Теги: поэзія юморъ издательство санктъ-петербургъ русская поэзія сатира и юморъ россіи
Год: 1904
Текст
Каши юмористы
за 100 лѣтъ
бъ каррикатурахъ, прозѣ и стихахъ.
Обзоръ русской юмористической литературы и журналистики.
С.-ПЕТЕРБУРГЪ
Изданіе П. П, Сойнина
КНИЖНЫЙ СКЛАДЪ:
Стремянная. Ай (2. собств домъ*
КНИЖНЫЙ МАГАЗИНЪ
Несеній пр., 96. ѵг. Надеждинсн
дозволенъ цввзэткяк.. СПБ.. двкхввх: Г904; г»
ТтГОГРАФГЯГ И. И.' СОЙКИНА,- СПВ.< СТРВЖЯННДЯ/ Т4/
ОТЪ СОСТАВИТЕЛЯ.
Юморъ является однимъ изъ характерныхъ свойствъ русскаго ума и можно
безъ особеннаго преувеличенія сказать, что всѣ наши выдающіеся писатели
внесли отъ себя посильную лепту въ нашу юмористическую литературу, на-
чиная отъ безсмертнаго Пушкина до, недавно умершаго, философа Владиміра
Соловьева. Суровый Рылѣевъ, трагическій Полежаевъ, мрачный Лермонтовъ,
поэтъ „скорби и печали", Некрасовъ—всѣ оставили послѣ себя яркія юмори-
стическія стихотворенія, шутки, пародіи.
Въ свое время, да и теперь, были юмористы по призванію, произведенія
которыхъ ходили въ рукописныхъ спискахъ.
Такимъ образомъ, наши юмористы за юо лѣтъ произведеніями своими
могли бы заполнить не одинъ такой томъ.
И, несмотря на это, дѣйствительный юмористъ—т. е. склонный къ юмору
и сатирѣ талантъ1, нашедшій себѣ широкое примѣненіе,—появился у насъ очень
поздно, появился только съ возникновеніемъ юмористической журналистики,
упроченіе которой въ нашей общей журналистикѣ можно считать только съ
1859 г.
Съ этого времени у насъ начинается, такъ сказать, расцвѣтъ юмористи-
ческой литературы, въ которой есть уже незабвенныя имена, какъ Куроч-
кина, Вейнберга, Шумахера, Минаева, Пальмина и другихъ—въ поэзіи; Лей-
кина, Горбунова, Чехова—въ прозѣ; Рабуса, Степанова, Шпака, Щербова, Ле-
бедева—въ рисункахъ и множество другихъ извѣстныхъ и талантливыхъ ху-
дожниковъ, поэтовъ и писателей.
Стремясь въ этомъ Альбомѣ дать наиболѣе полное и яркое изображеніе
нятпей юмористики за юо лѣтъ, мы въ прозѣ, стихахъ и рисункахъ ознако-
мимъ читателей съ нашей юмористической журналистикой въ ея послѣдова-
тельномъ развитіи, а затѣмъ передадимъ все существенное и характерное, от-
части—рукописной юмористики, дошедшей до насъ и отмѣченной въ исто-
рическихъ журналахъ, а также — тѣхъ поэтовъ, юмористическія произведе-
нія которыхъ миновали журналы, печатаясь или въ газетахъ, или прямо въ
сборникахъ.
Такимъ образомъ, намъ кажется, задача будетъ выполнена съ достаточ-
ной полнотою.
О юмористическомъ журналѣ не имѣли по-
нятія въ началѣ XIX столѣтія у насъ, въ Рос-
сіи, и только общее озлобленіе противъ Напо-
леона вызываетъ ьъ немъ потребность.
Онъ—«не расцвѣлъ и отцвѣлъ».
Жизни его было всего 3 недѣли, и память п
немъ сохранилась только въ цензурномъ архивѣ,
гдѣ осталась переписка о немъ.
Изъ каррикатуръ на Наполеона і-го въ Россіи.
За четыре года до отечественной войны у
насъ появляется первый юмористическій жур-
налъ, (если не считать Новикова), предприня-
тый художникомъ Венеціановымъ, подъ назва-
ніемъ «Журналъ нарринатуръ»
Но—увы!^-никто въ настоящее время не
можетъ похвалиться, что онъ видѣлъ этотъ
журналъ.
Изъ нея видно, что 18 января 1808 г. Го-
сударь Императоръ черезъ министра внутрен-
нихъ дѣлъ, графа Куракина повелѣлъ, дальнѣй-
шее изданіе журнала прекратить, притомъ за-
мѣтить: і) самому издателю, что онъ дарова-
ніе свое могъ-бы обратить на гораздо лучшій
предметъ и временемъ могъ-бы воспользоваться
съ большею выгодою къ пріученію себя
Изъ каррнкатуръ на Наполеона I въ Россіи.
службѣ, въ коей находится; 2) цензурѣ, чтобы
она въ позволеніяхъ на такія изданія была раз-
борчивѣе.
Такъ неудачно окончилась первая журналь-
ная попытка. Причиною тому было желаніе
сохранить съ Наполеономъ пріязненныя отно-
шенія.
Но починъ не пропалъ даромъ.
Наступилъ 1812 годъ.
Взрывъ негодованія противъ Наполеона по-
трясъ все общество, и художники И. И. Те-
ребеневъ и И. А. Ивановъ уже безпрепят-
ттвенно стали рисовать свои каррикатуры, ко-
сорыл отлитографированныя на листахъ обле-
тали всю Россію.
Мы приводимъ здѣсь три изъ нихъ, кажу-
щіяся наиболѣе удачными.
Всѣ три каррикатуры рисованы на Наполеона
и его армію и относятся непосредственно къ
1812 году. Первая изъ нихъ представляетъ
замерзающую въ снѣгахъ армію и Наполеона
съ маршалами по шею въ снѣгу. Маршалъ спра-
шиваетъ у Наполеона:
— Что повелите извѣститъ въ Парижскомъ
бюллетенѣ?
Наполеонъ отвѣчаетъ:
— Провалъ бы тебя взялъ! что въ зимнихъ мы
квартирахъ и теплыхъ, и просторныхъ (гдѣ
снѣжной студени хотя не объѣдайся). Скажи,
что въ Троицынъ день я обѣдать буду дома.
Скажи, что для сынка я своего другой престолъ
изъ льдовъ сооружаю. Да всевозможно постарайся
сокрыть отъ англичанъ, что русскіе чортъ знаетъ
насъ куда загнали. Прибавь еще, что казаки...
Постой! объ нихъ изъ всей ты мочи лги; короче!
Говори ты все, кромѣ правды...
А маршалъ, стоя на самодѣльныхъ лыжахъ,
съ ужасомъ бормочетъ:
— Ай, ай, ай! онъ чуть не погибаетъ!
Вторая изображаетъ Наполеона, удирающаго
изъ Россіи въ салазкахъ на свиньѣ.
Онъ говоритъ по-русски:
— На Парижъ прокладно, на Москва ошенъ
жарко!
А свинья хрюкаетъ: Уй, уй, уй, мусью!
И на третьей, въ дѣйствительно каррикатур
номъ видѣ, изображены Наполеоновскіе гвар-
дейцы, забранные въ плѣнъ бабушкой Спири-
доновой.
Послѣ этого наступаетъ совершенное затишье.
Во время Аракчеева было не до шутокъ...
Затѣмъ появляются въ полномъ смыслѣ не-
винные журналы: «Листонъ для свѣтскихъ
іюдей» (1839—1844 гг.) и «Ералашъ» Нова-
ховича (1846—1849 гг.).
Насколько скроменъ и остороженъ былъ а Ли-
стокъ» въ своихъ карри катурахъ, можно судить
по приведеннымъ нами:
Первая—изображаетъ Булгарина. Нота фа—
намекъ на Фадѣй; сидящій курильщикъ—будто
булгаринъ!.. Сходство лица полное и Булгаринъ
изображенъ пчелой, приколотой булавкой. На-
мекъ на издаваемую имъ «Сѣв. Пчелу».
Вторая — изображаетъ Греча, составителя
извѣстной грамматики и тоже журналиста.
И третья—-Н. А. Полеваго, историка, изда-
теля и публициста того времени.
Пожалуй, единственная нелишенная ѣдкости,
съ намекомъ на многописаніе Н. А. Полеваго.
Что же касается текста, то онъ настолько
уже блѣденъ, что мы не считаемъ даже нуж-
нымъ приводить его.
«Ералашъ» въ своихъ каррикатурахъ, вѣрнѣе,
подписяхъ къ нимъ, болѣе остроуменъ и смѣлъ.
Напр., каррикатура на Панаева, издателя «Со-
временника», можетъ быть прямо отнесена къ
злымъ.
Панаевъ стоитъ и любуется, какъ книгоизда-
тель Ратьковъраздаетъ кни жки журнала, поднося
публикѣ въ видѣ приложенія жареную дичь.
Подъ рисункомъ подпись: Современное изо-
брѣтеніе прилагать къ каждой книжкѣ жур-
нала всякую дичь.
Каррикатура почти современная.
Изъ каррнкатуръ на Наполеона I въ Россіи.
6
Каррикатура на Булгарина изъ «Листка для свѣтскихъ
людей».
И снова—затишье.
Штиль. До самой
крымской войны.
1854 г. порождаетъ 1
патріотическую юмори-
стическую литературу,
въ которой темою слу-
жатъ Наполеонъ III и
Пальмерстонъ.
Яркимъ и лучпіимъ
образчикомъ является
стихотвореніе, напечатанное въ «Сѣверной Пче-
лѣ» 1854 г. № 37 и въ то время заслужившее
даже одобрѣніе Государя Николая І-го.
Каррикатура на Греча изъ «Листка для свѣтскихъ людей».
Вотъ въ воинственномъ азартѣ
Воевода Пальмерстонъ
Поражаетъ Русь на картѣ
Указательнымъ перстомъ.
Вдохновенъ его отвагой,
И французъ за нимъ туда жъ
Машетъ дѣдовскою шпагой
И кричитъ: «АПопз, соига^е!»
Полно, братцы, на смѣхъ свѣту
Не останьтесь въ дуракахъ,
Мы видали шпагу эту
И не въ этакихъ рукахъ!
Если дядюшка безславно
Изъ Руси вернулся вспять,
Такъ племяннику подавно
И вдали не сдобровать.
Альбіонъ—статья иная—
Онъ еще не раскусилъ,
Что за машина такая
Наша Русь и въ сколько силъ.
То-то будетъ удивленье
Для практическихъ головъ,
Какъ высокое давленье
Имъ покажутъ безъ паровъ
Знайте-жъ, машина готова,
Будетъ дѣйствовать какъ встарь,
Ею двигаютъ три слова:
Богъ, да Родина, да Царь!
Это стихотвореніе знала тогда наизусть чуть
не вся Россія и слѣдомъ за нимъ появились
сотни такихъ-же стихотвореній.*.
Беггровъ сталъ издавать «Альбомъ каррина
туръ», сплошь посвященныхъ Наполеону и тому
же Пальмерстону, рисованныхъ Н. А. Степано-
вымъ, и этотъ альбомъ раскупался нарасхватъ.
Правда, эти каррикатуры были не лишены
таланта и остроумія.
На стран. 8-й мы приводимъ двѣ изъ нихъ:
У первой сверху надпись: Какъ изобрѣли
Наполеона III, а внизу: «Полагаю, что въ
этомъ видѣ и онъ бу-
бетъ страшенъ».
Шляпу надѣваетъ
лордъ Пальмерстонъ.
/Шп/ Вторая изображаетъ
ШДи Наполеона въ видѣ
мальчугана. Няньк а
Франція. Подъ рисун-
комъ подпись: «что за
разумный ребенокъ! и
забавы то у него не
дѣтскія. Посмотрите,
вѣдь это онъ въ Крымъ
затѣялъ ѣхать... Ка-
кой проказникъ!»
Крымская кампанія
окончилась неудачей.
Наступила реакція. Об-
щество словно просну-
Каррккатура на Полеваго, изъ «Листка для свѣтскихъ людей»*
7
лось. Появились «Губернскіе очерки» Щедрина,
обличительные стихи РозенгеГша и является уже
вполнѣ сатирическій журналъ «Знакомые», изда-
ваемый тѣмъ же Беггровымъ (1856—58), къ ко-
торому въ 1857—5$ г.
прикладывается еще
« Листонъ Знакомыхъ ».
Одновременно съ ни-
ми выходитъ и «Карри-
нитурный Листокъ» Да-
нилова. Какъобразепъ,
помѣщаемыхъ въ немъ
каррикатуръ, можно
привести четыре рис.
съ подписью: « Четыре
эпохи тяжбы», кото-
рые ѣдко отмѣчаютъ то-
гдашнюю волокиту и
взяточничество. Эти
оба изданія уже имѣ-
ютъ, хотя и слабо вы-
раженное, обличитель-
ное направленіе.
Слѣдомъ за ними
появляется бездарный а;Весельчакъ», существую-
щій неполныхъ два года (1858—1859).
Каррикатура на Наполеона Ш изъ «Альбома каррикатуръ».
Затѣмъ появляется не менѣе бездарный жур-
налъ « Гу донъ».
Предпринятый въ Петербургѣ Г. К. Блоккомъ
въ 1858 г., онъ йышелъ въ количествѣ 22 нуме-
ровъ и закрылся за не-
достаткомъ средствъ, а
какъ потомъ объяснилъ
издатель и: «за негод-
ностью своихъ сотруд-
никовъ ». Перегляды-
вая нумера, дѣйстви-
тельно, не встрѣчаешь
среди сотрудниковъ,
именъ,кромѣ Розенгей-
ма, и трудно отыскать
что-либо, обращающее
вниманіе.
Но что касается са-
михъ рисунковъ, то
каррикату ры попадают-
ся безусловно талант-
ливыя.
Въ. нихъ, какъ въ
«Искрѣ» (о которой -
будетъ дальше), нѣтъ яркаго обличительнаго на-
правленія, но онѣ нарисованы бойко и весело..
Каррикатура на Наполеона III изъ «Альбома каррикатуръ».
Несмотря на желаніе отмѣтить въ немъ что-
либо характерное въ прозѣ, стихахъ или ри-
сункѣ, мы не нашли рѣшительно ничего, до-
стойнаго вниманія.
Вотъ напр., «Акробатическія упражненія
становою хребта въ наше время».
Вглядитесь въ его рожу, и вамъ станетъ смѣш-
но. Сама же каррикатура понятна безъ словъ.
8
Акробатическія упражненія станового хребта. Каррик. изъ «Гудка».
Акробатическія упражненія станового хребта. Каррик. изъ «Гудхя»,
Что касается текста, то пожалуй можно
отмѣтить стихотвореніе «Прогрессъ», въ которомъ
погибающій журналъ очень весело отмѣчаетъ вне-
запный успѣхъ только что основанной «Искры».
Прогрессъ.
Кухаркѣ баринъ приказалъ.
Чтобъ кушать подала скорѣй.
Кухарка кушать не"несетъ —
Читаетъ гдѣ-то «Искру».
Тогда мальчишку онъ послалъ,
Чтобъ онъ кухарку бы похвалъ.
Кухарка кушать не несетъ,
Ее мальчишка не зоветъ—
Читаютъ вмѣстѣ «Искру».
Лакею баринъ приказалъ,
' Чтобъ, гдѣ они, тотчасъ, узналъ.
Кухарка кушать не несетъ,
Ее мальчишка не зоветъ,
Лакей на нихъ и. не глядитъ —
Читаютъ вмѣстѣ «Искру».
Вотъ баринъ кучера послалъ,
Чтобъ всѣхъ троихъ онъ оттаскалъ,
Кухарка кушать не несетъ,
Ее мальчишка не зоветъ,
Лакей и ухомъ не ведетъ—
Забылся кучеръ—ихъ не бьетъ,
Читаютъ вмѣстѣ «Искру».
Вотъ баринъ чорта къ нимъ послалъ,
Чтобы хоть онъ ихъ всѣхъ побралъ.
Акробатическія упражненія станового хребта. Каррик. изъ «Гудка».
9
2
Кухарка кушать не несетъ,
Ее мальчишка не зоветъ,
Лакей и ухомъ не ведетъ,
Забылся кучеръ—ихъ не бьетт.^
И даже чортъ-то не беретъ—
Читаютъ вмѣстѣ «Искру».
Отправился и баринъ самъ
Въ трактиръ, чтобъ пообѣдать тамъ.
Кухарка кушать не несетъ,
Ее мальчишка не зоветъ,
Лакей и ухомъ не ведетъ,
Забылся кучеръ—ихъ не бьетъ,
И даже чортъ-то не беретъ.
Самъ баринъ и не ѣстъ, не пьетъ—
Какъ всѣ,—читаетъ «Искру».
Но, прежде чѣмъ перейти къ «Искрѣ», надо
упомянуть еще одинъ, не блиставшій остроу-
міемъ, но мелькнувшій на журнальномъ гори-
зонтѣ, журналъ ь Арлекинъ».
Издавался онъ всего одинъ годъ (1859) и
имѣлъ характеръ какого-то сборнаго журнала. Въ
немъ давались повѣсти, разсказы, немного анек-
дотовъ, очень слабыхъ, одно, два стихотво-
ренія съ блѣдной попыткою на юморъ, мод-
ныя картинки, ноты и, наконецъ, одинъ листъ
съ 4 каррикатурными рисунками.
Лучшимъ изъ нихъ безусловно надо отмѣтить
портретъ Дюма, тогдашняго кумира дамъ и дѣ-
вицъ, зачитывающихся его произведеніями.
Изъ стихотвореній въ журналѣ к Арлекинъ»
можно отмѣтить только невинно-шутливое:
Пѣоня пьянаго студента.
(Съ нѣмецкаго).
Иду-ль изъ трактира въ квартиру къ себѣ...
Странною улица кажется мнѣ!
Правая, лѣвая, гдѣ сторона?..
Улица! Другъ мой, ты право пьяна.
Что ты за рожи тамъ, мѣсяцъ, творишь?
Глазомъ пришуря, смѣшно такъ глядишь,
Или ты выпилъ стаканчикъ вина?
Стыдно, о, стыдно такъ пить, старина!
И фонари-то какъ-будто кутятъ:
Прямо на мѣстѣ никакъ не стоятъ,
Быстро мелькая туда и сюда,
Э... да вы пьяны здѣсь всѣ, господа!
Вихремъ кружиться все мнѣ-ль одному,
Пьянымъ пуститься туда-ль самому?
Это бы, значитъ, собой рисковать;
Лучше вернуться въ трактиръ мнѣ опять.
Что же мнѣ дѣлать, коль пьянъ ужъ весь міръ?
Съ горя пойду-ка опять я въ трактиръ.
И—непремѣнно—это безусловно остроумное
стихотвореніе:
Старая истина.
Веаіі зипі... диіа дигезсипі!
Живи, чтобъ умереть, и умирай, чтобъ жить—
Вотъ жизни аксіома...
Хоть весело въ гостяхъ намъ время проводить,
Но лучше—дома!
Мы на землѣ въ гостяхъ, а домъ нашъ — подъ
землей,
И въ шесть досокъ карета,
Четверкой, парой или шестерней
Везетъ со свѣта!
Иной въ гостяхъ сидитъ до пѣтуховъ,
Хозяина стѣсняетъ,
А у крыльца давно съ четверкою одровъ
Карета ожидаетъ.
Но странно то, чѣмъ дольше гость сидитъ,
Тѣмъ уѣзжать тяжелѣ...
А между тѣмъ онъ дома сладко спитъ
Въ постели!...
Блаженъ, кто хорошо въ гостяхъ себя держалъ.
Не спорилъ, не бранился,
Каррикатура на Папаева изъ журнала «Ералашъ». (Къ стр. 6).
ІО
Не обижалъ другихъ и если проигралъ, <
То честно расплатился.
Тотъ, возвратясь домой, уляжется, заснетъ
Сномъ безмятежнымъ, тихимъ
И за глаза его никто не упрекнетъ
И не помянетъ лихомъ.
Но тотъ, кто, проигравъ, ушелъ, не расплатясь,
Иль выигралъ да ложно
И убѣжалъ домой, съ гостями не простясь,
Того и сонъ тревожный:
Онъ ночь всю до утра страдаетъ, самъ не свой,
Страшася пробужденья...
Дать долженъ поутру предъ грознымъ Судіей,
Отвѣтъ за преступленья!..
Л.
«Искра».
(1859— 1873 г.).
Появляется «Искра» въ 1859 г. и сатири-
ческій журналъ, съ направленіемъ безпощадно
обличительнымъ, сразу занимаетъ едва ли не
самое видное мѣсто въ текущей журналистикѣ
и въ движеніи нашего прогресса играетъ исто-
рическую роль.
Описывая эпоху бо-хъ годовъ, миновать
«Искру» нельзя.
Четыре эпохи тяжбы. — Изъ «Каррик. Листка» Данилова. (Къ стр. 8).
Эти всѣ журналы мелькнули метеорами и
погасли при яркомъ блескѣ журнала «Искра»,
можно сказать, перваго русскаго сатирическаго
журнала.
Въ исторіи журналистики время его суще-
ствованія составляетъ въ нѣкоторомъ родѣ
эпоху.
Создателями ея являются: талантливый пе-
реводчикъ Беранже, В. С. Курочкинъ и Н. А.
Степановъ, рисовавшій ранѣе каррикатуры для
альбома Беггрова и пробовавшій издавать
листки «Наши знакомые».
Эти талантливые люди сумѣли сгруппиро-
вать вокругъ себя даровитыхъ веселыхъ со-
іі
трудниковъ и журналъ сразу поразилъ тогдаш- чѣмъ подписи. Характеръ журнала былъ ярко
нее общество блескомъ остроумія, безпечнымъ обличительный. Объектомъ нападокъ явля-
веселіемъ и смѣлостью. лись чиновники съ
Между прочимъ, во
2 нумерѣ этого жур-
нала было напечатано
(почти безсмертное)
стихотвореніе «Гейне
изъ Тамбова»:
Онъ былъ титуляр-
ный совѣтникъ,
Она генеральская
дочъ.,.
которое извѣстно на
Руси и грамотному, и
безграмотному.
Въ журналѣ послѣ-
довательно принимали
участіе: П; Вейнбергъ,
Д. Минаевъ, Л. Мей,
А. Жемчужниковъ,
В. Шумахеръ, В. Буре-
нинъ, И. Омулевскій, Н
Лейкинъ, Г. Успенскій,
а для приданія ему хара-
ктера серьезнаго орга-
на, время отъ времени,
печаталъ свои фельето-
ны, извѣстный того вре-
мени критикъ, Ели-
сѣевъ. Литературная и
художественная стороны
ихъ взяточничествомъ,
откупщики, казнокра-
ды, затѣмъ сатира на-
правлялась на совре-
менныя литературныя
. івленія и, наконецъ,
иногда на злобы дня,
которыхъ, впрочемъ,
былоне-ахъ, какъ мно-
го. Вотъ остроумна ч
каррикатура на людей,
боящихся гласности.
Подъ ней подписи:
і. Ну, что теперь
станешь дѣлать, какъ
все то разсказывать
станутъ? просто хоть
въ воду бросайся.
2. Я говорю, что
гласность—это разбой
на большой дорогѣ.
Я тебѣ говорилъ*,
покуда ты былъ въ силѣ,
топц этихъ умниковъ,
топи въ сибирскихъ бо-
лотахъ - не вѣрилъ.
Портретъ А. Дюма. Изъ журн. «Арлекинъ». (Къ стр. іо) .4* НуСШЪ ІОвОрЯШЪ
про меня, что хотятъ,
дѣла были поставлены я плюю на нее. Съ именемъ и деньгами оп езі іои]сиг
В. С. Курочкинъ.
Н. А. Степановъ.
Основатели журнала «Искра».
блестяще, хотя—что касается рисунковъ, то ип Ъоте сотте И /аиі (я всегда буду предана-
сами по себѣ они были менѣе выразительны, вительнымъ господиномъ).
12
Каррикатура на людей боящихся гласности.
С т а н с ы.
(Подражаніе Пушкину).
Случится ли въ селеньѣ моръ,
Пожаръ, рекрутскій ли наборъ,
Попался ли съ поличнымъ воръ,—
То, все, хоть грошъ,
За пустяки, за всякій вздоръ.
А ужъ сорвешь.
Ты дань берешь съ откупщиковъ,
Съ мѣщанъ, съ казенныхъ мужиковъ,
И даже съ сельскихъ пастуховъ.—
Вдвоемъ съ женой...
Тебѣ все мало... Вотъ, каковъ,
Ты, окружной!..
В. С—въ.
Рядомъ съ этимъ вотъ подражаніе па стихот-
вореніе Майкова, ясное по своей темѣ:
Сонъ ВЪ зимнюю ночь.
Долго ночью вчера лечь въ постель я не могъ,—
Въ ералашъ цѣлый вечеръ пробился.
Предъ самымъ разсвѣтомъ, одѣтый, прилегъ
И ужаснѣйшій сонъ мнѣ приснился.
Лишь заснулъ, вдругъ гляжу: тихо скрипнула дверь,
Распахнулась, шумя, занавѣска,
И вошелъ господинъ на лицо точно звѣрь,
Точно сдѣланъ изъ грома и треска!
Разодвпнулись стѣны квартиры моей,
Подземелья за ними открылись;
И послышались звуки желѣзныхъ цѣпей,
А въ цѣпяхъ тѣхъ страдальцы томились.
Грозный гость подходилъ все къ постели моей;
Говорилъ мнѣ, — (приличія чуждый):
«Много-ль здѣсь ты провелъ всѣхъ безсонныхъ ночей,
Много-ль денегъ награбилъ на службѣ?»
Предъ словами его обезсилѣлъ я вдругъ,
Въ немъ признавъ своего генерала...
И звучало въ ушахъ: «упекаю подъ судъ!
Подъ судомъ пропадешь, обирало!»
Протекали часы... просыпается домъ...
Мой покой ужъ облитъ былъ зарею.
На столѣ ералашъ, игроки подъ столомъ...
Я не знаю, что было со мною. Л—ъ
Не менѣе'{ остроумны на тѣ-же темы подра-
жанія Пушкину и Лермонтову.
Стансы.
(Подражаніе Пушкину)
Если воръ тебя облупитъ,
Не печалься, не сердись;
За пропажей не гонись:
День возмездья, вѣрь,—наступитъ.
Частный взятокъ не беретъ
И лишь къ свѣдѣнію приметъ;
Что. украдено—найдетъ,
Что найдетъ—сейчасъ отниметъ.
В. С—въ.
Въ убогой избушкѣ лежитъ одиноко
На голой соломѣ бѣднякъ,
И дремлетъ, свернувшись отъ стужи, несчастный:
Не грѣетъ, дырявый аріяякъ.
И снится ему, будто въ домѣ высокомъ,
Въ томъ домѣ; гдѣ роскошь и блескъ;
Сидитъ жирный баринъ въ халатѣ атласномъ
И съ жадностью рябчика ѣстъ.
Термонтовъ.
Проза менѣе ярка и даже, пожалуй, тяжела
и скучновата, хотя попадаются изрѣдка веселые
разсказы. Напр., не утратившій злободневности
и теперь, разсказъ о кухмистерской, подъ за-
главіемъ:
Средство возбуждать аппетитъ
Подъ ногами вы прочитываете вывѣску: «Кофе
5 коп., шоколадъ іо коп., кушанья іо коп. порція,
пирожное отъ 3-хъ коп.».
Крутая лѣстница приводитъ въ подвалъ. Темный
чуланъ освѣщенъ газомъ. Это буфетъ. Тутъ разстав-
лены въ тарелкахъ бутерброды, сухое пирожное отъ
3-хъ копѣекъ, пироги, начиненные остатками отбивныхъ
котлетъ съ лукомъ. Въ полоскательной чашкѣ плава-
ютъ въ мутной водѣ огурцы. Запускайте смѣло ваши
пальцы и извлекайте. Тутъ же тряпка виситъ и пор-
третъ Розенгейма.
Дальше большая комната со сводами. Въ открытыя
окна видны ноги пѣшеходовъ и разнообразные крино-
лины. Человѣкъ пятнадцать обѣдаетъ за круглымъ сто-
ломъ.
Входятъ двое молодыхъ людей.
— Ну, братъ, послѣ твоего Эдмана ты здѣсь пальчики
оближешь. Тутъ тебя за двугривенный такъ накормятъ,
что не встанешь...
— Будто не встанешь? *
— Клянусь. Мальчикъ!
Мальчикъ подаетъ длинную карту кушаній.
— Знаешь, что я тебѣ посовѣтую: спроси-ка ты себѣ —
вотъ тутъ написано—маглуаръ съ трюфелями т$ коп.
— А что это такое?
— Чортъ его знаетъ. Должно быть хорошо. Ну, этого
самаго маглуара ты самъ попробуй, а мнѣ, мальчикъ,
подай котлетку.
— Отбивную, или рубленую?
— (Задумчиво). Отбивную.
— Съ чѣмъ прикажете?
— Ау васъ съ чѣмъ подается?
— Съ огурцомъ можно, а то и безъ огурца.
— (Рѣшительно) Съ огурцомъ.
Другой прочитываетъ длинную карту кушаній отъ
перваго слова до послѣдняго.
— Послушай, мальчикъ, подай ты мнѣ, братъ, вотъ
что... подай ты мнѣ... отбивную котлетку.
— Съ огурцомъ?
Молчаніе. Прерываетъ его какой-то старичекъ.
— Ахъ, Андрей Петровичъ, здравствуйте. А я васъ
и не замѣтилъ: слышу, что кто-то спрашиваетъ паш-
тетъ съ дичью. Ну, что, каковъ паштетъ?
— Хорошъ, очень хорошъ... Слойку они ловко
дѣлаютъ: въ жиру такъ и плаваетъ... Новенькаго не
слышно-ли?
— Что новенькаго?.. Ахъ, да... Василія Игнатьевича
вы знали?
— Это толстый такой?
— Ну, да, онъ всегда со мной ходилъ сюда обѣдать...
Приказалъ вамъ долго жить...
— Что вы?.
— Да-съ, холера. Третьяго дня мы тутъ вмѣстѣ съ
нимъ пообѣдали въ два часа и разошлись. Вечеромъ
присылаютъ за мной. Говорятъ, въ три часа какъ схватило
его, такъ онъ къ ночи и Богу душу отдалъ...
— Скажите, пожайлуста! Вотъ и отставной капитанъ,
который въ углу всегда обѣдалъ, тоже умеръ вчера
отъ холеры...
— Слышалъ, слышалъ... вѣдь какъ чешетъ то!
— Нѣтъ, это что еще, господа,—вступаетъ въ раз-
говоръ третій.—Тутъ вотъ у окна два брата всегда и
обѣдали, и ужинали... Вчера я вмѣстѣ съ ними ужи-
налъ, сегодня захожу—умерли...
Мальчикъ подаетъ малодымъ людямъ котлеты. Тѣ
быстро встаютъ, разсчитываются и поспѣшно уходятъ.
До ушей ихъ долетаетъ чей-то разсказъ.
— А то вотъ тутъ старичекъ одинъ ходилъ, въ
камлотовой шинели. Вчера я видѣлъ, какъ онъ здѣсь
завтракалъ... Сегодня спрашиваю буфетчика,—говоритъ:
умеръ... «Веселый сочинитель».
При такомъ направленіи, при такихъ талан-
тахъ, при умѣніи схватывать все выдающееся,
«Искрастала вскорѣ грозою для всѣхъ, у кого
«рыльпе въ пушку».
Безопасны^ способъ рисовать каррикатуръ^
Поднялись вопли относительно вреда глас-
ности и противъ изображенія въ каррикатурахъ
портретовъ.
На это «Искра» отвѣтила живой каррикату-
рою съ* надписью: «безопасный способъ рисоватъ
каррикатуръ^ не касаясь ничьихъ личностей».
Когда М. Н. Катковъ, въ концѣ-6ѳ-хъ го-
довъ, пріобрѣлъ огромное вліяніе, въ «Искрѣ»
появилось остроумнѣйшее стихотвореніе:
Кто?
(Вопросительная ода, подражаніе Пиндару).
Кто всей Европой управляетъ,
Царей, министровъ наставляетъ,
Кто русскихъ спасъ отъ поляковъ?
М. Н. Катковъ.
Кто подавилъ сепаратистовъ,
Кто въ грязь втопталъ всѣхъ нигилистовъ,
Невѣрныхъ родины сыновъ?
М. Н. Катковъ.
Кто, усмотрѣвъ въ естествознаньѣ
Невѣрья духъ и отрицанья,
Спасъ отъ него насъ, дураковъ?
М. Н. Катковъ.
Кто указалъ намъ, для спасенья,
Латинскихъ классиковъ творенья
И кто ихъ поднялъ изъ гробовъ?
М. Н. Катковъ.
Кто учредилъ лицей, въ которомъ,
Классическимъ^ питая вздоромъ,
Готовятъ родины сыновъ?
М. Н. Катковъ.
Но намъ всѣхъ дѣлъ не перечесть,
Каткову дѣлающихъ честь;
Такъ вскрикнемъ же, безъ лишнихъ словъ:
Ура, Катковъ!
В. Пи...къ.
Вообще по блеску остроумія журналъ «Искра»
едва-ли не единственный въ нашей журнали-
стикѣ.
Насколько, напр., ядовита и жизненна са-
тира Жемчужникова въ стихотвореніи «Разно-
гласіе».
Два господина однажды сошлись
Очень умѣренно ѣли и пили—
И разговоромъ потомъ занялись.
Все о разумныхъ вещахъ говорили:
О томъ, что такое обязанность, право,
И какъ надо дѣйствовать честно и здраво
Съ пути не сбиваясь ни влѣво, ни вправо.
Кажется, мнѣнье должно быть одно —
Подлость и честь вѣдь не спорное дѣло?
Бѣлымъ нельзя ужъ назвать, что черно,
Также и чернымъ назвать то, что бѣло?
• Пошли у нихъ толки, пошли примѣненья;
Того и другого терзали сомнѣнья,
Того и гляди, что раздѣлятся мнѣнья!..
Входитъ вдругъ третье лицо невзначай,
Стало оно говорить безъ умолку
М
То, о чемъ даже не снилось имъ, чай,
И окончательно сбило ихъ съ толку—
Одинъ изъ нихъ былъ титулярный совѣтникъ,
Межъ тѣмъ какъ другой былъ коллежскій
совѣтникъ,
А третій—дѣйствительный статскій совѣтникъ.
Также, сколько жизни въ этой каррикатурѣ
и ея подписи:
Своими глазами ты можешь
Меня усмирить, подчинить,
Ты можешь меня уничтожитъ,
Ты можешь меня наградить!..
Полиціи съ ея произволомъ- попадало тоже
не мало.
Въ свое время всѣ наизусть повторяли четверо-
стишіе:
Съ полисменомъ поневолѣ
Долженъ я хлѣбъ-соль вести:
Иль они со мною въ долѣ.
Или я у нихъ въ части.
На тему полицейскаго произвола зарисованы
и двѣ приводимыя внизу каррикатуры.
Взяточничество и лихоимство отмѣчено въ
стихотвореніи, пародирующемъ «Вѣтку Пале-
стины».
Кредитная бумажка.
(Подражаніе).
Скажи мнѣ, ветхая бумажка,
Гдѣ ты была? гдѣ ты жила?
Въ какомъ чиновничьемъ карманѣ
Ты темный вѣкъ свой провела?
Не на дому-ль тебя въ халатѣ
Совѣтникъ важный принималъ?
Въ части-ль, въ полиціи, въ палатѣ
Истецъ ревниво поджидалъ?
Указъ суда тогда-ль читали,
Обрядъ свершая старины,
Когда къ рукамъ тебя прибрали
Ѳемиды честные сыны?
И тотъ, кто взялъ, на службѣ-ль нынѣ
Деретъ, какъ прежде, каждый день?
На мѣстѣ злачномъ, въ крупномъ чинѣ,
Имѣетъ вѣсъ, даетъ-ли тѣнь?
Иль разлученъ со взяткой, гладный,
Въ одеждѣ ветхой, какъ и ты,
Кончаетъ вѣкъ свой безотрадный
На лонѣ гнусной нищеты?
Повѣдай: подлою рукою
Кто первый въ даръ тебя принесъ:
Что было куплено тобою:
Дѣла ли крови или слезъ?
— Хорошо-ли сидитъ?
—- Не извольте безпокоиться!
Воръ откупщикъ къ большому-ль‘ плуту
Тебя послалъ въ день именинъ?
И отдана ты въ ту жъ минуту
Женой на тряпки въ магазинъ?
Ходатай-ли до каверзъ ловкій
Тебя вручилъ секретарю?
И гдѣ ты съ нимъ потомъ, плутовка,
Встрѣчала блѣдную зарю?...
И еще рѣзче, но въ нѣсколько тяжеловатой
прозѣ, обличено то же лихоимство:
Словарь словъ, доставлявшихъ вѣрный
доходъ городничимъ былого времени.
А. Артель, Арестанты, Аптекаря.
Б. Бани, Бродяги, Билеты, Бойни.
В. Вводъ во владѣнье, Взносъ купеческихъ капи-
таловъ, Винные погреба, Водка, Воры, Ворожеи.
Г. Говядина, Гурты, Грабители, Годовые праздники
Д. Домовладѣльцы, Драки,
Доносы.
Е. Евреи, Ереси.
Ж. Живность, Жиды.
3. Знахари, Звѣринцы.
И. Именины.
К. Кабаки, Камеліи, Конокра-
ды, Купцы, Колбасники, Кузнецы,
Квитанціи.
Л. Лавки, Лодочники, Лабаз-
ники .
М. Моровая язва, Модистки,
Мощенье улицъ, Мука, Медъ,
Музыканты.
Н. Находка, Наводненіе, Но-
вый годъ.
0. Обманъ, Отводъ квартиры,
Отопленіе, Освѣщеніе, Опекунъ,
Оптовая продажа, Обмѣръ, Об-
вѣсъ.
П. Пожары, Подрядчики, По-
ставщики, Портные, Постоялые
дворы, Паспорты, Продукты, По-
жарные инструменты.
Р. Разбойники, Ремесленни-
ки, Рестораціи, Рекрутскіе набо*
ры, Ревизскія сказки, Ремонтъ.
С. Слѣдствіе, Сахаръ, Свѣч-
ные заводы, Судохозяева, Сало,
Солонина, Сѣно, Столяры, Са-
пожники, Слесаря.
Т. Товары, Табуны, Такса,
Торговля.
У. Утопленники, Улицы, Увѣчья.
ф. Фабрики, Фонари, Фигляры, Фортунки, Фальши-
вая монета.
X. Холера, Хлѣбники, Харчевня.
Ц. Цѣны справочныя, Цыгане, Цѣловальники.
Ч Чай, Чума, Чумаки, Чародѣи, Чудеса.
Ь. Ѣзда (быстрая по городу).
Э. Эпидемія, Экзекуція.
Я. Ярмарки, Яды, Ябедники.
Но рядомъ съ этимъ встрѣчаются въ «Искрѣ»
и стихи, и каррикатуры такъ сказать вѣчной
юмористики и на злобы дня.
Напримѣръ, каррикатура съ изображеніемъ
разставанія съ кринолиномъ или направленная
на квартирный вопросъ.
Также и стихи:
— Довольны вы квартирою, Семенъ Семеновичъ?
— Доволенъ, Петръ Петровичъ. И счастливо нанялъ,
изъ всѣхъ домовъ Сорокина ѳтотъ самый дешевый — всего
боо руб. сер. Жаль только, что нѣтъ черной л-Ьстницы —
одна парадная. Да зайдите: жена дома, въ преферансъ
съиграемъ!
Весенніе звуки.
Я долго стоялъ неподвижно,
Въ плывущія льдины глядясь
Межъ льдинами тѣми и мною.
Какая-то связь родилась.
Какъ льдина, я синь былъ и блѣденъ,
И трясся, какъ ледъ подъ водой;
Весенняя дрожь пробѣгала
По мнѣ своей острой струей.
Я думалъ... не помню, что думалъ,
Но зналъ,—лишь домой ворочусь,
Затреплетъ меня лихорадка,
Заноетъ мучительно флюсъ...
Обличительный поэотъ.
Вотъ изъ этой серіи стихотворенье, обошед-
шее всѣ Альманахи:
Уличная Флора.
(Ботаническая рапсодія).
I.
Вотъ бѣжитъ съ коробкою
Швейка отъ Лапьеръ;
А за швейкой робкою
Мчится офицеръ.
Вынимаетъ новое
Онъ серебрецо;
Но она суровое
Дѣлаетъ лицо.
«Будешь ты пристроена»,
Говоритъ онъ ей,
Но она отъ воина
Въ магазинъ скорѣй.
Отложилъ онъ хлопоты
До другого дня;
Молвивши: салопа ты
Ждешь, «не тронь меня!»
II.
Красотой растроганный,
Предлагаетъ ей
Онъ салопчикъ стеганый
Въ тридцать пять рублей.
Вотъ прошло два мѣсяца,
Швейка на салопъ
Не глядитъ;—онъ бѣсится,
Хмуритъ узкій лобъ;
Но приходитъ зимнее
Время: щиплетъ носъ—
И швею интимнѣе
Дѣлаетъ морозъ.
Разъ порою жуткою,
Въ домъ къ нему зайдя, —
Стала «незабудкою»,—
Снявъ салопъ съ гвоздя.
III.
На наряды новые
Для младой швеи
Воинъ всѣ цѣлковые
Протрубилъ свои.
Но швея вдругъ милому
Натянула носъ.
(Поступить ей къ хилому
Старцу удалось).
— іб
Тысячерублевая
Шубка ужъ у ней;
Чуть ли не бобровая
Полость у саней;
Ужъ достигнуть цѣли ей
Удалось сполна,—
И цвѣтетъ «камеліей»
Пышною она.
IV.
Но судьба прелестницѣ
Вдругъ дала щелчокъ:
Покатился съ лѣстницы
Хилый старичокъ
> И умре. Ахъ! велія
Слезы пролила
Бѣдная камелія
, И пошла, пошла
Промышлять вдоль Невскаго,
Съ ночи до утра,
Но салопа не съ ког
Взять—увы! стара.
.Пеленою снѣжною
Занесло панель;
Съ'миной безнадежною
Ропщетъ «иммортель».
Скорбный поэтъ.
Въ подраженіе безсмертному Кузьмѣ Прут-
кову появляются «Эпиграммы», яко бы «съ
итальянскаго», въ составленіи которыхъ при-
нимали участіе всѣ сотрудники. Подъ общей
рубрикой помѣщались четверостишія или дву-
стишія и Минаева, и Буренина, и Вейнберга,
и Курочкина...
I.
Ко всѣмъ ласкается ребенокъ безъ конца...
Какъ -трудно иногда отыскивать отца!
п.
Мужъ государственный... не мудростью, не дѣломъ—
Извѣстны лишь, какъ мужъ, вы въ государствѣ цѣ-
ломъ.
III.
— Я вижу каждый день васъ съ дочерью моей,
Усердно цѣлый годъ вы домъ нашъ посѣщали,
Жениться, что ли, вы желаете на ней,
Иль съ цѣлію другой?—Съ другой, вы отгадали!
IV.
Не любить нельзя сосѣда:
Радъ всегда открыть онъ ротъ
Для ѣды и для бесѣды...
На чужой, конечно, счетъ.
V.
«Не стыдно ли игрѣ азартной предаваться.
«Безумно, не щадя ни времени, ни силъ?..»
Такъ игроку мудрецъ однажды говорилъ.
— «Да, да, ты правъ, мудрецъ, и трудно не при-
знаться,
Что я и самъ бѣшусь не мало, въ свой чередъ,
Что столько времени тасовка жартъ беретъ!»
VI.
Чтобъ не быть—замѣть себѣ ты—
Съ клеветой людей знакому,
Поручай свои секреты
Одному глухонѣмому
Отдѣльныя блестки остроумія, помѣщались
въ' каждомъ нумерѣ подъ рубрикой «Искорки»-.
Когда, порокъ бичуя строго,
Нельзя ужъ осѣдлать людей,
Пріятно съ козелъ хоть немного
Побичевать и лошадей.
Журналу „Нива".
Пусть твой зоилъ тебя не признаетъ,
Мы вѣримъ въ твой успѣхъ блистательный и скорый:
Лишь «нива» та даетъ хорошій плодъ,
Навоза не жалѣютъ для которой.
Л. Д.
♦ *
*
Скряга-китаецъ умираетъ; плачущій сынъ стоитъ
у его кровати...
— Сынъ мой!—говоритъ скряга, — не покупай ты
для меня гроба, это очень дорого. На дворѣ у насъ
стоитъ старая дырявая колода, похорони меня въ ней.
. — Да вѣдь эта колода будетъ коротка для васъ,
батюшка.
— А ты мнѣ ноги подпили. Только ты для этого
не бери нашей новой пилы, а попроси у сосѣдей... Для
такого важнаго дѣла никто тебѣ не откажетъ.
Ли).
Новелла.
Два года чета молодая
Вдвоемъ прожила безъ дѣтей;
На третій бездѣтность такая
Ужасно наскучила ей.
И мужъ со слезой умиленья
Промолвилъ супругѣ: «мой другъ,
Нужны для тебя развлеченья,
Знакомства обширнѣе кругъ!»
Она его чмокнула мило,
Тѣ рѣчи понравились ей;
Съ тѣхъ поръ у нихъ весело было
И много бывало гостей.
На ихъ вечерахъ появился
Кругъ дамъ и бонтонныхъ мужчинъ;
Особенно съ ними сдружился
Одинъ молодой господинъ.
Какъ другъ, совершенно свободно
Онъ запросто ихъ посѣщалъ,
И странно!., съ тѣхъ поръ ежегодно
Ихъ чадами Богъ надѣлялъ...
И вотъ, покачавъ головою,
Твердитъ въ изумленьи супругъ:
«Какъ дѣйствуетъ странно порою
Знакомства хорошаго кругъ»...
Л. Палъминъ.
Иппохондричеокіе максимы.
Живете’—учитесь, умрете — поза-
будете. Стернъ.
Лимбургскій сыръ представляетъ исключеніе изъ'по-
словицы: «дешево да гнило».
17
Полагаю, что старцамъ, обѣдающимъ у кухмисте-
ровъ, обѣдъ долженъ казаться нѣсколько горькимъ.
Развязныхъ людей часто можно распознать по кра-
сиво завязанному галстуку.
Жалки люди, не понимающіе, что можно быть
мертвымъ, не умирая.
Дѣтей нельзя любить только потому, что изъ нихъ
дѣлаются взрослые.
Человѣкъ, сапоги котораго жмутъ, не станетъ про-
повѣдывать о терпѣніи.
Люди, рано встающіе, весьма часто, безъ ущерба
для общества, могли бы не просыпаться по цѣлымъ
суткамъ. Преображенскій,
Въ этомъ журналѣ все остроумно!
На его страницахъ попадаются и остроум-
ныя каррикатуры на мелкія злободневныя темы.
Вотъ, напримѣръ, страшное для дамъ извѣстіе
объ уничтоженіи... кринолина! 7
Выписка изъ газеты:
«Нельзя было смотрѣть безъ слезъ и уми-
ленія на осиротѣвшія формы этого букета
граціозныхъ созданій, отдававшихъ послѣд-
ній долгъ своему другу, или вѣрнѣе—бла-
годѣтелю, кринолину».
Этому историческому моменту въ жизни
тогдашнихъ модницъ посвящено нѣсколько
остроумныхъ каррикатуръ.
Когда въ Соляномъ городкѣ впервые откры-
лись чтенія для народа, этому событію было
посвящено тотчасъ стихотвореніе:
Соляной городокъ.
(Разсказъ фабричнаго).
У Цѣпного моста
Есть большое зданіе;
Человѣкъ тамъ до ста
Изъ простого званія
Нынче засѣдаютъ,
Въ залъ врываясь съ дракою,
И для нихъ читаютъ
Тамъ науку всякую...
Слышь ты, былъ разъ пять я
Въ этомъ заведеніи.
И—хоть снять распятье!—
Вышелъ въ одурѣніи.
Потъ—хоть выжми, просто,—
Лилъ я отъ старанія,
Чтобъ добиться знанія.
Буду помнить зданіе
У Цѣпного моста.
Что и какъ читали,—
Хоть наплюй мнѣ въ бороду,—
Мы не понимали.
Слухъ, прошелъ по городу,
Будто эти сходки
Посѣщать намъ— выгода,
Что они отъ водки
Насъ отучатъ въ три года;
А народъ фабричный
Думаетъ по своему:
Къ книгамъ непривычный,
Въ книгахъ все темно ему,
Съ толку сбился, просто,
И, струхнувши знанія,
Пьетъ до издыханія,
Только вспомнитъ зданіе
У Цѣпного моста.
Посудите сами:
Знать, на кой намъ лѣшаго
Про кита съ усами,
Если ты не ѣшь его?
Лучше помогли бы
—(Вотъ что всѣхъ измучило!) —
Чтобъ отъ сгнившей рыбы
Брюха намъ не пучило...
Чтобы помнилъ Бога
Нашъ торговецъ, строго
Нужно остеречь его;
О китахъ же много
Толковать намъ нечего
А не то, вѣдь, просто,
Зло беретъ заранѣе,
Выпить есть желаніе
Лишь увидишь зданіе
У Цѣпного моста.
Помню также чтеніе...
Словно щи Ѣлъ бёзъ соли.
Думать безъ смущенія
Не могу о Весселѣ,
Былъ какъ бы въ колодцѣ,
Иль въ лѣсной берлогѣ я:
«Принципъ», «Песталоцци»,
«Шулыптейнъ», «Педагогія»,
И слова иныя
Сыпались намъ нй шею;
Шли мы, какъ шальные,
Всей артелью нашею..
Такъ что до погоста,
Какъ про наказаніе,
Нашъ братъ въ назиданіе
Будетъ помнить зданіе
У Цѣпного моста. ,, г
М. Бурбоновъ.
На страницахъ журнала можно встрѣтить и
совершенно современныя каррикатуры, какъ,
напр.: каррикатура на несчастнаго драматурга,
каковыхъ видимо и тогда было не мало.
Или,—изображеніе играющаго на дудкѣ па-
стуха съ подписью: всѣмъ понятная гласность.
Къ числу современныхъ можно отнести и ри-
сунокъ «Передъ Новымъ Годомъ» ,на которомъ
18
— Иду въ дирекцію предлагать свою новую
пьесу; а видѣли вы мою послѣднюю драму?
— Нѣтъ.
— Теперь ее давать уже больше не будутъ.
Сами виноваты: прозѣвали.
— Да не все-ли равно. Теперь я прозѣвалъ
драму, а тогда прозѣвалъ-бы въ драмѣ—результатъ
одинъ и тотъ-же.
изображены издатели, разбрасы-
вающіе свои объявленія о под-
пискѣ.
1864 годъ былъ послѣднимъ
годомъ расцвѣта «Искры». Мини-
стерство предложило избрать дру-
гого редактора и вмѣсто Вас. Ку-
рочкина появляется подпись его
брата Владиміра, а вмѣстѣ съ
этимъ изъ редакціи выходитъ и
Степановъ. Журналъ начинаетъ
падать, но еще сохраняетъ свою
былую окраску.
Держится онъ до 1873 года и
въ этомъ году прекращаетъ свое
существованіе, на 39-мъ нумерѣ,
подъ редакціей А. Афанасьева-
Чужбинскаго.
Помѣщенная въ этомъ году «Притча о снѣ-
іурочкѣъ дыпіетъ неподдѣльною скорбью, осо-
бенно, когда читаешь ее на страницахъ юмори-
стическаго журнала и когда знаешь исторію
этого журнала, вынужденнаго, наконецъ, умолк-
нуть подъ давленіемъ обстоятельствъ. Стихо-
творенье безъ подписи.
Всѣмъ понятная гласность.
Какъ нѣкогда Дарья застыла
Въ своемъ заколдованномъ снѣ,
Такъ образъ Снѣгурочки милой
Теперь представляется мнѣ.
Въ раздумьѣ склонилась уныло,
Не знаетъ, что дѣлаютъ съ ней.
Мертвящею мощью своей
Надъ ней распростерся Ярило.
Излила бы въ пѣсняхъ святыхъ
Всю правду для ближнихъ своихъ...
Ни звука! Душа умираетъ...
Недвижно сомкнулись уста,
Ни звука! Кругомъ пустота...
И таетъ Снѣгурочка, таетъ...
Журналъ искрами сверкнулъ и разсыпался
въ славную эпоху 6о-хъ годовъ и долго его
огоньки свѣтились въ общей темнотѣ, но
гасли они другъ за другомъ и, наконецъ, по-
гасли всѣ до послѣдняго.
Недолго хранились традиціи этого славнаго
журнала; скоро и онѣ были забыты и развѣ только
библіографы да старые литераторы помнятъ и
знаютъ исторію блеска и угасанія этого журнала.
«Развлеченіе».
(1859 г.—издается и теперь).
«Арлекинъ», «Весельчакъ», несчастный «Гу-
докъ», понятно, не могли конкурировать съ
яркой, талантливой «Искрой» и вотъ, соревнуя
ей, въ Москвѣ открывается дешевый (3 руб.;
въ провинціи—5 р.) журналъ «Раз-
влеченіе». Редакторомъ - издате-
лемъ является извѣстный перевод-
чикъ Гейне, Ѳ.Б. Миллеръ. Сотруд-
никами онъ привлекъ П. Вейнберга,
Буренина, Л. Мея, Б. Алмазова,
А. Левитова, писалъ самъ, но...
не могъ конкурировать съ жур-
наломъ «Искра» и пошелъ слѣдомъ
за нимъ, подражая ему въ рисун-
кахъ, но не рѣшаясь на столь
открытый обличительный харак-
теръ, какой имѣлъ петербургскій
журналъ.
Ко всему, вначалѣ онъ былъ
только отчасти юмористическимъ,
{ ТИПОГРАФІЯ)
Передъ Новымъ Годомъ.
19
въ общемъ по содержанію придерживаясь обыч-
наго журнальнаго литературнаго типа.
Понятно особаго успѣха онъ имѣть не могъ,
хотя ему нельзя отказать въ нѣкоторой зани-
мательности, если пересмотрѣть его за нѣсколько
лѣтъ существованія подъ редакціей Ѳ. Б. Мил-
лера.
Первый нумеръ журнала съ современной точки
зрѣнія и мало юмористиченъ, и даже достаточно
скученъ. Начинается онъ пожеланіемъ на но-
вый годъ довольно натянутаго остроумія:
Да будетъ новый годъ—годомъ свѣта, теплоты, блага
и творчества.
и т. под. пожеланія, заканчивая ихъ:
Да пошлетъ онъ нашимъ читателямъ болѣе развле-
ченія, а «Развлеченію» болѣе читателей.
Затѣмъ идетъ
Фирдуси (Гейне)
разсказъ А. П. Хвостовой,
въ талантливомъ переводѣ
Двѣ системы воспитѣнія.
редактора журнала, слабаго остроумія разсказъ
«Счастливецъ», гдѣ отцу семейства всѣ дарятъ
подъ видомъ своихъ работъ, купленныя вещи
и—библіографія съ газетной хроникой. Юмо-
ристическая часть заполнена 5 невинными
анекдотами, стихотвореніемъ « Бабушка и внучка »
—дѣйствительно талантливымъ—и двумя кар-
рикатурами, изъ которыхъ одна пожалуй не
лишена остроумія. Называется она «Двѣ системы
воспитанія» и носитъ подписи: і) основанная на
строгости» 2) основанная на нѣжности. За
то и послѣдствія противоположны.
Въ дальнѣйшихъ нумерахъ журналъ слѣ-
дуетъ той-же программѣ, удѣляя только мень-
шую часть страницъ юмористикѣ и въ ней из-
бѣгая всего злободневнаго и общественнаго.
Чтобы показать характеръ юмора журнала
въ первомъ году его изданія, приводимъ для
образца одно стихотвореніе наудачу:
Испанскій романсъ новѣйшаго
изобрѣтенія.
Ночь покрыла мракомъ горы;
Весь Мадридъ вкушаетъ сонъ.
Свѣтятъ звѣздъ живые хоры,
Какъ глаза прелестныхъ доннъ.
Вереницей мрачной, длинной '
Выступаетъ грандовь строй .
Мѣрнымъ шагомъ съ мандолиной.
Иль съ гитарой подъ рукой.
Впереди спѣшитъ пылая
Къ доньѣ Кларѣ’ Алманзоръ;
Онъ .поетъ, струной бряцая,
Сладкозвучный милый вздоръ.
Тамъ, гдѣ стройная гитана
Пляшетъ утромъ подъ окномъ,
У жемчужнаго фонтана
Плачетъ милая о немъ
И, услышавъ звонъ гитары,
Отворяетъ свой балконъ
— Это вы, другъ нѣжной Клары?
— Это я!—отвѣтилъ онъ.
— Вы одни?—она спросила.
— Я одинъ!—онъ отвѣчалъ.
— Такъ до завтра, другъ мой милы**
— Ахъ, до завтра!—онъ сказалъ.
И она, надѣвъ мантилью,
Затворила свой балконъ;
Закуривъ свою манилью
Спать уходитъ нѣжный донъ.
Каррикатуры въ большинствѣ случаевъ просто
шаржи, стихотворенія—невинно-шуточныя и въ
изобиліи переводы изъ Гейне самого редактора.
Но въ этомъ невинномъ жанрѣ нельзя отка-
зать въ остроуміи рисовальщику К. И. Рабусу.
Яркимъ обращикомъ его таланта могутъ слу-
жить сдѣланныя имъ иллюстраціи къ балладѣ.
Пушкина «Черная шаль».
20
Черная шаль.
Иллюстраціи К. И. Рабуса.
Я далъ ему злата и проклялъ ею
И вѣрнаго позвалъ слугу моею.
Мы вышли: я мчался на борзомъ конѣ
И кроткая жалость молчала во *мнѣ.
Въ покой отдаленный вхожу я одинъ,
Невѣрную дѣву лобзалъ армянинъ.
Гляжу, какъ безумный, на.черную шалъ
И хладную душу терзаетъ печаль.
Планъ покоя
Не взвидѣлъ я свѣта,
булатъ загремѣлъ:
Когда легковѣренъ й молодъ я былъ,
Младую гречанку я страстно любилъ.
Прелестная дѣва лобзала меня.
Но скоро я дожилъ до чернаго дня.
Однажды я созвалъ веселыхъ гостей.
Прервать поцѣлуя злодѣй не успѣлъ.
Съ тѣхъ поръ...
Ко мнѣ постучался презрѣнный еврей.
Гляжу, какъ безумный, на черную шал
И хладную душу терзаетъ печаль.
21
Опасныя личности записанныя
въ черную книгу.
Иванъ Крикуновъ, род. въ ян-
варѣ 1859 г. Личность до край-
ности безпокойная и неукротимая.
Петръ Буяновъ, род. въ мартѣ
1857 г* Личность, замѣченная не
разъ въ буйствѣ и разбиванія сте-
колъ.
Баронъ Кусаевъ, годъ и день рожденія неизвѣ-
стны. Замѣченъ въ неоказываніи должнаго уваже-
нія фонарнымъ столбамъ и въ посягательствѣ на
чужіе шинели и салопы.
Надо, впрочемъ, замѣтить, что и время того
года было довольно суровое п, хотя «Искра»
смѣялась—по видимости—свободно и во все-
услышанье — въ Москвѣ издателю-редактору
Ѳ. Миллеру была поставлена въ вину даже
такая невинная каррикатура, какъ «Опасныя
личности, записанныя въ черную книгуъ.
Въ этихъ невинныхъ рисункахъ въ свое время
былъ замѣченъ какой-то на что-то нзмекъ. Но
въ послѣдующіе годы «Развлеченіе» уже дѣлается
смѣлѣе и отзывается и на общественныя темы.
Такъ, по поводу нашумѣвшаго въ 1864 г. романа
Чернышевскаго «Что дѣлать»? въ «Развлеченіи»
помѣщены были довольно острыя каррикатуры.
По польскому вопросу въ немъ встрѣчаются
стихи, рѣзко противоположные тогдашнему либе-
ральному настроенію, но безусловно остроумные:
«Что намъ слушать Рады-стану *),
«Что бояться русскихъ силъ?!»
Такъ панъ Михалъ пану Яну
За венгжияой * 2) говорилъ.
«Выпьемъ, панъ, чтобъ были жарки
«Стрѣлы будущей грозы!
«Съ нами всѣ пойдутъ кухарки,
«Съ нами всѣ пойдутъ ксендзы!
«Выпьемъ, пане, по стакану
«За здоровье польскихъ силъ!»
Такъ панъ Михалъ пану Яну
Разгулявшись говорилъ.
Пошумѣли, посидѣли,
Разошлись. Промчались дни—
И въ Варшавской цитадели
Оба встрѣтились они.
«Надо слушать Рады-стану
«И бояться русскихъ силъ...
Такъ панъ Михалъ пану Яну
Въ цитадели говорилъ.
И впослѣдствіе «Развлеченіе» иногда являлось
даже смѣлѣе «Искры». Тадъ, напр., въ Петер-
бургѣ ни въ одномъ журналѣ не была отмѣ-
*) Совѣтъ управленія.
2) За венгерскимъ виномъ.
чена великая освободительная реформа. Хо-
дилъ только по рукамъ стишокъ Шумахера,
яко-бы запрещенный въ «Искрѣ»:
Кто она?
«Тятька! звонъ—-что народу
Собралось у кабака...
Ждутъ каку-то все свободу:
Тятька, кто она така?»
—Цыцъ! нишкни! пущай гуторятъ,
Наше дѣло сторона...
Какъ возьмутъ тебя да вспорятъ,
Такъ узнаешь, кто она!...
Въ «Развлеченіи» встрѣчаются каррикатуры,
правда, довольно безцвѣтныя, но все же осмѣи-
вающія противниковъ реформы.
Вотъ напр. разговариваютъ двое:
— Что, дяденька, наняли человѣка?
— Нанялъ, племянничекъ, нанялъ!
— Съ боемъ или безъ боя?
— Съ боемъ, далъ 2$ цѣлковыхъ въ іодъ лиш-
нихъ. Что дѣлать? не могу еще отвыкнуть.
Въ этомъ діалогѣ довольно ѣдко осмѣяна
старая привычка битья своихъ крѣпостныхъ,
отъ которой не могли сразу отстать помѣщики.
Точно также не менѣе, нежели въ Петер-
бургѣ—въ «Развлеченіи» достается дорефор-
менной полиціи.
22
Далѣе, — отъ 64 года журналъ начинаетъ
блѣднѣть и ослабѣвать литературными талантли-
выми сотрудниками.
*— Послушай, мой миленькій, когда мы женимся,
у насъ будетъ у каждаго особая комната и одна
нейтральная, гдѣ мы будемъ съ тобой сходиться.
— И прекрасно, душа моя, стало-быть дѣтской
не будетъ нужно.
— Напротивъ, — нужно двѣ: одну для моихъ
дѣтей, другую для твоихъ (по поводу ром. «Что
дѣлать»?)
Но изданіе продолжаетъ существовать и ви-
димо имѣетъ подписчиковъ.
Съ № 6 1881 года Ѳ. П. Миллеръ остав-
ляетъ редакторство и передаетъ своему сыну,
В. Ѳ. Миллеру
— Ваше благородіе! тамъ Семеновъ пришелъ
іроздравить васъ съ законнымъ бракомъ!
— Какой Семеновъ?
— Жуликъ, что живетъ въ нашемъ фарталѣ
— Гони его вонъ!
— Он” в шей милости корову привелъ.
— А! ну, такъ скажи, что сейчасъ выйду.
Журналъ обезцвѣтился еще болѣе. Настоя-
щей сатиры нѣтъ и въ поминѣ, и что инте-
ресно, такъ, пожалуй, одна виньетка.
Журналъ совсѣмъ погибаетъ, когда въ 1885 г.
его пріобрѣтаетъ И. А. Щербовъ, поручаетъ ре-
дактированіе А. В. Насонову и—видимо—не
жалѣетъ средствъ на изданіе.
Журналъ начинаетъ выходить съ массою
раскрашеныхъ рисунковъ, въ числѣ сотрудни-
ковъ встрѣчаются: Сергѣй Атава, милый* А. Че-
— Что дѣлать?
— Миленькій мой! не надо тебѣ писать
романовъ. (По поводу ром. «Что дѣлать?»)
хонте, И. Пальминъ, Н. Позняковъ, И. Грузин-
скій и друг., безспорно остроумные таланты.
