Георгъ Зиммель.
РЕЛИПЯ
С0Ц1ШН0-ПСИХШ10ГИЧЕСН1Й атюдъ.
Переводъ съ нЪмецкаго
М. Бердоносова и О. Лямбонъ.
Подъ реданц!ей
С. А . Котляревснаго.
МОСКВА.
Иэданге М. и С. Сабашниковыхъ.
1909.

Типе-литография Т-ва И. Н. КУШНЕРЕВЪ и К0. Пименовская ул ., с об . д .
Москва— 1909 .

ГЛАВА I.
Весьма нередко бываеть, что силы, свойственный на­
шей личности и м1ру вещей, врываясь въ известной
М'Ьр'Ь въ нашу жизнь, ощущаются нами какъ излишняя
помеха, но теряютъ такой характеръ воздМств1я на насъ
въ тотъ моментъ, когда въ значительной степени уси­
ливается ихъ навязчивость и требовательность. То са­
мое, что, какъ часть и величина относительная, не хоте­
ло ужиться съ другими элементами жизни, въ которые
оно вплелось, какъ абсолютное и господствующее, мо-
жеть стать въ органически мирное отношете кь нимъ.
То, что уже составляетъ содержаше жизни, часто не хо-
четъ сообразоваться съ любовнымъ чувствомъ, честолю-
б1емъ, вновь возникающимъ интересомъ; но какъ ско­
ро страсть. или твердая решимость ставягь ихъ въ
центръ души и по нимъ наст^аиваютъ все наше суще-
ствован1е въ его совокупности, на этой совершенно но­
вой основ’Ь начинается новая жизнь, тонъ которой мо-
жеть опять быть едиными и неразд'Ьльнымъ. Теорети­
ческое отношеше къ вещамъ подтверждаетъ это явле-
т е практики. Когда мыслителей стала волновать про­
блема взаимодМств1я тЬлеснаго и духовнаго въ ихъ
проявлетяхъ, Спиноза покончилъ съ этой несообразно­
стью такимъ обраэомъ, что протяженность съ одной сто­
роны, сознаше съ другой,— каждое на своемъ язык*,—

—
4—
выражаютъ все существующее; между гЬлеснымъ и ду-
ховнымъ царить соглас1е, коль скоро они не перепле­
таются более другь съ другомъ, какъ относительный
величины, но каждое изъявляете притязание на всю все-
ле1шую Ц'Ьлишмъ и представляете всю ее безе изъятая
по-своему. Можете быть, такой путь развитая помога­
ете религш выйти равнымъ образомъ.изъ н'Ькоторыхъ
теоретическихъ затрудненШ, таке же, какъ онъ часто уже
служилъ къ разр'ЗЬшешю конфликтовъ практической ре-
липозной жизни. Где идеалы и требоватя религш ока­
зываются въ противоречш не только съ побуждешями
низшего порядка, но и съ нормами и ценностями духов-
наго и нравственная бытая, тамъ выходъ при подобнаго
рода трети и путанице находился только такимъ обра-
зомъ, что упомянутая на первомъ месте притяватя
все усиливали свою относительную роль—вплоть до аб­
солютной; только когда религия дала-для жизни решаю­
щей основной тонъ, ец отдельные элементы опять стано­
вились- въ правильное отношение друге къ другу или къ
целому. И когда соответственно этому складывается из-
учете релщгознаго, оно можете разрешить те нротнво-
реч!я,
-въ которы» обыкновенно запушваютъ его ка­
тегории остальной жизни. Подъ этимь не подразуме­
вается, конечно, безусловное господство религгозной мыс­
ли, подавляющей интересы другого порядка^ но к а­
ждая изъ видннхе формъ нашего еуществоватя долж­
на быть признана способной выразить на своедеь язы­
ке всю совокупность жизни. Организация нашего суще-
ствованйг поередетвомъ абсолютнаго господства одного
принципа на счете всехъ другихъ была бы такимъ обра-
зомъ поднята на высшую ступень : ни- одному изъ врин-
цнповъ въ пределахъ самостоятельно нарисованной имъ
м1ровой картины не зачемъ было бы опасаться какого-
либо нарушетя ея цельности со стороны другого прин­
ципа, такъ какъ онъ этому последнему уступаете та­

—
5—
кое же право воздать свою картину м1ра. Эти картины
ьйра съ принцшйальной точки зрйтя такъ же мало мог­
ли бы другь съ другомъ скрещиваться, какъ тога! съ
кра(жами. А что ©не все-таки не разойдутся дру-гъ ,съ
другомъ, за это ручается съ одной стороны единство со-
держатя, проявляющееся во воехьвтии»дифференциро-
ванныхъ формахъ, съ другой—единообразное течете ду­
шевной жизни. Ведь последняя изъ множества -мгровъ,
которые, такъ оказать, въ виде идеальныхъ возможно­
стей лежать -нередъ нами, въ насъ, выхватываеть толь­
ко отдельные обломки, чтобы изъ нихъ выплавить свое
собственное существоваше, причемъ, разумеется, она при
свош ъ меняющихся целяхъ и своемъ неустойчивомъ
комплексе чувствъ можеть довести те м1ры до жеето-
кихъ конфликтовъ 'между собою.
Для наивного человека тр ъ опыта и практики есть
простая действительность; предметы, составляюпце со­
держаще этого шра, являются -ощутимыми благодаря
нашимъ чувствамъ и поддаются нашему воздействие;
если же они обращаются среди категорий искусства или
религш, среди категорШ. -ценностей, создангашь наши­
ми чувствами, или «категорий философокаго умозрешя,
то они отчасти противополагаются названному единствен­
но действительному] существование,
-ч тобы съ *ннмъ
«литься опять во многообразии -жизни, — -подобно -тому,
какъ -въ
- течете индивидуальнаго сущесгвоватя попа-
дають обломки чуждыхъ или -даже враждебный» ря-
довъ, чтобы составить его целое. Вместе съ этимъ воз-
никаютъ неуверенность и запутанность въ продставлень
яхъ о т р е и жизни, который сейчаеъ -же устраняются,
если и такъ-иазншаемую «действительность» -признать
формой, въ которой мы расподагаемь -известное данное
оодержате,—именно до, -что мы въ состоянш упоря­
дочить-путемъ-искусства или-религш, научнымъ путомь
или -въ игре. Действительность, это—-вовсе не просто

—
6—
ьйръ, но одинъ изъ шровъ, на-ряду съ которымъ стоять
ьпры искусства, религш, составивнпеся изъ того же мате­
риала, только въ другихъ формахъ, исходя изъ другихъ
предпосылокъ. Познаваемый опытомъ действительный
юръ означаетъ, вероятно, тотъ порядокь данныхъ эле-
ментовъ, который является практически наиболее целе­
сообразнымъ для поддержашя и развитая жизни рода.
Какъ действующая существа, мы подвергаемся воздей-
ств1ямъ со стороны окружающаго ьара, польза или вредъ
которыхъ зависить отъ представлетй, являющихся опо­
рой вашихъ действШ. Итакъ, действительностью мы
называемъ тоть м1ръ или тотъ родъ представлетй, ко­
торый долженъ лежать въ основе нашего существа, что­
бы мы, сообразуясь съ особенностями свойственной на­
шему человеческому роду психо-бюлогической органи-
зацш, действовали успешно въ сторону сохранетя на­
шей жизни; для устроенныхъ иначе, испытывающихъ
иныя потребности существъ была бы на-лицо другая
«действительность», такъ какъ по услов1ямъ ихъ жиз­
ни были бы полезны друпе, т.-е . основанные на дру­
гихъ представлешяхъ, способы действ1я. Такимъ обра-
зомъ, цели и принцитальныя предпосылки решаюгь во-
прось о томъ, какой «м1ръ» создается душою, и действи­
тельный м1ръ есть лишь одинъ изъ многихъ возмож-
ныхъ. Въ насъ же самихъ заложены еще друшя корен-
ныя требоватя кроме насущныхъ пракгическихъ по­
требностей, и изъ нихъ вырастають друпе юры. И ис­
кусство живеть элементарнымъ содержатемъ действи­
тельности; но эта последняя становится искусствомъ
потому, что оно, исходя изъ художественныхъ потребно­
стей созерцать, чувствовать, придать известное значе-
т е цредмегамъ, сообщаеть этому самому содержатю фор­
мы, стояпця решительно по ту сторону формъ действи­
тельности: даже пространство на картине совершенно
иной формы, чемъ пространство реальное, въ действи­

—
7—
тельности. Очевидная законченность ц одухотворенность
въ искусств* таковы, какими действительность никогда
ихъ не даетъ,—такгь какъ иначе нельзя было бы по­
нять, зач*мъ бы мы на-ряду съ действительностью ну­
ждались еще и въ искусстве. Значить, можно говорить
объ особой логик*, объ особомъ пониманш истины, свой-
ственномъ искусству, объ особой закономерности, бла­
годаря которой она рядомъ съ м1ромъ действительности
устанавливаетъ новый м1ръ, сформированный изъ того
же самаго матер1ала и эквивалентный ему.
Не иначе должно обстоять д*ло и съ релипей. Изъ
матер1ала, который переживается въ плоскости действи­
тельности нашими внешними чувствами и умомъ, вы-
растаеть также съ новой интенсивностью, въ новомъ
размер*, въ новыхъ обобгцешяхъ и религиозный м1ръ.
Понятгя о душ* и существованш, судьбе и обязанно­
сти, счастье и жертв*,— ж ертв* ч*мъ бы то ни было,
даже волоеомъ съ головы и последней птичкой под­
небесной,— составляют» содержите и религюзнаго М1ра,
эго правда, во тугь они сопровождаются оценкой и
оттенками чувствъ, которые какъ бы д*лаютъ ихъ вели­
чинами иного порядка, сообщаюгь имъ совершенно другая
перепективныя построетя, ч*мъ когда этотъ же самый
матер1алъ образуеть эмпирическая или философстя, или
же художественныя категорш. Религюзная жизнь снова,
еще разъ созидаетъ м1ръ, т. - е . настраиваетъ все суще­
ствующее въ особомъ тон*; выходить, что по своей иде*
въ ея чистомъ вид* она вообще не можетъ идти на-пере-
р*зъ м1ровоззр*тямъ, построеннымъ по другимъ кате-
гор1ямъ, не можеть противоречить имъ, сколько бы
жизнь отд*льнаго человека ни прорезала вс* эти слои
и, перепутывая ихъ, не доводила бы до взаимныхъ про­
тиворечий, по той лишь причин*, что она охватываегь не
вс* этн слои ц*ликомъ, но всякгй разъ только части ихъ.
Къ этому, и клонилась высказанная въ начал* этого

—
8—
разсуждетя мысль: что жизненный элементъ, который
не хочешь мирно тгод&пияъся жизнью съ другими, часто
получаешь 'смыслъ безъ всякихъ ¡противоречий, коль ско­
ро придать ему характеръ последней и абсолютной ин-
станщи жизни. Лишь когда убеждаешься, что религия
есть цельное шросозерцате, соответственное другдагь
теоретическимъ или нрактическимъ мгросозерцатямъ,
она, а вместе съ нею и эти друпя'системы жизни пршб-
ретають непоколебимость своей внутренней связи. ‘Мо-
жеть быть, .человеюь .при ограниченности своихъ силъ
и инлгересовъ реализуешь эти возмож ные, таюь оказать,
идеально существуюпце м1ры вообще только въ незна­
чительной цхъ части. ,|Какъ не всякое непосредственно
данное содержат« выливается у него въ форму научнаго
познатя или превращается въ образы искусства, точно
такъ же не всякое содержаще входить въ составь рели-
п и , уже по той причин**», что этотъ процессъ форми-
роватя :религш, хотя нринцншально и всюду выполни­
мый, вое-же не во всякой составной части м1ра и духа
находить одинаково пригодный матер1алъ. Имеются, мо­
жешь быть, три сегмента жизненнаго круга, гдЬ вы­
ступаешь на первый планъ передача ощущетй *въ ре-
лигюзномъ тонЬ: именно — въ отношенш человека къ
внешней ¡природ’Ь, къ судьба, гсь окружающему чело­
веческому шру. Наша задача здесь—^развить ¡последнее
отношеше, а это, вместе съ краткой обрисовкой двухъ
другихъ отношетй, послужишь рамой для общаго по-
ниматя религтзнаго и покажешь его настоящее место
въ человФческомъ м1рЬ.
Давно уже стало трав1альнымъ определите, что ре­
лигия есть не что иное, какъ нЬкотораго ¡рода преувели-
чете эмпирическихъ фактовъ. Богь-творецъ является
не чЯшъ.инымъ, какъ гипертрофированнымъ чувсгвомъ
причинности, релшчозная жертва—продолжетемъ испы­
танной ¡въ жизни необходимости расплаты за ¡все же-

ленное, страхъ цередъ Богомъ — какъ совокупность и
увеличительное отражейе той необъятной силы, кото­
рую мы постоянно 'Испытывает^ на себе оо стороны фи­
зической породы . Все это можетъ обрисовать явленье
съ -внешней его стороны, но не даеть еще возможности
понять его внутреннюю сторону. Последнее скорее ну­
ждается въ таюомъ обороте ¡мысли: что релипозныя ка-
тегорш должны уже лежать въ основе, должны заста­
влять свой матер1алъ съ самаго начала реагировать
вместе съ ними, если этотъ послЬдтй ощутимъ какъ
значительный въ религюэномъ отношенш, если изъ него
должны ¡подучиться релштозные образы. Какъ предме­
ты опыта познаваемы именно благодаря тому, что
формы и нормы позн&шя содействовали ихъ оброзован1ю
изъ простого матер1ала, доступнаго напшмъ чувствамъ,
какъ именно поэтому мы можемъ, налрюгйръ, из­
влечь законъ причинности въ виде абстракцш изъ на-
шихъ опытовъ, ‘позему что съ самаго начала мы строили
наши опыты сообразно этому закону, который ихъ вооб­
ще только и дЬлаетъ «опытами»,—точно такъ же предме­
ты являются релштозно-эначительными и возвышают­
ся до трансцендентныхъ образовъ именно по тому са­
мому и настолько, насколько они съ самаго начала на­
шли м есто въ религиозной категории и -последняя пред­
определила ихъ образовате, прежде ч'Ьмъ они созна­
тельно и вполне признаны религиозными. Если действи­
тельно Богь, какъ творецъ -мзра, вытекаетъ изъ необхо­
димости вродолжешя ряда причинъ, равнымъ образомъ
релипозный, стремящШся къ трансцендентному, эле-
менть эаложенъ уже на низшихъ ступеняхъ процесса
причинности. ¡Съ одной стороны,'правда, последнШ оста­
ется >въ пределахъ конкретнагю познашя и соединяетъ
одно данное звено съ ближайшимъ; однако, сверхъ того,
■неустанный ритмъ этого движенья несетъ съ собою тонъ
неудовлетворенности'Всемъ прюбретеннымъ,—тонъ, сну-

—
10—
скающШ каждое отдельное звено до степени нолнаго
ничтожества въ неизмеримо безвонечной цепи; гово­
ря коротко, релийозный тонъ съ самаго начала даетъ
свое созвуч1е въ движенш причинности. Одинъ и тоть
же ходъ мыслей то въ зависимости, отъ плоскости, въ
которой мы заставляемъ ихъ пробегать, то въ связи
съ оттенками чувства, которыми мы его снабжаемъ, при­
водить въ вонце-концовъ къ м1ру познаваемой природы
или къ точке, лежащей въ трансцендентной дали. Богь,
какъ причина м1ра, означаетъ, что изъ этого, съ са­
маго начала протекающего въ религиозно# категорш,
процесса какъ бы выкристаллизовался его внутрентй
смыслъ, подобно тому какъ абстрактный законъ при­
чинности обозначаетъ, что изъ процесса причинности,
насколько онъ проявляется подъ знакомь категорш по-
знаюя, извлечена его формула. Никогда безконечное
продолжете ряда причинъ, представляемаго эмпириче­
ски познаваемымъ м1ромъ, не поднялось бы до Бога,
никогда, исходя изъ него одного, не быль бы понятенъ
скачокъ въ религиозный м1ръ, если бы этоть же са­
мый рядъ не могъ одновременно развернуться также
подъ покровомъ релийознаго чувства, а для последняго
Богъ-творецъ тогда есть окончательное вырежете, суб-
станщя, въ виде которой можегь осесть религиозность,
коренящаяся въ духе того процесса и какъ одна изъ
его сторонъ.
Легче вникнуть въ то, какъ подъ знакомь религш
можегь развиваться связь нашихъ чувствъ съ внешней
природой и какъ это развште въ деле религш какъ бы
противопоставляется себе самому. Окружающая насъ
природа вызываетъ въ насъ то эстетическое наслаждете,
то страхъ и ужасъ и ощущете велич1я ея всемогуще­
ства : первое — потому, что намъ вдругь становится ви-
димымъ и доступнымъ то, что производить чна насъ
впечатлите собственно чего-то чужого и вечно стоя-

—
11—
щаго противъ насъ, последнее—потому, что простое фи­
зическое явлеше и, какъ таковое, вполне для насъ без­
различное и дойятное принимаеть харакгеръ ужасаю­
щей непроницаемой тьмы, либо, наконецъ, вызываетъ
то трудно поддающееся анализу элементарное чувство,
которое я сумели бы определить лишь какъ простое
потрясете: когда мывдругьдоглубины души поражены
и тронуты не чрезвычайной красотой или велич1емъ яв-
лешя природы, но зачастую лучомъ солнца, пронизы-
вакицимъ листву, или изгибомъ ветви на ветру, или во­
обще тЬмъ, что сразу не бросается въ глаза, но что
словно по тайному созвучш съ сокровенными тайниками
нашего существа заставляетъ ихъ колыхаться отъ соб-
етвенныхъ страстныхъ движешй. Все эти ощущетя мо-
гуть протекать, не выходя за пределы ихъ обычныхъ
свойствъ,— значить, безъ всякой религиозной ценности;
но они могуть также и получить ее, нисколько не из­
меняя своего содержатя. Въ моменты такого возбужде-
т я мы чувстъуемъ иногда известное напряжете или
подъемъ, уничижете или благодарность, чувствуемъ
волнеше, какъ-будто за всемъ этимъ стоить и гово­
рить въ насъ душа,— и все это приходится назвать не
иначе, какъ религлознымъ проявлетемъ. Эго еще не
релихля; но эго тогь процессъ, который становится ре­
лигией, когда онъ продолжается и переходить въ транс­
цендентное, когда свою собственную сущность онъ до-
пускаеть сделаться его объектомъ и этимъ объекгомъ,
повидимому, самъ въ свою очередь возсоздается. То,
чему дали назваше телеологическащ доказательства бы-
йя Божхя, а именно, что красота, внешшй обликъ и
порядокъ мipa указывають на целесообразно строящую
абсолютную силу,—не что иное, какъ логическое выра-
жеше этого религюзнаго процесса. Некоторый нашиощу-
щешя въ отношети къ природе переживаются какъ-
разъ, кроме чисто субъективной или эстетической или

