Annotation
У любого дома, как и у человека, – своя судьба и своя, как
правило, неповторимая история. Эта книга о малоизвестной,
«потаенной» Москве – с ее легендами, фамильными тайнами и
волнующими
преданиями,
мистическими
фантазиями
и
романтическими грезами, благодаря которым Москва оживает, а
старинные дома раскрывают свою душу. Прочитав ее, вы,
например, узнаете, какой московский особняк окрестили «Домом
русского Фауста», «Московским Версалем», «Лабиринтом
Минотавра», где раскинулся легендарный дворец «французского
де-бошана», самый роскошный в старой Москве, какой дворец
считается самым таинственным, а какой обрел славу «главного
дома Серебряного века». Прогулявшись по улицам столицы, вы
познакомитесь не только с «неофициальной» историей
старинных дворцов и изысканных палат, их знаками и
символами, но и загадочными судьбами их обитателей.
Поговаривают, что мистические дома обладают какой-то особой
аурой. Случайные люди не становятся их жильцами – особняки
сами выбирают себе хозяев. Со страниц этой книги вам
откроются многие романтические тайны, в том числе, кто из
известных московских красавиц скрывался под именем
«Миледи», «Венера с хлыстом», «Принцесса ночи», кто такие
Мадам «Фелюша», «Огненный Ангел и колдунья Рената», а где в
Москве обитают райские птицы: Феникс, сладкоголосая Сирин и
вестница богов, птица счастья Гамаюн.
Ирина Сергиевская
Забытой красоты таинственные тени…
1. Сильнее страсти, больше чем любовь. Самые
знаменитые московские особняки
1.1.
Дворец
«французского
дебошана».
Лефортовский дворец
Антихрист и его чертушка

Петровские ассамблеи
Тайна меншиковских сундуков
«Проклятый» император
1.2. Тайны графского дворца. Дом А.М. Хераскова –
графа Л.К. Разумовского – Английский клуб
Орден злато-розового креста
Граф Леон
Любимцы муз, изгнанники фортуны
Роковая страсть
Пиковая дама и ее короли
«Мертвая голова»
Сумасшедший лев
Под знаменем стою багровым
1. 3. Роковые тайны Юсуповских палат. Палаты
Волкова – Юсуповский дворец
Дыхание древних стен
Ожившая сказка
Фамильные тайны
Проклятое богатство
2. Мистика судеб. Самые таинственные московские
особняки
2.1. Интриган на московском престоле. Палаты
Василия Шуйского
2.2. Дом «русского Фауста». Особняк А.И. МусинаПушкина
Колдовские легенды
Дом сгоревших сокровищ
Масонские тайны
«Финляндские звезды»
2.3. Хранитель сакральных тайн. Дворец графа А.К.
Разумовского
Таинственный граф
Графские потомки
Призраки старого дворца
2.4. Неразгаданные тайны Гоголя. Дом А.П.
Талызина

«Таинственный карла»
Загадочная болезнь
Тайна пропавшего черепа
Скрещение судеб
Игры от лукавого
Мистический музей
2.5. Дом, где остановилось время. Ближняя дача
И.В. Сталина
«Зеленые близнецы»
Легенды и мифы
Сталинский зодчий
Последняя тайна вождя
3. Под знаком мессира Воланда. Самые мистические
московские особняки
3.1. Замок королевы Марго. Особняк Л.Н. Кекушева
3.2. Здесь царила Маргарита. Особняк Н.А. Второва
– Спасо-Хаус
Дворец «русского Моргана»
Полуночный бал у Воланда
3.3. Причуды дома «302-бис». Доходный дом И.Д.
Пигита
Зойкина квартира
Самогонное озеро Аннушки-Чумы
Чертовщина в «нехорошем доме»
3.4. Тучерез и его обитатели. Доходный дом
Нирнзее
Проклятый дом
Пристанище муз
Богемная крыша
Тайный друг мастера
Тайны нового времени
Чистое небо
3.5. Мифы Ваганьковского холма. Дом П.Е. Пашкова
Волшебный замок
Тайны мессира Воланда
Сюрпризы древнего колодца

Либерия под заклятием
Московский Сократ
Легенды нового времени
4. По прихоти любви. Самые романтические московские
особняки
4.1. Дворец пара и чистоты. Сандуновские бани
Бани в приданое
Банная королева
4. 2. Дом, где разбиваются сердца. Дом Е.И.
Козицкой – Г.Г. Елисеева – знаменитый Елисеевский
гастроном
Муза, несущая смерть
Дом с нечистой силой
Храм гурманов
Интриги нового времени
Преодоление
4.3. Вариация на тему любви. Особняк М. Морозова
4.4. «Каменная симфония» Федора Шехтеля.
Особняк С.П. Рябушинского / А.М. Горького
Грезы об идеале
Миллионщики из народа
Династия в изгнании
Последний «Утес Буревестника»
4. 5. «Поле чудес» красного графа. Флигель
особняка Степана Рябушинского/ квартира Алексея
Толстого
И на солнце бывают пятна
Охота на «бурбонскую лилию»
5. Водовороты страсти. Самые скандальные московские
особняки
5.1. Дворец для подкидышей. Воспитательный дом
Приют для «зазорных младенцев»
Поздняя любовь
Дворец труда
5.2. Хомутовка и ее обитатели. Дома купцов
Хлудовых

«Купцы-молодцы»
Московский озорник
Любовь и долг
5.3. Дворец Кисы Воробьянинова. Особняк Н.Д.
Стахеева – З.Г. Морозовой-Рейнтбот
Обитель мецената
«Резвая вдова»
Клад Кисы Воробьянинова
5.4. Фамильные тайны рода Тургеневых. «Дом
Муму»
Смертный грех Варвары Лутовиновой
«Светский лев» и роковая любовь
Прощальное письмо
5.5. Посланница крылатого Эроса. Особняк Н.С.
Волконского – А.М. Коллонтай
Княжеская обитель
Валькирия революции
Жрица свободной любви
Красная «Джоконда»
Берлиоз, по имени «Ляпа»
6. Братья по Аполлону. Самые «поэтические» московские
особняки
6.1. «Парнасский мой отец». Дом П. В. Кетчер – В.Л.
Пушкина
6.2. Дом брачной ночи Пушкина. Мемориальная
квартира А.С. Пушкина
Женщины для романа
«Мадам интрига»
Мистический Пушкин
6.3. Не дом, а игрушечка. Дом П.В. Нащокина
6.4. Гусарская баллада. Особняк Н.П. Архарова –
Д.В. Давыдова
Московский Шерлок Холмс
Меломаны и гусары
6.5. Прикосновение к «серебряному» прошлому. Дом
В. Брюсова – музей Серебряного века

Верховный жрец декадентства
«Ты – ангел или дьяволица?»
Траурная невеста
Красный профессор
7. Причуды и соблазны. Самые причудливые московские
особняки
7.1. Чертоги чайного короля. Дом С.В. Перлова
Чайная сказка Сергея Перлова
Святой батюшка
Возвращение
7.2. Тайны дома с саламандрой. Доходный дом
страхового общества «Россия»
«Россия» не для бедных
«Вавилонское столпотворение»
«Дьяволиада»
7.3. По следу русского золота. Государственная
ссудная казна
Искусство на вес
«Демон революции» и его богини
7.4. Дом для влюбленных. Дом архитектора
Константина Мельникова
7.5. Милые шалости. Дом-яйцо Сергея Ткаченко
Пасхальный сувенир
Шутки зодчих
7.6. Волшебные места столицы, или Места,
приносящие удачу
Послесловие

Ирина Сергиевская
Москва романтическая

Забытой красоты таинственные
тени…
Любовь – это светильник, озаряющий
Вселенную; без света любви земля превратилась
бы в бесплодную пустыню, а человек – в
пригоршню пыли.
М. Брэддон

Вступление
Каждый город, чья история насчитывает несколько столетий,
неизбежно таит в себе множество загадок и тайн, и Москва не
исключение. Несмотря на пожар 1812 года, огонь революции,
тотальную реконструкцию последних десятилетий, в столице еще
сохранились потаенные уголки, способные рассказать множество
самых невероятных секретов. В том числе и любовных. Здесь
любили и страдали самозванец Лжедмитрий I и легендарная
Марина Мнишек, всесильный Григорий Потемкин и императрица
Екатерина Великая, княгиня Голицына и граф-масон Алексей
Разумовский, верховный жрец декадентства Валерий Брюсов и
юная
поэтесса
Надежда
Львова,
покончившая
жизнь
самоубийством из-за своего трагического романа с поэтом. Здесь
были счастливы великий мистик Михаил Булгаков и «красный
граф» Алексей Толстой, валькирия революции Лариса Рейснер и
посланница крылатого эроса – Александра Коллонтай…

По словам Михаила Пришвина, любовь похожа на море,
сверкающее цветами небесными: «Счастлив, кто приходит на
берег и, очарованный, согласует душу свою с величием всего
мира. Тогда границы души бедного человека расширяются до
бесконечности, и бедный человек понимает тогда, что и смерти
нет и нет того, что называется у бедных людей «сегодня» и
«завтра».

Марк Шагал. Прогулка
Исчезает тогда эта черта, разделяющая всю жизнь на «тут»
и «там». Не видно «того» берега в море, и вовсе нет берегов у
любви. Но другой приходит к морю не с душой, а с кувшином и,
зачерпнув, приносит из всего моря только кувшин, и вода в
кувшине бывает соленая и негодная. «Любовь – это обман
юности», – говорит такой человек и больше не возвращается к
морю».
Судьбы старых московских домов неотделимы от истории
города, они овеяны романтическими легендами, удивительными
мифами и волнующими преданиями. Так, неприметное снаружи
здание на престижной ныне Остоженке хранит шокирующие
факты семьи Тургеневых – Лутовиновых, а старые графские
развалины на Гороховом поле – фамильные тайны Разумовских.
Ведь недаром гласит народная мудрость: «Нет дома без любви,
как нет приходской церкви без венчаний». Все было, есть и
будет в нашем вечно изменяющемся мире: цветение и увядание
чувств, взрыв страстей и хлад одиночества. И только Любовь
вечна. Меняются только Возлюбленные.

Красота и таинственность заповедной Москвы вдохновила
многих обитателей литературного Парнаса. И неслучайно герои
их известнейших произведений жили, мечтали, любили и
страдали в Москве. Любовные истории великих творцов
проходили на глазах любопытных обывателей, с завистью
следивших за происходящим. Их романы были печальной
мелодрамой, сентиментальной сказкой, возвышенной поэмой или
разрывающей душу и сердце драмой. Ведь у великих людей
всегда великие чувства!
У любого дома, как и у человека, есть свой характер, свое
лицо, своя судьба и своя интересная история. Московские дома –
особенные. Их облик, подобно человеческому, складывается из
неповторимых черт – линий улиц, разнообразных архитектурных
форм и уникальных скульптурных композиций. Он соткан из
романтических историй, волнующих легенд и нераскрытых тайн.
И почти в каждом из них спрятан свой «скелет в шкафу», некое
таинственное событие, которое случилось когда-то и было
надежно «спрятано» от других людей, а иногда и от самого себя
в потаенные «уголки» памяти.
Несмотря на все разнообразие, все «скелеты» имеют
характерные особенности. «Скелет» всегда хочет выскочить из
шкафа. И чем дальше его «упрятываешь», тем сильнее он
«высовывается» в самый неподходящий момент. По словам
всезнающих историков, ни в одном городе мира нет такого
количества «скелетов в шкафу», как в Москве.
Приглашаем вас совершить романтическое путешествие во
времени и пространстве, погрузившись в Москву, где балом
правит Любовь. Здесь главное душа, а силы разума тают перед
всепоглощающей страстью. Прогулявшись по знакомой на первой
взгляд Москве, вы познакомитесь с романтической историей
знаменитых дворцов, роскошных особняков и изысканных
старинных палат.

К. Сомов.
Юноша на коленях перед дамой
Вы узнаете, какой московский особняк считается самым
таинственным, самым скандальным, самым мистическим, самым
романтическим, самым причудливым, самым сентиментальным, а
какой обрел заслуженную славу «главного дома Серебряного
века». А также, какой особняк москвичи окрестили «Домом
русского Фауста», «Московским Версалем» и «Домом скрытых
сокровищ». Где жила «Роковая валькирия», «Слепая Фейга»
и самая прекрасная из ведьм, несравненная Маргарита. В каком
уютном арбатском особняке проходил Великий Бал Воланда, где
находится дом Кисы Воробьянинова, замок королевы Марго,
чертоги чайного короля и легендарный дворец «французского
дебошана», где в страшных муках умирал петровский фаворит
Лефорт, а сам Петр в это время стриг боярские бороды и
устраивал свои знаменитые разгульные ассамблеи.
Познакомившись со знаменитыми особняками Разумовского,
Мусина-Пушкина, Юсупова, Морозова, Пашкова, Елисеева,
Талызина, вы узнаете об их тщательно скрываемых фамильных
тайнах, страшных роковых проклятиях, старинных преданиях,
секретах вольных каменщиков и, конечно, о спрятанных
сокровищах и таинственных артефактах. Прочитав эту книгу, вы
узнаете, где спрятаны: легендарный перстень царя Соломона,
сакральная Черная книга, волшебные часы колдуна Брюса,
таинственные свитки графа Калиостро, пропавший череп Гоголя,
а также ненайденные сокровища князей Юсуповых.

Поговаривают, что романтические дома обладают какой-то
особой аурой. Случайные люди не становятся их жильцами –
особняки сами выбирают себе хозяев. Прочитав эту книгу, вы
узнаете, кто из известных московских красавиц скрывался под
тайным именем «Мадам интрига», «Беззаконная комета»,
«Русская Миледи», «Венера с хлыстом», «Вавилонская
блудница», «Принцесса ночи», «Роковая Аврора», «Пиковая
дама», «Красная Джоконда» и «Муза, несущая смерть». А также
кто такие: «Московский Сократ», «Сумасшедший Федька», Мадам
«Фелюша», «Поющий глист», «Принц Шу-Шери», «Огненный
Ангел и колдунья Рената».
Кем были эти яркие люди? Кто скрывается под столь
необычными именами? Женщины-легенды. Женщины-лавины,
сметающие все на своем пути. Женщины-вулканы, женщиныкометы – капризные, своевольные и бесконечно любимые.
Великие рогоносцы, самовлюбленные самодержцы в водовороте
скандалов, любовных интриг и неожиданных откровений.
Окунувшись в мир всепоглощающей любви, вы узнаете, от
кого бежал «как от чумы», боясь соблазна, Андрей Белый. Кто
была та отвергнутая женщина, стрелявшая в упор в своего
возлюбленного, поэта Андрея Белого. Кого из известных женщин
имел в виду А.С. Пушкин в письме к другу: «Говорят, она
премиленькая вещь!» О ком влюбленный поэт восторженно
воскликнул: «Она моя 113-я любовь!» О ком известная поэтесса
Наталья Крандиевская скажет: «Он влюбился не в эту земную
женщину, а в ее мировую славу. Любовь была для нее, как злой
аперитив, как огненная приправа к последнему блюду на
жизненном пиру…»
Вы узнаете, почему московские дома обильно украшались
жуткими горгулиями и зловещими химерами, мифическими
кентаврами
и
сказочными
единорогами,
таинственными
грифонами и летучими мышами. На каких старинных домах и
особняках можно и сегодня увидеть загадочные масонские знаки
и символы, и что они означают. И где в Москве обитают райские
птицы: Феникс, сладкоголосая Сирин и вестница богов, птица
счастья Гамаюн.

Эта книга о романтической Москве. Это своеобразный Атлас
Любви. В нем собраны волнующие истории любви и
захватывающие тайны знаменитых московских особняков,
которые таят в себе отголоски самых громких романов прошлого.
В ней подобраны не только документальные и архивные
материалы, но городские легенды и фамильные предания, не
попавшие в официальные хроники, так как они из другого –
сокровенного, духовного мира, из области фантазий и
романтических грез. Они манят нас, потому что человеку
свойственно стремиться к чудесам, к тому, что выводит за грань
повседневности и заставляет по-новому взглянуть на все вокруг.
Тогда
обычный
нищий
у
метро
вдруг
представится
заколдованным принцем, а мемориальная доска на стене
старинного особняка – целым романом о чьей-то счастливой
жизни. И хотя предания и мифы не всегда признаются маститыми
учеными и краеведами, именно благодаря ним Москва оживает, а
старинные особняки раскрывают свою душу.

1. Сильнее страсти, больше чем
любовь. Самые знаменитые
московские особняки

1.1. Дворец «французского дебошана».
Лефортовский дворец
2-я Бауманская улица, 3
Любая страсть толкает на ошибки, но на
самые глупые толкает любовь.
Франсуа Ларошфуко

Антихрист и его чертушка
На правом берегу Яузы, по улице, которая до 1933 г.
называлась Коровий брод, расположен некогда знаменитый и
величественный Лефортовский дворец, самый прекрасный и
роскошный в старой Москве. С его появлением Московский
Кремль почти на век утратил свое значение официальной
резиденции русских правителей, а сам он приобрел славу одного
из мистических мест Москвы.
Дворец предназначался в подарок любимцу царя – адмиралу
русского флота Францу Лефорту. Отважный рубака, балагур и
весельчак, преданный своему делу и царю до отчаянности,
родился в 1656 г. в Женеве в семье преуспевающего
коммерсанта. Приехав в Россию в 1675 г. в числе
многочисленных искателей приключений, которыми тогда была
полна Европа, Лефорт поступает в армию в чине капитана под
начальство генерала Патрика Гордона и вскоре женится на его
родственнице Елизавете Сухэ, чем очень помогает своей
дальнейшей карьере. Поговаривали, что он влюбился в свою
будущую жену настолько сильно, что дерзко похитил молодую
красавицу и обвенчался с ней.
В семейной жизни Франц Лефорт пережил тяжелые
испытания: из одиннадцати детей, которые родились у него в
браке с Елизаветой, в живых остался только один – сын Анри.
Однако большой любитель вина и «женок» не раз говорил, что у

него как минимум двадцать пять внебрачных детей. Вскоре после
своей свадьбы он попадает в фавор к могущественному князю
Василию Голицыну, будущему первому министру царевны Софьи,
и начинает стремительно продвигаться по службе. Уже в 1683
году Лефорт был допущен к целованию рук малолетних царей
Петра и Ивана и произведен в чин подполковника.

Лефортовский дворец в 1888 году (на первом плане, позади
Слободской дворец)

Лефортовский дворец сегодня
30 апреля 1690 г. Петр впервые посетил Немецкую слободу.
Сначала он приезжал к Гордону, но спустя несколько месяцев
«переориентировался» на Лефорта, у которого всегда гуляли с
большим размахом и весельем. По словам современников, никто

не мог лучше его устраивать праздники, балы и пиршества.
Видимо, гуляли от души, так как один из современников, князь
Б.И. Куракин, оставил об этом характерную запись: «Помянутой
Лефорт был человек забавный и роскошный или назвать
дебошан французской. И непрестанно давал у себя в доме
обеды, супе и балы… Тут же в доме началось дебошество,
пьянство такое великое, что невозможно описать, что по три дни
запершись в том доме бывали пьяны, и что многим случалось
оттого умирать».

Командир
Первого
выборного
полка
Раскрашенная гравюра А.Шхонебека. 1698 г.

Ф.Я.Лефорт.

В то же время многие отмечали острый ум Лефорта, его
непоколебимое мужество и честность. Он прекрасно владел
итальянским, французским, голландским и английским языками,
поэтому всегда был полезен при русском дворе. Особенно
сблизились Петр и Лефорт во время стрелецкого бунта, осенью
1689 года, когда, бежав в Троицкую лавру, юный царь отчаянно
призывал к себе сторонников. По свидетельству очевидцев,

Лефорт одним из первых среди иностранцев откликнулся на зов
Петра и прибыл к нему, заслужив тем самым до конца своих дней
его признательность.
Вернувшись из лавры, царь проводит расследование,
сопровождаемое жестокими пытками участников бунта, а затем
сам лично вместе со своими приближенными принимает участие
в казни стрельцов. Однако верный Лефорт, прежде во всем
потакавший царю, проявляет непокорность и отказывается
рубить головы стрельцам. При этом он ссылается на то, что
законы его страны не позволяют ему выступать в роли палача.
Говорили, что в озлоблении на свою сестру Софью буйный царь
хотел казнить ее, но только вмешательство друга Франца спасло
жизнь царевны.
Несмотря на это, Лефорт остается царским любимцем. Он
всюду сопровождает царя. Вместе они участвуют в пирушках,
вместе путешествуют, вместе воюют. Именно Лефорту было
поручено возглавить отправившееся в Европу Великое русское
посольство, в состав которого, скрывая свое истинное имя,
входил и Петр.

Н. Неврев. Петр I в иноземном наряде перед матерью своей
царицей Натальей, патриархом Андрианом и учителем Зотовым
Отныне царь стал частым гостем Немецкой слободы. Сюда он
наезжал со своими приближенными целыми «поездами». Хозяин,
отличавшийся неизменным гостеприимством, умел принять своих
гостей, угощая их отменными кушаньями и напитками. Еще бы,
ведь Лефорт получил право на беспошлинный ввоз в Россию

иностранных вин. Бесконечные балы, попойки по нескольку
суток, доступные и веселые фроляйн, все это, несомненно,
привлекало молодого царя и давало ощущение свободы.

Немецкая слобода в конце XVII века.
С гравюры Генриха де Витта. Первая половина листа
«Именно здесь, в доме Лефорта, – писал князь Куракин, –
Петр научился с дамами иноземными обходиться, и амур первый
начал быть». По словам современников, именно «дебошан»
пристрастил молодого Петра к курению и вину и познакомил
юного царя со своей бывшей наложницей, дочерью местного
виноторговца Иоганна Монса, Анной. Роман с ней продолжался у
царя более 10 лет. Поговаривали, что Петр подарил ей
роскошный каменный дом и карету, полностью изготовленную из
чистого золота…

Александр Бенуа. Дом Анны Монс в Немецкой слободе
Именно здесь, в доме Лефорта, Петр впервые увидел своего
будущего «друга сердечного» Александра Меншикова. Места для
разгула стало не хватать. И тогда, зимой 1692 года, к дому
Лефорта за счет русской казны пристроили огромную
танцевальную залу, обитую великолепными обоями, украшенную
дорогими скульптурами. В том же году Петр поручил Лефорту
сформировать новый полк, составляя его из отборных людей. Так
возник Лефортовский полк, шефом и командиром которого был
назначен царский любимец. Плац раскинулся на левом берегу
Яузы, как раз напротив сада и дома Лефорта. Вскоре приступили
к постройке 500 домов для солдат. Так была заложена слобода,
получившая название «Лафертовой».

Илья Репин. Приезд царей Иоанна и Петра
Создание новой армии вскоре обеспечило успех под Азовом.
Лефорт триумфально въехал в Москву в роскошном царском
экипаже, а сам царь Петр скромно шел сзади адмиральской
колесницы, одетый в форму флотского капитана. С фавором к
Лефорту пришли отличия и пожалования: он был сделан
генерал-адмиралом и получил роскошный каменный дворец в
Немецкой слободе.

Закончили дворец в 1698 году. Палатный мастер Дмитрий
Аксамитов построил нечто невиданное. Это было великолепное
сооружение с высокими крышами, украшенными резными
гребнями. Расположенный на высокой возвышенности, дворец
словно висел в воздухе, создавая иллюзию трех сказочных
теремов, слитых в единое здание. По уровню второго этажа
дворца проходила галерея, откуда летом должен был
открываться чудесный вид на «гульбище» и обширный парк,
спускавшийся к реке, прудам и каналам. Здание обильно
покрывал белокаменный растительный декор, придавая ему
праздничность и нарядность.
Дворец
был
невиданным
до
этого
сооружением,
предвосхищавшим архитектуру будущего Петербурга. Такого на
Руси еще не возводили. Перед взорами любопытных предстали
не хаотично прижавшиеся друг к другу боярские хоромы с
мужской и женской половинами, а роскошный дворец с большой
«парадной палатой» – залом высотой 10 метров и площадью в
300 квадратных метров, рассчитанным на 1500 гостей. Стены
зала, обитые английским красным сукном, были украшены
картинами – «парсунами» и зеркалами в резных янтарных рамах.
Золоченая
резьба
и
изысканная
лепнина
придавали
апартаментам парадность и блеск. Это было самое просторное
помещение, специально спроектированное для входивших в моду
ассамблей.
Дворец сильно отличался от парадных старорусских покоев и
поражал современников не только причудливым фасадом,
выходившим на Яузу, но и богатым убранством. Одна «зала»
была оклеена тисненной золотом кожей, другая обита желтой
материей, третью украсили редкими китайскими изделиями,
четвертую – картинами с морскими сюжетами.
Дворец поражал не только москвичей, но даже европейцев.
Секретарь австрийского посольства Иоганн Корб писал о нем как
о великолепном здании, отличавшемся «царской пышностью».
Другой иностранец, певец Филиппо Балатри, был не просто
поражен, а растроган. «Мне казалось, – писал он в своих

записках, – что Слобода – сестра Флоренции, что я опять на
родине».
Зимой во дворце было тепло, летом – царила приятная
прохлада. В этом важную роль играла сложная дренажная
система, обнаруженная при археологических раскопках.
Архитектор Дмитрий Аксамитов использовал для этого
оригинальный прием: цоколь и фундамент здания были
обложены войлоком и обмазаны известью.
Сам Лефорт очень гордился своим новым жилищем.
Несмотря на то, что дворец был построен и обставлен в
отсутствие хозяина, все было в его вкусе. Доволен был и
истинный вдохновитель строительства дворца – Петр, для
которого была специально устроена так называемая «белая
палата» – комната, обтянутая белой материей и украшенная
морскими картинами, моделями галер и кораблей.
Едва поселившись в своем дворце, Лефорт сразу же
приказал обить стены своей комнаты черной тканью и украсил их
загадочными знаками. И это не было его прихотью. Он
возглавлял мистическое Нептуново общество – тайный царский
совет, – увлекавшееся, по слухам, астрологией и магией. Причем
Лефорт был мастером стула, а царь – всего лишь надзирателем,
то есть в духовной иерархии он был выше своего покровителя и
играл роль учителя и наставника. В эту избранную ложу входили
восемь человек и среди них сам царь, неразлучный с ним
Меншиков, первый адмирал флота Апраксин, князь Черкасский,
Голицын, Шереметев и «чернокнижник» Яков Брюс. Его предок,
шотландский король Роберт Брюс, в XIV веке основал Орден
святого Андрея, объединивший шотландских тамплиеров.
Возможно, поэтому многие ученые считают Нептуново общество
прообразом первой российской масонской ложи.
Заседания происходили в глубокой тайне в рапирном зале
легендарной Сухаревой башни, что породило различные
кривотолки. Среди москвичей поползли слухи, что «царь с
немцами творит в башне дела нечестивые и богомерзкие»,
общается с сатаной и занимается чародейством. Члены
таинственного общества постигали тайны алхимии, искали тайну

философского камня и эликсира бессмертия. Поговаривали, в
своем роскошном дворце он также занимался магией. Увлечения
его были таинственны и небезопасны. Даже когда он был далеко
от дома, в нем раздавались таинственные шаги, словно царский
любимец
открыл
секрет
мгновенного
перенесения
в
пространстве.
Иноземец Иоганн Корб в своих записках рассказал, как
однажды ночью, когда Франц пропадал у очередной любовницы,
его жена услышала страшный шум в спальне. Вошедшие слуги
никого там не увидели. Однако шум продолжался, а «на
следующий день, ко всеобщему ужасу, все кресла, столы и
скамейки, находившиеся в его спальне, были опрокинуты и
разбросаны по полу, в продолжение же ночи слышались
глубокие вздохи».
Есть мнение, что именно Аефорт стал организатором и
вдохновителем легендарных кощунственных забав Петра
Первого. Так «Всешутейший, всепьянейший и сумасброднейший
собор» был любимым занятием императора, которым он
развлекался всю жизнь.

Большой маскарад в 1772 году на улицах Москвы с участием
Петра I и князя-кесаря И.Ф. Ромодановского. 1900 г.
Устройство собора копировало всю церковную иерархию. В
его составе были «дьяконы», «архидиаконы», «попы»,
«ризничий», «архиереи», в том числе «митрополиты», а также

«диаконисы», «княжна-игуменья» и т. д. Членство в соборе как
правило было насильственным, особенно это касалось
представителей старой знати, подвергавшихся всевозможным
унижениям. Среди членов собора были такие государственные
деятели, как Г. И. Головкин, Т. Н. Стрешнев, И. А. Мусин-Пушкин,
Ф. М. Апраксин. Члены собора имели постоянную обслугу и штат
профессиональных смехачей, певчих, скоморохов, шутов,
«дураков» и лиц, изображавших Бахуса.
У собора был постоянный глава – «князь-папа», «великий
господин, архиепискуп Прешпурский и всея Яузы и всего Кокуя
патриарх». Эту должность по очереди занимали М. Ф. Нарышкин,
Н. М. Зотов и П.И. Бутурлин, причем новому патриарху,
Бутурлину, по приказу царя пришлось обвенчаться с вдовой
предыдущего – Зотова. Сам же царь Петр был простым
протодиаконом.
Сохранилось
любопытное
описание
обряда
по
«освидетельствованию» новопоставленного «князь-папы». Как
пишет историк Шмурло, выборы нового патриарха всешутейшего
собора в 1718 году были кощунственной пародией на церковный
чин избрания патриарха всея Руси. Выборы происходили при
закрытых дверях, аналогично папскому конклаву; избранного
главу собора сажали на прорезанное кресло для отхожего места
и ощупыванием органов проверяли его пол, затем по-латыни
провозглашая: «Священническое достоинство имеет!» По
преданию, аналогичный обряд существовал и при избрании
римских пап и основывался на легенде о папессе Иоанне.

Глава Преображенского приказа розыскных дел, Сибирского
и Аптекарского приказов Ф.Ю. Ромодановский

Молодой царь Петр в голландской одежде – основатель
«шутовского ордена».. В такой одежде он руководил шествием
собора
Выбранного «князя-папу» сажали в ковш и несли
«понтифика» в сопровождении всего собора в дом, где его
раздевали и опускали голым в гигантский чан, полный пива и
вина. «Князь-папа» плавал в ковше. Гости, мужчины и женщины,
принадлежавшие к высшим боярским фамилиям, в обнаженном
виде, пили вино из этого чана и распевали непристойные песни
на церковные мотивы.
Историк Валишевский пишет: «Шутовским кардиналам
строго воспрещалось покидать свои ложа до окончания конклава.
Прислужникам, приставленным к каждому из них, поручалось их
напаивать, побуждать к самым сумасбродным выходкам,
непристойным дурачествам, а также, говорят, развязывать им
языки и вызывать на откровенность. Царь присутствовал,
прислушиваясь и делая заметки в записной книжке».
Князем-кесарем собора был Федор Юрьевич Ромодановский.
Петр звал его также «королем» и «пресветлым царским
величеством», именуя себя «холопом и последним рабом» князя.
Во время отъезда Петра за границу князь-кесарь по царскому
поручению управлял Москвой, был окружен монаршими
почестями и «жаловал» Петру все его воинские звания. После
смерти шутовского монарха титул «кесаря» перешел к его сыну
Ивану.

Жена младшего Ромодановского, Наталья, постоянно
разыгрывала роль древней русской царицы, облекалась в костюм
старинного русского покроя, принимала с достодолжною
важностью все смешные почести, ей воздаваемые. Наталья была
сестрой царицы Прасковьи Салтыковой, которая с удовольствием
выступала со своими фрейлинами «в смехотворной процессии
свадьбы князь-папы».
Большинство «заседаний» собора представляли собой
пародии на христианские праздники. Так на первой, строгой,
неделе Великого поста «всепьянейший собор» Петра устраивал
«покаянную» процессию. «Его всешутейшество» выезжал,
окруженный своими сподручниками в вывороченных полушубках,
на ослах, волах или в санях, запряженных свиньями, козлами и
медведями. Пьянство среди них именовалось «Ивашкой
Хмельницким», а разврат – «Еремкой».

Андрей Бесящий (А. М.Апраксин) – брат царицы Марфы
Матвеевны, с нецензурным прозвищем Починихуй Опраксин

Участник «всешутейшего собора» Яков Тургенев

Особыми членами собора были женщины. Иерархия среди
них была такой: высшим титулом был «княжна-игуменья», до
1717 года ею бессменно была Дарья Ржевская, а потом
Анастасия
Голицына,
женщины
самых
древних
аристократических
родов.
Затем
шли
«архиигуменьи»,
«игуменьи», «диаконисы» и «монахуйни» («монахини»). Помимо
этого, к участию в соборных действах привлекались жены
«служителей Бахуса».

Маркантонио Раймонди. «Бахус». Гравюра. XV век

А. Матвеев.
Портрет княгини А.П. Голицыной. 1728 г.
Описания
скандального
«всешутейшего
собора»
присутствуют в исторических работах В. О. Ключевского, в
произведениях Алексея Толстого «Петр I» и «Антихрист», в
романе Дмитрия Мережковского «Петр и Алексей», а также в
комедии Григория Горина «Шут Балакирев».

Новоселье в новом роскошном дворце состоялось 21 января
1699 г. На нем присутствовали царь, придворные, вельможи,
иностранные посланники и служилые иноземцы, всего около
трехсот человек. Дворец освятили во имя языческого бога вина и
веселья Вакха (Бахуса). По Москве еще долго судачили о том, как
«князь-папа» («патриарх») «всешутейшего» собора Никита
Зотов,
освящал
новый
дворец,
прыгая
с
кадилом,
распространявшим вместо ладана табачный дым. На голове у
«Патриарха» была жестяная «митра» с изображением Бахуса,
возбуждавшего своей наготой любовные желания. Посох
украшали Амур с Венерой, глиняная фляга с колокольчиками
изображала панагию, а «евангелием» служил ящик в форме
книги, внутри которой находились склянки с водкой. Крестом,
которым он раздавал окружающим «благословение», служили
перекрещенные табачные трубки.
За «патриархом» следовала толпа лиц, изображавших
вакханалию: одни несли большие кружки, наполненные вином,
другие – сосуды с медом, иные – фляги с пивом и водкой. Всем
приглашенным было запрещено покидать его стены в течение
трех суток, приказано спать по очереди, сменяя танцующих.
Это была злая и страшная пародия на христианские обряды.
«Патриарх» вместо исповедания веры исповедовал поклонение
пьянству. Поэтому неудивительно, что все закончилось великой
попойкой. Богохульники вместе с «православным русским царем»
так глумились над церковью, что возмущались даже
невозмутимые иноземные послы и чуждые православию
служилые иноземцы.
Напомню, дело было в Москве, в 1699 году, во время
страшного розыска и казни стрельцов, когда Петр, по словам
Пушкина, был «по колена в крови». Петр I сделал эти
богохульные пьяные оргии-«заседания» постоянными. В них
принимало участие несколько сот пьяных людей. Многим такие
попойки стоили здоровья и даже жизни. Ни одно из «заседаний»
не обходилось без многочисленных придворных шутов, карлов,
уродов. Все эти лица носили с одобрения Петра прозвища,
которые, по словам историка Ключевского, никогда не смогут

появиться в печати. Так у самого Петра I была нецензурная
кличка – Пахом-пихайхуй. Бутурлин имел прозвище Корчага, ас
1718 года звался не иначе как «князь-папа Ибасса».
Вот что пишет об этих забавах современный богослов
протоиерей Лев Лебедев: «…подобные потехи имеют
демоническое происхождение. Это подражание бесам, любящим
принимать на себя образы различных людей или животных…
люди очень точно узнали и почувствовали ДУХ петровских
нововведений, определив его как дух АНТИХРИСТОВ».
Возможно, поэтому самодержца на Руси называли
Антихристом, а его любимца – Чертушкой, как демона рангом
пониже.

Шоен Эрхард.
«Антихрист и его чертушка». Дьявол с волынкой. 1535 г.

Франц Яковлевич Лефорт

На следующий день после торжественного освящения
Лефортовского дворца сюда по приглашению царя съехались
многочисленные гости. Петр обратил внимание, что некоторые
явились в одеждах старого покроя. В гневе он начал обрезать у
бояр слишком длинные и широкие рукава кафтанов. Тут же
посыпались и боярские бороды. В дни новоселья во дворце на
Яузе гостям была представлена редкая новинка – «комедийный
теат-рум» – первый публичный театр, вышедший за рамки
царской забавы.
Лефорт зарекомендовал себя в Европе как первый министр
при
Петре
и
продолжал
оставаться
неофициальным
руководителем внешней политики и в Москве. Поэтому в его
роскошном дворце часто велись приемы и переговоры. Они
чередовались с балами, обедами и другими увеселениями.
Пиршества продолжались иногда по три-четыре дня. Знаменитый
виноторговец Моне поставлял для них тысячи бутылок. В
многочисленных увеселениях, которые царь устраивал в это
страшное время, – казни чередовались с балами и пирами, где
веселились те, кто только что вершил расправу над другими.
Лефорт должен был развлекать палачей, сам от этой роли
отделавшись.
Последний в жизни Лефорта большой прием был дан в честь
отъезда из Москвы бранденбургского посла. На следующий день
посол вместе со своим датским коллегой вновь навестили
Лефорта, чтобы в узком кругу попрощаться с ним. Как сообщает
Корб, они «много пили на открытом воздухе». Это роковым
образом сказалось на здоровье Лефорта. Он слег вскоре после
шумного новоселья, но даже в таком состоянии находил в себе
силы принимать гостей. Вскоре Лефорт начал терять сознание и
большую часть времени проводил в бреду. Чтобы хоть как-то
отвлечь его, врачи вызвали во дворец музыкантов, которые
должны были играть у постели больного сутки напролет.
Лефорту почти не довелось пожить в новом дворце. Менее
чем через месяц после «царского подарка», 2 марта 1699 года,
хозяин роскошных палат неожиданно умирает в возрасте сорока
трех лет. Официальной причиной смерти любимца царя, по

мнению лекарей, были «жестокая болезнь в голове и в боку»,
«гнилая горячка» и старые «азовские» раны. В одном из писем
того времени Лефорт сообщает, что за ним ухаживают четыре
врача и около тридцати хирургов. «Дай бог им успеха. Что
касается меня, я до невозможности страдаю». Однако реальной
причиной его скорой смерти, по мнению современников, стала
многолетняя несдержанность в еде и напитках, усугубленное
затянувшимся новосельем.
У Франца Лефорта было множество недоброжелателей, были
завистники, которые не могли ему простить, не могли простить
иностранцу такого быстрого взлета и фавора у русского царя. По
Москве поползли слухи, что в Лефортовском дворце спрятан
сакральный магический предмет, заговоренный на смерть, и
близкое нахождение около него приносит человеку несчастья,
беды и болезни, а может привести и к гибели.

Вольгемут Михель. Танец Смерти (Танец скелетов). 1493 г.
Лефорт умирал тяжело и мучительно. Около постели
больного сутками напролет играли музыканты, чтобы отвлечь его
от нестерпимых страданий. Болезнь прогрессировала день ото
дня, и большую часть времени несчастный проводил в бреду.
Незадолго до его кончины к ложу подошел пастор, предложил
обратиться к Богу, на что умирающий ответил: «Не говорите так

много». По словам очевидцев, в последние перед кончиной дни
Лефорт, несмотря на постельный режим и незаживающие раны,
страшно ругался, требовал музыки, вина и женщин. Сам пытался
поучаствовать в оргиях.
Поговаривали, что незадолго до смерти в черной комнате
Лефорта началась твориться настоящая чертовщина. Как только
доктора и музыканты покидали комнату больного, чтобы дать
ему отдохнуть, в ней начинала звучать громкая музыка,
слышался громкий визг и адский хохот. Вбежав в комнаты,
лекари к своему удивлению обнаружили лишь порушенную
мебель, содранную черную обивку стен и мирно спящего
хозяина. По Москве поползли зловещие слухи, что за душой
Лефорта ночью приходил сам Люцифер со своими развязными
слугами.
Очевидцы уверяли, что в тот момент, когда гроб петровского
любимца опускали в землю, из его дворца раздались зловещие
звуки, «богомерская» музыка и холодящий душу хохот. С тех пор
появилась легенда, что по ночам в пустынных залах дворца
появляется полупрозрачная тень Лефорта и порой звучит музыка
– якобы та самая, под которую он скончался. Поговаривали
также, что иногда с потолка дворца в одной из зал время от
времени начинает капать вязкая тягучая красная жидкость. А на
следующий
день
непременно
происходит
какое-нибудь
несчастье. По мнению парапсихологов, пока захоронение
Лефорта не будет найдено, его дух будет тревожить москвичей и
напоминать им о себе расплывчатым призраком или
таинственными звуками старинной музыки.
Узнав о смерти своего любимца, находившийся в Воронеже
Петр Первый, по свидетельству очевидцев, рыдал как женщина.
Сквозь слезы царь сказал: «Уж более я не буду иметь верного
человека. Он один был мне верен. На кого теперь могу
положиться?!»
Похороны Ф. Лефорта были невиданно пышными. Траурное
шествие
напоминало
триумфальное:
впереди
шел
Преображенский полк во главе с Петром, за ним Семеновский и
Лефортов в сопровождении музыкантов и знаменосцев. За

гробом шли иностранные посланники и бояре, затем знатные
женщины во главе с Элизабет Лефорт. Царь сам следил за тем,
чтобы никто не нарушал печальной торжественности момента.
Однако в церкви бояре начали «по нелепой гордости»
протискиваться к гробу, создав сумятицу. «Это собаки, а не
бояре мои», – сказал на это царь и залился слезами.
Лефорт был похоронен в реформатской церкви Немецкой
слободы, стоявшей на углу нынешней Бауманской улицы и
Денисовского переулка. По словам современников, перед
выносом в церковь царь приказал открыть гроб, долго плакал и
целовал труп своего любимца. В церкви пастором была
произнесена прочувствованная надгробная речь, которая так
растрогала Петра, что он велел записать и сохранить ее для
потомства. После выноса тела раздались троекратные залпы
сорока орудий, установленных на площади рядом с собором.
Поговаривали, что во время залпов одному из солдат снарядом
оторвало голову – в этом усмотрели дурной знак.
Поминки царского любимца проходили в Лефортовском
дворце. По словам историка В.О. Ключевского, на поминальном
обеде Петр I сказал: «Верность Франца Яковлевича пребудет в
сердце моем, доколе я жив, и по смерти понесу ее с собой в
могилу!» В память о нем всем участникам похорон были выданы
золотые перстни с вырезанным днем кончины и «изображением
смерти», а на мраморной надгробной доске Лефорта вырезаны
слова: «На опасной высоте придворного счастья стоял
непоколебимо».
Ходили слухи, что могилу царского фаворита ночью хотели
вскрыть грабители, но им помешали жители Немецкой слободы.
Между тем, несмотря на свое высокое положение, Лефорт,
живший в роскоши, оставил жене и сыну практически одни
долги. В его семье не оказалось даже денег на его погребение,
поэтому царь взял все расходы на себя.
По преданию, могила царского любимца была покрыта
мраморной доской с вырезанной на ней эпитафией: «Остерегись,
прохожий, не попирай ногами сего камня: он омочен слезами
величайшего в свете монарха». В 1702 г. Анри Лефорт, сын

Франца Яковлевича, писал дяде в Женеву: «Я ходил туда, где
похоронен мой отец. Гроб его стоит в каменном склепе. Я
приказал открыть гроб и видел отца: он сохранился так хорошо,
как будто не лежал там и недели, а уже прошло три года…» К
сожалению, могила Лефорта не сохранилась. Историки
предполагают, что при разборке реформатской церкви в XIX веке
прах Лефорта перезахоронили.
В 1862 г. в московской газете «Наше время» появился
рассказ некоего купца о том, что надгробная плита Ф. Лефорта
была обнаружена на месте дома Ломакина (позже – Щапова).
Могилу тут же разрыли и нашли в гробу хорошо сохранившийся
мундир, который тут же рассыпался в прах. Гроб перенесли на
Лазаревское кладбище, а надгробие пошло под фундамент дома.
Упоминание о гробе Лефорта встречается и у историка И.
Снегирева, который писал, что в 1899 г. он находился «в погребе
в доме Ямщикова у Госпитального деревянного моста в
Лефортове».
По другой версии, Лефорт был погребен на Введенском
кладбище, по третьей – труп царского фаворита таинственным
образом исчез при переносе. Швейцарские биографы адмирала
утверждают даже, что останки их знаменитого соотечественника
спустя много лет после его смерти были перезахоронены в
Петропавловском соборе Петербурга, поближе к могиле Петра
Великого.
Недавно на Введенском кладбище в одной из восьми
полуразрушенных часовен нашли надгробную плиту с
полустертыми надписями на немецком и русском языках.
Историки выдвинули предположение, что под ней покоятся
останки легендарного сподвижника Петра I Франца Лефорта. Но
это всего лишь предположение.
По словам директора Российского государственного архива
древних актов Михаила Рыженкова, могилу Лефорта на
Введенском кладбище ищут давно. Историки изучили все записи
в архивной книге некрополя, но – никаких зацепок. На месте
старого Лазаревского некрополя в Марьиной Роще стоят
новостройки, поэтому обнаружить здесь какие-либо «следы»

Лефорта просто нереально. Впрочем, если останки легендарного
адмирала удастся обнаружить, то идентифицировать их будет
невозможно, так как в России не осталось потомков Лефорта.
Племянник Лефорта Петр хотел поставить памятник на
могиле своего дяди. Такая же мысль была и у Петра, который
хотел поручить это итальянским мастерам и даже отправлял в
Рим рисунки для воплощения их в мраморе. Эти намерения, к
сожалению, реализовать не удалось. Данью памяти первому
русскому адмиралу стала закладка Адмиралтейством 18 ноября
1833 г. 84-пушечного корабля «Лефорт».
Память о сподвижнике Петра жива и сегодня. В Москве есть
район Лефортово, правда, в наши дни он приобрел печальную
известность из-за построенной там Лефортовской тюрьмы для
государственных преступников, что совершенно не вяжется с
жизнью, характером и внешним обликом друга и наставника
Петра I. Недавно «французскому дебошану» установили
памятник, на котором изображен молодой Петр I и его верный
соратник Франц Лефорт. Помнят о Лефорте и на его родине, в
Женеве, там в его честь названа улица.

Петровские ассамблеи
После смерти Лефорта Петр обратил его дворец в личную
парадную резиденцию, где проводил свои знаменитые
петровские ассамблеи. 19 февраля 1699 года в Лефортовском
дворце
на
Кукуе
состоялась
прощальная
аудиенция
бранденбургского посла, завершившаяся балом с танцами, на
котором впервые присутствовали и русские женщины. До этого
дня на официальных мероприятиях на Руси подобного не
дозволялось!
На вечерах существовало полное равенство: каждый мог
пригласить на танец даже государыню и ее дочерей. Гости могли
поиграть в шахматы, шашки, но главным увеселением считались
танцы. Поначалу танцы считались крайне безнравственным
развлечением. Собравшиеся сидели как немые, дичились друг

друга. Предвидя все это, Петр посещал почти каждую ассамблею,
зорко следил за всем и сам распоряжался танцами.

К.В. Лебедев.
Ассамблея при дворе Петра I
Иногда, шутки ради, Петр ставил в ряды танцующих самых
дряхлых стариков вместе с молоденькими девицами, а сам
танцевал в первой паре. Все обязаны были в точности повторять
ногами то, что выделывал царь, искусный танцор. Гости уже
валились с ног, старики задыхались, кряхтели, падали. Петр
сердился, заставлял неудачных танцоров выпивать кубок
Большого Орла. Затем отпускал стариков и продолжал танцы с
молодежью. Тут же в зале курили, выпивали и закусывали.

Петровская ассамблея
По словам современников, в первое время на ассамблеях
московские боярыни и боярышни были смешны и неуклюжи.

Затянутые в крепкие корсеты, с огромными фижмами, с
длинными шлейфами, они не умели не только легко и
непринужденно танцевать, но даже не знали, как им правильно
стать и грациозно сесть. Кавалеров также стесняла узкая
одежда, висевшие у бока шпаги и высоченные парики с буклями.
Но мало-помалу все привыкли к новым костюмам, женщины,
выпущенные на свободу, почувствовали силу своей красоты, в
них пробудилось желание нравиться. Они стали наперебой
учиться у пленных шведов заморским манерам и модным танцам.
Скоро бывшие теремные затворницы отплясывали столь усердно,
что удивляли своей грацией даже иностранцев.
Танцы продолжались до тех пор, пока это было угодно
государю. Однажды на одном балу по приказу Петра никто не
мог выйти из Лефортовского дворца: «Царь решил, что праздник
должен продолжаться двадцать четыре часа, чтобы за это время
присутствовавшие здесь московские дамы и многие кавалеры
сблизились с иностранцами из слободы и завязали с ними
знакомство, чтобы у московитов мало-помалу исчезали
суеверные понятия, что они унижают свое достоинство, общаясь
с бусурманами». Петр любил подпоить своих сотрапезников и
послушать их речи. Пьяные дрались, соперники ругались,
женщины старались унять своих не в меру расходившихся
мужчин. Поэтому дому, в котором проводилась ассамблея, часто
требовался капитальный ремонт.

Петр режет бороды боярам.
Старообрядческий лубок

Петр Первый с семьей
По словам известного писателя – москвоведа Рустама
Рахматуллина, здесь учились пить, курить, говорить. «Русское
пьянство родилось не здесь, но здесь родился петровский культ
пьянства. И здесь же родилась русская куртуазия. Первый выход
русских женщин в свет был выходом в Лефортовский дворец. А
первой русской куртуазной дамой стала немка Анна Моне. Внове
был завод государем любовницы. Внове были их общие выходы и
открытое сожительство в особом доме. Внове были и проклятия
царицы Евдокии по адресу Немецкой слободы».

Тайна меншиковских сундуков
В январе 1707 года новым хозяином дворца на Яузе стал
новый фаворит Петра I – Александр Данилович Меншиков.
Любопытно, но именно Лефорт заметил и приблизил «счастья
баловня безродного» к царю, открыв дорогу для стремительной и
блестящей карьеры. Со смертью Лефорта Меншиков стал
ближайшим соратником Петра Первого. По слухам, Петр, увидев,
как его любимец расстроен от известия о своем сгоревшем доме
в Семеновской слободе, со всеми внутренними украшениями и
драгоценностями, решил утешить своего любимца, «подарив»
ему дворец его бывшего и верного фаворита и 2000 руб. на
достройку.

На эти деньги Меншиков поручил архитектору Дж. Фонтана
перестроить дворец в своем вкусе. После реконструкции дворец
становится более строгим и лаконичным. К дворцу пристраивают
два флигеля с открытой аркадой, образующие собой обширный
замкнутый двор. В торцевой части южного флигеля Меншиков
устроил домовую церковь. Парадным въездом во двор становится
массивная арка с фронтоном. Таким образом, на берегу Яузы
появился первый в России дворцовый ансамбль европейского
типа. В таком виде Лефортовский дворец сохранился до наших
дней.

П. Пикарт. А. Д. Меншиков
Во времена светлейшего князя дворцовые палаты
использовались для дипломатических приемов, и иногда во
дворце жили иностранные посланцы. В пылу шумных пиров и
пышных балов петровские дипломаты заключали выгодные для
России соглашения, а русские купцы с пользой устраивали свои
дела. Во всякий свой приезд в Москву Петр Первый обязательно
гостил у Меншикова в Лефортовском дворце.
Судьба и личность этого человека – Александра Даниловича
Меншикова – поражали современников. Юст Юль записал в
своем дневнике: «Не могу не сказать несколько слов о
восхождении и счастии Меншикова. Родился он в Москве от

весьма незначительных родителей. Будучи подростком лет 16,
он, подобно многим другим московским простолюдинам, ходил по
улицам и продавал так называемые пироги. Это особого рода
пироги из муки, печенные на сале и начиненные рыбою, луком и
т. п., продают их по копейке или по денежке, т. е. полкопейке.
Случайно узнав этого малого, царь взял его к себе в денщики, т.
е. лакеи, потом, оценив его особенную преданность, пыл и
расторопность, стал постепенно назначать его на высшие
должности в армии, пока, наконец, не сделал его
фельдмаршалом. Кроме того, царь побаловал его сначала
бароном,
потом
графом,
наконец
сделал
князем
Ингерманландским. Вслед за этим и Римская империя возвела его
в имперские князья, без сомнения для того, чтобы заручиться
расположением сановника, пользующегося таким великим
значением у царя. В сущности Меншиков самый надменный
человек, какого только можно себе представить, содержит он
многочисленный двор, обладает несметным богатством и
большими, широко раскинутыми поместьями, не считая
княжества Ингерманланд-ского, презирает всех и пользуется
величайшим расположением своего государя. Уровень ума его
весьма посредственный и, во всяком случае, не соответствующий
тем многочисленным важным должностям, которые ему
доверены». Тем не менее, Петр Великий постоянно жалует его
новыми землями и титулами. К 1727 году полный титул
Меншикова звучит так: «Светлейший Святого Римского и
Российского государства князь и герцог Ижорский; в Дубровне,
Горы-Горках и в Почепе граф, наследный господин
Аринибургский и Батуринский, Его Императорского Величества
Всероссийского над войсками командующий генералиссимус,
верховный тайный действительный советник, государственной
Военной коллегии президент, генерал-губернатор губернии
Санкт-Петербургской, подполковник Преображенской лейбгвардии, полковник над тремя полками, капитан компании
бомбардирской, от Флота Всероссийского вице-адмирал белого
флага, кавалер орденов Святого апостола Андрея, датского

Слона, польского Белого и прусского Черного орлов и Св.
Александра Невского кавалер».

Новая хозяйка дворца – Дарья Михайловна Меншикова
После смерти императора Александр Данилович приобрел
огромную власть и фактически правил огромным государством от
имени Екатерины I. И даже после смерти императрицы он не
теряет своего могущества. Он был настолько богат и
могуществен, что даже будущая императрица, а пока цесаревна
Анна Иоанновна, униженно обращается к нему в письмах: «С
покорностью прошу вашу светлость… милости и протекции».
Свою безграничную власть светлейший князь часто употреблял в
своих корыстных целях. По слухам, он занимался казенными
подрядами, не гнушался брать взятки. Поговаривали, что к пику
своей карьеры светлейший князь скопил несметные сокровища.
От суда его спасало заступничество Екатерины I.

Петр II

И. Г. Таннауэр.
Первая невеста Петра II – Мария Меншикова. 1722—1723
После вступления на престол Петра II и его помолвки в мае
1727 г. с дочерью Меншикова Марией светлейший князь был
пожалован в генералиссимусы. Царская невеста получила титул
«Ее императорское высочество» и годовое содержание в 34 тыс.
рублей. Хотя Петр был любезен по отношению к ней и ее отцу, в
своих письмах того времени называл ее «фарфоровой куклой».
Вскоре могущество светлейшего князя пошло на спад, и в конце
концов его лишают всех чинов и орденов, отстраняют от дел,
обвиняют в измене и хищениях государственной казны и
отправляют в ссылку. Все имущество опального князя
конфисковывают, в том числе и его роскошный яузский дворец.

В. Суриков. Меншиков в Березове. (Мария закутана в шубу)
После того, как Меньшиков потерпел сокрушительное
поражение в борьбе за власть, по Москве поползли зловещие
слухи, что казнокрад Алексашка Меншиков спрятал во дворце
сундуки с наворованными сокровищами. Это подтвердила вдова
одного каменщика, Арина Елизарова, сообщив, что раньше
проживала в Меншиковском дворце, и видела, как перед ссылкой
дворецкий князя в казенной палате выкопал яму и закопал два
сундука. Один с золотом, а другой с ценностями и драгоценной
посудою.
Развернулась поистине детективная история. Было учинено
тщательное расследование, перекопали почти весь сад
Лефортовского дворца, но никаких сокровищ так и не нашли,
хотя женщина клялась, что видела, как прятали сокровища. Кто
и когда выкопал сокровища Меншикова, так и осталось загадкой.
И выкопал ли вообще? Возможно, они так и ждут своего часа.

«Проклятый» император
После ссылки Меншикова его дворец на Яузе попал в казну.
В 1727 г. в нем остановился император Петр II, прибывший в
Москву на коронацию. Вскоре во дворце умерла его сестра

Наталья, скончавшаяся от чахотки, и Петр в отчаянии покинул
дворец, но в апреле следующего года опять поселился в нем.
Отныне он становится новым хозяином дворца. В честь нового
императора дворцовые ворота были украшены аллегорическими
изображениями, а наверху поставлен огромный двуглавый орел с
тяжелою короною.
В истории дворца наступила самая драматическая пора
страстей и придворных интриг.
Здесь начали проходить заседания Верховного тайного
совета, на которых рассматривались важнейшие государственные
вопросы. Долгоруковы, под влияние которых попал Петр,
правили от имени Верховного тайного совета и спешили
закрепить свое положение, выдав замуж за императора княжну
Екатерину Долгорукову.
30 ноября 1729 года в Лефортовском дворце состоялась
торжественная церемония обручения Петра II и Екатерины.
Предзнаменованием, сулящим несчастье этому союзу, стала
упавшая с крыши кареты невесты, позолоченная императорская
корона. Она зацепилась за поперечную балку парадных ворот
дворца, упала на землю и разбилась.

Вторая невеста Петра II – Екатерина Долгорукова
По другой версии, лишь только зеркальная карета невесты
въехала в дворцовые ворота, вслед за ней с великим треском
обрушился огромный орел с деревянной золоченой короною.

Корона отскочила и упала перед толпой любопытных на
землю, прямо в грязь.
«Дурной знак!» – подумали многие, – Свадьбе не бывать».
Как бы то ни было, знак оказался вещим. Всего через месяц, 6
января 1730 года, во время церемонии водосвятия, император
почувствовал себя плохо, а через три дня обнаружилось, что он
болен оспой. С каждым днем ему становилось все хуже.
17 января, незадолго до смерти Петра II, Долгоруковы
собрались для обсуждения сложившегося положения. После
долгих споров было решено написать завещание императора, по
которому престол должно было передать невесте. Написано было
два варианта завещания. Один для подписи у императора,
другой фальшивый, подписанный Иваном Долгоруковым, хорошо
знающим руку царя. Он и поехал с завещаниями к умирающему
Петру в Лефортовский дворец. Но затея не увенчалась успехом,
так как при больном неусыпно находился его бывший учитель
Остерман. Государь, не приходя в себя, скончался ранним утром
19 января, то есть в день, назначенный для свадьбы.
По словам современников, перед смертью в бреду он
закричал: «Запрягайте сани! Хочу ехать к сестре!» Если учесть,
что его сестра Наталья уже полтора года была в ином мире, то
эти слова приобретают поистине мистический смысл.
По преданию, за несколько дней до переезда Петра II в
Москву в кабинете юного императора обнаружили неизвестную
книгу предсказаний. Ее объявили богомерзкой и сожгли. Когда
царский кортеж покидал столицу, кто-то выкрикнул из толпы:
«Ты сжег Великую Книгу! Скоро сгоришь и сам! Не вернешься ты
в град Петра ни живым, ни мертвым». Петр II действительно
больше никогда не увидел Петербурга. В ночь на 19 января 1730
года он умер от оспы в московском дворце Лефорта. Юному
императору не исполнилось и 15 лет. Похоронили его в древней
усыпальнице русских правителей – Архангельском соборе
Московского Кремля, далеко от Петербурга, как было
предсказано вещуньей. Вместе с ним пресеклась прямая мужская
линия дома Романовых. По Москве поползли слухи о зловещей
роли в этой истории покойного Лефорта. Будто бы

неуспокоенный дух Лефорта выживает новых хозяев из его
таинственного дворца.
Не прошло и двух месяцев, как Долгорукие уже ехали в
Сибирь, по той самой дороге, по которой они отправили
Меншикова с его многострадальным семейством. После блеска и
роскоши Петербурга, жизнь на другом краю света была для них
очень тягостна. Меншиков скончался в ноябре 1729 года, бывшая
царская невеста Мария пережила отца всего на месяц и умерла в
день своего восемнадцатилетия.
Екатерина Долгорукая повторила путь первой царской
невесты – Марии Меншиковой.
Вся семья Долгоруких была сослана императрицей Анной
Иоанновной в тот же Березов.

Неизвестный художник.
Портрет императрицы Анны Иоанновны. 1730-е гг.
Через несколько лет, по доносу, был казнен Иван
Долгорукий, его братьев отправили на каторжные работы, а
сестер заключили в монастыри. Только после вступления на
престол Елизаветы Петровны, оставшиеся в живых Долгорукие
вернулись из ссылки. Екатерине в то время шел тридцатый год.
Она вышла замуж за генерал-аншефа А. Р. Брюса, но вскоре
после свадьбы простудилась и умерла. Обе царские невесты
ушли вслед за своим женихом.
Пока тело императора остывало, в соседних покоях
Лефортовского дворца яростно бранились вельможи, выбирая на

русский престол новую императрицу. Именно здесь на заседании
Верховного тайного совета, было решено пригласить на престол
племянницу Петра Великого – курляндскую герцогиню Анну
Иоанновну.
В 1711 году курляндский астролог Бухнер предсказал
будущей императрице царствование в России. Анна Иоанновна
была напугана и удивлена. Петр I был жив и здоров, и у нее не
было никакого шанса занять царский престол. Были и другие
предсказания: «Посыплется немчура на Русь, словно горох из
драного мешка. Прольет та немчура много крови православной».
История подтвердила правильность предсказаний.
28 апреля 1730 года архиепископ Новгородский Феофан
совершил обряд коронации Анны Иоанновны. Москвичи
шептались, что у Феофана дурной глаз. Коротким было
царствование у Екатерины I и Петра II, на коронацию которых
был допущен Феофан. Именно он обручал юного Петра II с двумя
невестами, и ни одна свадьба не состоялась. Припомнили и то,
что Феофан венчал дочь Петра I Анну с герцогом Голштинским, и
вскоре цесаревна умерла.
Анна Иоанновна не любила Лефортовский дворец. Он ей
показался темным и недостаточно просторным. Поэтому по ее
приказу он был перестроен, в результате чего знаменитая
столовая палата и многие другие помещения дворца перестали
существовать. Вступив на престол, капризная императрица
приказала выстроить на другом берегу Яузы новую дворцовую
резиденцию – «Анненгоф», которая затмила бы собой Версаль.
Ходили слухи о том, что с прежней царской резиденцией ее
соединяет тайный подземный ход. Поговаривали, что после
окончания строительства все крепостные строители бесследно
исчезли. По одной из версий, их могло засыпать землей, когда
тоннель обрушился, по другой – их «убрали», чтобы никто не мог
узнать тайну подземных лабиринтов, а, по третьей, – их всех
прибрал покойный Лефорт. Ведь там, где он пребывает, идет
бесконечный и мучительный бал, для которого требуются все
новые и новые партнеры.

После царствования Анны Иоанновны дворец использовался
для самых различных целей. В нем селили иностранных
посланников и членов их свиты. Именно здесь, в залах
Лефортовского дворца, в 1742 г. Елизавета Петровна
праздновала свою коронацию. Перед приездом новой
императрицы, дворец отремонтировали согласно новой моде и
роскошно обставили. Однако счастье ее было недолгим. Во время
пожара 1757 года все великолепное убранство дворца
превратилось в пепел.

Под влиянием Ф. Лефорта Петр I принял не одно
судьбоносное государственное решение. Скульптуры на
памятном знаке в честь 300-летия Лефортово
Дворец на Яузе решают отремонтировать и сделать еще
краше, но в самый разгар работ, в 1771 году, в Москве появилась
страшная гостья – чума. И Екатерина Великая собственноручно
передала свою перестроенную резиденцию под чумной язвенный
госпиталь…
Поговаривали,
что
многие
умирающие
в
Лефортовском карантине упоминали о таинственном господине,
который предложил им смертельный танец. Все, кто соглашался
на него, умирали этой же ночью страшной и мучительной
смертью.

Лефортовский парк
После наполеоновского нашествия, в 1812 году, дворец
опять пришел в негодность и долго стоял необитаемым. Его
вновь отремонтировали. И он, как и прежде, возродился еще
более величественным и прекрасным.
В середине XIX века во дворце вновь сменился хозяин. Здесь
был открыт кадетский корпус. Некоторым ученикам не давали
покоя спрятанные сокровища казнокрада Меншикова и
таинственный магический клад Лефорта. Поговаривали, что
несколько кадетов отважились спуститься в подвал. Тщательно
обследовав кирпичную кладку и все подземные закоулки, они,
ничего не обнаружив, вернулись обратно, с ужасом обнаружив,
что пропал один их товарищ. Через сутки его обнаружили без
сознания, лежащим на полу в самом дальнем углу дворца. Он не
помнил, ни как он там очутился, ни как он отстал от друзей.
Единственно, что врезалось в память – появившийся из ниоткуда
человек в старинном камзоле, приглашающий его на танец, и
звуки чарующей музыки.
Эзотерики утверждают, что это – призрак Лефорта, который
до сих пор не может найти успокоения, ищет все новых и новых
партнеров для своего бесконечно длящегося бала. Эти причуды
многим стоили жизни, так как, чтобы стать партнером
«французского дебошана» нужно навсегда покинуть этот мир.
Сегодня на территории бывшего Лефортовского дворца
располагаются два государственных архива – Военноисторический
и
Фонодокументов,
крупнейший
архив
звукозаписей. По словам сотрудников, прослушивая старые

записи, они часто слышат посторонние звуки, в них можно
различить гавот, танец XVII века, особенно часто звучащий в
Петровскую эпоху.
Сотрудники исторического архива бережно хранят память о
первом владельце дворца Франце Лефорте. Хотя здание
неоднократно перестроено и от первоначальных покоев ничего
не осталось, вам обязательно покажут место, где он умер, –
сейчас там находится отдел информационного обеспечения и
публикации материалов.
В хранилище Военно-исторического архива дворца снимали
сцены фильма «Дневной дозор». Здесь действительно какая-то
мистическая аура, по ночам в пустынных залах можно услышать
таинственные
шорохи
и
звуки,
которые
наиболее
впечатлительные особы склонны относить к незримому
присутствию Лефорта. Иногда здесь раздается старинная музыка
– якобы та самая, под которую он скончался.
Дух Лефорта проявляет себя и сегодня: в звучащих звуках
флейты, раздающихся по ночам шагах, в таинственном призраке,
появляющемся на фотографиях, сделанных в Лефортово. Так, на
свадебных фотографиях одной молодой пары, сделанных на
фоне Лефортовского дворца, отчетливо проявилась тень
танцующего человека в старинном камзоле. По словам молодых,
в момент съемки они были совершенно одни, но вдруг подул
ледяной ветер, и они почувствовали чье-то явное присутствие,
легкую тревогу, запах дорогого вина и звуки старинной музыки…
Так или иначе, но все таинственные явления во дворце
связаны с именем его первого владельца.