Для примѣра, думаемъ, небезынтересно бу-
детъ привести одинъ изъ первыхъ разсказовъ
А. П. Чехова, который началъ свою литератур-
ную дѣятельность, какъ извѣстно, въ «Развле-
ченіи».
Ваше благородіе! нынче ночью къ Парфё-
нову цѣлый возъ краденаго привезли: одного чаю
цибиковъ іо будетъ!
— Такъ вотъ ?то, Ильинъ! возьми у него
одинъ цибикъ мпЬ на пробу, а прочее чертъ съ
нимъ!..
Праздничная повинность.
...Лукавыхъ простаковъ,
Старухъ зловѣщихъ, стариковъ,
Дряхлѣющихъ надъ выдумками, вздоромъ.
Грибоѣдовъ.
Былъ новогодній полдень. Вдова бывшаго черногуб-
скаго вице-губернатора Лягаваго-Грызлова, Людмила
Семеновна, маленькая шестидесятилѣтняя старушка,
сидѣла у себя въ гостиной и принимала визитеровъ.
23
Судя по количеству закусокъ и питій, приготовленныхъ
въ залѣ, число визитеровъ ожидалось громадное, но
пока явился поздравить съ новымъ годомъ только одинъ
старшій совѣтникъ губернскаго правленія Окуркинъ,
дряхлый человѣкъ съ лицомъ желтолимоннаго цвѣта и
съ кривымъ ртомъ. Онъ сидѣлъ въ углу около боченка
съ олеандрой и, осторожно нюхая табакъ, разсказы-
валъ «благодѣтельницѣ» городскія новости.
- — Вчера, матушка, съ кала,нчи чуть было не свалился
пьяный солдатъ,—разсказывалъ онъ. — Перевѣсился,
знаете-ли, черезъ перилу, а перила—хрусь! Хрустнула,
знаете-ли... Къ счасті ю, въ ту пору жена ему на каланчу
обѣдъ принесла и за фалду удержала. Коли бъ не жена,
свалился бы, шельмецъ... Ну-съ... А третьяго дня, ма-
тушка, ваше превосходительство, у контролера банка
Перцова сборище было... Всѣ чиноши собрались и на-
счетъ сегодняшнихъ визитовъ разсуждали. Въ одинъ
голосъ порѣшили, ..шуты этакіе, не дѣлать сегодня ви-
зитовъ.
— Ну, ужъ это ты, батюшка, завираешься,—усмѣхну-
лась старуха.—Какъ же это безъ визитовъ обойтись?
— Ей Богу-съ, ваше превосходительство. Удиви-
тельно, но вѣрно... Согласились всѣ замѣсто визитовъ
собраться сегодня въ клубѣ, поздравить другъ дружку
и внести по рублю въ пользу бѣдныхъ.
— Не понимаю...—пожала плечами хозяйка...—Ди-
ковинное что-то разсказываешь...
— Такъ, матушка, теперь во многихъ городахъ дѣ-
лается. Не ходятъ съ поздравленіями. Дадутъ по рублю
и шабашъ! Хе-хе-хе. Не нужно ни ѣздить, ни поздрав-
лять, не нужно на извозчика тратиться... Сходилъ Въ
клубъ и сиди себѣ дома.
— Оно и лучше, — вздохнула старуха. — Пусть не
ѣздятъ. Намъ-же покойнѣе...
Окуркинъ испустилъ громкій, трескучій вздохъ, по-
качалъ головой и продолжалъ:
— За предразсудокъ почитаютъ... Лѣнь старшаго
почтить, съ праздникомъ его поздравить, вотъ и пред-
разсудокъ. Нынче вѣдь старшихъ за людей не счи-
таютъ... Не то, что прежде было.
— Чтожъ!—вздохнула еще разъ хозяйка.—Пусть не
ѣздятъ! Не хотятъ и не нужно.
— Прежде, матушка, когда либерализмъ! этой не
было, визиты не считались за предразсудокъ, .'Ѣздили
съ визитами не то что съ принужденіемъ, а съ чув-
ствомъ, съ удовольствіемъ... Бывало, исходишь всѣ
дома, остановишься х на тротуарѣ и думаешь: «кого бы
это еще почтить!» Любили мы, матушка, старшихъ...
Страсть, какъ любили! Помню, покойникъ Пантелѣй
Степанычъ, дай Богъ ему царство небесное, любилъ,
чтобъ мы почтительны были... .Храни Богъ, бывало,
ежели кто визита не сдѣлаетъ—скрежетъ зубовный.
Въ одни святки, помню, боленъ я былъ тифомъ. И
чтожъ вы думаете, матущка? Всталъ съ постели, со-
бралъ силы свои, разслабленныя, и пошелъ къ Панте-
.лѣю Степановичу... Прихожу. Отъ меня такъ и пы-
шетъ, такъ и пышетъ! Хочу сказать «съ новымъ го-
домъ», а у меня выходитъ «флюстъ бей козыремъ!» Хе,
хе... Бредъ... А то, помню, у Змѣищёва оспа была. Док-
тора конечно, запретили ходить къ нему, а намъ на-
чхать на докторовъ: пошли къ нему и поздравили. Не
считали за предразсудокъ. Я выпью, матушка, ваше
превосходительство... .
— Выпей, выпей... Все одно никто не придетъ, не-
кому пить... Чай, твои-то правленскіе придутъ?
Окуркинъ безнадежно махнулъ рукой и покривилъ
ротъ въ презрительную усмѣшку.
— Хамы... Всѣ однимъ миромъ мазаны.
— То есть какъ же это, Ефимъ Ефимычъ?—уди-
вилась старуха. — И Верхушкинъ, стало быть, не при-
детъ?
— Не придетъ,.. Въ клубѣ-съ...
— Вѣдь я же ему, разбойнику этакому, крестной
матерью прихожусь! Я его къ мѣсту пристроила!
— Не чувствуетъ-съ... Вчера къ Перцову первымъ
явился.
— Ну, тѣ такъ и быть ужъ... Забыли старуху и пусть
ихъ, а твоимъ правленскимъ грѣхъ. А Ванька Тру-
хинъ? Неужто и онъ не придетъ?
Окуркинъ безнадежно махнулъ рукой.
— И Подсилкинъ? Тоже? Вѣдь я же. его,, подлеца
этакого, изъ грязи за уши вытянула.' А Прорѣхинъ?
Старуха назвала еще десятокъ именъ, и всякое имя
вызывало на губахъ Окурки на горькую улыбку.
— Всѣ, матушка! не чувствуютъ!
— Спасибо...—вздохнула Лягавая-Грызлова, нервно
заходивъ по гостиной.—Спасибо... Ежели имъ опро-
тивѣла благодѣтельница... старуха... ежели я такая
скверная, противная, то пусть...
Старуха опустилась въ кресло. Морщинистые глазки
ея замигали;
— Я вижу, что я уже больше не нужна имъ. И
не надо... Уйди и ты, Ефимъ Ефимычъ... Я не держу.
Всѣ уходите.
Хозяйка прижала къ лицу платокъ и захныкала.
Окуркинъ поглядѣлъ на нее, испуганно почесалъ за-
тылокъ и робко подошелъ къ ней...
— Матушка...—сказалъ онъ'плачущимъ голосомъ. —
Ваше превосходительство! Благодѣтельница!
— Уйди и ты... Ступай... Всѣ ступайте...
— Матушка, ангельчикъ мой... Не плачьте-сь... Го-
лубушка! Я пошутилъ... Ей Богу пошутилъ! Наплюйте
мнѣ въ лицо, старой мордѣ, если я не шутилъ,.. Всѣ
придутъ-съ! Матушка!
Окуркинъ сталъ передъ старухой на колѣна, взялъ
ея жилистую руку и ударилъ ею себя по лысинѣ.
— Бейте, матушка, ангелъ мой! Не шути, образина!
Не шути! По щекѣ, по щекѣ! Такъ тебѣ, брехуну
окаянному!
— Нѣтъ, не шутилъ ты, Ефимъ Ефимычъ! Чув-
ствуетъ мое сердце! ♦
— Разразись... тресни подо мной земля! Чтобъ мнѣ
дня не прожить, ежели... Вотъ увидите-съ! А пока про-
щайте, матушка... Недостоинъ за свои злыя шутки
продолжать ласку вашу. Скроюсь... Уйду, а вы вообра-
жайте, что прогнали меня, махамета зловреднаго. Ру-
чечку... поцѣлую...
Окуркинъ поцѣловалъ въ засосъ старухину руку и
быстро вышелъ...
Чрезъ пять минутъ онъ былъ около клуба... Чино-
вники уже поздравили другъ друга, внесли по рублю
и выходили изъ клуба.
— Стойте! Вы!—замахалъ имъ руками Окуркинъ.—
Что это вы вздумали, умники? Отчего не идете къ Люд-
милѣ Семеновнѣ?
— Нешто вы не знаете? Визитовъ мы ныньче не
дѣлаемъ!.. __
— Знаю, знаю... Мерси васъ... Ну, вотъ что, циви-
лизованные... Ежели сейчасъ не пойдете къ вѣдьмѣ,
то горе вамъ... Ревмя реветъ! Такое на васъ молитъ,
что й татарину не пожелаю.
Чиновники переглянулись и почесали затылки...
— Гм... Да вѣдь ежели къ ней итти, такъ придется
итти ко всѣмъ...
— Чтожъ дѣлать, миленькіе? И ко всѣмъ сходите...
Не отвалятся ноги... Впрочемъ, по мнѣ какъ знаете,
хоть и не ходите... Только вамъ же хуже будетъ!
— Чортъ знаетъ что! Вѣдь мы ужъ и по рублю за-
платили!—простоналъ Яшкинъ, учитель уѣзднаго учи-
лища...
— Рубль... А мѣсто еще не потерялъ?
Чиновники еще разъ почесались и, ропща, напра-
вились къ дому Лягавой-Грызловой. *
Д. Чехонте.
24
Закъ Пного
На наХыйим
РЕДАКЦІЯ
срАрмдщвтичЕское
ЗАВЕДЕНІЕ.
ДА$І ПРОИЗВОДСТВА
ЯГОДНЫХЪ ІЗОДГ6
и
ШАМПАНСКАГО
РУССКАГО -К-УРЬ&рА-
Остроумно стихотвореніе Льва Ме-
двѣдева на вѣчно современную тему:
Два не гренадера.
Въ мѣста отдаленныя тихо
Кассиръ съ интендантомъ брел
И оба спокойно вздохнули,
Дойдя до сибирской земли.
«Послушай, я очень доволенъ,— .
Кассиръ интенданту сказалъ,—
Я тысячъ не мало изъ кассы
За службу свою потаскалъ».
Ему интендантъ отвѣчаетъ:
«Теперь я спокойно умру:
Не медля изъ мѣстъ отдаленныхъ
Въ Америку я удеру.
. Я въ банкѣ Нью-Іоркскомъ имѣю
Бумагами цѣлый мильонъ,
Мнѣ службу въ далекой чужбинѣ
Сослужитъ великую онъ.
Построю я домъ и добуду
Къ себѣ и дѣтей, и жену
. И милую Русь, благодарно,
Однимъ лишь добромъ вспомяну».
Что касается рисунковъ, то можно
отмѣтить каррикатуры: на знамени-
таго въ свое время Ланина, издателя
«Русс. Курьеръ» и фабриканта ши-
пучихъ водъ, да на В. П. Буренина,
которая полна презрѣнія и злобы къ
Повольте разрѣшить мудреную задачу.
И не заводчикъ онъ, хоть у него ззводъ
Игристыхъ и годныхъ и минеральны.* ь водъ
Шампанскаго еще, какого-то, въ придачу,
Торгуетъ, знаютъ всѣ, а всежъ и не купецъ.„
Не журналистъ же онъ ч вправду наконецъ.
нововремёнскому критику, утратившему уже въ
то время всякую сдержанность.
Веселой шуткой является страничка, съ иллю-
стрированнымъ стихотвореніемъ. «Засахаренная
крыса»,которая является типичной для журнала,
такъ какъ подобныя странички довольно часты.
Въ 1887 году журналъ по изданію дѣлается
буквально роскошнымъ, но по содержанію снова
клонится къ упадку.
Пьяный купецъ, драка, пошлость—преобла-
дающіе мотивы, но рисунки въ краскахъ вели-
колѣпны и часто не содержатъ ничего юмори-
стическаго, являясь просто художественными
произведеніями.
Въ 1891 г. является издателемъ П. П. Щег-
ловъ и въ томъ же году съ 33 №-ра передаетъ
журналъ Соѣдовымъ, у которыхъ онъ, доведен-
ный до полнаго упадка, бездарный и безгра-
мотный, погибаетъ, но на выручку ему является
Н. И. Пастуховъ, который въ настоящее время
и состоитъ издателемъ этого журнала.
Журналъ сталъ изященъ; есть въ немъ и
талантливость, но остроуміе и стихи дальше
узкихъ московскихъ интересовъ не идутъ.
25
4
пГ у д о к ъъ
(1862 г.).
«Гудокъ» во вторичномъ -своемъ изданіи
явился какъ бы приложеніемъ къ газетѣ «Рус-
скій Міръ» Гіероглифова, но тѣмъ не менѣе
былъ вполнѣ самостоятельнымъ журналомъ.
Эта виньетка изображаетъ толпу. Одинъ
стоитъ выше всѣхъ со знаменемъ, на которрмъ
написано: «Уничтоженіе крѣпостного права».
Часть толпы ликуетъ, другіе-же сжали ку-
лаки въ безсильной злобѣ; палачъ съ кнутомъ
стоитъ въ недоумѣніи; тутъ же катился жизнь
съ мыльными пузырями, съ флиртомъ... Но что
Эдс^хяр^ннфя Крьіср^
1 ИЛКі 4
2І?касно&
ИоСВЯЧЗА^ТСЯ БСѣгіЪ ЛАКОПКАМЪ
рекрдснАго и неп^ек^АсмАГО пола.)
Осень Ночь ГЛУХАЯ ,
І^ъ пере^лкАХъ уьмл и.д^и’у’ъ,
И. фОНАръ, КАКЪ ЙЪі ГОИГА^,
ѴІЪ ОКНА СЪ улИіуъі ГЛЯДИМЪ.
Акочь ДАВНО, и САМЪ /ОЖААЫЙ
Гд^-ниъ^дъ ^СНѴЛЪ, ПО^АЛ^Й-,
Словомъ] все >}<.ивое спи^ъ?
Только онъ , кондиуеръ ни,
4*5О ВЪ рАЧЧичкаЙ СЛАДКОЙ дряни
Крысъ ЪбЪЪ'СЧСЗА ЗАЯВИЛЪ
ТіЪ э^у ночъ ЗАсмууь не
Все предчувствіе. п;ревсж€-Т'ь
Такъ„ чт;о тѵрос.50 н-ьу-у силъ.
САЛАТНОЙ
вдренье
РАслрос^ерѵілйсъ на кровл’у*,
Уірос’и^ъ въ суоро'ну ч^вукъ,
Онъ ле^н.^ъ -уепери въ «лде'^.Д’Іг.
сонъ ВАкрое-уъ вЪ^дѵл ,
На НАПрА СНО . .
0,ъ -урескомъ вдругъ
О^СКОКИЛЪ кусокъ ПЛНСЛіА ,
И, осурлхъ! къ его пос^е. ли >
Изъ оук ры Віхл ей ся. УАГЛЪ щели,
П Р И в и Д Ж Н I €. и д ѵу ъ '.
Кры св- видамъ , вы къ
П о дош л о у а к и^ъ (ллне «рооА'ь •
(. М30 НАСТАЛЪ ЧАСЪ !
Тъ' ДОПИЛЪ ЬСЗЬ счеу А НАСЪ.
„ Й ЯЪ с. , И. ЯЪ ,
. Клалъ аъ конфект;ыэ *іъ шоколадъ,
„ и ГѵАрсл&лАдъ ,
і, а е ч'ь п ) тъъ рАх.луъ
ь И въ ріинда псче.нъЪ».1
и Очнаго 5-м нлсзряпАлъ ,
.. Невкой и д^ни^
« ЗЧі г^^цилъ , - сі&зег '
і. \Ъмдишъ, Крыс,А я с^іехсё,
Такъ другъ л^ои, слуіилуь
5?>Ъ нАКАЗАніѣ ^СК> С ШАгуІэ’?'
Яни КАКЪ, іъъ О і^ѣпен гнъ и ,
Къ СЧАСЗЪМ)_5П'Ъ ЗАПАЛЪ ТѴ^ТуХЪ.
Л
Засахаренная крыса. Изъ журнала «Развлеченіе». Къ стр. 25.
х ёдакторъ его—извѣстный поэтъ Д. Д. Минаевъ,
подъ псевдонимомъ «Обличительный поэтъ»,
по договору съ Гіероглифовымъ былъ совер-
шенно самостоятеленъ въ своихъ дѣйствіяхъ и
съумѣлъ сразу обратить на журналъ вниманіе
публики, хотя бы уже одной виньеткою журнала.
въ этой виньеткѣ было смѣлаго и поражаю-
щаго—это портретъ А. Герцена, изображеннаго
въ человѣкѣ со знаменемъ.
Нумеръ 5-й журнала появился уже безъ
виньетки, но журналъ успѣлъ вполнѣ охарак-
теризовать свое крайнее направленіе.
26
Литературная сторона
дѣла была обставлена
Опрекрасно.
Самъ Д. Д. Минаевъ
писалъ подъ всевозмож-
ными псевдонимами,при-
нимали участіе П. Вейн-
бсргъ, К. Преображен-
скій, М. Владимірскій, Л.
Мей и, между прочимъ,
Сергѣй Атава, который,
особенно оживлялъ про-
винціальный отдѣлъ.
Тамбовская губернія
съ жадннымъ любопыт-
слѣдила за нумерами
«Гудка».
Что касается художественной части, то она
была поставлена слабѣе.
Лучшимъ рисункомъ за 1862 годъ надо счи-
тать «Походъ на подписчиковъ», на которомъ
изображены всѣ петербургскіе тогдашніе изда-
тели: Курочкинъ (Искра), Писемскій (Биб. для
чтенія), Некрасовъ (Современникъ), Старчевскій
(С. Отечества) и друг.
Но вообще, какъ отчасти и въ «Искрѣ», кар-
рикатуры «Гудка» болѣе характерны своими
подписями, нежели рисункомъ. Представлена
напр., группа—«волкъ, дерущій овцу». Передъ
нею разговариваютъ двое:
— Я удивляюсь, Павелъ Николаевичъ, какъ
это позволили поставить эту группу на пуб-
личную выставку?
— Отчею-же? это волкъ теребитъ овцу.
— Толкуй ты! это каррикатура на чинов-
никовъ.
Походъ на подписчиковъ.
Или на другомъ рисункѣ изображенъ госпо-
динъ, напоминающій лицомъ Валуева, (тогдаш-
няго министра внутреннихъ дѣлъ); передъ нимъ
тѣнь въ саванѣ и подъ рисункомъ подпись:
« Либералъ, сдѣлавшійся м инистромъ ».
— Я—либералъ... Но можетъ-ли либералъ
быть министромъ? Вотъ въ чемъ вопросъ!
— Изъ либераловъ дѣлаются министрами. Но
бываютъ-ли изъ министровъ либералы? Вотъ
въ чемъ вопросъ!
Литературная сторона, какъ уже мы говорили,
была обставлена прекрасно, но по свойственнымъ
тогда нравамъ и по изобилію талантливыхъ стихо-
творцевъ въ «Гудкѣ», какъ и во всѣхъ юмо-
ристическихъ журналахъ, во-і-хъ, преимуще-
ство было за талантливыми стихами и вся
проза тяжела и уныла, во-2-хъ, большинство
стихотвореній заключали въ себѣ намеки на
личности или затрогивали литературныя злобы
дня,—поэтому для современнаго читателя до-
Виньетка первыхъ четырехъ нумеровъ журнала «Гудокъ».
27
вольно затруднительно сдѣлать изъ нихъ выборъ.
Вообще-же, откупъ, чиновники, становой —
были въ то время наиблагодарнѣйшими темами,
что, впрочемъ, придавало однообразіе всей
юмористикѣ.
Къ болѣе раннимъ послѣ этихъ журналовъ
относятся несомнѣнно «Зритель» и «Оса».
Первый изъ нихъ просуществовалъ только
одинъ годъ 1862 г., а второй—только 1863 г.
въ качествѣ приложенія къ журналу «Якорь».
«Зритель» былъ журналомъ общественно-литера-
турнымъ, и его сатирическій отдѣлъ выражался
только въ блѣдныхъ каррикатурахъ, помѣщае-
Подняли тамъ ссору,
Сильно подрались,—
И на вѣкъ врагами
Послѣ разошлись!
„Литературный Ералашъ и Сеистонъ*.
Обозрѣніе юмористической литературы вре-
мени до 1865 г. будетъ не полно, если про-
пустить знаменитыя въ свое время рубрики
журнала «Современникъ» — сперва «Лите-
ратурный Ералашъ» (1853 _г.—1854 г.), а по-
томъ—десять лѣтъ спустя (1863 г.—1864 г.)—
«Свистокъ».
Видимые признаки привязанности къ начальству. Каррикатура изъ «Гудка».
мыхъ въ каждомъ нумерѣ журнала. «Оса», на-
противъ, является вполнѣ юмористическимъ
журналомъ со стихами, прозою и рисунками,
правда, очень мало талантливыми.
Для примѣра все-таки можно привести кар-
рикатуру на Тургенева по поводу его ром.
«Отцы и дѣти», вызвавшаго ожесточенную
полемику и виньетку этого журнала.
Что касается текста, то во всѣхъ 52 нуме-
рахъ журнала буквально нѣті ничего достой-
наго вниманія и воспроизведенія. Для примѣра
приведемъ только эти восемь стиховъ:
Два друга.
Встрѣтились два друга,
Крѣпко обнялись,
Съ радости въ трактирѣ
Крѣпко напились,
Такой умный издатель, какъ Некрасовъ,
сразу понялъ, что въ это время обличеній не-
обходима сатира, и у него тотчасъ зародилась
идея юмористическаго органа.
Но цензура не разрѣшила ему такого отдѣль-
наго изданія, и онъ принужденъ былъ ограни-
читься только особою рубрикой въ своемъ жур-
налѣ.
Вся сатира этого отдѣла была направлена на
современные журналы и писателей.
Главнымъ сотрудникомъ и «Ералаша», и
«Свистка» былъ Козьма Прутковъ, составившій
себѣ литературное историческое имя.
Интересна біографія этого поэта.
Прежде всего Козьма Прутковъ—лицо вы-
мышленное, псевдонимъ сочиненный, подъ ко-
торыми скрывались братья Жемчужниковы
(Алексѣй и Владиміръ Михайловичи), гр. Але-
28
ксѣй Толстой, і также и Жем-
чужниковъ— Александръ Ми-
хайловичъ— едва-ли не самые
шуткѣ характеръ достоверно-
сти настолько, что многіе бы-
ли увѣрены въ существованіи
Козьма Прутковъ.
А. М. Жемчужниковъ.
А. К. Толстой.
остроумные люди бо-хъ го-
довъ.
Они-то и создали личность Козьмы Прутко-
ва, составивъ его біографію и придавъ всей
личности Козьмы Пруткова,.
служащаго въ пробирной па-
латкѣ и пишущаго стихи, пьесы, басни, паро-
діи—совершенно бездарные, но полные претензій.
29
Въ этомъ вся соль остроумія.
Но въ созданіи личности этого Пруткова есть
и общественная заслуга.
Въ немъ они воплотили тѣ качества, которыя
желали предать осмѣянію.
Они придали ему—смѣлость, самодовольство,
самоувѣренность, даже наглость; заставили его
считать каждою свою мысль, каждое свое пи-
саніе—истиной, достойной оглашенія,—что при
его несомнѣнной бездарности—смѣшно до дра-
матическаго.
это неправда! Я этому не вѣрю!.. Я поэтъ, поэтъ даро-
витый. Я въ этомъ убѣдился. Убѣдился, читая другихъ.
Если они поэты, такъ и я тоже!.. Суди, говорю, самъ!
Да суди безпристрастно. Я ищу справедливости. Сни-
схожденія не надо. Я не прошу снисхожденія!..
Читатель, до свиданья! Коли эти сочиненія понра-
вятся, прочтешь и другія. Запасъ у меня великъ; ма-
теріаловъ много. Нуженъ только зодчій, нуженъ ар-
хитекторъ. Я хорошій архитекторъ. Читатель, прощай!
Смотри же читай со вниманіемъ. Да не поминай
лихомъ. Твой доброжелатель
11 апрѣля Козъма Прутковъ.
1853 г. (аппиз’і).
По поводу романа Тургенева «Отцы и Дѣти». Каррикатура «Осы». Къ стр. 28.
Но сколько мы знаемъ и сейчасъ такихъ лю-
дей на всѣхъ общественныхъ поприщахъ, а
особенно въ литературѣ!
Самоувѣренность, доходящая до наглости,
нерѣдко замѣняетъ дарованіе и заставляетъ ду-
мать о себѣ болѣе, чѣмъ того достойна.
Въ этомъ заслуга Козьмы Пруткова. Онъ
является яркой иллюстраціей всѣхъ бездарно-
стей, побѣждающихъ своей наглостью.
Вотъ напр., предисловіе, написанное этимъ
Прутковымъ къ первому изданію своихъ произ-
веденій:
Читатель, вотъ мои «Досуги»! Суди безпристрастно.
Это только чл~ написаннаго. Я пишу съ дѣтства.
У меня много оконченная (Л’іпасііеие). Издаю пока
отрывокъ. Ты спросишь: зачѣмъ?—Отвѣчаю:—Я хочу
Славы. Слава тѣшитъ человѣка. Слава, говорятъ, дымъ;—
Сколько вы видите въ немъ самоувѣрен-
ности!
И еще большей самоувѣренностью дышетъ
его отвѣтъ одному фельетонисту, обвинившему
его въ писаніи пародій.
Онъ пишетъ ему:
Фельетонистъ, я пробѣжалъ твою статейку въ № 8о
«С.-Петербургскихъ Вѣдомостей о.—Ты въ ней упоми-
наешь обо мнѣ. Это ничего! Но ты въ ней неоснова-
тельно хулишь меня. За это не похвалю, хотя ты, оче-
видно, Добиваешься моей похвалы!
Ты утверждаешь, что я пишу пародіи. Отнюдь! Я
совсѣмъ не пишу пародій! Я никогда не пишу паро-
дій! Откуда ты взялъ, будто я пишу пародіи?!. Я про-
сто анализировалъ въ умѣ своемъ большинство поэтовъ,
имѣвшихъ успѣхъ;—этотъ анализъ привелъ меня къ
синтезису: ибо дарованія, разсыпанныя между другими
поэтами порознь, оказались совмѣщенными во мнѣ
единомъ!.. Придя къ такому сознанію, я рѣшился пи-
30
сать. Рѣшившись писать, я пожелалъ славы. Пожелавъ
славы, я избралъ вѣрнѣйшій къ ней путь: подражаніе
именно тѣмъ поэтамъ, которые уже пріобрѣли ее въ
нѣкоторой степени.—Слышишь ли?—«подражаніе», а
не пародію!.. Откуда же ты взялъ, будто я пишу па-
родіи?!.........
Между прочимъ, въ этихъ пародіяхъ одна
изъ его заслугъ.
«Ералашъ» и «Свистокъ», выставляя свои .
заслуги передъ обществомъ, прямо указываютъ,
что они своими пародіями разрушили мнимыя
славы бездарныхъ людей, опровергли многія
заблужденія и развѣнчали не одного обще-
ственнаго героя.
И все это сдѣлалъ, собственно, одинъ
Козьма Прутковъ.
Въ предлагаемыхъ образцахъ мы выбрали
преимущественно произведенія этого «писа-
теля», понятныя для всякаго времени, избѣ-
гая пародій и всякихъ намековъ, требующихъ
поясненій.
Мой портретъ.
Когда въ толпѣ ты встрѣтишь человѣка,
Который нагъ;
Чей лобъ мрачнѣй туманнаго Казбека, *
Неровенъ шагъ;
Кого власы подъяты въ безпорядкѣ;
Кто, вопія,
Всегда дрожитъ въ нервическомъ припадкѣ,—
Знай: это я!
Кого язвятъ со злостью вѣчно новой,
Изъ рода въ родъ;
Съ кого толпа вѣнецъ его лавровый
Безумно рветъ;
Кто ни предъ кѣмъ спины не клонитъ гибкой,—
Знай: это я!..
Въ моихъ устахъ спокойная улыбка,
* Въ груди—змѣя!
БАСНИ.
1. Незабудки и запятки.
Трясясь, Пахомычъ на запяткахъ
Пук^ Незабудокъ везъ съ собой;
Мозоли натеревъ на пяткахъ,
Лѣчилъ ихъ дома камфорой.
Читатель! въ баснѣ сей, откинувъ Незабудки,
Здѣсь помѣщённыя для шутки, .
Ты только это заключи:
Коль будутъ у тебя мозоли.
То, чтобъ избавиться отъ боли,
Ты, какъ Пахомычъ нашъ, ихъ камфорой лѣчи.
2. Помѣщикъ и трава.
На родину со службы воротясь,
Помѣщикъ молодой, любя во всемъ успѣхи,
Собралъ своихъ крестьянъ: «Друзья, межъ нами
связь—
Залогъ утѣхи;
"Пойдемте же мои осматривать поля!..»—
И, преданность крестьянъ сей рѣчью воспаля,
Пошелъ онъ съ ними купно...
— «Что жъ здѣсь мое?»—Да все,—отвѣтилъ
голова: —
.Вотъ тимофеева трава...
— «Мошенникъ!»—тотъ вскричалъ:—«ты
поступилъ преступно!
Корысть мнѣ недоступна;
Чужого не ищу; люблю свои права!
Мою траву отдать, конечно, пожалѣю;
Но эту возвратить, немедля, Тимофею!..»
Оказія сія, по мнѣ, ужъ не нова:
Антоновъ есть огонь; но нѣтъ того закону,
Чтобы всегда огонь принадлежалъ Антону.
3. Пастухъ, молоко и читатель.
Однажды несъ Пастухъ куда-то Молоко,
Но такъ ужасно далеко,
Что ужъ назадъ не возвращался.
Читатель, онъ тебѣ не попадался?
СТИХОТВОРЕНІЯ.
1. Передъ моремъ житейскимъ.
Все стою на камнѣ;—
Дай-ка брошусь въ море...
Что пошлетъ судьба мнѣ:
Радость или горе? .
Можетъ, озадачитъ,
Можетъ, не обидитъ...
Вѣдь кузнечикъ скачетъ,
А куда—не видитъ.
2. Юнкеръ Шмидтъ.
Вянетъ листъ. Проходитъ лѣто.
Иней серебрится.
Юнкеръ Шмидтъ изъ пистолета
Хочетъ застрѣлиться...
Погоди, безумный, снова
Зелень оживится!..
Юнкеръ Шмидтъ! честнбе слово,
Лѣто возвратится.
МЫСЛИ и АФОРИЗМЫ.
I.
Лучше скажи мало, но хорошо.
2.
Что скажутъ о тебѣ другіе, коли ты самъ о себѣ
ничего сказать не можешь?
3*
Если хочешь быть красивымъ, поступи въ гусары.
4'
Не будь портныхъ, —скажи: какъ различилъ бы ты
служебныя вѣдомства?
<>5і' • ’ТОЯОЪм ./
Умныя рѣчи подобны строкамъ', напечатаннымъ кур-
сивомъ.
3^
6.
Бди!
7-
Никто не обниметъ необъятнаго.
8.
Если у тебя спрошено будетъ: что полезнѣе: солнце
или мѣсяцъ?—отвѣтствуй: мѣсяцъ. Ибо солнце свѣтитъ
днемъ, когда и безъ того свѣтло; а мѣсяцъ—ночью.
9-
Но, съ другой стороны: солнце лучше тѣмъ, что
свѣтитъ и грѣетъ, а мѣсяцъ только свѣтитъ, и то лишь
въ лунную ночь.
ю.
Перо, пишущее для денегъ, смѣло уподоблю шар-
манкѣ въ рукахъ скитающагося иностранца.
іі.
Щелкни кобылу въ носъ, она махнетъ хвостомъ.
12.
Если хочешь быть счастливымъ, будь имъ!
Ч-
Не шути съ женщинами, - эти шутки глупы и не-
приличны!
!4.
Многіе люди подобны колбасамъ; чѣмъ ихъ начи-
нятъ, то и носятъ въ себѣ.
15.'
Чувствительный человѣкъ подобенъ сосулькѣ: при-
грѣй его—онъ растаетъ.
АНЕКДОТЫ.
1. Соотвѣтственное возраженіе одного
кухаря.
Какъ у одного кухаря, въ услуженіи у гишпан-
скаго совѣтника состоящаго, спрашивано было: сколько
дѣтей имѣетъ. То сей, опытный въ своемъ дѣлѣ ис-
кусникъ, далъ слѣдующій, сообразный своему рукоме-
слу, отвѣтъ: «Такъ, государь мой, у меня ихъ осемь
персонъ».—Чему тотъ, нарочито богатый гишпанецъ, не
мало смѣялся, закрывшись епанчею, и, пришедъ до-
мой, не замедлилъ разсказать встрѣтившей его своей
супругѣ.
2. Отвѣть одного италійскаго старца.
Двѣ молодыя италійскія благородныя дѣвки въ зе-
лени на прекрасной долинѣ сидѣли; а помимо ихъ
шелъ сѣдой, но непомѣрно прыткій старикъ. То онѣ,
съ усмѣшкою, вопросили: «отчего такое завидное, не
по лѣтамъ сложеніе имѣетъ?»—Отвѣтствовалъ: «потому,
я съиздѣтства употребляю масло внутрь, а медъ
снаружи».
Личность Козьмы Пруткова, какъ литератора,
достаточно выясняется изъ приведенныхъ об-
разцовъ.
«Прутковыми» кишитъ міръ. Въ Петербургѣ
сейчасъ можно купить сборники стихотвореній
и басенъ нѣкоего 3—ва, гдѣ, между прочимъ,
попадаются басни, вродѣ слѣдующей:
Промытую воду невозможно въ цѣлости со-
брать.
Безполезную работіу можно въ дѣлѣ доказать.
Такъ и капиталъ:
Чуть ею проживешь,—
Слѣды ею едва найдешь!
Чѣмъ это не Козьма Прутковъ?
И нужно быть, дѣйствительно, геніально-
остроумными шутниками, чтобы создать и выдер-
жать до мельчайшихъ штриховъ такой жизнен-
ный типъ, какъ Козьма Прутковъ, создавшій
впослѣдствіи цѣлый рядъ блѣдныхъ подража-
телей.
Окончивъ этотъ очеркъ, остается пересмо-
трѣть послѣдующіе за ними журналы съ ихъ
запасомъ остроумія, изъ которыхъ старѣйшимъ
является журналъ «Будильникъ», основанный
въ 1865 г. и издающійся и по сіе время.
„Будильникъ".
Журналъ, основанный карри катуристомъ
Н. Пейяновымъ въ 1865 г. въ Москвѣ, сразу
упрочилъ свое положеніе.
Онъ не былъ рѣзко обличательнаго направленія
и стрѣлы своей сатиры обратилъ болѣе на нравы,
хотя и у него иногда проскальзывали и выходки
по адресамъ разныхъ опредѣленныхъ лицъ.
Никогда не блестя особыми талантами, жур-
налъ «Будильникъ» былъ всегда честенъ,
искрененъ и опредѣленно выполнялъ свою прог-
рамму, въ послѣдніе годы обративъ.еще серьез-
ное вниманіе на провинцію, которой отъ него
доставалось не мало.
— Почему-бы намъ не основать клубъ?
— Денегъ нѣтъ.
— Ну вотъ еще на клубъ всегда найдутся деньги. Вѣдь клубъ—не
гимназія.
32
Виньетка журнала «Будильникъ».
И въ то время, какъ «Развлеченье», въ концѣ
концовъ, неизмѣнно падало все ниже и ниже,—
«Будильникъ» сохранилъ за собою и свое ре-
номе, и свой кругъ подписчиковъ, являясь од-
нимъ изъ лучшихъ юмористическихъ журна-
ловъ по выдержанности тона. Къ сожалѣнію,
политической и общественной каррикатурѣ имъ
отведено мало мѣста и все вниманіе обращено
на свои, московскія, обывательскія злобы.
Для ознакомленія съ этимъ журналомъ на
протяженіи всѣхъ лѣтъ его изданія мы, просто,
приводимъ рядъ выдержекъ какъ стихотворе-
ній, такъ прозы и рисунковъ.
Этого порядка мы будемъ держаться въ
дальнѣйшемъ и по отношенію всѣхъ осталь-
ныхъ журналовъ.
Нѣмецкая пѣсня.
(Безъ конца).
Когда я зимою газеты, читалъ,
То, грѣясь у печки, отрадно мечталъ:
Пойдетъ все отлично въ родимой странѣ,
Какъ только растаютъ снѣга по веснѣ.
Снѣга распустились, настала весна,
Но той же осталась родная страна;
И началъ я думать: все славно пойдетъ,
Какъ только сирень по садамъ расцвѣтетъ.
Сирень превосходно въ садахъ расцвѣла,—
Но такъ-же, какъ прежде, шли наши дѣла; —
Тутъ сердцу сказалъ я: постой, не грусти,
Дай только ты розамъ у насъ зацвѣсти.
Раскрылися розы въ несмѣтномъ числѣ,
Порядокъ все тотъ же въ родимой землѣ...
Ну, что жъ,—я подумалъ,—еще подождемъ,
Пока виноградъ на горахъ соберемъ.
Собрали давно на горахъ виноградъ,
Но двигалось дѣло на старенькій ладъ...
Я думалъ: навѣрно утѣшимся мы,
Лишь стоитъ съ терпѣньемъ дождаться зимы.
Когда я зимою газеты читалъ,
И т. д. до безконечности.
Добродѣтельный нѣмецъ.
Рѳгрѳѣишп шоЪііѳ.
Утро... Роса, какъ святой фиміамъ,
Съ злачныхъ полей поднимается,
Все возсылаетъ мольбы къ небесамъ,
Русскій встаетъ и ругается.
Полдень. Вокругъ все кипитъ суетой,
Дѣломъ народъ занимается,
Русскій работою занятъ дневной
И... между дѣломъ ругается.
Вечеръ Угасла на небѣ заря.
Все затихаетъ, смиряется.
Русскій ложится, молитву творя,
И, засыпая... ругается.
Ночь. Все безмолвно при кроткой лунѣ.
Міръ, какъ дитя, улыбается.
Русскій уснулъ и несвязно во снѣ
Бредитъ... и съ кѣмъ-то ругается.
Л. Пальминъ.
Поэтъ и прозаикъ.
Какъ хорошо все въ уснувшей природѣ,
Можно одною природою жить...
— Баринъ, дрова ужъ у насъ на исходѣ,
Завтра бы надо купить!
Мѣсяцъ блестящій въ рѣкѣ отразился,
Звѣзды сверкаютъ, какъ тысяча глазъ..
— Баринъ, свѣчей бы купить намъ не худо,
Нѣтъ ни огарка у насъ.
Если умру я, пускай та могила,
Гдѣ непробудно я буду лежать...
— Баринъ, тамъ прачка бѣлье притащила,
Деньги ей надо отдать.
33
$
— Я тебя, братецъ, позвалъ, что бы ты слугу своего вразумилъ.
Ужъ это ни на что не похоже: у меня твое дѣло, а этотъ негодяй ко
мнѣ со счетомъ лѣзетъ.
Ахъ, я бѣжалъ бы изъ этого дома;
Нѣту простора поэту у насъ!
— Баринъ, повѣстка: къ судьѣ мировому
Завтра пожалуйте въ часъ.
Господа! Въ сердцѣ пламя зажечь
Вамъ давно уже время велѣло,
Знаю я,—горяча ваша рѣчь,
Нѣтъ огня лишь на дѣло, на дѣло!
Вотъ спички горючія,
Не сѣрныя, не вонючія!
Три огня зажигайте! Любой
Засіяетъ во тьмѣ намъ грозящей:
Первый—свѣтлой любви, настоящей
Къ нашей родинѣ глухонѣмой...
Вотъ спички горючія,
Не сѣрныя, не вонючія!
‘ А второй—молчаливаго дѣла,
Третій—твердости, силы такой,
Чтобъ гнилая вода зашипѣла,
Но залить не могла бы собой!
Вотъ спички горючія,
Не сѣрныя* не вонючія!
Ну, ступай, паренекъ, продавай,
Пой, какъ эти весеннія птички!
И ужъ смѣло теперь запѣвай
Эту пѣсню про старыя спички.
Вотъ спички горючія,
Хорошія, не вонючія!
Романычъ.
Во всѣхъ этихъ выдержкахъ еще замѣтно
вліяніе бо-хъ годовъ, но затѣмъ это вліяніе по-
нижается, и журналъ (впрочемъ, какъ и всѣ
остальные) уже начинаетъ острить па темы,
возбуждающія неблагородный смѣхъ.
Спички хорошія, спички!
Солнце грѣетъ весеннимъ лучемъ,
Распѣваютъ веселыя птички,
Звонкій голосъ кричитъ подъ окномъ:
— «Вотъ спички, хорошія спички!»
Подойди-ка ко мнѣ, паренекъ!
Что, не ладно товаръ раскупается?
— «Вотъ съ утра сбылъ одинъ коробокъ,
А продать и десятокъ случается».
— «Надо, братецъ, толковѣй кричать,
Да товарецъ лицомъ показать.
Ну, постой—я тебя научу,
Тонкимъ голосомъ самъ закричу:
Вотъ спички горючія,
Не сѣрныя, не вонючія!
Слушай дальше теперь, да смѣкай—
Нѣтъ усовъ, такъ хоть на носъ мотай!
Тьма великая стала кругомъ,
Мракъ по старому что-то сгущается,
Что должно было бъ свѣтлымъ огнемъ
Заблестѣть, то едва загорается...
Вотъ спички горючія,
Не сѣрныя, не вонючія!
Правда, вился бы легкій дымокъ,
Свѣтъ бы лился широкой волною,
Да угасъ не одинъ дгонекъ,
Сразу залитый грязной водою...
Вотъ спички горючія,
Не сѣрныя, не вонючія!
Въ погонѣ за теплымъ мѣстамъ.
Пѣсня.
Я влюбился сильно въ Грушу,
Сталъ не милъ мнѣ бѣлый свѣтъ!
За нее отдалъ бы душу—
«Я—твоя!» она въ отвѣтъ,
Счастливъ былъ я, только вскорѣ
Лучъ затмился золотой...
Унеси ты мое горе,
Быстра рѣченька, съ . собой!
Сладко-горькій вопросъ.
Намъ Смоленскъ даетъ конфетки,
Вязьма—пряники даетъ,
Кіевъ—потчуетъ вареньемъ,
Калачи—Москва печетъ.
Не живется ли намъ сладко?
И мечталъ я, господа:
Гдѣ на западѣ найдете
Вы такіе города?..
Да! Конфетки и варенья
Быть у насъ еще должны...
Это все плоды, повѣрьте,
Нашей милой старины!..
Но однажды, мой пріятель,
Разсердившись, заоралъ:
Я бы всѣ конфекты ваши
На машины промѣнялъ!
Оскорбясь такой замѣткой,
Я стоялъ, какъ идіотъ,
Но, однако, же отвѣтилъ:
Нѣтъ, братъ, ты не патріотъ!
Романычъ.
34
Вотъ каррикатура, которая касается зла
откупной системы, когда откупщики, буквально,
опаивали народъ.
Ч1О ТЫ СПИШЬ, М^ЖІГіСл.'Ь,
Вѣдь весна на дворѣ?
Къ ней; не помню къ которой.
Мы съ тобой повстрѣчались недавно,
Ты отъ скуки понравилась мнѣ,
И твой образъ съ тѣхъ поръ преисправно
Вижу я на яву и во снѣ.
Ты меня полюбить обѣщала...
Ч гожъ?—люби. Вѣдь и я, можетъ быть,
Полюблю тебя страстно сначала...
Ну, а послѣ... могу разлюбить.
Я люблю развлекаться любовью
И мѣнять ее часто люблю...
Но ей жертвовать деньгами, кровью...
Ужъ отъ этого—пасъ!—Не терплю.
Н. Щ-въ.
Дума передъ зеркаломъ.
Носъ—украшенье лица,—
Носомъ-то я не обиженъ,
Онъ завостренъ при концѣ,
Посрединѣ—возвышенъ.
Не до мизерности тощъ,
Не до одышки я тученъ;
Слогъ у меня дѣловой;
Голосъ пріятенъ и звученъ.
Только прибавить бы лба,
Но... никакими судьбами!
Волосы глупо торчатъ
Тотчасъ почти надъ бровями!
При несомнѣнномъ умѣ,
Соображеніи быстромъ
Мнѣ далеко не уйти -
Быть не могу я министромъ.
Да! представительный лобъ
Необходимъ въ этомъ санѣ.
Вотъ Дикобразовъ, Прокопъ,
Счастье, подумаешь, дряни!
Случай вывозитъ слѣпой,
Эту фигуру медвѣжью:
Лобъ у него небольшой,
Но дополняется плѣшью...
Савва Намордниковъ.
Приведенное стихотвореніе интересно тѣмъ,
что оно цѣликомъ помѣщено у Некрасова и
начинается стихами:
Шляпа, перчатки, портфель,
Форменный (фракъ со звѣздою...
Извѣстно, что поэтъ въ «Будильникѣ» не
участвовалъ и псевдонима Савва Намордниковъ
не имѣлъ.
Такимъ образомъ и въ 1870 гг. редакторы
попадались на «свободныхъ отъ совѣсти» пла-
гіаторовъ.. .
Сила доказательствъ.
Хоть зависитъ, господа,
Все отъ обстоятельствъ.
Много значитъ иногда
Сила доказательствъ.
35
Вотъ иной богатымъ сталъ,
Нажилъ состоянье,
Знаютъ всѣ, что капиталъ
Плутнямъ воздаянье;
А возстань-ка противъ лжи—
Скажутъ тотчасъ: докажи!
Доказать не трудно
Но спокоенъ грязный плутъ.
Сила, значитъ, въ деньгахъ тутъ
Съ ложью... обоюдно...
Размышленье.
Чудная картина,
Жаль бумаги нѣтъ;
Подо мною тина,
Сверху лунный свѣтъ.
Трепетно сіяютъ
Звѣзды въ вышинѣ;
Косо упадаютъ.
И такъ грустно мнѣ...
Льетъ обросшій камень
Слезы на песокъ...
Ахъ, въ одинъ я вечеръ
Отъ любви изсохъ.
Ужъ не лучше-ль въ воду
Броситься скорѣй,
Тамъ не буду сохнуть,
Буду я... мокрѣй.
Мой вкусъ.
Я люблю игру алмаза
На деревьяхъ, въ день морозный,
И дѣвическаго глаза
Взглядъ молящій, робкій, слезный;
И волосики сѣдые
Въ соболяхъ изящной шубки,
И надутыя такія,
Разобиженныя губки...
Ткань дерюжную люблю я.—
Ткань дерюжную.... платочка,
Подъ которымъ поцѣлуя
Проситъ пухленькая щечка!
Да еще во мракѣ парка
Слѣдъ ботинокъ на дорожкахъ,
Да сверканье искры яркой
Въ темныхъ глазкахъ и въ сережкахъ...
Да, еще: нѣжнѣе ваты—
Снѣгъ пушистый на откосахъ...
Да на черныхъ женскихъ косахъ
Золотые перехваты.
Выпьемъ, дорогой товарищъ, за наши прежнія побЬды налъ
**г:іщинами!
— Кто идетъ?!
— Не бойся, служивый, это я!
* *
*
Онъ съ ней встрѣтился,—и сраз
Сблизилъ ихъ самъ сатана;
Бросилъ милую онъ фразу,
Глазки сдѣлала она.
Каждый думалъ: «у другого
Далеко не пустъ карманъ!»
Обсудили и... готово:
Вмигъ затѣялся романъ.
Поклялись любить до гроба,
Представляя образецъ
Чистой вѣрности, и оба
Скоро стали подъ вѣнецъ.
Въ день узнали объ обманѣ.
И открылся ихъ секретъ:
У него—-алтынъ въ карманѣ,
У нея—и гроша нѣтъ!
О богатствѣ нѣтъ и слуху.
Разыгравшій дурака,
Мужъ опять нашелъ... старуху,
А супруга... старика.
М. Яронъ.
Какъ нужно жить, чтобы ото лѣтъ
прожить. •
— Не имѣй совѣсти, чтобы не сгорѣть... со стыда.
— Не знакомься съ злоязычными, чтобы не быть
безъ ножа зарѣзаннымъ.
— Не влюбляйся безъ толку, чтобы предметъ не
убилъ тебя... своимъ равнодушіемъ.
— Не гуляй за городомъ въ жарі^ю погоду, чтобы
не задохнуться... отъ пыли.
— Избѣгай хорошенькихъ, чтобы не повѣситься къ
нимъ на шею.
— Сиди дома весной и осенью, чтобы не утонуть...
въ столичной грязи.
— Не ссорься съ женой, чтобы не умереть... отъ
удара.
— Не слушай льстецовъ, чтобы не отравиться...
ядомъ лести.
— Не ходи по столицѣ зимней ночью, чтобы не
протянуть ноги.. поскользнувшись.
— Будь остороженъ, чтобы тебя не растерзали...
ростовщики.
А. Грузинскій.
6
Какіе бываютъ обѣды.
Обѣдъ до отвала; 8-ое блюдо.
Обѣдъ на скорую руку.
Обѣдъ воображаемый.
Обѣдъ іёІѲ & Шѳ.
Обѣдъ на станціи.
Обѣдъ со спичами.
Общій обѣдъ.
Обѣдъ эа счетъ тяжущихся.
— Все мое!—сказалъ Османка.
— Все мое!—сказалъ Иванъ.
СПОРЪ
Этотъ рисунокъ относится къ событіямъ
1877-го года.
По карману и мѣсто.
(Обыкновенная исторія).
Онъ уродъ и ей не пара,
Но богать былъ въ оны дни:
Въ полусвѣтѣ будуара
Часто видѣлись они...
Дальше—рядъ пирушекъ длинный
Порастрясъ его мошну:
Къ ней не далѣе гостиной
Сталъ свободенъ входъ ему...
Канулъ въ Лету ходъ послѣдній,
Онъ прожился до грошей,
И героя изъ передней
Выпроваживалъ лакей..
Можетъ быть, по сей дорогѣ
Онъ дойдетъ и до конца,
И начнетъ тогда пороги
Обивать ея крыльца.
Сазандаръ,
Афоризмы.
Бѣдному не хватаетъ многаго, скупому—всего.
Время—бензинъ, счищающій сердечныя пятна.
Наиболѣе почетныя лица — не всегда наиболѣе
почтенныя лица.
Дипломатія это—огромное страховое общество мира,
которое, однако, не возмѣщаетъ убытковъ отъ войны.
Женщины заставляютъ насъ терять три дорогія
вещи: иллюзію, время и деньги.
Покажите мнѣ вашу любовницу, и я скажу вамъ
кто вы.
Ваша возлюбленная васъ прогоняетъ; вы ее зовете
коварной; а она какъ разъ и была искренна.
Проявлять свое честолюбіе можно тогда только,
когда цѣль почти уже достигнута; иначе, при не-
успѣхѣ, вы будете просто интриганомъ.
Мечта—это разслабленіе мысли.
Добродѣтель - это безсиліе.
Чаще встрѣчается зависть между равными, нежели
зависть низшаго къ высшему.
Самые «сладкіе» люди могутъ жестоко «насолить».
Изреченія Кузьмы Пруткова-правнука.
— Бюрократъ тотъ-же алхимикъ, только съ другого
конца: онъ изъ всего дѣлаетъ ничто.
— Будь членомъ общества покровительства жи-
вотныхъ, но не покровительствуй всякимъ скотамъ.
— Обходись съ людьми ласково, и они будутъ
думать, что ты добрый.
— Слушай и дурака, ибо и Валаамская ослица
можетъ изречь истину.
— Называй вещи ихъ собственными именами и
горе тебѣ будетъ.
— Не цѣлуй горничную жены твоей въ доказатель-
ство любви къ человѣчеству.
— Взрослымъ обходятся игрушки дороже, чѣмъ
дѣтямъ.
— Преклоняйся предъ великимъ, но не идоло-
поклонствуй.
— Если извощикъ проситъ у тебя «на чай», дай
ему на «водку».
Состояніе головы и утробы въ чистый понедѣльникъ православнаго
русскаго купца.
Приключеніе съ посыльнымъ.
Хохочетъ. Захлебывается отъ смѣха. Надрываетъ жввогики Рычитъ
Гогочетъ Пришелъ въ неистовое веселье. Пришелъ ръ изступленіе. И, дойдядо госттгвчиіш, сошелъ
съума.
Мѣсяцъ и пьяница.
(Шаловливые стансы).
Мѣсяцъ сіяя по небу плыветъ...
Пьяница хмурый куда-то бредетъ...
Мѣсяцъ тихонько нырнулъ въ облака...
Пьяница ринулся въ дверь кабака.
Мѣсяцъ сіяя вновь въ небѣ плыветъ...
Пьяница еле можаху идетъ..
Мѣсяцъ вдругъ въ облако быстро нырнулъ..
Пьяница—въ лужу, и тутъ-же заснулъ.
Тит, совѣтн. Свищъ.
Краткая исторія одной любви
(Разсказъ актера).
Всѣ мы жаждемъ любви. Дурочка-дикарка.
Въ крови горитъ огонь желаній... Красавецъ
мужчина, преслѣдователь женщинъ за любовь
и за деньги... Осенній вечеръ въ деревнѣ..
любовь на приступѣ, единственная, роковая
случайность. Нежданно, негаданно — поцѣ-
луй! Сердце не камень. Радуга первой любви,
отъ поцѣлуя къ поцѣлую, медовый мѣсяцъ,
послѣдняя искорка! Кручина, бракоразводный
процессъ. Горькая судьбина! Перенесетъ-ли?
В. Ташкентскій.
Мой день;
Моихъ страданій
Великъ итогъ:—
Милліонъ терзаній,
Мильярдъ тревогъ...
Поутру рано,
Возставъ отъ сна,
На фортепьяно
Бренчитъ жена;
Вплоть до обѣда,
Въ кругу гостей,
Идетъ бесѣда—
Мытье костей;
Затѣмъ, къ несчастью,
Всѣ вечера
Пѣть—дикой страстью
Полна сестра.
А въ мракѣ ночи,
Какъ твой свистокъ,
Что хватитъ мочи.
Оретъ сынокъ...
Я слухомъ чутокъ
На всякій звукъ...
Въ теченье сутокъ
Чуть живъ отъ мукъ!./
Новый поэтикъ.
Слезы крокодила.
Сердцеѣдъ.
Съ тѣхъ поръ какъ волею судьбы
Даны мнѣ были эполеты,
Сердца красавицъ безъ борьбы
Ко мнѣ любовію согрѣты.
Поклонникъ женщинъ я и самъ—
Съ ограниченьями однако:
Люблю дѣвицъ, чуждаюсь дамъ,
Ищу стотысячнаго брака.
Пока въ моемъ карманѣ—пшикъ!
Въ своемъ дому я чуть не нищій,
И кормитъ въ долгъ меня денщикъ
Колбасно-сырной скудной пищей.
Зато, когда чрезъ дачный кругъ
Иду завитъ и напомаженъ,—
То шопотъ слышится вокругъ:
«Какъ онъ хорошъ и авантаженъ!
«МезДапіез! Смотрите на него—
«Какъ блѣденъ онъ и поэтиченъ,
«Какъ нашъ восторгъ ему привыченъ...
«Какъ сладко стать женой его!»
Баеня.
Два волка разъ пошли гулять
Въ тѣнистый лѣсъ подъ ели,
И тамъ, поспоривъ горячо,
Они другъ друга съѣли...
А въ тотъ же лѣсъ потомъ пришли
Два благородныхъ мужа
И видятъ: волчьихъ два хвоста
И черной крови лужа.
Мораль сей басни такова:
Пусть честенъ твой пріятель,
Но все-жъ въ лѣсу остаться съ нимъ...
Спаси тебя Создатель!..
Женщины и обезьяны.
ОТЪ
отъ
(Замѣтки сумасшедшаго).
Кто-то выдумалъ, что мы произошли
обезьянъ! Вотъ вздоръ!—мы произошли
женщинъ.
А впрочемъ, можетъ быть, это одно и то
же... Какъ знать!?.
Обезьяны любятъ гримасничать... ’ Жен-
щины тоже любятъ гримасничать, да еще какъ!
Если бы женщины не любили гримасничать,—
драматическіе курсы не ломились бы отъ уче-
ницъ.
Обезьяны склонны къ подражательности;
женщины — тоже. Оригинальныя женщины
рѣдки, какъ бѣлыя мыши, литераторши только
переписываютъ мужчинъ. Гдѣ женщины-ху-
дожницы, заслуживающія особо серьезнаго
вниманія?..
Обезьяны прожорливы: у нихъ есть даже
защечные мѣшки. Есть не мало женщинъ, ко-
торыя скушали цѣлыя состоянія; и хотя у нихъ
нѣтъ защечныхъ мѣшковъ, зато есть сундуки, въ которые
онѣ отлично умѣютъ складывать запасы про черный день.
Крикъ обезьянъ визгливъ и непріятенъ. Спросите
.^іужей, на что похожъ крикъ женщинъ во время се-
мейныхъ сценъ!
Обезьяны злопамятны, женщины—тоже.
Обезьяны злы, женщины—тоже. Раздражитъ обезь-
яну легко, женщину—еще легче.
Раздраженная обезьяна царапается и кусается,
женщина—готова выцарапать глаза.
40
6
Обезьяны любятъ кувыркаться, скакать, прыгать;
женщины - танцовать...
И кто изъ видавшихъ старыхъ женщинъ скажетъ,
что онѣ не похожи на обезьянъ? %
Погоня.
Онъ за нею гнался смѣло
Отъ утра до поздней ночи...
Голова отяжелѣла
И слипаться стали очи...
А она, какъ бы нарочно,
То являлась, то скрывалась,
То опять являлась— точно
Надъ несчастнымъ насмѣхалась...
И промучившись до свѣта,
Закричалъ онъ: «А, злодѣйка!...»
Онъ бухгалтеромъ былъ гдѣ-то,
А она была копѣйка!... п **
г. м—чъ.
Сила привычки.
Варвара Семеновна Соломина прогуливалась по саду,
«питаясь», какъ она выражалась, теплымъ весеннимъ
воздухомъ. Много, очень много пріятныхъ воспомина-
ній соединялось у Варвары Семеновны съ этимъ садомъ.
За послѣдніе три-четыре года Варвара Семеновна
въ этомъ садикѣ устроила судьбу ровно полдюжииы
своихъ дочерей-невѣстъ.
— Вотъ на этой скамеечкѣ Гвоздиковъ попался,—
припоминала Варвара Семеновна, самодовольно улы-
баясь.—Этотъ скоро попался—какъ куръ во щи!..
Вотъ съ Путиковымъ такъ много было хлопотъ... А
все-таки вонъ подъ той липкой скрутили молодца..
Занятая такими пріятными воспоминаніями Соло-
мина подошла къ густому кусту акацій. Въ глубинѣ его
помѣщалась бесѣдка. Оттуда раздавались чьи-то голоса.
— Настя, ты меня не любишь,—говорилъ мужской
голосъ.
По голосу Варвара Семеновна узнала своего мужа
Петра Петровича Соломина.
— Кабы не любила, такъ не пришла* бы сюда,—
отвѣчалъ женскій голосъ.
Не было никакого сомнѣнія, что это говорила
горничная Варвары Семеновны—хорошенькая Настя.
Кровь закипѣла въ сердцѣ Соломиной отъ злости
и ревности, въ глазахъ помутилось...
— Погоди же ты, сморчекъ старый, я тебя проучу,—
прошептала она и быстро проскользнула къ самой бе-
сѣдкѣ.
По привычкѣ она сдѣлала «стойку», выжидая
удобный моментъ...
— Поцѣлуй меня,—проговорилъ между тѣмъ Соло-
минъ, обнимая Настю.
«Чмокъ», «чмокъ», раздались звуки поцѣлуевъ.
«Пиль», сказалъ Варварѣ Семеновнѣ какой - то
внутренній голосъ. Соломина бросилась въ бесѣдку и
инстинктивно въ силу привычки выпалила:
— Дѣти мои! благословляю васъ! будьте счастливы...
Привычка взяла свое!..
Бобикъ,
Роза и мотылекъ.
(Іюльская баллада).
Мотылекъ надъ розой
День и ночь порхалъ;
Но она съ угрозой
Молвила: «нахалъ!
Брось свои авансы
Да о страсти рѣчь!»
Если есть финансы,
Лучше... обезпечь»!.
Взвылъ бѣднякъ: «ну, розы,
Даже въ нихъ сокрытъ
Вмѣсто сладкой грезы
Къ деньгамъ аппетитъ!
Страсть безъ размышленья
Даже имъ смѣшна!
Ну, и поколѣнье,
Ну, и времена!»
Нѣжные напѣвы,
Карты и вино,
Женщины и дѣвы —
Скучно все давно...
Съ самой колыбели
Грезы да мечты,
А разумной цѣли
Не -втрѣчаешь ты...
Всюду позолота.
Лоскъ да мишура,
И томитъ забота,
И беретъ хандра,. &едл
Она.
Граціозна и нѣжна
До замужества;
Неприглядна и мрачна
Въ дни супружества;
У мужчинъ вдовой она
Ищетъ... дружества... <•
Отгадай меня. *
Новая русская пѣсня.
Пѣсня, старая народная,
Ты затихла, замерла...
Пѣсня глупая, но модная
По лицу земли пошла,
Зазвучала безпечальная
Надъ деревней и селомъ,
Неприличная, охальная *
Съ крѣпкимъ вылилась словцомъ!
Идеально-безобразная,
Стала тѣшить весь народъ,
Несуразная, несвязная.
Заслужила вдругъ почетъ.
И слаба, какъ старушенція,
Лишь пеняя на судьбу,
Съ ней сама интеллигенція
Не рѣшилась на борьбу.
Чертенокъ.
На улицѣ.
— Пойдемъ за той маленькой брюнеткой. Инте
ресно, куда это она насъ доведетъ.
— Несомнѣнно, до большихъ расходовъ...
♦ *
— Апчхи! Апчхи! Ну, и пыль же на улицѣ!
— А ты ходи по улицѣ, которую поливаютъ.
— Купите, баринъ, огурцовъ... зеленые, хорошіе...
— На что они мнѣ?
— Вотъ барышнѣ вашей замѣсто апельсина пода-
рите...
— Видѣлъ, какъ пронесся саврасъ на лихачѣ!..
— Чего онъ такъ спѣшитъ?
— Отъ кредиторовъ, надо полагать.
А—ндръ.
Ахъ, иной у неба
Проситъ только хлѣба,
А другому нуженъ
И обѣдъ, и ужинъ!..
Безпутный геній.
Мудрецами сказано:
«Женщина привязана,
Женщина прикована
Тамъ, гдѣ блещетъ золото!..'»)
77. С.
Вопросъ старой дамѣ.
— Замужемъ были?
— Дважды.
— Сколько вамъ лѣтъ?
— 28.
— Тоже дважды?
Лаконизмъ XX столѣтія.
— Должокъ?..
— Завтра...
— Однако?..
— Завтра...
— Да помилуйте...
— Иванъ! Гони его по шеямъ!..
Наше передвиженіе.
Съ горькимъ чувствомъ, господа,
Сочиняю эти строфы:
Ежедневно поѣзда
Учиняютъ катастрофы.
Часто тонетъ пароходъ,
Шаръ воздушный впрямь ужасенъ,
Даже конокъ тихій ходъ
Далеко небезопасенъ.
Словомъ, какъ тутъ ни взгляни,
А явилось убѣжденье,
Что спокойно въ наши дни
Только пѣшее хожденье.
Лео,
Этотъ краткій обзоръ журнала «Будильникъ»
заканчиваемъ стихотвореніемъ, въ свое время
имѣвшимъ огромный успѣхъ:
Ассигнаціи.
Классицизмомъ умъ питая,
Вспомнилъ я тебя, Горацій!
Въ древнемъ Римѣ обитая,
Ты не вѣдалъ ассигнацій.
