крытых автомашин.
— Слушай, Бондарев,— толкнул товарища
Калинин,— посмотри, что это может быть?
— Ясное дело, фашист к контратаке готовится.
Надо сообщить командиру.
— Я тоже так думаю,— и сунул бинокль в ру-
ки Бондареву.— Ты понаблюдай, а я поползу
к артиллеристам, по телефону доложу.
Старший лейтенант Бобков похвалил Калинина
и приказал, оставаясь незамеченными, продол-
жать наблюдение.
Получив данные от Калинина и других развед-
чиков, начальник разведки дивизии организовал
ночной поиск по захвату «языка». Пленный фа-
шист подтвердил, что на передовую действитель-
но прибыли танки и пехота и указал место их
расположения.
Прошла вторая ночь. А утром со страшной
силой загремела наша артиллерия, зафырчали
«катюши». Снаряды рвались точно там, где сос-
редоточивались танки и пехота врага. Видя, как
горят накрытые артиллерийским огнем танки, Ка-
линин крикнул Бондареву, находившемуся рядом
с ним в окопе:
— Посмотри, что делается у фашистов!
— Так и должно быть. Недаром мы с тобой
тут сухари грызем,— закричал тот.
...Точный артиллерийский налет на огневые
позиции и танки противника насторожил фашис-
тов. Они стали обстреливать из пулеметов и ми-
нометов каждый бугорок высотки. Несколько мин
разорвалось вблизи окопа разведчиков. Стало яс-
но, что дальнейшее наблюдение с этого места
невозможно. Дождавшись темноты, разведчики
покинули окоп...
В ноябре 1942 года 206-й стрелковый полк
проводил разведку боем. Цель ее — выявить ог-
ненные средства противника на переднем крае,
и если удастся, то и в глубине обороны. Диви-
зионные разведчики вели наблюдения двумя
4 Заказ № 160 97
группами: одна — на левом фланге дивизии
в расположении 197-го стрелкового полка; вто-
рая, во главе с командиром роты Бобковым,—
на правом фланге в районе нашего полка. Во вто-
рой группе находился и Матвей Калинин.
После короткой, но мощной артиллерийской
подготовки полк прорвал передний край оборо-
ны противника и продвинулся вперед. Но фашис-
ты перешли в контратаку. Основной удар ее
пришелся на стык фланга нашего полка с баталь-
оном 226-й стрелковой дивизии. Здесь стрелко-
вых подразделений не оказалось, и вражеские
танки могли отрезать наши передовые батальоны
от тылов, прижать их к Волге.
На этом стыке находились дивизионные раз-
ведчики. Их командир принял решение дать бой
танкам и пехоте врага и не пропустить их. Завя-
зался жестокий бой. Разведчики стойко отража-
ли атаки. Автоматным и пулеметным огнем они
положили пехоту врага, а когда приблизились
танки, стали забрасывать их гранатами и бутыл-
ками с горючей жидкостью. Скоро на помощь
разведчикам пришли рота автоматчиков и проти-
вотанковая батарея. В этом бою разведчики про-
явили мужество и героизм. Все они были награж-
дены правительственными наградами. Матвею
Калинину была вручена медаль «За отвагу».
...Кольцо вокруг группировки Паулюса сжи-
малось. Фашисты оказывали упорное сопротив-
ление.
1-й батальон 206-го полка под командованием
капитана Новицкого не один раз пытался ата-
ковать противника, укрепившегося на высотке, но
всякий раз его останавливал уничтожающий пуле-
метный огонь из дзота. Дивизионные разведчики,
располагавшиеся здесь, получили приказ ночью
блокировать дзот. Смельчаки подползли к дзоту,
забросали его гранатами и ворвались в траншею,
уничтожая фашистов. Только после этого баталь-
он Новицкого стал продвигаться вперед.
...После победных боев под Сталинградом
наша 99-я дивизия, ставшая 88-й гвардейской!
вошла в состав 62-й армии. Армию перебросили
98
к Купянску. Дивизия готовилась к наступлению,
к форсированию Северского Донца. Сюда Кали-
нин пришел уже опытным разведчиком.
Утром 6 декабря 1943 года командир развед-
роты капитан Бобков, вызвав к себе разведчи-
ков ефрейтора Матвея Калинина и рядового Пет-
ра Машкина, приказал:
— Идите в 206-й полк, постарайтесь добрать-
ся до боевого охранения, выберите там такое
место, чтобы можно было наблюдать за фа-
шистами. Понятно?
— Понятно, товарищ капитан,— ответил Кали-
нин.— Знаю такое место.
Разведчики благополучно добрались до пе-
редней линии. Теперь надо проползти канавой
до боевого охранения по открытому месту, где
фашисты пристреляли каждый бугорок. Они едва
проползли шагов пять-шесть, как случилось не-
поправимое. Разрыв поднял большой куст грязи
недалеко от Калинина и что-то горячее толкнуло
его в правое бедро. Нога словно свинцом нали-
лась, Машкин, заметив кровь, сказал Калинину:
— Обожди, Матвей, ты же ранен, надо назад,
пока не поздно... Кровью изойдешь.
— Ничего, обойдется, заживет,— прошептал
Калинин.
На этот раз не обошлось. Калинина отправили
в госпиталь. После излечения он рвался к своим
разведчикам, но тут случилось непредвиденное —
заболел сыпным тифом. Молодой организм вы-
держал и этот недуг. Однако военно-врачебная
комиссия признала его негодным к службе в ар-
мии. Но комсомолец Калинин настоял на своем —
его направили в разведывательный батальон ме-
ханизированной бригады 8-го механизирован-
ного корпуса.
...Части Красной Армии, форсировав реку На-
рев, прорвали оборону противника. В прорыв
был введен мехкорпус. Разведбатальон, совер-
шив глубокий ночной рейд, обошел большую
вражескую колонну и утром неожиданно напал
на нее. Фашисты бежали, побросав оружие, тан-
ки, машины и обозы.
4*
99
В этом бою смело и решительно действовал
экипаж бронетранспортера, которым командовал
Калинин. Когда был ранен пулеметчик, Матвей
сам сел за пулемет... За мужество и отвагу, про-
явленные в этом бою, Калинин был награжден
орденом Отечественной войны II степени.
Разведчик Матвей Калинин принимал участие
в боях за Кенигсберг. Был награжден орденами
Красной Звезды, Славы III степени, еще одной
медалью «За отвагу».
Кончилась война, Калинин вернулся к мирно-
му труду.
В 1981 году Матвей Лукич приезжал ко мне.
Всю ночь мы вспоминали бои под Сталинградом,
говорили о мужестве и героизме наших воинов,
наших разведчиков.
Матвей Лукич рассказал мне, как сложилась
его судьба после войны. Уволившись из армии,
он поехал в Белоруссию. Там женился, работал
зоотехником, потом потянуло в родные степные
края. Ветеран вместе с женой работает на живот-
новодческой ферме. Хотя Матвея Лукича часто
беспокоят раны, он остается все таким же бод-
рым и энергичным.
При встрече Калинин показал мне записку,
которую он писал в сентябре 1942 года, когда
шел в разведку. На клочке бумажки написано:
«Иду в разведку и не знаю, вернусь ли, но счи-
тайте меня коммунистом».
♦ ♦ •
Советские войска наступали на Барвенковском
направлении. В марте 1942 года наш полк занял
хутор Волошки, где по приказу должен располо-
житься его штаб. На самом краю хутора мы уви-
дели глиняную хату. Вместо крыши у нее вокруг
высоченной закопченной трубы была набросана
копной солома.
Нас было четверо: я, секретарь партбюро Жу-
равлев, пропагандист полка Лев и наш коновод
Спица. Когда мы подошли к хате, нас встретила
женщина. На вид ей можно было дать лет пять-
100
десят. Она плакала, вытирая слезы углом фар-
тука.
— Военные есть у вас, мамаша? — спросил
ее Журавлев.
— Были и недавно ушли дальше,— тихим голо-
сом ответила она, продолжая плакать,— сынок
у меня лежит хворый.
Мы вошли в хату. Внутри помещение разде-
лялось на две комнаты: прихожую и переднюю.
В прихожей стояла большая русская печь, за ко-
торой на настиле из досок лежал под красным
старым одеялом мальчик с бледным и худым ли-
цом. Глаза его безжизненно смотрели в одну
точку: он не реагировал на наш приход.
— Что с ним? — спросил Журавлев.
— Не знаю, врача у нас нет, второй день уж
с ним маюсь. Горит он,— не переставая плакать,
отвечала мать.
Я послал Спицу на нашим полковым врачом.
Пока Спица ходил, мы беседовали с хозяйкой.
— Немцы были здесь? —спросил я.
Женщина стала рассказывать, как фашисты
зашли в хутор, ходили по дворам и забирали
у жителей оставшийся скот, муку, картофель —
все, что попадало под руку. Потом, собрав жите-
лей на колхозный двор, окружили их конвоем
и угнали в Барвенково. Остались только те, кто
сумел укрыться. Угнав людей, фашисты облива-
ли бензином крыши хат и поджигали факелами.
Прохор, ее сосед, на коленях просил, чтобы не
поджигали его хату. Но они облили его самого
бензином и бросили в него горящий факел. Пла-
мя охватило Прохора, он упал на снег, моля
о помощи. А фашисты хохотали.
Коля, видевший все это, зарылся в хлеву.
К ним во двор заскочили два фашиста, забрали
муку, зерно и подожгли хату. Мокрая солома
плохо загоралась, тогда немцы облили ее бензи-
ном. Солома вспыхнула. Тут разорвался, снаряд
в огороде, видно, наши били из орудий. Фашисты
сели в мотоцикл и уехали.
Коля выскочил из хлева, схватил вилы и стал
сбрасывать с крыши горящую солому.
101
К вечеру он заболел. Всю ночь он был как
в огне. Метался и бредил, вспоминая дядю Про-
хора..;
Я смотрел на женщину. На вид она выглядела
старше своих лет. Под глазами большие темно-
синие круги. Ранние морщины, покрывшие ее ли-
цо, седина на висках выдавали пережитое ею
большое горе.
Врач Надбайло, внимательно осмотрев маль-
чика, сказал нам, что ничего особенного у него
нет — обыкновенная нервная горячка. Успокоится,
и все будет хорошо.
Вскоре Коля действительно поправился. Он
оказался подвижным симпатичным пареньком.
Пока наш полк стоял в хуторе, мы все полюбили
его. Особенно он привязался к Спице, который
учил Колю обращаться с оружием, ухаживать за
лошадьми.
...22 мая 1942 года фашисты перешли в на-
ступление на нашем участке. Дивизия упорно со-
противлялась. Но силы были на стороне врага,
и полки попали в окружение. Готовясь к прорыву,
мы собирались покинуть хутор. И тогда ко мне
пришел Коля и взволнованно заговорил:
— Разрешите, товарищ комиссар, мне начать
службу во вверенном вам полку. Не оставляйте
меня здесь, фашисты убьют или сожгут живым,
как дядю Прохора. Все равно я уйду, но лучше
с вами.
Я опешил.
— Куда же я тебя возьму, ты еще молод, да
и матери ты нужен, а нам воевать надо,— выда-
вил я после долгого молчания, а сам подумал:
«Если бы ты знал, дорогой мальчик, что впереди
нас ожидает!»
— Я тоже воевать умею,— продолжал Ко-
ля.— Я читал книгу Толстого, где Петя Ростов
мальчиком воевал. А Гайдар? А Павка Корчагин?
Все они были моего возраста.
— Возьмите его, товарищ комиссар,— смахи-
вая с лица слезы, попросила хозяйка.— Пропадет
он здесь.
Нелегко было матери, потерявшей на войне
102
мужа и старшего сына, расстаться с последним,
еще юным сыном.
— Собирайся! — твердо сказал я.
Все облегченно вздохнули и оживились. Коля,
подскочив к Спице, схватил его автомат
и объявил:
— Ага, дядя Роман, обещал? Теперь автомат
будет мой...
Мать обняла сына и поцеловала его в лоб. Ро-
ман достал из кармана заранее приготовленную
из белой консервной жести звездочку и приколол
ее к Колиной пилотке.
...Полк подошел к Северскому Донцу, к тому
месту, где должен форсировать реку. Но там
оказалась крупная механизированная группа про-
тивника, занявшая высоты на правом берегу ре-
ки. Полк атаковал ее. Разгромив фашистов, унич-
тожив полтора десятка танков, до двух десятков
машин и бронетранспортеров, полк форсировал
Северский Донец и сосредоточился в лесу, се-
вернее Изюма.
Роман Спица рассказывал мне, что при атаке
Коля был рядом с ним. Он строчил из автомата
по вспышкам пулеметов фашистов, а когда схва-
тились врукопашную, он первым бросился на пу-
леметчика. Паренек подбил гранатами две кры-
тые машины фашистов.
Через неделю я встретил Колю. Мальчик вы-
глядел совсем взрослым, возмужалым, серьез-,
ным, и голос его погрубел. Мне показалось, что
мы не виделись целый год. «Вот как меняет вой*
на людей»,— подумал я. В тот же день командир
полка направил Николая Гудова для службы
в мастерскую боеснабжения полка, где ремонти-
ровали орудия, минометы, пулеметы и другое
вооружение.
22 августа 1942 года дивизия после отдыха
и доукомплектовки вошла в состав 66-й армии,
соединения которой уже вели жестокие бои се-
вернее Сталинграда. Полки заняли оборону hi
высотах севернее Латошинки, а штаб нашего пол-
ка располагался в селе Ерзовка, в глубоком ов-
раге недалеко от церкви.
ЮЗ
Ремонтируя оружие, Николай особенно хоро-
шо овладел им. Он мог разобрать и собрать за-
мок пулемета «максим» с закрытыми глазами,
чем вызывал у бывалых пулеметчиков восхи-
щение.
В те дни Гудов подал заявление в комсомол.
В заявлении он писал: «Буду бить фашистов до пол-
ной победы, пока бьется мое сердце и руки дер-
жат оружие».
Николай все приставал ко мне и командиру
полка, чтобы направили его в разведку. Но нам
не хотелось рисковать пареньком, да и началь-
ник артиллерийского снабжения капитан Орлов
не хотел отпускать его, как отменного мастера
по вооружению. Все свое свободное время Гудов
находился у разведчиков, которые приносили ему
разные трофейные безделушки, рассказывали
о приключениях, которые еще больше возбужда-
ли в пареньке романтику их боевой профессии.
Однажды разведчики собрались за «языком».
С ними увязался и Николай, никому не сказав об
этом. Появился он среди них в то время, когда
разведчики переползли нейтральную полосу
и группа захвата направилась к вражеской тран-
шее. Командир группы разведчиков, увидев па-
ренька, приказал ему ползти обратно. Николай
не послушался, пополз вперед и залег в воронке.
И тут произошло «чп». Когда разведчики уже
возвращались с «языком», невдалеке появилась
группа фашистов. Они могли бы не заметить раз-
ведчиков, но Николай, увидев гитлеровцев, дал
по ним очередь из автомата. Враги были сра-
жены. Но всполошился весь передний край фа-
шистов, поднялась пальба. Николая ранило в ру-
ку. Его хотели наказать за самоуправство. Но ни
у кого не хватило духу сделать это. Я тоже огра-
ничился одними нотациями. Жалко было его.
..Рана у Николая быстро зажила. А служить
в разведку его все-таки пришлось направить. Все
наши уговоры не помогли. И в разведке парниш-
ка нашел себя. Не один раз приводил он «язы-
ков». Много благодарностей и наград заслужил.
После победы наших войск под Сталинградом
104
мы получили приказ командующего фронтом
отобрать лучших бойцов и младших командиров
на курсы лейтенантов. В список кандидатов вклю-
чили и Николая Гудова.
Когда отправляли команду, Николай подошел
ко мне. Он вынул из кармана блестящий алюми-
ниевый портсигар и, протягивая мне, сказал:
— Возьмите на память, товарищ комиссар,
сам делал для вас. Многие делали, но такой не
сделает* никто.
Смотрю: на крышке — гравюра Ленина, а на
второй — буденовец, стремительно скачущий на
коне с поднятой шашкой,
— Спасибо, Коля, хороший портсигар, а вот
что я тебе дам? У меня ничего нет такого,— но
тут, вспомнив, я вынул зажигалку-снаряд из жел-
той бронзы с надписью: «Юрьеву С. Е.— от пуле-
метчиков 371 полка».
— Возьми и ты на память. Знаю, что ты не ку-
ришь, но память будет...
— Мне пора, я пошел,— козырнул он. Мы об •
нялись.
...Потом Николай писал мне в Москву. Окон-
чив курсы, он был направлен в другую дивизию
и назначен командиром взвода полковой развед-
ки. И там комсомолец Гудов хорошо проявил се-
бя, был награжден орденом Красной Звезды,
А потом следы Николая Гудова затерялись.
Может быть, он сам жив, а может, кто-то из его
бывших сослуживцев знает о нем?
Вечером я зашел в землянку командира 2-го
батальона. Майор Свиридов и представитель шта-
ба армии капитан Славин сидели за столом, при
свете «коптилки» из гильзы. Склонившись над
картой, они чертили что-то красным карандашом.
— Ночь вы выбрали подходящую,— услышал
я слова комбата.
— Непогода всегда способствовала нам, раз-
ведчикам,— ответил капитан и с улыбкой посмот-
рел на девушку, сидевшую в углу на ящике. На
105
коленях она держала узелок из темной тряпицы.
Одета была по-деревенски: в легком поношен-
ном пальтишке и теплой клетчатой шали с длин-
ной бахромой. На ногах — рабочие ботинки с ма-
терчатыми шнурками. Была она такая маленькая
и худенькая, что я невольно спросил капитана
Славина, приведшего ее сюда для направления
через линию фронта в тыл врага:
— Неужели нет взрослых?
Капитан громко рассмеялся. Улыбнулась и де-
вушка, показав ряд белых зубов.
— Эта «невзрослая» уже не раз была в тылу
врага, награду имеет...
Я смотрел на ее худенькое, почти детское ли-
чико, стараясь вообразить себе, как она может
выполнить столь ответственное задание. Хотелось
поговорить с ней, но тут в землянку вбежали на-
чальник разведки Соловьев и минер Сычев:
— Все в порядке, мин в этом месте нет. Мож-
но провожать...
— Ну, Оля, пошли! — сказал, вставая, капитан
Славин.
...Прошло четыре дня. В ночь на 22 октября
к нам опять явился капитан Славин с дивизион-
ными разведчиками. Они направились во 2-й ба-
тальон, к тому месту, где должна перейти линию
фронта Оля Марчукова.
Хоть и тихо на передовой, капитан, вслуши-
ваясь в темноту, волновался в томительном ожи-
дании. Вдруг немцы открыли беспорядочную
стрельбу из автоматов и пулеметов. Наши насто-
рожились, но огня не открывали. Разведчики вы-
двинулись вперед, в нейтральную зону и залегли
в глубокой воронке. Стрельба усилилась, и пули
со свистом пролетали поверх их голов.
...Через некоторое время кто-то комом шлеп-
нулся в траншею. Узнав Олю, капитан схватил ее
в охапку и почти внес в землянку. Не выпуская
ее с рук, спросил:
— Ранена?
— Нет, товарищ капитан, все в порядке,— тя-
жело дыша, ответила Оля.— Хочу пить, будто це-
лую вечность не пила.
106
Напившись и отдышавшись, Оля рассказала
вот о чем. Когда она переползла овраг и уже хо-
тела выйти из него на ровное поле нейтрально!!
полосы, неожиданно для себя увидела в двух
метрах немецкого ракетчика, лежавшего в кана-
ве. Оля остановилась, раздумывая, что предпри-
нять. К счастью, фашист выстрелил из ракетницы.
Желто-голубой огненный шарик, шелестя, взвился
ввысь, освещая все вокруг. Тут-то девушка ясно
увидела автомат, лежащий сбоку от фашиста.
Прыжок — и автомат в ее руках. «Хенде хох!»—
негромко скомандовала резведчица.
Перепуганный фашист заорал. Оля собралась
уже пристукнуть его, но не успела — ракетчик
шмыгнул в овраг, продолжая кричать. Тогда Оля,
зная, что немцы отзовутся на крик своего това-
рища, что есть силы помчалась к своим, скати-
лась в подвернувшуюся на пути воронку...
На следующий день я встретил капитана Сла-
вина. Первым долгом спросил об Оле. Он по-
дробно рассказал о том, как она выполнила за-
дание.
Оказывается, Ольга благополучно перешла
линию фронта, дошла до села Городище. Подхо-
дя к дому, где она должна встретить нашего че-
ловека, увидела полный двор вражеских крытых
машин, танков, бронетранспортеров, возле кото-
рых в тени слышался разговор двух часовых. Не
рискуя войти в дом, девушка тихонько, крадучись
вдоль плетня, вошла в сарай. Через лаз проникла
на чердак, где укрылась между плетеными корзи-
нами. Ночь была сырая, прохладная, но тихая. Ук-
рывшись шалью, она согрелась и вздремнула.
Вздрогнула, услышав галдеж и беготню во дворе.
Утро! Уже светло. Сквозь щели в крыше де-
вушка стала наблюдать за врагами, за боевой
техникой, что стояла у оврага.
В доме топилась печь и доносился острый за-
пах дыма, жареного картофеля и мяса. Оле хо-
телось есть. Она достала черствый хлеб и стала
жевать его.
Наконец из дома вышла хозяйки и шмыгнула
в сарай. Набирая поленья дров, шепнула:
107
— Петьку Маслова застрелили — он бомбу
бросил в танк. В кармане записка у него была:
«Бейте гадов — фашистов!»
Когда тетя Поля сказала, что убит Петя, что-то
больно защемило в груди Оли. Ей хотелось гром-
ко зареветь, но она взяла себя в руки и запла-
кала, шмыгая носом. Ведь Петя и Оля — одно-
классники. Они вместе бывали на комсомольских
собраниях. Учился он средне, ничем не выделял-
ся. И вот погиб героем. «Правда, мог бы принес-
ти больше пользы, чем подбить один танк».
В таких раздумьях ее застала тетя Поля. Снаб-
див девушку всем необходимым, тетя Поля выве-
ла ее со двора и указала, как лучше выйти из села
незамеченной. Это было трудно, потому что обо-
рона второй линии немцев была очень плотной.
В ночь, когда ей было нужно уходить, сильно
похолодало, дул ветер, временами моросил мел-
кий холодный дождь. Разведчица добралась до
нейтральной зоны. И вот только тут, почти уже
«дома», она и встретила фашиста-ракетчика...
Под конец рассказа капитан Славин повторил:
— Маленькая она, да удаленькая!
Потом я узнал, что Ольга Марчукова принесла
такие ценные данные о противнике, что сам ко-
мандующий фронтом принял ее и тут же прика-
зал представить к ордену Красной Звезды.
Такие вылазки в тыл врага Ольга совершила
не один раз.
МЕДСЕСТРЫ
В сентябре 1942 года части 99-й дивизии на-
несли мощный удар по врагу и отбили у него
очень важные для нас высоты, грядой тянувшиеся
с востока на запад, севернее балки Сухая Мечет-
ка. С этих высот виден тракторный завод с посел-
ками, направо — Городище с высокими тополями,
часть горящего Сталинграда.
С утра следующего дня фашисты нанесли
сильный артиллерийский удар по нашим боевым
порядкам, с целью вернуть утраченные высоты.
Из балки появились три танка, потом еще три
108
с пехотой, направлялись на 1-й батальон. Все гу-
ще стали рваться снаряды и мины противника
в боевых порядках нашей пехоты.
И вот один танк, вырвавшись вперед, прибли-
зился к траншее. Павел Бочкарев выскочил с про-
тивотанковой гранатой, но тут же был ранен ос-
колками мины в обе ноги. «Врешь, не прой-
дешь!»— закричал он в ярости и, превозмогая
боль, поднялся на колени и метнул под гусеницу
противотанковую гранату. Танк вздрогнул, раз-
вернулся на одной гусенице и застыл на месте.
Метров пять отделяло Бочкарева от танка.
...Санинструктор роты Катя Добышева лежала,
прижавшись щекой к земле, и не могла перебо-
роть себя — выскочить из окопа и побежать по
открытому полю. Пули застилали местность. «Тру-
сиха»,— ругала она себя. Хотела найти какое-то
оправдание своему поведению в минуты опас-
ности, но не могла. Мины противника рвались
в наших боевых порядках, поднимая облака ды-
ма, пыли.
Она увидела, как ее сосед, пулеметчик с вспо-
тевшим лбом, отпрянув от пулемета, скользнул
по стенке траншеи. Катя подхватила его. Левое
плечо покрылось красным пятном. Она разорва-
ла гимнастерку, жгутом перетянула предплечье,
чтобы остановить кровь, и туго забинтовала ру-
ку. Только теперь узнала пулеметчика Блохина
с глубокими оспинами на лице. Он открыл глаза
и слабым голосом прошептал: «Здорово мы их че-
санули, а? Жить буду, сестренка, а? До Берлина
хотелось дойти». «Полежи, жить будешь, и до
Берлина дойдешь»,— ответила Катя, а сама все
думала, как бы пробежать эти сорок метров по
открытому полю под градом пуль и осколков,
посыпающих землю.
Бой достиг высшего накала. Катя увидела, что
танк, возле которого лежал Бочкарев, задымил.
«Танк может взорваться, и тогда конец»,— поду-
мала она и тут же, вскочив, что есть силы побе-
жала, не слыша свиста пуль и визга осколков.
— Вернись! — кричали ей бойцы.— Вернись,
Катя!
109
Но Катя уже упала в воронку, где лежал Па-
вел. Она осторожно определила места ранений
и перевязала бойца. Павел стонал. Его бледное
лицо и белесые волосы были в крови, но, к ра-
дости Кати, ранения в голову не было. У него
оказались ранены обе ноги. Открыв глаза, Павел
прошептал: «Не прошел он?» «Потерпи немного,
танк горит и может взорваться, вот тогда нам
с тобой капут»,— сказала медсестра. Она пере-
вернула Бочкарева на плащ-палатку. Приспособив
лямки санитарной сумки и взявшись за углы
плащ-палатки, поволокла по кочковатой, вспа-
ханной снарядами и минами земле.
Подтащив Бочкарева к траншее, прыгнула на
дно, и бойцы подхватили раненого. Только они
опустили Павла, как танк рванул так сильно, что
земля содрогнулась и песок посыпался с брустве-
ра траншеи.
Тут раздался рассерженный голос командира
роты лейтенанта Воробьева:
— Чертова девчонка, разве можно так рис-
ковать!
— Я комсомолка да еще комсорг роты. Вой-
на, товарищ лейтенант, все рискуют, со мной ни-
чего не случилось, а Бочкарев будет жить,— оп-
равдывалась Катя.
...Родилась Катя в городе Знаменка Запорож-
ской области. Окончила восемь классов. Когда
началась война, восемнадцатилетней пошла на
курсы медсестер. Пришла к нам, в 206-й полк,
осенью 1941 года. Прошла все испытания войны:
горечь отступления, тяжелые кровопролитные
бои. Дважды была ранена и дважды возвраща-
лась в свой родной полк. На груди ее — два ор-
дена Красной Звезды, медаль «За отвагу». За
Сталинградское сражение награждена орденом
Красного Знамени.
После войны, как говорили мне, Катя вышла
замуж за старшего лейтенанта радиста. Окончив
медтехникум, уехала с мужем на север.
110
Зоя Барышникова после окончания в 1941 го-
ду медицинской школы в Сталинграде была на-
правлена медсестрой в одну из сельских больниц.
Когда началась война, она подала заявление
в военкомат с просьбой направить ее в действу-
ющую армию. Ей отказали. И все же девушка до-
билась своего.
...В наш полк Зоя попала в сентябре 1942 го-
да, когда мы вели жестокие бои севернее Ста-
линграда. В медпунктах, находившихся под по-
стоянным обстрелом и бомбежкой, почти не ос-
тавалось медсестер. Барышникова безотказно
бралась за любое дело: перевязывала раненых,
таскала носилки с ними. Рвалась она и на пере-
довую, но ее не пускали — жалели.
С поля боя санитары возвращались не все.
Пришла очередь и Зое идти на передовую.
Только тут она сполна увидела все ужасы войны.
...Рядом, в воронке, застонал раненый. Рывок,
и она оказалась там. Перевязала бойца и потащи-
ла его к траншее. До нее было не более двухсот
метров. Но какими долгими и трудными показа-
лись они! Рвались снаряды, свистели осколки
и пули. Раненый стонал и упрашивал сестру оста-
вить его до вечера. Но Зоя, напрягая все силы,
продолжала тащить его.
...Недалеко от воронки упал боец роты авто-
матчиков. Зоя бросилась к нему. Боец лежал на
спине, зажав живот руками, и сильно кричал. Зоя
и пожилой санитар Милостяк затащили раненого
в воронку. Перевязав его, Зоя услышала, как час-
то свистят пули вверху. Она осторожно высуну-
лась из воронки и огляделась. Фашисты шли раз-
вернутой цепью, стреляя из автоматов. Девушка
схватила автомат раненого, залегла и стала стре-
лять. Вскоре диск кончился. Зоя заложила вто-
рой, нажала спуск, но выстрелов не было. Де-
вушка растерялась. Милостяк пришел ей на по-
мощь: удалил песок из патронника автомата
и протянул его Зое. Они повели огонь по фашис-
там из двух автоматов. Враги вынуждены были
111
залечь. А вскоре на помощь санитарам подошли
наши стрелки.
Наступили холода. Зима тогда стояла суровая
и снежная. 10 января наши войска начали наступ-
ление на окруженную в Сталинграде группировку
противника. Санитарная рота расположилась в от-
рогах балки Сухая Мечетка. Медики, готовясь
принять раненых, стали рыть землянки. Долбили
ломами глубоко промерзшую землю. Обуревала
жажда, а воды не было. Ставили в ямки чугунки,
разводили огонь и растаивали снег.
Противник яростно сопротивлялся. Раненых
поступало много. Медики едва управлялись с ока-
занием им помощи и отправкой их в тыл. А вече-
ром шли на передовую выносить оттуда раненых,
потому что многие санитары и медсестры тоже
выходили из строя.
К вечеру мороз усилился. Он обжигал лицо,
сковывал руки. Зоя заметила в темноте снежный
бугорок. Раскопала снег, а под ним раненый. Де-
вушка прильнула к его губам. У бойца чуть теп-
лилось дыхание. С большим трудом, одереве-
невшими руками, перевязала раны, перевалила
бойца на плащ-палатку и потащила его по глу-
бокому снегу к землянкам, оставленным нашими
воинами.
Втащив раненого в землянку, девушка освети-
ла ее фонариком. Там оказалась железная печур-
ка, но дров не было. К счастью, рядом находи-
лись артиллерийские связисты. Зоя попросила их
растопить печку. Боец застонал. Присмотревшись
к нему, она узнала в нем того, который час-полто-
ра назад помогал ей вынести тяжело раненного
товарища.
Вскоре пришел Милостяк с носильщиками.
Они уложили раненого на носилки. Зоя, сняв
с себя шинель, укрыла ею бойца.
— Ты что? — крикнул Милостяк.— Замерз-
нешь, как воробей.
— Пока буду в землянке, не замерзну. А там
видно будет. Ведь он потерял много крови...
В это время боец пришел в себя, Сквозь зу-
бы, слабым голосом проговорил:
112
— Спасибо, сестренка, жив останусь — вовек
не забуду...
После победы под Сталинградом, когда диви-
зия стояла за Волгой на переформировании, Зое
каждый день приносили письма от воинов, кото-
рых она спасла. Вот одно из них:
«Лежу в госпитале в Камышине. Раны мои за-
живают. Скоро вернусь на фронт. Жив я только
потому, что ты, Зоя, позаботилась обо мне, укры-
ла своей шинелью. Ведь стояли такие морозы!
Дорогая сестренка, кончится война, и если тебе
некуда будет поехать, то приезжай к нам на
Урал. Примем тебя как родную.
У т я г и н».
В 1977 году Барышникова прислала мне пись-
мо, из которого я узнал о ее дальнейшей судьбе.
Как-то командование решило всех более
или менее свободных санитаров, медсестер на-
править в зенитное подразделение для охраны
штаба. Тогда-то Зое и пригодилось знание зе-
нитного оружия, полученное ею ранее. Самолеты
противника то и дело налетали на штаб, но зе-
нитчики всякий раз отбивали их атаки. Умело, от-
важно действовала у орудий и Зоя...
В одном из горячих боев убило санитара Ми-
лостяка. Узнав об этом, Зоя, не стесняясь никого,
заплакала. Она часто ходила с санитаром на пе-
редний край за ранеными. Милостяк всегда от-
носился к девушке заботливо, по-отцовски покро-
вительственно. «Ты, дочка, поспи, а я раненых от-
правлю»,— обычно говорил он.
Зоя с трудом представляла себя без Милостя-
ка. С ним девушка прошла бок о бок весь тяже-
лый путь от Сталинграда до Германии. Особенно
запомнился Днестр. Стояла холодная погода.
Кругом слякоть. Подводы, груженные санитар-
ным имуществом, вязли в грязи по ступицы. Тог-
да Милостяк впрягался в них сам. Для него не
было второстепенных дел. Он считал, что все ра-
боты на войне важны, и никогда не пенял на свои
неудобства...
На плацдарме реки Одер Зою контузило. Но
в госпиталь она идти отказалась.
113
За вынос раненых с поля боя и оказание им
помощи Барышникова была награждена ордена-
ми Красной Звезды и Отечественной войны II сте-
пени, медалями «За отвагу» и другими. После
войны она долго работала хирургической сестрой
в районных больницах Волгоградской области.
А. 3. ЛОЗОВЕНКО,
подполковник в отставке
Наступала грозная броня
В основе боевой и политической подготовки
советских войск в августе — октябре 1942 года
лежал, как известно, приказ Наркома Обороны
СССР № 227 от 28 июля 1942 года. «Отступать
дальше — значит загубить себя и вместе с тем
нашу Родину. Ни шагу назад без приказа высшего
командования. Таков приказ нашей Родины»* —
говорилось в документе.
Приказ требовал усилить партийно-политичес-
кую работу в частях и подразделениях, упорядо-
чить изучение уставов, соблюдать требования
военной присяги, решительно укреплять воинскую
дисциплину и организованность.
Такая работа широко проводилась и в нашем
мотострелковом батальоне танковой бригады.
Приказ обсуждался на партийных и комсомоль-
ских собраниях, зачитывался в отделениях, эки-
пажах и расчетах.
В патриотическом воспитании широко практи-
ковались встречи воинов с трудящимися, кото-
рые проводились на основе шефских связей тру-
довых коллективов с воинскими частями. В нашем
батальоне, помнится, использовали такой случай.
Во время стоянки на полустанке воинского
эшелона подошел пассажирский поезд, следо-
вавший со стороны Москвы. Пассажиры бегали
по перрону в надежде что-либо купить на завт-
• А р X и в МО СССР, ф. 209, оп. 1063, д. 499, лл. 10-11.
114
рак. Они подходили и к старушке, продававшей
курицу, но быстро отходили от нее: видимо, не
сходились в цене. Но один солдат дольше задер-
жался возле старой женщины. Вскоре мы услы-
шали слова: «Кушай на здоровье, сынок, а денег
мне не надо».
Солдат никак не мог вручить старухе деньги.
Он совал их ей в руки, а старуха прятала руки за
спину. Деньги падали на землю. Солдат поднимал
их и снова подавал, но не получалось. Уже дали
звонки к отходу поезда, послышался гудок паро-
воза, а солдат все никак не мог расплатиться.
Наконец он бросил купюру на руки старухе
и с курицей в руках побежал догонять свой ва-
гон. Мы с комиссаром батальона майором Быва-
товым решили подойти к старухе. Уж очень за-
интересовал нас эпизод.
— Этот сынок — герой,— сказала старая жен-
щина.— У него Красное Знамя. Большой орден!
Значит, бил он немчуру изрядно. Больше бы бы-
ло в нашей армии таких сынков, как этот, тогда
к Сталинграду не отступили бы. Пусть кушает на
здоровье, а мы и без денег обойдемся...
Старуха повернулась и пошла к поселку, а мы
с комиссаром стояли на перроне, смотрели друг
на друга и некоторое время не знали, что ска-
зать: женщина говорила с нами в духе приказа
227. Мудрость руководства нашей партии и пра-
вительства, выраженная в требованиях приказа,
полностью соответствовала желаниям нашего на-
рода, отражала его мысли и чаяния. «Ни шагу на-
зад!» Этого от воинов требовала партия, этого
требовало Советское государство, этого требовал
наш народ.
Первым нашелся после разговора с женщиной
комиссар.
— Понял, комсомол, что такое присяга на вер-
ность народу и как ее надо выполнять? Понял,
чего хочет от нас народ? — спросил меня ко-
миссар.
— Так точно, товарищ комиссар, понял! Отцы
и матери посылают своих сынов на фронт храбро
воевать, нещадно бить врага.
115
— Собери, отсекр, своих ко/лсомольцев, по-
беседуй с ними, расскажи о нашем разговоре
со старухой. Хорошо было бы ее привести к на-
шим солдатам. Она бы им рассказала, чего хочет
народ. Но скоро дадут нам путь... Но вы побесе-
дуйте с бойцами, а я — с командирами...
Разными путями пришли командиры, сержанты
и солдаты в нашу бригаду. Лейтенант Николай
Егоров прибыл из училища; санинструкторы По-
лина Лыткина и Александра Антипова — после
краткосрочных курсов медсестер. Интересный
путь в бригаду прошел житель Сталинградской
области Николай Косолапов. Ему не было еще
восемнадцати лет, когда он попросился на фронт.
Причина? Немцы ворвались в пределы его род-
ной области. Несовершеннолетнего юношу опре-
делили в танковое училище. Пока окончит его —
обретет призывной возраст. Но фашисты все бли-
же подходили к Сталинграду. Не выдержало
комсомольское сердце, и снова пошли рапорты
по начальству. Вот и решили направить его к нам.
Мне пришлось быть рядом с этим воином.
О его становлении хочется рассказать подробнее.
Косолапов нуждался в советах старших. Он
знал, что враг силен и коварен, коль удалось ему
подойти к Сталинграду. Победить фашистов смо-
жет лишь тот, кто окажется сильнее и смелее их.
«Молодец против овец, а против молодца сам
овца». Многие воины тогда считали, что эта на-
родная мудрость совсем не случайно вписана
в один из предыдущих приказов Наркома Обо-
роны.
Как стать «молодцом», и как превратить силь-
ного фашиста в «овцу»? Этот вопрос не раз за-
давал себе комсомолец автоматчик Николай Ко-
солапов. Действительной военной службы он не
проходил, в танковом училище находился совсем
мало. Молодому солдату требовалась помощь
бывалых воинов. Николай знал, что я не раз бы-
вал в боях, был несколько раз ранен и контужен,
чуть не лишился обмороженной ноги и с еще не
зажившей до конца раной собираюсь идти в но-
вые бои. Моя боевая биография заинтересовала
116
Косолапова. Ему хотелось взять с меня пример.
И я, комсорг батальона, был рад этому. Мы с Ни-
колаем часто уединялись и беседовали по душам.
Он спрашивал о фашистах, об их облике, о том,
как они себя ведут в бою. С восторгом, напри-
мер, отнесся Косолапов к моим словам о том, что
фашисты боятся нашего штыкового удара. Я рас-
сказал, как в октябре 1941 года во время руко-
пашного боя мне удалось заколоть штыком
четырех фашистов, а самому остаться лишь поца-
рапанным, но живым. Молодой воин с восхище-
нием смотрел на меня. Иначе Николай отнесся
к сообщению о том, что гитлеровцы воюют тех-
нично, осторожно, умеют применяться к мест-
ности, искусно маскироваться.
Из всего этого Косолапов делал для себя
нужные выводы. И не терял зря времени. Он час-
то занимался самостоятельно отработкой тех или
иных приемов, которые пригодятся в бою: изучал
оружие, ползал по-пластунски, рыл окопы...
Лейтенант Николай Егоров прибыл в батальон
на должность начхима. Он, как и Косолапов, не
участвовал в боях. Но за его плечами было
военное училище. И поэтому, выполняя комсо-
мольское поручение, Егоров много работал с мо-
лодыми воинами, передавал им военные знания^
Некоторые офицеры шутили: Гитлер боится при-
менить химическое оружие, а поэтому наши нач-
химы вроде как безработные... Нет, наш лейте-
нант Николай Егоров не был безработным. Он
все свое свободное время проводил в беседах
с такими, как Косолапов, стараясь научить их то-
му, как в бою стать «молодцом», а фашиста по-
ставить в положение «овцы».
В моем альбоме до сих пор хранится фото-
графия Николая Ивановича Косолапова. Он
в форме старшего лейтенанта, с орденом Крас-
ного Знамени на груди. На обороте надпись.
Бывший автоматчик называет меня своим учи-
телем и отцом, хотя я всего на несколько лет
старше его. Это я заслужил своими наставле-
ниями и советами, которые весьма пригодились
воину в борьбе с фашистами.
117
Со сталинградцем Николаем Косолаповым мы
прошли боевой путь от Сталинграда до Берлина
и далее. Дружбу держим и теперь. Радовалось
мое сердце, когда узнал, что некогда мой подо-
печный после войны работал в аппарате ЦК
КПСС, затем первым заместителем редактора
газеты «Сельская жизнь», а потом был в аппара-
те Совета Министров СССР...
В подразделениях батальона проводилась
большая работа и в связи с обращением Сталин-
градского обкома партии к защитникам Сталин-
града. Оно так и называлось: «Ни шагу назад!»
Читая это обращение, наши воины дали клят-
ву: «Если придется оборонять Сталинград, будем
выполнять требование Родины «ни шагу назад!»
Если придется учавствовать в наступательном
бою, будем смело идти вперед, на врага!»
Огромное впечатление воины бригады, осо-
бенно молодежь, получили от выступления чле-
на ЦК нашей партии Дмитрия Захаровича Ману-
ильского, который по заданию Центрального Ко-
митета объезжал войска. Его выступление стоило
многих политзанятий. После этого в нашем ба-
тальоне был заведен дневник «Славные дела
комсомольцев».
...Поздно ночью 19 ноября 1942 года, когда
наш эшелон стоял на полустанке, радио принесло
радостную весть: советские войска, сражавшиеся
на Сталинградском направлении, перешли
в контрнаступление. Освобожден город Калач.
Войска Паулюса окружены в районе Сталинграда.
Не было предела нашей радости. Наш баталь-
он вошел в состав 87-й танковой бригады 7-го
танкового корпуса, который после участия в обо-
ронительных боях под Сталинградом был выве-
ден на пополнение людьми и боевой техникой.
В эти дни под Сталинградом шли жестокие
бои. Напряженная обстановка сложилась на
внешнем фронте окружения. Надо было усилить
здесь войска. Вот и торопился танковый корпус
генерала П. А. Ротмистрова занять свое место
в боевом порядке войск Сталинградского
фронта. __
118
Нашим батальоном стал командовать капитан
Ф. Валовой — ветеран 87-й танковой бригады.
Это радовало воинов, так как в бой их поведет
опытный офицер.
В те дни был упразднен институт комиссаров
и введено единоначалие. Многие комиссары, как
майор Быватов, были направлены на командные
должности. Заместителем командира батальона
по политчасти стал капитан А. Н. Скобелев, тоже
из ветеранов бригады. В партийно-политической
работе он сделал упор на ознакомление личного
состава с боевыми традициями бригады. А тра-
диции эти были богатые. Воинам рассказывали
о подвиге экипажа танка казаха Сагадея Хисма-
това. Их машина получила восемь пробоин и вмя-
тин, но отважный офицер вывел ее в расположе-
ние соединения.
Узнали мотострелки и о героизме экипажа
танка лейтенанта Ивана Дедюхина. Контратакуя
наступающего врага, его танк внезапно провалил-
ся в глубокий овраг, что находился в глубине
боевого порядка гитлеровцев. Они подумали, что
с советским танком все покончено, и не стали об-
ращать на него внимания. Но жестоко просчита-
лись. Экипаж поочередно выходил из машины
и прорывал проход из западни.'А когда он был
готов, завели мотор и выскочили из оврага. Как
гром среди ясного неба, навалилась грозная
«тридцатьчетверка» на артиллерийскую позицию
фашистов. Раздавив орудие врага, танкисты вы-
шли в расположение бригады.
Услышали мотострелки и о подвиге молодого
артиллериста Бориса Михайлова. Он сжег из про-
тивотанкового орудия четыре танка. На груди
комсомольца сиял орден Отечественной войны
1 степени.
Политработники призывали воинов равняться
на героев.
♦ * •
От станции Иловлинская, где выгрузились из
эшелонов, к месту боя части корпуса шли своим
ходом. В первый день прошли Качалино, Пань-
119
шино— 40 километров. Долго не задерживаясь
на одном месте, направились дальше. Вот и ху-
тор Вертячий. Солдаты знали, что до контрна-
ступления наших войск он был в зоне горячих
боев, теперь здесь тишина. Видны лишь зияющие
раны войны: сгоревшие дома, битая вражеская
техника.
...С каждым шагом все ближе линия боев.
Все сильнее чувствуется дыхание войны. Здесь
идет ожесточенное сражение. Мощная группи-
ровка войск противника во главе с фельдмар-
шалом фон Манштейном шла на выручку армии
Паулюса. Противник сумел форсировать Дон
и в районе хутора Рычковский и станицы Верхне-
Чирской захватить плацдарм, с которого соби-
рался развить наступление в сторону Сталингра-
да. Мы должны были помочь нашим войскам,
сражавшимся здесь.
После мощной артиллерийской подготовки
в 6 часов утра 13 декабря корпус П. А. Ротмист-
рова перешел в наступление. Враг был опроки-
нут. Танки и мотопехота ворвались на окраину ху-
тора Рычковский. Началась рукопашная схватка.
Во время этого короткого, но жестокого боя
я познакомился с командиром нашей бригады
подполковником А. В. Егоровым. Свели нас сов-
сем непредвиденные обстоятельства.
Когда танки с мотопехотой на борту прибли-
зились к рубежу развертывания, капитан Валовой
приказал мне спешиться и задержаться здесь до
прибытия тылов батальона, чтобы дать им дру-
гое, чем они знали, направление движения.
Выполнив эту задачу, я бегом отправился к баталь-
ону, который уже развернулся и перешел в атаку.
Удалось добежать до полотна железной дороги.
Дальше мне путь преградил сильный артиллерий-
ский и минометный обстрел, который начали
фашисты. Я укрылся в ближайшей яме. Минуты
через две-три в яму прыгнул еще кто-то. Это был
командир бригады. Его сопровождал радист
с рацией. Радист начал свою работу, а подпол-
ковник обратился ко мне с вопросом, кто я?
Пришлось представиться по всей форме. Дело
120
в том, что во время подготовки к маршу и бою
мне, комсоргу батальона, не было возможности
это сделать. Услышав, что я отсекр комсомольско-
го бюро батальона, комбриг недовольно произнес:
— А не лучше бы отсекру быть сейчас там,
где комсомольцы? Вон там...— комбриг кивком
головы показал на хутор Рычковский, где буше-
вал бой.
Хотя я и не был виновен в том, что оказался
здесь, но мне стало стыдно. Я полез из ямы, что-
бы бежать в сторону хутора, да и быстрее хоте-
лось избавиться от соседства с комбригом, кото-
рый сверлит и сверлит меня глазами.
Когда мои ноги коснулись бруствера окопа,
на путях железной дороги, что проходила рядом,
разорвалось сразу три вражеских снаряда. Были
сражены лейтенант и два солдата, которые тяну-
ли линию связи.
— Стой! Назад! Ты что, опешил? — остано-
вил меня комбриг.
Я спустился ниже в окоп, но рук с бруствера
не снял, в надежде выбрать момент и все же
выскочить из окопа.
Комбриг взглянул на мою израненную руку»
И уже мягче спросил:
— Давно воюешь?
— Почти год.
— И ранен небось был?
— Два раза ранен, обморожен и контужен,—•
ответил я, осмелев, добавил: — А попал я в эту
яму не по своей воле, а выполняя приказ комба-
та Валового.
— Останься при мне. Сейчас вместе тронемся
к хутору, будешь меня прикрывать!
— Слушаюсь, товарищ подполковник!
Пока между нами шел этот разговор, радист
принимал сообщения из батальонов о результа-
тах атаки. Тут я узнал еще кое-что о нашем новом
комбриге.
— «Коробки» все вошли, «огурцы» все це-
лы?— спрашивал радист того, с кем вел перего-
воры.
«— Не «огурцы» и не «коробки»,— перебил
121
радиста комбриг,— а танки, говори, танки, понял?
Скажи, что Егоров привел к хутору сто танков
и атакует. Так и скажи!
— Как же так? — смущенно спросил радист.
— Да так, что надо бить и по психике против-
ника, понял? А в этом деле и радисты помогают.
«Коробки» и «огурцы» были до атаки, а когда нача-
лась атака, не то противник, всякий дурак видит,
что это за «огурцы» и что за «коробки». Гово-
ри— танки, и все. Пусть фашисты знают, что мы
пришли к хутору не с голыми руками...
— Так точно, товарищ комбриг, все понял! —
ответил радист.
Вдруг он просиял и выпалил:
— Товарищ комбриг, майор Чуфаров докла-
дывает, что хутор Рычковский взят. Продолжают
очищать его от противника. Можно мне об этом
доложить в штаб корпуса?
— Нет, нельзя докладывать, пока я здесь,
в этой яме. Вот доберусь до хутора, тогда доло-
жишь... Но, ребята, пора и добираться. Младший
политрук, прикрывай меня. Вперед!
Выскочив из ямы, мы бегом направились к ху-
тору. В глубокой балке, где много лежало трупов
вражеских солдат и офицеров, мне пришлось
убить фашиста, который поднялся на ноги и при-
целился в спину комбрига. Это видел радист, но
думалось мне, что комбриг и не заподозрил, по-
чему я стрелял.
...Прошло 26 лет. В Москве, в Измайловском
парке собирались на очередную встречу воины
бывшего нашего корпуса. Николай Косолапов по-
ведал мне, что здесь присутствует генерал
А. В. Егоров, который интересуется, не прибыл
ли на встречу бывший отсскр комсомольского
бюро батальона?
Вскоре я встретился с Александром Василь-
евичем. Он обнял меня и назвал своим спасите-
лем. Признаюсь, я тогда не понял, почему гене-
рал Егоров так назвал меня. Годы и новые собы-
тия затмили в памяти прошлое.
Но в журнале «Коммунист Вооруженных
Сил», в статье «Их пример вдохновлял моло-
122
дежь», мне довелось прочесть такие слова: «Мне
надо было обязательно побывать в танковом ба-
тальоне, которым командовал майор Ф. В. Чу-
фаров. Нас разделяла крутая балка. И когда
сопротивление фашистов начало ослабевать, я от-
правился к танкистам. Пробегая через боевые
порядки наших стрелков, заметил в одном из
окопов гитлеровца, который нерешительно под-
нимал руки вверх. Заниматься им было некогда.
Вдруг сзади раздалась автоматная очередь.
Обернулся. Гитлеровец был сражен. Тогда мне
подумалось, что кто-то из бойцов не удержался
и убил пленного. Решил после разобраться и на-
казать виновного. Но оказалось вот что. Когда
я пробежал мимо фашиста, он схватил брошен-
ный автомат и стал целиться мне в спину. Это за-
метил Алексей Лозовенко. Решили буквально
мгновения. Лозовенко успел дать очередь.
Надо сказать, что взаимовыручка в бою была
законом для фронтовиков. Широко применя-
лась она и в нашей бригаде»*.
Эти слова принадлежали генерал-майору тан-
ковых войск А. В. Егорову, нашему бывшему
комбригу. Значит, помнит он этот случай, помнит
и ищет своего спасителя.
Однако вернемся к хутору Рычковскому^ ка-
ким он был 13 декабря 1942 года» Бой за Него
длился четыре часа. Противника смяли. Много
его солдат и офицеров погибло, а оставшиеся
в живых отошли за Дон. В момент закрепления
успеха на танки и мотопехоту корпуса генерала
Ротмистрова враг бросил армаду своих самоле-
тов. От разрыва сотен авиабомб небо заволокло
дымом и смрадом. Комья мерзлой земли вывер-
нуло наружу. Поле возле хутора и на его окра-
ине покрылось черными воронками.
Наши танки оставались там, где их заставала
бомбежка. Казалось, что все уничтожено. Но сто-
ило улететь самолетам, как все ожило, заворча-
ло, заговорило. 87-я танковая бригада, как и дру-
• Журнал «Коммунист Вооруженных Сил», № 1, 1968,
с. 74.
123
гие бригады, перешла в наступление на позиции
противника у станицы Верхне-Чирская. Она была
освобождена от фашистов на второй день, 14 де-
кабря. В бою за нее также было проявлено нема-
ло доблести и геройства.
В боях за Рычковский и мы понесли невоспол-
нимые потери. Пал смертью храбрых наш люби-
мец, капитан Николай Гольтяев, руководивший
атакой мотострелков. До сих пор в моем альбо-
ме хранится фотокарточка, которую я вынул из
кармана капитана, когда хоронили его. На фото
капитан Гольтяев со своей женой. На обороте да-
та: 10 декабря 1941 года. Храня у себя это фото,
я всегда вспоминаю капитана как офицера-про-
фессионала, скромного, всегда подтянутого, пре-
данного делу партии и народа, которому присяг-
нул. Он был душой молодежи, ее наставником
и командиром.
...На рассвете 14 декабря солдаты заметили,
что из снежного холмика струится дымок. Что
это? Возможно, землянка, да и еще с обитате-
лями. Но кто они?
Приготовив оружие к бою, мы пошли к той
снежной горке. Вошли в землянку. Перед нами
женщина лет тридцати, маленький ребенок и па-
ренек лет двенадцати.
— Кто вы, и что тут делаете?
— Мы из Сталинграда,— ответила женщина,—
а это мой ребенок. А парнишка пристал ко мне,
когда я бежала из города.
— А почему вы бежали?
Жительница Сталинграда рассказала о том
жутком времени, когда она была в своем жили-
ще на окраине города, которую удалось занять
фашистам. Издевательства, грабежи, насилия. Вы-
брала момент, ребенка на руки — и побежала пря-
мо в степь. Бежала от войны, от несчастья, а при-
бежала сюда — опять к войне. «Вот и сидим
в этой землянке уже три дня. Ломаем нары, то-
пим печку, на огне растаиваем снег и пьем во-
дичку. Хлеба уже давно не видали. Этот паре-
нек тоже из Сталинграда, его родителей убили
немцы, и он бежал от страха».
124
Жалко было этих людей, как и всех сталин-
градцев. Мы отдали женщине имевшиеся у нас
запасы продовольствия, предупредили об осто-
рожности, так как в этой заснеженной степи мо-
жет оказаться и отбившийся от своих фашист.
А мы ринулись в бой за станицу Верхне-Чир-
скую.
Представитель Ставки Верховного Главноко-
мандования А. М. Василевский и командующий
армией генерал М. М. Попов дали высокую оцен-
ку действиям 7-го танкового корпуса. В телеграм-
ме командующий армией, в частности, писал:
«Восхищен боевыми подвигами соединения. От
всего сердца желаю вам, чудесным бойцам
и командирам, боевых успехов. Родина высоко
оценит бой за хутор Рычковский и Верхне-Чир-
скую. От глубины сердца спасибо отважным тан-
кистам».
Эту высокую оценку боевых успехов воинов
нашего корпуса подтверждают многочисленные
факты их героизма.
...Боевые машины и мотострелки 87-й танко-
вой бригады атаковали врага в Рычковском стре-
мительно и смело. Танки шли на высоких ско-
ростях, стреляя на ходу. Фашистов застигли
врасплох. Они выбегали из домов в нижнем
белье, без оружия. Танкисты 2-го батальона
в числе своих трофеев имели три вражеских
танка, два орудия, семь автомашин и две кухни
с приготовленной к раздаче гречневой кашей.
Они уничтожили 70 фашистов и 20 захватили
в плен.
Отважный танкист коммунист Алексей Гуз
пустил свой танк вдогонку убегавшим фашистам
и вместе со стрелком-радистом Артюшенко не
дал большой группе гитлеровцев отойти за Дон.
Остановив танк у самого берега реки, механик-
водитель взял в руки автомат и добавил огонь-
ка к пулеметным очередям Артюшенко. Мало
кому из группы фашистов удалось спастись.
А вот еще эпизод. Во время боя за Рычков-
ский одним из первых врезался в оборону врага
танк лейтенанта Сафонова. Механик-водитель
125
«утюжил» фашистов, засевших в траншее. Но
удар снаряда потряс машину. Тяжело ранило
командира танка. Перебита гусеница. Машина ос-
тановилась у кромки вражеской траншеи. Ме-
ханик-водитель комсомолец Александр Иванов
вылез из машины, чтобы сменить разбитый трак
гусеницы. Он увидел немецкого офицера, кото-
рый приготовился к стрельбе. В траншее шла
рукопашная схватка. Иванов поспешил на выруч-
ку товарищам. Ударом тяжелого молотка по го-
лове он убил офицера. После этого вместе с ав-
томатчиками экипажу танка удалось пленить
20 фашистов. Они и помогли механику-водителю
заменить разбитый трак. После этого под дулом
танковой пушки он пригнал на командный пункт
бригады пленных.' Своего раненого командира
комсомолец Иванов доставил в санчасть.
В те же горячие дни танкисты и мотострелки
нашей бригады были восхищены подвигом ко-
мандира 3-й танковой бригады. А дело вышло
так. Эта бригада достигла переправы у реки Чир.
Здесь она встретила ожесточенное сопротивле-
ние противника. Атака остановилась. Несколько
раз танкисты пытались возобновить атаку, но
жестокий огонь противника заставлял каждый раз
прекращать ее. Тогда комсядир бригады полков-
ник Иван Антонович Вовченко, став ногами на
сиденье и высунувшись из машины по пояс, ско-
мандовал знаменщику старшине Александру Ку-
лакову:
— Расчехлить знамя!
Кулаков быстро выполнил команду.
— Давай знамя сюда!
Кулаков просунул в люк танка знамя, а сам
привел в порядок свой автомат.
С развернутым знаменем бригады полковник
Вовченко появился в боевом порядке батальонов.
Он скомандовал:
— Бригада, за мной! За боевым знаменем
вперед, на врага!
Танк комбрига пошел на сближение с про-
тивником. Машины и мотопехота устремились
вслэд. Вскоре переправа через Чир была взята»
126
и танкисты начали преследовать отступающего
врага.
В этом бою Вовченко ранили. Пули пробили
руку, в которой он держал древко знамени.
После форсирования реки и перевязки раны пол-
ковника И. А. Вовченко отправили в санчасть кор-
пуса. Боевая задача была выполнена. Героем
здесь был, понятно, не один комбриг, а все во-
ины бригады. Пополнив машины боеприпасами,
танкисты и мотострелки вели этот бой до тех пор^
пока не ворвались в станицу Верхне-Чирскую,
Фашисты попытались спастись бегством за реку,
но натолкнулись на организованный огонь мото-
стрелкового батальона. Затем они попытались
прорваться на танках, но лед трескался, и они то-
нули в реке.
Таких примеров сотни, тысячи. Бойцы прояв-
ляли поистине массовый героизм, находчивость.
...Мотострелки короткими перебежками про-
двигались все ближе к позиции врага. Сопротив-
ление его усилилось. Мотострелкал\ хорошо бы
помочь огнем минометчиков, но получился затор
в доставке мин.
Комсомолец и агитатор Сергей Касаткин пред-
ложил собрать разбросанные на поле боя не-
мецкие мины и попробовать их использовать. Ко-
нечно, калибр несколько не тот, но чем черт не
шутит. По приказу командира рогы Ф. Гритчи-
на Касаткин возглавил группу, и через несколько
минут на огневой позиции минометчиков появи-
лись вражеские мины. Открыли ими огонь по ук-
реплениям врага. Мотострелки получили возмож-
ность продвинуться вперед. За находчивость
и инициативу отважный минометчик Сергей Ка-
саткин был отмечен комбригом орденом Красной
Звезды, а политработники батальона посвятили
ему листовку.
Для Николая Косолапова бой за хутор Рычков-
ский был боевым крещением. Десантная рота
приближалась к противнику. Автоматчики при-
жались к броне машин. От мороза стыли руки
и ноги. Фашисты били по танкам термитными
снарядами. Но танки шли вперед, и вскоре де-
127
сантники соскочили с них и бросились на фашис-
тов. Среди десантников был и Косолапов. Он
отважно дрался с врагами. Его наградили ме-
далью «За отвагу».
Как уже говорилось, в батальоне велась тет-
радь под названием «Славные боевые дела ком-
сомольцев». Ряд записей в ней посвящался лей-
тенанту артиллеристу Борису Михайлову.
Конец июля 1942 года. Огневой взвод, кото-
рым командовал Михайлов, должен был поддер-
живать атаку танковой роты. Наблюдая за про-
тивником, молодой артиллерист заметил, что
в 700 метрах от его орудий стала разворачивать-
ся неприятельская батарея. Фашистам удалось
первыми послать снаряд на позицию орудий Ми-
хайлова. Однако командир не растерялся.
— Беглый огонь! — скомандовал он.
Артиллерийская дуэль длилась недолго. Наши
артиллеристы действовали быстро и сноровисто.
Их стойкость и мастерство победили. От несколь-
ких точных попаданий вражеская батарея замол-
чала, а наша танковая рота успешно завершила
атаку.
У Бориса Михайлова удачно сочетались
юность и мужество, любовь к жизни и отвага.
В свои девятнадцать-двадцать лет он слыл масте-
ром ратного дела.
...Утром 14 декабря я повстречал Михайлова,
когда подразделения батальона наступали в сто-
рону станицы Верхне-Чирская. Лицо Бориса было
землистым, но он не унывал. Фронт растянулся,
из-за чего образовались бреши в боевых поряд-
ках мотострелков. Противник получил возмож-
ность мелкими группами выходить во фланг
и даже в тыл наших подразделений. Командир
противотанковой батареи совершал маневр ору-
диями, когда ему доложили, что на них с тыла
идет группа фашистов. Они станут угрожать
флангам двух рот батальона. Как быть? Проти-
вотанковые орудия предназначены для борьбы
с танками, а тут пехота... Выручил комсомолец
Борис Михайлов. Он предложил дать несколько
залпов из противотанковых пушек по группе фа-
128
шистов, а частью сил артиллеристов и подошед-
шей к батарее моей группой нанести удар. На-
поровшись на взрывы снарядов и увидев движе-
ние цепи бойцов в их сторону, гитлеровцы стали
разбегаться. Тут подоспели минометчики Ф. Грит-
чина, они и довершили разгром вражеской
группы.
В нашем комсомольском альбоме появилась
еще одна страничка о смелости, находчивости и
инициативе отважного артиллериста Бориса Ми-
хайлова.
Забегая вперед, скажем, что Борис Михайлов
в 1943 году стал командиром батареи и в боях
за Днепр отличился так, что заслужил звание
Героя Советского Союза. В боях за освобожде-
ние Минска он погиб смертью храбрых. Теперь
в Минске есть улица имени Бориса Михайлова,
а в 95-й средней школе — пионеротряд его
имени.
Таких героев, как Борис Михайлов, в сталин-
градских боях родилось много. Теперь кажется
все просто, а тогда, во время сражений, все ре-
шали минуты, каждый шаг, каждое слово.
Во время боя за страницу Верхне-Чирскую
шквальный огонь фашистов заставил наших тан-
кодесантников спешиться и вжаться в землю. Ка-
залось, никакая сила не сможет поднять их
и увести вперед.
Но вот командир роты подал команду:
— Вперед!
Никто не двинулся с места: таков был огонь
врага.
— Коммунисты и комсомольцы, вперед! —
послышалась новая команда.
Тут следом за командиром роты первым под-
нялся комсомолец Николай Косолапов. Повер-
нувшись назад, он крикнул:
— Комсомольцы, за мной, за Родину!
За Косолаповым встали с земли комсомольцы
Пермяков, Нескин. Послышался голос комсо-
мольца сержанта Колдоркина:
— Веселей, ребята, веселей. Ура-а-а!
Вскоре мощное «ура!» прокатилось над за-
5 Заказ № 160
129
снеженным полем боя, и десантная рота ворва-
лась во вражескую траншею. Фашисты были
смяты.
За 13 и 14 декабря 1942 года 7-й танковый кор*
пус во взаимодействии с 4-й гвардейской и 258-й
стрелковыми дивизиями полностью ликвидировал
очень важный плацдарм противника на восточном
берегу Дона. Одна рука новой группировки гитле-
ровцев, протянутая к Сталинграду, была отрубле-
на. Об этом говорили их потери на этом плацдарме
за два дня: 25 танков, 50 орудий, 70 автомашин,
до тысячи убитых солдат и офицеров. Корпус
захватил 20 автомашин, 5 танков, 10 орудий, два
склада и пленил 350 гитлеровцев*. Потери фа-
шистов вселяли уверенность в то, что с данного
направления они не в состоянии будут наступать
на Сталинград, и поэтому высшее командова-
ние перевело 7-й танковый корпус на другое на-
правление, с которого враг все еще угрожал совет-
ским войскам, окружившим армию Паулюса у стен
Сталинграда.
Собрав сильную группу войск, фон Манштейн
намеревался освободить армию Паулюса из ок-
ружения ударом со стороны Котельниково.
12 декабря 1942 года эта группа фашистских
войск начала наступление в сторону Сталинграда.
Ей удалось потеснить войска 51-й армии и про-
двинуться вперед на 40 километров. Положение
на этом участке фронта стало угрожающим. Вер-
ховное Г лавнокомандование навстречу группе
фон Манштейна выдвинуло 2-ю гвардейскую ар-
мию генерала Р. Я. Малиновского, а с 18 декаб-
ря в оперативное подчинение вошел 7-й танко-
вый корпус П. А. Ротмистрова. 2-я гвардейская
армия, взаимодействуя с 51-й и 5-й ударной ар-
миями, должна была остановить и уничтожить
группировку фон Манштейна.
Позже стало известно, что в состав группы
* ЦАМО, ф 3067, on. 2, 9. л. 138.
130
«Гот» вошло 13 дивизий, 650 танков, 852 орудия
и минометов, с воздуха группа поддерживалась
500 самолетами*.
Имея огромное превосходство, особенно по
танкам, группа «Гот» продвигалась вперед, тес-
ня части 51-й армии к реке Мышкова, где развер-
нулись жестокие бои за каждую пядь земли.
17 декабря в бой вступили передовые части 2-м
гвардейской армии. К опасному участку фронта
приближался 7-й танковый корпус генерала
П. А. Ротмистрова. Анализируя бой за хутор Рыч-
ковский и станицу Верхне-Чирскую, танкисты
и мотострелки корпуса готовились к сражению
с фашистами, от исхода которого стала зависеть
судьба войск Паулюса.
Тем временем части 51-й и 2-й гвардейской
армий остановили противника в 40 километрах
от Сталинграда, вынудив его перейти к оборо-
не. Сосредоточившись в указанном районе, кор-
пус ждал приказа.
Подразделениям 87-й танковой бригады при-
шлось переходить с места на место. Этот маневр
совершался на тот случай, если фашистам уда-
лось бы прорваться через боевые порядки стрел-
ковых частей. Сталинградская степь широка, вся
покрыта снегом. Равнина и равнина. Ни бугороч-
ка, ни балочки. Мороз щиплет щеки, нос, стынут
руки. Негде укрыться, обогреться.
Командир бригады А. В. Егоров и его замес-
титель по политической части И. И. Ефимов реши-
ли вручением правительственных наград поднять
моральное состояние солдат, сержантов и офи-
церов, мобилизовать их на преодоление труд-
ностей суровой зимы и предстоящих тяжелых
боев с фашистами. Один за другим подходят
к комбригу награжденные. Получил свою первую
боевую награду и молодой автоматчик Николай
Косолапов. Состоялся короткий митинг. Волнуясь,
попросил слово Николай. На его шинели ярко вы-
делялась медаль «За отвагу». Речь автоматчика
была короткой. Он пообещал бить врагов еще
* Великая победа на Волге. М..* Воениздат, 1965, с. 375.
5*
131
беспощаднее. «А девизом моим в предстоящем
бою,— говорил комсомолец автоматчик,— будет:
только вперед, только на запад! А если убыот
в бою, то буду падать головой вперед, чтобы
быть ближе к победе!»
...24 декабря 1942 года 2-я гвардейская армия
перешла в наступление. А на следующий день,
когда был захвачен плацдарм на противополож-
ном берегу Мышковы и наведены переправы,
был введен в бой 7-й танковый корпус. Он нанес
удар по противнику в направлении Верхне-Кум-
ский, Клыков. Взаимодействуя со 2-м гвардей-
ским механизированным корпусом, танкисты
и мотострелки обеспечили выдвижение стрелко-
вых частей армии к реке Аксай.
Так началось второе сражение воинов гене-
рала П. А. Ротмистрова на внешнем фронте ок-
ружения, имевшее цель полностью похоронить
замысел Гитлера освободить армию Паулюса из
железного кольца окружения.
На реке Аксай, у хутора Генераловский фашис-
ты понесли большие потери. Противник оказался
расчленен нашими войсками на несколько групп.
Одни его части отходили к Котельниково, дру-
гие— остались в тылу наших соединений, на их
коммуникациях. Обнаружив такую вражескую
часть, комбриг 87-й танковой приказал разгро-
мить ее.
Четверо суток воины бригады на жгучем мо-
розе. 26 декабря перед заходом солнца группа
танков с десантом автоматчиков на броне пошла
на сближение с противником. Им оказался румын-
ский батальон, не то полк. Завидев наши танки,
враг попытался организовать отпор. Но автомат-
чики, соскочившие с машин, стали косить огнем
неприятеля.
В этом бою снова проявил себя Николай Ко-
солапов. Командир вражеского батальона ста-
рался привести своих солдат в боевое состояние.
Но он смог организовать лишь один выстрел из
пушки, как она была смята нашим танком и из-за
него появилась высокая фигура автоматчика Ко-
солапова. Румынский офицер вынужден был под-
132
нять руки вверх. Скосив автоматным огнем не-
скольких солдат, попытавшихся спасти своего ко-
мандира, Николай привел плененного им румын-
ского офицера на командный пункт своей части.
Отважно сражались в этом бою и другие
воины нашего соединения. Старший сержант
Ключников со своими товарищами уничтожили
12 и пленили 22 гитлеровских солдата. Многие
румынские солдаты, поняв, что их сопротивление
бесполезно, поднимали руки и шли сдаваться
в плен с возгласами: «Гитлер капут!», «Антонеску
капут!», «Русь хорошо!». Через два часа боя от
румынской части не осталось и следа. Более
200 человек взяли в плен.
Выполнив эту задачу, наши воины устремились
вперед, где сражались 3-я гвардейская и 62-я
танковые бригады. Они начинали бой за осво-
бождение города и железнодорожной станции
Котельниково.
Город и железнодожную станцию Котельни-
ково немцы превратили в укрепленный узел.
С севера, то есть с направления главного удара
7-го танкового корпуса, город прикрывает река
Аксай Курмоярский с обрывистыми берегами. Все
подступы к городу заминированы. Минные поля
были не только на севере от города, но почти
вокруг него. Каменные дома приспособлены
к обороне. Положение 7-го танкового корпуса
усложнялось тем, что от него на большое рас-
стояние отстала пехота 2-й гвардейской армии,
и поэтому обеспечение флангов приходилось
брать на себя и вести наступление без достаточ-
ной поддержки армейской артиллерии.
Что и говорить, обстановка у Котельниково
оказалась не из легких. Узнав от командиров
сложившуюся обстановку, бойцы и командиры
часто употребляли народную мудрость: «На бо-
га надейся, а сам не плошай!» Не плошал коман-
дир корпуса, наш славный генерал Ротмистров.
Не плошали наши славные комбриги Вовченко,
Гуменюк, Егоров. А самое главное, не плошал
солдат — исполнитель планов командиров. В ко-
ротких беседах, в личном общении командиры
133
и политработники довели до сведения каждого
воина, что овладеть городом в степи, да еще без
поддержки артиллерии и пехоты армии, будет
не легко. Но овладеть надо. Поэтому действовать
каждому следует сноровисто и смело.
Танковым бригадам первого эшелона корпу-
са с ходу ворваться в город Котельниково не
удалось. Сильно помешали этому вражеская ави-
ация и артиллерия. На пути движения стояли до-
ты. Гитлеровцы считали, что советские войска
после первого неудачного удара снова будут ста-
раться ворваться в город с севера, поэтому они
укрепляли северную часть своей обороны. Бои
на севере от города принимали ожесточенный
характер.
Командир корпуса генерал П. А. Ротмистров
и на этот раз применил маневр. С наступлением
темноты в ночь с 27 на 28 декабря 87-я бригада
с частью сил 7-й мотострелковой бригады дол-
жна была зайти во фланг, а затем и в тыл котель-
никовской группировки врага и ударом с запада
поддержать бой 3-й гвардейской и 62-й танковых
бригад, которые продолжали давить на против-
ника с севера.
Задача, поставленная командиром корпуса
87-й танковой бригаде, была не из легких, тем
более что выполнение ее приходилось на ночное
время. Помнится, как темна была ночь, под по-
кровом которой танки и мотопехота бригады по-
дошли к берегу реки Аксай Курмоярский в рай-
оне колхоза «Цыган». После короткого боя тан-
ки прошли реку вброд, а затем овладели
хутором Захаров. Начало оказалось удачным.
Плацдарм на противоположном берегу реки
Аксай Курмоярский создан. Идет накопление сил
на плацдарме, а тем временем вперед пошла
разведка.
Идти в разведку вызвался заместитель ко-
мандира танкового батальона по политчасти ба-
тальонный комиссар С. А. Богданов, бывалый
воин. На груди его уже были ордена Красного
Знамени, Отечественной войны II степени, Крас-
ной Звезды.
134
Прошло несколько десятков томительных ми-
нут. Все ожидали результатов разведки. Комбриг
полковник А. В. Егоров обходил танки, на броне
которых сидели автоматчики. Подошел он
и к танку, на котором сидел в качестве команди-
ра группы автор этих строк. Было темно, но
глаза друг друга мы видели. Комбриг улыбнулся.
Я понял, к чему эта улыбка. Для меня она озна-
чала: «Вожак комсомола и молодежи теперь на
нужном месте, не то что было у хутора Рычков-
ского». Комбриг предупредил об осторожности
и решительности, когда настанет наш час.
Вернулся из разведки Богданов. Он привез
весьма ценные сведения. Впереди вражеский
аэродром с самолетами, готовыми к вылету. Ут-
ром они будут в воздухе и нещадно пробомбят
наши боевые порядки. Летчики частью на аэрод-
роме, а частью где-то греются.
— Вперед! — скомандовал комбриг, и танки
с десантом на броне пошли к вражескому аэрод-
рому.
Механик-водитель танка, на котором размеща-
лись мы, Иван Кутергин в бригаде был известен
как мастер вождения. На него можно было по-
ложиться. Вспоминается случай перед наступле-
нием на Котельниково. После того как рассказали
солдатам пополнения о Кутергине, некоторые из
них захотели лично познакомиться с ним. Они
представили его в богатырском облике — мощ-
ным, рослым. Но такого среди танкистов не на-
шли. Один из танкистов спросил: «Кого ищете,
ребята?» Этот танкист был низкого роста, тще-
душный. Ему и сказали, что ищут Кутергина — ге-
роя, богатыря.
— А-а,— протянул собеседник.— Такого у
нас нет.
— Как нет? — возмутились молодые воины.—
Да только сейчас парторг нам рассказывал, как
этот Кутергин у станицы Верхне-Чирская разда-
вил три вражеские пушки, а что он делал под
Москвой?.. Куда же делся Кутергин?
Тогда танкист сдался:
— Ну, ладно, ребята: герой, богатырь — наго-
135
ворили сколько. Давайте лучше поговорим так
просто. Я Кутергин.
Беседа была задушевной, товарищеской. Мо-
лодые воины узнали, что механик-водитель Ку-
тергин на двух танках наездил по 300 моточасов
без ремонта, что в одном бою со слезами на
глазах расстался с горящим танком и спас жизнь
командиру, хотя на его лице появились ожоги!
Уже двадцать раз ходил в атаку Кутергин, и Ро-1
дина отметила его подвиг орденом Красной
Звезды и орденом Отечественной войны I сте-
пени.
Теперь, в ночь с 27 на 28 декабря, отважный
Иван Кутергин вел свой танк к аэродрому, кото-
рый был в 400—500 метрах на запад от Котель-
никово.
Правее от танка, ведомого Кутергиным,
вдруг зашумел мотор автомобиля. На этот шум
отозвался грозным ворчанием танковый мотор.
Это механик-водитель коммунист Алексей Гуз
погнал свой танк вдогонку автомашине. А вско-
ре все прояснилось. Оказывается, Алексей Гуз
таранил автобус, в котором ехали на хутор За-
харов на обогрев фашистские летчики. Они заме-
тались по снежному полю. Кто-то из них погиб,
кто-то получил ранение, а кто-то был взят
в плен.
Разделавшись с летчиками, Алексей Гуз по-
вел машину на аэродром и тут же таранил
самолет, который готовился к взлету. Таранили
вражеские самолеты и другие танки батальона
капитана Ананченко. Охрана и техперсонал аэрод-
рома были уничтожены, а живые взяты в плен.
Фашисты потеряли 21 самолет, из коих исправ-
ными осталось 13 машин. Захвачено было также
800 бочек горючего, 10 тысяч авиабомб и другое
имущество*.
...Хотя Кутергин ведет танк осторожно, что-
то заставило его резко качнуться. Оказалось, ма-
шина пересекла первую линию вражеских тран-
* ЦАМО, ф. 6501, оп. 10673, д. 2, л. 1%
136
шей. Мы с командиром танка не успели обдумать
дальнейшие действия, как вблизи грохнул выст-
рел и вражеский снаряд пролетел над нашими
головами.
— Назад! В сторону!—скомандовал коман-
дир танка.
Боевая машина волчком завертелась на мерз-
лой земле. Над нами прогудел второй снаряд.
Отойдя назад, танк развернулся и открыл по
вражеской батарее огонь. Автоматчики спеши-
лись. Так начала бой 87-я танковая бригада за
Котельниково с западной стороны.
Начало светать. Саперы обнаружили минное
поле. Разминирование займет длительное время,
а комбриг Егоров решил атаковать позиции вра-
га всей мощью бригады. Саперы доложили, что
минное поле неглубокое, а мины стоят в шахмат-
ном порядке. Нужна отвага, чтобы решиться
пройти минное поле на танке. И такой отважный
человек в бригаде нашелся. Им был коммунист
Алексей Гуз. Он искусно провел своего боевого
«коня» через минное поле, а за ним прошла вся
рота.
На рассвете в небо взлетело несколько ра-
кет— сигнал к наступлению. Танки пошли впе-
ред. За ними — мотопехота. Минометчики откры-
ли огонь. Метр за метром, шаг за шагом наша
русская земля начала переходить в руки своих
хозяев.
На рассвете 28 декабря воздух у Котельнико-
во потряс грохот сотен орудий и минометов. На-
чали огневой бой с противником 3-я гвардейская,
62-я танковая, 7-я мотострелковая и наша 87-я
танковая бригады. Враг встретил натиск на его
позиции со стороны запада мощным артиллерий-
ским огнем. Летели болванки, термитные снаря-
ды, в воздухе рвалась шрапнель. По танкам и мо-
топехоте били зенитные пушки и пулеметы. Над
городом стоял сплошной шквал огня, от грохо-
та содрогалась земля.
Поле, на котором лежала мотопехота Федора
Валового, за несколько минут покрылось темны-
ми пятнами воронок. Артиллерийскую и мино-
137
метную канонаду довершили взрывы вражеских
бомб.
Один танк нашей бригады загорелся. Мото-
пехота залегла. Укрывшись за большой кочкой,
лежал старший лейтенант Александр Караулов.
На правом фланге мотострелкового батальона
он был самым старшим начальником. После ги-
бели у хутора Рычковского капитана Гольтяева
Александр Караулов стал выполнять обязанности
заместителя командира батальона по строевой
части.
Караулову удалось рассредоточить боевой по-
рядок правофланговой роты лейтенанта Вишня-
кова. Никто из бойцов не сделал шагу назад.
Рядом с Карауловым, также пряча голову за коч-
ку, лежал я. Комсоргу батальона не положено
командовать, но я усомнился и спросил Карау-
лова:
— Что будем делать дальше?
— Лежать, а потом атакуем! — строго отве-
тил замкомбата.
— Видишь, люди попятились назад? — сказал
я Караулову. Но не договорив того, что думал,
вскочил с места и побежал вперед к тем солда-
там, которые лежали впереди нас.
— Ни шагу назад! Будем атаковать,— сказал
я им.
Так и выдержали мотострелки огонь против-
ника: не дрогнув, не подавшись ни шагу назад,
сделав даже несколько шагов вперед.
На другом участке, где за танком Алексея
Гу за прошла рота через минное поле, произошло
следующее. Боевой «конь» Гуза вырвался вперед.
Другие танки от него отстали. Но вдруг танк Гуза
исчез из поля зрения. Оказалось, машина прова-
лилась в яму-ловушку. Наподобие вздыбленного
коня, орудие танка торчало из ямы. Знаменитая
и доселе непобедимая «тридцатьчетверка» ока-
залась смертельно схвачена «капканом». Мотор
не заводился.
Продвижение вперед застопорилось и на этом
участке. Можно сказать, первая атака позиций
противника оказалась неудачной. Танки и мото-
138
пехота вынуждены были отойти в укрытие, чтобы
избежать излишних потерь. Танк Алексея Гуза
остался в яме.