1.2. Тайны графского дворца. Дом А.М.
Хераскова – графа Л.К. Разумовского –
Английский клуб
Тверская, 21
Все мы плывем по волнам океана; разум
служит нам компасом, ветром, гонящим нас.
Александр Поуп

Орден злато-розового креста

Дом А. М. Хераскова, графа Я.К.Разумовского, бывший
Английский клуб
Трудно представить себе Москву без величественного
красно-белого дворца графа Разумовского на Тверской. Его
мощный портик, гордый облик – подлинное украшение города.
Этот роскошный, причудливо изогнутый особняк с мраморными
львами у входа и сейчас привлекает прохожих своей царственной
красотой. Он был выстроен в 1780 г. для семьи генерал-поручика
А.М. Хераскова, брата русского поэта М.М. Хераскова.
Просвещенный аристократ хотел поставить новый дом по
последней моде – «западным манером», на красной линии
парадной Тверской. Но городские чины не разрешили нарушить

старомосковскую традицию, и дом встал в густом парке в
глубине двора.
После пожара 1812 года он перестраивается в стиле
позднего московского классицизма, предположительно по
проекту знаменитого архитектора Д.И. Жилярди, а в 1830-х годах
дополняется крыльями, крайние части которых безжалостно
срезали через сто лет при расширении улицы Горького.

Михаил
драматург

Матвеевич

Херасков,

русский

поэт,

прозаик,

М. М. Херасков. «Россияда». Первая страница текста издания
1779 г.
Внешне двухэтажные палаты Хераскова были ровно в
полтора раза меньше будущего дворца Разумовского, вобравшего

в себя впоследствии эти старые стены. Второй, парадный этаж,
где располагалась анфилада парадных комнат, известен в
литературе как место постоянных встреч московских масонов,
покровителем которых был родной брат хозяина – куратор
Московского университета М.М.Херасков, один из самых
деятельных масонов конца XVIII века. Он принимал активное
участие в работах тайной новиковской ложи «Гармония», был
членом
Ордена
Злато-Розового
Креста
и
Ритором
Провинциальной ложи.
О принадлежности к масонскому братству М.М.Хераскова
говорят и его литературные произведения. И мистическая поэма
«Владимир», и ода «К Богу», и стихи «К большому Маскараду»
объединены одной идеей, во всех говорится о святом
посвящении, золотом веке Астреи, священном храме и т. д. Он
издал поэму «Храм Славы», написал оду на коронацию
Екатерины II и был приглашен императрицей для устройства
уличного маскарада «Торжествующая Минерва». По мнению
исследователей, главное произведение Хераскова – поэма
«Россияда» частично создана в доме на Тверской.
До недавнего времени бытовало заблуждение, что до
революции куранты на Спасской башне Кремля играли царский
гимн «Боже, царя храни!». На самом деле они вызванивали
другую мелодию – «Коль славен наш Господь в Сионе»,
написанный М.М. Херасковым для ритуальных масонских трапез.
На протяжении долгих лет этот духовный гимн являлся духовным
гимном российских вольных каменщиков и неофициальным
гимном Российской империи.
Вокруг московских масонов XVIII столетия витает немало
тайн. Легенды возводят истоки масонства к библейским
временам, к строительству храма царя Соломона. Его строители,
разделенные степенями посвящения в тайные знания, и явились
прообразами «вольных каменщиков».
В масонских легендах основателями масонства в России
часто называют Петра I и его соратников Франца Лефорта и
Патрика Гордона. Эта версия, однако, не имеет документального
подтверждения. Первое достоверное известие о начале

масонства в России относится к 1731 году, когда английский
гроссмейстер Великой Лондонской ложи лорд Ловель назначил
капитана Джона Филипса провинциальным Великим Мастером
«для всей России».

Н.И.Новиков. С литографии, сделанной с портрета В.Л.
Боровиковского
Новый этап в развитии русского масонства связан с именем
Н. И. Новикова. Вместе с Иоганном Шварцом Новиков развернул
широкую просветительскую деятельность в Москве, куда
сместился центр деятельности русского масонства. По примеру
Западной Европы Москва обзавелась тайными ложами, в которых
собирались сливки высшего московского общества. Именно
здесь, в доме Херасковых, в екатерининские времена
происходили тайные масонские собрания, осуществлялись
сложные ритуалы посвящения в ложу. Ходили слухи о подземных
ходах и тайных комнатах херасковского дворца.
По воспоминаниям современников, избранных гостей на
полутемной лестнице встречал таинственный человек в черной
маске и приглашал пройти внутрь. Во время заседаний братства
вольных каменщиков на всех этажах особняка плотными
черными шторами занавешивались окна, чтобы любопытные
глаза не смогли заглянуть внутрь.
Согласно ритуалу, прежде чем войти в дом, всякий
новопосвящаемый брат оставлял за его порогом все
металлические предметы (в том числе и деньги), так как должен
был войти сюда нищим и безоружным. К нему подходил человек
в кожаном фартуке – запоне (символ созидательного труда),

плотно завязывал глаза и долго вел из помещения в помещение.
Повязку снимали в особой, обитой черным бархатом комнате,
освещенной
лишь
магической
лампой-черепом,
символизирующей череп прародителя Адама.
На «шахматном» полу был расстелен черный ковер с
нанесенными на нем символами: пеликаном, кормящим птенцов
своим телом (картина ассоциировалась с Христом, спасающим
человеческий род своей кровью); розой, символизировавшей
тайную мудрость; акацией, отождествлявшейся с бессмертием.
Особое значение имел цвет. Черный – цвет тайны, белый –
истины и чистоты помыслов.

Посвящение в масоны. Со старинных английских гравюр

Масонские запоны
Посреди ковра стоял черный гроб, на крышке которого
лежала «мертвая голова» (череп с двумя перекрещивающимися
костями); скрещенные циркуль и наугольник, напоминающие о
необходимости соизмерять свои поступки. Циркуль изображает
Небесный Свод, а угольник – Землю. Земля – место, где человек
выполняет свою работу, а Небо – символически связано с
местом, где чертит свой план Великий Строитель Вселенной.
Взаимное положение циркуля и наугольника имеет для масона
большое символическое значение. Важнейшим символ любого
масонского храма является Всевидящее Око, или Лучезарная
Дельта, напоминающая о том, что у каждого масона есть его
собственная масонская звезда, которая светит ему в трудах и
направляет в поисках.
В восточной части просторного зала сидел за столом
верховный магистр, Досточтимый мастер ложи. Перед ним на
алтаре лежали три великих светоча масонства: «Книга
священного закона», содержащая планы «Великого Архитектора

Вселенной», наугольник и циркуль, и два главных инструмента:
молоток – символ земной власти и пламенеющий, то есть с
изогнутым лезвием, меч – символ власти духовной.
Вокруг собирались братья по ложе, одетые в черные
костюмы (символ свободы и равенства) и белые перчатки
(символ чистоты помыслов), фартуки из овечьей шкуры –
запоны, которые издревле были знаком чести. Раздавались
сакральные слова: смерть, любовь, таинство, добродетель…
Кандидата посвящали в члены тайного братства.
В заседаниях ложи участвовали сам Херасков, Тургенев,
Черкасский и знаменитый просветитель, писатель Николай
Новиков,
известный
среди
московских
братьев
под
розенкрейцерским именем «брат Киновион». В 1792 году
Новикова арестовали за то, что он напечатал в своей типографии
опальную книгу Радищева «Путешествие из Петербурга в
Москву», кстати, тоже масона. Кружок был разогнан.
После этого М.М. Херасков отошел от дел, купил себе дом
неподалеку от реки Яузы, где стал жить безвыездно,
разочаровавшись в своих мечтах об улучшении окружающего
мира.

Такой запон носили члены Ложи Скорби

Ковер степени мастера. Из собрания Музея религии

Знаки и символы масонства
Гонения на масонов задели М.Хераскова лишь косвенно,
однако долго после этого его обходили в чинах и не выпускали
из-под
постоянного
полицейского
наблюдения.
От
преследований его избавило заступничество Державина.

Граф Леон
С 1806 г. владельцем роскошного дворца на Тверской
становится масон и «светский лев» – граф Лев Кириллович
Разумовский (Леон), племянник знаменитого Алексея Розума, так
понравившегося императрице Елизавете, что из простого
придворного певчего превратился в графа и первейшего из
вельмож. Льва Кирилловича ожидала блестящая карьера.
Семнадцати лет от роду он ездил с посольством князя

Н.В.Репнина в Константинополь. По возвращении поступил на
военную службу в лейб-гвардии Семеновский полк – один из
самых блестящих в столице. По словам современников, юный
граф был достаточно храбрым воином, сражался под началом
самого Суворова, однако нездоровье не позволило Льву
Кирилловичу продолжить военную карьеру. В 1796 году он
вышел в отставку, некоторое время путешествовал по Европе, а
потом осел в Москве.

Сертификат (диплом) мастера-масона. Подобные документы
выдавались (и иногда выдаются сейчас) после возвышения члена
ложи в 3-ю степень
Водворившись в доме на Тверской, Лев Разумовский или, как
обыкновенно звали его в обществе, Le comte Leon [граф Леон],
перестроил его по своему вкусу, по последней парижской моде.
Тогда же, говорят, на воротах дома и над окнами первых этажей
появились изображения львов, намекающих тем самым на имя
владельца. Здание сохранило ампирный облик с симметричным
фасадом и белокаменным дорическим портиком. Внутри
сохранились мраморные колонны, роскошная парадная лестница
с коваными решетками и изысканная нарядная лепнина.

«Львы на воротах», воспетые А. С. Пушкиным в одной из
глав «Евгения Онегина»
Согласно моде, во дворце было два ряда анфилад, то есть
парадных комнат, где из дверей первой всегда бывает видна
последняя комната. Для красоты на противоположной от двери
стене последней комнаты вешали зеркало или прорубали окно,
что давало иллюзию бесконечного пространства. Первая
анфилада шла вдоль парадного фасада, выходившего на
Тверскую, вторая выходила окнами в роскошный сад,
наполненный всякого рода затеями, со всевозможными гротами,
беседками и водопадами, которые так любили московские
вельможи времен императрицы Екатерины Великой. Со второго
этажа непосредственно в парк вел широкий пандус,
начинавшийся обширной террасой. В летнюю пору на этой
террасе предпочитали ужинать. Была в доме и огромная
парадная столовая зала, устроенная по ширине всего дома.
По словам современников, в доме был роскошный зимний
сад, один из лучших в Москве. Впрочем, главные их оранжереи
были в подмосковной усадьбе Горенки, а в доме помещались
лишь самые редкие и диковинные растения, которые были
украшением пышных балов и всевозможных увеселений.
По словам современников, умный и обаятельный Лев
Разумовский был истинным барином и настоящим аристократом:
росту он был высокого, лицо имел приятное, поступью очень
строен, в обращении отличался необыкновенной вежливостью и
рыцарской честностью. Он был самый любезный говорун и часто

отпускал живое, меткое, забавное слово. Граф пленял женские
сердца, но никогда не злоупотреблял чужими чувствами. Он
имел очень привлекательную внешность и стал первым светским
львом Москвы и Петербурга. Лишь только граф поселился в
новом доме, как тут же вся Москва стала ездить к нему в гости на
всевозможные веселые маскарады, блестящие балы и домашние
спектакли.

Граф Лев Кириллович Разумовский. 1810 г. На портрете В.
Боровиковского графу Леону 53 года. Когда он садился за стол,
чтобы сыграть в карты с Голицыным, ему было 45
Быть приглашенным в его роскошный дворец было
величайшей честью. Кроме того, граф был страстный картежник
и в его доме постоянно собирались заядлые игроки, чтобы играть
по-крупному. В то время умение играть в карточные игры,
особенно в те, где игра шла на деньги, сделалось правилом
хорошего
тона,
своеобразной
культурной
традицией,
проигнорировать которую означало показать себя неотесанным и
отсталым человеком. Карточная игра превратилась в нечто
большее, чем просто игра. Она стала символом и свидетельством
высокого социального статуса, причастности к европейской
светской культуре. Игра по-крупному, без оглядки на кошелек,
входила в число привилегий и «дворянских вольностей». Одним
словом, играть в карты было модно, играли все…

А. Брюллов.
Портрет графини М. Г. Разумовской, урожд. Вяземской, в
первом браке – Голицыной. 1830 г.
По преданию, именно в этом доме за игорным столом
картежник и мот князь А. Н. Голицын проиграл хозяину не только
все состояние, но и свою красавицу жену Марию Григорьевну,
урожденную Вяземскую.
Когда пятнадцатилетняя княжна впервые появилась в свете
в 1794 году, все восхищались ее античной прелестью,
сравнивали с Юноной и прочили богатых женихов. И оказались
правы: к ней посватался князь Александр Николаевич Голицын,
прозванный москвичами cosa rara – «редкая вещь». Человек он
был в высшей степени неприятный и вспыльчивый. Несчастная
княжна на коленях умоляла родителей не отдавать ее за
Голицына. Однако князь был знатен и невероятно богат. А,
главное, умел пустить пыль в глаза. Так, когда Вяземские
согласились-таки отдать ему свою дочь, он подарил невесте на
свадьбу столь роскошный убор из жемчугов и бриллиантов, что в
обществе сочли это просто неприличным: драгоценности были
ценнее, чем те, которые надевали в день свадьбы царские
невесты.
Мария Григорьевна стала княгиней Голицыной. В свете ее
называли «печальной красавицей» – она действительно была
неизменно печальна. Супруг великолепно одевал ее и вывозил
на все балы, хвастаясь ее красотой. Но в уединении семейной
опочивальни между ними установились невыносимые отношения.

Поговаривали, что князь даже бил ее. Князь Александр
Николаевич Голицын действительно был редкостным негодяем:
мало того, что мучил жену, так еще и оказался патологическим
самодуром и мотом. Его расточительность поражала даже
видавших виды прожигателей жизни. Князь Голицын зажигал
трубки ассигнациями, бросал извозчикам золото, цыганкам –
драгоценности, был всегда неизменно весел и предавался всем
возможным удовольствиям и возлияниям. И вскоре пустил по
ветру практически все свое состояние, ради которого за него и
отдали бедную Марию Григорьевну.
Кроме того, князь был одержимый картежник, готовый
поставить на кон абсолютно все. Именно этим и решил
воспользоваться Лев Кириллович, чтобы вызволить из рук
негодяя «печальную красавицу», в которую сам отчаянно
влюбился. По слухам, сначала Разумовский хотел вызвать
алчного князя-тирана на дуэль. Но вместо дуэли сошелся с ним
за игорным столом. И выиграл!
После долгого и сложного развода Мария Григорьевна
вышла замуж за Льва Разумовского. Супруги часто принимали у
себя князя Голицына. Он завел привычку обедать у своей
бывшей жены и частенько появлялся с нею в театре. Мужья меж
собою дружили, что вызывало зависть у московских кумушек, и
поэтому сплетням не было конца.
Несмотря на счастье освобождения от мужа-тирана, Мария
Григорьевна была глубоко оскорблена тем, что ее, урожденную
княжну Вяземскую, поставили на карту, как какую-нибудь
крепостную девку. Эта история наделала много шума в высшем
свете. Самое интересное, что осуждали милейшую княгиню, а не
ее самодура-мужа. Возмущались тем, что супруга заядлого
картежника, исполнив «долг чести», взяла да и вышла замуж за
графа Разумовского. Более того, этот брак оказался еще и
счастливым.
В высшем свете новый брак не признали, так как имя
милейшей княгини было запятнано.
Чету Разумовских перестали принимать в высшем свете.
Покончил с этими пересудами император Александр I. Государь

был романтичен, сам познал страстную любовь и по мере
возможности покровительствовал влюбленным. Именно он
особым распоряжением позволил графу Шереметеву жениться на
его крепостной Прасковье Ковалевой (Жемчуговой). И теперь
снова вступился за возлюбленных. Однажды, на одном из балов
император подошел к Марии Григорьевне и громко назвал ее
графиней, а не княгиней, чтобы подчеркнуть тем самым
законность ее отношений со Львом Разумовским. После этого уже
никто не решался их осуждать. Двери в высший свет снова
оказались открыты.
Супруги Разумовские прожили шестнадцать лет в счастье и
согласии. Граф Леон страстно и трепетно любил свою
выигранную жену до самой своей кончины. Детей у них, к
обоюдному сожалению, не было. Но зато они взяли в семью
воспитанника и двух воспитанниц. Поговаривали, будто бы это
дети Льва Кирилловича от крепостных прелестниц. Ибо даже
самая страстная любовь в те времена не становилась
препятствием для небольших шалостей.
Во время нашествия Наполеона супруги Разумовские были
вынуждены покинуть Москву. Дом был порядком разорен и
разграблен. В парадной гостиной французские солдаты забивали
скот, безнадежно испортив наборный паркет и шпалеры.
Современница писала: «Знаешь ли, что французы сделали из
гостиной Разумовских?.. В кабинете графа устроили бойню. Там
нашли зарезанных коров и телят, в нижнем этаже устроили
конюшни».
Однако неприязни к французам супруги не приобрели и
после войны предпочитали проводить по полгода во Франции и
Италии. Дворец же пришлось долго восстанавливать. Спустя год
со дня окончания отделки нового дома граф Леон скончался и
был погребен на кладбище Донского монастыря. Со смертью
супруга в 1818 году Мария Григорьевна более в сем доме жить не
захотела и уехала за границу, а по возвращении поселилась в
Петербурге. По словам современников, она никогда не
расставалась с портретом дорогого мужа, который висел у нее
вместе с самыми намоленными иконами.

М. Г. Голицына пережила супруга почти на полвека и дожила
до восьмидесяти шести лет. По слухам, графиня под старость,
как и ее первый муж, сильно полюбила азартную игру. Играла
она все больше в рулетку на водах и, особенно, в Монако,
регулярно оставляя в игорных залах частицу состояния
Разумовского. Впрочем, Лев Кириллович был настолько богат,
что особого ущерба ее увлечение игрой не приносило. К тому же
Мария Григорьевна не была настолько уж азартна и всегда умела
вовремя остановиться. По словам современников, будучи
дряхлой старухой, она продолжала ездить на курорты и играть в
рулетку, уверяя, что сочетание целебных вод и азарта от игры
придает ей сил и продлевает ее жизнь.

Любимцы муз, изгнанники фортуны
В 1831 году в особняке Разумовского разместился
знаменитый Английский клуб, устроенный на британский манер.
В него принимались только мужчины дворянского сословия, и то
по строгому отбору, никаких балов и музыкальных вечеров в нем
не устраивали, время проводилось в обедах и ужинах, карточной
игре, чтении газет и журналов, беседах и дискуссиях. Дамы в
клуб не допускались, даже в качестве гостей.
Впервые в России джентльменские клубы появились в СанктПетербурге в царствование Екатерины II. С 1772 года в
документах появляются упоминания об Английском клубе в
Москве. Эта дата принята в качестве официальной даты
рождения Московского английского клуба. Интересно, но первый
«Аглицкий клоб», увековеченный Грибоедовым, содержали…
французы. Петр Павлов Тюлье и Леопольд Годеин. Изначально
он объединял иностранцев, живших в Москве, но вскоре в него
стали вступать представители московской аристократии.
Соперничество между двумя столицами отразилось и в
деятельности этих дворянских собраний. В Петербургском клубе
собирались особы, приближенные ко двору. В Москву же
отправлялись на покой отслужившие частные лица. Потому

атмосфера в московском клубе была гораздо теплее и проще, его
членам
позволялись
вольные
высказывания
в
адрес
петербургского двора, высших сановников государства.
Павел I, взойдя на трон, своим указом запретил закрытые
клубные собрания. Связано это было с Великой французской
революцией. Государь считал их рассадником вредных
якобинских идей, подрывающих основания монархии. Александр
I отменил указ своего отца, и клуб был восстановлен.
Для восстановленного Московского английского клуба было
снято одно из самых шикарных зданий города, громадный
особняк князей Гагариных на углу Петровки и Страстного
бульвара. Именно здесь Москва чествовала своего героя,
великого полководца – князя Багратиона. Обед, данный в его
честь, красочно описан в «Войне и мире» Львом Николаевичем
Толстым, тоже членом Английского клуба.
Повседневную жизнь клуба описали в своих этнографических
очерках «Москва и москвичи» М. Н. Загоскин и В. А. Гиляровский,
считавший, что типажи и монологи «Горя от ума» списаны с
Английского клуба. Например, в 1815 году в члены клуба не был
принят некто г-н Чатский. Клуб подробно описан в
«Декабристах» и «Анне Карениной» А.Н.Толстым, назвавшим его
«храмом праздности». Сегодня здесь находится одна из
городских больниц.
Во время Отечественной войны 1812 года Английский клуб
был закрыт второй раз. После победы над Наполеоном он не раз
менял адреса, и, наконец, у него появилось постоянное
помещение – роскошный и величественный дворец графов
Разумовских. Собственно сам клуб занимал в нем только
парадный бельэтаж. Все остальное, исключая еще парадный
вестибюль в первом этаже, было отведено для многочисленных
служащих клуба.

Герб московского Английского клуба
Быть членом Английского клуба было очень престижно.
Жаждущих вступить в клуб всегда было много, а число членов
было строго ограничено (сначала – триста, а в XIX веке –
шестьсот человек), и далеко не всякий, даже принадлежавший к
знатнейшей фамилии, мог быть в него принят. Виднейшие люди
домогались чести вступить в число членов Английского клуба;
князь Чернышев, граф Клейнмихель, Ф. В. Булгарин так и
умерли, не попав в число избранных. Среди москвичей XIX века
ходила такая шутка: в жизни благородного человека существует
четыре основных этапа: рождение, производство в первый чин,
женитьба и вступление в члены Английского клуба.
Помимо солидного ежегодного взноса нужно было иметь не
менее солидную родословную и достойную рекомендацию от
трех
членов
элитарного
клуба.
Очередь
ожидающих
баллотировки на освободившееся место в клубе доходила до
двух тысяч человек и растягивалась на годы. Подчас заботливые
родители записывали дитя в очередь еще в младенчестве, как,
бывало, в гвардейские полки.

Сохранившийся
фрагмент
исторического
Английского клуба. Фото С. Дороховского

интерьера

Система баллотировки заключалась в том, что члены клуба
получали черные и белые шары, которые потом складывались в
специальный запечатанный ящик с именем кандидата. Если
соискателю удавалось набрать две трети белых шаров, он
считался принятым. В клубе был один весьма деликатный
обычай, согласно которому число черных и белых шаров никогда
в объявлении об итогах голосования не указывалось. Дабы не
портить счастье.
Согласно строгому клубному закону, «забаллотированный»
(не прошедший избрание) навсегда лишался права быть
кандидатом в члены клуба. Неизбрание в члены Английского
клуба почиталось большим позором на всю оставшуюся жизнь.
Среди забаллотированных господ был знаменитый актер Сила
Николаевич Сандунов, потомок старинного грузинского рода
Зандукели. По мнению московских вельмож, родовитый Сила
занялся делом низким и для дворянина непристойным. Стал
играть на сцене Московского Петровского театра и открыл
вместе со своей супругой знаменитые и любимые всеми членами
клуба Сандуновские бани. Злые языки говорили, что причиной
семейных скандалов супругов была как раз дележка доходов от
банного промысла. Знаменитые скандалы актерской четы,
веселившие всю Москву, были приняты во внимание при приеме
в Английский клуб, где скандалов старались не допускать.

Иногда при баллотировке случились и недоразумения. Так,
когда баллотировался граф П.С.Толстой, в ящике оказались
только черные шары. По сему поводу было подано заявление,
что случилось все это по ошибке. Позже выяснилось, что один
его приятель из членов клуба, вопреки Уставу, брал у
избиравших шары, но положил их по рассеянности не в то
отделение.
В качестве исключения была разрешена повторная
перебаллотировка, при каковой оказалось белых шаров 105, а
черных – 1. Правда, происходила она как в известном романе –
двадцать лет спустя!

Князь Петр Иванович Багратион
Известный поэт своего времени Ф.Ф. Вигель, оставивший о
тогдашней светской жизни едкие воспоминания, писал, что в
московском клубе бывали три группы завсегдатаев. Это игроки,
которые приходили играть в карты, едуны, которые приходили
перекусить, и вестовщики – люди, которые собирали и
распространяли слухи. Мужчины проводили здесь часы досуга и
серьезного отдыха – играли в карты и бильярд, читали газеты и
журналы, обсуждали политические вопросы.
С первых дней своего существования и до середины XIX
века, в клубе доминировали представители знаменитых
дворянских родов – князья Юсуповы, Голицыны, Оболенские,
Разумовские, Долгорукие. Постоянными посетителями клуба
были высшие представители московской власти – от генерал-

губернатора до полицмейстера. Московский генерал-губернатор
князь Д. В.Голицын за заслуги перед Москвой был удостоен
редкостного
звания
Почетного
Старшины
Московского
Английского клуба. В его честь был дан торжественный клубный
обед.
В клубе состояли многие офицеры и генералы русской
армии. Среди них – герой многих войн князь П. И. Багратион,
наместник Кавказа А. П. Ермолов и светлейший князь М. С.
Воронцов, боевой генерал, подписавший капитуляцию Парижа в
1814 году М.Ф.Орлов и поэт-партизан, генерал Денис Давыдов.
Членом клуба был знаменитый актер М. С. Щепкин. Он
родился крепостным, но общественное признание таланта ввело
его в избранное московское общество. Почти столетие в клубе
состояли Пушкины. Сначала отец и дядя Александра Сергеевича,
сам великий русский поэт, а затем и его сын – Александр
Александрович.
Среди членов клуба было немало колоритных личностей –
таких, как П. В. Нащокин и граф Ф. И. Толстой, прозванный
Американцем.
Дуэлянт,
бретер,
картежник,
прозвище
«Американец» получил после своего участия в кругосветном
плавании адмирала И. Ф. Крузенштерна. Вскоре после начала
плавания в одном из портов граф Толстой купил себе самку
орангутанга – и, по словам его двоюродного племянника – Льва
Толстого, «жил с ней как с женой». Во время стоянки на
Маркизских островах Толстой завел себе еще одного друга –
туземного царя Танега.
По рассказам современников, граф Толстой, вождь и
орангутанг, с утра запершись в каюте, целый день распивали
ром, после чего царь отдал распоряжение, и к кораблю
приплыли сто восхитительных женщин. Радостные матросы стали
заниматься любовью прямо на палубе, а на корме стоял
абсолютно голый граф Толстой, которому мастер-туземец делал
замысловатую татуировку по всему телу. Затем Толстой –
большой любитель псовой охоты – придумал себе новую забаву:
он швырял с борта в море палку и кричал царю: «Апорт!» – и его

друг царь прыгал за ней и, радостно скалясь, ловил в воде
зубами.

Граф Федор Толстой – Американец в юности. Именно таким
описал Долохова в романе «Война и мир» Лев Толстой
Однажды
собутыльником
разгульного
графа
стал
корабельный священник. Граф напоил его до положения риз и,
когда святой отец, как мертвый, лежал на палубе, припечатал
его бороду сургучом к полу казенной печатью, украденной у
Крузенштерна. Священник проснулся и попытался встать, но
увидел над собой графа, который сурово сообщил ему, что
святость казенной печати нарушать нельзя. Пришлось подстричь
бороду под самый подбородок.
Командир корабля, не выдержав несносных проказ графа,
поступил с ним так, как на флоте издавна поступали с
преступниками: ссадил Толстого на одном из Алеутских островов.
Федор Толстой сошел на пустынный берег вместе со своей
любимой обезьяной. Явление на берегу русского офицера с
орангутангом потрясло туземцев настолько, что они тут же
покорились ему и предложили быть их вождем. Граф задумался.
Однажды ему явился во сне святой Спиридоний, покровитель
рода Толстых. Во сне святой остановил графа на краю пропасти.
Любой
человек
решил
бы,
что
святой
Спиридоний
предостерегает его от окончательного падения в пропасть
порока и греха; но граф Толстой решил, что святой
предостерегает его от того, чтобы быть царем алеутов, и

отказался. На острове Толстой провел несколько месяцев,
выиграв у местного вождя в карты весь «необитаемый» остров.
Через месяц проходившее мимо острова судно подобрало графа
и переправило его на Камчатку, откуда он, меняя собак на
лошадей и лодки на паромы, отправился в Санкт-Петербург.
Граф Толстой принадлежал к старинному роду Толстых,
одним из представителей коего при Петре I был известный Петр
Андреевич Толстой. Именно ему поручил Петр вернуть в Россию
сбежавшего со своей любовницей за границу царевича Алексея.
Лестью, обманом, шантажом, клятвами он уговорил Алексея
вернуться в Россию. Непокорный царевич был схвачен, заточен в
Петропавловскую крепость и после допросов и пыток умерщвлен.
По слухам, его задушили либо отравили ядом. Говорят, что
именно Толстой стал фактическим исполнителем убийства. По
слухам, умирая, царевич Алексей проклял обманувшего его П.А.
Толстого и весь его род до 22-го колена.
Проклятие царевича периодически напоминало о себе
появлением в роду Толстых либо слабоумного, либо совершенно
аморального человека.

Федор Иванович Толстой. Рисунок А.С.Пушкина. Конец 1823
года
Страстью Федора Толстого были карты. Выигрывал он много,
а потом кутил в своем особняке на Сивцевом Вражке. По слухам,

не полагаясь на фортуну, он умело блефовал и «исправлял
ошибки фортуны». Среди его друзей и карточных партнеров
были Вяземский, Жуковский, Денис Давыдов и Пушкин. По
мнению исследователей, Федор Толстой послужил прототипом и
дуэлянта Зарецкого в «Евгении Онегине», и славного хозяина
игорного дома опытного игрока Чекалинского в «Пиковой даме».
Известно, что Грибоедов изобразил легендарного графа в своей
знаменитой комедии «Горе от ума». Рассказывают, что на одном
из рукописных списков комедии, ходивших по рукам, Федор
собственноручно исправил грибоедовскую строчку «и крепко на
руку не чист» на «в картишки на руку не чист». И приписал: «…
чтобы не подумали, что ворует табакерки со стола». Знаменитая
фраза «Только дураки играют на счастье» принадлежит именно
ему.

Ф.И. Толстой – Американец – легенда игорной России

В. Л. Боровиковский. Портрет М.И. Лопухиной, сестры
Толстого – Американца. 1797 г.
Москвичи любили рассказывать про Американца были и
небылицы. Один из таких анекдотов связан с Английским клубом.
В нем рассказывается о том, как однажды в клубе напротив
Толстого – Американца расположился барин с сизым носом,
который заказал официанту сразу несколько стаканов… воды.
Толстой был возмущен таким поведением незнакомца.
«Самозванец, – воскликнул он, – как смеет он носить на лице
своем признаки, им не заслуженные». Вышел, как всегда,
скандал.
Поговаривали, что, будучи раненным, Федор Толстой попал
в плен к французам, и на следующий день вся французская
армия пировала у московских цыган под предводительством
разгульного графа. По слухам, он был «выгнан из плена» самим
Наполеоном, со словами: «Вон! Иначе он развратит мне всю
армию».
По слухам, у легендарного дуэлянта и картежника было
более 50 дуэлей, на которых он убил 11 человек. Двенадцатым
мог стать Пушкин, но друзьям их чудом удалось примирить.
Вскоре Пушкин и Толстой подружились. Именно Федор ввел
Пушкина в семью Гончаровых, а затем был сватом на его
свадьбе.

П.Ф. Соколов.
Графиня Сарра Федоровна Толстая

Московские кумушки рассказывали, что граф увел свою
будущую жену, красавицу-певицу Авдотью Тугаеву, из
цыганского табора. Так бы и жить им невенчаными, если бы не
случай. Однажды Толстой крупно проигрался в карты и не смог
выплатить долг. Графа ждало бесчестье, и Американец решил
покончить с собой, но тут произошло невероятное. Авдотья
выложила на стол ворох ассигнаций и драгоценностей. То есть
все, что граф за многие годы дарил своей возлюбленной. Федор
так растрогался, что повел Авдотью под венец и прожил с ней
четверть века.
В браке у него родилось 12 детей, из которых 11 умерли.
Граф искренне считал, что смерть детей была Божьей карой за
погубленные им невинные души. После смерти первенца он
наложил на себя епитимью: не пить полгода. Но епитимья не
помогла. Дети продолжали рождаться и умирать. Тогда Федор
Иванович завел синодик, в котором выписал имена убитых им на
дуэлях. После смерти каждого своего ребенка он вычеркивал имя
очередного убитого и сбоку писал «квит». Особенно он
переживал смерть старшей дочери Сарры, которая дожила до 17
лет и умерла последней из детей. Толстой воспринял эти удары
судьбы смиренно, как кару Божью, перечеркнул весь список и
написал: «Все, квит, за всех расквитался!»

Нина Чавчавадзе в юности

И.Н. Крамской.
Портрет А.С.Грибоедова
По слухам, после смерти горячо любимой дочери он нанял
архитектора и велел ему построить в ее честь часовню. Часовня
ему не понравилась, он впал в бешенство и собственноручно
вырвал архитектору зуб. Поступок был настолько диким, что
разразился большой скандал. Ему грозила тюрьма, но власти
решили оставить стареющего разбойника в покое. Единственная
оставшаяся в живых дочь Прасковья дожила до глубокой
старости и была посаженной матерью у Л.Н.Толстого.
Граф с годами остепенился, обратился к Богу и дожил до
седин и на 65-м году жизни тихо и спокойно отошел в мир иной.
Исповедовавший его перед смертью священник говорил позже,
что мало в ком встречал столь искреннее раскаяние и веру в
милосердие Божие. Но злой рок продолжал висеть над
семейством Толстых, и после смерти графа жену его Авдотью
Михайловну, напившись, зарезал собственный повар.
В разное время членами клуба состояли П.А.Вяземский, П. Я.
Чаадаев, Н.М. Карамзин, Е.А. Баратынский, А.С. Грибоедов.
Именно здесь в клубе, в отсутствие женщин, знаменитый
писатель, композитор и дипломат Александр Сергеевич
Грибоедов с жаром рассуждал о роли этих милых существ в
жизни мужчин и их предназначении в жизни. Любопытно
сравнить его рассуждения до и после женитьбы.
До женитьбы: «Чему от них можно научиться? Они не могут
быть ни просвещенны без педантизма, ни чувствительны без
жеманства. Рассудительность их сходит в недостойную

расчетливость и самая чистота нравов в нетерпимость и
ханжество. Они чувствуют живо, но не глубоко. Судят остроумно,
только без основания, и, быстро схватывая подробности, едва ли
могут постичь, обнять целое…» Слова Байрона «дайте им пряник
да зеркало, и они будут совершенно довольны» ему казались
весьма справедливыми.

Уникальный алмаз «Шах», который отправили в Петербург в
качестве «компенсации» за убийство Грибоедова
А вот его слова после женитьбы: «Кто никогда не любил и не
подчинялся влиянию женщин, тот никогда не производил и не
произведет ничего великого, потому что сам мал душою…»
Что же случилось между «до» и «после»? Очень просто.
Человек влюбился.
В августе 1828 г., находясь в Тифлисе, А.С.Грибоедов
женился на дочери своего друга, грузинского поэта и генералмайора А. Г.Чавчавадзе княгине Нине Чавчавадзе, которую он
знал еще девочкой. Александр Сергеевич, по его словам,
впервые испытал счастливую любовь, переживая такой «роман,
который оставляет далеко за собой самые причудливые повести
славящихся своей фантазией беллетристов». Молодой супруге
только что пошел шестнадцатый год. О нежности, с которой он
относился к своей маленькой «мурильевской пастушке», как он
называл свою юную жену, говорит одно из его последних писем к
Нине: «Бесценный друг мой, жаль мне тебя, грустно без тебя как
нельзя больше. Теперь я истинно чувствую, что значит любить.
Прежде расставался со многими, к которым тоже крепко был
привязан, но день, два, неделя – и тоска исчезала, теперь, чем
далее от тебя, тем хуже. Потерпим еще несколько, ангел мой, и

будем молиться богу, чтобы нам после того никогда не
разлучаться».
Им не суждено было встретиться. В 1829 году толпа
религиозных фанатиков разгромила русскую дипломатическую
миссию в Тегеране. Все ее члены (37 человек) были убиты,
кроме секретаря Мальцева. Особенно зверским было убийство
Грибоедова: его обезображенное тело было найдено в груде
трупов. Тело было настолько изуродовано, что его опознали
только по следу на кисти левой руки, полученному в знаменитой
дуэли с Якубовичем. Тело Грибоедова было доставлено в Тифлис
и погребено на горе Мтацминда в гроте при церкви Святого
Давида. На могиле любимого мужа его юная вдова поставила
памятник с надписью: «Ум и дела твои бессмертны в памяти
русской, но для чего пережила тебя любовь моя?»
Всю оставшуюся жизнь Нина прожила попеременно в
Цинандали и Тифлисе, продолжая носить траур по мужу и
оплакивать его смерть. Она так и не вышла замуж, отвергая все
ухаживания. Ее верность трагически погибшему мужу стала
легендарной. Ее называли Черной розой Тифлиса.
После разгрома русского посольства и убийства А.С.
Грибоедова персидский шах во избежание войны и улаживания
дипломатического скандала отправил в Петербург одного из
своих внуков. В знак примирения принц Хозрев-Мирза привез
богатые дары, 20 драгоценных манускриптов, два кашемировых
ковра, жемчужное ожерелье для императрицы, саблю для
наследника Александра и украшения для великих княжон. И
главный дар – знаменитый алмаз «Шах» с искусной гравировкой
на трех гранях – величайшая ценность персидских шахов.
Некогда этот великолепный алмаз украшал трон Великих
Моголов. Теперь он сияет в коллекции Алмазного фонда
Московского Кремля.

Хозрев-Мирза.
Портрет работы Филиппа Берже
По одной из легенд, заморского принца, эту «восточную
диковину», поселили в бывшем дворце Разумовского. Встречу
устроили с истинно московским с размахом. Принц остался
весьма доволен. Юному послу было всего 16 лет; по
свидетельству
современников,
он
был
строен,
имел
очаровательные глаза и необыкновенно приятную улыбку. Петр
Каратыгин пишет: «он сделал большой эффект в петербургских
обществах; особенно дамы были от него в восхищении и не
давали ему проходу на гуляниях». О Грибоедове было забыто.

Роковая страсть
По странной случайности Пушкин стал членом Английского
клуба в год смерти Грибоедова и сразу же стал завсегдатаем
«адской комнаты», специальной комнаты для крупных игроков.
Это было единственное место в Москве, где легально играли в
азартные игры. Объяснялось это довольно просто – генералгубернатор был почетным старшиной клуба, а оберполицмейстер – его постоянным членом. В клубе существовал
строгий закон: приносить туда собственные карты было
категорически запрещено. Поэтому каждая пара или игра должна
была быть непременно под печатями клуба и надзором
старшины.

Самые старые игральные карты

Старинные персидские игральные карты
Долго существовавшее мнение, что карты были изобретены
во Франции для развлечения душевнобольного короля Карла VI
Безумного, – всего лишь легенда. Уже в Древнем Египте играли
черенками с обозначенными на них цифрами, в Индии –
пластинками из слоновой кости. В старинных китайских
манускриптах также остались упоминания о карточных играх.
Любопытно, но на арабских картах обозначались только
цифры по той причине, что закон Магомета запрещал
изображать человеческие фигуры.

Карты игральные. XVIII в.

Игральные карты Короли Франции
Лишь спустя много лет карточная игра распространилась на
территории Европы. Поэтому скорее можно говорить не об
изобретении карт французами, а об украшении фигурами уже
существующих карт.
В середине XV века во Франции появляются карты с
собственными национальными мастями: сердце, серп Луны,
трилистник и пика. А в конце столетия во французских картах
окончательно устанавливается тот тип мастей, который
употребляется до сих пор: черви, бубны, трефы и пики.
Считается, что масти карт символизируют четыре главнейших
предмета рыцарского обихода: трефы – меч, пики – копья, бубны
– герб или орифламма (знамя, штандарт) и червы – щит.
Начиная с этого времени на французских картах появляются
исторические фигуры, имена которые писались и до сих пор
пишутся прямо на картах. Карл Великий, король франков,

возглавлял червовую масть; древнееврейский царь Давид –
пиковую; Юлию Цезарю и Александру Македонскому были
отданы бубновая и трефовая масти.
Дамой червей стала героиня библейской легенды Юдифь, а
легендарной пиковой дамой – греческая богиня мудрости и
войны Афина Пал-лада. Даме бубен придали черты библейской
Рахили, она идеально подходила на роль «царицы денег»,
поскольку обокрала собственного отца. А бубновая масть
традиционно ассоциировалась с богатством. Сам символ
бубновой масти, который мы привыкли видеть в виде ромба, до
сих пор называется «diamond» – алмаз.
Образ дамы треф стал собирательным, на ранних
итальянских картах она выступала как добродетельная Лукреция,
но постепенно превратилась в Аргину – аллегорию суеты и
тщеславия. Возможно, поэтому все фаворитки французских
королей за глаза назывались именно этим именем.
В образе валетов (фр. valet, «слуга», «лакей») вошли в
историю рыцарь Этьен де Виньель (черви), благородный Ожье
Датский (пики), один из рыцарей Круглого стола Гектор де Маре
(бубны) и, наконец, сам сэр Ланселот, старший рыцарь Круглого
стола (трефы).
И, наконец, Джокер – легкомысленная фигура в трико,
шутовской колпак, бубенчики… А в руках – скипетр с нанизанной
на него головой человека, который современные художники
заменили на музыкальные «тарелки». В дореволюционных
сценических действах похожий персонаж назывался Фрадьяволо.
«Джокер» выше всех, она не имеет масти и в игре считается
самой сильной. Кстати, слово «туз» произошло от немецкого
Daus, что означает – дьявол.
Во время Великой французской революции с карт исчезают
все монархические символы: короны, скипетры, королевские
лилии и т. д. Однако с 1813 года короли, дамы и валеты
возвращаются. Руководство решает возвратить на карты
изображения двух голов (короля и дамы, которые в память о
казни Людовика XVI и Марии-Антуанетты изображались
обезглавленными).

Новое
республиканское
правительство
поручает
прославленному живописцу Ж.А. Давиду (автору известной
картины «Смерть Марата) создать новые рисунки карт. Вместо
королей Давид изобразил гениев войны, торговли, мира и
искусств, дам заменил аллегориями свободы, печати, брака и
промыслов, а вместо валетов нарисовал фигуры-символы
равенства состояний, прав, обязанностей и рас. Таким образом,
именно во Франции установили тот тип карт, который существует
и поныне.
Интересный факт, что в СССР в годы нэпа были попытки
изображать на картах рабочих с крестьянами и даже ввести
новые масти – «серпы», «молоты» и «звезды». Правда, подобную
самодеятельность быстро пресекли, а карты надолго прекратили
печатать как «атрибуты буржуазного разложения».
Количество карт в колоде также не случайно и имеет
сакральное значение. Так, 52 карты соответствуют числу недель
в году; 4 масти – это четыре времени года; в каждой масти 13
карт, столько же недель в каждом времени года; сумма всех
очков 52 карт составляет 364, то есть число дней в году без
одного.

Карты Таро
По одной из версий, в Россию карты привезла Маринка
Мнишек, слывшая колдуньей. Вначале к картам – забавам власти
относились терпимо, но затем за них стали преследовать,
поскольку усмотрели тут вмешательство нечистой силы.
Пойманные на горячем игроки подвергались различным

наказаниям. Так, соборное Уложение 1649 года предписывало
поступать с игроками так же, «как писано о татях» (ворах): «бить
кнутом немилосердно и отсекать им пальцы и руки». В 1733 г.
для рецидивистов определены тюрьма или батоги. Не любил
карты и Петр I, предпочитая им шахматы. Но это не помогло.
Сенатский указ 1761 года разрешал играть «в ломбер» только в
дворянских домах и на небольшие суммы. По созвучию с
названием игры появился и «Ломберный стол» – особый стол для
игры в карты.
Большая карточная игра началась в обеих столицах
Российской империи при матушке Екатерине, которая была
страстной картежницей. Попасть к ней в партнеры почиталось
большой честью. По словам современников, она любила
коммерческие игры, где все зависит от ума, хладнокровия и
правильной реакции игроков. Азартные игры, в которых выигрыш
приходит по воле случая, императрица не жаловала. Поэтому
появилось установление о разделении игр на запрещенные –
азартные и разрешенные – коммерческие. Вскоре карточная
страсть перекинулась из дворцовых покоев на всю страну,
достигнув своего апогея в XIX веке. Тогда в карты проигрывали
состояния, из-за карточных долгов стрелялись, попадали в
«желтый дом».
Особое распространение игра в карты приобрела среди
офицерского сословия. В народе появилась пословица:
«Дворянин без карт, что офицер без шпаги». За игру в карты
картежников наказывать перестали, карали, только если игра
была связана с мошенничеством, содержанием игорного дома
или другими преступлениями, например, растратой казенных
сумм. Были времена, когда пойманных за руку шулеров без
лишних слов отправляли на виселицу, но со временем на них
махнули рукой. Лишь когда замечали нечестную игру, могли в
сердцах побить канделябрами. Неуплата карточного проигрыша
могла навсегда опозорить дворянина. Ведь карточные долги –
самые позорные.
«Карточная игра в России есть часто оселок и мерило
нравственного достоинства человека», – писал П.А.Вяземский в

«Старой записной книжке». «Он приятный игрок» – такая
похвала достаточна, чтобы благоприятно утвердить человека в
обществе.
По словам современников, Пушкин был страстным
картежником.

В.А. Тропинин.
Портрет А. С. Пушкина. 1827 г.
Как-то на постоялом дворе он проиграл случайным
попутчикам все, включая неопубликованную главу «Евгения
Онегина». Когда у Пушкина не осталось ничего, кроме коробки с
парой любимых дуэльных пистолетов, он поставил их на кон. И
возвратил весь проигрыш. В тот раз дуэльные пистолеты
защитили честь поэта. В полицейском списке карточных игроков
от 1829 года Пушкин значился в одном ряду с графом Федором
Толстым и «буяном» Нащокиным. «Пушкин – известный в Москве
банкомет», – бесстрастно отметил полицейский чиновник. Да и
сам поэт признавался в своих стихах:
Страсть к банку!
Ни дары свободы,
Ни Феб, ни слава, ни пиры
Не отвлекли б в минувши годы
Меня от карточной игры;
Задумчивый, всю ночь до света
Бывал готов я в эти лета

Допрашивать судьбы завет:
Налево ляжет ли валет?
Известно, что царь Николай I советовал Пушкину бросить
картежную игру. «Она тебя портит», – говорил он поэту.
«Напротив, ваше величество, – отвечал стихотворец, – она
спасает меня от хандры». А свое творчество Пушкин в шутку
называл «средством для уплаты карточных долгов».
В 1830 году в Москве судьба свела А. С. Пушкина с
помещиком В. С. Огонь-Догановским, опытным игроком в карты,
которому поэт в азарте проиграл почти 25 тысяч. Выплатить
такую огромную сумму сразу он был не в состоянии и выпросил
рассрочку на четыре года. Этот случай, о котором судачили в
московских гостиных, едва не расстроил помолвку Пушкина с Н.
Н. Гончаровой.
По
словам
современников
поэта,
этот
проигрыш,
несомненно, сыграл немалую роль в создании одной из самых
глубоких и драматических по накалу страстей произведений –
повести «Пиковая дама». В семи коротких главах гений Пушкина
смог охватить и исследовать и тему быстрого обогащения, и
философию игры, и психологию героев, и волнующую всех и
каждого проблему «рока». По словам поэта, завязка повести не
вымышлена, а старуха графиня – это княгиня Наталья Петровна
Голицына, игравшая в карты с Людовиком XV и с самой МариейАнтуанеттой.

Пиковая дама и ее короли
По словам современников, графиня была страстной
картежницей. Поговаривали, что во Франции она проигралась
французской королеве и обратилась за помощью к знаменитому
предсказателю и алхимику, легендарному графу Сен-Жермену.
По слухам, три волшебные карты были открыты ей великим
аферистом за три ночи любви. Страсть к картам она сохранила
до глубокой старости и играла даже тогда, когда уже почти

ничего не видела. Карточная фабрика специально для нее
выпустила карты большого формата.
В молодости Наталья Петровна слыла красавицей, и лучшие
живописцы – Людерс, Друэ писали ее портреты, но с возрастом у
нее стали расти усы, за что в Петербурге ее за глаза называли
«Княгиня Усатая», или более деликатно, на французский манер,
«мадам Мусташ».
Именно этот образ ветхой старухи с отталкивающей
внешностью «в сочетании с острым умом и царственной
надменностью» и возникал в воображении первых читателей
«Пиковой дамы». «Графиня…, конечно, не имела злой души, но
была своенравна, как женщина, избалованная светом, скупа и
погружена в холодный эгоизм, как и все старые люди. Она
участвовала во всех суетнях большого света, таскалась на балы,
где сидела в углу разрумяненная и одетая по старинной моде,
как уродливое украшение большой залы…»

А. Рослин.
Кн. Н.П. Голицына, урожденная Чернышева, фрейлина «при
дворе пяти императоров». Прототип героини повести «Пиковая
дама». 1777 г.
По словам современников, суровый и надменный нрав
Голицына унаследовала от своего деда по материнской линии А.
И. Ушакова, начальника Тайной сыскной канцелярии при Анне
Иоанновне, известного истязателя и палача. Отцом княгини был
видный дипломат граф П. Г. Чернышев, сын денщика Петра I.

Ходили слухи, что царский денщик только числился отцом, а на
самом деле Петр Чернышев (как и его брат Захар) был сыном
императора. Таким образом, в глазах современников, Наталья
Петровна приходилась царю родной внучкой. Императрица
Елизавета Петровна, как и ее отец, осыпала Чернышевых
особыми милостями, жаловала им доходные поместья, графские
титулы, и вскоре Чернышевы стали одним из богатейших
семейств России.
Наталья
Петровна
пережила
семерых
российских
самодержцев и при дворах пяти императоров была фрейлиной и
статс-дамой. Под конец жизни княгиня превратилась в
своеобразный
символ
незыблемости
власти.
Члены
императорской семьи в обязательном порядке приезжали
поздравить ее с очередными именинами, ее посещали по
прибытии в российскую столицу иноземные послы, вновь
назначенные государственные чиновники считали хорошим
тоном засвидетельствовать ей свое почтение.

Храбрейший воин князь Владимир Голицын
каблуком властолюбивой жены и боялся ее как огня

был

под

Современник княгини В. А. Соллогуб вспоминал: «Почти вся
знать была ей родственная по крови или по бракам. Императоры
выказывали ей любовь почти сыновнюю. В городе она
властвовала какою-то всеми признанною безусловной властью.
После представления ко двору каждую молодую девушку везли к
ней на поклон; гвардейский офицер, только надевший эполеты,

являлся к ней, как к главнокомандующему». Доступ в дом
княгини означал причастность к самому высшему кругу русского
дворянства.
По воспоминаниям Феофила Толстого, Наталья Петровна
была образцом придворной дамы. Ее осыпали почестями. «К ней
ездил на поклонение в известные дни весь город, а в день ее
именин ее удостаивала посещением вся царская фамилия.
Княгиня принимала всех, за исключением государя императора,
сидя и не трогаясь с места…»
Все современники единодушно отмечали крутой надменный
нрав княгини и суровость по отношению к близким. Всех
домашних она держала в строгом повиновении, с детьми была
очень строга и до конца жизни называла их уменьшительными
именами. Рассердившись как-то на своего старшего сына,
Голицына около года не имела с ним никаких сношений. Когда
князь Борис умер, оставив сиротами двух внебрачных детей, они
воспитывались в семье его брата – Дмитрия Голицына. Их
существование тщательно скрывали от Натальи Петровны.
Муж Н.П. Голицыной, храбрейший воин князь Владимир
Голицын, вошедший в русскую историю, что пленил бунтовщика
Пугачева, был под каблуком властолюбивой жены и боялся ее,
как огня. По свидетельству современников, жена легко взяла над
ним верх, ставя ему в вину и невысокий бригадирский чин, и
расстроенные имения. Женщина от природы очень умная и
властная, она, взяв управление имениями в свои руки и
единолично распоряжаясь ими до конца жизни, не только
выплатила все долги, но и сумела значительно приумножить свое
состояние.
Поговаривали, что в своем муже Наталья Петровна больше
всего чтила фамилию. По этому поводу историк И. М. Снегирев
писал: «…Она все фамилии бранит и выше Голицыных никого не
ставит, и когда она перед внучкой своей шестилетней хвалила
Иисуса Христа, то девочка спросила: «Не из фамилии ли
Голицыных Иисус Христос?»
После смерти В. Б. Голицына его взрослые сыновья, являясь
по закону полноправными наследниками, не решались требовать

у матери своей доли. По-прежнему всем заправляла она, а
сыновьям выдавала годовое содержание по своему усмотрению.
Один из ее сыновей, светлейший князь Дмитрий
Владимирович Голицын, четверть века был Московским военным
генерал-губернатором.
По
словам
современников,
он
вытягивался перед своей матушкой, как перед государемимператором, и не мог позволить себе сидеть в ее присутствии
без ее особого разрешения. Однако относился к ней с крайней
почтительностью и любовью. Как, впрочем, и ко всем
окружающим его людям.

А.Н. Бенуа. Иллюстрации к повести А.С.Пушкина «Пиковая
Дама». 1910 г.
Общественное положение Д. В. Голицына обязывало его
жить на широкую ногу, давать приемы и балы, устраивать

праздники, заниматься благотворительностью, и он очень
страдал от того, что властная мать выделяла ему из доходов по
имениям весьма скромную сумму. Кончилось тем, что в дело
вмешался сам Николай I и убедил княгиню Голицыну сделать для
Дмитрия Владимировича существенную прибавку, чтобы тот не
накопил долгов и не скомпрометировал бы их фамилию.
В своем дневнике 7 апреля 1834 года, вскоре после выхода
повести в свет, Пушкин писал: «Моя «Пиковая дама» в большой
моде. Игроки понтируют на тройку, семерку, туза. При дворе
нашли сходство между старой графиней и княгиней Натальей
Петровной и, кажется, не сердятся». Однако современники
недоумевали, как Пушкин решился изобразить властную и
почитаемую светом княгиню в виде безобразной старухи,
зловещей хранительницы тайны трех карт? Разгадка кроется в
эпиграфе к повести: «Пиковая дама означает тайную
недоброжелательность». Согласно легенде, Пушкина однажды
пригласили погостить в доме Натальи Петровны. В течение
нескольких дней он жил у княгини, волочась за всеми юными
обитательницами гостеприимного дома. Сначала княгиня
закрывала глаза на бестактные выходки молодого повесы, но,
наконец, не вытерпела бесцеремонного поведения гостя и с
позором выставила гостя вон. По слухам, смертельно обиженный
поэт был взбешен, поклялся когда-нибудь отомстить злобной
старухе и только ради этого придумал всю повесть.
Если верить легендам, эпиграф к первой главе повести «А в
ненастные дни собирались они часто» Пушкин сочинил во время
игры в карты и записал его прямо на манжете своего знакомого,
известного картежника С. Г. Голицына по прозвищу Фирс,
внучатого племянника властной графини. Он рассказал поэту,
что однажды в пух и прах проигрался в карты и в отчаянье
бросился к Голицыной с мольбой о помощи. Княгиня денег не
дала, но вместо этого посоветовала ему поставить на три
счастливые карты. Он, шутя, поставил на них и неожиданно для
себя с лихвой вернул проигрыш. С тех пор княгиню Голицыну
иначе как «Пиковая дама» не именовали.

Умерла Н.П. Голицына в возрасте 97 лет, пережив
обессмертившего ее Пушкина лишь на несколько месяцев. Ее
долголетие также связывали с Сен-Жерменом и с эликсиром
бессмертия, созданным знаменитым алхимиком.
Кстати, всех, причастных к магии трех карт, в повести ждал
плохой конец. Чаплицкий получил миллионы, но «умер в
нищете». Погибает и графиня, владевшая этой тайной. Германн,
потеряв на последней карте весь выигрыш, закончил жизнь в
сумасшедшем доме. Да и судьба знаменитого Сен-Жермена
имела печальный финал. Оказавшись для многих европейских
государств «персоной нон грата», граф провел последние годы
жизни приживалом при дворе ландграфа Карла Гессенского.
Пушкин словно предупреждает: человеческое стремление
проникнуть в тайны высшего промысла, желание подчинить
«фортуну» личным корыстным целям всегда наказуемо. В этом –
закон и мудрость мироздания.
Каждую ночь в «адской комнате» Английского клуба шла
азартная игра, где жизнь имений и людей зависела от одной
карты, от одного очка, а иногда от ловкости банкомета. В старые
времена старшины клуба говаривали, что записные игроки –
суть, корень клуба, они дают пищу для его существования, а
прочие же члены служат только для его красоты и блеска.
По словам знаменитого поэта Державина, в молодости он
жил на выигранные в карты деньги и с помощью карт
хорошенько поправил свое состояние. По возвращении из
Оренбургских степей, где поэт удачно ловил Пугачева, в кармане
у него было 50 рублей. С этой-то мизерной суммой он и сел за
игровой стол. В скором времени выиграл 40 тысяч рублей, что по
тем временам считалось очень порядочным состоянием. По его
словам, карты его едва не сгубили, спасла выгодная женитьба.
Он раскаялся и в назидание потомству написал «Записки», где
подробно рассказал об известных ему шулерских примочках. По
слухам, он до конца жизни хранил рубль, с которым остался,
проигравшись однажды в пух и прах.

В.Л. Боровиковский.
Портрет Г.Р. Державина. 1811 г.
Среди российских литераторов вообще имелось немало
азартных игроков. Самым страстным из них был Федор
Михайлович Достоевский, который часто проигрывался дотла,
хотя и предпочитал все же рулетку. Страстный игрок, он отдал
казино 9 лет жизни. По его словам, знаменитый роман «Игрок»
он написал за шесть недель, чтобы отдать карточные долги.
А самым умелым и удачливым игроком в карты был Николай
Некрасов. Иногда азартный поэт выигрывал до ста тысяч рублей
и фактически жил на доходы от карточных выигрышей. Это про
него критик Белинский однажды сказал: «С вами, батенька,
опасно садиться играть, без сапог оставите!» А вот осторожный
Тургенев всегда предпочитал игру «на интерес».
Пагубной страстью к картам страдал также и знаменитый
исследователь Азии Николай Пржевальский. Известно, что один
из выигрышей помог ученому организовать экспедицию в
Сибирь. Роковой страстью был подвержен и завсегдатай «адской
комнаты» баснописец Крылов. Очевидцы вспоминали, что в
молодые годы Крылов не мог кончить карточной игры, покуда у
него оставался хоть грош. Однажды, попав в лапы карточных
шулеров, он охладел к игре. Став маститым писателем, Крылов
вернулся за карточный стол. Играл он только в Английском
клубе, но теперь исключительно ради развлечения.
Одна из легенд клуба говорит о непомерном обжорстве
Крылова. По рассказам, после сытного клубного обеда

баснописец охотно предавался сну на любимом диване в
Портретной, но и сквозь сомкнутые глаза он постоянно наблюдал
за жизнью. Говорили также, что в это священное время Крылов
не спал, не дремал – он переваривал. И вкушал удовольствие от
курения большой толстой сигары.
Были у картежников и свои неписаные правила.
Рассказывают, когда Фет наклонился, чтобы найти упавшую
десятирублевую купюру, граф Лев Толстой подпалил от свечи
сторублевую ассигнацию и посветил ему. Согласно негласным
клубным правилам, деньги, случайно упавшие со стола,
становились добычей лакеев.
Фет нарушил правило, граф демонстративно «наказал» его.
Были в Английском клубе и свои рекордсмены.
Представитель знаменитой купеческой фамилии Михаил
Абрамович Морозов, прозванный в городе «Джентльмен», в одну
ночь в Английском клубе проиграл в карты табачному
фабриканту М.Н. Бостанжогло более миллиона рублей!

И. Эггинк.
Иван Андреевич Крылов. 1834 г.
Кстати, Лев Толстой обязан Английскому клубу созданием
одного из своих шедевров. Клубный китайский бильярд содеял с
графом весьма злую шутку. Толстой проиграл противнику тысячу
рублей. Грозил вселенский скандал, да, слава богу, выручил
известный редактор Михаил Катков – дал денег Толстому под

будущую повесть. И уже в первом выпуске «Русского Вестника»
1863 года появились на свет «Казаки». Толстой отомстил
Английскому клубу за этот проигрыш, обозвав его «храмом
праздности».
Бильярд считался игрой аристократической. Инвентарь для
бильярда стоил весьма дорого. Так, только один стол можно
было променять на чистокровного породистого арабского
скакуна. Согласно легенде, в Россию бильярд завез Петр I из
Голландии. Охочий до всего нового, он будто бы установил
заморскую диковинку в своей приемной и строго наказал:
посетителем не сидеть сложа руки в ожидании приема царя, а
тренироваться «катать шарики».
Любопытно,
но
иноземная
игра
первоначально
предназначалась для развлечения высокородных дам, в то время
как мужчины занимались государственными разговорами.
Большой любительницей бильярдной игры слыла императрица
Анна Иоанновна и Екатерина Великая. Среди наиболее известных
игроков были и легендарные личности: М.В.Ломоносов и граф
Г.Г. Орлов. Некоторые члены клуба настолько виртуозно владели
игрой на бильярде, что со временем превратились в настоящих
игорных шулеров.
Ходили в знаменитых бильярдистах герои войны 1812 года
генералы А.И. Остерман-Толстой, И.Н. Скобелев и Д.Г. Бибиков.
После тяжелого ранения Остерман-Толстой потерял левую руку,
ее пришлось ампутировать прямо во время сражения, на
полковом барабане. Потеря руки «Третьего кия России» вызвала
в обществе всеобщее сочувствие, но мужественный герой заявил,
что это шутка судьбы и «плата за честь командовать Гвардией».
Потерянную руку генерал доставил в Петербург, чтобы
похоронить на кладбище Александро-Невской лавры, и заказал
искусственную за границей. Ее надолго задержали на русской
таможне, ссылаясь на то, что в перечне ввозимых товаров «рук
не было».

Портрет А. И. Остермана-Толстого в 1825 г. работы Джорджа
Доу. Военная галерея Зимнего дворца
Страстным игроком был друг Пушкина П.В. Нащокин. В мае
1836 года Пушкин последний раз побывал в Москве и
остановился на квартире своего любезного друга. Во время
прощального ужина Пушкин пролил на стол масло, что
полагалось плохой приметой. Нащокин подарил суеверному
приятелю
сакральный
талисман,
предохраняющий
от
насильственной смерти – золотое колечко с бирюзой. Незадолго
до дуэли поэт подарил его Данзасу, своему товарищу по лицею и
будущему секунданту.
По словам современников, Пушкин, как и многие
выдающиеся его современники, поддавшись увлечениям своей
эпохи, был масоном. Вольными каменщиками были его отец и
дядя, учителя в Царскосельском лицее, кумиры юности Пушкина
Карамзин, Державин, Фонвизин и многие члены Английского
клуба.

«Мертвая голова»
Взаимоотношения Пушкина и масонов полны нерешенных
загадок. Известно, например, что сосланный в Бессарабию
Пушкин в 1821 году вступил по рекомендации своего друга
масона Пущина в Кишиневе в ложу «Овидий». Об этом
вспоминал один из ее основателей – военный начальник края

генерал И.Н. Инзов. Но впоследствии в списках ложи имя
Пушкина не было обнаружено.
Молодого поэта не могла не привлечь таинственная
ритуальная сторона масонства и его благородные идеи. Но,
вскоре Пушкин разочаровался в масонстве. Так, встретившись с
членом Союза благоденствия иллюминатом Пестелем, о
выдающемся уме которого поэт был наслышан от других
декабристов, он увидел в нем лишь жестокого и слепого
фанатика собственных сумасбродных идей. Не сошелся Пушкин и
с виднейшим деятелем масонского заговора на севере – поэтом
Рылеевым. Политические стихи Рылеева «Думы» Пушкин назвал
дрянью и шутливо говорил, что их название происходит от
немецкого слова «думм» (дурак).
«Что сказать тебе о «Думах», – пишет он Рылееву. – Все они
на один покрой: составлены из общих мест: описание места, речь
героя и нравоучение. Национального, русского нет в них ничего,
кроме имен».
В январе 1825 г. в Михайловское приезжает самый близкий
друг Пушкина – декабрист Пущин и старается окончательно
выяснить, могут или нет, заговорщики рассчитывать на участие
Пушкина в заговоре.

Крылов, Пушкин, Жуковский и Гнедич в Летнем саду. 1832 г.
После долгих споров и разговоров Пущин приходит к выводу,
что Пушкин враждебно относится к идее революционного

переворота и что рассчитывать на него как на члена тайного
общества совершенно не приходится.
Вскоре после восстания декабристов, 20 января 1826 г.,
Пушкин
пишет
Жуковскому:
«Вероятно,
правительство
удовлетворилось, что я к заговору не принадлежу и с
возмутителями 14 декабря связей политических не имел… Я был
масон в Кишиневской ложе, то есть в той, за которую
уничтожены в России все ложи. Я, наконец, был в связи с
большею частью нынешних заговорщиков. Покойный Император,
сослав меня, мог только упрекнуть меня в безверии…»
Однако, вступив в масонство, Пушкин подписал клятву
верности ордену. В ложу вольных каменщиков можно войти, но
выйти из нее невозможно. В итоге это предопределило
дальнейшую трагическую дуэль поэта с Дантесом.
Слухи о масонском следе в дуэли и смерти Пушкина не
утихают до сих пор. Существует версия, по которой Дантес и
Геккерн были членами Великой Провинциальной ложи и были
призваны для того, чтобы убрать с дороги своевольного поэта.
Исполнив волю братства, эти господа якобы получили серьезное
вознаграждение. По крайней мере, Дантес, уехав после дуэли в
Европу,
внезапно
разбогател.
Так
же
поправилось
благосостояние и его приемного родителя Геккерна.
Анонимный диплом-пасквиль, послуживший последней
каплей к дуэли, был скреплен сургучной печатью с масонскими
знаками. Поэта извещали: «Кавалеры первой степени,
Командоры и Рыцари Светлейшего Ордена Рогоносцев,
собравшиеся в великий Капитул под председательством
высокочтимого
великого
магистра
Ордена
е(го)
п(ревосходительства) Д.Л. Нарышкина, единогласно избрали г-на
Александра Пушкина заместителем великого Магистра Ордена
Рогоносцев и историографом Ордена…» В данном случае
сознательно спародирована масонская терминология, и писавшие
пасквиль люди были хорошо знакомы с ней. Но среди масонов
было не принято оскорблять братьев, это являлось нарушением
кодекса. Позволение на такое действие мог дать только великий
магистр ордена.