Жизнью тѣшился ты вѣчно,
Обожая женщинъ— грацій,
Но за ихъ любовь, конечно,
Не платилъ ты ассигнацій.
Хлои, Фрины! Гдѣ вы, гдѣ вы?
Въ наши дни подъ тѣнь акацій
Не придутъ младыя дѣвы,
Если мало ассигнацій.
Признаюсь, я не безгрѣшенъ,
Мнѣ пріятенъ шумъ овацій,
Но я болѣе утѣшенъ,
Слыша шелестъ ассигнацій.
Пусть страдаютъ всѣ народы!
Я не слышу вопля націй,
Сосчитавъ свои доходы...
Изъ россійскихъ ассигнацій.
Я не мудрствую безбожно
Не читаю прокламацій,
Промѣняю, если можно
Ихъ... на пару ассигнацій!
Усдиненныі'і Пошехонецъ.
Слѣдомъ за «Будильникомъ» по времени
идетъ журналъ «Стрекоза», издаваемый съ
самаго основанія Г. Г. Корнфельдомъ и редакти-
руемый тоже съ самаго начала талантливымъ
И. Ф. Василевскимъ (Буквой).
И Ф. Василевскій (Буква).
Первый нумеръ «Стрекозы» вышелъ въ
1876 г. и въ неизмѣнномъ направленіи,съ тѣмъ же
неослабнымъ юморомъ, издается и по сіе время.
Политическая сатира, правда, отошла на вто-
рой планъ; общественная жизнь, по цензурнымъ
условіямъ, и вовсе почти отсутствуетъ. Обли-
чительныя стрѣлы направляются на думы, глас-
ныхъ и, съ рискомъ, на земскую полицію, но,
пробѣгая страницы журнала, всегда есть чему
посмѣяться и на что посмотрѣть въ рисункахъ
и каррикатурахъ.
Изданіе журнала началось во время волно-
вавшаго тогда всѣхъ процесса милліонера Ов-
сянникова, обвинявшагося въ поджогѣ мель-
ницы извѣстнаго откупщика Кокорева. По этому
43
Каррикатура на А. Г. Рубинштейна по поводу его «историческихъ» концертовъ».
поводу въ «Стрекозѣ» помѣщена была остроумная
каррикатура на выдающихся адвокатовъ того вре-
мени, изрядно поживившихся отъ это процесса.
На ней изображены Лохвицкій, Плевако,
Спасовичъ и друг., лѣзущіе на столбъ съ над-
писью: «поводъ къ кассаціи» и подъ нею стихи:
Полетятъ къ намъ ассигнаціи,
Славу мы пріобрѣли'.
Двадцать поводовъ къ кассаціи
Мы законнѣйшихъ нашли.
И въ дальнѣйшемъ—при чистотѣ и изяще-
ствѣ рисунковъ, съ легкимъ рискомъ въ нѣко-
торыхъ томахъ; при участіи талантливыхъ со-
трудниковъ, во главѣ съ Буквой, умѣренно-ли-
беральный—журналъ до послѣднихъ дней не
измѣняетъ своей физіономіи, оставаясь въ ряду
лучшихъ сатирическихъ журналовъ. Перемѣ-
шивая стихи, прозу и рисунки, мы приводимъ
ниже рядъ выдержекъ изъ этого журнала за
его почти 30-лѣтнее существованіе.
Эти выдержки лучше нашихъ поясненій
могутъ дать характеристику журнала.
Влюбленному.
(Пожалуй—многимъ).
Онъ глядитъ ей въ глаза, въ голубые глаза,
Въ голубые глаза, бирюзовые,
И туманитъ его этихъ глазъ бирюза,
Распаляетъ желанія новыя.
Ой, глаза вы, глаза, голубые глаза,
Да какіе-жъ вы, глазки, лукавые.
Одурачитъ пять разъ, въ пять минутъ, егоза,
Извернется, и смотритъ, какъ правая.
Такъ чего же узнать захотѣлъ ты изъ глазъ,—
Для тебя въ нихъ все въ тайнѣ скрывается;
Не въ глаза-бы глядѣть, поглядѣть хотя разъ
За глазами то что совершается.
Сентиментальныя юмористъ.
Пѣсни Мирзы ШаФФи.
Крымскія элегіи.
Я напуганъ былъ ужасно...
По горамъ съ утра за мной
На лихихъ коняхъ гонялись
Греки крымскіе толпой.
Наконецъ, не стало силы —
Я коня остановилъ
И, револьверъ, вынимая,
Грозно грековъ вопросилъ:
—Вы, потомки Мильтіада,
И разбойники теперь,
Что вамъ нужно?...
Драться буду я, какъ звѣрь!
Но потомки Мильтіада
Изумленные стоятъ,
Только слышенъ звонъ уздечекъ,
Только лошади храпятъ.
«Мы гонялись за тобою,
Не жалѣя головы,
Чтобъ продать рахатъ-лукуму
И коробочку халвы!...
ВЪ ЗООЛОГИЧЕСКОМЪ САДУ
— Папа, а отчего эти не въ клѣткахъ сидятъ?
— Клѣтокъ бы для нихъ не хватило, душечка!
44
ПОЧТА въ жизни.
Иванъ Ивановичъ и Иванъ Никифоровичъ.
Изъ Конфуція.
Кто работаетъ головой, тотъ бережетъ и ноги.
Человѣческое несчастіе лежитъ на днѣ бутылки
или спрятано въ колодѣ картъ.
Ворота богатства отворяетъ китайцу богъ неправды.
Всякую подлость начинай съ ласки; всякое дѣло
начинай съ начала.
Когда ты утромъ не знаешь, что съ тобой будетъ
вечеромъ—бери съ собой палку.
Барка съ дровами умнѣе плохого администратора.
Самодѣятелъ.
Не посылай туда ружье, куда пушку нужно.
Чтобъ съ практичной пользою
Шло мое ученіе, -
Я питалъ предъ старшими
«Самоуниженіе».
Астрономъ считаетъ звѣзды, а мандаринъ полу-
чаетъ ихъ.
Въ богатомъ костюмѣ и дураку почетъ.
Какъ чиновникъ преданный,
Ласкъ, и лести сѣятель,
Съ новымъ назначеніемъ
Сталъ я «самодѣятель».
Испытавъ на опытѣ '
Злой нужды страданія,
Мучился я жаждою
«Самообладанія».
Ненадежнымъ юношамъ
Далъ я увольненія,
Движимый инстинктами
«Самосохраненія».
Подкрѣпляя взятками
Шаткость положенія,
Совершалъ я подвиги
«Самоотверженія».
И, наживши въ скорости
Капиталъ и званія,
Убѣжденъ я въ принципѣ
«Самооправданія».
Сколько бы ты ни думалъ о смерти,—раньше ея
прихода на тотъ свѣтъ не отправишься.
Высокія башни строятся не для
того, чтобы съ нихъ прыгали разочаро-
ваные въ жизни китайцы.
Зеркало—это кумирня самого себя.
Глупость никогда не уживается
съ безпристрастіемъ.
Отецъ данъ китайцу для того, что
бы онъ всегда упрекалъ его въ отста-
лости отъ вѣка.
На китайскомъ языкѣ есть много
словъ, за которыя даютъ... плюху.
Чистымъ бѣльемъ грязной души не
прикроешь.
Бобчинскій и Добчинскій. Не разрѣзывай живота изъ лю-
бопытства посмотрѣть, какъ тамъ ва-
ІІв. К—къ. рится принятая тобою пища.
Народу.
О, народъ, для насъ огромный,
Вопросительный ты знакъ,—
Ни художникъ, ни философъ
Не поймутъ тебя никакъ!
И чего ты хочешь? «Водки»—
Такъ помѣщики твердятъ,
А народники упрямо
«Правды, правды»—говорятъ.
Нужно что тебѣ? «Ученье»—
Слышалъ рѣчи я порой.
«Нѣтъ-съ, нужны пароду розги»,—
Говорилъ мнѣ становой.
Непонятный, неизвѣстный
Ты для насъ еще вопросъ,
Очень мудрая загадка,
Тайну кроющій колоссъ.
Застрѣльщикъ.
Изъ всѣхъ дикихъ звѣрей страшнѣе всѣхъ—че-
ловѣкъ.
Изъ всѣхъ сокровищъ міра возьми съ собою въ мо-
гилу только одно: доброе имя.
Не Конфуцій.
Афанасій Ивановичъ и Пульхерія Ивановна.
46
Я право твое, человѣче!
Тутъ третій сталъ призракъ кричать...
Что сдѣлалъ со мной ты, трусливый,
Къ устамъ приложивши печать?
Лежалъ я, не пикнувъ ни слова,
. И только одно сознавалъ:
Что этихъ я трехъ незнакомцевъ,
Ей—ей, отродясь не видалъ!
Инокъ.
Все благополучно.
(Анекдотъ, новый для тѣхъ, для кого онъ не старый).
Къ помѣщику, живущему въ Петербургѣ, является
приказчикъ, одного изъ имѣній его, находящагося въ
Малороссіи. Приказчикъ, коренной малороссъ, простакъ
съ виду, но плутъ въ душѣ.
— Ну, что, все благополучно въ Игнатьевкѣ? спра-
шиваетъ помѣщикъ, сидя въ креслѣ и покуривая ду-
шистую гаванну.
— То все благополучно тольки...—почесывая заты-
локъ докладываетъ приказчикъ.
— Только что?
— Только Остапъ, ножъ поломалъ...
— Какой ножъ?
— То поварской...
— Когда же это? —Помѣщикъ смѣется.
— Та какъ шкуру съ жеребца драли...
— Съ какого жеребца?
— Та съ вашего, съ «Сокола».
- Развѣ онъ пропалъ?
— Та вже-жъ...
— Отчего же?
— Та загнали, какъ за докторомъ ѣздили...
Рисунокъ Богданова.
* *
Лучше быть блудливой кошкой,
Чѣмъ бодливымъ быть бычкомъ,
А каретною подножкой,
Чѣмъ свѣтящимся ядромъ.
Лучше форменной бумагой,
Ракомъ двигаться впередъ,
Чѣмъ огромною отвагой
Изумлять честной пародъ
Лучше знать, чего не сѣемъ,
Знать всегда, что все найдемъ,—
Жить почтеннымъ фарисеемъ
А не грѣшнымъ мытаремъ!..
Три призрака.
(Послѣобѣденное затменіе).
Стоятъ у моей у постели
Три призрака страшныхъ въ огнѣ...
Язвятъ, угрожаютъ, смѣются
И рѣчь обращаютъ ко мнѣ.
— Я совѣсть твоя, человѣче!
Мнѣ первый изъ нихъ говоритъ...
Скажи, чю ты сдѣлалъ со мною,
Бездушный пустой сибаритъ?
Я уоля твоя, челоьѣче!
Второй мнѣ мой призракъ сказалъ...
Что сдѣлалъ со мной ты, женившись
И взявъ не жену,—капиталъ.?!
Рисунокъ Афанасьсвд
47
Рисунокъ Богданова.
— За какимъ докторомъ?
— Та барычня дуже хвора були...
— Чѣмъ же?
— Та кто ихъ зна! Съ переляку...
— Чего-же опа испугалась?
— Та пожаръ бувъ: сгорѣли токъ, садъ, домъ...
— Когда же это?
— Такъ какъ солдаты у насъ на постоѣ були...
— Что же спасли что нибудь?
— Нѣтъ—сгорѣло все...
— Гдѣ же теперь барыня?
— Вмерли...—Приказчикъ утираетъ кулакомъ слезы...
— А моя дочь?
-- Втікли съ уланами...
— Съ какими уланами?
— Та что у насъ на постоѣ були...
— Кто же теперь въ Игнатьевкѣ?
— Та барышнина дочка...
— Какая?
— Та, что отъ барышни ..
— Когда же это?
— Та, якъ у насъ на постоѣ були...
— Болванъ! что же ты говоришь, что все благопо-
лучно
— Та это я, щобъ васъ не дуже злякать.
— Пошелъ вонъ!
А. Левъ.
Благіе совѣты для дѣвицъ, имѣющихъ Ьъ
виду сдѣлаться дамами.
— Буде какая-либо благовоспитанная дѣвица ста-
нетъ ощущать стремленіе перевить себя «узами Гиме-
нея», да объявитъ она тотчасъ же своимъ родителямъ;
что и слышать не хочетъ даже самое слово «бракъ»,
навѣрно сочтутъ необходимымъ приложить наиусерд-
нѣйшія старанія къ устройству счастія своей «дшери»
и... озаботятся о преумноженіи числа знакомой мо-
юдежи.
— Разъ велѣніямъ судьбы оная дѣвица нашла
среди выше вызванныхъ избранника сердца, главнѣй-
шимъ руководственнымъ правиломъ должно служить
для нея: вспыхнувшая спичка должна мелькать лишь
вокругъ и около предмета, долженствующаго быть вос-
пламененнымъ, т. е. весь огонь да сосредоточится на
другомъ, совершенно къ первому непричастномъ «пред-
метѣ». Въ этомъ заключается предварительная тактика
брачнаго предисловія.
— Каждая кандидатка въ супруги да показываетъ
непремѣнно при этомъ кротості» нрава и смиреніе духа.
Въ случаѣ, если будущій супругъ изъ желанія и скуки
возымѣетъ охоту испытать ея терпѣніе, она необхо-
димо должна не выходитъ изъ границъ нѣжной улыбки
и сконфуженной стыдливости; тутъ прямой разсчетъ:
долгъ платежомъ красенъ; но только послѣ свадьбы.
— Особливая чуткость и осторожность должны
соблюдаться въ случаѣ приглашенія гостя къ обѣду.
Если послѣдній вмѣсто салфетки, оботрется подан-
ной невнимательной кандидаткою носовымъ платкомъ,
или, кушая пирожное ея собственнаго изготовленія,
будетъ ощущать неумѣстный при этомъ вкусъ яичнаго
мыла,—возможность распаденія начатой игры въ су-
пружество выйдетъ далеко непривлекательною.
— Если эта дѣвица предается чтенію, и въ такомъ
положеніи засталъ ее невзначай «онъ» —было бы весьма
неудачно, еслибы читаемая дѣвицею книга оказалась
«Капа», «Поль-де-Кокъ», «Записки Казанова» «Рисеііе
і’ОгІёап» и т. п., это дало бы нѣсколько иное весьма
вѣроятно, направленіе настроенію будущаго супруга, а
потому и новое какое-либо умозаключеніе на счетъ тре-
буемыхъ узъ. Въ разговорѣ слѣдуетъ избѣгать сомнитель-
ныхъ ссылокъ на авторитеты и даже совсѣмъ воздер-
жаться отъ серьезныхъ споровъ. Дѣло въ томъ, что легко
можетъ статься, что при такихъ спорахъ всплыветъ на-
ружу вѣчно-юный женскій вопросъ въ видѣ безусловнаго
требованія «полной равноправности»; надо только по-
мнить, что будущая супружеская равноправность на дѣлѣ
съ лихвою вознаградитъ за пререканія о равноправ-
ности въ видѣ отвлеченной истины.
Въ будуарѣ.
48
7
Два сердца.
(Элегія).
аА счастье было такъ близко
и такъ возможно»...
Такъ близко./
(Александръ Сергѣевичъ)
День спадалъ (закатъ, понятно)
Солнце за море бѣжало.
Было мило и пріятно,
Вообще—какъ надлежало.
Онъ, склонялся надъ водою,
Слезы лилъ съ утеса, въ море,
Вдоль несясь съ своей мечтою
Въ безысходномъ лютомъ горѣ.
А въ другомъ далекомъ морѣ,
Тамъ, гдѣ ледъ совсѣмъ не таетъ,
Тоже вѣрно, въ страшномъ горѣ
Птица гага возсѣдаетъ.
И она, сидя на льдинѣ,
Слезы грустно, проливаетъ,
Но о немъ, о'господинѣ,
Какъ и онъ о ней не знаетъ.
Онъ, свое оплакавъ лихо,
И узрѣвъ, что солнце сѣло,
Всталъ и высморкался тихо,
Птица-жъ-гага улетѣла.
Гамлетъ, принцъ Вятскій,
Типы нашихъ дней.
Мальчикъ чистенькій, исправный
Былъ онъ въ дѣтствѣ. Шли года...
Изъ ребенка вышелъ славный
Человѣчекъ, хоть куда.
Чистоту во всемъ и всюду
Обѣщаетъ просто онъ.
Любитъ чистую посуду
Любитъ чистый небосклонъ,
Чисто брѣясь, чистя зубы,
Въ наслажденьяхъ чистыхъ рьянъ,
Съ чистымъ сердцемъ ѣздитъ въ клубы,
Чиститъ ближняго карманъ.
Онъ игрою чистой этой
Чистилъ много кошельковъ
И купилъ къ началу лѣта
Чистокровныхъ рысаковъ.
Встрѣтивъ чистое созданье,
Въ бракъ вступилъ онъ безъ хлопотъ,
За супругой взявши зданье,
Приносящее доходъ.
И съ него онъ чистоганомъ
Получаетъ славный кушъ,—
И живетъ-то чистымъ ханомъ
Чистоплотный этотъ мужъ...
Чистоту храня ревниво,
Въ похвалахъ онъ такъ рѣчистъ...
Только самъ чистунъ—вотъ диво—
Сильно на руку нечистъ.
• Духъ.
Пиршество.
(Отчетъ перевода нѣкоторыхъ выраженій съ русскаго
на русскій, ради пущаго важнословія).
<'ошелъ усоносецъ т) небрежно,
Сморкалйще 2) дланью утеръ,
:Іа печеначальницу 3) нѣжно
Затѣмъ устремилъ онъ свой взоръ.
Подъ дѣйствіемъ этого взора
Она къ водкодавцу 4) пошла
И водковмѣстилище 5) скоро
Оттуда съ собой принесла.
Селедку въ восторгѣ не маломъ
Она подала съ огурцомъ
И тыкало в) вмѣстѣ съ рѣзаломъ 7)
На столъ положила потомъ...
Сначала все вѣяло лаской,
Былъ говоръ и скроменъ, и тихъ,
Лишь плюхопріемницы 8) краской
Отъ водки покрылись у нихъ.
Но послѣ, упившись, подобно
Скотамъ хрюкорылымъ 9), икалъ
И платомъ сморкалишнымъ 10) злобно
О столъ усоносецъ стучалъ.
И печеначальница злости
Была равномѣрно полна— і
И гостю погладила кости
Печнымъ горшкодержцемъ п) она.
Киѳа Мокіевичъ.
Записки мартовскаго кота.
Переживая пятый мартъ,
Я замѣчаю постоянно,
Что въ этотъ мѣсяцъ, какъ ни странно
Вхожу въ невѣдомый азартъ.
Доселѣ чуждое томленье
Меня охватываетъ вновь,
И сердце, чувствуя любовь,
Невольно бьется въ упоеньѣ...
Стремится мысль куда то выше,
И, не смыкаючи очей,
Рядъ поэтическихъ ночей
Я провожу тогда на крышѣ.
О, какъ волшебны ночи эти!
Что гнетъ безжалостной судьбы?!—
Бывало, сядешь у трубы
И позабудешь все на свѣтѣ!
Но, чу!.. Изъ ближняго окна,
Суля мнѣ ласкъ безумныхъ горы,
На крышу прыгаетъ она,
Потупя ласковые взоры...
И къ ней весь Божій міръ ревнуя,
Виляя кончикомъ хвоста,—
Я подхожу... И вмигъ уста
Сливались въ жаркомъ поцѣлуѣ... •
Потомъ, усѣвшись на снѣгу,
Чю за мяуканье я слышу!...
Но, нѣ-.ъ, читатель,—не могу!
Бѣгу опять скорѣй—на крышу! _________
Кузнечикъ-музыкантъ.
Современныя поговорочки.
(Матеріалы для будущаго Даля.)
И не у подмастерья голова болитъ съ похмѣлья.
Растутъ выше лба ослиныя уши, да рога.
Полная сума, проживешь и безъ ума.
Заѣстъ глаза, какъ продернетъ «Стрекоза».
Береги уши, слушая Суворина баклуши.
Самъ себѣ носъ натянулъ, коли на бракъ посягнулъ.
і) Кухонный кумъ. 2) Носъ, з) Кухарка. 4) Погребщикъ. 5) Бу-
тылка. 6) ‘Вилка. 7) Ножъ. 8) Щеки. 9) Свиньи, іо) Носовой платокъ,
т. е. кулакъ, и) Ухватъ.
50
Адвоката языкъ къ мозолямъ привыкъ.
У тещи зубы болятъ, зятю отдыхъ сулятъ.
Интендантская натура, что губа не дура.
На иной ротокъ накинулъ бы платокъ, даже шаль,
да не велѣно, жаль.
Оттого и шея гнется, что ей достается.
Заболитъ затылокъ, коли начальникъ пылокъ.
Чужой женѣ, плечо горячо.
Чешется кассира рука, около банковскаго сундука.
Себя строго блюди: пальца въ ротъ не клади.
Не камертонъ, а кулакъ даетъ тонъ.
Заболитъ грудь, какъ урядникъ станетъ гнуть.
Проплясалъ съ «купецкою» дѣвицей, попрощайся
съ поясницей.
Чиновныя спины изъ резины.
Не пожалѣешь спины, вылѣзешь въ чины.
Бѣда не велика, что помяли въ клубѣ бока.
Сердце тоскуетъ, пріѣздъ тещи вѣщуетъ.
Дороги ноги, забудь желѣзныя дороги.
Скорбитъ душа, послѣ кутежа-веселья до перваго
похмѣлья.
Максимы.
Отчего начальники говорятъ подчиненнымъ—«Лю-
безнѣйшій»?
— Оттого, что они съ ними любезничаютъ.
Какими средствами современный человѣкъ дѣлаетъ
карьеру?
— Лестью, женитьбой и терпѣливымъ перенесе-
ніемъ оскорбленій.
Чѣмъ различествуетъ, между прочимъ, человѣкъ
отъ собаки?
— Собака лаетъ на незнакомаго, а человѣкъ на
хорошаго знакомаго.
Когда взятка навѣрно не остается безъ наказанія?
— Въ преферансѣ съ мизерами.
Какъ подраздѣляются гости?
— На пріятныхъ, у которыхъ можно занимать, и
непріятныхъ, которыхъ надо занимать.
Что такое платоническая любовь?
— Любовь, на которую не отвѣчаютъ
Какому подчиненнному начальникъ подаетъ два
пальца руки?
— Тому, который не изловчился держать его са-
мого въ рукахъ.
Отчего старикамъ нравятся только молоденькія
дѣвицы?
— Первый признакъ впаденія въ ребячество.
Что такое шезаіііапсе?
— Замужество съ человѣкомъ, желающимъ суще-
ствовать на получаемое содержаніе, не прибѣгая къ
косвеннымъ доходамъ.
Какія женщины годятся для домашнихъ спек-
таклей?
— Долго не выходящія замужъ и продолжительно
вдовствующія.
Какой человѣкъ считается опаснымъ въ обществѣ?
—- Который ни въ комъ не нуждается.
Почему нѣкоторые начальники стараются внушить
подчиненнымъ страхъ, а не уваженіе?
— Потому что первое внушить легче, чѣмъ второе.
Что такое женитьба?
— Умная вещь для дурака, и глупая для умнаго.
Почему несчастливо влюбленный смѣшонъ?
— Потому что ему не до смѣха.
Что думаетъ молодая особа, клянясь старому же-
ниху любить его до гроба?
— Авось, скоро умретъ.
Какія ощущенія испытываетъ человѣкъ при встрѣчѣ,
черезъ 20 лѣтъ, съ предметомъ своей страсти?
— Трогательную благодарность судьбѣ, нелопу-
стившей его до женитьбы.
Отчего появилось много разочарованныхъ юношей?
— Оттого, что женщины старательно очаровы-
ваютъ стариковъ.
Какимъ образомъ мужъ и любовникъ проводятъ
пріятно время съ одной и тою же особой?
— Такъ же, какъ абоненты въ оперѣ: имъ поютъ
въ разные дни.
Какъ цѣнится поцѣлуй?
— Какъ квитанція на будущія уступки.
Отчего семейства съ ужасомъ ожидаютъ пріѣзда
выходящаго въ отставку сынка?
— Оттого, что онъ увольняется съ мундиромъ, но
безъ сапогъ.
Ларошфуко изъ Конотопа,
Подъ карточкой современной красавицы.
Да! прическа ваша—ужъ шедевръ, конечно!
Коса безподобна—это общій голосъ!
Но признаться долженъ вамъ чистосердечно:
Вашимъ волосамъ не вѣрю не на волосъ!
А вашъ цвѣтъ лица-то, вашъ румянецъ свѣжій,
Вашихъ пухлыхъ щечекъ колоритъ античный?..
Головой клянуся: надо быть невѣжой, .
Чтобъ не восхищаться химіей фабричной.
Ну а эти зубки - вѣдь восьмое чудо!
Жаль на нихъ приставить позабыли клейма,
И намъ неизвѣстно собственно откуда
Зубы отъ Тотвена иль отъ Вагенгейма?
Все тѣлосложенье первообразъ нормы;
ВсЬ статьи такъ пышны, красотой богаты! .
Знать однакожъ надо-бъ для оцѣнки формы;
Гдѣ конецъ натуры и начало ваты?
Любопытный.
51
„Мушка" и мухи-
Молоденькая дамочка тайкомъ разсказываетъ своей
подругѣ:
— Вчера былъ у насъ Георгій Васильевичъ...
— И что же вы дѣлали?
— Онъ взялся выучить меня играть въ «мушку»...
— И ты выучилась?
— Нѣтъ, играть въ «мушку» я не выучилась, но
могу сказать, что мы съ нимъ «мухъ не ловили»...
С
Изъ дневника провинціальнаго „сотруд-
ника и корреспондента".
31. Добился таки своего: за этотъ мѣсяцъ получу
уже по з коп. за строчку; слѣдовательно, завтра могу,
кажется, расплатиться со всѣми долгами. Всего имѣю
542 строки:
Хозяйкѣ за квартиру . . 250 строкъ.
Въ мелочную лавку . . 180 »
За табакъ..........40 »
Прачкѣ.............4з »
Да еще нужно: галстухъ 20 строкъ, подметки 30—
35 стр., чай, сахаръ, чернила, бумаги, калоши... Не
хватитъ! Ну, да ничего: хозяйка подождетъ.
і. Свиньи! Зажилили 27 стр. Говорятъ, уже во
второй разъ сообщаю. Подлецы!
3. Приходилъ Ватрушкинъ. Продалъ ему корреспон-
денцію изъ Харькова за полтинникъ. Дешево, но на
наличныя.
4. Ура! Напечатали мою корреспонденцію изъ
Вашингтона! 103 строки.
7. Думаю помѣстить въ «мелочахъ» о самомъ старомъ
деревѣ въ мірѣ и о козѣ, родившей поросенка. Вчера
вычиталъ въ «Сынѣ Отечества» за 42 годъ. Сойдетъ.
11. Былъ Ватрушкинъ. Жалуется, что на мою кор-
респонденцію изъ Харькова было опроверженіе строкъ
на 30.
12. Взялъ у Печенкина торговыя извѣстія изъ Ро-
стова-на-Дону и взамѣнъ далъ ему сенсаціонное из-
вѣстіе изъ дрезденскихъ газетъ. Его дѣла идутъ, ка-
жется, хорошо. По крайней мѣрѣ, при первомъ же на-
мекѣ, угостилъ водкой и колбасой, тіпішит, строкъ на 20.
20. Приходилъ околодочный. Хозяйка пожалова-
лась, что не плачу, а писательствомъ занимаюсь. Подо-
зрительно осмотрѣлъ комнату, и спросилъ о родѣ заня-
тій. Впрочемъ, выпилъ у меня водки, очевидно, пере-
мѣнивъ обо мнѣ мнѣніе, и мы разстались пріятелями.
Это къ моей же пользЬ: і) Хозяйкѣ уже никакъ не
заплачу; 2) узналъ отъ околодочнаго нѣсколько ново-
стей.
23. Познакомился съ новымъ метранпажемъ. Ми-
лый человѣкъ. Угостилъ его, за что получилъ обѣща-
ніе, что мои корреспонденціи будутъ печататься не
петитомъ, а цицеро.
25. Вчера переѣхалъ на другую квартиру. Были на
новосельѣ Ватрушкинъ й Печенкинъ, принесли водки
и сига. Подарилъ за это Ватрушкину «Мои воспомина-
нія о Достоевскомъ», а Печенкину—«Мелочи о козѣ и
деревѣ» (не напечатали таки)!
30. Еще-.двѣ корреспонденціи напечатали и пере-
довая набйрается; урра! Завтра пойду на радостяхъ по-
гулять въ «Золотой Якорь»!
2... И за что. это онъ такъ сильно побилъ меня?
Право, не понимаю!
Инк—о.
Въ эти дни.
Пиво, водка... волка, пиво...
Дрожь въ ослабнувшихъ рукахъ,
И идетъ гульба, на—диво,
Въ кабакахъ.
У того—фонарь на ликѣ,
У того—расквашенъ носъ...
Масленицу чтитъ великій,
Добрый Россъ.
В, /С.
— Горе мое отъ запоя или отъ горя запой?
Неудачникъ.
Разсказъ.
Отвыкъ я, совсѣмъ отвыкъ салонные разговоры въ
обществѣ поддерживать, что ни скажу, все какъ то не-
впопадъ, все какъ-то глупо даже- выходитъ... Вчера,
напримѣръ, захожу я къ Ивану Петровичу, вижу за
роялемъ знакомую барышню, сто лѣтъ ея не видалъ.
Обрадовался, подбѣжалъ; понятно, расшаркался.
— Вы-ли это, Клавдія Васильевна, вы ли?
Обидѣлась почему-то.
— Я, кажется, не выла,--отвѣчаетъ,—а пѣла. Можно
быть и повѣжливѣе.
— Христосъ съ вами! Да кто-же говоритъ нро
васъ, что вы выли? И изъ-за этого вы на меня обидѣ-
лись?
— Конечно, обидѣлась.
— Какой же ребенокъ вы въ такомъ случаѣ!
— Какъ вы смѣете называть меня жеребенкомъ?
Да я съ вами и говорить не хочу, грубіянъ!
А у самой слезы на глазахъ! Опѣшилъ я. Какъ есть,
ничего не понимаю.
— Простите,—говорю:—я, отнюдь не хотѣлъ васъ
оскорбить, но буду весь вечеръ молчать, если вы же-
лаете...
Какъ завопитъ вдругъ моя барышня:
— Иванъ Петровичъ! Да избавьте вы меня отъ этого
господина (это про меня, стало быть). СііЛчала сказалъ мнѣ
комплиментъ, что я выла, потомъ изволилъ жеребенкомъ
обругать, а теперь кричитъ, что я лаю... На что же это
похоже, наконецъ?!.
Иванъ Петровичъ сконфузился, потащилъ меня
скорѣе въ буфетную, цѣлую дружескую реприманду мнѣ
устроилъ, а по совѣсти говоря, сами сознайтесь, господа,
чѣмъ я то во всей этой исторіи виноватъ?
Подъ башмакомъ.-
Что за грозная особа!
Какъ Юпитеръ, онъ глядитъ:
Передъ нимъ весь департаментъ,
Какъ ошпаренный, дрожитъ.
Распекаетъ подчиненныхъ,
Смотритъ гоголемъ, орломъ,
Но пришелъ домой—овечка,
У жены подъ башмачкомъ!
Критикъ рѣзко, смѣло пишетъ;
Распекаетъ злыхъ онъ женъ;
Для него герой азабитый»
Непонятенъ и смѣшенъ...
Онъ стоитъ за равноправность,
За свободу чувствъ стоитъ,—
А на самомъ дѣлѣ, бѣдный,
Предъ женой своей дрожитъ...
Вотъ атлетъ: и грудь, и руки
Какъ изъ камня сложены:
Но и онъ склоняетъ выю
Подъ башмакъ своей жены!
Много смѣлыхъ, честныхъ, сильныхъ,—
Въ положеніи такомъ:
Въ свѣтѣ рыцари, а дома—
У жены подъ башмакомъ... г,.*,,.
По поводу корвета.
Безъ подписчиковъ газета,
Безъ оружія солдатъ,
Безъ брильянтовъ дама свѣта,
Безъ цвѣтовъ и тѣни садъ,
Свѣтскій щеголь безъ перчатокъ,
Безъ красивыхъ женщинъ балъ,
Безъ крупнѣйшихъ опечатокъ
Самый чистенькій журналъ,
Ну, скажите, что же это?
Это?—дама безъ корсета.
Безъ Амура часъ свиданья,
Ловеласъ безъ панталонъ,
Безъ тревоги—ожиданья,
И безъ солнца небосклонъ,
Юбилей большой безъ тоста,
И безъ добрыхъ дѣлъ слова,
И безъ Троицкаго моста
Наша чудная Нева,
Ну, скажите, что же это?
Это?—дама безъ корсета.
Каменный іостъ.
Мелочи.
Пожилой хозяинъ внимательно играетъ въ шах-
маты съ однимъ изъ своихъ гостей. Молодой офицеръ,
сидящій въ другомъ углу комнаты съ дочерью хозяина,
пользуется этимъ для слишкомъ интимной бесѣды.
Одинъ изъ играющихъ, подвигая свою королеву,
говоритъ шутливо:
— Какъ вамъ нравится эта дѣвица?..
Его партнеръ, торопливо нападая ойною изъ легкихъ
фигуръ отвѣчаетъ: \
— А что вы скажете, объ этомъ дерзкомъ офицерѣ?
Сконфуженный офиглр- адъ слосго угла:
— Но клянусь вамъ. Иванъ Артемьевичъ: я съ
самыми честными намѣреніями.
На балу.
Нетанцующій господинъ подходитъ къ другому:
— Скажите, пожалуйста, знаете вы эту даму въ
бѣломъ?
— Немного.
— Какъ вы думаете, если пріударить, можно было
бы разсчитывать на успѣхъ?
— Къ сожалѣнію, не могу отвѣтить навѣрное: мнѣ,
какъ мужу, это извѣстно, конечно, меньше чѣмъ всякому
другому.
аИгривая» сценка.
— Папаши сегодня нѣтъ дома,—говорила барышня
входившему гостю. — Не хотите ли сыграть въ четыре
руки?
— аНу нѣтъ, подумалъ онъ: мы сыграемъ сегодня
совсѣмъ другую штуку...»
Объясненіе... поцѣлуй... папаша изъ боковой двери...
бурный разговоръ...
Финалъ:
— Не сыграть ли намъ свадьбу?
Это и было эпилогомъ хорошо сыгранной комедіи.
5І.
М. П. Ро»енгеймъ.
Свиданіе.
Онъ весело къ парку шагалъ,
Шепча: амнѣ богачка попалась!
Соврать я былъ долженъ, что мнѣ
Усадьба отъ тетки досталась! ъ
И, полная радостныхъ думъ,
Красотка въ аллею спѣшила:
«Про собственный каменный домъ—
Соврали мы съ мамою мило!..
Вотъ встрѣтились. аМилый мой Сержъ!»
—Голубка, мой ангелъ, Маруся!
«Летѣла обнять я тебя!»
—А я цѣловать тебя, дуся!
И ласкамъ они отдались,
Болтая про близкую свадьбу:
Онъ каменный домъ обнималъ
Она—обнимала усадьбу.
АЬл. Свифтъ.
53
Правила игры въ винтъ.
(Самое кратчайшее руководство).
Играй, но не проигрывайся.
Мудрое изреченіе.
Предисловіе. Въ виду ужасной повальной болѣзни,
именуемой «винтовою горячкою», разверзшей свои когти
надъ всѣми градами и весями нашего обширнаго оте-
чества и уносящей за собою многочисленныя жертвы—
здѣсь среди кипучей жизни многолюдныхъ городовъ,
тамъ среди глухого медвѣжьяго угла,—мы предлагаемъ
этотъ скромный и краткій трудъ на пользованіе всѣхъ,
одержимыхъ расположеніемъ въ упомянутой болѣзни.
Симптомы болѣзни. Главнѣйшія симптомы болѣз-
ни поддаются опредѣленію уже на извѣстномъ разстояній
отъ комнаты, гдѣ находятся больные. Они заключаются
въ слѣдующихъ возгласахъ (шипящихъ, крикливыхъ,
грозныхъ и пр.): «Это чортъ знаетъ что!».. Гдѣ у васъ
глаза были? ась?» «Старшая это, старшая!..» Да какъ
же вы, батенька, туза-то, туза не показывали?.. «Вамъ
бы въ бабки играть-съ!» «Да у васъ, М. Г., голова то
соломой набита!» и т. д. и т. д.
Замѣчанія общія: Непремѣнными спутниками
винтовой горячки являются слѣдующіе предметы: і) зе-
леный столъ, 2) четыре стула для страждующихъ
«жертвъ», з) двѣ полныхъ колоды картъ, 4) мѣлки,
5) игральныя щеточки.
Р. 8. Послѣднія, при отсутствіи ихъ въ налич-
ности, съ успѣхомъ замѣняются щетками платяными;
употреблять съ этой цѣлью щетки половыя или сапож-
ныя не рекомендуется.
Назначеніе упомянутыхъ предметовъ:
і) Столъ служитъ для картъ и для обозначенія на
немъ записей игры, а посему на него: а) не плюютъ,
Ъ) кулакомъ по немъ не ударяютъ, с) каррикатуры и
ругательныя слова мѣлкомъ на немъ не изображаютъ,
а) сукно не сдираютъ.
2) Стулья назначаются для сидѣнья на нихъ во
время игры, а не ломанія ихъ при какихъ-либо недо-
разумѣніяхъ.
3) Карты сдаютъ, снимаютъ, разбираютъ и т. д.,
но отнюдь ихъ не грызутъ, не рвутъ, не играютъ ими въ
«носки» и не швыряютъ при проигрышѣ въ физіоно-
мію партнеровъ. 4) Мѣлки не ѣдятъ, а по сему рюмки
водки ими не закусываютъ, носы партнерамъ при спо-
рахъ ими не сандалятъ, и употребляютъ ихъ, согласно
назначенію, для изображенія на сукнѣ соотвѣтствую-
щихъ цифръ. $) Игральныя щетки предназначены для
очищенія стола отъ лишнихъ записей, а посему слѣ-
дуетъ висковъ ими не приглаживать, а равно и усовъ
не расправлять.
Замѣчанія частныя. Въ число играющихъот-
нюдь не рекомендуется принимать тещу и свекровь, а тѣмъ
паче обѣихъ вмѣстѣ. Грудныхъ дѣтей, равно какъ
глухо-слѣпо-нѣмо-безрукихъ (одновременно) принимать
въ игру тоже не совѣтуется.
Собственно правила игры:
і) Внизъ крапомъ карты не сдавать.
2) При сдачѣ карты не передергивать, если только
сіе искусство сдающему въ совершенствѣ незнакомо.
Вообще, неумѣлыхъ карточныхъ фокусовъ за игрою
’’е производить.
3) При затруднительномъ ходѣ подглядывать въ
карты портнеровъ тоже строго запрещается.
4) При игрѣ «бить» можно, но только карту про-
тивника.
$) Спорить о правильности сдѣланнаго хода допу-
скается, но употреблять при этомъ трехсаженныя слова
возбраняется.
6) Если карты плохи, не смѣшивать ихъ съ картами
партнеровъ, не требовать пересдачи: это не принято.
7) Изъ кармановъ заготовленныхъ картъ другой
колоды въ сданныя карты не класть, ибо все равно
при розыгрышѣ игры сіе обнаружится и повлечетъ зд
собою только лишь непріятности.
8) Чужихъ взятокъ (партнеровъ противниковъ) не
загребать.
9) Играть съ партнеромъ-визави сообща, не значит ь
еще имѣть постоянное общеніе съ нимъ посредствомъ
ногъ, условныхъ знаковъ, въ видѣ чесанія переносицы, за
ухомъ, разсказахъ о славныхъ бубнахъ за горами, и проч.
іо) Когда упрекаютъ, что игрокъ «масти не пока-
залъ», то это не обозначаетъ, чтобы опъ при слѣдую-
щей сдачѣ раскрылъ партнеру свои карты.
и) Ромбусъ дѣлается всего лишь два раза, а по-
сему, при попыткѣ партнера сдѣлать его третій разъ, не
возбраняется бросить значительный взглядъ на шандалы.
12) Исключая сего случая, вообще нужно твердо
помнить, что шандалы ставятся на столъ для освѣще-
нія, а не для прогулки по головамъ партнеровъ.
13) Играя по двухсотой, не требовать при вы-
игрышѣ разсчета по десятой.
14) Избѣгать игры съ желѣзнодорожниками, ибо
они спеціалисты: «обвинтятъ» въ лучшемъ видѣ.
Кротъ.
Хорошій человѣкъ.
Къ нему пришелъ товарищъ нищій;
Далекихъ думъ и грезъ собратъ;
Просилъ его желудокъ пищи
И брюки жаждали заплатъ.
Принявъ пришельца безподобно,
По благодушью своему
Онъ разспросилъ его подробно
И далъ... совѣтовъ рядъ ему.
Подчасъ жестокость огорошить
Способна добрыя сердца.
Онъ какъ то шелъ и видитъ: лошадь
Извозчикъ хлещетъ безъ конца.
И вотъ порывъ души прекрасной
Во всемъ величьи онъ явилъ:
Слезу онъ пролилъ надъ несчастной
Затѣмъ извозчика... побилъ.
В. К-въ.
Изъ народнаго юмора.
і.
Ой. умру со злости
Разъ пошли мы въ гости
Всѣ идутъ толсты, пригожи,
У меня кости да кожа.
Всѣ то были прытки,
Скользнули въ калитки.
А я то молода
Не пролѣзла въ ворота.
II.
Въ городъ взялъ десять рублей,
А куда дѣвалъ, и не знаю ей-ей.
Рубль пошелъ туда, сюда,
Два нивѣсть куда.
Корову на базарѣ торговалъ
Семь рублей давалъ.
Вотъ коли сосчитать, да взвѣсить,
Такъ и вышли всѣ десять.
Не-Крыловъ.
54
Глупость.
О, глупость людская! По свѣту ты бродишь:
Въ чертогахъ богатыхъ, въ избѣ мужика,
Поклонниковъ всюду себѣ ты находишь,
Вездѣ ты отыщешь себѣ земляка.
Одѣта бываешь и въ шубахъ богатыхъ,
И рваный зипунъ на тебѣ иногда,
Въ каретахъ сидишь у людей тароватыхъ,
Пѣшечкомъ тащится съ тобой бѣднота.
' Повсюду пріятелей близкихъ имѣешь,
Лишь разумъ единственный врагъ у тебя;
Развязной бываешь, все сдѣлать ты смѣешь
И даже отвѣта не дашь за себя.
А. Татищевъ.
Торговый договоръ съ Германіей.
Съ нѣмцемъ хитрый заключили
Мы торговый договоръ,—
Въ батраки заполучили
Мы, вѣдь, нѣмца съ этихъ поръ.
Онъ теперь намъ поставляетъ
Все издѣліе свое,
А отъ насъ онъ получаетъ.
Дрянь одну лишь да сырье.
Мы даемъ ему мякину
Онъ въ обмѣнт» намъ кружевъ шлетъ,
Мы простую шлемъ щетину,
Онъ намъ щетки продаетъ.
Кожи разныя сырыя
Мы ему обмѣнно шлемъ;
А въ обмѣнъ-то дорогіе
Отъ него мѣха беремъ.
Мы дрова ему мѣняемъ
Онъ даетъ желѣзо, сталь;
Если бревна посылаемъ,—
Онъ за это намъ—рояль.
Мы горохъ ему смѣняли,
Онъ намъ фрукты за горохъ,
Мы гусей ему послали,—
Онъ намъ—страсбургскій пирогъ.
Посылаемъ ленъ не въ дѣлѣ,—
Онъ бѣлье намъ шлетъ сейчасъ;
А пошлемъ пеньки, кудели,—
Онъ веревку шлетъ для насъ.
Если кости отъ обѣда
Остаются, шлите всѣ,
И за это отъ сосѣда
Получайте фрикасэ.
И какую-бы бездѣлку
Не послали,—дурень радъ,—
Тотчасъ пуститъ въ передѣлку
И въ обмѣнъ намъ цѣлый кладъ.
А доплаты гдѣ какія,—
Нѣмцы золотомъ берутъ...
Но, вѣдь, золота въ Россіи
Нынѣ куры не клюютъ.
Григорій новорожденный.
Торговцы и покупатели.
і.
Дама. Позвольте мнѣ фунтъ сахару, только, пожа-
луйста, «оптомъ»—я слыхала что «оптомъ» всегда
дешевле.
И.
Купчиха (читаетъ ьъ «Нов. Вр.» статью о маргари-
новомъ маслѣ).—Ишь его, стрекулистъ расписался...
Точно и въ самомъ дѣлѣ, не вѣсть что въ томъ са-
момъ маргаринѣ. Вонъ кадетскій экономъ, кажись по-
нимающій, а иного масла, какъ маргариновое, ни-
когда не покупаетъ. Очинпо, говоритъ, полезно оно
для здоровья, да и кадеты наши, говоритъ, иного ѣсть
не хотятъ, какъ маргариновое.
III.
Чиновникъ.—Что-жъ этотъпортфейльдостато-
чно крѣпокъ?
Приказчикъ (бойко). Будьте спокойны, сударь,
будетъ служить, пока не износится.
Чиновникъ. То то!.. Хорошо кабы такъ, а то
вонъ прошлый черезъ недѣлю развалился.
IV.
Дама. Позвольте мнѣ стихотворенія Надсопа,
только пожалуйста, безъ пересылки, а просто въ пе-
реплетѣ.
V.
Покуп. Сколько съ меня слѣдуетъ?
П р и к а з ч. Какъ разъ рубль двадцать три ко-
пѣйки, Ваше—ство.
VI.
Покуп. Да это вовсе не Попова чай, а какого-то
Шелгукова.
П р и к аз ч. Будьте безъ сумдѣнія, Ваше—ство, это
самый настоящій Поповскій, только нашей развѣски-съ...
А.
За винтомъ.
Четверо играющихъ:
— Пики.
— Пасъ.
— Двѣ пики.
— Два безъ козырей.
— Три пики.
— Пасъ!
— Маленькій шлемъ на пикахъ.
— Паасъ!!!
— Большой шлемъ на пикахъ!
— Послушайте, Иванъ Ивановичъ, я все время
пасовалъ... Отвѣтственность за эту игру вполнѣ па-
даетъ на васъ... Если мы останемся безъ одной... я
дамъ вамъ по физіономіи!
— Гм... въ такомъ разѣ, чтобъ этого не случилось,
получите отъ меня плюху первымъ!
— Господа, господа, такъ нельзя, надо сперва
съиграть этотъ шлемъ, а тогда ужъ драться!
— Извпните-съ! Послѣ полученной мной оплеухи,
я продолжать игру не желаю: поѣду въ клубъ соста-
вить себѣ новую партію!
55
Смѣтливый малый.
— Эээ... скажите пожалуйста, вы тотъ самый Ива-
новъ...
— Тотъ самый, ваше—ство.
— Позвольте, вы не дали мнѣ докончить вопроса,
а ужъ отвѣчаете...
— Виноватъ, ваше—ство, но, если не ошибаюсь,
вамъ угодно было спросить меня, тотъ ли я Ивановъ,
съ женой котораго вы изволили вчера познакомиться
у Коркиныхъ.
— Гм... ваша правда... я именно объ этомъ и хотѣлъ
васъ спросить... вы весьма догадливы. Ну, а скажите,
пожалуйста, когда...
— Въ половинѣ девятаго, ваше—ство...
— То есть, что это въ половинѣ девятаго?
— Въ половинѣ девятаго я ухожу обыкновенно
въ клубъ... Вѣдь, если не ошибаюсь, вамъ объ этомъ
угодно было меня спросить...
— Гм... однако вы весьма и весьма сообрази-
тельны. Представьте, я именно объ этомъ и имѣлъ на-
мѣреніе спросить у васъ, только нѣсколько въ иной
формѣ... А какую, скажите пожалуйста...
— Двѣсти рублей-съ...
— Какъ-съ?
— Вѣдь, ваіііе—ство, какъ мнѣ показалось, имѣли
намѣреніе спросить меня, какую я въ послѣдній разъ
получилъ награду...
-- Да вы, чортъ возьми, совсѣмъ оракулъ какой-то!..
Я именно про послѣднюю награду и хотѣлъ спросить
васъ... Нѣтъ, вы мнѣ положительно нравитесь, молодой
человѣкъ, -вы геніально сообразительны, и я васъ
двину впередъ... даю вамъ въ этомъ слово!
— Радъ стараться, ваше—ство!
Б. М.
Слышала новость?
Чепуха.
Ночь тиха. Вареный ракъ
Съ синей бородою
Надѣваетъ бѣлый фракъ
Лѣвою' ногою.
Въ лапки флейту онъ беретъ
Изъ слоновой кости
И, задумавшись, идетъ
Къ милой дѣвѣ въ гости.
Видитъ: дѣва съ индюкомъ
Страстно распѣваетъ
И Шекспира пятый томъ,
Снявъ съ ноги, бросаетъ.
Закипѣла въ ракѣ кровь,
Хоть и былъ вареный,
«О, коварство! О! любовь»
Шепчетъ онъ, смущенный...
Ночь тиха. Вареный ракъ
Горько слезы точитъ.
Скинулъ брюки, скинулъ фракъ,
Застрѣлиться хочетъ.
Когда мы заполняли эти страницы, пере-
сматривая томы «Стрекозы», умеръ ея издатель
Г. Г. Корнфельдъ. Дѣло изданія, вѣроятно,
перейдетъ въ руки наслѣдниковъ и журналъ
будетъ продолжать свое славное существованіе
подъ руководствомъ того же даровитаго Буквы.
Шутъ,
(Съ 1878 г.—до нашихъ дней).
Два года спустя появился «Шутъ», при-
надлежащій сначала Д. Есипову, а затѣмъ
вскорѣ перешедшій къ Р. Р. Голике, который
и по настоящее время подписывается подъ нимъ,
какъ редакторъ-издатель.
Журналъ «Шутъ», мѣняя редакторовъ, до-
вольно часто мѣнялъ и свою внѣшность, и со-
держаніе.
Въ то время, какъ «Стрекоза» и «Осколки»,
разъ создавъ физіономію, уже не мѣняли ее въ
теченіе всего времени,—«Шутъ» являлся и об-
личительнымъ журналомъ, и просто шутомъ, и
журналомъ порнографіи — всѣмъ псочереди,
пока не нашелъ въ лицѣ г-жи Яковлевой талант-
ливаго редактора, сумѣвшаго привлечь лучшихъ
юмористовъ-худож никовъ и съ этой поры ста-
новится едва ли не лучшимъ по остроумію,
бойкости и рисункамъ журналомъ. Въ художе-
ственномъ отношеніи особенно привлекаютъ
теперь вниманіе рисунки въ жанрѣ нашихъ
лубочныхъ картинъ, иллюстрирующихъ былины,
пѣсни и сказки.
Такъ, въ этомъ журналѣ черезъ весь годъ
прошли иллюстраціи къ «Коньку Горбунку»,
имѣвшія въ свое время большой успѣхъ.
Въ первый годъ изданія помѣщена была та-
лантливая и злая каррикатура подъ заглавіемъ «На
мель сѣла, голубушка»! Пародируя знаменитую
картину Рѣпина, «Бурлаки», художникъ изобра-
зилъ современныхъ ему литераторовъ. Впереди
тянутъ бичеву Лѣсковъ и Нем.-Данченко, за
ними — Боборыкинъ, Мачтетъ, Авсѣенко и
другіе.
Но этимъ и ограничивается художествен-
ная часть изданія. Другіе рисунки первыхъ
лѣтъ изданія грубы и даже пошлы, —но что
касается литературной части, то она была по-
ставлена довольно хорошо съ самаго /ачала
Въ журналѣ изъ литературнаго матеріала съ
первыхъ-же лѣтъ можно отыскать немало остро-
умныхъ стихотвореній и прозы, при чемъ, какъ
и вездѣ, стихотворенія преобладаютъ.
Мысли и изреченія.
— Семья, — это такая пріятная йещь, что почти
всѣ имѣютъ по двѣ семьи. (Докурилъ).
— Общественныя бѣдствія тѣмъ пагубнѣе, что они
никогда не научаютъ и не исправляютъ.
(Боастъ)
— Сороками называютъ болтливыхъ женшинъ, и
всегда неучтиво называютъ... по отношенію къ соро-
КаМЪ‘ (Декурсель).
— Ссора это — разговоръ между мужемъ и
жен0Й' (Декурселъ).
— Быть благоразумнымъ въ несчастьѣ,—это умѣть
бѣгать по льду. (Сократъ).
— Бойтесь того, кто васъ боится.
(Персидская пословица).
НАША ЛИТЕРАТУРА.
На мель сѣла, голубушка.'
Большая часть честныхъ женщинъ подобна зары-
тому кладу, который находится въ безопасности, потому
что его никто не ищетъ. (ЛаРошфуко).
— Если бы исполнять всѣ человѣческія желанія,
земной шаръ сталъ бы адомъ. (Боастъ)
— Молодой ангелъ съ годами дѣлается старымъ
чертомъ. (Нѣмецкая пословица).
— Жизнь скупца есть комедія, въ которой -аппло-
дируютъ только послѣднему явленію.
(С. Дюбе).
— Разлука уменьшаетъ маленькія страсти, и увели-
чиваетъ большія, подобно тому, какъ вѣтеръ гаситъ
свѣчи и раздуваетъ пожаръ. (ЛаРошфуко).
Ружье это — родъ рѣзца, весьма остраго, употреб-
ляется при производствѣ географическихъ картъ.
(Декурселъ).
— Уменьшающія вину обстоятельства, — средство
наказывать преступника такъ, чтобы не отбивать у
него охоты къ своему рсмсслѵ.
(П. ну
57
8
— Невѣжда врагъ самъ себѣ; какимъ же образомъ
онъ можетъ быть чьимъ нибудь другомъ?
(Турецкая пословица).
Изъ альбома сумасшедшаго,
і.
На дорогѣ, позабытый,
Брошенъ красненькій цвѣточекъ,—
Ярко, красненькій... такъ много
На стеблѣ листочковъ, почекъ...
Стражъ, порядка охранитель,
Подобралъ цвѣтокъ изъ пыли,
И его себѣ въ петлицу,—
— Что вы, другъ мой,— это вы ли?..
«Красный, красный, красный, красный!»
Ишь обрадовались, черти!
— Какъ все мудро въ этомъ мірѣ,
Шепчутъ дѣвы... Мудро—вѣрьте..
И.
Вотъ, коляска... Пара сѣрыхъ...
Дамы двѣ, и два мужчины,
Кучеръ пятый... Всѣхъ то сколько...
Двѣ скотины... двѣ скотины...
Отчего же эта пара
Вся въ поту!., а остальные!..
Два скота пять штукъ волочатъ...
Ай-ай-ай, скоты какіе!..
Ѵгоіа ігісоіог.
На пожарѣ.
Въ сердцѣ Катеньки пожаръ,
Щечки разгорѣлися,
Отъ головки пышетъ жаръ,
Ушки раскраснѣлися;
На коралловыхъ устахъ
Дышутъ струйки знойныя,
Заметались впопыхахъ
Грудки безпокойныя;
Ахъ! какъ жарко отъ огня
Взора лучезарнаго...
Катя, Катя! дайте я
Обращюсь въ пожарнаго.
Сантимент. юмористъ.
Печальная любовь.
(Пѣсенка блондинки).
Помогите, добры люди,
Научите, какъ мнѣ быть:
Сердце рвется вонъ изъ груди,
'Сердцу хочется любять.
Сердце рвется, страсть питая,
Но судьба моя горька:
Рано вышла, молодая,
За блондина муженька.
Мужъ блондинъ и я блондинка,
Вдругъ является брюнетъ,
Въ жизни этой не новинка—
Я влюбилась въ цвѣтѣ лѣтъ.
Знаетъ онъ, но вотъ кручина ..
Ну, а если, господа,
Отъ блондинки и блондина...
Нѣтъ,—бѣда! бѣда! бѣда!
Я прошу у васъ совѣта:
Научите, какъ мнѣ быть,
Научите, какъ брюнета
Мнѣ въ блондина превратить.
Сентимснт. юморисп.ъ.
Идеальный красавецъ.
(Вниманію любительницъ мужской пластики).
Весьма, другъ, былъ бы ты красивъ
Когда бы не былъ ротъ твой кривъ,
А правый глазъ ужасно косъ,
И не имѣлъ бы видъ твой носъ
Въ печи сушеной долго груши,
Да не торчали-бъ страшно уши;
Вдобавокъ не былъ кривоногъ,
На волосъ меньше—кособокъ;
Къ тому жъ—будь щепки чуть толстЬп!
Ты-бъ Аполлономъ былъ, ей-ей.
Бездомный.
Странный случай.
Ужасный случай съ Олей
Произошелъ надняхъ,
Навелъ на всѣхъ сосѣдей
И панику, и страхъ.
Сидѣли за обѣдомъ
Всѣ чинно за столомъ,
Вдругъ Оля подавилась
Поджаренымъ блиномъ...
Закашлялась бѣдняжка,
Слегла въ постель, лежитъ..
Не шевелится вовсе,
Потерянъ аппетитъ...
И колики, и боли
Въ желудкѣ и бокахъ,
Не можетъ вспомнить Оля
О роковыхъ блинахъ.
Вдругъ черезъ двѣ недѣли
(Дивись, честной народъ!)
Внезапно утромъ Олѣ
Сыночка Богъ даетъ.
«Какъ странно!—съ изумленьемъ
Какой-то врачъ сказалъ,—
Я о подобныхъ фактахъ
Ни разу не слыхалъ!»
С. К-ъ.
Обуялъ насъ повальный недугъ,
Отъ лачугъ до палатъ бельэтажа,
Дѣло валится вовсе изъ рукъ
И царитъ повсемѣстная кража.
Словно пьяный, холопскій загулъ.—
Насъ преслѣдуетъ всюду растрата
Ни въ отца мы не вѣримъ, ни въ брата
И огуломъ кричимъ: караулъ!..
Маска.
Краткій романъ.
Встрѣча. Поцѣлуй.
Свидѣтели. Мамаша.
«Исаія Ликуй!»
И... заварилась каша...
—ъ.
58
Коротко и ясно.
Марья Петровна вздыхала:
«Я-ли люблю тебя мало?
«Я-ли не жду твоей встрѣчи?
«Иль не бѣлы мои плечи?
«Иль не черны мои косы?
«Иль не стройно мое тѣло?»
Онъ процѣдилъ:—«На-до-ѣ-ло».
Мефистофель съ Поповой юры.
Если...
Коль тебѣ да взгрустнется порою,
Забѣги только въ келью мою—
Я сейчасъ же гитару настрою
И веселую пѣсню спою.
Если холодно станетъ — скорѣе
Посѣти, моя крошка, меня—
Поцѣлуй мой огня горячѣе
И въ душѣ моей много огня.
Но когда голодна ты, то въ это
Время, другъ мой, тебя не зову,—
На правахъ юмориста-поэта.
Самъ я впроголодь вѣчно живу’.
Вафіп.
Коты.
Я не сплю, гляжу въ окошко,
И на крышѣ вижу - котъ
«Серенады передъ кошкой
Что есть мочи задаетъ.
Этотъ голосъ дикъ и гадокъ,
Нарушаетъ онъ покой...
Чортъ возьми, да гдѣ-жъ порядокъ,
Что-жъ молчитъ городовой?...
Но рѣшенье ужъ готово
Вся загадка здѣсь ясна:
Имъ—котамъ—свобода слов
Безграничная дана.
Восточный человѣкъ.
Противорѣчія.
— Вашъ романъ не можетъ быть напечатанъ. Мы
держимся совсѣмъ другого направленія. Къ тому же и
не отдѣланъ онъ. Кромѣ того, длиненъ. Вѣдь у насъ
газета, а не журналъ.’ Неудобно.
— Но я предлагаю его безъ гонорара.
— Да? Въ такомъ случаѣ, надо подумать... Да и
думать нечего... Мы пустимъ его по понедѣльникамъ...
Даже можно два фельетона въ недѣлю: по понедѣль-
камъ и четвергамъ. Въ лѣтнее время публика не взыска-
тельна. Да онъ и не очень плохъ. Сальце тамъ... но
публика это даже любитъ...
— Вашъ братъ женился на Маринѣ Ивановнѣ? Какъ
это дико! Развѣ вы не знаете, что она... Сначала этотъ
банкиръ—еврей... Потомъ старикъ Пентюховъ...
— Положимъ... что это такъ, но старикъ даетъ за нею
шестьдесятъ тысячъ приданаго.
— А! Это другое дѣло. Тогда есть разсчетъ.
— Извините, но ваше дѣло, почтеннѣйшій, некраси-
вое дѣло: вы подожгли и обокрали. Я вполнѣ увѣренъ,
что никто не возьмется защищать васъ передъ судомъ
даже за пять тысячъ.
— Я предлагаю десять.
— Десять?!. Ну это совсѣмъ особь—статья... Пере-
дайте мнѣ ваше дѣло. Ничего, будьте покойны. Какъ
нибудь вывернемся.
Алоэ.
Доказательство подлинности.
Старушка проситъ лавочника прочитать ей письмо
сына. Тотъ начинаетъ разбирать трудноразборчивую руко-
пись: «Ма—ма—матушкѣ лю—любезной на—на—нашей».
— Ну, вотъ, вотъ!—радостно восклицаетъ старушка.
—Это отъ него; вижу, что отъ него, голубчика: онъ еще,
когда дома былъ, такъ все заикался сердечный.
Лорелея.
Романсы въ передѣлкѣ.
і.
«Вотъ на пути село большое»,
Изба знакома мужику—
Его забилось ретивое,
И онъ подъѣхалъ къ кабаку.
II.
«Соловей мой, соловей»,
Межъ таинственныхъ вѣтвей
Сколько глупостей, ей - ей,
Слышишь въ жизни ты своей!
III.
«Не пой, красавица, при мнѣ»!
Твои ужасны завыванья—
Напоминаютъ мнѣ они
Звѣрей голодное рычанье.
VI.
«Прости! Не помни дней паденья»!..
Онъ ей поетъ на всякій ладъ—
А въ результатѣ ихъ «сближенья»
Уже полдюжины ребятъ!
59
V.
«Увижу ли его,
Красавца моего?..»
—Конечно, дура, нѣтъ:
Его простылъ и слѣдъ!
Ал. Си—цкій.
Досадно.
Ночка лѣтняя! какъ ты свѣтла и ясна,
Какъ заманчива прелесть твоя!
Подъ твоимъ обаяніемъ мнѣ не до сна,
Гакъ займусь-ка поэзіей я!
Въ ночь такую, навѣрно, я буду рѣчистъ,
Напишу и умно, и остро!..
Долго, долго смотрѣлъ я на бѣленькій листъ,
Долго, долго кусалъ я перо...
Вдругъ стихи полилися, искрясь, какъ Клико,
Безъ запинки, безъ тѣни труда!
Я и самъ удивился себѣ: такъ легко
Не давался мнѣ стихъ никогда.
Но, когда перечелъ за куплетомъ куплетъ
Я стихи, то втупикъ даже сталъ:
Оказалось, что ихъ же за нѣсколько лѣтъ
Уже кто-то другой написалъ!
Баловнгікі.
Не безпокойтесь. Никто не узнаетъ.
Кто онъ?
Двѣ дѣвицы,
Двѣ сестрицы
Вечеркомъ однажды шли.
Онъ тревожно,
Осторожно
Шелъ за ними невдали.
Знаешь, Ада?
Два-три взгляда—
И попасться можетъ онъ;
Онъ плѣнится,
Соблазнится,
Глядь: знакомство,—и влюбленъ.
Ада громко:
«Удеремъ-ка!
То портной папашинъ, звѣрь.
И стремится
Онъ добиться,
Гдѣ папа живетъ теперь».
Ладо,
Мой идеалъ.
Я до сихъ поръ не сочетался бракомъ,
Хотите вы узнать мой идеалъ?
При поискахъ и при стараньи всякомъ
Я до сихъ поръ его не отыскалъ:
Во-первыхъ, я, конечно, не урода.
