.
н

и

.

U. К. и о т о в и ч ъ .

Ш

3 W

_
-â s

-4 -

( М а р к и з ъ О 'К в и ч ъ ).

Е ЩЕ НЕМНОЖКО ФИЛ0С0Ф1И
(К Ъ В О П РО С У О С В О БО Д А в о л и ) .

Соф изм ы

и

парадоксы .

С .-П Е Т Е Р Б У Р Г Ъ .
Ткпографіл газеты «Новости», Екагерцнинскій кавалъ, і . № 115.
1887.

ГЛ АВА П ЕРВАЯ.

Н овы й ф ази еъ

2007336401

2007336401

б ъ

р а з в и т іи р у с с к о й м ы сл и .

О ж и влен н ая полем ика и оби льн ая бр ан ь, вызванный
моимъ небольш имъ философскимъ этю домъ *), послуж или
лучш им ъ п одтверж деніемъ основательности того р азсч ета ,
съ которы м ъ я п ри сту п и лъ къ упомянутому труду.
Я р азсу ж д ал ъ таки м ъ образомъ:
Р о ссія въ н асто ящ ее
с к а за ть , въ предчувствіи,

врем я

безсознательно,

такъ

п ер еж и ваетъ будущ ія, бы ть

м ож етъ, весьма отдаленны й, а бы ть мож етъ— и весьма
бл н зк ія

послѣдствія

великаго истори ческаго собы тія,

только что соверш ивш аго

крутой

п ереворотъ

во всей

е я ж изни.
Я

говорю

о

роковомъ

преступ лен іи

1-го

м ар та

1881 года.
М ож етъ бы ть, н и когда, д а ж е въ сам ы я т я ж к ія го­
дины сущ ествован ія

н аш его

отечества, русское само-

*) «Немножко фплософін», Спб. 1886 г. Два пзданія.

1*

созн ан іе не становилось так ъ лицомъ къ лицу съ исто­
рическим!, событіемъ, заклю чаю щ им ъ въ себѣ зароды ш и
новыхъ судебъ государства, к ак ъ въ роковой день 1-го
м ар та 1881 года.
Будущ ем у историку к он ц а Х ІХ -го и н ач ал а Х Х -го
вѣковъ обязательн о

придется взять этотъ моментъ за

прям ую исходную точку
ум ственнаго

для оцѣнки нравственнаго и

переворота, предш ествовавш аго тѣмъ со-

бы тіям ъ и судьбам ъ,

которы я

посл уж атъ

предметомъ

его исторической хроники.
Опъ долж енъ будетъ н ач ать,

именно,

съ того мо­

м ента, когд а колокольпый звопъ съ высоты огромпаго
сарк оф ага, въ которы й т а к ъ неож иданно
ещ е недавно

п ревр ати л ся

кипѣвш ій ж изн ы о Ц ар с к ій дворецъ, воз-

вѣ стилъ пароду печальную вѣсть и колѣ пон реклон ен п ая
толп а осѣнила себя
чувствѣ

крестны м ъ знамепіем ъ... Въ томъ

безсознательной

которое двигало рукам и
и зъ тѣ хъ великихъ

тревоги и нѣмого
этой толпы,

о ж и д ан ія,

ск а зал ся одинъ

имнульсовъ, которы е порож даю тъ

повы я историческія эпохи, повыя ум ствепны я дви ж еп ія.
Это молчаливое, до боли мучительпое чувство пѣмого
ож идап ія и послуж ило источпикомъ того, съ виду ст ранк«?о, н астроеп ія, которое сказы вается и теп ерь во всей
паш ей

умствепной

и иолнтическоГі ж изни. Н ап р асп о

истинны е, неподдѣлы іы е друзья п арод а видятъ въ этомъ
настроепіи одно только уродливое проявленіе недомысл ія , уклоненіе отъ естественнаго пути р азв и тія и т. д.
Т о, что

мы теп ерь

назы ваем ъ

пародною

политикою ,

н ац іо п ал ы ш м ъ н ал равл еп іем ъ, въ основѣ своей закл ю ­

ч а ет ъ пичто иное, к ак ъ возрожденное стремленье къ са­
мопознанию. К р и ти ческ ая о ц ѣ н ка соверш ивш ейся к а т а ­
строф ы долж н а бы ла естествеппы м ъ путемъ породить п о ­
требность провѣрки всего пройдеппаго до н ея п ути , что­
бы о тд ать себѣ о тч етъ въ томъ, к ак ія превратн ости могутъ
е щ е встрѣтн ться н а продолж еніи этого пути впереди.
Т ѣм ъ-ли путемъ мы ш ли до си хъ поръ и долж пы-ли
мы п родолж ать его и впредь? В отъ вопросъ, которымъ
въ той или другой формѣ долж ен ъ былъ за д а ть с я к а ж ­
ды й, д аж е самы й н еразви ты й умъ...
Н о оцѣпкой пути не могла о гран и чи ться раб о та мысли.
В ъ пемъ-ли,

въ этом ъ,

внѣ насъ

леж ащ ем ъ пути,

закл ю ч аю тся п р ям ы я причипы всѣхъ н аш и х ъ п р ев р ат­
ностей и злоклю чеиій?
Н е мы-ли сами и збрали это тъ путь?
Н е въ н асъ -л и сам ихъ ск р ы вается
<5лужданій, к оторы я привели п асъ къ

источникъ тѣ хъ
роковой к ата с-

тр о ф ѣ 1-го м арта?
Е сл и -ж е источникъ это тъ

закл ю ч ается въ п асъ с а ­

м ихъ, то к ак ъ несоверш енна т а п ри рода, к о то р ая сам ы я
лучш ія нобуж денія человѣка п р ев р ащ аетъ въ источникъ
зл а и песчастья!
И ещ е одипъ, вѣнчаю щ ій весь ходъ взбудораж енной
мысли, вопросъ:
В ъ чем ъ-ж е, н акон ец ъ, н еп осредственная за д а ч а человѣческаго сущ ествован ія и гдѣ ею п р авд а, гдіьею лож ь?
В о тъ как ъ , иодъ сильным ъ толчкомъ могущ ественн аго импульса, к р и ти ческ ая о ц ѣ п ка съ внѣш нпхъ ф ак ­
товъ п ер ен о си тся

на

индивидуальное

созн ан іе и по-

требпость

провѣрки

о х ваты в аетъ

не только

внѣшніЛ

м іръ, но и внутренпій...

служ и ть миссіей д аж е его очень отдален наго потомства.

Г акъ порож даю тся и высш ія н деальн ы я стрем леи ія,
и грубый

всеотрицаю ідій пессимнзмъ. Всѣ эти и рояв-

л сн ія

зам ѣ чаем ъ теп ерь во всѣхъ развѣтленіяхт.

мы

наш ей государственной и общ ественной ж и зн и . И сто р іяж е п р ед ставл яетъ н ам ъ
ки хъ

нереходовъ

сотни ирнм ѣровъ т а к и х ъ рѣз-

отъ полнаго индиф ф ерентизм а или

ум ственнаго н р о зяб ан ія къ ж а ж д ѣ сам оп озп ан ія.
З н а м е н и тая средн евѣковая кн и га
рак тери сти ч ески м ъ загл авіем ъ :

Б о э ц ія

нодъ

«Обь ут гы исніяхъ, до­

именно, въ самы е тревож ны е дн и сущ ествованія за п а д ­
ной Рим ской им неріи. М ного нап и сан о о тѣ х ъ политнчески хъ и умственных!» течеп іяхъ , которы я предш ество­
вали эпохам ъ рел игіозн ы хъ войпъ, р а з гу л а сек тан тств а,
реф орм аціи и т. д., и т. д. В ъ ф ундам ентѣ всѣхъ эти хъ
такъ

вы рази ться,

леж ал о

чистое,

идеальпое, во всѣхъ отн ош еніяхъ безкоры стное стрем лен іе къ сам опознанію и достиж енію лучш и хъ и деаловъ
ж и зн и . Н о ф изическая п ри род а человѣка ч у ж да фило­
софской

вы держ анности,

послѣдовательности и медли­

тельности въ своихъ проявл ен іяхъ. П ривы чка осущ ест­
в л ять свои ж е л ан ія со всевозможной скоростью одина­
ково п р о явл яется человѣкомъ к ак ъ н а м елкихъ ф актах ъ
обыденной ж изни,

такъ

и н а и деяхъ и ц ѣ л ях ъ , осу-

щ ествлен іе которы хъ виднѣется лиш ь въ нерспективѣ
отдалепны хъ
сущ ествованія

вѣковъ.

В отъ отку да и происходили тѣ колоссальны я ош ибки,
б л аго дар я которы м ъ моря и рѣ ки н ап о л н ял и сь человѣческою кровью , успѣхи культуры

погибали подъ у р а -

ганомъ гр аб еж а и разбоя и ц и ви ли зац ія п р ед ставл ял а
собою рай скій садъ , н асаж денны й н а адской тряси н ѣ...
Ч то, въ самомъ дѣ лѣ ,

можетъ

бы ть

естественнѣе

н деальнаго стрем лен ія р асп р о стр ан и ть въ человѣчествѣ
х а-

с т а вляем ы м философіею вь несчасшігі», бы ла н ап и с ан а ,

эп о х ъ , если можно

ш итъ при ж изии своей осущ ествлять то, что не можетъ

К ратковрем енн ость его земного

огран и ч и ваетъ его терп ѣ п іе и оиъ спѣ-

гум анны я н ач ал а

х р и стіан ски х ъ вѣроученій? Ч то мо­

ж етъ бы ть справедливѣе ж е л ан ія видѣть

св. Гробъ въ

ц ен тр ѣ господства св язан н аго

учен ія, среди

съ нимъ

д есятковъ милліоновъ его благочестивы хъ поклонниковъ?
Во что-ж е п ревр ати л и сь эти

идеальн ы я стрем лен ія и

ж ел ан ія въ подзем ельяхъ средневѣковой инквизиціи или
н а зн ам еп ахъ аван тю ри стовъ ,

соверш авш ихъ

періоди-

ческіе набѣги н а святую землю? Въ орудія зл а, о тч ая н ія
и см ерти. Л ю дям ъ хотѣлось осущ ествлять то, что не въ
ихъ непосредственны хъ си л ах ъ , и идеально-доброе, хо­
рош ее стрем лен іе п р евр ащ ало сь въ грубое физическое
ж ел ан іе, рад и осущ ествленія котораго к азал и сь зако н ­
ными и всяк ія нечеловѣческія пы тки, и всякое вар вар ­
ское разр у ш ен іе.
Н е то ли самое, — хотя и п ри соверш енно иномъ
складѣ человѣческихъ

отнош еній,

уснѣхам и к ультуры , — соверш ается

обусловливаю щ емся
и съ преобладаю -

іцимъ среди н асъ въ н асто ящ ее врем я настроеніем ъ?
Т а к ъ н азы ваем ая, н ар о д н ая п о л и ти ка есть не бол ѣ е, к ак ъ р езу л ь та тъ

слиш комъ поспѣш наго или со­

верш енно несвоевременна™ прим ѣненія той наклопност.ч

н аго нѣм ца, ко то р аго ,— к ак ъ и все гер м ан ско е п лем я,—

къ сам опознанію , которая п ред ставл яетъ собою только

трудно, к аж етс я , зап о до зр и ть въ п сдостаткѣ любви къ

первы й слабый

снмптомъ н ачин аю щ агося

въ народѣ

родипѣ и п ац іо п ал ьн аго самом пѣпія. Это извѣстиы й I.

ум ственнаго и н равственн аго возрож денія. В ъ воздухѣ

ІІІер р ъ , ав то р ъ «И сторіи ц и ви л и зац іи ГѴрманіи». В отъ,

чувствуется

что онъ п и сал ъ въ своемъ предисловіи

к ак ое-то

требности чего-то

непосредственное

вы сш аго,

созн ан іе

по­

подним аю щ аго человѣка

къ

этом у со-

чиненію:

н ад ъ уровнемъ дѣйствительности, а лю ди съ дурны ми

«Гдѣ мало свѣта, там ъ много и тѣ н и . Т олько ж ал -

побуж деніям и или съ плохо н астроепны м ъ умомъ уже

кіе л ьстец ы неразсуясдаю щ ей

сп ѣ ш атъ сум м ировать первы е п р и зн аки этого н астр о е-

вать, что н ѣм ец кая пародп ость р ав н яет ся совокупности

н ія и п р и д ать имъ, к ак ъ

всѣхъ добродѣтелей.

и всему окруж аю щ ем у пхъ

во всѣхъ сф ерахъ умственной

и м атеріальн ой ж изни,

чисто служ ебный х ар а к тер ъ .

толпы могутъ ей толко­

К то, умѣя см отрѣ ть гл азам и

и

сл у ш а ть уш ами, ж и лъ среди классовъ, которы е преим у­
щ ественно

н азы ваю тся

народомъ, то тъ о твѣ ти тъ

н а-

О тсюда — всѣ эти сбивчивыя разсу ж ден ія о п ац іо -

см ѣш ливою улыбкою п а р азск азы стар ы х ъ идилликовъ

нальномъ н аи равл ен іи , о народной полптикѣ, всѣ эти

и новыхъ сельскихъ новеллистовъ о п равдивости и доб-

н аскоро составленны е газетн ы е проекты реф орм ъ съ от-

родуш іи,

тѣпком ъ, будто-бы, нац іон ал ьн аго п ап р авл ен ія. Н ароду,

народа. П р ек р асн ы е и п рекр асн ѣ й ш іе цвѣты нѣм ецкаго

видите-ли, надоѣло ж и ть чуж имъ

духа, благородны е и благородпѣйш іе

умомъ, ему хочется

о

честности,

вѣрпости и добросовѣстности
плоды нѣм ецкой

проявить свое собственное сам осознаніе. II вотъ, н ах о ­

н равственности р остутъ и созрѣваю тъ только въ кругу

д я тся смѣлые лю ди, которы е сп ѣ ш атъ ему продикто­

пѣм ец каго о бразован ія. Чѣмъ н ѣ м ец кая н ар о д н ая гр у ­

вать то, что долж но, будто-бы,

бость и пош лость стоитъ

сам осознаніи и чего там ъ
все это

п ѣ тъ ...

закл ю ч аться въ его
К акіе, подумаеш ь,

геніальн ы е лю ди, въ ум ахъ которы хъ скры ­

вается, именно, т о , чего н ѣ тъ въ созн ан іи цѣлаго н а ­

выш е

англійской, ф р а н ц у з­

ск о й , и тал ьян ско й или русской, это
только н еразум іе

и

самооболыценіе.

могутъ объяснить
К огда

въ былое

врем я к ар д и н а л ъ Г р а п вел л а н азы валъ н ар о д ъ просто

рода! Н у ж н а бы ла, видите-ли, больш ая политическая

злобною скотиною, то это, безъ всякаго сом нѣнія, было

к атастр о ф а,

с ъ его стороны поповскою гнусностью . Н о если въ п а ­

чтобы

русск ая

дѣйствительность

сильно

встряхнулась и изъ нея вы скочила ц ѣ л ая п л еяд а гені-

ше

ал ьн ы хъ лю дей, способпыхъ ди ктовать народу и законы

ф а н т а зе р ы п ревэзн о сятъ и восхваляю тъ н ар о д ъ , н азы ­

сущ ествованія, и правду ж и зн и ...

в а я его вѣчно добродцшнымъ, то м ы слящ ій и опы тны й че-

Н евольно вспом инаю тся мнѣ здѣсь слова очень ум-

врем я,

въ

нѣм ец ки хъ

зем ляхъ,

м ягко-сердечны е

ловѣкъ, конечно, оцѣнитъ эту болтовню по достбйнству»...

— 11 —

— 10 —
П оверните эти слова по ад ресу н аш и хъ «м ягкосердечн ы х ъ ф ан тазер о въ » и комментарін ок аж у тся излиш ними...
С пора нѣтъ: все соверш аю щ ееся въ н ас ъ и вокругъ

к р атковрем ен н ость

сущ ествованія

общ епринятом ъ смыслѣ,

ку д а-ж е было у н асъ н ар о д и ться

въ пародѣ чувства сам опознанія; но это чувство слиш ­

лософской мысли?

лось

въ тѣ сны хъ

р ам к ах ъ

доктрины , слиш комъ ш ироко,

русской

не болѣе двухъ вѣковъ: от-

насъ свидѣтельствуетъ, к ак ъ я говорилъ, о возрож деніи

комъ глубоко, слиш комъ интенсивно, чтобы уклады ва­

ие только

мысли, по и самой русской ц и ви л и зац іи . В ѣ дь имъ, въ
самостоятельной ф и ­

Е вр о п ей ск ая философ ія им ѣетъ болѣе

чѣмъ

20 0 0 -

п рактической

лѣтню ю псторію . У ч ен ія соврем енны хъ К ан товъ и Ш о-

чтобы могло быть при ­

п ен гауэровъ мы почти цѣликом ъ находим ъ у древнѣй-

какой-либо

ш и хъ

кры то каким ъ-либо иартійны м ъ зпаменемъ.
Н ѣтъ! Н е надъ отреченіем ъ отъ всего своего прош -

греч ески х ъ философовъ К сеноф ана, Г е р ак л и та,

З ен о н а и т. п. У ч ен ія эти х ъ философовъ, въ свою оче­

лаго во имя невѣдомаго будущ аго раб о таетъ въ н асто ­

редь, к о р ен ятся въ египетской

ящ ее врем я п аш е народное сознаніе, и менѣе всего опо

мы находим ъ у н ас ъ совсѣмъ недалеко,

склонно

хотя-бы лѣтописи Н есто р а? Н ичего, конечно, похож аго

въ настоящ ем ъ своемъ пеопредѣленпомъ ф а-

зи сѣ ст ать объектомъ практическом) законодат ельст ва.
Это созн ан іе преж де всего чисто философскаго свой­

н ау кѣ ,

н а К сенофановъ и Г ер акл и то въ ,

и

т. д. А что

за

нредѣлами

если они только,

винѣ Н есто р а, не за тер я л и с ь среди д р евл ян ъ ,

по

кри ви ­

ства, естественно возникаю щ ее послѣ продолж ительной

чей и др у ги х ъ н аш и х ъ первобы тны хъ

и утомительной п рактической работы мысли. Это со-

м ож етъ бы ть, что если-бы

всѣмъ новый ф азисъ

владѣть и к н яж и ть не и зъ С к ан д и н авіи , а изъ средней

въ р азви тіи русской мысли, ещ е

никогда пе переж ивавш ій ся русским ъ

общ ествомъ

и

ри ли

осязательн ы й въ ж изни каждаго народа.
О динъ изъ
стовъ,

въ

сим иатичнѣйш ихъ

своихъ

русскихъ

публици-

соціальпо-политическихъ

этю дахъ,

обозрѣвая все течен іе русской мысли, п а

сколько оно

п роявл яется въ отечествепны хъ творен іяхъ ,
къ заклю ченію , что русскій
влеченному мыш ленію

Е вр о п ы , то мы-бы уж е съ

приш елъ

умъ не сиособенъ къ от­

и что, поэтому, у н асъ очень

ны нѣ

о

н аш и х ъ

племенъ. Очень

норм аны п риш ли

къ намъ

пѣкоторой гордостью

гово­

собственны хъ

н ац іо н ал ьн ы х ъ

умственное

р а зв и тіе въ с а ­

ф илософ скихъ періодахъ.
К ъ н есчастью ,

н аш е

момъ и сто кѣ своемъ было

зап ер то

съ

одной стороны

первобы тны мъ невѣж еством ъ ск ан д и н авск и х ъ аван тю ристовъ, съ другой стороны — ф анатическою
мостью

греческой ц ер кви , a

затѣ м ъ

н етер п и ­

и окончательно

много и сторическихъ пи сателей , т а к ъ с к а за ть , р азск аз-

за тер то было трехвѣковы м ъ та тар с к и м ъ игомъ. П о н ят­

чиковъ, и вовсе н ѣ тъ философовъ. Н о почтенны й пуб-

но, что р а з ъ н аш е ум ственное теч ен іе было т а к ъ кр у ­

ли цистъ,

то о тр ѣ зан о отъ своихъ п ер в о н ач ал ьн ы х ъ истоковъ, то

очевидно,

соверш енно

упустилъ

изъ

виду

I

12 - оно долж но было или окончательно н зсякп у ть, или по­
л у ч и ть ож ивленіе и зъ другого и сточн и ка. А источникъ
это т ъ н аход и л ся

н а противополож ном ъ коп ц ѣ, въ той

самой Е вр о п ѣ , о тк у д а норм аны п рин если къ нам ъ огонь
и ж елѣзо, забы въ там ъ всѣ плоды человѣческой м ы сли.
Б л а г о д а р я реф орм ам ъ П е т р а В ели каго, мы, съ ж а д ­
ностью и зстр ад ав ш аго ся

отъ ж аж д ы

ли сь ч е р п ат ь и зъ откры вш агося
к а и въ теч ен іе

двухъ

н ар о д а,

п р и н я­

п р ед ъ нами источни­

вѣковъ п астолько сроднились

съ сдѣланны м и заи м ствованіям и,

что

неспособны уж е

въ н и хъ р азл и ч и ть свое отъ чуж ого...
Д а и м ож етъ-ли

кто-н ибудь

сч и тать

своимъ или

чуж им ъ то, что составл яетъ
ковъ, и к ак ъ отли ч и ть
мысли, если о н а

достоян іе десятковъ вѣ.
национальность п роисхож денія

ГЛ А ВА ВТОРАЯ.

одноврем енно,

м ан ером ъ, п и т а е т с я

почти

однороднымъ

въ головахъ ф р а н ц у за К о п та, а н ­

гл и ч ан и н а С п ен сера, нѣм цевъ К а н т а

и

Ш оп ен гау эр а

и т . д.; если всѣ н арод ы , въ к онцѣ концовъ,
свое п рои схож ден іе къ одпому н ач ал у ,
мысль уходи тъ отъ н ас ъ

въ

глубь

сводятъ

а ф илософ ская

вѣковъ, ту д а, гдѣ

о н а оторвал ась отъ своихъ н ерв он ач ал ьн ы х ъ
ковъ, отъ к акой-либ о, п редш ествовавш ей
<5олѣе великой, чѣмъ н а ш а , ци ви ли зац іи ?..

ей ,

источни­
другой,

О с я з а т е л ь н о с т ь с б л и ж ѳ н ія ф и л о с о ф с к о й
дѣ йствительноетью .

м ы сли съ

Я уж е им ѣлъ поводъ въ п ред ъ и ду щ ем ъ
вольно подробно говори ть

тр у д ѣ

до­

о тѣ х ъ п р іо б р ѣ те н іях ъ , ко­

то р ы я сдѣлан ы русским ъ народом ъ въ теч ен іе двухъ вѣковъ во всѣхъ о б л а стях ъ государствен н ой ж и зн и и зн а н ія .
В ъ ту м инуту, к о гд а я пиш у

эти

стр о ки , мож о

безъ всяк аго п р еу вел и чен ія с к а за ть , что н ѣ т ъ н ау к и ,—
гдѣ-бы ни была
наш и м ъ

ея

достояніем ъ;

р о д и н а ,— к о т о р а я не стал а-б ы и
нѣтъ

л и те р ату р ы , к о то р а я не

бы ла-бы нам и и зучен а и не н а ш л а у н ас ъ сам аго ш ир о к аго п о д р а ж а н ія . Н е только идеи, мысли, но и ф ор­
мы и сти ли язы ко въ то и дѣло п о вто р яю тся въ сам ы хъ
р азн о о б р азн ы х ъ
н ы х ъ п и сателей .

п р о и звед ен іях ъ
Т ак о ю

з н а н ія , к а к ъ я у ж е им ѣлъ
го р д и ть ся только ру сскій
с л а в я н с к ія плем ена.

н аш и х ъ

отечествен -

всесторонностью и полнотою
случай

говорить,

могутъ

н ар о д ъ и н ѣ к о то р ы я д р у гія

— 10 —
В спомним ъ, однако,

— 17 —

что строго тео р ети ч еская или

ф илософ ская мысль с т а л а н ах о д и ть
ковъ и вы рази тел ей только
ст о л ѣ тія .

И деи

у н ас ъ проводни-

въ 2 0-хъ го д ах ъ теку щ аго

эн ц и клоп еди стовъ,

нам ъ ещ е р ан ь ш е, въ сч етъ идти

п р о н и к авш ія

н е могутъ.

къ

Л екціи

прош едш ей чр езъ

горнило

о п ы та

н ѣскольки хъ

сотъ

иоколѣній р азли ч н ы х ъ народовъ, дѣло не легкое; но оно
сдѣлано, и ф илософ ская

подготовка

къ сам о сто ятел ь­

ному м ы ш ленію у н асъ уж е н астолько п о л н а,
чтен н ы й

проф ессоръ

одесскаго

у н и вер си тета,

что по­
Н . Я.

проф ессора П авл ова и ж у р н ал ьн ы й р аб о ты О доевскаго

Г р о тъ , могъ съ достаточны м ъ правом ъ

о философ іи Ш ел л и н га были только слабою попы ткою

въ н ас то ящ е е время философ ія нм ѣетъ у н ас ъ уж е до­

введенія молодого п околѣ н ія

безгран и чн ую об­

статочно п ред стави тел ей , чтобы вступ и ть въ борьбу съ

съ

односторонним и

ласть

человѣческаго

осталось ни одной

въ эту

м ы ш лен ія,

и

философской

возникавш ей въ течен іи двухъ

тѣ х ъ п о р ъ не

системы ,
съ

когда-ли бо

половиною ты сячъ

ум озрѣніям и

двухъ

зам ѣ ти ть,

н реобладаю щ и хъ

ui ко л ъ м ате р іал и зм а и сп и р и ту ал и зм а
к ъ этом у связан н у ю съ и зученіем ъ

что

*).

П рибавим ъ

философіи чрезвы ­

л ѣ тъ , к о то р ая не служ ила-бы предм етом ъ у н н вер си тет-

чайно

скаго п р ен о д ав ан ія и не бы ла-бы усвоена, по к р ай н ей

скольки хъ и н о стр ан н ы х ъ язы ковъ, а т а к ж е чисто внѣш -

м ѣрѣ, наш им и передовы ми умами,

н ія условія, сильно за тр у д п я в ш ія свободное

въ самомъ

подроб­

ном!. излож еніи.

труд н ую

задачу о сн овательн аго и зу ч ен ія

нѣ-

и злож еніе

этой самой свободной и зъ н ау к ъ .

П р ав д а, ун и верси тетское п р еп о д ав ан іе философ іи и

Ч то -ж е к ас а е т с я общ ества, то оно и н а самой ро-

допы нѣ не и детъ у п асъ дал ьш е объективной п ер ед а­

Діінѣ философ іи н и к о гд а не было склонно ие только къ

чи готовы хъ систем ъ по готовы мъ учебиикам ъ,

изучепію , но и

щ ество начало зн ако м и ться съ философіей

пе

а

об­

к ъ чтенію

м ноготомныхъ м етаф и зи че­

и зъ ея

ски хъ трудовъ Г егел ей , К ап то въ , Д екар то въ , Ю мовъ и

первы хъ источников!», а по твореніям ъ повѣ й ш и хъ мы­

т. д. Е м у всегда было ближ е къ сердц у знаком ство съ

слителей: Б о к л я , С п енсера, Л ю иса, К о п та, Ш о п ен гау э­

тѣм и н ау кам и , к оторы я

д аю тъ ,

ра, Г а р т м а н а и др. Н о и въ томъ,

хотя косвенны е отвѣты

н а непосредственны е запросы

и въ другом ъ слу-

чаѣ мы не видимъ н и к ак и х ъ оспованій к ъ разо чар о ва-

ж изни. Этой потребности д авал и

IIію или пессим истическим ъ заклю ченіям ъ .

творен іе только

О тсутствіе сам остоятельности

въ университетском!»

п р еп о д ав ан іи философ іи ближ айш им ъ

образом ъ объяс­

н яе тся кратковрем енностью и зуч ен ія

ея :

п р о й ти

въ

нѣсколько десятковъ л ѣ тъ обш ирны й ку р съ философіи,
слож ивш ейся въ теч ен іе

д в ад ц ати

и

болѣе вѣковъ и

если

не прям ы е, то

достаточн ое

ф илософ ы -публицисты ,

какъ

удовлеЛ ю исъ,

С пеп серъ, Б о к л ь , отч асти К ои тъ , Ш о п ен гау эр ъ , Г а р т ­
ман ъ.
*) « О душѣ въ связи сь современными ученіями о силѣ. Опыіъ
философскаго построены II. Л. Грота, профессора фіілософіи
Ноиороссійскаго уиинерсптста». Одесса, 1886 года.

— 18 —
Д л я общ ества, сущ ествую щ аго п р ак ти ч ес к о й ж и зн ью ,
пе м ож етъ б ы ть з н а н ія
и ри н ц и п овъ д л я

для

з н а н ія ,

принципов!».

идей д л я

Р азъ

идей,

мысль и детъ изъ

стви тельн ой ж и зн н , м ате м а ти к а

стан о ви тся

ст о я н іе м ъ весьма о гр ан и ч ен н аго

ч и сл а сп ец іал и сто въ .

П и ф аго р о ва-л и те о р ем а,

уж е

до -

Н ью тоновъ-ли бином ъ, ин те-

ж и зн и , о н а въ н ей -ж е и д о л ж н а им ѣть свое н еп осред­

г р а л ъ и т. п. одной своей стороной тѣ сн о

ственн ое п реб ы ван іе. Это легко п р о вѣ р ястся

ю тся съ дѣйствительиой ж изнью , съ п р ак ти ч еско й гео-

н а ты ся-

ч а х ъ обы денны хъ прим ѣровъ: человѣкъ п р ед ае тс я ф и-

м стріей ,

лософ ским ъ р азм ы ш л е н іям ъ

ес ть именно т а сто р о н а,

лиш ь

въ

моменты

или м енѣе си л ьн аго возбуж денія нервовъ,
въ состояп іи
н ес ч а ст ья

п еч ал и ,

подъ

вліян іем ъ

болѣе

и ап р и м ѣ р ъ .

ностигш аго его

или въ состоян іи рад ости , скуки , чр езм ѣ р -

съ ин ж еп ерн ы м ъ

соприкаса­

искусством ъ и т. п., и это
к о то р а я

вполнѣ

удовлетво­

р я е м п р ак ти ч ескп м ъ н отребп остям ъ м ы слящ аго общ е­
с т в а , пе о т д а л я я его

и

о тъ

ф илософ ской

м атем ати ки . Д ругою -ж е своей сторопою

сущ ности

тѣ -ж с

н а го удовл етворен ія своихъ чувственны хъ и духовны хъ

м а т и ч е с к и п о н я тія цѣликом ъ

п отребн остей и т. д.

влеченн аго и, п остоянно у д а л я я с ь о тъ н аш его

О днимъ словомъ, при вы ч ка человѣка
своем ъ м ы ш леніи

отъ ч астн ы хъ

ф акто в ъ

я в л е н ія м ъ и за к о н а м ъ д ѣ л а е тъ то,
тѣ сн аго сб л и ж ен ія самой

что

отд ален ной

м ы сли съ дѣ й стви тельн ой

восходить въ

ж изнью

къ

общ имъ

онъ тр еб у етъ
м етаф изической

и,

н аоборотъ, къ

м етаф изической мысли, висящ ей въ воздухѣ, т а к ъ с к а ­
з а т ь — впѣ п р о ст р ан с тв а

и

врем ени,

к а к ъ къ чем у-то, ему соверш енно

онъ

о тн о с и тся ,

чуждому

ляю щ ем у до сто ян іе человѣка не о тъ

каки­

ми и я в л я ю т с я обы кновенно ф илософ ы -м етаф изики.
Д аж е сам ая то ч н а я и, съ виду,

чисто м етаф и зи че­

с к а я н а у к а — м ате м а ти к а м ож етъ

ин тер есо вать

ство только до тѣ х ъ поръ,

она

пока

средственн ы м ъ подспорьем ъ ж и зн н ;

общ е­

яв л я е тс я н епо­

но,

какъ

только

ко н ч ается обл асть п р а к т и ч е с к а я ея п р и м ѣ и ен ія и н а­
ч и н а ет ся сф ера чисто отвлеченной

игры

числам и, все болѣе и болѣе у д ал яю щ ей ся

ци ф рам и и
о тъ д е й ­

у х о д я тъ въ обл асть о тпрак­

т и ч е с к а я взо р а, опи въ послѣдпем ъ зн а к ѣ и зо б р аж ен ­
ной ф орм улы уж е и р ед ст ав л яю т ъ

собою

н ѣчто совер­

ш енно неуловимое д л я н аш и х ъ чувствъ и ум ственнаго
в о сп р іятія; другим и словам и, п р ед ст ав л яю т ъ собою ис­
кусственно п оставлен н ую точку

въ той безкон ечн ости ,

к о то р ая о с т ае тся вѣчно н еразрѣ ш и м ою проблемою н а ­
ш его р азу м а.

и со с та в ­

м ір а сего,

м ате­

О тсю да, конечно, вовсе н е сл ѣ ду етъ , чтобы вы сш ая
м ате м а ти к а или,

такъ

п азы в а ем ая,

не им ѣли п р а в а г р аж д а н ств а
и р о ти въ,

представляя

си л у , он ѣ долж ны

м етаф и зи к а вовсе

въ области з н а п ія . Н а -

собою

великую

обобщ аю щ ую

су щ ествовать и р азв и в а ть с я ,

х о тя -

бы и с ъ п едан ти чески - схоластическою

подробностью :

но

что

н и к о гд а

не

сл ѣ д у етъ

за б ы в ать ,

резу льтато м ъ всяк аго м ы ш лен ія,

п рям ы м ъ

въ каж дом ъ данном ъ

олучаѣ, долж еи ъ бы ть прям ой и ли косвенны й отвѣтъ п а
н еп осред ствен н ы е зап р о сы ж и зн и .

— 21 —

— 20 —
Р еком ен дуя возстан овлен іе и водвореніе въ сознаніи
новаго человѣчества с т ар а го

п ред ставл ен ія о при н ц н -

п а х ъ абсолю тной, безотносительной добродѣтелн, о пезы блем ы хъ н а ч а л а х ъ

правды

и

справедливости (« Н е-

м нож ко ф нлософ іи», 1 6 6 ), я им енно имѣю въ виду и то,

средством ъ ѵ атем ати ч еск и х ъ
н ости , съ п риблизительной

вы численій
вѣрностью

до безк о н еч­

до одной

л іар дн о й , я могу до сти гп уть чисто п р ак ти ч ес к и х ъ
зу льтатов!.,

м илре­

я и съ п он ятіем ъ объ абсолю тпомъ добрѣ

могу въ до статочн ой степени п р и бл и зи ться

к ъ то й -ж е

и другое п ан р а в л ен ія философской мысли, т. е. и т а к ъ

области п р а к т и ч е с к а я и р и м ѣ н ен ія. Я могу ж е л а т ь аб ­

назы ваем ое

с о л ю т н а я и згн ан ія зл а или , по к р ай н ей мѣрѣ, умень-

м етаф изическое

п равды , п о дл еж ащ и хъ

обобщ епіе

самому

возможно близкое прим ѣпен іе

идей

ш ирокому

добра и

р азви тію , и

эти х ъ идей къ д ей стви ­

ш енія его до безконечно

малой

величины , a слѣ дова-

тельн о, и водворепія добра съ то й -ж е приблизительной
абсолю тностью .

тельн ости .
которое

П одходя съ этим и р азсу ж д ен іям и къ тому моменту,

у к азы в ае тъ м нѣ въ своемъ сочиненіи проф ессоръ Г р о тъ .

когд а, по моему край н ем у разум ѣнію , только-что совер-

Н а оспованіи им ѣю щ ихся въ моей головѣ многочислеп-

ш и вш ій ся крутой перелом ъ въ ж и зн и р у сск аго н ар о д а

ны хъ, о тр аж ен н ы х ъ опытомъ, к он ц еп ц ій п он ятій о добрѣ

вы звалъ въ немъ потребн ость ф и л о с о ф с к а я освѣщ енія

и злѣ я могу п р ед стави ть себѣ самое абсолю тное добро

п р о й деп п аго до этого м омента п у ти , я не сч и тал ъ себя

въ смыслѣ сам аго полнаго отвлечеп ія отъ каки х ъ -л и бо

вп р авѣ с т а т ь

н р ак ти ч ес к и х ъ нроявлепій зл а. В ъ этом ъ слы слѣ, к ак ъ

то ры е,

п о л н ая противополож ность им ѣю щ имся въ моей головѣ

или дурн о н аетр о ен н ы х ъ лю дей, п р и н ял и сь д и к то в ать

п ред ставл ен іям ъ о п р о явл еп іях ъ зл а, абсолю тное добро

русскому общ еству то, что, якобы , долж но н ах о д и ть ся

е с ть чисто о три ц ател ьн ое п оп ятіе. Съ точки ж е зр ѣ п ія

въ его со зп ан іи въ подобные р ѣ ш и тел ьн ы е истори ческіе

о б о б щ е н н а я въ форм ѣ п р и н ц и п а п ред ставл еп ія объ этой

моменты и чего въ дѣ й стви тельн о сти там ъ п ѣтъ.

Т у тъ

пѣтъ

ігті м алѣйш аго

п роти вор ѣ чія,

противополож ности, абсолю тное добро есть чисто поло­
ж и тел ь н о е
к а к іл

п он ятіе,

угодно,

стр о еп ія ;

такъ

н а которомъ

я могу

пазы ваем ы я,

м етаф и зи ч ескія по-

други м и словами:

могу о б р а щ атьс я, к ак ъ

принципом!, я

съ чисто м атем ати ческой ф о р ­

мулой, к о то р ая мож етъ бы ть
ваем а

съ этим ъ

осн овы вай ,

до безконечности

п а бум агѣ и соверш енно

о ставать ся

внѣ

разви­
п ро­

с т р а н с т в а и врем ени. З а то, та к ъ -ж е точно, к а к ъ по-

въ р яд ы тѣ х ъ сам о звап п ы х ъ ген іевъ , к о ­

съ глубокомысліемъ

Я п о н ял ъ н астр о ен іе

сам оувѣренн ы хъ

общ ества т а к ъ ,

н евѣж дъ

что опо н а­

п р ав л ен о къ п р о вѣ р кѣ д о с т и г н у т а я им ъ до си х ъ поръ
въ о б л асти

са м о со зн ан ія,

что, другим и

словам и, оно

чисто ф и л о с о ф с к а я свой ства и восходи ть до к о р ен н ы х ъ
вопросовъ бы тія

въ самомъ

ш ироком ъ

см ы слѣ

этого

сл о ва. П отом у-то я и н а ч а л ъ мои бесѣды съ к р аеу го л ь п аго воп роса бы тія

человѣка — о ц ѣ л и ж и зн и и окон-

ч и л ъ и х ъ п р ак ти ч еск о й

устан о вко й

проблемы воспи-

— 23 —
т а н ія н а р о д а , к а к ъ ед и нственной

основы п р о гр есса и

форму

ш утки и чуть-лн

не черезъ ф р азу р а з с н п а л с я

абсолю тно вѣ рн аго ср ед ства к ъ д ости ж ен ію м ате р іал ь -

въ у вѣ р ен іях ъ , что эти бесѣды ни м алѣйш ей п р етен зін

н а го и н р ав ств ен н а го б л аго со сто ян ія или , говоря с т р о г а

н а н ауч н о сть не им ѣю тъ, а т а к ъ себѣ— п р іятн ы й р а з -

философ ски,

говоръ— п р іятн ы й , конечно, насколько онъ будетъ одоб-

у д о вл етворен ія

ф изической

и

духовной,

р ен ъ п очтеп н ѣй ш ей публикой и моими учены м и к р и т и ­

сущ н ости чел овѣ ка.
Н о при этом ъ мпѣ при ш лось сч и таться съ о к р у ж аю ­

кам и— о вы сокихъ м а т е р ія х ъ или о том ъ, о чем ъ, во­

щ ей средою и съ п ереп утавш и м и ся, нодъ вл іян іем ъ н о -

общ е, въ современном!, порядочпом ъ общ ествѣ не п р и ­

л и ти ч еск и х ъ обстоятел ьствъ, соц іал ьн ы м и воззрѣнія.чіи

н ято р азго в ар и вать.