Ритуальные масонские перчатки

Класс Питер. Суета. Натюрморт
После смерти А.С. Пушкина его бумаги разбирал масон В.
Жуковский, похоронами заправлял масон, дипломат, граф Г.А.
Строганов, ближайший друг масона Геккерна, провожал тело в
последний путь масон Н. Тургенев, а один из ближайших друзей
поэта князь П. А.Вяземский положил в гроб поэта белую
ритуальную перчатку – в знак прощания брата с братом.
В августе 1953 года рабочие реставрационной мастерской
сняли наземную часть памятника на могиле А.С. Пушкина и
оторопели. Погребение оказалось «двухэтажным», и помимо
останков поэта там обнаружился неизвестного происхождения
череп. Масонство и после смерти не отпускало Пушкина.
Согласно ритуалам вольных каменщиков, когда брат-каменщик
уходит в мир иной, к нему в могилу кладут «мертвую голову».

В.А. Тропинин.
Автопортрет на фоне Кремля. 1846 г.
Масоны пушкинской поры любили носить различные знаки в
виде булавок и перстней с мертвой головой – черепом Адама.
Одно время отличительным признаком всякого масона был
длинный ноготь на мизинце. Такой ноготь носил и Пушкин.
Художник В.А. Тропинин (тоже масон), пришедший рисовать с
него портрет, по этому ногтю понял, что поэт – масон, и подал
тайный приветственный знак. Пушкин не ответил, а погрозил
пальцем. Кстати, Тропинин изобразил едва не половину членов
Английского клуба первой половины XIX века.

Портрет Н.М. Карамзина. 1818 г.

Ш. Козина. Портрет П.Я. Чаадаева
Настоящим центром Английского клуба была «говорильня»,
как называл ее Чаадаев. Это была особая комната, где
проходили
политические
дискуссии.
Сам
Николай
I
прислушивался к мнению собиравшихся здесь господ.
Знаменитый русский историк и писатель Н.М. Карамзин
утверждал, что «нужно ехать в Английский клуб, чтобы знать
общественное мнение». Именно здесь, в «комнате-говорильне»,
Петр Чаадаев свободно высказывал свои смелые взгляды по
вопросам истории и современности, именно здесь он прочитал
стихи Лермонтова на смерть А.С. Пушкина. В результате власти
объявили его сумасшедшим. Со смертью «басманного философа»
«говорильня» снова стала «кофейной комнатой», где смелые
речи сменились пересказом статей из «Московских ведомостей»
и возлежанием в креслах пресытившихся гурманов и
проигравшихся картежников.

Сумасшедший лев
По воспоминаниям современников, в «говорильне» не раз
раздавался гневный рев «сумасшедшего Льва». Так прозвали
Льва Голицына – знаменитого винодела, краснобая и кутилу,
прекрасные вина которого с удовольствием пила вся Россия. Он
держал на Тверской, рядом с генерал-губернаторским домом
магазинчик виноградных вин из своих великолепных крымских

виноградников «Новый Свет» и продавал в розницу чистое,
натуральное вино по 25 копеек за бутылку, стремясь приучить
народ к хорошему вину. Именно он наладил в России
производство собственных игристых вин, конкурировавших со
знаменитым французским шампанским.

«Аслан Дели» – «сумасшедший Лев». Князь Л.С. Голицын
По словам известного московского репортера Владимира
Гиляровского, Льва Голицына любили в России и недолюбливали
в Английском клубе. За его резкие и нецензурные речи. Но он
никого не боялся. Извозчики звали его «Диким Барином». Татары
в его кавказском имении прозвали его «Аслан Дели» –
«сумасшедший Лев». Именно из его уст в «говорильне» впервые
прозвучал лозунг «Долой самодержавие!», впоследствии
присвоенный большевиками.
Кроме того, он никогда не расставался с большой горской
папахой. Рассказывали, что в молодости, воюя на Кавказе,
Голицын уговорил добровольно сдаться одного свирепого горца.
Горца по настоянию князя помиловали, и в благодарность он
подарил князю свою папаху, сказав, что та принесет ему
большое счастье.
Во все времена князь слыл неудобным человеком. Говорят,
что Лев Сергеевич мог запросто сказать Николаю II нечто вроде:
«Род наш вообще-то древнее Романовых, ну да уж ладно,
царствуй». Он считал чиновников «людьми не XX века, а 20-го

числа». Он гордился тем, что «наградами и чинами не
посрамлен», в то же время он сделал для Российской империи
столько, что этого хватило бы на много жизней.
В юности Лев Голицын решил посвятить свою жизнь
правоведению,
учился
в
Сорбонне
на
факультете
государственного и римского права. Перед молодым князем
открывалась блестящая карьера, но вмешался его величество
случай. Встреча с красавицей Надеждой Захаровной, женой
помещика Засецкого и дочерью Керченского градоначальника,
князя Херхеулидзе, полностью изменила жизнь влюбленного
князя. Князь страстно влюбился в замужнюю женщину, да еще и
с детьми, и добился взаимности. Ветреная красавица бросила
мужа и ушла к Голицыну, родив ему двух дочерей. Незаконная
связь с чужой женой закрыла перед молодым князем
возможность карьеры, на преподавательской карьере пришлось
поставить крест.
Большую часть времени князь со своей молодой
возлюбленной проводил за границей или посещал имение ее
отца, генерала Херхеулидзе. Находилось оно в Крыму, близ
Судака, и называлось Парадиз, то есть «рай». Сегодня мы знаем
его под именем Нового Света. Лев Сергеевич был настолько
очарован эти местом, что… оставил карьеру юриста для того,
чтобы посвятить себя новому для Российской империи делу –
созданию новых вин.
Новое занятие так увлекло князя, что уже в 1890 году
Голицын становится главным виноделом царя, а по сути, главным
мастером виноделия Российской империи. Вскоре его вина
составили конкуренцию зарубежным. Причем их качество
вынуждена была признать и Европа. В 1892 году французские
специалисты Л.Порте и Ф. Рюиссен в книге «Вина России»
писали, что «новостью, пришедшей в винодельческую
конкуренцию было то, что Россия вошла сюда огромными
шагами, и шагами хозяина». Под руководством Льва Сергеевича
в 1894 году началось строительство главного массандровского
подвала для выдержки вин, ставшего лучшим в России. Вскоре
продукция Массандры была признана в Европе.

«Звездный час» Голицына наступил в 1900 году. На
Всемирной выставке в Париже давали торжественный обед в
честь знаменитого винодела графа Шандона. Говорили много
разных слов, но вот встал сам граф, поднял бокал с золотистым
напитком и в ответном слове в числе прочего сказал, что вино
столь высокого качества может производиться единственно во
Франции. Но тут на другом конце стола раздался рокочущий
голос: «Я весьма благодарен вам, граф, но это вино сделано не
во Франции, а в моем имении, в Крыму!» Это был Лев Голицын.
Его игристое вино (шампанское) получило на той выставке Гранпри, было признано лучшим в мире и, естественно, было подано
на торжественном обеде, а граф Шандон по самонадеянности не
удосужился навести справки.
По иронии судьбы, чем лучше шли дела Голицына на винном
поприще, тех хуже становилась его семейная жизнь. После пяти
лет совместной жизни, возлюбленные со скандалом расстались,
поделив между собой дочерей. Царь присвоил его двум дочерям,
рожденным в гражданском браке – Софье и Надежде – фамилию
Голицыны.
В 1883 году Голицын женится в Москве на графине
М.М.Орловой-Денисовой, с которой и приезжает в Новый Свет, и
проживет с ней до ее смерти в 1909 году. Рассказывают, что
последние годы жизни Лев Сергеевич, потратив все свое
немалое состояние на создание новых вин, провел в бедности и
умер в Феодосии от крупозного воспаления легких 26 декабря
1915 года. Он был похоронен вместе с женой в специально
построенном склепе среди виноградников «Нового Света». По
словам
крестницы
князя
Градецкой-Маклаковой,
после
революции «прах Льва Сергеевича был выброшен из склепа в
балку, и татары, которые его очень любили и почитали, собрали
все что могли и захоронили». По другой версии, прах Голицына
перезахоронили верные люди, чтобы над его памятью никто не
надругался. Где именно – этого сегодня не знает никто…
Революция 1917 года снесла все созданное талантливым
князем-вино-делом. Одна за другой следовали «конфискации»
и грабежи то войсками, то милицией, то просто бандитами.

Огромная коллекция антиквариата, собранная Голицыным, была
разворована, его статуя, изваянная великим скульптором Паоло
Трубецким и установленная у входа в подвалы, бесследно
исчезла, а само имя Льва Голицына, «поэта и профессора
крымских вин», попало под жесточайший запрет.
Советское государство инкриминировало князю Голицыну
три страшных греха. Первый – он был главным виноделом и
производил вино для буржуазии. Второй – он производил вино
«Коронационное» для Николая II. Третий – свой завод «Новый
Свет» он подарил царю…
Несколько лет назад в крымских газетах появилось
небольшое сообщение о том, что виноделам Массандры после
многолетних трудов удалось восстановить один из шедевров
великого винодела князя Льва Сергеевича Голицына – десертное
вино, которому он дал свое имя «Седьмое небо Голицына».

Под знаменем стою багровым
В московском Английском клубе существовал обычай давать
торжественные обеды в честь выдающихся современников. По
окончании войны за освобождение Болгарии большой обед был
дан в клубе в честь Михаила Дмитриевича Скобелева. Ему
присвоено звание почетного члена клуба. М.Д. Скобелева народ
прозвал «белым генералом» за чистоту помыслов и высокие
нравственные устои. Неожиданная и трагичная смерть «Белого
генерала» на 39-м году жизни вызвала в Москве, в том числе и в
клубном сообществе, многочисленные слухи. Говорили об
отравлении…
В 1913 году в здании Английского клуба прошло траурное
собрание, посвященное Спасителю Отечества М. И. Кутузову.
Светлейший князь, генерал-фельдмаршал, самый одаренный
ученик генералиссимуса Суворова, как и его учитель, был
масоном. За тридцать лет масонского служения он достиг
высоких степеней, был принят во многих европейских ложах.
Наиболее сердечно приняли его масоны в Москве. Он был принят

в шотландскую ложу «Сфинкс». Ему было даровано орденское
имя «Зеленеющий Лавр» и девиз «Победами себя прославить!».
Имя и девиз оказались пророческими.

Н. Дмитриев-Оренбургский.
Генерал М.Д.Скобе
Величайший русский полководец М.И. Кутузов умер 16
апреля 1813 года, находясь в походе в прусском городке
Бунцлау. Тело Кутузова было забальзамировано и доставлено в
Санкт-Петербург, где было погребено в Казанском соборе, а
сердце по масонскому обряду было захоронено на кладбище в 3
верстах от Бунцлау. Сейчас на этой могиле стоит памятник с
масонской символикой, выполненный в форме сломленной, как
жизнь, колонны.
По другой версии, на другой день после кончины М.И.
Кутузова тело и сердце фельдмаршала были отправлены в СанктПетербург, где были торжественно захоронены в Казанском
соборе, поскольку сердце считалось хранителем души, то по
канонам православной церкви оно не могло быть захоронено
отдельно от тела усопшего.

Р.М. Волков.
Портрет князя М.И. Кутузова-Смоленского. Первая половина
XIX в
Все
источники
единодушно
подтверждают
факт
бальзамирования тела М.И.Кутузова. Из этого следует, что
сердце полководца было изъято из туловища и либо захоронено
в Бунцлау, либо отправлено вместе с гробом в Санкт-Петербург,
либо сначала захоронено, а потом все-таки отправлено в Россию.
Есть версия, что некоторое времени сердце действительно
находилось в Бунцлау, а затем после 1913 года было перенесено
в Казанский собор. Споры не утихают до сих пор.
Покоритель Кавказа, знаменитый генерал А. П. Ермолов был
также почетным членом Английского клуба. Он проявил великое
мужество при участии в Бородинском сражении, отбив у
французов батарею генерала Н. Н. Раевского. Когда после битвы
при Малоярославце Ермолов заставил войска Наполеона
отступать по разоренной Смоленской дороге, к генералу пришла
всероссийская слава. А в 1816 году стал наместником государя на
Кавказе, «железным проконсулом Чечни».
Прославленный генерал служил в царствование Екатерины
II, был изгнан из света во времена Павла I, восстановлен в своих
чинах при Александре I, и снова стал изгоем в царствование
Николая I за сочувствие декабристам. В 1829 году по пути в
Закавказье Пушкин нарочно сделал круг в 200 верст, чтобы
познакомиться с опальным генералом в Орле.

Похороны М.И. Кутузова в Казанском соборе. 1814 г.
Некоторые из его подчиненных, поговаривали, что он имел
тайный контакт со знаменитым прорицателем монахом Авелем,
который, по их мнению, научил его всяким мистическим
премудростям. Солдаты твердо верили, что Ермолов «заговорен»
от пуль и обладает способностью предвидеть будущее. Его
предсказания всегда сбывались. К примеру, перед Бородинским
сражением генералу Кутайсову он с горечью заявил, что тот
«найдет смерть от пушечного ядра». На следующий день
генерала разорвало выпущенным с французской батареи ядром.

Генерал от инфантерии и артиллерии А.П.Ермолов
Отставленный от службы Ермолов поселился в Москве в
собственном доме на Пречистенке. Именно здесь его навестил
один из самых близких его друзей – капитан артиллерии Берг,
оставивший воспоминания о таинственной, мистической и
необъяснимой судьбе легендарного генерала. По словам Берга, в

молодости
Александр
Петрович
производил
служебное
расследование в одном из провинциальных городков России. И
вот как-то поздно вечером, когда он сидел за столом за
обработкой дневных дознаний, перед ним внезапно предстал
человек. Незнакомец, обращаясь к нему, требовательно и строго
сказал: «Возьми перо и бумагу!» Александр Петрович покорно
повиновался. Незнакомец стал диктовать текст, первыми словами
которого были «Подлинная биография. Писал генерал от
инфантерии Ермолов…» Пишущий хотел было возразить, что он
никакой не генерал, но не смог произнести ни слова. Александр
Петрович исписал целый лист бумаги. В написанном им же тексте
излагались все основные события его последующей жизни.
Здесь говорилось и о войне 1812 года, и о событиях на
Кавказе, а также об опале легендарного генерала при
императоре Николае I. «Здесь заложена вся твоя будущая
жизнь, – молвил пришелец, – ты станешь знаменитым
полководцем, покоришь многие страны. О тебе при жизни будут
слагать легенды. Здесь же указан и день твоей кончины. Но ты
должен обещать мне, что будешь молчать о нашей встрече ровно
50 лет». Закончив диктовать, таинственный человек мгновенно
исчез. Взволнованный Ермолов немедленно обрушился на
ординарца, как он смел впустить к нему какого-то незнакомца.
Но тот поклялся на кресте, что через его комнату никто не
проходил и что входная дверь уже более двух часов закрыта на
замок. Писарь и денщик также никого не видели.
Александр Петрович, как и обещал, 50 лет никому об этом не
рассказывал. И только в глубокой старости решился поведать о
таинственном происшествии одному из самых своих близких
друзей – капитану Бергу. Он вынул из письменного стола
пожелтевший лист бумаги с рукописным текстом и показал его
своему другу, закрыв лишь последнюю строку, с указанием даты
его кончины.
Смерть бравый генерал встретил, как настоящий пророк. Он
сидел в своем кресле в парадном мундире и с полным
спокойствием терпеливо ожидал конца своего земного пути.
Адъютанты,
разбирая
бумаги
легендарного
генерала,

обнаружили в его архиве пожелтевший листок его «Подлинной
биографии». Дата смерти в точности совпала.
Во второй половине XIX столетия численный и социальный
состав клуба заметно изменился. Как и прежде, в нем было много
аристократических фамилий, однако теперь в клубе заметную
роль стали играть купцы, финансисты, промышленники. Среди
них было немало миллионеров – русских «миллионщиков»,
являвшихся известными меценатами – С. И. Мамонтов, К. Т.
Солдатенков, П. И. Харитоненко. Наряду с дворянскими
появились в клубе и купеческие династии – Морозовы, Кноппы,
Прове, Щукины.
В конце XIX столетия в клуб впервые вступил представитель
императорской фамилии – великий князь Сергей Александрович,
московский генерал-губернатор. Он был удостоен звания
почетного члена клуба. Членами клуба были московские генералгубернаторы В. Ф. Джунковский, князья Д. В. Голицын и В. А.
Долгоруков.
В начале XIX столетия в клубе состоял только один
известный архитектор – О. И. Бове, по проекту которого был
построен Большой театр. Во второй половине века в клуб
входили Ф. О. Шехтель, П. В. Жуковский, Ф. Г. Солнцев.
Московские врачи считали Английский клуб своеобразным
«лекарством для души». Этого мнения придерживался и
прославленный врач Н. В. Склифосовский, многие годы
состоявший в клубе.
Началом заката клуба стал революционный 1905-й. Во всех
московских клубах разрешили азартные игры, и дворец потерял
свою исключительность. Чтобы избежать банкротства, клуб сдал
в аренду под торговый пассаж участок, на котором стояли
решетка и львиные ворота.
Дворец оказался на задворках магазинов сигар и женского
белья. Двух львов зашвырнули в грязный подвал, а еще двух
купил владелец соседнего здания. Бедных львов покрасили
зеленой краской и посадили у лестницы на второй этаж.
После Октябрьской революции клуб был закрыт, а его
членов разогнали. Последним из старшин Английского клуба был

Николай Иванович Тютчев, внук знаменитого поэта. Гофмейстер
Высочайшего Двора, столбовой дворянин, переживший шесть
арестов, он вместе с матерью передал государству свое родовое
имение Мураново, где стал пожизненным хранителем.
Октябрь 17-го принес в роскошный особняк разруху, хаос и
осквернение. Революционная милиция, ненадолго поселившаяся
во дворце, внесла свою лепту: рушились вазы, калечилась
мебель. Милиционеры рубили селедку на инкрустированных
столиках для карточной игры. Вслед за ними в здании начала
хозяйничать целая куча учреждений. Дом превратился в
безобразную коммуналку.
Восстановление дворца началось лишь после того, как в
1922 году снесли торговые ряды, и львы снова устроились на
прежних местах. Вместе с буденовками, скульптурой разинских
разбойников и клеткой Емельяна Пугачева во дворце появилась
фотография «льва революции» – Троцкого. Коммунисты в
бывшем «храме праздности» открыли музей своей победы –
Музей революции.
В 1995 году Музей революции уступил место Музею
современной истории. И он стал местом примирения палачей и
мучеников России. Но история Московского Английского клуба не
закончилась. Как это бывало с ним не раз в давние времена, клуб
возродился в 1996 году. В современном Московском Английском
клубе также немало представителей самых разных профессий.
Это люди, чьи имена известны всей стране: экс-министры,
выдающиеся музыканты и дирижеры, знаменитые певцы,
кинорежиссеры,
прославленные
спортсмены,
а
также
многочисленные государственные деятели. И состоять в
Английском клубе не менее престижно, чем сто или двести лет
тому назад.

1. 3. Роковые тайны Юсуповских палат.
Палаты Волкова – Юсуповский дворец
Большой Харитоньевский переулок, 21
Кто знает Женщин – жалеет мужчин; но тот,
кто знает мужчин, – готов извинить Женщин.
Альбер Турнье

Дыхание древних стен
Легендарный род Юсуповых до сих пор окружен ореолом
неразгаданных тайн, недоброй молвой и зловещими легендами, а
их дворцы и усадьбы – волнующими слухами о роковых
проклятиях и таинственных, необъяснимых явлениях.
В Большом Харитоньевском переулке стоит сказочный
красно-белый терем, главный родовой дворец князей Юсуповых,
старейшее в центре столицы здание, известное со времен Иоанна
Грозного. Украшенный изысканной белокаменной резьбой,
яркими нарядными изразцами и ажурными коваными решетками,
увенчанный островерхими крышами с резными подзорами,
коньками и флюгерами, дворец поражает воображение каждого,
кто видит его впервые. Пережив несколько реконструкций, он
чудесным образом сохранил свою первозданную красоту и
удивительный дух былых столетий. Роскошный, эклектичный, он
словно собран из разрозненных кубиков-палат и олицетворяет
сложную и запутанную историю знаменитого рода Юсуповых, от
легендарного основателя рода хана Юсуфа до богемного князя –
завсегдатая декадентских салонов Серебряного века, а по
совместительству убийцы Гришки Распутина.

Юсуповские палаты сегодня

Охотничья комната

Роспись Охотничьего зала – сюжеты, посвященные истории
строительства дворца Иваном Грозным
Согласно старинному преданию, первое строение на месте
юсуповского дворца было возведено в XVI в. В те далекие
времена от Сокольников до нынешних Красных ворот
простирался дремучий лес, в котором любил охотиться царь Иван
Грозный. Однажды грозный царь, проезжая верхом через
сосновый бор, зацепился за ветку собольей шапкой, которая
упала в снег. Царь воспринял это как знак свыше, приказал
вырубить на этом месте вековые сосны и на широкой поляне
возвести охотничий дворец, названный Сокольничим, и провести
тайный подземный ход от дворца в Кремль. Это был целый
подземный лабиринт, позволявший царю неожиданно появляться
в нужном месте и в нужное время, когда его ждали меньше
всего.
По слухам, в охотничьем дворце имелся не только
подземный ход, но и подземная тюрьма, с пыточными,
каменными мешками и прикованными узниками. В 1891 году
страшным слухам нашлось подтверждение – во время ремонтных
работ в нижней части дома было найдено таинственное
подземелье с загадочным тоннелем, в котором лежали останки
узников, прикованных цепями к стенам. Еще несколько скелетов
было найдено в нишах бывшей домовой церкви в верхнем этаже
палат. Остается только гадать, как они туда попали. По
рассказам Феликса Юсупова, в детстве он думал, что души
замученных царем-извергом живут где-то здесь, и вечно боялся
встретиться с привидением.
Археолог И. Я. Стеллецкий в 1933 году тщательно
обследовал палаты и обнаружил скрытые под настилами и

замурованные входы в таинственный тоннель. Во дворе им были
обнаружены четыре загадочных люка, вход в подземную
галерею, а также выложенный кирпичом подземный ход под
Мясницкую улицу, дом князя Пожарского на Лубянке и
легендарную Меншикову башню.
Точная дата постройки палат и имена строителей
неизвестны. Но по воспоминаниям Феликса Юсупова, построили
их родовой дворец Барма и Постник, те самые, что создали собор
Василия Блаженного. Однако специалисты уверены, что его
утверждение ошибочно. На этом месте в то время действительно
стоял охотничий домик Грозного, но от него, кроме подвалов и
таинственных подземелий, ничего не сохранилось.
Первый достоверно известный владелец старинных палат –
сподвижник Петра I, вице-канцлер П. П. Шафиров, которому за
заслуги и преданность царь пожаловал большие владения с
каменным домом близ Мясницкой. Именно тогда сформировался
весь существующий комплекс двухэтажных построек с
характерным для того времени декором в стиле московского
барокко.

Георг Гзелль. Портрет графа Петра Андреевича Толстого
Вскоре вице-канцлер был обвинен в казнокрадстве, а
конфискованный у него дом в 1723 г. был отдан графу П.А.
Толстому, начальнику страшной Тайной канцелярии, главе
следственной комиссии по делу царевича Алексея.
С этих пор Толстой становится одним из самых близких и
доверенных лиц государя. После смерти Петра Великого Толстой

вместе с Меншиковым энергично содействовал воцарению
Екатерины, за что получил титул графа. Однако ни высокое
положение, занятое Толстым при дворе (он был одним из 6
членов вновь учрежденного Верховного тайного совета), ни
доверие императрицы, ни изворотливость и опытность в
интригах не уберегли Толстого от падения. В результате борьбы
за власть с А. Д. Меншиковым 82-летний Толстой оказался в
опале и был сослан вместе с семьей в Соловецкий монастырь,
где вскоре и умер, а каменные палаты в 1727 г. пожалованы за
верную службу обер-секретарю Военной коллеги Алексею
Волкову, ближайшему помощнику Меншикова. Но ненадолго.
Через полгода «светлейший» попал в опалу, его ссылают, а
палаты у секретаря – отбирают. Но, несмотря на то что Волков
владел палатами менее года, в истории закрепилось название,
сохранившее в истории его имя – «Волковы палаты».
В том же 1727 году палаты стали «Юсуповскими». Их
хозяином стал князь Григорий Дмитриевич Юсупов-Княжево,
получивший роскошные хоромы от самого Петра II за верную и
усердную службу. При нем было положено начало легендарным
богатствам рода Юсуповых, которые владели множеством
дворцов, усадеб и деревень по всей России. С тех пор почти 200
лет древние палаты находились в юсуповском роду. После
смерти Г.Д. Юсупова-Княжево хозяином роскошных палат стал
его сын Борис Григорьевич Юсупов, генерал-губернатор Москвы.
Он значительно расширил владение, купив соседнее владение
Измайловых.

И.Б. Лампи.
Николай Борисович Юсупов
История дворца неразрывно связана с именем самого
знаменитого представителя княжеского рода – князя Николая
Борисовича Юсупова, блистательного вельможи «золотого века
Екатерины». Он являлся действительным тайным советником,
сенатором, министром, членом Государственного совета, был
первым директором Эрмитажа, Главноуправляющим московской
экспедицией кремлевского строения и мастерской Оружейной
палаты, заведовал всеми театрами России, был русским
посланником в Италии, выполняя множество личных тайных
поручений Екатерины Великой. Он был единственным в истории
верховным маршалом на коронации трех русских императоров –
Павла I, Александра I и Николая L Сиятельный князь был
удостоен практически всех существовавших тогда российских
орденов и наград. По слухам, когда подошло время предоставить
ему очередную награду, жаловать было уже нечего. Тогда
изготовили специально для него уникальную жемчужную эполету
и поднесли вместо ордена.
Князь долгое время путешествовал по Европе, дружил с
Вольтером, Дидро и Бомарше, который посвятил ему
восторженное стихотворение. Сам Вольтер написал Екатерине II
письмо, в котором поблагодарил русскую императрицу за то, что
она рекомендовала ему князя Юсупова. Императрица всячески
благоволила умнейшему, блестящему, с изысканными манерами
князю и, по слухам, сделала его своим фаворитом. Во всяком
случае, в его дворце висела картина, на которой он и Екатерина
Великая были изображены обнаженными в виде Аполлона и
Венеры.
По рассказам современников, в одном из великолепнейших
залов своего имения он держал целую галерею обнаженных
женских образов – всего более трехсот портретов первейших
российских красавиц, кои сподобились подарить ему самое
искреннее
свое
расположение.
До
глубокой
старости

любвеобильный князь сохранил преклонение перед ними и
раскланивался перед всякой женщиной, ему повстречавшейся.
По слухам, Н.Б.Юсупов, будучи в Париже, принял эликсир
вечной молодости и перестал стареть. И действительно, в 80 лет
Николай Борисович имел 18-летнюю возлюбленную из
крепостной театральной труппы, а напротив его роскошного
дворца находился другой каменный дом, окруженный высокой
каменной стеной, где располагался сераль с 15–20 самыми
прекрасными дворовыми девушками. В 1819 г. рядом с дворцом
был устроен Юсуповский театр, где по мановению трости
сиятельного
князя
танцовщицы
скидывали
с
себя
полупрозрачные одеяния и оставались на сцене в «чем мать
родила», так что тихий столичный переулок можно считать
родиной «московского стриптиза».

Балерина Софья Малинкина.
Гипсовый бюст. 1830-е гг.

Пушкин в детстве.
Неизвестный художник. 1801–1802 гг.
По свидетельству современников, многие из красивейших
девушек театральной капеллы князя были его любовницами.
Сохранился портрет 1821 года крепостной певицы Анны
Боруновой,
которая
состояла
«барской
барыней».
Восьмидесятилетний
князь
взял
себе
в
наложницы
восемнадцатилетнюю крепостную балерину Софью Малинкину. С
1812 года у Н.Б. Юсупова была на содержании юная балерина
Екатерина Колосова. О ней поведала отрытая недавно из земли
мраморная
плита
в
селе
Спас-Котово
(ныне
город
Долгопрудный), где похоронен князь Н.Б. Юсупов. От Юсупова у
Екатерины Петровны родились два сына, Сергей и Петр. Князь
придумал им фамилию Гирейские – в память о крымских ханах
Гиреях, предках князей Юсуповых. Е.П. Колосова умерла всего
22-х лет от роду, а сам Николай Борисович прожил 81 год!
Неизвестно, сколько бы еще прожил любвеобильный князь, если
бы не эпидемия холеры, от которой он и скончался.
С князем связаны многие детские воспоминания А.С.
Пушкина. С 1801 по 1803 год западную часть Юсуповских палат
(флигель) в Большом Харитоньевском переулке снимал отец
поэта – Сергей Львович Пушкин. Дом, где жила пушкинская
семья, сохранился, он был надстроен третьим этажом в 1891 г.
и тогда же соединен со старыми палатами. Сейчас он составляет
крайнюю левую часть современного здания.

Напротив дворца был разбит знаменитый Юсупов сад,
огороженный каменной стеной. Были здесь мраморные статуи,
беседки, искусственные руины, «порфирные скалы», аллеи,
затененные плющом, оранжереи, овальный пруд и изысканный
фонтан на пересечении аллей. В саду рос огромный дуб, обвитый
золоченой цепью, по которой поднимался вверх и спускался вниз
огромный пушистый игрушечный кот с зелеными глазами,
сконструированный голландскими механиками, при этом кот еще
и разговаривал, но по-голландски, а из водоема поднимались
фигуры богатырей… По семейному преданию, маленький
Пушкин, гуляя в саду с няней, пообещал перевести рассказы кота
на русский язык. Возможно, эти детские впечатления нашли свое
отражение в поэме «Руслан и Людмила».
В пушкинской автобиографии «Юсупов сад» упоминается как
одно из самых ранних незабываемых впечатлений. Маленький
Саша часто играл в саду, ходил с взрослыми на службу в церковь
Св. Харитония, гостил в скромной усадьбе в Малом
Харитоньевском, 7, которую еще в 1797 году приобрела после
смерти мужа бабушка поэта Ольга Васильевна.
В своем творчестве Пушкин не раз обращается к этим
местам. Так, по одной из московских легенд, на углу Большого и
Малого Харитоньевских переулков до войны находился
деревянный домик, в народе называемый «Ларинским» или
«домом Татьяны», упомянутым в седьмой главе «Евгения
Онегина». В поэме именно здесь останавливается Татьяна
Ларина с матерью, приехавшая «в Москву на ярмарку невест».
По словам исследователей, Татьяна Ларина имеет
родственные связи с княжеским родом Юсуповых: ведь она
приехала в Москву в гости к тетке, княжне Алине. Любопытно,
что в 20-е годы XIX века в Юсуповском дворце действительно
жила княжна Алина, сестра Николая Борисовича – Александра
Юсупова. Существует также предположение, что именно с легкой
руки А. С. Пушкина переулок, на котором стоит Юсуповский
дворец, стал называться Харитоньевским. Это название
официально было утверждено лишь в середине XIX столетия, а в

пушкинские времена переулок был известен как Хомутовский,
или просто Хомутовка – по имени домовладельца Хомутова.
Фигура Николая Борисовича оказалась настолько яркой и
значительной в русской истории, что Пушкин на всю жизнь
сохранил память о нем. И даже посвятил ему оду «К вельможе»,
навеянную посещениями Архангельского:
От северных оков освобождая мир,
Лишь только на поля, струясь, дохнет зефир,
Лишь только первая позеленеет липа,
К тебе, приветливый потомок Аристиппа,
К тебе явлюсь я; увижу сей дворец,
Где циркуль зодчего, палитра и резец
Ученой прихоти твоей повиновались,
И вдохновенные в волшебстве состязались.
В 1903 году в Архангельском установят бюст Пушкина с
цитатами из его послания князю Юсупову, вырезанными на
постаменте. На протяжении всей жизни Пушкин не терял связи с
князем Н. Б. Юсуповым. Последний раз их встреча произошла в
феврале 1831 года – князь приехал на праздничный вечер,
устроенный молодой четой Пушкиных вскоре после свадьбы в
квартире на Арбате. Узнав о смерти князя, в одном из писем
Пушкин с горестью напишет: «Мой Юсупов умер».

Князь Николай Юсупов-младший.

Копия с картины К. Рибоньера
Новый всплеск жизни Юсуповского дворца начался в конце
XIX века при Н. Б. Юсупове-младшем. Под руководством
архитектора В.Д. Померанцева началась реставрация здания,
которому князь, не жалея средств, стремился придать дворцовое
великолепие. Была перестроена западная часть палат, изменен
декор фасадов, стилизованный под XVII век, выполнена
перепланировка
внутренних
помещений.
Тогда
же
к
двухэтажным каменным «средним» палатам был пристроен
третий этаж, а по личному указанию князя найденный в бывшей
опочивальне подземный ход в Кремль был засыпан. В целях
гармонии фасаду придали вид древних палат, коренным образом
изменив первоначальный облик.
В 1892 году по проекту архитектора П. Р. Султанова,
приглашенного княгиней 3. Н. Юсуповой, была проведена
реставрация восточной части здания. Зодчий, прославившийся
реставрационными работами в Кусково и Останкино, создал
сказочный дворец, дом-миф, отражающий представление о
палатах XVII века в конце века XIX.

Зинаида Николаевна Юсупова
обворожительных русских женщин
Крыши сделали более крутыми, а
шашку».
Восстановили декор кровли –
флюгерами и каменными дымниками, а
имитирующие слюдяные окошки XVII

–

одна

из

самых

их скаты расписали «в
высокие покрытия с
в окна вставили стекла,
века. Фасады получили

красивую полихромную окраску, выдержанную в цветовой гамме
интерьеров, со стороны двора к зданию было пристроено новое
парадное крыльцо. Тогда же была сооружена каменная ограда с
воротами, где помещен герб Юсуповых, а со стороны переулка
вдоль красной линии в 1913 году дом был обнесен красивой
кованой решеткой, выполненной в мастерских Строгановского
училища.

Крыши палат раскрашены «в шашку»

Ожившая сказка
По желанию княгини 3. Н. Юсуповой была проведена не
только реставрация фасадов, но и созданы новые интерьеры
парадных помещений второго этажа: большой палаты, кабинета
князя, столовой и приемной. Их расписали и декорировали в
русском стиле по эскизам академика Ф. Г. Солнцева, известного
художника и архитектора. Он восстановил, в частности, древние
царские терема в Московском Кремле. Роспись каждого из
парадных залов имела свой уникальный сюжет: так стены и
своды одного из залов – Сокольничего были расписаны
сюжетами из жизни Ивана Грозного в охотничьем дворце, куда
тот приезжал позабавиться соколиной потехой.

Помимо богатых росписей были выполнены нарядные резные
порталы, бронзовые решетки, подсвечники и фонари. До наших
дней сохранились фигурные печи начала XVIII века из
голландских изразцов с рисунками и надписями петровского
времени.
Парадные «сени», встречающие гостей, были украшены
разноцветным «травным» орнаментом на темно-красных стенах и
большими зеркалами с широкими позолоченными рамами. Два
чучела огромных медведей держали сучковатые деревья,
служившие вешалками.

Интерьеры здания украшают фигурные печи из голландских
изразцов начала XVIII века с рисунками и надписями того
времени

Проходная – древние сени первоначального входа на второй
жилой этаж

Интерьер «Парадных сеней»,
Старое фото
Парадную каменную лестницу, ведущую на второй этаж,
украшают фигуры золотых львов, держащих родовой герб князей
Юсуповых. Согласно легенде, отсюда, сопровождаемый рындами,
боярами и опричниками, Иван Грозный совершал торжественный
выход перед выездом на охоту.
Всякого, кто поднимается по роскошной лестнице, поражают
изумительные изображения льва, оленя и орла, вплетенные в
золоченую растительную роспись стен и имеющие особый
сакральный смысл.
Так, лев – издревле считался символом мужества, храбрости
и верховной власти и посвящался солнечным божествам. В
средневековых легендах лев наделялся способностью спать с
открытыми глазами, поэтому олицетворял бдительного стража.

Парадную каменную лестницу, ведущую на второй этаж,
украшают фигуры золотых львов, держащих родовой герб князей
Юсуповых

Изображения льва, оленя и орла имеют особый сакральный
смысл

Олень – посредник между миром богов и миром людей,
символ благородства и величия, достоинства и мужественности,
благочестия и чистоты.
Орел – владыка небес, символ безграничной власти, величия
и духовного подъема.
Поднявшись на второй этаж, гости попадали в «китайскую»
приемную, дань моде XIX столетия. Здесь находился фарфор из
княжеской коллекции, произведения лаковой живописи и две
подлинные шелковые китайские завесы со златоткаными
пятипалыми драконами, что в Китае считалось атрибутом лишь
императорского обихода и свидетельствовало о происхождении
тканей из дворца императоров Поднебесной.

Потолок «китайской» комнаты
Свод и стены изысканной гостиной также украшены
изображениями драконов. По древним восточным легендам,
драконы – это бдительные и грозные стражи, охраняющие
хозяина от зла и бед, а также посредники между двумя мирами –
земным и небесным. С давних времен дракон считался символом
императора, а лицо императора – ликом дракона.
Привлекает внимание необычные изображения слона –
символа царской власти в Индии, Китае и Африке, а также –
символа силы, терпения, мудрости, супружеской верности,

процветания и счастья. По восточным преданиям, слон –
космическое животное, которое держит на своей спине весь мир.
Благодаря значительной продолжительности жизни слон
символизирует как долголетие, так и память.

Сакральные животные «китайской» комнаты
Далее следовала «Проходная» с изысканными золочеными
порталами – древние сени первоначального входа на второй
жилой этаж. «Китайская» и «Проходная» служили преддверием
самого большого и роскошного помещения дома – парадной
Столовой палаты, предназначенной для торжественных приемов
и празднеств. По свидетельству современников, Тронный зал по
своему величию и пышности мог бы соперничать с кремлевскими
царскими палатами. Позже здесь проходили заседания
Сельскохозяйственной академии.

Столовая палата с резными порталами, с золочеными
дверями сквозной резьбы, с портретами четырех царей,
отражащимися в венецианских зеркалах, и расписным сводом
прослыла Тронным залом

Тронный зал по своему величию и пышности мог бы
соперничать с кремлевскими царскими палатами. На стене –
портрет Петра II
Свод парадного зала расписан позолоченным травным
орнаментом по малиновому фону с круглыми медальонами:
в верхних – знаки зодиака, в нижних – фантастические райские
птицы: сирин, феникс, гамаюн, пеликан, павлин, а также

древнерусские мифологические персонажи: единорог и кентавр,
имеющие глубоко символическое значение.

Тронный зал (часть живописного потолка и бронзовые
люстры)
По древним мифам, чудесная райская птица-дева Сирин,
спускаясь из рая на землю, зачаровывает людей пением. Ее
пение разгоняет печаль и тоску и является лишь счастливым
людям.
Огненная птица Феникс – символ воскресения и бессмертия.
Легенда гласит, что, когда огненная птица чувствует
приближение смерти, она вьет гнездо, которое затем
подставляет палящим лучам солнца, пока не сгорит дотла в их
пламени.
Тогда из ее остатков возникает новый феникс.
Райская птица Гамаюн – вестница богов, мифическая птица
счастья, символизирующая мир, богатство, благополучие и
величие.
Пеликан – символ самоотверженной родительской любви и
милосердия. Согласно древней легенде, при угрозе голодной
смерти самка пеликана разрывает себе грудь и, жертвуя
собственной жизнью, кормит птенцов своей кровью.
Павлин – эмблема величия, королевских полномочий,
духовного превосходства, символ неподкупности и гордости. В
Китае Перо павлина вручалось при получении высокого ранга за
заслуги и означало благосклонность императора. В Древнем Риме
павлин считался эмблемой императрицы и ее дочерей, тогда как
орел был птицей императора. В Персии шахский трон назывался
«троном Павлина». В Индии и Византии павлин также считался
царской птицей и содержался в дворцовых зверинцах. Поскольку

павлин постоянно обновляет свое оперение, а мясо его
считалось нетленным, он выступает как символ бессмертия и
нетленной души, олицетворяя долголетие и воскресение.
Единорог – мифическое животное, обретшее бессмертие,
олицетворяет могущество и силу, которая противостоит силам
тьмы, поддерживая равновесие во Вселенной. Он является
символом духовного богатства, сакральным мостом между Небом
и Землей. Просвещает, указывает путь, вдохновляя людей в
поисках мудрости.

Грозный страж – кентавр
Кентавры – мифические существа с туловищем лошади и
торсом и головой человека – являются символом двойственности.
Они соединяют в себе низшую природу человека, его животную
натуру, и высокую природу направляющего его Духа. Кроме того,
кентавр символизирует чувственность, страсти, адюльтер,
человека, разрываемого между добром и злом.
Иными словами, обильной символикой художник пожелал
заказчику богатства, безграничной власти, величия, способности
преодолевать любые трудности и духовного подъема.
Интерьер Тронного зала дополняла мебель, горки для
серебряной посуды и уникальная печь, облицованная
голландскими изразцами XVII столетия. В зал вели три
бронзовых двери искусной ажурной работы. Между ними в
простенках портреты императоров Петра I и Петра II.
Это не случайно, ведь Григорий Дмитриевич ближайший
сподвижник Петра Великого, а внук последнего Петр II
пожаловал это имение князю.

Большой художественный интерес представляет столовая
палата – удлиненное сводчатое помещение с высокими
изразцовыми печами, по периметру которой шла посвятительная
надпись древнерусским шрифтом о пожаловании палат
Юсуповым Петром II и их «возобновлении» в 1893 году.

Большая столовая
Соседний Гербовый зал, отделанный шелковыми обоями,
декорирован скульптурными медальонами с фрагментами
родового княжеского герба. Комнату украшала большая
хрустальная люстра, венецианские зеркала, изысканная
старинная мебель.

Гербовая
комната
декорирована
скульптурными
медальонами с элементами герба рода князей Юсуповых
Из Гербового зала можно попасть в кабинет князя Ф. Ф.
Юсупова, расположенный сразу за «Портретной». На его своде
изображены небесные светила, блуждающие кометы и
неподвижные звезды, то есть астрономическая карта неба.
Именно такая роспись была в столовой палате царя Алексея
Михайловича и царевны Софьи Алексеевны, в загородных
дворцах Коломенского и Алексеевского. Кабинет отапливался
изысканными фигурными печами, облицованными подлинными
изразцами XVII века. В кабинете князя висел замечательный
портрет хозяйки дворца – княгини 3. Н. Юсуповой, одной из
самых красивых и образованных женщин России.
Позже в этой комнате находился кабинет президента
ВАСХНИА Н. И. Вавилова.

Кабинет князя Н.Б. Юсупова. Позже в этой комнате сидел
президент ВАСХНИЛ Н. И. Вавилов

Стилизованные росписи на стенах кабинета выполнены по
эскизам Ф.Г. Солнцева
На третьем этаже располагается домовая церковь в честь
святителя Николая Чудотворца и великомученицы Татианы.
Султанов выполнил для нее эскизы росписи и внутренней
отделки, проект иконостаса, рисунки церковной утвари, мебели и
священнических облачений. В живописных медальонах на своде
домового храма изображены святые, соименные хозяевам
дворца: св. Зинаида, св. Татиана, св. Николай и т. д.

Астрономическая карта неба

Домовая церковь Николая Чудотворца и великомученицы
Татианы

Росписи сводов домовой церкви

В Портретной комнате расположились 12 портретов
наиболее ярких представителей династии Юсуповых, начиная с
князя Ногайской орды Юсуф-мурзы
Один из самых камерных залов дворца – «Портретная»,
украшенная
портретами
всех
представителей
династии
Юсуповых, начиная с их легендарного родоначальника – князя
Ногайской Орды Юсуф-мурзы.

Фамильные тайны
По семейному преданию, древний род Юсуповых берет свое
начало от Абубекира, тестя пророка, правившего после
Мухаммеда всем мусульманским родом. Через три века после
него соименник его Абубекир бен-Райок также правил всеми
мусульманами мира и носил титул князя князей и султана
султанов, соединяя в лице своем правительственную и духовную

власть. В эпоху падения калифата прямые предки русских князей
Юсуповых были правителями в Дамаске, Антиохии, Ираке,
Персии, Египте и Константинополе. Иные из них погребены в
Мекке, священной для мусульман Каабе или возле нее.
Теперь становится понятным полное равенство брака,
заключенного в 1914 году между князем Феликсом Феликсовичем
Юсуповым и великой княжной Ириной Александровной
Романовой, племянницей царствующего императора Николая II:
оба супруга были царского происхождения.
Имя знаменитому роду дал хан Ногайской Орды Юсуф-мурза.
Видя растущее недовольство своих подданных, он решил
заручиться поддержкой Москвы и обезопасить своих сыновей,
отослав их ко двору Ивана Грозного. По семейным преданиям,
Юсуф, явившись к русскому царю, скромно попросил: «Великий
государь, дозволь жить на Руси сыновьям бедного Юсуфа!» Но
царь уже был наслышан о его несметных богатствах. Он
засмеялся и ответил: «Бедный? Да ты можешь купить всю
Россию!»

Портрет Юсуф-мурзы, родоначальника рода Юсуповых
С тех пор Россия сделалась отечеством для потомков Юсуфа.
Четыре дочери Юсуфа стали женами царей крымского,
астраханского, казанского и сибирского. Последний был тот
самый Кучум, которого покорил во главе своих донцов-каза-ков
Ермак Тимофеевич.

Второй портрет в портретной галерее московского
Юсуповского дворца – дочь Юсуф-мурзы, казанская царица,
прекрасная Суюмбека.
Когда русский царь подступил с войском под стены Казани,
она надела латы и шлем, стала во главе защитников города и так
блистательно возглавила оборону Казани, что русские войска не
смогли взять город приступом. Дело решили лишь тайный подкоп
и взрыв стен города. В архитектуре московского Казанского
вокзала навеки осталась изящная башня Суюмбеки, как
напоминание о легендарной казанской царице.

Портрет
казанской

любимой

дочери

Юсуфа

Суюмбеки,

царицы

Русские поэты сделали ее образ одним из самых поэтичных в
мировой литературе. Так, поэт Херасков, автор знаменитой
«Россияды», сделал казанскую царицу главной героиней своей
поэмы, а в 1832 году сцена увидела балет графа Кутайсова
«Сумбека, или Покорение Казанского царства». Пушкин был на
спектакле, в котором роль Суюмбеки исполнила воспетая им в
«Онегине» балерина Истомина. По мнению исследователей,
наличие шестилучевой звезды в княжеском гербе Юсуповых
восходит к образу легендарной царицы.

Роковой для рода Юсуповых гусь
Спустя сто лет правнук хана Юсуфа, Абдул-мурза, угощал
патриарха Иоакима и, по незнанию православных традиций,
накормил его в пост гусем под видом рыбы. Патриарх гуся съел,
промолвив: хороша у тебя рыбица, князь! А когда узнал, что
отведал гуся, впал в ярость! Скандал дошел до царя Федора
Алексеевича. Тот в качестве наказания лишил мурзу всех
прежних пожалований и потребовал, чтобы он принял
православие. Абдул-мурза думал три дня и три ночи и наконец
крестился под именем Дмитрий, а фамилию взял в память своего
знаменитого предка Юсуфа: Юсупово-Княжево. С тех пор в
интерьерах юсуповских дворцов, как напоминание об этом
судьбоносном решении, всегда встречается изображение гуся.
В ту же ночь новоиспеченному князю Дмитрию было
видение. Внятный голос произнес: «Отныне за измену вере не
будет в твоем роду в каждом его колене более одного
наследника мужского пола, а если их будет больше, то все,
кроме одного, не проживут долее 26 лет».
После принятия православия все имения и пожалования
были возвращены, что положило начало легендарному
фамильному богатству. Только род Юсуповых, самый богатый
род после Романовых, мог позволить себе владеть сокровищами,
ранее принадлежавшими чуть ли не всем королевским дворам
Европы.

Герб князей Юсуповых

Лев, держащий
крыльца)

герб

Юсуповых

(в

центре

парадного

Жемчужиной юсуповских драгоценностей была знаменитая
«Пелегрина». По преданию, эта уникальная жемчужина
принадлежала самой Клеопатре, затем испанскому королю
Филиппу IV, который в XVII веке подарил ее своей дочери МарииТерезе. Позже она принадлежала французской короне. Во
времена французской революции она таинственно исчезла, а
позднее объявилась в Москве, где ее и купила Татьяна
Васильевна Юсупова, племянница знаменитого князя Потемкина
и супруга не менее знаменитого своим богатством Николая
Юсупова. В ее коллекции находился известный бриллиант, по
своей величине и красоте названный «Полярной звездой»,
серьги королевы Марии-Антуанетты, жемчужная и алмазная
диадема королевы Неаполитанской, супруги Мюрата, Каролины.

Все эти предметы попали на всеобщее обозрение уже в XX
веке, когда Феликс Юсупов начал распродавать семейные
реликвии.

Жан-Луи Вуаль.
Портрет княгини Татьяны Васильевны Юсуповой
По словам современников, мать Феликса Юсупова, Зинаида
Николаевна, никогда не расставалась с уникальной жемчужиной.
Ее можно видеть на портрете княгини кисти Флеминга.
По прихоти судьбы, жемчужина Клеопатры принадлежала
Элизабет Тейлор – Клеопатре нового времени.

Жемчужина Элизабет Тейлор – легендарная жемчужина
«Перегрина»
Картинная галерея Юсуповых соперничала с Эрмитажем.
Радость от обладания несметными богатствами омрачало только
одно. Страшное фамильное проклятие. По рассказам матери

Феликса Юсупова, узнав о «измене веры отцов» потомками хана,
его соплеменники прибегли к услугам колдуньи, которая
прокляла род, наложив на него весьма замысловатую порчу,
вплоть до полного уничтожения рода.
По слухам, ногайское проклятие было усилено еще одним
страшным родовым проклятием. Юсуповы были прокляты
царевичем Алексеем за то, что один из них, Григорий, поддержал
Петра I, обрекшего своего сына Алексея на верную смерть. Как
бы то ни было, родовое проклятие сбывалось неукоснительно.
Сколько бы детей у Юсуповых ни рождалось – до 26 лет доживал
только один. Причем от проклятия непостижимым образом
страдали не только мужчины, но и женщины и даже внебрачные
дети любвеобильных князей.
Узнав о языческом проклятии, прабабка легендарного
Феликса Юсупова не пожелала мириться с судьбой. Княгиня
заявила мужу, что «рожать мертвецов» впредь не собирается, и
предложила «удовлетворять свою ногайскую похоть с дворовыми
девками». После смерти мужа Зинаида Ивановна, выйдя замуж за
разоренного, но родовитого француза, покинула Россию, и стала
именоваться графиней де Шаво.

Кристина Робертсон.
Портрет З.И. Юсуповой. 1840–1841 гг.

О ее головокружительных романах ходили легенды, но
наибольшего шума наделало ее увлечение юным народовольцем.
Когда того заточили в Шлиссельбургскую крепость, княгиня,
использовав все свои связи, добилась, чтобы любимого
отпускали из застенка к ней по ночам. Говорят, уже после
революции, пытаясь найти юсуповские сокровища, большевики
простучали все стены ее роскошного дворца на Литейном
проспекте. Драгоценностей не нашли, но обнаружили
примыкающую к спальне потайную комнату, в которой стоял
мужской скелет в саване.
По другой легенде, влюбленная княгиня, выкупив своего
возлюбленного из тюрьмы, поселила его в тайной комнате возле
своей спальни. Когда он умер, княгиня «лечила нервы» в городе
любви – Париже, «слегка подзабыв о своем возлюбленном». По
воспоминаниям Феликса, разбирая старые бумаги в прабабкиной
спальне, он всегда испытывал необъяснимый ужас и немедленно
звал лакея. Находиться в ней было большой пыткой, так сильна
была энергетика непогребенного тела.
По семейным легендам, в родовых дворцах Юсуповых
незримо обитали их знаменитые предки. Старая графиня,
выезжая на роскошные балы и приемы, надевала свои лучшие
драгоценности, а остальные оставляла незапертыми, в открытых
сундуках. На удивленные вопросы дворни всегда отвечала с
неизменным достоинством: «Пусть наши фамильные духи
полюбуются на наши фамильные драгоценности».
Единственный оставшийся в живых сын Зинаиды Ивановны
также потерял двух своих детей. Мальчик умер при родах. А
вскоре тяжело заболела его старшая дочь Зинаида. Вызванный в
поместье доктор Боткин поставил безнадежный диагноз –
заражение крови. Скоро девушка впала в беспамятство, и семья
приготовилась к худшему. В беспамятстве ей пригрезился святой
Иоанн Кронштадтский. Придя в себя, она попросила позвать его,
а после того, как приехавший старец положил руки на ее голову
и за нее помолился, стала выздоравливать. При этом княгиня
всегда добавляла, что о «ногайском проклятии» тогда не
слышала и не знала, что своим выздоровлением обрекает на

смерть младшую сестру. Татьяна неожиданно умерла в 22 года. В
память о ней была освящена домовая церковь великомученицы
Татианы.
Обстоятельства этой смерти никогда не были раскрыты, и
потомкам осталось только строить догадки. По одной из них,
Татьяна утонула в Архангельском летом 1886 года. По другой,
она умерла от тифа. Существовала еще третья версия, никогда
не звучавшая в семье, но возникшая при вскрытии ее могилы в
подмосковном имении большевиками во время революции.
Местные жители утверждали, что в ее могиле были найдены еще
останки младенца, что позволило им предположить, что это был
ее ребенок. Возможно, она, не будучи замужем, умерла в родах.
Тайна смерти девушки навсегда осталась нераскрытой, но после
ее смерти пропали все страницы дневника Татьяны и
практически все ее фотографии.
Похоронили Татьяну Юсупову на обрывистом берегу Москвыреки, у старой церкви Архангела Михаила, изготовили памятник
из белоснежного каррарского мрамора – ангел с распростертыми
крылами в виде прекрасной девушки обращается к небу,
прижимая руки к груди. Ее безутешный отец столько времени
провел в беседах с памятником, что практически вселил в него
душу. После смерти князя мраморный ангел, постепенно
разрушавшийся от морозов, был перенесен в крытое теплое
помещение. Вскоре пошли слухи, что мраморного ангела попрежнему встречают на могиле Татьяны, осеняющего крылами
черную плиту.
Вскоре после смерти Татьяны единственная наследница
знаменитого рода Зинаида Юсупова по настойчивой просьбе отца
знакомится с очередным претендентом на ее руку – болгарским
князем Баттенбергом. Претендента на болгарский трон
сопровождал скромный офицер Феликс Сумароков-Эльстон, в
обязанности которого входило представить принца будущей
невесте и откланяться. Зинаида Николаевна отказала будущему
монарху и приняла предложение молодого офицера. Он
осмелился попросить ее руки у князя Юсупова со словами: «У
меня лишь скромное достояние, но нет ни копейки долгов».

Вскоре богатейшая невеста России вышла замуж за графа
Феликса Суморокова-Эльстон. Император Александр III разрешил
носить графу имя князь Юсупов и передал ему родовые титул и
герб, чтобы не пресеклась знаменитая фамилия.

Княгиня З.Н. Юсупова любила собак, особенно шпицев, с
одним из них она изображена на картине В.Серова

В.А.Серов. Портрет князя Ф.Ф. Юсупова, графа СумароковаЭльстон. 1903 г.
По семейным преданиям, он был внуком прусского короля
Фридриха-Вильгельма IV и правнуком М.И. Кутузова. Прусский
король так влюбился во фрейлину своей сестры русской
императрицы Александры Федоровны – графиню Тизенгаузен,
что хотел жениться. Одни говорили, что он и женился
морганатическим браком, другие утверждают, что девица

отказала ему, не желая расставаться с государыней. Плодом их
любви и был Феликс Эльстон, дед знаменитого Феликса Юсупова.
Злые языки уверяли, что в переводе с французского «эль с
этой» – переводится «она удивляется», что, дескать, выразило
чувство юной матери.

В.Серов.
Феликса)

Портрет

Николая

Юсупова

(старшего

брата

Проклятие рода не отступало: Княгиня Юсупова родила
четырех сыновей, двое умерли в младенчестве. Старший сын
Зинаиды Николаевны, будучи ребенком, услышав от няни о
проклятии, потребовал у матери не иметь больше детей. По
воспоминаниям Феликса-младшего, на крестинах в домашней
церкви священник чуть не утопил его в купели.
«Родился я таким хилым, что врачи дали мне сроку жизни –
сутки, и таким уродливым, что пятилетний братец мой Николай
закричал, увидев меня: «Выкиньте его в окно!»
По воспоминаниям Феликса, матушка его, пытаясь обмануть
судьбу, до пяти лет одевала его как девочку и пыталась дать
соответствующее
воспитание.
Мальчику
доставляло
удовольствие играть с бриллиантами матушки, примерять ее
шикарные платья. Таинственным альковом представлялась ему
материнская спальня, обтянутая голубым узорчатым шелком. «В
широких горках красовались броши и ожерелья». Любимым
развлечением юного Феликса стали переодевания, или так

называемые «живые картины» с участием слуг в кабинете отца.
Феликс нацеплял матушкины украшения и представлялся то
султаном, то сатрапом. Роскошный гардероб княгини Зинаиды
остался одним из самых ярких детских впечатлений. «Матушкин
каприз впоследствии наложил отпечаток на мой характер», –
многозначительно обмолвится князь Юсупов в мемуарах,
написанных на французском языке в середине XX века.
Николай не скрывал своей нелюбви к Феликсу, и, только
когда тому исполнилось десять лет, между ними появилось
теплое чувство. Он не ошибся. Семейный рок напомнил о себе в
1908 году. Николай был убит на дуэли из-за любви к замужней
даме за полгода до того, как ему должно было исполниться 26
лет. У Юсуповых снова остался один наследник, к которому и
перешел титул князей Юсуповых и все их колоссальное
состояние. Оставшись единственным наследником в роду, юный
Феликс купался в семейной нежности, любви и использовал все
приятные стороны вседозволенности.
Потрясенные родители, похоронив старшего сына, строят в
усадьбе Архангельское храм-усыпальницу с величественной
колоннадой из 26 дорических колонн, но грянула революция, и
храм никогда не принял под свои своды ни одного захоронения.
Так и стоит она поныне памятником страшного проклятия роду
князей Юсуповых. Роковая любовь старшего сына стала
причиной появления в знаменитой усадьбе не только
величественной колоннады, но и загадочного памятника
«Скорбящий гений». За несколько лет до печальных событий
чета Юсуповых заказала этот памятник для пополнения своей
коллекции, но доставили его из Мюнхена по горькой иронии
судьбы – в день смерти Николая.
По рассказам очевидцев, в трудные, переломные моменты
жизни Зинаида Николаевна раскладывала старинный карточный
пасьянс казненной французской королевы Марии-Антуанетты.
Имя королевы-мученицы мистическим образом окружало
Юсуповых, незримо влияя на их судьбы. В их дворцах и усадьбах
стояла мебель Марии-Антуанетты, а фамильную сокровищницу
украшали ее драгоценности. Ее невестка, племянница

последнего императора Николая II великая княгиня Ирина
Александровна, венчалась в алмазной диадеме и в кружевной
фате, принадлежавшей некогда казненной королеве.

Порочный херувим.
Феликс Феликсович Юсупов. Лондон, 1912 г.
Фоторепродукция Д.В. Чесновой
Сходится легендарный пасьянс достаточно редко, вероятно,
поэтому его и считают знаком судьбы, знамением предстоящего
«вечного прощания». По преданию, в ночь перед казнью именно
на нем гадала в тюрьме королева мученица: оставят ей жизнь
или нет. Увы, пасьянс не сошелся. Роковой пасьянс сходился у
княгини Юсуповой 6 раз: накануне смерти ее отца, старшего
сына, затем в декабре 1916 накануне убийства Распутина и
вскоре в 1918-м – накануне гибели царской семьи. В следующий
раз он сошелся через 10 лет на чужбине – перед смертью горячо
любимого мужа, и наконец, перед собственной кончиной.
Сыновья княгини унаследовали от нее любовь ко всему
мистическому и таинственному.
Еще при жизни Николая, оба брата, отдавая дань моде,
увлекались спиритизмом, и по признанию самого Феликса,
«наблюдали вещи удивительные». Продолжалось это до тех пор,
пока «массивная мраморная статуя не сдвинулась и не рухнула».
И тогда братья дали друг другу обещание «дать знак с того
света», когда один из них умрет первым, тому, кто останется

жить. Шутку эту все забыли, но зимой 1909 года обещание само
напомнило о себе. В одно из посещений дворца на Мойке,
неведомая сила ночью неожиданно подняла Феликса с постели и
заставила подойти к комнате Николая, запертой со дня его
смерти. Вдруг дверь открылась. На пороге стоял Николай. Лицо
его сияло. Феликс бросился навстречу, но дверь тихонько
закрылась. И все исчезло.

З.Н. Юсупова с мужем и сыновьями
Феликс Юсупов граф Сумароков-Эльстон-младший стал
последним владельцем легендарного Юсуповского дворца. Он же
и последний носитель этой славной фамилии. По воспоминаниям
современников, Юсупов-младший был отмечен печатью порока.
Отличался он редкостной красотой – вылитая мать, первая
красавица России. Но, если ее черты современники называли
ангельскими, то ее младшего сына никто иначе как с падшим
ангелом не сравнивал.
Очевидцы уверяли, что юный Феликс увлекался йогой,
укреплял волю, развивал в себе гипнотические способности и
всю свою жизнь был склонен к мистике. До 15-летнего возраста
он страдал лунатизмом и разговаривал во сне. Были у него и
способности ясновидца. Однажды родители услыхали, как он
бормочет два слова: «крушенье поезда». Поездку, в которую
собирались, тут же отменили. Поезд сошел с рельсов, было
много жертв.
Однажды братья стали очевидцами таинственного явленья
по дороге в Петербург. Простившись с родителями, они сели в
тройку и поехали на вокзал. Дорога шла через безлюдный

Серебряный бор. Ярко светила луна, вдруг среди леса лошади
встали на дыбы. Впереди показался поезд и тихо шел сквозь
деревья. В вагонах горел свет, у окон сидели пассажиры, лица их
были различимы. Слуги перекрестились: «Нечистая сила»!
Железной дороги не было поблизости и в помине. Но видели
поезд четыре человека!
Позднее Юсупов признался, что узнал многих пассажиров
поезда. Это были высшие сановники России, сметенные
революцией. Казалось, что поезд увозил навсегда старую
Россию. Юсупов попытался этот поезд остановить. Перед
революцией Феликс организовал убийство заговоренного от ядов
и пуль Распутина, таким образом, пытался освободить Россию от
«темной силы, ведущей ее к пропасти».

«Святой ангел» Григорий Распутин

Фото трупа Распутина в морге
После
убийства
ненавистного
старца
императрица
потребовала немедленно расстрелять Феликса, но царь отправил
его в «ссылку» со словами «Никто не имеет права убивать». Мать
первой оправдала его: «Ты убил чудовище, терзавшее твою
страну. Ты прав. Я горжусь тобой…»

По словам исследователей, появление Распутина в России
было предсказано самим Нострадамусом в одной из его
центурий. Все в нем было противоречиво и загадочно. В
столичных газетах за 1916 год Распутин фигурировал как
пьяница и развратник. В императорской семье святого старца
считали спасителем. Иоанн Кронштадтский – выдающимся
странником и молитвенником, чья молитва Богу всегда угодна, но
предупреждал: «Смотри, чтобы твоя фамилия не отразилась на
твоем будущем».
Современники называли его «святым чертом». Кого в нем
больше: бога или черта, и сегодня никто не скажет. Ясно одно:
даром предвидения он обладал необыкновенным. Очевидцы
вспоминают, что, не раз слышали, как, проходя мимо
Петропавловской крепости, он взволнованно воскликнул: «Я
вижу много замученных людей, людские толпы, груды тел! Среди
них много великих князей и сотни графов! Нева стала красной от
крови».
Сам Распутин не раз говорил царице: «Не будет меня – не
будет и вас». После убийства пророка царь продержался на
престоле всего 74 дня…»
В 1912 году Григорий Распутин довольно точно описал
сценарий развития событий в послереволюционной России:
«Люди идут к катастрофе. Самые неумелые будут править
повозкой в России. Человечество будет раздавлено поступью
безумцев и негодяев. Мудрость закуют в цепи».
После февральской революции 1917 года Феликс Юсупов с
женой перебрался в Крым, в имение царской семьи Ай-Тодор, а
13 апреля 1919 года навсегда покинул Россию.
Обосновавшись в Париже, некогда богемный и беззаботный
князь, призвав на помощь все свои европейские связи, не жалея
ни времени, ни сил, ни денег, помогал неимущим
соотечественникам заработать на жизнь. Организованная им
контора по трудоустройству в первые годы эмиграции помогла
спасти многих. По инициативе князя был открыт салон красоты,
где русские дамы под руководством французских специалистов

осваивали азы массажа и макияжа, чтобы открыть собственное
дело.
На деньги Юсупова стала действовать Школа прикладных
искусств имени Строганова готовившая учеников для работы на
эмигрантских художественных предприятиях, а также в Доме
моды «Ирфе», названному по сочетанию первых слогов имен его
основателей: Ирина – Феликс.

Корабль британского королевского флота «Мальборо», на
котором члены российской августейшей семьи, в том числе
Феликс и Ирина Юсуповы, покинули Россию
Принцесса крови Ирина Юсупова сразу придала «Ирфе»
оттенок особой респектабельности. Посетительниц встречал сам
легендарный князь, красота которого продолжала оставаться
неотразимой. По воспоминаниям современников, многие знатные
клиентки приходили из любопытства и за экзотикой. Одна
потребовала чаю из самовара. Другая захотела видеть «князя», у
которого, по слухам, глаза фосфоресцировали, как у хищника».

