Франция при Ришелье. Французский абсолютизм в 1630-1642 гг - Люблинская А.Д.

Автор: Люблинская А.Д.

Теги: история

Год: 1982

Похожие

Французский абсолютизм в первой трети XVII в.

Франция. Придворная жизнь в эпоху абсолютизма

Ришелье

Кардинал Ришелье

Текст

А.Д. ЛЮБЛИНСКАЯ
ПРИ РИШЕЛЬЕ
.;. Л'Ч-' ••• ■■■ \ v
Французский
I АБСОЛЮТИЗМУ
1\ S в |<>30- 'Щ
■®ШЙ§<*21Т. /Л
ИишС

АКАДЕМИЯ НАУК СССР
ИНСТИТУТ ИСТОРИИ СССР
ЛЕНИНГРАДСКОЕ ОТДЕЛЕНИЕ
А.Д. ЛЮБЛИНСКАЯ
Франц и я
ПРИ РИШЕЛЬЕ
Французский
абсолютизм
в 1630 "1642, гг.
Под редакцией
члена-корреспондента АН СССР
В. И. РУТЕНБУРГА
ЛЕНИНГРАД
«НАУКА»
ЛЕНИНГРАДСКОЕ ОТДЕЛЕНИЕ
19 8 2

Л. О 1,1 < ИI. IN .* 1К Л J Л
ЬЛ I HANCI'l All TUMPS IЖ IIICIIUUUU
l/AHSOUITISMK
I'Iian(,:ais
mn k;:io низ
В монографии, ПОСШ1Щ01ШОЙ периоду Трндцаiплетней войны и канц¬
лерства Ришелье, завершается исследование ипории <1>рапции порвой по¬
ловины XVII в., пачатое в работах автора (И) х годом. В ней детально рас¬
сматриваются эволюция государственных финансов, рост налогов и вы¬
званные ими народные движении. Дается историографический обзор лите¬
ратуры о Ришелье и помещена публикации 2Г> писем и документов,
хранящихся в собраниях СССР.
Книга рассчитана на историков, лнторатуроводов.
0504020000-52S
— 9Г>-82, кн. 1 (Г) Издательство «Наука», 1982 г„
042 (02)-82 - *

Ьт автора
Предлагаемая читателю книга * представляет собой прямое
продолжение предшествующих работ автора по истории Франций
цервой половины XVII в.1 Год ее начала — 1630 —не нуждается
в обосновании: этим годом кончается предыдущее исследование.
1642 год был годом смерти Ришелье, а так как Людовик XIII
пережил кардинала только на 5 месяцев, то эта дата действительно
завершила собой определенный период в существовании француз¬
ского абсолютизма. Следующее десятилетие — 1643—1653 гг.—
оказалось временем его резкого ослабления и широкого разливЯ
самой яркой из гражданских войн Франции. XVII в. — Фронды.
Это — особая тема исследования со своей проблематикой, хотя и
уходящая корнями в предшествующие годы.
Правление Ришелье и особенно его образ связаны теперь в во¬
ображении читателей Дюма и бесчисленных кино- и телезрителей
с бессмертными «Тремя мушкетерами». Как бы вольно ни обра¬
щались сценаристы и режиссеры с тканью знаменитого романа,
фигура кардинала как воплощения зла остается неизменной.
[Дюма следовал за своими современниками — историками роман¬
тической школы и литераторами. С той поры в науке Ришелье
был множество раз «реабилитирован», и каждая новая работа
приносит тому все новые и новые доказательства. Но это — до¬
стояние специалистов. Послужит ли оно когда-нибудь созданию
нового романа?
Об эпохе Ришелье существует обширная литература, которой
посвящено введение к нашей книге. Из этого обзора видно, что
история 1630—1642 гг. изучена еще далеко не достаточно. Это
были годы участия Франции в Тридцатилетней войне (1618—
1648), первом всеевропейском военном столкновении, итоги кото¬
рого определили во многом взаимоотношения всех государств во
второй половине XVII в. До 1635 г. Франция вела так называе¬
мую «скрытую войну», активно помогая своим союзникам в борь¬
бе с Габсбургами деньгами, дипломатическими, а порой и воен¬
ными акциями. В 1635 г. она открыто вступила в войну с Испа¬
нией и Империей, закончившуюся лишь в 1659 г. Война, уже
* Книга закончена автором в 1977 г. и публикуется без изменений, за
исключением отдельных редакционных поправок. Ее текст сверен также
с рукописью работы, хранящейся в фонде А. Д. Люблинской в Западно¬
европейской секции архива Ленинградского отделения Института исто¬
рии СССР АН СССР (III В № 2). К изданию книга подготовлена стар¬
шим научным сотрудником Сектора всеобщей истории ЛОИИ СССР
АН СССР кандидатом исторических наук И. С. Шарковой.
1 Люблинская А. Д. 1) Франция в начале XVII в. Л., 1959; 2) Фран¬
цузский абсолютизм в первой трети XVII в. Л., 1965 (английский пере¬
вод: Lublinskaya A. D. French absolutism: the crucial phase, 1620—
1629. Translated by Brian Peurce with a foreword by J. H. Elliott. Cam¬
bridge, 1968; испанский перевод: La crisis del siglo XVII у la sociedad
del absolutismo. Barcelona, 1979).
1*
3

принявшая к тому времени небывалый дли Европы рйзруШШ'еЛЬ-
ный характер, потребовала колоссального напряжения всех ре¬
сурсов страны и закончилась не только победой, но и гегемонией
Франции на континенте. Понятно, что по исгх общих трудах по
истории того времени и в многочисленных биографиях Ришелье
именно войне отведено первое место или одно из первых. И тогда
в центре внимания оказывается дипломатическая и вообще внеш¬
неполитическая деятельность кардинала, в которой с полным бле¬
ском проявились его таланты политика, ого воля и мужество.
Если позволить себе отдать дань патетике, то тему нашей ра¬
боты можно было бы определить как «тяготы войны в тылу». По¬
колениям, пережившим в разных возрастах вторую мировую
войну, смысл этого понятия не нуждается в пояснениях. Разуме¬
ется, Франция 1630-х годов не схожа с Европой через 300 лет.
Тяготы были разными, но именно они отличали эти годы от мир¬
ных лет.
Война совершенно деформировала финансовую структуру го¬
сударства, уже подорванную за пятнадцатилетие гражданских
войн (1614—1629). Новые налоги легли тяжелейшим бременем
на широкие массы населения. Именно народ оплатил войну не
только кровью, но и своими деньгами. На эти годы пришлось
много народных движений, городских и крестьянских, в разных
провинциях. Задача нашего исследования заключается в разра¬
ботке этих двух проблем — истории финансов и истории народных
движений в их взаимосвязи. В жизни они были теснейшим обра¬
зом переплетены, но аналогичное соединение в изложении при¬
вело бы к излишне частым повторениям.
Поэтому вначале (глава 1) дана финансовая структура в ее
специальном аспекте и в том виде, как она исторически сложи¬
лась к 1630-м годам. Затем (глава 2) изложена конкретная исто¬
рия финансов за изучаемый период со всеми ее нововведениями и
вызванными войной огрокными трудностями. Рассмотрены также
финансовый проект Ришелье, включенный в его «Политическое
завещание», и общие линии финансовой политики в те годы, что
и служит связующим звеном с главой 3, где дана история наибо¬
лее значительных или характерных народных движений 1630—
1640 гг.
В заключительной главе (глава 4) сделана попытка охаракте¬
ризовать некоторые черты классовой природы французского абсо¬
лютизма, особенно ярко проявившиеся в те годы, когда почти во
всех сферах управления произошли значительные перемены и от¬
четливо проявились особенности эволюции во Франции буржуа¬
зии и дворянства.
Монография снабжена приложением, в котором опубликованы
25 документом, прямо или косвенно относящихся к Ришелье. Нам
представляется своевременным включить рукописные материалы
из хранилищ СССР (Архив ЛОИИ СССР АН СССР и ГПБ) в си-
стому новых изданий бумаг самого кардинала и документов, от¬
носящихся к нему.

ИСТОРИОГРАФИЧЕСКОЕ ВВЕДЕНИЕ
За три с лишним века своего существования историография
Франции эпохи правления Ришелье и литература, специально по¬
священная кардиналу, разрослись до огромных размеров. Для их
детального исследования потребовалось бы несколько моногра¬
фий. У этой главы другая цель — проследить их общие линии раз¬
вития, которые весьма показательны и важны как сами по себе,
так и для оценки работ по отдельным темам и вопросам, рассмот¬
ренным в последующих главах.
Трудам, посвященным Ришелье, всегда были присущи злобо¬
дневность, страстное и пристрастное к нему отношение. Это объ¬
ясняется тем, что главные стороны его деятельности постоянпо
оставались актуальными. Из успеха внешней политики, как из
зерна, выросла гегемония (preponderance) Франции на конти¬
ненте в течение следующих десятилетий, и это сохраняло ореол
вокруг его фигуры. Почти вековая борьба с Германией из-за Эль¬
заса и Лотарингии снова привлекла внимание к кардиналу
в XIX—XX вв., не исчезающее и в наши дни. Характерные черты
внутренней политики — централизация и абсолютизм — возбуж¬
дали в течение всех трех веков острейшие споры, в которых от¬
кровенным панегирикам противостояла яростная хула. Долго дер¬
жалась мысль, что до Ришелье Франция находилась как бы на
перепутье и могла мирно эволюционировать в конституционную
монархию по примеру Англии и что именно Ришелье своим дес¬
потизмом повернул страну на иную дорогу. В глазах историков и
идеологов XVIII в. это делало его ответственным за абсолютизм,
с которым следовало бороться. В XIX в. в глазах противников ре¬
волюции и царства буржуазии он оказывался виновным также по¬
тому, что не установил в свое время «умеренной» монархии.
И, наконец, сама личность Ришелье и его политические
взгляды вызывали и вызывают непреходящие дискуссии, к кото¬
рым мы еще вернемся. «Есть в истории нашей страны люди, чья
посмертная жизнь по интенсивности ничуть не уступает их ре-
*
5

альной жизни, — настолько живо непрестанное движение наши#
воззрений и наших страстей творит перемены, которыми мы тер¬
заем их память, настолько быстро напш современные споры вновь
и вновь приводят нас к ним. Ришелье — один из первых среди
таких людей».1 Эти слова, написанные более 80 лет тому назад,
совершенно справедливы и для наших дней.
❖ *
Как при жизни Ришелье, так и при Людовике XIV почти все
объемистые «Истории» того времени были полны славословий
в адрес кардинала — взаимосвязь в политике обеих эпох просту¬
пала в них совершенно наглядно. В XVIII в. этот единый пане¬
гирический стиль оказался нарушенным новыми тенденциями.
Пробуждавшееся классовое сознание французской буржуазии по¬
степенно уводило ее к другим политическим задачам и историче¬
ским проблемам. Однако еще долго образ кардинала как круп¬
нейшего политического деятеля в национальном масштабе оста¬
вался пезыблемым на своем пьедестале. Очень любопытны именно
в историографическом плане основные соображения Вольтера
в защиту его мнения о подлинности «Политического завещания»
Ришелье. Вольтер считал, что фактический правитель государ¬
ства в таком важном для высших политических задач произведе¬
нии пе мог заниматься мелкими и частными вопросами, которыми
переполнено «Завещание», ибо, по мнению Вольтера, это не со¬
ответствовало реальной деятельности Ришелье, заботившегося
о благе государства как об единственной цели своей жизни.
В первой половине XIX в., в эпоху романтизма, Ришелье чаще
фигурировал в художественной литературе и в театре («Сен-
Марс» А. де Випьп, «Три мушкетера» Дюма, «Марион Делорм»
Гюго и др.), чем в историографии. Жестокий деспот изображался
как безжалостный сокрушитель человеческих судеб, как прави¬
тель, пожираемый властолюбием, лицемерно отождествляющий
свои личные интересы с государственными.
По в то же время шла незаметная, трудоемкая и важная ра¬
бота по освоению архивных фондов, точнее — по первичному их
упорядочению. Революция национализировала колоссальные до¬
кументальные богатства учреждений, корпораций, городов, мно¬
гих частных лиц. Все это было собрано в столичных и департа¬
ментских архивах и открыто для использования. Однако разборка
н инвентаризация ценных исторических источников заняла почти
столетие, закончившись лишь на рубеже XX в. Поэтому не только
в первой половине XIX в., по и в середине столетия любая ра¬
бота, где привлекался архивный материал, должна была начаться
1 Рец. Фаньеза (Fagniez) па кп.: Hanotaux G. Histoire du cardinal do
Richelieu. T. 1. Paris, 1893 (Rev. hist., 1893, t. 53, p. 374).

с его многолетних поисков в различных фондах и коллекциях.
По образному выражению одного из архивистов, историк уподоб¬
лялся пловцу, отважно нырявшему в глубину в поисках жемчуга.
На этой стадии освоения источников для эпохи, столь ими бога¬
той, как XVII в., в первую очередь — в соответствии с общими
тенденциями историографии того времени — разрабатывалась
история политическая, с некоторыми проблесками истории со¬
циальной. Огромные залежи документов по экономической истории
оставались еще нетронутыми. Однако, по мнению историков, исто¬
рия Франции XVII в. была уже написана, и притом в своей
окончательной форме, — настолько господствовало в их сознании
представление о всепоглощающем значении прагматической по¬
литической истории. Они считали, что осталось добавить лишь
детали для более пышной расцветки, для более глубокого позна¬
ния людей той эпохи. Так, в предисловии к публикации писем и
бумаг Ришелье, о которой пойдет речь ниже, Д. Авенель выражает
уверенность, что его труд достигает именно этой цели,
а Ж. Мишле пишет о книге Пуарсона,2 посвященной Генриху IV:
«Эта книга останется, и ничто ее не сдвинет» (се livre restera et
ne bougera point) .3
В 1850-е годы почти одновременно появилось несколько важ¬
ных работ по истории Франции в целом и правлению Ришелье
в частности: в 1853 г. — книги О. Тьерри по истории третьего
сословия и первый том публикации писем Ришелье; в 1854 г. —
второй том «Истории Франции» JI. Ранке, переведенный на
французский язык в 1856 г.; в 1857 и 1859 гг. — два тома по
истории первой половины XVII в. в «Истории Франции»
Ж. Мишле; в 1859 г. — книга Ж. Кайе по истории внутреннего
управления при Ришелье.
Какими материалами располагали эти авторы для исследова¬
ния правления Ришелье? Прежде всего, давно забытыми к тому
времени сочинениями, вышедшими в XVII и в начале XVIII’в., —
они как бы воскресли в трудах 1850-х годов. Затем — большими
сериями мемуаров деятелей XVII в. в изданиях Петито (Petitot)
и Мишо и Пужула (Michaud et Poujoulat), многотомными сборни¬
ками законов и ордонансов,4 сборниками международных догово¬
ров,5 материалами о Генеральных штатах, изданными в конце
XVIII в.,6 наконец — «Политическим завещанием» Ришелье,
вокруг которого в XVIII в. велась оживленная дискуссия, и его
«Мемуарами», подлинность которых тогда еще не оспаривалась.
a tr1 ъ30,11 А> Histoire du regne de Henri IV. T. 1—4. Paris, 1865.
Michelet J. Henri IV et Richelieu. Paris. 1857, p. 464.
Isambert. Recueil des anciennes lois franpaises. Т. XVI. Paris, 1830.
e kl°nari Recueil des traitds de paix. T. Ill—V. Paris, 1693.
[Mayer]. Des Etats Generaux et autres assemblies nationales. Т. X.
Paris, 1789.
7

В книге О. Тьерри «Опыт истории происхождения и успехов
третьего сословия»,7 имевшей огромное значение для развития
прогрессивной буржуазной историографии XIX в., страницы, от¬
веденные Ришелье, очень выразительны в плане общей концеп¬
ции автора. Рисуя развитие единственного, по его мнению, дей¬
ственного и плодотворного начала в истории Франции — бур¬
жуазии, Тьерри не мог не посвятить Ришелье особо яркого
панегирика. На каких источниках основывает он свое суждение?
Больше всего — на законодательстве. Он оперирует ордонансами
(в том числе и большим сводным ордонансом Мишо 1629 г.),
распоряжениями и т. п. При этом, по Тьерри, все предписания
законодателя оказываются равными реальной действительности.
Тьерри продолжил панегирическую линию историографии XVII в.,
но, разумеется, с другой целью и на другой основе. Его пером
Ришелье обрисован как гениальный политический деятель, расчи¬
стивший путь для нового общества и выполнивший все возможное
при подготовке господства третьего сословия. Имепно он создал
условия, позволившие буржуазны расти и поглощать другие со¬
словия. Его внешняя политика была столь же пзумительпа п
плодотворна, как и внутренняя. Оп поддержал эмансипацию
европейских государств от тирании «Австрийского дома» (т. е.
Империи и Испании) и самоотверженно помогал в этой борьбе.
Правда, его деспотизм был гнетущим, и плебейству правление
кардинала принесло тяжкие страдания, но и опп были оправданы,
так как задача централизации страны потребовала огромных
средств. Конкретный анализ деятельности Ришелье Тьерри
иллюстрировал немногочисленными фактами из «трехчленной»
программы, сформулированной кардиналом в «Политиче¬
ском завещании»: борьба с гугенотами, со знатью, с Габсбур- 1
гами.
В общей структуре книги Тьерри страницы, посвященные
Ришелье, играют важную роль в развитии концепции автора.
Впервые во французской историографии в сжатом, обобщающем
и глубоко продуманном историческом труде была поднята на щит
не просто централизаторская миссия абсолютизма (это было за¬
мечено уже современниками кардинала), но буржуазная целена¬
правленность этой миссии, существовавшая не только объективно,
по и субъективно осознанная крупнейшим деятелем абсолютизма.
Разумеется, последний момент на деле отсутствовал и был при¬
внесен Тьерри, но в дальнейшем он стал исходным пунктом для
многих историков, рядивших Ришелье в тогу буржуазного поли¬
тика. Однако отчетливое попиманпе исторической миссии абсо¬
лютизма на том этапе в подготовке условий для последующей
победы буржуазного общества является научной заслугой Тьерри.
7 Thierry A. Essai sur Mnstoire de la formation et des progres du tiers-
6tat. Paris; 1853, Русский перевод в кп.: Тьерри О. Избраппьте сочине-
пия. М., 1937.
Я

Мишле ^посвятил первой половине XVII в. два тома своей
Огромпой «ЙстЩШ^ Больше, чем в других томах, ска-
зались здесь основные методологические установки историка, его
политические идеи, симпатии и антипатии, сильные и слабые
стороны его творчества.
С точки. зренад._тепереШних источниковедческих требований
произведение Мищле^ лишь с трудом можно отнести к числу исто¬
рических исследований научного типа. Тема и документ всегда
служили Мишле скорее толчком для работы его мощного вообра¬
жения, чем материалом для глубокого обдумывания и критичен
ской проверки. Он считал педантизмом и дурным тоном преду¬
ведомлять читателей о проделанной им работе над источниками,
но все же заявлял, что таковая была проведена.9
Для истории Франции периода Ришелье _ Мишле пользовался
главным образом мемуарами и сочинениями деятелей ~гугенот-
"шюй~партЙ1Г,~пр6яБ^^ Всегда, больше интереса к психологии
исторических персонажей, чем к историческому процессу как
таковому. Он писал, что обращается к рассмотрению «крупных
явлений морального порядка, более важных, чем любые полити¬
ческие факты» (les grands faits moraux de l’epoque, plus
importants qu’ aucun fait politique), а этими явлениями эпохи он
считал колдовство, монастыри и казуистику.10
Картина деятельности Ришелье и ее оценка вытекают у Мишле
отчасти из этого тезиса, но главным образом в итоге возвеличи¬
вания гугенотов. Пю его мнению, протестанты олицетворяли собой
моральн.ое_л национальное здоровье Франции.. Он до крайности
идеализирует их республиканское устройство, строгость нравов,
ненависть к католицизму и к католической Испании, борьбу
с абсолютизмом. Естественно, что «убийца» гугенотской партии
не мог стать положительным героем книг Мишле. Ритттолье изоб¬
ражен тираном и деспотом, подстать своему „времени, которое
сменило благородный и великодушный. XVI вок, но к бпрпбы гуге¬
нотов за свою веру и за республиканское устройство .Франции.
«Век Ришелье» — прозаический, тиранический и бесплодно-серый,
а сам он, бесспорно умный, но с душой католического прелата,
создал «наше никчемное европейское равновесие и равноправие
среди мертвецов>к) Во имя достижения национального единства
8 Michelet J. 1) Henri IV et Richelieu. Paris, 1857; 2) Richelieu et la
Fronde. Paris, 1859.
9 Критическая проверка его работы над источниками показывает, как пра¬
вило, крайне небрежное их использование. Особенно показателен в этом
плане анализ текста одной из лучших работ Мишле —книги о Жанне
д’Арк. Основой изложения оказалась книга на эту тему Лебрен де Шар-
метта, вышедшая в 1817 г., в которой он лишь кое в чем изменил
суждения автора. Кроме того, Мишле, сам работавший в Национальном
архиве, не видел и не читал ни одного подлинного документа начала
XV в., но лишь более поздние и дефектные копии, из которых он взял
наспех некоторые отрывки (Rudler G. Michelet liistorien de Jeanne
d’Arc. — In: Michelet J. Jeanne d’Arc. Paris, 1925.
10 Michelet J. Henri IV et Richelieu, p. 261.
9

№ применил наихудшее средство, убив живые силы наций («от¬
рубив ей правую руку»), т. е. гугенотов.11 Всю деятельность Ри¬
шелье Мишле безупречно последовательно изображает только
в чисто конфессиональном планер Оп стремится показать глубо¬
чайшую католическую и испанофильскую направленность его
политики. Ришелье мог бы бороться с Испанией совместно с гу¬
генотами, используя их военные силы, но вместо этого он ликви¬
дировал их политическую организацию и тем самым убил рес¬
публиканское будущее Франции.
Некоторые свежие данные из первых трех томов публикации
Авенеля, уже появившихся к тому времени, не смогли ни пре¬
одолеть засилья источников гугенотской ориентации, залегающих
у Мишле целыми пластами, ни исправить его предвзятых теорий.
Однако в единичных случаях ...Мишле увидел, точнее угадал, воз¬
можность каких-то иных подходов к истории Франции того вре¬
мени, например важность вопроса о финансах.
В целом республиканские идеалы Мишле и его романтиче¬
ский темперамент сдвинули в его представлении реальное соот¬
ношение социальных сил во Франции XVI—XVII вв. таким
образом, что гугенотскую партию, столь пеструю и противоречи¬
вую, он полностью отождествил с республиканским буржуазным
кальвинизмом Голландии и возложил на Ришелье позор за ее
политическую гибель. В концепции Мишле конфессиональная
сторона получила чрезмерное и ошибочное значение.
В 1853—1877 гг. вьшли в . свет восемь больших томов публи¬
кации Даниэля Авенеля,12 снабженной большим предисловием.
Издатель работа!! над ней более 35 лет и по сравнению с анало¬
гичными публикациями того времени (письмами Екатерины Ме¬
дичи, изданными Г. Лаферьером, письмами Генриха IV, издан¬
ными Верже де Ксивре, и др.) издание „ Авенеля выделяется
св_оими высокими качествами. Вместе с тем таким собраниям
писем и бумаг крупных государственных деятелей присуща одно¬
сторонность. Издатели стремились отобрать лишь письма, состав¬
ленные самими деятелями, тщательно следя, чтобы в публикацию
не попали какие-либо канцелярские по своему типу «отношения»,
лишь подписанные главами государств и др. Авенель с удовле¬
творением подчеркнул, что у Ришелье не было канцелярии как
таковой, а государственные секретари, оформляя бумаги по
инструкциям кардинала, затем подписывали их сами.13 Таким
образом, Ришелье подписывал только то, что составлялось по его
прямому распоряжению, и следовательно, все материалы, вклю¬
ченные в публикацию, отражая мысли самого кардинала, явля¬
ются в высшей степени аутентичными.
11 Ibid., р. 394, 426.
12 Lettres, instructions diplomatiques et papiers d’fitat du cardinal de Riche¬
lieu, recueillis et publies par M. Avenel. T. 1—8. Paris, 18Г>3—1877 (далее:
Lettres).
»» Ibid., t. 1, p. X-XI.
10

Эта сознательно поставленная задача — выделить в политике
Ришелье все индивидуальное и только ему лично присущее,
вполне соответствовала общему направлению, господствовавшему
тогда во французской йсториографииу подчеркивавшей исключи¬
тельное значение крупных личностей. Авенель отметил (веро¬
ятно, с удовлетворением), что в архиве Военного министерства
имеются 62 фолианта, содержащие все бумаги государственных
секретарей по военным делам за 1624—1642 гг., и что в них нет
ни одной бумаги, подготовленной для подписания кардиналом.
По этой причине все рукописи были им для публикации забра¬
кованы. Нечего и говорить, какой на деле ущерб для историче¬
ской науки был нанесен подобными принципами публикаций.
То же самое можно сказать и об экономической истории правле¬
ния Ришелье. Найдя в архиве Министерства иностранных дел
(куда после многих перипетий попали бумаги Ришелье) мно¬
жество материалов экономического характера, Анри Озе помянул
Авенеля недобрым словом за то, что при отборе материалов для
публикации тот гнался по преимуществу за документами дипло¬
матического характера (см. шике). Таким образом, стремление
отыскать для напечатания лишь личное наследие Ришелье при¬
вело Авенеля к сознательному игнорированию полноты полити¬
ческой активности его героя, поскольку она была выражена не
в автографах и не под диктовку. Результат оказался обратным
тому, на который рассчитывал публикатор: деятельность Ришелье
оказалась суженной, предстала уменьшенной й его роль, что и
не преминули использовать исследователи, — для них Ришелье
надолго стал дипломатом par excellence.
Но если оставить в стороне этот, к сожалению, серьезный
изъяп в публикации Авенеля, то в ее пользу можно сказать много
хорошего. В рамках предначертанного плана материал был соб¬
ран очень полно, тщательно воспроизведены помарки, пометки,
исправления, сделанные Ришелье в своих письмах и других до¬
кументах. Они наглядно свидетельствуют о большой и трудной
работе кардинала над стилем — ради большей точности и ясности.
В самом процессе поисков материалов и подготовки к печати
росла эрудиция Авенеля; достаточно сравнить первые тома
публикации с последними, чтобы это увидеть и чтобы с большей
осторожностью использовать документы первого тома, где карди¬
налу приписано несколько писем его брата.
Во «Введении» Авенель сделал попытку оценить в плане
«большой истории» предлагаемые исследователям источники. Пог
пытка очень знаменательна — автор уверен в том, что правление
Людовика XIII изучено уже настолько полно, что «никакие
самые тщательные исследования не придадут истории этой эпохи
нового облика»;14 издаваемые документы содержат лишь детали
и дают возможность глубже ознакомиться с личностью Ришелье.
14 Ibid., p. LI.
11

Иными словами, публикатор искренне не подозревал о ценности
публикуемых им документов. Естественно, что на многих страни¬
цах своего «Введения» он оказался вынужденным вращаться
в заколдованном кругу моральных оценок своего героя. Ришелье
был гениальным и удачливым--дев1штамт-лнц_^будь_он более вели¬
кодушен, Франция оказалась бы не менее могущественной, а сам
он вызывал бы только восхищение. Ришелье жертвовал благопо¬
лучием населения во имя величия нации, забывая, что оно за¬
ключается именно в сочетании всеобщего благополучия с нацио¬
нальной славой. Поглощенный борьбой с Испанией, с вельможами
'й с гугенотами, Ришелье изолировал королевскую власть от об¬
щества и придал королевству политический строй деспотизма.
(Не раз мы встретимся в дальнейшем с перепевами этой темы).
Одним из более беспристрастных историков эпохи Ришелье
оказался JLРанней гта^И-Схорня Франции», где речь идет глав¬
ным образом о XVI—XVII вв., характерна отсутствием — или
смягчением — многих крупных недостатков, присущих его рабо¬
там по немецкой истории.15 Второй том немецкого оригинала
(3-й том французского перевода 16) целиком посвящен Ришелье.
Он основан на обширных — по меркам того времени — источниках.
Р анке^был -■знаком^^аз^ряал а ми собранными Авене л ем “ещё до
из£-оп-у-блик<шяния. и во многом их..^1спрльзовал. В архивах
Брюсселя он нашел ценные донесения послов — представителей
Испанских Нидерландов^ и они (в сочетаний с донесениями
итальянских и английских посланников и с публикациями
XVII в.) составили надежную базу для изложения внешней по-
_дцтиш1 Ришелье, которая и стала главной темой книги. Основы¬
ваясь на этих источниках, очень выгодно отличавшихся от цар¬
ствовавшего в ту пору нарративного и законодательного мате¬
риала, Ранке смог во многих случаях критиковать мемуары,
в том числе и мемуары Ришелье, а также правильно оценить
публицистику эпохи. В середине XIX в. донесения послов вообще
оказались едва ли не самыми надежными источниками. Занятые
злобой текущего дня, фиксируя по свежим следам пестрый ка¬
лейдоскоп событий, дипломаты — авторы донесений — очень часто
навязывали исследователям свое понимание событий, но оно пе-
редко бывало более правильным и точным, чем суждения плохо
информированных современников — мемуаристов или авторов
«Историй». «Обученный» на материале этих донесений секретам
европейской и особенно французской дипломатии XVII в., .Ранке
изложил внешнюдашолитику Ришелье гораздо ближе к реальной
таиствительнооти^:^^ его предшественники. Точность и ясность
его изложения., ..в значителъной.^схштени обусловлены высоким
качеством имевшихся в его распоряжении источников, они же по¬
зволяли ему - провести и крити]^^ .
15 Ranke L. Franzosische Geschichte. Bd II. Stuttgart, 1854.
16 Ranke L. Histoire de France, principalement pendant le XVI et le
XVII s. Т. III. Paris, 1856.
12

Равнодушный к конфессиональной борьбе во Франции XVI—
XVII вв., равно как и к моральному облику Ришелье, Ранке под¬
черкнул смелость его действий, широту его политического гори¬
зонта, точное определение поставленных задач и успех в их
осуществлении. В трактовке многих фактов внешнеполитической
истории этот труд еще не утратил ценности и в наши дни, хотя,
разумеется, из этих же источников можно ныне извлечь гораздо
больше.
JKHHra Ж. Кайе «Внутреннее управление во Франции при
кардинале Ришелье» ШшттттаСь в 1 859ТГ'17 закончив собой серию
важных работ, вышедших всего лишь за 6 лет, и была сразу же'
высоко оценена критикой. Кайе использовал огромное количество
рукописей из Национальной библиотеки*^ мини¬
стерства и многих других собраний pi архивов. В этом его боль¬
шая заслуга; это же обстоятельство продлило жизнь его труду,
поскольку его фактический материал нужен и теперь.
Правда, в основу положены документы самьГе легкие — в том
смысле, что они с наименьшим трудом отыскивались и интерпре¬
тировались: регламенты Королевского совета, решения парламен¬
тов, финансовых и иных учреждений и т. п. (в какой-то мере,
«приоритет» такого типа источников аналогичен приоритету за¬
конов, ордонансов, наказов и т. п. при первичном синтезе обще¬
политической истории, когда тенденции законодателя еще не
противопоставлено разнообразие реальной жизни, модифицирую¬
щее и даже уничтожающее эту тенденцию). Историю админи-~
стративных учреждений при Ришелье Кайе изложил в категори¬
ческом тоне; по воле кардинала создавались и действовали по¬
следовательно сменявшие друг друга регламенты и постановления-
Кайе с гордостью jOtT.KpbJui_-CBOHM..xooTe4ecTBeHniiKaM Ришелье-"
аДМиЮСТратора, столь же замечательного, как Ришелье — дипломат'
и глава п р а в й т ельства. ПртГнём восторж е с т в о вал а-Тч11 с~т а я~ мо н а р -
хия» (monarhie pure) , единственно в ту пору аакоиная, ибо лишь
она одна могла привести к единой Фрапции^Все, что Ришелье
совершил за время своей бессмертной диктатуры, среди непре-
станнр возникавших препятствий, превосходит всякое воображе-^
ниеЭто йыла.дело централизации, отвечавшее интересам нации.
Таким образом, в результате усилий нескольких историков,
выпустивших свои работы на протяжении короткого отрезка вре¬
мени, значительно изменился и усложнился тот образ некороно¬
ванного владыки Франции, который в романтической дымке
1830—1840-х годов предстал перед потомками как мрачный и ли¬
цемерный деспот. Теперь он был обрисован как искуснейший
дипломат своего времени, как умелый и разносторонний админи¬
17 С ail let J. L’administration en France sous le ministere du cardinal de
Richelieu. Т. 1—2. Paris, 1856; 2 ed. — 1861 (ссылки даются на 2-е расшит-
ренное издание).
18 Ibid., p. VI, XII.
13

стратор, как создатель французского национального единства и
величия Франции на международной арене. В этом хоре страст¬
ные инвективы Мишле звучали диссонансом. Но вскоре у него
появились единомышленники.
Уже в 1870-е годы начал трудоемкую работу по сбору доку¬
ментального материала „виконт Жорж д’Авенель,19 выпустивший
затем четыре грузных тома самого острлсо, г,лмого-страстного и
пристрастного политического, памфлета против Ришелье под за¬
главием .«Ришелье и абсолютная монархия».20 Внешней политикой
автор совсем не занимался, но Тчризнал величие и значимость
успехов кардинала в этой области. Большое исследование цели¬
ком посвящено истории центрального управления, законодатель¬
ству, сословному представительству, сословиям, армии, флоту,
церкви, суду, местной администрации, городам, общественному
мнению. Оно построено не в хронологическом, а в систематиче¬
ском разрезе и содержит огромный фактический материал. Автор
использовал очень большое число рукописей, но брал из них
лишь то, что привлекало его пристрастное внимание. Его труд
пронизан резко отрицательным отттшттнием к неятёльнТ^СТи
РишеЛГьо. Аристократт.реакдионер.. д1 Авенель с горьким сожале¬
нием писал о политической смерти французского дворянства как
класса и в этой смерти винил прежде всего Ришелье, по его мне¬
нию, зачинателя столь рокового для аристократии этатизма, ко¬
торый довел абсолютизм до предела.разорвав связшхорюдя с на¬
родом, уничтожив местную самостоятельность, а с нею полити¬
ческую инициативу и деятельность сословий-Без этого Франция
могла бы постепенно превратиться в буржуазное государство
с королевской властью и старой аристократией.
Д’Авенелъ резко разделяет традиционную монархию (mo¬
narchic traditionnelle) и абсолютную. Первая покоится на тради¬
циях и обычаях, установившихся издавна, соблюдаемых прави¬
тельством и подданными, — своего рода на неписанной конститу¬
ции. Она существовала во Франции до Ришелье и была им
попрана без согласия другой стороны, т. е. населения. Последнее
отплатило тем, что через 150 лет уничтожило то, что возникло са¬
мовольно, т. е. абсолютную монархию.
Какими путями Ришелье достиг этой цели? Он удалил из
Королевского совета всех независимых лиц и превратил его всего
лишь в эманацию королевской власти. Членами Совета оказались
покорные чиновники, а государственные и королевские секретари
стали простыми исполнителями его решений. Все они были не¬
знатными людьми, не имевшими своего личного веса и мнения,
никакой власти над послами, генералами и т. д. Зато министры
А9 Не смешивать с Даниэлем Авенелем, издателем бумаг Ришелье.
20 Avenel Georges, vicomte сГ. Richelieu et la monarchie absolue. T. 4—4.
Paris, 1884—1890. Переделки отдельных глав выходили затем под . осо¬
быми названиями, выводы в них оставались без изменений.
4

финансов значили слишком много, были самовластны и грабили
казну без зазрения совести. От интендантов провинций требо¬
валась только безусловная покорность кардиналу. Во Франции не
осталось никакой силы, могущей действовать вне сферы распо¬
ряжений всемогущего и деспотического первого министра.
Лесмотря_на блестящ1щ стиль, труд д’Авенеля. был принят во
Франции конца XIX в. холодно, главным образом в силу откро¬
венно реакционной концепции. Но собранный в исследований
огромный фактический материал, заиптересошывал, внушал уваже¬
ние и доверие. Им долго и охотно пользовались, пользуются по¬
рой и теперь, поэтому на нем необходимо остановиться.
В истории финансов и денежного обращения в эпоху Ришелье
у д’Авенеля было мало предшественников.21 Отчасти поэтому, но
главным образом в силу обилия крайне трудного для использова¬
ния рукописного материала д’Авенель зачастую не смог разо¬
браться в расчетах, цифрах, данных и приводил их без надле¬
жащей обработки и проверки. В его время эрудиция в этой об¬
ласти еще только формировалась и мало кто из читателей заметил
эти недостатки, но по мере все большего изучения документов
экономического и финансового характера и складывания точной
методики ошибки д’Авенеля становились очевидными и ссылаться
на эти части его работы сделалось невозможным.
Кроме того, д’Авенель установил чрезвычайно важный, по его
мнению, коэффициент, при помощи которого он вычислил реаль¬
ную стоимость денег в эпоху Ришелье по отношению к золотому
франку 1880-х годов. Коэффициент был выведен на основе веса
драгоценных металлов в монетах и послужил в руках автора
объективным, как ему казалось, критерием для сравнения уровня
жизни дворянина, буржуа, ремесленника, крестьянина при Людо¬
вике XIII и в 1880-е годы. В 1920—1930-е годы работы Раво, Озе
и многих других полностью опровергли такой не только упрощен¬
ный, но и неверный метод (без учета следствий «революции
цен», колебаний ценности самих драгоценных металлов, их
реальной покупательной способности, соотношения со счетной мо¬
нетной системой и т. д., и т. п.). Озе язвительно писал: «Это
просто восхитительно! У вас в руках коэффициент, и дело
в шляпе. Экономическая история становится столь же простой и
легкой, как игра в гусек. Можно для любого времени и при по¬
мощи простых средств точно узнать реальную цену вещей, реаль¬
ную величину состояний отдельных лиц или сословий. Понятно,
что люди торопливые и жаждущие полной уверенности были
очарованы таким методом».22
21 В книге Кламажерапа по истории налогов правлению Людовика ХШ
отведена лишь часть второго тома, охватывающего 1434—1683 гг. (Gl a-
rn age ran J.-J. Histoire de Timpot en France, t. II. Paris, 1868).
22 Hauser H. Recherches et documents sur l’histoire des prix en France
de 1500 a 1800. Paris, 1936, p. 75—76.

С подробной и довольно жесткой критикой труда д’Авенеля
вы^упщГ^ГЩГг. новьш"исследов"йель эпохи PgjmeSbe^бриэль
Аното. Повторив слова Паскаля: «Господин кардинал неножелал
выть разгаданным» («Monsieur le Cardinal n’a pas Voulu etre
devine), Аното констатировал общую неудачу труда Д’Авенеля.
Незнание предыдущей эпохи, искусственное разделение внешней
и внутренней политики и отсутствие связей между йими, модер¬
низация — вот серьезные претензии, им предъявленные.23 Его
собственные труды и карьера представляют немалый интерес.
Он начал работать над историей Ришелье, будучи сотрудником
самого в ту пору закрытого (и самого заманчивого для историка!)
архива Министерства иностранных дел, где хранились бумаги
Ришелье. На их основе он задумал написать биографию карди¬
нала, широко обрисовав исторический фон. Впоследствии он
писал в своих мемуарах,24 что исходил из того, будто он родился
в 1585 г. Аното стал безусловно лучшим в то время знатоком
эпохи. В 1893 г. появилсй первый том его большого труда
«История кардинала Ришелье»,25 доведенный до 1614 г. и содер¬
жавший .ОЙЗИЩШЕШГоозйр .^Франция в 1614 г.» с массой сведений
из интересных источников XVI—'XVII вв., описаний страны, по¬
литических и юридических трактатов, публицистики и т. д. Таким
способом Аното детально показал предшествовавшую эпоху (и
продемонстрировал знание ее) и изложил жизнь своего героя до
его первого публичного выступления на Генеральных штатах
1614 г. Второй том (1614—1624 гг.) вышел в 1896 г.; он основан
на множестве рукописных источников. Экономику автор не за¬
трагивал — считалось, что по этому вопросу д’Авенель сказал все.
Хронологическая нить рассказа принципиально обосновывала
единство в изложении внутренней и внешней политики.
В первом томе много удачных и оригинальных обобщений.
Аното был несомненно талантливым историком, и критика это
отметила, высоко оценив проделанную работу саму по себе и как
начало обширного исследования.26 Обзор «Франция в 1614 г.»
быд переведен лга. многие языки, я том ..числе и на русский. Но во
BjropoM томе^-ужа-заметпо некоторое соскальзывание на более по¬
верхностный вп-алтШу Шабл ощ-повтпрение. Обильный рукописный
материал порой подавлял историка своей массой, был использован
поверхностно; цитаты приводились без должного анализа источ¬
ника в целом и т. п.27
Первые два тома представляли собой лишь начало большого
труда и охватывали период до прихода Ришелье к власти. По¬
23 См.: Rev. critique, 1890, t. 1, p. 374—379.
24 Hanotaux G. Mon temps. T. 1—2. Paris, 1933—1938.
25 Hanotaux G. Histoire du cardinal de Richelieu. Т. I—VI. Paris, 1893—
1947.
28 См. рец. Риттера (Hist. Zeitschrift, 1894, t. 73, S. 109—113) и Фаньеза
(Rev. hist., 1893, t. 53, p. 374—383).
27 Люблинская А. Д. Французский абсолютизм в первой трети XVII в.
М.—Л., 1965, с. 161—163.
16

этому автору еще негде было развернуть свои взгляды и дать
оценки. Он и не торопился с ними, но все же счел нужным за¬
явить^) бесцельности суда над Ришелье. Лучше. стремиться к по¬
ниманию того, что он сделал, чем забавляться рассуждениями
о том, что он должен был сделать.
Однако следующих 4 томов, охватывающих 1624—1642 гг.,
пришлось ждать почти 40 лет: они вышли в 1933—1947 гг. в со¬
авторстве с академиком герцогом Лафорсом. За это время Аното
сменил науку на политику, стал академиком и дипломатом, от его
исследовательских интересов почти ничего не осталось. Блеск
изложения сменился развязностью тона; кое-что из прежних
заготовок еще вошло в 3-й, отчасти и в 4-й тома, но в целом герой
превратился в политического гения-исполина, спасшего Францию
от ужасной разрухи.
Неудивительно, что тон критики резко изменился. О 3-м томе
было замечено, что в основном он построен на уже известных
источниках, не использована новая литература. В 4-м томе совсем
нет исследования как такового. По вопросам экономики и коло¬
ний — одни банальности, библиография устарела, некоторые пер¬
сонажи спутаны друг с другом; обилие фактических ошибок
создает впечатление легковесности и лишает читателя уверен¬
ности. «У Аното исчезло то, что было, возможно, в Ришелье
наиболее оригинально — его изумительный оппортунизм, удиви¬
тельная гибкость ума, позволявшие ему извлекать пользу из лю¬
бых обстоятельств».28 Отмечалось также, что некоторые ошибки
«удивительны» (surprenantes) и поэтому при чтении постоянно
требуется критика.29
Возможно, что если бы 3-й и 4-й тома вышли тогда же,
в конце XIX в., то при всех недостатках они не вызвали бы та¬
ких оценок, но в 1933—1935 гг. они неизбежно оказались не¬
приемлемыми.
Вернемся к 1890-м годам ради одной книги, очень хорошей и
во многом выдержавшей испытание временем. Она принадлежит’
Гюставу Фаньезу. известному затем работами по социально-эко¬
номической истории правления Генриха IV. Книга «Отец Жозеф
и Ришелье» посвящена неизменному другу и дипломатическому
помощнику кардинала капуцину оГЖоасф^ де Тр1шбЖ^Это и
сейчас,, одна из лучших книг по дипломатии Ришелье в целом,
хотя авторсклонен—к—рппур атонию обоих «преоонятцонг/гв» —
современники называли капуцина по цвету рясы «серым преос¬
вященством» в отличие от «красного преосвященства», т. е. Ри¬
шелье, носившего красное кардинальское одеяние. Фаньез ввел
в научный оборот много новых материалов из французских и
28 См. рец. Озе: Rev. hist., 1937, t. 181, fasc. 2, p. 173—175.
29 По краткому отзыву современного французского историка Р. Мунье, труд
Аното крайне легковесен и полон ошибок.
30 F a g n i е z G. Le рёге Joseph et Richelieu. Т. 1—2. Paris, 1894.
2 А. Д. Люблинская
17

Иностранных архивов, «Воскресил» забытые публикации дипло¬
матических депеш XVII в., привлек политические памфлеты.
Он мало касается внутренней истории, но по истории дипломатии
Ришелье в книге дана ясная и для его времени полная картина.
Историк много занимался изучением публицистики эцохи Ри¬
шелье. С его легкой руки начались усиленные поиски старых
брошюрок, запрещенных памфлетов. Стали дискутироваться
вопросы об авторах этих «строк, разящих больнее шпаги», иссле¬
довалась яркая полемика Матье де Морга с Ришелье, официаль¬
ные издания и т. д. Этой теме будет уделено особенно много
внимания в 1920-е годы и позже.
Подведем некоторые итоги работам XIX в. Итоги эти ни
в коей мере не оригинальны, они отражают общие линии разви¬
тия всей французской историографии. Интерес их — в конкрет¬
ных добытых результатах.
Вначале, в трудах 1850-х годоп- ХТьерри, Мишле 1 Ранке,
Кайе), сказывается скудость источников. Нам теперь просто не¬
возможно конкретшГпредставить'себе тот жалкий (с современной
точки зрения) запас сведений, которым обладали эти историки.
Для этого надо было бы «забыть» весь огромный материал, став¬
ший известным впоследствии и служащий базой наших знаний
о Ришелье. Поэтому для нас мнения ученых середины XIX в. не¬
избежно ограпи^1п1Ы~11^ часто превратны^ Однако необходимо
учес^'^чтсГ~в'~ту' пору критика источников XVI—XVII вв. еще
только зарождалась, и поэтому та или иная точка зрения исто¬
рика (например, Тьерри, Мишле) легко могла доминировать над
материалами, а не вытекать из него. В тех случаях, когда в ру¬
ках оказывался новый и хороший источник (например, диплома¬
тические депеши у Ранке), исследователь — если он его хорошо
понимал и воспроизводил — становился как бы пересказчиком
этого источника и в результате вносил значительный вклад
в изучение эпохи. Но его выводы неизбежно были ограничены
данными использованного им материала. Поиски архивных источ¬
ников по внутренней истории (Кайе) ограничивались на той
стадии законодательными актами, которые без необходимой по¬
правки на реальную действительность (а ее трудно было тогда
представить!) создавали слишком догматическую и во многом
неверную картину. В силу всех этих обстоятельств концепции,
этих историков имеют лишь историографический интерес, а сами
их труды безнадежно устарели из-за ограниченного и нередко
неверно понятого фактического материала.31
Труды историков 1880—1890-х годов представляют собой зна-
чительный щаг вперед в том -смысле^ что они .насыщены неиз¬
вестным до той., .шры Докумептальным материалом, имеющим
31 Впрочем, некоторое использование данных из трудов Ранке и Кайе воз¬
можно и в паши дни, если тот или иной вопрос не был исследован
позже.
18

подчас первостепенную важность; в этом отношении публикация
бумаг Ришелье сыграла огромную роль. Кроме того, за персо-
нажами первого плана — королями, министрами, полководцами —
начали, хотя еще и в общих чертах, обрисовываться классы и
сословия. Разнородность и противоречивость источников заста¬
вили исследователей приступить к их критике, побуждали к по¬
искам новых материалов, могущих подтвердить или опровергнуть
прежние выводы, заставляли снова и снова их пересматривать.
Развернутая критика источников вообще присуща позитивистской
историографии в целом, однако эпохе Ришелье в те годы не
очень повезло. Обширный труд д’Авенеля оказался плохим по
своим основным установкам, а его фактический материал не
внушал особого доверия. Первые два тома Аното дали много ин¬
тересного, но на этом дело и кончилось, так как последующие
тома вышли лишь в 1930—1940-е гг.
Однако исследования 1880—-1890-х годов о Ришелье еще не
отжили полностью свой век. Хотя выводы д’Авенеля и не встре¬
тили сочувствия у современников, а историку наших дней они
(кроме как в историографическом плане) и неинтересны, однако
некоторые его суждения, как и суждения Аното, Фаньеза и дру¬
гих по отдельпым вопросам требуют и теперь внимательной кри¬
тики, если встречаются в позднейших работах.
* * *
^ХХ в е к ^знаменовал с я дв умя_ примечал ельнымш_ .работами.
В «Обществе по истории Франции» пачалась подготовка научного
издания «Мемуаров» Ришелье, частично опубликованных
в XVII —XVI11 вв., а затем в 1837 г. в больших сериях мемуаров
Мищо и Пужула. Публикаторы сразу же столкнулись с серьез¬
ными трудностями при анализе рукописей, их филиации, изуче¬
нии состава и происхождение самого текста. Свои сомнения и
обоснования они вынесли на суд научной критики в особом изда¬
нии «Докладов и заметок», возбудивших острую и дл^ельную
дискуссию прежде всего об авторстве.32 Был ли кардинал автором
«Мемуаров», или за его именем — лишь многочисленные выписки
из различных бумаг, сделанные секретарями и сотрудниками?33
Публикация текста 34 дала материал для разносторонней проверки
всех точек зрения, и в конечном счете Озе определил итоги по¬
32 Rapports et notices sur l’edition des Memoires du cardinal de Richelieu.
Т. I—III, fasc. I—VIL Paris, 1905—1922.
33 Batiffol L. Les «Memoires» sont-ils Poeuvre du Cardinal? — Rapports..
fasc. VI; Bertrand P. Les vrais et les faux Memoires du cardinal de
Richelieu. — Rev. histor., 1922, t. 161, p. 40—65, 198—227; D e 1 о с h e M.
Les vrais memoires du cardinal de Richelieu. — Rev. des questions hist.,
1928, t. 109, p. 257—312.
34 Richelieu A. J. du Plessis, cardinal, due de. Memoires..., publies par
la Societe de Phistoire de France. T. 1—10. Paris, 1907—1931.
2*
19

лемики следующим образом: «Мемуары Ришелье не являются ни
подложными, ни подлинными. Это не мемуары в нашем смысле
слова, а нечто вроде апологии Ришелье, составленной при помощи
подлинных документов по его приказаниям и под его наблюде¬
нием, и частично и при его прямом и личном участии».35 Эта фор¬
мулировка правильно определяет характер источника: из нее вы¬
текает необходимость сугубо критического к нему отношения —
(«нечто вроде апологии»)—им нельзя пользоваться как источ¬
ником для изложения событий, но он представляет большой ин¬
терес в плане изучения замыслов кардинала, направленных на
создание благоприятного для него общественного мнения.36
Вторым значительным сабыхи.еж„.бь1лр появление в 1908 г.
второй части 6-го тома « Истории-Фрлшши» дод.__р^дакцией Эр¬
неста Лависса. Эха часть~охвятывает--15Я8^.1Л43-рг~-п-составлена
ЖТ М арьежо л ем, профессором Лионского, университета.37 Больше
половины толстого тома посвящено Франции эпохи Ришелье. Как
и вся история, составленная лучшими в ту пору специалистами
по отдельным периодам, том Марьежоля^-дродг.тавляет собой под¬
робную и, что очень важно, проверенную сводку фактического
материала, Добытого его прямыми предшественниками и совре¬
менниками.' Это как бы сумма историографии того времени:
в пропорции распределения места и тем отчетливо сказывается
иерархия присущих ей тогда интересов, следовательно, и степень
разработанности. Кроме того, автор должен был следовать плану,
единому для всего издания, и выдерживать высокий источнико¬
ведческий уровень, выработанный к тем годам всеми отраслями
«академической» исторической науки. В итоге в данном томе
Лависса (как его обычно именуют) как бы ^сосредоточено все
досхавершцр что могло--бы-ть. подытожено к, концу первого деся^
тилетия XX п., и- для интересующего нас периода он остался по¬
следним большим предвоенным трудом.
Годы между двумя мировыми войнами знаменательны, как и
следовало ожидать, страстным интересом к истории внешней по¬
литики Ришелье, и в первую очередь к Лотарингии и Эльзасу,
а также к принципу «естественных границ» (frontieres natu-
relles) Франции, т. е. к франко-германской границе по Рейну.
Начали полемику французские историки,38 подхватили ее немец-
35 Рец. Озе см.: Rev. hist., 1923, t 142, p. 247—248.
36 «Мемуары Ришелье — очень ценная публикация, в которой лишь о мно¬
гом умалчивается: они составлены секретарями Ришелье, главным обра¬
зом Арле, епископом Мало, по приказу Ришелье и под его наблюде¬
нием» (Mommsen W. Richelieu, Elsass und Lothringen. Berlin, 1922,
S. 423).
37 Mariejol J. H. Henri IV et Louis XIII (1598—1643). Paris, [1908]. —
In: L a v i s s e E. Histoire de France, t. VI/2.
38 Batiffol L. Richelieu et la question d’Alsace. Paris, 1921; Babelon E.
La grande question d’Occident: Le Rhin dans l’histoire. Paris, 1916—-
1917, и др.
20

кие. Вильгельм Моммзен в книге «Ришелье, Эльзас и Лотарин¬
гия» ^поставил целью изучение постепенности формирования
у Ришелье ?адач“Жу^ Хотя он
мало исследовал всю сложность явлений внутренней жизни Фран¬
ции (он не работал во французских архивах, а Аното и Марье-
жоль дают немного для решения таких вопросов), все же он
правильно подчеркнул, что перемена курса внешней политики
проттяотшгл~тто п а~дл нег67в~Тб21^-1622 гг.ти что она
развивалась бы в этом направлении, даже если бы кардинал не
появился/ Отметим это мнение как важный момент в историогра^
фии Ришелье: вместо всесильного гения, осуществляющего только
свою личную волю, он предстает выразителем объективных задач,
присущих в ту пору французскому абсолютизму. Ограничивая
себя внешней политикой, но не теряя из виду ее связь с внутрен¬
ним положением страны, Моммзен показал на обильном мате
риале французских, итальянских, ннмщцшх печатных источников,
к а к, до с т епещ! о расшив я лис ь планы Ришелье, как входили в них
в разных — и отнюдь не стабильных — аспектах Эльзас щ>Лота-
рингия, как силой событий — а вовсе не в силу запланированных
в 1624 г. «рейнских границ» — пришла Франция к^равоеванию
этих территорий.
Вокруг книги Моммзена разгорелась полемика,40 завершив¬
шаяся в 1936 г.’ книгой Бауштедта «Ришелье и Германия от
битвы при „Брейтенфельде~до смерти Бернгарда Веймарского»,
где _военная и дипломатическая история 1630-х годов была от¬
кровенно трактована в свете задач фашистской Германии.41
Автор требовал, чтобы современная фредгцц# отказалась от поли¬
тики «в духе Ришелье», т. е. не вмешивалась, подобно кардиналу,
во внутренние дела Германии, не мешала образованию в ней
сильной власти и не изолировала ее морально в европейском об¬
щественном мнении.42 J
Подверглась специальному исследованию и политика Ришелье
в отношении другой «естественной границы» Франции — пиреней¬
ской. Ей посвящены книги Вассаль-Рея о Руссильоне и Катало¬
нии 43 и большая работа Лемана о тайных переговорах Ришелье и
39 Mommsen W. Richelieu, Elsass und Lothringen. Ein Beilrag zur Elsass-
Lothringische Frage. Berlin, 1922.
40 Статьи Моммзена и Раумера см.: Zeitschrift fur Geschichte des Ober-
rheins, 1929, t. 43, 1930. См. критические обзоры: Beller E. A. Recent
studies in the Thirty years war. — Journ. of modern history, 1931, v. Ill,
p. 72—83; Piwarski K. Kardynal Richelieu w swietie najnowszych prac
historycznych. — Przegl^d powszechny, 1936, v. 210, 211.
41 Baustaedt B. Richelieu und Deutschland, von der Schlacht bei Brei-
tenfeld bis zum Tode Bernhards von Weimar. Berlin, 1936.
42 Рец. Моммзена см.: Gottingischer Gelehrter-Anzeiger, 1937, S. 380—387.
Озе (Rev. hist., 1939, t. 187, p. 45—46) отмечает, что в научном отноше¬
нии книга ничего не дает. >
43 Vassal-Rei g Ch. 1) La guerre en Roussillon sous Louis XIII, 1635—
1639. Paris, 4934; 2) Richelieu et la Catalogne. Paris, 1935. См. также
рец. Озе (Rev. hist., 1937, t. 181, fasc. 2, p. 176).
21

Оливареса во время войны.44 В обеих работах материал тоже при¬
водит к выводу об отсутствии у кардинала намерения реализовать
теорию «естественных границ». Леман показал на основе доку¬
ментов архивов Парижа, Ватикана и Симанки, что оба правитель¬
ства все время вели тайные переговоры о перемирии (меняя
свои условия в зависимости от хода военных действий) и что
к 1640 г. эта тенденция очень усилилась, так что у Ришелье были
основания надеяться на скорое окончание войны.
(^Многие работы межвоенного периода были посвящены отдель¬
ным сторонам биографии Ришелье. Основанные, как правило, на
богатом архивном материале, они доставили множество точных
-и интересных сведений.1 Делодт исследовал обильную публици¬
стику, связанную с кардиналом, историю накопления его громад¬
ного состояния и управления им, биографии его отца и брата.45
Среди многочисленных работ Батифоля надо отметить три книги:
^«Ришелье и король Людовик XIII», «Вокруг Ришелье» и «Ри¬
шелье и Корнель. Легенда о преследовании автора Сида».46
Своими длительными изысканиями Батифоль разрушил немало
^егенд, прочно державшихся даже в научной историографии
(в популярной литературе они встречаются и поныне), но, по¬
жалуй, самая большая его заслуга состоит в детальном исследо¬
вании зарождения и распространения легенды о зависти Ришелье
к Корнелю и преследовании его. На деле Ришелье очень ценил
драматурга, восхищался «Сидом», покровительствовал Корнелю,
защищал его в спорах с его противниками. Легепда о преследо¬
вании родилась в 1650-е годы, в обстановке, враждебной карди¬
налу, и была подхвачена (по слухам) Пелиссоном, автором «Исто¬
рии Французской академии». Все позднейшие версии исходят из
этого сообщения и добавляют другие, столь же недостоверные.
Гизо и Мишле сделали из этой легенды, по словам Батифоля,
исторические события такого масштаба, перед которым бледнеют
факты политической истории, а именно столкновение двух исклю¬
чительных личностей, двух гениев, и можно лишь поражаться
этим ошибкам, напыщенности, наивным преувеличениям.
В книге «Вокруг Ришелье» исследованы имущество кардинала,
его гвардия и мушкетеры, управление Сорбонной (он был попе¬
чителем коллежа и передал ему свою библиотеку), постройка для
него здания и церкви, в которой он похоронен, сооружение по-
44 Leman A. Richelieu et Olivares. Leurs negociations secretes de 1636
a 1642 pour le r6tablissement de la paix. Lille, 1938.
45 Deloche M. 1) Autour de la plume du cardinal de Richelieu. Paris,
1920; 2) La maison du cardinal de Richelieu. Paris, 1912; 3) Les Richelieu.
Le pere du cardinal, Francois du Plessis. Paris, 1922; 4) Un frere de Riche¬
lieu inconnu: Chartreux, primat des Gaules, cardinal, ambassadeur. Paris,
1935.
46 Batiffol L. 1) Richelieu et le roi Louis XIII. Paris, 1934; 2) Autour de
Richelieu. Paris, 1937; 3) Richelieu et Corneille. La legende de la per¬
secution de l’auteur du Cid. Paris, 1936.
22

Кого замка Ришелье на месте родового скромного ЯшлшЦа (caste!)
и рядом городка с тем же именем, где в 1640 г. кардинал основал
академию и королевский коллеж для обучения французского и
иностранного дворянства. Судьба замка печальна: наследники
продали его в 1835 г., он был снесен, но сохранился прекрас¬
ный парк.
ОВ^результате исследований Делоша и Батифоля обрисовался
углубленный и детализированный психологический облик Ри¬
шелье, была создана история его сочинений, произведен анализ
его литературных вкусов и стиля^ Батифоль убедительно показал
сущность термина «первый министр», означавшего в 1624 г., когда
Ришелье стал членом Королевского совета, иерархическое разме¬
щение его членов только по званиям и титулам, причем первое
место занимали прелаты, в данном случае кардинал Ларошфуко
и кардинал Ришелье, а затем лишь последний. Это уже в даль¬
нейшем деятельность и политический престиж Ришелье изменили
смысл слова, сохранившийся доныне.
В своих архивных изысканиях Батифоль обнаружил много
фактов, изменивших привычное проставление Людовике
XIII как короле-марионетке. Он опубликовал данные, свидетель¬
ствующие об ином‘5оШГйкё короля — человека серьезного, с твер¬
дой волей, с развитым чувством долга.47 Ум и таланты людей он
понимал и ценил. После 1630 г. король оказывал Ришелье неиз¬
менную поддержку в самых трудных обстоятельствах, они были
связаны взаимным уважением и преданностью. Но в Людо¬
вике XIII не было живости и широты ума Генриха IV и само¬
властья Людовика XIV, и он не любил выдвигаться на первый
план, в то время как Ришелье тратил огромные деньги на весьма
представительный образ жизни, и его разнообразные политиче¬
ские таланты были известны широчайшим образом и друзьям, и
недругам.
Попытки заняться экономической политикой Ришелье оказа¬
лись неудачными. Книги Палма и Мекленбурга, написанные не
вполне компетентными иностранцами на основе лишь литера¬
туры (главным образом д’Авенеля), некоторых мемуаров и бумаг
Ришелье, не содержали ни новых выводов, ни обоснованных
суждений.48 В сущности, оба автора приписывали усилиям Ри¬
шелье все развитие экономики, спонтанно и неуклонно совер¬
шавшееся в его время (но несколько задержанное войной), п
поэтому их окончательные выводы чрезмерно категоричны.
По мнению Палма, Ришелье был экономистом — государственным
47 В популярной литературе того времени тема «реабилитации» Людо¬
вика XIII приняла подчас гиперболические размеры: R о main Ch.
Louis XIII, un grand roi meconnu. 1601—1643. Paris, 1934; Erlanger Ph.
Louis XIII. Paris, 1936; Vaunois L. La vie de Louis XIII. Paris, 1936.
48 P a 1 m F. G. The economic policies of Richelieu. Illinois, 1922; Mecklen¬
burg G. Herzog zu. Richelieu als merkantilistischer Wirtschaftspolitiker
und der Begriff des Staatsmerkantilismus. Jena, 1929.