Красивую жену хочу имѣть,
Ей 22 я назначаю года
(Хорошему плоду даютъ созрѣть);
Еще есть важный пунктъ: до фортепьяно
Она совсѣмъ касаться не должна
(Нерѣдко роль домашняго тирана
Играетъ музыкальная жена);
Затѣмъ она должна быть и богата
(Мы будемъ жить, приданое храня).
И, наконецъ, немножко... глуповата
(А то она не выйдетъ за меня).
* * Ладо.
*
У ивы прибрежной стояла она,
И капали тихія слезы...
А въ небѣ спокойно горѣла луна,
И въ берегъ, журча, ударяла волна—
И тихо шептались березы...
И въ свѣтлыя волны, тоскою полна,
Кольцо она бросила въ море—
И стономъ была смущена тишина!
О чемъ же стонала, рыдая, она?!.
А вамъ, господа, что за горе?!.
Въ бу Фетѣ
— Человѣкъ! рюмку водки и бутербродъ съ сы-
ромъ. Только, смотри, съ настоящимъ швейцарскимъ!
— Слушаюсь-съ!
Черезъ пять минутъ:
— Человѣкъ! это что-же такое?
— Бутербродъ-съ!
— Да вѣдь я же велѣлъ подать съ сыромъ)
— Такъ точно-съ!
— Такъ гдѣ же сыръ-то?
— Позвольте-съ... Это, изволите видѣть, сыръ то
у насъ настоящій швейцарскій, съ большими дырками,
такъ на вашъ бутербродецъ, должно быть, какъ разъ
дырка пришлась.
Новые верхи.
Верхъ храбрости—спать всегда въ жерлѣ заряженой
пушки и завтракать пироксилиновыми бомбами.
Верхъ скромности—не рѣшиться раздѣться въ при-
сутствіи бубновой дамы.
Верхъ учености—съѣсть на какомъ-нибудь предметѣ,
настоящую собаку съ шерстью.
Верхъ скептицизма — подозрѣвать, что собственный
носъ не есть носъ, а фальсификація.
Верхъ быстроты—прибѣжать домой за полчаса раньше
своей тѣни.
Мопсъ.
— 6о —
Приторная любезность.
Два господина встрѣчаются на улицѣ:
— Здравствуйте-съ!
— Здравствуйте-съ!
— Одолжите мнѣ папиросочку!
— Пожалуйста, сдѣлайте милость!
— Благодарю васъ!
— Благодарю васъ за то, что вы меня благодарите.
— Въ такомъ случаѣ, благодарю васъ, что вы меня
благодарите за мою благодарность!
— Тогда благодарю васъ, что вы меня благодарите,
за то, что я васъ благодарю за вашу благодарность.
— Дуракъ!
— Оселъ!!
Ни—къ.
Практичный юноша.
Вещица золотая
Лежала на столѣ;
Крутилъ усы густые
Онъ съ думой на челѣ:
«Вотъ результаты лѣта,
Ихъ надо подсчитать:
Шесть брошекъ, два браслета,
Да колецъ штучекъ пять.
Все это сувениры
На память (смѣхъ одинъ!)
Отъ Зины, Мани, Миры,
Отъ Сони и Ыасііпе.
Философомъ степеннымъ
Могу я разсуждать,
.Какъ благомъ «драгоцѣннымъ»
Любовь не называть,
Когда теперь такъ чудно
За эту близость душъ
Въ ближайшей кассѣ ссудной
Дадутъ солидный кушъ».
Ладо.
УСПОКОИЛЪ.
Еврей сапожникъ принесъ заказавшему сапоги. Тотъ
началъ ихъ примѣривать и чувствуетъ, что они малы:
— Послушай, эти сапоги мнѣ малы! Я въ нщсь хо-
дить не могу! '
— Фай, жацѣмъ вамъ ходить, ви такой большой ба-
а .нъ, вамъ «надо на извощикахъ ѣхать!..
Бриллъ.
Привычка.
Двое франтовъ молодыхъ
Испытали огорченье
Имъ пришлося у родныхъ
Провести все воскресенье.
Пусть весьма хорошъ обѣдъ,
Много барышенъ, что проку,
Если скачекъ близко нѣтъ
И тотошка такъ далеко. ’
Ни прогулки въ темный лѣсъ,
Ни крокетъ—прогнать заботу /
И внушить имъ интересъ /
Не могли ни на іоту.
Лишь горѣлки привлекли
Взоры жителей столицы:—
Чуть касался земли
Пробѣжали двѣ дѣвицы.
«Знаешь, что я предложу;
* Дернемъ ставку небольшую—
Я за рыжую держу».
— Ну, а я за... вороную.
Юн. Ювеналъ.
Правила утонченнаго кокетства для дамъ
порядочнаго круга.
Таліей надо маневрировать умѣло, чтобъ ни одно
ея движеніе или уклоненіе отъ перпендикулярной ли-
ніи не проходило для мужчинъ безслѣдно, и оставляло
въ сердцахъ хотя искру любовнаго трепета.
Шею и грудь можно показывать на балахъ и вече-
рахъ, но только тѣмъ, у кого сіи части тѣла бѣлы и
полны. Сухопарую желтую или красную шею лучше
прятать подальше, а если уже приходится показывать,
то только въ фальцифицированномъ видѣ.
Игра шеей и бюстомъ составляетъ высшую школу
женскаго кокетства, а потому тѣмъ дамамъ, у кого этц
предметы прекрасны—надо умѣло и талантливо утили-
зировать ихъ достоинства.
Многія дамы любятъ носить кдрсетъ очень высоко,
чтобы этимъ показать, что у нихъ большая грудь. Не
этотъ обманъ сейчасъ же обнаруживается, если по-
смотришь на даму сзади.
Ножки можно показывать только хорошенькія...
Дамы, у которыхъ ножки слегка напоминаютъ ножищи
бегемота,—должны ихъ стараться прятать и по возмож-
ности не выходить гулять въ дождливую погоду.
Улыбка много способствуетъ женскому успѣху... если
у дамы зубы хорошіе. Увы! если нѣтъ, то, тезсіатез,
лучше прячьте улыбки ваши въ карманы.
Пожиманіе плечами—весьма соблазнительная мѣра
для воздѣйствія на сердца мужчинъ. Если у дамы хо-
рошія, круглыя плечи, то пожиманіе ими всегда произ-
водитъ на мужчинъ свое пріятное дѣйствіе, какъ во-
обще всякое красивое движеніе женскаго тѣла.
Ногти надо держать въ полномъ порядкѣ и безъ
траура, даже во время семейныхъ несчастій. Траурные
ногти идутъ только царапающейся тещѣ.
Зубы надо держатъ въ порядкѣ, и на мѣсто выпав-
шаго—сейчасъ-же слѣдуетъ вставлять новый.
Въ танцахъ надо не забывать, что прикосновеніе
играетъ огромную роль въ любви,
Танцовать надо съ огонькомъ, однако не злоупотре-
бляя этимъ, такъ какъ канканъ въ Россіи запрещенъ.
Дарить поцѣлуи слѣдуетъ безотчетно, страстно, и
незабвенно: холодные попѣлуи слѣда не оставляютъ,
и лучше ихъ попусту не разбрасывать.
Объясняться въ любви — первой не слѣдуетъ; но
авансы дѣлать—обязательно.
— 6і —
Авансомъ называется: оставить нѣсколько долѣе свою
руку въ рукѣ кавалера, подмигивать ему глазами, зна-
чительно улыбаться, садиться къ нему поближе, слегка
касаясь кавалера своимъ платьемъ, устраивать свида-
нія и т. п.
Карасубазарецъ.
Въ клубѣ.
— Вы, стало быть, не отдадите мнѣ сегодня про-
игранныхъ вами двадцали семи тысячъ?
— Я же вамъ сказалъ, что у меня нѣть при себѣ
такихъ денегъ! •
— Такъ когда же я могу надѣяться получить ихъ
съ васъ?
— Когда, когда!.. А я почему знаю когда?... У меня
вонъ за комнату два мѣсяца не плачено, а въ карманѣ
то всего тридцать пять копѣекъ!.. Что вы, въ самомъ
дѣлѣ, привязались ко мнѣ?!. Обыграли человѣка на
такую сумму, да еще надъ его душей стоите!.. Оставьте
меня, пожалуйста, въ покоѣ, а не то я дежурному
старшинѣ пожалуюсь, и попрошу его вывести васъ изъ
клуба.
Ап. Белъвсдсрскій.
Смѣлѣй, молодой человѣкъ!
Будьте мужчиной.
Новый характеръ, котораго держатся и по
сіе время, журналъ принимаетъ съ 1898 г. Въ
этомъ году онъ для чего то издавался на двухъ
языкахъ—на родномъ и французскомъ—но за-
тѣмъ. оставилъ эту затѣю.
Въ настоящее время пересматривать журналъ
такъ же интересно, какъ и читать.
Текстъ не уступаетъ рисункомъ въ остроуміи:
Воспоминаніе
Я въ лодкѣ сидѣлъ надъ рѣкою;
Качалась на кручѣ сосна,
Качались ракиты порою,
Качалась на рѣчкѣ луна;
Качалась нарядная пташка,
Съ удобствомъ усѣвшись на сукъ.
На травкѣ качалась букашка
На зрѣющемъ колосѣ жукъ,
Качалися тѣни ночныя,
Качалась подъ лодкой вода.
И я до зеленаго змія
Въ ладьѣ накачался тогда!
Мрачный Штурманъ.
Новожѳнъ.
Чортъ въ аду позавидовалъ мпѣ
(Въ 40 лѣтъ я еще не женился),
Обо мнѣ доложилъ сатанѣ,
А затѣмъ самъ въ капотъ нарядился;
Сдѣлалъ вырѣзку четверти въ три,
Чего не было сдѣлалъ изъ ватки,
Сталъ внезапно румянѣй зари,
Веселѣй бѣлогрудой касатки.
Онъ ходилъ у квартиры моей,
Улыбался, и строилъ мнѣ глазки,
И звенѣлъ, какъ въ саду соловей,
И сулилъ мнѣ чертовскія ласки,
Сталъ глупѣе я съ этого дня,
Наконецъ, какъ мальчишка влюбился,
А на-дняхъ,—пожалѣйте меня!—
Я на дьяволѣ этомъ женился!
Мрачный Штурманъ.
Муза.
Нынче въ гости ко мнѣ моя муза зашла
(Я былъ радъ милой дамѣ, конечно!)
Надъ губами лукаво вуаль подняла
И затѣмъ засмѣялась безпечно:
—«Ну, веселый поэтъ, поздравляю съ весной:
По дорогѣ купила вуаль я—
А не то загоришь! погляди-ка, метлой
Дворникъ платье испачкалъ, каналья,
Ну-съ, садитесь къ столу и пишите сонетъ:
Такъ и такъ, молъ, весна прилетѣла»...
И за письменный столъ сѣлъ усталый поэть,
Ибо муза ему повелѣла
Двѣсти строкъ за единый присѣстъ написать
Ей на зонтикъ хотя и ботинки,
Угрожая иначе немедля сбѣжать
Къ торгашу на апраксиномъ рынкѣ.
Мрачный штурманъ.
Марго.
По Марго весь курсъ сначала
Я въ гимназіи прошла,
Но простѣйшія начала
Я осилить не могла.
Я была идеалисткой,
Я мечтательной была,
Но къ тасіате Марго модисткой
Ради бѣдности пошла.
Разъ «онъ» былъ вдвоемъ со мною...
Тайны сердца своего
Онъ ввѣрялъ съ нѣмой мольбою
За бутылкою Марго.
Вкусъ вина тогда узнала,
Страсть мнѣ сердце обожгла,—
Все, чего не понимала,
Все тогда я поняла...
Симоне Херроне.
Навожденіе.
(Баллада).
Въ часъ ночного полумрака,
«Изъ далекихъ чудныхъ странъ»,
Воротился мужъ-гуляка,
Несовсѣмъ, но... сильно пьянъ.
62
Съ одного удара
ВсѣХъ ихъ губитъ Клара.
Мужъ графини Клары
Графъ Рауль зовется...
Слухъ кругомъ несется,
Что онъ ей не пара:
Низенькій и тонкій...
Голосишко звонкій...
Словно какъ у бабы
Плеча, руки слабы...
Словомъ, графъ Рауль
Передъ Кларой нуль.
Магтопщие.
Скороговорка.
Гдѣ растутъ олеандры и мирты,
Не мечталъ ли ты съ милой Анетъ?
Не шепталъ ли ей нѣжно: «мой міръ ты!»
А Анетъ отвѣчала: «о, нѣтъ!»
И далёко, далёко не Веста,
Прочь ушла отъ поэта невѣста.
Али Экберъ.
Онъ точитъ ножъ.
(Декадентское страшное стихотвореніе).
...Онъ точитъ ножъ... Къ чему? Зачѣмъ?..
Съ свирѣпымъ взглядомъ, дикъ и нѣмъ...
И рожа—злѣйшая изъ рожъ...
Онъ точитъ ножъ,
Онъ точитъ ножъ...
И какъ узнать, кто онъ таковъ?..
Быть можетъ, новый Пугачевъ?
О, на убійцу онъ похожъ!..
Онъ точитъ ножъ,
Онъ точитъ ножъ!
Въ его я душу не проникъ—
Быть можетъ просто онъ мясникъ,
Но все же страшно!.. Для чего-жъ
Онъ точитъ ножъ?..
Онъ точитъ ножъ!
Мопіа$паг(1 й %гапсІ роі^пагй.
Иронія судьбы.
(Современная балада).
На улицѣ шумной и бойкой
Трактирчикъ недавно стоялъ—
Веселый буфетчикъ за стойкой
Привѣтливо гостя встрѣчалъ.
Оріанъ тамъ гудѣлъ громогласно,
Повсюду веселье—глядишь;
Хозяинъ дѣла велъ прекрасно,
Оікладывалъ крупный барышъ.
Вблизи—магазинъ бѣлошвейный
Лѣтъ двадцать, должно быть, стоялъ.
Товаръ самый первостатейный
Всегда магазинъ предлагалъ.
Хозяйка деньгу наживала,
Всѣмъ это бросалось въ глаза!
Въ Гостиный она поставляла
Крахмальныхъ рубашекъ воза.
И что же? Судьба подсидѣла
Обоихъ. Теперь они—голь.
Его «монополія» съѣла,
Ее погубилъ «монополь».
Безмолвная тѣнь.
(Страшное стихотвореніе).
...Безмолвная тѣнь
Во мглѣ подъ окошкомъ прошла...
Какъ страшно!.. Сгущается мгла...
И гаснетъ тускнѣющій день—
И чья-то безмолвная тѣнь
Во мглѣ подъ окошкомъ прошла...
...Безмолвная тѣнь—
Не житель ли тихихъ могилъ?!.
И какъ его дворникъ пустилъ?..
Отъ страха стою я, какъ пень...
Никакъ не пойму, что за тѣнь,'"
И какъ ее дворникъ впустилъ?!.
Мопіа^пагп й %гапсІ роі^пагЛ
Та, да не та.
(Сценки).
Пріемъ больныхъ въ земской больницѣ.
Изъ толпы выходитъ мужитъ въ рваномъ полушубкѣ,,
а за нимъ баба, и оба падаютъ передъ врачемъ ницъ.
— Встаньте, встаньте! Что вамъ нужно?—обращается
къ нимъ врачъ.
— Спаси, ваше сіятельство!—вставая и поднимая
бабу, говоритъ мужикъ.
— Кого? Въ чемъ? Говори!
— Вотъ бабу, ваше сіятельство.
— Чѣмъ она нездорова?
— Да она то сама здорова.
— А кто же нездоровъ у васъ?
— Да хозяйка, ваше сіятельство.
• — Гдѣ же твоя хозяйка?
— Да вотъ она сама, ваше сіятельство.
— Ну, чѣмъ же она нездорова, я спрашиваю?
— Да она сама то здорова.
— Тьфу! Нѣтъ ли тутъ кого потолковѣе? — обра-
щается врачъ къ больнымъ.
— Точно такъ, ваше--ско благородіе!—вытягивается
передъ врачемъ солдатъ. г ~ .
— Ты, что же, изъ одного дома съ ними
— Точнсь такъ, ваше—ско благородіе, шабромъ,
значитъ, ^тою. _
— Ну, чѣмъ ола нездорова?
— Не могу знать, ваше—ско благородіе, другой
день изъ службы пришелъ, забрать въ 77-мъ...
— Пошелъ отсюда!
— Слушаю-съ, ваше—ско благородіе.
Изъ толпы выходитъ степенный мужикъ съ окла-
дистой рыжей бородой и подходитъ къ врачу.
— Я брательникъ, значитъ, буду ему, эфтому,
значитъ.
— Ну, ты знаешь, чѣмъ она нездорова?
— Она, знать, таё... если теперь, къ примѣру, ска-
зать, того... самый, значитъ, разъ подъ таё, ваше бла-
городіе. Если теперь, къ примѣру, самый, значитъ, не
совсѣмъ таё, ваше благородіе. А я, значитъ, въ эту
пору то таё.. снопы молотилъ, а она, шельма, и тутъ...
— Кто же это?
— Да Миронова то сношельнпца...
64
— Ну и что же?
— Ну, и айда, значитъ, таё... Прошенья просимъ,
ваше благородіе, къ лошади нужно таё, экъ какъ по-
мчалась! Никакъ узду она таё...
И. Саф.
Затруднительное положеніе.
— Не знаю, что мнѣ теперь дѣлать: написать ли
счетъ барону, за платье, подороже, такъ какъ врядъ
ли онъ мнѣ заплатитъ, или взять дешевле, чтобы
меньше самому потерять.
Конкуррентки.
— Папаша, сведи насъ въ Зоологическій садъ!
— Ладно! Пойдемте, милыя дочки: можетъ быть,
хоть тамъ вы обратите на себя чье-либо вниманіе.
Наконецъ измѣнникъ, по имени... Гороховъ! Да-
вайте сюда веревку; здѣсь не мѣсто играть!.. Да, Эфі-
альтъ показалъ персамъ дорогу черезъ горы и тогда
между греками послышались крики ужаса!.. Кто это
чортъ возьми, бросается жеванною бумагой?
К. Тотпо.
Въ американскомъ судѣ.
— Вамъ предоставляется слово, обвиняемый!
— Господинъ предсѣдатель, я...
— Только предупреждаю, васъ, обвиняемый: какъ
агентъ, не говорите ничего въ пользу вашего обще-
ства страхованія жизни; мы вовсе не желаемъ быть
его кліентами...
Неожиданный діагнозъ. X
— Посмотрите, докторъ, что аа здоровякъ мой сы-
нишка!
Урокъ съ препятствіями.
Учителъ исторіи разсказываетъ о битвѣ при Ѳермо-
пилахъ.
...За нѣсколько времени до битвы персидскій царь
послалъ къ грекамъ посла съ требованіемъ... перестать
разговаривать, Ивановъ, вамъ говорятъ!., съ требовані-
емъ положить... книги, Скорюховъ, должны лежать на
столѣ, а не раскрытыми на немъ... съ требованіемъ по-
ложить оружіе.
Гордый отвѣтъ грековъ былъ слѣдующій... Вы, По-
лидоровъ, подвиньтесь лолѣвѣе, чтобы я могъ видѣть,
что за глупости за вами Копысскій дЬлаетъ... Да, от-
вѣтъ грековъ былъ: приди и возьми. Когда грекамъ
объявили, что число персовъ такъ велико, что отъ
пикъ ихъ затемнилось солнце, тогда предводитель гре-
ковъ, Леонидъ, сказалъ... Ей-Богу, Зиминъ, если вы
будете баловаться, то я васъ къ стѣнкѣ поставлю...
Леонидъ сказалъ: тѣмъ лучше, мы будемъ сражаться
въ тѣни. Черезъ четыре дня началось сраженіе.
—- Ему бы надо чаще брать ванны!
— Отчего? Развѣ онъ боленъ?
— Нѣтъ, онъ грязенъ!
Трр...
Дачная баллада.
Сарай одинокій и древній
Стоитъ съ незапамятныхъ поръ
На дальнихъ задворкахъ деревни;
Когда то въ немъ скотный былъ дворъ.
Грибами и мохомъ зацвѣлъ онъ
И вѣтхимт, казался на видъ,
А нынѣ нерѣдко онъ полонъ
Толпой и огнями блеститъ.
Шумятъ тамъ, визжатъ, завываютъ...
То воетъ ли демонскій клиръ,
То вѣдьмы ли шабашъ справляютъ,
Иль правятъ разбойники пиръ?..
65
9
О, нѣтъ, не пугайтесь спросонокъ:
Тамъ дачный театрикъ открытъ,
«Любовникъ» мычитъ, какъ теленокъ,
Грандъ-дамъ, какъ корова, мычитъ.
Здѣсь авторовъ бѣдныхъ терзаютъ
Они въ безпардонной игрѣ,
И дачникъ порой вспоминаетъ
Съ тоскою о скотномъ дворЬ.
Юнкеръ Тесаковъ.
Главныя встрѣчи.
(Откровенныя литературныя воспоминанія диллетанта-
неудачника).
Засталъ я то «славное время», когда
На путь мы прогресса вступили.
Великіе люди—титаны всегда
Свое мнѣ вниманье дарили.
Некрасова зрѣлъ я на склонѣ тѣхъ лѣтъ.
(Я полнъ посейчасъ восхищенья!)
Въ пріемную вышелъ съ сигарой поэтъ
И взялъ мой разсказъ для прочтенья.
Писалъ онъ ко мнѣ. У меня посейчасъ
Двѣ краткихъ записки хранятся.
Одна говоритъ: «не подходитъ разсказъ»,
Другая: «стихи не годятся».
Тургеневъ, кумиръ поколѣнья всего,
Отчизны краса и свѣтило!
На музыкѣ въ Павловскѣ видѣть его,
Въ вокзалѣ, судьба мнѣ сулила.
Красивый мужчина! Взоръ полный огня,
Въ усахъ серебристыя нити...
Онъ мимо прошелъ и, задѣвши меня,
Тихонько сказалъ: «извините»...
На пушкинскомъ вечерѣ я увидалъ
И автора «Мертваго дома».
Всегда, признаюсь, я запоемъ читалъ
Его вдохновенные томы.
Какъ блѣденъ онъ былъ, истощенъ и угрюмъ!
Морщины чело покрывали...
И видно, что жилъ онъ подъ бременемъ думъ,
Подъ гнетомъ всегдашней печали...
Когда уходилъ онъ, студентовъ семья
Ему заградила дорогу.
Качали писателя дружно, и я
Держалъ его лѣвую ногу.
Щедринъ и Лѣсковъ предо мною прошли
Однажды на Невскомъ. Я встрѣтилъ
Съ восторгомъ сатирика русской земли,
И онъ меня явно замѣтилъ...
Со мною почти поровнявшись плечомъ,
Сосѣду онъ рекъ хладнокровно:
«Вотъ странный субъектъ; и штаны то на немъ
Сидятъ, на покойникѣ словно».
Якушкину разъ закурить я давалъ
(Спѣшилъ онъ съ Литейной на Невскій)
И руку мнѣ какъ то однажды пожалъ
Во мнѣ обознавшись, Краевскій...
Да! Есть мнѣ чѣмъ вспомнить былые года'
Я жилъ, когда геніи жили!..
Прогресса столпы и опоры всегда
Свое мнѣ вниманье дарили...
А. Измаиловъ.
Полезный совѣтъ.
Не цѣлуй жену чужую
Въ самомъ верхнемъ этажѣ,—
Полетишь на мостовую.
Превратишься въ бламанже
Булъдеюмовъ.
Побилъ два комплекта, а потомъ меня бить начали.
Женщина, вода и вино.
!'
До іо лѣтъ—вода.
Съ 12 до 15 лѣтъ—лимонадъ.
Съ і$ до 18 лѣтъ—-лимонадъ съ коньякомъ.
Съ 18 до 25 лѣтъ—шампанское.
Съ 25 до 40 лѣтъ—ликеръ.
Съ 40 ДО 45 лѣтъ—сидръ.
Съ 45 лѣть п послѣ—уксусъ.
—и.
Дачныя кумушки.
(Картинка съ натуры).
За воротами дачи, на скамейкахъ, перекинутыхъ
черезъ канаву, сидятъ дачныя кумушки.
— Счастливые эти Задвижкины: къ нимъ никто въ
гости не ѣдетъ!
— Знаю я, почему никто къ нимъ не ѣздитъ то:
они гостей то одной только прогорклой простоквашей
кормятъ, а спать кладутъ на чердакъ съ крысами... да,
кромѣ того, гостей въ карты обыгрываютъ навѣрняка
и въ долгъ занимаютъ... Честное слово!..
— А скажите, что это значитъ, что полковникъ
такъ ухаживаетъ за Наденькой Черемухиной? Вѣдь
есть много другихъ дѣвицъ, гораздо красивѣе...
— Это просто, почему! Черемухина-мать приколдо-
вала его! Вы развѣ не замѣтили, какіе у нея глаза?
Самые спиритическіе! Вѣдь она раньше ворожеей была
и гаданьемъ занимались...
— Кстати, слышали, кто-то распустилъ слухъ, что
у Лопаткиныхъ родился ребенокъ съ двумя головами?
— Что жъ, такъ имъ и надо! Мало еще! За ихъ
ужасное обращеніе имъ трехголоваго слѣдовало бы!
Вообразите, на прошлой недѣлѣ у нихъ играли въ
карты и они не пригласили меня...
— Ахъ, знаете ли что? У насъ вчера съ ледника
окорокъ украли! И положительно не знаемъ, кто это...
Думаемъ, не Сердечкины ли?
— Они, они!.. Навѣрное они... Я сегодня еще слы-
шала, когда Сердечкина проходила мимо меня, что отъ
нея ветчиной пахло. Фавнъ.
66
Публицистическая колыбельная пѣсня.
Въ Москвѣ предполагается открыть
школу публицистовъ. (Изъ газетныхъ
извѣстій).
Спи, младенецъ мой завѣтный,
Спи, душа моя!
Подъ тебя листокъ газетный
Подложила я.
Пусть въ тебя печать внѣдрится,—
Будешь публицистъ... і
А газета пригодится:
Съ ней ты будешь чистъ.
Въ школу публицистовъ злобныхъ
Вскорѣ попадешь;
Вѣрь,—писателей подобныхъ
Врядъ ли гдѣ найдешь!
Публицистъ отецъ твой ярый
Вретъ онъ, вретъ и вретъ...
И перомъ онъ, какъ опарой,
Все блины печетъ.
Дамъ тебѣ въ далекій путь я
Брани лексиконъ,
И на каждомъ перепутьѣ
Пригодится онъ.
Сказки, басни, небылицы
Будешь изучать,
Чтобы могъ передовицы
Хорошо писать.
Утокъ жареныхъ въ дорогу
Дамъ я отъ души;
• Кушай ихъ ты понемногу,—
Хронику пиши.
Дамъ тебѣ чужія вѣсти—
Ихъ писали встарь—
И рублей, мой сынъ, за двѣсти
Фельетоны жарь!..
Репартажъ веди смѣлѣе,
Ублажи ты дамъ;
И жестокаго злодѣя
Выдумай ты самъ!
Д. В. К.
Страшное дѣло.
(Нервнымъ лучше не читать).
Я бѣжалъ. Я упорно бѣжалъ. Что есть мочи бѣжалъ—
По поросшей корнями дорогѣ
Я два раза калоши терялъ
Я чуть-чуть не сломалъ себѣ ноги.
Въ старомъ паркѣ, гдѣ шепчутся клены,
Слышны вопли, и плачъ, и моленья;
Раздаются протяжные стоны.
Тамъ убійство творятъ, безъ сомнѣнья!
Хохотъ дикій порой раздается,
Эхомъ страннымъ вдали замирая,
То палачъ, знать, надъ жертвой смѣется,
Свое гнусное дѣло свершая.
Вдругъ все стихло, все вдругъ присмирѣло.
Отъ волненья бѣжать нѣту мочи!
Знать, свершилось ужасное дѣло
Подъ покровомъ таинственной ночи!
Знать, свершилась кровавая драма,
Не успѣлъ прекратить я злодѣйства!
Кто же жертва? Мужчина иль дама?
Холостой иль папаша семейства?
Припускаюсь, тутъ я, что есть духа,
Кто же жертва?!. Дѣвица-ль въ расцвѣтѣ?
Иль согбенная жизнью старуха?
Или жертва невинныя дѣти?
Вдругъ опять до меня долетѣли
Стонъ и вопли. Въ порывѣ волненья,
Въ два прыжка достигаю я пѣли,—
И узналъ тутъ причину хрипѣнья.
И узналъ тутъ причину я стона,
А узнавъ, чуть не лопнулъ отъ гнѣва:
Глядя прямо въ трубу граммофона,
Распѣвала дуэты съ нимъ дѣва.
. А. Р.
Петербургская картинка.
Однажды, въ часъ ночи (число мной забыто)
Я плелся въ Галерную гавань домой;
Иду—вижу: лавка; дверь настежъ открыта,
Замокъ сломанъ дерзкой, умѣлой рукой,
А около лавки, въ спокойствіи чинномъ,
На тумбѣ, у запертыхъ плотно воротъ,
Въ широкомъ нагольномъ тулупѣ овчинномъ
Сидитъ младшій дворникъ и носомъ клюетъ...
— Вставай!—закричалъ я.—«Ступай себѣ мимо.»
— Ограбили лавку!—«Потомъ погляжу»...
— Зачѣмъ ты сидишь тутъ?— «Дежурю, вѣстимо!
А коль не отстанешь, такъ въ часть провожу!»
На эту картину ничто не свѣтило,
Фонарь съ керосиномъ давно ужъ погасъ...
Какъ будто все это не въ Питерѣ было,
А гдѣ то далеко, далеко отъ насъ.
Хохолъ.
Рецептъ для правильнаго чтенія по
англійски.
Налей въ ротъ рюмку водки,
Подлей нашатыря,
Вложи кусокъ селедки
И съ уксусомъ угря...
Затѣмъ, все сплюнувъ это
Подальше въ уголокъ,
Пожуй кусокъ жилета
И собственный чулокъ...
Письмо тутъ ихъ бери ты
И смѣло начинай,
Но, вмѣсто слова «бритты»,—
«Разбойники» читай.
Дойдя-жъ до фразы: «бритты—
Гуманнѣйшій народъ»,
Письмо скорѣй сложи ты,—
Самъ чертъ тутъ не пойметъ!..
Хохолъ.
♦
* *
Помнишь споры оживленные
Дѣтства нашего счастливаго?
Эти споры немудреные,
Плодъ задора шаловливаго,
Часто плачемъ поливалися,
Примиреніемъ кончалися.
Помнишь споры вдохновленные
Нашей юности мечтательной?
Свѣтлой грезой оживленные,
Споры эти обязательно
Соглашеніемъ кончалися,
Поцѣлуемъ закрѣплялися.
Нынче жъ споры, возбужденные
Нашей ревностью супружеской,
Съ перебранкой сопряженные,
Лишены развязки дружеской
И отъ прежнихъ отличаются
Тѣмъ, что дракою кончаются.
Заканчиваемъ обзоръ журнала «Шутъ» двумя
литературными каррикатурами. Первая изъ нихъ
изображаетъ Горькаго и Шаляпина.
ГОРЬКІЙ и ШАЛЯПИНЪ.
Горькі й:—Я ичЬнье купилъ.
Ш а л я п и и ъ:—А я не купилъ!
НЕПРОТИВЛЕНІЕ ЗЛУ.
Каррикатура по поводу беззастѣнчивыхъ передѣлокъ романа*
Л. Н. Толстого «Воскресеніе» въ пьср>і.
Вторая—совсѣмъ недавняя—сдѣлана по по-
воду сразу появившихся трехъ передѣлокъ ро-
мана Л. Н. Толстого въ пьесы. Это безусловно
одни изъ остроумнѣйшихъ каррикатуръ—во-
обще—послѣдняго времени.
Спустя три года послѣ основанія «Шута»
Н. А. Лейкинъ совмѣстно съ Р. Р. Голике от-
крываетъ журналъ «Осколки».
«Осколки».
(Оси. въ 1881 г. Изд. по сіе время).
При непосредственномъ участіи самого Н. А.»
который неустанно каждую недѣлю печатаетъ
съ самаго основанія журнала разсказъ, сценку»
журналъ «Осколки» сразу установилъ за собой
репутацію остроумнаго
литературнаго органа,
немного купеческой
складки, немного съ
подогрѣтымъ патріо-
тизмомъ,^ безусловно
всегда талантливаго.
Нѣтъ писателя и по-
эта, который бы не
напечаталъ чего-либо
въ «Осколкахъ»; Бог-
дановъ, Далькевичъ,
Шпакъ помѣщали и
помѣщаютъ въ немъ
свои рисунки. Даро-
витый и остроумный
Н. А. Лейкинъ.
68
И. С. Тургеневъ.
И. Билибинъ пишетъ злободневные фельетоны.
Надо прибавить къ краткой исторіи жур-
«ала, что вначалѣ—первые 48 нумеровъ—жур-
налъ «Осколки» являлся обыкновеннымъ иллю-
стрированнымъ журналомъ и только съ №49—
1881 г. обратился въ совершенно юмористическій.
При этомъ характерно то, что за все время своего
существованія журналъ не измѣнилъ ни своимъ
традиціямъ, ни характеру, ни даже внѣш-
ности.
Въ одномъ изъ первыхъ М-ровъ журнала
помѣщено прекрасное изображеніе И. С.
Тургенева.
Затѣмъ — спустя 8 лѣтъ — журналъ далъ
рядъ литературныхъ портретовъ-каррикатуръ,
изъ которыхъ мы беремъ нѣсколько.
Остальныя изъ массы разбросанныхъ кар-
рикатуръ мы беремъ просто наудачу, равно
какъ и литературный матерьялъ, что-бы дать,
такимъ образомъ, представленіе читателю объ
этомъ остроумномъ журналѣ.
Встрѣча.
— Ба, Митель!.. Сколько лѣтъ, сколько зимъ!..
— Да, давненько—таки не видѣлись... Лѣтъ пять
будетъ... Ну, что, какъ ты, Петя, здоровъ ли?
— Слава Богу, какъ видишь!
— А что твоя Лили?
— Ты развѣ не знаешь, про нее?
— Еще бы!., здорова?
— Вполнѣ... тегсі... Горяча еще все очень...
— Гм...
— Я ужъ, знаешь, стараюсь ея пылъ нѣсколько
остудить... Молодая еще...
— Послушай, такія подробности...
— А что? Я ее, братъ, теперь славно приручилъ!
руки лижетъ .. Шелковая..
— Что ты говоришь?!.
— А что?.. Я ее также люблю... Хлѣбъ она очень
любитъ... и сахаръ...
— Да, она была лакомка... Но хлѣбъ?..
— Славная шея у нея... А грудь!... А ноги!..
— Петя... мнѣ, положительно, неловко!..
— А что? Прогулки по праздникамъ совершаетъ
верстъ въ 5... Бѣгаетъ славно...
— Гм...
— Ногу только, вотъ, недавно зашибла немного...
— Петя!.. Да ты все про кого?...
— Да цро Лили... про лошадь...
— А я думалъ о твоей подругѣ... Лили - францу-
женка...
— Мы съ ней давно разстались... Впрочемъ, мир-
но... И вотъ я въ честь ея назвалъ свою лошадь
«Лили»... Боккачіо,
Досужія МЫСЛИ.
Ребенокъ—это чистая страница, на которой воспи-
татель можетъ писать, что ему угодно. Къ сожалѣнію,
частенько воспитатели принимаютъ за чистую стра-
ницу только одну извѣстную «часть» ребенка, на кото-
рой и пишутъ различные безполезные узоры.
Женское сердце—это въ-нѣкоторомъ родѣ лавка
(тысячу извиненій, прелестная читательница!). Между
сердцемъ дѣвушки и женщины существуетъ слѣдующая
существенная разница: дѣвушка больше любитъ торго-
вать оптомъ, а женщина—въ розницу.
Н. С. Лѣсковъ.
6о
По телеграфу.
Послали: «купилъ
Три фонографа...»
Прислали: «кутилъ
Трифонъ у графа».
Фру-фру.
Изъ похожденій донъ-Кихота.
— «Видишь, Санчо, подъ горою
«'Ьдетъ всадникъ? Я стрѣлою
«Полечу сразиться съ нимъ,
«Это Куроцапъ Блудимъ!»—
Молвилъ съ пышностью забавной
Донъ-Кихотъ, воитель славный. *
Поблѣднѣлъ практичный Санчо
И воскликнулъ: «Цвѣтъ-Ламанча!»
«Съ вами странствовать—-напасть,
«Сохрани васъ Богъ напасть
«На него! Вѣдь этотъ всадникъ -
«Мѣстный господинъ урядникъ!»
И смущеніемъ объятъ,
Повернулъ Кихотъ назадъ.
II. О. Щербина.
Супруги.
«Видно Маня нездорова —
Жить не можетъ безъ затѣй:
Напримѣръ, стоитъ въ столовой
Мебель какъ-то не по ней»,
Думалъ мужъ, напрягши силы
И таская стульевъ рядъ.
Кончилъ... слышитъ голосъ милый:
— Все тащи опять назадъ!
Онъ вспылилъ и отказался...
Слезы, обморокъ п крикъ:
— Мнѣ не мужъ - злодѣй попался;
Мучить онъ меня привыкъ,
Какъ могу перенести я
Это горе? вотъ вопросъ.
Мужъ замѣтилъ: «Но, Марія,
Я, вѣдь, больше перенесъ».
Мужъ въ редакцію строчитъ
Обличенія за плату,
А жена ему строчитъ
На локтяхъ заплату.
Егоза.
Тигры.
(изъ разсказовъ о хвастунахъ).
Поручикъ В., только что возвратившійся изъ сред-
ней Азіи, обѣдалъ у своего пріятеля, капитана К., и?
разсказывалъ- о тамошнемъ житьѣ-бытьѣ.
— Правда, что тамъ тигры водятся?—спросила его
одна изъ дамъ.
— Еще-бы! Помилуйте, они тамъ иногда по ули-
цамъ бѣгаютъ, все равно какъ у насъ собаки!
— А вы охотились на нихъ?
— Что за вопросъ! Конечно...
— Это должно быть очень опасно?
— Ничуть! Да» вотъ вамъ случай со мною. Иду я
разъ такъ себѣ по лѣсу, чтобы подышать здоровымъ,
лѣснымъ воздухомъ (ружье, разумѣется было со мною);
какъ вдругъ въ недалекомъ отъ меня разстояніи вижу
два устремленныхъ на меня злобныхъ глаза. Смотрю—
тигръ. А, голубчикъ, тебя-то мнѣ и надо! Сейчасъ,
ружье къ щекѣ—бацъ! Тигръ только ногами задры-
галъ—готовъ. Прошелъ я, этакъ, шаговъ двѣсти,,
смотрю—опять блестятъ два глаза. Подошелъ ближе,
вижу — громаднѣйшая тигрица! Я сейчасъ — пафъ?
и она растянулась у моихъ ногъ. Иду далѣе, и вдругъ
опять вижу, что прямо на меня идетъ огромный
тигръ... Живо прицѣлившись...
— Послушай!.. если*ты еще выстрѣлишь, то ты
останешься безъ коньяку къ кофе!—перебилъ его ка-
питанъ.
— Нѣтъ, я не выстрѣлю... я это предвидѣлъ,—не-
возмутимо отвѣчалъ поручикъ,—потому закинулъ опять
ружье за плечо, и отправился домой. ,
Четыре времени года.
Любовь, какъ и природа,
(Понятно, не всегда)
Поры четыре года
Имѣетъ, господа.
Сперва восторги, вздохи,
Потеря вкуса, сна...
Стихи, романсы, охи—ч
Весна...
Потомъ—обрядъ вѣнчанія...
Вдвоемъ—и міръ весь нуль!
Страсть, жгучія лобзанья—
Іюль...
Потомъ... слегка зѣвота,
Обманъ на всѣ лады...
Болѣзнь, за^е Гетте, забота—
Плоды.
Потомъ ужъ водворенье
Пе поіге сііёге «мама»...
Ворчанье, брань, пиленье—
Зима..
Юіиа~
Судьба. юмориста.
Онъ пишетъ весело и бойко
И чутокъ къ каждой—«злобѣ дня»,
Хандра сломать его постой-ка!—
Въ немъ много смѣха и огня...
Онъ плачетъ—льется смѣхъ съ слезою*
Тоскуетъ—хохотъ безъ конца;
70
Шутомъ, онъ кажется порою—
По крайней мѣрѣ, для глупца.
Его сатира зла до боли,
Хоть стихъ «подстриженъ»... Не дивись*
Отъ этой горестной юдоли
Ужъ юмористу не спастись.
До самой смерти, въ каждой строчкѣ
За гласность ратуя и свѣтъ,
Онъ пишетъ... сидя на цѣпочкѣ,
И пѣсню жметъ его корсетъ...
Онъ, наконецъ, умретъ влюбленнымъ
Въ шалунью—музу, какъ дитя,
Скорбя о братѣ угнетенномъ,
О нуждахъ собственныхъ шутя.
Нѣтъ никому о немъ печали...
И кто его бы вспомнить могъ?
Лишь, гдѣ писалъ онъ, въ томъ журналѣ
Напишутъ краткій некрологъ. ^уЛОвъ
Можно и не слѣдуетъ.
Можно удивляться, если отъ черной коровы бѣлое
молоко; но удивляться, если отъ блондинки матери
сынъ брюнетъ—не слѣдуетъ.
Можно удивляться безграмотности мужика, но
удивляться безграмотности издателя иной газеты ни
въ какомъ случаѣ не должно.
Можно удивляться пустотѣ Путиловскаго порта,
но удивляться пустотѣ моднаго франта—болѣе чѣмъ
странно.
Можно удивляться обилію воды въ иностранныхъ
винахъ Братьевъ Елисѣевыхъ; но удивляться водяни-
стости «Гражданина» странно.
‘I. I.- Ясинскій.
А. К. Шеллеръ (Михайловъ).
Можно удивляться аккуратности влюбленныхъ
но удивляться неаккуратности пожарной команды не
принято.
Скоморохъ.
Что лучше?
(Идеалы въ смятку).
Сторублевыя бумажки
Лучше радужныхъ надеждъ;
Лучше двѣ имѣть фуражки,
Чѣмъ быть вовсе безъ одеждъ.
Лучше быть немножко сытымъ,
Чѣмъ голоднымъ, аки песъ;
Лучше быть слегка побитымъ,
Чѣмъ совсѣмъ утратить носъ.
Пузыри—хотя бычачьи —
Лучше мыльныхъ пузырей;
Ласки—нѣжности телячьи—
Лучше пламенныхъ страстей.
Направо и налѣво.
(Изъ альбома опереточной пѣвички).
Ахъ, очаруетъ хоть кого
Поручикъ' мой, милашка:
Направо съ боку - ничего
Налѣво съ боку—шашка.
Въ глазахъ кумира моего
Лежитъ нѣмая ласка,
71
Въ глазу направо—ничегб,
Налѣво—одноглазка.
Лишь передъ «первымъ» у него
Съ финансами не густо:
Въ карманѣ правомъ—ничего,
ръ карманѣ лѣвомъ—пусто.
~Кобичкъ. '
Невѣроятные слухи.
Говорятъ будто бы въ Германіи изобрѣтенъ дере-
вянный болванъ, умѣющій произносить: «имѣю честь
кланяться», «припадаю къ стопамъ ващего.—ства»,
«памятуя вашу благосклонность» и т. п.
Намъ сообщаютъ, что одинъ репортеръ, будучи на
охотѣ, застрѣлилъ утку. Разсматривая убитую птицу,
онъ узналъ свою же собственную утку, выпущенную
имъ въ прошломъ году.
Въ Воронежѣ пестрая свинья родила четырехъ по-
росятъ, каждаго въ сорочкѣ.
Г. И-же.
Б. Н. Алмазовъ.
Князю Куролесову.
Порѣшилъ нашъ княже,
Княже Куролесовъ,
Что. онъ бдитъ на стражѣ
Высшихъ интересовъ.
Чуть кто слово скажетъ,
Чуть что онъ услышитъ,—
Все сейчасъ размажетъ,
Все сейчасъ распишетъ.
Пишетъ онъ нескладно,
Пишетъ беззаботно...
Пусть другимъ моркотно,
Да ему то ладно!..
И. Керенскій. •
Новогодніе великомученики.
На улицахъ картина ада въ золотой рамѣ. Если бы
не праздничное выраженіе на лицахъ дворниковъ и
городовыхъ, то можно было подумать, что къ столицѣ
подступаетъ непріятель. Взадъ и впередъ съ трескомъ
и шумомъ снуютъ парадныя сани и кареты... На тро-
туарахъ, высупя языки и тараща глаза, бѣгуп» визи-
теры... Бѣгутъ они съ такимъ азартомъ, что ухвати жена
Пантефрія какого-нибудь бѣгущаго коллежскаго ре-
гистратора за фалду, то у нея въ рукахъ осталась бы
не одна только фалда, но весь чиновничій бокъ съ
печенками и селезенками.
Вдругъ слышится пронзительный полицейскій свистъ...
— Разойдитесь!.. Идите дальше! Нечего вамъ гла-
зѣть! Мертвыхъ людей не видали, что ли? Наррродъ!..
У одного изъ подъѣздовъ на троттуарѣ лежитъ,
прилично одѣтый человѣкъ въ бобровой шубѣ и
новыхъ резиновыхъ калошахъ... Возлѣ его, мертвецки
блѣднаго, свѣжевыбритаго лица валяются разбитыя
очки. Шуба на груди распахнулась, и собравшаяся толпа
видитъ кусочекъ фрака и Станислава третьей степени.
Грудь медленно, тяжело дышитъ, глаза закрыты.
— Господинъ!—толкаетъ городовой чиновника.—Го-
сподинъ, не велѣно тутъ лежать! Ваше благородіе!
Но господинъ—ни гласа, ни воздыханія... Повозив-
шись съ нимъ минутъ пять и не приведя его въ чув-
ство, блюстители кладутъ его на извозчика и везутъ
въ пріемный покой.
— Хорошіе штаны!—говоритъ городовой, помогая
фельдшеру раздѣть больного,5—должно рублей шесть
стоятъ.—И жилетка ловкая... Ежели по штанамъ су-
дить, то изъ благородныхъ...
Въ пріемномъ покоѣ, полежавъ часа полтора и вы-
пивъ цѣлую стклянку валеріана, чиновникъ приходитъ
въ чувство... Узнаютъ, что онъ титулярный совѣтникъ,
Герасимъ Кузьмичъ Синклетеевъ.
— Что у васъ болитъ?—спрашиваетъ его полицей-
скій врачъ.
— Съ новымъ годомъ, съ новымъ счастьемъ...—бор-
мочетъ онъ, тупо глядя въ потолокъ и тяжело дыша.
— И васъ также. Но... что у васъ болитъ? Отчего
вы упали? Припомните-ка! Вы пили что-нибудь?
— Нѣ... нѣтъ.
— Но отчего же вамъ дурно сдѣлалось?
— Ошалѣлъ-съ... я... я визиты дѣлалъ..?
— Много, стало быть, визитовъ сдѣлали?
— Нѣ... нѣтъ немного-съ... Отъ обѣдни при-
шедши... выпилъ я чаю и пошелъ къ Николаю
Михайловичу... Тутъ, конечно, распивался... Оттуда
пошелъ на Офицерскую.. къ Кочалкину на Вы-
боргскую сходилъ, къ Ивану Ивановичу... Распи-
сался.
— Еще одного чиновника привезли;—доклады-
ваетъ городовой...
- Отъ Ивана Ивановича,—продолжаетъ Синклете-
евъ, — къ купцу Храмову рукой подать... Зашелъ поздра-
вить... съ семействомъ... Предлагаютъ выпить для празд-
ника... А какъ не выпить?.. Обидишь, коли не выпьешь...
Ну, выпилъ рюмки три... колбасой закусилъ... Оттуда
на Петербургскую сторону къ Лиходѣеву... хорошій
человѣкъ..
— И все пѣшкомъ?
— Пѣшкомъ-съ... Расписался у Лиходѣева...'Отъ
него пошелъ къ Пелагеѣ Емельяновнѣ... Тутъ завтра-
кать посадили, и кофеемъ попотчивали. Отъ кофею рас-
парился; оно, должно быть, въ голову и ударило...
Отъ Пелагеи Емельяновны пошелъ къ Облеухову...
Облеухова Василіемъ звать, именинникъ... Не съѣшь
имениннаго пирога, обидишь...
— Отставного военнаго и двухъ чиновниковъ при-
везли!—докладываетъ городовой...
— Съѣлъ кусокъ пирога, выпилъ рябиновой и по-
шелъ на Садовую къ Изюмову... У Изюмова холоднаго
пива выпилъ... въ горло ударило. Отъ Изюмова къ Кош-
кину, потомъ къ Карлу Карлычу... оттуда къ дядѣ Петру
Семенычу... Племянница Настя, шоколадомъ напоила...
Потомъ къ Ляпкину зашелъ... Нѣтъ, вру: не къ Ляпкину, а
Дарьѣ Никодимовнѣ... Отъ нея ужъ къ Ляпкину пошелъ..
Да-съ,—и вездѣ хорошо себя чувствовалъ... У купца
72
.аррикатура изъ журнала «Шутъ» къ зоо лѣтнему юбилею С.-Петербурга.
Дунькина былъ... Присталъ ко мнѣ. чтобъ я коньякъ
пилъ и сосиску съ капустой ѣлъ... Выпилъ я рюмки
три... пару сосисокъ съѣлъ—и тоже ничего...
— Только ужъ потомъ, когда оі ь Рыжова выходилъ,
почувствовалъ въ головѣ... мерцаніе... Ослабѣлъ... Не
знаю, отчего:
— Вы утомились... Отдохните немного и мы васъ
домой отправимъ...
— Нельзя мнѣ домой,— стонетъ Сиклетеевъ:—ну-
жно еще къ зятю Кузьмѣ Вавилову сходить... къ экзе-
кутору, къ Натальѣ Егоровнѣ... . У многихъ я еще не
былъ.
— И не слѣдуетъ ходить.
— Нельзя... Какъ можно съ Новымъ Годомъ не
поздравить? Нужно-съ... Не сходи къ Натальѣ Егоровнѣ,
такъ жить не захочешь... Ужъ вы меня отпустите,
Ге докторъ, не невольте..
Синклетеевъ поднимается и тянется къ одеждѣ.
— Домой поѣзжайте если хотите,—говоритъ док-
торъ,—но о визитахъ вамъ думать даже нельзя...
— Ничего-съ, Богъ поможетъ,—вздыхаетъ Синкле-
теевъ.—Я потихонечку пойду...
Чиновникъ медленно одѣвается, кутается въ шубу
и, пошатываясь, выходитъ на улицу.
— Еше' пятерыхъ чиновниковъ привезли! — докла-
іываетъ городовой.—Куда прикажете положить?
А, Чехоніпе.
Элегія тряпки.
При лунномъ сіяньи порою полночной
Что видѣлъ я въ часъ привидѣній урочный?
То грязная тряпка была...
Мнѣ скажутъ: ужели подобную тему
В. И. Немировичъ-Данченко.
Г. И. Успенскій.
Пѣвецъ можетъ взять, создавая поэму?-
А впрочемъ—была не была!
Заброшеной тряпкѣ судьбою жестокой,
Увы, суждено быть въ углу одинокой,
И страшно грустила она,
Что въ мірѣ заѣдена темной средою...
А тряпка была и кичливой мечтою,
И гордымъ сознаньемъ полна:
Въ нашъ вѣкъ современный,—она говорила,—
Я много бы въ мірѣ людскомъ натворила,
Была бы я сильной земли...
Я знаю, что въ модѣ теперь затыканье
Всѣхъ щелокъ, откуда и свѣтъ, и сознанье,
И разумъ пройти бы могли...
Забытая тряпка,—я гибну напрасно... '
А какъ бы въ нашъ вѣкъ я служила прекрасно.
Усердно предавшись душой...
О, я не простила бы проблеска свѣта,
Большой бы окладъ получила за это,
Особой бы стала большой!
Л. Палъминъ.
Въ сумеркахъ.
Огонь краснѣющій камина,
Тѣнь ночи, грусть и тишина...
А жизнь, сдается, не картина,
А декорація одна.
Темно кругомъ, безлюдно, глухо;
Каминъ мой гаснетъ.. кокса нѣтъ...
И слышитъ умственное ухо,
Какъ гаснетъ быстро мысли свѣтъ...
Все меньше кокса; меньше силы;
РѣдЬетъ станъ жрецовъ идей...
74
Л. Л МорДОПЦСІ'Ь.
Марья Иванова.
(Краткій романъ въ обьявленіяхъ).
МОЛОДАЯ ШВЕЯ,
пріѣхавъ изъ провинціи, желаетъ получить мЬсто за
'Небольшое содержаніе. Петербургская сторона, Барма-
лѣева ул., д. Аѵ 46, спросить Марью Иванову.
ШВЕЙНАЯ МАШИНА
□а ненадобностью продается дешево. Пушкинская ул.,
меблированныя комнаты «Палерояль», спросить Марью
Иванову.
ПОТЕРЯНЪ
медальонъ съ портретомъ мужчины, украшенный брил-
ліантами, проѣздомъ изъ Нѣмецкаго клуба на Литей-
ную. Нашедшаго просятъ доставить въ домъ Мурузи,
въ квартиру М. И. Ивановой, за что дано будетъ
50 рублей награжденія.
Пару заводскихъ сѣрыхъ лошадей желаютъ купить.
Адресоваться: Литейная, домъ Мурузи, квартира М. И.
Ивановой.
СИМЪ ЗАЯВЛЯЮ,
что бланки мои на векселяхъ сына моего Михаила
Нустявкина, выданныхъ на имя кронштадской мЬшанки,
Марьи Ивановой Ивановой, подложны и я по нимъ
платить не буду.
Купецъ А. Пустявкинь.
Растутъ и высятся моіилы,
А ночь сгущается грози Ей...
Въ аудиторіяхъ, въ печати,
Въ искусствѣ—пепелъ и зола...
Погасли угли... и кь кровати
Идея тихо побрела.
Д. /С. Ліманчікііі.
Сравненіе.
(Изь дневника дамы).
Опь обиді.лся. должно быть.
Но не самъ ли виноватъ?
I Іа сни іаніе зимою
Приіллсилъ меня онъ въ садъ'
Я пришла, хотя и было
5 гадать немудрено,
Чго свиданіе такое,
П безцѣльно, и сміиппо.
Мы закатаны солидно
Оі ь моро«л были въ мѣхъ...
Обня іь онь меня—могла ли
Я сдержать обидный смѣхъ’
Обниматься, но при :>томь
Быть вь одеждѣ мѣховой —
Все равно, что вздумать.
Апельсины - съ кожурой.
кушать
Юи. А'снгл*
II II І-І’Ц-.З.
Аукціонъ. 14 января... і88... въ квартирѣ М. И. Ива-
новой (Литейная, домъ Мурузп). по пеку французской
подданной Жозефины Нуа, будутъ продаваться съ
аукціоннаго торга мебель, рояль, посуда, лошади и
экипажи, принадлежащіе ей Ивановой.
Вызываются наслѣдники къ имуществу, оставшемуся
послѣ умершей крошиідатской мѣщанки Маріи Ива-
новой Ивановой, состоявшему изъ носильнаго платья,
всего по оцѣнкѣ на 5 рубля и копѣекъ.
А’.
Дачная идилія.
Соловей за рѣкой
Заливается;
Хватъ съ чужою женой
Обни.маеіся ..
Ловлей рыбы супругъ
Забавляется;
На крючокъ мною іпукі
Поддѣвается;
Повинтить хватъ-сосѣ іь
Прш лашается...
Мужъ сосѣду женол
Похваляется...
Веселъ юсть молодо;:
Улыб.н гея.
II. Т. /С.
А. О. Ивановъ
Явился онъ въ нашъ міръ печальный
«Съ печатью тайны на челѣ»
И планъ лелѣялъ геніальный.
Не зная сна въ полночной мглѣ.
Онъ жилъ одинъ въ толпѣ обширно.:,
«Какъ голый пень среди долинь»,
И сталъ ишѣстності.ю всемірной
Огь нижесказанныхъ причинъ:
Онъ шелъ впередъ съ надеждой гордой,
«Талантъ свой въ землю не зарылъ»,
И въ цвѣтѣ лѣтъ рукою твердой
Подлогъ великій совершилъ.
И вотъ за подвигъ свой отважный,
«Въ странѣ мятелей и сн іи овч.»
Живетъ теперь, какъ баринъ важный,
Вкушая отдыхъ отъ трэдовъ.
Тсѵпшинь.
Между прочимъ.
«ПОЧТОВАЯ- МЕСТЬ.
На-дняхъ издатель одной газеіы, получаетъ пакетъ,
за который ему пришлось доплатить одинъ рубль поч-
товаго штрафа.
— Ну,—думаетъ издатель,—должно быть, цѣнный
пакетъ...
Раскрываетъ и находитъ нѣсколько нумеровъ деше-
ваго заграничнаго журнальчика. И * датель ра кердился
и, не долго думая, возвращаетъ своему заграничному
коллегѣ его журналъ, нѣсколько нумеровъ газеты, при-
клеивъ къ объемистому пакету одну марку.
Заграничному издателю, въ свою очередь пришлось
заплатить три рубля почтоваго штрафа.
ИЗЪ БОЛЬНИЧНАГО БЫТА
Во время утренняго обхода ординатора своей па-
латы, его останавливаетъ одинъ изъ тяжелыхъ боль-
ныхъ.
— Ваше благородіе, пожалуйте сюда.
— Чею тебѣ?
— Войдите, ваше благородіе, въ мое положеніе...
Силъ моихъ нѣть лежатъ рядомъ вотъ съ этимъ боль-
нымъ.
— А что?
— Помилуйте, онъ каждую ночь, тайкомъ, мою ка-
сторку выппваеі ь с ъ...
Художникъ X. терпѣть не можетъ художника 2.
Вчера они встрѣтились въ знакомомъ домѣ.
Разговоръ зашелъ, между прочимъ, о выставкѣ
лубочныхъ картинъ.
— Вы. конечно, па ней будете экспонировать’.. —
саркастически кольнулъ своего врага художникъ
Въ зоологіи.
Въ саду, пробираясь сквозь праздничный людт,
У клѣтки съ орлами, дѣвицы
Знакомому франту вопросъ задаютъ:
— Скажите, что это за птицы?
Желая обширнымъ познаньемъ блеснуть:
— Орлы!—отвѣчаетъ имъ франтикъ,
П, вздохомъ волнуя тщедушную грудь,
Поправилъ ыа галстухѣ бантикъ.
И какъ настоящій злодѣй-сердцеѣдъ.
Онъ къ клѣткѣ подвелъ ихъ съ поклономъ,
По дѣвы, принявъ за насмѣшку отвѣтъ,
Сказали обидчивымъ тономъ:
— Насмѣшки всѣ ваши нисколько не злы,
Вы насъ не дурачьте словами,
Мы знаемъ отлично, безъ васъ, что орлы
Бываютъ съ двумя іолопами!
Сппірнй сергб й.
Дачу нанялъ.
Поздно вечеромъ вернулся Викторъ Дмитріевпч ь
Золотовъ, департаментскій столоначальникъ, страстный
любитель вина и пріятельскихъ пирушекъ, изъ своей
поѣздки за городъ, съ цѣлью пріискать заблаговременно
дачу на лѣто. Вернулся онъ въ очень веселомъ на-
строеніи. съ явными признаками слабости въ ногахъ,
пріятнаго тумана передъ глазами, и вѣкотордю веотра-
Горькій. Ступайте къ черту, дураки! Чего пристали’ То^жс публика...
зимаго букета въ разговорѣ, напоминающаго откупо-
ренный графинъ съ водкою.
— Усталъ, какъ сорокъ тысячъ почтовыхъ лоша-
дей!—произнесъ онъ еще въ передней.
— Однако, съ утра цѣлый день пропадалъ, не-
мудрено и устать!—резонно замѣтила жена.
— Пропадалъ! Сама знаешь, хорошую дачу нелегко
найти.
— Нашелъ-ли?—вотъ что.
— Еще бы, разумѣется, нашелъ, для того и день
потерянъ.
— Конечно; и задатокъ далъ?
— Далъ и задатокъ, все сдѣлалъ, какъ слѣдуетъ,
не безпокойся.
— Вѣроятно, въ Повой Деревнѣ или на Черной
рѣчкѣ нанялъ?
— Именно въ Новой Деревнѣ, на Черной рѣчкѣ.
Прекрасная дачка, стоитъ совершенно отдѣльно, особ-
някомъ...
— Я все-таки не пойму, гдѣ же? Въ томъ или
другомъ мѣстѣ. Толкомъ объясни.
— Натурально, и въ томъ, и въ другомъ. Тутъ тебѣ
дача, тутъ же Новая Деревня, Черная рѣчка, Коломяги,
все у тебя подъ рукой будетъ Все вѣдь о тебѣ, душа
моя, забочусь. Мнѣ что? мнѣ бы только желѣзная до-
рога поближе была, удобство сообщенія, а она какъ
разъ подъ окнами. Мѣстность прелестная, гористая,
живописная..
— Господи, да гдѣ же, наконецъ, нанялъ дачу?
Тебя понять совершенно невозможно. Ты одинъ
ѣздилъ?
— Нѣтъ, не одинъ; въ компаніи. Экзекуторъ, казна-
чей, правитель дѣлъ и я... Карсту брали.
— Какая же тамъ желѣзная дорога?
— Л, право, я хорошо не помню. Сѣлъ, знаешь,
въ вагонъ, и сейчасъ же уснулъ. Очень ужъ утомился,
усталъ. Я и теперь спать хочу. Это ужъ отъ воздуха.
— Карету брали, а по желѣзной дорогѣ возвраща-
лись, странно. Ты, можетъ быть, въ Шуваловѣ дачу
нанялъ, въ Озеркахъ?
— Потомъ сама увидишь. Поѣдемъ, выберемъ и —
кончено дѣло. Дачъ пустыхъ бездна, выбирай любую.
— Стало-быть ты такъ только ѣздилъ, посмотрѣть,
прицѣниться, неправда-ли?
— Все сдѣлано, я же тебѣ говорю. Задатокъ и все
Золотовъ сильно клевалъ носомъ, и, сидя вь креслѣ,
подъ конецъ захрапѣть во всѣ носовыя завертки.
Черезъ часъ жена разбудила его и рѣшительно
спросила:
— Викторъ, скажи же. наконецъ, успокой меня,
гдѣ ты нанялъ дачу?
— Что, дачу? какую дачу?..—переспросилъ онъ.
— Вѣдь ты же ѣздилъ нанимать дачу?
— Когда ѣздилъ, кто тебѣ сказалъ?
— Да сегодня! Очнись! Припомни! Задатокъ даже
далъ.
— Не помню, ничего не помню!
— Припомни, ты нанялъ дачу?
— Нанялъ? да, что-то припоминаю...
— Гдѣ же, въ какомъ мѣстѣ?
— Положительно не помню. Кажется, въ Павлов-
скѣ, а можетъ быть въ ГІарголовѣ или Полюстровѣ.
Дядя Митяй.
Скромность.
Господинъ осанки важной
Шелъ солидно чрезъ проспектъ,
И слѣдилъ за господиномъ
Подозрительный субъектъ.
Говорилъ второй съ восторгомъ:
«Какъ богатъ, изященъ онъ,
Онъ, быть можетъ, прямо герцогъ
И ужъ пііпітипі баронъ.
Передъ нимъ я такъ ничтоженъ,
Передъ нимъ я, право, мразь...
Если онъ, допустимъ, небо,—
Я не болѣе, какъ грязь...
Если онъ орелъ могучій,
Я, конечно, хищный вранъ...»
И залѣзъ въ нѣмомъ экстазѣ
Жуликъ къ герцогу въ карманъ.
Карапетъ Дуръянцъ.
Наши дѣти.
— Папа, когда ты женился на мамѣ, я былъ тво-
имъ сыномъ?
— Нѣтъ, душечка, еше не былъ.
— Чѣмъ же я тогда былъ?
— Тебя, голубчикъ, совсѣмъ не было.
-- У тебя, стало-быть, былъ другой сынъ
— Нѣтъ, ты только одинъ у меня.
— Ну такъ выходитъ, что мама тебя совсѣмъ не
уважала, когда ты женился на ней.
— Почему же ты такъ думаешь, милый?
— Потому что тебѣ вчера мама сказала, будьте
увѣрены, что только вашъ сынъ заставляеть меня не-
мною уважать васъ...