Фашистов долго ждать не пришлось. Они
мгновенно появились возле танка. Через броню
экипаж услышал гортанные слова: «Русь, Иван,
сдавайся! Русь, Иван, капут!» Танкисты молчали.
Фашисты решили поджечь танк. Экипаж узнал
об этом по едкому дыму, который начал прони-
кать вовнутрь. Танкисты попрощались друг с дру-
гом, а потом запели: «Это есть наш последний...»
Как только фашисты услышали слова гимна,
забегали, засуетились. «Русь, Иван, жив!», «Русь
жив!» — кричали на разные лады они. Гитлеров-
ский офицер приказал затушить костер под тан-
ком. Экипаж нужен был им живым.
К танку подогнали тягач. Зацепили трос. Ста-
ли медленно тянуть машину из ямы. Г уз попытал-
ся завести мотор. Он предложил товарищам за-
нять свои места и быть готовыми к действию.
Еще раз нажал кнопку стартера. Мотор не завел-
ся. Ребята совсем приуныли. Алексей с силой
еще раз нажал на кнопку стартера. Танк в это
время усилиями тягача почти наполовину вышел
из ямы. Еще немного, и он станет большей
частью гусениц на землю. И вдруг мотор за-
гудел.
Когда тягач вытащил танк из ямы и оттащил
его метров на пять в свою сторону, Алексей Г уз
включил заднюю скорость. Тягач тянул танк
в свою сторону, а танк тянул тягач в другую. Кто
кого перетянет. Так длилось недолго. Боевая
«тридцатьчетверка» перетянула тягач. Алексей
Г уз потащил его к позициям бригады.
Стрелок-радист Артюшенко открыл огонь из
пулемета. Развернули башню. Из пушки ударили
по фашистам. Они стали разбегаться в разные
стороны, залегли. Водитель тягача тоже бросил
управление. Так и вернулся Алексей Гуз в распо-
ложение батальона с трофеем — тягачом.
После неудавшегося первого удара по врагу
комбриг Егоров готовил бригаду к новому, по-
вторному броску в сторону города.
139
Примерно в полдень 28 декабря в боевом по-
рядке 87-й бригады появился командир корпуса
П. А. Ротмистров. Он был взволнован, говорил
хриплым голосом.
Явились командир нашего батальона капитан
Валовой, а затем комбриг Егоров. Выслушивать
их доклады командир корпуса не захотел и лишь
сказал:
— Собирайтесь! И сейчас же... Через пять
минут идите в атаку. А я вот тут посижу и по-
смотрю, как вы умеете воевать! — генерал сел
на ящик от немецкой авиабомбы.
Услышав эти слова генерала, я подумал: «Вог
откуда те слова, что ранее говорил нам коман-
дир бригады Егоров. Позади командира не долж-
но быть солдат. Генерал хочет посмотреть, как
умеет воевать каждый из нас. Это и есть рот-
мистровский стиль!»
— Слыхал, Алеша, на глазах генерала будем
атаковать... Понял? — сказал мне Александр Ка-
раулов.
— Понял! — надев на шею автомат, я поспе-
шил на правый фланг, чтобы подготовить бойцов
к той команде, которую они сейчас услышат,
а также сказать им, что с нами сейчас сам коман
дир корпуса.
Генерал знал и хорошо понимал, что все силь-
но устали. День был в движении, вся ночь прошла
в боях за аэродром, уже раз ходили в атаку на
Котельниково. Не спали, не ели. Требовался от-
дых и оружию, нужна дозаправка танков горю-
чим и боеприпасами, надо привести в порядок
стрелковое оружие. Но на все это нет времени.
...По сигналу комбрига началась атака. Танки
и мотопехота пошли вперед. Было трудно, очень
трудно. Чувствовалась усталость. Боевые порядки
бригады начала нещадно бомбить вражеская
авиация. Говорили, что летчики мстят нам за
аэродром. К разрывам авиабомб прибавились
разрывы вражеских снарядов и мин, а у самых
домов города воинов бригады встретил сплошной
пулеметный огонь. Враг сопротивлялся ожесто-
ченно.
140
Падали на мерзлую землю воины, сраженные
вражеским огнем, но продолжали идти вперед
живые. Вдруг от бойца к бойцу передалась
страшная и горькая весть.
— Комбата убило!
Дошла эта весть и до правого фланга мото-
стрелкового батальона, и мне вспомнился по-
следний день марта 1942 года, когда в украин-
ском селе Андреевка прозвучали такие же сло-
ва: «Комбата убило!» Тогда был сражен капитан
Федор Мошиков, сейчас погиб капитан Федор
Валовой. Тот русский и лежит теперь в украин-
ской земле, этот, украинец, погиб на русской
земле. Оба комбата, оба капитана, оба Федоры.
Вот какова она, война!
Старший лейтенант Александр Караулов не
растерялся. Он поручил солдатам вытащить тело
комбата из опасного места, а сам стал управлять
боем батальона.
Оказалось, капитан Валовой не убит, а тяжело
контужен. Он еще жив и, возможно, будет жить,
но отвоевался. Трое дюжих парней взвалили ка-
питана на плащ-палатку и быстро умчали его
в тыл.
Атака продолжалась. Солдаты мотострелково-
го батальона, ведомые Александром Карауловым
и замполитом комбата капитаном Скобелевым,
приближались к строениям города. Когда до
строений осталось рукой подать, в воздухе по-
явилась вражеская авиация. Началась массиро-
ванная бомбежка боевых порядков батальона.
— Вперед! Вперед! Не останавливаться, впе-
ред!*— слышалась повсюду только эта команда.
Несли потери не только мотострелки, но
и танкисты. Несколько танков загорелось, но
экипажам удалось потушить пожар. Были и под-
битые машины. Пострадала и легендарная
«тридцатьчетверка», ведомая Алексеем Гузом.
Термитный снаряд ударил в погон башни. Ко-
мандир роты Мальковский был убит. Осколками
от брони ранило и механика-водителя Гуза.
Когда до первых домов оставался всего один
бросок и я собирался подняться, впереди разо-
141
рвался снаряд, а слева авиабомба. Ком мерзлой
земли ударил в лицо, ударная волна отбросила
меня в сторону, я потерял связь с миром...
Сколько пролежал на мерзлой земле, не
знаю. Когда сознание вернулось и я открыл гла-
за, было совсем темно, лишь одни пожарища
освещали поле боя и небо. Удивила страшная ти-
шина. Никого рядом нет.
В стороне что-то мелькнуло. Присел. Голова
кружится, шумит. Встал. Человек приблизился ко
мне. Вижу, что это автоматчик Борис Бронш-
тейн — мой ординарец. Он что-то говорит, но
я его не слышу. Помню, начал падать на землю...
Очнулся в кругу своих товарищей в тыловом
подразделении бригады. Возле меня врач. А. Ко-
жанов и отсекр партбюро капитан А. Гребенев.
Вижу, как шевелятся их губы, но ничего не слы-
шу. Тогда Андрей Гребенев написал на бумажке:
«Наши танки входят в Котельниково. Комбриг
разрешил не отправлять тебя в медсанбат. Сей-
час едем в Котельниково». Это вызвало радость.
И еще одну фразу написали мне на бумаге. «Врач
Кожанов сказал, что у тебя контузия, временная
потеря слуха, отлежишься.»
А тем временем 87-я танковая бригада, взаи-
модействуя с 7-й мотострелковой, ворвалась
в город. Она повела наступление в направлении
центра города и железнодорожной станции.
Немцы метались в панике, они не знали, что им
делать, так как наступление шло со всех сторон.
В 2 часа ночи 29 декабря наша бригада овла-
дела железнодорожной станцией, а к утру уси-
лиями всех частей корпуса город Котельниково
был полностью очищен от фашистов. Опорная
база войск фельдмаршала Манштейна была лик-
видирована, а вместе с этим и похоронена идея
Гитлера относительно освобождения войск Пау-
люса, окруженных у стен Сталинграда.
В течение 27 и 28 декабря 1942 года в боях
за освобождение города и железнодорожной
станции Котельниково корпус генерала П. А. Рот-
мистрова истребил около двух тысяч солдат
и офицеров, уничтожил 25 танков, 65 орудий,
142
150 пулеметов. В руки советских войск перешло
13 исправных самолетов, несколько складов, мно-
го автомашин, бронетранспортеров, военного
имущества*. В итоге группа «Гот» оказалась не-
способной вести наступательные бои и перешла
к обороне.
С большой любовью отнеслись жители Ко-
тельникове к своим освободителям. Они выходи-
ли из укрытий навстречу солдатам, обнимали их,
помогали выискивать спрятавшихся фашистов.
Когда хозяйка дома, в котором на ночлег оста-
новились мы с начхимом батальона лейтенан-
том Николаем Егоровым, узнала, что я ничего не
слышу, так как был контужен у самого города,
она подошла ко мне и крепко поцеловала, а по-
том наделила всех нас земным поклоном. В пос-
левоенное время все ветераны нашего корпуса
были отмечены медалью «30 лет освобождения
города Котельниково», изготовленной городски-
ми властями.
В период боев с войсками Манштейна было
много случаев, когда раненые ротмистровцы не
уходили в далекие госпитали, а лечились при час-
тях. Вылечившись, они шли на пополнение рядов
активных воинов. Вернулись в строй комбриг
3-й гвардейской Иван Антонович Вовченко, Алек-
сей Гуз и другие.
Представитель Ставки Верховного Главноко-
мандования А. М. Василевский передал личному
составу корпуса благодарность от Верховного
Главнокомандующего И. В. Сталина. 29 декабря
1942 года объявили его приказ о преобразовании
7-го танкового корпуса в 3-й гвардейский танковый
корпус. Звания гвардейских получили и бригады.
Наша 87-я стала 19-й гвардейской танковой бри-
гадой. На груди воинов соединения появился
гвардейский значок — один из самых важных зна-
ков боевой доблести.
Немного позже приказом Народного Комис-
сара Обороны СССР корпусу было присвоено по-
четное наименование «котельниковский».
• ЦАМО, ф. 303, оп. 4005, д. 1, л. 39.
143
В Котельниково мы простояли три дня. Вмес^
те с жителями освобожденного города отметили
новый, 1943, год.
Многие гвардейцы на досуге вспоминали, как
в дни боев за хутор Рычковский и станицу Верх-
не-Чирскую, а также в период ожидания приказа
на наступление на Котельниковском направлении
через линию фронта пролетали немецкие транс-
портные самолеты. Они сбрасывали окруженным
войскам Паулюса снаряжение, боеприпасы, про-
довольствие. Часть этих грузов попадала в наши
руки. Запомнились воинам небольшие посылоч-
ки, в которых были поздравительные открытки
и подарки. Всех заинтересовали надписи на них.
Те, кто посылал войскам Паулюса эти дары, пи-
сали, что они будут волей фюрера освобождены
в самое ближайшее время, так что рождество
и новый год им посчастливится отмечать вместе
со всей Германией...
Не вышло так, как хотел Гитлер, как уверя-
ли окруженных. Не вышло! Когда фашисты были
на реке Мышкова, их от Сталинграда отделяли
30—40 километров, а теперь, 29-го, 30 декабря,
они были отогнаны даже от Котельниково, а зна-
чит отстояли от Сталинграда уже на 120 километ-
ров. Рождество и новый год фашисты на фронте
отмечали не так, как хотелось им, а так, как дик-
товали советские воины, в частности 2-й гвардей-
ской армии, нашего 3-го гвардейского танкового
корпуса и других соединений Сталинградского
фронта.
Мы с гордостью читали телеграмму, которая
пришла от Военного совета бронетанковых войск
Красной Армии. В ней говорилось: «...корпус от-
лично выполнил поставленную задачу, враг дол-
го будет помнить ваши стремительные удары,
с честью храните свою боевую славу»*.
Что касается пожелания «храните боевую сла-
ву», то в этом отношении в 19-й гвардейской
* ЦАМО, ф. 663, оп. 160326, д. 1, л. 3.
144
танковой бригаде уже кое-что делалось. В мото-
стрелковом батальоне еще с осени 1942 года
велся дневник «Славные боевые дела комсо-
мольцев». А политотдел соединения создавал
историю бригады, где описывались сражения,
в которых она участвовала, подвиги воинов.
К дню, когда был освобожден город Котельнико-
во, в истории было написано уже немало страниц.
Небезынтересно обратиться к некоторым из
этих страниц, где в документальной форме от-
ражены величие духа, боевое мастерство, геро-
изм, преданность воинов Родине, партии, на-
роду...
Наш танковый корпус тогда был еще моло-
дым соединением. Боевое крещение он получил
в начале июля 1942 года, когда фашисты рвались
к Воронежу. Крупные силы танков и мотопехоты
вели наступление в направлении Елец, Грязи
с целью овладеть ими и выйти в тыл советским
войскам, оборонявшим Воронеж. На его защиту
был направлен 7-й танковый корпус. 4 июля на
станции Елец выгрузились его части. 87-я танко-
вая бригада получила задачу выступить в направ-
лении Красная Поляна, Перекопск, Чибисовка.
Утром 6 июля она встретилась с противником.
Завязался встречный бой с передовыми частями
гитлеровской дивизии «Великая Германия». Силы
были неравные. И все же противник понес боль-
шие потери, которые вынудили его перейти
к обороне.
Однако враг не отказался от попыток овла-
деть Воронежем. По шоссе Курск — Воронеж он
стал подтягивать резервы. Наша бригада получи-
ла задачу совместно с другими частями перере-
зать шоссе и воспрепятствовать продвижению
резервов. 9 июля 167-й и 168-й танковые баталь-
оны пошли в атаку на позиции врага у сел Хру-
щевка и Лебяжье. К исходу следующего дня
эти населенные пункты были освобождены.
В ожесточенных боях корпус вынудил против-
ника перейти здесь к обороне.
В первых же боях в бригаде родилось нема-
ло героев, о которых рассказывается в «истории»
145
части. Есть там странимка под названием «От-
важный экипаж». Вот что там написано:
«Погода стояла жаркая. Ни одного облачка не
заметишь на небе. Еще на рассвете появились
стервятники, разведуя расположение наших
войск. 167-й отдельный танковый батальон гото-
вился к наступлению на село Гремячье. Рано ут-
ром 7 июля он вместе с соседними частями по-
шел в атаку. Танк старшего лейтенанта Погреб-
ченко двигался на правом фланге своей роты.
Противк*лк вел по танкам ураганный огонь. Сред-
ний каток левой стороны машины выбило сна-
рядом. Погребченко подал команду водителю:
«Полный вперед! К селу!» На окраине села Пог-
ребченко встретил батарею противотанковых пу-
шек противника. Они вели огонь.
— Двигаться на орудия! — скомандовал стар-
ший лейтенант.
Орудийные расчеты бросили пушки и побе-
жали в разные стороны. Старший радиотелег-
рафист Маклаков открыл огонь по убегающим
фашистам. Расстреляв до 30 солдат и офицеров,
подавив три орудия, танк устремился в село.
В это время противник открыл фланговый огонь.
Танк Погребченко загорелся. Автоматчики врага
окружили машину. Мужественный экипаж погиб
в танке, но не сдался врагу.
Так сражались верные сыны Родины: коман-
дир танка старший лейтенант Погребченко, меха-
ник-водитель старшина Жильцов, командир ору-
дия Аникин и старший радиотелеграфист Макла-
ков. Герои навсегда останутся с нашей памяти».
Одна страница «истории» посвящается связис-
ту старшему сержанту Салахову. Бригада вела
тяжелый бой за село Хрущевка. Связистам при-
казали держать непрерывную связь между пере-
довыми танками и командным пунктом. Эту зада-
чу возложили на Салахова. Под градом пуль и ос-
колков он тянул линию, шаг за шагом пробирал-
ся к танкам. Но противнику удалось вклиниться
в наш боевой порядок. Старший сержант оказал-
ся отрезанным от своего подразделения. Оста-
новившись на том месте, которого достиг, ком-
146
мунист Салахов передавал на командный пункт
нужные сведения. Фашисты порвали линию свя-
зи, и Салахову пришлось вступить с ними в руко-
пашную схватку. Он погиб в неравном бою, ист-
ребив нескольких гитлеровцев...
87-я танковая бригада в составе /-го танково-
го корпуса прибыла на Сталинградский фронт
30 августа. У стен города шли ожесточенные бой.
Танкисты совершили ряд смелых ударов по вра-
гу. О них тоже говорится в «истории»...
3 сентября бригада сосредоточилась в балке
Грачевой. Вместе с частями 1-й ударной армии
она должна была прорвать линию обороны вра-
га в районе опытной станции, чтобы соединить-
ся с гарнизоном Сталинграда. В 14 часов воины
пошли в атаку под бомбежкой и ожесточенным
огнем противника. Лишь на следующий день им
удалось достичь высот 139,7 и 119,7. Дальней-
шее продвижение вперед из-за сильного артил-
лерийского огня оказалось невозможным. Ко-
мандир корпуса дал приказ закрепиться на дос-
тигнутом рубеже...
17 сентября бригада вела бои в районе стан-
ции Самофаловка. Отсюда она должна была на-
ступать в сторону Сталинграда, вдоль железной
дороги, с целью овладеть высотой 154,2. Рано
утром, на следующий день, после сильной артил-
лерийской подготовки бригада перешла в атаку
и прорвала линию вражеской обороны. В 9.30
батальоны овладели высотой 154,2 и продвину-
лись до разъезда Конный. Боевой приказ был
блестяще выполнен.
Еще одна жаркая схватка воинов бригады
с фашистами произошла 23 сентября в районе
поселка Рынок. Сосредоточившись в балке Пичу-
га вместе с частями 66-й армии, она нанесла
контрудар по противнику на высоте 129,6 и на
следующий день прорвала оборону фашистов.
Их командование спешно начало перебрасывать
сюда резервы. В течение всего 25 сентября шел
напряженный бой за высоту 129,6. Гитлеровцы не
хотели отдавать ее потому, что она господство-
вала над местностью пригорода и над Заволжь-
147
ем. Поэтому за нее продолжались ожесточенные
бои...
Но возвратимся к страницам «истории», где
говорится о подвигах воинов.
«Бесстрашный командир Сагадей Хисматов» —
так названа одна из страниц. В ней написано:
«Кто может забыть боевого командира тан-
ковой роты Сагадея Хисматова? Нет. Его забыть
нельзя. Память о нем всегда будет жить в серд-
цах наших танкистов, как память о большевике
командире, который с бесстрашием, с презрени-
ем к смерти и ненавистью к врагам водил свою
роту в бой на Брянском и Сталинградском
фронтах.
...Хисматов повел свою роту в атаку. Она пер-
вой ворвалась на железную дорогу и, заняв
удобный рубеж, расстреливала в упор вражес-
кую пехоту. Десятки автомашин с войсками и гру-
зами пылали от ударов танкистов Хисматова.
Жаркий бой продолжался больше суток. К вече-
ру следующего дня гитлеровцы, подтянув резер-
вы, открыли фланговый артиллерийский огонь по
машинам Хисматова.
Был получен приказ вывести танки из-под
обстрела и занять оборону. Танки отошли, но
среди них не было командирской машины. Вои-
ны видели ее горящей, поэтому считали экипаж
Хисматова погибшим.
А через день утром на командном пункте
появился на своем танке Сагадей Хисматов и до-
ложил: «Прибыл в полном составе! Готов к вы-
полнению боевой задачи!»
Командиры подошли к машине Хисматова.
И насчитали в ней семь пробоин и вмятин.
Хисматов был заботливым командиром, бод-
рым, не знающим усталости. Часто его танкисты
задавали себе вопрос: когда командир спит?
Находясь ночью в обороне, он в первую очередь
старался предоставить отдых своим людям, а сам
всю ночь проверял посты, боевое охранение,
разведывал огневые точки противника.
25 сентября в боях под Ерзовкой Сагадей
Хисматов погиб. Смерть вырвала из наших рядов
148
боевого отважного командира. Память о нем бу-
дет жить вечно...»
А вот еще одна страничка — «Мастер зенит-
ного огня Михаил Молостов»:
«Ему 27 лет. Его жизнь ничем не отличалась
от жизней многих других. До памятного дня 22 ию-
ня работал в Ижевске монтером-телеграфис-
гом. С началом войны Молостова призвали в ар-
мию. Он старательно готовится стать зенитчиком.
Затем действующая армия. 6 июля 1942 года,
Брянский фронт. Шел жаркий бой. Зенитная ба-
тарея отражала бесчисленные воздушные атаки.
«Юнкерс-88» стал пикировать на батарею. Навод-
чик орудия Молостов дает длинную очередь,
и «юнкере» всколыхнулся, на нем показался ды-
мок, потом пламя. Вскоре самолет падает
и взрывается.
Бригада защищает Сталинград...
Батарея заняла огневую позицию в балке
Грачевой. Было ясное утро. Кругом необъятная
степь. Зенитчики окапывались, а Михаил Молос-
тов стоял у пулемета в боевой готовности, всмат-
риваясь в голубизну необозримого неба. Послы-
шался рев моторов... Это летели четыре «мес-
сершмитта» бомбить наши боевые порядки.
Молостов прицелился. Прозвучала длинная
очередь, и один «Мессершмитт-110» навеки
приземлился.
Отважный зенитчик Молостов награжден ме-
далью «За боевые заслуги» и орденом Красной
Звезды».
Прочтем еще одну страницу «истории» —
«Герой Отечественной войны Иван Дедюхин».
«Сентябрь 1942 года... У стен Сталинграда шла
великая битва. В бригаду прибыло новое попол-
нение, среди которого был удмурт Иван Дедю-
хин. «Старички» рассказывали новичкам о своих
делах, о традициях 87-й танковой бригады. А на
другой день все вместе пошли в атаку. Танк
коммуниста Дедюхина первым прорвал вра-
жескую оборону и вклинился в расположение
противника. Иван Дедюхин непрерывно вел
огонь. Он видел, как падали враги, видел, как от
149
разрыва его снаряда перевернулась вторая по
счету их пушка.
Вскоре наступила темнота. Дедюхин продол-
жал сражаться. Но вдруг танк круто накренился
и пополз вниз. Мотор заглох. Машина оказалась
в овраге. Дедюхин осторожно вышел из нее. Вок-
руг было тихо. Лишь изредка раздавались вы-
стрелы. Наверху оврага слышались голоса. Это
были фашисты.
Дедюхин осмотрел машину и принял реше-
ние: днем обороняться, а ночью отрывать вы-
ход из оврага. Закипела работа. Но на рассвете
сделанного оказалось совсем мало. Требовалась
не одна такая ночь. Однако экипаж не отказывал-
ся от своих намерений. Начались тревожные, му-
чительные дни. Ощущался страшный голод,
а есть было нечего. Подходили шестые сутки
пребывания экипажа в овраге, в тылу врага.
Наконец отрыли проход для машины. С ре-
вом она выскочила из оврага. Гитлеровцы забе-
гали по полю. Застрочил танковый пулемет.
Опомнившись, фашисты тоже открыли огонь.
А Дедюхин повел танк на батарею, и через мгно-
венье одна пушка оказалась под гусеницами. Де-
дюхину удалось вырваться из вражеского тыла.
Его наградили орденом Красного Знамени.
Скажем еще несколько слов об отважном
танкисте Иване Дедюхине. Его экипаж сражался
с врагом под Рычковским, Верхне-Чирской и за
Котельниково. Воевал Дедюхин и далее. Он был
в числе воинов, которые освободили весь Нижний
Дон, дрались с фашистами на белгородской зем-
ле, вступили на территорию Харьковщины...
Вместе с нашими танкистами были и женщины.
Одной из них посвящалась страница «истории»
под названием «Санинструктор Татьяна Дудко».
«Танкисты зовут ее «Наша Таня». И гордость
за нее, и душевная благодарность к ней звучат
в этих словах. Она заслужила и то и другое.
Осенью 1941 года, когда враг был под Моск-
вой, ее вызвали в райком комсомола. Она поняла
зачем. И в райкоме сказала. «Я готова!»
Сначала Таня работала медсестрой в госпита-
150
ле. Дни и ночи проводила у коек раненых. Отда-
вала все свои силы, чтобы спасти им жизнь. Но
ей казалось, что ее место не тут, что она обяза-
тельно должна быть на поле боя. И Таня стала
проситься на фронт.
Осенью 1942 года ее послали под Сталинград.
На самый горячий фронт. С тех пор и началась
ее полная героизма жизнь.
Танки готовились идти в бой. На них рассажи-
вались автоматчики. Татьяна Дудко, взяв сумку
с красным крестом, села вместе с ними на бро-
ню танка. Проходивший мимо командир спросил:
«А вы куда?» «Туда, куда все!» — ответила Таня.
«Но ведь танки идут на десантную операцию
в тыл немцев».— «Ну, значит, и я туда».
В жарком бою Татьяна была вместе с танкис-
тами. Этот первый в ее жизни бой запомнился
Татьяне на всю жизнь. Грохот разрывов, завыва-
ние мин, визг осколков и свист пуль, повсюду
столбы земли и дыма. Казалось, что поднимешь
голову — смерть.
Но девушка видела другое: люди поднима-
лись и шли на врага. Помня о своем долге перед
Родиной, Татьяна также шла рядом с бойцами.
Она спасла жизнь многим из них. А старшему
лейтенанту Балашову сделала операцию в самой
близи от переднего края, под огнем врага.
С той поры так уж повелось: куда идут тан-
ки, туда и Татьяна. О ее смелости и бесстрашии
с уважением говорили даже видавшие виды
фронтовики. Никакая опасность не останавлива-
ла ее.
Однажды Татьяна узнала, что у вражеских
окопов разбит наш танк. В нем находится тяже-
лораненый лейтенант Новиков. Дудко немедлен”
но отправилась туда и оказала раненому по-
мощь. В другой раз, рискуя жизнью, вынесла
с поля боя Михайленко — одного из лучших ме-
хаников-водителей.
Каждый танкист был уверен, что в любом слу-
чае Таня всегда придет на помощь. В общей
сложности за год пребывания на фронте Дудко
вынесла и оказала помощь более ста раненым.
151
Ее наградили орденами Красной Звезды и Оте-
чественной войны I степени. А товарищи комму-
нисты приняли героиню в свои ряды».
Есть в «истории», рассказы о взаимовыручке
в бою. Описывается, например, такой случай.
Шел жаркий бой. Противник бросил против бри-
гады 35 танков и до батальона пехоты. На по-
мощь 167-му танковому батальону пришел 168-й.
Он сумел прорваться к разъезду Конный. Враг
отошел.
Группа наших танков под командованием по-
литрука П. Е. Грачева вела неравный бой с 20 вра-
жескими машинами. Танк лейтенанта Н. А. Бе-
лова, прорвавшийся вперед, был подбит. Фашис-
ты обрушили на него огонь. На помощь Белову
поспели танки лейтенанта В. И. Воронина и полит-
рука П. Е. Грачева. Они прикрыли машину Бело-
ва от огня противника. Экипаж подбитого танка
восстановил разбитую гусеницу и снова вступил
в бой. А вскоре снаряд выбил каток в машине
Грачева. Теперь Воронин и Белов пришли на под-
могу политруку.
«Истории» писались и в других бригадах кор-
пуса, например в 3-й гвардейской танковой.
Здесь, в частности, говорится о мужестве и на-
ходчивости комиссара 1-го танкового батальона
Д. П. Ларченко:
«Встала задача: как при ураганном огне про-
тивника отбить у него очень важную высоту. Пер-
вая атака окончилась безуспешно. Тогда комис-
сар предложил приварить к каждому танку вось-
миметровые кронштейны и на их концах прикре-
пить фары. Так и сделали. Ночью танки пошли
в атаку. Фашисты начали бить из орудий по фа-
рам. Разумеется, попадали в них, а танки оста-
вались невредимыми. Таким путем они прорва-
лись к высоте, а пехота соседней части закрепи-
ла успех.
Комиссар Дмитрий Ларченко умел воодуше-
вить воинов, подать им личный пример. Он был
отменным мастером огня. Как-то на боевые по-
рядки двух бригад корпуса ринулись 70 танков,
противника. Их поддерживали самолеты. Находясь
152
в танке у прицела, комиссар вступил в бой с че-
тырьмя вражескими машинами. Две из них он
поджег, а две другие зашли во фланг и порази-
ли танк комиссара. Раненый Ларченко продолжал
вести огонь. По пути в госпиталь отважный воин
скончался под бомбежкой.
Старшее командование удовлетворило прось-
бу воинов 3-й танковой бригады, присвоив одно-
му из танков имя «Дмитрий Ларченко».
В этой же бригаде командиром 2-го танкового
батальона был майор М. В. Еремин. Его хорошо
знали бойцы, уважали и начальники. На Сталин-
градский фронт Еремин прибыл с орденом Лени-
на на груди.
Обстановка была тяжелой. Враг прорвался
к Волге севернее Сталинграда. Нужно было от-
бросить его с рубежа. В атаку танки батальона по-
шли с ходу и без артиллерийского прикрытия.
Против гвардейцев действовали десятки танков
с пехотой. В первые же минуты боя болванка
пробила броню командирской машины. Гвар-
дейцы вытащили из нее тяжело раненного ком-
бата. Командование батальоном принял капитан
Н. И. Ляшенко. В течение суток танкисты жесто-
ко бились с врагом. Выходили из строя люди, ма-
шины, но гвардейцы стояли насмерть. Погиб ка-
питан Ляшенко. Но воины батальона отомстили
фашистам за своих командиров и отбросили вра-
га с занятого им рубежа...
В боях севернее Сталинграда отличилась мо-
тострелковая рота капитана С. А. Бондаренко из
62-й танковой бригады. Действуя десантом на тан-
ках, рота ворвалась на огневые позиции вражес-
кой артиллерии. Началась рукопашная схватка.
Штыком и прикладом, короткими очередями
автоматов мотострелки истребили расчеты, а по-
том, развернув уцелевшие орудия, ударили из
них по контратакующим танкам противника, под-
били и сожгли пять из них.
Таковы факты из героической истории нашего
танкового корпуса, бригады, батальона. В даль-
нейших боях танкисты не только закрепили, но
и умножили свои славные традиции.
153
П. Я. САВЧЕНКО,
капитан > отставке
Минометчики
97-я отдельная стрелковая бригада была
сформирована на Урале в конце сентября 1942 го-
да. Она состояла из четырех отдельных стрел-
ковых батальонов с численностью личного соста-
ва в каждом более чем по 900 человек. Кроме
артиллерийского, истребительно-противотанково-
го и минометного дивизионов, в нее входил от-
дельный 82-миллиметровый минометный баталь-
он, в который попал и я.
В начале октября бригада погрузилась в эше-
лоны и двинулась в путь, на запад.
Выгрузились на станции Баскунчак. Наш ба-
тальон рассредоточился за железнодорожной
насыпью. Степь пахла полынью, полевыми цвета-
ми. Порывистый сухой ветерок надувал солдат-
ские гимнастерки, а выпорхнув на широкий прос-
тор, играл с шарами перекати-поля. Вечерело.
Мы ожидали ночи, чтобы под ее покровом дви-
нуться в дальнейший путь — уже пешим поряд-
ком. А пока отдыхали.
Если бы не воронки от бомб вдоль железной
дороги, то вокруг ничто не напоминало бы вой-
ну. Тишина пробуждала в памяти родные места,
предвоенные годы. Неудержимо тянуло в степь,
хотелось немного расслабиться, побыть наедине...
И вот налетели вражеские самолеты. Пикируя
и вновь взмывая ввысь, они бомбили и обстре-
ливали только что прибывшие на Баскунчак эше-
лоны с горючим и боеприпасами. Разрывы бомб
сотрясали землю и воздух, горели цистерны, рва-
лись боеприпасы. Столбы огня и дыма поднима-
лись высоко в темное небо.
После отбоя воздушной тревоги перед строем
батальона выступим комиссар старший политрук
Я. А. Бактимиров. Слова его, веские и понятные,
откладывались в сознании каждого воина как об-
154
ращение партии к нам, будущим защитникам
Сталинграда. Слушаем и про себя повторяем их:
«Ни шагу назад!», «За Волгу фашисты не прой-
дут!».
Еще ранее, на первом организационном ком-
сомольском собрании было избрано комсомоль-
ское бюро батальона, а меня избрали его ответ-
ственным секретарем. Сейчас, перед выступле-
нием в поход, комиссар подозвал меня
и предложил собрать членов бюро и актив.
Бактимиров не скрывал трудностей предстоя-
щего марша, требовал поддержания высокой
воинской дисциплины, советовал, как лучше орга-
низовать отдых на привалах. Отеческая забота
о нуждах и хорошем настроении бойцов, душев-
ная теплота и сердечность были главными чер-
тами характера комиссара. В солдатском быте он
не признавал мелочей. Для него все было важ-
ным и нужным.
— У себя проверь портяночку на ногах, то-
варищу напомни,— поучал Бактимиров.— В по-
ходе мозоль — первый враг бойца...
После тяжелого 250-километрового марша
ночью подошли к переправе южнее Сталинграда.
Благополучно переправились и в ночь на 24 ок-
тября заняли огневые позиции в Лапшином саду.
Фашисты, бодрствуя, ни на минуту не прек-
ращают пулеметно-автоматного огня. Пули жуж-
жат вокруг, как пчелы в улье, а ударяясь в вет-
ви деревьев, резко хлопают. Стреляют разрыв-
ными. Мы же при свисте пуль беспрерывно
вздрагиваем, пригибаемся.
— Что же вы кланяетесь им? — говорит ко-
мандир взвода Виктор Костылев.— Ведь пуля
уже пролетела, а свист ее слышен позже.
Лейтенанту можно верить. Он воевал на Ха-
сане, участвовал в финской кампании, на его
груди медаль «За отвагу».
Стали смелее. А когда начали окапываться,
то и совсем перестали обращать внимание на
свист пуль. Правда, сказать «окапываться», будет
не совсем точно. Мы буквально вгрызались в ве-
ками слежавшийся грунт. Лопаты гнулись — по-
155
шли в ход кирки. И только к пяти часам утра ми-
нометы были установлены и для себя отрыты
щели.
Перед бригадой ставилась задача — прорвать
оборону противника, овладеть рощей и наступать
дальше, на Ельшанку.
По фронту бригады противник занимал выгод-
ные позиции с хорошо оборудованными огневы-
ми точками.
25 октября в пять часов утра начался бой.
Из-под Красноармейска заухали тяжелые орудия.
Мины, с резким визгом пролетая над боевыми
порядками, падали в сухую почву и поднимали
столбы дыма и пыли. Из-за горы, от маленькой
церкви, что в Бекетовке, «катюши» выбрасывали
огненные ленты.
Боевые порядки батальонов движутся к вы-
соте. Бойцы лавируют между воронками, припада-
ют к земле и снова идут навстречу огню, упор-
ные, неутомимые.
Прошло не менее часа с момента начала ар-
тиллерийской подготовки, как на наших позициях
появились первые раненые красноармейцы из
наступающих стрелковых батальонов.
У них пытаемся узнать: далеко ли продвину-
лись наши цепи, подошли ли до вражеских окопов,
отступают ли фашисты. Бойцы отвечали неохотно,
некоторые просто не знали обстановки, так как ра-
нены были в первые минуты броска. Ответы если
и были, то неопределенные и неутешительные.
Прошло еще некоторое время. На нашу пози-
цию по склону балки «съехал» боец высокого
роста, в бескозырке. На богатырской груди тель-
няшка, ее правый рукав разодран вдоль, а осво-
божденная от него рука в кровавых бинтах. На
предплечье вместо шины наложен штык от вра-
жеской винтовки. И все это сооружение держится
на бинтовой подвязке, подвешенной за жилистую
шею со вздутыми венами.
— Братишки, воды,— попросил моряк сла-
бым, еле слышным голосом.
Напоили, свернули цигарку, прикурили. Глубо-
кими, жадными затяжками глотал матрос сизый
156
махорочный дым, погружаясь в состояние лег-
кого опьянения:
— С ночи не курил, табак кончился, и во всей
роте на закрутку не осталось...
— Минометы к бою! — раздалась команда,
в который уж раз за этот день.
Раненого матроса отвели в укрытие, а после
стрельбы снова сгрудились около него. Стали за-
давать тревожащие нас вопросы.
— Огрызается, гад, минами, давит, бомбит.
Братишки первую линию смяли, сейчас во фри-
цевских окопах «полундру» играют.
Тихий вздох радости за первую нашу победу
вырвался из грудей минометчиков.
4-й стрелковый батальон ведет в наступление
боевой командир Ф. Т. Холодилин. Под сплош-
ным пулеметным огнем батальон врывается
в траншеи противника. Завязывается рукопашный
бой, подавлен и занят дзот — фашисты бегут.
Убит командир 2-й роты. В цепи наступающих
временная заминка. Командование ротой берет
на себя политрук И. Т. Бесчетнов. Он первым
врывается в дзот и автоматным огнем уничто-
жает вражеских солдат.
Батальон с неимоверными усилиями, метр за
метром, теснит противника к высоте 95,9 и роще
Топор. Когда 3-я рота поднялась для решитель-
ной атаки, на ее правом фланге внезапно загово-
рил уцелевший пулемет врага.
— Сержант Баранов! — передали по цепи.—
Уничтожить пулемет!
Помкомвзвода Баранов решил сам исполнить
приказ. Незаметно скатился в овраг. Все решало
мгновение. Но его было достаточно, чтобы заме-
тить за кустами на бугре фашистский пулемет,
изрыгающий смерть. Первым же метким выстре-
лом из винтовки Баранов уничтожил пулеметчи-
ка, а для верности послал еще гранату и стал от-
ходить к своим.
— Рус зольдат! Рус капут! Рус сдавайсь! —
кричали подползавшие к нему гитлеровцы.
Несколько стремительных коротких перебе-
жек, и Баранов вновь скатился в спасительный
157
овраг. Но тут же ощутил сильный удар по голове.
Спасла каска. Перед Барановым стоял фашист
и пытался из-за спины достать автомат. Сержант
опередил верзилу — бросил ему в глаза горсть
песку, а затем ударом кулака сбил с ног и всем
телом навалился на него. Минутная борьба.
Первым на ноги вскочил фашист. Он изо всей си-
лы ударил рожком автомата Баранова по лицу,
Выплюнув зубы вместе с кровью, сержант под-
мял под себя врага и в неудержимой ярости стал
бить его кулаками по голове. Под руки попалась
каска гитлеровца, и ею Баранов нанес победный
удар. Прикладом винтовки добил фашиста.
Баранова заметили гитлеровцы, отступавшие по
балке. И вот уже двое отделились от группы, бе-
гут ему наперехват, хотят взять живым. Помком-
ззвода и на этот раз выручила трехлинейка.
С первого выстрела сник один автоматчик, не-
долго протянул и второй. А над балкой, как гром,
раскатилось мощное «ура!»
Баранов встал во весь рост и бросился на-
зстречу своим. Но грудь его обожгло, перехвати-
ло дыхание — упал.
Комсомольский билет с ржавыми пятнами за-
сохшей крови и пулевой пробоиной уже после
войны Петр Герасимович Баранов сдал на вечное
хранение в Волгоградский музей...
По цепи минометных расчетов передали при-
каз: «Отсекра комсомола Савченко к коман-
диру!»
Меня у миномета подменяет повозочный
Гершман. Пригибаясь от пуль и осколков, корот-
кими перебежками добираюсь до командного
пункта батальона. Около землянки встретил Бак-
тимиров.
— Убит комсомолец Николай Яковлев. Пой-
дете со мной на митинг,— приказал комиссар.
Над нами, в небе, беспрестанно пикируют не-
мецкие штурмовики, бомбят и обстреливают ар-
тиллерийские и минометные позиции. На высоте
не более трехсот метров над балкой пролетел
«мессер», прочесал ее пулеметным огнем, сбро-
сил пару бомб.
158
Размышления о гибели Яковлева отвлекли ме-
ня от окружающей опасности. Я хорошо знал его,
члена бюро комсомола, добросовестного помощ-
ника, весельчака, певца и отчаянного плясуна.
Человек щедрой души, последним сухарем или
щепоткой табака поделится с товарищем. В голу-
бизне его глаз всегда мягкий, ласково улыба-
ющийся взгляд доброго и верного друга. В труд-
ную минуту такой товарищ всегда первым при-
дет на помощь, бросится в огонь и в воду — не
пощадит своей жизни, если это потребуется.
За общее дело победы сегодня он и отдал
свое самое дорогое. Когда осколок разорвав-
шегося снаряда снес веху наводки, Коля ни на
минуту не задумался, пренебрег опасностью,
побежал на скат балки и на гребне ее установил
веху, но уже мертвым скатился к миномету.
Это была первая жертва в нашем батальоне
в первый день боя. У ног скорбного строя роты
серым саваном солдатской шинели покрыто без-
жизненное тело Николая. Слушаем пламенную
речь комиссара, зовущего к мщению за смерть
Яковлева, за кровоточащую и поруганную Роди-
ну. Над одиноким холмиком свежей земли ору-
жейный залп — последняя дань воинской чести.
Бой священный, бой праведный рождал но-
вых героев, которые ратными подвигами славили
97-ю отдельную.
Снайпер Иван Бочко в разгар наступления ро-
ты автоматчиков вскочил на подбитый танк
и с него стал обстреливать отступающих врагов.
Потом прыгнул на плечи бегущего гренадера
и начал душить его руками.
В момент контрнаступления у В. Урванцева пу-
лемет вышел из строя. Урванцев схватил автомат
убитого бойца, ринулся в атаку. Атаковал дзот,
очередью скосил двух врагов, а с офицером
вступил в рукопашный бой и победил. В качестве
трофея Урванцеву досталась офицерская сумка
с важными оперативными документами.
Из оврага, что за нашими позициями, послы-
шался рокот мощных моторов и тяжелый лязг
металла. Развивая скорость, к переднему краю
159
мчатся восемь танков Т-34 с автоматчиками на
броне.
Минометчики поражают огневые точки про-
тивника, уничтожают контратакующую пехоту,
а затем спешно меняют огневые позиции. С ми-
нометами на плечах бежим за танками, скрывши-
мися в балке.
В небе над нами вражеские штурмовики пере-
страиваются для бомбежки.
— Воздух! Воздух! Воздух!
— Отставить! Вперед, за мной! — командует
замкомроты Хабаров.
Хотя и не совсем понимаем необходимость его
команды в такой ситуации, но бежим за ним. А са-
молеты уже вышли из пике, и на том месте, где мы
только что хотели залечь, земля вздыбилась гейзе-
рами, ее трясет как в лихорадке. Осколки бомб
косят все вокруг, но батальон ушел от верной
гибели. Уцелели люди и материальная часть. Спа-
сибо лейтенанту за смекалку!
Преодолеть четыреста метров было нелегко.
Изрекая ишачий визг, бьют по площадям вражес-
кие шестиствольные минометы. Такая стрельба
опасна своей внезапностью, трудно предугадать,
куда перенесут огонь. Но пока в батальоне по-
терь нет. Достигаем верховья балки, окапываем-
ся. Впереди, по фронту, песчаные бугры, их хо-
рошо видно. Огонь можно вести прямой навод-
кой. Левее Лысой горы горит наш танк. Прямо
перед нами «тридцатьчетверка» ведет огонь, ос-
тальных танков не видно. На высоте 145,5 идет
жаркий бой. Солнце стоит в зените, его прямые
лучи жгут немилосердно. Хочется пить. Черпаем
воду из ручья, испитого до дна.
Противник получил подкрепление и со свежи-
ми силами пошел в контрнаступление. Теснит на-
ши батальоны, солдаты окапываются на южных
склонах Песчаных бугров.
Комроты Головатенко дает команду на по-
правку к угломерам, и мы ведем беглый огонь
по контрнаступающим гитлеровцам. Но мины
у нас уже на исходе, по три-четыре на ствол. До
наступления темноты еще далеко. Противник то-
160
же ослабил интенсивность обстрела, но периоди-
чески продолжает вести массированные мино-
метные налеты по балке и нашим тылам.
Каждую свободную минуту используем для
углубления позиции и щелей. Вражеские самоле-
ты-разведчики постоянно висят над высотой —
корректируют артиллерийско-минометный огонь.
Первый боевой день приближался к концу.
Солнце опустилось за высоту и еле проглядыва-
ется сквозь клубы пыли и дыма. Обе стороны,
изнуренные боем, утихли.
В итоге дня бригада заняла высоту 95,5 и по-
дошла вплотную к роще Топор. Минометным ба-
тальоном было уничтожено до роты фашистских
солдат, станковый пулемет с расчетом и мино-
метная батарея в районе «Зеленая поляна».
Отличился наводчик читинец младший сер-
жант Петр Батухтин. Его точная наводка позволи-
ла уничтожить до отделения вражеских солдат
и блиндаж. Батухтина представили к награждению
медалью «За боевые заслуги».
Корректировку огня вел наблюдатель-коррек-
тировщик командир 2-й роты лейтенант Василий
Головатенко. Его наградили орденом Красной
Звезды.
Четкие команды лейтенанта Головатенко пере-
давал по телефону связист-минометчик Игнатий
Коновалов, бывший краснофлотец Тихоокеанско-
го флота. Он трижды за день боя под обстрелом
противника восстанавливал телефонную линию
и тем обеспечил бесперебойную связь НП с ми-
нометной ротой.
Всю ночь до рассвета шофер Емельяненко
и старшина Чекасин на батальонной машине под-
возили мины. Мы без сна и отдыха запасались
боеприпасами. Под методичным обстрелом про-
тивника, где ползком, где короткими перебежка-
ми, ползли, несли, волоком подтаскивали ящики
с минами к своим позициям. Закончили перед
рассветом, с приходом кухни, когда в каждом
расчете уже было по шесть-семь ящиков мин.
На душе стало веселее. Сегодня фрица угостим
хорошо.
6 Заказ № 160
Наш добрый повар — узбек Михаил Иванович,
разливая баланду из постного пшенного кон-
центрата, предупреждал:
— Котелёк на двоих, на два пальца не поль-
ный, отходы!
В это предрассветное утро на балку спустил-
ся густой туман, дальше шага ничего не видно.
К кухне шли на звон черпака и котелков* От кух-
ни ориентировались по редкой стрельбе на пе-
реднем крае да осветительным ракетам.
26 октября вражеская авиация активизировала
свои действия с восходом солнца. Над позиция-
ми висят «рамы». После их ухода, как морские
волны, накатываются штурмовики — бомбят и об-
стреливают наши батальоны и огневые позиции.
После утренней бомбежки наши огневые по-
зиции выглядят невестами под венцом — все
в белом. Под ногами шелестят фашистские лис-
товки. Сбрасывали они их с самолетов сотнями
тысяч, вместе с бомбами, и в последующие дни
нашего контрнаступления. Хотели усмирить нас
«кнутом и пряником».
Листовки призывали переходить линию фрон-
та, сдаваться в плен. Обещалась райская жизнь,
но при этом предусмотрительно советовалось:
«Не забывайте захватить с собой котелок и лож-
ку». Паролем для сдачи в плен должна была
послужить предъявленная листовка.
Над тупоумием геббельсовских пропагандис-
тов и их беспардонной наглостью мы смеялись
от всей души, а бумагу листовок использовали
на цигарки и другие нужды.
Мы углубили щели укрытия до двух метров,
и ни бомбежки, ни артиллерийско-минометные
обстрелы нам уже были не страшны. Опасны бы-
ли только прямые попадания, но такого пока не
случалось.
Утомленные бессонной ночной работой, отды-
хаем и спим в щелях. Подстилкой и одеялом
служит шинель, подушкой — противогаз.
При близких разрывах бомб земля от сотря-
сения сыплется на голову, в уши, за воротник
гимнастерки. Тогда разворачиваешь пилотку,
162
крылья ее натягиваешь на уши, плотнее завора-
чиваешься в шинель.
Просыпаешься, когда основательно засыплет
и необходимо выбросить грунт. Спим в проме-
жутках между артиллерийскими налетами и бом-
бежками.
К бомбежкам вроде стали привыкать. От
бомб в щели можно укрыться, но от сумасшед-
шего воя и свиста, угнетающе действующего на
нервы, никуда не денешься.
— Это они сирены включают, когда пикиру-
ют,— комментирует Анохин.
— Почему же не все самолеты воют? — допы-
тывается Георгий Гудилин.
Спор решился скоро сам по себе. Над нами
штурмовик пошел в пике, бомбы завыли своим
обычным свистом. Вместе с бомбами падал объ-
емистый незнакомый предмет. В воздухе он ку-
выркался в разных направлениях и издавал ад-
ский гул во всех регистрах. Упал на скат балки,
рядом с нашей позицией, и подкатился к мино-
мету. Оказалась обыкновенная железная бочка
из-под бензина, продырявленная в боках и дни-
ще. Она-то и производила идиотские звуки при
вращении в воздухе.
— Психической бомбежкой хотят донять,—
смеется Прикмета.
— Пусть тешатся,— перевернулся на другой
бок недовольный Мамаев.— Спать не даете сво-
ей болтовней.
Упорные и жестокие бои возобновились в Ку-
поросной балке, на южной окраине поселка Купо-
росный и на Песчаных буграх. Действия наших
стрелковых батальонов сковывает плотный и ин-
тенсивный огонь противника. Наша артиллерия
и минометы подавляют огневые точки в глубине
вражеской обороны по мере их выявления.
С переднего края, с наблюдательного пункта,
нашу стрельбу корректирует заместитель коман-
дира роты Виктор Хабаров, 24-летний астраханец.
В этот день связь с НП устойчивая, и мы от Хаба-
рова получаем точные данные, ведем прицель-
ный огонь, мин не жалеем.
*♦ 163
Четко сработал расчет командира отделения
2-го взвода 3-й роты Романа Скилкина. Рассеял
до роты пехоты, уничтожил три станковых пуле-
мета, разбил блиндаж.
В телефонной трубке то и дело слышна по-
хвала Хабарова за пораженную цель. Но вот его
голос внезапно прервался. Прямое попаданий
бомбы в наблюдательный пункт оборвало жизнь
Хабарова.
К вечеру противник получил подкрепление,
усилил артиллерийский огонь и оттеснил баталь-
оны на исходные рубежи.
Ранним утром 27 октября началась непродол-
жительная артиллерийская подготовка. 1-й и 2-й
батальоны пошли на штурм высоты 145,5.
Стремительным броском некоторые подраз-
деления достигли отдельных участков окопов
противника. Но продержаться смогли недолго.
Боеприпасы кончились, пополнить их не было
возможности из-за фланкирующего огня против-
ника, который контролировал подходы к захвачен-
ным окопам.
Во второй половине дня батальоны отошли
на прежние рубежи.
Несмотря на неудачный исход штурма, бой-
цы и командиры в этом бою проявили мужество
и отвагу. Так, помощник начальника штаба 1-го
батальона младший лейтенант Антон Копейко
трижды поднимал подразделения батальона
в атаку, и вражеские окопы были взяты.
Автоматчик Степан Бубнов первым ворвался
в траншею, в упор расстрелял двух гитлеровцев,
остальных забросал гранатами.
Рядовой стрелок Иван Безгубое подполз
к фашистскому автоматчику, заколол его шты-
ком. Потом он забросал гранатами дзот против-
ника.
Все четыре героя были награждены орденом
Красной Звезды.
Ордена Отечественной войны II степени удо-
стоили заместителя командира пульроты 2-го
стрелкового батальона лейтенанта Владимира
Ширинкина. При штурме высоты 145,5 был убит
164
командир стрелкового взвода. Ширинкин принял
командование взводом на себя. Взвод отразил
две атаки противника, а затем в стремительной
рукопашной схватке отбросил его и занял выгод-
ный рубеж.
Высшей солдатской награды — медали «За
отвагу» удостоились И. Бондаренко, Н. Инкиже-
нов и М. Кириллов.
Иван Бондаренко, моряк Тихоокеанского фло-
та, командир взвода 2-го батальона, принял на
себя командование ротой вместо убитого коман-
дира, организовал четкое и умелое руководство
ею. Своим личным примером отваги воодушев-
лял бойцов. Первым ворвался во вражеские око-
пы и удерживал ротой захваченный рубеж.
Николай Инкиженов, абаканец, командир
взвода батальонной разведки, получил приказ
провести бойцов на НП командира роты для за-
крепления достигнутого рубежа. Будучи тяжело
раненным, он, напрягая последние силы, довел
бойцов до намеченного рубежа и только тогда
согласился, чтобы его вынесли с поля боя.
Михаил Кириллов, командир отделения 1-го
стрелкового батальона, поднял в атаку свое от-
деление, первым достиг окопов противника. Бро-
сился врукопашную, забросал гранатами засев-
ших в блиндаже гитлеровцев.
Смело и настойчиво, под разрывами мин
и снарядов, под градом пуль устраняли повреж-
дения телефонной связи воины 2-го батальона
украинец Павел Выговский и русский Иннокентий
Самойлов. Оба они награждены медалью «За
отвагу».
Так командование бригады отличало героев,
которые кровью и жизнью своей выполняли клят-
ву военной присяги...
Короткий ночной перерыв между боями ос-
тавлял мало времени для отдыха. Передний край
и подходы к нему в это время подобны растре-
воженному муравейнику. К передовой тянулись
кухни: сновали подводы с боеприпасами и ране-
ными; минировались проходы; стрелки рыли или
углубляли одиночные окопы и по возможности
165
соединяли их ходами сообщения; связисты тя-
нули новую нитку или чинили старую линию свя-
зи; спешили с донесениями в штаб и обратно
связные; артиллеристы и минометчики приводи-
ли в порядок материальную часть, запасались
боеприпасами.
С наступлением темноты в расположение ба-
тальона приехала кухня и с ней наш кормилец —
старшина Николай Вишняков. Он доложил комис-
сару, что с продовольствием дело обстоит пло-
хо и с каждым днем может быть еще хуже. На
бригадном складе, кроме пшенного концентрата,
ничего нет.
— Фашист озверел, бомбит переправы, под-
воза нет.
После ужина шофер батальона Емельяненко
привез боеприпасы на своей полуторке. Емель-
яненко двадцать пять лет, он немного заикается.
До призыва работал шофером в пожарной охра-
не в Забайкалье. Человек очень общительный,
душевный. Страдал одним недостатком. Мог
сочинить небылицу, в которую легко было пове-
рить, а героем невероятной истории представлял
собственную персону. Когда мы его узнали, ему
не стали верить даже в том случае, если он го-
ворил правду. При разоблачении он добродушно
смеялся над собой вместе со всеми, но не сда-
вался.
Вот и сейчас Емельяненко в окружении мино-
метчиков.
— Когда заняли позиции в первый день, я по-
полз за арбузами на совхозное поле. Ночь тем-
ная, хоть глаз выколи, ничего не видно. Ищу на
ощупь. Арбузы маленькие, не сразу найдешь,—
рассказывал Емельяненко.— Ползал-ползал по
бахчам, увидел меня фашист, открыл по мне за-
градительный огонь из всей артиллерии. Скатил-
ся я в Купоросную балку, прямо под колеса вот
этой полуторки. Осмотрел ее — вполне пригод-
ная. Осенила меня мысль — восстановить машину.
Доложил комбату и комиссару, они дали добро.
— Да, хитрый фриц, арбузы-то от тебя убе-
рег заградительным огнем.
Л66
— А что смеетесь, на войне и не такое мо-
жет быть,— не унимался Емельяненко.— Вот вче-
ра подъезжаю к совхозу, а фашист из пушки по
мне прямой наводкой как трахнет. Хорошо, что
я газку поддал, и то снаряд успел влететь в пе-
реднее ок+ю, вылетел в заднее, смотровое, и за
машиной разорвался.
Правда в рассказе Емельяненко — та, что он
проявил инициативу, под огнем противника вос-
становил разбитую машину и теперь, рискуя
жизнью, доставляет нам боеприпасы, да еще
с переднего края в тыл отвозит раненых. Те-
перь машина стала для него дорогой и близкой...
28 октября в 6 часов утра наш минометный
батальон огнем поддерживает цепи стрелков,
атакующих высоту 145,5. Но в первом же броске
стрелки были встречены сильным танковым ог-
нем. За ночь на оборонительной линии против-
ник врыл танки в землю, подступы прикрыл мин-
ными полями. Наши батальоны наступают без
поддержки танков, которые вышли из строя, да
и личного состава в подразделениях было уже
меньше половины. Нет и необходимой плотности
артиллерийского огня.
Противник, пытаясь вернуть утраченные по-
зиции, несколько раз переходит в контратаки.
Прикрываясь танками, вражеские автоматчики
идут на сближение с нашей пехотой, но каждый
раз получают достойный отпор сибиряков и мат-
росов Тихоокеанского флота.
Мы ведем непрерывный заградительный
огонь, отсекаем гренадеров от танков, рассеива-
ем и уничтожаем живую силу. Контратаки врага
неоднократно захлебываются. Хорошо работают
артиллеристы, они подбили несколько танков,
остальные повернули вспять. Однако ночью 3-й
батальон все же отошел к роще Топор.
Вот уже пятую ночь находимся на передовой
линии, и каждую ночь в небе слышим удивитель-
но мелодичную трель. С наступлением темноты
откуда-то из-за Волги слышен приглушенный ро-
кот самолетов У-2, с приближением он усилива-
ется. Достигнув переднего края противника, са-
167
молеты снижаются до предельно низкой высоты,
а затем прицельно бомбят вражеские окопы до
утра.
Неуязвимость этих самолетов сильно действу-
ет на психику противника — целую ночь его дер-
жат в адском страхе. И в то же время какую не-
измеримую моральную поддержку оказывают
отважные летчики У-2 нам, солдатам переднего
края.
Тогда мы еще не знали, что пилотами У-2
были женщины, наши милые небесные сестры. Их
ратному подвигу нет цены.
Намечалась передислокация. Из каждого рас-
чета с наступлением темноты направлялось по
два-три человека в район совхоза «Горная поля-
на», там мы рыли окопы для огневых позиций
и строили землянки для расчетов.
В ночь на 29 октября передали свои огневые
позиции минометчикам 96-й отдельной стрелко-
вой бригады и бесшумно, гуськом, уходили на но-
вые рубежи, где будем два месяца держать ак-
тивную оборону.
На новые позиции подвезли по два боеком-
плекта мин на каждый миномет. Готовилось на-
ступление. В трехстах метрах от наших позиций,
в балке, против Дома отдыха, окапывалась какая-
то ракетная часть, ракеты их были необычные,
мы таких ранее никогда не видели. Ракетчики до-
вольно гостеприимно принимали своих любопыт-
ных соседей, рассказывали о принципе действия
почти двухметровых ракет-головастиков.
— А как это будет практически, увидите ско-
ро сами,— заключил наш разговор молодой лей-
тенант...
Как-то стало сразу заметно, что вражеские
самолеты реже стали появляться над нашим ба-
тальоном, а в одиночку и вовсе прекратили.
А причиной тому было то, что в пятистах метрах
позади нашего батальона, где-то в овраге, око-
палось несколько зенитных установок. Они-то
и отбили охоту у фашистских летчиков появлять-
ся над балкой...
Кто-то из ребят обнаружил в глубине балки
168
еле приметный ручеек. Вода в нем была мутная,
теплая, с кислым привкусом. За ночь воды нате-
кало в неглубокую ямку не более солдатского
котелка. Этого уже было достаточно, чтобы уто-
лить жажду всем расчетом. Ходить к ручью бы-
ло небезопасно, рисковали, но что поделать,
нужда заставит. Ходили по очереди все, не взи-
рая на ранги. В одно из затиший, после бомбеж-
ки, настала моя очередь идти по воду. На месте
ручья я обнаружил лишь лужицу влажной глины.
Попытался руками разгрести и очистить русло.
Это ни к чему не привело — ручей бесследно
пропал. А может быть, это и не был ручей, а на-
копившаяся под землей дождевая вода просочи-
лась наружу. Однако через пилотку я процедил
в котелок мутную жижу, ее оказалось не более
двух-трех глотков. Отвратительную жидкость вы-
пил единым духом, залпом и возвратился на ог-
невую.
В расчете мне не поверили, что ручей исчез,
и обвинили меня в трусости. Это самое тяжелое
оскорбление. Чтобы завоевать доверие и оправ-
даться перед товарищами, я вызвался пойти вто-
рично с тем, чья следующая.очередь.
Пошли вдвоем с Володей Швецом, с собой
прихватили лопатку, на всякий случай.
У местонахождения бывшего ручья Швец по-
вторил мой прием фильтрации, с горем пополам
промочил горло, приступил к раскопкам русла.
Через два-три копка наткнулись на солдатские
ботинки, откопали еще немного, и нам стало ясно,
что это труп неизвестного красноармейца. Мы
застыли в оцепенении.
Водная проблема все же осталась, и наши ак-
тивные поиски продолжались. Правда, был насто-
ящий ключ на нейтральной зоне. О нем знали мы
и знали враги. Проникнуть к ключу было делом
рискованным. Однако под покровом ночной тем-
ноты, при соблюдении маскировки, все же уда-
валось и нам, и фашистам добыть хоть немного
воды.
Но долго так продолжаться, естественно, не
могло. Рано или поздно, у ключа могла произой-
169
ти неожиданная встреча. И она произошла.
Правда, не случайно. Наши бригадные разведчи-
ки взяли на водопое «языка». С тех пор мирные
отношения на этом пятачке земли прервались.
В полдень 2 ноября в небе появился вражес-
кий самолет, он пролетел над нашей обороной,
оставив за собой белый шлейф очередной партии
листовок. Они долго кружились в воздухе, потом
рассыпались по полю, по балке. Некоторые за-
стряли в стеблях уцелевших кустиков. Ради любо-
пытства сержант Котов подобрал несколько штук
и принес в землянку.
На листовке рисунок изображал прижатый
к Волге фашистской танковой подковой Сталин-
град с надписью: «Приготовьте полотенца и мы-
ло, скоро будем вас купать в Волге».
Самоуверенная наглость и беспардонное бах-
вальство не оставили врагов и на этот раз.
С наступлением холодов наши хозяйственники
позаботились о зимнем обмундировании. Полу-
чили теплое белье, шапки-ушанки, ватные фуфай-
ки и стеганые ватные брюки, валенки, двухпалые
байковые перчатки. Все это новенькое, с иголоч-
ки, сработано золотыми руками неутомимых тру-
жеников тыла.
Мы, действительно, ощущали в действии ло-
зунг: «Все для фронта, все для победы!» И были
глубоко благодарны тем, кто неутомимым тру-
дом своим одевал нас и кормил.
Отец Виля Панченко писал в письме к сыну:
«Бейте, сынки, ненавистного врага, а мы в тылу
всеми силами будем помогать вам, чем сможем».
Вскоре, после ноябрьских праздников, полит-
отдел бригады созвал секретарей бюро комсо-
мольских организаций стрелковых батальонов,
артиллерийских подразделений и частей. Сове-
щание вел начальник политотдела полковой
комиссар Я. И. Сеюхин. Его оптимизм и вера в
скорую и окончательную победу наших войск
под Сталинградом передались всем участникам
совещания.
— Мы перешли к прочной, стойкой и актив-
ной обороне. Ни дня, ни часа не давать покоя
170
противнику. Изматывать и уничтожать его живую
силу и технику— боеприпасов не жалеть. И тогда
настанет праздник и на нашей улице. Мы разгро-
мим хваленое гитлеровское войско.
Переходя к оборонительным боям в зимних
условиях, командование предлагает проявить
максимум заботы о благоустройстве быта бой-
цов. Необходимо оборудовать каждому отделе-
нию, расчету, взводу теплую землянку с печур-
кой, где бы сменившийся с наряда боец мог об-
сушиться, обогреться и отдохнуть.
Командование и политотдел наладили работу
краткодневного дома отдыха в Бекетовке. Крас-
ноармейцы там могут помыться в бане, спокойно
отдохнуть и подкрепиться. Проявите и вы иници-
ативу, организуйте в хозяйственных подразделе-
ниях баню.
Вот вам, комсомольским вожакам, ближайшая
задача. Выполните ее, бойцы благодарны будут,
настроение поднимется, веселее заживем.
С совещания расходились окрыленные жела-
нием как можно скорее осуществить наказ. Не
откладывая дела, я направился в Бекетовку,
в наш хозвзвод.
Познакомил старшину с поставленными за-
дачами. В первую очередь взялись за оборудо-
вание бани. Через неделю она уже действовала.
Партийная и комсомольская организации ба-
тальона развернули во всю ширь работу по ре-
шению жилищной проблемы. Строились уютные
землянки с печурками, нарами для оружия. Ко-
миссар Бактимиров создал даже комиссию по
определению «Лучшей землянки». Такие землян-
ки оказались у командира расчета Ивана Рудых
и помкомвзвода Александра Бунтовского.
Однажды ночью незаметно подкралась зима.
Сразу завьюжила яростными метелями, злыми
морозами, завалила траншеи и землянки, поля
и овраги снегом. Наконец мороз заковал в ле-
дяной панцирь Волгу.
Но снежный ковер недолго оставался в пер-
возданном состоянии, вскоре на нем появились
ржавые пятна от разрывов бомб, снарядов и мин.
171
Тихими морозными ночами из расположения
батальона во главе с одним из командиров взво-
дов каждую ночь отправлялся на передний край
для оборудования наблюдательного пункта на-
ряд в белых маскхалатах с лопатами и кирками.
Когда НП был готов, на нем постоянно дежурил
кто-нибудь из офицеров совместно с команди-
рами расчетов или наводчиками, которые назна-
чались командирами, но чаще всего набирались из
добровольцев, которых было хоть отбавляй. Осо-
бенно ретивым был Валерий Сухоруков. При пер-
вой возможности он умоляюще просил командира
роты Зайцева направить его на наблюдательный
пункт. Часами Валерий не отрывал глаз от бинокля
или перископа. Обнаруженные огневые точки ак-
куратно отмечал на карте. На НП его смущало
одно обстоятельство: своим ростом, 187 см, он
стеснял обитателей, прижатые в угол телефо-
нист и офицер безобидно ворчали.
В одно осеннее солнечное утро мы вели при-
стрелку по ранее выявленным целям. С наблюда-
тельного пункта стрельбу корректировал навод-
чик Паршуковский. Это был отчаянный парень,
не раз он подвергал себя опасности, но в долгу
не оставался — подготовленные им данные точ-
но поражали цель. Но на этот раз ему не по-
везло.
Вдруг раздался металлический звон, трубка
перископа вырвалась из рук. Паршуковский уже
на лету поймал ее и стал рассматривать повреж-
денный вражеским снайпером перископ.
Смелость и храбрость Паршуковского не име-
ла границ. Опасностью он пренебрегал, не раз
находился в цепи наступающих стрелковых ба-
тальонов и оттуда корректировал огонь мино-
метов.
И сейчас надо было действовать, бинокль в та-
кой ситуации — надежда плохая, отблески его
линз предательски опасны. Паршуковский решил
сменить место наблюдения. Отошел влево по
траншее метров двадцать, чуть приподнялся на
носках, посмотрел через бруствер, и тут его
сильным ударом отбросило к противоположной
172
стенке. Теплая струйка потекла по щеке, боль
в виске он почувствовал позже, когда стал сам
перевязывать рану. Боль в области правого глаза
и виска все усиливалась. Кусая губы, чтобы не
потерять сознание, боец дополз до НП. Но до
наступления темноты с переднего края не уйти
и помощи не дождаться. Поле до балки откры-
тое, оно находится под прицелом вражеских
снайперов и ежеминутно простреливается пуле-
метно-минометным огнем противника.
Паршуковский дождался темноты и, напрягая
последние силы, пополз в сторону тыла. Поте-
рявшего сознание и стонущего в кустах, Пар>-
шуковского обнаружил бронебойщик из соседне-
го подразделения, напоил его, сделал перевязку.
У Паршуковского оказался выбитым глаз.
В обороне дел немало. Полным ходом идет
политико-воспитательная работа. Политруки
в каждом расчете, в землянке ведут беседы, чи-
тают газеты. Нам уже был известен писатель
Илья Эренбург по страстным статьям, и мы с не-
терпением ждали его выступления в печати. Зачи-
тывались «Василием Теркиным», он был нам бли-
зок, как свой однополчанин, хотелось скорее уз-
нать его дальнейшую фронтовую судьбу.
В развалине дома отдыха мне попалась книж-
ка без начала и конца, читал я ее вслух при коп-
тилке всему расчету, и только спустя некоторое
время с помощью комиссара Бактимирова было
установлено ее название — «Граф Монтекристо»
Александра Дюма. Книжка обошла все землянки,
и мы долго находились под впечатлением от нее.
Командиры рот и взводов с личным составом
разбирали тактические вопросы. Не прекраща-
лось и наблюдение за противником, выявлялись
его огневые точки и, по мере возможности, унич-
тожались огнем минометов.
На переднем крае вели охоту за «языками»
бригадные разведчики, которые были частыми
гостями на командном пункте нашего батальона.
От нас они уходили в тыл противника, по возвра-
щении делали короткую остановку, отдыхали, по-
лучали необходимую медицинскую помощь.
173
Однажды они притащили «языка», здоровен-
ного роста, черного, как цыган. Пленный тыкал
себя пальцем в грудь, что-то пытался объяснить,
но никто его понять не мог. Потом начал твер-
дить одно и то же:
— Италия!.. Ля Скала!.. — Наконец встал в по"
зу певца и бархатным баритоном запел знакомую
арию на своем языке. Только тогда мы догада-
лись, что он из знаменитого итальянского театра
«Ля Скала». Долго еще на КП звучали мелодии
знакомых и незнакомых арий,
— Черт возьми, жалко с ним расставаться,
оставить бы его при бригадной самодеятельнос-
ти,— сокрушался Саша Шлифер, хорошо зна-
ющий толк в искусстве.
Мы, минометчики, завидовали смелым, му-
жественным разведчикам, знали о многих их по-
хождениях в тылу врага.
Сегодня, еще до рассвета, большая группа
разведчиков пришла на КП нашего батальона.
Они проведут здесь день, тщательно изучая пе-
редний край противника.
В ожидании заместителя командира разведро-
ты Николая Калинина ребята курят, ведут тихую
беседу:
— Что-то задерживается старший лейтенант.
— Опять, наверное, докладывает командиру
свою новую задумку.
Разведчики знали, что комбриг генерал-май-
ор В. В. Тихомиров с большим вниманием отно-
сится к каждому предложению толкового и ини-
циативного заместителя командира роты. И по-
тому каждый раз бойцы терпеливо ждали
Калинина, а с ним—очередного, как всегда,
смелого по замыслу задания.
И вот широко раскрылась дверь землянки,
и в клубе морозного пара перед разведчиками
предстал Калинин. Невысокого роста крепыш, его
резкие движения выдавали энергичную натуру,
шапка на затылке открывала высокий лоб.
Калинин быстро прошел к самодельному сто-
лу, сел на ящик-стул, внимательно посмотрел на
разведчиков. Глаза его светились хитринкой.
174
— Интересную и сложную задачу поставил
перед нами командир бригады,— сказал Калинин,
подняв голову, и уже не мог удержать лукавую
улыбку.
— Ну да, командир бригады...— протянул
сметливый Иван Субботин, прекрасно понимая,
как и все его товарищи, что придумал эту зада-
чу, наверняка, сам Калинин и только для пущей
важности ссылается на комбрига.
Улыбка обошла все лица, пока старший лей-
тенант строго посмотрел на Субботина.
— Выступаем сегодня в ночь. День на подго-
товку, а завтра к утру «язык» должен быть
у комбрига. Вы, сержант Пономарев, возглавите
группу захвата. С вами пойдут Субботин и Кова-
лев. Смотрите, не лезьте на рожон...
Г лубокой ночью разведчики отправились
в путь. Оврагом они пересекли передний край.
На нейтральной полосе овраг кончился.
Перед группой Пономарева лежало широкое
снежное поле, взрытое снарядами, минами, бом-
бами. Здесь осталось боевое охранение во главе
со старшим сержантом Калашниковым, а еще
дальше другое охранение возглавил сержант
Вятских.
Пономарев, Субботин, Ковалев пошли вперед,
добрались до цели, залегли, плотно прижавшись
к земле. В стороне темнел недавно подбитый
фашистский танк. Субботин плечом коснулся Ко-
валева, и тот понял: в этом танке днем и ночью
дежурил вражеский снайпер. Но сейчас он мол-
чал. То ли его не было там, то ли он их не за-
метил.
Уже сколько раз разведчики других групп хо-
дили здесь в поиск, и безуспешно. На этом участ-
ке тройка действовала впервые, хотя Пономарев
и Субботин сами наметили для вылазки это мес-
то. Накануне они вместе тщательно изучали этот
участок, знали, где у гитлеровцев огневые точки.
Вон там, где сейчас показался часовой, замаски-
рована землянка,— в ней отдыхают враги. Влево
идет траншея, в конце эе пулемет.
Бушевавший здесь ураган войны смел все жи-
175
вое — ни дерева, ни кустика. Только в воронках
от снарядов можно было укрыться. Субботин
и Пономарев считали, что именно поэтому про-
тивник здесь не так насторожен, и успех должен
быть обеспечен.
Послышался визгливый свист мины, небо про-
резали трассирующие пули, вспыхнули в небе ос-
ветительные ракеты. А дальше наступила тишина.
Такая тишина, какую трудно себе представить на
фронте. Луна спряталась за тучи, но в последнем
ее свете Пономарев все же успел заметить, что
часового на месте не было, и он дал условный
сигнал...
Одновременно все трое опустились в тран-
шею. Прошла безмолвная минута ожидания. Бы-
ло тихо. Смельчаки двинулись по траншее в пол-
ный рост. Прошли метров сто и наткнулись на
высокого фашиста. Тот не успел опомниться,
как Субботин сбил его с ног. Ковалев и Понома-
рев навалились на него, заткнули в рот кляп
и крепко связали. Но в схватке немец успел на-
жать на спусковой крючок винтовки.
Завязался бой с превосходящими силами вра-
га. Нужна была помощь. Пономарев дал сигнал
ракетой. По траншее стеганул огненный хлыст:
разорвалась вражеская граната. Ребята продол-
жали отражать натиск врага.
— Вот вам уральские пельмени,— крикнул
Ковалев, метнув гранату.
И тут донеслось родное «ура!». Это пришли
на помощь разведчики, возглавляемые сержан-
тами Калашниковым и Вятских.
В ожесточенном бою был ранен Иван Суб-
ботин.
Позже Пономарев был вызван в штаб брига-
ды, лично докладывал генералу о ходе опера-
ции и не мог скрыть свое переживание за ране-
ных друзей.
— Война, товарищ Пономарев, всегда таит
неожиданности,— увещевал его комбриг.— А за
«языка» вам всем спасибо. Обер-ефрейтор дал
ценные показания. От имени Президиума Вер-
ховного Совета СССР награждаю вас...
176
Груди отважных разведчиков украсили ордена
Красной Звезды...
19 ноября в туманной дымке рассвета, где-то
далеко-далеко, за снежными холмами, мы услы-
шали все нарастающий рокот артиллерийской ка-
нонады. Бойцы выходили из землянок, прислуши-
вались к раскатистому гулу, высказывали разные
предположения. Истинного положения дела
никто из нас, рядовых, да и офицеров, не знал.
Ясно было одно, что там идет жаркий бой.
Прошло дня три. Как-то утром Сухоруков по-
шел к соседям попросить табачку на цигарку.
Возвращаясь обратно в роту, по дороге он по-
добрал несколько листовок на немецком языке.
В землянке стали рассматривать их, пытались
с горем пополам прочесть. Поняли лишь то, что
листовки эти наши и предназначались они нем-
цам. Их сбросили с самолета, и часть их, види-
мо, случайно попала на нашу территорию.
Позвали ребят, знавших немецкий язык. Они
перевели содержание листовок на русский язык.
Там сообщалось, что вражеские войска окру-
жены под Сталинградом. Фашистам предлагая
лось, не проливая напрасно крови, сдаваться
в плен.
Сколько радости было у нас! Кричали «ура!»,
обнимали друг друга. И еще долго во всех зем-
лянках ликовала радость «праздника на нашей
улице»...
Перед нами ставилась задача: беспощадно на-
носить урон противнику в живой силе и технике,
препятствовать отводу сил на активные участки
фронта. Необходимо было малыми силами нано-
сить короткие быстрые удары в ночное время,
артиллерийско-минометным огнем подавлять ог-
невые точки, активизировать поиск разведчиков
и охоту снайперов.
Еще когда мы дислоцировались в балке, ко-
мандир расчета Ким Григорьев подобрал вра-
жеский ротный миномет и к нему сотни полторы
мин, принес на огневую позицию. Долго думал,
как его применить. С наших позиций до против-
ника ему не достать — расстояние большое- По-
177
советовался с командиром батальона Старико-
вым, и тот предложил Григорьеву дерзкий и сме-
лый план — вызвать огонь противника на себя.
Практически это должно было выглядеть так:
обстреляв фашистов из трофейного миномета
из траншей нашего стрелкового батальона в од-
ном месте, перейти на другую позицию и от-
крыть огонь оттуда. Так маневрировать до тех
пор, пока враг не выдержит и постарается пода-
вить огнем «назойливый миномет». При этом фа-
шисты обнаружат свои огневые точки.
Идея Григорьева увлекла, и он стал появлять-
ся с минометом в расположении стрелкового ба-
тальона, посылал десять-пятнадцать мин, потом
менял позицию. А за его дерзость расплачива-
лись пехотинцы, потому-то они не очень госте-
приимно с ним обходились:
— Ты бы со своей пукалкой уходил бы куда
подальше, после тебя покоя от фрицев нет.
Григорьев настойчиво и терпеливо объяснял
хозяевам значение маневра:
— Да ведь я вместе с вами подвергаюсь об-
стрелу и тоже не из святых, а польза от такой
уловки большая.
И действительно, применив такую тактику, на-
шему минометному батальону часто удавалось
поймать врагов «на удочку» и уничтожить даже
неизвестные до этого огневые точки.
Из малого дело переросло в большое. Пер-
вый опыт дал возможность применить тактику
«кочующего миномета» в широком масштабе,
и уже с отечественными минометами. На охоту
стали выходить расчеты Рудых, Попова, Котова
и других. Особенно она нравилась командиру
расчета Михаила Котова.
Расчет скрытно уходил от огневых позиций
роты, выдвигался на прямую наводку, обстрели-
вал передний край обороны противника и быстро
скрывался в складках балки. Первое время фа-
шисты огрызались, но оставались в проигрышна:
каши наблюдатели засекали их минометные ба-
тареи, а затем массированным огнем уничтожа-
ли их...
178
8 декабря 1-й батальон силами незначитель-
ного пополнения атаковал высоту 145,5. Была
сильная круговерть. Метель гнала снежные вих-
ри, затрудняя наступление батальона. А тут еще
неожиданно ожили ранее не выявленные огневые
точки противника.
Старшего сержанта Александра Бунтовского,
недавно назначенного командиром взвода, выз-
вал комиссар Бактимиров и познакомил с офи-
цером 1-го стрелкового батальона.
— Просят помочь огоньком,— сказал ко-
миссар.
Взвод скрытно занял позиции. Пехотный лей-
тенант и Бунтовской со связистом благополучно
добрались до НП, а затем и до расположения ба-
тальона. Бунтовской мгновенно сориентировался
в обстановке, и вскоре там, где только что бе-
шено строчил вражеский пулемет, взвились
в воздух клубы дыма и пыли. Враг огрызался, по-
шел в контратаку, надеясь отбросить наших бой-
цов с занимаемого рубежа. Артиллерия против-
ника начала пристрелку по взводу минометчиков.
Бунтовской приказал сменить позиции.
— Мы сейчас поводим фрица за нос,— улыб-
нулся старший сержант.
Чутье не подвело его. Там, где только что
стояли минометы, разорвался снаряд. Потом вто-
рой, третий. Гитлеровцы решили, что огневэй
взвод накрыт и уничтожен. Но «уничтоженные»
минометы с новых позиций дали прицельный
залп беглого огня, быстро снялись и заняли
прежнюю позицию.
Фашисты «клюнули», перенесли артиллерий-
ский огонь туда, на песчаный бугор. «Взвод»
молчит. Фашисты рады: цель, мол, нащупали
и уничтожили. Взвод молчал и тогда, когда вели
стрельбу минометные роты батальона. Тут и ки-
нулся враг в контратаку.
А теперь пора и себя показать. Подана ко-
манда «в атаку!». Стрелки батальона при под-
держке минометов ринулись вперед, опрокинули
гитлеровцев и закрепились на подступах к гос-
подствующей высоте.
179
Бунтовской, довольный боевой работой, воз-
вращался в батальон. Пули со свистом вгрыза-
лись в снег. Стало ясно, что стреляет не снайпер.
До ближайшей воронки метров сто — там можно
укрыться. Но фашист был все же не из плохих
стрелков — две пули попали в правую ногу Бун-
товского. Лежа на дне воронки Александр пере-
тянул ногу ремнем, перебинтовал. Выполз из во-
ронки, но по нему снова открыли огонь. Ползком
добрался до следующей воронки, и здесь про-
лежал до наступления темноты. Ночью старший
сержант дополз до наблюдательного пункта,
а оттуда на носилках его принесли на командный
пункт батальона. Провожая Бунтовского в санбат,
комиссар Бактимиров поздравил его с представ-
лением к правительственной награде...
В канун нового года мы получили подарки от
тружеников тыла. В посылках были теплые ве-
щи, носовые платочки, заботливо вышитые кисе-
ты, наполненные самосадом.
За дележом содержимого посылок нас заста-
ли командир батальона Стариков и комиссар
Бактимиров. Поздравили расчет с праздником.
— Как, ребята, не мешало бы и фрица по-
здравить,— сказал комбат.
— Чего доброго, наделаем переполоху, поду-
мают, что наступление началось,— высказал опа-
сение командир взвода Александр Кузнецов.
— Ничего, пусть погреются нашим огонь-
ком,— заключил комбат и приказал открыть
огонь по высоте 145,5.