деятелем и одним из бессознательных экономических и политиче¬
ских основателей французского меркантилистского государства.
Мекленбург же считал, что Ришелье ни в коем случае не был
лишь политическим деятелем, он был также экономистом на¬
ционального масштаба, представителем государственного меркан¬
тилизма, одним из его основателей. Он не ведал финансами, но
сам направлял торговлю, особенно морскую. Его таланты особенно
ярко проявились в церковной политике, дипломатии, админи¬
страции и в торговой политике.
Не забудем, что подобные категорические суждения выноси¬
лись в ту пору, когда сама экономическая история первой поло¬
вины XVII в. еще только-только начинала разрабатываться и
состояла, с теперешней точки зрения, преимущественно из белых
пятен, как по части промышленности, так, и в особенности, по
части сельского хозяйства. Это и определило краткую жизнь по¬
добных «синтезов» экономической политики Ришелье.
Необходимо подчеркнуть, что в целом начиная с 1930-х годов
во французской историографии, посвященной эпохе Ришелье
(а в ней несколько запоздало проявлялась общая тенденция),
стало сказываться понимание незавершенности текущего этапа ее
познания, т. е. невозможность существования исследования «qui
не bougera point». Характерны очень осторожные выводы круп¬
ного историка тех лет Жоржа Пажеса о деятельности кардинала:
Ришелье не был всеобъемлющим министром, не управлял финан¬
сами, не ведал местной администрацией, не мог управлять струк¬
турой армии. В своих действиях он был осторожен.49 Пажес счи¬
тал, что знания о Королевском совете, этом важнейшем государ¬
ственном органе старого режима, еще очень неполны, но что
Королевский совет сформировался именно при Людовике XIII
в еще малоизвестных условиях. Пажес отказывался следовать
букве регламентов, определявших работу Совета (тех самых рег¬
ламентов, на которых строили свои суждения о его составе и функ¬
циях Кайе и д’Авенель), указывая (и он был не одинок!), что
они применялись далеко не всегда или вовсе не применялись.
Единственным надежным источником являются постановления
(arrets), т. е. реальная жизненная практика, далекая от формул
регламентов, отражающих более теоретическое состояние (etat
theorique) важнейшего органа центральной власти. Этих поста¬
новлений сохранилось великое множество, но без их привлечения
невозможно углубленное исследование центрального управления
при Ришелье.50 Эту огромную работу еще предстоит сделать.
Понятно поэтому в целом отрицательное отношение специали¬
стов к первому тому труда женевского профессора Карла Бур-
49 Р a g ё s G. 1) La monarchie d’Ancien Regime en France (de Henri IV
a Louis XIV). Paris, 1928; 2) Naissance du Grand siecle. La France de
Henri IV a Louis XIV. 1598—1661. Paris, 1948.
50 Pages G. Le conseil du roi sous Louis XIII. Etudes sur l’histoire admi¬
nistrative et sociale de l’Ancien regime. Paris, 1938.
24

харда «Ришелье. Восхождение к власти».51 В книге с реакцион¬
ной политической ориентацией, написанной для широкой пуб¬
лики, Ришелье снова, как и у Аното, изображен «вождем»,
выводящим страну из хаоса. Использование, и притом некрити¬
ческое, лишь печатных источников замкнуло автора в круг
известных тем и привело к повторению ошибочных суждений.
Озе в рецензии на книгу писал: «Приходится еще раз пожалеть
о том, что продолжают появляться „окончательные44 труды о Ри¬
шелье,52 составленные без методического изучения бесчисленных
бумаг кардинала».53 Озе привел в своей рецензии и преувеличен¬
ные оценки Бурхарда, и его фактические ошибки, и незнание
предшествовавших специальных работ, и отсутствие важных тем.
Период между двумя войнами нельзя считать завершенным
в интересующем нас историографическом плане. Источниковед¬
ческие перспективы, открывшиеся еще до 1914 г., продолжали
расширяться буквально с каждой исследовательской работой.
С одной стороны, это обстоятельство создавало у историков чув¬
ство удовлетворенности и поощряло к дальнейшим изысканиям,
требующим больших затрат сил и времени; оно же обостряло их
критику скороспелых и в особенности тенденциозных обобщений.
С другой стороны — и это было неизбежно — оно их несколько
уводило в сторону в том смысле, что расширялось понятие вну¬
треннего содержания эпохи, в котором приоритет все больше
завоевывали проблемы экономического, а затем и социально-эко¬
номического порядка. Это была генеральная линия развития
французской историографии, начиная с 1930-х годов, которая
охватила все области и периоды истории. Но для интересующей
нас эпохи перелом сказался особенно выразительно, поскольку
до того политический аспект утвердился в историографии — бла¬
годаря самой фигуре Ришелье — чрезвычайно прочно: ранее по¬
добные темы рассматривались только как бы через «призму
Ришелье».
Большую роль сыграла в этом отношении книга Озе об эконо¬
мической политике Ришелье. Вначале э^о был курс лекций, проч¬
тенный в 1934—1935 гг. в Сорбонне^4 Льеже и Брюсселе, затем
»
51 Burckhardt С. J. Richelieu. Ьег Aufstieg zur Macht. Т. I. Miinchen,
1935 (2. Aufl. — Darmstadt, 1961). Т. II—III. Miinchen, 1965—1970; Рец.
см.: Bibliographic critique, 1935, N° 367.
52 В 1920—1930-е годы появилось несколько популярных биографий Ри¬
шелье; почти все <они либо превозносят его как «вождя», либо защи¬
щают от нападок его внешнюю политику: Federn R. Richelieu. Leipzig,
1927; В ell be H. Richelieu. New York, 1929; Saint-Aulaire A.,
comte de, Richelieu. Paris, 1932 (neuv. ed. — 1960): Bailly A. Richelieu.
Pfjris/ 1934; Funck-Brentano. F. Richelieu. Paris, 1938. Книга про¬
фессора международпого права в Мюнстере Ф. Гримма представляет
собой ярко выраженный политический памфлет: Grimm F. Le testa-
meiit politique de Richelieu. Paris, 1941.
53 Rev. hist., 1937, t. 180, p. 112.
64 Hauser H. Les idees et la politique economique du cardinal de Riche-
Heu, — Rev. des cours et conferences, 36 annee, 1934—1935, № 2—16.
25

автор переработал его в 1940 г. в книгу, но появилась она только
в 1944 г.55 Озе пришлось разрабатывать тему почти нетронутую,56
и он справедливо отметил поверхностность д’Авенеля и научную
бессодержательность произведений Палма и Мекленбурга. Работа
была задумана еще в прежнем духе, т. е. центральной фигурой
исследования являлся кардинал, однако обилие материала ш>
главным вопросам (левантийская и заокеанская торговля,,
внутренняя торговля и производство) все время заставляло автора
сопоставлять экономическую жизнь в ее спонтанном течении
с размышлениями и действиями Ришелье. Трудность заключалась
также и в определении этапа в развитии французского мерканти¬
лизма при Ришелье: период 1620—1640-х годов нуждался в осо-
боД характеристике.
■ К образу Ришелье-дипломата, политика, покровителя Фран¬
цузской Академии и Сорбонны Озе хотел добавить образ Ри¬
шелье — «экономического мыслителя,' знакомого как с теориями
своего времени, так и с коммерческими делами, способного рас¬
суждать на эти темы; кроме того, экономиста-практика, попробо¬
вавшего претворить в жизнь доктрины, казавшиеся ему наилуч¬
шими, чтобы использовать их для материального процветания
страны... Трудно этому поверить... и кажется странным, что
этот государственный кардинал находил время интересоваться
сукнами, полотнами, шелками, пряностями, маслами и кра¬
сителями, солью, квасцами, шафраном, ковким и хрупким же¬
лезом».57
Озе выполнил свое обещание. Еще и теперь, несмотря на
многие неточности, его работа остается важной и полезной,
сама проблема «Экономика ^Франции^1620—1640-х годов и поли-
Исключение составляют лишь две темы, тесно между собой
связанные и разработанные двумя членами Французской Академии
морского флота (Academic de Marine), JI. Буате и Р. Лабрюйером,
представителями «интердисциплинарной» отрасли знания. Книга
первого построена на богатом материале архива Министер¬
ства Морского флота и посвящена торгово-колониальным морским
компаниям.58 Популярные книги Лабрюйера, объединенные об¬
щим заглавием «Флот Ришелье», посвящены самому кардиналу
55 Н a u s е г Н. La pensee et l’action economique du cardinal de Richelieu.
Paris, 1944.
56 Лишь по истории промышленности материал был собран в кн.: Bois^
sonnade P. Le socialisme d’Etat. L’industrie et les classes industrielles
en France pendant les deux premiers siecles de Геге moderne. (1453—
1661). Paris, 1927.
67 Hauser H. La pensde..., p. 4.
58 В о i t e u x L. Richelieu «Grand maitre de la navigation et du commerce
de France?». Paris, 1955; см. также: Лю б лип ска я А. Д. Француз¬
ский абсолютизм р первой трети ХУИ в. М.—Л., 1965, с. 56, 135, 137, 139
148-150, 299,

как «главному начальнику мореплавании» (Grand-maitre de la na¬
vigation) и двум адмиралам — Сурди и Майе-Брезе.59 Контраст
между интересным специальным материалом и, мягко говоря, не¬
обоснованностью суждений исторического порядка очень нагля¬
ден у Буате, так что написавший предисловие к его книге Люсьен
Февр (вместе с Марком Блоком он был основателем журнала
«Annales» и так называемой «Школы Анналов», т. е. социально-
экономической историографии, учителем целого поколения фран¬
цузских историков) счел нужным предупредить читателя, что
автор — моряк и хорошо знает флот, но в исторической науке яв¬
ляется любителем.
Социально-экономическая история XVII в. составляет главный"
предмет многолисле1шых: ::шсследсшаший ^сшртмённого крупного
историка, имя которого будет еще не раз встречаться далее, —
проф. Ролана Мунье. Ег^.л1ервля-До^1ьп1ая книга сразу привлекла
внимание специалистов* («Продажность—должност^^'тфиЗТ-ет^
рихе IV и.JlroflOBHK.e...XIII>>).60 Затем последовали работы по исто¬
рии Королевского совета, провинциальных интендантов, народ¬
ных движений, социальной структуры общества,61 большой том
но всеобщей истории XVI—XVII вв.,62 где Франции первой по¬
ловины XVII в. уделено много внимания, монография о социаль¬
ной иерархии,63 обширная сводка сведений по истории француз¬
ских учреждений при абсолютизме,64 книга о крестьянских
восстаниях,65 очень ценная публикация документов из архива
канцлера Пьера Сегье, где Мунье принадлежит также большая
вводная статья (192 с.), посвященная канцлеру Сегье и провин¬
циальным интендантам.66 Мунье создал в Парижском универси¬
тете исследовательский центр по истории Европы XVI—XVIII вв.
с обширной программой работ.67 Его ученики разрабатывают при¬
мерно ту же тематику.
59 La BruyereR. 1) Sourdis, archeveque et amiral. La marine de Riche¬
lieu. Paris, 1948; 2) Richelieu; 9 septembre 1585—4 decembre 1642. Paris,
1958; 3) Maille-Breze, general des galeres, grand amiral. Paris, 1968.
60 Mousnier R. La venalite des offices sous Henri IV ct Louis XIII. Rouen,
1945 (2 ed., rev. et augm. — Paris, 1971).
61 Большинство статей но этим темам переиздано в кн.: Mousnier R.
La plume, la faucille et le marteau. Institutions et societe en France
du Moyen Age a la Revolution. Paris, 1970.
02 Mousnier R. Les XVI et XVII siecles. Les progres de la civilisation
europeenne et le declin de l’Orient (1492—1715). Paris, 1953 (4 ed., rev.,
corr., augm.— Paris, 1965).
63 Mousnier R. Les hierarchies sociales de 1450 a nos jours. Paris, 1969.
64 Mousnier R. Les institutions de la France sous la monarchie absolue.
T. 1. Societe et Etat. Paris, 1974.
65 Mousnier R. Les fureurs paysannes. Les paysans dans les revoltes du
XVI siecle (France, Russie, Chine). Paris, 1967.
66 Lettres et memoires adresses au chancelier Seguier (1633—1649), recueillies
et publies par R. Mousnier. T. 1—2. Paris, 1964.
67 Mousnier R. 1) Le Centre de recherches sur la civilisation de l’Europe
moderne. — Ann. Univ. Paris, 1966, № 2, p. 1—23; 2) Problemes de metho-
27

Для изучения первой половины XVII в. Мунье сделал очень
много. Французское общество того времени оказалось гораздо бо¬
лее сложным и мобильным, чем оно рисовалось раньше по тради¬
ционной схеме трех сословий. Избрав себе область социальных
отношений и столкновений (и отчасти культуры), Мунье лишь
в редких случаях касался сфер чисто политической или чисто
экономической истории, что несомненно суживало итоги его ис¬
следований, основе тщторых всегда лежит_ обильный материал
цещшх..ист<шщко.в. Характерно, что некоторые из его ■ учеников
(Берсе, Фуазиль, Пиллорже) преодолели эту искусственную замк¬
нутость.
Мы не можем коснуться здесь даже вкратце огромной специ¬
альной литературы по экономической истории Франции старого
порядка — истории аграрных отношений, мануфактуры, ремесла,
торговли, колонизации, демографии и т. д. не только потому, что
это не входит в гораздо более скромную задачу данного историо¬
графического очерка. Главной причиной является невозможность
строго ограничить наш период 1630—1642 гг., чтобы по возмож¬
ности точно связать особенности экономических процессов со всем
комплексом важных событий тех лет. Но, разумеется, в целом
литература дает к этому некоторые, хотя и неполные, возмож¬
ности, которые были нами рассмотрены в другом месте.68 Важно
лишь подчеркнуть, что «обновление» понимания эпохи Ришелье
проистекает в значительной степени из результатов, добытых этой
отраслью исторической науки.
К началу 1950-х годов относится книга, совмещающая в себе
.доного достоинств и как бы подытоживающая достижения 1930—
1940 гг. Это труд проф. В. JI. Тапье «Франция при Людовике XIII
и Ришелье».69 Многозначительно уже само заглавие: на первом
месте поставлена страна, на втором — двое правителей, ибо ко¬
роль не был марионеткой, и в предисловии это объяснено. В книге
учтены все серьезные исследования по социальной истории, в том
числе книга Б. Ф. Поршнева о народных движениях перед Фрон¬
дой. Автор прекрасно знаком с внешней политикой Франции, так
как ему принадлежит большое исследование на эту тему,70 и по¬
стоянно учитывает ее связь с внутренним положением. В некото¬
рых оценках довольно ярко выражен конфессиональный подход
и преувеличена роль «возрождения католицизма» во Франции.
В целом книга и до сих пор остается единственной общей рабо¬
des dans I’etude des l’etude des structures sociaux des XVI, XVII.
XVIII siecles (M о u s n i e r R. La plume..., p. 12—28).
68 JI ю б л и н с к а я А. Д. Французский абсолютизм..., гл. 1 и 3.
69 Т а р i ё V.-L. La France de Louis XIII et de Richelieu. Paris, 1952
(2 ed. — Paris, 1967); см. также: Люблинская А. Д. Французский
абсолютизм..., с. 163—165, 303—305.
70 Т а р i ё V.-L. La politique ёtrangёre de la France et le ЗёЬи! de la guerre
de Trente ans (1616—1621). Paris, 1934.
28

той по истории 1610—1640 гг., и йе случайно ее педавйее появле¬
ние в английском переводе/1
В небольшой работе американского историка Ореста Рэньюма
«Ришелье и советники Людовика XIII. Исследование о государ¬
ственных секретарях и сюринтендантах финансов при Ришелье,
1635—1642»72 отчетливо показано на основе архивного мате¬
риала, какой глубокий интерес заключен в этой теме и как важно
было бы продолжить исследования в этом направлении. Для ана¬
лиза работы центрального аппарата особенно интересны письма
государственных секретарей и сюринтендантов финансов, адресо¬
ванные Ришелье (напомним, что и в публикации Авенеля име¬
ются лишь письма и документы самого кардинала). Историки”
долго считали, что Ришелье работал лишь с узким кругом секрета¬
рей и доверенных лиц. На самом деле весь аппарат государствен¬
ной власти был у него в руках и все ответственные лица одновре¬
менно были его советниками и прямыми помощниками — «креату¬
рами» в одном из значений этого слова в XVII в., т.е. преданными
людьми. Их фигуры и деятельность становятся теперь все
более рельефными и значимыми: о работах Мунье в отношении
канцлера Сегье мы уже говорили, Рэныом показал это для двух
государственных секретарей (ведавших иностранными делами и
военными делами) и двух сюринтендантов финансов.
Как всегда, образ Ришелье привлекал внимание авторов по¬
пулярных работ по истории XVII в.,73 «романизированных» био¬
графий74 и якобы научных «психологических» исследований.75
Большая исследовательская биография принадлежит профессору
по международному праву О’Коннелу.76 В ней интересны главы,
посвященные подробному анализу военных действий и диплома¬
тии. В серии «Гении и действительность» вышел великолепно ил¬
люстрированный сборник статей о Ришелье, написанных круп¬
ными специалистами.77 Заглавия их очень характерны для совре¬
менных популярных исторических книг: «Великий кардинал»
71 Tapie V.-L. France in the Age of Louis XIII and Richelieu. Translated
and edited by D. McN. Lockie with a foroword by prof. A. G. Dickens.
London, 1974.
72 Ranum 0. Richelieu and the councillors of Louis XIII. A study of the
secretaries of State and Superintendents of Finance in the Ministry of
Richelieu, 1635—1642. Oxford, 1963. Во французском переводе (Paris,
1966) с предисловием Мунье заглавие правильно переделано: Les crea¬
tures de Richelieu. Secretaires d’Etat ct surintendants des finances.
73Champigneulle B. Le regne de Louis XIII. Paris, 1949; Wedg¬
wood С. V. Richelieu and the French monarchy (2 ed. — London, 1974).
74 Andrews. Richelieu. London, 1941; Canu J. Louis XIII et Richelieu.
Paris, 1944; Carre. La jeunesse et le marche an pouvoir du Cardinal de
Richelieu, 1585—1624. Paris, 1944; Erlanger Ph. Richelieu. V. 1—3.
Paris, 1968—1970; Auchincloss L. Richelieu. New York, 1972.
75 Pierret M. Richelieu ou la deraison d’Etat. Paris, 1972.
76 O’Conn el D. P. Richelieu. London, 1968.
77 Richelieu. Collection Genies et R4alit6s. Paris, 1972.
29

(М. Андрие), «Растиньяк в митре» (Ж. Вордонов), «День обмай*
щиков» (Ж. Монгредьен), «Поражение Габсбургов» (В. Тапье),
«Король и его министр» (Ф. Эрланже), «Религия Кардинала»
(П. Бле, иезуит), «Культура и власть» (А. Адан), «История и
миф» (Р. Мунье). Само построение работы (оно предписано
структурой серии) не допустило единства взглядов и манеры из¬
ложения авторов, поэтому «великий кардинал» представлен широ¬
кому читателю лишь некоторыми сторонами своей деятельности
И ЖИЗНИ;
Итак, большая книга Тапье до сих пор продолжает оставаться
последней научной монографией, непревзойденной по полноте ох¬
вата и ясности построения; английский перевод «омолодил» ее
до начала 1970-х годов в области библиографии и реалий (в при¬
менениях переводчика) ,78
На английского студента и широкого читателя рассчитана
книга Трезьюра, не имеющая аппарата, но написанная на уровне
всей специальной и общей литературы.79
Особое место в истории <Т)рПТТтТттт*-^Гп w при изуче¬
нии политики Ришелье приобрела ая последнее время тема, су¬
ществовавшая naBjgo, но не додьаов.авшаяоя"^аким—вниманием,
а именно”111- история политической мысли, в первую очередь тео-
рия «государственного , т. е. политиче-
ской теории абсолютизмаа затем и в других стра¬
нах). Сопоставление относительно скромной книги Делоша80
с обширной (478 с.) монографией Тюо81 демонстрирует огромную
работу, проделанную последним автором по изучению не только
целой плеяды известных и полузабытых политических писателей
(список их произведений занял 25 страниц), но и напряженной
борьбы противоречивых политических тенденций и теорий, среди
которых секуляризованный рационализм теории «государственного
интереса» пробивал себе дорогу не без труда против конфессио¬
нально окрашенного интернационализма «христианского мира»
или «католической империи» Габсбургов.82 Детальное рассмотре¬
ние этих трудов вносит много нового и интересного в общую кар¬
78 Библиография расширена за счет главным образом англо-американской
литературы.
79 Т г е a s и г е G. R. R. Cardinal Richelieu and the development of absolu¬
tism. London, 1972.
80Deloche M. Autour de la plume du cardinal Richelieu. Paris, 1920.
81 Thuau E. Raison d’Etat et pensee politique a l’epoque de Richelieu.
Paris, 1966.
82 См. характерную в этом отношении статью Детана, приписавшего Ри¬
шелье идею крестового похода против турок: D е t h a n G. Pour le tri-
centenaire du Traite des Pyreneees. Nationalisme et idee de croisade en
XVIII s. — Rev. d’histoire diplomatique, oct.—-dec. 1960, p. 289—297.
Статья Ф. Дикмана интересна, но основана на недостаточно широком
круге источников: Dickmann F. Rechtsgedanke und Machtpolitik bei
Richelieu. Studien an neuentdeckten Quellen. — Hist. Zeitschrift, 1963,
Bd 196, S. 265—319.
30

тину культурной и политической жизни эпохи; кроме того, оно
«выдвигает» и самого Ришелье, и высказанные им в «Политиче¬
ском завещании» мысли в контекст дискуссий и противоречий,
дает возможность оценить те или иные «максимы» кардинала
в их подлинном значении и резонансе. Тюо указывает на двой¬
ственный и незавершенный характер теории «государственного
интереса» в годы правлепия Ришелье, на ее «макиавеллизм», и
вместе с тем подчеркивает ее общую созвучность философии и
науке эпохи. Обилвный и интересный материал, широкая эруди¬
ция автора и содержательные выводы делают эту монографию
одной из самых важных за последние годы.
Американский историк проф. Черч, составивший ценную биб-
либграфшо 1ювой (с 1945 г.) литературы о Ришелье83 и подборку
текстов по истории французского абсолютизма,84 чсвею -большую
монографию оаагла1Шл:--^-шН'е^гье--^--г^-удздствоппый--и1гтерес>у.85
Как и работа Тюо, она посвящена истории политической мысли,
но совсем в другом ракурсе.^Центральной фигурой является кар¬
динал; изучены его политические действия, вызывавшие ту или
иную реакцию общественного мнения, что вместе с собственными
суждениями Ришелье дало материал для анализа политических
у^щпир Соответственно книга распадается на несколько хроно¬
логических разделов с повторяющейся внутренней структурой,
что придает ей характер повествовательного, а не тематического
изложения. Кроме того, такая конструкция работы действительно
держит все время в центре внимания Ришелье как крупнейшего
политического деятеля и политического мыслителя и позволяет
показать развитие теории «государственного интереса» в связи
с политикой кардинала, направленной на усиление государствен¬
ного строя Франции. По мнению автора, ее отличало органиче¬
ское слияние религиозных принципов с политическими. В этом и
заключается главный аспект книги, о котором автор заявляет
в первой же фразе Введения: «Нет в истории политической мысли
более непреходящей темы, чем отношения между политикой и
моралью».87 Под этим углом зрения проведено рассмотрение по¬
литики Ришелье и теории «государственного интереса». По мере
развития силы государства и общей секуляризации европейской
культуры слияние политики и религии было разрушено, и полити¬
ческие дела постепенно отделились от моральных и религиозных
соображений.
83 Church W. F. Publications on Cardinal Richelieu since 1945. A biblio¬
graphical study. — Journ. of modern history, 1965, v. XXXVII, p. 421—444.
84 Church W. F. The impact of Absolutism in France: National experience
under Richelieu, Mazarin and Louis XIV. New York, 1969.
85 Church W. F. Richelieu and Reason of State. Princeton, 1972.
86 Он был сформулирован автором еще в 1961 г.: Church W. F. Cardinal
Richelieu and the social estates of the Realm. — Album Hellen Maud Cam,
v. II, Louvain—Paris, 1961, p. 263—270.
87 Church W. F, Richelieu and Reason of State, p. 3,
3t

Черч полемизирует с Тюо, подчеркивая другую цель и дру¬
гой характер своей работы, что справедливо: он погружается
в саму политику, Тюо остается в сфере политической мысли. Но
это не значит, что Тюо совсем не учитывает реальной обстановки,
вызывавшей политические трактаты и памфлеты, и поскольку
он изучил всю их массу (а не частично, как сделал Черч), то об¬
щая картина борьбы и противоречий у него осмыслена гораздо
более глубоко, чем у американского историка, порой слишком
прямо привязывающего те или иные произведения к какому-
либо событию. Кроме того, Тюо критично относится к терминоло¬
гии и языку эпохи и как француз лучше владеет ими, чем Черч.
Поэтому он относит секуляризацию политической идеологии к бо¬
лее ранней эпохе, чем это делает Черч, т. е. к правлению самого
кардинала.
В советской историографии нет биографического труда о Ри¬
шелье. История Франции 1610—1629 гг. рассмотрена в двух на¬
ших работах.88 О трудах советских историков по истории народ¬
ных движений подробно сказано в главе 3-й предлагаемой чита¬
телю работы.
88 Люблинская А. Д. 1) Франция « начале XVII и. Л., 1959; 2) Фран¬
цузский абсолютизм.

Глава 1
СТРУКТУРА ФИНАНСОВ ФРАНЦУЗСКОГО
КОРОЛЕВСТВА
Источники
Вопрос об источниках по истории государственных финансов
Франции исследуемого периода принадлежит к числу трудней¬
ших. Финансовая администрация, центральная и местная, со¬
стояла из достаточно разветвленного аппарата управления и
контроля,1 но сама система налогообложения, как будет показано
дальше, была чрезвычайно пестра, разнородна и действовала не¬
избежно замедленно. Кроме того, часть налогов взималась госу¬
дарственными учреждениями (на Севере), другая часть (наЮге)
распределялась и взималась провинциальными штатами, т. е. ор¬
ганами сословного представительства, третья часть (большинство
косвенных налогов) сдавалась на откуп отдельным откупщикам
или их компаниям. Часть доходов, собиравшихся на местах,
там же и тратиластгна штату местного административного, су¬
дебного, финансового и военного аппарата и других расходов
(charges). В казначейство (Epargne) поступали; таким образом,
только «чистые доходы» (revenants bons), документы по ним про¬
ходили через центральную Счетную палату (chambre des
Comptes) в Париже.
Пожар'в здании Счетной палаты в 1737 г. уничтожил ее цен¬
нейшие архивы, где документы государственной финансовой от¬
1 Для целей нашей работы нет необходимости в описании звеньев финан¬
сового управления. Система хорошо изучена и описана во многих иссле¬
дованиях. Для XVI в. см.: Wolfe М. The fiscal system of Renaissance
France. New Haven, 1972. Для XVII в. см. первую часть книги: Dent J.
Crisis in finance: crown, financiers and society in' seventeenth-century
France. Newton Abbot (Engl.), 1973.
3 А. Д. Люблинская

четности охватывали единой серией многие века, в том числе и
интересующий нас период. История Франции оказалась лишен¬
ной источников первостепенной важности; их отсутствие самым
печальным образом сказывается на возможностях исследования
многих проблем экономической жизни до начала XVIII в. Лишь
по счастливой случайности историкам удается иногда разыскать
данные, относящиеся к нескольким годам подряд или даже к од¬
ному только году. Такие паходки считаются большими удачами,
материалы сразу же становятся предметом специальных исследо¬
ваний и публикаций. Ценность их особенно значительна, если
данные относятся к доходам и расходам по всей стране, а не
только к «чистым доходам», поступавшим в Казначейство. Раз¬
ница бывала, как правило, очень велика, ибо по западноевропей¬
ским масштабам Франция является обширной страной, а в ту
иору она была и самой плотно населенной. Поэтому доля мест¬
ных расходов, уплачивавшихся в 18 крупных городах (за вычетом
Лангедока, Прованса, Бургундии и Бретани), не могла не быть
значительной. Например, в бюджете 1614 г., сохранившемся
в полном объеме и содержащем благодаря этому также и мно¬
жество деталей, итоговая сумма всех доходов указана в 31 млн.
788 тыс. ливров, в то время как «чистые доходы» составляют
только 17 млн.2
Разумеется, полную картину истории финансов во Франции
до 1730-х годов могли бы дать все части бюджета, т. е. все
суммы, поступавшие уполномоченным на то лицам, и все расходы,
где бы они ни производились, в центре или на местах. Может
быть, сплошное обследование в данном плане всех архивов, осо¬
бенно местных, когда-нибудь и позволит хотя бы отчасти запол¬
нить существующие ныне лакуны. Но в настоящее время сплош¬
ные серии данных имеются лишь для «чистых доходов», а общие
суммы — для отдельных годов.
Было бы неверно считать такие данные совсем непрезентатив-
ными. Располагая цифрами «чистых доходов», историк оперирует
главными элементами централизованного государственного бюд¬
жета в его доходной части и может анализировать построенную
на этих поступлениях его расходную часть. Динамика роста или
сокращения отдельных статей бюджета прослеживается отчет¬
ливо и на этом материале, хотя и неполном, но зато наиболее
важном, поскольку именно в нем отражены расходы на армию,
флот, артиллерию и т. п.
Кроме того, для некоторых годов не исключена возможность
«поправки» и на общую сумму доходов по всей стране (иногда
даже в соединении с детализированной расходной частью). О та¬
ком сочетании двух цифр для 1614 г. уже была речь, и такая
2 Doucet R. Les finances de la France en 1614. — Rev. d’histoire economi-
que et sociale, 1930, XVIII, p. 133—163,
34

пропорция когда даже — при более или менее одинаковых усло¬
виях — оказываться опять-таки более или меиее стабильной и,
следовательно, приниматься в расчет как некая условная вели¬
чина для определенных периодов.
История финансов в XVI_b. особенно сложна _для исследова-
IIия именно _из-за таких источниковедческих лакун ^“трудностей.
Ыо по счастливой случайности~для~ХУТГ~в^ дело обстоит ’значиГ
тельно лучше, Еще до пожара 1737~гТГвербятн6 ¥Т708—1715 гг.,
Ж. Р. Малле, первый помощник (premier commis, фактически за-
ведующйй"' управлением) генерального контролера (т. е. „мини¬
стра) финансов Демаре, основательно проработал огромный ма¬
териал финансовой отчетности за 1600—1708 гг. и составил по
годам доходов и расходов цифровые таблицы, сыабдивщх интерес-
11ЫМИ примечашшмйГ'ТГ своему огромному труду он написал
(Г 1720 г~Ёф^дйсловйе, но все это увидело свет лишь много лет
спустя после смерти Малле, в 1789 г.,3 когда финансовый кризис
достиг небывалой остроты — в самый канун Революции, и сравне¬
ние бюджетов XVII и конца XVIII в. приобрело неожиданную
актуальность.
Однако цифры Малле не всегда совпадали полностью с дан¬
ными других источников, что ставило под сомнение достоверность
всего его труда4 и во всяком случае требовало сугубой осторож¬
ности при использовании его таблиц. Наоборот, в других случаях
цифры почти совпадали с другими надежными данными,5 и в це¬
лом материалы Малле цитировались и учитывались достаточно
широко. Совсем недавно они получили новую и на этот раз не¬
пререкаемую гарантию.
Вплоть до правления Людовика XIV деловые бумаги француз¬
ских государственных деятелей составляли их личную собствен¬
ность, хранились в составе их личных архивов и после смерти
владельцев разделяли судьбу последних — передавались по на¬
следству их ближним или дальним родственникам или по заве¬
щаниям духовным конгрегациям, светским корпорациям и т. д.
Поэтому судьбы таких ценнейших для истории Франции архивов,
3 М а 11 е t [J. R.]. Comptes-rendus de radministration des finances du
royaume de France pendant les onze dernieres annees du regne de
Henri IV, le regne de Louis XIII et les soixante cinq annees de celui de
Louis XIV... Ouvrage posthume de M. Mallet, premier commis des finan¬
ces sous M. Desmarets controleur general des finances pendant les annees
de 1708 a 1715. A Londres et se trouve a Paris, chez Buisson. Предисловие
издателя датировано 1789 г., автора — 1720 г.
4 Poirson A. Histoire du regne de Henri IV, v. IV. Paris, 1865, p. 609—
613; В oil isle A. M. Gorrespondance des controleurs generaux des fi¬
nances, v. I. Paris, 1874, p. XVIII-XIX.
5 См., например, данные о сумме всех доходов в 1607 г.: хорошо осведом¬
ленный венецианский посол Приули оценивал их в 32 млн. 183 тыс. лив¬
ров, анонимный автор трактата о финансах — в 30 млн., Малле —
в 30 млн. 642 тыс. ливров (Mariejol J. Н. Henri IV et Louis XIII.
Paris, 1908, p. 63—64, — In: Lavisse E. Histoire de France, VI/2).
3*
35

как бумаги Ришелье, Сюлли и многих других, оказались полны
превратностей.6
В данном случае особый интерес представляет история архива
Сюлли. Сюринтендант финансов при Генрихе IV, Сюлли ушел
в отставку в 1611 г., т. е. через год после смерти короля и, как
полагалось, оставил при себе весь фонд тех бумаг финансового
управления, который прошел через его руки или над которым он
лично работал. Разумеется, в Счетную палату ежегодно отправ¬
лялись как бюджеты (их проекты и выполнение), так и мате¬
риалы к ним, да и в самом ведомстве сюринтенданта финансов
имелся действующий архив, но Сюлли лично входил во все детали,
и количество черновых и беловых бумаг в его «кабинете», т. е.
над которыми он работал, было очень велико. Частично он их
использовал при издании в 1638 г. своих мемуаров.7 Они встре¬
тили сразу же после выхода в свет такую ожесточенную критику
современников, что, хотя та касалась преимущественно полити¬
ческих событий, недоверие не могло не распространиться на весь
текст, в том числе и на историю его финансового управления.
Источниковедческая критика XIX—XX вв. занималась отдель¬
ными сюжетами мемуаров Сюлли, в том числе и финансовыми,
и многое подвергла исправлению.8 Но все это делалось на основе
материалов, сохранившихся в государственных архивах Франции,
а фамильный архив Сюлли хранился у его потомков в качестве
частной собственности и был для исследователей недоступен.
Положение изменилось в 1940 г., после издания закона о тех
частных архивах, которые входят в состав «исторических памят¬
ников» (classees monuments historiques), т. е. патронируемых На¬
циональным архивом, сотрудники которого описывают их и пуб¬
ликуют описи, а микрофильмы с документов выдаются читателям.
Архив замка Сюлли попал в список исторических памятников, но
его целостность была уже к этому времени нарушена. Части ма¬
териалов не было, а самые ценные находились в США. В 1955 г.
владелец этого фонда продал его французскому правительству, и
ныне он находится в Национальном архиве.9
Для целей нашей работы важно отметить, что в фонде Сюлли
имеются бюджеты за 1605—1609 гг. с его собственноручными
пометами. Вместе с другими аналогичными материалами того же
6 См. вводную статью П. Грийона к новому изданию бумаг Ришелье: Les
papiers de Richelieu, Section politique interieure, correspondence et pa-
piers d’Etat, reunis par Pierre Grillon. T. 1: 1624—1626. Paris, 1975.
7 Memoires des sages et royalles Oeconomies d’Estat... Amsterdam (на ca^
mom деле — замок Сюлли), s. d.
8 См. работы Шамберлана и Деклозо в библиографии кн.: В u i s s е г е t D.
Sully and the growth of centralized government in France 1598—1610.
London, 1968; см. также: Pfister Ch. Les economies royales de Sully et
le grand dessein de Henri IV. — Rev. hist., 1894, t. 54—56.
9 Les papiers de Sully aux Archives Nationales. Inventaire par R.-H. Bautier
et A. Vall4e-Karcher. Paris, 1959.
36

фонда они представляют собой капитальный и совершенно на¬
дежный источник по финансовой истории этих лет. Автор новой
книги о Сюлли Дэвид Быоссере произвел тщательное сравнение
цифр бюджетов 1605—1609 гг. с соответствующими данными,
имеющимися в труде Малле, и обнаружил либо их полное совпа¬
дение (при одинаковых статьях бюджета), либо очень близкое
соотношение (при ином расположении статей).10 Сравнив еще
дополнительно цифры Малле с двумя рукописными источниками,
содержащими официальные документы, — отчетом Казначейства
за 1601 г. и отчетом казначея Пюже за 1610 г. — он также уста¬
новил полное совпадение, что и привело его к выводу о безуслов¬
ной точности всех приводимых у Малле цифр.
Этот вывод имеет значение, далеко выходящее за рамки 1600—
1610 гг., т. е. годов мирного правления Генриха IV. Если для
семи из одиннадцати лет этого периода оказалось возможным
установить точность данных, сообщаемых Малле, то на каком
основании можно было бы усомниться в надежности его цифр за
1611—1708 гг.? Материал источников, которым он располагал,
по самому своему существу был однороден и не имел лакун,
а точность работы автора и его добросовестность достаточно от¬
четливо проявились при анализе цифр бюджетов 1601 и 1605—
1610 гг. — эпохи наиболее от него далекой. Можно считать, что
труд Малле выдержал проверку тщательной источниковедческой
критики наших дней и что мы вправе использовать его данные
для интересующего нас периода.
К сожалению, все его таблицы составлены по материалам
Казначейства, т. е. включают только «чистые доходы» 11 и произ¬
веденные по ним расходы. Поэтому приведенные нами ниже
цифры касаются лишь этой централизованной части бюджета и
только в некоторых случаях можно внести в них дополнения за
счет совокупной доли местных бюджетов и других платежей.
Доходы
Конкретную историю финансов 1630—1642 гг. и налоговой
политики правительства~необходимо предварйть~анализом статей
государственного бюджета, взятого ife"тбЖКо^" в^
аспекте (важность такого аспекта-неннуждается в доказатшгьст-
вах, хотя он исследован еще недостаточно), но и в его историче¬
ском развитии, точнее — в итоге его исторического развития для
изучаемого периода. Этот очерк должен быть по необходимости
кратким, но без него невозможно обрисовать с надлежащей
ясностью систему социального воздействия государства в области
налоговой политики.
10 В u i s s в г е t D. Op. cit., p. 75, 207—209.
11 Mallet [J. R.]. Op. cit., p. 212.
37

Социальный аспект 12 расходной части бюджета нередко при¬
влекает наибольшее внимание исследователей. В чьих интересах
тратились огромные средства абсолютистского государства? Какой
класс, какие социальные слои прямо или косвенно извлекали из
казны свои доходы? Какими путями происходило подобное рас¬
пределение? Эти и другие вопросы заслуживают детального рас¬
смотрения, и мы к ним обратимся при дальнейшем изложении.
Но начдть нужно-Д- доходной чдети бюджета. Именно в ней, как
в своеобразном зеркал^-отрш-зил-а-сь- специфика переходной эпохи,
когда старое наследие с р е ттшшшювья^шщчу д л ив о переплеталось
с__новыми элементами, знаменовавшими зарождение капиталисти¬
ческих ^отношений.
^ Доходная часть бюджета распадалась на две части: доходы
обычные (ordinaires) и экстраординарные (extraordinaires).13
Их можно было бы обозначить как «старинные» и «новые». По¬
мещение отдельных статей в одну из этих частей изменялось
с течением времени: по мере того как те или иные источники
поступлений утрачивали свою «новизну», они переходили из
группы «экстраординарных» в группу «обычных», а на их месте
появлялись иные «новые» доходы, чей удельный вес мог быть
вначале невелик, по — если он обладал способностью к возраста¬
нию — они затем оказывались по размерам на одном из первых
мест, а порой и на самом первом. Тогда «обычные» доходы ото¬
двигались на второй план. Это колеблющееся сочетание «обыч¬
ных» и «необычных» и составляло своеобразие французского
налогообложения и его отчетности.
Первоначально, т. е. до XIV в., почти все государственные
доходы поступали из королевского домена.) К ним лишь спора¬
дически добавлялись феодальные субсидии (aides), следуемые
короне с его прямых вассалов в строго определенных случаях,
а также займы (более или менее принудительного характера)
у городских муниципалитетов, итальянских банкиров («ломбард¬
цев») и еврейских общин. Сами же домениальные поступления
представляли собой переплетение публичных прав государя,
узурпированных в период феодальной раздробленности террито¬
риальным владыкой, с его же правами феодального землевла¬
дельца, взимавшего в разных формах феодальную ренту. В прин¬
ципе регалиями оставались все леса и рудные ископаемые, но
практически большая их часть приобретала это качество лишь по
мере расширения домена за счет феодальных владений и роста
государственной территории объединенного королевства. Нельзя
12 М о 1 и а г Е. Les fondements economiques et sociaux de l’absolutisme. —
In: XII Congres International des sciences historiques. Rapports Horn—
Wien, 1965, IV, p. 155—169; см. также: Люблинская А. Д., Вайн¬
штейн О. JI. Проблемы медиевистики на XII Международном кон¬
грессе историков в Вене. — Средние века, М., 1967, вып. 30, с. 265—268.
13 Перечисление частей бюджета см.: JI ю б л и некая А. Д. Французский
абсолютизм в первой трети XVII в. М.—Л., 1965, с. 236—240.
38

упускать из вида, что домен не следует отождествлять с терри¬
торией королевства. В него включалось все, что принадлежало
роду Капетингов, ставшему династией, равно как и домениаль-
ные владения бывших феодальных «полугосударей», утрачивав¬
ших свою политическую власть в процессе объединения Франции.
Домен был коронным имуществом и тем самым отчуждению не
подлежал. Короли (кроме как для определенных видов доходов)
не могли распоряжаться им как своей полной, неограниченной
собственностью (как не могли они по своей воле распоряжаться
коронными драгоценностями). Теоретцчедш^ он
продолжал считаться основным и главным источником государ¬
ственного бюджета. Но все составлявшие его элементы (земли,
здания, ренты, должности и т. д.) могли быть в отдельности за¬
ложены (на срок или с правом бессрочного выкупа) либо сданы
на откуп или в аренду.
Французский королевский домен был обширен, и доходы
с него всегда составляли значительную сумму. Быстрый рост
домена в конце XII—начале XIII в. отчетливо сказался на бюд¬
жете казны. Если в 1180 г. ее доходы исчислялись в 228 тыс.
ливров, то в 1222 г. достигли 438 тыс. — таков был финансовый
итог деятельности Филиппа II, прозванного Августом за «расши¬
рение» королевства.14 Отняв у английских королей Нормандию и
их луарские владения, французский король и его преемники (на¬
чавшие затем укреплять свою власть на юге страны) оказались
самыми богатыми владыками в Европе. Лишь при Филиппе IV
широкая завоевательная политика потребовала иных источников
доходов.
Возможность залога отдельных частей домена привела к тому,
что доходы по этой статье не отличались стабильностью, "хотя,
казалось бы, по сравнению с другими статьями бюджета '(на¬
логами, займами, откупами и т. д., суммы которых менялись
ежегодно в зависимости от условий) они не могли увеличиваться
после того, как в основном определились границы Франции.15
На практике дело обстояло иначе. Операции по залогу или по
сдаче на откуп отдельных статей дохода от домена велись по¬
стоянно. ьКазна имела право в^ любое время разорвать контракты
на залоги или на откупа и возобновить их на иных условиях
либо не возобновлять совсем, взяв имущество в свое управление.
В итоге общая сумма доходов с домена была подвержена коле-
бйниям.7 В целом залог домена бывал зачастую для правитель¬
ства едва ли не самой насущной мерой в критических ситуациях
внешней или гражданской войны.
Но зато в. другие периоды одной из необходимых реформ ста¬
новился генеральный выкуп домена. Идеалом каждого сильного
14 Lot F. et Fawtier R. Histoire des institutions fran^aises au Moyen Age.
Т. IT. Institutions royales. Paris, 1958, p. 159.
,s Для 1630—1640 гг. это увеличение шло благодаря домспиальиым владе¬
ниям в Руссильоне, Эльзасе и Седане,

правительства было укрепление финансовой базы путем приобре¬
тения возможно большей независимости от кредиторов. Для Ген¬
риха IV, Сюлли и Ришелье это означало резкое сокращение
всякого рода займов (особенно краткосрочных) и возвращение
к полновесному использованию самого старинного и надежного
источника — домена. Не следует видеть в этом проявление «фео¬
дальных» симпатий означенных лиц или реализацию ими старин¬
ной, но живучей в XVII в. доктрины «король должен жить своим
fдоходом]» (le roi doit vivre du sien), т. e. доходами с домена.
Выкуп заложенного домена и как результат — значительное уве¬
личение этой статьи дохода позволяли, кроме того, осторожнее
маневрировать с налогами.
В 1607 г. Сюлли начал операции по выкупу заложенного до¬
мена, рассчитанные на 16 лет, после чего государство получило бы
полную сумму поступлений. Однако события гражданской войны
и нужда в деньгах вынудили правительство Марии Медичи пре¬
рвать реформу в 1615 г. и снова заложить уже выкупленные за
8 лет доходы. Считалось, что за 13 лет (к 1628 г.) это дало казне
около 200 млн. ливров — очень значительную сумму по тем време¬
нам.16 В 1627 г. Ришелье предложил ассамблее нотаблей изы¬
скать меры, необходимые для выкупа домена в течение очень
короткого срока в 6 лет. Однако, поскольку подобная операция
требовала создания особого оборотного фонда, который следовало
получить путем значительного займа, нотабли отвергли это пред¬
ложение.17 Военная обстановка 1630—1650 гг. принудила по-
прежнему эксплуатировать домен путем залогов и откупов. Лишь
после наступления мира Кольбер провел выкуп многих частей
домена и поднял доходы с него с 80 тыс. ливров в 1661 г. до
5 млн. 540 тыс. ливров в 1682 г.;18 эти цифры еще раз свиде¬
тельствуют о значительных ресурсах, которые можно было из¬
влечь из данной статьи доходов.
Однако, как бы ни были выразительны абсолютные цифры,
их необходимо дополнить данными об удельном весе доходов с до¬
мена в общей сумме доходной части бюджета. Он все время па¬
дал, причем, за вычетом нескольких благополучных мирных лет,
кривая этого падения зависела прежде всего от чрезвычайного
роста всех прочих статей. Особенно отчетливо это проявилось уже
в XVI в. В 1523 г. домен дал 10% поступлений в казну, в 1576 —
4%, в конце XVI в. — 2.5% -19 Эта шгчтожная цифра (760 тыс. лив¬
ров при 30 млн. дохода) относится к периоду, предшествовав¬
шему операциям Сюлли по выкупу домена, но и за все время
с 1615 г. до реформ Кольбера удельный вес дохода с домена ко¬
лебался в пределах 1—4%.
16 Du Grot L. Traitte des aydes, tailles et gabelles. Ed. 3. Paris, 1628, p. 39.
17 Люблинская А. Д. Французский абсолютизм,... с. 239, 305 и ел.
18 Lavisse Е. Histoire de France. T. VII/1. Paris, 1911, p. 186,
19 Wolfe M. Op. cit., p. 355,
10

Таким образом, нельзя просто сказать, что этот самый «ста¬
ринный» источник доходов почти иссяк с течением времени и
поэтому оказался по существу на заднем плане, что публицисти¬
ческие и юридические распри вокруг домениальных доходов не
имели прочной основы.20 Разумеется, эти доходы, даже доведен¬
ные до своего максимума, уже не могли занимать в бюджете зна¬
чительного места, но в группе «обычных» доходов это место
могло быть — при условии выкупа домена — очень заметным.
Кроме того, это была единственная статья дохода, которую при
соответствующих условиях можно было «возродить» из ничего:
Кольбер, увеличив доход с домена с 80 тыс. до 5.5 млн., лишь
следовал в этом отношении незаконченной операции Сюлли и
проекту Ришелье.
У домениальных доходов было еще несколько важных досто-^
инств. В той мере, в какой он состоял из реальных имуществ —
земель, лесов, домов и т. п., его доходность возрастала парал-|
лельно росту аналогичных доходов по всей стране, т. е. увеличив
валась арендная плата за землю и дома. Систематическая
эксплуатация лесов давала такой постоянный и твердый доход,
что он фигурировал в отдельной статье «обычных» доходов. От¬
купа на взимание различных мелких сборов также росли (но не
в такой мере, как при сборе косвенных налогов). Различные
сеньориальные права вроде сбора с фьефов, принадлежавших не-
дворянам (franc-fief), исчислявшиеся по доходности, тоже меня¬
лись в сторону увеличения. И, наконец, политический и мораль¬
ный престиж домениальных доходов был очень велик в силу
многовековой традиции, благодаря — во многих случаях иллюзор¬
ной — патриархальной стародавности договоров, в силу непрере¬
каемых прав короны на имущества домена. Разумеется, в KVII в.
ни у правительства, ни у лиц, к нему близких, не могло быть
сомнений в том, что государство уже не может существовать на
доходы с домена, но масса населения давно и прочно усвоила ста¬
рую доктрину, определяя все налоги как «нестерпимую новизну».
Поэтому доходам с домена была присуща как бы внесоциальная
окраска установления, существовавшего с незапамятных времен и
обладавшего силой для разрешения острейших конфликтов в об-
ласти налоговой политики. Считалось, что отказ от уплаты нало¬
гов вовсе не означал создания для правительства обстановки
безденежья — у него оставался домен.
* * *
Вторым из крупных «обычных» доходов казны по . времени их
появления была талья, налог сложный и по происхождению, и
по составу. Первоначально тальей назывался личный сервильный
побор, взимавшийся сеньором нерегулярно и в неопределенных
" Ibid., р. 361—364.
41

размерах («произвольная талья» — taiile arbitraire). В период
личного освобождения крестьян в XII—XIV вв. она была либо
выкуплена (полностью или частично), либо фиксирована (taiile
abonnee). По мере развития в XIV в. сословного представитель¬
ства и вотирования на военные нужды экстраординарных субси¬
дий, последние стали все чаще в начале XV в. именоваться «ко¬
ролевской тальей» (в отличие от сеньориальной) . После 1439 г.,
когда Генеральные штаты перестали собираться и налоги взима¬
лись правительством самостоятельно, сеньориальная талья была
вообще запрещена21 и талья стала целиком королевской, т. е.
государственным налогом.» , ,
В принципе талью платил^ все нёвоеннообязацное население.
Так, церковь предоставляй ежегодно так
называемый «добровольный дар», и в этой значительной сумме
львиную долю составляли доходы с церковных земельных иму-
ществ, т. е. завуалированная талья. Талью платили многие города
и бурги (поселки городского типа). Дворяне платили «налог
кровью», т. е. блужили в армии, но уже в XV в. они получали
за это жалованье, так как для основной массы сословия доходов
с фьефов не хватало для оплаты подорожавшего вооружения и
содержания семьи.
Поскольку Генеральные штаты, а за ними и провинциальные
вотировали какую-то определенную сумму тальи, эта сумма за¬
тем разверстывалась по крупным податным округам («генераль-
ствам», generaiites) и далее, достигая, наконец, первичной подат¬
ной ячейки — прихода (paroisse) в городе или в деревне.
Таким образом, взимание тальи не имело в своей основе какой-то
определенной податной ставки; изменявшаяся сумма разверсты¬
валась между жителями по «общему достатку» каждого из них.
В этот достаток входили все доходы от земли, ремесла, торговли
и других занятий. Поэтому обозначение тальи как прямого налога
нуждается в этом уточнении — талья разверстывалась.
Но главный недостаток налога заключался не в этом, а в том,
что он допускал множество изъятий.*? Основные налоговые приви¬
легии абсолютистской Франции состояли в свободе от тальи.
Первоначально число таких лиц было невелико (члены королев¬
ской семьи и их слуги, парижские верховные суды, университет¬
ские корпорации), но постепенно оно сильно возросло. Казна
стала продавать такие изъятия за крупные суммы в персональном
порядке, а корона жаловала их целым коллективам.
Среди них на нервом месте были города. Освобождение —
временное или «навечное» — от платежа тальи считалось лучшей
наградой городу^ за верность королевской власти в тяжелые вре¬
мена Столетней войны. Испрошенная Жанной д’Арк королевская
милость заключалась в свободе от налогов ее родной деревни
21 В XVII в. она сохранилась лишь в некоторых восточных провинциях и
в Бретани.
42

Домреми. Но то была деревушка, лишенная политического веса
и прославившаяся лишь благодаря Деве. Города же (особенно
крупные и средние) обладали и политическим, и стратегическим
весом. Отсюда взаимная выгода подобной королевской милости,
предоставленной обычно «на вечные времена». Другой формой
признательности была пониженная и определенная сумма тальи,
уплачиваемая муниципалитетом из городских доходов, т. е. без
разверстки. Такие города имели все основания гордиться этой
важной привилегией.
Такого же рода дарами пришлось расплачиваться Генриху IV
в копце XVI в. на исходе гражданских войн за верность городов
королевской власти или — что было чаще — за их добровольный
переход из конфедерации католической Лиги на его сторону. Надо
учесть, что и вождей Лиги ему удавалось больше покупать, чем
подчинять силой (и в конечном счете это обошлось дешевле),
предоставляя им в их крупных сеньориях целые анклавы свобод¬
ных от налогов владений (с чем мы еще встретимся в дальней¬
шем). В итоге географическая карта подобных изъятий из пла-
теяча тальи — если бы она была составлена — наглядно пока¬
зала бы удивителхшую пестроту.
Другая карта — распространение двух главных типов тальи:
«персональной» на Севере и в Центре Фр анции ji_«jdеальнои» jiа
Юге — существует давно" Сочетание этих двух зон. составляет
одну из выразительных особенностей истории поземельного, на¬
лога в старой Франции.
К XVIX-B^cxaryc -персональной тальи имел давние и прочные
корни. Согласно ему, все лица благородного сословия не плавили
этого налога с земель, находившихся в их полном владении,22
независимо от того, были ли эти земли первоначально фьефами
.или цензйвамй. «Персона» собственника определяла его отноше¬
ние к налогу. Пока этой привилегией пользовалось старое родо¬
витое дворянство, чьи собственные домены были, как правило,
невелики, и доходы состояли из цензив и рент, взимаемых
с крестьянских хозяйств, распределение тальи внутри сельских
приходов, т. е. общин, охватывало примерно все имущее населе¬
ние, в том числе и горожан, имевших участки в широких город¬
ских округах. Положение изменилось в XVI в. и в первой поло¬
вине XVII в.,, когда начал развиваться процесс экспроприации
крестьянства и из скупленных цензив сформировалось новодво¬
рянское землевладение. Падение числа самостоятельных кресть¬
янских дворов увеличивало долю оставшихся дая^е при стабиль¬
ной (что бывало редко) сумме разверстываемой тальи и еще
больше — при ее повышении. Аноблированный новый землевла¬
делец, хозяйствовал ли он самостоятельно или сдавал фермы
Речь идет именно о подобных земельных владениях дворян (domaine
proche). Такой порядок не распространялся на живших в сепьориях
крестьян-цензитариев, фактических собственников своих цензив,
43

в срочную аренду, имел право не платить только лишь с опреде¬
ленной площади, но злоупотребления в этом деле были повсе¬
дневным явлением. Кроме того, покупка какой-нибудь мелкой и
даже мельчайшей придворной дбйяжости давала наследственное
или~лйЧНое дворянство (отсюда и непомерно высокая цена, и
огромное число таких должностей), и вот уже какая-то «персона»
сельского купца или дельца оказывалась выбывшей из состава
плательщиков тальи. О множестве землевладельцев-чиновников
не приходится и говорить. Вся эта практика придавала развер-
стыванию сбору тальи чрезвычайную папряженпость, суды
были заваленьГ^алобажи тт-ч^скам-1г^бщиг!7-а^бществеииое мне¬
ние счи¥ало^1г10доб>ну10~^рбцёЩгру "Гудовищнб~несправедливой и
напоминало о старой доктршТё7~чтсГ талыо должны платить все,
«согласно слову божьему и природному порядку», в то время как
многочисленные изъятия превратили налог в тяжелейшее бремя
для народа.23 Социальная окраска данного вида обложения была
^для современников совершенно ясна.
Реальная талья существовала в Лангедоке, Провансе, Дофине
и в некоторых частях Гиени. Она взималась с имущества (res),
с любой цензивы, независимо от сословного положения ее вла¬
дельца. Дворяне, родовитые и новые, церковные учреждения
тоже платили талыо с тех своих земель, которые имели статус
цензивы. Сумма разверстываемого налога была там более ста¬
бильной, и за основу бралось нечто вроде, налоговой ставки,
исчисляемой по земельному кадастру, где учитывалось качество
и расположение участков. Кроме того, самая большая из провин¬
ций с реальной тальей — Лангедок — имела также свои провин¬
циальные штаты, договаривавшиеся с правительством о размерах
предоставляемой суммы налоговых взносов; Прованс и Дофине
обладали примерно такими же привилегиями, хотя сословное
представительство претерпело в них значительные изменения.
Там везде налоги собирались аппаратом штатов и других местных
сословных органов.
Принцип реальной тальи не вызывал таких нареканий, как
персональная талья; при нем стойко выдерживалось традицион¬
ное правило деления земли на дворянскую и ротюрную (т. е.
недворянскую) без права перемещения ее из одной группы в дру¬
гую. Поэтому на Юге налог платила земля, а не владевшее ею
лицо, и в силу этого талья почти полностью совпадала с прямым
налогом, хотя общая ее сумма разверстывалась, как и на Севере.
Реальная талья не вызывала таких нареканий и упреков в не¬
справедливости, как персональная. Наоборот, она многим каза¬
лась едва ли не наилучшей формой обложения, достойной быть
перенесенной и на Север. Такие проекты возникали не раз, осо¬
бенно в XVIII в. В теории это было бы казне очень выгодно.
23 Du С rot L. Op. cit., p. 112—131. Аналогичные высказывания в речах
на Генеральных штатах 1614 г, и во многих трактатах и памфлетах-
44