Русском у публ и ц и сту вы сту п ать п ри н асто ящ ем ъ хаосѣ-

Н о,

к ъ со ж ал ѣ н ію ,

моя ш у тк а

принята

бы ла

за

воззрѣній въ роли ф илософ а столь ж е ри скован н о, к а к ъ

чистую монету и, к а к ъ обою доострое о р у ж іе, о бр ащ ен а

свѣтскому человѣку ф и гури ровать н а церковной каѳедрѣ

бы ла проти въ м еня. Это бы л а съ моей стороны больш ая

въ к ач ествѣ нроп овѣ дн и ка. П ростое

и зл о ж ен іе сущ е-

о ш и бк а, и я вы нуж денъ те п ер ь катего р и ч ески за я в и ть ,

ствую щ и хъ ф илософ скихъ учепій въ прим ѣпенін къ со­

что въ моихъ р азсу ж д ен ія х ъ н ѣ т ъ ни одной стр о ки , не

верш ивш им ся собы тіям ъ было-бы и схоластично, и не­

обоснованной н ауч н о, к ак ъ ни въ одной стр о кѣ сам аго

зан и м ател ьн о д л я тѣ хъ , кто и щ етъ прям ого о тв ѣ та н а

новѣйш аго п зъ п ользую щ и хся

запросы ж и зн и . С а м о с то ят ел ы ш м ъ -ж е освѣіцепіем ъ э т и х ъ

м ыслителей н ѣ тъ ничего о р и г и н а л ь н а я въ смыслѣ п ол­

собы тій

ной

съ строго

философ ской

точки

зр ѣ н ія , — что

всеобщ имъ п р н зн ан іем ъ

отчуж денности или и зо ли рован н ости

отъ п ред ъ и -

именно и тр еб у ется въ н асто ящ у ю минуту, — н именно

дуіцихъ ф илософ скихъ систем ъ

т а к и м ъ освѣщ еніем ъ, которое прям о касалось-бы к о р ен -

С ам ы я п о п у л яр н ы я

н ы хъ вопросовъ б ы тія, о тк р ы вая каж дом у человѣку путь,

п Ф ей ер б ах а

к ъ сам остоятельном у уясп еп ію соверш аю щ и хся во к р у гъ

мулы въ учен іи о вѣчной м ате р іи А н ак си м ан д р а, ж ив­

п его

ш аго з а ш есть вѣковъ

явл ен ій , п убл н ц и стъ

р и ск у етъ

вы звать противъ

себ я или зл орад н ы й см ѣхъ, или безцерем онную
со стороны тѣ х ъ тем ны хъ лю дей,
эк сп л у ат и р о в ат ь новое

брань

которы е п р и н ял и сь

общ ественное н астр о ен іе р а д и

избѣги уть

того и другого

себѣ и к орп и , и готовы я ф ор­

до Р о ж д е ст в а Х р и сто в а. Ф ило-

въ зачато чн о м ъ

со сто ян іи мы н аходи м ъ,

м еж ду прочи м ъ, въ у ч е н ія х ъ П ар м ен и д а и З ен о н а и т. д.
Зен он ъ, н ап р и м ѣ р ъ , р азсу ж д ае тъ :

« Е сли п р о стр ан ­

ство есть р еал ьн о сть, то оно гд ѣ нибудь н ах о д и тс я, т. е.

своихъ п ар т ій н ы х ъ интересовъ.
Ч тобы

о тр и ц а тел ь н ы я философ іи С тр ау с а

н ах о д я тъ

софію К а н т а

вплоть до еги п етско й .

и за м аск и р о вать

въ другом ъ п р о стр ан ствѣ , к о торое, въ свою очередъ, з а ­

мою дерзкую попы тку пош евелить человѣческую мысль

клю ч ается

въ самомъ

извѣстно, говори тъ о п р о стр ан ствѣ , им енно, не к а к ъ о

ея

осп ованіи, я п р и д а л ъ

моимъ

бесѣ дам ъ

въ тр еть ем ъ

п р о стр ан ствѣ » .

К ан тъ,

к ак ъ

— 25 —

— 24 —
р еал ьн о сти , а к ак ъ объ одной и зъ н ри рож д ен п ы х ъ нам ь

о н аучн ом ъ и непаучном ъ к р ай н е

сбивчивы въ современном!»

ф орм ъ.
Д а ж е т е о р ія Д а р в и н а н ах о д и тъ себѣ корн и въ уче­
ш и , сущ ествовавш ем ъ

ещ е

2 ,4 0 0 л ѣ тъ

Г е р а к л и т ъ вы водитъ все сущ ее
л ож н остей , т. е. и зъ борьбы
ж и в етъ

Вообщ е, п о п ятія

н а сч ет ъ

см ерти о гн я, вода

см ерти

тому

н азад ъ .

и зъ борьбы проти вопо­

з а сущ ествован іе: «огонь

возд уха,

воздухъ

н а счетъ

н а счетъ см ерти воздуха, зем ля па

общ ествѣ и

требую тъ р азъ я сн е н ія . Ч т о т а к о е , въ самом ъ дѣ лѣ , п р е д ­
ст а в л я е тъ собою то, что п р и н ято н азы вать наукою ? Н е
болѣе

к а к ъ совокупность

о тр и ц аю щ и х ъ
отр асл и зн а н ія .

и ли

взаим но

доп олн яю щ и хъ

Е ди н ствен н ы я

подтверж даю щ их!»,
тео р ій

н ау к и ,

по дан н ой

не п одход ящ ія

подъ это о п ред ѣленіе, су ть м атем ати ч еск ія, т. е. то ч н ы я,

расти­

п р ед ставл яю щ ія собою стр о го логическое р а зв и тіе общ е-

человѣкъ н а сч етъ см ерти ж и вотн аго; боги

п р н н яты х ъ аксіом ъ. Т у тъ не м ож етъ бы ть ни п р оти во­

сч етъ см ерти воды; ж ивотное н а сч етъ см ерти
тел ьн ости ;

образованном ъ

н а счетъ см ерти человѣка; добродѣ тель н а сч етъ см ерти

полож ности

п орока, порокъ

н а счетъ см ерти добродѣ тели *. А н ак -

п ока р а зв и тіе м атем ати ч еск аго п о лож ен ія не вп ад аетъ

с и м ан д р ъ -ж е п рям о учи лъ, что первы я ж и во тн ы я о б р а­

въ обл асть ги п отезы . В ъ этой области, к ак ъ , н ап р и м ѣ р ъ ,

зовал и сь въ водѣ и и зъ н и х ъ

въ астрон ом іи ,

п роизош ли

всѣ

ВЬІСШІЯ

м нѣній,

ни

какъ

разн о сто р о н н о сти

п р и к л ад н о й

наукѣ

проти вополож н ы я

взглядовъ,

м атем ати к и ,

формы; что человѣкъ п рои зош ел ъ и зъ рыбы; что отд ѣ ль-

возможны и соверш енно

тео р іи : по

н ы я особи и виды безп р естан н о см ѣняю тся, но м атер ія,

одной — солнце сто и тъ и зем ля ве р ти тс я, а по другой,

и зъ которой они возникли, н ер азр у ш и м а и безсм ертн а.

наоборотъ, зем ля стои тъ , а солн ц е вер ти тся.

н а самом ъ дѣ лѣ н ѣ тъ н и п ро-

Затѣ м ъ , къ какой -бы п ау к ѣ мы ни п р и сту п ал и , она

и ех о ж д ен ія, пи см ерти; что то, что ес ть , не могло ст ать

п р ед ст ав л яе тъ собою р я д ъ а н т и т е з ъ и ли взаимно опро-

бы тіем ъ и не м ож етъ п е р е с т а т ь сущ ествовать, a слѣдо-

вергаю щ и хъ др у гъ д р у г а ги п о тезъ . П о л и ти ч еск ая эко-

вательн о, что м ір ъ вѣ чен ъ,— к а к ъ я в ы р ази л ся в ъ п ред ъ -

ном ія

н дущ ем ъ т р у д ѣ ,— и въ п р о ш л о м ъ , и въ будущ ем ъ, позади

тивополож ны я тео р іи ф р и тр е д е р ст в а и п р о текц іо н и зм а;

и вп еред и н ас ъ .

ю р и сп р у д ен ц ія

П ар м еп и д ъ уч и л ъ , что

Т о тъ -ж е П ар м ен и д ъ уч и л ъ , что н ѣтъ

съ одинаковы м ъ успѣхомъ за щ и щ а е т ъ двѣ п ро­

съ одинаковой ст р астн о стью

д о к азы ­

р а з л и ч ія между н аш им и п о н ятіям и и дей стви тельн о стью ,

в а е т ^ съ одной стороны , необходимость см ертн ой к азн и ,

что м ы слить и бы ть — одно и то -ж е. (Д ек ар то в ск о е—

а съ другой стороны — зло, п р о и стек аю щ ее и зъ этого

cogito ergo sum). В о всѣхъ эти х ъ т е зи с а х ъ вы ви ди те до­

о тж и вш аго н а к а з а н ія .

вольно ясн ы е за ч а т к и всѣхъ и звѣ стн ы хъ н ам ъ философій,

И каж ды й , р азсу ж д аю щ ій о д а н н ы х ъ т е о р ія х ъ , счи­

не и ск л ю чая сам ы хъ новѣ йш ихъ и, д ер заю с к а з а т ь , д а ж е

т а е т ъ свою научною ,

а п роти вополож н ую — ненаучною .

вольнодум ны хъ разсуж д еп ій ваш его п окорн аго слуги.

В ы ходитъ, что всѣ тео р іи или н ау ч н ы , и ли н енаучны .

— 27 —
Нъ дѣ й стви тельн ости -ж е научны м и сл ѣ ду етъ п р и зн а ть

это — новы я ком бинаціи звуковъ, им ѣю щ ія, однако, свою

тѣ теоріи

основу въ н ац іо н ал ьн ы х ъ

п ѣ с н ях ъ .

З а то,

н а родинѣ

гр аж д а н ств а въ области науки , какъ-б ы противорѣчивы

своей, н ап р и м ѣ р ъ , то тъ -ж е В ер ди

ничего

новаго, въ

или несостоятельп ы

см ы слѣ абсолю тной

или

и ол ож ен ія,

онѣ

к оторы я

получили

нрава

ни к а за л и с ь тѣм ъ м ы сл и те-

о р и ги н ал ьн о сти , н а п и с а т ь н е мо­

лям ъ, которы е п р и д ер ж и в аю тся проти вополож н ы хъ тео-

ж етъ : все, что онъ н ап и ш е тъ , б у д етъ н ап о м и н ать или

рій и полож еній.

его -ж е п р еж н ія тв о р ен ія, и л и -ж е

д и тъ

ни

Н ен ау ч н о -ж е л и ш ь то, что не н ах о ­

сторонни ковъ,

ни противни ковъ и, слѣ дова-

тено, о с т а е т с я , т а к ъ с к а за ть ,
иначе, сл ѣ д у етъ п р и зн а ть ,
научная

въ

области

п ау к и .

Р а зс у ж д а я

что н ѣ тъ ничего болѣе не­

мысли,

п р ед ставл яю щ а я собою

впѣ

чѣмъ

сам а

ф и лософ ія,

о п ровер гаю щ и х ъ

др у гъ

ч асты я

ж алобы

на

п л а г іа т ъ ,

нѣтъ так о й мысли,

слож ивш ейся

въ здоровой головѣ, к о то р ая не им ѣла-бы осн ован ія въ

его -ж е

о бъ ясн и ть тѣ

к о то р ы я

все болѣе и

болѣе п о вто р яю тся въ послѣ днее врем я въ области му­
з ы к а л ь н а я ком позиторства.
T o-ж е сам ое, говорю я ,

п о в т о р я етс я и въ области

мысли: вы не вы дум аете ничего больш е того, что н ак о ­
пи лось за и звѣ стн ое число л ѣ тъ

д р у г а учен ій ...
О днимъ словомъ,

соотечественниковъ. Э тим ъ и сл ѣ ду етъ

не болѣе, к а к ъ р яд ъ противо-

рѣчивы хъ и ч асто абсолю тно

п р о и зведен ія

м ож ете, часто

въ ваш ем ъ мозгу; вы

соверш енно безсозн ательн о,

чуж ое, и то гд а,

зн а ч и тъ ,

въ в а съ

п о вторять

н ѣ тъ и

тѣ н и той

какой-либо готовой тео р іи . Я вленіе это особенно наглядно-

способности, к о то р а я п р и су щ а сам остоятельн ом у мыс­

п р ед ставл яется въ области музыки: какъ -б ы соверш енна

ли телю , и л и -ж е вы, въ той и ли д р у го й ст еп ен и , о б л а­

ни бы л а н овая м елодія, он а, все-таки , п ап о м и н аетъ вамъ

д а е т е это й способностью , и т о гд а вы п ользуетесь н ак о ­

что-то, к огд а-то слы ш анн ое; другим и словами, изъ давно

пивш им ся

н звѣ стны хъ м елодій

построен ій , к о то р ы я п р и н ято н азы в а ть м етаф и зи чески м и ,

сл ож и лась н овая ком бинаціи зву­

ковъ. Ч тобы бы ть соверш енно
зн торъ

о б р а щ ае тс я

къ таком у

ори ги п альн ы м ъ, ком поп аро д у ,

м узы кальное

богатство котораго н аход и тся въ н еразр аб о тан н о м ъ со­

но к оторы я

въ ваш ем ъ

мозгу

м атер іал о м ъ д л я новы хъ

н а самом ъ д ѣ л ѣ к о р е н я т с я во внѣш нем ъ

оп ы тѣ , доставивш ем ъ ваш ем у

мозгу весь

вы ш еуп ом я­

н уты й м ате р іал ъ .
В ъ слѣ дую щ и хъ б есѣ дах ъ я подробно остановлю сь-

сто ян ш . Н ебольш ое количество н ац іо п ал ьн ы х ъ мелодій
русскаго н ар о д а послуж ило Г л и н к ѣ кан вою д л я со зд ан і я

на

своихъ соверш енно сам остоятельн ы хъ, ген іал ьн ы х ъ п р о -

н ау к и — н а вопросѣ

нзведеній. Н ѣсколько мотивовъ, уловленны хъ въ еги п ет-

вѣческой воли . Э ти

еки хъ п ѣ сн ях ъ , послуж или В ерди основою д л я со зд ан ія

сд ѣ л а ть п опы тку ф и л о с о ф с к а я о свѣ щ ен ія ц ѣ л а я р я д а

почти

п р ак ти ч ес к и х ъ вопросовъ ж и зн и , ко то р ы е всѣм ъ п р е д -

соверш енно

оригинальная

п рои зведен ія.

Все

одной

и зъ

тр у д н ѣ й ш и х ъ

проблем ъ

соврем енной

о сущ ности и п р о я в л е н ія х ъ

чело-

бесѣды д а д у т ъ м нѣ возм ож ность

— 28 с т а в л я ю т с я окон чател ьн о

разр ѣ ш ен н ы м п , т о гд а

въ дѣ й ствич^льности они

только

к ак ъ

п реб ы ваю тъ въ пол-

ном ъ забвеніи въ сторонѣ о тъ общ аго т е ч е н ія философской м ы сли...

ГЛ АВА ТРЕТЬЯ.

У ч ѳ н іѳ Ш о п е н г а у э р а

о волѣ.

Одною

и зъ

сам ы х ъ

ческаго м ы ш лен ія,

тр у д н ы х ъ

о тъ р азр ѣ ін е н ія

проблем ъ

человѣ-

которой за в и си т ъ

не только у р азу м ѣ н іе всѣхъ ду х о в н ы х ъ и ф и зи ч ески х ъ
осн овъ человѣческаго б ы тія, но и у стан о вл ен іе, и у п о р я­
дочен іе всѣхъ п о л и ти ч ески х ъ и со ц іал ьн ы х ъ о тн ош ен ій ,
ср е д и которы хъ человѣчеству суж дено роковы м ъ о б р а­
зом ъ су щ ествовать, я в л я е т с я вопросъ о сущ ност и воли.
Э т а п роблем а— столь-ж е

м етаф и зи ч еск ая , сколько и

р еа л ьн а я: е я р азр ѣ ш ен іе за к л ю ч а е т с я , съ одной сто ­
роны , въ н еп о ср ед ствен н ы х ъ п р о я в л е н ія х ъ , т а к ъ -н а з ы ваем ой, воли,

легко

н озн аваем ы хъ

по

соверш аем ы м !,

н ам и д ѣ й ствіям ъ , а съ др угой стороны — въ том ъ к а ж у ­
щ ем ся сверхчувственном ъ м ірѣ,

и зъ

ко то р аго и с т е к а -

ю тъ всѣ н аш и волевые ак ты . Н о д ѣ я н ія , п р е д с т а в л я ю ­
щая п р ям ы я в ы р а ж е н ія н еп о ср ед ствен н ы х ъ п р о явл ен ій
боли

,

в сегд а

для

н асъ н астолько очевидны , а ч а сто

— 32 —

— 33 —

да ж е о сязател ьн ы , что о сущ ности

и

характерѣ

нхъ

Н ах о д я

въ тео р іи

Ш о п ен гау эр а

сам ое

н агл яд н о е

не мож етъ бы ть двухъ противонолож ны хъ суж деній. Я

подтверждение н есостоятельн ости всяк и х ъ р азсу ж д ен ій

хотѣ лъ пойти и пош елъ;

о свободѣ воли, я ,

это дѣйствіе — видимое

для

п р еж де чѣмъ п р и сту п и ть къ р а з -

к аж д аго г л а з а , н ах о д ящ ееся внѣ всякаго сп о р а. К а ж ­

витію моего

дому ясно, что я пош елъ потому,

п о стар аю сь в к р а т ц ѣ

что хот ѣ лъ

пойти.

Ч т о -ж е к ас ает ся ист очн ика моею хот іьнія въ том ъ мірѣ, которы й п р и н ято н азы вать сверхчувственны м ъ, то
онъ о ст ае тся соверш енно

недоступны мъ

ум а, и догадк ам ъ относительно
мый ш и рокій

него

произволъ. Этим ъ

для

наш его

о тк р ы вается с а ­

произволомъ

и

вос­

пользовался каж ды й ф илософ ъ, когд а либо задум ы вав-

Н аи б ол ѣ е полный и своеобразны й философскій а н а ­
этой

проблемы

п ред ставл яю тъ

Ш о п ен гауэра: 1) «М іръ, к а к ъ воля
2) «О волѣ въ природѣ» и 3)

тр и сочипенія

и представлен іе»,

«О свободѣ

в зг л я д а н а эту проблему,

п озн аком и ть

чи тател ей съ су щ ­

ностью ш опенгауэровской теоріи .
Н о я долж ен ъ оговориться. Ч и т а те л и

долж ны бу­

дутъ вооруж иться терп ѣ н іем ъ . И зл о ж еп іе тео р іи

Ш о­

п ен га у эр а п отребуетъ цѣлой бесѣды и пѣкоторы хъ простр ан н ы х ъ

цитатъ

и зъ его

кн и ги ,

достун н ы хъ п они-

м анію л и ш ь при вн и м ательном ъ чтеніи.
Д л я больш аго удобства ч и тател ей , н езп аком ы хъ съ

ш ійся н ад ъ вопросами человѣческаго бы тія.

л и зъ

собственнаго

воли». Ч и ­

т а т е л и уж е знаком ы съ нам ѣченны м ъ мною въ предъидущ емъ труд ѣ взглядом ъ п а сущ ность воли и х а р а к т е р ъ

нѣм ецкимъ язы ком ъ, я буду п о л ьзо ваться вполнѣ удовлетворительны м ъ

русским ъ переводом ъ тр е ть яго

вы ш еупом януты хъ сочинепій, сд ѣ лан ны м ъ
ниговцомъ нодъ

заглавіем ъ:

и зъ

Ф. В. Ч е р -

«Свобода воли и основы

морали».
Ш о п е н гау эр ъ н ач и н ае тъ съ того, что, въ п о д р а ж а -

идутъ прям о въ р а з-

н іе м етаф и зи кѣ К а н та , р ас ч л е н яет ъ духовную сущ ность

р ѣ зъ съ теоріею свободы воли. Т аки м ъ -ж е, съ п ерваго

ч ел о вѣ ка н а нѣсколько соверш енно н езави си м ы хъ другъ

в згл яд а, п р ед ставл яется и ученіе Ш о п ен гау эр а. Н о это

о тъ д р у г а ф уп кц ій , а именно:

только к аж ущ ій ся проти вникъ этой теоріи : въ дѣйствн-

зн ан іе (Selbstbewusstsein), 3) умъ, 4) разум ъ, 5) п ри р о ж д ен ­

тельпости, соверш енно о тр и ц а я

ный х а р а к т е р ъ .

ея проявлепій. Мои р азсу ж д ен ія

первоначально свободу

проявленій волевыхъ актовъ, онъ,
р ад и

компромисса

К анта,
ческ и х ъ

съ

въ

концѣ-концовъ,

м етаф изическим и

воззрѣніям и

п р и х о д и ть къ п ри зн ан ію вмѣнясмости человѣдѣйствій,

за

и склю чен іем ъ

подъ вліяпіем ъ аф ф ектовъ

соверш аю щ ихся

или ненорм альнаго состоя-

н ія ум ствеппы хъ способностей.

Сознаніе

или

своими силам и

1) созн ан іе, 2) самосо-

познават ельная способность

«всѣми

н ап р а в л ен а н ар у ж у и есть а р е н а или

д аж е условіе р еа л ьн а го вн ѣ ш н яго м ір а,

которы й она,

п реж де всего, со зер ц ател ьн о во сп р и н и м аетъ , а потомъ,
о тр ы га я это въ видѣ ж вачки

(ruminirend), п ер ер аб о ты -

в аетъ въ п о н ятія, въ безконечной ком бинаціи к о торы хъ ,

3

—

34

—

-

35

—

вы полняем ой при помощи словъ, и состоитъ м ы ш леніе».

м ать только р ѣ ш и т е л ы ш х ъ , т о т ч а с ъ п ер е х о д я щ и х ъ въ

(С тр. 11). В ъ этой

дѣло а к т о в ъ воли и ф о р м ал ьп ы х ъ р ѣ ш е н ій , вм ѣстѣ съ

п о зн авател ьн ой способности,

ещ е

р ан ь ш е в о с п р ія т ія вн ѣ ш нихъ вп еч атл ѣ н ій и л и ,— говоря

вы текаю щ и м и и зъ н и х ъ п о сту п кам и .

словам и самого Ш о п е н га у эр а ,— « р ан ь ш е, чѣмъ п ривхо-

всяк ій , кто только способенъ ср еди р азл и ч н ы х ъ моди­

д я т ъ въ н ее д р у г ія вещ и , уж е за к л ю ч аю тс я и звѣ стн ы я

фикаций степ ен ей н родовъ

формы р о д а и способа

э ти ,

п о дм ѣти ть что-либо су щ ествен н о е, то тъ пе за д у м ается

«суть врем я, п р о стр ан ство и п р и ч и н ­

п р и ч и с л и ть к ъ п р о яв л е п іям ъ х о т ѣ н ія (къ волевы м ъ а к -

к а к ъ извѣ стп о,

и х ъ в о с п р ія т ія » . Ф орм ы

Н а п р о т и в ъ того,

вн у тр ен н и х ъ

возбуж деній

н о ст ь» . Б л а г о д а р я эти м ъ ф орм ам ъ, вещ и , внѣ н ас ъ ле-

там ъ ) т а к ж е всякое стр ем л ен іе,

ж а щ ія , п о л у ч аю тъ возм ож ность о б ъ ективн аго су щ ество ва-

н ад еж д у , лю бовь, р ад о сть, л н к о в ан іе и п р ., р ав н о к ак ъ

н ія , т. е. « с у щ е с т в о в а в я и х ъ д л я н асъ , к а к ъ о бъектовъ».

и все н еж ел ател ь н о е и и зб ѣ гаем ое, всякое о тв р ащ еп іе,

И т а к ъ , э т а ф у н к ц ія н аш ей духовной сущ н ости , к о ­

<5оязнь, с т р а х ъ , гпѣвъ, н ен ави сть, п е ч а л ь , с т р а д а н іе ,—

торую Ш о п е н гау эр ъ н а з ы в а е т ъ познават ельной способ­

одним ъ словомъ— всѣ аф ф ек ты и с т р а с ти . И бо э т и а ф ­

ност ью и л и «созн ан іем ъ д р у ги х ъ

ф екты и с т р а с т и су ть только болѣе

вещ ей » ,

о гр ан и ч ен а

вож делѣніе, ж е л ан іе ,

или

м енѣе сл аб ы я

въ своей д ѣ я те л ьн о с тн в о с п р ія тіем ъ вн ѣ ш н и х ъ в п еч ат-

ПЛИ си л ьн ы я, то п оры ви сты я и б у р п ы я, то т и х ія дви -

л ѣ н ій , сл у ж а щ и х ъ м ате р іал о м ъ

д л я с о зд а н ія п о н ятій ,

ж е н ія торм озим ой и ли п естѣ сп еп п о й , удовлетворен н ой

а эти в п е ч а т л ѣ н ія и я в л я ю т с я

и ск л ю чи тельн ы м и

или н еудовлетвореппой

мо­

ти в ам и д л я возб уж д ен ія волевы хъ ак то в ъ .

н е болѣ е, к а к ъ с а м а я

н и ч т о ж н а я и ли безко­

нечно м а л а я ч а с т ь « со зн ан ія д р у г и х ъ вещ ей»;
р аж ен ію

Ш о п е н г а у э р а — «только

вы четом ъ безконечно
ш его

больш ей

с о з н а н ія » . (С тр .

себ ѣ сам о со зн ан іе?
посредствен н о

И ).

по вы -

остается за

ч а с т и всей суммы н а ­

Ч т о -ж е

И ли: к а к ъ

с о зн ает ъ

то , что

им енно,

и всѣ сво­

д я т с я къ д о сти ж еп ію или унущ епію хоти м аго и къ п е-

В т о р а я и зъ вы ш еуп ом ян уты хъ ф у п к ц ій — самосозна­
ние е с т ь

собственной волн,

за к л ю ч а е т ъ

въ

чел о вѣ къ н е­

сам ого себя? О твѣ тъ Ш опен­

реп есен ію

или н реодолѣп ію

п е ж е л а те л ь н а го . Т ак и м ъ

о б р азо м ъ , это н епрем ѣ пно суть возбуж ден ія то й -ж е с а ­
мой воли, к о то р а я д ѣ й ству етъ въ р ѣ ш е п ія х ъ и н о сту п кахъ.

С ю д а-ж е о тн о си тся и то, что

н а зы в а е т с я чу в­

ством ъ удовольствія и н еу д о во л ьствія» . (С тр. 12).
Ч т о -ж з зн а ч и т ъ — чего-н и б удь хотѣть?
Это,

по словам ъ Ш о и е п га у э р а , зн а ч и тъ

« А к т ъ воли, которы й

сам ъ п р еж де всего

вотъ что.

есть только

г а у э р а : «Н еп рем ѣ н но хот ящ им ъ• К а ж д ы й , п р и н аблю -

п р ед м етъ сам о со зп ан ія, во зн и к ае тъ но поводу чего-либо,

д ен іи соб ствен н аго

что п р и н а д л е ж и т ъ къ « созн ап ію д р у ги х ъ вещ ей», т. е.

с а м о с о зн а н ія ,

что п ред м етъ его во всяк о е
х отѣ ніе.

вскорѣ у б ѣ ж д ае тся ,

врем я есть собственное

Н о подъ эти м ъ , конечно, н е сл ѣ д у е тъ п о н и ­

что с о с та в л я ет ъ объ ектъ

п о зн авател ьн о й

как о во й о бъ ектъ въ этом ъ отн ош ен іп

способности,

н а зы в а е т с я дго-

3*

— 37 —

— 36 —
тивомъ и есть

въ то -ж е

врем я

м ате р іал ъ

волевого

а к т а * . Д руги м и словам и, во сп р и н ято е извпѣ,

п о ср ед ­

ством ъ созчанія, в п еч атл ѣ н іе ст ан о в и т ся мотивомъ, возбуж даю щ им ъ

волевой а к т ъ ,

за к л ю ч ает ся еъ

которы й

Т еп ерь в о зн и к а е тъ вопросъ:

«Д олж ен ъ-ли

а к т ъ необходимо бы ть вы звапъ мотивом ъ,
вступ л ен іи м отива въ со зн ан іе,

воля

волевой

и л и -ж е, при

у д е р ж и в а е тъ з а

собою полную свободу х о тѣ ть или не хотѣ ть?». (С тр. 15).
П о словам ъ Ш о п е н гау э р а ,

«сам осозп ан іе въ том ъ

видѣ, к ак ъ оно присущ е всѣмъ лю дям ъ, слиш ком ъ п р о с­
т а я н ограниченная

вещ ь, чтобъ отв ѣ чать

ны й зам ы словаты й вопросъ,

н а подоб­

чтобы гово р и ть съ нею о

т а к и х ъ п р ед м ета х ъ , к ак ъ при чи н н ость,

вообщ е, и мо-

т и в а ц ія , въ особенности*. «Эти п о н я тія , н ап р о ти въ того,
п очерпнуты и зъ ч и стаго ум а, п ап р а в л ен н а го во вн ѣ ш м іръ,

только

и

завести

объ

передъ форумомъ

н и хъ

рѣчь

можпо

развѣ

р еф лекти р у ю щ аго р азу м а » .

Д ал ьн ѣ й ш аго об ъ ясн ен ія отнош еній къ этому вопро­
«чи стаго ум а»

и

«реф лектирую щ аго

разем атр и в аем о м ъ тр у д ѣ
ни чен ность ж е

ПІ.

сам о со зн ап ія

р а зу м а » въ

мы не н ах о д и м ъ . О гр а­
д оход и тъ

до

того,

что

самый волевой акт ъ, въ немъ заклю чаю щ ейся, п о зн ается
им ъ только посредством ъ соверш еннаго
а к т а д ѣ я п ія .

« Объекты х о т ѣ н ія ,

въ силу этого

которы е

к а к ъ р азъ

оп р ед ѣ л яю тъ а к т ъ волп, явно л е ж а т ъ внѣ г р а н и д ъ са­
мосознания, въ <сознанги другихъ вещ ей»’, въ его гр ан и д а х ъ л еж и тъ

п р ед ставл яется одинъ воле­

вой а к т ъ , съ его безусловною властью
т ѣ л а , к о то р а я п о д р азу м ѣ вается

н ад ъ

подъ словам и

членам и
«что я

д ѣ л а е тъ его, д а ж е д л я сам о со зн ап ія, актом ъ волн. И бо,
п о к а опъ ещ е зр ѣ е тъ , онъ н азы в а етс я желангемъ, когд а
ео з р ѣ л ъ —рѣтенгсмъ, но, что

онъ а к т ъ воли,

д о к азы ­

в аетъ сам осознанію только дѣ яніе; до него онъ изм ѣнчивъ». (С тр. 18).
Т у тъ певольно

во зн и к аетъ

нѣсколько

во зр аж ен ій ,

ко то р ы х ъ я не могу ск р ы ть о тъ ч и т а т е л я , х о тя бы въ
у щ ер б ъ объективном у и злож ен ію тео р іи Ш о п ен гау эр а.
П р еж д е всего, д ѣ я н іе п р ед ст ав л я е тс я
нимъ

проявлен іем ъ

волевого а к т а ,

чисто внѣги-

т а к ъ с к а за ть ,

его

р е а л и за ц іе й . Р а з ъ д ѣ я н іе соверш илось, то о м оти вахъ,
вы звавш и хъ волевой а к т ъ , въ силу котораго соверш е­
но д ан н о е д ѣ яп іе , м ож етъ бы ть р ѣ ч ь уж е только, к а к ъ
объ ист орическихъ ф а к т а х ъ . З а тѣ м ъ , к ак ъ чисто вн ѣ ш -

(С тр . 16).

су

му. Д ѣлом ъ сам о со зн ап ія

хочу». И только п р и м ѣ н ен іе этой в л а с т и , т. е. дѣяніе,

самосознаніи.

ній

и детъ о п р и чп н н ом ъ отнош еніи п ервы хъ къ п ослѣ дпе-

только

сам ъ

волевой а к т ъ ,

и

вопросъ

н ее п р о явл ен іе воли, дѣ ян іе, со ставл яю щ ее его р е а л и за ц ію , м ож етъ сл у ж и ть предм етом ъ

во сп р іятія исклю ­

чит ельно сознанія и л и познават ельной способности, н и ­
чего

общ аго,

по тео р іи

Ш .,

съ

им ѣю щ ей. С лѣ довательн о, р а з ъ
вило волевого а к т а р ан ь ш е
то по соверш еніи

не

его р е а л и за ц іи въ д ѣ ян іи ,

этого д ѣ я н ія

р азеу ж д ат ь н е п р и х о д и тся,

сам осозн ан іем ъ

сам осознаніе н е уло­

ему ровно н и о чемъ

такъ какъ

н и к а ки х ъ слѣ -

довъ волевого а к т а въ немъ не осталось.
Это в о зр аж ен іе можно п о ясн и ть

н агл яд н ы м ъ

при-

— 38 —
м ѣром ъ:

я

им ѣю

р у ж ь е,

и зъ к о то р аго

н и к о гд а

не

с т р ѣ л я л ъ . В ъ оди нъ п р ек р ас н ы й день оно соверш ен но
н еож и д ан н о

разраж ается

вы стрѣ лом ъ .

По

н я т с я въ со зи ап ін д р у ги х ъ вещ ей ,

т . е.

въ п о зн ава­

тельн ой сп особн ости ». (С тр . 19).
Н о к а к ъ -ж е , одн ако,

зако н ам ъ

это

х о тѣ н іе

п р и в о д и тся въ

п ри чи н н ости я догад ы в аю сь, что р у ж ье было к о гд а-то

св язь съ «о сп о вап іям и , к о р ен ящ и м и ся въ сознаніи д р у ­

и кѣм ъ-то

в ы с тр ѣ л а не

ги х ъ вещ ей », р а з ъ между ним и л еж и тъ н еп роходи м ая

р а з м ѣ р а х ъ и к ач еств ах ъ

п р о п асть ? П р ям о го о тв ѣ та н а это т ъ вопросъ мы у Ш .

за р я ж е н о ,

такъ какъ

произош ло-бы . Н о суд ить

о

з а р я д а я н е въ со с то я ніи,

и н ач е

такъ

к ак ъ

собственны м и гл аза м и пе ви д ѣ л ъ .

я

Е сли

его своими
я

п р и р ав п ю

пе п ах о д и м ъ ,
поръ

a

о с т ае тся

вм ѣстѣ

съ эти м ъ вопросомъ до сихъ

о тк р ы ты м ъ

и

р ан ь ш е

п о ставлен н ы й

это т ъ з а р я д ъ къ волевому а к т у , a вы стр ѣ лъ — к ъ им ѣ-

основной вопросъ: о бя зател ьп о -л и волевой а к т ъ долж ен ъ

юіцему п рои зой ти отъ волевого а к т а д ѣ ян ію и если я

бы ть вы зван ъ мотивомъ,

къ этом у п р и б авл ю , что дѣяніе ес т ь п р ед м етъ воси рі-

ти в а въ со зн ан іе воля у д е р ж и в ае тъ

я т ія

свободу х о тѣ ть и л и не

и ск л ю чи тел ьн о

п о зн а в ат ел ьн о й

способности, а

и л и -ж е

х о тѣ ть?

ири

всту и л ен іи мо­

з а собою полную

Но

Ш . вс е-та к и

не

сам осозп ан іе д а ж е н е п о д о зр ѣ ваетъ п р и су т ств ія въ сс-

о с т ав л я е тъ этого послѣ дн яго во п р о са безъ о тв ѣ та и въ

бѣ го то ваго з а р я д а д л я

д ал ьн ѣ й ш ем ъ

что са м о с о зп а н іе и

это го д ѣ я н ія ,

о сам ом ъ

то

вы с тр ѣ л ѣ

окаж ется,
или д ѣ ян іи

н едоум ѣніе — это по

поводу

своей тео р іи

п р и х о д и т ъ къ

закл ю ч ен ію , что д ѣ я н іе чел о вѣ ка « о п р ед ѣ л яется , обы к­
новенно, не чувственпы м ъ со зер ц ан іем ъ о кр у ж аю щ аго ,

н и к ак о го н р е д с т а в л е н ія им ѣть не м ож етъ .
Д р у го е

и злож ен іи

соотнош еній

н а л и ч н а г о во врем ени и п р о ст р ан с тв ѣ ,

a

скорѣе о д -

между со зн ап іем ъ и сам осозн ан іем ъ. У ж ь не говоря о

нѣми м ы слям и, к о то р ы я оиъ повсю ду н о си тъ въ своей

том ъ, что м еж ду ним и н ѣ т ъ н и к а к о го

м оста, воп реки

головѣ и к о то р ы я д ѣ л аю тъ его н езависим ы м ъ о тъ впе-

том у-ж е общ ему зак о н у

и ли взаи м одѣй -

ч а тл ѣ н ій н ас то я щ а го » . (С тр. 4 1 ). * О т влеченный, состо­

ст в ія ,

п ри чи н н ости

котором у, по т е о р іи -ж е Ш .,

нены всѣ ф н зи ч ес к ія

и

духовны я

оди н аково

подчи­

ф у н к ц іи человѣка,

ян и й и зъ одной
о п р ед ѣ л яю щ а я

голой мысли, мотивъ
волю

есть

вн ѣ ш н я я п р и чи н а,

т а к а я -ж е

какъ

и мо­

тр у д н о п о н я ть , как и м ъ п утем ъ м отивъ, закл ю ч аю щ ій ся

ти въ, закл ю ч аю щ ій ся въ одномъ реал ьн о м ъ н аличном ъ

въ со зн ап іи , т. е. въ одной сф ерѣ духовпой

объектѣ. С лѣ довательн о,

сущ ности

онъ

е с ть т а к а я -ж е п р и ч и н а,

въ другой

к а к ъ и в с я к а я д р у г а я , и д а ж е та к ъ -ж е , к а к ъ о с т а л ь ­

сф ерѣ , пичего общ аго съ п ерв ой не им ѣю щ ей. Ш . н а ­

н ы я, п о стоян н о р е а л е н ъ , м ате р іал е н ъ , т а к ъ к а к ъ вся-

стой чи во, ч у т ь -л и н е д в а д ц а т ь р а з ъ ,

кій р а з ъ , въ ко н ц ѣ концовъ, осн овы вается н агд ѣ -л и б о

чел овѣ ка,

м ож етъ

вы звать

волевой

актъ

п о вто р яетъ , что

ссам о со зн ан іе за к л ю ч а е т ъ въ себѣ только х о тѣ н іе, но

и

н е п о б у ж д а ю щ ія къ хотѣ н ію о сн о в ан ія , к о то р ы я ко р е­

им ѣетъ преи м ущ ество только въ дл и н ѣ н ап р авл яю щ ей

к о гд а-ли бо

п олучен н ом ъ и звнѣ

в п е ч а тл ѣ н іи . О нъ

—

40

—

—

п и ти , то есть онъ пе п р н к о в ан ъ

н а извѣстном ъ близ-

41

—

д о вател ьн о способно къ п есо зер ц ател ьн о м у п о зн аван ію ,

к ак ъ ч и ­

т. е. къ п о п я тія м ъ и м ы слям ъ, там ъ мотивы д ѣ л аю тся

сто созерцательные мотивы, по м ож етъ д е й ст в о в а ть на

вполпѣ н езависим ы огъ н ал и чн ой р еал ьн о й о бстан овки

комъ разст о ян іи во времени и п р о с т р а н с т в ^
болы пем ъ р а з с т о я п іп , чер езъ
врем я и чер езъ посредство

болѣе

п ро долж и тельн ое

н ах о д ящ и х ся

въ дан н ом ъ

и о стаю тся ск р ы ты о тъ н аб л ю д а тел я . О ни ст ан о в я тся
т е п е р ь п росты м и м ы слям и, к о то р ы я человѣкъ

носитъ

сц ѣ п л ен іи п о н ятій и м ы слей. Это есть слѣ дствіе свой­

въ своей головѣ, но и сто чн и къ ко то р ы х ъ за к л ю ч ает ся

ства и высокой воспріим чнвости о р ган а , которы й блп-

внѣ е я , за ч а с ту ю д а ж е д а л ек о о тъ н ея ,— им енно: или

ж ай ш и м ъ образом ъ и сп ы ты ваетъ и восп р и н и м аетъ воз-

въ собственпом ъ о п ы тѣ м и н увш и хъ годовъ, и ли въ чу-

д ѣ й ствіе

м отива. — им енно, человѣческаго м озга или

р а зу м а . О днако-ж е, это обстоятельство

н и чу ть н е от-

м ѣ н яетъ причинн ост и и узакон яем ой ею необходимости.
П оэтом у, только
ж етъ

к р а й п е поверхностны й

в згл яд ъ

мо­

п р и н и м а ть э т у отн оси тельн ую и ср авн и тел ьн у ю

свободу з а абсолю тную , з а liberum arbitrium indifferentiae.