Не более десяти минут вели мы огонь, а рас-
плачивались за него до утра. Слова Кузнецова
сбылись. На переднем крае всю ночь шла ожес-
точенная стрельба и, как и положено в новогод-
нюю ночь, никто не спал. Нам пришлось успока-
ивать взбунтовавшихся фашистов прицельным
огнем.
Позже стало известно, что новогодний «са-
лют» был произведен по всему фронту.
Когда рассвело, Валерий Сухоруков с НП ба-
тальона увидел левее высоты 145,5 вражеский
танк и за ним до роты автоматчиков. Они двига-
180
лись на левый фланг бригады. О создавшейся об-
становке Сухоруков доложил командиру мино-
метной роты.
— По пехоте пристреляйтесь и беглым огнем
роты накройте ее,— посоветовал тот.
Сухоруков команду исполнил быстро и точно.
Трупы вражеских солдат зазеленели на снегу, ос-
тавшиеся бежали на исходные позиции. Осиро-
тевший танк пятился задом, огрызался отдель-
ными пушечными выстрелами и тоже скрывался
в овраге.
К концу декабря 1942 года группа Манштейна,
пытавшаяся пробиться к Сталинграду, была раз-
громлена, и уже вплотную встал вопрос о лик-
видации окруженной группировки.
На комсомольском собрании батальона ко-
миссар зачитал приказ по войскам Донского
фронта, в котором подчеркивалась гуманность
советского командования, предъявившего немец-
кому командованию ультиматум: прекратить
бессмысленное сопротивление, сдавшимся гаран-
тировалась жизнь. Однако враг продолжал со-
противляться. Приказ звал: «В победный реши-
тельный бой, дорогие товарищи! Вперед, на
штурм окруженного врага!»
Для усиления огня и поддержания наступа-
ющих батальонов им придавались наши миномет-
ные роты. Устанавливалась надежная двухсторон-
няя связь.
С наступлением темноты личный состав 1-й
минометной роты до утра оборудовал новые огне-
вые позиции. Морозное утро с легким ветерком.
Небо чистое, без единого облачка. Артиллерий-
ская подготовка началась с залпов «катюш»
и дальнобойной артиллерии. Заработали миноме-
ты всех калибров.
Передний край и вся глубина обороны против-
ника в сплошном огненном аду. Рушатся блинда-
жи, дзоты, над землей взлетают обломки дере-
вянных накатов, комья мерзлой земли, фонтаны
снега.
В десять часов утра на правом фланге нашей
обороны в сторону противника потянулась дымо-
181
вая завеса шириной до километра и в глубину до
полутора.
Взвились сигнальные ракеты. Штурм высоты
145,5 начался. Как и в октябрьском контрнаступ-
лении сорок второго года, в этом штурме высо-
ты воины 97-й бригады проявили массовый ге-
роизм.
Командир 1-го стрелкового батальона лей-
тенант Степан Вальчук умело руководил боем.
Когда противник бросился в контратаку, он лич-
ным примером увлек бойцов в рукопашный бой.
Батальон овладел высотой, уничтожил свыше
трехсот гитлеровцев.
Под стать своему командиру действовал сер-
жант Евгений Малафеев. Он доставлял боеприпасы
бойцам, ворвавшимся во вражеские окопы. Фа-
шисты пытались покончить с ним с помощью гра-
нат. Отважный воин укрылся в изгибе хода сооб-
щения и стал отсылать обратно отдельные, еще
не взорвавшиеся гранаты.
Отбиваясь от наседавших врагов, воин проло-
жил себе путь вперед и вовремя доставил боепри-
пасы. Раненный, он не оставил поле боя.
Обеспечивая наступление и атаку 1-го стрел-
кового батальона, расчет 1-й минроты сержанта
Павла Воронова подавляет 45-миллиметровую
пушку, миномет и уничтожает до 20 солдат про-
тивника. Наводчики этой же минроты Георгий
Алексеев и Владимир Киселев подавляют мино-
метную батарею противника и уничтожают до
трех взводов пехоты.
3-я минометная рота поддерживает атаку 4-го
стрелкового батальона. Из цепи наступающих ко-
мандир роты Александр Кошкин корректирует
огонь. Враг ожесточенно огрызается, переходит
в контратаку. Бросил танки, за танками — авто-
матчики. Мы ведем отсекающий огонь, артилле-
ристы прямой наводкой расстреливают танки.
И в этот момент прерывается телефонная
связь роты с наблюдательным пунктом. Кошкин
приказывает подносчику Ковалевскому:
— Найти обрыв, восстановить связь!
Дмитрий под пулеметным и танковым обстре-
182
лом ползет, в его руке телефонный кабель. На-
шел обрыв, окоченевшими пальцами связал кон-
цы. Связь наладилась. И мы снова ведем унич-
тожающий огонь, прокладываем путь пехоте.
В полдень 18 января приказ: атаковать высот-
ку, что с тремя дзотами. Атаковать будут два
расчета, оставшиеся огнем поддерживают их.
Стометровый рывок был молниеносный, за
командиром взвода лейтенантом Бабичем не ус-
петь, он первый врывается в траншею. За ним
кубарем скатились и мы. Мне под руку попал-
ся телефонный кабель, идущий по траншее.
— Руби его! — на бегу отдает команду сер-
жант Попов.
А я никак не могу вынуть из чехла примерз-
ший штык от немецкой винтовки, что висит у ме-
ня на ремне. Наконец разделываюсь с кабелем,
бегу вдоль траншеи.
Бабич в открытую дверь блиндажа бросает
связку гранат, взрывная волна выбрасывает
в амбразуру искореженный станковый пулемет,
из двери вылетают клубы дыма и слышатся
стоны.
Устремляемся ко второму дзоту. Здесь завя-
зывается рукопашная схватка. Траншеи узкие,
особенно не развернешься. Неожиданно вы-
скочивший из бокового хода рослый фашист при-
кладом винтовки наносит мне скользящий удар
по каске, да так, что из глаз посыпались мелкие
искорки. А когда я пришел в себя, то увидел, что
Панченко, стоя на бруствере, сверху прикладом
карабина охаживает «моего» фрица. Он падает,
и я кончаю его прикладом.
Солдат, оставшийся у первого дзота, увидел
двух гитлеровцев, наседавших сзади на лейтенан-
та Бабича.
— Лейтенант, немцы, немцы! — Резкий раз-
ворот, и Бабич выстрелом из карабина уклады-
вает ближайшего солдата, второй, не оказав
сопротивления, повернул вспять, и его лейтенант
настиг штыком.
Из тыла к третьему дзоту спешит подкрепле-
ние фашистов.
183
Бабич просит поддержки минометным огнем.
— Отходите к минометам, вас меняют стрел-
ки! — приказывает командир роты.
Смешались стрелки и минометчики, и мы, ув-
леченные жаром боя, воодушевленные победой
и подкреплением, не услышали команды лейте-
нанта «назад» и бросились навстречу контрата-
кующим гитлеровцам. Они не выдержали друж-
ного натиска, дрогнули, побежали.
Когда мы вернулись на исходный рубеж, тя-
жело раненного лейтенанта Бабича уже несли
к минометам.
В наградном листе на Михаила Бабича коман-
дир батальона Стариков писал:
«...Взвод под сильным оружейно-пулеметным
огнем занял траншею противника, два дзота,
уничтожил три пулеметные точки, девять солдат,
двух офицеров...»
По состоянию здоровья Михаил Васильевич на
фронт уже не возвратился...
День теплый, солнечный, солнце припекает,
как весной. Шинель от растаявшего на ней снега
сырая, тяжелая. Бросить бы ее, остаться в фу-
файке, но нельзя — имущество казенное, да
и ночью сгодится вместо постели.
Поддерживая наступление 4-го стрелкового
батальона, часто меняем позиции, бежим с навь-
юченными минометами. На новых позициях все
снова: устанавливаем минометы, ведем огонь.
Бой не прекращался целый день.
Уже прошли проволочное заграждение вто-
рой линии обороны гитлеровцев. Землянки их
были добротно оборудованы: в несколько накатов,
с печным обогревом и массой ватных одеял, перин,
подушек и другого барахла, награбленного
у местного населения.
На одной из артиллерийских позиций видим
результаты ювелирной работы наших артилле-
ристов: исковерканные орудия, трупы прислуги.
Во второй половине дня настигли стрелковый
184
батальон, который закреплялся на северном
склоне широкой балки. Через балку, справа от
нас,— уцелевший железнодорожный мост. В бал-
ке мы заняли огневые позиции, привели миноме-
ты в боевую готовность.
С наступлением вечера мороз перевалил за
двадцать, ветер пронизывал до костей. Шинель,
влажная днем, обледенела и топорщилась, как
ледяной панцирь.
Только к вечеру подошли в район элеватора
и в одном из полуразрушенных домов разверну-
ли огневые позиции.
Командир нашей 3-й роты младший лейтенант
Михаил Широких с ординарцем пошли на связь
со стрелковым батальоном. На подходе к нему
они угодили в засаду. Широких погиб, ординарец
случайно спасся. В этот же день погиб Владимир
Швец, наводчик 1-й минроты. При интенсивной
стрельбе верхняя часть ствола миномета разор-
валась, отлетевший осколок насмерть сразил
доброго товарища, смелого воина.
Прошло уже три дня, как подносчик Влади-
мир Кручинин ушел на связь со стрелковым ба-
тальоном и пропал без вести. Но вот он перед
нами — жив, невредим, лишь подхрамывает.
На расспросы сейчас времени нет. Вот уже
полчаса ведем интенсивный налет на вражеские
позиции, которые штурмуют наши стрелки.
Когда прозвучала команда «отбой!», мы окру-
жили Кручинина, интересуясь, что с ним случи-
лось.
Оказывается, в одной из развалин домов его
ранило в ногу. Перевязывая рану, он услышал
команду:
— Хенде хох!
Гитлеровцы повели его в свое расположение.
Заставили работать на кухне — рубить дрова.
В разгар нашего минометно-артиллерийского
налета фашисты разбежались, попрятались.
Кручинин остался без присмотра и бежал
к своим.
Бои ведем в городе, выкуриваем гитлеровцев
из подвалов, с этажей домов, отовсюду, куда
185
достают наши мины. В уличных боях минометчи-
ки показали высокую боевую выучку, а миноме-
ты— прекрасные боевые качества. Любой номер
расчета, вплоть до повозочного, мог заменить
друг друга, вести огонь ночью с подсветкой,
с наводкой назад, когда ни цели, ни ориентиров
не видно — этой техникой мы овладели в совер-
шенстве.
Утром поступил приказ: полная боевая готов-
ность, но огня не открывать. По всему нашему
переднему краю полное затишье; молчит артил-
лерия, не слышно и пулеметно-автоматной трес-
котни.
К вечеру огневые позиции заняли во дворе
одного из скелетов домов, фасад которого выхо-
дил на площадь Павших борцов. Незнакомый
подполковник, в совершенстве владеющий не-
мецким языком, отдал приказ: занять подвал.
Начальник штаба нашего батальона В. Куприн до-
ложил:
— Товарищ подполковник, в подвале ране-
ные немцы, что с ними делать?
Подполковник и Куприн спустились в подвал,
и через несколько минут из него стали выходить
обмороженные и раненые солдаты. Некоторые
были почти совершенно голые, обернутые
в байковые одеяла, в нижнем белье, накинутых
на плечи шинелях, без головных уборов, на бо-
сые ноги обуты соломенные калоши или рваные
ботинки. Истощенные, голодные, беспомощные.
Смотрели на нас покорно, даже заискивающе,
и не верилось, что это те самые вояки сорок вто-
рого года, бравые и наглые гренадеры хваленой
6-й армии.
Построились быстро в колонну, всего человек
восемьдесят. Стоят в переулке на двадцатигра-
дусном морозе и пронизывающем ветру, дрожат.
И вот под руки ведут последнего: кости да кожа.
В нижнем белье, на босых ногах какие-то тапоч-
ки, сам не стоит, его поддерживают, он пытается
невладеющими руками прикрыть голую грудь.
Подполковник отдал команду: «Шагом
марш!» Колонна зашевелилась, вышла на пло-
186
щадь и влилась в бесконечную вереницу плен-*
ных.
По городу блуждают без оружия отдельные
немецкие солдаты, ищут пункты сбора пленных.
Предлагают обменять на хлеб часы, зажигалки,
порнографические открытки, игральные карты
и другое барахло. Где-то их строят, и несконча-
емые колонны уходят за Волгу.
Как только оканчивался короткий зимний
день, в небе над городом появлялись один за
другим немецкие транспортные самолеты. Дела-
ли один-два круга, сбрасывали консервы с про-
довольствием. И так каждый вечер. Кольцо окру-
жения войск противника было сжато настолько,
что фашистским летчикам уже невозможно бы-
ло разобраться, где свои, а где наши.
Нам хотелось еще больше ввести летчиков
в заблуждение, чтобы все контейнеры попадали
к нам. Выход нашли. В любом подвале оставались
сотни немецких ракетниц и ракет любого цвета.
Вооружившись ими, мы ждали появления само-
летов. Как только услышим рокот транспортни-
ков, город воспламеняется огнями всех цветов
радуги. Покружатся, покружатся самолеты и на-
чинают сбрасывать контейнеры на парашютах.
Вначале было трудно привыкнуть к спокой-
ной, не грозящей опасностью жизни уже в дале-
ком тылу. Старшины позаботились не только
о жилье, но и о банях.
Мамаев и шофер Емельяненко на прицепе при-
буксировали трофейную легковую машину в по-
дарок комбату Старикову. Целыми днями возят-
ся с ней, хотят восстановить, но в ней чего-то не
хватает, запустить не могут. Отпросились у комба-
та съездить в город на батальонной полуторке
и привезти исправную машину или из двух со-
брать одну. Уехали, и в батальон больше не воз-
вратились, об их судьбе ничего не известно.
Как-то не верится, что с Мамаевым что-то
случилось неладное. Это был смелый, решитель-
ный воин, хороший товарищ, весельчак, шутник.
Когда шли бои на Мамаевом кургане, он утвер-
ждал, что курган назван в честь его предков,
187
а имя ему дали родители в честь Ленина: отца
его звали тоже Ильей, и стал он Владимир Ильич.
«Но сокращенно можете меня называть просто
Ильич...»
И вот мы покидаем город. На станции Карпов-
ка грузимся в товарные вагоны, специально и за-
ботливо оборудованные для перевозки людей:
полки в два яруса, посередине железная печка —
«буржуйка», уголь, дрова — все, как надо. Кто-то
уже по-хозяйски орудует около печурки. Посте-
пенно вагон обживается. Поезд тронулся, «бур-
жуйка» ворчит пламенем, становится тепло, уют-
но. Вася Сосновский перебирает лады на гармо-
нике, и вот уже полилась по всему вагону мело-
дия любимой «Землянки». И вспомнились наши
землянки, оставленные где-то в Лапшином саду,
в роще Ленточной, в Горной Поляне, в которых
мы провели суровые дни боев за город на Волге.
А Сосновский еще раз бойко перебрал ла-
ды, и зазвучала мелодия из довоенного фильма
«Юность Максима», но слова в ней были другие,
и называлась она «Минометчики». Сочинил эту
песню батальонный поэт — сержант Владимир
Мамаев...
Итак, сталинградская эпопея нашей бригады
окончена. За мужество и героизм, проявленные
в боях за волжский город, ей было присвоено
звание 13-й гвардейской. Тысячи воинов были
удостоены орденов и медалей.
Наш путь лежал на запад. Мы шли навстречу
новым грозным битвам, навстречу Победе,
П. И. Соловьев,
майор в отставке
Мы —из 20-й отдельной
К лету 1942 года обстановка на Юго-Запад-
ном фронте резко осложнилась. Гитлеровское
командование развертывало на южном крыле
советско-германского фронта мощные ударные
186
группировки, с тем чтобы захватить Кавказ и ов-
ладеть средним и нижним течением Дона и Вол-
ги. Танки и моторизованные части фашистов бы-
ли уже под Воронежем, за ними длинными га-
дючьего цвета колоннами ползла пехота.
С непрерывными тяжелыми боями отходили
на восток наши воины. И как это было до слез
горько, оставлять родную землю, свой народ на
поругание и истребление фашистским извергам.
20-я мотострелковая бригада была перебро-
шена с Воронежского фронта в состав 62-й ар-
мии, выдвинутой к тому времени нашим коман-
дованием на защиту дальних подступов к Ста-
линграду, в большую излучину Дона.
С утра 17 июля в районе Качалин — Скворин,
что на реке Лиска, противник предпринял боль-
шое наступление с целью окружения боевых по-
рядков 20-й бригады и прорыва к мосту через
Дон в районе города Калача.
Воины бригады вступили в единоборство
с танками и моторизованной пехотой врага.
Ожесточенный бой гремел кругом, так как фа-
шистам удалось в тылу наших частей выбросить
десант до двух рот пехоты с легкими танками.
3-й батальон, где комиссаром был Василий
Шубин, встретил атакующего врага первым. В те-
чение 17 июля на реке Лиска батальон отбил
пять атак. Мастер ближнего боя, бесстрашный
в бою, Василий Шубин личным примером увлекал
бойцов в контратаки. Целый день продолжался
этот бой, не раз переходивший в рукопашный. От
метких выстрелов артиллеристов и бронебойщи-
ков 4 танка врага уже горели, 2 — загнаны в глу-
бокую балку. Десант противника был полностью
уничтожен, при этом истребили 15 танков и бро-
немашин, захватили 2 транспортных самолета.
Враг повернул вспять. В этот день его от-
бросили на 15 километров. Вновь освободили
хутора Добринка и Манойлин.
Воины тогда, разумеется, не знали, что схва-
тились с передовыми частями 6-й полевой армии
Паулюса, имевшей от Гитлера задачу любой це-
ной выйти к Волге и захватить Сталинград.
189
Лето сорок второго года на Дону было осо-
бенно жарким. Наш боец Яковлев от сухости во
рту не мог проглотить слюну. Хорошо, наш быва-
лый солдат Марченко подсказал: «А ты пожуй
кузнечика». Помогло.
Бывший начальник генерального штаба гер-
манского вермахта генерал Гальдер в своем
дневнике в июле сорок второго записал, что
в донских степях жара до плюс 55 градусов
и очень много пыли.
Насчет пыли — точно. Действовали как в ды-
мовой завесе. А насчет температуры Гальдер
приврал: под сорок доходила. А пятьдесят пять...
Это мы им жару добавляли. Но и сами не только
потом обливались. После каждой нашей контрата-
ки вода в реке розовела.
Два танка прорвались к огневым позициям
минометной роты лейтенанта Александра Кима-
ковского. Лейтенант приказал укрыть минометы
в траншеи и вставить запалы в гранаты. Первую
машину подбили перед окопами. Вторая пере-
скочила через них, но далеко все равно не
ушла — догнала граната, метко брошенная пар-
торгом роты старшиной Решетняком. Теперь ми-
нометчики взялись за карабины и залповым ог-
нем ударили по вражеской пехоте, следовавшей
за танками.
Отбив контратаку фашистов, рота вновь стала
разить их огнем своих «самоваров-самопалов».
Ротный Александр Кимаковской на редкость
спокойный человек. Свой наблюдательный пункт
он всегда выбирал в боевых порядках пехоты,
чтобы эффективнее поддерживать стрелков
и автоматчиков. Ведь сколько раз минометчики
выручали свою матушку-пехоту.
От активных действий вражеской авиации
и артиллерийского огня роты несли тяжелые по-
тери. Прощаясь с друзьями, выбывшими из строя,
оставшиеся в живых брали на себя их долю рат-
ного труда и сражались каждый за двоих, за тро-
их. Расчеты продолжали в меньшем количестве
так же интенсивно вести огонь.
Тяжесть потерь измерялась не только коли-
190
чеством выбывших из строя. Какие люди уходили
из наших рядов! Сердце обливалось кровью, ког-
да вчитывался в список погибших. Теперь я дол-
жен послать их семьям листки, от одного вида
которых падают в обморок матери и жены. Как
объяснить вдовам, сиротам и старым матерям,
что гибель их кормильца была необходима для
страны, для победы над страшным врагом...
Минометчики били по позициям врага бук-
вально через речку. Значит, он был рядом. Вот-
вот он ворвется в нашу оборону. И комиссар Ва-
силий Шубин, вскинув карабин с примкнутым
штыком, кричал: «За мной!» Это повторялось не
раз и не два.
А между атаками бойцам вручали партбиле-
ты. Тут же, на выжженных солнцем и огнем вы-
сотах, которые мы удерживали, или в сырых око-
пах на берегу реки.
Пряча стального цвета книжечку в карман до-
бела выгоревшей гимнастерки, отделенный Иван
Григорьев скажет:
— С места, где я получил партбилет, не уйду.
Минет десять дней, и «не уйду» сержанта вер-
нется в окопы приказом Наркома Обороны:
«Ни шагу назад!»
Номера приказов обычно помнят только
в канцеляриях. Приказ же № 227 вам и сегодня
назовет каждый фронтовик, хотя с того времени
прошло больше 40 лет.
В приказе говорилось:
«Отступать дальше — значит загубить себя
и загубить вместе с тем нашу Родину. Пора кон-
чать отступление. Ни шагу назад!»
Этот приказ был, пожалуй, самым суровым
за все время войны. Суровым, но справедливым.
Его зачитывали во всех подразделениях. Вся
Красная Армия слушала прямые и резкие слова,
требование: ни шагу назад!
...На нашу оборону навалилось до 30 танков.
За ними, как всегда, следовала пехота. В нерав-
ное единоборство с броней вступили артиллерис-
ты Белявского. Первым на прямую наводку выка-
тил пушку расчет сержанта Шиянова. «Огонь!» —
191
подает команду Белявский. Наводчик сержант
Попов с дистанции 200 метров стреляет подкали-
верным снарядом по танку и разбивает его. Бе-
лявский дает вторую цель. И второй танк расчет
Шиянова превращает в груду металла.
Тем временем минометчики старшего лейте-
нанта Леонида Упрямого настильным огнем унич-
тожали фашистскую пехоту, отсекая ее от танков.
На помощь расчету Шиянова выкатил пушку
расчет сержанта Жукина. На позициях смельча-
ков рвались снаряды, но воины не дрогнули, про-
должали бить по бронированным чудовищам.
По всему фронту гремела слава доблестных
артиллеристов, уничтоживших в одном только
бою 9 танков и до 70 солдат и офицеров против-
ника.
Путь к воинскому мастерству офицера Беляв-
ского пролегал через пламя боев. Боевое креще-
ние он принял под Харьковом в 1941 году. Фа-
шисты наступали. Они бросили на нашу оборону
крупные силы танков и авиации. Взвод Белявско-
го отражал одну атаку за другой. Машины врага
обошли пушки справа и слева, но артиллеристы
не уступили своего рубежа. Они отошли только
по приказу. На поле боя догорало несколько
танков и автомашин, подожженных артиллерис-
тами лейтенанта Белявского.
Из этого боя молодой командир вынес твер-
дую веру в то, что любой рубеж можно отстоять,
были бы воля к победе, жгучая и непримиримая
ненависть к врагу, мастерство.
На временно оккупированной территории фа-
шисты разграбили дом Белявского, выбросили
маленького сына на мостовую, мать и жену угна-
ли на каторгу в Германию. И он спешил спасти
их из фашистской неволи и беспощадно мстил
гитлеровцам...
Фашисты пытались окружить наши боевые
порядки. Комбриг Ильин направил работников
политотдела Мушкалова и Дегуна в батальоны
с приказом:
— Вместе с замкомбрига Гавриловым органи-
зовать отражение атак.
192
Под нажимом превосходящих сил врага от-
дельные роты начали отход. Но стоило Мушкало-
ву и Гаврилову напомнить приказ № 227, и воины,
овладев собой, вновь занимали свои рубежи
и продолжали разить гитлеровцев.
От отличившихся в бою воинов, в основном
комсомольцев, капитан Мушкалов принял заявле-
ния в партию. В нее вступали лучшие бойцы, про-
веренные в огне сражений, показавшие пример
мужества и стойкости.
Настал день вручения партийных билетов. По-
лучил его и сержант комсомолец Н. Степанов.
При этом он сказал:
— С этого места, где я и мои товарищи по
оружию получили партийные билеты, наш взвод
не отступит ни на шаг.
Эту клятву Степанов и его воины сдержали...
Политрук минометной батареи Георгий Тер-
новой встретил комиссара бригады Дмитрия Да-
выдова на огневых позициях минометчиков в рай-
оне реки Лиска.
Давыдов попросил Тернового сопроводить его
на передний край обороны.
Дневной бой утихал, стемнело. Давыдов
и Терновой отправились в боевые порядки пехо-
ты. При подходе к расчету станкового пулемета,
который находился в 70 метрах от реки, неожи-
данно с противоположного берега застрочил вра-
жеский крупнокалиберный пулемет. Пули засвис-
тели над головами политработников. Они залегли.
Фашисты открыли по ним беглый минометный
огонь. Вокруг раздавались взрывы.
Прикрывая комиссара собой, Терновский мол-
ниеносно свалился в небольшой окопчик, увлек
за собой Давыдова. Рядом с окопчиком, где они
только что стояли, разорвался снаряд.
фашисты осветили передний край ракетами.
Появились их автоматчики, а до наших траншей
оставалось еще 50 метров. Заговорил и наш пе-
редний край. Политработники ползком передви-
гались от окопа к окопу, перекидывались с бой-
цами словами. Бойцы, увидев рядом политработ-
ников, еще смелее дрались с врагом.
7 Заказ № 160
Как уже говорилось, острие удара 51-го ар-
мейского корпуса 6-й армии Паулюса было на-
правлено на Калач. Именно там действовала глав-
ная мостовая переправа. Мост к тому времени
был взорван. Оборону здесь держала 20-я мото-
стрелковая бригада с приданным ей артиллерий-
ско-пулеметным батальоном 115-го укрепрайона.
Людей в бригаде было мало: 1860 человек на
пятикилометровый участок фронта по Калачу. Од-
нако организация обороны была хорошо проду-
мана: бойцы зарылись в землю, научились укры-
ваться при каждодневных бомбежках и артилле-
рийских обстрелах с возвышенного, западного
берега Дона. Ни днем, ни ночью не подпускали
они гитлеровцев к реке и взорванному мосту.
Район мостовой переправы оборонял 3-й ба-
тальон капитана Шубина. Шел август. В степи бы-
ло сухо и знойно. И все светлое время в небе
почти не смолкал гул фашистских самолетов.
В открытой степи трудно было укрывать людей
и технику. Моих однополчан больше всего удру-
чало то, что фашистская авиация действовала
безнаказанно. Наши истребители появлялись
в воздухе мало, а иногда их не было совсем.
В середине августа 1942 года передовые час-
ти фашистов подошли к Дону в районе хутора
Березовский, но переправиться через Дон с хо-
ду им не удалось. Противотанковые пушки капи-
тана Узянова встретили танки сокрушительным
огнем. Они подбили 9 машин.
После полуторачасового затишья с высот
правого берега Дона начался ураганный обстрел
Калача. Районные органы спешно эвакуировались,
а начальник райотдела милиции Рачительный ос-
тавил в Калаче своего работника Григория Кри-
воножкина для оказания помощи бригаде. Ком-
бриг Ильин, встретив Кривоножкина, сказал:
— Ваша помощь нам будет нужна, работать
будете в третьем батальоне.
Комиссар Шубин обрадовался приходу Криво-
ножкина:
194
— Коммунист? Значит, агитатором будешь.
Два дня враг вел минометный обстрел Кала-
ча. На третий день противник подтянул тяжелую
артиллерию и открыл ураганный огонь по нашим
позициям.
Прямым попаданием разнесло блиндаж ко-
мандира 3-го батальона. К воронке подбежали
комиссар Шубин и связисты. Все сняли пилотки
и молча склонили головы.
— Клянемся тебе, командир, что твою смерть
мы оплатим сполна,— тихо произнес комиссар
Шубин.
С того времени В. А. Шубин исполнял обязан-
ности командира батальона.
Несколько минут спустя был получен приказ
полковника Ильина: батальону приблизиться
вплотную к вражеской обороне на полуострове
и отбросить их десант за Дон.
Комбат Шубин посоветовался с Кривонож-
киным:
— Ну, как пройдем? Ты ведь здесь все мес-
та знаешь.
И действительно, кому как не Григорию Кри-
воножкину, местному жителю, оперативному ра-
ботнику милиции, знать все балки, лощины и за-
росли.
Кривоножкин прикинул в уме: «До немцев
метров 500—600, здесь сады Ивана Терского,
правее осинник — в былые времена там комсо-
мольцы собирались на массовые гуляния. Впе-
реди открытая часть лимана».
— Правее держать!—тихо сказал Григории
комбату.
Бойцы, пригнувшись, короткими перебежка-
ми продвигались через сад. Передовые группы
уже выходили к низкорослому кустарнику, как
навстречу полоснула пулеметная очередь.
— Ложись! — крикнул Шубин,
Бой разгорался. Гитлеровцы, почуяв опас-
ность, как обычно, ввели в дело минометы. Одна-
ко бойцы батальона без особых потерь подтя-
нулись к исходному рубежу. И когда был сра-
жен немецкий пулеметный расчет, комбат Шубин
г
195
поднял бойцов в атаку. До позднего вечера, не
раз переходя в рукопашную, длился этот бой.
Стемнело, но хорошо было видно, как фа-
шисты, кидаясь в воду, на лодках, бревнах и пус-
тых бочках отходили на другой берег Дона.
Вслед им неслись автоматные очереди.
Утром командир бригады объявил батальону
благодарность за отлично выполненную задачу.
А Кривоножкину сказал особо:
— Спасибо, товарищ милиционер, за помощь.
Вы будете представлены к награде.
Гитлеровцы еще несколько раз пытались фор-
сировать Дон в районе Калача, но тщетно.
22 августа на участке обороны 131-й стрелко-
вой дивизии (наш сосед справа) противник фор-
сировал Дон южнее хутора Камыши и занял не-
большой плацдарм. К утру он захватил Камыши
и Кустовский. 131-я стрелковая дивизия, будучи
ослабленной в боях на правом берегу Дона, пы-
талась контратакой сбросить в реку переправив-
шиеся части противника, но успеха не имела. Она
отошла на восток, обнажив наш правый фланг.
Противник начал продвигаться в направлении
Карповки, а силою до двух полков пехоты с тан-
ками и артиллерией повел наступление на Калач,
во фланг боевых порядков бригады.
Первым вступил в ожесточенную схватку
с врагом батальон Шубина. Враг яростно насту-
пал. Дело дошло до рукопашных схваток. Они
разгорелись в траншеях батальона и возле них.
Здесь отличились комсомольцы сержанта Саль-
никова. Сержант увлек бойцов в контратаку, за-
колол четырех гитлеровцев, был ранен, но про-
должал командовать отделением. А в решающую
минуту боя воины увидели исполинскую фигуру
своего комбата, примкнувшего штык к карабину:
— Слушай мою команду!
Рукопашный бой длился считанные минуты.
Фашистов опрокинули. В схватке Шубин лично
истребил 7 фашистов.
Враг, подтянув резервы, вновь атаковал на-
ших смельчаков. К ним на помощь бросились
воины 2-го батальона. Их поддержала батарея
196
старшего лейтенанта И. Пономаренко. Огневой
взвод лейтенанта А. Сахарова выдвинул две пуш-
ки к переднему краю и крошил гитлеровцев кар-
течью. Но силы были неравны.
На поле боя уже горело 9 танков, чернела
масса трупов, а противник вновь возобновил ата-
ки. Ему удалось ценой больших потерь захватить
траншеи 3-го батальона и овладеть северной ок-
раиной Калача (старый Калач).
Здесь разгорелись уличные бои. Воины ба-
тальона Шубина овладевали мастерством ближне-
го боя, так как сражаться пришлось за каждую
улицу, за каждый дом.
Особенно тяжелые бои шли за Калач 28 ав-
густа. Враг при поддержке 25 танков атаковал
боевые порядки уже 2-го батальона с целью
окончательного окружения нашей группы войск
в Калаче. Сейчас даже представить трудно, какое
надо было иметь мужество, стойкость, отвагу,
чтобы сдержать натиск многократно превосходя-
щих сил врага. Мотострелки стояли насмерть.
Путь фашистским танкам преградили орудий-
ные расчеты комсомольцев Павла Аврамчука
и Александра Ефимца. В неравном поединке гиб-
ли бойцы, но оставшиеся продолжали сражаться
с бронированными чудовищами. Перед пушками
уже горело 7 танков, а враг все лез и лез. Сна-
рядом из танка насмерть сразило сержанта Ав-
рамчука. Погиб и другой командир орудия — сер-
жант Александр Ефимцев. Незадолго до этого
мать писала ему: «Смотри, сынок, как следует
защищай наш край родной». Александр выполнил
завет матери.
Героев не стало, но враг не прошел. Понеся
большие потери, оставив на поле боя горящие
машины, гитлеровцы откатились на исходный
рубеж.
Воины капитана Шубина вновь заняли север-
ную окраину Калача и свои траншеи. И Калач
продолжал сражаться.
Рядовому связисту комсомольцу Александру
Ховрату было тогда 18 лет. Я вспоминаю то труд-
ное время, когда мы с ним впервые встретились.
197
Бывало, все вокруг горит от разрывов бомб
и снарядов. И вдруг обрыв, нет связи с ротой.
А Ховрат уже на линии. Г де ползком, по-пластун-
ски, где короткими перебежками под пулемет-
ным и минометным огнем он бесстрашно продви-
гался вперед, находил и устранял повреждения.
И вместе со всеми ходил в контратаки. В одном
из боев связист уничтожил станковый пулемет*
Был тяжело ранен в самом Сталинграде, когда
в составе штурмовой группы ворвался в траншеи
врага.
Позднее Ховрат скажет:
— За всю войну я ничего героического не со-
вершил. Просто честно и добросовестно, как
многие другие, выполнял свой солдатский долг.
В боях за Калач бригада несла ощутимые по-
тери. Каждый боец был на вес золота.
Учетом и распределением по батальонам лич-
ного состава, поступающего на пополнение, зани-
мался помощник начальника штаба бригады ка-
питан П. Г. Данилов. По долгу своей службы он
не ходил в атаки. Но от его распорядительности
в боевой обстановке иногда зависело многое.
В середине августа 1942 года в бригаду при-
было свыше трех маршевых рот рядового и сер-
жантского состава. Капитан Данилов укрыл их
в лесопитомнике, расположенном в двух кило-
метрах восточнее Калача. Такое скоплениё лю-
дей, конечно, не осталось незамеченным для
врага, просматривающего с правого берега До-
на всю глубину нашей обороны. Фашисты обру-
шили на лесопитомник всю мощь артиллерий-
ских и минометных батарей. Но капитан умело
выводил людей из-под огня, искусно укрывал
их. Личный состав маршевых рот был полностью
сохранен.
...Живет в Калаче-на-Дону страстный кинолю-
битель Петр Григорьевич Гудзенко. В августе
1942 года он был воином 20-й мотострелковой
бригады, командовал радиостанцией. Слыл ве-
сельчаком и запевалой. Однажды с ним произо-
шел такой казус. По мосту через Дон шли наши
батальоны. Неожиданно налетели фашистские
198
стервятники. Они заходили в пике и бомбили
мост. Взрывной волной снесло в воду Петра Гуд-
зенко вместе с рацией. Мы думали, что погиб
наш радист. А он вдруг выплывает, да не один,
а вместе с багажом. Нет, не оставил воин своего
боевого оружия в водах Дона. Ведь это была
единственная радиостанция в бригаде. Лишь че-
рез несколько дней ее наладили, и Петр Гудзен-
ко поспешил выйти на связь со штабом 62-й ар-
мии. Штабной радист по-своему объяснил появ-
ление в эфире вдруг ожившей рации: захвачена
врагами и работает под их контролем. Гудзенко
пошел на крайность — открытую радиосвязь.
К счастью, подошедший к рации начальник опе-
ративного отдела штаба 62-й армии полковник
Камынин хорошо знал голос комбрига 20-й. По-
следовал следующий диалог:
— Откуда вы, товарищ Ильин?
— Из Калача.
— Но ведь Калач у немцев!
— Ничего подобного, он в наших руках.
— А переправа?
— Удерживаем...
Оказалось, что из-за потери связи в Калач на-
правили офицера связи с приказом об отходе
бригады. Но он в пути погиб.
Позднее на промежуточном рубеже от Кала-
ча до Сталинграда, в районе станции Карповка,
связь со штабом армии, установленная Петром
Гудзенко, сыграла исключительную роль в сох-
ранении личного состава бригады, которая нахо-
дилась в полном окружении. Отважный комсо-
молец Гудзенко был награжден медалью «За
отвагу».
Так выполняли присягу воины, которые по
долгу своей службы не ходили в атаку...
Половина моста, перекинутая через основное
русло Дона, от острова на западный берег, была
взорвана, как только отошли все наши части из-
за Дона. А вторая его половина от острова че-
рез протоку была еще цела.
Полковник Ильин приказал командиру инже-
нерно-минной роты лейтенанту Якову Криксуно-
199
ву уничтожить вторую часть моста, так как об-
становка показывала, что противник ищет пути
форсирования Дона.
Саперы решили сначала заминировать остров,
а потом взорвать мост. Ночью они двинулись
через лес к мосту. Впереди шел дозор, за ним —
основная группа. Темень стояла кромешная. Са-
перы ступили на мост. Но не успел дозор прой-
ти и половину пути до острова, как лицом к
лицу столкнулся с разведкой противника, перепра-
вившейся на остров на лодках. От неожиданности
на мгновение обе стороны замерли. Старшим до-
зора был рядовой Родин. Он первым пришел
в себя, вскинул карабин и в упор выстрелил в пе-
реднего фашиста, а сам упал на мост. За ним
последовали двое его товарищей. И вдруг, в том
месте, где лежали дозорные, вспыхнуло яркое пла-
мя и раздался крик. Огненный клубок поднялся
и понесся навстречу саперам. Сразу никто не
сообразил, в чем дело. Оказалось, что это горел
солдат Родин. Он в карман куртки положил бу-
тылку с горючей жидкостью «КС», а во время па-
дения его на мост бутылка разбилась, и куртка
на Родине загорелась. Когда подбежавшие са-
перы помогли Родину сбросить куртку, он уже
получил серьезные ожоги. От жидкости «КС» за-
горелся мост. Но это было лишь на руку сапе-
рам. Они быстро заминировали подходы к мосту,
а бутылками с горючей смесью расширяли зону
огня, и деревянное сооружение запылало. Про-
тивник поднял беспорядочную стрельбу, но сапе-
ры были уже на пути к своему расположению.
Бытует пословица: «Сапер ошибается один
раз!» И верно.
Это было в Калаче. В одну из дождливых
ночей конца августа начальник инженерной служ-
бы бригады капитан Вичтомов с группой саперов
отправился минировать брод через ручей в Чер-
касах (окраина Калача).
По всему устройству те мины были небезопас-
ны в применении. Взрыватели в них вставлялись
с двух сторон. Крышка мины тяжелая, а пружины
взрывателей слабые. Ездовой подвозил мины со
200
склада, старшина Пащенко разгружал их, а ко-
мандир взвода подавал снаряженные взрывате-
ли. Капитан Вичтомов лично устанавливал мины
в мокрый и скользкий грунт. При установке по-
следней мины, очевидно, мокрые пальцы Вичто-
мова не удержали боек чеки, и произошло не-
предвиденное: мина взорвалась.
...С большим напряжением сил выполняли
свой воинский долг медицинские работники.
В районе Калача медико-санитарный взвод брига-
ды оказал первую необходимую помощь более
чем одной тысяче раненых. По 16—18 часов
в сутки, под непрерывным обстрелом с правого
берега Дона, стояли у операционных столов
военные хирурги и медицинские сестры.
В конце августа с переднего края в медпункт
был доставлен тяжело раненный в живот боец
3-го батальона. Он бредил боем.
— Такие редко выживают,— тихо, как бы про
себя, сказала медсестра, закрывая рану бойца.
Ее заключение вдруг услышал запыленный
боец, доставивший раненого:
— Нет, вы должны спасти его. Так приказал
комбат Шубин. Вы знаете, какой это боец? В се-
годняшней контратаке он заколол пять фашистов.
Военный врач В. Л. Рыклин, подойдя к опера-
ционному столу, сказал:
— Я постараюсь выполнить приказ вашего
комбата.
Не успели приступить к операции, до меди-
ков долетел вскрик: «Воздух!» Одна бомба уго-
дила во двор, где располагался медпункт. Страш-
ный взрыв, и все перевернулось: гарь, пыль,
брызги стекла, стоны пострадавших.
Когда рассеялась пыль, Виктор Львович при-
поднялся и сквозь пелену разглядел медсестру
Румянцеву.
— А где боец? Давайте найдем его, быть мо-
жет, он еще жив.
В углу избы лежал раненый. Взрывной волной
его швырнуло с операционного стола. Теперь он
уже не стонал. Врач схватил его за руку, под ко-
жей еле-еле прощупывался пульс.
201
— На стол его! Скорей! — закричал Рыклин.
Когда на тело раненого был наложен послед-
ний шов, Виктор Львович, уставший, вышел из
медпункта. Во дворе он встретил бойца, доста-
вившего раненого.
— Передайте своему комбату, что ваш това-
рищ будет жить.
И теперь, в наши дни, при встрече ветераны
с любовью вспоминают «золотые руки» хирурга
Виктора Львовича. Именно эти руки многим из нас
спасли жизнь, и они смогли пройти дорогами по-
бед от Сталинграда до Берлина и Праги.
Теперь, много лет спустя, оборона Калача
в августе сорок второго, бои вокруг него и на
улицах, где шла борьба за каждый дом, пред-
ставляются еще более значимыми. Они явились
как бы прологом к сражениям в самом Сталин-
граде, которых мы тогда еще надеялись избе-
жать. Прологом в том смысле, что уже там, при
защите Калача, с особой силой проявились стой-
кость и героизм воинов.
Калач — донской форпост Сталинграда с запа-
да. Но никаких укреплений, кроме обычных, по-
левых, там не существовало. Гитлеровцы рассчи-
тывали с ходу овладеть этим городом и оседлать
дорогу, идущую от него к Волге. Однако простой
райцентр, обороняемый 20-й бригадой, оказался
для врагов таким крепким орешком, что «раз-
грызать» его им пришлось не один день.
«Стойкая оборона Калача облегчила командо-
ванию 62-й армии перегруппировку частей и по-
зволила задержать продвижение врага на других
участках фронта»,— такую оценку дал Военный
совет армии боевым действиям 20-й бригады.
...К концу августа войска 62-й армии перемес-
тились на внутренний сталинградский рубеж: Пес-
чанка — Алексеевка — Гумрак. Только наша
бригада оставалась одна на внешнем рубеже, в Ка-
лаче, и отражала натиск двух дивизий: 71-й
пехотной и 3-й моторизованной. 31 августа по
приказу штаба 62-й армии бригада, прорвав коль-
цо окружения, к утру следующего дня сосредо-
точилась в районе Песчаного карьера и Нового
202
Рогачика. Но и здесь сна оказалась опять окру-
женной, так как на станции Басаргино фашистс-
кие войска, наступавшие с севера и юга, сомкну-
лись.
Кроме стрелкового оружия, мы имели 8 пу-
шек, 8 минометов, 9 пулеметов и 128 активных
штыков. Это все, что осталось от бригады, насчи-
тывавшей в самом начале боев за Калач 1860 че-
ловек.
Утром 1 сентября, когда бригада еще не ус-
пела зарыться в землю, началось такое, что ос-
тавшимся в живых моим однополчанам никог-
да не забудется.
Несколько часов подряд вражеские самолеты
черной тучей висели над районом сосредоточе-
ния наших войск. Фашисты бросали бомбы, пус-
тые бочки с дырками, а при пикировании летчи-
ки включали сирены, издававшие нестерпимый,
душераздирающий вой. Они хотели морально
подавить наших воинов. Но не таковы оказались
мои однополчане.
Во второй половине дня артиллеристы капи-
тана Узянова заканчивали оборудование огневых
позиций. Сам командир выдвинул свой НП на вы-
сотку и тут же заметил, что со стороны Басарги-
но показалось до 80 танков противника. Они раз-
вернулись в боевой порядок, готовые открыть
сокрушающий огонь по нашей круговой обороне.
За танками следовала пехота. Враг полагал, что
после «обработки» авиацией здесь мало что уце-
лело. Но и на этот раз он жестоко просчитался.
— Приготовиться к отражению танковой ата-
ки!— подал команду капитан Узянов.
8 орудий артдивизиона и батарея 115-го ук-
репрайона вступили в единоборство с броней.
Вражеские танкисты, попав в зону сплошного
огня, открыли беспорядочную стрельбу и первое
время еще пытались продвинуться вперед. Но
когда на поле боя горело 12 машин, враг
начал метаться. Это ободрило наших стрелков.
Они еще крепче стали бить вражескую пехоту,
отсекая ее от танков. Враг не выдержал и отка-
тился на исходные рубежи. Дорого обошлась ему
203
такая «прогулка» в свой тыл. На поле боя дого-
рало 27 танков и лежали сотни трупов.
...Инженерно-минная рота лейтенанта Я. Крик-
сунова отходила из Калача последней. Ей поста-
вили задачу — заминировать все выходы из го-
рода.
Ротные машины отправили ночью с бригадной
колонной. После установки мин, с рассветом, ро-
та отходила пешим порядком по маршруту бри-
гады на Новый Рогачик. Утром 1 сентября в рай-
оне поселка Советский самолеты противника
обстреляли колонну саперов, одновременно
сбросили листовки. В них говорилось, что в Ка-
лаче немецкие войска пленили до 10 тысяч сол-
дат и командиров и захватили много разной тех-
ники. Саперы от души посмеялись над беспардон-
ной фашистской ложью. Ведь они-то хорошо
знали, что в Калаче после их ухода никого и ни-
чего не осталось.
♦ * *
В начале сентября положение на фронте 62-й
армии продолжало ухудшаться. Ударом танко-
вых частей из района Вертячего враг достиг се-
верных окраин Сталинграда. С этого момента
62-я и 64-я армии оказались отрезанными от ос-
тальных войск фронта. На их плечи теперь легла
вся тяжесть обороны непосредственно Сталин-
града. День и ночь не утихали бои с яростно на-
ступающим противником.
Командный пункт бригады находился в районе
старых пионерских лагерей, а батальоны продол-
жали удерживать рубеж обороны по высоткам
западнее «Треугольной рощи». В штаб поступило
донесение от командира 3-й роты 3-го батальона
лейтенанта Кондратия Звинцева:
— Отражено пять атак, нас осталось шесть
человек, продолжаем вести огонь.
Рота в шесть душ продолжала держать ру-
беж. Даже сказать нам «прощайте» у них не бы-
ло времени, потому что каждая секунда была до-
рога.
204
С невиданным упорством, проявляя исключи-
тельный героизм, сражались воины бригады за
каждую пядь сталинградской земли.
В ответ на обращение ветеранов обороны Ца-
рицына к воинам 62-й армии с призывом отстоять
город мои однополчане приняли письмо к Пред-
седателю Государственного Комитета Обороны
И. В. Сталину, в котором писали:
«Мы пишем Вам в разгар великого сражения,
под гром несмолкаемой канонады, вой самоле-
тов, в зареве пожарищ, на крутом берегу вели-
кой реки Волги. Пишем, чтобы сказать Вам и че-
рез Вас всему советскому народу, что дух наш
бодр, как никогда, воля тверда, руки наши не ус*
тали разить врага. Сражаясь сегодня под Сталин-
градом, мы понимаем, что деремся не только
за город Сталинград. Под Сталинградом мы за-
щищаем нашу любимую Родину, защищаем все
то, что нам дорого, без чего мы не можем жить.
Здесь, под Сталинградом, решается вопрос: быть
или не быть советскому народу свободным. По-
сылая это письмо из окопов, мы клянемся Вам,
что до последней капли крови, до последнего
дыхания, до последнего удара сердца будем
отстаивать Сталинград и не допустим врага
к Волге».
Верность этой клятве воины подтвердили бук-
вально на следующий день. Утром 5 сентября
противник огромными силами пехоты и танков
перешел в наступление на широком фронте. Ос-
новной удар он наносил по лощине вдоль желез-
ной дороги Воропоново — Сталинград. Тесня бое-
вые порядки 35-й гвардейской стрелковой диви-
зии, противник одновременно выбросил заслон
до двух рот пехоты с восемью танками в «Тре-
угольную рощу», что на Дар-горе, для прикры-
тия левого фланга своего наступления.
Тогда полковник Ильин решил оказать помощь
35-й гвардейской стрелковой дивизии и обеспе-
чить безопасность своего левого фланга.
На рассвете 6 сентября воины сводного ба-
тальона 20-й бригады стремительно и неожидан-
но атаковали врага, забросали его танки гранатами,
205
когда они находились на ночной стоянке. Гитле-
ровские танкисты, не зная, каковы наши силы,
стали удирать из рощи. За ними побежала пехо-
та, преследуемая нашими бойцами. Батальон за-
нял «Треугольную рощу». В этой короткой схватке
отличились многие воины. Сержант Лукйн унич-
тожил огнем своего автомата и гранатами 7 вра-
жеских солдат и 2 офицеров. Сержант Тушин из
противотанкового ружья подбил танк, подавил
две пулеметные точки и истребил 8 фашистов.
Рядовые Ховрат и Бердов из автоматов уничто-
жили по 7 гитлеровцев. При овладении «Тре-
угольной рощей» боевые порядки бригады вы-
двинулись до двух километров по отношению
к линии обороны своих соседей.
А тем временем артиллеристы капитана Узя-
нова с огневых позиций у кожзавода нанесли
удар по врагу, наступающему с Верхней Ельшан-
ки на Садовую. Горели вражеские танки, а пехо-
та попадала под двойной удар — батарей «ка-
тюш» и пушек Узянова. Наступление врага приос-
тановлено.
На следующий день на командный пункт брига-
ды, который находился в здании кожзавода (ны-
не мастерские опытной станции), прибыл испол-
няющий обязанности командарма 62-й бывший
начальник штаба армии генерал-майор Н. И. Кры-
лов. Поблизости от КП занимали огневые позиции
артиллеристы капитана Узянова.
Генерал подошел к ним и спросил:
— Знаете ли вы, что вчера сделали? — и уви-
дев недоумение на лицах воинов, не дожидаясь
ответа, продолжил: — Вы не пропустили танки
и мотопехоту врага в Сталинград.
Атиллеристы поклялись генералу, что они до
конца выполнят свой воинский долг. Уход с пере-
довых позиций будет допускаться только по од-
ной причине — смерть. «Ни шагу назад!» — таков
был их девиз.
Позднее дважды Герой Советского Союза
Маршал Советского Союза Н. И. Крылов в своей
книге писал:
«Не могу не сказать еще раз о мотострелко-
206
вой бригаде полковника П. С. Ильина, тем более
что это относится все к тому же дню — 6 сен-
тября.
Бригада занимала в последние дни неболь-
шой участок на левом фланге армии, у Яблоне-
вой балки. И вот Ильин донес, что он, использо-
вав благоприятную обстановку, продвинулся при-
мерно на 2 километра и очистил от немцев так
называемую «Треугольную рощу» в районе Дар-
горы. Впору было усомниться в точности доне-
сения. Согласно сводной справке в боевых под-
разделениях 20-й бригады числилось вместе
с командным составом 96 человек. По силам ли
было им то, о чем доносил комбриг?
Но посланный на этот участок офицер из опе-
ративного отдела подтвердил — все верно: и то,
что к началу суток бригада имела в боевом
строю 96 человек, и то, что ее подразделения
закрепляются сейчас в захваченных немецких око-
пах в «Треугольной роще». При этом потери
у Ильина минимальные.
...Я побывал вечером в некоторых соединени-
ях и частях... Заехал и на командный пункт 20-й
бригады. От души поблагодарил Петра Сысоеви-
ча и за сегодняшнюю боевую активность, и за
все прежнее, особо за бой, происходивший 4 дня
назад.
Тогда его бригада, отводимая с Дона, полу-
чила приказ задержаться на промежуточном ру-
беже между Карповкой и Басаргино. Едва заняв
позиции, она отразила крупную танковую атаку.
Это была существенная помощь другим нашим
частям, закрепившимся на центральном участке
внутреннего обвода. Бригада вывела из строя до
двадцати фашистских танков.
Уезжал от Ильина с мыслью, что являюсь
свидетелем того, чему когда-нибудь потом мо-
гут просто не поверить»*.
К этому трудно что-либо добавить.
20-я мотострелковая бригада сражалась с вра-
* Крылов Н. И. Сталинградский рубеж. М.: Воениз-
дат, 1979, с. 83-84.
207
гом и после Сталинградской битвы. Мы только
все более крепкими выходили из огня. Бригада
прошла дорогами побед через Курско-Орлов-
скую битву, освобождала Украину и Польшу,
штурмовала Берлин, освобождала Прагу. Она
была удостоена почетного наилленования Ново-
град-Волынской, заслужила ордена Красного Зна-
мени и Суворова.
За мужество и отвагу в борьбе с немецко-
фашистскими захватчиками орденами и медаля-
ми награждены (не считая медалей «За оборону
Сталинграда», «За взятие Берлина» и «За осво-
бождение Праги») более 4600 солдат и офице-
ров, а двум из них присвоено звание Героя Со-
ветского Союза.
Преемники сталинградских героев в гряду-
щих боях достойно продолжили и умножили тра-
диции соединения, прославившегося в боях у До-
на и Волги.
Говорят документы
О ЗАДАЧАХ КОМСОМОЛЬЦЕВ В РАЗВИТИИ
СНАЙПЕРСКОГО ДВИЖЕНИЯ В ПОЛКУ
(Из протокола общего комсомольского собрания
117-го стрелкового полка 23 с. д. от 23 июля 1942 г.)
Присутствуют 190 членов ВЛКСМ
Повестка дня:
1. Задача комсомольцев в развитии снайперского движе-
ния в полку.
Докладчик командир полка полковник Сиваков.
Слушали: Доклад командира полка полковника Сивакова
о развитии снайперского движения в полку.
Выступили: Пассар Максим.
Комсомол обязывает нас для общего дела, для Родины
отдать все свои силы, а если потребуется, и жизнь, лишь бы
одержать победу над коварным врагом.
Я давно мечтал о том, как я могу выполнить этот священ-
ный долг перед Родиной, перед комсомолом, и решил
стать снайпером.
208
Сейчас я унмчтожил 21 фашиста, обязуюсь уничтожит!»
200 и призываю к этому всех комсомольцев нашего полка.
Холхождаез (секретарь комсомольского бюро):
Снайпер Пассар правильно понял задачу комсомольцев.
Наша задача, всех комсомольцев полка, добиться такого
положения, чтобы не было ни одного комсомольца, не от-
крывшего лицевой счет по истреблению врага.
Матуссз: Я имею на своем счету одиннадцать истреблен-
ных немцев. Но этого мало. Мы, комсомольцы, должны от-
лично владеть своим оружием и бить врага наверняка и
без промаха. Обязуюсь догнать Пассара, и подготовлю
двух хороших снайперов.
Постановили:
1. В развитии снайперского движения в полку огромную
роль играет комсомол. Это начали комсомольцы Пассар,
Матусов, и их инициативу должны поддержать все комсо-
мольские руководители и комсомольцы.
2. Добиться, чтобы к празднику 25-й годовщины Октяб-
ря не было ни одного комсомольца, не уничтожившего фа-
шиста.
Зф Комсомольскому бюро периодически заслушивать на
своих заседаниях работу комсоргов по развертыванию
снайперского движения.
Секретарь комсомольского бюро лейтенант
X о л х о д ж а е в.
И. М. ЛОГИНОВ,
капитан в отставке
Сокол
Иван Бибишев родился в 1921 году в селе Ка-
макужа Мордовской АССР. В 1936 году семья
переехала в г. Магнитогорск. Здесь закончил се-
милетку. С детства мечтал стать летчиком.
В 1938 году поступил в аэроклуб. Потом — Чка-
ловская школа военных пилотов. Старательный,
дисциплинированный курсант обратил на себя
внимание командования. Перед выпуском в мае
1942 года ему предложили остаться инструкто-
ром в школе.
209
— Если прикажут, останусь. А лучше всего
пошлите на фронт,— ответил Бибишев.
26 мая 1942 года пилот комсомолец Бибишев
прибыл в 688-й штурмовой авиационный полк.
Товарищи по службе потом вспоминали:
— Ваня был небольшого роста, широкопле-
чий, слегка сутуловатый. Он выглядел настолько
молодым по сравнению с остальными, что поба-
ивался, как бы его не откомандировали обратно...
Командир полка, старый опытный штурмовик,
знакомясь с прибывшим пополнением, отметил
прекрасное знание Бибишевым материальной
части, твердые и уверенные ответы. На предло-
жение командира: «Ну, что ж, сынок, будем
драться, бить немецкую гадину. Вас лично беру
под свою опеку» — Бибишев поднял голову, и его
черные, жгучие глаза широко открылись — в них
было столько радости и задора. «Товарищ под-
полковник, ваше доверие оправдаю, врага буду
бить так, как бьют его лучшие штурмовики».
Командир полка подозвал опытного команди-
ра эскадрильи капитана Неделько и, указывая на
Бибишева, приказал зачислить его в свою эскад-
рилью и самому лично вести в бой.
Обстановка на фронте сложилась для нас не-
благоприятная. Враг на небольшом участке со-
средоточил кулак из отборных головорезов, под
руководством лучших своих генералов, перед ко-
торыми поставил задачу выйти к Волге, захва-
тить Сталинград. Наши войска вынуждены были
отступать.
12 августа 1942 года Бибишев получил боевой
приказ: уничтожить технику и живую силу врага
в районе станции Обливская. Это был центр
аэродромного узла противника.
Г итлеровское командование придавало ог-
ромное значение этому аэродрому и принимало
все меры к его обороне. В воздухе беспрерывно
патрулировали истребители, с земли прикрывали
большим количеством зенитной артиллерии. Но
наши штурмовики перехитрили врага и нанесли
ему тяжелый урон: сожгли 52 самолета, из них
4 сжег Бибишев. На его счет в этот день были за-
210
писаны еще десятки убитых фашистских летчи-
ков, техников и разбитая штабная легковая авто-
машина.
Бибишев упорно совершенствовал свое мас-
терство. Он искал новые приемы и методы, что-
бы еще сильнее разить врага.
20 августа сержант Бибишев в качестве веду-
щего звена, в составе четырех Илов, которые
гитлеровцы называли «черной смертью», на бре-
ющем прошел над линией фронта и устремился
к переправе через Дон в районе поселка Нижний
Акатов. Фашисты опомниться не успели, как
краснозвездные Илы начали штурмовку. В воде
и на земле забушевали взрывы, поднявшие в воз-
дух немецкую переправу, разметавшие орудия,
автомашины и повозки.
После выполнения этого задания командир
эскадрильи сказал сержанту Бибишеву:
— Наблюдал за тобой. Молодец! Действуй
и впредь так же уверенно и смело.
В сентябре 1942 года в жизни Бибишева про-
изошло большое событие. Заместитель Наркома
Обороны СССР по авиации генерал А. А. Нови-
ков, будучи на аэродроме, присвоил И. Ф. Биби-
шеву звание лейтенанта и наградил орденом
Красного Знамени. В этом же месяце он всту-
пил в партию. Командование и комсомольская
организация полка выдали ему блестящий отзыв.
Получая кандидатский билет, Иван Фролович
заявил:
— Высокое звание коммуниста я оправдаю.
Заверяю партию и весь советский народ: буду
драться с врагом, пока в моей груди бьется
сердце. В свои удары по фашистам буду вклады-
вать все умение, чтобы от них враг никогда не
смог оправиться. В моей мести и борьбе ничто
меня не остановит. Защищая Сталинград, я за-
щищаю свой родной Магнитогорск, всю страну,
Родину. А она для меня — что мать.
В ночь с 24 на 25 октября Бибишеву была
поставлена задача — не только бомбить аэрод-
ром в Большой Россошке, но и произвести раз-
ведку погоды в районе цели. Это задание в тем-
211
ную, облачную ночь было по плечу только Биби-
шеву. «У него рысьи глаза. Он видит в самую
темную ночь, как днем»,— с уважением говорили
летчики и техники.
В этих трудных метеорологических условиях
Иван показал высокое боевое мастерство, му-
жество и сноровку, успешно выполнив задание.
Вскоре у станицы Клетской, невзирая на ин-
тенсивный зенитный огонь врага, Бибишев с
80-метровой высоты штурмовал колонны машин.
В районе Цимловский взорвал склад с боепри-
пасами. На аэродроме Большая Россошка — пи-
томник Морозовский уничтожил 16 самолетов
противника.
С 10 января 1943 года Бибишев громит фа-
шистских захватчиков, окруженных под Сталин-
градом. За четыре коротких зимних дня, при
сильном морозе, он произвел 11 боевых выле-
тов, разбил и поджег до 20 автомашин с войска-
ми и грузами, один транспортный самолет, пода-
вил три точки зенитной артиллерии.
Однажды Бибишев тяжело заболел. Врачи по-
требовали, чтобы он лежал. Но он умолял коман-
диров посылать его на боевые задания и выпол-
нял их блестяще. По возвращении с полетов Би-
бишев, обессиленный, падал пластом на кровать...
Но стоило только заговорить о боевом приказе,
как Иван подымался и рвался в бой.
И погиб он смертью героя.
Это было в ясный морозный день 18 января.
Враг, доживая свои последние часы, упорно цеп-
лялся за последние рубежи, пытался оказать со-
противление. Но, теснимый войсками Донского
фронта, вынужден был отступить. Шаг за шагом
все теснее стягивалась на шее врага сталинград-
ская петля. Разобщенные группы фашистов ярост-
но огрызались. Наши штурмовики должны были
помочь с воздуха наземным войскам окончатель-
но очистить родные волжские степи от врага.
Заместитель командира экскадрильи Бибишев с то-
варищами получил задачу: нанести удар по скоп-
лению войск противника, оказавшего сопротивле-
ние нашим наступающим частям. Бибишев сделал
212
заход и сбросил бомбы точно в цель. Наша пе-
хота ринулась вперед. Илы легли на обратный
курс. И вдруг Бибишев увидел, как на другом
участке, на снегу залегла наша пехота, останови-
лись танки. Они не могли преодолеть огневое
сопротивление противника. Враг на небольшом
участке сосредоточил много пулеметов, артилле-
рии и противотанковых пушек. Бибишев видел,
что этот участок прикрыт плотным огнем
зенитной артиллерии и понимал, что ата-
ка с воздуха тут опасна. Однако горячее
сердце патриота не выдержало. Он решил штур-
мовать вражеских зенитчиков. Пять раз Бибишев
ходил в атаку, поливая врага из пушек и пулеме-
тов. Пять раз самолет Ил-2 взмывал ввысь,
чтобы снова обрушиться шквалом огня на голо-
вы фашистов. А они направили против отважно-
го летчика всю силу своего оружия. Небольшой
участок зимнего голубого неба покрылся сплош-
ными клубами разрывов, светящиеся нити трас-
сирующих пуль и снарядов тянулись к самолету.
Несколько снарядов попали в него. Пламя под-
биралось к кабине. Тяжелораненый Бибишев
загорелся. До аэродрома не дотянуть, и он на-
правил свой штурмовик в скопление техники
и пехоты противника. Взрыв страшной силы по-
тряс окрестности, клубы огня и дыма поглотили
героя и его машину. Но наши войска все же за-
няли укрепленный узел противника.
За свою короткую и яркую жизнь Бибишев
сделал на своем Ил-2 более 100 боевых вылетов
днем и 41—ночью, уничтожил и подавил 11 зе-
нитных точек, истребил более 500 гитлеровцев.
Бибишев был награжден второй раз орденом
Отечественной войны I степени. А вскоре ему
было посмертно присвоено звание Героя Совет-
ского Союза.
В письме матери героя, Марфе Степановне
Бибишевой, командиры части писали:
«Ваш сын Иван Фролович был настоящим пат-
риотом Родины. Он любил жизнь и потому нена-
видел врага, жестоко мстя за наших отцов, ма-
терей, жен и детей. На примере Героя Ивана
213
Бибишева будут воспитываться тысячи молодых
бойцов, готовясь к предстоящим боям за окон-
чательный разгром немецких фашистов.
Вся часть гордится вашим сыном. Мы все вы-
ражаем вам чувство глубокой благодарности за
воспитание такого сына... Он сражался по-гвар-
дейски, по-геройски, а герои не умирают».
Свято чтут волгоградцы память о комсомоль-
це-герое. Его фотографию можно увидеть в му-
зее-панораме.
Не забывают о своем земляке и магнитогор-
цы. Именем Героя Советского Союза И. Ф. Биби-
шева названа средняя школа, где он учился
и провел молодые годы.
Пулями пробитые,
кровью обагренные...
Не счесть примеров героизма, проявленного
комсомольцами на полях сражений под Сталин-
градом в 1942—1943 годах. С каким трепетным
волнением юноши и девушки вглядываются
в пробитые пулями и осколками, обагренные
кровью комсомольские билеты фронтовиков, ко-
торые находятся на вечном хранении в Вол-
гоградском музее-панораме «Ста л ингра дека я
битва».
♦ ♦ *
Комсомольский билет № 2799101 принадле-
жал рабочему Сталинградского тракторного за-
вода Павлу Кагадкову. Сгоревший почти дотла,
он является немым свидетелем беззаветного му-
жества юноши, отдавшего жизнь во имя счастья
Родины...
Осенью 1942 года, когда фашисты подошли
к Сталинграду, Павел Кагадков ушел в отряд на-
родного ополчения и стал танкистом. Уже в пер-
вых боях Павел проявил героизм. Его танк по-
являлся в самых опасных местах. 27 сентября
214
фашистам ценою больших потерь удалось про-
рваться к поселку тракторозаводцев. Советское
командование бросило все силы в контратаку.
Экипаж Кагадкова шел впереди наступающих.
Появились немецкие танки. Завязалось жестокое
сражение. В грохоте боя Кагадков не заметил,
как оказался окруженным. По его танку открыли
артиллерийский огонь. Но комсомольский экипаж
не дрогнул. Рабочие не покинули машину даже
после того, как танк загорелся.
А вот учетная карточка № 15876528 члена
ВЛКСМ Александра Павленко, 1923 года рожде-
ния. Карточка пробита в пяти местах осколками.
На ней — следы крови.
С раннего детства щуплому сероглазому па-
реньку приходилось помогать родителям — семья
была большая. Он оставил школу и пошел учени-
ком десятника по заготовке леса. А вскоре стал
работать самостоятельно. Александр страстно
увлекался охотой на белок. В свободное от ра-
боты время он брал ружье, вставал на лыжи
и мчался в глубь бора. Уйдет в лес, и целый день
там бродит. Устанет, проголодается, но зато до-
мой возвращаемся довольным. Стрелял он на
редкость метко. Товарищи уважали его за это и
по-дружески завидовали, когда тот приносил бо-
гатую добычу.
Александр любил песню. И пел задушевно.
Мог он и хорошо плясать, но на сцену выходить
как-то не решался — уж очень застенчив был.
Мечтал Саша продолжать учебу. Но война по-
мешала. Работая лесным мастером, Александр
поступил на курсы шоферов. А в августе
1942 года первичная комсомольская организация
восточносибирского села Чалдай приняла его
в комсомол.
Секретарь комсомольской организации подо-
шел к Александру, взял его руку.
— Ну, Саша, отныне ты комсомолец! Знай,
что состоишь в молодежном союзе, который
215
носит имя великого Ленина. А это зна-
чит — всегда должен отстаивать идеи Владимира
Ильича...
Сентябрьским холодным утром 1942 года
Александра провожали в армию.
Вскоре после отъезда из дома Павленко при-
слал родным письмо, в котором сообщал, что
едет на фронт... И вот Сталинград. Здесь он во-
евал в полку связи 62-й армии. Умело и быстро
исправлял линию связи. Как-то фашисты откры-
ли убийственный минометный огонь. Связь НП
полка с огневыми позициями прервалась. Свя-
зист Павленко под огнем пополз разыскивать
место обрыва. Рискуя жизнью, он быстро устра-
нил повреждение. А когда возвращался назад,
грохнули взрывы вражеских снарядов, Павленко
был сражен осколками.
Перед нами комсомольский билет №5322457,
пробитый вражеской пулей. Его владелец — мат-
рос Волжской военной флотилии Николай Собя-
нин. Он дрался с врагами на воде и на суше.
Однажды катер, на котором служил рулевой
Собянин, патрулировал неподалеку от перепра-
вы. В небе появились «юнкерсы». Выстроившись
«гуськом», в хвост друг другу, они начали бом-
бежку.
Завыли сирены, бомбы поднимали фонтаны
воды вокруг переправы. Патрульный катер от-
крыл огонь по самолетам. Завязался неравный
поединок. Катер загорелся. Команда под огнем
высадилась на правый берег. В это время гит-
леровцы, прячась за развалинами домов, пошли
в атаку. Матросы, поддерживая пехотинцев, стре-
мительно ринулись в контратаку. В ней и пал
смертью храбрых комсомолец Николай Иванович
Собянин.
» * ♦
Еще один документ. На внешней стороне об-
ложки, почерневшей от времени, уже ничего не
разобрать. А на внутренней видим номер —
216
10485995 и читаем фамилию — Разуваев Михаил
Сергеевич. Судя по записям, билет был вручен
ему в г. Имене Калининским райкомом комсомо-
ла Уссурийского края...
В 1942 году в донских степях, на юге от Ста-
линграда, 64-я армия вела ожесточенные оборо-
нительные бои с немецко-фашистскими захват-
чиками. Страшный удар вражеских авиации, тан-
ков и мотопехоты пришел по обороне 126-й
стрелковой дивизии.
Очевидцы рассказывали, что Разуваев нахо-
дился в группе, прикрывавшей отход подразделе-
ния. Эта горстка храбрецов долго вела огонь,
сдерживая превосходящие силы врага. В ход по-
шли гранаты. А затем все стихло...
Из этого боя Разуваев не вернулся. Его ос-
танки вместе с комсомольским билетом найде-
ны на территории совхоза «Тингутинский» Светло-
ярского района Волгоградской области в 1970 го-
ду. Так билет Михаила Разуваева стал достояни-
ем музея-панорамы.
На другом стенде — комсомольский билет
№ 13601215 Р. Ибаррури, который он носил на
груди до последнего дня своей героической
жизни. После долгих поисков, в 1970 году, би-
лет был обнаружен в архиве ЦК ВЛКСМ. Сюда
его переслали из прифронтового Сталинграда
в сентябре 1942 года...
В августе 35-я гвардейская стрелковая диви-
зия прибыла под Сталинград, на подступах к ко-
торому шли в те дни ожесточенные бои.
13 августа Рубен писал:
«Дорогая мама! Мне хочется скорее в бой.
Можешь быть уверена, что я исполню свой ком-
сомольский и воинский долг».
Рубену недолго пришлось ждать, чтобы вы-
полнить обещанную клятву, данную своей мате-
ри— Долорес Ибаррури.
24 августа передовой отряд дивизии, в кото-
ром находился Рубен, занял боевой рубеж юж-
217
нее ст. Котлубань. С утра на их позицию двину-
лись танки и мотопехота противника. Грохот ар-
тиллерии не утихал. Без умолку трещали пуле-
меты и автоматы. Пять раз бросались фашисты
в атаку, но каждый раз гвардейцы встречали их
смертельным огнем и отбрасывали на исходные
позиции.
Так случилось, что в боевых порядках коман*-
дира батальона не Оказалось. Командование от-
рядом принял на себя командир пулеметной ро-
ты гвардии старший лейтенант Р. Ибаррури. Лич-
ной доблестью и отвагой Ибаррури воодушевлял
солдат, вместе с ними ходил в рукопашные
схватки.
Весь день пулеметчики сдерживали противни-
ка и не пропустили его до прихода главных сил
дивизии. В этом бою Ибаррури был тяжело ра-
нен. Лишь когда прекратились атаки фашистов,
его' увезли санитары.
В госпитале советские врачи упорно боролись
за жизнь молодого испанца.
Вот слова из донесения политуправления юго-
восточного фронта, присланного в те дни из Ста-
линграда Главному Политическому Управлению
Красной Армии.
«Р. Ибаррури было сделано немедленное
прямое переливание крови, которую дала меди-
цинская сестра госпиталя т. Клетина. Для эва-
куации из с. Средняя Ахтуба в глубь страны был
подготовлен специальный самолет. Но, по за-
ключению врачей, сделать это было невозможно
по причине крайне тяжелого состояния больного.
Здоровье Р. Ибаррури не улучшалось, и 3 сен-
тября 1942 года он скончался».
Рубен умер, когда ему не исполнилось и
22 лет. Но он до конца выполнил долг патриота-
интернационалиста.
23 августа 1958 года капитану Р. Ибаррури
посмертно было присвоено звание Героя Совет-
ского Союза.
218
О многом поведал полуистлевший комсомоль-
ский билет Николая Федотовского, он был най-
ден летом 1974 года в донской земле, в одной из
воронок на склоне высоты у станицы Сиротин-
смой. На верхней обложке билета сохранился но-
мер— 4234330 и частично имя и фамилия его
владельца.
На этой легендарной высоте летом 1942 года
горстка советских воинов из 40-й гвардейской
стрелковой дивизии преградила путь стальной
армаде фашистов, рвавшейся к Сталинграду.
Их было шестнадцать — сильных, смелых, ве-
селых парней: русские, украинцы, коми. Одному
из них, Николаю Федотовскому, было двадцать
лет...
На голубом небе ни облачка. Нещадно палит
солнце. Получен боевой приказ: «Гвардейскому
стрелковому полку занять оборону на высоте
180,9 у хутора Дубового (в пяти километрах се-
вернее станции Сиротинской) и удержать ее лю-
бой ценой до подхода подкрепления».
Враг не заставил себя долго ждать: утром рн
предпринял первую атаку, которая была успеш-
но отбита. Однако вскоре поднялись новые вра-
жеские цепи. И вдруг споткнулись, повернули
назад, оставив на склоне высоты убитых и ране-
ных. Их остановил огненный шквал защитников
высоты. До вечера противник трижды пытался
завладеть рубежом.
Жестокий неравный бой возобновился утром
на следующий день. У защитников высоты остались
лишь противотанковые гранаты. Осколки снаряда
тяжело ранили командира группы младшего лей-
тенанта Василия Кочеткова. Заслонив его, выдви-
нулись вперед Федотовский, Докучаев, Чирков.
Дым разъедал глаза. Солдаты бережно уложили
умирающего командира на дно окопа и со связ-
ками гранат с криком «За Родину!» бросились на-
встречу танкам противника...
Воины, пришедшие на помощь героям, уви-
219
дели у подножия высоты двенадцать догора-
ющих танков.
Приказом по Донскому фронту за образцовое
выполнение боевых заданий командования и про-
явленные при этом доблесть и мужество красно-
армеец Николай Михайлович Федотовский по-
смертно награжден орденом Красного Знамени.
А через две недели о подвиге воина-гвардейца
узнали в родной деревне Терехове Рослятинско-
го района Вологодской области. Там в 1938 году
Коля Федотовский вступил в ряды Ленинского
комсомола, был активным членом колхозной
комсомольской ячейки. С этой земли и ушел за-
щищать Сталинград.
* * ♦
На последней странице комсомольского биле-
та № 29877357 Ивана Карханина красными черни-
лами написано: «Погиб смертью храбрых
7. 11. 42 г. От. секр. бюро ВЛКСМ ст. л-нт (под-
пись неразборчива).
...Это было южнее Сталинграда. Расположен-
ный на главном направлении наступления 434-го
стрелкового полка вражеский дзот сдерживал
продвижение наших войск. Командование полка
решило выслать вперед небольшую группу раз-
ведчиков, чтобы выявить систему огня переднего
края противника, подорвать дзот и добыть «язы-
ка». Во главе группы шел секретарь комсомоль-
ской организации взвода разведки Иван Кар-
ханин.
Темной ноябрьской ночью смельчаки отпра-
вились в тыл врага. Над приволжской степью то
и дело взлетали ракеты, тянулись яркие нити
трассирующих пуль, и тогда разведчики, припа-
дая к мерзлой земле, замирали. Наконец они
бесшумно преодолели поляну и оказались у дзо-
та, где можно взять «языка». С гранатами в ру-
ках разведчики приготовились к решающему
броску. Но тут из амбразуры застрочил пуле-
мет— ни отползти, ни поднять головы. Однако
красноармеец Карханин, лежавший впереди всех,
220
сумел подползти к дзоту. Огонь прекратился на
какое-то мгновенье. И тогда Карханин, подняв-
шись, бросился на амбразуру и закрыл ее своим
телом. Пулемет замолк. Воспользовавшись ноч-
ной неразберихой, разведчики тут же ворвались
в блиндаж и захватили немецкого офицера. При-
каз командования был выполнен. Однополчане
рассказывали, что когда они подняли героя,
грудь его была пробита шестью пулями, а комсо-
мольский билет, находившийся в левом кармане
гимнастерки, залит кровью.
Иван Карханин был посмертно награжден ор-
деном Красной Звезды.
Родился он в селе Лоховка Чкаловской об-
ласти.
А это комсомольский билет № 8684328 — ко-
мандира взвода отдельного саперного батальона
Н. Бугая. Билет был вручен Краснолиманским
райкомом ВЛКСМ в 1940 году. Тогда Коля еще
учился в 9 классе средней школы. В октябре
1941 года по путевке райкома был направлен
в действующую армию.
И вот Сталинград. В ночь с 15 на 16 ноября
1942 года батальон получил приказ разминиро-
вать минное поле, проделать проходы и обес-
печить частям 62-й армии наступление в районе
тракторного завода. Выполнив задачу, саперы за-
няли оборону рядом со стрелковым соединени-
ем. Однако гитлеровцы первыми начали наступ-
ление. Пять раз фашисты бросались на позиции
советских воинов, но безуспешно. Вскоре защит-
ники Сталинграда перешли в контратаку и стре-
мительным броском выбили врага с ранее зани-
маемых им позиций.
Во время контратаки Николай Бугай получил
несколько осколочных ранений и в бессознатель-
ном состоянии был отправлен в госпиталь. Ока-
залось, что один из многочисленных осколков
угодил в грудь, пробил маскировочный халат, те-
логрейку, красноармейскую книжку и застрял
в последней странице комсомольского билета.
221
С этим билетом воин прошел славный боевой
путь от Сталинграда до западных границ гитле-
ровской Германии.
Пятнадцать лет бывший слесарь авторемонт-
ных мастерских г. Красный Лиман Донецкой
области хранил этот билет, а потом переслал его
з Волгоградский музей-панораму.
Н. Г. ДРОНЬ,
капитан в отставке
Вожаки
В середине октября сорок второго года
с одной из приволжских станций отправились
в юго-западном направлении четыре воинских
эшелона. Это выдвигалась к линии фронта толь-
ко что пополненная людьми и боевой техникой
143-я отдельная стрелковая бригада. Подразде-
ления комплектовались в основном из моряков
Черноморского флота, многие из которых уже
участвовали а боях за Крым. Но было немало
и необстрелянных.
О том, куда направлена бригада, знали
в штабе лишь немногие — маршрут эшелонов
держался в строгом секрете. Однако все, в том
числе и рядовые бойцы, понимали: едем на Ста-
линград— там в то время был самый тревожный
участок фронта.
Волга... Прибрежные тальники забиты войска-
ми до отказа, уплотняться больше некуда. Огром-
ное скопление людей, боевой техники, авто-
машин, повозок с лошадьми — все это ждет
переправы на западный берег. Командование
бригады требует строжайше соблюдать маски-
ровку. Во все подразделения направлены пред-
ставители штаба и политотдела специально для
контроля за выполнением этого требования. На-
чальник политотдела меня, инструктора, напра-
вил в батарею.
Ранним октябрьским утром батарея лейте-
нанта И. Д. Гусева, переправившись на пароме че-
222
рез Волгу, временно расположилась, как и другие
подразделения, на высоком холме вблизи села
Светлый Яр. Артиллеристы замаскировали орудия
сухими стеблями подсолнуха, лошадей спрята-
ли в овраге. С группой командиров мы стоим под
стенкой сарая крайнего двора. Отсюда, с высо-
кой горы, по словам жителей, в хорошую пого-
ду можно увидеть Сталинград. Такая погода
была и сейчас. Но, как ни всматривался вдаль
командир орудия Иван Позняк, никакого горо-
да он не увидел: на том месте, где должен быть
Сталинград, темнело огромное дымное облако.
«Палят, гады, рушат все»,— ни к кому не обра-
щаясь, зло произносит он. Желваки ходят на его
лице. На Днепропетровщине у него остались род-
ная хата, жена, дети. Что с ними?
Когда бригада находилась на формировании,
тыловая обстановка немного отвлекала Ивана от
тяжелых дум. Он мог и песню спеть, и сплясать,
и на гармошке сыграть. Увидев горящий город,
сержант вновь сник, ожесточился. «Ну, погоди-
те!»— погрозил он кулаком в ту сторону и, пр-
вернувшись, зашагал прочь. За ним молча напра-
вились бойцы. Сердца их горели гневом.
Подразделения бригады ночью переправились
южнее Красноармейска через Волгу. Перед тем,
как батальонам занять свои места на переднем
крае, работников политотдела собрал на корот-
кое совещание заместитель командира бригады
по политчасти старший батальонный комиссар
С. В. Кузовков. Мы тянулись к нему. С каждым
политработником и строевым командиром комис-
сар встречался и беседовал не раз в дни форми-
рования бригады, мы его постоянно видели
в подразделениях. У нашего комиссара быстрая
пружинистая походка, и когда он идет, то накло-
няется всем туловищем вперед. Опытный воен-
ный глаз без труда узнавал в нем кавалериста.