Лишенные налогового освобождения цензивные земли дали бы
значительный прирост поступлений по талье. Характерно, что
когда в 1630-е годы в Дофине новое дворянство попыталось явоч¬
ным порядком перейти на выгодную для себя персональную
талью, правительство постаралось пресечь эти попытки.24 Однако
на практике все оказывалось гораздо сложнее. >
На Севере основная масса изъятой из податного состояния
цензивной земли вошла путем покупок от разорившихся крестьян
в состав обширных владений нового дворянства. Вместе с также
скупленными доменами родовитых дворян эти земли образовали
собой новые комплексы — фермы, сданные в капиталистическую
аренду. Полное или частичное освобождение земель этих ферм от
платежа тальи давало возможность относительно быстрого и сво¬
бодного развития капитализма в сельском хозяйстве, предоставляя
землевладельцу устойчивую ренту, а фермеру — более высокую
прибыль. В силу этого социальное положение таких землевла¬
дельцев непосредственно отражалось и на доходах арендаторов.
Новое дворянство представляло собой новую социальную группу
в дворянском сословии, экономически сильную, а в социально-
политическом плане — могущественную, так как его члены за¬
полняли собой Королевский совет, верховные суды и высшие
звенья местного аппарата.25
На Юге была иная картина. Там, включая изучаемый нами
период, скупка, крестьянских земель шла неизмеримо медленнее,
чем на Севере, круп^^^нрводвт^тянское землевладение не сло¬
жилось, и крестьянская . фактическая собственность занимала
прочные позиции. Распределение земель на дворянские и ротюр-
ные было относительно стабильным и зафиксированным в ка¬
дастре. Главное — еще не было социальной группы, заинтересо¬
ванной во введении персональной тальи. На Севере же существо¬
вала не только она, но и проданные казной изъятия из налога.
Следовательно, реформа таила в себе многие опасности: противо¬
действие нового дворянства, верхи которого составляли аппарат
абсолютистской власти, и обязательность выкупа как изъятий, так
и многих должностей, дававших изъятия. Первое обстоятельство
было политически настолько весомым, что реформа никогда не
была полностью осуществлена (несмотря на некоторые паллиа¬
тивы конца XVII в. и XVIII в.). Для выкупа нужны были деньги
и время; эти операции были идентичны выкупу домена и ча¬
стично осуществлялись, но, разумеется, не в них была суть дела.
Таким образом, существенная разница в типах тальи происхо¬
дила от коренной разницы в аграрной структуре Севера и Юга
страны. Однако эта разница сама по себе еще не объясняет отно¬
сительно низкую сумму тальи,26 поступавшей из провинций
24 См.: Внутренняя политика французского абсолютизма. 1633—1649. М.—Л.,
1966, с. 339—340, № 319—322.
25 JI ю б л и н с к а я А. Д. Франция в начале XVII в. JL, 1959, с. 56—74.
м Люблинская А. Д. Французский абсолютизм..с. 236.
45

с местными сословными представительствами по сравнению»
с суммой, платившейся совокупно остальными провинциями.
Между тем именно эта низкая сумма обладала для сторонников
реформы наибольшей притягательностью: они рассчитывали, что
при введении по всей стране реальной тальи доля каждого пла¬
тельщика снизится, подобно тому как это было на Юге, но зато
вырастет общая сумма (учитывая громадный численный перевес
цензив над дворянскими землями).
В этих рассуждениях крылась большая ошибка. Относительно
небольшие суммы налоговых поступлений в казну из провинций
с режимом реальной тальи объясняются в первую очередь сопро¬
тивлением местных органов сословного представительства всем
попыткам правительства увеличить эту сумму. При этом пред¬
ставленные на штатах привилегированные сословия защищали
в первую очередь свои материальные интересы в качестве креди¬
торов сельских общин27 и отдельных хозяев. Иными словами,
в пределах аграрной структуры Юга, смягчая для своих должни¬
ков нажим фиска, они действовали аналогично собратьям по со¬
словию па Севере, которые осуществляли тот же маневр для
своих фермеров. Организационно южане тоже действовали цели¬
ком на почве закона, и общественное мнение поддерживало их,
но борьба с правительственными комиссарами становилась и для
них все более трудной, а суммы платимых налогов возрастали,
хотя, как будет показано дальше, эти провинции продолжали
платить в казну несравненно меньше, чем северные.
К 1630-м годам социальная эволюция тальи во Франции при¬
вела к следующим итогам. На Севере, где укрепился и узаконился
принцип персональной тальи, она стала ротюрным налогом, от
которого почти целиком были освобождены все слои дворянства
(привилегия была особенно важна для нового землевладельче¬
ского дворянства), церковь и некоторые города. Ее платили
остальные города как коллективы, отдельные горожане за свои
земельные участки в округе и крестьяне. Количественное пре¬
обладание последних придало талье крестьянский по преимуще¬
ству характер, хотя это определение не вполне точно. Реальная
талья на Юге поступала с ротюрной земли, но в социальном
плане налог не имел ротюрного характера — его уплачивали с опре¬
деленного типа земли (а она была у всех) все сословия: церковь,
родовитые и новые дворяне, городские муниципалитеты, горожане,
крестьяне и даже король (с цепзив в домене).
В какой мере талья заслуживает определения как централи¬
зованная феодальная рента, а не как государственный налог?
В той части, в которой она поступала от городов и была по
существу старинной ежегодной «субсидией», она являлась нало¬
гом на чисто городскую деятельность (торговлю, ремесло, ману¬
фактуру), а не земельной рентой. Но и для остальной, паиболь-
87 См.: Внутренняя политика..1966, с. 225, № 253, 26.(1
46

шей, части вряд ли годится определение «феодальная рента», во
всяком случае уже при наличии объединенного государства, и
особенно для эпохи зарождения капитализма и появления абсо¬
лютной монархии.
Для того чтобы налог характеризовать/как феодальную ренту
(в данном случае собираемую государством), необходимо рассмат¬
ривать ее как часть средств, получаемых феодально зависимым
1фестьянином со своей цензивы. До появления государственного
обложения он уплачивал в разной форме феодальную ренту
сеньору и оставлял себе ««прожиточный минимум» или несколько
больше. К XVI в., когда денежная рента сеньора была твердо
фиксирована, «революция цен», эта чудовищная инфляция
XVI в., реально сократила ее в несколько раз, но государство,
взимавшее до того относительно небольшие суммы, увеличивало
налоги вначале соответственно инфляции, а затем и значительно
больше. Итак, оно просто заняло место сеньора в получении фео¬
дальной ренты. Так обстоит дело на первый взгляд.
При таком рассуждении цензива принимается за нечто неиз¬
менное. Действительно, в юридическом плане она дожила до Ре¬
волюции. Но ее экономическое значение было сильнейшим обра¬
зом подорвано широким развитием во Франции XVI—XVII вв.
(не говоря уже о XVIII в.) срочной аренды28 и рассеянной
мануфактуры. Как «феодальная» земля, т. е. источник всего
крестьянского дохода и феодальной ренты, цензива стала утра¬
чивать свои позиции уже в X VI в. В крестьянине как фигуре пере¬
ходной эпохи стали совмещаться разные социально-экономиче¬
ские ипостаси: капиталистического или полукапиталистического
фермера и цензитария, простого арендатора и цензитария, рабо¬
чего рассеянной мануфактуры и цензитария и т. п.; при этом,
каков бы ни был состав такого сочетания, цензитарий всегда ока¬
зывался на заднем плане. Налог уплачивался из совокупного
дохода крестьянского хозяйства, в котором доля цензивы (осо¬
бенно на Севере) была, как правило, невелика, а подчас и нич¬
тожна, не покрывая даже ценза и платежей сеньору.
В силу этих обстоятельств талья являлась в изучаемую эпоху
црямым государственным налогом, взимаемым с владельцев ро-
тюрных земель на Севере, за вычетом привилегированных, и со
всех без исключения — на Юге.
Талья состояла из самого налога под этим названием и йё^"
скольких добавок (creues); почти все они сперва присоединялись
к основной сумме как временные, но через некоторое время сраста¬
лись с ней и их взимание исчислялось по той же системе. Таким
путем возрастала не столько сама талья, сколько эти добавки;
они же уменьшались в случае снижения налога. При Франциске I
сумма тальи достигала 4 млн. ливров, но была введена «большая
28 Подробнее об этом см.: Люблинская А. Д. Французские крестьяне
в XVI—XVIII вв. Л., 1978, с. 110 и сл.
47

добавка» (grande creue) на содержание гарнизонов в пограничных
крепостях. Того требовали военные обстоятельства, но добавка
сохранилась и в дальнейшем. В 1549 г. Генрих II ввел так на¬
зываемый тальон (taillon) — «малую талью» с целью оплачивать
содержание войск при проходе через города и деревни. Он тоже
остался после заключения мира, составляя в бюджете отдельную
статью примерно в 10% от суммы тальи. При Генрихе III были
созданы еще две добавки общей суммой 900 тыс. ливров. В 1614 г.
доходы от тальи дали 11 млн., «большая добавка» — 4.5 млн. лив¬
ров (из всей этой суммы с Юга поступило лишь 1 млн. 380 тыс.).
После окончания войн с гугенотами и взятия Ларошели общая
сумма тальи достигала 18 млн. ливров.29
* * *
Считалось, что Французское королевство одарено тремя сокро¬
вищами — зерном, вином и солью. Не в пример своим соседям
страна не нуждалась в импорте ни одного из этих важнейших
продуктов; наоборот, она экспортировала отменную пшеницу,
высокосортную соль и первоклассное вино. Кроме того, каждое
сокровище вносилу свою лепту в казну.
Разумеется, зерно или печеный хлеб никогда не подлежали
открытому налогообложению. Цена на них складывалась на
рынке соответственно урожаю или подвозу, и местные власти
лишь отчасти могли ее регулировать в случае тяжелых недородов,
борясь со спекуляциями и черным рынком или закупая зерно
в соседних провинциях. Тем не менее в талье скрыто присутствует
и налог на зерно как главный источник дохода крестьянского
хозяйства.
Иначе обстояло дело с солью и вином, обремененными во
Франции едва ли не самыми тяжелыми косвенными налогами.
Правительство соледобывающей и винопроизводящей страны
широко использовало эти два сокровища в качестве источников
финансирования государства.
Вообще увсе косвенные налоги на съестные припасы имели —
в качестве налогов — столь же почтенную давность, как и коро¬
левская талья, а в качестве городских и рыночных сборов —
еще большую, причем в данном случае они продолжали взи¬
маться при ввозе продовольствия в города (octrois), составляя не¬
малую долю муниципальных доходов./
Самым значимым налогом был соляной, так называемая габель
(gabelle). Вначале этот термин имел, как и «габбелла» в Италии,
очень широкий смысл, означая любой вид косвенного обложения,
но с XIV в. так стали называть преимущественно, а потом и
единственно, налог на соль. Впервые он был введен в 1341 г. ,
как временная мера в трудной обстановке начала Столетней
29 Du Grot L. Op. cit., p. 87—96; Wolfe M. Op. cit., p. 304—316.
48

войны. Действительно, уже в 1346 г. на Генеральных штатах
продажа соли была объявлена свободной, но в 1356 г. габель
оказалась восстановленной30 и отменила ее уже только Рево¬
люция.
Габель была более разнообразна по своим типам, чем талья,
так что эти различия делили территорию страны не на две, а по
меньшей мере на пять частей. | Соль добывалась путем выпари¬
вания морской воды (как это делается и теперь на восточном
побережье Средиземного моря) по берегу Юга и Атлантики, но
лишь там, где рельеф берега, песок, близость лесов и наличие
засоленных болот позволяли заниматься этим промыслом. От этих
условий зависело и далеко не одинаковое качество соли.
Цена на соль была в разных областях различной. Ясно, что
в самих соледобывающих местностях по побережьям продажа
соли была свободной; там налогом облагалось только ее произ¬
водство (как и любой другой промысел). Но они были отделены
своего рода соляными таможенными барьерами от других обла¬
стей с иными режимами: области «большой габели» (pays de
grandes gabelles) охватывали почти весь Север страны, области
«малой габели» (pays de petites gabelles) — Центр и Юг; восточ¬
ные провинции, как пограничные, имели свои, более низкие цены
на соль. Гиень и Бретань были от габели свободны. Некоторые
мелкие округа имели свои привилегии.
В провинциях большой и малой габели соль была изъята из
свободной торговли и продавалась в особых «королевских амба¬
рах» (greniers) по Принудительной цене, уже не имевшей с ры¬
ночной ничего общего. Кроме того, принудительной была и сама
(покупка соли каждым жителем в определенном размере. Сбор
габели всегда сдавался на откуп.
Как сам высокий налог на такой необходимый продукт, так и
принудительный способ его взимания всегда вызывали негодова¬
ние. Габель считалась «сущим бичом», «казнью египетской»,
вопиющей несправедливостью. Провинции, освобожденные от га¬
бели, боялись введения этого налога больше, чем любого другого
бедствия. В народе слово «габелер» (любое лицо, причастное
к откупу габели) 'стало худшим из ругательств. Различия в ре¬
жиме цен неизбежно порождали контрабанду, которой не брезго¬
вали и вооруженные дворянские банды. Страна оказалась покры¬
той сетью тайных убежищ контрабандистов, переправлявших
с побережий дешевую соль и торговавших ею. Соляные амбары и
транспорты соли приходилось охранять полицейскими отрядами.
Откупщики и их приказчики могли действовать тоже лишь опи¬
раясь на местную полицию. Ни один налог не требовал при
взимании таких усилий и расходов, не вызывал такой единодуш¬
ной ненависти. Изъятия из платежа габели были незначительны
и заключались главным образом в том, что члены наиболее по¬
30 Lot F. et F a w t i e r R. Op. cit., p. 224.
4 А. Д. Люблинская
49

чтенных корпораций покупали в амбарах соль по дешевой цене;
для них это был скорее вопрос престижа, чем расходов.
Несмотря на все свои дурные стороны и социальную опас¬
ность, табель не исчезала из доходной части бюджета. Налог был
очень прибылен. К концу 1620-х годов откуп большой габели
давал около 6 млн. ливров.31 Соль потреблялась тогда в каждом
семействе и каждом хозяйстве в значительно большем количестве,
чем теперь; многие продукты запасались в соленом виде. Кресть¬
янское хозяйство потребляло соли еще больше, чем городское.
Без соли нельзя было обойтись. Хлеб да соль... Из каких глубин
веков идет это доброе приветствие?! Дело было не в самом налоге,
но в его чудовищных размерах.
Для деятелей финансового управления французской абсолют¬
ной монархии габель обладала еще одним преимуществом. Этим
налогом было относительно легко маневрировать. В то время как
повышение или поншкёнйё’ тальи требовало~~дополнительных
расчетов по ее разверстке на разных податных уровнях, габель,
извлекавшаяся из продажной цены соли, могла повышаться или
понижаться просто в результате королевского эдикта, а пониже¬
ние габели рассматривалось как акт «монаршей милости».
Но та же прибыльность габели придавала особую заманчивость
перспективе распространения налога на свободные от нее про-^
винции, и в попытках не было недостатка. В 1548 г., в пору
войны с Карлом V, габель была введена на всем Юго-Западе, что
вызвало там всеобщее восстание, в итоге которого Гиень откупи¬
лась от налога. К восстанию «босоногих», вспыхнувшему в 1639 г.
в Нижней Нормандии в связи с планом отмены льгот по соля¬
ному налогу, мы обратимся в дальнейшем.
Все эти обстоятельства делали вопрос о габели для правитель¬
ства и для общества насущным и чреватым социальными опасно¬
стями. В проектах реформ недостатка не было. Наиболее инте¬
ресными являются те из них, где предлагалось отменить все виды
габели и заменить их единым для всех налогом (taiile de sel).32
Его рассмотрел и Ришелье в своем «Политическом завещании».
* * *
Другие косвенные налоги тоже долго именовались по старин¬
ному «помощами», так как в XIV—XV вв. представляли собой
различные сборы, вотированные органами сословного представи¬
тельства на военные нужды. К XVII в. главное место среди них
заняли налоги на вино и' напитки.
В отличие от соли, необходимой каждому человеку и каждой
скотине, но добывавшейся лишь в некоторых ограниченных по
площади местностях, виноградники занимали во Франции в целом
31 D и С г о t L. Op. cit., р. 197.
32 Люблинская А. Д. Франция в начале XVII в., с. 149.
50

огромную территорию, значительно большую, чем теперь. Можно
сказать, что вино, хотя и разного качества, делалось повсюду, за
вычетом лишь совершенно непригодных по климату мест. Водка,
коньяк, плодовые напитки (сидр из яблок и пуаре из груш) и
пиво изготовлялись, а отчасти и потреблялись лишь в областях,
богатых особыми сортами вин, плодовыми садами и хмелем. Вин
самых разнообразных по крепости и качеству, а следовательно и
по цене, было всегда много, и они находили самый широкий сбыт
в стране и за границей. В некоторых областях Юга виноделие
уже приобретало. характер монопольной сельскохозяйственной
культуры.
Налог на вино — эд — не мог быть идентичен габели. Рыноч¬
ная цена на вино целиком зависела от урожая винограда/. Она
резко повышалась в «мертвые» годы, а при сверхизобилии опу¬
скалась гораздо ниже средней, причем местные климатические
условия, и даже микроклимат в отдельных владениях, бывали
причиной подобных резких колебаний.^ Цоэтому налог обычно
являлся фиксированной надбавкой на рйночную цену и ~лбщая
сумма поступлений от него варьировалась в зависимости от
объема виноторговли в том или ином году, выравниваясь в ка¬
кую-то среднюю лишь за какой-то цикл лет. Откуп на сбор эд,
который, как и все такого рода откупа, заключался на 6—7 лцх~
вперед, I таил в себе больше риска, чем другие.
Эд издавна взимался дважды: как «двадцатина» (vingtieme),
т. е. 5% при оптовой продаже и как «осьмина» (huitieme), т. е.
8% с розничной цены./ Двадцатина взималась агентами откуп¬
щика у городских ворот или причалов (если вино привозили по
реке или по морю); осьмина собиралась ими же у виноторговцев,
кабатчиков, содержателей гостиниц и постоялых дворов, чьи
подвалы и погреба подвергались систематическому контролю,-
Разумеется, и в виноторговле дело не обходилось без контра¬
банды: вино провозили иочыо небольшими бочонками и прятали
его в укромных местах, тайно торговали в частных домах и т. п.
Конфликты и ссоры между приказчиками откупщиков и кабат¬
чиками и виноторговцами, поддерживаемыми посетителями ка¬
бачков, были каждодневными явлениями.
Революция цен XVI в. оказала на цены на вино очень сильное
воздействие и вызвала соответственный рост налогов. В итоге
к концу XVI в. по всей стране взимался еще и новый налог
в 5 су с бочки вина.33
"До 1604 г. все косвенные налоги с торговли продовольствием,
среди которых налог на вино занимал самое важное место, сда¬
вались на откуп на местах провинциальным финансовым аппара¬
том, ведавшим сбором прямых налогов. Откупщиками выступали,
как правило, местные купцы, заинтересованные больше в своей
,3 За единицу измерения была взята парижская мера — 1 мюид (ок.
260 литров), а местные меры соотнесены с парижской.
4* . 51

торговой деятельности, т. е. в уменьшении обложения, и ие на¬
бивавшие цены на откуп/ Сюлли реформировал этот порядок,
создав «общий откуп» эд и предоставив его группе парижских
финансистов, заинтересованных, как и правительство, в повыше¬
нии откупа. В итоге его сумма за 20 лет утроилась34 и в дальней¬
шем продолжала расти.
Изъятия из платежа осьмины касались церковных учрежде¬
ний и дворян, ввозивших в город вино из собственных поме-
стий.у Крестьяне уплачивали эд как продавцы товарной части
своей продукции. Огромное разнообразие французских вин от
самых дешевых до очень дорогих способствовало их широкому
употреблению во всех слоях общества, и поэтому в целом налог
на вино с учетом его продажной цены оказывался дифференциро¬
ванным и в социальном планер Вообще в принципе эд расцени¬
вался современниками как наиболее справедливый налог, уплачи¬
ваемый почти без привилегий; такой же точки зрения держалось
и правительство) Но так обстояло дело при более или менее ста¬
бильной ставке налога (в % от цены и с бочки). Ее повышение
означало для винодельческих областей резкое ухудшение эконо¬
мической обстановки.
Включаемые в эд сборы с других продовольственных товаров
(мяса, масла, сыра, сала, скота, птицы, рыбы, овощей и т. д.)
взимались частично в пользу казны, частично в пользу городов.
Вся эта статья доходной части бюджета состояла либо из Плате¬
жей откупщиков, либо из так называемых эквивалентов, т. е.
определенных сумм, которыми отдельные провинции как бы
выкупили сбор эд на своих территориях королевскими чиновни¬
ками и откупщиками./ На первом месте среди этих провинций
был Лангедок, где все налоги распределялись и собирались аппа¬
ратом местных штатов. В Лимузене, Перигоре, Марше, Оверни и
других горных неплодородных местностях косвенные налоги
были заменены единообразным небольшим взносом, исчисляв¬
шимся с веса товаров.35
Таким образом, и в отношении эд существовали значительные
территориальные различия! Изобилие вина в винодельческих
провинциях, где его очень много потребляли на месте, а наиболее
дорогие сорта, коньяки и водку вывозили на Север и за границу
(уплачивая еще и вывозные пошлины), способствовало значи¬
тельным налоговым поступлениям из этих мест. На Севере и Се¬
веро-Востоке страны они были значительно меньше, а централь¬
ные области давали очень мало. Правительству необходимо было
с этим считаться ничуть не меньше, чем при учете разницы в ти¬
пах тальи или габели.
Различия между группами провинций, где взимались эд, и
там, где их не было, имели непосредственное отношение к разде-
84 Du Crot L. Op. cit., p. 63—78; Люблинская А. Д. Французский
абсолютизм..., с. 245.
85 Du Grot L. Op. cit., p. 63.
53

леншо страны на территории, отграниченные друг от друга
внутренними таможенными барьерами. Самая из них значитель¬
ная включала Нормандию, Пикардию, Иль-де-Франс, Турень,
Мэн, Анжу, Пуату, Они, Перш, Берри, Ниверне, Шампань, Бур¬
гундию, Бресс и Божоле и называлась «Пять больших откупов»
(Cinq grosses fermes), так как первоначально откуп пошлин был
сдан пяти компаниям откупщиков. Эти внутренние пошлины
взимались при вывозе товаров из областей, где брались эд, в об¬
ласти, от них свободные, — удорожая товары, они тем самым
смягчали хотя бы частично это резкое различие. Другая террито¬
рия внутренних пошлин — «Таможня в Балансе» (Douane de
Valence) охватывала Юго-Восток (Лионне, Лангедок, Прованс и
Дофине); Гиень составляла отдельную часть (Gonvoi et comptablie
de Bordeaux). На больших реках и при переправах существовали
свои пошлины — королевские и городские, реже сеньориальные.
Поэтому морской каботажный транспорт продолжал оставаться
наименее в этом отношении обременительным. Пошлины с това¬
ров, экспортируемых за границу или привозимых оттуда, взима¬
лись обычно не на пограничных пунктах, а в пограничных горо¬
дах и в портах. К сожалению, имеющиеся в нашем распоряжении
источники не дают возможности определить доход от эд и пошлин
отдельно. Вместе они составляли к концу 1620-х годов около
пяти с половиной миллионов ливров.
На этом можно кончить описание статей «обычных» доходов
государственного бюджета. Их действительно объединяла средне¬
вековая давность в смысле принципа права государя на подобного
рода обложения. К 1630-м годам существовала уже и двухвековая
давность полной самостоятельности правительства, не нуждавше¬
гося в вотировании тальи Генеральными штатами. Что касается
косвенных налогов, то они встречали известное сопротивление
лишь у провинциальных штатов южных провинций; Генеральные
штаты 1614 г. ограничились на этот счет лишь самыми общими
пожеланиями.
Следует добавить еще некоторые соображения. В какой мере
эти «обычные» доходы — домен, прямой и косвенные налоги,
т. е. ресурсы такой богатой в сельскохозяйственном отношении
страны, как Франция, снабженной природой почти всем (кроме
драгоценных металлов), могли быть достаточны для нормального
функционирования государственной власти? Положительный от¬
вет давали не только лица, возглавлявшие финансовое управление
(Сюлли) 36 или составившие для Ришелье проект рационального
бюджета (см. главу 2), но и все деятели и писатели, негодовавшие
на систему займов, откупов, продажности должностей и т. п.
У них было к тому немало оснований. В мирные годы правления
Генриха IV, пришедшиеся на первое десятилетие XVII в., бюд¬
жет был построен в основном именно на «обычных» доходах,
м Les papiers de Sully..p. 9, 15.
53

дававших даже перевес над расходами. Успешное завершение
выкупа домена к 1623 г. еще больше укрепило бы бюджет.
Но после смерти Генриха IV мирным периодом были только пер¬
вые четыре года регентства, а затем вплоть до 1630 г., во времена
гражданской войны, походов против гугенотов и взятия Jlapo-
шели, мирные годы выпадали редко. После 1630 г. началась
«скрытая» война с Габсбургами, с 1635 г. — открытая.
Следовательно, введенное в определенные границы (но далеко
не равномерное по всей стране) налогообложение товарооборота,
всех промыслов, мануфактур и земельного фонда, а также наличие
соляной монополии вместе с использованием сеньориальных и
суверенных прав короля в домене давало в сумме возможность
для содержания двора, бюрократического аппарата и небольшой
постоянной армии. Хрупкое равновесие нарушалось, как только
численность войск возрастала. Поэтому вопрос о достаточности
или недостаточности «обычных» доходов является частью гораздо
более крупной проблемы о войнах абсолютистской Франции.
* * *
*./
^ Экстраординарные доходы состояли из продажи государствен¬
ных рвнт~и-дилЖно^^^^ два источника дохо¬
дов’появились в XVI в., займы существовали издавна, но харак¬
тер их изменялся./ \
По своему существу ренты и продажность должностей тоже
были государственными займами, но бессрочными и выкупае¬
мыми. Государство имело право — и осуществляло его — пересма¬
тривать условия выпуска рент, изменяя их в сторону уменьшения
платимых процентов, или вообще выкупать наиболее для себя
невыгодные. Ренты выпускались и проценты оплачивались муни¬
ципалитетом Парижа,37 но это было формальностью, хотя прово¬
дил все операции муниципальный аппарат. Ренты входили нема¬
лой частью в дворянские и буржуазные состояния любых разме¬
ров; их давали в приданое, из них составлялись вдовьи доли
наследства, ренты жертвовали богоугодным заведениям и т. п.
Поскольку условия их выпуска и размер процентов не были
вполне одинаковыми в зависимости от реальной обстановки, ры¬
ночная цена рент складывалась тоже сообразно их «надежности»,
уровня процентами т. д.
Впервые ренты были выпущены при Франциске I в 1522 г,
из 8.3%, считались «хорошо обеспеченными», так как проценты по¬
ступали исправно, и были быстро раскуплены. Это была первая
форма государственного долга во Франции, хотя и завуалирован-
37 Согласно действовавшему тогда законодательству и общественному мне¬
нию, король пе мог официально участвовать в ростовщических опера¬
циях, уплачивая процепты держателям рент. Это делал парижский муни¬
ципалитет из городских сумм, но на деле из той их части, что состав¬
ляла доход казны.
54

пая Тем, что формально он был обеспечен не правительством,
а городским советом столицы. Но поскольку ренты приобрели
значение рыночных ценностей и реальная их стоимость колеба¬
лась в зависимости от обстоятельств, формальная сторона дела
отступает на задний план.
Первый выпуск рент дал 200 тыс., второй (в 1536 г.) —
100 тыс. ливров; затем последовали еще два — в 1537 и 1543 гг.
Общая сумма рент к концу правления Франциска I составила
725 тыс. ливров.38 Если учесть, что одна габель ежегодно давала
в бюджет такую же цифру, то следует признать, что за 25 лет
(1522—1547) правительство очень осторожно пользовалось этим
источником дохода. Однако в последние, самые напряженные
годы войны с Карлом У (1547—1559) рент было продано уже
на 6 млн. 800 тыс. ливров, а в период гражданских войн —
почти на 26 млн. Ренты стали выпускаться муниципалитетом не
только Парижа, но и Руана, Ренна, Марселя, Лиона и других
городов. Их приходилось выпускать под более высокие проценты
и даже принуждать к их покупке. В наиболее тяжелые годы
междоусобицы проценты не выплачивались совсем либо плати¬
лись лишь частично. Рыночная стоимость некоторых рент упала
на 50—70%, порой они становились объектом спекуляций.
Проводя политику оздоровления бюджета, Сюлли пересмотрел
также и обязательства по рентам. К 1605 г. за государством чис¬
лилось (за 19 лет острого кризиса) около 60 млн. ливров одних
лишь недоплаченных процентов по рентам при ежегодных плате¬
жах в нормальные годы 7 млн. 800 тыс. ливров. В бумагах Сюлли
сохранилось несколько его собственноручных проектов о выкупе
рент.39 Один был рассчитан на 16 лет при 300 тыс. ливров еже¬
годного фонда; в другом расчет был сделан на 15 лет при фонде
в 100 тыс. ливров; по третьему предполагалось выкупать лишь
те ренты, по которым оплата процентов производилась из доходов
по габели, что в свою очередь позволило бы снизить цену соли.
Интерес этих проектов заключается в том, что в принципе они
идентичны операциям по выкупу домена, о которых уже была
речь. Сюлли применил при этом тот же метод проверки докумен¬
тов у держателей рент, который осуществлялся при выкупе до¬
мена. Он предпринял полную ревизию рент, снижение процент¬
ной ставки и ликвидацию «незаконных», т. е. недокументиро¬
ванных рент. Впредь (с 1605 г.) проценты следовало платить
лишь за текущий год, а недоплаты за 1586—1604 гг. отклады¬
вались.
В Париже, а затем и в других городах эти меры вызвали
бурное негодование, рупором которого стал муниципалитет сто¬
лицы, как организация, ответственная за выпуск рент и оплату
процентов. Генрих IV уступил, и Сюлли пришлась ограничиться
38 Wolfe М. Op. cit., р. 93.
39 Les papiers de Sully..., p. 65.
55

иными мерами: часть рент он выкупил по низкой (рыночной)
цене, часть ликвидировал как «незаконные». Каким образом ре¬
форма отразилась в те годы на расходной части бюджета в де¬
нежном выражении — определить почти невозможно,40 но для
целей нашей работы важно установить итоги другого рода. Уже
в начале XVII в. государственные ренты широко вошли в эконо¬
мическую и социальную жизнь французского общества и очень
часто являлись (в разной мере) составными частями имущества
лиц самого различного достатка, но преимущественно горожан.
Однако владельцы рент еще не были в ту пору «рантье» в на¬
шем смысле слова; они не жили только на ренту или почти
только на нее (за исключением вдов, сирот и монахинь из бога¬
тых и зажиточных семей, за которых вклады в монастырь дела¬
лись в форме рент). Ренты были, как правило, лишь частью
движимого имущества, и поэтому общее число держателей рент
было очень значительно, а их протест приобретал в критические
моменты определенное политическое воздействие на финансовую
политику правительства.
Вместе с тем нельзя не отметить, что к выпуску новых рент
необходимо было подходить с осторожностью. «Рынок рент» бы¬
вал насыщен, а порой и перенасыщен, и они не находили поку¬
пателей. Если в 1624—1632 гг. ежегодный выпуск рент колебался
в пределах 100—500 тыс. ливров, а общая сумма за восьмилетие
достигла 3 млн., то уже в 1633 г. их было выпущено на 1.5\млн.,
а в 1634 г. — на 12 млн. ливров. Но в 1635 и 1636 гг. цйфры
резко упали до 1 млн. 800 тыс. и 1 млн. 900 тыс.41 В то же время
операции по их выкупу или девальвации проходили отнюдь не
безболезненно; история с попытками реформ Сюлли свидетель¬
ствует об этом.
Но если ренты, т. е. облигации государственного займа, пред¬
ставляли собой всего лишь форму эксплуатации денежных
средств, были доступны любому лицу, этими средствами обладав¬
шему, и не придавали ему в связи с этим никаких преимуществ,
то с другой формой государственного долга — продажностью
должностей — дело обстояло гораздо сложнее. ^ Для истории фи¬
нансов изучаемого периода она имеет огромное значение, и на
ней следует остановиться подробнее.42
Продажность должностей, официальная или скрытая, суще¬
ствовала тогда во многих европейских государствах, и Франция
не являлась исключением, но только во Франции она достигла
чрезвычайного развития. Свое происхождение (как, впрочем, и
повсюду) она вела еще из чисто феодальных времен. Когда коро¬
40 Она может разъясниться при исследовании материалов фонда Сюлли.
41 D’Avon el G. Richelieu et la monarchie absolue. Т. II. Paris, 1845, p. 446.
42 Основным трудом по этому вопросу является книга Р. Мунье (М о u s-
nier R. La venalitc des offices sous Henri IV et Louis XIII. 2 ed. Paris,
1971); см. также: Люблинская А. Д. Франция в начале XVII в.,
с. 41, 63—66.
56

левский чиновник (praepositus, prevot) выполнял в XIII—XIV вв.
где-либо в провинции, в домениальном владении или вне его,
административные и судебные функции, он брал их на откуп на
определенный срок. Такой должности становился присущ продаж¬
ный (venal) характер, хотя сама она еще не покупалась. Но по
мере развития королевского центрального и местного аппарата
порядок замещения его должностей испытал на себе сильнейшее
воздействие твердых обычаев, сложившихся к тому времени в му¬
ниципалитетах крупных городов, где должности советников фак¬
тически наследовались, оставаясь всегда во владении определен¬
ного узкого круга богатых семейств. Это в свою очередь допу¬
скало и любые формы договоренности денежного характера.
Ослабление королевской власти в эпоху Столетней войны немало
способствовало тому, что фактически должности во всех звеньях
бюрократического аппарата, в армии и при дворе передавались
либо наследнику, либо другому лицу по договоренности и с опла¬
той. Санкция короля испрашивалась лишь при замещении неко¬
торых придворных и военных должностей.
Таким путем административно-судейское сословие, для кото¬
рого профессиональная подготовка, т. е. юридическое образование,
была столь же необходима, как для рыцаря — военная выучка,
а для цехового мастера — высокая квалификация в своем ремесле,
приобрело характерную для средневековья черту — наследствен¬
ную замкнутость. Передача «мест» в пределах его ведомств со¬
вершалась по договоренности, очень схожей с соответствующими
цеховыми нормами, и сколько можно судить, не будучи продаж¬
ными в официальном плане, должности тем не менее учитыва¬
лись по приносимым ими доходам.
При Людовике XI фактически все должности были наследствен¬
ными и продажными. Его преемники в XVI в. запрещали в своих
эдиктах продажу судейских должностей, но жизнь не считалась
с этими законами. Более того, испытывая постоянную нужду
в деньгах для затяжной войны, само правительство Франциска I
начало создавать новые должности в дополнение к уже существо¬
вавшим в административных, судебных и финансовых учрежде¬
ниях. В дальнейшем, когда учреждались новые судебные органы,
они уже целиком заполнялись чиновниками, купившими долж¬
ность. Затем ко многим владельцам должностей стали добав¬
ляться на ту же должность вторые и даже третьи и четвертые,
так что должность или отправлялась ими по очереди, либо один
из них покупал все остальные. Острый кризис абсолютизма в пе¬
риод гражданских войн привел к тому, что в поисках денег пра¬
вительство превратило в продажные все должности вплоть до
самых мелких.
/ Особенности, которые эта форма государственного долга имела
по сравнению с безличными облигациями государственных рент,,
заключались в следующем. Должность была сопряжена с выпод
пением определенной функции, за которую полагалась оплата,
57

тот или иной вид жалованья. Поэтому само по себе жалованье
не могло рассматриваться как проценты на капитал, вложенный
в должность при покупке. В данное случае роль процентов
должно было играть что-то иное.| Но] должности приносили не
только жалованье. Как самые крупные; так и самые мелкие, они
давали доходы. Как правило, поборы, взимавшиеся со всех, кто
обращался в любую судебную либо другую инстанцию и канце¬
лярию^ были значительны, а процессы и процедуры длительны и
дороги. Общие суммы таких сборов (epices) разверстывались за¬
тем по всем членам суда или ведомства и в несколько раз пре¬
восходили размеры жалованья^ Вот пример, часто приводимый и
действительно очень выразительный в силу того, что относится
к знаменитому драматургу Корнелю. Начиная с 1629 г. он полу¬
чал за свои две должности королевского адвоката в Руане
320 ливров в год, а сборы давали ему ежегодно около 900 ливров.
В 1656 г. он продал обе должности за 6 тыс. ливров;43 следова¬
тельно, они давали ему 15% дохода на вложенный капитал.
Такого же типа данные, но в различных вариантах и соотноше¬
ниях, были правилом, почти не знавшим исключений.
—=■ Итак, притягательность должностей заключалась в материаль¬
ной выгоде, связанной с их доходностью^Кроме того, некоторые
должности давали владельцам личное и даже “потомственное дво¬
рянство, что сочеталось с налоговыми привилегиямй (о чем уже
была речь), т. е. в конечном счете тоже с материальными; выго¬
дами. Наконец, крупные должности в верховных судах обладали
огромным социальным и политическим престижем. Вначале про¬
дажность, затем — наследственность этих ключевых позиций
королевского аппарата в центре и на местах взрастили самое дво¬
рянство мантии как новый и самый влиятельный слой правящего
класс^44
К концу 1620-х годов политика правительства в отношении
поступлений доходов от продажности должностей имела уже ве¬
ковую давность, и за этот срок в ней накопились некоторые осо¬
бенности, требующие разъяснения.
В 1523—1524 гг. Франциск I создал должность специального
назначения и особый финансовый орган для сбора так называе¬
мых «случайных доходов» (bureau des parties casuelles). Этим
термином были обозначены поступления нерегулярного характера
в противоположность всем прочим доходным статьям бюджета —
домену, талье, габели, эд и т. п. С этого времени именно эта
группа старинных и регулярных доходов все чаще стала имено¬
ваться revenus ordinaires.45 Главным из нерегулярных доходов
стала продажность должностей.
Однако, задача правительства заключалась не только в том,
чтобы издавать эдикты о создании новых должностей, которые
43 Mousnier R. Op. cit., p. 458, 464.
44 Люблинская А. Д. Франция в пачале XVII в., с. 56—74.
45 W о 1 f о М. Op. cit., р. 67—ЮЗ,
58

затем распродавались, Или в объявлении «продажными» (vena-
les) многих мелких должностей, владельцы которых обязаны были
«выкупить» их у казны. Необходимо было установить взимание
сборов при продажах должностей и при их наследовании. Денеж¬
ный контроль над наследственностью был тем более важен, что
все крупные и дорогие должности давно уже стали наследствен¬
ным достоянием.
Были установлены жесткие правила передачи должности то ли
бесплатно (наследнику), то ли за плату (продажа). Во всех слу¬
чаях акт приобретал законную силу лишь при условии жизни
передающего еще в течение 40 дней. Эта «оговорка о 40 днях»
(clause de 40 jours) бесплатно возвращала в казну должность при
скоропостижной смерти владельца, а также лишала его возмож¬
ности распорядиться ею на смертном одре. Владение должностью
приобретало неустойчивость, а для казны оговорка была выгодна,
так как можно было снова продать возвращенные благодаря ей
должности. Кроме того, сама торговля должностями приобрела
легализованный характер и подлежала соответствующему кон¬
тролю. Чиновники уже не могли распоряжаться должностями
совершенно самостоятельно.
Для чиновников оговорка была тягостна, и они всячески стре¬
мились от нее избавиться. Любой несчастный случай грозил оста¬
вить семью без значительной части, а то и без основы состояния.
Поскольку должности (как и ренты) имели также и рыночную
цену, оговорка была способна сильно ее поколебать. Казна прода¬
вала освобождение от оговорки, но лишь в индивидуальном по¬
рядке, и такая королевская милость стоила очень дорого. Ею можно
было гарантировать наследственность лишь некоторых самых
крупных должностей, ценившихся в сотни тысяч ливров. Для
всех остальных чиновников это было недоступно.
В последний период гражданских войн, когда в 1580—начале
1590-х годов разруха достигла апогея и королевская власть утра¬
тила всякий авторитет, чиновники фактически присвоили себе
полную собственность на должности, и поступления в казну при
передачах свелись к минимуму. Однако сама междоусобица очень
тяжело сказывалась на материальном и политическом положении
чиновничества, и оно заняло одно из первых мест среди сторон¬
ников Генриха IV. Но, разумеется, требования короля о выпол¬
нении оговорки не встречали сочувствия — чиновники всеми ме¬
рами старались обходить королевское распоряжение, чему не¬
мало способствовала круговая порука в их среде. Наконец, они
стали открыто и настойчиво требовать официальной отмены ого¬
ворки.
Компромисс был найден в 4604 г. в форме так называемого
«ежегодного сбора» (droit annuel), в просторечии получившего
название «полетты» по имени его первого откупщика Поле.
Он оказался настолько удачным, что сохранился и в дальнейшем.
59

В начале каждого года владелец должности уплачивал в бюро
откупщика 7бо часть от ее официальной оценки с правом в те¬
чение года оформить передачу кому угодно и когда угодно, хоть
на смертном одре| Эта оценка была в 1604 г. несколько ниже ры¬
ночных цен на должности, так что в целом сбор был невелик.
Чиновники были заинтересованы в его уплате, а откупщик —
в строгом контроле над ними. Полетта имела успех, новый по¬
рядок был удобен и дешев, он укрепил как наследственность
должностей, так и надежность внесенных в них капиталов, что
привело к быстрому росту рыночных цен на должности.
В полетту не были включены должности, на которые король
назначал сам (что не исключало денежной сделки между новым
и старым владельцем), а именно: должности парламентских пре¬
зидентов и членов королевского надзора в судах (королевских
прокуроров и адвокатов), а также высшие должности на местах и
в полиции. Благодаря этому правительство имело на важнейших
постах своих ставленников! Кроме того, и это было очень важно,
полетта давалась лишь на определенный срок (6—7 лет), ее усло¬
вия всегда могли быть пересмотрены, сужен или расширен круг
пользовавшихся ею лиц, увеличены ставки сбора и т. д. Словом,
полетта была условным временным дарением со всеми вытекав¬
шими из этого следствиями!
Уже при оформлении в 1611-г. следующего шестилетнего
срока полетты правительство решило изменить условия. ^Насле¬
довать должность имел право только сын или зять, казна могла
выкупить любую должность, уплатив за нее лишь вдвое против
официальной оценки (а рыночная цена была тогда втрое и даже
вчетверо больше), было увеличено число изъятых из полетты
полицейских должностей, но зато шире допущены к ней провин¬
циальные чиновники. Смысл изменений заключался в ограниче¬
нии прав наследования и в ущемлении материальных интересов
чиновников в случаях принудительного выкупа должности. Все
чиновничество, столичное и провинциальное, оказало этому под
руководством Парижского парламента такое решительное сопро¬
тивление, что в 1612 г. полетта была возобновлена на прежних
условиях.
Вопрос о полетте и о продажности должностей в целом при¬
обрел особую остроту на Генеральных штатах 1614—1615 гг. Ро¬
довитое дворянство и буржуазия энергично требовали их отмены,
чиновничество защищало полетту всеми способами и в конце
концов добилось своего. Отмененная было в 1615 г. полетта ока¬
залась вскоре восстановленной до 1618 г.46 Затем на собрании
нотаблей в Руане в 1617 г. правительство снова ее отменило, и
ассамблея санкционировала эту меру. На этот раз отмена дли¬
лась почти три года, и лишь во время гражданской войны 1620 г.,
40 Люблинская А. Д. Франция в начале XVII в., с. 170-^171.
60

когда политическая поддержка чиновничества была Для короля:
очень важна, полетта была возвращена.47
Даже этого краткого перечня событий — и притом всего лишь
за 16 лет (1604—1620) — достаточно для суждения о значении
полетты в финансовой и политической истории Франции тех лет,
когда для обеих сторон — правительства и чиновничества — пол¬
ностью обозначились все ее свойства.
Уже_было сказано^что для чиновников полетта была выгодна.
СобытияП6ГТ5-—TG20 гг. показали, что, она представляла ДлйННйх
и, нечто большее — легалжыдао-юснову владения~~Жлжностями во¬
обще. Ведь никаких зажоиов, утверждавших права собственности
на должностаттго^уществовало. Наоборот, были законы, запре-
щавшие~1!бдо^ного рода владение. Полетта тоже вводилась не
эдиктом, а всего лишь декларацией Королевского совета, которую
можно было отменить или заменить другой по постановлению
того же совета, как это и делалось. Следовательно, официальную
силу владению должностями придавала только полетта. Ее отмена
сразу же вносила неуверенность, придавала ненадежность вло¬
женным в должности капиталам, резко понижала их рыночную
цену. При длительном отсутствии полетты все должности адми¬
нистративно-судебного и финансового аппарата постепенно (и,
наверное, очень быстро) оказались бы на уровне передач должно¬
стей военных, церковных и придворных так называемого коро¬
левского назначения, что не исключало денежных сделок открытых
или тайных. Но это-то и было бы (с точки зрения чиновни¬
ков) произволом и беспорядком, так как лишало их регламенти¬
рованных доходов (epices) и налоговых привилегий, поскольку
последние были связаны с должностью, а не с лицом.
В силу этих условий полетта была плюсом в балансе чинов¬
ничества. Но она была плюсом и для правительства. Полетта по¬
зволяла правительству держать всю массу чиновничества (в ко¬
тором провинциальное численно значительно преобладало над
столичным) под дополнительным и очень эффективным ежегод¬
ным кщ!тр1^л^, ^оставлявшим к тому же и немалый доход. Еще
.важнее то, что правительство располагало возможностью не
только отнять полетту, но изменить, т. е. ухудшить, ее условия.
Необходимо сразу же отметить, что оба случая полной отмены
(в 1615 и в 1617 гг.) были вызваны политическими событиями
гражданских войн и имели целыо удовлетворить требования ро¬
довитых дворян и широкого общественного мнения. Другое
дело — ухудшение условий. Узнав на практике, до какой степени
цепко держатся чиновники за полетту и сколько усилий они спо¬
собны затратить для ее сохранения, правительство стало после
1620 г. обусловливать продление полетты на новый срок все бо¬
лее тяжелыми обязательствами. Таким образом полетта оказалась
47 Таи же, с. 288.
61

прекрасным средством для добывания у чйиовнйКов принудитель¬
ных займов.
Это сказалось уже па условиях следующего срока полетты
(1621 — 1629 гг.); было объявлено, что ее блага можно будет по¬
лучить лишь при условии предварительной уплаты 5% от стои¬
мости должности, а затем и ежегодных уплат 1%. Иными сло¬
вами, это был принудительный заем на 9 лет — с проблематич¬
ным возвратом — размером в 13% от цены должности, который
должен был дать казне большие деньги (считалось, что об¬
щая сумма стоимостей должностей достигала полумиллиарда).
В худшую сторону изменились и права распоряжения долж¬
ностью.
Как и ранее, поднялась волна протестов, и Парижский парла¬
мент занял очень твердую позицию. В итоге правительство усту¬
пило в том, что касалось высшего чиновничества, которое полу¬
чило полетту на прежних условиях, остальные уплачивали заем:
судейские чиновники в размере 3.33%, все прочие — 5%. Следует
отметить как тяжесть займа,48 так и раскол среди чиновничества;
плоды полугодового сопротивления парламенты и другие верхов¬
ные суды присвоили только себе.
Чтобы в дальнейшем при анализе бюджетов за отдельные
годы не возвращаться каждый раз к условиям продления полетты,
рассмотрим их вплоть до конца исследуемого периода.49
Следует напомнить, что^к 1630-м годам Тридцатилетняя\война
длилась уже 12 лет, захватывая пбстепённо^ все новые территории
и втягивая"новые государства. Франция не принимала в ней «от-
тгрытшч)», как тогда говорили, участия, но активно помогала своим
чююзяикам в Германии и Италии субсидиями, а иногда и воен¬
ными силами. Как раз^в 1629 г., когда истекал срок полетты, со¬
стоялся поход французской армии в Северную Италию, потребо¬
вавший экстренных больших расходов. В том же году закончи¬
лась победой десятилетняя борьба с гугенотами — была взята
Ларошель и подписан мир в Але. Десятилетие «скрытой» войны
с внешним врагом и войны гражданской давало себя знать самым
тяжелым образом в виде огромного дефицита. В этой обстановке
и были выработаны условия полетты на следующий срок (1630—
1636 гг.).
Проект содержал обязательность 25% займа при уплате по¬
летты, взимавшейся в двойном размере, т. е. условия были тяже¬
лейшими. После бесчисленных протестов (Парижский парламент
даже запретил своим членам платить полетту на этих «чудовищ¬
ных» условиях) они были смягчены: для членов верховных судов
заем был установлен в 12.5%, финансовых и провинциальных су¬
дебных чиновников — 16.6%, всех остальных — 20%.
48 Мунье приводит данные о том, что чиновники предпочитали порой не
платить полетту, чем уплачивать заем (см.: Mousnier R. Op. cit.,
p. 289—291).
49 Ibid., p. 291—308.
62

Однако бурные события 1630 г. (был момент, когда судьба
Ришелье висела на волоске) — бегство за границу матери короля
Марии Медичи и наследника престола Гастона Орлеанского, вол¬
нения внутри страны и настоятельная необходимость изыскания
денег вынудили правительство снова (уже в который раз!) пойти
на компромисс с Парижским парламентом. Парламент зареги¬
стрировал королевскую декларацию против всех сообщников Ма¬
рии Медичи и эдикты о создании новых должностей, но зато для
него, почти для всех верховных судов и еще некоторых групп чи¬
новников полетта была либо совсем освобождена от займа, либо
обременена им в умеренном виде (в форме так называемого «уве¬
личения жалованья» — augmentation de gages). Все прочие чи¬
новники платили повышенные займы.
Когда в 1635 г. началась открытая война с Габсбургами50 и
военные расходы достигли совершенно небывалых размеров, вся
финансовая система оказалась напряженной до крайности. Изме¬
нились и условия нового срока полетты. В конце 1636 г. король
продлил ее действие на 1639—1644 гг. с обязательством уплатить
в первом же полугодии 1637 г. всю ее сумму за 6 лет вперед. Это
не был заем, но солидный по размерам аванс, который действи¬
тельно сразу дал бы казне большие суммы, если бы поступил
реально. Однако все верховные суды (с дорогими должностями!)
поспешили отвести от себя угрозу старым испытанным спосо¬
бом — они отказались регистрировать все новые фискальные
эдикты. Остальные чиновники плохо платили аванс, предпочитая
покупать индивидуальные грамоты на право наследования, ко¬
торые в конце концов обходились дешевле полетты, обремененной
авансами, займами, «увеличением жалованья» и т. д. Более ши¬
рокое распространение получила практика покупки у казны так
называемой survivance, т. е. права определенного лица на занятие
должности после смерти тоже определенного лица, своего рода
частный и ограниченный вид владения должностью. Он был ши¬
роко распространен при наследовании церковных и отчасти при¬
дворных должностей.
Хотя срок полетты истекал лишь в 1644 г., в 1638 г. она
снова была дана на 1639—1647 гг. при тех же условиях займа,
что и в 1630 г., но с повышением суммы официальной оценки
должности на 25%, т. е. со значительным ухудшением. Одновре¬
менно была ущемлепа и практика использования индивидуальных
грамот наследования должностей: владельцы должны были упла¬
тить сумму, равную годовому жалованью, либо определенную
часть стоимости должности.
Это резкое увеличение поборов и займов с чиновников про¬
ходило в такой тяжелой обстановке общего роста налогов, вызы¬
вавшей всеобщее недовольство и восстания, что защиту своих
Г)0 Война с Испанией началась в 1635 г. и закончилась в 1659 г. Пире¬
нейским миром; война с Империей длилась с 1636 по 1648 г. и закончи¬
лась Вестфальским миром.
63

интересов Парижскому парламенту пришлось вести гораздо осто¬
рожнее, чем в предыдущие годы. Поэтому лишь ему и еще не¬
которым верховным судам удалось освободиться от уплаты займа,
для других он был лишь снижен, и они его платили в форме «уве¬
личения жалованья», но платили плохо. Обремененная авансами
и займами полетта утратила для чиновников притягательность,
многие предпочитали идти на риск «оговорки о 40 днях», чем
покупать более чем сомнительное. благо полетты. Отказывались
ее платить не только отдельные лица, но и целые судебные кор¬
порации, не принимая при этом в число своих новых членов тех,
кто не достиг денежной договоренности с наследникамрг.
Но в той мере, в какой полетта теряла привлекательность для
чиновников, она переставала быть прибыльной для правительства.
Разумеется, взаимоотношения правительства и Парижского парла¬
мента (а также верховных судов в целом) зиждились не только на
полетте, хотя она играла в них немалую роль, особенно при реги¬
страции эдиктов о новых налогах или о создании новых должно¬
стей. Однако, поскольку исход конфликтов такого рода можно
было заранее предвидеть, суть дела заключалась в том, чтобы
полетту и зайцы платила масса чиновничества, так как основные
суммы поступали оттуда. Между тем полетта несомненно утра¬
чивала популярность, а принудить платить ее не было возмож¬
ности, ибо это был добровольный взнос. Правительство пыталось
найти выход в том, чтобы путем удорожания других способов на¬
следования должностей уравнять их более или менее с полеттой,
лишить чиновников возможности выбора между ними. В конце
1641 г. были отменены все индивидуальные грамоты наследова¬
ния и за возобновление брались поборы, аналогичные полетте:
1/60 с грамот heredites, 1/100 с грамот survivances.
Неудивительно, что неуклонное ухудшение условий полетты
и другие мероприятия правительства, наносившие материальный
ущерб владельцам должностей, вызвали не только чрезвычайный
рост «случайных доходов» в 1635—1641 гг., но и сильные коле¬
бания сумм по этой статье в отдельные годы. Особенно заметно
их резкое снижение к 1642 г. Взятые в целом, эти доходы должны
рассматриваться как один из важнейших источников финансиро¬
вания войны, требовавший, однако, большого политического ис¬
кусства. Изымание при помощи полетты от всех чиновников (лю¬
дей разного достатка, но в целом зажиточных, а в верхах сосло-'
вия — богатых) значительных денежных сумм необходимо было
сочетать не только с силой их корпоративного строя — она от¬
четливо сказалась в 1641 — 1642 гг., но и с необходимостью счи¬
таться с правом парламентов на регистрацию королевских указов.
Формально уже и при Ришелье это право могло быть преодолено
в случае личного присутствия короля на заседании парламента,
что порой и происходило. Но реально с этим правом приходилось
считаться. Отсюда проистекали уступки и компромиссы, о кото¬
рых шла речь.
Н

* * *
Резкие колебания по годам, присущие как статье «случайных
доходов», так и группе экстраординарных поступлений, наиболее
отчетливо проявлялись/ в займах, составлявших самую крупную
часть этого раздела доходов./ Одновременно это была и самая
старинная их часть. (Можно сказать, что уже с XIV в. француз-'
ское правительство вело войны преимущественно при помощи
займов, занимая деньги сперва у городов, а затем все больше и
больше — у итальянских банковских компаний, для которых стало
обычаем держать во Франции своих постоянных представителей,
бравших на откуп сбор косвенных налогов. В XV в. с ними кон¬
курировали и крупные французские купцы.
Во время длительных итальянских войн (1494—1559) одной
из труднейших задач всех французских военных и финансовых
деятелей было добывание крупных сумм денег для ведения войны.
Эта задача была тем труднее, что главные денежные центры того
времени были расположены в Нидерландах и финансировали вра¬
гов Франции. Оставался Лион, тоже крупный банковский центр,
но главными кредиторами французской короны там были не Фран¬
цузские, а итальянские и немецкие купцы-банкиры. В 1555—
1558 гг. в Лионе была организована правительством «большая
компания» (grand parti), куда вошли все «денежные люди» го¬
рода. Это была попытка организовать твердый государственный
кредит на выгодных условиях: 10-летний заем из 5%. Сперва он
имел большой успех, и правительство получило за 2 года более
9.5 млн. ливров, но катастрофическое военное поражение Фран¬
ции в 1557 г. привело к подрыву кредитоспособности короны —
платежи по займу были в 1559 г. прекращены.51
Во время гражданских войн Лион оказался ареной ожесточен¬
ной междоусобицы, сопровождавшейся изгнаниями из города и
конфискациями имущества многих богачей, в том числе и ино¬
странных банкиров. В итоге к концу XVI в. те из них, что оста¬
лись, натурализовались во Франции и не представляли для Фран¬
цузских купцов таких опасных конкурентов, как прежде. на¬
чалу XVII в. в самом Париже действовала достаточно сильная
группа «денежных людей», разбогатевших на откупах косвенных
налогов, рент, продаж новых должностей и т. п. Они предостав¬
ляли правительству займы и обладали на это настоящей, хотя и
пеофициальной, монополией. Не имея уже никаких связей с тор¬
гово-промышленной деятельностью, они в то же время все более
тесно смыкались с аппаратом финансового управления^. История
огромных займов в военные годы, чудовищно деформировавших
бюджет в интересующий нас период, не может быть проанализи¬
рована без учета этих качеств кредиторов французского прави¬
тельства.
4 Wolfe М. Op. cit,, р. 109—113.
5 А. Д. Дюблицская
65

В 1604 г. Сюлли впервые ввел систему единого откупа (bail
general) косвенных налогов (эд). Габель и раньше собиралась
путем сдачи ее на общий откуп, но по разным территориям (в за¬
висимости от привилегий). Многие доходы с домена тоже сбы¬
вались на откуп. Однако, чтобы стать крупным откупщиком, не¬
обходимо было уже обладать солидными средствами, представить
залог, иметь поручителей и т. д.52 Поэтому само становление этой
социальной группы происходило в среде, в той или иной мере
связанной с финансовым управлением, а не только с торговлей.
Операции по крупным откупам были связаны с большим риском,
но в случае удачи приносили и очень большие доходы/ Капиталы
откупщиков, выступавших обычно компаниями, являлись глав¬
ным источником для правительственных займов.
i Откупщик взимал налоги и различные сборы при помощи
своего аппарата, но он же оплачивал из собранных сумм те статьи
местных расходов (charges), которые полагались по бюджетному
расписанию, тем самым соприкасаясь с деятельностью финансо¬
вого управления. Главное же заключалось в том, что при господ¬
стве продажности должностей они могли купить — и покупали —
любую должность в этом ведомстве. Поэтому откупщики были,
как правило, также и чиновниками. Французское правительство
получало кредит не от посторонних ему частных лиц, но от чле¬
нов своего финансового аппарата, и это во многих отношениях
облегчало ему задачу размещения займов. \
Доходы откупщиков складывались из разницы между суммой
откупа и суммой, собранной с налогоплательщиков. Разумеется,
сумма откупа назначалась с учетом реальных поступлений от на¬
лога (или, например, от полетты), но откупщик прилагал массу
усилий для увеличения этой разницы за весь срок своего откупа,
дававшегося обычно на 6—9 лет/ Цифровой материал известных
в настоящее время источников пока еще очень скуден, чтобы
можно было вычислить сколько бы то ни было показательные
итоги деятельности откупщиков. Вероятно, прибыль бывала
сперва большей, затем, при следующих договорах, она так или
иначе выравнивалась отчасти в результате конкуренции со сто¬
роны других откупщиков, отчасти — повышения цены казной.
Победивший на торгах откупщик должен был при оформлении
договора предоставить казне значительный аванс в счет будущих
платежей по откупу. Но при тяжелом положении финансов с от¬
купщиков требовали полной уплаты платежей сверх внесенного
аванса, который превращался, таким образом, в принудительный
заем.
"‘“''Доход кредитора от предоставляемого займа заключался в про¬
центах, уплачивавшихся казною Вот тут и начинались затрудне¬
ния, так как этот процент не мог превышать законной ставки
62 См.: JI го б л и п с к а я А. Д. Фрапцузский абсолютизм..с. 247—254.
№