ж ом ъ, устном ъ
д а ж е и зъ

и ли

сам ы х ъ

вовъ б ы ваетъ мпого

п о стей » . (С тр . 4 9 ).

ча ст аго м учи тельн аго

кон ф л и кта

весьм а

мотивовъ, во гл авѣ

съ п ер ѣ ш и тел ьн о стью , ареп ою ко то р аго я в л я ю т с я весь
д у х ъ и со зн ан іе чел о вѣ к а. П ри

этом ъ

д у я сь и п о вто р яясь, пробую тъ д р у гъ
свою си л у н а д ъ его волею , ч р е зъ что

мотивы, ч е р е ­

п е р е д ъ другом ъ
о н а попадает!»

въ п ол о ж ен іе того тѣ л а , п а ко то р о е д ѣ й ству ю тъ р а зн ы я
силы въ противополож ном ъ н а п р а в л е н іи ,

п о к а,

н ак о ­

н ец ъ , р ѣ ш и тел ьн о си л ьн ѣ й ш ій м отивъ о тт ѣ сн и т ъ
н р о ч іе и о п р ед ѣ л и тъ волю.

всѣ

Т ак о й исходъ н азы в а етс я

рѣш ен іем ъ и, к а к ъ р е зу л ь та тъ борьбы , н а с т у п а е т ъ съ
полнѣйш ей необходим остью ». (С тр. 4 3 , 4 4 ).
П о я с н я я д а л ьш е сущ ность отв л еч ен н ы х ъ мотивовъ,
Ш . н ро д о л ж аетъ : «Т ам ъ, гдѣ со зн а н іе р азум н о, a слѣ -

ин огда

врем ен ъ; о дн ако-ж е,
и сб ъ ек ти в е н ъ ,

п у та н н ы х ъ вн ѣ ш н и х ъ о бсто ятел ьств ъ ,

д а е т ъ н а самом ъ дѣлѣ

кром ѣ

сообщ ен іи,

х о тя,

вслѣ дствіе п о дч асъ за тр у д н и т е л ь п ы х ъ ком б и н ац ій , за -

дачѣ

иного,

о тд ал е н н ы х ъ

и сто ч н и к ъ и х ъ в сегд а р е а л е н ъ

В о зн и к а ю щ а я ч е р езъ нее способность обдум ы ванія не
ничего

письм енпом ъ

въ числѣ м оти­

за б л у ж д ен ій и п р и чуж ой

много ош ибокъ, a сл ѣ до вательн о

Д о си х ъ п о р ъ те о р ія ІП .
что ак ты воли я в л я ю т с я

и много

гл у ­

н ам ъ в ы я с н и л а

только,

н еп осредственны м и

продук­

т а м и двухъ к а т е г о р ій мотивовъ: вн ѣ ш н и хъ ,
м аем ы хъ созн ан іем ъ

п ере-

восп ри н и -

въ к аж до м ъ д ан н о м ъ сл у ч аѣ и зъ

вн ѣ ш н я го о п ы та , и о тв леч ен н ы х ъ ,

ск р ы в аю щ и х ся

въ

н аш ем ъ мозгу въ ви д ѣ консервовъ д авн о в о с п р и н яты х ъ
м отивовъ и в о зн и к аю щ н х ъ
м ы слей.

въ н аш ем ъ умѣ

въ форм ѣ

В о п р о съ -ж е о том ъ, с о х р а н я е т ъ -л и з а собою

во л я свободу х о тѣ ть и л и н ех о т ѣ ть ,

в о зб у ж д аться или

н е во зб у ж д аться дан н ы м ъ м отивом ъ, все ещ е о с т ае тся
о ткр ы ты м ъ .
У тверж дая далѣе
ш а р ъ н а б и л л іа р д ѣ

въ о бразн ой ф орм ѣ,
н е м о ж етъ

п р и д ти

что

«к ак ъ

въ дви ж ен іе,

—

—

42

чел о вѣ ка,
н е п ол учи въ у д а р а ,

43

—

-

т а к ъ и ч е л о вѣ к ъ н е м ож етъ п од­

но с т а р а е т с я

н я т ь с я со с т у л а , н е будучи п о н у ж д ен ъ м отивом ъ» (стр .

р а к т е р а , н еу к о сн и тельн о

5 5 ), Ш ., к а к ъ б уд то, все болѣ е п о д го то в л яетъ ч и т а т е л я

р азд о легч е,

к ъ чисто о тр и ц а тел ь н о м у о твѣ ту

путем ъ ч естн о сти ,

н а вы ш еупом януты й

вопросъ о свободѣ х о тѣ н ія.

нечестны м и

Е щ е р ѣ зч е это в ы р а ж а е т с я въ послѣдую щ ей оцѣнкѣ

п р о свѣ ти ть ему голову и по­

к а з а т ь , что ц ѣ л и , къ которы м ъ онъ, въ силу своего х а ­
ст р ем и тс я ,

съ м еньш им и

до сти гаю тся

у си л іям и

и о п асн о стям и ,

т р у д а и ум ѣ рен н ости ,

п у тям и ,

которы м и

онъ

го­

чѣмъ

ш ел ъ

до

тѣм и
тѣ х ъ

п оръ . В ы р а б о т к а и р а з в и т іе р а зу м а п осредством ъ вся­

его х а р а к т е р а чел о вѣ к а. Х а р а к т е р ъ чел о вѣ к а, во-пер-

каго р о д а зн ан ій и в о ззр ѣ н ій ,— н р и б а в л я е тъ Ш .,— тѣмъ-

вы хъ, индивидуаленъ. П оэтом у д ѣ й ствіе одного и того-

и важ н ы въ нравствен н ом ъ о тн о ш ен іи , что они о тк р ы ­

ж е м оти ва н а р азл и ч н ы х ъ лю дей соверш енно различно..

в а ю т до сту п ъ м отивамъ, д л я к о то р ы х ъ безъ этого че-

В о-вторы хъ , эм пирическиÏ* О нъ п о зн а е т с я и склю чительно

л овѣ къ о ставал ся-б ы гл у х ъ и за м к н у тъ . В ъ четв ер ты х ъ ,

путем ъ о п ы та п н е только

и нди ви дуальн ы й

у д р у г и х ъ , но и у самого

себя. О тъ этого н ерѣ дко п р и х о д и т ся р азо ч ар о вы вать ся
к а к ъ въ д р у ги х ъ , т а к ъ и въ себѣ, к о гд а о к азы в ае тся *
что тѣ м ъ или други м ъ кач еством ъ,

наприм ѣръ, сп ра­

ведливостью , б езк оры стіем ъ , м уж еством ъ, о б л адаеш ь не
въ той м ѣ рѣ , к а к ъ добродуш но п р е д п о л а га л ъ сначала*

характеръ

прѵрож денъ: онъ не есть

созданіе искусст ва и л и подверж енныхъ

случа ю обстоя­

т ельствъ, но созданіе самой п р и р о д ы . Онъ от кры вает ся
уж е въ рсбенкѣ и показы вает ъ

въ маломъ масиіт абѣ ,

чѣмъ онъ будетъ въ будущемъ.

В ъ осн овн ы хъ

ч е р т а х ъ онъ д а ж е наслѣдственъ.

своихъ-

И зъ этого и зл о ж ен ія

и т. д. В ъ т р е т ь и х ъ , пост ояненъ: онъ ост ает ся однимъ

сущ ности и н д и в и д у альн аго

и тѣмъ-ж е въ т еченіе всей ж изн и. Человѣкъ никогда не

свое р азсу ж д ен іе объ этом ъ п р ед м етѣ Ш .,— несом нѣнно

и зм ен яет ся: к а к ъ п о ст у п и л ъ онъ р а з ъ , въ одном ъ слу-

сл ѣ ду етъ , что и добродѣ тели ,

ч а ѣ , т а к ъ , п р и соверш ен но

о ди н аковы х ъ

о бсто ятел ь­

с т в а х ^ он ъ в сегд а

п о с т у п а ть

вп редь. Объ-

б уд етъ

и

характера, — закан чи ваем

и

п ороки и р и р о ж д ен ы -

(С тр. 60— 6 6 ). «Т еп ерь,— го во р и тъ онъ,— мы о п о зн али ,
чѣмъ п р ед п о л агае тс я

та

н еобходим ость,

съ которою

и с п р а в ле н ы ха р а к т ер а не можетъ быть и р ѣ ч и . Только

дѣ й ству ю тъ м о т и в ы ,-о с н о в у и почву, н а к о то р о й она

п о зн ан іе

чел овѣ ка

п о д д ае тс я

и сп равл ен ію ; т у т ъ его

стои тъ: это п р и р о ж д ен н ы й и н ди ви ду альн ы й х а р а к т е р ъ ...

можно довести до у р а зу м ѣ н ія ,

ч то т ѣ и ли д р у г ія изъ

К а ж д о е д ѣ я н іе чел о вѣ к а есть необходим ое прои зведен іе

у п о тр е б л я в ш и х с я

имъ м ѣ р ъ и ср ед ствъ

его к ъ ц ѣ л ям ъ и л и -ж е п р и н о ся тъ
выгоды; т о гд а он ъ и зм ѣ н яе тъ
Н а этом ъ осн овы вается

не п р и во д ятъ

болѣе в р е д а , чѣмъ.

ср ед ства, но не цѣли .

а м е р и к а н с к а я п е н и т е н ц іа р н а я

си стем а. О н а не з а д а е т с я ул учш ен іем ъ ха р а к т ер а , сердца

его х а р а к т е р а и н ас ту п и в ш а го
нымъ

х ар а к тер о м ъ

человѣка

м о ти ва...

П р и р о ж д ен -

въ сущ ествен н ом ъ

уж е

о п р ед ел ен ы , вообщ е, ц ѣ л и , к ъ которы м ъ онъ неуклонно
с т р е м и т с я » . (С тр . 7 0 ). В ъ окон чател ьн о м ъ выводѣ ПІ.

—

44

—

пол учаетъ слѣдую щ ее полож еніе. «В се, что со в ер ш ается,

т а к ъ -ж е ,

отъ вел н ч ай ш а го

ность

до п о сл едн ей

м елочи,

со вер ш ается

необходимо. Quidquid fit, necessario fit». (С тр . 75).
К азал о с ь-б ы , что послѣ

подобнаго к а т е г о р и ч е с к а я

какъ

и

о п ы тн аго

со вер ш ен н ая
м ір а

м еш и в а ть соверш енно

несоедипи м ы я

учен ія П л ато н а ,

К а н т а , Ф и хте, Ш а к ь я м у н и и будди зм а, пе зад у м ы вается
и въ данн ом ъ с л у ч аѣ п е р е й т и о тъ за к о н а строгой не­
обходим ости

къ «истинной

н р ав ств ен н о й

свободѣ, но

и

весь

чел о вѣ къ ,

Н е н аход я

п рям ого

п р и чи н н остью , — и
тн в ъ

а

я в л е н ія , — съ

того,

отвѣта

н а воп росъ

въ своей

какъ

потому

п одч и н ен ъ

п р ед м етъ

с в я за н ъ

врем енем ъ,

съ ф ормами

п р о стр ан ство м ъ

его

зако н ам ъ ,

н езави си м о е о тъ э т и х ъ ф орм ъ,

и

п ап ро-

а потому

н ен одчн н ен п ое н и к ак о м у р азл и ч ен ію врем ени, п ребы ваю ­
щ ее и н еп р ем ен н о е

у словіе

н

о сн о в ап іе

всего этого

я в л е п ія есть— умопост игаемы й (и н тел л и ги б ел ь н ы й ) х а ­
р а к т е р ! т. с. его в о л я,

только вы сш аго п о р я д к а » .

т рансценден­

о п ы та,

да

ровъ

Н о Ш ., п е за т р у д н я ю щ ій с я п ер е­

его

теръ,

всяк аго

не моясетъ и бы ть.

съ

харак­

есть п росто я в л е н іе,

з а свои д ѣ й ствія

р яд о м ъ

реаль­

т альною идеальностью. И менно, эм н ири ч ескій

о п р о в е р ж е н ія т е о р ін свободы воли н и к а к и х ъ р азговообъ отвѣ тствен н ости чел о вѣ к а

эм п и р и ч еска я

(во л е),

въ

та к о м ъ

к а к ъ вещ ь по себѣ,

к ач ествѣ ,

а б со л ю т п ая

скому методу и въ о сн ов ан іе своихъ д а л ьн ѣ й ш н х ъ р а з -

п ри чи н н о сти

суж ден ій к л а д е т ъ тео р ію К а н т а «объ отн ош ен іи между

бода э т а — т р ансценд ент альная,

эм н ирически м ъ и ум опостигаем ы м ъ (интелли ги бельн ы м ъ)

п ае тъ въ яр л ен іи , но су щ еству етъ лиш ь п остольку, по­

характером ъ

свободы съ необходи­

скольку мы аб с т р а гп р у е м ъ (о твл ек аем ся м ы сленно) о тъ

м ост ью ». «И зъ этого о б ъ я сн ен ія,— говор и тъ Ш .,— можно

явл ен ій и всѣхъ его формъ, чтобы до сти гн у ть того, что,

п о н я ть ,— н аскол ько

внѣ всяк аго врем ени, мыслимо сам о по себѣ, к а к ъ вн у т­

о соединяемости

позвол яю тъ человѣческія си л ы ,—

ренняя

ству етъ совм естно съ тою свободою , о которой свидѣ-

в с е д ѣ я н ія

т ел ьству етъ

к ак ъ -б ы необходим о

су щ н о сть

человека.

человѣка

виновн икам и н аш и х ъ д б я н ій , с ъ н р авствен н о й вм ен яе­

этотъ

м остью э т и х ъ и о сл е д н и х ъ » .

у м о п о с т и г а е м а я въ н а ш е й ,

эм пирическая
совмѣстно

К а н т а , — п р о д о л ж ае тъ

необходимость

п о ступ ко въ

Ш м— ст р о га я
сущ еству етъ

с ъ и хъ т рансцендент альной свободой точно

силу

Н о сво­

не н р о сту -

это й свободы,

собствен н ы я тв о р ен ія,

они пи вы т ек ал и

с к а я характера

ученію

т. е. о н а

Въ

су т ь его

з а то, что мы д е л а е м ъ , и въ силу к о то р о й мы я вл яем ся

«По

о тъ за к о н а

(к а к ъ п р о сто й формы я в л е п ій ).

к а к ъ с т р о га я необходим ость н аш и х ъ поступ ковъ су щ е­

при сущ ее намъ чувст во от вет ст венност и

т. е. н езави си м о сть

п одобаетъ

соб ственной ф илософ іи, онъ п р н б ѣ га е т ъ к ъ эк л е к т и ч е­

и

свобода,

н еп р е м е н н о

которой

и зъ эм п и р и ч е­

п ри его со вп ад ен іи съ м отивам и, ибо

эм п и р и ч ескій

характеръ

е с ть

то л ько

п р и к о ван н о й

явл ен іе

ко врем ени,

п р о стр ан ству и п р и чи н н о сти , познават ельной способно­
ст и , Т. е., о б р азъ и способъ, к ак и м ъ

этой

п о следп ей

п р е д с т а в л я е т с я сущ ность въ себѣ н аш е го собствен аго я.

—

46 -

Вслѣдствіе этого, хотя воля и свободна, ио только сама
въ себѣ и внѣ явленія; въ явленіи-же она предста­
вляется уже съ опредѣлеппымъ характеромъ, которому
должны соотвѣтствовать всѣ его дѣянія, и .потому они,
будучи ближе опредѣлены наступающими мотивами,
необходимо должны проявиться такъ и не иначе.
«Этотъ путь, какъ легко видѣть, ведетъ къ тому,
что мы должны искать проявленіе и твореніе своей
свободы не въ нашихъ отдѣльпыхъ поступкахъ, согласно
общему воззрѣнію, по во всемъ существованіи и су­
ществе (existentia et essentia) самого человѣка, которыя
должны быть мыслимы, какъ его свободное дѣяніе, ко­
торое представляется во множествѣ и разнообразіи по­
ступковъ только пашей познавательной способности,
прикованной ко времени, пространству и причинности:
но поступки эти, въ силу первопачальнаго единства
того, что въ нихъ отражается, всѣ должны носить
точно одинъ н тотъ-же характеръ и всякій разъ яв­
ляться неизбѣжпымъ послѣдствіемъ наступающихъ мо­
тивовъ, которыми они бываютъ вызваны и опредѣлены
въ частностлхъ...». (Стр. 85— 87). «Разсматривая наши
дѣянія объективно, слѣдовательно—извнѣ, мы познаемъ
аподектически, что онп, какъ н дѣйствія каждой есте­
ственной сущности (снлы), должны быть во всей стро­
гости подчинены закону причинности; напротивъ того»
.субъективно каждый чувствуетъ, что онъ дѣлаетъ только
то, что хочетъ . Но это свидѣтельствуетъ только, что
его дѣйствія есть чистое проявлепіе его самособственлой сущности. To-же самое чувствовала-бы, еслн-бы

могла чувствовать, даже самая низшая естественная
сущность (сила).
«Такимъ образомъ, моимъ толкованіемъ предмета
■свобода не упичтожается, а лишь псремѣщается, и именно

изъ области отдѣльныхъ поступковъ, гдѣ ея нрисутствіе недоказуемо, въ высшую, но не столь легко до­
ступную для нашего познанія, сферу — т. е., вообще,
трансцендентальна». (Стр. 88, 89).
Установивъ, такимъ образомъ, инстинктъ вмѣня•емости, Ш., въ заключеніе, старается мотивировать тѣ
нзъятія изъ нея, которыя допускаются и въ слишкомъ
нридирчивыхъ къ Шопенгауэровской свободѣ человѣчбской «самосущности» уголовныхъ законодательствах!..
«Интеллектъ или познавательная способность,— го­
воритъ онъ, — есть среда мотивовъ, черезъ которую,
именно, они дѣйствуютъ па волю, составляющую соб­
ственно ядро человѣка. Когда эта среда находится въ
нормальномъ состояніи, правильпо отправляетъ свои
функціи и потому предъявляетъ волѣ для выбора мо­
тивы въ неискаженномъ видѣ, такъ, какъ они представ­
ляются въ реальномъ внѣшнемъ мірѣ, — только тогда
ноля и можетъ рѣшать сообразно съ своею природою,
т. е. съ индивидуальнымъ характеромъ человѣка, сле­
довательно, можетъ безпрепятственно проявляться по
•своей самособственной сущности. Тогда человѣкъ ин­
теллектуально свободенъ, т. е. его поступки суть чистый
результатъ реакціи его воли на мотивы, которые пред­
ставляются ему въ реальномъ мірѣ такъ-же, какъ н

—

48 —

другимъ. Вслѣдствіе этого, поступки человека тогда
вмѣняемы ему, какъ нравственно, такъ и юридически.
«Эта интеллектуальная свобода прекращается или
оттого, что среда мотивовъ, позпавательная способность,
бываетъ павсегда или только на время разстроена, или
же оттого, что внѣшнія обстоятельства, въ отдѣльныхъ
случаяхъ, нскажаютъ пониманіе мотивовъ. Первое слу­
чается при сумашествіи, бѣлой горячкѣ, пароксизмахъ
и съ просонокъ; второе — при рѣшительномъ, пеповинномъ заблуждепіи, когда, напримѣръ, даютъ яду вмѣсто
лекарства или застрѣливаютъ вошедшаго ночью слугу,
принявъ его за разбойника, и т. д. И въ тѣхъ, и въ
другихъ случаяхъ мотивы бываютъ искажены, почему
воля не можетъ принять такого рѣшенія, какое после­
довало бы при тѣхъ-же обстоятельствахъ, если-бы ихъ
ннтеллектъ правильно ей передалъ. Потому-то совер­
шенное при такихъ обстоятельствахъ преступленіе не­
наказуемо и по закону. Ибо законы исходятъ изъ пра­
вильнаго предположенія, что воля морально несвободна,
въ какомъ случаѣ ее нельзя было-бы направлят ь , но что
она подчинена понужденію посредствомъ мотивовъ; по­
тому-то они и стараются противопоставить всевозможпымъ мотивамъ къ преступленію болѣе могущественные
контрмотивы въ устрашеніи наказаніемъ, и уголовный
уставъ есть ничто иное, какъ перечепь противомотивовъ къ преступнымъ дѣяніямъ. Но если окажется, что
интеллектъ, черезъ посредство котораго должны были
дѣйствовать эти противомотивы, былъ неспособенъ воспріять ихъ и предъявить волѣ, то и дѣйствіе ихъ было

невозможно: они для него не существовали. Тутъ все
равно, какъ если-бы порвалась одна изъ нитей, двигающихъ машиною. Въ такомъ случаѣ вина съ воли
переходитъ на интеллектъ; но этотъ послѣдній не под­
лежитъ никакому наказанію. Законъ, какъ и мораль,
имѣютъ только дѣло съ волею. Она одна представляетъ
собственно человѣка; интеллектъ есть только ея органъ,
ея наружные щупальцы, т. е. медіумъ дѣйствія на нее
мотивовъ». (Стр. 89—91).
Наконецъ, что касается аф ф ект а , то это «внезап­
ное, сильное возбужденіе воли какимъ-нибудь извнѣ
вторгающимся представленіемъ, которое становится
мотивомъ и обладаетъ такою живостью, что затмѣваетъ
всѣ прочія, которыя могли-бы выступить въ качествѣ
противомотивовъ, и не допускаетъ до яснаго сознанія».
Поэтому, подобное проявленіе воли не наказуемо.
Все изложенное здѣсь ученіе могло-бы быть фор­
мулировано въ нѣсколькихъ общепонятныхъ положеніяхъ; но оно по существу своему такъ противоречиво,
искусственно построено и, если можно такъ выразиться,
насильственно слажено изъ совершенно противоположныхъ представленій объ абсолютной необходимости
всего сущаго и совершающагося и объ абсолютной свободѣ того-же самаго, что свободное изложеніе воззреній Ш. могло-бы послужить поводомъ къ упреку въ
искаженіи его теоріи.
Если читатели потрудятся теперь сопоставить все
изложенное мною по тому-же вопросу въ книгѣ «Не­
множко философіи» (60—54) съ тѣми положеніями, ко4

торыя мною приведены выше текстуально изъ обще­
доступная нынѣ, благодаря русскому переводу, сочиненія ІП., то имъ не трудно будетъ оріентироваться среди
той массы противорѣчій, которою сопровождается во­
просъ о свободѣ воли съ перваго момента его возникновенія.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ.
Анализъ ученія Шопенгауэра.

\

Въ моемъ сочиненіи «Немножко Философіи» я го­
ворю:
«О волѣ обыкновенно разсуждаютъ, какъ о способ­
ности, существующей въ насъ независимо отъ нашей
чувственности, какъ status in statu, и проявляющей свою
иниціативу во всѣхъ нашихъ дѣйстіяхъ. (Такою воля
является въ трехъ вышеупомянутыхъ сочиненіяхъ Шо­
пенгауэра). Но • съ этимъ понятіемъ происходитъ таже самая умственная путаница, которая характери­
зуем всѣ споры о цѣли жизни. Какъ въ вопросѣ о
дѣли жизни обыкновенно смѣшиваютъ два различныя
понятія о цѣли и средствѣ, такъ и въ воиросѣ о волѣ
смѣшиваютъ представленія о предполагаемой сверхчув­
ственной умственной инииіат ивѣ дѣйствія (Кантовскій
и Шопенгауэровскій умопостигаемый (интеллигибель­
ный) характеръ) съ желаніемъ дѣйствовать, а отсюда—

Въ моемъ сочиненіи «Немножко Философіи» я го­
ворю:
«О волѣ обыкновенно разсуждаютъ, какъ о способ­
ности, существующей въ насъ независимо отъ нашей
чувственности, какъ status in statu, и проявляющей свою
иниціативу во всѣхъ нашихъ дѣйстіяхъ. (Такою воля
является въ трехъ вышеупомянутыхъ сочиненіяхъ Шо­
пенгауэра). Но • съ этимъ понятіемъ происходитъ таже самая умственная путаница, которая характери­
зу ем всѣ споры о цѣли жизни. Какъ въ вопросѣ о
цѣли жизни обыкновенно смѣшиваютъ два различныя
понятія о цѣли и средствѣ, такъ и въ воиросѣ о волѣ
смѣшиваютъ представленія о предполагаемой сверхчув­
ственной умственной инииіат ивѣ дѣйствія (Кантовскій
и Шопенгауэровскій умопостигаемый (интеллигибель­
ный) характеръ) съ желаніемъ дѣйствовать, а отсюда

—

всѣ споры о подчиненности и свободѣ воли. Я разсуждаю такъ: внутреннее движеніе, направленное къ совершенію какого-либо дѣйствія, есть слѣдствіе впечатлѣнія (по Ш .— мотива), произведенная на наши чув­
ства (по Ш .— на нашу познавательную способность
или сознаніе) внѣшнимъ фактомъ или явленіемъ, т. е.
движеніе это въ каждомъ данномъ случаѣ возникаетъ
апостеріорно (какъ и у Ш .), а не апріорно • Красивая
женщина производитъ сильное впечатлѣніе на мой ор­
ганъ зрѣнія; впечатлѣніе это (а по выраженію Ш .—
мотивъ), ассоціируясь въ моемъ мозгу съ готовыми въ
немъ представленіями о половыхъ отношеніяхъ (по
выраженію Ш .—абстрактными мотивами, противомотивами, мыслями, становящимися мотивами, и т. д.), вы­
зываетъ въ моей нервной сис-гемѣ соответствующее
ощущеніе, которое мы называемъ желаніемъ (Ш . отво­
дить этому желанію или назрѣвающему волевому акту
мѣсто въ другой нашей духовной функціи—самосознаніи); это ощущеніе, т. е. желаніе, въ свою очередь вы­
зываетъ движеніе къ обладанію упомянутой женщиной,
т. е. дѣйствіе. Истощенный желудокъ, путемъ того-же
процесса, вызываетъ въ насъ желаніе ѣсть. Стѣсненныя обстоятельства побуждаютъ насъ къ соответствую­
щему действію, чтобы освободиться отъ нихъ. Все это,
повторяю, вызванный дѣйствія. Если при известномъ
настроеніи влюбленная человека въ немъ происходитъ
борьба между стремленіемъ устраниться отъ соблазна
и желаніемъ обладать женщиной, то это вовсе не зна­
читъ, что въ немъ действуютъ одновременно двѣ волщ

55 —

положительная и отрицательная. Въ дѣйствительности, это—борьба между двумя импульсами, изъ кото­
рыхъ одинъ только что воспринять изъ непосредствен­
н а я созерцанія объекта любви (по Ш.—мотива), а дру­
гой вытекаетъ изъ давно сложившихся въ мозгу представленій о печальныхъ послѣдствіяхъ нарушенія брач­
ной вѣрности, игнорированія своихъ дѣлъ и т. п. (по
ХП.—противомотивовъ). Каждый изъ этихъ импульсовъ
вызываетъ особое желанге’ одинъ — положительное, а
другой—отрицательное, и беретъ верхъ то, которое
порождено болѣе сильнымъ импульсомъ (по Ш. про­
исходитъ «мучительный конфликтъ мотивовъ»—стр. 44).
Почти однородный примѣръ представляетъ человѣкъ,
страдающій запоемъ: въ немъ всегда борятся два желанія, одно—устраниться отъ пагубная напитка, а
другое, напротивъ,— напиться до невменяемости, при­
чемъ второе желаніе большей частью беретъ верхъ.
Такъ какъ желаніе есть нечто чисто ф изіош ическое
и имъ однимъ опредѣляются характеръ и сущность
всѣхъ нашихъ дѣйствій, то представленію о волѣ, какъ
сверхчувственномъ явленіи, не остается мѣста».
Короткими вставками въ только что приведенной
цитатѣ я, кажется, достаточно ясно показалъ полное
сходство точекъ отправленія моихъ разсужденій и теоріи Ш. До сихъ поръ все различіе между моими разсужденіями и теоріей Ш. заключается во взглядѣ на
самую сущность воли.
При разсужденіи объ этомъ абстрактномъ понятіи
я нахожу въ моемъ сознаніи только представленіе о

—

56 —

внѣшеѳмъ или внутреннемъ м от иве, вызывающемъ желаніе , и о совершенной реальности какъ этихъ мотивовъ,

такъ и самаго желанія,—реальности потому, что мотивы
являются продуктомъ чисто внѣшняго, видимаго или
осязательного, воздѣйствія, a желаніе вполне, безъ вся­
кихъ отвлеченныхъ придатковъ, проявляется въ нашихъ
органахъ чувствъ и ощущается нашимъ организмомъ.
Но какимъ путемъ, съ помощью какихъ силъ, черезъ
посредство какихъ факторовъ реальный мотивъ вызы­
ваетъ совершенно реальное желаніе, я не знаю. Чисто
физіологическое ощущеніе—желаніе является въ моемъ
представленіи какъ-бы чѣмъ-то среднимъ между происшедшимъ воздѣйствіемъ мотива на мои чувства или
произведеннымъ имъ во мнѣ раздраженіемъ и имѣющимъ совершиться, во исполненіе моего желанія, дѣйствіемъ.
Мысль эта легко поясняется слѣдующею аналогіею.
Вслѣдствіе извѣстныхъ физическихъ причинъ, тем­
пература вдругъ повышается или понижается, атмосфе­
ра какъ-бы сгущается, свѣтъ смѣняется мракомъ и въ
воздухѣ чувствуется какое то напряженное состояніе,
имѣющее разрѣшиться сильнымъ дождемъ или бурею,
со всѣми ихъ аксессуарами. Это напряженное состояніе
атмосферы, составляющее нѣчто среднее между вызвавшимъ его воздѣйствіемъ физическихъ причинъ и имѣющимъ возникнуть явленіемъ—дождемъ, бурею, совер­
шенно тожественно съ тѣмъ настроеніемъ нашей нерв­
ной системы, которое называется желаніемъ. Другими
словами: желаніе есть состояніе цѣлаго организма, а

—

57 —

не конкретный актъ. Шопенгауэръ-же, напротивъ, раз­
сматриваетъ желаніе, какъ одну изъ ступеней волевого
акта, заключающагося въ самосознаніи. «Пока онъ еще
зрѣетъ,—говоритъ Ш.,—онъ (волевой актъ) называется
желаніемъ, когда созрѣлъ— решеніемъ; но, что онъ актъ

воли, доказываетъ самосознанію только деянге». (Стр. 18).
Я уже объяснялъ выше, что если самосознаніе познаетъ
волевой актъ или желаніе только въ совершившемся
дейст віи, то самосознаніе въ дѣйствительности ничего
не познаетъ , такъ какъ дѣяніе есть не болѣе, какъ впѣ
насъ находящееся реализованное желаніе, относящееся^
по теоріи самого Ш., къ «сознанію другихъ вещей», а
не «къ самосознанію». Для самосознанія реализован­
ное въ дѣйствіи желаніе,—сказалъ я,— равносильно
неожиданному выстрѣлу изъ забытаго ружья, о зарядѣ
котораго мысль возиикаетъ лишь тогда, когда его, этого
заряда, уже не существуетъ. Другими словами: такъ
называемую, волю столь-же трудно от делит ь отъ вы­
зываемого ею дейст вія, какъ звукъ, производимый выстрѣ.10мъ, отъ самаго вы ст рела .

То, что мы называемъ голодомъ, есть чисто-физіологическое ощущеніе ж еланія ест ь. Испытывая это ощущеніе въ желудкѣ, мы говоримъ: «желудокъ требуетъ
пищи». Но это—лишь грубая иллюзія. Требованіе пищи
предъявляется всемъ организмомъ, но оно непосред­
ственно ощущается или доводится до сознанія тѣмъ
органомъ, посредствомъ котораго получаетъ удовлетвореніе. Другими словами: желаніе , въ данномъ случаѣ, есть состояніе, испытываемое всѣмъ организмомъ,

—

58 —

и потому-то чувство удовлетворенія отъ принятія пи­
щи испытывается, опять-таки, цѣлымъ организмомъ, а
не однимъ только желудкомъ. To-же самое повторяется
и при всѣхъ другихъ физіологическихъ отправленіяхъ.
Изъ этого примѣра ясно, что желаніе или, вѣрнѣе,
состояніе желанія, возникающее въ организмѣ подъ
вліяніемъ чисто-физіологическихъ причинъ, сообщается
лиш ь сознанію, какъ и всякое другое состояніе, напримѣръ, болѣзненное, а не исходить изъ него или созре­
ваешь въ немъ, какъ думаетъ Шоненгауэръ. Сознаніеже, въ каждомъ подобномъ случаѣ, уясняетъ организму
испытываемое имъ состояніе и указываетъ—что сдѣлать для его удовлетворенія. Это станетъ еще понятпѣе, если мы возьмемъ для примѣра человѣка, находя­
щ аяся долгое время въ безсознательномъ состояніи.
Если онъ въ этомъ состояніи не ощущаешь потребнос­
ти въ пищѣ, то это, однако, вовсе не означаетъ, что
въ организмѣ его не происходитъ процесса, производи­
м а я состояніемъ голода. Онъ лишенъ только способ­
ности ощущать это состояніе и доставить ему удовлетвореніе, точно такъ-же, какъ человѣкъ, усыпленный хлороформомъ, не ощущаетъ боли отъ операціи и, поэто­
му, не старается устранить ее. Слѣдовательно, то, чта
мы называемъ желаніемь , есть только сознательно испы­
тываемое физіологическое состояніе, созревающее въ са­
момъ организме независимо отъ сознанія . Точно такъ-же
и иаоборотъ: самое ясное сознаніе вреда, проистекаю­
щ а я отъ недостаточная питанія, не можетъ поборотъ
отвращенія къ пищѣ, возникающаго въ человѣкѣ подъ

—

59 —

вліяніемъ чисто-физіологическихъ

причинъ. Слѣдова-

тельно, сознаніе, даже при помощи всѣхъ умственныхъмотивовъ, которые, по мнѣнію Шопенгауэра, всегда
должны брать верхъ надъ внѣшними, не можетъ вы­
звать въ человѣкѣ желаніе,— напримѣръ, ѣсть при отсутствіи аппетита. Причина-же тому, повторяю, та,,
что желаніе есть извѣстное состояніе организма, освѣщенное сознаніемъ, а не непосредственный продуктъ его.
Въ дальнѣйшемъ изложеніи моего взгляда на во­
просъ о свободѣ воли я говорилъ: «не всѣ предметы и
явленія способны производить на насъ впечатлѣнія,вызывающія желаніе ,—отсюда индифферетное отпошеніе къ тому или другому предмету, состояніе равнодуш ія. Однимъ словомъ, то состояніе нашего организма,,
которое мы называемъ волею, непосредственно порож­
дается внѣшнимъ міромъ, т. е. объектами и явленіями,.
его наполняющими. В н е вещественного м іра не мо­
жетъ быть ни ж еланій, ни, следовательно, стремленія
къ чему-либо, т . е. состоянія, называемою волей . Про-

явленія-же этого состояния у разныхъ субъектовъкрайне различны, смотря по степени и характеру ихъ
воспріимчивости (у Ш.—смотря по ихъ индивидуаль­
ному, врожденному характеру), которая, съ одной сто­
роны, опредѣляется состояніемъ ихъ нервной системы,,
чисто физіологическими особенностями, а съ другой
стороны, воспитывается окружающими ихъ условіями.
и привычками. Одинъ и тотъ-же предметъ на разныхъ
субьектовъ производитъ различныя впечатлѣнія. От­
сюда— разнообразіе побужденій и, вообще, потребное—

—

—

60 —

тей, т. с. разнообразіе проявленій воли. Человѣкъ,
прожившій въ тюрьмѣ пѣсколько десягковъ лѣтъ, по­
чти совершенно забываетъ о внѣшнемъ мірѣ и не об­
наруживаем никакихъ желаній, кромѣ связанныхъ съ
ближайшими потребностями существованія: питанія,
сна и т. п. Бывали примѣры, что забытые узники рѣшительно отказывались выходить на свободу. При
апріорномъ существованіи воли, эти узники, конечно, не
обнаруживали-бы такого индифферентизма».
Въ этомъ пунктѣ моя теорія рѣзко расходится съ
теоріей Шопенгауэра: я нахожу, что все, извѣстпое
намъ о прямыхъ или косвенпыхъ источникахъ нашихъ
дѣяній, пе выходитъ изъ нредѣловъ сферы нашихъ
физіологическихъ ощущеній. Тѣмъ или другимъ обра­

61 —

Этого мало, размежевавъ совершенно произвольно,
на основаніи предшествовавшихъ ему метафизическихъ
ученій, всю нашу духовную сущность на вышеуказанныя функціи, онъ, въ вопросѣ о свободѣ воли, вдругъ
круто поворачиваем въ сторону отъ взятаго имъ
первоначально направленія и, въ опроверженіе самого
себя, начинаем доказывать, что отвлеченные мотивы,
заключающіеся въ нашемъ сознаніи, обладаютъ безу­
словно преобладающей силою надъ внѣшними, и человѣкъ, поэтому, отвѣтственъ за допущеніе преобладанія внѣшняго мотива надъ внутреннимъ, отвлеченнымъ.
«Мотивы,— говоритъ онъ,— чередуясь и повторяясь,
пробуютъ другъ передъ другомъ свою силу надъ его

зомъ я ощущаю и воздѣйствіе, производимое па мои
чувства или созпаніе мотивомъ, и желаніе, предше­
ствующее дѣйствію, и самое дѣйствіе. Ш. же не толь­
ко знаетъ (хотя и не объясняем), какимъ образомъ
мотивъ производитъ свое воздѣйствіе на сознаніе, но
ему еще положительно извѣстно, что въ насъ гдѣ-то

волею, чрезъ что она попадаем въ положеніе того
тѣла, на которое дѣйствуютъ разныя силы въ проти-

сидитъ, совершенно независимое отъ сознанія , самосознате , которое настолько ограничено и глупо, что
даже неспособно познать или ощутить того, что въ
немъ самомъ заключается, т. е. акта воли; что, нако­
нецъ, кромѣ сознанія и самосознанія, въ насъ есть еще
«чистый умъ, направленный во внѣшній міръ», и еще
«рефлектирующій разумъ, единственная компетентная
въ сужденіи о причинности и мотиваціи функція».
(Стр. 17).

необходимостью», (стр. 44).
А чрезъ нѣсколько страницъ онъ уже заявляетъ,
что если познавательная способность, служащая сре­

воположномъ направленіи, пека , наконецъ , реш ит ельно
силънѣйшій мотивъ оттѣснитъ всѣ прочіе и

опредѣ-

Такой исходъ называется рѣшеніемъ и,
какъ результатъ борьбы, наступаетъ съ полнѣйшей

литъ волю.