И он действительно много лет служил в кавале-
рийских частях на Дальнем Востоке. Кузовков
разговаривает негромко и с первых же слов рас-
полагает к себе откровением, как бы приглашая
вместе подумать, порассуждать.
223
Мы уже знали, что совсем недавно, в июле,
старший батальонный комиссар Кузовков и на-
чальник связи майор М. И. Вершинин вывели из
окружения большую группу бойцов и команди-
ров бригады, сражавшейся до последней возмож-
ности на Дону. Вышедшими было сохранено зна-
мя соединения, значительная часть боевой техни-
ки. Командир бригады, выходивший из окружения
с другой группой, в неравном бою погиб, и до при-
бытия нового командира формирование бригады
было поручено Вершинину и Кузовкову.
Для нас, еще не нюхавших пороха политра-
ботников, комиссар был авторитетным и забот-
ливым наставником, мы прислушивались к каж-
дому его слову. Вот и теперь мы, затаив дыха-
ние, слушали его сообщение об известном
приказе наркома обороны № 227. Комиссар тол-
ково и понятно разъяснил, почему появился са-
мый суровый за всю войну приказ — потому что
отступать дальше некуда.
Бригада вошла в состав 57-й армии, которой
командовал генерал Ф. И. Толбухин.
Спустя десять дней, мы заняли оборону в рай-
оне населенных пунктов Солянка — Щетинино,
у Дубовой балки. Первый же «язык», захвачен-
ный нашими разведчиками, показал, что перед
бригадой стоит 1-я румынская пехотная дивизия,
что в ее боевых порядках находятся и немецкие
подразделения, что фактически заправляют все-
ми делами немецкие офицеры. По словам плен-
ного, некоторые румынские солдаты поговари-
вают о переходе к русским, но боятся выстрелов
в спину со стороны немцев и своих офицеров.
Как только бригада заняла оборону, началь-
ник политотдела поручил мне организовать ра-
диопередачу для солдат противника. В мое рас-
поряжение дали румынского капрала Кароля
Толя, добровольно перешедшего на нашу сторо-
ну. Кароль Толя, по профессии зубной врач,
хорошо играл на скрипке. Объяснялись мы с ним
жестами, мимикой: я не знал по-румынски,
а он — по-русски. Но мы быстро научились пони-
мать друг друга.
224
И вот подготовка к первой передаче закон-
чена. С тяжелой громкоговорящей установкой
за плечами мы с Каролем отправились на пере-
довую. Нам выделили неглубокий окоп, мы его
быстро расширили, подкопали глубже. Сверху
окоп прикрыли плащ-палаткой, чтоб ветром не
задувало свечу. Тем временем разведчики вы-
несли наш динамик поближе к румынской тран-
шее. Настройка установки не заняла много вре-
мени. Около полуночи я дал капралу заранее
подготовленный текст и включил аппаратуру.
Ночную тишину взорвал громкий голос динами-
ка. На переднем крае ни единого выстрела, гро-
бовая тишина. А наш репродуктор словно вы-
стреливает в сторону противника слова все
громче и громче. Вижу, как волнуется зубной
врач, но слова произносит четко, раздельно. Ему
остается дочитать последних три-четыре предло-
жения, как возле нашего окопа грохает снаряд.
Второй, третий рвутся еще ближе, стенки окопа
обваливаются, свеча гаснет, и мы с капралом
прижимаемся к земле.
Но вот стрельба прекращается, мы собираем
аппаратуру и возвращаемся в штабную землянку
2-го батальона.
Утром я доложил старшему батальонному
комиссару Кузовкову о результатах первой пере-
дачи. Он внимательно выслушал и посоветовал
взять больше кабеля, чтобы динамик можно бы-
ло выносить подальше от нашего окопа вправо
или влево, а не прямо от себя к траншее против-
ника, тогда вражеские снаряды будут лететь на
звук динамика, не поражая нас, и мы будем спо-
койно вести передачи. Его добрый совет нам
очень помог.
Тексты передач составляли в политотделе ар-
мии и привозили их ежедневно к вечеру. Это бы-
ли листовки, отпечатанные в типографии, а иног-
да и пишущей машинкой. Читал их Король Толя
с воодушевлением, зная, что обращается к своим
соотечественникам. И он очень радовался, если
румынские солдаты ночью переползали нейтраль-
ную полосу и сдавались в плен. Имена некоторых
8 Заказ ’№ 160
225
из них (кто соглашался на это) назывались в на-
ших очередных передачах, действенность кото-
рых этим только повышалась.
Днем после короткого отдыха Кароль Толя
брал в руки скрипку, которая оказалась в клубе
бригады, и просил разрешения поиграть. Ему
в этом не отказывали.
Передачи на передний край противника мы
с Каролем вели недели две и ежедневно видели,
Дубовую балку заполняла боевая техника: гото-
вилось наступление.
...20 ноября 1942 года стрелки часов прибли-
жались к цифре 10. Утренний туман еще не сов-
сем рассеялся, но шнуры у орудий натянуты, и лю-
ди ждут сигнала. Командир бригады подполков-
ник И. R Русских не отрывает глаз от бинокля,
всматривается еще и еще раз в боевые порядки
батальонов. Рядом с комбригом стоит седой
подполковник С. В. Весевич — начальник артил-
лерии бригады. Лицо этого пожилого командира
явно выдает его душевное состояние: он за-
метно волнуется.
Подполковник Русских вынул карманные часы.
В это время в балке Дубовой раздается пронзи-
тельно-шипящий звук. Такого звука в бригаде
еще никто не слышал. Это дали залп «катюши» —
сигнал для начала артиллерийской подготовки.
Небо прочертили с воем и свистом тысячи снаря-
дов и мин. Земля вокруг загрохотала. Такой чет-
кой и дружной артподготовки тоже еще никто
в бригаде не видал.
А дальше произошло вот что. Первый залп
гвардейских минометов служил сигналом начала
артподготовки, но не атаки. Однако после страш-
ного залпа «катюш» бойцы увидели, как вражес-
кие солдаты бегут в свой тыл. Не ждать же бы-
ло когда закончится артподготовка, и в батальоны
поступил приказ на атаку. А бойцы только и жда-
ли, чтобы рвануть вперед. Эту картину заметил
командующий фронтом генерал А. И. Еременко,
в этот момент направивший свой бинокль на бо-
евые порядки 143-й бригады. «Наблюдая за хо-
дом артиллерийской подготовки,— напишет он
226
потом,— я прошелся биноклем справа налево по
всему участку прорыва. О ужас! На левом флан-
ге, после того как тяжелые «катюши», описав
«краснохвостыми кометами» дугу, вспахали длин-
ными огненными полосами боевые порядки про-
тивника, пехота перешла в атаку и в быстром
темпе направилась к первой траншее противника.
От неожиданности у меня выступил холодный пот.
В чем дело? Ведь раз атака началась, приостано-
вить ее невозможно...»*.
Да, ее никто и не останавливал; к счастью,
телефонные провода еще были целы, и связь ра-
ботала четко. В считанные секунды артподготовку
перенесли в глубину обороны противника. При-
знаться, в батальоне Белокурова, где я находил-
ся с поручением начальника политотдела, оплош-
ности не заметили. Не заметили по той простой
причине, что впервые были очевидцами такой
мощной артподготовки с участием «катюш» и ду-
мали больше о том, как быстрее взять вражес-
кую траншею, а не о сигналах.
Атака началась молниеносно. Как только про-
звучал звонкий призыв комбата Белокурова
«Вперед!», стрелки и автоматчики выскочили из
траншей и окопов и ринулись вперед. Триста-че-
тыреста метров, разделявших передние тран-
шеи— нашу и румын,— бойцы пробёжали бук-
вально за считанные минуты. Некоторые бывшие
мётросы перед атакой успели переодеться в чер-
ные бушлаты, очень заметные на фоне запоро-
шенной первым снегом полынной степи. «Где
только хранили, канальи, свои бушлаты»,— услы-
шал я несердитый голос старшины и парторга ба-
тальона Анатолия Савченко, вместе с которым
мы спешили вслед за Белокуровым. Молодой
комбат до первой вражеской траншеи бежал
вместе со всеми, он торопился выскочить на не-
большой курганчик, с которого ему будет лучше
просматривать оборону врага.
Из укрытий начали вылезать румынские сол-
* Еременко А. И. Сталинград: Сталинградск. кн.
изд-во, 1961, с. 348.
8* 227
даты, бросая оружие. По всему было видно, что
они никак не ожидали такой дерзкой, стреми-
тельной атаки русских и были просто ошеломле-
ны страшным залпом «катюш», а также самим
видом наших бойцов, особенно в черных бушла-
тах, которых они запомнили еще в Одессе и Се-
вастополе. Группами и в одиночку румынские
солдаты сдаются в плен, их собирают в одном
месте.
С курганчика хорошо видно, как быстрее дру-
гих продвигается батальон А. А. Белокурова.
Среди командного состава бригады он самый мо-
лодой, комсомолец. До этого он уже побывал на
фронте и в госпитале. Познакомиться с ним до-
велось в ту памятную ночь, когда батальон зани-
мал оборону в Дубовом овраге. Откровенно ска-
зать, сразу не поверилось, когда, здороваясь,
старший лейтенант назвал себя комбатом. Уж
очень молодо выглядел. Да он и сам понимал
это, бойко и задорно отчеканил:
— Сын Александра Белокурова, от роду
двадцати одного года, жениться не успел...
Он был умелый, волевой командир. В ночь
перед наступлением Белокуров обошел все роты.
В беседах с людьми настойчиво и твердо повто-
рял, что с завтрашнего дня мы будем только на-
ступать, наступать до самого Берлина, что назад
больше пути не будет! В словах молодого команди-
ра было столько оптимизма и задора, что даже пе-
режившие горечь отступления солдаты верили,
что так и будет. Да они и сами видели, какое
множество техники сосредоточено в тылу ба-
тальона.
Бойцы батальона не задерживаются у первой
траншеи и бегут вперед. Но вот на одном из
участков батальона больше сотни румынских сол-
дат поднимаются из укрытий и идут навстречу
с белыми флагами в руках. Впереди — пожилой
офицер. Белокуров подозвал двух автоматчиков
и приказал им доставить пленных в штаб брига-
ды. Румынский офицер на ломаном русском язы-
ке начал объяснять Белокурову, что его рота
много раз слышала передачи с русской стороны
228
и при первой возможности решила сдаться без
боя. Он настойчиво повторял, что никто из сол-
дат его роты не стрелял в русских. Но Белокуро-
ву не было времени слушать пленного, он махнул
рукой в сторону тыла и сказал:
— Там разберутся во всем.
Я подумал, что не напрасно мы с Каролем
Толя таскали на себе тяжеленную аппаратуру
и «разлагали» войска противника. Пусть хоть сто
вражеских солдат не стреляло в наших — это
уже хорошо.
С кургана было хорошо видно — не зря сюда
спешил Белокуров,— как все дальше и дальше
уходили в бескрайнюю степь роты. А правее ба-
тальона послышался мощный гул моторов. Это
вошли в прорыв части 13-го механизированного
корпуса для дальнейшего преследования про-
тивника.
За день батальоны продвинулись в глубь обо-
роны противника на 13—15 километров. За три
дня боев бригада полностью разгромила первую
румынскую пехотную дивизию и нанесла тяже-
лый урон 20-й румынской дивизии. Захвачены
большие трофеи.
* * ¥
На всю жизнь запомнится каждому день 23 но-
ября, когда в районе хутора Советский встре-
тились воины двух фронтов, замкнув кольцо ок-
ружения вокруг вражеской группировки войск.
И хотя впереди были кровопролитные бои, за-
щитники Сталинграда поняли, что и на нашей
улице скоро будет праздник.
В первый день наступления румынские части
не оказывали серьезнрго сопротивления, в пани-
ке;. ртступали и большей частью сдавались в плен.
Но как только бригада была повернута фронтом
на £рвер, в сторону Сталинграда, и столкнулась
с немецкими частями, картина резко изменилась.
Окруженные гитлеровцы дрались с особым упор-
ством, цепляясь за каждый овражек, за каждую
балку. Ни днем ни ночью не затихали бои на на-
шем участке.
229
Запомнилась одна неглубокая балка. По дну
ее протекала речушка, уже покрывшаяся льдом.
Здесь наступал батальон капитана Ф. И. Коваля.
Склоны балки до того крутые, что если не схва-
тишься за кустик бурьяна или чилиги, то не выка-
рабкаешься наверх. А тут еще солнце подтаяло
северную ее сторону. Приходилось становиться
на колени, пальцами царапать оттаявшую землю,
чтобы подняться чуть выше. В эти минуты здесь
появился агитатор политотдела бригады баталь-
онный комиссар В. М. Рыжков. Его в батальоне
знали. Знали и его привычку при любых обсто-
ятельствах объяснять людям все неторопливо, тол-
ково и обязательно в историческом плане.
Вот и сейчас, выкарабкавшись на коленях по
откосу, Рыжков прежде всего оторвал большой
кусок газеты, насыпал табаку и закрутил цигарку
толще пальца. Прикурил ее от окурка, висев-
шего у него на губе. Курил он беспрерывно. Не
торчала самокрутка в зубах лишь когда он спал.
В политотделе его звали не иначе как курилкой.
Батальонный комиссар Рыжков постоял, рас-
курил цигарку, счистил с коленок грязь.
— А знаете ли вы, друзья, на каком историчес-
ком месте нам выпало счастье побывать? — об-
ращаясь к тем, кто еще карабкался по откосу,
сказал он.— Когда-то, в давние времена, тащили
волоком торговые суда от Дона до Волги и об-
ратно. Потом царь Петр Первый задумал про-
рыть канал и соединить им две русские реки.
Экскаваторов и бульдозеров тогда, понятно, не
было, и согнал он в эти края тысячи людей с ло-
патами. Рыли долго, но так и не довели до кон-
ца. В годы первых пятилеток советские инжене-
ры разработали проект строительства Волго-Дон-
ского канала и перед нынешней войной кое-что
начали делать. Канал пройдет в основном по этим
местам, где мы сейчас находимся. Откроется
морская дорога от Балтийского до Черного моря.
Прокладка канала начнется сразу же после вой-
ны. Стране нужен не только дешевый водный
путь, но и вода для этих вот бескрайних сте-
пей,— Рыжков показал рукой на юго-восток, где
230
не было видно ни кустика, ни деревца, росла од-
на полынь.
Он хотел продолжить свой рассказ, но ря-
дом начали рваться вражеские мины. А некото-
рые бойцы все еще не выбрались наверх, все
еще месили коленками грязь, чертыхаясь и про’
клиная эту балку, хоть она и будет знаменитой.
К концу ноября подразделения бригады за-
няли рубеж вдоль балки Ягодная. Вражеские час-
ти закрепились в параллельной балке Карават-
ка — это совсем рядом, менее километра. Обе
эти балки хорошо просматривались с высоты,
помеченной на военных картах цифрой 119,7.
С нее немцы видят нашу оборону, как на ладони.
Поэтому в считанные дни надо было глубже око-
паться. Давалось это нелегко, морозы уже сковы-
вали землю.
Работы по укреплению обороны велись круг-
лосуточно. И не напрасно. В конце ноября про-
тивник, сосредоточив большие силы, перешел
в наступление. Для этого командование окру-
женной группировки выбрало участок юго-вос-
точнее высоты 119,7. Немецкому командованию
очень хотелось использовать тактическую выгод-
ность своей позиции, смять нашу оборону и вы-
рваться из кольца в южном направлении, отку-
да пробивалась на помощь окруженным группи-
ровка войск под началом генерала Манштейна.
...На участке батальона капитана Владимира
Горбунова создалось очень опасное положение.
Гитлеровцы, поддерживаемые плотным артилле-
рийским огнем, приблизились вплотную к ба-
тальонным траншеям. Казалось, вот-вот они про-
рвутся и сомнут наших. В это время к командно-
му пункту батальона подошлю подкрепление.
Людей надо выводить к передовой, медлить
нельзя ни минуты. Однако новички так прижа-
лись к земле, что, казалось, никакая сила не по-
днимет их в этом кромешном аду. В этот момент
батальонный комиссар Рыжков, помощник на-
чальника политотдела по комсомольской работе
старший лейтенант Клекта и я находились в рас-
положении соседнего батальона, но видели все
231
происходящее в батальоне Горбунова. Как стар-
ший по званию, Рыжков приказал нам оставать-
ся на месте, а сам побежал туда. Он понял, что
обязан помочь командованию батальона поднять
людей в атаку, спасти их от бессмысленной гибе-
ли под сильным огнем вражеской артиллерии и тем
самым сорвать контратаку врага. И вот мы услы-
шали сквозь грохот боя звонкий голос батальон-
ного комиссара:
— Вперед, за мной, на выручку товарищей!
Призыв коммуниста оказался сильнее страха.
Новички дружно поднялись и устремились за ко-
миссаром. Расстояние до передней траншеи,
150—200 метров, они пробежали быстро, стре-
ляя на ходу. Гитлеровцы, прорвавшиеся в распо-
ложение батальона, были полностью истреблены.
Более того, воодушевленные примером комисса-
ра, в атаку поднялись бойцы других подразде-
лений.
Положение батальона Горбунова не только
было восстановлено, но в некоторых местах
наши заняли небольшие участки траншеи против-
ника.
В этом скоротечном бою многие воины ба-
тальона проявили изумительную находчивость,
смелость. Вот что крепко врезалось в память.
Как только стрельба немного утихла, на взгорке
показалась группа немецких солдат из семи че-
ловек, а позади — наш боец. Он подталкивал их
дулом автомата, торопил быстрее спуститься
в балку, чтобы укрыться от вражеских пуль.
Боец подвел пленных к штабному блиндажу и до-
ложил комбату Горбунову:
— Заскочил в землянку, и дал очередь. Мно-
гих срезал, эти вот подняли руки...
В этой землянке, как потом выяснили, оста-
лось восемь убитых фашистов.
— Как твоя фамилия? — спросил Горбунов.
— Филков Кузьма, автоматчик первого взво-
да второй роты.
Горбунов не спросил, но по выглядывавшей
из-за гимнастерки тельняшки было ясно, что
Филков бывший моряк.
232
К комбату быстрой походкой подошел дру-
гой автоматчик, Дмитрий Семушкин — тоже быв-
ший матрос, батальонный запевала и весельчак.
В руках он держал перебитый автомат и винова-
тым голосом обратился к комбату:
— В закрытую дверь землянки бросил грана-
ту, и доски разлетелись в щепки. Вбежал туда,
дал длинную очередь, но диск заело. Пришлось
двоих уложить прикладом. И вот автомат испор-
тил...
Как потом мы узнали, Филков и Семушкин
были членами ВЛКСМ.
Батальонный комиссар Рыжков, поднявший
батальон в атаку, сам не добежал* до немецкой
траншеи. Вражеский осколок снес ему левое пле-
чо. Обливаясь кровью, он спустился в балку
к землянке санчасти.
Нелегко пришлось и батальону Белокурова
сдерживать натиск гитлеровцев. Молодому ко-
мандиру впервые довелось действовать в такой
сложной и опасной обстановке. Поминутно пре-
рывалась связь с ротами. Желая своими глазами
видеть ход бояг нередко он устремлялся по ходу
сообщения на ротный командный пункт, находив-
шийся, как правило, ,в воронке от крупной авиа-
бомбы. Его полушубок во многих местах проби-
ло осколками и пулями, а он оставался невреди-
мым. Боевое счастье еще долго будет
сопутствовать в схватках с врагом этому храбро-
му командиру.
Бои по отражению атак врага, пытавшегося
вырваться из окружения, почти непрерывно про-
должались пять суток. Наши роты несли большие
потери. Спасать раненых медикам приходилось
в невероятных условиях. Все землянки, отведен-
ные в балке Ягодной под санчасть, были заполне-
ны в первый же день. Раны нередко приходилось
обрабатывать прямо под открытым небом и под
обстрелом. Эвакуировать в тыл можно было
только ночью, днем все дороги простреливались
врагом.
В эти дни и ночи самоотверженно выполняли
свой долг молодые фельдшеры Андрей Плечи-
233
щий и Александр Долгов. Оба они едва держа-
лись на ногах от усталости, но не отходили от ра-
неных. Не замечал Андрей Плечищий, что халат
на нем и обмундирование насквозь пропитаны
кровью, что проходил день, наступала ночь, а во
рту не было ни крошки.
...В переполненных землянках душно. Раненые
просят пить, а в балке Ягодной и поблизости ни
колодцев, ни речушки. Санитары, бойцы тыло-
вых служб, повара сгребают снег, где только
возможно, набивают им железные бочки, поход-
ные кухни и все, что можно поставить на огонь.
Весельчака и балагура фельдшера Андрея
Плечищего называли в санроте Козловским.
Очень задушевно он пел украинские песни. Ни-
когда никто не видел его грустным, не умел он
скучать. И уж совсем трудно было поверить в то,
что Андрей мог когда-нибудь заплакать. А вот
случилось такоз.
...В землянку внесли израненного пулями и ос-
колками молоденького артиллериста. Андрей
Плечищий быстро осмотрел его. Боец потерял
очень много крови. На нем не было живого мес-
та, но он не стонал. Тихо, чтобы не слышали дру-
гие, он сказал:
— Доктор, я чувствую, что скоро распроща-
юсь с белым светом, ты мне ничем не поможешь,
иди к другим.
— Как звать тебя, парень? — спросил воен-
фельдшер, все еще осматривая слабеющее тело
воина.
— Колей зовут меня. Матрос я, Коля Юрчен-
ко,— тихо ответил боец и тут же срывающимся,
но твердым голосом запел: «Напрасно старушка
ждет сына...» Стонавшие раненые притихли. А Ко-
ля Юрченко пел, пел один в душной от крови
и пота землянке. Андрей Плечищий стоял рядом
и видел, как матрос делал последние усилия, чтобы
допеть песню. И вдруг сам запел, ему захотелось
поддержать умирающего матроса. Подхватили
песню и другие раненые. И тут звонкий голос
Андрея задрожал, по щекам потекли слезы.
Матрос, еле шевеля губами, сделал несколь-
234
ко медленных последних вздохов... А песня не
затихала в землянке, ее пели до конца. Колю
Юрченко накрыли шинелью и вынесли.
...Поздно вечером в блиндаж воинов-артилле-
ристов, где я проводил беседу, спустился замес-
титель комбрига по политчасти старший баталь-
онный комиссар Кузовков. Зачитав обращение
Военного совета фронта, связанное с предсто-
ящим контрнаступлением, комиссар обратился
к бойцу с длиннющей черной бородой:
— А как думает старина?
В землянке громко рассмеялись. Тот, к кому
он обращался, отвернулся в темный угол.
— Нашему «старику» Антону Ткемаладзе
всего двадцать лет, он еще пацан, «молодой»
комсомолец, только бороду отрастил такую
длинную,— пояснил командир орудия старшина
Николай Колбасов.
В те дни на Сталинградском фронте действи-
тельно на бороды была «мода». Многие решили
не бриться до полного разгрома окруженных
войск противника. Даже бывший клоун цирка
Михаил Войнов начал было отпускать усы. Но
они — рыжие — ему были совсем не к лицу, и он
их сбрил. И не только сам он потом не заводил
бороду, но в своих выступлениях высмеивал бо-
родачей. Вообще Михаил Войнов — это была на-
ходка для бригады, и о нем следует рассказать
подробнее.
Войнов до войны работал клоуном в цирке.
Прикомандирован он был к походному клубу
бригады. В клубе этом был лишь начальник. Те-
перь вот появился клоун. Никакого клоунского
реквизита у него не было, пришлось мастерить
все из маскхалатов. Сшил он сам себе костюм,
слепил из гипса и разукрасил огромный нос
крючком, смастерили ему ботинки с носками дли-
ною около метра, ножницы из досок полутора-
метровой длины и еще кое-что. И как только вы-
давались спокойные часы, Михаил облачался
в свои клоунские доспехи поверх шинели и появ-
лялся в балке у штабов и кухонь, где всегда
было много людей. Собираться возле него боль-
235
шой толпе не разрешалось, все находились на
своих местах и смотрели на его представление
издали. Мишке, как обычно звали его, приходи-
лось напрягать голос до предела, чтобы все его
слышали. Хохот в балке стоял неимоверный, как
в цирке. Случалось, что недалеко шлепались
вражеские мины. Войнов не прятался, показывал
в сторону врага руками такое, что все хватались
за животы.
...Войнов часто рассказывал бойцам анекдоты,
которых у него был неисчерпаемый запас. И ни-
когда не повторялся. Кроме анекдотов, подслу-
шивал разные смешные истории из солдатской
жизни, присочинял что-либо свое, и получалось
великолепно. Надо добавить, что Михаил обла-
дал даром художника-портретиста. По заданию
политотдела бригады он сделал с натуры много
карандашных портретов героев боев. Рисовал
прямо на морозе в меховых рукавицах. Запе-
чатлел он также на бумаге бесчисленное мно-
жество вражеской техники, доставшейся нашей
бригаде в качестве трофеев. Один его рисунок
был передан в Волгоградский музей обороны.
Большой популярностью среди бойцов поль-
зовался сочиненный клоуном смешной рассказ
о молодом поваре минометного батальона
Субботине. Но какие бы ни выдумывал про него
небылицы Войнов, Субботин слушал и только
добродушно улыбался.
Однажды же произошло событие, навсегда
сдружившее клоуна с поваром.
Нам очень нужен был «язык». Однако враг
был настороже, и в его расположение нашим
разведчикам невозможно было проникнуть. Суб-
ботин как-то подслушал, как комбриг подполков-
ник Русских ругал на чем свет стоит начальника
разведки майора Константина Загайного, упрекал
его в беспомощности. И вот повар решил помочь
майору. У Субботина на этот счет были свои со-
ображения. Все повара днем собирали снег на
воду, а Субботин занимался водой ночью. К ут-
ру у него, как правило, все свободные термосы
и канистры были наполнены водой. Добывал он
236
ее не из снега, а брал из старой копанки, кото-
рую обнаружил на ничейной земле в одном из
овражков. Другим же поварам он про эту копан-
ку не говорил, боялся, что они по неосторож-
ности могут попасть в лапы врагу. Сам же он
стал замечать, что его копанкой начали пользо-
ваться и немецкие повара.
В одну из ночей Субботин сначала наполнил
водой и притащил четыре канистры, потом под-
полз к копанке уже с другой целью — подкара-
улил вражеского повара, оглушил его и приво-
лок к комбату. Трудно было поверить, как мог
маленький и щупленький Субботин справиться
с «языком».
После этого случая Михаил Войнов в своих
выступлениях произносил имя Субботина с гор-
достью.
...Во всех подразделениях тщательно готови-
лись к наступлению. Занимался этим политсос-
тав во главе с заместителем командира по полит-
части старшим батальонным комиссаром
С. В. Кузовковым. С этой целью он и зашел
в блиндаж к артиллеристам, где я проводил бе-
седу о завтрашнем наступлении.
Вскоре в блиндаже появился заместитель ко-
мандира дивизиона по политчасти капитан
В. И. Орябинский. Он доложил комиссару, что
из штаба бригады просили передать ему о при-
бытии на передовую автомашины с громкогово-
рящей установкой. Кузовков приказал мне встре-
тить эту машину и организовать передачу. Дело
это для меня не новое. Ночь, правда, выдалась
темная, но дорогу из штаба бригады в батальоны
я знал хорошо и спецмашину нашел быстро.
Старшим среди прибывших оказался мой старый
знакомый старший лейтенант Козлов.
Через несколько минут в сторону противника
полетело громкое «Ахтунг! Ахтунг!», и диктор
неторопливо зачитал весь текст обращения Воен-
ного совета Сталинградского фронта к окружен-
ным фашистам о капитуляции. Что нас удивило —
они не стреляли. Потом Козлов распорядился
включить музыку. Проиграли вальс, потом танго,
237
затем на весь передний край загремела знаме-
нитая «Катюша». Фашисты по-прежнему молча-
ли. И только тогда, когда текст обращения повто-
рили, в тылу у немцев проскрежетал шести-
ствольный миномет. И мины разом разорвались
на том месте, где только что стояла машина, ко-
торую вовремя отогнал в балку шофер. Козлов
уехал в сторону штаба бригады. Я же зашел по-
греться в землянку комбата Белокурова. Встре-
тил он меня крепким словцом за самовольство,
как выразился он. Признаться, я поступил не по
уставу, не доложив ему о прибытии спецмашины.
Но у нас очень мало было времени, и мы хотели
быстрее начать передачу. Комбат, конечно, был
прав, и я молча выслушивал его грубоватые за-
мечания. Однако натянутость между нами исчез-
ла сразу, как только в землянку ввалился стар-
ший лейтенант Григорий Клекта.
,— Это ты устраиваешь тут концерты? — толк-
нул он меня в плечо так, что я еле устоял на
ногах.
— Из-за его концерта фрицы вон как лу-
пят,— недовольно проговорил Белокуров.— Бить
их надо, а не агитировать.
— Пусть стреляют, мин у них остается не так
уж много, но зачем же ругаться из-за фрицев,—
говоря это, Григорий подсел к комбату и так же
толкнул его в плечо — давнишняя привычка Клек-
ты устанавливать откровенные отношения с собе-
седником. Словом, через некоторое время Бело-
куров «отошел» и угостил нас ужином.
Комсомольский вожак Григорий Клекта — об-
щительный по натуре человек и очень подвиж-
ный.. Его не увидишь в спокойном состоянии ни
одной минуты. Он всегда что-то делал, куда-то
торопился и, уж если совсем нечем было занять-
ся, доставал из кармана перочинный ножик
и что-либо строгал. Встретились мы с ним в шта-
бе округа в Саратове, когда я вышел из кабине-
та отдела кадров политуправления Приволжского
военного округа с направлением в руках. В кори-
доре ожидал меня невысокого роста, коренас-
тый, с черным цыганским лицом в глубоких оспи-
238
нах старший лейтенант. Бесцеремонно, как дав-
него знакомого, запросто он спросил:
— Куда тебя?
— В сто сорок третью,— ответил я.
— Меня тоже туда. Будем знакомы,— сказал
он и толкнул меня в плечо, вместо того чтобы
подать руку. Такая его грубая развязность мне
сразу не понравилась, но потом я понял, что
по-иному он не может разговаривать со зна-
комым. Не обращал уже внимания на эту его
не совсем культурную привычку и Белокуров. Да
и со всеми комбатами Клекта был на «ты».
Хотя я свое задание выполнил, но решил ос-
таться в батальоне,, собрать побольше фактов
о героизме людей для политдонесения о пер-
вом дне наступления.
...До начала артподготовки оставалось около
двух часов. Мы с Клектой доложили комбату
Белокурову, что идем в роты и будем там до
взятия вражеской обороны. Связной нам не требо-
вался, расположение рот мы знали хорошо, осо-
бенно Клекта: он бывал там почти ежедневно. Мне
нравился этот шустрый и смекалистый парень, с ко-
торым мы подружились с первой встречи в отделе
кадров военного округа в Саратове. Как комсо-
мольский руководитель, он в теоретическом отно-
шении был слаб, специального политического об-
разования не имел, до войны работал слесарем.
Зато в практических делах горяч и неутомим. Сво-
им неуемным характером он как бы взбадри-
вал весь коллектив политотдела бригады. В споре
задиристый, и правоту свою мог доказывать чуть
ли не на кулаках, пусть даже и со старшими по
званию.
Клекта всегда находил дело себе и увлекал
им других. К примеру, как началось в бригаде
снайперское движение?
Буквально на второй день после того, как
батальоны заняли оборону в Дубовом овраге,
Клекта где-то раздобыл трофейную совершенно
новенькую снайперскую винтовку и в первые же
часы «охоты» взял на мушку двух вражеских сол-
дат. Охотился он не втихаря, а на виду у всех,
239
задористо, азартно, что не могло, конечно, не
увлечь рядом с ним стоявших бойцов, которые
тоже зорко выслеживали вражеских солдат!
Тут же, на передовой, Клекта придумал снай-
перские карманные книжечки, сам их сшил из
тетрадных листов и раздал лучшим комсомоль-
цам рот. В эти книжечки записывалось, кто сколь-
ко убил солдат, и каждая запись должна под-
тверждаться росписью комсорга роты или взво-
да. Таков уж он, Клекта, сам честен и требовал
безукоризненной правдивости от других. Пока
батальоны стояли в обороне, наиболее меткие
и активные снайперы довели свои боевые счета
до двадцати и больше истребленных гитлеров-
цев.
При вручении комсомольских билетов на пе-
редовой от комсомольского вожака не слышали
высокопарных слов, он их и не любил. Пожимая
руку молодого комсомольца, Клекта обращался
к нему как будто с личной просьбой:
— От души прошу тебя вот о чем: храни
комсомольский билет у своего сердца, в первом
же бою убей хоть одного гитлеровца, в атаке не
отставай от товарища и поддерживай его своим
оружием.
Бывать с Гришей на передовой мне прихо-
дилось часто. Вот и сейчас, перед наступлением,
мы были вместе. В траншее почти все уже были
на ногах, подкреплялись только что доставлен-
ной сюда горячей пшенной кашей. Клекту здесь
многие знали, весело здоровались, острили.
— Как спалось на белоснежных пуховых пери-
нах?— шутил и он.— Кто видел во сне девушку —
быстро ко мне для подробного объяснения... Точ-
но знаю, что видеть во сне девушку — к счастью.
— В такую морозную ночь одни ведьмы
снятся, товарищ комсорг. А счастье наше вот
в ней,— сжимая в руках винтовку, сказал один
боец.
— Какой уж тут сон. В небе вон звезды дро-
жат от холода, а мы в траншее пляшем с вече-
ра,— посетовал другой.
— Спасибо старшине, доставил и наркомов-
240
скую норму для согрева,— весело добавил
третий.
— Нас в овчинных кожухах пробирает,
а у фрицев под носом ледяные сосульки висят,—
поддержал его четвертый.
Уплетая с аппетитом кашу, прибаутками под-
бадривали друг друга. В разговорах незаметно
наступило утро. Мороз покрепчал, жестче начал
покалывать щеки, стыли руки.
И вот началось... Грохот орудий гулко от-
дается в траншее, мерзлая земля будто позвани-
вает. С воем и свистом пролетают над нами сна-
ряды и мины. Выстрелы пушек на секунду заглу-
шает резкое шипение «катюш». Вслед за их
залпом батальоны поднялись в атаку. В первые
минуты враг не оказывал сильного сопротивле-
ния. Немцы и румыны, оставшиеся в живых, под-
нимали руки и сдавались в плен. Но дальше на-
ступление замедлилось. Вскоре нашим пришлось
залечь на ровном поле. Так и лежали бойцы
целый день на снегу до наступления темноты.
Прибывший сюда непосредственно руководить
боем за высоту, начальник штаба бригады майор
Г. Н. Шостацкий перестроил боевые порядки
и создал штурмовую группу. В нее вошли баталь-
он капитана Новюхатько и взвод артдивизиона.
Расчеты молодых командиров орудий сержантов
Михаила Мойкина и Виктора Чарушина выкати-
ли пушки на прямую наводку и замаскировали
их снежными заборами.
На рассвете второго дня штурм высоты возоб-
новился. После короткого артналета батальон
Новохатько поднялся в атаку, но тут же был
прижат к земле плотным ружейно-пулеметным
огнем. А вскоре гитлеровцы сами перешли
в контратаку при поддержке 17 танков. Тут всту-
пили в неравный бой расчеты 76-миллиметровых
орудий Мойкина и Чарушина, а также 45-мил-
лиметровое орудие Михаила Михалькова. Стре-
ляя почти в упор, они подожгли шесть машин.
Еще несколько танков подбили артиллеристы
других батарей. Четыре вражеских танка повер-
нули обратно и скрылись за высотой.
241
В течение дня батальон Новохатько отразил
семь контратак противника, 12 подбитых танков
и около 400 вражеских солдат и офицеров оста-
лось лежать на восточном склоне высоты. Но са-
ма она все еще была в руках гитлеровцев.
В этом бою особенно отличились бойцы ро-
ты Григория Заики. Сам он был тяжело ранен,
командование принял парторг батальона старший
лейтенант Антонов. Он рассказал потом, что
в роте оставалось всего 29 человек, но ни один
не отошел с занятой позиции. В течение 12 часов
горстка бойцов сдерживала натиск разъяренных
гитлеровцев.
Среди бойцов, штурмовавших эту высоту, на-
ходился и пулеметный расчет коммуниста Ивана
Волосецкого. Еще задолго до наступательных
боев командир расчета старательно обучал бой-
цов пулеметному делу, строго требовал, чтобь»
в бою каждый мог заменить друг друга. И когда
Волосецкий был ранен, бойцы его расчета дей-
ствовали уверенно, своим огнем помогли овла-
деть высотой.
...Имя Ивана Волосецкого, как и многих дру-
гих отважных участников боя за высоту, было
записано в политдонесении. Прошли десятиле-
тия. О дальнейшей судьбе Волосецкого мы не
знали. И вот встреча с ним. Во двор Белгород-
ской школы-интерната, служившей местом сбора
однополчан по случаю годовщины Курской бит-
вы, вкатил новенький «Запорожец». Открылась
дверца. Тучный мужчина, сидевший за рулем,
ловко встал на костыли и пошел на середину
двора, где группами стояли ветераны дивизии.
— Волосецкий Иван Ильич, командир пуле-
метного расчета,— представился он бывшему ко-
миссару бригады Кузовкову, шедшему ему на-
встречу. Начались расспросы.
— Да, до высоты 119,7 я тогда так и не до-
шел,— волнуясь говорит Волосецкий.— Прокля-
тая разрывная пуля сделала свое дело,— пока-
зывает на безжизненные ноги.— Немного успо-
коившись, он продолжает: — После госпиталя
вернулся в свой колхоз на Донбассе. Избрали
242
председателем, девятнадцать лет был в этой
должности.
На груди Ивана Ильича рядом с боевым орде-
ном Красной Звезды, полученным за бои под
Сталинградом,— орден Ленина. Это за трудовые
колхозные дела.
...Смотрел я на постаревшего пулеметчика,
и еще отчетливее увиделась заснеженная степь
перед той памятной высотой 119,7.
Как только над полем боя опустилась ночь,
командир штурмовой группы поднял бойцов в ата-
ку. В короткой схватке были истреблены все гит-
леровцы, оборонявшие высоту.
Используя инициативу штурмовой группы,
поднялись в атаку другие батальоны. С партор-
гом батальона старшиной Анатолием Савченко
и Григорием Клектой мы спустились в балку За-
падную, были с нами бойцы отдельного баталь-
она автоматчиков. В балке поднялся страшный
переполох, немцы не знали, куда бежать, и их
расстреливали в упор. Во многих землянках еще
горел свет, и туда летели гранаты. Бой не пре-
кращался до утра. Все вражеские укрытия были
разрушены, а их защитники уничтожены. В бал-
ке оказалось такое огромное скопление самой
различной боевой техники, что трудно было
пройти. Большинство ее оказалось исправно и
тут же было использовано против фашистов.
А сколько тут было одеял: шерстяных, ват-
ных, байковых, детских; вороха подушек, перин
и прочего домашнего имущества, отнятого фа-
шистами у населения. Все автомашины, повозки
нагружены ими, а стены, потолки, полы земля-
нок, блиндажей в несколько слоев устланы
одеялами.
Как потом выяснилось, эта балка являлась
частью хорошо оборудованной полосы обороны,
за которой хотели отсидеться гитлеровские бан-
диты в надежде на помощь извне.
В течение следующего дня была полностью
очищена от врага следующая балка — Таловая,
ликвидирована еще одна преграда на пути
к городу.
243
Подразделения с боями продвигались вперед
по направлению совхоза «Горная поляна». Здесь
стрелковые батальоны капитана Коваля и стар-
шего лейтенанта Белокурова натолкнулись на
сильное сопротивление гитлеровцев, засевших
в небольшой балке. Перед самым поселком сов-
хоза батальонам пришлось залечь из-за сильно-
го оружейно-пулеметного огня фашистов. Тогда
Белокуров попросил командира минометного ба-
тальона капитана Алексея Емельянникова помочь
огнем. Минометчики дали залп по балочке.
Вслед за этим стрелки и автоматчики пошли
в атаку и полностью уничтожили засевших
в укрытиях гитлеровцев. Совхоз «Горная поляна»
был взят. Но от поселка остались лишь груды
развалин: дома разрушены, все деревянное из
них фашистами выдрано и растащено по балкам.
В тот день, 20 января, начальнику штаба бри-
гады майору Шостацкому доложили, что связис-
там удалось узнать позывные румынской рации,
действовавшей на нашем участке. Он позвал
бригадного инженера майора Лескова.
— Вы говорите по-румынски,— сказал он,—
может, с этой рацией можно какую шутку
сыграть?
— Попробуем,— ответил Лесков и надел на-
ушники.
При этом присутствовал информатор полит-
отдела Иван Донченко. Приведу запись разгово-
ра, сделанную им в политдонесении:
«...Румынский радист надрывающимся голосом
просит ответить на его вызов. Майор определил,
что работает рация одного из батальонов 20-й
румынской пехотной дивизии. Назвав себя ру-
мынским полковником, Лесков потребовал доло-
жить местонахождение батальона.
— Слышу вас слабо, слышу вас слабо, нахо-
жусь в балке западнее совхоза «Горная поляна»,
участок № 1,— докладывал румынский капитан.
Лесков: Доложите положение батальона.
Румынский капитан: Господин полковник, по-
ложение безвыходное. Русские обходят справа
и слева. Людей остается совсем мало. Пушки
244
и два орудийных расчета остались у противника.
Пять русских танков обходят нас справа. Невы-
носимый обстрел артиллерии. Помогите.
Л.: Господин капитан, укажите дорогу, по ко-
торой можно прислать подкрепление.
Р. к.: Все дороги обстреливаются, но меньше
та, что идет с севера.
Л.: Отходите на северо-запад, ждите подкреп-
ления.
Разговор на некоторое время прерывается.
Нашим командирам батарей Магалясу, Гусеву,
Петрову, Горшунову и минометчикам капитана
Емельянникова немедленно передаются коорди-
наты, и они открывают огонь. И опять писк и визг
в наушниках.
Р. к.: Господин полковник, по северной доро-
ге подкрепление не посылайте: там все горит.
Помогите танками! Помогите танками!
Л.: Господин капитан, держитесь своими сила-
ми, помощи оказать не могу. Разговор прерываю
на пятнадцать минут.
Однако румынская рация продолжает рабо-
тать, и Лесков отчетливо слышит отчаянную
мольбу о помощи. Снова слышны позывные.
Л.: Господин капитан, доложите обстановку.
Р. к.: Положение батальона совершенно без-
выходное. Русские сжимают со всех сторон.
У нас почти не остается людей. Сдерживать на-
тиск русских больше не могу...
Л.: Господин капитан, слушайте мой приказ.
Немцы нас предали. Дать подкрепление отказа-
лись. Мы сейчас в стальном кольце, из которого
живыми не выйти. Солдаты устали, положение
безнадежно. Снаряды рвутся и вокруг моего КП.
У нас осталось два выхода: умереть во имя нем-
цев или сдаться в плен и остаться в живых. Я при-
казываю сложить оружие. Поднимите белые фла-
ги. Я сейчас тоже поднимаю белый флаг и вместе
со штабом перехожу к русским.
Р. к.: Господин полковник, большая часть
моих солдат сделала то, что вы приказываете.
Солдаты рады вашему приказу...»
На этом разговор по рации окончился. Авто-
245
метчики капитана Белокурова настигли румын-
ского капитана как раз в тот момент, когда он
искал белую тряпку для своего флага. Но она
уже не потребовалась, капитана взяли в плен
и без нее.
После взятия балки Песчаная и совхоза «Гор-
ная поляна» на участке нашего и соседних соеди-
нений враг почти не оказывал организованного
сопротивления. Выбитые из насиженных балок
гитлеровцы в беспорядке отходили к Сталингра-
ду, где еще надеялись укрыться среди развалин.
Начальник политотдела приказал всему составу
находиться в подразделениях, которые двигались
к городу в основном походными колоннами.
...Мороз усилился, по глубокому снегу идти
трудно. Где только позволяют условия, вперед
пускают артиллерийские тягачи на гусеничном хо-
ду, и тогда по твердой колее выстраиваются
гуськом люди — все легче идти. Северный ветер
гонит поземку, заметая снегом густо лежащие
трупы фашистских вояк. Мы шагаем с замполи-
том отдельного батальона автоматчиков капита-
ном А. И. Чуприной рядом. Это душевный, общи-
тельный человек. До войны он некоторое время
работал секретарем Верхнеднепровского райко-
ма партии. Его в батальоне очень уважают, обра-
щаются к нему и рядовые и командиры запрос-
то. Встреча с ним мне, молодому политработ-
нику, была полезной во всех отношениях.
В этом же батальоне встретил еще одного за-
мечательного командира, которого в бригаде,
а затем и в дивизии считали самым храбрым че-
ловеком. Это командир роты автоматчиков, стар-
ший лейтенант Асхат Вангельев — астраханский
татарин. За те несколько суток трудного пути
к городу батальону не раз приходилось высылать
группы разведчиков по балкам и оврагам, чтобы
подразделениям бригады не напороться на вра-
жескую засаду. Задания эти выполняла рота Ван-
гельева. Нередко он сам возглавлял действия
группы. Смуглое лицо Асхата, еще больше по-
246
темневшее на морозе, выражало постоянную
готовность ринуться в бой. Он похож на сжатую
до отказа пружину, готовую мгновенно сорвать-
ся с предохранителя. Запомнились его глаза. Ван-
гельев когда смотрит, то вроде прокалывает те-
бя насквозь немигающими острыми, маленькими
глазами.
Откуда только бралась сила у этого призе-
мистого худощавого парня. Шагал он вместе со
всеми и, конечно же, тоже уставал. Но получив
приказание «прочесать» балку или овраг, он тут
же преображался, как будто приказ вливал в не-
го новую силу. Вангельев подзывал к себе по
фамилии нужных ему бойцов. Я видел, как эта его
взбодренность действовала на автоматчиков,
и они тоже подтягивались, как бы сбрасывали
с себя усталость, и вместе с ним быстрым ша-
гом или перебежками уходили на задание. И так
по нескольку раз в день.
Позади остались населенные пункты Воропо-
ново, Песчанка, Алексеевка, Верхняя Ельшанка.
Ни на одном из этих рубежей немцам уже не
удалось задержаться. И вот южная окраина Ста-
линграда. Самые крайние домики кое-где уце-
лели, а дальше — сплошные развалины. Чему
можно было гореть — сгорело, торчали глинобит-
ные стены, на некоторых из них еще уцелели
жестянки с названиями улиц. К ночи 25 января
батальоны вышли к реке Царица, прорезающей
город оврагом до самой Волги. На этом рубеже
враг снова оказал яростное сопротивление.
Укрывшись в развалинах и окопах на противопо-
ложном, западном, берегу, гитлеровцы букваль-
но не давали нашим бойцам поднять головы, ве-
ли бешеный огонь изо всех видов оружия.
— Перед сдохом так озверели,— говорит Ас-
хат Вангельев.
Из штаба бригады поступил приказ, чтобы
в течение ночи батальоны закреплялись на заня-
том рубеже и вели тщательное наблюдение за
противником; артиллеристам и минометчикам —
занять удобные огневые позиции. Все ждали по-
следнего боя, готовились к нему.
247
Ночью от холода негде было укрыться. Пере-
ходя от бойца к бойцу, расположившимся в раз-
валинах, в воронках от снарядов, комиссар ба-
тальона Чуприна подбадривал их:
— Потерпите, дорогие, осталось совсем нем-
ного, и фашистам будет полный капут. Будем выку-
ривать их из укрытий, пусть подыхают на морозе.
...Как известно, штаб Паулюса 31 января сдал-
ся в плен, после чего началась массовая сдача
в плен солдат, офицеров, генералов. Обмотанное
разным тряпьем, одеялами, медленно двигалось
это вшивое войско длинными колоннами по на-
правлению к Бекетовке. Согласно официальной
справке, наша бригада взяла в плен 8300 солдат
и офицеров.
Затихли бои. Остатки бригады отведены на
кратковременный отдых в полуразрушенное село
Карповку, вблизи Сталинграда. За боевые дей-
ствия по разгрому окруженной группировки вра-
га бригаде присвоено звание гвардейской. Это
событие отозвалось в сердцах бойцов теплой
благодарностью, ратный их труд отмечен по до-
стоинству. Воины еще настойчивее готовились
к новым боям.
...Мимо окон поезда Москва — Волгоград
мелькают полустанки. Вдоль железнодорожно-
го полотна нескончаемой лентой бежит навстречу
зеленая полоса в белой кипени цветущих деревь-
ев. Два Героя Советского Союза — А. А. Игнать-
ев, бывший начальник оперативного отдела бри-
гады, М. А. Михальков, бывший командир ору-
дийного расчета — и я едем в одном купе.
Город уже недалеко, и мы молча стоила У окна,
каждый вспоминает свое. Да, в сорок втором
степь была другой, вся она была изрыта, изуро-
дована войной. Теперь все стало иным.
Трудно передать чувство, охватывающее тебя,
когда четверть века спустя снова попадаешь
в сталинградскую степь, да еще с боевыми
друзьями; словами этого не выразишь.
Поезд поворачивает вправо, и как-то вдруг
248
из-за лесопосадок вырастает огромная скульпту-
ра Родины-матери с высоко поднятым в руке
мечом.
Вот и перрон вокзала. Я не знаю, что пережи-
вали мои друзья по купе Игнатьев и Михальков,
выйдя из вагона, но мои нервы сдали. Пионеры
в красных галстуках с букетами цветов, однопол-
чане, прибывшие днем раньше, просто незнако-
мые, собравшиеся на перроне,— все это было так
неожиданно, что я с трудом удерживал слезы.
Когда осмотрелся, то и у других заметно дрожа-
ли веки. Поседевшие ветераны войны обнимают-
ся, у некоторых поскрипывают протезы, постуки-
вают костыли. Никто уже не стесняется слез,
ведь встретились впервые после войны. Встрети-
лись там, где начинали свой победный путь.
...Школа № 67. Собрались учащиеся, препода-
ватели, родители школьников, жители соседних
улиц. Бывший комиссар бригады С. В. Кузовков
рассказал о боевом пути соединения. Осмотрели
город, поднявшийся из руин, побывали на Мама-
евом кургане, поехали по местам боев южнее
Сталинграда.
...Автобус остановился возле поселка Чапур-
ники. Бывший наводчик орудия М. И. Сидорчук
зашагал к небольшой, заросшей травой ямке.
— Вот здесь стояло наше орудие,— взволно-
ванно сказал он.— Отсюда мы сделали первые
выстрелы по врагу, наседавшему на Сталинград.
Бывший парторг батареи С. Ф. Рябоконь пока*
зывает, где были огневые позиции других ору-
дий. К ним подходят однополчане, деталь за де-
талью они восстанавливают обстановку тех гроз-
ных дней.
...Наш автобус катился по асфальтовой доро-
ге вдоль Волго-Донского канала на юг. Все, что
мы видим, кажется нам чудом, сказкой. С восхи-
щением смотрят защитники Сталинграда на цве-
тущие сады вдоль канала. Ведь в сорок втором
здесь, насколько мог охватить глаз, простиралась
полынная степь, не было ни кустика, ни деревца.
Сбылись-таки слова батальонного комиссара
Рыжкова — Волго-Донской канал построен! На-
249
поенная влагой земля щедро одаривает своих
хозяев.
Шоссейная дорога бежит вдоль железнодо-
рожной насыпи. Сергей Васильевич Кузовков по-
казывает на большую бетонную трубу под же-
лезнодорожным полотном. 20 ноября 1942 го-
да в этой трубе находился командный пункт
бригады.
Впереди виднеется большой населенный
пункт. Дорожный знак сообщает, что это Варва-
ровка. Но участники тех боев не узнают ее. Вы-
яснилось, что бывшая Варваровка теперь на дме
водохранилища, а в нескольких километрах от
него выросло новое село со старым названием.
Рядом — обширные поля совхоза «Волго-Дон».
Мы видим, как по изумрудному пшеничному по-
лю медленно движется дождевальная установка.
Жаркие восточные суховеи не страшны больше
посевам. Наши сердца наполняются гордостью
за советский народ, выстоявший здесь и разгро-
мивший злейшего врага.
О чем писали газеты
«ВРАГУ ПОЩАДЫ НЕ ДАДИМ»
«Мы хотим пойти в бой комсомольцами — врагу поща-
ды не дадим», — написали в своих заявлениях бронебой-
щики Емельяненко и Слободских.
Настал долгожданный день. Подразделение готовилось к
бою. Недалеко от наблюдательного пункта молодым пат-
риотам вручали комсомольские билеты. Вот к комиссару
подходят Емельяненко и Слободских. Бережно принимают
они комсомольские билеты. Они готовы защищать родную
землю до последней капли крови.
Заместитель политрука
А. Калмыков,
СКОРО В БОЙ
Совещаний никаких не было, не произносилось и речей.
Они собрались буквально на две минуты, и комсомольский
секретарь сказал: «Скоро пойдем в бой. Не забывайте, что
вы члены бюро. На вас будет равняться молодежь...»
250
КТО БОЛЬШЕ ИСТРЕБИТ ФАШИСТОВ
В части, где комиссаром тов. Котов, началось боевое со-
ревнование комсомольцев — кто больше истребит фашис-
тов и вражеской техники. На каждого комсомольца открыт
счет, в котором указывается количество истребленных им
врагов и их техники за каждый день.
Всего комсомольцы части, по неполным данным, за пер-
вые восемь дней боев истребили свыше 2 тысяч вражеских
солдат и офицеров, подбили и сожгли 33 танка и 2 самоле-
та. Подхватим ценную инициативу комсомольцев части
комиссара Котова, развернем во всех подразделениях бое-
вое соревнование. Приблизим час нашей победы.
ПРОВЕРКА ОГНЕМ
В это бою рота под командованием напитана Попова раз-
громила вражеский батальон. Противник потерял только
убитыми свыше четырехсот солдат и офицеров. После боя
члены партийного бюро собрались в блиндаже. Они едино-
гласно решили принять капитана Попова кандидатом в чле-
ны ВКП(б).
Газета 62-й армии «На защиту Родины».
И. И. ДУБРОВИН,
капитан в отставке
Снайпер Яков Лапа
Яков Лапа в боях у стен Сталинграда был на-
парником знаменитого снайпера Героя Советско-
го Союза комсомольца Николая Ильина, который
свой счет мести фашистам начал при защите сво-
его родного города Дебальцево. Метким огнем
в боях за Донбасс он истребил более ста гитле-
ровцев. А в обороне Сталинграда, действуя со-
вместно с Я. Лапой, увеличил свой счет мести
еще на 258 вражеских солдат и офицеров.
О боевых подвигах гвардии старшины Ильина
в последующих боях, когда 15-я гвардейская
стрелковая дивизия находилась в обороне на
Курской дуге, рассказывалось в центральных га-
зетах и сводках Совинформбюро. В утреннем со-
общении 12 июня 1943 года говорилось: «Двад-
251
цать снайперов под командованием Героя Совет-
ского Союза гвардии старшины Николая Ильина
за четыре дня убили 123 гитлеровца». А вече-
ром 24 июня московское радио сообщило:
«Шесть снайперов во главе с Героем Советского
Союза старшиной Николаем Ильиным пробыли
7 дней в засаде за передним краем нашей обо-
роны. За это время снайперы истребили 125 гит-
леровцев».
Николаю Ильину шли письма из самых раз-
ных уголков нашей Родины. Иногда вместо адре-
са просто подписывали «Действующая Армия.
Фронт. Лучшему снайперу Красной Армии Нико-
лаю Ильину». Имя Ильина наводило ужас на вра-
гов. За ним охотились немецкие снайперы. Но
высокое мастерство и умение маскироваться,
упреждать врага делали Ильина неуязвимым.
В 15-й гвардейской дивизии был создан еще
в Сталинграде и действовал так называемый
«Университет Ильина». Этот университет дове-
лось пройти и гвардии старшине Лапе и больше
того — быть напарником знатного снайпера.
— Как это произошло? — вспоминает Яков
Исакович.— В конце августа сорок второго года
в первой траншее обороны 50-го гвардейского
стрелкового полка у села Большие Чапурники,
южнее Сталинграда, мы случайно встретились
с Николаем. Мы еще до этого знали друг друга.
Состояли в комсомольской организации 1-го ба-
тальона.
«Говорят, что ты учился на снайпера? — спро-
сил меня Ильин.— А как стреляешь?»
Я сказал, что окончил снайперские курсы во
время срочной службы на Урале, А как стреляю:
дай винтовку, покажу.
Взял винтовку, прицелился в чашечку изоля-
тора на телеграфном столе. Чувствовал себя на-
пряженно, давно не держал в руках такую вин-
товку. Думал, а вдруг не попаду, стыдно будет
перед товарищами моего отделения бронебойщи-
ков, слушавшими наш разговор.
Выстрелил. Чашечка рассыпалась. Старшина
Ильин и говорит: «По заданию командования
252
подбираю людей в группу снайперов. Ты согла-
сен?»
Конечно, я согласился. Стал снайпером не по-
тому, что здесь больше возможности отличиться,
а от сознания, что в такое суровое время надо
быть там, где я мог принести больше пользы.
Меня привлекла моральная сторона снайперского
ремесла: одно дело, когда у тебя в руках проти-
вотанковое ружье, ты сидишь в щели и ждешь
появления танка или бронемашины; другое —
когда ты сам ищешь врагов, берешь их на мушку
и бьешь...
В те дни и в других стрелковых частях, оборо-
нявших Сталинград, создавались снайперские ко-
манды. Большой урон врагу наносили мастера
меткого огня. Они заставляли гитлеровцев пол-
зать на брюхе. Отважные и умелые снайперы
блокировали передовые наблюдательные пунк-
ты фашистов, не давали им поднять головы из
траншей, уничтожали офицеров-наблюдателей.
Действовали снайперы парами. Ильин выходил
на позиции с Яковым Лапой. Они тщательно изу-
чали поведение противника. Приходилось рабо-
тать по ночам, оборудовать несколько позиций,
чтобы с рассветом начать «охоту». Бывало, что
гвардейцы часами лежали без движения на сне-
гу и пронизывающем ветру, пока появлялся
враг.
Для своей первой засады выбрали старую
ямку на нейтральной полосе. Перед рассветом
заняли ее, замаскировались. Хорошо было вид-
но балочку за траншеями врага. На ней и сосредо-
точили свое внимание снайперы. Действовали так:
один наблюдает, дает коррективы, а другой бе-
рет цель на мушку и бьет.
Утреннее солнце залило ярким светом степь.
Ильин уложил гитлеровца, перебегавшего балоч-
ку. Через некоторое время в секторе обстрела
появилась кухня. Ильин взял на прицел повозоч-
ного, а Лапа сделал два выстрела и снял по-
варов.
Немцы поняли, что четверо убитых в одном
месте — не случайность. И потому в просматри-
253
веемом снайперами овраге никто больше не по-
являлся. Ильин и Лапа перешли на позиции со-
седнего батальона. Здесь параллельно железно-
дорожному полотну пролегала проселочная до-
рога, а на возвышенности были немецкие окопы.
Снайперы решили не спускать глаз оттуда.
Николай свалил выстрелом шагавшего по до-
роге гитлеровца. К убитому бросился еще один.
Этого истребил Яков. Прошло пять-десять минут,
и на бугорок выскочил мотоцикл с коляской. Еще
три выстрела. Рядом с перевернутым мотоцик-
лом навсегда легли три фашиста...
Противник яростно атаковал рубежи гвар-
дейцев. Прикрываясь десятками самолетов, при
поддержке 20 танков, не считаясь с потерями,
он пытался захватить села Большие и Малые Ча-
пурники и пробиться к Волге. Гвардейцы отбили
все атаки.
В одной из этих схваток Яков Лапа был кон-
тужен. А через неделю он снова был с Ильиным
в снайперской засаде. Действуя в паре, они день
за днем увеличивали счет мести оккупантам.
Около 150 дней провели снайперы вместе на
исключительно опасной работе. Много было рис-
кованных моментов — поединков с вражескими
снайперами. Но гвардейцы хитрили и первыми
обнаруживали вражеского снайпера, выманива-
ли его из засады и истребляли.
Однажды, во второй декаде ноября, коман-
дир полка подполковник Голубь поручил им из-
бавиться от фашистского снайпера, выводившего
из строя гвардейцев.
Ильин и Лапа наблюдали целый день за ней-
тральной полосой, пытались узнать, где нахо-
дится огневая позиция немецкого аса. Казалось
порой, что врага на этом участке уже нет. Впе-
реди ровное снеЖное поле. Виднеется один
только сугроб. Снайперы начали выяснять, что
за сугроб? Бойцы рассказали, что осенью там
упал самолет и его занесло снегом.
— Значит, там снайпер. Возьмем его жи-
вым,— сказал Ильин,— давай подумаем, как это
сделать.
254
Ход мыслей гвардейцев-снайперов был та-
ким: ночью немец не сидит в своем укрытии.
Он приходит туда перед рассветом, а возвраща-
ется поздно вечером. Надо опередить врага, за-
сесть в его логове и ждать.
Ночью гвардейцы пришли к тому самолету^
Снег глубокий, до пояса. Наших снайперов бес-
покоило то, что остался далеко видный след.
К счастью, всю ночь сыпал сухой снег и мела по-
земка. Правда, донимал мороз. Но без терпения
не может быть снайпера.
Начало рассветать, и появился немецкий
снайпер. Шел он во весь рост, мурлыча какую-то
песенку. Винтовка — на плече. Гвардейцы пере-
стали дышать, ждали, когда враг подойдет по-
ближе. Метрах в пятнадцати фашист резко оста-
новился, и винтовка мгновенно оказалась в ру-
ках на изготовку. Наверно, немец все-таки
различил в снегу наш след. Но спасти фашиста
уже ничто не могло. Грянул сдвоенный выстрел,
и фашист упал. Снайперы потащили его к своим
траншеям.
Трофей оказался важным. Не стало на том
участке у немцев зоркого глаза «охотника». Фо-
тографии, найденные у гитлеровца, показывали,
каким он был негодяем. На одной из них — сель-
ский двор, на перекладине ворот повешен, види-
мо, хозяин дома, а этот снайпер с улыбкой по-
трошит курицу. На другой фотографии он уже
ест курицу, держит ее двумя руками. И еще
снимок: фашист сидит на свинье верхом и хохо-
чет. Как видно, на войне у него было немало
«веселых» эпизодов. Хранил этот фашист и такую
фотографию: стоят по пояс в воде наши плен-
ные, а в них целятся из автоматов развеселые
гитлеровцы.
Двадцатое ноября — памятный день для всех
воинов-сталинградцев: началось наступление
войск нашей 64-й армии. Два месяца участвовал
в боях с окруженными немцами гвардии стар-
шина Лапа. Отважный истребитель фашистских
оккупантов к 27 января сорок третьего года
уничтожил в боях под Сталинградом последне-
255
го, 167-го, гитлеровца и сам был тяжело ранен.
На фронт Яков Лапа возвратился через четы-
ре месяца. Снайпером он уже не мог быть. Но
продолжал свои подвиги самоотверженным
трудом по сбору на полях боев подбитых тан-
ков и восстановлению их в 27-й танковой армии.
С ней Лапа прошел до Праги.
Встретились мы с Яковом Исаковичем в сен-
тябре 1981 года, через 39 лет, на волгоградской
земле, как ветераны бывшей 57-й армии. Около
900 человек прибыли на встречу со всех концов
страны. Побывали мы на местах сражений, по-
чтили память павших товарищей, возложили вен-
ки к братским могилам.
Снайпер Лапа приехал в Волгоград с внуком
Олегом, учеником 5 класса одной из днепро-
петровских школ. Мы переживали неповторимое
чувство радости, когда увидели их вместе, слу-
шая звонкий голос внука, постоянно задававшего
вопросы дедушке Якову Исаковичу.
...Храбро сражался Яков Исакович с фашиста-
ми. После победы вернулся на свой машиностро-
ительный завод, восстанавливал его. Работал по-
началу токарем, потом стал мастером и старшим
мастером механосборочного цеха.
О трудовой доблести семьи Якова Исаковича
и его жены Ольги Ивановны знают на заводе
все. Здесь работает нормировщицей их дочь Та-
мара, бригадиром сборщиков машин — сын Лео-
нид, и шофером — сын Сергей. Все они, как
и отец, были комсомольцами, а теперь комму-
нисты.
Сейчас уважаемый ветеран-фронтовик на
пенсии. В свои семьдесят лет он очень деятелен
и энергичен, способен все время находиться
в движении, с людьми, и это делает его жизнь
интересной и содержательной. Молодые к нему
идут за советом, внуки хотят быть похожими на
своего дедушку — жизнелюбивыми и настойчи-
выми в достижении цели.
В душе Якова Исаковича все эти годы живет
Николай Ильин. Лапа ежегодно посещает памят-
ник своего побратима в городе Дебальцево
256
и ездит в воинскую часть, где Николай Яковле-
вич Ильин навечно зачислен в списки. Постоит,
посидит возле аккуратно заправленной койки
друга, побеседует с ним мысленно, глядя на фо-
тографию, и идет в подразделения молодых
воинов, чтобы рассказать, каким веселым, жизне-
радостным был его напарник, знаменитый снай-
пер Коля Ильин.
Участник парада Победы
Одно из славных и незабываемых событий
Великой Отечественной войны, с которыми на-
веки связана наша память,— это Парад Победы
на Красной площади 24 июня 1945 года. В нем
участвовали и воины нашей 15-й гвардейской
стрелковой дивизии. Выпала честь быть участни-
ком этого события и сержанту Ивану Блинкову.
— Я не знаю в своей жизни более радостно-
го дня, чем 24 июня сорок пятого,— рассказыва-
ет Иван Михайлович.— В конце мая наш 50-й
гвардейский стрелковый полк располагался
в предместьях Праги, столицы Чехословакии.
В то утро я был на занятиях в одной из групп
сержантов. К нам подошел начальник штаба пол-
ка майор Шапкин. Подозвал меня и сказал:
— Идите в расположение роты, получите
новое обмундирование, и готовьтесь ехать
в Москву на Парад Победы.
Это было совершенно неожиданно. Я расте-
рялся, верил и не верил в то, что услышал. Май-
ор понял мое замешательство и стал успокаи-
вать:
— Не волнуйся. Сегодня в 14.00 явишься
в штаб дивизии.
Мы считали себя самыми счастливыми В тот
же день командир дивизии генерал П. М. Чирков
осмотрел проходивших мимо него строевым
шагом каждого из назначенных для поездки
в Москву. Когда мы прибыли в штаб 5-й гвар-
дейской армии, такой же осмотр провел коман-
дарм генерал А. С. Жадов.
9 Заказ № 160 257
В Дрездене собрались представители из всех
соединений 1-го Украинского фронта. Там мы
упорно занимались строевой подготовкой. Мар-
шал И. С. Конев и генералы прошли по шерен-
гам, осмотрели каждого солдата. Через несколь-
ко дней нас отправили поездом в Москву.
И в Москве были ежедневные строевые заня-
тия. Шла подготовка к параду сводных баталь-
онов и полка фронта. Мы так были переполне-
ны ожиданием предстоящего, что не чувствовали
усталости. 24 июня проснулись чуть свет. Не-
обычно рано поднялась и вся Москва, разбужен-
ная ритмичным шагом сводных полков.
Погода в то утро была дождливая. Но улицы,
где происходили войска, были заполнены моск-
вичами. Народ с сердечной любовью вышел по-
смотреть на своих родных, на победителей. По-
жилые мужчины и женщины со слезами на глазах
протягивали к нам руки. И мы понимали, что гочти
в каждой семье кто-то находился на фронте и не
вернулся домой. А чьи-то сыновья шли в этих
колоннах по Красной площади. Я подумал, что
и моя мать будет гордиться и радоваться, слу-
шая передачу по радио о Параде Победы. Я пи-
сал ей, что буду там участвовать...
И. М. Блинков защищал свой родной Сталин-
град. Он родился и вырос поблизости от него,
в селе Райгород. Его отец был бакенщиком на
Волге. Каждый день с заходом солнца он брал
свой инвентарь, садился в лодку и отправлялся
зажигать фонари. Однажды, в 1927 году, случи-
лось несчастье. Отец не вернулся, погиб. Место
его заняла мать Вани. Через три года Ване ис-
полнилось 10 лет, и он начал помогать матери»
Зажигал бакены, косил сено для коровы, заго-
тавливал дрова и учился в школе. А с четырнад-
цати лет стал сезонно работать в лесхозе. Потом
был кочегаром на пароходе «Дельта», старшим
матросом на землечерпательной машине.
Войну Блинков встретил рабочим, токарем
Сталинградской судоверфи. Ему не пришлось
служить в армии. Верфь начала выпускать тан-
ки, и рабочих предприятия не призывали. Только
258
в августе 1942 года, когда бои шли на
улицах Сталинграда, верфь прекратила работу.
Ивана Михайловича направили в 15-ю гвардей-
скую стрелковую дивизию, которая вела бои
в десяти километрах от предприятия, и стал он
связистом 50-го гвардейского полка. Прошел
с боями со своими однополчанами от Сталин-
града до Праги.
ам Боевое крещение Блинков получил в селе
Дубовый Овраг, которое переходило из рук
в руки несколько раз. Отделение связистов сер-
жанта В. И. Деева, в котором был Блинков, обес-
печивало связью командование стрелкового ба-
тальона во главе с капитаном П. Е. Буйным. На-
ступали роты ночью по берегу озера Сарпы
и к утру выбили фашистов из села. Телефонис-
ты установили связь со штабом полка. Капитан
Буйный доложил командиру полка обстановку
и, получив задачу, приказал связистам быть на
месте, а сам ушел в расположение рот.
Сержант Деев, Блинков и два их товарища
занимали окопы пулеметного расчета и ждали
связного от комбата с указанием места, куда
вести линии связи. Вдруг в нашем тылу началась
автоматная перестрелка. Оказалось, что про-
рвались гитлеровцы. Их цепи, численностью до
роты, дошли до Сарпы, и батальон Буйного ока-
зался отрезанным от полка. Связисты успели до-
ложить об этом в штаб полка и завязали
перестрелку с фашистами. Неравный бой четы-
рех связистов длился около трех часов, пока
из села Большие Чапурники не подошла рота ав-
томатчиков. Гвардейцы этой роты прогнали фа-
шистов из села.
Днем и ночью, в наступлении и в обороне,
связисты работали самоотверженно, геройски.
Они отважно, под огнем противника вели на
наблюдательный или командный пункт телефон-
ные линии, быстро устраняли повреждения в них.
Блинков понял, что для них, обеспечивающих
связью командование, нет таких понятий, как «по-
дождем», «прекратится обстрел». В любой об-
становке, при любом обстреле они отыскивали
9*
259
и устраняли порывы. Без связи роты, батальоны,
полки не могли успешно вести бой.
— Особенно запомнился один случай,— рас-
сказывал Иван Михайлович.— Наш батальон
ночью перебросили на танках в другой район
обороны. Мы заняли заранее подготовленные
траншеи. Навели связь. А когда рассвело, то
оказалось, что телефонную линию мы провели
по открытой местности и ее видно противнику.
Он, понятно, догадался, что тут расположилось
новое подразделение, и откры/i бешеный огонь
из всех видов оружия. Батальон нес потери, бы-
ла перебита в нескольких местах и телефонная
линия.
Связист Васильков побежал, чтобы найти по-
рыв. Но его сразила пуля. Связь требовалась
командованию немедленно, чтобы корректиро-
вать огонь артиллерии и подавить огневые точки
врага. По линии направился Блинков. Перебеж-
ками и по-пластунски он достиг места обрыва,
схватил концы провода, скатился в небольшую
воронку, укрываясь от пуль, и соединил их.
Связь заработала. Потом вновь оборвалась.
И вновь Блинков вышел на линию и устранил
порыв.
Бой длился до вечера. Блинков и Деев много
раз поочередно выходили на линию и, уставшие,
голодные, под непрерывным огнем устраняли
повреждения.
Вечером Блинков возвратился в роту. Его
трудно было узнать. Обмундирование изорвано.
На лице и руках — запекшаяся кровь. Он был не-
сколько раз ранен мелкими осколками. От пе-
редвижения по-пластунски колени и локти были
разбиты до крови.
В боях росло мастерство воина. При форси-
ровании Днестра связисты под водой ночью на-
вели связь через реку. Потом проложили запас-
ную линию. Блинкова, выросшего на Волге, по-
ставили на промежуточном пункте, у самого
берега, чтобы он мог исправить порывы в воде.
Вражеские снайперы из крепости охотились
за связистами. Случилось так, что около столба,
260
к которому было привязано более десяти прово-
дов, разорвалась мина, и почти всех их переби-
ло осколками. Блинков стремительно бросился
к столбу, лег на песке, нашел и соединил концы
своих линий и укрылся в безопасное место от
пуль снайперов.
Ратные подвиги сержанта Ивана Блинкова от-
мечены двумя орденами Отечественной войны,
I и II степени, двумя медалями «За отвагу»
и медалью «За боевые заслуги»...
Кончилась война, и Иван Михайлович снова
оказался на фронте — фронте трудовом. Рабо-
тал токарем на судостроительном заводе в го-
роде Николаеве, потом переехал в Волгоград
и пришел в свой цех, откуда уходил на фронт.
Бывший гвардеец после основной работы и в вы-
ходные дни трудился на восстановлении и стро-
ительстве предприятия.
Верным другом жизни Ивана Михайловича
стала Александра Федоровна, тоже участница
войны. В июле 1942 года по призыву комсомо-
ла и по велению сердца она добровольно по-
шла в армию и защищала свой Сталинград. Бы-
ла санинструктором на переправе через Волгу,
а потом регулировщицей на автодорогах. Про-
шла по трудным фронтовым дорогам Украины,
Польши, воевала на земле Германии, Чехослова-
кии. Демобилизовалась в августе 1945 года из
Вены.
...К боевым наградам Блинкова прибавились
награды за труд — орден Октябрьской Револю-
ции, медали «За трудовое отличие» и «За до-
блестный труд». Ветерану было присвоено зва-
ние «Мастер — золотые руки».
Сейчас Иван Михайлович на пенсии. Но он
всегда при деле. Часто бывает на заводе, встре-
чается с молодежью. И. М. Блинков — председа-
тель заводского совета ветеранов войны. Воз-
главляет он и группу волгоградцев ветеранов
15-й гвардейской дивизии. Бывший воин делает
все, что в его силах, чтобы воспитать из моло-
дых достойную смену.
261
К. М. ПАВЛОВ,
майор-инженер в отставке
Связь действует!
290-й отдельный линейный батальон связи по-
ступил в распоряжение начальника войск связи
Юго-Восточного фронта генерал-майора
А. С. Яковлева. В Средней Ахтубе в то время
располагался запасной узел связи фронта. Отсю-
да начала строить постоянную линию связи те-
леграфно-строительная рота под командованием
воентехника 1-го ранга К. Г. Несмачного. Линию
повели в направлении к селу Безродное, то есть
как раз по той дороге, по которой мы только
что пришли после переправы через Волгу в Ду-
бовке.
Эта линия должна была восстановить связь
с той частью наших войск, которая оказалась
отсеченной в результате выхода фашистов
к Волге, севернее Сталинграда. Кроме того, не
было другого пути для прокладки высокочас-
тотной линии связи со Ставкой Верховного Глав-
нокомандования. Задача серьезная. Надо было
не только построить линию, но и обеспечить ее
постоянную исправность. Значение этой линии
понимал и противник, часто бомбил ее.
Оказалось, что после марша в роте не хва-
тает провода, траверс, крюков, изоляторов. Мне,
помощнику начальника штаба батальона, дают
задание: доставить все необходимое на трассу.
Материалы нужно получить на фронтовом скла-
де в Заплавном. Это в пятнадцати километрах
восточнее Средней Ахтубы. На полуторке еду на
склад. Он оказался необычный: имущество свя-
зи лежало просто под открытым небом около
полотна железной дороги. Но при всем при том
соблюдались все формальности: наряд, наклад-
ная и т. д.
На обратном пути довелось наблюдать охоту
«мессершмитта» за бензовозом. Как ни манев-
рировал бедняга бензовоз, все-таки попал в него
262
«мессер». Цистерна вспыхнула и через несколь-
ко мгновений взорвалась. Нашей машине взрыв
не грозил, но терять ее резона не было. Чтобы
уцелела машина, пришлось искать убежища
в кустах ивняка. После того, как «мессер» убрал-
ся восвояси, мы понеслись во весь опор, объехав
горящую машину по целине.
Строительство линий связи между Волгой
и Ахтубой затруднялось сильно пересеченной
местностью. Здесь множество проток, озер,
ётариц весьма причудливой формы. Вся терри-
тория представляет по существу скопление боль-
ших и маленьких островов. Батальон построил
здесь воздушную линию связи на шесть прово-
дов от Ям до Красного Сада и далее к Средней
Ахтубе. Руководил строительством командир
телеграфно-строительной роты лейтенант
А. С. Воеводин, заменивший выбывшего по бо-
лезни воентехника I ранга К. Г. Несмачного.
Сроки строительства линии были более чем
сжатые. Но число операций, а следовательно
и трудоемкость, при этом не уменьшались. За
короткий срок на сложнопересеченной мест-
ности необходимо было наметить трассу, загото-
вить столбы, развести их и линейные материалы,
отрыть ямы для установки столбовых опор, уста-
новить их и подвесить провода. Трассу надо бы-
ло выбрать не просто, как говорят военные, по
азимуту, а с учетом, с одной стороны, пересечен-
ности местности; с другой — так, чтобы она была
возможно короче, чтобы потребовалось меньшее
количество опор, а стало быть, меньшее коли-
чество столбов и ям. При этом должны согласо-
вываться заданный профиль и габариты линии.
Последнее приобретало особый смысл в усло-
виях пересеченной местности и совершенно не-
упорядоченного транспортного движения.
Даже при той достаточно высокой квалифи-
кации, которую имели командиры взводов лей-
тенант П. Д. Кудряшев, младший лейтенант
В. И. Кузин и лейтенант В. М. Платов, задача мог-
ла быть решена при крайнем напряжении
сил. В роте было четыре взвода. Заготовку
243
столбов вел специальный заготовительный
взвод. Это было тоже трудным делом. Чтобы
построить линию, протяженностью по прямой
километров двадцать пять, при самом низком
классе — третьем, требовалось около трехсот
столбов. Это, примерно, почти тысяча кубомет-
ров леса. Нужно было также вынуть при рытье
ям под опоры, примерно, сто кубометров
грунта.
Все это значительно облегчилось и упрости-
лось бы при наличии более или менее развитой
сети связи гражданского назначения. Но в том-
то и беда, что в районе эта сеть была слабо
развита, да и имевшиеся линии старательно унич-
тожались авиацией противника...
Заготовленные столбы развозятся по трассе.
У нас всего восемь автомашин, привезенных из
Москвы. Полученные же на фронте трактора
оказались в таком изношенном состоянии, что их
невозможно было использовать. Их, в конце
концов, сдали обратно. Столбы уже на месте
оснащают крюками, траверсами, изоляторами.
Все это делается вручную.
Воздушная линия связи не так проста, как
кажется. При этом устойчивость ее зависит
в значительной степени от квалификации строи-
телей, от их технической грамотности, от пони-
мания условий эксплуатации.
При подвеске провода следует натянуть его
так, чтобы стрела провеса соответствовала нор-
мальному габариту, учитывала ветровую, голо-
ледную нагрузку и нагрузку от осадка изморози.
Все это определяет живучесть линии при ее
эксплуатации. В условиях постоянного воздейст-
вия вражеской авиации требовалось немало му-
жества и самообладания, чтобы не допустить
брака. Особенно тяжело приходилось тем, кто
вязал провода на столбах. Воины телеграфно-
строительной роты с честью вышли из всех за-
труднений и сдавали линии в эксплуатацию свое-
временно и с высоким качеством.
С наступлением морозов копка ям под опоры
стала еще более сложной. Тогда решили прокла-
264
дывать трассу по льду озер и стариц. Вместо
ямы делали во льду лунку и вмороживали туда
столб. Интересно, что при работе на льду умень-
шились и поражения людей осколками снарядов.
Снаряд пробивал тонкий лед и разрывался под
ним.
Любая военная операция, в том числе и стро-
ительство линий связи, невозможна без топо-
графических карт. В особенности, если она осу-
ществляется на большой территории. Потребо-
вались карты и нам. Ехать пришлось за ними мне
3 сентября в штаб фронта, который находился
в Сталинграде.
Накануне меня вызвал командир батальона
капитан П. И. Макаренков. Штабной шалаш на-
ходился у самого края рощи. Комбат стоял око-
ло— сухощавый, выше среднего роста, слегка
сутуловатый. Из-за темных волос и глаз лицо
его казалось смуглым и хмуроватым. Гово-
рил он нарочито сердитым баском, ходил ста-
вя несколько вовнутрь носки хромовых сапог.
На боку — пистолет. Нам, штабным, почему-то не
давали оружия. Я имел удостоверение на право
его ношения. С этим «правом» прошел чуть ли
не через всю войну. Только попав в августе
1944 года в окружение на Рижском взморье,
обзавелся сразу двумя револьверами.
Грубоватым своим баском комбат поставил
задачу:
— Поезжай завтра утром в Сталинград,
найди там штаб фронта, возьми наряд на топо-
графические карты, получи их и доставь завтра
же. Понял?
А чего тут было не понять! Задача ясна. Где
только этот штаб? Говорят, что Сталинград вытя-
нулся на десятки километров. Вот и ищи там
штаб! Но приказ есть приказ. Да и говорят:
язык до Киева доведет. На следующий день ра-
но утром я отправился к мосту через Ахтубу.