в 5.5%. При благоприятных для правительства обстоятельствах*
т. е. главным образом в мирные годы, займы были обычно не¬
велики и заключались под законные проценты. Но как только
из-за внутренних волнений или в связи с внешней войной об¬
становка изменялась, займы становились более «дорогими», т. е.
заключались под более высокие, «незаконные» проценты. До¬
ходы кредиторов росли. \ В той мере, в какой откупщик и госу¬
дарственный кредитор совмещались в одном лице, чей совокуп¬
ный доход складывался из дохода от откупа в сочетании с вы¬
соким процентом по предоставленному займу, правительство
извлекало себе часть этого дохода в принудительном порядке, дей¬
ствуя тем же способом, как при продлении полетты. Но по¬
скольку то же лицо было и чиновником финансового ведомства,
оно платило и все займы и сборы, связанные с полеттой. В итоге
государственные кредиторы были связаны с государством не
только благодаря данному аспекту своей деятельности, они во
многом и зависели от него. Но в свою очередь и правительство
было очень заинтересовано в получении от них денег, особенно
во время войны.
Вопросы как о причине подобной взаимосвязи, так и о ее
результатах представляют значительный интерес и рассматри¬
ваются в настоящее время главным образом для истории 1650—
1680-х годов.53 По интересующему нас периоду источники очень
скудны и не позволяют пока делать какие-либо конкретные об^
общения. Можно лишь сказать, что в ту пору во Франции си¬
стема государственного кредитования еще складывалась, что
из-за впешней войны перед правительством были почти совсем
закрыты заграничные источники кредита и страна имела лишь
ограниченный приток драгоценных металлов. Поэтому меры при¬
нуждения в такой сфере, где они, казалось бы, противоречат
самой ее природе, могут быть объяснены подобной обстановкой.
Насколько можно судить, ссужаемый правительству капитал
складывался пе только из личных состояний богатых «финанси¬
стов»: в нем наличествовали деньги как его компаньонов, так и
членов семьи и посторонних лиц. В значительной мере это был
совокупный капитал многих, уязвимый в силу различных эконо¬
мических и политических причин. Владение должностью пред¬
ставляло и для откупщика, и для кредитора надежную гаран¬
тию. Это было выгодное помещение денег, своего рода резерв,
который легко можно было реализовать при необходимости, про¬
дав должность. Поэтому все «денежные люди» стремились при¬
обрести высшие и самые дорогие должности финансового ве¬
домства.
53 См.: Dent J. Op. cit.; Dessert D. et Journet J.-L. Le lobby Colbert:
un royaume ou une affaire de famille? — Annales E. S. C., 1975, № 5,
p. 1303—1336; Люблинская А. Д. Французский абсолютизм
с. 230 сл. '' *’
5*
67

Занимая места в государственном аппарате, кредиторы полу¬
чали возможность если не совсем избегнуть контроля, то во вся¬
ком случае смягчить жесткий контроль над своей деятельностью.
Отчетность Главного казначейства всегда была сложна и запу¬
тана до крайности. Нужна была недюжинная энергия и компе¬
тенция Сюлли, чтобы в ней разобраться и навести полный по¬
рядок,54 но после его отставки все сюринтенданты жаловались
на трудности, связанные с запутанностью отчетов.
Главное же заключалось даже не в этом. Государственный
долг имел во Франции несколько форм. Ренты были его безлич¬
ной и, добавим, наиболее длительной формой, но они «улавли¬
вали» преимущественно сбережения и какие-либо целевые части
любых состояний — приданое, вдовьи доли, вклады и т. п. Вы¬
пуск рент был сравнительно ограниченным — необходимо было
считаться с их рыночной стоимостью.
Продажность и наследственность должностей являлись фор¬
мой долга с гораздо более весомым денежным эффектом. Про¬
дажа новых должностей изымала в казну не только часть со¬
стояний чиновничьих семей для устройства младших сыновей,
по зачастую и деньги чисто буржуазного происхождения. Вла¬
дение и наследственность должностей, передававшихся обычно
старшим сыновьям, облагались, как было показано, полеттой,
т. е. казна изымала часть дохода от должности. Во всех слу¬
чаях это был своего рода налог на профессиональную деятель¬
ность, во многом аналогичный налогу на профессиональную дея¬
тельность цехового мастера, покупавшего «патент» (т. е. коро¬
левскую грамоту на право занятия своим ремеслом). В какой
мере институтом продажности должностей «омертвлялся» тор¬
гово-промышленный капитал, приносимый новыми чиновни¬
ками — выходцами из буржуазных семей? Конкретно ответить
на этот вопрос пока не представляется возможным для интере¬
сующего нас периода.55 Все же вероятно, что в то время новые
должности и еще пе слишком тяжелая полетта (до 1635 г.) при¬
влекали накопления также и буржуазных семей, особенно для
провинциальных должностей среднего ранга. Тем самым данная
форма государственного долга имела не внесословный характер,
присущий рентам, но обладала двойственным социальным аспек¬
том, включавшим высшие и средние слои нового дворянства
(«дворянства мантии») 56 и известную часть буржуазии, приоб¬
щавшейся к этим слоям благодаря покупаемым должностям.
Каковы же были источники, питавшие откупа и займы, пре¬
доставляемые «финансистами» (financiers), т. е. откупщиками-
кредиторами, чиновниками? Для ответа на этот вопрос уже не-
54 В и i s s е г е t D. Op. cit., p. 56—73.
55 В верховных судах столицы и провинций чиновничество образовало
в последние полтора века старого порядка почти замкнутую касту.
56 JIю б линская А. Д. Франция в начале XVII в., с. 56—74.
68

достаточно приведенных выше соображений о совокупности их
капиталов, складывавшихся порой из многих долей. Ясно, что
сами они в изучаемые годы не имели уже касательства к торго¬
во-промышленной деятельности в том смысле, что не занимались
ею и не извлекали из нее доходов.57 Их капиталы росли преиму¬
щественно за счет откупов и, насколько можно судить, не¬
медленно вкладывались либо в другие откупа, либо в займы
правительству. Успех деятельности подобных «финансистов» ко¬
ренился в большой степени в быстрой (по тем временам) обора¬
чиваемости их капиталов. Эти деньги циркулировали в той же
сфере, где и концентрировались. , _
Нужда правительства в откупах и в займах была далеко не
одинакова в мирные или в военные годы. При сбалансированном
бюджете мирного времени «обычные доходы», включая поступ¬
ления с выкупленного домена, составляли такую солидную основу
(тому примерами служат соответствующие бюджеты Сюлли и
Кольбера), что не было насущной необходимости часто обра¬
щаться к займам, а цену откупов можно было держать на вы¬
соком уровне. Но такие бюджеты совершенно не годились- для
военного времени, когда не только расходы быстро возрастали
в несколько раз, но экстренно бывали необходимы очень круп¬
ные суммы. В обстановке, когда займы — быстрые и краткосроч¬
ные — решали порой судьбу если не кампании, то больших
участков фронта или крепости, кредит становился абсолютно не¬
обходимым, но и чрезвычайно дорогим. Так, в 1639 г. заем на
5 млн. ливров был заключен из 37%, а в 1640 г. четыре займа
па общую сумму 14 млн. 400 тыс. ливров: два из 33.3%, один
из 38% и один из 49.4%.58 Общие суммы займов за 1640—
1642 гг. дают представления не только об их огромных разме¬
рах, но и о числе участвовавших в этих операциях «финанси¬
стов»: 1640 г. — 36189 тыс. ливров по 62 контрактам; 1641 г. —
35 620 тыс. по 58 контрактам; 1642 г. — 25 564 тыс. по 40 кон¬
трактам.59
Ришелье очень точно выразил правительственную точку зре¬
ния на этих кредиторов, назвав их «особой группой, для госу¬
дарства убыточной, но необходимой».60 Во время войны прихо¬
дилось платить им колоссальные проценты, но в послевоенные
периоды и в процессе оздоровления бюджета в распоряжении
правительства имелось средство пересмотреть слишком невыгод¬
ные займы и вообще проверить (в той мере, в какой это было
57 Правительство обычно обязывало их подписываться на акции колониаль¬
ных торговых компаний, но они не принимали в них активного уча¬
стия, да и сами компании тех лет бывали неудачны и недолговечны.
58 Bonney R. The secret expenses of Richelieu and Mazarin, 1624—1661. —
Engl, hist., rev., 1976, № CCCLXI, p. 830, n. 4.
G9 Ibid., n. 3.
co Richelieu A.-J. du Plessis, Cardinal de. Testament politique. Ed.
L. Andre. Paris, 1947, p. 250.
69

возможно) деятельность откупщиков н государственных креди¬
торов. Оно назначало для этого особую судебную комиссию
(Chambre de justice), присуждавшую привлеченных лиц к уплате
штрафов, что и было ее главной целью; иногда отдельным лицам
выносились и более суровые приговоры. После этого комиссия
прекращала свою деятельность, кто-либо из откупщиков брал
на откуп взимание наложенных ею штрафов, и казна разом по¬
лучала очень крупную сумму, в какой-то, мере возмещавшую
ущерб, понесенный от высоких процентов по займам и от зло¬
употреблений.
г При Сюлли такая комиссия действовала в 1604—1606 гг.,61
затем была учреждена в 1623 г. после окончания гражданской
войны 1614—1620 гг. и походов против гугенотов в 1621 —
1622 гг.62 Следующая относится уже только к 1661 г., т. е. после
Пиренейского мира 1659 г. и ареста сюринтенданта Фуке, когда
Кольбер прибегнул к этой мере для возмещения огромного
ущерба, понесенного казной за долгие годы внешней войны и
Фронды. Последняя из подобных судебных комиссий заседала
в 1716 г., после тяжелейших войн конца правления Людо¬
вика XIV.
Таким образом, экстраординарные проценты по займам во¬
енных лет погашались (хотя бы частично) тоже экстраординар¬
ными методами при помощи судебных разбирательств, в которых
истцом выступало государство и судили назначенные королем
лица. Вряд ли нужны дополнительные аргументы для доказа¬
тельства положения об отсутствии настоящей системы нацио¬
нального государственного кредита.
Во всех слоях общества «финансисты» пользовались самой
дурной репутацией. Не было во французском языке ругательств,
которые не прилагались бы к ним в публицистике эпохи, вообще
очень свободной в своих выражениях. Число направленных про¬
тив них памфлетов бывало особенно велико во время заседаний
судебных комиссий, когда общественное мнение было возбуж¬
дено.63 Ненависть имела прочные корни и яркую социальную
окраску. Можно сказать, что ненависть народа к сборщикам на¬
логов ничуть не моложе самих налогов. Сборщшш являлись их
персонификацией в несравненно большей степени, чем государь,
не говоря уже об отвлеченном понятии государства. Разумеется,
вся сложная машина государственного финансирования и креди¬
тования оставалась для народа скрытой. Но он отчетливо пони
мал, что главным источником государственных доходов является
непомерное увеличение именно его, народа, податного бремени.
При вызванном войной непосильном росте налогов в 1630—
1642 гг. народные антиналоговые волнения и восстания в го¬
61 Les papiers de Sully..p. 68.
62 Люблинская А. Д. Французский абсолютизм..с. 260.
63 Там же, с. 260—263.
70

родах и селах приняли невиданный доселе размах. Жертвами
народного гнева становились, как правило^ агенты фиска и от¬
купщики. Об отношении к ним зажиточных слоев городского на¬
селения, а также провинциального дворянства речь пойдет
дальше.64 Здесь же следует отметить, что в столичных кругах,
более или менее близких к правительству и Достаточно инфо5ми-
рованны^ПбГ^стйнном, т. е. ^бедственном, положении финансов,
недовольство вызывалось обычно дшдосхатоддым контролем над
отк у пшика мн 1Г1щ^итщ)ами, стремившимися до предела йспо'ль-
зовать критическую для правительства ситуациюПи^пблЗГЧитБ~Т1аи-
высшие проценты.
* * *
Анализ доходной части бюджета необходимо закончить крат¬
ким перечнем статей, фигурирующих в таблицах, которые со¬
ставлены на основе таблиц Малле (см. главу 2).
Талъя,-поступавщая с основной территории (pays d’elections),
т. е. из J50 первичных податных округов (elections), где она
собирал я сь корол евскими_-1шго(жникамй (elus), и поступала
Ц 18 крупттип^юродон,—явлдщпихся центрами «генеральств» (ge-
neralites), в основном совпадающих ЗПН1Товишщяшг~'(Т Иль-де-
Франсе их ^-^ормнндии^~^^ДоХодь1 от
тальи в 1630—1642 гг. по отдельным провинциям см. в табл. 15.
Провинции со штатами, т. е. общая сумма доходов,66 посту¬
павших из прощшцищлшевщих^ а именно:
БретаньГЪургундия, Лангедок, Прованс и в 1634—1638 jr. Ло¬
тарингия* Тш'в'гё налоги взимались аппаратом штатов. Доходы
от провинций со штатами см. в табл. 16.
Талъон, т. е. особая добавка к талъе, взималась по всей стране
и поэтому везде выделяется в отдельную статыо.
Леса, доход от эксплуатации которых поступал прямо
в казну._
Откупа (fermes). ,дюсвеннь1х_ налогов, домениальных дохо¬
дов, внутренних ж внешних таможенных пошлин, различных
сборов^ и т. д. В таблицах Малле эта статья расчленена на
12 частей (главным образом по территориальному признаку);
в наших таблицах опи объединены в 5 частях: но всей стране —
домен, габель и эд, все таможенные пошлины, сборы с Парижа
и Руана (со скота, пригоняемого на бойни).
Случайные доходы (parties casuelles), т. е. поступления
от полетты и связанных с ней принудительных займов с чи¬
новников.
Экстраординарные доходы, т. е. выпуск рент, продажа но¬
вых должностей и займы. Расчленить эту статью не представ¬
ляется возможным, так как у Малле она дана лишь в целом.
64 См. ниже, главу 3.
65 У Малле эта статья называется «recettes generates des pays d’6Iections».
г,° У Малле эта статья называется «recettes generales des pays d’etats».
71

Расходы
В противоположность доходной части бюджета его расходная
часть не требует историчШшго^введения и может быть пред¬
ставлена в статистическом плане. Кроме того, ее лучше не за¬
кончить перечнем отдельных статей, но, наоборот, начать с этого
перечня, тем более что ^„составляющих ее элементов уклады-
дцуотся JBJI-Очень неравных между~собои статей^
1) Двор. Расходы-ла него, естественно, занимают первое ме-
Что в росписи бюджета и состоят из 15 статей, по которым опла-
чивались-JBce траты на cone]^a55e--j^nfionnT~Jero семьи, придвор¬
ного штата, Совета, губернаторов и по охране. статью
занесены расходы на постройки (batiments), в те годы„неболь-
шие, и содержание королевской гвардии (troupes de la maison
7fu гоу),^дШГКШгьКуг;~она несла также и придворную службу (не-
изменная^за все годы сумма 227 ~тыс^ливров). 2) Военные рас¬
ходы. В эту статью включены 5 статей: расходы на армию, ар¬
тиллерию, крепости, флот (галеры в Средиземном моде и парус¬
ные суда в Атлантическом океане и т. д.) и плата швейцар¬
ским кантонам (Ligues Suisses) длялайма-а^т-рядов- швейцарской
пехоты. 3) Пенсии и дары. 4) Посольства, равно как и 5) до¬
рогими мосты, сохранены в качестве отдельных 'статей. 6) Пла-
тё'Шь наличными, т. “е."”«расходы и вознаграждения наличными
ценБгямхг»—(dBpenses*~et gratifications par~~comptants), именова¬
лись обьгчно просто «наличными)) (comptants). Эта нер^счленен-
Ёгая статья включала расходы секретного характера, что не озиа-
чало^их'полного освобождения от. отчетности или изъятия из-
^под~1шнтрбля Счетной палаты, но сильно затрудняло и замед-
Ддло обе^операции. Реальное содержание этой статьи необходимо
пояснить.
Во-первых, по этой статье оплачивались расходы на действи¬
тельно секретные' цели: субсидии правительствам (но также и
правителям, и министрам) <;оюзных с Францией государств, рав¬
ного рода дипломатические акции, жалованье и-подарки осведо¬
мителям всех рангов и т. д. Так, в 1598—1610 гг. немалые рас¬
ходы по этой статье составляли субсидии, предоставленные Гол¬
ландии.67 Несомненно, что Ришелье тратил деньги по этой статье
на подобного рода цели. Но по ней же проходили дары и иного
рода, например фавориткам Генриха IV. йместе с тем одним из
назначений «наличных» являлась уплата нелегальных процентов
по срочным (в особенности краткосрочным) займам. Секретность
этих расходов имела иной характер: они не были засекречены
в прямом смысле слова, как субсидии, или не подлежали
огласке как подарки. Наоборот, о повышенных процентах в сто¬
личных кругах было известно достаточно широко, но эти све-
67 Buisseret D. Op. cit., p. 82.
72

Дений, насколько можно судить по публицистике, не были точ¬
ными.68
Для анализа внутреннего состава этой статьи имеются дан¬
ные за 1654 г. и 1657 г.: оплата нелегальных процентов достигла
тогда 67% и 79%. Но то было тяжелейшее время после разрухи
пятилетней гражданской войны и годы напряженных военных
усилий, когда к очень высоким процентам новых займов добав¬
лялись еще старые долги аналогичного типа. К 1630—1642 гг,
еще нельзя приложить такой мрачной характеристики, хотя об¬
становка сильно ухудшилась начиная с 1635 г. Что касается
состава статьи, то для этих лечмв нашем распоряжении нет в на¬
стоящее время никакюГцйфр. Однако .можно, предположить, что
дары лдлногсихарактера составляли небольшую часты_(Ришелье
им^^свое^чень-Водьшоё состояние), но зато^ субсидии разного
родя играли большую—роль. Некоторые сведения позволяют счи¬
тать, что, поскольку нелегальные проценты по займам достигли
в 1639—1640 гг. огромных размеров,69 оплата их стала погло¬
щать все большую и большую часть «наличных» платежей
Г8 События начала Фронды (1648 г.) подтверждают, что цифры бюджета и
его дефицита держались в секрете.
'В о II п е у R. Op. cit., р. 827.

Глава 2
ФИНАНСЫ В 1630-1642 гг.
Бюджеты
Таблицы бюджетов за 13 лет, из которых состоит настоящий
раздел, составлены по данным, имеющимся в труде Малле.1 Они
содержат суммы, реально поступившие в Казначейство (reve-
nans bons), без учета платежей (charges) на местные нужды (см.
выше, с. 37). Для 1635—1640 гг. имеются также и цифры общих
сумм «обычных доходов», содержащиеся в рукописных источни¬
ках.2 Именно они отражают фактически существовавший налого¬
вый гнет и поэтому представляют первостепенную важность.
Таблицы снабжены примечаниями, в которых указаны важ¬
нейшие события внешней — военной и дипломатической истории,
поскольку они, как правило, самым непосредственным образом
отражались на бюджете. В 1630—1635 гг. это были очень значи¬
тельные субсидии союзникам Франции по антигабсбургской коа¬
лиции (Швеции, Голландии, германским князьям, итальянским
государствам и т. д.) и оплата военных расходов в связи с от¬
дельными походами французских войск в Северную Италию и
в Западную Германию и оккупирование там некоторых областей.
После 1635 г., когда Франция открыто вступила в Тридцатилет¬
нюю войну, военные события и дипломатические акции обуслов¬
ливали максимум расходов.
Из фактов внутренней истории отмечены лишь те крупные по¬
литические события, которые, вызывая ту или иную группировку
1 М а 11 е t [J. R.]. Coinptes-rendus de radministralion des finances du
royaume de France... A Londres et se trouve a Paris, [1789].
2 Речь идет о 4 рукописях Национальной библиотеки в Париже и одной
рукописи Гос. Публичной библиотеки им. Салтыкова-Щедрина. Подробно
о них см. ниже.
74

сил в правительственных кругах, оказывались связанными с об¬
щей предвоенной, а затем и военной обстановкой и влияли тем
или иным способом на бюджет.
В цифрах доходной и расходной части бюджета пояснены бо¬
лее или менее значительные изменения по сравнению с преды¬
дущим годом и их причины, если это можно установить.
Перечислены крупные антиналоговые восстания в городах и
сельских местностях, являвшиеся реакцией на увелотение старых
налогов или на введение новых.
После таблиц 1 —14 следуют таблица 15, показывающая рас¬
пределение тальи по 14 провинциям с податными округами, и
таблица 16, содержащая цифры налоговых поступлений по 4 про¬
винциям со штатами; в 1634—1637 гг. в их число включалась ок¬
купированная Францией Лотарингия.
Таблица 1
1630 год
Доходы Расходы
Талья
7464 *
Двор
6249
Провинции
со штатами
1659
Военные расходы
23243
Тальон
2094
Пенсии
3067
Леса
551
Посольства
335
Откупа:
6513
Дороги и мосты
381
домен
246
Платежи наличными
8637
габель
1599
эд
1865
Всего
41912
пошлины
2786
сборы
17
Случайные
доходы
18917
Экстраординарные доходы 5606
Всего 42804
* Здесь и далее в таблицах суммы даны в тысячах ливров с округле¬
нием до 1 тыс. ливров.
** По другим, данным, общая сумма расходов равнялась 41 224 тыс.
ливров, а платежи наличными составляли 6331 тыс. (В о n п е у R.
The secret expenses of Richelieu and Mazarin, 1624—1661. — Engl,
hist, rev., 1976, № CCCLXI, p. 828, n. 6).
Бюджет 1630 г. необходимо сравнить не только с предыдущим годом,
по со всем предшествующим трехлетием — это ярче выявит его черты.
В 1627—1629 гг. положение союзников Франции по антигабсбургской коа¬
лиции ухудшилось. В 1627 г. главнокомандующий имперскими войсками
Валленштейн и военный глава Лиги католических князей Тилли захва¬
тили Бранденбург, Померанию, Голштинию. Чехия была объявлена наслед¬
ственным Габсбургским и только католическим владением. В 1628 г. власть
императора в Северной Германии была расширена и Валленштейн назна¬
чен адмиралом Балтийского моря. В 1629 г. Дания была вынуждена выйти
из войны и заключить мир с императором. В Северной Италии обстановка
настолько обострилась, что Франция отправила туда войска, чтобы защи¬
тить права своего союзника герцога Мантуанского.
На эти же годы приходится последний этап ликвидации правитель¬
ством гугенотского «государства в государстве» — осада и взятие Ларо-
75

шели (29 октября 1628 г.), окончательное подчинение гугенотских областей
на Юге («эдикт милости» в Але 16 июня 1629 г.).°
Субсидии союзникам и военные расходы потребовали значительных
средств. Ниже приводим краткие сведения, указывая в доходах суммы
«обычных», «случайных», «экстраординарных» доходов и их общий итог,
а в расходах — только суммы военных расходов, платежи наличными,
а также общий итог расходов за год.
1627
1628
1629
Доходы:
обычные
случайные
экстраординарные
13286
17329
8773
17443
11303
12969
18802
17091
19527
Всего
39388
41715
55420
Военные расходы
Платежи наличными
14673
12935
20366
11040
18494
24435
Итого
38476
41851
54641
Финансирование воепных кампаний 1628—1629 гг. было осуществлено
главным образом за счет займов, достигших небывалой до того суммы
в 19 527 тыс.; этот огромный долг объясняет и сумму платежей паличпыми
24 435 тыс. ливров, но в ней несомненно присутствуют очень большие суб¬
сидии союзникам, в особенности Швеции. Раскрыть точное соотношение
частей этой статьи пока не представляется возможным.
В 1630 г. был осуществлен новый успешный поход французского войска
в Северную Италию и в итоге закреплены за Францией некоторые важ¬
ные стратегические пункты в Пьемонте и утверждено владение Мантуей
за герцогом Невером. В том же году начались блестящие успехи Густава-
Адольфа в Северной Германии, а Валленштейн был отставлен.
Давно назревавший конфликт между Ришелье, с одной стороны, и
канцлером Марильяком, опиравшимся па Марию Медичи и на так назы¬
ваемую «партию святош», принял острые формы во время тяжелой бо¬
лезни короля и закончился (10 ноября) полной победой кардинала. Речь
шла о самой важной проблеме — об основной линии внешней политики
Франции во все более разгоравшейся европейской войне fi Марильяк от¬
стаивал необходимость политики невмешательства и даже союза с Испа¬
нией. Ришелье считал такое направление невозможным (хотя порой за¬
ключал некоторые частные договоры с Испанией в связи с военными
событиями в Италии), исходя из коренных национальных интересов Фран¬
ции. Вместе с тем он всячески оттягивал открытое вступление в войну,
стремясь оказывать воздействие на ее ход при помощи субсидий союзни¬
кам. Лишь при самых пеотложных обстоятельствах он предпринимал ре¬
шительные шаги, отправляя войска для запятая той или иной территории
либо крепости. Победа над гугенотами в 1628—1629 гг. развязала ему руки
для антигабсбургской внешней политики. Для нее требовались очень боль¬
шие средства, и нужно было соответственно строить бюджет.
В начале 1627 г. Ришелье предложил ассамблее нотаблей (собрав¬
шейся еще в 1626 г.) проект финансовой реформы — выкуп в течение
6 лет заложенного домена при помощи особо выделеппого для этой цели
о Люблинская А. Д. Французский абсолютизм в первой трети XVII в.
М.—Л., 1965, с. 223—229.
б Pages G. Autour du «grand orage», Richelieu et Marillac, deux politi-
ques. — Rev. hist., 1937, t. 179, p. 63—97.
70

оборотного фонда. Собрание отвергло проект, и финансовая реформа не
была осуществлена.
В конце 1629 г. было подготовлено решение о введении податных окру¬
гов (elections) в юго-восточных провинциях со штатами. Такие меры пра¬
вительство постепенно осуществляло и в отдельных областях Гиенй. Ре¬
форма позволила бы передать раскладку и сбор тальи в руки королевского
аппарата и несколько уменьшить диспропорцию между обложением тальей
основной части страны (см. табл. 15) и провинций со штатами (см.
табл. 16). В 1630 г. это мероприятие было осуществлено и вызвало вос¬
стания в главных городах провинций: Дижоне (Бургундия), Эксе (Про¬
ванс) и Гренобле (Дофине).
Таблица 2
1631 год
Доходы
Расходы
Талья
7324 Двор
5883
Провинции
со штатами
1401 Военные расходы
15270
Тальон
1372 Пенсии
3383
Леса
509 Посольства
260
Откупа:
7331 Дороги и мосты
23
домен
405
Платежи наличными
14650
габель
869
ЭД
2332
Всего
39469
пошлины
3124
сборы
601
Случайные доходы 17228
Экстраординарные доходы 5710
Всего 40875
В мае 1631 г. Тилли, военачальник войск Лиги католических князей,
взял и разорил Магдебург, что привело к новому этапу ожесточенной
борьбы в Германии, но блестящая победа Густава-Адольфа над Тилли под
Лейпцигом (17 сентября) обеспечила перевес всей антигабсбургской коа¬
лиции.
Ришелье достиг значительных дипломатических успехов, заключив союз-
пые договоры со Швецией и с Баварией, а также уладив конфликт с Испа¬
нией в Северной Италии. Все это сопровождалось предоставлением союз¬
никам крупных субсидий — отсюда большие расходы по статье платежей
наличными. Военные расходы сократились на 8 млн., большая сумма
(3 млн.) была истрачена на флот.
Доходная часть бюджета показывает несущественные изменения по
отдельным статьям, но в целом бюджет оказался на 2 млн. меньше, чем
в предыдущем году. На табл. 16 видно увеличение вдвое налогообложе¬
ния в Бургундии, как следствие восстапия в Дижопе в 1630 г. (см. об этом
главу 3).
К таблице 3.
В 1632 г. победы Густава-Адольфа и смерть Тилли сохранили преобла¬
дание союза протестантских князей, но продвижение шведской армии в За¬
падную Германию начало вызывать опасения Ришелье, тем более что гер¬
цог Лотарингский вел двойную политику. В конце 1631 г. Мария Медичи,
а вскоре и наследник престола Гастон Орлеанский (брат бездетного Людо¬
вика XIII) бежали к испанцам (на территорию Испанских Нидерландов).
Гастон женился на принцессе Лотарингской и собирал военные силы для
вторжения во Францию. Французская армия вступила в Лотарингию,
и герцог был вынужден подписать тяжелые условия договора. Смерть Гу¬
става-Адольфа в битве при Лготцепе (10 ноября) лишила аитигабсбург-
скую коалицию ее военного вождя и крупного дипломата*
7?

Таблица 3
1632
год
Доходы
Расходы
Талья
6721
Двор
4567
Провинции
со штатами
1653
Военные расходы
18875
Тальон
1116
Пенсии
3362
Леса
380
Посольства
460
Откупа:
8744
Дороги и мосты
52
домен
186
Платежи наличными
29753
габель
1603
ЭД
2719
Всего
57069
пошлины
3533
сборы
703
Случайные
доходы
28231
Экстраординарные доходы
10419
Всего 57264
Губернатор Лангедока герцог Монморанси попытался использовать об¬
щее недовольство налоговыми тяготами и поднял восстание, двинувшись
на соединение с отрядами Гастона Орлеанского. Они были разбиты, и Мон¬
моранси казнен.
Сильное увеличение (на 10 млн.) случайных доходов и возросшая вдвое
цифра займов (10 млн. против 5) показывают источники финансирования
военных действий в Лотарингии и Лангедоке. Платежи наличными воз¬
росли вдвое; возможно, что немалую часть их составили пенсии и дары,
розданные приверженцам Марии Медичи и Гастона Орлеанского, чтобы
склонить их на сторону правительства. Расходы на двор сократились па
1 млн. 300 тыс. из-за отсутствия трат на содержание «домов» Марии Ме¬
дичи и Гастона.
Таблица 4
1633 год
Расходы
8301 Двор 4004
3873 Военные расходы 19835
1755 Пенсии 3392
670 Посольства 279
9886 Дороги и мосты 39
Платежи наличными 39417
Всего 66966 *
36855
10656
Всего 71996
* По другим данным, общая сумма расходов составляда 65 228 тыс.,
а платежи наличными — 22 687 тыс. ливров (В о n п е у R. Op. cit.,
р. 828, п. 6).
Смерть Густава-Адольфа заставила воюющие стороны несколько пере¬
группировать силы. Ришелье поддерживал создание Гейльбронской лиги,
объединившей военные действия Швеции (правительство возглавил канц¬
лер Оксеншерна) и протестантских князей Южной Германии. Главнокоман-
78
Доходы
Талья
Провинции со штатами
Тальон
Леса
Откупа:
домен
738
габель
5143
ЭД
1269
пошлины
2520
сборы
216
Случайные доходы
Экстраординарные доходы

дующий имперской армией Валленштейн вел секретные переговоры
с Францией, Швецией и Саксонией. Лотарингия была полностью оккупи¬
рована французскими войсками, поэтому военные расходы держались на
прежнем уровне, а платежи наличными выросли на 10 млн.
В доходной части бюджета следует отметить резкое увеличение суммь^
поступившей из провинций со штатами: 3873 тыс. против 1653 тыс.
в 1632 г. Это было достигпуто за счет более чем троекратного роста нало¬
гов в Лангедоке и девятикратного в Провансе (см. табл. 16). Таким пу¬
тем провинции откупились от введения у них системы податных округов.
О росте случайных доходов на 10 млн. см. примечание к бюджету"
1634 г.
В 1633 г. были волнения в Лангедоке, Гиени, Пуату.
Таблица 5
1634 год
Дохода Расходы
Талья
7184 Двор
5860
Провинции со штатами
4283 Военные расходы
26457
Тальон
2004 Пенсии
3374
Леса
503 Посольства
339
Откупа:
11130 Дороги и мосты
155
домен
907
Платежи наличными
84377
габель
4135
ЭД
2370
Всего
120562
пошлины 3560
сборы
158
Случайные доходы 28370
Экстраординарные доходы 66687
Всего 120161
Французские войска заняли г. Кольмар — важный стратегический
пункт в Эльзасе, но в целом 1634 г. принес большой успех Габсбургам.
Измена Валленштейна была раскрыта, и он заплатил за нее жизнью.
Победа имперских войск над шведами при Нордлингеие (5—6 сентября)
привела к распаду союза протестантских князей; Бранденбург и Саксония
начали мирные переговоры с императором, и Франция потеряла в Герма¬
нии своих основных союзников. Она усиливала свои позиции среди госу¬
дарств Северной Италии и Северной Европы.
Бюджет 1634 г. приобрел в расходной части черты военного времени,
поскольку фактически Франция уже держала армию за рубежом (в Лота¬
рингии), а после Нордлингена перспектива скорого вступления в войну
стала реальной. В доходной части необходимо отметить снижение каждого
из трех налогов, наиболее тяжело ощущавшихся народом, — тальи, габели
и эд (и соответственно снижения общей суммы откупов). Малле счел
нужным отметить, что король, присутствуя на заседании Парижского пар¬
ламента, объявил о необходимости облегчить податное бремя народа, и что
талья была снижена.®
Главное в бюджете 1634 г. заключается в небывало высокой общей
сумме доходов (120 млп.) и расходов (120 млн.). Малле отнес начало по¬
датного роста уже к 1633 г. и объяснил его следующим образом.
«Начиная с 1613 г. и до 1640 т.6 талья и сборы откупов (droits des
а Mallet [J. R.]. Op. cit., p. 90.
6 В 1611—1612 гг. талья оставалась на уровне 1610 г.
79

iermes) увеличились более чем на 20 млн. в год; часть из них поступала
новым чиновникам, созданным в большом числе, остальное было отчуж¬
дено (аНёпё) на поступления от тальи и габели различными частным
лицам.* Однако, как уже было отмечено, в отчетах Казначейства это зна¬
чительное увеличение отражено недостаточно, ибо деньги туда кв посту¬
пали, а владельцы указанных должностей и сборов получали их всегда
на руки (en ont toujours joui par leurs mains) вплоть до 16^3 г., когда
по эдикту от декабря месяца все [платежи] были сведены к 13 800 тыс.
ливров, а затем по эдикту от февраля 1634 г. упразднены и конвертированы
в 8 млн. рент по талье и 3 млн. рент по габели. Все экстраординарные и
случайные доходы, имеющиеся в отчетах Казначейства, получены именно
от поступлений с этих различных чиновников, от отчуждения сборов на
талью и габель, от податей, взимаемых с откупщиков пошлин, от аванса,
установленного в 1620 г. со всех чиновников королевства за право упла¬
тить полетту, от создания множества разных должностей, от продажи и
перепродажи домена, лесов, канцелярских (greffes) и прочих домениаль¬
ных должностей. Создания [должностей], отчуждения и передачи дали
огромные суммы, истраченные на экстраординарные нужды государства,
вызванные религиозными войнами,д походами в Вальтелину,* взятием
Ларошели, [походами] на перевал и в г. Сузу и в г. Казале,1ж и многими
другими военными событиями, обрушившимися в то время на Францию.
Хотя доходы 1633 и 1634 гг. по видимости больше, чем в непосред¬
ственно предшествовавшие годы, на деле они их не превосходят, ибо это
увеличение обманчиво (fausse finance); частично оно произошло по при¬
чине изданных ордонансов на оплату наличными как разницы в уровне
процента — с 7.1% до 5.5% (du denier 14 au denier 18)* большего коли¬
чества выпущенных в ту пору рент, так и возмещения (remboursement)
отчужденных сборов, каковое возмещение, согласно принятому в Казна¬
чействе порядку, было отражено в его отчетах за эти годы, как если бы
это были поступления наличными деньгами, хотя на самом деле это была
всего лишь простая замена (simple commutation) пользования этими
сборами на ренты, уплачиваемые с поступлений по талье и габели».и
Комментарии Малле разъясняют смысл произведенного в 1634 г. фи¬
нансового мероприятия, но, к сожалению, не дают материала для вычисле¬
ния точной суммы, реально поступившей в Казначейство. Можно лишь
предположить, что цифры группы обычных доходов более или менее соот¬
ветствуют действительности и составляют в целом 25 134 тыс. Статья слу¬
чайных доходов уже в 1632 г. дала более 28 млн., так как, вероятнее всего,
упомянутое Малле «возмещение» (remboursement) пришлось по статье
экстраординарных доходов.
Огромная сумма платежей наличными (84 млн.) настолько превосхо¬
дит не только предыдущие годы, но и все последующие (когда война
значительно увеличила их сумму), что за этой цифрой кроется, очевидно,
какая-то финансовая операция, аналогичная конверсии долгов.
В 1634 г. отмечено волнение в Гиени.
в Речь идет о процентах по рентам, принудительным займам с чиновни¬
ков и о «жалованье», т. е. тоже о процентах со вновь созданных долж¬
ностей. Все они уплачивались из местных поступлений налогов.
* Т. е. эти лица получали их в качестве процентов по предоставленным
ими займам.
6 Речь идет о войнах с гугенотами 1621—1629 гг.
* Долина в Швейцарии, важная в стратегическом отношении.
Города Северной Италии, куда в 1629 г. и в 1630 г. были направлены
французские войска.
3 Проценты в ту пору обозначались термином «денье такое-то», т. е. «та¬
кая-то часть от 100».
u Mallet [J. R.]. Op. cit., p. 227—228.
80

Таблица В
1635 год
Доходы
Ра сходы
Талья
Провинции со штатами
Тальон
Леса
Откупа:
домен 730
5733 Двор
2881 Военные расходы
1615 Пенсии
676 Посольства
7192 Дороги и мосты
Платежи наличными
5733
43017
3717
360
84
15535
габель 3080
эд 937
Всего
68446
пошлины 1639
сборы 806
Случайные доходы 33451
Экстраординарные доходы 156760
Всего
208308
Обстановка в Германии и усиление Габсбургов приняли угрожающий
для Франции характер. Ришелье готовился к открытому вступлению
в войну и возобновил союзные договоры с Голландией и Швецией. Война
была объявлена Испании 19 мая, а 30 мая император подписал в Праге
мир с Саксонией, к которому присоединились остальные князья. В июле
Франция оформила союз с Савойей и Пармой. Военные действия нача¬
лись почти по всей сухопутной границе и обернулись для французских
войск неудачно, попытки захватить Фландрию окончились полным прова¬
лом. Ришелье заключил договор с Бернгардом, князем Саксен-Веймарским,
одним из крупнейших полководцев того времени.
В доходной части бюджета проставлена огромная сумма экстраорди¬
нарных доходов — 156 760 тыс., создающая колоссальный запас почти
в 140 млн. Она тем более удивительна, что общая сумма расходов мало
отличается от 1632 г. и 1633 г. Как бы ни была высока потребность
в деньгах в первый год войны, нужно учесть, что второй год, 1636, ока¬
завшийся действительно самым тяжелым во всех отношениях, все же
не сопровождался подобным скачком экстраординарных доходов. У Малле
эта цифра (156 млн.) фигурирует один раз, в таблице на с. 209, и не со¬
провождена особым комментарием.^ Очевидно, это опечатка (напомним,
что труд Малле был напечатан много позже его смерти), и следует читать
в данной статье 56 760 тыс., а в общем итоге —108 308 тыс. ливров.
Для бюджета 1635 г. имеется дополнительный материал из рукопис¬
ных источников (см. ниже), где приведена общая сумма взысканий по
стране тальи в трех ее формах (тальи в областях с податными округами,
тальи в провинциях со штатами и тальона) — 40 049 тыс. ливров (или
39 649 тыс. по другим данным). Иными словами, в Казначейство поступала
а Комментируя бюджет 1635 г., Малле пишет о большом числе фискальных
эдиктов, которые Парижский парламент регистрировал лишь под силь¬
ным давлением правительства. Бордосский парламент отказал в их ре¬
гистрации, и в Бордо вспыхнуло восстание против налога на вино, пар¬
ламент в Тулузе издал постановление о запрещении взимать новые
налоги. 12 декабря король явился в Парижский парламент, чтобы заре¬
гистрировать эдикты о создании новых должностей, по сему поводу
в парламенте были произнесены речи против подобных способов отяго¬
щения народа. Но кардиналу Ришелье нужны были деньги, и он запро¬
сил 4 млн. у духовенства (Mallet [J. R.]. Op. cit., p. 90—91). Эти
сведения не могут объяснить цифру 156 млн.
f5 А. Д. Люблинская
81

Примерно четверть собранной во Франции тальи (10 229 тыс.); остальные
деньги тратились на местах не столько на оплату военно-бюрократического
аппарата как такового, сколько на оплату процентов по бесчисленным
займам у чиновников, откупщиков, рантье, держателей домениальных иму-
ществ и т. д.
Необходимо отметить резкое падение поступлений по эд: с 2370 тыс.
в 1634 г. до 937 тыс. — это следствие антиналогового восстания в Гиетш.
Таблица 7
1636 год
Доходы Расходы
Талья
7759
Двор
5657
Провинции
со штатами
2856
Военные расходы
34276
Тальон
1573
Пенсии
3513
Леса
624
Посольства
333
Откупа:
10659 Дороги и мосты
43
домен
1268
Платежи наличными
65768
габель
4487
эд
1147
Всего
109590*
пошлины 3489
сборы
268
Случайные доходы 28847
Экстраординарные доходы 56399
Всего 108717
* По другим данным, общая сумма расходов составила 108 799 т. л.,
а платежи наличными — 31 247 гыс. (Bonney R. Op. cit., р. 829,
п. 1).
1636 год, «год Корби», был самым тяжелым за время войны. Импера¬
тор объявил Франции войну, испано-имперские войска повели наступле¬
ние на всех фронтах. На Северо-Востоке была взята важная крепость
Корби и открыта дорога на Париж (с парижских стен видны были огни
бивуаков испанской армии). Имперские войска вторглись в Бургундию и
осадили Сен-Жан-де-Лон. Испанцы захватили Леринские острова у побе¬
режья Прованса и Сен-Жан-де-Люз в Пиренеях. Положение несколько
исправилось в пользу антигабсбургской коалиции лишь в конце года,
когда была отвоевана Корби и очищена от врага вся Пикардия, а шведы
разбили имперцев при Витстоке.
Приближение испанских войск к Парижу вызвало мобилизацию всех
сил и оплату набранных отрядов городами и корпорациями. Парижский
парламент постановил произвести оплату 2500 пехотинцев, Счетная па¬
лата — 400, канцлер и сюринтендапты — 500, духовенство — 800, Универ¬
ситет — 400, город Париж — 6500, города между Парижем и Блуа — 10 500,
города и бурги в окрестностях столицы — 4500. Таким образом, оплата
этих 27 200 солдат не вошла в статью военных расходов. Стремясь обра¬
тить все доходы на военные нужды, правительство запретило производить
местные отчисления из собранных налогов на оплату рент и процентов
по займам (charges). Было создано много новых должностей во всех вер¬
ховных судах, особенно в парламентах, выразивших в связи с этим недо¬
вольство. Ришелье заявил, что экстраординарные расходы на войну до¬
стигли 60 млн.а Доходы от тальи по всей стране достигли 48 882 тыс.
(по другим данным — 39 650 тыс.); увеличение габели, эд и пошлин дало
рост доходов по откупам на 3467 тыс., но следует отметить, что в связи
с волнениями на Юго-Западе эд были увеличены только на 210 тыс. ливров.
а Mallet [J. R.]. Op. cit., p. 91—92.
82

Таблица 8
1637 год
Доходы Расходы
Талья
12681
Двор
5025
Провинции со штатами
1735
Военные расходы
27730
Тальон
775
Пенсии
3555
Леса
549
Посольства
244
Откупа:
13425
Дороги и мосты
73
домен
1250
Платежи наличными
49433
габель
4455
эд
1360
Всего
86060
пошлины
5426
сборы
934
Случайные доходы
20397
Экстраординарные доходы
35621
Всего
85183
В 1637 г. в Германии поддерживалось преобладание Габсбургов; смерть
императора Фердинанда II (15 февраля), которому наследовал его сын
Фердинанд III, не изменила этого положения. Шведская армия распола¬
галась преимущественно в северных областях.
Франция вернула себе Леринские острова; французская армия немного
продвинулась на север и взяла Ландреси (тогда на территории Испанских
Нидерландов, ныне в деп. Нор), но утратила военное преобладание в Валь-
телине (швейцарской долине, где герцог Роган не допускал прохода испан¬
ских войск из Северной Италии в Германию и в Испанские Нидерланды),
откуда французским войскам пришлось уйти. Смерть герцогов Савойского
и Мантуанского осложнила положение союзных с Францией итальянских
государств. Значительно возросла общая сумма обычных доходов (29 165 тыс.
против 23 471 тыс. в 1636 г.), главным образом за счет тальи, общая сумма
которой по стране достигла 39 600 тыс. ливров.
Повторное восстание на Юго-Западе, почти в тех же местностях, что
и в 1635 г.
Таблица 9
1638
год
Доходы
Расходы
Талья
17675
Двор
5907
Провинции со штатами
2640
Военные расходы
31556
Тальон
1202
Пенсии
3508
Леса
853
Посольства
257
Откупа:
10814
Дороги и мосты
77
домен
1145
Платежи наличными
56885
габель
3791
эд
696
Всего
98190
пошлины
4251
сборы
931
Случайные доходы 27789
Экстраординарные доходы 35818
Всего 96791
В 1638 г. произошел перелом в войне, благоприятный для Франции и
всей антигабсбургской коалиции. Французские войска продолжали про¬
движение па Севере, французский флот одержал победы в Средиземном
море и в Атлантическом океане. Победа Бернгарда Саксен-Веймарского
при Рейнфельдене и в конце года взятие им Брейзаха перерезали комму-
83

никации Испании через Эльзас (что было особепно важно после потери
Францией контроля над Вальтелиной). Франция возобновила военный
договор со Швецией.
Рождепие дофина (будущего Людовика XIV) лишило Гастона Орлеан¬
ского права на престол, а поддерживавшую его группу придворных — по¬
литического влияния.
Еще больше (на 4 млн. против 1637 г.) возросли обычные доходы,
особенно талья (на 5 млн.), которая по всей стране достигла суммы
43 783 тыс. (по другим данным — 45 695 тыс.); была снижена сумма эд:
690 тыс. против 1360 тыс. из-за волнений на Юго-Западе в 1637 г.
Поскольку проценты по рентам уплачивались с большими задержками
и за годы войны сложилось много недоплат, парижские держатели рейт
настолько бурно потребовали их уплаты, что в столице произошло народ¬
ное волнение. В парламент было представлено заявление, и палаты собра¬
лись для его обсуждения. Но король запретил им рассматривать это дело,
несколько президентов и советников были из Парижа высланы, и было
приказано допустить новых чиновников к отправлению их обязанностей."
Таблица 10
1639
ГОД
Доходы
Расходы
Талья
15735
Двор
5130
Провинции со штатами
2977
Военные расходы
32644
Тальон
1160
Пенсии
3276
Леса
760
Посольства
222
Откупа:
11545
Дороги и мосты
38
домен
1038
Платежи наличными
48043
габель
5150
ЭД
662
Всего
89353
пошлины
3785
сборы
910
Случайные доходы 33334
Экстраординарные доходы 23630
Всего 89141
В 1639 г. французские армии продолжали продвигаться на Севере и
на Юге (в Руссильоне), шведский генерал Банер вторгся в Чехию, гол¬
ландский флот одержал победу над испанским вблизи Дувра — на суше н
на море испанские и имперские воеппые силы терпели поражения. Смерть
Бернгарда Саксен-Веймарского лишила Францию опытного полководца,
но среди французских генералов за 5 лет войны сформировались своп
крупные военные деятели: маршалы Аркур, Гебриап, Гассион, припц Кондо
и др. Ришелье стал подумывать о том, что конец войны не заставит себя
ждать. Для 1639 г. есть данные об общей сумме собранной тальи
(43 552 тыс.) и указала тоже общая сумма всех обычных доходов
(78 910 тыс.). Местные вычеты (charges) составили 46 819 тыс. ливров.
Из этого расчета явствует, что чистые доходы в Казначейство составили
32 091 тыс., а по данным Малле — 32 177 тыс.
Восстание солеваров («босоногих») началось в июле в Нижней Нор¬
мандии против увеличения соляного налога. Затем оно охватило почти
всю провинцию и ее крупные города. Для подавления были вызваны
войска с фронта.
« Mallet [J. R.]. Op. cit., p. 92. «Старые», т. е. уже имевшие свои долж¬
ности чиновники, обычно бойкотировали «новых», т. е. только что купив¬
ших вновь созданные должности: не давали им дел для ведения и не
спрашивали при опросе их мнения.
84

Т а б л и ц а И
1640
ГОД
Доходы
Расходы
Талья
22494
Двор
5397
Провинции
со штатами
3167
Военные расходы
32708
Тальон
1400
Пенсии
3312
JlecaJ
730
Посольства
220
Откупа:
15651
Дороги и мосты
80
домен
1185
Платежи наличными
51498
габель
8912
ЭД
993
Всего
93215
пошлины
3682
сборы
879
Случайные доходы 18262
Экстраординарные доходы 28943
Всего 90647
В 164и ’ была одержана крупная победа — осажден и взят Аррас,
главный город провинции Артуа, вошедший в 1384 г. в состав бургундских,
а затем Габсбург ких владений А Французские войска взяли Казале и Ту¬
рин, а Савойя оказалась под фактическим протекторатом Франции. В конце
года начались восстания в Португалии (опа отложилась от Испании) и
в Каталонии. Хотя шведы были вынуждены уйти из Чехии, опи действо¬
вали вместе с французскими войсками в Германии, где император не имел
значительной помощи от ослабленной восстаниями Испапии.
Для 1640 г. в материалах, использованных Малле, имелись документы
к полному бюджету, т. е. с учетом всех местных платежей (charges),
и па их основе оп произвел расчеты, позволяющие представить себе раз¬
ницу между общей суммой доходов и «чистыми» доходами, поступив¬
шими в 1640 г. в Казначейство.
По поводу цифры случайных доходов в 2 млн., поразительно отличав¬
шейся от имевшегося у него —18 262 тыс. (табл. 11), он счел нужным
сделать примечание: «Таков доход, отмеченный в доходной части сметы,
составленной по распоряжению кардинала Ришелье в 1640 г.», из чего
можно вывести, что оп имел в руках всю смету за 1640 г., подготовлен¬
ную для Ришелье (см. с. 91).
Расчеты Малле мы свели в табл. 12, где сопоставили цифры с дан¬
ными, имеющимися в табл. И (2-я колонка).
Сопоставление двух итоговых цифр очень выразительно: платежи на
местах (charges) поглощали 32 826 тыс., т. е. около 43% всех обычных
доходов.
Рассмотрение полного бюджета 1640 г. побудило Малле подсчитать
общий рост налогов и вообще доходов за 30 лет (1610—1640 гг.). Вот его
цифры: б
1610
1640
Полный доход но всей стране
от талыт
11400
43099
от габели
2992
18883
от эд
1061
4000
Что же касается выпуска новых рент и создания новых должностей,
то все эти мероприятия доставили королю «лишь временные средства, не¬
обходимые для оплаты расходов», по, прибегая к ним, король был вы-
а Артуа был окончательно воссоединен с Францией по Пиренейскому
миру 1659 г.
6 Mallet [J. R.]. Op. cit., p. 93.
85

Таблица 12
1640 год
Полная сумма обычных доходов, включая платежи (charges) *
Талья по провинциям
pays detections
Без платежей
Иль-де-Франс
5247
2583
Нормандия
7152
5037
Пикардия
1209
16
Шампань
2064
502
Орлеанне
2669
1032
Турень
3417
1337
Берри
1294
238
Бурбонне
1611
713
Овернь
2117
1974
Лионне
1689
1689
Лимузен
2116
966
Пуату
3368
2016
Гиень
5257
3901
Дофине
633
490
Всего 39843 Всего 22494
Талья по провинциям со 3256 3167
штатами
Тальон — 1400 **
Всего по талье 43099 *** 27061
Откупа 32287 15651
Леса 882 730
Итого 76268 43442
* Mallet [Зг. R.). Op. cit., р. 212—216. Иа его расче¬
тов мы исключаем случайные доходы в 2 млн.
** У Малле в эту сумму тальон не включен; для точности
сопоставления мы его включили.
*** У Малле в эту сумму тальон включен.
Таблица 13
1641 год
Доходы
Талья 32457
Провинции со штатами 3504
Тальон 1780
Леса 840
Откупа: 15318
домен 851
габель 7035
эд 958
пошлины 4548
сборы 1926
Случайные доходы 18133
Экстраординарные доходы 43935
Всего
Расходы
Двор 4967
Военные расходы 33719
Пенсии 2818
Посольства 218
Дороги и мосты 142
Платежи наличными 75492
Всего
117356 *
115967
* По другим данным — 118 114 тыс. (Mdmoire sur l'6tat
Archives curieuses, 2 s*, t. 6, p. 60).
des finances.
86

Таблица 14
1642 год
Доходы Расходы
Талья
18312
Двор
6141
Провинции со штатами
453
Военные расходы
32596
Тальон
1101
Пенсии
2762
Леса
662
Посольства
197
Откупа:
20536
Дороги и мосты
164
домен
1695
Платежи наличными
46970
габель
7731
ЭД
2034
Всего
88830 *
пошлины
5817
сборы
3259
Случайные доходы 8672
Экстраординарные доходы 36871
Всего 89607
* По другим данным, общая сумма расходов составила 88 767 тыс.,
а платежи наличными — 32 979 тыс. ливров (Bonne у R. Op. cit.,
р. 829, п. 1).
нужден выделить из доходов короны постоянные платежи (charges регре-
tuelles) для оплаты жалованья и рент. Доходы в 1640 г. составили около
78 тыс. ливров,« по из них платежи по старым и новым рентам г состав¬
ляли 19 670 тыс., жалованья, всякого рода займы, сборы и местные пла¬
тежи — 26 148 тыс., а всего — 45 818 тыс. ливров.^
Анализ цифровой части бюджета 1640 г. нужно дополнить сообщением
по статье экстраординарных доходов. Было издано несколько эдиктов
о создании новых должностей, в том числе 16 должностей maitres des
requetes, что вызвало волнение в Парламенте, ибо подобные мероприятия
понижали рыночную цену старых должностей. Конфликт правительства
с Парламентом привел к тому, что после переговоров число должностей
было снижено до 12 и Парламент зарегистрировал эдикты.
В 1640 г. вспыхнуло восстание в Мулене и в провинции Овернь.
К таблице 13.
В 1641 г. Франция вела интенсивные дипломатические переговоры
с Португалией и Каталонией и оказала им значительную денежную под¬
держку. С Каталонией был заключен договор. С Лотарингией тоже были
оформлены договорные отношения, но после их нарушения герцогом Фран¬
ция вновь оккупировала герцогство. На Севере французская армия про¬
двигалась успешно. Маршал Гебриап командовал шведскими войсками
в Германии после смерти Бапера.
В 1641 г. произошел мятеж аристократической группы, возглавляв¬
шейся племянником принца Конде, графом Суассоном, при участии гер¬
цога Бульоиского. В битве с королевским войском при Ля Марфэ 6 июня
Суассон одержал победу, но был убит, его приверженцы подчинились.
Король издал эдикт, сильно ограничивший политические права пар¬
ламентов.
6 Напомним, что к сумме в 76 268 тыс. л. (см. табл. 12) Малле присчиты¬
вает условно 2 млн. случайных доходов, фигурирующих в смете, сде¬
ланной для Ришелье.
2 Платежи по старым рентам (до 1610 г.) оценивались в 3592 тыс., по но¬
вым (1610—1640) —в 16 078 тыс. ливров.
0 Mallet [J. R.]. Op. cit., p. 94—95. Разница между итоговыми цифрами
здесь и на табл. 12 очень велика и не поддается объяснению.
87

Доходы от тальи по отдельным провинциям * с 1630 по 1642 г.
О СО 05
(М 05 ГН
СО СО
СМ СО
00
00
НО
СО (М ч}*
vf чн О
СО ^ СМ
h- N VI 05
t' -н ю СО
о '■н оо ю
СМ об
05 Ю
ю ю
со
00 Ю 05
t"- CM
05 т-н
^ Г-
СМ СО
ю о
со ю
00 О СО
см о оо
05 СО О
«Н Sf ТН СМ
N тН СО Sf
СО Ю l>- t"»
СМ тН т-l СМ
СМ со
г-
тч О
Ю тч
СО Г"* '
00 СО
LQ О
СМ Ю
СМ СМ
О СО
ю о
n оо со
СО СО ТН
СО СМ ь
Sf 05 СО СО
t> 00 со 'Н
05 СО 05 О
тН тЧ СМ
'гН О
О 05
05 ^
СО
Ю СО f-
О СМ СМ
05 СМ гн
тЧ СО
о оо со
с— со со
СО ^
(N СО 1> тН
О О 00 о-
см о см о
чН СМ
чР -тН
СО о
Г'- СО
со
■SJH о
СО СО
00 СМ О СО СО 05 05 t''- тЧ [>■ СМ
СМ 05 05 ^ СО t>* 05 СО 05 .05 U0
Ю 05 СМ "Cf1 СО t>- СО тЧ LO СО тч
00 СО
СМ 00
СМ 'г-н
СООО^МЧЧСООООЗО
ч)<МСОЮО^СГ5ЮООЮО
^ОО^Ч^ЬСОЬ^ЮСОЮ
05 00 ю
05 05 Ь
СО stf
С'- 00 СО СО СО 00 тЧ Ю СМ 05 Ю
ЮОСОСМОчС^ФСМЮСО
тН^ЮСМСМСО^^["СОЮ
U0 ^гЧ тч С^* СО СО ^ СМ СО Ю CM t>* 05 О
05 Ю СО 05 О тЧ СО СМ 05 сМ тч Ю О
sf СО СМЮМтНСОчГ^СО^гн
СО 00 О СО Ю *<t< тч СО СМ 05 00 тЧ LO тч
lQ00C0O5C0sf^4C0C0C0hO3O
Ю^Н^гч COCOCMMsfsfObOOCO
СМ 05
05 СМ
I"- L—
тЧО5ЮС0СО00 1^СМ00 00СМ
СО 05 СО !>■ СО О СО 05 00 тН 05
THs^LOCMCMCOCOt^OOOSLO
SU
t'— 05 05 тЧ тЧ 00 тН 00 Ю СО О Ю ^ч
C0O00^HL'-O05COL0a5C00500
ЮЮ ЧСОСОЧЧСОСОЬСООО
COCOin^sfsfOJCMsfCOhOw^
ООО^ЧСООООЮЮСОСМСООООО
lOMCM^SfCMCMCOCOObt^CO
00 05 ТЧ 00 Ю О
05 СО СО 05 Ю sf |>
sf ч ч sf Ю СМ
О со 05 LO О чН
тч СО Ю СО СО Sf
СМ Ю Ь 05 05
3 §
А ft
PJ $
н tAs
21я
§3»
ft м м
Ф Я »
£ и и
С| £0 сб
н .
Рч О
о s 3 н
OS йи
g*B 53 П,
S.S *2
"(D го
о сЗ
Я ^5 °*
>0<G со >»
mess
R К ^
В 2 • R
S Н ^ Я
«J S W А
R V р* g
S8® »
“§Sg
pqm s g
ft с

Т а б л и ц а 16
Доходы от отдельных провинций со штатами
Годы
Бретань
Бургундия
Лангедок *
Прованс
Лотарингия
1630
516
173
939
32
1631
553
331
484
33
—
1632
531
205
888
29
—
1633
441
249
2914
268
—
1634
591
182
2886
333
290
1635
526
178
1350
132
696
1636
813
163
1324
150
406
1637
357
144
1074
43
119
1638
483
126
1615
67
—
1639
2494
119
328
34
—
1640
1735
131
1295
9
—
1641
783
48
2614
58
—
1642
102
117
206
28
—
* В таблицах Малле Лангедок разделен на две части с центрами в Тулузе и в Монпелье.
Значительные суммы экстраординарных доходов и особенно платежей
наличными, объясняются огромными субсидиями, предоставленными Пор¬
тугалии и Каталонии. Поддерживая самостоятельность Португальского ко¬
ролевства и оказывая Каталонии действенную помощь, Ришелье добивался
значительного ослабления Испании на Северном фронте (в Испанских Ни¬
дерландах) и на Рейне.
Следует отметить очень высокую сумму «чистой» тальи (32 457 тыс.).
Хотя для 1641 г. мы не располагаем общей суммой этого налога по всей
стране, но можно предположить, что если он остался в рамках каждого
из трех предыдущих лет (1638—1640), т. е. около 43 млн., то разница
между общей и «чистой» частями (32 млн.) была еще значительнее, чем
в 1640 г.
Волнения в Пуату, Лангедоке и Дофине.
К таблице 14.
Успехи были одержаны почти на всех фронтах. В Германии Гебриаи
победил при Кемпене и занял герцогство Юлих (на Нижнем Рейне).
Шведы во главе с Торстенссоном заняли Силезию и Моравию, победили
при Брейтенфельде (2 ноября). После долгих усилий Ришелье добился
фактического подчинения Савойи. На пиренейском фронте были взяты
Перпиньян и Сальс и завоеван весь Руссильон.**
Был раскрыт заговор Сен-Мара; он и де Ту казнены.
По итоговым цифрам бюджет 1642 г. вернулся к 1639 г. (89141 и
89 353 тыс.) и близок к 1640 г. (90 647 и 93 215 тыс. ливров).
Характерно как резкое снижение «чистой» части тальи с 32 457 тыс.
в 1641 г. до 18 312 тыс. ливров, так и одновременный рост откупов на
5 млн. за счет домена и особенно эд. Последний налог, давший в 1641 г.
всего лишь 958 тыс., в 1642 г. возрос до 2034 тыс., а домениальные доходы
увеличились до 1695 тьтс. ливров.
«Возвращение» к бюдясету 1640 г. сказалось по статьям обычных рас¬
ходов в том плане, что общие суммы обычных доходов остались близ¬
кими — 43 453 тыс. в 1640 г. и 41 065 тыс. ливров в 1642 г., но в 1640 г.
талья была па 4 млн. больше, а в 1642 г. откупа выросли на 5 млн.
" Окончательно отошел к Франции по Пиренейскому миру 1659 г.
89