дою, чрезъ которую внѣшніе мотивы дѣйствуютъ на
волю, находится въ нормальномъ состояніи, т. е. пра­
вильно отправляем свои функціи, то человѣкъ интел­
лектуально свободенъ и поступки его вмѣняемы, какъ
нравственно, такъ и юридически. (Стр. 89).
Куда-же, спрашивается, дѣвался тотъ конфлиюпъ

—

62

—

—

мотивовъ, исходъ котораго, по словамъ Ш., какъ ре­

зультатъ борьбы, наступаетъ съ полнѣйшей необходи­
м о с т и и опредѣляетъ волю? (Стр. 44).
Но, разъ уклонившись Въ область отвлеченнаго,
Ш. не встрѣчаетъ уже болѣе препятствій къ дальней­
шему развитію своихъ метафизическихъ мечтаній. Онъ
не только знаетъ волю, какъ нѣчто, сидящее въ видѣ
хот ѣ нія въ нашемъ самосознаніи и возбуждающееся
внѣшними или внутренними мотивами. Нѣтъі воля
есть нѣчто болѣе, чѣмъ функція, предназначенная слу­
жить духовнымъ и физическимъ потребностямъ человѣка. Воля— это все. Какъ обстоятельно пояснено имъ
въ другихъ изъ вышеупомянутыхъ сочиненій, воля—
это не только я, моя сущность, но и вся вселенная,
источникъ всего сущаго. Все существующее нарож­
дается изъ этого источника, измѣняется, исчезаетъ и
возникаетъ, а воля остается все та-же, постоянная,
неизмѣнная и вѣчная. Мы,—говоритъ онъ,—воля по
своему существу, и вся вселенная, разсматриваемая въ
своей сущности, есть воля, которая объективируется,
принимаетъ тѣлесную оболочку, реальное существованіе.
Другими словами, по системѣ Ш., воля играетъ въ
мірозданіи ту-же роль, которую играли, такъ называе­
мый, первоначала у древнихъ философовъ: вода у Ѳалеса, всеобщая тонкая матерія (безграничное) у Анак­
симандра, воздухъ или роковое движеніе у Анаксиме­
на, огонь или теплое дыханіе у Гераклита и т. д., и
т. д. «Первоначало» И1. опредѣляется, какъ всеобщее

ê

63 —

стремленіе, желаніе, безсознательное вожделѣніе или
всеобщая воля, служащая источникомъ всего сущаго.
Казалось-бы, что, при такой всеобщности и однород­
ности своего характера, воля должна была-бы во всѣхъ
своихъ проявленіяхъ обнаруживать одинаковыя свой­
ства, и если въ человѣкѣ возможно соединеніе произ­
вола съ необходимостью (на которомъ Шопенгауэромъ
строится вмѣняемость человѣческихъ поступковъ), то
эта возможность должна существовать и для другихъ
вещей. Чувствуя опасность, угрожающую всей его системѣ со стороны этого вопроса, Ш. дѣлитъ волю на
сознательную, связанную съ интеллектомъ, и безсознателъную , не связанную съ послѣднимъ. Въ человѣкѣ
дѣйствуютъ оба вида воли; во внѣшнемъ-же мірѣ—
только безсознательная.
Но, во-первыхъ, надо еще доказать, что обладаніе
интеллектуальными способностями составляетъ исклю­
чительное преимущество человѣка. Трудно допустить,
чтобы воля, служащая первоначаломъ всего сущаго,
вѣчная, постоянная, неизмѣнная, избрала объектомъ
для своего сознательнаго или интеллектуальнаго проявленія ничтожную частицу вселенной—человѣка. И
благо-бы человѣкъ на самомъ дѣлѣ обладалъ всѣми
прерогативами, естественно присущими объективиро­
вавшейся въ немъ первопричинѣ. Но основные недо­
статки организаціи человѣка, его неспособность отрѣшаться отъ окружающихъ его иллюзій, его неспособ­
ность даже воспринимать вещи въ настоящемъ ихъ
видѣ,—все это вовсе не говоритъ въ пользу того, что­

—

64 —

бы онъ служилъ единственнымъ избранникомъ первопри­
чины... Если-же хорошенько разобрать сущность тѣхъ
проявленій человѣческаго духа и внѣшняго міра, ко­
торыя Ш. относить къ сферѣ функцій всеобщей воли,
то окажется, что во внѣшнемъ мірѣ онъ намъ констатируетъ исключительно видимыя нашему глазу или
ощущаемыя нашими чувствами проявленія строгой
необходимости, а вовсе не всеобщей воли.
Возьмемъ у него нѣсколько примѣровъ: верхушка
дерева, желающая свѣта, стремится постоянно рости
въ вертикальномъ направленіи, если только не нахо­
дитъ его въ иномъ. Корень, желающій влажности, на­
ходитъ ее часто путемъ самыхъ длипныхъ обходовъ.
Сѣмя, брошенное въ землю, всегда пуститъ стебель
вверхъ, а корень внизъ, какого-бы мы ни дали ему
положенія. Грибы дѣлаютъ поразительныя вещи, настоящія чудеса воли: расщеливаютъ стѣны, образуютт
трещины въ камняхъ, чтобы только достигнуть свѣта.
Однимъ словомъ, по мнѣнію III., какъ въ растительпомъ, такъ и въ животномъ царствѣ все сводится къ
стремленью , желанію и безсознательному вождѣленгю,
къ волѣ. Между тѣмъ, во всѣхъ вышеприведенныхъ примѣрахъ, прежде всего, бросается въ глаза вовсе не желаніе достигнуть дѣли, а необходимость, понуждающая
растеніе стремиться къ данной цѣли: верхушка дерева
должна исполнить свое предназначеніе, рости въ вер­
тикальномъ направленіи; корень долженъ найти влаж­
ность для своего питанія; сѣмя должно пустить сте­
бель вверхъ, а корень внизъ; грибъ долженъ исполнить

-

65 —

свое предназначеніе и достигнуть свѣта. Если-же ему
удается пробиться чрезъ стѣны и камни, то въ этомъ
вовсе нѣтъ ничего чудеснаго въ смыслѣ проявленія какой-то самосущноста гриба. Свобода воли предполагаетъ
собою свободу самоопредѣленія, свободу выбора. Будь
въ распоряженіи упомянутыхъ растеній какая-либо
воля, они не обнаруживали-бы такой пассивности или
односторонности существованія: вѣдь они могутъ со­
вершать только одно дѣйствіе — рости въ предназначенномъ имъ направленіи; если это одностороннее дѣйствіе есть проявленіе собственной воли растенія, то
такая-же воля должна заключаться и въ вертящемся
колесѣ локомотива, которое своимъ однообразнымъ движеніемъ выполняетъ свое единственное назначеніе.
Только дѣйствующая въ непосредственномъ сосѣдствѣ
съ колесомъ прямая причина его движенія — паровая
сила—не допускаетъ включенія его въ число объектовъ,
проявляющихъ свою собственную волю, по теоріи Ш.
Но вѣдь темные люди, незнакомые съ устройствомъ
локомотивовъ и дѣйствіемъ пара, выходили на полотно
желѣзной дороги, чтобы остановить движеніе нечистой
силы и заставить ее провалиться сквозь землю! Для
человѣка, хотя-бы и философа, жизнь растительнаго и
животнаго царства такъ-же темна, какъ и устройство
локомотива для крестьянина. Онъ видитъ, что сѣмя,
брошенное въ землю, пускаетъ стебель и не можетъ
не пускать его при нормальныхъ условіяхъ почвы; но
почему оно пускаетъ стебель при данныхъ условіяхъ
и почему не можетъ не пускать его—это остается для

—

-

66 —

него совершенно непонятнымъ; онъ весьма ясно сознаетъ, что прямой отвѣтъ на этотъ вопросъ находится
и внѣ сѣмени, брошеннаго въ землю, и внѣ его самого,
предлагающаго вопросъ. Другими словами, то, что самъ
Шопенгауэръ желаетъ обобщить въ понятіи воли, на­
ходится внѣ ощущаемыхъ нами явленій, въ области
тѣхъ, существующихъ въ предположеніи, основныхъ
силъ, которыя остаются недоступными нашему уму.
Въ силу-же всеобщности законовъ, управляющихъ
вселенной, или одного только закона причинности, обя­
зательно признать, что человѣкъ не представляетъ при­
вилегированная творенія, въ которомъ, по теоріи Шо­
пенгауэра, воля, будто-бы, объективируется сознательно:
что въ дѣйствіяхъ человѣка мы видимъ только проявленія все той-же необходимости, наблюдающейся на
каждомъ шагу во внѣшнемъ мірѣ, а воля (по Шопен­
гауэру) или какая-либо другая первопричина, управ­
ляющая этой необходимостью, находится внѣ человѣка, и напрасно философы отыскиваютъ ее въ его
сознаніи, умѣ, разумѣ, характерѣ и т. п. отдѣлахъ
произвольно размежеванной духовной

сущности

че­

ловека.
Главнымъ источникомъ заблужденія относительно
произвольности человѣческихъ дѣйствій служитъ, ко­
нечно, кажущаяся произвольность нашего мышленія.
Хотѣть или не хотѣть зависитъ отъ меня потому, что
мнѣ присуща способность разсуждать, задумывать и
обдумывать каждый свой поступокъ.
Я попробую доказать совершенно противное. Наше

67 —

мышлепіе, скажу я, такъ-же не произвольно, какъ

и

всѣ наши волевые акты и дѣйствія.
.Въ самомъ дѣлѣ: что такое мышленіе? Сочетаніе
двухъ или нѣсколькихъ, уже готовыхъ въ нашемъ моз­
гу или только что воспринятыхъ имъ, посылокъ, съ
цѣлью получить желательный выводъ. Таковъ, по край­
ней мѣрѣ, доступный намъ процессъ мышленія. Слѣдовательно, предполагается, что подборъ и сочетаніе
посылокъ обыкновенно предшествуютъ выводу. Посмо­
тримъ: то-ли самое происходить въ действительности.
Я присутствую на представленіи большой пяти­
актной драмы. Предо мной въ теченіи какихъ-нибудь
двухъ часовъ проходитъ жизнь цѣлой группы лицъ со
всѣми ихъ крайне перепутанными отношепіями, длин­
ный рядъ чрезвычайно сложныхъ характеровъ, тиновъ, эпизодовъ и картинъ. Рѣчи и дѣйствія артистовъ текутъ и смѣняются съ быстротою калейдоскоиа. Требуется большое напряженіе, чтобы не утратить
нити интриги, уловить всѣ детали совершающейся
драмы, имѣющія обыкновенно рѣшающее значеніе
для ея развязки... Наконецъ, занавѣсъ опустился,
и меня спрашиваютъ: «какъ вамъ нравится эта
пьеса»? Я, не задумываясь, отвѣчаю: прекрасная
вещь. Но почему прекрасная? Начинаю подыски­
вать объясненія. Для этого я стараюсь воспроизвес­
ти въ своей памяти весь ходъ пьесы со всѣми ея
деталями, съ физіономіями дѣйствующихъ лицъ, съ ха­
рактеромъ исполненія, и т. д. Однимъ словомъ, прибѣгаю къ продолжительному анализу пьесы и исполненія
5*

— . 69 —
—

68 -

ея для того, чтобы доказать основательность моего вы­
вода. Другими словами: выводъ предшествовалъ размышленію, которому мѣшалъ быстрый ходъ исполненія. Въ
то время, какъ я былъ погруженъ въ созерцаніе хода
пьесы, мозгъ мой съ фотографической точностью воспринималъ каждую деталь ея, и, когда занавѣсъ опу­
стился, въ моей головѣ оказался уже готовый выводъ.
Сказавши сразу: да, это хорошая вещь, я только чув­
ствовалъ, что въ состояніи буду это доказать, но сра­
зу представить доказательства, безъ предварительнаго
анализа, я-бы, конечно, не могъ. Этотъ фактъ можетъ
провѣрить на себѣ каждый театральный редензентъ въ
то время, когда онъ пишетъ свой отчетъ о спектаклѣ.
Другой примѣръ. Я слушаю длинную рѣчь по мало
интересующему меня предмету. Ораторъ говоритъ крас­
норечиво, складно и быстро. Я не имѣю возможности
сосредоточиться на каждой части рѣчн. Я слышу по­
сылки, выводы, аргументы и примѣры, но не имѣю
возможности въ теченіи самой рѣчи взвѣсить основа­
тельность каждаго изъ нихъ. Ораторъ проработалъ
надъ своею рѣчью, можетъ быть, нѣсколько мѣсядевъ,
прочиталъ для нея дѣлую библіотеку, сдѣлалъ для нея
сотни выписокъ изъ разныхъ книгъ; значитъ, много и
долго размышлялъ о томъ, что хотѣлъ предложить впиманію слушателей; я-же только успѣлъ въ одинъ пріемъ прослушать эту рѣчь. Раздалось послѣднее слово
оратора. Не прошло и минутной паузы, какъ я уже
произнесъ мой безапелядіонный выводъ: «нѣтъ, не убе­
дительно!». Почем)-же не убѣдительно? Начинается

продолжительная работа мысли для подтверждена
этого вывода, полемика, которая сама можетъ стать
предметомъ обширнаго сочиненія, какъ это часто и
бываетъ. Станетъ-ли мнѣ кто-нибудь доказывать, что
это сочиненіе уже было продумано мною въ теченіи
самаго произнесенія рѣчи? Значитъ, выводъ опять таки
поданъ былъ мнѣ моимъ мозгомъ въ совершенно готовомъ видѣ и предшествовавшая этому выводу работа
совершена была тѣмъ-же мозгомъ, съ присущею ему
магическою быстротою, вполнѣ самостоятельно.
Если къ этому прибавить, что я не могу мыслить,
такъ сказать, въ разрѣзъ съ сложившимся въ моей го­
лове выводомъ, то пассивность моего мышленія высту­
пить еще рѣзче. Разъ я не могу считать дурнымъ то,
что мне кажется хорошимъ, не могу называть безобразнымъ то, что мне представляется прекраснымъ, то
очевидно, что составленіе вывода не зависитъ отъ мо­
ихъ произвольныхъ соображеній, отъ моего желанія или нежеланія прійти къ нему. Другими словами:
выводъ является результатомъ логическаго продесса
мышленія; логическій-же продессъ представляетъ собою
ничто иное, какъ развитіе закона, который, такъ ска­
зать, самъ себя применяетъ, исключая произвольность
мышленія. Нетъ надобности прибавлять, что то, что
мы называемъ логическимъ закономъ, есть только одно
изъ проявленій всеобщаго закона необходимости.
Едва-ли будетъ большимъ преувеличеніемъ, если
скажу, что та-же самая пассивность одинаково прояв­
ляется во всехъ сферахъ нашихъ чувственныхъ ощу-

-тт. 7 0 —

щеній: вкуса, обонянія» осязанія и пр. Представленіе,
напримѣръ, о приятности даннаго блюда складывается
въ нашемъ сознанін моментально, предшествуя анализу
составныхъ частей этого блюда, причинъ , вызывающихъ
пріят ны я вкусовыя ощущенія.

Рядомъ съ такою очевидною пассивностью всѣхъ
нашихъ субъективныхъ ощущеній и даже самаго мышленія едва-ли возможна рѣчь о свободѣ воли, не только
абсолютной, но и относительной.

ГЛАВА. ПЯТАЯ.
Однородность духовной и матѳріальной природы
чѳловѣка.

Для философа, принимающая на себя крайне смѣлую задачу рѣшенія основныхъ вопросовъ человѣческаго бытія, обязательно, прежде всего, съ возможною
математическою точностью разграничить сферу непо­
средственно доступнаго нашему пониманію отъ сферы,
лежащей за предѣлами нашей познавательной способ­
ности. Указываю на это совершенно безспорное пра­
вило только потому, что, при изученіи философскихъ
системъ всѣхъ категорій, я не встрѣчалъ ученія, вполнѣ
послѣдовательно переходящая отъ сферы реальнаго
бытія къ сферѣ отвлечен наго, трансцедентнаго. Фило­
софу всегда кажется наиболѣе заманчивою вторая
сфера, гдѣ онъ можетъ дать полный просторъ своему
воображенію. Поэтому, кое-какъ справившись съ неинтереснымъ и, съ виду, общепонятнымъ опытнымъ
міромъ, онъ, по готовымъ тропинкамъ, протореннымъ

—

74 - -

старыми философами-идеалистами, вродѣ Платона и
Канта, забирается въ челбвѣческую душу и прин^
мается тамъ хозяйничать, какъ у себя дома. Поэтому
вгь результатѣ его мьішленія получается чисто фантам
тическое зданіе, разрушающееся до основанія при
первомъ столкновеніи съ серьезнымъ изслѣдованіемъ
внѣшняго міра.
Въ самомъ дѣлѣ: достигло-ли паше познаніе внеш­
няго опыта тѣхъ предѣловъ, за которыми уже откры­
вается мѣсто вполнѣ положительнымъ, отвлеченнымъ
выводамъ изъ него? Остановимся на нѣсколькихъ примѣрахъ. Мы ежедневно повторяемъ слова: теплота, хо­
лодъ, свѣтъ, электричество, магнетизмъ, притяженіе,
запахъ, цвѣтъ и т. д. Всѣ эти явленія мы постоянно
ощущаемъ посредствомъ органовъ нашихъ пяти чувствъ.
причемъ даже отдаемъ себѣ нѣкоторый отчетъ въ бли­
жайшихъ ихъ источникахъ: теплота и свѣтъ происхо­
дятъ отъ солнца, химическихъ соединеній, электри­
чества и т. д.; холодъ — отъ освобожденія теплоты:
электричество — отъ тренія и т. д. Но что такое теп­
лота и холодъ, свѣтъ и тьма, электричество и магне­
тизмъ, силы тяготѣнія и притяженія по своему существу?
Были-ли бы они доступны нашему пониманію, если-бы
мы ихъ не ощущали нашими органами чувствъ? Само
собою разумѣется, что нѣтъ. Ощущая теплоту, холодъ,
сотрясеніе отъ электрическаго тока, свѣтъ, тьму, за­
пахъ, мы все наше сужденіе объ этихъ явленіяхъ вы­
нуждены ограничивать лишь выраженіемъ нашего ощущенія. Я могу только сказать: мнѣ тепло, мнѣ холодно,.

—

75 —

это пахнетъ и т. д. Но почему теплота производить'
одно ощущеніе, а холодъ другое; почему роза пахнетъ
такъ, а жасминъ иначе; почему одна комбинація зву­
ковъ (мелодія) пріятна для уха, а другая нѣтъ; какова
сущность свойствъ того источника, который произво­
дить теплоту, и того, который производитъ холодъ, и
въ чемъ по существу заключается различіе между
этими свойствами; чѣмъ объясняется специфическипріятный запахъ жасмина и отталкивающій запахъ
карболовой кислоты; заключается-ли требуемое объясненіе въ сущности предметовъ, сообщающихъ намъ теп­
лоту, холодъ, свѣтъ и запахъ, или въ особенностяхъ
ихъ воздѣйствія на органы нашихъ чувствъ,— все это
до сихъ поръ не только нерѣшенные, но и почти не­
затронутые вопросы.
Даже самые глубокомысленные физики, стараясь
познать хотя-бы одну только матеръялъную сущность
теплоты, холода, свѣта, магнетизма, электричества и
т. п., внѣ условій воздѣйствія ихъ на наши органы
чувствъ, вынуждены прибегнуть къ своего рода отвле­
ченному объясненію этихъ явленій существованіемъ
какихъ-то невгьсомыхъ жидкостей; я говорю— отвлечен­
ному потому, что въ предѣлахъ опытнаго или внѣшняго міра невѣсомой матеріи мы себѣ представить не
можемъ, такъ какъ даже самые тонкіе газы имеютъ
весъ.
Иду далее: вокругъ насъ необъятное и неограничен­
ное пространство, наполненное воздухомъ. Въ этомъ
воздушномъ пространствѣ нѣтъ ни фабрикъ, ни физи-

—

76 -

ческихъ приборовъ, ни химическихъ ретортъ. Между
тѣмъ, мы ежедневно присутствуемъ при томъ, какъ
между небомъ и землею невидимыя силы производятъ
такія головоломныя физическія явленія и химическія
соединенія, до которыхъ мы еще и не додумались или
подобія которыхъ мы можемъ достигать лишь посредствомъ очень сложныхъ механическихъ приборовъ и
инструментовъ. Облако, дождь, градъ, снѣгъ, молнія,
громъ, электричество, соединеніе и разложеніе разныхъ
химическихъ элементовъ и т. д.,—все это возникаетъ
какъ-бы изъ ничего, безъ помощи всякихъ прпспособленій, какъ безъ всякихъ формъ и инструментовъ отли­
ваются всѣ роды и виды животнаго, растительнаго
и минеральнаго царствъ и т. д. Чтобы получить
хотя слабую искру электричества, мы не можемъ
его прямо взять изъ воздуха, гдѣ оно расходует­
ся съ нашей точки зрѣнія на совершенно непроизводительныя и глупыя молніи такими громадными ко­
личествами, мы должны прибѣгать къ помощи довольно
сложной машины. Точно такъ-же для полученія тепла
намъ нужно зажечь кусокъ дерева, натопить печку;
для полученія свѣта нужно зажечь свѣчу. Однимъ сло­
вомъ, безъ посредника, въ видѣ какого либо твердаго
или жидкаго тѣла, мы не можемъ добыть ни одного
явленія, совершающагося въ природѣ въ одномъ только
воздушномъ пространстве, а потому и точнаго сужденія
о способахъ, употребленныхъ природой для производ­
ства своихъ явленій, и составить себѣ не можемъ.
Правда, но аналогіи съ явленіями, вызываемыми по*

—

77 —

средствомъ физическихъ приборовъ, мы говоримъ, что
молнія есть электрическая искра, получающаяся отъ
соединенія двухъ противоположныхъ электричествъ;
что громъ происходитъ отъ стремленія воздуха за­
нять нарушенное молніею равновѣсіе. Но тутъ-же уче­
ные вступаютъ въ пререканія относительно причинъ
большого протяженія молніи (какая-же, говорятъ, это
искра?) и многочисленности раскатовъ грома, и рѣшенія, въ видѣ гипотезъ, получаются довольно легкія,
но, все таки, неокончательных... Такихъ примѣровъ
можно привести десятки и сотни.
Но что ужь говорить о такихъ второстепенныхъ
вопросахъ, когда даже три основныя гипотезы физики:
инерціи и сохраненія вещества и энергіи, по выраженію почтеннаго ученаго О. Хвольсона, «давно заслуживаютъ назвапія несомнѣнныхъ истинъ* только «потому,
что изъ всѣхъ прочихъ гипотезъ онѣ обладаютъ наи­
большей степенью вероятности , сливающейся, можно
сказать, съ достовѣрностью». (сОсновныя гипотезы фи­
зики*, О. Хвольсона. «Вѣстникъ Европы*, 1887 г.,
февраль).
To-же самое — относительно человѣка и, вообще,
животнаго міра. Что-бы ни говорили философы о спо­
собности самосознанія человѣка, результатъ этого самосознанія не идетъ далѣе тѣхъ ощущеній, которыя
сообщаются нашему разеудку совершенно пассивными
органами чувствъ. Свое собственное я человѣкъ въ со­
стоянш познать лишь по стольку, по скольку оно про­
является въ его внутреннихъ движеніяхъ (желаніяхъ,

—

78 —

•стремленіяхъ и ощущеніяхъ) и внешнихъ дѣйствіяхъ.
Всѣ-же предшествующіе этимъ движеиіямъ и дѣйствіямъ,
невидимые и неноддающіеся ощущенію побудительные
акты сливаются въ его нредставленіи въ одно громад­
ное, мучительное противорѣчіе между тою ролью, ко­
торую предопредѣлено его тѣлу играть въ ряду дру­
гихъ вещей, и тѣми законами, которые имъ двнгаютъ.
Нѣкоторое объясненіе способу своего еуществованія
человѣкъ могъ-бы еще себѣ составить, если-бы тѣло его
вполнѣ уподоблялось растенію, т. е. пребывало прикрѣпленнымъ къ одному мѣсту. Тогда совершающіеся
въ немъ жизненные процессы представлялись-бы ему
строго послѣдовательнымъ примѣненіемъ тѣхъ условій,
которыя сводятся къ одному всеобщему закону при­
чинности или необходимости. Но онъ, какъ и всякое
животное, вопреки закону тяжести, обусловливающему
неподвижность всего вещественнаго міра и односто­
роннее, строго предпачертаппое развитіе въ томъ-же
неподвижномъ состояніи (какъ растеніе),—вопреки,—
говорю я,—всеобщему закону причинности или необхо­
димости, опредѣляющему законъ тяжести, онъ, чело­
векъ, произвольно двигаетъ своими членами, передви­
гается съ мѣста на мѣсто, принимаетъ какія ему угод­
но положенія и проявляетъ какъ-бы свободный выборъ
въ направленіяхъ своихъ желаній и ощущепій.
Сознавая, однако, въ предѣлахъ личнаго знаком­
ства съ многочисленными проявленіями причинности,
что въ послѣдней не можетъ быть подобныхъ коренныхъ противорѣчій, совершенно разрушающихъ ея

—

79 —

сущность, человѣкъ приходитъ къ заключенію, что тѣ
законы, которые представляются ему абсолютно по­
стоянными и неизмѣнными, какъ законъ необходимо­
сти, доступны его умозрѣнію только въ нѣкоторыхъ
частныхъ проявленіяхъ, не дающихъ достаточно об­
щихъ основаній для сужденія объ ихъ непосредствен­
ной, внутренней сущности; другими словами, всѣ его
«ткрытія въ области основныхъ законовъ, управляющихъ вселенной, не идутъ далѣе знакомства съ отдѣльными свойствами вещественнаго міра.
Вотъ, почему всякія отвлеченный или апріорныя
сужденія о причинахъ, управляющихъ нашими дѣйствіями, a тѣмъ болѣе о первопричинахъ, вродѣ Шо­
пенгауэровской воли, скорѣе представляютъ собою соч|шстическую игру словъ или акробатическое жонглированіе мыслями, чѣмъ серьезное, правильно обосно­
ванное мышленіе. Попытка заставить человѣческій
разсудокъ витать въ области отвлечепнаго и ликовать
по поводу открытыхъ, будто-бы, въ этой области за­
коновъ равносильна попыткѣ акробата ходить по по­
толку и ликованію, выражаемому по этому поводу
публикою, воображающею, что субъектъ этотъ, дей­
ствительно, достигъ своей цѣли и опрокинулъ вверхъ
ногами всѣ законы природы.
Общій выводъ изъ сказанная тотъ, что все
проявленія духовной природы человека совершенно
■однородная происхожденія съ проявленіями реаль­
н а я міра, какъ, напримѣръ, теплотою, холодомъ,
светомъ, тьмою, произрастаніемъ и т. д., или, по

—

80 —

крайней мѣрѣ, такими постигаются т м и въ ихъ бли­
жайшихъ, доступныхъ тѵлимъ ощущеніямъ , причинахъ.
Но разъ мы допускаемъ однородность происхожденія
какъ тѣхъ, такъ и другихъ проявленій въ ихъ бли­
жайшихъ къ намъ фазисахъ , а за этими фазисами для
насъ открывается такая-же однородная область отвле­
ченная, то мы, по аналогіи и, вообще, въ силу строго-логическихъ законовъ мышленія, обязаны скорѣе
признать, что причины или силы, скрывающіяся въ
этой отвлеченной области, должны быть одинаковы или
однородны въ своихъ нроявленіяхъ для всею существую­
щего, чѣмъ искусственно создавать себѣ привилегиро­
ванный положенія,—вродѣ спеціальныхъ условій бытія человѣка,—удерживающія нашъ умъ въ сферѣ
неразрѣшимыхъ противорѣчій.
Беря эту гипотезу за основную точку зрѣнія всѣхъ
моихъ разсужденій, предположеній и догадокъ, я дол­
женъ допустить, что или воля существуетъ въ смыслѣ
первоначала Шопенгауэра, и тогда она должна объектироваться однородно, т. е. одинаково сознательно или
одинаково безсознательно, во всемъ существующему не
исключая и неодушевленнаго міра,—а если прибавить
къ этой волѣ элементъ свободы, т. е. признать ее сво­
бодною, то не только человѣкъ долженъ являться отвѣтственнымъ за свои дѣйствія, но и камень, который
паденіемъ своимъ придавливаѳтъ человѣка и, такимъ
образомъ, совершаетъ криминальное дѣяніе,— или-же,
не мудрствуя лукаво, признать существованіе одного
закона необходимости, несущаго, такъ сказать, въ са­

момъ себѣ и всю ответственность за совершающееся
во всей вселенной.
Второе мнѣ кажется болѣе логически послѣдовательнымъ и болѣе соотвѣтствующимъ тѣмъ предѣламъ,
въ которые поставлена наша познавательная способ­
ность.

ГЛАВА ШЕСТАЯ.
«Слѣпой случай*.

Скажу, кстати, два слова объ одномъ предразсудкѣ,
часто мѣшающемъ и здравомыслящимъ людямъ соста­
вить себѣ ясное представленіе о всеобщемъ законѣ не­
обходимости.
Намъ очень часто приходится и читать, и слышать
сужденіе, ставшее почти стереотипнымъ, что слѣпой
случай царитъ какъ въ человѣческихъ отношеніяхъ,
такъ и во всей вселенной. Мотивомъ для этого сужденія, обыкновенно, служатъ всевозможныя превратности
и злоключенія, испытываемыя человѣкомъ въ теченіи
своей непродолжительной жизни. Къ чему жить и хло­
потать о будущемъ,—слышите вы часто,—если завтра
я могу проснуться совершенно парализованнымъ, сдѣлаться жертвою сорвавшагося съ дома карниза, крушѳнія поѣзда и т. д.! Зачѣмъ хлопотать о воспитаніи дѣтей, объ обезпеченіи ихъ въ будущемъ, когда та

— Вб­
или другая ненормальность темперамента можетъ по­
ставить ихъ на скользкій путь безнравственности, а
скопленное для нихъ многолѣтними трудами состояніе
будетъ растрачено въ нѣсколько лѣтъ или даже дней?
Къ чему всѣ эти иллюзіи добродѣтели, нравственности
и религіи, если участь праведника ничѣмъ не лучше
участи грѣшника, а часто еще хуже; если и тотъ, и
другой одинаково дѣлаются жертвами безчувствепныхъ
стихій, человѣческой злобы и т. д.?
Я не буду здѣсь распространяться о пессимистическихъ выводахъ, дѣлаемыхъ обыкновенно изъ этого
воззрѣнія: отчасти я говорилъ о нихъ въ предъидущемъ трудѣ, а отчасти они сами собою разсѣются,
какъ только мнѣ удастся доказать всю неоснователь­
ность самаго воззрѣнія.
Отрѣшаясь на минуту отъ своихъ чисто субъективныхъ чувствовапій, мы не можемъ, конечно, не при­
знать наличности строгой причинной связи въ такихъ
явленіяхъ, какъ движеніе небесныхъ свѣтилъ, какъ
смѣна дня и ночи и временъ года, какъ пониженія
и повышенія температуры и т. д. Всѣ эти и другія
естественный явленія совершаются съ математиче­
скою точностью, какъ-бы по заранѣе составленно­
му роснисанію, и, насколько это позволяютъ намъ
наши познанія, мы можемъ разсчитать малѣйшія
измѣненія, которыя должны произойти въ нихъ даже
черезъ десятки тысячъ лѣтъ. Вотъ, почему астроно­
му, въ предѣлахъ того, что ему положительно мзоѣстно, ничего случайного представляться не можетъ.

—

87 —

Если-бы какой-нибудь планетѣ суждено было столк­
нуться съ другой и разбиться въ дребезги, то онъ-бы
призналъ, что это такъ положено по росписанію, и
даже предопредѣлилъ-бы моментъ и мѣсто катастрофы.
Другое дѣло, если-бы столкновеніе застигло его въ
расплохъ; если-бы оно совершилось какъ разъ въ тотъ
моментъ, когда столкнувшіяс^ планеты, по его разсчету,
должны были бы находиться на почтительномъ разстояніи другъ отъ друга. Это означало-бы одно изъ
двухъ: или его математическія исчисленія были не­
точны, или онъ не былъ достаточно знакомъ съ той
частью роеписанія, въ которую входило движеніе
столкнувшихся планетъ.
Воспользуемтесь-же нашимъ пребываніемъ въ над­
земной сферѣ и окинемъ умственным® взоромъ огром­
ную, чрезвычайно-сложную и хитро-сплетенную паути­
ну, которую представляетъ собою желѣзно-дорожная
сѣть, покрывающая земной шаръ. Все на ней разсчигано и размѣрено съ математическою точностью, на­
чиная съ качества почвы, на которой лежитъ каждый
путь, и матеріала, изъ котораго онъ сдѣланъ, и кон­
чая происходящимъ на ней безпрерывнымъ движеніемъ.
Если-бы рука человѣческая обладала той чудодѣйственной силой и тѣмъ совершенствомъ, источникъ которыхъ
мы напрасно отыскиваемъ въ видимой нами строгой
гармоніи вселенной, то качества желѣзнодорожной сѣти
и движенія, происходящія на ней, ни на іоту не уклонялись-бы отъ положенныхъ въ ихъ основаніе математическихъ разсчетовъ. Тогда не было-бы ни сходовъ съ

—

88 —

рельсовъ, ни крушеній поѣздовъ, и наше нредставленіе
о строгой причинности, господствующей на всей сѣти,
не колебалось-бы при каждомъ случайномъ несчастіи.
Въ действительности, каждое желѣзнодорожное несчастіе
происходить отъ иезнанія нами тѣхъ условій, которыя
подготовили его, и вотъ это иезнаніе, разрешившееся
неожиданнымъ для насъ явленіемъ, даетъ намъ основаніе говорить о несчастіи, какъ о случаѣ. Но если-бы
условія эти не были отъ пасъ скрыты, мы могли-бы
ихъ предупредить и песчастія-бы не было. Если при
этомъ еще разобрать причины, породившія несчастіе,
и обстоятельства, сопровождавшія его, то окажется, что
оно само является вполнѣ законнымъ продуктомъ все
той-же неизмѣнной причинности. По нашимъ математическимъ разсчетамъ, каждая шпала должна была быть
сдѣлана изъ вполнѣ здороваго дуба и выдерживать
определенное давленіе, въ теченіи определеннаго числа
летъ, при определенпыхъ условіяхъ температуры, движенія и т. д. Въ действительности-же, дерево, изъ ко­
тораго сделана шпала, причинившая несчастіе, уже за­
ключало въ себѣ болезнь, порожденную целымъ рядомъ
причинъ, восходящихъ до самаго момента зарожденія
этого дерева. Подъ желѣзный путь попалъ какъ-разъ
тотъ кусокъ этого дерева, который уже заключалъ въ
себе скрытое гніеніе. Здоровая внешность шпалы об­
манула насъ; мы не знали, что она заключаетъ въ себе
зародышъ будущаго несчастія, и вотъ всѣ наши математическіе разсчеты разрушились, но опять-таки вовсе
не случайно: шпала сгнила какъ-разъ въ томъ мѣстѣ,

—

89 —

где находилась ея связь съ рельсомъ, а не сгнить
она не могла въ силу той-же причинности; рельсъ
сдвинулся съ места, потому что лишился необходимаго
по темъ-же математическимъ разсчетамъ скрѣпленія:
колесо вагона приняло другое направленіе только от­
носительно уклонившагося рельса, а въ действитель­
ности совершенно последовательно исполнило свое назначеніе.
Представьте-же себе теперь, что все движепіе по
железнодорожной сѣтн совершалось-бы безъ всякаго
росписанія и каждый поѣздъ отходилъ и приходилъ-бы,
когда и какъ ему было-бы угодно. Какая страшная не­
урядица госнодствовала-бы тогда во всемъ мірѣ и какіе вопли раздавались-бы о случайности человеческаго
существованія! Множество поездовъ ежедневно разбивалось-бы, но пути тотчасъ-же расчищались-бы и на нихъ
являлись-бы новые поезда для того, чтобы подвергнуться
тѣмъ-же случайностямъ. Некоторая часть поездовъ со­
вершенно правильно исполняла-бы свои рейсы, только
благодаря тому, что, вслѣдствіе естественно сложившихся
комбинацій, они не встречались-бы или не перекрещивались-бы съ другими поездами. Темъ не менее, въ
каждомъ столкновеніи двухъ поездовъ случайностью
могла-бы представляться для насъ только неожидан­
ность этого столкновенія. Поѣзда двигались только по­
тому, что они предназначены для движенія; встретились-же они и столкнулись только потому, что одинъ
поездъ не зналъ направленія другого.
Точно такую-же картину иредставляетъ вся наша

— no —
жизнь. Обозрѣвая жизнь и деятельность каждаго человѣка съ момента его рожденія до момента его смер­
ти, мы видимъ, что онѣ представляютъ рядъ послѣдовательныхъ, одно изъ другого вытекающихъ, явленій
и дѣйствій, чрезъ которыя возможно провести прямую
или ломанную линію. Прямая линія представляла-бы
собою жизнь, протекшую совершенно изолированно,
внѣ общенія и столкновеній съ другими человѣческими
жизнями; но такую жизнь мы можемъ представить се­
бе только идеально, и, поэтому, прямая линія, изобра­
жающая ее, можетъ быть только въ строгомъ смыслѣ
математической, т. е. въ действительности не суще­
ствующей. Ломанная-же линія представляла-бы собою
жизнь со всеми ея превратностями, столкновеніями,
замешательствами и страданіями, и чемъ больше въ
этой линіи было-бы извилинъ, темъ больше въ изображае­
мой ею жизни было-бы превратностей, столкповеній и
т. д. Но ломанная линія можетъ также представлять собою
и жизнь вне борьбы и столкновеній съ окружающимъ
міромъ; тогда извилины ея будутъ представлять собою
только необходимые обходы встречающихся на пути
нреиятствій, точно такъ же, какъ извилины ломанной ли­
ши железной дороги обусловливаются возвышенностями,
рѣками, долинами и т. п. препятствіями, встречаю­
щимися по ея направленію.
Если-бы въ пределахъ нашей власти было про­
вести подобныя идеальныя ломанныя линіи чрезъ
жизнь и деятельность каждаго живого существа,
свести ихъ въ одну общую сеть и подчинить ихъ

—

91 —

одному общему росписанію, то ' само собою разу­
меется, что каждое существо шло-бы своей соб­
ственной дорогой; каждый преслѣдовалъ-бы свои инте­
ресы и выгоды безъ нарушенія интересовъ и выгодъ
другихъ. Капиталъ не сталкивался-бы съ трудомъ; одно
предпріятіе не разбивалось-бы о другое; конкурендія
не являлась-бы общимъ всесокрушающимъ и всесозидающимъ закономъ и т. д. Но достигнуть такого по­
рядка вещей мы не въ состояніи, и все, что возможно
сделать въ этомъ отношеніи, — это путемъ государ­
ственныхъ меропріятій упорядочить отношенія между
людьми такъ, чтобы неизбежныя столкновенія не при­
водили къ полному взаимному истребленію. Въ этомъ
смыслѣ правила, устанавливаемыя общественной нрав­
ственностью и законодательствами, представляютъ со­
бою нѣкоторую попытку создать росписаніе для дея­
тельности целаго народа, и чемъ гуманнѣе нравы и
раціональнее законы, темъ полнее эта попытка осу­
ществляется на делѣ. Темъ не менее, при пынѣшнихъ
условіяхъ воспитанія и развитія нашихъ характеровъ
и темпераментовъ, а также при полномъ разладе, господствующемъ между закономъ и природою человека
или жизнію, полная нивеллировка человеческихъ отношеній является абсолютною невозможностью, а потому
и элементъ случайности въ этихъ отношеніяхъ оказы­
вается совершенно неустранимымъ.
Но разъ жизнь наша все-таки открываетъ намъ воз­
можность въ большей или меньшей степени приближаться
къ идеалу постоянства и равновѣсія отношеній,то говорить

—

02

—

объ элементѣ случайности, какъ о «законѣ»,господствующемъ въ человѣческой жизни, и нелогично, и даже
вредно въ смыслѣ усиленія индифферентизма. Есть
одинъ законъ—всеобщей необходимости, которому под­
чинено и то, что мы, вслѣдствіе незнанія нашихъ взаимныхъ отношеній, называемъ случайностью. Поэтому, сѣтуя на господство случая, мы должны подъ этимъ под­
разумевать наше собственное незнаніе и стремиться,
слѣдовательно, къ его устраненію. Прямымъ-же сред­
ствомъ для этого служитъ просвѣщеніе, наука.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ.
Происхождѳніѳ вопроса о свободѣ воли.