Прозелитъ.
I о рысій. А вотъ віпокх спасибо! Сердечно трону съ! дг нш годится
77
То не такъ, а то не этакъ...
Мужъ тиранъ, злодѣй, палачъ,
А дѣтишекъ малолѣтокъ
Ей противенъ крикъ и плачъ.
Лѣтомъ дама склонна къ дачѣ,
Городской ей скученъ гнетъ,
А ужъ осенью тѣмъ паче
Нуженъ дамѣ перелетъ.
Подражая вольной птицѣ,
Изъ родимой стороны,
Въ теплый край, къ цвѣтущей Ниццѣ
Мчится дама до весны,
А/. Топтыиінъ.
Мнѣ бы хотѣлось узнать,
Если то даже извѣстно,—
Взятки возможности брать
«Честно?»»
Вѣчно юные вопросы.
Мнѣ бы хотѣлось спросить.—
Спрашивать смѣло все нужно,—
Можно-ль друзей поносить
«Дружно?»
Заговорился.
(Н п с ь м о н о в о ж е н а).
Трі>-
0 О+Ж <Х •
Суббота мастерового.
(Вольное подражаніе Ф с т у).
Я разрѣшить вдругъ такой
Вопросъ пожелалъ самъ упрямо:
Можно-лі. іптн по кривой
«Прямо?»
Дама свѣта не желаетъ
Знать заботы и труда
II въ семьѣ не намѣчаетъ
Постояннаго гнѣзда.
а заповаза.
Всю недѣлю за работу
Ожидаемый платежъ
II—на радостяхъ въ субботу
Съ ногъ сшибательный кутежъ...
Всѣмъ доступная подруга...
Рѣчь несвязная, задоръ...
Входъ товарища и друга...
Споръ, упреки и раздоръ...
Шумъ, летящая бутылка...
Крикъ: «убилъ! городовой!»
Въ бокъ вонзившаяся вилка...
Кровь, синякъ—и мировой.
Дорогой мой другъ Вася!
Поздравь меня: я женился. Только
теперь я понялъ всѣ прелести жизни.
Ну, что со мной было раньше, и что я
изображалъ изъ себя? Утромъ, не на-
пившись чаю, я убѣгалъ на службу,
со службы уходилъ прямо въ ресторанъ,
тутъ я ѣлъ чертъ знаетъ что, выпивалъ
по десяти кружекъ пива, приходиль
въ свою конуру пьянымъ, какъ стель-
ка, и падалъ на кровать, до слѣдую-
щаго утра!.. А теперь? Теперь встанешь
въ девять часовъ, тебя ждетъ уже ко-
фе и филипповскій калачъ съ масломъ,
послѣ кофе идешь себѣ на службу, а
со службы прямо домой, гдѣ уже готовъ
обѣдъ, готовъ любимый супъ съ фри-
кадельками, любимые колдуны, люби-
мыя а ладьи. Послѣ обЬда отдохнешь
часикъ, проснешься, а у женки гости—
подруги ея; сидятъ онѣ за чаемъ, да
болтаютъ, и такъ болтаютъ, что дума-
ешь: «чертъ бы васъ побралъ, сплетницы
78
адресъ.
Если-бы у меня былъ башмачекъ Сандрильоны —
задумаясь, примкрилъ-бы его на вашу ножку.
Вы такъ хрупки, такъ нѣжны, что я не рѣшил-
оставить васъ на свободѣ: я дсржалъ-бы васъ
я, не
и
Піи/лю и ішс.н II
Г — гіг>.
Неловкое положеніе.
ІІЬ припрыжку,
НейЖр и слегой
окаянныя!’ Зачѣмъ я, только же-
чело-<
но-
вы
пился, злчЬмь я, разнесчастный
вѣкъ, связалъ себя по рукамъ
іамъ..! Твой другъ Петя.
Собраніе готовыхъ комплиментовъ.
(Посвяніается гг. робкимъ и ненаходчивымъ).
Начальникъ дкласть ядовитое за-
мѣчаніе своему чиновнику, котораго он ь.
вообще, отличаетъ и даже принимаетъ
изрѣдка у себя въ домѣ.
— Тэкъ-съ... Вчера, ночью, я что-іо
за вами зам ктилі.
— Что такое, ваше превосходитель-
ство?
— Я быстро ѣхалъ въ клубъ и при
поворотѣ въ переулокъ, несмотря на
темноту, все-таки узналъ васъ: вы мча-
лись подъ руку съ какой-то неуклюжей
дамой, сухой какъ палка, а за вами,
слѣдовала какая-то туша въ ротондѣ. Кто эти отврати-
тельныя дамы?
— Это жена и дочь вашею превосходительства .. Я
провожалъ ихъ домой изъ театра... Ѵги/о
— Если бы ваша талія была на о тинъ миллиметръ
тоньше—я очугился-бы въ тревоіѣ... не переломи іссь-
ли вы?
— Такими чудными зубками можно скушать кою
угодно.
— Зачѣмъ вамъ жемчугъ? Стоить только нанизать
на нитку ваши зубы.
— Передъ біілизиою вашей шеи — снѣі ь кажется
сажею.
— Ваша піаптлп, вѣроятно, была зам Г.чагельная
красавица: вы похожи на нее, какъ двк капли воды
— Я желаль-бы быть зотоіымь пенсиз, чтобы имкть
счасіьс осі.длать вашъ дивный носикь.
— У такого маленькаго носика не можетъ быть
большой насморкъ.
— Вы—счастливая обладательница большой молоч-
ной фермы.
— Ваши ручки такъ малы, что я не вижуихьбезт
микроскопа.
— Если-бы кто ипсудь спросилъ меня: не знаете-
ли вы хотя одну красавицу- Я тотчлсъ-же далъ-бы ему
вашъ
ся-бы
всегда въ бархатномъ футлярѣ.
— Пластичность вашихъ формъ, которою природа
такъ богато одарила вась, требуетъ мебели ло особому
заказу.
— Никогда не показывайте въ театрі» ваше чудное де-
кольтэ, дабы весь партеръ не очутился спинами къ сценѣ.
— Я ююві» забраться въ ваши внутренности, лишь-
бы только вы
по іволили мнѣ занять хотя махонькій
уголокъ въ вашемъ сердцѣ.
— Вашъ взглядъ переноситъ меня
въ Африку, хотя въ тоже время я ощу-
щаю, что я нахожусь возлк красиваго
глетчера.
— Теплоту вашихъ объятій я мы-
сленно сравниваю съ горномъ электри-
ческой кузницы.
— Упругость вашихъ изящныхъ
формъ можно только сравнить съ рези-
новыми экипажными буферами систе-
мы Джемса Уайдта и К°, патентъ
№ 12847.
— Бархатистость вашей кожи не
уступитъ дорогому трипу вокзальной
мебели залы перваго класса.
— Если-бы въ салу вы стояли у
куста розъ—я не зпалъ-бы кого изъ
васъ понюхать...
— Когда вамъ захочется имѣть
милліонъ—начните продавать ваши
дивныя улыбки.
79
— Я желалъ-бы сдѣлаться простымъ желѣзнымъ
лотомъ, чтобы имѣть счастье измѣрить бездонную глу-
бину вашего чарующаго взглядъ.
— Если образцомъ доброты считается ангелъ, то
вы представляете собою—ихъ цѣлую дюжину.
— Изъ всѣхъ сокровищъ міра я желалъ-бы обла-
дать только вами, и то на время, дабы эгоистически
не лишить человѣчество такого-же счастья.
— Я только потому не цѣлую вашихъ ручекъ, по-
тому не прошу лобзанья, что боюсь... боюсь сгорѣть въ
огнѣ этого счастья.
Сихъ дѣлъ .мастеръ.
— Отчего?
— У тебя дурная привычка: ты никогда еще мнѣ
і’С возвратила ничего, что брала. Сколько книгъ за-
читала! Еше пожалуй «зачитаешь» и Петра Петровича.
Нстиз.
На „Фаустѣ".
СЦЕНКА.
Купецъ и купчиха пробираются въ третій рядъ.
— Ну, вперлась, сѣла?
— Сижу!
— То-то, сейчасъ занавѣсу подымутъ.
— А ты мнѣ, Сидорычъ, напредки скажи, платокъ-
оть носовой вымать изъ кармана, али нѣтъ? Слезли-
вая пьеса-то?
— Нѣ... больше умственная, хоша, напослѣдокъ,
прослышалъ я такъ, што госпожу Коммиссаржевскую
за всякое ея дурное поведеніе запрячутъ въ тюрьму.
— Ну, ну... такъ на в-чцеій случай платокъ - отъ
лучше выташу.
— Вытаскивай.
Занавѣсъ взвилась. Супруги смотрятъ.
— Ай, ай! — взвизгиваетъ супруіа.— Чертъ, чертъ,
масленичный чертъ, точь въ точь какъ нашъ Петька
чертомъ на масленой недѣлѣ себя обряжалъ!
— Нишкни. Не чертъ, а шаляпинскій Мефистофель
въ обличіи господина Ге.
— А что же эфто его за провинности, што ли, ка-
кія черта-то заставили играть?
— Нѣ. эфто въ родѣ какъ бы за отличіе, потому—
на чертовскія роли другого такого актера нѣтъ, оченно
онъ кт. имъ, къ чертямъ-то, обликомъ своимъ под-
ходитъ.
— Скажи ты мнѣ, Сидорычъ, што же этто госпо-
динъ Аполлонскій, словно быкъ, лбомъ въ землю уста-
вился и въ полъ безъ отрыву глядитъ.
— А такъ должно понимать, что умственную онъ
сегодня играетъ роль, а для умственныхъ ролей пра-
вило такое есть, чтобы по сторонамъ не зѣвать и вся-
кую серьезность на себя напутать.
Сердобольный кредиторъ.
(Сценка).
Торговецъ молокомь задолжалъ еврею и не пла-
тить. Еврей приходитъ въ лавку.
— А, Шмуль... Ты зачѣмъ?
— Ну чего тамъ зачѣмъ.. Ты, уфъ, хорошо знаешь
зачѣмъ... Три срока пропустилъ, не платишь, а какъ я
приходилъ, такъ зачѣмъ?
— Денегъ нѣтъ...
— Я коровъ заберу, мнѣ и денегъ не надо...
— Ты меня разорить хочешь... Что я безъ коровъ?
— Зачѣмъ раззорить, зачего безъ коровъ?.. Я не
такой безсердечный человѣкъ... Пускай коровы стоятъ
\ тебя, ты ихь ной. корми, а я только ихъ доигь буду.
Грибъ.
Между подругами.
— Лиза, у меня къ тебѣ большая просьба...
— Какая?
— Позволь мнѣ съ твоимъ Петромъ Петровичемъ
отправиться сегодня въ театръ?
— Зачѣмъ эго?
— Мнѣ хочется, чтобы мой мужъ приревновалъ
меня...
- ІІѢіь. я не довѣрю тебѣ моего Пьера. Не дамъ
его Тебѣ.
8о
— Глянь-ко-сь, а чертъ-то, чертъ за бабой такъ и
у впаивается. А ужъ баба-то въ родѣ какъ бы бабуш-
ка уже.
— Эфто все едино, ужъ такое его чертовское дѣло,
на то онъ и приставленъ сюда, штобы никому проходу
не давать.
— Глянь-ко-сь, госпожа-то Коммиссаржевская со-
всѣмъ андпльскій видъ напустила на себя.
— Потому, невинное и обольщенное изображаетъ
изъ себя существо.
— Чаво жъ эфто поддалась она на обольщеніе-
то,—чай, ужъ не молоденькая?
— Нишкни. Совсѣмъ младенецъ еще, по пьесѣ-то.
— А, ну, развѣ што по пьесъ-то, а по облику гляжу,
такъ не очень чтобы такъ.
Картины и дѣйствія проходятъ передъ глазами ско-
рѣе, чѣмъ въ театрѣ маріонетокъ.
— Сидорычъ, а Сидорычъ, што-то я не разберу:
стихами они говорятъ, али такъ по-обнакповенному?
— Видимое дѣло, што стихами; вишь, какъ споты-
каются.
Опять занавѣсъ, опять мельканіе картинъ. Купецъ
начинаетъ зѣвать и, наконецъ, дремлетъ.
— Сидорычъ, а Сидорычъ, ничего ужъ не пойму,
эфто кто же съ илѣшью-то, тоже чортъ, да и не одинъ,
а нѣскольки. /Змотри, смотри, и всѣ въ родѣ какъ бы
выпимши.
— Это не чертъ, а Зибель, братъ Маргариты, сту-
дентъ,—поясняетъ купчихѣ сосѣдъ.
— Скубентъ... А, вотъ оно, какіе въ то время ску-
бе и ты-то были, въ лѣтахъ и съ проплѣшинами; вѣрно,
такъ, што училися плохо, по нѣскольку годовъ на каж-
домъ курсѣ прохлаждалися. Такъ, такъ... эфто, зна-
читъ, тотъ самый Зибель, што въ шарманкѣ поетъ
<• Разскажите вы ей, цвѣты мои».
— Да, да.
— А енъ пѣть-то будетъ, али нѣтъ^ Оченно эфто
чувствительная пѣсня!
— Нѣтъ.
— Эфто жалости подобно. Хоша и то взять: при
такомъ обликѣ и при красномъ носѣ, видимое дѣло,
што безнадежный пьяница. Нѣтъ, ужъ эфто не мо-
дель.
/
Супругъ покачнулся и захрапѣлъ.
— Сидорычъ, не храпи!
— Ну-ну, не сердись, токмо на другой бокъ лягу,
и ни-ни..
Снова храпъ, долгій и протяжный. Сосѣди, вспуг-
нутые отъ дремоты, шевелятся; капельдинеры просятъ
о выходѣ. Купецъ сонный движется по ногамъ пуб-
лики, купчиха бредетъ за нимъ.
— О-охъ, токмо понапрасну платокъ измяла весь,
и поплакать не пришлось. Услужающіе, дозвольте хоша
госпожу Коммиссаржевскую въ тюрьмѣ обозрѣть.
— Супружница, молчи; раньте какъ въ шесть ча-
совъ утра, видимое дѣло, въ тюрьму госпожа Коммис-
саржевская не попадетъ. Гайда домой!
Бцрбоша.
Неудачное похищеніе.
(лапландская идилія).
Эски, по понятію лапландцевъ, былъ весьма краси-
вый малый: его раздутыя щеки лоснились отъ рыбьяго
жира, которымъ онъ былъ всегда вымазанъ, волосы
стояли на головѣ копромъ, обильно умащенные мор-
жовымъ саломъ, и длинное туловище граціозно пока-
чивалось на короткихъ, кривыхъ ножкахъ; словомъ,
его наружность была настолько неотразима, что не
одно лапландское дѣвичье сердце учащенно билось
при приближеніи прекраснаго Эски.
Но на землѣ нѣтъ ничего совершеннаго. Главнымъ
недостаткомъ Эски была его бѣдность. Посудите сами,
могъ ли онъ разсчитывать па мало-мальски приличную
партію, если самъ владѣлъ только однимъ рыбьимъ
крючкомъ! Да добро бы еще крючекъ-то былъ желѣз-
ный, а то простой костяной крючекъ, согнутый изъ
рога нарвала.
А эскимосы (они же лапландцы) богатство свое
измѣряютъ крючками.
Несмотря, однако, на такую свою, съ позволенія
сказать, голоштанность, Эски былъ о себѣ весьма вы-
сокаго мнѣнія и дерзалъ поднять свой взоръ на пре-
лестную Скіэ, дочь старосты сосѣдняго стана, имѣв-
шую приданое чуть не въ триста крючковъ, изъ кото-
рыхъ половина была желѣзныхъ.
Понятно, отецъ Скіэ и слышать не хотѣлъ о та-
комъ женихѣ.
— Санкюлотъ какой-то. Одно слово—босякъ,—от-
зывался старый лапландецъ объ обожателѣ дочери.
И никакія мольбы Скіэ не могли заставить его из-
мѣнить рѣшенія •...............................
Эски и Скіэ сидѣли на ледяной глыбѣ, нѣжно об-
нявшись и отправляя другъ другу въ ротъ лакомства,
принесенныя изъ дому Скіэ: ломтики сальныхъ свѣчей,
намазанныхъ на кусочки сѣраго мыла.
Солнце закатывалось. Приближалась шестимѣсяч-
ная полярная ночь. Силуэты влюбленныхъ вырисовы-
вались черной тѣнью на бѣломъ снѣгу. Издали они
походили на двухъ воркующихъ медвѣжатъ. Оба, одѣ-
тые въ вывернутыя медвѣжьи шкуры, были какъ двѣ
капли воды схожи другъ съ другомъ, такъ какъ въ
Лапландіи покрой мужского платья ничѣмъ не отли-
чался отъ покроя женскаго.
— Итакъ, намъ надо разстаться,—говорила прелестная
Скіэ.—Наступаетъ долгая ночь, и отецъ не выпуститъ
меня изъ юрты!.. Прощай на шесть мѣсяцевъ!
И влюбленные, обмѣнявшись прощальными поцѣ-
луями, разстались.
Но Эски не могъ такъ легко помириться съ
потерей возлюбленной.
Хоть онъ былъ лапландецъ, а не европеецъ, тѣмъ
не менѣе, онъ былъ большая шельма.
И вотъ, онъ рѣшилъ похитить Скіэ...............
Занявъ у пріятеля полдюжины упряжныхъ собакъ,
мчится Эски въ санкахъ къ юртѣ своей возлюбленной,
гдѣ она жила со своимъ старымъ вдовымъ отцомъ...
Эски неслышно подъѣхалъ къ юртѣ, вползъ въ нее
и увидѣлъ свою возлюбленную спящей рядомъ съ от-
цомъ. Быстрѣе вихря бросился онъ на нее, схватилъ
въ свои объятія, положилъ въ сани и помчался съ
драгоцѣнной добычей въ свое кочевье.
Все это было продѣлано такъ чисто, точно Эски
былъ профессіональнымъ карманникомъ. Никто ничего
не замѣтилъ. Даже жертва похищенія спала глубо-
кимъ сномъ.
Боясь погони, Эски нахлестывалъ собакъ.
Наконецъ, онъ у себя. Бережно снялъ онъ драго-
цѣнную кладь п, трепеща отъ волненія, открылъ лицо
возлюбленной. Открылъ и отступилъ въ ужасѣ.
Впопыхахъ онъ по ошибкѣ перепуталъ и въ тем-
нотѣ, вмѣсто прекрасной Скіэ, похитилъ... ея отца, спа-
вшаго мертвецкимъ сномъ отъ выпитой на ночь водки.
Гу іо.
Хамы.
Съ явнымъ презрѣньемъ, остротъ не жалѣя,
«Хамомъ» у насъ называютъ лакея,
«Хамомъ» зовется частенько, въ разбродъ,
Нашъ простоватый россійскій народъ.
«Хамство»—несетъ на себѣ отпечатокъ:
Не признаетъ оно свѣжихъ перчатокъ,
Вся эта грязная, грубая голь
Даже не носитъ бѣлья «монополь»!—
«Хамы» одѣты весьма неопрятно,
Такъ что людское презрѣнье понятно:
Это презрѣнье храня глубоко,
«Хаму» руки не протянетъ никто.
Ахъ, господа,—кавалеры и дамы!—
Вамъ не встрѣчались ли свѣтскіе хамы?—
Тѣ, что для «шутокъ» не знаютъ границь,
Хамы среди образованныхъ лицъ!?
Въ смокингахъ модныхъ, завзятые франты,
Гдѣ ни посмотришь—кругомъ брилліанты,
Каждый, какъ дэнди, шикарно одѣтъ,
Только, какъ будто... чего-то въ нихъ нѣтъ!
Громко толкуютъ они про искусство,
Только въ нихъ спитъ благородное чувство,
Дремлетъ въ нихъ совѣсть, и нѣтъ въ нихъ стыда,
Горе людское—для нихъ ерунда!
Съ видомъ нахальнымъ и взглядомъ побѣднымъ,
Любятъ они поглумиться надъ бѣднымъ,
Вѣчнымъ девизомъ ихъ—властное «я»—
Все это хамы и хамы, друзья!
Кузнечикі-музыканть.
82
Велосипедъ.
Около каменнаго забора, выходящаго на глухую
улицу, стоянка извозчичьихъ парныхъ экипажей. Сто-
ятъ четыре карсты. Лошади спокойно жуютъ сѣно,
привѣшенное въ веревочныхъ сѣткахъ къ дышламъ. У
забора на выступахъ расположились извозчики въ ожи-
даніи найма и покуриваютъ одну общую папиросу,
скрученную изъ мохорки и газетной бумаги. Тутъ же
молодой приказчикъ съ извозчичьяго двора, въ синей
чуйкѣ, въ картузѣ съ глянцевымъ козыремъ и въ са-
погахъ бураками. Приказчикъ смотритъ по сторонамъ
гоголемъ; вотъ онъ задѣлъ проходившую мимо дѣ-
вушку мастеричку съ картонкой, дернулъ ее за рукавъ
и шепнулъ: «бутонъ». Дѣвушка огрызнулась и отвѣ-
тила: «нахалъ». Извозчики захохотали и закричали:
«напрѣло».
На улицѣ показался велосипедъ со всадникомъ.
— Вишь, какъ катитъ!—произнесъ приказчикъ, ки-
вія на велосипедъ.—Рысака какого хочешь обгонитъ.
— Гдѣ рысаку сравняться!—замѣчаетъ извозчикъ съ
рыжей бородой и прибавляетъ:—А вотъ сейчасъ возьми
полѣно и шваркни подъ колесо, то-то полетитъ кверху
тормашками! Опасное дѣло эти велосипеды, хоть и
много ихъ развелось.
— Десятитысячные нумера есть, такъ чего жъ тебѣ
еще!—отвѣчаетъ приказчикъ.
— Съ нашимъ братомъ, извозчикомъ, тоже срав-
няли... Нумеръ... У извозчиковъ нумеръ, и у господъ
нумеръ. Воіъ тѣ и баре, вотъ тебѣ и господа! «Не хва-
лись горохъ, не лучше бобовъ»,—говоритъ извозчикъ
съ Черной бородой.
— Опаска для лошадей—вотъ изъ-за чего. Одно
колесо еще ничего, а коли вдругъ ихъ пять катитъ...
Молодая лошадь, да вновѣ, въ городу ежели—бѣда! -
отвѣчаетъ рыжебородый извозчикъ.—У меня мои во-
роныя ужъ на что одры, а тоже тутъ какъ-то на Ка-
менноостровскомъ проспектѣ послѣ Стрѣлки ѣхали,
такъ страхъ какъ испужались. Ъдемъ мы, это съ госпо-
дами, вдругъ катитъ на колесѣ... Одинъ, потомъ дру-
гой, третій... Да такъ штукъ десять. Фонарики мель-
каютъ съ колесъ, звонки: динь-дпнь-динь... Ну, мои
уперлись. Я кнутомъ... А онѣ кружиться начали... Ло-
шади-то... Закинулись, значитъ. Барыня въ каретѣ виз-
жать... баринъ ругаться... Вышли изъ кареты... Я и
елмь думалъ, что дышло пополамъ, но обошлось. Вотъ
они, велосипеды-то!
— Автомобили проклятые—тѣ хуже,—замѣчаетъ
приказчикъ.
— Керосинки-то? Та, по крайности, трещитъ, даетъ
себя знать. А ты тѣмъ временемъ возжи навернешь на
руки и готовишь кнутъ. А вѣдь тутъ, какъ чертъ какой
выскочитъ изъ-за угла и перерѣжетъ тебѣ дорогу подъ
дышломъ. А вѣдь, говорятъ, нетрудно на немъ, на
этомъ самомъ вслоснпедѣ-то.
— Пробовалъ я, садился—ничего не выходитъ,—
отвѣчаетъ приказчикъ.—Съ одной стороны сѣлъ, съ
другой свалился—вотъ и все.
— Нѣтъ, штука эта мудреная,—сказалъ извозчикъ
съ черной бородой.—Все-таки я такъ полагаю, что
тутъ надо какое-нибудь слово знать... Знаешь слово и
поѣдешь.
Какое же слово-то, коли теперича даже простой
народъ ѣздитъ. Даже гимназисты... Просто баланецъ.
Содержи въ себѣ баланецъ—ну, и поѣдешь.
— Баланецъ баланцёмъ, а все-таки это дѣло грѣш-
ное,—произноситъ чернобородый извозчикъ.
— Чѣмъ же грѣшное-то?—улыбается приказчикъ.
— А тѣмъ грѣшное, что какъ хочешь разсуждай,
а тутъ не безъ бѣса. Суди самъ: какъ же это такъ
одно колесо—и вдругъ вертится и не падаеіъ. Ко
печію же, нечистая сила, чертъ помогаетъ.
— Поди ты! Какое невѣжество! Нетто можно такъ
разсуждать! Черта нѣтъ, нечистой силы не суще-
ствуетъ. Я объ этомъ въ книжкѣ читалъ.
— Черта-то н2.тъ? Сказалъ тоже... Да какъ же
8ч
Учащаяся молодежь. — Прежде.
нѣтъ-то, коли я его самъ, своими глазами въ деревнѣ
въ амбарѣ видѣлъ. Меня сутки трясло.
— Коли въ амбарѣ—то шишига, а черту нѣть. Да
и шишига-то только въ деревнѣ, можетъ статься, а въ
Петербургѣ ни черта, ни шишиги нѣтъ. Я въ книжкѣ
читалъ.
— Мели, Емеля, твоя недѣля! Глѣ грѣшники, тамъ
и чертъ,—не соглашался чернобородый извозчикъ.
— Полиціи очень много въ П. ерЗургѣ, полиція не
допуститъ, коли ежели бы и был» этогь самый чертъ,—
стоитъ на своемъ приказчикъ.- ’ о городовой, то око-
лоточный, то приставъ. Гдѣ тутъ чертямъ! А велоси-
педъ—это баланецъ, и ничего больше. Баланецъ и
привычка. А другой и при привычкѣ, да коли выпивши
и баланецъ потерялъ—ну, и не поѣдетъ. А трезвому
привыкнуть недолго. И я бы привыкъ, если бы этимъ
дѣломъ заняться хорошенько. Ну, разъ, два носъ себѣ
разобьешь, синякъ подъ глазомъ поставишь, а потомъ
привыкнешь —и пошло дѣло, какъ по маслу. Баланецъ.
— Очень нужно изъ-за баланца синяки себѣ ставить!
— Мода... Ничего не подѣлаешь. Ужъ коли дам-
скій полъ ѣздитъ, то чего тебѣ? Вчера я даже ста-
руху видѣлъ, настоящую старуху,—разсказывалъ при-
казчикъ.—Гдѣ бы по богомольямъ ходить да грѣхи
: амаливать. а она, подлая, на колесѣ! А другіе солид-
ные господа изъ-за моціону...
— Изъ-за моціону?—переспросилъ чернобородый
извозчикъ.
— Да, изъ-за моціону... Полировка крови... И есть
у него на извозчика... и не сквалыжникъ онъ, а вотъ
давай ему колесо, чтобы полировка крови была.
— Это кровь ихъ нудитъ, что ли?
— Ну, да, кровь нудитъ.
— Такъ шли бы въ баню кровь бросать, банки
ставить. Нынче безъ докторскихь записокъ цырюль-
ники, правда, кровь бросать не смѣютъ, такъ вѣдь у
господъ всегда и доктора, и фельдшера есть. За треш-
ницу въ лучшемъ видѣ записку получить можно. А ю
на колесѣ страмиіься и изъ-за полиронки крови нось
себѣ разбивать.
— Да ужъ привыкнетъ къ колесу, такъ зачѣмъ ему
носъ себѣ разбивать? Тутъ ужъ полировка въ томъ, что
онъ ножнымъ инструментомъ дѣйствуетъ. И этого съ
него довольно. Такъ, сердечный, упарится, что въ луч-
шемъ видѣ,—доказывалъ приказчикъ.—Изъ-за чего же
иные трику-то эту самую акробатскую надѣваютъ? Чтобы
легче дышать.
— Чудно! - дивился извозчикъ.
— Мода. Ничего не подѣлаешь. Изъ-за моды-то,
вонъ, дамскій полъ шеки краситъ, волосы, глаза вы-
водить. А то дама въ корсетъ затянется. Ну-ка? Ду-
маешь, легко это въ жару? Да у иной зракъ вывора-
чиваетъ. А изъ-за моды она терпитъ.
Чудно...—качаетъ юловой рыжебородый извоз-
чикъ.—Только съ жиру и можно на такую штуку пойти.
— Это корсетъ-то? Жиръ жиромъ, а больше для
прельщенія мужчинскаго, чтобы талію потоньше по-
казать. А мужской* полъ это любшъ,—рѣшаетъ при-
казчикъ.
Н. Лейкинъ.
84
Злободневные мотивы.
Странный случай.
(Не фактъ, а истинное происшествіе).
Произошелъ престранный случай
На-дняхъ со мной;
Былъ отъ бѣды я неминучей
Спасенъ судьбой.
По Вознесенскому проспекту,
Глядя на дѣвъ,
Я шелъ для пущаго эффекту
Пенснэ надѣвъ.
Вдругъ замѣчаю я, что слѣва—
Издалека,
Летитъ ко мнѣ. пылая, дѣва
Лѣтъ сорока!
И заключивъ меня въ объятья,
Полна огня,
Кричитъ восторженно (проклятье!):
«Лобзай меня!»
И, придержавъ меня руками,
Какъ стая осъ.
Вцѣпилась яростно зубами
Мнѣ прямо въ носъ!
Какая страшная обида!
Я самъ не свой...
Но появилась Немезида—
—Городовой...
Въ участкѣ лѣва объяснила
Другимъ и мнѣ,
Что красота моя плѣнила
Ее вполнѣ...
Я шелъ, отъ гнѣва зеленѣя,
Скрывая зло..
Добро бъ хорошенькая фея,
А то... мурло!
Да, наши нравы нынче шатки,
Что ни толкуй,
Коль даже рожи стали падки
На поцѣлуй!
Заводятъ, знать, иную моду,
И скоро намъ,
Мужчинамъ, не видать проходу
Отъ пылкихъ дамъ!
Мурзукл.
Пустяки и серьезное.
Мужъ съ тревогою большою
Встрѣтилъ женинъ хитрый взоръ:
«Помнишь, Петя, нашъ съ тобою
Передъ свадьбой уговоръ:
Моему суду доступно—
Что сведется къ пустякамъ;
То, что важно или крупно,—
Обсуждать ты долженъ самъ
Я рабою общей воли
Прихожу къ тебѣ, мой свѣіъ:
Уч.И’ПЯСЯ ЫО.ІОДС. .Ь. — Чеисрь
Такъ рублей въ сто двадцать, что-лп,
Присмотрѣла я браслетъ;
Онъ изященъ и пріятно
Мнѣ пришелся по рукѣ...
Не откажешь мнѣ, понятно.
Ты въ подобномъ пустякѣ».
Но супругъ сказалъ на это:
«Радъ тебѣ я угождать,
Но и самъ я жду совѣта,—
Гдѣ на это денегъ взять»?
И отъ женки граціозной
Онъ услышалъ: «Погоди...
Это—ужъ вопросъ серьезный:
Ты его и обсуди»!..
Изъ дневника гимназиста
Она бѣла, какъ лучшій мраморъ,
Она мой свѣтлый идеалъ.
Склонять съ такой подругой «ашог»,—
Я выше счастья-бъ не желалъ.
Ея красою даже въ злобѣ
Быть недовольнымъ нѣтъ причинъ...
Ее понять труднѣй, чѣмъ дроби,
«Плюсквамперфектумъ» и «супинъ»!
Я для нея, моей кузины,
Забыть готовъ о тиграхъ сны,
Красу Венеры и Афнны
И Пифагоровы штаны!
Но страсть моя не увлекаетъ,
Ко мнѣ кузина холодна...
Вчера узналъ, что обожаетъ
Преподавателя она.
И потому вчера въ досадѣ
Рѣшилъ я вмѣсто... теоремъ
Продать всѣ книги и тетради
П ѣхать въ Индію затѣмъ...
«Емі/»-же въ классѣ, полонъ мести
Весь фракъ я вымазалъ мѣлкомъ,
За что и былъ въ укромномъ мѣстѣ
Наказанъ папенькой потомъ!
Черная маска.
\| „Нѣчто" въ риѳмахъ.
Когда жена умчалась въ Лугу,
Я долго гналъ соблазны прочь
И, наконецъ, нашелъ прислугу
Съ глазами черными, какъ ночь!..
Нѣжнѣе звуковъ мандолины
Ее спросилъ я: «гдѣ цвѣла?..
Какихъ холмовъ, какой долины
Ты украшеніемъ была":»...
Она дрожала отъ волненья...
И тутъ вскричалъ ужъ горло я:
«Впередъ, безъ страха и сомнѣнья,
На подаигъ доблестный, друзья\»...
Съ тѣхъ поръ мы поняли другъ друга...
Былъ найденъ, наконецъ, кумиръ!..
Забылась и жена, и Луга.
И департаментъ, и весь міръ!..
Мы время проводили славно,
Благословляя щедрый рогъ!..
«И впрямь, Авдотья Николавна
Была прелакомый кусокъ!»...
Плечами статными поводитъ.
Въ глазахъ любви огонь горитъ...
« Идетъ направо—пѣснь заводитъ,
На. і ѣво—сказку говори тъ »...
14 Счастливыхъ дней тѣхъ не забуду!..
Не могъ ни спать, ни пить, ни ѣсть!..
Вдругъ—телеграмма: «завтра буду
Почтовымъ въ восемь сорокъ шесть».
Явилась—и, скрывая муки,
Спросила: «кто это съ тобой?»...
Потомъ—взяла подсвѣчникъ въ руки,—
«И грянулъ бой, Полтаввкій бой!»...
Но все жъ Авдотьѣ на прощанье
Успѣлъ я прошептать съ тоской:
«Прости, небесное созданье,
Что я нарушилъ твой покой!»...
..сее.
На рынкѣ печатнаго олова.
Передъ подпиской.
Не возьму никакъ я въ толкъ,
Что за свалка происходитъ:
Тутъ одинъ завылъ какъ волкъ,
Тамъ другой бобы разводитъ.
Всѣ то тянутъ хороводъ
Надоѣдливѣй москита:
«Подходи честной народъ,
«Наша лавочка открыта»!
Давятъ публику съ боковъ,
Всѣ горланятъ пѣтухами:
«Чеховъ, Чеховъ съ потрохами.
«Съ селезенкою Лѣсковъ!»
«Покупатель, что стоите?
«Не стѣсняйтесь, заходите
«Въ нашу лавочку сюда,
«Съ славнымъ аглицкимъ товаромъ.
«Диккенсъ, Диккенсъ, іоспода!
«Диккенсъ, Диккенсъ чуть не даромъ!»..
«Ой, не тратьте у него,
«Добрый баринъ, ни алтына;
«Вотъ-съ, пожалуйте,—Гюго,
«Не писатель, а малина,—
«За пять рубликовъ всего»!
И. Марсъ.
У адвоката.
Молодая дамочка входитъ въ кабинетъ присяжнаго
повѣреннаго и спрашиваетъ:
— Это вы адвокатъ?
— Да-съ. Чѣмъ могу служить?
— Я хочу разойтись съ мужемъ.
— Извольте, я васъ разведу.
— Только, пожалуйста, поскорѣе.
— Сади;ось, сударыня, и разскажите подробно гею
вашу жизнь съ мужемъ.
— Ахъ, нѣтъ, нѣтъ, этого нельзя!
— Какъ же такъ?
— Это—тайна. Я никому на свѣтѣ не скажу, что
между нами произошло.
— Въ такомъ случаѣ я не моіу взяться за ваіге
дѣло.
— И не беритесь! Я найду себѣ другого адвоката,
который будетъ деликатнѣе васъ ц не станетъ вмѣши-
ваться въ семейныя тайны.
Чи.ъ
Влюбленный.
- - Сколько-же прпдапаго, Тпмсфсй Никитичъ, вы
дадите за Соней?
— Ничего не могу дать: мы живемъ на одно мос
жалованье и еле-еле конпы съ концами сгоднмъ.
— Почему же вы не сказали мнѣ этою рапішс?..
Я іы, въ такомъ случаѣ, не сталъ дѣлать предложеніе.
8А
— А съ какой стати мнѣ было заводить съ вами
рѣчь о приданомъ, разъ вы увѣряли меня, что любите
мою дочь до безумія?..
— Любилъ до безумія, когда думалъ, что за ней
есть деньги, но, согласитесь сами, что съ моей стороны
было бы очень странно влюбляться въ дѣвушку безъ
приданаі о.
Г иппократъ.
— Мою піею можно будетъ поцѣловать только тому,
кого я полюблю!
— Мерси за предупрежденіе. А я только-что со-
бирался воспользоваться минутой, пока здѣсь никого
нѣтъ...
— Ну, такъ цѣлуйте скорѣе, а то, пожалуй, сей-
часъ кто нибудь войдетъ!
Мимоза.
На балу.
Сильно декольтированная дама и господинъ во
ракѣ, внимательно глядящій на ея красивую шеи».
— Что вы такъ пристально на меня смотри іе, Ва-
силій Васильевичъ?
— А развѣ вамъ это непріятно?
— Я этого не скажу... Но все-таки...
— Любуюсь вашей шеей.
- Самая обыкновенная. Ничего нѣть особеннаго!
— О, нѣтъ! У васъ—особенная шея!
— Чѣмъ?
— Она открыта,когда ее нельзя поцѣловать.. Зато—
дома, когда казалось бы—можно,—тогда она закрыта.
Проповѣдникъ.
— Брось, Ваня, пить-то... Какъ лучшій другъ твой,
прошу тебя! прекрати ты это безобразіе. Вѣдь ты, бра-
тепъ, женатый человѣкъ, отецъ семейства...
— Оставь, Петя!
— Право, Ваня, послушайся меня: я тебѣ добра
желаю.
— Да отвяжись ты отъ меня со своими наставле-
ніями!.. Чего присталъ то!..
— Удивляюсь я, какъ ты можешь пить это зелье!..
Тьфу!.. Даже вспомнить о немъ противно!..
— Прекрати же, наконецъ, свои нотаціи!.. 3 ”демъ
ка, вотъ, лучше къ Палкину да выпьемъ.
87
— Эхъ, Ваня, Ваня!..
— Да я угошаю!
— Гм... Если угощаешь, такъ зайдемъ.. Отъ ком-
паніи я никогда не отказываюсь.
Гиппократъ
Современная мода.
Мужъ входитъ въ уборную жены, гдѣ она одѣвается
на балъ.
— Послушай, Зина, цѣлыхъ два часа ты одѣва-
ешься ..
— Я уже готова!
— Странно! Но вѣдь на тебѣ еще ничего нѣтъ!
— Напротивъ, я уже совсѣмъ одѣта.
— Однако, я не вижу лифа.
— Теперь такой фасонъ!
— Гм... Все-таки странно: два часа ты одѣвалась,
а совершенно раздѣта.
— Успокойся пожалуйста! Ты ничего не понимаешь.
Костюмъ Евы—требуетъ еще больше времени, чтобы
какъ слѣдуетъ надѣть его!
Иксъ.
Ванюшина литература.
(Опытъ біографіи по письмамъ).
Въ семь лѣтъ Ваня писалъ къ своей сестрѣ Манѣ,
сидѣвшей съ нимъ за однимъ столомъ ѵІ5-а-ѵІ5:
«Манишка дура, а я нетъ».
Въ десять лѣтъ— къ товарищу по приготовительному
классу въ гимназіи:
«На этомъ листочкѣ пишу всего четыре строчки:
единицы да нули меня съума свели».
Въ двѣнадцать лѣтъ—къ самому себѣ:
«Не забыть купить резинку для рисованья, чтобъ сдѣ-
лать хлопушку и надо накопить денегъ для рогатки и
дроби».
Вь пятнадцать лѣтъ--къ гимназисткѣ Надѣ Бурья-
новой:
«Наденька, позвольте только одному мнѣ провожать
васъ домой изъ гимназіи. Л что касается реалиста
Устьсысольскаго, который постоянно васъ поджидаетъ
у гимназіи, то я ему накостыляю шею. если вы не ска-
жете ему, чтобъ онъ пересталъ съ вами ходить. И
кромѣ того, наша форма гораздо благороднѣе, чѣмъ
реалистовъ: реалисты похожи на почтальоновъ».
Вь восемнадцать лѣтъ—съ горничной изъ девятаго
нумера:
«Пашенька, не забудьте сегодня послѣ девяти ча-
совъ вечера вытти на черную лѣстницу, на самый
верхъ къ чердаку. Нужно поговорить по дѣлу».
Въ двадцать лѣтъ—къ пріятелю:
«Ну, ее къ чорту! Надоѣла страшно! Если ты ею
интересуешься—ухаживай на здоровье. Я даже спасибо
скажу. Для меня будетъ предлогъ—сдѣлать скандалъ
и развязаться».
Въ двадцать три къ купчихѣ Обвѣсовой:
«Ну, что я могу подѣлать на триста рублей, когда
мелочныхъ долговъ болѣе, чѣмъ на полторы тысячи?
Твоя алчность меня возмущаетъ. Недостатокъ средствъ
отягощаетъ мой умъ заботами и сердце при такихъ
условіяхъ не можетъ быть проникнуто одною любовью.
А между тѣмъ я хочу тебя любить чисто, спокойно...
Мнѣ необходимо сегодня-же пятьсотъ».
Въ двадцать пять—къ замужней дамѣ съ положе-
ніемъ въ обществѣ:
«Находясь временно въ затруднительномъ положе-
ніи, я вновь прошу васъ не отказать мнѣ въ содѣй-
ствіи обезпечить мое существованіе па болѣе или менѣе
продолжительный срокъ. Если вы мнѣ не откажете въ
этомъ, я поспѣшу возвратить вамъ ваши письма. Мнѣ-
бы, какъ честному человѣку, не хотѣлось, чтобъ они
попали вь руки вашего щепетильнаго супруга».
Въ двадцать восемь—къ пріятелю:
«Пріѣзжай, дружище, на Загородный, д. № 148. Я
каждый вечеръ тамъ. Хоть это и форменный игорный
аомь, но скандала не бойся—все предусмотрѣно. Я
мечу банкъ изъ тридцати процентовъ. Можешь чю
нибудь заработать и ты. Несомнѣнно будешь принятъ
въ долю, если съумѣешь что нибудь за мной замѣтить
и объ этомъ тихонько скажешь хозяину. Я дѣлаю тебѣ
это предложеніе только изъ одного сердечнаго сочув-
ствія къ твоему незавидному положенію. Явясь на За-
городный, ты, разумѣется, благоразумно умолчи о томъ,
что находишься подъ надзоромъ полиціи».
Въ тридцать—прокурору:
«Имѣю честь покорнѣйше просить не выдѣлять дѣта
о растратѣ піанино и двухъ роялей, по причинѣ отсут-
ствія^ дальнѣйшихъ свѣдѣній моей дѣятельности въ
подобномъ родѣ,—а судить меня по совокупности за
все разомъ: и за подлоги, и за грабежъ, и за растрату,
и за недобросовѣстную игру въ карты, и за шантажь».
Въ тридцать два—къ роднымъ изъ отдаленныхъ
мѣст ъ:
«Когда получите это письмо, отслужите по мнѣ
панихиду. Дата этого посланія—послѣдній день моей
жпзни».
ЮмЬръ—что такое?
(Старыя мысли новаго Конфуція).
Спрашивали какъ-то разныя насъ лица:
«Что такое «юморъ»?—Разсуждая строго,
Юморъ есть такая въ мірѣ единица,
Что, не только «хочетъ», но и «можетъ» много:
Парикмахеръ, ибо бргъетъ всѣхъ безъ бритвы;
Пострижетъ безъ ножницъ, безъ ножа обрѣжетъ;
Безъ иголки колетъ, разобьетъ безъ битвы;
Вызоветъ беззубыхъ неподдѣльный скрежетъ;
Скромность дѣвъ защититъ, обуздаетъ парней;
Вызоветъ улыбку и при неудачѣ;
Полку не п< зволитъ властвовать въ овчарнѣ;
Чѣмъ раздастъ щедрѣе, станетъ тѣмъ боіаче;
Чувствъ богатство сыщетъ даже подъ рубищемъ;
Нигцетгу души онъ сьпиетъ у богатства;
Ротшильдомъ живетъ онъ, хоть родился нищимъ;
Труженикъ, съ наружнымъ видомъ тунеядства;
Согрѣваетъ сердце, хоть трещатъ морозы;
Глася но головкѣ, вздуетъ васъ съ успѣхомъ;
Къ хохотгу умѣетъ довести сквозь слезы
И заставитъ плакать подъ наружнымъ смѣхомъ.
Для него равны всѣ—малый иль великій.
Бѣдный иль богатый, сильный или слабый
II укрыть не могутъ отъ его улики
Ни протекцій сила, ни улыбка бабы;
Всѣ его сужденья, какъ смерть, ненодкупі
Онъ не поддастся письменнымъ приказамъ
II всѣ закоулки для пею доступны,
Гдѣ не проникаютъ даже смыслъ и разумъ.
Онъ даетъ отвѣтъ тамъ, гдѣ и нѣтъ вопроса;
Смѣлый, какъ левъ прерій, скроменъ, какъ овечка;
Гдѣ комаръ, какъ молвятъ, не подточитъ носа,
Для него навѣрно сышстся мѣстечко...
На театрѣ жизни все ему послушно;
II въ дворцѣ богатомъ, и въ избѣ убогой,
Волей иль неволей, принятъ онъ радушно...
Вотъ, чю значить «юморъ», разсуждая строгоі
Конфуцій.
88 —
Игъ журила «Шутъ».
I 2
Наши дѣтки.}.
— Женя, ты слишкомъ шалишь,— я тебя поставлю
въ уголъ!
— А почему ты, мама, вчера не поставила въ уголъ
дядю Мишу, который тебя поцѣловалъ и ты сказала,
что онъ шалунъ, да еше большой.
Тикъ-такъ.
Въ концертѣ.
— Ну, что—какъ?..
— Да ничего... Буфетъ здѣсь не дуренъ... Жаль
вотъ только, что и изъ буфета музыку слышно!..
Ргат.
Вдвоемъ.
— Баронъ, вы, право, напрасно раззоряетесь, даря
мнѣ такіе дорогіе подарки.
— А какъ же иначе мнѣ снискать вашу любовь
очаровательная?
— Попробуйте кому нибудыюдарить...
— Что?
— Вашу старость и пріобрѣсть молодость.
Тикъ-такъ.
Наединѣ.
— Можно сказать мамашѣ, что вы меня любите?..
— Ни въ какомъ случаѣ!.. Я сообшилъ вамъ объ
этомъ по секрету.
—іа.
Въ участкѣ.
— Вотъ ты опять попался за кражу часовъ.
— Такъ точно, господинъ приставъ, но это въ по-
слѣдній разъ.
— Врешь!
— Ей, ей... Невыгодно.
— Почему?
— Да часы то всѣ американскаго золота.
Левъ и Макаки.
(Басня).
Въ степь къ Ліву явилася Макаки 4
И говоритъ:
«Я на медвѣдя повела атаЙі, * *
Меня медвѣдь нисколько не • стращиѴц
Но только нашъ народъ бѣдненекъ,
Какъ другъ, не одолжишѣ Уи' денегъ?
А я сама тебѣ за это услужу.
Левъ говоритъ:—Конечно, одолжу.
'«Въ залогъ я дамъ тебѣ медвѣжьи всѣ берлоги».
— А ты къ берлогамъ ужъ расчистила дороги?
«Нѣтъ, мнѣ безъ денегъ нѣтъ туда пути
П до берлогъ пока я не могла дойти.
Ты дай мнѣ денегъ поскорѣе,
Чтобы мнѣ дѣйствовать смѣлѣе».
— Изволь, готовъ возлюбленному другу
Я оказать услугу,
Но только что въ залоі ь
Я не приму берлоіъ,
Которыми владѣть ты будешь послѣ драки.
А вотъ какъ, другъ Макаки:
Я денегъ дамъ... замѣть, процентовъ не беру,
Но въ обезпеченье—нужны же мнѣ залоги,—
Такъ — шкуру я съ тебя сдеру...
Макаки прыгъ, да и давай Богь ноги!
А Левъ смѣется и кричитъ:—«Эй, другъ!
Ты, можетъ, даромъ ждалъ моихь услугъ»:
II у японцевъ, въ чемь увѣренъ я,
Навѣрное, такіе же друзья.
II по дѣломъ! Не лѣзь всѣмъ въ дружбу съ дуру,
Коль удержать на тѣлѣ хочешь шкуру.
Нс-Кры.ювъ.
Таковы, такъ сказать, главные журналы
юмористической литературы—«Будильникъ» и
«Развлеченіе» въ Москвѣ; «Стрекоза», «Шутъ»
и «Осколки»—въ Петербургѣ,—которые про-
должаютъ издаваться и положеніе которыхъ
упрочено совершенно.
Но—помимо ихъ,—въ промежуткѣ времени
отъ 1870 г. до нашихъ лѣтъ—дѣлались попытки
изданія юмористическихъ журналовъ, попытки,
не увѣнчавшіяся успѣхомъ.
Журналы появлялись, существовали — мно-
го, два года—и исчезали, какъ пузыри на водѣ.
Къ такимъ журналамъ надо причислить:
«Маляръ», «Зритель», «Пчелка», «Свѣтъ и
Тѣни», «Гусли» и «Фаланга», которые мы
считаемъ необходимымъ бѣгло обозрѣть.
„Маляръ".
(1871—1878 Г.Г.).
Въ издательствѣ А. Волковой, подъ редак-
ціей И. Карамышева появился этотъ журналъ,
вначалѣ состоящій только изъ однѣхъ карри-
катуръ. Крошечные нумера въ четыре странич-
ки выходили каждую недѣлю за подписную
плату 5 р. въ годъ.
Но въ 1877 году онъ вдругъ принялъ гро-
мадные сравнительно размѣры: при 4 страни-
цахъ каррикатуръ подписчики стали еще полу-
чать 8 страницъ литературнаго матерьяла; од-
нако такихъ р&схір/кэдъ издательница, вѣроятно,
не йыдержала и въ 1878 году журналъ стал ь
выходить по^ку^юму типу иллюстрированныхъ
журналовъ, обходомъ въ 12 страницъ съ кар-
рикатурами, а на Ли-рѣ 15 и совсѣмъ прекратилъ
свое существованіе.
Причиною его погибели несомнѣнно были
блѣдность журнала и, главное, отсутствіе ли-
тературныхъ дарованій.
За эти—голъ съ четвертью мы едва могли что
либо выбрать сносное и остановились только на
этихъ двухъ стихотвореніяхъ:
90
ІАБЛИ1(А МНГМ1ВШ
Рисунокъ изъ лурнала «Осколки.•»
Это СТЫДНО...^.
Оголили плеча Машѣ;
Мать всзсть ее на балъ.
«Нѣтъ тебя на свѣтѣ краше!» —
Самъ папаша ей сказалъ
Смущена немножко Маша—
Молодая грудь видна...
«Право, стыдно мнѣ. мамаша»...
Шепчетъ матери она: —
«Очень низко... 'Поглядите!..»
— «Пустяковъ хоть не болтай!..»
«Да немножко поднимите»...
— «Маша! Шубку надѣвай»!
Балъ въ разгарѣ. Пл паркетѣ
Пары кружатся, скользятъ;
Брошки, серьги и браслеты
Удивительно блестятъ.
Вся сіяетъ Маша,- видно
Поняла веселья суть;
II ужъ ей совсѣмъ не стыдно:
Такъ у всѣхъ открыта грудь.
Но устали скоро ножки
II... покушать бы пора;
Вѣдь не скушала ни крошки
Маша съ самаго утра!
Первый балъ—забоіъ не мало;
Какъ она его ждала!
Волпопалась, тре11стала
II обѣдать не пошла.
Вотъ теперь желудокъ проепті.
Безпокоенъ Маши взглядъ,—
А лакей конфекты носитъ,
Апельсины, виноградъ...
Все не то! Терпѣть—мученье,
Ахъ, когда же ѣсть дадутъ?
Вдругъ—о, радость, восхищенье:
Ужинъ! Ужинать зовутъ!
Маша съ маменькой усѣлась.
Ножикъ, вилка передъ ней—
Пуще кушать захотѣлось!
Дождалась—несетъ лакей.
Маша къ блюду: ручкой живо
Вилку хвать и стала брать.
— «Что ты! Что ты!»—ей гнѣвливо
Тутъ шепнула быстро мать.
«Голодна я»... — аФи, какъ можно!
Вотъ тебѣ одинъ кусокъ.
Ахъ, какъ ты неосторожна!
Ты не дома, мой дружокъ.
Вѣдь твою тарелку видно...
Кавалеры предъ тобой!
Ѣсть въ гостяхъ такъ много —стыдно,
Это стыдно, ангелъ мой!»
До і. ГГВЧІЯ «ЧІ<пу СЛІ' Ѵ
9»
Въ старппу, засѣвъ въ желѣза,
Рыпарь бойко разъѣзжалъ
И шепча: «моя Тереза!»
Славныхъ подвиговъ искалъ.
Бился онъ мечемъ свирѣпо.
Что ни день, то былъ въ крови,
И. геройствуя нелѣпо.
Достигалъ-таки любви...
Нынче рыцарь въ длинныхъ брюкахъ
И въ пиджакѣ изъ трико,
Изощрившись въ разныхъ штукахъ,
Побѣждаетъ дамъ леіко:
Онъ ТерезЬ преподноситъ
Фунтъ Назаровскихъ конфектъ,
Вскрыть коробку скромно проситъ—
Ахъ, съ бомбошками—билетъ!
А при немъ купоны... Таетъ,
Таетъ дама... «Рыцарь мой!»
II немедленно сажаетъ
Гостя рядышкомъ съ собой.
Деньги надобны Терезѣ..
Шепчетъ: «Выиграть бы мнѣ»...
Нынче рыцарь не въ желѣзѣ,
А въ «бумажной» онъ бронѣ.
Рома1 ичъ.
Но въ отдѣлѣ каррикатуръ «Маляръ» далъ
нѣсколько безспорно прекрасныхъ, злыхъ ри-
сунковъ, которые п сейчасъ имѣютъ историче-
скую цѣнность.
Удобно-ли писать въ такомъ поло,кеши романъ?
— У:гъ я тсъ отл+ла»»’ —
Каррикаіурд іи И. С Ліскопл.
ГОРЬКАЯ СУДЬБИНА.
Писемскій. Ваалъ! я палъ...и безповоротно.
Особенно злою является каррикатура на
II. С. Лѣскова, опозорившагося романомъ «Не-
куда», послѣ котораго онъ сталъ тотчасъ пе-
чатать еще болѣе нехорошій романъ «На но-
жахъ». По этому поводу и была помѣщена
приводимая нами каррикатура. Н. С. Лѣсковъ
изображенъ сидящимъ на ножахъ.
Хороша также каррикатура па Некрасова,
писавшаго тогда «Кому на Руси житъ хорошо»
(1871 г.). Каррикитурпстъ взялъ это названіе
поэмы за подпись къ своему рисунку и изо-
бразилъ сибаритствующимъ бариномъ.
Недурна и каррикатура на Писемскаго.
Пьеса его «Ваалъ» провалилась и онъ изобра-
женъ тонущимъ въ «Взболамучснномъ морѣ» съ
надписью поль каррпкатурою « Горькая судьбина».
Всѣ эти каррикатуры отличаются прекрас-
ною передачею портретовъ изображенныхъ лицъ.
Что касается общихъ темъ, то лучшей кар-
рикатурою можно считать каррикатуру съ под-
писью: «Классики и реалисты».
Соль ея увеличивается тѣмъ, что она была
напечатана въ самый разгаръ знаменитаго у насъ
классицизма.
Фаланга.
(1880—1881 іг.)
Въ Тифлисѣ нѣкто Ив. Питоевъ затѣялъ
издавать журналъ «Фалантъ, пригласивъ Ми-
наева, Плещеева, Вейнбсрга и Тхоржевскаг<>
(Иванъ да Марья). Въ ноябрѣ 1880 г. вышелъ
первый нумеръ съ довольно претензіоннымъ
объясненіемъ. Издатель напечаталъ краткую
выписку изъ зоологіи, въ которой описана
ядовитая фаланга (?). Вотъ, дескать, я каковъ!
92
Класики
Реалисгы
В-скій.
Въ жизни.
Кому па Руси жить хорошо:
Каррикатура на Н. А. Некрасова.
II первая каррикатура, направленная на цен-
зуру, по тогдашнему даже и смѣлая, пожалуй, и
указывала па опасность отъ укуса фаланги, но
это и все, нѣмъ ознаменовалъ себя журналъ.
Въ литературномъ отдѣлѣ Иванъ да Марья
печатаетъ усердно переводы изъ Беранже; раз-
сказы и анекдоты касаются чисто мѣстныхъ
тифлисскихъ интересовъ и 6 нумеровъ перваго
года рѣшительно ничѣмъ не обращаютъ на
себя вниманія. «Фаланга)) издастся еще годъ
и па 40 нумерѣ і88іг. прекращаетъ свое бы-
тіе. Вь этихъ 40 нумерахъ если и стоитъ что
отмѣтить,—то только рисунокъ въ «камерѣ
слѣдователя». Помимо хорошо выполненныхъ
фигуръ и лицъ, подъ рисункомъ очень характер-
на и подпись. Принимая во вниманіе тогдаш-
ніе суровые правы, особенно еще въ провин-
ціи, этотъ рисунокъ можно назвать и смѣлымъ.
Въ дорогѣ.
ПріЬзжій сбился съ дороги...
Остановился онъ на перекресткѣ вь раздумья и
сталъ соображать—въ которую сторону сму двиігт.ся,
чтобы выдти кь селенію до наступленія ночи. А су-
мерки уже начали остывать землю и маломъ.
Повернулъ направо...
Прошелъ съ версту — встрѣча: идетъ мужичекъ съ
котомкой за плечами.
— Здорово, землячекъ!
— Здорово, родимый!
— Не знаешь-ли, юлубчикъ, куда эта дорэга ве-
детъ?
— Эта?
— Ну, да... Откуда ты идешь?
— Я-то? Изъ Кіева.
— Да нѣтъ, не то... не проходилъ-ли ты тутъ гдѣ-
нибудь близъ села или почтовой станціи?
— НЬтъ... Поди, версть съ тридцать по пустырямъ
прошелъ... Ничего нѣтутп...
— Ахъ, ты, Господи! Вотъ досада...
— Съ дороги сбился, родимый, чго-ли?
— Да.
Мужикъ сталъ оглядываться. Разглядѣлъ онъ не-
вдалекѣ столбъ
- Баринъ, вонъ на твое счастье никакъ столбъ съ
объявленіемъ...
— Гдѣ?
— Вона тутъ виднѣется...
Направились къ с іолбу.
На столбѣ доска, но надписи не разобрать, потому
что стемнѣло.
— Землячокъ, — сталъ упрашивать прііпжій му-
жичка,—влѣзь на столбъ, да посмотри, что за надпись.
Мужикъ почесалъ затылокъ.
— Не влѣзешь, пожалуй, Се и» полчоры.. Кабы на
что встать.
— Обопрись о мон плеча.. Вотъ такъ. .
94
Мужикъ взобрался на спину проѣзжаго и сталъ
разглядывать надпись.
— Ну? Что тамъ написано?
— Да никакъ не разобрать, ваша милость... Какъ
есть ничего не пойму...
— Неразборчиво написано или не по-русски?
— А кто его знаетъ по-русски, аль не по-русски,
я, вІ>дь, ваше благородіе, неірамогный!
Пріятели.
— Л, милѣйшій!
— Добрѣйшій!
— Поздравляю, дружишс! хе... хе...
— Съ чѣмъ?
— Ужъ будто не догадываешься? А?
— Положительно.
— Съ успѣхомъ!
— Какимъ?
— Ну, братъ, полно, неудачно хитришь-то... хе... хс...
*- II не думаю вовсе.
— Л кто, на-дняхъ, въ садовой бесѣдкѣ? А?
— Что?
— Гм... что! Сидѣлъ и нашептывалъ медовыя рѣчи,
пересыпая ихъ нѣжнымъ <-ты» блондинкѣ? А?
— Медовыя рѣчи... блондинкѣ... А-а!.. Соображаю!
Ха.. ха...
— Наконецъ-то!
— Да, ужъ ты не ревнуешь-ли? А?
— Что ты, душечка, голубушка! Наоборотъ, я го-
товь тебя отъ радости—задушить, какъ... Ну, какъ
друга чортъ тебя возьми, въ своихъ объятіяхъ! Авось
опа, влюбившись въ тебя...
— Чю?
— Оставитъ меня въ покоѣ и не будетъ ѣсть меня,
какъ ржавчина желѣзо.
— Постой... Ты о комъ это говоришь?
— Разумѣется о твоей божественной блондинкѣ, а
моей женѣ—мегерѣ.
Рисунокъ въ первомъ нумерѣ афадашн».
ВЪ КАМЕРЪ СЛѢДОВАТЕЛЯ.
і-ий: За что я просидѣлъ > лѣтъ?
Начальство: По мсдоразумѣш».
2-ой: А я?
Начальство: По подозрѣніи.
5-ій: А я?
Начальство: По пепзвіетной причинѣ
— Ха-ха-ха!
— Чего ты закатился?
— Чудакъ, ты, право!.. Вѣдь эта блондинка была.
— Кто?
— Твоя горничная.
— Маша?!
— Она самая, одѣтая въ костюмъ твоей жены.
— Да, не можетъ этого быть?!
— Даю тебѣ слово.
— Ахъ. ты скотина послѣ этого, если ты лучшій
мой другъ! А? бестія, ты этакая! За что же ты мою
злополучную лысину-то рогами украсилъ? А? Тьфу!..
Провались ты!
Античныя картинки.
НА НИЛѢ.
Ужъ колесницу золотую
Увелъ богъ солнца, свѣтлый Ра; )
Работу кончивши дневную,
Заснулъ Египетъ до утра.
Объялъ всю землю мракъ свинцовый,
Спустившись съ неба, какъ тафта;
Заснулъ спокойно жрецъ суровый
Въ суровомъ храмѣ бога Фта.
Заснули стражницы Изиды,
Дѣтей давно не слышснь пискъ,
Заснули даже пирамиды
II длинный, топкій обелискъ.
Молчанье ночи нарушаетъ
Журчаньемъ мошнымъ только Нилъ.
Да за оградою зѣваетъ
Безъ сна священный крокодилъ;
Да въ ротѣ пальмовой двѣ тѣни
Тревожно съ двухъ сторонъ сошлись, -
95
И рѣчи, полныя волненій
И грустной нѣги, раздались.
Нѣжнѣй свирѣли шепчетъ дѣва.
Огь ласки юноши скользя:
«Ахъ. я боюсь Изиды гнѣва!
Віідь мнѣ любить тебя нельзя;
Не могутъ быть свиданья часты;
Я жду печальнаго конца:
Насъ раздѣляютъ наши касты,—
'Гы—воинъ, я же дочь купца»...
Но воинъ-юноша, волнуемъ
Стремленьемъ пламеннымъ въ крови;
Отвѣтилъ, съ жаркимъ поцѣлуемъ:
«ІІЬтъ кастъ, о Нэри. дія любви!»
И крикъ сердечный, крикъ мятежный,
Камлось, кЬмъ-то слышанъ былъ:
Вь мгновенье это лотосъ нѣжный
Цвѣтокъ таинственно раскрылъ,
И, за оградс ю скучая,
Давно не пробовавшій силъ,
Какъ-будто пишу предвкушая,
Зьвнулъ священный крокодилъ.
Зачѣмъ идетъ журналъ «Зритель» подъ ре-
дакціей издателя В. Давидова, но онъ просуще-
ствовалъ всего нѣсколько мѣсяцевъ, начавъ свое
’ с у щсствова н іс въ сентябрѣ
1881 г. и окончивъ его съ
концомъ того-же года.
Сотрудники все тѣже: не-
обходимый Д. Минаевъ,
Пальминъ, Пушкаревъ и
проч. Въ журналѣ попа-
даются и красочные ри-
сунки и, журналъ,—какъ
журналъ, но Богъ не
далъ ему вѣку.
Чистенькій, но блѣд-
ный: неглупый, но безъ
блеска—онъ не могъ оста-
новить на себѣ вниманія
та к 11 м и произведеніями,
какъ напр. это:
Не отходи отъ меня.