Финансовые проекты
В финансовых проектах никогда не было недостатка.3 Осо¬
бенно много их появлялось во время заседаний судебных комис¬
сий (chambres de justice), рассматривавших злоупотребления фи¬
нансистов. Предложения отдельных реформ в области финансов
содержались также и в политических памфлетах, поскольку те
или иные требования (даже лишь пожелания) должны были опи¬
раться в той или иной мере на государственные ресурсы. Доста¬
точно сказать, что такая злободневная в 1610— 1640-х годах тема,
как продажность должностей, без рассмотрения которой не обхо¬
дилось ни одно сколько бы то ни было важное политическое со¬
брание и которой было посвящено много выступлений на Гене¬
ральных штатах 1614—1615 гг. и на нотаблях 1617 г. и 1626—
1627 гг., обязательно сочеталась с рассмотрением состояния фи¬
нансов, поскольку эвентуальное уничтожение статьи «случайных»
доходов требовало перестройки бюджета.
Нас в данном случае интересует не эта сторона дела, а те
конкретные проекты, которые были выработаны в самом финан¬
совом управлении, возможно, сотрудниками сюринтендантов фи-
*щансов Бюльона и Бутилье, занимавших ^тп должности в 1632—
Выше приводились слова Малле, что в 1640 г. Ришелье при¬
казал доставить ему смету бюджета за этот год. Не представля¬
ется возможным определить, было это связано со смертью Бюль¬
она (22 декабря 1640 г.) или раньше. Но важно другое: очевидно,
в конце 1639 г. и тоже по приказу кардинала была составлена по
такому же плану подробная смета за 1639 г., предваренная об¬
щими сметами за 1635—1639 гг. В конце смет имелись 2 финан¬
совых проекта, составленные для мирного времени: «Проект уве¬
личения доходов и облегчения народа» и «Проект расходов после
[заключения] мира». Они понадобились Ришелье для составления
финансовых проектов, включенных в его «Политическое завеща¬
ние», что и придает им особый интерес.
Мы располагаем четырьмя рукописями Национальной библио¬
теки в Париже (далее: BN) —BN fr. 11.138, 11.142, 11.143, nouv.
acq. 5863, и одной рукописью Г ос. Публичной библиотеки им. Сал-
тыковачЩедрина в Ленинграде (далее: ГПБ) — Франц. F IV.60.
Все они датируются 1639—1640 гг., т. е. сделаны одновременно, и
3 Здесь речь пойдет о проектах реформ самих финансов, а не финансовой
администрации. Мемуары и регламенты по ее улучшению тоже инте¬
ресны, но мы здесь вообще не описываем структуры финансового ве¬
домства. См. записки сюрпнтенданта Бюльона от 1632 и 1638 гг. в кн.:
R а п и m О. Les creatures de Richelieu. Trad, de Fanglais. Paris, I960,
p. 240-243.
* * *
90

Т а б л и ц а 1 7
Проект расходов после мира
Проект
1639
1. Содержание 1 тыс. чел. тяжелой кава¬
лерии
1300
2. Содержание 4 тыс. чел. легкой кавалерии
1600
23851 *
3. Содержание 50 тыс. чел. пехоты
7200
4. Содержание гарнизонов
1000
5. Флот
2000
3116
6. Артиллерия
600
4104
7. Крепости
600
1019
8. Платежи швейцарским кантонам
400
555
9. Посольства
250
222
10. Двор
3500
3727 **
И. Постройки
400
400
12. Пенсии и дары
2350
3276
13. Поездки и непредвиденные расходы
2000
1003
14. Наличные деньги короля ***
300
—
15. Недостачи (non-valeurs) ***
1500
—
16. Деньги по указам **** (deniers par or-
donnance)
Без цифры
Всего
25000
41273
* В таблицах Малле все расходы по оплате войск объединены. В нашей табл. 10
эта статья объединена со статьями 5—8.
** В нашей табл. 10 в статье «Двор» объединены статьи 10, 11, 12, 13 и добавлены
расходы по содержанию королевской гвардии — 231 тыс. ливров.
*** В таблицах Малле отсутствуют.
**** в нашей табл. 10 имеется еще статья «Дороги и мосты» (38 тыс. ливров).
почти во всем совпадают. Одна из mix наиболее полная, и по¬
этому ее надлежит описать в качестве основной. Ее шифр: BN fran$.
nouv. acq. 5863, in f°, 134 f. 1639, t. 1. Она озаглавлена: «Estat
general des finances contenant toutes les impositions et levees, fer-
mes, domaines, revenus, subcides dont les deniers viennent es re-
ceptes generales et particulieres de Sa Majeste et desdites receptes
en son Espargne desduction faicte des charges et rentes assignees sur
lesdits deniers. Dresse par le sieur Galland laisne secretaire ordinaire
du conseil direction de finances suivant l’ordre de monseigneur le
Cardinal Due de Richelieu en l’annee 1639» («Общая смета финан¬
сов, содержащая все налоги и сборы, откупа, домены, доходы и
субсидии, деньги от которых поступают в общие и особые кассы
Его Величества, а из этих касс в Казначейство за вычетом плате¬
жей и рент, ассигнованных на эти деньги. Составлена сьером Гол-
ланом старшим, ординарным секретарем совета по управлению
финансами согласно приказа монсеньера кардинала герцога де Ри¬
шелье в 1639 г.»).
Заглавие выписано на пергаменном листе крупным письмом
в золотой рамке с королевскими лилиями в углах. На переплете
герб Людовика XIII. Вся рукопись исполнена каллиграфическим
91

мелким почерком середины XVII в., на великолепной бумаге. На
заднем форзаце помета XVIII в.: «vient de М de la haye fermier
general 1752».
Была ли эта роскошная рукопись, несомненно изготовленная
для поднесения королю, действительно ему вручена, неизвестно.
Помета XVIII в. свидетельствует, может быть, о том, что она не
покинула стен финансового управления. Если бы этот экземпляр
был изготовлен именно для Ришелье, герб на переплете был бы
иным. Во всяком случае тщательность оформления позволяет счи¬
тать эту рукопись своего рода «оригиналом», разумеется, лишь
по отношению к остальным 4 рукописям, что и дает основание
взять ее текст за основу, а для остальных рукописей отмечать
совпадения и отклонения.4
После заглавия идет введение, которое мы приводим только
в переводе: «Поскольку главной целью его высокопреосвященства
(т. е. кардинала Ришелье, — А. .Л.) являлось приведение королев¬
ства в блестящее состояние, чтобы король мог мирно и счастливо
царствовать с присущей Его Величеству властью, а {для сего] об¬
легчить народ от наибольшей части несомого им бремени, у него
[кардинала] часто навертывались слезы на глаза и в сердце про¬
никала тяжелейшая боль от того, что вместо такого облегчения
вызванная войной необходимость заставляла его против воли из¬
давать эдикты о налогах и прочих экстраординарных сборах.
В то же время желая, чтобы господь даровал мир всем христиан¬
ским народам, и намереваясь по-прежнему установить добрый по¬
рядок во всех делах королевства, а в особенности в финансах, из
чего может проистечь облегчение для народа, Его Высокопреосвя¬
щенство пожелал полностью ознакомиться со всеми налогами, сбо¬
рами, откупами, доменами, доходами и субсидиями, деньги от ко¬
торых поступают в общие и особые кассы Его Величества, а из
этих касс в его Казначейство за вычетом платежей и рейт, ас¬
сигнованных на эти деньги, чтобы по своему усмотрению соста¬
вить хороший проект и установить порядок для наискорейшего по
возможности его исполнения».5
Далее во всех рукописях следуют сметы бюджетов за 1635—
1639 гг., использованные нами в табл. 6—10. Все местные пла-
4 В остальных трех рукописях заглавие таково: «Estat general de la val-
leur des finances faict par l’ordre de M. le Cardinal contenant tout ce
que le roy leve sur le peuple, tout ce qu’il despense tant en rentes con-
stituees, charges que gages de tous les officiers du royaume depuis 1635»
(«Общая смета финансовых сумм составлена по приказу кардинала и
содержащая все, что король взимает с народа, и все, что он тратит как
по конституированным рейтам, так и по местным платежам и жало¬
ванью всех чиновпиков королевства, начиная с 1635 г.»). В рукописи
BN fr. 11.138 дата: 1639. Заглавие в рукописи ГПБ: «Abbrege de l’estat
general de la recepte et despence do tout le royaume de France» («Сокра¬
щенная общая смета доходов и расходов всего Французского коро¬
левства»).
5 Текст введения имеется без изменений в остальных 4 рукописях.
92

тежн (charges) за 1639 г. расписаны отдельно по местностям й
по видам налогов. Общие суммы за 1639 г. одинаковы во всех ру¬
кописях: доходы 78 910 тыс., платежи 46 819 тыс. ливров.
Разность (32 091) не дана ни в одной из рукописей.
Детальная роспись местных платежей за 1639 г. дает возмож¬
ность расчленить их на три главные группы: уплата процентов
по основным рентам6 19 721 тыс.; жалованье судейским и финан¬
совым чиновникам 9856 тыс.; уплата процентов по провинциаль¬
ным рентам и местные расходы (?) 7 — 17 242 тыс. Все вместе со¬
ставило 46 819 тыс. ливров.
После всех Зтих данных, обрисовывавших реальное положе¬
ние вещей и занимающих в рукописях BN множество страниц
(222, 184, 121, 163), следует текст, озаглавленный: «Проект уве¬
личения доходов короля и облегчения народа». Доходы по этому
проекту таковы: налог на соль — 30 млн., су с ливра — 12, кон¬
версия рент — 5, «случайные» доходы — 2, эд — 2, все прочее —
8483 тыс. (всего 59 483 тыс. ливров)..
В рукописи BN fr. 5863 f. 133 об. добавлено: «... не включая
того, что поступает от тальи, которая достигает вместе с местными
платежами 38—40 млн. и от которой его величество сможет изба¬
вить народ после установления вышеуказанного порядка».
Проектируемый налог на соль означал уничтожение габели
как таковой и свободную продажу соли по всей стране по одина¬
ково высокой цене. Налог су с ливра (*/20 = 5%) — обложение всех
видов торговых сделок (кроме самых мелких) — тоже означал
замену им множества внутренних пошлин. О выкупе рент будет
сказано ниже. 2 млн., полученные от случайных доходов, в этом
проекте, несомненно, те же, что удивили Малле в смете 1640 г.
Наконец, далее следовал «Проект расходов после мира» (Pro¬
jet de depenses apres la paix).8 Приведем его целиком (табл. 17),
снабдив статьи порядковыми номерами, и сопоставим с соответ¬
ствующими статьями реально произведенных в 1639 г. расходов
(см. табл. 10).
Сопоставление показывает, что при разбивке статей расходов
на три основные группы: 1) армия и флот; 2) двор (включая по¬
стройки, посольства и наличные деньги короля); 3) пенсии и
дары — проект и бюджет 1639 г. дают следующие цифры (в скоб¬
ках указаны цифры по бюджету): армия и флот — 14 700 (32 644)
тыс. ливров; двор — 6450 (5352); пенсии и дары — 2350 (3276);
всего — 23 500 (41 272) тыс. ливров. Из первой суммы исключена
статья «недостачи» в 1500 тыс. ливров, отсутствующая в реаль¬
ном бюджете.
6 В эту группу входили платежи, ассигнованные на талыо, эд, габель,
«дары» духовенства, «5 больших откупов» и «случайные» доходы.
7 Малле замечает, что в 1639 г. в эти платежи были включены расходы
губернаторов, ранее оплачивавшиеся местными властями. Вычислить их
не представляется возможным.
8 В рукописи BN fr. 11.138 отсутствует.
93

Как и следовало ожидать, чрезвычайно сильно сокращались
расходы на армию и флот — почти на 18 млн. (58%). Возрастали
расходы на двор (за счет непредвиденных расходов) и сокраща¬
лись пенсии и дары. Однако если взять общие суммы этих двух
статей, то получим 8800 тыс. по проекту и 8628 тыс. по бюджету
1639 г.; они разнятся лишь на 172 тыс. ливров, т. е. практически
совпадают.
В процентном соотношении проект предусматривал расходо¬
вание «чистых» доходов, поступивших в Казначейство. Таким об¬
разом, 62% отводилось на армию и флот, 38% — на двор и пен¬
сии. Соотношение в реальном бюджете 1639 г. было 79 и 21%.
Поскольку огромное сокращение военных расходов в проекте
уравновешивало бюджет в той мере, в какой речь шла лишь
о «чистых» доходах и об их расходовании (т. е. без платежей на¬
личными), трудности в обеспечении деньгами расходной части
бюджета отпадают. Но оставались трудности, связанные с рефор¬
мой доходной части и особенно с долгами, накопившимися за
время войны.
Рассмотрим проект реформы доходов. Основную массу денег
должны были дать два налога — на соль — 30 млн. и на тор¬
говлю — 12 млн. Нечего и говорить о том, насколько эта реформа
упростила бы и удешевила сложную, дорогую и во многом уста¬
ревшую систему французского государственного налогообложения.
Можно сказать, что в тех условиях это была самая радикальная
из всех возможных реформ. Кроме того (как явствует из приве¬
денной выше приписки в рукописи BN fr. nouv. acq. 5863), она
сочеталась с упразднением тальи.
Стремление к сведению множества разнообразных налогов
к немногим — основным и крупным — не является особенностью
данного проекта. В соответствующих предложениях недостатка
не было. Выбирался обычно один из двух — либо талья, либо на¬
лог на соль (уже не именовавшийся габелью!), но в обоих случаях
важно подчеркнуть, что он был всеобщим, т. е. исключал все
имевшиеся привилегии, градации и т. п. В наказе третьего сосло¬
вия провинции Анжу и Генеральным штатам 1614 г. было выстав¬
лено требование отменить все виды габели, заменив ее единым
для всех налогом—«соляной тальей» (taille de sel).9 В денеж¬
ном выражении габель дала в бюджет 1639 г. 18 370 тыс. (причем
в эту сумму включены все местные платежи, как это явствует из
рукописей BN и ГПБ), и, разумеется, цена соли в областях «боль¬
шой габели» была непомерно высока, но существовали как про¬
винции, не знавшие этого налога, так и те, где он был совсем не¬
велик. Была ли реальна цифра в 30 млн., фигурирующая в про¬
екте? За неимением данных вопрос приходится считать откры¬
тым, однако происхождение проекта из финансового управления
9 Люблинская А. Д. Франция в начале XVII в. Л., 1959, с. 149.
94

позволяет предположить наличие за ней каких-то расчетов и,
следовательно, ее вероятность. Впрочем, Ришелье сократил ее
до 20 млн.
Предложение унифицировать талью, сделав ее единственным
налогом, сохранилось в рукописном проекте 1642 г.,10 озаглавлен¬
ном: «Moyens d’avoir par le roy de revenu annuel sans oppression de
personne cent neuf millions de livres et une milice cinquante mil
hommes bien disciplinez et payez sans у comprendre le domaine et
les droits anciens des couronnes de Sa Majeste et faire executer et
reussir les conseils de Monseigneur l’Eminentissime Cardinal due de
Richelieu proposez dans une harangue par luy faicte a Sa Majeste le
23 fevrier 1615 au nom de clerge de France» («Способы получения
королем без утеснения кого-либо годового дохода в 109 млн. лив¬
ров и 50 тыс. человек милиции,11 хорошо дисциплинированных и
оплаченных, без взимания поступлений с домена и старых корон¬
ных налогов Его Величества, во исполнение и осуществление со¬
ветов монсеньера высокопреосвященного кардинала герцога де
Ришелье, предложенных им в речи, произнесенной перед Его
Величеством 23 февраля 1615 г. от имени духовенства [на заклю¬
чительном заседании Генеральных штатов]»).
Стиль и терминология не позволяют отнести автора к числу
чиновников финансового управления, и вряд ли его проект был
прочтен кардиналом в последний год его жизни. Во всяком слу¬
чае, составленный в 1642 г., он не мог быть учтен при составле¬
нии «Политического завещания». И тем не менее проект пред¬
ставляет немалый интерес как с финансовой, так и с социальной
точки зрения, тем более что лишь 20 лет спустя Кольбер мечтал
о схожей реформе тальи, предлагая сделать ее повсюду реальной
на основе всеобщего поземельного кадастра, т. е. унифицирован¬
ной по всей стране.
Автор демонстративно называет свой налог термином tribut,
т. е. даныо, податью, — словом, не имевшим тогда в финансовой
практике употребления, а в исторических трудах относившимся
к древним временам. Этот необычный термин ему нужен для того,
чтобы в нем не осталось ничего от названий «талья», «налоги»,
«субсидии», «сборы с торговли» и т. д., ибо он должен уплачи¬
ваться всеми. Из налогов автор согласен оставить лишь пошлины
на импорт иностранных товаров. Чтобы этот налог был принят
всеми, т. е. привилегированными сословиями, освобожденными от
тальи (поэтому tribut и есть в сущности единая и универсальная
талья), автор развивает следующую аргументацию.
Фактически талыо и теперь платят все — духовенство, дво¬
ряне, горожане привилегированных городов, все ротюрье и не¬
привилегированные лица. Разница заключается лишь в том, что
10 BN fr. 18.511 ff. 238—240.
11 Подразумевается военизированная милиция по примеру буржуазной ми¬
лиции в городах.
95

одни платят за себя лично (en leurs noms), а другие — через своих
арендаторов, держателей рент и обязанных (rentiers et redevab-
les).12 Суммы тальи, уплачиваемые арендаторами, а через них —
фактически церковными и дворянскими землевладельцами, дости¬
гают порой 400—500 ливров и более, в то время как по проекту
они не должны платить более 18 ливров 5 су в год. Кроме того,
дворяне будут освобождены от расходов по отбыванию военного
ополчения (бана и арьербана),13 если они женаты и имеют
меньше 1 тыс. ливров годового дохода. Кюре будут освобождены
от обычных десятин.
Этот единый налог будет взиматься с домов, пашен, лугов, ви¬
ноградников, рент, цензив, десятин, товаров и т. д. и даст королю
ежегодно не менее 109 млн., т. е. много больше, чем теперь до¬
ставляют все налоги, вместе взятые. Сбор этой подати будет осу¬
ществляться на местах выборными достойными людьми (notab¬
les) и поступать затем немногочисленным королевским чиновни¬
кам, должности которых следует создать заново и продать при
займе (finance) из 10%, каковые деньги пойдут на выкуп долж¬
ностей чиновников, ныне собиравших талыо, габель и другие
налоги.
Несмотря на утопичность проекта в целом, его идея об уста¬
новлении единого, т. е. всеохватывающего и всех охватывающего
налога, представляется симптоматичной. Что же касается 5%-го
налога с торговли (панкарты), то он и раньше неоднократно —
и всегда ненадолго — появлялся в финансовой практике Франции,
вызывая недовольство, а порой и волнения. Однако следует
учесть, что в проекте' введения этого налога предполагался сбор
не сверх всех прочих налогов, но взамен пошлин и многих сборов,
дававших в бюджет солидные суммы.
Итак, финансовое управление ознакомило кардинала с реальным
положением вещей: за 1635—1638 гг. в суммарной форме и за
1639 г. — в подробной, а также предложило проект реформ. Теперь
нам надлежит рассмотреть, что он извлек из этих предложений.
* * *
Длинная и запутанная история публикации «Политического за¬
вещания» и дискуссия вокруг вопроса о подлинности или под¬
ложности этого произведения исследованы в работе JI. JI. Альби¬
ной,14 и мы можем полностью присоединиться к ее выводу, равно
12 Речь идет о поземельных рентах ростовщического характера и о фео¬
дальных платежах.
13 Старинная феодальная служба в течение 40 дней в году. После взятия
Корби в 1636 г. ополчение было собрано и почти сразу же распущено
за его полной непригодностью.
14 Д^ль бина Л. Л. 1) «Политическое завещание» Ришелье в источникове¬
дении и историографии Франции XVII—XX вв. Автореф. канд. дис.
Л., 1969; 2) Вольтер и «Политическое завещание» Ришелье. — Француз¬
ский ежегодник, 1967, М., 1968, с. 251—258,
96

как и к использованным ею выводам зарубежных исследователей
последних лет, что Ришелье является автором, располагавшим
обильным и разнообразным документальным материалом для всех
разделов своего труда.
К сожалению, именно финансовому проекту не повезло ни
в одном издании, начиная с первого 15 и кончая последним.16 Там,
где требовалась совершенная точность каждой цифры, имеются
ошибки (опечатки?) в изданиях XVII—XVIII вв.,17 а в издании
1947 г. в основу положена рукопись, хранившаяся ранее в Сор¬
бонне (ныне в BN) как самая старая из сохранившихся. Но
она же является и самой несовершенной по форме, имея, в част¬
ности, ошибки в цифрах финансового проекта. Это обстоятельство
чрезвычайно затруднило историкам использование имеющихся
в проекте расчетов и порой привело их к неправильным выводам.
В сущности, весь текст «Политического завещания)) нуждается
в новом критическом и комментированном издании, но в особен¬
ности это важно для финансового проекта.18
£1едьмой раздел девятой главы, озаглавленный «О могуществе
^осударя», посвящен финансам и имеет подзаголовок: «Здесь на¬
казано, что зЬлото"й~сёр^бро^являются одной из главных и наибо¬
лее необходимых сторон могущества государства».19 К общим рас¬
суждениям Ришелье о финансовой политике мы еще вернемся,
а теперь дерейдем к рассмотрению им реформы в этой области.
Ход его рассуждений^ таков.
После того как обеспечены все совершенно необходимые рас¬
ходы, надо пересмотреть доходы, ибо лучше всего поменьше обре¬
менять народ, а для этого нужно поменьше расходовать. Жела¬
тельнее всего поберечь кошелек короля (menager la bourse du
гоу) >20 н° Для этого нужно было бы умерить аппетиты французов,
что невозможно. Поэтому реформу финансов надо начинать
с уничтожения незаконных способов вытягивания денег из казны.
В первую очередь необходимо сократить до 1 млн. платежи
наличпыми и производить их лишь по королевским приказам с его
подписью и с получением квитанций. В мирное время сократятся
13 Maximes d’Etat ou Testament politique d’Armand Du Plessis cardinal due
de Richelieu. Amsterdam, 1688. Во всех изданиях XVII—XVIII вв.
ошибки в цифрах повторены.
16 Cardinal de Richelieu. Testament politique. Edition critique publiee avec
une introduction et des notes par L. Andre et une preface de L. No61.
Paris, 1947 (далее: Testament).
17 В XVIII в. «Политическое завещание» Ришелье было дважды издано на
русском языке (М., 1766; М., 1788). Известно также песколько списков
рукописных переводов петровского времени (см.: Ш а р к о в а И. С. Пер¬
вый русский перевод «Политического завещапия» кардипала Ришелье. —
В кн.: Исследования по отечественному источниковедению. М.—Д., 1964,
с, 371-374) .
18 Анализу финансового проекта посвящена 4-я глава указанной диссерта¬
ции Л. Л. Альбиной.
19 Testament, р. 427.
20 Речь идет о пенсиях и дарах, расходах на двор.
7 А. Д. Люблинская
97

и экстраординарные доходы, которые вредны, ибо в конце концов
не обогащают государство, а разоряют, хотя и доставляют боль¬
шое увеличение денег. Они дают лишь кажущееся увеличение,
так как рост косвенных налогов (на мясо, ткани и т. д.) приводит
к росту цен и дороговизне. Солдату нужно больше денег, чтобы
прокормиться, следовательно, ему нужно больше платить;21 ра¬
стет и заработная плата рабочих. В итоге увеличение расходов
приблизится к увеличению доходов, что в конечном счете отра¬
зится на частных лицах. Так, бедный дворянин либо не увели¬
чит своего дохода, если плоды земли останутся в прежней цене
(а если подорожают, то будут хуже продаваться), либо, если и
продержится, то уже не сможет послать сыновей в армию. Чтобы
избежать подобного мнимого роста доходов, необходимо выяснить:
каковы доходы государства и каковы его расходы; каковы должны
быть резервы (en coffres); насколько можно облегчить народ.
Доходы мирного времени22 можно реформировать двумя спо¬
собами: 1) без изменения по сравнению с имеющимся бюджетом,
но с конверсией старых рент до 6.25% и с уменьшением жало¬
ванья некоторым чиновникам (они согласятся, так как лучше эта
мера, чем полный выкуп должности); 2) со значительными из¬
менениями, весьма разумными, хотя и очень новыми.
Оба проекта реформы доходов в цифровом выражении мы
перевели в табл. 18, причем для контроля 2-й проект сопровожден
цифрами проекта, имеющимися в рукописях (указаны в скобках).
Действительно, 1-й проект, не вносящий изменений, но с кон¬
версией старых рент и снижением жалованья чиновникам, очень
близок к реальному бюджету 1639 г., в котором талья—18 712,
Таблица 18
Проекты реформы доходов
1-й проект
1
2-й проект
Талья
17350
Налог на соль 20000 (30000) *
Габель
5250
Су с ливра 12000 (12000)
Эд
1400
Эд 1400 (2000)
Конверсия рент
1000
Конверсия рент 6000 (5000)
Снижение жалованья
550
Снижение жалованья 550 —
Случайные доходы
2000
Случайные доходы 2000 (2000)
Прочее
7395
Прочее 8533 (8483)
Всего
34945
Всего 50483 (59483)
* Главное отличие заключается в сокращении соляного налога на 10 млн., т. о.
в приближении его к общей сумме габели (включая charges) — 18 370 тыс. ливров.
21 Напомним, что армия была целиком наемной и что солдаты содержал??
себя сами на свое жалованье.
22 Напомним, что к концу 1639 г. конец войны казался совсем блцзкдо,
98

габель — 5150, эд — 663, все прочее (включая тальоп) —7724 тыс.
ливров. Поэтому автор не мотивирует его изменений (в дальней¬
шем он подробно рассматривает принципы и технику выкупу
рент и снижение жалованья), но взвешивает плюсы и минусы
второго проекта. Плюсы таковы: соляной налог уничтожает
талью, и в итоге доход от земельной собственности возрастет про¬
порционально отмене налогов, которые фермеры, арендующие эти
земли, выплачивают ныне при аренде.23 Однако велики и минусы.
«Крупные перемены почти всегда влекут за собой очень опасные
потрясения. Вместо того чтобы посоветовать прибегнуть к такому
установлению (т. е. этому проекту, — А. Л.), я осмеливаюсь от
него отвратить,24 и делаю это тем более смело, что подобного рода
нововведения никогда не должны применяться, если только они
не абсолютно необходимы. Франция же отнюдь не находится
в таком положении; наоборот, я считаю гораздо более легким де¬
лом вернуть народу благополучие и обогатить государство, не
прибегая к подобным средствам, чем применяя их. Ибо, если те¬
перь нет таких трудностей, которые нельзя было бы преодолеть,
то после осуществления указанных перемен они безусловно воз¬
никнут в еще больших размерах».25
Для доказательства отсутствия необходимости прибегнуть
к крайним мерам, т. е. радикальной реформе доходов (по 2-му про¬
екту), Ришелье приводит цифры расходов мирного времени, ко¬
торые очень близки к цифрам проекта финансового управления
(см. табл. 17). Мы даем оба проекта в суммарном сопоставлении
(см. табл. 19).
Разница между доходами и расходами бюджета мирного вре¬
мени составляет 10 млн. (см. 34 945 тыс. 1-го проекта в табл. 18
и 25 млп. проекта Ришелье в табл. 19), которыми можно будет
покрыть уменьшение тальи. Ибо, отвергнув совершенно 2-й про¬
ект (радикальную реформу), Ришелье переходит к рассмотрению
способов, при помощи которых можно расплатиться с долгами во¬
енного времени и полностью сбалансировать доходы и расходы.
Для этого он сопоставляет общую сумму доходов, сумму местных
платежей и поступающие в Казначейство «чистые» доходы
(см. табл. 20).
Ришелье округляет цифры, имеющиеся в сметах финансового
управления, где общая сумма показана в 78 910 тыс., а местные
платежи — 4б 820 тыс. ливров и для «чистых» доходов остается
32 млн. Кроме того, распределяя местные платежи по отдельным
налогам, он отчетливо показывает, что львиная доля тальи (60%)
и габели (70%) не достигала Казначейства (в сметах финансо¬
вого управления указано также, что из 46 820 тыс. ливров мест-
23 Testament, р. 439.
24 Подобный оборот речи позволяет думать, что Ришелье в данном случае
имеет в виду читателем короля.
25 Testament, р. 440.
7*
99

Т а б л и ц а 19
Проект Ришелье
Проект финансового
управления
Армия
Двор
Пенсии и дары
Прочее ***
17100 *
4050
2000
1900
08%
16.1%
8%
7.9%
14800
6450 **
2350
1500
Всего
25050
25000
* Увеличение ва счет армии (1900 тыс. ливров).и флота (500 тыс.).
** В этом проекте 2 млн. предусмотрены на поездки и непредвиденные расходы,
которых нет в проекте Ришелье.
*** В обоих проектах не расчленено.
Таблица 20
Доходы
Общая сумма
Местные платежи
«Чистые доходы»
Талья
44000 *
26000
18000
Габель
19000
13500
5500
Эд
4000
3600
400
Откупа
12000
2000
10000
Всего
79000
45100
33900
* В иэданиях ошибочно 34 000 тыс. ливров.
ных платежей 19 721 тыс. уходило на оплату процентов по рен¬
там — без провинциальных рент, 9857 тыс. — на жалованье чинов¬
никам и на все прочие платежи, включая провинциальные ренты
и проценты по займам — 17 242 тыс. ливров).
Следовательно, задача заключалась в том, чтобы возможно
больше сократить эти платежи. «Истинным способом обогащения
государства является облегчение народа путем снятия и с того
и с другого этих платежей. Снизить талыо можно только в итоге
уменьшения платежей, что и должно стать главной целью при
упорядочении государственных дел». Но в настоящее время эти
платежи поистине разоряют короля. Многие думают, что лучше
уничтожить их совсем. Это неверно, «ибо невозможно существо¬
вание большого организма (corps) без различных расходов, абсо¬
лютно необходимых для его жизни, и подобно тому как не может
государство вынести всех этих тягот, вместе взятых, не может
считаться разумным и желание полностью их уничтожить».26
Надо искать способов их уменьшения. Существуют три способа.
26 Testament, р. 443.
100

1. Можно засчитать в уплату те слишком высокие ДоХодь!, ко¬
торые частные лица получили по своим рентам, должностям, зай¬
мам, сборам и т. д. Это простое средство лишения владения (de¬
possession) при условии правильного учета полученных этими ли¬
цами денег, когда выяснится, что, кроме процентов, они уже по¬
лучили и полное возмещение капитала. Способ справедлив, но
неразумен, так как ослабляет кредит. Нужно остерегаться таких
мероприятий, которые, не противореча государственным интере¬
сам, тем не менее могут подорвать общественное доверие (foy
publique). Надо иметь в виду, что речь идет не о противопостав¬
лении интересов общества и интересов отдельных лиц, но об обще¬
ственных интересах и в настоящем и в будущем времени. Поэтому
к ним надо проявлять особое внимание, и при их соблюдении го¬
сударство может всегда оставаться хозяином кошельков частных
лиц при любых обстоятельствах.
2. Второй способ заключается в выкупе всех долговых обяза¬
тельств (т. е. рент, должностей, займов, сборов и т. д.) по рыноч¬
ной цене. Но трудно выяснить истинную разницу, так как для
облегчения сбыта часто выпускали обязательства реально из 25%,
хотя по номиналу они имели лишь 6.5%. Этот способ тоже спра¬
ведлив, но неосуществим, поскольку вызовет массу протестов и
жалоб, впрочем, несправедливых.
3. Остается третий способ, он же единственно должный и воз¬
можный, а именно — выкупить только лишнее по рыночной цене.
Владельцы ничего не потеряют, так как они сами продают и по¬
купают эти обязательства по такой же цене, а государство после¬
дует их примеру. Есть два варианта осуществления выкупа:
1) можно растянуть его на 15—20 лет, по праву jouissance (когда
доходы погашают капитал), но на такой длительный срок не хва¬
тит выдержки; 2) можно выкупить разом, но для этого необхо¬
димы сразу большие суммы. Но можно выкупить постепенно и
разными способами по отношению к разным обязательствам. Ра¬
зумным и реальным является последний. Конкретно он состоит
из следующих мероприятий.
1. Выкуп старых рент, уплачиваемых по талье; их насчитыва¬
лось на 7 млн.,27 они продаются за 20% стоимости. Значит, их
можно выкупить по той же цене (т. е. 20% номинала), всего за
1400 тыс. ливров в течение 7 с половиной лет путем погашения ка¬
питала одними процентами (selon leur propre jouissance).
2. Выкуп новых рент, тоже на 7 млн., но они продаются за
16% стоимости; их можно выкупить по этой цене за 8 лет та¬
ким же путем.
3. Выкуп лишних должностей элю (чиновников финансовых
органов среднего звена), которых существует на 16 млн. Их
можно выкупить за 12.5% стоимости (такова их цена, хотя порой
они продаются и дешевле) в течение 11—12 лет.
27 В рукописях Национальной библиотеки — 7312 тыс. ливров.
101

Разъясним эти расчеты. Считая «Политическое завещание»
подложным, Вольтер оспорил и правомерность операции по вы¬
купу рент. Гамоне, управляющий королевскими доменами во
Фландрии и в Артуа, разъяснил Вольтеру в письме из Лилля
от 12 XII 1764 г. смысл и способ этого мероприятия: «В проекте
уничтожения рент все намерения Ришелье изложены наилучшим
образом. Речь идет о рыночной (а не о первоначальной) цене
рент, достигшей 20, 16.6 и 12.5% от их номинала. Эта рыночная
цена и является ныне их реальной стоимостью, независимой от
первоначальной. Так, [в свое время] 30 млн. рент были выпу¬
щены из 5%, казна получила соответствующий капитал. Но в мо¬
мент составления проекта эти 30 млн. реально стоили всего лишь
7 млн., т. е. потеряли более 75% своей стоимости, хотя эти ренты
и не были еще конвертированы государственной властью. Отсюда
явствует, что при сведении всех этих рент к их рыночной цене
(в чем и заключается мысль автора) вся система изложенной им
операции становится совершенно логичной. Вот пример.
Предположим наличие обязательства в 2 тыс. ливров капи¬
тала, приносящего при 5% годовых 100 ливров. Но если обяза¬
тельство продается ныне не за 2 тыс., а за 500 ливров, т. е. за
25% номинала, проценты дают лишь 25 ливров.
Таким образом, поскольку вследствие обесценения первона¬
чальный капитал 2 тыс. сократился до 500, а проценты упали со
100 до 25 ливров, король в настоящее время получает (gagne)
75 ливров..., а из 30 млн. долгу у него остается лишь 7 млн.,
которые можно покрыть, уплачивая в течение 7.5 лет лишь про¬
центы».28
Гамоне несколько упрощает расчеты, так как на деле в про¬
екте имеются две группы рент и одна группа должностей, выпу¬
щенных в разное время из разных процентов и погашаемых в раз¬
ное число лет. Но принцип и техника выкупа описаны у него пра¬
вильно. Любопытно, что в 1764 г. он называет рыночную цену
в 12—20% от номинала «настолько несоразмерной, что трудно
решиться счесть ее возможной». Разумеется, она была вполне ре¬
альной и вызывалась тяжелыми условиями военного времени,
когда проценты по рентам выплачивались с длительными задерж¬
ками, а то и вообще недоплачивались за 1—2 квартала в год.
Вернемся к тексту «Политического завещания». Ришелье счи¬
тает, что выкуп лишних должностей надо начинать именно
с должностей элю как сильно подешевевших. К тому же эти чи¬
новники слишком многочисленны, а их злоупотребления (malver¬
sations) очень велики. Но это лишь первый этап в процессе вы¬
купа и З^ичтожёния лишних должностей. По отношению к ос¬
тальным надо действовать вначале иным путем, а именно так
V
28 Testament, арр. VIII, р. 495—497. См. также: Альбина JI. JI. «Полити¬
ческое завещание» Ришелье..с. 162—163.
102

-изменить условия полетты, чтобы и должности упали в цене; за¬
тем можно будет выкупать и эти подешевевшие должности.
Но нельзя выкупать нужные и дорогие должности членов пар¬
ламентов и других верховных судов, членов президиальных
судов,29 королевских секретарей и казначеев, генеральных сбор¬
щиков. За исключением последних, нельзя и сокращать им жа¬
лованье, сборщикам можно его уменьшить на треть. В 23 гене¬
ральных податных округах имеется по 24 чиновника (всего 552)
с жалованьем в 3 тыс. ливров, что составляет 1656 тыс. Сокра¬
щение жалованья даст 552 тыс. экономии.30
Нельзя также выкупить старые ренты, выпущенные на париж¬
ский муниципалитет, так как они очень дороги и прочно укоре¬
нились, составляя к тому же*имущество многих учреждений (кол¬
лежей, госпиталей,^монастырёйПиГт. д.). Однако можно понизить
платимые по ним проценты с 8.3% (как они были выпущены) до
6.2%, что составит экономию на одну четверть.31 Всего по этим
рентам выплачивалось 2556 тыс. ливров,32 и, несмотря на такое
сокращение, они все же будут более доходными, чем частные
(т. е. поземельные) ренты, конституируемые из 5.5%.
Следовательно, поскольку из 45 млн. ливров33 30 млн. рент и
должностей подлежат полному выкупу и упразднению, то из ос¬
тавшихся 15 млн. необходимо еще вычесть экономию от снижения
жалованья и процента по старым рентам — всего 1.5 млн. Как
мы видели, эти две операции проведены по 1-му проекту таким же
способом, как и конверсия рент в 1634 г. (см. табл. 5 и примеч.
к ней).
Эта операция оставляет невыкупленными около 2 млн. старых
рент (после сокращения их процента до 6.2) и 11 500 тыс. лив¬
ров жалованья чиновникам, часть должностей которых, как было
сказано, подлежит выкупу на втором этапе, когда они подеше¬
веют в итоге ухудшения условий полетты. Поэтому для первого
этапа мы вправе принять эту цифру в 11 500 тыс. ливров за об¬
щую сумму жалованья чиновникам: в смете 1639 г. эта статья
включает 9856 тыс. для всего провинциального чиновничества,
для столичного остается 1600 тыс., что вполне вероятно, учиты¬
вая высокие цены и большое жалованье парижского чиновни¬
чества.
Итак, Ришелье предлагает ликвидировать путем выкупа в те¬
чение 7—8 лет 14 млн. платежей процентов по новым рентам,
а 16 млн. жалованья (и займов) элю — в течение 10—12 лет. Но
чтобы ускорить эту последнюю операцию и уложить ее в те же
29 Президиальные суды были учреждены в 1549 г. во всех крупных городах.
30 См. табл. 18, 1-й проект.
31 См. там же.
32 Из них на габель — 1231 тыс., на эд — 851 тыс. и на талью — 474 тыс.
ливров.
33 Напомним, что цифры в этих расчетах сильно округлены.
103

сроки (7—8 лет), он считает возможным отдать ее на откуп,
ибо на это ускорение понадобится фонд в 48 млн. В мирное
время у откупщиков не будет дел по реализации новых рент,
должностей, займов и т. д. (поскольку государство не будет их
создавать!) и они возьмутся за выкуп означенных должно¬
стей элю.34
В течение указанного семилетнего срока государство посте¬
пенно освободится от 30 млн. обычных платежей и с народа бу¬
дет снята половина тальи (22 млн. из 44), габель будет давать
19 млн., эд — 4 млн. и откупа — 12 млн., всего — 57 млн. Из этих
денег будут оплачиваться не только «чистые» доходы, но и все
charges и экстраординарные долги военного времени.
Итак, перед нами фактически две реформы, осуществляемые
последовательно//Первая рассчитана на 7—8 лет и состоит в вы-
жупе — на наиболее выгодных для государства условиях — самых
«дешевых» рент и должностей. Для этого периода общий доход
'рассчитан в 57 млн. ливров. «Чистый» доход отражен в левой ко¬
лонке на табл. 18. Это, так сказать, бюджет послевоенного вре¬
мени.
Доходы мирного времени уже освобождены от 31. 5 млн. char¬
ges, что означает значительное облегчение для народа, но в «чи¬
стых» доходах это отражено лишь в отсутствии 1.5 млн., уходив¬
ших ранее на конверсию старых рент и снижение жалованья ге¬
неральных сборщиков. Восстанавливая для этого периода расход¬
ную часть бюджета, в округленных цифрах получаем (табл. 21,
ср. с табл. 19).
Таблица 21
Расходы мирного времени
Армия и флот
17000
48.6%
Двор
4000
11.5%
Пенсии и дары
2000
5.6%
Жалованье
10000
28.7%
Прочее
2000
5.6%
Всего 35000 тыс.% 100 ливров
Остается отметить, что все предложенные кардиналом ре¬
формы отнюдь не являлись его собственным изобретением. Он
во многом следовал той линии оздоровления финансов, которую
проводил Сюлли после тяжелых лет безденежья и беспорядка
в результате гражданских войн XVI в. (выкуп и конверсия рент
и т. п., накопление ресурсов в «бундуках»). Он внимательно
ознакомился с материалами, полученными из финансового управ¬
ления, и многое из них заимствовал, причем облек в очень ха¬
рактерную для него форму рассуждения.35 В данном разделе
о деньгах он не имел причины говорить о судебных комиссиях
84 Сюлли организовал выкуп заложенного домена именно таким способом.
95 Ср.; Дрбдрнская Д. Д. Французский абсолютизм.,., с. 323—326.
104

в связи с деятельностью финансистов, по трудно себе предста¬
вить, чтобы — проживи он действительно до заключения мира —
подобное мероприятие не было бы осуществлено, как это и слу¬
чилось в 1661—1665 гг. Тогда экстраординарные проценты по
займам военных лет вернулись бы в казну в форме штрафов.
* * *
Историки XIX—XX вв. вплоть до наших дней не могли пре¬
одолеть трудностей, связанных с плохим состоянием текста этой
части «Политического завещания». Ошибки (опечатки) в циф¬
рах и сносках сбивали их с толку и приводили к неверным вы¬
водам. Виконт д’Авенель так сформулировал свое мнение: Ри¬
шелье был «великолепным министром иностранных дел, умелым
военным министром и никудышным министром финансов»,,36 й
эти слова стали расхожей монетой. К ним добавлялось собствен¬
ное заявление Ришелье в письме к сюринтенданту Бюльону от
1635 г.: «Я настолько признаю свое невежество в финансовых
делах, а Вас считаю в них столь сведущим, что единственное мое
Вам пожелание состоит в том, чтобы Вы подобрали себе людей
наиболее подходящих для службы короля».37 Как будто после
1635 г. и до 1642 г. он не хотел и не мог обучиться этим делам,
о которых как раз в военные годы ему приходилось все чаще и
чаще задумываться!
Даже такой крупный специалист в области экономики Фран¬
ции, как Анри Озе, создавший в 1930-е годы курс по экономи¬
ческой политике Ришелье и опубликовавший его в 1944 г.,38
остался в плену старого взгляда. Излагая финансовые проекты
Ришелье, он запутался в цифрах и решил, что и «несчастный
кардинал изнемогал от стараний как-то в них разобраться».
Крупная реформа заключалась в снятии с народа 17 млн. тальи.
Если бы она осуществилась, какая бы это была революция! _Озе
даже полагает, что Ришелье (кто бы мог подумать!) собирался
упразднить талью: «Можно ли вообще разобраться в этой фан¬
тасмагории неустойчивых цифр? Разбирался ли в них сам Ри¬
шелье? Похоже, что пет. Наиболее вероятная гипотеза состоит
в том, что для [этого раздела] он собрал материалы из разных
источников, но смерть унесла его прежде, чем он сам или ре¬
дакторы „Завещания44 смогли установить окончательный и связ¬
ный текст. В своем же теперешнем виде этот раздел свидетель¬
ствует лишь о страстном интересе Ришелье к проблеме и на¬
глядно доказывает его невежество в данных делах».39
36Avenel, George vicomte d\ Richelieu et la monarchic absolue. Т. II.
Paris, 1884, p. 181.
37 A v e n e 1 D. Lettres..., t. IV. Paris, 1861, p. 728.
38 Hauser H. La pensee et Faction economiques du cardinal de Richelieu.
Paris, 1944.
39 Ibid., p. 176—178.
105

Неудивительно, что после такого вердикта интерес к финан¬
совому проекту надолго исчез у исследователей. В большой
книге Тапье40 имеется лишь краткое упоминание об общей
смете, составленной для кардинала в 1639 г.; в ней указано,
что доходы от тальи, откупов, домена достигали почти 79 млн.
ливров, но из них надо вычесть около 47 млн., которыми опла¬
чивались местные расходы, лишь остаток поступал в Казначей¬
ство. В новых работах о Ришелье о проекте тоже не упоми¬
нается.
Необходимо отметить, что ошибочные представления о сути
проекта и о содержащихся в нем цифрах послужили в недавнее
время для построения необоснованных концепций. Рассмотрим
в этой связи соображения Б. ф. Поршнева, связанные с рас¬
ходной частью бюджета.41 Читателю, уже знакомому с текстом
Ришелье и с нашими таблицами, будет ясно, из каких неверных
основ исходит Б. Ф. Поршнев в своих расчетах.
Он начинает с того, что 45 млн. charges, т. е. «56.2% госу¬
дарственных доходов, попадало в карманы привилегированной
буржуазии, вернее — двух знакомых нам ее фракций: владель¬
цев должностей и держателей рент». Оставим пока в стороне
терминологию автора, мы еще к ней вернемся; обратим здесь
внимание на то, что рента представляла собой отнюдь не «бур¬
жуазную» монополию, но была у всех имущих слоев, в том числе
и у церковных учреждений.
«К этой цифре надо прибавить еще доходы третьей фрак¬
ции— откупщиков, не учитываемые в цифрах Ришелье». А они
при минимальной норме в 8% составляли свыше 7 млн., но
«действительная цифра была в несколько раз больше». Поэтому
«предположительно совокупный доход всех трех фракций при¬
вилегированной буржуазии (говоря только об их прямой доле
в системе государственных налогов) можно определить минимум
в 60—70 млн.». Непонятно, откуда взяты эти 7 млн. доходов
откупщиков и почему минимальная норма процента определена
в 8%, когда она равнялась 5.5%?
Далее Б. Ф. Поршнев пишет, что Ришелье предлагает не¬
медленно сократить процент по муниципальным (государствен¬
ным) рентам, а в дальнейшем и вовсе выкупить их. На деле
предложение сократить процент касалось только старых рент,
а выкупу подлежали одни лишь новые ренты.
Наконец, по Поршневу, кардинал предлагает в течение 7 лет
выкупить у владельцев большое число государственных должно¬
стей; «уничтожение многих сотен тысяч (на деле лишь немно¬
40 Tapiё V. L. La France de Louis XIII et de Richelieu. Paris, 1952, p. 301;
2 ed. —1957. To же в английском переводе: France in the Age of Louis XIII
and Richelieu. London, 1974, p. 248.
41 П о p ш н e в Б. Ф. Народные восстания во Франции перед Фрондой
(1623-1648). М.—Л., 1948, с. 499—501.
106

гим более 100 тыс. — A. J1.) должностей облегчит народ» и т. д.
Из 45 млн., уплачиваемых ежегодна должностным лицам (и
рантьерам), Ришелье предлагает оставить 30 млн. на оплату
лишь необходимых для государства должностей. Как было по¬
казано на деле, Ришелье предлагал выкупить в первую очередь
лишние должности элю, употребив на это именно 30 млн. и
оставляя, таким образом, лишь 15 млн.42
Б. Ф. Поршнев неверно исчисляет общий доход в 65 млн.,
ибо к примерно 34 млн. «чистых» доходов (см. табл. 20, правую
колонку) он присоединяет не 15 млн. оставшихся charges,
а 30 млн., получая, таким образом, не фигурирующую нигде
цифру 65 млн.
Больше всего ошибок он допускает в анализе расходов
(с. 501); чтобы сделать их наиболее наглядными, мы снабдим
таблицу нашими расчетами, относящимися к бюджету «послево¬
енного времени» (табл. 22).
Т а б л и д а 22
Сравнение расчетов Б. Ф. Поршнева и А. Д. Люблинской
Расчеты Б. Ф. Поршнева
Наши расчеты
млн.
%
млн.
%
Армия *
5 *
7.7
17
47
Двор **
5.5 ** \
14.6
4
11.1
Пенсии и прочее **
4 ** j
4
11.1
Аппарат **'*
30
46.1
11.5
30.8
Оплата долгов ****
10
15.4
—
54 5 *****
83 8 ******
36.5
100%
* Непонятно, каким образом исчислена эта сумма. На деле в проекте на одну
лишь армию (кавалерию и пехоту) отведено 12 млн.; к ним следует добавить
флот (2500 тыс.), гарнизон и крепости (1600 тыс.), артиллерию (600 тыс.) и
платежи швейцарским кантонам (400 тыс. ливров). Все вместе дает 17 млн. на
военные расходы мирного времени.
** В эту цифру включены 2 млн. на поездки и непредвиденные расходы, имею¬
щиеся в 1-м проекте финансового управления (см. табл. 17). Но в проекте
Ришелье они отсутствуют, там на обе статьи расходуется не 9.5 млн.,
а 6.5 млн. (см. табл. 19 и 21).
*** Имеется в виду государственный аппарат, преимущественно судебный (без
дипломатического). Главная ошибка в том, что, как было сказано, на его со¬
держание (после выкупа рент и лишних должностей) в проекте Ришелье
оставлено не 30, а 15 млн.; см. выше наши расчеты (с. 103), по которым мы
сводим эту цифру к 11.5 млн.
**** также непонятно, откуда взята цифра 10 млн. и о каких долгах идет речь.
***** Поскольку общий доход выведен в 65 млн., то, по-видимому, автор считает,
что к итогу в 54.5 млн. (подсчитан нами) должны быть дополнены еще 10.5 млн.,
состоящие из мелких сумм на различные нужды (Поршнев, с. 501). Однако
в проекте нет подобных мелких сумм! Зато есть статья на военные расходы
в 12 млн., полностью опущенная Б. Ф. Поршневым.
****** Итог подсчитан нами.
42 Необходимо еще отметить, что comptans (платежи наличными)
Б. Ф. Поршнев переводит "как «капиталовладельцы» (т. е. финансисты)
и соответственно употребляет этот термин (указ. соч., с. 500).
107

Разумеется, основанные на неверных расчетах соображения
Б. Ф. Поршнева о иерархической структуре расходной части
бюджета не могут не оказаться ошибочными. Он считает, что
первое место в расходах занимало содержание мощного государ¬
ственного аппарата (46.1%, а на деле 30.8%). Второе место за¬
нимали расходы на привлечение на сторону абсолютизма значи¬
тельной части буржуазии (15.4%, на деле в проекте не отра¬
жено) . Третье место отведено снабжению значительной части
дворянстваГ1ч^трализованной (налоговой) рентой (двор и пенсии
15.6“%, на деле 22.2%, но содержание двора нельзя относить
только к снабжению дворянства централизованной рентой). На¬
конец, на последнем месте находились расходы, необходимые для
защиты и расширения национальных границ Франции, т. е. шед¬
шие на армию и флот (7.7%, на деле 47%).
Финансовая политика
Несмотря на то что проекты, составленные «для мирного вре¬
мени», так и остались неосуществленными при жизни Ришелье и
все годы его правления прошли под знаком острой нехватки де¬
нег и поисков выхода из долгов, тем не менее в истории фран¬
цузского абсолютизма 1630—1642 гг. ясны контуры определен¬
ной политики. Правда, линии прослеживаются лучше, если взять
более широкие хронологические рамки, обнимающие 1600—1660-е
годы, куда входят первое послевоенное и мирное пятнадцатиле¬
тие, затем 15 лет гражданской войны (1614—1629), 5 лет скры¬
той и 13 лет открытой войны с Габсбургами (1630—1648), 5 лет
тяжелейшей гражданской войны (1648—1653), последние годы
войны с Испанией (1653—1659) и послевоенный период финан¬
совых реформ Кольбера (1660-е годы). Таким образом, из 70 лет
в истории страны на долю «мирного времени» выпали всего лишь
1600—1614 гг., 1630—1634 гг. и 1660—1670 гг. — около 30 лет,
а на деле и того меньше, так как пятилетие 1630—1634 гг. в от¬
ношении финансов мало чем отличалось от военных лет.
В истории французских финансов 1600—1660-х годов (как,
вероятно, в истории любой страны и в любой крупный период
той эпохи) можно выделить три типа бюджетов: мирный, воен¬
ный, послевоенный. Соответственно им строилась и финансовая
политика, ибо то, что годилось для одного периода, оказывалось
неприемлемым для другого. Изучаемое нами тринадцатилетие
1630—1642 гг. фактически все укладывается в военное время, но
с 1635 г. напряженность резко возрастает. Послевоенный тип
бюджета характерен для первых 5—6 лет XVII в. (реформы
Сюлли) и начала 1660-х годов (реформы Кольбера). Мирные
бюджеты приходятся на 1605—1613 гг. и пореформенные годы
Кольбера.
Характеристика бюджета мирного времени выходит, таким
образом, за хронологические рамки нашего исследования, но его
108

основные данные были сообщены выше. Сошлемся также на бюд¬
жет 1607 г., рассмотренный нами в другой работе.43 Важно отме¬
тить, что доходы и расходы в мирное время были примерно урав¬
новешены, а порой допускали создание резервов. Но такое со¬
стояние могло быть достигнуто лишь благодаря умеренным
расходам на армию.
Расходы военного времени сразу же нарушали равновесие, и
очень скоро бюджет вырастал в несколько раз. Нарушалась и его
внутренняя структура: военные. расходы поглощали львиную
долю доходов.
Война, как известно, требует денег, денег и денег. Бюджеты
военного времени — это прежде всего большие займы: займы
у финансистов, у чиновников, у «богатых и зажиточных» (riches
et aises), у всех, у кого можно занять либо под высокие проценты
(у финансистов), либо у тех, кого можно принудить дать взаймы
(чиновники, города). Огромные суммы, поступавшие по займам,!
численно увеличивали доходную часть бюджета («экстраординар-i
ные доходы»), но плата процентов по ним наличными деньгами^
столь же отягощала расходную часть. На таблицах бюджетов*
1635—1640 гг. это видно особенно отчетливо.
Война — это также налоги: налоги старые, но .увеличенные, но¬
вые, еще небывалые. Их взыскивали — также в небывалых раз¬
мерах—со всех слоев третьего сословия, в котором численное
Преобладание принадлежало крестьянству. Однако рост налогов
обогащал Казначейство лишь частично, так как из налоговых
поступлений «на местах» по всей страйе уплачивались проценты
по принудительным займам/ ренты, жалованье и другие платежи.
Война в своём непосредственном воздействии — это еще и
разорение пограничных восточных провинций Франции (которым
всегда приходилось хуже всего), в силу чего и налогов из них
поступало меньше, и сельское хозяйство страдало больше, чем
в других провинциях. В опосредованной форме война — это рас¬
стройство нормального экономического порядка, сокращение
объема торговли и производства. Наконец (но не в последнюю
очередь!) —это тяжелые потери людей, гибель солдат и офицеров,
гибель мирного населения, следовательно — сокращение числа
налогоплательщиков.
Необходимо все время иметь в виду, что Франция выдержала
5 лет скрытой и 24 года открытой войны с Габсбургами,44 опи¬
раясь исключительно на свои собственные внутренние ресурсы.
У нее не было американского золота, как у Испании, колонии
ее были в ту пору невелики и малолюдны, по масштабам внеш¬
ней торговли она отставала не только от Голландии и Англии,
43 Люблинская А. Д. Французский абсолютизм..., с. 240—241.
44 В 1648 г. Вестфальским миром закончилась война с Империей, но война
с Испанией продлилась еще 11 лет, до 1659 г., и в 1648—1653 гг. ослож¬
нилась Фрондой.
109

по и от Испании, зарубежным кредитом (в Голландии) ей при¬
ходилось пользоваться очень осторожно. .^Грнетное обращение
было недостаточным и расстроенным, страна была наводнена пло¬
хой по качеству монетой, что осложняло торговлю и взимание
налогов. В главе о налогах была показана их структура и вза¬
имосвязь, а в дайной главе (раздел о бюджетах) — чрезвычайное
напряжение всей финансовой системы в связи с войной.
Правительство в целом, т. е. сюринтенданты,45 государствен¬
ные секретари, канцлер, Ришелье, король, полностью „понимало
наг^11ост^.4ншансов.ой политики воедщхго нремени, но постоянно
возраставшая нужда в деньгах не давала возможности предпри-
нимать какие-либо большие реформы. РезультатыПоыли налицо.
Рост налогов доводил народ до отчаяния и вызывал восстания*,
торгово-промышленная буржуазия страдала и от налогов, и от
спада экономической активности, чиновники громко негодовали
на невыгодные условия полетты, позволявшие взимать с них при¬
нудительные займы, дворянство воевало без обычных ранее при¬
быльных грабежей If контрибуций. Придворная.. ..аристократия
старалась использовать всеобщее недовольство согласно своим
обычаям — заговоры против Ришелье следовали один за другим.
Парламенты применяли другой метод: отказываясь регистриро¬
вать королёвские указы о новых налогах, новых рентах, новых
должностях, они добивались сохранения своего прежнего поли¬
тического веса, социального престижа и материального благопо¬
лучия. И все же сюринтендаитам финансов не оставалось ничего
другого, как продолжать прибегать к займам, а следовательно,
к уплате по ним высоких процентов наличными и к росту плате-
жей на местах, т. е. росту налогов, не говоря уже о введении
новых налогов и сборов.
Займы, ' и притом внутренние, были необходимы в военное
время не только потому, что они давали огромные деньги. Очень
важным моментом было то, что от них поступали сразу круп¬
ные суммы, и часто в критические моменты, тогда как прямые
налоги и многие сборы стекались в местные кассы постепенно,
поквартально или по мере их взимания (сборы с торговли, пош¬
лины и т. д.), так как не всегда откупщики вносили все платежи
вперед и разом. Чем более срочной и чем крупнее была сумма
займа, тем дороже был кредит, а очень часто военные расходы не
терпели ни отсрочки, ни скидки. Армия была полностью наемной.
Не получая денег, солдаты должны были или сами изыскивать
себе средства и пропитание или покидать отряды. Очень харак¬
терно в этом плане письмо Ришелье к сюринтенданту Бюльону
от 18 ноября 1638 г.: «Невозможно держать гарнизоны, если не
оплачивать их наличными. Я прекрасно знаю, что господа совет¬
ники заявят, что они составили на это смету, но такие заявления
бесполезны, если заранее не дрипасти деньги, Вот теперь
45 Ranum О. Les creatures de Richelieu..., p. 179,
110

я узнаю, что одна из крепостей королевства, расположенная не¬
далеко от врагов, находится в очень плохом состоянии, так как
гарнизон разбежался из-за того, что его не оплатили. Господам
финансовым советникам гораздо легче собрать деньги, чем нам
набрать солдат. Деньги, будучи собраны, уже не исчезнут, а соб¬
ранные солдаты без денег сразу же рассеиваются».46
Одной из очень тяжелых для Франции военных неудач была
утрата контроля над Вальтелиной, когда из-за неполучения во¬
время средств командующий французской армией герцог Роган
был вынужден покинуть этот важнейший в ту пору стратегиче¬
ский «коридор» через Альпы. В связи с этим Ришелье написал
Бюльону 28 марта 1637 г.: «Бог весть, может быть из-за отсут¬
ствия оплаты и швейцарцы взбунтуются против нас; бог весть,
останется ли после этого Италия непоколебленной и тем более,
сможем ли мы кончить дело миром; а господин де Бюльон знает
лучше, чем кто-либо, найдет ли он в Швейцарии миллионы,
чтобы осуществить продолжение войны. Это несчастье случилось
из-за отсутствия денег: вместо одного экю,47 данного вовремя,
теперь понадобится десять, но и они не исправят понесенных
потерь. Уже давно я проповедую господам финансовым советни¬
кам, что в некоторых особенных делах необходимо предвидеть
события еще до того, как неудачи обозначат опасность».48 Но
в этих словах скрыто и признание того, что над сюринтендантом
не было контроля в расходовании денег на важнейшие дела.
Разнородность доходов — домен, прямой и косвенные налоги,
таможенные пошлины, полетта и принудительные займы с чи¬
новников, займы у финансистов — допускала известную маневрен¬
ность. Можно было сократить сумму по какой-либо статье, но
увеличить по другой. Можно было отменить новый налог, вызы¬
вавший восстание в одной провинции или в каком-либо городе,
но увеличить старый налог в иной местности. Можно было издать
указ о введении системы податных округов в провинциях со
штатами, а затем (не отменяя указа) не вводить его в действие
и получить от провинции солидную сумму отступного и т. д.
Отсутствие единообразия в налогообложении оказывалось в таких
случаях обстоятельством, позволявшим извлекать из него допол¬
нительные ресурсы. >
Разумеется, «выбрав» в критическом 1630 году войну, а не
мир с Испанией и Империей, Ришелье знал, какое будущее пред¬
стоит Франции и ему. У него за плечами был личный 16-летний
46 Avenel D. Lettres..., t. VI, p. CXLIII. Ришелье испытал подобную же
неудачу во время итальянского похода 1630 г., когда нехватка денег для
оплаты армии (нужны были 2700 тыс. ливров на два месяца, а сгорин-
тендант предоставил лишь 1480 тыс.) вызвала массовое дезертирство:
Jacquart J. Le marquis d’Effiat, lieutenant—general a l’armee d’ltalie
(tie 1630). — XVIIe siecle, 1959, № 45, p. 298—313.
47 Экю равен 3 ливрам.
48 Avenel D. Lettres..., t. V, p. CDXXVIII.