Тѣмъ не менѣе, вопросъ о свободѣ воли все-таки
остается открытымъ и читатель вправѣ предложить
мнѣ вопросъ: неужели-же вы являетесь сторонникомъ
абсолютной безответственности человѣка за свои дѣянія, цѣликомъ возлагая ее на законъ необходимости?
Да,—отвѣчу я.
Лучше признать истину такою, какой она намъ
представляется въ логическомъ ея развитіи, памятуя,
что философская мысль вовсе не обязана считаться съ
какими-либо внѣшними соображеніями, чѣмъ. въ оправданіе нашихъ взглядовъ на необходимость наказанія,
вдаваться въ сферу софистическихъ измышленій и къ
своимъ естествѳннымъ иллюзіямъ прибавлять еще ис­
кусственный.
Да, разъ существуетъ всеобщій законъ необходи­
мости, то объ отвѣтственности человѣка, животнаго,

—
—

07 —

06 —

растенія, камня за ихъ дѣйствія не можетъ быть и
рѣчи. Человѣкъ дѣлаетъ то, что онъ можетъ и вык у ждет, хотѣть дѣлать, въ силу дѣйствующихъ на него
мотивовъ. Испытывая въ себѣ борьбу двухъ противоположныхъ мотивовъ, онъ, въ концѣ-концовъ, подчиняется
результату этой борьбы не какъ своему произвольному
выбору, а какъ непреложному условію необходимости,
какъ проявленію все того-же всеобщаго закона необ­
ходимости.
Прошу, однако, не пугаться: я вовсе не думаю проповѣдывать сожженіе всякихъ уложеній о наказаніяхъ
и полицейскихъ уставовъ, срытіе тюремъ и казематовъ и упраздненіе всякихъ видовъ полицейской или
военной силы... Все это находитъ мѣсто и рядомъ съ
излагаемыми мною чисто философскими воззрѣніями...
Но рѣчь объ этомъ, съ виду, странномъ совместитель­
стве—впереди.
Теперь я какъ разъ подошелъ къ тому моменту,
когда мнѣ представляется возможность раскрыть то
основапіе, на которомъ съ самой отдаленной, глубо­
чайшей древности покоится вопросъ о свободѣ воли.
Прежде, чѣмъ говорить о волѣ и ея свободѣ, фило­
софы должны были-бы заняться анализомъ тѣхъ побужденій, которыми вызывается, прежде всего, самая
постановка вопроса о свободѣ воли. До сихъ поръ это
не сдѣлано, по крайней мѣрѣ, съ достаточной обстоя­
тельностью. Между тѣмъ, при ближайшемъ анализѣ
этихъ побужденій, вовсе не трудно замѣтить, что то
основаніе, на которомъ покоится вопросъ о свободѣ

воли, есть не болѣе, какъ софизмъ самаго грубаго
свойства.
Человѣкъ, согласно однородной природѣ, присущей
всему внѣшнему и, во всякомъ случаѣ, животному
міру, проявляетъ всѣ свои стремленія и совершаетъ
всѣ свои дѣйствія въ силу постоянной, неизмѣнной
и непреложной необходимости. Въ силу той-же непре­
ложной необходимости человѣку присуще стремленіе къ общенію съ однородными ему индивидуумами,
т. е. соціальный инстинктъ, соціальное начало. Въ
силу этого инстинкта или начала, люди, какъ и боль­
шинство другихъ родовъ и видовъ животныхъ, наблю­
даются исторіей на всѣхъ ступеняхъ развитія живот­
наго міра въ видѣ болѣе или менѣе болынихъ или малыхъ группъ.
Если мы вздумаемъ въ нредѣлахъ доступныхъ намъ
естественно-историческихъ знаній отыскивать началь­
ный и конечный моменты развитія соціальной жизни
человѣчества, то на обоихъ концахъ исторіи мы уви­
димъ, съ одной стороны, положимъ, совершенно дикую
семью троглодитовъ, а съ другой стороны—современное
намъ просвѣщенное общество. Группа людей, образо­
вавшаяся изъ одной или пѣсколькихъ семей троглоди­
товъ, т. е. первобытныхъ людей, не представляла со­
бою ничего похожаго на соціальные и политическіе
союзы современныхъ намъ обществъ. Каждый троглодитъ жилъ за свой собственный счетъ, за счетъ своего
труда и желудка. Онъ самостоятельно добывалъ себѣ
свою пищу и свободное время проводилъ въ полнѣйшей
7

—
—

праздности или такъ, какъ ему это было угодно. Впѣ
и вокругъ него не было никакихъ условій или факто­
ровъ (кромѣ развѣ чисто родственныхъ, прекращавших­
ся съ возмужаніемъ человѣка, отношеній), которые
ограничивали-бы въ какомъ-либо отношеніи внутреннее
или внѣшнее проявленіе его природныхъ свойствъ, на­
клонностей и стремленій. Для него обязательно дѣйствовалъ одинъ законъ, законъ необходимости, внѣ котораго
не существовало ни гражданскихъ, ни соціальныхъ, ни
политическихъ, ни, однимъ словомъ, какихъ-либо, рядомъ
съ закономъ необходимости дѣйствующихъ, отношеній.
Но рядъ физическихъ переворотовъ измѣняетъ въ
самомъ основаніи направленіе соціальной жизни тро­
глодита. Непреодолимыя опасности со стороны стихій
или дикихъ животныхъ все болѣе сближаютъ разбросан­
ный группы первобытныхъ дикарей. Возникаетъ первое
соціальное правило: всѣ за одного и одинъ за всѣхъ,
правило, налагающее на человѣка первое чисто нрав­
ственное обязательство, имѣющее опредѣлять будущія
судьбы человѣчества наравнѣ съ всеобщимъ закономъ
необходимости. Это правило, условіе или компромиссъ
между одинаково свободными людьми въ видахъ охраненія принципа общенія является краеугольнымъ кам­
немъ будущей государственности и основнымъ приицнпомъ всѣхъ иослѣдующихъ законодательствъ. На этомъ
компромиссе и покоятся всѣ современные человѣческіе
союзы, начиная съ государственнаго и кончая обще­
ственными и частными, построенными хотя-бы на акціонерномъ началѣ.

99

—

98 —

До какого утопченнаго развитія доведено примѣненіе указаннаго компромисса въ государственной и обще­
ственной жизни современныхъ народовъ, я уже имѣлъ
случай говорить въ моемъ предъидущемъ сочиненіи.
«Современный человѣкъ, — говорилъ я, — такъ-же,
какъ и древній, помимо своей воли родившійся на свѣтъ
Божій, долженъ купить свое право на ночлегъ, на поль­
зован іе водою и воздухомъ. Человѣкъ родился на землѣ
и, казалось-бы, въ силу всѣхъ физическихъ законовъ,
тутъ-же и жить долженъ. А ему говорятъ: тутъ не
останавливайся, тамъ не ходи, здѣсь заплати! Выходитъ,
что за ту небольшую дозу услугъ, которая выпадаетъ
на долю человѣка со стороны современной цивилизаціи, онъ расплачивается полнымъ рабствомъ по отношенію къ ней. Древній человѣкъ пе зналъ ни этой цивилизаціи, ни этого рабства», («Немножко философіи»,
стр. 111).
Принципъ государственности, зародившійся въ примитивномъ правилѣ круговой поруки или инстинктѣ
взаимопомощи, поставилъ человѣка между двумя вѣчно
борющимися началами, между всеобщимъ закономъ не­
обходимости, воторому онъ вынужденъ слѣпо повино­
ваться, въ силу своей природы, и всей суммой искус­
ственно созданныхъ соціальныхъ и политическихъ отношепій, которымъ онъ также вынужденъ слѣпо пови­
новаться, въ силу ипстипкта самосохраненія. Я сказалъ:
вгьчно борющимися началами потому, что законъ все­

общей необходимости находится въ прямомъ противорѣчіи если не со всѣми, установившимися среди чело-

—

100 —

вѣчества, соціалыіыми и государственными отношеніями, то съ громадпымъ ихъ болыпинствомъ, и обратно:
припципъ государственности, въ своемъ развитіи и примѣненіи къ законодательству, рѣдко принимаетъ въ
разсчетъ законъ всеобщей необходимости. Поясню эту
мысль наглядными примѣрами.
Природа, неизвѣстпо для какихъ цѣлей, создавъ
человѣка, какъ и весь животный міръ, сообщила ему
способность размноженія. Въ этихъ видахъ она разде­
лила всѣ роды и виды животпыхъ на два пола, снабдивъ каждый изъ нихъ соответствующими органами и
инстинктами, и поставила ихъ въ безусловную необхо­
димость производить новыя особи. Природѣ, почему-то,
нужно какъ можпо болѣе особей и потому-то она внушаетъ болѣе сильному полу непреодолимое влеченіе къ
иолигаміи. Можетъ быть, потому именно, что природа
требуетъ и ждешь отъ животнаго какъ можно болѣе
многочисленная и сильнаго потомства, она не особенно
дорожитъ существованіемъ отдѣльныхъ особей и не ста­
витъ человѣка въ привилегированное иоложеніе относи­
тельно другихъ объектовъ.
«Природа,—писалъ я въ предъидущемъ сочиненіи
(«Немн. фил.», стр. 89),—не знаетъ иривилегій. Для
нея, для ея законосообразныхъ нроявленій, важна
сущность вещей, а не ихъ форма, измѣнчивая до без­
конечности. Камень и я одинаково подчиняемся закону
паденія тѣлъ, но камень падаетъ и остается цѣлъ, а
я падаю и убиваюсь на смерть. Съ моей точки зрѣнія
или, вѣрнѣе, съ точки зрѣнія моихъ наслѣдниковъ, при­

—

101 —

рода поступила со мною въ этомъ случаѣ очень не
хорошо; въ дѣйствительности-же для нея совершенно
безразлично, существую-ли я въ настоящей моей
формѣ, или превращусь въ нѣчто другое: гармонія,
порядокъ, равновѣсіе, во всякомъ случаѣ, будутъ строго
соблюдены».
Но такая свобода половыхъ отношеній крайне не­
удобна пли экономически невыгодна при суіцествующихъ общественныхъ и государственныхъ условіяхъ,
и, вотъ, законодательствами устанавливается понятіе
адюльтера, наказуемаго установленными карами. Имъ,
этимъ законодательствамъ, нѣтъ никакого дѣла до
того, что адюльтеръ съ точки зрѣнія требованій при­
роды или закона необходимости не только дозволителенъ для человѣка, но и прямо обязателенъ во всѣхъ
его самыхъ безобразныхъ, съ нашей общественной
точки зрѣнія, проявленіяхъ. Законодательства исходятъ въ данномъ случаѣ изъ совершенно вѣрнаго
принципа, что экономически многоженство и, вообще,
злоупотребленія половыми отношеніями вредно отзы­
ваются на общемъ развитіи благосостоянія народовъ.
Точно также они исходятъ изъ очень вѣрныхъ основаній, ограничивая способы борьбы за существованіе, ко­
торые въ естественномъ состояніи человѣка почта ничѣмъ не отличаются отъ пріемовъ борьбы другихъ жи­
вотныхъ.
Но законодательства заблуждаются, полагая, что
они своими постановленіями могутъ произвольно опредѣлять характеръ и условія деятельности человѣка.

—

102 —

Оставленный закономъ необходимости, такъ сказать, на
произволъ своего предопредѣленія, паравнѣ съ другимъ
вещественнымъ міромъ, не находя себѣ защиты отъ
опасности въ томъ-же закопѣ необходимости, человѣкъ
прнбѣгаетъ къ взаимопомощи, пріобрѣтая ее цѣнон>
отреченія отъ многихъ своихъ естественныхъ наклон­
ностей и правъ. Постояпнымъ-же пребывапіемъ своимъ
въ правильно организовапномъ обществѣ съ момента
своего рожденія до конца своей жизни онъ воспиты­
вается въ существующих!, условіяхъ общежитія, привыкаетъ къ нимъ, и это воспитапіе становится какъбы его второй натурой. Этимъ и объясняется способ­
ность современная человѣка ограничивать свое сле­
пое повиновеніе велѣніямъ закона необходимости, т. е.
свои естественныя, духовныя и физическія потребности.
To-же самое, впрочемъ, мы видимъ и па другихъ жи­
вот» ыхъ: волкъ, нанримѣръ, путемъ воспитанія или
прирученія стаповится безобидною и послушною со­
бакою.
Но это еще вовсе пе зпачитъ, что общественное
воспитапіе окончательно подавляетъ первоначальную
природу человѣка. Идеалъ государства заключается,
именпо, въ достижеиіи наивозможпо большаго отречепія человѣка отъ своихъ первоначальныхъ грубыхъ ин­
стинктовъ, и, съ этой точки зрѣпія, чѣмъ раціональпѣе и систематичпѣе ведется дѣло общественнаго восннтанія, тѣмъ болѣе осуществляется основная пробле­
ма государственности.
Но общественное воспитаніе пе одинаково совер-

—

10;) —

шенствуетъ всѣхъ человѣческихъ индивидуумовъ; а
нѣкоторые индивидуумы и очень мало ему поддают­
ся. Отсюда и получается рядъ нарушеній существуюіцихъ законовъ со стороны людей, хотя и хорошо вос­
питанных!. въ общественномъ смысле, по во мпогихъ
отношеніяхъ еще слѣпо подчиненныхъ закону необхо­
димости, и, такъ сказать, сплошная преступность , т. е.
полное нарушеніе основного принципа государствен­
ности со сторопы людей, дурпо или вовсе не воспитанпыхъ въ обществеппомъ отношепіи, напр., профессіональпыхъ воровъ, грабителей и разбойниковъ.
Ясно, что самый вопросъ о свободѣ воли является
нрямымъ продуктомъ нашихъ общественныхъ п госу­
дарственныхъ взглядов!, на роль человѣка въ современ­
ном!. обіцествѣ, а вовсе не продуктомъ философских!,
поетроеній, направленныхъ къ выясненію одной изъ
осповпыхъ функцій пашей духовной сущности. Мы
вполпѣ сознаемъ, что человекъ въ основе своихъ волевыхъ актовъ является рабомъ всеобщаго закона необ­
ходимости. Но, имея въ виду данное ему общественное
воспитаніе, въ существе изменившее некоторыя свой­
ства его природы, мы, во имя этого воспитанія, требуемъ отъ него точнаго исполненія обязательств!., ко­
торый вытекаютъ изъ добровольнаго компромисса, ле­
жащаго въ основаніи общественнаго союза. II до техъ
поръ, пока мы имѣемъ основаніе предполагать , что об­
щественное воспитаніе совершается вполнѣ правильно
и установленныя ограниченія индивидуальныхъ потреб­
ностей и наклонностей человека не противоречат^ по

—

104 —

крайней мѣрѣ, основнымъ велѣніямъ закона необходи­
мости, вышеупомянутыя требованія вполнѣ законны, и
субъектъ, не подчиняющійся ему, подлежитъ удаленію
изъ среды общественнаго союза, хотя-бы только по­
тому, что онъ просто неудобенъ въ этой средѣ. Но въ
каждомъ отдѣльномъ случаѣ необходимо взвѣсить, дѣйствительно-ли общественное воспитаніе представляло
собою достаточно сильный иротивомотивъ противъ того
импульса, который вызвалъ преступленіе.
Тутъ-то, именно, мы и подходимъ къ вопросу о вмѣняемости.

Изъ предыдущаго читателямъ уже должпо было
стать вполнѣ яснымъ, что всякое парушеніе человѣкомъ существующнхъ соціальныхъ законовъ и отношеній есть только проявленіе какого-либо изъ много численпыхъ недостатковъ даннаго ему общественнаго воспитапія, а вовсе не того, что принято называть злой
волей.
Ни на одну минуту не слѣдуетъ забывать, что то,
что незаконно въ силу нашихъ соціальныхъ и государ­
ственныхъ отношеній, внолнѣ естественно и нормально
въ силу всеобщаго закона необходимости. Совершивъ
соціальное правонарушеніе, человѣкъ какъ-бы освобо­
дился въ данную минуту отъ наложенной на его пер­
воначальную природу государственными условіями узды,
возвратился къ своему естественному состоянію , и если
на кого-нибудь и что-нибудь должна пасть отвѣтственность за это, то всецѣло на тѣ-же государственный
условія, на то-же самое общественное воспитаніе, ко­

--

105 —

торое не съумѣло поставить виновника иреступленія въ
надлежащія рамки. Нельзя-же, въ самомъ дѣлѣ, нака­
зывать дурно построенный локомотивъ за то, что онъ
сошелъ съ рельсовъ! Онъ всецѣло подчинялся закону
необходимости, роль котораго въ данномъ случаѣ играла
сила пара; виновникомъ-же крушенія является исклю­
чительно строитель локомотива. Можно обуздать море,
ограничивать разливы рѣкъ, вопреки присущимъ имъ
естественнымъ условіямъ, но странно было-бы сѣтовать
на нихъ за то, что они прорвали дурио построенный
дамбы и выступили изъ береговъ. Къ счастью, въ наше
время уже не встрѣчается Даріевъ, наказывающихъ
провинившееся море.
Такимъ образомъ, центръ тяжести вопроса о вме­
няемости или свободѣ воли самъ собою перемѣщается
изъ сферы философскихъ абстракцій на почву чисто
житейскихъ отношеній. Другими словами, основной мо­
тивъ нрестуиленій мы должны отыскивать не въ томъ,
котораго судятъ, а въ тѣхъ, которые судятъ, т. е. въ
насъ самихъ. Мы должны задаться вопросомъ: не слишкомъ-ли мы напрягли наши усилія къ ограниченію
природныхъ свойствъ человѣка въ ущербъ непреложнымъ требованіямъ закона необходимости, или не
слишкомъ-ли слабо мы направляли наше вниманіе на
усовершенствованіе нѣкоторыхъ сторонъ его характера?
Отсюда—прямой переходъ къ общей оцѣнкѣ существующихъ жизненныхъ отношеній, къ общей провѣркѣ
того безконечнаго ряда преступленій и проступковъ,
которымъ наполняются современные уголовные кодексы.

—

106 —

Достаточно вспомнить, что еще и въ наше время
существуютъ племена и народы, пе знающіе и 99 ирод,
преступлена, созданныхъ юриспруденцией цивилизованпыхъ надій. Эти племена и народы, стоя еще очень
близко къ примитивнымъ фазисамъ развитія обществен­
ности, къ естественному состоянію, не знаютъ и сотой
доли тѣхъ ограннченій естественныхъ наклонностей
человѣка, которыми переполнены наши кодексы уголов­
ныхъ законовъ и приличій. Эти племена и народы,
правда, лишены многихъ жизненныхъ удобствъ и удо­
вольствий, находящихся въ распоряженіи цивилизованныхъ государствъ, зато у пихъ и проявленія злой воли
очень примитивны, и типы преступлепій весьма не­
многочисленны и однообразны. Значитъ, не сама при рода человека является источникомъ того, что на юридическомъ языкѣ принят о называть злой волей , a т е
ограничения и препят ст вія, ксторыя ставятся свобод­
ному , согласно закону необходимости , проявлению есте­
ственныхъ наклонностей человека. На совокунпости-то
этихъ ограниченій и препятствій и должно быть сосре­
доточено внимапіе мыслителя, отыскивающаго рѣшеніе
проблемы о свободѣ воли. Законодательства должны
сами идт и на вст речу непреложнымъ требованія.мъ за­
кона необходимости и въ каждомъ прест уплены видет ь
не только правонарушение , но и назиданье , какъцѣлесообразнее регулировать т у область отношены , которая
породила это преступленіе.

Намѣчу въ этомъ смыслѣ нѣсколько общихъ положеиій, могущихъ быть развиваемыми ad libitum.

—

107 -

1) Устраивайте общественныя отношенія такъ, чтобы
въ бѣдномъ не могло и возникать побуждения во мракѣ
ночи или изъ-за угла нападать на богатаго. Вѣдь это
нападеніе есть лишь естественный результатъ желанія
жить и даинаго человѣку самой природой права борьбы
за существованіе. Найдите секретъ такого рода упорядоченія содіальныхъ условій, и огромная масса проявле­
н а злой воли окончательно исчезнетъ.
2) Поставьте свободу сунружескихъ отношеній въ
такія радіональныя условія, чтобы одинъ супругъ не
долженъ былъ искать улучшенія своей жизни на счетъ
несчастія другого. Установите настолько целесообраз­
ный отношенія родителей къ дѣтямъ и дѣтей къ роди­
телями чтобы условія семейной жизни не представляли
собою подчасъ всѣхъ девяти круговъ Дантовскаго ада,—
и вотъ еще одна область проявленій злой воли, имею­
щая исчезнуть изъ уголовнаго кодекса.
3) Не плодите массы формальныхъ препонъ и ограниченій, противорѣчащихъ естественнымъ условіямъ
существованія и конкурренціи или раціональной борьбы
за существованіе, и не будетъ милліоновъ дѣяній, именуемыхъ полицейскими проступками.
4) Не заставляйте человѣка на каждомъ шагу при­
творяться, лгать, кривить душою, идти на сдѣлку съ
совѣстью и т. д. Не превращайте лжи въ правду и
правды въ ложь, такъ какъ этимъ путемъ обществен­
ное воспитаніе скорее возвращаетъ человѣка къ при­
митивнымъ условіямъ его развитія, чѣмъ удаляетъ его
отъ нихъ.

-

108 -

Я говорилъ до сихъ поръ о томъ, что законода­
тельство обязано сдѣлать для того, чтобы придти въ
правильное соотношеніе съ всеобщимъ закономъ необ­
ходимости и, такимъ образомъ, поставить государство
въ возможность имѣть всегда дѣло съ нормальными проявленіями воли индивидуума; но какъ этосдѣлать—это
уже вопросъ о границѣ между правдой и ложью, кото­
рыя такъ перепутаны и перемѣшаны въ нашей жизни,
что трудно сказать, гдѣ начинается одна и гдѣ кон­
чается другая.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ.
Зако н ъ и жизнь.

v''

Мнѣ кажется, что основная причина уклоненія со­
временной цивилизаціи отъ того пути, который долженъ-бы вести къ гармоничному сліянію ея съ приро­
дой, заключается въ одпомъ изъ величайшихъ софизмовъ современной науки, а именно: въ произвольномъ
дифференцированіи человѣческихъ отношеній на раз­
личныя группы: политическихъ, юридическихъ, обыч­
ныхъ и нравственныхъ. Вслѣдствіе этого софистическаго раздѣленія, на каждомъ шагу получается тотъ
курьезъ, что одни отношенія считаются въ политическомъ смыслѣ необходимыми, а въ соціальномъ безнрав­
ственными; другія— на основаніи закона обязательны­
ми, а на основаніи обычая нетерпимыми; третьи — на
основаніи законовъ государства правильными, а на осно­
ваши законовъ этики несправедливыми. Вы часто услы­
шите выраженія: «это совершенно правильно , но неза-

—

112 —

конно »; «это совершенно законно , но безнравственно*;

«это совершенно нравственно , но неприлично *. Други­
ми словами, въ одной и той-же школѣ преподаются
ученія, взаимно опровергающія и исключающія другъ
друга. Къ какимъ результатамъ можетъ привести вос, питаніе, покоящееся на подобныхъ противорѣчіяхъ, и
какъ долженъ сложиться характеръ человѣка, жизнь
котораго съ момента его рожденія уже пріурочивается
къ подобнаго рода противорѣчивымъ требованіямъ,—
объ этомъ можно судить по тѣмъ софистическимъ пріемамъ защиты, которые всюду практикуются на судѣ.
Между тѣмъ, дифференціація требованій, предъявляемыхъ человѣку, такъ-же рѣзко расходится съ действи­
тельностью въ самомъ практнческомъ примѣненіи, какъ
чистая метафизика расходится съ опытомъ. Другими
словами: въ жизни повторяется то-же самое, что и въ
наукѣ. Въ то время, какъ метафнзикъ настойчиво тре­
буетъ отъ человѣка самоотверженная нсполненія принциповъ альтруизма, представители опытной пауки до­
казываютъ недостижимость абсолютнаго альтруизма,
напирая на непреложность эгоистическаго характера
человѣка.
Въ жизни законодатель находится чаще въ антаго­
низме, чемъ въ согласіи съ моралистомъ. Причина-же
всего этого заключается, именно, въ томъ, что путемъ
дифферепціаціи человеческихъ отношеній мы удали­
лись отъ ихъ первоначальнаго корня, забыли и о все­
общности закона необходимости, и о единствѣ совер­
шающихся вокругъ пасъ явленій.

—

113 —

Въ самомъ дѣле: то, что принято подводить подъ
различныя понятія законности , обычности и нравствен­
ности , какъ всецѣло относящееся къ одному и тому-же
человеку и къ однимъ и тѣмъ-же человеческимъ отношеніямъ, должно заключать въ себѣ одну общую осно­
ву— идею государственности, какъ органическое прояв­
ление идеи взаимопомощи • Ничего другого, обусловли­
ваю щ ая существованіе этихъ нонятій, теорія дать намъ
пе можетъ. На практике все различіе между этими понятіями должно сводиться къ слѣдующей формуле: всѣ
терпимыя общежгтіемъ человѣческія отношенгя одина­
ково законны , согласны съ обычаями и нравственны . Все,
что законно, должно быть согласно съ обычаями и пра­
вилами нравственности; все, что нравственно или обыч­
но, должно быть также и законно. При этомъ, конеч­
но, предполагается, что общество, по воспитанію свое­
му, не можетъ усвоивать дурныхъ обычаевъ, становя­
щихся для него руководящими началами. Затѣмъ: за­
конными на канцелярскомъ языкѣ называются тѣ человѣческія отношенія, которыя формулированы въ виде
законодательныхъ постановлен^ и неисполненіе кото­
рыхъ влечетъ за собою соответствующую кару. Обыч­
ными—называются отношенія, установившаяся между
людьми помимо ведома законодателя и превратившіяся
въ руководящія правила, которыя отчасти остаются
вне покровительства закона, а отчасти покровитель­
ствуемы имъ и рано или поздно должны войти въ
составъ положительнаго законодательства. Наконецъ,
нравственными признаются тѣ отношенія, которыя,
8

*

—

—

114 —

складываясь также помимо вѣдома законодателя, яв­
ляются, однако, обязательными на равнѣ съ законны­
ми, подъ страхомъ наказанія общественнымъ ирезрѣніемъ, недовѣріемъ и т. д.
Такими, именно, повторяю, представляются этипонятія на практикѣ. Въ дѣйствительности-же мы видимъ,
что, такъ-называемыя, юридическія, т.-е. формулирован­
ным на бумагѣ отношенія обнимаютъ собою самую ни­
чтожную часть проявленій частной и общественной жиз­
ни, тогда какъ нравственный велѣнія обнимаютъ жизнь
во всей ея совокупности. Скажу болѣе: нѣтъ писанная
закона, въ основаніи котораго не лежало-бы нравствен­
наго начала, но нѣтъ формальнаго постановленія, ко­
торое не узаконяло-бы самой вопіющей безнравствен­
ности.
Возьмите какой-нибудь случайный примѣръ. Законъ
установляетъ порядокъ пріобрѣтепія недвижимой соб­
ственности. Пріобрѣтатель недостаточно знакомъ съ
этимъ порядкомъ и допускаетъ существенную недомолв­
ку въ договорѣ, разрушающую всю сдѣлку. Продавецъ
замѣчаетъ недомолвку, умышленно игнорируем ее при
•совершеніи договора и впослѣдствіи эксплоатируетъ ее
въ свою пользу. Какъ-же поступаетъ законъ при возпикповепіи спора между договаривающимися сторона­
ми? Онъ становится на сторону того, кто совершилъ
явную безнравственность, и говоритъ иотерпѣвшему:
«пеняй на свою собственную неосмотрительность».
Тутъ житейская мудрость, осуждая безнравствен­
ный поступокъ продавца, совершенно логически гово-

115 —

ритъ: «Да, это — законно, но — безнравственно », и, та­
кимъ образомъ, получается нелѣнѣйшее contradictio in
adjecto. Что-же это доказываетъ? А то, что формулиро­
вать человѣческія отношенія во всѣхъ ихъ тончайшихъ
проявленіяхъ не подъ силу даже самому геніальному
законодателю; что законъ, напротивъ, въ большинстве
случаевъ , препятствуетъ активному проявлению тою
нравственнаго авторитета, которымъ общество вліяетъ
на индивидуальный характеръ и индивидуальную жизнь
своихъ членовъ.

Другой примѣръ. Установляя обязательность денеж­
н а я документа, законъ оказывается безеильнымъ пе­
редъ явно-безнравственными ухищрепіями должника
уклониться отъ платежа, если эти ухищренія основаны
на постановленіяхъ, вытекающихъ изъ какихъ-либо
другихъ отношеній между истцомъ и отвѣтчикомъ.
Судъ, вполпѣ сознавая недобросовѣстность отвѣтчика,
находитъ себя, однако, вынужденнымъ отказать истцу
въ его требованіи. Но все здѣсь совершается на осно­
вами закона и авторитетъ общественной нравственно­
сти остается совершенно въ сторопѣ. Изъ тысячи по­
добныхъ, явно несправедливо разрѣшающихся, процес­
совъ весьма нсмногіе становятся достояніемъ молвы и
влекутъ за собою осужденіе провинившихся въ безправственномъ дѣяніи по отношенію къ своимъ ближнимъ. Казуистика-же судебнаго процесса, въ болыпинствѣ случаевъ, такъ спутываетъ и переплетаетъ обстоя­
тельства дѣла, что общественное мнѣніе не можетъ вы­
сказаться опредѣленно даже по поводу самаго неспра8*

-

1 IG -

ведливаго рѣшенія и виновный въ недобросовѣстности
ловко укрывается отъ его суда.
Не то мы видимъ въ тѣхъ отношеніяхъ, которыя,
такъ сказать, всецѣло входятъ въ сферу юрисдикціи
общественной нравственности. Тутъ не только дозволен­
ный, по и явно воспрещеппыя закономъ дѣянія нахо­
дятъ себѣ самое строгое правосудіе, пе зпающее пи поблажекъ, ни компромисовъ. Законъ, напримѣръ, прямо
воспрещаетъ азартную игру и объявляетъ карточпын
долгъ внѣ своего покровительства. Но попробуй ктонибудь не заплатить карточная долга: ему будетъ прекращенъ доступъ въ порядочное общество, а если онъ
добросовѣстный человѣкъ, но пе имѣетъ возможности
удовлетворить своего партнера, то этотъ долгъ будетъ
лежать па его совѣсти тяжелымъ камнемъ и, при силь­
но развитомъ чувствѣ щепетильности, онъ даже пуститъ себѣ пулю въ лобъ.
Еще примѣръ. Долгъ, сдѣланный па честное слово,
лпшепъ покровительства закона; взыскивать деньги
можно только по документамъ, совершеннымъ въ установлеппомъ порядкѣ. Что-же мы видимъ на практикѣ?
Словесныя обязательства лежатъ тяжелымъ бременемъ
на совѣсти должника и онъ не успокоивается до тѣхъ
поръ, пока не исполнить ихъ. Нерѣдко такія обяза­
тельства доводятъ до самоубійства. По денежпымъ-же
документамъ должникъ въ самомъ крайнемъ случаѣ до­
пускаетъ совершеніе надъ собою и своимъ имуществомъ
всей непріятной процедуры судебнаго взысканія и, разъ

-

117 —

эта процедура окончена, онъ душевно успокоивается,
хотя-бы кредиторъ получилъ копѣйку за рубль.
Въ первомъ случаѣ предъ нами раскрывается вся
тяжесть нравственнаго обязательства, лежащаго въ са­
момъ сознаніи человѣка и связаннаго съ идеею объ отвѣтствепности передъ цѣлымъ обществомъ, предъ его
нравственнымъ авторитетомъ. Въ другомъ случаѣ—мы
видимъ чисто формальное обязательство, какъ-бы лежа­
щее внѣ человѣка и сводящееся къ отвѣтственности
предъ однимъ судебнымъ приставомъ. «Придетъ судеб­
ный приставь, опишетъ и продаетъ имущество, а за•гѣмъ я подумаю о томъ, какъ-бы обзавестись новымъ
хозяйствомъ; за то я навсегда развяжусь съ моими
кредиторами»,—разеуждаетъ должникъ, крайне разо­
биженный назойливостью пристава, но не чувствуя ни­
какого угрызенія совѣсти.
Еще нагляднѣе это положеніе подтверждается уста­
новившимся у насъ взглядомъ на уголовную и граж­
данскую давность Человѣкъ, совершившій преступленіе
противъ личности или присвоившій себѣ чужую соб­
ственность, находится подъ постояннымъ нравствен­
нымъ гнетомъ только до тѣхъ поръ, пока его посту­
покъ покрывается давностью. Разъ давность прошла,
совѣсть его успокоивается и онъ опять смѣло смотритъ
прямо въ глаза своимъ согражданамъ. Если-же, напро­
тивъ, оцѣнка его поступка не была перенесена на почву
закона, то успокоительное дѣйствіе давности остается
въ сторонѣ и угрызеніе совѣсти не покидаетъ его даже
по ея истеченіи. И это вполнѣ понятно: въ данномъ

—

lis

—

случаѣ нѣтъ того оправдывающая мотива, который*
помимо воли законодателя, заключается въ томъ самомъ
ішсапномъ законѣ, который призванъ карать за неблаговидныя дѣянія.
Вотъ тутъ-то и позволительно спросить себя: въ
какой мѣрѣ обязательно к необходимо регулированіе
человѣческихъ отношеній писанными законами и не
достигаются-ли ими часто совершенно обратные требованіямъ общественной нравственности результаты?
Раціональпое рѣшеніе этого вопроса требуетъ пред­
варительной установки философская взгляда на то на­
чало, которое слѣдуетъ признать основой нравствен­
ности. Тутъ мы непосредственно сталкиваемся съ дру­
гой проблемой человѣческаго мышленія, служившей,
какъ и проблема о свободѣ воли, предметомъ философ­
скихъ догадокъ во всѣ времена и у всѣхъ народовъ.
Я говорю о томъ нравственномъ законѣ, которому
и въ теоріи, п въ иросторѣчіи, съ легкой руки Канта,
нрисвоивается руководящая роль въ жизни человѣчества. Выраженіе «нравственный законъ» стало на
столько обыденнымъ, что, повторяя его при каж­
домъ удобномъ случаѣ, средній человѣкъ и не нодозрѣваетъ, что самая сущность нравственнаго закона
еще до сихъ поръ пе вышла изъ области метафизики.
Кантъ даже прямо присвоиваетъ ему чисто метафизи­
ческое содержапіе. Нравственный законъ, по его разсужденію, не находитъ себѣ опоры ни въ созпаніи человѣка, пн во внѣшнемъ опытѣ, а виситъ, какъ-бы, въ
воздухѣ. Сущность этого закона по этой странной те-

—

119 —

оріи заключается въ томъ, что человѣкъ долженъ жить
такъ, какъ онъ желалъ-бы, чтобы жили всѣ другіе; но
какъ должны жить всѣ другіе, какое, именно, правило
должно стать всеобщимъ, обязательпымъ для всего человѣчества.—это остается открытымъ вопросомъ.

ГЛАВА. ДЕВЯТАЯ.
Н равственны й законъ.

Я полагаю, что всѣ затрудпенія, встрѣчаемыя фи­
лософами при отыекиваніи нравственной основы человѣческаго существованія, заключаются въ предвзятомъ
представленіи о привилегированности природы человѣка. Мнѣ не разъ приходилось указывать, что, пред­
ставляя себѣ природу во всей ея совокупности единымъ
продуктомъ всеобщаго закона необходимости, нельзя до­
пустить, чтобы она какимъ-либо исключительнымъ об­
разомъ объективировалась въ одной части вселенной,,
напр., въ животномъ мірѣ. Философы идутъ гораздо
далѣе и доказываютъ, что человѣкъ среди животнаго
міра представляетъ нѣчто особенное по своимъ физи­
ческимъ и духовнымъ свойствамъ, и отыскиваютъ въ
нослѣднихъ основу для всѣхъ своихъ метафизическихъпостроеній.
Слѣдуетъ, конечно, признать, что, по всѣмъ доступ-

—

124 —

нымъ намъ видимымъ и скрытымъ проявленіямъ бытія,
человѣкъ представляетъ собою какъ-бы высшую ступень
послѣдовательнаго развитія органическаго міра. Но,
какъ такая ступень, онъ еще вовсе не является исключительнымъ обладателемъ разныхъ духовныхъ свойствъ,
присущихъ всему остальному животному міру. Онъ мо­
жетъ гордиться только совсршеншвомъ состоянія своей
натуры, но не ея исключительностью. Развѣ собака,
кошка, лошадь, левъ и т. п. не обнаруживаютъ тѣхъже проявлепій любви, привязанности, радости, тоски,
осторожности и т. д., которыми характеризуются и д) шевныя свойства человѣка? Развѣ другія животныя не
отличаются способностью выражать желанія, память,
дѣлать выборъ между предметами и т. д.? Развѣ мы не
говоримъ вполнѣ сознательно: добрая собака, умная
лошадь, хитрая лисица, злая кошка и т. д.? Наконецъ,
развѣ дрессировка животнаго, достигающая исполненія
имъ чисто разсудочпыхъ дѣйствій, была-бы возможна,
если-бы въ немъ пе было способности подражать, за­
поминать, желать и, однимъ словомъ, разсуждать.''
Я веду эту элементарную рѣчь вовсе не къ тому,
чтобы низвести человѣка съ его искусственнаго пье­
дестала. Задача моя заключается въ томъ, чтобы рас­
ширить тотъ районъ мышлепія, въ которомъ обыкно­
венно сосредоточиваются всѣ разсужденія о нравствен­
номъ законѣ. Я хочу, именно, сказать, что разъ такой
законъ существуетъ, то его слѣдуетъ искать не въ
одномъ только человѣчествѣ, но и во всемъ животномъ
мірѣ.

—

125

-

При самомъ поверхностномъ взглядѣ на животный
міръ мы видимъ, что каждый видъ животпыхъ, какъбы хищны ни были присущіе ему инстинкты, пред­
ставляетъ собою совершенно мирное стадо, часто съ
весьма замѣтными признаками семейпаго и соціальнаго
общежитія. Львы, тигры или гіены, каждые въ своей
собственной средѣ, совершенно чужды тѣхъ инстинк­
товъ, которые они обнаруживаютъ при пападеніи на
другихъ животныхъ.
Если мы возьмемъ за основу нашихъ разсужденій
въ вопросѣ о нравствеппомъ законѣ, именно, это на­
чало солидарности или мирнаго сожительства, которое
присуще каждому отдѣльному виду животнаго міра,
то мы въ этомъ началѣ усмотримъ нѣчто такое, чѣмъ
обусловливается возможность существованія всякой
формы общежитія. Для насъ стапетъ ясно, что, желая
дать прочное оспованіе и правильное развитіе органнзаціи каждаго вида, природа позаботилась вложить въ
него инстинктъ общепія, сосредоточивающей въ себѣ
всѣ тѣ отдѣльныя проявленія взаимности, которыя при­
нято называть: довѣріемъ, состраданіемъ, сочувствіемъ,
взаимопомощью.
Обязательность-же мирнаго сожительства для каж­
даго отдѣльнаго вида, а въ томъ числѣ и для человѣчества,—обязательность, выражающаяся въ томъ, что
при обратпомъ условіи существованіе вида невозмож­
н а —весьма наглядно доказываетъ, что инстинктъ со­
лидарности или общежитія есть законъ природы или
одно изъ проявленій всеобщаго закона необходимости.

