Автор: Сотавов Н.А.
Теги: новая история (1640 - 1917 гг) военная история
ISBN: 5-02-017273-1
Год: 1991
Текст
Н.А.СОТАВОВ
СЕВЕРНЫЙ
КАВКАЗ
в русско-иранских
и русско-турецких
к отношениях
в XVIII в.
Дагестанский государственный университет
им. В. И. Ленина
Н.А.СОТАВОВ
♦
СЕВЕРНЫЙ КАВКАЗ
в русско-иранских
и русско-турецких
отношениях
в XVIII в
Oт Константинопольского договора
до Кючук-Кайнарджийского мира
1700 1774 гг.
Отсканировано
10-11 ноября 2012 года
специально для эл. библиотеки
паблика «Бєрзєфцєг»
(«Крестовый перевал»).
Скангонд єрцыд
2012 азы 10-11 ноябры
сєрмагондєй паблик «Бєрзєфцєг»-ы
чиныгдонєн.
http://vk.com/barzafcag
Москва
«НАУКА»
Главная редакция восточной литературы
1991
ББК 63.3(0)51
С67
Ответственный редактор
М. С. МЕЙЕР
Редактор издательства
И. Д. ЕГОРОВА
Сотавов Н. А.
С67 Северный Кавказ в русско-иранских и русско-
турецких отношениях в XVIII в. — М.: Наука.
Главная редакция восточной литературы, 1991. —
221 с.
18ВЫ 5-02-017273-1
В работе освещается переломный период истории народо!
Северного Кавказа, когда в международных отношениях на
Ближнем н Среднем Востоке ключевое значение приобрела кав*
казская проблема, ставшая объектом пристального внимания
как соседних государств — России, Ирана и Османской импе-
рии, так и западных держав. На базе обширного архивного
материала, значительная часть которого впервые вводится в
научный оборот, раскрываются стратегические замыслы Пор-
ты, шахского двора и царского правительства в отношении
Северного Кавказа, анализируются методы их реализации.
Особое внимание уделено освободительной борьбе народов Се-
верного Кавказа, выявлению факторов, определявших ориен-
тацию горских народов на Россию.
^0503010000-085 А*^ ББК 63.3(0)5*
013(02)-91
18ВЫ 5-02-017273-1
© Главная редакция
восточной литературы
издательства «Наука», 1991
Введение
XVIII век — переломный этап в истории народов Кавказа.
Прогрессирующий упадок Ирана и Османской империи, актив-
ный выход петровской России на международную арену поста-
вили вопрос о судьбе Кавказа в круг важнейших проблем ми-
ровой политики того времени. Став одним из основных источни-
ков противоречий в отношениях указанных стран, этот регион
в силу своих важных стратегических позиций привлек внимание
и европейских держав, в первую очередь Англии и Франции.
Париж и Лондон вели между собой ожесточенную борьбу
как за ведущую роль в европейской политике, так и за колони-
альные владения в Азии и Америке. Однако соперничество не
вешало им предпринимать меры, направленные на ограничение
международного влияния России. Наряду с проведением поли-
тики «восточного барьера» в Европе они разжигали противобор-
ство Ирана и Османской империи с Россией на Кавказе, чтобы
помешать продвижению последней к южным морям, ее выходу
на Ближний и Средний Восток. С этой целью они стремились
использовать опорные базы османского султайа и крымского
хана, созданные на подступах к Северному Кавказу в XVI—
XVII вв. Для борьбы против России предполагалось использо-
вать и владения сефевидского Ирана на Кавказе. Конфликты
между Англией и Францией по европейским делам, с одной сто-
роны, и между Ираном и Османской империей — с другой, не
исключали возможности временных компромиссов между сопер-
никами, чему в немалой степени способствовала и явная анти-
российская направленность их кавказской политики.
Экономические условия развития России, отрезанной от важ-
нейших морских коммуникаций, требовали выхода к Балтике,
Черному и Каспийскому морям, что встречало сопротивление со
стороны не только ее северных и южных соседей (Швеция, Ос-
манская империя, Иран), но и стоявших за ними Англии и
Франции, опасавшихся роста российского могущества. Хотя
стратегические планы европейских держав на Востоке опреде*
лились окончательно лишь к концу XVIII в., их противодействие
усилению влияния царской России на Кавказе началось еще со
времен Каспийского похода Петра I. Особенно возросло оно в
период русско-турецкой войны 1735—1739 гг., завоевательных
походов Надир-шаха (1741—1745), накануне и во время русско-
турецкой войны 1768—1774 гг.
Осуществлять программу восточной политики царскому пра-
вительству пришлось в сложной международной обстановке, ре-
шая одновременно целый комплекс различных по характеру, но
3
взаимосвязанных вопросов: кавказский и крымский (выход к
Каспию и Черному морям, обеспечение безопасности южных
границ, овладение стратегической инициативой для перемещения
восточной торговли с Европой на волжско-каспийскую магист-
раль); польский (борьба за западные белорусские и украинские
земли); шведский (обеспечение выхода к Балтийскому морю).
Важное место в реализации замыслов Петербурга занял Се-
верный Кавказ, через который пролегали главные коммуника-
ции, связывающие Черное море с Каспием, ведущие из Восточ-
ной Европы в Закавказье и на Ближний Восток. Этот же реги-
он, раздробленный на множество феодальных владений и союзов
сельских общин, придерживавшихся различной религиозной и
политической ориентации, часто враждовавших между собой,,
привлекал и пристальное внимание иранских, османских и крым-
ских правителей. С его овладением было связано и осуществле-
ние более важной цели — покорение всего Кавказа.
Северный Кавказ стал объектом кавказской политики Рос-
сии с утверждением власти Москвы над устьем Волги и присое-
динением Ка барды в середине 50-х годов XVI в. Возведение
русских крепостей на Тереке, ставших серьезной преградой на
пути османо-крымской агрессии против Северного Кавказа, раз-
витие торговых связей с горскими народами — таковы основные
звенья в реализации этой политики, способствовавшей расши-
рению и укреплению связей народов Северного Кавказа с Рос-
сией. Одним из подтверждений подобной тенденции можно счи-
тать участие горцев в русско-турецкой войне 1676—1681 гг. Тя-
желые военные поражения Порты, понесенные в борьбе с Ав-
стрией, Россией, Польшей и Венецией и приведшие к крупным
территориальным потерям в конце XVII в., занятие русскими
войсками в 1696 г. Азова, главной базы османской агрессии на
Северном Кавказе, временно ослабили угрозу порабощения гор-
цев Стамбулом и Бахчисараем.
В дальнейшем борьба за Северный Кавказ шла с перемен-
ным успехом. Первая четверть XVIII в. ознаменовалась присое-
динением к России Прикаспийских областей и части Северного
Кавказа; вторая — потерей этих владений, которая компенсиро-
валась явным сдвигом в ориентации местного населения на Рос-
сию в ходе борьбы против притязаний шахского Ирана, Осман-
ской империи и Крымского ханства; третья — присоединением
отдельных территорий региона к Российской империи.
Историческая перспектива общности судеб народов Северно-
го Кавказа с русским народом определилась со второй полови-
ны XVIII в., когда ориентация горцев на Россию, в частности
социальных низов, обрела массовый и устойчивый характер*
Определяющие факторы этой общности — участие горцев Север-
ного Кавказа на стороне России в русско-турецкой войне 1768—
1774 гг., принятие подданства России Ингушетией и Северо-Вос-
точной Осетией в 1770 г., возвращение в ее подданство Кабарды
и соседних дагестанских владений (Эндери, Костек, Аксай, шам-
4
хальство Тарковское и др.). Кючук-Кайнарджийский мир 1774г.,
утвердивший приоритет России на Северном Кавказе, создал
предпосылки для присоединения к ней Чечни в 1781 г., Грузии
и Юго-Восточной Осетии в 1783 г., Дагестана в 1813 г.
Из сказанного следует, что без глубокого анализа кавказ-
ской политики соперничавших держав, выявления места и роли
этого региона в стратегических планах России, Ирана и Осман-
ской империи невозможно составить целостное представление
об историческом прошлом горских народов, славных традициях
освободительной борьбы против иноземных завоевателей. Такая
постановка вопроса и его решение могут способствовать выяв-
лению общих тенденций и характерных особенностей взаимо-
отношений народов Кавказа с Россией, раскрытию предпосылок
для их взаимодействия в борьбе против шахской и османо-крым-
ской экспансии на этапе, определившем все последующее раз-
витие региона.
Хронологические рамки монографии 'определены двумя рус-
ско-турецкими договорами. Первый из них — Константинополь-
ский 1700 г.— официально признал Азов за Россией. Тем самым
был сделан первый шаг в решении кавказской проблемы, пред-
полагавший закрытие важнейшего канала османо-крымской экс-
пансии на Северный Кавказ. Второй — Кючук-Кайнарджийский
договор 1774 г.— свел на нет опасность агрессии, вернул Ка-
барду в состав России, закрепил российское подданство насе-
ления Осетии и Ингушетии, создал предпосылки для завершения
длительного процесса включения в состав Российской империи
народов Северного Кавказа в последней трети XVIII — начале
XIX в.
В указанных хронологических рамках автором монографии
исследуются вопросы:
— Северный Кавказ в стратегических планах России, Ирана
и Османской империи, методы и средства их реализации;
— влияние освободительной борьбы народов Северного Кав-
каза на кавказскую политику противоборствовавших сторон и
внешнеполитическую ориентацию местных владетелей и стар-
шин;
— основные фазы развития русско-иранских и русско-турец-
ких отношений на Северном Кавказе в XVIII в.;
— причины и предпосылки ориентации северокавказских на-
родов на Россию, способствовавшей их поэтапному включению
в состав Российской империи;
— влияние европейских держав на формирование и прове-
дение кавказской политики шахского двора и османского пра-
вительства (Порты);
— критика антинаучных положений, содержащихся в трудах
дореволюционных отечественных и зарубежных авторов и со-
временных западных историков относительно политики противо-
борствовавших сторон на Северном Кавказе и роли России в
исторических судьбах народов Кавказа.
5
Итоги рассмотрения поставленных вопросов позволят пра-
вильнее оценить роль и место Северного Кавказа в русско-иран-
ских и русско-турецких отношениях изучаемого периода, выя-
вить цели, формы, методы и последствия реализации политики
правящих кругов Ирана, России, Османской империи в этом
регионе, раскрыть значение деятельности дипломатических пред-
ставителей европейских держав в отношении горских народов,
выделить факторы, определившие массовую и устойчивую ори-
ентацию населения региона на Россию и способствовавшие ь
итоге решению кавказской проблемы для петербургских властей.
Методологические основы для изучения роли Кавказа в меж-
дународной политике, а также русско-иранских и русско-турец-
ких отношений в плане данного исследования заложены в тру-
дах классиков марксизма-ленинизма. Ими дан глубокий анализ
кавказского аспекта восточного вопроса.
К. Маркс, обратив внимание на усиление активности евро-,
пейской и восточной политики России при Петре I, обеспечив-
шей выход на побережья Балтики и Каспия, особо' выделил
объективные факторы, вызвавшие необходимость проведения
такой политики. Отмечая, что «ни одна великая держава» не
могла существовать в такой изолированности от морей, в какой
оказалась Россия в начале царствования Петра I, и не могла
примириться с тем, что «ее берега и устья рек были оторваны
от нее», Маркс подчеркивал: «Петр, по крайней мере, завладел
лишь тем, что было абсолютно необходимо для естественного
развития его страны»1.
Основополагающее значение имеет определение Марксом гео-
графического положения Кавказа как связующего звена между
Европой и Азией, стратегической важности овладения им для
господства на берегах Черного моря и Каспия. Напомним, что,
по мнению Маркса, державе, контролирующей устье Дуная и
владеющей Кавказом, «принадлежит Черное море... Обладание
Кавказскими горами непосредственно обеспечивает ей господ-
ство над Трапезундом, а благодаря ее господствующему поло-
жению в Каспийском море — и над северным морским побережь-
ем Персии»2.
Такое же значение имеют оценки Маркса, касающиеся рус-
ско-турецких войн, развязанных Портой под влиянием европей-
ских держав. По словам Маркса, в войне 1735—1739 гг. Россия
«снискала большую военную славу», она удержала также Азов,
установила пограничную линию, предоставившую «русским бла-
гоприятную возможность во всякое время расширять свою об-
ширную империю в южном направлении за счет турок и татар»3.
Касаясь русско-турецкой войны 1768—1774 гг., он прямо ука-
зывал, что «Франция, правда, побудила (в 1768 г.) Турцию на-
чать войну против России, но она сделала это лишь для того,
чтобы, как обычно, предать Турцию...»4. Подводя итог этой вой-
не, Маркс заключал, что по Кючук-Кайнарджийскому .мирному
договору «Россия отдала обратно все свои завоевания, за ис-
6
ключением Азова и некоторых других мест, но получила право
свободного плавания по Черному и Мраморному морям наряду
с беспрепятственным проходом через Дарданеллы, освободила
от турецкого господства татарские земли у Черного моря (не-
зависимость Крыма), в некотором смысле отделила также Мол-
давию и Валахию от Турции... в то время как она (Турция.—
Я. С.) предавалась тщетным надеждам на получение помощи
от Франции»5.
Столь же важны для нашего исследования выводы Ф. Эн-
гельса, касающиеся последствий восточной политики России, и
13. И. Ленина о политике Петра I и его преемников на Кавказе
и в Прикаспийских областях. «Чем больше я размышляю над
историей,— подчеркивал. Энгельс,— тем яснее мне становится,
что... Россия действительно играет прогрессивную роль по отно-
' шёнию к Востоку. Несмотря на всю свою подлость и славянскую
; грязь, господство России играет цивилизаторскую роль для Чер-
, ного и Каспийского морей и Центральной Азии, для башкир и
.татар...»6. Рассматривая эволюцию кавказской политики цариз-
ма в первой половине XVIII в., Ленин отмечал: «1722—3: Петр
Великий завоевал Дербент, Баку, Решт и большую часть Гиля-
на (провинция Персии на северо-западе, около Каспийского мо-
ря). 1735: Гилян, Дербент, Баку снова возвращаются Персии»7.
Анализ классиками марксизма-ленинизма комплекса вопро-
сов, освещающих различные стороны восточной, в том числе
кавказской, политики соперничавших держав, дает ключ к по-
ниманию сущности событий дипломатического и военного харак-
тера, освещаемых в настоящей работе.
Источники и литература
При освещении узловых проблем монографии приоритет от-
давался различным по характеру и содержанию многочислен-
ным источникам: архивным документам, опубликованным доку-
ментальным материалам, летописным хроникам, путевым замет-
кам, мемуарам и другим сочинениям современников, а также
работам исследователей, созданным на основе личных наблю-
дений, анализа материалов правительственных актов, офици-
ального делопроизводства, дипломатической переписки, решений
центральных и местных органов противоборствующих сторон по
поводу их действий на Северном Кавказе.
Исследование проводилось на базе материалов Архива внеш-
ней политики России (АВПР), Центрального государственного
военно-исторического архива СССР (ЦГВИА), Центрального
государственного архива древних актов СССР (ЦГАДА), Цент-
рального государственного архива Дагестанской АССР (ЦГА
ДАССР), Центрального государственного исторического архива
Грузинской ССР (ЦГИА ГрузССР).
По характеру темы широко привлечены главным образом
7
материалы следующих фондов АВПР: «Сношения России с Пер-
сией» (ф. 77), «Сношения России с Турцией» (ф. 89), «Констан-
тинопольская миссия» (ф. 90), «Азиатские дела» (ф. 103), «Сно-
шения России с Грузией» (ф. ПО), «Ингушские дела» (ф. 114),
«Кабардинские дела» (ф. 115), «Кизлярские и моздокские дела»
(ф. 118), «Осетинские дела» (ф. 121), «Сношения России с Кры-
мом» (ф. 123).
Среди материалов ЦГВИА в монографии использованы до-
кументы фондов: «Военно-ученый архив Главного управления
Генерального штаба» (ВУА), «Казачья экспедиция канцелярии
Военной коллегии» (ф. 13), «Воинская экспедиция Военной кол-
легии» (ф. 20), «Потемкин-Таврический Г. И., князь, генерал-
фельдмаршал» (ф. 52), «Материалы по истории народов
СССР — коллекции» (ф. 410), «Военные действия в Закавказье
и на Северном Кавказе» (ф. 482).
Из материалов ЦГАДА изучены документы разрядов: «Ка-
бинет Петра I» (IX), «Госархив — дипломатический отдел»
(XV), «Кавказские дела» (XXIII), а также фондов: «Дела анд-
реевской деревни» (ф. 101), «Аксайские дела» (ф. 104), «Ка-
бардинские, черкесские и другие дела» (ф. 115), «Кайтагские
дела» (ф. 116), «Кумыцкие и тарковские дела» (ф. 121) и др.
Важные материалы по теме извлечены из фондов ЦГА
ДАССР: «Дербентский комендант» (ф. 18), «Комендант крепо-
сти Терки» (ф. 335), «Походная канцелярия генерал-лейтенанта
А. П. Девица» (ф. 339), «Канцелярия генерал-лейтенанта
В. Я. Левашова» (ф. 340), «Кизлярская комендантская канце-
лярия» (ф. 379). Такие же материалы по теме выявлены и в
фондах ЦГИА ГрузССР: «Коллекция персидских документов»
(ф. 1452), «Коллекция турецких документов» (ф. 1453)8. Часть
материалов аналогичного содержания найдена в фондах Инсти-
тута рукописных документов АН ГрузССР и Рукописного фонда
Института истории, языка и литературы Дагестанского филиа-
ла АН СССР9.
Сосредоточенные в перечисленных архивах и институтах до-
кументы официального делопроизводства (дипломатическая пе-
реписка российского правительства со своими резидентами и
консулами в Стамбуле, Бахчисарае, Исфахане, Реште, Лондоне,
Париже и Стокгольме, ноты, реляции, записки Коллегии ино-
странных дел по кавказским делам, подлинники и переводы
ферманов и писем турецких султанов, крымских ханов и ку-
банских сераскеров к владетелям Северного Кавказа, офици-
альные обращения к ним представителей русского командова-
ния) имеют первостепенное значение для определения места и
роли Северного Кавказа в русско-иранских и русско-турецких
отношениях, причин и последствий длительного соперничества
между Ираном, Россией и Османской империей в этом регионе,
влияния европейских держав на характер и направленность их
кавказской политики.
Указы Сената, инструкции и «рассуждения» Коллегии ино-
8
странных дел и Военной коллегии по вопросам кавказской по-
литики упомянутых стран, донесения российских резидентов и
консулов о планах военных кампаний, политических и диплома-
тических мероприятиях правительств аккредитованных стран
представляют единый комплекс материалов, позволяющий су-
дить о стратегических замыслах соперничавших держав на Се-
верном Кавказе, методах и формах их реализации.
Проекты, донесения, рапорты пограничной царской админи-
страции, составленные на основе разведывательных данных, со-
держат сведения об экономике, трудовой деятельности, соци-
альных отношениях, политической жизни и внешних связях
населения Северного Кавказа, взаимоотношениях князей, более
мелких владетелей и старшин с правящими кругами соперни-
чавших держав, а также о завоевательных походах иранских,
османских и крымских феодалов, военных действиях на Кав-
казе и в Крыму в ходе русско-турецких и ирано-турецких войн,
причинах и формах выражения ориентации горцев на Россию.
Тексты русско-иранских и русско-турецких договоров изу-
чаемого периода, сведения о взаимоотношениях России с Но-
гайской ордой, Адыгеей, Кабардой, Черкесией, Осетией, Чечней,
Ингушетией и Дагестаном, о деятельности западноевропейской
дипломатии содержатся среди документов, опубликованных в
следующих изданиях: «Акты, собранные Кавказской археогра-
фической комиссией»; «Архив Российского государственного со-
вета»; «Архив князя Воронцова»; «Договоры России с Восто-
ком— политические и торговые»; «Полное собрание законов
Российской империи с 1649 года»; «Собрание писем императора
Петра Великого к разным лицам с ответами на оныя»; «Сбор-
ник сведений о кавказских горцах»; «Сборник материалов для
описания местностей и племен Кавказа»; «Сборник сведений
о Северном Кавказе»; «Сборник Имп. Русского исторического
общества»; «Отечественные записки»; «Русский архив»; «Рус-
ский вестник»; «Вестник Европы» и др.
Публикации документов, предпринятые в XIX — начале
XX в., осуществлялись без строгих унифицированных правил
и требуют критического анализа содержащихся в них материа-
лов. При таком подходе предоставляется возможность глубже
раскрыть политическую ситуацию на Северном Кавказе, уточ-
нить роль отдельных феодальных владений и союзов сельских
общин в их связях с соседними государствами, шире взглянуть
на сложный процесс формирования и развития русско-иранских,
русско-турецких и ирано-турецких отношений XVIII в.
В 50—60-х годах выходят в свет более полные публикации
документов о кабардино-русских, русско-дагестанских, русско-
осетинских отношениях, по связям Грузии и Северного Кавка-
за10. Они содержат многочисленные и разнообразные источники
экономического, политического, дипломатического и военного
характера. Ценные материалы о политике иранских шахов и
османских султанов в Дагестане и Закавказье опубликованы в
9
оригиналах и копиях с переводом текстов на грузинский язык11.
В отличие от дореволюционных изданий они составлены с уче-
том единых археографических правил, требующих глубокого
осмысления публикуемых документов, с подробными коммента-
риями по вопросам, затронутым в издаваемых источниках.
В качестве источников выступают также сочинения иранских
и турецких хронистов, содержащие важный материал по раз-
личным аспектам внешнеполитической истории Ближнего и
Среднего Востока, России и Кавказа12. Среди них прежде всего
отметим труды, составленные османскими официальными при-
дворными историографами — Мехмедом Решид-эфенди, Исмаи-
лом Асымом Челебизаде и др.
В хронике Мехмеда Решида, охватившей период с 1660 по
1721 г., экскурсы в область внешней политики Порты череду-
ются с описанием взаимоотношений владетелей и старшин Да-
гестана и Азербайджана с правителями Османской империи,
Ирана и России до свержения иранского владычества в Даге-
стане и Ширване13. Продолжая эту тему до 1728 г., Исмаил
Асым концентрирует внимание на дагестано-турецких отноше-
ниях; он пишет о взаимоотношениях Порты с дагестанскими
владетелями, низложении Дауд-бека и назначении верховным
правителем Шемахи и Дагестана Сурхай-хана Казикумухского,
попытках организовать антирусские выступления местного на-
селения14. Придерживаясь тех же принципов изложения собы-
тий, хронисты Сами, Шакир и Субхи довели изложение до кон-
ца русско-турецкой войны 1768—1774 гг. В их сочинении нашли
отражение отдельные эпизоды русско-иранских и русско-турец-
ких отношений, взаимоотношения дагестанских владетелей с
Портой, попытки иранских и османских властей превратить Се-
верный Кавказ в свой военно-стратегический плацдарм, собы-
тия, связанные с крахом завоевательных походов Надир-шаха15.
Будучи придворными историографами, причины военных и
политических событий своего времени они подчиняли воле «хо-
роших» и «плохих» султанов, великих везиров и других осман-
ских государственных деятелей. Уделяя первостепенное внима-
ние описанию придворных интриг, они представили внешнепо-
литическую историю в виде панегирика, восхваляющего дей-
ствия Порты и Крымского ханства на Кавказе.
Кроме официальных хроник использованы мемуары и трак-
таты отдельных авторов, содержащие интересные сведения по
различным вопросам, особенно военно-политического характера.
К подобного рода источникам относятся «Записки» Ресми Ах-
мед-эфенди, в" которых затронуты разные аспекты русско-турец-
ких и русско-крымских отношений второй половины XVIII в.
Пытаясь оправдать политику Порты, он возлагает всю вину за
обострение русско-турецких отношений на крымских ханов, быв-
ших на деле вассалами османских султанов, их орудием в осу-
ществлении экспансионистских внешнеполитических планов16.
Представляют интерес также трактат об османских крепо-
10
стях Северного Причерноморья в начале XVIII в. и анонимный
турецкий источник 1740 г. о Валахии, Молдавии и Украине.
В первом из них, выявленном чешским туркологом Зденкой Ве-
села среди турецких рукописей Каирской публичной библиоте-
ки, описываются турецкие крепости от Очакова до Тамани, со-
общаются важные сведения о границах расселения и образе
жизни народностей и племен Черноморской полосы в период
османского владычества (ногайцев, абазин, черкесов, грузин,
донских казаков), об их взаимоотношениях с Россией, султан-
ской Портой и Крымом17. Турецкий источник 1740 г., введенный
в научный оборот румынским туркологом М. Губоглу, вслед за
описанием Валахии, Молдавии и Крыма сообщает подробные
сведения об образе жизни местного населения, численности
войск и военной тактике турецких и крымских феодалов, отме-
чает их жестокое обращение с пленными. При всей значитель-
ности этого историко-геоГрафического источнику, замечает
М. Губоглу, «до настоящего времени он не был использован
в достаточной мере ни румынской, ни русской и советской исто-
риографией»18.
Эти источники несут в себе отпечаток субъективных суж-
дений авторов — антироссийскую направленность и искажения
хронологии событий. Предпринимаемые ими экскурсы в область
международной политики даны без учета временных рамок и
хронологической последовательности описываемых событий.
Причиной обострения русско-турецких отношений объявляется
лишь воинственность царского правительства, стремившегося
воспользоваться ослаблением Османской империи для выпол-
нения направленных против нее агрессивных замыслов.
Современный турецкий историк Фаик Решид Унат опубли-
ковал выдержки из ряда сефарет-наме османских дипломатов
XVIII в. В донесениях султанских послов, побывавших в Рос-
сии, Иране, а также в столицах европейских держав (Ахмеда
Дурри-эфенди, Нишли Мехмед-аги, Мехмеда Эмин-паши, На-
зыф-эфенди, Хаджи Ахмед-паши и др.), содержатся достовер-
ные сведения о событиях, связанных с борьбой за Кавказ, дана
картина разложения государственного аппарата и армии Сефе-
видов накануне нашествия афганцев в 1721 г., описывается по-
литика Порты на Кавказе во время Каспийского похода Пет-
ра I, прослеживается ход завоевательных походов Надир-шаха
в Дагестан в 1741—1745 гг. и характеризуется положение в
Иране после его убийства19.
Среди персидских источников XVIII в. наиболее содержа-
тельны сочинения Мехди-хана Астрабади и Мухаммад-Казима.
Первый из них, придворный историограф Надир-шаха, участ-
вовавший во всех его завоевательных походах, оставил после
себя обширный труд, посвященный политическим событиям на
Кавказе, Ближнем и Среднем Востоке в 20—40-х годах
XVIII в.20. Этот уникальный источник, широко известный как
«История Надира», был переиздан в 1962 г. под названием
11
«Завоевания Надира»21. Он представляет собой сборник реля-
ций о событиях того времени и содержит ценные сведения по
различным вопросам, в том числе об антииранских восстаниях
с начала XVIII в., о свержении иранского владычества на Кав-
казе в 1721 г., взаимоотношениях местных правителей с сосед-
ними восточными монархами и Петром I, завоевательных по-
ходах Надир-шаха в Ширван и Дагестан в 1734, 1735, 1741 гг.,
политике соперничавших держав на Кавказе. Важно отметить,
что, оценивая освободительную борьбу горских народов как
совершение «разбоев», «грабежей и мятежей», Мирза Медхи-
хан признает, что в ходе этой борьбы среди местного населе-
ния усиливалась тяга к России22. Описывая действия иранских
войск на Кавказе, он умалчивает об их жестокости, массовом
истреблении местного населения, упорно сопротивлявшегося
завоевателям. Не случайно такому важному событию, как по-
ражение иранских войск в Дагестане, автор уделил всего не-
сколько строк, да и то объяснил его суровыми холодами («за-
мерзала вода в желудках рыб»), «вынудившими» шаха в на-
чале 1745 г. отступить в Иран23. Мирза Мехди-хан пытался
оправдать агрессивную политику иранской верхушки на Кавка-
зе, идеализировать личность Надир-шаха и его жестокие дея-
ния.
Сокращенным вариантом того же труда является «Книга
истории завоеваний моего Надира», в которую включены не-
которые дополнительные сведения, имеющие значение для пол-
ного освещения кавказской темы24. По-видимому, в книгу во-
шли те разделы труда Мирзы Мехди-хана, которые были на-/
писаны после смерти Надир-шаха, когда его деяния стали
восприниматься более критически.
В 1945 г. в Тегеране под общим названием «Надершах»
вышел сборник, куда вошла, как указано в предисловии, «очи-
щенная» и «отредактированная» Пакбазом работа Мирзы Мех-
ди-хана под названием «Жемчужина Надир», а также две ра-
боты Мухаммада Али Хазина: «Путешествие шейха Мухаммада
Али Хазина» и «История Хазина», посвященная последнему
периоду правления Сефевидов и опубликованная ранее отдель-
ным изданием. В предисловии сборника вслед за утверждением
о том, что Надир-шах был более талантливым стратегом и пол-
ководцем, чем Наполеон Бонапарт, высказывался упрек в адрес
«необразованного» иранского народа, который не оценил его
величия и заслуг перед Ираном. Однако вслед за столь много-
обещающим началом издатели не раскрыли содержания труда
Мирзы Мехди-хана: из него оказались выпущенными разделы,
касающиеся антииранских восстаний с начала XVIII в. и уси-
ления пророссийской ориентации населения Кавказа. Сопротив-
ление местных жителей «победному» шествию иранских войск
объясняется их «близорукостью», «хитростью», «коварством»,
за что шах «решил разрубить их корни», «растоптать их ло-
шадьми»25. В работе нет точных хронологических данных, со-
12
■бытия излагаются без конкретного анализа, с крайних нацио-
налистических позиций.
Названные работы Мухаммада Али Хазина во многом иден-
тичны и включают события, очевидцем которых он являлся со
времени осады Исфахана афганцами в 1722 г. до захвата Дели
войсками Надира в 1739 г. Написанные в форме автобиогра-
фических очерков, они кратко упоминают о походе русских
войск в Прикаспий в 1722 г. и завоевательных походах иран-
ских войск в Ширван и Дагестан в 1735 и 1741 гг. Как ука-
зывает подготовивший их к изданию М. Малайери, эти работы,
ставшие библиографической редкостью, идеализируют образ
шаха Тахмаспа II, изображая в негативном плане личность
Надир-шаха26.
Наиболее ценной работой по истории Ирана XVIII в. яв-
ляется трехтомный труд Мухаммад-Казима «Мироукрашающая
Надирова книга», или «Книга о Надире», получившая высокую
оценку видных советских востоковедов В. В. Бартольда,
И. П. Петрушевского и подготовившего этот труд к изданию
ленинградского ученого Н. Д. Миклухо-Маклая. Извлечения из
него, касающиеся походов иранских войск в Джаро-Белоканы
и в Дагестан, опубликованы в переводе А. Н. Козловой27.
Участник многих описываемых событий, Мухаммад-Казим
описал с привлечением многочисленных документов афгано-
иранские и ирано-турецкие войны 1728—1733 гг., антииранские
восстания в первой четверти XVIII в. в Дагестане и Ширване
и походы Надир-шаха для их подавления в 30—40-х годах.
В отличие от Мирзы Мехди-хана он признает героизм горских
народов, жестокость иранских завоевателей, показывает упадок
их морального духа в результате понесенных на Кавказе серь-
езных поражений в 1741—1745 гг., попытки османских властей
воспользоваться этой ситуацией в своих целях28. Однако Му-
хаммад-Казим, будучи представителем господствующих кругов
Ирана, оправдывает их завоевательную политику и идеализи-
рует личность Надир-шаха.
Значительное место в освещении отдельных сторон иссле-
дуемой темы заняли русские источники. Они содержат инте-
ресный материал, касающийся межгосударственного соперни-
чества на Северном Кавказе, Каспийского похода Петра I,
русско-турецких и ирано-турецких войн, политической обстанов-
ки в Дагестане, в Прикаспийских областях, на территории
Ирана и Османской империи, завоевательных походов иранских,
османских и крымских феодалов на Северный Кавказ.
К источникам такого рода относятся записки первого рос-
сийского посла в Стамбуле П. А. Толстого. Помимо анализа
русско-турецких отношений Толстой обратил внимание на при-
сущие османской дипломатии черты — высокомерное обращение
и запугивание военной силой29.
Подробное описание экономического и военно-политического
положения Прикаспийских областей и центральных районов
13
Ирана в 1714—1718 гг. составил российский посланник А.П.Во-
лынский. «Инструкция» Посольского приказа и поправки, вне-
сенные в нее Петром I, обязывали дипломатического предста-
вителя вести подробный журнал с описанием военных и сухо-
путных коммуникаций Прикаспия и Ирана, состояния воору-
женных сил, характера ирано-турецких отношений, намерений
шахского двора относительно Османской империи, стремившей-
ся к выходу на побережье Каспия для установления господства
на Кавказе. Журнал А. П. Волынского, осветивший эти вопросы
с соответствующими рекомендациями для их реализации, стал
важнейшим источником для изучения стратегических целей вос-
точной политики Петра I накануне его похода в Прикаспий30.
Таким же незаменимым для изучения положения на побе-
режье Каспия от Шемахи до Терека стал другой источник, со-
ставленный по заданию Волынского членом посольства А. И. Ло-
пухиным. Описание Лопухиным Низовой пристани, Кубы, Дер-
бента, Кубачи, Буйнака, Казанища, Тарки и русской крепости
Терки, его свидетельства о крайнем упадке влияния Сефеви-
дов, замечания о взаимоотношениях и внешней ориентации
местных владетелей представляют важное дополнение к мате-
риалам, составленным самим Волынским31.
В ином разрезе затронул те же вопросы лекарь посольства
Волынского и участник петровского похода Джон Бель. В его
записках, изданных на русском языке в 1776 г., даны описания
самого похода, политической раздробленности Кабарды и Да-
гестана, антииранских выступлений в Дагестане, а также оцен-
ка стратегического значения Дербента и Тарки32.
Ценный фактический материал приводится в трудах совре-
менников, побывавших на Кавказе: Ф. И. Соймонова, И. Г. Гер-
бера, И. Я. Лерха. Описание Ф. И. Соймоновым русских экс-
педиций на побережье Каспия и петровского похода, участни-
ком которых был сам автор, отличается не только наличием
интересных фактических данных, но и откровенным изложением
целей царского двора, прикрывавшего свои замыслы офици-
альной версией о «пользе общих торгов», хотя «другия словес-
ныя и тайныя приказания» купечества вовсе не касались33.
Реальную картину политической жизни Кавказа первой чет-
верти XVIII в. сохранили «Известия» И. Г. Гербера. Автор,
принимавший участие в Каспийском походе Петра I и в работе
комиссии по разграничению российских и турецких владений
на Кавказе, отметил важнейшие военно-политические события
в Кабарде, Чечне, Дагестане и Закавказье, описал ряд конф-
ликтных моментов в русско-турецких отношениях тех лет, дал
яркие характеристики северокавказских владетелей и их учас-
тия в политических событиях края, довольно подробно остано-
вился на вмешательстве Порты и крымского хана в кавказские
дела и истоки формирования пророссийской ориентации мест- \
ного населения34. Работа Гербера как исторический источник '
по достоинству оценена специалистами-кавказоведами.
14
Сложную панораму межгосударственных отношений на Кав-
казе в 30—40-х годах XVIII в. отразили записки И. Я. Лерха.
Составленные членом посольства С. В. Голицына, побывавшего
в Иране, неоднократно посещавшего также Дагестан и Азер-
байджан, они раскрывают сложное переплетение дипломатиче-
ских, военных и иных мер противоборствовавших сторон, пред-
принимавшихся для сохранения и усиления своего влияния.
В записках Лерха сцены дипломатических переговоров череду-
ются с описаниями военных столкновений соперничавших сто-
рон?5.
Интерес, проявленный к Кавказу в XVIII в., не угас и в по-
следующий период. Среди исследователей XIX в. изучением
русско-иранских и русско-турецких отношений периода похода
Петра I занимался В. Комаров. Составленная в виде материа-
лов для написания истории правления Петра I работа Кома-
рова включает и сведения об экспедициях по обследованию
побережья Каспия, занятии его русскими войсками, русско-
иранских и русско-турецких переговорах и договорах, ирано-
турецких войнах 1723—1725 гг.36. Заметное место среди отече-
ственных публикаций XIX в. занимает работа П. Л. Юдина,
основанная на донесениях российских резидентов И. И. Калуш-
кина и В. Братищева из иранского лагеря близ Дербента. Из-
влеченные им документы свидетельствуют об укреплении внеш-
неполитической ориентации горцев на Россию, их героической
борьбе против владычества Надир-шаха37.
Среди всех изданий прошлого века по истории Кавказа осо-
бо выделяется монументальный труд акад. П. Г. Буткова. Он
представляет собой изложение различных по характеру и со-
держанию многочисленных материалов, извлеченных из доку-
ментов официального делопроизводства, государственных и лич-
ных архивов, письменных и устных источников, и содержит до-
стоверные сведения экономического, политического, социально-
го, военного и дипломатического характера, расширяющие
данные других источников по этому кругу вопросов. Подроб-
ные сведения о дипломатической и военно-политической исто-
рии Кавказа с 1722 по 1800 г.38 обусловливают особую ценность
этой публикации для настоящей монографии.
Значительный фактический материал по теме исследования
сохранился в кавказских источниках, составленных очевидцами
и современниками событий. Среди них — анонимная хроника
важнейших событий на территории джаро-белоканских «воль-
ных» обществ, оказавшихся преградой на пути завоевательных
походов Надир-шаха и экспансионистских устремлений Порты
на Кавказе. В ней немало страниц, свидетельствующих о неод-
нократных поражениях иранских завоевателей, жестоких рас-
правах карателей над местным населением, вмешательстве
Порты в кавказские дела, сношениях предводителей «вольных»
обществ с соседними государями и правителями39.
Ирано-турецкие войны 20—30-х годов XVIII в. подробно
15
описаны в труде армянского автора Авраама Ереванци. Рас-
сказы о сражениях переплетаются в ней с описаниями пере-
говоров Порты с предводителями афганцев, захватившими
власть в Иране после свержения шаха Хосейна40. О событиях
того времени писали также Петрос де Гиланец и Акоп Шема-
хеци. В «Дневнике» первого из них интерес вызывают разделы
о Каспийском походе Петра I, подготовке и заключении русско-
иранского Петербургского договора 1723 г.41. А. Шемахеци по-
святил свое сочинение русско-турецким и русско-иранским от-
ношениям, военным конфликтам в Иране, завершившимся воз-
вышением Надир-хана42.
Среди европейских источников наличием фактического ма-
териала и особым подходом к происходившим событиям выде-
ляются сочинения очевидцев: польского миссионера Тадеуша
Крусинского, личного врача Надир-шаха Ф. Базена и англий-
ского торгового агента Дж. Ханвея. Так, в «Истории» Т. Кру-
синского отражены тяжелые последствия иранского гнета на
Кавказе, стремление населения Прикаспийских областей изба-
виться от владычества Сефевидов при поддержке России43.
В «Записках» Ф. Базена наряду с описанием событий освещена
кульминационная фаза кавказской политики Ирана в 40-х го-
дах XVIII в. Автор приводит сведения о неоднократных пора-
жениях на Кавказе шахских войск, численность которых, по
его данным, составляла 150 тыс.44. В «Очерке» Ханвея содер-
жатся сведения о вассально-подданнических отношениях даге-
станских владетелей с иранским шахом, походах Надира в
Ширван и Дагестан, попытках Порты ослабить позиции Ирана
на Кавказе выдвижением самозваных претендентов на иран-
ский престол под видом «защиты» прав наследников Сефевид-
ской династии45. Аналогичные сюжеты, но в более сжатом виде
повторяются в работах Вильяма Джонса и Джеймса Фрэзера,
посвященных Надир-шаху и его завоевательным походам46.
Важнейшие аспекты данного исследования разработаны по-
ка недостаточно, хотя литература на русском и иностранных
языках, посвященная политике России, Ирана и Османской им-
перии на Кавказе, а также дипломатическим акциям Англии
и Франции на Ближнем и Среднем Востоке в XVIII в., количе-
ственно многообразна.
Для освещения кавказской -политики России много сделали
советские историки. Появление капитальных трудов по истории
восточного вопроса, историографии внешней политики России
и истории народов Северного Кавказа47 дает возможность огра-
ничиться анализом тех исследований, которые затрагивают от-
дельные стороны изучаемой проблемы или смежные с ней во-
просы.
Из советских историков проблему восточной политики Рос-
сии впервые затронул М. Н. Покровский, подвергший критике
интерпретацию внешней политики царизма отечественными до-
революционными авторами за ее апологетический подход48.
16
Однако он сам и историки-кавказоведы его школы (Г. А. Ко-
киев, В. П. Писарев, И. И. Лихницкий, Д. П. Раенко, Б. В. Скит-
ский и др.)» сделавшие первые шаги в советском кавказоведе-
нии, впадали в другую крайность. Рассматривая внешнюю по-
литику России через призму захватнических устремлений ца-
ризма, они игнорировали влияние этой политики на социально-
экономическое развитие народов Кавказа. Заслуга историков
20—40-х годов состоит в том, что они поставили вопрос о клас-
совых корнях кавказской политики соперничавших государств*
подвергли критике колонизаторские устремления европейских
держав на Кавказе49.
Советская историческая наука 50—70-х годов обогатилась
многими ценными исследованиями, написанными на базе ши-
рокого круга архивных источников и других материалов. Так,
в монографии В. П. Лысцова о Каспийском походе Петра I
рассмотрен ряд вопросов, касающихся восточной политики Рос-
сии на Кавказе и в Прикаспийских областях в первой четверти
XVIII в.50. В исследованиях Н. А. Смирнова выявлены основ-
ные направления агрессивной политики Порты и Крыма про-
тив народов Северного Кавказа, раскрыт смысл интриг евро-
пейских держав, ускоривших начало русско-турецкой войны
1735—1739 гг. В монографии о политике России на Кавказе
автор пришел к выводу, что, оберегая собственные интересы*
«Россия твердо отстаивала Северный Кавказ от покушения со
стороны Турции». В ней же отмечается, что подписанный под
влиянием французской дипломатии русско-турецкий Белград-
ский мирный договор 1739 г. серьезно ухудшил внутреннее и
международное положение Кабарды51. По мнению Т. X. Кумы-
кова, объявленная этим договором «самостоятельность» Кабар-
ды являлась фикцией52.
Сходные оценки важнейших событий на Кавказе, опреде-
ливших характер русско-иранских и русско-турецких отноше-
ний XVIII в., встречаются и у других исследователей. Автор
работы по русско-кабардинским отношениям С. К. Бушуев при-
шел к выводу, что Кабарда, несмотря на тяжелые внутренние
и внешнеполитические условия, вызванные вмешательством Ос-
манской империи и Крыма, содействовала России «в оконча-
тельном решении» кавказской проблемы53.
Важные обобщения о кавказской политике России сделаны
А. В. Фадеевым, В. К. Гардановым и Т. Д. Боцвадзе. Так, Фа-
деев выдвинул на первый план объективную взаимообусловлен-
ность развития связей России с горскими народами: «Нарастав-
шая политическая активность русского царизма на Кавказе и
усилившееся тяготение кавказских народов к России — таковы
были две стороны процесса развития русско-кавказских связей
на протяжении XVIII в.». Содержателен и его вывод о том,
что «политические события, происходившие в одной части Кав-
каза, неизбежно влияли на другие его области»54.
В. К. Гарданов обратил особое внимание на возрастание
2 Зак. 356 ; .^.':>. > '^ Ь: Л .* ,Ь''. к • 17
роли кавказской проблемы во внешней политике России
в XVIII в. Применительно ко второй половине столетия он объ-
яснял эту тенденцию «прежде всего возрастающей значимостью
Кавказа в борьбе за выход к берегам Черного моря, приобре-
тение которых становится теперь важнейшей внешнеполитиче-
ской задачей царизма»55.
Нельзя не согласиться и с мнением Боцвадзе о том, что
Россия, добившись объявления независимости Северного Кав-
каза от Крыма, окончательно присоединив Кабарду и получив
выход в Северное Причерноморье, «навсегда преградила Тур-
ции путь проникновения в Закавказье, к Каспийскому морю
и Волге через Северный Кавказ»56.
Содержание русско-турецких договоров XVIII в. раскрыто
в работах Е. И. Дружининой, О. П. Марковой и Н. Г. Волко-
вой. «Белградский договор,— отмечала Дружинина,— не разре-
шил черноморской проблемы, и до 60-х годов XVIII в. она
оставалась открытой». Возвращение кабардинских земель в со-
став России, по ее мнению, «было важно главным образом по
стратегическим соображениям. Благодаря обладанию кабардин-
скими землями затруднялась деятельность турецкой агентуры
на Северном Кавказе, что способствовало упрочению южно-
русских границ»57.
По мнению О. П. Марковой, «в кавказской политике Рос-
сии этот договор (Белградский.— Я. С.) сыграл определенную
отрицательную роль... не сгладил, а лишь обострил русско-ту-
рецкие отношения по крымским и кабардинским делам». «Зна-
менитый в летописях восточного вопроса Кючук-Кайнарджий-
ский мир,— отмечается далее,— был несомненным успехом вос-
точной политики России. Турция вынуждена была признать не-
зависимость Крыма, присоединение к России феодальных вла-
дений Большой и Малой Кабарды на Северном Кавказе»58.
Новый акцент в оценке договора 1774 г. был сделан Н. Г. Вол-
ковой, которая подчеркнула, что этот акт значительно повлиял
на политическую обстановку Северо-Восточного Кавказа, «по-
скольку в подданство России вошли соседние с Чечней даге-
станские владения Эндери, Костек, Аксай, шамхальство Тар-
ковское и др.»59.
Столь подробное изложение взглядов упомянутых авторов
понадобилось потому, что среди современных исследователей
существуют и другие толкования положений этих договоров,
а соответственно и иные их оценки. Так, И. И. Якубова, под-
вергая сомнению выводы Т. X. Кумыкова, Н. А. Смирнова и
О. П. Марковой относительно последствий Белградского до-
говора для Кабарды, пишет: «На наш взгляд, это не совсем
точная оценка Белградского мира и его места в „кавказской,
проблеме"... Заключением этого договора Россия впервые по-
лучила право отклонять претензии Крыма к Кабарде, тогда
как по Прутскому договору 1711 г. Турцией запрещалось Рос-
сии считать кабардинцев своими подданными и соответственно
18
вмешиваться во взаимоотношения Кабарды и Крыма... Россия
и Турция (по договору 1739 г.— Я. С.) объявлялись гарантами
независимости Кабарды (а это впервые давало России между-
народное право голоса в кавказских делах)»60.
Такое утверждение вряд ли можно принять, поскольку пра-
во голоса в кавказских делах царское правительство получило
не в 1739 г., а почти на 200 лет раньше (в 1557 г.)—со вре-
мени перехода в российское подданство Кабарды, закрепленное
браком царя Ивана Грозного с дочерью старшего кабардин-
ского князя Темрюка Идаровича — Куденей. Прутский договор
касался не столько Кабарды, сколько Азова, передача которо-
го султанской Турции действительно ухудшила внешнеполити-
ческое положение Кабарды.
Но Россия не всегда считалась с запретительными статьями
Прутского договора, о чем свидетельствует Сулакское согла-
шение Петра I от 23 сентября 1722 г. с Арслан-беком Кайту-
киным об оказании Россией военной помощи кабардинцам в
случае угрозы со стороны Крыма61. К тому же 6-м пунктом
Белградского трактата договаривающиеся стороны сохранили
за собой «право» вмешательства в кабардинские дела62. Время
показало, что наиболее активно этой возможностью пользова-
лась крымская сторона. Таким образом, Белградский трактат
1739 г. не только не укрепил позиции Петербурга в Кабарде,
но и стал препятствием на пути расширения его влияния на
Северном Кавказе. Однако, разделяя оценку авторов 50—60-х
годов в отношении русско-турецких договоров, нельзя не при-
знать, что им присуща другая крайность — рассматривать со-
бытия на Кавказе только с точки зрения совпадения интересов
горцев и России. Отсюда следовало, что все акции, способство-
вавшие реализации кавказской политики царизма, должны бы-
ли иметь положительное значение для населения Северного
Кавказа. С таким односторонним подходом также трудно со-
гласиться.
Отдельные вопросы, затронутые в настоящей монографии,
нашли свое отражение в трудах специалистов по историческому
прошлому региона. Так, влияние отношений отдельных горских
народов с соседними государствами на социально-экономиче-
скую и политическую историю края рассмотрено в работах
Т. X. Кумыкова, В. П. Невской, И. X. Калмыковой, Е. П. Алек-
сеевой, Р. М. Магомедова, В. И. Лариной, Н. X. Тхамокова,
Н. П. Гриценко, А. А. Саламова, В. Г. Гаджиева, В. К. Гарда-
нова, Н. А. Тавакаляна, С. Б. Котикова, Г. X. Мамбетова,
Д. П. Берозова, Д. М. Магомедова, Ш. Б. Ахмадова, Б. Г. Алие-
ва, Г. М. Мирзамагомедова, Б. Б. Кочекаева.
V Из других исследований северокавказских историков непо-
средственное отношение к теме монографии имеют работы
Ш. М. Блиева, кандидатские диссертации и статьи А. И. Тамая,
Ф. 3. Феодаевой, Б. Д. Налоевой, Т. М. Феофилактовой,
\Яш 3. Ахмадова, В. А. Сокурова, И. И. Якубовой, посвященные
2* 19
изучению отношений России с населением Северного Кавказа.
Отдельные из названных авторов в последние годы измени-
ли свои прежние взгляды и высказали ряд спорных суждений
о характере и сущности кавказской политики царизма. Основа
для такой переоценки была предложена М. М. Блиевым, раз-
работавшим новую, двухэтапную схему развития взаимоотно-
шений народов Северного Кавказа с Россией. Первый из эта-
пов (середина XVI — конец первой четверти XIX в.) характе-
ризуется «добровольным вхождением» этих народов в состав
России; второй (начало второй четверти — середина XIX в.), со-
провождавшийся насаждением военно-административного аппа-
рата царизма,— насильственным превращением присоединив-
шихся территорий в колониальные окраины России63.
Не возражая против оценки М. М. Блиевым второго перио-
да в намеченной им схеме, хотелось бы отметить несостоятель-
ность вывода относительно хронологических рамок первого пе-
риода: изучение документальных источников показывает, что
кавказская политика царизма вступила в новую фазу с начала
60-х годов XVIII в. Из советских историков более аргументи-
рованно к этому вопросу подошел Т. Д. Боцвадзе, предложив-
ший рассматривать 60-е годы XVIII — первую четверть XIX в.
как определенный переходный период, сочетавший различные
факторы: стремление этих народов к единству с Россией и на-
чало колониальной политики царизма64. Для подтверждения
этой мысли достаточно напомнить, что основание Моздока
в 1763 г., затронув интересы кабардинских князей, серьезно
осложнило ситуацию на Северном Кавказе. С тех пор политика
царизма приобрела неприкрытый колониальный характер. Нель-
зя согласиться с мнением М. М. Блиева о том, что с начала
XVIII в. «вольные» общества Нагорного Дагестана, Чечни и
Северо-Западного Кавказа стали питательной средой для «си-
стемы военной экспансии» в Закавказье и равнинные области
Северного Кавказа, а «военные походы горцев» превратились
в «организованную охоту за людьми в целях работорговли или
получения выкупа», в этих обществах были заложены «имма-
нентные импульсы к набегам». По мнению автора, «в XVIII в....
экспансия горцев приобретает новую черту — антирусскую на-
правленность». В итоге получается, что Кавказская война «вы-
росла» из «системы экспансии, восходившей к концу XVII в.»65.
В. Б. Виноградов и С. Ц. Умаров поставили под сомнение
причины обострения отношений России с горскими народами,
колониальную сущность политики царизма, правомерность ис-
пользования понятий «Кавказская война», «колониальная по-
литика». «Долгое время,— пишут они,— события эти именова-
лись Кавказской войной, которая представлялась как захват-
ническая война за присоединение Кавказа к России... Привыч-
ное употребление понятий „колониальная политика", „коло-
ниальный режим", „колониализм"... вызывает сегодня веские
сомнения»66.
20
Однако в свете фактов, характеризующих политику царизма
на Кавказе и связи России с изучаемым регионов, подобные
утверждения звучат неубедительно. Не случайно эти попытки
«новой» интерпретации упомянутыми авторами истории наро-
дов Северного Кавказа, в том числе их взаимоотношений с Рос-
сией, вызвали критические оценки ряда ученых67. Не были они
поддержаны и историками Северного Кавказа на региональной
(1987 г.) и всесоюзной (1989 г.) конференциях68.
Большой вклад в изучение истории Кавказа внесли истори-
ки Азербайджана, Грузии и Армении. Среди них следует вы-
делить исследования А. А. Абдурахманова, Г. Б. Абдуллаева,
Ф. М. Алиева, Г. Г. Пайчадзе, 3. А. Арзуманяна, Г. А. Галоя-
на, Ц. П. Агаяна, С. А. Тер-Авакимовой и других, в которых
прослеживаются взаимоотношения народов Закавказья с Рос-
сией, их освободительная борьба против иранского и осман-
ского владычества. В работах А. А. Абдурахманова, Г. Б. Аб-
дуллаева, Ф. М. Алиева, Г. Г. Пайчадзе глубже изучены во-
просы, касающиеся внешнеполитической ориентации местных
правителей и старшин, в том числе Дагестана69. Исследования
3. А. Арзуманяна, Г. А. Галояна, Ц. П. Агаяна и С. А. Тер-
Авакимовой шире освещают армяно-русские отношения и осво-
бодительную борьбу народов Закавказья накануне и в период
похода Петра I70. Эти же вопросы частично освещены в иссле-
дованиях московских и ленинградских ученых: В. Н. Левиато-
ва, И. П. Петрушевского, Е. Н. Кушевой, А. П. Новосельцева
и др.71. Труды этих авторов позволяют шире осветить изучае-
мую тему, обрисовать международную ситуацию, на фоне ко-
торой происходили описываемые события.
При подготовке монографии использованы труды, освещаю-
щие различные аспекты европейской и восточной политики со-
перничавших государств. Отношения правителей сефевидского
Ирана и Порты с европейскими державами в первой четверти
XVIII в. проанализированы в исследованиях С. Ф. Орешковой,
П. П. Бушева, Т. К. Крыловой, А. В. Витола72. Те же вопросы,
но для более позднего времени рассмотрены в работах Г.А.Не-
красова, Ж. А. Ананяна, Е. Б. Шульмана, М. Р. Аруновой и
К. 3. Ашрафян, А. С. Тверитиновой, Р. А. Михневой, Г. М. Пет-
рова, Н. Г. Кукановой73. Англо-русское соперничество в бассей-
не Каспия, русско-иранские и русско-турецкие отношения
в XVIII в. нашли отражение в диссертациях Д. В. Джаналидзе,
В.Г.Татарашвили, 3. П. Шаршенидзе, В.Г.Чочиева, Л. И. Юну-
совой, В. А. Папазяна, М. М. Хакуловой, Г. А. Метревели,
Д. С. Кидирниязова и др.
Существенное значение для анализа зарубежной историогра-
фии по теме исследования имеют работы А. П. Новосельцева,
В. А. Георгиева, Х.-М. Ибрагимбейли, Е. А. Соловьева,
М. М. Блиева, В. В. Дегоева, Н. С. Киняпиной74, где подверг-
нуты аргументированной критике взгляды западных историков
но вопросам русско-иранских и русско-турецких отношений,
21
взаимоотношений России с народами Северного Кавказа и За-
кавказья.
Исследования советских ученых, опубликованные за послед-
ние 30 лет, выявили и обобщили значительный фактический
материал, имеющий непосредственное отношение к теме моно-
графии. Однако противоборство трех соседних держав на Се-
верном Кавказе как единая взаимосвязанная проблема осмыс-
лено еще недостаточно. Слабо освещены стратегические цели
правящих кругов этих стран, методы и средства их достижения,
место и роль северокавказского региона в русско-иранских и
русско-турецких отношениях на протяжении длительного вре-
мени. Поверхностно описаны взаимоотношения между горскими
правителями и старшинами, выступавшими от имени народа
в сношениях с иностранными державами, причины их различ-
ной внешнеполитической активности. Не преодолены еще эле-
менты субъективизма, односторонней оценки ориентации мест-
ных владетелей, особенно дагестанских, на султанскую Порту.
События излагаются в узколокальном плане. В отечественной
и зарубежной историографии нет специального исследования,
посвященного анализу очерченного круга вопросов.
В монографии широко использован фактический материал,
содержащийся в работах дореволюционных отечественных ав-
торов. Значительное место политике России, Ирана и Осман-
ской империи на Кавказе с начала XVIII в. до конца Кавказ-
ской войны уделено в сочинениях Д. П. Бутурлина, И. И. Го-
ликова, А. А. Неверовского, В. И. Лебедева, Н. И. Березина,
Г. В. Мельгунова, С. М. Соловьева, В. А. Ульяницкого, Н.Д.Че-
чулина, В.Д.Смирнова, В.А.Потто, Н.Ф.Дубровина, Н.Ф.Гра-
бовского, С. Я. Головчанского и др.
Как правило, эти авторы развивали версию о «цивилиза-
торской миссии» царизма на Кавказе и искажали сущность ос-
вободительной борьбы горцев, описывая ее как «грабительские»,
«хищнические», «разбойничьи» выступления темных и невеже-
ственных людей. Труды представителей русской историографии
конца XVIII — начала XX в. служили определенной политиче-
ской цели — обоснованию «поглощения» царизмом соседних на-
родов, отрицанию самостоятельности их национально-историче-
ского развития.
Особое место в дореволюционной отечественной историогра-
фии занимают труды кавказских историков: У. Лаудаева,
В. Н. Кудашева, А. К. Бакиханова, Г. Алкадари, Ш. Б. Ног-
мова, Хан-Гирея 75. Сообщая ценные сведения о внутриполити-
ческой обстановке на Кавказе, неустойчивости внешнеполити-
ческих симпатий местных владетелей, они, однако, под влия-
нием официальной русской историографии идеализировали кав-
казскую политику царизма, игнорировали ее колониальную на-
правленность.
События на Кавказе XVIII в. нашли отражение в трудах
зарубежных авторов. Заметным вкладом в историографию Тур-
22
ции явились сочинения авторов XIX — начала XX в.: Джевдет-
паши, Ахмеда Расима, Иозефа фон Хаммера, Иоганна Цин-
кайзена, Николае Йорги. Эти авторы описывали события, про-
исходившие на протяжении пяти веков на огромной террито-
рии— от Стамбула до Петербурга и от Исфахана до Кабула.
При этом Ахмед Джевдет, рассказывая об антииранских вос-
станиях на Кавказе и о походе Петра I, не скрывает захват-
нических замыслов Порты на Кавказе76. Вместе с тем, как
официальный историограф турецкого двора и активный сто-
ронник подобной же политики в конце XIX в., он оправдывает
проведение экспансионистского курса в XVIII в. Вполне разде-
ляя этот подход, Ахмед Расим отстаивает тезис об «агрессив-
ности» внешней политики России на протяжении XVIII в.77.
В работе Хаммера обобщены сведения османских и евро-
пейских современников о многочисленных нашествиях осман-
ских и крымских правителей на Северный Кавказ78. Касаясь
того же вопроса, Цинкайзен указывает на их жестокость и
бесчеловечное обращение с пленными79. В труде Н. Иорги
больше внимания уделено международному аспекту кавказской
проблемы, обращениям горцев за покровительством к России
и ее помощи, ускорившей отступление армии Надир-шаха
в 1743 г.80.
Обзор зарубежной литературы XIX — начала XX в. пока-
зывает, что большинство авторов того времени выступали с по-
зиции защиты политики, проводимой правящими кругами их
страны, особенно отстаивая официальную версию о необходи-
мости тех или иных акций, осуществленных якобы в интересах
горских народов.
Подобные несостоятельные оценки кавказской политики Рос-
сии, русско-иранских и русско-турецких отношений XVIII в.
прослеживаются в работах иранских историков, написанных
в 30—40-е годы нашего столетия: Хосейна Навая, Мухаммада
Хекмата, Реза Сардари, Реза Пазуки, Аббаса Экбаля, Недже-
фа Моэззи и др.81. Они не только искажали суть описываемых
событий, но и преднамеренно протаскивали пресловутую леген-
ду о мнимом «Завещании Петра Великого», определившем, по
их мнению, «исконную», «плановую» агрессивность политики
России в отношении народов Востока.
В 50—70-е годы иранская историография пополнилась но-
выми работами, посвященными разным аспектам политической
истории страны. Они охватили последний период власти Сефе-
видов и время правления Надир-шаха, Зендов и Каджаров.
Для оценки материалов, исходных позиций и выводов этих ав-
торов представляют интерес труды двух специалистов по во-
енной истории — Гулам Хосейна Мохтадара и Абу Тораба Сар-
дадвара, подробно описавших основные события второй чет-
верти XVIII в., связанные с кавказскими походами Надир-ша-
ха, военными акциями крымских ханов, захватнической поли-
тикой Порты.
23
Не случайно в этих работах, написанных по заказу послед-
него иранского шаха, центральное место занимает идеализиро-
ванный образ Надир-шаха как «спасителя» нации, «непревзой-
денного» полководца, «доброго» правителя, «общительного» и
«доступного» простому народу. В то же время они показыва-
ют, что освободительная борьба горских народов, ставшая од-
ним из важных факторов крушения державы Надир-шаха, на-
ходила понимание у России, старавшейся разрешить кавказ-
скую проблему мирным путем82. Однако и авторы 60—70-х го-
дов, написавшие свои исследования на базе широкого круга
восточных и западных источников, не удержались от односто-
роннего толкования политики царского двора. Об этом свиде-
тельствуют повторение Г. X. Мохтадаром легенды о «Завеща-
нии» Петра I и утверждение А. Т. Сардадвара о могуществе
Надир-шаха, «вынудившего» русских «быстро уйти» из Ирана
и с Кавказа83. Остается добавить, что для многих иранских
авторов характерно четко выраженное негативное восприятие
роли России. Тенденция к более объективному изложению ма-
териала по событиям второй половины XVIII в. проявилась
в работах Парвиза Раджаби Табризи, Хасана Фазиза и Хана-
ка Эшги84. Проанализировав значительный фактический мате-
риал, они пришли к выводу о неизбежности распада державы
Надир-шаха и усиления борьбы за господство на Кавказе меж-
ду Россией и Османской империей.
Обстоятельный анализ современной турецкой историографии
в специальных публикациях советских ученых дает возможность
ограничиться характеристикой сочинений отдельных авторов.
Особой тенденциозностью отличаются работы выходцев из кав-
казской эмигрантской среды: Кадиржана Кафлы, Исмаила
Беркока, Пшимахо Коцева, Шарефеддина Эрела, Вассан-Гирея
Джабагиева85. Политику России на Кавказе они характеризуют
сугубо негативно, исходя из тезиса о стремлении русских за-
хватить не только Кавказ, но и Турцию, Иран, Индию. Опи-
сания военных действий изобилуют упоминаниями о «жестоких
расправах русских» над местным населением.
Тенденция к более критическому осмыслению влияния ев-
ропейских держав на Османскую империю и ее внешнюю по-
литику проявилась в работах Т. Унала, Э. 3. Карала и
И. X. Узунчаршылы86. Вместе с тем они также подчеркивают
агрессивность замыслов России против Османской империи и
Крымского ханства. Хотя в трудах этих авторов содержится
значительный фактический материал, в своих выводах они не
избежали идеализации деятельности правящих кругов Стам-
була, представители которых, по их словам, стремились «соз-
дать своим разумным управлением гармонию» на завоеванных
землях.
Работы современных турецких историков, непосредственно
затронувших проблему русско-турецких отношений на Кавка- .
зе,—А. Н. Курата, X. Гюрселя, X. Иналджика, Ч. Дерина,
24
Р. Туна, Дж. Гёкче — отличаются тенденциозностью и субъек-
тивизмом оценок87. Они фактически исказили сущность кавказ-
ской проблемы, рассматривая ее лишь под углом зрения пла-
нов российского царизма.
Среди работ западных иранистов следует выделить две мо-
нографии английского историка Л. Локкарта, написанные с
привлечением иранских, европейских и русских источников88.
В них предпринята фактически первая попытка научного ана-
лиза межгосударственных отношений на Кавказе от Каспий-
ского похода Петра I до окончательного краха завоевательных
походов Надир-шаха на Кавказе. Вскрывая пособническую
роль английской Ост-Индской компании в борьбе Надир-шаха
против горских народов, автор дает негативную оценку и по-
литике России в отношении Ирана, приписывая ей агрессивные
намерения вопреки Петербургскому ('1723 г.) и Гянджинскому
(1735 г.) договорам.
Сходная концепция легла в основу и других работ, претен-
дующих на полное освещение кавказской политики противобор-
ствовавших сторон и восточного вопроса в целом. К ним мож-
но отнести работы Р. Мантрана, Л. Касселса, Р.-К. Рамазани,
Ф. Касемзаде, М. Раева, С. Гуревича, М. С. Андерсона, Р. Ол-
соиа89. Все они проникнуты мыслью о стремлении России «по-
глотить» иранские и турецкие земли. Османское продвижение
к побережью Каспия, утверждается в них, было вызвано «рус-
ской интервенцией», угрозой существованию Османской импе-
рии. Подобные мотивы прозвучали и в совместной работе анг-
лийских и турецких историков В. Перри, X. Иналджика,
А.-Н. Курата и Дж. Бромлея, в которой утверждается, что по-
литика Порты на Кавказе была ответом на угрозу экспансии
со стороны России90.
С аналогичных позиций кавказская политика России трак-
туется Ст. Шоу, который полагает, что с конца XVII в. Россия
стала осуществлять агрессивную политику, в результате кото-
рой Черное море в течение одного столетия превратилось
«в русское озеро»91. По мнению исследователя русско-иранских
отношений в последней четверти XVIII в. М. Эткина, русская
агрессия в сторону Востока принимает систематический харак-
тер со времени правления Петра I. Автор подробно останавли-
вается на политике Екатерины II, считая, что главной целью
акций петербургского двора являлся Иран92. Почти с анало-
гичных позиций при освещении русско-иранских и русско-ту-
рецких отношений выступили Дж. Перри, Н. Ицткович и Р. Са-
вори93.
Концептуальные взгляды представителей новейшей западной
историографии по вопросам восточной политики России не пре-
терпели существенных изменений, хотя претензии к «новому»
прочтению старых истин продолжают доминировать в их со-
чинениях. Подтверждение тому — вышедшие недавно работы
специалистов по истории России Л. Рюля, К. Даффи, Р. Жиро
25
и М. Ферро94, в которых внешняя политика Петербурга пред*
ставлена наступательной, агрессивной, колониальной, а поли-
тика Англии, Франции, Ирана и Турции — «оборонительной»,
«миролюбивой» и т. д. Наиболее концентрированное выражение
они нашли в комментариях доктора Таха Султан Мурада к
работе Джона Баддлея «Завоевание Кавказа Россией» (Лон-
дон, 1908), переизданной в Иордании в 1987 г. В этих коммен-
тариях, составивших немалую часть всей публикации, после-
довательно проводится мысль о завоевательной, колониальной
политике России, направленной на порабощение и истребление
кавказских племен. Не случайно он проводит параллель между
походами русских войск на Кавказ и походами крестоносцев
на Восток, считая, что «русские походы были более организо-
ванными, целеустремленными, подготовленными и нацеленными
на захваты»95. '
Оценивая сочинения отечественных и зарубежных авторов
XIX — начала XX в. и исследования современных западных
историков, следует признать, что в них содержится значитель-
ный документальный материал, позволяющий раскрыть различ-
ные стороны исследуемой проблемы. Однако подбор и интер-
претация этих сведений самими авторами наложили отпечаток
на характер и содержание их работ. Отличительной чертой
большинства упомянутых трудов является стремление авторов
оправдать курс правящих кругов своих стран на Кавказе, пре-
уменьшить роль освободительной борьбы горских народов про-
тив захватнических устремлений шахского Ирана, султанской
Турции и царской России. Из сказанного следует, что крити-
ческое изучение сочинений зарубежных и дореволюционных
отечественных авторов, критика их концептуальных построений
необходимы как для правильного освещения кавказской про-
блемы в целом, так и для выявления истинной роли Северного
Кавказа в русско-иранских и русско-турецких отношениях
XVIII в.
ГЛАВА 1
Кавказ в стратегических планах
России, сефевидского Ирана и Османской империи
в первой четверти XVIII в.
Северный Кавказ на рубеже XVII—XVIII вв.
Северный Кавказ всегда представлял собой сложный регион
как в экономическом и политическом, так и в этнорелигиозном
отношении. На рубеже XVII—XVIII вв. его территорию насе-
ляли многочисленные народности и племена, занимавшиеся в
зависимости от природно-климатических условий земледелием,
скотоводством, торговлей, ремеслом, охотой, бортничеством и
находившиеся соответственно на различных стадиях формиро-
вания и развития феодальных отношений.
В их число входило 18 западноадыгских этнических групп
(натухайцы, хегаки, шапсуги, абадзехи, бжедуги, жанеевцы,
хатукаевцы, бесленеевцы и др.), занимавших северные и за-
падные склоны Большого Кавказского хребта и побережье
Черного моря до р. Лаба. Условной границей между их зем-
лями и Кабардой служила река Кубань. Приблизительная чис-
ленность закубанских адыгов составляла 235—400 тыс.1.
К концу XVII в. завершился процесс этнической консоли-
дации кабардинцев, что позволяет уточнить границы их лока-
лизации—от верховьев р. Кума на западе до р. Сунжа на
востоке. Кабарда делилась на две неравные части: земли от
Кумы и Кубани до слияния рек Баксан и Терек назывались
Большой Кабардой, Малая Кабарда простиралась . по право-
бережью Терека до станицы Нижний Иаур. Проведенная от-
сюда на юг к р. Сунжа линия замыкала восточную границу
Малой Кабарды. Большая Кабарда занимала северные склоны
Кавказского хребта от Эльбруса до истоков рек Малка и Те-
рек. Малая Кабарда представляла собой равнинную террито-
рию между левым притоком Терека Урупрм и Сунжей. Рас-
стояние между ними составляло один день езды. На юге Ка-
барда граничила со Сванетией, Осетией и Чечней.
На этой территории располагалось 129 поселений (74 села
и 7 княжеских укрепленных дворов в Большой Кабарде и 46 сел
и 2 княжеских укрепленных двора в Малой Кабарде). Посе-
ления Большой Кабарды располагались по рекам Баксан, Наль-
чик, Чегем, Шалушка, Куркужин, Черек, Уруп, Гунделен и
Малка, где находились большинство деревень и замки княже-
ских родов Джамбулатовых, Атажукиных и Мисостовых. По-
селения Малой Кабарды — 34 деревни и замковая усадьба кня-
зей Гелехстановых — располагались в основном по течению Те-
река до впадения в него Малки. Центром этой части Малой
27
Кабарды было торговое поселение Татартуп. В восточной части
Малой Кабарды, вплоть до Сунжи, располагалось 11 деревень
и замок князей Таусултановых2. По различным данным, насе-
ление Кабарды в начале XVIII в. составляло 200—250 тыс.3.
По соседству с Кабардой, западнее кабардинских поселений
и южнее адыгского племени бесленеевцев, обитали абазины,
карачаевцы и балкарцы. Абазины, составлявшие совокупность
абхазских народностей Северо-Западного Кавказа, жили в вер-
ховьях Лабы, Урупа, Большого и Малого Зеленчуков и в бас-
сейне Кумы. Они состояли в основном из двух отдельных групп:
тапанта, расселившихся по Баксану, и шкарауа, обитавших в
горных районах Карачая и Черкесии, в верховьях и по долинам
Большой и Малой Лабы. Общая численность абазин составляла
примерно 10—12 тыс.4. Балкарцы жили на северных склонах
Главного Кавказского хребта, по берегам Баксана, Чегема, Ур-
вани; их земли на севере граничили с Кабардой, на востоке —
с Осетией, на юге — со Сванетией и на западе — с Карачаем.
Общее число балкарцев доходило до 15—18 тыс.5. Как свиде-
тельствуют русские источники, в XVII в. карачаевцы жили в
верховьях Баксана, оттуда спустились в Балкарское ущелье
и расселились «вдоль Черной реки», но в начале XVIII в. под
давлением кабардинских феодалов большинство их перебралось
в верховья Кубани. Разрозненное население Карачая составля-
ло 2,5—3 тыс.6.
В центральной части и на северных склонах Главного Кав-
казского хребта располагались осетины. «С XV до XVIII в.,—
уточняет кавказовед Б. В. Скитский,—осетины жили в горах
центральной части Северного Кавказа. На севере границей их
расселения была предгорная равнина, составлявшая земельную
собственность кабардинских феодалов. На востоке граница про-
ходила по бассейну Терека, на западе — по р. Урух, притоку
Терека. На этой территории располагались все осетинские об-
щества (Тагаурское, Куртатинское, Алагирское, Дигорское)»7.
Тагаурское общество занимало восточную часть Северной Осе-
тии, бассейны рек Терек, Гизельдон и Генальдон. Куртатинское
общество размещалось в северо-восточной части Осетии, бас-
сейне р. Фиагдон и ее притока Урсдон. Алагирское общество —
в бассейне р. Ардон и ее притоков, на перекрестке нынешней
Военно-Осетинской дороги. Дигорское общество располагалось
в ущелье, занимающем западную часть Северной Осетии. Эта
территория расселения осетин, как отмечает М. М. Блиев, сло-
жилась после татаро-монгольского нашествия и «оставалась
неизменной вплоть до начала XIX века»8. Часть осетин про-
живала в Грузии, смежно с местным населением. Через тер-
риторию Южной Осетии проходили перевалочные пути, связы-
вавшие население этой области с Северной Осетией, Россией,
Грузией и народами Северного Кавказа. Наиболее компактно
осетины заселяли центральные и южные склоны Кавказских
гор. По данным 1783 г., осетин насчитывалось 35,75 тыс.9.
28
00 О
I л I » 1 1
Этническая карта Северного Кавказа (XVIII в.)
Перевалы, соединявшие Центральный Кавказ с Хевсуретией,
Пшавией и Тушетией, долины рек Терек, Аксай, Акташ и Яман-
су занимали вайнахи (чеченцы, ингуши, карабулаки, аккинцы).
«Чеченцы,— писал местный этнограф У. Лаудаев,— жили преж-
де в горах и только в начале прошлого (XVIII.— Я. С.) столе-
тия появились на плоскости»10. Вследствие длительной этниче-
ской консолидации, под влиянием природных условий и соци-
альной дифференциации чеченцы переместились в верховья рек
Сунжа, Камбилеевка и на правый берег Терека. Отдельную
группу ингушей образовали карабулаки, проживавшие в цент-
ральных районах Чечни и Ингушетии, по ущельям р. Фортаига,
среднему и нижнему течению рек Асса и Сунжа11. Компактные
группы вайнахов расположились в районе селения Ларса, по
р. Кистинка, в Джерахском, Архотском и Шатильском ущельях
и в бассейне р. Камбилеевка. С начала XVIII в. ингуши пере-
местились в Тарскую долину, часть карабулаков (орстхойцы) —
в район р. Назрань и к Ачкалукам, в среднее течение Ассы и
Ачк-Мартана. Чеченские тайпы из Ичкерии и с р. Аргунь пе-
решли в Надтеречье, карабулаки из Акки и чеченцы из Ичке-
рии заняли районы Мичика, Качкалыковского хребта, нижнего
и среднего течения рек Аксай и Акташ, где возникли мичиков-
ские и качкалыковские селения, а также поселения ауховцев12.
Интенсивное заселение притеречных районов чеченцами и ин-
гушами сопровождалось попаданием их в зависимость от ку-
мыкских и кабардинских князей (Айдемировых, Чекаловых,
Черкасских) и собственных владетелей (Турловых)13. По дан-
ным XVIII в., на территории равнинной Чечни насчитывалось
50—60 тыс. жителей, ингушей —20 тыс., карабулаков — 6 тыс.14.
На рубеже XVII—XVIII вв. на территории Северного Кав-
каза проживало значительное ногайское население. «Вплоть до
XVIII столетия,—отмечает Н. Г. Волкова,—письменные источ-
ники показывают ка'ртину многочисленных передвижений этого
народа, обусловленных не спецификой их кочевого образа жиз-
ни, а внешнеполитическими событиями и феодальной борьбой
внутри Ногайской орды, приведшей в середине XVI в. к раз-
делению на Малую и Большую орду и формированию карано-
гайской группы»15. После сложных и многочисленных массовых
перемещений к XVIII в. ногайцы составили три политически
и территориально обособившиеся" общности. Прикаспийская
группа состояла из 44 аулов и кочевала в основном в Кизляр-
ских степях. Часть этих ногайцев под давлением кумыкских
феодалов и ногайских мурз откочевала на левый берез Терека,
в Моздокскую степь, их стали называть караногайцами (чер-
ными или простыми ногайцами), не имевшими мурз. Вторую
группу составили кубанские (бештаугорские, или пятигорские}
ногайцы, расселившиеся по устьям рек Инджик (Зеленчук),
Аре, Малый и Большой Янкиль и насчитывавшие 10 тыс. фа-
милий. Третью — собственно Ногайская орда, кочевавшая от
Кабарды до Керченского пролива в составе четырех кубов
30
(Едисан, Едишкуль, Джамбойлук и Аккерман) и насчитывав-
шая 70 тыс. казанов (котлов). В целом ногайцы кочевали от
низовья Дуная до слияния Сулака и Терека, включая всю Се-
веро-Кавказскую равнину от Азовского до Каспийского моря16.
Южнее земель вайнахов, от Терека до р. Самур и от Каспия
до юго-западных склонов Главного Кавказского хребта, распо-
лагался Дагестан. На его территории проживало 26 народно-
стей и этнических групп, среди которых по численности и влия-
нию выделялись аварцы, даргинцы, кумыки, лакцы, табасаран-
цы, лезгины и др. На этой же территории насчитывалось
30 феодальных владений и более 60 «вольных» обществ (сою-
зов сельских общин), входивших в их состав или расположен-
ных за их пределами. Наиболее обширными и влиятельными
среди политических образований были шамхальство Тарков-
ское, уцмийство Каракайтагское, Казикумухское и Аварское
ханства и феодальные владения Табасарана. Самостоятельными
правителями в сношениях с иностранными державами высту-
пали владетели Буйнака, Казанища, Эрпели, Дженгутая, Ута-
мыша, Эндирея, Аксая, Цахура и Рутула. Наряду с феодаль-
ными владениями активную роль в политической жизни края
играли крупнейшие союзы «вольных» обществ — джамаатов
(Акушинский, Андалальский, Андийский, Кубачинский, Цуда-
харский, Анцухский, Ахтынский, Рутульский и на границе
с Грузией и Азербайджаном Джарский и Тальский). Общая
численность коренного населения Дагестана колебалась в пре-
делах 450—500 тыс.17.
Определение территории и границ расселения горских на-
родов представляет сложную задачу. Она может быть решена
весьма условно, тем более что требует выхода за рамки ре-
гиона, чтобы коснуться положения в Табасаране, Цахуре, Ру-
туле и союзах лезгинских сельских общин, непосредственно во-
влеченных в политические события XVIII столетия вместе с
народами Северного Кавказа. Эта сложность, во-первых, за-
ключается в том, что отсутствуют достоверные письменные ис-
точники по данному вопросу; во-вторых, отдельные народности
и этнические группы часто перемещались с места локализации
под влиянием внутренних и внешних факторов; в-третьих, со-
хранялась повсеместная политическая раздробленность, препят-
ствовавшая процессу этнической консолидации. Кроме перечис-
ленных народностей и этнических групп в равнинных и пред-
горных областях жили грузины, армяне, азербайджанцы и та-
ты. Новым явлением этнической жизни народов Северного Кав-
каза явился приток русского населения, способствовавший
оживлению торгово-экономических и политических связей с юж-
ными районами России.
Особенности территориального размещения, этническая пест-
рота и политическая децентрализация северокавказских наро-
дов наложили отпечаток на политическую ситуацию в регионе.
Она определялась междоусобной борьбой, сепаратизмом мест-
31
ных властителей, а также экспансионистской политикой сосед-
них держав — сефевидского Ирана, Османской империи и Крым-
ского ханства.
Из внутренних факторов, воздействовавших на обществен-
ную жизнь Северного Кавказа, важнейшим было то, что вер-
ховные сюзерены на подвластной территории: пши, уорки (Ады-
гея, Кабарда), аха (абазины), алдары (Осетия), бии и таубии
(Балкария, Карачай), мурзы (иогаи, Чечня и Ингушетия),
шамхалы, ханы, уцмии, султаны, майсумы, беки (Дагестан) —
выступали как неограниченные правители18. Административные,
правовые и судебные функции в княжествах центральная власть
осуществляла с помощью дружины, набираемой из представи-
телей богатой феодальной верхушки. Во время войны прави-
тели собирали народные ополчения из свободных общинников.
Если в феодальных владениях власть общинной знати — стар-
шин— была ограничена, то в «вольных» обществах Адыгеи,
Чечни, Ингушетии и Дагестана она оставалась значительной,
но превращалась в наследственную прерогативу отдельных
влиятельных родов и семей19. Этот процесс наглядно просле-
живается при анализе государственных институтов горских на-
родов.
Политическое устройство западных адыгов отличалось со-
четанием сохранившихся элементов общинной власти с элемен-
тами управления раннефеодального типа. В силу медленных
темпов классового расслоения и формирования феодальных от-
ношений так называемые демократические адыгские племена
(шапсуги, натухайцы, абадзехи и их ответвления) продолжали
управляться народными собраниями, где решающая роль при-
надлежала представителям знатных родов. Формирование кня-
жеской власти у них задерживалось из-за политики Крыма,
направленной на разжигание раздоров между представителями
местной родо-племенной знати20. Наоборот, у жанеевцев, те-
миргоевцев, бесленеевцев, абазин и ногайцев, располагавшихся
ближе к границам Кабарды и России, институт княжеской вла-
сти оформился довольно рано. Русские источники XVI—XVII вв.
перечисляют представителей племен, известных впоследствии
как основатели княжеских фамилий Сибоковых, Кануковых,
Кангурзиных, Бегишевых, Бабуковых, Багошевых и др.21.
Одно из таких политических образований возникло на тер-
ритории бесленеевцев во главе с княжеским родом Коноковых,
от которого зависели остальные владетели. Другое крупное
объединение появилось у кубанских ногайцев, управляемых
мурзами и султанами. Политические порядки у хатукаевских
черкесов отражали волю местных беков, у темиргоевцев — ка-
бардинских князей22. Слабость центральной власти была ха-
рактерна для абазин, опиравшихся в борьбе против владыче-
ства Крыма на кабардинских князей, от которых они находи-
лись в вассальной зависимости.
Западная часть региона отличалась крайней политической
32
раздробленностью. Каждый князь и правитель выступал по от-
ношению к своим подданным не только крупнейшим владель-
цем земли и скота, но и военным предводителем. Кроме того,
у западных адыгов сохранялось множество относительно неза-
висимых общин и племенных союзов, где наряду со старшинами
значительное влияние сохранили народные собрания. Для рас-
смотрения наиболее важных вопросов на протяжении XVIII в.
были созваны четыре собрания общеадыгского значения23.
Политическая раздробленность этого края была на руку ос-
манским и крымским захватчикам, разжигавшим междоусоб-
ную борьбу под видом «покровительства» и «помощи» для до-
стижения своих далеко идущих планов.'Такое «посредничество»
дорого обходилось адыгским и кабардинским владетелям, кото-
рые ежегодно платили «крымскому хану дань, состоящую из
трехсот невольников — двести молодых девиц и сто юношей не
старше двадцати лет»24.