политический опыт, причем 6 лет в качестве руководителя поли¬
тикой правительства, и 14-летний опыт пристального наблюдателя
военной и дипломатической жизни современной ему Европы. Он
несомненно понимал, с какими сильными врагами придется
иметь дело, и сколько возможно оттягивал вступление в откры¬
тую войну, субсидируя и помогая союзникам в осуществлявшейся
им скрытой войне. Но когда союзники один за другим вышли
из игры и Габсбурги оказались победителями, открытая война
стала неизбежной.
В дипломатическом и финансовом отношениях она была под¬
готовлена неплохо, но первые три года французская армия тер¬
пела поражения (главным образом из-за недостаточного военного
опыта и должной подготовки, отсутствия выдающихся полковод¬
цев и т. д.), и это непредвиденное обстоятельство нанесло тяже¬
лейший удар по финансам, особенно в 1636 г., когда под угрозой
оказался Париж. Тогда вся финансовая политика свелась к од¬
ному — достать как можно больше денег любым способом и как
можно скорее.
Но уже к 1640 г. общее военное положение улучшилось на¬
столько, что кардинал всерьез занялся вопросами о реформе фи¬
нансов после войны и о бюджете «мирного времени». Составлен¬
ные в финансовом управлении и обработанные им финансовые
проекты, как было показано, отнюдь не были беспочвенными и
иллюзорными. В них не было новаторства (если исключить про¬
екты единого налога на соль, или единообразной тальи), они
были подсказаны имевшимся в прошлом опытом, главным обра¬
зом опытом Сюлли (его повторил затем в некотором варианте
Кольбер). В целом же это были проекты упорядочения финансов
в послевоенное время (7—8 лет), т. е. освобождение от дефицита
и от громадных долгов.
Этот тип послевоенного бюджета выступает в проектах вполне
отчетливо, а тот этап, который мы назвали вторым, в большей
мере соответствует типу бюджета «мирного времени». Таким
образом, иллюзорными были не проекты сами по себе, но лишь
сроки их реализации. Ришелье рассчитывал на скорый конец
войны и, следовательно, на осуществление реформы им самим.
Он умер через 2 года, война с Империей завершилась через 8 лет,
с Испанией — через 19 лет, реформа осуществилась через 20
с лишним лет.
Благодаря этой иллюзии исследователь финансовой истории
1630—1642 гг. оказывается в удивительной ситуации. Он имеет
дело с реальными бюджетами тяжелейших годов войны, обреме¬
ненных громадными займами и колоссальными военными расхо¬
дами. Над этой действительностью высится надстройка из проек¬
тов, составленных отнюдь не прожектерами и фантазерами, а спе¬
циалистами своего дела, проектов, затем изученных и перерабо¬
танных фактическим главой государства, вполне реальных, но
осуществленных не в то время, а 20 годами позже. В резуль¬
112

тате перед нами одновременно предстают все три типа бюд¬
жета — военного, послевоенного и мирного времени. И все они
базируются на вполне определенных и точных цифрах бюджета
1639 г. и отталкиваются от него. В этом-то и заключается уни¬
кальность ситуации.
* * *
В бюджете мирного времени в первую очередь надо отметить
уравновешенность доходов и расходов: нет дефицита, погашены
долги военного времени. Однако Ришелье сохранил в расходной
части решительное преобладание расходов на армию и флот.
Дали себя знать печальные уроки неудач первых лет открытой
войны. Несмотря на упования кардинала, что мир вскоре наста¬
нет для «всех христианских народов», возвращение к прежним
порядкам, когда по окончании войны армию распускали, кроме
гвардии и нескольких «старых полков», а в гарнизонах остава¬
лись чуть ли не инвалиды, оказывалось невозможным. Реальная
международная обстановка по всей Европе (Тридцатилетняя
война была первым всеевропейским конфликтом) в середине
XVII в. уже не могла давать оснований для надежд на дли¬
тельный мир, и Ришелье, сохраняя и в мирное время большую
постоянную армдкц правильно это учитывал ‘ (как, впрочем, и все
государи того времени). Это был тот самый случай, когда надо
было вовремя истратить 1 экю, чтобы не платить затем 10.
Для бюджета мирного времени характерно отсутствие плате¬
жей по новым реытам и по новым должностям — они уже выкуп¬
лены и уничтожены в послевоенные годы. Здесь следует внести
полную ясность и напомнить, что сокращение новых должностей,
созданных и проданных при тяжелых обстоятельствах крайней
нужды в деньгах, не может быть целиком переведено в понятие
сокращения бюрократического (административного, судебного,
финансового) аппарата. С самого своего появления эти должности
были лишними и создавались"только ради' денег. Обычно^ откуп¬
щик покупал всю группу новых должностей и уплачивал за них
сразу, затем продавал их поодиночке. Они были ненадежны
в том смысле, что их временная цель была всем ясна, и действи¬
тельно, как правило, именно они и выкупались правительством
в первую очередь, тем более что указы о создании новых долж¬
ностей всегда встречали сопротивление корпораций бюрократиче¬
ского аппарата.
В проекте мирного времени расходы па аппарат значительно
ниже расходов на армию (см. табл. 17 и 19), но следует учесть,
что все же речь идет о жалованье всему аппарату Французского
королевства, в котором одних парламентов было в ту пору десять
(включая учрежденный в 1620 г. парламент Беарна в г. По и
Мецский парламент, появившийся в 1633 г.), не говоря о других
верховных судах (т. е. Счетных палатах, Палатах косвенных
сборов и др.), президиальных судах во всех провинциях и т. д.
8 А. Д. Люблинская
113

Таким образом, финансовая политика «мирного времени» зна ¬
чительно отличалась не только от той, к которой вынуждала
'война, но и от реформ послевоенных лет. Разумеется, все это
здание зиждилось всегда на одном и том же фундаменте — экс¬
плуатации народного труда. Но структура этого здания и проис¬
ходившие в ней изменения были далеко не безразличными не
только для трудящихся, но и для всего французского общества,
и для правительства.
«Упорядоченная» система доходной части бюджета «мирного
времени» была построена целиком на основе только старых на¬
логов, размеры которых были сокращены по сравнению с воен¬
ными и послевоенными годами. «Случайные» доходы, т. е. по¬
летта, давали всего 2 млн. ливров, займы не предусматривались
совсем.
Реформы послевоенного времени больше всего ущемляли ин¬
тересы финансистов. Помимо штрафов, налагаемых Судебной ко¬
миссией (Chambre de justice), они теряли возможность получать
высокие проценты, главное же — сужалась сфера их деятельности.
Хотя им предоставлялось ведение операций по выкупу рент,
должностей, домена, но главный источник их доходов — займы —
сокращались, а затем исчезали совсем. Бюджет мирного времени
оставлял финансистам лишь откупа косвенных налогов, таможен¬
ных пошлин и различных сборов с торговли, т. е. самые «старин¬
ные» их занятия. При наличии действенного контроля со сто¬
роны сюринтендаита откупа бывали государству выгоднее, чем
взимание налогов своим аппаратом.
Социальный аспект финансовой политики также несколько
изменялся в военное, послевоенное и мирное время. Несомненно,
что налогообложение народных масс достигало в военные годы
максимума, ибо, цроме роста тальи, увеличивались также косвен¬
ные налоги и всевозможные сборы на содержание проходящих
войск, гарнизонов, пленных и т. д. Усиливалось, но далеко не
пропорционально имуществу, обложение всех слоев торгово-про¬
мышленной буржуазии, а при 'помощи хитроумнорб рычага по¬
летты из чиновничества выкачивались весьма значительные
суммы принудительных займов, принудительных «добавок к жа¬
лованью», принудительных покупок новых лишних должностей
и т. п. Родовитое дворянство, сословие по преимуществу воен¬
ное^ обедневшее, служило в армии; рост налогов задевал его
как потребителей и опосредованно как сеньоров, из-за .разорения
крестьян, плативших ценз и феодальные ренты. Новое дворян¬
ство— сословие по преимуществу служилое _и землевладельче¬
ское, составляло все верхние и средние слои_чиновничества; о его
доле в финансировании войны уже сказано. ^Финансисты на
войне наживались, это входило в их «ремеслок
' В послевоенный период финансы строились, как мы видели,
так, чтобы ликвидировать дефицит бюджета* и расплатиться
с большей частью долгов, сделанных в военное время. Поэтому
114

финансовая политика временно принимала враждебный для го¬
сударственных кредиторов характер. Однако нельзя было подор¬
вать кредит, но надо было ввести его в известные рамки. Все
остальные классы и сословия получали несомненное облегчение,
однако опять-таки неравномерное.
Бюджет мирного времени, обходившийся без займов (или
почти без займов) и без принудительного обложения чиновни¬
чества, был построен па решительном преобладании косвенных
налогов над прямым (35 и 22 млн.).49 Косвенное обложение охва¬
тывает все общество в качестве потребителей, разумеется, далеко
не пропорционально имуществу, и многие его слои в качестве
продавцов. Во Франции последними были по преимуществу „кре¬
стьяне, особенно страдавшие от налогов на вино— как товар,
особенно подверженный колебаниям цен в зависимости от каче¬
ства й урожая."В целом доходная часть бюджета мирного вре¬
мени обнаруживает ориентацию на получение налоговых поступ¬
лений преимущественно прямо в Казначейство при максималь¬
ном сокращении местных платежей. Но эта же структура доходов
отчетливо показывает и основной их источник: эксплуатацию
(путем налогов) народных масс и в меньшей степени — все слои
общества, как потребителей товаров, обложенных налогами, сбо¬
рами и пошлинами.
Социальный аспект расходной части наиболее существен при
анализе бюджета мирного времени. В военное время все расходы
подчинены главной задаче — выиграть войну, в послевоенный пе¬
риод — расплатиться с долгами и вернуться к уравновешенному
бюджету. В мирное время эти цели либо отсутствуют, либо сильно
модифицированы.
Как было показано, Ришелье сохранил бы и в мирное время
большую постоянную армию,50 отведя для нее почти половину
расходов. Этим он предоставил бы оплаченную постоянную
службу всему старому дворянству и солдатам-волонтерам из из¬
быточного деревенского и городского населения (гвардия целиком
состояла из дворян). Наличие большой постоянной армии значи¬
тельно улучшило бы положение старого дворянства: окончание
войны не принесло бы ему безденежья, как это всегда случалось
ранее.
Значительное сокращение лишних должностей бюрократиче¬
ского аппарата привело бы и к сокращению расходов на его жа¬
лованье, которое в проекте мирного времени исчислено лишь
в 28.7%. Но это сокращение, как уже сказано, было на руку
чиновничеству. Двор (включая постройки) находился на третьем
49 Бюджеты Кольбера и последующих лет были построены таким же
образом.
50 При Людовике. XIV армия была значительно увеличена и для мирного
времени, так что сослагательное наклонение, необходимое при изложении
проекта, легко может быть переведено в изъявительное для второй поло¬
вины XVII в. (не говоря уже о XVIII в.), Но все же проект есть проект!
8*
115

месте (11.5%), пенсии (придворным министрам, военачаль¬
никам и др.) на четвертом (5.6%). Эти суммы были даже не¬
сколько сокращены по сравнению с военным и послевоенным
временем.
Что же остается от расчетов Б. Ф. Поршпева (см. с. 108) отно¬
сительно взаимоотношения по степени важности статей бюджета
и четырех основных функций абсолютизма?51 В его рассужде¬
ниях, основанных на неверных подсчетах, армии, на деле зани¬
мающей в расходах половину, отведено четвертое место и ни¬
чтожная доля (7.7%). Непонятно, как могли 2 млн. пенсии и
примерно такая же сумма жалованья придворным снабдить цен¬
трализованной рентой «значительную часть дворянства», числен¬
ность которого достигала около полумиллиона человек. На деле
пенсии выплачивались очень ограниченной группе лиц, персо¬
нальный состав которой изменялся в довольно узких пределах.
Понятие «государственного хозяйства как вторичного феодального
хозяйства» мы здесь не рассматриваем; ясно, однако, что пенсии,
скажем, маршалам, писателям или художникам и т. п. не имеют
к этому «хозяйству» никакого отношения.
Насчет численности мощного репрессивного аппарата,52 погло¬
щающего 30 млн. (46.1%), уже было сказано, что на деле на его
содержание отведено лишь 11.5 млн., т. е. почти в три раза
меньше. ^
Но самая большая странность — это 10 млн. (15.4%), потра¬
ченных для привлечения буржуазии на сторону абсолютизма, —
не только потому, что основная расплата с кредиторами произо¬
шла уже в послевоенный период, но потому, что бюджет мир¬
ного времени вообще обходится без использования кредита фи¬
нансистов. Как было показано, он построен на основе старых
налогов и очень умеренной суммы «случайных» доходов и в прин¬
ципе исключает займы, во всяком случае новые займы. Карди¬
налу в финансовом проекте не было нужды привлекать часть
буржуазии на сторопу абсолютизма. Во-первых, финансисты
всегда были на стороне правительства, ибо существовали тогда
только благодаря государственному долгу и откупам. Во-вторых,
именно они уже откололись в ту пору от основного костяка торгово-
промышленной буржуазии и социально-политическое поведение
этих двух слоев было совершенно различным. Кроме того, необ¬
ходимость отвлекать буржуазию от ее эвентуального объединения
с революционными силами в проекте расходов мирного времени
отпадала уже и потому, что в нем предусматривалось сильное
снижение налогов и отсутствие займов (по которым нарастали
проценты и требовались новые налоги), т. е. более или менее
51 Поршнев Б. Ф. Народные восстания..., с. 501.
52 Заметим попутно, что как раз в качестве репрессивного аппарата бюро-
%s кратия того времени слишком часто не оправдывала возлагавшихся на
Чрее надежд и не выполпяла своих обязанностей (см. ниже, главу 3).
116 \

нормальное состояние экономики вообще и финансов в частности,
что сильно смягчало социальное напряжение, до того выливав¬
шееся в народные восстания. Мирное время — это слова много¬
значные во всех отношепиях.
* * *
В «Политическом завещании» Ришелье изложил некоторые
свои общие соображения (maximes generales) по поводу финан¬
сов и отдельные замечания. Они не всегда оригинальны (порой
автор это сам отмечает),5® но сведение их в систему очень ха¬
рактерно для политических взглядов кардинала и для его планов.
Они немногочисленны, и мы приводим их полностью.
«Давно уже считается, что финансы — это нервы государства,
и действительно, они являются той точкой опоры, которая, по
Архимеду, позволяет перевернуть весь мир. Нуждающийся госу¬
дарь не может предпринимать никаких славных действий, ибо
пужда порождает к нему презрение и государство оказывается
подверженным нападению врагов и завистников его величия.
Золото и серебро — это тираны мира, по хотя их владычество
само по себе несправедливо, подчас оно бывает настолько разум¬
ным, что ему следует подчиниться. Однако иногда оно настолько
необузданно, что его гнет^надо непавидеть как совершенно невы¬
носимый.
Необходимо, чтобы деньги, извлекаемые государем от своих
подданных, находились в соответствии с их возможностями, и не
только не разоряли, но и не наносили имуществу значительного
ущерба. Но если не следует отягощать излишне, то не следует
также и требовать меньше, чем это необходимо для государства.
Лишь педанты и подлинные враги государства могут заявлять,
((то государь не должен ничего брать у подданных и что един¬
ственные его сокровища таятся в сердцах подвластных людей.
Но также льстецы, истинный бич государства и двора, могут
пашептывать государю, что он может требовать столько, сколько
хочет, и что в этом отношении его воля определяет его силу.
Нет ничего легче, чем пайти убедительные доводы в пользу взи¬
мания какого-нибудь налога, даже если он несправедлив, равно
как нет ничего легче, чем привести доводы не менее очевидные,
чтобы осудить те налоги, которые являются самыми необходи¬
мыми. Нужно обладать полной беспристрастностью, чтобы верно
рассудить и решить, что в таких случаях является разумным, и
совсем нелегко точно определить истинную пропорцию.
После того как расходы, абсолютно необходимые для существо¬
вания государства, полностью обеспечены, самое лучшее — это
53 Нужно отметить, что некоторые из приписываемых Ришелье афоризмов
оказались на деле ходячими в его время изречениями. Например, заме¬
чание, что народ, подобно мулу, портится без работы, — испанская по¬
говорка.
117

взимать с народа как можно меньше. Чтобы избежать необходи¬
мости собирать большие налоги, нужно поменьше расходовать,
а для того чтобы умерить расходы, нет лучшего средства, чем
уничтожить всякое расточительство и осудить все, ему способст¬
вующее.
Франция была бы очень богата и народ очень многочислен
(trop abondant), если бы не расточение общественных денег, кото¬
рые в других государствах расходуются с толком. На мой взгляд,
она теряет больше денег, чем другие королевства, претендующие
на известное с ней равенство, употребляют на свои обычные рас¬
ходы. Очень удачно сказал мне как-то венецианский посол по
поводу богатства Франции, что он пожелал бы ей для полноты
счастья лишь одного — уменья столь же разумно расходовать
деньги, которые ныне она столь безрассудно расточает. И что Ве¬
нецианская республика не тратит без нужды, но и без особенной
бережливости ни одной монеты.54
Лучшим способом сберечь королевские деньги я счел бы упо¬
рядочение аппетитов французов; но поскольку ограничить алч¬
ность наших необузданных умов невозможно, остается лишь сдер¬
живать ее, подобно тому как врачи принуждают больных к воз¬
держанию, лишая их всех видов пищи. Для этой цели надо так
реформировать финансы, чтобы уничтожить главные пути, но
которым деньги незаконно изымались из королевской казны.55
Среди них нет пути более опасного, чем платежи наличными,
злоупотребление которыми дошло до такой степени, что оставить
их, как было, равносильно гибели государства. Хотя при неко¬
торых обстоятельствах платежи наличными бывают полезны,
а в других случаях они необходимы, тем не менее проистекаю¬
щие от них большие затруднения и злоупотребления настолько
превосходят полезность, что их абсолютпо необходимо отменить.
Таким путем можно сберечь целые миллионы и уничтожить ты¬
сячи скрытых трат, расследовать которые невозможно до тех пор,
пока будут применяться эти секретные способы расходовать об¬
щественные деньги.
Я прекрасно знаю, что могут сказать: существуют такие рас¬
ходы па иностранные дела, что по своей природе они должны
быть секретными и государство может извлечь из них много
пользы, которой оно лишится всякий раз, как те, кому эти деньги
предназначались, решат, что они их больше не получат.
Однако под этим предлогом совершается такое воровство, что
после зрелого размышления лучше совсем закрыть дверь перед
любой извлекаемой при этом пользой, чем оставить ее открытой
для злоупотреблений, совершающихся во вред государству.
Тем не менее, чтобы не прерывать производимые с пользой
некоторые секретные расходы, можно .оставить один миллион зо¬
54 В тексте quadrain — золотая монета XVII в. — Testament, р. 429, п. 4,
55 В тексте букв, «из сундуков» (coffres),
118

лотом56 на платежи наличными при условии, что приказы на их
уплату будут подписаны самим королем, а участники выдадут
квитанции.
Если возразят, что платежи наличными необходимы для про¬
ведения обычных скидок,57 то я скажу, что это одна из причин,
по которой их надо уничтожить. Если в прошлом жили без пла¬
тежей наличными, то и впредь будут жить без них, а если
к тому же отказаться в мирное время и от займов (partis), то
это не будет злом, проистекающим из добра, а наоборот добром,
проистекающим из добра.
Меня, возможно, спросят, почему, считая эти платежи вред¬
ными, я их в мое время не устранил. Великий Генрих58 знал об
этом зле, установившемся при его предшественнике, и не смог
его уничтожить; внутренние смуты и волнения, внешние войны
и как следствие большие расходы, приведшие к экстраординар¬
ным займам, не позволили и помыслить о выполнении этого доб¬
рого совета.
Уничтожить партию гугенотов, покончить с самовластием
вельмож, выдержать большую войну против могущественных
врагов, чтобы упрочить затем добрым миром спокойствие в бу¬
дущем, — все эти способы были применены для достижения по¬
ставленных целей, ибо они-то и уничтожают причины, порож¬
дающие эти злоупотребления».59
Мы уже приводили соображения Ришелье относительно вреда
займов и высоких налогов, вызывающих в конечном счете доро¬
говизну, сокращение торгового оборота, экспорта, заработной
платы и земельной ренты. Затем он продолжает:
«Осудив употребление платежей наличными и показав, что
увеличение [доходов] бывает зачастую не только бесполезно, но
и вредно, я возвращаюсь к теме своего рассуждения и заявляю,
что должна существовать геометрическая пропорция между на¬
логами и потребностями государства, т. е. что нельзя облагать
налогами в размерах больших, чем это совершенно необходимо
для существования государства в его величии и в его славе. Эти
последние слова означают многое, так как из них явствует, что
с народа можно брать не только необходимое для сохранения
государства в любом его состоянии, но и то, что нужно для его
доброго имени и блеска.
Необходимо, однако, остерегаться расширения этого условия
до такого предела, когда под таким предлогом размер налогов
определяет лишь воля государя. Это должен делать разум, и если
66 Т. е. 1 млн. золотых экю = 3 млн. ливров.
57 «Pour faire passer les remises qui sont en usage» — речь идет о скидках
с цены откупов, которые делались ввиду неблагоприятных обстоятельств
(неурожаи, эпидемии, военные действия и т. п.).
68 Т. е. Генрих IV.
59 Testament, р. 427—431.
119

государь переступает границы, отбирая от подданных больше,
чем должен, то, хотя они и в этом обязаны ему повиноваться,
он будет отвечать за все перед богом, который потребует от него
строгого отчета.
К тому же не существует политической причины, допускаю¬
щей бесполезное увеличение народных платежей. Наоборот, оно
навлекает на государя проклятия, а за ними следуют большие
затруднения, создаваемые самим правителем, ибо бесспорно, что
беря от своих подданных больше, чем положено, он истощает их
любовь и верность, гораздо более необходимые для существова¬
ния государства и сохранения его особы, чем золото и серебро,
которые он сможет поместить в свою казну.
Я знаю, что в крупном государстве необходимо всегда иметь
в запасе деньги на непредвиденные расходы, но такие сбереже¬
ния должны быть пропорциональны богатству государства и ко¬
личеству обращающихся в нем золотых и серебряных монет.
В противном случае богатство государя обернется бедностью, по¬
скольку подданные не будут иметь денег как для торговли, так
и для уплаты налогов, следуемых с них правителю.
Подобно тому как необходимо заботиться о собирании денег
для удовлетворения государственных нужд и добросовестно их
сократить при отсутствии причин для их расходования, не менее
необходимо свободно их тратить, если того требует обществен¬
ное благо, и делать это к месту и вовремя: зачастую урезывание
в таких случаях дорого обходится государству и заставляет те¬
рять невозвратимое время.
Нередко случалось, что ради сохранения своих денег государи
теряли вместе и деньги, и государство. Известно также, что тот,
кто тратит неохотно, расходует порой больше других, так как де¬
лает это слишком поздно. Требуется немало рассудительности,
чтобы предугадать наиболее важный час и момент, и тот, кто спо¬
собен накоплять, может из-за неуменья расходовать вызвать не¬
сказанные несчастья)).60
Далее Ришелье переходит к рассмотренным7нами анализу
реального бюджета и к финансовым проектам, заканчивая главу
о финансах следующими словами:
«Я знаю, мне скажут, что легко сочинять такие проекты,
похожие на платоновскую республику, прекрасную по идее, но
па деле химеричную. Смею уверить, что предлагаемый проект и
разумен, и легок для выполнения, и если бог вскоре дарует мир
Вашему Величеству и сохранит Вас для сего королевства и Ва¬
ших слуг, из коих считаю себя одним из наименьших, то я на¬
деюсь иметь возможность исполнить мое предложение, а не оста¬
вить его в качестве завещания».61 •
со Testament, р. 433—435.
61 Testament, р. 486—487.
120

Теперь можно определить принципы, послужившие для Ри¬
шелье основой при составлении «разумного и легкого для выпол¬
нения» финансового проекта ради упорядочения бюджета мир¬
ного времени.
^Он решительно осудил как вредные (но опять-таки для мир¬
ного времени!) экстраординарные займы и связанные с ними
платежи наличными, состоявшие преимущественно из уплаты не¬
легально высоких процентов по этим займам. Но он согласен
был оставить по этой статье 3 млн. ливров па действительно сек¬
ретные расходы.
^ Сократив расходы до «разумных» пределов, но сохранив боль¬
шую постоянную армию,—Ришелье вернул ' доходной части бюд¬
жета почти довоенную структуру, построив ее из «старинных»
налогов и откупов. Таким путем бюджет мирного времени был бы
сбалансирован,""а долгиГ военного времени ликвидированы в зна¬
чительной части еще в первые же послевоенные годы.
Напомним еще раз, что в предлагаемых мерах не было ничего
нового. Так поступил «великий Генрих» (вернее, Сюлли); так
впоследствии поступил во многих отношениях и Кольбер.
Свойственная Ришелье отчетливость мышления и изложения
придали его формулировкам характер общего постулата, коим
необходимо руководствоваться при управлении финансами с пози¬
ций государственного интереса (raison d’Etaf, raison politique).
Разрабатывая затем конкретные планы, он, как было показано,
оЬерировал^реальными цифрами^йГ"составляя проект бюджета
мирного времени^ значительно снизил налоги, предпочитая не со¬
здавать значительных резервов в Казначействе. Размышляя обо
всем этом в 1640 г., он не мог не вспоминать о только что подав¬
ленном восстании «босоногих» в Нормандии и о движениях 1635—
1637 гг. на Юго-Западе. Хотя они и произошли во время войны,
когда нужда в деньгах была особенно велика, тем не менее уроки
неповиновения были слщпком грозными, чтобы еще раз не заду¬
маться над максимой: «Беря от своих подданных больше, чем
положено, государь истощает их любовь и верность, гораздо бо-
ле'е необходимые для существования государства и сохранения
его особы, чем золото и серебро, которые он сможет поместить
в свою казну».62
62 Testament, р. 434.

Глава 3
НАРОДНЫЕ ДВИЖЕНИЯ
История Франции XVII в., особенно первой половины столе¬
тия, насыщена народными движениями. В исследуемые годы они
вспыхивали почти ежегодно в разных местах, порой одновре¬
менно и в деревнях и в городах. В отдельных провинциях они
приобретали характерные особенности, и в то же время им были
присущи многие общие черты. Кроме того, они протекали
в сложной обстановке, так как само французское общество пере¬
ходной от феодализма к капитализму эпохи было чрезвычайно
своеобразным по социально-экономическому облику; политиче¬
ские события, и в первую очередь война, накладывали также
свой отпечаток.
Некоторые из этих восстаний были детально описаны совре¬
менниками или историками XIX в. О многих других был известен
только факт их существования. Лишь в трудах советских исто¬
риков эта тема получила широкую разработку и вызвала затем
оживленную дискуссию, не прекращающуюся и прныне.
Статья В. В. Бирюковича составляет часть его докторской
диссертации о роли финансистов в правительстве Франции 1620—
1630-х годов.1 Анализируя народные движения 1624—1634 гг. на
общем фоне политической истории, В. В. Бирюкович главное вни¬
мание уделил фактам, касающимся поведения финансовых аген¬
тов на местах, отношению к ним со стороны восставших и их
судьбам. Материалом служили печатные источники. Книга
1 Бирюкович В. В. Народные движенид во Франции в 1624—1634 гг. —
Тр. Военно-полит. Академии Красной Армии, т. IV. М., 1940, с. 223—279;
см. также; Люблинская А. Д. Французский абсолютизм в первой
трети XVII в. М.—Л., 1965, с. 232—?35.
№

В, Ф. Поршнева2 охватывает больший период и основана также
(для 1633—1642 гг. лишь в некоторой мере) и на хранящейся
в Гос. Публичной библиотеке им. Салтыкова-Щедрина части
архива канцлера Сегье. Автор намеренно не касается политиче¬
ской истории, анализируя только сами восстания и приводя ив'
многочисленные сведения экономического характера. Поскольку
треть книги (ч. III) занимает «Проблема Фронды», которую
Б. Ф. Поршнев считает неудавшейся буржуазной революцией, то
анализ «социального окружения» восстаний исходит из концеп¬
ции, что весь бюрократический аппарат французского государ¬
ства был в руках буржуазии. (Мы вернемся к этому в 4-й главе).
Дискуссия, последовавшая вслед за появлением французского пе¬
ревода книги, вовлекла многих участников в обсуждение темы
классовой борьбы и смежных с ней вопросов.3 Проблема продол¬
жает привлекать внимание как крупных специалистов, так и мо¬
лодых историков; появились обширные исследования и отдельные
статьи, характеристику которых мы дадим ниже.
Исследования последних лет представляют собой плоды мно¬
голетних архивных изысканий. Они основаны, как правило, на
исчерпывающем привлечении неизвестных ранее рукописей в со¬
четании со всем наличным фондом печатных источников и ли¬
тературы XVII в., равно как и полной историографии широкого
охвата. Поэтому они рисуют предпосылки восстания, его тече¬
ние, состав участников, общую обстановку, итоги и следствия не
только неизмеримо полнее и точнее, чем работы, появившиеся
до середины 1950-х годов, в том числе и работы В. В. Бирюко-
вича и Б. Ф. Поршнева, но и во многом изменяют или исправ¬
ляют изложенную последними канву событий и особенно реакцию
других социальных классов и слоев на то или иное восстание,
воздействие его на финансовую или общую политику правитель¬
ства, идеологию восставших, их близкие и дальние цели и т. д.
Кроме того, эти историки используют созданную лишь за послед¬
нее время обширную литературу по социально-экономической
истории XVII в., которой не было в распоряжении их предше¬
ственников, поневоле ограниченных гораздо более скудными
источниками и литературой.4
2 Поршнев Б. Ф. Народные восстания во Франции перед Фрондой
(1623—1648). М.—JL, 1948; нем. перевод: Leipzig, 1954; франц. перевод —
Paris, 1963.
3 Дискуссия подробно изложена в нашей статье: О методологии исследо¬
вания истории народных масс и социальных отношепий эпохи абсолю¬
тизма. — В кн.: Критика новейшей буржуазной историографии. JL, 1967,
с. 282—313.
4 Например, в книге И.-М. Берсе перечень серий рукописных материалов
занимает 15 стр. печатных источников и литературы XVII в. — 10, биб¬
лиографии—20 стр. В книге М. Фуазиль соответственно 13, 5 и И стр.
для истории восстания «босоногих» 1639 г. (Вегсё Y.-M. Histoire des
Croquants. Etude des soulevements populaires au XVII siecle dans le Sud-
Ouest de la France. Geneve, 1974, p. 865—879; 881—890; 891—910; F о i-
123

Наличие новых работ, посвященных восстанйяк, определило
и нашу задачу при написании данной главы, цель которой — вы¬
явить особенности классовой борьбы на данном этапе развития
французского общества. Она же определила построение главы.
Рассматривая восстания в хронологическом порядке и не разде¬
ляя их на городские и крестьянские (по большей части это раз¬
деление искусственно), мы выделяем из них те, что являются
наиболее типичными, и фиксируем их особенности, чтобы затем
подвести итоги.
Восстания в «провинциях со штатами»
в 1630-1632 гг.
Конец 1620-х и начало 1630-х годов оказались во Франции
(как и во многих европейских странах) особенно -тяжелыми. Не¬
сколько лет подряд — неурожаи, а за ники последовали обяза¬
тельные тогда бедствия — дороговизна хлеба и других продуктов
питания, голодовки в ряде мест, болезни, эпидемия чумы с высо¬
кой смертностью. Годы были тяжелы в отношении налогов: это
был заключительный период войны с гугенотами, и, кроме того,
на 1629 и 1630 гг. пришлись две военные кампании в Северную
Италию. На все требовались дополнительные деньги, а растущий
налбговый гнет происходил в обстановке экономического и демо¬
графического спада. Это не могло не сказаться на характере на¬
родных движений тех лет.
В такие годы особенно часты так называемые продовольствен¬
ные волнения (revoltes frumentaires), связанные с рядом обстоя¬
тельств (нехватка местного зерна на рынке, отсутствие его под¬
воза, таксироваиие цены и т. д.).5 Они, как правило, отличались
очень широким диапазоном — от скоплений отдельных групп па
рынках или у булочных с минимумом насильственных действий
(и тогда они не всегда отмечались в городских протоколах) вплоть
до бурных восстаний изголодавшихся людей. В Пуатье 25 мая
1630 г. около 5 тыс. человек «простонародья» разграбили рынок,
отобрали у всех мельников и булочников зерно и муку, избили
мэра и эшевенов.6 Очень выразительно восстание в Кане (Нор¬
мандия) 23 мая того же года.7 Толпа, где тоже преобладали жен-
si 1 М. La revolte des Nu-pieds et le revoltes normandes de 1639. Paris,
1970, p. 7—21, 22—41, 42—52).
5 Tilly L. La revolte frumentaire, forme de conflit politique en France.
Annales E. S. G. 1972, № 3, p. 731—757. К оценке этих движений мы
вернемся.
6 Boissonnade P. L’administration royale et les soulevements populaires
en Angoumois, en Saintonge et en Poitou, pendant le ministere de Riche¬
lieu, 1624—1642. Poitiers, 1902, p. 19, 38.
7 Archives des Affaires Etrangeres. France. Mdmoires et documents, № 795,
ff. 146—148. Proces-verbal de Pemeute a Caen; Pages G. Autour du
«grand orage»: Richelieu et Marillac, deux politiques. — Rev. hist., t. 179,
1937, p. 70-71.
124

лцины йз простонародья, разграбила 950 буассо зерна,8 погружен¬
ных на готовые к отправке суда, заявляя, что имеет на то разре¬
шение коменданта гарнизона. Советники нрезидиального суда по¬
пробовали прекратить разграбление зерна, но были прогнаны.
Полицейскому прево с его солдатами удалось арестовать несколь¬
ких участников, которые были приговорены к публичному нака¬
занию кнутом 28 мая, но собравшаяся на площади толпа не дала
осуществить приговор и отправилась вслед за осужденными
к тюрьме, куда по набату собралось около 2 тыс. человек. Комен¬
дант гарнизона отказался дать солдат в распоряжение прибыв¬
шего в город интенданта Тюрго, и тот смог собрать лишь 20 во¬
оруженных дворян и чиновников. Когда они явились к тюрьме,
она была уже взята народом и все узники освобождены. Затем
последовал грабеж дома одного богача и разнесся слух, что к го¬
роду движутся окрестные крестьяне. Все эти обстоятельства
изменили ситуацию: к вечеру у Тюрго было уже около 500 чело¬
век городской милиции, и в Каи прибыл генеральный наместник
Нормандии Матиньон, быстро восстановивший порядок. Трое
прежде арестованных были снова водворены в тюрьму, но осталь¬
ным «зачинщикам» удалось бежать.
Это движение очень характерно по всем своим чертам. Цель —
не допустить вывоза зерна в другую местность, а если власти
осуществляют вывоз, отменить его, отобрав зерно силой. Уча¬
стники — «простонародье», как наиболее страдающая от дорого¬
визны и нехватки хлеба часть городского населения. Среди них
большое число женщин — это особая черта именно продоволь¬
ственных бунтов. Поведение городской милиции — по меньшей
мере странное: с 23 по 28 мая она фактически ничего не пред¬
принимала. Разногласия между городскими властями: комендант
гарнизона, президиальный суд, городская милиция — все дей¬
ствуют (точнее бездействуют) несогласованно. Внутренних го¬
родских ресурсов для подавления движения недостаточно, исход
дела решило прибытие наместника, что и предотвратило вступле¬
ние в город жителей округи.
* * *
В феврале того же года произошли волнения в Париже
в связк с повышением налога (эд) на розничную продажу вина.
Кабатчики послали в муниципалитет депутацию с протестом,
а купеческий старшина (в столице не было мэра) отправился по
этому поводу к хранителю печати Марильяку. Тем временем
толпа разнесла дом откупщика, которому приписывалось увеличе¬
ние налога. Королевские гвардейцы навели порядок.
Это парижское движение, немедленно же и подавленное, явля¬
ется тем не менее показательным примером быстроты реакции
8 Буассо пшеницы — около 13 л.
125

населения на повышение налога именно на вино. Эта мера всегда
пагубно отзывалась на многочисленных слоях сельских и город¬
ских жителей, специализировавшихся только на виноградарстве,
виноделии и сбыте вина, причем самого дешевого, т. е. широко по¬
требляемого как в городских и пригородных, так и в деревенских
тавернах и гостиницах. Одновременно ущемлялись интересы и
производителей и потребителей.
Волнения 1630 г. в южных и восточных провинциях были вы¬
званы особыми причинами.
В главе о финансах были рассмотрены системы налогового
обложения, существовавшие во Франции, и, различие между
основшзй^частью страны и окраинными провинциями, сохранив¬
шими свои органы сословного представительства — провинциаль¬
ные штаты. Это- были Бретань, Бургундия, Дофине, Прованс и
Лангедок. Мы отсылаем читателя к табл. 15, 16, где разница
в объеме тальи, платившейся этими «провинциями со штатами»,
по сравнению с прочими областями выражена в достаточно убе¬
дительных цифрах. Поэтому уже с начала XVII в. правительство
вело линию на постепенное введение повсюду системы податных
округов, действуя главным образом в отдельных небольших ча¬
стях Гиени. Сразу же после окончательной победы над гугено¬
тами («эдикт милости» в Але от 26 июня 1629 г.) был подписан
в Ниме 6 июля эдикт о введении податных округов в Лангедоке,
Провансе, Бургундии и Дофине.9 Почти повсюду он вызвал энер¬
гичное сопротивление.
Восстание в Дижоне вспыхнуло вечером 27 февраля 1^30 г. и
продолжалось всего два дня.10 Это одно из примечательных во
многих отношениях восстаний.
Дижон был в то время городом средних размеров (20 тыс. на¬
селения), расположенным недалеко от границы с Империей.11
В нем как в столице Бургундии имели местопребывание провин¬
циальные штаты, парламент, Счетная палата (преобразованная
в 1626 г. в Объединенную палату (Chambre des comptes, des aides
et des finances) и весьма самостоятельный муниципалитет. Губер¬
натором Бургундии являлся старый герцог пэр Бельгард (при¬
дворный Генриха III и Генриха IV), тайно поддерживавший
оппозицию против Ришелье, возглавляемую хранителем печати
Марильяком и включавшую брата короля Гастона Орлеанского,
королеву-мать Марию Медичи, ряд видных вельмож «старого по¬
коления» и знатных сверстников Гастона. Владение Бельгардом
пограничной Бургундией было для этой «партии» весьма важным
9 В отношении налогов Бретань была па особом положении и в эдикте
не упоминалась. ,
10 Richard J. Autour de Lanturelu. Annales de Bourgogne, 1965, fasc. 2;
Б и p ю к о в и ч В. В. Указ. соч., с. 245—254; Поршнев Б. Ф. Указ-
соч., с. 132—141.
11 Roupnel G. La ville et la campagne au XVIIe siecle. Etude sur les
populations du pays Dijonnais. Paris, 1922.
126

обстоятельством; оттуда в 1631 г. Гастон бежал к императору и
туда же вторгся с войском в 1632 г. В самом же городе шла
распря между парламентом и реформированной Счетной палатой,
отнявшей у него ряд функций, а муниципалитет занимал при
этом свою, третью позицию. Это была типичная для столиц круп¬
ных провинций ситуация. Развитие во Франции местной админи¬
страции приводило к тому, что новые учреждения (парламенты,
счетные палаты и др.) начинали свое существование не на месте
прежних, но наряду с ними, узурпируя часть их прерогатив,
а следовательно доходов и престижа. Отсюда проистекали почти
неизбывные раздоры между Messieurs du Parlement, Messieurs de
la Chambre des comptes, Messieurs de la ville (муниципалитет) и
нарочитая несогласованность их действий. Появление провин¬
циальных интендантов еще больше обострило все эти взаимоотно¬
шения, так как общая ненависть местных чиновников к посажен¬
ному на их головы «парижанину», «креатуре канцлера» не сняла
их разногласий.
Расположенный в центре богатой винодельческой области Ди¬
жон насчитывал в числе своих жителей много виноградарей (vig-
nerons), живших в квартале Сен-Филибер и других частях го¬
рода. Они работали в качестве арендаторов на виноградниках,
расположенных сразу же за городской чертой и принадлежавших
городским богачам — членам парламента, муниципалитета и т. д.
Их постоянное проживание в городе объясняется (как и во мно¬
гих южных винодельческих городах и городках) тем, что на мел¬
ких по размерам (но прекрасных по качеству) виноградниках,
которые они обрабатывали, не имелось жилищ для них и их се¬
мейств. Поэтому весь квартал Сен-Филибер имел скорее дере¬
венский, чем городской вид: «Сельские жилища, узкие без окон
подвалы для чанов, темные дворики, сараи для орудий».12
Бургундия очень пострадала от неурожаев и эпидемий.
В 1629 г. через ее территорию прошла французская армия, на¬
правлявшаяся в Северную Италию; содержание ее обошлось
почти в 400 тыс. ливров. В те времена постои солдат были едва ли
не наихудшим бедствием. €
В этой обстановке реализация нимского эдикта казалась очень
опасной мерой всем городским властям, несмотря на их распри.
Поэтому они выступили согласованно и от имени всей Бургун¬
дии, имея на то полное основание. Не следует только забывать,
что иимский эдикт означал рост тальи, а вовсе не ликвидацию
провинциальных штатов как таковых,13 да и штаты сами не при¬
писывали ему таких ценностей. Они боялись разорения провин¬
12 Roupnel G. Op. cit., p. 124; ср. перевод Б. Ф. Поршнева (указ. соч.,
с. 138): «Здесь в бесчисленных маленьких деревенских лачугах без окон
жило собственно не городское, а деревенское население •— виноградари»,
с ссылкой на ту же фразу Рупнеля. То же у В. В. Бирюковича (указ.
соч., с. 248): «узкие хижииы без окон».
IJ Это цпещте Б. Ф. Поршнева (указ. соч., с. 133) неправильно,
127

ции и гибели ее вольностей. Прения па штатах кончились реше¬
нием отправить к королю депутацию (вместе с мэром Дижона
Эвраром) с просьбой отменить эдикт, приняв за него выкуп в раз¬
мере 1800 тыс. ливров. Но правительство твердо держалось своей
линии «единообразия во всех провинциях», о чем Эврар и сооб¬
щил 19 февраля. После этого в Парламенте обсудили меры, необ¬
ходимые для предотвращения восстания, ибо «в простонародье
уже пошли слухи по поводу королевского эдикта об установлении
в провинции податных округов».14 Слухи ходили и о повыше¬
нии эд.
Восстание началось вечером 27 февраля с внушительной, но
скорее карнавальной демонстрации. Во главе шествия стал Ано-
туар Шанжепе по прозвищу Маша, коренной бургундский вино¬
градарь и бывший солдат. Увенчанный лавровым венком и в пе¬
стром плаще, он шел во главе отряда с алебардами, кольями и
жердями; впереди его — 4 барабанщика. По карнавальному обы¬
чаю его именовали «король Маша». Среди следовавшей за ним
шумной толпы было много женщин и молодежи, они распевали
песенку с припевом «лантюрлю», что и дало название восстанию.
Никто из городских властей не пытался разогнать эту дико¬
винную демонстрацию или уговорить ее участников разойтись.
Все же мэр приказал запереть все городские ворота и охранять
их. На следующий день, 28 февраля, толпа в 600 человек из ди-
жонских виноградарей и мелких ремесленников вместе с теми,
кто пробрался в город из предместья, вооруженная алебардами,
мушкетами и другим оружием, наводнила улицы, испускала мя¬
тежные крики, звонила в набат в церквах св. Михаила и св. Фи¬
либера, разграбила, разрушила и сожгла дома казначея Ганя,
первого президента парламента, его главного секретаря Жоди,
президентов Счетной палаты Луази и Леграна и др., по чьему на¬
ущению, как они говорили, был издан эдикт о податных округах.
Рассеять эту толпу было можно только силой и уложив на месте
многих из них. Так повествует протокол заседания муниципали¬
тета, добавляя в заключение о прибытии генерального намест¬
ника Бургундии маркиза Мирбо, за которым сразу же послали
в его поместье и парламент, и муниципалитет.
В протоколе отражен лишь итог действий городской милиции.
Она была спешно собрана, как только выяснилось, что восстав¬
шие обращают свой гнеЕ на самых именитых горожан, не взирая
на их чины: на мэра, первого президента и главного секретаря
парламента, па президентов Счетной палаты и др. Если членов
Счетной палаты можно было считать причастными к принятию
эдикта (хотя это пе соответствовало действительности), то ни
мэр, ни члены парламента не были в этом повинны. Единствен¬
ным финансовым чиновником в точном смысле слова оказался
казначей Гань.
14 Dijon. Archives communales. Inventaire-sommaire. Paris, 1903, F., 117, p. 40.
Далее мы излагаем события по данному достоверному источнику,

К вечеру 28 февраля восставшие, потеряв в нескольких схват¬
ках с городской милицией и с отрядом Мирбо много убитых и ра¬
неных, отступили в квартал Сен-Филибер и укрепили его барри¬
кадами. Предложение Мирбо продолжить решительное наступле¬
ние было отвергнуто городскими властями, но квартал был окру¬
жен. Наступило нечто вроде вооруженного перемирия. «Король
Маша» и другие вожаки беспрепятственно скрылись. Восстание
«выдохлось».
Но был в разгар событий 28 февраля один момент, который
накладывал на город пятно особого рода. На улицу выволокли и
сожгли портрет Людовика XIII под возгласы: «Да здравствует
Австрийский дом, наследник Марии Бургундской!», «Да здрав¬
ствует император!», а многие «лица из буржуазии и другие при
этом аплодировали восставшим».15 Были ли сами виноградари во¬
одушевлены еще очень живучим в ту пору провинциальным пар-
тикуляризмом,16 или был он им кем-то подсказан, в данном слу¬
чае дела не меняет. Восстание приняло политический оттенок,
и тем большая вина легла на городские власти.
Уже 2 марта Счетная палата отправила в Париж депутацию
с целью объяснить события и добиться отмены нимского эдикта,
который она так и не зарегистрировала. В подобных случаях ра¬
счет был прост — правительству следовало пересмотреть решение,
вызвавшее такую реакцию. Одновременно Мирбо, парламент и
муниципалитет принялись наводить порядок в городе. Были аре¬
стованы многие участники событий 28 февраля и казнены двое
из них — виноградарь Пьер Мениго и скорняк Жан де Лонуа.
Тогда же началось длительное дело между лицами, пострадав¬
шими во время восстания, и муниципалитетом о возмещении им
убытков за разграбленное имущество.
Главное же заключалось в известии, что по дороге в Лион (и
далее в Италию) король проедет через Дижон 27 апреля и на
этот день виноградари должны быть выдворены из города в со¬
седние деревни. Для своего въезда в город король отменил весь
полагающийся при этом ритуал и был встречен лишь пушечным
залпом из крепости. Члены муниципалитета и видные горожане
(notables Eabitants) «униженно и покорно просили о прощении»,
о том же распространялся в красноречивом выступлении адвокат
Февре.
Необходимо обратить внимание на поведение правительства.
По прибытии король принял только духовенство, членов парла¬
мента и других чиновников. Городской совет и видные горожане
проделали унизительную церемонию раскаяния 28 апреля без
свидетелей, и наказание понесли лишь они. Это объясняется тем,
что вооруженная сила (городская милиция) была именно в их
15 Ibid., р. 41, 1630, 7 mars. Lettro de М. Fleutelot.
16 Надо учесть, что в 1630 г. другая часть Бургундии — графство Франт
Конте еще находилась в составе Империи (было воссоединение
в 1678 г.).
р Л. Д. Люблинская
129

руках, а они не использовали ее уже в вечер демонстрации
27 февраля. Это и составляло суть обвинений, содержащихся
в словах короля и хранителя печати Марильяка: «Вы видели на¬
ступление зла и могли его пресечь. . . Вы допустили слухи насчет
эд, которых не будет, и эти слухи можно было рассеять. . . Вы
могли предупредить восстание, но не сделали этого, хотя обязаны
были, даже рискуя жизнью».
Король простил «преступление восстания» (le crime de la se¬
dition) с вытекающими из этого последствиями, но наказал го¬
родской совет следующим образом: 1) число эшевенов было
уменьшено с 20 до 6; 2) выборы нового мэра откладывались на
6 лет, а пока король назначил на его место одного из трех пред¬
ставленных ему кандидатов; в дальнейшем муниципалитет дол¬
жен был избираться только старым составом и депутатами от
кварталов и чиновников; городская артиллерия должна быть вы¬
везена; 3) 9 офицеров городской милиции были заменены дру¬
гими, назначенными королем, причем и впредь это должны были
быть только чиновники; 4) виноградари должны быть выселены
из города; 5) башня св. Николая должна быть срыта до уровня,
соответствующего соседнему бастиону; 6) муниципалитет обязы¬
вался возместить материальный ущерб всем лицам, чье имуще¬
ство пострадало во время восстания.
Особенно важны первые два пункта. Они сразу низводили го¬
родской совет Дижона до положения, характерного для большин¬
ства городов Северной Франции. Пункт 6-й еще больше усиливал
распри муниципалитета с чиновничеством, к которому при¬
надлежало большинство пострадавших.17 Кроме того, он особо
подчеркивал виновность в происшедшем именно городского
совета.
Пункт 4-й о выселении виноградарей давно смущал истори¬
ков, ибо и после 1630 г. они проживали в Дижоне. Объясняется
это тем, что уже через 5 дней, 2 мая, приказом губернатора
Бельгарда им было разрешено впредь до нового распоряжения
остаться в их жилищах на основании билетов, которые будут им
выданы мэром.18
А через неделю ко двору была отправлена депутация членов
муниципалитета, дабы ходатайствовать за город. В конечном
счете это им удалось, о чем мы скажем ниже, а пока подведем
некоторые итоги.
1. Восстание начинается вечером 27 февраля с карнавальной
процессии проживающих в Дижоне виноградарей-арендаторов,
работающих на виноградниках городских богатых и зажиточных
лиц. Участники шествия не совершают никаких эксцессов. Го¬
родские власти никак не реагируют, кроме того, что запирают
ворота.
17 Дело вылилось в длительный судебный процесс.
18 Dijon. Archives..., p. 41, 1630, 2 mai. Ordonnance du due de Bellegarde.
130

2. На следующий же день, 28 февраля, сразу с утра события
развиваются в бурном темпе. Разграблены и сожжены 6 и более
домов, в том числе самых видных лиц — мэра, первого президента,
не только не причастных к нимскому эдикту, но ему враждеб¬
ных. Следовательно, лозунги восстания — против эдикта, против
эд — отброшены. Толпа громит богачей. Понятными объектами
ее ненависти являются казначей Гань и президенты Счетной па¬
латы, поскольку восставшие считают их виновниками введения
эдикта. Но почему были виновны в их глазах мэр, а не члены
парламента — неясно.
3. Отсюда чрезвычайно быстрая реакция городской милиции
и кровопролитные схватки с восставшими; уже к вечеру того же
дня это заставило виноградарей укрепиться в своем квартале.
Тогда же в город прибыл маркиз Мирбо, предложивший покон¬
чить с восстанием.
4. Городские власти оцепляют квартал и не принимают пред¬
ложения Мирбо. Главные вожаки спасаются бегством. Двое
участников арестованы и казнены. Затем «жизнь входит в свои
права».
5. Через 2 месяца муниципалитет песет тяжелое наказание
за бездействие в начале восстания и разом утрачивает свои огром¬
ные по тем временам «прерогативы и вольности».
В этом восстании есть несколько неясных моментов. Зачем
была устроена «мирная демонстрация» вечером 27 февраля? Чем
был вызван отказ властей занять квартал Сен-Филибер? Чем
было вызвано «милостивое» отношение к виноградарям?
На первый вопрос ни современники, ни историки не отвечают,
потому что его не ставят. Было шествие, народ пел песни,
плясал. Лишь Рупнель посвятил страничку-другую социальной
психологии дижонских виноградарей и заключил: «Они были са¬
мыми бурными, но и самыми компрометирующими защитниками
городских привилегий. Доказательством тому служит восстание
Лаптюрлю. Поэтому они и пострадали от репрессий больше всех.
После восстания их собирались поселить во внешнем предместье,
что вызвало среди них большое беспокойство».19
Карнавальное шествие 27 февраля не имело иных лозунгов,
кроме протеста против регистрации нимского эдикта Счетной па¬
латой (слух был неверным) и, что важнее, против повышения
эд на вино. Это всегда очень глубоко волновало всех связанных
с изготовлением и потреблением вина, особенно в целиком вино¬
градарском дижонском округе. Мэр поспешил изолировать горо¬
жан, заперев ворота, но сама по себе такая демонстрация была
на руку всем городским властям: они затем отписали бы в Париж
о реакции «простонародья» на иимский указ.
Для демонстрантов она имела особый смысл: они убедились,
что не встречают противодействия, и это сразу же придало им
19 R о и р n е 1 G. Op. cit., р. 150.
9*
131

решимости перейти к энергичным действиям. Отсюда чрезвычай¬
ная быстрота в смене настроений уже утром следующего дня.
Для городских властей события 28 февраля были действи¬
тельно неожиданностью, с которой они, впрочем, быстро справи¬
лись вооруженной рукой. Однако обвинения муниципалитета
в «попустительстве» были со стороны правительства справедливы.
Держать народ в узде он не сумел — отсюда реформа совета,
назначение иных лиц, стремление снять конфликты между пар¬
ламентом и муниципалитетом путем «смешивания» в совете и
в составе городской милиции чиновников и буржуа и т. д.
(а через несколько лет — назначение постоянного интенданта).
Второй и третий вопросы можно объединить в одном ответе.
Разумеется, при любом восстании нельзя было репрессировать
массу или много ремесленников, крестьян и т. д. Хватали и ве¬
шали нескольких «зачинщиков». Впоследствии, когда усилился
галерный флот, число осужденных возросло за счет каторжников
для галер и в порты. Но в случае дтконского восстания возвра¬
щение виноградарей в их дижонские жилища вызывало недоуме¬
ние исследователей именно потому, что был приказ об их высе¬
лении.20 Выше было сказано, как быстро указ Бельгарда офор¬
мил прежнее положение виноградарей — горожан Дижона на
основе выдаваемых муниципалитетом билетов, т. е. при какой-то
проверке.
Здесь надо вспомнить, что это были арендаторы, работавшие
на виноградниках, принадлежавших все тем же городским вла¬
стям, чиновникам и именитым буржуа. Дело было весной. Март,
апрель, май — это месяцы интенсивных работ с лозами, когда
время дорого и его потеря может обернуться потерей урожая.
Землевладельческой городской верхушке арендаторы-виноградари
нужны были как ценные по своей квалификации и опытности
работники. А жили они в городе издавна, кто прибыв туда
в итоге продажи своей земли, кто уже родился в Дижоне. Спра¬
шивается, в какое предместье или в какую близлежащую деревню
можно было сразу переселить примерно 600 семей (т. е. минимум
3 тыс. человек) виноделов,21 которым необходимы также подвалы
для чанов, сараи для орудий и т. п.? Следовательно, их вообще
никуда не выселяли, они должны были покинуть город лишь
в дни пребывания короля в Дижоне 27—28 апреля.
Что касается «решительного военного наступления» Мирбо
на квартал Сен-Филибер, то оно было отвергнуто городскими
20 См. у В. В. Бирюковича (указ. соч., с. 254): «В 1630 г. виноделов при¬
казано выселить, но в 1631 г. приказ не был приведен в исполнение»;
у Б. В. Поршнева (указ. соч., с. 140): «Виноградарям было запрещено
жить внутри города и даже из предместий они были выселены при
въезде короля. Впрочем, Рупиель высказывает предположение, что изгна¬
ние не состоялось, может быть, из-за угрозы нового восстания».
21 Рупнель приводит цифры для 1662 г. (479) и для 1698 (814), потери при¬
ходятся на середину столетия и 1670-е годы (Roupnel G. Op. cit.,
p. 124).
132

властями но тем же причинам. Трудно поверить, что они боялись
пожаров, которыми угрожали восставшие, или разоблачений их
«двойной игры». Пожары почти всегда сопровождали восстания,
но французские каменные города в целом страдали от них мало;
во всяком случае не выгорали улицы и кварталы. И как можно
было бояться разоблачений со стороны восставших, когда свои же
собственные именитые сограждане не преминули сразу же по¬
слать королю соответствующие донесения, а аплодисменты горо¬
жан прогабсбургским лозунгам слышали не одни виноградари!
Вернемся теперь к заключительному этапу. Правительство
выдержало свою линию лишь год. После решительной попытки
отстранить Ришелье, в которой его противники потерпели пол¬
ную неудачу, Мария Медичи бежала за границу, вслед за ней
Гастон Орлеанский и все его сторонники, в том числе Бельгард.
Губернатором Бургундии был назначен принц Конде, а общая
обстановка в «провинциях со штатами» заставила отменить ним-
ский эдикт. Однако провинция заплатила за это выкуп в 1600 тыс.
ливров, а муниципалитету были возвращены его привилегии
(в том числе и те, что несколько ущемляли парламент). Когда
в 1632 г. Гастон вторгся с войском во Францию и подошел к Ди¬
жону, пытаясь склонить его на свою сторону, он получил реши¬
тельный отпор.
Итак, общий итог восстания был далеко не однозначным. Пра¬
вительству пришлось уступить и взять 1600 тыс. ливров отступ¬
ного вместо введения нимского эдикта. Что касается политиче¬
ского аспекта — наказания, а затем прощения дижонского муни¬
ципалитета, то в сложной обстановке 1630—1632 гг. (с чем мы
еще столкнемся) конечный выигрыш Ришелье несомненен. Иму¬
щие слои города, защищавшие «вольпости и привилегии» про¬
винции в своих интересах, извлекли из восстания уроки клас¬
совой и политической мудрости, а некоторые видные горожане
понесли временный материальный ущерб. Но в целом после года
унизительных для муниципалитета репрессий был восстановлен
status quo. Настоящие и тяжелые потери — убитыми, казненными,
ранеными, беглыми — пришлись на долю бедного люда. С него же,
равно как и с крестьян, штаты взыскали деньги, уплаченные
(с рассрочкой) взамен эдикта.
* * *
Бургундия принадлежала к числу исконных французских
провинций; лишь временно (с 1363 г. по 1477 г.) она оказалась
в составе апанажа, а затем владений бургундского герцога, члена
правящей французской династии. Прованс же никогда не входил
в состав Франции вплоть до 1481 г., когда он признал власть
французского короля в качестве графа Прованского, и лишь
в 1547 г. (т. е. за 83 года до восстания 1630 г.) произошло его
настоящее присоединение (unification). В дижонском восстании