—

126 —

Съ этой точки зрѣнія Кантъ, вопреки язвительнымъ
насмѣшкамъ Шопенгауэра, совершенно правъ, отыски­
вая, такъ называемый, нравственный законъ. Этотъ за­
конъ, дѣйствительно, существуетъ, но не внѣ нашего
сознанія и опыта, какъ думаетъ Кантъ, а только не­
зависимо отъ нихъ. Сколько извѣстно, безъ крайней
нужды тигръ не станетъ питаться мясомъ тигра, а
волкъ мясомъ волка. Точно такъ-же антропофаги не
стануть ѣсть своихъ собратій. Значитъ, при всей раз­
нузданности своихъ хищныхъ инстинктовъ, они чувствуютъ себя ограниченными въ нроявленіи этихъ ин­
стинктовъ какимъ-то охраняющимъ ихъ видъ закономъ.
Только непобѣдимый голодъ можетъ заставить собаку
съѣсть своихъ дѣтенышей. Но это относится уже къ
области борьбы за существованіе, составляющей про­
дуктъ чисто отрицательныхъ условій общежитія каж­
даго отдѣльнаго животнаго вида.
Не трудно уяснить себѣ и первоначальный источиикъ намѣченнаго здѣсь начала солидарности. Это —
родство , обусловливающее собою,— по крайней мѣрѣ, на
нервоначальныхъ ступеняхъ,—единство языка, нравовъ
и религіозныхъ представленій. Дифференцируясь въ
дальнѣйшемъ своемъ развитіи и постепенно удаляясь
и распредѣляясь въ разныя стороны отъ первоначаль­
ной семьи, становясь, такъ сказать, основой существо­
в а л а рода, племени, a затѣмъ и цѣлаго народа, род­
ственное начало уже проявляется въ простой взаимной
близости, общности интересовъ и въ томъ, что при­
нято называть солидарностью. Съ течепіемъ времени

эта чисто-нравственная связь между людьми одного
происхожденія становится настолько утонченною, что
родственный племена, силою событій отторгнутый другъ
отъ друга, становятся почти совершенно чуждыми другъ
другу и, какъ извѣстно изъ исторіи, часто ведутъ
между собою непрерывныя войны.
Наглядный примѣръ представляетъ вся двухтысячелѣтняя исторія родственныхъ индо-германскихъ наро­
довъ. За то въ одномъ и томъ-же племени нравственная
связь эта, поддерживаемая общностью интересовъ,
остается вѣчною и на ней именно зиждутся цѣлость
народа, его государственная организація и весь строй
его житейскихъ отношеній.
Рельефнымъ доказательствомъ непосредственнаго
происхожденія нравственнаго начала отъ родственнаго
служитъ тотъ фактъ, что еще въ наше время и у всѣхъ
современныхъ народовъ самымъ возмутительнымъ безнравственнымъ дѣяніемъ является кровосмѣшеніе. Это
дѣяніе считается какъ-бы попраніемъ нравственнаго на­
ч ала въ самомъ его корнѣ , т. е. въ родственномъ началѣ.
Устанавливая такимъ образомъ нравственный за­
конъ, какъ на'гало солидарности , лежащее въ основѣ
каждаго отдѣльнаго вида животнаго міра, мы логическимъ путемъ должны придти къ тому заключенію,
что это начало представляетъ собою, именно, ту со­
вокупность условій или, такъ сказать, то естественное
законодательство, на которомъ должно покоиться вся­
кое общежитіе; что, при нормальномъ развитіи и при
равномѣрномъ распредѣленіи земныхъ благъ между от-

—
—

129 —

128 —

дѣльными индивидами, человѣчество могло-бы жить
своимъ чисто естественно-нравственнымъ закономъ.
Что-же касается писанныхъ законовъ, то они яв­
ляются уже совершенно искусственными формулами
такихъ отношеній, которыя и вовсе не входили въ ос­
новные разсчеты естественнаго законодателя. Спора
нѣтъ, что въ интересахъ идеи государственности ничего
другого не остается, какъ формулировать взаимпыя
отношенія людей такъ, какъ они представляются неизбѣжными въ каждую данную минуту, сообразно цѣлямъ охраны и развитія всего общественнаго орга­
низма. Но, въ такомъ случаѣ, во-первыхъ, не слѣдуетъ
задаваться казуистическими вопросами о волѣ и свободѣ воли, а во-вторыхъ, повторяю, обязательно, по
возможности, уменьшать поводы къ проявленію, такъ
называемой, злой воли.
Достиженіе этого, какъ я сказалъ выше, возможно
лишь путемъ уменыпенія законодательной регламента­
м и и предоставленія, вмѣсто нея, широкаго простора
воздѣйствію естественнаго нравственнаго начала на человѣческое сознаніе.
Чрезвычайно назидательный примѣръ отрицатель­
н а я воздѣйствія излишней регламентами на жизнь
человѣчества представляетъ вліяніе римско-визаптійскаго права на развитіе древне-германской свободной
общины. Это самое неуклюжее изъ существовавшихъ
когда-либо законодательствъ своею чрезмѣрною тя­
жестью раздавило не только вѣковые обычаи, но и
самую свободу упомянутой общины. Доктора римская

нрава, возведенные древне-германскими князьями на
степень особаго вида рыцарства (milites legum), быстро
превратили свое ученое ремесло въ орудіе безсовѣстнѣйшей эксплуатаціи и варварскаго угнетенія. Сата­
нинское исчадіе средневѣковаго инквизиціоннаго ада
«Молотъ колдуновъ» (Malleus maleficarum), возведшій на
костеръ тысячи ни въ чемъ неповинныхъ людей, охот­
но примѣнялось докторами римская права, вмѣстѣ съ
обезумѣвшими отъ фанатизма іезуитамн, и спустя че­
тыре вѣка послѣ водворепія этого, sui generis,благороднаго
«рыцарства» въ отечествѣ Лютера, Канта и Цахаріа!
Не то-ли самое, хотя и въ весьма смягченныхъ
формахъ, мы наблюдаемъ и въ паше время, среди
всѣхъ, такъ называемыхъ, «просвѣщенныхъ народовъ»?
Чрезмѣрная законодательная регламентація,
какъ я
говорилъ,—уже сама по себѣ большое зло, a нынѣшнее сословіе адвокатовъ, софистовъ—тожь, во многомъ
не уступающее древне-германскому судебному «рыцар­
ству», старается искусственно расширять ее посред­
ствомъ, такъ-называемаго, «распространительная толкованія» и такимъ образомъ создаетъ почву для того, что­
бы каждый, самый естественный, самый невинный шагъ
человѣка могъ служить объектомъ судебной кляузы...
Для болѣе наглядная поясненія намѣченныхъ мною
положеній я въ слѣдующихъ бесѣдахъ нѣсколько про­
страннее остановлюсь на тѣхъ примѣрахъ, которые я
привелъ выше, и приведу еще другіе.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ.
Законодательная регламентація и авторитѳтъ
общественнаго мнѣнія.

9*

Остановимся нѣсколько подробнѣе на приведенныхъ
мною примѣрахъ господствующаго въ жизни разлада
между писаннымъ закономъ, обычаемъ и нравствепыми
основами общежитія.
Возьмемте область гражданскихъ отношеній. Едвали нужно пояснять, что эта категорія отношеній, со­
ставляющая, такъ сказать, ядро всякаго человѣческаго
общежитія, вся цѣликомъ проникнута и связана тѣмъ
началомъ солидарности, которую я возвожу на стелень нравственнаго закона.
Писанный законъ внесъ только въ эту область свои
формулы, не идущія далѣе чисто-случайныхъ обобще­
ний. Идетъ-ли рѣчь о правахъ личности, объ обяза­
тельствах^ о собственности, о договорѣ найма или
купли-продажи, писанный законъ старается уложить
ихъ въ однообразный формы и рамки для того, чтобы

—

134 —

всѣ могущіе возникнуть изъ этихъ актовъ споры под­
ходили подъ одинъ порядокъ судопроизводства и по­
лучали однообразное, a слѣдовательно, и равное для
всѣхъ рѣшеніе.
Ничего дурного, конечно, въ подобной формули­
ровке общественныхъ отношеній быть не можетъ. Водвореніе принциновъ возможнаго однообразія и строгой
равноправности въ самомъ ядрѣ общежитія не только
желательно, но и необходимо. Но дѣло въ томъ, что
подобная законодательная работа никогда не можетъ
угнаться за быстрымъ теченіемъ общественной жизни
и въ результатѣ этой работы большей частью полу­
чается то, что содержаніе переростаетъ данныя ему
формы, и, вмѣсто справедливости, законъ водворяетъ
ложь и открываетъ широкое поле для всевозможныхъ
подвоховъ и недобросовѣстныхъ ухищреній.
Примѣры послѣднихъ приведены выше. Но это былобы еще съ полъ-горя, если-бы къ указанному здѣсь
основному недостатку всякой законодательной работы
не прибавлялось сопровождающее ее принуж деніе.
По простой логикѣ вещей казалось-бы, что сами
гражданскія отношенія заключаютъ въ себѣ тотъ ре­
гулирующей элементъ, который обусловливаетъ ихъ
правильное проявленіе. Принципъ солидарности по­
буждаем людей обмѣниваться плодами своихъ трудовъ или своими услугами съ тою добросовестностью,
безъ которой немыслимы никакія мирныя житейскія
отношенія. Имея въ виду это начало и соединенное съ
нимъ давленіе общественнаго мненія, законъ долженъ-

—

135 —

бы являться на помощь людямъ своими формулами только
для тою , чтобы дать твердую точку
общественному мнѣнію.

опоры тому-же

Онъ-же, вмѣсто этого, совер­

шенно упраздняя основную силу , регулирующую человѣческія отношснія, является съ своимъ принужденіемъ и,
такимъ образомъ, создаетъ систему воззрѣній, ничего
общаго съ нравственными принципам и не имеющ ую.

Для примера я остановлюсь на отношеніяхъ, вытекающихъ изъ акта займа.
Было время, въ древнемъ Риме, напримеръ, когда
каждому гражданину предоставлялось право «налагать
руку» на своего должника, изувечивать, убивать или
заключать его въ тюрьму при собственномъ доме и,
въ случаѣ отказа родственниковъ въ выкупѣ его, вы­
вести его на веревочкѣ иа рынокъ и продать въ раб­
ство даже за предѣлы государства. Этотъ возмутительно-нелепый институтъ эпохи цвѣтущаго состоянія
римскаго права недалеко ушелъ отъ того древне-германскаго періода, когда законодатель и судьи, не на­
ходя логическихъ рѣшеній практическихъ вопросовъ
въ собственномъ разумѣ или общественныхъ отношеніяхъ, предоставляли гражданамъ разрѣшать свои спо­
ры посредствомъ кулачной расправы или варварскаго
суда Божія (ordalia).
Съ теченіемъ времени многочисленныя частныя
тюрьмы заменяются для каждой мѣстности одною го­
сударственною, которая признается настолько цѣлесообразною, что сохраняется вплоть до нашего вре­
мени (напр., въ Россіи въ форме долгового отделенія).

—

136 -

Но рядомъ съ этимъ безобразпымъ институтомъ въ
течеиіи десятка вѣковъ развивается и крѣпнетъ идея,
что насильственное понужденіе къ исполненію обяза­
тельству покоящихся на нравственной основѣ, по мень­
шей мѣрѣ, не практично; что, запирая должника въ
тюрьму, государство является въ смѣіиной роли мстите­
ля за глупость т ою , который не умѣетъ выбирать объек­
товъ для своею довѣрія. Кредитору гораздо ближе знать
того, кому онъ оказываетъ довѣріе. ІІритомъ-же онъ
можетъ помѣщать свои деньги, какъ и гдѣ ему угодно.
Если-же ему желательно дѣйствовать въ этомъ отношеніи неосмотрительно или легкомысленно, то какое
дѣло государству до его личныхъ ошибокъ и заблужденій? Почему-же оно не обязано являться къ нему на
помощь, когда его деньги сгорѣли, потонули или по­
теряны имъ? Однимъ словомъ, беря подъ свое покро­
вительство подобнаго рода гражданскія сдѣлки, законъ
является не болѣе какъ обезпеченіемъ глупости и легкомыслія , a развѣ въ этомъ его назначеніе?
И вотъ мы, действительно, видимъ, что тюремное
заключеніе для должниковъ отмѣняется и взамѣнъ его
установляются такія правила, которыя способствуютъ
лишь возвращенію довѣреннаго имущества изъ той соб­
ственности, которая можетъ оказаться въ распоряженіи
должника. Другими словами: связанный съ тюремнымъ
заключеніемъ безнравственный разсчетъ на то, что долж­
никъ будетъ выкупленъ кѣмъ-либо, становится совершеннѣйшимъ nonsens’OMb, и если государство еще остав­
л яем за собою формальную охрану легкомысленныхъ

—

137 —

кредиторовъ, то только потому, что не можетъ сразу
отрѣшиться отъ явнаго предразсудка, имѣющаго почти
двухтысячелѣтнюю давность.
Тѣмъ не менѣе, предразсудокъ этотъ получилъ уже
столь сильное поврежденіе, что окончательное исчезновеніе его является теперь только вопросомъ времени.
Какъ извѣстпо, почти всѣ законодательства уже отка­
зались отъ охраны словесныхъ денежныхъ сдѣлокъ, ко­
торыя еще недавно т .ісячами выслушивались на судѣ
и, въ большинстве случаевъ, разрешались, согласно ноказаніямъ лжесвидетелей. Что-же — уменьшилось отъ
этого число словесныхъ сделокъ? Нисколько. Онѣ по
прежнему составляютъ большинство всехъ актовъ эко­
номическая оборота; по прежнему оне находятъ себе
твердую опору и охрану въ индивидуальной совести и
общественномъ мненіи, и государство не только отъ
этого не проигрываем, но даже выигрываем, хотя-бы,
напр., въ смьіслѣ экономіи правосудія.
Неужели-же вы думаете, что отказъ со стороны го­
сударства и въ охране иисьменныхъ сделокъ послужилъ-бы во вредъ общему экономическому обороту? На­
противъ: мгъсто-, очищенное закономъ, 'было-бы пютчасъже занято его естественнымъ владѣлъцемъ—общественнымъ мненіемъ. Люди формулировали-бы свои сдѣлки
на бумаге только для избѣжанія споровъ и недоразумѣній; исполненіе-же ихъ обезпечивалось-бы разумнообоснованнымъ взаимнымъ довѣріемъ, а не разсчетомъна
содѣйствіе суда и полиціи, на казенное мщеніе и насиліе.

Что, въ самомъ деле, представляютъ въ настоящее

—

188 —

—

139 —

время баековскія учрежденія, если не резервуары, втягивающіе въ себя всѣ сбереженія народнаго труда для
снабженія ими небольшой группы дѣльдовъ, ловко спекулирующихъ за чужой счетъ подъ прикрытіемъ закон­
ныхъ обязательствъ? Что даетъ возможность ростовщи­
ку скрыть отъ суда общественнаго мнѣнія взимаемые

нительно съ другими учрежденіями, пользуется почти
автономпымъ существованіемъ. Основа артели взаим­
ное довѣріе и взаимная помощь. Находясь подъ покровительствомъ одного только обычая, не разсчитывая
на содѣйствіе прокурорской власти и полиціи, она чрез­
вычайно осмотрительно относится къ поступающнмъ

имъ хищническіе проценты, если не тотъ-же вексель,
которому придана сила припудительнаго взысканія?
Развѣ внѣ покровительства закона ростовщикъ могъ-бы

въ ея среду членамъ и очень рѣдко обманывается въ
своемъ довѣріи. Строго соблюдая традиціонно-сложившійся режимъ артели, каждый членъ ея исполняем
свой долгъ подъ непосредственнымъ контролемъ своей
собственной совѣсти, и если въ артели случаются злоупотребленія, то они представляются столь исключи­
тельными, столь не соотвѣтствующими ея нравствен­
ному складу, что она стыдится выносить ихъ наружу
и спѣшитъ вознаградить потерпѣвшаго изъ общихъ запасовъ. Совершившій-же злоупотребленіе навсегда по­
крывается позоромъ и жизнь его оказывается навсегда

рискнуть на совершеніе подобной операціи?
И въ чемъ, въ самомъ дѣлѣ, собственно заключается
сила векселя? Безъ сомнѣнія, не столько въ присвоен­
ной ему силѣ принудительнаго взысканія, сколько въ
тѣхъ нравственныхъ нослѣдствіяхъ, которыя влечетъ за
собою несвоевременная его уплата, а именно: потеря
довѣрія или кредита во всемъ торговомъ мірѣ и среди
знакомыхъ. Но, вѣдь, та-же цѣль можетъ быть достиг­
нута и простой роспиской, находящейся внѣ покрови­
тельства закона, если-бы о неуплатѣ по ней было до­
ведено до свѣдѣнія общества чрезъ посредство город­
ского нотаріуса или биржи! Каждому извѣстенъ примѣръ, что неуплата незначительной суммы, взятой на
слово, часто влечетъ за собою исключеніе должника изъ
круга его знакомыхъ, изъ службы (напр., военной), и
вліяетъ на всю дальнѣйшую его карьеру.
Еще нагляднѣе примѣръ—русской артели. Это са­
мобытное учрежденіе, корни котораго исчезаютъ въ
глубокой древности, очень долго ускользало отъ зако­
нодательной регламентами и еще до сихъ поръ, срав­

испорченной.
Совершенно другое мы видимъ въ современной акціонерной ассоціаціи, въ учрежденіи и дѣятельности ко­
торой каждая деталь основана на правительствомъ ут вержденныхъ уставахъ , правилахъ и инструкціяхъ. Тутъ
самая первоначальная основа ассоціаціи — равноправ­
ность является замаскированной фикціей: большинство
голосовъ принадлежитъ тому изъ ея членовъ, въ ру­
кахъ котораго находится наибольшее количество акцій.
Вслѣдствіе этого, действительное большинство членовъ
является ничтожны мъ, безгласнымъ меньшинствомъ,
которое служитъ лишь формальнымъ прикрытіемъ все-

—

140 —

возможныхъ злоупотребленій, соверіпаемыхъ однимъ
или нѣсколькими лицами, на основаніи все тѣхъ-же
уставовъ, правилъ и инструкцій.
Но спустимся еще ниже. Выхватимъ нѣсколько фак­
товъ изъ самой простѣйшей, будничной жизни. Проѣзжая по европейскимъ желѣзнымъ дорогамъ, вы на
каждой станціи совершенно спокойно ввѣряете все на­
ходящееся при васъ имущество, иногда очень цѣнное,
первому попавшемуся вамъ на глаза носильщику. Вамъ
и въ голову не приходитъ справляться о его кредито­
способности, приглашать его къ нотаріусу для заключенія акта о ввѣренномъ ему имуществѣ. О, они, безъ
сомнѣнія, честные люди, эти носильщики, — говорите
вы себѣ: — у нихъ никогда ничего не пропадаетъ! Го­
воря это, вы не отдаете себѣ отчета въ источникѣ
предполагаемой вами въ нихъ честности. И это не
трудно доказать. Оставляя, напр., у portier цѣнное иму­
щество въ нѣсколько тысячъ рублей и беря взамѣнъ
него ничего не говорящій нумеръ, вы, конечно,
вполнѣ увѣрены въ томъ, что вещи эти не пропадутъ;
но если-бы васъ спросили: рѣшились-ли бы вы оста­
вить тому-же portier взамѣнъ нумера сумму, равную
стоимости того-же имущества, т. е. нѣсколько тысячъ
рублей, вы были-бы поставлены въ недоумѣніе. Скажу
прямо: вы бы ему ихъ не довѣрили.
Почему-же это такъ?
На этомъ вопросѣ и базируетъ весь интересъ анализи­
руемая мною, съ виду крайне мелкаго, факта. Вы довѣрите носильщику или привратнику весьма цѣнное иму­

щество, зная, что исполняемыя имъ въ данномъ случаѣ
обязанности находятся подъ круговою нравственною от­
ветственностью ихъ товарищей , подъ непосредственнымъ
контролемъ каждаго изъ нихъ; что честное исполненіе
своихъ обязанностей составляетъ честолюбіе, репутацію и карьеру каждаго изъ нихъ. Другое дѣло — наличныя суммы: храненіе ихъ не входитъ въ кругъпрямыхъ обязанностей носилыциковъ, привратниковъ
и гостинничной прислуги. Вы въ самыхъ лучшихъ отеляхъ встрѣтите аннонсъ. что хозяева ихъ не отвѣчаютъ
за цѣлость денегъ и цѣнныхъ вещей, не отданныхъ на
храненіе въ бюро отеля. Другими словами: вопросъ а
довѣріи наличныхъ капиталовъ и ценностей уже поставленъ подъ особую реіламснтацію и т ем ъ самымъ изъять
изъ сферы дейст вія того нравственнаго элемента , ко­
торый присущъ занятіямъ прислуги.

Общій выводъ отсюда тотъ, что чѣмъ больше дан­
ная профессія предоставлена самой себѣ, т. е. нрав­
ственной ответственности исполнителей-, a слѣдовательно, чѣмъ меньше она регламентирована, тѣмъ болѣе она пользуется нравственнымъ кредитомъ въ обществѣ и, во всякомъ случаѣ, очень мало податлива
на злоупотребленія.
Только-что сказанное даетъ мнѣ поводъ коснуться
слегка нашего обычнаго нытья о недостаткѣ честности
въ русскомъ народѣ. Вотъ вы сами говорили,—скажутъ
мнѣ,—что за-границею можно цѣлое достояніе довѣрить первому встрѣчному носильщику. Гдѣ-же у насънайдете такихъ честныхъ людей?

—

142 —

Но это—жестокое заблужденіе, отвѣчу я. Я уже
привелъ примѣръ русской артели, представляющейі
образецъ безусловной честности и добросовѣстности.
Напомню здѣсь еще о тысячахъ привратниковъ въ
общественныхъ мѣстахъ, которымъ вы съ такимъ-же
спокойствіемъ, какъ и иностраннымъ, довѣряете часто
очень дорогое платье. У этихъ людей, какъ и у ино­
странцевъ, также развито профессіональное честолюбіе
и злоупотребленіе съ ихъ стороны чрезвычайно рѣдко, хотя наличныхъ суммъ вы имъ также не довѣрите. Другое дѣло было-бы, если-бы въ каждой прихо­
жей сидѣлъ нотаріусъ и выдавалъ по всѣмъ формамъ
составленную опись ввѣреннаго привратнику имуще­
ства. О, тогда нравственный элементъ окончательно
стушевался-бы и шубы, безъ сомнѣнія, пропадали-бы
десятками! Малѣйшая недомолвка въ нотаріальномъ
актѣ давала-бы привратнику право толковать дого­
воръ въ свою пользу, возвращать худшую вещь вмѣ'сто лучшей и т. д.
Эти два примѣра показываютъ, что русскіе люди
вовсе не лишены способности оправдывать оказывае­
мое имъ довѣріе и честно исполнять свои обязанно­
сти. Если-же нравственный элементъ не всегда и не
во всемъ проявляетъ свою силу въ падлежащей мѣрѣ, то это только потому, что наша жизнь и дѣятельность регламентированы во всѣхъ ихъ направленіяхъ,
а тамъ, гдѣ—регламентація, нѣтъ мѣста нравственно­
му элементу.
Въ этомъ смыслѣ и справедливо то различіе, ко­

—

143 —

торое проводится нашими націоналистами между деревенскимъ паселеніемъ и городскимъ, между наро­
домъ и обществомъ: деревня, дѣйствительно, нравственнѣе города потому, что жизнь первой менѣе
регламентирована, чѣмъ жизнь второго, но только
по этой причине, а вовсе не потому, какъ думаютъ на­
родники, что правда ж изни скрывается въ тайникахъ
сознапія простою народа.

Не образованіе исключаетъ правду жизни, а ре­
гламентами, вытѣсняющая изъ нея нравственный эле­
ментъ. Просвѣщенный человѣкъ способенъ лишить се­
бя жизни вслѣдствіе невозможности исполненія обя­
зательства, даннаго на слово; но онъ съ совершенно
спокойною совѣстью будетъ относиться къ кредитору,
имѣющему отъ него формальное обязательство: онъ
успокаивается тѣмъ, что кредиторъ въ состояніи бу­
детъ осуществить свое право, когда онъ, должникъ,
въ состояніи будетъ исполнить его. Правда, у должни­
ка нѣтъ никакихъ видовъ на будущее, но, вѣць, на
выручку можетъ явиться случай: неожиданное паслѣдство, большой выигрышъ и т. д. Значитъ, вопросъ
сводится лишь къ небольшой отсрочкѣ, a тѣмъ временемъ кредиторъ, вѣдь, ничего не потеряетъ и въ
моментъ разсчета онъ получить все причитающееся
ему съ процентами!.. Но тѣмъ временемъ пройдутъ
установленныя закономъ десять лѣтъ и давность окон­
чательно уничтожить силу обязательства. Тогда долж­
никъ, уже на основаніи закона, будетъ прямо смотрѣть въ глаза своему кредитору и при напоминаніи

—

144 —

о долгѣ только улыбнется его наивности. Другое дѣло—обязательство словесное: тутъ о давности и рѣчи
быть не можетъ. Совесть не знаетъ давности и она
напомнитъ ему о долгѣ даже на порогѣ могилы....
Въ заключеніе еще одинъ примѣръ въ доказатель­
ство крайней несправедливости сложившагося у насъ
мнѣнія о нечестности русскаго человѣка. На нашихъ
глазахъ совершилось почти волшебное превращеніе
одного, исполненнаго всякихъ анти-общественныхъ
пороковъ, учрежденія въ почти идеальное. Мы гово­
римъ о юстиціи. Кто у насъ не глумился надъ взяточничествомъ, ябедничествомъ и волокитою блажен­
ной памяти государственныхъ приказовъ, уѣздныхъ
судовъ и т. д. Еще Петръ Великій говорилъ о членахъ высшаго судебнаго учрежденія, что они играютъ
въ законы, какъ въ карты, перетасовывая и подтасо­
вывая ихъ по своему усмотрѣнію.
Произведена была коренная реформа, согласно нелицепріятнымъ указаніямъ науки, и юстиція стала на
высоту неподкупной добродѣтели: ее можно упрекнуть
еще въ нѣкоторыхъ излишествахъ формализма, недостаткахъ слѣдственной части и т. д., но ни въ какомъ
случаѣ — въ умышленномъ искаженіи законовъ, въ
подкупности и т. д.
Откуда-же у насъ вдругъ взялась такая масса лю­
дей для образованія .многочисленнаго судебнаго пер­
сонала? Почему судебныя учрежденія того-же типа во
всѣхъ другихъ государствахъ отличаются тою-же нрав­

145 —

Объясняютъ это обыкновенно подборомъ судеб­
наго персонала исключительно изъ людей, получившихъ высшее юридическое образованіе. Но, во-первыхъ,
ы ипъ правой , скорой и милостивой юстиціи принадле­
житъ, именно , глубокой древности , чуждой наш ей обра­
зованности , а, во-вторыхъ,

и въ наше время судъ
присяжныхъ,— этотъ краеугольный камень современ­
ной юстиціи,—составляется, большею частью, изъ наименѣе просвѣщенныхъ элементовъ...
Нѣтъ! Не въ просвѣщеніи дѣло, а въ томъ контролѣ надъ государственной юстиціей, который предоставленъ общественной совѣсти, общественному мнѣнію. Гласность процесса и участіе въ немъ предста­
вителей общественной совѣсти—суда присяжныхъ—
вотъ въ чемъ заключаются основныя гарантіи честно­
сти судьи. Тутъ нѣтъ болѣе мѣста мраку, покрывав­
шему канцелярскую работу стараго суда, и узости
рамокъ закона, въ которыя искусственно втиснуты
воззрѣнія и обычаи различныхъ временъ и различ­
ныхъ поколѣній.
Итакъ, вычеркните изъ гражданскаго законода­
тельства все то, что подлежитъ компетенціи совѣсти
н общественнаго мнѣнія, и, такъ называемая, человѣческая воля выиграетъ въ нравственномъ отношеніи
ровно на столько, на сколько устранится законныхъ
поводовъ къ ея безнравственному проявленію...

ственною чистотою?
10

* •

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ.
Н аучная рѳгламѳнтація

До сихъ поръ я говорилъ исключительно о законо­
дательной регламентами.
Одинаково тягостна и вредна для общественной
самодеятельности и та регламентація, которая идетъ
изъ области, на первый взглядъ совершенно чуждой и
даже враждебной ей,—изъ области науки.
Въ исторіи цивилизаціи бываютъ такія эпохи, когда
научная теорія, едва назрѣвшая, но близко соприка­
сающаяся съ непреложными требованіями действитель­
ности, беретъ верхъ надъ сухимъ, холоднымъ, педантическимъ и всегда консервативнымъ законодательствомъ
и является источникомъ часто счастливыхъ, а еще ча­
ще роковыхъ политическихъ переворотовъ. Въ обоихъ
этихъ смыслахъ тѳорія проявила свое практическое
значеніе во время французскихъ революцій 1791 и 1848
годовъ. Однимъ изъ невыгодныхъ плодовъ этихъ пере-

—

150 —

воротовъ, рядомъ съ выгодными, явилась замѣна одной
системы регламентами, вѣками 'испытанной, твердой,
хотя и протнворѣчившей назрѣвшимъ новымъ требованіямъ жизни, другою — едва только намѣченною и по­
строенною на такихъ идеальныхъ требованіяхъ, кото­
рыя уже давно—можетъ быть, еще задолго до нынеш­
ней цивилизаціи—стали чужды человѣческому общежитію,—на требованіяхъ равенства, братства и свободы,
уже давно вытиснутыхъ пе только изъ общественныхъ
и государственныхъ отношеній, но и изъ частнаго экономическаго оборота и даже изъ семейнаго союза.
Стихійпая борьба консервативнаго и либеральная
началъ, постоянное чередованіе консервативнаго и ли­
беральная режимовъ въ государственномъ управленіи,—
вогъ основная причина того, что вопросъ о лучшемъ
устройстве соціальиыхъ отношеній является вѣчно не­
разрешимою проблемою и что одностороннее торже­
ство каждаго изъ выніеупомянутыхъ началъ одинаково
ведетъ къ ограниченію, а не къ расширенію человече­
ской самодеятельности.
Выводъ этотъ легко проследить хотя-бы на про­
должительной исторіи средневекового цехового устрой­
ства и на новей шихъ попыткахъ организаціи коллек­
тивная труда или кооперативныхъ товариществъ.
Средневековое цеховое устройство, явившееся результатомъ борьбы угнетенная и приниженная боль­
шинства съ богатымъ и всесильнымъ ыеныпинствомъ и
покоившееся первоначально на одномъ только принци­
пе взаимопомощи, съ теченіемъ времени пріобрело такую

—

151 —

громадную силу, что съ нимъ приходилось вести ожесто­
ченную борьбу и королевской власти, и муниципалитетамъ. Благодаря вмешательству администраціи и
дарованнымъ имъ въ ущербъ другимъ сословіямъ привилегіямъ, цехи выродились въ касты, совершенно порабощавшія личность, и деятели французской революціи 1791 года съ гордостью приписываютъ себе честь
уничтоженія этого деспотическаго института.
Таковъ одипъ изъ печальныхъ результатовъ зако­
нодательной регламентами. Цехи, въ теченіи своего
почти семи-вековаго существованія, стояли внѣ всякаго
вліянія науки или даже прямо шли въ разрѣзъ съ ея
ученіями и указаніями, подавляя изобрѣтательность
человѣческаго ума и устраняя всякое промышленное
соперничество. Просуществовать-же такъ долго они
могли только, какъ я сказалъ, благодаря администра­
тивной регламентами.
Чемъ-же, спрашивается, замѣнили выразившуюся
въ цеховомъ устройстве иниціативу самопомощи хотябы дѣятели и проповѣдники французской революціи
1848 года, послѣдователи знаменитыхъ мыслителей:
Фурье, Сенъ-Симона, Бюшэза, Луи Блана, Прудона и
др.? Это можно видѣть изъ печальной лѣтописи производительныхъ товариществъ, основавшихся вследъ за
этой революціей.
Положивъ въ основаніе этихъ товариществъ тѣ-же
принципы, на которыхъ первоначально покоилось и
средневѣковое цеховое устройство: равноправность,
нравственное поведеніе и круговую поруку членовъ»

—

152 —

послѣдователи новѣйшихъ теорій довели разработку
этихъ принциповъ въ ирактическомъ примѣненіи до
такихъ деталей,—пожертвовавъ, напр., ради принципа
равноправности талантомъ и превосходствомъ физиче­
скихъ способностей, — что въ результатѣ получилась
регламентація во сто кратъ тягостнѣе административной.
Впрочемъ, явленіе это настолько поучительно, что
заслуживаетъ, чтобы на немъ нѣсколько обстоятельнѣе
остановиться.
Революція 1848 года, какъ извѣстно, направлена
была къ коренному преобразованію хозяйственпаго
строя французскаго государства. Предполагалось ши­
рокое осуществленіе указанныхъ наукою началъ, имен­
но, при помощи государства. Но уже въ самой коммиссіи, учрежденной тогда для обсужденія вопроса о
«правѣ на трудъ» и изысканія мѣръ къ проведепію
этого пачала въ жизнь, съ Луи Бланомъ и Альберомъ
во главѣ, возникъ принципіальный расколъ, въ кото­
ромъ консервативное большинство, враждебное ученію
Луи Блана, рѣшительно тормазило стремленія и работу
меньшинства. Провозглашенное 25-го февраля, подъ
вліяніемъ юбилейнаго настроенія вожаковъ революціи,
«право на трудъ» окончательно отвергнуто было чрезъ
нѣсколько мѣсяцевъ, какъ принципъ, «необходимо влекущій за собою расширеніе государственнаго произ­
водства» и, слѣдовательно, непримѣнимый къ жизни.
Вслѣдъ за этимъ основнымъ принципомъ — и вопросъ
объ осуществленіи научныхъ идеаловъ съ помощью го­
сударства также отодвинулся на задній планъ. Тогда

—

153 —

какъ одни члены коммиссіи указывали на необходимость
«поставить товарищества въ условія, необходимыя для
ихъ процвѣтанія», большинство находило, что льготы,
предоставленпыя товарпществамъ, будутъ лишь способ­
ствовать превращепію послѣднихъ въ безпокойпые политическіе союзы. И послѣднее воззрѣпіе оказалось на­
столько преобладающими что въ 1851 году правитель­
ство Наполеона могло уже почти одновременно закрыть
всѣ образовавшіяся въ 1848 году товарищества, не
встрѣтивъ протеста пи со стороны участниковъ послѣднихъ, ни со стороны политическихъ кружковъ.
Но если читатель полагаетъ, что сохраненіе то­
вариществъ повело-бы къ какимъ-либо благопріятнымъ, въ смыслѣ преобразованія хозяйственнаго строя
общества, результатамъ,—то онъ сильно ошибается.
Изъ предположенныхъ въ 1848 году къ учрежденію
600 товариществъ оставалось только 56, благодаря
правительственнымъ субсидіямъ, и изъ послѣдннхъ
оставалось въ 1865 году только два, а въ 1878 году
только одно—товарищество пилыциковъ.
Когда въ половинѣ 60-хъ годовъ правительство На­
полеона измѣнило свои отношенія къ товариществамъ
и стало, напротивъ, содѣйствовать ихъ учрежденію, то
рабочіе союзы основались почти во всѣхъ отрасляхъ
промышленности, но уже безъ всякаго оттѣнка наклон­
ности къ осуществленію теоретическихъ требованій
Бюшэза, Луи Блана, Прудона и т. д. Принципу равно­
правности членовъ товарищества былъ нанесенъ рѣшительный ударъ. Равная плата и распредѣленіе прибы­

—
—

155 —

154 —

лей между членами въ равныхъ частяхъ считаются уже
условіями, выгодными лишь для нерадивыхъ. Поденная
плата превращается въ задѣльную. Товарищества поль­
зуются наемными рабочими, не входящими въ ихъ со­
ставъ. Однимъ словомъ, практическія условія совре­
м енная общежитія берутъ верхъ надъ идеальными и
жизнь вступаетъ въ свою прежнюю ненормальную
колею.
Невольно приходится примириться съ печальнымъ
заключеніемъ, что всякія улучшенія общественнаго быта
должны быть обязательно согласованы съ ненормаль­
ностями, такъ сказать, узаконившимися въ нашей
жизни и ставшими ея органическими, неустранимыми
свойствами.
Это, очевидно, и понялъ нѣмецкій экономисть Шульце-Деличъ, приблизивши! типъ своихъ товариществъ
къ пепосредственнымъ условіямъ промышленной конкурренціи и хозяйственной экономіи.
Основный принципъ этихъ товариществъ устраненіе излишняго посредничества въ доставлены сырья
(такъ называемыя, сырьевыя товарищества), сбытѣ продуктовъ (складочныя товарищества) и совмѣстномъ
нользованіи разными приспособленіями къ производ­
ству, какъ паровыми и водяными двигателями, сельско­
хозяйственными орудіями и т. д. (производительно-подсобныя товарищества). Тутъ нѣтъ и тѣни идеализаціи
трудового или промышленнаго почина, а чисто ком­
мерческими средствами достигается увеличеніе цѣнности и сбереженіе результатовъ труда.

Одно только идеальное условіе является неизбѣжнымъ суррогатомъ этого типа товариществъ это профессіональная честность: участники товариществъ ужь
не только не оберутъ другъ друга, но, напротивъ, бу­
дутъ всѣми силами содействовать увеличенію общаго
своего благосостоянія. Но это условіе потому, именно,
и дѣйствительно, что оно не установлено и не регла­
ментировано ни законодательствомъ, ни наукою, а само
собою вытекаетъ изъ лежащаго въ основѣ дѣла начала
взаимопомощи.
Полагая, что я уже достаточно наглядно и безпристрастно представилъ возможное соотношеніе между
регулирующею общественную жизнь властью и инди­
видуальными наклонностями и свойствами натуры человѣка въ области гражданскихъ отношеній, я останов­
люсь еще нѣсколько на сферѣ уголовныхъ правонарушеній.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ.
Прѳступлѳніѳ, к а к ъ п род уктъ законодательной
рѳгламѳнтаціи.

Въ одной изъ предъидущихъ бесѣдъ я уже доста­
точно подробно выяснилъ внутреннее противорѣчіе, су­
ществующее между тѣми дѣйствіями, которыя совер­
шаются человѣкомъ въ силу непреложиаго закона не­
обходимости, и тѣми уголовными ностановленіями, объ­
ектами которыхъ въ болыпинствѣ случаевъ являются
тѣ-же самыя дѣйствія.
Чтобы съ полнымъ безпристрастіемъ и внѣ всякихъ
предразсудковъ обосновать юридическую вмѣняемость
преступленія, обязательно провести идеально-точную
границу между тѣми преступными дѣяніями, которыя
формируются или, вѣрнѣе, создаются законодательной
регламентаціею исключительно въ интересахъ принци­
па государственности, и тѣми дѣяніями, которыя сами
собою вытекаютъ изъ природныхъ потребностей человѣка и ненормальныхъ общественныхъ отношеній.

—
—

161 —

160 -

Первая категорія преступленій весьма легко под­
дается уменыпенію: достаточно только побольше обду­
манности и разборчивости въ установленіи всякаго ро­
да ограничительныхъ мѣръ. Вторая категорія,—наиболѣе
устойчивая въ своемъ развитіи и размноженіи,— всецѣло зависитъ отъ даннаго склада общественныхъ отношеній, улучшеніе котораго, въ свою очередь, находится
въ тѣсной зависимости отъ общихъ условій развитія
народа.
Пользуясь этимъ подраздѣленіемъ и намѣченною
мною, отчасти, раньше характеристикою преступленій
каждой изъ этихъ категорій, просвѣщенный читатель
можетъ самъ провести указанную демаркаціонную линію
чрезъ уголовный кодексъ любой страны. При этомъ на
одной сторонѣ окажутся, напр., такія преступленія, ко­
торыя вызываются законами, ограничивающими свободу
передвпженія, совѣсти, слова, брачныхъ отношеній; сво­
боду промышленности и торговли; свободу воспитанія и
обученія и т. д. Всѣ подобные законы, повторяю, яв­
ляются продуктами принципа государственности, кото­
рая въ современномъ человѣчествѣ, — какъ я не разъ
доказывалъ,—покоится пачисто-искусственныхъ устояхъ*
Н а другой-же сторонѣ будутъ находиться такія преступленія, какъ убійство, прпсвоеніе чужой собственности,
насиліе противъ личности и т. п., осуждаемый всѣми
членами общества и помимо законодательной регламен­
там и и дѣлающія послѣднюю безусловно необходимою..
Свобода передвиженія составляетъ чисто-природную
потребность живого существа,—не только потребность,.