Феликс Юсупов с женой Ириной Александровной
Со временем Юсуповы открыли еще три филиала Дома:
в Туке – популярном курорте в Нормандии,
Лондоне и Берлине. В 1926-м неугомонный Юсупов создал и
выпустил в продажу духи «Ирфе». Причем продавались они трех
видов – для белокурых, темноволосых и рыжих покупательниц.
И главное, после начала Второй мировой войны, Ф.Ф.
Юсупов не раз получал предложения нацистов о сотрудничестве,
которые категорически отвергал. Отомстив, ему нацисты не
вернули богатства, хранящиеся в берлинских банках. После
войны Юсуповы окончательно разорились. В 1967 году в
возрасте восьмидесяти лет Феликс Феликсович скончался в
Париже. Он был похоронен на русском кладбище в СентЖеневьев-де-Буа в могиле матери. Денег еще на одно место на
кладбище не нашлось.
На нем род Юсуповых пресекся окончательно. Его
единственная дочь вышла замуж за графа Шереметева, и семья
переехала сначала в Рим, а потом в Афины. В 1942 году у
Шереметевых родилась дочь Ксения – в замужестве Сфири,
единственная дочь которой Татьяна также живет в Греции и порусски не говорит.

Надгробие Феликса Юсупова на одной могиле с матерью на
русском кладбище Сен-Женевьев-де-Буа под Парижем
По словам Ксении Николаевны, ее мать влюбилась в Грецию,
но жилось в ней ее родителям трудно. Мать делала украшения на
продажу, а отец работал в Австралии в пароходной компании, и
видела его семья очень редко. Когда отец заболел туберкулезом,
он долго лечился в горах, и мать писала ему письма каждый
день, два года подряд. Врачи давали ему два месяца жизни, но
их печальные прогнозы, к счастью, не сбылись. По твердому
убеждению Ксении Сфири, именно любовь ее матери спасла
отца!
«После революции, – вспоминает Ксения Николаевна, – отцу
пришлось пережить немало трагических минут. Помню, он
рассказывал, как в Сибири его вместе с братом ссадили с поезда
пьяные солдаты и хотели расстрелять. Тогда это было просто. К
ним подошли люди в грязных серых шинелях с винтовками и
сказали: «Пойдемте, господа, будем пускать вас в расход…»
Младший брат заплакал и стал кричать: «Я не хочу умирать!» А
старший – мой отец – строго его одернул: «Не плачь, будь
мужчиной!» А ему самому тогда было всего 15 лет. Заплакать
перед солдатами не позволяла фамильная гордость. От
красноармейских пуль их спасла случайность. Какая-то женщина
попросила пожалеть мальчишек.
…По странной иронии судьбы, о моем деде помнят только то,
что он «убил Распутина». Но наша семья никак не могла понять,

как он мог это сделать. Ведь Феликс Феликсович был
добродушнейшим человеком. Не нравятся мне писания на эту
тему Эдварда Радзинского. Когда он был в Париже, то почему-то
не нашел нужным зайти ко мне – последней из Юсуповых, когда
готовил книгу об убийстве Распутина».
По ее словам, бабушка с дедушкой были совершенно
разными людьми, но нежно любили друг друга. «Я таких людей
потом никогда не встречала. Не видела такой нежности и
внимания друг к другу, хотя Феликс Феликсович не только в
молодости, но и в зрелые годы славился своим сумасбродством и
экстравагантными выходками. Он «любил пожить», как раньше
говаривали на Руси. Бабушка же была тихая и скромная. Она все
ему прощала и сдерживала его бурную натуру. Когда дедушка
умирал, он сказал верной подруге: «Я всю жизнь любил только
тебя, прости меня за все…»

Ксения Сфири-Шереметева, внучка князя Ф.Ф. Юсупова.
Фоторепродукция Д. В. Чесновой
В 1991 году Ксения Николаевна Сфири посетила Юсуповский
дворец в Петербурге, а в 2000 году по специальному указу
президента Владимира Путина ей выдали российский паспорт, и
она стала российской гражданкой. Об этом долгие годы мечтали
на чужбине ее родители, которые так и умерли в Париже
апатридами, отказываясь принять гражданство других стран… По

воспоминаниям Феликса Юсупова, самым большим его желанием
было вновь увидеть его фамильное гнездо. Увы, это ему так и не
удалось.

Проклятое богатство
Люди и их дома связаны между собою каким-то
таинственным, никому не известным образом и нередко имеют
общую судьбу. С приходом большевиков Юсуповы были
вынуждены навсегда покинуть Россию, а их родовой дворец
превращен в очередное советское учреждение с чередой
бесчисленных служебных кабинетов и строгим вахтером у входа.
Сразу после революции Феликс Юсупов перевез фамильные
сокровища из Питера в Москву и спрятал их в тайнике своего
родового дворца. Прятал их вместе с ним преданный семье
человек Григорий Бужинский. Когда большевики пришли грабить
дворец, то потребовали от него показать – где спрятаны
княжеские сокровища. Верный слуга умер от пыток, но сокровищ
так и не показал.

Ниша под лестницей.
Именно здесь были обнаружены сокровища князей Юсуповых
Через 8 лет, летом 1925 года, большевики нашли их
совершенно случайно. Один из сторожей заметил, что
штукатурка под главной лестницей в вестибюле не такая, как

везде. За кирпичной кладкой угадывалась пустота. Немедленно
пригласили сотрудников ГПУ и представителей Наркомпроса.
Пробив стену, обнаружили тайник: глухая комната размером 2 на
3 метра вся была заставлена сундуками и ящиками, изделиями из
серебра.
Из тайника извлекли семь сундуков и ящиков, в которых
оказались блюда, ковши и кубки XVI в., рукомойники, кувшины,
солонки, табакерки, украшенные бриллиантами, хрустальные
графины, сервизы, кубки, выполненные знаменитыми мастерами
Нюрнберга и Аугсбурга. Три деревянных ящика, обитые железом
и обшитые кожей с тиснеными родовыми гербами Юсуповых,
содержали бриллианты, крупные изумруды, сапфиры, рубины,
частью оправленные в золото и серебро. Среди них было 255
бриллиантовых брошей, 18 диадем, 42 браслета и около 2 кг
золотых изделий, являющихся уникальными произведениями
искусства. Исследования показали, что бриллиантовые и
жемчужные колье, цепи из сапфиров, изумрудов и бриллиантов,
серьги из рубинов и бриллиантов, диадемы, браслеты, ожерелья,
броши
были
преподнесены
Великой
княгине
Ирине
Александровне Романовой в день свадьбы с Феликсом Юсуповым.
Здесь же были 200 серебряных чарок и подлинная скрипка
работы Страдивари.
Эксперты
не
смогли
сохранить
профессиональное
хладнокровие: «Многие вещи совершенно исключительного
качества. Они не поддаются никакому денежному исчислению».
Вес найденных серебряных предметов составил 70 пудов (1120
кг), золотых – 33 фунта (13,5 кг), не считая ювелирных оправ.
Золото и серебро передали в Госбанк, уникальные изделия – в
московские музеи, главным образом – в Оружейную палату
Кремля.
Две недели члены комиссии осматривали каждый уголок от
чердака до подвала и снова от подвала до чердака:
простукивали, прощупывали, допрашивали. По всему дому было
найдено еще 20 тайников, но все они оказались пусты. От
некогда богатых юсуповских архивов в России мало чего
осталось. «Пьяная матросня», как вспоминал Феликс Юсупов,

искала прежде всего драгоценности, а попадавшиеся ей
непонятные бумаги сжигала. Так погибла бесценная библиотека
и архив А.Блока, сгорели в пожарах архивы почти всех
дворянских семей России.
Сохранились воспоминания князя об этих страшных днях, об
ужасе красного террора в Крыму: «Банды матросов врывались во
все дома, насиловали женщин и детей перед их мужьями и
родителями. Людей замучивали до смерти. Мне случилось
встречать многих из этих матросов, на их волосатой груди висели
колье из жемчуга и бриллиантов, руки были покрыты кольцами и
браслетами. Среди них были мальчишки лет пятнадцати. Многие
были напудрены и накрашены. Казалось, что видишь адский
маскарад».
Интересно, но последние Юсуповы, переехав в конце XIX
века в свой родовой дворец, отказались жить в старых покоях,
словно бы предчувствуя, что и ему будет суждено разделить их
печальную участь. Для жилья был переделан флигель, а в старой
части дворца устраивались роскошные приемы.
После 1917 г. палаты, отобранные у владельцев, были
заняты Военно-историческим музеем,
Едва
зародившаяся
Красная
Армия,
только-только
начинавшая свой путь к победам, обосновала здесь свой музей.
Обширные юсуповские коллекции, за небольшим исключением,
попали в недра государственных хранилищ, из которых их с
большим
удовольствием
реализовывала
на
западном
художественном рынке гражданская жена Максима Горького,
бывшая актриса Художественного театра, Мария Федоровна
Андреева.
В 1929 году в здании Юсуповского дворца разместился
президиум Всесоюзной академии сельскохозяйственных наук им.
В.И. Ленина (ВАСХНИА), которую многие годы возглавлял
академик, ученый-биолог Николай Иванович Вавилов. А по
соседству располагался роскошный кабинет душителя генетики
Т. Д. Лысенко. Противоречие закончилось трагически, в 1940
году Н.И.Вавилов был арестован и приговорен сначала к
расстрелу, а потом к 20 годам тюрьмы. Великий ученый умер в

тюрьме от истощения три года спустя, а генетика на долгие годы
попала в разряд «лженауки». Здесь работали выдающиеся
научные деятели: Н. И. Вавилов, А. В. Чаянов, Д. Н.
Прянишников, А. А. Никонов. Пышные царские палаты, свидетели
нескольких исторических эпох, постепенно забылись и пришли в
упадок
В 2004 году уникальный памятник был передан в
долгосрочную аренду. Новые владельцы начали полную
реставрацию усадьбы. С помощью современной аппаратуры были
проведены архитектурные и инженерные исследования,
воссозданы историческая окраска его фасадов и всех росписей.
Сегодня палаты, видевшие на своем веку множество
торжественных приемов и светских балов, вновь используются
для торжественных приемов и презентаций. В стенах дворца
проводятся концерты, тематические вечера и выставки. Пережив
взлеты и падения, царские апартаменты снова предстали в
исконном блистающем великолепии, поражая и покоряя каждого,
желающего прикоснуться к их многовековой истории.

2. Мистика судеб. Самые
таинственные московские
особняки

2.1. Интриган на московском престоле.
Палаты Василия Шуйского
Подкопаевский пер., 5/2
Любовь как ртуть: можно удержать ее в
открытой ладони, но не в сжатой руке.
Дороти Паркер
В самом центре Москвы, между Солянкой и Покровским
бульваром, расположена знаменитая Хитровка – бывшее «Чрево
столицы», самый преступный район старой Москвы, о котором до
сих пор ходит много слухов и легенд. Сегодня трудно
представить, что когда-то здесь был один из самых
аристократических московских уголков. Здесь под боком у
Кремля, на месте дома 11/1 в Подколокольном переулке,
находился дворец Ивана III, жили Демидовы, Волконские и
Лопухины. Князья Шуйские, чей знатный род шел от Александра
Невского, тоже возвели на этих землях знатные хоромы
(Подкопаевском пер., дом 5/2). Первоначально палаты были
одноэтажными, и лишь позднее их надстроили двумя этажами.

Палаты Шуйских в Подкопаевском переулке
Служба Шуйских была «честной» – они обычно числились в
боярах и наместниках. Но амбиции и жажда власти постоянно
вовлекали их в политические интриги. Наиболее известный из
знатного рода Шуйских – боярин Василий Иванович, хитрый и
угодливый боярин, мастер всевозможных интриг. В 1574 году

молодой князь приглашается на бракосочетание государя Всея
Руси с Анной Васильчиковой, а на свадьбе царя с Марией Нагой в
сентябре 1580-го Василий был главным дружкой жениха (в
качестве дружки невесты выступил Борис Годунов).

Василий IV Шуйский
После кончины Федора Ивановича Василий Шуйский
участвовал в дворцовой борьбе против Бориса Годунова и
подвергся жесточайшей опале, вскоре был прощен и в мае 1591го возглавил правительственную следственную комиссию по делу
о смерти младшего сына Ивана Грозного царевича Дмитрия.
Тогда в угоду правительству влиятельный боярин Шуйский
авторитетно заявил, что царевич в припадке болезни сам
«набросился на нож», то есть погиб из-за несчастного случая.
Нагие были обвинены в «небрежении», из-за коего пресеклась
драгоценная жизнь, и в подстрекательстве «углицких мужиков»
к бунту. Царицу Марию, естественно, постригли, братьев ее
разослали по тюрьмам.

Царевич Дмитрий.
Картина М. В. Нестерова. 1899 г.
Впоследствии Шуйский неоднократно менял свои показания
в зависимости от обстоятельств. Так, в 1605 году, когда
ЛжеДмитрий I приближался к Москве, он перешел на сторону
самозванца и заявил, что царевич Дмитрий спасся, а похоронили
вместо него какого-то поповича. Однако когда Лжедмитрий
получил царский престол, Василий Иванович стал интриговать и
против него. Шуйский начал распускать слухи о том, что якобы
«спасшийся» царевич есть «вор и расстрига» Гришка Отрепьев, а
настоящий – не погиб, а был зарезан по приказу злодея
Годунова. Крамольные речи дошли до самозванца, и уже через
три дня после въезда Лжедмитрия в Кремль князя схватили.

Н.В. Неврев. Дмитрий Самозванец

Всю семью судил соборный суд. Сам Лжедмитрий в
обличительной речи припомнил прошлые измены Шуйских, в том
числе грехи их казненного Грозным деда. Братьев признали
виновными в заговоре и приговорили к смерти. Их даже возвели
на эшафот, но перед самой казнью пришло помилование.
Шуйские были сосланы в «показательную» ссылку, а через
полгода прощены. Василию Шуйскому вернули боярский сан и
все имение, однако он затаил злобу. Едва вернувшись в Москву,
он вместе с боярами организовал новый заговор, и на этот раз
удачный. Еще 7 мая 1606 года старый интриган на царской
свадьбе вел под руку новую государыню Марину Мнишек, а через
несколько дней был убит. Очевидцы рассказывали, что, пока
горожане били «понаехавших» на бракосочетание поляков, князь
Шуйский во главе отряда верных людей ворвался в Кремль и
велел дворянам брать приступом покои монарха.

Н.В. Неврев. Ксения Борисовна Годунова, приведенная к
Самозванцу
На сей раз, Шуйский действовал решительно и очень
расчетливо.
Он распустил слухи, что на престоле самозванец, именем
царя уменьшил немецкую охрану во дворце от 100 до 30
человек, приказал открыть тюрьмы и выдал оружие толпе. В
ходе беспорядков разъяренная толпа убила Лжедмитрия I и
сотни непрошеных гостей – поляков. Шуйский снова целовал

крест, клянясь, что на престоле самозванец. В результате он
вышел из интриги победителем.

Марина Мнишек и Лжедмитрий
После того как восставшие растерзали тело Лжедмитрия, его
обезображенный труп бросили на «позорище» на главной
площади Москвы – Красной, сунув в руки дудку и «харю» –
карнавальную маску, найденную у него под кроватью. Три дня
длились надругательства москвичей над телом ненавистного
самозванца – его посыпали песком, мазали дегтем и «всякой
мерзостью».
Среди москвичей цареубийство вызвало неоднозначную
реакцию, многие плакали, глядя на поругание. Чтобы пресечь
любую жалость к «расстриге», было объявлено, что маска у него
на груди есть идол, «харя», которой он поклонялся при жизни.
Здесь же вслух читали «грамоту» о жизни Григория
Отрепьева в монастыре и его бегстве, затем похоронили в
«убогом доме» – кладбище «для упившихся или замерзших»,
куда свозили неопознанные трупы, и похоронили в общей
могиле, как бродягу. Чтобы окончательно унизить ненавистного
самозванца, на его труп вылили бочку навоза.
Очевидец, архиепископ Арсений, рассказывал, что в тот час,
в который поволокли труп за город, пала крыша Великих врат
крепости (Спасские ворота Кремля), что явно служило
предвестником грядущих бедствий, войн и великой смуты.

Н.В. Неврев.
Присяга Лжедмитрия I польскому королю Сигизмунду III на
введение в России католицизма
Сразу после похорон (в конце мая!) ударили необычайно
суровые морозы, уничтожившие траву на полях и уже посеянное
зерно. По городу поползли слухи, что виной тому волшебство
бывшего монаха, говорили также, что «мертвый ходит» и над его
могилой сами собой вспыхивают и движутся огни, слышится
богомерзкая музыка и визгливые таинственные голоса. Москвичи
уверяли, что это «бесы расстригу славят» да дьявол радуется,
принимая к себе в преисподнюю своего слугу.
В следующую ночь над могилой появилось голубоватое
свечение и послышалось заупокойное пение. Москвичи
зароптали, что это мстит дух Гришки Отрепьева. К своему ужасу
они обнаружили, что могила разрыта, а труп самозванца лежит
рядом в белоснежном саване, а на груди у него воркуют два
голубя, никак не желающие улетать. И пошли толки: «Уж не
чудом ли спасшийся это царевич Дмитрий?» Труп «расстриги»,
как рассказывают легенды, попытались закопать поглубже,
рядом с храмом, у алтаря. А наутро обнаружили, что могила
разрыта, а труп исчез. Целых десять дней в Москве шептались о
таинственной пропаже, поговаривали, что земля не принимает
Гришку, так как за царство и богатство он продал душу самому
дьяволу.
Труп ненавистного самозванца нашли в десяти верстах от
Москвы. Вот тут-то и решили сжечь колдуна. По московским

преданиям, труп облили горючей смесью и подожгли. Не горит!
Снова подожгли. Не горит! Тогда разрубили его тело на кусочки,
смешали тело с порохом и выстрелили из пушки в сторону
Польши, воскликнув: «Уходи, откуда пришел!»
По воспоминаниям Марины Мнишек, в это время
совершилось «последнее чудо» – когда труп «расстриги» тащили
через кремлевские ворота, ветер сорвал с ворот щиты и,
невредимыми, в том же порядке установил их посреди дороги.
Вскоре после смерти самозванца, 19 мая 1606-го, боярин
Василий Шуйский был «выкрикнут» русским царем. Вступая на
престол, Шуйский дал «крестоцеловальную запись» – первое в
российской истории юридическое обязательство государя перед
подданными. Свершилась давняя заветная мечта Шуйских: сесть
на Московский престол. Новому царю пришлось лавировать,
угождать всем. В результате он не угодил никому. Хитрый царь
первым делом разослал по стране грамоту, в которой клеймил
своего предшественника не только как самозванца, но и еретика
и чернокнижника, которому адские силы помогли на время
захватить власть. Видимо, он забыл, как еще недавно целовал
сапоги самозванцу. Шуйский откровенно заявлял, что признал
Лжедмитрия только для того, чтобы избавиться от Годунова, а
потом низложил его, открыв себе дорогу к престолу.
Смута в государстве росла, пошел слух о том, что Дмитрий
все же жив. Чтобы убедить народ в самозванстве тех, кто
выдавал себя за царевича Дмитрия, Шуйский тотчас по
вступлении на престол организовал торжественное перенесение
из Углича в Москву мощей невинно убиенного царевича. Мощи
царевича Дмитрия были объявлены чудотворной святыней… По
совету патриарха Гермогена были устроены всеобщее покаяние и
массовые молебны, которые долженствовали сплотить нацию
вокруг церкви и государя Всея Руси Василия Ивановича. Но это
не помогло.
С воцарением на троне интригана-заговорщика Смута не
прекратилась. То там, то тут появлялись самозванцы,
называвшие себя царевичами. Наиболее опасным из них
оказался новый Лжедмитрий II, получивший в народе прозвище

«Тушинский вор». В стране образовались две полноценные
столицы – Москва и ставка Лжедмитрия II, село Тушино, – два
правительства и два патриарха – московский Гермоген и
тушинский Филарет.

Набросок портрета Лжедмитрия II
Исследователи подсчитали, что кроме упоминаемых в
учебниках двух Лже-дмитриев в те годы объявились в разных
концах страны еще не менее 15 самозванцев: Лжедмитрии III и
IV, другие «дети» и «внуки» Грозного. Один только «Тушинский
вор» повесил семерых своих «племянников», «сыновей» царя
Федора.
Василий как раз в это время надумал жениться, чтобы
поскорее продолжить род и оставить наследника. В январе 1608го состоялась его свадьба с молодой княжной Марией
Буйносовой-Ростовской. С молодой женой он забыл обо всех
государственных делах. Уже в мае правительственные войска
потерпели тяжелое поражение, и Москва вновь оказалась в
осаде. Снабжение Москвы прекратилось, городу угрожал голод.
На этот раз положение спас молодой родственник царя Михаил
Васильевич Скопин-Шуйский.

Эрнст Яисснер. Изгнание поляков из Кремля
Вместе с войсками он очистил русские земли от отрядов
мятежников, и в марте 1610-го армия Скопина-Шуйского
торжественно вступила в Москву. Самозванцу пришлось
отступить от Тушина. Жители радостно приветствовали своего
освободителя, оказывая ему царские почести, видя в нем нового
государя. Но меньше чем через месяц на пиру у князя
Воротынского
герой,
23-летний
Михаил,
неожиданно
почувствовал себя плохо, и через несколько дней он скончался.
Современники вспоминали, что чашу вина молодому воеводе
подносила жена Дмитрия Шуйского. Подозрения в отравлении
Михаила падали на самого государя и на его дядю Дмитрия
Ивановича, видевшего в нем препятствие на пути к трону в
случае смерти бездетного государя. После смерти любимого
героя народная ненависть к В. Шуйскому лишь усилилась.
17 июля 1610 года Василий Шуйский был свергнут с
престола, его даже не свергли, а «ссадили» с престола и
отправили сначала под домашний арест. Вскоре ненавистного
боярина и его молодую супругу Марию в девичестве БуйносовуРостовскую насильно постригли. Василия под именем инока
Варлаама поместили в Чудов монастырь, а несчастную царицу
Марию отправили вслед за Соломонией – в суздальский
Покровский монастырь. Государем до созыва Земского собора
стала управлять «Семибоярщина». После того как бояре решили
пригласить на русский престол польского королевича
Владислава, живой, хотя и бывший царь Василий оказался
лишней фигурой. Невольный инок был сначала отправлен в
Иосифо-Волоколамский монастырь, а затем его перевезли «как

военный трофей» в Варшаву, прихватив «за компанию» и его
братьев.
В Польше Василий Шуйский сидел в каменном мешке, терпел
нужду, издевательства, но упрямо считал себя московским царем
и отказывал в этом праве королю. После унизительного
спектакля пленника с братьями заключили в Гостынский замок
над Вислой. Там 12 сентября 1612 года бывший царь и великий
князь Василий Иванович скончался. Там его и похоронили, но
потом Сигизмунд распорядился перенести останки Шуйских в
специально построенный в Краковском предместье мавзолей, а
на мраморной плите у входа высекли имя… польского короля и
перечень его побед над Россией. Только в 1635 году по просьбе
нового царя, Михаила Федоровича Романова, поляки уступили
останки бывшего государя для перезахоронения в Москве, в
царской усыпальнице кремлевского Архангельского собора.
Спустя два месяца после смерти Василия Шуйского умер его
брат Дмитрий. Оставшийся в живых младший из Шуйских, Иван,
стал служить Владиславу, пока не был отпущен в Москву, где
недвусмысленно намекнул на насильственную гибель старших
братьев. Он умер в 1638 году. С ним пресекся знаменитый и
некогда многочисленный род Шуйских.
По слухам, вскоре после страшной смерти Лжедмитрия его
белесую тень стали видеть в Кремле и в разных частях города.
Москвичи уверяли, что «живой мертвец» бродит по Москве,
чтобы наказать виновников. Видели его не раз и здесь, у палат
его главного обидчика Василия Шуйского.

2.2. Дом «русского Фауста». Особняк А.И.
Мусина-Пушкина
ул. Спартаковская, 2/1
Любовь – единственная страсть, которая не
выносит ни прошлого, ни будущего.
Оноре де Бальзак

Колдовские легенды

Усадьба графа А. И. Мусина-Пушкина на Разгуляе
В Москве на Разгуляе есть удивительный дом, который молва
окрестила домом «русского Фауста». Величественный краснобелый каменный дворец с монументальным портиком
классического стиля и сегодня царит над городом, украшая его
не только своим величием и изяществом, но и славными именами
и памятными событиями, свидетелями которых были его
старинные стены.
Народная молва упорно связывает этот дворец с именем
легендарного колдуна Брюса. Того самого, что по ночам звезды
пересчитывал да с ангелами беседовал. Впервые «русским
Фаустом» его назвал А.С. Пушкин. И это не случайно. Потомок

шотландских королей, личный колдун Петра I, Яков Брюс фигура
таинственная и загадочная.

«Русским Фаустом» назвал генерал-фельдмаршала Якова
Вилимовича Брюса А.С. Пушкин

«Мы были» – так звучит девиз на родовом гербе графа Якова
Брюса
В судьбе Брюса действительно есть что-то загадочное.
Неясно, где и как сын служилого дворянина, записанный в
«потешные», сумел получить блестящее образование. В 14 лет
он уже свободно говорил на трех языках, знал математику и
астрономию. Вместе с Петром, в составе Великого посольства он
посетил Англию, участвовал во всех военных походах царя. Петр
I наградил приятеля орденом Андрея Первозванного, одарил
графским титулом, произвел в сенаторы и сделал своим личным

советником. Брюс был посвящен в тайны многих монарших
дворов, был уважаемым астрономом и инженером, учеником
самого Исаака Ньютона.
Старики шептались, что в подземелье Сухаревой башни
Брюс-чернокнижник организовал мертвецкую, куда заманивал
стариков и проводил с ними жуткие опыты. А на самом верху
башни устроил обсерваторию. «Звезды пересчитывал, с ангелами
беседовал». Очевидцы божились, что как-то в сумерках видели,
что из окон астронома вылетают железные птицы, а из башни
доносились чьи-то надрывные стоны. По Москве поползли
тревожные слухи: лютеранин из Сухаревой башни общается с
нечистой силой и с ее помощью превращает живых людей в
летающих драконов. В этой истории есть доля правды. В
Сухаревой башне Брюс работал над созданием первых
летательных машин.
Зачинатель российской астрологии, Брюс был одним из
образованнейших людей своего времени. Он был инженером,
военным, политиком и дипломатом. Он занимался науками,
составил карту земель от Москвы до Малой Азии, предсказывал
судьбу по звездам, ставил на ноги безнадежно больных и, по
слухам, превращал свинец в золото. Но, несмотря на почет, к
этому
блистательному
вельможе
пристала
репутация
чернокнижника и колдуна. А все благодаря его необычным
экспериментам, которые намного опережали свое время.
Современники видели в его действиях сплошное колдовство
и чародейство, а репутация «звездочета» и глубокие научные
познания Брюса порождали среди обывателей фантастические
легенды. Так, когда появился его легендарный календарь с
предсказаниями, народ убедился, что был прав – создать
подобное способен только тот, кто знается с темными силами.
Брюсов календарь был отгравирован на меди, состоял из
шести отдельных листов и содержал астрологические
предсказания на 112 лет! Самым любопытным был пятый лист,
содержавший вечный календарь, который позволял составлять
прогнозы на много лет вперед. Этот удивительный календарь на
долгие годы стал настольной книгой россиян, позволявшей не

только получить обширные справочные сведения, но и заглянуть
в будущее.

Больбейн Ханс Младший.
Серия «Пляски смерти». Астролог. 1538 г.

Легендарный «Брюсов календарь»
Тяготение к тайноведению у Брюса было наследственным.
Его предок шотландский король Роберт Брюс в XIV в. основал
Орден святого Андрея, объединивший шотландских тамплиеров.
По преданию, Яков Брюс после смерти Аефорта возглавил
таинственное «Нептуново общество», увлекавшееся астрологией
и магией.
По слухам, в легендарной Сухаревой башне искал
московский колдун тайну философского камня, и там же была
спрятана магическая «Черная книга», открывающая все тайны
мира, написанная волшебными знаками самим Князем Тьмы. По
старинным преданиям, эта сакральная книга перешла от Змия к
Каину, от него к Хаму. Была она и при столпотворении

Вавилонском, и в проклятом городе Содоме, и у царя
Навуходоносора. И везде зло сеяла. Долго гуляла она по белу
свету, пока не попала в Россию…

Символическое алхимическое изображение уробороса
Народная молва утверждала, что Брюс был хранителем этой
магической книги. Хранилась она в тайной комнате Сухаревой
башни, вход в которую знал только «русский Фауст». Сказывали,
что даже под страхом смертной казни не отдал Брюс книгу Петру
Великому, сославшись на страшное предупреждение, «чтобы не
смел раскрывать ее тот, кто ни силой, ни разумом понять
написанное там не сможет, иначе навлечет он на себя самого,
семью свою и народ свой ужаснейшую из кар господних, ибо
выступит он на стороне Дьявола и врагом человеческим станет».

Царь Соломон, держащий в руках изображение Храма
Основой для подобных преданий могли послужить реальные
факты. Чиновники, составлявшие опись кабинета Брюса, нашли
там немало необычных книг, например: «Философия мистика на

немецком языке», «Небо новое на русском языке» – так
обозначено в описи. Была и вовсе загадочная книга, состоявшая
из семи деревянных дощечек с вырезанным на них непонятным
текстом.
Народная же молва гласила, что перед смертью Брюс, не
желая, чтобы она после его смерти попала в чужие руки, заклял
ее семью печатями и замуровал в стене Сухаревой башни. Вместе
с книгой он спрятал и легендарный перстень царя Соломона, в
котором была заложена вся мудрость вселенной. Массивный
золотой перстень был выполнен таинственной надписью и
украшен гексаграммой (шестиконечной звездой) – «Соломоновой
печатью».
По арабской легенде, гексаграмма была выгравирована на
волшебном кольце царя Соломона, благодаря которому он
обладал властью над полчищами демонов. Его изготовил некий
придворный ювелир и преподнес впавшему в тоску царю
Соломону. «Надень этот перстень, сказал мудрый мастер, – на
нем высечена фраза: «Все пройдет». Когда нахлынет сильный
гнев или огромная радость, посмотри на эту надпись, и она тебя
отрезвит. В этом ты найдешь спасение от страстей!» Соломон
последовал совету мудреца и обрел спокойствие.

Амулет-подвескa. Печать Соломона
Но настал тяжелый момент, и Соломон в гневе сорвал кольцо
с пальца и бросил перстень на землю. И тут у перстня отвалился
прекрасный камень, и под ним показалась еще одна надпись: «И
это тоже пройдет». После смерти горячо любимой жены царь с

досады и отчаяния снова бросил кольцо, оно покатилось – и на
внутренней поверхности мелькнуло: «ПРОЙДЕТ И ЭТО».
По легенде, незадолго до смерти царь Соломон,
рассматривая любимое кольцо, с горечью увидел, что оно
истерлось, прежние надписи пропали. «Пройдет и это», –
вспомнил он, усмехнулся. И вдруг в свете заходящего солнца на
ребре кольца проступила новая надпись. Слабеющими глазами
мудрый старец прочитал: «НИЧТО НЕ ПРОХОДИТ».
Неизвестно, кому перстень принадлежал после смерти
Соломона.
По преданию, во времена Крестовых походов он попал в
сокровищницу ордена тамплиеров. В XVI веке бесценная
реликвия была украдена, а в XVII веке появилась у знаменитого
чернокнижника Брюса.

Знаменитая Сухарева башня
Когда в 1735 году колдун умер, таинственные реликвии
попыталась найти императрица Анна Иоанновна.
Она обыскала обсерваторию и перевернула его научный
архив, хранившийся в Академии наук, но тщетно – сакральной
«Черной книги» и легендарного перстня нигде не было. По
слухам, искала их и Екатерина Великая, и московские масоны.
Безрезультатно!
Следующую
попытку
найти
магические
артефакты
предпринял Сталин, приказавший разобрать Сухареву башню по

кирпичику. Но книга Люцифера и таинственный перстень царя
Соломона бесследно исчезли. И вновь по Москве поползли слухи,
что случилось это неспроста и виной всему – могучие и опасные
чары, заключавшиеся в Брюсовой книге.
Однако документы из архивов Брюса вождю все-таки
пригодились. Некоторые историки полагают, что Сталин
использовал наработки Брюса для расширения и постройки
Москвы. Например, московское метро строилось по знаменитой
астрологической карте Брюса, чем и объясняется количество
линий – 12, по числу знаков Зодиака. Брюс же и доказал, что
круг – идеальная форма развития города, отмечал «гиблые» и
«хорошие» районы Москвы.
После неудачных поисков по Москве поползли зловещие
слухи, что ненайденные реликвии колдуна спрятаны в его доме
на Разгуляе и охраняет их дух легендарного чернокнижника.
Мало того, находились очевидцы, которые божились, что их деды
и прадеды видели эти бесценные сокровища, и уверяли, что
ключом к тайне являлись волшебные часы, которые были
установлены на парадном фасаде загадочного дома. До сих пор
слева от главного входа между окнами второго этажа хорошо
заметна таинственная белая плита, напоминающая по форме
крышку гроба и появившаяся, по слухам, сразу после смерти
московского чародея.
Когда-то плита была покрыта костяной пластинкой, на
поверхности которой были вырезаны какие-то кабалистические
знаки, астрологические символы, цифры, линии и другие
непонятные знаки. По слухам, Брюс начертил на плите
сакральные знаки, скрывающие тайну загробного мира, которую
ему удалось разгадать. Поговаривали также, что это не простая
плита, а настоящий гроб, заделанный в стену, а под ней скрыты
кости самого Брюса. По одной из легенд, плита эта время от
времени куда-то бесследно исчезает и снова появляется сама
собой на старом месте… А если вынуть ее, дом этот непременно
рухнет…
Поговаривали, что Яков Брюс сделал эти таинственные часы
по приказу Петра Великого перед самой смертью царя, но они со

временем затерялись. Позже один знатный вельможа заказал
Брюсу похожие. Долго колдовал чернокнижник над часами, но,
когда сделал их, заказчик неожиданно умер. Наследники над
обещанными свойствами часов (они должны были предсказывать
судьбу) посмеялись и платить колдуну за работу отказались. По
слухам, в отместку черный граф Брюс проклял часы, завещав им
показывать только плохое. С тех пор перед большими бедами
волшебные часы становились кроваво-красными, а в особые дни
на стене дома вместо часов появлялась черная гробовая крышка
с белым крестом.

Место, где находились «волшебные» часы Я.Брюса, и сейчас
хорошо видно в фасаде здания
Парадная дверь, ведущая во дворец колдуна, также
считалась заколдованной: все, кто дотронется до этой двери, в
зависимости от своей натуры – плохой или хорошей, получат
соответственное воздействие на свою жизнь. С дурным
человеком случится плохое, а хороший непременно получит
счастье!
На протяжении веков дом все больше и больше обрастал
городскими слухами и легендами.
Говорили, что в этой усадьбе Брюс якобы проводил
невероятные опыты, пытаясь в частности найти для Петра I
рецепт «эликсира вечной молодости». Поговаривали также, что
свои алхимические эксперименты Брюс проводил с размахом –
спроектированные им дома выполняли функции накопителей и
трансляторов
«оккультных
энергий».
Согласно
легенде,
лаборатория Брюса располагалась в потайной комнатке,
расположение которой, как раз и отмечает «гробовая доска». По

другой легенде, доска отмечает место, где Брюс спрятал
найденный им «философский камень».
По слухам, если расшифровать таинственные знаки на
волшебных
часах,
то
можно
отыскать
спрятанный
чернокнижником клад. Правда, искать клады молва не
рекомендует – это небезопасно, их охраняет призрак Брюса.
Бывали, правда, смельчаки, которые находили клады по
брюсовскому указателю, да только колдовские сокровища никому
счастья не принесли.
Рассказывают, что в стародавние времена у дома на
Разгуляе собирались многочисленные зеваки, часами смотревшие
на непонятные знаки. Стояли в почтительном отдалении от
парадных дверей дома, поглядывая на невиданную диковинку.
По словам очевидцев, в результате многочасовых стояний у дома
знаменитого колдуна резко возросло число психических
заболеваний и даже самоубийств. Московские власти приказали
знаки сколоть, а саму доску закрасить. Но на следующее утро
таинственные письмена проступили сквозь свежую краску. Их
снова замазали, но к ужасу москвичей они проявились вновь.
В продолжение двух веков, множество ученых пытались
безуспешно разгадать смысл этих знаков. Вскоре после
революции знатоки столичной истории, объединенные в
комиссию «Старая Москва», специально занялись изучением
таинственной доски. В 1926 году на торжественном заседании
общества было объявлено, что плита с непонятными символами
представляет собой вечный солнечный календарь, устроенный по
принципу солнечных часов. Как вспоминала княгиня Софья
Мещерская, в полдень к дому на Разгуляе собирались все
часовщики города – выверять точное время.
К полуночи площадь затихала. Гасли огни в окрестных
домах, закрывался неугомонный кабак, и только неприкаянный
огонек в угловом оконце Брюсова дома освещал зыбкую дорожку
в кромешной тьме городской окраины. По словам очевидцев, по
ночам из дома «русского Фауста» был явственно слышен
тревожный пугающий стон и раздавался протяжный заунывный
голос.

По Москве покатится слух, что это дух знаменитого колдуна
бродит по пустынному дому, охраняя свои сокровища.
Не только обыватели, но и писатели приложили руку к мифу
о чародействе Якова Брюса – В.Ф. Одоевский в повести
«Саламандра» и И. И.Лажечников в незавершенном романе
«Колдун на Сухаревой башне» выводили Брюса как
чернокнижника и «приспешника Дьявола».
Во второй половине XIX века М. Б. Чистяков записал
рассказы крестьян из села Чернышино Калужской губернии,
принадлежавшего когда-то Брюсу. Крестьяне говорили, что
хозяин села был царским «арихметчиком», знал, сколько звезд
на небе и сколько ангелов на небе. По их словам, он знал «все
травы этакие тайные и камни чудные, составы разные из них
делал, воду даже живую произвел…».
Решив испробовать чудо оживления и омоложения на себе
самом, Брюс будто бы повелел верному слуге разрубить себя на
части мечом и потом поливать «живой водой». Но для этого
нужен был долгий срок, а тут царь Петр некстати хватился
своего «арихметчика». Пришлось слуге во всем сознаться и
показать тело господина: «Глядят – тело Брюсово уж совсем
срослось и ран не видно; он раскинул руки, как сонный, уже
дышит, и румянец играет в лице». Возмутился духом
православный царь, сказал с гневом: «Это нечистое дело!» И
повелел похоронить чародея в земле на веки вечные. Брюс так и
не получил бессмертия. Правда, это тоже – вымысел, так как
Петр Великий умер на десять лет раньше своего легендарного
сподвижника.
Знаменитый московский летописец Гиляровский, рассказывая
о своем первом приезде в Москву, упоминает о таинственном
доме московского колдуна. Позже он напишет сотни очерков и
рассказов о Москве, раскопает множество тайн и преданий, но
нигде больше и словом не обмолвится о том, что дом на Разгуляе
принадлежал Брюсу. Тем не менее, перепечатывая в сборниках
этот рассказ, он оставит в нем и старинную легенду, услышанную
ночью на заснеженной московской улице.

Дом сгоревших сокровищ
О том, каким образом особняк графа на Разгуляе
превратился в московской фольклорной традиции в дом Брюса,
можно только догадываться. Многочисленных «знатоков»
нисколько не смущало, что таинственный дом (в котором сейчас
находится МГСУ-МИСИ) построен через полстолетия после
смерти «русского Фауста». На самом деле дом на Разгуляе
построил в конце XVIII века граф Алексей Иванович МусинПушкин, и почти в то же время один из его родственников, глава
ложи Астреи Василий Валентинович Мусин-Пушкин, женился на
двоюродной племяннице Якова Брюса Екатерине. Детей у них не
было, и легендарная династия – пресеклась. Вероятно, отсюда и
путаница.

И.С. Клаубер. Портрет Алексея Ивановича Мусина-Пушкина

Ф.С. Рокотов. Е.А. Мусина-Пушкина – жена хозяина дома.
1770-е гг.
Дворец, выстроенный в 1790-х годах по проекту
неизвестного талантливого зодчего, явился не только
уникальным для архитектуры московского классицизма, но и
одним из самых величественных и красивых зданий Москвы.
Историки и искусствоведы с великой осторожностью называют
имя предполагаемого зодчего – Матвея Казакова. Есть немало
веских оснований для таких утверждений. В любом случае,
архитектор, создавший ансамбль дома Мусина-Пушкина,
несомненно, был близок кругу знаменитого архитектора и также,
несомненно, являлся незаурядным мастером «искусства
строить».
Кроме главного дома, на усадьбе имелись еще три каменных
строения и деревянный флигель. Остальную площадь занимали
роскошный сад с зеркальным прудом на реке Чечоре, огороды и
пустоши. Это было, без сомнения, самое большое владение в
здешних местах.
Величественное здание из «69 покоев» привлекает внимание
монументальным
восьмиколонным
портиком
нарядного
коринфского ордера, поднятым на арках первого этажа.
Замковые камни в средней части арок и изящная балюстрада
между колоннами подчеркивает торжественность архитектуры
дома. К сожалению, предпринятая в 1930-х годах надстройка
дворца на один этаж нарушила архитектурные пропорции
главного фасада. Возводили его спешно для казенной
надобности и не очень-то беспокоились, что надстройка погубит
во
многом
замысел
архитектора,
изменит
тщательно
продуманные им пропорции. В треугольник фронтона раньше
был вписан фамильный герб владельца особняка.
Первый хозяин этого величественного дома, видный
археограф, коллекционер, президент Академии художеств А.И.
Мусин-Пушкин, – один из тех выдающихся деятелей века
русского Просвещения, которые формировали культурную среду
своего времени. Возглавив Академию художеств, он, по оценке

академиков, стал «ревнительным попечителем о состоянии наук
и художеств».
Баловень судьбы, любимец фортуны. Он был генераладъютантом у знаменитого графа Г.Г.Орлова, возглавившего
переворот 1762 года. Пробыв три года в заграничных поездках,
Мусин-Пушкин вернулся в Россию и «был взят ко Двору». Он не
был в больших чинах, не примыкал ни к одной из придворных
партий, сохраняя по возможности нейтралитет и независимость.
Его интересовали искусство и науки, он никому не перебегал
дорогу, а потому и не нажил врагов, сохранив репутацию
честного человека. Именно таким его рисует в своих записках
Г.Р.Державин,
друживший
с
Мусиным-Пушкиным.
При
императоре Павле I он получает графское достоинство.

Титульный лист «Слова о полку Игореве».
Гос. изд-во «Академия»
Граф был известным библиофилом и собрал уникальную
коллекцию старинных рукописей и всевозможных редкостей.
Уникальным по объему и составу материалов было его собрание
редчайших книг. Основная часть его богатейшей коллекции и
картины размещались именно здесь, в московском доме на
Разгуляе. Здесь хранилась Лаврентьевская летопись, уникальный
сборник с житием князя Владимира, ряд ценнейших летописных
памятников, изъятых Мусиным-Пушкиным из церковных
хранилищ. Обладая столь обширной и ценной коллекцией,

которую современники называли «единственным в России
собранием древностей», Мусин-Пушкин в начале 90-х годов XVIII
века приступил с помощью своих друзей к изданию хранившихся
у него памятников. Материалами из его коллекции пользовались
историки, его ближайшие друзья – И.Н. Болтин, Н. М. Карамзин,
Н. Н. Бантыш-Каменский.
В 1788 году Мусин-Пушкин приобрел архив СпасоЯрославского монастыря. В приложенных документах отмечено:
«за ветхостью и согниением». В большой пачке старых
материалов находилась жемчужина XIV века, уникальный
экземпляр «Слова о полку Игореве». Рукопись считалась
безнадежно утраченной. Мусин-Пушкин безумно дорожил своей
находкой и с величайшей осторожностью показывал ее своим
друзьям, членам «кружка любителей отечественной истории».
Трудно представить, насколько злободневным тогда было
открытие «Песни Игоревых воинов», как тогда называли
«Слово…». О нем говорили в литературных салонах, рассуждали
в научных заседаниях. Одно за другим выходили «подражания
Бояну».

В.М. Васнецов. После побоища Игоря Святославича с
половцами. 1880 г.
Вскоре после приобретения «редчайшего сокровища»
Алексей Иванович готовит пояснительный текст «Слова…»,
стремясь истолковать наиболее непонятные слова оригинала.
С этого текста делаются копии, одна из которых –
специально для императрицы Екатерины II.

Многие экземпляры были преподнесены «высочайшим
особам», близким друзьям владельца рукописи. А сама рукопись
продолжала оставаться в доме на Разгуляе. Все чаще и чаще
граф склонялся к мысли о том, чтобы свое бесценное собрание
передать в Государственный архив. Но при этом, не спешил – уж
очень ему не хотелось расставаться с тем, чему посвятил почти
всю свою жизнь.
По иронии судьбы, в начале 1812 года, граф наконец решил
передать «Слово…» и другие уникальные рукописи на хранение
государству. Об этом он просил в письме, отправленном в
Петербург, но высочайшее решение на просьбу графа вовремя
принято не было. В результате случилась непоправимое. Все
архивы и коллекции, хранившиеся в доме Мусина-Пушкина на
Разгуляе, разделили судьбу собранных им сокровищ, погибнув в
печально знаменитом пожаре 1812 года.
Незадолго до вступления французов в Москву, летом 1812 г.,
граф с семьей уехал в ярославское имение, чтобы собрать
ополчение из своих крестьян. По указанию хозяина некоторые
меры предосторожности были приняты: часть коллекций, книги,
рукописи, в том числе и «Слово…», были спрятаны в самую
надежную из подвальный кладовых, вход в которую замуровали.
Были возведены ложные стены, призванные уберечь от чужих
глаз барские ценности.
До конца неизвестно, было ли «Слово…» уничтожено огнем
или же подверглось разграблению солдатами Великой армии. В
начале XX в. внучка Мусина-Пушкина опубликовала свои
воспоминания, в которых рассказала семейную легенду,
передающую возможную версию произошедшего на Разгуляе в
1812 г. По ее словам, французские солдаты, занявшие для постоя
усадьбу графа, разграбили богатые винные погреба и принялись
бражничать вместе с оставшимися дворовыми. А когда французы
стали хвастать своим ценным оружием и амуницией, дворовые
решили не уступать в споре и доказать превосходство барской
оружейной коллекции. Так были вскрыты замурованные
кладовые, а содержимое тайников разграблено.

По свидетельству очевидцев, увидев пламя пожара и
спасаясь от огня, французы спешно бежали из дома, бросив
награбленное на произвол судьбы. Усадьба выгорела дотла.
Сгорело все. И «Слово…» – тоже. Бесценная рукопись погибла
безвозвратно.

Пожар в Москве 2–5 сентября 1812 г.
Нет, не был Алексей Иванович Мусин-Пушкин баловнем
судьбы! Жизнь посмеялась над его надеждами, в мгновение ока
разрушив все то, ради чего он жил последнюю четверть века.
Огромное наследие древней русской словесности, чудом
собранное комиссионерами графа по всей России, в самых глухих
ее уголках, свезенное в Москву, готовое раскрыть свои тайны
историкам, было обращено в пепел и дым.
К потере библиотеки прибавилось и семейное горе. В самом
конце войны, в марте 1813 года, погиб его сын Александр,
который, как мечтал граф, должен был продолжить его труды.
Свалившиеся
несчастья
неузнаваемо
изменили
Алексея
Ивановича, он стал замкнутым и нелюдимым. И, по словам
современников, едва не лишился рассудка. Со смертью сына для
Мусина-Пушкина жизнь потеряла интерес и цену. Листая выписки
протоколов Общества, видишь, что после 1812 года граф уже ни
разу не появился на его заседаниях.

Умер Алексей Иванович в 1817 году в восстановленном после
пожара доме на Разгуляе, а похоронен, как было завещано, в
родовом ярославском имении Иловна, где продолжали храниться
уцелевшие предметы из его художественных собраний, и в
частности знаменитая галерея портретов родственников и друзей
графа. Дети, внуки и правнуки А.И. Мусина-Пушкина берегли и
пополняли коллекцию родовых портретов, пока революционные
события не размели ее по всей стране. К сожалению, могила
Мусина-Пушкина не сохранилась; над ней разлилось Рыбинское
водохранилище.

Масонские тайны
За несколько лет до нашествия Наполеона вокруг графа А.И
Мусина-Пушкина возник кружок, занимавшийся изучением
отечественной истории, в который вошли известные масоны
канцлер И.П. Елагин и поэт Г.Р. Державин. По преданию, именно
сенатор И.П. Елагин реорганизовал существовавшие к тому
времени в России ложи в единую систему и «келейно принял в
масоны» наследника престола Павла I. О нем ходили
невероятные слухи. Так, легенды утверждают, что после его
смерти, при вскрытии его склепа могила сенатора оказалось
пустой.
Именно Провинциальный Великий Мастер Иван Перфильевич
Елагин принимал у себя легендарных авантюристов и масонов
Сен-Жермена и Калиостро. И хотя официальная церковь
объявила Калиостро шарлатаном, мошенником и развратником,
его популярность в Европе была исключительно велика. Его
бюсты украшали многие аристократические салоны. Его
портреты красовались на кольцах, амулетах и брошах. Он
предсказал штурм Бастилии и гибель французской королевской
семьи на гильотине.
Жизнь «великого мага» овеяна самыми невероятными
легендами. По одной из них, он жил во времена Всемирного
потопа и спасся от гибели благодаря библейскому Ною, который

взял его на свой легендарный ковчег. Согласно другой легенде,
Калиостро был лично знаком с Моисеем, беседовал с самим
Иисусом Христом, присутствовал на Голгофе при его казни. В
высшем свете таинственный граф появлялся в черном одеянии,
расшитом золотыми иероглифами, и в уборе древнеегипетского
жреца.

Жан-Луи Вуаль.
Иван Перфильевич Елагин
В Россию знаменитый авантюрист приехал не с пустыми
руками, а с «эликсиром жизни» в кармане. Великий магистр
сенатор И.П. Елагин встретил Калиостро с распростертыми
руками. Легендарный граф обещал открыть ему секрет
философского камня.
В столице великий маг наделал много шуму: у княгини
Волконской
вылечил
больной
жемчуг;
камер-фрейлине
Головиной вывел из медальона тень ее покойного мужа, «изгнал
дьявола» из юродивого Василия Желугина, вернул к жизни сына
графа Строганова, предложил Потемкину утроить его золотую
наличность с тем условием, что одну треть золота возьмет себе.
Две недели спустя золото было взвешено и подвергнуто анализу.
Золотых монет действительно стало больше ровно в три раза!

Граф Алессандро Калиостро (настоящее имя Джузеппе
Бальзамо) – известный мистик и авантюрист
По слухам, граф Елагин вместе со своим знаменитым гостем
тайно приезжал в Москву и останавливался в доме у МусинаПушкина. Здесь он якобы вызывал духов, тени умерших, обучал
алхимии и «златоделанию», дарил дамам косметику, способную
оберечь их красоту от увядания!
Однажды он взялся вылечить безнадежно больного ребенка,
который вскоре умер. Граф долго скрывал смерть от родителей,
продолжая «опыты» по оживлению уже умершего мальчика.
Разразился громкий скандал, граф бежал, а москвичи еще долго
слагали о нем волнующие легенды.
Свою жизнь Калиостро закончил в мрачных застенках
инквизиции. После того, как он умудрился без каких-либо
инструментов «превратить» ржавый гвоздь в прекрасный
стальной стилет, испуганные стражи заковали его в цепи.
Великий заклинатель духов, авантюрист и алхимик Джузеппе
Бальзамо, известный как Алессандро Калиостро, умер 26 августа
1795 г.
По слухам его задушили палачи, по другой – отравили
тюремщики. Городские легенды утверждают, что в зеркалах
Елагинского дворца и сегодня время от времени появляется тень
графа Калиостро с молоточком и наугольником в руках. По
масонским преданиям, одна из многочисленных питьевых чаш
Наполеона была сделана из черепа Калиостро. И именно граф
Калиостро был последним, у которого видели замурованный
Брюсом таинственный перстень царя Соломона

Если верить преданиям, то легендарный авантюрист,
медиум, алхимик граф Сен-Жермен также инкогнито выезжал в
Москву. В Москве его интересовали подземелья, расположенные
под Девичьем полем, и таинственный дом Брюса на Разгуляе.
Находясь в аббатстве Сен-Жермен-де-Пре, он познакомился с
секретными документами масонов, в которых сообщалось, что
рыцари ордена тамплиеров сумели вывезти огромную часть
своего золота, драгоценностей и реликвий в Московию. По
старинному преданию, тамплиеры, спасаясь от гонений, спрятали
свои легендарные сокровища в таинственных подземельях
Девичьего поля.

Граф де Сен-Жермен, знаменитый алхимик.
Гравюра работы Н.Тома
По рассказам, граф уговаривал московских масонов купить
участок земли на Девичьем поле, чтобы беспрепятственно искать
спрятанные в подземельях сакральные сокровища. По слухам, он
даже показывал план пещеры, где спрятаны реликвии. Вольные
каменщики с недоверием отнеслись к словам «вечного графа»
и отказались участвовать в сомнительной афере. Сен-Жермен
нанял себе помощников и попытался с ними проникнуть в
таинственные подземные лабиринты, но легендарные сокровища
оставались недосягаемыми. Копатели перепились и попытались
его ограбить. Вскоре он повторил попытку – опять неудача. Ему
не суждено будет вернуться в Первопрестольную, и
таинственные сокровища тамплиеров, возможно, до сих пор
лежат в московской земле.

До сих пор не угасают споры: кто он, этот таинственный
человек, удивлявший всю Европу: адепт, достигший бессмертия,
или ловкий делец, совершающий одну аферу за другой? Граф
заявлял, что живет на земле уже несколько тысячелетий,
постоянно перевоплощаясь. По его словам, он вел беседы с
Платоном, Сенекой и апостолами и хорошо помнит праотца
Авраама.
Среди его подруг были Клеопатра и царица Савская.
Он появлялся то там, то здесь под разными именами в
разные эпохи и всегда выглядел человеком одного и того же
возраста, сорока пяти лет. Поговаривали, что он продлил себе
жизнь с помощью эликсира вечной молодости. Это подтверждали
некоторые аристократки, которые припоминали, что в детстве
уже видели этого человека в салонах своих бабушек, и с тех пор
он совершенно не изменился.
Граф играл на всех музыкальных инструментах, обладал
феноменальной памятью, мог читать запечатанные в конверте
письма, превращать металлы в золото и выращивать редкой
красоты алмазы, читал прошлое и предсказывал будущее. По
слухам, он принадлежал к множеству тайных обществ и был в
свое время чуть ли не главным вершителем судеб Европы.
Исследователи, запутавшиеся в туманной биографии СенЖермена, не смогли назвать год его появления на свет, а вот
число называют одно и то же 11 апреля – день «всех тайн».
Согласно преданию, именно в день «всех тайн» 1762 года
легендарный граф предсказал великой княгине Екатерине
Алексеевне, что не пройдет и 12 недель, как она станет русской
императрицей. И действительно, вскоре произошел дворцовый
переворот, и к власти пришла Екатерина И.
По слухам, легендарный граф выполнял секретные
поручения великой императрицы. Фаворит государыни Григорий
Орлов рассказывал, что Сен-Жермен сыграл не последнюю роль
в дворцовом перевороте и не раз показывал приятелям свой
генеральский мундир. Именно от Екатерины граф получил чин
русского генерала и новое имя – граф Салтыков.

Его всегда можно видеть вблизи властей и трона. По
древним легендам, граф Сен-Жермен был основателем
масонства. До наших дней его считают главой всех истинных
масонов всего мира, в некоторых из лож его портрет помещен на
восточной стороне, над креслом Досточтимого Мастера, прямо
под Звездой Посвящения. Современники считали Сен-Жермена
Великим Посвященным, которому доступны все тайны мира.
Смерть Сен-Жермена, как то и положено подлинному
розенкрейцеру, окутана тайной. Никто из знавших его при жизни
не мог поручиться, что он действительно умер. Перед смертью
«вечный граф» сказал своему другу и покровителю принцу
Гессенскому, что он возглавляет самую секретную масонскую
ложу «Рыцарей Ордена Тайн» и еще не раз объявится на земле.
По его словам «истинное открытие» ложи произойдет в день
«всех тайн» в 2013 году и не где-нибудь, а именно в России.

«Финляндские звезды»
После смерти А. И. Мусина-Пушкина имение наследовал его
сын Владимир. Дом был восстановлен, и в нем снова закипела
жизнь. Новый хозяин был членом декабристского Северного
общества. Как и большинство декабристов, он был арестован и
заключен в Петропавловскую крепость. После полугодового
заключения Николай I повелел перевести опального графа из
гвардии в один из обычных полков в Финляндии и ежемесячно
сообщать о его поведении.

К. Брюллов. Граф В. И. Мусин-Пушкин
В Финляндии Владимир Алексеевич женился на Эмилии
Карловне Шернваль фон Валлон, дочери Выборгского
губернатора, Шве-K. Брюллов. Граф В. И. Мусин-Пушкин да,
состоявшего на русской службе.
Она, как и ее старшая сестра, Аврора, получила хорошее
образование и была необыкновенно хороша. У двух юных
красавиц было много поклонников. Но в отличие от роковой
Авроры, Эмилия с выбором мужа определилась сразу – в
шестнадцать лет она отдала свое сердце ссыльному декабристу.
Мать Владимира никак не могла примириться, что сын
женится на шведке. По хлопотам родственников его переводят в
более отдаленную крепость, чтобы удалить от Эмилии. Генералгубернатор А. А. Закревский действует заодно с семьей Мусиных
и обещает ссыльному графу всякие милости и награды, если он
откажется от невесты. Однако Владимир был непреклонен. Он
публично заявил, что согласен провести всю свою жизнь
ссыльным в глуши, но только с любимой Эмилией. Доведенный
до отчаяния, молодой граф заболел, и его мать была вынуждена
дать согласие на этот «неравный» брак. Никто из МусиныхПушкиных на свадьбе не присутствовал.
В 1831 году графу разрешили вернуться домой, и в
Петербург он приехал вместе с женой и ее сестрой Авророй.
Аврора и Эмилия были украшением своей эпохи, эпохи
«пушкинских женщин». Их образы остались не только в письмах,
записках, воспоминаниях, но и в творчестве Баратынского,
Вяземского, Жуковского, Тютчева, Брюллова, Гау. Аврора была
определена фрейлиной в свиту императрицы и поселилась в
Зимнем дворце. Обе сестры начали появляться в свете.

Аврора Шернваль. Акварель В.И. Гау

Графиня Э. К. Мусина-Пушкина. Акварель В.И. Гау. 1840 г.
Общий восторг поклонников «финляндских звезд» выразил
поэт Петр Вяземский:
Нам сияет Аврора.
В солнце нужды нам нет:
Для души и для взора
Есть и пламень, и свет…
Вяземскому возражает язвительный Сергей Соболевский:

Сияет Аврора.
Свежа и румяна.
В ней много для взора.
Но шиш для кармана.
В это время в жизни красавицы Авроры возник камергер
Александр Муханов. Был назначен день венчания, но
возвращавшийся под утро после холостяцкой вечеринки жених
простудился и спустя несколько дней скончался на руках Авроры
от воспаления легких. Несостоявшуюся невесту стали называть
«роковой Авророй»…
Вокруг красавицы всегда толпились поклонники, но с
предложением руки и сердца никто не спешил. Ей шел уже
двадцать седьмой год, когда в доме своей сестры она
познакомилась с Павлом Николаевичем Демидовым, одним из
завидных женихов России, миллионером, промышленником,
любителем антиквариата. В качестве же свадебного подарка
Демидов преподнес жене шкатулку из платины, добытой на его
уральских рудниках, внутри которой лежали роскошное ожерелье
из жемчужин величиной с орех и знаменитый алмаз «Санси».
Через четыре года «роковая Аврора» снова осталась одна:
Демидов умер от болезни легких.
После смерти мужа Аврора шесть лет не снимала траурного
платья. Ей было около сорока, когда в ее жизнь вошел Андрей
Карамзин, сын знаменитого историка. В 1846 году состоялась
свадьба. Но злой рок, преследующий эту очаровательную
женщину, был беспощаден. Во время турецкой кампании
полковник Карамзин был изрублен неприятельскими саблями.
Покорившись судьбе, оставшиеся ей 48 лет Аврора Карловна
так и прожила вдовой, хотя до самой смерти сохраняла
необыкновенную красоту и обаяние. Она умерла в возрасте
девяноста трех лет, пережив двух мужей, единственного сына,
двух его жен. Одну из ее внучек назвали Авророй. Впрочем, имя
ее пережило века. Знаменитый революционный крейсер
«Аврора» когда-то был назван в честь фрегата, героически

защитившего рубежи России в Крымскую войну. Фрегат же носил
имя роковой красавицы Авроры.
Даже после смерти ее имя оставалось роковым. Поэт Г.
Маслов, заинтересовавшийся этими странными совпадениями,
решил написать поэму «Аврора», посвященную роковой
красавице. «И на смерть роком обречей, поцеловавший эти
губы», – писал он. И, словно услышав его слова, злой рок
обратил на поэта свое внимание. Работая над поэмой, Маслов
заболел, и умер на больничной койке, до последней минуты
шлифуя строки роковых для него стихов.
Граф В. Соллогуб говорил о сестрах Шернваль в своих
воспоминаниях следующее:
«Трудно было решить, кому из обеих сестер следовало
отдать пальму первенства; графиня Пушкина была, быть может,
еще обаятельней своей сестры, но красота Авроры Карловны
была пластичнее и строже».
Про Эмилию говорили, что она «сияет новым блеском
благодаря поклонению, которое ей воздает поэт Пушкин».
Влюбленный в нее Вяземский писал о ней в дневнике: «Бледная,
молчаливая, напоминающая не то букет белых лилий, не то
пучок лунных лучей, отражающихся в зеркале прозрачных вод».
Среди обожателей Э. К. Мусиной-Пушкиной мы находим
имена Баратынского, Соллогуба и позднее – М. Ю. Лермонтова.
Последний, по слухам, увлекся белокурой красавицей и следовал
за нею всюду, как тень, но взаимности не имел. Поэт посвятил ей
знаменитый мадригал:
Графиня Эмилия —
Белее, чем лилия,
Стройней ее талии
На свете не встретится,
И небо Италии
В глазах ее светится,
Но сердце Эмилии,
Подобно Бастилии.

Однако судьба юной красавицы была незавидной. Все
шестеро детей Мусин-Пушкиных родились до того, как матери
исполнилось тридцать лет, двое из них умерли маленькими.
Любимый муж – Владимир пристрастился к азартным играм и
однажды проиграл крупную сумму. Экономические трудности
семьи росли, затраты намного превышали доходы. Денег
катастрофически не хватало.
Эмилия, в целях экономии, решила остаться на пять лет в
имении и за этот период поправить финансовые дела. Она
наслаждалась работой, за которую бралась, и говорила, что
счастлива, когда может украсить жизнь полезным трудом и
добрым делом. Она старалась облегчить жизнь своих крестьян.
Открывала больницы и школы, помогала нуждающимся, за что
получила имя «Борисоглебский ангел». В деревне она ухаживала
за тифозными больными, сама заразилась и в 1846 году умерла.
Все знавшие ее были безутешны.
После смерти Эмилии ее сестра Аврора писала: «Даже
страшно подумать, что наша Эмилия могла умереть в такой
молодости, такой любящей и нужной для всей семьи, какой она
была… Она управляла всей землей в имении, придумывала и
создавала облегчения крестьянам, делилась правдой, защищала
бедных и угнетенных…» Позднее В. Соллогуб напишет в своих
воспоминаниях: «Графиня Мусина-Пушкина умерла молодой –
точно старость не посмела коснуться ее лучезарной красоты».
Грустная история большой любви.
Ее муж, последний хозяин дома на Разгуляе, граф Владимир
Алексеевич Мусин-Пушкин, продал владение городу, и в нем
открылась Вторая мужская гимназия, в которой учились многие
знаменитости. Среди тех, кто ее закончил, были меценат С.И.
Мамонтов, филолог А.Н. Веселовский, академик А.И. Опарин.
В советское время, после надстройки, здесь обосновался Дом
Красной Армии, Индустриально-педагогический институт имени
К. Либкнехта, а с 1943 года – Московский инженерностроительный институт имени В. В. Куйбышева. Среди студентов
строительного вуза до сих пор ходят слухи, что в здании
института есть потайная кладовая, где спрятаны сокровища

колдуна Брюса и потерянные рукописи графа Мусина-Пушкина.
По мнению будущих строителей, у предусмотрительного графа
должен был быть для этакого сокровища особый замурованный
тайник. Масло в огонь подлили загадочные люди в штатском с
неведомыми приборами, в наушниках. Несколько лет назад они с
таинственным видом что-то искали, прослушивали стены и
исследовали подвалы. Их усердия не пропали даром. В
таинственном
графском
доме
действительно
нашли
замурованную комнату! Пробили стену…. А в ней ворох советских
газет конца двадцатых годов. Но надежда не угасает: вдруг гдето в замурованных тайниках легендарного дома лежит желанная
рукопись.

2.3. Хранитель сакральных тайн. Дворец
графа А.К. Разумовского
улица Казакова, 18—20
В любовных войнах побеждает тот, кто
первым бежит с поля боя.
Томас Фуллер

Таинственный граф
Для того чтобы посетить настоящий замок с привидениями,
совершенно не обязательно ехать в Англию или Шотландию.
Достаточно доехать до станции метро «Курская» и пройти
немного совсем до улицы Казакова к дому № 18. Здесь, на
Гороховом поле, находятся таинственные развалины некогда
роскошного и загадочного дворца графа Алексея Кирилловича
Разумовского, известного государственного деятеля, сенатора,
члена Государственного совета, масона ложи Capitulum
Pertopolitanum, вольтерьянца, ботаника и библиофила. По
слухам, здесь и сегодня можно встретить привидение старого
графа. Этому в немалой степени способствовало давнее
увлечение владельца – собирательство старинных артефактов,
таинственных рукописей и прочих сакральных предметов.