Не только западные черкесы, но и кабардинский народ
страдал от нескончаемых усобиц феодальной знати, повинной
в расчленении края на отдельные части. К началу XVIII в. от-
дельные родственные объединения превратились в самостоя-
тельные княжеские фамилии, а большая часть земель Кабарды
оказалась под властью трех княжеских родов — Атажукиных,
Джамбулатовых и Мисостовых. Согласно реестру коменданта
крепости Св. Крест Д. Ф. Еропкина за 1732 г., у Атажуки был
один сын, у Джамбулата и Мисоста — по четыре сына25. «Имен-
но в таком составе,— отмечал В. К. Гарданов,— эти три фами-
лии начали свое существование на рубеже XVII—XVIII вв.
В начале XVIII в. представители первого поколения названных
фамилий еще были живы и принимали активное участие в по-
литической жизни страны»26.
Политическая раздробленность Кабарды вела к бесконеч-
ным раздорам, обостряла внутреннюю и внешнюю обстановку
в регионе. Особенно ожесточенной междоусобная борьба стала
с начала XVIII в., когда образовались две враждующие кня-
жеские группировки: баксанская (вдоль р. Баксан)—во главе
с Ислам-беком Мисостовым и кашкатавская (по р. Чегем) —
во главе с Арслан-беком Кайтукиным. Их борьба за усиление
своей власти, захват чужих земель и крепостей, длительные
междоусобицы давали удобный повод для вмешательства аг-
рессивных соседей — крымцев и турок-османов. В таких усло-
виях не могло быть и речи о создании политического центра,
постоянно действующих общекабардинских органов власти и
единого государственного образования. Кабарда оставалась
разделенной не только территориально, но и политически, хотя
на местах имелись свои органы управления. Каждая княже-
ская фамилия Большой и Малой Кабарды, располагая отдель-
ной территорией, определенным количеством вассалов, под-
властным населением, судом, войском и административным ап-
паратом, проводила свою собственную политику.
3 Зак. 356
33
Политический строй миниатюрных феодальных владений и*
союзов сельских общин центральной части Северного Кавказа
(Осетия, Карачай, Балкария), отразивший уровень социального,
развития на местах, был менее оформленным по сравнению
с Адыгеей и Кабардой. Объясняется это тем, что осетинские
алдары, бии и таубии Карачая и Балкарии фактически нахо-
дились в зависимости от феодальных правителей Кабарды и
Грузии. Этот вассалитет, закрепленный официальными соглаше-
ниями, формами аталычества и молочного братства, выражал-
ся в том, что карачаевцы и балкарцы платили дань кабардин-
ским князьям натурой — по одной овце в год с семейства27.
Эмчеками князей Большой Кабарды Касая Атажукина и Ка-
зы-бека Кайсынова были балкарские владетели Азамат Абаев
и Майханат Биев28. Балкарские феодалы Айденбуловы, Абае-
вы, Жантоховы, Мисаковы в Черкесском ущелье, Шакмановы
в Хуламском, Сушевы в Безенгиевском, Балкаруковы и Келе-
метовы в Чегемском, Урусбиевы в Баксанском также зависели
от княжеских фамилий Большой и Малой Кабарды. «Как и
в Кабарде,— отмечают современные исследователи,— между-
балкарскими владетелями происходила ожесточенная междо-
усобная борьба, они боролись и с кабардинскими князьями»29.
Зависимость осетинских, балкарских и карачаевских феода-
лов от Кабарды и Грузии определялась необходимостью поль-
зоваться их земельными угодьями, вести совместную борьбу
против внешних врагов. Именно по этой причине обитатели'
Куртатинского ущелья признавали зависимость от князя Боль-
шой Кабарды Мисоста Мамбетова и Малой Кабарды —Ахло-
ва. Жители Кобанского ущелья платили повинности кабардин-
ским князьям Татархановым, а тагаурские общинники поддер-
живали тесные связи с князем Малой Кабарды Мударовым.
В зависимости от грузинского князя Барско Мачабели оказа-
лись осетины Джавского ущелья, от ксанских и арагвских эри-
ставов — жители Арагвского и Ксанского ущелий. Грузинские-
цари и кабардинские князья «дарили» осетинским алдарам,
биям и таубиям Карачая и Балкарии «жалованные грамоты»,,
содействуя укреплению господства местных феодальных верхов^
над подвластным населением30.
Неодинаковый уровень социально-экономического развития
равнинной и горной Чечни и Ингушетии породил и различив
в политическом устройстве отдельных частей этого края. В ее
высокогорных районах, как и в соответствующих зонах цент-
ральной части региона, сохранились неразвитые формы мест-
ной и центральной власти; многочисленные общинные и сель-
ские союзы, управляемые народными собраниями, были близки
в политическом отношении к аналогичным структурам Осетии,.
Карачая и Балкарии. В равнинных районах — отчасти под влия-
нием Дагестана и Кабарды, но главным образом в результате
собственного развития — рано сформировались институты кня-
жеской власти. Своеобразие политических порядков Чечни ю
34
Ингушетии выразилось в том, что наряду с формирующейся
княжеской властью значительное влияние на политическую
жизнь чеченцев и ингушей оказывали народные собрания31.
Органы управления сельских общин, куда выдвигались
представители наиболее богатых, влиятельных и знатных тай-
пов (родов, тухумов), по своим социальным функциям были
такими же, как и у других народов Северного Кавказа. При
решении административных и хозяйственных вопросов, касаю-
щихся жителей «вольного» общества, из представителей от-
дельных аулов созывался расширенный совет — кхел — в опре-
деленном месте, например: в обществе Шатой — на поляне
Трех груш, у карабулаков — в аулах «Воко», или «Боко»32.
Каждое общество имело свой кхел, выступавший автономно
в сношениях с другими обществами, феодальными владетеля-
ми, а иногда и с отдельными странами. В отличие от высоко-
горных «вольных» джамаатов, управлявшихся народными со-
браниями и старшинами, часть сельских обществ равнинной
Чечни управлялась титулованными князьями, передававшими
свою власть по наследству. Среди них источники XVIII в. вы-
деляют чеченских князей Айдемировых, Турловых и Хасбула-
товых, карабулакских владетелей Брагунских и Цечоевых, от-
мечая начало образования княжеской власти у представителей
шести ингушских и десяти карабулакских фамилий33. Вместе
с тем сами чеченские и ингушские владетели находились вре-
менами в зависимости от кумыкских, аварских и кабардинских
князей. Иерархические распри вели к ожесточенной борьбе,
в которую втягивались многие вайнахские владетели и стар-
шины.
Политическая карта Дагестана на рубеже XVII—XVIII вв.
в связи с дальнейшим усилением феодальной раздробленности
стала «еще более пестрой»34. Как и в предшествующий период,
здесь сохранялись десятки феодальных владений и союзов сель-
ских общин, не имевших постоянных границ между собой и
с соседними народами. Наиболее крупными и влиятельными
из них были феодальные владения и «вольные» общества Ку-
мыкии, Кайтага, Аварии, Даргинии, Лакии, Табасарана и Лез-
гинистана. Наравне с тарковскими шамхалами, кайтагскими
уцмиями, аварскими и казикумухскими ханами, табасарански-
ми владетелями предводители союзов сельских общин само-
стоятельно сносились с иностранными государствами, заклю-
чали договоры, принимали подданство, рассматривали вопросы
войны и мира. Но такое положение сохранялось недолго. Поль-
зуясь тем, что изолированное существование мелких «вольных»
обществ в тревожной обстановке того времени было фактиче-
ски невозможным, соседние феодалы покушались на их само-
стоятельность, вынуждая принимать свое покровительство. Та-
ким образом под властью шамхала Тарковского оказались че-
тыре общества, уцмия Кайтага — семь, хана Казикумуха — семь
и т. д.35. Между «вольными» обществами и феодальными вла-
3*
35
детелями происходили частые столкновения. Отношения между
ними определялись в большей степени враждой, чем договор-
ными соглашениями.
Положение в Дагестане осложнялось и тем, что со времени
заключения ирано-турецкого договора 1639 г. его территория
номинально входила в состав Ирана. Власть сефевидских ша-
хов распространялась на приморскую область от р. Самур до
р. Сулак, включая земли лезгин, табасаранцев, уцмийство Кай-
тагское и шамхальство Тарковское. Однако многие местные
владетели и предводители «вольных» обществ лишь формально
признавали сюзеренитет Сефевидов, получая за это денежное
содержание и другие вознаграждения из шахской казны. Что
касается населения Центрального Дагестана, то оно не только
не признавало иранского владычества, но и само нередко вы-
ступало против завоевателей. Этим обстоятельством стремилось
воспользоваться османское правительство, воздействуя на от-
дельных правителей и предводителей «вольных» обществ через
своих сторонников из среды местных феодалов и мусульман-
ского духовенства. Такая политика соседних враждующих меж-
ду собой держав подрывала производительные силы края, пре-
пятствовала процессу политической консолидации, сохраняла
неустойчивость внутреннего и внешнего положения края. Турки
и персы, как отмечает Р. М. Магомедов, разжигали вражду
между горцами, всячески препятствовали объединительной по-
литике, поощряли раздробленность. «Политическая обстановка
Дагестана, осажденного с разных сторон претендовавшими на
него Турцией и Ираном... характеризовалась непрерывными
междоусобицами и войнами»36.
Анализ ситуации на Северном Кавказе показывает, что на
рубеже XVII—XVIII вв. здесь сохранялась напряженная об-
становка. Она определялась не только внутренними причинами,
но и политикой сопредельных стран — шахского Ирана, султан-
ской Турции и царской России, стремившихся овладеть этим
важнейшим стратегическим плацдармом на стыке Европы и
Азии. Ведущее место в своей кавказской политике они уделяли
Кабарде, преграждавшей путь османо-крымской агрессии с за-
пада, и Дагестану, отсекавшему волну ирано-турецкой экспан-
сии с юго-востока. Важными промежуточными базами сопро-
тивления восточным завоевателям являлись Адыгея, Черкесия,
Карачай, Балкария, Осетия, Чечня и Ингушетия.
Вступив с начала XVI в. в ожесточенную религиозно-поли-
тическую конфронтацию, правящие круги сефевидского Ирана
и Османской империи вели длительную борьбу за овладение
Северным Кавказом. Со временем в этот конфликт была втя-
нута и Россия. Активность иранских феодалов особенно усили-
лась после заключения ирано-турецкого договора 1639 г., пе-
редавшего часть Дагестана Ирану, но овладеть Северным Кав-
казом им не удалось. В середине XVII в. сефевидские ирави-
тели фактически вынуждены были согласиться с покровигель-
36
ством, которое оказывала Россия Кабарде и Северному Даге-
стану. В последней трети XVII в. почти все владетели Большой
и Малой Кабарды признавали верховенство московских царей37.
Кабарда и Дагестан представляли для России важнейший стра-
тегический плацдарм, обеспечивая связь по наиболее удобным
путям с Азербайджаном, Арменией и Грузией.
Ослабление позиций Ирана в Дагестане и усиление влияния
России в Кабарде вызвали новую волну османо-крымской аг-
рессии. «Раздробленный на множество небольших феодальных
владений Северный Кавказ,— отмечает Н. А. Смирнов,—казал-
ся Турции наиболее уязвимым местом, захват которого давал
ей в руки ключ к разрешению не только кавказской, но и иран-
ской проблемы»38. Активность этой агрессии особенно возросла
после взятия русскими войсками Азова в конце XVII в. Именно
в этот период вассалы Порты — крымские ханы — начали со-
вершать частые разорительные набеги на земли адыгов, абазин,
черкесов и других народов Северного Кавказа. Достаточно ска-
зать, что на рубеже XVII—XVIII вв. нашествия крымцев сле-
довали волна за волной шесть раз (в 1699, 1700, 1701, 1703,
1707, 1708 гг.)39.
Но добиться своих целей османским и крымским правите-
лям не удалось. Упорная борьба горских народов за независи-
мость и поражение в войне с коалицией европейских держав
в конце XVII в. отвлекли внимание Порты и Крыма от кав-
казских дел на европейский театр. Ослабленная династически-
ми распрями и внутренними смутами допетровская Россия так-
же не могла уделить достаточно внимания Северному Кавказу.
Заметно упало давление со стороны сефевидского Ирана, всту-
пившего в полосу глубокого социально-экономического упадка,
раздираемого внутренними противоречиями, истощенного осво-
бодительной борьбой покоренных народов. Таким образом, по-
следние десятилетия XVII в. для народов Кавказа были вре-
менем относительного спокойствия. В северных районах также
наступило некоторое затишье.
Однако это затишье не означало стабилизации положения
в регионе и наступления мира для горских народов. Ни одна
из соперничавших держав не отказалась от своих стратегиче-
ских планов в отношении Кавказа. На рубеже XVII—XVIII вв.
Кабарда, Дагестан и другие земли оставались объектом острой
дипломатической борьбы между правителями Исфахана, Моск-
вы и Стамбула.
Существовавшая обстановка осложнялась и тем, что кара-
чаевцы, балкарцы, осетины, чеченцы и ингуши, находившиеся
в зависимости от феодальных правителей Кабарды, Дагестана
и Грузии, имели свои интересы, в значительной мере отличные
от интересов последних. Тяготея по преимуществу к России,
они надеялись избавиться под ее покровительством не только
от деспотизма местных властителей, но и от угрозы порабо-
щения соседними восточными государями40.
37
Политика противоборствовавших держав
на Северном Кавказе в начале XVIII в.
Северный Кавказ издавна привлекал внимание соседних
держав. Многолетняя борьба за овладение этим краем шла
с переменным успехом. Продолжавшиеся более века ирано-ту-
рецкие войны завершились договором 1639 г., разделившим
Кавказ на сферы влияния между Ираном и султанской Турци-
ей41, сохранившиеся за ними до Каспийского похода Петра I
(1722 г.). Этот регион оказался и в сфере внешней политики
России с выходом ее на побережье Каспия и принятием в под-
данство Кабарды (1556—1557). Но приступить к решению вос-
точной проблемы (доступ к южным морям и овладение страте-
гической инициативой) Россия не смогла, занятая отражением
интервенции польской шляхты на западе, османо-крымских на-
падений на юге, тяжелой войной со Швецией на севере.
В начале XVIII в. позиции противоборствовавших сторон
в регионе были следующие: Азербайджан, Восточная Грузия
и Восточная Армения, а также Дагестан находились под
властью Ирана; Западная Грузия, Западная Армения, Абхазия
и адыги, жившие в Причерноморье и в районе Кубанского бас-
сейна, оставались под властью Порты. В Приазовье и в При-
кубанье кочевали зависимые от Крыма ногайцы, составлявшие
Кубанскую орду. Позиции России на Кавказе были слабее.
Они ограничивались небольшим прикаспийским районом с ук-
репленным городом Терки и несколькими станицами гребен-
ских казаков на левом берегу Терека. Хотя взятие Азова
в 1696 г. и получение выхода к Азовскому морю сулили России
большие потенциальные возможности, но содействовать укреп-
лению ее влияния на Северном Кавказе они еще не могли.
По Константинопольскому договору 1700 г. «кубанская сторо-
на» признавалась территорией с преимущественными правами
Османской империи42.
Ни одна из сторон не была удовлетворена достигнутыми
результатами. Каждая из них продолжала вынашивать далеко
идущие планы: Сефевиды стремились не только сохранить свое
влияние на Кавказе, особенно в бассейне Каспийского моря,
но и продвинуть северные границы шахских владений до Те-
река; османские правители хотели расширить зоны своего конт-
роля в Закавказье и Прикубанье, распространить с помощью
крымских ханов и ногайских мурз свою власть на степные на-
роды, живущие между Кубанью и Волгой; Петр I и его окру-
жение считали необходимым укрепиться на побережье Черного
и Каспийского морей, обезопасить южные границы от османо-
крымских нашествий, удовлетворить потребности экономическо-
го и политического развития России.
Особым напором отличались действия новых властителей
Османской империи и Крымского ханства, стремившихся взять
реванш за военные поражения в Европе в конце XVII в. и по-
зе
терю Азова. Занятость России Северной войной и усиливав-
шийся упадок сефевидского Ирана благоприятствовали замыс-
лам Порты и крымской знати. Султан Ахмед III (1703—1730)
пытался решить внутренние неурядицы активизацией османской
политики на Кавказе. Стратегические замыслы османских и
крымских правителей предусматривали создание опорного плац-
дарма в северокавказском регионе для противодействия воз-
можным акциям Ирана и России43. В сознании османских пра-
вящих кругов под впечатлением былых побед турецкого ору-
жия продолжали доминировать ложные представления о соот-
ношении сил между империей и ее противниками. Отмечая
высокомерие министров Порты в переговорах с представителя-
ми других держав, особенно России, первый постоянный рос-
сийский посол в Стамбуле в 1702—1713 гг. П. А. Толстой до-
носил царю, что «с посторонними государствы в политических
поступках обходятся гордо»44.
Такой курс внешней политики Порты пробуждал активность
крымских ханов и ногайских мурз, совершавших опустошитель-
ные набеги на адыгов, черкесов, Кабарду, а также на редко
заселенные и недостаточно защищенные южные районы России.
По неполным данным, с конца XVII в. до начала Каспийского
похода Петра I турецко-татарские набеги на Кабарду, районы
Царицына, Пензы, Симбирска и Саратова следовали почти
беспрерывно —в 1699—1701, 1703—1704, 1707—1708, 1710—-
1717, 1720—1721 гг.45. Они несли местному населению значи-
тельные людские и материальные потери, хотя и встречали
решительный отпор. Так было в 1707 г., когда объединенные
силы крымского хана и закубанского правителя Наиб Султана
потеряли более 30 тыс. человек в сражении с кабардинцами
и черкесами. По словам османского историка Фундуклулу,
«никогда не слыхано было такого их (крымцев и кубанцев.—
Я. С.) избиения»46.
Османо-крымские замыслы простирались на обширную об-
ласть— от Азова до Астрахани. Подтверждением тому может
служить попытка бахчисарайского правителя Девлет-Гирея II
в 1708 г. привлечь на борьбу с Россией кумыков и чеченцев,
которых он призывал напасть на русские укрепления и казачьи
станицы на Тереке. По-видимому, не без влияния подобных
уговоров произошло нападение на Терскую крепость чеченцев,
ногайцев и кумыков под предводительством башкирского хана
Мурада, принимавшего ранее участие в выступлениях под ру-
ководством К. Булавина и домогавшегося помощи и подданства
у Порты. По мнению английского посла в России Ч. Витворта,
в случае успеха нападавшие намеревались в дальнейшем идти
на Астрахань47.
Осознание растущей угрозы со стороны Порты и Крыма
заставило некоторых кабардинских князей искать более дей-
ственной помощи у России, предлагая ей свои, услуги. В связи
с началом русско-турецкой войны 1710—1711 гг. группа кабар-
39
динских князей во главе с Али-мирзой обратилась к азовскому
губернатору Ф. М. Апраксину с предложением заключить во-
енный союз48. Со своей стороны, правительство Петра I, учи-
тывая значение Кабарды, считало нужным сохранять те союз-
но-поддаинические отношения, которые существовали с середины
XVI в. 4 марта 1711 г. Петр I в ответ на обращение кабардин-
ских князей объявил, что «то ваше желание приемлем мило-
стиво и изволяем вас к себе в подданство и оборону принята».
В грамоте царя «кабардинским владельцам и всему кабардин-
скому народу» выражалась твердая решимость защищать ка-
бардинский народ от внешних врагов. Перед принявшими при-
сягу кабардинскими князьями ставилась задача доказать свою
верность царю активным участием на стороне России в войне
против «салтана турского и хана крымского»49. Выполняя это
условие, летом 1711 г. кабардинцы участвовали в военных дей-
ствиях против закубанских татар и ногайцев под командова-
нием казанского губернатора П. М. Апраксина. В результате
было освобождено 2 тыс. русских пленных и нанесено пораже-
ние противнику, потерявшему убитыми 5 тыс. и пленными
22 тыс. Царь остался доволен действиями кабардинцев в со-
ставе русского корпуса и заверил их в том, что «мы, великий
государь, вам зело благодарны и в милости нашей вас никогда
не оставим»50.
Но положение на Кавказе сохранялось сложным. Оно осо-
бенно обострилось после потери Россией по Прутскому догово-
ру 1711 г. Азова и, следовательно, выхода к Азовскому морю.
Как свидетельствуют многочисленные сообщения кабардинских
князей и представителей их посольств в Москву, после подпи-
сания этого договора крымско-кубанские орды неоднократно
вторгались в пределы Северного Кавказа, насильно угоняли
местных жителей за Кубань, разжигали княжеские распри, под-
рывая влияние сторонников российской ориентации.
В обращении кабардинских князей к Петру I, отправленном
осенью 1712 г., сообщалось, что крымцы хотят «нас весьма
отлучить от вас... чтоб сторону нашу даже до персицкой гра-
ницы привесть салтану турскому»51. В следующем послании
они указали на угрозы эмиссаров османского султана и крым-
ского хана расправиться с кабардинцами за участие в кубан-
ской экспедиции П. М. Апраксина. В манифесте, присланном
от имени султана, осуждалось их выступление на стороне Рос-
сии против Порты и Крыма. В нем также содержалось обеща-
ние тем участникам похода, кто принесет «повинную»: «...от-
пустится ваше прегрешение... и во всякой будите милости».
Непокорившимся угрожали расправой: «А буде того не учи-
ните и в нашей воли ни будите, князей ваших и узденей ни
едина до вас не спасается»52.
Несмотря на эти угрозы, кабардинские князья остались
верными России и дважды отразили набеги крымско-кубанских
отрядов. По их просьбе петербургский кабинет в феврале
40
1714 г. поручил казанскому губернатору П. С. Салтыкову за-
щищать сторонников российской ориентации не только от при-
тязаний Порты и Крыма, но и от нападений северокумыкских
правителей — тарковского шамхала Адиль-Гирея и аксаевского
владетеля Султан Махмуда53. Это решение было вызвано тем,
что Порта и Девлет-Гирей искали опору среди влиятельных
кумыкских владетелей, надеясь привлечь их на свою сторону.
Еще осенью 1712 г. к Адиль-Гирею и Султан Махмуду прибыли
посланцы крымского хана с призывом, чтобы «оныя владельцы
и других тамошних владельцев пригласили и были б едино-
мышленно воли крымского хана, что им повелит хан делать,
быть неослушным»54.
Об этой же акции сообщил вернувшийся с Кавказа в Пе-
тербург А.-Б. Черкасский, выходец из кабардинского княже-
ского рода Бекмурзиных, поступивший на русскую службу и
ставший советником Петра I по восточным делам. «По указу
от Порты Оттоманской,— доносил он в мае 1714 г.,— посланы
от хана крымского посланцы к вольным князьям, имеющим
владение близь гор между Черным морем и Каспийским, дабы
оные князья со владениями своими склонились под власть сал-
тана турского и послушны были б хану крымскому, за что
могут многую милость получать и повсягодным жалованьем
определены будут». Сумев внести брожение среди кумыкских
князей, посланцы хана «паче всего» желали, «дабы всех тех
народов соединить даже до персидской границы и тако особ-
ливо край тот в волю свою привесть и подданными учинить»55.
Учитывая обстановку в Кабарде, А.-Б. Черкасский предлагал
для предотвращения османской экспансии перейти к более ре-
шительным действиям, вплоть до размещения русских войск
в узловых пунктах Кабарды и Дагестана. Получив это доне-
сение, в именном указе Сенату царь поручил продумать вопрос
«о горских народах, каким образом их к нашей стороне скло-
нить... дабы их каким образом лучше при нашей стороне удер-
жать»56.
Однако осуществить пожелания Петра тогда не удалось.
Гибель А.-Б. Черкасского в ходе Хивинского похода 1716—
1717 гг., затянувшаяся Северная война и происки некоторых
европейских держав вынудили царя отказаться от планов раз-
мещения русских войск на Северном Кавказе. Хотя кабардин-
ские князья получили заверения российского двора о гарантиях
на случай османо-крымских нападений, но оказать реальную
помощь Россия не могла. Над Кабардой снова возникла угроза.
В письмах кабардинских князей Атажуки Мисостова, Арс-
лаи-бека Кайтукина и других, направленных в Петербург
в 1717—1720 гг., приводятся факты их верности данной прися-
ге и просьбы о помощи для защиты от набегов крымских ханов
и ногайских мурз. «А солтаны нам грозят прибить и желают
всех нас погубить,— сообщал царю 5 декабря 1717 г. Атажука
Мисостов.— А мы... в начале бога, а потом вас, великого госу-
41
даря, защитителем себе признаваем и в изменах никогда не
будем»57. В феврале 1718 г. через влиятельного узденя Султан
Али Абашева он довел до сведения Петра I, что в случае по-
мощи России кабардинцы и черкесы готовы выставить 10-ты-
сячное войско против общего врага. Вслед за ним 17 января
1719 г, обращался Арслан-бек Кайтукин: «Состояния наша зело
злотрудно, понеже весь Крым... и все кубанцы и нагайци и беги
их... согласились на нас ехать войною, хотя нас всех вырубить
и в полон взять... Того ради просим вас, великого государя,
дабы благоволили за нас заступить... и предаемся на вашу
волю»58. В конце августа 1720 г., извещая о нападении отрядов
крымского хана Саадет-Гирея III, он особо подчеркнул, что
хан требовал «со .всякого дому по ясырю», вынуждая, «чтоб
мы шли все домами своими жить на Кубань, и мы на то от-
ветствовали, что мы раби ваши, служим вам, великому госу-
дарю, а крымскому хану до нас дела нет...»59.
Известные факты подтверждают, что опасения кабардин-
ских князей имели под собой реальную почву. В 1720 г. вторг-
шийся с 40-тысячным войском Саадет-Гирей III потребовал от
князей Большой Кабарды отложиться от России и перейти на
сторону Крыма, иначе угрожая, что он «их разорит и первых
знатных велит перерубить, а достальных переведет на житье
на Кубань»60. Получив отказ, разгневанный хан разорил мно-
жество сел, уничтожил посевы, ограбил запасы зерна, отогнал
большое количество скота и провозгласил старшим князем Ка-
барды лидера протурецки настроенной части кабардинской зна-
ти Ислам-бека Мисостова61. Большинство кабардинских владе-
телей не подчинились крымскому хану. Сторонники российской
ориентации во главе с Арслан-беком Кайтукиным укрылись
в горах Кашкатау, откуда обратились к царскому правитель-
ству с просьбой оказать военную помощь и построить крепость
для их защиты в местности Бештамак, недалеко от Терека,
в одном дне езды от станиц гребенских казаков.
Экспедиция Саадет-Гирея серьезно обеспокоила Петра I.
Несмотря на продолжавшуюся войну со Швецией, он решил
предпринять ответные меры для ограждения интересов России
на Северном Кавказе. В декабре 1720 г. астраханскому губер-
натору А. П. Волынскому было указано «...послать к ним (ка-
бардинцам.— Н. С.) на вспоможение и оборону донских и дру-
гих казаков сколько сот человек пристойно будет»62. Этот шаг
царского правительства укрепил положение тех, кто придержи-
вался российской ориентации. В январе 1721 г. в бою на р. Наль-
чик кашкатавские князья одержали победу. Крымцы и их бак-
санские союзники спаслись бегством. Спустя два месяца вновь
вторгшиеся в Кабарду крымские отряды вынуждены были по-
спешно отступить, узнав о приближении донских казаков, шед-
ших для защиты гребенских станиц и «кашкаутовской партии»63.
Прибыв на Терек весной 1721 г., А. П. Волынский принял
от кабардинских князей присягу на верность России. Лидер
42
баксанской группировки Ислам-бек Мисостов был арестован
а старшим князем Кабарды стал сторонник России Арслан-бек
Кайтукин. Довольный результатом своей миссии, Волынский
доносил царю, что «вся Кабарда ныне видитца под рукою Ва-
шего величества»64. Но Волынский ошибся в своих ожиданиях.
Кабарда не оказалась «под рукой» Петра I, переключившего
свое внимание на Каспий. С начала 20-х годов XVIII в. веду-
щее место в кавказской политике России занял Дагестан. Ос-
лабление интереса к Кабарде отразилось и в решении царского
правительства в 1722 г. признать эти земли под.влиянием Кры-
ма65.
Новый курс Петра I определялся тем, что к тому времени
резко изменилась обстановка в Иране. Развивавшийся с начала
XVIII в. внутренний острый кризис в державе Сефевидов при-
вел ее на грань катастрофы. Застой производительных сил,
вызвавший глубокий экономический и политический упадок, не-
померный рост налогов, разложение правительственного аппа-
рата и армии, обострение этнорелигиозных противоречий, анти-
иранские выступления на Кавказе, в Курдистане, в афганских
землях и среди арабского населения Персидского залива сде-
лали необратимым процесс развала сефевидского государства.
Положение усугублялось тем, что слабовольный шах Султан
Хосейн, окруженный евнухами и шиитскими фанатиками, заня-
тый всецело гаремными делами, под влиянием придворной ка-
марильи отстранился от государственных дел. Отношение под-
данных к своему повелителю выражалось поговоркой: «Он ли-
шен ума, но полон глупости»66.
Последствия кризиса сказывались не только в самом Иране,
но и в подвластных областях, в частности в Дагестане и Шир-
ване, где политическое господство иранцев усугублялось духов-
ным гнетом шиитов над местным суннитским населением67.
На протяжении более 60 лет политику Сефевидов в Даге-
стане осуществлял дербентский султан, назначаемый специаль-
ным указом и подчинявшийся наместнику шаха в Шемахе —
ширванскому беглербегу. По свидетельству И. Г. Гербера, дер-
бентскому султану «власть давалась не токмо над Дербентом,
но и над уездами Мушкура, Низабат, Шабран, Рустау и Спиц-
бармак... Султан повелевал также жителям и Кубинской и Та-
басаранской землицы, которые, где бы он ни захотел, в поле
ему служить должны»68.
Феодальные повинности с населения, находившегося под уп-
равлением дербентского султана, состояли из ежегодных сборов
в казну с каждого двора десятой части зерна, пятой части
шелка, платы за пользование пастбищами и удержаний в виде
штрафов «вместо наказания»69. Кроме феодальных поборов жи-
тели Табасарана и Кубинской провинции, где проживало много
лезгин, несли воинскую повинность. Опираясь на иранские гар-
низоны, наместники шаха в Шемахе и Дербенте пытались под-
чинить лезгин Самурской долины, для чего «часто великая
43
команда из Дербента посылалась, чтобы их под владение при-
весть»70. Такая же политика проводилась в отношении населе-
ния Засулакского и Юго-Западного Дагестана, куда легче про-
никали иранские карательные экспедиции.
Сохранению иранского владычества на Северо-Восточном
Кавказе в период разложения Сефевидской державы способ-
ствовало то, что шахи выдавали местным правителям фирманы
на утверждение их во владельческих правах, выплачивали де-
. нежные средства, посылали различные подарки, поддерживали
эксплуатацию местного трудового населения. Особое внимание
при этом Сефевиды уделяли тарковскому шамхалу, рассчиты-
вая через наиболее влиятельного из местных правителей сохра-
нить свою власть над Дагестаном. Подчеркивая, что они пору-
чили шамхалу собирать подати со всего Дагестана и выплачи-
вали ежегодно 4 тыс. туманов на содержание наемного войска,
Гербер отмечает, что правители Ирана особо заботились о том,
чтобы «шамхал все здешние народы в подданстве послушанием,
страхом держать и к тому силы иметь мог»71. Даже в период
ослабления власти шамхала в Дагестане с начала XVIII в.
тарковский владетель помимо денежного содержания получал
доходы из пяти деревень в Мюшкюре, одной деревни в Шир-
ване и соляных источников в Баку72.
Кроме тарковского шамхала значительными привилегиями
пользовались и другие дагестанские феодалы. Так, фирманом
шаха Султан Хосейна 1101 г. х. (1690 г.) цахурский владетель
Али Султан получил грамоту и кафтан «на владельческое зва-
ние»73. Фирманом того же шаха в 1123 г. х. (1711 г.) кайтаг-
скому владетелю (уцмию) Ахмед-хану было определено еже-
годное содержание в 200 туманов74. Столько же получал кази-
кумухский хан Сурхай75. Табасаранские владетели — майсум
Махмуд-бек и кадий Рустем-бек, старшины лезгинских «воль-
ных» обществ и беки Рутула также пользовались особыми зна-
ками милости и внимания.
Отношения вассалитета между иранскими правителями и
дагестанскими владетелями установились со времен правления
шаха Сефи I, когда Дагестан попал под власть Ирана. Но
к рассматриваемому времени зависимость последних от исфа-
ханского двора стала номинальной, выражаясь в формальном
признании шахского сюзеренитета. Воспользовавшись явным
ослаблением центральной власти в Сефевидской державе, гор-
ские владетели начали проводить самостоятельную политику.
Северокумыкские князья больше тяготели к России, имея
с ней давние экономические и политические связи. Расположен-
ная далеко в горах Авария, как отмечал еще в XIX в. генерал-
майор Энгельгардт, «никогда не подвергалась быть данниками
или чем-либо зависимым от сих держав (Сефевидской и Осман-
ской империй.— Я. С), как Тарки, Дербент и прочие, которые
просили шаха персидского утвердить их властителями по на-
следству получаемых ими краев, без чего народ им не пови-
44
новался... Авария и тогда почиталась неприступной и застав-
ляла сии державы иметь союзные отношения с нею, дабы от
йее получать надежное наемное войско»76.
Иранский гнет проявлялся в большей степени в приморском
Дагестане, но и здесь завоеватели не могли добиться полной
покорности. Имея в виду ирано-турецкий договор 1639 г.,
А. А. Неверовский писал, что «получившая в удел восточную
часть Закавказья Персия никогда не могла обуздать Дагестан.
Посылаемые в Дагестан персидские войска испытывали одни
лишь поражения, и в Персии существовала пословица: „Если
шах глуп, то пусть пойдет войной на лезгинов"»77.
Негативное отношение к Сефевидам особенно усилилось на
рубеже XVII—XVIII вв., когда шахские власти резко повысили
прежние налоги и учредили некоторые новые. «Подушная по-
дать была повышена втрое, были введены новые подати,— от-
мечал И. П. Петрушевский,— самые мелкие селения были об-
ложены суммами по 20—30 туманов (2000—3000 динаров), бо-
лее крупные селения — по 50—150 туманов (5000—15 000 ди-
наров)... Разоренные крестьяне находились на грани нищеты»78.
Эти подати и налоги взимались жестокими пытками и истя-
заниями. По свидетельству очевидца Мухаммад-Казима, «тех,
кто проявлял упущение в уплате поземельного налога и других
податей в диван, лишали глаз и языка, а у тех, кто занимался
подстрекательством к волнениям, отрезав им уши, нос и язык,
конфисковали, имущество»79. Видимо, мощные антииранские вы-
ступления в пограничных областях Дагестана, Азербайджана
и Грузии были прямо связаны с усилением произвола и наси-
лий шахских властей.
Борьба за свержение
иранского владычества на Кавказе
В определении причин, характера антииранских восстаний,
участия в них горских феодалов и формирования их внешне-
политической ориентации среди исследователей нет единого
мнения. В отечественной дореволюционной и зарубежной исто-
рической литературе причины выступлений искали в «прирож-
денной» склонности кавказских народов к набегам и грабежам,
квалифицируя их действия как «бунты», «грабежи», «мятежи»
и «разбои»80. Утверждалось также, что причиной освободитель-
ной борьбы народов Кавказа явилось прекращение выплаты
жалований местным владетелям иранскими шахами и турец-
кими султанами. Так, турецкий историк XIX в. Ахмед Джев-
дет-паша писалд что дагестанские правители, получая подарки
от иранских шахов, принимали их «за приношения и за неко-
торого рода дань, в тех случаях, когда по каким бы ни было
причинам они посылаться не могли, бросались грабить иран-
ские земли»81. Первым эту версию, видимо, высказал современ-
45
ник событий, компаньон английского торгового дома в Петер-
бурге Дж. Ханвей, который утверждал, что горские князья не
нарушали мирных сношений с Ираном до тех пор, пока субси-
дии, о которых они якобы договорились с шахом Аббасом II»
выплачивались им. «Но 1700 туманов, предназначенных для
этого,— замечал он далее,— в течение ряда лет использовались
скупыми министрами Хосейна в других целях. Тогда лезгины
вновь прибегли к оружию и возобновили свои набеги»82.
Такие взгляды затушевывали социальную природу антииран-
ских восстаний, искажали роль народных масс, явно упрощали
смысл внешнеполитических акций руководителей выступлений.
Подлинной причиной антииранских выступлений на Кавказе
следует признать усиление феодальной эксплуатации как иран-
скими властями, так и местными правителями. Они также были
связаны с политикой правящих кругов Ирана, направленной
на политическую, национальную и религиозную дискриминацию
населения Кавказа. «Причина, приведшая в движение народные
массы,— верно замечает Р. М. Магомедов,— крылась во влады-
честве Ирана в Дагестане, его реакционной роли в отношении
горских народов на протяжении многих столетий»83.
В оценке характера этого движения некоторые историки
впадают в другую крайность. Правильно вскрывая причины
антииранских восстаний на Кавказе, они в то же время рас-
сматривают эти события как результат сговора части местных
правителей с Портой. Вместо выявления подлинных мотивов
проосманской внешнеполитической ориентации Хаджи Дауда,
Али Султана, Сурхай-хана и других феодалов, оказавшихся
во главе этих восстаний, им отводится роль «агентов», «най-
митов», «ставленников» Порты, якобы последовательно высту-
павших с антирусских позиций, совершавших постоянные гра-
бежи и набеги на своих соседей84. Участие и роль в антииран-
ских выступлениях высших представителей местной феодальной
зна.ти изучены недостаточно, из-за чего до сих пор высказыва-
ются различные, а порой и противоречивые мнения. Для ил-
люстрации разногласий среди исследователей по этим вопро-
сам обратимся к их сочинениям, а для определения истины —
к имеющимся источникам, раскрывающим подлинную картину.
Известно, что инициаторами антииранских восстаний высту-
пили жители пограничного с Дагестаном Джаро-Белоканского
союза сельских обществ и Цахура. В 1707 г. под предводи-
тельством своих старшин они напали на резиденцию ширван-
ского правителя Шемаху и разорили пригородный иранский
лагерь. Для наказания бунтовщиков в 1708 г. из соседней Ка-
хетии выступили иранские войска под командованием шахского
наместника Имам-кули-хана (царя Константина.— Я. С), ко-
торые рассеяли отряды восставших. Селение Джара было сож-
жено карателями. В 1709 г. иранским властям удалось пода-
вить выступления в Ширване под предводительством Лютфи
Али-бека85.
46
В 1710—1711 гг. волнения охватили ряд районов Дагестана
1л Северного Азербайджана. Восставшие вступили в Ширван,
прошли по окрестностям Шемахи, Гянджи, Казиха, Акстафы,
Дзегама, Шамхора, Барды, Шеки, нападали на Кубу и Дер-
бент. Направленные против них иранские войска были разби-
ты. В сражениях с повстанцами погибли беглербег Ширвана
Хусейн Али-хан и владетель Шеки Кичик-хан. Потерпев по-
зорное поражение, вынужден был спасаться бегством правитель
Гянджи Угурлу-хан86.
Лишь после этих событий, судя по источникам, к восстанию
примкнули Хаджи Дауд Мюшкюрский, Сурхай-хан Казикумух-
ский, Ахмед-хан Кайтагский и Али Султан Цахурский. Они
хотели, по мнению историка Алкадари, «организовать убийство
и уничтожение в Нухинском, Ширванском и Кубинском уездах
поставленных шахом Хоссейном ханов и служащих»87. На са-
мом же деле они приняли в нем участие, исходя из личных
интересов. В надежде добиться большей власти осенью 1712 г.
они во главе повстанческих сил до 30 тыс. человек напали на
Шемаху, но не достигли своей цели. После этой неудачи Ах-
мед-хан под влиянием шамхала воздержался от дальнейшей
борьбы, а Сурхай и Али Султан вернулись в свои владения.
После их ухода Дауд-бек продолжал нападать на отдельные
иранские гарнизоны, но вскоре попал в плен и находился в
дербентской тюрьме до освобождения своими единомышленни-
ками в 1720 г.
Ход событий не подтверждает утверждений о том, что после
нападения на Шемаху в 1712 г. Дауд-бек и Сурхай сразу же
обратились к Порте за подданством. Наоборот, как видно из
сообщений современников, после начала выступлений наиболее
влиятельные местные правители, в том числе и Сурхай, оста-
лись подданными иранского шаха. Их проосманская ориента-
ция сложилась гораздо позже, с изменением внешнеполитиче-
ских условий, дальнейшим развитием антииранского движения
и ликвидацией иранского владычества накануне похода русских
войск в Прикаспий.
Особенно примечательно, что в разгар восстаний шамхал
Адиль-Гирей оставался союзником иранского шаха. «Когда
бунт в Дагестане и Ширване начался,— подтверждает Гер-
бер,— то Шамхал по своей мочи трудился оное утушить, токмо
он ни добротою, ни силою то учинить не мог»88. Разнобой во
внешнеполитической ориентации местных владетелей сыграл на
руку шахским властям. В 1711 г., стараясь расколоть участни-
ков восстаний, шах признал Ахмед-хана уцмием Кайтага, оп-
ределив ему «кроме доходов с кайтагского владения увеличе-
ние жалованья со ста туманов до двухсот туманов»89.
О политических маневрах Сурхая в это время мы узнаем
следующее. «За несколько лет до последняго Персидского
бунта (1720—1721 гг.— Я. С),— писал Гербер,— поддался князь
их, Сурхай хан, персидскому шаху, хотя больше именем, нежели
47
самим делом. Султан дербентской вынужден был сделать его
юсбашею и давать на каждый год пенсии по 200 руб.»90. В не-
которых работах кавказоведов встречается мнение о том, что
уже в 1712 г. Порта приняла Сурхая на свою службу, опре-
делив ему чин юзбаши91. Такое утверждение ошибочно, хотя
бы потому, что в Дербенте в то время сидел шахский став-
ленник— султан, а Османская империя и Россия официально
признавали Дагестан под властью Ирана.
На самом деле, прекратив борьбу после неудачной осады
Шемахи в 1712 г., Сурхай гарантировал себя от разрыва от-
ношений с шахом, получил чин юзбаши от дербентского сул-
тана и использовал создавшуюся благоприятную обстановку
для собственного возвышения и упрочения своей власти над
местным населением. «С этого времени,— отмечал дагестанский
просветитель Габиев,— ни народ, ни старшины не вмешивались
в дела управления страной»92.
Не соответствуют документам утверждения некоторых до-
революционных и современных отечественных авторов о вре-
мени взятия Шемахи Сурхаем и Дауд-беком, сопровождавше-
гося убийством и ограблением русских купцов, после чего по-
следовало обращение дагестанских владетелей за подданством
к Порте. Ф. И. Соймонов и П. Г. Бутков относили это событие
к 1712 г., но в отдельных случаях давали отклонения восемь-
девять лет (1720, 1721 гг.)93; С. И. Голиков, В. В. Комаров и
А. К. Бакиханов — к 1713 г.94.
Правильно определяет дату С. М. Соловьев, опираясь на
документы Коллегии иностранных дел России. Согласно дип-
ломатическим архивным материалам, 9 сентября 1721 г. при-
бывшие из Баку купеческие приказчики Василий Скорняков
и Фома Скоков сообщили в Астраханскую губернскую канце-
лярию, что в июле они были в Шемахе по торговым делам,
а 6 августа «оной город Шемаха от лезгинского владельца
Дауд-бека и казикумыкского владельца Сурхая и от кабалин-
цев взят»95. Ссылаясь на это донесение, С. М. Соловьев пишет:
«21 июля (1721 г.—Я. С.) Дауд-бек и Суркай явились у Ше-
махи, 7 августа взяли город и стали жечь и грабить знатные
домы. Русские купцы оставались покойны, обнадеженные за-
воевателями, что их грабить не будут; но вечером 4000 воору-
женных лезгин и кумыков напали на русские лавки в гостином
дворе, приказчиков погнали саблями, некоторых побили, а то-
вары все разграбили ценою на 500000 рублей»96.
20 ноября того же года российский резидент в Стамбуле
И. И. Неплюев получил сообщение из Коллегии иностранных
дел о том, что «в области шаха Персицкого, города Шемаха,
над нашими подданными российскими купцами... учинился сле-
дующий бедственный случай, а именно: Персицкого шаха по-
данной лезгинский владелец Дауд-бек да казикумыцкий вла-
делец Сурхай, вошед в тот город Шемаха во многолюдстве...
оным городом овладели и... истребив подданных наших, многих
48
знатных купцов побили до смерти и награбили товаров ценою
около миллиона рублей»97.
Из приведенных сообщений явствует, что взятие Шемахи,
нападение на русских купцов и обращение Дауд-бека и Сур-
хай-хана за подданством к Порте последовали не в 1712,
а в 1721 г. Это заключение подтверждается и тем, что вопрос
об ограблении русских купцов в Шемахе и возмещении им
убытков в дипломатической переписке и переговорах между
Россией и Ираном до Каспийского похода не упоминается.
Взаимоотношения дагестанских владетелей.с соперничавши-
ми державами, отразившие общие тенденции и специфические
особенности политической жизни на Северном Кавказе, подроб-
но освещены в «Журнале путешествия через Дагестан. 1718 г.»
участника посольства А. П. Волынского в Иран А. И. Лопухи-
на. Последнему было поручено доставить в Россию слона* по-
даренного шахом Петру I. Предполагалось, что команда Ло-
пухина, снабженная сопроводительными письмами от Волын-
ского и шемахинского беглербега Кей Хосров-хана в адрес
дербентского султана, шамхала Адиль-Гирея, уцмия Ахмед-хана
и казанищенского владетеля Умалата, должна доставить шах-
ский подарок через Дербент в Терки и оттуда морем в Астра-
хань.
Обращение шемахинского беглербега к шамхалу и уцмию
объяснялось не только тем, что они обладали наибольшим по-
литическим весом в приморской части Дагестана, но и тем, что
Адиль-Гирей не оправдал надежд иранского двора и в ходе
событий 1710—1712 гг. стал отходить от шаха, стремясь укре-
пить отношения с царским двором. Кайтагский же уцмий Ах-
мед-хан, воздержавшись от дальнейшей борьбы после нападе-
ния на Шемаху в 1712 г., сохранил лояльные отношения с шах-
скими властями и свободу действий.
По-видимому догадываясь о намерениях шамхала в отно-
шении России, шахское правительство искало опору в лице
двух его соперников — казанищенского владетеля Умалата и
буйнакского князя Муртузали (Муртаза Али) — старшего пред-
ставителя тарковского дома, низложенного Адиль-Гиреем в
1700 г. Отстранив от власти подданного иранского шаха Мур
тузали и присвоив прерогативы шамхала, Адиль-Гирей обра-
тился затем к коменданту крепости Терки, «чтоб он во время
нужды от России помощью не был оставлен; напротив того,
обязался он всегда яко верным соседом и приятелем россий-
ского народа себя вести... А шах к тому не токмо молчал,—
подчеркивает Гербер,— но шамхала Адиль-Герея шамхалом
признал и его подарками за знак милости в том чине утвер-
дил»98.
В сложившейся обстановке признание шахом Адиль-Гирея
шамхалом не могло иметь особого значения. Правильно оценив
соотношение сил между Россией и Ираном, тарковский владе-
тель последовательно шел на сближение с царским двором во-
4 Зак. 356
49
преки угрозам шахских властей лишить его титула шамхала.
Обращаясь к Петру I в 1717 г., он писал: «Я от него, шаха,
отложился и к вам, российскому государю, поддался и службу
принял... того ради просим всех желания исполнителя от вы-
сокой вашей Порты, дабы... великим своим указом повелели
астраханскому и терскому управителям нам в нуждах наших,
как воинских, так и в других случаях, помогать и удовольство
показывать...»99.
Незадолго до приезда Лопухина в Дербент Адиль-Гирей
был принят в российское подданство. «Оное твое прошение
милостиво усмотрели, — отвечал в марте 1717 г. Петр I,— и те-
бя, Адиль-Гирея, под оборону нашу и подданство принимаем».
Извещая тарковского правителя о том, что ему выделяется
жалованье из казны, царь уточнял, что астраханскому губер-
натору «указали о хранении тебя от твоих неприятелей»100.
В виде почетного караула Адиль-Гирею было выделено 12 сол-
дат под командой унтер-офицера и две пушки.
Однако не все дагестанские владетели смогли правильно
оценить создавшуюся обстановку. 20 марта на предъявленные
письма от Кей Хосров-хана и Волынского о содействии в про-
езде Лопухина кайтагский уцмий Ахмед-хан отказался это сде-
лать, мотивируя тем, что шемахинского хана и дербентского-
султана он не признает, а что касается Волынского, «то госу-
дарь мне их жалованья не дает, а дают Мулат шевкалу (ка-
занищенскому владетелю Умалату.— Я. С.) и Алдигирею, они-
де ево пускай, приняв, провожают»101.
Эту позицию уцмия приверженец Адиль-Гирея Аджи Чел-
пуг объяснил тем, что «шахов указ прислан Амулат шевкалу,
а не к нему». 30 марта дербентский юзбаши Сефи-кули-бек
подтвердил, что уцмий пропустит Лопухина, если попросит об
этом тарковский шамхал. «Алдигирей рад будет, чтобы ему
вам услужить,— добавил он от себя,— потому что он человек
добрый и к народу русскому ласков»102.
Наконец с помощью терского коменданта и шамхала Адиль-
Гирея 16 апреля команда Лопухина выступила из Дербента,
но на пути в Тарки подверглась нападению, инспирированному
владетелями Утамыша, Буйнака и Кайтага, «чтобы никого,—
по словам Лопухина,— из нас живых не пустить». Но Лопухину
удалось отбиться с небольшими потерями и добраться до Буй-
нака, где он узнал от своих проводников, что Муртузали хочет
выдать членов российского посольства Умалату «для того, что
он (Умалат.— Я. С.) русским людям великий злодей, за что
Алдигирею есть караул государев и жалованья, а ему нет»103.
Задержкой части российского посольства Умалат, признан-
ный иранскими властями тарковским правителем, хотел до-
биться такого же признания и со стороны российского прави-
тельства, но его замысел не удался. 22 апреля команда Ло-
пухина прибыла в Тарки. На первой же аудиенции Адиль-Ги-
рей, выразив верноподданнические чувства русскому царю,
50
заявил Лопухину о готовности наказать организаторов напа-
дения на его отряд, изгнать Умалата из Казанища, привести
в покорность горских владетелей, «ежели государь изволит мне
прислать людей несколько сот... я б над ними (горскими вла-
детелями.— Н. С.) был от государя пожалован шевкалом и
построили бы здесь по простойным местам городы»104.
2 мая 1718 г. под охраной Адиль-Гирея Лопухин прибыл
на берег р. Сулак, где их встретил аксаевский владетель Сул-
тан Махмуд, проводивший отряд в Терскую крепость. Обрат-
ный путь представителей российского посольства от Дербента
до первой пограничной русской крепости на Кавказе занял
ровно полтора месяца и был связан с большими трудностями,
но завершился благополучно благодаря поддержке тарковского
шамхала. Перед расставанием с Лопухиным Адиль-Гирей и
Султан Махмуд, подтвердив желание служить русскому царю,
заявили, что «ежели он, государь, повелит прислать к нам на
помощь своего войска, то мы можем завоевать под его, госу-
дарево, владение всех владельцев горских»105.
Адиль-Гирей не ограничился выражением верноподданниче-
ских чувств русскому монарху. Месяц спустя, в июне 1718 г.,
его брат тайно встретился в Шемахе с Волынским, которому
сообщил, что тарковский шамхал хочет окончательно отойти
от шаха и быть «только в стороне его царского величества»,
предлагая свои услуги для ведения переговоров по этому во-
просу с остальными горскими владетелями. Учитывая возмож-
ный отрицательный эффект на только что подписанный русско-
иранский торговый договор столь откровенным демаршем про-
тив иранского правительства, Волынский ответил уклончиво,
что царь охотно примет на службу всех тех, кто хочет ему
верно служить, но отказался дать письменные гарантии106.
Материал «Журнала» Лопухина проливает свет на внешне-
политические позиции ряда дагестанских владетелей. Наиболее
последовательными сторонниками России в это время высту-
пали тарковский шамхал Адиль-Гирей и аксаевский правитель
Султан Махмуд. Северокумыкские (эндиреевские) владетели, за-
нятые распрями с кабардинскими князьями, оказались в на-
тянутых отношениях с царскими властями. Буйнакский владе-
тель Муртузали, ранее получавший жалованье из российской
казны на правах старшего представителя шамхальского рода,
из-за соперничества с Адиль-Гиреем склонился на сторону Ума-
лата, находившегося в подданстве иранского шаха. Лишенный
достаточной материальной и военной базы, казанищенский вла-
детель не представлял особого интереса для Петра I, хотя
иранский шах пытался с его помощью ограничить усилившееся
влияние шамхала Адиль-Гирея. Находившийся под влиянием
кайтагского уцмия утамышский правитель Султан Махмуд, на-
пав на представителей российского посольства, занял фактиче-
ски ту же позицию, что и эндиреевские князья.
Наряду с шамхалом наибольшим влиянием в равнинных и
4*
51
предгорных районах Дагестана обладал Сурхай-хан Казику-
мухский. Воспользовавшись ослаблением Ирана и создавшейся
благоприятной обстановкой, ом под видом покровительства
«вольным» обществам расширил границы своих владений от
Кумуха, Кюре и Самура до Кубы. «В это время значение
Казикумуха,— отмечает А. Комаров,— достигло высокой степе-
ни. Все владетели обществ искали дружбы и покровительства
Чолак Сурхай-хана»107. Не вмешиваясь в бурные события того
времени, такую же политику в Нагорном Дагестане проводил
аварский правитель Умма-хан. Отмечая возвышение его власти
над аварскими владетелями и «вольными» обществами, Гербер
писал, что «они (аварцы.— Н. С.) подвластны различным князь-
ям... Знатнейший из них Усмей Авар называется, а особливо
имя ево Уммахан»108.
Ослабленные в борьбе с иранскими завоевателями табаса-
ранские владетели — майсум и кадий — продолжали зависеть от
них. Тот же автор писал о табасаранцах, что «они имеют соб-
ственного князя, который называется Махсум. Тогдашний на-
зывался Мугамед, а Кади — Рустам-бек. Они находились преж-
де в подданстве у Персии и зависели от султана Дербентско-
го»109.
Расположенный далеко в горах, оторванный от других фео-
дальных владений Дагестана, Рутульский союз «вольных» об-
ществ (магал) формально оставался под властью шаха. Но
по мере развития антииранского движения рутульские беки до-
бились фактической независимости, стали предводительствовать
войсками, представлять рутульское владение «при внешних
сношениях с правителями Турции и Персии»110.
Спад антииранских выступлений в 1712—1718 гг. был лишь
временным. К началу 20-х годов XVIII в. разложение Сефевид-
ской державы достигло апогея. В различных частях Ирана,
даже в шахской столице Исфахане, происходили крупные вос-
стания. На восточных окраинах империи отделились Кандагар
и Герат. Против шахского владычества вновь поднялись Азер-
байджан, Дагестан, Грузия, Армения, курды, а также арабы
зоны Персидского залива. Крайнее военно-политическое ослаб-
ление Ирана позволило местным правителям бросить вызов
власти Сефевидов.
В 1720 г. один из бывших вассалов шаха, правитель Кан-
дагара Мир Махмуд, начал военные действия против Хосейиа.
Летом 1722 г. 30-тысячное войско афганцев вторично вторглось
в Иран, нанесло поражение шахской армии, захватило Керман
и двинулось на Исфахан. Перепуганный Хосейн безуспешно об-
ращался за помощью к кавказским владетелям, «склоняя на
это полупокорных подданных деньгами и подарками»111. По-
терпев неудачу, он заточил в темницу родственника тарковских
шамхалов — верховного везира Фатх Али-хана, ложно обвинен-
ного придворными карьеристами в установлении тайных сно-
шений с предводителями дагестанских и курдских повстанцев.
52
Учинив эту расправу, шах в окружении евнухов отправился
в Казвин. Деморализованные иранские войска не могли сопро-
тивляться. 22 октября 1722 г. столица Ирана была захвачена
афганцами. Шах Султан Хосейн был низложен, но его сыну
удалось спастись и перебраться в Тебриз, где он объявил себя
шахом Тахмаспом II. В Иране на несколько лет воцарилась
чужеземная афганская династия во главе с завоевателем Мир
Махмудом.
Кризисом Сефевидской державы поспешила воспользоваться
османская правящая верхушка, придавая решающее значение
овладению Кавказом. Сохраняя видимость лояльных отношений
с Ираном и Россией, она пыталась использовать в своих инте-
ресах наиболее влиятельных кавказских владетелей, особенно
Сурхая и Дауд-бека, которые захватили в 1721 г. Шемаху.
В ходе этого нападения были убиты беглербег Кей Хосров-хан
и 800 членов иранской администрации. Пострадали и многие
русские купцы, у которых были изъяты товары стоимостью, по
данным различных источников, от 500 тыс. до 2 млн. руб.112.
Сурхаю и Дауд-беку удалось увлечь за собой часть населения
Дагестана и Ширвана призывом стать под знамя «правовер-
ных» мусульман-суннитов для борьбы против «еретиков»-шии-
тов и обещаниями от шахского «подданства освободить и их
холопство, под которым они жили, с себя сбросить»113.
Используя вековое недовольство иранским господством и
религиозный антагонизм суннитов Афганистана и Кавказа
с шиитами, особенно иранцами, османские правители решили
направить это недовольство в русло борьбы против шаха, что-
бы захватить иранские владения на Кавказе и выйти на по-
бережье Каспия. Явно играя на руку афганским завоевателям
и протурецки настроенным местным феодалам, глава турецких
улемов шейх-уль-ислам Абдуллах-эфенди обратился к ним с
призывом приступить к уничтожению шиитов, «мужчин через
убийство, превращая их женщин и детей в рабов», захвату
их имущества «как добычи»114.
После вторжения афганцев в Иран, доносил 12 декабря
1720 г. глава находившегося в Стамбуле в 1719—1721 гг. цар-
ского посольства А. В. Дашков, султанский двор пришел к вы-
воду, что «Порта ис того будет иметь себе прибыль от пер-
сидской земли» 115. На состоявшейся в феврале 1722 г. у сул-
тана «консилии учинили от Порты оным перским ребелям (аф-
ганцам.— Я. С.) письменное ответствие... чтоб они с Персией
в своих делах исправлялись без опасения, понеже перскому
королю от Порты вспоможения не будет»116. В то же время
прибывший в Стамбул с просьбой о помощи иранский посол
Муртаза-кули-хан был принят холодно. Отправленному в Ис-
фахан под видом посла, но фактически с разведывательной
целью Ахмеду Дурри-эфенди конкретно поручалось рассеять
подозрения шахского двора об агрессивных намерениях Порты
и представить точную информацию о положении в Иране117.
53
Важным каналом получения аналогичной информации стали
донесения османских пограничных губернаторов.
На расширенном заседании султанского дивана 15 мая
1722 г. высшие сановники Османской империи пришли к вы-
воду, что нет причин, которые могли бы удерживать Порту
от объявления войны Ирану118. На основании этого решения
соответствующие приказы были отправлены главнокомандую-
щему в Закавказье Ибрагим-паше, губернатору Вана Кепрю-
люзаде Абдуллах-паше и вали Багдада Эюби Хасан-паше. Од-
нако известия о вторичном вторжении афганцев в Иран и их
успешном продвижении в глубь страны вызвали новый поворот
в политике Порты относительно Ирана. В связи с изменившей-
ся обстановкой в Стамбуле решили воздержаться от прямой
агрессии и попытаться привлечь на свою сторону Мир Махмуда,
надеясь воспользоваться плодами его побед. В реляции рос-
сийского резидента И. И. Неплюева от 18 июня 1722 г. сооб-
щалось о намерении османского двора добиваться от Мир
Махмуда принятия им статуса вассала султана на правах
крымского хана. «В таком случае, — доносил резидент, — Пор-
та не будет в его прогрессах препятствия чинить». В случае
же строптивости Мир Махмуда, сообщалось далее, «Порта
признает ево за законного ребеля (бунтовщика. — Я. С.) и ме-
ры свои восприимет к войне...» 119.
Одновременно Порта через своих представителей и через
агентов крымского хана продолжала активную деятельность на
Кавказе, призывая местных владетелей к принятию османского
подданства. Организаторы шемахинского побоища Сурхай и
Дауд-бек, опасавшиеся санкций России, стали склоняться на
сторону султана. Осенью 1721 г. от кабардинских князей по-
ступило донесение, что «Дауд-Бек и Сурхай, ребилизанты пер-
сицкие, послали к турецкому султану через крымского хана,
чтоб он принял их под свою протекцию и прислал бы свои
войска для охранения Шемахи» 120. Достоверность этих сведе-
ний подтвердилась сообщением И. И. Неплюева из Стамбула о
том, что Порта втайне от иранского шаха ведет переговоры о
принятии в свое подданство «лезгин Дауд Бека и Сурхая» 121.
Переход двух видных предводителей антииранских восстаний
на сторону Порты заметно усиливал османское влияние на Се-
верном Кавказе, что противоречило основным целям восточной
политики Петра I. Стремясь предотвратить дальнейшее разви-
тие этой тенденции, Коллегия иностранных дел поручила свое-
му резиденту потребовать от Порты решения не принимать под
свою протекцию организаторов шемахинского побоища — Дауд-
бека и Сурхай-хана 122. 8 марта 1722 г. Неплюев сообщил, что
месяц назад в Стамбуле состоялось секретное совещание, на
котором обсуждался вопрос о прошении обоих владетелей. Ре-
зиденту стало известно, что «их, ребелев, ныне Порта в про-
текцию принять за благо не обретает, хотя и желает, яко от то-
го может быть суспекция (подозрение. — Н. С.) перскому коро-
54
лю и российскому императору, понеже учинена от них обида
российским купцам» 123. На представленный Неплюевым обстоя-
тельный доклад о бесчинствах Сурхая и Дауд-бека в Шемахе
великий везир Невшехирли Ибрагим-паша в конце апреля
1722 г. ответил, что «мы их защищать не будем, пока ваш го-
сударь не получит полного удовлетворения» 124. Однако рези-
дент не обольщался этими заверениями, ибо Стамбул продол-
жал обнадеживать «ребелизантов» своим покровительством.
Дальнейшее промедление могло свести на нет усилия, предпри-
нимавшиеся правительством Петра I по утверждению россий-
ского влияния на Кавказе.
Каспийский поход Петра I
и его результаты
Петр I считал, что осуществление основной цели его вос-
точной политики — обеспечения безопасности южных границ
России и ее выхода к южным морям — невозможно без утверж-
дения русского присутствия на Северном Кавказе и побережье
Каспия. Однако связанный войной со Швецией и предвидя дли-
тельную борьбу с южными соседями за преобладающее влия-
ние на Кавказе, он считал необходимым провести тщательную
военно-дипломатическую подготовку к активным действиям в
этом регионе. Так, в 1715 г. в Иран было отправлено посольст-
во А. П. Волынского. В письменной инструкции царя помимо
решения торговых вопросов, описания состояния сухопутных и
водных сообщений, вооруженных сил и крепостей послу пору-
чалось выяснить, «какое шах персицкий обхождение имеет с
турками и нет ли их, персов, намерения против их, турков, к
начинанию войны... Не желают ли они, персы, против их, ту-
рок, для безопасности своей с кем в союз вступить». Волын-
ский должен был внушать, «какие главные неприятели они,
турки, их государству и народу суть и какова всем соседям
[Ирана] от них (турок. — Н. С.) есть опасность», а также объ-
явить «о дружбе его царского величества» 125. Сам Волынский,
отправляя А. И. Лопухина из Шемахи в Астрахань, наставлял
последнего, чтоб он «осмотрел и описал тамошний путь, чего
ради придал ему нарочно инженерного ученика и велел им де-
лать дневной журнал, описывая подлинно, где какие места и
какие реки впадают в Каспийское море, какие тамошние наро-
ды, сколько там войска» 126.
Волынский и Лопухин точно выполнили данные им инструк-
ции. По пути в Иран и обратно они вели подробные записи,
ставшие важными источниками для изучения экономического и
военно-политического положения Ирана, Прикаспийских обла-
стей и Дагестана. Высадившись в конце августа 1715 г. в Ни-
забаде, Волынский к марту следующего года через Шемаху и
Тебриз прибыл в Исфахан. Подробно ознакомившись с ситуа-
55
цией в сефевидском Иране, он доносил в Петербург, что, «хотя
настоящая война наша (шведская) нам и возбраняла б,
однако, как я здешнюю слабость вижу, нам без всякого
опасения начать можно [поход на Кавказ!... к чему удобнее
нынешнего времени не будет» 127. Подписав с шахом Ирана
выгодный торговый трактат, в декабре 1718 г. Волынский вер-
нулся в Петербург, где представил царю обстоятельный доклад,
к которому был приложен «Журнал на персидскую карту с
кратким описанием провинций и городов... и где есть какие пу-
ти удобные или нужные к проходам армии».
На основании донесений А.-Б. Черкасского, А. И. Лопухи-
на, А. П. Волынского и других Петр I решил тщательно изу-
чить побережье Каспийского моря и форсировать подготовку к
предстоящему походу. В 1716—1719 гг. под видом изучения
торговых путей на западный и восточный берега Каспия были
направлены поручик Кожин, унтер-лейтенант Дорошенко, лейте-
нант Соймонов, капитан фон Верден, князь Урусов и другие, ко-
торые обследовали участок от устья Амударьи и Волги до Ги-
ляиа, Астрабада, Мазендарана и Куры 128. «Польза общих тор-
гов, — вспоминал Ф. И. Соймонов, — служила тогда наруж-
ным видом сего предприятия, и назначенному в оную посылку
офицерам предписано было в инструкции, чтоб они сие намере-
ние везде распространяли, хотя другие словесныя и тайныя при-
казания до купечества не подлежали» 129.
С тем же заданием консулами и торговыми агентами в Ис-
фахан и Шемаху были отправлены Семен Аврамов и капитан
Баскаков. Согласно инструкции, их главная задача заключа-
лась в сборе сведений экономического, военного и политическо-
го характера. «Все это — дипломатия, и экономика, и разве-
дочная работа, — замечали Е. С. Зевакин и А. М. Полиевк-
тов, — были в самом тесном и сложном переплетении между
собой»130. Благодаря проделанной работе правительство Пет-
ра I получило подробные сведения о военно-политической об-
становке в Прикаспийских областях и Иране.
Учитывая создавшуюся ситуацию, оно предприняло конкрет-
ные шаги для укрепления позиций России на Северном Кавка-
зе. Вернувшийся из Ирана А. П. Волынский был назначен аст-
раханским генерал-губернатором. Прибыв в апреле 1719 г. в
Астрахань, ставший для Петербурга отправным пунктом раз-
личных военных и дипломатических предприятий на Востоке, он
обратился с запросом в Сенат: как быть со смежными народа-
ми (калмыками, кумыками, ногайцами и кабардинцами), «от
коих его царского величества подданным как польза, так и
вред бывает» 131. Со своей стороны, он считал целесообразным
укрепить влияние среди кумыков, ссылаясь на пророссийскую
ориентацию шамхала Адиль-Гирея и аксаевского владетеля
Султан Махмуда, выказанную ими во время проезда А. И. Ло-
пухина 132. В ответной инструкции Сената предлагалось обере-
гать тех владетелей, которые приняли российское подданство, и
56
склонять к тому же других, отвергая их от сближения с Ира-
ном, Турцией, Крымом и Кубанской ордой133. Для усиления
влияния России Волынский установил тесный контакт с царем
Картлии Вахтангом VI и армянскими князьями-меликами, ко-
торые обещали выставить вспомогательные силы в случае по-
хода русских войск в Прикаспий. По совету Волынского рос-
сийское правительство продолжало оказывать покровительство
кабардинским и дагестанским владетелям, но не решалось
вступить в Прикаспийские области из-за продолжающейся Се-
верной войны. Для предстоящей кампании строились суда, за-
готавливали провиант, фураж и снаряжение в Нижнем Новго-
роде, Казани и Астрахани. Для предупреждения враждебных
действий со стороны Порты еще в конце 1720 г. был подписан
Константинопольский договор о «вечном мире», подтвердивший
основные условия Адрианопольского трактата 1713 г.134. 30 ав-
густа 1721 г. был заключен Ништадтский мир, положивший
конец Северной войне. Тогда же были приняты шерти от за-
сулакских кумыкских владетелей, уцмия Ахмед-хана и некото-
рых других дагестанских князей. Почти все кабардинские и
дагестанские правители, обращавшиеся к царю за помощью, за
исключением владетелей Утамыша, Буйнака и Казанища, ви-
новных в нападении на команду А. И. Лопухина в 1718 г., а
также Сурхая и Дауд-бека, учинивших шемахинский погром,
были приняты в российское подданство 135.
Показательно также, что за несколько месяцев до нападе-
ния на Шемаху в апреле 1721 г. к Волынскому обращался Да-
уд-бек, предлагая свое подданство и услуги русскому царю.
Однако политические условия, выдвинутые им, оказались не-
приемлемыми для России. Посланцам Дауд-бека астраханский
губернатор никакого официального ответа не дал, но тайно ему
сообщил, что русскому царю «не противно то, что он с персия-
нами воюет и чтоб он не мирился с ними». Сам Волынский в
донесении к царю от 15 августа 1721 г., не получив еще изве-
стий о шемахииском погроме, так комментировал это обраще-
ние: «Дауд-бек (лезгинский владелец) ни к чему не потребен,
он ответствует мне, что, конечно, желает служить Вашему ве-
личеству, однакож чтоб Вы изволили прислать к нему свои
войска и довольное число пушек, а он отберет города у персиян
и которые ему удобны, то себе оставит (а именно Дербент и
Шемаху), а прочие уступает Вашему величеству, кои по той
стороне Куры реки до самой Испагани, чего в руках его никог-
да не будет» 136.
По-видимому, Волынскому легко удалось убедить царя в
нецелесообразности принимать Дауд-бека в свое подданство.
Планы Дауд-бека не соответствовали намерениям Петра I и
не встретили его одобрения. Негативный ответ царя имел серь-
езные политические последствия, отразившись на позиции пред-
водителей повстанческих выступлений. Не добившись под-
держки в Петербурге, Сурхай и Дауд-бек учинили расправу над
57
русскими купцами в Шемахе в 1721 г., что поставило их во>
враждебные отношения не только с Ираном, но и с Россией и
толкнуло на сторону Порты. «Мы видели, — замечал по этому
поводу С. М. Соловьев, — что лезгинский владелец Дауд-бек
хотел подняться на шаха с помощью России. Но так как Во-
лынский не подал ему никакой надежды на эту помощь, то он
решился не упускать благоприятного времени и начать дейст-
вия в союзе с казы-кумыцким владельцем Суркаем» 137.
Шемахинские события подтолкнули Петра I на скорейшую*
реализацию давно задуманного похода на юг. Получив донесе-
ние об этом 9 сентября 1721 г. и мотивируя неотложность на-
меченного предприятия, Волынский писал царю, что Дауд-бек
и Сурхай, «конечно, будут искать протекции турецкой... того
ради, государь, можно начать и на предбудущее лето» 138. Не-
которое время спустя, ссылаясь на донесения кабардинских кня-
зей об обращении Сурхая и Дауд-бека за покровительством к
османскому султану, Волынский стал настаивать на более ре-
шительных действиях. Его многочисленные осведомители ут-
верждали, что османы намерены захватить Дербент, а если это
случится, то Каспийское море надолго останется для России за-
крытым.
Несмотря на возражения отдельных сенаторов, царь согла-
сился с мнением астраханского губернатора. Весной 1722 г.
войска и корабли, предназначенные к походу, были сосредото-
чены в Астрахани. О приготовлениях Петра I "к предстоящему
походу французский дипломат де Кампредон 10 апреля 1722 г.
доносил из Петербурга, что «ему (Петру I. — Н. С.) хочется
предупредить турок, собирающихся поддержать бунтовщиков
(Сурхая и Дауд-бека. — Н. С), которые подали повод к этой
войне» 139. Сам Петр I в письме к Вахтангу VI, мотивируя не-
обходимость начала похода летом 1722 г., сообщал, что «реби-
лизанты персидские (Сурхай и Дауд-бек. — Я. С.) просили про-
текции турецкой, того ради поспешили, дабы хотя фут в пер-
сидских рубежах получить» 140.
Перед началом похода, 15 июля 1722 г., был опубликован
манифест, обращенный к населению Кавказа и Прикаспийских
областей Ирана. Он призывал жителей не покидать своих^-мест
при приближении русских войск, выступивших для наказания
«бунтовщиков» (Сурхая и Дауд-бека), истребивших подданных
России в Шемахе и ущемивших ее достоинство как великой
державы 141. Одновременно в специальном указе консулу Ав-
рамову предлагалось рассеять подозрения шахского двора. С
этой целью он должен был вступить в переговоры о заключе-
нии военного союза против Порты с условием уступки Прикас-
пийских провинций России. «Сйе им гораздо внуши, — подчер-
кивалось в указе, — ежели вышеписаное не примут... тогда нам
крайняя нужда будет береги по Каспийскому морю овладеть,
понеже... турков нам тут допустить невозможно» ,42.
Стремясь скорее добиться поставленной цели, Петр I с пе-
58
хотой на кораблях 18 июля отплыл из Астрахани, а через де-
вять дней высадился на берегу Аграханского залива. Террито-
рия от устья Сулака до р. Милюкеит за Дербентом была за-
нята в течение четырех недель. Столь быстрое продвижение
русской армии объяснялось не только ее многочисленностью, но
и стремлением местного населения, особенно сельских жителей,
городских торговцев и ремесленников, освободиться с помощью
России от «произвола, — как писал Ф. М. Алиев, — коррумпи-
рованной шахской администрации, от феодального разбоя и
политических неурядиц» 143. Характеризуя политические настрое-
ния местного населения, польский миссионер И. Т. Крусинский,
посетивший Кавказ в те годы, писал: «Население, живущее око-
ло Каспийского моря, ни о чем так не молится, как о том, что-
бы московиты как можно скорее пришли и освободили его от
ига персидской монархии» ш. Придворный историограф Надир-
шаха Мирза Мехди-хан также признал, что когда «падишах
русских Петр прибыл в Дербент, то народ тамошний, опасаясь
владычества турок, как непримиримых врагов, без разрешения
шаха явился к нему с покорностью» 145.
Реакция наиболее крупных владетелей Кабарды, Дагестана
и Ширвана на появление русских войск была различной. Дауд-
бек и Сурхай, опасаясь карательных действий царских властей,
стали более активно добиваться протекции Порты. Та же часть
владетелей, которая находилась под покровительством России
или не участвовала во враждебных действиях, изъявила готов-
ность оказать содействие Петру I.
Попытка эндиреевского правителя Айдемира выступить
против отряда под командованием бригадира Ветерани кончи-
лась для князя плачевно: его резиденция была превращена «в
пепел» 146. Остальные северокумыкские владетели — аксаевский,
костековский и шамхал Адиль-Гирей, а также некоторые ка-
бардинские князья выразили готовность быть на русской служ-
бе. 6 августа на Сулаке 100-тысячную русскую армию встреча-
ли шамхал Адиль-Гирей, аксаевский владетель Султан Махмуд
и кабардинский князь Арслан-бек Кайтукин, прибывшие для
участия в дальнейшем походе со своими нукерами. Активное
участие в походе принял конный отряд кабардинского владете-
ля Эльмурзы Черкасского, находившегося на русской службе
с 1719 г. Здесь же по указанию шамхала и аксаевского прави-
теля было выделено 600 телег, запряженных волами для пере-
возки провианта, 250 быков на пищу солдатам и 9 персидских
иноходцев царю в подарок ,47. 12 августа русская армия без
задержек подошла к Тарки благодаря тому, что «на путях пе-
рехода от Сулака в Дагестан на каждой стоянке по приказа-
нию шамхала принимались меры в отношении воды, фуража и
прочего снабжения» 14*. 16 августа во главе всей армии Петр I
направился в Дербент, от жителей которого было получено
письмо, что «по онаго Вашего величества указу и манифесту
служить и по нашему желанию в послушании пробыть за по-
59
требностью рассуждаем... а мы бы бедные милосердным Ваше-
го величества охранением взысканы были» 149.
На пути в Дербент 23 августа его встретили представители
уцмия Ахмед-хана и буйнакский владетель Муртузали, которые
передали ему личные подарки и несколько десятков голов рога-
того скота.
В тот же день за версту до города русских приветствовала
делегация дербентских жителей. Описывая встречу, организо-
ванную дербентскими жителями, Петр I писал в Сенат: «Прав-
да, что сии люди нелицемерною любовию приняли и так нам
ради, как бы своих из осады выручили» 150. Дербентский наиб
Имам-кули-бек за мирную сдачу крепости был назначен прави-
телем города, пожалован чипом генерал-майора и постоянным
годовым жалованьем. Оставив комендантом Дербента полков-
ника Юнгера, Петр выступил к лагерю на р. Милюкент, откуда
был намерен совершить поход в Баку для строительства крепос-
ти у устья р. Кура.
Царь был доволен успешным ходом операции. В одном из
донесений в Сенат он писал: «Дорогою все сидели смирно и от
владельцев горских приниманы приятно лицем». Но затем ему
пришлось изменить свое мнение о некоторых горских правите-
лях. На р. Инчха, у границы владений утамышского князя,
русские войска были атакованы 10-тысячной конницей под
командой Султан Махмуда, за что солдаты «сделали из всего
его владения фейерверк» 151. Потом уже выяснилось, что такое
число войск было «не его, но многих владельцев под его име-
нем, приводцем у них был Султан Мамут Утемишевский, и ожи-
дали к себе на помощь владельца Сурхая, который с Дауд-бе-
ком взял Шемаху» 152. Убедившись в бесперспективности сра-
жения с русской армией, прочие горские правители остались
в стороне, выразив нейтралитет или видимую покорность царю.
Тем не менее гибель в море двух эскадр с продовольствием, ко-
сившая солдат эпидемия и падеж лошадей вынудили Петра от-
казаться от продолжения похода.
Для обсуждения создавшегося положения был созван воен-
ный совет—«генеральный конзилий, что делать, на котором все
согласно положили письменное мнение, чтобы иттить назад,
понеже провианту только на месяц имеем» 153. Но кроме этих
причин, как правильно отмечает О. П. Маркова, была и другая
причина прекращения похода: «Петр ушел с Кавказа, избегая
преждевременной войны с Турцией» 154. Прибывший в русский
лагерь на р. Милюкент султанский представитель прямо за-
явил, что дальнейшее продвижение русской армии на Кавказе
будет рассматриваться Портой как причина для объявления
войны России 155.
Перед отъездом с Кавказа для сохранения здесь влияния
России Петр I отдал распоряжение о проведении ряда важ-
ных мероприятий. В конце августа — начале сентября по его
указанию на Учинском валу близ устья р. Аграхань были по-
60
строены укрепления и провиантские склады («магазейны»), по-
лучившие название Аграханский трапжемент или Ставро-
поль 156. Специальной грамотой от 1 сентября 1722 г. он взял
под защиту российской короны табасаранского кадия Рустема
и майсума Махмуд-бека. Немногим позже от владельцев Кайта-
га и Буйнака были взяты аманаты в знак верности России. По
указанию царя на Сулаке была заложена новая крепость —
Св. Крест, ставшая в дальнейшем важным экономическим цент-
ром для народов Северного Кавказа и Юга России. Тарковский
правитель Адиль-Гирей был утвержден в звании шамхала Да-
гестана с подчинением ему всех местных владетелей и переда-
чей жилищ и земель Султан Махмуда Утамышского 157. Назна-
чив командующим всеми оставшимися на Кавказе гарнизонами
генерала М. А. Матюшкина, 29 сентября 1722 г. с основными
силами Петр I отплыл в Астрахань. В результате проведенной
им кампании Россия установила контроль над дагестанским и
ширванским побережьем Каспия.
Действия русских войск, позволившие успешно осуществить
часть задуманного Петром I плана, вызвали острое недовольст-
во в Стамбуле. Еще до ухода основных русских сил верховный
везир Ибрагим-паша на заседании дивана угрожал объявить
России джихад — «священную войну»158. 3 сентября 1722 г.
шамхалу Адиль-Гирею было послано воззвание «выслать всех
магометанцев, какого бы ни были роДу из домов своих, и ве-
леть им... против возмутителей (русских.—Я. С.) весьма жестоко
биться» 159. Но намечавшаяся под эгидой Порты антироссийская
коалиция в Дагестане не состоялась: против нее выступил
Адиль-Гирей; Сурхай под его влиянием остался в стороне; Да-
уд-бек, Ахмед-хан и Али Султан, перессорившись между собой,
прервали переговоры с Крымом 160.
Экспансионистские замыслы Порты и Крыма активно под-
держивались Англией и Австрией, стремившимися спровоциро-
вать новый русско-турецкий конфликт. Их представители в
Стамбуле внушали османским министрам, что поход Петра I
положил начало завоеванию Кавказа Россией. Уход русской ар-
мии развязал руки агрессивно настроенной группировке осман-
ских и крымских феодалов. Посланный в Исфахан с разведыва-
тельными целями, турецкий посланник доносил в Стамбул, что
Иран находится в бедственном состоянии и легко может быть
завоеван 161. Стараясь привлечь на свою сторону завоевателя
Ирана Мир Махмуда, султан Ахмед III известил его повторно,
что «не будет препятствовать ему овладеть Персиею, если он
признает зависимость от Порты» 162.
На протяжении всей второй половины 1722 г. в Стамбуле
распространялись самые разные, порой фантастические слухи:
«о поражении» и поспешном «отступлении» русской армии,
тайном визите Петра I в Грузию и переговорах с грузинским
митрополитом об оккупации этой страны русскими войсками
и т. п. Портой в ход были пущены все средства: дезинформа-
61
ция, интриги, подкуп, натравливание иранцев на русских и жи-
телей Кавказа на иранцев. Нагнетая обстановку, султан и его
министры не скрывали своих намерений захватить шахские вла-
дения на Кавказе. Под предлогом «защиты» Грузии сераскеру
Ибрагим-паше направили дополнительные войска, чтобы «со-
хранить покорность грузинского хана (Вахтанга VI. — Н. С),
если даже он поставит себя под протекцию царя» ,63. Порта и
Крым засылали все новых агентов, чтобы подкупом или угро-
зами привлечь на свою сторону местных правителей.
Первым на посулы Порты откликнулся цахурский правитель
Али Султан, принявший османское подданство в сентябре 1722 г.
В фермане Ахмеда III, присланном по этому случаю, подчерки-
валось, что Элисуйское владение утверждается «за опытным,
храбрым и благочестивым эмиром Дагестана Али Султаном» 164.
Этот акт Порты должен был вдохновить сторонников протурец-
кой ориентации и показать им, что султанское правительство
продолжает собирать силы для захвата сефевидских владений,
хотя в Стамбуле знали о неготовности османских войск к нача-
лу военных действий. «Турецкие дела и слова непостоянны... —
сообщал И. И. Неплюев 13 сентября 1722 г. — Порта прини-
мает в свое подданство Дауд-хана и хочет сначала овладеть
персидскою Грузиею, а потом вытеснить русские войска из Да-
гестана» 165. Спустя месяц он извещал, что Ибрагим-паша полу-
чил приказ вступить в Картлию с 50-тысячным войском и до-
биться подчинения Вахтанга VI, а затем «оному Эрзерумскому
паше с войском, которого будет до 20.000, велено иттить в Да-
гестанскую землю, дабы российским войскам запретить в прог-
рессах» 166. В конце ноября турецкие министры потребовали вы-
вода оставшихся на Кавказе русских войск под тем предлогом,
что пребывание там русских войск внушает «сильное подозре-
ние всем окрестным государям и турецкий народ покоен быть
не может» 166а.