—
12—
метафизической категорШ, также еще и въ каябгорш ре-
лигюзной; и подобно тому, кавъ эмпирически* предметъ
является въ нашить глазахъ точкой пересЬчешя, где
встречаются несколько впечатлений, схваченным. на­
шими чувствами, или, говоря относительно, является
точкой, до которой мы ихъ расгягиваемъ, точно такъ же
предметъ религии есть такой пункта., где чувства, по­
добный дышеуказаннымъ, находить свое единство, ис­
ходя какъ бы сами изъ себя. Этоть пункта, является,
фокусомъ подобнаго рода чувствъ и, будучи тавимъ об-
разомъ продукггомъ всехъ ихъ, по отношетю къ ка­
ждому въ отдельности производить впечатлете точки
излучетя релитаозныхъ линШ, впечатаете заранее
существующаго бьтя.
'Вторая область, по отношетю къ которой душа мо­
жете войти въ религюзныя отношетя, это—судьба. Въ
общемъ судьбою принято называть воздейсттая, кото-
рыя испытываеть развипе человека со стороны того,
что не онъ самъ,—все равно, вплелись ли въ эти руко­
водящая силы его собственныя дейсттая и существо;
при имеющей здесь место встрече внутренняго съ
внешнимъ понятие судьбы содержать, съ точки зрЬтя
первого, момента, случайности, который обнаруживаете
свое дринцишальное нееоглаие въ отношети къ иду­
щему изнутри смыслу нашей жизни, даже въ томъ
случае, когда судьба -выступаете въ ‘качестве тоннаго
исполнителя этого последняго. !Какую бы позицию ши
заняло наше чувство но отношетю къ судьбе, —.покор­
ное или протестующее, питающее надежду или полное
отчашйя, требовательное или удовлетворенное,—юно »мо-
жеть протекать -какъ совсемъ нерелигаоаныыъ, такъ ш
вполне религюзнымъ путемъ. Въ последнемъ случае
вся суть заключается въ томъ, что .релитаовная окраска
не исходить на переживаемое оть принятой ша-шеру,
трансцендентной силы, но представляем собою особое

—
13—
качество самого нашего чувства: сосредоточена ною
поДьемъ, сашотречете или сокрушите, уже сама по
себф религиозное; она' создаешь указанный предметъ
религш какъ свою объективацш дли какъ свое отра-
жен1е, подобно тому, какъ ощущеше, схваченное на­
шими чувствами, выпускать изъ себя свой объектъ,
нротнвостояшДй¡ему. Точно такъ же и въ дредметахъ судь­
бы, представляющей собою, ваюь понятае, н'Ьчто отъ насъ
независимое, нереживатя, которыя протекають въ об­
особленной области религш, получаюгь свою форму бла­
годаря нродуктивиымъ, въ насъ заложениымъ религюз-
нымъ силамъ; они совпадають еъ категориями рели-
гюзныхъ иредметовъ потому именно, что образовались,
иеходя изъ зтихъ категорШ. Такъ, наприм'Ьръ, «тЬмъ,
что любять Бога, веб вещи должны служить на поль­
зу». Это вовсе не значить, что вещи-де на-лицо и вогь
спускается съ облаковъ десница Бож1я и для своихъ
возлюбленныхъ д’йтей размещать эти вещи такъ, какъ
для нихъ удобно. Но религшзный челов'Ькъ съ самаго
начала переживаеть вещи такъ, что он'Ь только и мо-
гутъ доставить ему тЬ блага, которыхъ онъ, религюз-
ный человйкъ, желаетъ себ’Ь. Какъ бы ни протекали
явлетя судебъ въ нлоеюостяхъ земного счастья, вн'Ьш-
няго успеха, интеллектуальной воспршмчивости,— въ
области религюзной зги явлетя немедленно яге сопро­
вождаются такимъ напряжетемъ чуветвъ, располага­
ются по такимъ шкаламъ ценностей, освещаются та­
кими толковашямй, что они какъ-разъ должны соответ­
ствовать религш въ емысл'Ь попечешя Бога о благЬ
своихъ' дЬтей; все равно, какъ для незнания является
необходимостью, чтобы мтръ протекалъ передъ нам» въ
причинной связи явленШ, потому что онъ, поставлен­
ный на плоскость поанатя, а рпоп нолучаетъ свою
форму черезъ посредство действующей въ познаюи ка­
тегории причинности. Какъ не познате еоздаегь при­

—
14—
чинность, но Причинность познате, такъ не релипя
создаете религюзностъ, но религиозность религш. Въ
судьбе, какъ ее человекъ переживаеть, при известномъ
внутреннемъ настроенш, ткутъ свою ткань отношетя,
символы, чувства, сами по себе еще не составляю­
щее религш, фактическое содержаюе которыхъ притомъ
для иначе настроенныхъ дупгь никогда не будетъ
иметь съ нею ничего общаго; но, освободившись отъ
этихъ фактическихъ элементовъ и образуя вместе съ
тЬмъ для себя царство объективнаго, они даютъ въ
результате теперь «религш», что означаете въ данномъ
случай: м1ръ предметовъ для веры.
Теперь перехожу, наконецъ, къ отношешямъ чело­
века къ м1ру людей и иеточникамъ религш, въ нихъ
протекающимъ; и въ нихъ также дМствуюге силы и
важныя обстоятельства, который не отъ существующей
уже. религш получаюте релипозную окраску, но сами
по 'себе возвышаются до нея. Релипя въ своей конеч­
ной стадЩ, весь душевный комплексъ, соприкасавшийся
съ трансцендентнымъ бьгйемъ, является абсолютной,
сомкнутой воедино формой техъ чуветвь и имлульсовъ,
которые развиваете уже сощальная жизнь—скачками
и какъ бы для пробы. Чтобы убедиться въ этомъ, не­
обходимо бросить взглядъ на лринципъ сощологиче-
ской структуры, какъ это раньше было сделано по от­
ношение къ принципу религиозной структуры. Жизнь
общества состоите изъ взаимоотношеюй его элемен­
товъ,— взаимоотношенШ, которыя отчасти проявляются*
въ моментальныхъ дейсттаяхъ и противодеймшяхъ, от­
части воплощаются въ прочныхъ формахъ: именно—въ
форме должностей и законовъ, порядковъ и предметовъ
собственности, языка и средствъ сообщетя. Все сощ-
альныя взаимодейств1я возникаютъ теперь на основе
определенныхъ интересовъ, целей, побуждетй. Эти по-
след те образуюте какъ бы матерш, которая реализует-

—
16—
ея для общества въ параллельныхъ и совм'Ьстныхъ, на-
правленныхъ на пользу или во вредъ ближнему дЬй-
ств1яхъ индивидовъ. Указанный матер1алъ жизни мо-
жетъ сохраняться неизмекнымь, хотя онъ поглощает­
ся поочередно всеми этими разнообразными формами,
и, наоборотъ, въ неизменную форму взаимодейстая мо-
жеть войти самое разнообразное содержате. Такъ, мно­
гие нормы и результаты общественной жизни могутъ
одинаково держаться какъ на свободной игре конкур-
рирующихъ силъ, такъ и на регламентирующей опеке
низщихъ элементовъ высшими; далее, многообразные
сощальные интересы сохраняются до поры, до времени
семейнымъ строемъ, чтобы ихъ позже изъ этого храни­
лища, а то и где-либо еще, позаимствовали чисто про­
фессиональные союзы или государственное управлете.
Одна изъ типичнейпшхъ формъ общественной жизни,
одна изъ тЬхъ прочныхъ жизненныхъ нормъ, посред-
ствомъ которыхъ общество обезпечиваетъ себе целесо­
образное поведете своихъ сочленовъ, есть обычай, ко­
торый на низпшхъ ступеняхъ культуры вообще является
той типичной формой, въ которую выливаются дейсттая
индивидовъ согласно съ требоватями сощальной жизни.
Те самыя условия жизни общества, которыя позднее
съ одной стороны кодифицируются какъ право и при­
нудительно предписываются государственной властью,
съ другой стороны—предоставлены свободному усмотре-
нда культурнаго и воспитаннаго человека, въ более
тесныхъ и примитивныхъ кругахъ гарантируются темь
своеобразнымъ непосредственнымъ надзоромъ окружаю-
щихъ надъ каждымъ въ отдельности, имя чему—обычай.
Обычай, право и нравственная свобода отдельнаго лица
представляютъ собою различные виды сочетатя со-
щальныхъ элементовъ, которые все могугь иметь сво-
имъ содержатемъ одне и те же заповеди и действи­
тельно ихъ имеють у различныхъ народовъ и въ раз-

—
16—
личныя времена. Къ этимъ формами, череэъ который че­
ловечество прюбр'Ьтаетъ себе гарантам въ правильноиь
поведение индивида, относятся также религш. И имен­
но тЬмъ, что вещи принимаготь религюзную окраску,,
часто характеризуется одна изъ стадШ ижъ развитая.
То самое содержаще, которое прежде и после. входить
въ друпя формы отношеньй между людьми, принашаеть
въ извФстноыъ периоде форму религюзныхъ отиошетй.
Яснее всего это сказывается въ законодательстве, ко­
торое въ определенный времена и въ опредЬленныхъ ме-
стахъ обнаруживаешь теократичесшй характеръ, етомть
всецело подъ религиозной санкцхей, между т’Ьмъ какъ
при шш хъ условьяхъ оно гарантируется государствен­
ной властью или обычаемъ. Получается такое впечат­
ленье, будто необходимый общественный порядокъ ча­
сто выходить изъ совершенно недифференцированной
формы, въ которой нравственная, религюзная, юриди­
ческая санкцш покоились еще рвдомъ въ нераздельной
целости,— таковы Дарма нндусовъ, Themis грековъ,
Fas латинянъ,—а. заггЬмъ уже, глядя по разлнчнымгь
историческимъ обстоятельетвамъ, то одна, то- другая
органическая форма въ своемъ дальнейшемъ развитти
делалась носителемъ такихъ порядковъ. Это культур­
ное движенье дающаго содержаше материала при ча-
стомъ возврате регулирующихъ его нормъ,— отъ обычая
къ праву, а отъ права къ обычаю, отъ долга человеч­
ности кь религиозной санкцш и отъ последней къ пер­
вому,— это движенье находится также въ некоторой свя­
зи съ другимъ: именно практическое, какъ и теоре­
тическое жизненное содержаше кь ходе исторш изъ
области яснаго сознатя переходить въ беаеевнатеяь-
ныя, само собою понятныя предпосылки и привычки,
въ то же время другое, а часто и то же самое содер­
жанье изъ безсознательно инстинктивной стащи всту-
паетъ въ перюдъ яснаго проникновеюя и отчетливо­

—
17—
сти. Когда право направляетъ наши д,Ьйств1я, въ нихъ
гораздо больше сознательности, чемъ когда делаешь
это обычай; свободная, считающаяся только съ со­
вестью нравственность распределяешь сознательность и
безсознательность въ отношеши къ импульсамъ нашихъ
поступковъ совершенно иначе, чемъ это делаешь еощ-
альное регулироваше; въ религиозной санкцш натяну­
тость между темными соприкасающимися чувствами и
яснымъ взглядомъ на цель действ1я значительно боль­
ше, чемъ вь санкцш, даваемой обычаемъ, и т. д . Для
такого развитая является характерной особенностью, что
простая смена въ степени интенсивности одного какого-
нибудь отношешя заставляешь его проходить черезъ
рядъ санкщй: такъ, во времена возбужденнаго патрио­
тизма отношеше отдельнаго лица къ группе ему по-
добныхъ получаеть характеръ святости, искренности,
преданности, что является не только само по себе и
исключительно религюзнымъ по существу, является
актомъ религиозности, но гораздо сильнее тогда вле­
чешь въ призыву божественной силы; тате импульсы
гораздо решительнее становятся въ рядъ непосред­
ственно релипозныхъ движешй по сравненно съ буд­
ничными временами, когда эти же. самыя отношешя ре­
гулируются соглашешемъ или государственнымъ зако-
номъ. А это есть вь то же время подьемъ сознательно­
сти патрютическихъ связей. Это положеше опасности,
страстнаго волвешя, этотъ тр1умфъ политическаго це-
лаго,— все это сообщаешь относящимся сюда чувствамъ
индивида релипозную окраску и ставить ихъ въ ка­
тегорий религюзнаго порядка; вообще подчеркиваешь
для индивидуальнаго сознашя отношеше къ этому по­
литическому целому вь гораздо более сильной степени,
чемъ лерюды исключительнаго господства другихъ
нормь, изъ которыхъ поднимается и къ которымъ опять
спускается эта более широкая и проникнутая боль-

—
18—
шимъ тепломъ норма. Равнымъ образомъ и частныя от-
ношетя, доступный .релипознымъ санкщямъ, призн-
ваютъ посл#дтя обыкновенно въ т# моменты, когда
сознан1е сильнее всего сосредоточено на нихъ: такъ,
бракъ въ моменть его заключешя, такъ, въ Средте в#ка
разнаго рода договоры въ подобающемъ имъ м#ет#.
Жизнь дуританъ отличалась доходившей до бол#знен-
ности сознательностью каждаго жизненнаго момента,
отличалась въ высшей степени сознательнымъ отче-
томъ въ любомъ поступк# или мысли—и именно, по
той причин#, что религиозная норма подчинила себ#
вс# безъ исключешя мелочи жизни и не признавала
д#йствительнаго права ни за какой другой санкщей.
Наобороть, огромное значеше восходящей своими су­
щественными чертами къ доисторическимъ временамъ
родовой организацш бл#дн#етъ по м#р# усилетя го­
сударственной власти нер#дко до степени просто ре-
лигюзнаго. Несомн#нно, родовая организащя первона­
чально бывала всегда единетемъ на основ# культа.
Очевидно однако и то, что она въ случа# присоедине-
шя сюда еще общности м#ста жительства, имущества
и правовой и военной защиты должна была им#ть зна­
чительно большее значеще въ сфер# сознательныхъ
интересовъ, ч#мъ въ эпохи, когда она означала только
общность празднествъ и жертвъ, каюь это им#еть м#-
сто въ поздн#йшую эпоху античной древности и въ
теперешнемъ Кита#. Зд#сь исключительно религюз-
ная санкщя единешя должна была идти рука объ руку
съ уменыпешемъ уд#льнаго в#са группового единства
и его значетя. Какгь бы мало ни была исчерпана ска-
заннымъ сущность видовъ нормировки, но все-же оно
можетъ дать пош те о томъ, что вс# эти виды—лишь,
такъ сказать, различные аггрегаты душевныхъ еостоя-
щйиихъ)см.#па—только ряда»формалышхъ перем#щешй
одного и того же практическаго содержатя жизни. Гд#

—
19—
последнее поставлено подъ эгиду религия, таковая, ко­
нечно, должна существовать уже заран*е. Однако р*-
шающимъ злементомъ являются зд'Ьсь все-таки не дог-
матичестя представлетя о трансценденгныхъ сущно-
стяхъ, составляющая скорее только средство для санк-
цш, но то обстоятельство, что сощально требуемое npi-
обр'Ьтаетъ известную степень устойчивости, поддержку
со стороны чувства, святость, юоторыя въ тон*, не до-
стигаемомъ инымъ путемъ, выражаютъ степень его не­
обходимости, а вм*ст* съ ними развивается новое аг-
грегатное состояше сощальной нормы.
Пусть это будуть санитарно-полицейсия предписа-
т я , внушаемыя подъ видомъ Божшхъ заповедей, какъ
мы видимъ это въ древне-еврейскомъ законодательств*;
пусть, какъ въ YII и VIII в*кахъ въ облаетяхъ гер-
манскаго христианства, убШство и клятвопреступление
передаются церковной юрисдикцш и, въ качеств* на­
рушений божественнаго порядка, искупаются налагае­
мой епископомъ церковной пеней; пусть послушате
¡передъ княземъ высгупаеть какъ посл*дств1е почиваю­
щей на немъ Бож1ей милости,— везд* тутъ въ н*драхъ
общества вскрываются отношения, которыя безъ прису-
щаго имъ общальнаго значешя никогда не поднялись
бы на степень религюзнаго. И въ этомъ подъем* они
развиваютъ теперь т* проявлеюя энергйг и т* формы,
для которыхъ они настроены своими внутренними, а
не заимствованными спещально изъ трансцендентнаго
напряженностью чувствъ и символами. Они никогда не
привлекли бы къ себ* это трансцендентное,— какъ это­
го действительно не сд*лало безконечное количество
другихъ, нер*дко согласованныхъ съ ними, нормъ,—
если бы какъ-разъ ихъ духовная ц*нноеть, ихъ сила
сц*длетя, ихъ узость не предназначали ихъ сами по
себ* для проэкцш на религюзную плоскость.

Глубокими основатемъ возможности превращетя ре­
лигиозной категорш въ форму ©ощальныхъ отношенШ
служить замечательная аналопя, существующая между
отношетемъ индивида къ Божеству и къ обществу въ
его целомъ. Прежде всего чувство зависимости являет­
ся туть решающими. Отдельная личность чувствуегь
себя связанной съ чемъ-то общимъ, высшимъ, изъ ко­
торая она вытекаетъ и съ которыми сливается, кото­
рому она приносить жертвы, но оть котораго въ свою
очередь ждеть для себя возвышетя и иекуплетя, от­
личная оть него и въ то же время тождественная съ
ними. Богу дано такое определете: это—сотайегШа
орровйогит *), это— фокусъ, собирающШ въ своей не­
раздельности воедино все противоположности быйя.
Сюда же включается также крайнее разнообраше отно-
шешй души къ Богу и Бога къ душе. Любовь и от­
чужденность, уничижеше и наслаждеше, восторги и
покаяте, отчаяте и довер1е—эго не только различная
окраска чередующихся рядовь такихъ отношетй, но
каждое изъ нихъ оставляеть позади себя следи въ
основномъ отношенш души въ своему Богу: последнее
какъ-будто принимаеть въ себя все эти нротивополож-
ГЛАВА II.
*) Совпадете противоположностей. Прим, переводчиковъ.

—
21—
ности возможныхъ настроенШ и изъ себя же проэци-
руеть ихъ. Саш> справедливый Богь все-же прощаетъ
сверхъ справедливости. Въ античномъ м1р,Ь Онъ сто­
ить, такъ сказать, выше парий, и все-таки проявляетъ
партШность. Онъ—вседержитель ьпра, и все-таки даегь
м1ру развиваться до Его собственнымъ непреложнымъ
законамъ. Между тЬмъ какъ взаимная связь между че-
лов'Ькомъ и его Богомъ вм'Ьщаетъ въ себ'Ь такимъ об-
разомъ всю шкалу возможныхъ между ними отношенШ
въ ихъ последовательности и одновременности, она,
видимо, повторяегь гЬ виды отношенШ, каше существу-
юТъ между индивидомъ и его общественной группой.
И здбсь та же зависимость отдЬльнаго лица отъ выс­
шей силы, предоставляющей ему тЬмъ не менЬе не­
которую степень свободы; воспр1яйе, а въ ответь ему
реакщя; самопожертвоваШе, не исключающее однако и
бунта; награда и наказате; отношете части къ це­
лому, въ то время какъ сама эта часть такъ и хочетъ
быть ц’Ьлымъ. То смиреюе, съ которымъ набожный че-
лов’Ькъ вфруетъ, что вс^мъ, что онъ есть и ч'Ьмъ вла-
д’Ьетъ, онъ обязанъ Богу, и въ Немъ видить источникъ
своего существоватя и своей силы,—эго смирете въ
особенности сравнимо съ отношеН1емъ отдЬльнаго лица
къ обществу. Челов'Ькъ в'Ьдь и по отношенш къ Богу
вовсе не ничто безъ дальнихъ околичностей, а лишь
песчинка; слабая, но все-же не вполнЪ ничтожная сила;
сосудъ, готовый воспринять именно это содержате. Та­
кимъ образомъ, обнаруживается одинаковая структура
какъ въ релипозныхъ, такъ и въ сощологическихъ фор-
махъ существоватя личности. Этимъ досл^днимъ нуж­
но лишь сопровождаться религюзнымъ настроетемъ
или быть поглощеннымъ имъ, чтобы оказалась на-лицо
необходимая форма религш, какъ самостолтельнаго об­
разовали и самостолтельнаго ряда отнош етй. Вовсе не
въ виду этой общей связи и тЬмъ лучше этимъ