Там находился контрольно-пропускной пункт
(КПП), где обычно останавливали все автомаши-
ны для проверки документов. Здесь можно бы-
ло сесть на попутную машину не «голосуя»,
265
а с помощью дежурного КПП. Впрочем, и без
КПП на фронтовых дорогах «голосующим» шо-
феры обычно не отказывали.
На западе, над Сталинградом, четко были
видны два дымных столба, которые на высоте
расплывались и образовали одну тучу, плыву-
щую на юг. Дымовые столбы имели разный
цвет: один — рыжеватый, другой — мерный, как
смоль. Первый дым, говорили, от горящих зда-
ний, а второй — от горящей нефти, вытекающей
из вспоротых осколками баков нефтебазы.
В Красной Слободе благополучно перепра-
вился на пароме в город. После некоторого
блуждания и расспросов у редких встречных ра-
зыскал штаб фронта. Оттуда меня направили на
склад карт. Здесь пришлось переждать очеред-
ную бомбежку. Только ночью вернулся я в ба-
тальон с картами.
В этот же день, 3 сентября, в городе работал
наш кабельно-шестовой взвод лейтенанта
М. И. Кинева. Под ожесточенной бомбежкой он
проложил линию связи на высоту 102 и к штабу
62-й армии, по которым успешно действовали
не только телефонная, но и телеграфная связь.
За своевременное строительство линии связи на
волжском участке и обеспечение устойчивой их
работы Михаил Иванович был первым в баталь-
оне награжден орденом Красной Звезды.
В середине сентября мне дали задание про-
ложить временную линию полевым кабелем от
узла связи в Средней Ахтубе до «хозяйства Ро-
димцева». Взял я оседланную лошадь — сказали,
что она смирная,— взвалил на себя две катушки
кабеля и, подав конец в кросс узла, отправился
в путь. На лошадях верхом мне ни разу ездить
не приходилось. Естественно, со стороны моя
далеко не гусарская фигура выглядела достаточ-
но смешно. На подъезде к «хозяйству» стали по-
падаться скопления бойцов. Все ребята молодые,
жизнерадостные, представляющие, что, быть
может, завтра им придется лицом к лицу встре-
титься с врагом, со смертью. По этой причине
они старались подбодрить себя соленой шуткой
266
и гомерическим смехом даже в том случае, если
шутка не очень-то острая. В выборе объекта
своих шуток и острот они тоже были не очень-то
щепетильны. Был бы повод. Тут-то и подоспел
«гусар». До противника было далеко, и можно
было от души посмеяться. Вместе с «гусаром».
Так или иначе, а телефонная связь с «хозяй-
ством» была организована. Оказалось, что «хо-
зяйство» это—гвардейская дивизия, которая
в предстоящую ночь должна была переправить-
ся через Волгу в Красной Слободе.
По телефону от капитана Макаренкова посту-
пило приказание: сопровождать штаб «хозяй-
ства» до переправы. Это значит, что линию связи
предстояло протянуть примерно на тридцать
километров. Из батальона подбросили подмо-
гу— одного бойца, кузнеца Федора Гордина на
повозке и несколько катушек кабеля.
К переправе двинулись с наступлением тем-
ноты. Ночь выдалась темная настолько, что, как
говорят, ни зги не видно. Трудно было не отстать
и не потеряться в этой кромешной тьме. Вся на-
дежда была на лучшее зрение Гордина. А для
тех, кому должна была служить связь, общее на-
правление перемещения не терялось: впереди
было яркое сполошное, казалось, тянувшееся по
всему горизонту, зарево пожара.
Наконец вышли к Волге. На другой стороне
горит город. Ночью так близко еще не доводи-
лось видеть горящий Сталинград. Казалось, что
горит не город, а весь берег.
А переправа уже не та, относительно спокой-
ная, что была 3 сентября. Теперь здесь сплош-
ной содом из скопища людей, повозок, машин.
Ураганный огонь обрушивается на каждый
катер, подошедший к переправе. Катера манев-
рируют, отыскивая наиболее безопасное место
для причаливания. Но вот посадка очередной
партии бойцов закончена, катер устремляется
к правому берегу, осыпаемый снарядами. Кажет-
ся, что Волга кипит вокруг него. Поднимаются
огромные столбы воды, освещенные пожаром
и ракетами. И так всю ночь.
267
Наконец на катер погрузился и штаб, с кото-
рым обеспечивалась связь. В ответ на доклад
по телефону об этом получено разрешение сма-
тывать линию. До «дому» добрались уже на рас-
свете. Измучились оба вдрызг, едва держались
на ногах. Теперь только спать. Даже есть не хо-
телось, хотя со вчерашнего обеда маковой ро-
синки во рту не было.
В начале октября штаб батальона перебрал-
ся поближе к Волге, поближе к своим линиям
связи. Под сенью раскидистых дубов на берегу
озерка построили несколько срубов, обвалова-
ли их землей. Домики, или, вернее, деревозем-
ляные избушки, получились теплые и, можно
сказать, уютные.
В батальоне было немало уроженцев, или жи-
телей здешних мест. Один из командиров взво-
дов телеграфно-строительной роты В. И. Ку-
зин— коренной сталинградец. Был он большой
любитель всякой пиротехники и оружия. Это-то
и погубило его. Однажды у него в руках взорва-
лась противотанковая граната. Случилось это на
берегу Волги, в жаркое время сталинградской
обороны. Враг пошел в наступление в районе
заводов «Баррикада» и «Красный Октябрь».
С рассвета и дотемна гремел бой. Доставалось
и левому берегу, где располагалась артиллерия
поддержки пехоты. Естественно, что вражеская
авиация обрушивала на ее огневые позиции свои
непрестанные бомбовые удары. Попутно доста-
валось и линиям связи. Как ни старались связис-
ты прокладывать свои «нитки» подальше от ар-
тиллерийских позиций и в обход их, линий было
так много, что каждый налет авиации, да и ар-
тиллерии противника не обходился без того, что-
бы связь не прерывалась сразу по нескольким
линиям. Для поддержания ее в постоянной бо-
евой готовности сюда был брошен взвод теле-
графно-строительной роты под командованием
младшего лейтенанта Кузина. Ему было поруче-
но не строительство «воздушек», а прокладка
полевых кабельных линий. Условия эксплуатации
полевого телефонного кабеля были настолько
268
тяжелы, что даже он не выдерживая, хотя и был
в самом деле семижильным. Прежде чем его
прокладывать, приходилось ремонтировать. Боль-
ше всего изнашивалась хлопчатобумажная оплет-
ка. От дождя и солнца она становилась совер-
шенно белой, без следов озокеритовой пропит-
ки. Красноармейцы Иван Асауленко и Дмитрий
Лазарев сумели из подручных средств смасте-
рить установку для пропитки оплетки кабеля
расплавленным озокеритом. После пропитки
надо было испытать изоляцию, прозвонить весь
кусок кабеля и намотать его на катушки, да так,
чтобы при прокладке он сходил с катушки ровно
и не образовывались «барашки». Эти операции
были поручены красноармейцам Ивану Пархуно-
ву и Михаилу Рожкову.
Во время этих ремонтно-подготовительных
работ и случилось несчастье с командиром
взвода Кузиным. За две недели до этого в ба-
тальон был зачислен красноармейцем отец Ку-
зина— Иван Григорьевич. В этом помог комбат,
который удовлетворил просьбу сына. И вот те-
перь отец хоронил сына.
Самым крупным подразделением нашего
батальона была кабельно-шестовая рота, командо-
вал которой старший лейтенант М. П. Павлов,
В состав роты входили четыре кабельно-шесто-
вых взвода и хозяйственное отделение. В каж-
дом взводе было четыре отделения. Таким обра-
зом, рота одновременно могла строить сразу
шестнадцать кабельно-шестовых линий. «Шестов-
ки», как называли их сами связисты, представля-
ли собой однопроводную цепь из голой медной
проволоки. По такой цепи могла работать не
только телефонная связь, но и телеграфная бук-
вопечатающая с аппаратов БОДО и СТ-35. Мед-
ный провод подвешивался на специальных буко-
вых шестах. Они устанавливались вертикально,
конец шеста вставлялся в специально пробитое
в земле ломом отверстие, глубиной 40—50 сан-
тиметров. На верхнем конце шеста закреплялся
эбонитовый изолятор, к которому узлом в виде
восьмерки прикреплялся провод.
269
Кабельно-шестовые линии связи использова-
лись в армии еще в начале века. С тех пор тех-
нология постройки «шестовки» была отработана
достаточно хорошо. Требовался только опреде-
ленный навык. А его-то как раз и не хватало.
Скорость прокладки должна была составлять не
менее четырех километров в час. За это время
необходимо было проложить трассу, пробить
в земле ломом отверстия под основания шестов,
растянуть провод и закрепить его на изоляторах,
установить шесты по двадцать штук на каждый
километр, закрепить их в земле специальными
клиньями, на угловых шестах установить по три
оттяжки, каждый кусок провода после его под-
вески на шестах прозвонить, чтобы убедиться,
что уже подвешенная часть линии цела... И все
это надо выполнять побыстрее.
Шесты и проволока заблаговременно разво-
зились по предполагаемой трассе иногда на ав-
томашине, но чаще — на повозках. Здесь кстати
рассказать о повозочном Иване Егоровиче Сави-
не, родом из Тульской области. Его возраст пе-
ревалил за призывной, а ему уже довелось по-
партизанить и в эту войну. За первую мировую
у него был Георгиевский крест, а за эту он по-
лучил орден Красной Звезды. Лучшим его дру-
гом был мерин Васька. С ним он прошел весь
путь батальона связи, а по окончании войны про-
сил отдать Ваську ему в колхоз.
Иван Егорович был человеком исключительно
душевным. Со своими боевыми друзьями он де-
лился, что называется, последним куском. По ро-
ду своей деятельности наши связисты всегда
действовали небольшими группами, в отрыве от
батальонной хозчасти иногда на несколько десят-
ков километров. Поэтому большей частью они
снабжались продовольствием в той части, к ко-
торой в данный момент были ближе. Получали
на всю команду продукты и сами готовили себе
пищу на костре. Бывали случаи, когда не удава-
лось своевременно получить паек. Тогда прихо-
дилось изворачиваться. Например, нередко до-
вольствовались только галушками, сваренными
270
из оставшейся муки. Иногда «занимали» ячневой
крупы у Васьки, которому ее давали вместо ов-
са. В такие моменты Иван Егорович успокаивал
Ваську: «Не горюй, Васька, пойдем вперед, на-
берем у немцев в ранцах хлеба!»
Курил Иван Егорович трубку. За войну у него
трубок сменилось много, и самых разнообраз-
ных. С курением, надо сказать, тоже было не-
важно. Табаку почему-то всегда не хватало. Был
заведен в каждой команде такой порядок. Сол-
датам давали махорку, а комсоставу — табак.
Когда кто-нибудь заворачивал цигарку, то ее де-
лили на равные части по числу присутствующих
курильщиков.
Комсостав получал так называемый доппа-
ек— по 25 граммов легкого табаку. Такая доза
некоторым командирам была ни к чему, и они
охотно делились со своими бойцами. Это был
праздник для курящих: знамо дело, легкий — не
махорка, один аромат чего стоит! Вот только
с курительной бумагой не всегда было благопо-
лучно: тоже не хватало. Самым богатым бумагой
был наш веселый почтальон Андрей Кудлай, па-
ренек из украинского городка Лебедина. Приход
его всегда сулил много хорошего: письма от
родных и друзей, газеты на курево и веселую
байку, которыми Андрей всегда был богат. На
его лице всегда была улыбка, которая заставля-
ла и тебя улыбаться. В конце концов из веселого
почтальона вполне закономерно получился ком-
сорг батальона. Вообще-то Кудлай был сапером,
но каким-то путем попал в наш батальон связи.
Служил он у нас, что называется, верой и прав-
дой, был и линейным надсмотрщиком, и коман-
диром отделения в кабельно-шестовой роте,
и, наконец, комсоргом. За время службы в ба-
тальоне награжден медалью «За отвагу» и орде-
ном Славы III степени.
На кабельно-шестовую роту легла основная
нагрузка по прокладке кабельных линий связи
через Волгу между узлами связи штаба фронта
и 62-й армии. Видимо, необходимость проклад-
ки линий связи через Волгу возникла неожидан-
271
но. То ли не предполагали из-за Волги управлять
сраже.-нием, то ли негде было взять специальный
бронированный кабель. Так или иначе, но на
складах в нужный момент его не оказалось. До
ноября линии через Волгу пришлось проклады-
вать простым полевым кабелем с хлопчатобу-
мажной изоляцией, совершенно не удовлетворя-
ющей условиям эксплуатации в воде. Такой
кабель служил в воде недолго: через сутки-
другие сопротивление изоляции настолько сни-
жалось, что даже телефонная связь не проходи-
ла, не говоря уже о связи буквопечатающей.
Стремясь повысить устойчивость связи, прокла-
дывали сразу несколько «ниток» в надежде, что
когда понизится сопротивление изоляции какой-
то одной, то, может быть, другая послужит.
Линию старались прокладывать ночью, чтобы
уменьшить вероятность поражения авиацией.
С середины сентября к авиации прибавилось
и стрелковое оружие, не говоря уже о миноме-
тах. Самым опасным участком Волги было про-
странство, прилежащее к левому берегу. Правый
высокий берег прикрывал от вражеского огня
относительно широкую полосу водной поверх-
ности.
На берегу Волги в нескольких местах были
«точки», где постоянно находились отделения
связистов кабельно-шестовой роты, которые
днем и ночью следили за целостью линий связи.
На каждой точке к линии постоянно был под-
ключен телефонный аппарат, у которого все вре-
мя с трубкой на ухе сидел дежурный теле-
фонист. Периодически он вызывал соседнюю
станцию, чтобы убедиться, что линия цела. В осо-
бенности внимательно следили за линией во вре-
мя бомбежки, обстрелов.
Вот и сейчас слышен наверху вой сирены. Это
прилетели «музыканты» — пикирующие «юнкер-
сы», которые, входя в пике, включали сирены.
Дежурный Кочергин зашевелился, принялся про-
дувать трубку, взывать к «Байкалу». Сержант
Карасев — старший на точке — выглянул из зем-
лянки, чтобы определить, куда «юнкерсы» бро-
272
сают груз. Оказалось, что не близко, хотя чув-
ствовалось, как земля ходит ходуном и сверху
сыплется песок. Дым и фонтаны земли подни-
мались вроде бы как раз на трассе линии. А мо-
жет быть, и нет. На «Байкале,» находится сам
Макаренков. Как бы не прозевать порыв. Комбат
свиреп; засечет время, тогда несдобровать. Хо-
рошо, если только разжалует, как сержанта Шаро-
ва, а то и под трибунал попадешь. Надо, пожа-
луй, туда послать поближе Ведерникова. В это
время Карасев услышал доклад Кочергина, что
«Байкал» не отвечает. А «музыканты» все «ра-
ботают». Уже вторая партия сменилась. Видимо,
решили разделать артиллерию. В тех местах как
раз огневые позиции. Наверно, фашисты готовят-
ся к новому наступлению, а может быть уже
пошли. Вроде в городе прибавилось стрельбы.
Там всегда шумно, но связисты уже присмотре-
лись: если немецкие самолеты начинают волна
за волной налетать на артиллеристов, а на той
стороне тучи пыли и дыма вздымаются выше и
усиливается пулеметная и автоматная трескот-
ня— это значит, что гитлеровцы опять наступа-
ют. В это время надо зорко следить за работой
линии через Волгу: кабы не пропала связь.
Карасев послал на линию еще и Яненко. Хо-
тя его только вчера прислали из телеграфно-стро-
ительной роты на место раненого Глухова, но
паренек сооразительный, надежный.
Кочергин все взывает к «Байкалу». Теперь ос-
тается только ждать. А ждать хуже всего. Ка-
жется, что уж вон сколько времени прошло,
а связи нет. Карасев то и дело выглядывает.
Впору хоть самому бежать. Но вот слышно, кто-
то бежит. В землянку вваливается командир
взвода Кинев. Он вышел на линию с «Байкала».
На дороге к Старенькому вместе с Ведернико-
вым попали под бомбы. Ведерников тяжело ра-
нен. Яненко с Николаевым понесли его в сан-
часть. А сейчас надо взять катушку и бежать на
то место: там вырвало кусок кабеля метров на
сорок, а от команды поста остался один Дмит-
рий Гришин, и тот ранен, ему не справиться. Ки-
273
нев берет с собой Гончарова, и они бегут по на-
правлению к взрывам. Время опять томительно
тянется. Но вот Кочергин радостным голосом
кому-то отзывается. Это Гончаров сообщает, что
линия исправлена, но Кинев ранен, и тоже тяже-
ло, и что он понесет его вслед за Ведерниковым.
Хорошо хоть линия заработала, можно вздох-
нуть.
Как-то в сентябре ночью пропала связь че-
рез Волгу по линии «вч». А это связь большого
командования. Тут раздумывать некогда. Надо
сразу брать катушку и — в лодку.
Над Волгой висели вражеские «фонари» —
ракеты на парашютах. При их свете жужжащий
в небе самолет сбрасывал бомбы на наши пере-
правочные средства. Лодку Жолобова с установ-
ленной на борту катушкой было видно с берега.
Постепенно она удалялась, и наконец ее едва
можно было различить в свете ракет и отражен-
ных в воде пожаров. Вдруг в том направлении
поднялся столб воды. То ли фриц бросил бомбу,
то ли мина взорвалась, которых враг достаточно
набросал в реку. А связи все нет. Потянули за
кабель. Поддается. Ехать или не ехать другому?
Подождали еще немного. Оказалось, прошло
уже около часа. В лодку вскочили сержант Се-
мушков и с ним Фарин. Отъезжая, они услыша-
ли от дежурного телефониста, что Макаренков
требует сержанта к телефону. Семушков нава-
лился на весла. Он считал, что с комбатом лучше
поговорить после восстановления* связи. Ну,
а если уж ему тоже не суждено вернуться, то
извините, Петр Ильич! Все же вернулись, восста-
новив связь. А красноармейца Жолобова мы так
и не дождались.
Самые драматические эпизоды в работе свя-
зистов на Волге относятся к тому времени, когда
по реке пошла шуга или, как говорят, «сало», то
есть мелкий лед вперемешку со снегом.
Бронированный кабель был уже получен. Не-
медленно приступили к прокладке новых линий
через Волгу, взамен тех, где использовался по-
левой кабель.
274
Первую попытку предпринял сам комбат.
Чтобы пробиться через шугу, решили ночью ис-
пользовать бронекатер. Но от этой затеи при-
шлось отказаться, так как бронекатер был очень
заметной целью, и противник быстро накрывал
его артиллерийским и минометным огнем.
Из группы Макаренкова были ранены трое.
В то время вместо раненого лейтенанта Ки-
нева на этом участке прокладкой кабеля через
Волгу руководил заместитель командира кабель-
но-шестовой роты лейтенант А. Козлов, кадровый
военный связист. На фронте он с первых дней
войны. Перенес все невзгоды и неудачи первых
месяцев, побывал, как и многие тогда, в окру-
жении.
Козлов предложил прокладывать линию
днем, и на лодке. Это было смело и опасно.
Днем хорошо просматривается вся Волга и плы-
вущие по ней глыбы льда. Следовательно, лег-
че выбрать нужное направление лодки, увидеть
чистую воду. Но ведь и противнику днем виднее,
что творится на реке. В такой обстановке все ре-
шают сила и ловкость находящихся в лодке.
На весла сажают двоих наиболее сильных
бойцов, которые могли бы сообщить лодке
в нужный момент необходимую скорость дви-
жения, чтобы она проскочила перед льдиной
в открывшуюся чистую воду. На руль также
должен быть назначен сильный и, главное, уме-
лый боец. Собственно прокладку должны про-
изводить еще двое и, наконец, шестой — запас-
ной, для подмены в случае необходимости и по-
мощи там, где она потребуется. Вся команда
должна состоять из гвардейцев-гренадеров. Сей-
час главным противником был ледоход, о фа-
шистах почти не вспоминали. Во всяком случае,
вслух. А ведь они днем могли вести прицельный
огонь. Так оно и случилось.
При первой же попытке пройти через реку
на лодку обрушился шквал минометного огня.
Одна из мин попала в корму лодки, и она зато-
нула у берега. Все приняли ледяную ванну,
а красноармеец Гирса был еще и ранен.
275
В этот день о новой попытке не могло быть
и речи. Требовалось обсохнуть и подготовить
новую лодку, инвентарь. На это ушли остаток
дня и ночь. Бухту кабеля, а в ней было 3200 мет-
ров, надели на лом, с которого кабель должен
сбегать в воду. Подготовили достаточное коли-
чество грузов для подвески к кабелю. Хотя он
бронированный и тяжелее полевого, затонет и
сам, но грузы ускорят его погружение в непо-
средственной близости к лодке. Уменьшится
вероятность зацепа его льдиной.
К утру следующего дня все было готово. Вы-
ждали момент, когда вблизи образовалось поле
свободной ото льда воды. Команда из шести че-
ловек заняла свои места в лодке, и она рвану-
лась вперед. У бухты с кабелем встали лейте-
нант Козлов и сержант Нечаев.
Бухта легко вращается на ломе, укрепленная
на специальных козлах. Кабель быстро уходит
в воду. Нечаев на ходу навешивает груз. На вес-
лах— здоровые ребята: младший сержант Му-
хачев и рядовой Донцов, земляки, вологжане.
На руле — Панфилов, тоже из Вологды. В запа-
се— Латухов. Он следил за водой в лодке и вы-
черпывал ее, при необходимости затыкал дыры.
Все работали четко, слаженно, внешне спокойно,
но внутренне, конечно, напряженно: ждали, ког-
да враг откроет огонь. Ожидания не оказались
напрасными и долгими: едва прошли метров сто,
начался обстрел. Рулевой следил за взрывами
и маневрировал. Прошли еще немного — начал
стрекотать фашистский пулемет.Наши с правого
берега пытались прикрыть лодку, направив огонь
по пулемету и минометчикам. Ведь на правом
берегу ждали нашего кабеля, как манны небесной.
Как ни странно, но на этот раз все обошлось
благополучно. Без поражения удалось проско-
чить простреливаемый участок метров в 300—
400. Это только благодаря гребцам и рулевому,
который ни разу не растерялся. Но лодке креп-
ко досталось: в ее бортах пришлось заткнуть
не одну пробоину.
На правом берегу внимательно наблюдали за
276
лодкой. Когда она вошла в зону, прикрытую бе-
реговой кручей, оттуда донеслись возгласы вос-
торга. Как только лодка ткнулась носом в берег,
конец кабеля тут же подхватили на кросс узла
связи 62-й армии.
Может сложиться впечатление, что при про-
кладке подводного кабеля во время ледохода
днем основная опасность связистам грозила со
стороны противника. Казалось бы, ночью будет
безопаснее, поскольку и огонь слабее и эффек-
тивность его ниже. Однако днем главным «про-
тивником» был ледоход. Мчащиеся с большой
скоростью льдины брали в тиски лодку и могли
ее раздавить, опрокинуть. Льдины цепляли за
кабель, заставляли его быстрее сматываться
с бухты, тащили лодку совсем не туда, она ста-
новилась неуправляемой, попадала между льди-
нами. Приходилось в таких случаях идти на край-
нюю меру — обрубать кабель. На этот случай
брали с собой топор, достаточно острый, чтобы
одним ударом в нужный момент можно было
освободиться от конца кабеля. Так бывало не-
редко, немало потопили драгоценного провода.
И всякий раз назначалось дознание, которое вес-
ти доводилось и мне. Однако обрубить и бро-
сить кабель — это не только потерять ценную
материальную часть, но и все надо начинать
Заново.
Несмотря на то, что в состав команды лод-
ки входили сильные, закаленные ребята, физи-
ческое и главным образом нервное напряжение
во время перехода через Волгу было настолько
сильным, что на правом берегу, как только это
напряжение сбрасывалось, все выглядели до
крайности утомленными, будто они прошли мно-
гие километры в гору с тяжелейшим грузом. Пе-
ред возвращением необходим был отдых. Толь-
ко после этого можно было вступать в новый
раунд борьбы со льдом.
Бронированный кабель рвался так же часто,
как и полевой: при бомбежке и обстрелах, при
ледоходе. Поэтому прокладывали несколько
«ниток». И отделение под командованием млад-
277
шего сержанта Мухачева стало готовиться к про-
кладке следующей «нитки».
Мухачев на этой точке был недавно. Его на-
значили сюда вместо младшего сержанта Крюч-
кова, который был отстранен, когда зафиксиро-
вали отсутствие связи через реку в течение
двух часов. Сначала отделение встретило нового
командира настороженно: пришел-то он из шта-
ба с должности писаря. Для бойцов он был тыло-
вик, к которым на фронте везде относились не
очень-то почтительно. Завоевать доверие и ува-
жение подчиненных новый командир мог, толь-
ко показав, на что он способен. Мухачев прежде
всего построил блиндаж с тремя накатами, по-
ставил в нем печку, а рядом с блиндажом по-
строил баню. Все это было сделано, как говорят,
без отрыва от основных занятий — обеспечения
связи. Когда ребята увидели, что командира им
прислали дельного, отношения наладились и ра-
бота пошла отлично. В особенности блиндаж
был оценен по достоинству, когда на него упала
мина. К счастью, она не разорвалась и осталась
лежать наверху. В таком блиндаже приятно бы-
ло в редкие спокойные часы посидеть у печки,
поговорить о чем-нибудь задушевном...
Утром, так же, как и в прошлый раз, улучив
момент, направились всей командой к лодке.
Только Мухачев ступил на лед, послышался залп
минометов, а за ним вой мины. Мухачев рванул-
ся к лодке и тут же провалился под лед. Но
все-таки дотянулся до лодки и, напрягшись, пе-
ревалился через борт.
Все ясно; противник заметил их группу. Мины
продолжали сыпаться. Мухачев бросил взгляд
на берег: отделение уже скрылось в блиндаже.
И сразу прекратился огонь.
Во второй раз выехали ночью. Лодку зажи-
мает льдинами и несет. Никто не может сказать
куда. Лишь бы не к фашистам. Опять не удалось
проложить линию. Теперь у всех на уме, как по-
пасть назад, к своим. Легли на дно. Но надо ко-
му-то отталкивать льдины, а то и раздавить может.
Темень прорезается вспышками ракет. С правого
278
берега доносится стрельба. Штрих-пунктирные
трассы прошивают воздух. Лодку как будто не-
сет вдоль левого берега. Надо попытаться к не-
му подобраться. Веслами отталкиваются от льдин
по направлению к берегу. Над лодкой появляет-
ся «фонарь». И вдруг тишина оглушительно
взорвалась: застрочили пулеметы, вокруг лод-
ки заметались огоньки, зацокали пули. Враги за-
метили лодку. Мухачев почувствовал горячий
удар по ноге, упал на дно. Ребята не прекраща-
ли проталкивать лодку к берегу. Как только она
ткнулась в песок, все разом вывалились из нее.
Тут их и взяли в «плен»... свои. Оказалось, лодку
занесло на минное поле, за которым располага-
лось боевое охранение.
А «нитка»-то так и не проложена! И вот за дело
взялся сам комбат. С ним пошел начальник шта-
ба. Комбат-то щупловат был, а Воробьев вполне
годился на весла. Добрались они, примерно, до
середины реки, а там кабель зацепило льдиной,
и лодку понесло. Борт почти черпает. Тут уж не
до противника. Пытались ослабить кабель в на-
дежде, что он отцепится. Не помогло. Лодку
несло быстро. Воробьев командует; «Руби ка-
бель!» Макаренков кричит: «Отставить!» Возник-
ло замешательство. Через борт пошла вода. Во-
робьев опять кричит: «Руби!» На этот раз
комбат промолчал. Вернулись в угнетенном сос-
тоянии; дело не сделано, к тому же утоплено
метров двести кабеля да и бухту целиком чуть
не потеряли, когда лодка сильно накренилась.
В результате многократных попыток в ноябре
все-таки удалось проложить восемь «ниток» бро-
нированного кабеля, которые позволили достиг-
нуть достаточной устойчивости и надежности свя-
зи с 62-й армией. Но и потери у нас были не-
малые.
Однако прокладкой линий дело не кончилось*
Теперь надо было следить за их исправностью.
Когда Волга стала окончательно, заменять по-
рванный или соединять кабель в месте разрыва
стало легче: лодка не требовалась, не нужно
бороться с плывущими льдинами. На устранение
279
порыва бегали по льду. С собой брали ^оску,
которая спасала, если вдруг попадешь в по-
лынью или провалишься на тонком льду.
Придумали ускоренный способ замены вы-
шедшей из строя нитки. На левом берегу уста-
навливали катушку с кабелем, один боец брал
конец кабеля и — по льду бегом на другой бе-
рег. Как только протащит метров сто-двести, ка-
бель у катушки подхватывал второй боец и бежал
за первым. То же делал следующий. И так до
тех пор, пока первый не подаст свой конец кабеля
на кросс узла связи на правом берегу. От 22-й
точки шло пять ниток. Если разрывало все, мно-
го времени уходило на то, чтобы разобраться,
какие концы соединять между собой. Тем более
что фашисты не давали забывать о своем при-
сутствии, обстреливая всех, кого заметят на льду.
Когда связь требовалась срочно, через Волгу
бежало сразу пятеро, и каждый тащил свой ку-
сок кабеля.
После восстановления связи в спокойной об-
становке собирали куски порванного кабеля
и сращивали их...
С началом наступления Красной Армии под
Сталинградом батальон получил новое направле-
ние. Но прежде мы проложили линию от ко-
мандного узла связи фронта в Красном саду до
вспомогательного в Райгороде. В особенности
трудным был участок кабельной вставки через
Волгу от деревни Громки, что на левом берегу,
к Райгороду. Здесь отличились связисты теле-
графно-строительной роты, работавшие под ру-
ководством лейтенанта А. Воеводина. Это кадро-
вый специалист военной связи, он участвовал
в финской кампании. Взвод под его командова-
нием прокладывал бронированный восьмижиль-
ный кабель — вот уж каким обзавелись! Теперь
одним махом прокладывались восемь ниток.
Взвод отлично справился с задачей. Как здесь,
так и в дальнейшем Андрей Степанович Воево-
дин показал себя мужественным, отважным ко-
мандиром. Недаром его грудь украсил орден
Красной Звезды.
280
После окружения гитлеровцев в Сталинграде
и разгрома группировки Манштейна 290-й от-
дельный батальон связи получил задание обес-
печить связь штаба теперь уже Южного фрон-
та со штабом 2-й гвардейской армии. В начале
января 1943 года мы снялись с насиженного мес-
та под дубами на левобережье и направились по
«горячему снегу» на Котельниково. Здесь по
сравнению с нашим волжским участком было так
тихо, что мы почувствовали себя в глубоком ты-
лу. Правда, вражеская авиация часто напомина-
ла, что мы все-таки на фронте.
Но на волжском берегу остались «гарнизоны»
наших точек. Они продолжали обслуживать про-
ложенные ранее линии связи до окончательной
ликвидации окруженной в Сталинграде группи-
ровки фашистов.
Наряду с прокладкой и строительством новых
линий связи на участке от Котельниково до Се-
микаракорской и далее на Новочеркасск баталь-
он выполнил большой объем работ по восста-
новлению разрушенных фашистами при отступ-
лении «воздушен». Объем этих работ был
настолько велик, что не хватало строительных
материалов. В особенности — провода. И вот,
когда батальон дотянул свою нитку уже до Ро-
дионово— Несветай и Большекрепинской, меня,
по распоряжению фронта, направили на ростов-
ский завод для организации производства про-
вода. Самое трудное в этом деле — найти катан-
ку, стальные прутья толщиной полтора-два сан-
тиметра. В ее поисках пришлось обшарить всю
прилежащую к фронту территорию.
А тем временем на Южном фронте готови-
лось наступление, которое привело к изгнанию
фашистов из Донбасса. Батальон продолжал
тянуть линию связи за 2-й гвардейской армией,
вместе с ней дошел до Севастополя и с ней же
пришел на 1-й Прибалтийский фронт. Его славный
боевой путь закончился в Восточной Пруссии. За
героические боевые дела, мужество и отвагу,
проявленные его личным составом, батальон был
дважды награжден орденом Красной Звезды.
281
п п. плотников,
подполковник в отставке
По велению сердца
Во второй половине июля 1942 года, когда
фронт приблизился к среднему течению Дон^,
я эвакуировался из станицы Верхне-Курмоярской
Сталинградской области, где работал преподава-
телем истории в средней школе. До войны в ар-
мию меня не призвали из-за близорукости,
а во время войны на меня дважды оформляли
бронь.
Первую остановку мы сделали в хуторе До-
рофееве, что на реке Есауловский Аксай. Там
оказался штаб 154-й отдельной морской стрел-
ковой бригады, входившей тогда в оперативную
группу генерала В. И. Чуйкова. Познакомился
я с начальником разведотдела бригады старшим
лейтенантом А. Н. Туровцем. Из разговора со
мной он узнал, что я немного говорю по-немец-
ки, и неожиданно спросил меня. «А не пошел бы
гы к нам в штаб в переводчики? У нас никого
нет, кто мог бы допрашивать пленных».
Долго не раздумывая, я согласился. Немец-
ким языком я действительно интересовался
всерьез, учился на Государственных курсах за-
очного обучения языкам в Москве. Даже в эва-
куацию взял с собой немецко-русский и русско-
немецкий словари и «Русско-немецкий военный
разговорник».
Побеседовав со мной, комиссар брига-
ды В. Ф. Трунин повел меня к командиру брига-
ды А. М. Смирнову. Комбриг выслушал комис-
сара, серыми воспаленными от бессонницы
глазами смерил меня с ног до головы и хрипло*
ватым голосом спросил: «Ну, как, боишься фри-
цев?» В ответ я только пожал плечами. «Ну, доб-
ро!»— сказал полковник.
В начале августа приказом по бригаде мне
присвоили звание сержанта и выдали голубую
краснофлотскую книжку.
282
Вместе с морскими пехотинцами я пережил
тяжелые, драматические дни нашего отступле-
ния к южным окраинам Сталинграда. Особенно
запомнились события конца августа.
29 августа войска 4-й танковой армии ге-
нерала Гота предприняли мощное наступление
через Зеты по направлению к реке Червленной.
Удар превосходящих сил врага приняла на себя
и наша бригада. День начался с того, что, при-
мерно в 6 часов 30 минут утра, балки, в которых
расположились КП и некоторые подразделения,
подверглись полуторачасовой бомбежке 50—
60 вражеских пикировщиков. После небольшой
паузы налеты возобновились и продолжались... до
19 часов. Более двенадцати часов воздух сотря-
сался ревом моторов и сирен, свистом падаю-
щих бомб, а земля гудела и содрогалась от бес-
численных разрывов: комья грунта, пыль и гарь
не успевали оседать и развеиваться и заволокли
небо. Когда наступили сумерки, на косогоре мы
увидели отходящие части 204-й стрелковой ди-
визии.
Мы стали готовиться к маршу, но наступила
ночь, а приказа все не было. Он поступил в 3 ча-
са, уже 30 августа. Шли ускоренным маршем.
На повозках раненые, они умоляли ехать потише.
Темно. Дороги разбиты так, что ноги по щико-
лотку утопали в земляной пудре. В небе гудели
вражеские самолеты, они сбрасывали освети-
тельные ракеты и «зажигалки», горела степь.
Когда наступило утро, вверху послышался знако-
мый гул пикировщиков. Они приближались к нам
зловеще и неумолимо. Вот они разворачиваются,
выстраиваются в круг, и головной самолет идет
в пике. Вновь противный свист бомб, их грохот
на земле — все начинается сначала и на весь
день.
По степи двигались машины, артилллерия на
конной тяге, повозки, кухни. Красноармейцы бы-
ли навьючены до предела — на плечах винтовки,
стволы минометов и опорные плиты к ним, руч-
ные и станковые пулеметы, диски и ленты; длин-
ноствольные протвотанковые ружья несли вдво-
283
ем. У каждого еще шинель и вещмешок. Мы по-
спешали, чтобы во время занять новый рубеж
обороны, и почти не обращали внимания
на ярость вражеской авиации. Залегали только
тогда, когда бомбы буквально падали на голову
или начинал поливать свинцовый дождь.
Я шел с морскими пехотинцами из комен-
дантского взвода. В полдень мы подошли к на-
селенному пункту Нариман на речке Червленной.
Солнце стояло в зените, на небе ни облачка.
По плотине двигались машины, боевая техника,
пехота. Враг остервенело бомбил переправу
и зенитную батарею, которая ее прикрывала.
Орудийные расчеты здесь наполовину состояли
из девушек, вчерашних школьниц. Они смело ве-
ли огонь по стервятникам, и один самолет сбили
на наших глазах. Сначала он задымил, потом
вспыхн/л и рухнул вниз.
Несмотря на большие потери, которые по-
несли бригада и другие соединения 64-й армии,
врагу не удалось взять высоты, окаймлявшие
город с юго-запада. В начале сентября бригада
заняла оборону в районе хутора Елхи.
В середине сентября КП бригады разместил-
ся в глубоком овраге, заросшем кустами бо-
ярышника. В условиях местной степи балки и
овраги были единственными укрытиями от авиа-
ции противника. Жил я вместе с А. Н. Туровцем.
В крутом скате оврага мы выкопали нишу, за-
весили ее плащ-палаткой — и жилище готово. Ста-
рый солдатский котелок продырявили со дна
и с боков, подвесили его на проволоке к потолку
ниши и с наступлением темноты разводили в нем
огонь.
Километрах в семи была Бекетовка — приго-
род Сталинграда. Там располагалась строевая
часть бригады, тыловые подразделения. Из-за
большой активности фашистской авиации кухня
приезжала из Бекетовки только дважды в сутки:
в 5 часов утра и в 7 часов вечера. Кормили скуд-
но, особенно опротивела красная, как медь, ка-
ша из необдирной пшеничной крупы. Продо-
вольствие доставляли из-за Волги, а все пере-
234
правы противник бомбил нещадно. Когда уж
очень хотелось есть, мы поднимались из оврага
наверх, наламывали веток с ярко-красными пло-
дами боярышника и ими утоляли голод.
В условиях открытой местности брать вра-
жеского «языка» было очень трудно. К тому же
передний край противника во многих местах был
заминирован, имел проволочные заграждения
в несколько рядов и ночью усиленно освещался
ракетами. Тем не менее наши разведчики не
прекращали поисков, и 23 сентября их операция
оказалась успешной.
Роту разведки возглавлял боевой моряк лей-
тенант К. В. Сысоенко. Накануне разведчики
внимательно изучали передний край и поведение
противника. С наступлением темноты группа
разведчиков выдвинулась на нейтральную полосу
и вплотную приблизилась к фашистам. Забросав
гранатами траншеи, разведчики ворвались в них,
в ближнем бою убили нескольких солдат, а од-
ного приволокли с собой. Часов в двенадцать
ночи на КП сообщили, что скоро будет достав-
лен «язык».
Захватив блокнот, карандаш и карманный фо-
нарик, я быстро поднялся из оврага. Вскоре
подъехал штабной «виллис», на нем привезли
пленного. К нашей досаде, ефрейтор от тяже-
лого ранения был без сознания и на наших гла-
зах умер. Пришлось воспользоваться только его
документами и письмами.
В этой дерзкой операции отличились ветера-
ны соединения комсомольцы Виктор Кузнецов,
Алексей Мочалкин, Геннадий Прокопенко и дру-
гие. В ноябре Кузнецов был награжден орде-
ном Красной Звезды. А в начале декабря его
приняли кандидатом в члены партии.
В последнее время Виктор Дмитриевич жил
в г. Жигулевске, работал электромонтером
на нефтепромыслах. Два его сына избрали не-
легкую, но почетную профессию защитников
Отечества, стали офицерами Советской Армии.
Ежегодно 9 мая, в День Победы, ветераны
154-й (15-й гвардейской) морской стрелковой
285
бригады собираются в Москве. На одной из та-
ких встреч я разговаривал с бывшим старшим
матросом, боевым разведчиком времен Ста-
линградской битвы Виктором Васильевичем Бри-
кусом. Я вспомнил о том, как 10 декабря 1942 го-
да переводил допрос пленного. Прервав меня,
Виктор Васильевич воскликнул; «Так во взятии
•того «языка» я принимал участие. За это меня
наградили медалью «За отвагу». И сейчас хорр?
шо помню, как мы его брали». И стал рассказы*
вать. Позднее я попросил В. В. Брикуса изложить
рассказ на бумаге. Вот он:
«Командир роты разведки лейтенант К. В. Сы-
соенко передал нам приказ командования бри-
гады о том, что в районе хутора Попова надо
захватить контрольного «языка». Эту задачу
поручили нашему взводу, которым командовал
младший лейтенант Вадим Иловлев, а я был его
помощником.
Старший матрос Изотов, матросы Овчинников
и Аксенюк ушли в бывшие вражеские окопы для
наблюдения за противником. Трое суток проси-
делиюни там. Сначала ничего примечательного
не оонаружили. А потом обратили внимание на
еле заметный бугорок, который находился впе-
реди, на некотором удалении от главной тран-
шеи. В те дни перепадал снежок, и разведчики
заметили, что в одном и том же месте бугорка
небольшой пятачок остается темным, голым,
похоже, что снег здесь от тепла подтаивает. Зна-
чит, тут могла быть небольшая землянка, в ко-
торой, возможно, разместилось боевое охране-
нение противника.
Было решено брать «языка» именно в этом
месте. Накануне мы хорошо отдохнули. Потом
стали тщательно готовиться к выполнению зада-
ния: зарядили диски автоматов, короткой очере-
дью проверили их, взяли с собой по нескольку
гранат РГД, сняв с них «рубашки» с насечкой (она
предназначена для оборонительного варианта,
а нам предстояло вслед за броском гранаты
вскочить и броситься вперед). В роте оставили
все свои документы, письма, еще раз проверили
286
карманы, чтобы в них ничего не осталось, кроме
курева. Получили чистые маскировочные халаты,
так как днем выпал небольшой снег. Поужинали,
выдали нам по сто граммов.
Был темный декабрьский вечер. Мы пришли
в расположение 2-го батальона, которым ко-
мандовал старший лейтенант И. П. Скорина. Это
бЦл добродушный приветливый человек, гово-
рил он явно с украинским акцентом. До войны
Скорина служил во флоте. Он угостил нас
на дорогу табачком.
Приближалась полночь. Со стороны против-
ника — редкая ружейно-пулеметная стрельба,
иногда взлетали осветительные ракеты.
Мы вылезли из траншеи и, пригнувшись,
в полной тишине направились в сторону вражес-
кой землянки. Местность была немного холмис-
тая, и ее складки помогали нам дойти до нее не-
заметно. Залегли и поползли по-пластунски,
а группа прикрытия заняла свою позицию.
Различаем впереди землянку, от нее веет
дымком. Теперь уже ясно: там фашисты. Под-
ползли еще немного, на случай, если в траншее
окажется пулеметчик или автоматчик, бросили
туда несколько гранат. Затем ринулись к зем-
лянке. Один фашист выскочил из нее, истошно
заорал и по ходу сообщения бросился наутек.
Выскочил и второй, но мы были уже в траншее,
сбили его с ног, воткнули в рот кляп, связали
руки и поволокли в свое расположение.
Фрицы опомнились и открыли беспорядоч-
ную стрельбу только тогда, когда мы были уже
на командном пункте 3-го батальона.
Никто из наших разведчиков не пострадал,
все произошло на редкость быстро и удачно.
На «виллисе» пленного привезли на КП бригады,
потом в Бекетовку.
Нам дали два дня отдыха, провели мы их
в Бекетовке. Как раз в те дни прибыли подарки
из республик Средней Азии, и мы лакомились
восточными сладостями. Потом узнали, что
всех участников поиска наградили медаля-
ми «За отвагу».
287
Все мы были комсомольцами».
...В тот день, 10 декабря, я находился в строе-
вой части, которая размещалась в одном из ка-
менных зданий Бекетовки. В полночь позвонили,
сообщили, что разведчики захватили «языка».
Волновался я страшно.
Через некоторое время открылась дверь,
вошел капитан А. Н. Туровец, за ним пленный
немец и матрос-разведчик. Пленный был в шине-
ли, а поверх ее — маскировочный халат: на голо-
ве— пилотка и какой-то платок.
Капитан Туровец стал задавать пленному
вопросы, а я переводить. С первых же слов по-
чувствовал, что пленный понимает меня, а я —
его. И мое волнение стало спадать. Допрашивали
«языка» часа полтора.
Это был старший ефрейтор из 297-й пехот-
ной дивизии. Ему было 30 лет. В армии с 1939 го-
да. Воевал во Франции, побывал и в других
оккупированных странах Западной Европы.
Под Сталинградом — с лета 1942 года. На все
вопросы пленный отвечал довольно охотно.
До начала нашего контрнаступления (20 нояб-
ря) в его роте насчитывалось более 150 человек,
а сейчас осталось 80. После окружения заметно
ухудшилось питание, горячую пищу выдают лишь
раз в сутки. Офицеры стали поговаривать об
экономии боеприпасов. Пошла уже третья неде-
ля, как они находятся в «котле», и снабжение ве~
дется только по воздуху. Пленный подтвердил,
что они знают об окружении, но, как говорят им
офицеры, окружена лишь часть войск, и их вы-
ручат танки.
Участие в допросе ободрило меня: трудный
экзамен выдержан. Ведь, начиная с августа,
я занимался немецким языком почти каждый
день. Особенно штудировал «Русско-немецкий
разговорник». Частенько бывал у разведчиков,
проводил с ними занятия по немецкому языку,
учил усваивать простые выражения и слова. Вы-
ступал перед ними и с беседами на политичес-
кие темы.
В агитационно-пропагандистской работе по-
288
литорганов важное место отводилось пропаган-
де героического прошлого русского народа.
В конце сентября начальник политотдела брига-
ды батальонный комиссар А. И. Волков предло-
жил мне выступать перед личным составом с це-
лым циклом бесед: «Александр Невский»,
«Дмитрий Донской», «Кузьма Минин и Дмит-
рий Пожарский», «Александр Суворов», «Отече-
ственная война 1812 года». Слушали меня
с большим интересом. Героические защитники
Родины, выдающиеся полководцы словно встава-
ли перед воинами из глубины веков, их светлый
образ воодушевлял воинов на борьбу с ковар-
ным и сильным врагом.
Помню, как много юношей и девушек из Бе-
кетовки шли добровольцами в войска 64-й ар-
мии. 34 октября в строевой части бригады офор-
мляли девять таких добровольцев. Все они были
комсомольцы. Их зачислили санитарками
и медсестрами. Одной девушке не хватало не-
сколько месяцев до 18 лет, и начальник строе-
вой части заколебался. Она заплакала и стала
умолять, чтобы он не отказал. Я принимал учас-
тие в оформлении этих .девушек. И подумал:
«Если бы какой-нибудь зарубежный журналист
наблюдал эту сцену, он наверняка посчитал бы
и раструбил, что она плачет потому, что ее на-
сильно посылают на фронт».
20 декабря капитан Туровец беседовал
с семью матросами, отобранными в разведку
из нового пополнения. Были они либо комсо-
мольцами, либо кандидатами в члены партии.
В разведку шли добровольно. Эти боевые, с му-
жественными лицами парни и сейчас стоят у
меня перед глазами. Ведь они сами, по велению
сердца, шли на трудное, очень опасное дело.
11 ноября мы поручили праздничные подар-
ки-гостинцы— сало, конфеты, домашние лепеш-
ки и теплые вещи к зиме: шерстяные носки,
перчатки. В одном из мешочков была записка
с пожеланием скорейшей победы над врагом.
Подарки защитникам Сталинграда готовились
по всей стране. Я вспомнил, как в первый год
10 Заказ № 160 289
войны комсомольцы и пионеры нашей школы
принимали участие в сборе и приготовлении та-
ких подарков. Теперь я сам получил их.
Человек я эмоциональный. Глядя на эти не-
мудрящие гостинцы, преподнесенные от само-
го чистого сердца, я мысленнно представил себе
казачку в курене, которая взяла из скудного за-
паса продукты и принесла их на сборный пункт.
Или после тяжелой работы в поле, на ферме
пришла домой, взяла в свои натруженные руки
спицы и, может быть, из последнего клубка шер-
стяных ниток при тусклом свете керосиновой
лампы принялась вязать носки или перчатки.
Пальцы ее действовали машинально, а в голове
роились тревожные мысли о муже или сыне, ко-
торые сражаются где-то на фронте. И теплилась
в ее душе робкая надажда, что, может быть,
именно они, родненькие, получат эти вещи.
Вспомнил я мать, которая осталась в хуторе До-
рофееве, и ком подкатил к горлу.
Такие мысли, я уверен, обуревали не только
меня. Они еще больше укрепляли у воинов веру
в скорую победу над жестоким врагом. Ибо наш
великий народ, монолитно сплоченный вокруг
партии, победить невозможно.
А. М. СОКОЛОВСКИЙ,
полковник медслужбы запаса
В бой шли солдатами
Весна в Ленинграде в 1978 году выдалась
поздняя. Но субботний день 20 мая был ярким,
солнечным, теплым. Как по заказу. К 10 часам
к дому № 106 по набережной реки Фонтанки,
к большому светлому зданию с колоннами
и мемориальными досками на фасаде стали со-
бираться пожилые люди, седые, полысевшие,
в парадных мундирах, в выходных костюмах, при
орденах и медалях. Возгласы приветствий,
объятия, поцелуи. Щелканье фотоаппратов,
легкое стрекотание кинокамер.
290
— Здравствуй, Дима!
— О, Саша! Тебя и не узнать.
— Постой! С кем это я поцеловался?... Не-
ужели?..
К Генриху Фистулу, полному приземистому
полковнику во флотской форме, подошел чер-
ноусый дяденька в берете:
— Скажи, пожалуйста, где здесь Генрих Фис-
тул?
— С удовольствием покажу, только сперва
скажи, кто ты.
— Я Петр Власов.
В этот момент Петру Власову протянул руку
солидный мужчина с хитроватой усмешкой в
глазах:
— Я Фистул.
Истинному Фистулу осталось только поддер-
жать игру:
— Я Крымкевич.
Дружный смех завершил эту сцену. Что ж,
несмотря на возраст, несмотря на тяжелый путь,
несмотря на обремененность многими работами
и заботами, мы не утратили юношеского задора,
душа не обросла возрастным мохом.
Вошли в вестибюль главного корпуса бывшей
Военно-морской медицинской академии. Сердце
взволнованно забилось от воспоминаний. Здесь,
на посту № 1, мы стояли у Знамени ВММА
в 1941 году. Перед нами мраморная мемориаль-
ная плита. На ней золотом выгравировано:
«Курсантам и слушателям Сталинградского курса
Военно-морской медицинской академии в озна-
менование 30-летия великой победы на Волге.
Вечная память героям, павшим в боях за Ро-
дину!»
Прекратили разговоры. Затаили дыхание. Глав-
ный уролог Военно-Морского Флота полковник
медслужбы Николай Баньковский открыл ми-
тинг. Он все такой же стройный, худощавый,
как и в курсантские годы, но шевелюра полна
седины. Посмотришь на него и не скажешь, нто
на его груди большой круглый рубец — тяже-
лая печать войны. (Увы, пока писали эти строки,
ю*
291
нашего дорогого друга Еаньковского не стало...)
На фасадной стороне трибуны вывешена мно-
гократно увеличенная фотография Сталинград-
ского курса. На снимке, сделанном перед отъез-
дом на фронт, 210 курсантов и слушателей.
Приглашенный на юбилейную встречу наш
любимый преподаватель физколлоидной химии
доцент Евгений Аркадьевич Максимюк посмот-
рел на этот снимок и сказал с дрожью в голосе:
— Это те мальчики, которых в августе сорок
второго года послали спасать человечество.
Зачитали телеграмму от нашего боевого то-
варища, первого заместителя (в то время) ми-
ж стра здравоохранения СССР Сергея Петрови-
ча Буренкова. Он хотел приехать, но неотлож-
ные дела задержали его в Москве.
Прислал приветственный адрес начальник
Центрального военно-медицинского управления
Министерства Обороны СССР академик АМН
СССР генерал-полковник медслужбы Федор
Иванович Комаров, фронтовик, бывший старшина
и командир роты на том курсе ВММА, который
оканчивали большинство сталинградцев.
Обращаясь к участникам встречи, начальник
Военно-медицинской академии имени Кирова
член-корреспондент АМН СССР генерал-полков-
ник медслужбы Николай Геннадьевич Иванов
говорил о нынешнем облике академии, о вос-
питательном значении истории Сталинградского
курса.
Михаил Штерензон, ныне житель Волгограда,
вручил начальнику академии урну с фигурой
Родины-матери на Мамаевом кургане с горст-
кой сталинградской земли. Эта урна отныне бу-
дет храниться в музее ВМА им. Кирова.
Теплая, сердечная атмосфера юбилейной
встречи подтолкнула мое давнее желание —
рассказать о трудной и интересной судьбе мое-
го родного курса, о моих дорогих и замечатель-
ных однокашниках.
В этих записках я ограничусь только одним
этапом жизни курса — участием в Сталинград-
ской битве.
292
Утром 8 августа 1942 года курсанты второго
курса ВММА встали, как обычно, по подъему,
готовили тетради и учебники и обменивались
мнениями о новых учебных программах.
На утреннюю поверку пришли командиры
рот. Это тоже было обычным явлением. Помню,
как старший лейтенант Савельев, командир
1-й роты, стоял несколько секунд перед кур-
сантским строем и молчал, затем сказал внеш-
не хладнокровно:
— Товарищи курсанты, соберите сейчас все
учебники и в организованном порядке отнесите
в библиотеку.
Острая и безошибочная догадка пронзила
всех нас. Грохнул залп криков:
— Давно бы так!
— Хватит! Научились! На фронт пора!
Все знали, какая огромная черная туча сгус-
тилась сейчас над Сталинградом, над всей на-
шей Родиной...
Курс собрали в аудитории № 1. Вошел на-
чальник академии бригврач А. И. Иванов. По ко-
манде «смирно» мы встали, вытянулись. Сердца
наши напряженно стучали, какой-то комок под-
катил к горлу, от нехватки дыхания глаза затума-
нились. Алексей Иванович внимательно обвел
курс взглядом и сказал своим негромким груд-
ным голосом:
— Товарищи курсанты, получен приказ. На-
стало время, о котором мы вам не раз напоми-
нали. Настало время отложить учебники в сто-
рону и с оружием в руках бороться за право
учиться. Мы уверены, что воспитанники акаде-
мии с честью пронесут традиции флота.
И как только наступит подходящий момент, вы
опять вернетесь к учебе, и родные стены ВММА
с радостью примут вас.
Мы вскочили с мест, могучее «ура» сотрясло
стены аудитории, несколько минут длилась
овация.
293
...Итак, наш курс — типичный советский кол-
лектив, составленный из представителей десяти
национальностей, почти полностью комсомоль-
ский (185 членов ВЛКСМ плюс девять коммунис’
тов), отправился воевать.
7 сентября поздно вечером нас погрузили
в эшелоны, и по «зеленой улице» мы помчались
к фронту. Уже через день наша 252-я стрелко-
вая дивизия выгрузилась на станции Метками, не-
далеко от Камышина, и вошла в состав 66-й
армии.
Начался тяжелый 180-километровый — если
по прямой, по карте — марш в район боевых
действий к балке Грачевой. Транспорта не было.
Все несли на себе. Я и Леша Алексеев тащили
вдвоем противотанковое ружье (ГТГР). Свыше
20 кг, вложенные в длинный ствол с массивным
прикладом и затвором, резали плечо неимовер-
но. Мысли были об одном: скорее бы привал.
Казалось, что несешь ПТР не на плечах, а на
нервах. Научились спать на ходу.
18 октября дивизия заняла рубежи у балки
Грачевой и вступила в бой, чтобы отвлечь на се-
бя силы врага, штурмующие Сталинград с севе-
ра. Трое суток длилась кровавая схватка. Хлес-
тал холодный дождь, дороги размыло, подвоз
боеприпасов и продуктов превратился в серьез-
ную проблему, требовал находчивости и героиз-
ма. Наш отдельный учебный батальон в этих бо-
ях не участвовал, продолжал подготовку млад-
ших командиров. Но несколько курсантов были
посланы санинструкторами в полки.
29 октября комдив-252 получил приказ:
выйти из состава 66-й армии, совершить фор-
сированный и абсолютно скрытый переход на
Донской фронт, к станице Клетской и перейти
в подчинение 65-й армии.
Марши стали более быстрыми, отдых более
сжатым, ночи более холодными, требования к
маскировке более жесткими. Немецкая авиация
непрерывно висела в воздухе, днем дороги бы-
294
ли блокированы. Этот новый, двухсоткилометро-
вый,— если по карте — был намного труднее
пути от Неткачей до Грачевой балки.
Снова вся техника на собственных плечах.
Снова в полном изнеможении валились на зем-
лю при первых звуках команды «привал».
Ко всему уже привыкли. В наших взглядах, дви-
жениях стало проступать какое-то безразличие,
отупение, что ли. Бывалые солдаты говорили:
«Хоть бы на фронт скорей! И то было бы легче».
Особенно тяжелый переход выпал в ночь на
6 ноября. Помню потемневшие глаза Павла Гён-
дельмана, его устремленный в небо трагически-
романтический взгляд, его слова:
— Эту ночь, ребята, надо запомнить на всю
жизнь.
Резко хлестал холодный ливень. Ветер валил
с ног. Проснулись — лужи замерзли. А мы еще
в летнем обмундировании. Обещали на 6 нояб-
ря хороший ужин и водку, но ужин был обыч-
ный. Завтрака 7 ноября вообще не было. Обо-
зы опять отстали. Лишь спустя четыре часа по
пути к хутору Козиновскому нас догнал транс-
порт, выдали по полпорции мерзлого хлеба.
Но тем не менее на привалах прошли митинги
в честь праздника. Прошли с большим подъ-
емом, несмотря ни на что.
В дни октябрьских праздников пришлось
курсантам расстаться друг с другом. Нас выпус-
тили в полки дивизии командирами отделений,
взводов, а некоторых и командирами рот.
Грустный был момент. Как ни были мы измо-
таны, как ни были притуплены наши чувства
страшной усталостью, но все же расставание с
друзьями происходило болезненно. Впереди —
бои, впереди — неизвестность.
Полки дивизии переправились через Дон
у хутора Нижне-Затонского в ночь на 15 нояб-
ря со второй попытки. Немцы яростно бомбили
295
переправы. Расположились в 1,5 — 2 км север-
нее станицы Клетской. Окопались. Доукомплек-
товывались. Довооружались. Отсыпались после
измотавшего все силы перехода.
15 и 16 ноября плацдарм бомбили вражес-
кие самолеты, бомбили жестоко, заходили волна
за волной над лесом. Но наши войска не отвеча-
ли. Ни единым выстрелом, лишь глубже зарыва-
лись в землю.
Юра Лейкин, высокий парень, упираясь голо-
вой в низкий настил землянки, сидел у телефон-
ного аппарата, держа связь с командиром пол-
ка. Сильнейший взрыв потряс земляное убежи-
ще. Стало темно и страшно. Казалось, наступил
конец света.
Но вот вход в землянку прояснился. Юра вы-
скочил наружу. Он помнил, что несколько наших
ребят-однокашников оставались на поверхности
земли и не успели скрыться. Холодея от ужаса,
бегал он вокруг, перепрыгивая через свежие во-
ронки, и кричал:
— Диденко! Федя!
Но от Феди Диденко, веселого хлопца из се-
ла Павловка Ворошиловградской области, ос-
тался один ботинок. Только один ботинок. Тяже-
лый осколок ударил в голову Владиславу Мель-
никову. Донская земля родила его, и она же
приняла его обратно, жизнерадостного красиво-
го парня.
...19 ноября 1942 года. Тяжелый туман повис
над замерзающим Доном, над обледенелыми
кронами деревьев. Придонские кустарники ка-
зались вымершими, но в них кипела жизнь.
Это утро наступило для нас, рядовых, неожи-
данно, хотя мы ждали наступления, ждали со
дня на день, чувствовали, что оно готовится.
Не зря же такое количество войск спрятали не-
густые лесочки на правобережном «пятачке»
под станицей Клетской.
Накануне нам выдали ватники, ватные брюки,
шерстяные подшлемники, теплые портянки. На ду-
ше сразу стало веселее.
Ровно в 7. 30 «катюши» метнули свои смерчи
296
на врага, гудящая снарядная метель заволокла
небо над Клетской. Час пятьдесят минут гремела
канонада. Мы пошли в наступление.
Представляю, как широко улыбался Ва-
силь Панченко, как сияли глаза Ивана Шворня,
наших ребят-артиллеристов, участников войны
с белофиннами. Сегодня они славно поработали
своими орудиями.
Лева Васильев, командир взвода 932-го пол-
ка, протянул руку по направлению к высотам,
нависшим над Клетской, и оказал своим коман-
дирам отделений, Николаю Погорелому и мне:
— Ну что, ребята, стратегия и тактика нашего
взвода предельно проста: взять окраину Клет-
ской, взойти вон на те высоты. Если взойдем
на плато живые, уже будет хорошо. Пошли!
Все-таки хорошо, что в одном взводе одно-
кашники. Веселее воевать. Нам повезло...
Туман начинал потихоньку рассеиваться.
Клетскую прошли к 13. 00. Стали подниматься на
плато. Радовали глаз черные площади обуглен-
ной земли — веские следы работы «катюш».
Первая линия вражеской обороны, мощной, соз-
дававшейся почти полгода, была пробита. Но за
первой линией, через четыре километра, про-
тянулась вторая, еще более крепкая,, еще более
замаскированная.
Ровное, как аэродром, плато прошивалось
длинными трассирующими пулеметными очере-
дями. С правого фланга летели мины и снаря-
ды. Странное, интересное ощущение испытал я
(и, думаю, другие тоже) во время этого неспеш-
ного на первых порах наступления. Когда впере-
ди цепь бойцов, чувствовал себя спокойно, уве-
ренно. Как будто спина идущего впереди бойца,
всего одного бойца — крепкая броня, надежная
защита. Но когда наша дивизия перешла в пер-
вый эшелон и я оказался в передовой цепи,
впереди — никого, только голое коричневое за-
индевелое плато, прошиваемое трассирующими
пулями,— противный клубок страха начал шеве-
литься под ложечкой. Спереди — никого, а впра-
во и влево — до горизонта — нескончаемая
297
цепь наших бойцов. Сзади — вторая и третья
цепи. И для них мы, первые,— защита, броня.
И все мы вместе шли вперед.
Вражеский огонь усилился. Подана команда:
— Залечь! Окопаться!
Лежали среди несжатой ржи. Разрывные пу-
ли срезали стебли, словно бритвой. Обоймы-ко-
лосья осыпали нас градом перезрелых зерен.
Лежали под высоким холодным небом, жевали
зерна-камушки, и как-то не думалось, что в лю-
бую минуту любая случайная пуля может обор-
вать наши девятнадцатилетние жизни...
Из архива 252-й дивизии:«932-й полк увлекся
наступлением, разведку выслал недалеко и вне-
запно наткнулся на мощный плотный огонь с вы-
соты 218,8, где был оставлен вражеский заслон.
Танки пошли во фланг. Полк попал в огневой ме-
шок и залег...»
— Огонь по врагу! — скомандовал наш Ко-
ля Загорский, командир 1-й роты 3-го ба-
тальона.
Резко взмахнул рукой командир моего взво-
да Васильев:
— Огонь по врагу!
Веселее воевать, когда рядом твои друзья,
однокашники.
Служебные перемещения совершались в этот
день чрезвычайно быстро. Убило командира со-
седнего взвода. Мне приказали заменить его.
Отдаю приказание:
— Вырыть индивидуальные окопчики! Быст-
рей и глубже!
Ординарец, который показался мне совсем
старым, спросил:
— Товарищ командир взвода, вам вырыть?
— Я сам сумею, ройте себе.
Да, я, еще не достигший 19 лет, еще не знаю-
щий по-настоящему жизни, должен теперь ре-
шать судьбу вот этих пожилых людей, прибыв-
ших из Средней Азии и Сибири, многое повидав-
ших на своем веку. Стало тяжело от груза ответ"
ственности.
Окопчики были вырыты у самого шляха, ве-
298
дущего на хутор Платонов. Огонь не ослабевал.
Худо пришлось бы нам, если бы не подоспели
наши танки. Один «КВ» остановился в двух мет-
рах позади моего окопчика и стал стрелять куда"
то в темноту. И тут вся вражеская огневая мощь
обрушилась на него. Так мне во всяком случае
казалось. Снаряды ложились рядом с моим нас-
пех вырытым непрочным убежищем. Все вокруг
грохотало, выло, обжигало. Страшные минуты!
Если бы танк стоял впереди окопчика, я чувство"
вал себя за укрытием, а он стоял позади. Вот
только теперь пришла гадливая мысль: «Сейчас
прихлопнет. Или, еще хуже, оторвет руку, ногу.
Может, лучше самому? Без мучений. Нет, брат,
терпи. Авось, обойдется». А «КВ» постоял не-
сколько минут и двинулся дальше, стреляя
на ходу.
Мы прошли несколько километров в сплош-
ной темноте, снова наткнулись на сильный огонь.
Батальоны стали перемешиваться. Система обо-
роны противника неизвестна. Несколько взводов
вырвались вперед и оказались отрезанными
мощным огнем от основных сил полков.
Мы лежали на плоском плато, не в силах под-
нять голову, толком не зная, где именно враг.
Связь с командиром полка была потеряна. Нем-
цы выпустили осветительную ракету, и сразу
резко участились пулеметные очереди. Стреляли
разрывными.
Лева Васильев крикнул:
— Короткими перебежками — вперед! —
и взмахнул рукой.
Его заметили. При очередной перебежке он
был сразу прошит несколькими пулями. Пытал-
ся ползти, но сильная боль в ногах не позволила
сдвинуться с места, каждое шевеление было му-
чительно. А тут еще осколки ударили в голову,
в правое плечо. Стал терять сознание... Потом
его несли куда-то на носилках. Потом были
18 месяцев госпиталей...
Немногим дольше Васильева продержался я.
Заметив, откуда стреляют, крикнул бойцам:
— Огонь по правому флангу!
299
Стали стрелять. Одна огневая точка замолча"
ла, но усилили стрельбу другие. А на поле крича"
ли раненые:
— Санитар! Сюда! Стоковский! Стоковский!
«Красивая фамилия»,— подумал я и вдруг по-
чувствовал: обожгло левое плечо, через не-
сколько минут резануло левое бедро, и я тоже
крикнул:
— Стоковский, сюда!
Близко же мы были от немецких позиций!
В мою сторону ударила очередь. Зазвенела
каска, что-то острое кольнуло голову, по лбу
потекла горячая струйка. Я больше не кричал,
не навлекал на себя новые пули. Только поста-
вил перед собой саперную лопатку, и она послу-
жила неплохой броневой защитой: дзинь-
дзинь — звенели и отскакивали осколки.
Подполз Стоковский, шустрый санитар, в тем-
ноте, жаль, не разглядел его лица. На бедро он
наложил индивидуальный перевязочный пакет,
потом сказал:
— А на руку уже нет бинта.
— Залезь ко мне в вещмешок, там несколь-
ко чистых носовых платков, на днях от мамы по-
сылка пришла.
Хорошо послужили мамины платки!
— Уползай, пока не убило,— сказал Сто-
ковский.
Я развернулся и пополз, куда — точно не
знал. Решил — просто назад. Сколько полз, не
знаю. Полз, волоча бесчувственную ногу...
И вспомнилась неожиданно ленинградская
белая ночь, выпускной школьный бал, веселая
танцевальная карусель, радостные лица ребят
и девчат, искрометные шутки, торжественно знаш
чительные лица учителей, гулянье по набереж-
ной Невы — обязательный ритуал ленинградских
школьников...
Визг очередной мины прервал счастливее
воспоминания. Красные трассы разрывных пуль
вернули в сегодняшний жестокий мир. Но это
воспоминание прибавило сил, укрепило волю.
Ползу. Волочу бесчувственную ногу. Присое-
300
динился ко мне еще один боец. Ползем вместе.
Вдруг совершенно четко и близко прозвучала
немецкая речь. Притаились. Повернули в сторо-
ну и поползли снова. Ползли часа три, может,
четыре. Стрельба отдалилась. Стало понемногу
светать. Неожиданно открылась перед нами глу-
бокая балка. А там — ну, как совсем другой мир:
кишмя кишел военный люд, лошади, повозки,
орудия, полевые кухни, шум, команды.
Мы вползли в балку. Встали на ноги, не боясь
пуль. Встретилась по дороге одна бравая мед-
сестра в изящно пригнанной форме и — что осо-
бенно поразило в той обстановке — с ярко на-
крашенными губами...
Из архива 252-й дивизии: «К рассвету 20 но-
ября дивизия выбила противника из поселков
Цимлоеский и Платонов... Артиллерия из-за пло-
хих дорог отстала. Отстала и санитарная рота.
Здесь проявил себя санитар 1-го батальона 932-го
полка Гребцов... Отличился командир отделения
минометчиков старший сержант Михайлов...»
Да, это о наших ребятах записано в архиве
252-й дивизии, хранящемся в ЦАМО — Цент-
ральном архиве Министерства Обороны в горо-
де Подольске.
Петя Гребцов не блистал на 1-м курсе уче-
бой, ходил в середнячках. А здесь этот неболь-
шого роста, ладно сложенный парнишка с кур-
сантским прозвищем «Чара» (показывая фото
своей девушки, приговаривал: «моя чара») про-
являл глубинные качества — расторопность, сме-
калку, выдержку, мужество.
Он перевязал на поле боя несколько десят-
ков раненых, попутно («по совместительству», как
потом с улыбкой пояснил он) подавил гранатой и
автоматом две пулеметные точки, стащил всех
раненых в балку, среди трофейных автомашин
нашел пригодные, среди пленных румын — шо-
феров; угрожая автоматом поварам другой час-
tH, которые сперва не хотели кормить «чужих»
раненых, заставил выдать им пищу и потом во
главе автоколонны прибыл в медсанбат. И толь-
ко после этого вернулся в полк и доложил ко-
301
мандиру подполковнику Былинкину о проделан-
ной работе. Тот сказал:
— А мне уже доложили. Молодец! Ты в ме-
дицине что-нибудь понимаешь? А то у меня не
хватает медиков.
— Окончил курс ВММА.
— Ну, вполне профессор. Будешь санинст-
руктором при штабе полка.
Почти до самого Сталинграда был Петя
медиком, а потом ему пришлось сыграть почет-
ную и опасную роль, но об этом позже. А за
первый бой он получил медаль «За боевые за-
слуги».
Под стать Гребцову был и Виктор Михайлов,
деревенский парень из Ленинградской области,
как и Петя невысокий, ничем не выделявшийся
на первом курсе. А вот здесь, на поле боя, он
превратился в неустрашимого бойца. В этой
фразе — ни капли преувеличения. Когда вражес-
кий пулемет пригвоздил его взвод к земле, он
смело пополз навстречу фашистской огневой точ-
ке, метнул гранату, но сам был сражен.
Увы, еще несколько наших ребят выбыло из
строя на этом первом этапе сражения.
Сергей Буренков был контужен, но быстро
вернулся в строй, попал затем санинструктором
в 91-ю танковую бригаду полковника Якубов-
ского, сидел на танковой броне, участвовал
в лихих прорывах и рейдах по тылам противни-
ка, под сплошным огнем перевязывал раненых.
В числе первых наших курсантов будущий ми-
нистр здравоохранения СССР был награжден ме-
далью «За отвагу»...
Бои за Верхне-Бузиновку имели большое
значение, так как наши войска выходили на
оперативный простор, в тыл врага. В Верхне-Бу-
зиновке — сильный гарнизон немцев, румынская
пехота, 12 танков.
Пулеметчики ворвались в хутор первыми,
среди них — командир отделения (а вскоре ко-
мандир взвода) Коля Баньковский. Зацепились
за окраинные дома. Взвод Баньковского сосре-
доточился у невысокой глинобитной стены, за
302
ней — площадь, на другой стороне площади —
дом, в нем засели немцы» Баньковскому было
видно, как внизу, под хутором, лежит на снегу
полк; пулеметные очереди немцев не давали
ему подняться в атаку, было видно, как вздыма-
ются то тут, то там снежные фонтанчики, кто-то
из бойцов вздрагивал и затихал, И тогда Бань-
ковский скомандовал:
— Первому отделению перебежками через
площадь — за мной! Второе отделение, при-
кройте огнем!
Нагнувшись, рванулись из-за стенки. Пуле-
мет — на катках, в руках — диски, а на спине — ка-
рабин. Из слухового окна дома фашисты откры-
ли стрельбу. Несколько бойцов упало. Николай
с группой бойцов подбежали к дому, в мертвое
пространство, но пулеметные диски остались у
раненых. Николай бросился обратно за дисками.
Очередь из окна — звон по каске. Он упал, по-
том приподнялся, и в этот момент — пуля
в грудь. Стал захлебываться кровью. Отделение,
оставшееся за глинобитной стеной, не поддер-
жало огнем. Что там случилось, он не знал.
Тогда, собрав последние силы, он прошел эти
15 метров до стены, перевалился через нее.
Бойцы засунули перевязочный пакет в рану, вто-
рым пакетом перевязали грудь, завернули в ши-
нель. Несколько часов пролежал Коля на холоде,
пока полк не взял хутор.
Появился Сергей Филатов с салазками и от-
вез Колю на медпункт. Потом Баньковский попал
в госпиталь. Здесь ночью из его груди хлынула
кровь. Подняли хирурга. Перевязали сосуды
(пуля прошла рядом с сердцем). Из Клетской
Баньковского отправили самолетом. Лежал
в крыле, мерз. Самолет заблудился, сел на доро-
гу. Вышел летчик:
— Как там, живы?
— Пока живы.
— Ну, поехали дальше,— летчик сел в кабину
и... покатил на лыжах прямо по дороге —
в Иловлю.
...Сказано просто — «появился Сергей Фила-
303
тов». Это надо себз представить: на необозри-
мой снежной равнине, изрезанной многочислен-
ны лл и балками, кишащей многотысячными мас-
сами военных людей, простреливаемой со всех
сторон, вдруг появляется однокурсник, товарищ.
Может быть, постоянная нацеленность друг
на друга, токи взаимного напряжения, действую-
щие в едином магнитном поле, помогали этому
поиску?..
Через несколько часов после ранения Бань-
ковского на другой окраине Верхне-Бузиновки
вел бой его друг Вася Бугаенков, богатырски
сложенный украинский парень, очень прямодуш-
ный, честный, любимец ребят. Он лежал за пу-
леметом, не обращая внимания на кипевшие во-
круг разрывы, и яростно строчил ло грязно-
зеленым шинелям, и радостно вскрикивал, когда
ненавистные фигуры падали в снег. Несколько
минометов обрушили на его расчет огонь, но
Вася не покидал позицию. И вот одна мина ра-
зорвалась совсем рядом, не стало нашего бо-
гатыря...
Климов, Трубников и Эвенштейн попали
в один, 1-й, батальон 928-го полка. Климов — ко-
мандир стрелкового взвода, Эвенштейн — пу-
леметного, Трубников — командир отделения.
Неподалеку находился батальон Виталия Цы-
ганова.
Вечером под Верхне-Бузиновкой комбат вы-
звал Климова и приказал:
— Пойдете по открытой местности напрямик
на огневые точки. Отвлекающий маневр. Осталь"
ные взводы проберутся по оврагу.
Платон ответил спокойно, хотя понял, что
шансов остаться живым мало:
— Есть пойти на огневые точки!
Эвенштейн, находившийся в землянке, сказал
Климову:
— Не робей, Платон, я тебя поддержу огнем.
И он поставил свой пулемет на край оврага
и стал поливать вражеские позиции длинными
очередями, и, естественно, вызвал ответный
огонь на себя.
304
Климов пошел впереди своего взвода, в ве-
чернем сумраке на заснеженном плоском ноле
хорошо были видны пригнувшиеся фигуры наших
бойцов, и вражеский огонь переметнулся на них.
Эвенштейн стрелял до изнеможения, не давая
врагу обрушить всю мощь на климовский
взвод, но все же Платона ранило. Он упал, и тут
же из оврага к нему пополз, извиваясь между
кочками, Лева Трубников.
— Платон, жив?
— Жив пока.
— Сейчас я тебя потащу.
— Не надо. Не утащишь. Я тяжелее тебя,—
и Платон поднялся в полный рост, пошел спо-
койно, как будто ему уже на все наплевать,
скатился в воронку, которую заприметил во
время наступления, и только теперь потерял
сознание.
Лева пополз обратно за помощью. Ночью,
когда вражеская стрельба стала менее прицель-
ной, в воронку вползли обозники, пожилые сол-
даты, вынесли Платона из зоны огня, нашли ка-
кую-то измотанную лошадь и отправили его
в медсанбат.
Платон лежал в хате на холодном полу, вся
грудь перебинтована (проникающее ранение
легких). Сестры, санитары не подходили, были
заняты другими ранеными. Платон в полусозна-
нии встал, вышел на крыльцо. Какая-то местная
женщина из-за плетня крикнула:
— Батюшки, покойник!
Крик отрезвил Платона. Вернулся в хату,
и опять потерял сознание. Видимо, хорошей за-
калки был Платон Климов, если вынес тяжелей-
шие первые .дни войны под Белостоком, опасней-
шее ранение под Верхне-Бузиновкой, несколько
часов в промерзлой воронке, тряскую эвакуа-
цию. Все вынес, стал в наши дни видным про-
фессором-физиологом, заслуженным деятелем
науки...
Вслед за Платоном в госпиталь доставили
Виталия Цыганова; несколько часов оноборонял
саманный домик на окраине хутора, уложил пя-
305
терых немцев, остался один, но не отступил, по-
ка сам не был ранен...
Крупно, очень крупно повезло в этом бою
командиру взвода младшему лейтенанту Бори-
су Могутину. Он первым вскочил во вражескую
траншею и побежал по ходу сообщения,
за ним — бойцы. Внезапно на повороте траншеи
вырос немецкий офицер. Могутин от неожидан-
ности оцепенел. Офицер поднял парабеллум и
выстрелил ... мимо. Видно, нервишки подкачали.
Раздался второй выстрел. Боря успел даже по-
думать: «Наверно, убит, никакой боли». Но это
стрелял не офицер, а бежавшая сзади Могути-
на девушка-санинструктор. Выстрелила, не меш-
кая, прямо в лоб офицеру. Не промахнулась.
Да, здесь Боря не успел проявить свои снай-
перские способности. А ведь в школе был юным
ворошиловским стрелком, и, когда на какой-то
казачий праздник в Ростов приехал Семен Ми-
хайлович Буденный, Боря был удостоен чести
преподнести ему цветы и сфотографироваться
рядом, сидя на коленях полководца...
Я спросил Борю через 38 лет:
— Ты хоть фамилию той девушки помнишь?
— Увы, нет. Через пять дней был ранен,
во взвод больше не попал. Не помню, к вели-
кому сожалению...
Повезло, очень повезло в том бою младшему
лейтенанту Могутину. Потом у него не раз были
возможности проявить свое снайперское искус-
ство. Воевал. Дважды был ранен, но вернулся
живым, таким же энергичным и веселым, каким
был раньше, окончил академию, служил на се-
вере, теперь — окулист в Ленинграде...
25 ноября комдив-252 получил новое зада-
ние: не допустить фашистов к переправам, отре-
зать им пути отхода.
Роли поменялись Раньше гитлеровцы не пус-
кали нас к переправам, теперь мы их. Оки пони-
мали, что им грозит. На одном узком участке
928-го полка с треском, с шумом пошли они
в ночную атаку.
Миша Злотников, помкомвзвода, услышал
306
крики на немецком языке: «Влево! Вправо!»
Доложил не по-уставному своему командиру,
однокашнику Евгению Сергееву:
— Женя, нас обходят с обоих флангов.
Внешне однокурсники резко отличались друг
от друга. Сергеев — внушительного физкультур-
ного вида, высокий, светлый шатен, громкоголо-
сый, энергичный. Злотников — невысокий, ху-
денький (в то время!), черный, тихий. Но оба вое-
вали неплохо.
Сергеев разделил свой взвод на две части,
нацелил на оба фланга, хладнокровно скоман-
довал:
— Гранатами глуши фрицев!
Сергеев командовал взводом и одновремен-
но, высунувшись наполовину из окопа, спокойно
корректировал огонь наших минометных батарей.
А минометчики работали хорошо, подготав-
ливая бросок на противоположный берег Дона.
Среди минометчиков немало наших курсантов.
Они в полной мере вкусили тяжесть минометных
плит и стволов во время марш-бросков и пере-
ходов. И вот теперь «отыгрывались» на враге.
Мину за миной посылал во вражеские укры-
тия взвод Дмитрия Зуихина, крепкотелого, силь-
ного, выносливого парня. Он, заменив убитого
командира взвода, подавлял огневые точки про-
тивника, помогал нашей пехоте прорываться
вперед, мстил за своего погибшего друга Бугаен-
кова. Было отчетливо видно, как за ледовым
настилом Дона, над немецкими землянками
и траншеями расцветали огненно-бурые
разрывы.
— Хорошо работаем, ребята! — крикнул
Дмитрий, но в этот момент большой черно-
оранжевый куст вырос перед глазами.
Когда очнулся, увидел, что его несут на но-
силках бойцы-казахи. Из ушей текла кровь...
В ночь на 27 ноября дивизия форсировала
Дон. Удирая, немцы разрушали мосты, но полки
по наскоро наведенным переправам, по молодо-
му льду рвались на другой берег. Фашисты ог-
рызались отчаянно. Разгорячив себя спиртом.