были случайные отзвуки прогабсбургских настроений и проявле¬
ния обычного для того времени провинциального партикуляризма.
В Провансе, области провансальского языка и культуры, стрем¬
ление сохранить в прежнем объеме привычную систему местной
администрации и ее независимость было выражено гораздо ярче.
Длительность волнений в Эксе (около трех месяцев) 22 объясня¬
ется также и тем, что они совпали с острым и затяжным кризи¬
сом в самом правительстве, который разрешился победой Ри¬
шелье только 10 ноября. Поэтому в течение сентября —октября
город был фактически предоставлен самому себе.
Общая тяжелая экономическая и демографическая обстановка
1628—1632 гг. проявилась в Провансе особенно резко, как и
вообще в области южной поликультуры с ограниченным произ¬
водством зерновых. Нехватка хлеба стала ощущаться уже
в 1627 г., и цены росли непрерывно вплоть до 1632—1633 гг.,
вызывая хроническое недоедание, а временами голод. Эпидемия
чумы 1629—1630 гг. приняла такие размеры, что из Экса бежали
все, кто только мог, город почти опустел. Жизнь стала в нем
нормализоваться лишь с августа 1630 г., но безработица остава¬
лась тяжелым бичом.
Экс был административной столицей провинции — 20 тыс. на¬
селения, местопребывание провинциальных штатов, парламента,
Счетной палаты, но настоящим ее хозяином являлся Марсель,
городская купеческая республика, хотя официально он, как и Ту¬
лон, входил в так называемые «прилегающие земли» и не под¬
лежал налоговому обложению Прованса. Позиция Марселя при
всех важных политических обстоятельствах XVI—XVIII вв. опре¬
деляла и судьбу провинции в целом.
Экс расположен в центре плодородной, но небольшой долины,
окруженной предгорьями и горами, все его чиновные и вообще
богатые персоны владели лучшими окрестными землями и ви¬
ноградниками. В городе было немало купцов разного достатка
и много ремесленников, проживавших в квартале Кордельеров.
Особенностью южных городов (как и итальянских) было нали¬
чие родовитого дворяпства1 занимавшего видные посты.
Взаимоотношения властей в городе были, как и в Дижоне,
враждебными; кроме того, парламент был расколот на два враж¬
дебных клана, в формировании которых немалое значение имели
семейные связи и распри, длившиеся порой в течение жизни не
одного поколения. Наиболее активная партия имела во главе пре¬
зидента Кориолиса, другая — первого президента д’Оппеда и пер¬
вого консула (мэра) Форбен-Лабарбена. У обоих были привер¬
женцы как в парламенте и в муниципалитете, так и в буржуазии
22 PillorgetR. 1) Les mouvements insurrectionnels de Provence entre 1596
et 1715. Paris, 1975; 2) Les «Cascaveoux». L’insurrection aixoise de l’au-
tomne 1630. — XVII siecle, 1964, № 64, p. 1—30; Бпрюкович В. В.
Указ. соч., с. 254—258; П о р ш п е в Б. Ф. Указ. соч., с. 141—145 с невер¬
ной датой 1631 г.
134

и в среде зажиточных ремесленников. Эти раздоры не исчезли
даже перед угрозой введения нимского эдикта, хотя он затраги¬
вал материальные интересы всех городских заправил, давно уже
овладевших через штаты и парламент сбором налогов и держав¬
ших в долговой кабале деревенские общины.23 Наоборот, партия
Кориолиса, не только отчетливо оформившаяся во время пребы¬
вания вне Экса, по и пытавшаяся превратиться в особый «отдель¬
ный» парламент северного Прованса, не преминула использовать
благоприятную для себя обстановку. Поэтому раскол в парла¬
менте и городском совете оказал большое воздействие на ход
событий в Эксе.
Когда 1 сентября парламент торжественно вернулся в Экс
после «чумного изгнания», против первого консула была уст¬
роена враждебная демонстрация, а через неделю при таком же
возвращении членов Счетной палаты он был изгнан из города.
Подобной же демонстрацией был встречен 19 сентября интендант
д’Обре, явившийся для регистрации (т. е. введения в действие)
нимского эдикта. Под звуки набата толпа ворвалась к нему
в дом, но ему помогли убежать по крышам и он покинул Экс;
па площади были сожжены его вещи. При известии (ложном)
о смерти сюринтенданта д’Эфиа была устроена 1 октября мани-
фестация сторонников Кориолиса. Затем толпа собралась перед
домами первого президента д’Оппеда и президента Счетной па¬
латы Сегирана; оба они поспешили оставить Экс.
Таким образом, к середине октября партия Кориолиса доби¬
лась того, что ее противники покинули город, и она оказалась
хозяйкой положения. Тем самым именно она оказалась ответст¬
венной за состояние «неповиновения» (desobeissance) королев¬
ской власти, в котором город оказался 19 сентября после бегства
интенданта д’Обре. Ничего не было предпринято и 17 октября,
когда толпа «из простонародья и ремесленников» разгромила
дома советника де Поля и других, а их имущество было сожжено,
хотя такие действия, как правило, изменяли поведение городских
верхов и городская милиция переходила к вооруженному раз¬
гону восставших. Так было в Дижоне 28 февраля, что и опреде¬
лило быстрый исход движения. Но в Эксе парламент (т. е. пар¬
тия Кориолиса) ограничился изданием запрещения принимать
и отправлять должность элю, т. е. как бы гарантировал невоз¬
можность реализации нимского эдикта, а также невозможность
самочинств народа под предлогом «борьбы с элю». Дворянство
выразило солидарность с парламентом, а губернатор Прованса
герцог Гиз находился в Марселе и не вмешивался, хотя его
прямая обязанность заключалась в пресечении движения и во¬
23 Внутренняя политика французского абсолютизма. 1633—1649. М.— JL, 1966
(далее: ВП I), № 195, 253, 266. «Область не ощущает тягот, если деньги
при этом остаются в провинции, но когда речь заходит о лиаре (по¬
лушке) для короля, они кричат, что разорены и что это невозможно»
(Донесение Дапотрп Сегье от 29 марта 1633 г. из Экса. ВП I, № 195).
135

дворении порядка в парламенте и муниципалитете. Прованс был
наследственным губернаторством в семье Гизов — видных вель¬
мож, руководителей Католической лиги и претендентов на фран¬
цузскую корону в 1580—1590 гг., участников гражданских войн
1614—1620 гг. Ришелье, став в 1627 г. начальником торговли и
мореплавания, намеревался взять себе у Гиза его наследственную
должность адмирала на Средиземном море. Пассивность герцога
по отношению к событиям в Эксе была вызвана вышеупомяну¬
тым правительственным кризисом — Гиз выжидал его исхода.
Победа Ришелье принесла затем и решение его судьбы; после
бегства Марии Медичи он уехал в Италию, откуда не вернулся.
Какова же была ситуация, сложившаяся в Эксе после 18 ок¬
тября, когда уже никто не мог считаться «сторонником» элю и
даже помышлять стать им? Тем самым как будто снималось
реальное значение лозунга «долой элю!» даже для городских ни¬
зов. Но они продолжали страдать от безработицы, дороговизны,
недоедания в городе, где еще не везде были стерты с дверей
зловещие чумные кресты. События 26 октября, когда был раз¬
громлен дом прево (начальника полицейского отряда) и уничто¬
жен его виноградник, показали властям необходимость решитель¬
ных мер. В Дижоне это было вооружение городской милиции,
в Эксе — попытка расширить движение на всю провинцию и соз¬
дать в городе «единую» партию.
Появились лозунги: «вооружимся для защиты нашей страны!»,
«умрем за родину!» (разумелся Прованс); дворяне принялись
собирать по замкам деньги на вооружение, парламент открыл
25 октября ассамблею депутатов главных городов провинции,
принявшую решение о покупке 4 тыс. мушкетов и 2 тыс. пик
для раздачи по городам. В самом Эксе племянник президента
Кориолиса (полуслепого, но энергичного старика) сеньор де Ша-
тонеф и его приверженцы организовали политическую партию
с записью ее членов в особый реестр и выдачей им значка —
бубенчика (cascaveou) на ремешке или белой ленте с печатью
Шатонефа (отсюда пошло название участников — cascaveoux,
а затем и самого восстания). В партию записалось множество
людей разного звания и положения, особенно ремесленников, так
как Шатонеф развил бурную демагогическую деятельность, уст¬
раивал народные пирушки, вербовал новых членов. Однако общая
обстановка в городе не улучшалась и никакой реальной помощи
пароду ни руководители каскавеу, ни парламент, ни муниципа¬
литет не оказывали.
Вскоре события приняли неожиданный оборот. В связи с выбо¬
рами 1 ноября нового консула изгнанный 8 сентября из Экса
бывший первый консул Лабарбен перестал быть должностным
лицом. Но к нему предъявляли обоснованные претензии как его
сограждане, так и жители деревень, расположенных вокруг его
замка Лабарбен (в 20 км от Экса), где ему принадлежал боль¬
шой лес, в котором крестьяне имели права пользования. Однако

он их притеснял и всячески ограничивал эти права — ситуаций
архитипичиая для всей Франции того времени. Что касается жи¬
телей Экса, то они издавна имели права (особо ценимые бедными
слоями) выпаса скота и заготовки топлива в радиусе 35 км от
города, и за последнее время им приходилось удаляться на все
большие расстояния, входя в конфликты как с сеньорами, так
и с крестьянами — тоже явление из числа самых распространен¬
ных. Лабарбен в качестве первого консула не только не помогал,
но чинил им в своем лесу не меньше препятствий, чем окрестным
крестьянам. Словом, он оказался объектом справедливых претен¬
зий и негодования как своих сограждан, так и крестьян из мест¬
ности в районе Лабарбена. 3 ноября эти последние явились
в большом числе в Экс и смешались с местным населением, обра¬
зовав большую толпу, заполнившую улицы и площади. Власти
оказались бессильными, их уговоры не производили никакого
воздействия. Начались грабежи и разрушения домов чиновников,
продолжавшиеся и 4 ноября. Тогда Шатонеф привел на площадь
с барабанным боем свой отряд и объявил поход на замок Лабар¬
бена, куда все отправились с развернутыми знаменами. С креп¬
ким замком они ничего не смогли сделать, но крестьяне разгра¬
били службы и сожгли несколько строений, а горожане запаслись
в лесу топливом. Тем временем в Эксе была срочно мобилизо¬
вана и вооружена городская милиция, ворота были заперты, так
что вернувшихся к ночи горожан пропускали лишь небольшими
группами и без «чужаков».
События 3—4 ноября разрушили призрачное единство партии
каскавеу. Вооруженная городская милиция несла стражу у всех
ворот, на площадях, около ратуши и т. д.; 8 ноября парламент
запретил всякие сборища, из города изгнали бродяг и «безвест¬
ных» людей. Нависла угроза нового восстания, так как в народе
теперь шли речи не об элю, а о «разжиревших богачах» и о кон¬
сулах, бездействующих перед тяготами безработицы и голода бед¬
ного люда.
Раскол становился неизбежным.
Между тем, несмотря на решение ассамблеи от 25 октября,
движение за «сохранение привилегий Прованса» быстро угасло.
Парламент послал своих эмиссаров в Марсель, Тулон и Арль,
но там их отказались слушать. Другие города тоже проявили
осторожность. Крестьянство провинции не выступило — участ¬
ники событий 3—4 ноября действовали лишь день в очень не¬
большой местности и по особой причине. Дворяне оказались ли¬
шенными своего руководителя — Гиз продолжал бездействовать.
Партии Кориолиса приходил конец, и надо было искать какой-то
выход, тем более что 5 декабря Штаты получили от короля сооб¬
щение о назначении в Экс особой комиссии из трех интендантов
для расследования восстаний и беспорядков.
Инициативу «замирения» города путем изгнания Кориолиса
и его ближайших сторонников взял па себя новый первый консул
137

барон де Врас. Еще в конце ноября он расколол партию каска-
веу, создав «голубых каскавеу» (с бубенчиком на голубой ленте)
из «людей порядочного положения» и зажиточных ремесленни¬
ков — членов городской милиции. Лозунгом «голубых» было «до¬
лой элю, да здравствует король!». Таким образом, сформирова¬
лись два новых лагеря, широких по охвату, с руководителями
одинакового социального положения, но с более демократиче¬
ским составом у «белых». Город стал ареной их чуть ли не еже¬
дневных столкновений со всем присущим южанам азартом и тра¬
диционными формами, вплоть до масок и ночных нападений.
Наконец 6 декабря произошел эпизод, предвосхитивший пролог
парижской Фронды. После вооруженной и кровопролитной стычки
с «белыми» де Брас явился к дому Кориолиса и заставил его,
Шатонефа и бывших с ними лиц покинуть город. Но эти реши¬
тельные меры по отношению к почтенному старцу вызвали в го¬
роде такое всеобщее волнение, что парламент организовал его
немедленное возвращение и под неистовый звон колокольчиков
«белых» и «голубых» Кориолис торжественно вернулся. На сле¬
дующий день с триумфом вернулись Шатонеф и прочие «изгнан¬
ники», а де Брас в свою очередь подвергся остракизму.
Итак, город снова оказался не только без первого президента
парламента, но и без первого консула и во власти анархии. По¬
этому когда 21 декабря Штаты получили от короля извещение
о том, что принц Конде движется к Эксу с армией, партия Ко¬
риолиса могла теперь действовать лишь в одном направлении —
отказаться от своего вождя и выпрашивать прощение. В городе
царило смятение. Люди зажиточные спешили выехать в окрест¬
ности. По прибытии Конде в Авиньон в феврале к нему устре¬
мились депутации парламента и муниципалитета. Там они встре¬
тили всех изгнанников и интендантов, назначенных для рассле¬
дования восстания. Конде привез решение Королевского совета,
которое и было приведено в исполнение: парламент, Счетная па¬
лата и финансовое бюро срочно были высланы из Экса в разные
города среднего ранга. Штаты были созваны 8 марта и согласи¬
лись заплатить (с рассрочкой на 4 года) 1500 тыс. ливров от¬
ступного за отмену нимского эдикта.
Армия Конде вступила в Экс 18 марта; на следующий день
прибыли принц и интенданты, сразу же взявшиеся за расследо¬
вание. Несколько чиновников были отстранены от должности,
другие привлечены к ответственности. Кориолис был приговорен
заочно к смерти, так как бежал со своими приверженцами еще до
вступления Конде в Экс.24 В целом парламент отделался сравни¬
тельно легко и в апреле 1631 г. вернулся из ссылки. Муниципа¬
литет был наказан строже, не говоря уже о всех расходах и тя¬
24 Кориолис был арестован и заключен в тюрьму лишь в 1632 г. после
поражения восстания Монморанси, в котором участвовал. О нем и его
родичах см.: ВП I, № 195, 197, 221, 229, 235.
138

готах, связанных с пребыванием в городе солдат; город потерял
на время право избирать консулов и был обязан возместить по¬
страдавшим лицам понесенный ими материальный ущерб. Двух
вожаков из простонародья присудили к казни или каторге, кре¬
стьяне деревень вокруг Лабарбена понесли наказание, жителям
Экса было запрещено брать топливо в лесу около этого замка.
После отбытия Гиза король лишил его звания губернатора, и
в августе 1631 г. губернатором Прованса был назначен маршал
Витри.
Длительность событий в Эксе не должна заслонять того глав¬
ного факта, что настоящее народное восстание произошло лишь
3—4 ноября, когда в город прибыли крестьяне, руководители
каскавеу утратили свой авторитет в народе, и движение стало
неуправляемым (в то время как еще 19 сентября изгнание ин¬
тенданта д’Обре не сопровождалось типичными акциями, направ¬
ленными против богачей). Поэтому только 4 ноября была моби¬
лизована и вооружена городская милиция и народное восстание
было пресечено. В целом же борьба партий внутри правящих
в городе верхов была для XVI—первой половины XVII в. столь
привычным и типичным для Юга явлением, что ее не следует
рассматривать как особенность экского движения. В XVI в. эта
борьба партий приобрела еще и конфессиональный характер,
причем у отдельных городов сложились в этом плане свои тра¬
диции, которые достаточно ярко проявились и в 1620-е годы, во
время войн правительства с гугенотами. Но важно отметить, что
подобная борьба очень редко протекала лишь в узком кругу дво¬
рянско-буржуазно-чиновных кланов. У каждого из них была своя
довольно широкая клиентела в средних и низших слоях город¬
ского населения, что и приводило к «смутам, интригам, дракам
и самоуправству», как обычно выражались новые губернаторы
и интенданты, которым в 1630-е годы досталась нелегкая задача
«умиротворения» этих беспокойных провинций.
Что касается понесенного наказания, то весной 1631 г. при
эвентуальной гражданской войне под руководством наследника
престола Гастона Орлеанского (которая разразилась в 1632 г.)
оно было достаточно снисходительным. Высылка in согроге ви¬
новных учреждений оказалась короткой, смертный приговор Ко-
риолисам не был приведен в исполнение. Один «зачинщик» был
казнен, другой сослан па каторгу. Провинция заплатила полтора
миллиона ливров за отмену эдикта.
Таким образом, и Бургундия и Прованс отстояли свои финан¬
совые привилегии. Реформа не удалась, но за ее отмену пришлось
заплатить немалые деньги, платил их народ. Однако в итоге
восстаний обе провинции понесли немалые политические потери.
Они утратили своих прежних аристократически-патриархальных
губернаторов, их заменили персоны иного ранга и положения,
непосредственно связанные с двором. Разбирательством восста¬
ний и участия в них городских верхов занимались присланные из
139

Парижа интенданты, они же и выполняли приговоры. Интендант
и далее стал важнейшим лицом в провинции и в ее столице.
О восстаниях в третьей провинции — Лангедоке — можно ска¬
зать коротко.25 В силу обстоятельств они приобрели ярко выра¬
женный политический аспект и по многим своим чертам примы¬
кают к тем, что сопровождали на Юге гражданские войны 1614—
1629 гг.26
Народные восстания в городах проходили на фоне не только
энергичного и длительного сопротивления провинциальных шта¬
тов нимскому эдикту, но и дворянского мятежа, возглавленного
губернатором герцогом Монморанси и поддержанного Гастоном
Орлеанским с его войсками. Дело дошло до сражения с королев¬
ской армией (1 сентября 1632 г.), закончившегося ее победой,
затем последовали суд над Монморанси и его казнь. Крестьян¬
ство не выступило ни против эдикта и в защиту «вольностей»
провинции, ни на стороне вельмож, обещавших снижение нало¬
гов (мы видели, что в Бургундии и Провансе его выступления
имели лишь очень частный и особый характер). Но в городах
сложилась очень тяжелая обстановка. Крупные лангедокские го¬
рода были более развиты в экономическом плане, чем Дижон или
Экс, и в них отчетливая социальная рознь между верхами и мас¬
сой населения существовала уже с конца XVI в., так что никакое
«попустительство» демонстрациям или протестам народных ни¬
зов отцы города и городская милиция допустить не могли. Их
была способна подчинить — да и то далеко не всегда — лишь
военная сила. В перипетиях гражданских войн 1614—1629 гг.
они проявили настолько устойчивый роялизм, что гугенотским
вождям-аристократам ничего не оставалось, как пытаться исполь¬
зовать в своих интересах вражду «простонародья» к богачам и
к городскому совету. Поэтому до 1629 г., т. е. до окончательного
крушения гугенотского «государства в государстве», когда в го¬
роде вспыхивало восстание, во главе его всегда оказывался кто-
либо из офицеров или ставленников герцога Рогана, вождя гуге¬
нотской партии.
В обстановке 1630—1632 гг. население небольших городов
открывало ворота подошедшим отрядам Монморанси или Гастона,
и городские верхи были перед ними бессильны. Но в иных слу¬
чаях они спешили принять к себе королевские гарнизоны и тогда
удерживали власть в своих руках. Иначе обстояло дело в боль¬
ших и средних городах. Так, в Бокэре дворянский отряд был
впущен в крепость, но горожане сражались с ним, ожидая по¬
мощи королевских войск. В Нарбонне вельможи использовали
народ, чтобы захватить власть в городе и передать ее своим при¬
верженцам; в Ниме они попытались расколоть сам консулат
и т. д. Но все подобные успехи б£ши случайны и кратковре-
25 Опи подробно описаны В. В. Бирюковичем (указ. соч., с. 258—275).
*6 JI ю б л и в с к а я А. Д. Французский абсолютизм.,., с. 158—229.
140

мепны. Тулузский парламент сразу же объявил всех участников
восстания бунтовщиками, а наличие во главе вельмож скомпроме¬
тировало их в широких кругах буржуазии и чиновничества. Мя¬
теж Монморанси и Гастона не нашел достаточной социальной
опоры в городских движепиях и кончился крахом.
Несмотря на провал движения, нимский эдикт был отменен,
в этом вопросе позиция городов и Штатов сыграла положитель¬
ную роль. Однако по эдикту в Безье от 4 октября 1632 г. за
милость была взыскана огромная цена. Впредь Штаты должны
были в обязательном порядке предоставлять фиксированную пра¬
вительством сумму, вотировались только добавления к ней. Кон¬
кретно это выразилось в следующих цифрах: в 1629 г. Лангедок
уплатил 440 тыс. ливров, в 1630—1633 гг. — 5213 тыс. ливров,
т. е. в среднем по 1304 тыс. ливров в год. Следовательно, в фи¬
нансовом отношении оп действительно оказался уравненным с ос¬
новными французскими провинциями.
# * *
Теперь можно провести сравнение восстаний во всех трех
«провинциях со штатами». Эту группу восстаний 1630—1632 гг.,
прошедших под лозунгом защиты финансовых привилегий, отли¬
чает заинтересованность пе только народа, но и всех имущих
слоев (за вычетом нескольких десятков лиц, купивших должности
элю), которые давно уже являлись экономическими хозяевами
провинций. За время, предшествовавшее восстаниям, они на
°»пыте убедились, что все легальные формы протеста — петиции,
репутации в Париж, обращения к влиятельным при дворе лицам
т т. п. — результатов не принесли, а точнее — перестали прино¬
сить результаты. Осталось последнее средство — стращать прави¬
тельство. Отсюда проистекало их «попустительство» в Дижоне,
а в Эксе возникло даже и «подстрекательство». При этом они
полагали, что объектами своей ненависти народ «правильно»
изберет тех, кто виновен в предстоящих ему тяготах — откупщи¬
ков и их агентов, представителей центральной власти (а при уме¬
лой демагогии, как в Эксе, также и членов враждебного клана).
Действительно, сначала так и происходило, но затем народная
ярость обращалась против самых именитых лиц. Этот свой про¬
счет они исправляли — в Дижоне сразу же и с оружием в руках,
убивая и раня десятки восставших, в Эксе путем двукратного
обмана: в первый раз образованием якобы общей партии каска-
веу, во второй раз — выводом ремесленников и крестьян из го¬
рода на грабеж замка Лабарбен и вооружением во время их от¬
сутствия городской милиции. В городах Лангедока подобное за¬
игрывание с низами было уже невозможно, там их поведение и
в эти годы определяли экстраординарные политические условия.
В своей борьбе против нимского эдикта народ не очень ясно
представлял себе то конкретное зло, которое на него надвигалось.
141

Ему втолковывали, что оно принесет с собой рост налогов, и это
было правильно. Но бродившие при этом слухи, будто талью
будут брать решительно со всех, вплоть до слуг и чуть ли не де¬
тей, были плодом то ли демагогии, то ли воображения. Важнее
было другое: само понятие «элю», поскольку оно еще не было
воплощено в какой-либо персоне, подменялось в сознании поня¬
тием «человека, могущего быть элю», т. е. способного купить эту
должность — фактически любым богачом. Более чем вероятно,
что «простонародье» Дижона и Экса, громившее дома именно
этих, а не других лиц, имело те или иные основания считать их
возможными элю: избирая из сотни-другой богатых людей именно
этих, народ разделывался с эвентуальным, а не с реальным фис¬
кальным «кровопийцей».
При этом восстания не проходили в «чистой» социальной
сфере, т. е. нигде народ не был предоставлен сам себе в своем
протесте. Он жил и действовал в сложной социальной обста¬
новке и во взаимоотношениях с другими городскими элементами.
У пего было два врага — дальний (откупщик и его агент, «га-
белер», «кровопийца») и ближний (свой же городской богач).
В Дижоне и Эксе он начал с первого, протестуя против его еще
только возможного появления. В Дижоне, где этот первый так
и не появился, вслед за демонстрацией сразу же началась рас¬
права со вторым. Когда в Эксе появился д’Обре, его немедленно
выгнали и . . . взялись за второго. Эту логику поведения восстав¬
ших мы будем иметь возможность проследить не раз.
Существенная разница в объективных итогах восстаний в трех
«провинциях со штатами» объясняется разницей в их положении
и поведении властей. Бургундия и Прованс недолго пребывали
в немилости и заплатили за отмену эдикта сравнительно недо¬
рого. Но это были пограничные с Империей провинции (в ту пору
и во время войны именно эти границы были из числа наиболее
опасных), и в течение бурных дней городские власти, буржуазия
и городская милиция подавили восстание собственными силами.
Лангедок был отдален от испанской границы почти сплошным
поясом припиренейских областей (Лабур, Наварра, Беарн, Би¬
гор, Фуа и др.); именно они пользовались привилегиями погра¬
ничных и платили не налоги, а небольшие, скорее символические
суммы в знак своего вхождения в состав Франции. И, наконец,
Лангедок уже в 1629 г. оказался в положении покоренной про¬
винции, а в 1632 г. — снова побежденной. Отсюда — большая
свобода правительства в распоряжении его денежными ресурсами,
несмотря на сохранение провинциальных штатов.
Восстания на Юго-Западе в 1635—1637 гг.
Крестьянские и городские восстания в 1635—1637 гг. на Юго-
Западе Франции охватили такую значительную территорию и
достигали по временам такого размаха и накала, что среди всех
142

прочих движений эпохи именно они должны быть ноставлены на
первое место. По истории этих восстаний имеется обильный запас
документальных материалов и нарративных источников, доско¬
нально изученных в огромной монографии И.-М. Берсе.27 До нее
существовали лишь отдельные статьи и небольшие разделы
в книгах Б. Ф. Поршнева, Р. Мунье и Э. Леруа Ладюри.28
Юго-Запад был и остается одной из своеобразных частей
Франции, занимая почти четвертую часть ее территории и про¬
стираясь от Луары до Пиренеев и от океана до Севеннских гор.
Это — территория средневековой Аквитании, т. е. почти все про¬
винции бассейнов Шаранты, Гаронны и Дордони. Его характер¬
ные аграрные особенности описаны нами подробно в другой ра¬
боте,29 здесь мы отметим лишь, что непосредственно относится
к рассматриваемой теме.
Многие области этого обширного региона, расположенные
главным образом по средним и нижним течениям главных рек,
были по преимуществу виноградарскими, где изготовлялись вы¬
сококачественные вина, коньяки и водка, значительная часть ко¬
торых экспортировалась через Бордо. Следовательно, рост нало¬
гов на вино (эд) был там особенно тяжел и задевал интересы
не только землевладельцев, виноделов, барочников и речников,
перевозивших вино по рекам, но — ив первую очередь — вино¬
торговцев розничных — кабатчиков (cabaretiers) и содержателей
таверн, гостиниц, постоялых дворов и т. д., не говоря уже о по¬
требителях, которыми являлось все население.
Кроме таких местностей, процветавших в мирные и благопо¬
лучные годы, на востоке региона (в Лимузене, Керси, Перигоре)
было немало областей, пригодных только для скотоводства,
а также обделенных природой каменистых предгорий, где росли
лишь каштаны и возделывались неприхотливые злаки. Там лю¬
бой новый нажим фиска грозил разрушить скудное хозяйство.
Необходимо добавить, что весь Юго-Запад гораздо больше, чем
другие части страны, пострадал от гражданских войн 1614—
1620 гг., а вместе с Лангедоком — и от войн правительства с гу¬
генотами в 1621—1629 гг. Неурожаи и эпидемия чумы 1628—
1632 гг. тоже тяжело отразились на его экономике и демогра¬
фии. К 1634—1635 гг., когда резко возросли налоги, «мирные
и благополучные» годы правлепия Генриха IV отделились от
27 Вег сё Y.-M. Histoire des Croquants. Etude des soulevements populaires
au XVII siecle dans le Sud-Ouest de la France. Т. 1—2. Geneve, 1974.
Заглавие ие вполне точное, так как кроканами назывались только вос¬
ставшие крестьяне, а в книге на равных правах исследованы и все
городские движения.
28 Поршнев Б. Ф. Указ. соч., с. 47—79 (крестьянские восстания), с. 158—
190 (городские восстания); Mousnier R. Fureurs paysannes. Paris, 1967,
d. 63—96; Le Roy LadurieE. Les paysans de Languedoc. Paris, 1966,
p. 493—508.
29 Люблинская А. Д. Французские крестьяне в XVI—XVIII вв. Л„ 1978,
с, 55-66.
143

этого времени пропастью в четверть столетия. Юго-Запад не пла¬
тил соляного налога. Эта «свобода от габели» была драгоценным
наследством, завоеванным восстанием 1548 г. (когда правитель¬
ство ввело соляной налог, вызвавший повсеместное восстание,
усмирило его военной силой, но налог отменило), но его необхо¬
димо было всячески защищать и охранять. На другие традицион¬
ные налоги подобная свобода пе распространялась. Талья выросла
вдвое с 1628 г. по 1635 г.,30 а перед вступлением Франции
в войну на очереди оказалось повышение эд.
* * *
Восстания в городах винодельческой Гиени (по р. Гаронне)
произошли в мае—июле 1635 г. одно за другим, но без органи¬
зованной связи между ними. Начало было положено волнениями
в Бордо.
Бордо, столица всего Юго-Запада и его крупнейший речной
и морской порт, насчитывал тогда около 30 тыс. жителей (из
них 6 тыс. мужчин, способных носить оружие) и 4700 домов. Ок¬
ружность его стен составляла 5.5 км. Два замка занимали почти
четверть территории, монастыри со своими садами — одну пятую.
Социальная топография была выражена отчетливее, чем в менее
крупных центрах: в «старом» городе жили чиновники и богатые
купцы, частично ремесленники, в южных кварталах — преимуще¬
ственно последние. Предместья почти целиком были заселены
огородниками и поденщиками.
В августе 1634 г. по всей стране должно было начаться взи¬
мание нового налога с розничной продажи вина, учрежденного
в 1632 г. в форме ежегодного взноса в 6 ливров с виноторговцев
в городе, 5 ливров — в бургах и на больших дорогах и 4 ливра —
в поселках. В Бордо уже через неделю толпа осадила бюро сбор¬
щика, и он был вынужден бежать из города. В мае 1635 г. пла¬
теж потребовали сразу за 3 года (1633—1635 гг.) и через два
дня 12 мая кабатчики заявили муниципалитету (в Бордо он на¬
зывался жюрадой — jurade, а его члены — «присяжными» —
jurats) отказ от платежа, и утром 14-го в южных, наиболее насе¬
ленных кварталах собралось около 2 тыс. вооруженных людей,
отправившихся к ратуше и осадивших ее. Парламент издал указ
о прекращении взимания налога, но он уже не возымел никакого
действия. К 5 час. вечера ратуша была взята, искавшие там убе¬
жища семь фискальных агентов убиты, ворота тюрем открыты.
Набат звучал непрерывно весь день и всю ночь. Члены парла¬
мента и муниципалитета, а также видные и богатые горожане
укрылись в своих домах. Однако городские ворота все время были
30 Цены на зерно росли непрерывно, разорение и голод опустошали целые
деревни, в городах особенно страдали слои, малообеспеченные заработ¬
ком. Примерно треть населения оказалась в тяжелейшем состоянии
(В е г с е Y.-M. Op. cit,, p. 24--37, 68).
144

закрыты и охранялись городской милицией, так что жители пред¬
местий не могли проникнуть в город, но в течение двух дней он
был во власти восставших.31
Утром 17 мая в Бордо прибыл из своего замка губернатор
Гиени старый герцог д’Эпернон (ему было 82 года), вельможа
и вояка эпохи религиозных войн и междоусобиц 1614—1620 гг.,
обладавший некогда огромной властью в армии (он был главным
начальником всей пехоты) и сохранивший большую власть
в своем губернаторстве. Все влиятельные лица Бордо и Гиени
делились на партию его приверженцев («эпернонистов») и пар¬
тию его врагов, приверженцев архиепископа Сурди, ставленника
Ришелье. Борьба этих партий в немалой мере осложняла обста¬
новку в городе вообще (но это было в ту пору явлейием обыч¬
ным), а во время восстания в особенности. В то же время при¬
сутствие энергичного и опытного военачальника значительно по¬
влияло на ход событий: у Эпернона был в Бордо отряд легкой
кавалерии (карабинеры), и по его призыву из провинции при¬
были десятки дворян.
Прибыв в Бордо, Эпернон отстранил жюраду (целиком состояв¬
шую из его врагов и поэтому решившую не обращаться к нему
за помощью), взял все дела в свои руки и послал патрули по го¬
роду. Но поскольку никакой официальной отмены налога за це¬
лый месяц не последовало, 15 июня в тех же южных кварталах
восставшие устроили баррикады. Взятие их Эперноном с его от¬
рядом и личной охраной стоило больших усилий, повстанцы
упорно защищались и рассеялись лишь при угрозе пушечных
выстрелов. Бои продолжались 30 июня и 1 июля в южных квар¬
талах и предместьях тоже с большими потерями с обеих сторон,
на сей раз ввели в действие и артиллерию. Восстание было по¬
давлено, прибывший 21 июля сын Эпернона и наследник его
должности губернатора герцог де Ла Валет, командовавший
тогда испанским фронтом, поддерживал порядок, и городская
милиция несла стражу до октября, когда было объявлено коро¬
левское помилование.
Таков был ход событий, точнее их схема. В какой обстановке
они происходили?
Городская милиция несла усиленную стражу у ворот, и это
была мера, пресекавшая возможность проникновения в город
крестьян и усиления повстанцев. Но в остальном городские вла¬
сти и чиновники имели основания стремиться извлечь из вос¬
стания пользу для себя. Они «не вняли» заявлению кабатчиков,
сделанному 12 мая, не вызвали губернатора. Между тем они
несли личную материальную ответственность за сбор нового на¬
лога, и фискальные агенты были поставлены под их «покрови¬
тельство и охрану». Но дело заключалось в том, что налог взи¬
мался не только ё законных виноторговцев: фискальные агенты
31 Ibid., р. 294-295.
Ю А. Д. Люблинская
145

должны были составить списки всех владельцев виноградников,
кто продавал свое вино. А кто из бордосцев этим не занимался?
Затем бордоские маклеры, чьи взносы шли в городскую
казну, были теперь объявлены королевскими чиновниками, обя¬
занными купить свои должности. Город лишился значительных
поступлений (и все его старания вернуть их были безуспешны).
Были сокращены функции (и доходы) членов финансового бюро
в Бордо, так как 11 южных податных округов Гиени были вы¬
делены и составили территорию, подведомственную вновь обра¬
зованному бюро в Монтобане (Лангедок). Больше всего город
боялся потерять свою привилегию освобождения от тальи.
В 1635 г. интендант Вертамон начал проверку прав на изъятие
из тальи отдельных городских землевладельцев, требуя, чтобы ее
платили их арендаторы. Оказалась под угрозой и привилегия са¬
мого города.
Все эти меры ущемляли материальные интересы города и
зажиточных и богатых слоев, из которых формировались муни¬
ципалитет, финансовые и судебные учреждения и которые вла¬
дели лучшими доходными землями и виноградниками в про¬
винции. Они были «заинтересованы» (interesses) в таком воз¬
действии восстания на правительство, чтобы эд и вышеперечис¬
ленные меры были отменены.
Руководители восстания — Франсуа Симеон, хозяин кабачка
«Малый мавр» (отсюда его прозвище), барочник Люро, еще один
кабатчик и бочар, как и многие из повстанцев, были, по словам
современника, бывшими солдатами. Использование ими огне¬
стрельного оружия, осада ратуши, быстрое устройство баррикад
15 июня свидетельствуют об известном военном опыте. Но нет и
следов какой-либо квазивоенной организации (как в крестьян¬
ских «армиях» 1637 г.), что обычно для разнохарактерного го¬
родского населения. Однако следует учесть, что в дни восстания
участников было 5 тыс. человек — в городе, где вообще насчиты¬
валось 6 тыс. мужчин, способных носить оружие.
Восставшие проявили познания и в другой области. Когда
14 мая в разгар осады ратуши к ним явились первый при¬
став парламента и понятой с указом о прекращении взима¬
ния налога, документ был вырван из рук пристава и кто-то за¬
явил, что в нем речь идет только о кабатчиках, без упоминаний
о тех, кто продает свое вино, что указ написан на бумаге и не
имеет подписи и печати. Он был разорван, понятой убит, при¬
став еле спасся. Освободив арестованных из городской тюрьмы,
восставшие устроили над ними карнавальную комедию суда и
отпустили, но двух спасавшихся там присяжных заставили под¬
вергнуться унизительной церемонии.
На другой день, 15 мая, в праздничном городе с дверей та¬
верн и кабаков были сняты традиционные соломенные затычки —
это означало введение совершенно беспошлинной виноторговли,
и повстанцы заявили, что согласны платить королю все, что ему
146

угодно, только не налоги на вино. Во время погромов 30 июня
во всем городе пострадало 12 богатых домов — это были дома
тех, кто был известен своими связями с откупщиками либо (как
подозревали восставшие) находился в то время в Париже по
делам, связанным с откупами. Восставшие «очищали» город от
наличных и эвентуальных «габелеров». Их подозрения коснулись
даже самых высокопоставленных лиц: бордоского архиепископа,
первого президента парламента и др.
Городская милиция вначале не выказала активности. Утром
14 мая из 40 капитанов на приказ жюрады отозвалось лишь 14,
затем в разгар восстания милиции вообще у ратуши не оказа¬
лось. Расправившись с габелерами, восставшие не допустили ни
грабежей, ни воровства, поэтому капитаны сосредоточили свои
силы лишь на охране городских ворот, которые и дальше оста¬
вались запертыми, так что объединения города и предместий
не произошло.
После кровавых событий 30 июня—1 июля, когда Эпернон
подавил восстание, и до прибытия Ла Валета 21 июля положе¬
ние властей было еще неустойчивым, о суде над арестованными
и о репрессиях боялись заговаривать. К тому же события в дру¬
гих городах Юго-Запада наглядно показывали опасность приме¬
нения решительных мер. Лишь в конце августа правительство
обещало дать помилование (abolition), но с условием, что все
королевские налоги будут взиматься в Бордо и в провинции
с полной надежностью.32 Но этого-то как раз и не было в Бордо:
все фискальные агенты оттуда бежали, финансовые чиновники
бездействовали. Поэтому начали с торопливых репрессий. Из
12 арестованных (раненых и схваченных 1 июля) пятерых по¬
весили на площади, двое сбежали, один умер в тюрьме. Настоя¬
щего розыска, следствия и суда так и не последовало.
4 сентября Эпернон собрал в ратуше ассамблею горожан и
объявил об условиях дарования помилования; финансовые учреж¬
дения возобновили работу, муниципалитет вернулся к исполне¬
нию своих обязанностей. Из двух главных руководителей вос¬
стания Малый мавр был арестован лишь в апреле 1636 г., и
судьба его неизвестна, барочник Люро пытался поднять восста¬
ние 2 ноября (т. е. после помилования) и был казнен за это
5 апреля 1636 г.33
Помилование было дано в самой общей форме для всех жи¬
телей Гиени, и правительство не потребовало уплаты какой-либо
денежной контрибуции.
* * *
Периге, сравнительно скромный центр гористой провинции
Перигор, расположен па р. Иль, притоке Дордони. В нем раз¬
мещались президиальный суд и податпой округ провинции,
32 Ibid., р. 314.
33 Ibid., р. 299, 315.
10*
147

а с 1629 г. — Палата косвенных сборов. Город не платил тальи,
и в 1635 г. ему (как и Бордо) угрожала потеря этой важной
привилегии, в связи с чем обострилась борьба «партий», т. е.
двух групп, на которые — как почти во всех южных городах —
распадалось городское чиновничество. Эта обстановка наложила
отпечаток и на восстание.
В Периге еще не был получен указ о взимании налога с ка¬
батчиков, но общее возбуждение в связи с вестями из Бордо,
прибывшими к вечеру 17-го июня, выразилось в скоплении во¬
оруженных групп ремесленников, искавших габелеров, и в не¬
умолчном набате. Городская милиция закрыла ворота и выста¬
вила патрули, весь следующий день повстанцы продолжали со¬
бираться небольшими вооруженными отрядами. В городе нахо¬
дился приехавший еще 7 июня из Бордо интендант Вертамон
с президентом финансового бюро Гиени, но его не признали за
правительственного комиссара и не обошлись с ним так, как это
стало правилом в подобных случаях, т. е. не выгнали из города.
Причину этого можно усмотреть в том, что у простонародья Пе¬
риге были в то время другие враги — свои собственные «габе-
леры» и свой мэр.
Считая и тех, кто убежал раньше, они изгнали из города
более 10 человек — сборщика тальи, откупщиков сеньориальных
доходов во владениях Ришелье, судей президиального суда, свя¬
занных с откупщиками, и других, причем, как и в Бордо, не
было грабежей, а разгром дома сборщика тальи был прекращен
криками «там находятся казенные деньги (deniers du roi)».
Главные события произошли 19 июня. На площади собра¬
лась толпа, и мэр де Жэ, сеньор д’Ато, гражданский судья в пре-
зидиальном суде, явился, чтобы ее рассеять. Это был глава од¬
ной из партий, властный и высокомерный человек, в народе не¬
популярный (в противоположность своему сопернику и коллеге
д’Алему, уголовному судье в том же суде). О нем кто-то пустил
слух, что он виноват в пропаже городских хартий с привиле¬
гиями, в том числе и со «свободой от тальи». Мэр явился к на¬
роду в сопровождении лишь секретаря и говорил резко, а сек¬
ретарь ударил кого-то палкой. Мгновенно с мэра содрали знаки
его достоинства, и он с трудом добрался до дома интенданта,
а секретаря капитан городской милиции с неменьшим трудом
довел до тюрьмы, где его и заперли. Тем временем к интенданту
явилась депутация от восставших с заявлением, что они не сло¬
жат оружие, пока не будут выполнены их требования, а именно:
они желают избрать нового мэра и консулов, требуют выдать
им мэра де Жэ и суда над секретарем. Интендант назначил су¬
дей и отказался выдать мэра под предлогом того, что они сами
его уже не признают (иочыо он тайно удалил его из города),
а выборы нового мэра полагается совершать, согласно городским
статутам и в определенный срок. Кроме того, должен прибыть
губернатор Перигора, права же самого Вертамона как интенданта
148

таковы, что он может приказывать мэру и консулам. Это по¬
следнее соображение члены «партии», враждебной мэру, разъяс¬
нили депутатам в том плане, что Вертамона можно считать те¬
перь мэром. Его облекли в мантию мэра и провели по всему
городу — во всех кварталах и на всех баррикадах его привет¬
ствовали как мэра и кричали: «Да здравствует король!». Все же
рассеять толпу у тюрьмы Вертамон не смог, ворота были взло¬
маны, секретарь вытащен, убит и брошен в глубокий колодец
на площади. На следующий день в город прибыл губернатор и
сенешал Перигора граф де Бурдейль. Восстание кончилось.
В нем участвовали главным образом ремесленники и мелкие
торговцы, т. е. основное население довольно захолустного го¬
рода. Среди вожаков были отмечены кабатчик, слесарь, барыш¬
ник, торговец скобяным товаром; врач Маго произносил «кра¬
мольные речи». Через месяц, 18 июля, первый консул (а не
мэр!) дал приказ об аресте двух вожаков, и на следующий день
президиальный суд приговорил их к смерти. Периге получил
королевское помилование и подтверждение своей привилегии не
платить тальи.
Восстание в Периге примечательно своим «муниципальным»
духом. Разумеется, на первом плане, как и везде, находилась
задача очищения города от габелеров, и она была выполнена —
как и везде — в первую очередь. Секретарь оказался единствен¬
ной жертвой (в других городах их были десятки), и причина его
смерти остается неясной. Но «простонародье» Периге пошло
дальше тогда, когда в других городах уже, как правило, пере¬
ставало действовать: оно сместило главу города и пожелало само
выбрать нового. Нет ничего удивительного в том, что народ при¬
ветствовал интенданта «как имеющего право приказывать мэру
и консулам» — это признание его власти под эгидой короля («да
здравствует король!») явилось своего рода легализацией вос¬
стания.
* н* *
Восстание в Ажапе 17—18 июня было самым кратким и
наиболее яростным.
Расположенный на берегу Гаронны Ажан с населением
в 10 тыс. человек весь еще размещался на территории, обнесен¬
ной стеной XIV в. и имел средневековый вид со своими запу¬
танными улочками и небольшими площадями. В нем не было ни
значительной торговли, ни развитых ремесел, зато он являлся
крупным административным, судебным и финансовым центром.
В Ажане размещались президиальный суд (для области Ажене),
переведенная туда в 1621 г. Палата Нантского эдикта парла¬
мента Гиени34 (для всей этой очень большой провинции), вве-
54 Несколько таких палат, именовавшихся обычно «палаты эдикта», были
созданы после дарования гугенотам Нантского эдикта в 1598 г. для рас-
149

денпое в 1622 г. судебно-административное управление подат¬
ным округом (election) и Палата косвенных сборов Гиени, пре¬
бывавшая там в 1630—1635 гг. и долженствовавшая переехать
в Либурн. Всего, кроме муниципалитета, четыре крупных учреж¬
дения со своими президентами и советниками (в каждом около
30) и низшими чинами, не считая прокуроров, адвокатов, хо¬
датаев, тяжущихся и т. п. Город богатых чиновников-землевла-
дельцев, которым принадлежали все лучшие земли и виноград¬
ники в большой округе и еще шире и на которых работали
почти все окрестные арендаторы, испольщики и поденщики. Со¬
циальные противоречия в таком городе были выражены резче,
чем в других, где наличие богатых купцов и ремесленников раз¬
ного достатка придавало городскому населению более разнород¬
ный характер и усложняло социальную иерархию.35
Известия о бордоских событиях вызвали некоторое волне¬
ние и в Ажапе; 28 мая угрожающее поведение «простонародья»
заставило двух «габелеров» бежать из города; это были один из
приказчиков главного сборщика финансов в Гиени и чиновник
податного округа. Восстание вспыхнуло 17 июня, когда вызван¬
ные Эперноном стрелки вице-сенешала должны были отбыть по
Гаронне в Бордо. Оно распространилось по городу с такой бы¬
стротой и обрушилось на столь определенную группу, что ка¬
кая-то подготовка несомненно была проведена и имена «габеле¬
ров» были определены. Восставшие искали и убивали именно
тех, кто был связан с только что полученным приказом о взи¬
мании налога с кабатчиков (того же, что и в Бордо) и особо
ненавистных советников недавно введенного управления подат¬
ного округа. В течение двух дней было убито 15 человек, их
дома разграблены и сожжены, их загородные фермы разрушены.
Девяти человекам удалось избежать смерти, но их имущество
пострадало, у некоторых оно было уничтожено совсем. 18 июня
городские власти объявили об отмене налога, и восстание стихло,
отчасти по этой причине, но главным образом потому, что встре¬
тило сильное сопротивление.
Муниципалитет и чиновники немедленно собрали городскую
милицию, организовали стражу у закрытых ворот и не пустили
в город окрестных крестьян. Был сформирован штаб, возглав¬
ленный президентом Палаты эдикта Дюберне, который вообще
воплотил власть в городе. В состав милиции привлекли всех, кто
находился в Ажапе по своим судебным делам, так что в рас¬
поряжении Дюберне оказалось 810 человек. Они возвели вокруг
ратуши и на площади баррикады, все больше оттесняя восстав¬
ших и обстреливая толпу, разрушавшую и сжигавшую дома.
смотрения дел между гугенотами и католиками. Они составлялись из
советников обоих вероисповеданий, членов соответствующих парламен¬
тов, в данном случае парламента в Бордо.
35 В е г с ё Y.-M. Op. cit., р. 323—324.
150

После 18 июня новых вспышек не последовало, и 17 августа
стражу перевели на обычный порядок, 23 и 28 августа повесили
двух вожаков, одного отправили на галеры. (Много позже, ^ян¬
варя, были повешены за убийства еще трое, в том числе жен¬
щина, исключенные из помилования, трое других освобождены).
15 сентября Дюберне созвал в Палате эдикта ассамблею трех
сословий, на которой старшины ремесленных братств обязались
служить королю и платить талыо. Были открыты городские во¬
рота и снята стража, а 21 октября обнародовано королевское по¬
милование.
Ажанские чиновники обошлись без посторонней помощи, если
не считать 190 приезжих тяжущихся, среди которых, наверное,
были и гугенотские дворяне. Но хотя восстание не застало их
врасплох, они не смогли его сразу же пресечь, не смогли пред¬
отвратить убийств и разгромов, и под угрозой оказались они все.
У них не было губернатора с артиллерией и кавалерией — в этом
заключался для них и для правительства урок восстания.
"Н 'I' ¥
В конце мая—июне бордоские события нашли отклики во
многих городах Гиени (Овилларе, Муассаке, Лектуре) и по¬
всюду по левому берегу Гаронны вплоть до Тулузы. Методы
действий везде были одинаковы — габелеров и чиновников, по¬
дозреваемых в деловых связях с ними, изгоняли из города и
отказывались платить какие-либо налоги. В области Борделе
движение захватило также и сельские местности: целые де¬
ревни отказывались платить налоги, прогоняли фискальных
агентов.
Волнения происходили и в провинциях на север от Дор¬
дони — в Сентонже, Пуату и Лимузене, но там в городах они
выражались лишь в сборищах кабатчиков, а в деревнях — сопро¬
тивлением сборщикам налогов, главным образом тальи, так что
в некоторых местностях они уже не рисковали появляться.
После того как Гиени было дано королевское помилование, эти
провинции получили также прощение, по свое особое, в ноябре
1635 г.30
Потери финансового ведомства были значительны. Еще в ав¬
густе был отменен сбор с кабатчиков. В тех провинциях Юго-
Запада, где взимались эд, их нормальный сбор возобновился
только осенью 1637 г., т. е. через два с лишним года. Сборщики
тальи не рисковали появляться в деревнях многих областей,
в других налог можно было собрать только при помощи поли¬
цейских отрядов.
Эти объективные и всем доступные итоги укрепляли убеж¬
денность народных масс в конечном успехе восстаний. Поведе-
36 Ibid., р. 356.
151

ние осужденных на казнь было мужественным. Королевское по¬
милование охватывало всех участников восстания, за вычетом
нескольких человек. В первые дни восстаний местные власти
(парламент или муниципалитет или другое учреждение) про¬
возглашали отмену ненавистного налога, а правительство, как
правило, затем санкционировало эту меру. При этих условиях
изгнание габелеров приобретало характер своего рода народного
вердикта.
Восстания на Юго-Западе в следующем, 1636 г., сосредоточи¬
лись в двух провинциях — Ангумуа и Сентонже, и охватили
крестьянские общины. Характерные черты аграрной структуры
отдельных частей этих смежных территорий сказались и на сте¬
пени участия в движении их жителей. Из отдельных скотовод¬
ческих северо-восточных областей были всего лишь посланы де¬
путаты на большое собрание в Сенте. В наиболее богатых и об¬
ширных местностях по Шаранте (около Коньяка, Жарнака и
др.), почти целиком занятых виноградниками, где торговля вод¬
кой и коньяками была сосредоточена в руках богатых гугенотов,
городам не угрожало нападение крестьян, но те протестовали
перед интендантом против налогов на вино. Главной территорией
восстания стали зерновые районы Ангумуа, где преобладало ка¬
толическое 37 мелкое крестьянство, связанное с рынками Гиени
и Перигора. Движение возникло там как протест против тальи,
т. е. налога по преимуществу крестьянского. Вместе с тем, из-за
того что вследствие восстаний в Гиени в 1635 г. нормальное
взимание налогов оказалось нарушенным и многие сборщики не
рисковали появляться в деревнях, волнения не имели резкого и
кровопролитного характера. Они приняли преимущественно
форму ассамблей, которые выработали небывалое для тех лет
количество текстов — манифестов, жалоб, заявлений и т. д.38
37 В целом французское крестьянство не приняло кальвинизма даже на Юге,
где в городах не только в XVI в., но и в исследуемое время было много
гугенотов; однако вокруг бывших самостоятельных гугенотских городов
еще и в XVII в. кое-где сохранились гугенотские общины, поэтому
в источниках обычно указывается вероисповедание.
38 Часть их напечатана у Мунье и Берсе: Mousnier R. Lettres et memoi-
res aclressee au chancelier Seguier (1633—1649). Recueillies et publies par
R. Mousnier. Т. 1—2. Paris, 1964, p. 1103—1109; Berce Y.-M. Op. cit.,
p. 735—749. Очень важны также 8 донесений канцлеру королевского
адвоката в президиальном суде Ангулема Лафосса за период от 9 июня
до 29 сентября 1636 г. В книге Б. Ф. Поршнева (Приложения, № 10—
12, 14) напечатаны 4 донесения от 9 и 26 июня, 17 июля и И сентября;
Мунье целиком перепечатал их (с. 345—347), но следует везде испра¬
вить La Force на La Fosse и 16 сентября (с. 347) на И сентября. В пуб¬
ликации Рено (R е n a u d Н. Correspondance relative aux provinces d’Aunis,
Saintonge, Angoumois et Poitou. 1633—1648. — Archives historiques de la
Saintonge et d’Aunis, 1880, t. 7, p. 307 sq.) Напечатаны донесения от
24 июля и 28 августа (Мунье напечатал их снова по рукописям под
№ 45 и 48) и от 1 и 29 сентября. На основании этих данных следует
исправить неточности в книге Берсе (с. 365, сноски).
152

После того как в мае 1636 г. почти во всем Ангумуа кресть¬
янство вооружилось и собиралось под звуки набата в толпы до
4—10 тыс. человек по округам (шателениям), чтобы дать отпор
стрелкам, сопровождавшим сборщиков, или чтобы обсуждать
дальнейшие мероприятия, было решено явиться в Ангулем на
ярмарку 22—24 мая. Но муниципалитет отменил ярмарку, запер
городские ворота и выставил стражу, а комендант ангулемского
замка Субран, граф де Жарнак отправился к крестьянам на пе¬
реговоры. Было решено послать к королю депутацию и изложить
жалобы восставших. В течение июня--июля происходили многие
крестьянские собрания, куда общины («коммуны») посылали
своих уполномоченных. Города по Шаранте держали ворота за¬
крытыми, а судейские и финансовые чиновники ие осмеливались
их покинуть. Правительство послало было войска, но почти сразу
же отозвало их на северо-восточный фронт (под Корби). Депу¬
тация получила помилование за «преступления восстания» и обе¬
щание внимательно разобрать жалобы, для чего были назначены
комиссары: интендант Вильмопте и губернатор Ангумуа граф де
Брассак, встретившиеся 20 августа в Сенте (главном городе про¬
винции Сентонж) с более чем 600 синдиками (сельскими стар¬
шинами) обеих провинций. Там было оповещено об отмене по¬
следней большой добавки к талье — «отчужденных сборов»
(droits alienes), а также «мелких сборов» (menus droits). Эти
меры удовлетворяли главные (по уже урезанные — см. об этом
ниже) требования крестьян, и поэтому волнения прекратились,
«хотя умы еще оставались возбужденными», и было ясно, что
налоговое облегчение необходимо распространить и на соседние
провинции (Пуату).39 В сентябре прибыла грамота королевского
помилования, и в обеих провинциях принялись составлять спи¬
ски плательщиков тальи.
Необходимо подчеркнуть, что уже на собрании в Сенте ко¬
миссары сознательно ввели синдиков в заблуждение: им они
говорили об отмене, а имели в виду лишь вынужденную этими
обстоятельствами отсрочку (surceance),40 что привело в дальней¬
шем к новым движепиям.
Но в целом переговоры в Сенте крестьянских представителей
с самыми важными в провинциях персонами — интендантом и
губернатором — и достигнутый при этом успех при полном от¬
сутствии помощи со стороны других сословий — все это были
факты огромного значения. Многотысячные вооруженные толпы
крестьян представляли собой опасность, несравнимую с той, ко¬
торую воплощали несколько сотен ремесленников Периге или
Ажана. Даже восстание в Бордо могло быть усмирено с по¬
мощью отряда карабинеров и пушки. Понятен тот интерес, ко¬
торый это движение вызвало у современников и который про¬
88 R е n a u d Н. Op. cit., р. 314.
40 Ibid., р. 313; Mousnier R. Lettres..., № 48.
153

явился в собирании и списывании составленных крестьянами до¬
кументов.41 Они действительно имеют первостепенное значение.
Наибольшее негодование вызывала последняя (в 1634 г.) до¬
бавка к талье (о ней было сказано выше), не только по своим
размерам (считалось, что она превосходит сумму самого на¬
лога), но и потому, что прямо предназначалась на покрытие
займов, сделанных казной у чиновников. Иными словами, от
народа требовали покрытия долгов частных кредиторов. В гра¬
моте помилования эта мотивировка приписывалась восставшим
отнюдь не безосновательно, так как, опираясь на нее, они тре¬
бовали полного уничтожения этой добавки, поскольку кредиторы
уже возместили за 4—5 лет свои деньги. На этом крестьяне
стояли твердо и этим обусловили свое мирное поведение в сен¬
тябре и далее. Обычную талью они соглашались платить в сле¬
дующем порядке — три четверти большой тальи, тальон, поло¬
вину добавки на оплату гарнизонов и жалованье вице-сенешалу.
В целом это снижало налог примерно до уровня 1610 г.
Крестьяне резко возражали против применения силы при
сборе налога, против сержантов и приставов, налагавших арест
на имущество неплательщиков, а порой и на них самих. Это
было зло, всем известное и всеми проклинаемое и тем не менее
не исчезавшее.
Снижение налогов на вино составило главное содержание
просьб жителей Сентонжа. С них стали брать по 13 ливров
с бочки вина, отправляемого вниз по Шаранте, что составляло
почти половину его цепы (в Гиени этот побор был в 10 раз
меньше), а эд с розничной продажи составлял 15 ливров с бочки.
Они требовали возвращения к прежней «осьмине». Отказ от
уплаты повышенных налогов на вино исходил от всех владель¬
цев виноградников любого социального положения, перевозив¬
ших вино речников, портовых грузчиков, випоторговцев всех ран¬
гов, наконец, всех потребителей вина.
Чисто крестьянским было требование реформы распределения
налога по приходам и внутри общины. Действующий порядок
давал возможность для бесконтрольных злоупотреблений на всех
уровнях, главным образом в силу того, что талья была налогом
разверстываемым. На уровне податного округа (election) его чи¬
новники — элю — разверстывали общую сумму, падавшую на
округ, по отдельным приходам в зависимости от своих интере¬
сов, уменьшая долю там, где находились их собственные по¬
местья или земли тех, кто подкупал их. Кроме того, они не
брезговали прямым казнокрадством, увеличивая суммы тальи
по своему усмотрению. В документе, озаглавленном «Ордонанс
крестьян Пуату», где кратко перечислены решения насчет тальи
и порядка ее сбора и каждая статья начинается, как и в коро¬
41 Они сохранились в составе нескольких рукописных сборников
(Вегсё Y.-M. Op. cit., р. 380—382).