—
22—
самымъ доказывая ее, спещалисть-знатокъ древне-се ­
митской религш даетъ намъ следующее описате: «У
арабскихъ героевъ временъ, непосредственно предше-
ствовавшихъ исламу, норазительнымъ образомъ недо­
ставало релипи въ обыкновенномъ смысла этого слова;
они очень мало заботились о богахъ и божественныхъ
вегцахъ и ко всему, что касалось культа, были совер­
шенно равнодушны. Но въ то же время но отношению
къ своему роду они чувствовали извбстнаго рода рели­
гиозное почтете, и жизнь сородича считалась у нихъ
священной и неприкосновенной. Это кажущееся про-
тиворбч1е дблается однако понятнымъ въ свбтб древ-
няго м1росозерцатя, для котораго Богь и его поклон­
ники образуютъ общину, внутри которой проявляется
одинъ и тоть же характеръ святости какъ въ отноше-
тяхъ вбрующихъ другъ къ другу, такъ и въ ихъ от-
ношенш къ Божеству. Первоначальной релштозной об­
щиной быль родъ, и веб обязательства, основанный на
родствб, были въ то же время составными частями ре­
лигш, и даже тогда, когда родовой богь отходить на
задшй планъ и почти предавался забвенш, все-же сущ­
ность родовой релипи сохранялась въ оставшейся свя­
тости кровкыхъ узъъ. Можно прямо сказать: есть со-
щальныя комбинацш, есть отношенш людей между со­
бою, по существу своему релипозныя. Это тб самыя
■ценности въ огношетяхъ, которыя, освободившись отъ
составляющихъ ихъ содержите сощальныхъ йнтересовъ
и возведенныя на трансцендентную высоту, означаютъ
релипю въ болбе узкомъ, самостоятельномъ смыслб это­
го слова. Вообще та дифференщащя нормъ, о которой
я говорилъ выше, выстулаетъ въ исторш еще въ бо­
лбе узкой формб: именно, какъ раздблете между ре-
лииознымъ и сощальнымъ долгомъ. До временъ буд­
дизма и христианства тотъ и другой повсюду совпада-
ють. Служба богамъ во всемъ античномъ м1рб и почти

—
23—
вевд'Ь въ областяхъ первобытной культуры есть состав­
ная часть жи8ни въ политичесюомъ, а также и семей-
номъ союз^, неразлучная съ ней, какъ и языкъ; укло-
нете кого-либо отъ нея все равно, что отказъ оть во­
инской повинности или выборъ языка для себя одного.
Даже буддизмъ доказываетъ это, хотя бы въ качеств'*»
отрицательнаго примера. Ему абсолютно недостаегь со-
щальнаго момента. Его идеалъ монашесюй, въ который,
правда, включены попутно самопожертвовате и стра-
дайя за другихъ, но не ради этихъ посл'Ьднихъ, а
для самого страдакяцаго и для спасейя его души. Онъ
проповЪдуеть совершенное удалейе отъ общества лю­
дей. Самоизбавлейе въ буддизм1**—лишь самоустране-.
йе отъ всякаго рода существовайя, сощальнаго не ме-
нЬе, Ч'Ьмъ естественнаго: онъ знаетъ только обязанно­
сти по отношейю къ> себ'Ь самому, и если въ это вхо­
дить благо другихъ, то это «благо всЬхъ живутцихъ
существъ» находится въ полн'Ьйшемъ контраст** съ со-
щально - политическимъ отграничейемь, которое въ
классическомъ и нехристтанскомъ м1р^ вообще, а въ
большей части и хриспанскаго установили обществен­
ный обязанности. Но буддизмъ совсЪмъ в'Ьдь и не ре­
лигия. Это—учете о спасети, которое можетъ полу­
чить жаждупцй его исключительно одинъ, по собствен­
ному желанда и мысли, и которое является вполн'Ь само
по себФ, если только онъ выполняетъ услов1я этого спа­
сетя , заложенный исключительно въ его душевной ор­
ганизации. Чтобы избавлейе оть страдайя, единствен­
ное содержите буддизма, совершилось, оовсЬмъ не нужно
ни трансцендентной силы, ни милосердая, ни посред­
ника, но оно совершается само собой, какъ логическЩ
результатъ отказа души оть всякой жизненной воли.
Что здЬсь такими образомь сощальный и религиозный
долгъ не им'Ьютъ того соотношетя, которое они по­
стоянно обнаруживают всюду, за исключейемъ н'Ько-

—
24—
торыхъ нюансовъ хрисотанской культуры, это обстоя­
тельство зависить просто оть того, что буддизмъ не
обладаегь свойствами этого соотношешя, что онъ не
содержить сощальныхъ нормъ и не является релипей.
За этими исжлючетемъ, везде—яснее всего въ древ-
немъ семитичесюомъ, греческомъ, римскомъ м1ре—ре­
лигиозная обязанность жертвоприношешя, молитва, весь
культъ—отнюдь не частное дело, но лежать на обя­
занности индивида, какъ члена определенной группы,
которая ведь въ свою очередь вся целикомъ считается
ответственной за релипозные проступки отдельнаго
лица. И именно поэтому общественная жизнь древняго
м1ра съ другой стороны вполне можетъ протекать
подъ религтзной эгидой; религюзное освящете, ко­
торое съ внешней стороны кажется явлешемъ, только
сопутствующими соц1альной необходимости, въ действи­
тельности составляетъ вместе съ нимъ внутреннее, по
существу неразрывное единство. Что общественные за­
просы ставятся подъ защиту религш, что отношеше от­
дельнаTM лица къ обществу ставится за одну скобку съ
обязанностью передъ Богомъ, это—только разъясняющая
или объективирующая выработка мотивовъ чувства, ка-
ковыясощальныя отношешя уже содержать,въ себе', такъ
сказать, лостоянно. Этотъ обороти энергии, развивающейся
въ первичныхъ явлетяхъ, а зат&мъивне ихъ пределовъ,
не редкШ факть въ области духовной жизни. Самыми
неудовлетворительными и ошибочными образомъ это
сказывается въ понятш силы. Между двумя матер1аль-
ными массами имеетъ место взаимное притяжете; это
последнее даеть начало понятию «силы притяжешя»,
которая вместе съ ея «закономъ» какъ бы витаетъ въ
конце-концовъ въ поразительномъ тумане надъ мате-
р1альными массами и править ими при помощи незри-
мыхъ руки. Уже несколько более глубокими является
объяснете, что поведете человека въ пределахъ его

25—
среды, поводимому, направляется «обычаемъ». Несомнен­
но, что при нопосредственномъ матер1альномъ значенш
такого поведешя и его целесообразности для существо-
вашя группы последняя освящаеть его и наделяетъ
известнаго рода обязательностью въ своихъ глазахъ,
имя чему «обычай». По крайней м ере нельзя попросту
отделаться отъ чувства, подсказывающаго намъ, что
обычай стоить надъ общественной жизнью какъ не­
которая идеальная сила и определяетъ съ точки зре-
т я своей всеобщности и единства, какъ должны про­
текать отдельный мелочи этой жизни. Всего внуши­
тельнее этотъ формальный процессъ совершается тамъ,
где дейсттая, развивнпяся на почве сощальной целе­
сообразности или даже лишь действительности, заим­
ствуют), невидимому, свою необходимость отъ религш.
Ведь последняя, въ качестве душеной формы, пи­
тается еще изъ многихъ другихъ источниковъ, ея пред­
меты дають отъ себя нормы еще для многихъ другихъ
сторонъ жизни. Она—та точка пересечетя, где встре­
чаются все душевные интересы, какъ только они до­
стигли известнаго подъема. По этой причине она и
могла быть обозначена въ самомъ начале этого равсу-
ждетя, какъ одна изъ гЬхъ категорШ или запросовъ,
которые позволяютъ собрать всю совокупность жизни
въ особую картину съ колоритомъ, окрашивающимъ ре­
шительно все. Если теперь нормы сощальнаго скре-
плешя выступаютъ въ качестве религюзныхъ, то это не
только новый ихъ титулъ, заимствовавшШ все свое со­
держите изъ фактовъ общесггвеннаго характера,— нетъ,
это обстоятельство подводить указанный нормы подъ
одно общее, наполненное еще другимъ содержашемъ по­
нятое, заставляетъ ихъ слиться съ запасами внутрен­
ней энергш иного ироисхождешя, такъ что получен­
ная путемъ отражетя санкщя не только маскировка
уже ранее существовавшей, но она, будучи, конечно,

—
26—
жизненной въ новой нормировка, является усиленной
и расширенной въ собственную форму, благодаря дру-
гимъ нормамъ, втекающими въ великое, единое русло
релищозныхъ предметовъ и образующимъ его. Въ са-
момъ деле, если содержате трансцендентныхъ пред­
метовъ можетъ, действительно, вполне быть набрано
изъ упомянутыхъ отнощенШ души къ природе, къ судь­
бе, къ собственнымъ идеаламъ, къ отдельными лицамъ,
къ обществу и человечеству, встречающихъ, каждое
для себя, нечто общее въ религшзномъ настроенш, ко­
торое приступаеть къ нимъ, охватываетъ ихъ,—тогда
именно благодаря этому сл1янш инороднаго въ рядъ
совокупностей возникаютъ совершенно новыя образо-
ватя, представляюпця собою нечто большее, чемъ
механическая сумма ихъ элементовъ, и не даюшДя этимъ
последними обнаружить тутъ въ точности свой особен­
ный смыслъ. Я поставили себе здесь задачей изследо-
вать отдельный соцшлогичесюя состоятя и отношетя,
обладаюпця, какъ таковыя, религиозной окраской; это
значить, что они не то чтобы получили ее какъ пода-
рокъ или требованге существующей религш, но, наобо-
ротъ, они сами изъ своего самостоятельнаго владетя
религюзными ценностями могутъ внести и свою лепту
въ религш. Коренное религиозное чувство получаетъ
отъ нихъ некоторыя черты, сверхчувственное усшгенге
и объективировате которыхъ заставляетъ расти вместе
съ ними предметы религш въ обычномъ смысле этого
слова; а эти последив, несомненно реагируя, въ свою
очередь могутъ сообщить имъ новую святость и силу.
Отношете лроникнутаго благоговетемъ ребенка къ
своими родителями; восторженнаго патрюта къ своей
родине или такъ же настроеннаго космополита къ че­
ловечеству; отношете рабочего къ своему стремяще­
муся впереди классу или зараженнаго дворянской спесью
феодала къ своему сословш; отношете къ своему вла­

—
27—
стителю подданнаго, находящегося подъ обаяшемъ этого
властителя или браваго солдата къ своей армш,— все эти
отношения съ такимъ- безконечно разнообразнымь содер-
жашемъ все-таки могутъ иметь съ точки зр’Ъшя формы
ихъ психической стороны общШ тонъ, который прихо­
дится обозначать какъ религюзный. Все они содер­
жать своеобразную смесь самоотверженной преданности
и страстныхъ порывовъ къ личному блаженству, сми-
реМя и кичливости, чувственной непосредственности и
внечувственной абстракцш, и все это не только въ пе­
ремежающихся настроетяхъ, но кроме того въ постоян-
номъ единстве, которое, по складу своего ума, мы мо-
жемъ понять не иначе, какъ разложивъ его на такого
рода пары противоположныхъ понятШ. Вместе съ этимъ
возникаетъ определенная степень напряжешя чувства,
специфическая искренность и прочность душевнаго от­
ношения, перемещете субъекта на степень высшаго
порядка, который вее-же ощущается имъ въ это время,
какъ нечто задушевное и личное. Эти элементы чув­
ства, изъ которыхъ слагается внутренняя, а также, по
крайней мере отчасти, и внешняя сторона такихъ от-
ношенШ, мы называемъ религиозными. Именно то об­
стоятельство, что они религиозны, придаеть имъ отте-
нокъ, отличающШ ихъ отъ отношенШ, основанныхъ на
чистомъ эгоизме или чистомъ подчиненш, чисто внеш-
нихъ или даже чисто нравственныхъ силахъ. Можетъ
быть, въ большинстве случаевъ возможно определить
этоть оттенокъ чувства какъ признакъ благочесйя.
Благочеспе, набожность есть такое настроенге души,
которое становится релипей, какъ только оно проэци-
руется въ особенныхъ образахъ: для выставляемой нами
связи характерно, что «р1е1аз» обозначало одновременно
набожное отношете какъ къ людямь, такъ и къ богамъ.
Вовсе не обязательно, чтобы набожность, представляю­
щая собою религиозность какъ бы еще въ жидкомъ виде,

—
28
стала, наконецъ, прочной формой отношешя къ богамъ,
дошла до религш. Типично то явлеше, что настроешя
или функцш, воторыя по своей логической сущности
такъ и просятся за пределы души, тЬмь не менее оста­
ются въ ней самой и ни въ чемъ себя не проявляют!».
Ведь существуютъ преисполненный любви души, все
существо и вей дейсттая которыгь пропитаны своеоб­
разной мягкостью, теплотою, самоотвержешемъ любви
и которыя все-таки никогда не чувствують настоящей
любви къ какому-нибудь отдельному человеку; злыя
сердца, у которыхъ все помыслы и желашя протекаюгь
на почвё жестокаго и эгоистичнаго образа мыслей, не
выливаясь однако въ форму действительно злыхъ по-
ступковъ; художественныя натуры, которыя, органиче­
ски, могуть смотреть на вещи, жить полной жизнью,
формировать свои впечатлешя и чувства только и
исключительно художественнымъ образомъ и которыя
въ то же время никогда не создаютъ ни одного худо-
жественнаго произведешя. Бываютъ, наконецъ, набож­
ные люди, которые не сбсредоточивають своей набож­
ности ни на какомъ боге, не прилагать, значить,
ея къ тому самому образу, который является не чемъ
инымъ, какъ чистымъ предметомъ набожности; рели-
гюзныя натуры, у которыхъ неть религш. Тате люди
окажутся среди тЬхъ, которые переживаютъ и чувству­
ють вышеупомянутая отношешя въ религюзномъ Духе.
Что мы называешь последшя религюзными, это вызва­
но, конечно, тЬмъ, что еуществуетъ выросшШ изъ нихъ
однихъ, по существу ставппй самостоятельнымъ, образъ
готовой религш, какъ чистая культура импульсовъ,
настроешй и потребностей, создающихся въ упомяну-
тыхъ отношешяхъ при наличности эмпирическаго, со-
щальнаго матер1ала.
У насъ могла бы явиться мысль, что психически оха­
рактеризованный подобными образомъ соцюлогичесшя

29—
отношения представляютъ собою первичныя релипоз-
ныя явлетя и что дейсгвуюнця по этой характери­
стик^ функцш, какъ бы приобретая самостоятельную
жизнь и вырастая изъ предЬловъ проявлейя ихъ на
сощальномь матер1але, стали создавать себе «боговъ»
въ качестве своихъ объекговъ. Не было и недостатка
въ аналопяхъ этому среди явленШ, съ внешней сто­
роны совершенно инородныхъ. Достаточно часто наблю­
далось, что аффектъ любви создаеть себе самъ свой
прёдметъ. Это следуетъ понимать не только такгь, что
эротическое стремлеше ищеть себе предмета, который
соответствовали бы ему и удовлетворилъ бы его, и не
такъ, что иллюзш влюбленнаго воображетя сообщаютъ
предмету тЬ желательныя ценности, которых!» онъ въ
действительности лишенъ. Вернее другое: въ каче­
стве предмета любви возлюбленный всегда остается тво-
ретемъ любящаго. Въ любви возникаегъ новый образъ,
связанный, конечно, съ фактомъ существовашя опре­
деленной личности, но по своей сути и по своей идее
живухцШ въ совершенно иномъ м1ре, не прикосновен-
номъ для окружающей этого человека действительно­
сти. Не следуеть только смешивать установленный ка­
чества содержатя съ вопрооомъ о форме и сути, о ка-
ковомъ вопросе здесь и идетъ речь. Образъ возлюблен-
наго, вырастая изъ такого рода особенностей, можетъ
совпадать съ его действительнымъ воплощевйемъ или
н етъ; продуктивность любящаго, которая создаеть воз-
любленнаго въ виде образа, стоящаго по ту сторону
всехъ иныхъ поридковъ вещей, ни делается въ пер-
вомъ случае .излишней, ни подтверждается вторыми.
Съ этими дело обстоитъ такъ же, какъ съ произведе-
тем ъ искусства, которое, какъ таковое,— следовательно,
противоположное всякой простой копировке действи­
тельности,—во всякомъ случае имеегь творческое зна-
чете, совсемь независимо отъ того, заимствуетъ ли
оно свое содержаще нзъ данной действительности.

80—
Произведете искусства выливается изъ внутренвяго>
продуктивнаго движешя художника. Оно-^произведе­
т е искусства, ^насколько это движете воплотилось въ
немъ, и вместе съ темь нечто совершенно иное, ч'Ьмъ,
скажемъ, наприм’Ьръ, кусокь мрамора, въ виде кото-
paro оно существуете въ Mip'fe осязаемой действитель­
ности, нечто' совершенно другое также, чймъ форма,
являющаяся продуктомъ опыта въ этомъ Mipe. Такимъ
обраэомъ, человекъ, любимый другимъ, принадлежите
въ этомъ отношенш къ совершенно новой категорш би­
тая. Онъ—произведете любви, все равно, взяты ли ка­
чества, изъ которыхъ онъ состоите въ представленш
любящаго, изъ его простой действительности или они
прямо фантастичны. Это обстоятельство указываете, что
банальная очевидность, а именно, что боги суть про­
дукты релипознаго настроетя, должна занять место
въ кругу более обширной и, какъ мне кажется, не
такъ ,уже само собою понятной связи. Вступлете въ
сферу действ1я некоторыхъ фундаментальныхъ душев-
ныхъ силъ и импульсовъ означаете, что они создаюте
себе предмете. Значете предмета этихъ функцШ люб­
ви, искусства, релипозности есть только значейе са-
михъ этихъ функцШ и ничего более. Каждая изъ нихъ
вводите свой предмета въ свой собственный Mipb, де­
лая его такимъ пуТемъ своимъ. Поетому совершенно
безразлично, существуете ли вообще содержимое, cor
четающееся въ этой особой форме, или нёта: они во
всякомъ случае теперь делаются новыми образами съ
собственнымъ правомъ на существовате. Если рели­
гиозная потребность воспринимаете указанные сощоло-
гичесте факты, если отношете отдельнаго лица къ
индивидамъ высщаго порядка, или въ общественному
целому, или въ идеальнымъ нормамъ цоследняго, или
къ символамъ, въ которыхъ концентрируется группо­
вая жизнь,— если, повторяю, все это принимаете тонъ,
который: мы называемъ религюзнымъ, подобнаго рода

—
31—
обстоятельство, съ функциональной стороны,—та' же твор­
ческая деятельность его души, что имееть место и
въ «религш». Съ помощью всего этого онъ такъ же
заполнилъ м1ръ своихъ релипозныхъ импульсовъ, какъ
на молитве Богу; лишь съ той разницей, что въ по-
следнемъ случае эта функщя, повидимому, отчетли­
вее пульсируетъ сама въ себе, такъ какъ она не вос­
приняла матер1ала, уже получившаго другое назначе-
ше. Но въ томъ принципе, съ выработкой котораго мы
здесь имеемъ дело, это не составляетъ никакой раз­
ницы. Предметы религиозности, встречаемые человЬ-
комъ въ пределахъ определенныхъ сощальныхъ отно-
шенШ, какъ таковые, настолько же продукты его бла-
гочесття, насколько это справедливо относительно транс-
цендентнаго. Здесь, если только не вообще, приходится
оставить нерешеннымъ вопросъ, существовали ли уже
напередъ исторически отношешя этого рода, чтобы за-
тЬмъ путемъ абстракцш и возвышешя указаннаго рели-
гюзнаго элемента въ чувстве заставить религтзность,
какъ его абсолютъ, вылиться въ трансцендентное; или
же справедливо то, что таковыя чувства и тенденцш,
нанравленныя на бытае вне нашего Я, въ роде какъ бы
свободно витаютъ, будучи заложены въ насъ чисто функ-
щонально и независимо отъ своей применимости въ
отношенш ближняго и сощальныхъ формъ, создали себе
сами объектъ, которымъ они оказались въ состоянш удо­
влетвориться. То познате, къ которому мы здесь стре­
мимся, совсемъ не имееть отношешя къ исторической
последовательности временъ; оно носить чисто мате-
р1алъный характеръ: въ целомъ комплексе душевныхъ
отношенШ индивида къ другому или къ группе ин-
дивидовъ религиозный м1ръ совершенно такимъ же об-
разомъ имееть свой уделъ, какъ онъ находить его въ
более ясныхъ и чистыхъ явлетяхъ религш въ обыч-
номъ смысле этого слова.