307
бросались в яростные контратаки. Однако пья-
ная удаль не помогала.
В ночь на 28-е сосредоточились на подступах
к хутору Вертячий. На открытом, продуваемом
жестокими ветрами плато в середине своей ро-
ты лежал лейтенант Николай Загорский. Бойцы
любили его. Пожилые солдаты доверяли ему, как
отцу, хотя было их командиру всего девятнад-
цать лет.
Ничего удивительного в этом не было. С пер-
вых дней пребывания в академии мы знали этого
светловолосого ленинградца как человека энер-
гичного, самостоятельного, целеустремленного.
Вид имел «морского волка», фуражку глубоко
надвигал на лоб, из-под козырька — длинный,
прямой «римский» нос. И мы считали вполне
правомерным, что именно Колю Загорского
в числе немногих однокашников выпустили из
учбата командиром роты, присвоили офицерское
звание.
В первом же бою у хутора Платонов он до-
казал, что командование не ошиблось. Его 3-й
батальон оказался в критическом положении:
выбыл комбат, убит замполит, ранен начальник
штаба; батальон залег под жестоким перекрест-
ным огнем, потерял ориентировку. И в эту труд-
нейшую минуту возглас:
— Товарищи бойцы, ни шагу назад! Командо-
вание батальоном беру на себя, командир роты
Загорский.
Услышав решительный командный голос, бой-
цы воспрянули духом. Загорский собрал остатки
батальона, дерзко и отважно ударил во фланг
вражеского заслона. Немцы отступили.
И вот снова дружина Загорского лежит на бе-
тонированной морозом земле, готовится к атаке
на мощно укрепленный хутор Вертячий. Правда,
от прежней роты осталось не больше половины.
Густой массой летели над ними пули и осколки.
Твердым приказом, добрым словом, ободряю-
щей улыбкой отрывал Николай Загорский обес-
силенных бойцов от родной земли. Бросал их
вперед в очередную атаку, сам бежал впереди.
308
Казалось, он заговоренный, казалось, пули и
осколки облетают его стороной. Но вот нашлась
одна, ударила в самое сердце. Рота ворвалась
в Вертячий, а Коля остался лежать на изреше-
ченной снарядами земле. Это мог быть крупный
организатор медицины, видный ученый. Страна
лишилась еще одного своего славного сына...
Навсегда запомнили ребята крымчака Равиля
Ломброзо. Чернявый, худущий, узколицый,
с узенькими глазками. Речь пересыпана шуточ-
ками. Верный товарищ. В 932-м полку Равиля на-
значили санинструктором. Под сплошным огнем
он перевязывал и выносил раненых. Как-то во
время передышки его увидел Айропетян:
— Равиль, зачем ты носишь флотскую чер-
ную шапку, флотский ремень, показываешь кусо-
чек тельняшки? Уж больно заметно. Смотри не
напорись на снайпера.
— Нет, что ты, Рубен? Ни за что не расста-
нусь!— Он хитро прищурил маленькие глазки.—
Мы еще поживем...
Полк продолжал наступление. Вокруг рвались
мины, но бойцы перебежками стремились впе-
ред. Вдруг раздался крик:
— Санитара! Комбат ранен.
Гребцов и Айропетян видели, как Ломброзо
побежал на правый фланг. Друзья — вслед за
ним. Они были почти у цели. Огонь врага уси-
лился, но Ломброзо не остановился, он только
бросился на землю и стал быстро ползти к ком-
бату. Оставалось каких-то десять метров. Ломб-
розо не дополз. Пуля снайпера угодила
в сердце.
А комбата перевязали Гребцов и Айропетян.
...Федя Огнев командовал отделением авто-
матчиков-разведчиков, а соседним отделением —
Юра Лейкин. Было холодное, продуваемое шаль-
ными ветрами утро 28 ноября. Каждый метр
земли простреливался. Но надо было наступать.
И наступали.
Во время короткой перебежки Юра почув-
ствовал резкий удар в низ живота. Упал. Тут же
подполз Федя Огнев:
307
— Что € тобой?
— Ноги не действуют.
Федя увидел дырку в ватных брюках, клочья
ваты уже пропитались кровью. Федя наложил
перевязочный пакет.
— Идти сможешь?
— Нет.
Федя перевалил Юру на плащ-палатку и по-
тащил. До берега Дона было метров тридцать.
Огнев доложил командиру роты и с его разре-
шения потащил Юру дальше волоком по льду.
Маленький юркий Огнев. Длинный тяжелый
Лейкин.
— Ох, и весу ты набрал, Юра,— сказал Фе-
дя, сказал с усмешкой, не показывая виду, как
трудно ему.
А Юра — в полубеспамятстве. У него пере-
биты тазовые кости, задет правый седалишный
нерв. Над их головами, с одного берега на дру-
гой, через Дон пролетали трассирующие пули.
Огнев доставил Юру на медпункт. А Федя
через Дон ушел обратно на передовую.
Федя Огнев! Кто бы мог раньше подумать,
что этот маленький тщедушный на вид парнишка
с лицом и душой школьника станет таким лихим
бойцом?! В свободное от боев время он расска-
зывал своим бойцам о далекой, по-прежнему
любимой академии, пел им курсантские песни.
Любили своего сержанта бойцы.
Однажды Огнев получил важное задание.
Как всегда, тщательно продумал свои действия.
И вот бойцы подползли к пулеметному гнезду
врага, сняли часовых, забросали гранатами.
С последней гранатой Федя бросился в окоп.
Немцы уничтожены. Но и сам Федя тяжело ра-
нен. Через неделю его оперировали. Не помог-
ло. Мертвым он казался еще моложе. И только
орден Красной Звезды и две медали «За боевые
заслуги» говорили о его доблести...
...В конце ноября Миша Штерензон был вы-
писан из госпиталя и в осеннем обмундировании
прибыл в 960-й полк 299-й дивизии в пос. Ер-
зовка. Он оказался единственным представите-
310
лем курса в этой части. Рота; в которую он по-
пал, формировалась из выздоравливающих. Ко-
мандир роты построил их: «Задача такая:
получить оружие и зимнее обмундирование, под-
везут через час-два. Утром займем исходные
позиции для наступления на окруженных немцев.
А пока разойдись!»
В поисках места, где можно было бы согреть-
ся, Миша с одним бойцом обошел церковь и с
противоположной стороны обнаружили вход
в подвал. По ступенькам спустились вниз. От-
крыли дверь, отодвинули полог и зажмурились
от света. Две молодые женщины в белых хала-
тах грелись у раскаленной печурки. Одна женщи-
на во врачебной шапочке посмотрела на них
и спросила строго:
— Кто вам нужен?
Вид у солдат был далеко не бравый: скрю-
ченные от холода, в истрепанном обмундиро-
вании, не мытые.
— Нам бы обогреться чуть-чуть.
— Здесь принимают раненых, а не обогре-
вательный пункт.
Нужно было уходить. Унижаться и повторять
просьбу не хотелось, но у Миши возникло жела-
ние сказать что-нибудь обидное, и он произнес
несколько театрально латинское изречение:
— Гомо гоминис люпус эст,— гордо повер-
нулся и открыл дверь.
Эффект превзошел ожидания. Женщины ста-
ли усиленно приглашать их в помещение и из-
виняться:
— Вы ведь медики? Мы и не знали. Заходите,
пожалуйста.
Не знали в этот момент ребята, не знали эти
красивые женщины, что через несколько часов
случайный спутник Миши будет убит, а его само-
го внесут на носилках в это помещение, чтоби
оказать помощь и спасти жизнь...
29 ноября после ожесточенного боя Вертя-
чий был взят. Немцы отступили в район Казачье-
го кургана, юго-восточнее Вертячего. Высота гос-
подствовала над местностью, немцы ее сильно
311
укрепили, а ее необходимо было взять. Крово-
пролитные схватки шли несколько дней, высота
переходила из рук в руки. Бои за Казачий кур-
ган обескровили полки дивизии, и тогда бросили
в сражение свежие силы — учбат.
Учбат, ставший для нашего курса вторым род-
ным домом, до 4 декабря непосредственно
в боях не участвовал, готовил младших команди-
ров, причем несколько наших курсантов были
оставлены в учбате воспитателями нового по-
полнения.
4 декабря учбат восемь раз подвергался
сильным немецким контратакам, в стыки полков
и учбата двигались фашистские танки, Именно
здесь, на склонах этой важной высоты, этого чер-
това кургана, наш курс понес самые чувствитель-
ные потери...
Из-за бугра выползли танки. Один... два...
три., восемь. В морозный вечер под ясной лу-
ной они были хорошо видны на заснеженном
фоне. У учбатовцев — автоматы, пулемет, не-
сколько ПТР. Танки открыли ураганный огонь,
но майор Творогов, комиссар учбета, перебегал
от одного бойца к другому, подбадривал, давал
необходимые распоряжения, сам стрелял.
У ПТР — Борис Гончаров. Чуть поодаль Ген-
рих Фиетуд с автоматом. Гончаров прицелился
и выстрелил в темную громадину. Танк остано-
вился. Башня медленно развернулась в сторону
ПТР. В темноте из орудия вырвался клуб пламе-
ни. Гончаров вскрикнул. Подполз Генрих.
— Все, Геня,— еле слышно запекшимися гу-
бами произнес Борис,— видно, конец, в живот
сто волков впились.
— Крепись, Боря, крепись, дорогой, еще
поживем.
Борис Гончаров был старше остальных кур-
сантов, до поступления в академию уже сменил
несколько профессий, уже повидал кое-что
в жизни.
Так лежали в «мертвом пространстве» вблизи
немецких позиций будущие командир и стар-
шина учебной роты нашего курса.
312
Ясная морозная ночь. Слышна немецкая речь.
Пулеметные трассы низко-низко прорезали
воздух.
Генрих Фистул лежал перед танками, и рез-
кая жалость к самому себе вдруг овладела им:
вот, всего лишь 19 лет прожил, ничего не успела
Но какая-то фатальная вера в благополучный
исход не покидала его. И еще вспомнил, что
однокашник Боря Волчегурский, ростовчанин,
очень боялся быть убитым, не скрывал своих
опасений и действительно погиб в первые дни
наступления.
Внезапный удар вывел Фистула из оцепене-
ния. Резко резануло ногу. Посмотрел налево —
его сосед-якут убит, посмотрел направо — Бо-
риса Гончарова, раненного в живот, уже выта-
щили с передовой. Боль в ноге становилась все
нестерпимей, и тогда Генрих пополз обратно,
приполз на батальонный медпункт, а там уже
были свои ребята, они и оказали первую по-
мощь...
...Юра Толстенко лежал на снегу в первой
цепи. Охрипшим голосом отрывисто подавал
команды своему взводу и сам вел огонь. Стре-
лял хорошо. Снайперским делом, как многие
сверстники, занимался еще в школе.
Темнело. За тридцать метров уже трудно бы-
ло различить фигуры бойцов. Все же он заметил,
что какой-то солдат совершил короткую пере-
бежку и пристроился на правом фланге. Толстен-
ко особого внимания на него не обратил. Про-
должалась перестрелка. Вдруг этот солдат, воро-
вато оглянувшись, резко вскинул руку. Толстен-
ко машинально пригнулся, вдавил голову в снег;
пуля просвистела мимо.
Солдат бросился к вражеским позициям, пет-
ляя, как заяц, но его мгновенно изрешетили.
А когда подползли к нему, рванули шинель,
оторвав пуговицы,— ахнули; под нашей шинелью
форма фашистского унтер-офицера.
Под утро Толстенко повезло еще раз: взял
«своего» гитлеровца. А было так. Он спустился
к ручью, пробившему лед на дне небольшого
313
оврага, и тут неожиданно увидел, что с противо-
положной стороны балки к ручью осторожно
пробирается фашист. Юра притаился, перестал
дышать и, когда тот очутился рядом, крикнул:
«Руки вверх!»
Немец безропотно поднял руки Поговорили
по-немецки. Пленный назвал себя ездовым.
Памятным оказался этот боевой день для
Юрия Толстенно. Вытаскивал с передовой, на ви-
ду врага, противотанковые ружья. Волоком тя-
нул с переднего края тяжелораненого однокаш-
ника Колю Смирнова. Опять наступал на Каза-
чий курган, участвовал во взятии первой линии
блиндажей. А затем — пуля вонзилась в руку,
варежка наполнилась кровью, упала в снег.
Туман поплыл перед глазами Юры, мучила жаж-
да. Ел, глотал снег. Но поблизости оказался вез-
десущий Федя Сыроежкин, перевязал, отправил
в медсанбат...
Воспоминание доктора медицинских наук
Зиновия Михайловича Эвенштейна: «4 декабря я
был тяжело ранен. К вечеру меня и еще двух ра-
неных погрузили на телегу, и старик-повозочный
покатил нас потихонечку. То ли не знал дороги,
то ли не смог в сумерках сориентироваться
в «слоеном пироге» позиций, но нас остановил
окрик по-немецки; «Стой! Кто идет?» Попали к
врагу. Много до этого я пережил, немало при-
шлось повидать и потом, но такого леденящего
страха, как в эту минуту, никогда более не испы-
тывал. Безоружный, недвижимый! Где-то поодаль
раздавалась редкая стрельба, наши продолжали
наступать. Стал кричать сколько хватило сил:
— На помощь! На помощь!
Но в ответ дробно застучали шмайсеры. Пер-
вым был убит второй раненый, потом пуля на-
стигла повозочного, другая вонзилась мне в ру-
ку. И тогда в скороговорку немецких шмайсерор
ворвался солидный рокот шпагинского автомата.
К нам бежали. И впереди — Федя Сыроежкин.
В ватнике, туго перевязанный ремнем, с наби-
той санитарной сумкой, он стрелял на ходу и
что-то кричал. Через несколько минут он был
314
рядом. Быстро, умело наложил повязки, осво-
бодил бричку от убитой лошади, запряг другуКэ
и доставил нас в медсанроту полка.
К счастью, батальон, где служил Федя сан-
инструктором, наступал поблизости от нас. К сча-
стью, это был Федя Сыроежкин — смелый, весе-
лый, добрый и открытый человек. Таким он ос-
тался и на всю жизнь. Как-то не пришлось мне
по-настоящему отблагодарить его за спасение.
Сейчас Федора, к сожалению, нет уже в жи-
вых...»
5 декабря под Казачьим курганом был убит
майор Творогов, настоящий комиссар. Человек
с большой буквы. Его слово, его личный пример
вели поредевшие шеренги на эту высоту, весо-
ма его доля в этой победе...
12 декабря дивизия заняла позиции в районе
«Пять курганов», северо-восточнее хутора Ил-
ларионовский. Немцы бросили на эти курганы
три дивизии, танки, орудия, сильно укрепили
и глубоко эшелонировали высоты.
19 декабря после мощной артподготовки на-
ши бойцы пошли на эти курганы. Но немцы,
спрятавшиеся во время обстрела в глубоких но-
рах, снова выползли наверх и встретили атакую-
щих огнем. Пришлось залечь. Снова пускать в
ход артиллерию. Снова атаковать. Снова откаты-
ваться. Снова наступать. Один наш полк ока-
зался отрезанным от дивизии.
Валентин Поляков, командир взвода в раз-
ведроте, получил задание от начальника раз-
ведотдела дивизии майора Орловского (бывше-
го командира учбата) выяснить, в каком поло-
жении находится окруженный полк, сколько
продержится, какая помощь необходима, а по-
путно разведать расположение врага.
Валентин Поляков, участник войны с белофин-
нами, мастер спорта по военному многоборью,
был незаменим в разведке. Быстрый, решитель-
ный, мигом оценивающий обстановку, он ужз
несколько раз благополучно совершал опасныэ
рейды и возвращался с ценными сведениями
и важными «языками».
315
Как только сгустились сумерки, Поляков про-
брался во вражеский тыл. Долго лежал в маск-
халате на снегу, спрятавшись за небольшим хол-
миком. Выждал благоприятный момент, когда
густая цепь немецкого охранения поредела. Бес-
шумно пролез, не выдав себя ни единым звуком.
Командир окруженного полка выглядел со-
вершенно измученным, пробасил осевшим го-
лосом:
— У меня осталось всего-навсего пятьдесят
человек. Восемь танков фашистов стоят побли-
зости, не дают поднять головы. Слышите немец-
кую речь? То-то же! Положение полка критичес-
кое, нужны свежие силы. А мы уж соберем пос-
ледние остатки и ударим с тылу. Вот так и
доложи, дорогой разведчик, начальству.
Тем же путем — ползком, а под конец брос-
ком— вернулся Поляков в штаб, доложил майо-
ру Орловскому обстановку.
И вот на помощь окруженному полку спешно
бросили учбат, А в учбате командиры взво-
дов— друзья Полякова, лесгафтовцы Данилоч-
кин, Жмайлов, Осминкин, крепкие ребята, физ-
культурники, мастера спорта.
Учбат подошел глубокой ночью. Не успел
окопаться — немцы начали контратаку...
На следующий день в землянку Полякова вва-
лился Георгий Данилочкин. Черные тени под
глазами, черты лица заострены, шинель пробита
и обуглена. Трудно было узнать в нем постоян-
ного веселого запевалу, акробата. Сказал го-
рестно:
— Погиб Коля Жмайлов, тяжело ранен Па-
ша Осминкин. А вообще-то дрались как черти.
Немецкие танки не прошли. Оборону сдержали,
помогли полку вырваться из окружения.
Друзья-лесгафтовцы помолчали, потом выпи-
ли фронтовые сто граммов за погибших. Вот
и не будет больше с ними Николая ЖмайловаГ(
ростовчанина, заядлого голубятника, веселивше-
го их в институте физкультуры им. Лесгафта
шутливым исполнением танца Чарли Чаплина
из фильма «Новые времена».
316
Друзья посидели, повспоминали, пожали
друг другу руки и разошлись — навсегда.
Поляков получил новое задание: изучить по-
зицию немцев в районе «Пяти курганов» и вер-
нуться с «языком».
Пять разведчиков во главе с Поляковым все
сделали, как полагается, быстро, смело, аккурат-
но. Возвращались к себе довольные, веселые,
тащили тяжелого «языка» с кляпом во рту.
И вдруг из подбитого танка, стоящего у са-
мой нашей передовой, их внезапно обстреляли.
Поляков сразу же свалился на спину. Ординарец
дотянул его до нсших, положил в щель, перевязал
рану, накрыл плащ-палаткой. Разведчики с плен-
ным направились в штаб. Поляков несколько раз
впадал в забытье, боль туманила сознание. Ут-
ром вернулись к нему с носилками. Доставили
в медсанбат. Военврач Зайцева сразу же проопе-
рировала. зашила простреленный в нескольких
местах кишечник, наложила гипс на предплечье,
затем уложила раненого на доски — был по-
врежден позвоночник.
Несколько дней Поляков бредил. В бреду
просил пить. Как-то в минуту проблеска сознания
услышал слова не очень умной медсестры, ска-
занные санитарке:
— Ну, дай ему воды, все равно помрет.
А он взял и выжил!..
Из письма профессора Василия Антонови-
ча Козлова:
«...Ужасного много во время войны. Я про-
шел с боями от Клетской до самого Сталинграда.
Помню, в одном из первых боев наша атака за-
хлебнулась — из бурьяна стреляли вражеские
автоматчики . Затем началась немецкая танковая
атака. В этом ночном бою на моих глазах погиб
Боря Волчегурский, тогда же был ранен в ногу
Ваня Скопин... Однажды в мой окоп свалился
Кеша Шастин — он выполнял какое-то спецза-
дание. Рано утром, затемно, привезли завтрак
(в светлое время к нашим позициям не подойти).
Как сейчас помню, на завтрак были макароны а
тушенкой. Только мы пристроились к котелкам,
317
немцы начали обстрел. Первый залп — прямо по
нашим окопам. Я мгновенно выбросил свой коте-
лок из окопа. Кеша растерялся и спрашивает:
«Ты что?» Я отвечаю: «Аппетиту нет». В это вре-
мя второй залп — и тут Кеша выбрасывает свой
котелок. «Ты чего?» — спрашиваю. «Тоже аппетит
пропал». Примерно полчаса длился обстрел, но
вот все закончилось. Я выбрался из окопа, разыс-
кал свой котелок и принялся за прерванный зав-
трак. Кеша спрашивает: «Что, аппетит появился?»
«Появился», — говорю. Смотрю, Кеша тоже из
окопа лезет. Ну, разве это не ужасно? Но и к
этому мы постепенно привыкли. Помню, в одном
бою, когда вблизи нашего окопа загорелся танк,
Кеша высунулся по пояс, размахивает руками и
очень ругается. «Смотри, немцы выскакивают из
танка, а у меня пулемет заело!» У Кеши был
ручной пулемет, а я начинялдиски. Он даже ине
подумал, что плотность огня в этот момент бы-
ла просто невероятной. Да, ко всему можно
привыкнуть...»
Василий Козлов описывает бой в районе Де-
вяти танков — там стояли девять подбитых вра-
жеских машин,— и учбат занимал там оборону.
Небольшие окопчики на одного-двух человек.
На брустверах — окоченевшие трупы немцев и
румын. Леденящие ветры. Поземка. Беспрерыв-
ная стрельба.
Василий Козлов — командир взвода, а во
взводе три человека. Старшина роты — наш Ста-
нислав Полозун. Был в роте еще один курсант —
Иван Шилов, тверской крестьянин.
Наших и немцев разделял бугор. Друг дру-
га не видели, но слышали. В 150 метрах поза-
ди учбата — наш артполк.
К вечеру послышался лязг. Опять хотят прор
ваться? Рев приближался. Шли танки. По ним
стреляли, бросали гранаты, а они шли. На этом
участке только одно ПТР — у Полозуна. Дважды
он выстрелил в идущую впереди машину — без-
результатно. Станислава разобрала злость. Пер-
воначальный страх пересилен, опасность забыта.
Он напружинился, сжался в комок, долго целил-
318
с я, все ждал, когда тан*к подставит свой бок.
Уловил этот момент — и выстрелил. Танк мгно-
венно вспыхнул и через несколько минут взор-
вался.
Находившиеся позади учбата артиллеристы,
зная, что оборона на переднем крае жидкова-
та, подняли ураганный огонь. Василь Панченко —
и командир орудия, и наводчик, и подносчик сна-
рядов. Он подбивает один танк, второй. Коман-
дир полка по телефону благодарит Панченко
— Представляю к ордену Красной Звезды.
— Служу Советскому Союзу!
С танков, подбитых Полозуном и артиллерис-
тами, повысыпали немцы. И вот именно в этот
момент у Шастина заел дегтяревский пулемет —
полетел упор. Кеша бросил наземь варежки и
чинил раскаленный морозом металл, кожа рук
прилипала к стали, но Кешу это не останавливало.
Под самым носом врага он наладил пулемет и
разрядил всю ленту по приближающимся нем-
цам. Воодушевленные учбатовцы бросились пре-
следовать врага. Иван Шилов нагнулся над лежа-
щим немецким офицером, видимо, желая удо-
стовериться в его смерти, и тот выстрелил в упор
из пистолета. Все было на глазах Шастина. Фа-
шиста тут же добили...
Продолжение письма В. А. Козлова: «...Если
говорить об общих впечатлениях той далекой по-
ры, то это неистребимое чувство товарищест-
ва, братства. Приведу историю моего ранения.
Дело было 27 января. К вечеру мы получили
приказ атаковать немцев в пригородах Сталин-
града. Наступление мы начали, но огонь немцев
бь|л очень плотен. Вдруг мне говорят: «Шастин
ранен». Я — туда. Перевязали кое-как мы со Ста-
сиком Полозуном Кешу, закрыли пневмоторакс,
и я потащил Кешу в тыл. Нельзя же раненого
друга кому-то доверить! Кеша и тогда был тя-
желее меня, тащил его волоком. Тяжело, И Ке-
ше, видно, очень больно. А до медпункта кило-
метров восемь. Совсем из сил выбиваюсь.
И вдруг Кеша мне: «Брось меня!» Я ему: «Мол-
чи, а то морду набью!» Дотащил еле-еле, сдал,
319
и нужно .быстрей на передовую, там ведь очень
туго, да и должность у меня не маленькая. Под*
нял своих в атаку, но нашла меня моя пуля. Пе-
ревязали меня, и теперь уже Стасик Полозун
тащит меня той же дорогой в санбат. Стась был
не мощнее меня, да и всю ночь в бою провел,
а я ничем помочь ему не могу (в бедро ранен).
Вижу, изнемогает Стась. Я тоже измучен. Каждое
движение стоит невыносимых болей, и я говорю:
«Брось меня», а Стась в ответ: «Молчи, а то
морду набью!» Уверяю, я не рассказывал ему
о ситуации, когда вытаскивал Кешу. Просто мы
все мыслили одинаково: «Сам погибай — това-
рища выручай!..»
...Как известно, фашисты отклонили предъяв-
ленный им ультиматум, и 10 января наши войска
начали генеральное наступление на окруженную
группировку врага.
К тому времени я уже находился в госпита-
ле, лечился и одновременно работал в перевя-
зочной. Это была хорошая школа военно-поле-
вой хирургии, ее среднего звена. Потом, когда
уезжал из госпиталя в академию, получил такую,
вызывающую улыбку, характеристику: «работал
в качестве медсестры перевязочного блока...»
10 января начались тяжелые и решительные
бои. Лишь 14-го я вспомнил, что 11-го у меня
был день рождения. До этого ни на секунду
не отходил от перевязочного стола, иногда ме-
няя его на стол регистратора.
Однажды хирург военврач 3-го ранга Маге-
рамов, бакинец, ампутировал ногу пожилому
солдату. В этот момент — налет вражеской авиа-^
ции. Нарастающий, устрашающий вой и свист.
Магерамов продолжал работать. Мощный взрыв.
Крупный осколок прошил полотняную хирурги-
ческую палатку и пролетел над самым перевя-
зочным столом, случайно не задев раненого.
Вскоре на нашем столе лежал уже другой
пострадавший.
Через несколько дней, когда я сосредоточен-
но вел запись в регистрационном журнале, ме-
ня окликнул глуховатый голос. Смотрю, на со-
320
ееднем столе — Виктор Смирнов, ранен в грудь.
Произнес мрачно:
— Многих наших уже нет. Матвея Святков-
ского нет. Жени Евелева нет. Шли в атаку — их
убило. Петя Варко остановил танк, тоже нет...
Устрой мне быструю эвакуацию. Очень болит.
Это было в моей власти...
Я покинул госпиталь в июне 43-го года, когда
находился уже на Курской дуге, на самом ее
выступе... На пятом курсе академии доцент ка-
федры санитарной тактики полковник Борейша
спрашивал меня на экзамене о действиях поле-
вых госпиталей в наступательной операции. Я от-
вечал по личным воспоминаниям. Полков-
ник Борейша был вполне удовлетворен.
Если для большинства курсантов военно-ме-
дицинская работа под Сталинградом была слу-
чайной, эпизодической, то сокурсники-фельдше-
ра, отправленные отдельно от нас, но все равно
оказавшиеся под Сталинградом, познали полной
мерой тяжелый и благодарный труд фронтовых
медиков.
Их назначили начальниками медицинских
служб отдельных батальонов, входящих в опера-
тивные бригады 7-го корпуса. Они получили
в боях под Сталинградом повседневную военно-
полевую хирургическую практику и солидный на-
вык противоэпидемической работы.
Батальоны воевали по-соседству, и друзья не-
редко встречались.
Грохотал очередной ожесточенный бой. Ни-
колай Батраков, старший фельдшер отдельного
истребительно-противотанкового дивизиона, ус-
лышал стоны раненых и стал немедленно — под
шквальным огнем—оказывать им помощь. Ко-
роткими перебежками и ползком добирался он
до пострадавших бойцов, укладывал их в ворон-
ках, в канавах, под прикрытием подбитых тан-
ков, около деревьев. Перевязывал, останавли-
вал кровотечения, боролся с шоком. Раненых
становилось все больше и больше. Ходячих от-
правлял в ближайшее селение, велел прятаться
в подвалах. Когда наступили сумерки, перетащил
11 Заказ Хе 160 321
туда лежачих. Трое суток без отдыха, сна и поч-
ти без пищи спасал раненых, отправлял попут-
ным транспортом в тыл.
В этом же бою снаряд угодил в накат зем-
лянки Григория Миронова. Его засыпало. Вы-
браться не мог. Но поблизости находился Фе-
дор Порхун. Откопал Гришу, оказал ему помощь
и вернул в строй. Затем Порхун снова на пере-
довой. Та же работа, что и у других фельдше-
ров. А работы в этот день было так много, что
истощились запасы перевязочных средств. При-
бежал Порхун к Батракову:
— Коля, выручай!
«Подкрепился» — и снова вперед, на пере-
довую,— вытаскивать раненых из пекла, пока
осколки не впились в левое плечо и его самого
не отправили в медсанбат. Три дня пролежал и
сбежал на передовую.
Подсчитали, сколько вынес раненых в эти дни
с поля боя Николай Батраков. Оказалось—120.
Орден боевого Красного Знамени украсил грудь
нашего товарища.
Уже в конце сражения, во время уличных
боев в Сталинграде, внезапная автоматная оче-
редь сразила военфельдшера Краснощека. Его
имя можно прочесть на красных мраморных
плитах в Зале Воинской славы мемориала на Ма-
маевом кургане.
Григорий Дадерко спешил на помощь к ра-
неному командиру, ему сказали: поляна подоз-
рительная. Но он пошел напрямик и нарвался
на мину. Обоих однокурсников хоронил Крым-
кевич. Вот так воевали наши фельдшера...
Из архива 252-й дивизии: «...31.01. Рупорист
Гребцов с тремя разведчиками пошел в штаб
76-й пехотной дивизии и предъявил требование
о сдаче. Затем 2000 сдавшихся Гребцов привел
в штаб нашей дивизии, среди них два полковни-
ка, два майора, одиннадцать капитанов, четыр-.
надцать обер-лейтенантов, пятнадцать лейте-
нантов...»
Вот и еще на одной странице боевого пути
дивизии упомянут наш Петр Владимирович Греб-
322
цов, ныне подполковник медслужбы запаса, жи-
вущий в Курске. А сам он помнит тот эпизод
во всех деталях...
В январе его сделали командиром взвода
полковой разведки. По-немецки знал неплохо.
Комдив сказал начальнику штаба:
— Пошлите парламентером сержанта Греб-
цова, он маленький, шустрый.
С тремя бойцами, мигая фонарем, так как
дело было ночью, перешел Гребцов линию
фронта. Их сразу окружили немцы.
— Вы пленные?
— Нет, мы парламентеры. Ведите к коман-
дованию.
Им завязали глаза. Куда-то долго вели. Спу-
стились в землянку. Здесь им-сняли повязку с
глаз. Петра представили командиру полка немец-
кому полковнику (а полк хорватский). Гребцов
предъявил ультиматум, подписанный Рокоссов-
ским. Полковник, небритый, потерявший всякий
лоск, с безразличным видом, небрежно спросил:
— Что за значок у вас?
— ГТО. Я был хорошим бегуном.
— А что за медаль? Много наших солдат
убили?
— Нет, я санитар, оказывал помощь. А стре-
лять надо кончать. Надо спасать жизнь.
— Я должен доложить коменданту гарнизо-
на. Он в летной школе.
В летной школе коменданта не оказалось.
Их оставили в подвальном помещении. Сказали,
что будут сами искать начальство. Пришлось
сидеть до утра. Дрожали от холода и от страха.
Утром к ним зашли. Петя подумал: наверно, на
расстрел поведут. Но, видимо, фашистам было
уже не до того. Всякая организация сломалась.
Парламентеров водили по разрушенным кварта-
лам— коменданта нигде не было. Вокруг бро-
дили группы оборванных фашистов: странное
дело, на них особого внимания не обращали.
Наконец командир хорватского полка махнул
рукой и сказал:
— Идите назад.
ip М3
Петя ответил:
— Возвратите оружие, тогда пойдем.
Им бросили автомат, и Петя остался со
своими товарищами среди противника. Сердце
екало. Обстановочка!
Забрались в церквушку, стали думать, что
делать. Увидели поблизости парашют (немцам
сбрасывали продукты и оружие)» отрезали кусок
белого шелка, нацепили на палку. И вот с таким
белым флагом вышли из церкви. Сразу видно —
парламентеры. Шла навстречу группа фашистов.
Гребцов обратился к ним:
— Начальство вас бросило. Всему конец.
Сдавайтесь! Гарантируем вам жизнь.
Недолго думая, немцы побросали оружие,
и Петя повел их за собой. По дороге все новые
и новые группки и отдельные солдаты присоеди-
нялись к ним. Примыкали целые подразделения.
Впереди Гребцов с белым флагом, сзади — три
его помощника.
Вернулся Гребцов в полк, возбужденный, ра-
достный, окружили его наши бойцы, стали рас-
спрашивать. Петя охотно рассказывал.
— Ну как, не страшно было у немцев?
— Откровенно говоря» натерпелся страху,
хоть и выпил перед этим сто граммов. Но страх
страхом, а дело прежде всего...
2 февраля необыкновенная тишина установи-
лась по всей Сталинградской округе. Фронт
сразу же оказался далеко-далеко отсюда. Толь-
ко тысячи зеленых гитлеровских шинелей, тыся-
чи вражеских трупов, усеявших белоснежные
поля, и груды изуродованной техники говорили
о недавних сражениях.
Наши убитые уже лежали в братских могилах,
раненые лечились в многочисленных полевых и
тыловых госпиталях. Среди них — мои однокур-
сники.
Немного статистики, которая бывает красно-
речивее слов. На фронт отправилось 205 человек.
Вернулось: в ВММА — 99 человек, в Военно-ме-
дицинскую академию илч Кирова — 2, на граж-
данку—10, погибли на фронте (на основании до-
324
кументов и слов очевидцев)—44 человека. Судьба
остальных осталась невыясненной, абсолютное
большинство их погибло, но пока ставить точку
рано. Хочу надеяться, что этот очерк даст им-
пульс новым поискам.
Оставшиеся в живых курсанты Сталинград-
ского курса ВММА дали нашей стране: министра
здравоохранения СССР, 15 профессоров и докто-
ров наук, 18 кандидатов медицинских наук, двух
генералов, 23 полковника. Наверное, эти цифры
неполные... Годы летят быстро. Но и мы не оста-
навливаемся на достигнутом, продолжаем идти
вперед, расти. Не так давно успешно защитил
докторскую диссертацию Дмитрий Зуихин, вся
служба которого прошла на надводных кораблях
и подводных лодках. Генрих Фистул сдал в Уче-
ный совет свою кандидатскую диссертацию, не-
смотря на возраст. Творческая работа нужна и
хороша в любом возрасте, она должна сопро-
вождать всю жизнь.
В недалеком прошлом целый год провел в
Антарктиде Шастин, участвовал в гусеничном
походе в глубь ледового материка, собрал уни-
кальные данные о влиянии антарктических уело
вий на сердечно-сосудистую систему. Но Антар
ктида его не «заморозила». В качестве замести-
теля главного терапевта Вооруженных Сил
страны профессор генерал-майор медслужбы
Иннокентий Всеволодович Шастин продолжает
интенсивную клиническую и научную деятель-
ность.
Так сложилась судьба, что Платон Констан-
тинович Климов поздно приступил к научной
работе, в 36-летнем возрасте. Но он погрузился
в нее целиком, без остатка, как одержимый,
словно хотел компенсировать пропущенные го-
ды. И стал крупным физиологом, известным в
медицинском мире, автором важных моногра-
фий. Один лишь штрих: опись проработанной
литературы в последней его монографии зани-
мает 59 страниц убористого текста — всего 1500
работ, в том числе 1200 иностранных, переве-
денных на русский язык в большинстве им са
325
мим. Президент Академии наук СССР А. П. Але-
ксандров, вручая профессору Климову диплом
о присуждении ему премии имени академика
Быкова, сказал с улыбкой:
— Однако, крепкое рукопожатие у ученого-
физиолога.
Да, крепкое рукопожатие у Платона Климова,
крепкие жизненные корни держат его на земле»
уверенно идет он по сложной, трудной научной
дороге.
Хочется подробно рассказать о всех друзьях,
но рамки этих записок не дают возможности
даже просто перечислить их.
По всей нашей необъятной стране разошлись
курсанты-сталинградцы. Самая большая «груп-
пировка», разумеется, в Ленинграде. Ведь здесь
альма матер. Возглавляют кафедры профессо-
ра Л. Поляков и В. Рудаков. На разных препода-
вательских и лечебных должностях трудятся
доктора медицинских наук М. Кондратьев и
3. Эвенштейн, кандидаты медицинских наук
С. Куманичкин и Н. Крымкевич, А. Ермаков и
М. Шепелев, Ф. Порхун и И. Раппопорт. Отлич-
ные специалисты Ю. Лейкин и И. Никитин, Б. Мо-
гутин и И. Пушканский, И. Шеремет и П. Федо-
ров. Всего 48 человек.
В Москве и Подмосковье—17 человек. За-
ведует кафедрой доцент В. Поляков, крупный
пост в Минздраве СССР занимает Л. Васильев,
редактор в издательстве «Наука»—Д. Бенеслав-
ский, известный гигиенист — доктор медицин-
ских наук Е. Сергеев. Замечательные врачи —
кандидаты медицинских наук Н. Батраков и
Н. Фролов.
Клебанов — во Владивостоке, Якушев —
в Бресте, Шершаков — в Юрмале, Панченко —
в Чернигове, Столбов — в Сочи, Высотин — в Вы-
борге, Штерензон — в Волгограде. Везде тру-
дятся бывшие курсанты-сталинградцы, и везде
они — сталинградцы в высоком смысле этого
звания.
Работали в Женеве В. Васильев, в африкан-
ских странах И. Никитин и Е. Филиппов. Высоко
326
несли за рубежом честь советской медицины
наши представители.
Из письма бывшего начальника курса полков-
ника медслужбы в отставке Н. Д. Куликова
генерал-полковнику Ф. И. Комарову: «...Очень
радует всесторонний рост выпускников за прой-
денные 30 лет. Хорошая зрелая дружба, спаян-
ность, стремление сделать приятное друг другу,
дружелюбие. Все это достигнуто в основном
благодаря крепкому, закаленному под Сталин-
градом костяку курса — сталинградцам, рабо-
тавшим с полным пониманием высокого долга,
с полной отдачей сил по воспитанию своих млад-
ших товарищей...»
Кто подсчитает, сколько тысяч людей выле-
чено и спасено от смерти их руками, их знания-
ми, их душевным отношением к своему делу?
Но, увы, в рядах самих сталинградцев смерть
пробила невосполнимые бреши. Вот уже 16 че-
ловек из 99 вернувшихся в ВММА догнали воен-
ные болезни.
Невыносимо тяжелы утраты, но жизнь быстро
идет вперед со всеми успехами, радостями, бе-
дами, ошибками. Хорошо сказал Павел Гандель-
ман, ныне преподаватель вуза в Ленинграде:
Нет, мы не безгрешны, и нас на стезе повертело.
Мудрим на расйутьях, мельчим иногда второпях.
А сделано в жизни едва ли не главное дело
Не в суетных буднях, —
а там, в сталинградских степях...
Я смотрю на нашу курсовую фотографию
и повторяю слова учителя: «Это те мальчики,
которых послали спасать человечество». Мы гор-
ды, что относимся к военному поколению, вы-
несшему на своих плечах невыносимые тяготы,
спасшему страну от порабощения и уничтожения,
отстроившему заново наше Отечество и ныне
продолжающему уверенно возводить коммунизм
и отражать яростные наскоки многочисленных
недругов.
Подросли новые поколения. А мы еще в
строю. Нам есть кому передавать из рук в руки
327
орудия для строительства и оружие для защиты.
И пусть всегда звучит и не гаснет мудрый, вели-
кий лозунг нашего образа жизни: «Никто не за-
быт, и ничто не забыто».
П. А. БЕЛЯКОВ
Верность
Цирковая группа Юрия Дурова, в которой
находился юный астраханский борец Юсуф Кара
(Еналиев) выехала в Алма-Ату, затем в Ашха-
бад, Уже в дороге Юсуф узнал о нападении фа-
шистской Германии на нашу страну. Наше пра-
вительство бережно отнеслось к борцам-профес-
сионалам, распространив на них бронь. Но Юсуфа
этс не обрадовало. Мужчины разных возрастов
и профессий уходили на фронт. Женщины, стари-
ки и подростки с тревогой слушали сообщения
Советского информбюро о наступлении фашист-
ских войск. В глазах — неизбывная печаль.
Некоторые семьи уже получили повестки о ги-
бели родных. Горе!.. Горе!..
Юсуф до этого бывал во многих городах
страны, видел повсюду веселые, жизнерадостные
лица. А сейчас вместо улыбок у многих — слезы.
Не раз замечал на себе борец укоризненные
взгляды прохожих и не осуждал их. Однажды
Юсуф услышал, как пожилая женщина сказала
ему вслед:
— Господи, такой здоровый —и в тылу...
А в один из дней остановился инвалид и
долго смотрел на него. В глазах был такой же,
как у той женщины, укор.
«Нет,— решает Юсуф,— уйду на фронт!»
Он решительно заявил директору цирка Юрию
Дурову:
— Отправьте на фронт!
— Ты с ума сошел!— привстал со стула Ду-
ров.— А кто тебя заменит? Ты же ведущий бо«
рец. Не отпущу! ___
328
— Хочу идти на фронт. Не могу больше
спокойно смотреть на стариков, овдовевших жен,
сирот-детей.
— Это патриотично с твоей стороны. Пони-
маю,— возбужденно расхаживал Дуров по каби-
нету.— Но пойми меня и ты, дурья голова, поло-
жения на фронте ты не выправишь. А страна
потеряет опытного борца. У тебя бронь. Не
пущу!
— На фронт! — чуть не выкрикнул обычно
невозмутимый Юсуф.— Сейчас мое место там —
на фронте.
Дуров упорно отказывал в просьбе Кара.
Рассерженный борец пошел в военкомат, где
так же решительно заявил:
— Отправьте на фронт..,
• • •
Красноармеец Юсуф Еналиев был зачислен
подносчиком снарядов в 416-й отдельный зенит-
но-артиллерийский дивизион. В новых, поскрипы-
вающих. желтого цвета ботинках, в обмотках,
гимнастерке 58-го размера, он казался неуклю-
жим, медвежеватым и непрестанно обращал на
себя внимание бойцов.
Юсуф старательно овладевал военным делом.
И вскоре его объявили отличником боевой и
политической подготовки.
Фронтовая обстановка была сложной. Фашис-
ты через Калмыцкую степь рвались к Астраха-
ни — родине Юсуфа. Старинному русскому
городу угрожала серьезная опасность. Юсуф
подал рапорт командиру.
«Я, боец Еналиев, прошу направить меня на
передовую,— писал он.— Астрахань — мой род-
ной город, и я хочу защищать его от фашистов.
Сил ждать больше нет!»
Командование удовлетворило просьбу Енали-
ева. Он был направлен в сформированную в
Астрахани 159-ю отдельную стрелковую бригаду,
входившую в состав 28-й армии.
...Километрах в двадцати от калмыцкого ху-
тора Лала группу бойцов под командованием
329
старшины Мак-Мак послали в разведку. Разведка
имела двоякую задачу: тщательно просмотреть
местность впереди — нет ли где немцев; добыть
для бойцов мяса (обоз отстал, и варить было
нечего). Ведь в степи часто попадались то овцы,
то коровы, то верблюды, отставшие во время
угона их фашистами. Группе приказали в бой не.
ввязываться.
Впереди шел Кара, вооруженный автоматом
и двумя гранатами. Оружие он держал наготове^
Пробирались по низине, заросшей камышом.
Выйдя осторожно из камыша, бойцы заметили
на яру немецкую танкетку. Юсуф пощупал мо-
тор. Теплый. Значит, фашисты где-то близко;
Возможно, устроили засаду.
Старшина Мак-Мак приказал вывести из строя
мотор танкетки. Юсуф сорвал провода, выбросил
аккумулятор. А потом с помощью бойцов стол-
кнул танкетку с яра.
У камыша паслись беспризорные коровы.
— Вот и мясо! — воскликнул Юсуф.
— Не стрелять! — поднял руку старшина
Мак-Мак.— Фашисты услышат, прибегут на вы-
стрел.
А как же без шума?—удивился один из
разведчиков.— Может, прикладом по лбу стук-
нуть?
— И угонять нельзя. Заметят фрицы. Да и
не пройдут коровы по трясине, как мы,— вздох-
нул второй боец.
— Жаль,— огорчились разведчики.
Юсуф подошел к быку, взял его за рога и,
крякнув, свалил на землю.
— Ну и силища! — восторгались бойцы. Они
еще более удивились, когда Юсуф одним взма-
хом кинжала прирезал быка и с необыкновенной
быстротой разделал тушу.
— Мясником работал,— пояснил он, утирая
с лица пот.
А ну, разбирай мясо по вещевым меш-
камг— приказал старшина Мак-Мак.
О силе Юсуфа заговорили в ротах. Вскоре
об этом узнал комбат. Капитан Григорий Дере-
330
вянченко решил лично познакомиться с бойцом-
силачом. Юсуф вошел в землянку, доложил о
своем прибытии. Деревянченко пристально всма-
тривался в крупное скуластое лицо борца.
— А я тебя знаю, Юсуф. Это ты приезжал с
цирком в Николаев? — спросил комбат.
— Да, я.
— А у тебя, помнится, были красивые вол-
нистые волосы.
Юсуф снял шапку.
— Были. Теперь нет, товарищ командир. Пост-
ригли наголо,— и, улыбнувшись, погладил себя
по стриженой голове.
— Война, брат. Так надо. Садись, расскажи
о себе,— комбат стал угощать бойца горячим
чаем. Они разговорились.
— А ведь я оттуда родом, из Николаева.
Что ж, будем воевать вместе.
Начальник штаба лейтенант Моноцков пред-
ложил Юсуфу стать ординарцем комбата. Юсуф
согласился. После небольшого инструктажа Мо-
ноцков заключил:
— Жизнь комбата в твоих руках.
— Все ясно,— ответил Юсуф.
В вещевом мешке ординарца хранились вещи
не только свои, но и командира: патроны от на-
гана, запасной бинокль, карты, неприкосновенный
запас продуктов, махорка. Все это, очень нужное,
нес на себе Юсуф. Не носить же вещмешок
комбату, которому и в первой, и во второй, и
в третьей, и в роте автоматчиков побывать надо,
и все пешком!
Широка Калмыцкая степь! Ни конца ей, ни
края. Преследуя врага, бойцы уставали так, что
засыпали с руками на затворах. А Юсуф находил
в себе силу на привалах кипятить для командира
чай, и пока комбат обходил спящие роты, чай
уже был готов.
Однажды командир застал ординарца за
странным занятием. Юсуф прыгал вокруг костра,
останавливаясь, брал вещмешок в руки и, под-
няв его над головой, пружинисто приседал.
В глазах капитана застыло удивление.
Э31
«Не колдовством ли занимается Юсуф? Не
злых ли духов гонит прочь от себя ординарец?»
Завидев комбата, Юсуф широко улыбнулся:
— Мышцы крепить надо. Война конец —
будем снова ковер ходить.
— Мало тебе пройденных километров,—
буркнул комбат.— Шагом марш! — скомандовал
он, обернувшись.
Снова в степи заколыхались ротные колонны.
Недалеко от Элисты показались танки.
— Рой окоп, Юсуф,— приказал командир,—
на двоих рой.
— Есть, товарищ капитан!
Нужно было отрыть окоп в полный профиль,
чтобы, если ганки начнут «утюжить», не засыпало
землей.
Дул холодный, пронизывающий ветер. Серди-
то налетал он на бойцов, продувая жесткое
сукно шинелей, прижимая к земле сухие травы.
Юсуф рыл, приговаривая:
— Ай, какой ветер. Стоять не дает. Земля
какой — камень!
А сам все рыл и рыл. День назад выпал
мокрый снег. Мороз сковал песчаный грунт,
и копать было трудно.
— Как продвигается работа? — то и дело
спрашивал комбат по телефону.
— Копаем,— отвечали командиры рот,— зем-
ля затвердела. Настоящий камень!
— Зарывайтесь глубже. Танки,— напомнил
комбат.
Над головой комбата послышался голос ор-
динарца:
— Окоп готов, товарищ капитан.
Деревянченко с одобрением посмотрел на
скуластое, покрытое мелкими бисеринками пота
лицо Юсуфа.
— На двоих вырыл? Быстро!
Перебираясь в окоп, комбат еще раз посмот-
рел на Юсуфа: «Землеройная машина и та поза-
видовала бы такой работе. Вот сила!»
Танковая атака была отбита артиллерийским
огнем. Наши войска пошли в наступление.
332
На окраине станции Злодейская послышались
крики:
— Сюда идите! Сюда! — кричал пожилой
мужчина.— У меня в хате спрятался немецкий
офицер!
— За мной! — скомандовал Деревянченко.
Подбежали к хате. Дернули за ручку двери.
Дверь оказалась запертой изнутри.
— Ком гер, дойче офицер. Хенде хох! — стал
приказывать комбат.
В ответ раздались пистолетные выстрелы. От
двери полетели щепки. Юсуф бросил в окно
ручную гранату. От взрывной волны дверь с
шумом распахнулась. Из хаты, с выпученными от
страха глазами, выбежал фашистский офицер и
бросился на комбата, выхватив из ножен кинжал.
Юсуф ударом в лицо опрокинул его. Офицер,
откинувшись назад, ударился головой о косяк
двери и стал сползать вниз, из носа и головы
его обильно потекла кровь.
— Туда ему и дорога! — зло сплюнул Дере-
вянченко.
Сто пятьдесят девятая бригада продолжала
успешно наступать. Освобождены Зерноград,
совхоз «Гигант», Сальск, Мокрый Батай.
И вот уже позади Калмыцкая и Сальская
степи. Армия получила приказ наступать на Рос-
тов. Впереди Батайск. Вечерело. Мокрый снег
неожиданно сменился холодным ветром. Дубели
шинели, схваченные морозом. Бойцы походили
на медленно перемещающиеся ледяные статуи.
Они часто падали на землю, и тот, кто упал, не
мог уже без помощи товарища подняться на но-
ги: мешали окостеневшие шинели.
В первых рядах появился капитан Деревян-
ченко. Не удержавшись на ногах, комбат упал
под ноги ординарца. Юсуф грохнулся на коман-
дира. С шумом посыпалась ледяная корка.
— Пропали наши доспехи,— засмеялся ка-
питан.
Юсуф помог комбату подняться.
Бой на улицах Батайска шел в завитках мете-
333
ли, в кромешной ночной тьме. Застигнутые вра-
сплох фашисты метались по городу и всюду
натыкались на огонь наших воинов. Когда стихла
стрельба, Юсуф вместе с начальником штаба
оборудовали один из уцелевших домов под
штаб.
Они не заметили, как к ним совсем близко
подъехал немецкий танк. Шум его мотора време-
нами заглушался, уносимый ветром. Танкисты,
по-видимому, обдумывали свое положение.
Юсуф спокойно зарядил противотанковое ружье
оставленное пэтээровцами.
— Бей стекло,— прошептал начальник штаба.
— Зачем бить стекло. Окно откроем.
Юсуф открыл окно и приложился к противо-
танковому ружью.
— Скорее! — торопил офицер.— Стреляй!
Стреляй же!..
— Зачем торопиться. Танк не заяц. Не
убежит.
Выстрел стряхнул с крыши дома сосульки,
комья снега. Танк задымил. Вскоре из жалюзей
его вырвалось пламя.
— На шашлык пошел,— усмехнулся Юсуф.
Получен приказ: освободить город Ростов-на-
Дону. Овладеть ключевой позицией города —
вокзалом — приказано 159*й отдельной стрелко-
вой бригаде. Капитан Деревянченко вывел свой
батальон на западную окраину Батайска. У камы-
шей роты батальона заняли исходную позицию.
Комбат решил перед наступлением пройтись по
рядам бойцов.
Юсуф неотступно следовал за комбатом. Где
бы ни появлялась высокая, худощавая фигура
комбата, там неизменно вставал широкоплечий,
коренастый ординарец.
...Светила полная луна, и были хорошо видны
настороженные лица бойцов, залитые ее холод-
ным светом.
«Трудно придется,— размышлял комбат,— до
334
этого бойцы сражались с врагом в степи, теперь —
в большом городе. Улицы, проулки, закоулки,
многоэтажные дома—отовсюду жди опасность».
— Товарищ комбат,— доложил начальник
штаба,— прибыл для охраны штаба пулеметный
расчет. Командир расчета — старшина Мак-Мак,
в прошлом отличный пулеметчик.
— Хорошо. Доложи обстановку.
— Разведчики впереди. За ними следует от-
дельная рота противотанковых ружей. Взаимо-
действующий с нами батальон Мадояна на
подходе.
Деревянченко осветил фонариком часы: вре-
мя выступать.
Роты двинулись на Ростов. Долго пробирались
камышовыми зарослями. Лед в низине, залитой
разливом Дона еще с весны, был слабым, и бой-
цы часто проваливались в полыньи. Старшина
Мак-Мак, несший станок «максима», совсем
измучился.
Юсуф Кара взял с плеч старшины станок
«максима» с колесами и понес его. У Дона оста-
новились. Залегли у берега. Рассветало. Город
утопал в густом тумане и таинственно молчал.
...Стало известно, что гитлеровцы отсекли
батальоны бригады от штаба и тыла и окружили
вокзал. Начались организованные атаки фашис-
тов. Особенно сильно напирали немцы на здание
пассажирского вокзала, где закрепились бойцы
3-го и 1-го батальонов.
4-я рота второго батальона, отстреливаясь,
отошла с улицы Энгельса на Доломановский пе-
реулок, и там теперь разгорался бой.
Фашисты пустили в ход танки и под прикры-
тием их повели наступление. Немецких солдат
расстреливали в упор, забрасывали гранатами,
но они упорно продолжали рваться к вокзалу.
К вечеру атаки врага прекратились, а на второй
день возобновились с новой силой.
Комбат решил атаковать большой красный
дом, который захватили фашисты. Он собрал
группу бойцов для штурма. Из-за угла дома
показалась взлохмаченная голова мальчика.
335
— Сюда не ходите, дяденька. Сюда нельзя
идти. За углом немцы. Много их. Пулемет!..
У ног мальчика захлопали разрывные пули,
и тот мигом скрылся.
— Разрешите разведать,— попросил Юсуф.
— Назад, Юсуф! Все ясно. Обойдем дом
слева и зайдем фашистам в тыл. Ударим им в
спину.
Капитан шагнул вперед и тут же охнул, схва-
тившись за живот. Юсуф быстро затащил его
в открытый коридор соседнего дома.
— Пробиваться всем к вокзалу,— стал отда-
вать распоряжение комбат, стараясь не показы-
вать виду, что ранен.— Туда... К Мадояну.
Юсуф, прикрываясь огнем автоматчиков, по-
вел раненого к зданию железнодорожного вок-
зала.
«Жизнь комбата в твоих руках»,— вспомнил
он слова начальника штаба.
— Я вас не брошу, товарищ комбат.
— Спасибо, Юсуф.
Вот комбат шагнул в пролом каменной огра-
ды. Но не успел капитан Деревянченко оглянуть-
ся, как на его спину прыгнул фашист. Руки гит-
леровца сдавили горло комбата. Мгновенье,
и Юсуф со страшной силой рванул гитлеровца
от комбата и, как гнилую колоду, бросил через
забор.
Если бы тут была цирковая арена, зрители бы
снова с восхищением аплодировали Юсуфу. Это
был классический бросок! Деревянченко с тру-
дом поднялся на ноги. Правее его бежали три
гитлеровца.
— Юсуф, справа немцы. Стреляй!
Комбат, не целясь, разрядил пистолет по бе-
гущим фашистам.
— Комбата окружают,— крикнул кто-то
близко.
Прогремело несколько винтовочных выстре-
лов. Фашисты залегли, некоторые упали уби-
тыми.
— Сюда, комбат... Сюда,— торопили бойцы.—
Фашисты сейчас снова пойдут в атаку.
336
। Тем временем Юсуф метнул гранату в при-
ближающихся гитлеровских солдат.
На вокзале к комбату подошел старший лей-
тенант Мадоян, хмурый, взволнованный.
— Плохи дела,— сказал он,— нас окружили.
Деревянченко воспаленными глазами посмот-
рел на Мадояна.
— Будем сражаться до конца. Смерть так
смерть. Умрем за Родину!
Эти слова Деревянченко, его решительность
не произвели на Мадояна большого впечатления.
— Вы свое сделали,— глухо ответил он и
обернулся к бойцам:
— Отнесите комбата в подвал. Там лазарет.
— Никуда я не пойду,— категорично заявил
Деревянченко.— Я жив — значит могу сражаться.
Перевяжите мне рану на месте. Слышите! — по-
высил он голос.
Побежали за фельдшером. Пришел старшина
Мак-Мак, сунул пачку плиток шоколада в карман
Юсуфу, тихо сказал:
— Для комбата. Трофейные.
По чердаку вокзала, где засели наши авто-
матчики, фашисты открыли огонь из танка<
В полдень вражеские бомбардировщики сбросили
бомбы на вокзал и привокзальные постройки.
Вокзал загорелся. Пожар быстро распростра-
нялся на соседние постройки. Горели привок-
зальные дома, угольный склад, хранилище, ваго-
ны. Горело все, что могло гореть. Бойцы, отстре-
ливаясь, короткими перебежками отступали в
цеха паровозоремонтного завода. По отступа-
ющим с переходного мостика длинно застрочил
пулемет. Юсуф, выбрав удобную позицию, дваж-
ды выстрелил из противотанкового ружья. Пуле-
мет замолчал.
— Бегите, товарищ комбат. Я вас поддержу
огнем! — сказал Юсуф.
Деревянченко, превозмогая боль, сделал
несколько шагов и, вскрикнув, упал. Юсуф бро-
сил свою последнюю гранату в наседавших гит-
леровцев и, подбежав к комбату, взвалил его
на себя и побежал.
337
В разбитом бомбами и снарядами колесному
цехе завода бойцы занимали оборону, используя
разный железный хлам, битый кирпич, шпалы
и ящики с запасными деталями. При перебежке
ранило старшину Мак-Мак, второму номеру из
его пулеметного расчета перебило руку, и они
сейчас лежали на земле в окровавленных бинтах.
Рядом сиротливо стоял станковый пулемет с
поврежденным пулями кожухом. Стрелять из
него было нельзя. Комбата отыскал старший
лейтенант Мадоян. Он пришел вместе с офице-
ром в очках. Юсуф не раз слышал выступления
этого офицера перед бойцами. То был агитатор
политотдела бригады капитан Шунденко. Дере-
вянченко посмотрел на них с надеждой, что они
сообщат что-нибудь обнадеживающее, но на
вопрос: «Как наши дела?»—Мадоян откровенно
ответил:
— Совсем плохи. Многие офицеры и бойцы
погибли. Убит капитан Дябло...
— Михаил Зиновьевич? Комбат-1? — перебил
Мадояна Деревянченко, потрясенный этим
сообщением.
— Кто же еще? — склонил голову Мадоян.—
Патроны на исходе, кругом фашисты, а подмоги
все нет и нет.
— Что же это они...— разочарованно и с уп-
реком посмотрел в сторону Дона капитан Дере-
вянченко.
Где-то в районе Зеленого острова и поселка
Рыбачий вспыхнула (в какой раз!) яростная пере-
стрелка.
— К нам пробиваются,— заметил один из
бойцов,— да никак не пробьются.
— Не унывайте, друзья! — громко произнес
агитатор Шунденко.— Подмога придет. И ско-
ро!— И, обернувшись к Юсуфу, по-отечески
тепло сказал:
— Береги комбата, ординарец!
— Возможно, вам удастся пробиться к сво-
им,— обратился Мадоян к комбату Деревянченко
и Юсуфу.— Мы дадим вам на помощь пятерых
бойцов с автоматами.
зза
Совсем близко разорвалась граната, послы-
шались крики:
— Фашисты!.. Бей их!..
Поднялась стрельба.
Старший лейтенант Мадоян и капитан Шун-
денко побежали на выстрелы.
Ночью, 11 февраля, Юсуф с пятью бойцами
поползли в разведку, получив задачу от Мадояна
доставить раненого комбата в Батайск. Куда
бы они ни направлялись, всюду натыкались на
немецкие патрули. На улицах густо стояли ма-
шины, мотоциклы, танки. То и дело слышалась
немецкая речь. В одном месте разведчиков об-
стреляли. «Не прорваться нам»,— упал духом
капитан Деревянченко, выслушав сообщение
бойцов, вернувшихся из разведки. На рассвете
Деревянченко приказал бойцам спрятаться в раз-
ных домах, ютившихся в балке, выходящей к
Верхне-Г ниловской.
«Следующей ночью опять попытаемся найти
проход в немецкой обороне»,— решил капитан.
Юсуф Кара и капитан Деревянченко подошли
к маленькой мазанке с забитыми наглухо окна-
ми. На двери висел большой железный замок.
Юсуф, чтобы не греметь, руками свернул замок,
и они вошли в комнату. Промерзший и продрог-
ший капитан в изнеможении упал на пол.
— Крепитесь, товарищ комбат, сейчас я при-
готовлю чай.
— Нельзя разводить огонь,— предупредил
комбат.
— Я незаметно... в печке.
Юсуф нагреб в котелок снега, разжег косте-
рик на поду русской печки и вскипятил чай.
— Спасибо, Юсуф.
Поужинав, они прижались друг к другу, чтобы
было теплее, и задремали. Дремота перешла
в глубокий сон.
На рассвете оглушительный взрыв потряс дом.
Взрывной волной вырвало дверь, рамы из окон.
Юсуф почувствовал, как что-то острое обожгло
правое колено, и тут же услышал грубый окрик:
— Рус! Никс Файер!.. Хенде хох!
339
В дыму он увидел двух гитлеровских солдат,
наставивших на него дула автоматов, и стал мед-
ленно поднимать руки, прикрывая собой комба-
та. Чтобы фашисты не обратили внимания на
капитана Деревянченко, он первым пошел к две-
ри. Хитрость удалась. Его вывели одного. Во
дворе стояли немецкий офицер с несколькими
солдатами и четыре наших обезоруженных бойца.
«Значит, сонных взяли. Часового убили, а в
окно бросили гранату. Шакалы... Скорпионы!..—
скрипел зубами Юсуф.— Хорошо, что комбата
не заметили».
Пленных привели на второй этаж дома-гиганта,
который высился над остальными домами на
краю балки.
Через тридцать минут солдат по одному ста-
ли вызывать на допрос. Третьим вызвали Юсуфа.
В комнате Юсуф увидел двух немецких офице-
ров в черных мундирах. Один из них сидел в
кресле и как будто не обращал внимания на все,
что происходило в комнате, читал книгу.
Второй, без головного убора, с крестом на
шее, стоял за столом. Рядом с ним переводчик,
с мрачным опухшим лицом и злыми, видно, от
бессонницы, глазами.
Ординарец еле держался на ногах. Болело
раненное при взрыве колено. В ушах стоял звон.
Он плохо слышал.
— Кто ты, капитан или ординарец? — повто-
рил вопрос немецкий офицер.
Юсуф вздрогнул: «Откуда они знают о капи-
тане?»
— Я — санитар,— соврал Юсуф.
— Врешь,— по-русски сказал офицер с крес-
том.— Вы есть капитан.
— Никакого капитана я не знаю. Я — санитар.
— Ты ординарец?
— Нет, я — санитар.
— Врешь!
— Нет, не вру.
— Ты убил немецких танкистов?
— Нет.
— Врешь!
340
И снова:
— Ты капитан?
— Я— санитар.
— Ты — ординарец?
— Я — санитар...
Скрипнула дверь. В дверях стоял бледный
капитан Деревянченко, одетый в грязный, зама-
сленный комбинезон.
«Значит, нашли капитана, шакалы»,— Юсуф
с трудом отвел взгляд от комбата.
— Это капитан?
— Это шофер. А я — санитар.
— Это капитан, а ты ординарец,— четко про-
изнес второй немецкий офицер и зло посмотрел
на Юсуфа.
— Я — санитар, а он — шофер,— стоял на
своем Юсуф.
— Швайген! Нихт шпрехен! — взвыл немецкий
офицер и, соскочив с места, ладонью ударил по
лицу Юсуфа.
На этом допрос окончился.
Пленных посадили в машину и повезли куда-
то за город.
По дороге Юсуф узнал, что все было так,
как он предполагал: фашисты убили часового и
бросили в окно гранату. Через некоторое время
фашистские солдаты почему-то возвратились в
дом, очевидно, где-то рядом был предатель. Но
капитан успел переодеться в комбинезон, валяв-
шийся в углу. Осколком гранаты комбат был
ранен вторично, в руку, и капитан чувствовал
себя совсем плохо. У Юсуфа опухло колено,
хотя он сумел хорошо перевязать ногу бинтом,
хранившимся у него с Калмыцкой степи.
К вечеру пленных привезли на северную ок-
раину города и загнали в помещение с выбиты-
ми окнами, где разгуливал холодный ветер,
а на голых нарах вповалку лежали пленные: неу-
мытые, грязные и худые.
Это был так называемый концентрационный
лагерь для советских военнопленных. Всю ночь
капитан и Юсуф мерзли на деревянных нарах
и никак не могли сомкнуть глаз.
341
Юсуф все думал о своих обязанностях орди*
нарца и ничего не мог придумать, как облегчить
положение раненого комбата. Никогда в жизни
борец не чувствовал себя таким униженным и
бессильным. Рано утром пленных подняли «на
кормежку». Русский повар из числа полицейских,
площадно ругаясь и обзывая пленных разными
гадкими словами, доставал из котла половник
холодной овсяной каши и небрежно вываливал
ее в протянутые руки, сложенные лодочкой. По-
суды у большинства пленных не было. Больным
и раненым гитлеровский офицер милостиво раз-
решил взять пустые консервные банки, валявши-
еся на грязном, заслеженном снегу во дворе.
«Надо взять банку для капитана»,— Юсуф на-
гнулся за банкой и тут же получил резкий удар
палкой по руке.
— Цюрюк! Ферботен!—сурово посмотрел на
него фашистский офицер и снова замахнулся
палкой. Но Юсуф подставил локоть^ и палка
переломилась. Когда офицер потянулся к кобуре
за парабелумом, Юсуф побагровел. Глаза его
налились кровью. Офицер не выдержал тяжело-
го взгляда борца и, сунув пистолет обратно в
кобуру, отошел в сторону.
Пленных вывели на улицу и построили в ко-
лонну по пять человек в каждом ряду. Юсуф и
капитан оказались в последнем ряду. Комбат еле
стоял на ногах. Его поддерживал Юсуф. Из-за
забора проворно выбежали двое мальчишек с
санками и горячо зашептали:
— Дяденька!.. Возьмите санки... для ранено-
го,— и мигом скрылись за забором.
Юсуф стал усаживать раненого и обессилен-
ного комбата на санки, но тут наскочил фашист-
ский офицер, который минуты три назад бил его
падкой, и носком сапога сбил капитана на землю.
Схватив санки, офицер с ожесточением стал бить
ими по голове Юсуфа.
Наконец, устав, офицер швырнул санки в
сторону и быстро зашагал вдоль колонны, крича:
— Полицай, ком гер! Ком гер!.. Раненых
стреляйт!..
342
Юсуфа не испугали угрозы фашистского
офицера. Он думал об одном: как спасти
комбата.
Воспользовавшись замешательством, вместе
с мальчиками Юсуф усадил капитана в санки,
и ребята, по его совету, живо увезли комбата за
забор. «Кажется, никто не заметил»,— облегчен-
но вздохнул Юсуф, отходя в сторону.
— Форвертс!—послышалась команда офи-»
цера.
Колонна тяжело шагнула вперед. Позади ее
etkope раздались короткие автоматные очереди
и крики. Конвоиры расстреливали обессиленных
и раненых, которые не могли идти.
«Шакалы!.. Скорпионы! проклинал фашис-
тов Юсуф и в гневе сжимал кулаки.— Неужели
они капитана нашли и расстреляли?»
♦ * ♦
На рассвете пленных подняли по тревоге и
голодных повели быстрым шагом. В пути стало
известно: ночью исчез парень-лейтенант, и кон-
воиры вымещали злобу пинками на отстающих.
То и дело раздавалось:
— Шнель! Шнель!
Полицейские, выслуживаясь перед своими хо-
зяевами, тоже покрикивали:
— Давай!.. Давай!.. Шагай!..
В таганрогском лагере их разместили в теп-
лом помещении, к удивлению всех, сытно накор-
мили, выдали по маленькой сайке эрзац-хлеба
и даже разрешили умыться.
Ночью пленных никто не тревожил, и все
спали мертвым сном до самого утра. Подняли
без пинков и площадного мата. Необычная об-
ходительность настораживала. Каждый понимал:
фашисты что-то замышляют. Через час в откры-
тые настежь ворота лагеря въехали две легко-
вые машины. Пленных построили в круг. Из пер-
вой машины вышли рослый офицер и два кал-
мыка. Один из калмыков был одет в немецкую
форму, другой, постарше, в калмыцкий наци-
343
ональный крстюм, В круг внесли стол со сверт-
ками. Пожилой калмык стал говорить на своем
языке, то приторно улыбаясь, то в гневе занося
сжатый кулак. Юсуф поинтересовался у оказав-
шегося рядом молодого калмыка, с которым
разделывал тушу убитой лошади.
— Что говорит немецкий холуй?
— Он говорит, что немецкое командование
обещает всем калмыкам, кто пойдет на службу
в их армию, хорошую жизнь, а кто не пойдет —
расстрел.
Закончив речь, калмык по-русски грозно
изрек:
— Выходи!.,
Четверо калмыков вышли из строя, и им на
глазах у всех стали раздавать подарки: печенье,
конфеты, кексы...
Юноша-калмык подался вперед. Его цепко
ухватил за руку Юсуф.
— Нет выше позора, чем стать предателем.
Вербовка на службу во власовскую армию
продолжалась. Теперь вышел к столу офицер-
власовец. Он призывал последовать примеру
«обманутым и прозревшим патриотам-калмы-
кам». В задних рядах произошла какая-то возня.
Потом все стихло. Никто не выходил из строя.
Неловкое молчание прервал немецкий офицер:
— Два часа думайт,.. Потом приходи.
С тем и уехали. Больше никто не приезжал.
А вскоре всех пленных загнали в двухосные ва-
гоны с примерзшим к полу конским навозом —
по пятьдесят человек в каждом вагоне — и вез-
ли трое суток без пищи и воды.
В окошечки вагона, забитые снаружи желез-
ными решетками, смотреть запрещалось. В тех,
кто рисковал посмотреть, стреляли из автоматов
без предупреждения. На четвертый день плен-
ных ссадили с эшелона и погнали в неизвестном
направлении. Но вскоре многие догадались, что
их ведут в обратную сторону, куда-то к Азовс-
кому морю.
Никого из гражданских к пленным не подпус-
кали. Юсуф шел, сильно хромая. Он искренне
344
завидовал лейтенанту, совершившему удачный
побег.
Властное «бежать!» неизбывно пульсировало
в его разгоряченной голове и звало на смелое
действие, как борцовская команда «Парад,
алле!»,
Смеркалось. Большое и красное солнце тихо
уходило за горизонт. Пленные с непередаваемым
чувством тоски смотрели на огненное светило,
и каждый из них понимал, что для кого-то из
них оно закатывается в последний раз. Некото-
рые еле шли, а выбившихся из сил фашисты
расстреливали. Об этом знал уже каждый.
Поздно вечером колонна советских военно*
пленных вошла в большое село. В полуразру-
шенном здании бывшего Дома культуры, где
разместили пленных, было холодно. По помеще-
нию гулял пронизывающий ветер. Люди лежали,
как дрова, плотно прижавшись друг к другу.
Крепким сном спал Юсуф. На рассвете проснул-
ся, дрожа от холода, и тут же опять набежало
бодрящее, будоражащее: «бежать!». Юсуф
размышлял: «Если поймают — расстреляют. Но
и идти дальше невмоготу. А буду отставать,
опять же расстреляют, как того еврея. Выход
один — бежать». Юсуф, то и дело натыкаясь
на головы и ноги спящих, пробрался на сцену,
а оттуда — в котельную. Осторожно выглянул
в проем окна, в котором не было ни рамы, ни
стекла. Справа, за углом, чавкая, вполголоса
разговаривал часовой. Видно, его угощал сивухой
и награбленными продуктами полицейский. Вле-
во на площади стояла грузовая автомашина
итальянского производства, возле которой вози-
лись два немца. Один — под машиной, другой —
около заднего ската.
Оба были увлечены работой. От площади
тянулась широкая улица. Возле домов — доброт-
ный дощатый забор. Добежать до забора и пе-
ремахнуть через него — заметят часовые. Идти
прямо —увидят немцы, ремонтирующие машину^
«А может, и не заметят? — размышлял Юсуф.--*
Мало ли кто ходит по улице». Тем более что
345
уже слышались голоса просыпающихся жителей.
Скоро объявят подъем. Надо торопиться. «Эх,
была — не была!»
Юсуф вылез через окно, встал в рост и за-
шагал бесшумно через площадь мимо итальян-
ского грузовика. Шел, не оглядываясь, ничего
не слыша, лишь ощущая, как сильно бьется сер-
дце. Прошел метров сто. Никаких признаков
преследования. Как поступать дальше: свернуть
с улицы или идти вдоль нее? У одного из домов
заметил женщину, копавшуюся у крыльца. Не
приметив ничего подозрительного, Юсуф довер-
чиво попросил:
— Спрячьте меня до вечера.
Женщина вздрогнула.
— Партизан? Иди отсюда. Иди!
Юсуф признался:
— Я не партизан. Я — пленный.
— Та же редька, за вашего брата немцы
расстреливают. На днях Федулова расстреляли.
Видно, победа за ним, за немцем, и нечего
теперь ему противиться.
Юсуф отошел в сторону. «Куда податься?»
За селом ровное поле. Не спрячешься.
Укрыться от глаз полицаев можно только здесь,
в селе. Он шагнул к другому дому, но хозяин
его, увидев чужого человека, торопливо захлоп-
нул дверь и стал затягивать шторы окон. «Видно,
сильно запугали фашисты жителей села». Рас-
светало. Недалеко послышался бешеный конс-
кий топот. Юсуф метнулся к хатке, дверь кото-
рой была открыта настежь. На полу он заметил
валявшиеся в беспорядке вещи, опрокинутые
стулья и стол, капли крови. «Что тут происходи-
ло? Наверняка квартира ограблена или попала
под облаву фашистов». На чердак вела лестни-
ца. Юсуф быстро взобрался по ней и поднял
лестницу на чердак. Конский топот неожиданно
оборвался. Но вместо него послышались взвол-
нованные голоса и тяжелые шаги. Юсуф заглянул
в щель. К хате приближались двое полицейских.
Они вошли в комнату без всякой осторожности,
осмотрели шкафы, заглянули под печку.
346
— Здесь жила еврейская семья,— пояснил
рыжий.
— А где она сейчас?
— Пук! Пук! Расстреляли.
— Юсуф, выходи,— послышался требователь-
ный голос полицейского, заглянувшего в черный
лаз чердака.
Юсуф молчал, прижавшись к печной трубе.
«На пушку берут или действительно знают, что я
здесь? Не буду отвечать».
— Юсуф, выходи. Хуже будет!
Раздался грохот. Один из полицейских обо
что-то споткнулся.
— Нет тут никакого Юсуфа! — со злом бур-ч
кнул рыжий и стал ругаться.— Набросали тут
старой рухляди. Шагу не шагнуть! Тьфу!.,
— Слазить бы на чердак.
— Лестницы нет,— неохотно ответил рыжими
Раздался выстрел в потолок.
— Для порядка. Айда в другой дом!
«Пронесло! — выдохнул из себя Юсуф.— Зна-
чит, из видевших меня никто не выдал, и поли-
цаи забрели сюда, проводя облаву».
На чердаке валялись сухие кукурузные по-
чатки. Юсуф принялся грызть их, на время за-
былся. С улицы донесся женский плач. Юсуф
осторожно приподнял плитку черепицы. Со дво-
ра соседнего дома немецкие солдаты выводили
корову.
— Не берите! Одна коровенка. Как жить
буду? — вопила женщина.
— Корош корова. Зер гут! — отвечал мордас-
тый солдат и, направив на плачущую женщину
ствол карабина, стал угрожать:
— Пук! Пук! Нах хауз! Вег!
«Грабители»,— тяжело вздохнул Юсуф.
Часа через два там, на площади у Дома куль-
туры раздались автоматные очереди. С улицы
послышался глухой, нарастающий, словно прибой,
шум. Гнали пленных. Юсуф с болью в сердце
проводил глазами удаляющуюся колонну.
В полдень он решил покинуть свое убежище,
боясь новой облавы. «Уйду в другое село: по-»
347
дальше от большой дороги». Сойдя по лестнице
с чердака, с минуту постоял у двери. Куда идти?
Вслед за колонной? Или в противоположную
сторону? Местность он совсем не знал. «Пойду
обратно по той дороге, по которой нас пригнали
в село». Шел тихо, вкрадчиво, обходя прохожих,
обдумывая, что говорить, если спросят. Село
оказалось большим, улицы были длинные и чис-
тые, дома — добротные и уцелевшие. Видно,
жили люди зажиточно. И война прошла село сто-
роной. Юсуфу захотелось пить, и он направился
к колодцу. Ведра и цепи на барабане ворота не
было.
Но вот подошла женщина с ведром и ве-
ревкой.
— Дайте напиться,— попросил Юсуф.
Женщина окинула Юсуфа изучающим взгля-
дом, потупив глаза, сказала негромко.
— Зайди в хагу. Хозяин угостит тебя чаем.
Ты замерз и весь дрожишь.
Юсуф с минуту колебался, но женщина до-
верчиво сказала:
— Заходи, не бойся.
Юсуф переступил порог дома и в смятении
остановился. На него внимательно и в упор
смотрел мужчина. В руках он держал часы-бу-
дильник.
— Что же ты стоишь? — первым заговорил
мужчина.— Проходи.
Хозяин завел его в комнату, стены которой
были увешаны часами разных марок, весело
тикавшими на все лады. «Наверно, хозяин рабо-
тает часовым мастером? — мелькнула догадка.—
Но что он за человек? Не побежит ли сразу
после моего ухода доносить немецким властям?»
Хозяин принес чайник, из которого струился
пар и приятно пахло заваркой. Запах будоражил,
щекотал ноздри.
Хозяин заметил это и сказал по-отечески за-
ботливо:
— Ты, я вижу, голоден. Варя, принеси
нам щей.
Варя, та женщина, которую он встретил у
34’8
колодца, принесла щи, хлеба и немного вареного
мяса. Юсуф жадно набросился на еду. Покончив
со щами, он съел немного мяса, предусмотри-
тельно спрятав в карман пиджака маленький ку-
сочек.
— Ешь все,— кивнул головой хозяин и ласко-
во повторил:—Ешь. Ешь!
Подойдя поближе, сел напротив, вниматель-
но посмотрел на Юсуфа:
— А теперь расскажи, кто ты. Предупреж-
даю. Не таи ничего. Мы люди свои и доносить
не пойдем.
Поведение хозяина, его приветливый взгляд
располагали к себе. Ни в чем Юсуф не заметил
подозрительного. Он стал с откровением рас-
сказывать. Хозяин слушал его внимательно
и молча, лишь иногда покачивал головой, и тогда
глаза его, большие, серые и добрые, поблескива*
ли слезой. Хозяин, видно, имел нежное сердце
и отзывчивый характер.
— Повезло тебе, Юсуф. А у Дома культуры
фашисты двух товарищей расстреляли. Что они
делают с нашим народом! Сволочи! Негодяи!
Убийцы!
Хозяин замолчал. Затем, словно спохватив-
шись, спросил:
— Да, Юсуф. Ты говоришь, что бывал в на-
ших краях? Боролся в цирке?
— В Мелитополе, Мариуполе, Бердянске,—*
стал перечислять города Юсуф.
Хозяин все пристальнее смотрел на него.
Юсуфу стало не по себе.
— Как твоя фамилия? — наконец спросил
мужчина.
— Юсуф Еналиев.
Хозяин о чем-то напряженно думал.
— По афише я был «Юсуф Кара».
— Так бы и сказал,— оживился хозяин.—
Наслышан о вас. Да, в цирке был такой борец
Юсуф Кара. Будем знакомы. Я — Матвей Бере-
зан, часовой мастер.
Они обменялись рукопожатием: борец и ча-
совой мастер. Люди разных профессий и судеб4
349
но одинаковые граждане Советского Союза.,
Правда, в Юсуфе еще ворошился червячок
сомнения. Но вскоре и он исчез.. Уж очень
просто вел себя хозяин.
— Чем можем — поможем,— доверительным
тоном продолжал говорить Матвей Березан,—
поживешь у нас с недельку, пока не заживет ра-
на, а там посмотрим.
Юсуф помылся теплой водой в небольшом
железном корыте. Корыто явно было не по его
размерам. Но помылся он хорошо. Варя помогла
перевязать рану и принесла чистое белье, граж-
данскую рубаху и фуфайку. В теплом чуланчи-
ке, затянутым шторой вместо двери, уложила
спать.
Однажды перед закатом солнца к Матвею
Березану пришел мужчина лет тридцати. Назвал-
ся Елисеем. Долго беседовал с Юсуфом, хвалил
его за смелость и пробовал шутить, потом взял
в руки гармонь-двухрядку, сыграл «яблочко» и
несколько морских мотивов. Потом, попрощав-
шись, ушел. А на другой день в то же время сно"
ва пришел и опять разговаривал с Юсуфом теп-
ло, по-товарищески, как с давним знакомым.