Роскошный некогда дворец А.К. Разумовского
История усадьбы, на которой он находится, начинается с
того времени, когда на правом низменном берегу Яузы у

впадения ручья Кукуй, в местности, изобиловавшей прудами и
протоками, поселился датский купец Давид Бахарт, или, как его
звали в Москве, Таврило Олферьев, установивший торговые
связи между Данией
и Россией.
По воспоминаниям
современников, он «устроил здесь для себя рай на земле».
Следующим владельцем усадьбы был один из сподвижников
Петра I, родственник царицы Натальи Кирилловны Нарышкиной,
Гаврила
Иванович
Головкин,
государственный
канцлер,
возглавлявший Посольский приказ и Коллегию иностранных дел.
Его сын Михаил, к которому перешла усадьба на Яузе после
смерти отца, пользовался влиянием при дворе, но после
дворцового переворота 1741 г. и восшествия на престол
Елизаветы Петровны был обвинен в измене, лишен всего своего
имущества и сослан в Якутию, где провел более 30 лет, до самой
кончины. Вместе с ним в ссылку отправилась его верная жена,
крестница
Петра
I
и
внучка
князя-кесаря
Федора
Ромодановского, возглавлявшего Преображенский приказ.
Верная супруга отказалась отречься от мужа в обмен на
богатство и положение при дворе и поддержала опального мужа.
Усадьба была конфискована и перешла в казну. Ею
распорядилась взошедшая на престол Елизавета Петровна,
подарив
ее
своему
фавориту,
Алексею
Григорьевичу
Разумовскому, очаровавшему веселую императрицу своей
красотой и прекрасным голосом.

Алексей Григорьевич Разумовский – тайный супруг
императрицы Елизаветы Петровны, а по словам иноземцев,

«Ночной Император России»
Известно, что сама Елизавета Петровна обладала тонким
слухом и хорошим голосом, много пела, сочиняла песни,
благодаря ей в России появился романс, а в руках русских людей
оказалась гитара. Она была так потрясена голосом нового
певчего Алексея, а еще больше – его необыкновенной красотой,
что он становится ее господином почти на два десятилетия! Так
сын украинского казака Григория Розума, по чудесному стечению
обстоятельств, стал фаворитом, а затем и тайным супругом
императрицы. По иронии судьбы, вскоре после тайного венчания
Алексей потерял свой дивный певческий голос и лишь играл на
бандуре.

Наталья Розумиха – мать Алексея и Кирилла
Во время дворцового переворота новый фаворит всячески
поддерживал свою возлюбленную, за что получил генеральский
чин, графский титул и ряд имений в России и в Малороссии. За
короткий промежуток времени бывший певчий Алексей Розум
сделался богатейшим вельможей России. Его малороссийское
происхождение переправили на польское, и уже осенью 1742
года, как полагают, состоялось его тайное венчание с
императрицей в подмосковном селе Перово.
По слухам, незадолго до этого матери Алексея Разумовского,
казачке Розумихе, приснился вещий сон, что в ее хате под
потолком засияли сразу и солнце, и месяц, и звезды. Все соседи

смеялись над ее наивными пророчествами о сказочном будущем
сыновей. Но старая казачка сердцем матери почувствовала
приближение счастья и увидела его отблески.

Генерал-фельдмаршал Кирилл Григорьевич Разумовский,
последний гетман Войска Запорожского, младший брат фаворита
Говорят, приехав в Москву, Розумиха долго отказывалась
признать в роскошном вельможе в золотом камзоле своего
Олешу, пока тот не разоблачился и не показал матери родимое
пятно на ягодице. Матушку отмыли, переодели, причесали,
нарумянили и повезли во дворец, где она тотчас пала на колени,
приняв за императрицу собственное отражение в гигантском
золоченом зеркале.

Н. К. Загряжская.
Акварель П. Ф. Соколова, 1821 г.

По словам современников, пожалованный титул нисколько
не изменил доброго нрава Алексея Разумовского. Он был
совершенно лишен зависти, суетного искания славы, власти и
богатств, избегал интриг и был добр к людям, умел заслужить
любовь и уважение любого.
Не забыл граф и о своей семье. Матери, не пожелавшей
жить в столицах, помог деньгами, на которые она открыла в селе
собственную корчму, а 12-летнего брата Кирилла забрал в
Петербург и, вскоре отправил учиться в Европу. Вернувшийся изза границы 18-летний Кирилл был назначен… президентом
Императорской Академии наук. В 22 года он стал гетманом
Малороссии.
В своем доме на Гороховом поле Алексей Григорьевич
прожил остаток своих дней. Именно сюда к нему явился
посланник императрицы Екатерины Великой с целью узнать,
существуют ли документы, подтверждающие его брак с
предшествующей императрицей. Говорят, Разумовский помолчал,
подумал, потом бережно достал из драгоценной шкатулки
завернутую в шелк заветную грамоту с печатями, дал ее
прочитать генерал-прокурору и к величайшему изумлению
екатерининского
вельможи,
поцеловав
дорогую
сердцу
реликвию, бросил ее в горящий камин…
После
смерти
А.Г.
Разумовского,
не
оставившего
наследников, имение перешло к его младшему брату Кириллу,
ставшему благодаря своему старшему брату одним из самых
знаменитых и просвещенных людей того времени. По преданию,
именно Кириллу Разумовскому Россия обязана повальной
«галломанией» и переходом русского высшего общества на
французский язык. С его легкой руки весь двор стал бредить
французами, подражать и преклоняться всему парижскому.
В знак особой милости Елизавета Петровна женила Кирилла
Григорьевича (по словам Екатерины II, против его желания) на
фрейлине Е.И. Нарышкиной, внучке любимого дяди Петра
Великого – А.К. Нарышкина. За невестой Разумовский получает
44 тысячи душ крестьян, обширные поместья, а также пятьдесят

сундуков с драгоценностями, серебром, мехами, книгами и пр. В
результате этой женитьбы Кирилл Разумовский стал одним из
самых богатых людей в России. Стремительный взлет младшего
Разумовского не изменил отношения окружающих к этой семье.
«Я не знаю другой семьи, которая, будучи в такой отменной
милости при дворе, – писала в своих воспоминаниях Екатерина
II, – была бы так всеми любима, как эти два брата».
В отличие от своего старшего брата, Кирилл Григорьевич
был весьма плодовит – шесть сыновей и пять дочерей, и всем им
он дал прекрасное образование. Первым ребенком в его семье
стала дочь Наталья, будущая фрейлина Екатерины II и тетушка
Н. И. Гончаровой, матери жены А. С. Пушкина. Назначенная
фрейлиной, она не торопилась выходить замуж и отказывала
многим видным женихам, пока двадцати пяти лет от роду не
влюбилась. В 1772 года она вышла замуж за вдовца Николая
Загряжского, скромного офицера Измайловского полка, после
свадьбы пожалованного в камер-юнкеры.
Наталья Кирилловна не раз говорила о своем браке: «Я
могла бы быть счастлива, если бы не была с детства избалована,
всякий другой, менее хороший человек разошелся бы со мной
тотчас же, вследствие моего несносного характера». По словам
современников, держалась Наталья Кирилловна Загряжская
независимо, пользовалась огромным почетом в высших кругах
Петербурга и принимала у себя особ царской фамилии. Близкий
друг Пушкина Павел Нащокин отмечал, что в образе старой
графини из повести «Пиковая дама» помимо княгини Н. П.
Голицыной нашли воплощение черты Н. К.Загряжской. Под стать
ей были и ее братья.
По словам Вигеля, все сыновья гетмана Кирилла
Разумовского «были начинены французской литературой,
облечены в иностранные формы, почитали себя русскими
Монморанси, были любезные при дворе и несносные вне его
аристократы». По словам писателя, судьба дала им прекрасный
шанс «славу увеличивать деяниями». Именно такой девиз был
начертан на гербе рода Разумовских.

Поговаривали, что, достигнув вершин власти своим умом и
усердием, Кирилл Разумовский хранил в резном шкафу свою
пастушью свирель и простонародный кобеняк, постоянно
показывая их своим детям в напоминание об их простом
происхождении. По свидетельству современников, его старший
сын, названный в честь знаменитого дядюшки Алексеем, был
признанным щеголем и тратил огромные деньги на роскошные
наряды и великосветские увеселения. На справедливые укоры
отца в высокомерии он всегда с гордостью отвечал: «Между
нами огромная разница: вы – сын простого казака, а я – сын
российского фельдмаршала».

Министр народного просвещения – Алексей Кириллович
Разумовский, племянник морганатического супруга императрицы
Елизаветы Петровны
Алексей Кириллович был одним из самых образованных
людей своего времени. Для его обучения, его отец, Кирилл
Разумовский,
специально
создал
институт,
в
котором
преподавали лучшие профессора Академии Наук. Благодаря уму,
своему положению и высоким связям, он сделал солидную, хотя
и не столь головокружительную карьеру, как у его отца или
дяди.
Попечитель Московского университета, А.К. Разумовский в
1810 году был назначен министром просвещения и вместе с М.М.

Сперанским участвовал в создании Царскосельского лицея. Он
находился в числе тех, кто принимал знаменитый экзамен у
юного Пушкина, когда, тот публично читал свои стихи.
Существует предание, что после экзамена Разумовский устроил у
себя торжественный обед и пригласил на него отца поэта, Сергея
Львовича. За столом он сказал ему, что хочет образовать его
сына и в прозе, на что Державин воскликнул: «Оставьте его
поэтом!»

И.Е. Репин. Пушкин на лицейском экзамене в Царском Селе
Будучи до назначения в министры членом масонской ложи,
Разумовский с 1810 г. подпал влиянию иезуитов и, главным
образом, графа Жозефа де Местра. Последний буквально
диктовал ему, чему должно учить русских и чему не учить; по его
указанию
он
предложил
преобразовать
программу
Царскосельского лицея, изъяв из нее химию, физику,
философию, историю, археологию, астрономию, как «не
озаряющие ума полезными истинами, а помрачающие
заблуждениями и недоумениями». После этого графа немедленно
отправили в отставку.
После выхода «на покой», Алексей Кириллович, смолоду
свысока смотревший на всех смертных, переселился в столицу и
зажил в ней большим барином. В 1800 г. граф продает свои
городские дома и переезжает в скромную отцовскую усадьбу на
Яузе, где он задумал создать роскошный и величественный
дворец, сообразно представлениям о своем величии.

По отзывам современников, граф А. К. Разумовский был
гордыни непомерной, заносчивый и спесивый, считал себя
особой царских кровей. Поэтому и дворец он выстроил себе
соответствующий, подобающий его чину, знатности и богатству.
Дом отделали с необыкновенной даже для тех расточительных
времен роскошью и истратили на него более 4 миллионов
рублей, сумма по тем временам фантастическая!
Тайны сопровождают эту загадочную графскую усадьбу со
времени ее постройки. Так, до сих пор точно не установлено, кто
был автором этого роскошного некогда дворца. Исследователи
предполагают, что он был построен в 1800–1803 гг.
архитектором А.А. Менеласом, а затем в 1842 году перестроен и
расширен архитектором А.Г. Григорьевым. Однако достоверных
сведений на этот счет нет. По другой версии, создатель усадьбы
– знаменитый русский зодчий Матвей Казаков, чье имя носит
улица, на которой расположен ныне дворец. Но и это не
подтверждается документально. Возможно, что строительством
руководил не менее талантливый архитектор Николай Львов, но
и в этом есть некоторые сомнения. Но самая неожиданная версия
говорит о том, что проект был создан английским архитектором
Чарльзом Камероном, который строил загородную усадьбу
Разумовского. Так или иначе, всех этих четырех архитекторов
объединяет то, что они были масонами, то есть принадлежали,
как и новый хозяин усадьбы, к одному из самых закрытых тайных
обществ.
Вероятно, поэтому в архитектуре дворца очень много
загадочных элементов, свойственных для всей масонской
архитектуры России XVIII века. Например – ротонда, или
открытая лестница, которая ведет с улицы прямо во внутренние
покои дома, странные коридоры внутри здания, которые
заканчиваются тупиками. По одной из версий, они были созданы
для того, чтобы запутать и напугать непрошеных гостей.
Лабиринты коридоров, как закрытые клапаны изогнутых духовых
инструментов, создавали уханья и стоны, завывания и
посвистывания, что порождало всевозможные слухи о
таинственных потусторонних стражах.

Дворец, редкий образец московского классицизма, возводили
традиционно для старой Москвы: в глубине парадного двора,
ограниченного по бокам двумя флигелями. Центральная часть
дома отмечена глубокой полукруглой лоджией и парадным
входом на втором этаже, к которому вели две открытые
лестницы. Парадные залы, гостиные и картинная галерея
располагались в центральной части здания, а жилые комнаты – в
крыльях. Вход в графский дворец стерегли могучие львы,
охраняя сокровища, которые таились за толстыми стенами:
драгоценные артефакты, минералогический кабинет, старинные
картины, сакральные рукописи. Примечательно, что только
цоколь этого дома каменный, а жилые апартаменты были
построены из дуба, так как хозяин дворца считал камень
вредным для здоровья.

Таинственный дворец А.К. Разумовского. Старое фото
Вот как описал этот дворец писатель М.И Пыляев: «…
Внутреннее его убранство отличалось пышностью, красотой и
большим вкусом. Залы блистали бронзою и зеркалами, многие
комнаты были обиты богатейшими гобеленами. Картины лучших
мастеров, как старых, так и новых, вместе с весьма интересными
портретами, между прочим нарышкинскими, украшали стены.
Подоконники в гостиных сделаны из ляпис-лазури. Сервизы
столовые и чайные были севрские и саксонские; особенно был
замечателен
один
столовый,
заказанный
императрицей
Екатериной в Дрездене, обвитый георгиевскими лентами».
Особенно поражала современников уникальная библиотека
графа, известного масона и мистика, состоящая, в основном, из
мистических средневековых книг и таинственных рукописей. Она
была настолько обширна и разнообразна, что Разумовский

специально издал ее каталог. В целом получился исполненный
красоты и величия ансамбль, достойный украшать не дом
вельможи, а самый пышный из дворцов северной Семирамиды.
Жозеф де Местр писал о дворце Разумовского, что он
«превосходит все, что можно видеть в этом роде в Европе».
По роскоши с дворцом соперничал обширный парк,
раскинувшийся до самой Яузы, полный редких и диковинных
растений, с беседками, статуями, с целой системой прудов и
каналов. В саду располагались четыре пруда с рыбой,
многочисленные цветники и множество курьезных затей. По
слухам, здесь были и китайские домики, и греческие храмы, и
русские избы, и готические башни, на пруду – военный корабль,
на клумбе редких цветов – изящно раскрашенная глиняная
корова, казавшаяся живой, и т. п.
Цветники, аллеи из причудливо постриженных деревьев,
широкие дорожки, сужавшиеся до тропок и приводившие
внезапно к природному озерцу или «дикой» лужайке. По мере
приближения к Яузе цветники исчезали, сад дичал, обращался в
лес. На другом, высоком, берегу Яузы имелся небольшой дом,
который Алексей Кириллович отдал своей дочери Варваре, в
замужестве Репниной-Волконской. Между двумя усадьбами был
перекинут высокий дугообразный мост. По словам М.И. Пыляева,
все было сделано для того, чтобы хозяин мог, «среди шумной
Белокаменной иметь такое место, которое прелестью
неискусственной природы заставляло бы его забыть, что он
находится в городе».

Орхидея. Именно у графа Разумовского появились первые в
России эти дивные цветы

Граф очень серьезно занимался ботаникой, у него была
лучшая коллекция экзотических растений, именно у него
появились первые в России орхидеи. В теплицах графа были
выращены до тех пор неизвестные растения из породы
вискустов, названные в честь графа «Rasoumovia». За
растениями ухаживали специально выписанные из Европы
садовники. Современники утверждали, что его богатейшие
оранжереи, в которых росли редчайшие растения, вывезенные с
Кавказа, Урала, Сибири, были лучшими в Европе. Так
померанцевая оранжерея, тянувшаяся на версту, содержала
более
500
огромных
померанцев.
Поговаривали,
что
невежественные крестьяне, впервые увидев апельсины и
померанцы, решили, что сказочно богатый вельможа украсил
деревца полновесными золотыми шарами. Слухи о невиданном
саде вскоре достиг до Петербурга, и в 1818 году царский двор
посетил графа-отшельника в его роскошной усадьбе, чтобы
осмотреть его богатейшие ботанические сокровища.

Иллюстрация из книги «Красота форм в природе» Эрнста
Геккеля (1904)
В своем московском имении Алексей Кириллович хранил
экспонаты со всех концов света. Он лично оплачивал многие
научные экспедиции по бескрайним просторам Российской
империи и в различные экзотические страны, откуда ему
доставлялись новые экземпляры для его уникальной коллекции.

Так, в 1803 году А.К. Разумовский помог профессору
университета Лангсдорфу определиться на корабль капитана
Крузенштерна, который отправлялся в кругосветное плавание. Из
этого путешествия ученый привез множество экзотических семян
и диковинных растений, редкие минералы, всевозможные
таинственные раритеты и сакральные артефакты. По слухам,
граф с их помощью хотел проникнуть в тайны всего сущего,
открыть все тайны мира и заглянуть в бездны мироздания.
Поздним вечером, когда в различных частях города
начинали зажигать фонари, а в окрестностях графского дома
расстилалась ночная темнота, в кабинете старого графа
вспыхивал таинственный огонь и горел до первых петухов. В
округе графа побаивались, завистливые соседи называли его за
глаза колдуном и чернокнижником; но зато в глаза ему низко
кланялись, умильно улыбались и величали «ваше сиятельство».
Дом испещренным таинственными знаками, воспринимался
окрестными крестьянами как нечто чужеродное и даже
зловещее.
В отличие от своего знаменитого отца, который, задавая
пиры и балы, сердечно был рад всем гостям, Алексей не любил
ни соседей, ни родственников, не желал общаться со знакомыми,
предпочитая вести отшельническую жизнь. По слухам, странный
граф знался с нечистой силой и по ночам в стенах своего
таинственного замка вызывал духов и самого Люцифера. Дети
графа Разумовского также знали, что отец проводит здесь какието эксперименты, в том числе и с загадочными артефактами,
которые привозили ему из разных концов света. Один из его
сыновей не раз говорил о том, что его отец знался с дьяволом.
В судьбе этого человека, многое покрыто мраком. В
молодости безбожник и вольтерьянец, после таинственных и
загадочных экспериментов, которые он проводил здесь, в этом
дворце, сделался угрюмым и нелюдимым, суровым и
непреклонным. Однако через несколько лет он вдруг стал
человеком богобоязненным и истово верующим. Жестокосердный
и равнодушный отец теперь горячо настаивал на введении в
учебных заведениях преподавания Закона Божьего и отмене

телесных наказаний. Имея за плечами горький опыт с
собственными детьми, он писал императору об усилении надзора
за иностранными гувернерами и не раз выступал за исключение
из школьных программ любых наук, которые могли бы хоть както заставить усомниться молодых людей в истинности
религиозных догматов. Какие сакральные тайны им были
раскрыты,
что
полностью
изменили
характер
умного,
образованного и великосветского человека?
К радости владельца, при страшных наполеоновских
пожарах его роскошный дворец нисколько не пострадал. Он не
только не сгорел, но и не был разграблен. По официальной
версии: в нем жил маршал Мюрат и французы тщательно
охраняли графский дом и все дворцовое имущество. Однако по
Москве упорно ходили слухи, что «счастью помогли» высокие
масонские связи графа.
Для части русских масонов и революционно настроенной
части русского дворянства Наполеон оставался носителем
«прогрессивных идей» французской революции, и они хотели,
чтобы Наполеон освободил Россию от «ига монархической
власти». Русские якобинцы ждали Наполеона с радостью и
нетерпением, как силу, которая сломит остатки самодержавной
власти Александра I и утвердит конституционный образ
правления, о котором русская аристократия не переставала
мечтать со времени смерти Петра I. Находившиеся в зависимости
от французских масонских орденов, они постарались оказать
влияние на ход войны в благожелательном для Наполеона
смысле. Поэтому французские масоны, как правило, не «трогали»
дома и усадьбы своих русских братьев – каменщиков.
После войны 1812 года Разумовский настолько охладел к
службе, что ушел на покой и стал жить в полном уединении в
своем полной царской роскоши величественном дворце. Слишком
дорогостоящее содержание дворца и огромные долги
(Разумовский не сдерживал себя в тратах) тяготили графа, и
несколько раз просил он императора купить имение за 850 тысяч
рублей, из которых 800 тысяч сразу уходили на оплату долгов.

Графские потомки
Несмотря на отшельническую жизнь, граф не был одинок: он
был женат, имел жену, двух сыновей, двух дочерей и множество
внебрачных детей. Его отец, Кирилл Григорьевич, желая
образумить молодого отпрыска, женил его «на первой невесте»
России графине Варваре Петровне Шереметевой, родной внучке
славного генерал-фельдмаршала времен Петра Великого.

И.П. Аргунов. Портрет
Шереметевой). 1768 г.

B.

П.

Разумовской

(урожд.

Через 10 лет семейной жизни, вспыльчивый и высокомерный
граф предложил своей законной супруге Варваре Петровне
поселиться раздельно. Поговаривали, что она надоела своему
заносчивому вольтерьянцу-мужу своей набожностью, суеверием
и совершенною беспомощностью. После рождения младшего
сына, Кирилла, граф безжалостно отобрал детей у их матери и
выгнал ее вон.
Разбитая горем графиня поселилась в построенном ей доме в
самом начале Маросейки. Ее родственники вспоминали:
«Беспомощная, нерешительная, робкая и притом крайне простая,
Варвара Петровна нашла себе опору в брате своем, графе
Николае Петровиче Шереметеве; ему она совершенно вверила
судьбу свою и без его совета или, вернее, приказания ничего не
предпринимала, ни на что не решалась. Даже выдавать деньги

детям она не смела без его дозволения. После смерти брата в
1809 году она осталась совсем одна… Отдаленная против воли от
нежно любимых детей, эта бедная, несмотря на свои
шестнадцать тысяч душ, женщина окружила себя фаворитками,
воспитанницами, калмыками, калмычками, вольноотпущенными
обоего пола, бедными дворянками и всякого рода приживалками
и приживателями. От общества графиня совершенно отказалась
и, кроме детей… и самых близких родственников, почти никого
не принимала…»
Интересно, что официальным предлогом разъезда было то,
что 36 летний граф решил целиком посвятить себя
государственной службе и науке! Но, разъехавшись с постылой
женой, тотчас завел «метрессу подлого происхождения» – дочь
берейтора Марию Соболевскую, с которой он прожил более 35
лет.
От брака с графиней Варварой Петровной Шереметевой у
Алексея Кирилловича было четверо детей: сыновья – Петр и
Кирилл и две дочери: Варвара и Екатерина. Увы, сыновья не
порадовали своего отца и не стали продолжателями славного
рода.
Старший внук гетмана – Петр, оставшись без материнского
присмотра, неожиданно сбежал из дома. Он бродяжничал,
воровал, предавался разврату и играл в карты. По словам
очевидцев, страсть к игре перешла к нему по наследству от
знаменитого деда, которого в Английском клубе называли
«ночным картежником и дневным бильярдистом».
Задолжав крупную сумму, Петр бежал от кредиторов за
границу, где снова принялся бродяжничать, возглавив шайку
мошенников. В результате попал на Соловки, на исправление.
После выхода на свободу, отец отправил его к герцогу Ришелье в
Одессу, где он стал жить отшельником. На Молдаванке он
выстроил для себя роскошную дачу и под всем строением
устроил известный ему одному таинственный лабиринт. Не желая
никого видеть, Петр отправлялся жить в мрачное подземелье,
оставлял записки для слуг. Так он прожил 21 год. После его
смерти одесситы, пришедшие поглазеть на загадочного

затворника, увидели гроб, покрытый «непроницаемой кисеей».
Поползли слухи, будто бы граф скончался в своем любимом
подземелье, а лицо его повредили крысы. По другим слухам,
непутевый внук знаменитого фельдмаршала, выдав чье-то тело
за свое, сам бежал в Турцию со всеми несметными богатствами.
После него остались лишь колоссальные неоплатные долги.
Второй сын графа, Кирилл, опекаемый французомгувернером, повел жизнь распутную и развратную и, по словам
современников, увлекся модным в ту пору мистицизмом. Вызывая
духов по ночам, Кирилл настолько уверовал в существование
привидений, что стал их видеть. Поговаривали, что француз
разбудил в пылком юноше и чувственную любовь. Узнав об этом,
строгий отец устроил страшный скандал, закончившийся
изгнанием красавца-гувернера и отправкой беспутного сына за
границу, где Кирилл попал в цепкие лапы масонов из ордена
иллюминатов.
Как пишет М.И. Пыляев, они под предлогом обогащения
других наживались сами, вконец разоряя своих адептов.
«Иллюминаты
для
своих
целей
употребляли
многие
непозволительные способы: они прибегали к разным одуряющим
курениям и напиткам и заклинаниям духов, для того чтоб
успешнее действовать на слабоумие вверившихся им людей; они
умели привлекать к себе молодых людей обольщением разврата,
а стариков – возбуждением страстей и средствами к тайному их
удовлетворению». Для этих людей не было ничего
невозможного, потому что не было ничего священного, и они не
гнушались никакими средствами, как бы они преступны ни были.

Посвящение в масоны
По слухам, иллюминаты-алхимики решили прибрать к рукам
несметное богатство Разумовских, для чего принялись поить
впечатлительного юношу разными одуряющими снадобьями. Еще
чуть-чуть, и все богатства рода Разумовских перешли бы к
вольным каменщикам, но, беспутный граф все испортил, он
крепко запил. Все закончилось белой горячкой. Вернувшись на
родину, Кирилл совершенно обезумел. Слухи о его бесчинствах
дошли до императора Александра I, и тот приказал поместить
буяна в суздальский Спасо-Евфимиев монастырь, который всегда
был русскою Бастилиею, где тот провел долгие 16 лет. По
рассказам монахов, граф, некогда блестящий аристократ, был
тих и молчалив, иногда поигрывал на гитаре, но по временам на
него находило бешенство, и тогда он кричал: «Вот я тебе задам».
После смерти отца несчастный безумец был переведен
опекунами в Харьков, где он и умер.
Сыновья А.Г. Разумовского не стали продолжателями рода.
Оба умерли холостыми.
На них пресекся легендарный род графов Разумовских в
России. С тех пор на Русской земле кровь гетмана циркулировала
лишь в жилах его потомков по женским линиям.

Репнина-Волконская
Разумовская

Варвара

Алексеевна,

урожденная

Дочь Алексея Кирилловича, Варвара, вышла замуж за
старшего брата декабриста Сергея Волконского, князя Николая
Григорьевича
Репнина-Волконского,
героя
Аустерлицкого
сражения. Другая дочь – Екатерина была замужем за графом С.С.
Уваровым, приятелем молодости Пушкина, ставшим при Николае
I министром народного просвещения. Их сын, Алексей Сергеевич
Уваров, посвятивший свою жизнь археологии, стал одним из
инициаторов создания в Москве Исторического музея.

Граф Андрей Кириллович Разумовский – дипломат, меценат,
скрипач-любитель, сын последнего малороссийского гетмана К.Г.
Разумовского
В результате носителей этой славной фамилии к середине
XIX века в России не осталось. Но это не значит, что она

прекратила свое существование. Двое сыновей знаменитого
фельдмаршала Кирилла Разумовского перебрались в свое время
на постоянное жительство в Австрию. Андрей Кириллович
отличился на дипломатическом поприще. Он был российским
послом в Неаполе, в Копенгагене, Стокгольме и в Вене, где
прославился своей коллекцией и музыкальными вечерами. Он
был страстным любителем музыки, был другом Гайдна и
Бетховена, сам хорошо играл на скрипке, а свой посольский
дворец в Вене превратил в храм искусств. Разумовский стал
меценатом Бетховена.
Ему посвящены три струнных квартета (ор.59, № 7–9),
которые так и называют «Квартетами Разумовского». В Вене и по
сей день звучит имя русского князя, его именем названа
площадь.
К сожалению, детей у него не было.
Тому, что род Разумовских остался на земле, мы обязаны
естествоиспытателю Григорию Кирилловичу.
Он стал почетным членом Российской академии наук и
Королевской академии Стокгольма. В конце жизни он открыл в
Силезии новый минерал, который был назван в его честь
«Razoumowskin». Из 11 детей знаменитого гетмана, кроме своего
брата Алексея, только он имел мужское потомство.
Сегодня представители этой ветви рода Разумовских живут в
Австрии, Англии, Германии, Аргентине и др. странах мира и
являются, по существу, иностранным родом, но, несмотря на это,
они всегда помнили о своем происхождении и до сих пор
принимают участие в культурной жизни России.
Кроме двух законных сыновей, у Алексея Кирилловича
Разумовского от его гражданской жены Марии Соболевской было
десять побочных детей, получивших фамилию Перовских, по
названию его подмосковной усадьбы Перово, где когда-то
обвенчались граф Разумовский и Елизавета Петровна. Они жили
в
родительском
доме
в
двусмысленном
положении
воспитанников, не имея права на ношение фамилии, титула и
родового герба. Однако, как и большинство дворян, Разумовский
проявлял заботу о своих «левых» отпрысках, дал им

образование, достойное состояние, устроил их дальнейшую
судьбу и даже добился присвоения им дворянства.

Дом Перовских на Новой Басманной улице
Невдалеке от своего дома на Гороховом поле А.К.
Разумовский приобретает имение на Новой Басманной улице
(дом 27) и строит богатый каменный особняк для своей
гражданской семьи. В этом особняке жили Василий Перовский,
послуживший прототипом Пьера Безухова в романе А.Н.Толстого
«Война и мир», его брат Лев – будущий министр внутренних дел,
мать писателя Алексея Константиновича Толстого Анна
Перовская, а также знаменитый писатель, знакомый Жуковского,
Вяземского и Пушкина, Алексей Перовский, более известный как
Антоний Погорельский.

К.П. Брюллов.
Портрет В. А. Перовского. 1824 г.
Первую из его повестей «Лафертовская маковница» критики
назвали «первой фантастической повестью России». Вскоре он

выпустил сборник повестей и рассказов, в котором
фантастическое соседствует с обыденным. Страсть к мистике у
писателя-романтика не была случайной, в библиотеке старого
графа скопилось множество книг о магии, с которыми
познакомился будущий писатель, когда бывал в гостях во дворце
у своего знаменитого отца.
В
его
творческом
багаже
было
еще
несколько
фантастических повестей, переводов, баллад, но весь архив
писателя бесследно исчез.
Если верить легенде, управляющий имением Погорельцы –
страстный гурман, извел литературные труды барина на любимое
кушанье – котлеты в папильотках.
Наиболее известным произведением А. Перовского стала
сказка «Черная курица, или Подземные жители», которую он
сочинил для своего десятилетнего племянника Алеши,
воспитание которого он считал главным делом своей жизни.
Повзрослев, племянник А. Перовского сам стал замечательным
русским писателем Алексеем Константиновичем Толстым,
автором «Князя Серебряного» и «Царя Федора Иоанновича», а
также создателем знаменитого «Козьмы Пруткова» вместе со
своими двоюродными братьями Жемчужниковыми, тоже
потомками Алексея Кирилловича Разумовского по линии
Перовских. Правнучкой Алексея Кирилловича была и известная
народоволка Софья Перовская, казненная за покушение на царя
Александра II.

К.П. Брюллов.

Портрет графа Алексея Алексеевича Перовского. 1836 г.

В доме на Новой Басманной подолгу жил «в заточении»
знаменитый художник Карл Брюллов. В свое время его называли
«царем живописи». Перед ним за несколько дней до роковой
дуэли стоял на коленях Пушкин, вымаливая рисунок для своего
альбома. Гоголь провозгласил его обновителем живописи.
По словам современников, Алексей Перовский, зная
капризный нрав «Великого Карла», его непостоянство и
невоздержанность, перевез его из гостиницы в дом своей матери
Марии Соболевской на Новой Басманной, 27, и поставил условие,
что до окончания портретов живописец неотлучно будет
находиться в его доме и не будет брать заказов со стороны.
Благодаря чему, знаменитый художник перерисовал почти всех
Перовских.

Портрет Марии Львовны и Софьи Львовны Перовских

Известная народоволка Софья Перовская, казненная за
покушение на царя Александра II
Первым делом он написал портрет юного Алексея Толстого в
охотничьем костюме. Затем Карл Иванович приступил к портрету
самого Перовского, но вскоре охладел к работе, стал подолгу
исчезать из дома… Он очень любил веселые и шумные компании.
Гостеприимный хозяин, узнав о постоянных отлучках художника,
мягко прочел отеческое наставление. Это так разгневало
живописца, что он бежал из дома на Басманной, не взяв своих
чемоданов и так и не начав портрета Анны. Александр Пушкин
писал жене: «Мне очень хочется привезти Брюллова в
Петербург. Он настоящий художник, добрый малый и готов на
все. Здесь Перовский его заполонил: перевез к себе, запер под
ключ и заставил работать. Брюллов насилу от него удрал». Поэт
встретился с Брюлловым в мастерской И.П.Витали, где скульптор
работал над бюстом Брюллова. А в это время портрет
знаменитого художника писал маслом не менее известный
художник В. А. Тропинин, написавший едва не половину членов
Московского Английского клуба 1-й половины XIX столетия.

К. Брюллов.
А.К. Толстой
Вскоре после «побега» тридцатидевятилетний Брюллов
решил жениться. Он встретил прелестное, юное и невинное
существо, Эмилию Тимм, и сделал ей предложение. Накануне
свадьбы Эмилия призналась Карлу Павловичу в том, что она не
девственница. Но она выглядела настолько чистой и непорочной,
что свадьба состоялась. По словам свидетеля – Тараса
Шевченко, Брюллов в день свадьбы был настроен мрачно,
словно заранее предчуял будущую беду.

К. Брюллов.
Кн. Софья Алексеевна Львова, урожд. Перовская –
внебрачная дочь графа. Родственница А.К. Толстого и братьев
Жемчужниковых

Затем началась семейная жизнь, вполне счастливая и
добропорядочная. По словам современников, Брюллов был
вполне доволен выбором своего сердца. Тем неожиданней для
всех был их скоропалительный развод. По таинственным
причинам брак счастливых молодоженов продлился всего один
месяц. Самое загадочное в этой истории было то, что Священный
синод моментально дал разрешение на расторжение этого
венчанного союза. Разрыв между супругами был столь
скоропостижен и необъясним, что фантазия обывателей не знала
предела.

Карл Брюллов. Автопортрет
Историки долгие годы не раскрывали секрет этого странного
разрыва, объясняя свое молчание причинами соблюдения
морали. Сегодня печать молчания сорвана, но, к сожалению,
правда оказалась куда более страшной, чем самые смелые
домыслы и слухи. Вскоре после свадьбы отец Эмилии настоял на
том, чтобы молодые поселились с ним под одной крышей. Тогда
эта прихоть показалась Карлу странной, новобрачные были
достаточно состоятельными, чтобы позволить себе собственный
дом. Но Эмилия настояла. Об истинной причине такой
привязанности девушки к отчему дому Карл Павлович не
догадывался до тех пор, пока не застал жену в постели со
своим… тестем. В тот же день Брюллов, укрываясь от позора,
бежал из своего дома и на следующей день подал прошение о
разводе.

Портрет графини Юлии Павловны Самойловой, удаляющейся
с бала с приемной дочерью Амацилией Паччини. Не позднее
1842 г.
Сплетни об этом необычном браке не утихают до сих пор.
Любопытно, но, по словам очевидцев, юная жена живописца и ее
сластолюбивый отец совсем не раскаялись, а открыто
продолжали свою незаконную связь. Мало того, у бывшего тестя
хватило наглости требовать у Брюллова пожизненной пенсии для
себя и дочери! Обе столицы без устали обсуждали любовные
перепетии знаменитого художника, осуждая и упрекая его в
«черствости». Многие знакомые и покровители отвернулись от
него. Лишь одна графиня Юлия Павловна Самойлова, любовь
всей его жизни, по-прежнему писала ему и говорила, что
восхищается его талантом. Благодаря Любви красавицу графиню
помнят и сегодня, она осталась бессмертной на полотнах кисти
Карла Брюллова. Словно она не умерла, а лишь ненадолго
удалилась с пышного «маскарада жизни».

Призраки старого дворца
По словам современников, с детьми граф А.К. Разумовский
был непомерно строг, и растения свои любил больше, чем
собственных детей. Характер графа к старости стал настолько

невыносим, что дети, без преувеличения, вздохнули с
облегчением после его смерти. Крепостные его боялись, считая
колдуном и безбожником, в народе же о Разумовском слагали
легенды.
Саму смерть старого графа приписывали его магическим
экспериментам. По легенде, решив испробовать чудо оживления
и омоложения на себе самом, граф-колдун повелел верному
слуге разрубить себя на части мечом и потом поливать останки
«живой водой».
По другой легенде, Разумовский умирал долго, мучительно и
страшно. Никак не мог умереть-то, не передавши колдовства.
Перепуганные обыватели рассказывали: «Уж и мучился же он, то
зубами заскрипит, то загогочет, ужасть на всех напускал. Аж
жуть! Наконец удалось ему передать свою силу ничего не
подозревавшему слуге. Стали прилетать к тому три черта и
требовать работы. Еле избавился он от них при помощи
ворожейки».
И действительно, по народным поверьям, колдун мучается в
предсмертной агонии до тех пор, пока не передаст своих знаний
другому лицу. Тогда только прекращают черти его мучения,
вытаскивают душу из тела и несут в ад. Если колдун так и не
успел никому передать свои знания, то его душа будет еще очень
долго ходить по селению, в котором он жил, и искать себе
ученика, пугая всех живых.
Возможно, это всего лишь легенды, так как, по рассказам
дочери, он – масон и вольтерьянец – покаялся перед смертью и
поцеловал крест. Но народ упорно стоит на своем: «Души
умерших колдунов всегда становятся не принимаемыми на тот
свет, привидениями, поэтому тень старого графа до сих пор
блуждает вокруг своей таинственной усадьбы».
Летом 1827 г. в одном из флигелей усадьбы поселился
великий польский поэт Адам Мицкевич, сосланный в Россию за
вольнодумные идеи об освобождении Польши. Здесь его навещал
Пушкин, который часто бывал по соседству на Старой Басманной,
где жил его любимый дядюшка Василий Львович. К тому времени
от великолепия графской усадьбы мало что осталось:

прекрасный сад разросся, заглох и был похож более на
запущенный лес. Добавьте сюда многочисленные предания о
старом графе-колдуне…. Под влиянием такой романтической
обстановки Мицкевич с упоением погрузился здесь в работу над
переводами из Томаса Мура и Гете.
После смерти Алексея Кирилловича усадьбу на Гороховом
поле унаследовал старший сын, Петр, однако он вскоре
разорился и пустил с молотка практически все, что оставалось от
родового богатства. Усадьбу пришлось продать за бесценок ради
уплаты многочисленных долгов нового хозяина. Однако по
Москве упорно ходили слухи, что молодой граф продал свой
родовой дворец потому, что хотел поскорее избавиться от
«дьявольского наследия» своего отца.
Новым хозяином блистательной некогда усадьбы стал
одесский купец Юрков, постепенно распродавший роскошную
обстановку графского дворца. Бесценная коллекция раритетов,
старинные картины и редчайшие книги, уникальные экспонаты
распылились по московским антикварным салонам.
В 1833 году усадьбу Разумовских выкупил Опекунский совет
под приют для детей, чьи родители умерли в холерную
эпидемию. Позднее он стал Александринским сиротским
институтом, или, как его называли в просторечии, Разумовским
пансионом. Летом 1876 года в этот пансион поступил А.И.
Куприн, где он пробовал писать свои первые стихи. Какое-то
время там находилась фельдшерская школа, богадельня,
учительская семинария, а с 1901 года расположился дом
престарелых – «убежище государыни императрицы Марии
Федоровны».
После того, как бывший графский дворец перешел от рода
Разумовских к Опекунскому совету, то есть стал казенным, в нем
начинается настоящая чертовщина. Еще в 30-е годы XIX века
воспитанники сиротского дома, а потом фельдшеры и
семинаристы жаловались на то, что здание облюбовали
привидения. По ночам в бывшем графском дворце раздавались
непонятные звуки, приглушенные шаркающие шаги, слышались

зловещий смех и раздирающие душу крики. В полутемных
коридорах мерещились неясные полупрозрачные тени.
Вся эта мистика прекратилась после революции 17-го года,
когда здание некогда роскошного дворца было передано
Институту физкультуры. Бравые физкультурники засыпали пруды
с карпами, оборудовав на их месте спортплощадки и стадионы, и
принялись доводить до совершенства свое тело. Отважные
советские юноши и девушки не боялись ни Бога, ни черта, ни
привидений, и довольно долгое время о привидениях ничего не
было слышно.

Хранитель графского дворца
В 1970-х дворец перешел в ведение ВНИИФК (Научноисследовательский
институт
физической
культуры),
в
центральной части главного дома была построена сауна, за 10
лет нанесшая сильный ущерб дворцу. В результате – бодрые
физкультурники и превратили дворец в руины. В те неспокойные
годы сотрудником НИИФК работал Олег Львович Козлов,
рассказывающий позже, что не раз видел здесь нечто
таинственное и сверхъестественное.
По его словам, все самое интересное начиналось ночью. В
тишине коридоров раздавался вдруг громкий смех. В бывшей
графской столовой зале слышался звон бокалов, стук столовых
приборов о фарфор и негромкая беседа. К тому времени во
дворце не оставалось старинных часов, все часы были
электронные, как в любом советском учреждении. Тем не менее,
в полночь в дальних комнатах вдруг раздавался бой старинных
часов. По коридорам дворца ночью начинало вдруг сквозить
таким холодом, да так, что по спине пробегали мурашки. Никаких
кондиционеров там и в помине не было, при этом разница

температур в одном конце коридора и в другом доходила до
десятков градусов. При этом горло сдавливала замогильная
жуть… Даже спокойный сиамский кот Маркиз, по словам
охранников, иногда неожиданно останавливался, и, выпучив
глаза, смотрел в пустой угол, и орал так, что хоть беги.
Однажды Олег Козлов услышал шум в коридоре. По его
словам, он совершенно точно знал, что никого там быть не могло
– он все двери лично закрывал и проверял. Тем не менее,
выглянул в коридор, а по коридору летит, грохоча о кафель,
жестяное ведро… Со временем шумы, звуки, скрипы половиц,
смех из пустых помещений стали настолько привычными, что он
перестал удивляться.
Все, кто работал в НИИФК днем, к рассказам о ночных
«привидениях графа Разумовского» относились если не с
откровенным смехом – то весьма скептически. До тех пор, пока
не произошло то самое «испытание Славой». Славой звали
разнорабочего, работавшего в бывшем графском дворце. По
словам сослуживцев, он был бывшим сотрудником наружного
наблюдения с 20-летним стажем, уволенным с престижной
службы за любовь к «зеленому змию». Однажды вечером он так
набрался, что стало ясно – в свое логово он не доедет. Коллеги
отнесли его в подсобку столовой, положили на топчан и, закрыв
его на все запоры, уехали по домам.
Утром его обнаружили в углу в дальней комнате без окон,
трясущегося, сжимающего в каждой руке по огромному
поварскому ножу, с совершенно безумными глазами, вне себя от
пережитого ночью ужаса. Со временем он понемногу отошел, но
стал задумчивым и молчаливым…
Эти рассказы подтверждают и отчаянные смельчаки,
которые нашли в себе достаточно мужества и куража, для того
чтобы провести здесь «незабываемую» ночь. По их словам, они
не раз видели, как по темным узким подземным коридорам
разгуливает призрак старого графа. По их словам, в темном
узком коридоре дворца при тусклом свете фонарика они увидели
расплывчатую белесую фигуру человека, которая у них на глазах
стала таять. В лицо пахнуло холодом, фонарики замигали и сами

собой выключились. За спиной послышался шепот, а потом
негромкий удаляющийся смех. Искатели приключений бросились
назад. Но оконный проем, через который смельчаки проникли
внутрь, оказался наглухо заделан ржавыми железными листами.
Через несколько минут страха и мучительного поиска выхода
искатели приключений увидели ранее не замеченный ими спуск в
подвал. Оттуда доносились голоса и заунывное треньканье
гитары. И это в абсолютно пустом здании. Спустившись в подвал,
они с ужасом обнаружили, что он пуст. Молодые люди,
обливаясь холодным потом, помчались обратно, к заделанному
железом оконному проему. Окно снова было свободно.
По мнению парапсихологов, таинственным призраком
загадочного дворца мог быть как дух старого графа –
безбожника, так и разбушевавшийся не в меру домовой. По
народным поверьям, дедушка-домовой был не призрак, не
привидение. Это был дух семьи, дух умершего предкапрародителя, который даже после своей смерти оставался
хранителем дома. Он следит за порядком в доме, в котором
живут его потомки, помогает в повседневной работе, а порой и
наказывают за лень и бесхозяйственность. Иногда он серчает и
сердится, шумит и охает, стучит и бедокурит.
Согласно народным поверьям, домовые и призраки охраняют
тайники и клады их бывших владельцев, пугая и отгоняя
непрошеных гостей. По Москве долгие годы гулял слух, что в
таинственном и загадочном дворце есть тайник с сакральными
реликвиями старого графа. Возможно, поэтому здесь до сих пор
видят его пугающий призрак.
О графе Разумовском неожиданно вспомнили незадолго до
Олимпиады 1980 года. «Возродить!» – последовал приказ, и во
исполнение оного здание подверглось спешной реставрации,
однако закончить ее в срок не успели, и в результате
уникальный дворец оказался брошенным на произвол судьбы.
«Дворец оказался не просто заброшенным, отсутствие хозяина
привело к разграблению. Выламывались резные элементы
дверей, уносили лепные детали, полы, даже лаги и балки, были
сбиты львиные маски с замковых камней над окнами и арками.

Крыша превратилась буквально в решето, что привело к
интенсивному гниению деревянных конструкций», – писали
граждане в Советский фонд культуры. В 1990-х власти пошли
навстречу, но занялись не реставрацией, а передачей дворца в
руки творческой интеллигенции, а именно Академии художеств 3.
К. Церетели. Вскоре после этого случился пожар, нанесший
дворцу непоправимый ущерб.
Сегодня уникальный образец классицизма, которым когда-то
так восхищались в Европе, находится в жутчайшем состоянии и
медленно умирает. Зато в более-менее сохранившихся флигелях
ныне вполне уютно чувствуют себя различные арендаторы и…
призраки! Потому как арендаторы – это живые деньги, а
призраки – всего лишь неупокоенные души, и взять с них нечего,
кроме стонов.
Звезда Разумовских, столь ярко вспыхнувшая, закатилась
меньше чем через сто лет. Лишь усадьба осталась памятником
некогда блиставшему роду. И даже Разумовская набережная реки
Яузы переименована сегодня в набережную Академика Туполева.

2.4. Неразгаданные тайны Гоголя. Дом А.П.
Талызина
Никитский бульвар, 7
Разум
есть
несравненно
высшая
способность, но она приобретается не иначе как
победой над страстями.
Н.В. Гоголь

«Таинственный карла»

Дом А. И. Талызина – последнее пристанище Н.В. Гоголя
21 февраля 1852 года в 8 часов утра, находясь в тяжелом
душевном расстройстве, в Москве в доме Талызина умер великий
русский писатель Н.В. Гоголь. В этом доме Гоголь написал второй
дом «Мертвых душ» и здесь же за несколько дней до смерти
совершил свое знаменитое «самосожжение».
Как известно, в Москве два дома Талызиных, и стоят они
поблизости друг от друга. Один, что на Воздвиженке, который,
по преданию, Лев Толстой описал как дом Пьера Безухова,
принадлежал П.Ф. Талызину. Ныне в нем находится Музей
архитектуры. Другой, на Никитском бульваре, 7, в приходе
церкви Симеона Столпника. На рубеже XVIII–XIX столетий
усадьбой владела дальняя родственница А.С.Пушкина Мария
Салтыкова. Ныне существующий каменный дом был построен
Д.С. Болтиным, родственником известного историка. В 1816 году

он перешел к генерал-майору Измайловского полка А.И.
Талызину, участнику заговора против Павла I. Именно при нем
дом принял современный вид с балконом на каменных аркадах.

Мемориальная доска на доме, где умер великий русский
писатель Н.В. Гоголь
В 1847 году здесь снял квартиру граф Александр Петрович
Толстой, будущий обер-прокурор Священного Синода, а через
несколько месяцев он купил эту усадьбу на имя жены. Тогда-то
супруги пригласили к себе своего приятеля – Н.В. Гоголя.
Преклоняясь перед Гоголем, они окружили его искренней
заботой, оградив от бытовых беспокойств, и отвели писателю
лучшие комнаты на удобном нижнем этаже. Гоголь очень
радовался, что теперь у него есть маленький кабинет-спальня и
даже небольшая гостиная. По воспоминаниям современников,
покой его тщательно оберегали – прислуге даже запрещалось
разговаривать у дверей его кабинета.
По словам его друзей, по будням писатель работал до обеда,
а затем отправлялся гулять, наносил визиты и навещал друзей.
Так, совсем рядом, на Собачьей площадке, жил А.С. Хомяков, у
которого Гоголь крестил сына, своего тезку. По дороге к
Хомяковым он всегда заходил в храм Николы Явленного на
Арбате, где хранилась святыня, особо почитавшаяся в семье
писателя, – список с иконы Ахтырской Божией Матери, от

которой было явлено чудо его родителям (ныне чудотворный
образ находится в церкви апостола Филиппа). По преданию, мать
Гоголя, потеряв двух детей, вымолила сына перед чудотворной
иконой Николая Чудотворца в Диканьке и дала обет назвать его
в честь святого угодника.
С тех пор мистические слухи постоянно окружают имя
великого писателя. Это и чудесное рождение Гоголя, и история
его захоронения, и контакт с параллельными мирами, и его
безумие и увлечение нечистой силой.
По
семейным
преданиям,
рождение
Гоголя
было
предопределено заранее, а брак родителей благословила сама
Царица Небесная. Отцу Гоголя, Василию Афанасьевичу, во сне
явилась сама Пречистая и указала на дитя, сидевшее на полу у
Ее ног: «…Вот твоя жена». Через некоторое время в грудном
младенце, дочери соседей Косяровских, он вдруг, застыв от
изумления, узнал свою суженую. Спустя 13 лет видение
повторяется, и он просит руки предназначенной ему Богом
девушки.
Научился говорить Николенька в 3 года: природа как бы
замедлила его развитие, чтобы затем дать выплеснуться его
силам. С детства привык он к одиночеству среди людей и
одиночеству наедине с собой. В стенах гимназии вынес много
обид и оскорблений, получил прозвища «таинственный Карла» и
«пигалица». В Нежинской гимназии Гоголь держался особняком и
не отличался особенным прилежанием. Учитель латинского
языка И. Г. Кулжинский, единственный педагог, оставивший о
Гоголе воспоминания, сообщает, что он учился у него три года и
ничему не научился. Во время занятий Гоголь всегда, бывало,
держал под скамьей какую-нибудь книгу и читал. Товарищи
Гоголя были невысокого мнения о его литературных
способностях, особенно в области прозы. «В стихах
упражняйся, – советовали ему, – а прозой не пиши: очень уж
глупо выходит у тебя. Беллетрист из тебя не вытанцуется, это
сейчас видно».

Василий Гоголь-Яновский, отец Николая Гоголя

Мария Гоголь-Яновская (урожд. Косяровская), мать писателя
Зато в театральных представлениях Гоголю как актеру не
было равного. «Все мы думали тогда, – вспоминал один из
воспитанников гимназии, Тимофей Пащенко, – что Гоголь
поступит на сцену, потому что у него был громадный талант и
все данные для игры на сцене». Особенным успехом Гоголь
пользовался в роли госпожи Простаковой из фонвизинского
«Недоросля».
Когда Николаю исполнилось 16 лет, его отец скончался. Он
страдал редким душевным заболеванием танатофобией –
«страхом смерти». Тот и свел его в могилу. С детских лет
Николенька взахлеб слушал сказки, легенды и предания, в
которых присутствовали русалки, лешие и кикиморы. Все
таинственное и мистическое неудержимо влекло его. Слуги и
местные крестьяне боялись его, искренне считая, что барин

способен вызывать души живых и мертвых людей и отдавать им
приказы. Он прослыл среди соседей странным человеком, вел
замкнутый образ жизни, невозможно было заставить его
познакомиться с новыми людьми. Он становился угрюмым,
настроение у него портилось, и он быстро уходил, ссылаясь на
нездоровье.

Николай Васильевич Гоголь. 1834 г.
Избегал он и женщин – по древним поверьям, связь с
женщиной отнимает магическую силу. Иногда он впадал в экстаз
и переставал воспринимать окружающих. Как-то Аксаков и
Жуковский, явившись к Гоголю с визитом, застали его в странном
костюме: шерстяные чулки выше колен, бархатный плащ, на
голове богатый кокошник. Он находился в состоянии транса и не
сразу узнал своих гостей. Гоголь пел, плясал, проделывая
странные ритуальные телодвижения. Это было похоже на
шаманские обряды общения с духами. «Он выглядел как жрец,
готовящийся совершить жертвоприношение», – писал о Гоголе
Погодин. Окружающие люди воспринимали такое поведение как
помешательство. Некоторые современники считали, что он
наделен даром вызывать души людей, подобно колдуну из
«Страшной мести», и держать их в своей власти.

Иоганн Генрих Фюсли. Ночной кошмар
Гоголь обладал сильным магическим даром, и, по мнению
некоторых современников, был шаманом и колдуном. Почти все
его произведения, так или иначе, связаны с мистикой и со
смертью. Причем умершие персонажи на время оборачиваются
живыми. В «Вие» панночка по ночам встает из гроба. В «Майской
ночи» девушки-утопленницы выходят из воды порезвиться на
лужайке. В «Страшной мести» колдун и его предки обречены на
вечные муки между жизнью и смертью. Даже Чичиков в
«Мертвых душах» также пытается обмануть смерть, выдавая
покойных крепостных за живых.
Незадолго до своей кончины писатель побывал за границей,
где тяжело перенес болезнь, после которой у него начались
галлюцинации. Его герои и персонажи: ведьмы, черти, лешие и
всякая нечисть – теперь посещали своего создателя наяву, он
мог беседовать с ними.

Загадочная болезнь
По словам современников, Гоголь очень изменился к концу
1851 года: стал болезненно прислушиваться к себе, во всяком
случайном событии видеть дурное знамение и усиленно
готовиться к смерти, постоянно повторяя «Вернее смерти ничего
нет».
В первый день 1852 года талызинский особняк посетил
знаменитый и добрейший доктор Федор Петрович Гааз. Он

навещал хозяев дома и нечаянно столкнулся с Гоголем на
лестнице. Учтивый, но не очень хорошо говорящий по-русски
доктор рассыпался в приветствиях и пожелал Гоголю «такого
нового года, который даровал бы ему вечный год». Врач хотел
сказать по-новогоднему красиво, а получилось крайне неловко.
Гоголь в слове «вечный» углядел дурное предзнаменование.
Он стал постоянно говорить о смерти, выспрашивая о
последних минутах разных людей, желая знать все. По Москве
покатился слух, будто Гоголь лишился рассудка. А когда зимой
1852 года умерла Екатерина Хомякова, сестра поэта Николая
Языкова, с которым он был особенно дружен, писатель утратил
последние силы. Екатерина Михайловна ждала ребенка – гибель
этого не родившегося существа потрясла его не меньше, нежели
смерть матери. Гоголь был ошеломлен утратой, заперся в доме,
удалился в себя и стал ждать своей последней минуты. Он
внезапно слег и перестал принимать пищу, отказался от приема
лекарств. Доктора мучили его снадобьями, лили на голову
ледяную воду, а надо было лечить душу.

«Помни о смерти».
Аллегория смерти (I в. до н. э) Неизвестный художник
Древнего Рима
Есть гипотеза, что от Хомяковой Гоголь заразился брюшным
тифом, который через месяц свел в могилу его самого. На
панихиде он молвил вдовцу:
«Все для меня кончено». Считая, что телесное исцеление
возможно только от Бога и поминая дорогую покойницу,

писатель стал проводить ночи в усиленных молитвах. С тех пор,
по словам друзей, он был в каком-то расстройстве, которое
приняло характер религиозного помешательства.
По другой версии, у Гоголя был менингит, развившийся
вследствие простуды. В те морозные дни он ездил в
Преображенскую больницу к почитаемому юродивому Ивану
Яковлевичу Корейше (которого позже Достоевский изобразит в
романе «Бесы»), но долго прогуливался на сильном ветру, не
решаясь пойти к нему, да так и не решившись, уехал.
Когда у писателя начались первые недомогания, хозяева
перевели его в комнатку на своей половине, самую теплую в
доме. Оттого и получилось, что жил Гоголь в одной части дома, а
умер в другой. Причина смерти писателя по сей день оставляют
много загадок.
В ночь на 9 февраля после коленопреклоненной молитвы
Гоголь услышал во сне таинственный голос, возвещавший, что он
скоро умрет. На следующий день он попросил графа Толстого
передать рукописи святителю Филарету. Однако заботливый
хозяин демонстративно не принял их (дабы Гоголь не утвердился
в думах о скорой смерти), а потом клял себя за то, что не забрал
рукописей. В результате за десять дней до смерти Гоголь,
находясь в мучительном душевном кризисе, сжег все свои
бумаги.
По словам мальчика Семена, бывшего у него в услужении, в
эту страшную ночь барин до трех часов исступленно молился,
потом велел растопить камин и подать портфель со своими
бумагами. Что-то он оставлял возле себя, что-то возвращал
обратно в портфель. Потом велел бросить в огонь все рукописи.
Крестясь, он возвратился в постель и неудержимо заплакал.
Что он жег в ту жуткую ночь? Принято считать, что именно
второй том «Мертвых душ» и сжег своими руками. Во всяком
случае, окончание второго тома. Но позже рукопись второго тома
нашли не в бумагах, не в архиве писателя, а среди его книг. Как
вспоминают современники писателя, Гоголь то очень сожалел о
сожженных рукописях, то называл их пустыми, темными и
холодными. Что в них было, по сию пору загадка.

И. Репин. «Самосожжение» Гоголя. 1909 г.
Но есть и другая версия. Известно, что пламя обладает
способностью уничтожать темные энергии.
Вероятно, поэтому в Средние века колдунов и ведьм сжигали
на кострах, возможно, поэтому Гоголь и сжег свои изложенные
на бумаге «темные» мысли.

Ф.А. Моллер.
Один из последних портретов Гоголя. 1840 г.
По словам современников, наутро Гоголь сокрушался, что
хотел сжечь только рукописи, давно к тому отобранные, а сжег
все. Толстой пытался ободрить его тем, что еще можно
восстановить написанное по памяти. Гоголь оживился при этой
мысли, но ненадолго. 14 февраля он твердо сказал: «Надобно
меня оставить, я знаю, что должен умереть». Через три дня
соборовался и приобщился святых тайн и после этого больше не
вставал с постели. Умирал он в полном сознании, с радостью

принимая только священников. К нему пробовали применить
гипноз, чтобы заставить лечиться и питаться, а он творил
молитву, просил красное вино и не поддавался никакому
внушению.
Преподобный Варсонофий Оптинский рассказывал в беседе
со своими духовными чадами, что незадолго до смерти Гоголь
говорил своему близкому другу: «Ах, как я много потерял, как
ужасно много потерял…» – «Чего? Отчего потеряли вы?» –
«Оттого, что не поступил в монахи. Ах, отчего батюшка Макарий
не взял меня к себе в скит?»
По словам друзей писателя, Гоголь свято верил в загробную
жизнь, ночи напролет изнурял себя молитвами, был
необыкновенно строг к себе, боролся со своими слабостями,
постился как самый строгий отшельник, а во время говенья почти
ничего не ел.
Считая себя великим грешником, он начал свой последний
Великий пост на 10 дней раньше. По существу это был не пост, а
полный голод, продолжавшийся три недели, до самой смерти. В
результате: слабость, апатия, галлюцинации. Так появилась
расхожая версия, поддержанная Н.Г. Чернышевским, что Гоголь
уморил себя голодом. Однако православные священники
подвергли эту версию обоснованной критике. Гоголь был очень
религиозным человеком, и мысль о самоубийстве была для него
немыслима.
Врачи не понимали причины его болезни. 20 февраля
Толстой созвал у себя консилиум из лучших врачей, которые
сочли, что у Гоголя менингит, и приняли решение лечить его
насильно как человека, не владеющего собой. Весь день,
несмотря на мольбы умирающего не тревожить его ради Бога и
оставить в покое, его сажали в теплую ванну и обливали голову
холодной водой, ставили пиявки, мушки, горчичники, насиловали
его тело неправильным лечением, обижая душу вмешательством
в таинство ухода.

Посмертная маска Гоголя.
Снята Н.А. Рамазановым 21 февраля 1852 г.
Врачи терялись в догадках, одни говорили, что у него
воспаление в кишечнике, другие – что тиф, третьи называли это
нервической горячкой, четвертые не скрывали своего
подозрения в помешательстве. Вскоре они вынуждены были
признать, что болезнь Гоголя не имеет названия. Доктор
Тарасенков, не принимавший в этом участия, считал, что
эскулапы-палачи только помогли Гоголю уйти из жизни. К вечеру
Гоголь впал в беспамятство. Ночь прошла без мучений, и утром
21 февраля Гоголь тихо отдал Богу душу. Последними словами,
сказанными им в полном сознании, были: «Как сладко умирать!»
и «Лестницу, поскорее давай лестницу!..»
До сих пор не умолкают споры о таинственных последних
словах писателя. Сам Гоголь приоткрыл ее когда-то в «Майской
ночи»: «У Бога есть длинная лестница от неба до самой земли.
Есть… Надо только уметь дождаться ее. Дождаться и увидеть».
Он увидел.
Таинственная смерть Гоголя породила множество толков,
вроде того, что он заснул летаргическим сном. Скульптор
Рамазанов, которого пригласили снять посмертную маску,
впоследствии писал: «Когда я подошел к телу Гоголя, он не
казался мне мертвым. Улыбка рта и незакрытый правый глаз его
породили во мне мысль о летаргическом сне. Так что я не вдруг
решился снять маску». Однако позже скульптор сам же и
опровергает подобные нелепые слухи. По его словам, помощник

торопил его, потому что на лице покойного писателя появились
видимые следы разложения.
По словам исследователей, посмертная маска Гоголя очень
напоминает прижизненные портреты писателя, но смерть
наложила на его лицо тяжелую печать страдания и скорби. Видя
ее, очень трудно поверить, что этот человек мог шутить и
смеяться над бюрократами и подхалимами, описывать веселые
приключения кузнеца Вакулы. Скорее это страдалец, которому
отомстил сам Вий.
По словам известного астролога Павла Глобы, гипсовые
портреты выдают сокровенные тайны умерших, раскрывают их
секреты. Безжизненные на первый взгляд бесцветные лики могут
рассказать очень многое. Так, небольшие глаза и длинный
«птичий» нос говорят о том, что писатель мог быть большим
скептиком, любил придираться к мелочам, не был удовлетворен
жизнью. А маленькие, глубоко посаженые глаза – признак
заниженной самооценки.

«Гоголь на смертном одре».
Рисунок Э. А. Дмитриева-Мамонова. 1852 г.
Горбинка носа показывает, что писатель был легок на
подъем, много путешествовал, любил перемену мест. Слабо
выраженные ноздри – признак отсутствия страстей. И
действительно, Гоголь не влюблялся и очень опасался женщин.
Выделенные по сравнению с висками скулы говорят о большой
роли фантазии.
Такой человек умеет выдавать свои фантазии за реальность.
Гоголь часто переживал подъемы и спады, не мог работать без
вдохновения – об этом говорит резкий изгиб переносицы. Когда

муза приходила к нему, он мог месяцами работать, исписывая
стопки бумаги и не обращая внимания на условия своего
существования. А в периоды спада не писал вообще.

Могила Н.В. Гоголя в Свято-Даниловом монастыре. Москва.
Фото начала XX в.
Н.В. Гоголь скончался, когда ему было всего 42 года.
Хоронили писателя в единственном сюртуке, который имелся в
его гардеробе. Смерть его была загадочной, как и его жизнь.
Горевала Москва, горевала вся Россия, внезапно обнаружившая,
что осталась без Гоголя. Она хлынула в эти дни в Москву,
затопила ее улицы и на руках вынесла гроб любимого писателя
из его последней квартиры на Никитском бульваре до церкви Св.
Татианы Московского университета, где поставили гроб. День и
ночь к великому писателю текли толпы народа – таких похорон
не видела древняя столица.
Гроб был засыпан цветами, голова Гоголя увита лавровым
венком.
Крышку гроба закрывал – с большим трудом, так напирали
со всех сторон – актер Михаил Щепкин.
Спустя одиннадцать лет он, умирая, попытался, вспоминает
внук актера, соскочить с постели и, чрезвычайно возбужденный,
потребовал немедленно везти его к Гоголю.
Утром 24 февраля гроб подняли на руки и понесли. И так до
самого Данилова монастыря, где вырыта была его могила. Ее

увенчал черный надгробный памятник с высеченной цитатой из
пророка Иеремии: «Горьким словом моим посмеются». Немного
позднее Аксаков установил на могиле писателя массивный
камень из морского гранита, специально привезенный им из
Крыма. Он использовался как основание для креста и был
прозван Голгофой, потому что по форме напоминал Голгофскую
гору в Иерусалиме. На нем, по решению друзей писателя, была
высечена строка из Евангелия – «Ей, гряди, Господи Иисусе!».
Григорий Петрович Данилевский, автор исторических
романов, рассказывает в своих воспоминаниях, что местные
крестьяне не хотели верить, что Гоголь умер, и среди них
родилось сказание о том, что похоронен в гробу кто-то другой, а
барин их будто бы уехал в Иерусалим и там молится за них. В
этом сказании есть глубокая духовная правда: Гоголь
действительно переселился в Горний Иерусалим и там, у
Престола Господня, молится за всю Русскую землю.
В 1909 году, к 100-летию писателя, была произведена
реставрация захоронения. На могиле Гоголя установили
чугунную решетчатую ограду и саркофаг работы скульптора
Николая Андреева. Барельефы на решетке считаются
уникальными: согласно ряду источников, они сделаны с
прижизненного изображения Гоголя.