В самом конце 1722 г. на сторону Порты склонился Дауд-
бек, принявший ее подданство в качестве верховного правителя
Дагестана и Ширвана. В грамоте, посланной Дауд-беку, султан
Ахмед III в высокопарных выражениях поставил перед ним ши-
рокую программу захвата новых территорий на Кавказе и вы-
теснения русских войск из Прикаспийских областей. Сообщая
об этом, Неплюев подчеркивал: «Притом ему Дауд шейху пи-
сано особливое письмо, дабы он старался и протчие принадле-
жащие к Ширвану ближние персидские провинции, елико бу-
дет возможно, приобщил оружием в свое владение, и что при-
общит, на все на то ему обещает Порта дать инвестуру... чтоб
он всеми мерами старался выгнать российский гарнизон из
Дербента и всяких тамошних краев» 167.
Переход Дауд-бека под протекцию Порты явился первым
шагом на пути реализации планов османской правящей вер-
хушки на Кавказе. Вдохновленная этой акцией, она спешила
решить ближайшую тактическую задачу — захватить закавказ-
62
ские и прикаспийские владения Сефевидской державы. Прибе-
гая к прямому подлогу, султанские министры заявили, что
оставшийся в живых сын шаха Хосейна Тахмасп и новый пра-
витель Ирана Мир Махмуд приняли османскую протекцию. «По-
неже Персия ныне в руках магометанских и те все народы у
Порты в подданстве,— гласило решение дивана от 12 февраля
1723 г., — дабы российский монарх все свои войска вывел из
персицких стран и во всем бы отнял руку от Персии» 1б8.
15 февраля 1723 г. Неплюев сообщал Петру I, что султан
требует, «дабы Ваше величество претензию свою от Дагестанов
оставили... и войско свое вывел», угрожая в противном случае,
что «и Порта нынешней весною все свои меры войною употре-
бит в защищение тех стран» 169. Вскрывая истинный .смысл со-
кровенных желаний правящих кругов Османской империи, ре-
зидент разъяснял, что они мечтают о том, что, «ежели б Мир-
вейс (Мир Махмуд, сын Мир Вейса. — Я. С.) всею Персиею
овладел и с ними соединился, в таком случае приклонились бы
хивинцы, бухарцы и Могол (правитель Могольской империи в
Индии. — Я. С), понеже все те страны махометанского за-
кону» 170.
Порта вела себя весьма воинственно, подогреваемая интри-
гами английского посла А. Станьяна. В специальном мемориа-
ле, направленном султану, Станьян заверял его, что Россия
готовится к захвату всего Кавказа вплоть до Черного моря, но
не имеет союзников в Европе и легко может быть разбита 171.
В апреле 1723 г. великий везир Ибрагим-паша предложил цар-
скому правительству план раздела сфер влияния на Кавказе.
Согласно этому плану, Порта сохраняла за собой владения Се-
февидов в Закавказье и часть Северного Кавказа, включая
Дербент. Влияние России распространялось бы на засулакские
земли до Терека. Одновременно с переговорами Порта продол-
жала военные приготовления. Командиры османских частей в
Крыму, Бессарабии и Молдавии получили указ быть готовыми
к походу на Северный Кавказ. Командующие войсками, направ-
ляемыми в Закавказье, должны были собраться в Эрзуруме и
ждать сигнала о выступлении 172.
Предложения Порты, предполагавшие поглощение Кавказа
и Прикаспийских областей, встретили решительное противодей-
ствие России. Для отражения возможного турецкого вторже-
ния царское правительство срочно предприняло ответные меры.
Командующий Украинской армией М. М. Голицын отозвал пол-
ки с тыловых работ и привел'их в боевую готовность. По при-
казу Петра I были усилены гарнизоны, дислоцированные на
Северном Кавказе. Обезопасив пограничную линию на Кавка-
зе на случай возникновения вооруженного конфликта, Петр I
предписал И. И. Неплюеву известить султанский двор о готов-
ности России защищать свои интересы на побережье Каспия
всеми доступными средствами. «Если Порта безо всякой со сто-
роны нашей причины хочет нарушить вечный мир, — гласил от-
63
вет Петра I, — то мы... к обороне своей с помощью божиею по-
требные способы найдем» 173.
Русско-турецкие переговоры, проходившие в мае—августе
1723 г. в Стамбуле при посредничестве французского посла
де Бонака, не дали положительных результатов. Настаивая на
праве владеть Арменией, Грузией, Азербайджаном и Северным
Кавказом, Порта перешла к прямым военным захватам. Как
признает османский историограф Джевдет-паша, под видом
защиты турецких интересов «высокое правительство во дни сул-
тана Ахмеда поспешило завладеть столицею Гюрджистана Тиф-
лисом, посадило от себя правителя в Шемаху... построило го-
род Фаш (крепость Поти. — Я. С.) на берегах Черного моря...
открыло оттуда путь в Тифлис и облегчило тем доставление в
Тифлис и Дагестан оружия, подвозимого флотом в Фаш» 174.
В июне 1723 г. турецкие войска заняли Тифлис, что вызва-
ло ликование в Стамбуле. В донесении в Лондон Станьян пи-
сал, что дополнительные части в Грузию были посланы по его
инициативе 175. Одновременно русские отряды, чтобы не допу-
стить турок на побережье Каспия, сначала заняли Энзели и
Решт, а затем Баку. Вслед за этим Россия стала добиваться от
Тахмаспа добровольной уступки Прикаспийских областей, обе-
щая ему взамен необходимую помощь для борьбы с османски-
ми и афганскими захватчиками 176.
Угроза турецких завоеваний вынудила шахский двор напра-
вить в Петербург своего представителя Исмаил-бека, который
подписал с Петром I 12(23) сентября 1723 г. Петербургский
договор, предоставлявший России «в вечное владение города
Дербент, Баку со всеми к ним прилегающими и по Каспийскому
морю лежащими землями и местами, також де и провинции Ги-
лянь, Мизондран и Астрабат» 177. Взамен Россия обязалась по-
мочь Ирану в борьбе против его врагов. Договор, закрепивший
переход к России Северо-Восточного Кавказа и Прикаспийских
областей, явился важной дипломатической победой Петра I:
не нарушая мира с Ираном, он смог получить эти земли на
основе взаимных обязательств.
Русско-иранский договор усилил активность султанского
правительства. Осенью 1723 г. военные действия османов в За-
кавказье возобновились с новой силой. В октябре 1723 г. мно-
гочисленная османская армия выступила из Тифлиса к Гяндже,
чтобы соединиться с Дауд-беком, но была разбита объединен-
ными силами армян, грузин и дагестанских повстанцев. Отсту-
павшие турецкие части подверглись нападению кахетинского
царя Константина и дагестанских горцев, вынудивших захват-
чиков отступить в Картлию. Сераскер Закавказья Ибрагим-па-
ша был отстранен от должности 178.
Несмотря на поражение под Гянджой, Порта продолжала
свою политику утверждения на Кавказе, объявив в Шемахе в
конце октября «публично султанский указ и диплом, в какой
силе шейх Дауду провинция Ширван под владение от султана
64
назначена» ,79. Однако эта акция Стамбула имела обратный ре-
зультат. Дагестанские владетели не признали верховной влас-
ти Дауд-бека, а съехались в урочище Худат, чтобы поделить
закрепленные за ним земли так, чтобы «быть Шемахе и Баке
городу за Шамхалом, да Мюскер, Шабраи за Даудом, да Кубе
и Калхан за Усмеем, а городу Дербени за Майсумом» 180. Реа-
лизовать намеченный план им не удалось, так как в Шемаху
прибыл из Грузии сераскер Сары Мустафа-паша «с тысячью че-
ловек конницы, дабы все оные владельцы у Порты в послуша-
нии содержать» 181.
Убедившись в слабости позиций Дауд-бека, Порта пыталась
склонить на свою сторону Сурхая, продолжавшего придержи-
ваться выжидательной тактики. В декабре 1722 г. Сурхай сам
обратился к шамхалу Адиль-Гирею с просьбой примирить его с
Россией, выражая желание быть в ее подданстве. Однако рос-
сийское правительство отказало в протекции Сурхаю, мотиви-
руя это тем, что «ему, Суркаю, невозможно верить» 182. Это ре-
шение вызвало недовольство казикумухского хана. Весной
1723 г. раздосадованный Сурхай обратился к шамхалу с требо-
ванием добиться вывода русских войск, предупреждая, что «бу-
де сего не учинишь, все дагистанские народы соберутся от Зун-
ты до самой Куре и против тебя, и против русских и много бу-
дет конфузий» 183.
Но Сурхаю не удалось учинить «конфузий» ни над шамха-
лом, ни над оставшимися русскими гарнизонами, ввиду того что
с весны до осени 1723 г. в знак верности России дали амана-
тов владетели Аксая, Эндирея, Эрпели, Кайтага, Табасарана и
кабардинский князь Арслан-бек Кайтукин 184. Учитывая эту тен-
денцию во внешнеполитической ориентации северокавказских
правителей, в июле 1723 г. Сурхай лично обратился в Коллегию
иностранных дел. Он заверял, что «дружба и пароль, которой я
вам дал, и ныне оное содерживается, и кто вам недруг и мне
недруг, а кто вам друг, тот и мне также друг», предлагая под-
данным России свободный проезд в подвластные ему Казику-
мухское ханство и союзы сельских общин 185.
Царское правительство и на сей раз оставило без ответа об-
ращение Сурхая, чем не замедлили воспользоваться Дауд-бек
и султанские агенты, запугивавшие горских владетелей приме-
нением карательных санкций. В начале мая от дербентского
наиба поступило сообщение, что «Дауд-бек умышлением своим
велел в Шемахе брату своему Мамат-хану сочинить письма
фальшивые через турецкого Ахуна... те письма прислать из Ше-
махи с почтарями, как к нему, Дауд-беку, так и к шамхалу в
Дербень... тем почтарям сказывать в народе, будто оные почта-
ри едут с письмами к нему от турецкого султана, и пустить
славу, что и войско турецкое, и артиллерия идет к нему, Дауд-
беку, на помочь» 186.
Однако и эта затея закончилась полным провалом. Даге-
станские владетели продолжали враждовать с Дауд-беком, ста-
5 Зак. 356
65
раясь изгнать его из Шемахи. Попытка султана примирить
своего ставленника с шамхалом и уцмием не имела успеха. От
Дауд-бека отошли жители Гулахана, Чачахлы, Седюли, Шаб-
раиа и других мест. В конце мая 1723 г. в Шемахе управляли
двое: брат Дауд-бека Мамат-хан и дядя Сурхая Качай (Карат-
бек.— Я. С.), которому фактически принадлежала власть в го-
роде.
Опасаясь открытого конфликта с Россией, Порта вместе с
тем старалась сколотить союз местных владетелей с крымским
ханом для вытеснения русских войск из Северного Кавказа.
31 мая 1723 г. полковник Юнгер извещал А. П. Волынского,
что «де намерен ис Крыму Бахтыгерей салтан с своими, сово-
купясь с Усмеем и Дауд-беком и прочими горскими бесюрман-
ские народы, иттить на крепость Святого Креста» 187. В самом
Дербенте эмиссары Порты спровоцировали заговор с участием
наиба, но заговор был раскрыт и быстро ликвидирован 188. В
целом положение Дауд-бека оставалось непрочным. Архивные
материалы убедительно подтверждают, что Шемаха преврати-
лась в объект острой борьбы между Дауд-беком, с одной
стороны, Сурхаем, Адиль-Гиреем и Ахмед-ханом — с дру-
гой ™.
Из-за неустойчивости ситуации русско-турецкие переговоры
о разграничении на Кавказе и Прикаспийских областях продви-
гались с трудом. Не желая втягиваться в войну с Османской
империей, царское правительство искало мирное решение конф-
ликта, но прочно сохраняло занятые позиции, не уступая угро-
зам султанского двора. 23 декабря 1723 г. Неплюев при под-
держке де Бонака предложил прекратить военные действия в
тех пределах, какими владели обе стороны. Русские войска к
тому времени контролировали приморскую часть Северо-Во-
сточного Кавказа, Баку, Энзели и Решт. Порта, распространив-
шая свою власть на Западную Армению и часть Грузии, согла-
силась послать указ к своим командующим в Закавказье не
предпринимать враждебных действий по отношению к поддан-
ным России. Вместе с тем она вновь попыталась использовать
тактику угроз и шантажа, чтобы заставить русскую сторону от-
ступить. После встреч с английским и австрийским послами в
конце года османские министры известили Неплюева, что сул-
танское правительство намерено вести переговоры лишь о тех
местах, где находятся русские гарнизоны, остальные же персид-
ские провинции (Астрабад и Мазендеран) оно будет отстаивать
силой. По предписанию своего правительства резидент реши-
тельно отклонил притязания Порты на переданную России
часть Прикаспия. «В таком случае, — ответили ему 2(13) янва-
ря 1724 г., — объявляется война»190.
Жесткая позиция Порты в немалой степени объяснялась
интригами европейских дипломатов. Станьян уверял великого
везира в том, что Россия намерена овладеть всей восточной
торговлей, что невыгодно Турции. Если это случится, тогда ан-
66
тличане и другие европейцы выедут из Турции к великому
ущербу султанской казны. «Поэтому Порта, — настоятельно
внушал он ему, — оружием должна остановить успехи русских
на Востоке; и если Порта объявит войну России, то получит де-
нежное вспоможение не только от короля, но и от всего народа
английского» 191.
О характере «дружеского» посредничества де Бонака Не-
плюев сообщал Петру I, что французский посол требовал, «да-
бы Ваше Величество соизволили войскам своим повелеть от
границ турецких ретироваться, яко татары от того имеют по-
дозрение и Порте внушают»192. В другой реляции он отмечал,
что «от французского посла помочи ни в чем не имел... но паче
приговаривал мне с великим приотягчением, дабы я по турец-
кому желанию к трактату склонился»193.
Не без влияния европейских держав Порта продолжала
упорствовать, отказываясь от своих недавних предложений. Ее
цель, как отмечал Неплюев, заключалась в том, чтобы полу-
чить Прикаспийские области, «отлуча шаха Тахмасиба от Его
Императорского Величества союза, а потом бы Мир Вейса
(Мир Махмуда.—Я. С.) в протекцию принять, яко и шейх
Дауда, таким образом Персией без труда овладеть, может
быть, потом и Его Величества владения тамо лишить» 194. Сле-
дуя указаниям Петра I, российский дипломат твердо заявил,
что «если турки возымеют претензию заставить царя отказать-
ся от завоеванных им в Персии земель, то это будет лучшим
средством побудить его продолжать свои завоевания». Если же
Порта проявит добрую волю к соглашению, то дружественные
отношения между державами значительно укрепятся. В Пе-
тербурге также предупредили английского резидента, что «царь
не потерпит более, чтобы какая бы то ни была держава пред-
писывала ему законы, как Англия делала это прежде и пы-
тается делать снова»195.
Дело до войны не дошло. Видя непреклонную позицию пра-
вительства Петра I, Ибрагим-паша при очередной встрече с
Неплюевым выразил готовность уступить России каспийское
побережье до слияния рек Араке и Кура. С новыми предло-
жениями Порты в Петербург был направлен специальный курь-
ер, который привез положительный ответ в начале мая. Не-
смотря на негативную реакцию европейских держав, переговоры
завершились мирным исходом. 12(23) июня 1724 г. в Стам-
буле был подписан трактат о разделе сфер влияния на Кавка-
зе, признавший за Россией владения, принадлежавшие ей ра-
нее, области, переданные ей Ираном по Петербургскому до-
говору, а также две трети приморскоей полосы Ширвана и
часть земель по Самуру, считавшихся под протекцией Сурхая.
К Османской империи переходили бывшие иранские владения-
в Азербайджане (кроме Ардебиля), Грузии, Армении и часть
западных областей Ирана196. На территории Ширвана учреж-
далось отдельное Шемахинское ханство во главе с Дауд-беком
5*
67
под османским сюзеренитетом. В Дагестане под власть султана
отходили Ахты, Рутул, Цахур и часть лезгинских земель, счи-
тавшихся под покровительством Сурхая. По словам румынско-
го историка Н. Иорги, «турки получили те области, к которым
стремились в течение двух столетий»197.
По мнению Неплюева, трактат 1724 г. был успехом россий-
ской дипломатии. Оценивая итоги достигнутого соглашения, он
писал: «Турки от Ардебиля отступили и от Мир Вейза (Мир
Махмуда.— Я. С.) пропозиции не принимать постановили...
И за Вашим Величеством подтвердили все то, как Вашему Ве-
личеству от шаха Тахмасиба уступлено. А в Ширване от Баку
до единения рек Аракса и Куры, а против Шемахи от моря
две трети земли, а против Дербента на двадцать-тридцать ча-
са (верховой езды в сторону гор.— Я. С). А Дагистаны все
осталось Вашему Величеству, и ничего о тех народах в трак-
тате не поминано»198.
Однако некоторые статьи русско-турецкого соглашения, при-
нятые Портой по рекомендации де Бонака, были сформулиро-
ваны так, что предполагали разночтения каждой из сторон
в свою пользу, сохраняя почву для разжигания погашенного
конфликта. Этот документ, согласно которому Кавказ был по-
делен на сферы влияния между двумя империями, открывал
перспективу для реализации стратегических целей обеих сто-
рон в регионе в ущерб интересам горских народов. Не случай-
но в ходе подготовки проекта трактата султан Ахмед III пы-
тался привлечь на свою сторону дагестанских правителей, рас-
считывая включить в текст будущего соглашения пункт о пе-
реходе их владений под протекцию Порты. В феврале 1724 г.
он направил Сурхаю «жалованную грамоту» в надежде на то,
что тот примет подданство Порты, обещая наградить «высшей
степени достоинством, чтобы в тех странах возымели вы при-
стойное владение». Сообщая о том, что такие же грамоты от-
правлены уцмию Ахмед-хану, его сыну Магомед-хану и Али
Султану Цахурскому, Неплюев уточнял: «Да таковых же пять
жалованных грамот послано для раздачи Дагистанским князь-
ям, которых имена неизвестны, оставлены на имена их в тех
грамотах места»199.
Обращение султана не нашло поддержки среди дагестан-
ских владетелей, продолжавших выступать против Дауд-бека,
на стороне Сурхая, державшегося независимо от Порты.
В феврале 1724 г. османские министры в беседе с Неплюевым
констатировали, что «все дагистанские князья признали Сур-
хай бея за главу»200.
Не получив поддержки дагестанских владетелей, Порта пы-
талась вызвать на помощь войска из Крыма, но вынуждена
была отказаться от этой акции ввиду ожидаемого сопротивле-
ния русских гарнизонов. В конце августа 1724 г. Неплюеву
стало известно, что «требовали турки, дабы хан крымский по-
слал в Персию татар тридцать тысяч, но в том татары Порте
68
отказали, понеже де им пройти невозможно, яко с оной сто-
роны путь перегорожен новой российской фортецией на Уче и
Дербентом»201.
Попытка султанского правительства утвердить власть Да-
уд-бека в Шемахе с помощью своих войск также не удалась.
Борьба горцев против османских властей и их ставленников
приняла широкий размах. Упорное сопротивление местного на-
селения привело к тому, что дисциплина среди солдат пала,
и султан вынужден был сменить своих командующих. В мае
1725 г. из Стамбула сообщили, что «в Ширване между вой-
сками их (турок.— Я. С.) было замешание, чего ради принуж-
дена Порта Арифа Агмет пашу из сераскеров выкинуть и на
место ево Мустафу пашу определить... лезги, которые нахо-
дятся в Шемахе, от послушания к Порте по своему непостоян-
ству отказываются и под командою шейх Дауда быть не хо-
тят». Спустя несколько дней сам Ибрагим-паша Невшехирли
подтвердил Неплюеву, что Сары Мустафе-паше вновь «пове-
лено нынешнего лета итти с войском в Шемаху и тамо шейх
Дауда утвердить, оставя ему для охранения пристойное число
войск»202.
Неудачи в Ширване и Дагестане не охладили завоеватель-
ного пыла Порты. Внутренние распри среди афганских прави-
телей позволили ей продолжать захваты в Закавказье и за-
падных областях Ирана. 21 июля 1725 г. османская армия за-
хватила Тебриз, 25 августа — Гянджу, истребив при этом «обы-
вателей всякого чина людей около тридцати тысяч, в том числе
много лезгинов». Воспользовавшись этими успехами, султан
вновь предпринял попытку склонить на свою сторону правите-
лей Казикумуха и Кайтага, но те выставили условия, которые
не могли быть приняты Портой: уступить им «во владенье
Генжи и своего содержания на таких кондициях, как они были
в Персицком владенье»203.
Фактически султанское правительство в 1725 г. могло опи-
раться только на Дауд-бека и Али Султана. С их помощью
оно пыталось подавлять сопротивление дагестанских горцев,
грузин, азербайджанцев и армян. Поощряя набеги Али Сул-
тана на новые земли России, весной 1725 г. султан Ахмед III
пожаловал ему Арешское владение, но поставил условие яв-
ляться «во главе 300 отборных воинов для отправления служ-
бы в Гяндже, Ширване и других провинциях, в которых пред-
ставится надобность в военных действиях»204.
В Стамбуле, конечно, сознавали, что Али Султан и Дауд-
бек не в силах выполнить возложенных на них задач. Поэтому
Порта продолжала поддерживать контакты с наиболее влия-
тельными северокавказскими князьями, в первую очередь с тар-
ковским шамхалом, надеясь подтолкнуть его на выступление
против России.
69
* * *
Анализ нарративных и документальных источников показы-
вает, что первая четверть XVIII в. ознаменовалась сложным
переплетением русско-иранских и русско-турецких отношений
на Кавказе, заметным сближением Ирана с Россией и обост-
рением русско-турецких противоречий из-за определения сфер
влияния в регионе. Отличительной особенностью политического
развития народов Северного Кавказа в этот период следует
считать более определенную ориентацию на Россию в ходе
борьбы за свержение иранского владычества и против захват-
нических устремлений Порты и Крыма. За исключением от-
дельных владетелей (Али Султан, Дауд-бек, Ислам-бек Ми-
состов, Сурхай-хан, Султан Махмуд Утамышский), принявших
в силу различных причин османское подданство или участво-
вавших в отдельных антироссийских акциях, большинство гор-
ских правителей и старшин придерживались курса на взаимо-
действие с царскими властями и российскую протекцию. Узло-
выми звеньями военно-политической и дипломатической актив-
ности держав, соперничавших на Северном Кавказе, стали по-
ход русских войск в Прикаспий и подписанные вслед за этим
Петербургский договор 1723 г. и русско-турецкий трактат
1724 г., положившие начало новому этапу борьбы за решение
кавказской проблемы.
ГЛАВА 2
Ослабление позиций
России, Ирана и Османской империи
на Северном Кавказе
во второй четверти XVIII в.
Изменения в расстановке сил
на Ближнем и Среднем Востоке
Достижение стратегических целей противоборствовавших
сторон на Кавказе во второй четверти XVIII в. осложнилось
рядом как внутри-, так и внешнеполитических обстоятельств.
Со смертью Петра I политика России потеряла на какое-то
время определенность и динамизм. Безусловно, результаты
петровских преобразований, заметно усиливших могущество
Российской империи, не могли не ощущаться на международ-
ной арене в годы правления и Екатерины I, и Петра II, и Анны
Иоанновны, и Анны Леопольдовны, и в начальный период цар-
ствования Елизаветы Петровны. Однако дворцовые перевороты
и длительное засилье временщиков снизили эффективность
внешнеполитической деятельности Петербурга. Личные амби-
ции и мелкие интриги представителей различных группировок
при царском дворе в известной степени подорвали влияние
России в европейских столицах, ослабили внимание к восточ-
ным делам, в том числе к положению на Кавказе и в Прикас-
пийских областях. Сближение России с венским двором,
оформленное договором 1726 г., значительно обострило отно-
шения с Францией и рядом других государств (Польшей, Шве-
цией, Пруссией), хотя в то же время привело к заключению
первого англо-русского союзного договора 1741 г. Таким об-
разом, расстановка сил на европейской арене в корне измени-
лась, что не могло не сказаться на отношениях России с Ос-
манской империей и Ираном.
За четверть века заметно ухудшилась ситуация и в Осман-
ской империи. Обострился конфликт между центром и пери-
ферией, что существенно ослабило власть султанского прави-
тельства. Осенью 1730 г. восстание городских низов Стамбула
под руководством Патрона Халила привело к свержению сул-
тана. Ахмеда III. Его место занял безвольный Махмуд I, от-
давший управление страной в руки кызлар агасы Бешир-эфен-
ди. Последний, стремясь упрочить свое влияние, старался как
можно чаще менять великих везиров и других министров Пор-
ты, чтобы не допустить усиления их власти. В результате ос-
манская внешняя и внутренняя политика отличалась неустой-
чивостью и значительными колебаниями, что сказывалось на
состоянии русско-турецких и ирано-турецких отношений.
71
Особенной сложностью отличалось положение в Иране, где
вторжение афганских завоевателей резко обострило борьбу за
власть в стране. Она шла между Мир Ашрафом, двоюродным
братом Мир Махмуда, позже ставшим главой государства, и
наследником шаха Хосейиа Тахмаспом II. С устранением аф-
ганских претендентов на иранский престол междоусобная
схватка не прекратилась. Противником Тахмаспа II выступил
его прежний союзник Надир-хан Афшар, действовавший до
этого времени под именем Тахмасп-кули-хана. Добившись низ-
ложения Тахмаспа, Надир еще несколько лет правил как опе-
кун малолетнего Аббаса III, но в 1736 г. на съезде эмиров
и знати в Мугани он был провозглашен шахом Ирана. Этим
актом страна была вновь приведена под единую власть, но ее
экономическое состояние оставалось плачевным. Длительные
войны привели к почти полной хозяйственной разрухе, разоре-
нию деревенских и городских жителей, упадку торговли, исто-
щению казны. Поправить государственные дела Надир-шах
рассчитывал за счет новых завоевательных походов, одним из
объектов которых стал Кавказ. Подобный курс должен был
вновь обострить отношения с Османской империей и Россией.
Таким образом, и во второй четверти XVIII в. кавказские
дела сохранили свое международное звучание. Они во все
большей степени оказывали влияние не только на политику
противоборствовавших сторон, но и на взаимоотношения Рос-
сии, Ирана и Османской империи с европейскими державами.
Это воздействие проявилось в том, что в 1739 г. Франция по-
будила Порту подписать военный союз со Швецией, направ-
ленный против России; Англия, вступившая на путь колони-
ального соперничества с Францией, пошла на сближение с цар-
ским правительством. Возобновление австро-русского союза
в 1746 г. активизировало антироссийскую политику Пруссии:
король Фридрих II стал добиваться — при поддержке Франции
и Швеции — заключения военного союза с султаном Махму-
дом I. Вмешательство европейских дворов в борьбу России,
Ирана и Османской империи на Кавказе свидетельствовало
о том, что кавказская проблема стала составной частью вос-
точной политики европейских держав.
Политическое противоборство на Северном Кавказе в это
время началось с активных действий Порты, пытавшейся на
сей раз добиться своих целей использованием ожесточенных
княжеских распрей в Кабарде и расплывчатых статей трактата
1724 г., предусматривавших раздел территорий отдельных кав-
казских владетелей, в частности Сурхай-хана. Особую надежду
в Стамбуле возлагали на шамхала Адиль-Гирея, недовольного
тем, что после отъезда Петра I представители российской ад-
министрации допускали насилия над его подданными. Еще
больше он был обеспокоен строительством крепости Св. Крест,
в чем он видел непосредственную угрозу своей власти1. Усилия
султанских агентов на сей раз не пропали даром. Несогласный
72
с политикой российской администрации, обнадеженный по-
мощью Порты и Крыма, шамхал в течение 1725 г. дважды
штурмовал Аграханский редут, но был отбит с большими по-
терями2.
Русское командование предприняло ответные меры. Для
наказания шамхала на Сулак прибыл сам генерал Матюшкин.
Он приказал генералу Кропотову «всячески трудиться, чтобы
его, шамхала, добыть в свои руки»3. Исполняя этот приказ,
Кропотов разорил резиденцию шамхала Тарки, а самого за-
гнал в горы. Брошенный своими союзниками, шамхал обра-
тился за помощью в Крым, но, как сообщил российский рези-
дент из Стамбула, его посланникам Менгли-Гирей II «не от-
писався к Порте никакой отповеди не дал... а между тем их
у себя удержал»4.
Выступления шамхала против России и его призыв о по-
мощи к крымскому хану значительно осложнили положение рос-
сийской администрации на Северном Кавказе. Они дали Порте
удобный повод для вмешательства в кавказские дела. Великий
везир Ибрагим-паша Невшехирли предложил И. И. Неплюеву,
чтобы конфликт между русскими генералами и шамхалом раз-
решил сераскер Сары Мустафа-паша, которому послан приказ
выступить с войсками из Гянджи в Ширван, чтобы их «чрез
медиацию (посредничество.— Я. С.) успокоить»5. Российский
резидент решительно отклонил это предложение, заявив, что
исполнение намерений Порты в Петербурге «за разрыв трак-
тата (1724 г.— Н. С.) воспримется». Он также потребовал,
чтобы султан направил своему командующему указ, чтобы «ни
под каким претекстом в дагистанские земли не мешался, яко
они российские подданные, и что сие нам весьма чувствитель-
но»6.
Твердая позиция представителей России на Кавказе и в
Стамбуле вынудила Порту отступить. Шамхал оказался в пол-
ной изоляции. Скитаясь в горах с трехтысячным войском,
Адиль-Гирей вместе с османским посланником разослал гра-
моты к другим горским владетелям, но не получил поддержки7.
Воспользовавшись этим, царское правительство предприняло
энергичные меры для пленения шамхала и подрыва его влия-
ния в Дагестане. В середине мая 1726 г. был объявлен новый
поход против шамхала. Прибывший в Св. Крест эндиреевский
правитель Айдемир просил отложить поход на три дня, обе-
щая, что сам Адиль-Гирей явится в крепость, а затем отпра-
вится в Петербург просить милости у Екатерины I. После об-
ращений Айдемира, аксаевского правителя Султан Махмуда и
кабардинских князей Эльмурзы Черкасского и Арслаи-бека
Кайтукина Адиль-Гирей прибыл в русский лагерь у Кум-Тар-
калы, где был взят под стражу, а затем доставлен в крепость
Св. Крест для содержания под караулом8.
В Петербурге были серьезно озабочены тем, что следует
предпринять в отношении шамхала, издавна символизировав-
73
шего верховную власть в Дагестане. На заседаниях Верховного
тайного совета, в июле 1726 г. высказывались различные мне-
ния— от оставления Адиль-Гирея у власти до разделения вла-
сти шамхала между его наследниками, но к единому мнению
не пришли9. Наконец было решено заслушать по этому вопросу
мнение главнокомандующего русскими войсками на Кавказе
и в Прикаспийских областях генерал-аншефа В. В. Долгору-
кого, который высказывался за то, что «полезнее не быть шев-
калу»10. По совету Долгорукого правительство Екатерины I
сочло целесообразным избавиться от сосредоточения чрезмер-
ной власти в руках одного лица. Указом Сената осенью 1726 г.
титул шамхала был ликвидирован, Адиль-Гирей сослан в г. Ко-
ло Архангельской губернии, исполнение верховной власти в
Дагестане было возложено на главнокомандующего русскими
войсками11.
Используя различные средства давления, Долгорукий до-
бился к исходу 1726 г. повторной присяги от ближайших род-
ственников шамхала — владетелей Кумыкии. Когда им было
объявлено о высылке Адиль-Гирея, «они,— по словам главно-
командующего,—беспрекословности с великим удовольствием
приняли»12. Одновременно царское правительство предприняло
ряд неотложных мер для закрепления достигнутого успеха: на
реки Аграхань и Сулак перевели около тысячи семей гребен-
ских казаков, в Аграханский редут—батальон пехоты, в ок-
рестности Св. Креста — семь драгунских полков. Из 11529 жи-
телей крепости около трети составили военные — 2249 драгун
и 1860 пехотинцев13.
Долгорукий правильно оценил сложившуюся ситуацию. При-
нятые меры оказались эффективными, воздействуя не только
на родственников шамхала, но и на других северокавказских
владетелей и старшин. За десять месяцев после ареста шам-
хала присягу на верность России повторили правители Таба-
сарана и Кайтага. Впервые вступили в ее подданство чечен-
ские мурзы Казбулат и Метев, старшины влиятельного союза
Акуша-Дарго и аварский правитель Умма-хан с вручением
грамоты «о верности Российскому государству»14.
Все это означало, что инспирированное Портой выступление
шамхала не подорвало позиций России на Северном Кавказе.
«Как дагистанские, так и горские владельцы,—доносил Дол-
горукий в сентябре 1726 г.,— без противности себя показыва-
ют»15. Отмеченное обстоятельство имело решающее значение
для демаркации границ на Кавказе и в Прикаспийских обла-
стях. В комиссию по разграничению с российской стороны бы-
ли назначены А. В. Румянцев, ставший с начала 11728 г. ко-
мандующим русскими войсками на Кавказе, майор Густав
Гербер и полковник фон Лукей, с турецкой — сераскер Сары
Мустафа-паша, султанский посланник Нишли Мехмед-ага и
дефтер эмини.
Согласно трактату 1724 г., к России отходила приморская
74
полоса шириной в 100—119 верст в Дагестане и 43 версты
в Ширване. На части этой территории по Самуру, ниже Кура-
ха, располагалось десять лезгинских аулов влиятельного союза
Кюре, считавшихся под протекцией Сурхая. В Кубинской про-
винции, выше Рустау, располагалась стратегически важная
крепость Теньга, входившая в зону российского влияния, но
занятая Дауд-беком вопреки указанному договору. Этим об-
стоятельством часто пользовалась Порта, активно препятствуя
разграничению, подталкивая Дауд-бека и Сурхай-хана на ан-
тирусские выступления.
По этой причине работа комиссии, начавшаяся 2 апреля
1726 г., очень затянулась. Первое серьезное препятствие для
ее деятельности возникло уже в конце сентября, когда после
размежевания в Табасаране и Ширване турецкие комиссары
отказались вступить в Кюре. Причиной вынужденной задерж-
ки, по мнению Неплюева, было то, что крепость Теньга «до-
ставалась в нашу сторону», но, дабы этого не случилось, Да-
уд-бек «купил пашу, чтоб ныне границы не окончал», заплатив
за это «12 тысяч туманов, что будет нашими деньгами 120 ты-
сяч рублей»16. Подкупленный Дауд-беком, Сары Мустафа-паша
отозвал своих комиссаров до весны следующего года. Тем са-
мым Порта пыталась выиграть время, чтобы переселить в свои
владения жителей той полосы Кавказа, которая отходила к
России. Для осуществления этой цели она использовала все
средства — от уговоров до прямого насилия. Османские коман-
диры грабили местных жителей, облагали их тяжелыми побо-
рами, вынуждая насильно переходить в османское подданство.
В нарушение условий трактата 1724 г. в Шемаху были введены
части янычар, для пропитания которых горожан обложили
особыми податями17.
На состояние русско-турецких отношений заметное влияние
оказывала реакция местного населения на политику противо-
борствовавших сторон. Жители Ширвана и Дагестана не хо-
тели признавать власть Порты. Вместе с армянами и грузи-
нами они неоднократно поднимались против нее, обращались
за помощью к российским властям в Дербенте, Низовой, Баку
и Реште, дабы те взяли их под свою защиту. В ноябре 1726 г.
для защиты жителей Мюшкюра В. Я. Левашов выделил
300 солдат и 140 казаков под командованием майора Гатмана.
С той же целью у пристани Низовой в постоянной готовности
находилось 6,5 тыс. человек подвижного кавалерийского ре-
зерва18.
Эти меры усиливали влияние России, способствуя переходу
под ее покровительство населения Прикаспия и смежных об-
ластей Северного Кавказа. По неполным данным, в 1726—
1727 гг. верность России на Северном Кавказе подтвердили
выдачей аманатов десятки владетелей и старшин Дагестана,
Кабарды и Чечни19. Особенно интенсивно этот процесс проте-
кал в Прикаспийских провинциях, где к середине 1730 г. дали
75
присягу на верность России большинство феодальных прави-
телей и представителей населения отходивших к ней областей20.
Несмотря на оккупацию турецкими войсками большей части
Закавказья, усиление пророссийской ориентации горских наро-
дов ставило под угрозу реализацию внешнеполитических за-
мыслов Порты. В этом р-егионе попытки османских комиссаров
утвердить свою власть на захваченных землях встретили ре-
шительное сопротивление местного населения. Как сообщил
И. И. Неплюеву реис-эфенди в декабре 1726 г., «применяя силу
и иные способы», турки укротили ширванцев, но дальше «на-
ступила дагистанская земля, которую мерить невозможно, яко
мерить не дают, противятца оружием»21.
Порте пришлось искать новые меры противоборства в связи
с наметившимся переломом в ориентации населения Прикаспия
и Дагестана, а также успешными действиями А. В. Румянцева,
который осадил Теньгу и выбил из крепости ставленников Да-
уд-бека Сулеймана, пытавшегося поднять против России «да-
гестанские деревни и рустаусских старшин». В Стамбуле ре-
шили сыграть на религиозных чувствах мусульманского насе-
ления Кавказа. Осенью 1727 г. Дауд-бек и тебризский сераскер
Али-паша обратились с призывом к старшинам Кюре и Кубы
стать под знамя ислама для изгнания «неверных» (русских).
Выражая недоумение по поводу того, что лезгины «от турок
отстали и к безверным приставают», они заклинали: «Бутте
вместе с мусульманами, чтоб на втором пришествии бог пока-
зал вам милость»22.
Однако и эта попытка не увенчалась успехом. В памяти
народа не изгладились насилия, чинимые османами над мест-
ным населением. В такой обстановке Дауд-бек не смог вы-
полнить задач, возложенных на него Портой, и стал терять
ее доверие. Оказавшись в изоляции, опасаясь расправы, он
пытался пойти на сближение с Россией, но безуспешно. Пя-
тилетнее пребывание Дауд-бека в подданстве у Порты не при-
несло ему ничего, кроме политического банкротства.
В конце 1727 г. султан Ахмед III окончательно отвернулся
от Дауд-бека и решил привлечь на свою сторону Сурхая, пред-
ложив ему шемахинский трон с большим годовым жалованьем
и с доходами от уездов Кабала и Акдаш в Шекинской обла-
сти23. «Сурхай ныне пришел в протекцию турецкую... на место
даудханово,— сообщал Долгорукий,— а Дауд-бека ищут, чтоб
ему голову отсечь»24. В мае 1728 г. Порта пригласила Дауд-
бека «с визитом вежливости» в Гянджу, где он был арестован,
затем переведен в Эрзурум, а оттуда сослан на о-в Родос25.
Политическая верховная власть в Дагестане и Ширване с
тех пор безраздельно перешла к Сурхаю, ставшему на путь
сотрудничества с Портой, хотя до этого он не раз выступал
против планов османской экспансии на Кавказе и попыток
султанского двора присовокупить к своим владениям Кюре,
относившееся, по трактату, к России26. Сделав Неплюеву офи-
76
циалыюе уведомление о принятии Сурхая в подданство Порты,
17 января 1728 г. великий везир предложил направить письма
генералу А. В. Румянцеву, чтобы он не касался владений Сур-
хая на том основании, что османский султан считает «ширван-
ские места Даудбею принадлежащие также и Сурхаево вла-
дение... равно как и древние провинции своя империя»27.
С того времени, по мнению Неплюева, Ширван и Шемаха
выдвинулись на первое место в заботах Порты, переместив на
второй план Дагестан и Кабарду. Приняв Сурхая под свое
покровительство, султанское правительство пыталось «Сурхаево
владение (Казикумухское ханство.— Н. С.) с Шемахою соеди-
нить и тем сильнее свою партию в той стране утвердить»28.
Для активных действий на Кавказе Порта пошла на сбли-
жение с афганским правителем Ирана Мир Ашрафом. 15 ок-
тября 1727 г. был подписан Хамаданский договор «на аван-
тажных» для Порты «кондициях», суть которых сводилась к
тому, что Ашраф признавал султана Ахмеда III халифом всех
мусульман-суннитов, в том числе и афганцев, а Ахмед III,
в свою очередь, признавал Ашрафа шахом Ирана. Под власть
султанского правительства отходили Тебриз, Ардебиль, Ереван,
Хамадан, Керманшах, Султания, а также земли между Багда-
дом и Басрой. Сверх территорий, признанных за Портой по
трактату 1724 г., она включила в зону своего влияния Хузе-
стан, Зенджан, Тегеран и Казвин с их округами, составляв-
шими 2/б территории Ирана. За Ашрафом сохранялись про-
винции Восточного Ирана 29. По меткому определению иран-
ского историка Рамазани, «это драматическое продвижение
турок сделало более реальной подчинение страны османами,
чем когда-либо за долгую историю Ирана»30.
Османские правители, на словах демонстрируя поддержку
Ашрафу, фактически вели двойную игру. Обнадеживая Ашра-
фа помощью для изгнания русских войск из Гиляна, они тайно
склоняли на свою сторону наследника шаха Хосейна Тахмаспа,
надеясь втянуть и его в русло своей политики. Вскрывая тай-
ные пружины действий турецкого двора, Неплюев подчеркивал,
что «Порта будет Эшрефа побуждать, чтобы он возможно вред
к стороне Е. И. В. производил». Он также извещал, что султан
направил к Тахмаспу своего представителя Сулеймаи-эфенди,
«дабы его состояние высмотреть и манить ласковыми словами...
помянутого шаха Дагмасиба в тесную дружбу с Е. И. В. не
допустить»31.
Курс Порты, направленный на обострение русско-иранских
отношений, активно поддерживался представителями Англии и
Франции в Стамбуле. Неплюеву приходилось вести трудную
борьбу против объединенного напора Порты и европейских
дипломатов. Летом 1728 г. он писал в Петербург: «Здесь...
мне их словами не переспорить, ибо они в своем доме, имея
власть, шире рот отворяют, хотя и сами не правы»32.
Последовательная защита И. И. Неплюевым интересов Рос-
77
сии при султанском дворе и бдительность русских командую-
щих на Кавказе вызвали недовольство министров Порты, по-
требовавших отзыва российского резидента из Стамбула и ко-
мандующего русскими войсками в Прикаспии генерала В. Я. Ле-
вашова. Неплюев советовал не доводить дело до разрыва с
Портой, а решить вопрос дипломатическим путем, твердо от-
стаивая свои интересы. «Сей двор...— писал он в том же до-
несении,— задирать не надобно... айв своем упущать невоз-
можно, ибо, взяв кафтан, потребуют не только камзола, но и
рубашки»33.
Хамаданский договор 1727 г. настроил Ашрафа против Рос-
сии. Внимательно следивший за акциями Порты в Иране, Не-
плюев пришел к выводу, что «у Эшрефа по заключении мира
с турками гордости прибыло»34. Надеясь восполнить террито-
риальные уступки Порте с ее же помощью за счет России,
новый правитель Ирана пытался потеснить русские войска на
берегу р. Рудосель, но эта экспедиция закончилась провалом.
В конце 1727 — начале 1728 г. иранские войска под командо-
ванием Саидал-хана, дважды пытавшиеся перейти эту реку,
были разбиты генералом Левашовым и отступили назад, оста-
вив на поле боя 15 знамен35.
Правительство Петра II было вынуждено признать, что си-
туация на Кавказе изменилась в худшую сторону. 29 марта
1728 г. Верховный тайный совет постановил: назначить гене-
рала Левашова представителем для ведения переговоров с Аш-
рафом, обещая ему уступку Гиляна, Мазендерана и Астрабада,
если он гарантирует их от захвата Портой; полагающуюся по
трактату часть территории от владений Сурхая силою не брать,
но напоминать ему об этом, чтобы «на оное Сурхаево владение
претензия с российской стороны впредь в своей силе осталась»;
кайтагскому уцмию Ахмед-хану, в котором «ныне есть нужда
и впредь будет», назначить годовое жалованье по усмотрению
русского командования от 1 тыс. до 3 тыс. рублей; его сыну
Магомед-хану вручить грамоту, что «ему после отца ево быть
Усмеем»36.
Следуя этим указаниям, 13 февраля 1729 г. Левашов под-
писал трактат с Ашрафом в Реште, предусматривавший пере-
дачу ему территории, находящейся в зоне российского влияния
до места слияния Аракса и Куры. Остальные области, отошед-
шие к России по Петербургскому договору 1723 г., сохранялись
за ней37. Новое соглашение хотя и не было реализовано ввиду
изменившейся обстановки в Иране, но помогло нейтрализовать
негативное воздействие Хамаданского договора 1727 г. Не слу-
чайно трактат, заключенный в Реште, вызвал острое недоволь-
ство в Стамбуле и разочарование поддерживавших Порту ев-
ропейских держав.
Не сумев полностью реализовать свои планы в Иране, Пор-
та сосредоточила усилия на поддержке Сурхая, стремившегося
укрепить собственные позиции. Осенью 1728 г. сераскеры Му-
78
сгафа-паша и Али-паша с участием Сурхая составили план
карательной операции, в ходе которой ему поручалось подавить
антиосманские восстания армян и азербайджанцев за Араксом,
а его дяде Карат-беку — усмирить непокорных дагестанцев38.
Осуществляя этот план, в декабре 1728 г. Сурхай со зна-
чительными силами конницы внезапно нарушил границу, обо-
шел русскую пехоту у места слияния Аракса и Куры, опусто-
шил окрестности Джевата, Сальяы и Мугани и вернулся к не-
достроенной русской пограничной крепости на Куре, где
пытались укрыться спасшиеся беженцы39. Вторжение Сурхая
вызвало резкую реакцию Петербурга. По предписанию из сто-
лицы Неплюев заявил решительный протест великому везиру,
но не удостоился ответа. Убедившись в несговорчивости сул-
танского двора, русское командование приняло более эффек-
тивные меры. Отправив конницу для изгнания Сурхая на Ку-
ру, Румянцев вынудил его к отступлению под угрозой разо-
рения Шемахи40.
Посланный Сурхаем в Дагестан Карат-бек также вторгся
в российские владения и пленил около 3 тыс. человек, «отвра-
щая оных от подданства России, призывая в Сурхаеву служ-
бу»41. Протесты Неплюева в Стамбуле опять остались без по-
следствий. Ободренный этим, Сурхай направил к султану наи-
ба Мухаммеда с просьбой прислать войска, чтобы «отмщение
русским чинили»42. Поощряя действия Сурхая, Порта снаря-
жала 60-тысячную армию для поддержки сераскеров Гянджи
и Тебриза, чтобы «дагистанцев к себе манить», представляя
«способы лехкие ко изгнанию российских войск из Персии»43.
Отмечая причины несговорчивости Стамбула, Неплюев доно-
сил: «Порте весьма неприятно, что российское правление в
Персии кредит нашло, а к их стороне все противны»44.
Однако внутренние неурядицы в самой империи и неясность
исхода борьбы в Иране вынудили Порту изменить тактику.
Откладывая отправку намеченных сил в Закавказье, осман-
ские правящие круги стали маневрировать, проявляя показное
миролюбие. Ожидавший поддержки от Порты для новых ди-
версий в апреле 1729 г. у аула Лачаг, в 50 верстах от Шемахи,
Сурхай проявлял крайнюю нервозность. Но вместо обещанной
помощи он получил выговор от нового сераскера в Гяндже
Ибрагим-паши за «самовольную» отлучку из Шемахи, что при-
вело Сурхая в крайнее раздражение. Усмотрев в этом наме-
рение Порты расправиться с ним, как и с Дауд-беком, Сурхай
заявил, что покинет Шемаху и уйдет в свою резиденцию Ка-
зикумух45.
Эта угроза, по-видимому, возымела действие. Конфликт,
возникший между Сурхаем и Ибрагим-пашой, был быстро ула-
жен в Стамбуле. Прибывший сюда в начале июня 1729 г.
адъютант Сурхая Мамедай был принят «с честью и возна-
граждением». Хотя суть переговоров в османской столице оста-
лась под покровом тайны, он вернулся в Шемаху с султанским
79
указом, чтобы Сурхай «сколько может у россиян отбирал про-
винции и места». Шумно демонстрируя поддержку Сурхаю,
султан двинул из Тбилиси в сторону Тебриза войско «в 40 бай-
раков (знамен.— Я. С.)».
Эти усилия султанского двора не пропали даром. Обнаде-
женный поддержкой, Сурхай заявил, что «хочет ехать в свою
землю разорять Мушкуры и что ево рука будет у дербентской
стены»46. За словами Сурхая последовали конкретные дела.
В декабре 1729 г. его сын Муртузали и дядя Карат-бек со-
вершили внезапный рейд до Дербента, но вынуждены были
отступить в Кюре. Надеясь остаться безнаказанными и снова
повторить свою акцию, они распространили слух, что Сурхаю
прислан новый султанский указ переделать границы так, что-
бы за Россией остались места, «к морю лежащие от Дербента
до Гиляии, а протчие: Табасаран, Куба, Мушкуры, Шепран
отданы ему (Сурхаю.— Я. С.)»47.
Неоднократные требования Румянцева к казикумухскому
хану вывести своих людей из занятых аулов по Самуру оста-
лись без внимания. Более того, Муртузали и Карат-бек, аре-
стовав верных России кюринских старшин, от имени «Блиста-
тельной Порты» обратились к джамаатам Кюре с призывом
выступить в поддержку Сурхая, а от «гауров (неверных, т. е.
русских—Я. С.) отстать и быть всегда противными»48.
Как и предыдущие обращения Дауд-бека к лезгинам, но-
вое послание не возымело ожидаемого действия. Кубинский
старшина Кафлан переслал его А. В. Румянцеву, а тот вручил
его турецким комиссарам. На требование очистить лезгинские
аулы Карат-бек ответил отказом, сказав «про меня,— доносил
сам генерал,— что я от него и в Дербенте места не найду»49.
Исчерпав доступные мирные средства воздействия, в январе
1730 г. Румянцев атаковал Карат-бека, обратил его в бегство,
вторгся во владения Сурхая и отогнал до 60 тыс. овец, став-
ших предметом длительного спора Петербурга с Портою и с
Сурхаем50. Разоренный хан обратился в Стамбул с жалобой
на действия русских войск. В ответ на демарш Порты, потре-
бовавшей отзыва Румянцева, царское правительство выдвинуло
требование заменить Сурхая. Эти взаимные претензии ни к че-
му не привели, но Ибрагим-паша Невшехирли предупредил
хана, чтобы он «не вмешивался в дела России»51. С тех пор
отношения между Портой и Сурхаем стали охлаждаться, порой
доходя до разрыва.
Напряженная политическая обстановка сложилась не толь-
ко в тех районах Кавказа, где велись демаркационные работы.
Правители Крымского ханства, оставшегося основным инстру-
ментом османской экспансии, искусно разжигали междоусоб-
ную борьбу горских князей, владетелей и старшин. Активная
деятельность агентов Порты и Крыма привела к тому, что
к началу работы комиссии по разграничению Кабарда разде-
лилась на две враждовавшие группировки: кашкатавскую во
80
главе с Арслан-беком Кайтукииым, взявшую сторону Крыма,
и баксанскую во главе с Ислам-беком Мисостовым с ориента-
цией на Россию. Изменение пророссийской ориентации Арслан-
бека Кайтукина на крымскую и Ислам-бека Мисостова на рос-
сийскую явилось следствием междоусобной борьбы названных
княжеских группировок, толкавших их лидеров на поиски под-
держки извне. Легче всего ее было найти у соперничавших
кубанских султанов — наместников крымского хана —и у рос-
сийской администрации на Кавказе. Так, один из кубанских
султанов, Бахты-Гирей, стал зятем Арслан-бека Кайтукина,
что привело кашкатавскую группировку к союзу с крымским
ханом. Противник Бахты-Гирея Салих-Гирей взял в жены
дочь Ислам-бека Мисостова и вместе с последним стал нала-
живать связи с российскими властями. В 1725—1728 гг. оба
кубанских сераскера поочередно вторгались в Кабарду, вынуж-
дая местных князей переходить на их сторону. При этом от-
ряды Бахты-Гирея проникали в российские владения, нападали
на Св. Крест, доходили до Воронежа, Тулы, Пензы, Тамбова
и Астрахани, что вызывало протесты царской администрации
на Кавказе и резидента Неплюева в Стамбуле52.
Однако султанский двор, не реагируя на недовольство Пе-
тербурга, продолжал предпринимать меры, направленные на
покорение Северного Кавказа и Ширвана, желая, по словам
Вахтаига VI, «соединить к себе... дабы ему противника никого
не было»53. С этой целью, как сообщал Неплюев в апреле
1728 г., под видом «искоренения» взбунтовавшегося Бахты-Ги-
рея Порта «немалую экспедицию войск в те края нарядила...
и хану крымскому повелела с татары итти»54. Хотя этот предлог
отпал из-за гибели Бахты-Гирея в сражении с князьями бак-
санской «партии», Порта не отказалась от своих намерений.
Как сообщал Вахтанг VI В. В. Долгорукому в сентябре 1729 г.,
османские эмиссары, домогаясь от грузин того, чтобы они были
«с ними в согласии и покорстве», требовали «места в Хеви и
ниже, близ Кабарды и Чечен, крепости поставить и с россий-
скими крепостьми противны бы были». По мнению грузинского
правителя, реализация этих планов могла привести к тому, что
«по здешней стороне чачан, зурзук, глигви и лезгиицы у них
будет, а с той стороны все Осэти, Большая и Малая Кабардия,
Черкесия, Криму и Кубань — все сообщатся и их бу-
дет» 55.
Не случайно в пространном «Мнении» Долгорукого, пред-
ставленном в Коллегию иностранных дел, содержался конкрет-
ный план ответных действий: в случае строительства осман-
ских крепостей на «кабардинской стороне... заблаговременно
всех, как Малой, так и Большой Кабарды, владельцев вяще
привесть в нашу протекцию... и всякими мерами старатца, дабы
туркам в строении крепости всяческое помешательство от них
чинено было»»; если же крепости будут возводиться «у про-
ходу ущелья с грузинской стороны», то «возбудить тавлинцев
б Зак. 356
81
и протчих в том ущелье живущих народов, дабы они всеми
мерами старались то их намерение препятствовать»56.
В сообщениях Вахтанга VI и В. В. Долгорукого подчерки-
валось, что строительство османами стратегически важных кре-
постей б указанных местах могло бы способствовать покорению
Портой народов Северного Кавказа и вытеснению русских войск
из Прикаспийских областей. Но осуществить эти планы Порте
не удалось. Поощряя сопротивление народов Грузии и Север-
ного Кавказа акциям османских властей, А. В. Румянцев в ап-
реле 1730 г. направил в гребенские городки тысячу человек
нерегулярного войска57.
Активность Порты на Кавказе подогревалась тем, что ос-
лабленный нашествием афганцев и междоусобной борьбой
Иран уже не мог поддерживать свою власть в этом регионе.
Тяжелые последствия афгано-турецкой оккупации способство-
вали подъему освободительной борьбы против захватчиков под
руководством талантливого полководца Надир-хана, изгнавше-
го в начале 1730 г. афганцев из Исфахана. Сюда же перебрал-
ся со свитой шах Тахмасп II.
Обеспокоенная успехами Надира, Порта пыталась добиться
от Тахмаспа признания за собой территорий, уступленных ей
Ашрафом по Хамаданскому договору 1727 г., так как изгнание
афганцев подрывало османские позиции не только в Иране, но
и на Кавказе. Со своей стороны, шах потребовал, чтобы ему
вернули города, которые «они, османы, похитили из-под власти
его»58. Весной 1730 г. турецкие войска были вынуждены оста-
вить Хамадан, Ардаган, Керманшах и Тебриз59.
Известия об отступлении османской армии вызвали пере-
полох в Стамбуле. Мобилизуя свои силы в Азии, Порта пы-
талась найти поддержку извне, в том числе у Сурхая. Ему
было обещано, что в случае, если с его помощью султан овла-
деет Исфаханом, то «учинит во Испогани ханом своим»60. Ана-
логичные посулы Сурхаю делались и иранским шахом: пред-
лагая вступить в свое подданство, Тахмасп обещал ему долж-
ность везира, правление Шемахой и старшинство над всеми
горскими владетелями61.
Но эти обращения остались без последствий: Сурхай вел
себя осторожно. Не порывая с Портой и не обостряя конф-
ликта с российскими и иранскими властями, он стремился
укрепить свое влияние на Кавказе, где обстановка оставалась
напряженной. Особой остроты она достигла в 1730 г., когда
к власти в Крыму вернулся Каплан-Гирей, связанный с Арс-
лан-беком Кайтукиным. Последний, проживавший «в абазах
(у абазин.— Н. С.)» изгнанником, обратился за помощью в
Крым. В ответ к нему выступило семитысячное войско под ко-
мандованием калги Арслан-Гирея.
На пути карательной экспедиции, направленной в Кабарду,
снова встали русские войска. Летом 1731 г., когда корпус Арс-
лан-Гирея вторгся в Кабарду, отряд под командованием князя
82
Волконского вступил в гребенские городки. Этот демарш рус-
ского командования вынудил калгу отступить. В сражении на
р. Терек кабардинцы из баксанской «партии» нанесли против-
нику крупное поражение62. 10 августа Неплюев подал протест
Порте, указывая, что, по собственному признанию калги, он
шел на Кабарду «по указу ханскому». Комендант крепости
Св. Крест генерал Д. Ф. Еропкин также предупредил Каплан-
Гирея, что в случае вступления его войск в Кабарду он при-
мет надлежащие меры «в защищение подданных Е. И. В.».
Обсудив кабардинский вопрос, 10 июля 1732 г. петербургский
двор принял решение принять сторонников Мисостова под по-
кровительство и защиту России63.
Потерпев неудачу на Северном Кавказе, Порта перенесла
свои усилия в Закавказье и Прикаспийские области, где об-
становка складывалась для нее более благоприятно. В течение
1731 г. османы трижды нанесли поражения войскам шаха Тах-
маспа, пытавшегося действовать без участия Надира, занятого
подавлением восстания афганского племени абдали в Хораса-
не. Воинственные устремления Порты разгорелись с новой си-
лой. Шахские посланники в Стамбуле были взяты под стражу.
В ставке Тахмаспа царила растерянность, готовность капиту-
лировать под нажимом Порты, уступив ей Грузию, Армению,
Дагестан, Ширваи и часть Карской области64. Перспектива за-
ключения нового ирано-турецкого договора и утверждения ос-
манской власти в Закавказье и Прикаспийских областях стала
реальной. Сознавая эту угрозу, царское правительство пред-
приняло ряд мер для предотвращения намечавшегося согла-
шения. Генерал Левашов получил указ в переговорах с Тах-
маспом убеждать его не капитулировать под нажимом Порты
и пойти на урегулирование отношений с Россией: «...тогда не-
медленно все провинции по реке Куре шаху отданы будут»65.
Одновременно текст аналогичного письма был отправлен На-
диру втайне от турок66.
Для ведения переговоров с Тахмаспом в Решт прибыл
опытный дипломат Петр Шафиров. Согласно инструкции, ему
предписывалось внушить шаху, что если он уступит османам
«Жоржию (Грузию.—Я. С) и Армению, Шемаху с Ширваном
с кумыки и дагистаны», то окажется окруженным ими со всех
сторон, потеряет связь с Россией и лишится ее поддержки в
борьбе с Османской империей67. Одновременно было решено
Для защиты границ на Кавказе и в Прикаспийских областях
Держать наготове значительные силы и удерживать тамошние
народы на стороне России. Принимались меры для прекраще-
ния междоусобиц северокавказских владетелей, сохранения их
пророссийской ориентации.
Предотвратить подписание договора между Тахмаспом и
Портой России не удалось. Новый великий везир Топал Ос-
ман-паша, будучи последовательным сторонником Франции,
сумел добиться реализации идеи ирано-турецкого альянса, ко-
6*
8а
торая активно поддерживалась европейскими державами. «Ска-
жите своему королю,— подчеркивал он французскому послу
Вильнёву,— что если бы султан назначил француза великим
везиром, он не был бы французом более, чем я»68.
12 января 1732 г. в Кермаишахе был подписан договор, по
которому шах Тахмасп II уступал султану Тбилиси, Ереван,
Гянджу, Шемаху с Ширванской областью и Дагестан. Тебриз
и Керманшах возвращались Ирану, р. Араке признавалась гра-
ницей двух держав в Закавказье69. Этот акт был направлен
против России, поскольку предполагал совместные усилия для
вытеснения русских войск из Прикаспия. «В особливом арти-
куле трактата внесено,— отмечал современник,— что обеим при-
мирившимся державам соединенными силами принудить рос-
сиян к отдаче взятых ими у персиян земель»70.
Правильно оценив сложившуюся обстановку, российские
дипломаты решили действовать через Надира, не признавав-
шего капитулянтской политики Тахмаспа и завоеваний османов
в Иране и тайно мечтавшего захватить власть в стране. В про-
тивовес Керманшахскому договору Надир 21 января 1732 г.
подписал с Шафировым Рештский трактат, а затем возобновил
военные действия против Османской империи.
Кроме взаимных торговых привилегий новое ирано-русское
соглашение предусматривало важные территориальные уступки
Ирану Россией. Царское правительство возвращало провинции
Астрабад, Мазендеран и Гилян, но с условием, чтобы эти земли
«ни под каким образом в другие державы отданы не были».
Русская сторона выполнит свое обещание через пять месяцев
после ратификации договора, если Надир вернет под свою
власть захваченные османами территории в Ширване, Армении
и Грузии. В трактат было включено согласие возвратить также
Баку и Дербент, когда Надир освободит Иран от турецких
войск71.
Недовольная подписанием Рештского трактата, Порта на-
чала обострять обстановку на Кавказе, провоцируя погранич-
ные конфликты с помощью крымского хана Каплан-Гирея с
северо-запада и Сурхай-хаиа с юга. Подстрекаемый из Стам-
була, Каплан-Гирей вновь выступил с претензиями на Кабарду
и Черкесию. Охотно поддерживая эти притязания, великий ве-
зир заявил, что в «реестрах при Порте находится, что Кабарды
и Черкесы от него, хана, зависит». Сам Каплан-Гирей высту-
пил с угрозами «не только Кабарду разорить», но и «Россию
плетьми заметать». Одновременно Порта помогала Сурхаю го-
товить нападение на Дербент, Низовую и Кубу, чтобы местных
жителей, «пришев с войски, разорить... и на свою сторону при-
весть»72. Но выполнить этот'замысел Сурхаю не удалось из-за
недовольства горцев его проосманской ориентацией73. В июне
1732 г. Россия привела в боевую готовность свои войска на
Дону и Тереке, открыто взяла под защиту своих сторонников
в Кабарде. Порта вынуждена была отступить, пообещав от-
84
править хаиу указы воздержаться от похода на Северный
Кавказ.
Ход событий в начале 30-х годов усиливал влияние России,
содействуя переходу под ее покровительство местных владете-
лей и старшин. В конце 1731 г. с такой просьбой в Петербург
обратились старшины влиятельных горских обществ, в част-
ности Анди. Сообщая об этом в Лондон, английский резидент
в Петербурге К. Рондо подчеркивал, что жители Северного
Кавказа, «наслышавшись о милосердии и благости Е. И. В. ко
Всем ее подданным, желали бы жить под Ея покровитель-
ством» 74.
Трудности Порты усиливались и тем обстоятельством, что
ставший фактическим правителем Ирана Надир усиленно го-
товился к продолжению войны с Османской империей за воз-
вращение захваченных иранских земель. Султанское правитель-
ство было вынуждено мобилизовать свои силы в Азии, назначив
главнокомандующим бывшего великого везира Топал Осман-
пашу. Одновременно крымскому хану отправили указ быть го-
товым к предстоящей военной кампании. Находившийся на
французской службе венгерский офицер барон Тотт выехал
в Крым со специальным заданием из Версаля содействовать
отправке на Кавказ корпуса татарской конницы. Вопрос о по-
ходе крымского хана через Северный Кавказ на Иран деталь-
но обсуждался великим везиром Хекимоглу Али-пашой с фран-
цузским послом Вильнёвым. По признанию руководителя внеш-
ней политики Франции кардинала Флери, Франция настраивала
Порту против России, используя ее в своих интересах как шах-
матную фигуру75.
Получив поддержку Порты, Каплан-Гирей развернул актив-
ную деятельность, призывая владетелей Кабарды, Дагестана
и Чечни выступить против России на стороне Порты и Крыма.
По лредписанию хана кубанский сераскер Хаджи-Гирей Сул-
тан обратился к ним с письмами, чтобы они имели «по едино-
законству с ними с салтаном сообщение и с их неприятелями,
кабардинцами, поступали неприятельски»76. Несмотря на дея-
тельное противодействие Неплюева, в январе 1733 г. турецкие
министры провели «генеральный совет», на котором решили
послать «к хану крымскому указы, дабы немедленно нарядил
и держал в готовности двенадцать тысяч татар для посылки
■В Персию».
Решение султанского дивана было встречено в Крыму с
большим удовлетворением. Хан Каплан-Гирей, искавший слу-
чая напасть на Кабарду, с готовностью ответил, что «нашел
Дорогу к посылке татар в Персию через Кавказские горы,
близ Дагестана», не касаясь владений России. Это было явным
вымыслом: хан рассчитывал на внезапность нападения, непод-
готовленность русских войск к отпору и поддержку некоторых
северокавказских владетелей. Султан напутствовал Каплан-Ги-
Рея, чтобы «немедленно посылал татар в Персию путем, кото-
85
рый он усмотрел через Кавказские горы»77, хотя, видимо, со-
знавал, что крымские поиска должны пройти через русские
владения или владения подвластных России кабардинских, че-
ченских и дагестанских феодалов и тем самым нарушить дух
и букву трактата 1724 г. Хану следовало выступить против
иранцев, заручиться поддержкой горских племен Северного
Кавказа и идти к Дербенту78.
Таким образом, несмотря на снижение интереса российских
правителей к кавказским делам, регион по-прежнему занимал
важное место в русско-турецких отношениях, являясь предме-
том острого дипломатического спора между Петербургом и
Стамбулом. Каковы бы ни были цели царского правительства
на Северном Кавказе, оно брало под защиту Кабарду, Чечню,
Дагестан и другие области этого региона. Порта, наоборот,
поощряемая Францией, поддерживала авантюрные устремления
крымских и кубанских феодалов, которые рассчитывали про-
биться через Северный Кавказ лля соединения с турецкими
войсками в Закавказье.
Дипломатические демарши Петербурга не возымели долж-
ного воздействия на султанских министров. Несмотря на пре-
дупреждения Неплюева, что намеченное предприятие будет
рассматриваться как враждебный акт против России, Порта
решила поход не откладывать, ссылаясь на то, что «хан Ка-
барду своею, а кумыков и дагистанов вольными почитает,
а в российском владении кроме крепостей и самого берега мор-
ского... не признавает». В конце марта — начале апреля 1733 г.
хан Каплан-Гирей и калга Фетхи-Гирей от имени султана Мах-
муда I обратились с воззваниями к владетелям Кабарды,
Чечни и Дагестана, склоняя их на свою сторону для содей-
ствия проходу крымского войска через их владения79. Отправ-
ляя эти воззвания через своего представителя Хаджи Мухам-
мед-эфенди, султан предписал хану двигаться через Кубань,
Кабарду и Дагестан, «привлекая к Порте горцев Кавказа от
устья Кубани до русских границ в Дербенте»80.
Как и раньше, эти воззвания не встретили поддержки среди
местного населения, стремившегося найти защиту от крымской
агрессии под покровительством России. В апреле 1733 г. к глав-
нокомандующему на Кавказе генералу Левашову обратились
шесть знатных горских старшин с просьбой, «чтоб приняты
были в протекцию и под высокую державу Е. И. В.». Спустя
месяц Вахтанг VI сообщил, что старшины «кавказские из пяти
провинцей», имеющие рубежи «с Малой Кабардой и Чачаном»,
между собой «соединились и в верности [России] учинили при-
сягу»81. Воззвания, адресованные кабардинским, чеченским и
кумыкским владетелям, были переданы Левашову, который от-
правил их оригиналы в Петербург, а копии и переводы — рос-
сийскому резиденту в Стамбул. Получив эти обличительные
документы, царское правительство предписало Неплюеву зая-
вить решительный протест Порте, а Левашову — принять необ-
86
ходимые меры для предотвращения продвижения крымцев
вплоть до применения оружия82.
Пока шла словесная дуэль между Петербургом и Стам-
булом, на Кавказе начались военные действия. В середине мая
1733 г. в Стамбуле было официально объявлено, что 25-тысяч-
ный крымский корпус под командованием калги Фетхи-Гирея
в сопровождении представителя султана Махмуда I капыджи-
баши Мустафа-аги форсировал Кубань и двинулся на Терек83.
Получив об этом достоверные сведения, принц Людвиг (Евге-
ний) Гессен-Гамбургский, заменивший в мае 1733 г. на посту
главнокомандующего генерала Левашова, отправленного в Решт
для переговоров с Надиром, письменно уведомил Фетхи-Гирея,
что дальнейшее продвижение его войска будет отвращено «воо-
руженной силой». Но калга не посчитался с этим предупреж-
дением. В конце мая он достиг Татартупа, где ему присягнули
кабардинские князья, придерживавшиеся крымской ориентации.
Получив их поддержку, Фетхи-Гирей напал на баксанцев, «про-
изведя в жилищах их великое опустошение»84.
После этой жестокой акции, достигнув в начале июня тер-
ритории Чечни, предводители крымцев обратились к русскому
командованию с требованием пропустить их войско. Не добив-
шись разрешения, они решили пробиться силой. 11 июня 25 тыс.
крымцев вышли в атаку из деревни Горячевской, у подножия
Гюрзели, но были отброшены на 10 верст назад, потеряв до
тысячи человек и 12 знамен. Крымцы остановились в Чечне,
призывая жителей Дагестана и Чечни «к бунту, чтобы они
с Фети-Гиреем-Султаном против россиян и российских войск
неприятельски действовали»85.
Положение корпуса Фетхи-Гирея было облегчено тем, что
принц Евгений на посту главнокомандующего проявил полную
бездарность. Запершись в крепости Св. Крест с основными
силами, он выставил против крымцев небольшой отряд, кото-
рый не смог остановить противника. С помощью чеченского
владетеля Айдемира Бартыханова и уцмия Кайтага Ахмед-ха-
на, следуя через Терек, Аксайсу, Ямансу и Койсу, в 20-х чис-
лах июня Фетхи-Гирей с частью крымцев и кубанцев достиг
подножия Таркитау, где осыпал милостями сыновей Сурхая
и уцмия Ахмед-хана. За оказанные услуги Ахмед-хан награж-
дался титулом трехбунчужного паши. Недалеко от Дербента
к крымцам присоединились зависимые от уцмия кайтагские
старшины. Табасаранские владетели Магомед-бек и Рустем-бек
остались в стороне. Сын последнего Муртузали и племянник
Темир отказались примкнуть к крымцам и ушли с русскими
войсками в Дербент, где стали получать: первый—150 руб. и
второй — «в приказе, а не в оклад» 50 руб.86.
На подступах к Дербенту русские части вновь вступили в
сражение с противником, нанесли ему существенный урон, но
часть крымского войска прорвалась через заслон, с помощью
Сурхая отбилась от джарцев и добралась до расположения
87
османских сил на р. Кура. По данным российского консула
в Рсште С. Аврамова, численность крымцев, соединившихся с
османскими отрядами в Закавказье, не превышала 3—4 тыс.87.
Поход крымского корпуса через Северный Кавказ и его
столкновение с русскими войсками вызвали значительный ре-
зонанс в правительственных кругах Стамбула, Петербурга, Па-
рижа и Лондона. При поддержке французского посла Вильнёва
и английского резидента Кииуля великий везир обвинил рос-
сийское правительство в нарушении русско-турецкого трактата
1724 г. и уничтожении крымского войска88. С целью еще боль-
ше осложнить положение России дипломаты Англии и Франции
активно добивались совместного выступления против нее Ирана
и Османской империи.
Поражение османских войск под Багдадом в декабре 1733 г.
вынудило губернатора Багдада Эюби Ахмед-пашу подписать
мир с Надиром на условиях возвращения к границам, опреде-
ленным Касрс-Ширинским договором 1639 г. Соглашение в
Багдаде, предусматривавшее возвращение Ирану территорий,
занятых османскими войсками, в том числе на Кавказе, дало
Надиру повод требовать того же от петербургского двора.
Пользуясь нерешительностью петербургского двора и фактиче-
ской капитуляцией Порты, Надир решил не только восстано-
вить позиции, но и расширить зону влияния Ирана на Кавказе.
В августе 1734 г. он обратился к горским владетелям с тре-
бованием «немедленно очистить [от сторонников Порты] терри-
тории, находящиеся под их управлением»89.
Учитывая значение Ширвана и политический вес Сурхая
на Кавказе, Надир решил подчинить сначала его своей власти.
Однако «шемахинская экспедиция» 1734 г. не достигла постав-
ленной цели: восстановив титул дагестанского шамхала и пе-
редав его покорному Хасбулату, Надир не смог преодолеть
сопротивление горцев. В конце сентября он вынужден был от-
ступить из горных районов, везя с собой, как сообщали оче-
видцы, «много здешних (своих.—Я. С.) людей, побитых и ра-
неных»90.
К этому времени русско-иранские переговоры о возвраще-
нии Ирану Прикаспийских провинций и части Северного Кав-
каза подходили к концу. Оказавшись перед перспективой вой-
ны из-за конфликта вокруг польского престола и угрозой сов-
местных ирано-турецких действий на Кавказе, царское прави-
тельство решило вывести свои войска из Прикаспийских обла-
стей, чтобы превратить Иран из потенциального противника
в союзника. По этим соображениям предложение о возвраще-
нии Ирану занятых ранее земель нашло поддержку в придвор-
ных кругах Петербурга. 10(21) марта 1735 г. был подписан
русско-иранский Гянджинский договор, предусматривавший от-
вод русских войск за р. Сулак и возвращение Ирану Прикас-
пийских областей при условии, что эти земли не будут пере-
даны п дальнейшем султанскому правительству91.
88
Северный Кавказ —арена соперничества
между Россией, Ираном и Османской империей
накануне и в годы русско-турецкой войны
1735—1739 гг.
Выполнение условий Гянджинского договора способствовало
обострению борьбы между Ираном и Османской империей за
овладение Северным Кавказом. Не желая вновь оказаться под
иранским владычеством, жители приморской полосы уходили
вместе с русскими войсками или укрывались в горах, как это
сделало население двух магалов Дербентского ханства. Очевид-
цы объясняли это тем, что они ненавидели «персов» из-за их
«безмерного грабительства и тиранства»92. Выдача беженцев
иранским властям, чего настойчиво добивался Надир, нанесла
серьезный ущерб престижу России, претендовавшей ранее на
роль покровительницы горских народов.
Вывод русских войск из Дагестана и угроза восстановления
иранского владычества усилили протурецкие настроения среди
части местных владетелей. В апреле 1735 г. в Стамбуле усилен-
но распространялись слухи о прибытии муфтия Дагестана Кур-
бан-эфенди с письмами от всех местных народов и владетелей
с просьбой прислать войска им на помощь, так как Россия воз-
намерилась отдать их «Тахмас Кулы хану (Надиру. — Я. С.) в
наижесточайшее мучение» 93.
Слухи не подтвердились. Шамхал Хасбулат, облагодетельст-
вованный Надиром год назад, и Сурхай-хан, брошенный тогда
же Портой на произвол судьбы, на которых ссылались в Стам-
буле, и не думали примыкать к османо-крымской коалиции. Ав-
тором письма и единственным сторонником протурецкой ориен-
тации оказался уцмий Ахмед-хан, на которого решили рассчи-
тывать в Стамбуле и Бахчисарае. Его обращение позволило
Порте заявить о своем праве защищать «единоверных мусуль-
ман»— суннитов — Северного Кавказа от уничтожения «ерети-
ками»— шиитами (иранцами). 25 апреля 1735 г. султанское
правительство официально объявило себя покровителем горских
народов 94. Уверяя горцев в возможности избавиться от шахской
власти с помощью турецкого султана и крымского хана, Порта
пыталась привлечь их на свою сторону, чтобы обеспечить про-
ход многочисленного войска из Крыма на помощь своим силам,
сражавшимся в Закавказье и Иране с иранскими войсками.
Крымский хан Каплан-Гирей, активно участвовавший в этих
планах, в надежде на поддержку кабардинских князей кашка-
тавской «партии» предупредил их в конце апреля, что он вско-
ре будет «маршировать в Персию», следуя прежним маршру-
том (Кубань—Кабарда—Чечня—Ингушетия—Дагестан) 95. По-
ощряя воинственные устремления хана, 15 мая 1735 г. султан
отправил в Бахчисарай капыджибаши Кади Халил-агу с лич-
ным указом, крупной суммой денег и многочисленными подар-
ками «на раздачу его войску». С тем же курьером уцмию Ах-
89
мед-хану отправили алмазную печать, множество подарков и
жалованные грамоты для подкупа дагестанских владетелей.
Султанский указ на имя крымского хана гласил: немедленно
выступить в поход с 60-тысячным войском; подкупом местных
владетелей собрать в Дагестане еще 60 тыс. воинов; отстранить
Сурхая от власти и назначить на «го место уцмия Ахмед-хана;
согласовать свои действия с сераскером Закавказья Абдуллах-
пашой, чтобы наступать на иранцев с двух сторон и обескро-
вить их силы. В случае противодействия этому походу со сто-
роны русских войск хану предлагалось «поступать с ними как
с неприятелями и стараться пройти насильно»96. Для поощре-
ния крымского хана султан обещал подкрепить его силы 20-ты-
сячным корпусом.
По мнению российских дипломатов в Стамбуле, Порта, ре-
шив «дагистанов всех без изъятия в протекции своей объявить
и туда хана крымского со осьмью десят тысячами татар по-
слать», искала повод для разжигания конфликта с Россией
из-за Северного Кавказа97. Пытаясь принудить Петербург со-
гласиться с этой враждебной акцией, Хекимоглу Али-паша в
письме к вице-канцлеру А. И. Остерману убеждал его в том,
что султан направляет войска против иранцев, жаждущих за-
хватить «турецкие владения дагистанские Шемаху и Ширвань,
губя и разоряя тамошних мусульман»98.
Попытка крымского хана повторить поход через Кавказ вы-
звала ответные меры России. Предупредив великого везира,
что российское правительство не позволит ни пройти крымцам
через Северный Кавказ, ни принять в подданство дагестанцев,
Неплюев потребовал, чтобы «Порта на берега Каспийского мо-
ря не поставила ноги»". По мнению вице-канцлера, резидент
зашел в своих представлениях слишком далеко, поскольку
письменно подтвердил содержание Гянджинского трактата.
Остерман, сделав выговор Неплюеву, предлагал разъяснить
османским министрам, что Россия уступила Ирану не Северный
Кавказ, а лишь ширваиское и дагестанское побережье Каспия,
что «сие уступление до одних городов (Баку и Дербент. —
Я. С), а не дагистанских народов касается»100. В ответе Али-
паше он еще более определенно заявил, что «границы Порты
в Персии распространяются не далее Ширвана и Порта всту-
паться в дагистанские народы ни малейшего права не имеет» 101.
Решение султанского правительства встретило разную реак-
цию европейских дипломатов в Стамбуле. «И все здешние чу-
жестранные министры, кроме неприятеля французского и пре-
дателя английского посла, — писал Неплюев 15 мая, — настоя-
щее турецкое послание нам и другим министрам торжественное
объявление за манифест, а ханский действительный поход за
разрыв мира почитают» 102.
В Петербурге поход был расценен как нарушение трактата
1724 г. В конечном счете он стал поводом для начала русско-
турецкой войны (1735—1739). Донесение Неплюева поступило
90
в Петербург 15 июня, и на следующий же день кабинет минист-
ров принял решение о необходимости вооруженного отражения
османо-крымской экспедиции на Северный Кавказ103. Нахо-
дившемуся в Польше президенту Военной коллегии графу
Б. X. Миниху был направлен указ начать марш в направлении
Крыма, чтобы задержать поход хана. Одновременно на Кавказ
генералу Левашову было послано предписание преградить путь
Каплан-Гирею на Кабарду и Дагестан. «Все это показывает,—
заключал Н. А. Смирнов, — что Россия твердо отстаивала Се-
верный Кавказ от покушений со стороны Турции» 104.
Сам В. Я. Левашов не стал дожидаться указаний из Петер-
бурга. В преддверии тревожных событий он заблаговременно
принимал меры для удержания местных владетелей на стороне
России. С начала до середины 1735 г. были приняты присяги
на верность императрице от владетелей и старшин 30 населен-
ных пунктов Дагестана и Чечни, в том числе Салатау, Акуши,
Мекеги, Цудахара, Муги, Губдеиа, Кафиркумуха, Эрпели, Ка-
рабудахкента, Буйиака, а также кайтагского уцмия Ахмед-ха-
на. Специальным распоряжением Левашова дополнительное жа-
лованье стало выдаваться кумыкским владетелям Мехди-беку.
Султан Мураду и Сурхаю, брагунским мурзам Мудару и Бама-
ту Кучумовым. Накануне османо-крымского нашествия в амана-
тах находилось от Большой Кабарды— 11 человек, от Малой—
4, от Аксая— 1, от Эндирея — 4, от Чечни — 2 человека. Всего
от кабардинских и кумыкских князей содержалось аманатами в
Кизляре 22 человека 105. Для пресечения сговора представите-
лей кашкатавской «партии» и протурецки настроенных кумык-
ских владетелей с крымским ханом аманатами в Астрахань бы-
ли доставлены Арслануко, сын Арслан-бека Кайтукина, и Ба-
мат, сын Алиша Хамзина. С той же целью аманатами в Киз-
ляре и Астрахани содержались сын Татархана Бековича — Кур-
тока и сын Батыра Куденетова — Сабу-Гирей 106.
Однако предпринятые меры оказались недостаточными и не
дали ожидаемых результатов. В конце июля 1735 г. Каплан-
Гирей выступил в поход, надеясь пробиться через Северный
Кавказ на помощь османским войскам в Закавказье. Как со-
общал 5 августа донской атаман И. И. Фролов, по пути следо-
вания к хану присоединилось 20 тыс. кочевников Белгородской
орды,- с которыми он расположился на Кубани, ниже г. Ко-
пыл—резиденции кубанских сераскеров 107. «Если движение рус-
ских войск не изменит его (хана. — Я. С.) планов, — писал
20 августа из Петербурга в Лондон английский резидент
К. Рондо, — он намерен... оттуда двинуться в Кабарду и далее
через Дагестан в Персию» 108.
Действительно, из-под Копыла Каплан-Гирей отправил «воз-
мутительные письма» ко всем владетелям и старшинам, прожи-
вавшим на территории от Кубани до Дербента. По пути следо-
вания из Крыма в Кабарду крымцы опустошали встречные на-
селенные пункты, следуя султанскому указу поступать «по во-
91
еиному обычаю, пленя людей, зажигая и пустоша и в разоре-
ние приводя все места, до которых дойти щастие послужит» 109.
Стремясь приостановить дальнейшее продвижение разно-
шерстной орды Каплан-Гирея, Левашов направил навстречу
крымцам майора Бунина с предупреждением, что не может рас-
сматривать действия хана иначе, как «неприятельское нашест-
вие». Встретив Бунина на подходе к Кабарде, хан ответил, что
«пойдет с войсками теми местами, коими надлежит ему путь».
Прибыв на р. Баксам в середине августа, он потребовал от кня-
зей баксанской «партии», находящихся в подданстве России,
«дачи ему, хану, в помощь войска». Получив отказ, «хан велел
травить табунами татарскими на полях их хлеб» 1!0. К исходу
августа, усмиряя непокорных жестокими мерами, Каплан-Гирей
оккупировал всю Кабарду.