Перед уходом, растянув меха гармони, запел
приятным баритоном.
Юсуф заметил, что Матвей Березан слушал
песню с упоением, держа в руках часы, которые
на время песни он перестал ремонтировать. Вид*
но, хозяин был большим любителем народных
песен. Прослушав песню до конца, Матвей обер-
нулся к Юсуфу, глядя на него глазами, влажными
от слез, сказал:
— Вот она, Россия... Утесом стоит! Нет, жива
Россия, жива!
Да и Юсуфа песня сильно взволновала.
Вспомнилась Волга, Астрахань...
Елисей приходил еще несколько раз, и все
по вечерам, и все пел песни, бередившие душу.
Рассказывал о новостях, больше всего о том, что
делается на фронте. Где и как идут бои с фашист-
350
ской армией. Юсуф заметил, что Елисей, да и
сам хозяин, что-то хотят ему сказать, но, вероят-
но, опасаются и изучают его. Как бы между про-
чим, они сообщили, что в городах Приазовья га-
стролирует цирк. Юсуф промолчал. Однажды,
когда пришел Елисей и, по обыкновению, завел
разговор, Юсуф не выдержал:
— Что вы от меня хотите? — насторожив-
шись, спросил он.
— Ничего особенного,— заговорил Матвей
Березан, решив, что настало время раскрыться.—
Ты просто должен работать в цирке борцом.
Именно борцом! — подчеркнул Березан.— Немцы
считают себя высшей расой, остальные нации—‘
рабами. Более того, они объявили, что Советская
власть гибнет из-за неполноценности наших
людей. А ты должен вселить веру в советский
народ, в то, что Россия жива и набирает сил и
что эта сила есть. Ты как бы живое олицетворе-
ние Советской России, ее мощи.
— Этим ты будешь, Юсуф, укреплять уверен-
ность в себе у советских людей,— дополнил Ели*
сей, лицо которого стало серьезным.— Это важ-
но. Сейчас у некоторых эта вера пошатнулась.
Тем более, тебя знают в наших краях как со-
ветского борца, силача.
Юсуф задумался. Вспомнил встречу с женщи-
ной, ее подавленный голос, слова, в которых
слышалась боль: «Видно, за ним, за немцем, по-
беда».
Березан продолжал:
— Фашистским оккупантам нужны зрелища,
чтобы отвлечься от войны. И немецкие власти
на первых порах не будут глубоко вникать в суть
твоих побед на ковре.
Он внимательно, как бы изучая, посмотрел
на Юсуфа.
«Правильные люди, правильно говорят»,—
внутренне одобрил рассуждения друзей борец,
проникаясь все большим доверием и уважением
и к Матвею Березану, и к Елисею.
— А вход в цирк разрешен всем,— пояснил
Елисей.— Это нам на руку.
351
— Идея ясна,— согласился Юсуф.
Березан улыбнулся.
— Вот и хорошо. Мы поможем тебе устро-
иться в цирк к Ивану Круцу.
— К Ивану Круцу? — привстал со стула Юсуф,
— Да, к Круцу.
— Но... —Юсуф на минуту заколебался.
— Знаем, знаем. Иван Круц большой де-
лец,— осведомленно высказался Березан.— Без-
ыдейный человек. Но он на хорошем счету у
немцев. И нам главное — использовать арену
Ьго цирка.
— Ясно,— успокоился Юсуф.— Однако, кто
вы?
— После узнаешь. Но одно верно. Мы — со-
ветские люди.
И, немного погодя, добавил веско, с гор-
достью:
— Мы*— коммунисты, Юсуф!
Юсуф собирался в дорогу. У него было такое
чувство, будто он прикоснулся к чему-то чудо-
действенному, и это придало ему силы. Рана
почти зажила. Настроение было хорошим
и бодрым.
— Пойдешь в Мариуполь,— наказывал Мат-
вей Березан.— Ни от кого не скрывай, что ты
борец Кара Юсуф. Возможно, застанешь цирк
«Шапито», так зовется цирк Ивана Круца. Сме-
ло поступай на работу. Кто спросит, отвечай:
«Я Кара Юсуф, цирковой борец. Ехал на гаст-
роли, поезд бомбили, а вскоре местность ок-
купировали, и вот я ищу себе работу». Возмож-
но, тебя кто опознает. Это даже к лучшему. Не
застанешь цирк Ивана Круца, иди в бывшее от-
деление совхоза «Володарский». Найдешь грека
Федора Киртыка или просто «дядю Киртыка»,
Скажешь — от Березина. Поживешь у него с не-
дельку, подкрепишься — и опять в дорогу,
к Ивану Круц. Ясно, Юсуф?
— Ясно, как в божий день, как говорит рус-
ская пословица.
— Вот тебе аусвайс, то бишь, удостовере-
ние о том, что ты направляешься на работу
352
в цирк «Шапито». Разумеется, поддельное. Но
ловко сделано. Есть у нас один мастер на эти
штучки. Держи.— Матвей Березан посмотрел
на Юсуфа доверчиво и по-отечески добродуш-
но, ласково.
— В путь!
Матвей Березан проводил Юсуфа за околи-
цу, долго прощально махал рукой. На всю
жизнь запомнил Юсуф ту трогательную минуту,
добрую и грустную улыбку Матвея, ставшего
близким и дорогим человеком.
Юсуф разыскал цирк Круца и стал бороть-
ся в нем, демонстрировать силу, показывать фо-
кусы.,
Еналиев — мощный, стройный — с гордостью
выходил на сцену и побеждал почти всех сопер-
ников. Особенно старался он в поединках с си-
лачами, которых выставляли немцы и румыны.
Он клал их на лопатки, чем крепко гневил фа-
шистов. Юсуфу не раз угрожали расправой.
Но он продолжал счет своим победам. Зрите-
ли— советские люди, оставшиеся в тылу у вра-
га— горячо рукоплескали победителю. Они ви-
дели в нем олицетворение силы и мощи совет-
ского народа и по праву гордились им.
Зато все больше неистовствовали фашисты.
Правда, вначале они пытались подговорить Юсу-
фа, чтобы он сам ложился на лопатки в поедин-
ке с их силачами. Но советский борец не прини-
мал их посулы. Однажды дошло до того, что
циркачам пришлось бежать из городка.
Совесть советского борца осталась чистой до
конца.
Осенью 1972 года в Волгоград съехались ве-
тераны 28-й армии. Среди них находился быв-
ший командир 159-й отдельной стрелковой бри-
гады полковник запаса А. И. Булгаков. Глянул
12 Заказ № 160 353
Учетная карточка
комсомольца Л. Павленко
Снайпер П. А. Беляков
Бывший санинструктор
М, П. Мазина (Небыкова)
Встреча бывших воинов
1087-го (73-го гвардейского)
зенитно-артиллерийского полка.
На снимке третья слева
М. Панжина,
рядом, справа от нее,
А. И. Погребная
12*
Комсомольский билет Н. Федотовского
Комсомольский билет М. Разуваева
Ю. Н. Лейкин
Летчик-штурмовик
И. Бибишев
Курсант-медик Г. Фистул (справа)
Курсант-медик П. Гандельман (слева)
П. А. Дронов
Бывшая медсестра
3. И. Барышникова
П. Я. Савченко
Н. Г. Дронь
на одного участника встречи, и глазам своим не
поверил:
— Юсуф, да никак это ты? Жив-здоров,
значит?
А он смеется.
— Как видите... Многое увидеть и пережить
довелось...
Юсуфа плотным кольцом окружили друзья-
фронтовики.
— А помнишь?..— и полились воспоминания
ветеранов.
Бытует среди татарского народа пословица:
«Раны заживают, рубцы остаются». А участники
Великой Отечественной войны имели не одну
рану. И им было о чем поговорить, о чем вспом-
нить. Рубцы напоминали о себе.
— А не забыл Юсуф о своей довоенной
цирковой профессии? — поинтересовались одно-
полчане.
— Как забыть! — оживился Юсуф и тут же
показал несколько фокусов, чем порадовал ве-
теранов.
Вечером молодежь города с большим вни-
манием слушала рассказ борца Юсуфа о сво-
ем нелегком жизненном пути, о советском бор-
цовском искусстве. Вместе с молодежью Юсуф
посетил Мамаев курган, где поклонился праху
героев войны.
На другой день, довольный и обрадованный
теплой встречей, борец возвратился в родную
Астрахань.
Дома Юсуфа ожидало новое, неожиданное
известие. Его боевые друзья приглашали в Рос-
тов. На встрече будет присутствовать капитан
запаса Деревянченко. Значит, жив наш ко-
мандир!
...С перрона навстречу Юсуфу шагнул высо-
кого роста пожилой мужчина. Шагнул и пошат-
нулся. Губы его задрожали, и на глазах заблес-
тели слезы.
Еналиев заключил в мощные объятия своего
бывшего комбата. Воспоминания захлестнули
борца.
359
Деревянченко поведал Юсуфу, как ростов-
ские патриоты-женщины вызволили его из тюрь-
мы, вывезя на санках под видом умершего.
Это особенно тронуло борца. «Вот какие они,
советские люди,— подумал он.— Готовы на лю-
бой риск, лишь бы спасти своего человека. Этим
и силен наш народ».
Так думал Юсуф. Так поступал и он сам.
Наследники
В. П. ГОСТЕВ,
подполковник запаса
Будни солдатские
Рядовой Евгений Соловьев расстелил плащ-
палатку в полувырытой траншее и сел. Было око-
ло часа ночи. Хотелось спать, но предстояло
сделать еще много, и мысль об этом не давала
расслабиться. Сержант Калустов отмерил такой
участок траншеи, который не выроешь до рас-
света. А задача — окопаться в полный профиль.
— Ты что, спишь? — услышал Соловьев голос
Владимира Гончарова.— Не больно-то много вы-
копал...
— Устал страшно,— откровенно признался
Евгений.— Будто измяли всего.
Поднявшись, он схватился за кирку и начал
изо всех сил долбить неподатливый грунт.
Подошел рядовой Сергей Перегудов.
— Давайте покурим,— предложил он.
— Вы курите, а я еще поработаю,— сказал
Евгений.— У меня что-то медленно подвигается...
Когда друзья закурили, Перегудов взял под
локоть Гончарова и, отведя его в сторону, тихо,
чтобы не расслышал Евгений, сказал:
— Надо помочь ему. Парню действительно
трудно. Ведь недавно вышел из госпиталя... Ви-
дишь, снова прилег...
Соловьев был удивлен, когда проснувшись
вместе с занимавшейся на востоке зарей увидел
готовую траншею. Он до глубины души был тро-
нут вниманием друзей и одновременно чувствовал
неловкость перед ними.
В семь часов началась артиллерийская кано-
нада. Вначале огонь открыл «противник», а за-
тем ему в ответ загрохотали «наши» пушки.
В лощине между горами, перед траншеей
взвода, стали появляться разрывы — проводи-
лась имитация. Прозвучала команда «В укры-
тие!». Все, кроме наблюдателей, попрятались.
Соловьев, наблюдая из траншеи за полем
362
боя, вдруг увидел, что над противоположной го-
рой взлетела и рассыпалась красными брызгами
ракета, и тут же на равнине показались танки.
А за ними — цепи наступающих. Солдат доложил
об этом командиру отделения и приготовился
к) стрельбе. Два танка с белыми полосами шли
прямо на окоп, в котором сидел Евгений. Но
вдруг они свернули вправо, и тут раздался го-
лос сержанта Калустова:
— Гранатометчику рядовому Шиколенко вы-
двинуться на запасную огневую позицию и унич-
тожить танки «противника». Рядовому Соловьеву
прикрыть гранатометчика огнем из автомата.
Короткими перебежками Юрий Шиколенко
быстро достиг указанного места, Евгений после-
довал за ним.
— Ну, стреляй, чего же ты! — крикнул он
гранатометчику, увидев, что тот не торопится.
— Пусть подойдут поближе. Тогда уж навер-
няка...
Спустя минуту Шиколенко сказал:
— Вот смотри, как я их сейчас...
Он приник к прицелу гранатомета и, чуть выж-
дав, пока первый танк подставил свой борт,
точно выстрелил.
Атака «противника» захлебывалась. Смело,
грамотно действовала обороняющаяся сторона.
И когда настало время перерыва, Юрий подо-
звал к себе Соловьева и, предложив папиросу,
заговорил:
— Закурим по одной, как делали это наши
отцы на фронте. А обстановка сегодня действи-
тельно похожа на фронтовую. Ты как думаешь
на этот счет?
— Верно,— согласился Евгений.— Даже как-
то не по себе...
Обедали из термосов уже перед вечером,
когда настала небольшая передышка. Да итона
скорую руку. А впереди ожидала другая зада-
ча: занять круговую оборону на близлежащей
высоте.
Обстановка менялась ежеминутно. Не успели
спрятать котелки в вещевые мешки, как окрест-
363
ность озарила яркая вспышка. В ту же минуту
последовал сигнал «атом!», и все устремились
в разные стороны в укрытия. Евгений делал тб
же, что и другие, но промедлил. Подошедшей
к нему посредник сказал:
— Вы «поражены» ударной волной. I
И тут откуда-то появились санитары с носил-
ками, положили его и понесли в укрытие. Со-
ловьев понимал, что допустил оплошность, злил-
ся на себя, но что поделаешь?..
Его осмотрели, «оказали медицинскую по-
мощь» и вскоре отпустили. Раздосадованный не-
удачей, солдат приуныл, боясь получить замеча-
ние от командира отделения или услышать уп-
реки со стороны товарищей. Однако этого не
случилось. Сержант Калустов посмотрел на него
без всякого укора, словно ничего такого не про-
изошло, и показал место для отрытия окопа.
Потом подошел Гончаров, сочувственно ска-
зал:
— Не переживай особенно... С каждым бы-
вает. А наперед не медли, первое попавшееся
укрытие занимай. В реальном бою промедление
смерти подобно...
— Учту,— согласился Евгений.— Надолго за-
помню этот свой промах.
С наступлением ночи погода испортилась. Не-
бо почернело. Пошел холодный дождь. Ук-
рыться негде, да и нельзя. Соловьев вынул из
вещмешка плащ-палатку и накрылся ею с голо-
вой, а сам продолжал долбить ломом каменис-
тый грунт.
Вскоре дождь прекратился, небо посветлело,
между облаками появилась луна. Стало холод-
нее. Но Евгений ничего этого не замечал.
Раздалась команда о построении. Соловьев
поправил на себе снаряжение и встал в строй.
Сержант Калустов накоротке объяснил задачу.
Взводу следовало уничтожить высадившийся
в тылу десант «противника».
Рядовой Соловьев действовал в паре с руч-
ным пулеметчиком Николаем Водопьяновым.
Короткими перебежками они достигли указанно-
364
гр места и, разместившись поудобнее, пригото-
вились к открытию огня.
) А затем было еще труднее. Не успели вер-
нуться на прежнюю позицию и привести себя
в порядок, как началась артиллерийская подго-
товка. Опять поднялся сильный гул, к безоблач-
ному небу сизыми клубами потянулся дым, мол-
нией вспыхивали разрывы, запахло гарью. Отбив
атаАу «противника» и перейдя в наступление,
солдаты стали развивать успех...
На разборе командир взвода лейтенант
В. Поливода, отмечая особо отличившихся на
учениях, отдельно сказал о Евгении:
— Хочу отметить действия рядового Соловь-
ева. В трудной обстановке учений он все время
поднимался по ступенькам мужества. И можно
с уверенностью сказать, что успешно выдержал
экзамен на солдатскую зрелость.
Евгений встал, подтянулся и выпалил:
— Служу Советскому Союзу!
И, вероятно, вспомнились солдату в этот миг
бесхитростные рассказы деда Ивана о том, как
тот сражался с фашистами близ легендарного
Мамаева кургана, как заслужил своим ратным
трудом, отвагой многие награды.
— И ты не подкачай, внучек,— напутствовал
дед Евгения, провожая его на службу.
«Надо написать деду, порадовать его»,— ре-
шил Евгений.
* * *
Водитель, одетый в комбинезон, склонился
над полуразобранным карбюратором. По дви-
жениям солдата было заметно, что он растерян.
Это увидел и прапорщик Максим Белогубцев.
Окончив свое дело, он подошел к солдату.
— Что у вас тут не ладится, товарищ Ха-
лыгов?
— Не пойму,— пожал плечами водитель.
— Сейчас разберемся.
Прапорщик собрал карбюратор, затем прика-
зал завести двигатель. Мотор затарахтел неров-
365
но, с перебоями. Максим Семенович немного
послушал и знаком руки приказал выключить
двигатель. )
— Будем вместе устранять неполадки. Одно-
му вам не справиться,— сказал он.— Надо точнее
определить неисправность. Дефект в катушке
зажигания, а вы ищете его в карбюраторе. I
Помогая старшине, солдат невольно залюбо-
вался его уверенными, точными движениями.
Пальцы прапорщика как будто сами находили
все то, что им было нужно, быстро устргуйяли
повреждения.
Закончив работу, прапорщик и солдат вместе
направились к казарме. По дороге Халыгов за-
говорил:
— Гляжу я на вас, товарищ прапорщик, и ду-
маю, как это у вас все так ловко получается!
Все вам ясно, знакомо, все делается без всяких
усилий. На расстоянии, по гулу мотора вы опре-
деляете неисправность...
Максим Семенович не сразу ответил. Не-
много подумал, словно вспоминая что-то, улыб-
нулся и заметил:
— Теперь действительно вроде так... Но бы-
ло время, когда и я мало умел.
Время до ужина еще было. Они уселись в бе-
седке, закурили.
— Когда я начинал службу,— заговорил Бе-
логубцев,— мне тоже многое казалось трудным.
И я считал, что командиры излишне строги.
А потом понял: надо спасибо сказать им за то,
что они привили мне любовь к технике, к воин-
скому труду...
Биография коммуниста Белогубцева доволь-
но интересная. В годы Великой Отечественной
войны он стал «сыном» полка. Вместе с воинами
сражался с фашистами. Был несколько раз ра-
нен, контужен. Награжден несколькими ордена-
ми и медалями.
Окончилась война. Но Белогубцев не ушел
из рядов Советской Армии. Он уже настолько
сроднился с ней, что не представлял жизни без
нее. В 1946 году Максим Семенович в своем
366
рапорте с просьбой зачислить его на сверхсроч-
ную службу пишет: «Желаю дальнейшую свою
службу посвятить нашей родной армии. Обязу-
юсь все свои силы, знания, опыт, мастерство от-
давать без остатка делу укрепления оборонного
могущества Отчизны».
^Затем Белогубцев успешно заканчивает авто-
мобильное училище. Становится инструктором
по рождению. Работая командиром автовзвода,
готовит классных водителей и в то же время
повышает свои теоретические и практические
знайия.
Максим Семенович ставит перед собой зада-
чу сТать мастером автомобильного спорта. Он
усиленно занимается, много водит автомобиль
по различным дорогам, по резко пересеченной
местности. Наконец получает право участвовать
во Всесоюзных автомотогонках. Показывает луч-
ший результат и становится чемпионом. Ему при-
сваивается звание мастера автоспорта.
Главное, что отличает коммуниста Белогубце-
ва, это трудолюбие, умение передать сослужив-
цам свои богатые знания. Водители привыкли ви-
деть в нем заботливого командира, воспитателя,
учителя и товарища. Они знают, что Максим Се-
менович всегда найдет время оказать им нуж-
ную помощь во всяком деле. На службу в авто-
парк он приходит всех раньше, а уходит всех
позже.
Однажды в машине, закрепленной за рядо-
вым Маркаряном, вышла из строя коробка пе-
ремены передач. Белогубцев до самой поздней
ночи трудился вместе с водителем, который,
кстати сказать, сам не смог бы устранить серь-
езную неисправность. Когда сели передохнуть,
солдат предложил:
— Давайте, товарищ прапорщик, на этом за-
кончим работу, завтра доделаем, устали мы оба.
Белогубцев ответил:
— Так делать нельзя, товарищ Маркарян. Ма-
шина должна находиться в исправном состоянии,
готовой в любую минуту выехать пр тому или
иному маршруту. Что вы будете делать, если
367
ночью объявят тревогу? Ремонтировать автомо-
биль? Вы подведете своих товарищей, подразде-
ление не выполнит поставленной задачи. /
Когда отремонтировали коробку передач,
прапорщик напомнил водителю: {
— Машину дозаправьте. И впредь никогдЬ не
оставляйте неисправность в автомобиле на сле-
дующий день. I
Максим Семенович хорошо разбирается не
только в автомобилях, но и в другой боевой
технике. /
Помнится, вышли воины в поле зимой. Было
морозно. Во время ужина вышла из стропя по-
ходная электростанция. Многие пробовали; найти
в ней повреждение. Но тщетно. Пришлось при-
звать на помощь прапорщика Белогубцева. Он
не заставил себя ждать. На глазах у многих вои-
нов он очень быстро определил неисправность
и ликвидировал ее. Наглядно коммунист пока-
зал, как важно быть мастером своего дела, от-
лично знать технику и оружие и умело приме-
нять их.
Сам влюбленный в технику, прапорщик Бело-
губцев прививает доброе отношение к ней всему
водительскому составу. Как-то водитель Умаха-
нов поставил на площадку невымытую машину.
Белогубцев выговорил ему:
— Не любите вы, товарищ Умаханов, свою
машину. Она хоть и неживая, но не простит вам
этого. На плохо обслуживаемом автомобиле да-
леко не уедешь.
И Максим Семенович приказал, чтобы води-
тель до конца обслужил машину.
Прапорщик бережно относится к народному
добру и к этому приучает водителей. Как-то он
увидел, что водитель Твердохлебов после мойки
машины оставил кран открытым. Белогубцев по-
дозвал его и, показывая на поток воды, сказал:
— Это, товарищ водитель, текут наши трудо-
вые копейки. Кран нужно закрывать. Каждый
из нас обязан заботиться о режиме экономии.
Дома вы бы, наверное, так не сделали.
Заступая на дежурство по автопарку, старши-
368
\на всегда сделает так, чтобы наряд службу нес
строго по уставу. Он требует от дневальных в те-
чение всех суток поддерживать в парке образ-
^овый порядок. И сам во всем показывает при-
зер. Солдаты стараются во всем подражать ему.
) Водители тепло отзываются о Максиме Се-
меновиче Белогубцеве. Они говорят: прапор-
щик— друг солдату, и дела, и душа, и мысли
у этого человека — все партийное.
* * * *
\
Местность, по которой солдаты наступали,
была сильно пересеченной. На пути встречались
овраги, колючий кустарник, а также распаханная
земля, в которой утопали ноги. Почти беспре-
рывно пришлось преодолевать спуски и подъемы.
А позади бессонная ночь.
Молодой солдат Махмуд Адилов все время
отставал от цепи своего отделения. И хотя ста-
рался изо всех сил, но угнаться за старослужа-
щими, и особенно за командиром отделения
сержантом Свинцовым, никак не мог.
Адилову было стыдно. Он сердился на само-
го себя и на сержанта, который все время под-
гонял подчиненных. «Неужели нельзя остано-
виться и хоть чуть передохнуть?». Сержант, будто
читая мысли Адилова, в такие минуты говорил:
— Рядовой Адилов, подтянуться!..
С Адилова уже сошло десять потов, на гим-
настерке выступила соль. И думалось солдату,
что вот-вот иссякнут последние силы, он упадет
и не сможет встать...
Между тем наступление продолжалось. Вре-
менами, оглядываясь назад, Адилов видел, что
за наступающей цепью идут бронетранспортеры,
мотоциклы, специальные машины. Обидно было
солдату, что столько техники идет порожняком,
что до него никому дела нет. Ему хотелось сесть
в машину и подъехать...
Вдруг Адилов поймал себя на мысли: что бы
он делал, будь сейчас настоящий бой? Зябко
стало на душе от сознания, что он подвел бы от-
369
деление. Солдат вспомнил рассказ отца, кото/
рый учавствовал в боях с белофиннами и с не-
мецко-фашистскими захватчиками. Однажды 4-
это было под Старой Руссой — он в составе
роты ночью совершил более чем тридцатики^о-
метровый марш и с ходу вступил в бой. Ни»/то
из бойцов, рассказывал отец, не роптал и lie
раскис. Все геройски сражались. Отец Адилова
в рукопашном бою уничтожил тогда до десятка
фашистов, за что был удостоен ордена. I
— Рядовой Адилов, подтянуться! — прервал
размышления солдата голос командира отде-
ления.
Адилов напряг усилия, метров пять пробежал
и затем поплелся тяжелым, усталым шагом.
«Вот тебе и подтянуться!..—продолжал ворчать
про себя Адилов.— Если нет сил, их ни у кого не
займешь... Неужели он не понимает, что у меня
действительно не хватает сил?»
В этот момент рядом с ним оказался рядовой
Тимофеев. Он приблизился и, протягивая руку,
сказал:
— Давай противогаз и скатку, атоты, гляжу,
совсем скис...
Едва обрадованный Адилов ухватился за
скатку шинели, чтобы снять ее, тут же прозву-
чал знакомый голос:
— Отставить, рядовой Тимофеев! Догоняйте
отделение!
Тимофеев развел руками, как бы извиняясь
перед товарищем, чуть потоптался на месте
и побежал догонять отделение. И снова разда-
лась команда:
— Рядовой Адилов, подтянитесь! Не подво-
дите отделение.
Впереди, там, в цепи наступающих, послыша-
лась громкая команда, которая дублировалась
во многих местах:
— «Атом!»
Это значит, что произошел «атомный взрыв».
«И так тяжело дышать,— подумал с раздраже.
нием Адилов,— а в противогазе мне и подавно
туго придется...» Солдат с трудом натянул на
370
Иицо шлем-маску и стал подниматься на высоту.
1 вскоре расстояние между солдатом и отделе-
нием увеличилось вдвое. Ему все время хоте-
лось сорвать с лица шлем-маску, но, зная стро-
гий характер командира отделения, Адилов бод-
рился из последних сил. Когда товарищи
приостановились, чтобы произвести дезактива-
цию оружия и снаряжения, он догнал свое отде-
ление. Вместе с другими Адилов старался де-
лать все, как полагается, перенимал опыт у ста-
рослужащих. А затем, когда прозвучала команда
снять противогазы, Адилов полными легкими
глубоко вдохнул свежий воздух.
В конце второй половины дня наступление
было приостановлено. Подразделение размести-
лось на краю небольшой рощи. Собственно, эта
роща состояла из каких-то двух десятков высо-
ких деревьев, а остальное — невысокий кустар-
ник. Воины, как сраженные, повалились на
землю.
Адилов сбросил с себя снаряжение, сунул
под голову скатку шинели, лег на спину и с не-
описуемым блаженством закрыл глаза. Он ле-
жал и думал, что до призыва в армию ему ни-
когда не приходилось так уставать. А на войне,
как рассказывал отец, бывало пострашнее и по-
тяжелее.
«И все-таки,— подумал солдат,— хотя и с боль-
шим трудом, но первое наступление я вы-
держал, пусть даже на разборе мне придет-
ся и покраснеть...» И Адилов с каким-то особен-
ным наслаждением подумал, что теперь все тя-
желое позади. Он уже задремал, как вдруг его
разбудил все тот же голос командира отде-
ления.
— Рядовой Адилов, ко мне!
Адилов вздрогнул. Он никак не ожидал, что
после такого утомительного похода сержант
поднимет именно его. Адилов нехотя надел на
себя снаряжение и направился к командиру от-
деления. Настоящую усталость он почувствовал
только теперь. В ногах была свинцовая тяжесть,
во всем теле — невыразимая слабость.
371
Представ перед сержантом, он оказался по
соседству со своим товарищем рядовым Тимс/*
феевым, который, получив задачу, стоял в ожи-
дании его, Адилова. /
— Вы, Адилов, вместе с рядовым Тимофе-
евым,— проговорил сержант,— начнете рыть
щель на все отделение. А попозже к вам на по-
мощь придут другие. Постарайтесь работать
дружно, скорее сделаете — больше останется
времени для отдыха. Конечно, вы устали, я знаю.
Но освободить вас не могу. Все люди на учете.
Словом, как на войне: всем трудно, понятно?
А сегодня у вас первый экзамен. Поэтому я за
вами слежу особо. Думаете, я не устал?
Сержант улыбнулся, но уже в следующее
мгновение его лицо вновь стало суровым и со-
средоточенным.
— Начинайте,— приказал он и пошел по сво-
им делам.
Углубившись в кустарник, Тимофеев остано-
вился.
— Здесь приказано... Снимай снаряжение,
клади вот тут и приступаем.— Он быстро снял
скатку, противогаз, аккуратно положил сверху
автомат, отстегнул лопату и с удивительной сно-
ровкой растрассировал щель.
Адилов вначале стоял и смотрел на него,
в душе завидуя сноровистым движениям Тимо-
феева. И одновременно сердился на него за то,
что он комадует без всякого «стеснения». Свое
снаряжение он положил рядом с тимофеевским,
неохотно вытащил лопатку и, прежде чем при-
ступить к работе, недовольно произнес:
— И кому нужен этот окоп?..
— В первую очередь — тебе,— ответил Ти-
мофеев.— Справишься с делом — значит вскоре
станешь настоящим солдатом. А будешь хны-
кать— всем отделением подумаем, как помочь
тебе полюбить службу.
Адилов был ошарашен. Он не нашелся что
ответить и молча взялся за работу. Уже в тем-
ноте подошли другие бойцы. Как в тумане,
Адилов услышал голос Тимофеева:
372
\ — Вздремни минут десять. Я тебя разбужу,
отдых, даже короткий, здорово взбадривает.
i Адилов прилег на шинель и сразу же прова-
лился в зыбкую темноту. Кажется, только за-
крыл глаза, а его опять будят:
Вставай, Махмуд, прошу тебя, идем быст-
рее: сержант приказал перекрыть щель.
То, что Тимофеев назвал его по имени, по-
просил дружеским тоном, как-то тепло подейст-
вовало на Адилова. Он быстро вскочил.
— Ты руби кустарник, а я буду его уклады-
вать,— предложил товарищ.
Минуту спустя послышался треск кустарника.
Адилов рубил, а Тимофеев брал хворост в охап-
ку и таскал, затем укладывал. Работали дружно,
перерывов не делали.
Когда вся щель была перекрыта слоем веток,
солдаты насыпали поверх земли. Тимофеев до-
стал карманный фонарик, бледным лучом его
поводил по окопу, и, убедившись в добротно
исполненной работе, глянул на часы и сказал:
— Начало первого, потянуло на вторые
сутки...
В темноте послышались шаги. Это шел сер-
жант. Он осмотрел щель и остался доволен.
— Дождь будет,— сказал сержант.— Звезд
не видно, все небо затянуло тучами. И лягушки
квакают. Но ничего, у нас есть крыша над го-
ловой.
Ранним утром Адилов проснулся от громкого
разговора.
— Вылезай быстрее,— подталкивали его из
щели сослуживцы.
Адилов заметил, что командира отделения
уже не было рядом. Собрав все предметы сна-
ряжения, он выбрался на свет. Пахнуло све-
жестью. Омытое ^дождем небо было до проз-
рачности светлым. По его краям расползались
облака.
Сержант Свинцов был уже одет по всей фор-
ме. Увидев Адилова, спросил:
— Ну, как настроение?
Только сейчас солдат разглядел, что у ко-
373
мандира голубые, как небо, глаза. И взгляд та-
кой добрый, такой теплый. /
— Отличное, товарищ сержант. I
— Вот и хорошо,— весело сказал сержан/.—
Сейчас позавтракаем и снова будем учиться
воевать. |
♦ ♦ •
Зимний рассвет застенчиво и робко крался
из-за леса. Казалось, что он уцепился за макуш-
ки деревьев, никак не решится снизойти к земле.
Ветер стал еще злее. Он смешал серую пыль со
снегом, выл в застругах, пытался запрятать и без
того узкую колею полевой дороги.
А машина, натужно урча мотором, все шла
и шла наперекор разыгравшейся непогоде. Снег
застывал на стеклах кабины, а то вдруг вихрил-
ся над капотом, плотно садясь на теплую ре-
шетку радиатора.
— Ишь, ветрище-то как взбесился! С само-
го вечера никак не угомонится. Достанется же
нам, товарищ сержант,— проговорил водитель,
не поворачивая головы.
Романов не отозвался, будто не слышал. Во-
дитель не удивился. За два часа езды он почти
свыкся с мыслью, что сержант Романов не из
тех, кого можно «завести» на разговор любой
фразой. Четкие команды: «осторожнее, спуск»
или «не гоните — крутой поворот впереди» —
вот, пожалуй, и все, что слышал от него води-
тель.
Внимательно следя за дорогой, Анатолий Ро-
манов думал о задании, которое поручил коман-
дир ему и ефрейтору Каплану Рахужеву. Упра-
вятся ли они за отведенные им четверо суток?
Сержант в уме прикидывал, как они будут укла-
дывать в земле кабель. То, что жить придется
в палатке, его не волновало. В кузове лежали
железная «буржуйка», ящик с углем, дрова
и два тюка спрессованной соломы.
На соломенных тюках, уткнув подбородок
в овчину шубы, сидел Рахужев. Покачиваясь
в такт движению машины, он тоже размышлял
374
©предстоящей работе. Но, пожалуй, больше —
о сержанте Романове. Рухужев не мог себе
представить, как сложатся их взаимоотношения.
В казарме или на занятиях, где все подчинено
уставным требованиям,— там все предельно яс-
но, а вот как будет в погезой обстановке?
С сержантом Романовым он знаком около
двух месяцев. Строгий, не терпит вольностей
даже в часы отдыха. Хотя, впрочем, Каплан
дружбы с ним не заводил, да и не пытался идти
на сближение. Возможно, помешало замечание,
которое Романов объявил ему за опоздание
в строй. Неприязни к командиру у него не было,
как не было и особого расположения.
Многим солдатам нравилась в Романове
прямота в суждениях, голос, даже походка.
А вот Рахужеву все это казалось напускным.
«Ведь в сущности,— рассуждал солдат,— сер-
жант такой же, как и остальные. И чего ему че-
ресчур задаваться, ходить с ледяным сердцем?
Или, может, он такой только к нему?» Поэтому
Рахужев вполне согласился с водителем, кото-
рый на остановке шепнул:
— Сухарь-человек твой сержант. Считай, не
повезло тебе.
Каплан тогда ответил:
— Да ладно, уж четыре дня как-нибудь вы-
терплю...
Автомобиль остановился. Романов вышел из
кабины и огляделся. Прямо перед ним дрожал
на ветру колючий кустарник, а за ним во все
стороны простиралось неровное поле, обильно
присыпанное снегом.
— Что, приехали? — выпрыгивая из кузова,
спросил Рахужев.
— Приехали,— подтвердил Романов.— Вы-
гружайте имущество, а я выберу место для па-
латки.
Рахужев вместе с водителем сгрузил на зем-
лю пузатую катушку кабеля, легкую палатку,
шанцевый инструмент, печку и топливо.
— Будете жить, как полярники,— улыбнулся
водитель.— Телеграфируйте, в случае чего.
375
— Надеюсь, без сигнала бедствия обойдем-
ся,— в тон ему ответил Рахужев.— Вот разве Со-
беседник потребуется. Ведь с нашим сержантом
и говорить разучишься.
Они остались вдвоем среди степи — сержант
и солдат. Зазвенели, ударяясь о мерзлый грунт,
лопаты. Рахужев смотрел на сержанта и дивился
его хватке и силе. А вот он не выдерживал,
часто отдыхал.
— Наметили, где будем прокладывать ка-
бель? — поинтересовался солдат.
— Пока нет. Начнем с палатки. А потом
вместе подумаем, где трассировать.
«Вместе!» Это предложение озадачило еф-
рейтора. Значит, сержант будет учитывать и его
мнение.
Вскоре палатку установили. В углу сержант
выдолбил яму, и в нее поставил печку. Затопил.
И сразу же стало по-домашнему тепло, уютно.
— Курорт,— проговорил Рахужев.— Нам бы
еще устроить сухой паек — живи себе припева-
ючи.
Но ефрейтор осекся под строгим взглядом
Романова.
— Ваши шутки сейчас не к месту. Лучше по-
думайте, как быстрее завершить работу. Это
важнее.
Разогрели мясные консервы, вскипятили чай.
Пообедали. Потом Романов прднялся.
— Пора. Загасите печку...
Они растягивали многожильный телефонный
кабель, в некоторых местах припаивали концы
и опускали кабель в траншею, после чего засы-
пали землей.
Трудились до позднего вечера. Устали. Воз-
вратились в палатку, снова затопили печку и, по-
ужинав, легли отдыхать.
— Товарищ сержант, правда, что снег, если
он упал на мокрую землю, не растает зимой?—
ВДРУГ спросил Рахужев, пытаясь как-то завязать
разговор.
— А к чему вы это?
— К тому, товарищ сержант, что этот снег
376
лёг на мерзлую землю. Выходит, растает, гряз-
но\ будет.
— А вы наблюдательный, товарищ Рахужев.
Я, например, этого не знал. Но слышал: приме-
ты, коль они подмечены в народе, всегда точны.
— А вот еще я знаю...— Рахужев не догово-
рил, так как сержант повернулся к стене, давая
понять, что есть вещи поважнее примет.
— Спать. Завтра подъем в пять ноль-ноль.
«Ну, вот, поговорили, называется»,— поду-
мал солдат и, нарочито громко зевнув, закрыл
глаза.
Утром Романов выглянул из палатки и за-
метил:
— А вы, Рахужев, правы. Дождь. Снег тает...
Каплан собирался вяло. То ли вчера пере-
трудился, то ли немного простудился. Пока он
сам не мог понять, что с ним. А сержант все за-
метил. И даже обратил внимание, что лицо еф-
рейтора покрылось мелкой испариной. Он подо-
шел, тыльной стороной ладони приложился ко
лбу Рахужева.
— Уж не простыл ли часом?
— Нет, вполне здоров. С чего вы взяли?
— Смотрите, дело такое...
— Нет,.нет, товарищ сержант, все в порядке!
Перед завтраком Романов порылся в вещ-
мешке и достал таблетки. Протянул одну Раху-
жеву.
— Примите, в порядке профилактики.
Таблетка, видимо, помогла. Каплан почувство-
вал себя лучше. До обеда он работал энергич-
но, не чувствуя усталости.
Иногда даже насвистывал мелодии полюбив-
шихся песен. Повеселел и взгляд, когда он об-
ращался к сержанту.
Вечером Романов снова протянул ефрейтору
таблетку. На этот раз сержант не погасил рано
лампу. Подбросил в печку угля. Дождавшись,
когда Рахужев лег, хорошо укрыл его шинелью
и запросто сказал:
— Понимаете, Каплан, получил я письмо от
отца, да недосуг было прочесть. Только сейчас
377
вспомнил. Давайте я буду читать вслух? Все, гля-
дишь, и на тебя дохнет дымком родной сторо-
нушки.
— Давайте,— согласился Рахужев.
— Как-то отец рассказывал мне о войне.
Был с ним такой случай,— вновь разговорился
сержант.— Его взвод прикрывал огнем отходя-
щих товарищей. Впрочем, не взвод, а отделение»
Мало их осталось после жестокого боя. Целый
день держались. А фашисты все лезут и лезут»
Упал сраженный вражеской пулей один, второй
боец, третий... Остались в живых отец и пулемет-
чик. Но держались. Когда стемнело, стали от-
ползать к лесу. А потом много дней пробирались
к своим. Полфляги холодного чаю — вот и все,
чем они располагали. Но трудности их не сло-
мили.
Ефрейтор задумчиво произнес:
— Да, испытания могут сроднить людей на-
всегда.
Когда Романов погасил свет, ефрейтор долго
еще не спал. Он размышлял о дружбе. В эти
минуты он мысленно стыдил себя за предвзятое
мнение о Романове. Рука сержанта, коснувшаяся
его горячего лба, и таблетки, которые сержант
припас на всякий случай, и откровенный, дове-
рительный разговор — все, казалось бы, обыч-
ные, житейские, не очень-то значительные со-
бытия. Но разве от всего этого не искрились ка-
кие-то теплые, согревающие душу и тело лучи?!
На четвертый день работу завершили. Когда
сержант Романов и ефрейтор Рахужев возврати-
лись в подразделение, командир поощрил их за
успешное выполнение задания.
Стояли они перед строем, сержант и солдат,
и как-то очень тепло улыбались друг другу.
Рядовой Николай Кондратенко четко вышел
из строя, повернулся к нему лицом и замер. Сол-
дат сразу почувствовал, что на нем, словно лучи
в фокусе линзы, скрестились взгляды товари-
378
щей. Но, странное дело, Николай даже не сму-
тился. А ровно год назад вот так же, перед стро-
ем, он выглядел совсем иначе: не мог оторвать
взгляд от земли.
Службу рядовой Кондратенко начал хорошо.
Товарищи сразу определили, что трудностей он
не боится, характер у него уживчивый. Только
один недостаток водился за ним: не умел он вы-
бирать друзей и потому сразу же попал под вли-
яние рядового Аширматова.
О последнем стоит рассказать особо. Рядовой
Аширматов в кругу молодых солдат любил по-
казать себя этаким армейским ухарем. Старослу-
жащие посмеивались над бравадой бывшего по-
вара, которого отстранили от должности за лень
и недобросовестное отношение к своим обязан-
ностям. Но откуда это было знать новичкам? На
Кондратенко он сразу произвел большое впе-
чатление. Молодой солдат души не чаял в новом
товарище. А тот в свою очередь наставлял его:
— Не рвись в отличники. Спокойнее ходить
в середнячках. Бери пример с меня: не хвалят
и не ругают. А мне и хорошо.
Недаром говорят в народе: «С кем пове-
дешься, от того и наберешься». Николай начал
учиться спустя рукава. Подражая Аширматову,
он все чаще вступал в пререкания с командиром
отделения. Дальше — больше. Дело дошло до
того, что Кондратенко и Аширматов самоволь-
но покинули расположение части.
...Солдаты, жалкие и растерянные, стояли пе-
ред строем. Аширматов изредка поглядывал на
сослуживцев, ища себе сочувствующих. Кондра-
тенко низко опустил голову. После объявления
взыскания командир разрешил солдатам стать
е строй. Всего четыре шага отделяли рядового
Кондратенко от товарищей. Но какими они были
тяжелыми!
А вечером, после, ужина, Николая вызвал
в канцелярию командир подразделения. Офицер
задержался на службе, чтобы выяснить причину
проступка подчиненного.
Солдат робко постучал в дверь.
379
— Заходите, товарищ Кондратенко,— услы-
шал он спокойный голос капитана.— Садитесь.
Несколько минут они молчали. Капитан при-
стально разглядывал солдата, словно пытался
проникнуть в глубину его души, понять его со-
стояние. Николай то и дело поднимал и опускал
свою небольшую черную голову, часто хлопал
ресницами.
Потом офицер заговорил. Он не ругал Кон-
дратенко, а настойчиво и терпеливо разъяснял
ему, в чем смысл честного выполнения долга
перед Родиной. Николай по-настоящему удивил-
ся, когда офицер коснулся его семьи. «Откуда
он знает, что отец у меня фронтовик, ордено-
носец?— думал Николай.— И о маме тоже пра-
вильно сказал. Да, она долгое время работала
на производстве, а сейчас на пенсии».
И это особенно тронуло Николая. Он расска-
зал командиру все без утайки, поверяя самые
сокровенные тайны. Рассказал и о дружбе
с Аширматовым.
Николай видел, как легла тень на лицо ко-
мандира.
— Выпустили мы его из виду,—тихо прогово-
рил капитан.— А он оказался крепким орешком,
не так-то просто его раскусить.— Офицер, поме-
тив что-то в записной книжке, продолжал: — Со-
ветую вам завести дружбу с рядовым Владими-
ром Гаршиновым. Это настоящий комсомолец,
наш активист, член бюро ВЛКСМ.
Вышел Николай из канцелярии окрыленным.
«В жизни никогда не подведу его больше»,— по-
думал солдат о командире.
В коридоре он столкнулся с Аширматовым.
— Счастливец ты, отделался несколькими на-
рядами вне очереди,— заискивающе протянул
тот.— А мне не повезло: придется сидеть на
гауптвахте.
Солдат еще что-то хотел сказать, но Николай
перебил его:
— Слушай, все, что было между нами, за-
будь.
— Ты это серьезно?
380
— Представь себе, да!
Чего-чего, а этих слов от Николая Аширма-
тов никак не ожидал.
«Что, проглотил пилюлю? — со злостью поду-
мал о нем Николай.— Тоже мне, друг! И как
я его вовремя не раскусил?»
С рядовым Владимиром Гаршиновым Нико-
лай быстро нашел общий язык. Тот не напоми-
нал ему о промахе, а настойчиво учил военному
делу. Кондратенко очень многое запустил в бо-
евой и политической подготовке. Трудно дава-
лась ему гимнастика. Если на футбольном поле
Николай для соперников был грозой, то на пе-
рекладине его было просто не узнать.
— Так ты никогда не станешь хорошим физ-
культурником,— частенько замечал ему Влади-
мир.— А у тебя есть данные стать гимнастом.
Гаршинов, показав, как выполняется упраж-
нение, заставлял то же самое делать и Николая.
— Смелее, смелее,— подбадривал он това-
рища.— Пусть она тебя боится, а не ты ее.
Благодаря настойчивости Владимира, его по-
мощи рядовой Кондратенко первый этап ленин-
ской эстафеты закончил с хорошими оценками
в боевой учебе. О его успехах упомянул комсгру-
порг на отчетно-выборном собрании, выразив
уверенность, что Кондратенко теперь по плечу
и рубеж отличника. Упомянул комсгрупорг
и о том, что рядовой Аширматов к концу
службы исправился
Прения были бурными. Один за другим ком-
сомольцы подходили к трибуне и говорили
о том, что их волнует. Многие из них тут же бра-
ли высокие обязательства. И только рядовой
Кондратенко молчал, мучительно обдумывая, как
ему быть.
Когда вот-вот должно закончиться обсужде-
ние доклада, Кондратенко попросил слово.
— Я очень виноват перед вами, ребята,—
глухо сказал он.— Напрасно меня тут хвалили.—
Поборов волнение, солдат продолжал: — Но
больше краснеть за меня не придется. Решил
твердо: буду отличником.
381
И вот подведены итоги второго этапа ленин-
ской эстафеты. По ведущим учебным дисципли-
нам Николай заслужил «пятерки». Он раньше
срока выполнил социалистические обязатель-
ства.
...Над притихшим строем звонко неслись сло-
ва командира:
— За высокие показатели в боевой и поли-
тической подготовке, примерную воинскую дис-
циплину отличнику боевой и политической под-
готовки рядовому Кондратенко объявить бла-
годарность.
Закончив читать, офицер крепко пожал руку
солдата, а потом сказал:
— Надеюсь, и впредь так же будете слу-
жить?
— Так точно, товарищ капитан,— радостно
ответил Кодратенко.
— Становитесь в строй.
— Есть!
Всего четыре шага отделяли Николая от то-
варищей. Но на этот раз он прошел их с гордо
поднятой головой.
Было совсем темно, когда мотострелки спе-
шились с бронетранспортера и вышли в задан-
ный район. Сержант Пастухов поставил каждому
задачу. Рядовому Дудаеву, который оказался на
стыке с соседним подразделением, приказал
быть особенно внимательным.
Уяснив свою задачу, наметив сектор для на-
блюдения, Дудаев приступил к отрытию окопа.
Грунт оказался средним, и лопата сравнительно
легко, как показалось сначала, врезалась в зем-
лю. Потом стало хуже. Без перекура, обливаясь
потом, солдат добросовестно отрыл окоп для
стрельбы стоя. Сделав небольшую передышку,
Дудаев поправил бруствер, произвел маскиров-
ку, и облегченно вздохнув, прилег на траву. Но
не успел он положить голову на шинель, как ря-
дом появился командир отделения.
382
— Рано еще отдыхать,— заметил он.
— Да я уже свою задачу выполнил,— стал
оправдываться Дудаев. Он поднялся и показал
рукой на окоп.
— Это еще только начало,— перебил сер-
жант Пастухов.— Главное впереди. И вам, как
молодому солдату, нужно это знать, необходи-
мо учиться действовать в ночных условиях.
Подождав, пока рядовой Дудаев поправит
снаряжение, командир отделения скомандовал:
— Идемте со мной.
Спустившись по пологому склону горы, они
остановились. С минуту сержант стоял на месте,
словно прислушиваясь к чему-то, потом лег на
землю.
— Чего стоите? — спросил он Дудаева.— Ло-
житесь!
Дудаев поспешно лег рядом и, не зная еще,
что от него требуется, стал всматриваться в тем-
ноту. Но, как ни пытался, ничего не мог рас-
смотреть.
— Изучайте местность,— сказал сержант.—
Запоминайте все. Если обнаружите что-нибудь
подозрительное, сразу докладывайте мне.
Он поднялся и ушел.
Дудаев внимательно осмотрелся: редкие кус-
ты полностью сливались с местностью. Земля
и небо были черными. Попробуй что-нибудь оты-
щи в такой темноте!
Вдруг в тишине что-то зашуршало.
— Стой, кто идет? — крикнул он, как бывало
на посту часовым.
— Свои,— послышался ответ, потом какой-то
шепот.
Дудаев вспомнил о пароле и отзыве, о кото-
рых так напоминал командир отделения.
— Пароль? — решительно потребовал он.
На этот раз ответа не последовало. Только
слышно было, как поспешно, ломая кусты, уда-
лялись незнакомцы.
Дудаев подал установленный сигнал в тыл.
Вскоре пришел сержант Пастухов. Когда солдат
доложил ему о случившемся, он пояснил:
383
— Разведка «противника» не дремлет и со-
бирает сведения. Нужно быть все время начеку.
Сержант подсказал солдату, откуда можно
ожидать появления «противника», и снова ушел.
И опять рядовой Дудаев наедине со своими
мыслями о службе. А она началась неудачно:
были нарекания из-за опоздания в строй, за пре-
рекания с младшими командирами. «Буду теперь
стараться,— решил ом,*—и докажу некоторым,
на что способен».
Дудаев не заметил, как задремал.
Проснулся он от легкого толчка. Сразу не
мог сообразить, где находится, а когда пригля-
делся, увидел сослуживца рядового Маркаряна.
— Спишь, голубчик? — спросил он насмешли-
во.— Нельзя, выходит, тебе доверять никакого
дела.
— Понимаешь, как-то так получилось,— стал
оправдываться Дудаев.
— И почему ты не держишь слова? — с уко-
ризной спросил Маркарян.— Ведь обязательство
взял действовать на учении как в бою. А на де-
ле? Который раз отделение подводишь?
— Чуть-чуть задремал, и уже отделение под-
вожу,— неуверенно защищался Дудаев.
— А обкатку танками помнишь?
Как он мог забыть занятия, когда их обкаты-
вали танками. Несколько раз он занимал окоп,
но как только бронированная громадина, ляз-
гая гусеницами, приближалась к траншее, Дудаев
не выдерживал, срывался с места и убегал
в сторону.
И вот опять промах. В эту ночь Дудаев как
бы посмотрел на себя со стороны и отчетливо
увидел все свои слабости, понял, как он мало
готовил себя для службы в армии. Теперь вот
приходится расплачиваться за его нерастороп-
ность товарищам. Нет! Не будет он больше под-
водить сослуживцев, возьмется за ум и докажет,
что может быть хорошим солдатом.
После этого много пришлось потрудиться Ду-
даеву. Немало пролетело напряженных учебных
дней. И вот, наконец, о нем заговорили, как
384
о примерном воине. Произошло это в конце
учебного года.
...«Бой» начался рано утром. Сразу загрохота-
ла артиллерия «противника». По небу рассыпа-
лись разноцветные огни ракет. Окрестность гор
оглашал шум моторов. Дудаев занял место
в окопе. Он хорошо знал, что отделение нахо-
дится на танкоопасном направлении. А значит,
в любую минуту могут появиться танки. Он стал
внимательно наблюдать за местностью. По рав-
нине, раскинувшейся между гор, увлекая за со-
бой шлейфы пыли, двигались танки. Они прибли-
жались к опорному пункту. За ними цепями рас-
тянулась пехота. Внезапно раздался сильный
взрыв, и вверх медленно поплыл грибовидный
столб дыма. «Противник» применил ядерное
оружие. Дудаев быстро, как учили, надел про-
тивогаз и укрылся в траншее. Когда он снова
посмотрел вперед, то увидел, что наступающие
танки и пехота уже близко. И сразу загремели
выстрелы. Это гранатометчики открыли огонь.
Дудаев вел стрельбу из автомата по пехоте.
В противогазе делать это было нелегко. Он и не
заметил, как внезапно перед ним появился танк.
Казалось, еще мгновенье, и он сокрушит все на
своем пути. Первым побуждением Дудаева бы-
ло— отбежать в сторону, как он делал обычно
до того. Но он переборол себя, страх сразу про-
шел, и движения стали уверенными.
Но бросить гранату он все же не успел. При-
шлось лечь на дно траншеи. Над головой по-
ползли гусеницы, посыпалась земля. И когда
последний каток промелькнул над Дудаевым, он
поднялся и послал вдогонку танку гранаты. Все
они попали на трансмиссию.
Мотострелки этот «бой» выиграли. Они дей-
ствовали решительно, показали возросшую по-
левую выучку. Об этом потом скажет на разбо-
ре командир подразделения. Среди отличивших-
ся он назовет и рядового Дудаева,
!3 Зака 4 № IG0
385
Вечером сержант Керимов построил отде-
ление и объявил, что завтра предстоит марш-
бросок на шесть километров. Плотный кругло-
лицый солдат тяжело вздохнул, чем вызвал
улыбки на лицах сослуживцев.
— Вздыхайте не вздыхайте, Рахманкулов,—
сказал командир отделения,— а бежать придет-
ся, да еще по резко пересеченной местности.
Вам предстоит участвовать в первый раз. Но
ничего, рядовой Блинов будет около вас, помо-
жет, коль понадобится.
— Есть! — ответил стоявший рядом с Рах-
манкуловым рядовой Блинов.
— Обойдусь без помощников,— произнес
самолюбивый Рахманкулов.
Но Блинов не обиделся на него. Отличник
учебы, спортсмен-разрядник и классный специ-
алист, он всегда готов помочь товарищам.
...День выдался жаркий — тридцать два вы-
ше нуля. Даже с привыкшего к зною Рахманку-
лова пот лил градом. Марш-бросок совершали
по отделениям. Каждое из них стремилось
показать организованность, хорошее время.
Победа ждала наиболее тренированных, за-
каленных.
Четыре километра преодолели нормально#
но дальше некоторые солдаты стали отставать.
Особенно трудно приходилось Рахманкулову.
Он то и дело отбрасывал подальше за спину
противогаз, одной рукой оттягивал на груди ре-
мень автомата, чтобы свободнее дышалось.
Когда Рахманкулов почти совсем выдохся, Бли-
нов подхватил его под руку.
— Не злись, Тахир, давай автомат, я понесу.
Несколько секунд Рахманкулов колебался, по-
том отдал автомат товарищу и почувствовал об-
легчение.
На финише отделение сержанта Каримова
было вторым. Оно всего какие-то секунды усту-
пило другому отделению. Делая разбор, сер-
жант очень осторожно подошел к оценкам. Не-
386
которых солдат похвалил, Рахманкулову ни ма-
лейшего упрека не бросил. Он видел, как,
выбиваясь из сил, солдат старался не отстать от
других. Керимов посоветовал подчиненному
лишь больше тренироваться.
Боевая учеба с каждым днем ^ановилась
напряженнее. Как-то сержант Керимов проводил
занятия на полосе препятствий. Упражнение от-
рабатывалось по элементам. Хорошо получалось
у Блинова и у других солдат, а Рахманкулов ни-
как не мог преодолеть разрушенный мост.
— Не смотри вниз, передвигайся не на нос-
ках, а на всей ступне,— посоветовал Блинов.
— Сам знаю,— отозвался Рахманкулов. Но все
же стал делать так, как подсказал Блинов. К кон-
цу учебного часа командир даже похвалил его.
Вечером Блинов решил поговорить с сослу-
живцем.
— Почему ты со мной так резок, Тахир, не-
дружелюбен? Что я тебе сделал плохого?
Рахманкулов не сразу ответил. После паузы
сказал:
— А что ты всегда учишь? Думаешь, если
мне трудно, значит ничего не понимаю...
— Ах, вон оно что,— улыбнулся Блинов.—
Я никогда не думал, что ты неспособный, даже
верил, что станешь отличником. А советы давать
товарищу — так это же хорошо.
В ту ночь прозвучал сигнал тревоги. Блинов
и Рахманкулов вместе забирали оружие и снаря-
жение из пирамиды, вместе ехали и потом гото-
вились к наступлению. Через час-другой погода
испортилась: налетел сильный ветер с дождем.
Однако отделение сержанта Керимова и в слож-
ной обстановке действовало умело, слаженно.
Предпоследним рубежом в ходе занятий ока-
залась неширокая и неглубокая, но быстрая ре-
чушка. В том месте, где ее должно было пре-
одолевать отделение Керимова, лежало сруб-
ленное дерево. Оно, как видно, давно уже
служило местом перехода через речку. Первым,
балансируя руками, перебежал на другую сто-
рону сержант. Солдаты последовали за ним.
13*
387
Но Рахманкулов задел ногой за сучок, упал в во-
ду. Он пытался зацепиться за что-нибудь, но, не
умея плавать, беспомощно барахтался в воде.
Его несло течение.
Блинов бросился на помощь товарищу. Пла-
вал он отменно и быстро нагнал Рахманкулова.
Уцепившись рукой за его поясной ремень, стал
тащить к берегу. Правда, стоит отдать должное
и» Рахманкулову. Он держался молодцом, не по-
терял присутствия духа, хотя и нахлебался воды.
Уже у самого берега Блинов повредил ногу
о большой валун. Теперь пришла очередь Рах-
манкулова заботиться о товарище. Обхватив
Блинова за талию, он вытащил его на берег, ос-
торожно положил на землю и сказал:
— Подожди тут немного.
Солдат быстро настиг командира отделения
и доложил ему о случившемся. А затем по ука-
занию сержанта отыскал санинструктора. Тот ос-
мотрел Блинова, нашел, что нога у него сильно
ушиблена, но опасного ничего нет.
На душе у Рахманкулова стало легче.
Дальше в наступлении Рахманкулов действо-
вал без своего постоянного спутника и товарища,
много думал о, нем. Он невольно понял и ощу-
тил, что с Блиновым ему всегда было лучше.
Закончились учения. Глубокой ночью подраз-
деление вернулось домой. Оружие и снаряжение
своего товарища Рахманкулов привел в порядок
в первую очередь и с особым старанием.
В воскресенье утром он обратился к коман-
диру отделения, попросил увольнение в город.
Керимов догадался, куда собрался солдат, удов-
летворил его просьбу. Спустя какой-то час
Рахманкулов был в медпункте.
Блинов лежал, удерживая забинтованную но-
гу на подушке.
— Возьми, ребята прислали,— сказал Рахман-
кулов, подавая Блинову пакет с фруктами.—
А это от меня,— положил он арбуз на табуретку
около тумбочки.
— Спасибо, дорогой Тахир! — поблагодарил
Блинов.— Садись поближе.
388
— Как ноги? — спросил Рахманкулов.
— Ничего, уже проходят...
— Вот и хорошо,— произнес Тахир.— Ну, да-
вай, угощайся,— предложил он и ловко разре
зал арбуз на большие ломти.
Улыбаясь друг другу, они ели арбуз. И вдруг
Рахманкулов сделался каким-то серьезным. Он
отложил в сторону ломоть, словно пришла
та минута, которую он ждал, и тоном виновато-
го проговорил:
— Ты прости меня, Николай.
— За что мне тебя прощать?
— Ну, что я неправильно иногда к тебе отно-
сился... Только знай: теперь ты мне, все равно,
как брат родной.
...Так свет большой дружбы согрел и сблизил
двух солдат. И только ли их? Войсковая служба,
чувство интернационализма сплачивают нашу
огромную армейскую семью.
Рядовой В. Лобжанидзе направился в казар-
му. Он закончил уборку территории и должен
был доложить об этом своему командиру отделе-
ния. У входа он остановился и невольно обратил
внимание на щит, на котором каждый день под
заголовком «Сегодня отличились» записывались
фамилии победителей соревнования. Солдат
взглядом окинул столбик фамилий и отошел
в сторону. Последнее время в такой список он
не попадал. Вано присел на скамейке в курилке.
«Опять первым рядовой Дидко»,— с завистью
думал он о товарище.
— О чем размышляете, Лобжанидзе? — спро-
сил подошедший сержант С. Сакарян.
— Да так, товарищ сержант,— неопределенно
ответил солдат.
— Напрасно скрываете правду,— без укориз-
ны сказал сержант.— Я же вижу, как вы помрач-
нели, отходя от щита. Но что сделаешь, послед-
нее время результаты у нас в учебе ухудшились,
а вот рядовой Дидко...
389
— Напрасно его так расхваливают все. Как
бы не произошло головокружение от успехов,—
съязвил Лобжанидзе.
— Дидко умный парень, с ним этого не слу-
чится. Он действительно лучший в нашем взво-
де, по всем предметам успевает отлично. Его
бы в наше отделение,— с хитрецой заметил сер-
жант,— наверняка победили бы в соревновании^
— И без него победим,— возразил солдату
...Глубокой ночью тишину казармы нарушила
команда:
— Рота, подъем! Тревога!
Все пришло в движение. В считанные минуты
разобраны оружие и снаряжение. Солдаты вы-
строились в указанном месте. Проверив готов-
ность отделения, сержант Сакарян повел его
бегом в автопарк.
На улице было темно, дул ветер.
Начался марш. Лобжанидзе сидел слева от
командира отделения, привалившись спиной
к холодной броне. Он вспомнил разговор с сер-
жантом. С тех пор прошло чуть больше месяца.
Дела в учебе поправились, и его фамилия все
чаще появлялась в числе отличившихся. «Все
идет, как надо»,— размышлял Лобжанидзе. Од-
нако осталось сомнение: сумеет ли он в социа-
листическом соревновании победить Дидко?
...У подножия высоты взвод спешился. По-
ступил приказ до рассвета окопаться и замаски-
роваться. Лобжанидзе был на левом фланге от-
деления. Здесь оказался каменистый грунт, ко-
пать было трудно. Лоб покрылся капельками
пота, на спине повлажнел китель, но дело дви-
галось медленно.
Лобжанидзе долбил землю киркой и выгре-
бал ее лопатой. Вдруг за спиной послышался
голос:
— Здравствуй, Вано! А я думаю, кто это
здесь со мной по соседству...
— А, Дидко? — повернулся Лобжанидзе и
сдержанно спросил: — Откуда ты взялся?
— Я недалеко от тебя. Значит, оказались мы
с тобой на стыке наших отделений?
390
— Выходит, так,— согласился Лобжанидзе, не
прекращая работы.
Минуту-другую они молчали.
— Ну и грунт тебе достался,— сказал Дидко,
наблюдая, как товарищ с усилием работает ло-
патой.— Давай помогу.
— А что, у тебя нет своего дела? — спросил
Лобжанидзе.
— Свой окоп я уже отрыл. С рассветом про-
верю маскировку, и тогда можно будет воевать.
Рядовой Дидко, не дожидаясь согласия това-
рища, стал лопатой углублять окоп.
Лобжанидзе и сам не понял, почему разре-
шил помогать себе, только подумал: «Расхваста-
ется потом, что помог как отстающему». Однако
промолчал, не хотел обидеть товарища.
Сослуживец, словно угадав его мысли, сказал;
— Не думай, что я пришел оказать помощь
слабому. С такими я не соревнуюсь. У тебя тут
сплошные камни, одному не справиться, а потом
у меня на этот счет есть и другие исключитель-
ные причины.
— Что еще за «исключительные причины»? —
поинтересовался Вано.
— Узнаешь при дневном свете,— ответил то-
варищ.
...Наступление началось рано утром. Действуя
на левом фланге отделения, рядовой Лобжанид-
зе увлекал за собой молодых солдат. Оружие
и снаряжение тянуло вниз, во всем теле чувство-
валась усталость. Бронетранспортеры следовали
за цепью наступающих, поддерживая их пуле-
метным огнем. Пришлось преодолевать «участок
заражения», отбивать контратаку «противника».
На подступах к высоте поднялись мишени.
Сержанты поставили солдатам задачи на пораже-
ние целей. Рядовому Лобжанидзе достались наи-
более удаленные. Он понимал, что промахнуться
не имеет права. Воин тщательно прицеливался,
плавно нажимал на спусковой крючок. Раздались
короткие автоматные очереди, пораженные ми-
шени падали. Взвод возобновил движение. На вы-
соту одним из первых ворвался Лобжанидзе.
391
Когда подразделение остановилось, по цепи
из рук в руки пошел листок — «молния». В нем
говорилось о том, что в атаке отличились авто-
матчики— рядовые Дидко и Лобжанидзе, метко
поразившие цели.
...Обедали после боя. Устроившись в неболь-
шой канавке, Лобжанидзе с аппетитом уплетал
борщ. Снова, как минувшией ночью, за спиной
у него появился Дидко, протянул товарищу фо-
тографию и сказал:
— Вот обещанный сюрприз...
Лобжанидзе от удивления выронил ложку.
Он внимательно смотрел на знакомый ему давно
снимок, где два молодых парня, в фуфайках
и шапках, с автоматами в руках, стояли около
орудия.
— Ты где ее взял? — спросил он товарища.
— Такую фотографию я видел в твоем аль-
боме, но ничего тебе не сказал. Написал домой
письмо, и родители выслали мне этот снимок.
— Значит это...
— Прочитай, что написано на обороте,— ска-
зал Дидко.
Лобжанидзе перевернул фотографию и вслух
прочитал: «Тринадцатое апреля 1945 г., го-
род Вена. На память фронтовому другу Дмит-
рию Дидко от Ладо Лобжанидзе».
— А на твоей фотографии должно быть на-
писано так: «На память фронтовому другу из
солнечной Грузии Ладо Лобжанидзе от Дмит-
рия Дидко».
...Поступил сигнал «отбой!». Руководитель
учений сделал разбор. Отличившиеся солдаты
удостоились поощрений. Среди них были рядо-
вые Дидко и Лобжанидзе. Братья по оружию,
они следовали дорогой своих отцов.
« « •
Хорошо или плохо это — волноваться пеоед
ответственным делом — Владимиру сейчас не-
когда было думать об этом. В его голове проно*
сились расчеты, исходящие данные, формулы.
392
Он, надежда подразделения, через несколько
минут должен был первым стрелять по воздуш-
ной цели.
Смотрит ефрейтор Блинов на лица товари-
щей, понимает их подбадривающие улыбки:
мол, держись, друг! Он и сам понимает, что
должен, обязан. Но ведь это стрельбы. «Против-
ник» у него хитрый, сообразительный, он, видимо,
не хуже Блинова умеет маневрировать, вводить
в заблуждение.
Привычным, наметанным взглядом Владимир
примерился к небу. Сферический купол, словно
детский резиновый мяч, был раскрашен в два
цвета: одна сторона светло-голубая, другая —
свинцовая. Вот эта, свинцовая, больше всего
и тревожила наводчика. Правда, за время служ-
бы Владимиру приходилось стрелять и в таких
условиях. Он уже выработал привычку, что назы-
вается, по звуку угадывать невидимую цель.
Но сегодня все сложнее, ответственнее. Даже
потому, что в этих стрельбах впервые участво-
вали молодые воины. Многое сейчас зависит от
того, как работает в расчете каждый воин. «Ведь
на вас надеюсь, друзья»,— думает Блинов. Не ус-
кользнула от него тревога во взглядах рядовых
Гончарова и Кравцова, сосредоточенность, при-
вычная суровость Аношина. Каждый из них по-
своему настраивался на трудную работу.
Ефрейтор Блинов стал для них близким чело-
веком, умеющим в любых условиях довести до
логического завершения начатое, не идущим
ни на какие компромиссы, когда речь заходит
о долге. Этим он невольно притягивает к себе
людей. Сейчас темные дуги его бровей сошлись
вплотную.
Привычка хмуриться, по-моему, появилась
у Блинова недавно. Приехал парень домой
в краткосрочный отпуск, там его поджидало го-
ре: смерть матери. Вроде внешне не изменился
после этого, но что-то новое появилось в его
характере, стал он взрослее.
...Над нашими головами, высоко-высоко
в поднебесье послышался едва уловимый гул.
Э93
Он приближался. Главное теперь — увидеть
«противника», разгадать его замысел. Что будет
потом, наводчик знал.
Владимир вслушивался в команды руководи-
теля стрельб. Очередное приказание офицера
заставило его еще более сосредоточиться. Вот
раскатисто громыхнул мотором тяжелый авто-
мобиль. Потом орудие дернулось всем своим
продолговатым телом и, набирая скорость, за-
прыгало на ухабах.
Блинова кидало из стороны в сторону. Но это
ему было привычно, как бывалому моряку кач-
ка. Он цепко держался за рукоятки маховиков
и неотступно преследовал цель.
Машина неожиданно остановилась. Солдаты
тут же спрыгнули с пушки и принялись выполнять
команду «к бою!». Владимир, быстро справив-
шись со своими обязанностями, вскочил на си-
денье. Его зоркий глаз отыскал самолет «против-
ника». Для Блинова это значило очень многое.
«Значит, и конус должен быть у этого облач-
ка»,— отметил Владимир, потом громко и ра-
достно крикнул:
— Цель поймана!
А цель мотало из стороны в сторону. Она
упорно не «вписывалась» в маленький квадрат
коллиматора, как этого желал ефрейтор. Охота
за конусом длилась мгновение, а Владимиру оно
показалось вечностью. Он слышал монотонный
голос дальномерщика: «Тридцать, двадцать
три...»
После этой цифры раздалось громкое и по-
велительное: «Огонь!». Над его ухом словно уда-
рили в большой колокол. Кто-то невидимый рез-
ко толкнул его назад. Владимир видел, как нес-
колько прямых линий расчертили небо.
Блинову не дали опомниться. Следующая ко-
манда сорвала его с платформы. Ему не надо
было объяснять, что делать. Он быстро подкачал
Иомпу, застопорил боковую Опору. «В норматив
УлоЖИЛись, уложились, уложились.;.» — торопли-
^Й-сТуКивало его сердце.
В машине он пытался восстановить ход собы-
394
тий. Владимир инстинктивно чувствовал, что он
победил, одолел «противника»,
— Ну и молодец же ты, Володя! — долго
тряс его руку молодой солдат Гальцов.— Неуже-
ли и я когда-нибудь так же научусь стрелять?..
А потом их построили. Ефрейтор Влади-
мир Блинов оказался в первой шеренге. И хоть
не слышно было гула в воздухе, он, разгорячен-
ный поединком, нет-нет да и посматривал в небо.
Около него остановился командир.
— Ефрейтор Блинов,— громко сказал он,—
вместе с товарищами положил отличное начало,
расчет поразил цель.
Владимир снова не удержался, поднял голо-
ву вверх и попытался отыскать в небе тот услов-
ный квадрат, в котором он только что огнем
встретил «противника». Оно было чистое-чистое.
Комсомолец Владимир Блинов чувствовал себя
стражем этого бескрайнего неба.
От напряжения слезинка застыла в уголке
глаза, медленно наплывал дрожащий туман,
а в перекрестии прицела покачивался и неумо-
лимо приближался силуэт танка «противника».
Сержант М. Дадаев не спешил произвести выст-
рел. Для него это не обычная тренировка, сей-
час он должен вложить в боевой выстрел все
свое умение, мастерство, все, что он познал сам,
чему научили командиры, опытные огневики.
«На прямой наводке воюют нервы,— говорил
ему, бывало, отец, участник Великой Отечествен-
ной войны.— Сумеешь сдержать себя, сделаешь
точный выстрел — ты победил. Поторопишься,
промахнешься — тогда плохо дело».
— Огонь!
Воздух рванул гулкий выстрел, отозвался где-
то в глубоком овраге и наполнил радостью серд-
це сержанта Дадаева. Снаряд — точно в цель...
Чуть позже, после подведения итогов, чеканя
шаг, сержант вышел из строя и, замирая от вол-
395
нения, слушал теплые слова командира, объя-
вившего ему благодарность.
Об одном мечтал в эту минуту парень из се-
ла Верхний Коронай, что в Уйскульском районе
Дагестанской АССР: хотелось, чтобы вот сейчас
рядом с ним был его отец-фронтовик. Пусть бы
он услышал слова командира, пусть бы порадо-
вался за сына, что не подвел ветерана, что свято
верен боевым традициям. И совсем, совсем бы-
ло бы здорово, если бы узнали обо всем этом
его односельчане.
Когда Магомед уходил в армию, всем селом
провожали его. Сколько было напутствий, доб-
рых пожеланий! Не подвел Магомед, выполнил
их наказы. Пусть гордятся своим земляком! Толь-
ко вот, глядя на молодца-односельчанина, на-
верное, никто не догадался бы, как трудно было
Магомеду, пока он достиг настоящего воинского
мастерства, стал умелым артиллеристом. Но сам-
то сержант хорошо помнит, как тяжело давалась
ему военная наука, сколько волнений и тревог
испытал он, прежде чем стал тем, кто есть сей-
час, перед строем сослуживцев...
Наверное, потому, что с детства приучил его
отец не плестись в хвосте, Магомед Дадаев уже
на первом году службы взял обязательство стать
отличником. Ну, а когда слово дал, надо его
сдержать. Верность слову у них в селе — святое
понятие. «А в большой и дружной солдатской
семье — тем более»,— твердо решил Магомед
Дадаев.
В письме домой он поделился с отцом свои-
ми планами, рассказал, что намерен достичь
высоких результатов в боевой и политической
подготовке. Отец поддержал стремление сына,
напомнил о славных боевых традициях воинов-
фронтовиков, которые должны жить в сердце
каждого юноши-солдата.
На занятиях, в часы самоподготовки, а неред-
ко и в личное время Дадаев упорно тренировал-
ся в выполнении нормативов, глубоко изучал
сложную технику, старался стать повелителем
грозного оружия. Слово свое он сдержал, закон-
396
чил учебное подразделение с высокими
оценками.
И вот на его погонах — по три нашивки. Те-
перь он сержант. Вскоре Дадаев понял, что са-
мому учиться трудно, но подчиненных учить,
быть требовательным командиром — еще труд-
нее. Пришлось всерьез задуматься над уровнем
своей методической подготовки и заняться по-
вышением командирского мастерства. Каждый
вечер сержант подолгу засиживался над учебни-
ками, готовясь к занятиям или беседе с солда-
тами, вчитывался в строки ленинских произведе-
ний, задумывался о большой личной ответствен-
ности за защиту Родины.
Хорошая военная подготовка, знание под-
чиненных, стремление доводить начатое дело
до конца помогли сержанту Дадаеву вывести
свой расчет в число передовых и завоевать в со-
циалистическом соревновании первое место
в батарее.
Вскоре забот прибавилось еще больше. Да-
даев был назначен заместителем командира
взвода. Теперь он уже имел немалый опыт ра-
боты с людьми и знал, что только внимательное
изучение каждого солдата, индивидуальный под-
ход к нему позволят достичь успехов в боевой
учебе.
Однажды на полевых занятиях он заметил,
что старательный* добросовестный рядовой Ми-
ронов на огневой позиции терялся, чувствовал
себя скованно. В разговоре < ним сержант вьь
яснил, что Миронов затруднялся быстро и само-
стоятельно выбрать точку наводки. Заместитель
командира взвода объяснил, как это следует де-
лать, тут же показал практически, а затем
приказал молодому артиллеристу выполнить эту
операцию самому. И надо было видеть, как по-
светлело лицо солдата, когда он понял, что все
получается хорошо.
А сержанта Дадаева уже тревожили новые
заботы. Рядовой Уманчик слабо знает уставы,
рядовой Назаралиев теряется при действиях у
техники. И снова заместитель командира взво-
397
да идет к людям, беседует с ними, советует, тре-
бует, приказывает. Но прежде чем учить других,
нужно самому все знать в совершенстве, и при-
том не довольствоваться старым багажом, а по-
стоянно пополнять знания, изучать инструкции,
наставления, специальную литературу. Именно
так и поступает сержант Дадаев. Высокое мето-
дическое мастерство, отличное знание боевой
техники и искусное владение ею помогают ему
воспитывать высокосознательных воинов, отлич-
ных специалистов.
Проводя занятия, он дифференцированно
подходит к оценке труда воинов: отмечает ус-
пехи, указывает на недостатки, помогает найти
их причины и предупредить возможные ошибки
в будущем. Все это и позволяет передовому
сержанту добиваться успеха в обучении и воспи-
тании подчиненных.
...Принял сержант Дадаев грамоту из рук ко-
мандира и мысленно поклялся быть верным
славным боевым традициям нашей армии, сох-
ранять и приумножать их. А сердце его было
наполнено гордостью за то, что свою отлич-
ную стрельбу он провел на легендарной волго-
градской земле, где в дни минувшей войны
храбро сражался с фашистскими захватчиками
его отец.
♦ * *
Рядовой С. Клейменов решил уйти из учеб-
ного подразделения. Эта мысль настолько глу-
боко укоренилась в голове, что выбросить ее
он уже не мог. Поделился своими думами с дру-
гом, рядовым Н. Зайченко.
— Не думал я, Сергей, что ты такой безволь-
ный,— сразу напустился Зайченко.— Даже обид-
но за тебя. А еще спортсмен. Вместо того, что-
бы, засучив рукава, за дело браться, раскис...
— Ты понимаешь, не могу я так,— оправды-
вался Клейменов.— Сильно отстал, а програм-
ма сложная...
— Вот уж не ожидал от тебя,— продолжал
укорять Зайченко.— «Не потяну». А мы на что?
Да мы все вместе поможем тебе.
398
— Не хочу я тянуться в хвосте и быть поме-
хой взводу,— настаивал на своем Клейменов.
Словом, рядовой Зайченко переубедить то-
варища не смог. Тот остался при своем мнении
и решил попросить командира перевести его
из учебного подразделения
Рядовой Зайченко в тот же вечер обратился
к командиру отделения и предложил послушать
Сергея Клейменова на собрании. Пусть почув-
ствует силу коллектива, которому не безразлич-
на его судьба.
— Правильно,— поддержал предложение
Зайченко сержант.— Я доложу об этом коман-
диру взвода.
Потом было собрание личного состава взво-
да. На него пришли командир батареи и его за-
меститель по политической части. Сначала по-
слушали Клейменова. Он откровенно рассказал,
что отстал по программе обучения. Чтобы не тя-
нуть назад взвод, взявший обязательство стать
отличным, просит перевести в другое подразде-
ление.
— В короткий срок догнать товарищей не
смогу,— заявил он.— А быть младшим команди-
ром со слабыми знаниями не хочу. От этого
только вред будет...
Он считал себя правым, поступающим в ин-
тересах общего дела.
Все присутствующие слушали Клейменова
внимательно, никто не перебивал, не бросал
реплик.
Но вот сослуживцы стали выступать. Все го-
ворили, что Клейменов порядком проучился в
учебном подразделении, приобрел знание ар-
тиллерийского дела, имеет неплохие способнос-
ти и при соответствующей помощи, приложив
личное старание, не только догонит остальных,
но и добьется хороших результатов.
Горячее всех выступал рядовой Зайченко.
Ведь он лучше других знал характер своего то-
варища, его положительные качества, недостат-
ки и возможности, и поэтому строго говорил
о малодушии Сергея.
399
На собрании было решено, кто и по какой
дисциплине поможет Клейменову.
Почувствовав силу коллектива, Сергей во-
спрянул духом, повеселел. Мысль проситься
в другое подразделение он сразу же выбросил
из головы. Теперь нужно было думать, как быст-
рее наверстать упущенное. Он понимал, что
нельзя отказываться от помощи товарищей,
но и рассчитывал и на себя. Клейменов начал
много и упорно заниматься, каждую свободную
минуту уделял повышению своих военных и тех-
нических знаний, совершенствовал практические
навыки.
По стрелковой подготовке с ним занимался
командир отделения. Зайченко тоже старался
помочь по всем сложным вопросам. А как
только выдавалась свободная минута, Сергей
шел тренироваться в наводке орудия в цель.
Когда пришло время подводить итоги учебы
за месяц, оказалось, что многие предметы Сер-
гей усвоил хорошо. Командир взвода отметил
старания солдата. Эта похвала еще больше ок-
рылила его. Он стал настойчивее заниматься по-
вышением своего мастерства, вырабатывать ко-
мандирские качества. И опять первым помощ-
ником был Зайченко.
Лучшей проверкой на зрелость оказались бо-
евые артиллерийские стрельбы. Они проходили
в условиях, приближенных к боевой действитель-
ности, на резко пересеченной местности, да
еще при неблагоприятных погодных условиях.
И приятно было видеть, как действовал рядо-
вой Клейменов в составе расчета. А потом он
выполнял обязанности командира, стажиро-
вался...
Следует команда. Наводчик быстро устанав-
ливает данные. Проходят считанные секунды,
и Клейменов докладывает:
— Первое — готово!
Слова эти прозвучали бойко, уверенно. Еще
бы: человек полностью поверил в свои силы.
Вот что значит поддержка коллектива!
400
Сержант А. Понкратов построил отделение
и доложил командиру взвода о готовности к за-
нятиям. Глубоко продумав тему, цель занятия
и методику отработки учебных вопросов, он
предусмотрел и трудности, которые должны пре-
одолеть солдаты в процессе учебного дня.
Пока отделение двигалось к учебному полю,
солдатам пришлось немало попотеть. По коман-
де «воздух!» они разбегались на указанные ко-
мандиром интервалы и, используя складки мест-
ности, изготавливались для стрельбы по воздуш-
ным целям. Были отработаны также действия
солдат при внезапном нападении «противника»
и преодолении «участка заражения», который
был обозначен сержантом накануне выхода
в поле.