Если начать теперь прослеживать по отдельности раз-
смотренныя до сихъ поръ лишь издалека аналоии со-
щальнаго и релишхзнаго шведешя, становится яснымъ,
что я разумею подъ аналопей: не случайное сходство
независимыхъ другъ отъ друга явленШ, но единство
въ той или иной душевной категория, которая одинъ
разъ до конца себя обнаруживаеть на матеряале чело-
веческйхъ взаимодействШ, другой разъ—и притомъ не
преобразуя, а непосредственно созидая—проявляете одни
и те же импульсы на совершенно самобытныхъ образо-
вашяхъ; имманентность однихъ, трансцендентность дру-
гихъ явлеюй суть только!различ1я матер!ала и, такъ ска­
зать, его распорядка,— матеряала, схватываемаго основ­
ной функщей религиозности. Разсмотрю сперва веру,
которую принято считать существеннымъ и специфиче-
скимъ элементомъ религш, ея субсташцей и для по-
знатя которой прежде всего необходимо разграничете
ея оте того, что называюсь верей въ теоретическомъ
смысле. Вера въ интеллектуальномъ смысле стоите въ
одномъ ряду съ знатемъ, просто какъ низшая ступень
его, она есть пр!япе истины на тЬхъ же основашяхъ,
на которыхъ мы утверждаемъ свое знание, лишь съ раз­
ницей въ силе, количественной разницей. Такъ; мета-
физичесшя или теоретико-познавательныя изеледоватя
ГЛАВА III.

—
33—
могуть привести насъ къ тому, что существовате Бога
признается нами за вероятную и при н’Ькоторыхъ обстоя-
тельствахъ даже необходимую гипотезу. Тогда мы ве­
римъ въ него, какь верять въ существовате светового
ведра или атомистическую структуру матерщ. Непосред­
ственно же мы чувствуемъ, что когда человекъ рели-
позный говорить: я верую въ Бога, пода этимъ под­
разумевается еще нечто другое, ч’Ьмъ известное при-
знаше за истину его сущеетвовашя. Этимъ сказано не
только то, что существовате это, хотя и не строго до­
казуемое, все-же признается; нЬтъ, этимъ обознача­
ется определенное внутреннее отношеше ,къ нему, чув­
ство преданности по отношенш къ нему, налравлете
жизнивъ соотв'Ьтствш
съ нимъ. Уб’Ьждете въ его су­
ществовании, какь и въ какой-либо иной реальности,—
только одна сторона или теоретическое выражеше для
того субъективнаго состоян1я дупш, которое непосред­
ственно подразумевается подъ словами, что веруютъ
въ Бога. Содержащейся въ этой формуле строй религи­
озной дунщ есть тоть родникъ, изъ котораго, несмотря на
все доказательства или вероятности противнаго, посто­
янно вновь проистекаетъ теоретическая вера въ суще­
ствовате Бога.
Своеобразнымъ толковатемъ такого значетя «веры»
служить дальше то обстоятельство, что и между людьми
существуетъ взаимоотношете съ темъ же именемъ; фор­
мула: мы «веримъ» въ кого-либо ведь и здесь не
должна означать, что мы веримъ въ существовате дан-
наго. лица; не имеегь здесь места и более близкое
определете, въ чемъ же собственно состоять наша вера
въ другого или относительно него. То выражеше, что
мы .попросту «веримъ въ кого-либо»: дитя—въ роди­
телей, подчиненный—въ начальника, другъ—въ своего
друга, отдельный человекъ—въ свой народа», влюблен­
ный—въ свою ^возлюбленную, подданный—во властите­

—
34—
ля,— этимъ выражешеьгь обозначается совершенно спе-
цифичестй психологическШ факть. Вера въ действи­
тельность ютдельныхъ качествъ въ такихъ предметахъ
нашей веры является лдшь своего рода расчленетемъ
или следстаемъ этого основоогношетя, знаменующаго
собою настроеше всего человека по отношению къ дру­
гому. Разыгрываясь въ области, стоящей по ту сторону
вопроса о доказательстве и опроверженш, такая вера
въ человека безчисленное число разъ переживаетъ без-
следно въ величайшей степени обоснованный съ объ­
ективной точки зрешя подозретя, когда ясно до оче­
видности, какъ недостоинъ тотъ, въ кого верягь. Это
и есть рел иггозная вера, выступающая здесь въ от-
ношенш человека къ человеку. Вёра въ Бога есть имен­
но эта, направленная во-вне субъектомъ, его принадлеж­
ность, освобожденная оть своего эмзшрическаго пред­
мета ¡и своихъ относителыщхъ размеровъ, изъ себя
одной создающая свой объектъ и доводящая его по­
этому до абсолютныхъ размеровъ. Сощологическая и
трансцендентная форма этой веры прежде всего для
самого субъекта имеютъ аналогичныя последстая.
Справедливо подчеркивалось, какую силу и какое спо-
койстше, какую нравственную устойчивость и какое пре­
восходство надъ оковаМи низменной жизни приносить съ
собой вера въ Божественное, совершенно независимо отъ
объективной действительности ея предмета. Вера и есть
именно такое Состоите души, которое, правда, сопри­
касается со вне ея стоящими, но владеетъ этимъ ка-
сательствомъ, какъ внутренними признакомъ, ему са­
мому свойственными. Хотя душа дочерпаетъ въ самой
себё силы, позволяющая ей подняться, но благодаря
тому, что она заставляете ихъ проходить черезъ точку
веры въ Бога, оне прюбретаютъ более концентрирован­
ную и продуктивную форму; она противопоставляете
свод силы себе самой и вследстше этшу, а также бла­

—
85—
годаря обратному поглощение) ихъ въ этой форме, она
можетъ дать имъ дорасти до обычно недостижимыхъ
ценныхъ результатовъ. Этотъ оригинальный и целесо­
образный расиорядокъ, къ которому вера въ релштоз-
номъ смысле клонить проявлетя душевной энергш, мо­
жетъ также установиться, когда эта вера направлена
человекомъ на человека. Вера въ известнаго челове­
ка, хоть и не оправдываемая съ объективной точки зре-
т я , имеетъ огромное преимущество оживлять и соби­
рать воедино въ нашей душ е многое такое, что иначе
осталось бы несознаннымъ или недеятельнымъ. Извест­
ный человекъ утешаетъ насъ,- выставляя банальные до­
воды, но мы веримъ, .что онъ говорить самое лучшее
и правильное, и этимъ самымъ онъ извлекаетъ изъ на­
шей души то, что въ действительные моменты уте­
шения лежить въ ней скрытымъ. Онъ поддерживаетъ
насъ въ горе половинчатыми и ложно направленными
средствами, но такъ какъ мы веримъ въ эту поддерж­
ку, мы и въ себе самихъ обретаемъ новое мужество и
силу. Онъ доказываетъ намъ что-либо съ помощью пло-
хихъ аргументовъ, но такъ какъ мы теперь принимаемъ
это за истину, въ нашемъ сознанш выступаютъ само
собой действительно доказательные доводы. Конечно, мы
украшаемъ того, въ кого веримъ, часто только нашими
собственными драгоценными качествами; но оказывае­
мая намъ услуга съ его стороны состоитъ въ томъ,
что мы вообще выкапываемъ эти наши сокровища. На-
конецъ, есть собирательная форма того же образца: вера
человека въ себя самого. На этомъ случае веры ста­
новится всего очевиднее, что все отдельный разновид­
ности ея содержашя суть только комбинацш, съ по­
мощью которыхъ отдельные случаи реализируюгь основ­
ное настроете души. Когда мы веримъ въ другого че­
ловека или въ Бога, эго означаете, что безпокойство
и неуверенность, чувствовать который напгь обнцй

—
36—
^д'Ьлъ, направляясь на эти именно существа, уступили
свое место твердости: представлеше о нихъ—успокои­
тельное средство при колебаншхъ души въ ту или иную
сторону, а что мы въ отдЬльномъ случай «полагаемся
на нихъ», такъ это есть проектирован^ того чувства
уверенности, которое характеризуетъ наше душевное со­
стоите благодаря воздёйсгвш ихъ образа. Какъ-разъ
^акое же значеше имеетъ вера въ насъ самихъ: осно­
ванный въ конечномъ счете на чувстве нашего Я спо-
койств1е и уверенность ясно выражены въ томъ пред-
ставленш, что это наше Я при всякой встреченной имъ
обстановке будстъ победоносно выдержано и проведено.
Йера въ Бога и вера въ себя самого благодаря тожде­
ственности основного тона душевпаго расположетя въ
домъ и другомъ случае придаютъ человеку часто со­
вершенно одинаковую жизнерадостную уравновешен­
ность, одинаковое довер1е къ будущему, одинаково лег­
ко заменяють только-что поверженный во прахъ кумиръ
новой надеждой. Итакъ, вера въ себя самого, на сколь
MHorie ложные пути она ни вела бы насъ и какъ бы
дорого она ни продавала намъ самочувстше, опережаю-
гцее наши дейстая, она все-татш заключаегь въ себе
таше же элементы целесообразности, что и вера въ
/тугихъ. Сколь много мы можемъ лишь потому, что
мы веримъ, что въ состоянш это сделать; какъ часто
даровате развивается до крайнихъ своихъ пределовъ
только благодаря тому, что, на нашъ взглядъ, эти пре­
делы положены еще гораздо дальше; какъ часто кто-
.т1ибо изъ насъ поступаетъ при случае подобающими
ойразомъ изъ-за известнаго «noblesse oblige»,— поведете,
на которое его уполномочиваюсь отнюдь не его личный
качества, а исключительно его вера въ эти качества.
Йрактическая вера является для души основнымъ то-
номъ ея расположетя, соц1ологичнымъ по самой своей
сути, т. - с . проявляющими себя на деле, какъ отноше-

37—
т е къ существу, противостоящему нашему Я. Возмож­
ность этой вЬры для человека и по отношешю къ себ4
самому покоится на его способности расщепляться на,
субъекта и объектъ, противопоставлять себя себЬ же^
какъ и третьему лицу,—способности, которая не нахо-'
дигь себЬ аналогш ни въ одномъ изъ другихъ извЬст-
ныхъ намъ явленШ м1ра и служить основой всего на­
шего образа мышлетя. Что послЬдсття вЬры въ наше
Я, въ другого, въ Бога столь и столь родственны между
собой, это просто вытекаеть изъ того, что всЬ они по
своему сощологическому объекту лишь различный вы-
ражетя одного и того же душевнаго настроетя.
Еще совсЬмъ не изслЬдовано, какое собственно со-
[Цальное значеше имЬетъ эта религюзная вЬра помимо
ея индивидуальнаTM значешя; но для меня ясно, что
безъ нея общество, какъ мы его знаемъ, не существова­
ло бы. Наша крепкая в'Ьра въ какого-нибудь человЬка
или въ какую-нибудь группу людей внЬ всякой за­
висимости огь доказательству часто вопреки всяком^
доказательству— одна изъ прочнЬйшихъ связей, сцЬпля-
тощихъ общество. Послушаше, налримЬръ, въ безчис-
ленномъ юоличествЬ случаевъ опирается не на опредЬ-
ленное признате права и превосходства другого, также
и не на любовь и покорность, но на «вЬру» въ могуще­
ство, заслуги, непреодолимость и доброту другого,—на'
ту вЬру, которая вЬдь никоими образомъ не является
лишь теоретической предпосылкой гипотетическаго ха­
рактера, но совершенно своеобразными, вырастающими'
среди людей, душевными настроетемъ. ВЬра эта так­
же отнюдь не исчерпывается тЬми отдЬльными каче­
ствами, который представляются ей цЬнностями ея пред­
мета; вЬдь такое содержаше относительно случайно;'
вЬдь въ немъ воплощается и поддается словесному опре-'
дЬлетю и формальное наегроете, и склонность къ дру­
гому, именно то, что и называется вЬрой въ него. Какъ

—
38—
социологическая сила, она сплетается, конечно, со все­
возможными другими связующими силами знатя, воли
и соотв’Ьтстайя чувствъ, между тЬмъ какъ въ вере въ
Бога она представляется въ чистой, самодовлеющей фор­
ме,—возвеличете во всей полноте, которое одно, такъ
сказать, только и делаетъ для насъ видимымъ ея суть
въ указанный» низпшхъ и смешанныхъ явлешяхъ. Въ
этой вере въ Бога процессъ «веровашя въ кого-нибудь»
отрешился оть связи съ сощальнымъ своимъ подоб1емъ;
свой объектъ онъ и по содержатю создалъ изъ себя, ме­
жду, тем ь какъ въ своей сощальной деятельности онъ
находить предметь, уже данный въ друтихъ сочеташ-
яхъ. Релипозной же делается эта вера не только вслед-
ств1е ея протяжешя вплоть до трансцендентнаго, ка ­
ковое протяжете скорее является лишь мерой и спо-
собомъ выражетя ея, но она уже оказывается таковою
въ ея еощологической форме. Синтезируя замкнутость
л растяжимость нашего Я, дальнозоркость и слепоту,
произволъ и зависимость, дареше и принятае, — синте­
зируя все это, заложенное въ нашемъ Я, вера эта об­
разует» отрЪзъ религиозной плоскости, на которую про­
ектируются отношешя людей между собою и которая это
назваше вместе съ популярным!» понимашемъ ея, но
отнюдь не свою суть, заимствует» исключительно оть
трансцендентныхъ, вписанныхъ въ нее и, конечно, наи­
более чисто обнаруживающихъ ея структуру контуровъ.
Можно бы выразиться такъ: Богь есть просто-на-про-
сто предметь веры. Въ немъ верующШ даетъ выкри­
сталлизовываться безъ отклонен!я и разъединетя силе
корней этой функцш. Изъ этого источника, изъ цель­
ной и первичной душевной энергш, поскольку она сто­
ить еще по ту сторону ея единичныхъ и такимъ обра-
эомъ всегда относительныхъ применетй, вырастаетъ ха-
рактеръ абсолютнаTM въ представленш о Боге. И вслед-
ств1е этого фунюця веры стоить въ одномъ ряду со

—
39—
многими другими душевными функщями, который дають
вылиться въ религиозную субстанции только тому, что но­
сить въ нить самый обпцй характеръ,—только не рас­
члененной, только не стесненной никакимъ отдельнымъ
содержатемъ силе. Такъ, Богь въ хриспанстве есть
предмета любви вообще. Все тЬ особый качества людей и
вещей, черезъ который именно эта определенная идея
Бога позволяета осуществиться возможнымъ проявле-
н1ямъ нашей любви къ нему, придаюта любви особен­
ную окраску, на-ряду съ ч'ймъ любовь къ другимъ
занимаеть место, словно другой отдельный случай одно­
го и того же общаго понятая: любовь же къ другому
есть другая любовь. Благодаря этому любовь юь какому-
нибудь эмпирическому предмету, сколь ни остается, ко­
нечно, явлешемъ, происходящимъ внутри любящаго, а
все-таки въ известной мйрй является иродуктомъ, по­
лучившимся изъ проявлетй его энергш и качествъ ея
предмета. Но такъ какъ Богь дань душе не эмпириче­
ски, такъ какъ онъ предстаета передъ нею не какъ диф­
ференцированное отдельное существо, то онъ есть чи­
стый продукта любовной энергш вообще, въ которой
пребываюта еще неразделенными ея разветвлешя, въ
другихъ Случаяхъ предназначенныя къ осуществлению
черезъ отдельный стороны объектовъ. Въ этомъ же
смысле Богь является также предметомъ искатй во­
обще. Та неутомимость внутренней жизни, которая безъ
перерыва стремится къ изменение предметовъ предста-
влетя, имеета въ немъ' абсолютный предмета; въ немъ
неищется уже большеотдельный предмета,—въпослед-
немъ случае мы всегда имеемъ дело съ отдельнымъ ис-
катемъ,—но искате, какъ таковое, находить въ немъ
свою цель. Ему соответствуега другое, более глубокое
течете, потокъ исйанШ, стремленШ «гуда, вдаль», трево­
ги, въ отношенш которой всякое отдельное желаше пе­
ремены есть только явлете или часть ея. Такъ какъ

—
40—
Богъ есть «ц'Ьль вообще», онъ есть именно цЬль иска-
шя вообще. Въ этомъ сказывается также бол’Ье глубошй
смыслъ его происхождетя, какъ превращенный въ абсо­
люта стимулъ причинности. Въ ’предблахъ эмпириче-
скаго этота стимулъ связанъ всегда съ отдЬльнымъ со-
держан1емъ, какъ особое построеше, въ которомъ спе­
цифически матер1алъ и форма причинности срослись въ
одно ц'Ьлое. Но поскольку стимулъ причинности дЬй-
ствуета безъ такого единичнаго толчка, не сосредоточи­
вается на чемъ-либо единично данномъ, но воспроиз­
водить свой объекта какъ чистую функщю, объектомъ
этимъ является нЬчто абсолютно общее; какъ нерасчле-
ненная энергия, этота стимулъ можета избрать своимъ
содержашемъ только причину бытдя вообще. Когда схо­
ластика опредЬляета Бога какъ Ens perfectissimum *),
какъ то существо, которое стоить выше всякаго огра-
ничен1я и отграничетя, этота взглядъ объективируета
происхождете представленья о немъ изъ того, что мы
действительно можемъ назвать абсолютнымъ элементомъ
въ нашей душ'Ь: изъ ея чистыхъ, только изъ себя
самихъ действующихъ функщй, который не подверглись
спещализацш со стороны вызывающаго ихъ единичнаго
предмета. Если онъ именуется «сама Любовь», то съ этой
точки зр^ тя это настолько же справедливо относитель­
но него, насколько это справедливо относительно субъ­
екта и поскольку онъ поглотилъ въ себя происходя­
щее въ послфднемъ: Богъ не отдельный предмета люб­
ви, но онъ проистежаеть—по своей, хотя ниюоцда без-
препятственно не реализованной, идиЬ— изъ любовнаго
импульса въ его чистейшей форм’Ь, какъ бы изъ абсо­
люта любви, стоящаго внЬ относительныхъ, т. - е . чрезъ
посредство единичныхъ объектовъ низведенныхъ до от­
носительности формъ. Черезъ это устанавливается его
*) СовершевдГ>йшее существо. П р и м , иереводчихоеъ.