левском ордонансе, словом «Повелеваем» (Enjoignons), сказано
следующее: «В Париже точно проверили, что элю Сента и Фон-
тене [в Пуату] производили раскладку тальи на 60 тыс. ливров
больше, чем значилось в грамоте его величества».42 Отсюда про¬
истекала повсеместная ненависть к элю (с чем мы уже встре¬
чались и еще не раз встретимся).
Не лучше обстояло дело и внутри общины. При составлении
списков налогоплательщиков людей состоятельных в них не ока¬
зывалось. «Господа, — обращались к общинам составители «Ор¬
донанса», — мы вас предупреждаем, что истинными габелерами
являются выборные — один, два, три, четыре, пять, шесть из
наиболее богатых в каждом приходе, которые почти ничего не
платят. . . Их не следует допускать до дел, касающихся тальи, и
надо взыскивать с них добрую ее часть, равно как и с аренда¬
торов господина такого-то и господина такого, которые владеют
лучшими землями в приходе».43 В последних словах отчетливо
вскрыто еще одно злоупотребление, характерное для областей
персональной тальи, а именно — освобождение арендаторов но¬
водворянских ферм от участия в уплате тальи, что значительно
увеличивало доли прочих плательщиков.
По отношению к десятине позиция «коммун» была ясна. Они
ее не упраздняли, но использовали иным способом: 300 ливров
полагалось дать священнику, остальное тратилось общиной на
содержание в порядке здания церкви и на бедных. Эта статья
«Ордонанса» интересна по следующей причине. В середине
XVI в., в самом начале кальвинистского движения, крестьянство
многих французских провинций выступило против церковной де¬
сятины, а во время гражданских войн фактически перестало ее
регулярно платить, так что возвращение к прежним порядкам
прошло в конце XVI в. не без сопротивления. Вместе с тем
в кальвинистских общинах десятина осталась, но ее использо¬
вание изменилось примерно так, как это намечено в «Ордо¬
нансе». Если учесть, что Цуату была и в 1630-х годах довольно
отчетливо выражепной «гугенотской областью», то можно ду¬
мать, что в данном случае кальвинисты показали пример того,
как надо обратить десятину на одни лишь общинные нужды.44
Остановимся еще на одном источнике, касающемся тальи;
хотя он составлен не крестьянами, но дает немало сведений,
относящихся к ним и к волнениям 1636 г. Почти все документы,
исходившие от имени крестьян той или иной провинции, либо
«Ассамблеи третьего сословия такой-то области» и т. п., были
составлены (или отредактированы) мелкими сеньориальными
чиновниками и служащими. Один из них, некто Жандрон, про¬
званный Лагранжем, прокурор из Барбезье, участвовавший в ре-
42 Mousnier R. Lettres..., p. 1106.
43 Ibid. Здесь выборными названы члены общины, избранные для раскладки
и сбора тальи.
44 Таким же образом она использовалась в лютеранских странах.
155

Датировании крестьянских жалоб, написал Ришелье о злоугю-
треблениях при взимании тальи; письмо было также подписано
сеньориальным судьей в шателении Броссак (Ангумуа) Симо¬
ном Эстаншо. Очевидно, он был уполномоченным от своей ша¬
телении на собрание в конце мая в Ангулеме и после этого уча¬
ствовал в переговорах с Субраном. В то же время оба они по¬
слали письмо кардиналу, и тот ответил письмом от 23 июня,
что очень подняло репутацию Эстаншо, и в Сенте он был спе¬
циально представлен Вильмонте и Брассаку. Он поверил обе¬
щаниям о снижении налогов и действовал у себя на месте но
сбору тальи.45 Затем он стал снова писать Ришелье и посылать
ему докладные записки. Ни один из его проектов не был реа¬
лизован, но все представляют известный интерес, а записка
о талье заслуживает внимания.46
Обрисовав злоупотребления, совершаемые элю при раскладке
суммы тальи по приходам, Эстаншо подробно описывает все
тяготы персональной тальи. По его словам, чиновники, сержанты,
нотариусы и богатые горожане владеют лучшими и самыми пре¬
красными землями, не платя талыо совсем, или почти совсем,
а жители приходов почти все у них в долгу и не осмеливаются
обложить их сообразно достатку, так что раскладчики принуж¬
дены перекладывать талыо на простой народ, что и послужило
толчком, вызвавшим волнения, случившиеся в этой провинции.
Раскладчики не могут поступать иначе, ибо эти богатеи затас¬
кают их по судам и лишат имущества из-за их долгов.
Искоренить злоупотребления в общинах, не введя реальной
тальи, очень трудно, практически невозможно; что касается рас¬
кладки по приходам, то интендант мог бы связать руки элю тем,
что установил бы ее для провинции на основе дохода от церкви
или приорства в каждом приходе, чем было бы достигнуто ра¬
венство в распределении, т. е. огромное благо, ибо пристрастия
элю возбуждают народ против них и вызывают большое недо¬
вольство.
За последние годы дворянство стало вмешиваться в рас¬
кладку тальи внутри прихода, выгораживая как своих аренда¬
торов, так и тех, кто прячется к ним под крылышко. Это допол¬
нительно отягощает остальных и может быть уничтожено только
реальной тальей. Если же ради уважения дворянства такая мера
непригодна, то надо изъять из тальи только благородные земли,
а тем дворянам, что имеют лишь ротюрные, оставить в изъятии
некое количество журналей, размером примерно с одну ферму,
которую они смогут обрабатывать наемным трудом. Тогда им не
нужна будет реальная талья.
Многие дворяне и сеньоры фьефов через откупщиков и сбор¬
щиков своих доходов отказываются получать ренты натурой,
45 В е г с ё Y.-M. Op. cit., р. 377—378.
46 Ibid., р. 746-749.
156

а требуют деньгй, и притом по завышенной цейе, так йто за
буассо пшеницы берут 38—40 су, хотя на рынке зерно стоит
30 су. Следует сделать так, чтобы впредь народ мог платить
ренту и службы деньгами, по рыночной цене. К тому же меры
у этих откупщиков и сборщиков увеличены против рыночных,
так что и на этом держатели терпят ущерб. Принуждают их
также к извозной барщине в неудобное для них время пахоты
и других работ.
Но хуже всего то, что несколько мелких дворянчиков с до¬
ходом в 2—3 тыс. ливров вообразили себя сеньорами, устраи¬
вают все по своей воле и фантазии, захватывают для своих пар¬
ков крестьянские земли, сносят дома и рубят деревья, переносят
общественные дороги в другие места и всячески утесняют про¬
стой народ.
Жаловаться на это и обращаться в суд — пустое дело, ибо
у бедного крестьянина нет достаточно силы, возможности и де¬
нег, чтобы действовать обычными правовыми способами; ему
придется пройти через тысячу рук, да и не осмелится он жало¬
ваться на сеньоров и других, кто так угнетает подданных его
величества.
В финале записки Эстаншо есть известная доза риторики.
Крестьяне обращались в суд довольно часто и в одиночку и еще
чаще — целыми общинами. Но в целом справедливость слов
этого сеньориального судьи в мелком местечке несомненна, да и
в Париясе прекрасно знали, каким самовольством отличалось
буйное мелкое дворянство центральных провинций и смеяшых
с ними областей.47 Важно отметить, что в этом документе неза¬
метно никаких следов патриархальных отношений покровитель¬
ства сеньора к своим подданным. Наоборот, словно напоказ вы¬
ставлены жестокость и грубость именно сеньориального гнета,48
все «нововведения» по части принудительной конверсии продук¬
товой ренты и т. п. Разумеется, обобщать такие порядки для
всего Юго-Запада (не говоря уже о стране в целом) никак
нельзя. Аграрные отношения и в этом регионе (отсталом по
сравнению с Парижским бассейном) отличались значительной
пестротой, но наличие подобных форм сеньориальной эксплуа¬
тации придает известный нюанс и крестьянскому движению.
Самосознание крестьянских масс отчетливо проявилось в са-
монаименованиях. Первые, стихийно возникавшие собрания по
шателениям называли себя Советом бедного парода, Ассамблеей
простого народа, Союзом народа, Коммуной,49 Тугодумами (Tard-
А vises — в смысле долготерпения) и т. п. Когда же при перего¬
ворах с Субраном и затем в Сенте 20 августа оформилось пред¬
47 Очень интересно в этом отношении донесение интенданта Мегриньи об
Оверни от 1637 г. (Mousnier R. Lettres..., p. 1135—1172).
48 Берсе совсем не касается этой темы. Между тем в тексте Эстаншо везде
речь идет именно о держателях и их обязанностях.
49 «Сельскими коммунами» назывались деревенские общины.
157

ставительство крестьянских старшин, их называли соответствую¬
щим образом и составленные ими прошения оформили как обыч¬
ные в то время жалобы. Кличку «кроканы» («грызуны») кресть¬
яне воспринимали как бранную.50
Итак, крестьяне разошлись по домам в уверенности, что их
проступки помилованы и новые налоги отменены, как их заве¬
рили интендант Вильмоите и губернатор Брассак. Однако, как
уже было сказано, для интенданта эта отмена означала лишь
отсрочку платежей, без которых казне было трудно обойтись.
В 1636 г. взимание тальи везде на Юго-Западе проходило с та¬
кими осложнениями, что без стрелков полицейских отрядов
сборщики в деревнях не показывались, и это делало невозмож¬
ным разъяснение крестьянам их «ошибок» в понимании финан¬
совой терминологии. Откупщики не могли реализовать своих прав
на взимание косвенных налогов на соль, вино и т. п., их бюро
были закрыты, приказчики сбежали. Наконец, в середине сен¬
тября прибыло постановление Королевского совета от 11 сен¬
тября: отсрочка (sursis) предоставлялась до 31 декабря 1636 г.
по взиманию последней добавки и недоимок по талье за пре¬
дыдущие годы, при условии быстрой и полной уплаты тальи
за 1636 г. Вильмонте не смог объявить об отсрочке как таковой;
больше того, он был вынужден ввести ее и для Пуату. В Анжу
и Туреии народ тоже требовал отсрочки (понимая ее по-своему).
Поэтому возобновление взимания налогов в полном объеме с на¬
чала 1637 г. становилось проблематичным.
* * *
Крестьянское восстапие в Перигоре в 1637 г., самое крупное
в истории дореволюционной Франции, было, как мы видели, под¬
готовлено событиями 1636 г., хотя они но задели тогда эту про¬
винцию.
Непосредственным поводом к восстанию послужил новый
сбор, так называемые «рационы Байонской армии», т. е. зерно
для довольствия армии, расположенной рядом с испанской гра¬
ницей, которое должно было быть куплено общинами у зерно-
торговцев или церковных учреждений (хранивших десятинное
зерно в больших количествах). Иными словами, это была новая
добавка к талье, но под другим названием. Кроме нее, соби¬
рались взимать еще одну «экстраординарную добавку» отдельно
от самой тальи; для городов она была названа займом. В целом,
по расчетам Вильмонте, все эти добавки увеличили талью для
крестьян на одну треть.51 И, наконец, в марте 1637 г. былиокон-
50 Она возникла еще в конце XVI в. и связана с местностью Крок
(В е г с ё Y.-M. Op. cit., р. 640).
51 Ibid., р. 404.
158

чательно отменены сделанные в 1636 г. уступки и восстановлена
особо ненавистная последняя добавка (droits alienes).
Все эти меры не только утвердили крестьянские массы в мне¬
нии, что и теперь «дурные министры обманули короля», даро¬
вавшего им недавно испрошенные милости, но и привели их
к выводу о необходимости иного рода действий. Крестьяне во¬
оружились и организовались с быстротой, поразившей современ¬
ников: «Это восстание с самого начала дошло до полного буй¬
ства; подобно огромному, долго тлевшему пожару, оно дало вне¬
запно такое пламя, что было невозможно его потушить».52 На¬
чало было положено 22 апреля убийством двух сержантов по¬
датного округа, за ним последовали другие акты насилия над
сборщиками «рационов». За неделю в Перигоре в огромном
(300 км2) лесном массиве Вер (Vergt),53 через который шла до¬
рога из Лимузена в Гиень, собралась более чем десятитысячная
крестьянская армия. Значительная ее часть отправилась 1 мая
к Периге и потребовала открыть город, отдать пушки и выдать
«габелеров». Здесь как будто глашатаем выступил Антуан де
Рибейре, по прозвищу Турок, дворянин и сеньор нескольких де¬
ревень, известный крестьянам и до того; во всяком случае в са¬
мом начале движения он играл главную роль. Однако ворота
Периге были заперты и охранялись большими отрядами город¬
ской милиции. Тогда повстанцы разгромили загородные дома и
фермы известных им горожан — габелеров. На большом приреч¬
ном лугу они устроили свою первую «ассамблею восставших
коммун», выработали регламент и избрали «генералом» мест¬
ного дворянина Ламота Лафоре. Это был уже старый, опытный
военачальник, из родовитой дворянской семьи. Свой пост он
принял после нескольких дней размышлений и, очевидно, в рас¬
чете на быстрое улаживание конфликта, подобно тому как это
произошло в 1636 г. Тогда же были назначены эмиссары для
оповещения всех сельских коммун о явке на всеобщее собрание
провинции. Повстанцы схватили мэра Периге де Жэ, сыгравшего
неприглядную роль в восстании 1635 г., и отвели в лес Вер.
На всеобщем собрании в лесу 7 (или 8) мая собралось не
менее 30 тыс. человек. Ламот отобрал из них 8 тыс. лучших
солдат (по 20 человек из деревни) и снабдил их лучшим из
имевшегося оружием, сформировал из них воинские подразделе¬
ния и обязал сельских старшин снабдить продовольствием.
Остальные вернулись домой.
После неудачной попытки проникнуть в Периге крестьян¬
ская армия направилась на юг к Бержераку, большому и бога¬
тому гугенотскому городу, стены которого были срыты в 1631 г.
в наказание за борьбу с правительством в 1620-е годы. Армия
состояла из 60 рот, с развернутыми знаменами она подошла к го-
52 Ibid., р. 406.
53 Между Периге и Бержераком,

роду; четыре всадника подъехали 10 мая к нему и предложили
принять крестьян, что и было сделано. Овладев большим и стра¬
тегически важным пунктом, крестьянская армия фактически ока¬
залась в течение 20 дней хозяйкой положения; в провинции не
было силы, способной ей противостоять.
Кроме «Турка» и Ламота, в крестьянской армии был еще
один дворянин — Лаваль, барон де Мадайян, с репутацией самой
черной по части преступлений всякого рода. Из наиболее опыт¬
ных прежних солдат и членов вспомогательных отрядов, завер¬
бованных во время войн с гугенотами в 1620-е годы, Ламот со¬
ставил свой офицерский корпус и военный совет; известны
63 имени, из них 6 мелких судей, 4 прокурора, 2 нотариуса,
1 секретарь, 1 адвокат, 6 дворян, 6 деревенских ремесленников,
25 пахарей, 3 купца, 4 священника.
«Восставшие коммуны Перигора» и их генерал составили, как
и крестьяне Ангумуа и Сентонжа, немало разных документов,54
начиная с первого призыва, датируемого концом апреля. Наи¬
большее число было написано Ламотом во время пребывания
в Бержераке, а к 28 мая относится его очень достойное письмо
к королю, в котором он объясняет причины, побудившие кре¬
стьян к восстанию, а его — к принятию командования над ними.55
Наибольшее значение для определения целей и способов дей¬
ствий повстанцев имеет «Уведомление (Avis) ассамблей жителей
коммун о регламенте их ассамблей в избрании генералом Ламота
Лафоре».56 Документ не датирован, очевидно, относится к началу
мая и отредактирован Ламотом, так как выдержан в верноподдан¬
ническом тоне. Но важно, что в самом же начале цель вооружен¬
ного восстания определена как необходимость сохранить свободу
и уничтожить крестьянские притеснения, «ибо известно, что все
это делается без ведома короля и против его намерений».
Эта уверенность крестьян придавала в их глазах восстанию
законную силу. Во главе их стоял настоящий военачальник-дво¬
рянин, в их армии были священники, сами они совершали благое
дело, «очищая» провинцию от казнокрадов, габелеров, взимавших
с них незаконные поборы. Крестьянская суть этих рассуждений
ясна, она проявилась и в 1636 г.: король обманут дурными ми¬
нистрами и не знает о страданиях народа; надо вернуться к «ра¬
зумным» налогам 1610 г., тогда исчезнут и габелеры.
Следующие статьи «регламента» касаются устройства ассамб¬
леи, как своего рода решающего органа, и армии. «Для установ¬
ления на ассамблеях полного порядка восставшие коммуны уста¬
новили строжайший порядок, избрали генерала и облекли его
абсолютной властью повелевать и устраивать оные ассамблеи по
мере надобности, запретив что-либо предпринимать или испол-
54 Сохранились тексты 14 документов, тоже в составе рукописных сбор¬
ников (Вег сё Y.-M. Op. cit., р. 414).
55 Ibid., р. 764.
56 Ibid., р. 751-75?,.
160

пять без его и его совета повеления, особенно в отношении на¬
силий над частными лицами и их имуществом». Лишь генерал
и его совет могли наказывать определенных лиц, «врагов народ¬
ной свободы и одобрителей экстраординарных и незаконных на¬
логов» (так фигурально определялись те, кого народ коротко
именовал «габелерами»). Все солдаты армии повстанцев прино¬
сили присягу своим капитанам, а те заботились о снабжении их
довольствием и деньгами.57
Так была устроена эта удивительная армия, и современник не
преминул отметить: «Порядок у этих людей таков, что до сих пор
они платят (за хлеб и вино), и никогда в таком странном восста¬
нии не было столько учтивости и умеренности (tant de civility
et discretion) ».58
Пребывание крестьян в Бержераке не сопровождалось ника¬
кими насилиями и столкновениями; Ламот потребовал, чтобы
горожане приняли участие в укреплении города и дали заем на
содержание его армии. Баррикады начали возводиться, но в займе
консулы отказали. Одной из первоочередных задач Ламота было
раздобывапие артиллерии, без которой он не мог двинуться
дальше. Она имелась в Периге, но осталась недоступной; то же
повторилось 15 мая в гугенотском городе Сент-Фуа (ниже Бер¬
жерака по Дордони), где цитадель была снесена в 1635 г., но
стены, рвы и бастионы были еще целы, поэтому город отверг тре¬
бование крестьян открыть им ворота. Ламот принялся тогда со¬
зывать под Бержерак коммуны, они прибывали большими груп¬
пами, и последняя такая ассамблея состоялась 24 мая. После об-
суящения дальнейших планов было решено направиться на юг
к Ажану, Мадайян с авангардом, Ламот с армией. Несколько бур¬
гов (укрепленных местечек) были взяты в области Ажене, в том
числе бург Ла Совта (La Sauvetat).
В провинции не было организованных военных сил. Караби¬
неры Эпернона сыграли свою роль при подавлении бордоского
восстания, но ничего не могли сделать с многотысячной кресть¬
янской армией. В разных местах Гиени квартировали 3 полка,
но их комплектовали для отправки на северный фронт в Пикар¬
дию. Королевское письмо от 23 мая содержало приказ Эпернону
мобилизовать все силы. Ои вызвал с испанского фронта герцога
Ла Валета с отрядом, и тот, собрав эти разрозненные роты, сфор¬
мировал войско из 3 тыс. пехотинцев и 400 кавалеристов. Воз¬
главив его, Ла Валет настиг 1 июня Мадайяна с авангардом
в бурге Ла Совта и разгромил его. Сражение было ожесточен¬
ным: Ла Валет потерял 600 человек убитыми (по другому ис¬
точнику — 800), из них 20 офицеров и очень много раненых;
крестьяне 1000—1500 человек, в плен попало лишь 40. Сгорело
57 Они получали их от старшин приходов из расчета 5 су в день на чело¬
века.
гл В о г с е Y.-M. Op. cit., р. 765.
А. Д. Люблинская
161

25 домов с женщинами и детьми. Победа JIa Валета досталась
ему дорогой ценой, современники были поражены числом убитых,
а королевские офицеры — упорством повстанцев. По словам Эпер-
нона, «они не переставали жалеть, что такие деяния обеих сто¬
рон были направлены не против врагов королевства» (т. е. испан¬
цев и имперцев) .59
Мадайян укрылся с несколькими людьми в одном из сосед¬
них замков, а Ламот собрал 1—2 тыс. уцелевших под Ла Совта,
так что в Бержераке у него оказалось около 6 тыс., и город был
покрыт баррикадами. Ла Валет послал к нему для переговоров
одного местного дворянина, которому было заявлено, что «ком¬
муны имеют к королю только две просьбы: чтобы он их освобо¬
дил от всех экстраординарных налогов и даровал помилование».
При этом они требовали быстрого ответа, давая срок лишь в 2 не¬
дели. Ла Валет не имел на это никаких полномочий и в то же
время хотел избежать нового сражения. Поэтому он возложил
задачу ведения переговоров на видного гугенотского сеньора,
маркиза Дюра, который несколько раз встретился с Ламотом под
Бержераком. Тем временем к Ла Валету прибыла артиллерия,
и он стал угрожать жестокими репрессиями. Отсутствие у Ла¬
мота артиллерии обрекало крестьян на неминуемый полный раз¬
гром, поэтому 6 июня он согласился распустить свою армию с ус¬
ловием, что крестьянам дадут спокойно разойтись и что герцог
выхлопочет им помилование.
При этом известии не все крестьяне поверили Ламоту. Маго,
врач из Периге, участвовавший там в восстании 1635 г., уже был
заподозрен Мадайяном в двойной игре и содержался под стражей,
но после сражения в Ла Совта оказался на свободе. В Бержераке
он склонил на свою сторону около тысячи крестьян, уверив их
в предательстве Ламота, якобы нарушившего договор с Дюра и
в скором прибытии нового крестьянского военачальника маркиза
д’Обтерра. Ламот выступил против Маго, и тот был убит.60 Ве¬
чером того же 6 июня крестьяне вышли из Бержерака и их
действительно никто не преследовал. Ла Валет сдержал свое обе¬
щание, а местное дворянство проявляло к восставшим крестьянам
пассивное сочувствие (поскольку те восстали против фискальных
агентов!).
♦ * *
Восстание в Перигоре не замедлило отозваться в соседних
провинциях, прежде всего в Керси. Вначале в главном городе
провинции, Кагоре 9 июня толпа разграбила дома элю, а сами
они скрылись из города, так что талья перестала взиматься.
Через несколько дней Мадайян со своим отрядом из 800 пери-
59 Ibid., р. 427.
60 В е г с ё Y.-M. Op. cit-., р. 429. Берсе опровергает как неподтвержденную
источниками версию Поршнева, считающего (с. 71) Маго крестьянином
и вождем 5 тыс. беднейших и радикально настроенных крестьян.
16?

горцев и местные крестьяне овладели Несколькими замками.
Мадайян сзывал к себе крестьян Керси, чтобы захватить Ажан
и Кагор. Ла Валет выслал против него кавалерию и вернул бурги,
но повстанцы успели их покинуть. Около 20 июня их отряд
в 300—400 человек появился в Верхнем Керси и в одном из бур¬
гов собралась ассамблея, куда прибыло около 6 тыс. вооружен¬
ных крестьян под руководством кузнеца по прозвищу капитан
Баск. Они явились из всех приходов этой каменистой скудной
области, охватывающей около 800 км2, собираясь захватить на¬
ходившийся рядом Фижак, затем отправиться на Вильфранш-де-
Руэрг. Но город не только не впустил их, но и организовал вме¬
сте с дворянами вылазку; крестьяне понесли потери и рассея¬
лись.
Крестьянская армия в Керси имела ту же структуру, что и
в Перигоре, главным ее «генералом» был нерп горец Мадайян и
тактика состояла тоже в захвате стратегических пунктов и взя¬
тии городов и бургов. Они искали и истребляли в первую очередь
ненавистных им элю— громили их дома и загородпые фермы. Это
объясняется тем обстоятельством, что податные округа были
введены в Керси сравнительно недавно — в 1621 г. и что с той
поры синдики еще действовавших местных штатов вели упорную
борьбу за их отмену, предлагая правительству выкуп в 900 тыс,
ливров. Отказ вызвал крестьянское восстание 1624 г. (на той же
самой территории, что и в 1637 г.), усмиренное отрядами сене-
шала. Никто из керсийских дворян не принял в движениях ника¬
кого участия.61
В течение лета 1637 г. во всей Гиени царила тревога. В го¬
родах усилили стражу у ворот, охраняли доступ к колокольням,
увеличили запасы оружия. В Пуату сборщики не решались взи¬
мать налоги, и только прибытие целого пехотного полка на год
позволило возобновить нарушенную налоговую систему. В конце
июня ассамблеи по шателениям (как в 1636 г.) приняли опять
такой размах, что для их рассеяния была применена военная
сила и взято в плен около 300 человек, среди них автор проектов
Эстаншо. В Лимузепо было неспокойно, а в Верхней Оверни
около полутора тысяч крестьян собрались, чтобы сопротив¬
ляться приставам при сборе тальи. Они были рассеяны прохо¬
дившим на фронт полком.
* * *
Дарование помилования всем принявшим участие в восста¬
ниях в Перигоре и Керси было обусловлено предварительным
судебным процессом над 25 главными руководителями. Выше
было сказано, что именно эти восстания, особенно перигорское,
поразили современников огромным числом участников, их успе¬
61 Вегсё Y.-M. Op. cit., р. 435—438.
11*
163

хами, величиной охваченной территории, организацией и пове¬
дением крестьянской армии. Ла Валет исполнил свое обещание
и по части помилования. Решение о нем было принято в Коро¬
левском совете 23 июня — добавки по талье отменялись. Но гер¬
цог очень настаивал на том, чтобы судьи вынесли «примерные»
наказания, он сам присутствовал на суде. По его мнению, именно
безнаказанность крестьян Сентонжа в 1636 г. вызвала и восста¬
ние 1637 г.62
Из нескольких десятков арестованных четверо, в том числе
два дворянина, были приговорены к смерти, один — к галерам,
остальные — к изгнанию. Многие еще остались под следствием.
В Пуату интендант судил убийц откупщиков, они были казнены.
Был дан приказ об аресте Ламота, но он скрылся, и его либо не
искали, либо он нашел у друзей надежное убежище. Мадайяна
также укрыли керсийские дворяне.
Помилование было оглашено в Периге 30 июля на довольно
представительной ассамблее местных судей и прокуроров прихо¬
дов. В Кагоре 18 августа для той же цели собрали консулов всех
бургов и многих жителей. Бордоский парламент зарегистрировал
грамоту 4 августа и напечатал текст. Но для восстановления
прежнего порядка взимания тальи и других налогов понадоби¬
лось время, и осуществилось это лишь в 1638 г.
Восстания в Нормандии в 1639 г.03
Обычно нормандское восстание 1639 г. считалось единым и
называлось восстанием «босоногих» (nu-pieds). На деле было три
отдельных очага восстаний, между собой не связанных, возник¬
ших по разным конкретным поводам и длившихся разное время:
1) на западе Нижней Нормандии — с середины июня, 2) в Ру¬
ане— с 4 августа, 3) в Кане— с 8 августа. Название «босоно¬
гих» относится только к первому.
* * *
Когда оно уже было совершившимся фактом, Ришелье, нахо¬
дившийся тогда в Лангре (близ театра военных действий), счел
нужным выразить свое порицание сюринтендантам и членам фи¬
нансового совета в депеше от 27 августа: «Господа советники
благоволят, если им угодно, выслушать мои слова, а именно:
впредь им надлежит столь осторожно прибегать к новым уста¬
новлениям, когда они пожелают их сделать, чтобы не могло воз¬
62 Ibid., р. 443.
63 Они детально описаны в большой монографии: F о i s i 1 М. La revolte
des Nu-pieds et les revoltes normandes de 1639. Paris, 1970. В книге
Б. Ф. Поршнева им посвящепа вторая часть (указ. соч., с. 325—431,
466-550).
164

никнуть из них затруднений, подобных тем, что случились в Нор¬
мандии. Само слово „габель“ настолько ненавистно, а результат
от ее введения, которое они намеревались предпринять, настолько
малосуществен, что я не перестаю удивляться, зачем они поже¬
лали сделать это добавление к откупу габели, которое смогло
принести столько смут и так мало прибыли. Полагаю, что можно
было сообразить, что в этих делах необходима особая осторож¬
ность, поскольку король находится в отдалении и это может при¬
дать смутьянам дерзости в осуществлении их дурных замыслов.
Каждый раз как [советники] будут поступать таким образом, в па¬
мяти народа будет пробуждаться все, что его прежде ранило, и
хотя истинной причиной его восстания является именно послед¬
нее нововведение, он, чтобы придать этой причине больше осно¬
вания, приписывает восстанию все тяготы, что на нем лежат.
Прошу господ советников рассматривать будущее в свете прош¬
лого и не пускаться впредь в такие дела, последствия которых
оказываются столь плохими, что невозможно прекратить восста¬
ния иным способом, чем постыдной отменой распоряя^ения. . .
Я прекрасно знаю, что господа сюриытенданты сразу же ответят,
что из ничего ничего не сделаешь (on ne fait rien de rienj) и что
крайность заставляет прибегать к таким вещам, которые в другое
время они сами осудили бы. Но поверьте, что вещи, отвращающие
от нас к нашим врагам не только сердца, но и города, достойны
осуждения всегда и везде. Все города, через которые мы про¬
ехали, в отчаянии от того, что лишились всех своих денег от
сборов (octrois) и вынуждены отказаться от всего, что могло бы
их поддержать. Я не осуждаю сделанного, ибо к тому принудила
нужда, но смею утверждать, что совершенно необходимо не
только предоставить им иные [возможности], но и восстановить
репутацию совета, словам которого они нынче мало верят. .Нужно
постараться исправить положение в Нормандии наилучшим из
благоразумных и искусных способов, ибо надеяться теперь па
присылку войск для этой цели совершенно невозможно».64
Это очень редко цитируемое письмо (даже Фуазиль приводит
из него одну лишь вторую фразу: «Само слово „габель“. ..»)
знаменательно во всех своих пунктах. Шел уже пятый год тяже¬
лейшей войны. Народ был истощен до крайности, никакие новые
значительные налоги или значительные увеличения прежних
были невозможны. Сюринтенданты собирали по мелочам, но по¬
всюду и, разумеется, знали, насколько нежелателен нажим в по¬
граничных местностях, и без того сильно пострадавших от на¬
бегов неприятеля. Знали они, что доход от введения габели будет
64 A v е n е 1 D. Lettres..., t. VI, 1867, p. 494—497. Наверху 1-го л. ру¬
кописи помета рукой Сегье (?): «Memoire de monseigneur le cardinal do
Richelieu tres considerable pour empescher messieurs les surintend ants do
faire passer au conseil des choses a la foulle et trouble du peuple et pour
restablir la foy en la parole du roy» (BN fr. 18510, f. 266—267). Отметим,
что для Ришелье этих лет характерна безличная форма обращения.
165

невелик... и все же ввели, как ввели в то время много мелких
добавок, пошлин и т. п., не вызвавших восстаний, подобных вос¬
станию «босоногих». Ио им действительно не хватало того исто¬
рического взгляда на вещи, который старался им предписать
кардинал.
Сюринтенданты и члены финансового совета были виновны
в его глазах прежде всего в том, что при незначительном доходе
пе учли тяжких последствий. В Нормандии они пожелали ввести
одиозную габель и вызвали восстание, на границе с Империей
отняли от мелких городов львиную долю их доходов и тем поста¬
вили под угрозу их верноподданнические чувства. Видеть будущее
в свете прошлого — вот к чему призывал Ришелье финансовых
деятелей правительства, и нельзя считать простым совпадением
тот факт, что он сам в ближайшее же время занялся вплотную
финансами в прошлом, настоящем и будущем.
Важно отметить такое психологическое наблюдение, что повод
для восстания может быть и незначителен, но причина его глу¬
бока, ибо в нем проявляется долго хранящаяся израненная всеми
тяготами народная память о всех пережитых бедствиях.
Наконец, для хода восстания существенны два момента:
1) в депеше Ришелье ясно сказано, что совет пожелал сделать
изменение в существовавшем порядке взимания соляного налога
(ils ont voulu faire une adjonction a la ferme des gabelles), что
снимает разногласия по этому поводу; 2) посылка войск стала
возможна только тогда, когда это позволила военная обстановка,
т. е. в начале зимы, а в конце августа такая мера была «совер¬
шенно невозможной» (chose du tout impossible), что оттянуло
репрессии и продлило восстание.
Теперь обратимся к «босоногим».
* * *
Авранш расположен в том месте, где береговая линия океана,
спускающаяся прямо с севера на юг по западной стороне нор¬
мандского полуострова Котентен, поворачивает под прямым уг¬
лом, чтобы обрисовать далее северное побережье Бретани. Это —
стык между двумя крупными провинциями, рядом в заливе его
имени высится громада Мон-Сен-Мишеля. Территория восстания
простирается по берегу от расположенного чуть южнее г. Пон-
торсона на север до г. Кутанса (50 км по прямой) и от берега
вглубь до г. Вира (45 км по прямой). Большинство охваченных
движением селений расположено вблизи Авранша на расстоянии
10—20 км. Кроме самого Авранша, Понторсона, Кутанса и Вира,
есть еще такие же городки: Сен-Жам и Домфрон на юге, Гран-
виль и Сен-JIo на севере. Итак, примерно 2250 км2, 8 небольших
городов, десятка три селений, главным образом вокруг Авранша.
По всему заливу велась интенсивная добыча соли из морской
воды, так как имелись все необходимые условия: подходящий
166

рельеф побережья, высота прилива, особо мелкий песок, наличие
пресной воды в устье рек и т. д. При наступлении отлива рабо¬
чие (boisdrots) собирали влажный песок в кучи (mondrins), за¬
тем промывали его пресной водой и направляли ее по водостокам
в чаны горнил (plomps), где ее выпаривали на большом огне,
так что на дне оставалась белая чистая соль. Все эти термины
и общее прозвище рабочих «босоногие» (по влажному песку
можно было ходить только босиком) стали затем кличками вос¬
ставших. Солеварни находились тут же на берегу, но на местах,
недоступных для прилива, и принадлежали — вместе с землей —
аббатству Мон-Сен-Мишель, дворянам, авраншским чиновникам.
Поскольку для выпарки соли нужно огромное количество дров,
то собственники расположенных поблизости лесов получали боль¬
шой доход (в 5—б раз больше обычного). В качестве топлива
использовались также и живые изгороди (бокажи). Добыча соли
и снабжение дровами шло обычно полным ходом круглый год,
зима там достаточно теплая.
Солевары и дровоносы были наемными промысловыми рабо¬
чими, не имевшими других средств к существованию. Всего их
насчитывалось 10—12 тыс., они жили в предместьях Авранша
и в окрестных деревнях.65 Они снабжали белой солью западную
часть Нижней Нормандии, свободную от габели; в казну посту¬
пала лишь четверть добытой продукции (quart bouillon). Отсут¬
ствие габели (точнее, замена ее определенной частью) практико¬
валась во Франции во всех соледобывающих местностях по при¬
чине полной невозможности осуществить подобный режим там,
где фактически почти каждый мог добыть себе соль самостоя¬
тельно.
В Котентене контрабанда процветала, как и повсюду на гра¬
ницах таких привилегированных территорий. В контрабандной
торговле белой солью из Авранша и бухты было заинтересовано
все население области — землевладельцы, авраншские и иные
купцы, чиновники, население городов и деревень. Сами солевары
и дровоносы получали часть заработной платы натурой —
солью — и продавали ее оптовым контрабандистам. Соль выво¬
зили обозами тайно по ночам либо в соседние «заграничные»
местности, где перекупщики тоже тайно продавали ее местному
населению, либо в мелкие бухты, где на баржах ее вывозили во
Фландрию, Голландию, Англию, а нередко и в нормандские при¬
морские города. Обозы сопровождали вооруженные отряды мест¬
ных дворян с их слугами и арендаторами, по 20—30 человек.
Порой они вступали в стычки с отрядами местной жандармерии,
бывали убитые и раненые. Особенно отличались три брата Мон¬
гомери, члены нормандской богатой стародворянской семьи; они
65 Б. Ф. Поршнев ошибочно считает их крестьянами, прирабатывавшими
на выработках соли (указ. соч., с. 339). Поэтому все движение с самого
начала он считает крестьянско-плебейским.
|В7

лично участвовали в конвоировании обозов с контрабандной
солью. Авраншским чиновникам принадлежали те баркасы, на
которых соль переправлялась на ламаншское побережье и за гра¬
ницу. У советника президиального суда в Кане при обыске дома
был найден большой запас контрабандной соли, которую прода¬
вали его слуги, и это был далеко не единичный случай.
Авраншские и иные купцы вкладывали в морскую торговлю
солью немалые деньги и получали немалые барыши, а «мелкий
люд» во всех селениях и городах, пограничных с областями «боль¬
шой габели», бойко торговал белой солью — ее охотно покупали,
поскольку она была дешевле «казенной». В этой дешевизне и
крылся, как и в любой контрабанде, секрет ее успеха.
Палаты косвенных сборов (cour des aides) в Кане и в Руане,
которым полагалось судить за подобные нарушения, смотрели
на них сквозь пальцы, так как сами чиновники извлекали
выгоду из этого. Судебные разбирательства по делам такого
рода были очень редки и в большинстве случаев кончались
ничем.
Что означала бы для населения этой области потеря приви¬
легии «четвертной соли» и введение габели, т. е. принудитель¬
ная продажа дорогой «королевской соли»? 1) Утрату очень важ¬
ной и доходной местной привилегии; 2) огромный ущерб для со¬
леваров и дровоносов (10—12 тыс. человек), не имевших других
средств к существованию. Солеварни были бы закрыты; 3) ущерб
для собственников солеварен и лесов; первые оказались бы без
доходов от солеварения, доход от лесов сильно бы снизился
(в 5—6 раз); 4) ущерб для всех, кто так или иначе использовал
контрабандную торговлю солью.
Выигрыш казны состоял в расширении территории «большой
габели». Кроме того, отпадала контрабанда, если не совсем, то
во всяком случае не в таких размерах, как прежде, и повы¬
шался доход от габели в прежних пограничпых местностях.
Угроза введения габели появилась уже в 1634 г., в канун
открытия войны с Габсбургами, когда налоги были повышены
больше чем на четверть. В финансовом совете было предложено
сократить добычу белой соли наполовину, но эта мера ие была
реализована. В 1639 г., как мы узнали из депеши Ришелье, совет
решил ввести габель в Котентене,и 24 июля казначеи финансового
округа в Кане сообщили сюринтендаптам о получении докумен¬
тов для оформления откупа на габель, в который включен и
Котентен.66 Однако постановлением Королевского совета от 6 ав¬
густа из договора на откуп были исключены Котентен и Рете-
луа (пограничная область на северо-востоке Шампани). Этому
предшествовали письма короля от 3 и 4 августа к сюринтендан-
там, губернатору Авранша и к генеральному наместнику Ниж¬
66 Foisil М. Op. cit,, р. 157 (сам документ не сохранился).
168

ней Нормандии о том, что неверные слухи о введении габели
вызвали восстание.67
Итак, решение в финансовом совете действительно было при¬
нято и Котентен был включен в откуп габели, о чем и послали
соответствующие документы в соответствующую местную инстан¬
цию. Она ответила (с подобными ответами полагалось спешить)
24 июля, следовательно, получили в Кане сообщение около
21—22 июля, а восстание вспыхнуло в Авранше (расстояние
между ними 60 км по прямой) 16 июля, т. е. за 5—6 дней до
того. Эти вычисления важны для доказательства того, что восста¬
ние разразилось внезапно, но на почве, подготовленной верным
слухом о введении габели. «Постыдная отмена», о которой писал
Ришелье в депеше от 27 августа, формально была прикрыта мо¬
тивом о слухах. В данном случае слух мог исходить из ближай¬
шего к Авраншу осведомленного учреждения — все той же Па¬
латы косвенных сборов в Кане, заинтересованной в сохранении
прежнего положения с солыо.
Что касается общего положения в Котентене, то не было во
Франции на 5-й год войны ни одной местности, которая не стра¬
дала бы тяжело от налогового гнета, дороговизны, частичной без¬
работицы, последствий чумы, истощения людских и материаль¬
ных ресурсов. В этом отношении Авраншский округ выделялся
лишь одной, и притом трагической чертой — подавляющее число
его населения жило только соляным промыслом. Ликвидация со¬
леварен означала для 10—12 тыс. человек и их семей полную
безработицу. Отсюда чрезвычайная настороженность ко всяким
известиям и ко всем прибывающим в Авранш приезжим.
Утром в субботу 16 июля, т. е. в базарный день, в Аврапш
прибыл судья президиального суда в Кутансе Пупинель. Он со¬
бирался обратиться в президиальный суд Авранша по поводу
тяжбы одного своего родственника. После того как он остано¬
вился в гостинице и отправился по делам, дежурные в тот
день «проверщики» личностей и бумаг (не привезли ли указа
о габели?!) священник Бастар и некто Боньель (его социальное
положение неясно) расспросили о нем хозяина, а в комнате Пу-
пинеля увидели на столе «указ и прикрепленное к нему направ¬
ление», о чем сообщили дворянину Понтеберу и некоему Шам-
мартену. Необходимо сразу же отметить, что бумаги Пупинеля
не имели к габели ни малейшего отношения и грамотный свя¬
щенник не мог этого не понять.
Тем не менее в городе и предместьях через некоторое время
распространился слух о «прибытии габели», а еще через полтора
часа все солевары собрались в городе. В полдень Пупинель был
убит. В 5 час. толпа избила сержанта Сен-Мартена, сборщика
торговой пошлины су с ливра (5%) , но он успел укрыться у сбор¬
С7 Ibid.
169

щика тальи. На следующий день, 17 июля, был убит Пурсель,
сборщик особой пошлины с чиновников, связанной с наследствен¬
ностью должностей. Еще ночью с 16 на 17 июля солевары раз¬
громили бюро сбора внутренних таможенных пошлин (cinq gros¬
ses fermes) между Бретанью и Нормандией; оно помещалось
рядом с Авраншем в Пон-Жильбере. Затем последовало напа¬
дение на бюро сборщиков королевской «четвертной соли», тоже
около города.
На этом закончился первый этап восстания. Наступила не¬
деля сбора сил и организации, а за ней с 24 июля по 6 ноября,
т. е. в три с половиной месяца, было совершено 14 экспедиций
из Авранша для разгрома (а иногда и уничтожения) загородных
домов восьми откупщиков налогов и четырех элю, все на рас¬
стоянии 3—20 км от Авранша, 30 ноября армия восставших была
разбита королевским отрядом полковника Гассиона, к чему мы
еще вернемся.
С первого взгляда может показаться, что Пупинель, первая
жертва народной ярости, пострадал совершенно случайно. Затем
ярость проявилась целенаправленно, она обрушилась на агентов
фиска и на финансовые учреждения (бюро). Но дело обстояло
не столь просто. Действительно, в напряженной до предела атмо¬
сфере ожидания, царившей в Авранше и в округе, любой случай¬
ный повод мог оказаться искрой, вызвавшей пожар. Однако это
не относится к Пупинелю. Это был чиновник ирезидиального
суда, не имевший к налогам вообще, и к габели в особенности,
ни малейшего отношения. Но тот дворянин Понтебер, которому
было доложено о его прибытии, был его личным врагом. Беско¬
нечные семейные и личные ссоры дворяне по-прежнему решали
самочинно — вооруженными стычками и дуэлями (чем объяс¬
няется невозможность в ту пору искоренить их даже наистро¬
жайшими эдиктами) и не брезговали никакими способами рас¬
правы с личными врагами. Так и поступил Понтебер с Пупинелем.
Но как только губернатор Авранша маркиз де Канизи выяснил,
рассмотрев бумаги убитого, что тот не имел к габели ника¬
кого отношения, Понтебер, а также виконт (т. е. судья) Кенэ,
королевский адвокат Костардьер и два откупщика «королевской
соли», поддержанные еще четырьмя адвокатами из г. Мортена
(30 км от Авранша), выдвинули другого виновника «введения
габели» — Бопре, и на этот раз их заявление отнюдь не было
голословным.
Бопре был виконтом (судьей) в г. Мортене, но гораздо суще¬
ственнее были его другие должности и занятия. Он занимал пост
казначея финансового округа в Кане (дорогая должность) и был
не только советником канской Палаты косвенных сборов, но и
ее организатором в 1638 г. (имел на это патент), равно как и со¬
зданного в апреле 1639 г. нового податного округа в Сен-JIo, по¬
лучив доход от продажи новых должностей элю. Семья была
аноблирована лишь при Генрихе IV и преуспевала на всех попри¬
170

щах финансового ведомства в Нижней Нормандии, для чего Бопре
были необходимы связи в финансовом совете в Париже. Один из
его свояков являлся довольно близким доверенным лицом Ришелье.
Поскольку Бопре был чиновником, выполнившим два недавних
постановления совета (о палате в Кане и о податном округе
в Сен-JIo), обвинение его в инициативе введения габели в Ко-
тентене не только выглядело правдоподобным, jjo, надо думать,
имело достаточное основание. Он еще до событий в Авранше стал
объектом ненависти чиновников, пострадавших от появления
этих двух новых учреждений, так как они сокращали ареал дей¬
ствий (и доходы) советников податного округа Кутанса и палаты
в Руане; кроме того, он составлял списки богатых и зажиточных
жителей для взимания с них принудительного займа. Именно
Бопре после получения канской Палатой документов па откуп
габели отправился в качестве советника Палаты к королю в Му^
зон (на границе с Лотарингией) и сообщил о событиях в Ав¬
ранше, чем и были вызваны письма короля от 3 и 4 августа
к властям Нижней Нормандии о «необоснованности» слухов
о введенип габели (см. выше).08
Словом, если гибель Пуплпеля была вызвана чисто личной
враждой, то в отношении Бопре дело обстояло совсем иначе. Хотя
поводов для ненависти со стороны чиновников данной местности
было более чем достаточно, главное заключалось в том, что по
характеру своей конкретной деятельности финансового чинов¬
ника и откупщика Бопре действительно мог предложить финан¬
совому совету такого рода меру. Поэтому вполне понятно энер¬
гичное приписывание ему этой роли руководителями движения —
поведение Бопре объясняло и оправдывало восстание, что было
им совершенно необходимо.
После 16—17 июля в самом Авранше и его широкой округе
наступило затишье, и солевары и дровоносы, составлявшие ос¬
новную массу восставших, вернулись к своей работе. Если бы
у губернатора Авранша де Капизи или у генерального намест¬
68 Этот эпизод описан Б. Ф. Поршневым следующим образом: Бопре —
дворянин, испугавшийся расправы со стороны крестьян, приезжает из
своего поместья в Кан, чтобы предупредить Палату косвенных сборов
о нарастающей опасности восстания, но не находит там понимания.
Виновником введения габели его считают безосновательно. Тогда этот
достойный представитель своего класса отправился прямо к своему ко-
* ролю ... в г. Музон (у грапиц Испанских Нидерландов) (указ. соч.,
с. 337). Как видим, здесь ошибочно все, вплоть до географии. Примеров
подобных изложений и истолкований событий в книге чрезвычайно
много. Такого рода фактические ошибки возникли в результате незнания
реальной обстановки в Нормандии, нечетких представлений о том, «кто
есть кто», терминологической путаницы, неверных переводов текстов
и т. п. В итоге многие частные выводы (не говоря уже об общих) ока¬
зываются необоснованными. Вот пример: автор считает, что разгромы
домов финансистов и откупщиков под Авраншем были «жакериями»,
т. е. антисеньориальпьтми выступлениями крестьян, хотя в источниках
пет на это даже никаких намеков, а причины были совсем иными.
171

ника Нижней Нормандии Матиньоиа имелись силы, соответст¬
вующие размерам «армии страдания» (armee de souffrance), как
стали называть себя повстанцы, то она не могла бы существовать
четыре с лишним месяца. Но летом 1639 г. французские войска
добились почти на всех фронтах таких значительных успехов,
что в войне произошел перелом в пользу антигабсбургской коа¬
лиции, и прежде всего в пользу Франции. Успех был в значи¬
тельной степени обеспечен сосредоточением на фронтах всех
военных сил, так что провинции остались почти без гарнизонов
и полицейских отрядов. Вспомним слова из депеши Ришелье об
«удалении короля» — оно сопровождалось посылкой на театры
военных действий офицеров и всех обученных солдат. Дворян¬
ство тоже в большей своей части отсутствовало, будучи призвано
на войну. На фронте находились и губернатор провинции герцог
Лонгвиль, и губернатор Руана граф де Гиш. Кроме того, надо
учесть, что «армия страдания» превосходила по численности пле¬
бейские массы даже крупного города, городской милиции неболь¬
шого Аврашна нечего было и пытаться ее усмирить.
Как же она была организована и кто ею руководил? Некото¬
рые зачатки организации были налицо уже до восстания — это
вооруженные отряды профессиональных контрабандистов, кото¬
рые, как и солевары, продолжали действовать, и чем дальше, тем
со все большей свободой. Массу солеваров и дровоносов они рас¬
сматривали как мобильный резерв, но в целом использовали их
редко. Лишь в сентябре, когда возникла угроза репрессий (не
осуществившаяся), была введена более планомерная система: при¬
ходы (т. е. деревни, первичные ячейки французского администра¬
тивно-территориального деления) были объединены в группы
(сержантерии) под руководством бригадиров, которые собирали
25—30 человек для «походов» (о них речь пойдет дальше), в них
принимало участие окрестное крестьянство, не более 50—60 че¬
ловек. Расчеты населения для всей территории, охваченной вос¬
станием, дают примерно 140—150 тыс. человек; наибольшее число
членов «армия страдания» собрала накануне сражения с королев¬
скими войсками, — их было 5 тыс., т. е. около 3%. В округе
Авранша из 97 приходов под контролем «босоногих» находилось
27, все поблизости от города.
Представим себе конкретно ситуацию, сложившуюся в Авранше
(как в эпицентре движеппя) после 16—17 июля. Убиты мнимый
виновник габели и одни налоговый сборщик, разгромлены два
бюро по сбору налогов. Признанными руководителями являются
дворянин, священник, два мелких судейских чиновника. Что де¬
лать дальше? Они знают, что Пупинель никакого эдикта не при¬
вез. Они обвиняют Бопре в том, что постановление финансового
совета было принято по его предложению, и тот, узнав об этом,
отправляется к королю и т. д. и т. д. Но хронологически его дей¬
ствия совершаются уже после 24 щоля? знаменующего начало но¬
вого этапа восстания,
1.72

Для первого этапа довольно было лозунга «долой габель».
Теперь, поскольку никто не приезжает и никто «габель не приво¬
зит», необходимо расширение и закрепление восстания. Первое
достигается путем «походов», второе — вызванным ими бегством
из охваченной восстанием области агентов фиска. Нужны новые
лозунги.
Главой восстания прокламируется капитан Жан Босоногий —
таинственная личность, от имени которого действуют два свя¬
щенника (Бастар и Морель), два дворянина (Понтебер и Ба-
зильер) и два мелких судейских чиновника. Число членов этого
«штаба» колеблется, достигая порой 12—14 человек, но всегда
преобладающими элементами в нем остаются мелкие дворяне,
священники и судейские сержанты, т. е. люди, не занятые на
работе. Священники проповедуют в церквах, штаб рассылает
в разные местности Нормандии не только воззвания с призывами
«против монополистов (откупщиков) и для службы королю», но
и печатные манифесты с приказами всем явиться в «армию стра¬
дания» под страхом в случае неявки подвергнуться участи под¬
держивавших «монополистов». Целыо действий армии остается
борьба с агентами фиска — «габелерами», «людьми, разбогатев¬
шими па откупе налогов» — во имя «свободы провинции». В рас¬
пространившихся тогда же печатных и рукописных поэмах («Ма¬
нифест Жана Босоногого», «К Нормандии») мотив освобождения
родной провинции от налогов и габели звучит отчетливо не
только со ссылкой па знаменитую Нормандскую хартию, даро¬
ванную Людовиком X в 1315 г. и подтвержденную всеми королями
до конца XV в.,69 но и на независимую Нормандию эпохи гер¬
цогской власти. В конкретном плане речь шла об уничтожении
налогов, введенных после Генриха IV. Все нормандские города
должны принять участие в движении, должен помочь и Париж.
Итак, в той форме, как ее осознавали вожди восставших,
программа имела одновременно и широкий и узкий характер.
Узость определялась нормандским партикуляризмом, спецификой
истории провинции в составе Франции, ассортиментом ее «сво¬
бод и привилегий», записанных в хартии. Все это роднит норманд¬
цев 1639 г. с провансальцами 1630 г. Широта заключалась
в прокламировании действий по уничтожению (или изгнанию)
«монополистов» и «габелеров». Иными словами, это была работа
по «очшцепию» Нормандии от всех фискальных нововведений по¬
следних десятилетий. В итоге она приняла бы тот статус, кото¬
рый действительно имела в начале XVII в. Капитан Жан Босо¬
ногий, его друзья и солдаты его армии призывали к этому всех
нормандцев, они были уверены, что найдут поддержку.
69 L j u b 1 i n s k a j a A. D. Die Stadte in der Bewegung von 1314 bis 1315
in Frankreich. — In: Stadte und Standestaat. Zur Rolle der Stadte bei der
Entwicklung der Standeverfassung in europaischen Staaten vom 13. bis
zum 15. Jahrhundert. Herausgegeben von B. Topfer, Berlin, 1980, S. 161—
162.
173

Как они выполняли эту работу «очищения»? Особенностью
восстания «босоногих» было то, что оно не смогло оторваться
от породившей его местности; в этом оно было схоже с восста¬
нием в городе, ограниченном стенами. Оно оказалось неспособно
«разлиться» по более или менее широкой территории, как это
случалось с крестьянскими движениями, которые приводились
в действие одними и теми же причинами в сотнях и тысячах
деревень. Ход событий очень быстро показал, что общего восста¬
ния в Нижней Нормандии не произошло, что лишь в некоторых
городах были кратковременные вспышки. Штаб и «армия стра¬
дания», т. е. мобильный резерв работающих промысловых рабо¬
чих, по-прежнему пребывали в Авранше и прилегающих к нему
селениях. Поэтому действия исходили оттуда, укладывались
всегда в один день, и к вечеру отряд возвращался обратно.
Вот краткий перечень этих «малых» походов (расстояние ука¬
зано в км от Авранша) .70
24—25 июля: разграблен дом откупщика «королевской соли»
в Сен-Леонаре (3 км). Толпа в 400 человек отправилась в Мор-
тен (28 км), чтобы убить Бопре (его там не оказалось).
31 июля: в предместье Авранша разграблен дом приказчика
того же откупщика соли отрядом под руководством священника
Бастара и сержанта Лалуэ.
15 августа: 100 человек под руководством дворянина Базиль-
ера и двух членов штаба отправляются в поместье судьи бальяж-
пого суда в Авранше Вивьен де ла Шампань (его местоположе¬
ние и результаты похода неизвестны).
17 августа: разграблен дом некоего лица в Сен-Леонаре
(3 км), его считают «монополистом», он спасается в Мон-Сен-
Мишеле. 20 августа его дом разрушен до основания.
2 сентября: поход в г. Понторсон (12 км) и уничтожение дома
Сен-Жени, элю в Авранше.
5 сентября: 100 человек грабят и сжигают в приходе Сент-
Обен (2 км) дома Вальбазена, стрелка полицейского отряда, сын
которого служил у откупщиков.
8 сентября: священник Бастар с отрядом отправляется в Пон¬
торсон (12 км), чтобы убить откупщика, тому удается спастись
и прибыть к губернатору Авранша. Там же разрушен дом Де-
лабарра, судьи в податном округе Авранша. Его же дом в Пон-
тобо (6 км) разграблен и разрушен местными жителями. Там же
разграблен дом Гослена, судьи податного округа.
9 сентября: дом Гослена разрушен до основания и сожжен.
40 солдат посланы для разгрома дома Базиля, элю в Авранше
в приходе Монрошон (4 км).
26—28 сентября: разграблено бюро сборщиков налогов в Пон-
торсоне (12 км) и в расположенных рядом Вессе, Сасе и Монта¬
не ле; с приказчиков взяты штрафы,
70 F о i s i 1 М. Op. cit., p. 163—169,
174

27 сентября: разгромлено поместье Да Вретеш около деревни
Сервон (2 км), принадлежащее Анго, сборщику тальи в Авранше.
6 ноября: один из руководителей и 40 мушкетеров отправ¬
ляются из Авранша, чтобы разгромить дом Пупинеля, по дороге
они грабят дом некоего Гарасса «по просьбе сьера Фонтенеля,
его соседа и врага».
Итак, 11 «походов», имевших целью разгром, а порой и унич¬
тожение домов откупщиков и элю, т. е. финансовых чиновников.
Небольшие вооруженные отряды отправлялись из Авранша, на
месте они увеличивались за счет крестьян или жителей мелких
городков.
Точно такие же по своей сути события разыгрывались и в не¬
которых других городах полуострова примерно такого же размера
и типа, как и сам Авранш.
В Вире (30 км) 12 августа «простонародье» и окрестные кре¬
стьяне разгромили здание податного округа и учинили насилие
над его президентом, сборщиком тальи и откупщиками. В городе
грабили и жгли дома; несколькими днями позже произошли
столкновения между горожанами и жителями предместий.
В Кутансе (35 км) 0—7 сентября восстание против сборщика
тальи Николля: «простонародье» и окрестные крестьяне с ору¬
жием и палками собираются к его дому, он скрывается из города,
нападению подвергаются его родственники. В дальнейшем вос¬
ставшие выступают совместно с «босоногими».
В Мортене (28 км), где Бопре был виконтом, 17 сентября был
разграблен дом сержанта местного суда Перро (явно за связь
с Бопре).
В Карантане (около 50 км) 22 сентября подвергся нападению
откупщик домениальных доходов в Карантане и Сен-JIo.
Жители селения Пон-Жильбер (2 км) напали 29 сентября на
курьера, привезшего распоряжение генерального наместника
Нижней Нормандии Матиньона.
18 октября совместными действиями жителей Авранша, Кутанса
и Серанса (12 км от Кутанса) на ярмарке в Гавре (5 км от Се-
ранса) было совершено нападение на откупщиков и их приказ¬
чиков, которые бежали; 23 октября в Менвиле (5 км от Серанса)
разграбили дом некоего Адама.
Таким образом, анализ событий конца июля—начала ноября
обрисовывает две зоны действий восставших: собственно «босо¬
ногих» в ближайших окрестностях Авранша и «мелкого народа»
в Кутансе и окрестных деревнях. В первом округе действуют во¬
оруженные отряды «солдат» и «мушкетеров», обрастающие в го¬
родках и деревнях местными жителями; во втором — городские
низы с окрестным крестьянством. По сравнению с той террито¬
рией восстания, которая была описана выше и где границами
были взяты его крайние точки, реальная площадь действий вос¬
ставших оказывается менее протяженной. Но вместе с тем ясно,
что разгром и полное уничтожение бюро и домов откупщиков и
175

элю возымело свое действие — налоги перестали взиматься, агенты
фиска бежали и не смели возвращаться. Работа по «очищению»
принесла плоды, репрессий не было. К тому же в двух крупней¬
ших городах — Капе и Руане — совершились свои восстания.
Можно было думать, что провинция обрела свободу.
Именно этими обстоятельствами и объясняется, на наш
взгляд, особенность восстания «босоногих». Дело заключалось не
в том, что восстание городских масс и «прирабатывающих в со¬
леварнях крестьян» против всего абсолютистского строя, «пере¬
дав руководство в руки представителей иных классов, страдало
от искажения или ограничения ими своих объективных задач»,71
и даже не только в том, что сама эта местность вокруг Авранша
очень скудна по сравнению с соседними,72 что и заставило соле¬
варов бурно реагировать на слух о габели. Восстание в Авранше
16—17 июля заставило правительство отказаться от нового дого¬
вора на откуп габели, включавшего Котентен, и это было бесспор¬
ной победой «босоногих». Вынужденное бездействие правитель¬
ства позволило им осуществить программу-максимум — освобож¬
дение от всех налогов, от агентов фиска и чиновников новых фи¬
нансовых учреждений путем разрушения не только бюро, по и их
домов. Заметим, что тогда, как и раньше, подобный акт сопро¬
вождал приговор о казни или об изгнании (уничтожение жилища
означало и символизировало отрыв от всяческих «корней», при¬
чем на опустевшем месте ставился крест в знак запрета застройки
в течение определенного срока), т. е. солдаты и бригадиры
«армии страдания» выступали здесь в роли народных судей.
Главное же заключалось в том, что, поскольку габель не была
введена и солевары продолжали работать, отпала необходимость
развертывания восстания как такового, т. е. массового широкого
движения. В городах Котеитена, где размещались бюро сборщи¬
ков налогов и пребывали они сами, горожане расправились
с ними самостоятельно, и лишь на ярмарке в Гавре соединились
силы трех отрядов.
Следствия по делам восстаний в Капе и Руане были начаты
прибывшими из Парижа судьями и интендантами только в сен¬
тябре, но посылать в Котентен судебные комиссии при наличии
«армии страдания» представлялось невозможным, отправить же
войска с фронта нельзя было вплоть до прекращения военных
действий. Этим объясняется, что королевская армия под коман¬
дованием полковника Гассиона (опытного и известного коман¬
дира, будущего маршала Франции) прибыла в Нижнюю Норман¬
дию лишь в конце ноября. Пех