Тайна пропавшего черепа
Мистические тайны продолжают окружать Гоголя и после
смерти. В 1931 году в Москве переносили останки Гоголя,
Хомякова и Языкова из некрополя Свято-Даниловского
монастыря, где был образован приемник для малолетних
преступников, на элитное Новодевичье кладбище. На процедуре
перезахоронения присутствовало около 30 человек. Среди них
были известные советские писатели Юрий Олеша, Михаил
Светлов, Всеволод Иванов, Владимир Лидин, поэты Владимир
Луговской, Михаил Светлов, критик и переводчик Валентин
Стенич. Помимо литераторов, при церемонии перезахоронения

присутствовали историк Мария Барановская, археолог Алексей
Смирнов, художник Александр Тышлер.
Основным источником, по которому можно судить о
произошедших в тот день на Свято-Даниловском кладбище
событиях, являются письменные воспоминания свидетеля
вскрытия могилы Гоголя, профессора Литературного института,
писателя Владимира Германовича Лидина. Согласно этим
воспоминаниям, с могилой Языкова и Хомякова проблем не было,
а вот гроб Гоголя преподнес сюрприз.
Во-первых, могила писателя оказалась расположена на
существенно большей, чем другие захоронения, глубине. Вовторых, при раскопках обнаружилось, что гроб с телом Гоголя
был вставлен в кирпичный склеп «необычайной прочности»
через отверстие в стенке склепа. Вскрытие могилы завершилось
уже после захода солнца, и в связи с этим Лидин не смог
сфотографировать прах писателя.
Гроб оказался почему-то не там, где копали, а несколько
поодаль в стороне. А когда его извлекли из-под земли и вскрыли,
то к сердечному трепету примешалось еще недоумение. В гробу
лежал скелет с повернутым набок черепом, а вся обшивка гроба
была расцарапана человеческими ногтями. Мало того, по
уверениям
других,
в
могиле
обнаружили
систему
вентиляционных ходов и трубок на случай воскрешения
покойного. Кто-то обратил внимание на необычную длину
ногтей, якобы отросших на пальцах гоголевских рук…
Мгновенно по всей столице пополз слух, что Гоголя
похоронили живым! Перезахоронение породило легенду, что
Гоголь умер дважды, и второй раз воистину ужасно – под землей,
в темноте и тесноте гроба. Он якобы пребывал в летаргическом
сне, а затем очнулся под землей и перевернулся в гробу. В
появлении этих слухов частично виноват сам Николай
Васильевич. При жизни он страдал тафефобией – страхом
погребения заживо, поскольку с 1839 года, после перенесенного
заболевания, был подвержен обморокам с последующим
продолжительным сном.

Более 10 лет он не ложился в постель. Ночами дремал, сидя
или полулежа в кресле или на диване. В последние годы
писатель настолько боялся быть заживо похороненным, что даже
указал в своем завещании следующее: «Завещаю тела моего не
погребать до тех пор, пока не появятся явные признаки
разложения».
Андрей Вознесенский написал о вскрытии могилы Гоголя
стихотворение, которое заканчивалось словами: «Вскройте
гроб!» Анализируя это стихотворение, многие исследователи
цитировали новеллу Эдгара По «Преждевременные похороны», в
которой описываются подобные случаи, и пробовали найти
исторические аналогии. Но новелла Эдгара По кончается хорошо
(преждевременная смерть оказывается сном), а жизнь великого
Гоголя завершилась трагически. Он не хотел жить, умышленно
изнурял себя накануне кончины, отказывался принимать пищу,
тем самым приближая свою смерть. По словам очевидцев, его
тело быстро холодело, и умирающего писателя обкладывали
буханками горячего хлеба.
Однако слухи о летаргическом сне были опровергнуты
скульптором Аникушиным, который рассказал, что при
изготовлении посмертной маски специальным раствором
заливается все лицо, и, если даже человек был в летаргическом
сне, он непременно задохнулся. Крышка гроба под воздействием
времени и тяжести земли прогибается, и череп может
самопроизвольно развернуться в другую сторону.
Существует еще одна мистическая загадка, в духе самого
насмешника Гоголя. Голова была не просто повернутой, она
лежала в стороне от тела. Так в расчлененном виде, было
принято хоронить колдунов-покойников в Средние века. Данный
ритуал совершали, опасаясь мести колдуна: считалось, что в
безголовое тело его душа вернуться не сможет.
На этом месте версии происходящего и очевидцы начинают
противоречить друг другу.
Ровно
половина
писателей,
присутствовавших
при
перезахоронении, утверждали, что скелет выглядел совершенно
обычным, но голова трупа была неестественно повернута и

лежала отдельно, другие очевидцы клятвенно уверяли, что череп
и вовсе отсутствовал. Кости рук были сложены на груди, кости
ног покоились в сапогах (по другим свидетельствам – высоких
башмаках), а вот главной детали – черепа – не было!
Аналогичных случаев переворачивания в гробу в истории не
нашлось, эпизод с Гоголем считается редчайшим. Впоследствии
даже возникла легенда о похищении черепа великого писателя
«потусторонними силами».

Могила Николая Васильевича Гоголя на Новодевичьем
кладбище
Вот, что написал об останках писателя В.Г. Лидин: «Черепа в
гробу не оказалось, и останки Гоголя начинались с шейных
позвонков: весь остов скелета был заключен в хорошо
сохранившийся сюртук табачного цвета; под сюртуком уцелело
даже белье с костяными пуговицами; на ногах были башмаки,
тоже полностью сохранившиеся; только дратва, соединяющая
подошву с верхом, прогнила на носках, и кожа несколько
завернулась кверху, обнажая кости стопы. Башмаки были на
очень высоких каблуках, приблизительно 4–5 сантиметров, это
дает безусловное основание предполагать, что Гоголь был
невысокого роста».
Далее Лидин пишет: «Когда и при каких обстоятельствах
исчез череп Гоголя, остается загадкой. При начале вскрытия
могилы, на малой глубине, значительно выше склепа с
замурованным гробом, был обнаружен череп, но археологи
признали его принадлежавшим молодому человеку».
На следующее утро останки были перевезены на простой
телеге, под дождем на кладбище Новодевичьего монастыря, где

и преданы земле. За ней молча и печально шли люди.
Присутствовавшая при этом супруга известного архитектора
Барановского горько плакала. Увидев это, один из стражей
порядка сказал другому: «Гляди, вдова-то как убивается!»
Обезглавленные останки Гоголя были опущены в новую
могилу, над которой по распоряжению Сталина был поставлен
парадный бюст, а прежний крест и надгробная Голгофа были
выброшены на свалку истории.
Пропажа черепа никак не сконфузила советских писателей,
не веривших ни в Бога, ни в Дьявола. Они без зазрения совести
растащили останки великого писателя на сувениры на память:
кто-то отхватил пуговицу от сюртука, кто-то кусок ткани, кто-то
берцовую кость (чтоб стать великим, как Гоголь?!). Малышкин
унес украшение из фольги, а один из «классиков» – ребро
создателя «Вия». А директора кладбища, практичного
комсомольца Аракчеева соблазнили… сапоги. Воспоминания того
печального события крайне путаны и противоречивы, возможно,
всех их попутал гоголевский бес.
Советский классик В.Г. Лидин не раз с гордостью говорил,
что стянул себе кусок жилета табачного цвета с груди Гоголя.
Эта реликвия, вставленная им в окантованный металлом
переплет прижизненного издания Гоголя, хранится в семье
писателя.
И тут началась мистика. Александр Малышкин был сражен
внезапной болезнью. Владимир Лидин тяжело захворал.
Рассказывали, что одному из писателей Гоголь снился три ночи
подряд и грозно требовал вернуть свое ребро. И второй места
себе не находил. Он оставил в кармане плаща, повешенного в
прихожей, берцовую кость писателя, а на следующее утро она
бесследно исчезла. Шутки в духе Коровьева и Бегемота!
Аракчееву пришлось совсем худо, с ним началось нечто
странное. Каждую ночь Аракчеев видел во сне, что сапоги
оживают и начинают его душить. И это не случайно. На Руси
существует поверье: если взять у мертвеца то, что ему
принадлежит, хозяин может явиться за своим добром. Поэтому,
осквернителей могил часто преследуют страшные сны и

кошмарные видения, они становятся жертвой внезапной болезни,
а порой и насильственной смерти.
По преданию, одеяние умершего колдуна долго сохраняет
свою магическую силу и, попав в чужие руки, может принести
несчастье. Осмелившиеся нарушить покой мертвого колдуна
рискуют пробудить к жизни дьявольские силы, способные
преодолевать грань между жизнью и смертью.
Перепуганные «осквернители могил» посовещавшись,
решили вернуть Гоголю все украденное. По свидетельству В.
Лидина, он и еще несколько литераторов, присутствовавших при
вскрытии могилы Гоголя, из соображений мистического порядка
тайно «похоронили» похищенную берцовую кость и сапоги
писателя рядом с его новой могилой. Только тогда кошмары
прекратились.
Но кому и зачем понадобился череп Гоголя? Лидин приводит
городскую легенду о том, что череп был украден по заказу
фаната русского театра, основателя театрального музея, купца А.
А. Бахрушина, в коллекции которого, по слухам, уже хранился
череп артиста Щепкина. В 1909 году в честь 100-летия со дня
рождения великого писателя производилась реставрация его
могилы, и страстный коллекционер Бахрушин якобы подбил на
это кощунство двух сторожей монастырского некрополя.
Смерть Бахрушина в 1929 году навсегда унесла тайну черепа
Гоголя в могилу. Где он сейчас? Неизвестно. По одной из версий,
череп писателя хранился в кожаном медицинском саквояже
знаменитого коллекционера, с которым он никогда не
расставался. По другой, Бахрушин якобы увенчал череп Гоголя
серебряным венком и поместил в специальный палисандровый
ларец со стеклянным оконцем. По свидетельству очевидцев,
вскоре после приобретения «бесценной реликвии», у Бахрушина
неожиданно начались крупные неприятности и в делах, и в
семье. Молва тут же связала череду бед и несчастий с черепом
Гоголя, а затем, когда дела коллекционера наладились –
появилось мнение, что он избавился от «беспокойной реликвии»,
отдав ее внучатому племяннику Гоголя.

По слухам, морской офицер Николай Яновский, человек
весьма экзальтированный, решил любой ценой вернуть череп
любимого дядюшки и предать его земле. Он без приглашения
явился к Бахрушину и с ходу вынул револьвер. Однако известный
коллекционер не только не испугался, а, напротив, с радостью
отдал реликвию.
Поговаривали, что морской офицер Яновский хотел предать
череп Гоголя земле Италии, которую тот любил, считая Рим
своей второй родиной. Однако по ряду мистических причин
поход в Италию не состоялся. Тогда офицер попросил капитана
одного из кораблей переправить ларец с черепом в Рим и
передать его там русскому консулу для захоронения. Капитан
Боргезе, взяв таинственный ларец, обещал сделать это при
первом удобном случае. Но в силу обстоятельств не смог
сдержать обещания. О чем и сообщил в письме Яновскому.
Итальянский моряк приносил извинения и объяснял, почему не
выполнил столь необычную просьбу. В письме была странная
фраза: «Судьба человека не обрывается вместе с его жизнью»…
Прибыв в Италию, капитан вынужден был срочно отбыть в
дальнее плавание. Ларец же остался стоять на полке в его доме.
А уже летом 1911 года череп таинственным образом пропал при
путешествии младшего брата капитана на Римском экспрессе
через самый длинный в то время тоннель, прорубленный через
Апеннины. По рассказам очевидцев, молодой человек отправился
с компанией приятелей в увеселительную железнодорожную
поездку и решил устроить необычный сюрприз: захватить с
собой палисандровый ларец из кабинета брата, дождаться
подходящего момента и продемонстрировать его содержимое.
Боргезе-младший
уже
предвкушал,
какое
впечатление
произведет пожелтевший оскаленный череп в темном тоннеле,
однако задуманному не суждено было сбыться. Из тоннеля поезд
так и не появился. Весь железнодорожный состав странным
образом бесследно исчез, словно растворился в воздухе.
По словам очевидцев, перед входом поезда в тоннель все
пассажиры неожиданно ощутили приступ невыносимой паники.
Выскочить из вагонов, которые стали покрываться белесым

туманом, успели только двое. В том числе и Боргезе-младший,
который рассказал, что оставил загадочный ларец в исчезнувшем
поезде. Согласно легенде, призрак этого таинственного поезда в
день смерти писателя является соотечественникам Гоголя на
перегоне между Харьковом и Полтавой.
Однако существует и другая версия. По словам Владимира
Германовича Лидина, удостоенного чести быть на эксгумации,
череп Гоголя и при советской власти долгое время находился в
музее. «В Бахрушинском театральном музее в Москве имеются
три неизвестно кому принадлежащие черепа: один из них, по
предположению, – череп артиста Щепкина, другой – Гоголя, о
третьем – ничего не известно», – писал он в своих
воспоминаниях «Перенесение праха Гоголя».
Однако Леопольд Ястржембский, впервые опубликовавший
воспоминания Лидина, в своих комментариях к статье сообщает,
что его попытки обнаружить в Центральном Театральном музее
имени Бахрушина какие-либо сведения о якобы находящемся там
черепе неизвестного происхождения ни к чему не привели. Слухи
и по сей день остаются слухами, находя как сторонников, так и
противников.

Скрещение судеб
Смерть Н.В. Гоголя потрясла Толстых. Граф послал в Оптину
пустынь деньги на помин души покойного и сжег все его письма.
В 1856 году Александр II, приехав в Москву на коронацию,
назначил А.П. Толстого обер-прокурором Святейшего Синода, и
супруги уехали в Петербург. Дом, где в страшных мучениях
умирал Гоголь, опустел. Но ненадолго, вскоре в него въехали
новые жильцы.
Первые планы почтить этот дом должным образом появились
к празднованию 100-летия со дня рождения великого писателя.
Московская городская дума решила ознаменовать юбилейные
торжества сооружением памятника Н.В.Гоголю и учреждением
именной гоголевской библиотеки. Городская управа предложила

выкупить талызинский дом у частных владельцев, чтобы
разместить в нем музей-читальню, но их замыслы тогда, к
сожалению, не осуществились. Дом так и остался частным
владением.

Памятник Гоголю около талызинского дома
А вот памятник Н.В.Гоголю работы скульптора Николая
Андреева торжественно открыли в 1909 году, поблизости от
легендарного дома, на Пречистенском (ныне – Гоголевском)
бульваре – там, где сейчас возвышается монумент скульптора
Н.Томского. Ныне андреевский памятник можно увидеть во дворе
таинственной талызинской усадьбы.
Когда на открытии с памятника слетело покрывало,
собравшиеся люди были потрясены. Перед ними предстал Гоголь
– сгорбленный и изможденный. Гоголь сидел, закутавшись в
шинель,
опустив
глаза,
задумавшись,
словно
говоря:
«Недоверчивый ни к кому, скрытный, я никому не поверял своих
тайных помышлений, не делал ничего, что бы могло выявить
глубь души моей». Это признание, вырвавшееся у совсем еще
молодого Гоголя в одном из писем, могло бы, пожалуй, стать
эпиграфом к опальному памятнику. По словам современников
писателя, «Статуй» понравился не всем. Слишком мрачный и
самоуглубленный. И только Илья Репин воскликнул: «Сколько
страдания в этом мученике за грехи России!»

Памятник Гоголю на Гоголевском бульваре
На этот памятник неоднократно покушались, уверяя, что
памятник «исказил образ великого сатирика». Все решил голос
великого кормчего. По легенде, мимо памятника в 1951 году
проезжал Сталин.
Ему очень не понравился задумчивый Гоголь, «не
отражающий советскую действительность». По слухам, увидев
памятник, Сталин возмутился: «Па-ачему такой грустный сидит?
Гоголь – мастер смэха!» И Гоголю, сидящему в скорбной позе,
приделали улыбку. Был грустным, стал кошмарным. Обойдите по
кругу памятник во дворе талызинского дома, и вы увидите, что с
одной стороны Гоголь печален и угнетен, а с другой стороны
иронически ухмыляется над нами, над нашими попытками
вмешаться в дела Творца.
Вождь всех народов приказал убрать грустного Гоголя, и
немедленно (к столетию со дня смерти писателя) поставить
другой, «жизнерадостный», монумент с дарственной надписью:
«…от правительства Советского Союза».
2 марта 1952 г. состоялось торжественное открытие нового
памятника. Писатель улыбался и излучал оптимизм. В
официальной прессе публиковались сплошь положительные и
хвалебные отзывы, но в среде московской интеллигенции
возобладало негативное отношение к новому, «веселому»

Гоголю. Сразу же после открытия получила распространение
эпиграмма:
Юмор Гоголя нам мил.
Слезы Гоголя – помеха.
Сидя, грусть он наводил.
Пусть теперь стоит – для смеха!
Валентин Катаев, сравнивая оба монумента, также отмечал
безликость, почти карикатурность нового памятника: «Незримая
всевластная рука истории переставляла памятники, как
шахматные фигуры, а иные из них вовсе сбрасывала с доски. Она
переставила памятник Гоголю работы гениального Андреева, тот
самый памятник, где Николай Васильевич сидит, скорбно
уткнувши свой длинный птичий нос в воротник бронзовой
шинели – почти весь потонув в этой шинели, – с Арбатской
площади во двор особняка, где по преданию сумасшедший
писатель сжег в камине вторую часть «Мертвых душ», а на его
место водрузила другого Гоголя – во весь рост, в коротенькой
пелеринке, на скучном официальном пьедестале, не то
водевильный артист, не то столоначальник, лишенный всякой
индивидуальности и поэзии».
Из воспоминаний Л.Е.Белозерской известно, что именно у
«грустного» Гоголя у М.А.Булгакова зародился замысел своего
знаменитого мистического романа о Дьяволе.
А дело было так: 3 марта 1927 года около памятника
великому писателю состоялся митинг революционных писателей,
где каждый третий был осведомителем ОГПУ. На митинге
обсуждался вопрос: «Нужен ли Гоголь с его мистицизмом и
религиозностью советским людям?
Или пора отправить его на свалку истории?» Булгаков
побледнел и сжал кулаки: «Их накажут. Нет, не Бог. Их накажет
Сатана. Да, явится в Москву и накажет».

Голгофа Н.В. Гоголя на могиле М.А.Булгакова
Итак, памятники поменяли, «обезглавленного» Гоголя
перезахоронили, а стоявший над могилой писателя тяжелый
камень, напоминающий очертаниями гору Голгофу, выбросили.
Впоследствии на могиле установили столб, на котором
возвышается памятник Гоголю скульптора Николая Томского.
Бюст
установили
на
постаменте,
на
котором
гордо
выгравировали надпись «Великому русскому художнику слова
Николаю Васильевичу Гоголю от правительства Советского
Союза». Тем самым было нарушено завещание Гоголя. В
переписке с друзьями он просил не устанавливать над своими
останками никакого памятника.

Посмертная маска Булгакова. «Он не заслужил света, он
заслужил покой»
По прихоти судьбы, гоголевскую голгофу и часть гранитного
камня нашла вдова писателя М.А.Булгакова – Елена Сергеевна,
которая установила их на могиле своего мужа, как достойного
преемника трагедий автора «Мертвых душ». Так камень Гоголя

лег на могилу автора «Мастера и Маргариты», воскликнувшего в
одном из писем: «Учитель, укрой меня своею чугунною
шинелью».
Судьбы двух великих мистических писателей оказались
таинственным образом переплетены.
Но и здесь не обошлось без мистики. По словам очевидцев,
тяжело больной Булгаков пророчески уверял своих друзей, что
его последним домом будет – Голгофа. При установке огромного
валуна на могилу Булгакова камень опрокинулся, и голгофа
оказалась перевернутой. По мнению адептов, перевернутый
православный крест открывает окно в мир Дьявола. По Москве
поползли слухи, что на кладбище незримо присутствовал Воланд,
провожая своего создателя в последний путь.
Сторонники
таланта
Михаила
Булгакова
подолгу
всматриваются в посмертную маску писателя, сделанную
известным скульптором Сергеем Меркуровым, пытаясь ответить
на волнующий вопрос: заслужил ли Мастер света или только
покой?

Восстановленный крест на могиле Николая Васильевича
Гоголя на Новодевичьем кладбище. 2010 г.

Как признался в одном из интервью известный астролог
Павел Глоба, посмертные маски помогают ему понять истинную
сущность той или иной выдающейся личности. Так как в момент
смерти человека его лицо – «зеркало души» – становится
настоящим, раскрывая все тайны характера. По словам
астролога, Булгаков – великий интриган и великий страдалец,
сильный аналитик, прирожденный маг с хорошо развитой
интуицией. Без сомнения, это именно те качества характера, без
которых никогда бы не было «Мастера и Маргариты»!
Кстати, Михаил Булгаков мог использовать слухи об
украденной голове Гоголя в своем мистическом романе о
Дьяволе, в истории с пропавшей головой председателя
правления МАССОЛИТа Берлиоза, не слишком почтительно
обошедшемуся с Воландом. Гоголя также болезненно
интересовали потусторонние явления, он вторгался в сакральные
пределы, коих смертным лучше сторониться. Быть может, за это
он и подвергся после жизни экзекуции, схожей с той, которую
воспроизвел в «Мастере и Маргарите» над Берлиозом Булгаков?
По иронии судьбы, памятник создателю знаменитого «Вия»
стоит в конце Гоголевского бульвара, недалеко от дома, в
котором умер Н.В. Гоголь, а в начале бульвара, в Нащокинском
переулке, 3/5, стоял дом, где умер другой мистический писатель,
обессмертивший свое имя романом о Дьяволе. Кстати,
знаменитый ручей Черторый, над которым сейчас улыбается
«правительственный» Гоголь, берет свое начало в «самом
низменном и нездоровом месте» – бывшем Козьем болоте, а
ныне в прославленном М.А.Булгаковым районе Патриарших
прудов.
И еще одна причуда Воланда, все герои нашего рассказа:
Языков, Хомяков, Булгаков, его жена, а также писатели
«любители кладбищенских сувениров»: Иванов, Малышкин и
Лидин похоронены рядом с великим Гоголем, на элитном
Новодевичьем погосте.
В настоящее время – к 200-летию со дня рождения писателя
– могиле Н.В.Гоголя придан почти первоначальный вид:

бронзовый крест на черном камне.

Игры от лукавого
Чтобы узнать подробности таинственной смерти Гоголя и
узнать, где находится его ставший «легендарным» череп, к
могиле на Новодевичье кладбище привезли экстрасенсов
знаменитого шоу «Битва экстрасенсов». К огороженной могиле
их подводили по одному, в непроницаемых масках, и просили
рассказать о похороненном в ней человеке. Их рассказ
превзошел все ожидания.
Галина Багирова долго пыталась прощупать все то, до чего
она могла достать через оградку, после чего Галина рассказала,
что она находится перед могилой известного человека, каким-то
образом связанного с книгой. Она даже смогла почувствовать
«запах стихов».

Иоганн Генрих Фюсли. Три ведьмы. 1782–1783.
Экстрасенс Владимир Муранов почувствовал, что он стоит
перед старым захоронением известного писателя. Он даже смог
почувствовать, что на могиле даже есть бюст похороненного
здесь человека. Владимир смог описать внешность Николая
Васильевича, но описать, как погиб похороненный в этой могиле
человек, экстрасенс не смог.

Алсу Газимзянова сразу почувствовала, что в могиле
захоронен мужчина с негативной энергетикой. После чего
неожиданно Алсу стало плохо, и она наотрез отказалась от
дальнейшего прохождения этого испытания.
Анатолий Емельянов сразу все для себя понял. По его словам
в могиле была захоронена полноватая женщина с бриллиантами
на пальцах, которая похоронена недавно. И ему даже захотелось
напеть песню: «Издалека долго течет река Волга…», из чего он
сделал вывод, что он стоит перед могилой Людмилы Зыкиной.
Ясновидящая Диларам Сапарова, обладающая уникальными
даром предсказания будущего, а также способностями влиять на
него, прежде чем начинать что-то говорить, решила обойти
могилу, затем совершила таинственный ритуал, с помощью
которого она открыла загробный мир, и стала задавать вопросы
своей бабушке. По словам Диларам, она – медиум, а это значит,
что она общается с духами вне времени и пространства.
Бабушка сразу подсказала экстрасенсу, что в могиле лежит
мужчина, который был очень одинокий по жизни. Диларам даже
«увидела», как этот мужчина что-то пишет стоя, кричит, стонет,
как его насильно удерживают и пытаются принудительно лечить,
считая, что он помешался. Она даже «увидела камин», в котором
он сжигает рукописи, а потом сокрушается и горько плачет.
Мало того, она почувствовала, что писателя захоронили не
целиком! По ее словам, она так и не увидела его тела, так как в
гробу были разрозненные кости. И, главное, не хватало –
головы! На вопрос, где сейчас находится легендарный череп,
Диларам таинственно промолчала, намекнув, что для раскрытия
этой тайны еще не наступило время.

Мистический музей
После Октябрьской революции 1917 г. дом, где умер великий
писатель, отдали под коммуналки, которые сохранялись в нем до
1964 года. К тому времени в нем проживала 31 семья (77
человек). Это была обычная перенаселенная коммуналка со

всеми прелестями социалистического общежития. И только к
середине 1966 года здание было передано городской библиотеке
№ 2, рожденной из передвижной библиотеки Наркомпроса.
В 2005 году учреждение было преобразовано в Центральную
городскую библиотеку – мемориальный центр «Дом Гоголя»,
когда стало ясно, что в этом здании необходимо создать
полноценный гоголевский музей. Конечно же, дом внутри
перекраивался неоднократно, но две мемориальные комнаты
удалось оставить. Предположительно, что в одной из них
прервалось дыхание писателя.
Сегодня «Дом Гоголя» совмещает в себе мемориальный
музей, научную библиотеку и научно-исследовательский центр,
занимающийся изучением гоголевского наследия. По словам В.А.
Воропаева, известного исследователя творчества Гоголя, «Дом
Гоголя» вполне мог бы стать московским братом петербургскому
Пушкинскому дому.
По рассказам очевидцев, по вечерам в особняке происходят
таинственные и мистические события. Когда читатели расходятся
по домам и последнее пристанище Гоголя начинает жить своей
таинственной, невидимой для окружающих жизнью. Не раз,
задерживаясь на работе, сотрудники библиотеки слышали
странные звуки: скрип чьих-то шагов по лестнице, шум
передвигаемых стульев в читальном зале, отдаленные
человеческие голоса. Зданию больше двухсот лет, и, возможно,
его аура впитала в себя память о многих людях, в нем живших,
поэтому, даже оставшись здесь в одиночестве, человек
оказывается не один, а наедине с душой старинной графской
усадьбы.

Экспонаты музея. Гоголь и сегодня живет
таинственной, невидимой для окружающих жизнью

своей

Одно время при советском режиме в библиотеке были
введены
ночные
дежурства
сотрудников.
Дежурный
библиотекарь, расположившись на ночь в кабинете директора,
вдруг услышала страшный грохот в направлении читального зала
– будто там двигали мебель. Звуки повторялись снова и снова,
причем дверь в отдел оказалась закрыта не только снаружи, но и
изнутри. Шум продолжался до самого утра. Объяснить это
загадочное событие сотрудники так и не смогли, поэтому
выдвинули свою оригинальную версию: «Читальный зал –
просторная светлая комната с отличной акустикой, в которой в
незапамятные времена устраивались роскошные балы. По всей
видимости, благородные собрания проводятся здесь до сих пор.
Участники их давно покинули земные пределы и конспиративно
встречаются здесь по ночам исключительно из уважения к
старинному зданию, где им прежде доводилось бывать».
По их рассказам, недавно сотрудница, собираясь поздно
вечером домой, отчетливо услышала, как кто-то рвется из
читального зала наружу, колотя в дверь, хотя на момент
закрытия все читатели уже «очистили помещение». Первая
мысль была о спрятавшемся злоумышленнике. Когда женщина не
без страха поднялась на второй этаж, звуки стихли. На
следующий день библиотекари тщательно проверили все

закоулки, включая черный ход, но, естественно, не нашли ни
души. И только одна из выставочных картин, висевших на стене,
оказалась лежащей на полу.
Были в таинственном особняке и более зловещие
происшествия, скорее даже – предупреждения. Осенью 1995 года
в читальном зале произошел «всемирный потоп»: в дальнем
хранении прорвало трубы отопления над потолком. Грязная
горячая вода ливнем хлынула прямо на стеллажи с альбомами по
искусству, религиозной и естественнонаучной литературой.
Последствия были соответствующие, и косметический ремонт –
не самое тяжкое из них. На долю сотрудников выпал
титанический труд: после выноса всех книг, приходилось
просушивать их, а некоторые особо ценные экземпляры
проглаживать утюгом.
По одной из версий историков, в дальнем хранении
читального зала располагалась домовая церковь графа и
графини Толстых, в которой хозяева молились и размышляли о
вечном. Теперь же там организовано книгохранилище, которое
содержит огромный массив информации, и далеко не вся она
безобидна и полезна для души. По словам эзотериков, духовная
атмосфера помещения вступила в конфликт с разнородным
потоком информации, заключенным в книгах, и результатом
этого противостояния явился тот самый «потоп».
Характер у Дома на Никитском сложный и противоречивый –
совсем как у Гоголя. Но, несмотря на «потоп», случаи замыканий
в электропроводке, периодически не открывающуюся дверь
читального зала, шумы, скрипы, странных посетителей, в целом
это очень уютный и гостеприимный московский особняк.

2.5. Дом, где остановилось время. Ближняя
дача И.В. Сталина
Староможайское шоссе, дом 1, строение 5
Любовь ранит даже Богов.
Петроний

«Зеленые близнецы»
Частная жизнь «кремлевских небожителей» всегда была
скрыта от простых смертных плотной пеленой таинственности.
Но, как известно, чем больше тайн, тем сильнее желание их
узнать. Ближняя дача Сталина в Кунцеве, или «объект 001», и
сегодня – один из самых закрытых и недоступных московских
особняков, вызывающий неподдельный интерес и поистине
мистический трепет.
По словам немногочисленных посетителей, строгая и
спартанская атмосфера резиденции Вождя неизменно оказывала
на них мрачное и гнетущее впечатление. В ее атмосфере до сих
пор чувствуется «дыхание» человека, ставшего для большинства
– злым гением целой эпохи.
По словам дочери Сталина, Светланы Аллилуевой,
атмосфера мрачной и пустой Ближней дачи была чем-то похожа
на жизнь ее отца в последние двадцать лет.

Внутренний двор Ближней дачи зимой 1952 г.
После переезда красного правительства в Москву советская
знать быстро облюбовала для загородного отдыха опустошенные
революцией подмосковные аристократические «гнезда». Сталину
достался дом владельца нефтепромыслов Зубалова. Это была
первая персональная госдача вождя, названная по фамилии
бывшего хозяина – «Зубалово». Кроме Сталина там проживали
родственники его первой жены Екатерины Сванидзе, родители
второй жены Надежды Аллилуевой. 8 ноября 1932 году
тридцатилетняя Надежда покончила с собой в кремлевской
квартире. Сталин воспринял это как предательство и после этого
в «Зубалове» почти не бывал. Слишком многое здесь напоминало
о супруге.

Ближняя дача Сталина

Согласно семейному преданию, 24-летний Иосиф в 1903 году
спас двухлетнюю Надежду, когда она упала в море с набережной
в Баку. Снова они встретились лишь в марте 1917 г., когда
Сталин возвратился из сибирской ссылки и остановился у ее
отца, профессионального революционера С.Я. Аллилуев а.
Ходили слухи, что, когда Сталин попал в дом Аллилуевых, он
долго прикидывал, кого выбрать: Надежду, которая была еще
слишком молода, или ее старшую сестру Анну Сергеевну.
Победила молодость. Надежда бежала со своим избранником,
который был более чем на 20 лет старше ее. Был страшный
скандал, и в конце концов в 1919 году они поженились. В 1921
году у них родился первый ребенок Василий, в 1926 году – дочь
Светлана.

И.В. Сталин, его жена Надежда Аллилуева, К.Е. Ворошилов.
Август 1922 г.
Многие современники свидетельствуют, что до последних
дней своей жизни Надежда Аллилуева горячо и ревниво любила
своего немолодого избранника. И неудивительно, ведь в ней
кипела цыганская кровь. Возможно, поэтому некоторые историки
считают, что именно ревность послужила причиной того, что она
застрелилась. По мнению других, она не выдержала
преследований Сталиным старых партийцев, в том числе и ее
друзей. Возражала против его методов «модернизации» страны,
оплаченных жизнями тысяч людей. Понятно, что это
противостояние закончилось трагически.

Естественно, всех интересовала причина этой столь ранней
смерти. Всего за полчаса до смерти Надежду видели живой и
здоровой, окруженной многочисленным обществом советских
сановников и их жен, на концерте в Кремле. Иностранные
журналисты в Москве, не получив официальной информации,
вынуждены были довольствоваться ходившими по городу
тревожными слухами: говорили, например, что Аллилуева
погибла в автомобильной катастрофе, что она умерла от
аппендицита и т. п. Молва словно подсказывала Сталину целый
ряд приемлемых версий, однако он не воспользовался ни одной
из них. Некоторое время спустя им была выдвинута следующая
версия: его жена болела, начала выздоравливать, однако
вопреки советам врачей слишком рано встала с постели, что
вызвало осложнение и смерть.

Надежда Аллилуева в гробу
Что же в действительности вызвало внезапную смерть
молодой женщины? Среди сотрудников ОШУ ходили две версии:
одна, одобренная начальством, гласила, что Надежда Аллилуева
застрелилась, другая, передаваемая шепотом, утверждала, что
ее застрелил сам Сталин. Чья рука нажала на спуск – так и
осталось тайной. Однако если подытожить все, что известно об
этом супружестве, следует, предположить, что это было
самоубийство.
Избалованный неограниченной властью, привыкший к тому,
что все его слова и поступки не вызывают ничего, кроме
единодушного восхищения, Сталин позволял себе в адрес жены
грубые шутки, непристойные выражения и оскорбления, а в
пьяном виде разражался отборнейшим матом. По словам

очевидцев, он получал от ее унижения явное удовольствие,
особенно когда все это происходило на людях, в присутствии
многочисленных гостей. Робкие попытки Аллилуевой одернуть
мужа вызывали немедленный грубый отпор. У несчастной
женщины не было ни малейшей возможности избавиться от
деспота-мужа. Никто не смог бы ее защитить. Она попала в
капкан, освободить из которого могла только одна смерть.
Новую дачу в Кунцево Сталин начал строить после
трагической смерти жены. Пока ее строили, он жил на Дальней
даче в «Липках». Но и она не пользовалась любовью Сталина,
так как также напоминала ему о жене – место для строительства
«Липок» выбирала Надежда. Поэтому вождь с нетерпением
ждал, когда построят его новую резиденцию.
Место для строительства резиденции было выбрано
неслучайно: от Кремля ее отделяло двенадцать минут езды,
поэтому дачу называли Ближней. Ее также называли по месту
расположения «Кунцевской», или «Волынской», или по цвету
главного здания – «Зеленой».
По словам очевидцев, Хозяин любил зеленый цвет.
Возможно, потому что он маскировочный.
С началом строительства «Ближней» ее окрестности стали
недоступными для посторонних. Сталин сам часто приезжал на
стройку и постоянно высказывал пожелания, которые до мелочей
удовлетворялись. Но через несколько лет дом ему разонравился,
был разобран и в 1934 г. построен новый – с коридором, который
вел в отдельно стоящий служебный дом.
Вот как рассказывал о начальном этапе строительства дачи
личный охранник Сталина А.Т.Рыбин: «К 1931 г. это место в
районе Кунцево едва ли можно было назвать райским. С севера
за сосновым лесом пролегало Можайское шоссе, откуда
слышался постоянный гул транспорта, неслись частые сигналы и
выхлопные газы. Западнее, в деревне Давыдково, вечерами под
гармошку горланили пьяные мужики, которых бранили
голосистые жены. С юга, примерно на таком же расстоянии,
находилась Киевская товарная станция, где не умолкал грохот
буферов при сцепке вагонов, а маневровый паровоз непрестанно

издавал гудки. От всего этого содома не спасали ни сосны, ни
дощатый забор».
По словам Рыбина, первоначально «забор дачи был
обыкновенный – из досок. Без всякой колючей проволоки.
Правда, высотой в 5 метров. А в 1938 г. появился второй –
внутренний. Трехметровой высоты, с прорезями смотровых
глазков. Заставили это сделать явные угрозы оппозиции». Между
ними был сделан деревянный настил, на котором несли службу
полтора десятка постовых. Здесь было шесть постов,
оборудованных телефонами. На каждом дежурили по два хорошо
вооруженных офицера. Ночью периметр дополнительно
обходили несколько охранников с собаками. К территории дачи
примыкало двухэтажное здание казармы, рассчитанное примерно
на сто солдат и офицеров. За все время не было ни одного
несанкционированного проникновения и тем более нападения на
объект.
Однажды охрана, проверяя территорию дачи, обнаружила на
дорожке винтовочную пулю. Провели баллистическую экспертизу
и выяснили, что злополучная пуля прилетела со строящегося
здания университета. В ходе дальнейшего расследования
выяснили, что при очередной смене караула, сторожившего
заключенных строителей, кто-то из конвоиров, сдавая пост,
нажал на курок винтовки, в стволе которой был боевой патрон.
По иронии судьбы, пуля «направилась» прямо к сталинской даче.
По словам А.Т.Рыбина, слухи о «железобетонной крепости с
зарешеченными окнами и двойными бронированными дверями,
за которыми Сталин безвыходно скрывался в своем кабинете до
последних дней и засиделся там настолько долго, что собралось
Политбюро и единогласно проголосовало вскрыть броню
автогеном», были выдуманы Хрущевым.
Сегодня кажется, что построенный архитектором Мироном
Ивановичем Мержановым в 1934 году уютный и камерный дом,
раскинувшийся среди живописных холмов, «вековых» елей и
сосен, идеально вписан в окружающий ландшафт. Трудно
поверить, но все эти деревья высаживали на абсолютно голом
пустыре, а все холмы насыпали искусственно. По указанию

Сталина, на территории в 26 га было высажено более 70 тысяч
деревьев. Благодаря этому дом, площадью 1110 кв. м, абсолютно
не виден с дороги.
Все посетители, включая членов Политбюро, могли приехать
сюда только по приглашению вождя. Машины при этом
полагалось оставлять на внутренней стоянке у въезда на
«объект». И следовать пешком через парковую часть под
приглядом специально натасканной охраны. Дабы ничего не
мешало наблюдению, все ветки на деревьях в парке были
срезаны на уровне полутора метров от земли.
По словам очевидцев, Сталин поставил перед архитектором
непростую задачу: дом должен быть точь-в-точь как его
кремлевская квартира. Мержанов изучил устройство сталинской
квартиры в Кремле и начал строительство главного здания.
Кухню построили в отдалении, а рядом с ней – небольшую баню
с печью-каменкой по сибирскому образцу. На вид – обычная
баня, отделанная деревом. Небольшой предбанник с бильярдным
столом.

И.В. Сталин с дочерью Светланой
Неподалеку от главного дома в это же время был выстроен
малый дом – с прихожей, столовой, кабинетом и спальней. Здесь
останавливалась дочь вождя Светлана, когда приезжала в гости
к отцу, а иногда жил и сам Сталин. Например, когда главный дом
был заминирован ввиду, как тогда казалось, почти неизбежной
сдачи Москвы немцам.
В книге «Двадцать писем к другу» дочь Сталина Светлана
написала:

«Первоначально дом был сделан довольно славно –
современная летняя одноэтажная дача, распластанная среди
сада, леса, цветов. Наверху во всю крышу был огромный солярий
– там мне так нравилось гулять и бегать».
Обычная одноэтажная дача из семи комнат. Никаких
бассейнов или массажных там не имелось. Никакой роскоши –
тоже. В небольшую спальню Сталина поставили деревянную
полуторную кровать, на которой до вселения хозяина по очереди
спали охранники. Спальню и другие комнаты обшили «под
соломку», сделав исключение лишь для зала – там стены
отделали мореной фанерой под дуб, а пол выложили дубовым
паркетом.
Многочисленные окна, изготовленные из зеркального стекла,
закрывают коротенькие белые шторы. По одной из версий,
Сталин опасался, что за длинными портьерами может спрятаться
злоумышленник. По другой, он якобы сказал, что батареи
должны греть воздух, а не шторы.
По словам очевидцев, дача вождю очень понравилась, и
прежде всего своей скромностью и функциональностью.
Результатом сталинского благоволения стала чуть ли не сотня
заказов на подобные дачи для членов Политбюро и наркомов по
всему Подмосковью и Черноморскому побережью. М.И. Мержанов
становится главным архитектором ВЦИК Кстати, он был автором
проекта сочинского санатория РККА им. Ворошилова, за который
получил Госпремию и Гран-при на Парижской выставке 1937 г.

«Зеленый близнец» – дача Сталина в Сочи
Доверие Сталина к Мержанову в какой-то период было почти
безграничным. Его неоднократно приглашали на дачные

новоселья, где вождь взял за правило первый бокал
«Киндзмараули» поднимать «за тварца и страитэля этава замэчателнава дома» – случай для СССР тех лет уникальный. Обычно
первый тост звучал примерно так: «За вдохновителя наших
побед, великого Сталина».
Задача – «сделать все, как в Кремле» – проецировалась
потом практически на все остальные сталинские дачи: внутри –
дубовые панели и паркет, обязательно бильярд и кинозал,
наружные стены оштукатурены цементом, перемешанным с
зеленой краской. Практически все дачи Генсека, сооруженные в
30 – 50-е годы, были выдержаны в одном, так называемом
«сталинском» стиле. Внешне они отличались друг от друга, но
внутри интерьер даже в мелочах был одинаков. Стены комнат на
половину их высоты декорировали дубом и карельской березой.
А выше красили в светло-желтый или лимонный цвет. В каждой
комнате – ковры, бронзовые люстры или бра, диваны, кресла,
картины… Охрана называла эти дачи «зелеными близнецами».

Легенды и мифы
Ближняя дача часто заменяла Сталину кремлевский кабинет,
особенно во время войны. Именно сюда, объявив, подобно царю
Ивану Грозному, «опричнину всем потаенным врагам», Сталин
перенес свою штаб-квартиру. Именно здесь, собирая ближайших
соратников на легендарных, затягивавшихся далеко за полночь
«обедах»,
Сталин
решал
вопросы
первостатейной
государственной важности.

Дача И.В.Сталина в Кунцеве.
Большая столовая

Большая столовая. Диван, на котором умер И.В. Сталин.
На заднем плане – похоронные венки и посмертная маска.
1954 г.
По словам очевидцев, переступив порог, посетитель попадал
через тамбур в просторную 50-метровую прихожую. По обеим
сторонам внушительные деревянные вешалки с надежными
никелированными крючками. Правая для посетителей, левая –
для Сталина. Когда гостей было много, приносили другие
вешалки – никто не смел пользоваться хозяйской.
Из прихожей двери ведут в Малую столовую, Большой зал и
Вторую комнату. Названия им придумал сам Сталин и всегда
поправлял, если кто-то называл их по-другому. По словам
очевидцев, Сталин всегда жил только внизу, на первом этаже,
причем практически в одной комнате, называвшейся при жизни
Хозяина Малой столовой – комнате, которая, по свидетельству
его дочери Светланы, со временем стала у отца самой любимой и
«служила ему всем». Кабинетом, и столовой, и спальней. По
словам очевидцев, здесь висели охотничьи ружья, в том числе
винчестер, из которого он стрелял. Но стрелял по воронам,
которые мешали работать.
Сталин часто перемещался из Малой столовой в какую-либо
из комнат первого этажа. Вместе с ним туда «переезжал» весь
его привычный быт – постель ему стелили на стоящем в
выбранной
комнате
диване.
По
словам
охранников,
подозрительный и осторожный Хозяин, боясь покушений,
намеренно менял комнаты отдыха. И никто в доме не знал, где
он будет ночевать сегодня. Любопытно, но в самой Спальне
Сталин никогда не спал, приспособив ее под гардеробную.

Малая столовая – рабочая комната И.В. Сталина
Помимо любимой вождем Малой столовой, на первом этаже
располагался зал заседаний, или Большой зал – огромная
комната, сплошь обшитая деревом, куда в послевоенные годы
почти каждый день съезжалось к Хозяину «обедать» все
Политбюро. «За этим столом – за обедом или ужином – решались
и вершились дела. «Приехать обедать» к отцу – это и означало
приехать решить какой-то вопрос», – писала в своих
воспоминаниях Светлана Аллилуева.
В своих знаменитых «Воспоминаниях» Н.С. Хрущев пишет,
что Сталин и его гости устраивали здесь «страшные обеды»,
которые начинались вечером и затягивались до утра: «Просто
невероятно, что Сталин порой выделывал. Обед часто
заканчивался швырянием фруктов и овощей, иногда в потолок и
стены… Меня это возмущало… Как это вождь страны и умный
человек может напиваться до такого состояния и позволять себе
такое?» По словам Никиты Сергеевича, во время этих попоек
Буденный играл на гармошке, а сам он плясал гопака. Однако ни
охранники, ни обслуживающий персонал не подтверждают этого
факта.

И.В. Сталин, Л.П. Берия и дочь Сталина Светлана на
Ближней даче

В доме было заведено, чтобы обслуга, накрыв стол, сразу
уходила.
Гости обслуживали себя сами. Пол столовой застелен
огромным ковром. Это настоящее произведение искусства плели
в Иране 10 лет. По слухам, ковер стоит больше миллиона
долларов!
В доме, как и прежде, находятся два камина, один – в Малой
столовой, другой – в Большом зале. Первый Сталин любил
топить сам. Потому рядом всегда ставили банкетку с
откидывающимся сиденьем, внутри которой были сухие
березовые поленья. По словам охранников, именно на этом
камине в Малой гостиной Сталин любил с гостями делать
шашлыки. Обычно генсек не выдерживал, глядя, как готовят его
любимое блюдо гости: «Не умеете! Вот как надо!..»
Предметов роскоши на даче немного, среди них – рояль
Steinway, буфет с оставшимися предметами мельхиорового
сервиза,
которым
пользовался
Хозяин,
многочисленные
иранские, персидские и туркменские ковры, скатерти и салфетки
с монограммой «ИВС», а также радиола – подарок приезжавшего
в гости Уинстона Черчилля. В то время была чудом техники: на
крутящийся диск ставился десяток пластинок, и, когда запись
заканчивалась, они автоматически отскакивали в специальную
нишу. Она и сегодня отлично «ловит» российские радиостанции.

Набор письменных принадлежностей из
знаменитая радиола, подарок Уинстона Черчилля

оргстекла

и

Музыку любили слушать во время застолий: у Сталина была
хорошая коллекция пластинок. Практически на каждой его
пометки. Вот, к примеру, на пластинке «Украинская народная
песня» генсек карандашом написал «дрянь». «Грузинский хор»
получил чуть более лестный отзыв: «пустое». Если запись
Сталину нравилась, ставил на пластинке крестики. Чем больше
крестиков, тем выше оценка вождя. На «Речи Ворошилова» их аж
5, на «Марше советских танкистов» и того больше – 7!
Стены
в
комнатах
Сталин
предпочитал
украшать
увеличенными фотографиями из советских журналов («Огонек»,
«Крестьянка» и др.). Фото он лично отбирал, сам оплачивал их
увеличение и руководил их развешиванием, рассказывают
специалисты. Кроме того, на даче много китайских сувениров –
вышитых панно, изделий из стекла и дерева – подаренных лично
Мао Цзэдуном. Из них в Малой столовой был составлен
«китайский уголок».

По периметру Большого зала расставлены диваны и кресла.
По легенде, обивку для них выбирал сам Хозяин. Говорят, что на
даче к вечеру застилали все диваны, вождь мог лечь на любом
из них. На одном из них, у камина в Малой гостиной, Сталин и
умер. Рядом с диваном установлен гипсовый слепок с посмертной
маски Сталина, снятой скульптором Матвем Манизером сразу
после смерти вождя. А в соседней прихожей висят часы,
остановленные по доброй советской традиции в час смерти
Хозяина.

Из зала можно попасть в кабинет. В нем у стены небольшая
кровать с волосяным матрацем. В углу письменный стол с
приборами. На нем всегда был образцовый порядок,
качественные
канцелярские
принадлежности,
хорошо
заточенные карандаши. Во время работы Сталин пил боржоми и
курил свою знаменитую трубку, но пользовался только табаком
папирос «Герцеговина Флор». Поэтому везде лежали пачки
папирос и специальные спички, чтобы в любой момент вождь мог
закурить трубку, с которой не расставался. Спички зажигались от
трения о любую поверхность. Иногда Сталин зажигал их о
китель, а когда играл в бильярд – о сукно.

Посмертная маска И.В.Сталина. Скульптор М.Г. Манизер

Слепок рук И.В.Сталина
Кстати, как уверяют некоторые исследователи, на известных
картинах и большинстве фотографий изображен не сам Сталин, а
его двойник или измененный образ, который никак не может
быть использован магами. А единственная подлинная
фотография вождя, которую Сталин дарил на память гостям и
знакомым, по совету магов, защищена от любых воздействий –
он сфотографирован на ней вполоборота, сощурившись, и
раскуривает трубку. Глаза Сталина, самое уязвимое в магическом
смысле место у человека, на этом историческом снимке
прикрыты, а так называемый «внешний энергетический контур»
защищен огнем.

Пресс-папье И.В.Сталина. На нем надписи: «Дорогому
учителю и руководителю Иосифу Виссарионовичу Сталину от
рабочих СТЗ в день 15-й годовщины освобождения г.
Сталинграда» и «Инструмент не ввозим! Делаем своими руками
из советских материалов»
По словам очевидцев, работал вождь, как правило, в одной
просторной и светлой комнате слева от прихожей. Здесь был
большой широкий стол, где размещались военные карты. На
одной из них Сталин синим карандашом обвел Сталинград. Судя
по всему, было это как раз во время Сталинградской битвы.

Из воспоминаний:
«…офицер принес донесение, что Сталинград освобожден.
Сталин сказал ему: «Подождите» – и вышел из прихожей.
Вернулся с бокалом коньяка и офицерскими погонами: «Выпейте,
майор». – «Я не могу, я на службе», – ответил растерявшийся
капитан. Сталин улыбнулся: «Мы здесь тоже не хреновиной
занимаемся. Пейте. Теперь вы – майор».

Фотография И.В. Сталина с трубкой
Самое светлое помещение в здании – большая воздушная
веранда. По словам Светланы Аллилуевой, особой любовью
Хозяина был замечательный цветущий сад. Иногда он брал в
руки садовые ножницы и подстригал сухие ветки. Летом он мог
целыми днями переходить по садовым дорожкам от одной
беседки к другой.
«Отец все бродил по саду и, казалось, искал себе уютного,
спокойного места, – искал и не находил…»
По словам обслуживающего персонала, Сталина сильно
раздражали кухонные запахи, поэтому хозяйственная часть дома
была отделена от основной длинным извилистым коридором,
заканчивающимся дверью, входить в которую без вызова и
разрешения Хозяина обслуге не разрешалось. В служебном доме
размещались охрана, кухня, комнаты сестры-хозяйки, горничных,
официантов и подвал с бассейнами для живой рыбы и шкафами
для вина.

Отдельный уголок, кстати, был отведен под трехлитровые
бутыли с самодельным вином. Здесь был даже кинозал и
столовая для обслуживающего персонала. Впрочем, именно сюда
сам Сталин иногда приходил смотреть новые фильмы.

Уинстон Черчилль, И.В. Сталин. Москва. Кремль. 9 октября
1944 г.
Здесь же размещался комендант, в комнате которого
фиксировались
сигналы
со
специальных
устройств,
вмонтированных в дверные коробки каждого помещения – так
отслеживались перемещения Сталина по дому. В мягкую мебель
также были вделаны особые миниатюрные датчики. Даже у себя
дома Великий Сталин ежесекундно находился «под колпаком».
Все техническое качество строительства на Ближней было
отменным – лифт, камины, водопровод и сантехника до сих пор
находятся
в
рабочем
состоянии.
Кстати,
Черчиллю,
приезжавшему в 1942 году в Москву, настоящей «роскошью»
показались омовения под проточной водой – в Англии воду для
умывания набирают в закрытую раковину. Но особенно его
поразила огромная – 30 квадратных метров – святая святых
ванной комнаты, в которой был установлен водонагревательный
бак на случай аварии. Горячая вода должна была быть у Сталина
всегда!
Из рассекреченных архивов стало известно, что все комнаты
дачи и ее дежурных помещений были связаны внутренней
телефонной системой – «домофоном». Аппараты имелись во всех
комнатах Сталина, даже в ванной и туалете. По домофону Сталин
заказывал себе еду или чай, просил принести газеты, почту и т.
д. Кроме домофона, почти все комнаты, где мог находиться
Сталин, имели телефоны правительственной связи.

По словам писателя Жореса Медведева, Сталин на даче вел
достаточно активный образ жизни. Он мог, надев теплый тулуп и
валенки, выйти на прогулку зимой. Иногда катался на санях,
запряженных лошадью, по «кольцевой» дороге между двумя
заборами. Мог распорядиться и о том, чтобы затопили русскую
баню. Однажды генсек напугал охрану – не вышел из бани через
положенное
время.
Охранники
сообщили
министру
госбезопасности Игнатьеву. Однако, как только начальник
охраны и дежурный подошли к бане, чтобы взломать дверь, из
нее вышел Сталин. Оказалось, он заснул.
План на текущий день, включая и обеды с приглашениями,
Сталин составлял не накануне, а утром текущего дня. Он часто
посещал оранжереи и теплицы, имевшиеся на даче. Так же
неожиданно он мог принять решение о посещении театра или
кинозала в Кремле.
Телохранитель А.Т.Рыбин в своей книге «Рядом со
Сталиным» вспоминал: «Зимой Сталин вышел из дома в тулупе и
подшитых валенках, погулял, покурил и спросил у сотрудника
охраны Мельникова: «По сколько часов стоите на посту?» – «По
три через шесть, товарищ Сталин». – «На какой срок получаете
обмундирование?» – «На год, товарищ Сталин». – «А сколько
получаете зарплату?» – «Шестьсот рублей, товарищ Сталин». –
«Не богато, не богато…» После этого разговора нам всем
увеличили зарплату и дали второй комплект обмундирования.
Сталин был счастлив безмерно. Ведь по сравнению с нами он
считал себя богачом – имел пару шинелей, три пальто и целых
четыре кителя… Валенок у него было три пары. Приезжая из
Кремля, Сталин тут же надевал чесанки, мягкие, удобные для
больных ног, уже мерзнувших в обычной обуви при длительной
работе за столом».
Из воспоминаний обслуживающего персонала можно много
узнать о пристрастиях и причудах генсека. Так, сталинские
кители были с секретом. В левом верхнем внутреннем кармане
помещался пистолет, прикрепленный к кольцу с цепочкой.
Из-за строения ног ему тяжело было разнашивать новые
сапоги и ботинки. И за любимыми заношенными тапками вождя,

в спешке забытыми во время одной из поездок на Кавказ,
запросто могли сгонять самолет.
Незадолго до войны, в 1940 году, по приказу Сталина под
Кунцевской дачей вождя на глубине 17 метров началось
строительство секретного бункера с рабочими кабинетами.
Закончили его через 2 года, так что почти весь период
фашистских бомбардировок Сталин провел на даче без
спецбомбоубежища. Более того, по словам охранников, он
иногда не покидал солярия даже во время налетов, успокаивая
начальника охраны Николая Власика: «Не бойся, наша с тобой
еще
не
летит».
По
иронии
судьбы,
единственная
тысячекилограммовая бомба, упавшая около внешнего забора, не
взорвалась.
По словам немногочисленных очевидцев, вход в бункер –
обычная дверь с кодовым замком, какую встретишь в любом
подъезде любого жилого дома. Лестница с перилами уводит вниз
под землю. Только внутри – лифт, соединяющий бункер
непосредственно с дачей Сталина. Бункер был в состоянии
постоянной рабочей готовности. В этом укрытии вождь проводил
заседания Совета обороны. Для него был отведен просторный
кабинет – «Генеральская», отделанный дубом и карельской
березой, с большим овальный дубовый столом посередине. Лишь
небольшой коридор отделял от зала заседаний и спальню вождя.
Чтобы исключить случайные встречи вождя с кухарками и прочей
обслугой, было построена длинная сеть коридоров с красивыми
мраморными стенами.
В 2008 году бункер под ближней дачей был показан в
программе «Искатели: семь бункеров Сталина», сообщалось, что
бункер находится на глубине 20 м, по конструкции похож на
бункер Сталина в Самаре, но меньше по размерам.
По одной из московских легенд, от общественной приемной
Минобороны (на Мясницкой, 37) через Кремль вел специальный
подземный автомобильный тоннель и специальная секретная
линия «Метро-2». Поговаривали, что в случае необходимости,
спустившись на лифте вниз и воспользовавшись подземкой
«спецметро», Вождь мог довольно быстро оказаться в своем

знаменитом кремлевском кабинете. И тем же путем вернуться
обратно.
В прессе не раз сообщалось, что именно из-за этого бункера
в 1953 г. был пущен загадочный участок глубокого заложения
«Площадь Революции» – «Киевская», дублирующий основную
ветку. Сегодня открыты некоторые секретные ветки. К примеру,
подземная часть Филевской ветки изначально должна была вести
на ближнюю дачу Сталина. Ее частично построили, но потом
неожиданно стройка остановилась.
Долгие годы считалось, что мощное подземное укрепление
сталинской дачи – всего лишь плод воображения журналистов,
но недавно появились сведения о том, что именно над бункером
возведен Центральный региональный штаб МЧС. В ноябре 2010
года Федеральная служба охраны открыла для российских
журналистов режимный объект «001» – «Ближнюю дачу
Сталина». По словам корреспондентов «Интерфакса», побывав
там, они сообщили, что секретной ветки метро и легендарного
подземного тоннеля, соединяющих дачу и Кремль, не
существует, но бункер-бомбоубежище для «отца народов» там
действительно есть.

Сталинский зодчий
Первоначально Кунцевский дом был одноэтажным. Но
позднее его неоднократно перестраивали по плану Хозяина. То
ему не хватало солнца, то нужна была тенистая терраса. То –
солярий на крыше с дощатой будкой на случай дождя. В 1943 г.
по указанию Сталина на месте солярия построили второй
(гостевой) этаж, состоящий из двух больших комнат – столовой и
спальни. По преданию, в одной из них жил Мао Цзэдун, когда
приезжал в Москву.
Два этажа дачи соединили лифтом. Кстати, он и сегодня в
рабочем состоянии.
По словам Рыбина, Сталин туда поднимался всего два раза,
так и не решив, чем занять помещение. Сегодня в первой

комнате стоит большой сервант. По словам сотрудников дачи,
здесь была аптечка с разными лекарствами, которые выписывали
Сталину кремлевские врачи. Долгое время здесь были баяны, на
которых играл Буденный. Сталин любил его слушать. Но когда
Буденного перестали приглашать на дачу, инструменты убрали
за ненадобностью.
С годами Ближняя дача изменилась до неузнаваемости.
Колонны, портики и фронтоны, украшавшие фасады главных
зданий страны, повторились в миниатюре в кунцевской
резиденции Хозяина. Все было сделано добротно, полы не
скрипят, стекла окон из пуленепробиваемого толстого стекла,
без искажений. И сегодня в ее декоре можно увидеть до боли
знакомые символы эпохи: серп и молот в лавровом венке славы,
пятиконечные звезды…
И все это благодаря любимому сталинскому архитектору
Мирону Мержанову.

Портрет М.И. Мержанова
Кстати, именно по его эскизам были выполнены
государственные наградные знаки – Золотая Щвезда Героя
Советского Союза и Золотая Щвезда Героя Социалистического
труда. Еще до войны, в 1930-е гг., Сталин поручил Мержанову
разработать интерьер для заседаний Верховного Совета в
кремлевских апартаментах. Здесь должны были установить
большой герб СССР. Архитектор предложил сделать его не
бронзовым, а деревянным, пояснив, что в интерьере зала, где

основные элементы (кресла и кафедра) выполнены из дерева,
бронзовый герб будет смотреться несколько неестественно.

Золотая медаль «Серп и молот»
Несмотря на все заслуги, в 1943 г. «сталинский архитектор»
Мирон Мержанов был арестован.
Вместе с ним пострадал его деревянный герб. Есть свидетели
тому, как вскоре после ареста архитектора в зал заседаний
Верховного Совета ворвались люди с топорами и стали с
ожесточением разносить в щепки деревянный герб. После этого
варварского акта они водрузили на освободившееся место
заготовленный заранее герб из бронзы.
По словам внука архитектора Сергея Мержанова, причин
ареста любимого сталинского зодчего можно найти сколько
угодно – от вредительства до обвинений в формализме. И все
они будут дутые. В реальности Сталина и деда поссорил Берия.
А причиной нелюбви Берии к деду, стала ослепительной
красоты женщина, невестка Горького – Тимоша.
Мержанова приговорили к 10 годам лагерей. Он был
этапирован в лагерь под Комсомольском-на-Амуре. Вскоре его
перевели из общей зоны в производственный барак –

«шарашку», в которой он жил и работал до начала 1949 г.
Вместе с ним была арестована его жена, Елизавета
Эммануиловна. В 1947 г. она умрет в лагере под Карагандой, а
горсть земли оттуда привезет позже ее сын Борис, чтобы
совершить символическое захоронение матери на Армянском
кладбище в Москве.
По мнению Бориса Мироновича, Сталин был практичнее
Грозного, приказавшего выколоть глаза гениальным зодчим,
построившим храм Василия Блаженного. Он не стал ослеплять
архитектора, а надежно запрятал его в закрытое и
сверхсекретное место – «шарашку», чтобы тот – работал,
работал и работал. И не прогадал!
В начале 1949 г. Мержанова неожиданно этапом отправили в
Москву. На следующий день, прямо в лагерной одежде, ему
пришлось предстать перед министром госбезопасности В.С.
Абакумовым. Тот поручил архитектору разработать проект
санатория для своего ведомства в Сочи. Его поместили в
Сухановскую тюрьму, которая была одной из самых страшных
пыточных тюрем сталинской эпохи. В тюрьме ему отвели для
работы отдельную комнату и предоставили все, что требовалось
для работы над проектом, и дело закипело. Через три месяца
эскизный проект был отправлен для рассмотрения конкурсной
комиссии.
Проект Мержанова получил высшую оценку. Однако его не
освободили, а отправили в очередную «шарашку» для
выполнения рабочего проекта. Именно здесь бывший сталинский
зодчий познакомился с Солженицыным, который упоминает
архитектора в романе «В круге первом».
Через много лет Максим Панфилов, продюсер сериала «В
круге первом», расскажет, как снимали фильм по знаменитому
роману: «На даче Сталина в Кунцеве съемки художественных
фильмов запрещены, но в сериале вы ее увидите – на общих
планах. Снять здание снаружи нам разрешили. А все
интерьерные сцены были сняты на даче Сталина на Валдае. Эту
дачу строил тот же архитектор, что и кунцевскую. Но
расположена она глубоко в лесах, к ней ведет всего одна дорога.

Говорят, что Сталин приехал туда однажды, посмотрел, сказал:
«Мышеловка!» – и больше не приезжал».
После ареста имя Мержанова перестали упоминать. Он
получился как бы дважды засекреченным – один раз как
архитектор Сталина, а второй – как ссыльный. Экскурсоводы
получили инструкцию «не разглашать имени архитектора» и,
похоже, придерживаются этого правила до сих пор. И то же
самое касается медалей «Золотая звезда»… Мирона Ивановича
освободили только после смерти Сталина в 1954 г., а в 1956 г. –
полностью реабилитировали.

Последняя тайна вождя
Сталин любил Ближнюю дачу, предпочитая ее другим своим
подмосковным резиденциям.
По словам его дочери, отец любил этот дом, он был в его
вкусе, он был ему удобен. Быть может, его душа, не найдя себе
нигде места, захотела бы укрыться под его крышей. Это было бы
для нее истинным обиталищем… Во время войны и в
послевоенный период он жил там почти постоянно. Именно здесь
он и умер в 21 час 50 минут, 5 марта 1953 года.
После разыгравшейся на Кунцевской даче драмы, когда в
течение многих часов к умирающему Сталину, несмотря на
требования охраны и персонала, не вызывали врача, по Москве
поползли многочисленные слухи о его внезапной кончине.
По официальной версии, 1 марта 1953 года на Ближней даче
у Сталина случился апоплексический удар, от которого он умер
спустя четыре дня, 5 марта, в окружении своих ближайших
соратников и кремлевских врачей. Новые, рассекреченные
данные заставляют пересмотреть эту версию.
По словам офицеров охраны генсека, которые находились
рядом с ним в последние часы его жизни, дело было так: 1 марта
1953 года гости перед рассветом разъехались, а Сталин
устроился спать на диване в любимой Малой столовой. Генсек

встал, чтобы взять бутылку воды, но не дошел и упал рядом с
диваном.

«Великое несчастье постигло народы нашей Родины» –
писали о смерти Сталина все газеты
С этого момента парализованный, продрогший, в мокрых
пижамных брюках вождь всех народов более десяти часов
беспомощно провалялся на полу. Нашли его только следующим
вечером. Когда охранники вошли и увидели лежащего на полу
Хозяина, они засуетились и принялись названивать своему
министру. По их словам, Берия прибыл на дачу 2 марта в 3 часа
ночи и, взглянув с порога на умирающего вождя, с ходу сказал:
«Товарищ Сталин спит. А вы паникуете…» И уехал, оставив его
без медицинской помощи.
Примерно за час до Берии на даче побывали Хрущев с
Булганиным. Но в комнаты Сталина они вообще не входили, а,

потоптавшись в «дежурке» возле ворот, ограничились беседой с
охранниками. Врачей впервые допустили к телу только в 9 часов
утра 2 марта.
Недавно, после рассекречивания архивов, появились новые
версии. По одной из них, Сталина убили в Кремле, а на Ближней
даче был отравлен его двойник, которого «лечили» пять дней,
чтобы было время разделить власть. Как только 5 марта 1953
года власть официально была передана в руки Берии, Маленкова
и Хрущева, они тут же выехали на сталинскую дачу, и тут же на
их глазах медсестра Моисеева сделала смертельный укол, от
которого Сталин (или его двойник) скончался в ту же минуту. Кто
был тот несчастный двойник, который мучительно умирал
несколько дней вместо Сталина, и был ли он вообще, так и
осталось тайной.
Вскрытие тела Сталина производилось ранним утром 6 марта
1953 г., то есть началось через 6 часов после официально
объявленного наступления смерти. В комиссию входили 19
человек. По неизвестным причинам Акт подписали 11 человек
из… 19! Сенсация вскрытия заключалась в том, что оно не
подтвердило
официально
и
публично
объявленных
«воспалительных очагов в легких». Зато показало такое
состояние желудочно-кишечного тракта, какое однозначно могло
быть только при сильнейшем отравлении. Кстати, все анализы
производились без указания фамилии Сталина и выписывались
на имя начальника его выездной охраны И. В. Хрусталева,
внезапно умершего через 10–15 дней после похорон Сталина.