—
41—
психологическое отасш ете къ органически обществен­
ным» явлегйямъ среди людей. Все функцш, какъ лю­
бовь и вера, страстное томлете и преданность, про-
тягаваюгь со стороны субъекта, въ качестве побужде­
ний котораго окЬ выступаюггь, соединительныя нити къ
другимъ субъектам», сеть общества сплетается изъ без-
численныхъ дифференщаловъ этихъ функщй; онЬ каюь
бы апрюрныя формы, которыя путемъ индивидуальной
инищативы датоггь въ результате эмпирически, Сощаль-
но-психичесшя отдельный явлешя. Но какъ только онР
действующ» въ своей первоначальной чистотЬ, свободный
оть ограничешя со стороны какого-либо предмета, то
абсолютный религиозный предметь является ихъ целью
и нродуктомъ. Какъ въ объективномъ религюзномъ пред*
ставленш отдельные отрывки и событая действительно­
сти относятся къ божественному Быттю какъ къ своему
абсолютному, единому въ себе, совмещающему въ себе
ихъ противоречия источнику, такъ многообразно инди­
видуализированные импульсы, соцюлогически связую-
Щ1е между собою наши души, психологически относят­
ся къ непрерывно действующему, представляющему со­
бою нечто общее для этихъ расщеплешй основному им­
пульсу, который—притомъ каждый разъ на своемъ язы­
ке—ставить абоолютизмъ человека въ религиозное отно-
шеЩе къ абсолюту быття.
Второе понятте, въ которомъ общественные и рели­
гиозные феномены обнаруживають сходственный фор­
мы,— такъ что еОщальная форма склонна къ религ!озной
окраске, а религюзная представляется какъ символъ и
превращеше въ абсолютъ первой,— это—единство. Без-
порядочйая масса вещей, изъ которой лишь тамъ и сямъ
вЫплываетъ пара связанныхъ причинностью явлетй,
даеть для более примитивныхъ эпохъ одну лишь един­
ственную Возможность воспринимать многосложное кань
нечто единое, именно въ виде сощальной группы. Со­

—
42—
знате единства последней должно развиваться въ ней
благодаря двойному контрасту: прежде всего благодаря
враждебному отграничены) ея оть другигь группъ. Об-
пця оборонительныя и наступательныя дейктая про-
тивъ конкуррентовъ изъ-за места на жизненномъ по­
прище есть одно изъ самыхъ д'Ьйствительныхъ средствъ
реализовать сдлочеше грушювыхъ’ элементовъ и внед­
рить въ нихъ сознате этого. Единство возникаетъ очень
часто, по крайней мере для оознатя, не изнутри, но
благодаря давленго извне, в сл ед сте практической не­
обходимости этой формы гарантш, въ значительной сте­
пени также благодаря доказанному на деле, ясному
представлены» разнить внешнихъ инстанций о томъ, что
данный кюмцлексъ существъ есть именно нечто еди­
ное. Во-вторить, характернымъ признакомъ единства
группы является ея отношете къ ея особямъ. Какъ-
разъ потому, что последтя отделимы другь оть друга
и обладаютъ самостоятельной подвижностью, такъ какъ
оне въ известной мере свободны и сами за себя ответ-
ствуютъ, выросшее изъ ить. совокупности обраэоваше
сознается какъ единство. Какъ-разъ потому, что отдель­
ное лицо чувствуеть, что оно есть нечто само по себе,
темь рельефнее должна выделяться объединяющая си­
ла, связующая его съ другими: будь это такъ, что онт!
въ своей покорности передъ нею чувствуетъ, что жизнь
въ ея совокупности перекрещиваетъ его еуществовате,
будь эго и такъ, что, находясь въ оппозицш къ ней,
онъ видить во веемъ противостоящую ему партго. Что
свобода индивида стремится уклониться оть единства съ
целымъ, что даже въ самыхъ тесныхъ и наивныхъ со-
четатяхъ осуществлеюе этого единства не такъ уже
само собою понятно, какъ единство организма въ его
составныхъ частяхъ,— именно это-то и должно его вдви­
нуть въ сознате въ качестве особой формы или энер-
гш бьгия. Если примитивныя соединешя такъ часто яв­

—
43—
ляются организованными по десятеричной системе, это,
сл'бдуетъ полагать, есть намекъ на то, что взаимо-
отношете групповыхъ элементовъ шгЬетъ сходство съ
взаимоотношетемъ пальцевъ: относительная свобода и
способность самостоятельнаго движ етя отд'Ьльнаго чле­
на, который все-же соединенъ съ другими въ единстве
взаимод'Ьйств1я и нераздельности существоватя. Такъ
какъ всякая сощальная жизнь есть взаимодЬйсттае, оно
именно веледстте этого и единство; ведь въ самомъ
деле, что же иное и называется единствомъ, какъ не то,
что многое взаимно .связано и судьба веякаго элемента
не оставляеть незатронутымъ ни одного изъ другихъ.
Групповой синтезъ есть прототипъ схваченнаго чув­
ствами и сознатемъ единства—за пределами единства
личности, — и его своеобразная форма отражается или
отчеканивается въ религюзномъ единстве бьгпя, питае-
момъ лоняттями о Божестве. Къ этой связи приводить
насъ прежде всего разсмотрете религшзной группи­
ровки. Достаточно известенъ тотъ фактъ, что въ ран-
нихъ культурахъ (включая такъ - называемый докуль-
турный перкщъ) вообще не встречается ни одной груп­
пировки продолжительнаго и органическаго характера,
которая не была бы обществомъ, основаннымъ на куль­
те. Еще во времена римекихъ императоровъ, когда
сильная корпоративная тенденщя создала безчисленнос
множество гильдгй, является характернымъ, что каждая
изъ последнихъ имееть, повидимому, особенный рели­
гиозный отпечатокъ. Будь эта гильд1я составлена изъ
купцовъ или актеровъ, изъ носильщиковъ или врачей,
всякШ разъ она ставить себя подъ защиту особаго бо­
жества или имеетъ «тетя», она владеегь храмомъ или,
по крайней мере, алтаремъ. Не отдельный членъ, но
группа, какъ таковая, состоять подъ покровительствомъ
определевнаго бога, и именно такая группа указываеть
на то, что это и.есть ея единство, выражающееся въ

—
44—
Bor'S., что, [поверхъ головъ кндивидовъ, удерживаетъ ихъ
вм*ст*. Богъ есть, такъ сказать, имя для сощологиче-
скаго единства, которое въ зависимости оть того, на­
сколько и какъ глубоко оно переживалось sub specie
religionis *), само и для себя вызывало специфическую
рёакщю набожнаго настроетя. Не мен*е значительна
роль, которую играетъ въ раннемъ хританств* какъ-разъ
это социологическое единство. Его значете растетъ
и перев*дшваеть релипозныя по содержанью ценности.
Когда въ III стол*тш возникъ горячей спорь изъ-за
вопроса, должны ли быть приняты обратно отпавппе
во время пресл*дованШ христиане, и римешй епископъ
быль за pimeHie его въ положительномъ смысл*, бо­
лее строгая пария избрала тутъ себ* епископа, противъ
качествъ котораго нельзя было ничего возразить; не
было также сомн*шя, что религюзная последователь­
ность, внутренняя чистота церкви требовали исключе­
н а отступниковъ или, по крайней м-SpS, предоставлешя
возможности остаться другь съ другомъ всЪмъ лицамъ
бол*е строгаго образа мыслей въ данномъ вопрос*.
Между т*мъ КипрГанъ все-таки добился того, что вы-
борь другого епископа быль объявленъ нед*йствитель-
нымъ, такъ какъ требовате единства ощущалось без­
условно какъ жизненный интересъ церкви. Эту объеди­
няющую форму хрш танство унаследовало оть корпо-
ративнаго духа, царившаго въ римскую императорскую
эпоху, особенно въ бол*е поздтй ея перюдъ. Единство
вс*хъ хриспанъ въ самой первоначальной его форм*—
единеше вс*хъ и каждаго изъ нихъ въ любви, в*р*
и надежд*—было в*дь собственно скорее сосущество-
вайе рядомъ другь съ другомъ одинаково настроен-
ныхъ дупгь, ч*мъ органическое сочетате ихъ другь
съ Другомъ,.— был» ©динствомъ, форму котораго они толь­
ко и всего, что позаимствовали у окружавшего ихъ
*) Въ качеств^ чего-то релиповнаго. Прим,, переводчиком.

—
45—
аира язычниковъ и затЬмъ, правда, довели его до не-
изв’Ьстныхъ тамъ силы, и углублешя. И вотъ, кажется,
какъ-разъ черезъ это и получилась та прочная сощо-
логическая форма, благодаря которой церковь при кру-
шенш античнаго м1ра пр^бр’Ьла ценность абсолютнаго,
ценность опоры въ надзомномъ, даже непосредственно
въ Божеекомъ. Въ хриспанскомъ учеши о спасенш не
было само по себе основашя, почему бы не существо­
вать ряду социологически другъ оть друга независи-
мыхъ общинъ, связанныхъ только однимъ и тЬмъ же
содержатемъ въ сфере вероучетя и мышлешя. Од­
нако, повидимому, сила этого духа очень скоро стала
на деле недействительной, разъ она не являлась въ
качестве сощально организующаго единства. А это по­
следнее было не только, скажемъ, техническимъ сред-
ствомъ, чтобы наружнымъ образомъ гарантировать проч­
ность и силу новой религш, но оно явилось мистиче­
ской действительностью самого спасен1я.
Благодаря своей всеобъемлющей форме единства, цер­
ковь явилась какъ реализащя царства Бож1я, возвещен-
наго 1исусомъ, ценилась какъ «градъ БожШ», какъ Но-
евъ ковчегъ, включающШ въ себе спасенную общину
святыхъ душъ, какъ «тело Христово». Нигде, можетъ
быть, не виденъ такъ ясно процеесъ, выяснешю котораго
должны служить эти страницы. Чисто эмпирически-со -
щальная, исторически перенятая форма единства прони­
кается религюзнымъ настроешемъ и вместе съ темъ
является сама изъ себя какъ отражение или мистическая
действительность трансцендентнаго единства, чисто ре-
лииознаго понимашя м1ра какъ целаго. Специфическая
религиозная ценность является здесь и причиной, и
действ1емъ, во всякомъ случае, съ идеальной точки зре-
шя, выражетемъ социологической формы взаимодМ-
ста я ,—той формы, которую мы называемъ единствомъ
группы.

—
46—
Здесь въ особенности одна подчиненная этому по­
следнему понятно черта располагаетъ къ религиозному
его выражение. Что группа составляетъ единство, это,
особенно въ более примитивная эпохи, обусловливает­
ся или^ характеризуется отсутств1емъ борьбы и
конкурренцш внутри ея въ противоположность от­
ношение ея къ стоящими вне группы. Можетъ быть,
неть ни одной другой отдельной области, въ которой
эта форма лишеннаго конкурренцш сосуществоватя, со ­
гласованность целей и интересовъ выступали бы такъ
чисто и цельно, какъ въ области релипозной, такъ что
мирное единете въ обычной, групповой жизни кажется,
по отношешю къ последней, переходною ступенью. Ведь
последнее все-таки лишь относительно; оно въ пределахъ
эмпирическаго общества постоянно уступаетъ место ста-
ратю выключить соискателей одинаковой цели; по воз­
можности, хотя бы Даже на счетъ другихъ, ослабить не­
соответствие между желатями и ихъ удовлетворетемъ;
по крайней мере въ самомъ отличш оть другихъ искать
масштабъ для определетя ценности собственныхъ дЬй-
ствШ и наслаждешй. Почти исключительно въ релип­
озной области можетъ получить полное развипе энерпя
отдельныхъ лицъ, не вступающая на путь конкурренцш
другъ съ другомъ, такъ какъ, согласно прекрасному из-
реченш 1исуса, для всехъ есть место въ доме Бож1емъ.
Хотя цель для всехъ и общая, она все-же даетъ всемь
возможность достигнуть ея и влечетъ за собою не вза­
имное исключете, ¡но, наобороть, сближете. Напоминаю,
какимъ глубокомысленнымъ образомъ причастае выра-
жаетъ то, что релипя хочеть достигнуть одинаковой
для всехъ цели одинаковыми для всехъ средствомъ;
я напоминаю первыми деломъ о празднцкахъ, которые
обнаруживают, съ крайнею отчетливостью единство
всехъ охваченныхъ одними и теми же релипознымъ
настроейемъ, начиная съ грубыхъ празднествъ при-

—
47—
млтивныхъ религШ, гдй ст я т е воедино въ концй-
концовъ выливается обыкновенно въ форму половыхъ
оргШ, вплоть до того чистййшаго и выходящаго дале­
ко за предйлы отдельной группы возгласа: о мирй
всего м1ра (Рах ЬогттЬиБ). ХританскШ праздникъ
Рождества даеть въ принципе универсальное выражете
мирному общетю , которое мйстныя религш символи-
зирують только для внутренней жизни отдйльныхъ
груплъ. Точно такъ же внутри отдельной группы господ-
ствуетъ отсутстше борьбы въ той мйрй, въ какой отъ
этого зависить ея объединяющая форма жизни, при-
чемъ такая мйра является чисто частичной и относи­
тельной ; релипя, ограниченная пределами группы,
даеть этому внутреннему м1ру освобожденную отъ та-
кихъ ограничетй форму, которая сказывается въ празд-
никахъ. Хрисйансше праздники,— съ наибольшей со­
знательностью это сказывается въ празднике Рожде­
ства,— возвышаютъ этотъ мотивъ мира до чувства от­
дельная лица, а именно это последнее сливается въ
своемъ настроенш съ такими же настроешемъ всего
христанскаго общества, которое принцишально разла­
мываете вей грулповыя отдельный сочетатя. Пусть
въ исторической действительности это и будетъ лишь
очень несовершенно обоснованнымъ: по своей идей
хриспанскШ праздникъ приводить къ результату, един­
ственному въ своемъ родй, съ сощальво- психологиче­
ской точки зрйшя, именно онъ абсолютно уничтожаетъ
границу, которая обыкновенно <угдйляетъ настроеше ин­
дивида отъ руществующихъ гдй-либо еще настроенШ
по ихъ чужерти, либо противоположности. Сощальный
принципъ отсутатая борьбы переступаеть вмйстй съ
тймъ грани дрисущаго ему сощологически характера
и получаетъ въ настроенш этихъ релипозныхъ празд-
нествъ свой позитивный и универсальный символъ. Уже
въ 1удейскихъ, равно какъ и въ самыхъ раннихъ хри-

—
48—
спанскихъ общинахъ вошло въ обычай, чтобы споры
между членами ихъ решались передъ собрашемъ об­
щины или выставленными последней третейскими судья­
ми- Ап. Павелъ указываетъ, какъ противоречиво при­
знавать судьями язычниковь, кгь которыми относились
съ презрешемъ. Религюзная община съ точки зрешя
мира является здесь усилетемъ внутренняго группо­
вого единства вообще, релипя есть, такъ сказать, мирь
въ субстанцш, та застывшая въ одну идею форма.груп­
повой жизни, которую мы называемъ мирнымъ состоя-
щемъ. Столкноветя могли возникать между верующи­
ми какъ частными лицами, какъ хозяевами, какъ на­
сильниками ; но между ними какъ участниками въ од-
номъ и томъ же релипозномъ достоянш могь существо­
вать только миръ, и поэтому оощальное олицетвореше
этого достоятя—община была также, такъ сказать, самой
логикой указанною инстанщей, которая сама приводить
все случавпнеся въ ней конфликты юь миру. Духъ
единешя и примирешя, исходящей отъ религш на все­
ленную, символизируется въ томъ, что замковый миръ
(Burgfriede), въ той или иной мере царяццй внутри
всякой группы, въ группе редийозной достигаетъ сво­
его максимума. Эта последняя представляетъ до из­
вестной степени проводникъ, черезъ посредство кото-
раго сощологическая форма единства переходить въ аб­
солютное единство идеи Бога. Эта шкала имеетъ еще
одну.ступень, которая много разъ характеризуетъ до-
христтансшя эпохи. Дфло въ томъ, что въ нихъ бо­
жество не противополагае^ся отдельному лицу и
его кругу, но оно входить въ последтй, оно—элементъ
той жизни въ ея совокупности, которая уделена инди­
виду. Въ древнемъ 1удействе, напримеръ, Богъ въ слу­
чае жертвоприношения участвуешь. въ трапезе, и это
представляетъ собою не только дань. Повсюду суще­
ствуешь родственное отношете между Богомъ и его по­

—
49—
читателями. И везде, где онъ выступаетъ въ качестве
родоначальника, въ качеств'Ъ царя, какъ-разъ тамъ,
где онъ богъ именно даннаго племени, именно даннаго
города, между гЪмъ какъ друйе боги, существовате
которыхъ такъ же мало подвергалось оомнЪшю, при­
надлежали къ инымъ х'руппамъ,— везде туть богъ—выс­
шей сочленъ общины. Онъживегь въ предЪлахъ сощ-
альнаго единства и въ то же время онъ — выражеше
его,— въ качеств^ такового, онъ, правда, противостоять
отдельному индивиду, но не иначе, какъ обстоитъ дЪло
съ pater familias, въ лицЪ котораго сосредоточивается
семья, или съ княземъ въ отношеши его подданныхъ,
сумму которыхъ онъ представляеть. Своеобразно запу­
танное сощологическое положете такихъ элементовъ:
быть членами одного круга, который увенчивается ими
и соединяетъ ихъ вместЬ со всеми остальными члена­
ми его въ единое целое, но все-же противостоять это­
му единству, въ известномъ смысле, какъ самостоя­
тельная и преобладающая сила, — таково положете
Божества. Поэтому Богъ имееть тотъ характере, съ
которымъ онъ можетъ быть включенъ въ этомъ смыс­
л е въ любую форму общества. Пока семитическШ об­
щественный строй покоился на племенномъ родстве,
Богъ быль у iyneeBb, финитаянъ, ханаанитянъ отцомъ
и веруюпце его детьми; но где появилось политиче­
ское единете различныхъ племенъ, тамъ Богъ долженъ
быль носить характеръ царя, такъ какъ теперь онъ
могъ находиться въ предЪлахъ целаго, на гораздо боль-
шемъ разстоянш, какъ много более абстрактный образъ,
и это пребывате внутри целаго могло, такъ сказать,
технически, принять форму чего-то стоящего надъ це­
лыми.
Однако, даже тогда, когда ударете падаеть всецело
на это «надъ», этцмъ нё порывается жизненная связь
съ данной формой группы. Въ Грещи и Риме, где

—
50—
царская власть рано склонилась передъ аристокрапей,
утвердился также и аристократичесшй строй религиоз­
ной жизни, множество равноправныхъ боговъ и ихъ
1ерарх1я—чистая, отпрепарированная, лишенная матер1а-
ла хозяйственных!», племенныхъ, политических!» инте-
ресовъ картина одной только формы, въ которой живетъ
групповая единица. Въ Азш, напротивъ, гд’Ь царская
власть господствовала гораздо дольше, релипозное раз-
випе направлено къ установлешю могущественнаго
Божьяго монархизма. Да, простая сила племенного един­
ства, господствовавшая у древнихъ арабовъ въ ихъ со-
щальной жизни, была эмбрюномъ монотеизма. И даже
стремлеше къ объединенш половъ, которое поднимается
надъ половой дифференщащей, образуетъ особый рели­
гиозный тиггь. Психологическое сглаживате противопо­
ложностей половъ, въ значительной м'Ьр'Ь выступавшее
въ сощальной жизни сирШцевъ, ассир1янъ и лидайцевъ,
завершилось въ представленш о божествахъ, который
соединяли въ себ’Ь воедино эти противоположности;
сюда относятся: полумужчина Астарта, женщина - муж­
чина Сандонъ, богъ солнца Мелькарть, обм'ЬниваюгцШ-
ся съ богиней луны символами пола. Зд'Ьсь д’Ьло не
въ трив1альной фраз'Ь, что челов'Ькъ отражается въ сво-
ихъ богахъ,—фраз'Ь, которая въ своей общей форм'Ь и
не нуждается въ доказательств^. Скорее важно при­
знать, что боги являются не только идеализащей инди-
видуальныхъ качествъ, силы, нравственныхъ или даже
безнравственныхъ черть характера, склонностей и по­
требностей отдЬльныхъ лицъ, но что междуиндивиду-
альныя формы соц1альш>й жизни многократно даютъ ре-
лигтознымъ представлетямъ ихъ содержате. Въ то
время, какъ изв'Ьстнаго рода единство, каковое поня-
п е является собирательнымъ для взаимодЪйсттая эле-
ментовъ, перекочевываетъ въ область релипозныхъ
чувствъ, вызываетъ религюзную реакцию, оно освобо-

—
51
»сдается отъ функщонирующей сощальнымъ содержа-
шемъ разнаго рода жизни; трансцендентный »аръ есть
м'Ьсто, гд'Ь эта ощутимая въ качеств^ релштозной фор­
ма застываетъ въ предметы, подобно тому какъ объемъ
съ его тремя изм’Ьрешями есть м'Ьсто, въ которомъ ощу­
тимое умомъ делается предметомъ.