Продвигаясь ускоренным маршем, крымские войска подо-
шли к границам Чечни, откуда хаи обратился с воззванием к
«чеченскому народу» и владетелям, требуя полного подчинения
и признания крымского сюзеренитета. Особую надежду в этих
воззваниях хан возлагал на старшего чеченского князя Айде-
мира Бартыханова и чеченских старшин, подчеркивая, что «вы
не подобны протчим, но особливо н^ши» 1П.
Однако на сей раз организаторы похода просчитались. По-
пытка Каплан-Гирея беспрепятственно пройти в Чечню по
ущелью, расположенному между аулами Алды и Чечен, окон-
чилась провалом. Под командованием Айдемира Бартыханова,
оставшегося на сей раз верным России, чеченцы нанесли про-
тивнику такое поражение, что «целый отряд крымских татар
был истреблен озлобленными горцами». В память этой победы
чеченцы поставили в ущелье каменную башню «Хан Кале»
(«ханская крепость»), отчего и само ущелье получило название
«Ханкальское» 112.
В дальнейшем при поддержке эндиреевских владетелей
Айдемира и Алиша Хамзина и кайтагского уцмия Ахмед-хана
двум корпусам крымского войска удалось обойти это ущелье и
подойти к границам Дагестана. Обстановка, сложившаяся
здесь, благоприятствовала крымскому нашествию. В сентябре
1736 г. русские войска оставили Дагестан и перешли за Терек,
где была заложена новая крепость Кизляр, ставшая «своего ро-
да русской столицей на Кавказе»из. Указом Сената вместо
разрушенной крепости Св. Крест предлагалось «сделать при ре-
ке Кизляре транжамент, а вместо Терской крепости на устье
Аксая реки — фельтшанц» 1М.
28 сентября в станицу Старогладковскую прибыл ханский
курьер, который был принят генералом Левашовым. От имени
Каплан-Гирея гонец потребовал свободного пропуска крымских
войск, предупредив, что в противном случае они пробьются си-
лой. Хотя Левашов отверг это требование, он не имел доста-
точно войск для противодействия, ибо под его командой оста-
валось всего 8 тыс. человек. Поэтому ему пришлось пропустить
92
крымцев без сопротивления, которые двинулись к Дербенту вы-
ше гребенских городков, Аксая и Эидирея 115.
13 октября Левашов отплыл в Астрахань, предписав киз-
, лярскому коменданту местных жителей «от всего охранять... ни
в чем их не отягощать, принимать и обходиться с ними ласко-
во, но умеренно»116. В специальной инструкции коменданту
Красногородцеву «Об обращении с горцами» уточнялось: «Гор-
ские народы, от которых в Кизляре имеются аманаты, содер-
жать коменданту в своем ведомстве; обходиться с ними осмот-
рительно, осторожно, справедливо, приветливо, с умеренною
ласкою, но не раболепно». В этой инструкции, отразившей ха-
рактерные черты кавказской политики царизма, сочетались ме-
,ры как предупредительного, так и карательного характера. «Ес-
ли кто из горцев против Ея Императорского Величества какое
зло учинит и будет пойман, — гласила она, — такового судить
Гражданской канцелярии, с прибавкою офицеров, и приговор
судейский исполнять неотменно, даже и смертию казнить» 117.
Кизлярские коменданты старались выполнять эти предписания,
благодаря чему крепость стала важным опорным пунктом Рос-
сии на Кавказе. «Многия татарские князья, — отмечал
И. Я. Лерх, — особливо кабардинския, остались под российским
покровительством» 118.
Между тем поход крымских войск продолжался, обостряя
внутриполитическую обстановку в Дагестане. Учитывая различ-
ную внешнеполитическую ориентацию горских владетелей и ста-
раясь заручиться их поддержкой, Каплан-Гирей дважды обра-
щался к ним с воззваниями, предлагая стать под свое знамя.
«По договору все дагистанские народы уступлены Порте от
российского двора, — внушал он местному населению, — а вмес-
то оных... отданы России с турецкой стороны некоторые завое-
ванные польские места» 119. С особым старанием хаи домогал-
ся привлечения на свою сторону известного духовного деятеля
в Дагестане Ибрагима Урадинского 120.
Усилия Каплан-Гирея не принесли ожидаемых результатов.
Хотя для встречи крымских войск на Сулак прибыли сыновья
уцмия Ахмед-хана и Сурхая, которым были присвоены пышные
титулы и вручены богатые подарки, но горцы не оказали хану
той поддержки, на которую рассчитывали в Стамбуле и Бахчи-
сарае. Ссылаясь на утверждения самих османских министров,
из Стамбула сообщили: «О хане крымском полагают, что он
бездействует около Андреевской деревни, ведая, что дагистан-
Цы к нему не пристали»121. В 30 верстах от Дербента произо-
шло сражение крымского войска с Хасбулатом и оставленными
ему в помощь Надиром иранскими частями. Хасбулат был раз-
бит и бежал в горы, но хан был вынужден остановиться, полу-
чив тревожные известия из Стамбула 122.
Суть известий состояла в том, что в середине июля 1735 г.
иранские войска разгромили турок под Карсом и Ереваном, за-
ставили капитулировать их гарнизоны в Тбилиси, Ереване,
93
Гяндже и Тебризе. В начале октября в Крым был направлен
20-тысячный корпус под командованием генерала Леонтьева.
Осенью русские войска перешли крымские границы, разбили
ногайцев1 и расположились в станицах запорожских казаков123.
В связи с изменившейся ситуацией Махмуд I отправил указ
Каплаи-Гирею, «дабы он в Персию не ходил и от того походу
удержался» 124.
Решение султана в османской столице комментировалось по-
разному: «(1) якоб сам хан болен, и татары сему походу проти-
вятся, идти не хотят, (2) о неверности дагистанов, бутто отрек-
лись от просимого оными». Что касается бунта татар против
хана, другие источники об этом умалчивают. Зато они подтвер-
ждают, что дагестанцы не только отреклись от протекции сул-
тана, но и оказали крымцам значительное сопротивление. Не
случайно в переговорах с турецкими министрами восемь лет
спустя дагестанские посланцы прямо заявили, что «надлежит
Порте ведать, что препятствие в прохождении крымского хана
в прошлом (1735 г.—Я. С.) не от России было, но прямо от
них, дагистанцов» 125.
Прежде чем отступить из Дагестана, Каплан-Гирей предпри-
нял спешные меры для сохранения на Кавказе влияния Порты
и Крыма. Загнав в горы сторонника Надир-хана, шамхала Хас-
булата, и продолжая карательные меры против тех, кто при-
нял участие в сражениях с крымцами, он осыпал милостями
других местных владетелей. Выделив для подкупа зажиточной
сельской верхушки 2,5 тыс. туманов и многие подарки, хан на-
значил шамхалом племянника Адиль-Гирея — Эльдара; Сурхая
оставил правителем Ширвана, а уцмия Ахмед-хана — вали Дер-
бента 126.
Впрочем, предпринятые им меры имели больше символиче-
ское, чем реальное, значение. Попытка хана на обратном пути
«расположиться в Кабарде» также Ые увенчалась успехом. Уз-
нав о твердой решимости российского правительства наступать
на ханские владения до тех.пор, пока не будут отозваны крым-
ские войска с Кавказа, Каплан-Гирей вынужден был спешно
уйти «оттуды на Кубань»127. По выражению акад. Дорна,
остатки крымских войск спешно покинули Кавказ, «оставив пос-
ле себя огонь возмущения» 128.
Уход хана не принес спокойствия горскому населению. На-
оборот, вторжение крымцев ускорило новое нашествие иранских
завоевателей. Разгромив турок в Закавказье летом 1735 г., На-
дир-хам двинул свои войска на Ширван и Дагестан. Выступив
из-под Гянджи 11 октября, опустошив джарские джамааты,
Шеки, Ширван, Шемаху, лезгинские и табасаранские магалы,
встречая упорное сопротивление и неся большие потери, 21 но-
ября иранские войска подошли к Дербенту.
Появление армии под командованием Надира у стен Дер-
бента заставило объединиться его противников. Вскоре Надиру
стало известно, что вновь утвержденный крымцами шамхал
94
Эльдар и обласканные ими уцмий и Сурхай совместно решили
напасть на его сторонника Хасбулата в Казанище. Не теряя
времени, Надир двинулся на выручку своего приверженца, ко-
торый встретил его в Губдене с. выражением верноподданниче-
ских чувств 129.
Объединенное войско иранцев и Хасбулата представляло
грозную силу, перед которой не могли устоять Сурхай, Ахмед-
хан и Эльдар. Они не пришли к единому мнению относительно
планов дальнейших действий, и каждый отступил в свои владе-
ния. Разногласия между ними облегчили задачу Надира, кото-
рый поставил себе целью принудить всех дагестанских князей
покориться ему 130.
Как и год назад, он поспешил сначала расправиться с Сур-
хаем. 17 декабря вместе с Хасбулатом иранские войска нача-
ли наступление на Казикумух. Решающее сражение произошло
три дня спустя недалеко от Казикумуха, в урочище Шаррат,
где Сурхай был разбит и отступил сначала в Казикумух, а за-
тем в Аварию. Стараясь избежать поголовной резни, 21 декаб-
ря к Надиру явились казикумухские старшины с изъявлением
покорности. Следовавший на помощь Сурхаю Эльдар был раз-
бит и отступил в Буйнак ш.
Заняв резиденцию Сурхая, Надир и на этот раз не посмел
вступить в Аварию: неожиданно нападавшие горцы уничтожа-
ли «с помощью мечей многих иранцев»132. Надеясь укрепиться
в Южном Дагестане, он распустил слух, что ввиду наступив-
шей зимы намерен отложить поход против уцмия, если «лезгин-
цы из Докузпара (союз девяти сельских обществ. — Я. С.)
дадут ему 1000 лошадей и направят свои семьи в качестве за-
ложников». Непокорившиеся лезгины подверглись жестоким
репрессиям, после чего старшины Табасарана согласились под-
чиниться Надиру. Он наградил Хасбулата и других верных ему
.владетелей Дагестана, разрешил им вернуться домой133. На об-
ратном пути Надир рассеял отряды акушинского кадия, разо-
рил множество даргинских аулов, вступил в Кайтаг, заставил
подчиниться уцмия Ахмед-хана, взяв в жены его дочь Пати-
мат-ханум, которую называли «первой красавицей Востока» 134.
Временно покорив Кумух, Акушу, Губден и Баршлы, оставив
значительные силы в Дербенте, в начале марта 1736 г. он вер-
нулся на Мугаиь, где заставил короновать себя шахом Ирана.
Назначив своего брата Ибрагим-хана правителем Закавказья
и Дагестана, Надир вернулся в Иран, чтобы подготовиться к
индийскому походу 135.
1736 год не внес существенных изменений в политику со-
перничавших держав на Кавказе, хотя их активность несколько
ослабла. После ухода крымских и иранских войск обстановка
в регионе стала стабилизироваться. Благодаря принятым рос-
сийским правительством мерам враждовавшие группировки ка-
бардинских князей сблизились между собой и приняли участие
в крымском походе под командованием генерала Левашова.
95
Позже Арслаи-бск Кайтукии, вновь признанный старшим кня-
зем Кабарды, заявил о своем желании принять российское под-
данство 136. Участвовавшие в крымском походе Магомед Курго-
кин и Касай Атажукин вместе с калмыкским хаиычем Дондук
Омбой дипломатическими и военными мерами вынудили убрать
мощный заслон, выставленный ногайскими отрядами племен
салтан-улу и иавруз-улу и насчитывавший 25 тыс. воинов. При
их посредничестве российское подданство приняли четыре фами-
лии навруз-улу 137.
Став решительно на сторону России, кабардинцы участвова-
ли во взятии Азова генералом П. П. Ласси в 1736 г. и в раз-
громе крымского войска в Салгирском сражении в 1737 г. За
оказанные услуги в качестве вознаграждения князьям баксан-
ской и кашкатавской «партий» царским правительством было
выделено 3 тыс. руб.138. Недовольные таким развитием событий,
Порта и Крым неоднократно засылали к ним своих эмиссаров,
за которыми вторгались разбойничьи отряды калги Фетхи-Ги-
рея и сераскера Кади-Гирея. В августе 1739 г. на берегу Лабы
под командованием Арслан-бека Кайтукипа кабардинцы нанес-
ли им крупное поражение 139.
Русско-турецкая война 1735—1739 гг. совпала по времени с
подготовкой и осуществлением похода Надир-шаха в Индию,
Афганистан и Среднюю Азию. Трудности, переживаемые Осман-
ской империей, обостренные длительными войнами, были ис-
пользованы дипломатией европейских держав, чтобы добиться
ее сближения с Ираном. Несмотря на противодействие россий-
ских представителей в Стамбуле, в сентябре 1736 г. между шах-
ским Ираном и Османской империей был заключен Эрзурум-
ский мир, который, по мнению К. Рондо, не мог не быть «край-
не неприятным русскому двору» 140. Как верно заметил Бутков,
этот мир «Надира с Портою обманул ожидания России» 141. Воз-
вращая шаху прежние иранские владения в Грузии, Армении и
Азербайджане, Порта добивалась нейтрализации Гянджинского
трактата 1735 г., предусматривавшего ирано-русское взаимодей-
ствие в борьбе против османской экспансии.
По замыслам Надира Эрзурумский мир 1736 г. должен был
помочь стабилизации положения в стране. Российский резидент
в Иране И. Калушкин сообщал, что народ живет в неслыхан-
ном бедствии, доведен до истощения, устал от войн и желает
мира. «И нельзя было не желать мира, — заключал С. М. Со-
ловьев, — потому что, по донесениям резидента, Персия нахо-
дилась на опасном положении: адербижанцы взбунтовались;
афганцы приготовили большое войско, чтоб не пускать Надира
в Кандагар; Грузия отложилась, и соединенные владельцы ее
поразили персидское войско недалеко от Тифлиса; дагистанцы
начали разбойничать, а шаху набрать войска негде» 142.
Действительно, как только основные силы иранцев отошли
за Араке, в Дагестане и Азербайджане начались антииранские
выступления. Осенью 1736 г. анцухский старшина Галега
96
вместе с джарцами выбил иранский гарнизон из Шильды и до-
бился подписания почетного мира с братом Надира Ибрагим-
ханом. В следующем году горцы, возглавляемые сыном Сур-
хая — Муртузали, заняли Арешскую крепость, осадили Нуху и
держали в блокаде иранские гарнизоны, «начиная от Тифлиса
до Карабаха и кончая Шеки и Ширваном» 143.
Крупное восстание произошло в Дербенте, правитель кото-
рого Мехди-кули-хан был убит, а его преемник Мурад Али
Устаджлу, не сумевший подавить это восстание, вызван в Ис-
фахан и казнен 144. В специальном шахском указе на имя уцмия
Ахмед-хана от 24 мая 1736 г. подчеркивалось, что Мехди-хан
и жители Дербента привели в «нервозность» Надира, в связи
с чем ему следовало «наказать это племя». В фирмане от
14 сентября уцмию предписывалось вместе с вновь назначен-
ным в Дербент Мухаммед Мурад Султаном обеспечить в тех
краях «мир и спокойствие». В других указах, изданных осенью
того же года, ему же, как «хранителю печати» Дагестана, вме-
нялось в обязанность выделить охрану для сопровождения рос-
сийских послов в Иран, принять меры против «внутренних раз-
доров», проявлять больше «исполнительности и рвения» 145.
Обезопасив накануне индийского похода свои западные гра-
ницы, шах старался этими мерами оставить в тылу усмиренный
Кавказ. Задача покорения Дагестана была возложена на его
брата Ибрагим-хана и кахетинского царя Теймураза, которому
он вернул трон накануне похода, чтобы они «вместе ходили для
наказания чарцов (джарцев. — Н. С.) и дагистанцев» 146. Ценой
крупных потерь к концу 1737 г. Ибрагим-хан вытеснил «лез-
гин» из Кахетии, но главной цели не добился. Весной следую-
щего года вновь восстали шесть джаро-белоканских «вольных»
обществ под руководством старшин Ибрагима Дивана и Хали-
ла. К восставшим присоединились сын Сурхая Муртузали и
сын цахурского владетеля Мухаммед-бек. К ним же на помощь
дагестанцы прислали 20-тысячное войско. Попытка Ибрагим-ха-
на расколоть восставших подкупом их предводителей успеха
не имела 147.
По-видимому, получив об этом сведения в августе 1738 г.,
шах направил грозное послание уцмию. В нем отмечалось, что
народы Дагестана, обязанные подчиняться шаху, стали отхо-
дить от него и как «хейваны» (скоты) попали под влияние Сур-
хая, за что достойны сурового наказания. С возвращением в
Дагестан, предупреждал шах уцмия, он будет их преследовать
«до пределов аваров и черкесов, чтобы об этом сохранить па-
мять до конца света в горах Эльбруса». В двух других посла-
ниях—от 14 сентября и 20 ноября 1738 г., — отправленных во
время штурма Герата и Кандагара, он повелевал уцмию вместе
с Хасбулатом наказать Сурхая, арестовать его сына Муртузали
и направить его в Исфахан, а потом «подумать и подготовиться
о наказании казикумухцев» 148. С целью сломить волю горцев к
сопротивлению их запугивали слухами о том, что «шах пойдет
7 Зак. 356
97
к туркам горами близ кумык и остановится в Кабарде и будет...
с турками договору иметь, чтоб ему, шаху, итти к Астрахани, а
когда де Астрахань возьмет, то и далее в Россию пойдет» 149.
Между тем Ибрагим-хан, убедившись в неподкупности гор-
цев, решил покорить джарские джамааты. Летом 1738 г. во гла-
ве 38-тысячного войска он вступил на территорию Джары и
Талы. Здесь в схватках с горцами Ибрагим-хан погиб. Были
убиты и виднейшие иранские военачальники, бежали в панике
коменданты Каха, Шеки и Ширвана 15°. За сговор с завоевате-
лями горцы изгнали Али Султана из Цахура, а его сына Му-
хаммед-бека признали правителем Шеки и Кахской области с
условием ^вносить им «определенное количество податей» 151.
После краха джарской экспедиции борьба против иранского
владычества охватила многие районы Дагестана, Азербайджана
и Грузии. Особенно упорной она была в районах Дербента, Та-
басарана и Кубы. Зимой 1738 г. сын Сурхая — Муртузали за-
хватил Кубу, где утвердился ближайший сподвижник Сурхая—
Карат-бек. Под влиянием этих известий осаждавший Газни
Надир-шах в начале марта 1739 г. направил указы шамхалу
Хасбулату и уцмию Ахмед-хану арестовать и направить к нему
Сурхая и его сына Муртузали 152. Выполняя шахскую волю,
иранские войска под командованием сердара Сефи-хана напра-
вились на захват Кубинской области, но шамхал и уцмий не
выступили в их поддержку. При приближении карателей Ка-
рат-бек отступил в Дагестан. Затем объединенные силы джар-
цев, дагестанцев и грузин под командованием грузинского кня-
зя Шанше Эристави и унцукульского старшины Малладжи на-
несли поражение иранцам и вынудили их отступить с больши-
ми потерями 153.
Петербург не сумел воспользоваться изменением ситуации
на Кавказе. Подписанный 18 сентября 1739 г. под влиянием
французской дипломатии Белградский мирный договор факти-
чески узаконил принцип «нейтрализации» Кабарды, давно вы-
нашиваемый Османской империей. Хотя его 6-я статья, касаю-
щаяся статуса Большой и Малой Кабарды в плане русско-ту-
рецких и русско-крымских отношений, гласила: «Быть тем Ка-
бардам вольными, и не быть под владением ни одной, ни дру-
гой империй, но токмо за бариеру между обеими империями
служить имеют» 154, этот пункт не соблюдался ни одной сторо-
ной. В дальнейшем этот документ способствовал серьезному
осложнению внешнеполитического положения Северного Кав-
каза.
Крах завоевательной политики Надир-шаха
С начала 40-х годов в истории народов Кавказа открылась
новая героическая страница, связанная с борьбой против иран-
ского владычества. В течение 1737—1739 гг. Надир-шах одер-
живал блистательные победы на Востоке. Покорив Афганистан
98
и Северную Индию, он награбил колоссальные богатства, иа-
«брал крупные контингента отборных войск для новых завоева-
ний. Узнав о гибели брата Ибрагим-хана и поражении в Джа-
ро-Белоканах, он ускорил возвращение в Иран, чтобы жестоки-
ми мерами усмирить горцев Кавказа и утвердить свою власть
на побережье Каспия.
Третий поход Надира, известный в литературе под названи-
ем Дагестанского и готовившийся на обратном пути из Индии,
сочетал тщательно продуманные военные, дипломатические и
иные меры. В мае 1740 г. шах отправил из Хивы своих коман-
дующих Абдали Гани-хаиа и Фетх Али-хана, приказав с на-
ступлением осени ехать в Ширван, где вместе с армиями коман-
дующих в Грузии и Азербайджане «уничтожить лезгин Джары
и Талы в течение зимней и летней кампании» 155. Для выясне-
ния позиции России по столь важному вопросу в ноябре того
же года он назначил своего посла в Петербург Хулефа-мирзу
Кафи и обязал его направиться «к дагестанским границам и
тамо видеться и тако о русских поведениях обстоятельно нам
доносить» 156. Спустя месяц шах отправил сына Риза-мирзу с
распоряжением собрать войска из Тебриза, Гянджи, Тбилиси,
«со всей адырбажанской стороны», заготовить провиант и вы-
ступить на Куру, обещая прибыть лично туда же. весной сле-
дующего года. Добиваясь изоляции Северного Кавказа от жи-
телей воинственных джаро-белоканских джамаатов, обратив-
шихся за помощью в Дагестан, 16 января 1741 г. шах письмен-
но потребовал от уцмия*Кайтага «преследовать их и уничто-
жать... Никакой жалости к ним не иметь» 157. По-видимому, для
нейтрализации Порты в Стамбул прибыл иранский посол с со-
общением о блистательных победах Надир-шаха в Индии.
После проведения соответствующей подготовки в марте
1741 г. иранские войска под командованием видных военачаль-
ников Абдали Гаии-хана, Фетх Али-хана, Коджа Ахмедлу и
Мамед Али-хана начали наступление на джарские джамааты,
чтобы создать прочную базу на подступах к Северному Кавка-
зу. Тогда же шамхал Хасбулат получил указ от шаха взять
из шемахинской казны необходимые средства, чтобы укомплек-
товать 10-тысячный отряд и следовать с ним для поддержки наг
меченной операции 158.
Многократное численное и военное превосходство противни-
ка не сломило волю мужественных джарцев. Они сражались до
конца, не сдаваясь в плен, погибая в неравном бою. По при-
знанию современного иранского историка, «это была самая кро-
вавая битва», в которой защитники «дрались до последнего
вздоха» 159. Расправа над джарцами была беспощадной. Воена-
чальники шаха опустошили также Шекинскую область и часть
Ширвана, чтобы «голодом заморить население непокорного им
Дагестана» 160.
Сатрапы шаха не осмелились сразу вступить в Дагестан,
ожидая прибытия с основными силами своего повелителя и све-
7*
99
дений от шамхала Хасбулата о наборе войска в помощь иран-
цам. Однако северокавказские князья, старшины Цудахара и
Анцуха, к которым обратился шамхал, с негодованием от-
вергли это предложение, а «присланных с жалованьем прогна-
ли» 161. Обращение шахского представителя Али-кули-хаиа к
Сурхаю, уцмию Ахмед-хану и к горским старшинам имело тот
же результат, несмотря на угрозу о намерении шаха в случае
отказа у него «в службе быть... всех искоренить» 162.
Таким образом, попытка склонить на сторону Ирана подку-
пом и запугиваниями дагестанских владетелей и старшин не
удалась. Перед надвигавшейся угрозой росло единство народов
Дагестана, Азербайджана и Грузии. В феврале—марте 1741 г.
в Кизляр от лазутчиков поступили сведения, что Сурхай-хан и
Шанше Эристави, объединившись, готовятся «со оными персия-
нами битца» 163.
Создавшейся обстановкой пыталась воспользоваться Порта,
тайно подстрекая горцев на борьбу и обнадеживая их своей
помощью, но избегая открытого конфликта с Надиром. Наблю-
давший за ирано-турецкими взаимоотношениями из ставки
шаха, российский резидент И. Калушкин доносил в конце мар-
та в Петербург, что «из поступков сих двух магометанских дво-
ров усмотреть можно — оные на разрыв мира между собою го-
рячего хотения не оказывают» 164. Очередное обещание помощи
Сурхаю со стороны Порты не вышло за рамки словесных дек-
лараций. Отправившиеся в турецкий лагерь на р. Арпачай Шан-
ше Эристави и старшина Малладжи вернулись с ответом, что
Порта обещала помощь после жатвы хлебов, но фактически за-
нимает нейтральную позицию 165.
Не сумев добиться покорности народов Дагестана мирными
средствами, в мае 1741 г. шах начал Дагестанский поход во
главе 100-тысячной армии, чтобы «искоренить» горцев или со-
гнать их с гор. По словам иранского военного историка, шах
стремился не только отомстить джарцам за гибель брата Иб-
рагим-хана, как объявил публично, но главным образом захва-
тить Дагестан, чтобы продемонстрировать России свою мощь 166.
Ближайшей целью ставилась задача отрезать Дагестан от
влияния России и Османской империи, соорудив на его терри-
тории ряд крепостей (на реках Бугам, Манас и Сулак), поста-
вить 10-тысячный разъезд на Тереке «для непропуску [горцев] в
Россию» 167. Российский дипломатический агент в Стамбуле Ни-
колай Буйдий со слов столичных жителей писал, что шах «по-
велел объявить грузинцам, чтобы они на своей земле им (даге-
станцам. — Н. С.) жить не давали, как уже и послу своему при
российском дворе приказал просить, дабы ежели реченые лесги
отдадутся в нашу протекцию — их не принимать» 168.
Над Дагестаном нависла тяжелая угроза. Авангардные
иранские части, продвигаясь через Барду, Кабалу и Шахдаг,
беспощадно истребляя встречные аулы, к исходу мая подошли
к Дербенту. Зверства завоевателей не сломили воли горцев, а
100
привели к обратным результатам. Перед угрозой физического
уничтожения они проявили беспримерный героизм, твердость
духа и небывалое единство. В связи с нависшей угрозой Сур-
хай и Ахмед-хан обязались взаимной клятвой сражаться с вра-
гом вместе до конца 169. Намереваясь разбить союзников пооди-
ночке, шахские военачальники начали отдельные операции
из-под Дербента. В начале июня 10-тысячный корпус Наджаф
Султана выступил из крепости «для разорения Сурхая и пре-
сечения, чтоб он не сообщился с Усмеем» 170. Другой отряд, под
командованием Лютф Али-хана, выступил к р. Бугам против
уцмия Ахмед-хана, который отправил гонцов в горы с просьбой
о помощи. «И по тому призыву, — сообщил в Кизляр лазутчик
Ч. Абакаров, — из гор всякие люди к нему на помочь идут» 171.
Наступление иранских войск в корне изменило обстановку
на Северном Кавказе. Обозначившаяся в 20—30-х годах ори-
ентация местных народов на Россию стала заметно возрастать
с началом третьего похода Надир-шаха в Дагестан. Свидетель-
ство тому — многочисленные обращения владетелей и старшин
за покровительством и помощью к российским властям. Так, со-
общая о переходе Хасбулата на сторону врага под Дженгута-
ем, мехтулинский владетель Ахмед-хан писал в Кизляр, что
«все дагистаицы, от самых андийцов до авар, положили с прот-
чими горскими народы намерение заодно и баталию с персияна-
ми дать изготовились, однако ожидают российского войска» 172.
Царское правительство, связанное Гянджинским трактатом
с Надиром и Белградским договором с Портой, не решилось
оказать нужную помощь. Оказавшись в одиночестве, горцы ста-
ли готовиться к трудной и продолжительной борьбе. Спешные
оборонительные меры предпринимали Сурхай, уцмий Ахмед-хан,
старшины Акуши, Кубачи и Цудахара. Чеченский владетель
Айдемир Бартыханов также известил кизлярскую администра-
цию о своей готовности выступить против шаха 173.
Обращение горцев за подданством к России обеспокоило
Надир-шаха, продолжавшего искать себе опору среди местных
правителей. В середине июня 1741 г., воздействуя на отцовские
чувства уцмия Кайтага, он отпустил к нему дочь Патимат-ха-
нум, но потребовал от того выступить со своими силами вместе
с шамхалом. Хасбулатом в топчибаши Джалил-беком Афшаром
против непокорных горцев и двигаться к нему навстречу «че-
рез дербентскую дорогу»174. Тогда же Хулефа-мирза получил
.повторный указ, чтобы, «нимало не мешкав, приезжал бы в Да-
гестан, понеже он, Хулефа, ему, шаху, всемерно надобен» 175.
Сам же шах во главе 66-тысячного войска, «кроме обретающих-
ся в лезгинской экспедиции», спешно двинулся на Дербент, где
и расположился лагерем в конце июля.
По мнению Ф. М. Алиева, в начале лета виднейшие даге-
станские владетели отказались от продолжения борьбы. Ссы-
лаясь на Дж. Ханвея и других авторов, он пишет, что, испу-
гавшись жестокого обращения с джарцами и польстившись на
101
щедрые обещания шаха, «они изъявили свою покорность. Од-
ним из первых в лагерь Надира явился уже неоднократно упо-
минавшийся, непоследовательный и неустойчивый в своих по-
литических взглядах и не раз изменивший народу Сурхай-хан
Казыкумыкский. Вместе с ним прибыли шамхал Тарковский и
уцмий Табасаранский. Хотя Надир-шах сперва принял их хо-
лодно, но вскоре одарил богатыми халатами и лошадьми с зо-
лотыми уборами» 176.
Однако используемые в настоящей работе источники, а так-
же исследования ряда советских ученых опровергают столь по-
спешные выводы. Наоборот, они подтверждают, что почти все
дагестанские владетели и старшины, за исключением Хасбула-
та и его ближайших родственников Эльдара и Мехди, явив-
шихся в иранский лагерь под Дженгутаем еще до прибытия ша-
ха в Дербент, не только не перешли на его сторону теперь, но
продолжали борьбу до последней возможности. Так, вернув-
шийся в Кизляр после «разведывания в горы» Б. Чимаматов
30 июля доносил, что «Сурхай сообщился с тавлиицами, по-
строил в горах по ущельям... десять городков каменных, во
оных расставил свое войско, да семь городков же построили
кубачиицы на таковых же переходах и поставили в них пушки,
и ныне оной Сурхай и кубачинцы к войне во всякой готов-
ности» 177.
Не добившись покорности горцев, Надир стянул в кулак ос-
новные силы, артиллерию и провиант из Барды и в начале ав-
густа 1741 г. во главе огромной армии начал наступление на
Нагорный Дагестан, чтобы «горских владельцев к последнему
их усмирению действия свои со всяким ускорением продол-
жить» ,78. По плану Надира-шаха его многочисленная армия
была разделена на две основные группировки: первая — под
командованием Хайдар-бека — имела целью наступать от Дер-
бента на Табасаран, Кайтаг, территорию даргинских обществ,
а затем при поддержке Хасбулата через Аймакинское ущелье
вторгнуться в Аварию; вторая — во главе с самим шахом —
должна была вторгнуться из Ширвана через Самур в Кюре,
далее через Агул прорваться в Лакию, а оттуда в аварские
земли. На территории Аварского ханства обеим группировкам
следовало объединиться и завершить покорение Дагестана 179.
Выполняя этот замысел, иранские войска разгромили мехту-
линского владетеля Ахмед-хана, который с оставшимися сила-
ми отступил в Цудахар. После падения Джеигутая и осады
Акуши Хасбулат склонил к покорности акушинского кадия Ха-
джи Дауда, а сам принял участие в разгроме акушинского
ополчения, за что удостоился особой похвалы своего покрови-
теля 180. С большим упорством сражались жители Кубачи. Пос-
ле кровопролитного боя часть из них оставила крепость и ушла
в горы, а остальные защитники продолжали борьбу ш.
Разорив Дженгутай, Акушу и окрестности Кубачи, шах на-
правил основные силы против Сурхая, которые в начале авгус-
102
та подошли к Казикумуху. Несмотря ца малочисленность свое-
го войска, Сурхай решил сопротивляться, разослав воззвания
жителям близлежащих «вольных» обществ. Так, в обращении
к Чохскому джамаату он писал: «Эй, люди, имеющие в своих
;сердцах веру хоть в объеме одного золотника, выходите воевать
с каджарами (иранцами. — Н, С). Сегодняшний день — это тот
день, когда каждый мусульманин свято обязан идти на войну
с проклятыми людьми» 182.
Разослав гонцов в соседние аулы, Сурхай оставил в Куму-
хе в резерве конницу под командованием сына Муртузали, а
сам вышел навстречу врагу на подступах к своей резиденции.
Отвергнув требование шаха о капитуляции, он первым напал
на иранцев, но был разбит и отступил под натиском громадной
лавины вражеских войск. Зная, что конница Муртузали не спа-
сет положения, Сурхай приказал сыну отступить в Аварию, сам
же задержался, чтобы прикрыть его отход, рассчитывая орга-
низованно уйти из-под удара. Однако, понеся большие потери
в сражении с противником и потеряв надежду на успех, 9 ав-
густа Сурхай вместе с кумухскими старшинами явился в шах-
ский лагерь с изъявлением покорности. Находившийся там
И. Калушкии отмечал: «Сурхай, видя свое изнеможение против
шаха стоять, запотребно признал знатными старшинами шаху
покорность привесть» 183.
Заняв 14 августа Казикумух, но не осмелившись с ходу во-
рваться в Аварию, шах часть войска направил на помощь осаж-
денному в Тарки восставшими кумыками Хасбулату, а сам на-
правился для взятия Кубачи, где уцмий Ахмед-хан в течение
трех недель сдерживал натиск 24-тысячного войска под коман-
дованием Лютф Али-хана. После капитуляции Сурхая поло-
жение уцмия стало критическим. Стараясь избежать поголов-
ного уничтожения защитников крепости, Ахмед-хан также при-
знал себя побежденным, но с условием сохранения Кубачи под
властью выборных старшин. Сопровождавший И. Калушкииа
пристав Неветаев сообщал в Кизляр, что шахские войска «вла-
дельца Усмея со всех сторон обошли, который де потому, как
и Сурхай, в подданство к шаху итти имеет» 184. На следую-
щий день кизлярские казаки, ходившие в горы в разведку, так-
же подтвердили, что «тако же и Усмей поехал к шахову вели-
честву с повинною» 185.
Добившись капитуляции двух виднейших предводителей ан-
тииранской борьбы, шах стал высокомерным и недоступным,
возомнив себя властелином Дагестана. «Видя Сурхая и усмея
власти своей покоренье,— отмечал Калушкин,— Надир час от-
часу в такую заносчивую гордость приходить, что и описать
трудно, и он хочет со всей Дагистани потребовать в службу
20 тысяч, а остальных перевесть на службу в Персию» 186.
Несколько тысяч подданных Сурхая — кубинских и кюрин-
ских лезгин — были отправлены в Хорасан, а на их место пере-
селено 900 семей из Ирана. В конце августа шах обязал Хас-
103
булата, Сурхая, Ахмед-хана и Хаджи Дауда в течение десяти
дней доставить в его лагерь по 1 тыс. экипированных всадни-
ков к нему на службу, а также для нужд его войска по 1 тыс.
быков и по 3 тыс. баранов. Дополнительно на подданных уцмия
была наложена «зерновая подать» в размере 125 мешков пше-
ницы, а подданные шамхала должны были поставить по 1 чу-
валу пшеницы, по 3 барана, по 8 фунтов масла, по 5 фунтов
железа с каждого двора и по 1 быку с пяти дворов 187. Подоб-
ными же рекрутскими, натуральными и сверх того денежными
поборами облагались жители Табасарана, Рутула, Кюре и дру-
гих областей Юго-Восточного Дагестана и Закавказья 188. Же-
стокость завоевателей не знала предела. Воины шаха врывались
в дома беззащитных горцев, отбирали последние пожитки. «А
от персидского войска жителям такие обиды и нахальства чи-
нятца, — сообщал следовавший в свите шаха И. Калушкин, —
что и описать трудно» 189.
Подобными мерами шах пытался сломить волю борцов за
независимость и склонить их к капитуляции. Однако население
Дагестана, как и другие народы Кавказа, продолжало вести
борьбу с захватчиками. Вернувшийся после объезда бывших
своих подданных, Сурхай доложил шахским министрам, что
«оные во удовольствовании его величества оказались ослушны».
На требование шаха прислать к нему на службу 300 воинов
старшины Анцуха также ответили: «Не только де 300 чело-
век, но и одного человека не дадим» 19°. Столь же категорично
отвергли призыв шаха заключить мирный трактат и выступить
совместно против России наиболее влиятельные аварские стар-
шины. Неповиновение иранским властям повсеместно перера-
стало в открытое сопротивление. Невозможность решить постав-
ленную задачу в ходе одной кампании стала очевидной. Как за-
метил английский историк Л. Локкарт, «Авария оставалась не-
покоренной, и потому ключ к Дагестану был недосягаем для
Надир-шаха» 191. Это было тем более важно, что в случае ус-
пешной операции в Аварии иранский правитель рассчитывал
покорить не только Дагестан, но и Чечню, Ингушетию, Кабар-
ду, Крым, Кубанскую область, а также российские земли до
Астрахани 192.
За действиями шаха внимательно следили и в европейских
столицах, где разрабатывались новые планы ограничения влия-
ния России. Свидетельство тому — письмо французского рези-
дента в Петербурге Шетарди своему коллеге в Стамбуле гра-
фу Кастеллану от 2 сентября 1741 г., в котором излагался про-
ект совместного выступления Ирана и Османской империи про-
тив России на Кавказе. Предлагая обратить внимание Порты
на то, что внутреннее состояние Российской империи открывает
«свободный путь для татарских вторжений», он подчеркивал,
что «общие религиозные интересы могли бы объединить турок
и персов так, что, исходя из этого принципа, они обратили бы
свои взоры на возвращение под власть последних магометан-
104
ского государства... Астрахань, которую я под этим разумею,
могла бы привлечь к себе внимание и честолюбие шах-На-
дира» 193.
12 сентября 1741 г., подтянув свежие силы, шах начал на-
ступление на Аварию. В решающем сражении на поле Хициб, у
Согратля, в котором принимали участие не только дагестанцы,
но и добровольцы из пограничных районов Чечни, Азербайджа-
на и Грузии, иранские войска потерпели сокрушительное пора-
жение. По словам иранского историка, «великий полководец»
Надир «не знал до сих пор случая», когда «противник мог бы
с ним так расправиться» 194.
Горцы преследовали воинов шаха, потерявшего в бою казну
и личную корону. Находившийся в ставке Надира уцмий Ах-
мед-хан «с враждебным расположением сердца и жаждою мще-
ния» тайно готовился к борьбе. Вернувшийся из разведки в го-
ры в конце сентября С. Имамвердиев доложил в Кизляре:
«Усмей от шаха отложился, также и прочия владения... У ша-
ха в подданстве остались токмо три деревни (Тарки, Казаныш
да Кара-Будаки)». Судя по сообщениям других очевидцев,
уцмий не только отстранился от шаха, но и скрытно участвовал
в разгроме отступавшей иранской армии. Прибывший от Ка-
лушкина с письмом в Кизляр М. Картов сообщил, что Ахмед-
хан, сопровождавший по приказу шаха 23-тысячный корпус в
Дербент, тайно предупредил своих сторонников, которые по его
сигналу в урочище Капчугай, «напав на то войско, всех поби-
ли, токмо ушло в Дербент человек со ста, и то нагие» 195. На-
падавшие захватили обоз, много ценных вещей, шатер шаха,
часть его гарема. Разъяренный Надир заявил, что дотла разо-
рит дагестанскую землю, а кайтагцев обратит в своих рабов 196.
В начале октября 1741 г. с остатками разбитой армии шах
вернулся в Дербент, где были подведены итоги неудачного по-
хода. При этом, как наблюдал И. Калушкин, шахские минист-
ры и полководцы, боясь его гнева, «многое утаили и сами утра-
ту своих собственных багажей как можно умалили». Даже при
таких подсчетах, согласно официальным рапортам, при отступ-
лении из Аварии шах потерял убитыми, ранеными и пленными
более 11 тыс. человек, а всего за время дагестанской кампа-
нии — свыше 42 тыс. воинов. Фактические потери иранцев на-
много превосходили эти цифры: из более чем 100-тысячной ар-
мии, по данным Калушкииа, боеспособных воинов оставалось
около 25—-27 тыс.197. Кроме того, шах недосчитался 33 тыс. ло-
шадей и вьючных животных, 79 пушек, большей части боепри-
пасов и холодного оружия 197а.
После поражения в Аварии шахские министры и полководцы
не могли успокоить своего повелителя. «Довольно шаху и той
раны, — писал Калушкин, — которую они силою рапортов сво-
их ево в живое уязвили». Чувствуя шаткость своего положе-
ния, шах уже не решался на крупные военные операции, тем
более что ппи попытке покорить табасаранцев и лезгин в конце
105
1741—начале 1742 г. он получил такой отпор, что «едва ли
сохранил аппетит ко вторичному покушению» 198.
О катастрофе в Дагестане вскоре узнали и в Стамбуле. Для
зондирования почвы относительно дальнейших намерений шаха
на Кавказе в январе 1742 г. в иранский лагерь под Дербентом
прибыли османские послы Мюииф-эфеиди и Назыф Мустафа-
эфеыди. Хотя Надир и говорил с ними в резких тонах, послан-
цы Стамбула убедились, что он не в состоянии начать воен-
ные действия против Османской империи 199.
Потерпев неудачу в открытом противоборстве с горцами
Кавказа, шах перешел к тактике измора, медленной осады и
подкупа верхушки местной правящей знати. Для того чтобы
иметь базу для накопления новых сил, он возвел севернее Дер-
бента укрепленный лагерь, получивший позже название «Иран-
хараб» («гибель, разорение Ирана»). В конце 1741 г. Надир от-
правил к горским владетелям и старшинам, придерживав-
шимся пророссийской ориентации, шамхала Хасбулата, Эльда-
ра и Мехди с предложением отказаться от покровительства
России и перейти на его сторону, обещая за это жалованья
производить «как и шамхалу», наградить их такими привиле-
гиями, какими сами иранцы никогда не пользовались.
И. Калушкин, сообщая о замыслах правителя Ирана, сомне-
вался, чтобы «лезгинцы такими пустыми словами себя усыпить
допустили». Действительно, в ответ уцмий прислал письмо «в
осьмеятельных терминах... с поносительными словами, что ево
величество (шах. — Я. С.) в самой подлости произошел... пус-
кай что хочет против ево предпримет, а он к своей обороне до-
статочные меры предпримет»200. В аналогичном тоне, называя
шаха «пастушьим сыном», ответил аварский правитель Маго-
мед-хан. Советуя Надиру убраться в Иран, он угрожал в про-
тивном случае послать его «в пекло (ад. — Я. С)», чтобы он
«мог там найти своего брата»201.
Такие же ответы были получены от сына Сурхая Муртуза-
ли, мехтулинского правителя Ахмед-хана, северных кумыкских
князей и других горских владетелей. Попытки подкупа местной
знати потерпели провал. Кольцо вокруг вражеского лагеря
продолжало сжиматься. В ставке шаха царила тревога. В де-
кабре 1741 г. горцы напали на шахский лагерь, «отчего его
величество, — как писал Калушкин,— ужасно трепетал»202. В
конце 1741—начале 1742г. российский резидент неоднократно
сообщал, что шахское войско претерпевает «крайнюю во всем
нужду... в версте от лагеря лежащую деревню сокрушить не
может», «у него (шаха. — Я. С.) с лезгинцами развязалось тя-
желое дело... от которого Персия стонать не перестает» 203.
В декабре 1741 г. большинство горских владетелей и стар-
шин во главе с уцмием Ахмед-ханом дали «клятвенное обеща-
ние», бороться с захватчиками до полного изгнания их из Да-
гестана. В то же время они стали вновь обращаться к России
за помощью для отражения иранского нашествия204.
106
Героическая борьба горских народов подрывала базу иран:
ского владычества на Северном Кавказе и заметно ослабляла
военно-феодальную державу Иадир-шаха. Совпадая со страте-
гическими целями царского правительства на Кавказе, она
встретила взаимопонимание со стороны Петербурга и потому
стала важным фактором сближения российских политиков и
кавказских владетелей. Шетарди писал из Петербурга в Па-
риж о настроениях при русском дворе в связи с разгромом пол-
чищ Надир-шаха в Аварии: «Даже политические соображения
не в состоянии были заставить удержаться от радости, выра-
жавшейся здесь»205. С того времени произошел заметный по-
ворот в политике царского правительства. Если до разгрома
Надир-шаха в Аварии в 1741 г. оно действовало весьма осто-
рожно, опасаясь совместного выступления Ирана и Османской
империи, то в дальнейшем стало активно удерживать Надира
от продолжения войны на Кавказе, внушая ему мысль, что
ослабление Ирана из-за войны с горцами было бы выгодно Ос-
манской империи. Через аккредитованных при шахе российских
резидентов И. Калушкина и В. Братищева шаху дали знать,
что дагестанская кампания может иметь для Ирана пагубные
последствия206.
Одновременно российские власти осторожно поощряли гор-
цев к борьбе против иранского владычества, снабжая провиан-
том, тайно обнадеживая в помощи через дипломатические ка-
налы. Так, в феврале 1742 г., когда шах направил Хасбулата
для приведения в покорность засулакских кумыков, в Кизляре,
Астрахани и Царицыне войска были приведены в боевую го-
товность. Кизлярскому коменданту И. В. Засецкому поручили
тайно объявить «находящимся в близости от персидских гра-
ниц подданным Е. И. В. владельцам, мурзам и протчим, что
они в случае нападения на них будут охранены российскими
войсками» 207. 2 тыс. донских казаков были переведены в Киз-
ляр под предлогом ремонта крепости, причем командующий
Царицынской линией генерал-майор А. И. Тараканов предупре-
дил кизлярского коменданта, что они направлены для оказа-
ния помощи «шаховым неприятелям, яко то лезгинцам, тавлин-
цам и протчим... дабы чрез то... противу шаха в лутчее одобре-
ние оные прийти могли». В указе императрицы Елизаветы Пет-
ровны от 20 апреля 1742 г. верным России горским владетелям
постановлялось выделять сверх жалованья «в прибавок по
500 рублей в год», оказывать им тайную поддержку, «при вся-
ких случаях пристойным образом по-прежнему ласкать и от
протекции Е. И. В. не отлучать... под оной искусным образом
стараться содержать» 208. Прибывших тогда же в Петербург ка-
бардинских князей во главе с Магомедом Сидаковым императ-
рица заверила, что «они без защищения оставлены не будут»209.
К кумыкским, кабардинским и чеченским князьям были отправ-
лены письма «об утверждении их в верности», выделено 10 тыс.
руб. для «ободрения» против шаха. По мнению П. Г. Буткова,
107
петербургский двор больше всего заботился о том, чтобы «не
предались шаху жители Северной стороны Кавказа и наисиль-
нейшие из них кабардинцы» 210.
Предпринимались и более решительные меры, направленные
на предотвращение вторжения иранских войск в Засулакскую
область. В августе 1742 г., когда Иадир-шах проник на терри-
торию Чечни и пытался навести мосты у местечка Борагаи, он
вынужден был отступить ввиду официального протеста русской
стороны и готовности царских войск «дать персиянам отпор»211.
Для подкрепления этих мер гребенские казаки поголовно вста-
ли на защиту Терской линии. По р. Сулак учредили форпосты,
в Эндери и Костеке выставили воинские части из 2 тыс. дра-
гун, подчиненных кизлярскому коменданту212. Через резидента
В. Братищева шах официально был предупрежден, чтобы не
форсировал р. Сулак, ибо граница шахских владений на севере
проходит по этой реке. В результате нашествие иранских войск
на Засулакскую область было предотвращено. Современные
иранские историки признают, что одним из решающих факто-
ров, удержавших шаха от нападения на Северную Кумыкию и
притеречные районы Чечни, явились его опасения ответных мер
России 2|3.
Политика правительства Елизаветы Петровны по отноше-
нию к местным владетелям и старшинам содействовала даль-
нейшему расширению и укреплению российского влияния на
Северном Кавказе. В первой половине 1742 г. с просьбой о по-
кровительстве и помощи в Кизляр обратилось 14 наиболее из-
вестных и влиятельных правителей и старшин Дагестана, за-
веряя в том, что «ежели он (шах. — Я. С.) пойдет на русских,
то они, совокупяся с русскими, пойдут на него»214. С середины
1742 г. с аналогичными просьбами в Кизляр обратились мно-
гие горские владетели и предводители девяти союзов сельских
общим, в том числе таких влиятельных, как Андийский и
Джарский, утверждая, что «ныне мы ухватились Е. И. В. за
златые полы и другой, кроме Е. И. В., помощи не имеем и по
нашей верноподданнической должности служить готовы»215.
1742 год стал примечателен и тем, что в орбиту влияния Рос-
сии попала Осетия. Грузинские миссионеры Иосиф и Николай
предложили императрице привести осетин в российское поддан-
ство, подчеркивая, что «как турки, так и персияне — никто ими
не владеет»216.
Однако на пути сближения России с кавказскими народами
нужно было преодолеть не только противодействие шахского
двора и Порты, но и западных держав — Англии, Франции и
Швеции. Так, Англия, не ограничиваясь дипломатической под-
держкой Ирана, перешла к оказанию военной помощи Надир-
шаху. Для этой цели был использован агент английской Ост-
Индской компании капитан Джон Элтон, установивший личный
контакт с шахом в июле 1742 г. По рекомендации из Лондона
он поступил на иранскую службу, получив звание адмирала
108
шахского флота 217. В то время как российское правительство
отказало Надиру в просьбе предоставить ему 10 транспортных
судов, Элтон взялся за строительство 30 военных кораблей, обу-
чение иранского персонала военному делу, за подвоз боеприпа-
сов и провианта. Вместе с английским купцом Мунго Гремом
он перевез на своих кораблях 980 пудов олова для шахской ар-
тиллерии 218. Военно-политическая поддержка, оказанная Анг-
лией Надир-шаху, стала одной из причин длительной оккупации
иранскими войсками Северо-Восточного Кавказа.
Весть о поражении армии Надира была встречена в Стам-
буле «с огромной радостью», ибо воодушевляла на продолжение
войны с Ираном 219. По этому поводу в османской столице был
организован специальный смотр, где показывали иранцев, за-
хваченных в плен горцами. Их отправили из Дагестана в
Стамбул, чтобы доказать способность населения Кавказа к со-
противлению захватчикам220.
Однако, объявив 4 апреля 1742 г. войну Ирану, османские
правящие круги не оказали содействия народам Дагестана в
их борьбе против Надир-шаха. На словах они выражали готов-
ность поддержать суннитов Кавказа, но на деле ограничились
отправкой туда нескольких посольств с султанскими грамота-
ми и подарками протурецки настроенным феодалам и выдвиже-
нием на сцену различных самозванцев под предлогом защиты
мнимых прав «законных» наследников Сефевидов.
Одному из них, известному в источниках под именем Сефи-
мирзы и подготовленному к своей роли сераскером Ахмед-па-
шой Хамалоглу, были вручены письма султана Махмуда I вла-
детелям и старшинам Кайтага, Аварии, Казикумуха, Табаса-
рана, Дербента, Ширвана, Джары и Талы с призывом оказать
содействие наследному «принцу» сефевидского престола в вы-
полнении возложенной на него миссии221. В личном послании
уцмию Ахмед-хану, прельщая его титулом дагестанского шам-
хала, султан предлагал действовать совместно с сыном Сурхая
Магомед-ханом, обещая прислать в помощь 10-тысячный кор-
пус крымских татар 222. При этом Махмуд I заверял: «По ми-
лости божьей, когда упомянутый принц утвердитца на похищен-
ном престоле своих предков, тогда он уступит бывшие прежде
сего в составе нашего государства области Шемахинскую, Шир-
ванскую, Гянджинскую, Тифлисскую и Эриванскую, и герои и
храбрецы Дагистаиские получат в пользование весьма доста-
точные провинции»223. Сефи-мирза был отправлен в Каре, а
вместе с ним — 20-тысячиое войско и эмиссар Юсуф-паша с
большой суммой денег для дагестанских владетелей224.
Однако планам Порты не суждено было сбыться. Наступле-
ние войск Надира на Каре и осада ими Мосула вынудили сул-
тана отозвать своего агента, но не остановили османскую вер-
хушку от попыток реализовать подобные замыслы в дальней-
шем. Тактика, избранная Портой, не способствовала усилению
ее влияния на Кавказе. Более эффективными выглядели дейст-
109
вия царского правительства, оказывавшего материальную и
иную поддержку правителям Северного Кавказа. Подтвержде-
ние тому — массовое обращение владетелей и старшин за рос-
сийским подданством по мере ослабления власти иранских пра-
вителей. Как сообщил 15 января 1743 г. генерал-майор Тара-
канов, владетели и старшины, живущие «от Малой Кабарды в
длину по горам до Сурхаева владения на четырехстах, а попе-
рек даже до Грузии на трехстах верстах», обратились к нему с
просьбой письменно, «присягою утвердя, о принятии всех их в
верное и вечное Е. И. В. подданство»225. Тогда же через Айде-
мира Бартыханова за покровительством к российским властям
обратились четверо влиятельных чеченских старшин, обязав-
шись в случае приближения неприятеля быть на стороне рус-
ских войск226. Обобщая поступившие за год обращения, 20 де-
кабря 1743 г. Тараканов сообщал в Петербург, что «горския
едва не все владельцы и правители... все согласно ко отпору
шаху готовности и о принятии их в высочайшее Е. И. В. под-
данство... просят»227.
Активная поддержка Россией освободительной борьбы на-
родов Кавказа, взявших курс на взаимодействие с ней в борьбе
против общей опасности, вынудила правящие круги Ирана,
прежде всего окружение самого шаха, пересмотреть свои за-
мыслы. В донесении из ставки шаха 23 декабря 1743 г. В. Бра-
тищев сообщал, что министры шаха, узнав о том, что «в рос-
сийских границах взяты достаточные к обороне меры... его ве-
личество от таких намерений (вторжения. — Я. С.) секретно от-
вращают... почему его величество склоняется нападение на рос-
сийские порубежные места забвению предать и поиски на Ка-
барду уничтожить»228. Определяющими факторами для приня-
тия такого решения послужили неоднократные поражения
войск Надир-шаха в Дагестане и начавшиеся антииранские
восстания в Ширване, охватившие территорию от берегов Кас-
пийского моря до Гянджи229. Убедившись в том, что продолже-
ние войны на Кавказе не принесёт ничего иного, кроме новых
затруднений и роста недовольства в самом Иране, Надир-шах
временно отступил из Дагестана под предлогом продолжения
военных действий с турками-османами230. Иранские гарнизоны
остались лишь на Сулаке, в Дербенте и Буйнаке. События на
Кавказе верно оценил румынский историк Йорга. Он писал:
«Шах напал на лезгин Дагестана, они успешно защищались и
решили обратиться за помощью к российской императрице, так
что в начале 1743 г. Надир-шах вынужден был оттянуть свои
войска из диких кавказских ущелий»231.
Ослаблением позиций Ирана на Кавказе вновь пыталась
воспользоваться Порта. Потерпев неудачу с миссией Сефи-мир-
зы, она перенесла свои действия на Северный Кавказ, где ста-
раниями крымских агентов княжеские междоусобицы в Кабар-
де разгорелись с новой силой. Эта ситуация не могла не насто-
рожить Петербург. «Понеже интерес наш требует, — гласил
ПО
указ Елизаветы Петровны от И июня 1744 г. царицынскому ко-
менданту П. Кольцову, — кабардинских владельцов в зашедших
между ими ссорах для могущих впредь быть случаев прими-
рить» 232. По поручению правительства представители русского
командования внимательно изучали Кабарду как один из важ-
нейших районов предстоящих военных действий на Кавказе.
В том же году опытный геодезист С. Чичагов составил подроб-
ную карту Большой и Малой Кабарды233.
Были предприняты также активные шаги для изучения и бу-
дущего освоения территории Осетии. В начале 1744 г. канцлер
А. П. Бестужев-Рюмин представил императрице точное описа-
ние границ Осетии, сопровождавшееся анализом политической
ситуации на Северном Кавказе. В ноябре того же года Сенат
специально рассмотрел осетинский вопрос и решил начать по-
литическое освоение этого района, но «осторожно, так, чтобы о
ней (акции.— Я. С.) не стало известно враждебным странам,
и в первую очередь Турции, с которой русское правительство
было связано условиями нейтралитета». Благодаря принятым
мерам к концу года Сенат располагал достаточными сведения-
ми для отправки в Осетию духовной миссии234.
Эти меры российского правительства оказались своевремен-
ными накануне нового нашествия Надир-шаха на Кавказ. В
конце 1744—начале 1745 г. по Дагестану прокатилась волна
антииранских выступлений. Восставшие наносили одно пора-
жение за другим размещенным здесь шахским гарнизонам и
подступившим к Дербенту войскам Гани-хана 235. Обеспокоен-
ный Надир выступил из Барды и с 30-тысячным войском к кон-
цу декабря 1744 г. подошел к Дербенту.
Ситуация вновь сложилась благоприятно для шаха. Султан
Махмуд отказался от посылки крымских татар в самый разгар
антииранских восстаний и постарался предать забвению свои
прежние обещания, когда войска Надира оказались на ключе-
вых подступах к Северному Кавказу. Однако Порта продолжа-
ла заверять протурецки настроенных местных владетелей в го-
товности «дать немалое число из собственных войск», когда да-
гестанцы «с немалыми силами» вторгнутся в Грузию, где вмес-
те с османами «легко могут шаха повредить». Со своей сторо-
ны, российский резидент в Стамбуле А. А. Вешняков, вскрывая
сущность курса султанского правительства, указывал, что «сул-
тан на дагистанцев мало полагается, а паче опасается, что та-
кой поход России будет столь же подозрителен, как и преж-
ний» 236.
Особенно рассчитывали в Стамбуле на поддержку мехтулин-
ского владетеля Ахмед-хана. Специальным ферманом султана в
конце 1744 г. ему был присвоен титул дагестанского шамхала,
но с условием, что в подходящий момент он примет участие в
восстановлении на престоле «законного» отпрыска Сефевид-
ской династии 237. Одновременно для подкупа других представи-
телей местной знати была выделена значительная сумма денег,
111
в том числе: 100 «мешков» (1 «мешок» = 500 курушам) —сыну
Сурхая, 6 — Сурхаю, 20 — правителям Джары и Талы, 6 —
Мухаммед-беку, сыну Али-бека и 8 «мешков» — Малладжу238.
Однако, не получая реальной помощи от Порты, горские
владетели и старшины не откликнулись на ее посулы. Выслан-
ные им деньги были перехвачены иранским командующим в
Гяндже Хаджи-ханом, а отправленные в сторону Ширвана ту-
рецкие войска были разгромлены на р. Арагви грузинским ца-
рем Ираклием. «И так вся безрассудно возложенная надежда
на дагистанцов ныне с чювствительным уроном исчезла, — сооб-
щили Вешнякову османские министры, — и зачинщик сего дела,
зовомой Ибрагим Ага... яко изменник Порте Ерзуремским па-
шею Хамал Оглу казнен за то, что ложно уверял Порту, буд-
то генерально дагистанцы со усердием готовы были на жела-
ния Ея склонится, и животы свои за оную положить, но вопре-
ки того оные Порте добра не желают и только деньги и подар-
ки, бездумно им представляемые, выманивают, а после ей же
насмехаются»239.
Последний (четвертый) поход Надир-шаха угрожал не толь-
ко горским народам, но и южным границам России. Преду-
преждая своевременно об этой опасности, Братищев предлагал
принять «при Кизляре крепчайшие осторожные меры и содер-
жать эндиреевских и аксаевских владельцев в порядочном со-
стоянии»240. Между тем неоднократные обращения кизлярского
коменданта В. Е. Оболенского к астраханскому губернатору
В. Н. Татищеву о необходимости прислать новые подкрепления
оставались без последствий. Малочисленность кизлярского гар-
низона сковывала действия местного командования, что опре-
деляло непоследовательность внешнеполитической ориентации
кавказских правителей и старшин.
Сам Надир-шах предпринял ряд дипломатических и воен-
ных акций в Дагестане, стараясь прервать процесс укрепления
пророссийской ориентации среди населения Кавказа и вынудить
горцев подчиниться себе. Несмотря на зимнюю пору, 6 января
1745 г. он выступил из Дербента. В течение нескольких дней
аулы Карабудахкент, Губден, Утамыш и Буйнак были разру-
шены, их жители уничтожены, а 100 тыс. голов скота доставле-
ны в иранский лагерь, чему «шах персидский стал очень
рад»241. Окрыленный успехом, он задумал повторить каратель-
ную экспедицию в горы, чтобы «разорить все, что только было
возможно и что уцелело от предшествующих походов»242. Но
эта акция потерпела провал. Попытки подкупа местных владе-
телей и провоцирования их против России имели тот же фи-
нал.
Тогда Надир решил укрепить собственные позиции сменой
своих ставленников. Он лишил шамхальского титула Хасбула-
та, утвердив на его место Эльдара, но последний при первом
же удобном случае стал искать возможность перейти под покро-
вительство России. Мало того, многие кавказские владетели
112
заняли непримиримую позицию в отношении Ирана, категори-
чески отвергая предложения шаха принять иранское подданст-
во. Так поступил в марте 1745 г. Арслаи-бек Кайтукин, кото-
рый «к шаху в подданство не пошел» 243.
Таким образом, несмотря на все старания, Надиру и на сей
раз не удалось ни покорить народы Северного Кавказа, ни вос-
становить их против России. Наоборот, желая избавиться от
иранского гнета, они охотно переходили под ее покровительст-
во. По словам В. Братищева, «здешний народ всякого звания
с вожделенною радостию пришествие российских сил ожидает
в уповании, яко б тем способом от тираиских надыровых рук
единожды избавиться»244. Пограничные российские власти так-
же доносили, что «усиление русских войск в Кизляре даст воз-
можность склонить горские народы к России»245.
Учитывая экономическое и военно-стратегическое значение
Кавказа в своей восточной политике и стремление его народов
избавиться от иранских захватчиков, с начала 1745 г. царское
правительство осуществило ряд мер для усиления здесь своего
влияния. Взамен безынициативного астраханского губернатора
Татищева сюда был направлен бывший командующий на Кав-
казе князь В. В. Долгорукий с устным предписанием привести
горские народы в подданство России. Для дипломатического
давления на шаха в Дербент отправился искусный в восточных
делах дипломат М. М. Голицын. Для усиления русского коман-
дования в феврале 1745 г. в качестве командующего русскими
войсками в Кизляр был возвращен опытный в обращении с
кавказскими горцами сподвижник Петра генерал-майор
Д. Ф. Еропкин. В создавшихся условиях правительство сочло
целесообразным вновь «ввести в жилища андреевския и аксай-
ския войски тайно». С этой целью из Астрахани в Кизляр бы-
ли переведены шесть драгунских полков, два пехотных полка
и одна драгунская рота246. Указом Сената от 10 февраля
1745 г. в виде наград кабардинским князьям выделялось
10 тыс. руб. и в Кабарду отправлен отряд казаков для защи-
ты их от сторонников протурецкой ориентации.
Тогда же из Петербурга в Осетию отправилась, духовная
миссия, которая в мае 1745 г. доносила оттуда, что «наиболее
влиятельные лица Осетии поддерживают идею присоединения
к России». В переговорах с членами миссии видные осетин-
ские алдары Казы Кубатиев и Зураб Елиханов поставили во-
прос о поездке в Петербург для вступления в подданство Рос-
сии и получения санкции русского двора «для переселения
осетин на равнинные земли Северного Кавказа»247. Влияние
России усиливалось тем, что часть русских войск, находящих-
ся в Кизляре, вместе с гребеискими и терскими казаками были
расквартированы по р. Койсу для наблюдения за передвижени-
ем иранской армии. Шаги, предпринятые Петербургом, способ-
ствовали стабилизации положения и благотворно сказались на
настроении местного населения, укрепляя его готовность к
8 Зак. 356
113
борьбе против шахских карателей. В марте 1745 г., не добив-
шись своих целей и потеряв большую часть войска, Надир-шах
отступил в глубь Ирана, надеясь взять реванш в продолжении
войны с Османской империей 248. Военные действия между ними
возобновились летом того же года и завершились новым пора-
жением османских войск под Ереваном в августе 1746 г. В хо-
де очередного конфликта обе стороны были крайне обескровле-
ны и искали мирного исхода на взаимно приемлемых условиях.
Такой основой для них послужил подписанный 4 сентября
1746 г. мирный договор, который возвратил соперников к гра-
ницам Касре-Ширинского соглашения 1639 г.
Северный Кавказ
после ирано-турецкой войны
Ирано-турецкий договор 1746 г. признавал Северо-Восточ-
ный Кавказ формально независимым. Однако на деле он
оставлял возможности для вмешательства обеих держав во
внутреннюю жизнь народов региона. В частности, в 4-м пункте
трактата оговаривалось, что «народ лезгинской и другие нахо-
дящиеся в тех краях вольными имеют остаться... в их правле-
нии и дела не вступаться, а буде против Блистательной Порты
или противу персицкого государства какое их неприятельское
намерение откроется, то по сношению обеих сторон вольно по
вине их наказать»249.
Эта возможность совместных действий воспринималась не-
которыми современниками как свидетельство антирусских на-
строений представителей договаривающихся сторон. Так, 4 де-
кабря 1746 г. канцелярия Донского войска на основе сведений,
полученных от посланных в Крым и Азов лазутчиков, сообщила
в Кизляр о том, что «турецкой султан с шахом персицким мир
заключили и подлинным намерением между собой утвердились:
шаху иттить будущею весною к Астрахани, а салтану турецко-
му отправить для взятия по прежнему города Азова к тамош-
ним местам войски» 25°.
Поэтому в Петербурге сочли необходимым усилить актив-
ность своих представителей на Северном Кавказе для укрепле-
ния российского влияния в Чечне, сближения с Осетией и со-
хранения дружественного расположения князей Кабарды. 4 ав-
густа 1746 г. было принято решение о проведении в Петербур-
ге русско-осетинских переговоров. Указом правительства в том
же году старшему чеченскому князю Айдемиру Бартыханову
предписывалось выплачивать годовое жалованье 500 руб., муки
и овса — по 25 четвертей, или в денежном выражении —
190 руб.251. Для подрыва влияния Англии на народы Кавказа
указом Сената от 23 ноября 1746 г. «английская коммерция в
Персию чрез Россию (Астрахань. — Я. С.)» была запрещена252.
15 апреля 1747 г. императрица повелела астраханскому губер-
114
натору И. О. Брылкину «наведаться посторонне о нынешнем
кабардинцов состоянии и впротчем тамошних владельцов на-
шею императорского величества милостию обнадежить» 253.
Интерес, проявленный Петербургом к Кабарде, оказался не
случайным. Направленный кизлярским комендантом генералом
А. П. Девицем в Кабарду капитан И. Барковский подтвердил
сведения о военных приготовлениях крымцев, чтобы кабардин-
цев «от российского подданства отхватить». Он же сообщил,
что «от Крыму отложились темиргойцы, абазыкеи, бжедухи,
сапсых, убых и все де противныя крымскому хану султаны и
мурзы с теми народами соединились и противиться с ханом на-
мерены» 254. Агрессивный настрой Селим-Гирея II пытался ис-
пользовать в своих интересах Надир-шах, надеясь столкнуть
Крым и Россию между собой. В донесении от 29 апреля 1747 г.
генерал Девиц писал: «Прибыли от персицкого шаха к хану
крымскому послы, чтоб он, хан, с своим войском шел вспомо-
жение персицкому шаху для разорения российских народов».
От себя генерал добавлял, что «оныя известия заподлинные» 255.
Приведенные свидетельства подтверждают, что шах не от-
казался от притязаний на Северный Кавказ и тогда, когда его
империя уже оказалась на грани развала. Более того, по со-
общениям осведомителей из Дербента и Эндери, весной 1746 г.
шах вызвал в Исфахан шамхала Эльдара, подверг его пыткам
и, когда тот пришел в себя, приказал с 30-тысячиым войском
идти в Дагестан, разорить всех дагестанских владетелей, аре-
стовать и отправить под конвоем к нему Хасбулата или его
«убить и голову прислать». Выразивший сомнение в возмож-
ности выполнить этот приказ, Эльдар снова был закован в це-
пи и брошен в темницу. «Я де зарекался в Дагистан ходить,—
заявил шах перепуганному Эльдару через трое суток, — а ныне
де... сего мая неотменно буду в Дагистане и везде дагистан-
ских жителей вконец разорю и домы их сожгу» 256.
Однако исполнить эту угрозу Надир-шах не мог, ибо не су-
мел справиться с острыми внутренними проблемами в своем
государстве. Длительная и упорная освободительная борьба на-
родов Кавказа, поглотившая огромные людские и материаль-
ные ресурсы империи Надир-шаха, сыграла свою роль в кру-
шении этой монархии. По мере усиления сепаратистских тен-
денций и внутреннего распада Надир лишался социальной опо-
ры своей власти, что вынуждало его все шире использовать
методы устрашения и террора. Последние годы правления ша-
ха современники называют подлинным кошмаром. Истязания,
убийства и казни невинных людей, конфискации имущества для
покрытия огромных расходов на постоянные войны приняли чу-
довищные размеры. По свидетельству современного иранского
историка Тебризи, таким способом с каждой области и про-
винции взималось от 15 тыс. до 100 тыс. туманов. «Даже если
бы листья на деревьях были золотыми, — цитирует он Мирзу
Мехди-хана, — то и тогда не хватило бы их для уплаты нало-
8*
115
гов». По мнению автора, такая политика Надира вызвала не-
довольство не только простых людей, но и лиц из его окруже-
ния, которые «воспылали к нему ненавистью» 257. Против шаха
стала выступать ранее преданная ему феодально-кочевая знать.
В результате заговора придворных Надир-шах был убит в ночь
на 20 июня 1747 г.
После его смерти началась многолетняя ожесточенная борь-
ба за иранский престол 258. Поэтому угроза нашествия на Кав-
каз иранских феодалов на некоторое время ослабла. Но это не
означало, что горские народы избавились от опасности инозем-
ного господства. Воспользовавшись начавшейся в Иране дина-
стической борьбой, Порта попыталась вернуть себе утраченные
позиции на Кавказе. С этой целью она проводила военные де-
монстрации, засылая к горцам своих агентов, которые должны
были убедить местных правителей принять османское поддан-
ство и выступить против России259.
Свои меры предпринял и петербургский двор, хотя со вре-
мени подписания Белградского трактата 1739 г. кавказские де-
ла не считались первоочередной задачей ввиду осложнения
международного положения в Европе. Как только была полу-
чена весть о смерти Надир-шаха, канцлер А. П. Бестужев-Рю-
мин предложил императрице Елизавете Петровне созвать Тай-
ный совет для обсуждения создавшегося положения, выражая
опасение, как бы «Оттоманская Порта, пользуясь слабостью
Персии, не овладела ею и не сделалась для России опасным
соседом»260. После предварительного обсуждения «персидских
дел» в Коллегии иностранных дел и рекомендаций высших го-
сударственных сановников, принимавших участие в походе
Петра I и в разграничении на Кавказе, 27 августа 1747 г. Тай-
ный совет постановил: «1) удостовериться в смерти шаха Нади-
ра; 2) пригласить горских дагистанских владельцев ко вступ-
лению в русское подданство... 3) в Астрахани держать нагото-
ве достаточное число морских судов, на которых в случае
нужды перевозить войско и провиант, отправить туда готовые
суда из Казани и строить новые... 5) отправить нынешней же
осенью как можно скорее к гилянским берегам 1.000 четвертей
пшеничной муки для продажи тамошним жителям на деньги
или для мены на шелк...»261. Удостоверившись в смерти На-
дир-шаха, б октября Тайный совет вторично подтвердил необ-
ходимость активизации действий на Кавказе.
Решения царского правительства оказались своевременны-
ми. В начале июля 1747 г. со значительной суммой денег и
фермаиами султана Махмуда I на Кавказе появился Юсуф-па-
ша. По пути в Дагестан часть казны была захвачена грузин-
ским царем Ираклием, но все же Юсуф-паше удалось доставить
грамоты султана и оставшиеся деньги отдельным горским вла-
детелям. Согласно этим ферманам, Ахмед-хаиу Мехтулинскому
жаловался титул шамхала Дагестана, уцмию Кайтага — титул
трехбунчужного паши, его сыну Магомед-хану — двухбунчуж-
116
ного паши. Такие же титулы жаловались владетелям Табасара-
на и Цахура262.
За присылкой грамот и денег последовали другие акции.
Отправив в Закавказье дополнительные войска, Порта пыта-
лась воспользоваться тем, что весной 1747 г. сначала в Ар де-
биле, а затем в Тебризе появился новый претендент на иран-
ский престол, именуемый в источниках как Сам-мирза III. Как
сообщил в августе прибывший после «разведывания» из Кубы
и Дербента кизлярец Ю. Насимов, этот самозванец обратился
с воззванием ко всем правителям Дагестана и Азербайджана,
чтобы «владельцы и подлаго народа старшины и кои утеснение
и разорение от Надир-шаха претерпевали, те бы ныне немед-
ленно к нему... приезжали, токмо де к нему, новому шаху, ни-
кто не поехал» 263.
Действительно, дагестанские и другие кавказские владетели,
наученные предшествующим опытом, не оказали поддержки
самозванцу Сам-мирзе, взращенному в Стамбуле. По приказу
племянника Надир-шаха — Али-кули-хана, занявшего престол
6 июля 1747 г. под тронным именем Адиль-шаха, новоявленный
претендент был разбит недалеко от Еревана двоюродным бра-
том Надир-шаха — Амир Арслан-ханом. Разгневанный султан
Махмуд I приказал схватить и отправить в ссылку незадачли-
вого авантюриста. Очередная попытка Порты установить свое
верховенство на Кавказе с помощью самозванца не увенчалась
успехом.
Впрочем, и этот провал не смутил османских правителей. В
центре их внимания снова оказалась Кабарда, где продолжали
враждовать две княжеские.группировки — баксанская и кашка-
тавская264. Новый крымский хан Арслан-Гирей, отправив туда
своих сыновей Казы-Гирея и Шабаз-Гирея, попытался утвер-
дить своих сторонников — Кайтукиных и Бекмурзиных. Не слу-
чайно генерал Девиц, не сомневаясь в том, что случившемуся в
Кабарде «раздору крымский хан радуется», задавался вопро-
сом: «Не имеют ли они, кабардинские владельцы, намерения к
отдалению в другую (крымскую. — Я. С.) сторону»265.
Подозрения Девица вскоре подтвердились. Направленный в
Кабарду ротмистр Д.-Г. Черкасский сообщил об отправке в
Крым четырех кабардинских курьеров: «От Магомета Кургоки-
на послан Темирбулат Пшизуков, от Батока—Алей Чебышев,
от Джаибулата — Бери Дугужуков, а Арсланбекова сына, от
Хамзы, — Ашли Бабукин». Особое рвение в этом проявил
М. Кургокин, просивший хана вместе с его подданными, «взяв
к себе, куда надлежит переселить». Черкасский также сообщил,
что хан приказал запороть до смерти захваченных в плен се-
мерых абазинских мурз, а 16 держит закованными в цепи, «ибо
оные мурзы прежняя свое жилище оставить не хотят и на Ку-
бань селиться не будут»266.
Озабоченное вмешательством Арслан-Гирея, царское прави-
тельство обратило внимание астраханского губернатора
117
И. О. Брылкина на то, что от междоусобиц кабардинских кня-
зей страдают не только сами кабардинцы, но и подданные Рос-
сии, особенно живущие на границе с Кабардой. В личном пись-
ме канцлера А. П. Бестужева-Рюмина М. Кургокину о необхо-
димости примирения с К. Атажукиным и прекращения междо-
усобных ссор от 29 сентября 1747 г. говорилось, что раньше,
когда кабардинцы жили «в добром состоянии», они не только
успешно отражали неприятеля, но и сами могли перейти в на-
ступление. Теперь же, когда между ними разгорелись усобицы,
«Кабарда стала приходить в слабое состояние, а подлой (про-
стой. —Я. С.) кабардинский народ —в разорение.... Того ради
весьма полезнея вам, всем владельцам, жить между себя в доб-
ром согласии» 267.
Выполняя указания Петербурга, Брылкин потребовал от ли-
деров кашкатавскои «партии» отправить крымских царевичей
за Кубань, мотивируя это тем, что пребывание их в Кабарде
противоречило 6-й статье Белградского договора. Для контроля
за выполнением этого решения в Кабарду были направлены
майор П. Татаров и асессор П. В. Бакунин, чтобы «кабардин-
ский народ от того (подчинения Крыму. — Я. С.) отводить и
баксаискую партию в доброжелательстве ее укрепить»268. На-
стаивая на прекращении деятельности крымских царевичей и
их приверженцев в Кабарде, российское правительство, дейст-
вуя через астраханского губернатора и кизлярского коменданта,
добивалось усиления влияния своих сторонников из баксанской
«партии».
Сложившаяся ситуация в Кабарде побудила Петербург при-
нять ряд срочных мер для укрепления своих позиций и в дру-
гих районах Северного Кавказа: Осетии, Дагестане и Чечне. Не
случайно указом Сената от 27 марта 1747 г. предписывалось:
осетинам, желающим «осесть при Кизляре», без несения служ-
бы, «учиня им надлежащую о бытии в подданстве присягу, от-
водить землю, смотря по их состоянию... которые же пойдут в
службу, тем определить жалованье против тамошних служа-
щих же окоченских татар». Кроме того, приезжавшим в Киз-
ляр осетинским старшинам назначалось каждому по 20 руб., а
«которые не из знатных» — кормовые деньги. Поддерживая
деятельность духовной миссии материальными и политическими
средствами, 7 октября Сенат обратился с запросом в Коллегию
иностранных дел: не будет ли принятие Осетии в российское
подданство «противно постановленным с Портою Оттоманскою
или с Персиею мирным трактатам?»269.
Отвечая на этот вопрос, Бестужев-Рюмин считал такое ре-
шение проблемы несвоевременным. Прежде чем приводить осе-
тин в российское подданство, следовало завершить распростра-
нение среди них христианства и тем самым утвердить пророс-
сийскую ориентацию. Необходимо было учитывать и то, что
официальное покровительство России осетинам могло вызвать
крайне нежелательную реакцию других держав, претендовав-
118
ших на Кавказ. Царское правительство, рассмотрев мнение
Коллегии иностранных дел, согласилось с изложенными дово-
дами и решило ограничиться деятельностью духовной миссии.
Одновременно проводились и другие мероприятия. В апреле
1747 г. вмешательством кизлярского коменданта было предот-
вращено намерение аксаевских, костековских и эндиреевских
владетелей напасть на Хасбулата под страхом наказания «вы-
сочайшим Е. И. В. гневом». В июле того же года аксаевские
владетели официально известили кизлярского коменданта, что
они отказались от нападения на Хасбулата потому, что «мы в
противность Е. И. В. чинить не будем»270. Политика «ласка-
ния» и примирения местных правителей давала свои плоды. В
1747—1748 гг. российское подданство приняли чеченские «воль-
ные» общества Герменчук, Шали и другие, старшины которых
стали получать постоянное жалованье из российской казны271.
Еще более интенсивно этот процесс проходил в Дагестане,
где ориентация на Россию прочно закрепилась в годы борьбы
против иранского владычества. В январе 1748 г., принимая при-
сягу на верность Елизавете Петровне, уцмий Кайтага Ахмед-
хан, кумыкские князья Хасбулат и Эльдар, владетели Табаса-
рана майсум Муртузали и кадий Муртузали, дербентский пра-
витель Гусейн-хан заявили, что «турецкому султану и персиц-
кому шаху мы служить не желаем... ибо мы положили намере-
ние Е. И. В. верно служить»272.
Вопреки неоднократным обращениям претендентов, боров-
шихся за иранский престол после смерти Надир-шаха, Адиль-
шаха и свергнувшего его в сентябре 1748 г. Ибрагим-мирзы к
владетелям Казикумуха, Кайтага, Дербента, Табасарана, Тар-
ки и Буйнака с призывом выступить на их стороне и обнадежи-
ванием «мйлостию и награждением жалованья», «многим чис-
лом денег и халатами» дагестанские правители не поддались
на подобные посулы273. Подтвердив в декабре того же года
принятую ранее присягу, уцмий Ахмед-хан, сын Сурхая Маго-
мед-хан, табасаранский кадий Муртузали, дербентский хан Ма-
гомед Гусейн, кумыкские князья Хасбулат, Эльдар и Мехди об-
ратились с просьбой в Кизляр прислать трехтысячное войско,
обещая квартиры и полное провиантское обеспечение. Прово-
дивший с ними переговоры подполковник А. Шедяков указывал,
что его приняли за предвестника прихода русских войск. Он
докладывал в Кизляр: «Все дагистанские владельцы радуютца
и думают, что несомненно российское войски в Персию по
прежнему вступят». Со своей стороны, уцмий Кайтага и дер-
бентский хан обращали внимание на то, что ввиду междоусо-
биц в Иране османские войска легко могут захватить Дербент
и овладеть Дагестаном, «а наше желание то, да б Дербент до-
стался в руки российской государыне, а не другим госуда-
рям» 274.
В то же время кизлярская администрация вновь подтверди-
ла решение царского правительства обеспечить горских владе-
119
телей жалованьем. Сообщая об этом чеченским мурзам Айде-
миру Бартыханову, Али Султану и Али-беку Казбулатовым, Ар-
слаи-беку Айдемирову, старшинам Турловым и Арловым, 24 ян-
варя 1749 г. генерал Девиц письменно известил их, что «по по-
лучении сего имеете прибыть в Кизляр, где и жалованье
Е. И. В. будет». Вместе с тем, узнав о намерении аксаевских,
костековских и эидиреевских князей напасть на Кабарду, в тот
же день он официально предупредил их, что «оное Е. И. В. бу-
дет весьма слышать неблагополучно и для того сие намерение
в противность Е. И. В. оставить»275.
Принятые меры оказали положительное воздействие, спо-
собствуя стабилизации обстановки на Северном Кавказе. Вы-
ражая удовлетворение восстановлением согласия между кабар-
динскими князьями, 10 ноября 1749 г. А. П. Бестужев-Рюмин
писал им, что их примирение «Е. И. В. соизволила... принять к
своей благоугодности и всемилостивейше повелела дать вам...
своего императорского жалованья денег тысячу рублев»276. Од-
новременно закреплялась роль Кизляра и кизлярской админи-
страции как важнейшей опоры России на Северном Кавказе.
В указах правительства генералу Девицу, отправленных в кон-
це 40-х — начале 50-х годов, неоднократно подчеркивалась не-
обходимость бдительно следить за происками эмиссаров Порты
и Крыма, чтобы не захватили тамошних земель, «не преклони-
ли бы» горских владельцев на свою сторону, иметь добрые от-
ношения с ними, призывая к сохранению российского поддан-
ства, заботясь о том, чтобы они были «неозлобительиым содер-
жанием их довольны». В личном указе императрицы генералу
Девицу от 22 августа 1750 г. предписывалось проявить особое
усердие «в приласкании тамошних горских владельцев к здеш-
ней (русской. — Я. С.) стороне... обходиться с ними со всякою
приятностию и ласкою»277.