(Пародія).
Не отходи отъ меня;
Другъ мой, со мной посиди...
Стоитъ взглянуть на тебя—
СмЬхь ьікікіаетъ въ груди.
Злюворишь-ли ты вслухъ —
Сердце взыграетъ мое:
Глупостью дышеть мой другъ,
Каждое слово твое!
Да! посмѣялся тотъ зло,
Кіо тебя вздумаль родить:
Дури твоей, вѣдь, могло
На пятерыхъ бы хватить!
Радъ я и счастливъ всегда,
Что ты со мною знакомъ!
Что за восторгъ—иногда
Часъ провести съ дураксмь!
Онъ безвезмездно готовъ
Темой для смѣха служиіь...
Право: не будь дураковъ,—
Просто не стоило-бъ жить!
Къ счастью людскому—вездЬ,
Волею мудрой судьбы.
Въ каждомь кругу и средЬ
Водяіся мЬдные лбы.
5идъ одинъ этого пня
Ѵь душу вливаетъ покой...
Не отходи жъ отъ меня —
Мнѣ такъ оградно съ тобой!
З.юіі добрякъ.
«Развлеченія \ безпл. приложеніе нъ журн. «Звѣ-
зда» и «Развлеченіе», безпл. приложеніе нъ журн.
«Родина».
Говоря о юмористическихъ журналахъ нельзя
не упомянуть и о листкахъ «Развлеченія», ко-
торые давались, какъ безплатное приложеніе
къ журн. «Звѣзда» (изд. П. II. Сойкнна) въ
1893 ІОДУ и въ !§94 г.
Задачею этого приложенія было давать
матеріалъ для веселаго, безобиднаго смѣха. Со
ставитсли его, дѣйствительно, талантливо вы-
полняли эту задачу и нѣкоторые стишки и
статейки буквально блещутъ остроуміемъ.
Авторы не подписывали своихъ именъ, хотя
было извѣстно, что въ этихъ листкахъ работа-
ли: Сергѣй Сафоновъ (нынѣ умершій). А. За-
ринъ, Ф. Заринъ н Бенедиктъ, въ то время
еще только начинавшій печататься.
Для примѣра считаемъ возможнымъ привести
нѣсколько образцовъ въ стихахъ и прозѣ.
Пожеланія на новый годтэ.
Покупающимъ всѣмъ—дешево купить,
Продающимъ всѣмъ—въ тридорога продать,
Кредиторамъ—все до гроша получить,
Должникамъ же—ни копѣйки не отдать
Безутѣшнымъ всѣмъ—утЬшпться скорѣй,
Голодающимъ—но горло сытымъ быть,
Бѣднякамъ всѣмъ- обратиться въ богачей,
Потерявшему—утрату позабыть.
Безъ болѣзни п безъ голоду прожить,
Безъ печали, безъ заботы и безъ бЬдь,
Всѣмъ враждующимъ—оружіе сложить
И въ любви взаимной вѣчный дать обі.тъ.
Пусть исчезнутъ зло, насилье и обманъ,
Пусть опять воскреснутъ правда. совЬсть, честь,
И разсѣютъ, какъ утренній туманъ,
Клевета, вражда, предательство и лесть.
Заживутъ тогда, какъ братья межъ собой,
II писатель, и чиновникъ, и купеці.,
96
Ноііілі стиль.—Комнліл клрте.іликл
И крестьянинъ, и помѣщикъ и портной...
Пусть исполнится все такъ и наконень:
Всѣмъ желающимъ—полдюжины дѣтей,
Всѣмъ су пружествамъ—согласье и любовь,
Всѣмъ в.поблеинымь—объясниться поскорѣй,
А обманутымъ—скорѣй влюбиться вновь.
Хорошій тонъ.
Мы намѣрены здѣсь привести тѣ главнѣйшія пра-
вила. которыя долженъ соблюдать всякій порядочный
человѣкъ, чтобы не ударить себя въ обществѣ «въ
грязь лидомъ».
Глав а I.
Приготовленія къ визиту.
Передъ выходомъ изъ дому не мѣшаетъ внима-
тельно оглядѣть себя передъ зеркаломъ. Особенно зай-
митесь волосами, если они растутъ на вашей головѣ;
не скупитесь на помаду (въ крайнемъ случаѣ на про-
стое коровье масло), потому что ничто такъ не роняетъ
человѣка, какъ косматая і олова.
Гели лицо ваше представляетъ пышный розовый
кустъ, усѣянный бутонами, совѣтуемъ медленно и посте-
пенно предать ихъ уничтоженію, для чего, надавивъ
кожу ногтемъ у каждаго изъ этихъ украшеній, по
очереди, медленно, но неуклонно двигайте ноготь по
кожѣ, пока онъ не сосколыіетъ по означенному пункту.
Если у васъ нѣтъ бритвы и денегъ, а борода ваша,
не успѣвъ еще отрасти, находится въ переходномъ со-
стояніи, т. е. торчитъ щетиною, мы бы посовѣтывали
вамъ осторожно выщипать се передъ зеркаломъ и
подождать игти, пока идетъ кровь или же надѣть на-
кладную бороду, въ крайнемъ случаѣ подвязать под-
бородокъ платкомъ, представляясь страдающимъ зуб-
ною болью.
Если средства позволяютъ, возьмите съ собою чи-
стый носовой платокъ и посмотрите, не надо ли вы-
мыть руки.
У многихъ есть прискорбная и пагубная привычка
меланхолично бродить пальцами по своему липу, залѣ-
зая ими въ уши, носъ и зубы,—отъ чего, собственно
слѣдуетъ воздержаться хотя на время визита.
Очень недурно имѣть для визитовъ парочку перча-
токъ; самые эффектные цвѣта: желтый, оранжевый и
зеленый; очень эффектны также: цвѣтъ сорочьяго
яйца и фіолетовый муаръ—и бросить бѣглый взглядъ
на свой костюмъ и, главное, обувь.
Дырявый сапогъ можетъ часто повредить вашему
блеску въ обществѣ. Если у васъ нѣтъ времени или
средствъ немедленно отдать сапогъ въ починку, то
надо постараться самому исправить бѣду. Обмакните
для этого перо въ чернила и тщательно замажьте ими
то мѣсто носка, которое выглядываетъ изъ сапога.
Многіе имѣютъ привычку, садясь на стуль, слегка
приподнимать и расправлять фалды сюртука. На эго
можно рѣшиться только при твердой увѣренности, что
брюки подъ вашими фалдами совершенно цѣлы.
Вообще же, если такой увѣренности въ васъ нѣтъ,
мы совѣтуемъ избѣгать рѣзкихь и быстрыхъ движеній,
особенно подниманія ногъ и глубокихъ поклоновъ.
Если у васъ при означенномъ изъянѣ ко всему на-
дѣтъ еще пиджакъ, лишенный по своему покрою спа-
сительныхъ фалдъ, совѣтуемъ, ловко маневрируя, не
отдѣлять спины отъ стѣны комнаты и граціозно сколь-
зить вдоль стѣны, стараясь всегда обращать къ при-
сутствующимъ свое лицо.
Осмотрѣвшись и приготовившись такимъ образомъ,
можно уже съ легкимъ сердцемъ отправиться на ви-
зить. Недурно бы. за неимѣніемъ собственныхъ ло-
шадей, нанять извозчика. Вь сухую погоду можно
легко, свободно, не доѣзжая до дома, спрыгнуть съ
пролетки, если есть по близости проходной дворъ; но
въ дурную, дождливую погоду мы бы нс посовѣтовали
этого, потому что при прыжкѣ можно леіко попасть
вь лужу.
Г л а в а 11.
Визитъ.
Вы подошли или подъѣхали къ дому. Вы подня-
лись по л ѣстницѣ и, наконень, очуіились у двери. Еще
ра іъ оглядите себя, поправьте волосы, проведите обшла-
гомъ рукава по цилиндру, отверните загнутые концы
брюкь, натяните на руку перчатку, закрутите усы, от-
харкнитесь и затѣмъ звоните.
Многіе ради шику имѣютъ привычку вытирать свои
сапоги носовымъ платкомъ, но мы этого не посовѣ-
туемъ, потому что привычка эта нерѣдко ведетъ къ па-
губнымъ послѣдствіямъ.
При вашемъ звонкѣ можетъ послышаться за дверью
яростный лай, и, едва вы переступите порогъ, на васъ
бросится собаченка,— въ этомъ случаѣ надо остеречься
слушаться голоса своего сердца и отнюдь нс вздумать
хватить ногой собаченку въ носъ; этимъ можно испор-
тить все дѣло. Наоборотъ, какъ оы ни было вамъ не-
пріятно, старайтесь снисходительно улыбаться въ отвѣтъ
на ея остервенѣлый лай и даже щипнуть горничную
за теку; большинство изъ нихъ это любит ь. Только и
ІІооий стиль.—К<»ч> .лі тпглч листъ
97
В
тутъ надо быть осмотрительнымъ, чтобы вмѣсто гор-
ничной не ущипнуть за теку хозяйскую дочь. Если же
вамъ откроетъ дверь лакей, то съ нимъ не слѣдуетъ
позволять себѣ такихъ шутокъ.
Вы входите въ гостинную... Не начинайте, пожалуй-
ста, разговора съ погоды, а то плохо подумаютъ о ва-
шихъ умственныхъ способностяхъ.
Если хотите понравиться, старайтесь придумать какую-
нибудь удачную остроту, для чего можете передъ выхо-
домъ на визитъ выучить наизусть одинъ, или два анек-
дота изъ нашего журнала. Если наступитъ томительная
пауза, лучше всего прервать се неожиданно какимъ-нибудь
фокусомъ, изъ массы которыхъ можно всегда выбрать
что-нибудь оригинальное, занимательное; недурно для
такихъ случаевъ выучиться ходить на рукахъ или жон-
глировать двумя-тремя предметами.
Въ крайнемъ случаѣ спросите себѣ рюмку керосину
и выпейте се съ веселой улыбкой.
Затѣмъ, если у васъ есть хоть немного такта, вы
должны догадаться, что, просидѣвъ часа два-три, пора
уже уходить домой, такъ какъ визитъ никогда не про-
должается долго. Самое лучшее подняться съ мѣста
съ какой-нибудь удачной шуточкой и, пользуясь про-
изведеннымъ впечатлѣніемъ, какъ можно скорѣе шмыг-
нуть въ двери. Мы ручаемся, что, слѣдуя нашимъ со-
вѣтамъ, впечатлѣніе послѣ вашего визита долго не
изгладится изъ памяти вашихъ знакомыхъ.
Глава 111.
За столомъ.
Въ день приглашенія на обѣдъ мы совѣтуемъ съ
утра ничего не ѣсть, чтобы такимъ образомъ пригото-
виться оказать честь хозяйскому столу.
Нелишнее взять съ собою клеенку или просто во-
сковую бумагу на случай, если тотъ или другой кусо-
чекъ вамъ понравится и вы захотите унести его къ
себѣ домой.
Передъ обѣдомъ полезно было-бы заручиться распо-
ложеніемъ лакея или горничной, чтобъ узнать, откуда
они будутъ начинать обносить съ полными блюдами
и запять заранѣе первое мѣсто.
Если-же хозяйка пожелаетъ посадить на ваше мѣсто
кого-нибудь поважнѣе и скажетъ вамъ:—не псресялитс-
ли вы вонъ туда?—вы, скромно опустивъ глаза, отвѣ-
чайте: «Не бе шокойтссь! мнѣ и здѣсь хорошо-съ!»
Многіе юворятъ, чго за столомъ непринято оста-
влять на тарелкѣ кости и другіе объѣдки; мы-бы со-
вѣтовали въ это\іъ случаѣ незамѣтно совагь кости въ
карманъ, а вь продолженіе вечера разбросать ихъ по
рашымъ угламъ комнаты. Если вы имѣли несчастье
брызнуть соусомъ на платье вашей сосѣдки, старай-
тесь тогда внушить ей, что платье было сшито не по
модѣ и было ей не къ лицу. Если вы знаете за собой
грѣхи дѣлаться буйнымь въ состояніи опьянѣнія, такъ
перестаньте пить съ той минуты, какъ предметы на-
чнутъ двоиться въ вашихъ глазахъ. Если вы имѣете
обыкновеніе ковырять за столомъ въ зубахъ, то от-
нюдь не пользуйтесь для этой цѣли вилкою. Если
вамъ будетъ очень жать ногу сапогъ, можно снять
его подъ столомъ...
Когда глаза хозяйки начнутъ слипаться, значитъ
пора уходить. Спускаясь съ лѣстницы, вы можете
спросить горничную: «какъ поживаете?» Опа, конечно,
огідпигъ вамъ: «Благодарю васъ!», а другіе гости бу-
дутъ думать, что вы дали ей на чай. Или же, стоя
около двери, вы можете сунуть ей въ руку прикрѣп-
ленный къ запонкѣ вашего рукава резиновымъ шну-
рочкомъ двугривенный; онъ тотчасъ вернется къ вамъ, а
горничная будетъ искать ею на лѣстницѣ.
Глава IV*.
Въ большомъ обществѣ.
Все, что раньше говорилось о волосахъ, сапогахъ и
о прочемъ, все это также нужно соблюдать, отправ-
ляясь въ общество на вечеръ. Кому необходимо упо-
треблять духи, тому мы рекомендуемъ мускусъ,—запахъ
пріятный и сильный до одурѣнія.
При входѣ въ залъ постарайтесь обратить на себя
вниманіе какой-нибудь неожиданной выходкой; напри-
мѣръ, можно вбѣжать съ крикомъ: «горимъ!!» или вы-
кинуть какое-нибудь колѣнце, дѣлая видъ, что вы
споткнулись. Занявъ мѣсто среди гостей, надо умѣть
занять и общество. хМы бы совѣтовали въ этомъ случаѣ
вынуть изъ кармана гребенку и съ помощью папирос-
ной бумаги начать наигрывать маршъ или вальсъ. Эго
выходитъ очень скромно и мило. Можно также пока-
зать фокусъ или разсказать историческій анекдотъ, но
лучше всего по нашему начать подражать крику все-
возможныхъ животныхъ.
Очевидно, для этого нуженъ талантъ, но мы знали
многихъ молодыхъ людей весьма быстро выучившихся
этому искусству.
Это вноситъ оживленіе въ общество.
Если есть дѣти, недурно затѣять съ ними игру вь
лошадки.
Философъ Сократъ и жена его Ксантиппа.
(Изъ исторіи Беллярминова).
Сократъ задумался немножко,
Ксантиппа, чистя въ кухнѣ лукъ,
Бросала мусоръ изъ окошка,
Внизъ, гдѣ сидѣлъ ея супругъ.
Сократъ, какь истинный философъ,
Сидѣлъ, молчаніе храня.
Ища рѣшенія вопросовъ
О самой сути бытія.
Онъ думалъ о дождѣ и громѣ,
О томъ, зачѣмъ намъ жизнь дана,
А также и о томъ, что въ домѣ
Кричитъ сварливая жена.
Она кричала: «ахъ, бродяга,
/Кена и дѣти голодны,
Хоть сшилъ бы д ѣтямъ ты штаны.
Благодари сше Зевеса,
Что у тебя жена кротка...
Бездѣльникъ, пьяница, повѣса...
Охъ, такъ и чешется рука
Тебя ударить по затылку...
Ну, что сварю я на обѣдъ?»
— Свари яицъ, изжарь котлетъ,
Купи очищенной бутылку,—
Придетъ Платонъ—онъ выпить радъ—...
Спокойно отвѣчалъ Сократъ.
«Да въ домѣ ни копѣйки нѣту»!..
— Тогда отъ печки отойди,
Не дѣлай изъ себя котлету,
А лучше денегъ подожди!..—
Такъ говорилъ мудрецъ маститый...
И полетѣлъ въ лею ухватъ,
За нимъ подносъ, горшокъ разбитый...
Сократъ сказалъ: «и громъ и градъ!..»
И смолкъ послѣдователь стой...
«Ахъ ты!..»—и снова ра гьярялась,
Ксантиппа вылила помои
Ему на лысину, какъ разъ.
Тогда, стряхнувъ хіпонъ облитый
II отирая лобъ и носъ,
98
Сократъ спокойно произнесъ:
«Сперва гремѣлъ мнѣ громъ сердитый,
(И очи на небо возвелъ),
А послѣ грома дождь пошелъ!..')
Отрывокъ изъ записной книжки одного
мужа.
8 мая. Мы съ женою возвращались домой изъ са-
да «Аркадія». Погода была невыносимо холодная.
Вѣтеръ дулъ себѣ да дулъ,
Буря угрожала,
Я и въ усъ себѣ не дулъ,
А жена дрожала.
Я въ осеннемъ былъ пальто
И кашнэ на шеѣ,
А она была въ манто—
Этакъ, вродѣ феи.
И, продрогнувъ вся въ конецъ,
Лязгая зубами,
Тихо молвила—«наглецъ»
Синими губами.
А, придя домой, опа
Кашляла, чихала
И ругательски меня
Часъ еще ругала.
П р и м ѣ ч а н і с. Я думаю, что лучше одѣваться по
погодѣ, чѣмъ по сезону.
— Вттпъ конь стоялъ здіеь!
— II !.іъ, здіеь!!
Языки.
Языкъ красавицъ—паутина,
У ловеласовъ—сладкій сотъ,
У старыхъ дѣвъ—гнилая типа,
У попрошайки—цѣпкій котъ.
Языкъ льстеца подобенъ жалу,
Языкъ 11 ис а і сл я — и еру,
Языкъ присяжнаго—кинжалу,
А прокурора—топору.
Какь языковъ не будетъ мною,
Я имъ найду сравненій тьму.
мо у моей жены, ей Богу,
Какой языкъ—я не ио/хмх!
Камень съ сердца.
Антонъ Яковлевичъ совершенно пропадалъ въ Кіевѣ.
Ни дснеіъ, ни друзей, ни знакомства. И воть онъ рѣ-
шился написать въ Петербургъ къ своему пріятелю
Якову Антоновичу.
«Скупая скоі.піа, а все-таки,» подумалъ онъ и при-
нялся за писаніе.
Яковъ Аніоновичъ получилъ д іпннос восьмо и вни-
мательно прочелъ его.
Аніонъ Яковлевичъ писалъ о томъ, чго соскучился по
другѣ своемъ, спрапшвал ь, какъ ею дѣла, какь здоровье
ею, его жены, дѣтей, теши, тестя,—словомъ, коснулся
самыхъ деликатнѣйшихъ чувсівь и вь концѣ крошечной
припиской, просилъ ему ссудить «рублей сто, не больше».
Яковъ Антоновичъ тотчасъ смекнулъ, вь чемъ
дѣло и поспѣшилъ отвѣтить Антону Яковлевичу.
Онъ пространно отвѣтилъ на всѣ дружескіе вопросы
своего пріятеля, очень тонко не обративъ вниманія на
коротенькую приписку друга.
Антонъ Яковлевичъ страшно взбѣсился, получивъ
такое письмо.
— Погоди-жъ ты, свинья! —проскрежеталъ онъ зу-
бами и истратилъ послѣдніе спои три рубля.
Недѣлю спустя, скупой Яковъ Антоновичи получилъ
квитанцію на полученіе цѣнной посылки на 40 руб. вѣ-
сомъ вь 5 пудовъ
Яковъ Антоновичъ встрепенулся и полетѣлъ на
станцію.
Несмотря на всю скупость онъ смѣло виесь 40 руб-
лей и получилъ посылку.
Съ живою радостью привезъ онъ домой счромиый
ящикъ и среди своихъ домочадцевъ ті р кественно
ВСКРЫЛЪ СІО.
САМАЯ МИРНАЯ ИГРА.
— Послі этого пы мошенникъ.
— А ви негодяй!!
Въ ящикѣ, завернутый въ десятка лвт старыхъ газетъ,
лежалъ камень... громадный камень—и при немъ корот-
кая записка:
— «Дорогой Яша! чтобы ты повѣрилъ въ искрен-
ность моей къ тебѣ дружбы, посылаю тебѣ тогъ ка-
мень, который скатился съ моего сердца, едва я полу-
чилъ отъ тебя письмо съ извѣщеніемъ о полномъ твоемь
благополучіи».
Пледъ.
Изъ воспоминаній мужа.
Глухо, пусто, часъ ночной,—
Шли мы какъ но тѣсту
(Провожалъ тогда домой
Я свою невѣсту).
99
Вѣтеръ рѣзалъ намъ лицо,
Не стоялъ на мѣстѣ,
Раздувая пальтецо
На моей певѣегѣ.
И сказала мнѣ она.
Блѣдная отъ злости:
«Я продрогла вся сполна,
Вся, какь ссіь, до кости».
51 же молвид ь ей въ отвѣта.:
— Чтобъ не простудиться,
На, возьми скорѣй мой пледъ
Можешь имъ прикрыться!
Разсердилася она:
«Вы на шутки падки,
Я, мой милый, не пьяна,
11 теперь—не святки!»
Двадцать лѣтъ прошло съ тѣхъ поръ,
Какъ ужъ мы женаты,—
Но въ любой изъ нашихъ ссоръ
Этотъ пледъ проклятый
Поминается. /Кена
Говоритъ мнѣ: «Помни,
Какт. ты чучелой меня
Обозвалъ въ Коломнѣ!
Какъ глумился надо мнол,
По осенней стужѣ,
Ты тапіил ь меня домой
Прямо черезъ лужи!»
Блаженные.
влаженъ, кто бѣдности не вѣдалъ,
Семейныхъ радостей не зналъ;
Блаженъ, кто каждый день обѣдалъ
II дѣлалъ то, что самь желалъ.
Костюмъ чей молью не изъѣденъ,
Безъ дыръ и трещинъ сапоги;
Блаженъ, кто интересно блѣдеиь,
II кто имѣеть двѣ ноги.
Кто отъ шампанскаго былъ пьянымъ.
На чай двуіривенный давалъ,
II кто игралъ за (Ьоріепьяномъ
И на паркетѣ танновал ь...
Поэтъ, редакторъ и издатель.
Поэтъ сочинилъ стихотвореніе и. зная обычаи редак-
цій платить за стихи по строчкамъ, написалъ его так ь:
Не ищи себіі
Забвенья,
Не гони
Воспоминанья,
11 ѣтъ в ѣрн Ее
Утѣшенья
Въ часъ душевнаго
Страданья.
(Слѣдуетъ получить 2 рубля).
Редакторъ прочелъ и исправилъ:
Не иши себѣ забвенья,
Не гони восномпнані я,
Нѣтъ вѣрнѣе утѣшенья
Въ часъ душевнаго страданья.
(Всего на 8о коп.).
— И чего онъ смотрѣлъ!—воскликнулъ издатель и
исправилъ:
Не иши себѣ забвенья, не гони воспоминанья.
Нѣтъ вѣрнѣе утѣшенья въ часъ душевнаго
страданья.
(Выдать 30 коп.).
Киръ, Крезъ и Солонъ.
(Изъ исторіи Беллярминова).
Царь Крезъ отъ самаго ужъ дѣтства
Имѣлъ порядочныя средства.
Но шли года, и вотъ царь Крезъ
Уже но горло вь деньги влѣзь...
Солонъ, ученый академикъ,
Къ нему пріѣхалъ для полемикъ.
Крезъ свелъ его тотчасъ же въ кассу
II показалъ червонцевъ массу;
Но ни червонцы, ни рубли
Солона тронуть не могли.
Онъ рокъ:—Пустой ты человѣкъ.
Вѣдь деньги не продлятъ твой вѣкъ!
Крезъ покраснѣлъ тогда, какь ракъ.
II молвилъ:—экій ты дурдкь...
Парь Киръ давно бѣсился съ жиру
II съ войскомъ рыскалъ онъ по міру.
— Гдѣ Крезъ?—кричалъ онъ,—до зарѣзу
Хочу напакостить я Крезу!..
Все вь мірѣ суета и тлѣнъ:—
Богатый Крезъ попался въ плѣнъ.
Веревки крѣпки, мечъ остеръ
И Крезъ плетется на костеръ.
Огонь коснулся панталонъ,
Крезъ молвилъ: «О, Солонъ, Солонъ!»
Киръ любопытенъ былъ всегда:
— Л? Что? Кому? Кого? Когда?
Когда жъ узналъ отъ Креза повѣсть,
То у него проснулась совѣсть.
Онъ слезы на глазахъ утерь
И приказалъ тушить костеръ.
Глухая провинція.
Это случилось не такъ давно. Всю жизнь прожилъ,
почти безвыѣздно, въ Самарской губерніи мой прія-
тель рѣшился поразвлечься и пріѣхалъ пожить въ Пе-
тербургъ.
Первымъ долгомъ онъ направился ко мнѣ.
— Ну, братъ, объясняй, показывай, води! Ты тутъ
свой человѣкъ!—сказалъ онъ послѣ привѣтствіи и по-
цѣлуевъ.
— Надолго?
— Да, какт» поживстся!—отвѣтилъ онъ,—все съ
недѣлю пробуду.
— Коли такъ, ганда!—воскликнулъ я и послѣ плот-
наго обѣда у Кюба я повезъ его за городъ.
Мы взяли билеты въ одинъ изь заі сродныхъ уве-
селительныхъ садовъ и гуляли въ ожиданіи предста-
вленія.
Мой провинціалъ удивлялся всему. Вдругъ онъ
вздрогнулъ и дернулъ меня за руку.
— Послушай!—прошепталъ онъ.
Передъ нами стояли два изящно одѣтыхъ гос-
подина.
— Такъ плохо, говоришь?—спросилъ первый.
— Дрянь дѣло! всею два поджога и одно подлож-
ное завѣщаніе!..
Мой другъ задрожалъ. Я взглянулъ на него съ
улыбкою:
— Другъ мой, это адвокаты!..
— Пойдемъ, пойдемъ отъ нихъ!—прошепталъ моя
дикарь.—еще Богъ знаетъ на что нарвешься.
Мы отошли, по намъ не повезло. Стройный высо-
кій господниь говорилъ съ улыбкой своей дамѣ:
іоо
Рисунокъ изъ журнала аСтрекогао.
— II нс такихъ смиряли*. Вотъ надняхт. попалась
мнѣ олна. Я сразу набросился на нее. Она замета-
лась. Потомъ хлопъ на землю и ногами дрыгаетъ. Я
взялъ араиникь и ужъ билъ ее, билъ...
— Отойдемъ...—прошепталъ мой другъ. *
— Это, вѣрно, берейторъ,—успокоилъ я его. Мы
отошли и сѣли па мѣсто. Впереди насъ молодой че-
ловѣкъ хвастался передъ другимъ:
— Нѣть, а я трехъ рѣзалъ Дѣйствительно, одного
зарѣзалъ, но за то, братецъ, по всѣмъ правиламъ. Чи-
стота!
На этотъ разъ смутился и я.
— Это докторъ, не волнуйся!—все-таки успѣлъ я
шепнуть своему другу.
— Нѣтъ, не могу я, это вертепъ, мэй милый!—съ
волненіемъ отвѣтилъ онъ,—чертъ побери и гулянія
ваши.
Онъ всталъ и быстро пошелъ къ выходу. Насъ пе-
регоняли два молодыхъ человѣка.
— Раздѣлъ его,—говорилъ одинъ,—помоями облилъ,
съ грязью смѣшалъ...
— Это литераторы!—шепнула, я ободрительно другу.
Но тотъ нс слушалъ меня и бѣжалъ изъ сада въ па-
ническомъ страхѣ.
На другой дліь онъ уѣхалъ изъ Петербурга.
Краткая біографія одного философя.
Жилъ да былъ мудрецъ философъ
Не любилъ оіп. унывать,
И на все, что ни стрясется,
Говорилъ лишь «наплевать!»
Съ первыхъ дней, почти съ ро; де .ья,
Только сталъ онъ лепетать,—
У него любимымъ словомъ
Было слово: «наплевать!»
И когда его мальчишку.
Поркой вздумали страшать,
Онъ, нисколько нс смущаясь,
Произнесъ лишь: «наплевать!»
Сталъ учиться онъ и въ классахъ
По два года зимовать,
Пригрозили исключеньемъ,—
«Исключайте, наплевать!»
Съ торжествомъ онъ провалился,
Какъ- экзаменъ сталъ сдавать.
— Вамъ придется взять бумаги.—
«Эка штука; наплевать!»
Безъ запятій, безъ работы,
Сталъ онъ жить да поживать.
Завелись деньжонки,—счастье,
Нѣту денегъ,— «наплевать!»
Занималъ, гдѣ только можно,
И не думалъ отдавать.
Угрожали кредиторы,-4
«Угрожайте; наплевать!»
— <
Въ воскресенье онъ влюбился
И - недолго размышлять—
Въ понедѣльникъ поженился.
— Жить чѣмъ будешь? «Наплевать!»
Онъ жены своей ни разу
Не подумалъ ревновать.
— За женой, смотри, братъ, въ оба:
Ходятъ слухи. - «Наплевать!»
II жена его сбѣжала.
Не съ кѣмъ горе горевать.
— Дождался?—ему твердили.
«Шутъ мнѣ съ нею; наплевать!»
II за братушекъ къ Дунаю
Онъ поѣхалъ воевать.
Голодъ, холодъ, свищутъ пули,
Смерть повсюду. «Наплевать!»
Тамъ пришлось ему въ сражепьѣ
Какъ-то ногу потерять,
Возвратился онъ въ столицу.
— А нога гдѣ?—«Наплевать!»
И опять, всегда безпечный,
Сталъ онъ вѣкъ свой коротать,
Беззаботно повторяя:
«Эка штука, наплевать!»
Наконецъ, бѣда стряслася:
Сталъ не въ шутку онъ хворать.
Слегъ въ постель, чуть еле дышитъ,
А твердитъ все: «наплевать!»
Передъ смертью словно ожилъ,
Всѣхъ друзей просилъ созвать,
И промолвилъ имъ безпечно:
«Дѣло вышло - наплевать!
«Признаюсь вамъ откровенно:—
Тяжело околѣвать...
Вь первый разъ, да съ непривычки...
Ну, да, впрочемъ... «наплевать!»
Въ гимназіи.
Учитель—Семеновъ, что вы знаете о центро-
бѣжной силѣ?
У ч е н и к ъ.—Совершенно согласенъ съ мнѣніемъ
учебника физики, г-нъ учитель.
За туалетомъ.
Г о р н и ч н а я.—И охота вамъ, барыня, такъ му-
читься и перстягиватьса.
Барыня.— Вотъ тебѣ разъ! А то какъ-жс?
Г о р н ич н а я,—Пріѣдетъ Семенъ Семеновичъ и
все равно прикажетъ снять, да еще, пожалуй, ругаться
станетъ.
Причина.
— Что можетъ быть лучше перваго свиданья? ВЬ-
рочка, ты вспоминаешь иногда свое первое свиданіе?
— Нѣтъ.
— Почему?
— Мое первое свиданіе было вовсе не на свиданіи.
Въ театрѣ.
— Какъ вамъ нравится пьеса, Семенъ Ивановичъ?
— Затрудняюсь вамъ отвѣтить, Ольга Семеновна...
— Почему?
102
— Я никогда не въ состояніи оцѣнить какъ слѣ-
дуетъ пьесы, когда передъ моими глазами такое чуд-
ное декольтэ.
— Причемъ-же тутъ мое декольтэ?
— Я невольно весь вечеръ смотрѣлъ не на сцену...
Итти я какъ-то въ клубъ собрался,
И обняла меня жена,—
Я тутъ сейчасъ же догадался,
Что мнЬ супруга не вѣрна...
— Послушайте: идетъ фарсъ, а вы не смѣетесь?
— Зачѣмъ-съ? Смѣяться я хожу въ драму, какъ все
равно—спать на концерты.
Наши меценаты.
Въ квартиру художника входитъ господинъ.
Художникъ. — Что вамъ угодно? Чѣмъ могу
служить?
Посѣтител ь.—Хочу тебѣ заказать картину, боль-
шую, въ три аршина. Почемъ возьмешь за аршинъ?
Глупая причина.
— Какъ?! Ложась спать, вы кладете подъ подушку
штиблеты? Для чего?
— Боюсь, какъ-бы не позабыть ихъ надѣть завтра.
Въ часовомъ магазинѣ.
— Что вамъ угодно-съ?
— Хотѣлъ-бы купить часы.
— Золотые или серебрянные?
— Все равно: лишь бы такіе, которыхъ не прини-
мали-бы въ залогъ ни въ одинъ ломбардъ.
Картинки семейной жизни.
і.
Я отказать женѣ рѣшился
Купить на платье чсчунчи,—
Обломками весь полъ покрылся,
«Какъ роемъ черной саранчи»,..
II.
Однажды я попалъ случайно
Въ часъ неурочный въ будуаръ;
Влетѣло отъ жены отчайно:—
Былъ въ будуарѣ Вольдемаръ...
III.
Жена мнѣ сына подарила:
Малютка вылитый портретъ
Ивана, Павла и Гаврила,—
Со мной лишь только сходства нѣтъ...
1Ѵ\
Я ущипнулъ, однажды, Дашу...
О! что за горничная,—шикъ!
Но встрѣтилъ я жены мамашу
И... изуродованъ мой ликъ...
Ловкій оборотъ.
Дядя.—Ты такъ роскошно живешь. Вѣроятно, у
тебя - кредитъ?
П л е м я н н и к ъ.—Огромный! Гдѣ угодно. Но я не
хочу имъ пользоваться изъ-за такихъ пустяковъ и по-
тому сегодня рѣшаюсь у тебя попросить рублей триста
до завтра.
Дальне-Восточная серенада.
Гаснутъ Дальняго Востока
Золотистые края...
Слышишь, гейша: издалека
Пушки молятъ за меня!..
Отъ грохота пушекъ
Стоитъ цЬлый адъ,—
Пугаетъ лягушекъ
Японскій солдатъ.
Отъ Артура до Мукдена,
Въ тихомъ сумракѣ ночей,
Жажду я отъ гейши плѣна
И огня ея очей!
Свистятъ пули звонко,
Что твой соловей,—
О, выйди, японка.
Изъ фанзы скорѣй!
Выйди, гейша дорогая,
Въ плѣнъ возьми хоть на часокъ!
Вѣрь: любовію сгорая.
Я стремился на востокъ!
Замолкла мортира,
Молчитъ пулеметъ,—
Поэта лишь лира,
Тоскуя, реветъ...
Понялъ.
— Странная у васъ болѣзнь, по моту я се опредѣ-
лить. Знаете что, ваше степенство: со^овемъ-ка мы
консиліумъ, пускай они поставятъ свой діагнозъ
— Ладно, а только ты раньше то мнЬ скажи: въ
какое мѣсто они мнѣ поставятъ-то этотъ самый діаг-
ностъ.
Поздно спохватилась.
— Александръ Николаевичъ, помните, какъ шест-
надцать лѣтъ тому назадъ вы сдѣлали мнѣ предло-
женіе?
— Какъ же-съ, помню.
— Я была тогда такъ неопытна и неосторожна,
что отказала вамъ.
— Да-съ, Варвара Васильевна, съ вашей стороны
это было, дѣйствительно, очень большой неосторож-
ностью.
іоз
— Такъ вотъ что я хочу вамъ сказать: я переду-
мала и согласна быть вашей женой.
— Ну, нѣтъ-съ, ужъ извините-съ, покорно васъ
благодарю: за эти шестнадцать лѣтъ я самъ большую
опытность пріобрѣлъ и гораздо осторожнѣе сталъ.
Въ театрѣ.
— Должно быть у автора много знакомыхъ въ
театрѣ...
— Почему вы такъ думаете?..
— Очень ужъ онъ усердно раскланивается со сцены
во всѣ стороны.
Особый видъ поэзіи.
— Онъ лирикъ или юмористъ?..
— Рекламистъ... Перелагаетъ въ стихи газетныя
объявленія.
Курильщики.
— Вы курите когда нибудь?..
— Да, но только въ исключительныхъ случаяхъ...
Если ѣду, напримѣръ, по желѣзной дорогѣ въ вагонѣ
«для некурящихъ».
Опъ вѣритъ искренно и свято
Въ побѣды въ жизненномъ бою:
И въ то, что будеть жить богато,
И въ славу громкую свою;
Онъ вѣритъ въ голубыя очи,
Въ любовь и вѣрность юныхъ женъ,—
Во все, во все, сказать короче.
Чего... имѣть не будетъ онъ.
Затѣмъ другую половину
Уныло опъ проводитъ въ томъ,
Что третъ себѣ ладонью спину
Въ воспоминаніи нѣмомъ—
О миломъ прошломъ невозвратномъ,
Здоровьѣ, силѣ молодой,
Когда казалось непонятнымъ
Предъ цѣлью отступить любой,
О томъ, какъ шли и дни, и ночи,
Когда онъ былъ и свѣжъ, и смѣлъ,—
О всемъ, о всемъ, сказать короче,
Что онъ... дѣйствительно «имѣлъ».
На аукціонѣ.
— Здравствуйте! Купили что нибудь?..
— Піанино старое купилъ,—печку топить!..
Среди актеровъ.
— Онъ комикъ?..
— Комикъ, но пьетъ больше всякаго трагика!..
Въ загородномъ ресторанѣ.
— Вотъ извѣстная каскадная пѣвица!..
— Вѣрнѣе—«всѣмъ извѣстная»...
— Еще что прикажете?..
— Пригласите намъ, для компаніи, двухъ дамъ,
только, пожалуйста, не очень голодныхъ!..
Адвокаты.
— У этого адвоката какая же спеціальность: гра-
жданскія или уголовныя дѣла?..
— Собственно говоря, его главная спепіальнбсть—
застольные спичи произносить!..
Двѣ половины.
Недавно, впавши въ размышленье,
Я думалъ: «страненъ человѣкъ!
Въ какомъ забавномъ ослѣпленьи
Проводитъ онъ свой краткій вѣкъ:
Сначала жизни половину
Живетъ онъ, не боясь труда,
И ни унынію, ни сплину
Не поддаетец никогда;
Успѣхъ «Развлеченіи» былъ настолько оче-
виденъ для издателя, что вмѣсто 12 нумеровъ,
которые онъ выпускалъ въ 1893 въ слѣ-
дующемъ 1894 г. онъ даетъ уже 24,—но вь
этомъ же году журналъ «Звѣзда» перешелъ въ
другія руки и съ его переходомъ прекратилось
изданіе этихъ листковъ.
Что касается рисунковъ и каррикатуръ, то
въ этихъ листкахъ, видимо, оригинальнаго ни-
чего не помѣщалось и печатались по преиму-
ществу юмористическія картинки изъ нѣмец-
кихъ журналовъ самаго невиннаго свойства.
Очевидно, по примѣру «Звѣзды»,—въ 1895 г-
журналъ «Родина» обѣщаетъ своимъ подписчи-
камъ тоже приложенія еженедѣльныхъ листковъ
«Развлеченіе», которые издастъ при журналѣ и
по настоящее время.
Задачи тѣ же самыя: веселый смѣхъ, но
выполненіе совершенно иное. Не чувствуется
любви къ дѣлу, чувствуется подневольная за-
бота. Проза тяжела и неуклюжа, стихи, дѣй-
ствительно, вызываютъ смѣхъ, но не своимъ
юморомъ, а своей горемычностью.
Впрочемъ, у этого изданія было и лучшее
время, когда листки эти составлялъ дѣйстви-
тельный юмористъ, талантливый и остроумный
В. В. Жуковъ.
Съ 1881 г. по 1889 г. въ г. Одессѣ издавал-
ся журналъ «Пчелка съ каррикатурамиъ и
опять, служа только мѣстнымъ интересамъ жур-
104
налъ этотъ не могъ расчитывать на долгое
существованіе и на широкую извѣстность.
Впрочемъ въ немъ попадаются и недурные
стишки и нелишенные юмора рисунки.
Напр.:
Благой совѣтъ.
Явился къ агроному
Съ полей своихъ мужикъ
Певелъ онъ рѣчь такую
И головой поникъ.
«Господь не посылаетъ
Два мѣсяца дождей —
Желтѣетъ рожь съ пшеницей
Отъ солнечныхъ лучей;
Безъ хлѣба вѣрно будемъ...»
Заплакалъ нашъ муживъ,
Но тутъ-то агронома
Свѣтлѣетъ жирный ликъ:
— Дуракъ ты, погляжу я,—
Воскликнулъ агрономъ,
— Ты можешь обойтися
И съ собственнымъ дождемъ.
Льешь слезные потоки:
Носи съ собой ведро—
Поставь его подъ очи,
Вода—своя—добро!
Заставь домашнихъ плакать
Пусть плачутъ громко всѣ,
И будетъ тебѣ прибыль
Въ пшеницѣ и овсѣ:
Польешь свои полосы
Ты новою водой...
Я планъ придумалъ этотъ
Прошедшею весной!
Что было въ результатѣ,—
Аллаху, только вѣсть!
Сложили эту сказку
Мы агрономамъ въ честь.
Посланіе къ турнюру.
2и ’аз іи Гаіі, о та тиэѳ, дѳ іа
ЪІапсЬѳ іипідиѳ?
(Куплеты для Дезировки, и даже для Благородки).
Коварный демонъ искушеній,
Скажи, предательскій турнюръ,
Зачѣмъ такъ много заблужденій
Плодитъ твой выпуклый контуръ,
Вѣдь всякъ изъ насъ отлично знаетъ,
Что ты прогресса жалкій сынъ,
Что конскій волосъ составляетъ
Подкладку, фонъ твоихъ картинъ.
Зачѣмъ же ты, скажи, явился
Въ страну, гдѣ нѣсколько вѣковъ,
Нашъ русскій женскій полъ гордился
Дородствомъ собственныхъ основъ.
Иль въ самомъ дѣлѣ вымираютъ
Ряды породистыхъ бель-фамъ
И ихъ побѣдно вытѣсняютъ
Ряды худыхъ турнюрныхъ дамъ?
Иль мало насъ ужъ надували
То Лавиньотовской косой,
То бюстомъ ваточнымъ насъ брали,
То подрумяненнымъ лицомъ;
Иль мало есть у насъ терзаній
И недочетовъ, тутъ и тамъ,
На вѣкъ разрушенныхъ мечтаній,
Надеждъ разбитыхъ пополамъ?
Къ чему же намъ итогъ премерзкій
Еще турнюромъ пополнять?
Иди же прочь, обманщикъ дерзкій,
Оставь морочить и смущать.
А вы, прелестныя созданья.
Старайтесь насъ заполонить
Реальной правдой очертанья
И будь девизъ вашъ «быть—не слыть»
Графъ фонъ-Габенихтсъ.
Житейскія загадки.
і.
Я къ парикмахеру недавно
Зашелъ. За мною франтъ влетѣлъ.
Я брить себя велѣлъ исправно,
А онъ завиться захотѣлъ.
Завился онъ; я кончилъ бриться
И думалъ, выйдя: какъ же такъ?
Ему бы надобно развиться—
Онъ завивается; чудакъ!..
II.
Написалъ статью онъ эту
«Съ задней мыслью», говорятъ.
Онъ на видъ поставить свѣту
Хочетъ вѣскихъ фактовъ рядъ.
Эти фразы ухо слышитъ,
И я никну головой?..
Какъ же съ задней мыслью пишетъ
Человѣкъ передовой.
77. А.
Философія послѣ завтрака.
Наѣлся, сижу и мечтаю,
Съ дремотою сладкой въ борьбѣ,
И сытымъ нутромъ понимаю,
Какъ я благодаренъ судьбѣ,
Что я не желѣзнодорожникъ,
Что я не банкиръ-міроѣдъ,
Что я не бездарный художникъ,
Что я не застольный поэтъ,
Что я не казенный подрядчикъ,
Что я не издатель газетъ,
Что я не кассиръ, не закладчикъ,
Что я не червонный валетъ,
Что я не шпіонъ и не сплетникъ,
Что я не фальшивый игрокъ,
Что я титулярный совѣтникъ,
Что я отъ скандаловъ далекъ,
Что я не глумлю, не горланю,
Начальству решпектъ отдаю,
Хожу на прогулку и въ баню,
И веселъ, и пѣсни пою!..
іоб —
УДАЧА.
— Наконецъ-то его превосходительство у моей жены. Тсс! не буду
мѣшать имъ.
Меня что-то давитъ однако:
Спаси меня, Маша, отъ сна,
И, чтобъ улеглась кулебяка,—
Подай-ка бутылку вина!
Подъ властью воспоминаній.
Онъ сохранился въ памяти моей,
Тотъ уголокъ окраины столичной,
Гдѣ рядъ лачужекъ, съ бѣдностью привычной,
Тянулся къ гранямъ свалочныхъ полей.
Средь нихъ я помню домикъ двухэтажный;
Изъ дерева и въ сущности простой,
Онъ все-таки смотрѣлъ персоной важной
Въ сравненіи съ сосѣдней нищетой.
Я тамъ бывалъ въ семьѣ патріархальной,
Гдѣ съ радостью встрѣчался всякій гость,
Гдѣ жизнь была тиха и безпечальна,
Невѣдомы ни чопорность, ни злость.
Былъ выходъ въ садъ съ широкаго балкона,
Въ старинный садъ, хотя и небольшой;
Подъ тѣнью лицъ, акаціи и клена
Я отдыхалъ и тѣломъ, и душой.
Былъ проданъ домъ. Семья переселилась.
Пятнадцать лѣтъ прошло—не малый срокъ.
И вотъ, на-дняхъ, зачѣмъ-то мнѣ случилось
Забраться въ этотъ старый уголокъ.
Окраины, что такъ была знакома,
Я не узналъ: ни садиковъ, ни хатъ;
И лишь вблизи огромнѣйшаго дома
Увидѣлъ я знакомый, старый садъ.
Урѣзанный, придавленный стѣнами,
Онъ какъ-то былъ и жалокъ, и смѣшонъ;
Ни листьями, казалось, ни цвѣтами
Украситься не въ силахъ больше онъ.
А между тѣмъ, и небо было ясно,
И въ воздухѣ дышало все весной...
И все, что было юно и прекрасно,—
Въ моемъ умѣ возстало предо мной.
Весенній голосъ пѣлъ такъ мелодично
И въ душу мнѣ такой навѣялъ бредъ,
Что я едва припомнилъ,—какъ комичны
Такія ощущенья—въ сорокъ лѣтъ...
Покушеніе на самоубійство.
Огонь горитъ въ его очахт»
И слышенъ стонъ изъ груди:
«Бѣгу отъ васъ, бѣгу я прочь
Безжалостные люди.
Бѣгу туда, гдѣ нѣтъ вражды,
Гдѣ слезъ нѣтъ и страданій,
Туда, туда, гдѣ нѣтъ тоски
Безплодныхъ воздыханій...
Да! видно ждетъ меня Харонъ
И скоро въ его лодкѣ...»
Тутъ, наконецъ, рѣшился онъ
И выпилъ... рюмку водки...
* *
*
Всюду слышишь часто рѣчи:
«Есть теперь у насъ
Электричество и свѣчи,
Керосинъ и газъ»..
Значитъ царству мрака—баста,
Ужъ насталъ предѣлъ!
Отчего-жъ вокругъ такъ часто
Столько темныхъ дѣлъ?
РУССКАЯ ПОГОВОРКА НА ИЗНАНКУ
Хоть насъ тамъ и нѣтъ, но тамъ нехорошо. .
Ю7 —
Деревенскіе досуги.
Аристархъ Петровичъ пригласилъ насъ всѣхъ спра-
вить его именины къ себѣ, въ усадьбу.
— Проживемъ денька
три-четыре и гайда! обрат-
, но въ губернію. Время пре-
весело проведемъ. Не бѣ-
ла, что еще снѣгъ не со-
шелъ!—сказалъ онъ и при
этомъ такъ посмотрѣлъ на
Анну Викентьевну, моло-
дую жену нашего управ-
скаго казначея, лысаго
.истасканнаго, прежде жу-
іира, а теперь картежника,
что мнѣ многое стало ясно
въ мотивахъ предложенія
нашего пріятеля.
Собственно, идея была
сама по себѣ недурна. Го-
родская жизнь съ ея шаб-
лонной толчеей наску-
чаетъ; ищешь уйти отъ
нея, и вотъ Аристархъ Пе-
тровичъ предлагаетъ свое
убѣжище.
— Молодой вдовецъ,
богатый помѣщикъ, по
привычкамъ—баринъ ста-
раго крѣпостного Времени,
онъ имѣлъ въ своей усадь-
бѣ и повара-француза, и
отличный погребъ, и оран-
жерею, и выѣздныхъ ло-
дпадей, и собакъ, и ружья,
и егерей,—словомъ, все,
что требуется для прове-
денія времени съ пріятно-
стью.
Мы, понятно, согласи-
лись, и даже охотно.
Анна Викентьевна такъ
оживленно захлопала въ
ладоши и такъ вспыхнули
ея глазки, что у меня опять
Мелькнуло въ головѣ подо-
зрѣніе. Согласились, зна-
читъ: я, она, ея мужъ,
Николай Ивановичъ, тол-
стякъ, обжора и ходячій
~ сборникъ такихъ анекдо-
товъ, которые можно раз-
сказывать только отведя
слушателя въ дальній
уголъ; Семенъ Яковле-
вичъ, молодой человѣкъ
изъ Петербурга, да Сергѣй
Степанычъ; ну, а разъ
согласился онъ, значитъ,
Марья Андреевна со
своимъ мужемъ. Большая
компанія.
Такъ и сдѣлали. Въ
условленный часъ собра-
лись на вокзалѣ, заняли
мѣста въ одномъ вагонѣ и четыре часа дороги мельк-
нули для насъ, какъ четыре минуты.
Первый день, дѣйствительно, провели чертовски ве-
село. 'Ѣли и пили, немножко въ карты перекинулись.
Утромъ проснулись; оказалось, что Аристархъ отвелъ
иля барынь отдѣльныя комнаты, а ихъ мужей съ нами
Каррикатура изъ журнала «Пчелка».
помѣстилъ,—и опять у меня въ головѣ кое-что мель-
кнуло.
Второй день провели мы уже скучнѣе. Засѣли въ
винтъ играть, 24 робера сыграли, и два раза за кар-
тами поругались, потомъ
обѣдали, послѣ обѣда по-
спали, а вечеромъ просто
хоть волкомъ вой. к Ни
свѣтъ, ни заря слать по-
легли.
Пришелъ третій день
и мы чуть уже не бѣсились
отъ скуки. Погода, мерзѣй-
шая. Залегли спать до обѣ-
да, потомъ опять винтъ, а
тамъ на бильярдъ пере-
шли. Самъ хозяинъ, слов-
но на смѣхъ, съ Анной
Впкентьеной къ сосѣдско-
му попу уѣхалъ; просто
хоть умирай. Только вдругъ
Николай Ивановичъ и
предложи намъ:
— Давайте, говоритъ,
насыплемъ нашему Ари-
старху муки на постель!
Какъ сказалъ онъ это,
всѣмъ намъ стало весело.
Сейчасъ Семенъ Яковле-
вичъ къ ключницѣ пошелъ;
та ему чуть не мѣшокъ
муки дала. Пробрались мы
въ спальную къ Аристарху,
откинули одѣяло, насы-
пали муки на простыню,
разровняли ее и снова
одѣяломъ постель при-
крыли.
А тутъ и онъ вернулся.
Анна Викентьевна прямо
къ себѣ прошла, а онъ отъ
вечерняго чая отказался.
— Простите, говоритъ,
я ужъ прямо спать.
Усталъ, какъ собака!
Намъ еще веселѣе ста-
ло. Жмемъ ему руку, же-
лаемъ спокойнаго сна,
пріятной ночи, а сами
потѣшаемся.
Онъ ушелъ, а мы еще
съ часокъ посмѣялись.
Пришли къ себѣ; ка-
значей и говоритъ:
— Ну, хоть послѣдній
часокъ повеселились. Зав-
тра послѣ завтрака н въ
дорогу!
На другое утро спраши-
ваемъ:
— Какъ спалъ, Ари-
стархъ? удобно ли тебѣ
было? не безпокоило ли
что?
А онъ жметъ намъ всѣмъ
руки и весело отвѣчаетъ:
— Благодарю!.. Отлично! Спалъ, какъ убитый!
— Притворяется шельма!—шепнулъ мнѣ Сергѣй
Степановичъ, а я подумалъ, ужъ не сунулся ли его
лакей постель перестилать?
Время подошло къ завтраку. Ѣсть — страхъ какъ
хотѣлось, да торопились мы на поѣздъ не опоздать,
— ю8 —
РУССКІЯ ПѢСНИ.
— Что онъ ходить за мной,
Всюду ищетъ меня?
Рисунокъ М. Чемоданова изъ журнала «Пчелка».
— Зданіе-то довольно шаткое.
— Не безпокойтесь. Для «Новаго Времени» эта шаткость есть
только залогъ его прочноеіи.
Каррикатура изъ журнала «Гусли».
а тутъ, какъ на зло. словно провалилась Анна Викен-
тьевна. На добрыхъ полчаса задержала всѣхъ.
Наконецъ, вышла и извиняется.
— Извините, господа, что задержала васъ. Пришла
фантазія волосы вымыть!
— Ты бы, матушка, это могла въ городѣ сдѣлать,
у себя дома,—проворчалъ ея мужъ, а мы уже всѣ на-
кинулись на ѣду и на время оживились.
Николай Ивановичъ ѣлъ за обѣ щеки.
— Вы,—сказалъ онъ намъ,—на сдобныя лепешечки
приналягьте. Что за вкусныя вещи готовитъ твой хухарь,
Аристархъ I
Лепешки, правда, оказались очень вкусны. Принесли
па двухъ блюдахъ и мы живо ихъ очистили.
— Ты бы съѣлъ, Аристархъ?..—сказалъ я, видя, что
хозяинъ не ѣстъ такой прелести.
А онъ и отвѣтилъ:
— Благодарю тебя, мой другъ, но я не охотникъ
до такихъ лепешекъ. Видишь ли, я проснулся сегодня,
гляжу: а у меня кто-то на постель муку просыпалъ.
Ну. я, какъ экономный хозяинъ, велѣлъ собрать ее
всю и напечь этихъ лепешекъ, а самому-то ѣсть ихъ
ужъ и не хочется.
Какъ сказалъ онъ это, у меня половина лепешки,
чувствую, назадъ лѣзетъ. Я изъ-за стола; смотрю,—и
Семенъ Яковлевичъ выскочилъ за мною.
— А знаете ли,—сказалъ онъ мнѣ,—вѣдь Анна Ви-
кентьевна тоже ни одной не съѣла!
«Эге-ге-ге, подумалъ я, и волосы мыла къ тому
же!» а когда мы назадъ ѣхали, я, честное слоьо, ви-
дѣлъ въ ея волосахъ муку. Словно легкая сѣдинка...
Теперь, когда меня соблазняютъ деревенскимъ ве-
селіемъ, я только головою качаю. Развлечься захочешь,
то на такое напорешься...
Со стороны издателей приложены всяческія
старанья привлечь публику, но видимо старанья
эти не увѣнчались успѣхомъ и въ 1890 г. жур-
налъ «Пчелка съ каррикатурами» уже не из-
давался,—но его и сейчасъ можно пересматри-
вать не безъ удовольствія, и для Одессы въ
свое время онъ съигралъ немалую роль.
На мѣсто погибшей «Фаланги» въ Тифлисѣ
Ив. Тхоржевскій (извѣстный переводчикъ Бе-
ранже подъ псевдонимомъ Иванъ - да - Марья)
дѣлаетъ попытку издавать юмористическій жур-
налъ и въ 1882 г. предпринимаетъ изданіе
журнала «Гусли» при постоянномъ участіи
А. И. Пальма и художниковъ М. М. Чемода-
нова и Струны (псевдонимъ).
Какъ литераторъ и прогрессистъ, онъ напра-
вилъ сатиру своего журнала преимущественно
на журналистовъ и, пожалуй, въ немъ помѣ-
щены однѣ изъ самыхъ рѣзкихъ нападокъ на
)«Новое Время», «Русь» Аксакова и на прочихъ
«темнителей».
Характеризуетъ направленіе и рисунокъ, изо-
бражающій женщину, стремящуюся къ образо-
ванію и стоящую на распутьи.
— Ну, дорожка! нечего сказать... Чѣмъ только не поросла она.
ІЮ
Что касается текста, то какъ у поэта—въ
«Гусляхъ» преобладаютъ стихи, а прозу онъ
зачастую перепечатываетъ, при чемъ въ каж-
домъ нумерѣ можно встрѣтить перепечатку
изъ Щедрина.
Какъ образцы можно привести нѣсколько
стихотвореній и анекдотовъ:
Юному, но зрѣлому классику
не получившему диплома.
Будь солиднѣй Капіона.
Дружелюбенъ, какъ Патроклъ,
Идеальнѣе Платона
И скромнѣй, чѣмъ Эмпедоклъ.
Будь сильнѣе Геркулеса,
Честенъ, словно Аристидъ,
Осторожнѣе Ѳалеса,
Патріотъ, какъ Леонидъ.
Будь правдивѣе Солона,
Тактикъ, словно Ификратъ;
Веселѣй Анакреона,
Терпѣливѣй, чѣмъ Сократъ.
Но безъ хамства Теминеда
И протекціи Юнонъ
Станешь выть, какъ Андромеда,
Если даже ты Зенонъ.
Попадешь когда къ Плутону
Въ департаментскій Аидъ,
Въ поясъ кланяйся Харону
За работу Данаидъ.
Въ долгъ ли дастъ курьеръ Меркурій
Иль сѣдой швейцаръ Церберъ,
Русскія гражданки нежелательныхъ профессій.
Русскія гражданки желательныхъ профессій.
Ублажай квартирныхъ Фурій,
Какъ хорошенькихъ Венеръ.
Не попасть тебѣ въ Суффеты
Не знавать Фортуны рогъ—
Ты въ струяхъ кабачной Леты
Забывай несчастный Рокъ.
И. Ланской.
Примѣта.
— Марья Васильевна, будьте любезны, дайте мнѣ
пощечину.
— Семенъ Семеновичъ! Да что вы! Зачѣмъ?
— У меня такая примѣта-съ...
— Какая примѣта?
— Какъ я подерусь съ женщиной, такъ она потомъ
непремѣнно сдѣлается моей любовницей.
Въ маскарадѣ.
— Маска! Божественная маска! Позволь пригласить
тебя и на слѣдующій раз де диаіге... Ты танцуешь
какъ волшебница, какъ сказочная фея!
— Все это очень хорошо, мой другъ... Но только
очень однообразно: все танцы, да танцы!
Опредѣлилъ.
— Что такое, по вашему, мужчина?
— Субъектъ, имѣющій неосторожность влюбляться
въ женщину, отъ которой частенько получаетъ въ
благодарность за это «рожки».
іи
Срѣзала.
— Ольга Семеновна, я васъ люблю всѣмъ пыломъ
моего сердца!
— Не говорите глупости: если бы ваши чувства
были огненны, вы и угощали бы меня горячимъ ужиномъ,
а не одними холодными закусками.
Продолженіе басни Крылова „Стрекоза и
Муравей".
Ты все пѣла? ото дѣло;
Такъ поди же, попляши!-
Добродушна и умна,
Стрекоза вняла совѣту
И пошла по бѣлу свѣту
Съ той поры плясать она.
Легкокрылая плутовка
Повела дѣла такъ ловко,
Что съума сводила всѣхь,
Возбуждая зависть въ тѣхъ,
Кто плясалъ въ цвѣтахъ и блесткахъ
Рядомъ съ нею на подмосткахъ.
Завела моя плясунья
Брилліанты, экипажъ...
Покоряла попрыгунья
И партеръ, и бель-этажъ*
Въ это время ручеекъ,
Набѣжавъ на муравейникъ,
Все размылъ (такой затЬйникъ).
И съ собой весь скарбъ увлекъ.
Разоренный муравей
Къ стрекозѣ ползетъ скорѣй:
«Ты, кумч, теперь богата,
Не оставь въ бѣдѣ собрата:
Подѣлись богатствомъ съ нимъ.
— Ты дѣлился-ли своимъ?
* Стрекоза спросила гордо.
«Я одно лишь помнилъ твердо
Самъ копи и собирай».
А она въ отвѣтъ запѣла;. Ч . ч »
— Самъ копилъ ты; это дѣло;
Такъ ужъ самъ и умирай!..
• > Ижица.
Но, несмотря на всю любовь, видимо вложен-
ную въ дѣло, журналъ в*ь Тифлисѣ—да еще
сатирическій, да еще на литературныя и жур-
нальныя темы—держаться не могъ и предпрія-
тіе Ив. Тхоржевскаго закончилось въ томъ-же
1882 году. Журналу «Гусли» жизни было всего
одинъ годъ.
И, наконецъ, остается журналъ «Словцо».
„Словцо*.
(1899— !$оо г«)-
Послѣдній по основанію юмористическій
листокъ, имѣвшій жизни всего 5 мѣсяцевъ,
втеченіе которыхъ выпустилъ 18 нумеровъ.
Оффиціально редакторомъ-издатслемъ этого
журнала значился В. С. Лихачевъ.
Но въ дѣйствительности хозяевами жур-
нала являлись всѣ поэты, сотрудничавшіе въ
этомъ изданіи.
Покойный К. К. Случсвскій сгруппировалъ
около себя кружокъ поэтовъ, собиравшихся у
него сперва каждую
пятницу, а потомъ—
черезъ пятницу.
Дружескій кру-
жокъ проводилъ
время за чтеніемъ
стиховъ и обсу-
жденіемъ литера-
турныхъ явленій.
Затѣмъ за ужи-
номъ разговоры ка-
сались обществен-
ныхъ темъ; участни-
ки обмѣнивались
остротами, экспром-
тами — и вотъ эти
то вечера породили
мысль основать журналъ, въ которомъ воспро-
изводилось бы все остроуміе членовъ этого
кружка произнесенное и записанное.
Такимъобразомъсоздался журналъ «Словцо».
Но то, что вызывало гомерическій смѣхъ
тонкимъ остроуміемъ, понятнымъ лишь участни-
камъ вечеровъ, теряло всю свою соль для по-
сторонняго читателя, и поэтому журналъ этотъ,
несмотря на всю дешевизну подписной платы—
і р.—успѣха не имѣлъ никакого и прекратилъ свое
существованіе, оставивъ впечатлѣніе веселой
шутки.
Въ то же время участникич^щхъ листковъ
съумѣли возбудить противъ себя и общее не-
удовольствіе въ литературныхъ кружкахъ, такъ
какъ йхъ безпечное остроуміе не 'щадило ни-
кого и больно задѣвало иныя дутыя знамени-
тости.
Но, отбросивъ все личное, въ журналѣ
можно найти и чисто юмористическія произве-
денія, і^эторыя и* мѣткостью, и изяществомъ
всегда могутъ доставить читателю удовольствіе.
Для примѣра приведемъ нѣсколько:
Дѣло Скитскихъ.
Кто убилъ? То шито—крыто,
Гдѣ убили? чѣмъ?
Много времени убито
Надъ вопросомъ тѣмъ.
Тотъ бобра убьетъ, кто смѣло
Это разъяснитъ...
О, убійственное дѣло...
Я совсѣмъ убитъ!
Бенедиктъ.
Изъ прошлаго.
Когда русскій человѣкъ попадаетъ заграницу, онъ
часто и совершенно несправедливо находитъ, что тамъ
многое лучше, чѣмъ у насъ на родинѣ. Особенно рус-
скіе люди, и совершенно несправедливо не могутъ при-
112
мириться съ упадкомъ наійего денежнаго курса. Такъ
одинъ совершенно несправедливый русскій человѣкъ
былъ однажды очень устыженъ Михаиломъ Евграфо-
вичемъ Салтыковымъ Щедринымъ. Во дни чрезвычай-
наго упадка нашихъ денегъ совершенно несправедли-
вый русскій человѣкъ встрѣтился съ Салтыковымъ въ
Парижѣ и горько жаловался ему на низкій курсъ.
Почти пять частей свѣта.
Фракъ у милорда*,
Фракъ у холопа;
Бритая морда:
Это Европа.
Исключенъ изъ университета съ правомъ поступленія въ другомъ округѣ.
Каррикатура изъ журнала «Гусли».
— Я этого не нахожу,—патріотично замѣтилъ Ми-
хаилъ Евграфовичъ;—курсъ нашихъ денегъ велико-
лѣпный.
— Помилуйте! — воскликнулъ собесѣдникъ:—вѣдь
намъ даютъ всего только полтинникъ за рубль.