Подчеркнутое выше взаимоотношеше одновременнаTM
пребывашя внутри и вне общества приложимо отнюдь
не исключительно къ властителю, но вообще къ каждо­
му члену общества, и какъ въ первомъ случай соцшлоги-
ческая основная форма предвосхищаетъ Бога, такъ и въ
другомъ случае она же предвосхищаетъ в’Ьрующаго.
Обстоятельство, затронутое уже нами раньше, а имен­
но, что принадлежность индивида къ своей группе на
правахъ члена означаетъ всегда какую-то смёсь при­
нудительной обязательности и личной свободы, теперь
должно выступить въ виде глубочайшаго взаимоотно-
ш етя формъ сощальной и релипозной жизни.
Собственно практическая проблема общества состоять
въ соотношенш его силъ и формъ съ личной жизнью
составляющихъ его индивидовъ. Несомненно, первое
есть лишь дЪло последнихъ. Однако это нисколько
не исключаете массы юонфликтовъ между темь и дру­
гими. Съ ¡одной стороны, по той причине, что свойствен­
ные индивидамъ элементы, благодаря которымъ они об-
разуютъ общество, сливаются какъ-разъ въ эту особую
форму—въ «Общество»; а это последнее пртбретаетъ
своихъ собственныхъ Носителей и органы, которые, какъ
'чужая отдельному лицу сторона, предъявляють ему
■свои требоватя для немедленнаTM исполнетя; а съ
ГЛАВА IV.

—
53—
другой стороны—конфликтъ возможенъ и близокъ какъ-
разъ благодаря вн'Ьдретю понятая общества въ отд'Ьль-
номъ лице. Ведь способность человека разбивать себя
самого на части и ощущать такую - либо часть своей
личности, именно какъ самого себя, вступающаго въ
коллизш съ другими частями и въ борьбу за свое само-
опред'Ьлеше, — эта способность ставить человека, по­
скольку онъ есть существо общественное, насколько онъ
чувствуетъ себя существомъ общественнымъ, ставить
его часто во враждебное отношеше къ импульсамъ и
интересамъ его Я, лежащимъ вне его общественной
сферы: конфликтъ между обществомъ и отдельной лич­
ностью развертывается въ самомъ индивиде въ виде
борьбы его существенныхь элементовъ. Широчайшая и
глубочайшая коллиз1я между обществомъ и индивидомъ
касается, какъ мне кажется, не сущности интересовъ
отд'Ьльнаго лица, но формы индивидуальной жизни.
Общество хочетъ быть полными и органическими един-
ствомъ, такъ что каждый изъ составляющигь его ин-
дивидовъ является лишь одними членомъ его; на вы­
полняемую ими въ качестве такового спещальную функ-
щю .они долженъ по возможности употребить все свои
еилы, долженъ превратить себя въ наилучше приспо­
собленнаго носителя этой функцш. Однако противъ этой
роли возстаетъ присущее индивиду въ отношеши себя
самого стремлете къ единству и полноте. Онъ хочетъ
быть законченными въ себе самомъ и не только содей­
ствовать законченности общества, — онъ хочетъ развить
всЬ безъ исключешя свои способности независимо отъ
техъ ихъ комбинацШ, который требуются интересомъ
общества. Въ этомъ-то и состоять ведь по существу
смысли требоватя со стороны индивида свободы себе
отъ еощальныхъ узъ. Ведь эта свобода не можетъ быть
обращена на то, чтобы вообще случилось что-либо
произвольное, независимое отъ определяющихъ обще-

—
54—
ственныхъ условШ. Но она имеете смыслъ полной лич­
ной ответственности, къ которой мы стремимся и ко:
торой мы вЛадеемъ только тогда, когда наши единич­
ный дМств1я суть чистое вырежете нашей личности,
коль скоро наше я, не стесняемое никакими внешними
обстоятельствами, сказывается въ этихъ самыхъ дей-
ств1яхъ. Мы желаемъ, чтобы перифер1я нашего суще-
ствовашя определялась изъ своего центра, а не внеш­
ними силами, съ которыми она сплелась и который,
несомненно, внутри насъ превращаются въ наши соб­
ственные внутренше импульсы; при этомъ однако мы
весьма нередко въ то же время чувствуемъ, что они
все-же не вырастаютъ изъ глубины нашего я. Свобода
отдельнаго лица, делающая его действительно ответ-
ственнымъ за свои дейсгая, означаете, что онъ со все­
ми своими поступками есть то самодовлеющее органи­
ческое целое, которое принцшпально противится при-
тязанш высшаго единства, включить его въ себя въ ка­
честве своего члена и поставить отъ себя въ зависи­
мость. Такимъ образомъ, если свобода человека проти­
вится включешю ея въ рядъ сощальныхъ силъ, вы­
ставляя это притязате въ ответа на притязате, то эта
же проблема, въ религюзномъ м1ре изъ вопроса права
превращается, какъ кажется, въ вопросъ факта. Есть
вопросъ, который лежите въ основе всякой религш,
какъ бы онъ ни оставался неразвитымъ и безсознатель-
нымъ, путанымъ и отрывочнымъ: божеская воля, отъ
которой абсолютно зависите лировой процессъ,— спраши­
вается, руководить ли она также и человекомъ на­
столько, что-онъ лишается и свободы, и ответственно­
сти, или по отношетю къ Богу на'мъ уделена само­
стоятельность внутренняго бьтя ,
предоставляющая
намъ то и другое, но исключающая насъ изъ полнаго
подчинешя божескому могуществу, что есть собственно
непоследовательность и противореч1е идее последнягр.

—
55—
Логическая соображетя или вывода» изъ откроветя да-
ютъ на это лишь кажущШся ответь; въ действитель­
ности же здесь на-лицо стремлен!е человека и вгь
отношенш высшей инстанции бьтя быть вполне само­
стоятельными и находить смыслъ жизни въ себе од-
номъ,—стремлете, которое здесь сталкивается съ дру­
гими стремлетемь—быть подчиненными Промыслу Бо-
ж1ю о ларе и позаимствовать для себя изъ его вели-
ч1я и красоты ту ценность, которую можетъ дать лишь
самопожертвоваше и планомерное пфобщеше къ это­
му Промыслу. Достоинство индивидуальной свободы,
сила или упорство личной ответственности, желающей
взять на себя въ полной мерЬ последствгя даже грЬхо-
падетя, сталкиваются съ облегчешемъ нашего бремени
бОжескимъ всемогуществомъ, съ удобствомъ сознавать
себя членомъ абсолютнаго целаго, чьи силы и смыслъ
безусловно поддерживаютъ и проникають въ тебя, или
даже съ экстатическимъ умилетемь отъ сознатя этого.
Ясно до очевидности, какъ чувство жизни нашего Я
въ отношенш къ сощальному, равно и религиозному
вопросу стоить здесь переда» одинаковой проблемой;
это лишь две формы, оболочки дуализма, определяю-
щаго нашу душу и нашу судьбу въ самомъ ихъ корне.
Возможно тутъ и чисто мысленное реш ете задачи:
структура целаго, разсчитанная какъ-разъ на самостоя­
тельность и законченное единство его элементовъ, зтимъ
лишь и завершается, сообразно съ чемъ противорЬч1е
отнюдь не было бы логическимъ попзепз’омъ, но лишь
фактическимъ противореч1емъ, поддающимся примире-
нш путемъ преобразовавйя элементовъ, безъ изменешя
ихъ по существу. Въ сощологическомъ примере это
возможно представить себе, скажемъ, какъ идеальную
конституцию, къ которой фактически существуюшдя мо-
гутъ приближаться до безконечности. Законченнымъ
обществомъ было бы то, которое состоитъ изъ закончен-

56—
ныхъ индивидовъ. Общество живетъ своею собственною
жизнью въ своеобразномъ см'Ьшеши абстрактнаго и кон-
кретнаго, и каждый индивидъ отъ себя вкладывастъ
въ него некоторый особенности и силы; оно вырастаетъ
изъ вкладовъ отдЬльныхъ своихъ членовъ, которые об-
лекаютъ или стремятся облечь свое существовате въ
особыя необщественныя формы. Теперь далее можно
было бы вообразить себе, что это надъиндивидуальное
общественное бшче такъ устроено, что оно получаетъ
наивыгодн’Ьйнпе для себя вклады какъ-разъ отъ. закон-
ченныхъ и гармонически сконцентрированныхъ въ са-
михъ себе индивидовъ. Можеть быть, благодаря этому
та особенная жизнь ц’Ьлаго, которая возвышается надъ
отдельными членами его и вызываеть вследсттае этого
распадешя на автономныя единицы конфликтъ между
ея формой и формами единичныхъ существованШ, сни­
зошла бы опять до посл'Ьднихъ. Государство или во­
обще какой-либо общественный союзъ вырабатываетъ
собственный жизненный услов1я и ливни развитая въ
абстрактной вышине и безразличш по отношенш къ
индивидуальной жизни его сочленовъ; онъ вынуждаеть
этимъ последнихъ служить себе и втискиваетъ ихъ въ
формы существованш, не стояпдя решительно ни въ
какомъ отношенш къ закону ихъ собственнаго былая,—
пусть это: будетъ гращцозная абстракщя, но все-ж е
это лишь преходящее явлевне, которое по нужде схо­
дить за добродетель. Въ противоположность этому мо-
жетъ быть утотей, но отнюдь не невероятностью то
обстоятельство, что соединенная въ одно целое сово­
купность людей вырастаетъ изъ общественныхъ элемен-
товь, которые сами по себе обнаруживаюсь вполне за­
конченный рядъ примиренныхъ въ себе, гармонически
развивающихся въ своей собственной рамке существо­
ванШ. Въ м1ре неодушевленныхъ предметовъ это ка­
жется противореч1емъ: ни одинъ домъ не можеть со­

—
57—
стоять изъ домовъ, ни одно дерево изъ деревьевъ. Но
если уже въ органической природе наблюдается смяг­
ченный видь этого противор,Ьч1я, такъ какъ клетка ор­
ганизма живетъ въ н'Ькоторомъ роде своею собствен­
ною жизнью, въ той или иной мере аналогичной жизни
ц'Ьлаго, точно такъ же и здесь душе можеть удаваться,
по крайней мере принцшпально, невозможное въ иномъ
случае: быть ч’Ьмъ-то ц’Ьлымъ и въ то же время чле-
номъ ц’Ьлаго, при полной индивидуальной свободЪ со­
действовать образоватю сверхъиндивидуальнаго поряд­
ка. Но въ религтзшмъ примере дело обетоитъ все-
таки иначе. Общество заинтересовано въ конце-кон-
цовъ только въ определенныхъ по содержанию каче-
ствахъ и дЬйсттаяхъ его сочленовъ, и если последте
служатъ единству и полноте его существовашя, оно
ничего не можеть иметь противъ, чтобы эти сочлены
сверхъ того отдавались для себя самихъ свободному,
гармонически пережитому, цельному существованш.
Но отношетю же къ Богу рЬчь идетъ уже не о со­
держант отдЬльныхъ жизней, не только о соответствш
или оппозиции нашихъ поступковъ его воле, но о прин­
ципе свободы и самобытности вообще и притомъ въ
его чисто внутреннемъ значеши. Здесь выдвигается во-
иросъ, ответствененъ ли вообще человекъ за себя или
Вогь действуетъ черезъ него какъ черезъ бездушный
органъ; можеть ли съ религшзной точки зрешя найти
себе оправдате воля, сконцентрированная въ себе, какъ
конечной цели,—даже если эта воля по существу не
расходится съ божеской волей,—или же прюбщете къ
божественному Промыслу, которое по существу можеть
гармонировать съ личною удовлетворенностью индивида,
должно быть единственнымъ мотивомъ жизни и послед­
ней поэтому принцишально отказано во всякой закон­
ченной въ себе самой структуре, во всякой органи-
зацш себя въ автономной форме. Ясно, что и здесь

—
58—
отношешя релипознаго порядка представляютъ собою
усилеюе и вознесете на абсолютную высоту сощаль-
ныхъ отношенШ. Конфликта между Ц’Ьлымъ и частью,
самой желающею быть Ц'Ьлымъ, между свободой эле­
мента и подчинетемъ его высшему единству, въ пре-
делахъ общества, въ конце - концовъ только вн'йшнШ
и неразрешимый, такъ сказать, лишь технически: до
отношетю же кь бож1ему, наполняющему м1ръ бьтю
онъ является принцшпальнымъ, внутреннймъ и въ са-
момъ корне своемъ непримиримымъ противореч1емъ.
Более спещальиая сторона этого отношешя единства
и антагонизма въ то же время между частью и целымъ
показываетъ, при внешнемъ отличш, религшзное бы-
■пе въ одинаковой роли съ сощальнымъ. Общество до
м ере своего развита! побуждаетъ своихъ индивидовъ
къ разделетю труда. Чемъ разнообразнее среди нихъ
роды ихъ деятельности, темь больше одинъ нуждает­
ся въ другомъ, темь крепче становится единство, до­
стигаемое обществомъ путемъ обмена продуктовъ, вза-
имодейств1я въ примиренш интересовъ, путемъ попол-
нешя личныхъ природныхъ свойствъ. Право въ жизнен-
номъ единстве организма видеть подоб1е обществу по­
коится на разделенш труда въ последнемъ—въ совер­
шенно общемъ, а вовсе не только въ экономическомъ
смысле,— на особыхъ функщяхъ элементовъ, благодаря
которымъ они какъ бы сцепляются другъ съ другомъ
воедино, одинъ заполняеть место, не заполненное дру-
гимъ, одинъ можетъ посвящать себя удовлетворенда по­
требностей другихъ, потому что друпе заботятся объ
удовлетворенш е го потребностей. Разделете труда есть
коррективъ конкурренцш, то-есть взаимнаго вы теснетя
индивидовъ, занятыхъ одинаковою деятельпостью, ради
целей, не вмещающихъ всехъ соискателей; разделе­
т е труда, наоборотъ, представляетъ собою рядъ взаим-
ныхъ уступокъ и въ то же время взаимныхъ допол-

—
59—
ненШ, такъ какъ каждый ищеть иного примененщ сво­
ему труду, ч'Ьмъ другой, и устраивается въ области,
не занятой другими; оно въ такой же мере смыкаетъ
общественное единство, въ какой конкурренщя расще-
пляетъ его. Однако более свободная арена и более свое­
образное развитае, предоставляемое имъ индивиду, гро­
зить сузить горизонтъ этого индивида и погубить по-
сл’йдняго, какъ только оно действуетъ рука объ руку
съ противоположнымъ ему принципомъ конкуренцш,
что все учащается въ современной стадш культурнаго
развитая. Ведь разденете труда въ подавляющемъ
большинстве случаевъ — все-же лишь дифференщащя
средствъ и путей къ одной цели, какъ-ннкакъ общей
для всехъ трудящихся: благосклонность публики, до-
ступъ къ житейскимъ благамъ и наслаждетямъ, прг
обрЪтете виднаго положетя, власть и слава. Эти, все-
обпця по преимуществу, ценности предоставлены кон­
курренцш. РаздЬлете труда обыкновенно умнеть не
убить конкурренщю, выставляя новыя, конечныя цели,
'а только отстранить ее на мгновете обходнымъ путемъ.
Сюда присоединяется то обстоятельство, что съ возра­
стающей густотой народонаселешя и интенсивностью по­
требностей каждый вновь созданный видъ нашей дея­
тельности тотчасъ же находить множество соревновате­
лей, такъ что какъ-разъ тотъ пунктъ, съ котораго кон­
курренщя должна была бы отступить, делается центромъ
дальнейшей конкурренцш. Между темь какъ здесь их’ра
начинается сызнова, т. - е . все возрастающая конкурренщя
влечетъ за собою все более и более тонкое разденете
труда, возникаетъ односторонность индивида, исключи­
тельность вполне спещализованнаго труда, гибель всехъ
не служащихъ этой односторонности проявлений энер­
гии,— въ чемъ и заключается вредъ всехъ очень елож-
ныхъ культуръ; эта-то односторонность индивида и
обосновываегь изображенное выше отношеше, а именно:

—
60—
интересъ и жизнь общества втискиваютъ отдельное лицо
въ неполное, частичное существовате, которое совер­
шенно противоречить идеалу собственнаго существо­
ва тя индивида—достиж ент гармонической, всесторон­
не законченной полноты этого существоватя. Раздёле-
т е труда при изощрении его вследств1е безконечно
растущей конкурренцш выступаетъ какъ форма, кото­
рая въ совершенстве служить внутреннему сплетешю
и органическому единству общества, а также и удовле­
творенно его потребностей, но покупаетъ это совершен­
ство ценою несовершенства индивида, ценою противо-
естественнаго сдавливатя его силъ на спещальной дея­
тельности, что губить неисчислимыя возможности этихъ
силъ.
Въ религюзной плоскости это отношете отдельнаго
лица къ высшему единству преломляется подъ весьма
своеобразными углами. Если брать религш въ отношенш
ея глубочайшей субъективной цели—какъ путь къ спа-
еетю души, то она изливаеть свои дары на души, со­
здавая между ними равенство, которое заключается въ'
непосредственномъ соединенш каждой въ отдельности
души съ абсолютомъ; это равенство является исходными
пунктомъ ихъ общности, ихъ принадлежности другъ дру­
гу, а вовсе не тоть рядъ отличШ, который лишь путемъ
взаимна!» дополнетя достигаютъ общей цели. Въ слу­
чае, когда собрате верующихъ «взываегь къ Богу», за
все время существоватя непосредственной связи между
каждыми молящимся и его Богомъ получается лишь
какъ бы физическое усилеше молитвы; туть не новая
структура изъ отдельными актовъ, которой одной лишь
доступенъ путь къ тому, чтобы быть услышанными Во-
гомъ, а только сумма этихъ актовъ, численность кото-
рыхъ скорее въ состоянщ воздействовать на Бога, чемъ
слабый, теряющгйся въ высоте голоси отдельнаго лица.
Этоть тцпъ религшзныхъ отношетй отвергаеть всякую

—
61—
принцшпальную дифференщацш; совершенство цйла-
го связано не съ разнообразной, какъ въ случай выше
разобранный сощальныхъ явлешй, а какъ разъ съ одно­
образной деятельностью нндивидовъ; совершенство ка-
ждаго въ отдельности не нуждается въ дополненш къ
нему совершенства другого. Особая связь веруювцихъ
здесь дана какъ бы, въ самомъ Божестве, именно въ той
м ере, насколько каждый отдельный верующШ преданъ
ему и въ свою очередь принять имъ къ себе.
Теперь я перехожу къ явлению самаго резкаго раз-
делеш я труда въ рецигшзной области, лишь направлен-
наго въ одну сторону: священству. Буддизмъ имеетъ са­
мый ясныя предетавлетя о сощологическомъ проис-
хожденш этого последняго: религюзныя функцш, перво­
начально выполнявнпяся каждымъ въ отдельности, пе­
решли на особыхъ лицъ, которая взялись за выполнение
ихъ вместо другихъ, подобно тому, какъ королевская
власть возникла благодаря тому, что люди, первоначаль­
но прибегавние въ случае нанесенной обиды къ част­
ной мести, стали избирать изъ своей среды какое-либо
одно лдцо со спещальной целью наказывать преступ-
ндковъ и за это давали ему часть своего урожая. И
въ священстве, какъ органдзацш, носящей все при­
знаки разделешя труда, релипя достигла своеобразнаго
ведишя, абстрактнаго синтеза формирующихъ силъ прак­
тически - сощальныхъ явленШ. Въ этихъ последнихъ
какъ-разъ разделеше труда руководится двумя моти­
вами: съ одной стороны—разнообраз1емъ личныхъ да­
рований, который одному дають возможность и побужда-
ютъ его делать то, на что другой вообще не способенъ.;
съ другой, какъ выше указано,— спещализованными ну­
ждами общества, необходимостью обмена, постоянно воз­
растающей конкурренцш. Первый мотивъ определяеть
разделеше труда скорее какъ terminus a quo, второй—
какъ terminus ad quem; съ точки зрйшя свойствъ лица