Траур. Похороны И.В. Сталина. Март 1953
По словам медиков, вождь был отравлен ядом природного,
органического,
белкового
происхождения.
Отравляющие
вещества такого характера содержатся в ядах змей, пауков и
скорпионов, а также в некоторых видах растений и бактерий.
Действуют они путем нарушения дыхания и кровообращения,
поражая лимфатические узлы, глаза, головной мозг и ведут к
гибели человека. Это скрыли от народа, объясняя это тем, что
«это – личная тайна семьи Сталина». По словам сына Маленкова,
его отец был убежден в том, что так называемая «вся правда»,
разглашенная не вовремя, принесет больше вреда, чем пользы.
Недавно ЦРУ сняло гриф Top Secret с архивов, относящихся к
периоду с 1953 по 1973 год. Документы среди прочего содержат
отчет о смерти Иосифа Сталина, подготовленный летом 1953
года. В нем говорится: «Неизвестно, был ли он убит или
скончался, как об этом сообщалось в медицинских бюллетенях.
Система контроля над информацией в СССР не позволяла узнать
детали». ЦРУ предполагает, что генералиссимус мог умереть
насильственной смертью за несколько дней до официального
объявления о кончине.

Мавзолей. 1953 г.

Но, кто же тогда похоронен у Кремлевской стены – Сталин
или его двойник? Мало того, в прессе появились сообщения, что
в сталинской могиле у Кремлевской стены похоронен… только
гроб, а тело же сожгли, вынеся из Мавзолея еще при Хрущеве.
Сталинская эпоха безвозвратно ушла, но ее тайны остались…
До сих пор не прекращаются слухи о Валентине Васильевне
Истоминой, волею судьбы вошедшей в историю. По словам
очевидцев, она была не только экономкой, но и самым близким
Сталину человеком в последние годы его жизни. Окружающие
вслух величали ее «сестрой-хозяйкой» и лишь между собой
называли «Хозяйкой Хозяина». Однако никто не помнит, чтобы
ее называли «любовницей Сталина», хотя и женой ее тоже не
считали.
Это подтверждают в своих воспоминаниях «люди Сталина».
Один из телохранителей вождя, А.М. Баренцев, рассказывал:
«Все охранники дачи знали, что как ночь, так Валя Истомина – к
нему… Не скажу, что она красивая была, но… неплохая – мне
нравилась. А вообще между собой мы о ней говорили так:
хорошо Вале жить – и работа что надо, и Сталин ее любит!
До самой смерти Сталина я служил в его выездной охране, и
Валя тоже все это время до конца у него работала. Поэтому не
верьте, когда рассказывают или пишут, будто Сталин в 1952 году
(за год до своей смерти) приказал Валю арестовать и выслать в
Магадан за то, что она якобы изменила ему с начальником
Главного управления охраны Власиком. Правда, при этом
добавляют, дескать, Сталин быстро простил ее и вернул обратно.
Да если бы ее уволили, а тем более арестовали, мы бы узнали
это в первую очередь – охрана всегда предупреждалась: кого,
почему и с какого времени чтобы близко возле Сталина не было.
Ничего подобного относительно Истоминой я даже не слышал».
Историки не перестают ломать головы над тем, где была
Валя Истомина в ту ночь, когда Сталина свалил непоправимый
удар. Ставится этот вопрос неслучайно, потому что никто, кроме
нее, свободного доступа, как говорится, к телу Сталина не имел.

Светлана Аллилуева так вспоминает прощание с отцом:
«Пришли проститься прислуга, охрана. Вот где было истинное
чувство, искренняя печаль… все плакали. Утирали слезы, как
дети, руками, рукавами, платками. Многие плакали навзрыд…
Пришла проститься Валентина Васильевна Истомина, – Валечка,
как ее все звали, – экономка, работавшая у отца на этой даче лет
восемнадцать. Она грохнулась на колени возле дивана, упала
головой на грудь покойнику и заплакала в голос, как в деревне.
Долго она не могла остановиться, и никто не мешал ей… до
последних дней своих она будет убеждена, что не было на свете
человека лучше, чем мой отец». (Из книги «Двадцать писем к
другу»).
По словам очевидцев, так могла прощаться с покойным
мужем только настоящая жена…
Эти слова подтвердил начальник отдела 9-го Управления
КГБ СССР, полковник Геннадий Коломейцев: «Именно Вале
Истоминой доверили омыть тело Сталина перед положением в
гроб». Пережив своего гражданского мужа на сорок два года,
В.В.Истомина умерла в 1995 году, никому ничего не открыв,
унеся с собой тайну своей трогательной любви.
После смерти Хозяина на даче стали происходить странные
события. По распоряжению Берии буквально на второй день
после смерти Хозяина началась «эвакуация» Ближней дачи – дом
был закрыт и двери опечатаны. Персонал уволили, а имущество
и мебель вывезли в неизвестном направлении. Вскоре, когда
осудили самого Берию, вещи стали свозить обратно. Бывшие
сотрудники помогли найти их, расставить все по своим местам и
вернуть дому прежний вид.
Дача на короткое время почти стала музеем. Он уже
готовился к открытию, но после XX съезда КПСС, осудившего
культ личности Сталина, от этих планов отказались. Несмотря на
то что Ближняя дача ассоциируется в основном с именем
Сталина, по некоторым сведениям, на ней иногда бывали
Брежнев, Горбачев и Ельцин.
Как рассказал журналистам официальный представитель
ФСО Сергей Девятов, после XX съезда партии дачу хотели

передать под детский санаторий, но потом оставили в ведении
ЦК КПСС и использовали как гостиницу. При этом персоналу
было строжайше запрещено говорить, что это была дача
Сталина.
Простых смертных, побывавших здесь за полвека, можно
пересчитать по пальцам. «Ближняя» дача «вождя народов»
в Кунцеве со дня его кончины ни на минуту не прекращала
оставаться предельно закрытым объектом. Неудивительно, что
это место по-прежнему овеяно легендами и тайной.
Как говорят очевидцы, этот скромный домик с небольшими
пристройками внушает посетителям поистине мистический ужас.
Тот, кто попадает сюда впервые, невольно начинает говорить
таинственным шепотом, словно боится помешать Хозяину решать
судьбы мира, оглядывается по сторонам и неизбежно ощущает
предательскую дрожь по всему телу. Охранники сталинской дачи
не раз рассказывали, что после смерти Сталина слышали
характерные шаги «вождя всех народов», а также запах
любимого табака Сталина «Герцеговина Флор». По их словам,
здесь и сегодня витает дух Хозяина. В кунцевском доме,
буквально на глазах оживает эпоха правления человека-мифа, в
жизни которого и сейчас трудно отличить легенду от правды.

3. Под знаком мессира Воланда.
Самые мистические московские
особняки
Когда хочешь писать о Женщине, обмакни
перо в радугу и стряхни пыль с крыльев бабочки.
Дени Дидро

3.1. Замок королевы Марго. Особняк Л.Н.
Кекушева
Ул. Остоженка, д. 21, стр. 1, 2. Архитектор
А.Н. Кекушев, 1903 г.
В Москве что ни улица, то история, что ни дом – то легенда.
Самые живучие московские легенды связаны с героями самого
мистического романа XX века «Мастер и Маргарита». И самое
большое количество романтических преданий связано с
таинственным особняком, где жила булгаковская Маргарита, где
она была одинока и несчастлива, пока не встретила своего
Мастера.
На роль дома Маргариты претендуют несколько московских
особняков. Однако больше всего похож на мистический особняк
Маргариты дом по Остоженке, 21 – собственный особняк
выдающегося русского архитектора Льва Николаевича Кекушева,
человека необыкновенного таланта и трудолюбия, странной
судьбы и таинственной гибели. Сегодня в доме А.Н. Кекушева
располагается Бюро военного атташе Республики Египет.
«Прежде всего, откроем тайну, которую мастер не пожелал
открыть Иванушке. Возлюбленную его звали Маргаритою
Николаевной. Все, что мастер говорил о ней, было сущей
правдой. Он описал свою возлюбленную верно. Она была
красива и умна. К этому надо добавить еще одно – с
уверенностью можно сказать, что многие женщины все, что
угодно, отдали бы за то, чтобы променять свою жизнь на жизнь
Маргариты Николаевны. Бездетная тридцатилетняя Маргарита
была женою очень крупного специалиста, к тому же сделавшего
важнейшее открытие государственного значения. Муж ее был
молод, красив, добр, честен и обожал свою жену. Маргарита
Николаевна со своим мужем вдвоем занимали весь верх
прекрасного особняка в саду в одном из переулков близ Арбата.
Очаровательное место! Всякий может в этом убедиться, если

пожелает направиться в этот сад. Пусть обратится ко мне, я
скажу ему адрес, укажу дорогу – особняк еще цел до сих пор.

Дом А.И. Кекушевой (собственный дом архитектора Льва
Кекушева) – прообраз особняка булгаковской Маргариты
Маргарита Николаевна не нуждалась в деньгах. Маргарита
Николаевна могла купить все, что ей понравится. Среди
знакомых ее мужа попадались интересные люди. Маргарита
Николаевна никогда не прикасалась к примусу. Маргарита
Николаевна не знала ужасов житья в совместной квартире.
Словом… Она была счастлива? Ни одной минуты!
С тех пор, как девятнадцатилетней она вышла замуж и
попала в особняк, она не знала счастья. Боги, боги мои! Что же
нужно было этой женщине?! Что нужно было этой женщине, в
глазах которой всегда горел какой-то непонятный огонечек, что
нужно было этой чуть косящей на один глаз ведьме, украсившей
себя тогда весною мимозами? Не знаю. Мне неизвестно.
Очевидно, она говорила правду, ей нужен был он, мастер, а
вовсе не готический особняк, и не отдельный сад, и не деньги.
Она любила его, она говорила правду».
Само имя героини имеет особое сакральное значение,
особый символический смысл. Оно означает «жемчуг»,
«жемчужина», нечто потаенное, глубоко спрятанное. Возможно,
поэтому Булгаков и не дает внешнего портрета Маргариты. Мы
слышим звук ее голоса, ее смех, видим ее движения. Всем этим

он хочет подчеркнуть, что для него важен не внешний облик, а
жизнь ее души.

Портрет Маргариты Валуа. Легендарная Королева Марго.
Анонимный автор
Маргарита Николаевна удовлетворяет всем требованиям
традиции, установленной Воландом при проведении «весеннего
бала полнолуния, или бала ста королей». Как известно, хозяйка
бала должна была называться Маргаритой, быть местной
уроженкой и иметь королевское происхождение. Об этом не раз
говорится в романе, так, домработница Наташа обращается к
своей хозяйке «королева моя французская». Сам Мастер
называет свою возлюбленную не иначе как Марго.

Маргарита Наваррская, жена Генриха IV, Портрет работы
Жана Клуэ (около 1530 г.)

Она приглашена быть «хозяйкой», «королевой» на великом
весеннем балу у Сатаны. «Сто двадцать одну Маргариту
обнаружили мы в Москве, и, верите ли, – тут Коровьев с
отчаянием хлопнул себя по ляжке, – ни одна не подходит!»
Маргарита – достойна. Она не только очаровательна и красива.
Она исполнена королевского достоинства и по-королевски же
бесстрашна. «Да и при том вы сами – королевской крови», –
говорит Коровьев.
«– Почему королевской крови? – испуганно шепнула
Маргарита, прижимаясь к Коровьеву.
– Ах, королева, – игриво трещал Коровьев, – вопросы крови
– самые сложные вопросы в мире! И если бы расспросить
некоторых прабабушек и в особенности тех из них, что
пользовались репутацией смиренниц, удивительнейшие тайны
открылись бы, уважаемая Маргарита Николаевна… Намекну:
одна из французских королев, жившая в шестнадцатом веке,
надо полагать, очень изумилась бы, если бы кто-нибудь сказал
ей, что ее прелестную прапрапраправнучку я по прошествии
многих лет буду вести под руку в Москве по бальным залам».
Исследователи творчества Булгакова считают, что у
Маргариты было несколько прототипов. Среди них в первую
очередь называют Маргариту Наварскую и Маргариту Валуа,
королеву Наварры и Франции, чья свадьба с Генрихом Бурбоном
ознаменовалась страшной Варфоломеевской ночью и вошла в
историю под названием «кровавой свадьбы». Обе исторические
Маргариты
покровительствовали
писателям
и
поэтам.
Булгаковская же Маргарита навечно связана с одним великим
писателем – Мастером. Она также напоминает и Маргариту из
романа Гете «Фауст» и Елену Сергеевну Булгакову, третью жену
писателя. Ее предки были выходцами из Северной Германии и
долго жили на территории Латвии, чья готика восхищает всех по
сей день.

Последняя любовь писателя М.Булгакова – третья жена
Елена Шиловская, прообраз Маргариты
В ранних редакциях романа Маргарита отсутствовала.
Началась эта линия с появления в жизни писателя Елены
Шиловской, которую он часто называл «Королева моя
французская…» или «Светлая королева Марго». По словам Лидии
Яновской, только двух женщин в своей жизни М.Булгаков
называл королевами: свою мать и потом – свою жену, Елену
Сергеевну… Как бы то ни было, все Маргариты-королевы
переносят нас во времена Средневековья.
Возможно, поэтому романтический замок на Остоженке,
построенный в 1900–1903 гг. в духе королевы Марго, и
претендует на роль главного прототипа таинственного особняка
булгаковской Маргариты. Приглядитесь: он действительно
напоминает замок в духе европейского Средневековья: своей
асимметричной композицией, изысканной формой, многоярусной
угловой башенкой с высоким шатром.
Из окна этого особняка, сдобрив тело волшебным кремом,
отправилась в захватывающий полет прекрасная хохочущая
ведьма, написав своему богатому мужу прощальное письмо:
«Прости меня и как можно скорее забудь. Я тебя покидаю навек.
Не ищи меня, это бесполезно. Я стала ведьмой от горя и
бедствий, поразивших меня. Мне пора. Прощай. Маргарита».

Особняк А.И. Кекушевой. Старое фото. Над щипцом главного
фасада еще красуется трехметровая фигура льва
Внутреннее решение дома типично для модерна: парадные
помещения обоих этажей группируются вокруг нарядной светлой
лестницы; над ними расположены жилые мансарды. На первых
двух этажах дома располагались зал, смежная с ним гостиная с
эркером в башенке, кабинет хозяина. К сожалению, многие
детали внешней отделки особняка утрачены, куда-то исчезла и
трехметровая фигура льва, красовавшаяся над щипцом главного
фасада. Она исчезла в эпоху «борьбы с украшательством». Образ
царя зверей в том или ином виде всегда присутствовал в
постройках архитектора. Как неоднократно говорил сам Кекушев,
Лев – это царь животных, грозный страж и архитектурная
подпись автора. Зашифрованное имя – ЛЕВ.

Полет ведьмы
Биография Кекушева полна загадок и тайн, догадок и
недомолвок. После революции 1905 года общественное мнение
отвернулось от роскоши раннего модерна в сторону неоклассики.
Кекушев, оставаясь верным себе, не пожелал изменить свой
стиль и практически перестал строить, принимать какие-либо
заказы, лишь время от времени помещая в журналах свои
проекты. В 1913 году он неожиданно разводится с женой,
оставляет ей дома на Остоженке. А сам исчезает в неизвестном
направлении. О судьбе исчезнувшего архитектора ходили разные
слухи, а в 1916 году слухи о нем и вовсе исчезли. Никто не знает,
что с ним случилось. Был ли он отравлен, расстрелян или сошел
с ума, как говорили. Он исчез бесследно, без некролога, нет
даже могилы, где мы могли бы поклониться великому зодчему,
чьи творения до сих пор украшают наш город, являясь визитной
карточкой Москвы.
По преданию, друг Михаила Булгакова, Сергей Топленинов,
был женат на дочери архитектора Льва Кекушева, Марии,
которая, несмотря на протесты родных, ушла из роскошного
особняка на Остоженке к любимому в небольшой деревянный
домик в Мансуровском переулке, 9. Это очень напоминает
историю Мастера и Маргариты.

Дом Мастера, в подвале которого он писал свою книгу про
Понтия Пилата
Именно это здание было описано в романе как дом Мастера,
в подвале которого он писал свою книгу про Понтия Пилата.
Булгаков хорошо знал этот дом: здесь в 1926–1932 годах жили
две семьи друзей писателя, у которых он часто бывал и часто

оставался в нем ночевать – зимой здесь тихо потрескивала печь,
наполняя комнатки «божественным теплом». Со двора несколько
ступенек вели в маленькие полуподвальные комнаты с печкой,
там же в крохотной передней стоял фарфоровый умывальник.
Именно в этом полуподвале работал писатель, при свечах и под
треск дров в печке, совсем как его Мастер.
Первым автором иллюстраций к роману «Мастер и
Маргарита» была юная Надя Рушева, девочка-художница, чей
талант покорил не одно поколение. По словам очевидцев, Елена
Сергеевна настойчиво искала с ней встречи. Но не успела. Никто
не ожидал, что Надя умрет в 17 лет, 6 марта 1969 года.

Иллюстрации к Мастеру и Маргарите Нади Рушевой
Узнав о Наде из журнала «Юность», вдова Булгакова
пригласила ее родителей, еще не успевших оправиться после
трагической смерти единственной дочери, к себе домой. Николай
Константинович Рушев принес папки с иллюстрациями
художницы к роману «Мастер и Маргарита». Елена Сергеевна,
увидев эти рисунки, была необыкновенно взволнована:

«Это поэма! Совершенство! Чем больше смотришь, тем
больше это затягивает! Это настоящее искусство! Можно
смотреть до бесконечности…»
Она утверждала, что Надины иллюстрации к «Мастеру и
Маргарите» – самые лучшие, а дар художницы – на грани
ясновидения. Перстень ее Мастера – точная копия перстня,
который носил сам Булгаков, Маргарита же – вылитая она сама.
О чем юная художница знать не могла.
Елена Сергеевна собиралась содействовать изданию романа
с Надиными иллюстрациями, но не успела – вскоре после
встречи с родителями художницы Булгакова умерла.

3.2. Здесь царила Маргарита. Особняк Н.А.
Второва – Спасо-Хаус
Спасопесковский пер., д. 10, стр.1, 2
Легче жить со страстной женщиной, чем со
скучной. Правда, их иногда душат, но редко
бросают.
Джордж Шоу

Дворец «русского Моргана»
Кроме «антикварной» ценности знаменитых московских
особняков прелесть старины заключается еще и в том, что
каждое такое здание хранит свою волнующую легенду. Неважно,
имеет она отношение к действительности или нет. О
таинственном особняке знаменитого русского предпринимателя
Н.А.
Второва
сложено
немало
легенд,
но
наиболее
захватывающая прозвучала в «Мастере и Маргарите» М.
Булгакова. Именно здесь проходил полуночный бал у Воланда.

Особняк Н.А. Второва – Спасо-Хаус – резиденция посла США
Николая Александровича Второва, хозяина роскошного
особняка, за умение вести дела с западным размахом именовали
«русским Морганом», сравнивая с некоронованным королем
Соединенных Штатов, американским миллиардером Джоном
Морганом. Тем самым современники банкира-миллионера словно

предчувствовали дальнейшую судьбу его легендарного дома,
ставшего резиденцией посла Соединенных Штатов Америки.
Американцы присвоили особняку название «Спасо-Хаус»,
соединив английское house (дом) с названием старинной церкви
Спаса Преображения на Песках, расположенной неподалеку и
изображенной на знаменитой картине В. Поленова «Московский
дворик». При советской власти помещение церкви много лет
использовалось для мастерских «Союзмультфильма», где
«родились» Чебурашка, его верный друг Крокодил Гена и многие
другие мультперсонажи, без которых немыслима наша культура.

Церковь Спаса Преображения, что на Песках.
Картина В.Д.Поленова «Московский дворик»
Второвы появились в Москве более ста лет назад, в конце
1890-х годов. Они приехали из Сибири, где разбогатели на
оптовой и розничной торговле. Простой приказчик из Костромы
Александр Второв сделал карьеру и миллионы, развернув в
Сибири и на Урале сеть фирменных магазинов-пассажей, где
можно было купить все. Вскоре он застроил своими пассажами
всю Россию, положив начало всем – ГУМам, ЦУМам и
супермаркетам.
Второвские
пассажи
были
символами
цивилизации в таежной глуши. Они возвышались в центре
провинциального
города,
словно
дворянские
замки
в
средневековой Европе. Интерьеры их не уступали в роскоши
знаменитым елисеевским магазинам.

Бюст Н.А. Второва
Сын основателя династии Николай Александрович, получив
после смерти отца в 1911 г. восемь миллионов рублей, вложил их
в крупную недвижимость, создание промышленных комплексов,
строительство военных предприятий. Именно он, «русский
Морган», в начале XX века построил в деревне Затишье завод по
производству боеприпасов, на долю которого во время Первой
мировой войны приходился каждый второй снаряд русской
армии. Именно он основал знаменитый завод «Электросталь»,
давший имя городу под Москвой. Его благодарные жители в
наши дни именем Второва назвали улицу любимого города и
поставили памятник выдающемуся предпринимателю, чья могила
была стерта с лица земли в лихие послереволюционные годы.

Памятник «Русскому Моргану» – Н.А. Второву, основателю
города Электросталь
Николай Второв был сказочно богатым человеком. Он создал
нынешний завод МЭЛЗ, а рядом – театр, в котором в 1960-е годы
родился КВН. Вместе с Рябушинским он закладывал
строительство первого российского автозавода «АМО» –
будущего «ЗИЛа». На Варварке в Москве построил знаменитый
Деловой двор, где в то время были конторы Рябушинских,
Коншиных, Гучковых. Теперь в этом доме размещаются
многочисленные департаменты российского правительства. По
версии Форбс, он обладал самым большим состоянием России
начала XX века (более 60 миллионов золотых рублей), а торговопромышленная империя Второвых стала гордостью российской
экономики.
С началом Первой мировой войны Второв взял подряд на
поставку вооружения. А в 1916 году по заказу двора его
императорского величества на второвских фабриках по эскизам
Васнецова были пошиты длиннополые шинели и шлемы,
известные впоследствии как «буденовка». А также кожаные
куртки и картузы – для только что созданных автомобильных
войск – «самокатчиков». Новую форму, олицетворяющую наряды
Русских Богатырей, готовили для победного парада российских
войск в Берлине. За свой былинный облик в первое время своего
существования шлем получил название «богатырка». История
распорядилась иначе: в «буденовских» шинелях и шлемах всю
Гражданскую провоевала Красная Армия, а кожаные куртки и
кепки носили вездесущие чекисты. На месте предполагаемых
орлов водрузили красную звезду и сделали одним из символов
Коммунистической идеологии.
После октября 1917 года Н.А. Второв, потомственный
почетный гражданин Москвы, остался в России и, как говорят,
выразил желание сотрудничать с советской властью, но 5 мая
1918 года при загадочных обстоятельствах он был убит в
кабинете своего роскошного дома. Его похороны, с разрешения
властей, были последним собранием буржуазии. Пришли и сотни

рабочих. Они несли венок с надписью
организатору русской промышленности».

«Выдающемуся

Легендарный особняк
Смерть Второва породила множество легенд. По одной из
версий,
он
был
убит
большевиками,
стремившимися
«раскулачить» миллионера, по другой – заключил сделку с
Временным правительством Керенского: он отдал свой особняк в
обмен на разрешение выехать из России. По третьей версии,
Второва убил некий Гудков, требовавший от миллионера
оплатить его учебу в Чите. Когда Второв отказал, молодой
человек застрелил промышленника. По четвертой, банкир стал
жертвой ограбления. Известно, что за день до смерти Н.А.
Второв вместе с издателем И.Д. Сытиным ездили по друзьямзнакомым и насобирали 300 млн. рублей, чтобы накормить
голодную Москву и Петроград. После убийства собранные деньги
бесследно исчезли.
Среди старожилов Арбата бытует легенда, которая частично
подтверждается сухими строчками архивных документов.
Приемный сын известного банкира, безответно влюбленный в
молодую красавицу «из пречистенских нумеров», истратил на
нее все состояние и пошел ва-банк – сел играть в карты на
отцовский банк и… проиграл! Вернувшись домой на рассвете, он
застал у входа свою возлюбленную. Бросился к ней, но девушка
громко расхохоталась ему в лицо. Тогда, вне себя от
обуревавших его чувств, несчастный влюбленный задушил ее,
застрелил выбежавшего на звук выстрела отца и застрелился
сам. История – достойная сюжетов Достоевского.
Но это все будет потом, через десять лет, а пока сказочно
богатый промышленник, перебравшийся в начале XX века в

Москву, решил построить роскошный особняк, достойный его
колоссального состояния. Место под строительство было
выбрано самое привлекательное: древняя родовая вотчина
князей Лобановых-Ростовских, престижное «дворянское гнездо»
в тишине арбатских переулков. Обсуждая с архитекторами В.
Адамовичем и В. Маятом стиль своего будущего особняка, Второв
просил сделать что-нибудь «ясное, светлое, гармоничное, с
признаками античности». Дом должен был воспроизводить самые
изысканные и благородные традиции российской аристократии. В
качестве образцов архитекторам послужили Агатовый павильон в
императорской резиденции Царское Село под Петербургом и
знаковый для Москвы дом Н.С. Гагарина на Новинском бульваре.
Талантливые зодчие спланировали целую городскую
усадьбу, включающую дом, хозяйственный корпус, парадный
двор перед домом и сад в глубине участка. При этом, несмотря
на плотную окружающую застройку, в постановке особняка им
удалось достичь практически загородной обособленности.
Поклонники итальянского Ренессанса, В. Адамович и В. Маят,
выстроили изысканный особняк в стиле неоклассической виллы,
одновременно помпезной и изящной. Архитекторы учли вкус
заказчика и соединили черты классицизма и ампира. Античные
парные колонны придают парадному фасаду вид дворца.
Вестницы Славы осеняют полукруг окна и изумительную ротонду
входа. К сожалению, в 1933 году один из фасадов с главным
входом был закрыт для обозрения: рядом построили новый
корпус концертного зала. Поэтому вход в дом – с правого торца.
Строительство роскошного дома, наполненного ностальгией
по уходящей навсегда жизни, было завершено в 1914 году,
накануне Первой мировой войны. Кажется, что владелец дома
пытается уйти от надвигающихся трагических перемен, скрыться
в мечте о прошлом, спокойствии, которые символизировали
формы классической архитектуры.

Парадный зал особняка «Русского Моргана»

Большой зал в сторону приемной
Всю центральную часть двухэтажного объема занимает
огромный холл со световым фонарем наверху. Удивительное
впечатление производит беломраморный Большой колонный зал.
Ионические колонны поддерживают строгий, высокий карниз с
могучими сводами с античной лепниной. В центре гигантского
свода – сверкающая хрустальная люстра, изготовленная
знаменитым серебряных дел мастером Я. Мишуковым. Колонны,
великолепие лепного декора, изумительная мозаика наборного
паркета создают в Большом зале поистине театральный эффект.
Чуть более скромными выглядят бильярдная и библиотека с
элементами классической симметрии: кресла с яркой обивкой,
парные книжные шкафы, ампирные тумбы красного дерева с
бронзовыми головками. Подлинные раритеты – напольные часы
фирмы BIRMINGHAM, сделанные в единственном экземпляре.

Адамович некоторое время работал помощником у Федора
Шехтеля, благодаря этому – в особняке появилась столовая с
буфетной, оформленная в модном тогда стиле модерн.
К Большому залу примыкает Музыкальный салон. Дверь с
простым порталом ведет в овальную гостиную, оформленную в
духе рококо. Овальный потолок оправлен в широкую раму фриза,
расписанного причудливыми мотивами из сказочного леса, где
среди ярких цветов и растений порхают райские птицы. Особняк
поразил воображение изрядно избалованной московской публики
невероятной роскошью интерьеров – великолепной лепниной
потолков, резными дверями, обилием хрусталя и бронзы.
Современники называли его выдающимся архитектурным
шедевром.

Внутреннее убранство легендарного особняка
После революции особняк национализировали и стали
использовать в качестве Дома приемов ВЦИК, а потом в нем

поселили высокопоставленных советских дипломатов, в том
числе наркома иностранных дел Г. В.Чичерина и его заместителя
Л.М. Карахана. По словам современников, Георгий Васильевич
любил и понимал музыку. Ему принадлежит интересное
исследование творчества Моцарта. «Для меня Моцарт, –
признавался он, – был лучшим другом и товарищем всей жизни».
Посылая книгу брату Николаю, он писал: «У меня была
революция и Моцарт, революция – настоящая, а Моцарт –
предвкушение будущего…»
Чичерина называют «рыцарем революции». Ему приходилось
работать по двадцать часов в сутки. Сильное переутомление
сказалось на его здоровье, и он умер 7 июля 1936 года. Советник
германского
посольства
Густав
Хильгер,
неоднократно
встречавшийся с Чичериным, писал в своей книге: «Этот
маленький человечек умел представлять интересы своей страны
на
международных
конференциях
с
таким
большим
достоинством, такой замечательной эрудицией, блестящим
красноречием и внутренней убежденностью, что даже его
противники не могли не относиться к нему с уважением».
После установления дипломатических отношений между
СССР и США в конце 1933 года, в Москву приехал первый
американский посол Уильям Буллитт (Bullitt) для вручения
верительных грамот. Ему показали три здания, отведенные для
американского посольства. Выбор пал на роскошный особняк
Второва. В пользу этого выбора сыграли две основные причины.
Во-первых, в 1928 году в доме была установлена американская
отопительная система. Во-вторых, особняк идеально подходил
для проведения приемов и дипломатических переговоров. С тех
пор этот дом бессменно служит резиденцией всех американских
послов в России, и над ним развевается полосатый «звездный»
флаг.

Полуночный бал у Воланда

Обосновавшись в резиденции, американцы активно занялись
ее обновлением. Полностью заменили электропроводку,
установили ванны, в подвале разместили морозильные камеры
для хранения продуктов, которые поначалу, в 30-е годы,
регулярно доставлялись из США. Позже, в брежневские времена,
в период тотального дефицита, продукты закупались в
близлежащей Финляндии.
Прежние советские жильцы с большой неохотой покидали
здание, и отзвуки прошлого еще долгие годы продолжали
мешать работе сотрудников посольства. Так, в самом начале
истории Спасо-Хауса там не было телефонного коммутатора,
лишь два телефонных аппарата непрерывно звонили днем и
ночью. По воспоминаниям очевидцев, иногда, если кто-то,
отвечая на звонок, снимал трубку, в ней слышалось «тяжелое
дыхание и загадочное молчание». Сначала никто не мог понять,
что происходит, но позже выяснилось, что это бывший нарком
Чичерин, на тот момент «впавший в немилость и отправленный
на пенсию, звонил в Спасо-Хаус потому, что местный истопник
был единственным человеком, кому Чичерин доверял уборку
своей квартиры. По всей видимости, схема чичеринских сигналов
по вызову истопника должна была работать следующим образом:
позвонить в посольство, дождаться, пока там снимут трубку, и
некоторое время хранить напряженное молчание.
Лето 1934 года часто называют «медовым месяцем»
советско-американских связей, побудившим десятки тысяч
американцев посетить СССР. Одним из них была сестра
посольского переводчика Чарлза У. Тейера. Именно здесь мисс
Тейер познакомилась с третьим секретарем Чарлзом Е. Боленом,
возник роман, закончившийся браком, и 20 лет спустя посол
Болен и его жена возвратились в Москву. Они были хозяевами
Спасо-Хауса с 1953 по 1957 год.

Надя Рушева.
Воланд
В начале «медового» периода, 4 июля 1934 года, посольство
впервые провело празднование Дня независимости США в
Москве. Это событие положило начало традиции проведения
ежегодных парадных приемов в честь главного торжества
Америки. Два приема, проведенных в начале дипломатической
истории Спасо-Хауса, считаются поистине легендарными. Первый
из них – рождественский прием в канун 1934 года, когда посол
Буллитт
дал
поручение
своим
подчиненным
устроить
сногсшибательную вечеринку для того, чтобы потрясти всю
Москву. Решили устроить вечеринку с участием зверей, однако
боязливый директор испугался и отказался предоставлять своих
питомцев посольству иностранной державы. Впавший в отчаяние
переводчик обратился в Московский цирк, где ему после долгих
переговоров удалось «заполучить» трех тюленей – Мишу, Шуру и
Любу.
Переводчик посла Чарлз Тейер в своей книге «Медведи в
икре» красочно описывает это ставшее легендой событие:
«Посол У. Буллитт преподнес гостям невероятный сюрприз:
погасли верхние огни, и все увидели трех больших черных
морских львов, которые ползли в зал приемов из ванной. Один
держал на носу маленькую рождественскую елочку, умело

балансируя ею, другой – поднос с бокалами, третий – бутылку
шампанского. Потом они перебрасывались мячами, играли на
гармониках». Все были в восторге, и только Тейер заметил, к
своему ужасу, что дрессировщик из Московского цирка,
перебравший спиртного, внезапно «отключился». «Артисты»
мгновенно почувствовали себя на свободе и устроили настоящий
дебош. Произошла сумятица, и неуправляемые тюлени
разбрелись по Спасо-Хаусу, а Тейер и другие сотрудники
посольства долго не могли загнать их в клетку.
Несмотря на неразбериху, случившуюся на рождественском
приеме, весной 23 апреля 1935 года американское посольство
организовало еще одно невиданное историческое мероприятие –
официальный прием для представителей всех зарубежных
дипломатических миссий, работающих в Москве. По замыслу
Буллитта, этот бал должен был «превзойти все, что видела
Москва до и после революции» и по своему размаху превосходил
бы все когда-либо проводимые посольские приемы. Госпожа
Уайли предложила устроить вечер в пасторальном стиле,
который назывался бы «Весенний фестиваль». Памятуя о
горьком опыте с тюленями, Тейер с опаской отнесся к идее
использования животных, но, как он позже напишет в своих
мемуарах, «когда ты всего лишь переводчик, ты понимаешь, что
лучше не спорить с женой высокопоставленного дипломата».
Для этого праздника Тейер взял животных в Московском
зоопарке. Директор уже «не так, как в прошлый раз, нервничал в
ходе общения с иностранцами». Удалось раздобыть несколько
горных коз и десяток белых петухов. Для резвого медвежонка
соорудили специальную платформу, на которой он весь вечер
забавно танцевал. Для полной иллюзии рабочие соорудили в
зале приемов искусственный лес из 10 березок, заранее
выкопанных в саду.
В ту волшебную ночь для гостей играл оркестр, выписанный
из Стокгольма, благоухали роскошные цветы, доставленные из
Голландии. За сетками порхали сотни птиц. По дому гуляли
диковинные звери, прыгали горные козочки, залы утопали в
белоснежных розах, столы были украшены тюльпанами и

напоминали настоящие лужайки. По всему дому горели тысячи
свечей, повсюду – изобилие экзотической еды и, конечно, реки
шампанского. Веселье продолжалось до самого рассвета!
На приеме была вся московская политическая и
интеллектуальная
элита.
Среди
приглашенных
были
руководящие члены советского Политбюро и Красной Армии,
такие как нарком иностранных дел Максим Литвинов, нарком
обороны Климент Ворошилов, председатель ЦККП Лазарь
Каганович, бывший глава Коминтерна Николай Бухарин,
большевистский писатель Карл Радек и три маршала Советского
Союза – Александр Егоров, Михаил Тухачевский и Семен
Буденный. В числе более 400 гостей «Весеннего фестиваля»,
среди которых были известнейшие дипломаты и актеры, наркомы
и писатели, режиссеры и художники, присутствовал и
знаменитый писатель Михаил Булгаков. По мнению Тейера, «все
самые весомые фигуры в Москве, за исключением Сталина,
присутствовали на этом фестивале». По словам очевидцев, Радек
шутки ради налил медвежонку в бутылочку шампанского вместо
молока и того вырвало прямо на мундир одного советского
генерала. Однако несмотря ни на что, вечер имел
оглушительный успех и продолжался до самого утра, а
«закончился зажигательной лезгинкой, которую Тухачевский
исполнил с Ольгой Лепешинской, знаменитой балериной
Большого театра.

Луис Риккардо Фалеро.
Видение Фауста

В своем дневнике Е.С.Булгакова, описывая пасхальный бал в
американском посольстве, с тайной женской гордостью отмечает
только что сшитый «черный костюм» Булгакова, свое вечернее
платье, «исчерна-синее с бледно-розовыми цветами», и не без
иронии – одежду некоторых советских деятелей, в частности:
«Бухарин в старомодном сюртуке, под руку с женой, тоже
старомодной». Запись в дневнике заканчивается словами:
«Красные розы, красное французское вино.

Паскаль-Адольф-Жан Даньян-Бувре. Маргарита на шабаше
Внизу – всюду шампанское, сигареты. Хотели уехать часа в
три, американцы не пустили… Около шести мы сели в их
посольский «кадиллак»… Привезли домой громадный букет
тюльпанов».
Это был самый роскошный и ослепительный прием, когдалибо организованный американской дипломатической миссией за
рубежом. По словам очевидцев, именно под впечатлением всего
увиденного Михаил Булгаков написал бал Сатаны в «Мастере и
Маргарите», а сам посол Уильям Буллитт послужил прообразом
Воланда.
Все очевидцы отмечают удивительное сходство помещений,
где происходили действительные и вымышленные события.
Вспомните:
«Маргарита была в высоте, и из-под ног ее вниз уходила
грандиозная лестница, крытая ковром. Внизу она видела

громаднейшую
швейцарскую
с
совершенно
необъятным
камином…» В действительности все точно так, как в романе
Булгакова:
из
вестибюля
попадаешь
в
громадную
«швейцарскую» с огромным камином и по роскошной лестнице –
в величественный и сияющий холл.
В романе перед Маргаритой на балу проходит вереница
убийц, отравительниц, палачей, развратниц и сводниц прошлого
и современности.

Альбрехт Дюрер.
Ведьма на баране задом наперед
Тут и портниха, организовавшая в своей мастерской дом
свиданий, и «госпожа Минкина» – любовница всесильного графа
А. А. Аракчеева, истязавшая крепостных и из ревности
изуродовавшая раскаленными щипцами лицо горничной.
Присутствует здесь и Малюта Скуратов, ближайший сподвижник
царя Ивана Грозного во всех его зверствах. Гости на балу:
алхимики, фальшивомонетчики, чародеи, государственные
изменники, чернокнижники. Подходящая компания для дьявола!
Здесь царит дух безудержного веселья, и все приглашенные
погружаются в омут танцев.

У.А. Бужеро.
Нимфы и Сатир. 1873 г.
В ранней редакции «Мастера и Маргариты» вместо Великого
бала у Сатаны в Нехорошей квартире происходил откровенный
шабаш. Черти принимали вид козлов; гости мчались на шабаш,
сидя на них верхом. Ведьмы во время шабаша делали себе уколы
на пальцах и вытекшею кровью подписывали договор с
дьяволом. «…На подушках, раскинувшись, лежал голый кудрявый
мальчик, а на нем сидела верхом, нежилась ведьма с
болтающимися в ушах серьгами и забавлялась тем, что, наклонив
семисвечие, капала мальчику стеарином на живот. Тот
вскрикивал и щипал ведьму, оба хохотали, как исступленные…
Гроздья винограду появились перед Маргаритой на столике, и
она расхохоталась – ножкой вазы служил золотой фаллос.
Хохоча, Маргарита тронула его, и он ожил в ее руке. Заливаясь
хохотом и отплевываясь, Маргарита отдернула руку. Тут подсели
с двух сторон. Один мохнатый с горящими глазами, прильнул к
левому уху и зашептал обольстительные непристойности, другой
– фрачник – привалился к правому боку и стал нежно обнимать
за талию. Девчонка уселась на корточки перед Маргаритой,
начала целовать ее колени.
– Ах, весело! Ах, весело! – кричала Маргарита, – и все
забудешь – Молчите, болван! – говорила она тому, который
шептал, и зажимала ему горячий рот, но в то же время, сама

подставляла ухо». В дальнейшем Булгаков
Великого бала у Сатаны гораздо целомудреннее.

сделал

сцену

Грин Ханс Бальдунг.
Смерть и дева
Вместе с Булгаковыми на грандиозном приеме в
американском посольстве был бывший барон Борис Сергеевич
Штейгер, в 20-е и 30-е годы работавший в Москве в качестве
уполномоченного Коллегии Наркомпроса РСФСР по внешним
сношениям.
Одновременно
Штейгер
являлся
штатным
сотрудником ОГПУ-НКВД, секретным тайным агентом, в чьи
обязанности входило подслушивание светских разговоров
иностранных дипломатов. Он следил за входившими в контакт с
иностранцами советскими гражданами и стремился получить от
иностранных дипломатов секретные сведения. Именно он
являлся реальным прототипом таинственного барона Майгеля,
нашедшего свой конец на Великом балу у Сатаны.

Густав Климт.
Враждебные силы (фрагмент)
Вспомните: «Абадонна оказался перед бароном и на секунду
снял свои очки. В тот же момент что-то сверкнуло в руках
Азазелло, что-то негромко хлопнуло как в ладоши, барон стал
падать навзничь, алая кровь брызнула у него из груди и залила
крахмальную рубашку и жилет. Коровьев подставил чашу под
бьющуюся струю и передал наполнившуюся чашу Воланду.
Безжизненное тело барона в это время уже было на полу».
В дневнике Е.С. Булгаковой Штейгер упоминается несколько
раз. В частности, описывая прием у Буллитта, она упомянула, что
Штейгер после окончания бала подсел к ним в машину.
Описывая прием у советника американского посольства Уайли,
она также отмечает, что присутствовал, «конечно, барон
Штейгер – непременная принадлежность таких вечеров, «наше
домашнее ГПУ». 17 апреля 1937 г. барон Штейгер был арестован
и вскоре – расстрелян. Булгаков вновь оказался пророком!
Впрочем, от трагического до смешного один шаг. Помните
панику Бегемота: «Ах, попугаи разлетелись!» В «Короткой
истории Спасо-Хауса» есть такой эпизод: «Когда последние гости
разошлись (около трех ночи, по свидетельству Е.С. Булгаковой),
Тейер начал загонять птиц в клетки. Но, ужасно устав после

приема, он случайно забыл запереть дверь вольера и пошел
спать. Не успел он заснуть, как камердинер посла разбудил его и
сказал, что посол срочно хочет видеть его в зале приемов. Когда
Тейер вошел, он увидел, как посол наблюдает за полетом стаи
забликов, которые «мирно парили» под потолком, чирикая и
оставляя характерные следы.
По мнению исследователей, атмосфера Великого бала у
Сатаны очень напоминала атмосферу «коммуны Глеба Бокия»,
одного из главных чекистов 20—30-х годов, соратника самого
Генриха Ягоды. Как открылось на следствии, основатель и шеф
Соловков Глеб Бокий, без подписи которого не обходился ни
один смертный приговор коллегии ОГПУ, в 1921–1925 гг.
организовал в Кучино на своей даче так называемую «дачную
коммуну», в которую входили избранные и высокопоставленные
люди.

Глеб Бокий, видный чекист, куратор Соловецкого лагеря, без
чьей подписи не обходился ни один смертный приговор коллегии
ОГПУ
Каждые выходные на дачу съезжались участники «коммуны»
вместе с женами. Женщин спаивали допьяна, раздевали их и
использовали по очереди. Пили ворованный из химической
лаборатории спирт, а после изрядной выпивки направлялись в
баню, где устраивали групповые оргии. Все это, как правило,
сопровождалось издевательством друг над другом: пьяным
намазывали половые органы краской или горчицей.

Был здесь и описанный в романе фонтан с шампанским и
коньяком, в котором плавали полуголые девицы.

В.Э Борисов-Мусатов.
Призраки
Над упившимися потешались, «хороня» заживо или имитируя
казни. Все это делалось при поповском облачении, с
использованием одежд убитых соловецких монахов. Обычно
двое-трое наряжались в это поповское платье, и начиналось
«пьяное богослужение». Эти пьяные оргии очень часто
сопровождались драками, переходящими в общую свалку.
На Великом балу потусторонние силы также устраивают
своего рода похороны Берлиоза и Майгеля, только покойники тут
настоящие. Все гости Воланда столь же пьяны, а женщины столь
же обнажены, как и на даче у Бокия. Правда, горчицей Бегемот
мажет не половые органы незадачливых пьяниц, а их
своеобразный заменитель – устрицу, которую тот тотчас съедает.
Вероятно, чекисты казались Булгакову порочнее, чем вся
нечистая сила.
Заканчивая роман, Михаил Афанасьевич вполне мог назвать
Великий бал у Сатаны – «балом призраков». К 1940 г. не было
уже ни Тухачевского, ни Егорова, не было Бухарина, Радека,
Бубнова, Мейерхольда, не было зверски убитой Зинаиды Райх. В
марте 1940 года из жизни уйдет сам Булгаков. Вспомним: «…
толпы гостей стали терять свой облик… и фрачники, и женщины
распались в прах… угасли огни… все съежилось, и не стало
никаких фонтанов, тюльпанов и камелий…» Действительно, «бал
призраков».

По словам бывшего американского посла Стессела, СпасоХаус напоминал ему призрачный замок. Иногда по ночам в
кабинете «русского Моргана» ему слышались чьи-то осторожные
шаги и приглушенные стоны, вызывая в памяти картину В.Э.
Борисова-Мусатова «Призраки».
Картина, вызывающая настроение щемящей грусти, была
написана Борисовым-Мусатовым в 1903 году, в начале
беспокойного и тревожного XX века. Самому художнику в это
время было тридцать три года, как и молодому банкиру и
наследнику несметного состояния промышленника Второва. На
ней изображен тот час, когда растворяется в предчувствии света
сумрак ночи. И призраки людей, живших в этом месте ранее,
сейчас исчезнут, рассеявшись, как клочья тумана. Останется
лишь одна легкая бесплотная тень, прозрачный образ
«мусатовской» девушки. Или убитой возлюбленной наследника
второвских миллионов.
Картина
напоминает
о
быстротечности
жизни
и
призрачности счастья. Сам дом, как отражение в воде, словно
подернут рябью, но он навсегда останется в памяти как дом, где
царила самая прекрасная из ведьм – божественная Маргарита.

3.3. Причуды дома «302-бис». Доходный
дом И.Д. Пигита
Большая Садовая, 10
Истинная любовь похожа на привидение:
все о ней говорят, но мало кто ее видел.
Ф. Ларошфуко

Зойкина квартира
Однажды прочитав роман «Мастер и Маргарита», трудно
выйти из-под его обаяния. Бывая на Патриарших прудах,
прогуливаясь по кривым арбатским переулкам, невольно
вспоминаешь сцены из любимой книги. Хочется отыскать
скамейку Воланда, увидеть место, где встретил Мастер свою
Маргариту, и в каждой встречной черной кошке непременно
видится кот Бегемот. Возьмите схему Москвы, проведите
циркулем окружность из Патриаршего пруда радиусом в 666
метров. Вы зачерпнете столько тайн, сколько вам не раскрыть до
конца жизни. Здесь и скандальное «Варьете», и знаменитый
«Грибоедов», и легендарный дом 302-бис на Большой Садовой.

Легендарный дом 302-бис. Дореволюционная открытка с
видом дома Пигита на Большой Садовой, 10

Дом Пигита сегодня
Этот дом, где некогда проживали директор театра «Варьете»
Степа Лиходеев и председатель МАССОЛИТа М.А. Берлиоз, а
позже обосновался профессор черной магии, сам мессир
Воланд, – место, где мистика и реальность переплетены
настолько, что непонятно, где начинается Зазеркалье. Кстати,
тут надо быть поосторожнее. Залезть в фантастическую паутину
легко, а вот выбраться…
Стоит заглянуть в арку этого легендарного дома, и вот вам:
булгаковские герои, встречающие непрошеных гостей, вот и
лестничное окно, из которого вылетали незадачливые визитеры
Воланда; вот и пожарная лестница, с которой сотрудники
госбезопасности обстреливали летающего котяру.

Тоннель времени – арочный проход во двор легендарного
дома
Во времена Булгакова внутренний двор дома украшал
небольшой изящный фонтан, но при расширении улицы в 1938
году и палисадник, и ограда перед домом, и фонтан были
безжалостно уничтожены. Однако и сегодня двор этого дома
пропитан какой-то особой таинственной аурой, атмосферой
отрешенности, отрезанности от остальной Москвы, как будто и

нет рядом шумящего
Садового кольца.

и

громыхающего

вереницей

машин

В арке «нехорошего дома» встречает вся свита Воланда
В знаменитом романе «Мастер и Маргарита» дом значится
под странным номером 302-бис, но булгаковеды утверждают: это
зашифрованный по формуле (3+2)х 2 дом № 10. Кстати, само
число «302» возникло и в других произведениях писателя, и
каждый раз с инфернальным оттенком. В «Дьяволиаде»
в комнате 302 помещалось таинственное, никем никогда не
виданное Бюро претензий. В «Записках покойника» редактор
Рудольфи
предлагает
Максудову
внести
единственное
исправление в его рукопись: на странице 302 вычеркнуть слово
«дьявол». Некоторые исследователи полагают, что прибавленное
к цифрам слово «бис», по-украински значит – «бес». Такого
большого номера в реальности некогда не было и сейчас нет на
Садовой улице. Это особый прием, используемый Булгаковым,
чтобы подчеркнуть нереальность описываемых в романе
событий.

Странные вещи творились вокруг «бисова» дома в романе.
Странные вещи творятся вокруг него и сейчас. Но обо всем по
порядку…

Булгаковский дом-музей расположился, как и положено, в
доме № 302-бис

Во дворе дома 302-бис
Нарядный доходный дом с закругленными балконами и
эркерами, украшенными лепными спиралями, был построен в
1903 году архитекторами А.Н. Милковым и Э.С. Юдицким для
«табачного короля», владельца фабрики «Дукат» И.Д. Пигита.
Изначально он планировался как производственный корпус
фабрики, то есть для производства табака – «чертова зелья»!
Однако устраивать «чертову» фабрику вблизи церкви Святого
Ермолая Пигиту запретили, и расчетливый фабрикант
перепланировал ее под элитный доходный дом. Так, по прихоти
судьбы, задолго до Булгакова этот дом стали именовать не иначе
как «Чертов дом!».

Для художников был специально спроектирован корпус с
огромными окнами, где они разместили свои богемные
мастерские
О богатстве и необычности оформления интерьеров
престижного дома москвичи слагали легенды. Так квартира № 5,
балкон которой находится на втором этаже между 1-м и 2-м
подъездами имела 2 входа и принадлежала хозяину дома Илье
Пигиту. Поговаривали, что роскошная хозяйская квартира была
украшена уникальной лепниной с тончайшей росписью и
изысканными обоями ручной работы. По слухам, некоторые
детали интерьера были из крокодиловой кожи.
До революции элитные квартиры сдавались внаем
представителям научной и творческой интеллигенции. Здесь
проживали
известные
адвокаты,
доктора,
профессора,
художники и актеры. Для художников был специально
спроектирован 4-этажный корпус с огромными окнами в глубине
двора, где они разместили свои богемные мастерские.
Так, в квартире № 8 в начале XX века проживал один из
известных и модных театральных художников того времени
Георгий Якулов.
По театральной Москве ходила шутка, что были бы
декорации Якулова, а пьесы будут. Мастерская Якулова,
располагавшаяся в квартире № 38, пользовалась и скандальной
известностью. Здесь, если верить слухам, охотно появлялись не
только люди богемы, но и некоторые сомнительные личности, а
также «искусствоведы» с Лубянки, переодетые в партикулярное
платье. Догадываясь об этом, Булгаков не преминул намекнуть
об этом в своей пьесе «Зойкина квартира». После блестящего
спектакля в Театре Вахтангова, декорации которого напоминали

интерьеры дома на Садовой, за мастерской Якулова утвердилось
прозвище «Зойкиной квартиры».

Именно в этом доме, в мастерской скандального художника
Якулова, Сергей Есенин познакомился с американской
танцовщицей Айседорой Дункан
По свидетельству современников, прототипом Зойки Пельц
была жена Г. Якулова Наталия Шифф. Женщина странной,
броской внешности, напоминающая героинь тулуз-лотрековских
портретов. На нее как прототип Зойки указывает и первая
супруга Булгакова Т. Н. Лаппа, рисующая колоритный портрет
жены художника: «Она ходила голая… одевала платье прямо на
голое тело или пальто, и шляпа громадная. И всегда от нее струя
очень хороших духов. Просыпается: «Жорж, идите за водкой!»
Выпивала стакан, и начинался день». Экстравагантный костюм
жены Якулова мог подсказать Булгакову то одеяние, которое
оказалось на Маргарите после Великого бала у Сатаны: черный
плащ, одетый на голое тело.

Великая Босоножка

Вот как реагирует на подобное полуголое одеяние Аннушка
Чума:
«…Какая-то дамочка в черной рясе, как показалось Аннушке
в полутьме.
Дамочка не то босая, не то в каких-то прозрачных, видно,
заграничных, в клочья изодранных туфлях. Тьфу ты! что в
туфлях! Да ведь дамочка-то голая! Ну да, ряса накинута прямо
на голое тело! «Ай да квартирка!»
В душе у Аннушки все пело от предвкушения того, что она
будет рассказывать завтра соседям».

А. Муха.
Танец

П.П. Кончаловский.

Портрет художника Г.Б. Якулова
Кстати, именно здесь, в мастерской скандального художника
Якулова, Сергей Есенин познакомился с американской
танцовщицей Айседорой Дункан. Именно этот роковой «бисов
дом» стал последним московским адресом Есенина. Он заехал
сюда перед своим роковым отъездом в Ленинград. Наталья
Шифф, проводив поэта, тотчас отправила телеграмму Вольфу
Эрлиху – секретному сотруднику ГПУ. А через несколько дней его
уже хоронили…
Последние изыскания говорят о том, что поэт был арестован
либо в поезде, либо на Московском вокзале, откуда его и
препроводили в чекистский дом близ «Англетера». По одной из
версий, Есенина избили до смерти, после чего произвели
контрольный выстрел в голову, а уж потом бездарно
инсценировали самоубийство.
Над мастерской Якулова в квартире № 40 располагалась
мастерская
еще
одного
знаменитого
художника
П.
Кончаловского, деда своих знаменитых внуков А. Кончаловского
и Н. Михалкова. А в кв. 36 под мастерской Якулова,
располагалась студия художника Фон Бооля, а с 1933 года здесь
живут скульпторы династии Рукавишниковых.
Одним словом, дом был весьма богемный. В нем бывали и
живали Шаляпин и Рябушинский, Суриков и Коненков,
Прокофьев и Алексей Толстой, Качалов и Москвин, Нежданова и
Мейерхольд, Андрей Белый и Луначарский. Гостями дома были
прославленные маршалы: Семен Буденный, Климент Ворошилов,
Георгий Жуков. Здесь же сошлись непостижимым образом
пути Сергея Есенина и Михаила Булгакова.
После национализации дома, его хозяин, Илья Пигит,
вынужден был скрываться в бегах, однако, в квартире остались
его родственники. Одна из них, Анна Пигит в 1917 г. приютила у
себя вышедшую из тюрьмы по амнистии известную эсерку Фанни
Каплан.

Самогонное озеро Аннушки-Чумы
Несмотря на богатую историю дома, всемирно известным
дом стал благодаря самому мистическому писателю XX века
М.А.Булгакову. Здесь происходит контакт потусторонних сил с
современным московским миром. И происходит он в легендарной
«нехорошей квартире» № 50, в которую Михаил Булгаков
поселил профессора черной магии Воланда и его беспокойную
свиту. Здесь они и живут без прописки вот уже почти век.
Прообразом «нехорошей квартиры» послужила квартира, в
которой М.А. Булгаков жил в 1921–1924 гг. вместе со своей
первой женой Татьяной Николаевной Лаппа. Это было первое
московское жилье писателя. Михаил Афанасьевич приехал в
Москву осенью 1921 г. «без денег, без вещей, чтоб остаться в
ней навсегда». Конечно, одним из первых и самых
животрепещущих вопросов стал «квартирный вопрос»: «Самый
переезд не составил для меня особенных затруднений, потому
что багаж мой был совершенно компактен. Все мое имущество
помещалось в ручном чемоданчике. Кроме того, на плечах у меня
был бараний полушубок. Не стану описывать его. Не стану,
чтобы не возбуждать в читателе чувство отвращения, которое и
до сих пор терзает меня при воспоминании об этой лохматой
дряни… И вот тут в безобразнейшей наготе предо мной встал
вопрос… о комнате. Человеку нужна комната. Без комнаты
человек не может жить. Мой полушубок заменял мне пальто,
одеяло, скатерть и постель. Но он не мог заменить комнаты, так
же, как и чемоданчик. Чемоданчик был слишком мал. Кроме того,
его нельзя было отапливать. И, кроме того, мне казалось
неприличным, чтобы служащий человек жил в чемодане».

Легендарная лестница злополучного дома 302-бис
Квартира, где поселились Булгаковы, представляла собой
типичную коммуналку коридорного типа и состояла из семи
комнат, где жили разные семьи. Семь пеналов с одной кухней и
одним туалетом.
Ванной вообще не было. Молодые супруги занимали в
легендарной квартире одну из комнат, которую называли
«гнусной комнатой гнусного дома». Однако эта комната была для
начинающего писателя спасением: это была настоящая крыша
над головой, которую он в голодные 1920-е гг. считал наивысшей
роскошью.

Дверь в «нехорошую квартиру». «Надо сказать, что квартира
эта – № 50 – давно уже пользовалась если не плохой, то, во
всяком случае, странной репутацией»
Несмотря на то что это было бывшее общежитие, Булгакову
с женой досталась хорошая светлая комната с двумя окнами.
Комната была предпоследней, в первой комнате жил какой-то
мелкий партийный работник, рядом с ним милиционер с семьей,
затем некая проститутка Дуся, клиенты которой иногда по ночам
по ошибке стучали к Булгаковым.

Татьяна Николаевна Лаппа – первая жена М.А. Булгакова
Татьяна Николаевна не раз с грустью вспоминала свою
первую московскую квартиру и свою скандальную соседку
Аннушку – Чуму: «…на той стороне коридора, напротив, жила
такая Горячева Аннушка. У нее был сын, и она все время его
била, а он орал. И вообще, там невообразимо, что творилось.
Купят самогону, напьются, обязательно начинают драться,
женщины орут: «Спасите! Помогите!» Булгаков, конечно,
выскакивает, бежит вызывать милицию. А милиция приходит –
они закрываются на ключ и сидят тихо. Его даже оштрафовать
хотели».
Это было настоящее испытание на выживание: голод,
безработица, отсутствие денег и невыносимый быт коммунальной
квартиры. Татьяна Николаевна вспоминала: «Хуже, чем где бы то
ни было, было в первый год в Москве. Бывало, что по 3 дня
ничего не ели, совсем ничего. Не было ни хлеба, ни картошки. И
продавать мне уже было нечего. Я лежала, и все».
В феврале 1922 г. Булгаков запишет в дневник: «Идет самый
черный период моей жизни. Мы с женой голодаем. Пришлось
взять у дядьки немного муки, постного масла и картошки…
Обегал всю Москву – нет места… Валенки рассыпались».
Из переписки с матерью и сестрой видно, что в это время
проблемы были не только с валенками, но и с продуктами,
одеждой, мебелью.
Комната большой коммунальной квартиры впечатляла не
только Булгакова и его жену Друзья, бывавшие в гостях у
писателя, оставили о ней свои воспоминания. Так Валентин

Катаев в своем автобиографическом романе «Алмазный мой
венец» писал: «У синеглазого был настоящий большой
письменный стол, как полагается у всякого порядочного русского
писателя, заваленный рукописями, газетами, газетными
вырезками и книгами, из которых торчали бумажные закладки».
По его словам, Булгаков играл роль «известного русского
писателя, даже, может быть, классика», «дома ходил в полосатой
байковой пижаме, стянутой сзади резинкой, что не скрывало его
стройной фигуры, и, конечно, в растоптанных шлепанцах».
По воспоминаниям писателя Ю.Л.Слезкина, «жил тогда
Миша бедно, в темноватой, сырой комнате большого дома на
Садовой, со своей первой женой Татьяной Николаевной. По
стенкам висели старые афиши, вырезки из газет, чудаческие
надписи. Был Булгаков стеснен в средствах, сутулился, поднимал
глаза к небу, воздевал руки, говорил: «Когда же это кончится?»
Быт московской коммуналки оставил у Булгакова тяжелое
впечатление, о чем можно судить по его произведениям. В
рассказе «Самогонное озеро «описана жизнь той самой
квартиры, в которую писатель позднее поселит Воланда со всей
его нечистой свитой: «В десять часов вечера под светлое
воскресенье утих наш проклятый коридор. В блаженной тишине
родилась у меня жгучая мысль о том, что исполнилось мое
мечтанье, и бабка Павловна, торгующая папиросами, умерла.
Решил это я потому, что из комнаты Павловны не доносилось
криков истязуемого ее сына Шурки.
…И в десять с четвертью вечера в коридоре трижды пропел
петух. Петух – ничего особенного. Ведь жил же у Павловны
полгода поросенок в комнате. Вообще Москва не Берлин, это раз,
а во-вторых, человека, живущего полтора года в коридоре № 50,
не удивишь ничем…»
Скандальные соседи М.Булгакова, варившие самогон,
становились прототипами героев его произведений. Так Аннушка
Чума (или Павловна) – соседка Булгаковых, вполне реальная
женщина, Анна Горячева, о которой Т.Н. Лаппа вспоминает как о
«скандальной бабе». Сам М.А. Булгаков делает Горячеву
героиней своих рассказов «Самогонное озеро», « № 13 – Дом

Эльпит-Рабкоммуна» и «Театрального романа», «Мастера и
Маргариты». Она становится символом страшного коммунального
быта и скандалов. Оттого и носит она прозвище «Чума».
Вспомните: «Бич дома, Пыляева Аннушка, простоволосая,
кричала в пролет удаляющемуся Нилушкину Егору: «Сволочи!
Зажирели за нашими спинами! Только и знают – самогон лакают.
А как обзаботиться топить – их нету! У-у, треклятые души!
Да с места не сойти, затоплю седни…»
Другого соседа по «нехорошей квартире», Василия
Ивановича, Михаил Булгаков описал в фельетоне «Москва 20-х
годов»: «Клянусь всем, что у меня есть святого, каждый раз, как
я сажусь писать о Москве, проклятый образ Василия Ивановича
стоит передо мною в углу. Все поступки В.И. направлены в ущерб
его ближним, и в Кодексе Республики нет ни одного параграфа,
которого он бы не нарушил. Нехорошо ругаться матерными
словами громко? Нехорошо. А он ругается. Нехорошо пить
самогон? Нехорошо. А он пьет. Буйствовать разрешается? Нет,
никому не разрешается. – А он буйствует. И т. д. «Кругом
хамство, ругань, самогон. Видимо, в какой-то момент Булгакову
показалось, что здесь «ад на земле». В таком окружении
писатель прожил долгих три года.

Любовь Евгеньевна Белозерская – вторая жена писателя

В годы советской власти некогда элитарный дом Пигита стал
первым в Москве домом – рабочей коммуной, где царила
«атмосфера драк, скандалов и пьянства». Так что печально
известные «коммуналки», «испортившие москвичей», возникли
именно здесь.
В рассказе « № 13 – Дом Эльпит-Рабкоммуна» М.Булгаков
описывает переломный момент в истории легендарного
московского доходного дома: «Ах, до чего был известный дом.
Шикарный дом Эльпит… Четыре лифта ходили беззвучно вверх и
вниз. Утром и вечером, словно по волшебству, серые гармонии
труб во всех 75 квартирах наливались теплом. В кронштейнах на
площадках горели лампы… В недрах квартир белые ванны, в
важных полутемных передних тусклый блеск телефонных
аппаратов… Ковры… В кабинетах беззвучно-торжественно.
Массивные кожаные кресла. И до самых верхних площадок жили
крупные
массивные
люди.
Директор
банка,
умница,
государственный человек с лицом Сен-Бри из «Гугенотов», лишь
чуть испорченным какими-то странноватыми, не то больными, не
то уголовными глазами, фабрикант (афинские ночи со съемками
при магнии), золотистые выкормленные женщины, всемирный
феноменальный бас-солист, еще генерал, еще… И мелочь:
присяжные поверенные в визитках, доктора по абортам…
Большое было время… И ничего не стало. Sic transit gloria
mundi! Страшно жить, когда падают царства. И самая память
стала угасать. Да было ли это, господи?..
…А вещи остались. Вывезти никому не дали. Эльпит сам
ушел в чем был.
Вот тогда у ворот, рядом с фонарем (огненный « № 13»),
прилипла белая таблица и странная надпись на ней:
«Рабкоммуна». Во всех 75 квартирах оказался невиданный люд.
Пианино умолкли, но граммофоны были живы и часто пели
зловещими голосами. Поперек гостиных протянулись веревки, а
на них сырое белье. Примусы шипели по-змеиному, и днем, и
ночью плыл по лестницам щиплющий чад. Из всех кронштейнов
лампы исчезли, и наступал ежевечерне мрак. В нем спотыкались
тени с узлом и тоскливо вскрикивали:

– Мань, а Ма-ань! Где ж ты? Черт те возьми!»
В начале января 1924 г. на вечере, устроенном редакцией
«Накануне» в честь писателя А. Н. Толстого, Михаил Булгаков
познакомился с только что вернувшейся из эмиграции Любовью
Белозерской. Эта роковая встреча привела к тому, что писатель
оставляет свою первую жену, Татьяну Николаевну, и соединяет
свою судьбу с новой Любовью.
По словам очевидцев, незадолго до этого супруги Булгаковы
встречали у друзей Новый год. Взялись гадать: топили воск и
выливали в миску с водой. Тасе выпало что-то непонятное.
«Пустышка», – сказала она. А вот Мишин воск застыл в виде двух
колец. Вернувшись домой, Тася плакала: «Вот увидешь, мы
разойдемся». Булгаков сердился: «Ну что ты в эту ерунду
веришь!» В то время он уже ухаживал за своей будущей второй
женой – Любовью Белозерской…
По словам друзей писателя, вскоре он предложил Татьяне
поселиться в их квартире втроем, но, встретив упрямый отказ,
собрал свои вещи и ушел. Недоброжелатели сплетничали:
Михаил Афанасьевич променял Тасю на Белозерскую потому, что
последняя больше подходит на роль жены преуспевающего
писателя. Друзья сочувствовали: Михаил не выдержал груза
собственной многолетней вины перед Тасей, хочет разорвать
отношения, которые уже нельзя поправить…
Любовь Белозерская стала второй супругой Булгакова,
однако он старался не забывать и Татьяну – иногда помогал ей
продуктами, навещал. Однажды принес в подарок журнал, где
была напечатана «Белая гвардия» с посвящением Любе. Тася
была возмущена: «Когда ты писал этот роман, с тобой рядом
была я. Это я грела для тебя воду, я бегала на базар продавать
драгоценности. Наконец, это моя бабушка носила в девичестве
фамилию Турбина!» Булгаков был обескуражен. Ну, попросила
Белозерская, он и приписал это дурацкое посвящение! Такая
мелочь по сравнению с грандиозностью события: его роман
издан! Тася обиделась и швырнула журнал на пол. Больше они
не виделись.