но и непосредственное проявленіе того, что мы назы­
ваемъ физическою жизнью, существованіемъ. Ограничи­
вать право передвиженія человѣка значитъ ограничи­
вать его право на физическое существованіе, значитъ
въ извѣстной степени подавлять или омертвлять его
жизнь. И мы, действительно, видимъ, что ограниченіе
передвиженія въ формѣ ареста или тюрем наго заключенія составляетъ уже болѣе или менѣе тяжкое наказаnie. Но государству, въ фискальныхъ, полицейскихъ и
всякихъ другихъ цѣляхъ, необходимо знать мѣсто нахожденія каждаго подданная. Для обезпеченія суще­
ствовали и развитія государства казпа должна свое­
временно получать свои доходы въ видѣ различныхъ
налоговъ и сборовъ, судъ—своевременно находить на­
рушителя частнаго или государственнаго интереса;
военная власть—своевременно находить своего рекрута
и т. д. И вотъ, государство налагаетъ узду на цѣлое
населеніе въ видѣ паспортной повинности, обязатель­
ной приписки къ различпымъ сословіямъ и т. д.
Неизбѣжная необходимость мѣропріятій, направленныхъ къ означеннымъ цѣлямъ,—очевидна. Но еще нагляднѣе выступаетъ искусственная постановка этихъ мѣропріятій въ современномъ государствѣ. Такъ или иначе,
большинство ни въ чемъ неповиннаго населенія яв­
ляется ограниченнымъ въ своемъ естественномъ правѣ
передвиженія ради недобросовѣстнаю меньшинства, спо­
собная уклониться отъ исполненія своихъ обязатѳльствъ
предъ государствомъ.
Сознаніе этой несообразности, къ счастію, укрѣпилось
И

—

162 —

уже въ болыпипствѣ современныхъ государствъ, и всѣ
законодатели заботятся о приведеніи паспортныхъ и
всякихъ другихъ однородныхъ ограниченій къ возмож­
ному minimum’y. Тѣмъ не менѣе, преступленія подъ названіемъ «нарушеній паспортнаго устава» существуютъ
и если наказываются слабо, а часто и вовсе оставляют­
ся безъ наказанія, то лишь потому, что представители
общественной совѣсти на судѣ (присяжные засѣдатели)
своими оправдательными приговорами каждый разъ подчеркиваютъ бьющее въ глаза противорѣчіе между писаннымъ закономъ и природной потребностью человѣка.
Ясно, слѣдовательно, что въ данномъ случаѣ мы
имѣемъ дѣло съ преступленіями, искусственно порож­
даемыми законодательной регламентаціей, а не обще­
ственными отношеніями. Правда, законодатель, и въ
этомъ случаѣ, опираясь на фактъ существовагія не­
добросовестного меньшинства , этимъ самымъ, какъ-бы,

мотивируетъ свои постаповленія чисто-общественпымп
отношеніями. Но, вѣдь, фактъ существованія добро­
совестного большинства указываетъ ему и на необхо­
димость совершенно противоположнаго образа дѣйствія,—а что добросовѣстность исполнеиія обязательствъ
предъ государствомъ находится па сторонѣ большин­
ства, свидѣтельствуютъ хотя-бы, напримѣръ, благотвор­
ные результаты уже давно нослѣдовавшей полной отмѣны паспортныхъ ограниченій во многихъ государ­
ствахъ.
Насколько свободное передвиженіе является необ­
ходимымъ проявленіемъ физическаго существованія че-

—

163 —

ловѣка, настолько—и еще больше—свобода совѣсти и
свобода мысли или слова являются обязательными
проявленіями движенія духа или,—говоря высокимъ
философскимъ слогомъ,—аттрибутами духовнаго суще­
ства человѣка. Между тѣмъ, какъ я сказалъ выше, и
эти два вида свободы подвергаются законодательнымъ
ограниченіямъ въ интересахъ принципа государствен­
ности.
Остановимтесь на одно мгновеніе п на этихъ двухъ
объектахъ законодательной регламентаціи.
Если спросить присяжнаго философа или юриста,
въ чемъ, собственно, заключается основной мотивъ религіозной нетерпимости во всѣ времена и у всѣхъ на­
родовъ,—то онъ очень затруднится отвѣтомъ. Въ са­
момъ дѣлѣ: какое дѣло католику до религіозпыхъ убѣжденій протестанта и обратно, разъ они оба являются
одинаково случайными или наслѣдственными послѣдователями своихъ религій? Вѣдь, католикъ могъ-бы
такъ-же случайно родиться протестантомъ, какъ протестантъ—католикомъ, и тогда-бы они помѣнялись ро­
лями! Почему-же мы не видимъ подобнаго-же антаго­
низма и въ другихъ проявленіяхъ человѣческаго духа?
Почему реалистъ по взглядамъ и убѣжденіямъ не от­
носится съ фанатическою ненавистью къ идеалисту?
Почему человѣкъ, ищущій въ половыхъ отношеніяхъ
лишь удовлетвореніе грубой чувственности, не отно­
сится съ такою-же ненавистью къ тому, кто видитъ
въ любви нравственно-облагороживающее начало, а въ
разумномъ бракѣ— поэзію жизни? Почему, однимъ ело-

—
—

165

—

164 —

вомъ, люди не возбуждаютъ гоненія другъ противъ
друга изъ-за противоположности нравственныхъ, фило­
софскихъ и эстетическихъ воззрѣній, а готовы возвес­
ти другъ друга на костры изъ-за случайно достав­
шихся каждому изъ нихъ религіозныхъ или политиче­
скихъ убѣжденій и изъ-за свободнаго проявленія мыс­
ли въ словѣ?
Если трудно отвѣтить па эти вопросы съ точки
зрѣнія простой логики и юридической справедливости,
то разрѣшеніе ихъ все-таки обязательно найти хотябы только для того, чтобы доставить торжество и этой
логикѣ, и этой справедливости.
Обратимся къ историческимъ фактамъ.
На первыхъ ступеняхъ своего развитія принципъ
государственности почти у всѣхъ безъ нсключенія фор­
мировавшихся народовъ сводился къ поглощепію лич­
ности государствомъ. Величайшіе умы древности, Пла­
тонъ и Аристотель, вполпѣ убѣжденно проповѣдывали,
что разсуждать и дѣйствовать могутъ и должны толь­
ко неболыпія группы народной массы, обладающія,
такъ-сказать, извѣстнымъ умственпымъ и воепнымъ
цензомъ. Правители, духовенство и воины—вотъ, соб­
ственно, ядро и сущность государства. Все осталь­
ное—безличная трудовая масса, идущая въ счетъ
лишь какъ источникъ питанія государства, снабженія
его матеріальными средствами.
Многими вѣками раньше жрецы древней Персіи,
возводя физическій трудъ на степень религіознаго
культа въ смыслѣ борьбы духа свѣта, Ормузда, съ ду-

хомъ тьмы, Аримапомъ, приписывая каждому насаж­
денному дереву значеніе богоугоднаго дѣла, этимъ
путемъ дѣлали народную массу одновременно рабою
и физическаго труда, и духовенства. Той-же цѣли до­
стигали египетскіе жрецы, монополизируя религію,
какъ лишь имъ однимъ доступную тайну, и деспотизируя массу посредствомъ ея-же невѣжества. Нако­
нецъ, той-же цѣли достигали древне-индѣйскіе жрецы
совершенно обратпымъ способомъ, возводя религію на
степень культа разврата и эксплуатируя въ свою
пользу умственное безсиліе развращенной массы.
Этихъ краснорѣчивыхъ примѣровъ, я думаю, до­
статочно. Изъ нихъ мы видимъ, что ограниченіе фи­
зической свободы, т. е. права свободнаго передвиженія массъ и отдѣльныхъ субъектовъ, съ одной сторо­
ны, и свободы совѣсти и мысли, съ другой стороны,
служило основнымъ средствомъ поглощенія личности
государствомъ. Древнее рабство или скованное состои­
т е народныхъ массъ сложилось, такъ-сказать, путемъ
исключенія изъ нихъ указанныхъ элементовъ свободы,
подобно тому какъ ледъ образуется путемъ освобожденія теплоты.
Ясно, что первоначальное ограниченіе указанныхъ
видовъ свободы носитъ характеръ чисто политическа­
го мотива, коренящагося въ психологическихъ особенностяхъ человѣка. Какъ-же сложилась психологиче­
ская сторона этого явленія? По моему крайнему ра­
зу мѣнію,—слѣдующимъ образомъ.
Каждый народъ уже на первыхъ ступеняхъ своего

—
—

167

—

166 —

развитія, проникшись извѣстными вѣрованіями и связавъ съ своими богами свое происхожденіе и свое
благополучіе, сталъ совершенно безсознательно отож­
дествлять свою религію съ своею національностью.
Вслѣдствіе этого-же, приходя въ столкновеніе съ ин­
дивидами и группами людей другихъ религіозныхъ
воззрѣній, онъ видѣлъ въ нихъ противниковъ не толь­
ко своей религіи, но и своей национальности, и совращеніе въ другую религію отождествлялъ съ совращеніемъ въ другую національность.
Такимъ образомъ, психологическую основу релнгіозной нетерпимости составляетъ боязнь совращенія
изъ одной религіи въ другую.
Что, именно, это, а не что-либо другое составляетъ
основу религіозной нетерпимости, доказываетъ дальпѣйшее историческое развитіе этого ужаснаго бича
человѣчества,—развитіе, продолжавшееся и одновре­
менно съ прогрессомъ гуманныхъ идей и постепеннымъ освобожденіемъ личности по и т ціат ивѣ самого
государства. Великую службу дѣлу этого освобожденія сослужила исполненная любви и милосердія христіанская религія; но и въ среднихъ вѣкахъ и въ са­
мый разгаръ развитія гуманныхъ идей XYIII вѣка
тысячи ни въ чемъ неповинныхъ, а иногда и лучшихъ
людей, возведенныхъ на костры и подъ висѣлицы за
свои религіозныя, умственный и нравственный убѣжденія, могли, съ глубокимъ сожалѣніемъ, вспоминать
о милосердіи древнихъ греческихъ и римскихъ астиномовъ, цензоровъ и эдиловъ, наблюдавшихъ за чис-

тотой религіи и нравственности. Вся новая и новѣйшая исторія редигіозной нетерпимости представляла
и представляетъ собою не болѣе, какъ безконечный
рядъ варварские нроявленій эксплуатацш релипозиыхъ убѣжденій и умственныхъ воззрѣній ради поли­
тическихъ цѣлей, и ие только цѣлыхъ государствъ,
ио очень часто—и отдѣльныхъ, случайныхъ нартій.
Пора-же, однако, нашему всесторонне просвѣщенному времени хотя чему-нибудь научиться изъ, столь
краснорѣчиво и откровенно иовѣствующей о злоключеніяхъ человѣчества, исторіиі
Нуждается-ли современное государство въ эксплуа-

тированіи неприкосновенно-свящ енны хъ религіозны хъ
чувствъ человѣка ради укрѣпленія своихъ внутреннихъ
связей и если — да, то можетъ-ли современное госу­
дарство видѣть въ совращеніи изъ одной религш въ
другую опасность для своего національнаго или поли­
тическаго существованія? Отвѣтъ на вти вопросы да­
ютъ намъ, съ одной стороны, почти повсемѣствое
упразднение политическихъ и гражданскихъ привиле­
гий господствующей религіи, а съ другой стороны вся совокупность уеловій, создающихъ современное го­
сударство. Если большой, сложившійся изъ разнообраз­
ныхъ элементовъ, народъ, продолжаетъ видѣть въ гос­
подствующей религіи необходимый цементъ, поддер­
живающей прочность его ядра, то, во всякомъ случаѣ,
при наличности тѣхъ громадныхъ умственныхъ, нрав­
ственныхъ и экономическихъ средствъ, изъ которыхъ
складывается могущество государства, ему вовсе нѣтъ

-

— 168 —

падобности считаться съ какими-то случайными релпгіозными отщепенцами или совратителями, пока дѣятельность ихъ не переходитъ на почву явно противо­
государственной агитаціи. Видѣть для себя опасность
въ подобныхъ преходящ ихъ и случайныхъ элементах!,
значитъ — не сознавать своей національной мощи и
постоянства дѣйствій общихъ условій

развитія госу­

дарства.
Уроки исторіи на-лицо. Давио-ли исторически-прославленные изувѣры, вродѣ Банальда, де-Мэстра и
Ш атобріана, проповѣдывали старое ученіе поглощенія
личности церковью и государствомъ? Давно-ли окон­
чились канибальскія жертвоприпошеиія колдуновъ и
вѣдьмъ, процессы которыхъ проходятъ мрачною, кро­
вавою полосою черезъ всю исторію среднихъ и новыхъ
вѣковъ, вплоть до первыхъ десятилѣтій

нашего нро-

свѣщепнаго вѣка? Къ великому позору этого просвѣщеннаго вѣка, всего только 50 лѣтъ тому назадъ зпаменитый средневѣковый

«Молотъ вѣдьмъ» осатапѣв-

шаго монаха нашелъ себѣ новый откликъ въ «христіанской мистикѣ* бѣшенаго Торреса (въ Германіи-же),
также защищавшаго процессы вѣдьмъ. Не далѣе трид­
цати четырехъ лѣтъ тому пазадъ пѣкій Рихтеръ доказывалъ въ ученой статьѣ,

что охлажденіе земной

коры происходить вслѣдствіе усиливающейся грѣховности человѣчества, а въ учительскихъ семинаріяхъ
того-же времепи преподавалось слѣдующее описаніе
внутренняго устройства ада: «внутренность земного
шара пуста; тамъ пребываютъ души грѣшниковъ. Р а-

169

ціоналистъ можетъ замѣтить, что діаметръ земли рав­
няется только

120

милямъ, и если, по ученію св. пи-

санія, спасутся лишь иемногіе, то грѣшпики ни ка­
кимъ образомъ не помѣстятся тамъ. Но имъ можно
отвѣтить такъ: души могутъ вставляться одна въ дру­
гую, какъ маленькая коробка въ большую; по премуд­
рому соизволенію Божію это еще увеличиваетъ ихъ
заслуженное мученіе»...
Плодами такого однчалаго обскурантизма

могли

только быть: масса жертвъ, вопіющія жестокости и
очевидныя несправедливости. Другихъ результатовъ религіозной борьбы никто намъ не укажетъ. Зачѣмъ-же,
спрашивается, продолжать ее и въ настоящемъ, и въ
будущемъ? Цѣлыя тысячелѣтія эта борьба только гу­
била, а не спасала. Какое-же спасеніе она

можетъ

принести человѣчеству въ будущемъ?
А между тѣмъ, религіозныя преступленія безъ раз­
бора сохраняются во мпогпхъ законодательствахъ, лишь
утолщая собою и безъ того объемистые уголовные ко­
дексы и часто вводя неопытныхъ судей въ заблужденіе на счетъ истинныхъ воззрѣній новаго законодателя.
О соціальномъ значеніи брачныхъ отношеній и противорѣчіяхъ, порождаемыхъ ими между писаннымъ и
естественнымъ закономъ, я довольно подробно гово­
рилъ въ прежнихъ бесѣдахъ. Здѣсь-же я, слѣдуя при­
нятому мною практическому методу сведенія общихъ
философскихъ вопросовъ къ обыденнымъ, остановлюсь
на тѣхъ частностяхъ вопроса, въ которыхъ нагляднѣе
всего раскрываются указанныя противорѣчія.

—
—

171 —

170 —

ватели половыхъ отпошепій совершенно упускаютъ изъ
О брачномъ

вопросѣ въ связи съ, такъ называ-

виду естественную основу брачнаго союза.
Говоря раньше о явленіяхъ адюльтера и тѣсно-

емымъ, женскимъ написано со дня существованія .пе­
ч а т н а я слова очень много болѣе или менѣе умныхъ и

связапнаго съ нимъ многоженства, я указалъ на пол­

болѣе или менѣе глупы хъ книжекъ. Знаете-ли вы, что

ное совпаденіе того и другого съ естественными тре-

прежде всего меня поражало во всѣхъ подобныхъ произведеніяхъ? Отсутствіе обще-философской

бованіями закона необходимости. «Природѣ, говорилъ

исходной

я, почему-то нужно какъ можно болѣе особей и пото­

точки зрѣнія. Одни подходятъ къ брачнымъ отноше-

му-то она внушаетъ болѣе сильному полу непреодо­

ніямъ съ точки зрѣнія гражданскихъ правъ участвую­

лимое влечепіе къ полигаміи... Но такая свобода поло­

щихъ въ нихъ членовъ. Другіе глубокомысленно трактуютъ вообще о роли семьи въ современномъ

выхъ отношеній крайне неудобна или экономически

госу-

невыгодна

дарствѣ. Третьи болѣе или менѣе остроумно анализируютъ физіологпческія основы брачнаго союза. И такъ

ствами

далѣе. Но всѣ трактуютъ о наличной, существующей

условіяхъ,

устанавливается

и

понятіе

общественныхъ

и

вотъ законодатель­
адюльтера,

нака­

ся, простое и вполнѣ справедливое. Но исключаетъ-ли

просомъ, такова-ли должна была быть человѣческая

оно собою не менѣе положительную необходимость

семья внѣ искусственныхъ условій, созданныхъ для нея

считаться съ естественпымъ закономъ? Фактъ искус­

современнымъ государствомъ; соотвѣтствуетъ-ли внут-

ств ен н ая подавленія института полигаміи ради поли­

ренній складъ ея непреложпымъ требованіямъ закона

тическихъ

законода-

и экономическихъ цѣлей очевиденъ.

Въ

правѣ-ли мы утверждать, что человѣкъ, подчинявший­

тельствахъ естественных условія брач-наго сожитель­

ся въ этомъ отношеніи естественнымъ влеченіямъ, об­

ства? Такъ какъ всѣ исходятъ непосредственно изъ

наруж иваем самостоятельную волю, и притомъ «злую*?

настоящ аю , касаясь прошедшаго лишь настолько, на­

Философски говоря, конечно, нѣтъ. Человѣкъ, съ точки

сколько это необходимо для доказательства, что человѣкъ происходитъ отъ обезьяны и подъ ферулой

существующихъ

зу ем ая установленными карами*. Объясненіе, кажет­

семьѣ и никому не нриходитъ въ голову задаться во­

необходимости; соблюдены-ли въ нашихъ

при

государственныхъ

зрѣнія закона, предающійся адюльтеру, является не

го­

болѣе, какъ рабомъ своей физической природы. За-

сударства подвергается постоянному совершенствова-

конъ-же, вступая съ нимъ въ борьбу ради своихъ цѣ-

нію; что, вмѣстѣ съ человѣкомъ, и его брачныя отношенія представляютъ собою безпрерывный прогрессъ

лей, не желаетъ и знать, что онъ, человѣкъ, опроки­
ды ваем поставляемый ему преграды такъ же безсоз­

въ сторону добродѣтели и нравственности, — придер­

нательно, какъ

живаясь, говорю я, подобнаго метода сужденія, изслѣдо»

вода своимъ напоромъ проры ваем

—

—

172 —

искусственную плотину. Причина-же тому

все то-же

искусственное представленіе о независимости человѣческой воли, о способности его ограничивать свои по­
требности и влеченія и т. д.
Представленіе это, впрочемъ, паходило-бы себѣ до­
статочное оправданіе, если-бы оно проводилось въ жизпи съ полною послѣдовательностью. Что-же мы видимъ
на самомъ дѣлѣ, въ самой практической жизни? З а­
прещая всякія

проявленія полигаміи

и внѣбрачной

жизни подъ страхомъ довольно тяжкихъ каръ, госу­
дарство въ то-же время терпитъ и даже часто само
вѣдаетъ дома, спеціалыю предназначенные для пря­
мого нарушенія его законовъ. Правда, этотъ неизбѣжпый компромиссъ съ
мымъ щекотливымъ

давнихъ

временъ служитъ са­

вопросомъ для всѣхъ законода­

тельству по, вѣдь, отъ этого противорѣчіе между за­
кономъ и жизнью вовсе не становится менѣе вопіющимъ!.. Въ немъ, въ этомъ противорѣчіи, болѣе, чѣмъ
въ другихъ отношеніяхъ, вполнѣ раскрывается роко­
вой разладъ между законами государства

и законами

природы. Подавляя открытую, формальную полига-

173 —

и предоставлен ныхъ на потѣху каждому встрѣчному и
поперечному... Не свидѣтельствуетъ-ли это о томъ, что
законодатель вполнѣ сознаетъ и роковую силу поло­
выхъ влеченій, и искусственность той борьбы, кото­
рую онъ ведетъ съ ними? А. въ такомъ случаѣ, зачѣмъ-же сохранять в ъ законодательствѣ нормы и кары,
иротиворѣчащія правдѣ жизни

и не находящія себѣ

даже формально-справедливаго примѣиеніяѴ
Бывали-ли вы когда иибудь на судѣ при разборѣ
дѣла о внѣбрачномъ сожнтельствѣ? Мнѣ представился
случай присутствовать при такомъ дѣлѣ.

Но вы ду­

маете, что меня прежде всего заинтересовала самая
сущность факта, самое преступлепіе? Нисколько. Меня
собственно интересовало отношеніе судебнаго персо­
нала

и сторонъ къ этому дѣлу. Что-же оказалось?

Прокуроръ, громившій молодую чету за растлѣвающее
общественную нравственность внѣбрачное сожитель­
ство, самъ какимъ-то способомъ ухитрился жениться
на своей собственной кузинѣ, съ которою оиъ прижнлъ ребенка при живой женѣ. Защитникъ — извѣстный завсегдатай веселыхъ танцклассовъ и любимець
опереточныхъ пѣвицъ и дирковыхъ наѣздницъ. К аж ­

мію, законъ даетъ ей полный просторъ при условіяхъ
меньшей отвѣтствеппости участвующихъ въ ней и боль­

дый

шаго вреда для экономическихъ и гигіепическихъ усло-

эпизодовъ изъ своей добрачной жизни, а двое изъ
нихъ не прекращали своихъ адюльтерныхъ похожде-

вій государства.

Вмѣсто

правильно организованныхъ

семействъ съ матеріальною и нравственной отвѣтственпостью мужей за жизнь и благосостояніе своихъ женъ,
какъ, хотя-бы, напримѣръ, въ Турціи, получаются сотни
тысячъ проститутокъ, оторванныхъ отъ семьи и общества

изъ судей могъ-бы поразсказать много веселыхъ

ній и во время своего судейства... Молодую чету при­
говорили къ покаянію... Какъ вы думаете, какія ч у в­
ства могъ возбудить приговоръ въ описанномъ прокурорѣ, судьяхъ. адвокатѣ и другихъ лицахъ, присут-

— 174 —

ствовавшихъ на судѣ?.. А много-ли вы найдете въ любомъ уголкѣ земного ш ара людей, способныхъ съ чис­
тою совѣстью занять судейское мѣсто для произнесенія подобныхъ приговоровъ?..
Не буду распространяться объ условіяхъ, которыми
обставлены у насъ и

отчасти

въ другихъ странахъ

брачные разводы. Эти условія извѣстны всѣмъ и каж­
дому; надъ «лжесвидетелями» и <принятіемъ вины на
себя» трунятъ даже публично на театральныхъ подмосткахъ.
Для чего-же, спрашивается, нужно поддерживать

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ.

подобныя рѣзко бьющія въ глаза противорѣчія? И гдѣ
тутъ почва для прокурорскихъ и адвокатскихъ экскурсій въ область человѣческой «злой воли»?..

Прѳетуплѳніѳ, как ъ продуктъ соврѳмѳннаго общѳжитія.

Переходя къ категоріи преступленій, являющихся
непосредственнымъ продуктомъ недостатковъ современ­
н а я строя общежитія, мы можемъ подвести ихъ подъ
одну общую формулу: насилія противъ личност и. Сюда
будутъ подходить всякіѳ виды лишенія человѣка благъ,
естественно присущихъ ему или пріобрѣтенныхъ имъ
въ теченіи своей жизни,—лишенія путемъ какого-бы то
ни было насилія: физическаго или нравственнаго.
Эта категорія преступленій одинаково осуждается
каждымъ разумнымъ существомъ и помимо законода>
тельной регламентами,— и не только осуждается, но и
преслѣдуется съ такою суровостью и нетерпимостью,
что закону приходится ставить преграду всякой личной
расправѣ.
Но, въ то-же время, каждому разумному существу
одинаково присуща способность, при томъ или другомъ
12

—

178 —

—

179 —

несчастномъ складѣ внѣшнихъ условій, стать виновни-

сохраненію собственной жизни и столь-же естественно­

комъ (субъектомъ) подобныхъ преступленій,

присущая ему способность къ отнятію этого блага

и это,

у

именно, роковое сочетаніе, съ одной стороны, стремленія человѣка къ охраненію своей личности отъ всякаго

своего ближняго, — хотя-бы, напримѣръ, подъ видомъ
самообороны или охраны безопасности государства,—

насилія и, съ другой стороны, способности его лично

дѣлаютъ то, что указанный взглядъ не только не на­

стать субъектомъ подобнаго насилія при извѣстныхъ

ходитъ себѣ послѣдовательнаго примѣнепія къ действи­

обстоятельствахъ, — это роковое сочетаніе, говорю я,

тельной жизни, но и совершенно теряется въ массѣ

дѣлаетъ то, что вся многовѣковая теоретическая работа
надъ установленіемъ твердыхъ понятій о прсступлсніи

вопіющнхъ противорѣчій.
Въ самомъ дѣлѣ: съ точки зрѣнія этого взгляда, ли-

наказаны постоянно разбивалась о чисто практическія

шеніе жизни не можетъ находить себѣ оправдапія въ

и

неудобства, личныя пристрастія и самообманы.

какой-бы то ни было формѣ: простого-ли убійства съ

Возьмемте самое тяжкое преступленіе разсматри-

корыстной цѣлью или изъ ревности, смертной-лн казни,

ваемой категоріи, — самое тяжкое въ смыслѣ наиболь­
шей жестокости преступнаго замысла и его выполненія.

или убійства навойнѣ,—паконецъ, даже самоубійства,—

Это, конечно, лишеніе жизни,—убійство. Нѣтъ надоб­

принято считать не только легальными, но и ненбѣж-

ности распространяться о томъ, что охрапеніе жизнн

ными проявленіями закона необходимости. Что-же ка­

отдѣльныхъ членовъ государства составляетъ первона­

сается всѣхъ остальпыхъ видовъ убійства и даже само-

чальную основу его существованія. Какъ

именно, опасности, угрожавшія непосредственно жизнн,

убійства, то опи всегда относились и поныпѣ относятся
на счетъ неестественны хъ проявленій «злой воли».

еще въ первичныя времена приводили людей къ со-

Гдѣ-же тутъ послѣдовательность? Почему законъ необ­

зданію существующихъ нынѣ формъ общежитія и что,

ходимости проявляется именно въ тѣхъ случаяхъ, гдѣ

только благодаря такому происхожденію принципа го­

заранѣе и хладнокровно обдуманное намѣреніе,— выте­

сударственности, человѣческая жизнь во всѣ времена

кающее, притомъ, изъ чисто практическая разсчета,—

разсматривалась, какъ благо, дарованное небомъ и по­

находится внѣ сомнѣнія, а почти совершенно отри­

тому не отъемлемое человѣческими руками. Взглядъ на
жизнь, какъ на такое благо, всегда служилъ величай-

цается въ тѣхъ случаяхъ, гдѣ нреступникъ самъ яв­
ляется жертвою рокового стеченія обстоятельствъ?

шимъ перломъ всѣхъ теорій религіозныхъ и политпче-

Проанализируемъ слегка два-три вида убійства.

пзвѣстно,

скихъ гуманистовъ.
Но, повторяю, естественное стремленіе человѣка къ

а между тѣмъ, смертная казнь и убійство на войнѣ

Убійство съ корыстной цѣлью, большею частью, яв­
ляется продуктомъ борьбы за существованіе; настоящій
• 12*

— 181 —
—

180 —

намеренгемъ убить ее. Что-же говорятъ намъ эти три

ченія, лишеніе чести, разрушающее личность человѣка,

слова: «задумавъ », «умышленно» и «сь намереніемъ*і
Они опредѣляютъ намъ только логическій ходъ собы­

охрана неприкосновенности семейнаго очага, обезпече-

тий на общепринятомъ языкѣ; въ дѣйствительностн-

ніе существованія потомства и т. д., и т. д., — вотъ
безконечный рядъ мотивовъ, приводящихъ къ этому

же, мысль о преступленіи,

виду убійства. Всѣ эти частные мотивы сводятся къ
одному общему—самооборонѣ или сохраненію собствен­
ной ж и з н и , а этотъ общій мотивъ несомпѣнноестествеп-

словами: его роль въ этомъ случаѣ была чисто пас­

наго пронсхожденія н возникновеніе его возможно опять-

тера. Затѣмъ: разъ онъ находился подъ гнетомъ внѣш-

таки лишь при совершенно естественныхъ условіяхъ.
Всѣ разсужденія объ «умыслѣ», «намѣренін» или,

няго мотива, толкавшаго его на преступленіе, онъ

вообще, о «злой волѣ» здѣсь сводятся лишь къ опре-

вытекавшей изъ его душевнаго состоянія, а именно:

дѣленію внеш ней обстановки прест упленія , къ оцѣнкѣ
пріемовъ, посредствомъ которыхъ совершено преступ-

совершить дѣяніе, непосредственно осуществлявшее со­

леніе. Видя въ этомъ дѣяніи рядъ логически-послѣдоубійствѣ и приготовлепія къ нему и кончая его со-

орудіе; слово-же— умышленно придаетъ этому вынуж­
денному дѣйствію опять-таки вовсе несвойственный
ему активный характеръ. Послѣднее дѣйствіе—самое

вершепіемъ, мы говоримъ: преступленіе совершено съ

совершеніе преступленія— является, такъ сказать, окон-

Но при этомъ
упускается изъ виду, что калсдый изъ участвующихъ

чательнымъ моментомъ его пассивнаго стремленія по
покатой

плоскости, подъ вліяніемъ непреодолимаго

въ злодѣяніи логическихъ актовъ самъ по себѣ въ ви­

толчка,

даннаго ему внѣшнимъ мотивомъ; слова-же

н о в н и к преступленія явился продуктомъ роковой необ­

«сг намереніемъ* онредѣляютъ только логическое направленіе дѣйствія— и, опять-таки, въ активномъ смыс­

голодъ, страхъ передъ потерей имущественная обезпе-

вательныхъ актовъ, начиная съ зарожденія мысли объ

за р а н ее

обдуманнымъ

ходимости’, что насъ

намереніемъ.

въ данномъ случаѣ обманывыраженія. Человѣкъ, рѣшпв-

такъ сказать, запала ему

въ душу подъ вліяніемъ внѣшняго мотива; другими
сивная; слово-же задумалъ выражаетъ собою совершен­
но противоположное понятіе, т. е. активнаю харак­

вынужденъ былъ подчиниться и другой необходимости,

бою первую мысль о преступлсніи,

т. е. пріобрѣсти

и выполнившій его въ извѣстный моментъ, совершилъ

л у —а не основной мотивъ его.
А, между тѣмъ, этими тремя словами,—и только
ими,— обыкновенно опредѣляется весь ходъ уголовнаго

рядъ дѣяній, которыя мы опредѣляемъ слѣдующимъ

процесса, анализъ преступнаго дѣянія и примѣненіе

образомъ: задумавъ преступленіе, онъ умышленно запассся орудіемъ и направился къ своей жертвѣ съ

самаго наказанія.

ваетъ

лишь

форма

шійся на преступленіе, пріобрѣвшій

для него орудіе

Г

—

Другой видъ

182 —

убійства,— какъ и самоубійства,—по

виутреннимъ мотивамъ своимъ сводится къ самымъ
разнообразнымъ проявленіямъ такого-же пассивнаго
подчипенія роковой необходимости, но не связаннаго
непосредственно съ преслѣдованіемъ какихъ-либо мате-

pi альныхъ выгодъ. Таково, напр., убійство въ запаль­
чивости вслѣдствіе воображаемой опасности, убійство
на поединкѣ, убійство другого лица вслѣдствіе ошибки,
наконецъ, всѣ, вообще, случаи неумышленнаго убійства.
Искать во всѣхъ подобныхъ преступныхъ дѣяніяхъ
нроявленія «злой воли» еще менѣе раціонально, чѣмъ
въ предъидущихъ.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ.
Вмѣняѳмость и накаааніѳ.

Всѣ установившіяся въ наукѣ многочисленный и
крайне разнорѣчивыя теоріи преступленія и наказанія, въ сущности, сводятся къ одной и той-же задачѣ:
оиравданію необходимости наказанія, какъ антитезы
иреступленія. Идетъ-ли рѣчь о наказаніи, какъ о божественномъ учрежденіи (у Моисея), или какъ о непреложномъ велѣніи практи ческая разума (у Канта),
или какъ о средствѣ уничтоженія противорѣчія, внесеннаго преступленіемъ между частною волею и общею
(у Гегеля), или какъ о средствѣ устрашенія, предупрежденія и, наконецъ,

исправленія, — въ

осно-

ваніи всѣхъ этихъ опредѣленій уже лежитъ предвзя­
тое убѣжденіе въ необходимости наказанія. Задача
науки, повторяю, заключается лишь въ томъ, чтобы
найти хотя-бы только формальное доказательство этой
необходимости.

—

—

186 —

Въ этой-то предвзятости представленія о наказа-

187 —

Указанный дѣянія становятся преступленіями, когда

по

они совершаются въ предѣлахъ правильнаго обществен­

моему крайнему разумѣнію, и заключается единствен­

наго строя, какъ прямое нарушепіе его гармоніи. Ста­

ный

всѣхъ противорѣчивыхъ

раясь предупредить подобныя нарушенія, обществен­

вмѣняемости преступленія. Ученый кримина-

ная власть употребляетъ усилія, чтобы измѣнить и на­

лпстъ и, въ особенности, догматистъ не можетъ отрѣ-

править естественныя привычки и наклонности чело-

шнться отъ своихъ предвзятыхъ взглядовъ и, вслѣд-

вѣка сообразпо его назначенію въ качествѣ члепа об­

ствіе этого, мысль его ни на одну минуту не можетъ

щества, т. е. воспитываешь его сообразно

освободиться отъ оковъ,

налагаемыхъ на нее буквою

дамъ и дѣлямъ. Аналогичный прнмѣръ подобнаго вос-

закона. Я, по крайней мѣрѣ, не знаю ни одной теоріи,

питанія мы видимъ на постепенномъ культивированіи

которая самоотверженно рѣшилась-бы поставить во­

хищнаго волка въ мирную собаку. Представляя себѣ

просъ о вмѣняемости, какъ о понятіи, подлежащемъ

воспитательныя способности и средства общества до­

обсужденію не въ оДномъ только положительномъ, но и

веденными до высшей идеальной нормы, мы можемъ

въ отрицательномъ смыслѣ. Попытку подобной смѣлой

вообразить себѣ человѣка до такой степени пріурочен-

ніи, какъ о необходимой антитезѣ преступленія,
и главный источникъ

теорій

своимъ віі-

постановки вопроса я уже сдѣлалъ въ предъидущей

наго къ общественнымъ принципамъ и потребностямъ»

бесѣдѣ. Повторю ее здѣсь въ болѣе мотивированпомъ

что нарушеніе послѣднихъ съ его стороны должно пред­

изло жен і и.
Прежде, чѣмъ искать формальныхъ или нпыхъ до­

ставляться совершенно немыслимымъ. Современпый-же
государственный строй не только очень далекъ, но на­

обязательно

ходится почти совершенно въ сторонѣ отъ этого идеала,

установить самыя понятія преступленія и наказанія

а потому и прест уплены , т. е. проявленія недостатковъ

казательствъ

необходимости

наказанія,

въ той теоретической сферѣ, которая ближе всего со­
прикасается съ сущностью, такъ называемой, человѣческой воли и менѣе всего заражена догматическими
предразсудками, т. е. въ естественно-научной.
Преступленіе и наказаніе — чисто относителъныя
понятія. Внѣ общественнаго строя не существуетъ преступленія, такъ какъ всѣ соотвѣтствующія этому понятію дѣянія сводятся къ естественно-необходимой борьбѣ
за существование, а, слѣдовательно, нѣтъ и наказанія.

воспитанія человека , являются неизбѣжными.

Какъ-же выйти изъ этого рокового круга? Какъ
устранить послѣдствія, если причина, ихъ порождаю­
щая, остается постоянной и неизмѣнной?

Совѣтовать

радикальное преобразованіе общественнаго строя на
началахъ, соотвѣтствующихъ вышеуказанному идеалу,,
могутъ только люди, сознательно предающіеся безплодной мечтательности и утопіямъ. Это дѣло очень и очень
далекаго будущаго и, можетъ быть, вовсе не нашей

—

188 —

—

цивилизаціи, а какой-нибудь другой, идущей къ ней
на встрѣчу, хотя-бы съ того-же самаго Востока, начи­
н аю щ ая, кажется, снова пробуждаться къ духовной
жизни... Что-же дѣлать

при нынѣшнихъ условіяхъ

общежитія, при данномъ складѣ общественныхъ отношеній?
Остается, хотя-бы въ видѣ фикціи, узаконить со­
временный порядокъ вещей не только юридически, но
и философски, a вмѣстѣ съ тѣмъ признать за обще­
ствомъ право ограждать свою внутреннюю организадію
путемъ предупрежденія ея нарушеній.
Наказаніе, скажемъ

мы,

цѣлью удалять

изъ общества,— или другими способами сдѣлать без­
вредными,— всякіе чужеядные элементы. Человѣкъ, нарушающій, хотя и въ силу роковой необходимости,
установленныя правила общежитія, тѣмъ самымъ разрываетъ свой союзъ съ обществомъ и становится неудобчто общество мо­

жетъ и должно исключать изъ своей среды подобныхъ
субъектовъ, нарушающихъ его равновѣсіе.
Это, однако, можетъ быть всецѣло

отнесено лишь

къ профессіональнымъ преступникамъ,

къ сознатель­

нымъ или безсознательнымъ рецпднвистамъ. Но, какъ
я показалъ выше,

наибольшая

часть

даже и самыхъ тяжкихъ, является,

преступленій,

съ одной сторо­

ны, антитезою искусственно поставленныхъ человѣческой самодѣятельности преградъ, а съ другой сторо­
ны— продуктомъ

рокового

стеченія

ми, не могущими повториться (напр., убійство супру­
га изъ ревности), и т. д. Какъ-же примѣнить установ­
ленный нами комиромиссъ къ этимъ категоріямъ преступленій?
Само собою разумѣется, что абсолютное примѣпеніе существующаго уголовнаго закона ко всѣмъ безъ
различія преступленіямъ не по ихъ мотивамъ,

а

по

ихъ существу было-бы вопіющею несправедливостью,
не оправдываемою ни логическими, ни политически­
ми соображеніями. Нельзя одинаково карать

человѣ-

ка, убившаго изъ ревности, и человѣка, убившаго съ

имѣетъ

нымъ для него членомъ. Понятно,

189 —

обстоятельствъ,

случая, ошибки, аффекта, вызваннаго обстоятельства­

цѣлью грабежа. И потому-то закономъ допускаются,
съ одной стороны, смягчающія вину обстоятельства, а
съ другой стороны— вмѣшательство въ правосудіе об­
щественной совѣсти.
Но отъ всего этого сущность
нія нисколько

и

цѣль

наказа-

не измѣняются. На самомъ дѣлѣ за­

дача огражденія интересовъ государства

въ

уголов-

номъ отношеніи сводится къ простому мщенію, т. е.
къ первоначальному источнику наказанія.