—
62—
тотъ покоятся на незаменимой особой сущности инди-
вядовъ, этотъ исходить принцитально изъ сходства ихъ;
это сходство нарушается, рндивиды вызываются къ осо­
бой деятельности лишь благодаря требоватямъ и ука-
затямъ целей, предъявляемымъ къ нимъ со стороны
окружающихъ силъ. Въ субъекте разделешя труда со­
вершается характерный синтезъ внутренняго призвашя,
проистекающаго изъ индивидуальныхъ качествъ, и на-
правлешя со стороны внешнихъ вл1янШ, которыя от-
водятъ индивиду определенное поле деятельности, хотя
бы его дароватя совсемъ р не определились. Обе эти
мотивировки, идупця съ разныхъ сторонъ, на практике
часто дають чувствовать отсутств1е взаимной гармонш.
То, къ чему побуждаеть внутренней голосъ, часто иска­
жается и задерживается въ своемъ развитш сверхлич­
ными определяющими услов1ями и притязашями. Чего,
наоборотъ, требуютъ отъ насъ объективный возможности
и положетя, то часто неизмеримо далекоотъ нашего при-
зватя, отъ того, на что мы собственно способны. Этотъ,
такъ часто неудающШся, синтезъ привелъ священство,
путемъ посвящетя въ духовный санъ; къ идеальнойфор­
ме, съ самаго начала уничтожающей дисгармонйо. При
посвященш на принимающею духовный санъ нисходить
пребывающШ въ мистической объективности духъ, такъ
что теперь онъ делается сосудомъ этою духа или пред-
ставителемъ его. При этомъ принцитально безразлично,
катя личныя качества для этою онъ приносить съ
собою. Посвящете есть то включеше въ кругъ над-
субъективной связи, то определете посредствомъ окру­
жающей личности потенщальной силы, которая вее-же
руководить субъеКтомъ какъ бы изнутри. Тутъ нетъ
передачи на данную личность бремени служетя, ни на
томъ основанш, что именно она оть природы предназна­
чена для этою (хотя, конечно, это можетъ попутно ока­
зать свое воздейсте и служить основой известныхъ

—
63—
отличШ посвяхцаемыхъ), ни на томъ, что она къ этому
съ самаго начала призвана; но посвящете создаетъту
особую квалификацию для требуемаго имъ служ етя какъ-
разъ потому, что оно передаеть дары духа. Отношете,
выражаемое словами пословицы: на кого Богъ возла-
гаетъ санъ, тому ниспосылаеть для него и разумъ, на­
шло свое идеальное завершеше въ посвященш въ ду­
ховный санъ. Ту случайность, которая даеть разд’Ьленш
труда возможность существовать при наличности спе-
цифичеокихъ наклонностей субъекта съ одной стороны
и внЪшнихъ притязательныхъ организующихъ силъ—съ
другой,—эту случайность .разр^шаеть, такъ сказать, а
priori посвящете въ духовный санъ, передача даровъ
духа, гбмъ, что сверхличная тенденцгя, подчиняющая
себ'Ь при посвященш отдельное лицо и требующая оть
него служетя ей одной, преобразовываегь, принциталь-
но говоря, его существо для этого служетя и дЬлаетъ
его до некоторой степени удовлетворительнымъ носи-
телемъ ея. И зд’Ьсь также редипозная категор1я пред-
ставляеть собою, такъ сказать, идеальную картину, ула­
вливающую сощологичесшя формы, словно въ чистомъ,
уничтожающемъ ихъ противорЬч!я и взаимное затем-
неше зеркал'Ь.
Редшлозно-сощальный типъ, о которомъ и выше го­
ворить—полная обособленность отд'Ьльнаго лица, лро-
тивостоящаго своему Богу и не знающаго, повидимому,
никакой дифференщацш по той причинЬ, что каждый
желаеть достигнуть одинаковой ц'Ьли одинаковыми сред­
ствами и никакое высшее единство не д'блаетъ изъ
отдЬльныхъ лицъ особые органы,— этоть типъ предста-
вляеть какъ-разъ всл^дств1е этой индивидуалистической
формы спасешя души глубоко захватывающую пробле­
му. Подъ спаеешемъ души я вовсе не понимаю лишь
загробную жизнь, но ислолнеше сокровенныхъ желашй
души, достиж ете ею глубочайшаго совершенства, им'Ью-

—
64—
щаго дело только еъ ней самой и съ ея Богомъ; на­
ходится ли душа, нашедшая свое спасете, въ земномъ
т'Ьл'Ь или на томъ свете,— это совершенно второстепен­
ный вопросъ, столь же неважный, какъ вопросъ о жи­
лище, въ которомъ насъ застаютъ наши судьбы. Среди
многихъ возможныхъ значенШ этого идеала одно ка­
жется мне им’Ьющимъ особенную важность: что спасе­
т е души есть лишь развит или внешнее осуществле-
ше того, ч'Ьмъ мы внутренно въ изв’Ьстномъ смысла уже
являемся. То, ч'Ьмъ мыбыть должны, уже охватываетъ въ
качестве идеальной действительности действительность
реальную и несовершенную; Въ душе ничего не надо из­
вне присоединять или дрюбщать, она должна толькосбро­
сить скорлупу, «совлечь съ себя ветхаго Адама» и обнару­
жить такимъ образомъ настоящее зерно своего существа,
которое до того трехъ и заблуждетя сделали лишь
неузваваемымъ. Для этого идеала спасешя души, какъ
оно намечено въ христианстве, — правда, довольно не­
полно и въ сочетанш совершенно съ другими тенден-
щями,— характерно то, что выработка нашей личности,
въ глубочайшей ея основе, это освобождете души
отъ всего, что не она сама, эта полная жизнь по .за-
конамъ нашего Я, означаете въ то же время послушаше
Божьей воле. Спасете, которое должна обрести душа
по повелетю своего Бога, было бы не ея собственнымъ
сдасетемъ, но бозцветнымъ, внутренне чуждымъ ей,
если бы оно не было заранее предначерчено въ ней какъ
бы невидимыми литями, если бы она не находила его
на пути въ себе самой.
Такое толковате спасетя души, какъ освобождетя,
такъ сказать, выведения изъ зачарованнаго состоятя
ценности, присущей, правда, съ самаго начала всякой
душе, но смешанной съ чуждымъ ей, нечистымъ, слу­
чайным^—это толковате встречаете, кажется, затруд­
нение какъ-разъ со стороны одного основного догмата

—
66—
христианства: одинаковой способности всякой натуры
получить абсолютное спасете, которая обусловлена на-
передъ доетуинымъ всякому служетемъ. Для вс*хъ есть’
м*сто въ дом* Бож1емъ, такь какъ самое высшее, Чего
можетъ челов*къ достигнуть, есть въ то же время то
наименьшее, чего должно отъ него требовать и чего
поэтому принцитально никто не можетъ быть лишенъ.
Вели же, дал*е, спасете должно представлять собою не
что иное, какъ то, что каждая душа полностью обна-
руживаеть, самую сущность своего внутренняго бьтя ,
полностью растворяется въ ней, чистой картин* себя са­
мой, идеальная форма которой проникаегь насквозь ея
земное несовершенство,— какъ же безконечное разнооб-
раше дупгь по высот* ихъ и глубин*, широт* и узости,
ясности и темнот* сочетается съ одинаковымъ релипоз-
нымъ результатомъ, съ одинаковымъ достоинствомъ пе-
редъ Богомъ? Но в*дь наше понята© спасетя им*етъ
своимъ субстратомъ именно самое индивидуальное, са ­
мое отличительное у людей? Действительно, трудность
соединетя равенства передъ Богомъ съ неизм*римымъ
разнообраз1емъ индивидовъ привела къ тому однообра-
зю обязанностей, которое далеко раскинувнпяся обла­
сти христианской жизни превратило въ одинъ схема-
тизмъ. Весь индивидуализмъ христаанскаго понятая спа­
сетя оставили безъ вниматя,. какъ и то обстоятельство,
что каждый долженъ м*рнть своей собственной м*ркой,
требуя отъ вс*хъ одинаковаго идеала, одинаковаго по-
ведетя, вм*сго того, чтобы отъ каждапо требовать, чтобы
онъ быль самъ собой. Все для вс*хъ одинаковое есть
для личности н*что вн*шнее; единство, въ которомъ
обретаются в*руюнце, сходство совершенныхъ душъ, со­
стоять только въ томъ, что каждая отдельная душа дала
присущей ей иде* пробиться сквозь всю свою вн*шнюю
оболочку: при этомъ пусть содержан1е различныхъ
дупгь будегь Между собою столь же различно, какъ

—
66—
шры другъ сгь другомъ. 1исусъ показываетъ во многихъ
местахъ, насколько онъ умелъ ценить разнообраз1е че-
лов'Ьческихъ дароватй, но въ то же время показываетъ
также, какь мало это должно изменять одинаковость
конечнаго итога жизни.
Такое понятте о епасеши указываетъ на безконечное
разнообраз1е религюзныхъ харакгеровъ, на религюзную
дифференщащю, которая, конечно, не предсгавляеть со­
бою никакого раздЬлешя труда, такъ какъ ведь ка­
ждый индивидъ можетъ приобрести для себя одного все
спасете, хотя и особымъ путемъ. Но остается его об­
ращенный внутрь смыслъ: обособленность существо-
ва тя , чувство, что данный челов'Ькъ призванъ къ лич­
ной деятельности и стоить словно на приготовленномъ
для него месте. Здесь обнаруживается, наконецъ, <шять,
какь религиозное бытие принимает» формы соЩальнапо
и, такъ сказать, стилИзуеггъ ихъ. Это основныл ка­
тегории нашей души, прюбрЬтаюпця жизнь на почве
то практичаски-сощалънаго, то релшчознаго своего со-
держатя. Но последнее, менее захваченное въ круго-
ворогъ случайностей и разнородныхъ интересовъ, до­
полняющее фрагментарное практическихъ рядовъ идеей
абсолютнаго, даеть, кажется, более чистое, более цель­
ное изображеше неуловимой самой но себе основной кате-
горш, такъ что религиозная форма какого-либо отноше-
т я или события является проясненной картиной его со-
щальной формы, очищенной оть ея путаницы и ея мут-
наго рудиментарнаго существа. Точно также и искус­
ство претендовали определить какъ непосредственное
одицетворете идеальныхъ нервичныхъ образовъ бьтя ,
въ то время какъ въ действительности оно есть лишь
особая форма, въ которой доследте реализуются на-ря-
ду съ другими формами эмдирическаго существовашя;
только известные способы передачи такихъ первичныхъ
образовъ обладають, повидимому, внутреннею чистотою

—
67—
и совершенствомъ, благодаря которымъ они кажутся
намъ точными юошями бьгпя, но таковымъ они явля­
ются, конечно, такъ же даало, какъ и иного рода вопло-
щенныя въ действительности идеи. Но что делаетъ ре-
лигш способной представить раздельное существовате
людей, параллельное существовате ихъ разновидностей
въ одномъ царстве совершенства, такъ это—отсутсттае
мотивовъ соревноватя. Ведь въ пределахъ соц1альнаго
сущесгвоватя последняя вызываегь, правда, дифферен-
щацш индивидовъ и можетъ привести ихъ къ удиви­
тельному развита) и тесному взаимодействш; но кон-
куррешця не имеетъ, такъ сказать, никакого интереса
удерживать-ихъ на этой высоте, а увлекая ихъ съ теми
же силами все дальше и дальше, она доводить, на-
конецъ, индивидуализащю до вредной односторонности и
дисгармоничной монотонности. Конечная цель, которую
имеють въ виду религюзныя стремлетя, каюь и та,
къ которой направлена всякая земная оощальная дея­
тельность, отличаются именно тЬмь, что первой не Нуж­
но отталкивать никого изъ своихъ соискателей потому
лишь, что она есть достояте другого; поэтому ей, въ
противоположность конкурренцш, не продиктована не­
обходимость гнать развитее индивидуалъныхъ особенно­
стей за тоть крайней пределъ, который уКазань одними
нуждами и идеалами этихъ особей. Где индивидуальная
дифференщащя выстулаеть въ этомъ релипозномъ смыс­
ле, тамъ она является вследств1е этого не столь рЬзкой
и чрезмерной, какъ это случается часто съ сощальной
дифференщащей, но именно поэтому-то она и есть ея
более чистое и более совершенное отражете.

Если съ точки зр'Ьтя «царства Бояйя» дифференщащя
душъ есть все-же просто форма, въ которой оне сли­
ваются въ единств'*} этого царства, есть известная фор­
ма, въ которой, такъ сказать, элементы высшаго порядка
срастаются въ это единство, то въ такомъ случай Богъ,
наконецъ, есть просто единство бытая. Къ пространствен­
но очевидному, равно какъ и къ многообразш въ пси­
хической сфере, у него какъ-разъ это, не передаваемое
никакимъ другимъ выражетемъ, отношете. Но како­
во содержате этого понятая? Оно можеть быть пан-
теистическимъ, согласно которому Богь совпадаетъ съ
существующимъ .въ действительности мромъ. Песчин­
ка, какъ и человеческое сердце, солнце, какъ и цве­
точный бутонъ, раскрывающейся пбдъ его лучами,—они
въ равной мфре и съ равнымъ правомъ—частицы или
явлетя, излучетя или образы божескаго бытая; то об­
стоятельство, что последнее живегь въ нихъ, выража­
ло бы уже некоторую раздельность, заставляло бы пред­
полагать самостоятельность внешней оболочки, которая
не являлась бы Богомъ. Наоборотъ, каждая частица би­
тая есть Богъ, и поэтому каждая частица эта тожествен­
на по своей,истинной сущности со всякой другой. Пан-
теизмъ уничтожаВть разрозненность вещей, какъ онъ
же уничтожаетъ самостоятельность ихъ существоватя.
ГЛАВА V.

—
69. —
О взаимодМствш ихъ здесь больше не можетъ быть
речи. Метафизическое единство ихъ существа— непо­
средственное единство, но не единство организма или
общества, члены воторыхъ обладають имъ въ резуль­
тат^ обмена ихъ энергШ. Но этоть Богь пантеизма не
есть Богъ религш, ему недостаеть того объекта, въ
которомъ челов'Ькъ нуждается для опредЪлетя своего
релипознаго настроетя. Любовь и отчужденность, пре­
данность и забвете Бога, близость или отдаленность
отаюшетя, каковую возможность заключаетъ въ себе
вся внутренняя жизнь религш, отпадаетъ прочь, какъ
скоро каждая точка или каждый моментъ бытая все­
цело и абсолютно включенъ въ божеское единство. Та-
кимъ образомъ, это последнее, насколько оно предметъ
религш, должно иметь другой смыслъ. Оно не можетъ
быть непосредственно тЬмъ же, ч'Ьмъ является мате-
р!альная действительность М1ра. Но кроме этого по­
нятая единства, которое уничтожает^ все дифференща-
цш бытая, которое отождествляетъ все эти дифферен­
циации другь съ другомъ, именно темь, что отожде­
ствляетъ ихъ съ Богомъ, имеется еще только одно:
то единство, о которомъ упомянуто ранее: единство
взаимодейогаая. Вотъ это-то мы и называемъ суще-
ствомъ, элементы которого держатся Другь за друга
благодаря свойственнымъ имъ взаимодействующимъ си-
ламъ и где судьба каждаго въ отдельности связана
съ судьбою каждаго другого. Исключительно съ этимъ
единствомъ связано въ нашей мысли представлете о
м!ре какъ о целомъ,— если только онъ не истолковы­
вается пантеистически,— единство, которое символически
и приблизительно обнаруживается въ организме и въ
сощальной группе. Итакъ, если представлять себе Бога
какъ единство бытая, онъ не можетъ быть нечемъ инымъ,
какъ только носителемъ этой связи, какъ совокупностью
взаимоотношенШ вещей, изъ которыхъ онъ какъ бы вы-

—
70—
кристаллизованъ въ особое существо, въ ту точку, въ
которой сходятся всЬ лучи была, черезъ которую про­
ходить всЬ соотношешя обм'Ьна силъ и вещей. Богъ,
какъ единство, только въ такомъ смысл’Ь посл'Ьдняго
можеть быть предметомъ религш, потому что лишь такъ
онъ противопоставлень индивиду, стоить внЬ индивида,
какъ такового, возносится далеко выше его. Этого Бога
высшей стадш релипознаго развитая предвосхищають
боги, являющееся для насъ представительствомъ груп-
повыхъ силъ, даже тогда, когда они политеистически
охватывають собою, каждый, лишь отдельный сферы
иятересовъ. Вн'Ь христаанства боги являются если не
исключительно, то все-же отчасти или въ изв'Ьстномъ
отнопщнш трансцендентными выражетями группового
единства, и притомъ именно единства въ смысл'Ь объ-
единетя общественной группы. Конечно, это единство
не принадлежитъ къ числу совершенно просто поддаю­
щихся анализу категорШ; оно относится къ той же
категорш, какъ и слова короля: Государство—это я.
В'Ьдь и последнее выражете не можеть обозначать
какъ бы пантеистическое тождество, но лишь то, что
силы, образующая государство, т. - е . слагаюпця его ма-
тер1альныя услов1я въ свойственную ему его форму,
им'Ьють своимъ центромъ короля,—сказать иначе: лич­
ность короля отражаетъ или олицетворяетъ ц’Ьликомъ
Динамическое единство государства. Процессъ мышле-
шя, путемъ котораго Богь становится единствомъ ве­
щей, тотъ же, въ силу котораго его обозначаютъ просто
«любовь», «доброта», «сама справедливость» и которымъ
дополняется рая'Ье затронутое истолковаше этого терми­
на. Именемъ Бога мы обозначаемъ скор'Ье сами эти ка­
чества, ч'Ьмъ обладателя ихъ. Набожное настроете
склонно къ тому, чтобы продвинуть свои предметы, въ
которыхъ оно выкристаллизовалось изъ всякой эмпири­
ческой относительности и ограниченности въ абсолютное,

—
71—
такъ какъ лишь такимъ образомъ они отв'Ьчаютъ всей
шири и абсолютной полноте, съ которыми релипозный
эвстазъ проникаетъ въ самую глубину души. Всякая же
определенность, мысленно доведенная до абсолютнаго со­
вершенства, поглощаетъ въ нЬкоторомь роде своего но­
сителя, ничего не оставляеть более огь того бьпля, къ
которому она первоначально лишь прикоснулась. Какъ
человекъ, исдытывающШ большое и по ощущент без­
граничное сгградйте, выражается о своемъ состоянш,
какъ-будто онъ'самъ весь одно сплошное страдате;
все равно какъ о человеке, вполне подпавшемъ вл1янш
страсти, говорять, что онъ вообще одна сплошная
страсть,—такъ и Вогь, насколько ему приписывается
какое-либо качество въ абсолютной мере, является
этимъ качеетвомъ какъ бы въ субстанцш. Или наобо-
роть: эти определенные феномены, мыслимые въ нхъ
абсолютной чистоте, являются Богомъ, какъ они же
по относительной мерке и въ связи съ другими суть
эмпиричесшя явлешя. Такимъ образомъ Представле­
нье о м1ре какъ единстве,— къ достуннымъ намъ яв-
лейямъ это всегда приложимо только въ очень не­
совершенной и фрагментарной степени,—берется въ сво­
ей абсолютности, и такъ какъ оно, какъ нечто безуслов­
ное, ничего не имееть на-ряду съ собою, оно есть то
самодовлеющее бьте, которое мы и называемъ Богомъ:
только ограниченное и условное требуетъ носителя, ко­
торый, кроме этой своей функцш, быль бы еще чемъ-
либо, быль бы бнтем ъ; безусловное, свободное отъ вся-
кихъ ограничений, сбрасываете эти оковы. Смотря по
матер1алу, на которомъ сосредоточивается набожное,
стремящееся къ единству абсолютнаго настроеше, Богь
мозкетъ быть единствомъ вселенной или единствомъ
определеннаго ряда явленШ физической природы, или
единствомъ группы; оощологичесюя взаимодейтяя
последней даютъ толчокъ къ образовашю вышеуказан-