— Такъ вѣдь все-таки даютъ полтинникъ, это пре-
восходно! Вотъ, когда за нашъ рубль будутъ давать въ
морду, тогда курсъ будутъ плохой.
Совершенно несправедливый русскій человѣкъ
сконфузился, и ему пришла въ голову нелѣпѣйшая
мысль: а, ну, какъ онъ это напророчилъ?
Желты, какъ пергаменты—
Экая оказія!—
Завели парламенты,
Только—все же Азія.
Солнце жгучее палитъ
Кафра, кафриху и кафрика;
Буръ за камешкомъ лежитъ...
Это — Африка.
Жизнь точно судорога
Или истерика;
Плата всему дорога:
Это Америка.
Ну, а тамъ далѣе—
Только Австралія.
Бурофобъ.
Безусловно остроумны и 3 каррикатуры
Нусъка на Владиміра Соловьева, на П. И. Вейн-
берга и проф. Д. И. Менделѣева.
IV.
Въ молодые года
Я спросилъ тебя: да?
Ты отвѣтила: нѣтъ!
Черезъ двадцать пять лѣтъ
Ты сказала мнѣ: да!
Я—рѣшительно нѣтъ!
Л. X. Ч.
Буракъ.
Неврастенику.
Иди, несчастный неврастеникъ,
Ты въ баню—прямо на полокъ
Пусть отстегаетъ сочный вѣникъ
Тебя и вдоль, и поперекъ;
Когда-жъ на всѣ четыре корки
Тебя отдуетъ банный мужъ,
Ты, послѣ сей цѣлебной порки,
Стань смѣло подъ холодный душъ!
Такимъ пріемомъ жаръ и холодъ.
Спасутъ твой умъ отъ мелкихъ бурь,
И станешь ты здоровъ и молодъ,
Изъ тѣла выгнавъ блажь и дурь.
Такъ мужи мудрые Россіи
Лѣчились въ прежніе года
И приступовъ неврастеніи
Они не знали никогда.
Материкъ.
Да и нѣтъ.
Варіаціи.
і.
О, что мнѣ дѣлать! Меркнетъ свѣтъ..
Что напишу я и когда?
Въ душѣ звучитъ такъ громко: нѣтъ,
А карандашъ ужъ пишетъ: да!
II.
Онъ.
Хочешь быть моей женою?
Я—поэтъ:
Нѣтъ ни гроша за душою...
Нѣтъ
Она.
Онъ.
Хочешь быть моей подругой?
Иногда
Будешь мнѣ ты и супругой...
Да!
Она.
Ѣдетъ Василій Петровичъ Дехтяркинъ домой. Жижа,
грязь, размокропогодило...
— Ѳедька, Завалишино <коро?
— Теперь, надо быть, скоро.
— Држдь-то, чортъ ему батька, какой?
— Н-да... оно точно, дождь!
Ѣдутъ. Колеса, какъ по киселю вертятся по жидкой,
густой колеѣ.
— Ѳедька! Хорошо бы стаканчикъ теперь
пропустить, а?
— На что лучше!
— Ты думаешь, теперь сколько по Рео-
мюру, а?
— Чего это?
— Плебей! Нѣтъ въ тебѣ никакихъ поня-
тій. Я говорю съ тобой про температуру,
а ты: «чего это?»... Хамъ!
— Мы неграмотные. Гдѣ у насъ
школа-то? Семнадцать верстъ. Пойди,
дойди до нея. У насъ школу то откры-
ли, ужъ я подросткомъ былъ, жать
начиналъ да за дровами въ лѣсъ ѣздилъ.
Гдѣ тутъ ученье-то!
— Ты бы пристяжную-то хлестнулъ.
— Чего ее хлестать-то, все
одно переть шагомъ. Изъ лѣса
выѣдемъ, тамъ подхлестнемъ.
— Стой! Закурить надо. Па-
пироску хочешь?
— Если милость ваша...
— Запаливай. Ты больше
бумагу сосешь, чѣмъ та-
бакъ-то, а?
— Извѣстно, бумагу.
Потомъ тебѣ такъ сопретъ
въ груди—не продохнуть.
Ѣдутъ. Телѣжка такъ
и танцуетъ.
— Ѳедька, это кто
впереди?
— Дѣвка, надо быть.
— Какая дѣвка? От-
куда?
— А песъ ее знаетъ,
мало ихъ тутъ по де-
ревнямъ!
— Что-жъ она въ
полусапожкахъ?
— А что же! У насъ
жиды полусапожками завсегда
торгуютъ. Можетъ, это кабатчица али
писарша. Онѣ себѣ и курдюкъ подкла-
дываютъ, все какъ слѣдоваетъ.
— Ѳедька, стой!
Лошади опять останавливаются съ
большимъ удовольствіемъ.
— Нимфа, здравствуйте! Куда путь держите?
Ни слова въ отвѣтъ. Юбочки подобраны,
и ножки съ кочки на кочку шлепъ-шлепъ...
III.
Коль вы колеблетесь, то вотъ вамъ
мой совѣтъ;
Сказать такое да, чтобъ вышло вро-
дѣ нѣтъ,
5іс.
АИе%го
Зой. _
П. И. Вейнбергъ.
(Гейне изъ Тамбова).
— Синьора, синьорита! Мадемуазель! Одно мгнове-
ніе!.. Охота вамъ прыгать на подобіе птицы-сороки.
Позвольте предложить вамъ кабріолетъ! Желаете, быть
можетъ, рекомендаціи? Отставной ротмистръ, Василій
Петровичъ Дехтяркинъ, имѣю знакъ отличія. Удостойте!
Дѣвушка остановилась и взметнула на него круг-
лыми черными, какъ вишеньки, глазками.
— Дехтярка-то вашъ хуторъ будетъ?
— Мой, красавица! Въ самую точку вы попали!
— Это въ одиннадцати верстахъ за нами?
— Истину глаголете. Не угодно-ли присѣсть^
— Да мнѣ недалече, версты двѣ осталось. Только
вотъ дождь развѣ...
— Ну, конечно, дождь... Изволите видѣть, какая
мерзость мороситъ. Ну, гопъ! давайте, вашу лапку.
Влѣзайте. Вотъ такъ! Ѳедька—рысью!..
Лошади потянули и снова телѣжка судорожно за-
прыгала по дорогѣ.
— Ухъ, какія розы на вашихъ щечкахъ!.. Отчего вы
такая красненькая?
— Бѣгу я, оттого... Жарко! Даромъ что дождь...
такъ тебя всю въ потъ и ударяетъ... Я уже пять верстъ
прошла...
— Боже мой, такое прелестное созданіе, и вдругъ—
по образу пѣшаго хожденія!.. Вы на колесницахъ
должны ѣздить.
— На какихъ это колесницахъ?
-— На тріумфальныхъ, мой ангелъ.
— Ну, ужъ вы тоже вывезете. Извѣстно, охальникъ!
— Дитя мое, не говорите столь низкимъ жаргономъ.
Давайте говорить о чемъ-нибудь возвышенномъ,—о
лыбви, о розахъ, о соловьяхъ. Вы соловьевъ любите?
— У насъ мало ихъ. Одначе около Троицына дня
пѣли.
— Пѣли? Ну, и что же, зы холили ихъ слушать?
— Слушали,—до слезъ пронимало.
— Ну, вотъ видите—до слезъ! И по этимъ лепест-
камъ розы катились перлы!.. Васъ какъ зовутъ?
— Татьяной... Петровной.
— Татьяной!.. Зачѣмъ я не Евгеній! Танечка!.. Вы
грамотная?
— Даже пишу-съ.
— «Евгенія Онѣгина» Пушкина читали?
— Не доводилось. У насъ все больше книги нази-
дательныя. «О вредѣ куренія», «О пьянствѣ»...
х — Не въ этомъ дѣло, Танечка! Скажите, вы лю-
били когда-нибудь?
— Ай, что это вы спрашиваете! Какая же дѣвушка
вамъ на это отвѣчать станетъ?
— Танечка! Я умру у твоихъ ногъ! Хочешь, умру?
— Христосъ съ вами, - страсти какія! Живите себѣ
на здоровье. Зачѣмъ помирать?
— А затѣмъ, что такой
античной головки, какъ твоя,
я не встрѣчалъ О, Тать-
( дна!.. «Пусть бѣдный трупъ
мой тутъ же похоронятъ!»...
— Смотрите, вотъ и З.а-
)валишино.
— Что,3авалишино! Брось,
не смотри. Умчимся на край
свѣта!
— Зачѣмъ такъ далеко!
Мнѣ восьмая изба.
— Что изба! Зачѣмъ изба!
4 Нуженъ храмъ, а не изба!
— Какой тамъ храмъ, —
тамъ женихъ мой Митька Бу-
ракъ...
— Женихъ! Ты выходишь
замужъ! Несчастная, ты бу-
дешь Татьяна Буракъ!
И. И. Вейнбергъ.
Каррикатура изъ журнала «Словцо».
— А что-жъ, онъ молодой да красивый...
Танечка лукаво взг7янула на спутника своимъ глаз-
комъ-вишейькой.
— Да какой плечистый да сильный... Сердитый
какой! Теперь, если онъ меня съ вами бы увидѣлъ—
страсть. Взялъ бы да вмѣстѣ съ телѣгой, кажись, въ
рѣку такъ и кинулъ бы. Силища у него, какъ у мед-
вѣдя: лошадь поднимаетъ.
— Ну, лошадь другое дѣло, а меня... какъ же онъ
•смѣетъ? Я и кавалеръ, и все прочее.
— Онъ такой смѣлый! — никому въ зубы не смо-
тритъ...
— Вы говорите—восьмая изба?
— Да, вотъ тутъ налѣво.
— Все равно—сойдите здѣсь, у первой,—тутъ неда-
леко. Стой, Ѳедька! Ну, слѣзайте.
Танечка не безъ граціи спрыгнула въ лужу.
Д. И. Менделѣевъ.
Каррикатура изъ журнала «Словцо»
— Спасибо вамъ, баринъ, давай вамъ Богъ...
— На здоровье!.. Ѳедька, трогай, да живо...
Опять зашлепали кони. Василій Петровичъ поднялъ
воротникъ.
— Чортъ его знаетъ,—бормоталъ онъ,—и фамилія
какая глупая — Буракъ!.: Вѣдь выдумываютъ такія
клички... даже неприлично... Лошадь подымаетъ, прошу
. покорно!
Онъ ушелъ въ воротникъ съ носомъ, и до самаго
дома не проронилъ болѣе ни слова.
.' ’ ' Палъ—Ванычъ.
«Словцо», прекратилось. По истеченіи года
право на его. изданіе окончилосъ и уже не
возобновлялось вторично, показавъ, что остро-
уміе, направленное только на личности, мало
популярно въ большой публикѣ.
Этимъ очеркомъ" исчерпывается вся жур-
нальная юмористика за юо лѣтъ. •
НАШИ ЮМОРИСТЫ.
Заканчивая нашу работу, мы считали-бы
ее неполной, если-бы не отмѣтили въ ней «На-
шихъ юмористовъ».
Произведенія такихъ писателей и поэтовъ,
какъ Минаевъ, Петръ Вейнбергъ (Гейне изъ
Тамбова), Курочкины, Буренинъ, (Монументовъ,
графъ Алексѣй Жасминовъ), Пушкаревъ, Ал-
мазовъ, Ивановъ-Классикъ, Лейкинъ, Грузин-
скій, Карръ, Чехонте и мн. другихъ разбросаны
по разсмотрѣннымъ нами юмористическимъ
журналамъ, но въ юмористической нашей ли-
тературѣ не мало есть именъ высоко дарови-
тыхъ, которые не печатали своихъ стиховъ въ
журналахъ... за ихъ отсутствіемъ (мы разу-
мѣемъ время до 50-тыхъ годовъ) не печатали
впослѣдствіи за невозможностью по цензур-
нымъ условіямъ и, наконецъ, есть имена и пе-
чатавшихъ и печатающихъ сейчасъ свои юмо-
ристическія произведенія, но въ газетахъ и
журналахъ, для разбора которыхъ у насъ не
было ни мѣста, ни времени.
То-же и относительно каррикатуръ, кото-
рыя миновавъ журналы, обращались въ лито-
графированныхъ оттискахъ.
Этотъ недостатокъ мы и считаемъ нуж-
нымъ пополнить хотя отчасти, насколько по-
зволяютъ намъ размѣры этого альбома.
Изъ остроумнѣйшихъ писателей первыхъ
лѣтъ прошлаго столѣтія — помимо Крылова,
Пушкина и друг._ — необходимо отмѣтить,
прежде всего, Мятлева.
Аристократъ, вращающійся въ высшемъ и
придворномъ кругу, онъ очень мѣтко подмѣ-
чалъ всѣ смѣшныя стороны дутаго чванства на-
шего дворянства и очень ядовито высмѣивалъ его
въ своихъ стихахъ.
Знаменитыя. «Сенсаціи т-те Курдюковой»
предстввляютъ злѣйшую сатиру < на тогдашнее
•общество и въ свое время имѣли особенно
острый успѣхъ, въ силу того, что многіе со-
временники узнавали себя въ его изображе-
ніяхъ.
Особенно досталось отъ него нашей манерѣ
« францу зить».
Вотъ для обращика одно изъ такихъ его
произведеній:
Сельское хозяйство»
Быль на Руси.
Приходить староста пузанъ
И двадцать мужиковъ.
Се сонъ, же круа, ле пейзанъ
Де мадамъ Бурдюковъ.
О нихъ докладывать Андре
Идетъ офиціантъ.
Данъ л’аптиамбръ фетъ антре,
Е дитъ лёръ, к’иль л’атандъ.
Выходитъ барыня съ гостьми
Черезъ часочка два.
Бонжуръ, бонжуръ, ме бонз-амп!
Ке вуле ву де муа?
Ну, староста! ты доложи,
Сказали мужики.—
Э бьенъ де куа донкъ иль с’ажи,
Де куа? у бьенъ де ки?
И староста, отдавъ поклонъ,
Свой началъ разговоръ.
Но барыня кричитъ: алонъ!
Не кріе па си форъ.
Мы яровое убрали,
И убрали траву.—
Се тре жоли, с’е тре жоли!
Команъ ву порте ву?
И намъ теперь всѣмъ отдыхъ данъ;
Но аржаному срокъ,—
Але ву з’анъ, але ву з’анъ!
Ке дьябль! же ма’нъ мокъ!
Въ продажу хлѣбъ уже глядитъ,
Убрать бы поскорѣе.
Кес-ке ву дитъ? Кес-кс ву дитъ?
Же круа, ву мюрмюре?
Какъ опоздаемъ, будетъ жаль;
Не довеземъ въ Василь!—
Са ме т’егаль, са ме тегаль.
Ву, з’етъ де з’ембесиль!
И выгнать всѣхъ велѣли вонъ.
За хлѣбный магазинъ.
А гости крикнули: Се бонъ!
Се тре бьенъ,—ма кузинъ!
Вотъ управляютъ какъ у насъ!
Все —минусъ, а не плюсъ
Ке вуле ву, не л’онъ фассъ!
Онъ не се па ле Рюссъ!
ііб
•*- Пусть подождетъ въ гостинной. Благоразумная женши -іа холжна имѣть выдержку, если хочетъ зарабатывать большія деньги.
Рисунокъ М. Михайлова изъ «Стрекозы».
Забыть-же его нельзя за стихотвореніе
«Фонарики», которое вѣроятно извѣстно, хотя
частью, большинству читателей: ’
Фонарики*
Фонарики, сударики,
Скажите-ка вы мнѣ,
Что видѣли, что слышали
Въ ночной вы тишинѣ?
Такъ чинно вы разставлены
По улицамъ у насъ:
Ночные караульщики,
Вашъ вѣренъ зоркій глазъ!
Вы видѣли ль, примѣтили ль,
Какъ дѣвушка одна,
На цыпочкахъ тихохонько
И робости полна,
Близъ стѣнки пробирается,
Чтобъ-друга увидать
И шопотомъ, украдкою,
«Люблю»! ему сказать.
Фонарики, сударики,
Горятъ себѣ, горятъ,
А видѣ ли-ль, не видѣ ли-ль,
Того не говорятъ.
Вы видѣли-ль, какъ юноша
Нетерпѣливо ждетъ,
Какъ сердцемъ, взоромъ, мыслію
Красавицу зоветъ...
И вотъ они встрѣчаются,
И радость, и любовь...
И вотъ они назначили
Свиданье завтра вновь.
Фонарики, сударики,
Горятъ себѣ, горятъ,
А видѣли-ль, не видѣли-ль,
Того не говорятъ.
Вы видѣли-ль несчастную,
Убитую тоской,
Какъ будто тѣнь бродящую
Какъ призракъ гробовой.
Ту женщину безумную,
Заплаканы глаза;
Ея всѣ жизни радости
Разрушила гроза.
Фонарики, сударики,
Горятъ себѣ, горятъ,
А видѣли-ль, не видѣли-ль,
Того не говорятъ.
Вы видѣли-ль преступника,
Какъ въ горести нѣмой,
Отъ совѣсти убѣжища
Онъ ищетъ въ часъ ночной?
Вы видѣли-ль веселаго
Гуляку въ сюртукѣ,
Оборванномъ, запачканномъ
Съ бутылкою въ рукѣ?
Фонарики, сударики,
Горятъ себѣ, горятъ,
А видѣли-ль, не видѣли-ль
Того не говорятъ.
Вы видѣли-ль сиротушку,
Прижавшись въ уголокъ,
Какъ проситъ у прохожаго,
Чтобъ бѣдной ей помогъ;
Какъ горемычной холодно,
Какъ страшно въ темнотѣ.
Ужель никто не сжалится,
И сгибнуть сиротѣ!
Фонарики, сударики,
Горятъ себѣ, горятъ,
А видѣли-ль, не видѣли-ль,
Того не говорятъ.
Вы видѣли-ль мечтателя,
Поэта, въ часъ ночной?
За рифмой своенравною,
Гоняясь, какъ шальной,
Онъ хочетъ муку тайную,
И неба благодать
Толпѣ, ему внимающей,
Звучнѣе передать.
Фонарики, сударики,
Горятъ себѣ, горятъ,
А видѣли-ль, не- видѣли-ль,
Того не говорятъ.
Быть можетъ не примѣтили...
Да имъ и дѣла нѣтъ;
Горѣть имъ только велѣно
Покуда будетъ свѣтъ.
Окутанный рогожею
Фонарщикъ ихъ зажегъ,
Но чувства прозорливости
Имъ передать не могъ!..
Фонарики, сударики,
Народъ все дѣловой:
Чиновники, сановники,
Все люди съ головой!
Они на то поставлены,
Чтобъ видѣлъ ихъ народъ,
Чтобъ величались, славились,
Но только безъ хлопотъ.
Имъ, дескать, не приказано
Вокругъ себя смотрѣть,
Одна у нихъ обязанность:
Стоять тутъ и горѣть.
Да и горѣть покудова
Кто не задуетъ ихъ.
Такъ что же и тревожиться
О горестяхъ людскихъ!
Фонарики, сударики,
Народъ все дѣловой;
Чиновники, сановники
Все люди съ головой.
Въ настоящее время совершенно въ томъ же
жанрѣ и съ такимъ же блестящимъ остроуміемъ
сочиняетъ стихи - памфлеты внукъ его,
Мятлевъ.
Къ сожалѣнію, ни одной изъ нихъ мы
не можемъ привести здѣсь, такъ какъ авторъ
избѣгаетъ распространять ихъ даже въ спискахъ.
Крымская война породила письменную ли-
тературу, преимущественно въ стихотворной
118
Путеводитель по Петербургу.
Литографія бо-хъ годовъ.
формѣ, изъ которыхъ наиболѣе яркимъ стихо-
твореніемъ надо отмѣтить «Солдатскую пѣсню»,
составленную послѣ сраженія при р. Черной
(4-го Августа 1855 г)-
Пѣсню эту нѣкоторые приписывали графу
Л. Н. Толстому, но это невѣрно. Она была
составлена коллективно группой офицеровъ,
собиравшихся по вечерамъ у начальника штаба
артиллеріи Крыжановскаго гдѣ среди товарищей
находился и штабсъ-капитанъ графъ Л. Н. Тол-
стой.
Принадлежи она сочиненію одного графа,
она не имѣла бы того историческаго значенія,
которое за ней оставлено.
Мѣткая и ядовитая — она пѣлась въ то
время всѣмъ гарнизономъ Севастополя, а въ
обществѣ ходила по рукамъ въ десяткахъ ты-
дячъ списковъ.
Севастопольская пѣсня.
Какъ четвертаго числа
Насъ нелегкая несла
Горы обирать! (Ы$).
Баронъ Вревскій генералъ
Къ Горчакову приставалъ
Когда подъ шафе: (Ъіз}>
«Князь, возьми ты эту гору,
Не входи со мною въ ссору
Не то донесу!» (№).
Собирались на совѣты
Все большіе эполеты.
Даже плацъ-декокъ?.. (#ъ*).
Полицмейстеръ плацъ-декокъ
Никакъ выдумать не могъ, *
Что ему сказать!.. (Ыз).
Долго думали-гадали
Топографы все писали
На большомъ листу (Ьіз').
Гладко писано въ бумагѣ,
Да забыли про овраги
А по нимъ ходить!.. (Лц).
Пріѣзжали князи-графы
, И за ними топографы,
На большой редутъ. (Ь$).
Князь сказалъ «ступай Липранди!»
А Липрандис «пѣтъ-съ, атанде,
Молвилъ: не пойду!.. (&&).
Туда умнаго не надо;
Ты пошли туда Реада,
А я посмотрю!» (Н$).
Глядь, Реадъ возьми да спросту
И повелъ насъ прямо къ мосту,
Ну-ка, на ура!.. (&«).
Мартенау умолялъ,
Чтобъ резервовъ обождалъ!
«Нѣтъ, ужъ пусть идутъ!» (&«)
На «ура»! мы зашумѣли,
Да резервы не поспѣли,
Кто-то перевралъ (Н$).
А Бѣлевцовъ-генералъ
Крѣпко знамя потрясалъ.
Вовсе не къ лицу! (&«).
На Федюхины высоты
Насъ пришло всего три роты,
А пошли полки (Ъіз).
Наше войско небольшое,
А француза было втрое,
И ескурсу тьма! (Ъіз).
Ждали выйдетъ съ гарнизона
Намъ на выручку колонна
Подали сигналъ! (Ьіз).
А тамъ Сакенъ генералъ
Все акафисты читалъ
Богородицѣ! (Ыз).
И пришлось намъ отступать...
Кто туда водилъ! (Ьіз)
А затѣмъ—послѣ этого—слѣдуетъ уже пе-
реходъ къ нашимъ поэтамъ 50-хъ и бо-хъ го-
довъ, изъ которыхъ прежде всего надо отмѣ-
тить гр. Алексѣя Толстого.
Остроумный и веселый, онъ не могъ не отзы-
ваться па событія текущей жизни и его острыя
стихи постоянно ходили по рукамъ. Въ настоя-
щее время они всѣ уже воспроизведены въ
журналѣ «Русская Старина» и перестали быть
«запретнымъ плодомъ», какимъ считались ранѣе.
Ѳедора-строитеяь: Воздвигну памятникъ себѣ чудесный, вѣчный,
Металловъ тверже онъ и выше пирамидъ;
Ни вихрь его, ни громъ не сломитъ быстротечный
И времени потокъ его не сокрушитъ.
Каррикатура 1859 г.
119 —
И среди этихъ стихотвореній' безспорно
первое мѣсто занимаетъ его знаменитый пере-
сказъ «Русской исторіи». Въ полномъ своемъ
спискѣ стихотвореніе это воспроизведено въ
жур. «Русская Старина» за 1883 годъ (т. ХЬ,
стр. 481 — 496), откуда мы его и перепечаты-
ваемъ.
Русская исторія отъ Гостомысла до
Тимашева.
И вотъ пришли три брата,
-Варяги среднихъ лѣтъ,
Глядятъ: земля богата,
Порядка—вовсе нѣтъ.
9-
«Ну, думаетъ команда,
«Здѣсь ногу сломитъ чертъ,
«Ез І8і ]*а еіпе Зсііапсіе,
«\Ѵіг гпиззеп уѵіесіег Гогі!» *)
862—[868 гг.
— «Вся земля наша велика и
обильна, а наряда въ ней нѣтъ!»
Несторъ, лптоп. стр, 8.
I.
Послушайте, ребята,
Что вамъ разскажетъ дѣдъ:
Земля ваша богата,
Порядка въ ней лишь нѣтъ.
2.
А эту правду, дѣтки,
За тысячу ужъ лѣтъ
Смекнули наши предки;
Порядку де, вишь, нѣтъ.
3- !
И стали всѣ подъ стягомъ
И молвятъ: «какъ намъ быть?
«Давай пошлемъ къ Варягамъ,
«Пускай придутъ княжить.
4-
«Вѣдь нѣмцы тароваты,
«Имъ вѣдомъ мракъ и свѣтъ,
«Земля жъ у насъ богата,
«Порядка въ ней лишь нѣтъ».
5-
Посланцы скорымъ шагомъ
Отправились туда
И говорятъ Варягамъ:
«Придите, господа!
о.
«Мы вамъ отсыплемъ злата,
«Что кіевскихъ конфектъ;
«Земля у насъ богата,
«Порядка въ ней лишь нѣтъ!»
7-
Варягамъ стало жутко:
«Ну, думаютъ, чтожъ тутъ?
«Попытка вѣдь не шутка- -
«Пойдемъ, когда зовутъ! м
ю.
Но братецъ старшій, Рюрикъ,
«Постой, сказалъ другимъ,
«Гог^еЬеп ип^еЬйгІісЬ.
«ѴіеІІеісЫ езі’з пісЫ зо зсЫітт 2).
іі.
«Хоть вшивая команда,
«Почти одна лишь шваль.
«\Ѵіг Ъип^еп’з зсііоп гит Зіапсіе!
«ѴегзисЪеп лѵіг еішг.аі 3).
12.
И сталъ княжить онъ сильно;
Княжилъ семнадцать лѣтъ;
Земля была обильна,
Порядка жъ нѣтъ какъ нѣтъ!
іЗ-
За нимъ княжилъ князь Игорь,
А правилъ имъ Олегъ,
Ег лѵаг еіп ^гоззег Кгіе&ег 4)
И умный человѣкъ.
и
Потомъ княгиня Ольга
А послѣ Святославъ;
8о §іп§ сііе Веіпіоі^е 5)
Языческихъ державъ.
і5-
Когда взошелъ Владиміръ
На свой отцовскій тронъ,
Иа епсіі^іе Гііг іттег
Эіе аііе Кеіі^іоп б)
іб.
Онъ вдругъ сказалъ народу:
«Вѣдь наши боги дрянь,
«Пойдемъ креститься въ воду!»
И сдѣлалъ тамъ Іорданъ.
*) Вѣдь это срамъ—мы опять должны уйти!
2і Уйти недостойно, можетъ бытъ не такъ плохо.
3) Мы еше справимся, попробуемъ немножко. *
4) Онъ былъ великій воинъ.
в) Такова была очередь или таковъ былъ порядокъ
в) И былъ навсегда конецъ старой вѣрѣ.
120
«Перунъ ужъ очень гадокъ!
«Когда его спихнемъ,
«Увидите, порядокъ
«Какой мы заведемъ!»
і8.
Послалъ онъ за попами
Въ Лфпны и Царьградъ,
Попы пришли толпами,
Крестятся и кадятъ,
19-
Поютъ себѣ умильно
И помнятъ свой кисетъ;
Земля, какъ есть, обильна,
Порядка только нѣтъ.
20.
Умре Владиміръ съ горя,
Порядка не создавъ.
За нимъ княжить сталъ вскорѣ
Великій Ярославъ.
21.
Оно, пожалуй, съ этимъ
Порядокъ бы и былъ,
Но изъ любви онъ къ дѣтямъ
Всю землю раздѣлилъ.
Плоха была услуга,
А дѣти, видя то,
Штукарсвъ; Выпей спи, Ѳедора Ин.ноипа!
Ѳедора: Охъ, глотка -то горит ь!
Штукарсвъ: И полно, матушка, казенное не горитъ, не тонетъ.
Каррикатурд 1859 г- па откупа. (Штукарсвъ—Кокарсвъ).
Давай тузить другъ друга;
Кто какъ и чѣмъ во что!
Узнавши то, Татары
«Ну, думаютъ, не трусь!»
Надѣли шаровары,
Пріѣхали на Русь.
24.
«Отъ вашего, молъ, спора
«Земля пошла вверхъ дномъ,
«Постойте-жъ, мы вамъ вскорѣ
«Порядокъ заведем ь».
— Россіюшка голу бу пи.а. у іс«'я полки больно длинны, такъ ты
по «ноль намъ подпили п. се
— Пилите, пиліпі, рс<"яппіки, какъ бы только пила у васъ изъ
рукъ не выбилась.
Патріотическая каррикаіура 186$ гола по поводу иностраннаго
вм Ьпіатсльства въ наши д!.ла съ Польшей.
2)-
Кричатъ: «давайте дани»
(Хоть вонъ святыхъ неси)
Тутъ много всякой дряни
Настало на Руси.
26.
Что день, то братъ на брата
Въ орду несетъ извѣтъ;
Земля, кажись, богата,
Порядка-жъ просто нѣтъ.
Иванъ явился третій
Онъ говоритъ: «шалишь!
«Ужъ мы теперь не дѣти!»
Послалъ татарамъ шишъ.
28.
П вотъ земля свободна
Отъ всякихъ золъ и бѣдъ
И очень хлѣбородна,
А все-жъ порядка нЬтъ.
121
29
Насталъ Иванъ четвертый,
Онъ третьему былъ внукъ;
Калачъ на царство тертый
И многихъ женъ супругъ.
30.
Иванъ Васильичъ Грозный—
Ему такъ имя рекъ,
За то, что былъ серьезный,
Солидный человѣкъ.
3’.
Пріемами не сладокъ,
Но разумомъ не хромъ,
Такой завелъ порядокъ,
Хоть покати піаромъ!
32
Жить можно бы безпечно
При этакомъ царѣ;
Но, ахъ! ничто не вѣчно —
И царь Иванъ помре.
33.
За нимъ царить сталъ Федоръ,
Отцу живой контрастъ;
Былъ разумомъ не бодеръ,
Трезвонить былъ гораздъ.
34-
Борисъ же, царскій шуринъ,
Не въ шутку былъ уменъ,
Брюнетъ, лицомъ недуренъ
И сѣлъ на царскій тронъ.
35-
При немъ пошло все гладко,
Не стало прежнихъ золъ,
Чуть-чуть было порядка
Въ странѣ онъ не завелъ.
?6.
Къ несчастью, самозванецъ,
Откуда не возьмись,
Такой задалъ намъ танецъ,
Что умеръ царь Борисъ.
37-
II на Бориса мѣсто
Взобравшись, сей нахалъ
Отъ радости съ невѣстой
Ногами заболталъ.
58.
Хоть былъ онъ парень бравый
И даже не дуракъ,
Но подъ его державой
Сталъ бунтовать Полякъ.
39-
И то намъ не по сердцу;
И вотъ, однажды въ ночь
Мы задали имъ перцу,
И всѣхъ прогнали прочь.
40.
Взошелъ на тронъ Василій,
Но вскорѣ всей землей
Его мы попросили,
Чтобъ онъ сошелъ долой.
4і.
Вернулися Поляки,
Казаковъ привели;
Пошелъ сумбуръ и драки:
Поляки и казаки,
42.
Казаки и Поляки,
Насъ паки бьютъ и паки;
Мы-жъ безъ царя, какъ раки.
Горюемъ на мели.
43-
Прямыя были страсти,—
Порядка-жъ ие на грошъ,
Извѣстно, что безъ власти
Далеко не уйдешь.
44.
Чтобъ тронъ поправить царскій
И вновь царя избрать
Тутъ Мининъ и Пожарскій
Скорѣй собрали рат:,
45-
И выгнала ихъ сила
Поляковъ снова вонъ,
Земля же Михаила
Взвела на русскій тронъ.
46.
Свершилося то лѣтомъ;
Но былъ ли уговоръ—
Исторія объ этомъ
Молчитъ до этихъ поръ.
46.
Варшава намъ и Вилыіа
Прислали свой привѣтъ;
Земля наша обильна.
Порядка жъ нѣтъ, какъ пѣтъ.
48.
Сѣлъ Алексѣй на царство;
Тогда роди Петра.
Пришла для государства
Тутъ новая пора.
122 —
49-
Царь Петръ любилъ порядокъ
Почти какъ царь Иванъ
И также былъ онъ сладокъ,
Порой бывалъ и пьянъ.
50.
Онъ молвилъ: «мнѣ васъ жалко,
«Вы сгибнете въ конецъ;
«Но у меня есть палка,
«И я вамъ всѣмъ отецъ!
5».
«Не далѣе какъ къ святкамъ
«Я вамъ порядокъ ламъ!»
И тотчасъ за порядкомъ
Уѣхалъ въ Амстердамъ.
52-
Вернувшися оттуда,
Онъ гладко насъ обрилъ,
А къ святкамъ, такъ что чудо.
Въ голандцевъ нарядилъ.
53-
Входитъ не запрещается нсзваннымь гостямъ... каково-то имъ будетъ
оставаться.
Патріотическая каррикатура і 8 6 } г. По поводу иво-
страннаго вмѣшательства въ наши дѣла съ Польшей.
Но это, впрочемъ, въ шутку,
Петра я не виню;
Больному дать желудку
Полезно ревеню.
54-
Хотя силенъ ужъ очень
Былъ, можетъ быть, пріемъ;
А все жъ довольно проченъ
Порядокъ былъ при немъ.
55-
Но сонъ объялъ могпльный
Петра во цвѣтѣ лѣтъ,
Глядятъ: земля обильна,
Порядка жъ снова нѣтъ.
56.
Тутъ слабо или строго
Царило много лицъ,
Царей не слишкомъ много,
А болѣе царилъ.
57-
Биронъ царилъ при Аннѣ;
Онъ сушій былъ жандармъ,
Синѣли мы какъ въ ваннѣ
При немъ, сіазз СоН егЬагт *)•
58.
Веселая царица
Была Елисавета;
Поетъ и веселится,
Порядка только нѣту.
59.
Какая жъ тутъ причина
И гдѣ тутъ корень зла,
Сама Екатерина
Постигнуть не могла.
Неча пѵгать-то... Ужь ми видали вили!...
Патріотическая каррикатхра 1863 г. По поводу иностран-
наго вмѣшательства въ наши дѣла съ Польшей.
Помилуй Богъ.
І2Я —
6о.
«Масіате, при васъ на диво
«Порядокъ зацвѣтётъ»,
Писали ей учтиво
Вольтеръ и Дидсротъ.
6г.
«Лишь надобно народу,
«Которому вы мать,
«Скорѣе дать свободу,
«Скорѣй свободу дать».
62.
«Меззіепгз, имъ возразила
Она, ѵоиз те сотЫех» 1)
И тотчасъ прикрѣпила
Украинцевъ къ землѣ.
6;.
За ней царить сталъ Павелъ,
Мальтійскій кавалеръ
Но не совсѣмъ онъ правилъ
На рыцарскій манеръ.
64.
Царь Александръ первыя
Насталъ ему взамѣнъ.
Въ немъ слабы были нервы,
Но былъ онъ джентльменъ.
б>.
Когда на насъ въ азартѣ
Стотысячную рать
Надвинулъ Бонапарте,
Онъ началъ отступать.
66
Казалося, ну, ниже
Нельзя сидѣть въ дырѣ,
Анъ, глядь: ужъ мы въ Парижѣ,
Сі Іои із 1е ёёзігаіі 2).
67.
Въ то время очень сильно
Разцвѣлъ въ Россіи цвѣтъ,
Земля была обильна,
Порядка-жъ пѣтъ, какъ нѣтъ.
68.
Послѣднее сказанье
Я бъ написалъ еще,
Но чаю наказанье,
Боюсь піопяеиг Ѵеііоі.
" ѵ‘д:іть бываетъ склизко
По камешкамъ инымъ,
1) Господа, я весьма тронута.
9) Какъ того пожелалъ Людовикъ.
И такъ о томъ, что близко»
Мы лучше умолчимъ.
70.
Оставимъ лучше троны,
Къ министрамъ перейдемъ.
Но что я слышу? стопы
У крики, и содомъ!
71-
Что вижу я! Лишь въ сказкахъ
Мы яримъ такой нарядъ;
На маленькихъ сала псахъ
Министры всѣ катятъ.
Съ горы со крикомъ громкимъ
Іп согроге сполна,
Скользя, своихъ потомковъ
Уносятъ имена.
Се Норовъ, се Панютипъ,
Се Панинъ, се Милютинъ,
Се Брокъ, а се Замятинъ
Се Корфъ, се..........инъ
74-
Ихъ много, очень много
Припомнить всѣхъ нельзя
И внизъ одной дорогой
Летятъ они скользя.
75-
Я грѣшенъ: лѣтописный
Я позабылъ свой слогъ;
Картинѣ живописной
Противостать не могъ.
76.
Лиризмъ на все способный,
Знать у меня въ крови,
О, Несторъ преподобный,
Меня ты вдохнови!
77»
Поуспокой мнѣ совѣсть,
Мое усердье зря,
И дай свою мнѣ повѣсть
Окончить не хитря.
78.
И такъ, начавши снова,
Столбецъ кончаю свой.
Отъ Рождества Христова
Въ годъ шестьдесятъ восьмой
79.
Увидя, что все хуже
Идутъ у насъ дѣла,
— 124
Зѣло изрядна мужа
Господь намъ ниспосла.
8о.
Па утѣшенье наше
Намъ, аки свѣтъ зари,
Свой ликъ яви Тимашовъ,
Порядокъ водвори.
8і.
Что азъ же многогрѣшный
На бренныхъ сихъ листахъ
Не дописахъ поспѣшно
Пли переписахъ.
82.
То спереди, то сзади
Читая во всѣ дни,
Поправь ты, правды ради,
Писанье жъ не кляни.
К а р р и к а т у р а 1859 г«
Барабанщикъ. Послѣ качучи, тиро.іьку, тамъ польку мазурку,
вальсъ, надо всс передѣлать на ученьЬ, русской пляекп не надо!
Федора. Охъ. Устала, мочи нЬтъ.
Барабанщикъ хоть тресни, а танцуй. А то отколочу палкой.
ВЬдь я шутить не люблю, (дробью). Ну!...
Не то!
Составилъ отъ былинокъ
Разсказъ немудрый сей
Худой, смиренный инокъ,
Рабъ Божій Алексѣй.
1868 г.
Графъ Л. К. Толстой.
Затѣмъ совершенно нельзя миновать Шу-
махера, автора извѣстнаго стихотворенія «Разъ
россійскій іенералъъ.
Послѣ него вдова издала «Сборникъ» его
стихотвореній, но къ сожалѣнію, публикѣ онъ
мало извѣстенъ, а между тѣмъ это одинъ изъ
остроумнѣйшихъ нашихъ юмористовъ.
Для примѣра приведемъ нѣсколько изъ его
стихотвореній.
Патріотическая к а р р и к л г у р а і 8 6 ; г. По поводу
нносіраннаі о вмі.шаіе.іьстиа ьъ і.дши ді.іа сь Польшей.
— Фу, какь уя.’я.іея! скажи чн!, чедпі іюшка скоро-ли доЙ 1} до
конца Россіи?
— Скорехонька, странничекъ; всего 9.000 перстъ.
Годовъ съ полсотенки беремя
На плечи весело взваливъ,
Я не ругаю наше время,
Я, слава Богу, не брезгливъ;
Но, оглянувшись на дорогу,
И вспомнивъ, что пережито,—
Я убѣждаюсь понемногу,
Что нынче многое не то!
Въ питьѣ не та совсѣмъ манера,
Въ бесѣдѣ нЬту той души,
Стихи, сигары и мадера
Теперь не такъ ужъ хороши;
Порода лысой молодежи
Не ставитъ женшинъ ни во что,
Все стало вчетверо дороже,—
Нѣтъ—противъ прежняго не то!
Погода съ каждымъ годомъ хуже,
И урожай совсѣмъ не тотъ,
Мы всѣ безъ денегъ—и къ тому-же
Мельчать ужасно сталъ народъ...
Да вотъ и я: бывало, Маша
Лишь чуть вошла, сняла пальто,
Я весь въ огнѣ... ну, воля ваша,
Теперь не то, теперь не то!
Послѣдній изъ могиканъ.
Чортъ возьми, совсѣмъ не спится,
Отъ клоповъ покою нЬтъ;
Чуть заснешь,—исправникъ снится,
Депутаты, Комитетъ!
Что и дѣлать самъ не знаю,
Видно надобно вставать...
Ванька- - мыться! Гришка—чаю!
Юрка—повара позвать!
Протрубили англичане,
Что у нихъ—де всѣ равны
И что баре,, «по крестьяне.
Для свободы рождены...
II у насъ пошли драть глотки,
П печатать, и писать...
Васька—рѣдьки! Митька —водки!
Сенька —кушать подавать!
125
Гдѣ ужъ русскому народу
Брать примѣры съ англичанъ?
Дайка Филькѣ я свободу,—
Черезъ часъ напьется пьянъ.
Гей! сказать попу Маркелу,
Въ дурачки чтобъ шелъ играть...
Ѳедька—карты! Ѳомка мѣлу!
Мишка—ужинъ собирать!
Вотъ и дожили, канальство,
Баринъ, въ отчинѣ своей,
Безъ завѣдома начальства
Хама выпороть не смѣй!
А задашь, бывало, лупку—
Просто Божья благодать...
Тишка—свѣчку! Яшка—трубку!
Кузька—ставни запирать!
Говорятъ, пора приспѣла!
Нѣтъ спасенья,—говорятъ;
Ахъ, когда-бъ все это дѣло
Повернуть на старый ладъ!
Все не легче часъ отъ часу;
Завалиться съ горя спать....
Тришка—туфли! Оська—квасу!
Филька—«Пчелку» мнѣ подать!
Мудреный случай.
(Три картинки).
Шелъ я въ рошу разгуляться, отъ тоски гнетучей,
И набрелъ я, ненарокомъ, на мудреный случай:
По-надъ озеромъ, въ прилѣсьѣ, воронъ конь всту-
паетъ,
На конѣ томъ, младъ охотникъ, звонко въ рогъ иг-
раетъ;
Скачутъ зайцы, бродятъ вепри, прыгаютъ козули,—
Но не шлетъ имъ младъ охотникъ своей мѣткой
пули...
Мѣсяцъ свѣтитъ, звѣзды блешутъ, озеро въ покоѣ...
Люди добрые, скажите, что это такое?
Шелъ я въ рощу разгуляться, отъ тоски гнетучей,
И набрелъ я, ненарокомъ, на мудреный случай:
До озерной тихой глади—двигается лодка,
Въ лодкѣ той, съ лесою въ ручкѣ, дѣвица красотка;
Шуки» окуни, плотицы,—рыба такъ и скачетъ.
Только дѣвица-красотка, что-то не рыбачитъ...
Мѣсяцъ свѣтитъ, звѣзды блещутъ, зеленъ лѣсъ въ
покоѣ...
Люди добрые, скажите, что это такое?
Шелъ я въ рощу разгуляться, отъ тоски гнетучей,
И набрелъ я, ненарокомъ, на мудреный случай:
Конь въ сѣдлѣ стоитъ, привязанъ за поводья къ
ветлѣ,
Лодка зыблется простая, въ заводи, на петлѣ;
Подхожу тишкомъ къ опушкѣ,—чу! при легкомъ
трескѣ,
Перешопты, поцѣлуи слышу въ перелѣскѣ...
Мѣсяцъ свѣтитъ, звѣзды блещутъ, все кругомъ въ
покоѣ...
Люди добрые, скажите, что это такое?
Тяжелое раздумье.
Внимая ужасамъ войны,
Я изъ противнаго Берлина
Къ полямъ родимой стороны
Летѣлъ со скорбью гражданина:
Ну, что, какъ вдругъ не въ добрый часъ,
Да къ намъ нахлынутъ сонмы галловъ?
Послушать нѣмцевъ, такъ у насъ
Теперь нѣтъ вовсе генераловъ...
Съ тяжелой мыслью выхожу
У вержболовскаго вокзала,
Запахло родиной, гляжу—
Стоятъ четыре генерала...
Я понялъ наглость клеветы!
Сажусь въ вагонъ, качу по Польшѣ
И генеральскія пальты
Мелькаютъ больше все и больше...
Пріѣхалъ въ Питеръ и какъ разъ
Такая книжка мнѣ попала,
Изъ ней узналъ я, что у насъ
Семьсотъ четыре генерала...
И сдѣлалъ выводъ я таковъ:
Тамъ, что ни говори, нахалы,
Но до скончанія вѣковъ
Въ Россіи будутъ генералы!
Звѣзды.
Милліоны звѣздъ съ небесъ далекихъ
Сіяютъ намъ изъ вѣка въ вѣкъ;
Ихъ назначенья тайнъ глубокихъ
Не разгадаетъ человѣкъ.
И на землѣ иныя груди,
Какъ жаръ сіяютъ всѣ въ звѣздахъ,
А для чего ихъ носятъ люди,
Не разгадаетъ самъ Аллахъ.
Три господина.
Три господина въ трактирѣ сидѣли,
Три господина покушать хотѣли,
Было не густо въ карманахъ у нихъ—
Трое спросили ѣды на двоихъ?
(Умникъ одинъ былъ, другіе—не очень!)
Поданъ бифштексъ имъ и вкусенъ и соченъ,
Умникъ къ друзьямъ обращается такъ:
— Други! Бифштексъ-то воняетъ никакъ:
И пораженные этимъ вступленьемъ
Нюхаютъ други бифштексъ съ подозрѣньемъ.
Умникъ же съ сумрачнымъ видомъ твердитъ!
— Трупомъ проклятымъ отъ мяса разитъ...
Помнится мнѣ: по какому-то дѣлу
Былъ я на вскрытіи мертваго тѣла,
Трупъ былъ ужъ очень не свѣжій на взглядъ...
(Морщатся други, а ѣсть не ѣдятъ).
— Лопнула кожа, какъ будто съ натуги!—
— Ну, тебя къ черту!!!—воскликнули други,
— Пусть пропадаетъ нашъ взносъ за тобой!
Шапки въ охабку—и драла домой...
Умникъ же скушалъ двѣ порціи разомъ
Слава тебѣ, о, практическій разумъ!..
Что касается современныхъ юмористовъ, не
печатающихся въ юмористическихъ сборникахъ,
то необходимо отмѣтить только двухъ — это
Теффи, произведенія которой въ настоящее
время печатаются преимущественно въ газетѣ
«Бирж. Вѣд.» и Бенедиктъ, присяжный со-
трудникъ газ. «Нов. Время», издавшій свои
стихи отдѣльнымъ сборникомъ.
Произведенія и той, и другого касаются
преимуществрнно злободневныхъ темъ.
Изъ дневника дачника.
Воскресенье.
Вотъ, наконецъ, и я живу на дачѣ,
И въ Петербургѣ многіе сейчасъ
Моей, въ душѣ, завидуютъ удачѣ,
Какъ я другимъ завидовалъ не разъ!
Мой переѣздъ прошелъ благополучно;
Вотъ только ломовикъ кровать мою сломалъ,
Я самъ трюмо разбилъ собственноручно,
Да три стола и лампу потерялъ.
За то какая дачка! Боже мой!
Видъ съ трехъ сторонъ чарующій такой,
Что прямо нѣту силъ уйти съ балкона—
Такъ хорошо природа лоно!
Налѣво тутъ и ледникъ, дерномъ крытъ:
Намъ простоквашу въ лѣтній жаръ сулитъ;
Все описать, боюсь, не хватитъ слова...
Направо сѣрый хлѣвъ, не то сарай,
Гдѣ даже, можетъ быть, живетъ корова...
Совсѣмъ деревня! Это-ли не рай!!.
Какъ разъ передо мной, лаская нѣжно взоръ,
Стоитъ полуразрушенный заборъ
И на него съ игривостью надѣты
Все милые, знакомые предметы...
Я узнаю средь нихъ и бѣлый мой жилетъ,
И тещины чепцы, похожіе на птицу,
Носковъ моихъ дырявыхъ вереницу,
И многое, чему названья нѣтъ...
Сосѣднихъ дачъ я вижу рядъ оконъ,
Изъ нихъ почти на каждомъ граммофонъ...
Я насчиталъ ихъ что-то очень много
И въ душу мнѣ закралася тревога...
Понедѣльни къ.
Приснилось утромъ мнѣ, что я на Мартиникѣ
ГКакъ сны порой бываютъ дики!)
Сижу подъ самой Лысою Горой
И будто надъ моей несчастной головой
Могучею волной, шипя и завывая,
Катится лава огневая!
Я съ крикомъ ужаса проснулся и вскочилъ,
Но вой и на яву все также продолжался...
Въ смятеньи головой окошко я пробилъ
И, выскочивъ во дворъ, въ испугѣ озирался
И понялъ все: штукъ сорокъ граммофоновъ
Со всѣхъ оконъ, со всѣхъ балконовъ,
Зловѣще трубы вытянувъ впередъ,
Казалось разорвать хотѣли небосводъ,
Одинъ пищитъ: «Куда! куда вы удалились»,
Другой «Не плачь, дитя» гудитъ ему въ отвѣтъ,
Тамъ звуки польки съ Марсельезой слились
И басъ простуженный вопитъ «Придешь иль нѣтъ?!»
Вотъ чей-то голосъ хрипло, надрываясь,
Кричитъ еврейскій анекдотъ,
И тутъ же, мелкой трелью разливаясь,
Звенитъ веселенькій мотивчикъ изъ «Маскогь»,
И бургскій гимнъ, и взвизги шансонетки,
И адвоката рѣчь, и пѣсенъ цѣлый возъ,
И леденистыя цыганскія конфетки,
И танцы—все слилось въ мучительный хаосъ,
Ревущій, какъ потокъ или бизоновъ стадо!..
О, Дангъ! Ты слишкомъ рано жилъ!
Не то, я знаю—въ самомъ центрѣ ада
Ты-бъ граммофонъ навѣрно помѣстилъ!
Вторникъ.
Дождь ливмя льетъ и граммофоны воютъ.
Жена хандритъ. У тещи зубы ноютъ.
Среда.
Дождь льетъ чрезъ потолокъ. Ищу угла посуше.
Велѣлъ ваколотить балконъ.
Усѣлись на плиту. Заткнули ватой уши,
А все-же слышенъ граммофонъ.
Закупорилъ окно кухаркиной периной.
Четвергъ.
Ѣлъ въ первый разъ ботвинью съ лососиной...
Эхъ, жизнь! Какъ ты, порой, бываешь хороша
Хоть иногда не стоишь и гроша!..
Пятница.
У тещи флюсъ. И мнѣ раздуло щеку.
Одеколономъ тру, да что-то мало проку!
Суббота.
Рѣшилъ я вечеркомъ сосѣдей пригласить,
Какъ-будто для того, чтобъ просто повинтить,
Но съ цѣлью, въ сущности, другою:
Чтобъ комнату нагрѣть животной теплотою.
Воскресенье.
Пришли, злодѣи! До утра сидѣли,
Но, нѣтъ!—Они не комнату нагрѣли,
А самого меня на пятьдесятъ рублей!
Я съ холоду билъ самъ своихъ-же козырей!!
Понедѣльникъ.
Однако, холодъ лютый! Дѣло дрянь!
Чтобъ отогрѣться къ ночи, всей семьею
Мы два часа плясали ра$ б’Езрацпе;
Кухарка съ тещей, я—съ женою...
Вторникъ.
Пришелъ мясникъ за мясо получить.
Я отвѣчалъ ему, что я вегетарьянецъ
И за убійство не хочу платить.
Онъ струсилъ и ушелъ...
Вечеромъ тог о-ж е д н я.
Опять испанскій танецъ.
Среда.
Сегодня утромъ я вскочилъ съ постели
И въ легкомъ неглижэ, взявъ только въ руку зонтъ,
Пошелъ во дворъ, взглянуть на горизонтъ:
Казалось мнѣ, что тучи порѣдѣли...
Стою и думаю, что я совсѣмъ одинъ.
Вдругъ на заборѣ, вижу, господинъ
Сидитъ и па меня наводитъ аппаратъ,
А рядомъ съ нимъ, должно быть, младшій братъ
И тоже съ аппаратомъ! Я какъ взвою!!
А тамъ смотрю па крышѣ надо мною
Сидитъ съ двумя «Кодаками» студентъ.
«Готово,—говоритъ,—я ставилъ на «моментъ!))
Я прямо ошалѣлъ! Вдругъ, слышу голосъ снова—
Кричатъ съ балкона- «Вы какъ разъ
Стоите въ фокусѣ сейчасъ!
Благодарю! Вотъ и ютово!»
Какъ дикій звѣрь я сталъ метаться,
Кричатъ, просить, стонать, ругаться!
Я угрожалъ, что тотчасъ въ судъ подамъ,
Кричалъ: не потерплю и не позволю вамъ
Глумиться надъ совѣтникомъ надворнымъ!
Меня, и вдругъ въ такомъ костюмѣ снять позорномъ!!
Потомъ я смолкъ. II было тихо все вокругъ,
II лишь съ балконовъ, съ крышъ, изъ оконъ, изъ
бесѣдки,
Нацѣлясь на меня, «Кодаковъ» двадцать штукъ
Защелкали, мѣняя пленки и кассетки!..
II я ушелъ домой, пристыженъ и покоренъ...
Все кончено!—Теперь я опозоренъ!!.
Четвергъ.
Измучился въ конецъ! Не знаю какъ и быть:
Въ отставку-ли подать, иль пулю въ лобъ пустить?..
У теши попросилъ совѣта;
Она отвѣтила на это,
Что подавать въ огставку стыдно,
II для отечества, какъ будто-бы, обидно,
Такого потерять слугу.
А про вюрое, вѣдьма, ни гу-гу!
П ят и и па.
Да! Жребій брошенъ! Утромъ, послѣ чаю
Собственноручно съ жизнью я кончаю!
И въ смерти сей виновны: іраммофонъ
(И косвенно—его создатель—Эдиссопъ).
А также нѣсколько персонъ,
Поспѣвшихъ въ неглижэ меня позорно снять,
Чтобъ гнусный этотъ видъ потомству передать.
Копецъ!.. Переселюсь на Авраама лоно,
Гдѣ ни «Кодака» пѣгъ, ни дачъ, ни і раммофона...
Суббота.
Скандалъ! Не могъ найти ни бритвъ, ни пистолета...
Смерть!—Ты отложена до будущаго лѣта.
Твффи,
Фантазія.
(Па мотивы новѣйшей беллетристики).
Я видѣлъ странный сопъ,
Босыхъ людей ко мнѣ тянулась вереница
Со всѣхъ сторонъ.
Злораднымъ торжествомъ свѣтилися ихъ лица,
И каждый гордо шелъ такъ въ рхбишс своемъ,
Какъ будто на плечахъ классическую тогу
Имѣлъ. Я слышалъ крик ь: «Дорогу намь! дорогу!
Мы слово новое несемъ!
Мы соль земли... или, пожалуй, перецъ».
Въ смущеніи я имъ сказалъ: «Друзья!
Охотно преклонюсь предъ вами я,—
Но я средь васъ какъ будто иновѣрецъ,
Не знаю думъ и чувствъ, что въ васъ кипятъ...
Хотѣлъ бы хоть отъ пасъ узнать я
Все, чѣмъ отлична ваша брагья
Отъ нашей съ головы до пятъ.
Начнемъ хоть съ головы... или ея начинки.
Выкладывайте все, что ни найдется тамъ».
И стали предо мной выкладывать всѣ хламъ
Подержанный, не стоющій починки.
Тотъ романтичны;! хламъ, который, вѣкъ отживъ,
У пасъ давно попалъ въ архивъ.
Порядку слѣдуя, я ихъ спросилъ про руки.
Быть можетъ, въ нихъ вся суть? Къ чему у нихъ
есть зудъ?
— «Для нихъ нѣтъ хуже муки,
Какъ трудъ,
II горшей мы нс знаемъ доли,
Какъ наживать рабочія мозоли».
— «Такими и у насъ пруди хоть прудъ!»
Желудку очередь пришла. Тутъ хоромъ злобнымъ:
— «Свободы нашей врагъ,—кричитъ,—лишь онь
одинъ,
Затѣмъ, что тянется онъ вѣчно за съѣдобнымъ...»
— «О! этотъ безпокойный господинъ
Вездѣ большого требуетъ ухода.
Не будь его,— и мы кричали бы: свобода!»
На ноги ихъ взіянулъ—и па нѣмой вопросъ
Услышалъ я: «Слѣпецъ! иль ты не замѣчаешь,
Что никого межъ нами нс встрѣчаешь
Кто-бъ не былъ босъ?
Знай,—міръ принадлежитъ лишь намъ немногимъ,
Намъ,—по призванью босоногимъ.
Есть свой Гомеръ у насъ,—и перейдетъ въ вѣка
Въ сіяньи славы имя босяка!
Ты лучше сдѣлалъ бы, когда-бъ и самъ разулся
II признавалъ бы впредь лишь культъ босой ноги...»
Тутъ я проснулся...
Какъ былъ доволенъ я, увидѣвъ сапоги!
Бенедиктъ.
Интервьюеръ и цейлонецъ.
Ахъ, господа, какъ это интересно
Съ извѣстными людьми знакомство завести!
Вѣдь побывать у нихъ нс только очень лестно,
Но даже можетъ пользу принести.
Чтобъ привести тѣ мысли въ исполненье,
Рѣшился я интервьюеромъ стаи»
И, легкій день избравши—воскресенье,
Рѣшился съ Немировича начать.
Навелъ сначала справки кой-какія,
Чтобъ не попасться съ первыхъ словъ въ просакъ*
Подвилъ капуль, часы взялъ золотые
II скипидаромъ свой почистилъ фракъ.
Итакъ все шло недурно для начала,
Я самъ дивился у тали своей
И лишь одно меня слегка смущало,
Что у него цейлонецъ былъ лакей.
Я по цейлонски, вѣр;:те-ль—ни звука.
По русски онъ, какъ юворятъ--ни вь зубъ!
А мимика—рискованная пігука:
Цейлонцы дики, жестъ ихъ, вѣрно, грубъ! •
/Ха что бояться! Вывезетъ кривая!
Такъ думалъ я, у Данченки звоня.
II чрезъ минуту, двери открытая.
Цейлонецъ самъ привѣтствовалъ меня.
Лицо его, быть можетъ, и пріятно,
По нс внушилъ довѣрія онъ мнѣ.
И, Оробѣвъ, я прошепталъ чуть внятно:
«іМосьс! Я не парле па цейлоне!»
П, покрутивши вь воідуѵѣ руками,
Спросилъ—хозяинъ дома или нѣтъ?
Но онъ молчалъ и лишь вращалъ гла^а.-::;^
II ничего мнѣ не сказалъ вь отвѣтъ.
И головой поникнуль, я тоскуя...
128
Что черному могу сказать я пню?
Какъ «Данченко» рукой изображу я?!
Какъ «Немировичъ» жестомъ объясню?!
Я сѣлъ за столъ—благослови Создатель!
Мечтательно взведя глаза свои къ окну,
Изобразилъ понятіе «писатель»,
Водя перстомъ поспѣшно по сукну.
Потомъ, чтобъ внѣшній видъ его представить,
Сумѣлъ глазами весело сверкнуть,
Съ улыбкой быстро бороду расправить
И выпрямить по молодецки грудь.
Чтобъ показать, что странствовалъ онъ много—
Надѣлъ перчатки, шапку и пальто,
Какъ будто длинная мнѣ предстоитъ дорога,
Кивнулъ цейлонцу, крикнувъ «й Ьіепібі!»
Чернила взялъ, перо, разгладилъ баки,
Да какъ пушусь по комнатѣ скакать,
Какъ будто-бы за мной гнались собаки,— •
Разъ десять вдоль, да поперекъ разъ пять!
Смотрѣлъ цейлонецъ молча въ изумленьи,
Испуганно качая головой;
Казалось—изучалъ онъ всѣ мои движенья,
И вдругъ забылъ и кинулся за мной!
Поймалъ меня на третьемъ поворотѣ,
На стулъ меня насильно усадилъ
(Уфъ! сколько силы въ этомъ идіотѣ!)
И долго чернымъ пальцемъ мнѣ грозилъ...
Хотѣлъ уйти я—нѣтъ! онъ не пускаетъ,
Взялъ потихоньку со стола графинъ
И голову водой мнѣ поливаетъ!..
Ну, думаю, пропалъ! Не справлюсь съ нимъ одинъ!
Усталъ, затихъ и молча покорился...
Цейлонецъ отошелъ и мимо сталъ ходить,
Рѣшивъ, что я совсѣмъ уже смирился,
Но глазомъ продолжалъ за мной слѣдить.
Вдругъ слышу я за дверью разговоры...
О, Господи! вѣдь это вѣрно онъ!
О, счастье! Отъ цейлонца буду я спасенъ
И Данченку мои увидятъ взоры!
Чего-жъ робѣю я? Открою смѣло дверь
И, наконецъ, узнаю я теперь,
Какого мнѣнья онъ о нашихъ русскихъ мамкахъ,
О Нитцше, о блинахъ и объ испанскихъ замкахъ!
Добился я того, чего я такъ желалъ!
Все разспрошу, подробно все узнаю
И славу интервьюера стяжаю!
И съ мѣста я вскочилъ и къ двери подбѣжалъ...
Р. 8. Ужъ третій день, какъ я лежу въ кровати...
Компрессъ на шеѣ, пью кали бромати...
И на яву Цейлонца вижу и во снѣ!..
Да, комомъ интервью засѣло въ горлѣ мнѣ!
Печально началъ я свою карьеру!
Такъ пострадалъ, а что успѣлъ узнать?—
Узналъ цейлонцевъ скверную манеру
Гостямъ кашне и шубу подавать!!•
Тэффи.
Два господина.
Басня.
Какой-то журналистъ
Писалъ за разъ для двухъ вѣдомостей
Различныхъ двухъ мастей:
Въ однѣхъ народникъ онъ, въ другихъ онъ былъ
марксистъ.—
Здѣсь пѣлъ про капиталъ- во всемъ его величьи,
Тамъ слезы лилъ о бѣдномъ мужичкѣ;
Но, уличенъ въ такомъ двуличьи
И, получивъ отказъ
Отъ двухъ господъ заразъ.
Повѣсился онъ съ горя на крючкѣ.
На грустномъ семъ примѣрѣ
Я вамъ благой совѣтъ подамъ;
Нельзя служить двумъ господамъ...
А надо—тремъ, по крайней мѣрѣ.
Возвращаясь къ шестидесятымъ годамъ счи-
таемъ необходимымъ вспомнить одного изъ юмо-
ристовъ, едва ли не самаго характернаго, пло-
довитаго и талантливаго — единственнаго въ
своемъ родѣ—Д. И. Минаева, имя котораго
знакомо всѣмъ и по сіе время, а экспромты и
каламбуры, разсыпаемые имъ всюду, вспоми-
наются и сейчасъ, особенно въ Петербургѣ,
добрая половина котораго была съ нимъ зна-
кома лично. Въ 8о-тыхъ голахъ можно ска-
зать, что Д. И. Минаевъ былъ однимъ изъ
самыхъ популярныхъ людей въ Петербургѣ.
Многіе изъ его стихотвореній, шутокъ, и эк-
спромтовъ не могли по цензурнымъ условіямъ
попасть въ свое время въ журналы и, много
спустя, были напечатаны только въ сборникахъ.
Двуликій лирикъ.
(Подраженіе А. Фету'
I.
Чудная картина,
Какъ ты мнѣ родна:
Чахлая скотина.
Хлѣба—ни зерна,
Бѣлая равнина,
Полная луна,
Голосъ непогоды
И блестящій снѣгъ...
Пропилъ всѣ доходы
Сельскій человѣкъ..
Ахъ, прошли тѣ годы,
Какъ крестьянъ я сѣкъ!
II.
Шепотъ, робкое дыханье,
«Трели соловья»,
Лошадей крестьянскихъ ржанье,
Подъ окномъ—свинья;
«Свѣтъ ночной, ночныя тѣни,
«Тѣни безъ конца»,
Дремлетъ поваръ на ступени
Главнаго крыльца;
«Въ дымныхъ тучкахъ пурпуръ розы»,
Въ «людяхъ» страха нѣтъ...