В подобных напоминаниях был несомненный резон, ибо пра-
вящие круги Османской империи продолжали вмешиваться в
жизнь кавказских народов. На этот раз они пытались исполь-
зовать междоусобную борьбу грузинских царевичей. Оказывая
поддержку своему стороннику — сыну Константина Абдулла-
беку, претендовавшему на кахетинский престол, который был
занят сыном Теймураза Ираклием II, Порта обратилась к да-
гестанским владетелям, призывая их выступить на стороне
своего приверженца. На самом же деле, участвуя в противо-
борстве грузинских царевичей, она замышляла убийство Ирак-
лия руками дагестанских князей278. Однако дагестанские вла-
детели не приняли участия в коварных замыслах Порты. Остав-
шийся без султанской поддержки, Абдулла-бек был разбит
Ираклием и бежал с поля боя, понеся большие потери279. Поль-
зуясь благоприятной обстановкой, энергичный Ираклий II в те-
чение 1748—1749 гг. объединил под своей властью часть Гру-
зии и Армении и продолжал наступать на Азербайджан и Да-
гестан. В октябре 1749 г. он выступил против соперничавших
120
между собой дагестанских владетелей, которых «по жестоком
сражении разбил и принудил немалую часть земли себе усту-
пить» 280.
Военные успехи Ираклия серьезно обеспокоили Порту.
В Стамбуле ходили слухи даже о том, что он захватил Исфа-
хан и намерен выступить против Османской империи. В конце
декабря 1749 г. в султанском окружении стало известно, что
Ираклий «по выгнании персиян из Тифлиса и совершенном из-
бавлении своего отечества от персидского ига победил и поко-
рил лезгов, овладел Шемахинскою и Ширванскою провинция-
ми, завоевал крепость Реван и пошел со своим грузинским
войском Тевриз доставать» 281.
Оказавшись в трудном положении, часть дагестанских фео-
далов, неоднократно отклонявших домогательства иранских вла-
стей, обратились к султану Махмуду I с просьбой оградить их
от набегов шахского вассала — кахетинского царя. «Порта от-
ветствовала,— сообщил в начале августа 1750 г. константино-
польский патриарх резиденту А. И. Неплюеву, — что буде гру-
зинцы по шахову указу на них возстали, то она не мешается, а
ежели инако, то возымеет старание помощь им дать» 282.
Но никакой поддержки дагестанским владетелям, несмотря
на неоднократные заверения, султанское правительство не ока-
зало. Отправленные повторно в Стамбул дагестанские послы
вернулись без результатов. «Двое лезгов, присланные сюда к
Порте один после другого из Дагистана... — сообщал в августе
1750 г. А. И. Неплюев, — по осведомлении о том бедственном
состоянии, в каком Порта находится, с поспешением в Даги-
стам без удовольства поехали» 283.
В отличие от Османской империи Россия, укрепившая свои
позиции в Европе возобновлением союзного договора с венским
двором, смогла более решительно действовать и на Кавказе.
Это отразилось в ряде дипломатических актов, которые долж-
ны были предотвратить вмешательство Стамбула и Бахчисарая
в дела кабардинцев и других народов Северного Кавказа. В за-
писке А. И. Неплюева Порте от 27 августа 1750 г. прямо ука-
зывалось, что «посланцы султана кубанского беспрестанно в
делах того от обоих сторон независящаго народа мешаются,
возбуждают их ссоры и подбивают оных в Оттоманскую об-
ласть перейти»284. В йоте от 31 декабря 1750 г. подчеркива-
лось, что «крымской хан и его подчиненной кубанской сераскер
и другия... не перестают под разными подлогами в кабардии-
ския дела мешаться, употребляя иногда ласкания, а иногда
угрозу и силу к приведению тамошних жителей к тому, чтоб,
оставя свое отечество, к ним перешли, на то несклонных из жи-
лищ выгоняют, иных берут в неволю, других грабят и все в
непорядок приводят, стараяся, чтоб и достальных в свои руки
прибрать» 285.
Эти демарши возымели свое действие. Под нажимом Петер-
бурга султан был вынужден отправить указ крымскому хану,
121
чтобы он отозвал сыновей из Кабарды и проявил старание «о
содержании границ в покое и о недопущении ничего противнаго
постановленным .капитуляциям»286. Выступления в защиту ин-
тересов населения Кавказа способствовали обеспечению собст-
венных интересов России и содействовали дальнейшему расши-
рению и укреплению ее авторитета у горских народов.
Анализ внешнеполитической деятельности Ирана, России и
Османской империи во второй четверти XVIII в. показывает,
что Северный Кавказ выступал важнейшим компонентом их
внешней политики. Сложившаяся здесь обстановка определила
основные направления и пути осуществления политического
курса этих государств в регионе. Первые итоги их противобор-
ства обозначились в годы разграничения на Кавказе и борьбы
против афганского владычества в Иране (1725—1730). Они ха-
рактеризовались обострением русско-турецких противоречий и
стабилизацией отношений между Петербургом и Исфаханом.
Однако ослабление международных позиций России при пре-
емниках Петра I, особенно в период правления «немецкой пар-
тии» во главе с Э. И. Бироном (1730—1741), привело к измене-
ниям в соотношении сил на Ближнем и Среднем Востоке снача-
ла в пользу Порты, а затем Надир-шаха, внесло существенные
коррективы в выработку и реализацию планов соперничавших
держав на Кавказе. Конкретным проявлением «нового курса»
Петербурга явилось возвращение Россией Ирану Прикаспий-
ских областей и части Северного Кавказа по Рештскрму и Гян-
джиискому трактатам. Отказ царского двора от активной поли-
тики в. регионе облегчил осуществление завоевательных похо-
дов иранских, османских и крымских феодалов в Закавказье и
на Северном Кавказе.
Договоры 1732 и 1735 гг., подписанные в связи с угрозой
возникновения враждебной коалиции европейских держав на
Западе и опасного ирано-турецкого сближения на Востоке, не
означали отказа России от покровительства народам Кавказа и
от достижения своих стратегических целей в этом регионе. Про-
должая открыто выступать против экспансионистских устремле-
ний Порты и Крыма на Северном Кавказе, Петербург стал не-
гласно поддерживать освободительную борьбу местных народов
против иранского владычества. Подобная тактика позволила
добиться определенных положительных результатов в укрепле-
нии авторитета России среди населения Кавказа. Присутствие
русских войск, не раз встававших на пути нашествия осман-
ских, крымских и иранских завоевателей, стало важным под-
спорьем для горских народов, боровшихся против захватниче-
ских замыслов султанского двора и шахского окружения. Сов-
падение тогдашних целей восточной политики Петербурга с ос-
вободительной борьбой горцев способствовало утверждению
ориентации на Россию народов Северного Кавказа.
ГЛАВА 3
Успех восточной политики России
на Северном Кавказе
Кавказская политика Петербурга и Стамбула
в середине XVIII в.
Наступление второй половины XVIII в. не предвещало на
первый взгляд радикальных перемен, в кавказских делах, хотя
прежняя сложная конфигурация противоборствующих сил в
регионе после смерти Надир-шаха упростилась. Из-за междо-
усобиц Иран более не мог активно выступать за расширение
своих позиций на Кавказе. На арене борьбы остались лишь два
соперника — Россия и Османская империя. Русско-турецкого
конфликта откровенно желали многие европейские кабинеты.
Их представители делали все возможное для того, чтобы он
разразился. Ведь с его помощью можно было ослабить воздей-
ствие России на международные события. Тем не менее Петер-
бург и Стамбул в течение довольно длительного времени пред-
почитали не доводить дело до открытого разрыва. В этой связи
положение на Северном Кавказе оставалось неустойчивым и
неопределенным.
Миролюбие петербургского двора и Порты объяснялось раз-
ными причинами. Для султанского окружения основным сдер-
живающим фактором был углубляющийся социально-полити-
ческий кризис Османской державы. Он проявлялся в значи-
тельном усилении центробежных сил, представленных прежде
всего крупными провинциальными землевладельцами — аянами,
в существенном ослаблении центральной власти, в оскудении
казны, что делало невозможным проведение военных и иных ре-
форм, которые помогли бы ликвидировать все более заметное
отставание Османской империи от ушедших вперед европейских
государств.
Для руководителей внешней политики России елизаветин-
ской поры — канцлеров А. П. Бестужева-Рюмина и М. И. Во-
ронцова — была характерна преимущественная ориентация на
решение вопросов, связанных с упрочением влияния России на
европейской сцене. Разные аспекты восточной политики высту-
пали при этом как производные от первых сюжетов. Так, в
союзном договоре между Англией, Австрией и Россией, подпи-
санном в 1750 г., отдельные статьи касались координации поли-
тических действий союзников в отношении шахского Ирана и
Османской империи. В секретную австро-русскую конвенцию
1753 г. был включен пункт, обязывающий обе стороны в случае
развязывания Портой войны против одной из них объявить ей
ответную войну.
123
В целом же международная ситуация в 50-х годах отлича-
лась неустойчивостью, и потому создаваемые европейские коа-
лиции существовали лишь временно и часто менялись в зависи-
мости от состава участников и преследуемых ими целей.
Вплоть до 1756 г. французская дипломатия активно разжигала
воинственные устремления в окружении султана Махмуда I, а
затем его преемника Османа III, внушая необходимость про-
тиводействия «агрессивным» замыслам России в отношении
Польши и Османской империи. Английские представители, пы-
таясь помешать сближению Порты с Версалем и двором прус-
ского короля Фридриха II, наоборот, удерживали османских
правителей от войны с Россией. Все изменилось в ходе Семи-
летней войны (1756—1763), в которой с 1757 г. приняла уча-
стие и Россия на стороне Австрии и Франции, против англо-
прусского союза. Во избежание русско-турецкого конфликта в
момент начала военных действий против Пруссии российская
дипломатия пошла на сближение с Версалем. Этот ход оказал-
ся весьма эффективным: если ранее посланцы Парижа содей-
ствовали укреплению связей Порты со Швецией, Пруссией и
Польшей ради противостояния России, то теперь они стали до-
биваться обратного. В итоге мирные отношения Стамбула с Пе-
тербургом сохранились, а авторитет Франции в глазах осман-
ских правителей пошатнулся. Однако наибольшее впечатление
на султанских министров произвели не дипломатические демар-
ши, а известия о победах русских войск при Гросс-Егерсдорфе,
Цорндорфе и Кунерсдорфе, приведших к занятию Берлина. Они
показали несомненное превосходство русской армии над «прус-
ской системой» Фридриха II. Хотя из-за неожиданного поворо-
та в политике Петербурга при Петре III Россия лишилась пло-
дов победы, тем не менее успешные боевые действия позволили
заметно усилить ее международный престиж. На такой основе
стало возможным вернуться к решению различных аспектов во-
сточной политики, намеченной Петром I. С воцарением Екате-
рины II в первоочередные задачи, решаемые ее правительством,
вновь был включен вопрос о выходе к Черному морю. Нараста-
нию напряженности между двумя странами с начала 60-х годов
способствовали усиливавшиеся антиосманские настроения сре-
ди христианских подданных султана.
Если обратиться к конкретному анализу ситуации на Север-
ном Кавказе, то нельзя не заметить, что политика экспансии,
последовательно проводимая Портой и Крымом, была одной из
основных причин напряженности в регионе. С начала 50-х годов
крымские ханычи Казы-Гирей, Шабаз-Гирей и Саадет-Гирей не
раз пытались подчинить себе кабардинских князей, требуя «ис
кабардинских мест вытти и поселитца в землях, Крыму при-
надлежащих» *. Российские дипломаты решительно требовали
от Порты обуздания крымских царевичей и кубанских мурз, на-
рушавших условия Белградского договора 1739 г. Но крымский
хан Арслаи-Гирей утверждал, что в обострении обстановки в
124
Кабарде виновны представители российской администрации.
Опровергая измышления хана, А. И. Неплюев в заявлении Пор-
те от 31 июля 1750 г. особо подчеркнул, что «надлежит равно-
мерно обоюдным дворам язык воздержать таких своевольников
и оных наказать, чтоб впредь подобных плевел не вымыш-
ляли» 2.
Ухудшению русско-крымских отношений способствовали ев-
ропейские державы, в частности Франция. В те же дни Неплюев
обращал внимание Петербурга на деятельность французского
консула в Бахчисарае: «Французы в Крыму нарочных для под-
дувания огня содержат». Поддержка французских и шведских
дипломатов вдохновила Порту и Крым на продолжение борьбы
за Кавказ. В феврале 1751 г. побывавшие в Крыму лазутчики
сообщили в Черкасск, что кубанский сераскер Саадет-Гирей
пытается привести «тамошних горских черкес в подданство
крымского хана», для того чтобы «когда он на Россию неприя-
тельски нападение учинить вознамерится, то б оныя черкесы...
на то дело обще с ним, сераскером, итти могли»3. Ссылаясь на
тот же источник сведений, донской атаман С. Д. Ефремов так-
же доносил, что кубанский султан Казы-Гирей «якобы в Ка-
барду притти намерен» 4.
В ответ российские власти усилили политику «ласкания»
местных владетелей, что имело важные политические последст-
вия. В течение 1750—1751 гг. обратились за подданством к
России и получили заверения в покровительстве с ее стороны
шамхал Хасбулат, дербентский хан Магомед Гусейн, кубинский
хан Гусейн Али и 16 кабардинских князей и узденей баксан-
ской «партии» 5.
В Петербурге рассматривались и новые, более эффективные
способы предотвращения «воровских набегов» со стороны Кры-
ма и Кубани. В указе императрицы Елизаветы Петровны аст-
раханскому губернатору И. О. Брылкину от 15 июня 1751 г.
предписывалось: поставить 100 гребенских казаков на р. Кума,
в урочище Хара-Хогон, расположенном от Кизляра в 200 вер-
стах; учредить две заставы между Астраханью и Кизляром:
первую — в 100 верстах от Астрахани, на Баш-Мочаге, и вто-
рую— в 100 верстах от Кизляра, выделив «по сту человек доб-
роконных и оружейных»; иметь в тех заставах «разъезды до
урочища Джан-Баш», расположенного между Астраханью и
Кизляром «на половине пути»6. 18 октября того же года Брыл-
кин доложил в Петербург о возведении указанных форпостов
между Астраханью и Кизляром7.
Одновременно предпринимались меры по защите погранич-
ных рубежей и со стороны Азова в соответствии с Белградским
договором 1739 г. и пограничными соглашениями 40-х годов8.
Реализация этих планов в начале 50-х годов срывалась из-за
частых русско-турецких споров, вызванных междоусобицами
кабардинских князей и вмешательством Крыма 9. Отправленным
в апреле 1751 г. для примирения кабардинских князей полков-
125
пику А. Шедякову и майору И. Барковскому поручалось «край-
не прилежать добрым способом и увещеваниями обоих партий
помирить и согласить так, чтоб они все прежде бывшие их
вражды забвенно предали» 10. Но выполнить это задание им не
удалось, так как крымские и кубанские эмиссары продолжали
вмешиваться во внутренние дела Кабарды, призывая «их, вла-
дельцев, к себе со всей Кабардой, чтобы оме поселились в вер-
шинах Кубани и были б с ними заодно». В донесениях Шедяко-
ва и Барковского подчеркивалось, что там продолжают орудо-
вать сыновья крымского хана Арслан-Гирея, которые «немалыя
Кабарде разорения чинят... обирают ясырей, лошадей и скот и
все то отсылают в Крым и Кубань» п.
Пытаясь оправдать действия ханычей, Арслан-Гирей летом
1750 г. послал в Стамбул ложное сообщение о том, что «с сто-
роны Российской отправлен был в Кабарду посол с казною для
набирания войска» 12. Полгода спустя он утверждал, что с «ку-
банской и запорожской стороны российскими войсками Крым
окружен» 13. Из Петербурга на это ответили, что «в самой ис-
тинне нынешней хан, отец оных солтанов (Казы-Гирея^Шабаз-
Гирея. — Я. С), нарочно их в Кабарде для особливых своих
видов оставляет» и. Под давлением неопровержимых фактов
Порте пришлось отправить указ Арслаи-Гирею об отзыве своих
наследников из Кабарды, хотя тайно она продолжала поощрять
его на новые самовольные действия на Кавказе. По поступив-
шим оттуда сведениям, в апреле 1752 г. Порта «хану крымско-
му велела бесприметным образом на Кубань к тамошнему
войску переправить еще до десяти тысяч татар». Эти войска
набирались не только в Крыму, но и среди татар в Буджаке и
Бендерах в надежде на то, что «все оные, совокупясь с даги-
станцами... диверзию зделают грузинцам»15. Накануне этого
решения высшие сановники Порты специально обсуждали во-
прос «о горах и проходах в Дагистани», после чего был пред-
ставлен письменный доклад «салтанову величеству» 16.
Согласно намеченному плану, 20-тысячное турецкое войско
под командованием бывшего великого везира, «знатного и бы-
валого Али-паши Геким оглу» должно было следовать к крым-
скому хану, объединиться с ним и с дагестанцами и совершить
диверсию в Грузию «с той (дагестанской. — Я. С.) стороны».
По мнению авторов плана, наступать оттуда было «свободнее,
нежели с азиацкой; потому что от Тамани между Черным мо-
рем и нижними горами» имеется «абассииская дорога», не толь-
ко удобная «для маршу войска», но и близко расположенная
«до нижней Грузии». Сообщая об этом в Астрахань для приня-
тия экстренных мер, из Петербурга предупреждали: «По всем
известиям, Порта превеликой от грузиицев возимела омбраж
(подозрение. — Я. С)»17. Донскому атаману С. Д. Ефремову
также был направлен указ: «Как оному нашему войску, так и
всем регулярным и нерегулярным находящимся там войскам
иметь наикрепчайшую предосторожность» 18.
126
Сказанное подтверждает, что наряду с Кабардой важное
место во внешнеполитических планах держав-соперниц занима-
ли Дагестан и Закавказье. По поступившим из Дербента све-
дениям, зимой 1751 г. султан Махмуд I прислал «немалые по-
дарки» дербентскому хану Магомед Гусейну, тарковскому шам-
халу Хасбулату, кайтагскому уцмию Амир Гамзе и кубинскому
правителю Гусейн Али-хану, пытаясь выяснить, на каких усло-
виях они «желают быть в подданстве» 19. Но дагестанские вла-
детели не поддались турецкому султану. Они отказались и от
участия в междоусобной борьбе азербайджанских и грузинских
феодалов, призывавших их «идти для разорения Персии». Ре-
шающую роль в этом, как признавали северокумыкские князья,
сыграло вмешательство кизлярской администрации, предупре-
дившей их о нежелательности междоусобной борьбы и вмеша-
тельства в иранские дела 20. Россия была заинтересована в том,
чтобы Порта не воспользовалась неурядицами в Иране для
овладения его северными провинциями и побережьем Каспия.
«Сохранение з1а1и5 дио, созданного Гянджинским договором,
становится основной задачей русской дипломатии»21, — считает
грузинский историк Д. Джанелидзе. Не случайно назначенному
консулом в Иран П. М. Чекалевскому помимо решения торго-
вых дел давалось задание политического характера: «секретное
наблюдение, секретное разведывание и донесение о тамошних
происшествиях» 22.
Несмотря на старания российской дипломатии, междоусоби-
цы на Кавказе не прекращались. В апреле 1752 г. на р. Кура
Ираклий потерпел поражение от текинского хана Хаджи Че-
леби, которому помогали кубинский хан Гусейи Али и эндире-
евский владетель -Альбури. Воодушевленный успехом победитель
призвал правителей Аварии и Кайтага «итти для взятия Тифли-
зу» 23. Оказавшись в трудном положении, Теймураз и Ираклий
обратились за помощью в Кабарду, отправившую к ним двух-
тысячное войско, и Осетию, выставившую по 3—4 воина с каж-
дого двора. В решающем сражении летом того же года Ирак-
лий одержал победу над противником. По просьбе грузинских
царей Петербург направил к ним капитана О. Туманова, доне-
сения которого, по заключению историка А. П. Новосельцева,
сыграли немалую роль в определении дальнейшего направле-
ния российской политики на Кавказе24.
Если с помощью ополчений из Осетии и Кабарды грузинские
цари отразили нашествие ханов Кубы и Шеки, то, в свою оче-
редь, стремление правителей Грузии добиться покровительства
России оказало влияние на осетинских и кабардинских владе-
телей, укрепляя в них внешнеполитическую ориентацию на Пе-
тербург. Это было важно потому, что осетины продолжали до-
биваться переселения на равнинные земли, а в Кабарде сохра-
нялась напряженная обстановка из-за вмешательства османо-
крымских эмиссаров. Согласно донесению из Кабарды майора
П. Татарова, старший сын крымского хана Селим-Гирей весной
127
1752 г. находился с 12-тысячным войском на р. Инджик и при-
нуждал бесленеевцев переселиться «поблизости к Крыму». Пе-
ребравшись затем на р. Лаба, он ожидал от отца «вдобавок
еще войска и позволения [идти! внутрь Кабарды»25. Не решаясь
на столь явный демарш против России, хан не одобрил это на-
мерение, но тайно продолжал поощрять вмешательство в ка-
бардинские дела. По другим сведениям, Селим-Гирей держал
при себе захваченных в плен черкесских старшин, пытаясь
принудить бесленеевцев, абазин и владетелей баксаиской «пар-
тии» перейти на свою сторону угрозой, а если это не удастся,
то «взять их обманом»26.
В декабре 1752 г. российское правительство отправило ноту
Порте, в которой подчеркивалось, что князья баксанской «пар-
тии» — сторонники России — отправили беглого кубанского се-
раскера Саадет-Гирея, однако кашкатавская «партия», поддер-
живаемая Крымом, продолжает удерживать у себя бесленеев-
цев и сына хана Казы-Гирея, вопреки указу из Стамбула. Да-
лее в йоте разъяснялось, что «повелело оных (кашкатавских
князей. — Н. С.) еще увещевать и в.случае дальнейшего их не-
послушания к тому принудить, чтоб они бесленевцев, поддан-
ных Порты, в их места возвратили и Казн Гирею Султану
прибежища у себя не давали» 27.
Нота не разрешила длительного спора, связанного с дейст-
виями ханычей, но твердая позиция России по кабардинскому
вопросу оказала положительное действие. В том же году влия-
тельные кабардинские князья Бамат Кургокин, Касай Атажу-
кин, Карамурза Алиев и другие заверили представителей рос-
сийской администрации в том, что «другой надежды, кроме бо-
га и Е. И. В., не имеют и себя издревле находят подданными
всероссийской империи... и, чтоб турок или Крым их наказы-
вать мог, слышать того не хотят»28. В феврале 1753 г. аварский
нуцал Магомед-хан также обратился в Астрахань с предложе-
нием: если «российской стороне его услуги потребны», то он
готов «со всякой ревностию без отмены служить», а «оттоман-
ской и персидской сторонам услуг никаких показывать он, хан,
не будет»29.
Тем временем поступили сведения об активном вмешатель-
стве в дела Дагестана претендента на иранский престол Исма-
ил-бека, объявившего себя шахом Ирана 26 июня 1750 г. под
именем Исмаила III. В феврале 1753 г. он прислал дербентско-
му хану Магомед Гусейну «золотой богатой материи халат и
богатую чалму», в честь чего там учинили пушечный салют из
девяти пушек30. Оживление в Дербенте было вызвано тем, что
новоявленный шах предложил хану прислать ведомость на во-
енных людей, обещая «по той описи... денежное жалованье
произвесть». Правитель крепости с готовностью принял это
предложение: «имеющиеся в ведомстве дербентского хана воен-
ные люди» были «переписаны, и о том шаху ведомость пос-
лана» 31.
128
По-видимому, Исмаил-бек преследовал далеко идущие цели:
таким же способом привлечь остальных дагестанских владете-
лей, а в случае успеха утвердиться в Дербенте как господству-
ющем центре на побережье Каспия. В марте того же года дер-
бентский хан обратился с письмом к тарковскому шамхалу и
кайтагскому уцмию, склоняя их на сторону шаха, но те отве-
тили, что «он, Исмаил, вовсе шахом утвердиться не может»32.
На позицию шамхала и уцмия несомненное влияние оказал
кизлярский комендант И. Л. Фрауендорф, посоветовавший им и
засулакским князьям не поддаваться на призывы несостоявше-
гося иранского шаха33. Этому же совету последовал и дербент-
ский хан, вскоре прекративший попытки сблизиться с претен-
дентом на иранский престол.
Стремление Исмаил-бека заручиться поддержкой дагестан-
ских и ширванских ханов имело тот же финал. Мало того,
спустя месяц кубинский правитель Гусейн Али-хан в послании
в Петербург от имени владетелей Шемахи, Баку, Кайтага, Тар-
ки и Табасарана обещал соблюдать верность императрице34.
Как свидетельствуют источники, ориентация кавказских владе-
телей на Россию оставалась преобладающей. В марте 1754 г.
аварский нуцал Магомед-хаи адресовался уже в Кизляр, вы-
ражая готовность служить «Е. И. В. ревностно и тщательно...
и войско умножить, и знатных мусульманских народов побу-
дить». Преувеличивая свои военные возможности, он убеждал
И. Л. Фрауендорфа в том, что «как до Грузии, до Иракли ха-
на, до Дербента, до Генжи и до Шемахи, так и ко всем знат-
ным городам дагистанекие дороги нами отворены быть мо-
гут» 35.
Как и ожидалось, действия Исмаил-бека вызвали живой ин-
терес в Петербурге и Стамбуле. В Коллегии иностранных дел
России внимательно изучали первые донесения, поступившие от
консула П. М. Чекалевского из Энзели. В одном из них, от
10 декабря 1753 г., он сообщал о самозванце, «выехавшем из ту-
рецкой области в Персию претендентом персидского престола
и называвшем» себя «шах Султан Хосейном вторым»36. Оказа-
лось, что этот самозванец за год до событий направил посла-
ние из иракского города Неджеф в Тебриз, объявив «публично
себя наследником шахова престола», имевшим «намерение тог-
да же и сам в Персию прибыть», но якобы вынужденным
скрываться сначала в России, а затем в Иране, а «напоследок
в упомянутое место (Неджеф. — Я. С.) близ Вавилона (Баг-
дад. — Я. С.) прибыл»37.
На основе анализа этих известий 18 мая 1753 г. Коллегия
иностранных дел составила специальную «Премеморию», в ко-
торой отмечалось, что особой опасности для самой державы они
не представляют, хотя и могут осложнить положение в Иране
и Прикаспийских областях Кавказа. После такой констатации
следовал важный вывод, который касался позиции Порты,
представлявшей угрозу интересам России: «Ежели сей послед-
9 Зак. 356
129
ней султаном Хусейном вторым называющийся, от турецкого
двора подлинно подкрепляется, то предстерегать надлежит, не
вступят ли туда, в Персию, турецкие войска в таком намере-
нии, чтоб под предтекстом восстановления шаха и внутренней:
тишины завладеть некоторыми провинциями в Персии, особли-
во при Каспийском море лежащими, чего весьма не допускают
интересы Российской империи»38.
С учетом такой перспективы внешнеполитическое ведомство
России считало, что взаимоотношения с Портой по кавказским
делам следует регулировать через дипломатические каналы.
Однако вскоре петербургский кабинет вновь был вынужден за-
няться кабардинским вопросом, осложнившимся из-за того, чта
помимо претензий к бесленеевцам Крым стал требовать «права
покровительства» над абазинами, которые находились в под-
данстве баксанских князей. Со своей стороны, баксанцы требо-
вали перевести кашкатавцев на их прежнее место и обраща-
лись с просьбой прислать русское войско для усмирения про-
тивников 39.
В марте 1753 г. канцлер А. П. Бестужев-Рюмин вновь пись-
менно обратился к кашкатавским князьям, чтобы они задер-
жанных 300 семей бесленеевцев «немедленно на прежние их
жилища отпустили»40. Для контроля за выполнением этого тре-
бования и подготовки к переселению кашкатавцев в апреле в
Кабарду снова были направлены майоры И. Барковский и
П. Татаров. По поводу претензий Крыма на абазин в рескрипте
Елизаветы Петровны кизлярскому коменданту от 15 мая особо
отмечалось, что «абазинцы ни почему за подданных крымских
почтены быть не могут»41. Для подкрепления своей позиции
Петербург решил отправить в Кабарду из Донского войска «ты-
сячную команду» казаков и калмыков. В ноте, представленной
Порте, также разъяснялось, что эта вынужденная мера пред-
принята для «увещевания» кашкатавских князей, продолжав-
ших покровительствовать крымским принцам42.
Кашкатавские князья вынуждены были отступить перед во-
енной угрозой и перебраться в свои родовые поместья. 31 июля
1753 г. кизлярский комендант доносил: «Кашкатавские ж вла-
дельцы уже действительно в Кашкатав переселились»43. Мало
того, опасаясь ухудшения своего положения из-за недовольства
Крыма их переселением, они стали склоняться на сторону Рос-
сии и к примирению с баксанской «партией». Согласно реестру
кизлярской канцелярии за 1753 г., присягу на верность России
подписали 15 владетелей и 26 узденей этой группы кабардин-
ских князей44. 23 октября того же года в урочище Тахтамыш
представители враждовавших «партий» подписали соглашение
о прекращении междоусобиц «с целованием на Коране», что
способствовало стабилизации положения в Кабарде. Граница
между ними устанавливалась по р. Чегем 45.
Вместе с тем Петербург изыскивал дополнительные меры
для укрепления своих позиций на Северном Кавказе. Для этой
130
цели в указе кизлярскому коменданту от 19 августа предписы-
валось изучить местоположение «угла» между р. Терек и усть-
ем р. Курпа, дабы выяснить, «удобно ли оные к обитанию и к
построению крепостцы... и в случае неприятельского нападения
и набегов есть ли какая натуральная защита» 46. Выполнив этот
указ, в декабре 1753 г. комендант ответил, что «имеется способ-
ное место для строения крепости, или ретранжемента по обоим
сторонам устья реки Курпа, которое имеет быть для закрытия
от Кубанской стороны и от набегов горских татар» 47.
Императрица не решилась на строительство этой крепости,
опасаясь разрыва мира с султаном. Осторожность российских
властей поощрила Крым на новые действия; на сей раз были
предъявлены претензии на бжедухов. Весной 1754 г. пятитысяч-
ное крымское войско под командованием калги Ширин-Гирея
форсировало р. Кубань и остановилось близ Копыла. Калга
приказал кубанскому сераскеру привести в подданство абазин,
темиргоевцев, бесленеевцев и бжедухов, требуя от них под
угрозой расправы по 300 ясырей, по одной лошади с каждого
двора и переселения из гор «в чистые места» 48. Однако в сра-
жении с черкесами у р. Карасу крымско-кубанское войско по-
терпело поражение и бежало за Кубань, потеряв двух мурз,
три пушки и 2600 лошадей. Разгневанный хан приказал обез-
главить 20 военачальников 49.
Победа черкесов оказала влияние на Кубанскую орду, часть
которой отложилась от Крыма и пошла на сближение с адыг-
скими князьями. В июне 1755 г. находившийся в Кабарде гене-
рал-майор Э.-Б. Черкасский извещал, что кочующие «по сю
сторону Черного моря Болыпаго Нагаю татара, именуемые
Эдишкульцы, и протчие» отложились от Крыма, объединились
с абазинами, темиргоевцами, бесленеевцами, бжедухами и обя-
зались взаимной присягой и дачей аманатов, что «им обще в
случае на них движения крымского войска отпор чинить».
Спасшиеся после поражения крымские ханычи Казы-Гирей и
Саадет-Гирей попытались найти у них убежище, но были «вы-
гнаты и с малыми людьми чрез море к отцу своему в Крым от-
были» 50.
Согласно сообщениям Киевской губернской канцелярии, до-
бравшиеся до Бахчисарая в конце июня наследники хана изве-
стили отца о больших потерях и о том, что «вся Кубанская
Орда склонилась к черкесам и многие крымские мурзы из сво-
ею ордою у Черкес остались». Встревоженный Арслан-Гирей
пытался примириться с черкесами и отошедшими от него крым-
скими, кубанскими и ногайскими мурзами. С этой целью он
отправил к ним калгу Ширин-Гирея «с пятью байраками (зна-
менами.— Я. С.)». «Но токмо де никакова де известия, — под-
черкивалось в сообщении из Киева, — о том не получено»51.
Причина молчания заключалась в том, что оставшиеся в Черке-
сии мурзы обратились в Стамбул с требованием сместить Ар-
слан-Гирея. В письме к султану Осману III они обвиняли хана
9*
131
в том, что под влиянием своего фаворита Салих-эфенди он за-
теял войну с черкесами, в результате чего крымцы и кубанцы
потерпели поражение, что «наибольшая часть войска в водо-
поль на реке Кубани потонуло, некоторые отморозили руки и
ноги, иные померли» 52. Хан, со своей стороны, обвинил в слу-
чившихся бедах мятежных мурз как изменников интересам
Порты и Крыма.
В Стамбуле не прислушались к этим жалобам, поскольку
были заняты междоусобной борьбой в Иране, где появился оче-
редной претендент на шахскую корону, выдававший себя то за
сына Надир-шаха, то за сына шаха Тахмаспа под именем Су-
лейман-мирзы. При поддержке султанских властей он прибыл
весной 1755 г. в Кубу и обратился с воззваниями к правителям
Дербента, Баку, Шеки и Шемахи «итти в Персию» для «поста-
новления» его шахом с признанием его верховной власти в
Иране53. Хотя намеченный поход и не состоялся, новое осман-
ское вмешательство накалило обстановку в Дагестане и Закав-
казье.
Ситуация в Кабарде также оставалась сложной. Бахчиса-
райский правитель Арслан-Гирей продолжал настраивать Пор-
ту против России и кабардинских князей. Как неоднократно со-
общал А. М. Обресков из Стамбула, со времени поражения
крымцев у р. Карасу хан не переставал жаловаться, что «ка-
бардинские владельцы мало уважают его ханских увещеваний
и угроз», будучи обнадежены со стороны России, что «Порта
никогда не смеет силу против них употребить»54. Особое рве-
ние проявлял ханский фаворит Салих-эфенди, пытавшийся
«злостным и коварным подущением подвигнуть» султанское пра-
вительство на то, чтобы кашкатавцев обратно «в Баксан воз-
вратить» 55.
Опасаясь новых диверсий Арслан-Гирея в Кабарде, Колле-
гия иностранных дел приказала кизлярскому коменданту от-
править немедленно «от четырех до пяти рот солдат и пятсот
человек гребенских казаков и с ними две полковые пушки под
командою... искусного штаб-офицера и велеть оной команде сто-
ять у устья реки Курпа... пока крымское войско на Кубани про-
будет в собрании»56. По мнению внешнеполитического ведомст-
ва России, такая мера могла защитить князей баксанской
«партии» от нападения крымского войска, а кашкатавских вла-
детелей удержать от того, чтобы «по прежнему в Баксан во-
рваться»57. Если же хан попытается переселить абазин в свои
владения, то надлежало оказать поддержку баксанцам против
Крыма.
Тем временем возник конфликт между ханом Арслан-Гиреем
и Едисанской ордой, в результате которого он был низложен,
а на его место возведен Халим-Гирей. А. М. Обресков в сообще-
нии о случившемся указывал, что после Арслан-Гирея низложен
и его покровитель — великий везир Сайд Мехмед-паша, а спо-
движник хана Салих-эфенди сослан в Египет «яко прилежный
132
споспешеватель или, лутче сказать, подущатель его, ханских,
злых намерений»58. Новый хан Халим-Гирей, несмотря на пе-
чальный опыт своего предшественника, продолжал прежнюю
политику, чем воспользовались его свергнутые противники для
укрепления своего влияния над Кубанской ордой. В августе
1756 г. из Черкасска сообщили, что сын прежнего хана Саадет-
Гирей «со всем кубанским войском и горскими черкесами под
властью хана крымского быть не желают»59. Объединив недо-
вольных новым ханом ордынцев, Саадет-Гирей изгнал с Куба-
ни назначенного вместо него Селим-Гирея, сына Халим-Гирея.
К середине 50-х годов важное место в кавказских делах на-
ряду с Кабардой и Дагестаном заняли Осетия, Чечня и Ингу-
шетия. После посещения осетинским посольством Петербурга
в 1752 г. царское правительство усилило политику христианиза-
ции осетин и ингушей, видя в этом средство политического при-
общения их к России. Однако попытки переселения осетин и
ингушей из горных ущелий на равнинные земли Притеречья,
находившиеся в собственности кабардинских, чеченских и кумык-
ских князей, могли серьезно обострить отношения не только с
этими владетелями, но и со Стамбулом и Бахчисараем, где бди-
тельно следили за политикой России на Северном Кавказе. По-
этому «переселенческая» политика проводилась российскими
властями осторожно, с учетом не только кавказской, но и меж-
дународной обстановки, сложившейся накануне Семилетней
войны (1756—1763). Не случайно в решении Коллегии иност-
ранных дел, специально обсуждавшей этот вопрос в августе
1757 г., для заселения осетин предлагалось отвести часть тер-
ритории, находящейся в российском владении, между станица-
ми гребенских казаков за р. Курпа до Кизляра 60.
Тем не менее российской администрации не удалось избе-
жать конфликта с отдельными чеченскими владетелями из-за
перехода их подданных под покровительство России. Жертвой
этих трений стал находившийся на русской службе кабардин-
ский князь Девлет-Гирей Черкасский, переселившийся в 1754 г.
в район Теплых Вод, на подвластные чеченским князьям паст-
бищные земли Терского хребта. В мае следующего года чечен-
ские и брагуиские князья напали на это поселение, убили же-
ну Девлет-Гирея и разграбили его имущество. По просьбе по-
терпевшего кабардинские князья захватили знатного чеченско-
го узденя Казы-Гирея и передали в Кизляр заложником.
В 1756—1757 гг. брат этого узденя Бекей с помощью своих сто-
ронников совершил ряд нападений на российские пограничные
кордоны и разъезды. «Чеченские владельцы, все, кроме одного
Али Султана Казбулатова, — доносил 12 сентября 1757 г. киз-
лярский комендант И. Л. Фрауеидорф, — с ними, чеченцами, в
одном противном намерении находятся и стараются и других
горских жителей в свою помочь подозвать»61.
Для «увещевания» чеченцев в апреле—августе 1758 г. бы-
ла организована экспедиция под командованием И. Л. Фрауен-
133
дорфа, завершившаяся внушительной военной демонстрацией,
которая продолжалась почти полгода. Понеся чувствительные
потери в стычках с русскими войсками, чеченцы изъявили же-
лание быть по-прежнему «принятыми в подданство России»62.
В письме, адресованном кизлярскому коменданту в ноябре то-
го же года, чеченские владетели Барды-хан и Бамат Айдемиро-
вы, старшины Хасай Султанов, Джанмурза Айдаров, Султан-
мурза Елухаев и другие признали свою вину с заверением не
допускать более антирусских выступлений 63.
События в Чечне и обращения осетин и ингушей за поддан-
ством к России привлекли внимание Порты. На специальном
заседании дивана в сентябре 1757 г. обсуждались меры, на-
правленные против активных действий России на Северном
Кавказе. Однако вскоре в Крыму произошел новый мятеж, спу-
тавший планы султанского правительства. 4 апреля 1758 г. ки-
евский обер-комендаит генерал-майор Лопухин известил Петер-
бург, что кочующая между Очаковым и Днепром Едисанская
орда взбунтовалась, имея «намерение перейти в здешнюю (рос-
сийскую.—Я. С.) сторону»64. Перепуганный хан Халим-Гирей
обратился с просьбой в Петербург, чтобы орду не пропускали
через российскую границу. Царские министры заверили хана,
что «оному народу в здешних границах убежище дано не бу-
дет»65. Однако это не спасло Халим-Гирея. По требованию но-
гайских мурз, инспирированному наследниками прежнего хана,
в июле 1758 г. Халим-Гирей был низложен и заменен ханом
Керим-Гиреем 66.
Новый бахчисарайский правитель был сторонником более
действенной политики на Кавказе. Он учитывал не только про-
должающуюся междоусобицу в Кабарде, но и вовлеченность
России в Семилетнюю войну. Ему было, в частности, известно,
что князья Большой Кабарды стали притеснять князей Малой
Кабарды, вынуждая последних искать покровительства у Рос-
сии и просить разрешения переселиться в российские пределы.
С такой просьбой летом 1758 г. малокабардинские князья обра-
тились к императрице. «Мы, бедныя раби, — писали они, — при-
падая к стопам В. И. В., слезно просим... чтоб мы с подвласт-
ными людьми нашими при границе В. И. В. переведены были
в одно место». Если же владетели Малой Кабарды не получат
покровительства, подчеркивалось в письме, то «принуждены бу-
дем перетерпеть всеконечную гибель, яко прах земли разсы-
паться»67. С аналогичным письмом к кизлярскому коменданту
обратился принявший христианство князь Кургока Кончокин,
добиваясь переселения своего рода «между Моздока и Мекеня,
по сю сторону реки Терка»68.
Петербургский кабинет, занятый войной с Пруссией, не ре-
шался на такой шаг, опасаясь нарушения положений Белград-
ского трактата. Создавшейся ситуацией поспешил воспользо-
ваться Керим-Гирей, рассчитывая на поддержку агрессивно на-
строенной верхушки Кубанской орды. В октябре 1758 г. в Киз-
134
ляр поступили сведения, что бывший сер аскер Саадет-Гирей
прибыл в Большую Кабарду «с требование от кабардинских
владельцов войска для вспоможения против оказавшихся ему
противными подвластных ево»69. Несмотря на отказ кабардин-
ских князей,, в мае следующего года с 15-тысячным войском
он оказался в устье р. Лаба, у ногайцев племени навруз-улу,
пытаясь добиться тех же целей, но вновь потерпел неудачу70.
Одновременно сам крымский хан пытался покорить черке-
сов под предлогом примирения враждовавших между собой
черкесских муз и старшин. В июле 1759 г. он направился с
войском на Кубань якобы для установления «между черкесами
доброго порядка и тишины», но из-за опасения столкновения
с русскими войсками отступил71. «Однако ж, — подчеркивалось
в рескрипте Елизаветы Петровны кизлярскому коменданту от
7 августа, — при первом же случае почти безсумнительно, что
он кабардинских владельцов с подвластным им народом при-
сваивать в свою сторону... не преминет»72. В указе астрахан-
скому губернатору А. С. Жилину и кизлярскому коменданту от
23 августа она повелевала «немедленно отправить в Кабарду
нарочного... для примечания поступок хана крымского». Эту
миссию предполагалось возложить на капитана Шелоха Каси-
мова, который «должен будет неприметным образом приме-
чать... дабы хан крымской ни под каким предлогом, будучи
на Кубани, в дела их (кабардинцев. — Н. С.) не интересо-
вался» 73.
Озабоченность Петербурга оказалась обоснованной. В но-
ябре Керим-Гирей с 10-тысячным войском вновь появился у
черкесов, призывая их под свое знамя «приласканием». По его
же приказу кубанский сераскер отправил курьеров в Кабарду,
уговаривая абазин «со всякою ласкою» перейти на сторону ха-
на. Но смена тактики угроз на «ласкания» не дала ожидаемо-
го эффекта. Баксанские князья предупредили абазин, что, «если
кто в то собрание (к хану. — Я. С.) итти дерзнет, того совсем
разорят»74. Позже сам Керим-Гирей отправил эмиссаров к ка-
бардинским князьям с уведомлением, что он «по обыкновению
прежних ханов в подать ясырей требовать с них не будет...
токмо де они... были к нему в склонности и состояли в его по-
велениях» 75. Кабардинские князья оставили без ответа этот
призыв.
В том же году Порта переправила в Грузию нового само-
званца, также известного под именем Сам-мирзы. В Стамбуле
рассчитывали, что, опираясь на него, смогут подавить недо-
вольство османским владычеством, а в случае удачи — поса-
дить самозванца на иранский трон.
В июле 1759 г. из Кабарды в Кизляр поступили сведения
«о собрании турецкого войска», предназначенного быть «при
шаховом сыне... называемом Мурзе», находящемся «ныне в ту-
рецкой области», чтобы идти «к грузинским жилищам, кои под-
властны туркам, для приведения их в покорение по их иепо-
135
слушанию» 76. Это сообщение подтвердилось другими источника-
ми. Ссылаясь на донесения лазутчиков из Дербента, в начале
августа кизлярский комендант предупредил астраханского гу-
бернатора А. С. Жилина «о приближении из Грузии в пятнад-
цати тысячах турецкого войска». Комментируя поступившую к
нему информацию, Л. И. Фрауендорф подчеркивал, что в под-
держку этой акции в Стамбуле издан специальный манифест.
«Оттоманская Порта, — говорилось в нем, — признав онаго (са-
мозванца.— Я. С.) за законного наследника иранскому престо-
лу, намерена возвести на шахство и силою своего оружия, еже-
ли персияня не примут ево себе в государя»77. Намерения сул-
танского правительства не могли быть реализованы из-за глу-
бокого социально-экономического и политического кризиса Ос-
манской империи. По словам Ф. Энгельса, «турки и их данники,
крымские татары», во второй половине XVIII в. представляли
собой «лишь обломки прежнего величия; наступательная сила
турок была сломлена еще 100 лет назад»78.
Оценка Энгельса подтверждается донесениями резидента
Обрескова из Стамбула и консула Чекалевского из Эизели.
О вооруженных силах империи при султане Османе III за
1756 г. российский резидент при Порте писал, что янычар на-
считывается 80 тыс.; турецкий флот «ныне в самом худом со-
стоянии, так что военных кораблей токмо „8", да и из оных
некоторые уже весьма ветхи, а галер всего на все „9й... сверх
вышепредъявленных осьми военных кораблей есть еще шестнад-
цать от сорока до пятидесят пушечных»79.
Глубокий упадок морального духа турок-османов П. М. Че-
калевский отмечал в 1752 г. Он писал, что, когда в Эрзуруме
был получен приказ об объявлении похода «на войну с гяура-
ми (неверными. — Н. С), все турки, повеся головы свои, ска-
зали, что им охотнее бы итти было на Персию... токмо не на
Россию, отзываясь, что война с другими — турецкая честь и
слава, с нею ж — конечная их погибель»80.
Кавказские дела и крымская проблема
в русско-турецких отношениях накануне войны
1768—1774 гг.
С начала 60-х годов в политике России на Кавказе насту-
пает новый этап. Победоносное завершение войны с Пруссией и
дальнейшее ослабление Ирана и Османской империи, склонив-
шее соотношение сил на Востоке в пользу России, стимулиро-
вали активность зосточной политики царизма. Главными звенья-
ми этой политики стали черноморская проблема и кавказский
вопрос.
Меры для упрочения влияния России на Кавказе предпри-
нимались и в предшествующие годы, благодаря чему удалось
не допустить османо-крымской экспансии в Кабарде, Дагеста-
136
не и Закавказье. Более эффективные действия на Северном
Кавказе стали проводиться со времени организации первой во-
енной экспедиции в Чечню в 1758 г. Среди них можно отметить
усилия для прекращения междоусобиц в Дагестане и укрепле-
ния там пророссийской ориентации. В разгоревшихся распрях
между костековским владетелем Алишем Хамзиным и его бра-
том, эндиреевским князем Темиром Хамзиным, российская ад-
министрация стала на сторону Алиша, рекомендуя признать его
старшим среди кумыкских князей. В 1757 г. за доброжелатель-
ное отношение к России его оклад повысили со 120 до 300 руб.
Специальным распоряжением из столицы «для охранения» Али-
ша Хамзииа предписывалось отправить из Астрахани в Костек
2 из 10 «имеющихся тамо наличных медных трехфунтовых пу-
шек з дубовыми станками»81. Тогда же владетели Аксая и Эн-
дирея признали Алиша Хамзина старшим кумыкским правите-
лем, обязавшись «быть у него в послушании»82. В 1759 г. за
верное служение России ему пожаловали чин кумыкского вое-
воды, звание бригадира и оклад в 500 руб. Поддерживая это
решение, канцлер подчеркивал необходимость «сей кумыцкои
народ, яко весьма немалой и находящийся на самой персицкой
границе, для всяких и впредь случаев содержать в под-
данстве» 83.
Российское правительство намеревалось учредить свое кон-
сульство в Крыму и получать регулярную информацию о за-
мыслах ханского двора. С этой целью туда был отправлен пу-
тивльский купец А. Шестаков, но признать его консулом Арс-
лан-Гирей отказался под предлогом, что «то учинить не можно,
ибо такого обыкновения не бывало»84. В декабре 1757 г. Ше-
стаков был назначен временным поверенным в делах. Ему бы-
ло предписано, в частности, следить за вооружениями крымцев,
за их политическими замыслами, за сношениями их с Портой,
Пруссией -и Польшей, а также за настроениями крымских та-
тар и едисанцев85.
Политическая борьба в Крыму, взаимоотношения бахчиса-
райских правителей с Петербургом и Стамбулом непосредствен-
но касались Северного Кавказа. В начале 1760 г. хан Керим-
Гирей обратился к своим приверженцам в Кабарде с призывом
«стараться общим согласием предаться сиятельной Порте и
Крыму, следуя правилам мусульманского закона»86. 3 марта
А. М. Обресков отправил тревожную депешу в Петербург:
«Хан крымской подущает Порту на разрыв с нами»87.
Подтверждая опасения резидента, в течение апреля и мая
группа крымцев во главе с одним из хаиычей трижды побывала
в Кабарде, призывая местное население перейти в подданство
Порты «со обнадеживанием... кабардинским владельцам и ко
всем тамошним народам султанской милости». Получив отказ,
они стали запугивать «со угрожанием, что когда они доброволь-
но султану турецкому в протекцию не придут, то хан крым-
ский, собрав войска, на них войною пришед, силою их к тому
137
принудит может». От имени кабардинских князей Бамат Кур-
гокин, Касай Атажукин, Карамурза и Мисост Баматовы отверг-
ли это требование, твердо заявив, что своей верности России
нарушать не будут, а в случае нашествия крымцев «от себя от-
пор дать могут»88.
Керим-Гирей не отказался от своих намерений. Задержав в
Бахчисарае возвращавшегося из Мекки сына Бамата Кургоки-
на—Темрюка, он отправил специального курьера к кабардин-
ским князьям, требуя, чтобы «они и ныне ему подать^ платили
и поселились бы за Кубанью, угрожая, что он и силою их к
тому принудить в состоянии»89. Свое требование хан пытался
обосновать вымышленной ссылкой на то, что кабардинцы, «из-
древле» подданные турецкого султана, на нынешние места «по-
селены» Саадет-Гиреем III, платили подать прежним ханам и
то же самое должны исполнять ему. Ханский курьер на этот
раз вернулся «без всякого на то от владельцов ответа» 90.
Домогательства Керим-Гирея вызвали озабоченность в Пе-
тербурге. В рескрипте от 10 июля 1760 г. Обрескову предписы-
валось решительно опровергнуть измышления крымского хана,
как противоречащие Белградскому договору 1739 г. Ему пору-
чалось заявить, что поступки Керим-Гирея вызваны «единым
намерением, дабы двор наш привесть в ссору или в явную вой-
ну с Портою Оттоманскою»91.
Заявление Обрескова, по-видимому, оказало воздействие на
великого везира Коджа Рагыб-пашу. Опасаясь конфликта с
Россией, он принял соответствующие меры. Находившийся в
Стамбуле личный представитель хана Керим-Гирея «под пре-
щеиием лишения живота» был предупрежден, чтобы «получае-
мые от хана письма все Порте сообщал, а приезжающих татар
одних ходить по городу не допускал» 92. В апреле 1761 г. Обрес-
ков писал, что поданные им «Записки», основанные «на истине
и на основательных резонах», возымели успех, что «весь испу-
скаемый ханом яд ни во что обращается, что все им злостно
вымышляемое и доносимое Порта в наименьшее уважение не
приемлет»93.
Реакция Рагыб-паши на события в Кабарде во многом опре-
делялась известиями, полученными Портой о событиях в Гру-
зии. Они были связаны с набегами дагестанских феодалов на
пограничные грузинские области, находившиеся под османской
властью. В октябре 1760 г. на основании «сообщения приятель-
ского» Обресков приводил выдержку из донесения паши Эрзу-
рума, в котором сообщалось: «Народ, имянуемый лесгинцы
(дагестанцы. — //. С.)», осаждавшие Тифлис, Ереван и Каре,
«безпрестаиные набеги в земли Блистательной Порты делают, и
ежели войско определено не будет, то без сумнения знатные
бедствия приключится имеют»94. Обеспокоенная подобными из-
вестиями, Порта повелела снарядить в Ахалцих 20-тысячное
войско под командованием семи военачальников, а 4 полка
янычар и 300 артиллеристов отправить в Каре. Губернаторам
138
Ахалциха и Карса предписывалось «употреблять тщание об от-
далении вышереченных (дагестанцев. — Я. С.) и доставлении
безопасности как оттоманским границам, так и околичным ме-
стам вышепомянутых крепостей»95.
Эти же известия обратили внимание Петербурга, откуда
Обрескову был отправлен запрос: почему «Порта толь сильно
за грузинцов вступается и им вспомогает или имеет она под
тем... потаенные виды» 96. По мнению осведомленного резидента,
покровительство, оказываемое «грузинским беям», «не что
иное... как усмотрение Портою» с их помощью «смертельных
лесгинских неприятелей... чрез Грузию пробирающихся и в ту-
рецких границах вред наносящих, воздерживать»97. Приведен-
ный эпизод показывает, что правящие круги Османской импе-
рии вели двуличную политику: обнадеживая «единоверных» да-
гестанцев своей поддержкой, они были не прочь восстановить
против них «неверных» грузин, когда дело касалось османско-
го владычества на Кавказе.
В середине XVIII в. заметный импульс получило развитие
русско-грузинских и русско-осетинских отношений. В 1760 г.
царь Теймураз отправился в Петербург для переговоров по это-
му вопросу. В том же году через Северную Осетию по Дарьяль-
скому ущелью было перевезено российских товаров на сумму
около 160 тыс. руб. Царское правительство, желая располо-
жить к себе местные народы, предоставляло им некоторые
льготы. Указом императрицы от 23 декабря 1760 г. был разре-
шен провоз через Астрахань и Кизляр различных мануфактур-
ных товаров, вывоз которых в Иран был временно закрыт, что
способствовало расширению торговли коренного населения с
жителями пограничной полосы России 98.
Но обстановка на Кавказе не благоприятствовала развитию
торговых связей. В частности, после смерти шамхала Хасбула-
та резко усилились междоусобные столкновения в Дагестане,
когда шамхальский титул стали оспаривать буйнакский владе-
тель Муртузали и казанищенский владетель Бамат по прозви-
щу Тишсиз («Беззубый»). Сообщая о начавшихся конфликтах
в Петербург, Л. И. Фрауендорф отмечал, что на место Хасбу-
лата решено возвести его пятнадцатилетнего племянника Маго-
меда. Но комендант сомневался в прочности позиций Магоме-
да, «потому что, ежели кто другой из той же породы старше
его просить будет о возстановлении себя шефхалом... может
уничитца перемена» ".
Кизлярский комендант не ошибся в своих прогнозах. Месяц
спустя он снова докладывал, что шамхалом объявил себя буй-
накский владетель Мехди, но ввиду преклонного возраста пе-
редал эту власть своему сыну Муртузали, которого поддержи-
вали его брат Бамат, акушинские старшины и владетель Кази-
кумуха Магомед-хан. Воспользовавшись смутами, новый пра-
витель Кубы Фатали-хан захватил Дербент. Междоусобицы в
Дагестане приняли затяжной характер, вовлекая новых участ-
139
ников. Оспаривая шамхальский титул, против Муртузали высту-
пил Тишсиз Бамат, которому помогали Фатали-хан, уцмий
Амир Гамза, аварский нуцал Магомед-хан, владетели Костека
и Эндирея Алиш и Темир Хамзины 10°.
Пытаясь использовать российские власти в качестве влия-
тельного союзника в борьбе за верховенство, кумыкские владе-
тели и подстрекавшие их чеченские мурзы и аварские старши-
ны охотно откликнулись на предложение кизлярского комен-
данта о принесении присяги новому российскому императору
Петру III. В феврале 1762 г. от имени «всего народа» присягу
на верность России дали 49 представителей Дагестана и Чеч-
ни: из Аксая —5, из Эндери —4, из Чечни —5, из Брагун —2,
из Костека — 1, из Гременчука — 1, из Анди — 1.
В конце 1762 г. Тишсиз Бамат переселился в Эндери и так-
же обратился к кизлярскому коменданту А. А. Ступишину с
просьбой о принятии в российское подданство. Заверив проси-
теля в расположении к нему, комендант вместе с тем потребо-
вал, чтобы он не враждовал с шамхалом Муртузали, дабы не
вызвать набегов последнего на подданных России — владетелей
Эндирея, Аксая и Костека. Тем не менее в начале 1763 г. Тиш-
сиз Бамат возобновил борьбу за власть шамхала, но летом то-
го же года титул шамхала вновь перешел к Муртузали, обра-
щавшемуся в Кизляр за подданством два года назад 101. На-
деясь стабилизировать обстановку, Коллегия иностранных дел
предписала кизлярскому коменданту: «Впредь старатца кумыц-
ких владельцов, сколько возможно, воздерживать, чтобы они
явного отмщения за изгнание его (Тишсиз Бамата. — Я. С.)
тарковскому шефкалу (Муртузали. — Я. С.) и военного с своей
стороны на его жилища и владения наступления не делали» 102.
Междоусобная борьба в Дагестане осложняла отношения
Петербурга со Стамбулом и Бахчисараем. Каждая из сторон
имела свои планы не только на Дагестан, но и на весь Кавказ,
что, как отмечает Ф. 3. Феодаева, заставляло их «с большой
настороженностью следить за действиями друг друга» 103. Ссы-
лаясь на донесения правителей Аксая и Казикумуха, в апреле
1762 г. кизлярский комендант сообщил, что к местным владете-
лям поступило послание султана Мустафы III с извещением «о
несогласии... между Россиею и Портою Оттоманскою» и внуше-
нием, чтобы «весь дагестанский народ по однозаконству... ни-
какова вспоможения России не делал» 104.
Подлинные намерения Стамбула и Бахчисарая в отношении
Дагестана и Кабарды проясняются при анализе других источ-
ников. Отправленный астраханским губернатором «для разве-
дывания» в Иран А. Алтышев доложил, что в ноябре 1761 г. к
кубинскому и дербентскому ханам прибыл посланник кубан-
ского сераскера Бахадур-Гирей Султана Исмаил-ага с подарка-
ми и письмом от своего патрона. В обращении говорилось, что
сераскер намерен выступить в поход «с войском против горских
черкесов — темиргойцев, от коих будет и Кабарда, а может де
140
быть косиетца и к Кизляру». Извещая об этом Фатали-хана,
Бахадур-Гирей призывал его, чтобы он «ни к которой стороне
не приставал и с ним, сераскером, имел дружество» 105. Фатали-
хан отправил Бахадур-Гирею свои подарки и письмо, но содер-
жание его осталось тайной.
Русско-турецкое соперничество на Северном Кавказе замет-
но обострилось после свержения Петра III и провозглашения
императрицей Екатерины II в 1762 г. Уже обращение Колле-
гии иностранных дел к кабардинским князьям, извещавшее о
воцарении Екатерины II, вызвало недовольство султанского дво-
ра, активно подогреваемое Францией, Данией и Пруссией 106.
В июне 1762 г. прусский посланник Рексин докладывал из
Стамбула своему королю, что «находящийся здесь датский по-
сланник Геллерт работает ныне у Порты сильно, чтоб Ея на
россиян подвигнуть» 107. Между тем сама Пруссия вплоть до
прихода к власти Петра III активно поощряла экспансионист-
ские устремления противников России на Северном Кавказе.
Согласно сообщению Обрескова, только за вторую половину
1761 г. прусский король выделил хану Керим-Гирею около
500 тыс. левков 108. Сведения Обрескова подтверждались данны-
ми, полученными из Крыма. Прибывший оттуда в Кизляр в
конце декабря 1762 г. Г. Капанчиев сообщил, что хан «имеет с
прусским королем дальную дружбу и переслано от короля к
хану немалое число денежной казны с прошением, чтоб хан
начал с Россиею войну» 109. Он писал также «о происках фран-
цузских», направленных на то, чтобы «возбудить хана... против
империи вашей... и трактату противной поступок» по.
Вдохновленный этой поддержкой, Керим-Гирей возобновил
попытки привести в свое подданство черкесов и кабардинцев.
Он убеждал кабардинских князей в том, что они являются «ра-
бами турецкими» и должны признавать сюзеренитет Порты и
Крыма. При этом хан ссылался на только что заключенный
договор Порты с Фридрихом II, где упоминалось о русско-ту-
рецкой границе, якобы проходившей «от Малой .Кабарды прямо
на реку Дон» ш. Мало того, прибывшие в Кабарду посланцы
хана Карач Султан и Алхас заявили, что по Белградскому
трактату 1739 г. к Крыму отошли земли «по реке Терку до уро-
чища Сатаги, а от горской стороны до Карабулака, по Куме до
Терека», призывая кабардинских князей вместе с бесленеевца-
ми идти на усмирение темиргоевцев 112. В одном из многочис-
ленных писем, адресованных Керим-Гиреем кабардинским
князьям, звучала неприкрытая угроза: учинить нападение вмес-
те с бесленеевцами на темиргоевцев, «чтоб оные сами себя по-
знали... и, спесь свою оставя, по прежнему под властию и по-
слушанием нашим пребывали» пз.
Хотя отдельные представители баксанской «партии», недо-
вольные покровительством российской администрации кашка-
тавским владетелям, стали прислушиваться к этим призывам,
большинство кабардинских князей категорически их отвергли.
141
От имени большинства Касай Атажукин напомнил посланцам
хана: «Разве де крымцы забыли, как они, кабардинцы, напред
сего их, крымцев, при случившемся сражении рубили?» 114. Ата-
жукин имел в виду сражение у р. Темиргой летом 1762 г., ког-
да «черкесы, получа авантаж, принудили татар в бег обратить-
ся и несколько из оных, переходя... реку, потонули: брат визи-
ря ханского, два начальных мурзы, множество сейменов» И5.
Активизация ханских происков вынудила Петербург пред-
принять ответные меры. После обсуждения кабардинского во-
проса с участием императрицы в ноябре 1762 г. резиденту 06-
рескову был отправлен «концепт рескрипта», в котором гово-
рилось, что крымский хан «силою под свою власть приводит ка-
бардинский народ и тамошних владельцев в явную противность
трактатам». Поручая резиденту сделать соответствующее пред-
ставление Порте, Коллегия иностранных дел выражала надеж-
ду, что султанское правительство проявит «прозорливую осто-
рожность противу всех хана крымского лживых и отчасу более
вымышляемых о российском дворе уведомлений и не допустит
себя вовлечь в пагубные сети, которыя хан крымской обоим
высоким империям во вред их, а иногда на собственную себе
погибель готовит» И6.
Для усиления пророссийской ориентации среди местного на-
селения использовались переселения осетин и ингушей на рав-
нинные земли и покровительство простым горцам, бежавшим от
притеснений кабардинских, чеченских и кумыкских князей. Вер-
нувшийся из поездки в Эндери и Аксай ротмистр Р. М. Мака-
ров 26 июня 1762 г. доложил в Кизляре, что подданные энди-
реевского владетеля Муртузали — «карабулатцы, или балсуцы
(карабулаки. — Я. С)», населявшие девять аулов, «желание к
переселению на чистые места и быть под защищением россий-
ским возымели» 117. Летом того же года подданство России
приняли переселившиеся на равнинные земли 500 семей кара-
булаков118. Во избежание недовольства владетелей этим пере-
селением в августе 1762 г. Екатерина II повелела сообщить, что
объявляется «бригадиру кумыцкому владельцу Алишу Хамзину
и протчим владельцам, андреевским, аксайским, брагунским,
чеченским, кременчюковскому, алдинскому и их уздениям и
всем нашим подданным кумыцким и другим горским народам
наша императорская милость» 119.
«Милость» императрицы нашла воплощение в решении Сена-
та от 9 октября 1762 г., имевшем важные последствия для ко-
ординации политики царизма на Северном Кавказе, особенно в
Осетии, Чечне и Ингушетии. Рассмотрев обращение Кургоки
Кончокина о защите малокабардинцев и живущих за Малой
Кабардой осетин и ингушей от притеснений князей Большой
Кабарды и переселении их на новые места, Сенат решил, что
наиболее «надежное средство» для удовлетворения их желаний
«только в том состоит, чтоб их из нынешних их мест поселить
на других, которыя б причислялись к здешним (российским. —
142
Н. С.) границам, ибо, сколько из них в оныя ни перейдут, те...
к надежному усиливанию Кизлярского края послужили бы». По
мнению авторов документа, местом их переселения следовало
определить территорию «по реке Терку между урочищ Моздока
и Мекеия». При этом они исходили из того, что «помянутые оба
урочища» находятся в пределах российских владений, недалеко
от границы, удобны для возведения крепости и по 8-му пункту
Белградского трактата 1739 г., предусматривающему право
обеих сторон покровительствовать переселенцам, это решение
не может вызвать претензий Порты. «Для усиливания Кизляр-
ского краю» Сенат считал целесообразным поощрять переселе-
ние в указанное место «всякой нации людей, то есть чеченцов,
кумык и других из горских народов и нагайцов, креститься же-
лающих... а для размножения шелку и мануфактур — о дозво-
лении селитца и всех христианских нацей людям, как-то: гру-
зинцам, армянам и другим... располагая их селения по реке
Терку между новой крепости и гребенского казачьего Червле-
наго городка» 120.
Одновременно Сенат наметил организационные меры для
реализации своего решения. Управление переселенцами в ука-
занном месте планировалось поручить Кургоке Кончокину, при-
няв от него присягу на верность, пожаловав чин подполковника
и титул князя Кончокина-Черкасского. После завершения этой
церемонии Кончокину следовало отправиться к месту назначе-
ния, «удовольствовав при отпуске дачею... ему» 500 руб., поже-
лавшим креститься его узденям — по 40 руб., а нежелающим—
по 30 руб. Для поощрения переселения в урочище Моздок «по-
мянутых народов... как на нужное и со временем существенную
пользу приносящее дело», Сенат запросил «высочайшего указу»
императрицы выплатить «при первом случае единожды»: стар-
шинам и узденям — по 10 руб., рядовым — по 5 руб. на
семью, а холостым — «против того вполы» ш.
Екатерина II одобрила этот план и повелела Коллегии ино-
странных дел отправить в Кизляр соответствующий указ. Изло-
жив вкратце суть вопроса, внешнеполитическое ведомство Рос-
сии предписало кизлярскому коменданту взяться «за сие дело
с возможным рачением и искусством». Коменданту предлага-
лось выбрать место для строительства крепости, поощрять
принятие христианства горцами, отправить в Кабарду нарочно-
го с К. Кончокиным для тайной агитации, но делать это так,
чтобы «ни малейшего вида повелительства, принуждения не
оказывал... дабы протчим кабардинским владельцам, а особли-
во и хану крымскому, по их внушениям не подалось случая сде-
лать Порте подтвердительного представления... и чрез то поло-
жить препятствие в сем деле» 122.
Назначенный комендантом Н. А. Потапов с усердием при-
нялся выполнять этот указ. По его распоряжению подполков-
ник П. Гак выехал в Осетию, где объявил ингушским старши-
нам, что императрица по их просьбе повелела для желающих
143
вступить в ее подданство «завести поселение» в урочище Моз-
док, на р. Терек, куда им предоставляется свободный выезд.
Ингушские старшины с благодарностью приняли это известие.
«Весь ингушский народ, — заявили они, — требуемые от них
государству службы всеусердно, яко всеподданнейшие рабы,
исполнить и в верности присягу учинить готовы» 123.
Весной 1763 г. комендант Гак приступил к строительству
Моздокской крепости, куда переселился со своим родом, под-
властными узденями и крестившимися «холопами» подполков-
ник К. Кончокин. Терская пограничная линия с редутами до-
стигла станицы Червленой, составив в длину около 200 верст
к западу от устья р. Терек 124. Так была заложена основа но-
вой Кизлярско-Моздокской линии, ставшей границей между
владениями России и поселениями народов Северного Кавказа.
Правительство Екатерины II придавало сооружению этой линии
не только тактическое, но и стратегическое значение. Она долж-
на была обеспечить отражение нашествий со стороны Крыма,
укрепить позиции России на Северном Кавказе, содействовать
урмирению местных владетелей и старшин, а в перспективе —
способствовать решению не только кавказской, но и черномор-
ской проблемы. В том же году было отпущено 3 тыс. руб. на
строительство церкви в Моздоке с целью крещения горцев, по-
желавших принять христианскую веру 125.
В условиях усилившегося соперничества с Османской импе-
рией Петербург не забывал и об Иране. Информацию о поло-
жении в этой стране должны были собирать не только россий-
ские консулы в разных городах Ирана, но и все лица, направ-
, ляемые по служебным поручениям или для «разведывания» в
горные районы Северного Кавказа. Так, в марте 1763 г. вернув-
шийся из Чечни ротмистр И. Мещеряков привез в Кизляр тре-
вожные сведения, полученные от чеченского владетеля Али
Султана Казбулатова. По сообщению последнего, ездившие для
продажи коней в Муганскую степь эндиреевские жители виде-
ли там иранского правителя Керим-хана Зенда «с немалым
войском» 126. По их словам, Керим-хан вступил в переговоры с
правителем Дербента и Кубы Фатали-ханом, дабы тот «его к
себе ожидал и город бы Дербент возвратил, и он бы совсем
был в ево протекции». Фатали-хан с готовностью отозвался на
этот призыв, отправив к Керим-хану курьера с подарками и во-
леизъявлением, что «город Дербент без всякого уступает, да и
сам он ему во всем быть послушным желает» 127.
Для подтверждения достоверности этих известий из Кизля-
ра в Кубу был отправлен майор М. Б. Баганов, которому пору-
чалось путем «секретного разведывания» выяснить, нет ли у
Керим-хана намерения «ныняшнего лета быть на Кубу, Дер-
бент, Тарки, с какою силою и с какими точно орудиями... не
имеет ли какого намерения к здешним границам» 128. Озабочен-
ность Петербурга подкреплялась также тем, что с начала
60-х годов участились «визиты» османских эмиссаров в Закав-
144
казье и Дагестан129. Пользуясь ослаблением Ирана, Порта
стремилась захватить не только Прикаспийскую область Кавка-
за, но и засулакскую часть Кумыкии, находившуюся под покро-
вительством России.
Все опасения по поводу положения в Закавказье и Прикас-
пии отошли на второй план перед необходимостью решать кон-
фликтную ситуацию в Кабарде, обострившуюся из-за начавше-
гося строительства новой пограничной линии. С весной 1763 г.,
когда была заложена крепость Моздок, обстановка в Кабарде
существенно изменилась. Строительство новой русской опорной
базы на пастбищных землях кабардинских князей, в непосред-
ственной близости от их родовых замков, и массовое бегство
принявших христианство горцев в Моздок, где они освобожда-
лись от различных форм личной зависимости, получая равные
права с казаками, вызвали недовольство местной знати, видев-
шей в этом угрозу своим экономическим и политическим при-
вилегиям. Хотя большинство кабардинских владетелей продол-
жали по-прежнему ориентироваться на Россию, среди некото-
рых из них, в том числе среди представителей баксаиской «пар-
тии», началось сильное брожение. Требуя прекращения строи-
тельства Моздока и возвращения беглых «холопов», они стали
угрожать переселением из Кабарды и обращением за покрови-
тельством к крымскому хану, чем не замедлили воспользовать-
ся османские правители 130.
Ясно, что кабардинский и другие вопросы следовало решать
в общем контексте турецких и особеннб крымских дел. Со вре-
мени воцарения Екатерины II судьба Крыма не сходила с по-
вестки дня российского правительства. Сразу же после вступ-
ления Екатерины II на престол канцлер М. И. Воронцов подал
ей записку о состоянии дел в империи, где, в частности, отме-
чалось, что Крым «местоположением своим столь важен, что...
может почитаться ключом российских и турецких владений».
Воронцов прямо ставил вопрос о необходимости приобретения
«полуострова Крыма или Донского устья, или какого-нибудь
места, удобнаго к содержанию флота на Черном море» ш. Им
делался вывод, что Россия в целях реализации этих планов
должна принять меры для присоединения Крыма к своим вла-
дениям.
Наиболее полно идеи канцлера отразились в докладе от
6 июня 1762 г., в котором были предложены два варианта ре-
шения крымской проблемы: добиваться либо присоединения
Крыма к России, либо предоставления ему независимости Пор-
той. Оба варианта в той или иной степени обеспечивали гос-
подство России в Северном Причерноморье и безопасность юж-
ных границ. В случае успешного хода событий предлагалось
осуществление первого варианта — присоединение Крымского
ханства, а следовательно, и всего Кубанского края, отделенно-
го Азовским морем от султанских владений. При исполнении
второго варианта — предоставлении Крыму суверенитета —
10 Зак. 356
145
предлагалось окружить Правобережную Кубань зависимыми от
России вассальными территориями 132.
Воплощение на практике перспективных планов, предусмат-
ривавших окончательное решение черноморской проблемы, за-
висело от реализации более конкретных дел, в том числе от уч-
реждения российского консульства в Бахчисарае, урегулирова-
ния конфликта в Кабарде. Поэтому Екатерина II каждодневно
напоминала канцлеру о необходимости скорейшего решения во-
проса о консуле в Крыму для поступления оттуда необходи-
мых сведений. Получив в феврале 1763 г. сообщение о согласии
хана Керим-Гирея, она облегченно вздохнула: «Продолжи Бог
милость свою далее» 133.
Назначенному в мае 1763 г. консулом в Крым майору А. Ни-
кифорову наряду со сбором сведений экономического, военно-
стратегического и географического характера относительно
Крымского ханства предписывалось выяснить планы его прави-
теля в отношении Кубанской орды, Северного Кавказа и Рос-
сии. Главное же консулу следовало «прилежно», но «с крайнею
осторожностью» установить, «не покусится ли он желанием
быть в русском подданстве или отступить от Порты и учинить
себя самодержцем и ни от кого не зависимым государем. В ка-
кой он силе и кредите у татарских народов?» 134. Специальная
инструкция, врученная Никифорову, касалась намерений Крыма
в отношении Кабарды. «Кабардинской народ, почитаемой в та-
мошней стороне за превосходно храброй... — говорилось в этом
документе, — был всегда предметом ревностнаго старания ха-
нов крымских иметь оной себе подчиненным... Если бы уда-
лось которому из ханов крымских привесть кабардинцов в свое
послушание, мог бы он старание свое распространить о приоб-
ретении уже в свое подданство и других горских народов, а тем
зделать себя сильным и во всех горах» 135.
Важная информация об османо-крымских замыслах на Кав-
казе, а также об интригах европейских дипломатов поступала
и по другим каналам. Так, в феврале 1763 г. Обресков доло-
жил императрице, что сделанное Фридрихом II российскому
послу в Берлине Н. В. Репнину «конфидентное сообщение» о
попытках Австрии и Франции возбудить Порту на войну с Рос-
сией хотя и подтверждается, но, по существу, это не что иное,
«как одна сего государя хитрость, употребленная для приведе-
ния высочайшего Вашего двора с помянутыми державами в не-
которую недоверку» 136. В двух реляциях в Коллегию иностран-
ных дел — от 10 мая и 23 сентября — он сообщал, что султан
велел крымскому хану «старатца» организовать «набеги лезги-
нов» на Грузию *37.
В инструкциях внешнеполитического ведомства России, от-
правленных Обрескову в сентябре—октябре того же года, реко-
мендовалось обратить более пристальное внимание на действия
крымского хана, который пытается подчинить кабардинских
князей, поскольку ему «приятно будет вступиться в сие де-
146
ло» 138. Это предупреждение вскоре подтвердилось. В ноябре
1763 г. хан заверил кабардинских князей, что «ежели они с
российской стороны имеют притеснение, через поселение в уро-
чище Моздок... то он, хан, обесчевает (обещает. — Я. С.) их до
того не допустить силою» 139.
По мнению Коллегии иностранных дел, «усиливание хана
крымского на Кубани и в тамошних горских жительствах не
может быть для наших интересов полезно» ио. Если же хан
отправится на Кубань «бариерными местами», то предвидеть
можно «наперед могущие быть для интересов наших несходст-
ва, ежели б он в кавказских горах совершенным покорением
темиргойцев и других тамошних народов усилится». Предвидя,
что хан будет представлять Порте действия русской стороны
«с великими и ненавистными прибавлениями», резиденту сове-
товали связаться с консулом в Крыму и не допустить враждеб-
ных акций против России ш.
Опасения Петербурга не были лишены оснований. Даже по-
следовательный сторонник России Касай Атажукин, выражая
недовольство кабардинских князей, 1 ноября 1763 г. обратился
с упреком к кизлярскому коменданту: зачем «в нашем... Музду-
ке начали строить город и Кургоке Кончокину дом постави-
ли?» Пытаясь обосновать свое недовольство более вескими до-
водами, он подчеркнул, что ранее «холопы» кабардинских кня-
зей убегали в Кизляр, расположенный в шести днях езды, те-
перь же стали скрываться в Моздоке, отстоявшем и полдня ез-
ды, под покровительством принявшего христианство К. Кончо-
кина. Если строительство Моздока и бегство «холопов» будет
продолжаться и далее, убеждал К. Атажукин Н А Потапова,
«то изволите пред богом верить: все наши подвлястные разой-
дут в горах и в крепких местах... у нас в Кабао/и» служителей
ничего не останется» 142.
Примерно в том же духе в присутствии К. Атажукина отве-
тили ротмистру И. Мещерякову через полтора месяца предста-
вители обеих «партий» — Мисост Баматов, Казы-бек Кайсынов,
Джанхот Татарханов, Ханмурза Арсланбеков. В их высказыва-
ниях появился новый момент — угроза обратиться к крымско-
му хану, если российское правительство не удовлетворит их
просьбу мз.
За разрешение конфликта взялся вице-канцлер А. М. Голи-
цын. В письме к Касаю Атажукину от 31 января 1764 г., от-
вергая пункт за пунктом их претензии, он разъяснял, что ка-
бардинцы до Белградского мира «издревле» были подданными
России, которая защищала их от крымцев и кубанцев и теперь
не намерена «кабардинскому народу какое либо предосуждение
делать». Согласно 8-му пункту договора 1739 г., обратившихся
за подданством к той или иной стороне или «холопов», при-
нявших «тамошний закон», возвращать не положено, как было
сделано в случае с Кургокой Кончокиным и бежавшими к нему
горцами. Хотя 6-й пункт того же договора объявил Кабарду
10*
147
«вольной», но владетелям не запрещено вступать на службу
«той или другой стороны». Поскольку урочище Моздок лежит
гораздо ниже р. Курпа и по одну сторону Терека с гребенски-
ми казачьими городками, то «ни малейшего основания нет при-
читать оное к кабардинским местам». Для обоснования этого
вывода князьям напоминалось, что раньше по их же просьбе
«против устья реки Курпы на здешней реки Терка стороне со-
держана была российская сильная застава» 144. Однако такой
ответ не мог удовлетворить недовольных кабардинских князей.
Между тем крымский хан прилагал усилия, чтобы исполь-
зовать конфликт в Кабарде в собственных интересах. В конце
ноября 1763 г. Порта предъявила А. М. Обрескову письмо Ке-
рим-Гирея, в котором утверждалось, что царское правительство
склонило в свое подданство Малую Кабарду и для той же цели
в Большой Кабарде держит генерала с особыми полномочиями.
За р. Терек, в урочище Моздок, строится новая крепость на та-
ком месте, которое «есть единое полному проезду и сообщению
дагистанов с кубанцами и крымцами». Если же она будет до-
строена до конца, то «всякое сообщение у татар с дагистанца-
ми вовсе пресечена будет». Порта потребовала от Петербурга
строительству крепости «воспрепятствовать», а заложенную ос-
нову — «уничтожить» 145.
В ответ российский дипломат заявил, что хан напрасно
предъявляет свои претензии, ибо место строительства крепости
ему не принадлежит, а он сам в нарушение Белградского трак-
тата отправил три года назад к подданным Порты, темиргоев-
цам, сына владетеля Большой Кабарды Бамата Кургокина—
Темрюка. «Сей пример, можно сказать, — отмечал в своей реля-
ции резидент, — зажал рот рейз-эфендию» 146. В другом донесе-
нии императрице он снова предупреждал, что крымский хан
«вновь начал злобствовать и Порте высочайшей Ваш двор раз-
ными вымышлениями и клеветами служащими... относить» 147.
Для подкрепления позиций своего резидента Коллегия ино-
странных дел отправила ему необходимые материалы, чтобы он
мог отразить «всякия могущия быть от Порты по внушениям
хана крымскаго обвинения». В частности, Обрескову были до-
ставлены копии писем вице-канцлера к кабардинским князьям
для предъявления «при самой Порте в доказательство нашего
права заводить в сих местах (при урочище Моздок. — Я. С.)
селения» 148. В рескрипте внешнеполитического ведомства опро-
вергалось измышление Керим-Гирея, высказанное консулу Ни-
кифорову, о том, что в Моздок заселено до 700 знатных кабар-
динских фамилий, поскольку на самом деле там жил один кре-
щеный владетель — Кургока Коичокин.
Одновременно предпринимались меры по укреплению гра-
ниц и усилению обороноспособности Моздока. В 1763 г. для от-
ражения набегов с кубанской стороны были учреждены две во-
инские заставы: одна — по р. Кума, в урочище Ангетеф, на-
против Кизляра, другая —в 150 верстах от Колпичьего озе-
148
ра 149. По ходатайству кизлярского коменданта Н. А. Потапова
в октябре 1764 г. Военная коллегия предписывала астрахан-
скому губернатору Н. А. Бекетову отправить для усиления
Моздока три эскадрона, а самому коменданту — перебросить
туда же 1 тыс. казаков из Кизляра в случае угрозы нападения
на Моздок со стороны Кубани150. В 1765 г. из переселившихся
осетин и ингушей была сформирована горская команда из
214 человек с постоянным годовым денежным и натуральным
обеспечением 151. Тогда же в Моздоке разместился гарнизон с
40 пушками и комендантское управление, усиленное через год
драгунской командой и тысячей калмыков 152.
Создание Моздокско-Кизлярской пограничной линии вплот-
ную приблизило границу России к территории расселения гор-
цев Северного. Кавказа. Тем самым были резко ограничены
возможности крымского хана и его окружения влиять на мест-
ное население.
По представлению Керим-Гирея Порта обвинила российскую
администрацию в том, что она помимо строительства Моздока
сняла три плана на кабардинских землях для строительства та-
ких же крепостей, пытается овладеть Большой Кабардой, вы-
тесняя ее жителей на гору Кючук (Малый. — Я. С.) Эльбрус,
отправила «многих духовных персон под видом пустынников»
для обращения горцев в христианскую веру, препятствует про-
езду из Дагестана в Крым и обратно, снабжает людьми, воен-
ными материалами, провиантом и амуницией пограничные кре-
пости от Азова до Днепра, ввела туда многочисленные войска,
что «подало причину татарской нации брюзжать» 153. Однако
Обресков заявил турецким министрам, что перечисленные ха-
ном факты есть «явная ложь, вымышленная желающими ввести
между двумя державами остуду» 154. Недовольная развитием
событий на Кавказе, Порта в октябре 1764 г. сместила Керим-
Гирея и возвела на его место Селим-Гирея III.
«Остуду» между двумя державами вносили не только
крымские ханы, но и кабардинские князья. В апреле 1764 г.
кизлярский комендант Н. А. Потапов докладывал в Коллегию
иностранных дел, что представители баксанской «партии», об-
суждавшие ответ вице-канцлера А. М. Голицына, «приняв оное
себе во огорчение», отъехали за Кубань для усмирения подвла-
стных им абазин, в то время как кашкатавские князья продол-
жали сохранять доброжелательное отношение к России. Три
месяца спустя он вновь сообщил, что князья Большой Кабар-
ды Арслан-бек Карамурзин, Касай Атажукин и другие решили
расправиться с Кургокой Кончокиным, которому случайно уда-
лось спастись 155. Тогда же кабардинские князья отправили к
императрице особую депутацию в составе князя Кайтуки Кай-
сынова и знатного узденя Шабаз-Гирея Куденетова с просьбой
«срыть» Моздок и возвратить им беглых «холопов» 156. В ожи-
дании возвращения этого посольства они перебрались к р. Ин-
джик, где подписали соглашение с темиргоевцами, бесленеевца-
149
ми и ногайцами о том, что если отправленное ими посольство
вернется с положительным ответом, то они останутся верными
России, а если же ответ будет отрицательным, то учинят напа-
дение на Моздок 157.