И вот тут командир отделения увидел, что
рядовой Кравцов физическую нагрузку перено-
сит с трудом. Когда, например, после короткого
броска солдаты стали надевать средства защиты,
Кравцов так нервничал, что забыл подвязать
тесемки чулок, руки у него дрожали, и он
с большим трудом надел противогаз. Догадался
сержант, сделал небольшой перерыв, дал воз-
можность Кравцову и некоторым другим солда-
там отдышаться, прийти в себя, но тут же под-
черкнул, как важны для воинов выносливость
и физическая закалка, которым кое-кто из них
до сих пор не придавал значения.
Для занятий сержант подобрал такой учас-
ток местности, на котором при выдвижении на
рубеж атаки солдаты должны были пересечь
овраг. Проходы в «миновзрывных» заграждениях
они преодолевали в колонну по одному, развер-
тывались в цепь, сближались с «противником».
И здесь рядовой Кравцов часто запаздывал, от-
ставал от своих товарищей, задерживал продви-
жение отделения вперед.
Понкратов понимал, что молодому солдату
нелегко прежде всего потому, что раньше мало
401
занимался спортом, не готовил себя к преодо-
лению трудностей армейской жизни.
Вместе со всеми рядовой Кравцов пробирал-
ся между «рогаток» и «ежей», врывался в тран-
шеи, наносил уколы в чучело, отбивал удары
прикладом, изготавливался для отражения контр-
атаки. Действовал он старательно, но к концу
занятий изнемог.
Когда учебные вопросы были отработаны,
сержант подвел итог и сделал разбор. отме-
тил умелые действия пулеметчика Н. Гаврилова,
гранатометчика К. Попова и других солдат.
Не забыл командир отделения и рядового Крав-
цова, отметив его старание на занятиях.
— Но вам, рядовой Кравцов,— сказал сер-
жант,— необходимо больше тренироваться на
гимнастических снарядах, закалять себя физи-
чески.
Молодой солдат и сам понимал это.
...Проходили напряженные дни учебы. По ут-
рам на физической зарядке Кравцов добросо-
вестно выполнял упражнения, прибавлял к ним
свои комплексы.
Вечером, в свободное от занятий время, мо-
лодой солдат снова шел в спортивный городок
и тренировался, постепенно усложняя упражне-
ния, усиливая нагрузки. А когда позволяла пого-
да, занимался на полосе препятствий. И часто
рядом с ним оказывался сержант Понкратов...
Холодный ветер обжигает лицо. У подножия
высоты сосредоточилось подразделение. Оно
вышло сюда затемно, совершив многокиломет-
ровый марш на бронетранспортерах, Солдаты,
поеживаясь от холода, ждали сигнала атаки.
В воздух взвились две красные ракеты.
Отделение Понкратова двигалось в центре
боевого порядка взвода. Опорный пункт «про-
тивника» атаковали с ходу. С криком «ура!» сол-
даты ворвались в траншею. Затем устремились
в глубину обороны. Наступление было решитель-
ным. Подразделение атаковало одну высоту за
другой, солдаты двигались ускоренным шагом.
Отделение сержанта Понкратова совершало раз-
402
личные маневры, меняло направление движения,
сосредоточивалось на различных рубежах атаки.
Ветер усилился, из-за высоты налетел снеж-
ный заряд, мотострелки продолжали выполнять
задачу. И вместе со всеми шел возмужавший
солдат Кравцов.
Для настоящей солдатской дружбы у сержан-
та М. Ивлева была отзывчивая, добрая душа,
а для воинской службы он имел волевой прин-
ципиальный характер. Отсюда и логика у него
была такая: командовать — без панибратства, по
всей строгости воинских уставов соблюдать спра-
ведливость, не делить подчиненных на сынков
и пасынков, постоянно заботиться о них, но на
поводу у них не ходить.
Все солдаты были довольны своим сержан-
том, а старшие начальники считали, что учебно-
воспитательный процесс в отделении Ивлева
ведется на уровне.
И все было так до того дня, когда в отделе-
ние прибыл на должность связиста рядовой Про-
шлецов,
При первой встрече командир отделения
и новичок по-братски обнялись, потискали один
другого в объятиях и, уединившись потом, дол-
го и весело разговаривали.
Солдаты вначале порядком удивились пове-
дению своего сержанта, обычно не имевшего
привычки обниматься со своими подчиненными,
тем более при первом знакомстве. Но когда уз-
нали, что Ивлев и Прошлецов родом из одного
села, до армии были закадычными друзьями, то
их удивление сменилось разочарованием. Мно-
гие из них подумали, что в лице Прошлецова
отделение приобрело «сынка». Как-никак они
с сержантом вместе росли и учились, и, конечно,
Ивлев для друга пойдет на поблажки. Да и сам
Прошлецов при первом разговоре с сержантом
так и подумал.
Но прошло немного времени и...
Был субботний день. Рядовой Прошлецов пер-
403
вый раз за свою службу получил увольнительную
в город. Настроение у него было приподнятое.
Он тщательно выгладил мундир и брюки, до
блеска начистил ботинки и, в ожидании команды
дежурного по роте «увольняемые в город,
строиться!», приглаживал перед зеркалом свой
короткий чуб. И вдруг появился командир отде-
ления. Он подозвал к себе Прошлецова и офи-
циальным тоном проговорил:
— Вам, рядовой Прошлецов, сейчас быстро
переодеться и заступить в наряд. Рядовой Ма-
медов, назначенный в наряд по кухне, заболел.
Так что действуйте!
— Брось шутить,— с усмешкой сказал сол-
дат, действительно принимая за шутку слова ко-
мандира.
— Разговорчики, рядовой Прошлецов,— уже
с большей строгостью проговорил сержант.—
Повторите приказание и выполняйте!
Внутри у солдата все похолодело.
— Ты что, Миша, ведь у меня увольнитель-
ная...— Прошлецов произнес эти слова как-то
мягко и осторожно, словно желая вызвать жа-
лость у своего командира-земляка. При этом
на широкоскулом лице солдата отразилось
страдание.
— Во-первых, не Миша, а товарищ сер-
жант,— поправил Ивлев,— А во-вторых, идите и
выполняйте приказание! Все! — отрезал сержант.
С минуту Прошлецов стоял, не двигаясь е
места, ботинки его словно приросли к полу. Он
все еще никак не мог поверить тому, что гово-
рил командир отделения. Задерживая свой недо-
уменный взгляд на лице сержанта, он пытался
прочесть на нем хоть какой-нибудь намек на
снисхождение к своей персоне. Но увидев, как
на продолговатом лице командира отделения
укоризненным огнем сверкнули большие голу-
бые глаза, а лохматые брови круто сдвинулись
над переносицей, Прошлецов резко приложил
руку к головному убору, и, метнув недовольный
взгляд на сержанта, повернулся и нехотя побрел
переодеваться.
404
Ивлев, провожая его глазами до дверей кап-
уерки, в душе посочувствовал ему, однако дру-
гого выхода у него не было. Он не мог посту-
питься своей командирской справедливостью
даже ради односельчанина, закадычного друга
детства. «Очередь идти в наряд его,— рассуж-
дал про себя Ивлев,— значит, так и должно
быть... А в увольнение сходит в другой раз. Ни-
чего экстренного у солдата нет. И главное, с мо-
ей стороны все сделано законно и справедливо.
Ни у кого не возникнет сомнения, что я интере-
сы дружбы ставлю выше служебных. Все пра-
вильно!»— сделал он окончательный вывод
и пошел заниматься своими делами.
Вернувшись из наряда, Прошлецов решил
поставить свои отношения с сержантом только
на официальную ногу. «Служить буду, как поло-
жено,— подумал он,— но прежней дружбе с
ним — конец!» Солдат никак не мог войти в по-
ложение командира отделения, да и не хотел
этого делать. Ему до боли в сердце было обид-
но, что Ивлев так вероломно лишил его первого
увольнения в город. Солдат додумался даже до
того, что приписал сержанту зазнайство, высоко-
мерие и еще бог знает что...
Ивлев не мог не заметить изменившегося к
нему отношения Прошлецова, однако своей ви-
ны перед ним не чувствовал и считал, что со
временем служба все поставит на свое место.
Заискивать перед подчиненным он не собирал-
ся. Командирское дело — сложное. Помимо
многих качеств, он должен иметь выдержку
и терпение. А вытерпеть Ивлеву пришлось не-
мало.
Прошлецову стало казаться, что сержант из-
лишне придирается к нему, больше других за-
ставляет работать, чаще делает замечания.
В кругу солдат он открыто начал выражать оби-
ды на командира отделения и тем самым, хотел
этого или нет, вызывал у сослуживцев неприязнь
к Ивлеву. А это дошло до заместителя команди-
ра подразделения по политчасти, который тут же
вызвал на беседу командира отделения.
405
Офицер и сержант вели разговор в откровен-
ной форме. Ивлев подробно рассказал за/лести-
телю командира по политчасти о тех недоразу-
мениях, которые возникли в отделении с прихо-
дом рядового Прошлецова, искренне признался,
что к своему земляку никаких предубеждений
не питает, требует от него по службе не больше,
чем с других подчиненных. И не преминул доба-
вить, что у Прошлецова характер строптивый,
однако способности к службе большие, и не зря
он борется за звание отличника учебы.
Внимательно выслушав сержанта, офицер
признал, что отделение находится на правильном
пути, о чем говорили успехи воинов в учебе
и дисциплине, но вместе с тем дал некоторые
советы Ивлеву для дальнейшего наиболее пра-
вильного воздействия на поведение рядового
Прошлецова.
— В характере любого человека,— подсказал
политработник,— непременно имеются свойства,
доступные для положительного влияния. Поста-
райтесь, к этому солдату подобрать свой осо-
бый «ключик». И если он самолюбив, то надо
действовать на его самолюбие.— В заключение
замполит пообещал вызвать к себе на беседу
рядового Прошлецова.
...Шло время. Прошлецов, после беседы
с замполитом, заметно изменил отношение
к сержанту Ивлеву. Он меньше косился на него,
чаще стал разговаривать с ним наедине, что же
касается сокровенных тайн, в которые раньше
посвящал своего друга, то пока оставлял их толь-
ко при себе. К тому же он с чрезмерной насто-
роженностью относился к приказам Ивлева, ус-
матривал в них какой-то подвох...
Однажды, получая от сержанта разрешение
на увольнение, он посмотрел ему в лицо и будто
бы заметил на нем какую-то ехидную улыбку.
И не желая разбираться в достоверности своей
догадки, решил обвинить сержанта в неискрен-
нем к нему отношении. «Наверное, он мстит за
что-то мне»,— с горечью подумал солдат. И дол-
го перебирал в памяти всевозможные случаи их
406
совместной жизни и дружбы, и грешным делом
подумал о том, что, возможно, сержант в обиде
на то, что когда-то, еще до призыва в армию,
они вместе ухаживали за девушкой, Ниной, ко-
торая теперь училась в педагогическом институ-
те и переписывается только с ним, с Прошлецо-
вым. Правда, сержант пишет письма другой де-
вушке и имеет по отношению к ней серьезные
намерения... Одним словом, в душе у солдата
еще осталась тень недоверия к своему коман-
диру, другу и земляку.
Сержант Ивлев в душе радовался переменам
в настроении подчиненного и был уверен, что
прежние отношения между ними восстановятся
в скором времени. А пока он должен был учить
Прошлецова военному делу, воспитывать у не-
го необходимые качества защитника Родины.
Легко, конечно, говорить, воспитывать... Во-
инская служба — дело чрезвычайно сложное и
трудное. Тяготы и лишения возникают внезапно,
даже при самых, казалось бы, обычных обстоя-
тельствах.
В то время, когда возникшие осложнения
между земляками шли на убыль, внезапно по-
явилось еще одно обстоятельство, которое с но-
вой силой обострило их.
Однажды вечером, когда подразделение по-
строилось для следования в клуб на шефскйй
концерт, старшина роты приказал Ивлеву выде-
лить в его распоряжение двух солдат для выпол-
нения срочной работы. При этом он предупре-
дил, чтобы эТи два человека были самыми креп-
кими, здоровыми.
Думать Ивлеву долго не пришлось. В отде-
лении именно такими воинами, считались Абду-
алиев и Прошлецов.
Сержант вывел их из строя, назначил стар-
шим Прошлецова и приказал идти в распоряже-
ние старшины. Солдаты четко повернулись и по-
шли твердым шагом.
Эту команду Прошлецов выполнил будто на-
ходясь во сне. И только отойдя несколько шагов,
он словно вспомнил и понял, что вместо концер-
407
та ему предстоит, по милости сержанта, черная
работа. «Он просто издевается надо мной»,—
со злостью подумал солдат и от досады едва не
заплакал. Все, что до сих пор он видел хорошего
в своем земляке и товарище, уступило место
плохому. Ему так и хотелось вернуться и сказать
сержанту самое обидное слово.
В этот вечер Прошлецов про себя ругал ко-
мандира как только мог. У него даже возникала
мысль написать обо всем этом своей Нине, рас-
сказать ей, каким несправедливым и даже бес-
человечным стал Ивлев. А уж от Нины дойдет
слух и до его девушки, то есть до девушки Ив-
лева. И тогда она еще посмотрит, дружить с ним
или нет. В общем, о многом передумал Прошле-
цов, в том числе и о том, чтобы перевестись в
другое отделение...
А время шло. Однажды внезапно прозвуча-
ла тревога, весь личный состав подразделения
быстро поднялся и вышел в поле на учения.
Погода выдалась плохая. Густая предрассвет-
ная темень затрудняла движение автомашин.
К тому же шел мокрый снег, полевые дороги
развезло. Чуть свернешь с обочины, и броне-
транспортеры начинают с ревом рыть глубокую
колею.
Трудно пришлось воинам на этих занятиях.
Одежда мокла, набухала, переставала греть, но-
ги зябли, холод пробирал до мозга костей. Ото-
гревались только тогда, когда, спешившись с ма-
шин, шли в наступление ускоренным шагом по
резкопересеченной местности.
Во второй половине дня перешли к обороне.
Солдаты отделения Ивлева дружно растянули те-
лефонный кабель, обеспечили связь со всеми ро-
тами. Много трудился рядовой Прошлецов. Но
трудности его не пугали. Где было нужно, он не
ждал команды сержанта и по собственной ини-
циативе, как его учили старшие начальники, ре-
шал учебные задачи.
Когда же наступила ночь и представилась воз-
можность немного отдохнуть, Прошлецов позже
всех прилег в уголке штабной палатки, положив
408
под голову катушку с кабелем. Несмотря на на-
сквозь промокшую одежду и неудобства, страш-
но уставший, он уснул мгновенно. Но спать ему
почти не пришлось. С одним из подразделений
произошел порыв связи. Ивлев рассудил, что
ликвидировать его лучше всего сможет его зем-
ляк. Он — сильный, настойчивый, отлично знает
свое дело и лучше других ориентируется на
местности.
Ивлев растолкал Прошлецова и, пока тот про-
дирал глаза, отдал ему приказ:
— Бери катушку, сумку и быстро иди по ли-
нии. Пока не исправишь повреждения, назад не
возвращайся.
Прошлецов поднялся, недовольно прого-
ворил:
— Ты только и видишь, наверное, одного
Прошлецова. Я только прилег на пару минут. Ес-
ли ты такой справедливый командир, то пошли
того, кто отдыхает больше всех. Прошлецов у
тебя как козел отпущения,— солдат решил вы-
сказать Ивлеву все, что накопилось у него за это
время.
— Тогда ответь мне на один вопрос,— обре-
зал его командир.— Будучи на моем месте ко-
го бы ты послал на такое серьезное и ответ-
ственное дело, неужели не самого лучшего
солдата?
Такой вопрос ошеломил Прошлецова. Он не
знал, что ответить сержанту. И почувствовал в се-
бе какую-то новую силу, которая словно подня-
ла его на высоту. «Ага,— подумал он про се-
бя,— значит сержант считает меня самым луч-
шим солдатом». И вдруг все то, неприятное, что
он хотел сказать в лицо сержанту, сразу куда-то
исчезло. И хотя Прошлецов весь был мокрый,
продрогший, до беспредельности уставший, он,
не говоря больше ни слова, быстро вооружился
инструментами и решительно шагнул из слабо
освещенной плошками палатки в чернильную
темень.
...Сверху на голову валил мокрый снег. Небо
было такое темное, будто кто прикрыл его чер-
409
ной шалью. Под ногами хлюпало. Под бледными
лучами карманного фонарика, едва различая не-
ровности земли, он ступал ногами на ощупь.
Иногда падал, и висевшая за спиной катушка с те-
лефонным кабелем чувствительно ударяла его
по лопаткам. Падавший за ворот снег таял
и струйками холодной воды проползал по телу.
Но Прошлецов ничего этого почти не замечал.
Он упрямо шагал вперед и все время держал
в голове слова сержанта: «Неужели не самого
лучшего солдата?». Эти слова будто согревали
его, вели куда-то на подвиг будничного дня.
Солдат даже не заметил, как, преодолев
с полкилометра, наткнулся на порванный прошед-
шим танком кабель. Он с трудом отыскал дру-
гой конец провода, связал оба конца, обмотал
их изоляционной лентой. И, удовлетворенный
важностью исполненного приказания сержан-
та, не задерживаясь, вернулся в палатку.
Выслушав доклад Прошлецова, командир от-
деления от лица службы объявил ему благо-
дарность.
По итогам летнего периода обучения Прош-
лецов вышел победителем в социалистическом
соревновании. Успехи солдата в службе были на-
лицо. За отличные показатели в боевой и поли-
тической подготовке, по ходатайству командира
отделения, ему предоставили краткосрочный от-
пуск с выездом на родину.
Перед тем, как ехать домой, Прошлецов, вы-
брав удобный момент, подошел к сержанту и,
протягивая ему руку, с волнением проговорил:
— Спасибо, друг! Теперь я навсегда понял,
что дружба — хорошо, а служба — главнее.
И земляки радостно, по-братски обнялись.
На склоне горы, называемой «Паук» и по-
крытой пожелтевшей травой, в неглубокой яме
разместился штаб подразделения. Шло наступле-
ние. Стрелковые роты, форсировав глубокий
каньон, третий по счету, исключительно опасный,
410
а местами неприступный, наступали далеко впе-
реди. Вокруг высокого майора с почерневшим,
осунувшимся лицом, в рассредоточенном поряд-
ке разместились офицеры, связные, радисты.
Майору только что сообщили, что с 7-й ро-
той, совершавшей по приказу обход горы спра-
ва, потеряна связь. Положение крайне обостри-
лось. И это грозило подразделению невыполне-
нием стоявшей перед ним задачи.
Недолго думая, майор приказал вызвать связ-
ного к 7-й роте.
Через минуту перед ним уже стоял невысоко-
го роста, плотный, с запыленным лицом и серы-
ми, ярко блестевшими глазами, молодой солдат.
Вздернутый кверху нос и слегка выступавшие
скулы придавали его лицу простое выражение.
Вся его фигура, обтянутая солдатским снаряже-
нием, казалось, целиком обратилась в одно
внимание.
— Передайте командиру роты,— говорил
майор, с ударением на каждом слове,— с обхо-
дом высоты соединиться с соседом слева и, про-
должая наступление, быть готовым к форсиро-
ванию реки с ходу.
В короткие секунды получения приказа рядо-
вой Калмыков не думал ни о чем. Он только
внимательно выслушивал своего командира,
запоминая приказ. Не мешкая, он тронулся
в путь.
Уже темнело. Нависавший туман принимал
в горах разнообразные очертания. Калмыков то-
ропился, он стремился засветло преодолеть
каньон.
Незаметно для себя Калмыков оказался на
краю каньона и, как ни странно, наедине с самим
собой. Машины и танки, недавно маневрировав-
шие здесь, ушли в обход. Справа и слева слы-
шался гул моторов, где-то раздавались орудий-
ные выстрелы. Но здесь стояла тишь.
Удобный спуск, наиболее легкий, он отыскал
без труда, но долго шел по дну оврага, пока
нашел пологий откос, чтобы выбраться наверх.
И тут он почувствовал дуновение ветерка, прият-
411
но обдавшего его вспотевшее тело. Поправив
снаряжение, он прибавил шагу.
Расступившаяся равнина вела его к горе. Сол-
дат спешил. Под ногами шуршала пересохшая
трава. Порой он натыкался на острые камни, ино-
гда, соскальзывая, падал на руки.
До горы Калмыков добрался благополучно
и уверенно начал подниматься по ее правому
склону. Изредка загоравшиеся в небе ракеты ос-
вещали его путь.
Калмыков не шел, а почти бежал. Он взмок
от пота. Автомат то и дело сползал с плеча, ве-
щевой мешок оттягивал плечи. Но на все это он
мало обращал внимания. Его беспокоило одно —
быстрее выполнить приказ.
Командира 7-й роты он отыскал в цепи. Офи-
цер внимательно выслушал связного, передал не-
обходимые данные и приказал Калмыкову, не те-
ряя времени, отправиться в обратный путь.
Отойдя немного от расположения роты, сол-
дат осмотрелся, сориентировался на местности,
облегченно вздохнул и быстро зашагал по полю.
Было такое ощущение, что он только что свалил
с плеч непосильную ношу. На душе повеселело.
Рукавом гимнастерки он отер с лица пот, попра-
вил снаряжение, прибавил шагу. Но тут же
мысль, что он не все сделал, пронзила его со-
знание. Своевременно доложить о выполнении
приказа — задача опять-таки немаловажная. Ведь
командир ждет его доклада.
За короткий срок своей солдатской службы
Калмыков научился повиноваться старшим. Осо-
бенно уяснил он известную истину о том, что вы-
полнять приказ необходимо точно и в срок.
Между тем погода незаметно менялась. Ветер
усиливался, туман набухал и синей тучей двигал-
ся по ветру. Неожиданно потемнело. Так нередко
случается в горах. Упало несколько холодных
капель. И немного спустя, в непроглядной тьме
хлынул ливень. Вспыхнули молнии, рассекая
тьму от зенита до горизонта. Ударил гром.
Калмыков вынул из вещмешка плащ-палатку
и, укрывшись с головой, продолжал путь.
412
Внезапно дождь превратился в град.
Он больно бил по голове. Но солдат продол-
жал шагать.
Вдруг он оступился и упал. Оглядевшись кру-
гом, он заметил, что находится на краю каньона.
И это его обрадовало. Забыв совершенно про
хлеставший ливень, Калмыков начал торопливо
спускаться по уже знакомому месту.
Он часто натыкался на выступы скалы. Ино-
гда, когда Калмыков на мгновение зависал над
пропастью, у него невольно захватывало дыха-
ние. На лбу выступал холодный пот, руки напря-
гались до предела.
Долго и с большим трудом Калмыков спус-
кался на дно оврага. Здесь было еще темнее —
хоть глаз выколи. Порой солдат останавливался,
стараясь высмотреть в скале удобное место,
чтобы выбраться наверх. Но видел только отвес-
ные стены. Разочарованный, он продолжал путь,
ступая почти на ощупь. Амуниция его промок-
ла и стала очень тяжелой.
Наконец, в овраге чуть просветлело. Мало-по-
малу мрак рассеялся, упали последние капли
дождя. В небе заблестели яркие звезды. Калмы-
ков пошел быстрее. Вскоре он увидел в скале
разрыв. Охваченный радостью, солдат побежал,
но, зацепившись за что-то ногами, упал и силь-
но ударился лбом, видимо, о камень.
В глазах у него потемнело, он на миг потерял
сознание.
Придя в себя, Калмыков пополз наверх. В го-
лове его стоял хаос. Чтобы не потерять вновь со-
знания, он взбирался как можно медленнее и ос-
торожнее. Встречались большие камни. В паль-
цы впивались их острые углы. Но солдат
продолжал карабкаться вверх. Иногда, припав
лицом к земле или камню, он минуту лежал, пе.
реводя дыхание и пересиливая боль во лбу,
в ладонях, а затем, ухватившись за ветку или
камень, подтягивался дальше.
О себе, о своих ранах связной не думал. Он
жаждал скорее выбраться наверх...
Командира подразделения Калмыков отыскал
413
на командно-наблюдательном пункте и, набрав-
шись сил, гордо доложил:
— Товарищ майор, ваше приказание выпол-
нено!
♦ * *
С огневого рубежа Алексей Стеценко шел
невесело, опустив голову и чувствуя на душе
превеликую тяжесть.
— Рядовой Стеценко упражнение из автома-
та не выполнил! — доложил он руководителю
стрельбы, стараясь не смотреть ему в глаза и
таким голосом, словно говорил откуда-то из глу-
бокой ямы.
— Что ж? Этого и надо было ожидать,—
с сожалением сказал офицер и приказал ему
идти в тыл стрельбища и тренироваться...
Командир отделения младший сержант
А. Г. Пристанское отрабатывал с солдатами «из-
готовку к стрельбе». Выслушав доклад Стецен-
ко, он с раздражением сказал:
— Это вам наука, товарищ Стеценко. И пра-
вильно гласит поговорка: «Что посеешь, то и по-
жнешь». Видно, ваша лень вперед вас родилась.
Проанализируйте свое отношение к тренировкам
по подготовке к стрельбе и сделайте выводы для
себя...
Горько было выслушивать упреки команди-
ров, неудобно смотреть товарищам в глаза,
но факт остается фактом. Подвел коллектив и
показал свою полную немощь в стрельбе из ав-
томата. И в этом во всем Стеценко полностью
признался самому себе. И невольно вспомнил
о недавнем прошлом.
Переступив порог армейской жизни, он встре-
тился с различными трудностями. А чтобы уме-
ло преодолевать их, не имел достаточной силы
воли. Было досадно самому себе, что в доар-
мейский период не занимался самовоспитанием,
не тренировал силу воли. Привык с ленью отно-
ситься к большим и малым делам...
В подразделении, как и следует быть, много
внимания уделялось огневой подготовке, осо-
бенно стрельбе из личного оружия. Регулярно
414
отрабатывались приемы и правила стрельбы,
а для этого много проводилось различных меро-
приятий, в том числе и во внеучебное время.
И этой весной, как только молодые солдаты ста-
ли в строй, они часто выходили на тренировки
по стрелковой подготовке. Стеценко старался
увиливать от них под различными предлогами,
боялся лишний раз с автоматом в руках изгото-
виться к стрельбе из положения лежа или с ко-
лена, за что нередко выслушивал упреки от ко-
мандира отделения или старослужащих солдат.
Как-то в воскресенье, вспомнил он, рядовой
Владимир Харченко предложил ему:
— Пойдем на огневой городок. Там прово-
дятся соревнования по выполнению нормативов:
сборка, разборка автомата, снаряжение мага-
зина.
— Нет,— ответил Стеценко,— я лучше в во-
лейбол поиграю.
— Как хочешь,— сказал Харченко,— только
учти, на днях стрельба из автомата, смотри не
подведи отделение.
— Не бойся, не подведу, подумаешь, какое
сложное дело — пальнуть из автомата.
Другой раз он просто-напросто увильнул от
занятия, где изучалась материальная часть авто-
мата. Тогда он ушел в медпункт, сославшись на
боль в животе.
И вот результат.... Единственный в отделении
не выполнил упражнение. Обидно было сослу-
живцам, что этот молодой солдат потянул отде-
ление на третье место по стрельбе.
Командир отделения вызвал его на беседу,
поговорил с ним по душам, поставил перед ним
задачу по части систематических тренировок в
стрельбе из автомата, посоветовал, как лучше
заняться этим делом.
А тут еще старослужащий солдат рядовой
Владимир Харченко не давал ему покоя. В каж-
дом деле наступал на пятки, навязывался со
своей помощью.
— Что ты пристал ко мне? — сказал как-то
вгорячах Стеценко, когда они вдвоем сидели в
415
курилке после ужина.— Ты что, в няньки нанялся
ко мне?
— Не за тебя, дуралея, болею,— ответил
снисходительно Владимир.— Посто жаль усилий
коллектива. Сводишь ты их на нет. Если бы не
твое плевое отношение к стрельбе, быть бы на-
шему отделению на первом месте. Не любишь
ты людей, коллектив, в котором служишь, и не
уважаешь труд командиров, которые с утра и до
ночи нянькаются с нами, как с детьми малыми.
Да и себя, наверное, не уважаешь...
Такого разговора от сослуживца по отделе-
нию Стеценко не ожидал. Владимир бил не
в бровь, а в глаз, душой не кривил, откровенно
высказал все, что думал о нем.
— Ладно! — с грустью сказал Стеценко. Он
два раза глубоко затянулся, бросил окурок в
урну и уже на ходу бросил:
— Там увидим... Только не будь моей тенью...
Владимир с улыбкой смотрел ему вслед...
Шли дни. Алексей на глазах менял свое от-
ношение к службе,. Его как будто подменили. Он
за каждое дело теперь брался с охотой. Видно
было, что решил подтянуться. Только пытался
сделать это без помощи товарищей. От коман-
дира отделения это не могло укрыться. Застав
Алексея за сборкой и разборкой автомата,
он заметил:
— Это хорошо, товарищ Стеценко, что ты
не теряешь времени даром, но лучше делать это
с кем-нибудь вдвоем.
Солдат призадумался. Он знал, что сержант
плохого никогда не посоветует. И незаметно стал
приближаться к рядовому Харченко. А тот,
по заданию комсомольского бюро, собственно
к этому и стремился. Владимир незаметно вошел
в доверие к товарищу и старался без особой на-
вязчивости помочь ему овладеть стрелковым
мастерством.
Как-то накануне ответственной стрельбы про-
водилось соревнование по выполнению норма-
тивов на лучшее отделение, Устанавливался приз
победителю.
416
День был солнечный, приятный. На огневом
городке все места были подготовлены по-празд-
ничному. И вообще царило праздничное наст-
роение. В качестве судей выступали офицеры,
прапорщики, партийные и комсомольские акти-
висты. Каждый норматив выполнялся на качест-
во и время.
И вот на разостланной плащ-палатке лежит
учебный автомат. Вокруг солдаты отделения сер-
жанта Пристанскова и другие воины, выступаю-
щие в качестве зрителей и «болельщиков». На-
чинает сержант. Все замирают в ожидании
команды.
Стеценко, выдвинувшись на самый передний
план, почти рядом с сержантом, весь превратил-
ся во внимание. Команда офицера «приступить!»,
пущен секундомер. Стеценко едва успевал смот-
реть за руками сержанта, которые четко, быстро
выполняли приемы. Казалось, больше всего он
задержался при отделении затвора от затвор-
ной рамы. Но только казалось так, а на самом
деле задержки никакой не было, только этот
прием один из самых нелегких. Когда сержант
крикнул «готово!» и руководитель остановил се-
кундомер, то на нем оказалось девять секунд.
Все вокруг одобрительно зашумели.
Стеценко увидел все это будто во сне. Он
убедился, что сержант работает руками, будто
не думая о том, что делает, автоматически. «Мне
так никогда не сделать»,— с горечью подумал
он. И тут, словно угадывая его мысли, над ухом
раздался голос Владимира: «Придет время, и ты
так будешь делать. Главное — в тренировке».
Другие нормативы: сборка автомата и сна-
ряжение магазина сержант также значительно
перекрыл. Стеценко вновь любовался действия-
ми командира отделения, которые были четки-
ми, уверенными и безошибочными.
Затем выступили рядовые Давыдовский и
Харченко. Оба они показали отличные резуль-
таты. Последним соревновался Стеценко. Он, ко-
нечно, никого и ничем не удивил, но нормативы
выполнил с оценкой «хорошо». Помогла трениров-
14 Заказ № 160
417
ка, которую провел с ним накануне Владимир
Харченко.
После этого у молодого солдата стала расти
уверенность в своих силах. Командир отделения
и сослуживцы временами подбадривали его,
а больше всего оказывали ему всевозможную
помощь. Теперь на каждой тренировке он вы-
кладывался весь, а что было непонятно, выяс-
нял у командира и старослужащих солдат. Мас-
терство Стеценко зрело на глазах у всех. А сам
он почувствовал, что ему как-то легче стало
служить, стрелковые тренировки казались уже
не тягостными, а даже стали интересными...
Вскоре снова наступил ответственный мо-
мент: практическая стрельба из автомата, при-
чем усложнялось само упражнение.
На стрельбище в горы выехали рано утром.
Солнце, чуть поднявшись от земли, уже припе-
кало чувствительно. Над горами висел туман,
словно слитком серебра сползал в долину.
Перед началом стрельбы проверили один из
нормативов. Стеценко выполнил его на «хоро-
шо». Затем, не теряя времени, тренировался под
руководством командира отделения, тщательно
готовил оружие к стрельбе: прочистил от смазки
ствол, закоптил мушку, подогнал, как следует,
снаряжение.
Они шли в паре с Владимиром. В исходном
положении тот сказал ему:
— Смотри, ничего не забывай! Главное —
крепче прижимай автомат к плечу, плавно спус-
кай курок, затаивай при этом дыхание...
— Постараюсь,— ответил молодой солдат.
При команде «к бою!» Стеценко выбрал
удобное место, быстро изготовился, зарядил ав-
томат, поставил прицел и, обнаружив появив-
шуюся цель, уверенно обстрелял ее. Затем по-
являлись и скрывались другие цели, и он умело
переносил огонь, поражая одну мишень за дру-
гой. Лишь один раз почувствовал, что резко дер-
нул за спусковой крючок и... промазал.
Главное, все, что выполнял он потом — раз-
ряжал оружие, вставал, выполнял команду
418
«к осмотру»,— уже казалось ему делом привыч-
ным. Руки действовали будто сами, автомати-
чески.
Алексей возвращался после стрельбы с гор-
до поднятой головой. Ему не стыдно было до-
кладывать командиру отделения о результатах.
— Сегодня выполнил на «хорошо», в следу-
ющий раз, надеюсь,— на «отлично!» — сказал
сержант Пристанское.
— Так точно, товарищ сержант! — весело от-
ветил молодой солдат и невольно вспомнил сло-
ва сержанта: «Что посеешь, то и пожнешь».
В. А. ГОЛУБЕВ
Трудная работа
Волгоград он знает как свои пять пальцев.
Память цепко удерживает в качестве ориенти-
ров ничем не примечательные места в городе,
мимо которых мы с вами проходим, даже не за-
медлив шага. Если бы экскурсовод вел экскур-
сию по этим его приметам и ориентирам, то ту-
ристы услушали бы примерно следующее: «Ува-
жаемые товарищи, посмотрите направо, в этом
месте на днях обнаружена немецкая противо-
танковая мина. А теперь поверните ваши головы
налево, здесь не так давно нашли и обезвредили
несколько снарядов времен минувшей войны.
А сейчас мы будем проезжать район, где
в прошлом году найден целый склад боепри-
пасов...» И так по всему городу, растянувшемуся
вдоль Волги на десятки километров.
Все дальше и дальше в прошлое уходит от
нас война, а земля до сих пор не может освобо-
диться от начиненного взрывчаткой металла и
время от времени напоминает о ней найденным
в самом неподходящем месте ржавым неразор-
вавшимся снарядом. Впрочем, для таких находок
подходящих мест нет.
Бывает, что на разминирование приходится
выезжать каждый день, бывает, что через день,
14*
419
зимой вызовов значительно меньше. Тем не ме-
нее ежегодно в Волгограде он обезвреживает до
трехсот боеприпасов разных типов и калибров.
Итак, Николай Величко — сапер. Звание —
старший лейтенант. В своей профессии Николай
не видит ничего необычного. Работа как работа,
таких много. Это действительно часто так быва-
ет: посторонний набюдатель видит в иной про-
фессии лишь ее внешнюю сторону и даже чаще
тот романтический ореол, который ее окружает.
Например, геолог — это таежный романтик; жур-
налист— значит, «трое суток шагать, трое суток
не спать ради нескольких строчек в газете».
Ну а кто не знает заповедь сапера, который оши-
бается только один раз в жизни. Словом, полная
риска профессия, человек один на один со смер-
тельной опасностью. На самом деле все гораз-
до проще и будничней. Смысл всей работы сапе-
ра в том и заключается, чтобы свести риск до
минимума. А что значит, свести риск до миниму"
ма? Прежде всего — кропотливая учеба, штуди-
рование специальной литературы. Для сапера не
должно быть незнакомых систем боеприпасов,
он не должен задумываться, на какое расстояние
долетают осколки снаряда того или иного типа,
не должен затрачивать много времени на при-
нятие решения в сложной ситуации и т. п.
— И потом наша библия,— улыбается Нико-
лай,— инструкция по обезвреживанию взрыво-
опасных предметов. Как это ни скучно звучит, но
первая заповедь для сапера — обязательное сле-
дование каждому слову, каждой букве инструк-
ции. Чреваты риском именно отступления от нее.
Если сказать, что он с детства мечтал стать
сапером, то ничего такого не было. Военным —
да, хотел, у них в семье были военные. Но все
равно судьбу определил, как это часто в жизни
бывает, случай. Так уж получилось, что окончил
инженерное училище на Украине, так уж полу-
чилось, что потом служил в Германии, случайно
стал специалистом по разминированию. Вполне
мог бы заниматься и каким-то другим делом.
Случайно приехал и в Волгоград, мог бы служить
420
и в любом другом месте. Правда, в этой послед-
ней случайности была своя закономерность. Ког-
да впервые попал в наш город, не покидало
ощущение, что уже не раз бывал в нем. Ходил
по улицам, вспоминал рассказы своего деда, ко-
торый воевал здесь сорок лет назад. Эти расска-
зы крепко врезались в память. Они дали первое
представление о войне, настоящей войне, не той,
что в книгах и кино. Не на этой ли улице дед
случайно встретил своего земляка и друга из
родного села в Ростовской области? Обнялись
крепко, и в тот же момент один из них был убит
шальной пулей. Потом, после трудных боев, была
у второго возможность побывать у себя на роди-
не, но не поехал, не мог везти с собой столь тя-
желое известие.
Они оба знают город как свои пять пальцев.
Правда, для одного, бывшего разведчика, он ос-
тался в памяти таким, каким был сорок лет на-
зад. Не приезжал сюда с тех времен старый
фронтовик. А внук его, хоть и не являлся ни
участником, ни очевидцем сражения в Сталин-
граде, может по памяти назвать места наиболее
ожесточенных боев. И знает о них не только по
книгам и газетным статьям.
...В тот раз напоминание о войне было осо-
бенно страшным. Разорвавшимся снарядом уби-
ло и покалечило нескольких подростков. Целый
месяц в районе завода «Красный Октябрь» груп-
па из тридцати человек под руководством стар-
шего лейтенанта Величко проводила сплошное
разминирование. Земля здесь оказалась бук-
вально начинена боеприпасами. Снаряды, грана"
ты, цинки с пулеметными лентами, которые со-
хранились настолько, что хоть сейчас заправляй
в пулемет. Все это осторожно извлекали на по-
верхность, грузили на машину, вывозили в без-
опасное место и взрывали. Сегодня на том
месте стоят теплицы завода «Красный Ок-
тябрь».
Трагический случай предшествовал сплошно-
му разминированию и в Кировском районе.
— Не могу я про эти трагические случаи спо-
421
койно вспоминать,— рассказывает Николай,—
каждый раз себя виноватым чувствую: не нашел,
Не обезвредил. Ведь пацаны обычно гибнут и ка-
леками становятся.
Тогда в Кировском районе тоже целый арсе-
нал боеприпасов нашли. Экскаватором разрывали
старые окопы, извлекали проржавевшие снаря-
ды. Запомнилась почему-то немецкая ложка из
какого-то особого сплава и блестевшая так, буд-
то и не лежала сорок лет в земле.
— Когда все закончили, решил я еще раз про-
ехать на машине, осмотреть местность. Смотрю,
паренек стоит. Спрашиваю, не видал ли чего-ни-
будь такого. Он говорит: «Пошли, дядя» — и по-
вел. Шли, шли, пришли, наконец. Смотрю — вот
это подарок: под деревом лежит противотанко-
вая мина. Взрыватель окислился, весь проржавел.
А кругом тишина, ветерок легкий, рядышком
старик коров пасет, не так уж далеко и пионер-
ский лагерь. Трогать мину нельзя — от малей-
шего прикосновения рвануть может. Пришлось
уничтожить на месте. Отогнали коров, расставили
посты — только землю тряхнуло. Старик потом
подошел, посмотрел на воронку, головой пока-
чал: «Который год здесь коров пасу, надо же...»
Вообще — это редкость, когда опасную на-
ходку можно взрывать на месте. Обычно рабо-
тать приходится в черте города, там, где о взры-
ве не может быть и речи. Единственно возмож-
ный способ — взять снаряд в руки, положить в
машину и вывезти.
В инструкции по обезвреживанию взрыво-
опасных предметов написано буквально следую-
щее: «Военнослужащие с неустойчивой нервной
системой к разминированию не допускаются».
У старшего лейтенанта Величко нервная система
устойчивая. Устойчивость эта основывается на
трезвом расчете, большом опыте и высоком про-
фессиональном мастерстве. Поначалу тоже, ко-
нечно, не доставлял удовольствия вид ржавых
снарядов и визг летящих, пусть даже не в тебя,
осколков. Но с того начала прошло уже много
лет, и сегодня все вызовы на задание опреде-
422
ляются для него самым что ни на есть буднич-
ным словом: работа.
У Михаила Кульчицкого есть такая строчка:
«Война же — совсем не фейерверк, а просто —
трудная работа». Глубокий философский смысл
заложен в сопоставлении столь необычного и
противоестественного для человека занятия, как
война, со столь обычным и будничным — работа.
Освобождение земли от начиненного смертью
металла тоже не назовешь обычным занятием.
А вместе с тем и к нему как нельзя больше под-
ходит определение: нелегкая работа. До сих пор
время от времени то в одном районе, то в дру-
гом приходится делать сплошное разминирова-
ние. Медленно, шаг за шагом саперы прослуши-
вают каждый метр земли — труд кропотливый,
утомительный, требующий постоянно предельно-
го внимания.
— От меня зависит, чтобы никогда здесь
больше не прозвучали взрывы. Не люблю высо-
ких слов, но считаю, что моя работа очень нужна
людям. Кто-то же должен ее делать. Раз выпало
это мне, то мой долг выполнять ее как можно
лучше.
Весной, когда сходит снег и окончательно
оттаивает земля, снаряды на ее поверхности об-
наруживаются гораздо чаще. В это время года
заявки в саперный батальон поступают одна за
другой, в это время года старшему лейтенанту
Н. Величко приходится выезжать на задание поч-
ти каждый день.
Г. С. ЕРМОЛЕНКО
«Наука убеждать»
ЧЕТЫРЕ ВСТРЕЧИ С ПОЛИТРАБОТНИКОМ
КАПИТАНОМ Ю. В. КОВАЛЕНКО
Встреча первая. Взгляд со стороны
Солнце палило немилосердно. Поднимая бес-
просветную завесу пыли, к полигону с грохо-
том и лязгом торопились танки. От беспрерывной
423
работы машин вся окружающая учебный лагерь
зелень имела желто-серый вид и была похожа
на декорацию.
На автомобилях, бронетранспортерах, БМП
(боевых машинах пехоты) двигалась пехота.
В воздухе висело знойное марево.
Я разыскал заместителя командира по по-
литчасти.
— Молодой, современный офицер? — спро-
сил он.— Потомственный воин нужен? Как вы,
журналисты, пишете, «наследник боевой славы
отцов»? Есть такой... Спросите у дежурного
капитана Коваленко.
По моему, поговорить вам будет с ним инте-
ресно. Современный. Молодой. Интеллигент.
С педагогическим подходом к солдату, ищет,
добивается. Уважают его и солдаты, и офицеры.
За что? За основательность в суждениях. За
культуру. За знание предмета. Ведь нынешний
солдат какой? Образованный. Эрудиты есть та-
кие, что с наскока ничего не добьешься, надо
убедить, доказать, чтобы тебе верили. Вот с Ко-
валенко поговорите, он вам все обрисует. У него
на этот счет своя теория...
Заместитель командира по политчасти сочув-
ственно осмотрел мою экипировку, белый в про-
шлом воротник ленинградки и покачал головой:
— Только найти его будет сейчас нелегко. Он
в подразделениях. Завтра начало учений. Много
работы. Надо комсомольские, партийные собра-
ния провести, прессой обеспечить, политинфор-
мации организовать. Но я вам примету верную
скажу — ищите по росту: как увидите самого вы-
сокого капитана в расположении, можете смело
представляться. Не ошибетесь...
Только теперь я понял, что выполнить в срок
данное мне задание — написать очерк о моло-
дом офицере — будет весьма непросто.
К полудню, когда я на редакционном «гази-
ке» исколесил весь лагерь, выяснилось, что Ко-
валенко отбыл в город за фильмами и будет
только к вечеру. Я расположился у палатки офи-
церов-политработников, начал приводить в сис-
424
тему беглые записи о впечатлениях дня. Из этих
отрывочных записей складывался хотя и непол-
ный, но довольно любопытный портрет капитана
Юрия Викторовича Коваленко.
Офицер-политработник: Юрий Викто-
рович у нас недавно. До этого служил за грани-
цей. Спокоен, рассудителен, в спорах аргументи-
рует свои мысли примерами из личного опыта:
политработу в подразделениях он знает. Прак-
тик, но не «приземленный». Я бы назвал его
практиком-романтиком.
Не жалеет времени и сил, чтобы убедить ок-
ружающих в том, что выполнение приказа для
коммуниста, комсомольца, каждого воина — де-
ло чести. Не терпит формализма в идеологиче-
ской работе. Считает, что это крайне вредно.
Заведующий клубом лагеря: Въед-
ливый чересчур. Висело панно лет пять — всех
устраивало. И начальство разное приезжало —
ничего... А ему, видите ли, не показалось. Велел
снять. Сейчас поправляем, подкрашиваем, раму
меняем. Лишняя морока, я считаю. Это же не
Эрмитаж, а солдатский клуб.
Комсомольский работник: Золотой
мужик! Одного молодого из запаса воспи-
тывали. За нарушение режима, как говорят
спортсмены... А он, Коваленко, сразу ход конем
сделал. «Дед,— спрашивает,— у тебя воевал?» —
«Воевал».— «Живой?» — «Живой».— «Уважает он
тебя?» — «Да вроде бы. Работаю нормально.
А чего?» — «Да я попросил ребят вчера снимок
твой сделать, когда ты тут «геройствовал». Вот
держи на память от мен^... А вот эти два давай
пошлем деду и в твой таксопарк. Дед же, гово-
ришь, у тебя в этих местах воевал. Теперь ты
«воюешь»... Идет?»
Знаете, парень даже посерел... «Порвите,—
говорит,— товарищ капитан, снимки. А этот я
себе действительно на память оставлю. Я ведь в
армии, на срочной, классным специалистом был.
Благодарности из части отцу и деду посылали.
Сорвался... Но больше не повторится. Даю
слово...»
425
Рядовой Ю. Кубраков: Сам я с Куба-
ни... Знаете, когда Юрий Викторович про исто-
рию нашего замечательного полка рассказы,
вал, все заслушались. Память у капитана, я вам
скажу, потрясающая. Весь путь полка у него как
на ладони, а особенно Сталинградская битва...
Оказывается, девятая рота нашего полка отли-
чилась в заключительных боях в центре горо-
да. Служить не на совесть в такой части нельзя.
Это мы благодаря Коваленко уяснили на-
всегда...
Вот так, по-разному, смотрелся Коваленко
со стороны.
Когда в сумерках у палатки появилась высо-
кая фигура, я уже мог считать, что мы с Юри-
ем Викторовичем знакомы.
— Капитан Коваленко,— представился он и ус-
тало опустился на скамейку. Разговор наш мы
отложили до утра. Но утром начались учения,
и пришлось попрощаться с Коваленко до более
спокойных времен...
Вы видели современный бой в учебном ва-
рианте? В кино? Тогда мне вас жаль. И не пото-
му, что это приятное зрелище. Напротив. Но толь-
ко увидев современную военную технику вбли-
зи, воочию, так сказать, можно понять нынешне-
го солдата и офицера.
Время на раздумье в таком бою — доли се-
кунды. Проведя полтора часа в танке, который
за это время успел и форсировать речушку,
и отстрелять треть боезапаса, и принять бой с
«вертолетами» и установками ПТУРСов (противо-
танковые управляемые реактивные сваряды),
я понял, как изменились условия боя по сравне-
нию с минувшей войной, как уплотнилось «до
взрыва» время в бою.
«Да, нервы здесь нужны крепкие, одна тех-
ника ничего не решит, если за ее рычагами, за
ее пультом не будет находиться человек знаю-
щий и убежденный... Убежденный в необходи-
мости решения, единственно верного ,и готовый
привести его в исполнение, несмотря ни на
что»,— таков был первый тезис Юрия Ковален-
426
ко, когда мы столкнулись с ним в полевой типо-
графии, где версталась листовка о ходе учений.
— Над этим и бьемся,— сказал Коваленко,
черкая черновик.
Встреча вторая. «Не останавливаться в пути»
Эта наша встреча с Юрием Викторовичем сос-
тоялась спустя месяц после первой, в клубе час-
ти. Шла подготовка к смотру самодеятельности.
Юрий беседовал с художественным руко-
водителем ансамбля и комсомольским работ-
ником.
«Современная, конечно, современная музы-
ка,— вслушался я в его речь.— Но современ-
ная— значит несущая приметы нашего времени,
значит глубокая, интересная, одухотворенная, со
своим лицом. Второе — гражданственная... Такое
наше время... Вы не согласны?»
— Маловато сейчас хороших песен об армии,
о нашей службе,— продолжал он разговор уже
со мной.— Раньше кто сочинял музыку для ар-
мии— Покрасс, Соловьев-Седой, Новиков, Блан-
тер, а поэты какие! Сейчас сочинили песни о всех
родах войск, но песни в основном слабоватые.
Хотелось бы, чтобы помогали они укреплять лю-
бовь к армии, утверждали романтику нашей
трудной армейской профессии. Надо искать путь
к душе человека, а не только к уму. Без этого
мы не сможем реализовать все наши планы и за-
думки. Помните суворовскую «Науку побеж-
дать»? Мы теперь заняты такой же трудной ра-
ботой, работой по повышению эффективности,
политического воспитания воинов. Я бы назвал
ее, эту систему, «наукой убеждать».
Найти путь к душе человека, ключ к его серд-
цу, уму... А обязательно ли это? Коваленко пом-
нит спор на эту тему с одним из молодых офи-
церов.. Подразделение этого недавнего выпуск-
ника училища неплохо зарекомендовало себя
на учениях, отлично выполнило некоторые эле-
менты учебно-боевой задачи. И вот в разговоре
о слагаемых успеха Юрий коснулся этого само-
го «ключа» к солдатской душе. Лейтенант откро-
венно рассмеялся. «Да брось ты, какой там ключ?
427
Здесь же армия, а не детсад. Надо верно оце-
нить обстановку, дать четкий приказ и требовать
его неукоснительного выполнения. Вот и все —
все слагаемые успеха!»
Не смог тогда переубедить Юрий «голого
тактика». А зря оставил тот спор незавершен-
ным. Его завершила через некоторое время са-
ма жизнь, сама строгая служба солдатская. Ар-
гументы у жизни веские, опровергнуть их трудно.
Припоминается эпизод с одних из учений.
Через понтонный мост сплошным потоком дви-
гались танки. И вдруг понтоны стали расходить-
ся, очередной танк начал крениться в воду. Побе-
левший «тактик» приказал экипажу срочно поки-
нуть машину. Механик почему-то на секунду-
другую замешкался. Он, оказывается, заглушил
двигатель и тем самым спас силовую установку,
не дал ей выйти из строя. Командующий, вручая
механику именные часы, обратился и к лейтенан-
ту: «Хороших людей воспитываете, командир.
Думающих, смелых. Благодарю за службу!».
Приказать стать настоящим человеком нель-
зя. Воспитать настоящего человека можно.
Коваленко вспоминает с чувством неловкости
о случае, когда он забыл на минуту о том, что
современный солдат вырос и изменился вместе
с нашим стремительным временем. Войдя как-то
в казарму после комсомольского собрания,
на котором он обратил внимание на отсутствие
интереса к жизни организации рядового Олега
Месхи, он увидел его с книжкой в руках. Поин-
тересовался. Оказывается, читает «Память» Чи-
вилихина. Завязался разговор, в котором Кова-
ленко пришлось быть в роли ученика, которому
раскрывались истины, ранее для него если не
скрытые мраком, то напечатанные, так сказать,
мелким шрифтом. Глубина знаний молодого сол-
дата, страсть, жажда проникновения в суть ис-
тории российской, в историю ее искусства не-
сколько ошеломили наставника комсомольцев.
Человек, главной чертой которого, как считал
Юрий, было равнодушие к будничным заботам
коллектива, жил активной, всепоглощающей
428
внутренней жизнью. И от общественной жизни
солдат ждал такой же ^увлеченной целостности,
направленности. Формальнее, простое «отбыва-
ние номера» его оскорбляло.потому Юрий по-
нял, что надо поднимать ребят на серьезные,
настоящие дела, доходить до сердца каждого.
Иного не дано, если рассчитываешь на высокие
результаты воспитательной работы. Не получит-
ся. Если сам горишь вполнакала, как заставишь
загореться своей идеей, предложением других?
И так раз за разом. Учил ребят Коваленко,
и сам учился...
После той вечерней беседы сдружились они
с Олегом крепко. Другие ребята с интересом
слушали рассказы Месхи о фресках Рублева,
Дионисия. Недавно узнал Юрий из письма, что
добился своего Олег, поступил в полиграфичес-
кий институт, закончил его. Теперь он художник,
оформляет книги. Очень здорово помогает ему
знание истории, живописи, литературы.
Или еще один пример. Когда Коваленко по-
просил сделать фотомонтаж о жизни комсо-
мольской организации части ко Дню Советской
Армии, за дело взялся Сергей Тырцов. Выясни-
лось, что он не просто фотограф, а подлинный
художник. Его снимки затем часто публиковали
в армейской газете.
Встреча третья. Разговор об ответственности
«Когда человек становится взрослым? Можно
об этом судить по метрикам, а можно — по зре-
лости поступков, по тяжести ответственности, ко-
торую наваливаешь на свои плечи. Если это чув-
ство ответственности заполняет всего тебя, вре-
мя и пространство вокруг тебя, значит, это
ответственность зрелого человека».
Примерно так начался наш разговор с Юри-
ем Викторовичем после трудной беседы, кото-
рую вели на партбюро с молодым офицером,
совершившем проступок. Проступок этот сви-
детельствовал о том, что последние полгода
офицер относился к делу своему, мягко выража-
ясь, «без огонька». Закончилось это тем, что
не реагировал он на предупреждение механика-
429
водителя о неисправности в системе машины.
В итоге на учениях едва не погиб человек. По-
чему это произошло?/ «Командир дал себе право
забыть об ответственности за дело, которому он
служит»,—так, выступая на партбюро, резюми-
ровал этот проступок Коваленко.
— На этом чувстве держится все,— продол-
жал он, когда мы остались одни в опустевшем
помещении партбюро...
После окончания военно-инженерного учили-
ща Юрий попросился на Дальний Восток, в мес-
та, где служил в войну отец. Около года был ко-
мандиром топогеодезического взвода. Был из-
бран заместителем секретаря комсомольской
организации ракетного подразделения. Через
два года — секретарем. В числе победителей со-
ревнования лучших комсомольских организаций
Забайкальского военного округа был удостоен
права подписать рапорт XXV съезду партии. Так
и стал политработником...
Отвечать за каждого человека... Это чувство
сформировалось у Юрия очень скоро. Так по-
лучилось.
«Сурова природа Забайкалья...» Эти весьма
банальные строки из метеорологической хроники
центральных газет предстали однажды перед мо-
лодым офицером в своей подлинной сути. А на-
чалось все вроде бы с несложного задания. На-
до было перегнать в подразделение автомобиль
со станции. Расстояние — около четырехсот кило-
метров. По хорошей дороге — шесть часов ходу.
По местным дорогам, через сопки — вдвое даль-
ше. А тут началась пурга. Мороз и до этого был
даже по местным меркам довольно чувствитель-
ный, а к ночи природа совсем обезумела. Ветер,
казалось, раскачивал машину на взгорках. Зано-
сы, остановки в распадках. А тут еще беда. По-
тек радиатор. Машину с водителем Татариновым
пришлось оставить и на «газике» пробиваться ос"
тавшиеся полсотни километров в часть за «ле-
тучкой». Добрались, а она неисправна — про-
кладку головки блока пробило. Как быть? Там,
на морозе, один на один со стихией рядовой-пер-
430
вогодок. Прошло ужехтри часа. Сделали вроде
все, что могли, надели н^него все самое теплое,
валенки отдали размером побольше. Юрий сви-
тер свой, материнской вязки> передал ему. Па-
яльной лампой канистру с водой нагрели, поста-
вили в кабину.
Неизвестно, что подействовало на ребят из
взвода, но «летучку» исправили за полтора часа.
В три часа ночи были уже у оставленной маши-
ны. «Как я нашел дорогу к ней, не представляю
сейчас»,— честно признается Коваленко. В каби-
не «летучки» холодно, а я весь мокрый от вол-
нения. А Татаринов улыбается: «Ну, что вы пере-
живали так, товарищ лейтенант, я же привыч-
ный.,.. У нас в Фергане тоже бывает сорок пять
градусов, правда не холода, а жары...»
«В этот момент я понял, как они дороги мне
все: и Татаринов, и ребята, колдовавшие над «ле-
тучкой» в полночь, и водитель «летучки», рвав-
шийся сквозь сугробы, чтобы помочь чело-
веку. И еще я понял. Я отвечаю за жизнь и здо-
ровье каждого из них перед их семьями, перед
своей совестью коммуниста. У каждого челове-
ка есть резервы сил, резервы знаний, резервы
выносливости. Есть у него и еще очень важйый
резерв — резерв души. Если помочь мобилизо-
вать ему этот резерв, он горы свернет. В этом
как раз и суть задачи политработника — уметь
пробудить в нужный момент резерв души чело-
века. И он победит, ничто не сможет его согнуть,
выбить из колеи. Но для этого надо хорошо
знать каждого. Без этого знания политработа —
дилетантизм, просветительство...»
К вечеру мы выехали в учебный лагерь, нача-
лось развертывание части. «Какая она, наша ар-
мия? Какова ее готовность? Сможет ли она в
трудную минуту проявить все свои лучшие ка-
чества, верность своим победоносным традици-
ям? На все эти вопросы можно ответить в наши
мирные дни в ходе учений, максимально прибли-
женных к боевым условиям. Именно здесь про-
ходит испытания на прочность характер совре-
менного солдата, его выучка, мастерство, взаи-
431
мопомощь, верность присяге». Так начался наш
разговор с Коваленко в следующую с ним ветре"
чу. Замечу, что слова «испытание на прочность»
Юрий Викторович произнес очень серьезно.
И привел несколько примеров испытаний тако-
го рода в ходе прошедших учений.
— И вот что проявляется в равной степени,—
продолжал Коваленко.— Бывает, рассуждают
так: «Это в ходе учения он сплоховал, а в насто-
ящем бою себя покажет». Не могу с этим согла-
ситься. Есть некоторый опыт. Приходят из запаса
солдаты, сержанты, офицеры. И сколько раз я
убеждался в том, что на учениях чаще всего от-
лично проявляют себя люди, хорошо зарекомен-
довавшие себя на работе, на «гражданке». И это
вполне закономерно. Ведь наша армия не изоли-
рованный орган в государстве. Она плоть от пло-
ти народа нашего. И процесс воспитания не де-
лится на процесс воспитания в школе, в армии,
на работе, в семье, хотя каждый аспект воспи-
тания носит в себе свои черты, свои особеннос-
ти, свою локальную, можно сказать, задачу. Но
в целом ведь мы воспитываем человека социа-
листического общества. Нового человека. Зна-
чит надо использовать потенциал воспитания
на предыдущем этапе, не пытаясь начать «с ну-
ля», каким бы сложным ни показался вам кон-
кретный случай. И вот оценить, уловить каче-
ственную «базу», с которой пришел в армию
человек, очень важно.
Поговорили, поспорили. А я подумал с точ-
ки зрения Коваленко о нем самом, о его базе,
с которой он пришел в армию.
Ну что ж, база серьезная... Юрий воспитывал-
ся с юных лет в семье, где служба в армии была
делом самым важным в жизни старших, делом
уважаемым, святым. «Так надо, сынок»,— гово-
рила обычно мама, когда Коваленко-старший
снимался с семьей по очередному приказу с ед-
ва обжитого места и направлялся на новое.
«Так надо»,— обращался Коваленко-младший к
своим друзьям-мальчишкам из гарнизонной ком-
пании, прощаясь с ними, чаще всего навсегда...
432
Оставлялись некоторые игрушки, летом — моде"
ли самолетов, потом Неоконченные мальчишес-
кие споры, общие игры и песни, но на долгие
годы оставались дружба, память...
Он с детства был свидетелем того, как упор-
но стремился к знаниям отец. И еще Юрий уна-
следовал от отца, что самая большая радость
в жизни — это и есть радость узнавания. Тогда
не будут трагедией ни новые назначения, ни но-
вые места, ни новые условия...
Так что если посмотреть путь Юры Ковален-
ко от курсанта военно-инженерного училища до
политработника, то путь этот закономерен.
И служба, испытывая молодого политработника
«на разрыв», «на излом», «на скручивание»
(Юрий мастерски проиллюстрировал ситуации,
вызывающие подобные деформации у молодых
офицеров), дает со временем главное — проч-
ность характера, твердость принципов и умение,
не уставая, делать трудное дело — воспитывать
в мирных условиях солдата, готового к подвигу.
Задача очень и очень непростая, да и не най-
ти труда более достойного в наше сложное, не-
спокойное время.
— Приходит порой парень в армию. Инфор-
мирован, начитан, а в голове такая каша... Не мо-
жет он пока разобраться самостоятельно, что до-
стойно внимания, а что — нет. Одни щеголяют
знанием модных западных ансамблей, кумиры та-
ких сопровождают всюду — вырезки из журна-
лов, записи, диски, «маги». А что в душе своего,
исконного?
Задача здесь — не вторгаться в этот призрач-
ный, во многом надуманный мир чужих вкусов,
импортированных взглядов, а присмотреться,
разглядеть сущность человека, его мысли. И зна-
ете что? В девяноста случаев из ста выясняется,
что это все — шелуха. Большинство не знает ине
понимает этой музыки, отдает дань просто моде,
старается не отстать от группки «эстетов», начис-
то лишенных собственных взглядов на мир,на ве-
щи, их окружающие, на чувства долга и необхо-
димости. Таких единицы, но они есть. Но армия,
433
служба, товарищество, как мартен, переплавля-
ют все в человеке, отделяют сталь от шлака,
и этот раздел металл? и примесей становится яв-
ным для всех.
— Юрий Викторович, а вот разговор сейчас
идет повсюду о «женском» воспитании подрост-
ков как причине их некоторого инфантилизма, ут-
раты мужественности, храбрости, решительнос-
ти — чисто мужских качеств. Что вы думаете по
этому поводу?
— А что? В этом есть доля истины. Это —
проблема. Ведь смотрите: мальчишек воспиты-
вают в основном женщины — в детсаду, в шко-
ле, да и дома тоже мама — главный воспитатель.
Необходимо усиливать мужскую прослойку в пе-
дагогике. А то,— смеется,— бывают казусы. Пом-
ню в начале службы на учениях случай. Сигнал:
«В атаку! Взвод — «ура!» и вперед. А новенькие
молчат. Стесняются друг перед другом «ура!»
кричать. Ну им старшина, ветеран наш, помог
потом. Рассказал, как из окружения прорывались
под Смоленском. «Ура!» — говорит,— нам артил-
лерию заменило. Взводом на батальон шли и
пробивались. А потом, в сорок четвертом наше
«ура» выметало фашистов из окопов за двести
метров от нашей цепи. Так что авторитет нашего
российского «ура» высокий, и стесняться его ни-
как негоже».
Еще один принцип — не давать новичку замы-
каться в себе. Найти ему такое дело, в котором
он мог бы свои таланты мирной, домашней жиз-
ни проявить и почувствовать себя личностью и
здесь, на службе. И тут важно уметь слушать
человека, дать ему выговориться и выложить
свои «козыри». Один танцует, другой рисует,
третий — мастеровой, «золотые руки». Найдешь
ему дело, и человек расцвел, развернулся, и в
военном обучении у него сразу сдвиги, и отноше-
ния с товарищами налаживаются, и командира он
начинает понимать...
Мы сидели с Коваленко на холме у полигона.
Ночь уже спустилась над военным лагерем, вда-
ли виднелась только строчка огней над дорогой.
434
Шли учебные ночные стрельбы танкистов. В чер-
ном небе было видно, как раскаленные болван-
ки учебных снарядов мелькали над полигоном,
уносясь вдаль, к мишеням. Иногда неточно пу-
щенный снаряд ударялся в бруствер и, рикоше-
тируя, свечкой взмывал в небо. «Новичок,— без-
ошибочно определял Юрий Викторович.— Ноч-
ная стрельба — сложная наука. Не сразу полу-
чается».
— Юрий Викторович, хотя я не вижу в ваших
педагогических принципах новых положений,
«теорию Коваленко» нельзя не признать эффек-
тивной.
Собеседник улыбается:
— Это не моя теория. Это педагогика — от
Песталоцци до Сухомлинского.... Главное — не от-
делять выполнение чисто боевых задач, военную
подготовку от воспитания. Офицер должен пос-
тоянно помнить, что он воспитывает солдата не
только словом, но и всем своим поведением,
своей манерой держаться, отдавать приказ, вы-
слушивать подчиненного. Сейчас очень остро ста-
вится вопрос о воспитателе-коммунисте. Его
личный пример — еще один фактор успешного
воспитания и притом самый действенный...
Мы медленно возвращались к офицерской па-
латке, расположенной на краю плаца. У палатки
Коваленко поджидали молоденький лейтенант
и рядовой, по виду — первогодок.
— Поговорите с ним,— обратился лейтенант
к Коваленко.— Сложное обстоятельство у парня
в семье... И вообще... не спит, нервничает...
Коваленко поздоровался с солдатом, они ото-
шли на дальний конец плаца и присели на ска-
мейку. Мы с лейтенантом закурили.
— Думаете, поможет Юрий Викторович? —
спросил я у офицера.
— Очень надеюсь, он мне однажды уже по-
мог очень здорово. Умеет подобрать ключ к лю-
бому. Особый это талант, не у каждого есть...
Я не знаю, чем закончился этот трудный раз-
говор у Юрия Викторовича с молодым солдатом.
Но знаю одно: он сделает все, чтобы помочь
435
человеку утвердить в себе веру в добро, веру
в других, веру в собственные силы. Пожелаем же
Коваленко удачи в его трудном, но таком необ-
ходимом деле.
Встреча четвертая. Портрет в семейном
кругу
Папа пришел! Встречают отца семилетняя
Ольга и стремительно перемещающийся по ков-
ровой дорожке по направлению к двери то на
двух, то на четырех опорах предмет всеобщей
любви и гордости семьи десятимесячный Дима.
Пьем чай. Все — впятером. Коваленко самый
младший, понятно, еще далек от понятий дис-
циплины и субординации и потому, зажмурив
от удовольствия глаза, кусает отца за ухо, по-
бедно сверкая новенькими резцами, наметив-
шимися под верхней губой.
Обращаю внимание на книги — главное в
скромной, но весьма современной обстановке
квартиры. «Взять живым» В. Карпова, книги
о летчиках Покрышкина, Кожедуба, романы
Ю. Бондарева... Коваленко перехватывает мой
взгляд, поясняет: «Летчики — моя слабость. Меч"
та юности...»
Сейчас капитан Юрий Викторович Ковален-
ко— политработник. Стаж его комсомольской,
партийной работы — почти восемь лет. Практи-
чески он начался сразу же после окончания учи-
лища.
— Почему пошел по отцовской дороге, ре-
шил связать свою судьбу с армией? Причин мно-
го. Первая — все детство прошло в военных гар-
низонах, в лагерях, вместе с отцом. Вторая —
мать, Мария Никитична, стоически переносила
все тяготы кочевой жизни офицера. Отец,
Виктор Кузьмич, отвоевав на Дальнем Востоке
рядовым, после окончания Московского пехот-
ного училища имени Верховного Совета РСФСР,
в 1947 году служил в Группе советских войск
в Германии, затем пришлось исколесить все За-
кавказье.
И везде, в гарнизонах, военных городках,
можно было увидеть неутомимого, ловкого
436
и страшно любопытного ко всем деталям суро-
вого солдатского быта Коваленко-младшего.
Отец во время сужбы в Баку заочно закончил
факультет университета. А после выхода в от-
ставку полковник Коваленко защитил кандидат-
скую диссертацию и сейчас преподает в институ-
те. Да, надо было иметь волю и характер! «За-
щищать диссертацию в 50 лет! Зачем? Чего тебе
не хватает?» — удивлялись приятели. «Времени,—
со свойственным ему юмором отвечал Вик-
тор Кузьмич. — Времени, которое я потерял в
молодости, и знаний, которые приходится зани-
мать у молодых».
Вопрос к жене Коваленко, Наталье Герма-
новне: «А вас не пугают перспективы вечных ски-
таний офицера?». Улыбается: «Нет!» Наташа —
дочь хирурга, прошедшего всю войну. Так что
воспитание получила спартанское. «А потом, я по
специальности химик,— продолжает Наташа.—
А в любой части света все состоит из одинако-
вых элементов. Так что мои знания пригодятся
везде».
Как многие мальчишки, Юрий мечтал стать
летчиком. Стремление в небо, жажда полета ес-
тественны для юности. Но не получилось с лет-
ным училищем, врачи за что-то зацепились.
И все же книги о летчиках и сейчас на полках
среди самых зачитанных. Между прочим, часто
приходит мысль о сходстве требований к летчи-
ку и современному политработнику, партийному
вожаку.
Кумир его детства, трижды Герой Советского
Союза А. Покрышкин писал, что, пожалуй, ни
одна другая профессия не расставляет людей
с такой справедливостью, как летная. Тут не по-
может ничто, если ты сам не умеешь или не хо-
чешь работать. Надо быть смелым — всегда, соб-
ранным— всегда, готовым к полету—всегда.
А разве наука убеждать — не наука побеждать!
Разве борьба за настоящего человека легче
борьбы в суровой стихии неба? Она также не ис-
пытывает почтения перед должностями, звания-
ми, былыми заслугами. Эта борьба, эта наука
437
требует от человека быть всегда на уровне,
в форме, умения безошибочно найти ключ к вос-
питуемому, к его душе.
В авиации фиксируют летные происшествия
и даже предпосылки к ним. А разве в политра-
боте не было на памяти Коваленко таких «про-
исшествий», когда судил о человеке опрометчиво,
а вчерашний «размазня», по словам ротного
старшины, в ходе учений первым прыгнул в ле-
дяную воду и спас товарища.
— Как я стал политработником? В кого по-
шел? В отца, наверное. Хотя мы с ним разные.
У него подход к людям какой-то свой. Но что-то
есть, конечно, общее. А вот его выправке я всег-
да завидовал...
Здесь разрешите мне отступить и высказать
свое мнение по этому поводу. Времена меняют-
ся, меняются армия, ее служащие, ее оснаще-
ние. Выправка солдата, офицера — показатель
дисциплины, культуры, уровня организации
службы, кто с этим спорит. Но мне в армейской
среде больше всего запомнились не блестящие,
как на полковом смотре, офицеры, а другие —
интеллигенты, думающие. Хотя эти понятия я не
хочу противопоставлять. Пусть майор Комаров,
с которым меня познакомили, покажется вам
чуть мешковатым, неповоротливым, но у него
за плечами физико-математический факультет
университета и военное училище — он думает
и считает в три раза быстрее любого среднего
специалиста. На них, таких, в век электроники
держится армия, они ее опора и основа.
Так вот, Юрий Викторович — интеллигент, хо-
тя и выправка у него соответствует росту под
190 см. Он тоже из «новой волны» офицеров,
которые принесли с собой в армию знание фило-
софии и психологии и многое другое из «штатско-
го» прежде багажа, но сегодня так необходи-
мое армии.
Так сложилась жизнь, служба воинская, что
не удалось отцу Юрия, Виктору Кузьмичу, побы-
вать раньше на героической сталинградской
земле. А теперь здесь служит сын. «На этой зем-
438
ле, сынок,— размышляет вслух Коваленко-стар-
ший,— обновляется, становится молодой душа
каждого человека, прошедшего войну. И дело
не только в памяти о героическом сражении на
Волге, в памятниках на священной земле... Я час-
то думаю о предложении наших заокеанских
«радетелей за будущее»... Помнишь, предлагали
они не восстанавливать Сталинград, а оставить
его, как страшный памятник войны. Это был бы,
без сомнения, самый жуткий мемориал в мире,
мемориал смерти. Но мне кажется, что возрож-
денный Волгоград, который увидели десятки
миллионов людей со всех концов земли, это ме-
мориал вечной жизни и воли человечества, по
воздействию гораздо сильнее. Человечество не
должно парализовать чувство ужаса и безысход-
ности перед грядущей войной. Человечество
должно бороться за мир без кошмаров войн,
бороться, не теряя оптимизма, веры в торжество
разума. Только так можно сокрушить организа-
торов новых блицкригов, новых крестовых похо-
дов против коммунизма...»
Долго стоял отец на вершине Мамаева кур-
гана и смотрел за Волгу. «За Волгой для нас
земли нет! Это кто так сказал, Юра? Снайпер
Василий Зайцев! Да, последний рубеж... Пом-
нишь слова панфиловца политрука Клочкова под
Дубосеково: «Велика Россия, а отступать некуда.
Позади — Москва...» Так и намечают себе герои
свои последние рубежи. И не сдаются, не отсту-
пают. И остаются навсегда в памяти народной».
Получалось, что вроде бы не Юрий отца
на экскурсию по городу-герою пригласил,
а отец ему экскурсию устроил в сущность совет-
ского патриотизма, к истокам героизма россий-
ского. И манера говорить раздумчиво, неспешно,
как бы приглашая к размышлению собеседника,
западает в душу.
Вот оно, «комиссарское» умение убедить че-
ловека, сделать его единомышленником. Ведь
это, наверное, врожденное искусство людей не-
сокрушимой убежденности в правоте дела, ко-
торому они служат, которому отдают все свои
439
помыслы. И это не приемы трибуна, оратора, это
способ самовыражения, это огромная работа
души и ума, это строительство основы идей-
ности нашей в сердце молодого собеседника.
Отцовские уроки... Их с детства впитал в се-
бя Юрий, и они заронили в него то зерно вели-
кой веры в идеалы, которые нужно утверждать
всей своей жизнью. И он благодарен отцу за это,
как и матери за ее негасимую доброту, любовь
к людям, выдержку, человечность с большой
буквы.
Разговорился я с Коваленко-старшим. Присе-
ли мы на парапет лестницы мемориала.
— Да, уходят ветераны,— согласился Вик-
тор Кузьмич.— Помните, как Юрий Владимиро-
вич Андропов на встрече с ветеранами в Кремле
говорил о них как о хранителях традиций, во-
площении нашего революционного духа, энтузи-
азма. И здесь очень важно не пустить на само-
тек воспитание молодежи в духе традиций.
Не докучать им рассказом о том, как мы вот
раньше могли по двенадцать часов без отдыха,
а вы?.. Наши студенты в стройотрядах тоже ра-
ботают иногда по двенадцать часов. Тут вопрос
в том: во имя чего? У одних — идея й материаль-
ный интерес, а у других — только второе. Вот
это проблема!.. Откуда это у нас, в наше время?
А ведь это не в среде самой молодежи роди-
лось. А в среде их родителей, взрослого окру-
жения. На что же мы сетуем? Надо наводить по-
рядок повсюду. Обладатели «бешеных денег»
не должны чувствовать себя у нас хозяевами
жизни. Тут не только воспитанием надо зани-
маться, надо и закон употребить.
В разговор вступает Коваленко-младший.
Увлеченно рассказывет о своих спорах с товари-
щами, армейской молодежью. Вспоминает о за-
мечательных молодых ребятах, готовых за това-
рища в огонь и в воду. Заспорили с отцом о
главном в облике и случайном, наносном, «ше-
лухе». Сидели они, полемизировали, а я прислу-
шивался к ним и думал вот о чем. Как много
в нас от отцов, от старшего поколения, от отцов-
440
ских и материнских уроков. Вспомнилось и го-
лодное лето сорок шестого года, и ночи в очере-
ди за хлебом, и мать, отдавшая мне последний
кусок свеклы... Мать, нечаянно качнувшаяся от
слабости и остановившаяся во время нашего
очередного похода за лебедой и крапивой для
борща. Сколько нам расти, подниматься до них,
до их самоотверженности, беззаветной любви
и высокого мужества!
По ступеням лестницы к Пантеону поднима-
лась мимо нас семья. Ветеран на костылях, ста-
рушка, молодые, внучки-близнецы, нарядные,
как бабочки. Ветеран остановился и посмотрел
на стену, где изображен боец с развороченной
осколком грудью, делавший свой последний
шаг к нашей победе. «Сынок! — прошептала ста-
рушка.— А вот мы, слава богу, живем...»
Мы поднялись с парапета.
— Я служил здесь, в Волгограде,— сказал
подошедший к нам молодой папаша, на котором
буквально висели близнецы.— Решил деду пока-
зать курган. Он воевал под Ленинградом, а здесь
брат Дмитрий у него погиб...
Они двинулись по лестнице, а мы смотрели
вслед семье, по судьбе, жизни которой, как по
судьбам миллионов наших людей, тяжелыми гу-
сеницами прокатилась война. Мы смотрели на
согнутую спину ветерана, сухонькую фигурку
старушки, на широченные плечи молодого отца,
на сестренок-близнецов в ярких оранжевых
платьицах, на их молодую мать в позолоченных
туфельках...
Юрий наклонился к отцу и сказал:
— Когда я говорю с новобранцами, я повто-
ряю одну мысль: «Вы надели погоны для того,
чтобы это все — война, смерть — не повторились
никогда... А твои погоны с той войны, отец, я бе-
регу».
Словно легкая туманная дымка скользнула в
глазах Коваленко-старшего. Он обнял сына за
плечи и сказал тихо: «Спасибо, сынок!..»
441
На счету сапера-сержанта
Юрия Музыченко свыше ста
обезвреженных взрывоопасных
предметов
Танкисты *Иван Перемот и Олег Есиков
Курсанты Качинского военного
училища летчиков
братья-близнецы
Александр и Виктор Прокоповы
Наводчик орудия
рядовой Виль Назмутдинов (слева)
Механик-водитель
рядовой Игорь Скороход (справа)
Участник
Сталинградской битвы
бывший минометчик И. И. Свидров
беседует с молодыми воинами
СОДЕРЖАНИЕ
Могучая сила 5
Мальчишки, мальчишки
Кленов Ю. В. Сын полка................ . 8
В тыл врага................... 12
Пластикова Л. С. Несколько эпизодов .... 19
Ионов В. М. Юный волгарь ............. 24
Киселев В. В. И мамы были с нами ... 35
Сыркин Л. И. Девичий тральщик .... 46
Огненные рассветы ... 61
Туз И. К. Без промаха ............... 74
Писарь-каптенармус ... 78
Погребная А. И. Смерти назло.................. 81
...Вы завтра уходите в бой
Чуйков В. И. Они — из 62-й . ... 92
Юрьев С. Е. Гвардейцы .................... 95
Лозовенко А. 3. Наступала грозная броня . . 114
Савченко П. Я. Минометчики ................. 154
Соловьев П. И. Мы из 20-й отдельной ... 189
Говорят документы .... 208
Логинов И. М. Сокол ................ 209
Пулями пробитые,
кровью обагренные ... 214
Дронь Н. Г. Вожаки ................ 222
О чем писали газеты . . . 250
Дубровин И. И. Снайпер Яков Лапа .... 251
Участник Парада Победы . 257
Павлов К. М. Связь действует ...............262
Плотников П. П. По велению сердца .... 282
Соколовский А. М. В бой шли солдатами .... 290
Наследники
Гостев В, П. Будни солдатские...............362
Голубев В. А. Трудная работа ............... 420
Ермоленко Г. С. «Наука убеждать»...............424
П37 Пламя юных сердец: Сборник.—
Волгоград: Ниж.-Волж. кн. изд-во,
1985. (Подвиг Сталинграда бессмер-
тен).— 448 с.
Это сборник воспоминаний ветеранов участни-
ков Сталинградской битвы о юных воинах-комсомо-
льцах, героически защищавших город на Волге. Это
они, юноши и девушки, шли навстречу свинцовому
ливню и побеждали сильного и коварного врага
О них, юных защитниках Сталинграда, рассказывает-
ся в первых двух разделах. Третий раздел посвящен
нынешним молодым воинам Советской Армии.
0605030202—006
М15Ц03)—85
63.3(2)722
ПЛАМЯ ЮНЫХ СЕРДЕЦ
Редактор В. С. Мельников
Художник В. Э. Коваль
Худож. редактор В. И. Волкин
Техн, редактор А. Г. Илларионова
Корректор О. И. Молоканова
ИБ № 619
Сдано в набор 18.08.84. Подписано к печати
7.12.84. НМ 00714. Формат 84Х100’/з2. Бумага ти-
пографская № 1. Гарнитура журнальная рубле-
ная. Печать высокая. Печ. физ. л. 14. Печ. усл.
л. 21,84. Усл. кр. отт. 21,84. Уч.-изд. л. 20,6.
Тираж 50 000. Заказ 160. Цена 1 р. 10 коп.
Нижне-Волжское книжное издательство
400066, Волгоград, ул. Советская, 4.
Типография издательства «Волгоградская правда>
400066, Волгоград, Привокзальная площадь.

Сканирование - Беспалов, Николаева
DjVu-кодирование - Беспалов