наго трансцендентнаго понятая единства въ такой же
м'Ър'Ь, какъ въ первомъ случай чувство мистической
связанности всего бь тя , во второмъ сходство родствен-
цыхъ между собою явленШ. Оь точки зрЬтя религюз-
ной культуры христаанства такое происхождете пред-
ставленгй о Боге, въ которомъ божество выступаетъ
какъ доведенное до абсолюта сощологическое единство,
можетъ показаться узкимъ и сграннымъ; здесь боже­
ство, съ одной стороны, есть божество всего бытая, въ
особенности всего душевнаго М1ра вообще, и та раз­
дельность, которую несетъ съ собою существо сощаль-
ной группы, въ отношенш къ божеству шатко и мало­
важно; она, глядя по смыслу, придаваемому этому бо­
жеству, прямо-таки антагонистична и предназначена
раствориться во всеобъемлющемъ понятаи человечества;
съ другой стороны, Богъ христаанъ есть Богъ индивида,
лишя, которая восходить отъ последняго прямо къ пер­
вому, не расширяясь по пути до предЬловъ промежу­
точной инстанцш, группы; отдельный человекъ самъ
несетъ за себя полную ответственность передъ своимъ
Богомъ. Чисто сощологическое посредничество для хри­
стианской идеи Бога слишкомъ узко и слишкомъ рас­
пространительно. Но древшй и варварскШ м1ръ пони-
маютъ это совершенно по-другому. Богъ каждой замкну­
той группы есть именно ея богъ, который о н ей пе­
чется или е е наказываетъ, рядомъ съ которыми боги
другихъ грулпъ признаются такими же реальными бо­
гами. Отдельная группа не только не требуетъ того,
чтобы ея Богъ сталь также богомъ для другихъ грулпъ,
но она въ большинстве случаевъ энергично отклони­
ла бы это притязаше, какъ умалеше ея релипознаго
богатства съ практическими его последствии. Ревни­
вое отнош ете къ политически строго ограниченному
богу, котораго настолько же мало хотятъ уступить дру­
гому племени, какъ и могущественнаго вождя иди чу­
—
72—

—
73—
дотворца-кудесника, представляетъ собою положитель­
ную тенденцш или преувеличенное выражеше той тер­
пимости, которая въ принципе свойственна всбмъ пар-
тикуляристичвекимъ релипямъ. Какь только Богъ всту-
паетъ къ определенному кругу верующихъ въ отно-
шеше, исключающее все друпе этого рода круги, чув­
ство религиозности должно признать, что имеются боги
на-ряду сь его богомъ—боги этихъ другихъ. Веруюице
въ одного бога не должны, правда, считаться съ иными
богами кроме него,— не потому, что они вообще не су-
ществуютъ, но, выражаясь несколько парадоксально,
какъ-разъ потому, что они сущеетвують,— въ против-
номъ случае опасность не была бы такъ велика,— но,
конечно, для данной группы они являются не истин­
ными, не настоящими богами. Это запрещеше точь-въ -
точь того же ранга, какъ и любой политическШ за­
преть—не переходить въ другую группу и ни подъ
какимъ услов1емъ не расторгать связи съ даннымъ со-
щальнымъ единствомъ. Даже брамины со своей пантеи­
стически окрашенной релипей выказываютъ эту терпи­
мость, являющуюся пополнешемъ ихъ партикуляриз­
ма : на некоторыя возражеюя противъ ихъ религш хри-
сианскихъ миосюнеровъ они отвечали, что, действи­
тельно, она оказывается подходящей не для всехъ на-
родовъ; но для нихъ-де она—настоящая релипя. Въ
отношенш этой— всегда партикулярной— солидарности
Бога съ сощальнымъ единствомъ христианство совер­
шило великую революцш, состоявшую въ отрицанш имъ
другихъ боговъ, кроме своего, не только для себя, но
и для всего м1ра вообще. Его Богъ есть не только богъ
верующихъ въ него, но бь тя вообще. Христианство
чуждо, такимъ образомъ,.не только вышеуказанной ис­
ключительности и ревностнаго отношетя къ собствен­
ному богу, но, наоборотъ, оно должно последователь-
нымъ образомъ стараться о признанш его Бога всякой

—
74—
душой вообще, такь какъ онъ ведь и безъ того Богь
этой души, и гЫмъ, что душа стала христнской, толь­
ко нашелъ себе подтверждете уже существующШ
факть. Выражете «кто не со мною, тоть противъ меня»
ость одно изъ величайшихъ историческихъ выражетй
въ релищозной сощологш. Кто верить въ 'Бодана и
Витцлидугцли *), тотъ изъ - за этого никоимъ образомъ
не «лротивъ» Зевса или Ваала: до каждаго бога д&ю
только в'Ьрующимъ въ него, каждой общиной интере­
суется только ея богь и, такимъ образомъ, ни одинъ
не претендуетъ быть почитаемымъ въ сфере другого.
Только хриспанскШ Богь простираегь свою десницу на
т^хъ, кто верить въ него, и на тЬхъ, кто въ него не
верить. Изо всбхъ силь жизни онъ первый нарушаетъ
исключительность сощальной группы, которая до тЬхъ
поръ все интересы своихъ особей сконцентрировала въ
единств^ места и времени. Поэтому должно явиться
полнымъ противоречий отношеше къ нему, равнодушно
стоящее рядомъ съ отношетемъ другихъ людей въ дру-
гимъ богамъ. Последнее—скорее положительное нару-
шеше идеальнаго притязашя, вызваннаго тЬмъ, что онъ
абсолютенъ, какъ вседержитель; верить въ другихъ бо-
говъ означаетъ: возстатъ противъ него, который в'Ьдь
въ действительности есть также богь и этого неверую­
щего. Для христианства терпимость настолько же ло­
гически противоречива, насколько нетерпимость для
паргикуляристическихъ релипй. По отношетю къ бо­
гамъ, въ воторыхъ воплощается единство сощальной
группы, вообще не можетъ возникнуть эта1мысль. Богь
какого-либо племени негровъ такъ же мало можетъ
быть богомъ китайцевъ, какъ родители негра могли бы
быть родителями китайца; настолько же мало, насколь­
*) Богь-воитель, мститель и покровитель у древиихъ мексикавцевъ.
Прим, перса.

—
75—
ко сущность государственнаго строя одной замкнутой
группы могла бы быть таковой для государственнаго
строя другой замкнутой группы.
Теперь предположим!», что создавшееся такимъ со-
щологическимъ путемъ единство Божескаго естества
есть преддвер1е его абсолютнаго единства, достигнутаго
въ христианстве. Въ такомъ случай этотъ путь раз­
витая припадлежитъ къ ряду именно тЬхъ, которые,
достигнувъ своей конечной стадди, вместе съ тЬмъ вы-
стулаютъ какъ абсолютная противоположность харак­
теру всЬхъ ведущигь кь нему явленШ. Главенствую­
щее единство христаанскаго Бога разрушаеть те сощо-
логическш рамки, въ которыхъ идея единства впервые
могла возникнуть. Переходъ земныхъ относительныхъ
явленШ въ область трансцендентнаго абсолюта заста­
вляешь часто качество ихъ содержимаго превратиться
въ его противоположность. Такъ, религиозные аффек­
ты до существу своему связаны съ тЬмъ, что в'ЬрующШ
чувствуеть себя противопоставленнымъ своему
Богу: любовь и смирене, милость и отвержете, молитва
и дослушате требуюгъ себе, какъ уже было доказано
въ другомъ месте, объекта, и какъ бы это, повидимому,
ни погасало въ религюзномъ экстазе, то все-же и онъ
въ действительности есть только кояебате оть невы-
носимаго состоятя полной обособленности до невозмож­
ности полнаго единешя. И все-таки понятае Бога какъ
абсолютной субстанцш и силы Бытая клонить къ пан­
теистическому последствий, которое начисто уничто-
жаетъ всякую самостоятельность индивидуальныхъ су-
ществованШ, и чемъ более душа устремляется къ не­
разрывному единству съ Богомъ, тем ь просторнее, глуб­
же, счастливей чувствуеть она себя. Если же душа
действительно в ся въ немъ растворилась бы, если бы
она могла погаснуть, безраздельно слившись съ нимъ,
то она очутилась бы въ пустоте. Ведь разъ все рели-

—
76—
гюзное ощущете связано съ этимъ объектомъ, умале-
ше последняя можеть, правда, и увеличивать счастье
и силы первая, носъ абсолютнымъ исчезноветемъ
этого объекта весь доступный нашему пониманю смыслъ
и оодержан!е религиозности превратились бы въ ничто.
Такимъ обраэомъ, выросшее на соцюлогической почв*
предста|влеше о Бог* идетъ въ высь, дЬлаеть все бо­
лее грандюзнымъ его существо. Но какъ только этотъ
продессъ въ образ* абсолютная хриспанская Бога до-
стигъ своего завершетя, содержаше его превращается
!въ ту противоположность соцюлогическаго характера,
съ исключительностью которой Богъ быль первоначаль­
но связанъ.
А ,что групповое единство вообще склонно облекать­
ся въ трансцендентную форму и наделять себя цен­
ностями религиозная чувства, такъ это, возможно, за-
висить отъ того, что этотъ синтезъ особей въ высшей
форм* группового единства отдельному лицу будетъ
подставляться довольно часто съ большей или мень­
шей ясностью или же несколько смутно, ч*мъ-то въ
род* чуда. Въ этой связи личное существован1е чув-
ствуетъ себя впутаннымъ въ игру непреодолимыхъ силъ
и охваченнымъ сц*нлетемъ энергетическихъ силъ, ко­
торое вообще, кажется, необъяснимымъ на основанш его
отд*льныхъ элемеитовъ и превосходить каждый изъ
нихъ совершенно необозримой— во времени и динами­
чески—величиной. Право и обычай, языкъ и традицш,
то ц*лое, чему дало имя объективированнаго духа, до­
жить передъ индивидомъ, какъ огромный вкладъ, въ
которомъ нельзя распознать долю отд*льнаго лица; по­
этому и кажется, что онъ получился не изъ вкладовъ
отд*льныхъ лицъ, но является создатемъ того зага­
дочная единства, которое новерхъ суммы отд*льныхъ
лицъ живеть продуктивной жизнью по собственнымъ
сверхъиндавидуальнымъ нормамъ. Какъ въ отношенш

77—
къ природ*, такъ ичзд*сь брошенное на произволъ судь­
бы на практик* и необъяснимое въ теорш— вотъ что
вызываеть релшлозную реакщю. И притомъ это свя­
зано, видимо, не съ группой, какъ съ суммой сосуще-
ствующихъ людей, которая въ своей осязаемости и не­
посредственности не обладаеть нич*мъ загадочнымъ и
сама по себ* сохранила бы уму эмпирическую почву,
но связано съ т*мъ фактомъ, что эта сумма больше,
ч*мъ сумма; что она развиваеть силы, несвойственныя
ютд*льнымъ лицамъ, какъ таковымъ; что изъ этихъ
единствъ произрастаеть высшее единство. Принадлеж­
ность Бога къ групп*; испов*дате религш, какъ д*ло
вс*хъ вм’Ьст’Ь; йскуплете группой релшчозныхъ пре­
грешений огд*льнаго члена ея и круговая ответствен­
ность группы передъ Богомъ за таковые гр*хи,— вс*
эти типичные факты показываютъ, что Божество есть
какъ бы трансцендентное м*сто грулповыхъ силъ; что
проявляюшдяся въ области действительности между
групповыми элементами взаимод*йств1я, юоторыя со-
здаютъ дхъ единство въ функцюнальномъ смысл*, стали
въ Бог* самостоятельной сущностью; динамика груп­
повой жизни поверхъ ея матер1альныхъ единицъ и но­
сителей въ подъем* религюзнаго настроетя перенесена
въ трансцендентную сферу и выступаеть оттуда про-
тивъ отд*льныхъ частностей, какъ абсолютъ противъ
относительнаго. Старое представлете, что Богъ есть
абсолютъ, въ то время какъ все человеческое относи­
тельно, получаетъ зд*сь новый смыслъ; огношетя
между людьми въ представленга о Божеств* прюбр*-
тають свое существенное и идеальное выражеше.
Только-что законченный изел*доватя легко подвер­
жены недораВум*тямъ, происходящимъ отъ см*ш етя
философскаго смысла вещей съ ихъ происхождетемъ,
ихъ исгорическаго развитая съ ихъ объективной исти­
ной, ихъ логическаго содержанья съ ихъ психологиче-

—
78—
скимъ значетемъ. Если поэтому некоторые виды от-
ношенШ человека къ окружающей его сощальной об­
становка и къ его богу представлялись лишь различ­
ными но содержанию выражешями все одной и той же
основной категорш человеческой души, то это озна-
чаеть не временное отношеше, въ которомъ одна и та
же душевная функщя превращалась въ эти различные
образы. Каждый изъ последнихъ есть скорее цель­
ное явлете, которое мы только сообразно со складомъ
нашего пониматя, нашего ума расщепляемъ на форму
и содержите. Ихъ внутреннюю, отъ ихъ исторической
случайности независимую структуру мы должны истол­
ковывать сообразно съ темь отношетемъ, которое во­
обще ощущается нами между внутренней активностью
души и теми обстоятельствами, при которыхъ она жи-
ветъ. Эта структура вырастаеть для насъ въ протекаю-
щемъ вне времени, выражающемъ только ея смыслъ,
процессе: она вырастаеть изъ формальнаго, такъ ска­
зать, ритма, изъ основного вида движетя нашей души
и изъ реальныхъ или идеальныхъ, эмпирическихъ или
мегафизическихъ отдельныхъ содержанШ жизни; при
нихъ-то и получаютъ свое более или менее ясное или
затемненное, более или менее чистое или отвлеченное
выражете те вышеупомянутая, непосредственно не
схватываемый основныя тенденщи. Если теперь ряды
сощологическихъ и релипозныхъ явлешй, съ точки
зрЬшя ихъ психологическаго смысла, часто указываютъ
на такае обпце жизненные корни, то подобный этому
явлетя возникаюгъ въ области историко-психологиче­
ской действительности; языкомъ смертныхъ людей и
посредствомъ осязательныхъ силъ последняя выражаетъ
именно то же самое, но неизбежнымъ образомъ фраг­
ментарно, а также перебиваемая и отклоняемая въ сто­
рону случайностями исторической действительности.
Таковы те безчисленные, на этихъ листахъ охарактери­

—
79—
зованные лишь нисколькими примерами случаи, где
структура сощальной группы определяете» представле-
т я о божескихъ естествахъ, где1въ огношешяхъ людей
другь къ другу развиваются чувства и тенденцш, ко­
торый психологически усиливаются до абсолюта и какъ
бы гигантскими буквами рисуются на небе.
И вотъ возникаютъ два идущихъ по двумъ направле-
шямъ отнопштя. Съ одной стороны общественный фор­
мы жизни являются источниками жизни релипозной,
содействуя этимъ самымъ тому методу познатя послед­
ней, который я за его исторически испытанную дей­
ствительность считаю единственно уснеш нымъ: без­
условно, релипя по своему происхожденш отнюдь не
простейшая форма, но какой бы законченной и единой
она ни выступала на высоте своего развитая, все-таки
она вылилась изъ безчисленныхъ мотивовъ; ни одинъ
изъ нихъ не быль самъ но себе релипей, но онъ сталь
ею, поднявшись за пределы своей первоначальной сфе­
ры, нричемъ онъ и даль въ связи съ другими ту но­
вую форму, которую нельзя вывести ни изъ одного изъ
нихъ, порознь взятаго. Много основашй говорить за
то, что всякой точке во всемъ круге душевныхъ им-
пульсовЪг приписывалось значете «источника» религш:
страхъ, какъ и любовь, почитате предковъ и само-
обожате, моральный побуждешя ■и чувство зависимо­
сти— совершенно ошибочна каждая изъ этихъ теорШ
лишь въ своемъ безусловномъ утверждены, что она
показала источникъ религти, но права въ своемъ ука­
заны одного изъ источниковъ этой последней. То об­
стоятельство, что мы въ различныхъ огношешяхъ и ин-
тересахъ, стоящихъ по ту или скорее по сю сторону
отъ религш, открываемъ известные религиозные Момен­
ты, точки оопрйкосноветя съ тЬмъ, что въ качестве
«религш» нр!обрело самостоятельность и замкнутость,
можетъ лишь содействовать нроникноветю въ корень

—
80—
и суть религш. Я не думаю, чтобы религюзные чувства
и импульсы сказывались только въ религии; скорее
они встречаются въ многообразныхъ -сочетатяхъ, какъ
сопровождающей во многихъ случаяхъ элементь, въ
результате накопдейя и изолировашя котораго и ока­
зывается релштя, какъ самостоятельное содержаще жиз­
ни, какъ строжайше отмежевавшаяся область, однако
достигающая этой высоты лишь въ томъ случае, если
ея психологичесще основные мотивы прошли сначала
черезъ друпя формы—coцiaльныя, интеллектуальный,
эстетичесшя. И, наконецъ, съ другой стороны, мы на­
блюдали, что развитые религюзные интересы выступа-
ютъ въ сощологическихъ формахъ, что эти последтя
являются телесной оболочкой для внутренней сущности
обрядовыхъ отношетй, темь параллельнымъ русломъ,
по которому ответвляется религюзное единство.
Огъ увазанныхъ мотивовъ историческихъ видоизме-
нешй религюзной сущности следуетъ опять - таки стро-
жайшимъ образомъ отделить снова вопросъ объ объек­
тивной истине ея меняющагося содержания. Если воз-
никновете религш, какъ собыыя въ жизни человека,
удается понять изъ внутреннихъ условШ этой же имен­
но жизни, то далеко еще не затрогивается этиМ*ь про­
блема, содержитъ ли матер1альная, лежащая вне че­
ловеческого мышлетя действительность подоб1е и под-
тверждеше этой психической действительности, или
н еть,— проблема, которая, повидимому, лежить въ со­
вершенно другой плоскости, чемъ поставленная здесь
задача. Но не только значете религш въ царстве объ-
ективнаго, но и значете ея въ царстве субъективнаго,
значете релипозныхъ чувствъ, т. -е . отражающееся до
глубины души д ей сш е представлений о БожеСтвенномъ,
совершенно Независимо отъ всякихъ лредположетй о
способе возникноветя этихъ представленШ. Это есть
камень преткновешя для всякаго историко-психологи,-

—
81—
чеекаго выведешя идеальныхъ ценностей. Обширные
крути все еще испытываютъ ошугцете, будто прелесть
идеала развенчана, достоинство чувства принижено,
если возникновеше его не является более иепонятнымъ
чудомъ, творетемъ изъ ничего, — какъ - будто понять
возникновеше значить поставить подь вонросъ цен­
ность возникшаго, какъ - будто низшй уровень исход-
наго пункта принизилъ бы достигнутую высоту цели,
какъ-будто лишь лишенная прелести простота отдель-
ныхъ элементовъ разрушала бы значительность продук­
та, состоящую во взаимодействш, формировке и спле-
тенш этихъ элементовгь. Это какъ-разъ тотъ недалекШ
и сбивчивый взглядъ, согласно которому человеческое
достоинство поругано, если вести происхождеше чело­
века огь низшей породы животныхъ; какъ-будто это
достоинство не покоится на томъ, чемъ онъ является
въ действительности, все равно къ какому бы началу
онъ ни восходилъ! Это то же мнете, которое всегда
будетъ противиться тому, чтобы получить пош те о
религш на основанш элементовъ, которые сами по себе
еще не религия. Но какъ-разъ этому взгляду, полагаю­
щему, что онъ поддерживаегь достоинство религш, от­
клоняя ея историке - психологическое происхождеше,
можно будетъ поставить въ укоръ слабость релипоз-
наго сознашя. Незначительны, стало быть, внутренняя
крепость и глубина чувствъ въ этомъ религтозномъ со-
знанш, если оно въ познанш процесса своего возник-
новешя усматриваете для себя опасность, если можетъ
считать себя даже задетымъ за живое этимъ вопросомъ
о своемъ возникновенш. Ведь подобно тому, какъ на­
стоящая и глубочайшая любовь къ человеку не ко­
леблется, когда прояснятся причины ея возникноветя,
но прямо обнаруживать свою торжествующую силу въ
томъ, что переживать безъ всякаго ущерба отпадете
всехъ техъ, ког^-то игравпшхъ роль, причинъ ея воз-

—
82—
никноветя,— такъ вся сила субъективнаго религшзнаго
чувства обнаруживается лишь въ той уверенности, съ
какой оно покоится само въ себе и ставить свою глу­
бину и искренность совершенно по ту сторону всякихъ
источниковъ, къ которымъ могло бы привести его по-
знате.