Петербургский кабинет был обеспокоен сообщениями из
Кабарды и пытался разрядить обстановку денежным возна-
граждением местных князей и предоставлением им льгот в тор-
говых делах. В ноябре 1764 г. Екатерина II согласилась выде-
лить из казны 3 тыс. руб. для раздачи кабардинским князьям
и сверх того «некоторым из них за особливую услугу» 800 руб.;
каждому кабардинскому узденю выплачивать ежегодно по
120 руб.; разрешить торговать в Кизляре кабардинцам и кумы-
кам «безпошлинно собственными их продуктами» 158. Что же ка-
сается уничтожения Моздока и возвращения князьям беглых
«холопов», то царское правительство осталось на своих пози-
циях. На прошение кабардинских князей Екатерина II недву-
смысленно ответила: «Урочище Моздок без всякаго сумнения
принадлежит к землям Всероссийской империи, потому начатое
при оном селение и оставлено быть не может». В возвращении
князьям ушедших от них семей также было отказано: «При-
родныя кабардинских владельцов люди, для крещения выхо-
дящие, возвращаемы быть не могут» 159. Ответ императрицы,
как и письмо вице-канцлера, не мог удовлетворить кабардин-
ских князей. Хотя некоторые из них были склонны принять обе-
щанные деньги, большинство владетелей отказались это сде-
лать и обратились к новому крымскому хану с просьбой «сло-
мать» Моздокскую крепость.
Обстановка в Кабарде складывалась в пользу противников
России. Поэтому Порта продолжала «вплетать» новые узлы в
кабардинские дела, связав их с грузинским вопросом и строи-
тельством крепостей на «барьерных землях». В марте 1765 г.
А. М. Обресков и советник посольства П. А. Левашов докла-
дывали в Коллегию иностранных дел следующее: в Стамбуле
преднамеренно распространяют слухи о том, что Россия «под-
крепляет» царя Ираклия, который помогает грузинам, борю-
щимся против османского владычества. По словам российских
дипломатов, «султан в первом жару прямо помышлял на-
стоящий» с Россией «мир нарушить» 16°. Кроме того, вновь бы-
ли повторены обвинения в том, что российские власти продол-
жают усиливать Моздок, возобновили строительство крепостей
Св. Дмитрия и Св. Елизаветы и заложили новую крепость в
шести часах езды от Очакова 161. Великий везир Мухсинзаде
Мехмед-паша, выслушав аргументированные опровержения цар-
ских дипломатов о недостоверности этих утверждений, стал
убеждать их в том, что турецкие министры были вынуждены
поступать так под влиянием «недоброжелательных поддувате-
лей», возбуждавших публику разными «плевелами», наводя на
правительство подозрение в его «беспечности» и «трусли-
вости» 162.
150
Учитывая возможность дальнейшего обострения обстановки
в Кабарде, Екатерина II повелела в апреле 1765 г.: «В под-
крепление кизлярской открытой стороны прибавить легкого
войска, для чего... командировать в Кизляр из волжских стоя-
щих на Дубовке казаков вооруженных и доброконных пятьсот
человек с их старшинами немедленно» 163. В том же месяце из
Астрахани в Моздок была отправлена воинская команда с
майором Г. Петричиным 164. Спустя два месяца вице-президент
Военной коллегии 3. Г. Чернышев предписал астраханскому
губернатору немедленно отправить в Кизляр «к прежде наря-
женным пятистам еще двух тысяч донских казаков» 165. Если
прежние 500 казаков еще не отправлены в Кизляр, гласил но-
вый указ императрицы, то «непременное и весьма поспешное
всемерно чрез двадцать четыре часа по получении онаго ис-
полнение учинить» 166.
Предпринятые меры оказались своевременными. 18 июня
кизлярский комендант отправил донесение в Астрахань о том,
что кубанский мурза Сокур Хаджи намерен напасть на Моздок
и Кизляр. Действительно, в конце июня более 4 тыс. крымцев,
кубанцев и закубанских черкесов под предводительством Арс-
лан-бека Сокур Хаджи и ногайского мурзы Кашкабала внезап-
но напали на станицы гребенских казаков, дошли до Кизляра,
пытались осаждать город, но были отбиты с большими поте-
рями 167.
Петербург с крайним неудовольствием принял сообщения о
нападении на Кизляр. 2 сентября Коллегия иностранных дел
предписала Обрескову и Левашову заявить решительный про-
тест Порте. Судя по документу, присланному в Стамбул, рос-
сийские министры считали, что если не остановить решительны-
ми мерами посягательства кубанских мурз на российские вла-
дения, то они будут совершать набеги «и под самую Астрахань,
и на Волгу и стараться увесть и оттуда равномерно тамошних
наших древних подданных юртовских татар» 16В.
Осуществлялись меры для усиления Кизлярского края. На
территорию от Моздока до станицы Червленой было переселе-
но 517 семей из Волжского казачьего войска. Прибывшие по
велению римского папы на Осетинское подворье католические
священники подлежали немедленной высылке169. Принявшим
крещение и переселившимся в пределы Кизлярско-Моздокской
линии горцам было решено выплачивать из казны от 5 до
11 руб.170.
1766 год начался новыми происками крымского хана в Ка-
барде. В апреле 1766 г. Селим-Гирей отправил двух эмиссаров
«для подзыва кабардинских владельцов и всей Кабарды» на
свою сторону. В случае согласия местных князей он предла-
гал прислать к нему четырех аманатов, обещая «забыть» кров-
ную месть за убитых крымских царевичей, «выручить» содер-
жащихся в Кизляре кабардинских заложников, оставить «их,
кабардинцов, во всякой вольности на нынешних местах». В слу-
151
чае же отказа хан угрожал князьям, что «присланным на них
крымским войском силою будут взяты на Кубань» 171.
В ответ на донесения кизлярского коменданта царское пра-
вительство рекомендовало Н. А. Потапову постараться удер-
жать кабардинских князей на Баксане. В то же время, опа-
саясь нападения на Моздок и Кизляр, Екатерина II повелела,
«не теряя времени», отправить в Моздок еще тысячу казаков и
держать наготове в Астрахани для отправки в Кизляр один
калмыкский улус. В указе кизлярскому коменданту она особо
подчеркивала, что «все ханы крымския покушаются властво-
вать в Кабардах и тамошних владельцов себе подчинить ста-
раются, употребляя к тому разныя способы» 172. Месяц спустя
Военная коллегия отправила указ донскому атаману Кирсано-
ву «секретно в самую подлинность разведать», нет ли в Кры-
му и на Кубани «скопов и собраний военных и не приняли ли
кубанцы или другие народы движение в соединение с кабар-
динцами напасть на Моздок». Коллегия иностранных дел также
распорядилась, чтобы донской атаман для получения нужных
сведений посылал на Кубань своих нарочных «каждогодно» 173.
Меры по укреплению безопасности Моздока были вскоре за-
мечены агентами крымского хана. В мае 1766 г. он отправил
сообщение в Стамбул о том, что посланные им разведчики об-
наружили в Моздоке 40 пушек и якобы уже при них подвезли
еще сорок. По мнению Селим-Гирея, доставка военного снаря-
жения доказывала намерение России, «укрепя тамошние места
и запася военными потребностьми, привести под свое владение
всех горских народов», живущих между Тереком и Дагестаном,
а «при удобном случае и обе Кабарды». Не довольствуясь
этим, хан прислал новое письмо, «большею ложью наполнен-
ное», что Кабарда сделалась «почтительной» под давлением
России, которая пытается приручить всех горских князей, стро-
ит в их владениях крепости с помощью европейских инжене-
ров, снабжает их пушками и другим оружием, обучая местное
население военному делу, «так что в случае чего он не может
им сопротивляться» 174.
В декабре того же года моздокский комендант В. Копытов-
ский доложил в Кизляр, что князья Большой Кабарды отправ-
ляли послов в Малую Кабарду, призывая совместно напасть на
Моздок, хотя и не получили ответа. Но опасность нападения не
миновала, в крепости не хватает пороха, пути к городу укрепля-
ются засеками, чтобы «содержать ее наикрепчайше» 175. При-
сутствовавший на сходе князей баксанской и кашкатавской
«партий» майор П. Татаров подтвердил, что они действительно
имели намерение напасть на Моздок, требуя возвращения бе-
жавших «холопов», но решили временно воздержаться, как зая-
вили они ему, «по верному российской стороне усердию, не на-
рушая своей присяги» 176. Спустя пять дней сам Копытовский
был на сходе князей Большой и Малой Кабарды с их «узденя-
ми и подлыми (простыми. — Я. С.) горскими народами», отку-
152
да вынес мнение, что они «злое намерение имеют». Однако ни-
какого решения принято не было, так как «уздени и подлый их
народ все по домам разошлись до времени» 177.
Декабрьские сходы кабардинских князей показали, что на-
мерение напасть на Моздок и перейти на сторону Крыма не
нашло, видимо, поддержки у основной массы кабардинцев и
черкесов — узденей и «подлого народа», что оказало влияние
на внешнеполитическую ориентацию самих княжеских группи-
ровок. Подтверждение тому — донесение майора П. Татарова
от 19 января 1767 г. о том, что «некоторых владельцов уздене...
живущие по сю сторону Чернаго моря народы темиргуйцы,
джанцы, бжедуги и бесленецы присягою утвердились, дабы во
всяких случаях хану крымскому не вспомоществовать и ни в
чем ево не слушать» 178. По словам кизлярского коменданта,
после декабрьских сходов кабардинские князья остались «огор-
ченными», потеряв надежду на «срытие» Моздока и «подавшей-
ся чрез то удобности их невольникам в сие место спасатца» 179.
Конфликт кабардинских князей с «подлым народом», имев-
ший не только социальную, но и внешнеполитическую окраску,
неожиданно принял крупные масштабы. В июне 1767 г., когда
побуждаемые крымским ханом кабардинские князья решили пе-
реселиться из Баксана в «крепкие чегемские места» в верховь-
ях Кумы, до 10 тыс. человек отказались следовать за ними и
остались на р. Черек, около урочища Бештамак. Оттуда они об-
ратились в Кизляр «для испрошения от России подкрепле-
ния» 180.
Неоднократные угрозы князей учинить над ними расправу
не возымели действия. На требования князей перейти на новые
места собравшиеся на р. Черек ответили: в случае насилий они
будут искать защиты у российской императрицы; если же
князья примут покровительство Крыма, то они «по прежде по-*
ложеииой присяге передадутся России» 181. По поводу возник-
шей ситуации в Петербурге было принято решение: обнадежить
«холопов» и узденей своей поддержкой, чтобы «владельцам во-
зыметь причину притти в расскаяние и успокоение» 182.
Стремление России к скорейшему урегулированию кабардин-
ского конфликта было вызвано тем, что в Стамбуле резко уси-
лились антирусские настроения. Сторонники развязывания вой-
ны с Россией, опираясь на поддержку ряда европейских дер-
жав, стали предъявлять к ней необоснованные претензии по
различным аспектам русско-турецких отношений. В феврале
1767 г. реис-эфеыди потребовал от Обрескова и Левашова, что-
бы «каменное построение в бариериой земле запорожскими ка-
заками, державшимися на рыбном промысле при Кольмусской
косе, разорить» 183. Россию обвиняли и в том, что она укрепляет
Таганрог, тогда как при таганрогской заставе строился приют
для ее подданных. Со слов прибывшего в августе из Грузии
капыджибаши в Стамбуле стали утверждать, что Россия приня-
ла под протекцию царя Ираклия с условием помогать ему в
153
борьбе не только с Ираном, но и «всех суседствемных народов,
не хотящих ему подчиниться, и что он будет объявлен королем
над всеми горскими владельцами» 184.
Селим-Гирей был сочтен недостаточно твердым для прове-
дения «нового» курса, и вместо него правителем ханства стал
Масуд-Гирей. Новый хан начал с того, что пошел на тесное
сближение с Францией, категорически отвергнув прежнее со-
глашение о российском консульстве в Крыму. Российские дип-
ломаты усмотрели в этом Францией «устремляемые хитрости и
коварства», которые направлены на то, чтобы «привести две
империи в остуду и явную войну» 185. Подтверждая их выводы,
в январе 1768 г. Коллегия иностранных дел уведомила Обрес-
кова и Левашова, что находившийся в Польше французский
эмиссар майор Тотт аккредитован консулом в Крым «для учи-
нения тамо всевозможных противу нас язвительных подвигов...
изыскать способы уловить и уговорить хана и крымских стар-
шин к учинеиию Порте всяких зловредных представлений» 186.
Франция, Швеция и некоторые другие европейские держа-
вы не скрывали желания, чтобы Османская империя немедлен-
но объявила войну России. Они преднамеренно возбуждали
антирусские настроения в Стамбуле, распространяя слухи о
намерении России напасть на султанскую Турцию, Польшу и
Крым. По настоянию российских дипломатов реис-эфенди с
трудом опроверг эти слухи и восстановил спокойствие в столи-
це. «Главной оной источник, — доносили они, — французы с их
шайкою, которые худой успех в происках их при Блистательной
Порте ищут, по крайней мере несведущую публику верить за-
ставляют» 187.
Угроза надвигавшейся войны заставила российские власти
пойти на укрепление отношений с теми горскими владетелями,
которые остались непричастны к выступлениям кабардинских
князей. Как доносил кизлярский комендант 28 февраля 1768 г.,
верность России специальной присягой подтвердили «чеченской
владелец Росланбек, старшины и все народы... и, кто присяга-
ли, имяна их значит под сим: Аджи Бекри, Газакар, Казанбай,
Лаварслан, Алимурза, Сулейман, Керим, Юсуф и Алисултан».
Аналогичную присягу месяц спустя повторили алдыиский вла-
детель Чопан и брагунские старшины Чабной, Адаул, Келемет,
Балаской, Ганачбий, Карамурза, Темирбулат и Гаджи 188. Тогда
же удалось повлиять на позицию ряда кабардинских князей,
начавших склоняться вновь на сторону России. В апреле—ав-
густе 1768 г. письма в Кизляр с заверениями в верности Рос-
сии («мы состоим Е. И. В. рабами... все единодушны учинить
присягу») отправили 15 кабардинских князей, в том числе:
Джанбулат Кайтукин, Мисост Татарханов, Дохшуко Канама-
тов, Биярслан Ханмурзин, Арслануко Арсланбеков, Ислам Ад-
жигиреев, Бекмурза Алимирзаев, Имам Батуков и др.189. Но
главные лидеры оппозиции Касай Атажукин и Мисост Баматов
продолжали занимать выжидательную позицию, надеясь на то,
154
что в создавшихся условиях российское правительство удовлет-
ворит их требования.
Русско-турецкая война 1768—1774 гг.
в судьбах народов Северного Кавказа
14 сентября 1768 г. один из наиболее верных России гор-
ских владетелей, Алиш Хамзин, сообщил в Кизляр: турецкий
султан прислал крымскому хану грамоту, что решил «с Россий-
ской империей учинить войну» 190. С целью предотвратить угро-
зу вторжения со стороны Крыма царское правительство приня-
ло меры для укрепления Моздока и Кизляра. В помощь нахо-
дившимся там войскам были направлены части конницы кал-
мыкского хана Убаши 191.
Но сделать большее российские власти не успели. Их про-
тивники торопили Порту с началом военных действий. Наибо-
лее последовательным противником России выступала Фран-
ция, поддерживая антирусские феодальные группировки в Поль-
ше и Швеции. Французский посол Вержен внушал османским
министрам необходимость вмешаться в польские дела, чтобы
не допустить господства русских в Европе. Из Стокгольма так-
же сообщали, что посланники Версаля настраивают королев-
ский двор против Петербурга, подкупая «шведские государст-
венные чипы». Французскому поверенному в делах в Данциге
Жерару была дана инструкция: «В настоящих обстоятельствах
самый главный предмет — это делать всевозможное зло рус-
ским, не стесняясь каким-нибудь временным неудобством, могу-
щим от этого произойти» ,92. По мере успехов политики Екате-
рины II в Польше перешел в лагерь противников России вен-
ский двор. Разрыв с Австрией вынудил Петербург пойти на
сближение с Пруссией, выступавшей за раздел Речи Посполи-
той. В противовес Версалю Лондон поддерживал Россию, но это
не сгладило англо-русские противоречия на Востоке.
Нараставший конфликт с Портой и сложная международная
обстановка в Европе не оставляли времени правительству Ека-
терины II для обстоятельного рассмотрения ситуации на Кав-
казе. В докладе Коллегии иностранных дел, представленном
императрице в 1768 г., среди народов, живших от границ Рос-
сии до Ирана между Черным морем и Каспием, упоминались
лишь западные адыги и кабардинцы, а остальное население
сводилось к этническим группам «оссов» и «лезгов» 193. Тем са-
мым стиралась сложная картина этнорелигиозных взаимоотно-
шений на Северном Кавказе, необходимая для принятия пра-
вильных политических решений. Донесения представителей рос-
сийской администрации на местах более полно отразили наме-
рения различных правящих группировок горских народов, не-
посредственно влиявшие на внутреннюю обстановку и внешне-
политическое положение в регионе.
155
В июне—начале сентября 1768 г. на основе рапортов Али-
ша и Темира Хамзиных Н. А. Потапов отправил два донесения
в Петербург. Он сообщал, что кубинский правитель Фатали-
хан, женившийся на сестре уцмия Амир Гамзы и захвативший
с его помощью в 1759 г. Дербент, овладел затем Шемахой и
имеет обширные планы относительно Дагестана и Грузии. От-
правив из Кубы Эльдар-бека в сопровождении кубинских стар-
шин «в акушинские деревни», он обратился к шамхалу Мурту-
зали с предложением «итти» на Грузию, обещая после успеш-
ного похода выплачивать ему и его брату Бамату такое же жа-
лованье, какое раньше получали кумыкские владетели от иран-
ских шахов. Для координации дальнейших действий Бамат вы-
ехал в Кубу, а Муртузали собирался отправиться в Джары,
чтобы ожидать там Эльдар-бека, призывавшего желающих уча-
ствовать в задуманной экспедиции 194.
Реализации планов Фатали-хаиа помешали междоусобицы.
Уцмий Амир Гамза, поссорившись со своим новым родственни-
ком, напал на подвластные ему деревни, за что поплатился вре-
менной потерей аула Баршлы. Шамхал Муртузали уговорил
Фатали-хаиа напасть на Тишсиз Бамата, что вынудило по-
следнего обратиться за покровительством к кизлярскому ко-
менданту. Казикумухский хан Магомед попытался овладеть
г. Шеки, но потерпел поражение. Фатали-хан задумал пересе-
лить за Дербент подвластных уцмию теркемеевцев, но затем от-
казался от своего замысла из-за опасения вызвать недовольст-
во кизлярской администрации 195. Аналогичные планы захвата
чужих земель и подданных вынашивали и другие владетели Да-
гестана, Азербайджана, Кабарды и Чечни, но надвинувшаяся
война опрокинула их расчеты, хотя в ходе военных действий
не раз возникали и разрушались подобные комбинации.
Предлогом к началу русско-турецкой войны стали действия
небольшого русского отряда, преследовавшего польских конфе-
дератов и по ошибке пересекшего польско-турецкую границу у
деревни Балта. Узнав об этом, Порта 25 сентября (6 октября)
1768 г. приказала заточить в Семибашениый замок российских
дипломатов. В тот же день Порта объявила войну России 196.
В начале ноября Россия объявила ответную войну Османской
империи.
В начинавшейся войне обе стороны предполагали использо-
вать территорию и людские ресурсы Северного Кавказа. По
планам османского командования султанская армия должна
была перейти Днестр у Хотина, взять Каменец, двинуться на
Киев и Смоленск. С юга для поддержки этой операции наме-
чалось выступление Крымского хана со 100-тысячной конницей.
В районе Азова и Таганрога планировалось высадить крупный
десант, присоединить к нему 50 тыс. горцев Северного Кавка- .
за и наступать в сторону Астрахани 197.
4 ноября 1768 г. с участием Екатерины II Государственный
совет обсудил план военных действий, которым предусматрива-
156
лись операции двух армий на европейском фронте: первая, под
командованием А. М. Голицына, наступая, должна была занять
ранее противника Каменец и Хоти и, прикрыть Литву и Киев.
Вторая, под командованием П. А. Румянцева, действуя оборо-
нительно, должна была не допустить османо-крымские части в
пределы Новороссийской губернии. Согласно этим планам, глав-
ные силы (80 тыс. человек) выделялись на балканское направ-
ление. Кавказ считался второстепенным театром военных дейст-
вий. В этот регион предусматривалось направить части гене-
рал-лейтенанта Берга для ведения боевых операций на терри-
тории, расположенной на юг от Дона, и генерал-майора
И. Ф. Медема — в районе на запад от Терека. Специальному
отряду донских казаков (12 тыс.) ставилась задача занять Та-
ганрог и Азов и двинуться на Крым. В районе Кизляра под
командованием Медема должен был действовать 40-тысячный
корпус, чтобы «поднимать против турок кавказские племена и
поддерживать воззтающих» 198. На случай вторжения осман-
ских войск в Грузию предполагалось перебросить через Дарь-
яльское ущелье отряд генерала Тотлебена в помощь имеретин-
скому царю Соломону и царю Картли и Кахетии Ираклию II.
Манифест, подписанный императрицей в начале войны, гласил:
«Все, кто поднимется против турок, обнадеживаются всякою
защитою, заступничеством и наградою» 199.
Война оказалась более продолжительной, чем ожидали обе
стороны. Османская империя оказалась не подготовленной к
ней: вместо 400-тысячной (по плану) была выставлена 100-ты-
сячная армия с бездарным командованием. Военные действия
начались в 1769 г. на трех фронтах: в Подолии, на Дону и на
Кавказе. Блестящие победы русских войск под командованием
П. А. Румянцева и А. В. Суворова предрешили исход войны на
европейском театре. Эскадра Г. А. Спиридова, переброшенная
из Балтики в Средиземное море, чтобы «схватить султана за
бороду ниже его мягкого живота», разгромила османский флот
в сражении при Чесме. Корпус Тотлебена прошел через Дарь-
яльское ущелье и изгнал турок из Имеретии. Война была про-
играна Портой, угроза потери Крыма заставляла продолжать
сопротивление.
В ходе войны стало ясно значение Северного Кавказа как
важнейшего плацдарма для военных действий за захват Кры-
ма. За неделю до начала войны к переселившимся в верховья
Кумы кабардинским князьям явились эмиссары с Кубани с
призывом как «однозаконцы... обще с ними чинить нападение
на Моздок». Во время переговоров они предъявили личное об-
ращение султана Мустафы III, требовавшего от владетелей по-
виновения крымскому хану, их объединения с кубанцами, но-
гайцами и черкесами «против нарушителей вечного трактата»—
«московских кяфиров» 20°. Однако это обращение не возымело
действия. От имени фрондирующих князей Касай Атажукин от-
ветил кубанцам, что они выступают не против России, а за
157
уничтожение Моздока, и, пока я жив, заявил князь, «учиненную
государыне присягу нарушить не могу» 201. Несомненно, что не-
довольство действиями Петербурга не означало для этих пра-
вителей отказа от ориентации на Россию. Можно предполо-
жить, что они рассчитывали на большую податливость Петер-
бурга после начала войны. Во всяком случае, сообщая о «визи-
те» кубанских посланцев кизлярскому коменданту, Касай Ата-
жукин счел возможным вернуться к спорному вопросу. Недо-
уменно вопрошая: «Не можно ль слезахм нашим взирать и мож-
но ль за урочище Моздок и за беглых наших холопов нас яко
многочисленного народа оставить?» — он вновь предупреждал,
что, если князья примут покровительство Порты, «тогда до*
стать» их обратно «будет трудно» 202. Потапов оценил это обра-
щение в своем донесении от 2 декабря 1768 г., особо подчерки-
вая «касаево попечение неусыпное приклонить противящихся к
здешней (русской. — Я. С.) стороне кабардинцов на доброже-
лательство»203.
Но надежды на ликвидацию Моздока в условиях развернув-
шихся военных действий были беспочвенными. Русские войска,
наступавшие на Дону, овладели Азовом и Таганрогом. Чем
труднее складывалась обстановка на фронтах, тем активнее
становились султанские и ханские агенты на Кавказе. В декаб-
ре 1768 г. в Кабарду прибыл адъютант вновь возведенного на
ханский престол Керим-Гирея Магомет-ага с посланиями от
султана Мустафы III и великого везира, призывавших перейти в
подданство Крыма и под покровительство Порты, отправить в
Бахчисарай своих послов. В письме крымского хана особо под-
черкивалось, что он сам выступил в поход и вскоре намерен
быть в Коушанах, а на Кубань отправил сераскера Казы-Гирея
с приказом весной следующего года перейти границу и разо-
рить казачьи станицы на Тереке. Далее хан советовал кабар-
динцам затягивать переговоры с российскими властями до вес-
ны, пока подоспеет Казы-Гирей.
Несмотря на то что кабардинцы никакого ответа не дали,
адъютант хана отправил специального курьера в Малую Ка-
барду, Чечню, Брагуны, Аксай и Эндери, где тот должен был
призывать перейти на сторону Порты и Крыма и выступить
против России. Не добившись отклика и на этот раз, Магомет-
ага на обратном пути пытался принудить темиргоевцев, бес-
ленеевцев и бжедухов выдать аманатов и выделить с каждого
аула по 40 воинов, но безуспешно204.
Правительство Екатерины II прилагало не меньше усилий
для привлечения на свою сторону людских и материальных ре-
сурсов региона, особенно Кабарды, ставшей важным, но уязви-
мым звеном на кавказском направлении. 26 октября 1768 г.,
когда «едва только признаки войны сказываться стали», Кол-
легия иностранных дел предупредила кизлярского коменданта,
что, «естли кабардинцы пристанут к противной стороне, под-
вержен будет опасности порученной вам край» 205. В ноябре,
158
после объявления ответной войны Порте, Н. А. Потапову был
послан новый указ: принять надлежащие меры к тому, чтобы
«отторгнуть горских жителей, за рекою Кубанью живущих, для
ослабления неприятельских сил от сообщества с кубанскими
татарами и преклонить их в здешнее подданство, представляя
им разиыя выгодности, каких они, будучи в подчинении ханов
крымских, никогда иметь не могут»206.
Кизлярский комендант не располагал достаточными сила-
ми и средствами для выполнения этой задачи. 2 декабря
1768 г. он докладывал Коллегии иностранных дел: «Кизляр и
при нем прилепленные казачьи городки и Моздок совсем без
фортофикационной защиты» 207. Для обороны кизлярского края
в феврале 1769 г. на Терек прибыл отряд генерала Медема,
развернувшего ставку в станице Шадринской. Соорудив редут
вокруг нее, он принялся за создание более прочной базы в
Моздоке, куда свозили оружие, боеприпасы и провиант208.
Ко времени прибытия отряда Медема положение на Север-
ном Кавказе оставалось сложным, главные сооружения — Киз-
ляр и Моздок — слабо защищенными. Поэтому меры, предпри-
нимаемые генералом, хотя и были важными, но признавались
крайне недостаточными. Требовалась гибкость и настойчивость,
чтобы удерживать местных владетелей на стороне России. Од-
нако этих качеств Потапов не проявил.
В письмах, отправленных в январе 1769 г. к кабардинским
владетелям Кайтуке, Келемету, Джанхоту, Алхасу и Идалу Му-
даровым. Девлетуке, Тапсоруке и Дудоруке Таусултановым,
Джанхоту и Кургоке Татархановым, он потребовал немедленно-
го прибытия их в Моздок, угрожая, что не явившиеся по его
зову «почтены будут за противников»209. В феврале того же го-
да он обратился с таким же посланием к Касаю Атажукину,
Ханмурзе Исламбекову, Эльбуздуке Канаматову, Али Исламову
и Мисосту Баматову, упрекая их в том, что они ему не верят210.
Если подобными действиями комендант пытался рассеять по-
дозрительность кабардинских князей, опасавшихся расправы
российских властей, то он не добился успеха.
Возмущенный непокорностью фрондировавших владетелей,
Потапов приказал отогнать у них 24 тыс. овец, что вызвало
недовольство не только этих князей, но и Коллегии иностран-
ных дел, опасавшейся вспышки тлеющего конфликта. Выражая
недовольство тем, что в создавшейся обстановке комендант ре-
шился на такой опрометчивый шаг, в указе от 11 марта 1769 г.
внешнеполитическое ведомство отмечало, что кабардинский на-
род, державшийся издавна российской ориентации и не изме-
нивший ей после подписания Белградского трактата, приведен
его «строгим» поступком «в отчаяние». Для исправления соз-
давшегося положения ему рекомендовалось довольствоваться
тем, что на сторону России перейдут хотя бы некоторые
князья, за которыми могут последовать другие, тем более что
«весь подлой народ... весьма неохотно видит, что теперь их вла-
159
дельцы мятутся»211. Через две недели Коллегия иностранных
дел отправила повторный указ с требованием ускорить привле-
чение кабардинских князей на сторону России. «Здесь разеуж-
дается, — говорилось в нем, — что при настоящих обстоятельст-
вах весьма можно будет и тем удовольствоваться, когда они не
останутся явными противниками, с кубанцами не сообщатся...
но воспрепятствуют подбегам неприятельским к Кизляру и
на Астраханскую дорогу»212.
Рескрипты внешнеполитического ведомства свидетельство-
вали об отказе от «жесткой» линии в пользу большей терпи-
мости, дабы удержать кабардинских князей на стороне России
без серьезной политической уступки — уничтожения Моздока.
Не случайно в новых сообщениях Н. А. Потапова, адресован-
ных владетелям, старшинам и узденям Кумыкии, Чечни, Ма-
лой Кабарды и Осетии с предложением вступить под командо-
вание генерала Медема, прослеживается возврат •. к политике
«ласканий». Комендант обещает выплатить значительную сум-
му — «баранту» — за участие в оборонительных акциях, глав-
ное— гарантирует «склонность и особливую Е; И. В. милость»
за служб/ в русской армии. Сам Медем от имени императрицы
тоже обратился к правителям Большой Кабарды и Дагестана с
призывом принять участие на стороне России в войне против
«Блистательной Порты»213.
По-видимому, эти воззвания, продиктованные продолжаю-
щейся войной, возымели действие. Большинство кабардинских
князей, в том числе и баксанской «партии» (Касай Атажукин,
Джанхот Татарханов, Джанхот Сидаков, Казы-бек Кайсынов
и др.), ранее переселившиеся из Баксана, вернулись в родные
места214. Происшедшие перемены были отмечены Коллегией
иностранных дел в мае 1769 г.: «Что касается до сих кабардин-
цов (Малая Кабарда. — Я. С), а равным образом и до осетин-
цов, те и другие к здешней стороне доброжелательны. Владель-
цы первых уже й после случившегося разрыва (мира с Пор-
той. — Я. С.) учинили присягу верности Е. И. В., а другие дав-
но просят о принятии их в здешнее подданство; но не поступа-
ются на то поныне для того, что Большой Кабарды владельцы,
имеющие во всех горских народах инфлюенцию, считают их се-
бе подвластными» 215.
Вместе с тем внешнеполитическое ведомство признавало, что
не все северокавказские владетели, в том числе и баксанской
«партии», отозвались на призывы Потапова и Медема. Мало
того, часть князей баксанской «партии» во главе с Баматом
Мисостовым откочевала в урочище Ешконон, в верховья Кумы,
хотя их подданные также вернулись на Баксан. Опасаясь воз-
мездия российских властей за нарушение присяги, они обрати-
лись за помощью в Крым, откуда был прислан с небольшой
командой сын кубанского сераскера Казы-Гирея. Для «увеще-
вания» строптивых князей и изгнания кубанских мурз генерал
Медем организовал Закубанский поход, в котором участвовали
160
горцы Дагестана, Чечни и Ингушетии под командованием Хам-
зы Алишева, Арслан-бека Айдемирова и Куденета Баматова.
Выступившая на помощь кубанцам 6-тысячная конница хана
Керим-Гирея была разгромлена калмыками 26 июня 1769 г. на
берегу Калауса. Объединив свои силы с 20-тысячной конницей
калмыцкого хана Убаши, Медем встал у Бештавских гор, в
черте кабардинских владений, после чего большинство из 200
баксанцев присягнуло на верность России. В сражении у
р. Подкумка попытки сопротивления остальных потерпели не-
удачу. В августе того же года все баксанские князья признали
сюзеренитет России и вернулись в родовые поместья на
р. Баксан. Для наблюдения за их сношениями с Крымом и с
соседними народами был назначен майор Д. В. Таганов. Раз-
вивая достигнутый успех, Медем двинулся в верховья Кубани,
заставил принять подданство России абазин, башилбаевцев и
салтанаульских ногайцев, которые были переселены на левый
берег Терека216.
Поход Медема вынудил недовольных кабардинских князей
отказаться от надежд на крымско-турецкую поддержку и пе-
рейти на сторону России. Что касается настроений простых гор-
цев, то прорусская ориентация среди них оставалась постоян-
ной и устойчивой. В апреле 1769 г., основываясь на письмах ка-
бардинского владетеля К. Татарханова, Н. А. Потапов писал:
«А народ явно говорит, естли Кабарда отдастся под власть
крымскую, они все, напротив того, передадутца к России».
В донесении от 14 мая 1769 г. астраханский губернатор
Н. А. Бекетов также подчеркивал: «Черный народ о подданст-
ве Крыму и слышать не хочет»217.
Ориентация народных масс на Россию, несомненно, оказы-
вала влияние на позицию горских правителей. В начале ноября
1769 г. более 20 кабардинских владетелей и старшин обрати-
лось с письмом к Н. А. Потапову, убеждая его в том, что если
он проявит усердие в своих донесениях в Петербург, то «от
двора оставлены не будем»218. Примерно в те же дни владете-
ли Малой Кабарды Батока, Арслан-бек, Инал и Иканш Таусул-
тановы, Девлетука, Тапсорука и Аморука Келеметовы в при-
сутствии Н. А. Потапова на сходе в урочище Татартуп пореши-
ли: «Сходно ползою Е. И. В. быть нам послушными... кто не
устоит в своем обещании и будет противником против воли
Е. И. В., то тому человеку быть изменником»219.
Благодаря принятым мерам обстановка в Кабарде к концу
1769 г. заметно улучшилась. 10 февраля 1770 г. полковник
И. Кишенсков рапортовал в Коллегию иностранных дел, что
положение «в Кабарде и в протчих около онаго местах обсто-
ит благополучно и спокойно»220. В докладе из Кизляра подчер-
кивалось, что неоднократные попытки Арслан-бека Сокур Хад-
жи и других кубанских мурз чинить набеги на русские земли
провалились.
Нормализация положения в Кабарде обеспечила возмож-
П Зак. 356
161
ность другим горцам, особенно осетинам и ингушам, получить
помощь и покровительство России. В январе 1770 г. в Кизляр
от имени «всего народа и общества» прибыли влиятельные ин-
гушские старшины Чопанов и Мирзаханов с изъявлением
«усердного желания поступить в вечное подданство» России. По
указанию Петербурга кизлярский комендант направил в Ингу-
шетию архимандрита Порфирия и капитана Дегостия (М. Гас-
тотти) с поручением «принять тамошний народ в подданство».
В самой Ингушетии было сформировано авторитетное предста-
вительство из 24 старшин, которые от имени «всего киштинско-
го народа» должны были принести присягу на верность России.
В феврале 1770 г. эта делегация прибыла в Кизляр для под-
писания присяги, что и произошло в торжественной обстанов-
ке221. Тогда же в Кизляр из Восточной Осетии (Тагаурии)
прибыло посольство из 24 старшин во главе с Ханчо Мансуро-
вым и Мурзабеком Бутаевым, выразившее желание вступить
«в вечное Ея Императорского Величества подданство». В знак
оформления этого подданства кизлярский комендант выдал им
«открытый лист», а затем известил астраханского губернатора
Н. А. Бекетова «о поступлении... осетинских старшин семи де-
ревень с их родственниками и народом в подданство Ея Импе-
раторского Величества»222.
Таким образом, в начале 1770 г. Ингушетия и Восточная
Осетия (Тагаурское общество) добровольно признали сюзерени-
тет России. Развитие сотрудничества кизлярской администра-
ции с ингушскими и осетинскими старшинами отвечало планам
русского командования. В ходе военных действий стратегическое
значение Осетии, Чечни и Ингушетии значительно возросло. Че-
рез Главный Кавказский хребет этот регион являлся связую-
щим звеном с Грузией и считался крайне важным в ведении
боевых операций в Закавказье.
Российские власти проявили особую заботу об ингушских и
осетинских старшинах. Хорунжему Якову Наджину, командиру
казачьего пикета, было поручено охранять подвластных ему
жителей от посягательств соседних владетелей. Самим старши-
нам для свободного проезда в Россию выдавался «открытый
лист» с предписанием представителям российской администра-
ции проявлять им особую заботу «под опасением в противном
случае жесточайшего по воинским регулам штрафа».
Покровительство, оказываемое Петербургом осетинам и ин-
гушам, побудило кабардинских князей в 1770 г. отправить в
российскую столицу свое посольство, в которое вошли Джанхот
Сидаков от баксанской «партии» и Кургока Татарханов от
кашкатавской «партии». Они должны были возобновить хода-
тайство о «срытии» Моздока и возвращении беглых «холопов».
Коллегия иностранных дел заранее потребовала мнение киз-
лярской администрации о настроениях кабардинских князей и
тактической линии в переговорах с ними. В записке по этому
вопросу, составленной капитаном М. Гастотти в начале октября,
162
выдвигалось такое предложение: поскольку «под защищением
России, да и в независимости живущие горские народы во
всем следуют Великой Кабарде, то нужно, кажется, привести
ныне Кабарду в такое состояние, чтоб впредь, а особливо в
продолжение нынешней войны, можно было некоторым образом
ее принудить ко всему, что нам удобно и потребно»223.
Коллегия иностранных дел согласилась с мнением М. Гас-
тотти. Развивая эту мысль, в «Представлении» императрице от
15 июля 1770 г. внешнеполитическое ведомство вынесло сле-
дующий вердикт: «Из всех в кавказских горах... живущих на-
родов... кабардинской почитается сильнейшим... потому совер-
шенное его к империи всероссийской присвоение нужно, хотя б
по окончании настоящей с Портою Оттоманскою войны весь ку-
банский кряж по прежнему во владении турецком остался».
Для достижения этой цели помимо всего прочего предлагалось:
принудить наиболее последовательного лидера оппозиции Бама-
та Мисостова прислать в Кизляр аманатом своего сына; не до-
пускать перевеса между соперничавшими «партиями» в Кабар-
де; отправить к Д. В. Таганову подкрепление с двумя пушками
для наблюдения за всем, что будет делаться в Кабарде, на
Кубани и в Крыму; крепость Моздок не срывать, а, наоборот,
принять меры к ее укреплению.
Рекомендуя отвергнуть ходатайство о ликвидации Моздока,
Коллегия иностранных дел вместе с тем считала целесообраз-
ным проявить к кабардинским князьям некоторое «снисхожде-
ние», но только в пределах, определяемых «пользою и безопас-
ностью кизлярской стороны». На случай недовольства кабар-
динской верхушки отказом в просьбе о «срытии» Моздока пред-
писывалось усилить российское влияние в Осетии, Дагестане,
Чечне и Ингушетии. Спор с князьями об их «холопах» предла-
галось решить на взаимовыгодной основе: беглых горцев-му-
сульман возвращать бесплатно их владетелям, а принявших
христианство выкупать за твердую компенсацию для распреде-
ления по дворовым поместьям русских дворян224.
Таким образом, в решении кабардинского конфликта появил-
ся новый момент — стремление царизма к сотрудничеству с
верхушкой горского общества за счет низов путем выкупа од-
них и возвращения других «холопов» владетелям. Этот же
подход нашел отражение и в грамоте Екатерины II кабардин-
ским князьям от 9 августа 1771 г. Пытаясь убедить их в том,
что Моздок строится и содержится «не для наложения оков на
свойственную кабардинцам вольность», она в то же время твер-
до заявила: «Заведенное в Моздоцком урочище селение мы...
никогда уничтожить не согласимся»225. В качестве компенса-
ции князьям императрица установила по 50 руб. за каждого
беглого крестившегося горца, а беглые-мусульмане подлежали
бесплатному возвращению их владетелям.
Такое решение проблемы не удовлетворило кабардинскую
верхушку, среди которой снова началось брожение. О ходе пе-
11*
163
реговоров в Петербурге и намерениях царского правительства
стало известно не только недовольным князьям, но и в Стамбу-
ле и Бахчисарае, где снова появились надежды заручиться их
поддержкой, чтобы внести перелом в ход военных действий на
Кубани и в Крыму. В марте 1771 г. к беслеиеевцам и темирго-
евцам на Кубани, Мисосту Баматову и Касаю Атажукину в
Кабарду прибыли посланники крымского хана с ложным изве-
щением о том, что крепости Бендер и Измаил вновь заняты ту-
рецкими войсками. Поддавшись на агитацию, эти владетели от-
правили в Стамбул курьера с заверением в том, что России
«служить не будут»226. В одном из донесений в Петербург Ме-
дем особо отмечал, что они решились на такой шаг, «будучи
присланным от турецкой стороны золотом, как мне о сем точно
уже известно, ослеплены» 227.
Сторонники протурецкой ориентации пытались воздейство-
вать на влиятельных осетинских и ингушских старшин, но без-
успешно. Осетины и ингуши не только не поддавались их «уве-
щеваниям», но оказали активную помощь в преодолении рус-
скими войсками Дарьяльского ущелья и борьбе грузин против
османского владычества. В Аспиндской битве 20 апреля 1770 г.,
завершившейся поражением турецких войск, под командовани-
ем грузинских царей Ираклия и Соломона сражалось 2 тыс.
осетин и ингушей228. Со своей стороны, местные российские
власти предприняли меры для подрыва влияния протурецки на-
строенных князей и оказания помощи сторонникам России.
Распоряжением Медема в начале 1771 г. в устье р. Подкумки
был размещен отряд гусар в виде подвижного кавалерийского
разъезда. Кизлярский комендант направил письма владетелям
из Малой Кабарды и ингушским старшинам с обещанием им
помощи, если они сохранят верность России229.
Однако происки Порты и крымского хана не прекращались.
В начале 1772 г. с султанской грамотой в Кабарду прибыл го-
нец Мустафы III Сулейман-ага, чтобы «неусыпным старанием
и отменными вежливостями» привлекать «народные сердца»
на османскую сторону230. С аналогичными грамотами были от-
правлены и другие курьеры. На этот раз на призывы из Стам-
була откликнулись Эльбуздука Канаматов и Кыльчука Кай-
сынов, отправившие туда свои письма с заверениями о готов-
ности быть на стороне Порты и просьбами оказать им «свое
защищение»231.
С конца марта 1772 г. в Кизляр стали поступать сведения о
намерении Касая Атажукина, Мисоста Баматова и их сторон-
ников выйти «ис под власти» России, чтобы «нападение учинить
на Моздок»232. В марте 1773 г. генерал Медем отправил обра-
щение к 25 влиятельным кабардинским владетелям, в том чис-
ле к Касаю Атажукину, Мисосту Баматову, Эльбуздук-беку Ка-
наматову и Кильчуке Кайсынову. В послании содержался при-
зыв не предпринимать акций против России, не нападать впредь
на ее подданных — ингушей, у которых они отогнали большие
164
стада овец, убив при этом 35 человек. Генерал предупреждал,
чтобы князья «от таких поступок отстали и не делали поддан-
ным Е. И. В. обид и раззорения, а в противном сему случаи
сами себя потеряете»233.
Проявлявшие строптивость представители кабардинской вер-
хушки вынуждены были присмиреть, ибо исход войны в пользу
России был уже предрешен. Еще в июне 1771 г. армия
В. М. Долгорукого овладела Перекопом, вступила в Евпаторию
и заняла Кафу (Феодосию). Одновременно войска генерала
Щербатова заняли Арабат, Керчь, Еникале в Крыму и Темрюк
на Тамани. Азовская флотилия адмирала А. Н. Сенявина по-
лучила возможность выйти в Черное море234. Угроза нашест-
вия на Северный Кавказ со стороны Крыма и Кубани была
ликвидирована.
Наряду с Кабардой, Осетией, Чечней и Ингушетией значи-
тельное внимание с начала войны российское правительство
уделяло Дагестану и Закавказью, где также пытались вести
активную деятельность османо-крымские агенты. Не прекращав-
шиеся с начала 60-х годов междоусобицы подготовили для это-
го благодатную почву. Эта борьба, требовавшая значительных
людских и материальных затрат, наносила ущерб отсталой эко-
номике края, отвлекая трудовые массы для участия в военных
предприятиях. В первые же дни войны к шамхалу Муртузали и
Фатали-хану явились посланцы крымского хана с предложением
перейти на сторону Порты и выступить против России. Фатали-
хан крымцам никакого ответа не дал, а Муртузали дипломатич-
но заявил, что «не воспрещает» своим подданным участвовать
в этой войне235. В дальнейшем Муртузали занял выжидатель-
ную позицию, а Фатали-хан скрытно противодействовал наме-
рениям Порты. Так было, например, в 1769—1770 гг., когда
правитель Кубы и Дербента отклонил обращение о пропуске
турецких войск, посоветовав и другим владетелям не сотрудни-
чать с ними236. Тем не менее в Стамбуле и Бахчисарае не
оставляли своих замыслов, зная, что соперничавшие дагестан-
ские и азербайджанские феодалы придерживались различной
внешнеполитической ориентации.
Осенью 1769 г. возвращавшийся из Мекки через Стамбул
Хаджи-Гирей, племянник казикумухского владетеля Магомед-
хана, был с почетом принят султаном Мустафой III и отпущен
в Дагестан с крупной суммой денег и многочисленными подар-
ками «для подзыва дагестанцев и кумык в протекцию султана»,
чтобы они начали против России «неприятельские поиски»237.
Находясь в Карее, а затем в Ахалцихе, Хаджи-Гирей дважды
обращался к дяде Магомед-хану и своим братьям, чтобы они
собрали войско и выступили в поход против грузинских царей,
поддерживаемых Петербургом. Однако на этот призыв, за иск-
лючением самовольно уехавшего чанки Махмуда с «некоторы-
ми людьми», другие не отозвались, хотя подготовка к выступ-
лению, по-видимому, велась238. Сам Магомед-хан выразил не-
165
довольство пребыванием в османской столице своего племян-
ника, а Фатали-хан посоветовал Хаджи-Гирею отказаться от за-
думанной акции239.
Российской администрации на Северном Кавказе приходи-
лось постоянно следить за действиями горских владетелей, от-
правляя к ним под видом служебных поручений различных лиц
для получения нужных сведений. Так, посланному в Тарки в
декабре 1769 г. ротмистру И. Мещерякову кизлярский комен-
дант дал специальное задание — разведать, не происходит ли
«в тамошних народах чрез подосланных от Порты Оттоман-
ской возмущений и чинений... во вспоможение Порте каких ли-
бо неприятельских поступков... и что тамошний народ о проис-
ходящей ныне... войне разсуждает и к которой стороне склон-
ность имеет, не происходит ли в них каких вредных против
здешней стороны приуготовлений»240.
Опасения не подтвердились. Горцы Дагестана не поддер-
жали османских «единоверцев» в войне против России. Наобо-
рот, они приняли участие в Закубанском походе Медема и
пришли на помощь грузинам. Их отряд в войсках Ираклия на-
считывал до 4 тыс. воинов241. Под влиянием одержанных рус-
скими войсками побед пророссийская ориентация среди даге-
станских владетелей еще более окрепла. В феврале—марте
1772 г. к кизлярскому коменданту обратились эндиреевские вла-
детели Темир Хамзин, Муртузали Чопанов, Айдемир Баматов и
аварский нуцал Магомед-хан с заверением о том, что «мы со-
стоим в подданстве Е. И. В. и тако мы никогда противу ея во-
ли ослушными быть не можем»242. Далеко идущие планы сул-
танской Порты и Крымского ханства в отношении кавказских
народов потерпели провал.
Относительная стабильность ситуации на Северном Кавказе
позволила правительству Екатерины II успешно решать крым-
ский вопрос. Благодаря успешным действиям русских войск в
течение 1769 г. буджакские, едисанские и джамбойлукские но-
гаи отказались повиноваться Порте, переселились на левый бе-
рег Днепра и решили перейти в подданство России. В связи с
этим в указе от 12 ноября 1770 г. Екатерина II повелела гу-
бернаторам Новороссийской, Киевской, Белгородской и Воро-
нежской губерний «с оными татарами дружелюбно обходиться,
всякое чинить им вспоможение»243.
Поощряя переселение ногаев на новое место, петербургский
кабинет стремился удалить их как крупную военную силу от
крымцев, ускорить с их помощью отложение от Крыма Кубан-
ской орды, усилить охрану своих южных земель. Получив этот
указ, 20 декабря 1770 г. В. М. Долгорукий докладывал из Пол-
тавы об обратившихся за протекцией «едисанской и буджацкой
орд из знаменитых мурз и земских старшин посланцах» и о
принятых мерах для их отправки в Петербург. Прилагая к до-
несению список 12 прибывших мурз и старшин, он уточнял, что
обеспечил их колясками, наградил мехами, парчой, бархатом,
166
выдал каждому мурзе по 200 руб., агам —по 100 и их служи-
телям— по 15 руб. Кроме того, сопровождавшему их капитану
Завадовскому было отпущено на 50-дневиое пропитание 750 руб.
из расчета 15 руб. в день, на прогонные расходы — 380 руб. и
«на всякие в дороге могущие быть случаи» — 400 руб.244.
20 февраля 1771 г. делегация ногаев была принята императ-
рицей с вручением им грамоты о принятии в подданство Рос-
сии. В ответной грамоте, подписанной 78 мурзами и старшина-
ми, говорилось, что благодаря победам русской армии «ныне,
да будет всевышнему богу хвала, настал для нас удобной слу-
чай сложить с себя иго невольничества турецкаго и получить
прежнюю свою вольность»245. Результаты переговоров были
опубликованы в столичных газетах. Предводителей ногаев за-
верили в том, что им отведут земли для переселения на Ку-
бань.
Выход ногаев из-под власти Порты и решение Петербурга
о переселении их на Кубань вызвали беспокойство крымской
знати, которая потребовала от Селим-Гирея III избавить ее от
неспокойных соседей, отделив их от Крыма. Этой идеей царское
правительство намеревалось воспользоваться: в существовав-
ших условиях сепаратизм Кубани отвечал его интересам, так
как там могло образоваться независимое от Крыма, но друже-
ственное России ногайское объединение246.
Дальнейший ход военных действий заставил Петербург от-
казаться от первоначальных замыслов. Стремительное наступ-
ление русской армии и потеря части Крыма обострили недо-
вольство ханского окружения султанским правительством, не
сумевшим защитить его интересы. Среди крымской знати нача-
лось сильное брожение. Небольшое число сторонников Селим-
Гирея ратовало за сохранение прежних отношений с Портой.
Другая ее часть, составлявшая значительное большинство во
главе с калгой Шахин-Гиреем, потребовала отделения от сул-
танской Турции, провозглашения независимости Крыма и ори-
ентации на Россию. Тем самым появилась возможность реа-
лизации второго варианта плана, предложенного М. И. Ворон-
цовым в 1763 г. и одобренного лично императрицей. Касаясь
этого вопроса 2 апреля 1770 г. в рескрипте Н. И. Панину, Ека-
терина II подчеркивала, что объявление независимости Крыма
и образование самостоятельного татарского государства важно
тем, что «велико уже и знатно быть может приращение силам
и могуществу Российскому из их от власти Турецкой отторже-
ния... Оттоманская Порта... претворится в небытие моральное
по тому, что ей не кем и ни с которой стороны неудобно будет
делать никаких важных предприятий на Российския границы,
да и тем же самым положится навсегда новое и довольно важ-
ное препятствие переводить ей свои войска и через Дунай,
имея тогда в правом боку независимых от иея Татар». Если та-
тары пожелают отделиться от Турции, говорилось далее, «не
полагать оружия, хотя бы то излишнюю Нам кампанию стоить
167
могло, пока Порта не признает торжественно в своем с Нами
мирном договоре независимою областию Крым с принадлежа-
щими к нему ордами»247.
Такая возможность стала вырисовываться с начала 1771 г.,
что привело к изменению тактики царских властей: они отка-
зались от идеи отделения Кубани от Крыма и стали выступать
за отделение всего Крымского ханства от Османской империи,
надеясь подготовить условия для присоединения его к России.
Указом от 18 января 1771 г. Екатерина II известила находив-
шегося в Крыму генерал-майора Е. А. Щербинина о выделении
20 тыс. руб. и дополнительно 33 тыс. руб. на приобретение зо-
лотых и серебряных изделий и различных материй для одари-
вания сторонников российской ориентации. Предписывая Щер-
бинину установить тесный контакт с приверженцами Шахии-Ги-
рея, императрица подчеркивала необходимость их «приласки-
вать и дать им возчувствовать разность настоящаго их состоя-
ния пред прежним и тем их утверждать в принятом ими еди-
ножды намерении никогда Порте не подчиняться, а протчих их
однородцов, к ним еще не приставших, приманивать, конечно,
и нужно всякими возможными случаями пользоваться»248.
Одновременно предпринимались меры для удержания на
стороне России верхушки отложившихся едисанских, буджак-
ских и джамбойлукских ногаев. Указом от 15 февраля 1771 г.
В. М. Долгорукому предписывалось выдать предводителю Еди-
санской орды Джан Мамет-бею от 4 тыс. до 5 тыс. руб., а стар-
шинам Буджакской и Джамбойлукской орд —от 8 тыс. до
9 тыс. руб. В связи с переселением их «на Кубанскую сторону»
в указе от 10 мая 1771 г. командующему русскими войсками
на Северном Кавказе Медему приказывалось «стараться живу-
щих в соседстве Кизляра и Моздока горцев и кабардинцев спо-
койными удержать, а за оборотами кубанцев примечая, сохра-
нить удобность к преследованию только разбойничьих их пар-
тий» 249.
Политика «ласкания» влиятельных крымских, кубанских и
ногайских мурз и старшин принесла свои плоды. Как извещал
в феврале 1771 г. В. М. Долгорукий, ханское окружение рас-
палось на две части: одна — при ханском дворе — держится ту-
рецкой стороны, другая — при Шахин-Гирее — склоняется на
сторону России. Ссылаясь на свидетельство кадия Едисанской
орды Озу-эфенди, Долгорукий подчеркивал, что султан Муста-
фа для усмирения непокорных намерен отправить в Крым
70-тысячное войско250. Информация, поступавшая ко двору, бы-
ла передана командующим на Дону и Северном Кавказе. Тог-
да же Екатерина II предупредила их, что «хотя турки и начи-
нают уже через английского и прусского министров в Констан-
тинополе заговаривать под рукою о мире», но нет сомнения в
том, что «она (Порта. — Я. С.) и далее те же струны [продол-
жения войны] натягивать будет, давая между тем военному
жребию трактовать своим путем» 251. Предостережение императ-
168
рицы вскоре оправдалось. 30 июня Долгорукий узнал, что под
нажимом Порты Селим-Гирей «старается ввергнуть всех крым-
цов в крайнее несшастие, советуя им не склоняться к вступле-
нию в дружбу и союз с Российскою империею»252.
Но конфликт в Крыму развивался не по замыслам Порты.
Отделение ханства и ногаев от Стамбула приняло необрати-
мый характер. 19 июля того же года со слов крымского кайма-
кама Эмир-хана Долгорукий известил Екатерину II: «Есть ли
В. И. В. всемилостивейше намерены быть изволите из крымской
татарской области учредить особую, ни от кого независимую на
древних правах, преимуществах закона, обыкновениях и воль-
ностях... основанную», то «на сим основании все в Крыму жи-
вущие татара охотно согласятца прибегнуть к протекции
В. И. В. по примеру приклонившихся уже ногайцов». Эмир-хан
добавил от себя, что «вся крымская чернь готова была по
сближении армии (русской. — Н. С.) прибегнуть к протекции...
но прибытием хана, грозившаго смертною казнию... приведены
они в нерешительность»253. От имени императорского двора
Долгорукий заверил каймакама, что отделившиеся крымцы из-
бавятся от «несносного ига» турок и получат долгожданную
свободу.
Недовольные султанской властью мурзы и старшины одоб-
рительно встретили ответ Долгорукого. 26 июля он получил
письмо «от всех крымских мурз и духовенства» с изъявлением
желания «сделаться Российской империи приятелями, а Порте
Оттоманской неприятелями», но с условием, чтобы их «городам,
местечкам, крепостям старой., границе и протчим разного наро-
да обывателям никакого вреда и утеснения чинить не дозво-
ляли»254. В ответном послании Долгорукий подтвердил гаран-
тии, которые он представил их посланнику Эмир-хану.
Борьба в Крыму между враждовавшими «партиями» достиг-
ла кульминации. При негласной поддержке царского правитель-
ства сторонники Шахин-Гирея изгнали хана Селим-Гирея и воз-
вели на престол старшего брата калги Сахиб-Гирея. Прибыв-
ший к Долгорукому из крепости Карасу мирза Исмаил 27 ию-
ля 1771 г. сообщил ему о перевороте в Крыму с вручением гра-
моты со ПО подписями о желании крымцев быть в подданстве
России 255. В связи с утверждением ханом в Крыму Сахиб-Ги-
рея, калгой Шахин-Гирея и нурадином их племянника Батыр-
Гирея 27 августа Екатерина II отправила указ Долгорукому,
где отмечалось, что, «соглашаясь во всем на их желания, тем
самым подаем им опыты безсумнительныя, сколь Мы склонны
находимся доставить им совершенную во всем независи-
мость» 256.
Петербург поспешил закрепить отношения с новым ханом,
стараясь не допустить вмешательства Порты в ход событий.
1 ноября 1772 г. хан Сахиб-Гирей и представитель императри-
цы в Бахчисарае Е. А. Щербинин подписали в Карасу два до-
кумента: декларацию об отделении Крыма от Османской импе-
169
рии и союзный договор между Россией и Крымским ханством.
Ст. 1 договора гласила: «Сей татарской вольной области вер-
ховное и нижнее начальство, то есть все вообще законы и обря-
ды в самовластном крымском хане, быть имеют». Избрание ха-
на предусматривалось «от общего согласия всей области», но
без вмешательства Петербурга и Стамбула. «Независимая та-
тарская область» объявлялась под покровительством России,
бравшей на себя обязательство «защищать ее вольность и неза-
висимость». С этой целью, согласно ст. 7, стране-покровительни-
це передавались крепости Еникале и Керчь, чтобы расположить
в них войска для отражения нападения на Крым257.
Для судеб народов Северного Кавказа важное значение
имела ст. 3 договора. В ней отмечалось, что находившиеся до
войны в зависимости от Крыма «все татарские и черкесские на-
роды, таманцы и некрасовцы по-прежнему имеют быть во влас-
ти хана крымского». Вместе с тем она фиксировала принципи-
ально новое положение: «Большая же и Малая Кабарды состо-
ят в подданстве Российской империи» 258. Тем самым Кабарда
после 30 лет «нейтралитета» вновь оказалась под российским
покровительством. Петербург вернул право отстаивать Кабарду
от посягательств Стамбула.
Подписание этого договора вызвало негативную реакцию в
османской столице. Султан Мустафа III не признал его и на-
чал готовиться к реваншу, выдвинув претендентом на крымский
престол Девлет-Гирея III вместо Сахиб-Гирея. Как только рус-
ские части, согласно договору в Карасу, покинули Тамань, ту-
да были введены турецкие войска, предназначенные для на-
ступления на Северный Кавказ. К кумыкским и кабардинским
владетелям были направлены султанские агенты с деньгами и
обращениями султана, призывавшими их включиться в военный
союз с Девлет-Гиреем. На помощь Девлет-Гирею, переброшен-
ному с крупными силами на Тамань, подготавливался восьми-
тысячный корпус для вторжения в Кабарду259.
Лихорадочная активность Порты и ее ставленника Девлет-
Гирея совпали по времени с новым обострением политической
обстановки на Северном Кавказе. По просьбе притесняемых
кабардинскими владетелями ингушей генерал Медем выставил
заслон для их защиты и в мае 1773 г. арестовал 12 кабардин-
ских князей, что вызвало возмущение местной знати. Призвав
на помощь закубанских черкесов, горцев из Дагестана и Чечни,
кабардинские князья собрали войско численностью более
20 тыс. Не имевший достаточных сил Медем вынужден был
пойти на уступки. Арестованные князья были отпущены, кордон
для защиты ингушей снят, население Ингушетии оказалось пре-
доставлено собственной судьбе.
Весной 1774 г. разгорелась с новой силой междоусобная
борьба в Дагестане. Наиболее крупным событием в этой борь-
бе явилась Гавдушанская битва у деревни Худат, завершив-
щаяся в июле поражением Фатали-хана и его союзников260.
170
Создавшейся обстановкой попыталась воспользоваться Порта,
поощряя Девлет-Гирея на захват Северного Кавказа. В сере-
дине марта 1774 г. Девлет-Гирей выступил из Тамани. Ранее в
направлении Копыла отправился турецкий корпус, чтобы унич-
тожить предводителя ногаев Джан Мамет-бея, «искренне пре-
данного» царскому двору. Однако небольшой отряд русских
войск, возглавляемый подполковником Бухвостовым, встретил
турецкий авангард и, прежде чем Девлет-Гирей с основными си-
лами подоспел к нему на помощь, разбил противника, а затем
занял г. Копыл261.
Но это не остановило Девлет-Гирея. В июне 1774 г.
турецко-крымское войско под его командованием при-
было на р. Малка. Одновременно калга Шабаз-Гирей обошел
Моздок, уничтожил казачьи поселения и атаковал станицу На-
ур, но был отбит с большими потерями. Решающие сражения
между русскими и турецко-крымскими войсками произошли
3 июля и 24 августа в урочище Бештамак, на р. Гунделеи, где
объединенные силы Девлет-Гирея и Шабаз-Гирея были разби-
ты и отступили из Кабарды. Почти одновременно основная
группировка османских войск потерпела сокрушительное пора-
жение на Дунае от русских войск под командованием А. В. Су-
ворова. Остатки разбитой армии отступили к главной осман-
ской ставке в Шумле, что вынудило Порту просить Петербург
б мирных переговорах. 10 (21) июля 1774 г. в русском лагере
у селения Кючук-Кайнарджи был подписан русско-турецкий
мирный договор, положивший, как подчеркивал Н. А. Смирнов,
«основание новому устройству Крыма и Северного Кав-
каза» 262.
Согласно ст. 3 этого договора, «все татарские племена»
(крымские, буджакские, кубанские, едисаны, джамбойлуки и
едичкулы) объявлялись «вольными и совершенно независимы-
ми от всякой посторонней власти», кроме власти «собственнаго
их Хана Чингискаго поколения», избранного «всем Татарским
обществом». Петербург и Стамбул обязывались не вмешивать-
ся в избрание хана и возведение его на крымский престол. Из
всех приобретений на войне Россия сохраняла за собой Керчь,
Еиикале и Азов с правом выхода в Черное море263. Ст. 21 до-
говора касалась Кабарды. «Обе Кабарды, то есть Большая и
Малая, — говорилось в ней, — по соседству с Татарами боль-
шую связь имеют с Ханами Крымскими, для чего принадлеж-
ность их Императорскому Российскому Двору должна предо-
ставлена быть на волю Хана Крымского, с советом его и с
старшинами Татарскими» 264.
Фактически данный артикул договора означал формальное
признание совершившегося исторического акта — возвращения
Кабарды в подданство России. Поскольку крымским ханом яв-
лялся Сахиб-Гирей, признавший право Петербурга на покрови-
тельство Кабарды по соглашению 1772 г. в Карасу, то ст. 21
Кючук-Кайнарджийского договора подтверждала этот акт, за-
171
крепив российский сюзеренитет над Кабардой. Хотя Порта и
стоявшие за ней европейские дипломаты пытались оспаривать
это положение, ссылаясь на непризнание султаном союзного
договора в Карасу, тем не менее соответствующий параграф
остался в силе. Поэтому Кючук-Кайнарджийский договор, от-
крывший выход России к Черному морю и предопределивший
присоединение к ней Крыма, имел огромное значение для наро-
дов Северного Кавказа: отныне было перекрыто главное на-
правление опустошительных нашествий Османской империи.
Заключение
XVIII век занимает особое место в истории Северного Кав-
каза как по содержанию протекавших в то время процессов,
так и по их результатам, оказавшим решающее воздействие на
последующие судьбы горских народов. В калейдоскопе множе-
ства событий и явлений, которыми было отмечено все столе-
тие, особенно период с 1700 по 1774 г., выделяются два доми-
нирующих сюжета. Они вполне самостоятельны и по кругу уча-
стников, и по целям, которые ими преследовались. Вместе с тем
обе темы тесно взаимосвязаны единством времени и местом
действий. Одна из них касается международного соперничества
за контроль над Северным Кавказом. В основе другой лежит
политическая борьба внутри сложной социально-экономической
и этнорелигиозной общности, каким являлось население ре-
гиона.
В центре настоящего исследования лежали вопросы, раскры-
вающие содержание первой сюжетной линии, где горцы высту-
пали объектом исторического действия. Однако правильное
понимание результатов международных отношений невозможно
без учета второго процесса, в котором кавказские народы дей-
ствуют уже историческим субъектом. Поэтому, прежде чем об-
ращаться к теме противоборства держав, следует хотя бы крат-
ко остановиться на особенностях внутриполитической ситуации
на Северном Кавказе.
Жизнь горских народов в XVIII в. была отмечена обострив-
шимся столкновением двух различных тенденций общественного
развития. С одной стороны, внешняя угроза непрерывно под-
талкивала процес консолидации различных групп населения в
рамках возможно более крупных государственных образований,
принимавших форму всякого рода конфедераций и союзов.
С другой — природные условия и многовековые традиции соци-
ально-политической жизни постоянно воспроизводили стремле-
ние к сохранению давно сложившихся малых, фактически авто-
номных коллективов со слабо выраженной классовой дифферен-
циацией. В противоположности этих тенденций исторической
эволюции была заложена возможность незатухающего конфлик-
та, которая и реализовалась на протяжении века в форме этно-
религиозной розни, борьбы за землю, в междоусобицах различ-
ных группировок горских владетелей и старшин.
Из-за пестроты этнической карты Кавказа, сложности взаи-
моотношений отдельных групп местного населения, а также ску-
дости ресурсов и средств существования политическая жизнь
региона отличалась постоянным наличием многих очагов вза-
173
имной вражды. Такая ситуация, несомненно, способствовала
воспитанию горцев как храбрых и умелых воинов, но вместе с
тем она ослабляла возможности совместного отражения внеш-
ней угрозы. Иными словами, масштабы и результаты освободи-
тельной борьбы народов Северного Кавказа определялись не
только размерами очередной завоевательной кампании сосед-
них правителей, но и остротой выступлений отдельных народов
или общинных союзов за сохранение своей внутренней свободы
либо автономии. В каких-то случаях эти движения сливались в
единый поток, но в других они могли противостоять друг другу.
Последней ситуацией часто пользовались соседние государства,
стремившиеся установить свое господство в данном регионе.
В книге рассматривается заключительный этап трехвекового
соперничества (1514—1813) за власть над Северным Кавказом
между шахским Ираном, султанской Турцией и царской Рос-
сией. Его начало восходит к первым столкновениям между Ос-
манской империей и сефевидским Ираном, имевшим явно выра-
женную форму суннито-шиитского конфликта. За ним скрыва-
лись претензии правителей двух государств на верховенство в
мусульманском мире. В развернувшейся борьбе османские сул-
таны пытались заручиться поддержкой соперничавших с Сефе-
видами среднеазиатских властителей. В противовес этим усили-
ям иранская верхушка искала себе союзников главным образом
в среде христианских монархов, обеспокоенных широкой ос-
манской экспансией в Восточной и Центральной Европе. Стра-
тегическое положение Северного Кавказа между Черным и
Каспийским морями, Восточной Европой и Передней Азией, на
важных коммуникациях, соединявших Восток и Запад, с само-
го начала конфликта привлекало внимание правящих кругов
стран-соперниц. Для Порты контроль над этим регионом обес-
печивал постоянство связей с суннитскими эмирами Средней
Азии и предоставлял удобный плацдарм борьбы против Сефеви-
дов. Для последних закрепление на той же территории позво-
ляло прервать сношения Порты с Шейбанидами и одновремен-
но наладить собственные контакты с союзниками по антиосман-
ским коалициям.
Уже в первые десятилетия XVI в. отмечаются встречи сефе-
видских эмиссаров с правителями Московского государства, но
лишь с середины того же столетия Иван Грозный и его окру-
жение начинают серьезно интересоваться событиями на Север-
ном Кавказе. Тому способствуют установление устойчивых свя-
зей с кабардинскими князьями и грузинскими государями, а
также включение в состав царских владений Астраханского
ханства, обеспечившего выход России к Каспийскому морю.
Наиболее ярким выражением наступивших перемен можно счи-
тать принятие Кабарды под российское покровительство в
1557 г. Однако успешно продолжить свою кавказскую политику
московское правительство не смогло, ибо было занято отраже-
нием интервенции шведов и поляков на западе и османо-крым-
174
ских нашествий на юге. В результате позиции России на Кав-
казе оказались весьма слабыми. Они включали лишь неболь-
шой район Прикаспия с укрепленным городком Терки и не-
сколько станиц гребенских казаков на левом берегу Терека.
Вплоть до начала XVIII в. соперничество за Кавказ шло в
основном между сефевидским Ираном и Османской империей.
Ирано-турецкие войны велись с переменным успехом и завер-
шались мирным договором 1639 г., разделившим спорную тер-
риторию на сферы влияния: Восточная Грузия и Восточная
Армения, Азербайджан и Дагестан оказались под властью
иранских шахов; Западная Грузия и Западная Армения, Абха-
зия и земли адыгов в Причерноморье и Прикубанье отошли к
османским султанам. Однако ни одна из сторон не была удов-
летворена достигнутыми результатами. Каждая из них продол-
жала вынашивать далеко идущие планы: Иран пытался не
только сохранить свое влияние на Кавказе, особенно в Прикас-
пийских областях, но и продвинуть северные границы своих
владений до Терека; Порта стремилась расширить сферу своего
господства в Закавказье и бассейне р. Кубань, с помощью
крымских ханов распространить свое влияние на степные наро-
ды, населявшие земли между Кубанью и Волгой.
На рубеже XVIII в. начинается новая фаза в межгосудар-
ственном конфликте за Северный Кавказ. Она знаменуется
включением в борьбу третьей державы — петровской России, а
также значительным усилением активности западноевропейских
стран — Англии, Франции, Австрии, Швеции, Пруссии.
С появлением еще одного претендента соперничество на кав-
казской арене обрело более сложные формы, поскольку прямое
противостояние уступило место борьбе различных коалиций.
Один из вариантов подобных объединений был реализован в
1724 г., когда два более сильных в тот момент участника —
Россия и Османская империя — договорились о разделе кав-
казских владений третьего соперника — сефевидского Ирана.
Русско-иранское сближение в 1735 г. может быть примером
другого союза, в котором соединились два менее удачливых го-
сударства против султанской Турции, действовавшей тогда бо-
лее успешно. Подобные комбинации существовали временно и
отличались быстрой сменой их состава. Общим для них было
лишь то, что каждая из противоборствующих сторон рассчиты-
вала получить преимущества за счет конфликта между двумя
другими соперниками.
Неустойчивость ситуации усиливалась также постоянными
интригами европейских держав, каждая из которых преследова-
ла собственные цели. Франция, как правило, стремилась огра-
ничить возможности участия России в европейских делах за
счет создания напряженности в отношениях Петербурга со
Стамбулом и Исфаханом. Австрия пыталась использовать спор
из-за Кавказа для ослабления османского давления на своих
границах. Англия была заинтересована в примирении Порты и
175
шахского двора ради их общего противостояния политике Рос-
сии в Передней Азии и Средиземноморье. Свои интересы от-
стаивали Швеция и Пруссия, разжигая амбиции соперников в
регионе.
Возникновение своеобразного «треугольника сил» в межгосу-
дарственном споре на Кавказе в какой-то мере благоприятство-
вало борьбе горских народов за независимость, поскольку остав-
шаяся в одиночестве держава пыталась восстановить военный
паритет за счет союза с местными правителями. Однако нет
оснований преувеличивать эффективность такого объединения.
Как правило, государство, заявившее о своем желании помочь
борьбе горцев, ограничивалось лишь словесными декларациями
и посулами. Реальная помощь такого союзника была невелика,
что особенно отчетливо проявилось в период третьего (Даге-
станского) похода Надир-шаха. Тем не менее наличие даже по-
тенциального союзника имело важное моральное значение для
тех, кто готов был пожертвовать жизнью во имя свободы ро-
дины.
Чаще всего таким союзником местного населения выступала
Россия. Со времен Каспийского похода Петра I кавказская
проблема стала важным составным компонентом восточной по-
литики петербургского кабинета. Анализ обширной дипломати-
ческой документации XVIII в. показывает, что правящие круги
России направляли свои усилия на решение двух взаимосвя-
занных задач — обеспечение выхода к южным морям и устра-
нение опасности своим границам со стороны Османской импе-
рии и Крымского ханства. Необходимость выхода к морским
рубежам на юге была порождена потребностями экономическо-
го и политического развития страны, для которой Черное море
и Каспий, куда впадали главные реки Европейской России —
Волга, Дон и Днепр, являлись естественным продолжением крат-
чайших путей в Средиземноморье, на Ближний и Средний Во-
сток. Между тем попытки царского двора добиться выхода к
Черному морю, где с конца XV в. безраздельно господствовали
турки-османы, лишь усиливали напряженность в русско-турец-
ких отношениях. Такая ситуация создавала возможности для
сближения интересов Ирана и России, что нашло отражение в
решимости шахского двора отвести транзитную торговлю с «ос-
манского» маршрута на волжско-каспийскую магистраль. Вы-
полнение Сефевидами своих планов стало еще одним стимулом
для Порты в ее попытках захватить принадлежащие Ирану
Прикаспийские провинции.
При реализации своих замыслов на Северном Кавказе
Петр I и его преемники столкнулись со значительными трудно-
стями. К ним прежде всего нужно отнести сложную европей-
скую ситуацию, не позволявшую Петербургу концентрировать
все внимание на осуществлении целей восточной политики. Не
менее важным были значительная удаленность этой территории
от основных экономических и политических центров государст-
ве
ва и отсутствие развитой системы коммуникаций, связывавших
Кавказ с центральными районами России. Поэтому местная
российская администрация испытывала постоянные затруднения
с точки зрения как людских ресурсов, так и материального
обеспечения воинских гарнизонов и российских союзников из
среды горского населения. В подобных условиях она предпочи-
тала использовать дипломатические переговоры, а не военную
силу, тактику «ласкания» кавказских владетелей и старшин, не-
жели террор и репрессии, чем выгодно отличалась от шахских,
султанских или ханских наместников, привыкших действовать
методами устрашения и насилия. С начала 60-х годов XVIII в.
политика царского правительства становится более активной,
наступательной, в ней все шире начинают использоваться при-
нудительные меры, что особенно явственно проявилось в конф-
ликте с кабардинскими князьями из-за Моздока и переселения
принявших христианство осетин и ингушей на равнинные земли.
Однако в целом курс российских властей отличался большей
гибкостью, стремлением не доходить до открытого конфликта.
Когда же они отходили от политических методов решения кав-
казской проблемы, их положение в регионе заметно осложня-
лось. Так случилось во время первой военной экспедиции про-
тив чеченцев в 1758 г. и в связи с начавшимся строительством
Моздока накануне и в ходе русско-турецкой войны 1768—
1774 гг.
В политике османо-крымских и иранских верхов также зани-
мали определенное место элементы «ласкательства» (предостав-
ление чинов и званий, денежные и иные формы вознагражде-
ния), тем не менее она имела прямолинейно-агрессивный ха-
рактер, была рассчитана на использование многократного воен-
ного превосходства, угроз и шантажа для подчинения народов
Северного Кавказа своей деспотической власти. Особенно про-
славились своей жестокостью иранские правители, в частности
Надир-шах и его приближенные, подвергавшие горцев не толь-
ко экономическому и политическому гнету, но и физическому
истреблению.
Отличительной чертой действий иранских и османских пра-
вителей в регионе было настойчивое желание использовать ре-
лигиозные симпатии местного населения в политических целях.
Так, Порта и крымский хан, добиваясь усиления своего влия-
ния, пытались привлечь на свою сторону мусульман-суннитов,
предлагали им свое покровительство и одновременно огнем и
мечом насаждали мусульманство среди черкесских племен. Та-
кой же тактики в отношении горцев-шиитов придерживался
шахский двор. Однако его старания, равно как и действия его
противников—суннитов, не имели большого успеха.
Откровенно насильственной и экспансионистской политике,
проводившейся шахским двором, Портой и ее вассалом—крым-
ским ханом, население Северного Кавказа предпочитало курс
российского правительства. Об этом свидетельствуют совмест-
12 Зак. 356
177
иые действия по отражению неоднократных нашествий как ос-
мано-крымских, так и иранских феодалов, участие горцев на
стороне России в русско-турецких войнах XVIII в.
Ведущей тенденцией в укреплении связей между Россией и
горскими народами в рассматриваемый период стало стремле-
ние последних к сотрудничеству с северным соседом. В конк-
ретных исторических условиях того времени проблема само-
стоятельного существования и свободного развития не могла
быть решена без избавления от постоянных претензий на вла-
дычество соседних восточных деспотий. Эту задачу население
Кавказа вряд ли могло решить собственными силами. Единст-
венным союзником, способным обеспечить такую перспективу,
представлялась Россия, которая обладала достаточной военной
мощью и политическим авторитетом. Хотя во взаимоотношени-
ях обеих сторон имелись свои подъемы и спады, в целом они
характеризовались добровольностью, взаимной заинтересован-
ностью и нарастающей интенсивностью.
В межгосударственной борьбе за Северный Кавказ на про-
тяжении XVIII в. прослеживается несколько этапов, отличных
и по расстановке сил, и по выдвижению на первый план от-
дельных территорий, где наблюдалось крайне острое столкно-
вение противоборствующих сторон. Первые два десятилетия
ведущее место в замыслах Стамбула и Петербурга занимала
Кабарда. Однако успехи России в Северной войне, упадок влас-
ти Сефевидов в Иране и явная угроза овладения побережья
Каспия Портой подвигли Петра I на скорейшую реализацию
части его восточной программы — установление контроля над
Прикаспийскими областями, что было закреплено в подписан-
ном Петром I с представителями шахского двора Петербург-
ском договоре 1723 г. и в русско-турецком трактате 1724 г. В
последующем двадцатилетии центр противоборства перемещает-
ся в Дагестан и соседние с ним территории, которые со време-
ни Гянджинского трактата 1735 г. превратились в объект за-
воевательной политики Надир-шаха. Ослабление активности
России в кавказских делах способствовало не только успешным
действиям иранского полководца, но и новым усилиям Порты
по подрыву влияния своих противников на Кавказе и по упро-
чению собственных позиций в регионе.
Во второй половине XVIII в., когда Иран фактически вы-
был из борьбы, будущее Северного Кавказа решалось в сопер-
ничестве Российской и Османской империй. Их конфликт рас-
пространяется не только на Дагестан и Кабарду, но и на Осе-
тию, Ингушетию, Чечню и другие области. Русско-турецкая вой-
на 1768—1774 гг. окончательно изменила расстановку сил в
регионе в пользу екатерининской России. Соответственно на-
зревшая необходимость выбора покровительства предопределила
поэтапное присоединение отдельных территорий Северного Кав-
каза к Российскому государству: Ингушетии и Восточной Осе-
тии в 1770 г., Кабарды в 1774 г., Чечни, шамхальства Тарковт
178
ского и Северной Кумыкии в 1781—1796 гг. и Дагестана в це-
лом в 1813 г.
Упрочение российского влияния на Северном Кавказе к ис-
ходу рассматриваемого периода стало важнейшим стимулом
для изменений в политике царизма. Кизляр и Моздок превра-
тились в опорные пункты строительства Кавказской линии, на-
правленной в сторону Черного моря, закрепления в Чечне, Ин-
гушетии и Осетии. Правительство Екатерины II щедро расходо-
вало средства на хозяйственное развитие этого края, на покро-
вительство властям пророссийской ориентации и привлечение на
свою сторону основной массы местного узденства, купечества и
ремесленников, на усиленную христианизацию беглых «холо-
пов». Суть своей политики императрица выразила словами:
«Разномыслие между горцами облегчит наше предприятие. На
это денег не жалеть». Этот курс давал неодинаковые результа-
ты. В то время как основная масса населения края продолжа-
ла последовательно выражать пророссийские настроения, часть
горских владетелей и старшин стала высказывать недовольство
мероприятиями петербургских властей, проявившееся в виде
фронды кабардинских князей и некоторых поддержавших их
представителей горской элиты.
Присоединение Северного Кавказа к России воспринималось
народами региона как результат политического союза, направ-
ленного против общих врагов, а не как акт их превращения в
подданных российского царя. Таким образом, ясны мотивы
часто меняющейся внешнеполитической ориентации местных
владетелей и старшин, для которых признание сюзеренитета
России не означало прекращения своей государственной само-
бытности. Как только Россия не считалась с этим, положение
осложнялось, возникала конфликтная ситуация, натянутость в
отношениях с горскими правителями, порой доходившая до
разрыва. Поэтому российская администрация стремилась не по-
кушаться на традиции, обычаи, быт, нравы и верования горцев,
не разрушать специфику их хозяйственного и общественного
бытия. В XVIII в. для нее на первом месте оставались полити-
ческие цели, а не задачи колониального ограбления или на-
сильственной ассимиляции. В итоге освободительная борьба
горцев против восточных завоевателей подкрепляла усилия
Российского государства по упрочению своих южных границ.
В ходе совместных усилий по отражению агрессивных устрем-
лений правителей Ирана, Османской империи и Крымского хан-
ства крепло боевое содружество, закладывались традиции вза-
имной помощи и поддержки, сохранившие свое значение и по-
ныне.
12*
Список сокращений
АВПР —Архив внешней политики России
АРГС — Архив Российского государственного совета
ИРД АН ГрузССР — Институт рукописных документов Академии наук Гру-
зинской ССР
РФ ИИЯЛ Даг. ФАН — Рукописный фонд Института истории, языка и ли-
тературы Дагестанского филиала Академии» наук СССР
ЦГА ДАССР — Центральный государственный архив Дагестанской АССР
ЦГАДА-—Центральный государственный архив древних актов СССР
ЦГИА ГрузССР — Центральный государственный исторический архив Грузин-
ской ССР
ЦГВИА —- Центральный государственный военно-исторический архив СССР
.ВУА —ф. Военно-ученый архив Главного управления Генерального штаба
БКИЕА —Адыги, балкарцы и карачаевцы в известиях европейских авторов.
Нальчик, 1974
АКАК — Акты, собранные Кавказской археографической комиссией. Тифлис,
1866—18®7
БИС — Балканский исторический сборник. Кишинев
ВЕ — Вестник Европы. СПб.
ВИ — Вопросы истории. М.
ВИИНСКД — Вопросы истории исторической науки Северного Кавказа и До-
на. Грозный
ВИИНЮВЦЕ — Восточные источники по истории народов Юго-Восточной и
Центральной Европы. М.
ВИКСД — Вопросы истории классообразования и социальных движений в до-
революционной Чечено-Ингушетии (XVI — начало XX в.). Грозный, 1980
ВИФ — Вопросы истории и филологии. Ростов-на-Дону
ВИЭД — Вопросы истории и этнографии Дагестана. Махачкала
ВОПР — Великий Октябрь и передовая Россия в исторических судьбах наро-
дов Северного Кавказа. Материалы Всесоюзной научной конференции.