И глотаетъ злости слезы
Крѣпостникъ—поэтъ.
III.
Жди яснаго на завтра дня...
Стрижи мелькаютъ и звенятъ...
129
• Своею грубостью меня
Крестьяне бѣсятъ и мутятъ.
Въ заливѣ дремлютъ корабли,
Еше трепещутъ вымпела...
Рабочихъ книжекъ не ввели,
Увы, нигдѣ среди села!
И робко набѣгаетъ тѣнь,
И тайно свѣтъ уходитъ прочь...
Ввести мы «штрафъ» должны, чтобъ
лѣнь
Своихъ пейзановъ превозмочь.
IV.
Облакомъ волнистымъ
Пыль встаетъ вдали...
Я, вспыливъ ужасно,
Самъ стою въ пыли.
Вижу кто-то скачетъ
На лихомъ конѣ...
Становой голубчикъ
Вспомни обо мнѣ!
V.
Я пришелъ къ тебѣ съ привѣтомъ
Разсказать, что солнце встало.
Что Семенъ работникъ съ Фетомъ
Не поладилъ, какъ бывало:
Разсказать, что лѣсъ проснулся,
Весь проснулся, каждой вѣткой,
Что ехидно улыбнулся
Мнѣ мой кучеръ за бесѣдкой...
Разсказать, что съ той-же страстью,
Какъ вчера, пришелъ я снова,
Что хозяйственною властью
Закрѣпить готовъ я слово...
Разсказать, что отовсюду
На меня весельемъ вѣетъ,
Если въ кухнѣ бить посуду
Судомойка не посмѣетъ.
Къ стихотвореніямъ, подвергшимся въ свое
время остракизму, относится, между прочимъ,
посвященное дню іб августа 1881 г., когда—
какъ извѣстно—было упразднено знаменитое
зданіе ІП-го отдѣленія у Цѣпного моста.
6 августа 1880.
(Раздумье ретрограда).
Про порядки новые
Подтвердились слухи:
Августа шестаго я
Былъ совсѣмъ не въ духѣ,
И меня коробили
Ликованья въ прессѣ:
Ей регреіиит тоЬіІе
Грезится въ прогрессѣ...
Плачу отъ унынія,
И по той причинѣ
Окуляры синіе
Надѣвая нынѣ,
Съ чувствомъ содраганія
Я убитъ былъ просто
Упраздненьемъ зданія
У ЦЬпнаго моста.
Учрежденья старыя,—
Ихъ ломать мы падки,—
Возбуждаютъ ярыя
Общія нападки,
Лишь по малодушію
Либеральной клики,
И съ тоской я слушаю
Радостные крики,
Толки суемудрые...
Всюду лица блещутъ,
Даже среброкудрые
Старцы рукоплещутъ;
Но безъ колебанія
Нравственнаго роста
Можно-ль жить безъ зданія
У Цѣпнаго моста?
Истина давнишняя
Есть въ подобномъ родѣ:
Пугало—не лишняя
Штука въ огородѣ.
Пугало единое
Держитъ въ вѣчномъ страхѣ
Царство воробьиное.
Люди жъ—вертопрахи,
Съ воробьями схожіе.
Въ страхѣ—ихъ спасенье;
А теперь прохожіе
Безъ сердцебіенья
И безъ трепетанія,
Какъ въ саду у Роста,
Ходятъ мимо зданія
У Цѣпнаго моста.
А давно-ль,—не надо ли
Повторять намъ дѣтямъ!—
Сами шапки падали
Передъ зданьемъ этимъ;
Мысли нецензурныя
Прорывались рѣдко;
Радикалы бурные—
И у нихъ есть смѣтка,—
Фразу ихъ любимую
Повторяли людямъ
Съ рѣзкой пантомимою:
«Всѣ, дескать, тамъ будемъ!»
Я-же въ назиданіе •
Внукамъ до погоста
Буду славить зданіе
У Цѣпнаго моста.
Днемъ иль въ ночи звѣздныя
По Фонтанкѣ ѣду,—
Зданье мнѣ любезное
Увидавъ, бесѣду
Завожу съ нимъ нѣжную,
Не реву едва я,
Съ грустью безнадежною
Головой кивая.
Сердце разрывается
У меня на части,
Духъ же возмущается...
Впрочемъ, хоть отчасти,
Два, иль три изданія,
Стоющія тоста,
Замѣняютъ зданіе
У Цѣпнаго моста.
Въ литературныхъ кружкахъ и среди своихъ
собратьевъ Д. И. Минаевъ пользовался славой
единственнаго версификатора и экспромтиста.
- 130
Въ состязаніяхъ на рифмы не было ему сопер-
ника, равно какъ и въ быстротѣ составленія
двухъ или четырехъ-стишія.
Какъ образчики этихъ двухъ сторонъ его
таланта приведемъ нѣсколько его экспромтовъ,
интересныхъ или рифмами, или мѣткостью.
Рифмы и каламбуры.
(Изъ тетради сумасшедшаго поэта).
I.
Женихи, носовъ не вѣсьте,
Приходя къ своей невѣстѣ.
И.
Цѣнятъ золото по вѣсу,
А по шалостямъ—повѣсу.
III.
Не ходи, какъ всѣ розини,
Безъ подарка ты къ Розинѣ,
Но, ей дѣлая визиты,
Каждый разъ букетъ вези ты.
IV.
Я, встрѣчаясь съ Изабеллою,
Нѣжнымъ взглядомъ дорожу,
Какъ наградой, и, за бѣлую
Ручку взявъ ее, дрожу
V.
Черты прекрасныя, молю я,
Изобрази мнѣ, ихъ малюя,
И я, написанный пастелью,
Портретъ повѣшу надъ постелью.
VI.
Съ нею я дошелъ до сада
И прошла моя досада,
И теперь я весь алѣю,
Вспомнивъ темную аллею.
VII.
Семьей забыта и заброшена,
За ленту скромную, за брошь она
Ласкалась нѣкогда ко мнЬ;
А нынче, позабывъ о суженомъ,
Лишь только жаждетъ оргій съ ужиномъ,
Съ забвеніемъ въ винѣ.
VIII.
Что сдѣлала ты изъ меня,
Постыдно мнѣ такъ измѣни?
Припомнится мнѣ та пора
И, словно ударъ топора,
Я чувствую въ скорби нѣмой.
Мой уголъ какъ будто не мой,
Мнѣ нынче обѣдъ не въ обѣдъ...
Забывъ воздержанья обѣтъ,
Я сталъ по твоей лишь винѣ,
Топить свое горе въ винѣ
И прежде служившій мнѣ стихъ,
Струною оборванный стихъ.
IX.
Ты грустно восклицаешь: «та-ли я?
Въ сто сантиметровъ моя талія...»
Дѣйствительно, такому стану
Похвалъ я выражать не стану.
X.
Онъ емкимъ сердцемъ очень нѣженъ:
Въ немъ помѣстится цѣлый Нѣжинъ.
XI.
Парикъ на лысину надѣвъ,
Не уповаю я на дѣвъ
И ничего не жду отъ дамъ,
Хоть жизнь, подъ часъ, за нихъ отдамъ.
XII.
Экспромтъ.
(Бойкой барынѣ).
Вездѣ слывете вы за ловкую
Хозяйку съ титломъ «разбитной»,
Но лучше васъ имѣть золовкою,
Чѣмъ называть своей женой.
ХІП.
Въ полудневный зной на Сенѣ
Я искалъ напрасно сѣни
Вспомнивъ Волгу, гдѣ, на сѣнѣ
Лежа, слушалъ пѣсню Сени:
«Ахъ, вы сѣни мои, сѣни!..»
XIV.
На пикникѣ, подъ тѣнью ели
Мы пили болѣе чѣмъ ѣли
И, зная толкъ въ винѣ и въ элѣ
Домой вернулись еле-еле.
XV.
Васъ въ дѣтствѣ слишкомъ нѣжили.
Какъ мы, въ нуждѣ вы не жили
И при хорошемъ старостѣ
Въ имѣніи до старости
Заботъ не зная, прожили,
Но средствъ своихъ не «прожили».
Ко всему немногіе знаютъ, что Д. И. Ми-
наевъ не менѣе остроуменъ и въ прозѣ, чему
доказательствомъ могутъ послужить эти сказки:
Старыя сказки, на новый ладъ.
(для дѣтей отъ 8-ми до 98-ми лѣтняго возраста).
СКАЗКА I.
Хорошо да худо*
Жилъ былъ мужикъ, хоть лыкомъ шитъ, а чело-
вѣкъ бывалый и тароватый. Мужики, извѣстно, гребутъ
золото лопатами, строятъ хаты палатами; за нихъ го-
спода работаютъ, а они на печкѣ валяются.
т;т
Пришелъ къ мужику другой мужикъ, переночевать
ттросился. Впустили.
— Здорово, родной. Откуда ты?
— По свѣту ходилъ, правды искалъ, а теперь изъ
города Парижа.
— А великъ городъ?
— Не мѣрилъ.
— А силенъ?
— Не боролся. Стало силенъ, когда съ нѣмцемъ
войну затѣялъ. Пора-де нѣмцамъ бока отломать: за-
енались больно.
— Вотъ это хорошо!
— Хорошо да не ладно.
— Что такъ?
— Явилась нѣмцевъ сила несмѣтная, сто городовъ
французскихъ и все войско въ полонъ взяли.
— Вотъ это худо!
— Худо, да не очень.
— А что жъ?
—* Съ войскомъ и самъ Бонапартъ въ плѣнъ по-
пался и нонѣ, вмѣсто его, земство править начало;
нашъ братъ, мужикъ значитъ...
— Вотъ это хорошо!
— Хорошо, да не ладно.
— Что такъ?
—- Напустили этихъ мужиковъ въ думу тамошнюю
и говорятъ имъ: у васъ теперь своя воля. Выбирайте
сами себѣ набольшаго. Знамо дѣло, безъ начальства
- жить нельзя. Вотъ и загалдѣли мужики: давай намъ
\ опять Бонапарта, али сынишку его!
— Вотъ это худо!
— Худо, да не очень. Господа генералы мужиковъ
перекричали и перехитрили ихъ. Мужики голосили:
' подавай намъ Наполеона третьяго, а генералы—хитеръ
народъ!—словно согласясь, и выбрали третьяго, Тьера,
значитъ. По ихнему видишь ты Тьеръ— третій выходитъ.
Такъ Наполеонтія и похерили!
— Вотъ это хорошо!
— Хорошо, да не ладно.
— Что такъ?
— Этотъ Тьеръ-то, видишь ты, старъ-дряхлъ чело-
вѣкъ, съ семью королями въ карты игрывалъ, госпо-
дамъ франзузамъ потрафилъ, но со смертью не спра-
вился: взялъ да и умеръ.
— Вотъ это худо.
— Худо, да не очень. Вмѣсто одного старика дру-
гой явился, а себѣ въ дофины хитраго итальянца взялъ,
адвоката умнаго преумнаго: нашего Спасовича за поясъ
заткнетъ.
— Вотъ это хорошо!
— Хорошо, да не очень. Иной парень пока въ
мужикахъ состоитъ, просто душа человѣкъ, а какъ въ
старосты попадетъ, рукой не достанешь; такъ и норо-
витъ кому-нибудь скулу свернуть. А французы народъ
легкій, сговорчивый. Подумаютъ, подумаютъ, да какого-
нибудь Бурбона и призовутъ собой править, а всѣ бур-
боны, извѣстно, изъ солдатъ, народъ грубый и потачки
давать не любитъ.
— Вотъ это худо!
— Подождемъ, посмотримъ. Коль сотенку, другую
лѣтъ еще промаемся на свѣтѣ, то и хорошаго, авось
дождемся. А теперь спать пора.
СКАЗКА II.
Бабушка и внучекъ.
— Скажи-ка мнѣ, бабушка, государыня, свѣтъ Па-
хомовна, много ль тебѣ лѣтъ отъ роду?
— Тысячу, дитятко, тысячу, милое...
— Бабушка, государыня, свѣтъ Пахомовна, значитъ,
ты умомъ крѣпка!..
— Заднимъ умомъ, дитятко, заднимъ умомъ, милое.
— А какую долю терпишь ты, бабушка, государыня,
свѣтъ Пахомовна?
— Жалкую, дитятко, жалкую.
— Какъ же тебя учили, бабушка, государыня, свѣтъ.
Пахомовна?
— Палкою, дитяко, палкою.
— Чѣмъ же ты питаешься, бабушка, государыня,
свѣтъ Пахомовна?
— Надеждами, дитятко, надеждами.
— Во что одѣваешься и чѣмъ согрѣваешься, бабу-
шка, государыня, свѣтъ Пахомовна?
— Одѣваюсь въ лапотки съ онучами, дитятко, со-
грѣваюся морозами трескучими, милое.
— Отчего, бабушка, государыня, свѣтъ Пахомовна,
у тебя спина такая круглая?..
— Отъ поклоновъ, дитятко, отъ поклоновъ, милое.
— А отъ чего, бабушка, государыня, свѣтъ Пахо-
мовна у тебя волосъ нѣтъ?
— Вырвали, дитятко, вырвали, милое.
— Отчего, бабушка, государыня, свѣтъ Пахомовна
у тебя зубовъ нѣтъ?
— Выбили, дитятко, выбили, милое.
— А что же ты дѣтямъ въ наслѣдство оставишь
бабушка, государыня, свѣтъ Пахомовна?
— Терпѣніе, дитятко, терпѣніе, милое.
— А терпѣть-то долго ли?
— Отъ будней до праздника, отъ горя до радости
со дня рожденія до лучшаго времени...
СКАЗКА ІИ.
Генералъ и чортъ.
Много, много лѣтъ назадъ, на землѣ времена были
счастливыя, да и сама земля другой видъ имѣла. Бе-
рега были кисельные, рѣчки текли въ берегахъ хмѣль-
ныя, на деревьяхъ росли пряники да пеклеванники, и
народу и хлѣба чернаго вовсе не было. На землѣ жили
одни только генералы. Звѣри и птицы имъ прислужи-
вали, а генералы, знай себѣ, разгуливали жуковъ та-
бакъ покуривали, журавлей отъ скуки маршировать
учили, а сорокъ кричать заставляли: «здравія желаю,
ваше—ство!» Не жизнь, а малина!.. Солнце и ночь, и
день, свѣтило надъ землей въ тѣ годы, но только
звѣздъ на небѣ не было: всѣ звѣзды генераламъ были
розданы...
Жилъ въ тѣ годы генералъ единъ и дожилъ до
глубокой старости, до такой старости, что даже гово-
рить разучился вовсе, а икалъ только.
Пришелъ, наконецъ, и смертный часъ, а генералу
умирать не хочется. Провѣдалъ объ этомъ чортъ, явил-
ся къ умирающему и говоритъ:
— Не желаете ли, ваше—ство, еще годковъ двад-
цать прожить?
Сильно заикалъ старикъ съ радости и прошамкнулъ:
«Еще бы не желать! Сдѣлай одолженіе, братецъ,
спаси отъ смерти и бери за это что хочешь съ меня».
— А что вы дадите мнѣ, ваше—ство, за двадцать
лѣтъ жизни?
— Что тебѣ, чорту, кромѣ души дать! Бери мою
душу: при моемъ чинѣ я и безъ нея обойтись могу.
Но чорту не того хотѣлось: въ душѣ генеральской
для него корысти мало, а вотъ въ генеральскомъ чинѣ,
чорту походить давно хотѣлось, потому что самъ
чортъ, въ наказаніе, никогда ло этого званія дослу-
житься не можетъ. И говоритъ онъ генералу:
— Души вашей не желаю. Вы, ваше—ство, лучше
отдайте мнѣ вашъ чинъ генеральскій, а я вашу смерть
съ собою въ адъ на двадцать лѣтъ унесу.
Разгнѣвался старикъ на дьявола. «Убирайся,—гово-
ритъ,—ты, чортъ, къ чорту. Я лучше десять разъ умру,.
152 -
Укажите, какія несообразности есть въ каждомъ рисункѣ.
а со своимъ генеральскимъ чиномъ я и въ гробу не
і разстанусь...»
Умеръ генералъ. Цапли его схоронили, журавли
церемоніальнымъ маршемъ прошли мимо могилки, а
сороки ему «вѣчную память» пропѣли. Прошло сто
лѣтъ. Отъ генерала остался только одинъ скелетъ, да
пара эполетъ съ мѣдными пуговицами. Только сто
лѣтъ миновало, опять тотъ же чортъ явился къ гене-
ральской могилѣ.
— Очнитесь, ваше—ство, на часокъ-другой, только
осторожнѣе, чтобы косточки не разсыпались.
Генералъ очнулся и говоритъ: «что тебѣ надо?» А
чортъ опять за свое: отдай да отдай генеральскій чинъ
за 2О-ть лѣтъ жизни. Ужъ очень ему лестно было по-
щеголять на свѣтѣ въ этомъ рангѣ.
Но генералъ и тутъ устоялъ отъ соблазна, прогналъ
чорта и опять умеръ. Черезъ каждые сто лѣтъ являлся
бѣсъ къ покойнику чинъ покупать; отъ генерала, на-
конецъ, остался только одинъ черепъ съ мундирными
пуговицами и, все таки, каждый разъ бѣсу была не-
удача. Взбѣленился дьяволъ. «Погоди-жъ ты, ду-
маетъ: когда на то пошло, такъ ты самъ отдашь
свой чинъ, да еще съ поклонами». Пришелъ онъ къ
генералу.
— Ваше—ство, очнитесь на часокъ-другой. Авось
мы теперь поладимъ. Такъ и быть, чинъ я вамъ
оставлю; возьму только душу вашу, да умъ...
— Что-о-о!.. Да за кого жъ ты меня принимаешь?
. обидѣлся заговорившій покойникъ.—Развѣ я дуракъ,
что ли, чтобъ при своемъ званіи, да епіе умъ имѣть?
Во всемъ роду нашемъ этой мозглятины не было... А
вотъ душу бери, если въ ней надобность есть...
Поладили. Опять генералъ ожилъ, встряхнулся,
Жуковымъ затянулся, усы нафабрилъ и пошелъ по
Невскому проспекту прогуливаться. Гуляетъ генералъ и
все ему дикимъ и чужимъ кажется на бѣломъ свѣтѣ:
старику и не въ домекъ, что онъ много много десят-
ковъ лѣтъ въ землѣ пролежалъ и что въ это время
все кругомъ перемѣнилось. Ходить генералъ по городу,
ходитъ часъ-другой, и на каждомъ шагу все пуще и
пуще волнуется. Не растутъ на деревьяхъ булки, пря-
ники, никто ему ничего даромъ не дѣлаетъ, въ трак-
тирѣ за. обѣдъ давай денежки; извозчика взялъ—рас-
• кошеливайся, мужика прибилъ—къ мировому ведутъ,
а безъ дѣла сидишь, умрешь съ голоду... Чиномъ ге-
нералъ похваляется, такъ народъ кругомъ ухмыляется.
Разговоръ съ кѣмъ начнетъ, ничего не пойметъ; всѣ
слова у людей стали странныя; молодые говорятъ, стар-
цы слушаютъ, старцы глупость скажутъ— смѣхъ поды-
мется; учить курицу стали яйца, у всѣхъ выше лба
уши выросли...
Такъ цѣлый день слонялся генералъ по городу, но
все еще крѣпился и не падалъ духомъ, но когда онъ
увидѣлъ новую форму, новые воротники, погончики,
петлички, башлыки и сѣрыя пальто, не выдержалъ
генералъ, сѣлъ на тумбочку и горько заплакалъ. Со
всѣми новыми порядками онъ могъ еще кое-какъ по-
мириться, но съ новой формой, съ новой формой...
Жѣлко стараго генерала! Подумалъ онъ немножко,
подумалъ, поплакалъ вволю и снова пришелъ къ
своей могилкѣ.
Откуда ни возьмись—чортъ: улыбается, проклятый.
— Вы, въ вашей могилкѣ, ваше превосходитель-
ство, четыре пуговицы изволили забыть. Не за ними
ли пожаловали?
Взмолился генералъ передъ чортомъ. «Смилуйся,
почтенный, отдай мнѣ смерть назадъ. Нетолько двад-
• цать лѣтъ, я и дня лишняго не хочу жить на свѣтѣ.
Свой вѣкъ прожилъ, а чужого мнѣ не надо».
Чортъ только этого и ждалъ.
— Что жъ, ваше—ство, я бѣсъ добрый и къ ста-
рикамъ жалость имѣю. Давайте же помѣняемся: я
вамъ смерть отдамъ, а вы мнѣ свой чинъ генеральскій.
Иль не желаете?
Но генералъ уже не спорилъ, отдалъ чорту свой
чинъ, въ послѣдній разъ затянулся Жуковымъ и—скон-
чался. Чортъ же въ генеральскомъ чинѣ... но это уже
другая сказка пойдетъ; когда-нибудь и ее разскажу
подъ веселую минуту, а теперь конепъ.
СКАЗКА IV.
Три волоска.
Давно это было. Жилъ-былъ король безъ королев-
ства, отставной, то-есть: такіе и прежде попадались.
По милости своего братца, маленькаго корсиканца,
онъ сперва заправскимъ королемъ былъ, и умеръ ма-
ленькій капралъ, онъ должность эту потерялъ, въ чу-
жихъ земляхъ скитался, у моря погоды дожидался:
авось, думалъ, теплое мѣстечко получу при вакансіи.
Однако, кресла порожняго не нашлось, и старый заш-
татный король отдалъ Богу душу. Послѣ него остался
сынъ, сиротка...
Плохо жить на свѣтѣ бѣдному сироткѣ: голъ, какъ
соколъ, королевская луща, а въ карманѣ ни гроша.
Много лѣтъ рыскалъ онъ по бѣлому свѣту и всякихъ
невзгодъ натерпѣлся. Въ ночи зимнія, въ ночи черныя
посѣщалъ дома игорные, зашибалъ копейку картами,
и—земля вѣдь слухомъ полнится—не совсѣмъ-то чисто
игрывалъ. Дѣло понятное: сироткѣ-принцу не съ голоду
же умирать...
Ума-разума въ принцѣ большого не было, но за то
умѣлъ онъ съ толкомъ прикинуться гдѣ лисой, гдѣ
сѣрымъ волкомъ, зналъ гдѣ идти прямой дорогой, гдѣ
проселкомъ! Умъ безъ хитрости то же, что сила безъ
ловкости, каша безъ масла, и понахваталъ принцъ-
сиротка этой хитрости съ три короба.
Скитаясь долго по свѣту, задумалъ онъ думу крѣп-
кую; примѣръ дядюшки у него изъ головы не выхо-
дилъ и рѣшилъ опъ, такъ пли этакъ, »:е мытьемъ,
такъ катаньемъ, не умомъ такъ подкупомъ, въ люди
выдти.
Пошелъ разъ на охоту принцъ-сиротка, чтобъ къ
обѣду птицу-другую подстрѣлить. Въ то время онъ
былъ на возрастѣ: борода клиномъ, а усы стрѣлами
торчатъ. Шелъ онъ путемъ-дорогою, долго-ли, коротко
ли, но усталъ сильно, а птицы ни единой, какъ на
зло, не попадалось. Въ воздухѣ жарко, солнце свѣтитъ
во всѣ лопатки и принцу ѣсть, а еще пуше,пить захо-
тѣлось. Оглядѣлся во всѣ стороны, нѣтъ ли гдѣ жилья
какого. Вдали показался перелѣсокъ. Подходитъ ближе
и видитъ, что надъ перелѣскомъ дымокъ поднимается,
и словно гдѣ-то собака тявкаетъ. Скоро между де-
ревьями мелькнула передъ принцемъ избушка на. курь-
ихъ лапкахъ, а у окошка Баба-яга сидѣла и газету
читала.
Струхнулъ принцъ не на шутку, храбростью онъ
никогда не отличался, но удрать во свояси было
поздно: Баба-яга его замѣтила и костяной рукой ма-
нить начала.
— Подойди, не бойся, принцъ-сиротка. Хоть я до
человѣческаго мяса и охотница, но холеры боюсь и
постъ держу. Ты, я вижу, умаялся и проголодался.
Покушай же пирога съ кваскомъ, сядемъ рядкомъ, да
потолкуемъ ладкомъ. Такъ, что ли?
«Благодарствуй, бабушка», сказалъ принцъ и сталъ
пирогъ съ квасомъ уписывать, а старуха и говоритъ
ему:
— Давно я, принцъ, тебя къ себѣ поджидала, давно
про судьбу твою гадала. Такимъ, какъ ты, я всегда по-
могать люблю, такъ моими совѣтами тебѣ брезгать не
слѣдуетъ, знаю я, что на свѣтѣ тебѣ скверно пока
живется...
В4
«Скверно, бабушка, только картишками да разными
темными дѣлишками и пробиваюсь... Сегодня — сума,
завтра, смотришь—тюрьма; гдѣ не доѣшь, недоспишь,
гдѣ подъ крѣпкимъ карауломъ посидишь. Всяческихъ
бѣдъ понатерпѣлся...»
— Знаю, все я знаю, добрый молодецъ, знаю и то,
чего ты самъ не вѣдаешь... Пришелся ты мнѣ сильно
по сердцу и при случаѣ я тебя изъ бѣды выручу. Что
задумалъ ты, все то сбудется, поживешь еше—жизнь
полюбится; бросишь карты всѣ игорныя и надъ картой
европейскою поводить лишь станешь пальцемъ ты, да
границы передѣлывать.
Темно говорила старуха, но принцъ всякое лыко
ставилъ въ строку, понималъ дѣло по намеку, и у него
только слюнки текли отъ рѣчей Бабы-яги. Однако,
скоро его взяло сомнѣнье: кто самъ часто вретъ, тому
всѣ лгунами кажутся.
Угадала старая вѣдьма его мысли и засмѣялась.
— Хитеръ ты, добрый молодецъ, но только по люд-
скому, не по нашему. Дивитъ тебя то, что я, старуха,
первому встрѣчному безданно, безпошлинно сослужить
хочу службу вѣрную. Какая ей въ томъ корысть?—ду-
маешь ты,—а корысть, не утаю, есть мнѣ большая.
Чтобъ ты не сомнѣвался, я тебѣ всю правду открою.
Я, Баба-яга, была прежде людоѣдкою, по тому самому,
не при тебѣ будь сказано, что такая у меня злоба ко
всему роду человѣческому. Чѣмъ больше людей истреб-
ляется, тѣмъ больше душа моя умиляется. Но времена
теперь перемѣнились, отъ гуманности и гигіены про-
ходу нѣтъ; людоѣдство нынче другой видъ приняло и
новымъ словомъ называется—филантропіей. Тѣ же
людоѣды теперь филантропами себя наименовали и
уже по мелочамъ людской говядиной не питаются, а
истребляютъ народъ огуломъ, въ лоскъ кладутъ ста*
дами цѣлыми, проливаютъ кровь озерами. Вотъ такихъ
то молодцовъ я для себя и подыскиваю, чародѣйной
водою ихъ вспрыскиваю, чтобъ они на народъ напу-
скали дурь, развлекали ихъ куплетами, просвѣщали
ихъ кастетами, да военными потѣхами, и чугунными
орѣхами поучали уму-разуму. Понялъ ли ты теперь,
добрый молодецъ, для какого ты мнѣ дѣла надобенъ,
почему я тебѣ услужить могу?
«Понялъ, бабушка! Помоги мнѣ только, а я съ мо-
имъ удовольствіемъ на всякую сдѣлку пойду. Лишь
бы мнѣ дядюшкину должность занять, и ты мной, ста-
рушка, будешь довольна».
— Ладно, когда такъ. Пойдешь на всякій грѣхъ,
такъ будетъ тебѣ успѣхъ. Только вотъ что, добрый
молодецъ. Человѣкъ ты для нашего людоѣдскаго дѣла
совсѣмъ подходящій и съ своею лютостію далеко пой-
дешь; но все жь у тебя въ груди сердце есть, которое
подчасъ разыграется, своей лютости испугается, а тамъ,
глядишь, по малости и доведетъ тебя до жалости.
Чтобъ такой бѣды не случилось, я должна тебѣ сердце
вырѣзать.
Не на шутку испугался принцъ такой операціи, но
старуха его успокоила.
— Не пугайся, это штука пустяшная. Потрошить
людей я умѣю лучше всякаго доктора и по ошибкѣ не
зашью въ твоей груди тряпицы, или губки какой. Коли
удачи ждешь, ложись на лавку: все мигомъ справлю.
Легъ принцъ на лавку, зажмурился, съ перепугу
впалъ въ безчувствіе. Тѣмъ временемъ Баба-яга распо-
рола ножемъ его грудь широкую, сердце изъ груди
вынула и своему сѣрому коту кинула. Котъ сердце
проглотилъ и замурлыкалъ отъ удовольствія. Тутъ взяла
вѣдьма двѣ стклянки: изъ одной вспрыснула принца
мертвой водой, на груди его рана срослась; вспрыснула
изъ другой—живой водой, онъ глаза открылъ, сѣлъ
на лавку и, какъ ни въ чемъ не бывало, закурилъ
папироску Петрова фабрики.
— Вотъ ты теперь настоящимъ человѣкомъ сталъ,
сказала вѣдьма.—Иди же теперь домой и жди, хоро-
шее будетъ впереди. Вотъ же тебѣ и подарочекъ на
дорогу.
Вырвала старуха изъ головы три сѣдые волоса и
подала ихъ ему.
— Береги ты эти три Полоса, пуще глазъ своихъ,
и зашей ихъ въ ладонку. Сбережешь ихъ, въ полной
славѣ проживешь и умрешь; не сбережешь — пи за
грошъ пропадешь. Помни же слова мои, а теперь ты
отдохнулъ немного, такъ скатертью дорога.
Отправился принцъ домой. Идетъ полемъ и видитъ
орелъ летитъ. Хотѣлъ онъ орла подстрѣлить, прицѣ-
лился вдругъ орелъ заговорилъ человѣческимъ голо-
сомъ:
— Не убивай меня, принцъ, пригожусь я тебѣ. Бу-
детъ тебѣ нужда въ живомъ орлѣ, только припомни
обо мнѣ.
Подумалъ-подумалъ принцъ и отпустилъ орла. Идетъ
дальше и видитъ, что у болота лѣсная курочка сидитъ.
Опять онъ прицѣлился въ птицу, а птица опять заго-
ворила человѣческимъ голосомъ:
— Не убивай меня, принцъ, пригожусь я тебѣ.
Только будетъ нужда, прилечу я тогда, прилечу и съ
собой всѣхъ сестеръ захвачу и на цѣлый народъ слѣ-
поту напущу и къ тебѣ въ одинъ годъ весь ослѣпшій
народъ въ кабалу попадетъ.
Отпустилъ принцъ лѣсную курочку и пошелъ дальше.
Передъ нимъ дубъ стоитъ, на лубу сова сидитъ. Опять
онъ прицѣлился въ птицу, и опять птица заговорила
человѣческимъ голосомъ:
— Не убивай меня, принцъ, пригожусь я тебѣ,
прилечу при нуждѣ. По ночамъ мы, совы, шляемся и
въ шпіоновъ обращаемся, служимъ власти, прогоняемъ
всѣ напасти, заговоры сочиняемъ, глупой чернью упра-
вляемъ. Безъ меня ты, принцъ, не обойдешься, по-
мяни мое слово. Пусти же на волю Сову Лукьяновну.
Не плюй въ колодезь, пригодится воды напиться...
Отпустилъ принцъ сову; пришелъ, наконецъ, домой,
зашилъ три волоска Бабы-яги въ ладонку и надѣ.іь
себѣ на шею. Посмотримъ, думаетъ, правду ли мнѣ
напророчила старая чертовка!..
Скоро сказка говорится, да не скоро дѣло дѣлается.
Долго принцу ждать пришлось у моря погоды, но, на-
конецъ, и на его улицѣ насталъ праздникъ. Изъ ро-
димаго края сталъ онъ получать хорошія вѣсти. Ко-
роль тамошній въ чистую отставку вышелъ, овцы оста-
лись безъ пастыря и принцъ замоталъ это себѣ на
усъ. Зналъ онъ твердо поговорку: «кто первый всталъ,
палку взялъ, тотъ и капралъ», а потому дремать не
сталъ.
Отправился принцъ на родину. Ѣдетъ онъ на ко-
раблѣ и думаетъ: «кабы со мной живой орелъ нахо-
дился, то народъ въ меня скорѣе бы вѣрить сталъ.
Орелъ птица вѣщая, геройская». Едва онъ это поду-
малъ, откуда ни возьмись орелъ прилетѣлъ, сѣлъ къ
нему на плечо и крылья развернулъ надъ нимъ. Такъ
орелъ при немъ и остался.
Добрался принцъ до родимой сторонушки, въѣхалъ
въ столицу, а тамъ въ это время народъ міръ собралъ
и сталъ міромъ выбирать себѣ полководца. На мірскую
сходку хитрый принцъ явился, народу въ поясъ по-
клонился и такую рѣчь повелъ: «Такъ и такъ, говоритъ,
люблю я свою родину и за нее готовъ жизнь и д)шу
отдать. Хоть мой дядюшка царемъ былъ, а батюшка
королемъ, но самъ я такой власти не желаю, потому—
свободу люблю, а какую службу мнѣ назначите—жи-
вотъ за васъ положу». Говорилъ онъ много такъ, а подъ
конецъ даже расплакался...
«Міръ», долго не думая, выбралъ его въ полко-
водцы. Предсказаніе старой вѣдьмы стало сбываться,
и принцъ началъ дѣйствовать бодрѣе, но исподволь,
втихомолку. Утромъ всенародно за права наоола рас-
— 45 -
пинается, ночью благородно со шпіонами братается;
краснобаемъ, мелкимъ бѣсомъ разсыпается предъ сход-
кою, а войска поитъ съ утра до ночи сладкою водкою.
Золотомъ да посулами набралъ онъ фискаловъ да
лазутчиковъ многое множество, а все ему кажется
самимъ полков одцемъ многіе изъ любви къ искусству
присматривать начали. За то, при ихъ помощи, онъ
мирно спалъ, и жилъ, какъ у Христа за пазухой.
Любо принцу полководцемъ быть, а царемъ назы-
ваться еше больше того хочется. «Только на народъ
Л и Ь"*рі &
і/Зг
*
Страница изъ «Альбома благоглупостей» участниковъ обЬдовъ беллетристовъ.
мало. Мое дѣло, такъ онъ думаетъ, тогда выгоритъ,
когда я по пяти наушниковъ къ каждому жителю
приставлю.
Вздумалъ-загадалъ и вдругъ, откуда ни возьмись,
цѣлая туча совъ къ нему прилетѣла, ударилась объ
ОВДЛЮ— и лазутчиковъ явилась тьма плутая. Даже за
слѣпоту напѵстить, тогда онъ и самъ меня въ цари
выберетъ». Лишь подумалъ оиъ объ этомъ, какъ на-
летѣли волшебныя лѣсныя курочки и давай на народъ
куриную слѣпоту напускать. Совсѣмъ ослѣпли люди
бѣдные, сбились съ толку и выбрали для себяцаремь
принца-сироіку. На недовольныхъ и строптивыхъ но-
вый царь солдатиковъ науськалъ, кого по тюрьмамъ
разсадилъ, кого послалъ каенскаго перцу попробовать
и сталъ жить да поживать, а черный народъ на чер-
ный день сносилъ ему трудовыя денежки. Зажилъ но*
вый царь припѣваючи, на сосѣдей страхъ нагоняючи,
совершалъ побѣды дешевыя, самъ носилъ вѣнки лав-
ровые, и о немъ на землѣ слава пошла великая.
Такъ двадцать лѣтъ прошло и двадцать лѣтъ бе-
регъ царь три волоска, Бабой-ягой ему подаренные.
Тѣмъ временемъ родился у него сынишка, подростать
сталъ. Окружили сынишку оловянными и деревянными
солдатиками и пушками, такъ что иной игры у него
не было. Полюбилъ мальчишка въ войну играть, но
— Мы готовы! отвѣчалъ генералъ.
— Коли такъ, пошли сейчасъ къ кому нибудь изъ
сосѣдей, къ нѣмцамъ, что ли, скорохода. Пусть оігъ
объявитъ, что мы на нихъ войной идемъ.
Сказано-сдѣлано. Послали къ нѣмцамъ скорохода,
и началась война. Съ перваго же дня не повезло»
счастье царю ретивому и его войску непобѣдимому,*
Бьютъ ихъ съ утра до ночи, какъ оловянныхъ солда-е
тиковъ; нѣмцы двѣ большія арміи въ полонъ взяли,
да и самъ царь въ плѣнъ попался. Стыдъ на весь
міръ пошелъ. По чужому царству нѣмцы разгуливаютъ,
пятеро солдатъ города въ плѣнъ бе рутъ, жителей оби-
раютъ, у чужое красное винцо попиваютъ.
Дідъ Мордовцевъ зазываетъ въ евлй шинокъ добрыхъ паробчовъ.
Каррикатура изъ «Альбома благоглупосіей» участниковъ
обЬдовъ беллетристовъ.
солдатики оловянные ему скоро надоѣли. Пришелъ
онъ къ своему родителю и сталъ его упрашивать:
— Покажи, да покажи мнѣ настоящую войну, ми-
лый батюшка. Принаскучили мнѣ солдатики оловян-
ные, пушки, ружья деревянныя. Хочу я видѣть, какъ
настоящіе люди кровь проливаютъ и взаправду другъ
друга убиваютъ.
Умилились родители предъ такими благородными
наклонностями своего милаго дѣтища и порѣшили:
— Что-жъ, отчего намъ ему, и въ самомъ дѣлѣ,
настоящей войны не показать! Стоитъ только кличъ
кликнуть.
Послали за главнымъ войсковымъ командиромъ.
Позвалъ его царь и говоритъ:
— Надоѣло моему сынишкѣ деревянными солдати-
ками играть, и хочетъ онъ настоящую войну посмо-
трѣть. Нельзя ли намъ теперь, для развлеченія, хоро-
шую баталію устроить?
Царь сидитъ у нѣмцевъ подъ карауломъ, а свой
народъ его отъ царства отрѣшилъ. Горько стало царю,
и тутъ только онъ хватился своей ладонки: смотритъ—
нѣтъ ея на груди. Пропала ладонка.
— Правду сказала старуха! подумалъ царь и въ
первый разъ въ жизни залился искренними, горькими
слезами. И побѣда была проиграна, и власть по-
теряна.
Три же волоска. Богъ вѣсть, какимъ образомъ очу-
тились на головѣ Бисмарка. Вотъ почему нѣмцы и по-
бѣду одержали: вся сила въ трехъ волоскахъ была.
Въ заключеніе, пользуясь случаемъ и вни-
маніемъ уважаемаго Д. Л. Мордовцева, приво-
димъ выдержки и рисунки изъ такъ называе-
маго «Альбома благоглупостей», страницы ко-
- <37 ~
18
тораго заполняются и по сейчасъ современными
петербургскими беллетристами.
Въ 1898 г. Антонъ Павловичъ Чеховъ вы-
разилъ мысль, что хорошо было бы хотя разъ
въ мѣсяцъ собираться писателямъ гдѣ нибудь
за обѣдомъ или ужиномъ и въ мирной бесѣдѣ
проводить нѣсколько часовъ.
Эту мысль поддержали I. I. Ясинскій и
В. А. Тихоновъ, которые тутъ же и устроили
первый товарищескій обѣдъ.
Этотъ обѣдъ послужилъ основаніемъ «обѣ-
дамъ беллетристовъ», которые назначались на
послѣднюю субботу каждаго мѣсяца.
Въ первые годы обѣды эти имѣли очень
оживленный характеръ, затѣмъ произошелъ
расколъ—какъ и всегда при добрыхъ отноше-
ніяхъ литераторовъ другъ къ другу. Часть
беллетристовъ отдѣлилась и учредила свои
обѣды.
Въ настоящее время предсѣдателемъ, какъ
старѣйшій, является на этихъ обѣдахъ ува-
жаемый Д. Л. Мордовцевъ.
На этихъ то обѣдахъ, по мысли участни-
ковъ, и возникло существованіе «Альбома
благоглупостей», въ который каждый вписы-
валъ, что хотѣлъ.
Первый альбомъ, весь заполненный, въ 1901г.
былъ сданъ Д. Л. Мордовцевымъ въ Импера-
торскую Публичную библіотеку. Второй попол-
няется и теперь и изъ него мы беремъ два
рисунка для воспроизведенія.
Первый (см. стр. 136) есть снимокъ стра-
ницы Альбома, исписанный участниками обѣда.
На немъ находятся: два поименныхъ списка
участныковъ 55 и 56-го обѣдовъ, письмо съ
автографомъ Ф. Черниговца (Вишневскаго) и
автографъ Н. ІОрьина (Бенедикта).
Другой-же (см. стр. 137) изображаетъ
Д. Л. Мордовнсва, зазывающаго участниковъ
обѣдать на очередное собраніе.
Вссслач ікіор.л іы «Оског.и».
- т?8 -
Юмористика петербургскихъ газетъ послѣдняго времени.
Новогодніе сны.
I) Подъ звонъ колоколовъ.
Въ столичной канцелярія.
(Прислушиваются къ звону колоколовъ),
Диге-диге-диге,
Диге-диге-донъ!
О какой «интригѣ»
Намъ вѣшаетъ звонъ?
Появился-ль въ «лигѣ»
Новый пустозвонъ?
Погадать по книгѣ:
Что пророчитъ сопъ?
(Раскрываютъ сонникъ).
Въ провинціальной канцеляріи.
Диге-диге-донъ!
Не оцѣнишь какъ-то сразу
На какой настроенъ тонъ,
И согласно ли указу
Раздается этотъ звонъ?
Въ ладъ ли праздничному строю—
Издали несется онъ?
Диссонансомъ ли порою
Оскорбляетъ камертонъ?
Въ городахъ и селахъ.
Диге-диге-донъ
Похоронный звонъ,
По убитымъ стонъ!
На чужбинѣ дальней
Все звучитъ печальнѣй,
Неумолчнѣй онъ.
2) Подъ звонъ бокаловъ.
(Въ ресторанѣ за шампанскимъ).
’оръ
Мы въ честь кампаныі
Вино Шампаньи
Безъ колебанья
Смѣло пьемъ,
Среди покоя,
Вдали отъ боя
И близъ прибоя
Мы время весело убьемъ.
(Очень оживленно).
Блескъ нарядовъ,
Женскихъ взглядовъ,
Упоительный сезонъ...
(Безъ припасовъ и снарядовъ
Гдѣ-то сдался гарнизонъ).
Но поститься—не резонъ.
Не надъ нами свишутъ ядра,
Наша смѣлая эскадра
Лишь спѣшитъ на острова,
Гдѣ чаруетъ трынъ-трава...
И въ честь камланьи
Вино Шампаньи
Въ очаровательной кампаньп
Вдвоемъ, втроемъ—
Мы смѣло пьемъ.
3) На задворкахъ.
Гласи ость (меланхолически).
Мнѣ снился сонъ: воистину я, гласность,
Открыла ротъ,
И не вношу съ собою я опасность,
Наоборотъ.
Мнѣ снилося, что не зіяютъ раны,
Что нѣтъ могилъ,
Отъ вяшщаго усердія охраны
Господь хранилъ,
Мнѣ снилося: въ газетахъ нѣтъ турусовъ,
И не кричитъ пожарный*съ каланчи,
Мнѣ снилося: не высѣченъ Забу^овъ...
Голосъ предостерегающій.
Эй, помолчи!
Гласность.
Мнѣ снилося, что кровь народной массы
Въ землѣ чужой не пролита,
Мнѣ снилося, что есть ключи отъ кассы...
Голосъ предостерегающій
Сомкни уста!
Голосъ убаюкивающій.
Мы, вѣдь, не въ Парижѣ,
Диге-диге-донъ!
Ну, звони, зпони-жс,
Нагоняй намъ сопъ.
Оптимистъ.,
Снѣжные заносы.
Я на снѣжЕые заносы
Не въ прете нзіи-бы былъ,
Если-бъ данные вопросы
Снѣгъ побѣдно разрѣшилъ:
Пусть бы снѣгомъ завалило
Всѣ банкирскіе пути,
Чтобъ нельзя въ конторы было
Ни проѣхать, ни пройти,
Эхъ, тогда-бъ судьба-злодѣйка
- В9 —
Пасъ не била въ горькій часъ:
Наша каждая копѣйка
Оставалась-бы при насъ;
Ми новая п-бъ наши страхи,
Сплинъ исчезъ-бы безъ слѣда
И излюбленные «крахи»
Прекратились навсегда.
Оказалъ бы снѣгъ услугу
И въ другихъ вопросахъ намъ:
Если Богъ послалъ-бы вьюгу
Нынче здѣсь, а завтра - тамъ.
Снѣгъ покрылъ-бы рестораны,
Былъ-бы имъ —и шахъ, и матъ,
Чтобы русскіе карманы
Отдохнули отъ затратъ,
Прекратились-бы попойки
Если вдругъ, у всЬхъ въ виду,
Здѣсь по три, четыре тройки
Заносило на году.
Можетъ быть, угаръ питейный
II остался-бы въ тѣни
II иной очагъ семейный
Укркпился вь эти дни!
Вьюга, вьюга!—Ты — диктаторъ!
Наши дни—въ івоихъ рукахъ:
Занеси тоталпзаторь,
Разыграйся на бѣгахъ.
Вороти безумцевъ къ дому,
Укажи имъ дѣльный путь,
«Ординару» и «двойному»
Дай немножечко вздохнуть.
Занеси ты двери въ кдхбы,
Игроковъ верни назаіь,
Вѣдь тогда иныя шубы
Миновали-бы закладъ.
БлагодI.тельная вьюга!
Пожалѣй ты насъ, любя,
И—какъ истиннаго друга—
Мы-бы встрѣтили тебя! Гусляръ
Падающія звѣзды.
Вчера я видѣлъ изъ окна.
Какъ съ неба звѣздочка упала
На что-же, глупая, она
Лазурь родную промѣняла?
Ужель затѣмъ, чтобъ впереди
Лишь въ опереткѣ водвориться,
Или на жаждущей груди
У генерала пріютиться?
Звѣзда лазурной высоты!
Твой скорбный путь грозитъ бѣдою,
Кому служить захочешь ты
Здѣсь путеводною звѣ’дою?
Быть можетъ, ты—звѣзда любви?..
Увы. земля тЬснѣе гроба,
Спѣши, спѣши—въ людской крови
Быстрѣй любви родится злоба!
Звѣзда горящая во мглѣ,
Небесъ достойная невѣста!
Тебѣ на страждущей землѣ
Лишь только два найдутся мѣста.
Съ почетомъ оба впереди,
Но ты погибнешь въ нашей клѣткЬ—
У генерала на груди
Или—въ шикарной опереткѣ!
Веселый Лирикъ.
„Сеотра мадамъ Европы".
ЛИПА:
Дѣвка-Чернавка, младшая сестра мадамъ Европы.
Е в р о п и н ъ Посолъ.
ДУХИ:
Квасны й.
Сырный.
Либеральны й.
«Страстной».
Упадочный.
Загадочный.
Прокисшій.
Ч е р н и л ь н ы й.
Свѣжій.
Обстановка мрачная и неуютная. Окна закрыты, свѣтъ
проходитъ сквозь прорѣзы въ окнахъ въ видѣ сердца.
На сценѣ странные предметы, всѣ огромныхъ размѣровъ:
бутыль съ надписью «квасъ»; кусокъ «мещерскаго» сыра;
«Вѣстникъ» въ красной обложкѣ; шкапъ съ надписью
«дѣла»; небольшая капелла въ декадентскомъ вкусѣ.
Въ одномъ углу изъ нумеровъ газеты, издающейся на
Страстномъ бульварѣ, сдѣлано нѣчто вродѣ малень-
кой крѣпости. Въ другомъ углу—нары, на которыхъ кто-
то лежитъ. Дѣвка-Чернавка, одѣтая грязно и неряшли-
во, сидитъ по срединѣ сцены на скамьѣ.
Е в р о и и н ъ Посолъ.
(Шляпа съ перомъ, мантія; видъ в'обіце великолѣпный;
брезіливо оглядывается).
Итакъ, мадамъ. (Въ сторону).
Звучитъ какъ бы издѣвкой
Подобное названье, знаю, садъ,
По вѣдь не звать ее мнѣ просто дѣвкой...
(Къ Дѣвкіъ-Чсрнавкѣ).
Итакъ, благодаренье небесамъ
Взнести бы вы должны: сестрой Европой
Напоминанье шлется вамъ, чтобъ вы
И впредь ея внушеній ждали... Таковы
Ея желанья. (Небрежно кивнувъ головой, ухо-
дитъ).
Д ѣ в к а - Ч е р н а в к а.
Сиди, глазами хлопай
II слушай, какъ какой'нибудь нахалъ
Отъ имени сестрицы старшей
Сбирается тамъ жать, гдѣ не пахалъ.
(Смотритъ въ прорѣзъ ставни).
Какъ шумно у нея тамъ... звуки маршей
Слышны отъ ночи до утра.
Сестра счастливица, богата и хитра
II по ея всѣ пляшутъ дудкѣ,
Хоть пляски эти, охъ, порой какъ жутки.
А мнѣ тошнехонько... И прибирать хоромъ
Охоты нЬтъ; ужъ такъ-то неуютно
Да пусто здѣсь, хоть покати шаромъ.
Охъ, какъ на сердцѣ смутно!
Была и я другихъ не хуже по красѣ,
Жила въ довольствѣ, зналася съ почетомъ.
Куда-бъ я ни явилась, всѣ
Привѣтствовать меня спѣшили горячо тамъ...
И какъ вдругъ приключилося на грѣхъ.
Что я такою сдѣлалась обтрепой
И всѣ спѣшатъ поднять меня на смѣхъ,
140
ХУ.ЖІХ «тля
эгшьигевд
Чуть рядомъ стану я съ сестрицею Европой/
Ахъ, стыдъ мнѣ! Ахъ, позоръ!
Иль вѣковать весь вѣкъ мнѣ дѣвкою-Чернавкой?
(Тоскливо).
На солнышко однимъ глазкомъ взглянуть бы... травкой
Зеленою порадовать свой взоръ...
Такъ и взвилась бы, кажется, какъ лебедь,
Вотъ такъ бы и умчалась въ высоту,
Да крылья связаны: безсильно по землѣ бить
Мнѣ ими только въ моготу...
Во власти я какихъ-то странныхъ духовъ,
Вёзъ нихъ и шагу сдѣлать мнѣ нельзя.
Вонъ, лезетъ ужъ одинъ, умильно лебезя.».
Духъ Квасный (вылѣзаетъ изъ бутылки).
Смыслъ словъ твоихъ расчухавъ,
Я не могу не видѣть въ нихъ зерна
Какого-то какъ будто недовольства.
Все отъ того, что приняла посольство
Ты отъ Европы. Нѣтъ, коль ты черна,
Своей ты черноты держись ужъ твердо:
Взведи ее сперва въ квадратъ,
Въ кубъ возведи, чернѣй стань во сто кратъ,
И шествуй гордо!
Сестрица, чистотой свой кичась,
Живетъ,—но, развиваясь самобытно.
Ты разводи лишь грязь.
Подъ ней пускай краса твоя таится скрытно.
Страшись чужихъ затѣи:
Пускай отъ нихъ твоя закрыта будетъ дверца,
Пусть свѣтъ къ тебѣ идетъ (указываетъ на прорѣзъ окна)
лишь при посредствѣ сердца.
(Игриво).
Сердечный-то дружокъ милѣй, чѣмъ грамотей.
(Заигрываетъ съ Дѣвкой-Чсрнавкой).
Дѣвка-Чернавка.
Добиться хочешь ты любви моей? Напрасный
Предпринялъ трудъ ты...
Духъ Сырный (вылѣзаетъ изъ куска сыра).
Что-съ? Вамъ не дано-съ
Плѣнить красавицу, почтеннѣйшій Духъ Квасный?
Вы получили носъ,
И по дѣломъ! Пустое
Вы ей твердите, злость беретъ.
Ну, развѣ можно жить въ застоѣ?
Нѣтъ, должно двигаться, но (многозначительно подни-
маетъ палецъ) задомъ напередъ.
‘Пятясь назадъ* подбирается къ Дѣвкѣ-Чернавкѣ).
Дѣвка-Чернавка.
Отстань ты! Все въ тебѣ давно ужъ мнѣ постыло,
Не видѣли-бъ тебя мои глаза!
Духъ Сырный.
Я съ тыла подберусь къ тебѣ, красотка, съ тыла...
Духъ Квасный (строго).
Ишь разскакался, какъ коза!
Дѣвка-Чернавка.
Ужъ и сама не знаю, съ кѣмъ бы душу
Мнѣ отвести:
Тѣ мнѣ противны, этихъ трушу...
Духъ Либеральный (таинственно вылѣзаетъ
изъ книги).
Я здѣсь, красотка, не грусти.
Тайкомъ отъ всѣхъ скажу тебѣ словечко.
Дѣвка-Чернавка.
Ты также духъ?
Духъ Либеральный.
Былъ духъ я въ дни, когда пушокъ
Былъ на щекахъ моихъ, когда горѣлъ, какъ печка,
Въ порывахъ жаркихъ я,—теперь я сталъ душокъ.
Н-да... Съ палочкой хожу, а лѣтъ назадъ такъ сорокъ
Ходилъ я бодро безъ подпорокъ.
Былъ боекъ я... великія слова
Занесъ въ тѣ дни въ свои скрижали...
Ахъ, вспомнить ихъ—кружится голова.
Дѣвка-Чернавка (съ участіемъ).
Ну, ну...
Духъ Либеральный (съ грустью).
Црижали, матушка, прижали...
Всему, что дѣлалъ я, былъ данъ отпоръ.
Дохнулъ холодный вѣтеръ—и съ тѣхъ поръ
Вся жизнь моя—лишь рядъ враговъ предательствъ,
Измѣнъ со стороны друзей
И независящихъ сцѣпленье обстоятельствъ.
(Духъ Упадочный и Духъ Загадочный выходятъ изъ помѣ-
щенія вродѣ капеллы въ декадентскомъ вкусѣ).
Духъ Упадочны?
Какой антикъ! Его пора въ музей.
Духъ Либеральный.
Нѣтъ, нѣтъ, еще за мною рѣчь...
Духъ «Страстной» (выглядываетъ изъ своей
газетной крѣпости).
Красно вы
Здѣсь разсуждаете, милѣйшій господинъ,
Но подрываете вы этимъ всѣ основы.
Вѣдь изъ-за васъ я сна не знаю... Вы одинъ
Здѣсь сѣете повсюду смуту,
И не спасай я все до сей поры,
Все провалилось бы давно въ тартарары.
Сейчасъ я донесу на васъ, сію минуту...
(Прячется въ свою крѣпость; Духъ Либеральный также
прячется въ свое помѣщеніе).
мь.
142
Д I в к а - Ч с р н л в к а.
Спять сиди одна изъ-за брюзги
Противнаго... (Подходить къ помѣщенію Духа Либералъ-
паю и стучится. Онъ выглядываетъ, ози-
рается и опять скрывается).
Духъ Упадочны й.
Къ чему тревожить старца?
Вѣдь у него мозги
Навѣрно тверже кварца.
А видъ его какъ жалокъ и смѣшонъ,
Какъ допотопенъ!
Л я (хвастливо), любимецъ я и баловень Европинъ.
(Обнимаетъ Дѣвку- Чернавку).
Такъ значитъ будешь ты моей,—вопросъ рѣшенъ.
Д ѣ в к а - Ч с р н а в к а.
Прочь руки! Говори-ка лучше толкомъ,
Кто ты таковъ?
Духъ Упадочный.
Я духъ упадка. Сколкомъ
Быть не хочу съ другихъ... Отъ старичка
Ты сказку слушала «про бѣлаго бычка»...
О фіолетовыхъ коровахъ
Я разскажу тебѣ, иль объ альковахъ,
Гдѣ страстью пламенѣютъ мертвецы.
(Съ паоосомъ).
Мы недоступнаго, мы страннаю жрецы.
Всѣхъ запаховъ милѣй мнѣ запахъ дохлой крысы,
Изъ звуковъ—кваканье цѣню я жабъ,
Ну, а изъ женшинъ тѣ любезнѣй мнѣ, что лысы.
Дѣвка-Чернавка.
Ищи тогда себѣ другихъ ты бабъ.
Я, слава Тебѣ Господи, съ косою.
(Духъ Упадочный отходитъ въ сторону).
Духъ Загадочный (сложивши на груди руки,
торжественно).
Покрыты были листья всѣ росою
Предъутренней, когда я въ путь побрелъ.
Со мной змѣя была и былъ орелъ.
Дѣвка-Чернавка.
Вотъ страсти-то!
Духъ Загадочный.
И я пришелъ на гору
Высокую, и умственному взору
Открылось много новыхъ истинъ самъ
Почуявъ мощь въ себѣ «сверхчеловѣчью»,
Людскую тупость проклялъ я овечью
И подошелъ я къ мудрости вратамъ.
Ее усвоилъ я и—какъ будильникъ—
Звучитъ съ тѣхъ поръ для спящихъ всѣхъ мой гласъ:
«Тому, кто падаетъ (протягиваетъ руку въ сторону Духа
Упадочнаго), скорѣй дай подзатыльникъ».
• (Толкаетъ Духа Упадочнаго, тотъ падаетъ}.
Такъ говоритъ намъ Заратустра—да-съ!
Д ѣ в к а - Ч е р н а в к а.
Дать подзатыльникъ?
Духъ Загадочный.
Да. А то и просто палка
Пускай пройдется вдоль его спины.
Д ѣ в к а - Ч е р н а в к а.
Дать подза тыльникъ? Нѣтъ, мнѣ жалко
Того, кто падаетъ... Въ томъ нѣтъ его вины. (Помо-
гаетъ Духу Упадочномгу подняться).
Духъ Прокисшій (Спрыгиваетъ съ наръ, гдѣ
онъ лежалъ, дайнъ подъ ножкгу Духу Загадочному).
Вотъ шлепнулся и самъ! (другимъ духамъ).
Валяй его, ребята,
Накладывай-ка въ шею здоровѣй.
Духъ Загадочный (обороняясь отъ
набросившихся на него духовъ).
Ну, штука! Хоть бы мнѣ себя-то
Отсюда унести живѣй...
Отъ этихъ идоловъ я улепетну-ка шустро,—
Такъ говорилъ и Зара... (Бѣжитъ къ своемгу помѣщенію,
запирается, потомъ высовывается) Заратустра!..
(Скрывается).
Духъ Прокисшій.
Что? испугался, лѣшій? (ржетъ). О-го-го!
Теперь вотъ радуйся полученнымъ «горячимъ».
(Толкаетъ Дѣвкгу-Чернавкгу локтемъ въ бокъ).
Ишь, вздумалъ отбивать кого!
Давай-ка, дѣвка, побосячимъ.
Д ѣ в к а-Ч е р н а в к а.
А какъ это?
Духъ Прокисшій.
Да такъ—разуйся и шабашъ!
А тамъ съ тобой отправимся въ ночлежку.
Д ѣ в к а-Ч е р н авка.
Зачѣмъ въ ночлежку?
Духъ Прокисшій.
Ну, а то куда жъ?
Рысскю тамъ мудрость вперемежку
Съ безумьемъ геніальнымъ мы узримъ.
(Вдохновенно). Ночлежка велика, какъ новый Римъ,
Вь ней идеалъ общественности высшей—
Такъ говоритъ тебѣ самъ Духъ Прокисшій.
Д ѣ в к а-Ч е р и а в к а.
Ты будто, паренекъ, болтаешь зря...
Тебѣ на шею бы я, право, не повисла,
Но ты прокисъ, а, правду говоря,
Мнѣ и самой живется больно кисло.
А коли такъ, сойдемся по любви.
Духъ Сырный.
Какой скандалъ!
Духъ Квасный.
Позоръ!
Духъ «Страстной».
Держи его! Лови!
Вотъ кстати жалуетъ и самъ нашъ духъ всесильный.
(Духа Чернильный выходить изъ шкапа).
Духъ Чернильный.
Что вижу я? Средь бѣла дня
Дѣла здѣсь разныя творятся безъ меня...
Забыли вы, что есть на свѣтѣ Духъ Чернильный?
Духъ Прокисшій,
Какого надо тутъ тебѣ рожна?
Мы безъ тебя сойіись сумѣемъ полюбовно.
Духъ Ч е р и и л ь н ы й.
Быть можетъ,—но на все бумага быть должна.
Меня бы тогь обидѣлъ кровно.
Кто бъ вздумалъ безъ бу маіи хоть чихнуть.
Духъ П р о к и с ш і й.
Ну, ваша милость тутъ изволила сбрехнуть
Маленечко...
Духъ Ч с р н и л ьн ы й.
Ничуть! Подобно магу,
Всѣ управленья бытія—
Движенье каждое, и мысль, и чувство—я
Все превращаю тотчасъ же въ бумагу;
Бумагу же кладу я въ шкапъ,
А шкапъ на ключъ,—такъ дѣло-то и проще.
Итакъ, чѣмъ вамъ сходиться тяпъ да ляпь—
Подайте просьбу...
Духъ ГІ р о к и с ш і й.
Влѣзъ я, какъ курь во ши!
Духъ Ч е р и и л ьн ы й.
Потомъ подыщемъ мы всѣ справки, а затѣмъ...
(Влетаетъ быстро Духъ Свѣжій и оставляетъ двірь
настежь).
Ворваться кто посмѣлъ такимъ невѣжей?
Что ты за духъ? Пожаловалъ зачѣмъ?
Духъ С в ѣ ж і й.
Какой я духъ? Да попросту Духъ Свѣжій.
Чего вы въ этой киснете порѣ?
Глядите-ка! Вѣдь солнце па дворѣ.
(Дѣвкѣ Чернавкѣ).
Встряхнись, красавица. Къ чему надѣты
Лохмотья на тебѣ? Скорѣй ихъ скинь!
(Срываетъ съ нея лохмотья. подъ ними оказывается
боіатый паря ль).
Смотри, подъ ними камни-самоцвѣты.
Пусть жизнь твоя, что горькая полынь
Была доселѣ, будетъ праздникъ
На улицѣ твоей. (Среди духовъ оживленье).
Духъ «Страстно й».
Постой-ка, безобразникъ,
Зачѣмъ покой смущаешь здѣсь ты нашъ?
За это ты отвѣтъ, голубчикъ, дашь.
Духъ Свѣжій
Отвѣтъ дамъ не тебѣ я, духъ ничтожный.
Орудіемъ избравшій клевету,
II каждый шагъ чужой, неосторожный,
И слово каждое ловившій на лету.
(Духъ «Страстной» скрывается въ свое помѣщен:е, копіорк
начинаетъ послѣ этою разваливаться)
Духъ Свѣжій (обращается къ окружающимъ духамъ).
Къ вамъ пѣсни новыя несутся ужъ: впервые
Свободное здѣсь слово прозвучитъ
И, разорвавши путы вѣковыя,
Оно васъ съ рабствомъ мысли разлучитъ.
Все то, что тупо, злобно съ нимъ боролось,
Какъ злая туча мимо пролетитъ,
И каждый свой подастъ открыто голосъ
За то, во что онъ вѣритъ, что онъ чтиіь.
(Къ Дѣвкѣ Чірнавкѣ).
Ты не Чернавка, пѣгъ—иному строю
Твоей всей жизни пробилъ часъ,
И предъ Европой, старшею сестрою,
Ты отпускать не будешь больше глазъ.
Ты въ это вѣришь-ли?
Дѣвка Чернавка.
О да, я чую,
Что правда есть въ твоихъ словахъ. (Обращаете: къ
окружающими).
Зачахли, бѣдные, вы всѣ... Но уврачую
Васъ слабыхъ, хилыхъ я... II въ вашихъ головахъ.
Разсѣется туманъ.. Пусть солнце
Засвѣтитъ ярко къ намъ въ оконцѣ! (Открываетъ о ш
Нисто.ь).
Е в р о и и н ъ Посолъ (входитъ).
Мадамъ Европа шлетъ поклонъ
II спрашиваетъ, вѣрить ли извѣстью,
Что до нея дошло.
Дѣвка Ч е р и а в к а. (Послѣ нѣкотораіо разоумія).
Да... это все не сонъ.
(Послу).
Пускай придетъ,—сестру мы примемъ здѣсь честь-
честью.
За на в ѣсъ.
Бенедиктъ.