Съ

тѣхъ

поръ, какъ государство, въ огражденіе жизни своихъ
гражданъ и устраненіе междуусобій, превратило обы­
чай частной мести въ государственное учрежденіе, замѣнивъ его сначала судомъ Божіимъ (ордаліи), а затѣмъ юридическимъ судомъ,— съ тѣхъ поръ, говорю я,
придумывалось очень много оправдательныхъ
вовъ для возведенія наказанія
принципа:

какъ я говорилъ

моти­

на степень идеальнаго
выше,

преобладающую

цѣль наказанія усматривали сначала въ устрашеніи,

—
-

потомъ въ предупреждены и, наконецъ, въ исправле­
ны , являющемся,

191

-

190 —

такъ сказать,

науки.
Н а самомъ-же дѣлѣ уголовная

послѣднимъ словомъ
статистика,

отмѣ-

чающая періодически почти одни и тѣ-же количества
преступлена, наглядно показываетъ,

что всѣ указан-

ныя цѣли наказанія не достигаются

ни въ отдельно­

сти, ни въ совокупности, и, вслѣдствіе этого, по су­
ществу, наказаніе остается,

какъ

и

первоначально,

простымъ возмездіемъ или мщеніемъ.
Нѣтъ надобности распространяться о томъ, насколь­
ко подобная задача наказанія не соотвѣтствуетъ циви­
лизованному строю общества: это уже видно изъ стремленія государства замѣнить эту задачу одною изъ вышеуказанныхъ или всѣмн вмѣстѣ, т. е. устрашеніемъ, предуирежденіемъ и исправлепіемъ.
Но разъ это стремленіе существуетъ и дѣйствительно вытекаетъ пзъ цѣлесообразпыхъ побуждепій, то за­
дача науки и философіи заключается въ томъ, чтобы
найти для него правильныя исходныя точки и возмож­
ность цѣлесообразнаго проявленія.
Основной исходной точкой этого стремленія долженъ
служить принципъ, что исправленіе можетъ быть про­
изводимо только средствами и мѣрами, строго соответ­
ствующими этому Ііонятію, и что система исправленія
можетъ быть пр и м ени м а только къ субъектамь, нуждаю­
щ имся въ подобномъ воздѣйствіи. Служатъ-ли тюрьма

или принудительный работы средствами исправленія:'
Нуждается-ли человѣкъ съ высшимъ образованіемъ въ

исправлены путемъ тюремнаго заключенія и тѣхъ-же
принудительныхъ работъ? Въ чемъ можетъ выразиться
исправленіе случайнаю женоубійцы путемъ продолжи­
тельнаго томленія въ рудникахъ? Въ чемъ можетъ про­
явиться исправительное вліяніе усиленнаго наказанія
преступника, совершившаго новое преступленіе уже во
время отбыванія каторжныхъ работъ?
Тысячи научныхъ и статистическихъ изслѣдованій
даютъ на всѣ эти вопросы абсолютно отрицательные
отвѣты...
Значитъ, теоретически установленная цѣль исправленія или перевоспитанія людей, обнаруживающихъ на­
клонность къ нарушенію правилъ общежитія, не нахо­
дитъ себѣ практическаго выраженія въ существующихъ
уголовныхъ законодательствахъ.
Болѣе целесообразное выраженіе можно найти въ
тѣхъ-же законодательствахъ для основной задачи: огражденія интересовъ государства отъ система тическихъ ихъ
нарушителей. Такіе субъекты пе только удаляются изъ
общественной среды, но и подвергаются принудительнымъ работамъ, съ цѣлью возмѣщенія причиненнаго ими
вреда? Но, къ сожалѣнію, эта категорія преступниковъ
такъ сильно перемѣшана съ другими, большею частью,
случайными и, поэтому, вовсе не опасными для обще­

ственнаго строя, что изъ десяти судебныхъ пригово­
ровъ девять представляютъ болѣе или менѣе явныя нарушенія справедливости.
Наконецъ, подавляющая масса

правонарушеній,

вызванныхъ искусственной законодательной регламен-

— 192 —

таціей, съ виду, прямо подходящая подъ задачу огражденія государствеппыхъ интересовъ, но, по скрупулез­
ности своей, не влекущая за собой изверженія нару­
шителей изъ среды общества, — какое примѣненіе къ
ней можетъ имѣть наказаніе, вытекающее изъ теоріи
возмездія или нсправленія въ интересахъ справедли­
вости? Приходится задаваться вопросомъ: не почему

совершаются эти преступленія, a

зачѣмъ они вызы­

ваются?
Общій выводъ изъ сказапнаго тотъ, что единствен­
ный выходъ изъ заколдованпаго круга, образуемаго
преступленіемъ и наказаніемъ, заключается въ сведе­
ны

общей суммы формулированныхъ

законодатель-

ствомъ престуиленій и наказаній къ крайнему мини­
муму. Этого возможно достигнуть:
во 1 -хъ, исключеніемъ изъ гражданскаго и полидейскаго законодательствъ всего того, что служитъ из­
лишнею преградою общественной и частной самодея­
тельности и порождаетъ огромную массу случайныхъ
и вынужденпыхъ преступленій;
во 2 -хъ, прекращеніемъ покровительства государ­
ствомъ частнымъ сдѣлкамъ,

пе соприкасающимся Gb

общими интересами, и возможнымъ устрапеніемъ вмѣшательства государства въ религіозную и семейную
ж и зн ь;

въ

3 -хъ,

соотвѣтственнымъ упраздненіемъ формули­

рованныхъ преступленій и наказаній
и, въ 4-хъ, сведеніемъ всѣхъ наказаній къ двумъ
дѣлямъ: исправления — путемъ логически соответствую­

щих!. этому нонятію мѣропріятій— и оіражденія госу­
дарственныхъ интересовъ — путемъ удаленія изъ обще­

ства неудобныхъ для него членовъ.
Прямымъ практическимъ результатомъ всего этого
было-бы сокращеніе уголовныхъ кодексовъ, по крайней
мере, на две трети ихъ объема.
Такимъ образомъ, оставаясь вполне вернымъ про­
веденному мною черезъ все иредъидущія бесѣды на­
чалу абсолютной зависимости человеческихъ деяній отъ
закона всеобщей необходимости, я, въ силу того-же зако­
на, устанавливаю вменяемость преступленія на началахъ воспитанія, соотвѣтствующаго цѣлямъ исправленія порочныхъ членовъ общества, и огражденія госу­
дарственнаго принципа путемъ удаленія неисправимыхъ субъектовъ. Въ томъ и другомъ случае представленіе о пассивности воли не идетъ въ разрѣзъ съ со­
временными юридическими принципами,

и науке не

приходится поступаться своими выводами ради ком­
промисса съ требованіями формальной правды.

Д О П О Л Н Е Н ІЕ К Ъ

ГЛ АВЪ

Воспитательное вліяпіе цивилизаціи одинаково рас­
пространяется какъ на человѣка, такъ

и на всякое

другое животное. Вѣдь, и волкъ, подъ вліяніемъ цивилпзаціи, культивируется въ мирную собаку. Но, явля­
ясь продуктомъ даннаго склада человѣческихъ отношеній, цивилизація въ своемъ воспитатслъномъ направ­
лении можетъ приблизит ься къ непосредственнымъ зако­
намъ, управляющимъ природою , или , напротивъ , уд а ­
ляться отъ нихъ.

Я полагаю, что земной шаръ, за время своего про­
должительнаго существованія, видалъ и такія цивилизаціи, которыя всею совокупностью своихъ отношеній
совпадали съ тѣми основными требованіями природы,
съ тѣми природными качествами человѣка, въ которыхъ
и скрывается давно искомый секретъ правильной оргашізаціи человѣческаго общества. Я дерзаю думать, что

—
—

199 —

198 —

нов выраженіе въ форміъ обычныхъ практическихъ пра­

такія высокія истины, какъ вѣчно непреложныя десять

вилъ, которыя исполнялись человѣкомъ въ силу, такъ

зановѣдей, могли явиться продуктомъ лишь такихъ ци­

сказать, органической потребности, она вынуждена воз­

вилизаций, которыя представляли собою непосредствен­

водить на степень высшихъ философскихъ, соціальныхъ

ныя ихъ выраженія. Только этимъ я и могу объяснить

и нравственныхъ идеаловъ и проповѣдывать современ­

себѣ существованіе десяти заповѣдей или заключаю­

ному, всесторонне-просвѣщенному человѣку точно такъ-

щихся въ нихъ принциповъ одновременно и рядомъ съ

же, какъ онѣ проповѣдывались съ Синая невѣжествен-

человѣческою наклонностью къ фетишизму, къ покло-

ной толпѣ, возвратившейся къ культу золотого тельца....

ненію золотому тельцу.
Ничего подобнаго сказать нельзя о нашей цивнли-

черезчуръ рискованную мысль, я позволю себѣ не­

заціи. Уже одинъ тотъ фактъ, что житейскіе принципы,

сколько уклониться въ сторону и подробнѣе развить

положенные въ основаніе десяти заповѣдей, не только

намѣченную мною вскользь гипотезу о происхожденіи

не утратили своего значенія до настоящаго времени, но
цродолжаютъ служить въ нашихъ глазахъ почти не-

современной цивилизаціи.
Моя гипотеза о существованіи мпогочисленныхъ ци-

досягаемымъ идеаломъ общежитія, — уже одинъ этотъ

вилизацій, болѣе древнихъ, чѣмъ наша, основывается,

фактъ, говорю я, ноказываетъ, что упомянутые прин­

ирежде всего, на метафизическихъ сопоставленіяхъ,

ципы не только не суть продукты нашей цивилизаціи,

идущихъ часто въ разрѣзъ съ установившимися науч­

но, какъ-бы, находятся внѣ ея, въ недосягаемой на­

ными воззрѣніями. Основа, какъ видите, слишкомъ сла­

шимъ умомъ глубинѣ исторіи.
Оставляя въ сторонѣ все то, что достигнуто совре­

бая. Но потому-то я и придаю ей значеніе

Чтобы вполнѣ пояснить эту, съ перваго взгляда,

не болѣе,

о чемъ я пространно говорилъ въ предъидущемъ тру-

какъ парадокса. Тѣмъ не менѣе, я настаиваю и на ея
реальномъ значеніи, такъ какъ всѣ выводы ея я дѣлаю изъ
наличной суммы существующихъ фактовъ и знаній, а не

дѣ, — необходимо признать, что самый крупный перлъ

изъ чисто апріорныхъ, въ воздухѣ висящихъ, догадокъ.

ея почти двухтысячелѣтней умственной работы, а именно:

Одной изъ существеннѣйшихъ причинъ, не допус-

теорія альтруизма, есть не болѣе, какъ платоническая

кающихъ прочнаго установленія какой-либо изъ пре-

попытка примѣненія одной изъ гуманнѣйшихъ запове­

обладающихъ въ современной наукѣ теорій происхож-

дей — о любви къ ближнему. Другими словами, совре­

денія человѣка и, вообще, всего существующаго яв­

менная цивилизація такъ сильно уклонилась въ сто­

ляется крайняя скудость результатовъ геологическихъ

рону отъ основныхъ -гребованій природы, что т ѣ эле­

изслѣдованій древнихъ эпохъ. Скудость эта объяс­

менной цивилизаціей въ приспособительномъ смыслѣ, —

ментарны* истины , которыя когда-то находили себѣ пол -

— 200 —

няется очень просто. Ежегодпо почти на всемъ пространствѣ земного шара производятся милліарды пред­
метовъ домашняго, общественнаго и государственнаго
обихода. Почти невозможно опредѣлить въ цифрахъ

изъ употребленія, но пе идущихъ въ переработку,
какъ, напр., каменные, фарфоровые, стеклянные, гли­
няные, кожанные, деревянные и т. д.?
Они на нашихъ глазахъ исчезаютъ почти безслѣд-

количество металлическихъ, глиняныхъ, каменныхъ и
деревянныхъ продуктовъ, производимыхъ ежегодно ты­

но и если памѣтить себѣ одипъ только столѣтпій слой

сячами фабрикъ. Каждый домъ, каждое человѣческоо

немъ не окажется сохранившеюся и милліардной доли

жилище наполнено сотпями предметовъ современной

того, что имъ поглощено. Окажется, что не требова­
лось никакихъ геологическнхъ переворотовъ, наводне-

фабрикаціи, разсчитанныхъ на болѣе или менѣе про­
должительное существовапіе. Болыпія перемѣны и ко-

нашей почвы и произвести въ немъ раскопки, то въ

ній, опусканій и повышеній почвы, чтобы, въ сравни­

лебанія въ распредѣлепіи богатствъ, вызывающія уси-

тельно короткое время, исчезли безслѣдно результаты

леніе и распространепіе существующихъ потребностей,

трудовъ милліоновъ рукъ и десятковъ тысячъ фабрикъ.

совершаются чрезвычайно медленно. Между тѣмъ, де­

Распространяя это разсуждепіе на всю, болѣе или

сятки тысячъ фабрикъ и заводовъ не только не умень-

менѣе изученную нами, двухтысячелѣтнюю

шаютъ своихъ производствъ, по, при благопріятпомъ

современной цивилизаціи, мы видимъ, что необозримое

положеніи народнаго хозяйства, все болѣе усиливаютъ

количество продуктовъ пѣсколькнхъ

ихъ. Даже относительно продуктовъ производствъ, пе

цѣлыми городами и огромными сооруженіями

служащихъ предметами вывоза изъ страны, статис­

лены съ такою тщательностью, точно опи никогда не

тика отмѣчаетъ ежегодно почти однѣ и тѣ-же цифры

существовали. И если геологъ открываетъ остатки ка-

лишь съ тѣми колебаніями, которыя обусловливаются
періодическими измѣненіями въ покупной силѣ страны.
Куда-же, спрашивается, дѣвается вся эта необозри­

кого-нибудь храма или

исторію

цнвнлизацій

съ

истреб­

греческую статую съ отбиты­

ми членами, или кусокъ разбитой вазы, сохранившей
нѣкоторые слѣды своихъ украшеній,

то онъ победо­

мая масса предметовъ, вышедшихъ изъ употребленіяУ

носно заявляетъ, что сдѣлалъ величайшее открытіе, и

Допускаю, что часть металлическихъ вещей, годныхъ

оно, дѣйствителыю, служитъ

въ переработку, служитъ матеріаломъ для новыхъ про­
дуктовъ; но рядомъ съ этой частью предметовъ, какъ

всего ученаго и неученаго міра.
Но куда-же, спрашивается, дѣвались тѣ милліарды

извѣстно,

предметовъ, которые существовали

постоянно являются огромныя количества

предметомъ

одновременно съ

производимыхъ изъ вновь добываемыхъ металловъ. Ку­

этимъ храмомъ, съ этой статуей, съ этой

да-же дѣваются

исчезли безслѣдно.

милліарды предметовъ, выходящихъ

удпвленія

вазой? Опи

— 203 —

— 202 —

Что-же, послѣ этого, сказать о временахъ,

иду-

щихъ далѣе этого историческая періода? Чѣмъ глуб­
же геологъ ироникаетъ въ эти времена, тѣмъ находки
его становятся все скуднѣе и скуднѣе, а самые инте­
ресные иеріоды, обусловливающіе

собою

обѣ суще­

ствующая теоріи происхожденія человѣка— путемъ посінепеннаю развит ія (Сэджвика, Гюгъ Миллера, Агас­

сиса и т. д.), т. е. постепеннаго введенія

природою

въ міръ новыхъ видовъ, и путемъ перерождснія
вина и Гукера)— ^ти періоды, извѣстные

(Дар­

подъ назва-

ніями каменнаго и бронзоваго вѣковъ, ничего, кромѣ
каменныхъ и бронзовыхъ орудій, ничтожныхъ

остат­

ковъ свайныхъ построекъ и костей весьма сомнитель­
ная

происхожденія, до сихъ поръ не дали. Что-

же касается

времени появленія

не говоря о томъ, что всѣ, оезъ
совершенно отказываются

отъ

человѣка, то, уже
исключенія, геологи

его опредѣленія, мы

видимъ въ самыхъ одѣнкахъ слѣдовъ доисторическаго
времени крайне

рѣзкія

противорѣчія.

Въ то время,

нанримѣръ, какъ Морло опредѣляетъ древность остат­
ковъ каменнаго и бронзоваго вѣковъ въ дельтѣ Тиньеры въ

7 ,0 0 0

лѣтъ,

а

древность

вѣковъ въ швейцарскихъ

остатковъ

тѣхъ-же

о зе р а х ъ -в ъ 6,750 лѣтъ, из-

вѣстпый египтологъ Бирчъ полагаетъ, что хранящійся
въ британскомъ музеѣ
пичъ, добытый

небольшой

обожженный

кир-

изъ ѳивской гробницы, относится къ

13-му вѣку до P. X., а Жираръ, одинъ изъ француз­
скихъ археологовъ, опредѣлилъ древность того-же кир­
пича въ 12,000 лѣтъ. Но, какъ-бы

для

того,

чтобы.

окончательно сбить геологовъ съ ихъ разсчетовъ, иостроенныхъ на относительно новѣйшемъ

происхожде-

ніи человѣка, докторъ Даулеръ открываетъ въ дельтѣ
Миссисипи скелетъ краснокожаго нндійца и опредѣляетъ его древность въ 50,000 лѣтъ.
Прибавлю къ этому до сихъ поръ не оконченный
еще споръ о знаменитомъ неандертальскомъ

череиѣ,

имѣющемъ восполнить давно искомый пробѣлъ
иашимъ древнѣйшимъ праотцемъ— шимпанзе н
вѣкомъ. По однимъ мнѣніямъ,

между
чело-

глубочайшая древность

этого черепа—внѣ всякаго спора, а по другимъ— труд­
но даже поручиться за принадлежность

его къ чело-

вѣческому скелету.
Если придать серьезное значеніе тѣмъ геологичесісимъ даннымъ, которыми констатируются поразитель­
ная близость каменнаго вѣка къ нашей эрѣ въ однѣхъ
частяхъ земного шара и безконечная

древность

его

въ другихъ частяхъ, то обязательно допустить гипоте­
зу, что человѣческій родъ не имѣетъ

своей

исторіи,

гакъ какъ единство происхожденія и развитія не мо­
жетъ быть пріурочено къ нему ни во времени, ни въ
пространств^— что прямо противорѣчитъ обѣимъ вышеупомянутымъ теоріямъ.
Въ одномъ, впрочемъ, всѣ согласны, и, именно, въ
томъ, что каменный вѣкъ представляетъ собою лишь
первые проблески умственная развитія человѣка, а
бронзовый— высшую ступень этого развитія, но, срав­
нительно съ нашимъ, столь-же примитивную, какъ и
первая. Въ то-же время, однако, рядомъ съ кремне­

—

—

204 —

205 -

Впрочемт, въ однихъ-ли детальныхъ

выми орудіями, найденными въ свайныхъ постройкахъ

вопросахъ,

нефрита, привезеннаго съ востока, на янтарь, приве­

какъ, напримѣръ, о древности каменнаго вѣка, обнару­
живается несостоятельность геологической хронологіи^

зенный съ береговъ Балтійскаго моря, и т. п., т. е.,

Еще болѣе радикальныя противорѣчія въ этомъ отно-

факты, свидѣтельствующіе о торговыхъ и иныхъ сно-

шеніи мы видимъ и въ основномъ вопросѣ о времени

шеніяхъ между разбросанными въ разныхъ

свѣта наееленіями каменнаго вѣка. Какими способами

существованія всей вселенной.
Противорѣчія эти еще на-дняхъ констатированы

производились эти сношенія и какой обмѣнъ продук­

были въ физическомъ отдѣленіи Британской Ассоціацш

товъ и услугъ могъ происходить между отдаленными

(Britich Association) въ Бирмингамѣ профессоромъ Г. Дар-

другъ отъ друга племенами пр и первичномъ уровнѣ ихъ

виномъ (журналъ «Englich Mechanic and World of science»»

умственною развит ія и полномъ отсутствіи всякой куль­

№

Швейцаріи, намъ указываютъ па топоры и клинья нзъ

частяхъ

т ур ы ,— объ этомъ находимые камешки и кости, а также

1 , 1 2 0 , 1 0 -го

сентября 1886 г.).
Вотъ небольшой перечень приводимыхъ Г. Дарви-

выдолбленныя изъ ствола дерева лодки намъ ничего не

номъ

говорятъ, а геологи надъ этимъ даже не задумываются.

времени»:

ст рою

-научны хъ

опредѣленій

«геологическая

пара и электри­

Адамсъ, исходя изъ имѣющихся данныхъ о твердос­

чества— попытка переплыть океанъ или даже море па
прекрасно устроенной лодкѣ считается безуміемъ и по­

ти земной коры, расположены и конфигураціи мате-

пытки такого рода дѣлаются только на громадныя

своемъ настоящемъ видѣ существуетъ уже тысячу милліо-

пари. Для геологовъ-же не представляется никакого

новъ лѣтъ.

Какъ извѣстно, и въ паше время

риковъ, приходитъ къ заключенію, что земной шаръ въ

затрудненія объяснить, напрпмѣръ, нахожденіе совер­

Сэръ Вильямъ Томсонъ, основываясь на актино-

шенно изолированнаго племени среди швейцарскихъ

метрическихъ выводахъ Пулье и Гершеля, находитъ,

горъ перенесеніемъ его

что періодъ времени, въ теченіи котораго солнце освѣ-

случайною волною,

прародителей

сильнымъ

какою-пибудь

разливомъ

рѣки

или

океана, большимъ потопомъ или даже геологическим!,

щаетъ нашу планету, не превосходитъ ста милліоновъ
лѣтъ.

нереворотомъ. Тѣ грозныя стихійныя силы, которыя

Наконецъ, профессоръ Т&тъ, на основаніи данныхъ

въ наше время проявляются въ чисто разрушительпыхъ

объ охлажденіи земного шара, уменыпаетъ этотъ ие-

переворотахъ, для геолога являются созидательными,
именно, въ тѣхъ случаяхъ, когда приходится давать

ріодъ до десяти милліоновъ лѣтъ.
И все это, повторяю, строіо-научно мотивированныя

отвѣты на, такъ называемые, проклятые вопросы.

опредѣленія.

— 207 —
— 206 —

по умственному развитію. Но ученый, очевидно, имѣя
Надо-ли повторить извѣстную математическую ис­
тину:

что не вѣрно относительно ц»>лаю, также не

вѣрно относительно части?

фактомъ, какъ бронзовое орудіе, и вынужденный ради
точности выводовъ держаться въ предѣлахъ чисто внѣш-

Такъ или иначе, для науки представляется совер­
шенно неопровержимымъ фактомъ, что не только перво­
начальные, но и очень близкіе къ предѣламъ нашей
исторіи моменты существованія человѣчества и его распредѣленія на поверхности земного ш ара остаются до
сихъ поръ во мракѣ неизвѣстности точно такъ-же, какъ
если-бы вовсе не существовало никакой науки. А разъ
это такъ, то рядомъ съ существующими научными до­
гадками возможны и гипотетическія, хотя-бы и чисто
парадоксальнаго свойства, но наводящія на болѣе широкія обобщенія.
Другое соображеніе. Мы очень много читаемъ и
слышимъ о, такъ называемомъ, бронзовомъ вѣкѣ. Названіе это сложилось въ виду единственныхъ остатковъ
данной геологической эпохи глубокой древности, заклю­
чающихся въ орудіяхъ, сдѣланныхъ изъ бронзы. Палеонтологъ съ большимъ интересомъ останавливается
надъ этими орудіями и, замѣчая въ нихъ

въ данномъ случаѣ дѣло съ такимъ односторонним!,

извѣстную

степень развитія искусства, рѣшаетъ, что люди, нользовавшіеся этими орудіями, были гораздо развитѣе
современниковъ каменнаго вѣка. Но, замѣчая въ то-же

нихъ признаковъ этого орудія, у пускаетъ изъ виду воз­
можность хотя-бы теоретическаго построенія болѣе ши­
р о к а я обобщенія на основаніи того-же факта.
Бронза, какъ извѣстно, металлъ, состоящій
девяти частей

мѣди и одной

части

олова.

нзъ
Мѣдь

очень рѣдко встрѣчается, а олово и вовсе не встрѣчается
двухъ

въ

чистомъ

металловъ

руду, разлагать

видѣ.

Для

необходимо
ее

на

добыванія

умѣнье

составные

этихі.

распознавать

элементы,

вы­

плавлять нужное и уничтожать негодное и т. д. Для
составленія сплава бронзы необходимо умѣнье произ­
вести математически-точное процентное опредѣленіе
его составныхъ частей. Наконецъ, для добыванія ме­
талловъ изъ руды и правильнаго сплавленія ихъ въ
новый металлъ. необходимы огромныя, чрезвычайно
сложныя, строго-математически соображенныя техническія прпспособленія. Въ этомъ можетъ убѣдиться каж­
дый, побывавъ на фабрикѣ бронзовыхъ издѣлій. Однимъ
словомъ, для производства бронзоваго орудія необходи­
мо, если не вполнѣ, то достаточно-основательное зна­
комство съ металлургіею, физикою, химіею, математи­

время значительное внѣшнее сходство между бронзо­

кою и даже геологіею. Разсуждать иначе, т.-е. пред­

выми и каменными орудіями, онъ рѣшаетъ дальше, что

полагать, что производство, требующее въ наше время

и это развитіе не представляетъ большого шага отъ

обширныхъ научныхъ познаній и огромныхъ техниче­

своего первичиаго уровня; другими словами: что люди

скихъ приспособлен^, исполнялось въ бронзовомъ вѣіѵѣ

этихъ вѣковъ очень мало отличались другъ отъ друга

—

— 208 —
просто голыми руками,— значитъ признавать, что наша
цивилизація представляетъ собою огромный шагъ на­
задъ, а не впередъ.
Между тѣмъ, вся исторія происхожденія такихъ познаній, которыя почерпаются нами изъ наукъ: физики,
химіи, математики, металлургіи и т. д., показываетъ,
что они складываются среди относительно высокой цивилизаціи, что возникновеніс ихъ возможно лиш ь п р и высокомъ умственномъ ур о вне, когда человѣкъ находитъ въ

своемъ мозгу достаточно матерьяла для составленія ло­
гическихъ понятій, сужденій и комбинацій. Но самый
фактъ способности человѣка придти къ заключенію, что
изъ девяти частей мѣди и одной части олова можетъ
получиться третій металлъ, болѣе прочный и болѣе кра­

*209 —

На это я отвѣчу слѣдующимъ третьимъ соображе
ніемъ.
Вообразимъ себѣ такого миѳическаго геолога, ко­
торый ни

малѣйшаго

представленія объ орудіяхъ и

объектахъ современной цивилизаціи не имѣетъ;

кото­

рый никогда не слыхалъ о существованіп желѣзныхъ
дорогъ, телеграфовъ, не видалъ болыпихъ каменныхъ
сооруженій и т. д. Пусть такой геологъ произведетъ
раскопки остатковъ какой нибудь исчезнувшей дерев­
ни, далеко въ сторонѣ отъ желѣзныхъ и водныхъ пу­
тей. Самое большое, что онъ нашелъ-бы — это желѣзпый гвоздь или обломокъ подковы, которые неопровер­
жимо свидѣтельствовали-бы
телей исчезнувшей деревни

о принадлежности обита­
къ желѣзному вѣку.

Но

сивый, показываетъ, что зарожденію этой способности

могъ-ли бы геологъ по этимъ остаткамъ составить себѣ

прздшествовалъ

техническій

понятіе о чрезвычайно высокой цивилизаціи, современ­

на самыхъ

никами которой были обитатели той-же деревни? Онъ

разнообразныхъ умственныхъ комбинаціяхъ. ІІочему-же,

не только пе могъ-бы составить себѣ подобнаго поня-

спрашивается, Кювье по одной кости могъ составить

тія, но даже сталъ-бы теряться въ догадкахъ относи­

самый

разнообразный

опытъ, въ свою очередь основывавшійся

себѣ научное представленіе объ угасшемъ и никогда

тельно

причины отсутствия

слѣдовъ

предъидущаго,

нами не виданномъ животномъ, а по бронзовому ору-

бропзоваго вѣка. Ему бы и въ голову не пришло, что,

дію нельзя составить себѣ понятія

о существовавшей

при существованіи желѣзныхъ орудій, деревенскій жи­

одновременно съ нимъ весьма высокой цивилизаціи, не

тель не находилъ нужнымъ обзаводиться болѣе доро­

только не уступающей нашей, а, можетъ быть, и пре­

гими бронзовыми, а предметы роскоши

восходящей ее?..
Мпѣ возразятъ, что, кромѣ бронзовыхъ орудій, ни­

характеризующее

изъ бронзы,

собою высокій уровень культуры

и

цивилизаціи, конечно, вовсе пе входили въ составъ его

развитія человѣка бронзоваго вѣка до сихъ поръ не

скуднаго хозяйства.
Спрашиваю теперь:

найдено.

гія достаточно доказательствъ, что раскопки и изслѣ-

какихъ слѣдовъ и доказательствъ высокаго умственнаго

представляетъ-ли намъ геоло14

— 210 —

— 211 —

дованія ея производились до сихъ поръ въ такихъ мѣс-

уиадкѣ неизвѣстной намъ цивилизаціи, измѣряющейся

тахъ, на которыхъ сосредоточивались всѣ плоды выс­

не болѣе какъ тремя-четырьмя тысячелѣтіями,

шей цивилизаціи, т. е. гдѣ стояли большіе города,

разсказываетъ намъ библія въ извѣстномъ эпизодѣ съ

проходили болыпіе торговые пути и т. д.Ѵ Такія мѣст-

Содомомъ и Гоморрою (по мпѣнію Ренана, Библія по­

ности, какъ швейцарскія и ирландскія озера (въ ко­
торыхъ изслѣдовались свайпыя жилища), какъ дельты

явилась за 1 0 0 0 лѣтъ до P. X.); объ упадкѣ другой,
гораздо болѣе поздней цивилизаціи свидѣтельствуетъ

Нила и Миссисипи, холмы Сантоса въ Бразиліи, ко­

Исаія, оплакивающій въ своихъ громовыхъ рѣчахъ раз­

ралловые рифы во Флоридѣ, пещеры Бизъ, Пондръ и

вращенность и паденіе нравовъ своихъ современниковъ;

др. на югѣ Франціи, пещеры Льежа, долины Соммы,

объ угасавшей египетской цивилизацін намъ разсказы­

Сены, Уазы, пещеры Сициліи и т. п., едва-ли могутъ
быть отнесены къ центрамъ человѣческой цивилизаціи

ваетъ за восемь вѣковъ до P. X. Гомеръ въ своей
Илліадѣ, упоминая, мимоходомъ, о Ѳивахъ, со ста вра­

и культуры. Между тѣмъ, какъ извѣстно, двѣ трети

тами, чрезъ которыя выѣзжало на битву до двухъ сотъ

земного шара покрыты водою, изъ которой геологамъ

военныхъ колесницъ,— колоссальномъ городѣ, о кото­

до сихъ поръ не удалось добыть почти никакихъ слѣ-

ромъ осталось только одно это поэтическое воспомина-

довъ прошлаго. Почему-же, спрашиваю я, сужденія о

ніе. Далѣе намъ извѣстно, что греческая цивилизація

древнихъ цивилизаціяхъ обязательно строить на нѣ-

сложилась отчасти на остаткахъ египетской, римская—

мыхъ камешкахъ, находимыхъ среди остатковъ свай-

въ значительной степени на остаткахъ греческой, сред-

ныхъ построекъ исчезнувшей швейцарской или ирланд­

невѣковая

ской деревни, а

Разъ-же лѣтописцы нашей исторической эпохи

не на основаніи аналогіи хотя-бы,

уже

или германская — на остаткахъ. римской.
могли

напр., между бронзовымъ производствомъ соотвѣтствую-

быть свидетелями подобныхъ паденій

щаго ему геологическаго періода и тѣмъ-же производ-

ской смѣны цивилизаций, то отчего-же не допустить,

вомъ въ наше время,— аналогіи, находящей себѣ под-

что и арійская, и египетская цивилизаціи сложились

твержденіе и въ наукѣ,

и въ соціальной жизни чело,

па остаткахъ болѣе древнихъ, a тѣ— на остаткахъ еще

вѣчества?...
Наконецъ, четвертое соображеніе. Рядомъ съ пред-

болѣе древнихъ и т. д. до безконечности?...
Исходя изъ этого умозаключенія, мы легко можемъ

положеніями и догадками относительно возникновенія

представить себѣ, каковы были-бы результаты изыска­

и развитія человѣческихъ цивилизацій у насъ суще­

н а геологовъ чрезъ 20— 30 тысячъ лѣтъ, если-бы наша

ствуетъ весьма определенное иредставленіе о возмож­

цивилизація также остановилась въ своемъ развиты,

ности

подобно болѣе древнимъ. Эти результаты дали-бы,безъ

угасанія самыхъ высокихъ цивилизацій. Объ

или перюдиче-

— 212 —

— 213 —

сомнѣнія, тѣ-же крайне узкія и одпостороннія пред-

сформировавшаяся человѣчества должны, все-таки, па­

ставленія о каменномъ, бронзовомъ и желѣзпомъ вѣ-

дать милліоны лѣтъ, а пикакъ пе тысячи. Прямымъ

кахъ

не больше, такъ какъ отъ пашихъ сложныхъ

нодтверждепіемъ этой догадки служитъ нризнаніе луч­

машинъ, желѣзныхъ дорогъ, телеграфовъ и огромныхъ

шихъ геологовъ, что всѣ пайденные до сихъ поръ че-

сооруженій остались-бы только ничтожные куски ме­

ловѣческіе скелеты ничѣмъ пе отличаются отъ скелета

талла и камня, a бнбліотеки и другіе памятники ум­

современнаго намъ человѣка. Какъ-же, спрашивается,

ственности исчезли-бы безъ всякаго слѣда.

могло случиться, что человѣчество, обладавшее всѣми

h

А кто можетъ поручиться за то, что и нашей ци-

данными для умственнаго и нравственнаго развитія,

вилизаціи пе суждено погибнуть и смѣпиться когда

милліоны лѣтъ коснѣло въ чисто-животномъ состояніи

пибудь другою, болѣе высокою?
Резюмирую мою мысль въ пѣсколькихъ словахъ.

ліонами лѣтъ его существованія) стало выходить изъ

и только въ посліъдніс дни (говоря сравнительно съ мил-

иерерожденія и происхождепія человѣка отъ низшихъ

мрака къ свѣту?...
Тутъ— очевидное педоразумѣпіе, наглядно раскры­

животныхъ формъ, трудно допустить, чтобы

дѣтскій

вающееся посредствомъ нашнхъ-же историческихъ лѣ-

иеріодъ развитіл человѣчества измѣрялся, по выраже-

тописей и безъ помощи геологическихъ экскурсій въ

пію Лайэля, «миріадами вѣковъ», цѣлыми милліонами

безконечную глубь вѣковъ.

Даже нисколько не противорѣча дарвиповской теорін

лѣтъ, а отрочество и возмужалый возрастъ того-же че­

Въ самомъ дѣлѣ, какъ возможно объяснить себѣ

ловечества— только тысячами или десятками тысячъ

иоявленіе такого систематически обработаннаго и пре-

лѣтъ, какъ это дѣлаютъ нѣкоторые геологи относи­

краснымъ языкомъ написаннаго труда, какъ Библія,

тельно каменнаго вѣка.

на первыхъ ступеняхъ развитія народа (еврейскаго),

Положимъ, что и въ индивидуальной жизни совре-

или высоко художественной поэмы Илліады у полу-

меннаго намъ человѣка періодъ дѣтства и отрочества

культурнаго племени временъ миѳологіи (у грековъ),

(если принять за критеріумъ установленный закономъ

или высоко-поэтическаго сборника индѣйскихъ Ведъ

срокъ для совершеннолѣтія) составляетъ отъ одной

(у арійдевъ) и т. д.? Гдѣ тѣ предшествующее имъ пе-

трети до половины продолжительности ея и, слѣдова-

ріоды, на одномъ концѣ которыхъ начинается зарож-

тельно, по аналогіи можно допустить такую-же про­

деніе члепоразд^льной рѣчи, а на другомъ концѣ уже

порцию продолжительности первоначальныхъ періодовъ

стоитъ въ полномъ расцвѣтѣ тотъ строго-грамматически,

развитія человѣчества въ общемъ ходѣ дарвиновскаго

стилистически и риторически обработанный языкъ, ко­

перерожденія; но и въ этомъ случаѣ на долю вполнѣ

торымъ написаны Веды, или Библія, или Илліада и т. д.?

—

214 —

Правда, относительно ноелѣднихъ мнѣ могутъ ука­
зать на весьма наглядный нримѣръ кратковременности
развитія языка

въ нашемъ-же отечествѣ. Въ самомъ

дѣлѣ: много-ли вѣковъ прошло между языкомъ лето­
писи преподобнаго Нестора и языкомъ проповѣдей Ѳеофана Прокоповича, между языкомъ академика Ломо­

О Г Л А В Л E H I Е.

носова и языкомъ поэта Пушкина! Періодъ—дѣйствительпо ничтожный; но, вѣдь, наше духовное развитіе
шло подражательнымъ путемъ среди двухъ цивили-

С'і

.

ГЛАВА ПЕРВАЯ.

Новый фазисъ иъ развптіи русской мысли.........................

зацій: восточной и западной. Какіе-же образцы имѣли
предъ своими глазами слагатели древнихъ индѣйскихъ
Ведъ, составители Библіи и сочинители ИлліадыѴ Съ
точки зрѣнія пашей исторіи— никакихъ; но аналогіи-же
образцы эти, не встрѣчаясь въ предѣлахъ исторіи
арійскихъ или, вообще, индо-европейскихъ племенъ,
должны-бы находиться далеко позади ихъ, въ недося­
гаемой дали вѣковъ...

ГЛАВА ВТОРАЯ.

Обязательность сбіижѳнія философской мысли съ действи­
тельностью ........................................................................

1я

ГЛАВА ТРЕТЬЯ.

Учѳніѳ А. Шопенгауэра о в о л ѣ ...................................

•

29

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ.

Аналиаъ учонія Ш опенгауэра..............................................

51

ГЛАВА ПЯТАЯ.

Однородность духовной и матѳріальной природы чѳлопѣка
К О II Е Ц Ъ.

71

ГЛАВА ШЕСТАЯ.

«Сіѣпой случай»....................................................................

83

ГЛАВА СЕДЬМАЯ.

ІІроисхождѳніѳ вопроса о свободѣ во л и ...............................

98

ГЛАВА ВОСЬМАЯ/

Законъ н жизнь....................................................
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ.

Нравственный законъ . .

...............................................

109

Стр.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ.
Законодательная реглаыѳнтація н авторитета общестненнаго мпѣніл ........................................................ . . . 13
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ.
Научная регламонтація......................................................

147

Въ петербургскихъ и провинціадьпыхъ ішажныгь магазинахъ и въ
коиторахъ газеты «НОВОСТИ» продается

К Н И ГА О. К . НОТОВИЧА Н А Т Р Е Х Ъ Я З Ы К А Х Ъ :

НЕЛНОЖ КО Ф И Л О С О Ф »
СОФИЗМЫ и ПАРАДОКСЫ.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ.
Преступлеиіе, какъ проіуктъ законодательной регламон................................................................................ , 157
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ.
Иреступленіе, какъ продуктъ сопремеинаго общежипя. , 175
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ.
Вменяемость п наказанів...............................................
Дополненіе нъ главѣ V III...................................................

ВТОРОЕ ИЗДАНІЕ. Цѣна 1 рубль съ пересылкою.

U

n

p o u

d e

p h ilo s o p h ie .

S o p h is m e s e t p a ra d o x e s . 1 8 8 7 .
. 133
. 191

Изданіе книгопродавца Auguste Ghio (Paris, Palais - Royal, Galerie
d’Orléans). Цѣна 1 p. 20 к.

E IN

W E N I G

P H I L O S O P H I E .

S o p h is m e n u n d P a r a d o x e n .
Übersetzt von F. Fiedler. Изданіе книгопродавца R. Wilhelmi (Berlin,
Unter den Linden, 47). Цѣна 1 p.

ТАМЪ-ЖЕ ПРОДАЕТСЯ
КНИГА

0.

ОСНОВЫ

М М Н АГО

K.

НОТОВИЧА:
РЕФ О РМ Ы

II Ц Е Н Т Р А Л Ь Н А Г О У І І Р А В Л Е Н І Я .
Цѣпа 1 руб. 25 в. съ пѳрес.