Грозный, 1982
ЗТОЛКС — Записки Терского общества любителей казачьей старины. Ека-
теринодар
ИГЭД — История, география и этнография Дагестана XVIII—XIX вв. Архив-
ные материалы. Под ред. М. О. Косвена и Х.-М. Хашаева. М., 1968
ИЗ — Исторические записки. М.
Изв. АН АзербССР — Известия Академии наук Азербайджанской ССР. Сер.
История, философия и право. Баку
Изв. СКНЦВШ — Известия Северо-Кавказского научного центра высшей
школы. Сер. Общественные науки. Ростов-на-Дону
Изв. СОНИИ — Известия Северо-Осетинского научно-исследовательского ин-
ститута. Орджоникидзе
Изв. ЧИНИИ — Известия Чечено-Ингушского научно-исследовательского ин-
ститута. Грозный
Изв. ЮОНИИК — Известия Юго-Осетинского научно-исследовательского ин-
ститута краеведения. Сталинир
ИФЖ — Историко-филологический журнал. Ер.
ПСЗ —Полное собрание законов Российской империи с 1649 года. СПб.
РА — Русский архив. М.
РВ — Русский вестник. М.
РГ — Революция и горец. Ростов-на-Дону
СВ — Советское востоковедение. М.— Л.
СД — Советский Дагестан. Махачкала
180
СМОМПК — Сборник материалов для описания местностей и племен Кав-
каза. Тифлис
"СНВ — Страны и народы Востока. М.
СОКГ — Сборник сведений о кавказских горцах. Тифлис
СССК — Сборник сведений о Северном Кавказе. Материалы исторические, ста-
тистические, экономические и пр. Под ред. А. С. Собриевского. [В 9 т.].
Ставрополь, 1906>—1Ш4
•Сб. РИО — Сборник Имп. Русского исторического общества. СПб.
Сб. СОНИИ — Сборник Северо-Осетинского научно-исследовательского инсти-
тута. Орджоникидзе
Уч. зап. ИИЯЛ Даг. ФАН — Ученые записки Института истории, языка и ли-
тературы Дагестанского филиала Академии наук СССР. Махачкала
Уч. зап. ЧИГПИ — Ученые записки Чечено-Ингушского государственного пе-
дагогического института. Грозный
Примечания
ВВЕДЕНИЕ
1 Магх К. 5есге1 Б1р1ота11С НЫогу о! Ше Е^ЫеепШ Сеп1игу. Ь., 1899,
с. 87.
2 Маркс /С. Лорд Пальмерстон. Статья седьмая.—-Маркс К. и Энгельс Ф.
Сочинения. 2-е изд. Т. 9, с. 408.
3 Маркс К. Материалы к полемике с Питером Фоксом. 1716—1848.—
Архив Маркса и Энгельса. Т. 14, с. 366.
4 Маркс К. Набросок речи об отношении Франции к Польше. (Полемика
с Питером Фоксом).—Архив Маркса и Энгельса. Т. 14', с. 335.
5 Маркс К. Материалы к полемике с Питером Фоксом, с. 395.
в Энгельс — Марксу, в Лондон, 23 мая 1851 т.—Маркс К. и Энгельс Ф.
Сочинения. 2-е изд. Т. 27, с. 240—241.
7 Ленин В. И. Тетрадь материалов о Персии.—Полное собрание сочине-
ний. Т. 28, с. 704.
8 Подробнее о материалах названных фондов см.: Пронштейн А. П. Ма-
териалы о народах Северного Кавказа в советских архивах,—Изв.СКНЦВШ.
1976, № 2, с. 3--6.
9 ИРД АН ГрузССР, Коз. 136, д. 531. Грамоты персидских шахов к ка-
толикосам и царям грузинским; Коз. 181, д. 5. Жизнь царя Ираклия или
политическое состояние Грузии в XVIII столетии, вкратце почерпнутое из пер-
сидских, турецких и грузинских источников; РФ ИИЯЛ Даг. ФАН, ф. 1,
оп. 1, д. 291. Материалы по истории Дагестана XVII—XVIII вв.
♦ 10 Кабардюно-русские отношения в XVII—XVIII веках. Документы и ма-
териалы. Т. 2. XVIII век. Сост. В. М. Букалова. М., 196»?; Русско-дагестан-
ские отношения в XVII — первой четверти XVIII в. Документы и материалы.
Сост. Р. Г. Маршаев. Махачкала, 1958;) Русско-осетинские отношения в
XVIII веке. Сборник документов. [В 2 т.]/Хост. М. М. Блиев. Орджоникидзе,
1976, т. 1 (1742—1762 гг.), 1084, т. 2 (1763—1781 гг.); Документы по взаимо-
отношениям Грузии с Северным Кавказом в XVIII веке. Сост. В. М. Гам-
рекели. Тб., 1968.
* и Персидские исторические документы в книгохранилищах Грузии. Кн. 1.
Вып. 4. Тб., 1977.
12 См.: Захбдер Б. И. Изучение в Советском Союзе восточных источни-
ков по истории стран Восточной и Центральной Европы.—СВ. 1958, № 11,
с. 12.
13 См., например: [Решид-эфенди]. Тарих-и Решид-эфенди. Т. 2. Стамбул,
1153/1740, с. 96.
14 Асым Исмаил. Тарих-и Челебизадз. Т. 1. Стамбул, 1153/1741, с. 88—89.
15 Сами, Шакир ве Субхи тарихи. Стамбул, 1198/1783, с. 37, 76—78,
219-221.
16 Записки Ресми Ахмеда Эфенди, турецкого министра иностранных дел.
Из сборника статей проф? И. М. Саркисова—Серазини. М., 1926, с. 241, 248
(пер. с тур.).
17 Весела Зд. Турецкий трактат об османских крепостях Северного При-
черноморья в начале XVIII в.—ВИИНЮВЦЕ. Вып. 2, 1969, с. 98, 99, 118, 133.
1в Губоглу Михаил. Турецкий источник 1740 г. о Валахии, Мол'давии и Ук-
раине.—ВИИНЮВЦЕ. Вып. 1, 1964, с. 113.
19 1]па1 Р. /?. ОзтапЬ зейгкп уе $е!агетпате1еп. Татат1ауф уаутЬуап
рго1. Бг. В. 5. Ваука1. Апкага, 1968, с. 59—89.
20 Мохаммад Мехди-хан Кавкаб-е Астрабади. Тарих-е джахонгоша-е На-
дершах-е Афшари. Техран, 1264/1848. Автор и заглавие этого литографирован-
182
чого издания установлены сопоставлением с бомбейским изданием Л849 г. (см.:
Мохаммад Мехди-хан Кавкаб-е Астрабади. Тарих-е джахонгоша-е Надершах-е
Афшари. Бомбей, 1265/1849).
21 Мирза Мехди-хан Астрабади. Джахонгоша-е Надири. Техран, Г34'1/1962.
Как указывает автор предисловия С. А. Анвар, эта рукопись в 1765 г. была
доставлена датским путешественником Харстеном Нибуром из Шираза в Ко-
пенгаген и в сокращенном варианте «История Надир-шаха» издана в Лон-
доне Вильямом Джонсом в 1770 г. В 1773 г. этот экземпляр был переведен
на французский и немецкий языки, а несколько позже — на грузинский язык.
С. А. Анвар уточняет, что до сих пор обнаружено пять экземпляров этой ру-
кописи, напечатанных «каменным способом» (т. е. литографией) и три — в ру-
кописном виде, которые и послужили основой последнего издания.
22 Мирза Мехди-хан Астрабади. Джахонгоша-е Надири, с. 8—9, 17—18.
23 Там же, с. 232—239, 260—277, 396—399, 405—406.
24 Китаб-е тарих-е джахонгоша-е Надери-е ман. Бомбей. 1265/1849.
25 Доррэ-е Надери (Пакшоде-е ан).—Надершах. Техран, 1364/1945, с. 6,
29, 31, 32, 46, 48.
26 Сафар намэ-йе Мохаммад Али-е Хазин (Пакшоде-е ан).— Надершах.
Техран, 1364/1945; Тарих-е Хазин. Шамел: авахар-е Сафави-е Фетне-е Афган
Салтанат-е Надершахи. Исфахан, 1350/1932.
27 Козлова А. Н. Страница истории освободительной борьбы народов Да-
гестана.—СНВ. Вып. 18, 1976, с. 125—134; она же. «Наме-йи аламара-йи На-
дири» Мухаммад-Казима о первом этапе похода Надир-шаха на Табаса-
ран.— Освободительная борьба народов Дагестана в эпоху средневековья.
Махачкала, 1976, с. 71—82.
28 Мухаммад-Казим. Наме-йи аламара-йи Надири. Ч. 1—3. М., 1960—11966.
29 Русский посол в Стамбуле Петр Андреевич Толстой и его описание Ос-
манской империи начала XVIII в. М., 1985, с. 46.
30 См.: Б у шее П. П. Посольство Артемия Волынского в Иран в 1715—
1718 гг. (по русским архивам). М„ 1978.
31 Лопухин А. И. Журнал путешествия через Дагестан. 1718 г.— ИГЭД,
с. 6—59.
32 [Бель Джон.] Белевы путешествия чрез Россию в разные асиятския
земли, а именно: в Испагань, Пекин, Дербент и Константинополь. [В 3 ч.].
СПб., 1776.
% 33 [Соймонов Ф. И.] Описание Каспийского моря и чиненных на оном рос-
сийских завоеваний, яко часть истории Государя императора Петра Великаго,
трудами... Федора Ивановича Соймюнова. СПб., 1763, с. 33.
3,4 Гербер И. Г. Известия о находящихся с Западной стороны Каспийско-
го моря, между Астраханью и рекою Куром, народах и землях и о их со-
стоянии в 1(72® г. СПб., 1760. Сокращенный вариант: Гербер И. Г. Описание
стран и народов вдоль западного берега Каспийского моря в 17218 году.—
ИГЭД, с. 60—120.
35 [Лерх И. Я.] Выписка из путешествия Иоанна Лерха, продолжавшегося
от 1733 по 1735 год из Москвы до Астрахани, а оттуда по странам, лежа-
щим на западном берегу Каспийского моря.— Новые ежемесячные сочинения.
СПб., 1790, ч. 43—45; [он же.] Известия о втором путешествии доктора и кол-
лежского советника Лерха в Персию от 1745 по 1747 год.— Там же, 1790—
1791, ч. 48, 50, 52-55, 58, 61, 62.
36 Комаров В. Персидская война 1722—17Й5 гг. (Материалы для истории
царствования Петра Великаго).—РВ. 1867, т. 68.
37 Юдин П. Л. Россия и Персия в конце 1742 г. (Из писем переводчика
В. Братищева канцлеру князю А. Черкасскому).—РА. 1889, кн. 1, ч. 3.
38 Бутков П. Г. Материалы для новой истории Кавказа с 1722 по 1803 год.
Ч 1—2. СПб., 1869.
39 Хроника войн Джара XVIII столетия. Баку, 1931.
40 Ереванци Авраам. История войн 1721—1736 гг. Ер., 1939.
41 [Гиланец Я. С] Дневник осады Испагани афганцами, веденный Пет-
росом де Саргис Гиланец в 1722 и в 1723 годах.—Материалы для истории
Персии. СПб., 1870.
183
42 Тер-Аветисян С. В. Походы Тахмас Кули-хана (Надир-шаха) и избра-
ние его шахом в описаиии Акопа Шемахеци. Тифлис, 1933.
43 Крусинский Т. Та<рих-и сейах. Хужум-и афханийаи ве инхидат-и бинай-и
довлет-и Шахан-и Сафевийан. Стамбул, 1*142/1729.
« Базен Ф. Намэха-йе табиб-е Надершах. Техран, 1380/1961, с. 13, 16—18,
25—26.
45 Напхюау /. А Н1зк>пса1 Ассоип* о! 1Ье ВгШзЬ Тгаде оуег 1Не Сазр1ап
8еа. Уо1. 1^-2. Ь., 1962.
46 /опез №. ТЬе Н1з1огу о! (Не 1л!е о! Ыаёег 5паЬ Кшд о! Рег81а. Ь.,
1770; Ргазег I. ТЬе Н1з1огу о! Ыа^ег 5паЬ, РогтеНу СаИей Тпатаз КиН КЬап.
Ь., 1772.
47 Восточный вопрос во внешней политике России (конец XVIII — начало
XX в.). М., 1978; Итоги и задачи изучения внешней политики России. Совет-
ская историография. М., 1981; История народов Северного Кавказа с древ-
нейших времен до конца XVIII в. Т. 1. М., Г98&.
46 Покровский М. И. Константинополь.—Внешняя политика (1914—
1917 гг.). М., 19-1&, с. 23, 25, 27.
49 Кокиев Г. А. Военно-колонизационная политика царизма на Кавказе.—
РГ. 1929, № 4(6), с. 30—31; № 5(7), с. 34—36; № 6(8), с. 36—37; он же.
Методы колониальной политики царской России на Северном Кавказе в
XVIII в.—Изв. ЮОНИИК. Вып. 1. 1933, с. 179—225; Скитский Б. В. «Холо-
пий» вопрос и антирусское движение кабардинских князей в пору «незави-
симости» Кабарды (1739—Г779 гг.). Владикавказ, 1930; 30—33; он же. Очерки
истории горских народов. Избранное. Орджоникидзе, 1972.
50 Лысцов В. П. Персидский поход Петра I 1722—1723 гг. М., 1951.
% 51 Смирнов Н. А. Кабардинский вопрос в русско-турецких отношениях
в XVI—XVIII вв. Нальчик, 1948;] о« же. Борьба русского и украинского на-
родов против агрессии султанской Турции в XVI—XVIII вв.— Воссоединение
Украины с Россией, 1654-—1954. М., 1954, с. 357^394; он же. Политика Рос-
сии на Кавказе в XVI—XIX вв. М., Ю58, с. 76, 78.
52 Кумыков Т. X. Присоединение Кабарды к России и его прогрессивные
последствия. Нальчик, 1957, с. 37.
• м Бушуев С. К. Из истории русско-кабардинских отношений. Нальчик,
1956, с. 87.
54 Фадеев А. В. О некоторых социально-экономических последствиях при-
соединения Чечено-Ингушетии к России.— Изв. ЧИНИИ. 1959, т. 2, вып. 1,
с. 3; он же. Россия и Кавказ в первой трети» XIX в. М., 1961, с. 27.
* № Гарданов В. К Присоединение Северного Кавказа к России.— Народы
Кавказа. Т. 1. М., .1960, с. 85.
56 Боцвадзе Т. Д. Народы Северного Кавказа в грузино-русских политиче-
ских отношениях XVI—XVIII вв. Тб„ 1974, с. 47, 65.
57 Дружинина Е. И. Кючук-Кайнарджийский мир 1774 года (его подготов-
ка и заключение). М., 1955, с. 31, 286.
68 Маркова О. П. Россия, Закавказье и международные отношения в
XVIII веке. М., 1966, с. 50, 61, 62.
59 Волкова И. Г. Этнический состав населения Северного Кавказа в
XVIII —начале XX в. М., 1974, с. 12.
60 Якубова И. И. Политика России на Центральном Кавказе накануне
и в период русско-турецкой войны 1768—1774 гг. М., 1982, с. 19 (канд. дис).
/ в1 Кабардино-русские отношения. Т. 2, с. 37.
62 ПСЗ. 1830, т. 10, док. № 7900, с. 901.
63 Блиев М. М. К вопросу о времени присоединения народов Северного
Кавказа к России.— ВИ. 1970, № 7, с. 50.
64 Боцвадзе Т. Д. Народы Северного Кавказа в грузино-русских полити-
ческих отношениях, с. 951—100.
66 Блиев М. М. Кавказская война: социальные истоки и сущность.—Ис-
тория СССР. 1983, № 2, с. 57—59, 61, 74.
€6 Виноградов В. Б., Умаров С. Ц. Вместе —к великой цели (о пропа-
ганде некоторых вопросов истории Чечено-Ингушетии в связи с последствиями
добровольного вхождения в состав России). Грозный, .1983, с. 8, 10, 17.
67 См.: Гамзатов Г. Г. Преодоление. Становление. Обновление. Махачкала,
184
1986, с. 37—38; Халилов А. Шамиль в истории и памяти народов.— СД. 1988,
№ 5, с. 31—37; Ортобаев Б. X., Тотоев Ф. В. Еще раз о Кавказской войне:
о ее социальных истоках и сущности.— История СССР. 1988, № 4, с. 78—96.
м См.: Дагестан в составе России: исторические корни дружбы народов
России и Дагестана. Региональная научная конференция. Махачкала^ 1987;
Народно-освободительное движение горцев Дагестана и Чечни в 20—50-х го-
дах XIX в. Всесоюзная научная конференция. Махачкала, 1989.
69 Абдурахманов А. А. Азербайджан во взаимоотношениях России, Турции
и Ирана в первой половине XVIII века. Баку, 1964, с. 19-^28, 51—79; Абдул-
лаев Г. Б. Азербайджан в XVIII веке и его взаимоотношения с Россией. Баку,
1965, с. 59—83, 113; Алиев Ф. М. Антииранские выступления и борьба против
турецкой оккупации в Азербайджане в первой половине XVIII века. Баку,
1975, с. 137—184; Пайчадзе Г. Г. Русско-грузинские отношения в 1725—1736 гг.
Тб., 1965, с. 17—25, 31—52.
70 Арзуманян 3. А. Персидский поход Петра I и подъем освободительного
движения в Закавказье. Автореф. канд. дис. Ер., 1976, с. 15—29; Галоян Г. А.
Россия и народы Закавказья. Очерки политической истории и их взаимоотно-
шений с древних времен до победы Великой Октябрьской социалкстическои
революции. М., 1976, с. 64—83; Агаян Ц. П. Роль России в исторических судь-
бах армянского народа. М., 1978, с. 73—99; Тер-Авакимова С. А. Армяно-рус-
ские отношения в период подготовки персидского похода. Ер., 1980, с. 9—37,
60, 117.
71 Левиатов В. Н. Очерки из истории Азербайджана в XVIII в. Баку, 1948;
Петрушевский И. П. Очерки по истории феодальных отношений в Азербай-
джане и Армении в XVI —начале XIX в. Л., 1949; Кушева Е. Н. Народы
Северного Кавказа.—Очерки истории СССР. Россия во второй четверти
XVIII в. М., 1957; Новосельцев А. П. Освободительная борьба народов За-
кавказья в XVIII в.—ВИ. 1972, № 5, с. 110—122.
72 Орешкова С. Ф. Русско-турецкие отношения в- начале XVIII в. М., 1971;
Б у шее П. П. Посольство Артемия Волынского в Иран в 1715—1718 гг.; Кры-
лова Т. /С. Русско-турецкие отношения во время Северной войны.— ИЗ. 1941,
т. 10, с. 250—279; Витол А. В. Османская империя (начало XVIII в.). М.,
1987.
73 Некрасов Г. А. Восточная проблема в 1725—1735 гг.—Очерки истории
СССР, с. 364—374; он же. Роль России в европейской международной поли-
тике в 1725—1735 гг. М„ 1976; Ананян Ж. А. Ближневосточная политика Рос-
сии' в 20-х годах XVIII в.— Россия, Польша и Причерноморье в XVI—XVIII вв.
М.. 1979, с. 369—380; Шульман Е. Б. О позиции России в конфликте с Тур-
цией в 1735—1736 гг.—БИС. 1973, т. 3, с. 19—27; Арунова М. Р., Ашра-
фян /С. 3. Государство Надир-шаха Афшара. Очерки общественных отноше-
ний в Иране 30—40-х годов XVIII в. М., 1958; Тверитинова А. С. К истории
русско-турецких отношений в елизаветинское время.— СВ. 1949, т. 6, с. 312—
326; Михнева Р. А. Россия и Османская империя в середине XVIII в. (1739—
1756). М„ 1985; Петров Г. М. Краткий очерк развития русско-иранских эко-
номических и политических отношений в XVIII в.— СВ. 1949, т. 6, с. 325'—335;
Куканова Н. Г. Очерки истории русско-иранских торговых отношений в
XVIII — первой половине XIX в. Саранск, 1977.
* 74 Новосельцев А. П. Русско-иранские отношения в XVII — первой поло-
вине XVIII в. в освещении зарубежной историографии.— История СССР.
1960, № 3, с. 188— \96\)Георгиев В. А. Обзор современной англо-американский
историографии восточного вопроса.—ВИ. 1968, № 3, с. 172—181; Ибрагимбей-
лц Х.-М. Критика современной англо-американской буржуазной историогра-
фии присоединения Северного Кавказа к России.— ВИИНСКД. Вып. 2, 1980,
с. 122'—125; он же. Россия и Северный Кавказ в XVI —первой половине
XIX века в освещении современной буржуазной историографии.— История
СССР. 1982, № 3, с. 185'—199; Соловьев Е. А. Критика современной буржуаз-
ной англо-американской историографии истории России эпохи Петра I. М.,
1982 (канд. дис); Блиев М. М., Дегоев В. В., Кцняпина Н. С. Современная
буржуазная историография политики России на Кавказе и в Средней Азии
в XIX в.— ВИ. 1988, № 4, с. 37—53.
75 Лаудаев У. Чеченское племя.— ССКГ. 1872, вып. 6, с. 5—21; Куда-
185
шее В. Н. Исторические сведения о кабардинском народе. Киев, 1913; Бакихи-
нов А. К. Гюлистан-Ирам. Баку, 1926; Алкадари Г. Асари Дагестан. Исто-
рические сведения о Дагестане. Махачкала, 1929; Ногмов ш. Б. История ады-
гейского народа, составленная по преданиям кабардинцев. Нальчик, 1947; Хан-
Гирей. Записки о Черкесии.— Кумыков Т. X. Хан-Гирей (жизнь и деятель-
ность). Нальчик, 1968, с. 35—88.
76 \Сеъйе1 Раза.] ТапЫ СеусЫ. СШ 1. 1з1апЬи1, 1966, с. 376.
77 Расим Ахмед. Ресимли ве хариталы Османлы тарихи. Стамбул,
1333/1335 (1914/1916), с. 335, 356, 398..
78 Наттег /. уоп. ОезсшсЫе с1ез ОзташзсЬеп КекЬез. Рез*, 1830, Ъй 4,
с. 202—208; Ъй 7, с. 442—447, 450—453.
79 Ипке1зеп I. ТР. ОезсЫсЫе (1ез ОзташзсЬеп КекЬез 1т Еигора. Ва\ 3.
Соша, 1970, с. 186—187.
80 1огца N. СезсЫсЫе дез ОзташзсЬеп КеюЬез. ЫасЬ с!еп <Эие11еп ёагГез-
1еШ. Вд. 4. Сота, 1911', с. 405, 453.
81 Ыашау Н. Ьез геЫюпз сотегаакз капо-гиззез. Р., 1936, с. 12, 14, 15;
НектаЪ М. А. Еззау зиг ГЫзЫге дез гёЫюпз роННяие 1гапо-о11отапез де 1722
а 1747. Р., 1937, с. 39, 83, 97; ЗагйаП Р. Ш СЬарйге де ГШзЫге П1р1ота^ие
де Пгап. Ьез ТгаНез еп1ге Пгап е! 1а Кизз^е йершз 1е XVI-е з1ёс1е рзяиа 1917.
Р., 1941, с. 40, 43, 50; Пазуки Р. Тарих-е Иран аз могул афшари-йе. Техран,
1352/1937, с. 38»2— 384; Экбаль А. Тарих-е мофессол-е Иран аз эстила-йе могул
та энгераз-е Каджари-йе. Техран. 1360/1941, с. 319—3*21; Моэззи Н. X. Тарих-е
равабат-е сийаси-йе Иран ба донья. Техран, 1365/1946, с. 300—30®, 312, 323.
82 Мохтадар Г. X. Набардхое бозорг-е Надершах. Техран, 1380/1960, с. 5,
8, 2&—23, 33, 44—52, 105—110, 137; Сардадвар А. Т. Тарих-е незами ва сий-
аси-йе довран-е Надершах-е Афшар. Техран, 1395/1975, с. 7'36, 740, 743—
749, 760.
83 Мохтадар Г. X. Набардхое бозорг-е Надершах, с. 1—2; Сардадвар А. Т.
Тарих-€ незами ва сийаси-йе довран-е Надершах-е Афшар, с. 346.
84 ТаЬп81 Р. Р. 1гап ипдег Капт Нап (1752—1779). ОоШпдеп, 1970, с. 4—5.
74—<80, 145—149; Разгз Н. Н1з1огу о! Регз1а ипдег Ка]аг Ки1е. N. У.—Ь., 1972,
с. 65—67, 71—72, 80; Эшги Ханак. Сийасат-е незами-йе Русси-е дар Иран:
1790—1815. Техран, 1394/1974, с. 16-29/
85 Ка[И /С. §ипаЬ Кагказуа. 1з1апЬи1, 1942; Вегкок I. ТапЫе Кагказуа.
ЫапЪи1, 1958; Козою Р. Кигеу КаГказуа. Нйгпе* уе 1зйк1а1 зауа?1 {апЫпёеп
уаргак1аг. 1з1апЬи1, 1960; Еге1 5. Бад15(ап уе (1ад1з1апЫаг. 1з1апЬи1, 1961;
СаЬа&ею №.-<?. КаГказуа-гиз тйсадёкзь ЫапЬи!, 1967.
86 \]па\ Т. 1700 деп 1958 кадаг 1йгк 31уаз! 1апЫ. Апкага, 1958; Кага! Е. 2.
ОзтапЬ 1ат\Ы. СШ 4. Апкага, 1956; \]гип$атзй\. I. Н. ОзтапЬ 1апш. СШ 3. Ап-
кага, 1956.
87 Кига1 А. N. Бег РтиИеЫгиц ипд дег РгиНпдеп Гоп 1711.—^ЬгЬйсЬег
Гиг СезсЫсЫе Оз1еигораз. Ыеие Ро1§е. \\ЯезЪас1еп, 1962, Ъд 10, № 1; Сйгзе1 Н.
ТапЬ Ьоуипса 1йгк-гиз Шз'кПеп. 1з1апЬи1, 1968; 1па1ак Н. Ктт ЬапЬ§1.—
Тйгк дйпуаз1 е1 кИаЫ. Апкага, 1976; йепп $. ОзтапЬ деу1еИп1 81уаз1 {апЫ.—
Тйгк дйпуаз1 е1 кИаЫ; Типа Р. КопГегапз № 3: $егкез1епп КаГказуас1ап
ОбсД— КаГказуа йгеппе Ье? копГегапз. ЫапЪи!, 1977; Сдкде С. КаГказуа уе
ОзтапЬ 1трага1ог1идипип КаГказуа 31уазеИ. ЫапЬЫ, 1979.
88 Ьосккат1 Ь. ЫасПг 5ЬаЬ. А СгШса1 51иду Вазед Ма1п1у ироп Соп1етро-
гагу Зоигсез. Ь., 1938; он же. ТЬе Ра11 о! 1Ье 5аГаУ1 Втаз1у апд АГдЬап
ОссираНоп о! Реша. СатЬпдде, 1956.
89 Мап1гап Р. Н1з1о1ге де 1а Тигяи1е. Р., 1961; СаввеЬ I. ТЬе 51гидд1е Гог
\Ы ОИотап Етр1ге. 1717—1740. Ь., 1966; РатагаЫ Р. К. ТЬе Роге1&п РоПсу
оГ 1гап. А Эеуе1ор!пд Ыаиоп 1п \№ог1д АГ!а1гз. 1500—194,1. СЬаНоиезуШе,
1966; КазетгайеН Р. Кизз1ап Репе1га1юп о! Ше Саисазиз.— Низз1*ап 1трепа-
Нзт Ггот 1\гап 1Ье Огеа1 1о Ше Кеуо1и1юп. Ыеду ^гзеу, 1974; РаеЦ М. {тре-
па! Кизз1а. 1682—1825. ТЬе Сотт^ оГ Аде о! Мойегп Кизз1а. N. V., 1971;
НигетШг С. 01р1отасу !*п ГЬе Ыеаг ап<1 М1с!с11е Еаз1. А Ооситеп1агу Кесогд:
1535^-1914. Уо1. 1. N. V., 1972; Апйегзоп М. 5. ТЬе Сгеа! Ро^егз апё 1Ье
№аг Еаз1. 1774—1923. N. V., 1973; ОЫоп Р. ТЬе 51ее:е оГ Мози! апё ОНотап—
Регз1ап КеЫюпз, 1718—1743. В1оот1П§^оп, 1975'.
186
90 Раггу V?. /., 1па1дИг Н., КигаЬ А. N. апс! Вгот1еу /. 5. А №зЬгу о! ЧЬе
ОИотап Етр1*ге 1о 1730. СатЬпйде, 1976.
91 8Нат 5/. /., ВНат Е. К. Н1з1огу о! (Не ОИотап Етр1ге ап<1 Мойегп Тиг-
кеу. Уо1. 1. СатЬпа^е, 1976.
92 АШп М. Кизз1а апс! 1гап. 17в0—1828. МтпеароНз, 1980.
93 Репу /. #. Капт КЬап 2апо\ А Н^зЬгу о( 1гап. 17417—1779. СЫсадо,
1979; ПгкотИг N. ОНотап Еппмге апс! Ыагтс ТгаёШоп. СЫсадо, 1980; 5а-
юоп Я. 1гап ип^ег 1Ье 5аГаУ1с1з. СатЬпДде, 1980.
94 РиеМ I. Кизз1апс1 АУед гиг ШеНтасМ. ОйззеМог!—Меп, Ю81; ОиЦу С.
Ри551апз МШ1агу №ау (о 1Ье \^ез{ Оп^пз, а Ыа*иге о! .МПШа Ро^ег. 1700—
1800. и 1981; ОьгаиИ Р., Регго М. Ое 1а Кизз1е а Ш55К. Ь'ЫзЫге <1е 1а
Киз51'е бе 1850 а поз ригз. Р., 1983.
95 Ихтилал аль-русс ли-ль-Кафкас. Аз-Зарка, 1987, с. 513^—529, 534.
ГЛАВА 1
1 Гарданов В. К. Общественный строй адыгских народов (XVIII — первая
половина XIX в.). М., 1967, с. 19—26, 38—41; Волкова Н. Г. Этнический состав
населения Северного Кавказа, с. 16, 19»—20, 27, 30, 3&, 49.
2 История Кабардино-Балкарской АССР с древнейших времен до наших
дней. [В 2 т.]. Т. 1. М., 1967; Волкова И. Г. Этнический состав- населения Се-
верного Кавказа, с. 29,
3 Иалоева Е. Д. Государственно-политический строй и международное по-
ложение Кабарды в первой половине XVIII в. Нальчик, 1973 (канд. дис.),с.9.
4 Описание Черкесии, составленное Ксаверио Главани, французским кон-
сулом в Крыму и первым врачом хана в Бахчисарае, 20 января1 1724 г.—
АБКИЕА, с. 160; Историографические записки о странах, лежащих между
морями Черным и Каспийским. Пер. с франц. СПб., 1810, с. 15.
6 История балкарского народа. Нальчик, 1961, с. 45; История Кабардино-
Балкарской АССР. Т. 1, с. 134.
6 Кокиев Г. А. Материалы по истории Осетии.—Изв. СОНИИ. 1934, т. 2,
с. 131.
7 Скитский Б. В. Очерки истории горских народов, с. 43.
8 Блиев М. М. Русско-осетинские отношения (40-е гг. XVIII — 30-е гг.
XIX в.). Орджоникидзе, 1970, с. 20.
9 Вахушти. География Грузии. Тифлис, 1904, с. 134; Блиев М. М. Русско-
осетинские отношения, с. 21.
10 Лаудаев У. Чеченское племя, с. 5.
11 Айтберов Т. М., Ахмадов Я. 3. Из истории классовых отношений и ан-
тифеодальной борьбы карабулаков в XVIII в.— ВИКСД, с. 46.
12 Волкова Н. Г. Этнический состав населения Северного Кавказа,
с. 193, 193.
13 Ахмадов Я. 3. К вопросу о социальном строе и общественно-политиче-
ской обстановке в Чечено-Ингушетии в XVIII в.— ВИКСД, с. 54.
м АВПР, ф. 118, 1762—1772, д. 1, л. 5 об.
16 Волкова Н. Г. Этнический состав населения Северного Кавказа, с. 81.
16 История народов Северного Кавказа. Т. I, с. 369.
17 Ковалевский М. М. Закон и обычай на Кавказе. Т. 2. М., 1890, с. 1612—
163; История Дагестана. [В 4 т.]. Т. 1. М., 1967, с. 305^—308.
18 См.: [Олеарий Адам] Подробное описание путешествия Гольштинского
посольства в Московию и чрез Московию в Персию и обратно в 1633, 1636 и
1639 годах, составленное секретарем Посольства Адамом Олеарием. Пер. с нем.
Павел Барсов. СПб., 1906, с. 463; Главани К. Описание Черкесии.—АБКИЕА,
с 161; Гербер И. Г. Описание стран и народов, с. 165.
19 Гаджиев В. Г. Общественный строй союзов сельских общин Дагестана
XVIII—XX вв. Махачкала, 1981, с. 23—25.
20 См.: Описание Черного моря и Татарии, составил доминиканец Дор-
тели Д'Асколи, префект Кафы, Татарии и проч. 1634 г.—АБКИЕА, с. 63—65;
Люлье Л. Я. Черкесия. Историко-этнографические очерки. Краснодар, 1927,
с. 13.
187
21 Кушева Е. Н. Народы Северного Кавказа и их связи с Россией (вто-
рая половина XVI —30-е годы XVII в.). М., 1963, с. 151, 150, 197.
22 Ногмов Ш. Б. История адыгейского народа-, с. 841—86; Очерки истории
Адыгеи. [В 2 т.]. Т. 1. Майкоп, 1957, с. 257.
23 Очерки истории Адыгеи. Т. 1, с. 216.
24 Ферран. Путешествие из Крыма в Черкесию чрез земли ногайских татар
в 1709 г.—РВ. 1842, т. 6, с. 111.
28 Еропкин Д. Ф. Реестр горским владельцам 1732 г.— ИГЭД, с. 122.
26 Гарданов В. /С. Общественный строй адыгских народов, с. 13в—139.
27 Кушева Е. Н. Народы Северного Кавказа, с. 167.
28 Кабардино-русские отношения. Т. 2, с. 286.
29 История Кабардино-Балкарской АССР. Т. Г, с. 149.
30 Блиев М. М. Русско-осетинские отношения, с. 55, 63—66, 711.
31 Умаров С. Ц. О некоторых особенностях классообразования и анти-
феодальной борьбы в средневековой Чечено-Ингушетии.— ВИКСД, с. 8, 12,
15, 17.
32 Ахмадов Я. 3. К вопросу о социальном строе, с. 57, 58; Мамакаев А/.
Чеченский тайп (род) в период его разложения. Грозный, 1981, с. 18—19.
33 ЦГА ДАССР, ф. 379, ед. хр. 923, ч. 2, л. 203; АКАК. 1870, т. 4, с. 917.
34 Умаханов М. С. Взаимоотношения феодальных владений и освободи-
тельная борьба народов Дагестана в XVII в. Махачкала, 197<3, с. 205.
35 Магомедов Р. М. Общественно-экономический и политический строй
Дагестана в XVIII —начале XIX в. Махачкала, 1997, с. 42^-66, 119—130,
261—263.
36 Там же, с. 372.
37 Сокуров В. Н. Внешнеполитическое положение Кабарды в последней
четверти XVII — первой четверти XVIII в. Автореф. канд. дис. М., 1977, с. 12,
16, 26.
36 Смирнов Н. А. Политика России на Кавказе, с. 2©—26.
39 Сокуров В. Н. Из истории взаимоотношений Кабарды и Крыма в конце
XVII —начале XVIII в.—Сборник статей по истории' Кабардино-Балкарии.
Нальчик, 1976, вып. 10, с. 40.
40 Боцвадзе Т. Д. Народы Северного Кавказа, с. 3&—40.
4,1 Подробнее см.: НектаЬ М. А. Еззау зиг ГЫзЫге <1ез гёЫюпз роН-
Щие, с. 9—212, 36.
42 См.: Налоева Е. Д. Государственно-политический строй и международ-
ное положение Кабарды, с. 114; Очерки истории Адыгеи. Т. 1, с. 140.
43 Смирнов Н. А. Политика России на Кавказе, с. 58; Тавакалян Г. А. Аг-
рессивные происки ирано-турецких завоевателей на Кавказе.— Уч. зап.
ЧИГПИ. 1968, № 26, с. 37.
44 Русский посол в Стамбуле, с. 45.
45 ЦГАДА. Кабинет Петра I, отд. 1, д. 13, ч. 2, л. 10Э7; отд. 2, оп. 3,
д. 14-, л. 167; д. 19, л. 282—285; Смирнов Н. А. Борьба русского и украинского
народов, с. 384—385.
46 Цит. по: Смирнов Н. Л. Политика России на Кавказе, с. 59.
« Сб. РИО. 1885, т. 50, с. 12.
46 История Кабарды с древнейших времен до наших дней. М., 1967, с. 58.
49 Письма и бумаги императора Петра Великого. Т. 11. Вып. 1. М., 1962,
с. 123.
ю Кабардино-русские отношения. Т. 2, с. 12.
« Там же, с. 11.
^ Там же с 13
53 ЦГАДА, ф. 1*15, ед. хр. 1, л. 69*>б.—70.
64 Кабардино-русские отношения. Т. 2, с. И.
56 Русско-дагестанские отношения, с. 223.
56 Там же.
87 Кабардино-русские отношения. Т. 2, с. 16.
68 Там же, с. 20^-21.
59 Там же, с. 24.
60 Там же, с. 27.
61 История Кабарды с древнейших времен, с. 58.
188
62 Кабардино-русские отношения. Т. 2, с. 30—31.
63 Соку ров В. А. Внешнеполитическое положение Кабарды, с. 25.
64 Цит. по: История Кабардино-Балкарской АССР. Т. 1«, с. 165.
66 Налоева Е. Д. Государственно-политический строй и международное
положение Кабарды, с. 19; АВПР, ф. 115, 1722, д. 2, л». ^ 12.
66 Паризи Бастани. Сиасат ва эктесад-е аср-е Сафави. Техран, 13981/1969,
с. 331.
67 Сардадвар А. Т. Тарих-е незами ва сийаси-йе довране Надершах-е Аф-
шар, с. 78-, 81, 129.
68 Гербер Я. Г. Известия... о народах и землях и о их состоянии в 17>2вг.,
о. 201—202.
69 Бутков П. Г. Материалы для новой истории Кавказа. Ч. 1, с. 95.
70 Гербер Я. Г. Описание стран и народов, с. 78.
71 Там же.
72 Русско-дагестанские отношения, с. 250.
73 ССКГ. 1в87, вып. 7, с. 8.
74 АКАК. 1886, т. 2, с. 1077—1078.
76 Гербер Я. Г. Известия... о народах и землях и о их состоянии в 1728 г.,
с. 123.
76 ИРД АН ГрузССР, Коз. 181, д. 5. Жизнь царя Ираклия, л. 9.
77 Неверовский А. А. Краткий исторический взгляд на Северный и Сред-
ний Дагестан в топографическом и статистическом отношениях до уничто-
жения влияния лезгин на Закавказье. СПб., 184в, с. 9^10'.
76 Петрушевский И. П. Очерки по истории феодальных отношений,
с 322—363
79 АКАК. 1868, т. 2, с. 1077.
80 См., например: Потто В. А. Кавказская война в отдельных очерках,
эпизодах, легендах и биографиях. [В 5 т.]. Т. 1, вып. 1. СПб., 1885, с. 121, 59;
Дубровин Н. Ф. История войны и владычества русских на Кавказе. [В 6 т.].
Т. 2. СПб., 1886, с. 14, 15; Соловьев С. М. История России. Кн. 10. Т. 19.
М„ 1963, с. 9, 10; [Сеуое* Ра?а.] ТапЫ СеусЫ. СП* 1, с. 376.
81 [Ахмед Джевдет-паша.] Описание событий в Грузии и Черкесии по от-
ношению к Оттоманской империи от 1192 по И202 г. х. (1'7'7'8—178® р. х.).—
РА. 1889, кн. 1, с. 371.
82 Напшау Л А Н1зЬпса1 Ассоип* о! Ше ВгШзЬ Тгаёе, с. 162.
83 Магомедов Р. М. Общественно-экономический и политический строй
Л агестам а с 316
84 Лысцов В. П. Персидский поход, с. 100, 102, 106; Пайчадзе Г. Г. Рус-
ско-грузинские отношения, с. 25; Тер-Авакимова С. А. Армяно-русские отно-
шения, с. 9.
85 Хроника войн Джара, с. 11; Рамазанов X. X., Шихсаидов А, Р. Очерки
истории Южного Дагестана. Махачкала, 19641, с. 171.
86 Мирза Мехди-хан Астрабади. Джахоигоша-е Надири, с. 66.
87 Алкадари Г. Асари Дагестан, с. 64.
88 Гербер Я. Г. Описание стран и народов, с. 7>2.
89 Алкадари Г. Асари Дагестан, с. 62.
90 Гербер И. Г. Известия... о народах и землях и о их состоянии в 1728 г.,
с. 121.
91 ИГЭД, с. 102.
92 Габиев С. Я. Лаки. Их прошлое и быт.—СМОМПК. Вып. 36, 1906,
с 28.
93 Соймонов Ф. Я. Описание Каспийского моря, с. 31, 100; Бутков П. Г.
Материалы для новой истории Кавказа. Ч. 1, с. 3, 9, 1.7.
94 Голиков С. Я. Деяния Петра Великато, мудраго преобразователя Рос-
сии. М., 1838, с. 37—38; Комаров В. Персидская война, с. 16; Бакиханов А. К
Тюлистан-Ирам, с. 102, 103.
96 АВПР, ф. 77, 1721, д. 8, л. боб.
98 Соловьев С. М. История России. Кн. 9. Т. 18. М., 1963, с. 373.
97 АВПР, ф. 89, 1721, д. 7, л. 144об.—145.
98 Гербер Я. Г. Описание стран и народов, с. 73.
99 Русско-дагестанские отношения, с. 226.
189
100 Там же, с. 227.
101 Лопухин А. И. Журнал путешествия, с. 12—13.
102 Там же, с. 18—19.
103 Там же, с. 3».
104 Там же, с. 39—40.
105 Там же, с. 46.
"» ЦГАДА, ф. 77, 1718, оп. 77/1, д. 2, л. 441.
107 [Комаров] А. К. Казикумухские и кюринские ханы.— ССКГ. 1889, т. 2,
с. 10.
108 Гербер И. Г. Описание стран и народов, с. 114.
109 Там же.
110 Рамазанов X. X., Шихсаидов А. Р. Очерки истории Южного Дагестана,
с. 165.
111 Неверовский А, А. Краткий исторический взгляд, с. 10.
112 АВПР, ф. 89, 1721, д. 7, л. М4об.; Соловьев С. М. История России.
Кн. 9. Т. 18, с. 373; Бина А. А. Тарих-е сийаси ва дипломаси-йе Иран.
Аз Голнабад та Торкманчай (1722—1828). Т. 1. Техран, 1374/1954, с. 16.
1М Цит. по: Неверовский А. А. Краткий исторический взгляд, с. 10.
1,14 Наттег /. уоп. ОезсЫсЫе ёез Озташзспеп Кегспез. Вё 7, с. 208.
115 АВПР, ф. 89, 1721, д. 6, ч. 1, л. 30.
116 Там- же, 1722, д. 6, ч, 1, л. 72; д. 16, л. 18.
117 \)гш& Р. /?. ОзтапН зеИНеп уе зе!агеп1пате1еп, с. 59—60.
.т 01воп Я. ТЬе 51еде о! Мози1, с. 43—44.
116 АВПР, ф. 89, 1722, д. 6, ч. .1, л. 1'56об.
120 ЦГАДА. Кабинет Петра I, отд. 1, кн. 54> л. 667.
121 АВПР, ф. 89, 17Й2, д. ^ ч. 1, л. 30.
122 Там же, д. 16, л. 2—3.
123 АВПР, ф. 89, 17,22, д. 16, л. 1»—10.
124 Цит. по: Соловьев С. М. История России. Кн. 9. Т. 18, с. 392.
1125 Цит. по: Бушев Я. Я. Посольство Артемия Волынского в Иран, с. 26.
12« ЦГАДА, ф. 77, 1718, д. 2, л. 392.
127 Цит. по: Соловьев С. М. Петр Великий на Каспийском море.— ВЕ.
И868, т. 2, кн. 3, с. 16*7.
128 Штейнбере Е. Л. Первые исследователи Каспия (XVIII—XIX вв.). М.,
1949, с. 167.
129 Соймонов Ф. И. Описание Каспийского моря, с. 33.
130 Зевакин Е. С, Полиевктов А. М. К истории прикаспийского вопроса-.
Тифлис, 19341, с. 36—37.
131 ЦГАДА, ф. 77, 1719, д. 5, л. 2об.
102 Там же, л. 2об.—3.
133 ПСЗ. 1830, т. 6, док. 3622, с. 226.
т Подробнее см.: Никифоров Л. А. Внешняя политика России в послед-
ние годы Северной войны. Ништадтский мир. М., 1959.
135 Кабардино-русские отношения. Т. 2, с. 7—12, 14—18, 22-28, 34—38;
Русско-дагестанские отношения, с. #25—228, 234—237, 240—243, 2511—259,
267^268.
138 Цит. по: Соловьев С. М. История России. Кн. 9. Т. 18, с. 371—372.
137 Там же, с. 373.
138 Там же, с. 373—374.
139 Сб. РИО. 1885, т. 49, с. 93.
140 Материал для истории русского флота. Ч. 4. СПб., 1867, с. 351.
141 Русско-дагестанские отношения, с. 244—246.
142 АВПР, ф. 77, 1722, д. 1, л. 3-4.
143 Алиев Ф. М. Антииранские выступления, с. 45.
144 Цит. по: Ашрафян К 3. Падение державы Сефевидов.— Очерки по но-
вой истории стран Среднего Востока. М., 1951, с. 202.
145 цит по; Гаджиев С. А. Роль русского народа в исторических судьбах
народов Дагестана. Махачкала», 1964, с. 9.
146 Соловьев С. М. История России. Кн. 9. Т. 18, с. 377.
147 Б утков П. Г. Материалы для новой истории Кавказа. Ч. 1, с. 23.
148 Алкадари Г. Асари Дагестан, с. 67.
190
149 АВПР, ф. 77, 1722, д. 2, л. 24.
ибо цит по: Соловьев С. М. История России. Кн. 9. Т. 1в, с. 379.
161 Там же.
152 Походный журнал 1722 г. Август. СПб., 1913, с. 18.
183 Там же, с. 19.
164 Маркова О. П. Россия, Закавказье и международные отношения, с. 27.
155 Одкде С. Ка!казуа уе ОзтапН 1трага*ог1иёипип, с. 30.
186 Юхт А. Я. Торговые связи России со странами Востока в 20-х годах
XVIII в.— Историческая география России. М., 1981, с. 91.
167 Русско-дагестанские отношения, с. 267—268.
158 Вина А, А. Тарих-е сийаси-йе ва дипломаси-йе Иран, с. 21.
169 Русско-дагестанские отношения, с. 261.
160 АВПР, ф. 77, 1722, д. 24, л. 67об.—68, 73—74.
М| ЬоскНаП Ь. ТЬе Ра11 о! 1пе 5а[аУ1 Оупаз1у, с. 199.
162 Цит. по: Мельгунов Г. В. Поход Петра Великаго в Персию.—РВ.
1874, т. МО, с. 190.
163 Зкаш ЬисИе М. ТЬе СЖотап Етр1ге (гот 1720 1о 1794. ИНтНз, 1944,
с. 1<7, 25, 96.
164 Линевич И. Бывшее Елисуйское султанство.— ССКГ. 167Э, т. 7, с. 8.
166 Цит. по: Соловьев С. М. История России. Кн. 9. Т. 18, с. 394.
166 АВПР, ф. 89, 1722; д. 16, л. Збоб.
1в6а Мельгунов Г. В. Поход Петра Великаго в Персию, с. 193.
1€7 АВПР, ф. 80, 1723, д. 5, ч. 1, л. 11—Поб.
168 Там же, д. 10, л. 2—2об.
169 Там же, л. 103.
*° АВПР, ф. 89, 1723, д. 5, ч. 2, л. 241об.
171 Там же, ч. 1, л. 104об.
т Там же, ч. 2, л. 241 об.
173 Цит. по: Соловьев С. М. История России. Кн. 9. Т. 16, с. 398.
174 [Ахмед Джевдет'Паша.] Описание событий в Грузии и Черкесии, с. 312.
175 Маркова О. П. Россия, Закавказье и международные отношения, с. 28.
*7в АВПР, ф. 77, 1723, д. 1, л. 10.
1,77 Юзефович Т. Договоры России с Востоком, политические и торговые.
СПб., 1869, с. 185—189.
т Абрамян Г. Документы из истории совместной борьбы народов За-
кавказья против турецких захватчиков в первой четверти XVIII в.— ИФЖ.
1964, № 2 (25), с. 202.
179 АВПР, ф. 89, 1723, д. 5, ч. 2, л. 412.
180 Там же, ф. 77, 1723, д. 1, л. 112.
1М Там же, ф. 89, 1723, д. 5, ч. 2, л. 412.
т Русско-дагестаиские отношения, с. 273.
188 Там же, с. 279.
"* АВПР, ф. 77, 1723, д. 1, л. 130об.
185 Там же, л. Ш
188 Там же, л. 28об.
187 Там же, л. 55.
188 Там же, л. 100—101.
189 АВПР, ф. 89, 1723, д. 5, ч. 2, л. 412.
190 Цит. по: Соловьев С. М. История России. Кн. 9. Т. 18, с. 400.
*8* Там же с 401
т АВПР, ф.89> 1724, д. 6\ ч. 2, л. 259.
193 Там же, л. 301 об.
т Там же, л. 302.
т Сб. РИО. 1885, т. 49, с. 297.
198 Сб. РИО. 1886, т. 52, с. 19—29.
197 1ог§а N. СезсЫсЫе с!ез Озташзспеп КеюЬез. В<1. 4, с. 423.
198 АВПР, ф. 89, 1724-, д. 6, ч. 2, л. 320—320об.
1,99 Там же, ч. Ь, л. 170—171.
200 Там же, л. 186.
201 АВПР, 17<25, д. 6, л. 165— 165об.
202 Там же.
191
*» Там же, л. 254.
** АКАК. 1Э75, т. 6, ч. 2, с. 774—775.
ГЛАВА 2
> АВПР, ф. 89, 1725, д. 3, л. 56—57.
2 Потто В. А. Два века Терского казачества (1557—1801). [В 2 т.]. Т. 2.
Владикавказ, 1912, с. 27.
8 Там же с 98
* АВПР, ф.89,17'25, д. 6, л. 254.
5 Там же, л. 361—361 об.
6 Там же, л. 364^Э65об.
7 Соловьев С. М. История России. Кн. 10. Т. 19, с. 9.
8 Там же, с. 9—10.
9 Протоколы, журналы и указы Верховного Тайного Совета (1726—
1,730). — Сб. РИО. 1886, т. 55, с. 386—394.
10 Цит. по: Соловьев С. М. История России. Кн. 10. Т. 19, с. 10.
11 АВПР, ф. 77, 1727, д. 3, л. &-6Ъб.
18 Там же, 1728, д. 18, л. 46—46об.
13 Бутурлин Д. 77. Военная история походов россиян в XVIII столетии.
[В 2 ч.]. Ч. 2. Т. 4. СПб., 1823, с. 25, 7®, 80,
14 ЦГВИА, ф. 20, оп. 1/47, ед. хр. 9, л. 85; АВПР, ф. 89, 1726, д. 3,
л. 56об.—58об.; ПСЗ. 1830, т. 7, с. 780—781.
16 Цит. по: Соловьев С. М. История России. Кн. 10. Т. 19, с. 10.
13 АВПР, ф. 77, 1726, д. 9, л. 248^250; ф. 89, 1726, д. 15, л. 32—3206.
17 АВПР, ф. 89, 1726, д. 1'5, л. 33, 38, 56 об.
* Там же, д. 6, ч. 1, л. 96; д. 15, л. 93—94.
19 Там же, д. 3, л, .56—56об., 58, 64об.; д. 6, ч. 1, л. 341»—342, ч. 2, л. 44об.;
ЦГВИА, ф. 20, оп. 1/47, ед. хр. 9, л. 85.
20 Мустафаев Т. К. К вопросу об усилении русской ориентации в Азер-
байджане (20е—начало 30-х годов XVIII в.).—Изв. АН АзербССР. 1972,
№ 2, с. 33—34, 36-37.
» АВПР, ф. 89, 1726, д. 6, ч. 2, л. 604об.
22 АВПР, ф. 89, 1727, д. 10, л. 292.
23 Гербер И. Г. Описание стран и народов, с. 103.
24 АВПР, ф. 77, 1727, д. 8, л. 132.
26 АВПР, ф. 89, 1729, д. 6, л. 54, 212.
26 АВПР, ф. 89, 1727, д. 10, л. 10—Г1об.; 1728, д. 4, л. 339.
27 АВПР, ф. 89, 1728, д. 4, л. ббоб.—67.
28 Там же, л. 97об.—98.
29 Китаб-е тарих-е джахонгоша-е Надери-е май, с. 14—16.
30 Яатагат /?. /С. ТЬе Роге^п РоНсу о! 1гап, с. 22.
31 АВПР, ф. 89, 1728, д. 5, л. 64—65.
92 Там же, д. 4, л. 375—376.
33 Там же, л. 404.
3,4 Там же, л. ЮОоб.
35 Потто В. А. Кавказская война, с. 42; Бутков Я. Г. Материалы для но-
вой истории Кавказа. Ч. 1. Приложение А, с. 34'3—345.
36 АВПР, ф. 89, 1728, д. 3> л. 27—31.
37 Юзефович Т. Договоры России с Востоком, с. 189—194.
38 АВПР, ф. 77, 1728, д. 11, л. 97—97об.; ф. 89, 1729, д. 1, л. 2^-5; д. Б,
л. 13об.; д. 6, л. 9—Юоб.
39 АВПР, ф. 89, 1729, д. 1, л. 2—5; д. 5, л. 136; ЦГА ДАССР, ф. 359.
оп. 1, ед. хр. 4032, л. 62—63; ед. хр. 4033, л. 24—28.
40 АВПР, ф. 89, 1729, д. I, л. 5об.—6.
41 Там же, д. 5, л. 136—136об.
42 АВПР, ф. 77, 1729, д. 1, л. 162.
43 АВПР, ф. 89, 1729, д. 6, л. 175.
44 Там же, л. 305.
45 Там же, д. 11, л. 56об.
192
46 Там же, д. 6, л. 204, 205, 219.
47 Там же, д. 3, л. 116; д. 5, л. 45об.-46.
48 АВПР, ф. 89, 1730, д. 1'1, л. 21—21об.
49 Там же, д. 5-, л. 54.
50 Там же, л. 54—56.
« ЦГВИА, ф. ВУА, д. 1540, л. 108.
52 АВПР, ф. 89, 1728, д. 4, л. 134;, 213; д. 5, л. 109»—ПОоб.
53 Документы по взаимоотношениям Грузии, с. 110—111.
54 АВПР, ф. 89, .1728, д. 4, л. 178—1?8об.
65 Документы по взаимоотношениям Грузии, с. 110—111.
56 Кабардино-русские отношения. Т. 2, с. 40.
57 Там же, с. 41.
88 Ереванци Авраам. История войн,, с. 43.
60 Мохтадар Г. X. Набардхое бозорг-е Надершах, с. 22.
60 АВПР, ф. 89, 1730, д. 5, л. 257об.
61 Там же, д. 1, л. 22.
62 Кабардино-русские отношения. Т. 2, с. 50.
* Там же, с. 43—44, 69—70.
84 Сардадвар Л. Г. Тарих-е незами ва сийаси-йе довран-е Надершах-е Аф-
шар, с. 346.
« АВПР, ф. 77, 1731, д. 18, л. 14.
66 Бутков /7. Г. Материалы для новой истории Кавказа. Ч. 1, с. 106*—107.
67 АВПР, ф. 77. 1731, д. 10, л. 32—32об.
68 Саззек I. ТЬе 51гидд1е !ог Ше СЖотап Епиже, с. 80.
60 Экбалъ А. Тарих-е мофессол-е Иран, с. 197.
70 История о персидском шахе Тахмас-Кулы—хане. Пер. с франц. Кн. 2.
СПб., 1792, с. 119.
71 Юзефович Т. Д. Договоры России с Востоком, с. 194—200.
72 АВПР, ф. 89, 1732, д. 11, л. 58об.—59.
73 АВПР, ф. 77, 1732, д. 4, л. 19; ЦГА ДАССР, ф. 18, ед. хр. 90, л. 3.
74 Сб. РИО. 1889, т. 66, с. 499.
75 СаззеЫ Ь. ТЬе 51ги§д1е !ог 1Ье ОШнпап Етр1ге, с. 90.
76 АВПР, ф. 89, 1732, д. 6, л. 4об.
77 Там же, д. 5, л. 227.
78 Натпгег /. уоп. СезсЫсЫе ёез Озташзспеп Кекпез. Вё 4, с. 442.
79 АВПР, ф. 89, 1733, д. 5, л. 229, 252, 260, 290, 484; д. 6, л. 316, 318об.;
д. 10, л. 11, 13, 17; 18, 35об.
80 Некта1 М. Л. Еззау зиг ГЫзМге, с. 200.
81 Документы по взаимоотношениям Грузии, с. 1(20, 126.
82 Кабардино-русские отношения. Т. 2, с. 79—80.
83 АВПР, ф. 89, 1733, д. 10, л. 11, 13», 17, 18, 35, 37об.
84 Бутков Я. Г. Материалы для новой истории Кавказа. Ч. 1', с. 119.
86 Там же, с. 119—120; Соловьев С. М. История России. Кн. 10. Т. 19,
с 380.
88 ЦГА ДАССР, ф. 18, оп. 1, ед. хр. 168, л. .11.
97 АВПР, ф. 77, 173й д. 1\ ч. 1, л. 13—13об.
» АВПР, ф. 89, 1738, д. 6, л. 404-408, 46^-468, 564-568.
89 Бакиханов Л. /С. О походах шах Надира в Дагестан.—Кавказ. 1846,
№ 2, с. 68.
90 АВПР, ф. 77, 1734, д. 7, ч. 2, л. 145— 145об.; также см.: Мирза Мехди-
хан Астрабади. Джахонгоша-е Надири, с. 238; Мухаммад-Казим. Наме-и ала-
мара-йи Надири. Т. 2, с. 280—284об.
91 Юзефович Т. Д. Договоры России с Востоком; с. 208—207.
92 Маркова О. Я. Россия, Закавказье и международные отношения, с. 123;
также см.: История Дагестана. Т. 1, с. 357.
93 АВПР, ф. 89, 1735, д. 6, л. 104—105об.
94 Там же, л. 136об.
96 ЦГВИА, ф. ВУА, ед. хр. 45, л. 52—53.
96 АВПР, ф. 89, 1735, д. 6, л. 106.
97 Там же, л. 3, 10.
98 АВПР, ф. 103, 1724—1735, д. 3, л. Поб.
18 Зак. 366 193
•9 Там же, л. 7—8.
и» АВПР* ф. 80, 1735, д. 3», л. 39.
"I АВПР, ф. 103, 1724—1735, оп. 103, д. 3, л. 13об.—15.
">2 АВПР, ф. 8Я 1735, д. 6, л. И об.
108 Шульман Е. Б. О позиции России в конфликте с Турцией, с. 65.
т Смирнов И. А. Политика России на Кавказе, с. 76.
к» Б утков П. Г. Материалы для новой истории Кавказа. Ч. 1, с. 129—130.
и» ЦГВИА, ф. 20, оп. 1/47, ед. хр. 133, д 23.
™ ЦГВИА, ф. ВУА, ед. хр. 45, л. 4, 5.
м» Сб. РИО. 1891, т. 75, с. 431.
и» АВПР, ф. 89, 1735, д. 11., л. 66.
110 АВПР, ф. 103, 1724—1735, оп. 103, д. 3, л. 21— 23об.
111 ЦГВИА, ф. ВУА, ед. хр. 46, л. 92.
"• Вегкок /. ТапЫе Ка!казуа, с. 356; Потто В. А. Кавказская война, с. 48.
1И АКАК. 1889, т. 1, с. 10.
"« ЦГВИА, ф. 13, оп. 107, ед. хр. 40, л. 4.
ш Лерх И. Я. Выписка из путешествия Иоанна Лерха. Ч. 45, с. 85.
"в ЦГВИА, ф. ВУА, д. 1540, л. 1Ш-Ю7.
117 Бутков П. Г. Материалы для новой истории Кавказа. Ч. 1, с. 162.
мв Лерх И. Я. Выписка из путешествия Иоанна Лерха. Ч. 45, с. 88.
»* АВПР, ф. 103, 172Ф-1735, оп. 103, д. 3, л. 24.
120 Сами, Шакир ве Субхи тарихи, с. 76*—77.
™ АВПР, ф. 89, 1735, д. 3, л. 21.
122 ЦГВИА, ф. 410, оп. I, ед. хр. в, л. 89.
1* АВПР, ф. ЮЗ, 1724—1735, оп. 103, д. 3, л. 26.
124 АВПР, ф. 89, 1736, д. 5, ч. 1, л. 59.
ш Там же, 1743, д. 5, л. 6064)6.
12в ЬоскНаН Ь. ЫасНг 5ЬаЬ, с. 92.
127 АВПР, ф. 103, 1724—1735, оп. 103, д. 3, л. 26об., 29 об.
128 йот В. А. ЗсЫп^ап ип!ег Ьетсс1е <1ег НегзсЬег ипа* Нап. 5РЬ., 1848,
с. 97.
129 Годдуси М. X. Надер-намэ. Хорасан (Мешхед), 1379/1960, с. 252; 1оск-
НаН I. Ыа<Нг ЗЬаЬ, с. 94.
1в0 йогп И7. А. ЗсЫплгап ип*ег Ьетоде с1ег НегзсЬег ипс1 Нап, с. 97.
ш Гаджиев В. Г. Роль России в истории Дагестана. М., 1965, с. 128.
т Доррэ-е Надери, с. 46.
,вв ЬоскНаН Ь. ЫасИг 8ЬаЬ, с. 95.
т Сб. РИО. 1897, т. 76, с. 485; Годдуси М. X. Надер-намэ, с. 256.
186 Китаб-е тарих-е джахонгоша-е Надери-е ман, с. 164.
т Кабардино-русские отношения. Т. 2, с. 91.
187 Налоева Е. Д. Участие кабардинцев в русско-турецких войнах первой
половины XVIII века.— ВОПР, с. 278.
188 Кабардино-русские отношения. Т. 2, с. 93—95.
109 История народов Северного Кавказа, с. 432.
140 Цит. по: Маркова О. П. Россия, Закавказье и международные отно-
шения, с. 49.
141 Бутков П. Г. Материалы для новой истории Кавказа. Ч. Г, с. 135.
142 Соловьев С. М. История России. Кн. 10. Т. 20, М., 1963, с. 419.
148 Хроника войн Джара, с. 28.
144 Козубский Е. И. История города Дербента. Темирхан-Шура, 1906, с. 90;
Годдуси М. X. Надер-намэ, с. 254.
148 Персидские исторические документы, док. 5, с. 17—18; док. 21, с. 23.
*■» ИРД АН ГрузССР, Роз. 181, д. 5. Жизнь царя Ираклия, л. 5.
*** Козлова А. Н. Страница истории освободительной борьбы, с. 127.
148 Персидские исторические документы, док. 6, с. 29—30; док. 7, с. 32—33.
149 ЦГА ДАССР, ф. 379, оп. 1, д. 17, л. 1»20об., 129об.
150 Мухаммад-Казим. Наме-йи аламара-йи Надири. Т. 2, с. 175а—1756,
178а.
161 Хроника войн Джара), с. 29.
162 Персидские исторические документы, док. И, с. 45—-46; док. 12,
с. 48—49.
194
168 Хроника войн Джара, с. 31.
164 ПСЗ. 1830, т. 10, док. 7900, с. 901.
1*5 ИРД АН ГрузССР, Коз. 136, д. 531. Грамоты персидских шахов, л. 5,9;
также см.: ЛоскНаН I. ЫасПг 5Ьап, с. 1в5—186.
156 АВПР, ф. 77, 1741, д. 4, л. 65об.
№7 Персидские исторические документы, док. Ш, с. 54—55.
«* АВПР, ф. 77, 1741, д. 4, л. 2, 3, 10, 24об,—25.
159 Сардадвар А. Т. Тарих-е незами ва сийаси-йе довране Надершах-е Аф-
шар, с. 772.
160 цит по: Левиатов В. Н. Очерки по истории Азербайджана, с. 109.
ш АВПР, ф. 77, 1741, д. 4, л. 94, 97, 97об., 114, Шоб.
162 Там же, л. 162об.
163 Там же, л. 95', 97об.
ш АВПР, ф. 89, 1741, д. 10, л. 203об.
163 Там же.
т Сардадвар А. Т. Тарих-е незами ва сийаси-йе довране Надершах-е
Афшар, с. 736.
187 АВПР, ф. 77, 1741, д. 4, л. 147, 153.
*■ АВПР, ф. 89, 1741, д. 10, л. 600.
169 АВПР, ф. 77, 1741, д. 4-, л. 184, Ш4об.
170 Там же, л. 210об.
171 Там же, л. 211.
172 Там же, л. 21.2.
т Ахмадов Я. 3. Политические взаимоотношения Чечено-Ингушетии с
Россией в первой половине XVIII в.—Взаимоотношения Чечено-Ингушетии
с Россией и с народами Кавказа в XVI — начале XX в. Грозный, 1981, с. 64.
174 Персидские исторические документы, док. 15, с. 58—59; док. 16, с. 60.
175 АВПР, ф. 77, 1741, д. 4, л. 247об.
176 Алиев Ф. М. Антииранские выступления, с. 1641—Ь55.
177 АВПР, ф. 77, 1741, д. 4, л. 260—260об.
1(78 Там же, л. 250.
1,79 Магомедов Р. М. История Дагестана. Ч. 1. Махачкала, 1*985, с. 73.
180 Доррэ-е Надери, с. 47.
181 АВПР, ф. 77, 1741, д. 4, л. 267, 304об.
1«2 Циф п0: Магомедов Р. М. Общественно-экономический и политический
строй Дагестана, с. 307.
183 АВПР, ф. 77, 1741, д. 4, л. 2Ж
ш Там же, л. 286.
186 Там же, л. 304.
188 Там же.
187 Там же л 163 257 314
«8 ЦГИА ГрузССР, ф. 1453, оп. 1, д. 21, л. 1; д. 22, л. 1; д. 23, л. 1;
Мухаммад-Казим. Наме-йи аламара-йи Надири, с. 157а—157б.
189 АВПР, ф. 77, 1741, д. 4, л. 349.
190 Там же, л. 305.
«1 ШкКагг /,. Ыа<Нг ЗЬап, с. 207.
192 ЦГВИА, ф. 20, оп. 1/47, ед. хр. 219, л. 203; ф. 410, оп. б/н, ед. хр. 10,
л. 82, 83, 87; ЦГА ДАССР, ф. 379, оп. 1, д. 17, л. 120, 120об., 129.
т Сб. РИО. 1896, т. 96, с. 177—178, 365—366.
194 Сардадвар А. Т. Тарих-е незами ва сийаси-йе довран-е Надершах-е
Афшар, с. 746.
и* АВПР, ф. 77, 1741, д. 4, л. 325.
196 Тамай А. Я. К вопросу о провале дагестанской кампании шаха Надира
(1741—1743).—Уч. зап. ИИЯЛ Дат. ФАН. 1958, т. 5, с. 117.
197 АВПР, ф. 77, 1741, д. 4, л. 349-349об., 353—354; ф. 89, 1741, д. 3,
л. 20—21>об.
197а Тамай А. И. К вопросу о провале дагестанской кампании шаха Нади-
ра, с. 117; История Дагестана. Т. 1, с. 367.
198 АВПР, ф. 77, 1741, д. 4, л. 349, 352.
^ !" Некта1 М. А, Еззау зиг ГЫзЫге, с. 326; так же см.: 01воп Я.
Тле 31е$е о! Мози1, с. 118—119.
13* 195
200 ДВПР, ф. 77, 1741, д. 4, л. 390об., 391', 392.
201 Цит. по: История Дагестана. Т. 1, с. 367.
202 АВПР, ф. 77, 1741, д. 4, л. 392.
203 ЦГВИА, ф. 20, оп. 1/47', ед. хр. 129, л. 114.
»4 ЦГВИА, ф. 420, оп. 1/47, ед. хр. 10, л. 84; АВПР, ф. 77, 1741, ед. хр. 106.
л. 11, Поб., 22, 84об., 100.
205 Сб. РИО. 1896, т. 96, с. 579.
20© Соловьев С. М. История России. Кн. 11. Т. 21, М., 1963, с. 197; Год-
дуси М. X. Надер-намэ, с. 264.
207 АВПР, ф. 77, 1742, д. 10, л. 29об.
208 Там же, л. 71об.—72, 102; ЦГВИА, ф. 410, оп. 1, ед. хр. 106, л. 784..
209 Цит. по: История Кабардино-Балкарской АССР. Т. 1, с. 168.
210 Бутков П. Г. Материалы для новой истории Кавказа. Ч. 1, с. 224.
*» АВПР, ф. 89, 17412', д. 6, ч. 1, л. 162—163.
2»2 ЦГВИА, ф. 20, оп. 1/47, ед. хр. 108, л. 6*7.
213 Годдуси М. X. Надер-намэ, с. 268—270; Сардадвар Л. Г. Тарих-е неза-
ми ва сиайси-йе довране Надершах-е Афшар, с. 748, 750.
2" АВПР, ф. 77, 1742, д. 10, л. 22, 61.
215 ЦГВИА, ф. 20, оп. 1/47, ед. хр. 12, л. 10; ед. хр. 29, л. 208.
216 Цит. по: Блиев М. М. Русско-осетинские отношения, с. 76.
217 Ульяницкий В. А. Русский консульства за границею в XVIII веке.
Ч. 1. М., 1899, с. XXIII; Реггу /. /?. Кап'т КЬап 2апс1, с. 249.
218 ЬоскНаН Ь. Ыа<Нг 5Ьап, с. 205.
219 См.: Обкде С. Кагказуа уе ОзтапН 1трага1ог1и§ипип Кагказуа. 51уа-
зей, с. 34; Еге1 $. Оад1з1ап уе Эа^зг-апШаг, с. 107.
220 Окоп Я. Тле 51езе о! Мози1, с. 119—120.
221 Хроника войн Джара, с. 38; подробнее см.: Пигулевская Н. В. и др.
История Ирана с древнейших времен до конца XVIII в. М„ 1958, с. 324—325.
™ АВПР, ф. 89, 1743, д. 5, л. 387, 591, 606, 606; д. 6, ч. 1, л. 55.
223 АКАК. 1869, т. 2, с. 1081—1082.
224 Окоп Я. ТЬе 51е&е 01 Мози1, с. 186—187.
225 ЦГВИА, ф. 20, оп. 1/47, ед. хр. 24Й, л. 6.
226 Там же, ед. хр. 208, л. 55.
227 Там же, ед. хр. 242, л. 1.
228 Там же, л. 2.
229 Подробнее см.: Алиев Ф. М. Антииранские выступления, с. 137.
230 Мохтадар Г. X. Набардхое бозорг-е Надершах, с. 104.
231 1ог§а N. ОезсЫсЫе с1ез ОзташзсЬеп Ке1спез. В<1 4, с. 453.
232 Кабардино-русские отношения. Т. 2, с. 119.
233 История Кабардино-Балкарской АССР. Т. 1, с. 168.
234 Блиев М. М. Русско-осетинские отношения, с. 80, 81, 84.
235 История Дагестана. Т. 1, с. 372—373.
286 АВПР, ф. 89, 1744, д. 6, ч. 1, л. 55.
237 Березин Я. Я. Путешествие по Дагестану и» Закавказью. [В 2 т.]. Т. 1.
Казань, 1850, с. 76.
236 Хроника» войн Джара, с. 40—41.
239 АВПР, ф. 89, 1744, д. 5, л. 271об—272.
240 ЦГВИА, ф. 20, оп. 1/4$, ед. хр. 242, л. 13об.
241 Там же, л. 27—29; Мирза Мехди-хан Астрабади. Джахонгоша-е Нади-
ри, с. 405.
242 Комаров В. А. Материалы по истории Дагестана.— ССКГ. Г869, вып. 2,
с. 13.
248 Кабардино-русские отношения. Т. 2, с. 1'28.
244 Цит. по: Арунова М. Р., Ашрафян К 3. Государство Надир-шаха Аф-
шара, с. 247.
245 ЦГВИА, ф. 20, оп. 1/47, ед. хр. 242, л. 12.
246 Бутков П. Г. Материалы для новой истории Кавказа. Ч. 1, с. 232.
247 Цит. по: Блиев М. М. Русско-осетинские отношения, с. 89, 90.
248 Мирза Мехди-хан Астрабади. Джахонгоша-е Надир», с. 406.
*• АВПР, ф. 89, 1746, д. 9, л. 296, 296об.
250 Там же, д. 2, л. 12; ЦГА ДАССР, ф. 379, оп. 1, д. 14, л. 226.
196
251 Ахмадов Я. 3. Политические взаимоотношения Чечено-Ингушетии
С Россией, с. 64.
262 История краткая российской торговли. М., 1788, с. 1вв.
288 Кабардино-русские отношения. Т. 2, с. 109.
254 Там же, с. 143.
255 ЦГВИА, ф. 20, оп. 1/47, ед. хр. 281, л. 30.
256 ЦГА ДАССР, ф. 379, оп. 1, д. 112, л. боб., 7, 13об., 19об.
267 ТаЬпзЬ Я. К. 1гап ипбег Капт Нап (1752—1759). ОоШпдеп, 1970,
с. 4, 5.
258 Подробнее см.: Алиев С. М. Междоусобные войны и борьба за верхов-
ную власть в Иране после распада державы Надир-шаха.— Иран. История
;1и культура в средние века и в новое время. М., 1980, с. 27.
259 Смирнов Н. А. Политика России на Кавказе, с. 81.
260 Цит. по: Соловьев С. М. История России. Кн. И, Т. 22. М., 1963, с. 497.
ш Там же, с. 497, 498.
тБакиханов А. К. Гюлистан-Ирам, с. 72.
288 АВПР, ф. 89, 1.747, д. 2, л. 262об., 264об.
264 Об этом см.: Якубова И. И. Политика России на Центральном Кав-
казе, с. 91.
286 ЦГА ДАССР, ф. 379, оп. 1, ед. хр. №6, л. 7об.
266 ЦГА ДАССР, ф. 339, оп. 1, ед. хр. 7, л. 49^-5-2.
267 Кабардино-русские отношения. Т. 2, с. 146.
288 ЦГА ДАССР, ф. 379, оп. 1«, д. 500, л. 18; д. 159, ч. 1, л. 1»57об.
289 Цит. по: Блиев М. М. Русско-осетинские отношения, с. 98, 102—104.
270 ЦГА ДАССР, ф. 379, оп. 1, ед. хр. 160, л. 2; ед. хр. 159, л. 125об.
271 Бутков П. Г. Материалы для новой истории Кавказа. Ч. 1, с. 258.
272 ЦГА ДАССР, ф. 339, оп. 1, ед. хр. 3, л. З^-Зоб., &~5об., 7, 7 об.
273 Там же, ед. хр. 5, л. 2, 2об., 72; д. За, л. 1, 1об., 19, И9об., 21.
274 Там же, ед. хр. 3, л. 15; д. За, л. Юоб., 16.
275 Там же, ед. хр. 22, л. 50.
276 Кабардино-русские отношения. Т. 2, с. 165.
277 ЦГВЙА, ф. 20, оп. 1/47, ед. хр. 321, л. 309.
т ЦГА ДАССР, ф. 340, оп. 1, ед. хр. 5, л. 14об.—16об.; ед. хр. 7, л. И.
Шоб., 19.
™ ЦГВИА, ф. ВУА, оп. б/», ед. хр. 1/482, л. 196.
280 АВПР, ф. 89, 1749, д. 3, л. 263.
281 АВПР, ф. 89, 1750, д. 2, л. 31 об.
282 Там же, д. 3, л. 159об.—160.
283 Там же, л. 293.
284 Кабардино-русские отношения. Т. 2, с. 170.
285 Там же, с. 171—172.
288 Там же, с. 176; также см.: Якубова И. И. Кабарда в русско-турецких
отношениях середины XVIII в.—ВИ. 1987, № 9, с. 184—189.
ГЛАВА 3
1 АВПР, ф. 89, 1750, д. 1, л. 188.
2 Там же, д. 3, л. Зоб.—4.
3 ЦГВИА, ф. 20, оп. 1/4(71 Д. 408, ч. 2, л. 9, 9об.
4 Там же, л. 242об.
8 АВПР, ф. 121, 1750, д. 1>, л. 2; ф. 77, 1750, д. 6, л. 37об.-38; д. 7,
л. 2об., Зоб.; 1/751, д. 5, л. 16; 1752, д. 2, л. 11, 17об.
6 ЦГВИА, ф. 20, ед. хр. 391, л. 49об.
7 Там же, л. 53об., 59», 59об.
8 ПСЗ. Т. 10, 1830, док. 7900, с. 900.
* АВПР, ф. 89, 1751!, д. 3.
10 ЦГА ДАССР, ф. 379, оп. 2, ед. хр. 33, л. 26об.
11 Кабардино-русские отношения. Т. 2, с. 175*.
12 Там же, с. 171.
» АВПР, ф. 89, 1751», д. 3, л. 224.
197
м Кабардино-русские отношения. Т. 2, с. 171.
" ЦГВИА, ф. 20, оп. 1/47, д. 429, ч. 2, л. 6, боб.
«• АВПР, ф. 89, 1752, д. 3, л. 312.
*7 АВПР, ф. 717, 1752, д. 2, л. 8об„ 9.
18 ЦГВИА, ф. 20, оп. 1/47, д. 429, ч. 1, л. 16.
19 ЦГА ДАССР, ф. 379, оп. 1, Д. 73, л. 22, 22об.
20 ЦГВИА, ф. 20, оп. И/47, д. 429, ч. 1, л. 70.
21 Джанелидзе Д. В. Иранский вопрос во внешней политике России во
второй половине XVIII в. Автореф. канд. дис. Тб., 1956, с. 9.
22 Ульяницкий В. А. Русский консульства за границею в XVIII веке. Ч. 1,
с. 590—591.
23 ЦГА ДАССР, ф. 379, оп. I, д. 73, л. 23.
24 Новосельцев А. П. Освободительная борьба народов Закавказья,
с. И®—119.
25 Кабардино-русские отношения. Т. 2, с. 178.
26 АВПР, ф. 89, 1<762, д. 2. л, 339^-340.
27 ЦГА ДАССР, ф. 379, оп. 1, ед. хр. 54а, л. 41, 4об.
28 АВПР, ф. 77, 1752, д. 3, л. 247об., 248.
29 АВПР, ф. 77, 1.753, д. 3, л. 6.
30 ЦГВИА, ф. 20, оп. 1/47, д. 456, л. 31.
31 АВПР, ф. 77, 1'753, д. 4, л. 20.
82 ЦГВИА, ф. 20, оп. 1/47, д. 455, л. 33.
33 АВПР, ф. 77, 1763, д, 4, л. 16.
34 Там же, д. 3, л. 227об.
35 АВПР, ф. 77, 1*754, д. 6, л. 14', 15об.
36 Там же, л. 9об.
37 ЦГВИА, ф. 20, оп. 1/47, д. 455, л. 40об.—41.
38 Там же, л. 41., 41об..
39 Кабардино-русские отношения. Т. 2, с. 189—190.
40 Там же, с. 186.
41 ЦГА ДАССР, ф. 379, оп. 1, ед. хр. 226, л. 19, 20.
42 ЦГВИА, ф. 20, оп. 1/471, д. 406, ч. 3, л. 10.
43 Кабардино-русские отношения. Т. 2, с. 191.
44 Там же, с. 1в1—1-82.
45 АВПР, ф. 89, 1745, д. 1, л. 37—44; История Кабарды, с. 61.
46 Кабардино-русские отношения. Т. 2, с. 191.
47 Там же, с. 197.
« ЦГВИА, ф. 20, оп. 1/47, д. 408, ч. 3, л. 5, 5об., 9об.—10об.
49 Там же, д. 501, л. Г5об., 62.
50 Там же, л. 128.
51 Там же, л. 136об.
и АВПР, ф. 89, 17-56, д. 2, л. 258, 259, 259об.
63 ЦГВИА, ф. 20, оп. 1/47, д. 501, л. 16, 16об.
64 Там же, д. 471, л. 2.
65 АВПР, ф. 89, 1754, д. 2, л. Мб, Пбоб.
66 Там же, д. 1, л. ЗЗбоб.
67 ЦГВИА, ф. 20, оп. 1/47, д. 471, л. 4.
88 АВПР, ф. 89, 1756-, д. 2, л. 202.
69 ЦГВИА, ф. 20, оп. 1/47, ед. хр. 384, л. 59.
60 АВПР, ф. 128, 1756, д. 1, л. 28, 34.
61 ЦГА ДАССР, ф. 379, оп. 1, ед. хр. 409, л. 30.
62 Головчанский С. Ф. Первая военная экспедиция против чеченцев в
1-758 г.—ЗТОЛКС. 1919, № М, с. 101—102.
63 Там же, с. 104.
64 ЦГВИА, ф. 20, оп. И/47, д. 551, ч. 1, л. 92.
85 Там же, л. 194.
66 АВПР, ф. 89, д. 5, л. 224об.—245.
67 Кабардино-русские отношения. Т. 2, с. 200.
68 Там же, с. 201.
69 ЦГВИА, ф. 20, оп. 1/47, д. 551, ч. 5, л. 37.
70 Там же, ч. 4, л. 46.
71 ЦГА ДАССР, ф. 379, оп. 1, ед. хр. 441, л. 32об.
72 АВПР, ф. 89, 1750, д. 2, л. 168-169.
73 Там же, л. 176, 176об.
74 ЦГВИА, ф. 20, оп. 1/47, д. 1166, л. 121.
75 Там же, л. 121об.
76 ЦГВИА, ф. 20, оп. 1/47, д. 556, л. 38.
77 ЦГА ДАССР, ф. 379, оп. 1, ед. хр. 441, л. 13, 13об.
78 Энгельс Ф. Внешняя политика русского царизма.— Маркс К. и Эн-
гельс Ф. Сочинения-. 2-е изд. Т. 22, с. 17,
79 АВПР, ф. 89, 1756, д. 3, л. 289-290.
80 АВПР, ф. 77, 1752, д. 2, л. 29.
81 ЦГА ДАССР, ф. 379, оп. 1, ед. хр. 409, л. 43.
82 АВПР, ф. 77, 1768, д. 5., л. 13; ф. 121, 1762^-1776, кн. 1, л. 160—160.
83 ЦГА ДАССР, ф. 379, оп. 1, ед. хр. 409, л. 45.
84 Улъяницкий В. А. Русския консульства за границею в XVIII веке. Ч. 1,
с. 428.
88 Там же, с. 438.
86 Цит. по: Смирнов Н. А. Политика России на Кавказе, с. 85.
87 АВПР, ф. 89, 1760, д. 2, л. 68.
88 ЦГА ДАССР, ф. 379, оп. 1, ед. хр. 455а, л. 16, 15об.
89 АВПР, ф. 89, 1760, д. 2, л. 236об.
90 ЦГА ДАССР, ф. 370, оп. 1, ед. хр. 259, л. 11:
91 АВПР, ф. 89, 1760, д. 2, л. 76.
92 Там же, д. 3, л. 93об.
» АВПР, ф. 89, 1761, д. 2, л. 118.
94 АВПР, ф. 80, 1760, д. 4, л. 146, 146об.
95 Там же, л. 146об., 147об.
96 АВПР, ф. 80, 1761, д. 1, л. боб.—7.
97 Там же, д. 2, л. 147об.
98 Смирнов И. А. Политика России на Кавказе, с. 85^-86.
99 ЦГВИА, ф. 20, оп. 1/47, д. 1664, л. 1071об.
100 Алкадари Г. Асари Дагестан, с. 90; Бакиханов А. К. Гюлистан-Ирам,
с. 139.
101 АВПР, ф. 121, 1761», д. 1, л. 1.
102 АВПР, ф. 121, 1762—1776, кн. 1, д. 1, л. 1К
юз феодаева Ф. 3. Из истории русско-дагестанских политических взаимо-
отношений в 60—70-е годы XVIII в.—ВИЭД. 1970, вып. Г-, с. 138.
и* АВПР, ф. 77, 1762, д. 4, л. 19.
105 АВПР, ф. 77, 1761, д. 2, л. 153.
106 АВПР, ф. 89, 1763, д. 323, л. 22об.
107 Там же, д. 321, л. 33.
108 Там же, д. 323, л. 108.
109 Там же, д. 326, л. 81.
110 ЦГА ДАССР, ф. 370, оп. 1, ед. хр. 523, л. 15об.
111 Сб. РИО. 1885, т. 48, с. 336.
112 ЦГА ДАССР, ф. 379, оп. 1, ед. хр. 524, л. 47об.—48.
118 Там же, ед. хр. 523, л. 28.
,м Там же, ед. хр. 524, л. 49об.
"'5 АВПР, ф. 80, 1762, д. 3, л. 41.
116 Там же, д. 322, л. 60, 6Фоб.
117 ЦГА ДАССР, ф. 379, оп. 1, ед. хр. 524, л. 30, 32об.—33.
1,8 АВПР, ф. 118, 1762—1772, д. 1, л. И8.
119 ЦГА ДАССР, ф. 379, оп. 1, ед. хр. 520, л. 71.
120 Кабардино-русские отношения. Т. 2, с. 219.
121 Там же, с. 220.
122 ЦГА ДАССР, ф. 370, оп. 1, ед. хр. 500, д. 12—13.
128 АВПР, ф. 118, 1762—1772, д. Г, л. 252.
124 Историографические записки о странах, лежащих между морями Чер-
ным и Каспийским, с. 3.
126 Ларина В. Я. Очерк истории городов Северной Осетии. Орджоникидзе,
И», с. 36.
199
>* ЦГА ДАССР, ф. 379, оп. 1, ед. хр. 546, л. 80, 80об.
127 Там же, л. 81—82.
128 Там же, оп. 1, ед. хр. 540, л. 37.
129 Абдуллаев Г. Б. Азербайджан в XVIII веке, с. 497.
130 АВПР, ф. 89, 1763, д. З&З, л. 68; также см.: Смирнов Н. А. Политика
России на Кавказе, с. 87—-88.
т Архив князя Воронцова. М, 11882, т. 25, с. 302.
«2 Феофилактова Т. М. Кубанский вопрос в русско-турецких отношениях
в 1768—1774 гг.— ВИФ. 1974, с. 70.
133 Ульяницкий В. А. Русския консульства за границею в XVIII веке.
Ч. 1, с. 446.
134 Там же, с. 451.
185 Кабардино-русские отношения. Т. 2, с. 223.
1ад АВПР, ф. 89, 1.763, д. 334, л. 69об.—70.
137 Там же, д. 335, л. 14.
138 Там же, д. 333, л. 69.
139 АВПР, ф. 90, 1763, д. 505, л. 2об.—3.
мо Там же, л. 87об.
141 Там же, л. 69, 89.
"2 ЦГА ДАССР, ф. 379, оп. 1, ед. хр. 564, л. 1^, 77об.
143 Кабардино-русские отношения. Т. 2, с. 226—228.
ш АВПР, ф. 89, 1764, д. 352, л. 46об., 4&-49.
145 АВПР, ф. 89, 1763, д. 336, л. 91», 104, 104об.
14в Там же, л. 92об.
147 Там же, л. 66.
148 АВПР, ф. 89, 1764, д. 352, л. 42, 43.
и» Бутков Ц. Г. Материалы для новой истории Кавказа. Ч. 2, с. 4».
150 ЦГВИА, ф. 20, оп. 1/47, д. 743, ч. 2, л. 32об„ 131 об.
151 АВПР, ф. 118, 1762—177.2, д. 1, л. 102, 147, 157.
152 Бутков П. Г. Материалы для новой истории Кавказа. Ч. 2, с. 1, 4, 6.
153 АВПР, ф. 89. 1764, д. 357, л. 47, 50.
т Там же, д. 358, л. 70.
166 Кабардино-русские отношения. Т. 2, с. 231—232.
15в Цотто В. А. Кавказская война, с. 57.
157 Кабардино-русские отношения. Т. 2, с. 236.
158 Там же, с. 237.
169 Там же, с. 238—239.
"° АВПР, ф. 89, 1765, д. 378, л. 9.
ш Там же, д. 379, л. 40, 42об., 43об.
182 Там же, л. 17.
183 ЦГВИА, ф. 20, оп. 1/47, д. 743, ч. 1, л. 36.
164 Там же, л. 13.
188 Там же, л. 58.
188 Там же, л. 90.
187 Там же, л, 49; Бутков П. Г. Материалы для новой истории Кавказа.
Ч. 2, с. 11; также см.: Потто В. А. Кавказская война, с. 58.
188 АВПР, ф. 89, 1765, д. 377, л. 43, 46.
» АВПР, ф. 118, 1762—1772, д. 1, л. 270, ф. 128, 1762-1783, д. 1, л. 8,
13, 13об.
170 История Кабардино-Балкарской АССР. Т. 1, с. 169.
171 ЦГВИА, ф. 20, оп. 1-/47, д. 769, л. 2, 2об.
172 Там же, л. 2об., 7, 7об.
173 Там же, л. 14.
174 АВПР, ф. 89, 1768, оп. б/н, д. 396, л. 56об.
175 ЦГА ДАССР, ф. 379, оп. 1, ед. хр. 638, л. 17, 17об.
178 Там же, л. 34об.
177 Там же, л. 70.
"8 ЦГВИА, ф. 20, оп. 1/47, ч. 3, д. 743, л. 1'3.
119 Там же, л. 56.
180 Скитский Б. В. «Холопий вопрос», с. 1?5.
181 Там же, с. 16, 32.
200
162 Там же, с. Г5.
1вэ АВПР, ф. 89, 1767„ д. 409, л. 1об.
т Там же, д. 4-11, л. 21 об., 22.
|в6 Там же, д. 410, л. 27, 27об.
мв Там же, д. 4>19, л. 6, боб., 7об.
187 Там же, д. 420, л. 25, 25об., 4*7об.
1М ЦГВИА, ф. 20, оп. 1/4*7, д. 743, ч. 3, л. 204.
1" ЦГА ДАССР, ф. 379, оп. 1, ед. хр. 667, л. 31; ед. хр. 678, л. 57.
190 Там же, ед. хр. 683, л, 42.
191 Там же, ед. хр. 544, л. 23; ед. хр. 683, л. 80.
т Соловьев С. М. История России. М., 1964, кн. 14, т. 28, с. 345.
193 Цагарели А. А. Переписка грузинских царей и влиятельных князей
с государями российскими в XVIII столетии. СПб., 1890, с. 43.
194 ЦГВИА, ф. 20, оп. 1/47, д. 743, ч. 3, л. 211; ЦГА ДАССР, ф. 379, оп. 1,
д. 678, л. 101—103.
*5 ЦГВИА, ф. 20, оп. 1/47, д. 743, ч. 3, л. 167; ф. 37<9, ед. хр. 678, л. 160.
1,96 Бутурлин Д. /7. Картина войн России' с Турциею в царствование импе-
ратрицы Екатерины II и императора Александра I. СПб., 1829, с. 5.
т Чечулин И. Д. Внешняя политика России в начале царствования Ека-
терины II (1762—1774). СПб., 1896, с. 321.
198 Там же, с. 332.
199 Там же, с. 324.
200 Смирнов Н. А. Политика России на Кавказе, с. 93.
201 ЦГВИА, ф. 20, оп. 1/47, д. 827, л. 22.
202 Там же, л. 22, 22об.
203 Там же, л. 1<9.
204 Смирнов Я. А Политика России на Кавказе, с. 94.
205 Кабардино-русские отношения. Т. 2, с. 287—288.
206 Там же, с. 288.
207 Там же, с. 282.
208 АВПР, ф. 118, оп. 118, 1762—1772, д. 2, л. 93; Потто В. А. и др. Исто-
рический очерк кавказских войн от их начала до присоединения Грузии. Тиф-
лису 1899, с. 52.
209 ЦГА ДАССР, ф. 379, оп. II, ед. хр. 722, л. 26—27, 28, 28об.
210 Там же, л. 31—32об.
211 Кабардино-русские отношения. Т. 2, с. 2Ш.
212 Там же, с. 289.
213 ЦГА ДАССР, ф. 379, оп. 1, ед. хр. 722, л. 34, 36, 37об., 38—40об.,
42—46об.
214 Кабардино-русские отношения. Т. 2, с. 290, 293.
215 Цит. по: Цагарели Л. А. Переписка грузинских царей, с. 43.
216 Кабардино-русские отношения. Т. 2, с. 200^-293; Бутков П. Г. Мате-
риалы для новой истории Кавказа. Ч. Г, с. 291—297; Потто В. А. Кавказская
война, с. 60^62.
217 Цит. по: Смирнов Н. А. Политика России на Кавказе, с. 951; История
Кабардино-Балкарской АССР. Т. 1, с. 169.
218 ЦГА ДАССР, ф. 379, оп. 1, ед. хр. 728, л. 21, 29, 29об.
219 Там же, л. 36.
220 Кабардино-русские отношения. Т. 2, с. 294.
221 Бузуртанов М. О. и др. О добровольном вхождении Чечено-Ингушетии
в состав России.— ВОПР, с. 57.
222 ЦГА ДАССР, ф. 379, оп. 1,, ед. хр. 156, л. 12, 21.
223 Кабардино-русские отношения. Т. 2, с. 297.
224 АВПР, ф. 11>5, 1742—1769, д. 3, л. 226.
225 Кабардино-русские отношения. Т. 2, с. 301.
226 АВПР, ф. Ш8, 1762—1772, д. 2, л. 34.
227 ЦГВИА, ф. 20, оп. 1/47, д. 875, ч. 1, л. 56об.
228 История Осетии в документах и материалах с древнейших времен до
конца XVIII в. Т. 1. Цхинвали, 1962, с. 9—10; также см.: Тогошвили Г. Д. Гру-
201
зино-осетинские взаимоотношения накануне и в период присоединения Се-
верной Осетии к России.—Сб. СОНИИ. Сер. История. 1976, с. 144.
229 АВПР, ф. 118, 1762—177-2, д. 2, л. 141>—14Э.
230 АВПР, ф. 123, 1767—1-773, д. 27, л. 454.
231 Там же, л. 469.
232 Кабардино-русские отношения. Т. 2, с. 304—305.
233 Там же, с. 306—307.
234 Об этом см.: Смирнов Н. А. Политика России на Кавказе, с. 102.
235 АВПР, ф. ПО, 1766^-17)74, д. 7, л. 86об.—87.
236 ЦГА ДАССР, ф. 370, оп. 1, ед. хр. 726, л. 4; также см.: Левиатов В. И.
Очерки из истории Азербайджана, с. 132; Маркова О. Я. Россия, Закавказье
и международные отношения, с. 1)41.
237 АВПР, ф. 77, 1770, д. 4, л. 36—38); ф. 1,10, д. 7, л. 333.
238 Абдуллаев Г. Б. Азербайджан в XVIII веке, с. 505.
*» ЦГА ДАССР, ф. 379, оп. 1, ед. хр. 943, л. 3, Зоб.
240 Там же, ед. хр. 762, л. 31.
241 Там же, ед. хр. 852, л. 44об.
242 Там же л 84
243 АВПР, ф. 'И23,' 1770-1773, д. И», л. 4, 4Ъб.
ш Там же, л. 6—6.
245 Там же, л. 24.
2« Феофилактова Т. М. Кубанский вопрос в русско-турецких отношениях,
с 71.
347 Высочайшие рескрипты Екатерины II и министерская переписка по де-
лам крымским. Из семейного архива графа В. Н. Панина. М., 1872, ч. 1, с. 2.
Там же с 20
™ АВПР, ф/123, 1771, д. 14, л. 21<об., 22.
250 ЦГВИА, ф. ВУА, оп. 1, д. 121, ч. 1, л. 3®.
261 АВПР, ф. 123, 1771, д. 14, л. 262.
252 Там же, л. 190об.
853 Там же, л. 240.
*• Там же.
т Соловьев С. М. История России. Кн. 14. Т. 28, с. 456.
256 Высочайшие рескрипты Екатерины II, с. 66.
257 ЦГВИА, ф. ВУА, оп. 1, д. 133, л. 6.
258 АВПР, ф. 123, 17712, д. 27, л. 515.
289 Смирнов Н. Л. Политика России на Кавказе, с. 103.
290 Абдуллаев Г. Б. Азербайджан в XVIII веке, с. 523; Гаджиев В. Г.
Роль России в истории Дагестана, с. 1'41—142.
281 Потто В. А. Кавказская война, с. 68.
262 Смирнов Н. А. Политика России на Кавказе, с. 104.
998 Юзефович Т. Д. Договоры России с Востоком, с. 26—27.
•* Там же, с. 35.
Терминологический словарь
ага— почетный титул; в тексте — старшина
алдар— титул осетинских владетелей
аманат — заложник
аталычество — обычай усыновления детей союзных владетелей до их совер-
шеннолетия
аха— титул абазинских владетелей
ахун — мусульманский ученый-богослов
аян— крупные землевладельцы в провинциях Османской империи
беглербег (бейлербей) — официальный титул правителей эялетов в Иране
и Османской империи (см. также: вали)
бек — титул кумыкских князей предгорного Дагестана
бий — титул карачаевских и засулакских кумыкских владетелей
вали — правитель эялета (см. также: беглербег)
великий везир (садразам) — глава султанского правительства (Порты)
дефтер эмини—-глава финансовой канцелярии, финансовый инспектор
джамаат — сельская община на Кавказе
кадий, кади — мусульманский судья, занимающийся уголовными и граждан-
скими делами
каймакам — заместитель великого везира или другого правителя
калга — титул первого наследника крымского хана, второе лицо в государстве
капыджибаши (глава привратников) — титул дворцового служащего, выпол-
няющего обязанности фельдъегеря и порученца по важным делам
курущ, гуруш (от слав, грош) — турецкая серебряная монета
кхел — расширенный совет из представителей отдельных аулов вайнахов
кызлар агасы (господин девушек) — глава черных евнухов султанского дворца
магал — округ
майсум, махсум — титул правителя Нижнего Табасарана
мурза — титул чеченских, ногайских, татарских владетелей
муфтий — духовное лицо в мусульманской иерархии, имеющее право давать
фетву
наиб — титул коменданта крепости Дербент
нурадин —* титул младшего наследника крымского хана, третье лицо в госу-
дарстве
нуцал — титул правителя Аварии
падишах — монарх, государь, официальный титул османских султанов
паша — титул высших военных и гражданских сановников в Османской им-
перии
пши — титул адыгских, кабардинских владетелей
реис-эфенди — один из заместителей великого везира, управляющий канцеля-
рией Порты и ведавший вопросами внешних сношений
сераскер -г- командующий в турецкой армии
сердар — командующий в иранской армии
оефарет-наме — отчет о посольстве, представляемый султану
султан — титул наместника иранского шаха в Дербенте; титул владетеля Эли-
су (Цахура) в Дагестане
тагаут — титул осетинского владетеля
тайп, тухум — род, родственная группа у вайнахов, кумыков, карачаевцев
и балкарцев
таубий — титул балкарских и карачаевских владетелей
топчибаши—командующий артиллерией в турецкой армии
трехбунчужный (трехзнаменный) паша — высший титул в Османской империи,
равный званию везира
203
тухум —см. тайн
уздень — мелкий феодал, вассал местного правителя
улемы —высшая группа мусульманского духовенства, получившая специаль-
ное богословское образование
уорк — титул осетинского владетеля
уцмий — титул правителя Кайтага
ферман, фирман — указ султана, шаха
фетва — письменное заключение по различным юридическим вопросам, выне-
сенное на основе шариата шейх-уль-исламом или другим муфтием '
халиф — титул правителя, претендовавшего на роль главы мусульманского ми-
ра, присвоенный османскими султанами
хая — титул правителей Аварии, Казикумуха, некоторых азербайджанских
владений
чайка — потомок от неравного брака
шамхал — титул правителя Тарковского владения
шейх-уль-ислам — глава османских улемов и высший авторитет в вопросах бо-
гословия и религиозного права
шерть — документ, подтверждающий отношения дружбы или подданства
эмчек — молочный брат
эристави— титул наследственных правителей крупных.областей в средневеко-
вой Грузии
эялет—провинция, наиболее крупная военно-административная единица в Ос-
манской империи
юзбаши — сотник в турецкой армии
янычары — постоянное войско на казенном содержании в Османской империи
ясырь —раб
Указатель географических
и этнических названий1
абадзехи («абазыкеи») 27, 32, 115
абазы, абазины 11, 28, 32, 37, 82, 128,
130—132, 135, 149, 161
абдали 83
Абхазия, обл. 38, 175
Авария, обл. 35, 44, 45, 95, 102—105,
107, 109, 127
Аварское ханство 31, 102 \
аварцы («авары») 31, 52, 97, 101
Австрия 4, 61, 123, 124, 146, 155, 175
Аграханский залив 59
Аграханский редут 73, 74
Аграхань, р. 60, 74
Агул, с. 102
Адыгея, обл. 9, 32, 34, 36
адыги, адыгейцы 27, 37—39, 175
адыги закубанские 27
адыги западные 32, 33, 38, 155
Азербайджан 10, 13, 21, 31, 37, 45, 52,
64, 67, 96, 98—100, 105, 117, 120,
156, 175
Азербайджан Северный 47
азербайджанцы 31, 69, 79
Азия 3, 6, 36, 82, 85
Азия Передняя 174, 176
Азия Средняя 96, 174
Азия Центральная 7
Азов, г. 5—7, 19, 37—40, 96, 114, 125,
149, 156—158, 171
Азовское море 31, 38, 40, 145
Аймакинское ущелье 102
Акдаш, обл. 76
Акка, с, мест. 30
Аккерман 31
аккинцы 30
Аксай, с, влад. 4, 18, 31, 65, 91, 142,
158
Аксай, Аксайсу, р. 30, 87, 92, 93, 137,
140
Акстафа 47
Акташ 30
Акуша, с. 91, 95, 101, 102
Акушинский с. с. о. (Акуша-Дарго)
31, 74
Алагирскос с. о. 28
Алды, дер. 92
Америка 3
Амударья, р. 56
Андалалский с. с. о. 31
Ангетеф, урочище 148
Англия 3, 16, 26, 61, 67, 72, 77, 88,
108, 109, 114, 123, 175
Анди, Андийский с. с. о. 31, 85, 140
Анцух, с, с. с. о. 31, 100, 104
Арабат, мест. 165
Арагви, р. 112
Арагвскос ущелье 34
Араке, р. 67, 68, 78, 79, 84, 96
Аргунь, р. 30
Ардаган, г. 82
Ардебиль, г. 67, 68, 77, 117
Ардон, р. 28
Арешское влад. 69
Арешская креп. 97
Армения 21, 37, 52, 64, 67, 83, 84, 96,
120
Армения Восточная 38, 175
Армения Западная 38, 66, 175
армяне 31, 69, 75, 79, 143
Арпачай, р. 100
Аре, р. 30
Архангельская губ. 74
Архотское ущелье 30
Асса, р. 30
Астрабад, обл. 56, 64, 66, 78, 84
Астраханское ханство 174
Астрахань, г. 39, 49, 55—59, 61, 81,
91, 93, 98, 104, 105, 107, 113, 116,
125, 126, 128, 137, 139, 151, 152,
156
ауховцы 30
Афганистан 53, 96
Ахалцих, креп. 138, 139, 165
Ахты, с. 68
Ахтынский с. с. о. 31
Ачк-Мартан, р. 30
Ачкалук (Ачикулак), урочище 30
Багдад (Вавилон), г. 54, 77, 88, 129
* Принятые сокращения: а.— аул; влад.—владение; в. о,—вольное обще-
ство; г.— город; губ.— губерния; дер.— деревня; креп,— крепость; мест.— мест-
ность; о.— остров; обл.—область; оз.— озеро; п-ов.— полуостров; р.—река;
с.— село; с. о.— сельское общество; с. с. о.— союз сельских обществ; ст.— ста-
ница; тер.— территория; укреп.— укрепление.
205
Баксан, р., тер. 27, 28, 33, 92, 132,
152, 153, 160, 161
Баксанское ущелье 34
Баку, г. 7, 44, 48, 64—66, 68, 75, 84,
90, 129, 132
Балканы 124
Балкария, обл. 32, 34, 36
Балкарское ущелье 28
балкарцы 28, 34, 37
Балта, дер. 156
Балтийское море (Балтика) 3, 4, 6,
157
Барда, г. 47, 100, 102, 111
Баршлы (Башлы), с. 95, 156
Басра, г. 77
Бахчисарай, г. 4, 8, 89, 93, 121, 125,
131, 133, 138, 140, 158, 164, 165,
169
башилбаевцы 161
Баш-Мочаг, урочище 125
Безенгиевское ущелье 34
Белгородская губ. 166
Белгородская орда 91
Бендеры, г. 126, 164
Берлин, г. 124, 146
бесленеевцы («бесленецы») 27, 28, 32,
128, 130, 131, 141, 149, 153, 158
Бессарабия 63
Бештамак, креп., урочище 42, 153, 171
Бештав (Пятигорье), Бештавские го-
ры 161
бжедухи («бжедуги») 25, 115, 131,
153, 158
Большой Кавказский хребет 27, 28,
31, 162
Брагуны (Бораган), с, мест. 108, 140,
158
Бугам, р. 100, 101
Буджак, обл. 126
Буджакская орда 166, 168
Буйнак, с. 14, 31, 50, 57, 61, 91, 95,
ПО, 112, 119
Вавилон см. Багдад
вайнахи 30, 31
Валахия 7, 11
Ван, г., оз. 54
Венеция 4
Версаль 85, 124, 155
Волга, р. 4, 18, 38, 56, 151, 175, 176
Воронеж, г. 81
Воронежская губ. 166
Восток 122, 136, 174
Восток Ближний 3, 4, 10, 11, 16, 122,
176
Восток Средний 3, 10, 11, 16, 122, 176
Газни, г., креп. 98
Генальдон, р. 28
Герат, г. 52, 97
Гизельдон р. 28
Гилян, обл. 7, 56, 64, 77, 78, 80, 84
206
Главный Кавказский хребет см. Боль-
шой Кавказский хребет
глигви (высокогорные ингуши) 81
Горячевская, ст. 87
Гременчук, с, в. о. 119, 140
Гросс-Егерсдорф, с. 124
грузины («грузинцы») 11, 31, 69, 75
81, 98, 100, 121, 126, 139, 143, 150,
164, 166
Грузия («Гюрджистан») 5, 8, 9, 21,
28, 31, 34, 37, 45, 52, 61, 62, 64—
67, 82—84, 96, 98—100, 105, ПО,
111, 120, 126, 127, 129, 135, 136,
138, 139, 146, 153, 156, 157, 162
Грузия Восточная 38, 175
Грузия Западная 38, 175
Губден, с. 91, 95, 112
Гулахан, с. 66
Гунделен, р. 27, 171
Гюрзели, горы 87
Гянджа («Генжа»), г. 47, 64, 69, 73,
76,79,84,94,99, ПО, 112, 129
Дагестан («Дагистани») 5, 9—16, 20,
21, 31, 32, 34-36, 38, 41, 43—49,
52, 53, 55, 59, 61, 62, 64, 67, 69,
73—77, 79, 83—87, 89—104, 106,
108—112, 115—121, 126—128, 132,
133, 136, 137; 139, 140, 145, 149,
152, 156, 160, 161, 163, 165, 166,
170, 175, 178, 179
Дагестан Засулакский 44
Дагестан Нагорный 20, 52, 102
Дагестан Северный 37
Дагестан Центральный 36
Дагестан Юго-Восточный 104
Дагестан Юго-Западный 44
Дагестан Южный 95
дагестанцы 90, 93, 94, 96—98, 101,105,
111, 126, 139, 148, 165
Дания 141
Данциг, г. 155
Даргиния, обл. 35
даргинцы 31
Дарданеллы, пролив 7
Дарьяльское ущелье 139, 157, 164
Дели 12
Дербент, г. 7, 14, 15, 43, 44, 47—51,
57—60, 62—66, 68, 69, 75, 80, 84,
86, 87, 90, 91, 93, 94, 97, 98, 100—
102, 105, 109—113, 115, 117, 118,
127—129, 132, 136, 144, 155, 165
Джавское ущелье 34
Джамбойлук, мест. 31
Джамбойлукская орда 168
Джан-Баш, урочище 125
Джара, с. 46, 98, 99, 109, 112, 156
Джаро-Белоканекий с. с. о. (Джаро-
Белоканы) 13, 15, 46, 97, 99
Джарский с. с. о. 31
Джеват, г., обл. 79
Дженгутай, с, влад. 31, 101, 102
Джерахское ущелье 30
Дзегам, г., обл. 47
Дигорское с. о. 28
Днепр, р. 134, 149, 166, 176
Днестр, р. 156
Докузпара, с. 95
Дон, р. 84, 141, 145, 157, 158, 168, 176
Дубовка, ст. 151
Дунай, р. 6, 31, 167, 171
Евпатория, г. 165
Европа 3, 4, 6, 36, 38, 116, 121, 155
Европа Восточная 4, 174
Европа Центральная 174
Египет 132
Едисан, мест. 31
Едисанская орда 132, 134, 166, 168
Едишкуль, мест. 31
Еникале, креп. 165, 170, 171
Ереван («Реван, Эриван»), г. 77, 84,
93, 109, 114, 117, 121, 138
Ешконон, урочище 160
жанеевцы 27, 32
Закавказье 4, 9, 14, 18, 20—22, 38, 45,
54, 63, 64, 69, 76, 79, 83, 84, 86,
88—91, 94, 95, 104, 117, 122, 124,
127, 132, 137, 144, 145, 162, 165,
175
Запад 122, 174
Засулакская обл. 108
Зеленчук (Инджик), р. 30, 128, 149
Зеленчук Большой, р. 28
Зеленчук Малый, р. 28
Зенджан, г. 77
зурзук, зурдзуки, дзурдзуки (высоко-
горные ингуши) 81
Измаил, креп. 164
Имеретия, обл. 157
Ингушетия, обл. 4, 5, 9, 20, 30, 32,
. 34-36, 89, 104, 133, 142, 161—163,
165, 170, 178, 179
ингуши 30, 35, 37, 133, 134, 142, 149,
162, 164, 170, 177
Индия 24, 99
Инджик см. Зеленчук
Инчха, р. 60
Исфахан («Испагань»), г. 8, 13, 23, 37,
52, 53, 55—57, 61, 82, 97, 115, 121,
175
Ичкерия (Юго-Восточная Чечня), обл.
30
Кабала, а., обл. 76, 100
Кабарда, обл. 4, 5, 9, 14, 17—29, 27,
28, 30, 32—34, 36—43, 59, 72, 75,
77, 80—86, 89, 91, 92, 94, 96, 98,
104, ПО, 111, 113—115, 117, 118,
120, 122, 125—128, 130
Казбулат, чеченский мурза 74
Казбулатов Али-бек, чеченский мурза
120
Казбулатов Али Султан, чеченский
мурза 120, 133, 144
Казы-Гирей Султан, кубанский серас-
ер, позже крымский хан 117, 124,
125, 126, 128, 131, 158, 160
Казы-Гирей, чеченский уздень 133
Кайсынов Казы-бек, кабардинский
князь 34, 147, 160
Кайсынов Кайтука, кабардинский
князь 149
Кайсынов Кильчука, кабардинский
князь 164
Кайтукин Арслан-бек, старший кабар-
динский князь 19, 32, 41—43, 59,
65, 73, 81, 82,91, 96, ИЗ
Кайтукин Арслануко, сын Арслан-бе-
ка 91
Кайтукин Джанбулат, кабардинский
князь 117, 154
Кайтукины, кабардинские князья 117
Калушкин И. И., российский рези-
дент в Иране 15, 96, 100, 103—107
Кампредон де, французский дипломат
в Петербурге 58
Канаматов Дохшуко, кабардинский
владетель 154
Канаматов Эльбуздука, кабардинский
владетель 159, 164
Кангурзины, кабардинские князья 32
Кануковы, адыгские старшины 32
Капанчиев Гирей, лазутчик 141
Каплан-Гирей, крымский хан (1730—
1736) 82—86, 89, 91—94
Карамурза, брагунский старшина 154
Карамурзин Арслан-бек, кабардин-
ский князь 149
Карат-бек (Качай), дядя Сурхай-ха-
на 66, 79, 80, 98
Карач Султан, посол крымского ха-
на 141
Картов Магомед, лазутчик 105
Касимов Шелох, капитан 135
Кастеллан, французский посол в
Стамбуле 104
Кафлан, кубинский старшина 80
Качай см. Карат-бек
кайтагцы 105
Калаус, р. 161
калмыки 56, 130, 149, 161
Калхан, г. 65
Камбилеевка, р. 30
Каменец, г. 156, 157
Кандагар, г. 52, 96, 97
Капчугай, урочище 105
Карабах, обл. 97
Кара-Будаки, с. 105
Карабудахкент, с. 91, 112
Карабулак, мест. 141
207
карабулаки (орстхойцы) 30, 35, 142
Каракайтагское уцмийство 31
караногайцы 30
Карасу («Черная»), р., креп. 28, 131,
132, 169, 170—172
карачаевцы 28, 34, 37
Карачай, р., мест. 28, 32, 34, 36
Каре, г., обл. 83, 93, 109, 138, 139,
165
Картли, обл. 57, 62, 64, 157
Каспийское море, Каспий 3, 4, 6, 7, 14,
18, 21, 25, 31, 38, 41, 42, 53, 55,
56 58, 59, 61, 64, 90, 99, ПО, 127,
129, 130, 155, 174, 176, 178
Кафа (Феодосия) 165
Кафиркумух, с. 91
Ках, с, обл. 98
Кахети, обл. 46, 97, 157
Качкалыковский хребет 30
Кашкатав, мест. 130
Кашкатау, горы 42
Керман, г., обл. 52
Керманшах, г. 77, 82, 84
Керченский пролив 30
Керчь, г., креп. 165, 170, 171
Киев, г. 131, 156, 157
Киевская губ. 166
Кизляр, г. 91—93, 100—103, 105, 107,
108, 112—114, 118—120, 125, 129,
133—135, 139—144, 147—157,
159—164, 168, 179
Кизлярские степи (Кизлярский край)
30, 151
Кизлярско-Моздокская пограничная
линия 144, 149, 151
Кистинка, р. 30
Коба некое ущелье 34
Койсу, см. Сулак
Коло, г. 74
Колпичье оз. 148, 149
Кольмусская коса 153
Константинополь см. Стамбул
Копыл, укреп. 91, 131, 171
Костек, вл. 4, 18, 108, 137, 140
Коушаны, г. 158
Крым, п-ов 9, 63, 68, 89, 91, 94, 104,
114, 117, 145, 165, 168, 170—172
Крымское ханство (Крым) 4, 7, 8, 10,
11, 17—19, 24, 31, 32, 37—43, 57,
61—63, 73, 80—82, 85, 115, 118,
120, 122, 124—126, 128, 130—132,
134, 137, 141, 144—147, 149, 152—
155, 157, 158, 160—161, 163—164,
166—170, 176, 179
Ксанское ущелье 34
Куба, г. 14, 47, 52, 65, 76, 80, 84, 86,
98, 117, 127, 132, 139, 144, 156,
165
Кубанская орда 38, 57, 131, 133, 134,
166
Кубань, обл. 104, 132, 133, 135, 145,
208
146, 149, 152, 157, 158, 163—165,
167, 168
Кубань, р. 27, 28, 38, 40, 42, 81, 86,
87, 89, 91, 94, 117, 118, 125, 126,
129, 132, 133, 135, 138, 146, 147.
149, 159, 161, 175
Кубачи, с. 14, 101—103
Кубачинский с. с. о. 31
кубачинцы 102
Кубинская обл. 43, 47, 75, 98
Кума, р. 27, 28, 125, 141, 148, 153, 160
Кум-Таркалы, с. 73
Кумыкия, обл. 35, 74, 108, 145, 160,
179
кумыки 31, 39, 48, 56, 83, 86, 98, 107,
143, 150, 165
Кумух, с. 52, 95, 103
Кура, р. 56, 57, 60, 65, 67, 68, 78, 79,
83, 88, 99, 127
Кунерсдорф, с. 124
Куртатинскос с. о. 28
Куртатинское ущелье 34
Курах, с. 75
Курдистан, обл. 43
Куркужин, р. 27
Курп (Курпа), р. 131—133, 148
Кюра (Кюре), с. с. о. 52, 75, 76, 80,
102, 104
Кючук-Кайнарджи, с. 171
Лаба, р. 27, 28, 96, 128, 135
Лаба Белая (Большая), р. 28
Лаба Малая, р. 28
Лакия, обл. 35, 102
лакцы 31
Ларе, с. 30
Лачаг, а. 79
Лезгинистан, обл. 35
лезгины («лезги, лезгинцы») 31, 36,
43, 48, 69, 76, 80, 81, 95, 99, 100,
105-107, ПО, 120, 155
Литва 157
Лондон 3, 8, 64, 85, 88, 91, 108, 155
Мазендеран («Мизондран»), обл. 56,
64, 66, 78, 84
Малка, р. 27, 171
Манас, р. 100
Мекеги 91
Мекень, р. 134, 143
Мекка 138, 165
Милюкент, р. 59, 60
Мичик, обл. 30
Моздок, г., укреп. 20, 134, 143—145,
147—153, 155, 157—160, 162—164,
168, 171, 177, 179
Моздокская степь 30
Молдавия 7, И, 63
Московское государство (Москва) 4,
37, 40, 174
Мосул, г. 109
Мраморное море 7
Мугань, тер. 72, 79, 95
Муганская степь 144
Муги, с. 91
Мюшкюр («Мушкур, Мюскер»), тер.
43, 44, 65, 75, 80
навруз-улу 96, 135
Надтеречье, мест. 130
Назрань, р. 30
Нальчик, р. 27, 42
натухайцы 27, 32
Наур Нижний (Наур), ст. 27, 171
Неджеф, г. 129
Низабад, пристань 43, 55
Низовая пристань 14, 75, 84
Нижний Новгород 57
ногайцы (ногаи) 11, 30—32, 38—40,
56, 94, 135, 143, 150, 157, 161,
166—169, 171
Ногайская орда 9, 30
Новороссийская губ. 157, 166
Нуха, г., креп., уезд 47, 97
Осетия («Осети») 5, 9, 20, 27, 28, 32,
34, 36, 81, 108, 111, 113, 114, 118,
127, 133, 142, 143, 160, 162, 163,
165, 178, 179
Осетия Восточная 4, 162
Осетия Северная 4, 28, 139
Осетия Юго-Восточная 5
Осетия Южная 28
Осетинское подворье 151
осетины («оссы») 28, 34, 37, 108, 113,
118, 127, 133, 134, 142, 149, 155,
160, 162, 164, 177
Очаков, креп. 11, 134, 150
Париж 3, 18, 88, 107, 124
Пенза г., 39, 81
Персидский залив 43, 52
Петербург 4, 19, 23, 26, 41, 46, 56—
58, 64, 67, 71, 73, 77, 79—81, 85—
88, 90, 91, 97, 99, 100, 104, 107,
ПО, 113—115, 118, 121—127, 129,
130, 133-135, 137—140, 142, 144,
147, 148, 151, 153, 155, 156, 158,
161, 162, 164, 166, 167, 169, 170,
171, 175, 176, 178
Перекоп, мест. 165
Подкумка, р. 161, 164
Подолия, обл. 157
Польша 4, 71, 91, 124, 137, 154, 155
Поти см. Фаш
Приазовье, мест. 38
Прикаспий (Прикаспийские области,
провинции), мест. 4, 7, 13, 14, 16,
17, 47, 55—58, 62—64, 66, 67, 70,
71, 74, 75, 78, 82—84, 88, 122, 129,
145, 156, 175, 176, 178
Прикубанье, мест. 38, 175
14 Зак. 356
Притеречье, мест. 133
Причерноморье, мест. 38, 175
Причерноморье Северное, терр. 11, 18,
145
Пруссия 71, 72, 124, 134, 136, 137, 141,
155, 175, 176
Пшавия, обл. 30
Речь Посполитая 155
Решт, г. 7, 8, 64, 66, 75, 78, 83, 87, 88
Родос, о. 76
Рудосель, р. 78
Рустау, г. 43, 75
Рутул, с. 68, 104
Рутульское влад., с. с. о. (Рутул) 31,
44, 52
Салатау, мест. 91
салтан-улу 96
Сальяны, г. 79
Самур, р. 31, 36, 52, 67, 75, 80, 102
Самурская долина 43
сапсых (шапсух) 115
Саратов, г. 39
Сатаги, урочище 141
Сванетия, обл. 27, 28
Св. Дмитрия креп. 150
Св. Елизаветы креп. 150
Св. Крест, креп. 33, 61, 66, 72—74, 81,
83, 87, 92
Северо-Кавказская равнина 31
Седюли, мест. 66
Симбирск, г. 39
Смоленск, г. 156
Согратль, с. 105
Средиземное море, Средиземноморье
157, 176
Ставрополь, укреп. 61
Стамбул (Константинополь) 4, 8, 13,
23, 24, 37, 39, 48, 53—55, 61, 62,
64, 67, 69, 71—73, 76—84, 86—90,
93, 96, 99, 100, 104, 106, 109, 111,
117, 121, 123, 124, 126, 128, 129,
131—133, 135—138, 140, 141,150—
154, 164, 165, 168—171, 175, 178,
Старогладковская ст. 92
Стокгольм 8, 155
Сулак (Койсу), р. 31, 36, 59, 61, 73,
74, 87, 88, 93, 100, 108, ПО, 113
Сунжа р. 27, 28, 30
Султания, г. 77
Табасаран, влад., майсумство 31, 35,
43, 65, 74, 75, 80, 95, 98, 102, 104,
109, 117, 119, 129
табасаранцы 31, 36, 52, 105
тавлинцы (горцы) 81, 102, 107
Таганрог, г. 153, 156—158
Тагаурия, обл. см. Восточная Осетия
Тагаурское с. о. 28, 162
Тала, с. 98, 99, 109, 112
209
Тальский, с. о. 31
Тамань, креп. 11, 170, 171
Тамань, п-ов 126, 165
Тамбов, г. 81
таланта 28
Тарки, с. 14, 44, 50, 59, 73, 103, 105,
119, 129, 144, 166
Таркитау, гора 87
Тарская долина 30
Тарковское шамхальство 4, 5, 18, 31,
36, 178, 179
Татартуп (Верхний Джулат, Дедя-
ков), с. 28, 87, 161
татары 148, 159, 167
татары закубанские 40
татары крымские 137
таты 31
Тахтамыш, ущелье 130
Тбилиси (Тифлис), г., обл. 64, 80, 84,
93, 96, 97, 99, 121, 127, 129, 138
Тебриз («Тевриз»), г. 53, 55, 69, 77,
79,80,82,84,94,99, 117, 121
Тегеран, г. 77
Темиргой, р. 142
темиргоевцы 32, 115, 131, 140, 141,
147—150, 153, 158
Темрюк, г. 165
Теньга, креп. 75, 76
Теплые воды, р. 133
Терек, р. 4, 14, 27, 28, 30, 31, 38, 39,
42, 63, 83, 84, 87, 92, 100, 131, 141,
144, 148, 157—159, 161, 175
теркемеевцы 156 ,
Терки, креп. 8, 14, 38, 49, 175
Терская линия 108, 144
Терская креп. 39, 51, 92
Терский хребет 133
Тифлис см. Тбилиси
Трапезунд (Трабзон) 6
Тула, г. 81
Тушётия, обл. 30
убыхи 115
Украина 11
Урвань, р. 28
Урсдон, р. 28
Уруп, р. 27, 28
Урух, р. 28
Утамыш, с. 31, 112
Утамышское влад. (Утамыш) 50, 57
Уча, р. 69
Учинский вал 60
Фаш (Поти), креп. 64
Фиагдон, р. 28
Фортанга, р. 30
Франция 3, 6, 7, 16, 26, 71, 72, 77, 83,
85, 86, 88, 108, 124, 125, 141, 146,
154, 155, 175
Хамадан, г. 77, 82
Ханкальское ущелье 92
210
Хара-Хогон, урочище 125
хатукаевцы 27
Хевсуретия, обл. 30
Хеви, ущелье 81
хегаки 27
Хива, г. 99
Хициб, мест. 105
Хорасан, обл. 83, 103
Хотин, креп. 156, 157
Худат, дер., урочище 65, 170
Хузестан, обл. 77
Хуламское ущелье 34
Царицын, г. 39, 107
Царицынская линия 107
Цахур, с. 68, 98
Цахурскос влад. (Цахур) 31, 46, 101
Цорндорф, с. 124
Цудахар, с. 91, 100, 102, 117
Цудахарский с. с. о. 31
Чачан (Чечен), мест., терр. 86, 92
Чачахлы, с. 66
Чегем, р. 27, 28, 32, 130
Чегемское ущелье 34
Червленный городок, ст. 143, 144, 151
Черек, р. 27, 153
Черкасск, г. 125, 133
Черкесия, обл. 9, 28, 36, 81, 84, 131
Черкесское ущелье 34
черкесы 11, 32, 33, 37, 39, 42, 97, 125,
131, 132, 135, 140—142, 151, 153,
157, 170
Черное море 3, 4, 6, 7, 18, 25, 27, 38,
41, 63, 64, 124, 126, 145, 153, 155,
165, 171, 172, 174, 176, 179
Чесма, п-ов 157
чеченцы 30, 35, 37, 39, 92, 133, 134,
143, 177
Чечня, обл. 5, 9, 14, 18, 20, 27, 30,
32, 34-36, 75, 81, 85—87, 89, 91,
92, 104, 105, 108, 114, 133, 134.
137, 140, 142, 144, 156, 158, 160—
163, 165, 170, 178, 179
Чох. с. с. о. 103
Шабран, терр 43, 65, 66
Шадринская, ст. 159
Шали, в. о. 119
Шалушка, р. 27
Шамхор, с. 47
шапсуги 27, 32
Шаррат, урочище 95
Шатильское ущелье 30
Шатой, с. о. 35
Шахдаг, гора 100
Швеция 3, 38, 42, 55, 71, 72, 108, 124,
154, 155, 175, 176
Шеки, г., обл. 47, 76, 97—99; 127, 132,
156
Шемаха, г., обл. 10, 14, 43, 46—49, 51,
53—58, 60, 64—66, 68, 69, 75, 77,
79, 82—84; 90, 94, 109, 121, 129,
132, 156
Шемахинское ханство 67
Шепран 80
Шильда 97
Ширван, г., обл. 10, 12, 13, 16, 43, 44,
46, 47, 53, 59, 62, 64, 67, 68, 73,
75—77, 81, 83, 84, 88, 90, 94,97—
99, 102, 109, 110, 112, 121
шкарауа 28
Шпицбармак («Спицбармак») 43, 69
Шумла, г. 171
Элису, с, влад. 62
Эльбрус, гора 27, 97, 149
Эндери (Андрей-аул, Эндрей, Андре-
евская деревня), с. 93, 108, 115,
140, 142, 158
Эндиреевское влад. (Эндирей) 4, 18,
31, 65, 91, 93, 137, 140
Энзели, пристань 64, 66, 129, 136
Эрзурум, г. 63, 76, 136, 138
Эрпели, влад. 31, 65, 91
Ямансу, р. 30, 87
Янкиль Большой, р. 30
Янкиль Малый, р. 30
14*
Аннотированный указатель имен
Абаев Азамат, балкарский владетель,
эмчек кабардинских князей 34
Абаевы, семья балкарских владетелей
34
Абакаров Чубар, лазутчик 101
Абашев Султан Али, знатный кабар-
динский уздень 42
Аббас II, шах Ирана (1642—1666) 46
Аббас III, шах Ирана (1732—1736) 72
Абдали Гани-хан, иранский воена-
чальник 99, 111
Абдулла-бек, сын грузинского царя
Константина 120
Абдуллах-паша Кёпрюлюзаде, серас-
кер в Закавказье 54, 90
Абдуллах-эфенди Енишехирли, осман-
ский шейх-уль-ислам в 1718—
1730 гг. 53
Аврамов Семен, российский консул в
Исфахане и Реште 56, 58, 88
Адаул, брагунский старшина 154
Аджи Бекри, чеченский старшина 154
Аджи Челпуг, приверженец Адиль-
Гирея 50
Аджигиреев Ислам, кабардинский
владетель 154
Адиль-Гирей, тарковский шамхал 41,
47, 49—51, 56, 59, 61, 65, 66, 72—
74, 94
Адиль-шах (Адель-шах, Али-кули-мир-
за, Али-кули-хан), шах Ирана
(1747—1748) 100, 117, 119
Айдаров, Джанмурза, чеченский стар-
шина 134
Айдемир, эндиреевский князь 59, 73
Айдемиров Арслан-бек, чеченский
князь 120, 161
Айдемиров Бамат, чеченский владе-
тель 134
Айдемиров Барды-хан, чеченский вла-
детель 134
Айдемировы, чеченские владетели 30,
35
Айденбуловы, балкарские владетели
34
Али-кули-хан, Али-кули-мирза см.
Адиль-шах
Али-мирза, кабардинский князь 40
Алимирзаев Бекмурза, кабардинский
владетель 154
Алимурза, чеченский старшина 154
* Имена авторов сочинений и
не включены.
212
Али-паша Хекимоглу («Али-паша-Ге-
ким оглу»), сераскер в Закав-
казье, позже—'великий везир
(1732—1735, 1742—1743, 1755) 76,
79, 85, 90, 126
Али Султан, владетель Цахура 44, 46,
47,61, 62,68—70, 98, 112
Али Султан, чеченский старшина 154
Алишев Хамза, кумыкский владетель
161
Алтышев Арсланали, лазутчик 140
Алхас, посол крымского хана 141
Альбури, эндиреевский владетель 127
Амир Арслан-хан, иранский воена-
чальник, двоюродный брат Надир-
шаха 117
Амир Гамза, уцмий Кайтага 127, 140,
156
Анна Иоанновна, императрица (1730—
1740) 71
Анна Леопольдовна, императрица
(1740-1741) 71
Апраксин П. М., казанский губерна-
тор 40
Апраксин Ф. М., азовский губернатор
40
Ариф Ахмед-паша, османский воена-
чальник 69
Арловы, чеченские старшины 120
Арслан-бек Сокур Хаджи, кубанский
мурза 151, 161
Арсланбеков Арслануко, кабардин-
ский князь 154
Арсланбеков Ханмурза, кабардинский
владетель 147
Арслан-Гирей, крымский хан (1748—
1755, 1767) 82, 117, 125, 126, 131,
132, 137
Атажукин Касай, кабардинский князь
34,96, 118, 128, 138, 142, 147, 149,
154, 157, 158—160, 164
Атажукины, кабардинские князья 27,
33
Ахлов, кабардинский князь 34
Ахмед III, османский султан (1703—
1730) 39, 61, 62, 64, 68, 69, 71,
76, 77
Ахмед Дурри-эфенди, османский по-
сол в Иране 11, 53
Ахмед-паша Хамалоглу («Хамал Ог-
ненных исследователей в указатель
лу»), османский военачальник 109,
112
Ахмед-хан, владетель Дженгутая
(Мехтули) 101, 102, 106, 112, 116
Ахмед-хан, уцмий Кайтага 44, 47, 49,
50, 57, 60, 61, 66, 68, 78, 87, 89—
95, 97, 98, 100, 101, 103—106, 109,
119
Бабукин Ашли, гонец 117
Бабуковы, адыгские старшины 32
Баганов М. Б., майор 144
Багошевы, адыгские старшины 32
Бакунин П. В., асессор 118
Балаской, брагунский старшина 154
Балкаруковы, балкарские владетели
34
Бамат, сын буйнакского владетеля
Мехди-бека 139, 156
Баматов Айдемир, эндиреевский вла-
детель 166
Баматов Карамурза, кабардинский
князь 138
Баматов Куденет, кабардинский
князь 161
Баматов Мисост, кабардинский князь
138, 147, 154, 159, 164
Барковский И., майор 115, 126, 130
Бартыханов Айдемир, чеченский князь
87, 92, 101, ПО, 114, 120
Баскаков Алексей, российский вице-
консул в Энзели 56
Батока Али, кабардинский владетель
117
Батуков Имам, кабардинский владе-
тель 154
Батыр-Гирей, нурадин 169
Бахадур-Гирей Султан, кубанский се-
раскер 140, 141
Вахты-Гирей Султан, кубанский сера-
скер 66, 81
Бегишевы, балкарские владетели 32
Бекей, брат Казы-Гирея 133
Бекетов Н. А., астраханский губерна-
тор 149, 161, 162
Бекмурзины, кабардинские князья 41,
117
Бекович-Черкасский Александр см.
Черкасский А.-Б.
Бекович-Черкасский Эльмурза см.
Черкасский Э.-Б.
Бекович Куркога, сын Татархана Бе-
ковича 91
Бекович Татархан, кабардинский
князь 91
Берг, генерал-лейтенант 157
Бестужев-Рюмин А. П., канцлер
(1744—1758) 111, 116, 118, 120,
123, 130
Бешир-эфенди, османский кызлар ага-
сы 71
Биев Майхаиат, балкарский владетель
34
Бирон Эрнст-Иоганн, канцлер (1725—
1730) 122
Бонак де, французский посол в Стам-
буле 64, 66—68
Брагу некие, карабулакские владетели
35
Братищев Василий, российский рези-
дент в Иране 15, 107, 108, ПО,
112, ИЗ
Брылкин И. О., астраханский губер-
натор 115, 118, 125
Буйдий Николай, российский дипло-
матический агент в Стамбуле 100
Булавин К., руководитель крестьян-
ского восстания в России 39
Бунин, майор 92
Бутаев Мурзабек, осетинский старши-
на 162
Бухвостов, подполковник 171
Вахтанг VI (Хусейн-кули-хан), царь
Картли 57, 58, 62, 81, 82, 86
Верден, фон, капитан, исследователь
Каспия 56
Вержен, французский посол в Стам-
буле 155
Ветерани, бригадир 59
Вешняков А. А., российский резидент
в Стамбуле 111, 112
Вильнев Луи де, французский посол
в Стамбуле 84, 85, 88
Витворт Ч., английский посол в Пе-
тербурге 39
Волконский М. Н., князь 83
Волынский А. П., глава российского
посольства в Иране, позже астра-
ханский губернатор 14, 42, 43, 49,
50, 51, 55—58, 66
Воронцов М. И., канцлер (1758—1762)
9, 123, 145, 167
Гаджи, брагунский старшина 154
Газа (н) кар, чеченский старшина 154
Гак П., комендант Моздока 143, 144
Галега, унцукульский старшина 96
Ганачбий, брагунский страшина 154
Гани-хан см. Абдали Гани-хан
Гастотти М. (Дегостия), капитан 162,
163
Гатман, майор 75
Гелехстановы, кабардинские князья
27
Геллерт, датский посланник в Стам-
буле 141
Гербер Г., майор 74
Гессен-Гамбургский Людвиг (Евге-
ний), принц, командующий рус-
скими войсками на Кавказе 87
213
Голицын А. М., вице-канцлер 147, 149,
156
Голицын М. М., генерал-фельдмаршал
63, 113
Голицын С. В., генерал, главнокоман-
дующий русскими войсками в
Иране 15
Трем М„ английский купец 109
Гусейн-хан см. Магомед Гусейн
Гусейн Али-хан, кубинский хан 125,
127, 129
Дауд-бек (Хаджи Дауд, шейх Дауд)
Мюшкюрский, лезгинский владе-
тель 10, 46—49, 53—55, 57—62,
64—70, 75—77, 79, 80
Дашков А. В., глава российского по-
сольства в Османской империи 53
Девиц А. П., кизлярский комендант
8, 115, 117, 120
Девлет-Гирей II, крымский хан
(1694—1702, 1708—1713) 39, 41
Девлет-Гирей III, крымский хан
(1769—1770, 1775—1777) 170, 171
Джалил-бек Афшар, топчибаши 101
Джан Мамет-бей, предводитель Еди-
санской орды, 168, 171
Джанбулат см. Кайтукин Джанбулат
Джанбулатовы, кабардинские князья
27, 32
Долгорукий В. В., генерал-аншеф 74,
76, 81, 82, 113, 168
Долгорукий В. М., генерал 165, 166,
169
Дондук Омбо, калмыкский ханыч 96
Дорошенко И., унтер-лейтенант 56
Дугужуков Бери, гонец 117
Екатерина I, императрица (1725—
1727) 71, 73, 74
Екатерина II, императрица (1762—
1796) 25, 124, 141—146, 150—153,
155, 156, 158, 163, 166—169, 179
Елизавета Петровна, императрица
(1741-1761) 71, 107, 108, 111,
116, 119, 125, 130, 135
Елиханов Зураб, осетинский старшина
ИЗ
Елухаев Султанмурза, чеченский стар-
шина 134
Еропкин Д. Ф., комендант крепости
Св. Крест 33, 83, 113
Ефремов С. Д., донской атаман 125,
126
Жантоховы, балкарские старшины 34
Жерар, французский поверенный в
Данциге 155
Жилин А. С, астраханский губерна-
тор 135, 136
214
Завадовский, капитан 167
Засецкий И. В., кизлярский комендант
107
Зенды, правящая династия в Иране
23
Ибрагим-ага, султанский эмиссар 112
Ибрагим Диван, джарский старшина
97
Ибрагим-мирза, племянник Надир-ша-
ха 119
Ибрагим-паша см. Невшехирли Да-
мад Ибрагим-паша
Ибрагим-паша, османский сераскер в
Закавказье 54, 62, 64, 79
Ибрагим-хан, иранский военачальник,
брат Надир-шаха 97—100
Иван IV Грозный, царь (1533—1584)
19, 174
Имам-кули-бек, дербентский наиб 60
Имам-кули-хан см. Константин
Имамвердиев Султан, лазутчик 105
Иосиф, грузинский миссионер 108
Исламбеков Ханмурза кабардинский
князь 159
Исламов Али, кабардинский князь
159
Исмаил-ага, гонец 140
Исмаил-бек, иранский посол в России
64
Исмаил-бек, претендент на иранский
престол (Исмаил III) 128, 129
Исмаил-мирза, гонец 169
Ираклий II, царь Картли и Кахети
112, 116, 120, 121, 127, 129, 150,
153, 157, 164, 166
Каджары, правящая династия в Ира-
не 23
Кади-Гирей, кубанский сераскер 96
Кади Халил-ага, капыджибаши 89
Казанбай, чеченский старшина 154
Кабарда Большая 18, 27, 32, 34, 37,
42, 81,91, 111, 134, 135, 142, 148,
149, 152, 160, 170, 171
Кабарда Малая 18, 27, 28, 32, 34, 37,
81, 86, 91, 98, 110, 111, 134, 141,
142, 148, 152, 156, 158, 160, 161,
, 164, 170, 171
кабардинцы 27, 39, 40, 42, 56, 83, 96,
98, 115, 121, 135, 141, 142, 150,
153, 155, 158, 163, 168
Кабул, г. 23
Кавказ 43, 46, 53, 58, 63, 104, 121,
173, 175, 178
Кавказ Северо-Восточный 18, 44, 64,
66, 114
Кавказ Северо-Западный 20, 28
Кавказ Центральный 30
Кавказская линия 179
Кавказские горы 6, 28, 85, 86
Кавказский хребет 27
казаки 130
казаки гребенские 133
казаки запорожские 94, 153
Казанищ («Казаныш»), с. 14, 31, 51,
57, 95, 105
Казань, г. 57, 116
Казвин, г. 53, 77
Казикумух, с. 35, 52, 103
Казикумухское ханство (Казикумух)
31, 65, 69, 77, 79, 95, 109, 119,
139, 140
Казих, г. 47
Кайтагское уцмийство (Кайтаг, мест.)
35, 36, 50, 61, 65, 69, 74, 95, 99,
101, 102, 109, 116, 119, 127, 130—
138, 140, 141, 143, 145—148, 150—
152, 158, 161, 163—165, 170, 171,
174, 178
Кашкабал, ногайский мурза 151
Кей Хосров-хан, губернатор Ширвана
49, 50, 53
Келемет, брагунский старшина 154
Келеметов Аморука, владетель Малой
Кабарды 161
Келеметов Девлетука, владетель Ма-
лой Кабарды 161
Келеметов Тапсорука, владетель Ма-
лой Кабарды 161
Келеметовы, балкарские владетели
34
Керим, чеченский старшина 154
Керим-Гирей, крымский хан (1758—
1764, 1768—1769) 134, 135, 137,
138, 141, 146, 148, 149, 158, 161
Керим-хан Зенд, шах Ирана (1760—
1779) 144
Кинуль, английский резидент в Стам-
буле 88
Кирсанов, донской атаман 152
Кичик-хан, владетель Шеки 47
Кишенсков И., полковник 161
Коджа Ахмедлу, иранский сердар 99
Коджа Рагыб-паша, османский вели-
кий везир (1756—1763) 138
Кожин, поручик 56
Константин (Имам-кули-хан), царь
Кахети 46, 64, 120
Кольцов П., царицынский комендант
111
Коноковы, адыгские князья 32
Кончокин Кургока (Черкасский), ка-
бардинский князь 134, 142, 144,
147, 149
Копытовский В., моздокский комен-
дант 152
Красногородцев (Красногородский),
кизлярский комендант 93
Кропотов Г. С, генерал-майор 73
Крусинский И. Т., польский миссио-
нер, посетивший Кавказ 59
Кубатисв Казы, осетинский алдар 113
Куденей, дочь кабардинского князя
Темрюка Идаровича 19
Куденетов Батыр, кабардинский
киязь 91
Куденетов Сабу-Гирсй, кабардинский
князь 91
Куденетов Шабаз-Гирей, кабардин-
ский князь 149 .
Курбан-эфенди, иранский посол 89
Кургокин Бамат, кабардинский князь
128, 138, 148
Кургокин Магомед, кабардинский
князь 96, 117, 118
Кургокин Темрюк, кабардинский князь
138, 148
Кучумов Бамат, брагунский мурза 91
Кучумов Мудар, брагунский мурза 91
Лаварслан, чеченский старшина 154
Ласси П. П., генерал-майор 96
Левашов В. Я., командующий рус-
скими войсками на Кавказе 8, 75,
78, 83, 86, 87, 91, 92, 96
Левашов П. А., советник российского
посольства в Стамбуле 150, 151,
153, 154
Леонтьев М. Н., генерал-майор 94,
134
Лопухин А. И., участник посольства
А. П. Волынского в Иран 14, 49—
51, 55
Лютф Али-хан, сердар 101, 103
Л ют фи Али-бек, глава повстанцев в
Ширване 46
Лукей, фон, полковник русской армии
Магомед, племянник Хасбулата 139
Магомед Гусейн, дербентский султан
119, 125, 127, 128
Магомед-ага, адъютант Керим-хана
158
Магомед-бек, табасаранский владе-
тель 87
Магомед-хан, аварский хан 106, 128,
129, 140, 166
Магомед-хан Казикумухский, преем-
ник Сурхай-хана 109, 119, 139,
156, 165
Магомед-хан Кайтагский, преемник
уцмия Ахмед-хана 68, 78, 116
Макаров Р. М., ротмистр 142
Малладжи, унцукульский старшина
98, 100, 112
Мамат-хан, брат Дауд-бека 65, 66
Мамбетов Мисост, кабардинский князь
34
Мамед Али-хан, сердар 99
Мамедай, адьютант Сурхай-хана 79
215
Мансуров Ханчо, осетинский старши-
на 162
Масуд-Гирей, крымский хан (1767—
1768, 1771—1773) 154
Матюшкин М. А., командующий рус-
скими войсками на Кавказе 61,
73
Махмуд, чайка, сводный брат Хаджи-
Гирея 165
Махмуд I, османский султан (1730—
1754) 71, 72, 86, 87, 94, 109, 111,
116, 117, 120, 124, 127
Махмуд-бек («Мугамед»), майсум Та-
басарана 44, 52, 61
Мачабели Барско, грузинский князь
34
Медем И. Ф., генерал-майор 157,159—
161, 164, 166, 170
Менгли-Гирей II, крымский хан
(1724—1730, 1734—1739) 73
Метев, чеченский мурза 74
Мехди-бек, буйнакский владетель 139
Мехди-бек, кумыкский князь 91, 102,
106, 119
Мехди-кули-хан, правитель Дербента
97
Мехмед Эмин-паша, глава османско-
го посольства в Россию 11
Мещеряков И., ротмистр 144, 147, 166
Миних Бурхард-Христофор, канцлер
(1740—1741) 91
Мир Ашраф (Эшреф), афганский
правитель Ирана (1725—1730) 72,
77, 78, 82
Мир Вейс (Увейс), афганский прави-
тель Кандагара 63
Мир Махмуд, афганский правитель
Ирана 52—54, 61, 63, 67, 68, 72
Мирзаханов, ингушский правитель
162
Мисаковы, балкарские старшины 34
Мисостов Атажука, кабардинский
князь 41
Мисостов Бамат, кабардинский князь
160, 163
Мисостов Ислам-бек, кабардинский
князь 33, 42, 43, 70, 81, 83
Мисостовы, кабардинские владетели
27,32
Мударов Алхас, кабардинский князь
159
Мударов Джанхот, кабардинский
князь 159
Мударов Идал, карардинский князь
159
Мударов Кайтука, кабардинский
князь 159
Мударов Келемет, кабардинский князь
159
Мударовы, кабардинские князья 34
Мурад, башкирский хан 39
216
Мурад Али Устаджлу, правитель Дер-
бента 97
Муртаза-кули-хан, иранский посол 53
Муртузали (Муртаза Али), шамхал,
буйнакский владетель 49—51, 60,
139, 140, 156, 165
Муртузали, сын Сурхай-хана, владе-
тель Казикумуха 80, 97, 98, 103,
106
Муртузали, кадий, владетель Верхне-
го Табасараиа 119
Муртузали, майсум, владетель Ниж-
него Табасарана 87, 119
Мустафа-ага, капыджибаши 87
Мустафа III, османский султан
(1757-1774) 140, 157, 158, 164,
165, 168, 170
Мустафа-паша см. Сары Мустафа-
паша
Мухаммед, наиб 79
Мухаммед-бек, сын правителя Цаху-
ра Али Султана 97, 98, 112
Мухаммед Мурад Султан, правитель
Дербента 97
Мухсинзадс Мехмед-паша, османский
великий везир (1765—1768,1771—
1774) 150
Мюниф-эфенди, османский посол в
Иране 106
Наджаф Султан Карачурлу, губерна-
тор Ширвана 101
Наджин Яков, хорунжий 162
Надир (Надир-хан, Тахмасп-кули-хан,
Надир-шах), шах Ирана (1736—
1747) 3, 11—13, 15, 16, 23—25,
59, 72, 82—85, 87, 89, 93—117,
119, 122, 123, 132, 176—178
Назыф Муста фа-эфенди, османский
посол в Иране 11, 106
Наиб Султан, калга 39
Наполеон Бонапарт, французский
император (1804—1814, март-
июнь 1815) 12
Насимов Юсуф, лазутчик 117
Неветаев Иван, пристав 103
Невшехирли Дамад Ибрагим-паша,
великий везир (1718—1730) 55,61,
63, 67, 69, 73, 80
Неплюев А. И., российский резидент
в Стамбуле в 1745—1750 гг. 121,
125
Неплюев И. И., российский резидент
в Стамбуле в 1721—1735 гг. 48,
54, 55, 62, 63, 66—69, 73, 75—79,
81, 83, 85, 86, 96
Никифоров А. А., российский консул
в Крыму 146, 148
Николай, грузинский миссионер 108
Нишли Мехмед-ага, османский послан-
ник 11, 74
Оболенский В. Е., кизлярский комен-
дант 112
Обресков А. М., российский резидент
в Стамбуле 132, 136—139, 141,
142, 146, 148—151, 153, 154
Озу-эфенди, кадий Едисанекой орды
168
Осман III, османский султан (1754—
1757) 124, 131, 136
Остерман А. И., вице-канцлер 90
Панин Н. И., вице-канцлер 167
Патимат-ханум, дочь уцмия Ахмед-
хана 95, 101
Патрона Халил, глава восстания в
Стамбуле в 1730 г. 71
Петричин Г., майор 151
Петр I, царь (1682, император 1721—
1725) 3, 6-9, 11—17, 19, 21—25,
38—43, 49—51, 54—61, 63, 64, 67,
71, 72, 113, 116, 121, 124, 176,
178
Петр И, император (1727—1730) 71,
78
Петр III, император (1761—1762) 124,
140, 141
Порфирий, архимандрит 162
Потапов Н. А., кизлярский комендант
143, 147, 149, 152, 156, 158—161
Потемкин-Таврический Г. И., россий-
ский военный государственный
деятель (1739—1791) 8
Пшизуков Темирбулат, гонец 116
Рексин, прусский посол в Стамбуле
141
Репнин Н. В., российский посол в
Берлине 146
Риза-мирза, сын Надир-шаха 99
Рондо К., английский резидент в Пе-
тербурге 85, 91, 96
Рослан-бек, чеченский владетель 154
Румянцев А. В., командующий рус-
скими войсками в Закавказье 74,
76, 77, 79, 80, 82
Румянцев П. А., генерал-лейтенант
156
Рустем-бек, кадий, правитель Нижне-
го Табасарана 44, 52, 61, 87
Саадет- Гирей, кубанский сераскер
124, 125, 128, 131, 133, 135
Саадет-Гирей III, крымский хан
(1717—1724) 42, 138
Сайд Мехмед-паша, великий везир
(1755—1756) 132
Саидал-хан, иранский военачальник
78
Салих-Гирей, кубанский сераскер 81
Салих-эфенди, фаворит хана Арслан-
Гирея 132
Салтыков П. С, казанский губерна-
тор 41
Сам-мирза, претендент на иранский
престол 135
Сам-мирза III, претендент на иран-
ский престол 117
Сары Мустафа-паша, оманский воена-
чальник, сераскер в Закавказье
65, 69, 73—75, 78, 79
Сахиб-Гирей II, крымский хан (1771—
1775) 169—171
Селим-Гирей II, крымский хан (1743—
1748) 115
Селим-Гирей III, крымский хан
(1764—1767, 1770—1771) 127,128,
133, 149, 151, 152, 154, 167, 169
Сенявин Д. И., адмирал 165
Сефевиды, шахская династия в Иране
11, 12, 14, 16, 23, 36, 38, 43—45,
52, 63, 109, 174, 176, 178
Сефи I, шах Ирана (1629—1642) 44
Сефи-кули-бек, дербентский юзбаши
50
Сефи-мирза, претендент на иранский
престол 109, 110
Ссфи-хан, кубинский сердар 98
Сибоковы, кабардинские князья 32
Сидаков Джанхот, кабардинский
князь 160, 162
Сидаков Магомед, кабардинский
князь 107
Скоков Фома, купец 48
Скорняков Василий, купец 48
Спиридов Г. А., адмирал 157
Станьян А., английский посол в Стам-
буле 63, 64, 66
Ступишин А. А., кизлярский комен-
дант 140
Соймонов Ф. И., исследователь Кас-
пия 56
Соломон, царь Имеретии 157, 164
Суворов А. В., знаменитый русский
полководец (1730—1800) 157, 171
Сулейман, сподвижник Дауд-бека 76
Сулейман, чеченский старшина 154
Сулейман-ага, гонец 164
Сулейман-мирза, самозванец 132
Сулейман-эфснди, османский посол в
Иране 77
Султан Махмуд, правитель аксаевско-
го владения 41, 51, 56, 59, 60
Султан Махмуд, правитель утамыш-
ского владения 51, 61, 70
Султан Мурад, кумыкский владетель
91
Султан Хосейн, шах Ирана (1694—
1722) 16, 43, 44, 46, 47, 52, 53,
63, 72, 77
Султан Хосейн II, претендент на иран-
ский престол 129, 130
217
Султанов Хасай, чеченский старшина
134
Сурхай, кумыкский владетель 91
Сурхай-хан (Чолак Сурхай), прави-
тель Казикумухского владения 10,
44, 46—49, 52—55, 57—61, 65—
70, 72, 75—80, 82, 84, 87—90,
93—95, 97, 98, 100—104, 109, 112,
119
Сушевы, балкарские владетели 34
Таганов Д. В., майор 161, 163
Тараканов А. И., генерал-майор 107,
110
Татаров П., майор 118, 127, 130, 152,
153
Татарханов Джанхот, кабардинский
владетель 147, 159, 160
Татарханов Кургока, кабардинский
владетель 159, 161, 162
Татарханов Мисост, кабардинский
владетель 154
Татархановы, кабардинские владете-
ли 34
Татищев В. Н., астраханский губер-
натор 112, 113
Таусултанов Арслан-бек, кабардин-
ский князь 161
Таусултанов Батока, кабардинский
князь 161
Таусултанов Девлетука, кабардин-
ский владетель 159
Таусултанов Дудорука, кабардинский
владетель 159
Таусултанов Иканш, кабардинский
князь 161
Таусултанов Инал, кабардинский
князь 161
Таусултанов Тапсоруко, кабардин-
ский владетель 159
Таусултановы, кабардинские князья
28
Тахмасп II («Дагмасиб, Тахмасиб»),
шах Ирана (1722—1732) 13, 53,
63, 64, 67, 68, 72, 77, 82—84, 132
Тахмасп-кули-хан см. Надир
Теймураз, царь Картли и Кахети 97,
120, 127, 139
Темир, племянник майсума Нижнего
Табасарана 87
Темирбулат, брагу некий старшина 154
Темрюк Идарович, кабардинский
князь 19
Тишсиз Бамат, владетель Казанища
139, 140, 156
Толстой П. А., первый российский по-
сол при Порте 13, 39
Топал Осман-паша, османский вели-
кий везир (1731—1732) 83, 85
Тотлебен, генерал 157
218
Тотт, французский консул в Крыму
85, 154
Туманов О., капитан 127
Турловы, чеченские старшины 30, 35,
120
Убаши, калмыкский хан 156, 161
Угурлу-хан, управитель Гянджи 47
Ума лат, каза нищенский владетель
49—51
Умма-хан, аварский нуцал 52, 74
Урадинский Ибрагим, мусульманский
богослов в Дагестане 93
Урусбиевы, балкарские старшины 34
Урусов, князь, исследователь Каспия
56
Фатали-хан (Фатх Али-хан), первый
министр шахского двора 52
Фатали-хан, правитель Дербентского
и Кубинского владений 139—141,
144, 156, 165, 166, 170
Фетх Али-хан, сердар 99
Фетхи-Гирей, калга 86, 87, 96
Флери, кардинал 85
Фрауендорф И. Л., кизлярский ко-
мендант 129, 133, 134, 136, 139
Фридрих II, прусский король (1740—
1786) 72, 124, 141, 146
Фролов И. И., донской атаман 91
Хаджи Ахмед-паша, турецкий посол в
Вене 11
Хаджи-Гирей, племянник казикумух-
ского владетеля Магомед-хана
165, 166
Хаджи-Гирей Султан, кубанский се-
раскер 85
Хаджи Дауд см. Дауд-бек
Хаджи Дауд, акушинский кадий 102,
104
Хаджи Мухаммед-эфенди, гонец 86
Хаджи-хан, иранский военачальник,
командир гарнизона Гянджи 112
Хаджи Челеби, правитель Шекинского
владения 127
Хайдар-хаи, иранский военачальник
102
Халил, джарский старшина 97
Халим-Гирей, крымский хан (1755—
1758) 132—134
Хамзин Алиш, эндиреевский владе-
тель 91, 92, 137, 140, 142, 155, 156
Хамзин Айдемир, эндиреевский владе-
тель 92
Хамзин Бамат, костековский владе-
тель 91
Хамзин Темир, эндиреевский владе-
тель 137, 140, 156, 166
Ханмурзин Биярслан, кабардинский
владетель 154
Хамзин Айдемир, андреевский владе-
тель 92
Хамзин Бамат, костсковский владе-
тель 91
Хамзин Темир, эндиреевский владе-
тель 137, 140, 156, 166
Ханмурзин Биярслан, кабардинский
владетель 154
Хасбулат, шамхал 88, 89, 93—95, 97—
104, 106, 107, 112, 115, 119, 125,
127, 139
Хасбулатовы, чеченские князья 35
Хосейн см. Султан Хосейн
Хулефа-мирза Кафи, иранский посол
в России 99, 101
Хусейн Али-хан, наместник Ширвана
47
Хусейн-кули-хан см. Вахтанг VI
Цечоевы, карабулакские владетели 35
Чабной, брагу некий старшина 154
Чебышев А., гонец 117
Чекалевский П. М., российский кон-
сул в Иране 127, 129, 136
Чекаловы, кабардинские князья 30
Черкасские, кабардинские князья 30
Черкасский Александр-Бекович, ка-
бардинский князь на русской
службе 41, 56
Черкасский Девлет-Гирей, ротмистр
117, 133
Черкасский Эльмурза-Бекович, кабар-
динский князь 59, 73, 131
Чернышев 3. Г., вице-президент Воен-
ной коллегии 151
Чимаматов Бамат, лазутчик 102
Чичагов С, геодезист 111
Чопан, алдынский старшина 154
Чопанов, ингушский старшина 162
Чопанов Муртузали, эндиреевский
владетель 142, 166
Шабаз-Гирей, сын хана Арслан-Гирея
117, 124, 126, 171
Шакмановы, балкарские владетели
34
Шаише Эристави, грузинский князь
98, 100
Шафиров П. П., российский дипломат,
83, 84
Шахин-Гирей, крымский хан (1777)
167—169
Шедяков А., полковник 119, 126.
Шейбаниды, правящая династия в
Средней Азии 174
Шестаков А., купец 137
Шетарди де, французский дипломат
в Петербурге 104, 106
Ширин-Гирей, калга 131
Щербатов, генерал 165
Щербинин Е. А., генерал-майор 168,
169
Элтон Джен, агент Ост-Индской ком-
пании в Иране 108, 109
Эльдар, кумыкский князь 102, 106,
112, 115, 119
Эльдар, племянник Адиль-Гирея 94,
95
Эльдар-бек, кубинский старшина 156
Эмир-хан, каймакам 169
Эюби Ахмед-паша, губернатор Багда-
да 88
Эюбй Хасан-иаша, губернатор Багда-
да 54
Юнгер, барон, исследователь Каспия
66
Юсуф, чеченский старшина 154
Юсуф-паша, посланник султана 109,
116
Contents
INTRODUCTION 3
Sources and literature 7
CHAPTER 1. THE CAUCASUS IN THE STRATEGIES OF RUSSIA,
SEFEVID IRAN, AND THE OSMAN EMPIRE IN THE FIRST QUAR-
TER OF THE 18TH CENTURY 71
The Northern Caucasus in the late 17th and the early 18th centuries 27
The policies of rival powers in the Northern Caucasus in the early
18th century 38
Struggle for the overthrow of Iranian domination in the Caucasus . 45
Peter the Great's Caspian campaign and its results 55
CHAPTER 2. THE DECLINING POWER OF RUSSIA, IRAN, AND THE .
OSMAN EMPIRE IN THE NORTHERN CANCASUS IN THE SECOND
QUARTER OF THE 18TH CENTURY 71
A shifting balance of power in the Near and Middle East .... 71
The Northern Caucasus contested by Russia, Iran, and the Osman
Empire prior to and during the Russo-Turkish war of 1735—1739 . 89
The collapse of Nadir-shah's aggressive policy 98
The Nortern Caucasus after the Irano-Turkish war ....... 114
CHAPTER 3. SUCCESS OF RUSSIA'S EASTERN POLICIES IN THE
NORTHERN CAUCASUS 123
The Caucasian policies of Petersburg and Istanbul in the mid—
18th century 123
The Caucasian and Crimean problem in Russo-Turkish relations in
the run-up to the 1768—1774 war 136
The Russo-Turkish war of 1768—1774 as affecting the peoples of
the Northern Caucasus 155
CONCLUSION 173
LIST OF ABBREVIATIONS 180
NOTES 182
GLOSSARY . . . 203
GEOGRAPHIC AND ETHNIC NAME INDEX 205
ANNOTATED NAME INDEX 212
Содержание
ВВЕДЕНИЕ .......•• 3
Источники и литература 7
ГЛАВА и КАВКАЗ В СТРАТЕГИЧЕСКИХ ПЛАНАХ РОССИИ, СЕФЕВИДСКОГО
ИРАНА И ОСМАНСКОЙ ИМПЕРИИ В ПЕРВОЙ ЧЕТВЕРТИ XVIII в. . . . 21
Северный Кавказ на рубеже XVII—XVIII вв. . . 27
Политика противоборствовавших держав на Северном Кавказе в
начале XVIII в 38
Борьба за свержение иранского владычества на Кавказе .... 45
Каспийский поход Петра I и его результаты 55
ГЛАВА 2. ОСЛАБЛЕНИЕ ПОЗИЦИИ РОССИИ. ИРАНА И ОСМАНСКОЙ ИМ-
ПЕРИИ НА СЕВЕРНОМ КАВКАЗЕ ВО ВТОРОЙ ЧЕТВЕРТИ XVIII в. . . 71
Изменения в расстановке сил на Ближнем и Среднем Востоке . . 71
Северный Кавказ — арена соперничества между Россией, Ираном
и Османской империей накануне и в годы русско-турецкой войны
1735—1739 гг. ..... 89
Крах завоевательной политики Надир-шаха 98
Северный Кавказ после ирано-турецкой войны 114
ГЛАВА 3. УСПЕХ ВОСТОЧНОЙ ПОЛИТИКИ РОССИИ НА СЕВЕРНОМ КАВКАЗЕ 123
Кавказская политика Петербурга и Стамбула в середине XVIII в. 123
Кавказские дела и крымская проблема в русско-турецких отношени-
ях накануне войны 1768—1774 гг 136
Русско-турецкая война 1768—1774 гг. в судьбах народов Се-
верного Кавказа . 155
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 173
СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ 180
ПРИМЕЧАНИЯ . 182
ТЕРМИНОЛОГИЧЕСКИЙ СЛОВАРЬ 203
УКАЗАТЕЛЬ ГЕОГРАФИЧЕСКИХ И ЭТНИЧЕСКИХ НАЗВАНИИ 205
АННОТИРОВАННЫЙ УКАЗАТЕЛЬ ИМЕН ............ 212
Соп1еп1з 220
Научное издание
Сотавов Надыр-паша Алыпкачевич
Северный Кавказ
в русско-иранских
и русско-турецких
отношениях
в XVIII в.
Утверждено к печати
Дагестанским государственным университетом
им» В, И. Ленина
Заведующая редакцией С. В. Полтавская
Редактор И. Д. Егорова
Младший редактор Л О. Ковтунович
Художник С. А. Киреев
Художественный редактор Э. Л, Эрман
технический редактор М. Г. Гущина
Корректор П, С. Шин
ИБ № 16843
Сдано в набор 29.08.90. Подписано к печати
13.03.91. Формат бОХЭО'Ав. Бумага типограф-
ская № 2. Гарнитура литературная. Печать
высокая. Усл. п. л. 14,0. Усл. кр.-отт. 14,26.
Уч.-изд. л. 16,65. Тираж 3000 экз. Изд. № 6936.
Зак. № 356. Цена 3 р.
Издательство сНаука»
Главная редакция восточной литературы
103051, Москва К-51, Цветной бульвар, 21
3-я типография издательства «Наука»
107143, Москва Б-143, Открытое шоссе, 23
Книги Главной редакции восточной литературы
издательства «Наука»
можно предварительно заказать
в книготорговых организациях
всесоюзной фирмы «Академкнига»
Для получения книг почтой
заказы просим направлять по адресу:
Магазины «Книга — почтой»
252208 Киев, пр-т Правды, 80а;
197345 Ленинград, ул. Петрозаводская, 7;
117393 Москва, ул. Академика Пилюгина, 14, кор. 2;
700043 Ташкент, ул. Дружбы народов, 6.
Магазины «Академкнига» с указанием отделов «Книга —почтой»
480091 Алма-Ата, ул. Фурманова, 91/97 («Книга — почтой»);
370005 Баку, ул. Коммунистическая, 51 («Книга — почтой»);
232600 Вильнюс, ул. Университето, 4 («Книга —- почтой»);
690088 Владивосток, Океанский пр-т, 140 («Книга — почтой»);
320093 Днепропетровск, пр-т Гагарина, 24 («Книга—почтой»);
734001 Душанбе, пр-т Ленина, 95 («Книга—почтой»);
375002 Ереван, ул. Туманяна, 31;
664033 Иркутск, ул. Лермонтова, 289 («Книга — почтой»);
420043 Казань, ул. Достоевского, 53 («Книга — почтой»);
252030 Киев, ул. Ленина, 42;
252142 Киев, пр-т Вернадского, 79;
252025 Киев, ул. Стретенская, 17;
277012 Кишинев, пр-т Ленина, 148 («Книга —- почтой»);
343900 Краматорск, Донецкой обл., ул. Марата, 1 («Книга — почтой»);
660049 Красноярск, пр-т Мира, 84;
443002 Куйбышев, пр-т Ленина, 2 («Книга — почтой»);
191104 Ленинград, Литейный пр-т, 57;
199164 Ленинград, Таможенный пер., 2;
194064 Ленинград, Тихорецкий пр-т, 4;
220012 Минск, Ленинский пр-т, 72 («Книга — почтой»);
103009 Москва, ул. Тверская, 19а;
117312 Москва, ул. Вавилова, 55/7;
630076 Новосибирск, Красный пр-т, 51;
630090 Новосибирск, Морской пр-т, 22 («Книга — почтой»);
142284 Протвино, Московская обл., ул. Победы, 8;
142292 Пущино, Московская обл., МР «В», 1 («Книга — почтой»);
620151 Свердловск, ул. Мамина-Сибиряка, 137 («Книга — почтой»);
700047 Ташкент, ул. Ю. Фучика, 1;
700029 Ташкент, ул. Газеты «Правда», 73;
700100 Ташкент, ул. Ш. Руставели, 43;
634050 Томск, наб. реки Ушайки, 18;
450059 Уфа, ул. Р. Зорге, 10 («Книга — почтой»);
450025 Уфа, ул. Коммунистическая, 49;
720000 Фрунзе, бульвар Дзержинского, 42 («Книга — почтой»);
310078 Харьков, ул. Чернышевского, 87 («Книга — почтой»).
Н.А.СОТАВОВ
СЕВЕРНЫЙ
КАВКАЗ
в русско-иранских
и русско-турецких
отношениях
в XVIII в.
Освещается переломный период истории народов Се-
верного Кавказа, когда в международных отношениях
на Ближнем и Среднем Востоке ключевое значение при-
обрела кавказская проблема, ставшая объектом при-
стального внимания как соседних государств — России,
Ирана и Османской империи, так и европейских дер-
жав. На базе обширного материала, значительная часть
которого впервые вводится в научный оборот, раскры-
ваются стратегические замыслы Порты, шахского двора
и царского правительства в отношений Северного Кав-
каза, анализируются методы их реализации. При оцен-
ке соперничества держав на Кавказе в 1700—1774 гг.
особое внимание уделено освободительной борьбе на-
родов Северного Кавказа, выявлению факторов, опре-
делявших ориентацию горских народов на Россию.