После этого в жизни Булгакова случалось многое: были и
головокружительные взлеты, и пора безденежья, и безумные
романы. Но перед смертью он вспоминал лишь о своей первой
любви – о женщине, с которой он обошелся не лучшим образом и
вину перед которой ощущал всю свою жизнь. По словам
последней жены Булгакова Е.С.Шиловской, незадолго до
кончины он произнес ставшие уже знаменитыми слова: «Найдите
Тасю, я должен перед ней извиниться».
Дом, который Булгаков называл проклятым, не принес
счастья ни Булгакову, ни его первой, ни его второй жене.
Любопытно, но он появляется и в повести «Тайному другу»,
посвященной его третьей супруге: «В этот момент случилось чтото странное. В нижней квартире кто-то заиграл увертюру из
«Фауста». Я был потрясен. Внизу было пианино, но давно уже
никто на нем не играл. Мрачные звуки достигали ко мне. Я лежал
на полу, почти уткнувшись лицом в стекло керосинки, и смотрел
на ад. Отчаяние мое было полным, я размышлял о своей ужасной
жизни и знал, что сейчас она прервется, наконец. В голове
возникли образы: к отчаянному Фаусту пришел Дьявол, ко мне
же не придет никто. Позорный страх смерти кольнул меня еще
раз, но я его стал побеждать таким способом: я представил себе,
что меня ждет в случае, если я не решусь. Прежде всего, я
вызвал перед глазами наш грязный коридор, гнусную уборную,
представил себе крик замученного Шурки. Это очень помогло, и
я, оскалив зубы, приложил ствол к виску…»

Чертовщина в «нехорошем доме»
Неудивительно, что именно в этой «гнусной комнате этого
гнусного дома «и поселил Булгаков своих инфернальных героев,
а сама квартира навек снискала славу «нехорошей». За два года
до начала действия романа, из «нехорошей квартиры» за неделю
загадочным образом исчезли пять жильцов и «корректный
милиционер в белых перчатках», зашедший за одним из
квартиросъемщиков.
Прочие
жильцы
дома
еще
долго

рассказывали невероятные легенды о произошедшем, но уже
через неделю в эту квартиру вселяются директор театра Варьете
Степан Лиходеев и председатель МАССОЛИТа Михаил Берлиоз с
супругами. Вскоре жены обоих исчезают. И в квартире
поселяется нечистая сила.
«Надо сказать, что квартира эта – № 50 – давно уже
пользовалась если не плохой, то, во всяком случае, странной
репутацией». Цитата взята из главы, которая так и называется –
«Нехорошая квартира». «В трижды проклятой квартире № 50,
несомненно, надо повторить, кто-то был. По временам эта
квартира отвечала то трескучим, то гнусавым голосом на
телефонные звонки, иногда в квартире открывали окно, более
того, из нее слышались звуки патефона. А между тем всякий раз,
как в нее направлялись, решительно никого в ней не
оказывалось… Да, квартира № 50 пошаливала, а поделать с этим
ничего нельзя было».
Именно в этой небольшой квартире в бесконечно длящуюся
полночь пятницы, 3 мая 1929 года проходил знаменитый Великий
бал у Сатаны, на котором присутствовали тысячи гостей.

Войцех Вейс.
Демон (В кафе)
Для того чтобы вместить Великий бал в «нехорошую
квартиру», потребовалось раздвинуть ее до сверхъестественных
размеров. Каким образом? Как объясняет Коровьев «тем, кто
хорошо знаком с пятым измерением, ничего не стоит раздвинуть
помещение до желательных пределов». Причем, не «четвертого»
(тонкое Зазеркалье), но «пятого», а это уже вторжение на
территорию Бога.

На первый взгляд, фантастическое и мистическое описание
бала могло возникнуть только в голове такого гения, как
Булгаков. Но жизнь преподносит свои сюрпризы. И подчас они
фантастичнее, чем все игры и шутки Воланда.

Стены «нехорошего подъезда». Михаил Булгаков и Воланд. К
сожалению, этих картин уже нет, их уничтожили при ремонте
подъезда
В начале 90-х годов легендарную советскую коммуналку
расселили. И стали устраиватсь в ней встречи, выставки и
концерты. Но через некоторое время на дверях «нехорошей
квартиры» появился большой амбарный замок. Входную дверь

заковали в стальную броню, звонок вырвали «с мясом». И тут
началась мистика. Многочисленные очевидцы уверяли, что из
запертых дверей «нехорошей квартиры» стали раздаваться
трескучие, гнусавые голоса, непонятный шум и крики, заунывные
звуки старого патефона. На адрес опечатанной квартиры стали
приходить счета за междугородние переговоры. Поговаривали,
что, когда квартира слишком шумно шалила, отчаявшиеся соседи
вызывали наряд милиции. И, конечно, в опечатанной квартире
никого не оказывалось. Как говорил сам автор: «Да, квартира №
50 пошаливала, а поделать с этим ничего нельзя было».
Со времен автора «Мастера и Маргариты» «нехорошая
квартира», где обосновался «дух зла и повелитель теней»
пользуется крайне дурной репутацией и находится в состоянии
хронического скандала. Уже несколько лет в ней происходят
странные и необъяснимые вещи. Темные истории передаются из
уст в уста, обрастая красочными подробностями.

«Бегемот отрезал кусок ананаса, посолил его, поперчил,
съел и после этого так залихватски тяпнул вторую стопку спирта,
что все зааплодировали
Так, во время ремонта маляры вечером побелили комнату
М.Булгакова, а когда пришли утром, то обнаружили на одной из
стен выступившее темное пятно, напоминающее силуэт
огромного котяры. Перепуганные ремонтники забелили пятно, но
на следующий день оно появилось вновь. Стену вновь закрасили,
но изображение осталось. После этого мистического случая
многие из них категорически отказались работать в проклятой
квартире.
Второе загадочное явление могут наблюдать все жители и
гости неспокойного дома. Поклонники Булгакова с завидным

упорством расписывают стены подъезда портретами героев его
романа. Считается, что все обращенные к Высшим силам
послания, написанные здесь, непременно будут услышаны.
Жильцы регулярно закрашивали рисунки. Но они проявляются
вновь и вновь. Недоумевающие жители беспокойного подъезда
покрыли картинки слоем черной краски. Но изображения
Воланда проступили и через него.

Мессир Воланд
После того, как стены подъезда были закрашены ядовитой
зеленой
масляной
краской,
удивительная
атмосфера
булгаковского подъезда исчезла. Беззащитные стены лестницы
взяли на себя функции доски объявлений и почтового ящика.
Через некоторое время театральные художники по фотографиям
восстановили с десяток больших интересных работ. И лестница
вновь ожила, задышала той таинственной жизнью, которую
вдохнул в нее мистический роман и его автор. Но ненадолго.
Однажды ночью неизвестные вандалы внесли в подъезд ведро
черной краски и залили все восстановленные работы, а заодно и
ступени лестницы, по которой столько раз поднимался великий
Мастер в нелюбимую им, но давшую жизнь роману «Белая
гвардия» и героям «Мастера и Маргариты» квартиру.
Беспокойную квартиру то закрывали, то открывали вновь,
что никак не могло радовать местных жителей.

Десятилетний опыт борьбы воспитал из жильцов дома
настоящих бойцов. Разъяренные жители пикетировали открытие
Булгаковского центра, расклеивали и раздавали всем желающим
листовки, где центр назван «гнездом экстремизма». А накануне
открытия музея они пытались заварить входную дверь в 50-ю
квартиру… На двери подъезда долго висела охранная грамота,
вывешенная местным «Швондером», запрещавшая устраивать
какой-либо музей в этой квартире.
И все-таки музей открылся! Да не один! Сегодня в
легендарном «нехорошем доме» располагается два центра,
посвященных творчеству Михаила Афанасьевича Булгакова,
одного из самых любимых и самых загадочных писателей
двадцатого, а теперь уже и двадцать первого века.
Их часто путают по причине расположения в одном здании,
но в разных подъездах. Возникающая путаница доставляет «двум
музеям» определенные трудности в духе самого насмешника
Булгакова.

Культурно-просветительский
центр
Дом
Булгакова.
Барельеф, посвященный роману «Мастер и Маргарита», работы
А.И. Рукавишникова у входа в музей
Культурно-просветительский центр «Булгаковский дом»
находится сразу при входе во двор и встречает гостей
барельефами скульптора Александра Рукавишникова. Музей
Булгакова менее заметен, находится во втором подъезде на

последнем этаже здания и является прототипом описанной в
романе квартиры.
Своего жилища М.А. Булгаков стыдился, но вплоть до 1924 г.
у него не было возможности переехать в другую комнату или
другой дом. Но, несмотря на нестерпимо бедственное положение,
квартира № 50 стала местом создания первого большого романа
о страшных годах Гражданской войны и нескольких знаменитых
сегодня произведений. Именно здесь, в «нехорошей квартире»,
рождалась «Белая гвардия», «Дьяволиада«, «Роковые яйца»,
«Записки на манжетах«, принесшие известность и признание
писательского таланта М.А. Булгакову.

Культурно-просветительский центр Дом Булгакова.
Автор фото – Usolt (Alexander Usoltsev)
По стилю работы два музея кардинально отличаются друг от
друга. Если «нехорошая квартира» – музей в традиционном,
академическом понимании, то «Булгаковский дом» более
открытый и интерактивный, как говорят сами работники, музей
нового типа. Недавно в его залах появились три настоящих
телефонных аппарата начала XX века. Рядом с ними лежат
записные книжки, на страницах которых гости дома могут найти
телефоны, по которым смогут поговорить с Иваном Бездомным,
администратором варьете Варенухой, хорошенькой ведьмой
Геллой, мрачным и зловещим Азазелло, с саркастическим котом
Бегемотом и даже самим мессиром Воландом. Однако попасть на
телефонную аудиенцию напрямую к Воланду удастся далеко не
каждому – прежде придется переговорить с Геллой.
Сотрудники музея предупреждают, что булгаковские герои
могут быть весьма резкими в общении и разговор с ними может
закончиться непредсказуемо. Например, кот Бегемот сначала

попытается объяснить, что кот – древнее неприкосновенное
животное, а если собеседник будет спорить, то рискует
нарваться на ответ из разряда «Брось трубку, гад!»
Кстати, любимый шут Воланда ведет свою таинственную
родословную от демона, вселявшегося в людей и выкидывавшего
с ними невиданные фортели. Громадный как боров, черный как
сажа, с отчаянными кавалеристскими усами, кот Бегемот
продолжает шалить в полнолуние в окрестностях Козьего болота.
Как рассказывал в свое время журналистам создатель столичного
музея Кошки Андрей Абрамов, ему доподлинно известно о
существовании четвероногого и хвостатого фантома. Огромный
жирный черный котяра выходит из стены одного из старых
зданий в районе Патриков, беззвучно пересекает улицу и
скрывается в глухой стене дома напротив. По словам Андрея
Абрамова, семь лет назад он даже пытался заснять его, но у него
ничего не получилось.
Присутствие Воланда и его свиты может почувствовать
каждый,
потревоживший
роман.
Первым
человеком,
пострадавшим от романа, был сам Булгаков. Он заболел
нефросклерозом вскоре после того, как прочитал друзьям
полный текст последней редакции «Мастера и Маргариты».
Писателю исполнилось 48 лет. Он давно повторял, что не
переживет возраст, в котором умер его отец. Так оно и
случилось. Он умер 10 марта 1940 года в своей московской
квартире на руках у жены. Последние его слова были о романе.
Мастер оставил Маргариту на земле, поручив ей дело своей
жизни.
Говорят, что скульптору Александру Рукавишникову также не
везет с тех пор, как он «спутался с нечистой силой».
Неосторожно, мол, было с его стороны ваять памятник Михаилу
Булгакову вместе со странной свитой персонажей из «Мастера и
Маргариты» и огромным примусом в придачу. Выполнив эту
работу, ваятель, по его собственным словам, угодил в число
«гонимых». Его ирреальную композицию не захотели видеть на
Патриарших прудах. После горячих дискуссий и протестов
общественности было решено Булгакова на Патриарших не

поселять.
Модель
памятника
Булгакову
скульптора
Рукавишникова сегодня можно увидеть в культурном центре
«Булгаковский дом», а скульптуры, которые Рукавишников уже
успел изготовить, находятся во дворе его мастерской, позади
Дома книги на Новом Арбате.
Сегодня «Булгаковский дом» уже невозможно представить
без его постоянного жильца – черного кота Бегемота.
Кандидатов на эту «должность» было много, в результате был
выбран лучший. Характер у него оказался нелегким, под стать
литературному прототипу. Рассказывают, что еще маленьким
котенком он вылизывал рюмки из-под водки. Избалованный
вниманием кот часто дает понять назойливым посетителям, кто
настоящий хозяин этого дома.

Памятник Михаилу Булгакову в Культурном
«Булгаковский дом». Скульптор Наталья Базюк

центре

В 2004 году в культурном центре «Булгаковский дом» был
установлен ящик «Почта любви», куда посетители опускают
записки с самыми заветными желаниями, адресованные самому
Мастеру. Ящик быстро переполняется записками, их регулярно
вынимают и складывают на хранение. А летом в «День
исполнения желаний» все накопившиеся за год записки
привязывают к воздушным шарам и одновременно запускают в
небо. По слухам, если желание написано искренне, от всего
сердца, то оно обязательно сбудется!

Кот Бегемот на оригинальной марке

Почта Любви. Автор фото – Usolt (Alexander Usoltsev)

Памятник Сатиру в парке «Аквариум»
Кстати, недалеко от легендарного дома 302-бис был избит
администратор театра Варьете доносчик Варенуха. Туалет, где
бойкому администратору дьявольские силы помяли лицо, до сих
пор стоит в глубине сада «Аквариум», что у Театра Моссовета.
Здесь же находилось скандальное здание театра Варьете, где

профессор Воланд давал сеанс черной магии с последующим
разоблачением.

Легендарные Патриаршие пруды

Герои романа «Мастер и Маргарита» во дворе около Нового
Арбата.
У Фагота рожа глумливая, а у толстяка – кошачья

Прообразом легендарного театра Варьете был реальный
Московский мюзик-холл, существовавший в 1926–1936 гг. по
адресу Б. Садовая, 18. Изначально в здании располагался цирк
братьев Никитиных. Строение было круглым, как и полагается
быть настоящему цирку. Именно сюда привел Шарикова доктор
Борменталь из «Собачьего сердца».
Когда цирк из-за недостатка пищи для животных выехал,
сюда въехал Московский мюзик-холл, затем – Театр оперетты и,
наконец, – Театр сатиры. В 1963 году здание подверглось
капитальной реконструкции, и стало в большей степени походить
на театр, чем на цирк. От старого здания остался лишь купол,
напоминающий загадочную летающую тарелку.
Интересно, что Театр сатиры связан с судьбой Булгакова еще
одной причудливой нитью. До переезда в это здание театр
ютился в Большом Гнездниковском переулке, 10. Так называемом
доме Нирнзее, там же Булгаков познакомился со своей женой –
Еленой Сергеевной. Там же пересеклись судьбы Мастера и
Маргариты.

3.4. Тучерез и его обитатели. Доходный дом
Нирнзее
Большой Гнездниковский переулок, 10
Истинная любовь всегда делает нас лучше,
какая бы женщина ее ни вызывала.
А. Дюма-сын

Проклятый дом
В 1913 году в Большом Гнездниковском переулке,
неподалеку от Страстной, ныне Пушкинской, площади, появился
невиданный дом – первый московский небоскреб или «тучерез»,
как говорили в начале XX века. Построил его известный
архитектор, джентльмен и велосипедист Эрнст-Рихард Карлович
Нирнзее, почти на два десятилетия опередивший архитекторовмодернистов с их «революционными» домами-коммунами. Этот
десятиэтажный дом стал самым высоким в дореволюционной
Москве. До него восемь лет лидировала восьмиэтажка с
эркерами, возведенная у площади Красных ворот.

Дом Нирнзее – первый небоскреб Москвы. 1934 год. На
крыше видна триангуляционная вышка.
Фото с сайта «Москва, которой нет»

Николай Петров. Вид на дом Нирнзее со Страстной (ныне
Пушкинской) площади. 1930 г.
Личность этого талантливого зодчего до сих пор остается
загадочной, а его вклад в историю московской архитектуры не
оценен в должной мере.
Неизвестным остается, откуда он родом, где и когда родился
и объем его архитектурного наследия. Даже имя Нирнзее до
недавнего времени не было в точности известно, и лишь
благодаря строительным документам удалось восстановить его
подлинное написание. Достоверно известно, что в 1898-м он с
братом Карлом обосновался в Москве, в 1900-м получил
разрешение на проведение строительных работ.

«Тучерез».
Дом Нирнзее сегодня
По мнению некоторых искусствоведов, он построил в Москве
четыре десятка домов, но домом Нирнзее называется именно
этот. Мудрый своей немецкой мудростью, Эрнст-Рихард Карлович

смекнул, что делать деньги на бедных выгоднее, чем на богатых.
И ему, как домовладельцу, будет значительно выгоднее сдать в
аренду множество маленьких однокомнатных квартирок, чем
несколько роскошных апартаментов. Новый доходный дом был
ориентирован на одиноких служащих «неплохого» достатка,
поэтому его тут же прозвали «домом холостяков».

А.Я. Головин.
Панно на фасаде дома Нирнзе
Архитектор использовал коридорную систему планировки с
несколькими типами малогабаритных (от 28 до 47 квадратных
метров) квартир. Комната, маленькая прихожая, санузел – и все.
Кухни не предусматривались (их заменяли ниши для плиты)! По
словам архитектора, кухонь не было по той простой причине, что
проживавшие в квартирах обеспеченные, но не обремененные
семьей господа, как правило, откушивали в ресторане или
заказывали еду на дом. Питаться новым жильцам предполагалось
в общественной столовой, для которой на крыше соорудили
специальное помещение. Был спроектирован и роскошный
подвал, где, по замыслу архитектора, хозяева могли принимать
гостей.
Скромным здание было и внешне. Пять выступов, облицовка
плиткой, декоративное майоликовое панно. Вот и вся красота.
Отделка несла черты и модерна, и рационализма будущих 1920-х
годов. Современники возмущались: «Трудно назвать зданием
систему каменных полос, вертикальных и горизонтальных,
образующих
на
фасадах
сетчатую
основу,
громадные
застекленные прямоугольники которой зияют, как мертвые

глаза». Однако это было одно из первых зданий, изначально
построенных как дом дешевых квартир.
Кстати, майоликовое панно «Лебеди и русалки» имеет свою
историю. Оно выполнено театральным художником Александром
Яковлевичем Головиным как эскиз для декорации к поставленной
Саввой Мамонтовым опере «Русалочка» и было укреплено на
фасаде дома – на уровне 10-го этажа, на недосягаемой для
обозрения высоте.
По преданию, его разместили так высоко, чтобы сам
архитектор и владелец дома мог его видеть в подзорную трубу из
своей знаменитой угловой «квартиры-голубятни», которая
находилась на последнем этаже его дома в Трехпрудном
переулке, 5. Рассмотреть его обычному человеку, ввиду узости
переулка, невозможно.
По мнению искусствоведов, это необычное панно – копия
знаменитого панно на здании отеля «Метрополь» со стороны
северного фасада. На доме Нирнзее почти точное повторение, но
размеры двух этих панно разные. И по цвету обе картины
отличаются. На доме Нирнзее панно более светлое, яркое. Три
русалки и лебеди при «белой ночи» или на закате «беседуют».
На Метрополе – ночь и облака – ночные. Но, несмотря, на то что
в Гнездниковском переулке авторская копия – это оригинал, а на
Метрополе в 1989 году все панно, кроме врубелевской
«Принцессы Грезы», заменили копиями.
Население дома составляло от 300 до 700 человек. В доме
имелись своя телефонная подстанция, электрические лифты;
двери были оборудованы электрическими звонками. На работу
был принят большой штат обслуживающего персонала. Кстати,
все эти люди – уборщицы, дворники, лифтеры – не оставили
свои места и после революционных событий, работали до 40-х
годов тревожного двадцатого века.
Невиданный
дом-гигант
сразу
стал
московской
достопримечательностью. Однако своему владельцу это здание
не принесло ни счастья, ни доходов. Еще незадолго до заселения
дома над крышей его люди стали замечать какие-то странные
светящие огоньки. По словам исследователей, это – огни святого

Эльма
(возникающий
при
большой
напряженности
электрического поля в атмосфере разряд в форме светящихся
пучков). Но суеверные жители упорно называли эти огоньки
чертовыми фонарями и объясняли их проклятьем, лежащим на
этом доме. И как подтверждение зловещих слухов, еще до
окончания строительства в доме возник пожар, и хотя его быстро
удалось ликвидировать, причины его отыскать так и не удалось.

Коридор знаменитого дома
Однако самое странное началось после заселения. Как
только Рихард Карлович вселился в этот дом, на его голову
посыпались неприятности. Буквально на третий день супруга
архитектора подвернула ногу на лестнице и надолго слегла в
постель. Вскоре она стала слышать таинственные «голоса», хотя
врачи в один голос уверяли, что она абсолютно здорова. Через
некоторое время на «голоса» стали жаловаться и другие жильцы
дома, обвиняя домовладельца в том, что он сам их и «разводит»
при
помощи
таинственных
акустических
устройств.
Поговаривали, что немец-зодчий нарочно выстроил дом возле
здания «охранки», чтобы наблюдать за его сотрудниками. Вслед
за обвинениями в разведении потусторонних голосов
последовали и обвинения в шпионаже в пользу Германии. В
довершение ко всему, старший сын Карл ни с того ни с сего
начал много пить и вскоре упал с крыши этого дома.

Что это было – самоубийство, случайное падение или
убийство, выяснить не удалось, но падение Карла стало началом
целого ряда подобных происшествий. Падения последовали одно
за другим. По словам старожилов, однажды одного хорошо
одетого господина поймали буквально за пиджак, когда он
перелезал через высокое ограждение. Когда его спросили,
почему он хотел свести счеты с жизнью, он заявил, что на него
нашло помутнение и таинственные голоса нашептали ему
броситься вниз.
Чтобы очистить дом от злого рока, хотели пригласить
священника, однако он наотрез отказался, сказав «не мной
проклято, не мне и снимать проклятие».

Легендарный хозяин дома Григорий Распутин
Вскоре началась Первая мировая война, и квартира Нирнзее
подверглась погрому. Архитектору из-за его немецкого
происхождения пришлось спешно покинуть Москву, а дом
продать банкиру и авантюристу Дмитрию Рубинштейну, за
фантастическую сумму – 2 миллиона 100 тысяч рублей.
Поговаривали, что Митька Рубинштейн активно прикрывал свои
финансовые аферы самыми громкими именами.
В том числе именем «святого черта» Григория Распутина,
которому в конечном итоге и проиграл дом в карты.

Ходили слухи, что дом Нирнзее был куплен в подарок
Распутину за долги. Говорили, что этот дом Рубинштейн,
оказавшийся в Петропавловской крепости, подарил всесильному
при дворе Распутину за покровительство и освобождение из
заключения. Поговаривали также, что «святой Старец» якобы
часто кутил здесь и устраивал в одной из квартир свои
«радения»-оргии во время своих приездов в Москву.
Но это не более чем легенда. Существует лишь одно
документально
зафиксированное
посещение
скандальным
Гришкой дома Нирнзее, но оно состоялось 28 марта 1915 года,
когда им еще владел сам Эрнст-Рихард Карлович. Доподлинно
известно, что Распутин приезжал сюда на автомобиле, но что он
делал в легендарном доме и к кому приезжал, так и осталось
загадкой. В подъезде «таинственный старец» неожиданно
«растаял в воздухе» и исчез. Именно так объяснили загадочное
исчезновение «святого черта» агенты московской охранки,
составившие служебное донесение.
По одной из версий, домовладелец пригласил Распутина,
чтобы очищать «чертов» дом, от которого отказалась церковь.
После его заговоров, несчастья в доме временно прекратились, а
голоса и огоньки временно исчезли. Правда, есть другая версия:
дескать, именно тогда состоялась истинная сделка по продаже
злополучного дома, и настоящим покупателем был якобы сам
Распутин, а Дмитрий Рубинштейн – всего лишь подставным
лицом. Третья версия еще занятнее: сначала зданием владел
все-таки Рубинштейн, но, задолжав Распутину большую сумму,
расплатился домом. Как бы то ни было, здание числилось за
Рубинштейном вплоть до 1918 года.
Этот год стал роковым и для Эрнста-Рихарда Нирнзее.
Причины и обстоятельства его смерти до сих пор неизвестны.
Имеют хождение две трагические версии – по первой, когда к
власти пришли большевики, он эмигрировал за границу, где
вскоре загадочно умер; по второй в 1918 году он покончил с
собой, бросившись в пролет лестницы своего знаменитого
творения…

После убийства Распутина «чудеса» возобновились, но после
революции неожиданно прекратились. С тех пор дом этот больше
никогда не горел, а в соседних зданиях с момента его постройки
участились пожары. Так, 2 (15) марта 1917 года загорелось
здание московской охранки, расположенное по соседству. Глядя
из окна дома Нирнзее на этот страшный пожар, застрелился
бывший глава этой самой охранки, полковник Отдельного
корпуса жандармов Сергей Васильевич Зубатов. Самоубийством
закончилась и жизнь Маяковского, частого гостя этого
злополучного дома.

Страстная площадь, разбор церкви. Дом Нирнзее на заднем
плане

Пристанище муз
Случались в этом доме и положительные события, но и они
носили мистический оттенок.
Через год после торжественного открытия дома в его
артистическом подвале расположился свой «домашний» театр –
знаменитое театральное кабаре «Летучая мышь». У его истоков
стояли две ярчайших личности – актер МХТ Никита Балиев,
первый в России конферансье, и нефтяной магнат Николай
Тарасов, слывший большим любителем театра и актрис.

Основатель и директор театра «Летучая мышь» Н.Балиев
Символичным было и название кабаре. Летучая мышь –
могущественное божество преисподней, символ ночи и смерти,
как птица дьявола часто ассоциируется с колдовством и черной
магией. В то же время летучая мышь символизирует тайное
зрение, надежду и удачу. Начиная с античности, летучие мыши
прибивались гвоздями к дверным проемам как средство защиты
от демонов и нечистых духов. Поэтому ее эмблема, по замыслу
создателей кабаре, должна была принести удачу и отгонять
неприятности и беды.
Родившаяся в Касьянов день, 29 февраля 1908 г., как место
отдыха артистов Художественного театра и названная так в
отличие от «Чайки», «Летучая мышь» ко времени переселения в
этот дом стала общедоступным и широко известным театром.
Поговаривали, что «Чайка» (символ человеческой души, которая
извечно не может найти покоя) олицетворяла дневную
(видимую) жизнь мхатовцев, а «Летучая мышь» – его ночную
(потаенную) сторону.

Фронтиспис книги Н.Е. Эфроса, написанной к десятилетнему
юбилею театра в 1918 году

Афиша кабаре «Летучая мышь»

Труппа театра «Летучая мышь»
Первоначально кабаре было закрытым, только для своих.
Оно замышлялось как царство шутки, далекое от посторонней
публики. Главным правилом этого элитного клуба было
остроумно шутить и, естественно, не обижаться на шутки.
Первые веселые вечера для артистов МХАТа проводились в

подвале легендарного дома Перцова, где великие актеры
выступали в неожиданных амплуа: В.И. Качалов представал
цирковым
борцом,
О.А.
Книппер-Чехова
–
парижской
шансонеткой, Иван Москвин представлял балаганное чудо –
«женщину с бородой», а трагическая актриса Алиса Коонен
играла на балалайке и под руководством самого С.В.Рахманинова
танцевала танец парижских апашей. А сам великий
К.С.Станиславский, «магистр черной и белой магии», показывал
удивительные фокусы.
В 1915 году театр-кабаре переехал в подвальчик дома
Нирнзее и поселился в нем почти на целое десятилетие. На этой
сцене впервые появились обожаемая и поныне «миссис
Хадсон» – Рина Зеленая, комик Игорь Ильинский, выступала
Сатирическая капелла под управлением Москвина, читал стихи
лучший чтец всех времен и народов В.И. Качалов. Фойе и
занавес театра расписал всемирно известный впоследствии
художник Судейкин.
Здесь действовали свои, особые законы. Один из
посетителей кабаре писал о том, как раскованно чувствовали
себя люди, пропитанные воздухом «Летучей мыши»: «Аица,
которые мы привыкли видеть важными и деловитыми, стонали от
спазм неудержимого хохота. Всех охватило какое-то беззаботное
безумие смеха…» Душой всех представлений был конферансье
Никита Балиев – подлинный гений в своей работе. Он обладал
удивительным даром включать публику в процесс представления,
втягивать ее в живой диалог. Уютный, кругленький, живая смесь
добродушия и юмора, он был идеальным посредником между
актерами и зрителями.
Представления этого популярного театра-кабаре оказались
настолько заразительно веселыми и даже озорными, что очень
скоро в программке пришлось написать:
«Дирекция просит публику не отбивать тактов ногами,
руками, ножами и вилками, так как дирижер блестяще
музыкально образован, знает все виды тактов и получает за это
хорошее жалованье…»

После октября 1917 г. часть труппы осталась в Советской
России, а другая вместе с Валиевым эмигрировала. Тогда «стиль
рюсс» был в моде, и его театр процветал. Но вскоре Запад
поразил экономический кризис, и Валиев разорился. В июле 1922
г. «Летучая мышь» закрылась. Но зал не пустовал – в нем
обосновался театр пародий «Кривой Джимми», в труппу которого
перешли актеры «Летучей мыши». Но это был уже совершенно
иной театр. Труппу стали иронично называть «засахаренной
мышью».

«В лунном свете». Французская песенка
В дальнейшем в легендарном подвале поочередно
находились Московский театр сатиры, театр-студия Малого
театра, цыганский театр «Ромэн» и, наконец, в наше время
учебный театр ГИТИСа. В1989 г. сюда вернулась «Летучая
мышь» – театр-кабаре молодых артистов под руководством
режиссера Григория Гурвича. Теперь здесь театр «ГИТИС»
Российской академии театрального искусства.
Если театральное искусство поселилось в полуподвале
московского небоскреба, то на его первом этаже нашла
пристанище литература – в 1918 г. тут помещались редакции
журнала «Творчество» и газеты Моссовета «Вечерние известия».
В 1922–1924 гг. находилось московское отделение газеты
«Накануне». Она издавалась в Берлине группой эмигрантов под
руководством А.Н.Толстого. В газете активно сотрудничали М.А.
Булгаков, В.П. Катаев, Л.В. Никулин, А.С. Неверов, К.А. Федин и
другие. Помещение редакции было своеобразным литературным
клубом.

В дом захаживали многие известные писатели, критики и
журналисты. До войны здесь располагались многочисленные
редакции газет и журналов, таких, как «Литературная учеба» и
«Книга». Более 30 лет здесь находилось издательство
«Советский писатель», коридоры которого видели всех без
исключения тогдашних известных литераторов.

Богемная крыша
И все-таки главной достопримечательностью дома Нирнзее
являлась крыша, куда гостей поднимал отдельный лифт, что
само по себе тогда было новостью. Здесь была уникальная зона
отдыха со сквериком, игровой площадкой, скейтинг-рингом. На
заливаемом там зимой катке самозабвенно кружились на коньках
пары. А летом гоняли на ставших вдруг страшно модными
роликовых коньках. Одним словом, подвал «заплясал», а крыша
«поехала». В итоге получился дом, более подходящий для
праздников муз, чем для обустройства семейного очага.

Вид с дома Нирнзее на Страстную площадь

Вид со смотровой площадки Четвертого дома Моссовета (дом
Нирнзее). Середина 1920-х гг.
В 1916 году на плоской крыше здания, где сейчас стоит 15метровая вышка – главный триангуляционный знак города
(опорный пункт топографической съемки) открылся изысканный
ресторан «Крыша», при котором работал «Театр миниатюр с
музыкой», быстро завоевавший репутацию едва ли не самого
популярного места в Москве. Здесь была оборудована смотровая
площадка, откуда открывалась великолепная круговая панорама.
Посмотрите на старые открытки. Середина 20-х годов
прошлого века. В Страстном монастыре пока еще проживают
монахини, но скоро его окончательно ликвидируют и превратят в
Центральный
антирелигиозный
музей,
где
наряду
с
«арестованными» мощами святителя Феодосия Черниговского
будет выставляться для сравнения труп фальшивомонетчика,
найденный на лестничной клетке московского дома. И главное,
Пушкин здесь – на своем «законном» месте, в начале Тверского
бульвара.
На самом верху невиданного дома поселилась муза
киноискусства. Дом сразу же прослыл богемным и приобрел
славу «пристанища муз». В него сразу же въехало невероятное
количество предприятий, связанных с кинематографом:
прокатные конторы, редакции киножурналов, кинофирмы. Так, в
одной
из
квартир
обосновалась
редакция
самого
распространенного кинематографического журнала «Сине-

Фоно», в другой, этажом ниже, открыла свою контору
знаменитая в то время кинофирма «Киночайка», созданная
молодым, но уже широко известным кинорежиссером
Владимиром Гардиным (постановщик первых фильмов «Анна
Каренина», «Война и мир», «Дворянское гнездо») совместно с
предпринимателем В. Венгеровым. Сам Гардин поселился здесь
же, в соседней квартире.

Владимир Гардин в роли князя Верейского в фильме
«Дубровский» (1936 г.)
Вскоре у них возник грандиозный план – оборудовать на
крыше дома зимний съемочный павильон. Ничего подобного в
Москве еще не было. Правда, идея строительства противоречила
строгим правилам противопожарной безопасности, но, как
говорили очевидцы, внушительная сумма взятки решила эту
проблему. В 1915 году в центре московского «Голливуда»
уникальный павильон был открыт. Здесь были сняты первые
фильмы «Без пуговиц» и «Торговый дом по эксплуатации
апельсиновых корок», по сценариям одного из самых популярных
дореволюционных сатириков Аркадия Аверченко, причем сам он
снялся в одном из них.

Аркадий Аверченко
Режиссер В. Р. Гардин приглашал на съемки актеров
находившегося поблизости Художественного театра. В трюковых
фильмах за неимением профессиональных каскадеров они,
рискуя жизнью, сами выполняли всю работу. Съемки
приключенческого авантюрного боевика «Дочь улицы» чуть не
закончились трагедией. В картине многие сцены происходили на
крыше небоскреба, имитируя смертельные для жизни ситуации. В
одном из эпизодов один из героев должен был спускаться по
водосточной трубе с крыши дома. Даже профессиональные
акробаты отказались от этой задачи, и тогда режиссер объявил,
что согласившийся смельчак получит за съемку в эпизоде 500
рублей.
Согласился на рискованные съемки молодой актер Амо Бек,
ставший впоследствии крупным мастером режиссуры. По его
словам, он дал согласие не столько из-за денег, сколько из
желания блеснуть своей силой и ловкостью. Но тут вмешался его
величество случай. Неожиданно труба сорвалась с укреплений, и
только необычайная физическая сноровка спасла актера от
гибели. Мало того, как выяснилось позже, камера оператора
оказалась неисправна, и снятый фрагмент забраковали, а о
пересъемке рискованного эпизода не могло быть и речи.
Жизнь на крыше дома била ключом. Так, циркач Виталий
Лазаренко, шокируя восторженную публику, облюбовал для
своих цирковых трюков окружающий крышу высокий парапет.
Именно на нем, держа на парапете стойку на одной руке, он

другой, приветствуя, помахивал оцепеневшим внизу от ужаса
прохожим. Да еще одновременно перекидывался репликами с
присутствовавшими на крыше репортерами.
Неудивительно, что в столь знаменитом доме поселилось
большое количество деятелей театра и кино – актеры, издатели,
прокатчики, режиссеры. Первым его «театральным» жильцом
стал в 1914 году знаменитый режиссер А. Я. Таиров. Его
холостяцкая квартирка стала на время офисом Камерного театра
(открывшегося вскоре на Тверском бульваре). Поговаривали, что
именно здесь, на легендарной крыше, он объяснился в любви
своей возлюбленной величайшей актрисе Алисе Коонен.
Здесь жил художник-футурист Давид Бурлюк, которого
частенько навещал Маяковский. Если же не заставал, писал ему
записку, которую прятал за зеркало на лестнице. Историческое
зеркало время от времени, конечно, разбивалось. Тогда на его
место прикрепляли новое, но почему-то каждый раз чуть-чуть
короче прежнего. Зеркало, таким образом, все уменьшалось, и, в
конце концов, от этой достопримечательности остался лишь один
рельеф под штукатуркой.

В доме Нирнзее и на его легендарной крыше снимали многие
советские фильмы, в том числе и «Служебный роман»
Здесь квартировали писатель К. И. Чуковский, поэт Рюрик
Ивнев, у которого в гостях бывали Осип Мандельштам, Арс.
Тарковский, А. Штейнберг… Лестницы и стены помнят не только
поэта Велимира Хлебникова. Здесь жил один из первых русских
кинооператоров П. В. Ермолов, автор первых советских
кинохроник времен Гражданской войны, удостоенный чести
снимать самого Владимира Ильича Ленина.

После революции новая страна и новая власть потребовали
другое кино. В 1924 году в доме Нирнзее открылась Ассоциация
Революционной Кинематографии (АРК). У ее истоков стояли
ведущие фигуры советского, а впоследствии и мирового
кинематографа – Сергей Эйзенштейн и Лев Кулешов. Много
позже Александр Медведкин снимал здесь свой фильм «Новая
Москва», Савва Кулиш – «Сказки старого Арбата», Карен
Шахназаров – «Курьера», а Эльдар Рязанов – «Служебный
роман». Вспомните, именно здесь, на легендарной крыше, у
Калугиной был небольшой садик, где в редкие минуты отдыха
она поливала цветы.
В дни октябрьских событий 1917 года небоскреб в
Гнездниковском оказался в самом центре боев. Он был одним из
основных опорных пунктов обороны войск Временного
правительства, ибо он господствовал над окружающей
местностью, особенно над зданием московского градоначальства
– одним из главных пунктов сопротивления законных войск.
Комиссар московского градоначальства А.Н. Вознесенский писал:
«Дом Нирнзее был ключом в нашей позиции, так как достаточно
было установить на его крыше пулеметы, чтобы поливать оттуда
весь двор и все здания, лежащие внизу».

Крыша дома Нирнзее сегодня
После кровопролитных боев почти половина окон в доме
зияла провалами. Однако стекла вставили на удивление быстро.
Ибо новая власть забрала элитный «дом холостяков» для нового
советского начальства. Дом национализировали, начисто забыв
про Нирнзее и злополучного Рубинштейна, дав ему новое
название: «Чедомос» – Четвертый дом Московского Совета.
Прежним жильцам пришлось покинуть свои квартиры, на их

место вселились семьи наркомов, военачальников, партийных
работников.
Среди его знаменитых жильцов – начальник военновоздушных сил Красной Армии П. И. Баранов, командующий
морскими силами Э. С. Панцержанский, нарком почт и телеграфа
В. Н. Подбельский, писатель-следователь Л. Шейнин.
Легендарный «киношный» дом переделали в дом-коммуну с
собственным правлением. Открыли ясли и детский сад,
телефонизировали квартиры. На крыше появились новый сквер и
игровая площадка, спортивный комплекс и велотрек. В нэповские
1920-е годы на ней устроили террасу с фонтаном, открыли
роскошный ресторан с живым оркестром и, чудо из чудес, –
кинотеатр! С 5 часов вечера лифты начинали принимать гостей,
желающих полюбоваться потрясающей московской панорамой, в
9 вечера начиналось выступление оркестра.
Реклама того времени кричала: «…здесь, прямо на крыше
дома № 10, прошел удивительный киносеанс. В нескольких
шагах от своих квартир обитатели большого дома, где
стараниями общественности хорошо и умело организован досуг
жильцов, увидели фильм «Третий удар». Перед началом
киносеанса киномеханик тов. Дорофеев рассказал зрителям о
крымских боях, участником которых ему довелось быть»… И еще:
«Крыша московского небоскреба! Единственное летом место
отдыха, где в центре города предоставляется возможность
дышать горным воздухом и наслаждаться широким открытым
горизонтом…»
Интересно воспоминание Михаила Булгакова об одном из
летних вечеров 1922 года, когда на Страстной площади
Всероссийский фотокиноотдел организовал открытый показ
советской
кинохроники.
На
уличном
экране
ревел
революционный бронепоезд, красноармейцы крепко сжимали в
руках винтовки, а совсем неподалеку, на крыше небоскреба
Нирнзее, богатые посетители ресторана под открытым небом
тоже смотрели кино – совсем о другой жизни, о жизни бывших
господ.

С крыши этого дома Булгаков обозревал Москву в очерке
«Сорок сороков». Дом Нирнзее упоминается у Булгакова и в
повести «Дьяволиада»: «Он прыгнул и прицепился к дуге
трамвая. Дуга пошатала его минут пять и сбросила у
девятиэтажного зеленого здания. Вбежав в вестибюль, Коротков
просунул голову в четырехугольное отверстие в деревянной
загородке и спросил у громадного синего чайника:
– Где бюро претензий, товарищ?
– 8-й этаж, 9-й коридор, квартира 41-я, комната 302, –
ответил чайник женским голосом».
Узнав, где находится бюро, главный герой Коротков бегает
по бесчисленным коридорам здания, занятого различными
учреждениями и, в конце концов, в безумии бросается с крыши
вниз.
Не случайно Михаил Булгаков выбрал для самоубийства
главного героя именно крышу дома Нирнзее. В его неспокойное
время о знаменитом доме шла недобрая слава. Поговаривали,
что «тучерез» облюбовали самоубийцы. Действительно,
самоубийцы 20-х годов любили прыгать с этого дома, поскольку
он был первым и долгое время единственным небоскребом и
смертельный исход был гарантирован. Возможно, поэтому
именно здесь, около этого загадочного дома, Маргарита и
встретила своего Мастера. Ведь по ее словам, в тот день она
непременно «отравилась бы, потому что жизнь ее была пуста»
и безрадостна.

Тайный друг мастера
Дом Нирнзее связан мистическими узами не только с самой
прекрасной из ведьм, булгаковской Маргаритой, но и с самой
прекрасной, дышащей «духами и туманами», земной женщиной
Еленой Сергеевной Шиловской, ставшей для писателя его
«королевушкой» и «путеводной звездой». И послужившей
основным прообразом главной героини романа «Мастер и
Маргарита».

Надя Рушева. Мастер и Маргарита.

Надя Рушева. Встреча
Познакомились они на Масленицу 28 февраля 1929 г.
в гостях у супругов Моисеенко именно в этом загадочном доме.
По ее словам, встреча их была предопределена свыше. Оба были
приглашены на блины, и оба не собирались откликаться на это
приглашение. И лишь по счастливой случайности согласились и
оказались рядом за праздничным столом. Они сразу понравились
друг другу и долго бродили потом по вечерней Москве. С этого
дня началась их вначале трудная и трагическая, а потом такая
счастливая… любовь… Между ними вспыхнуло чувство, которое
затем отлилось в романе Булгакова чеканной фразой: «Любовь
выскочила перед нами, как из-под земли выскакивает убийца в
переулке, и поразила нас сразу обоих». Кстати, знакомство его
героев – Мастера и Маргариты – состоялось здесь же, в Большом
Гнездниковском переулке, около дома Нирнзее.

Встреча Мастера и Маргариты. Визуальная интерпретация
знаменитого романа.
Фотохудожник Жан Даниэль Лорье. В роли Маргариты –
Изабель Аджани, Мастер – Владимир Кошевой
По словам Елены Сергеевны, почувствовав в ней
благодарного слушателя, «Булгаков развернулся вовсю и такое
выдал, что все просто стонали. Выскакивал из-за стола, на рояле
играл, пел, танцевал, словом, куражился вовсю. Глаза у него
были ярко-голубые, но когда он расходился так, они сверкали,
как бриллианты».
Уже на следующий день они пошли кататься вместе на
лыжах, после лыж актерский клуб, где он играл с Маяковским на
биллиарде. «Я ненавидела Маяковского и настолько явно хотела,
чтобы он проиграл Мише, что Маяковский уверял, что у него кий
в руках не держится».
Как-то Михаил Афанасьевич пригласил ее в гости на
Патриаршие пруды. Дверь открыл высокий красивый старик «с
бородищей, в белой поддевке, в высоких сапогах… После ужина
я сидела на ковре около камина, старик чего-то ошалел: «Можно
поцеловать вас?» – «Можно, – говорю, – целуйте в щеку». А он:
«Ведьма! Ведьма! Приколдовала!» – «Тут и я понял, – говорил
потом всегда Миша, вспоминая с удовольствием этот вечер,
вернее ночь, – что ты ведьма! Присушила меня!»
Чтобы узнать, о чем же всерьез думал в это время Михаил
Афанасьевич, заглянем в знаменитый роман: «Да, любовь
поразила нас мгновенно… Мы разговаривали так, как будто
расстались вчера, как будто знали друг друга много лет… И
скоро, скоро стала эта женщина моею тайною женой». В

сентябре 1929 г. Булгаков посвятил своей возлюбленной повесть
«Тайному другу».

М.А.Булгаков:
«Против меня был целый мир – и я один. Теперь мы вдвоем,
и мне ничего не страшно»

Е.С. Булгакова – третья, последняя, любимая жена писателя,
ставшая прообразом главной героини романа «Мастер и
Маргарита»
Знакомство с Булгаковым наполнило жизнь Елены Сергеевны
атмосферой игры, веселья и радости. Через много лет, в 1967
году, она с нежностью вспоминала об этом знакомстве: «Я была
просто женой генерал-лейтенанта Шиловского, прекрасного,
благороднейшего человека. Это была, что называется,
счастливая семья: муж, занимающий высокое положение, двое

прекрасных сыновей. Вообще все было хорошо. Но когда я
встретила Булгакова случайно в одном доме, я поняла, что это
моя судьба, несмотря на все, несмотря на безумно трудную
трагедию разрыва. Я пошла на все это, потому что без Булгакова
для меня не было ни смысла жизни, ни оправдания ее… Это была
быстрая, необычайно быстрая, во всяком случае, с моей стороны,
любовь на всю жизнь…. Потом наступили гораздо более трудные
времена, когда мне было очень трудно уйти из дома именно изза того, что муж был очень хорошим человеком, из-за того, что у
нас была такая дружная семья. В первый раз я
смалодушествовала и осталась, и я не видела Булгакова
двадцать месяцев, давши слово, что не приму ни одного письма,
не подойду ни разу к телефону, не выйду одна на улицу. Но,
очевидно, все-таки это была судьба. Потому что когда я первый
раз вышла на улицу, то встретила его, и первой фразой, которую
он сказал, было: «Я не могу без тебя жить». И я ответила: «И я
тоже». И мы решили соединиться, несмотря ни на что».
Это была неизбежность. Оправдание жизни для нее. Жизнь
приобрела смысл и для него. После нежных объяснений
влюбленный, полный сил Булгаков взял с нее необычное
обещание: «Дай мне слово, что умирать я буду у тебя на руках».
Она отвечала смеясь: «Конечно, конечно…» Он был серьезен и
попросил поклясться. И она сделала и это. Когда они встретились
после долгой разлуки, Михаил Афанасьевич сказал ей
замечательные слова: «Против меня был целый мир – и я один.
Теперь мы вдвоем, и мне ничего не страшно».
От судьбы не уйдешь. Михаил Афанасьевич не раз говорил
своей первой жене Татьяне Николаевне, что ему еще в Киеве
гадалка пообещала, он должен жениться три раза. Потому что
первая жена от Бога, вторая от людей, а третья – от дьявола.
Маргарита также была послана Мастеру мессиром Воландом.
Возможно, поэтому лирическая линия появились в романе лишь в
1931 году, сразу после женитьбы писателя на Елене Сергеевне.
Она стала для него Музой, вдохновляющей и верной. Евгений
Александрович Шиловский больше не противился уходу жены, и
она переехала к Булгакову вместе с пятилетним сыном Сережей.

Постепенно роман о дьяволе становится романом о любви, о
слиянии добра и зла и о невозможности легкой судьбы на этой
земле. Восемь лет Елена Сергеевна прожила с Михаилом
Булгаковым. Восемь лет наполненной счастьем жизни. Были в
ней и засушенные розы в письмах друг к другу. И бал у
американского посла в зале с колоннами, где Елена Сергеевна
царила в темно-синем с бледно-розовыми цветами вечернем
платье. И шелковая шапочка Мастера, сшитая ее собственными
руками, тоже была. Она считала, что всем этим заслужила право
называться его единственной музой: «Несмотря на то, что
бывали моменты черные, совершенно страшные, не тоски, а
ужаса перед неудавшейся литературной жизнью, но, если вы мне
скажете, что у нас, у меня была трагическая жизнь, я вам отвечу:
Нет! Это была самая светлая жизнь, какую только можно себе
выбирать, самая счастливая. Счастливее женщины, какой я тогда
была, не было».
Потом были страшные и мучительные годы. Умирал
Булгаков, как и предсказывал, у нее на руках. Он впадал в
беспамятство, снова приходил в себя и в минуту просветления
сказал, что все, что он написал, было сделано ради нее:
– Я жалею только о том, что мои книги никто не прочтет.
И она пообещала, что все его произведения будут
напечатаны. Это казалось совершенно несбыточным, ведь все
булгаковское находилось под запретом. Но обещание, тем не
менее, сбылось. Сбылось благодаря Елене Сергеевне. Булгаков
умер в 1940-м, напечатать «Мастера и Маргариту» в журнале
«Москва» удалось только в 1966-м. И тогда не было на свете
человека счастливее ее.
В сверке текста перед публикацией романа ей помогал внук
Сергей Шиловский. Он вспоминает, что рукописями Елена
Сергеевна при этом не пользовалась – знала роман наизусть. По
его словам, она скептически относилась к идеям экранизаций и
постановок последнего творения Мастера. Всю мистику,
связанную с неудачами его постановок, списывала на то, что ктото обращается к его наследию с нечистыми помыслами.

После смерти Мастера она была убеждена, что Булгаков
продолжает общаться с нею. Постоянно советовалась с ним,
рассказывала, что было сделано, писала ему полные нежности
письма, записывала сны, в которых был он, ее Мастер. «Я ясно
увидела тебя, твое лицо, твою фигуру, особенный цвет кожи,
сияющие глаза – так ясно, как никогда не бывает во сне. Ты
несколько раз поцеловал меня в плечо и спросил: «Тебе
хорошо?» Я приподнялась, обняла тебя, прижалась, от тебя шло
живое тепло, – я сказала: «Боже, как я счастлива». Ты еще раз
поцеловал меня и спросил: «Ты довольна, что я тебе верен?» От
счастья я открыла глаза и засмеялась». (Москва. 8 января 1948
года.)
Елена Сергеевна пережила мужа ровно на тридцать лет,
пережила и своего старшего сына. Но у нее оставалось все эти
годы то «главное», для чего она пережила Мастера. По словам
очевидцев, она хранила в себе Маргариту, всегда женственная,
чуть инфернальная, загадочная, всегда живая. Она больше не
вышла замуж, посвятив себя, как и при жизни Булгакова, его
делам: настойчиво и упорно добивалась издания его
произведений, бережно хранила его архив.
Елена Сергеевна стала последней любовью Булгакова,
разделив горе и радость, вдохновение и разочарование. Это ей
он на смертном одре шептал: «Ты была самой лучшей женщиной
в мире… Божество мое, мое счастье, моя радость. Я люблю тебя!
И если мне суждено будет еще жить, я буду любить тебя всю
мою жизнь. Королевушка моя, моя царица, звезда моя, сиявшая
мне всегда в моей земной жизни!»

Тайны нового времени
В 1920-е годы с закатом нэпа былая бесшабашность дома
Нирнзее медленно, но верно сходит на нет. Внешне дом
оставался все тем же известным на всю Москву «тучерезом»
с мещанскими цветочными вазами и античными юношами на
фасаде, изменился же дом внутренне: жильцы дома перестали

общаться друг с другом, зазывать гостей и привычно пировать.
После революции подавляющая часть «бывших» предпочла
самостоятельно выселиться из дома, нежели дожидаться
принудительного выселения, так как легендарный дом
облюбовали работники органов безопасности. От былой публики
не осталось и следа. Уцелевшие жили в постоянном страхе.
В 30-х годах на седьмом «барском» этаже этого дома
поселился генеральный прокурор СССР Андрей Януарьевич
Вышинский, прозванный за свою вдохновенную свирепость
«Ягуарьевичем». Без участия Вышинского не проходил ни один
тогдашний громкий судебный процесс – как скандальные
уголовные дела, так и насквозь сфальсифицированные, как
знаменитое «Шахтинское дело» и «дело «Промпартии».
Особенно ярко он показал себя на «больших» политических
процессах 1936, 1937, 1938 гг. По словам очевидцев, «красный
инквизитор»
клеймил
подсудимых,
недавно
всесильных
Бухариных, Пятаковых, Радеков с каким-то сладострастным
хамством: «вонючая падаль», «взбесившийся пес», «презренный
подонок». Всех поражало наслаждение, с которым он унижал
подчиненных, коллег, заслуженных, уважаемых профессоров.

Без участия Вышинского (крайний слева) не проходил ни
один тогдашний громкий судебный процесс – как скандальные
уголовные дела, так и насквозь сфальсифицированные
По словам старожилов, Вышинский занял две и без того
немалые квартиры и на первых порах жил, как и все жители
дома. Бывало, мог зайти к соседям и к тихому ужасу матери
пожурить расшалившегося ребенка обещанием забрать «куда
следует». После нашумевших на всю страну процессов
«кровавый прокурор» завел себе персональный лифт и без
личной охраны никуда дальше порога квартиры не ходил.

Кредо Вышинского – «признание обвиняемого – царица
доказательств» – позволяло оправдывать произвол, любые
методы следствия, надменную грубость по отношению к сидящим
на скамье подсудимым. Для всех обвиняемых требовал только
одного наказания – смертной казни. Досталось и соседям
Вышинского. К концу тридцатых из 600 квартиросъемщиков дома
Нирнзее в тюрьмах и лагерях сидела ровно треть.

Вся страна жила в постоянном страхе перед шпионами,
вредителями, врагами народа. Враги и опасность мерещились
повсюду. Был ликвидирован даже Детский клуб. На знаменитой
крыше больше никто не сидел и не прогуливался. Ресторан
закрыли, а вход на площадку опечатали. Отныне и на целых два
десятилетия в Москве стала наиболее востребованной совсем
другая крыша – над внутренним корпусом известного здания на
Большой Лубянке, которую руководство НКВД приспособило в
качестве прогулочной площадки «внутрянки» – внутренней
лубянской тюрьмы.
Но не Вышинский был самым важным из живших в здании
персонажей. Дело в том, что в 1936 году в этом доме родился
Леонид Ильич Веспер, которому впоследствии, за неимением
достойной женской кандидатуры, выпало стать Главной ведьмой
Советского Союза. Поговаривали, что посвящение Леонид
прошел в подвале так называемого Дома тайных собраний на
Малой Лубянке, в двух шагах от здания НКВД.

В основном в «тучерезе» жили старые большевики. Были
среди них поистине уникальные личности. Среди них была –
товарищ Мария. Ходила она в большой кепке, мужском пиджаке
и юбке, и постоянно курила. Все дети дома были твердо уверены,
что она гермафродит. Во время войны Мария кричала, чтобы в
клубе не пускали фильмы, потому что немецкие летчики их
услышат и будут бомбить дом.
По словам старожилов, был в доме и свой ростовщик, седой
мужчина с галантными манерами, дающий деньги в рост. После
войны в доме жила переводчица, очень импозантная особа, в
свое время бывшая любовницей мексиканского художника
Риверы. Эпатажная женщина, она даже в 60 лет продолжала
ходить в модной матроске, юбочке и берете с помпоном.
С началом Великой Отечественной войны многие жильцы
«чедомса» ушли на фронт и не вернулись. В обширном
театральном подвале дома разместилось бомбоубежище, на
крыше – Вышковый наблюдательный пункт – центр
противовоздушной обороны. Здесь стояли зенитные орудия,
отражавшие налеты гитлеровских самолетов. Возможно, поэтому
дом, будучи одним из самых заметных с воздуха, практически не
пострадал от бомбежек. Была здесь, на последнем этаже и
гауптвахта, куда сажали провинившихся солдат и офицеров, и
сердобольное женское население дома тайком подкармливало
своих провинившихся защитников.
С особой теплотой старожилы вспоминают о салютах,
которые устраивали в честь освобождения очередного
советского города. В день салюта на крышу никого не пускали,
на самой верхней площадке устанавливали салютные установки.
Непосредственно перед салютом население дома выпускали на
нижнюю часть крыши, и все смотрели на расцвеченное золотыми
огнями небо. После войны по инициативе самих жильцов в холле
парадного входа была открыта мемориальная табличка с
именами павших в боях жителей.

Чистое небо

В 1950-е годы дом, который по-прежнему продолжали
называть домом Нирнзее, жил абсолютно своей жизнью,
отличной от жизни многих других домов центра Москвы. Зажатый
между высокой сталинской застройкой, дом совсем не имел
своего двора. Однако его отсутствие с лихвой компенсировала
уникальная крыша, плоская и с оградой. По словам, Инги
Евгеньевны Первухиной, всю жизнь прожившей здесь, в 602-й
квартире, она в детстве, как и все остальные дети дома, часто
гуляла на знаменитой крыше. Здесь был разбит скверик с
фонтаном, возле которого сушилось белье, старики играли в
шахматы, а подростки катались на велосипедах, играли в
городки, футбол, волейбол. Когда мяч, перелетев через
заграждение, падал вниз на мостовую, начиналось новое
соревнование: кто первым сбежит вниз и вернется, одолев все
лестничные марши, обратно. Строгие лифтерши по таким
пустякам лифт не гоняли, и детям приходилось весь путь с
самого верха до самого низа преодолевать бегом через две
ступеньки. Бегали часто и по старой железной пожарной
лестнице, до наших времен она не дожила: сейчас в этом стояке
банальный мусоропровод.
Популярна была игра в салки. Дом в плане имеет форму
буквы «п», в 1950-х два крыла здания еще были соединены
железным дореволюционным переходом. Уже в те годы переход
находился в крайне плачевном состоянии, и входы на него были
с обеих сторон завалены различным хламом с висящими
предостерегающими и запрещающими знаками. Только это не
останавливало детей, которые с легкостью перемахивали через
это препятствие, играя в салки и наматывая очередной круг по
крыше. Зимой дети строили на крыше высоченную ледяную горку
и с визгом и смехом катались над «всем домом». Дети с
гордостью говорили: «Мы крышинские».
Для живущих в доме крыша была своеобразным клубом,
местом, где каждодневно собиралось все многочисленное
население «высотки». Она объединяла совершенно разных
людей – сына замнаркома и дочь рабочего, прокурора Москвы и
столяра, чья мастерская находилась на последнем этаже. Был на

крыше в небольшой надстройке и детский клуб, где было
множество кружков: шахматный, авиамодельный, музыкальный,
кружок танцев, фотокружок и др.
Еще одной особенностью дома было обилие детских садов,
разной степени элитности. Первый сад располагался в бывших
помещениях газеты «Накануне» на первом этаже, самый
обычный районный детский сад с «рабоче-крестьянскими»
детьми. Второй сад, более престижный, располагался уже на
третьем этаже, в помещении нынешней квартиры № 317. Самый
же элитный детский сад был частным и занимал квартиру № 926.
Держала его семья старых большевиков Климохиных, и именно к
ним водили своих детей Солженицын, Гинзбург и Синявский. В
30-х годах Веру Алексеевну Климохину выгнали из партии под
странным предлогом «за мещанство». Дело в том, что до войны у
нее родилось пятеро детей, и у Веры Алексеевны просто не
осталось времени на построение коммунизма и борьбу за счастье
всего рабочего класса. Всю свою любовь она отдала своим и
чужим детям. В этот садик одновременно ходило 6–7 детей, с
ними играли, гуляли на крыше, много читали и занимались
иностранными языками.
По словам старожилов легендарного дома, в то время двери
их квартир не запирались. Заглянуть к соседям (в гости или
просто – за щепоткой соли) считалось делом совершенно
обычным. Дни рождения они отмечали все вместе, с соседями –
по подъезду собирали недостающие тарелки, чашки, а потом
дети затевали шумные игры прямо на лестничной площадке,
благо места, где можно было поиграть и порезвиться, было
предостаточно. Просторные, тянущиеся во всю длину здания
коридоры идеально подходили для разных игр. Популярны были
казаки-разбойники, салки, по коридорам даже катались на
велосипедах под громкое возмущение консьержек и уборщиц,
занимавших в те годы угловые комнаты каждого этажа.
Сейчас дом живет своей размеренной жизнью. Крыша
закрыта на большой висячий замок, и жители последних этажей
жалуются на ее плохое состояние. Коридоры удивительно пусты.

Сменившие оттепель «застойные» годы привели к полному
«застою» и в самом доме: громкие аресты были позади,
уцелевшие
старые
большевики
продолжали
устраивать
партсобрания на легендарной крыше. В самом доме сменилось не
одно поколение жильцов, многие квартиры сданы в аренду под
офисы. Новые жильцы, как правило, друг с другом не знакомы и
лишь сдержанно здороваются при встрече в лифте…
После застройки Тверской дом и вовсе потерял свое
величие. Полностью загороженный высокими сталинскими
домами, он выглядит эдаким старомодным огромным комодом.

3.5. Мифы Ваганьковского холма. Дом П.Е.
Пашкова
Воздвиженка, 3/5
Миром правят не интересы, а страсти
Ален

Волшебный замок
Ваганьковский холм – одно из самых таинственных и
загадочных мест столицы. Вершину его венчает «Волшебный
замок», словно парящий над Москвой, – знаменитый дом
Пашкова, с крыши которого булгаковский Воланд любовался
Великим городом.
Согласно легенде, в давние языческие времена здесь, на
высоком холме, находилось древнее поселение с кладбищем, где
справляли тризны и ритуальные игрища. Память о них осталась в
названии Ваганьки: ваганиться – то есть играть, потешаться.
Согласно другой легенде, здесь было селение разного рода
потешников или «ваганов», как их называли москвичи. Здесь
жили дворцовые шуты, которые смешили и потешали
московского государя и его приближенных бояр. Именно сюда
сходились москвичи на кулачные бои, устраивали гулянья и
игрища. По другой версии, ваганами назывались царские псари,
жившие тут на Государевом Дворе, который позднее был
переведен в район Пресни.
В середине XVI в. здесь располагался «кровопийственный»
опричный двор Ивана Грозного. По мнению историков, он
располагался между домом Пашкова и старым зданием
университета. Через сто лет, во времена Петра I, на его месте
появился новый изысканный дворец голландского типа. По
легенде, он был пожалован царем своему сподвижнику –
Александру Даниловичу Меншикову, а после его падения

подарен царевне Прасковье Ивановне, дочери царя Ивана
Алексеевича, соправителя Петра. По другой версии, самому
светлейшему князю дом никогда не принадлежал, а вот его сын
Александр Александрович действительно получил этот двор в
1731 году, после смерти царевны Прасковьи.

Пашков дом стал одним из символов Москвы
Как бы то ни было, но в 1784–1786 годах на месте бывшего
Государева Двора вырос поистине царский дворец. Он был
построен по заказу богатого вельможи, отставного офицера
Петра Егоровича Пашкова, унаследовавшего колоссальное
состояние от своего отца, служившего, по преданию, денщиком у
самого Петра I. Кстати, на дочери другого Пашкова, Анне, был
женат Никита Зотов, первый учитель Петра.
Источники богатства Пашковых хранились в строжайшей
тайне, так как его размеры были «неприлично» велики. По
слухам, пашковские капиталы были ценой доноса царского
денщика на губернатора Сибири Матвея Гагарина, который был
повешен по приказу Петра Великого за казнокрадство и
взяточничество. Доносчик получил часть конфискованного
имущества князя, а также генеральский чин и губернаторскую
должность.
По семейной легенде, его сын Петр Пашков сказочно
разбогател на винных откупах, став первым русским водочным
королем. Его знали как человека богатого, но не всегда чистого
на руку откупщика, который постоянно с кем-то судился и, кроме
того, постоянно разыскивал беглых крепостных. В 1783 году
московский главнокомандующий граф 3. Г. Чернышев
распорядился выдать Пашкову документ на вечное и

потомственное владение обширной территорией на Старых
Ваганьках. Это был один из самых престижных участков старой
Москвы: напротив Кремля, да еще и на высоком холме, который
словно подчеркивал величественность своего владельца. А
тщеславие Петра Пашкова, по рассказам москвичей, не знало
границ. Он не удовольствовался доставшимся ему участком и
покусился на земли стоявшего здесь Никольского храма.
Захватив желанную землю и огородив ее забором, «винный
олигарх» возвел роскошнейший дворец, признанный лучшим
произведением московского классицизма и «архитектурным
манифестом Нового времени».
«Волшебным
замком»
назвал
этот
дом
немецкий
путешественник XVIII века И. Рихтер в своей книге «Moskwa. Eine
Skizze», которая была издана в Аейпциге в 1799 году. И это было
действительно так. Белоснежный фасад был украшен
четырехколонным портиком, здание венчала окруженная
парными колоннами беседка-бельведер, откуда открывается
прелестнейший вид на всю Москву. Величественное нарядное
здание, объединенное галереей с двумя торжественными
флигелями, было богато украшено скульптурой. Так, на одной
стороне балкона стояла богиня Флора, на другой – Церера. Герб
Пашковых поддерживался двумя полулежащими фигурами. По
словам немецкого путешественника, перед домом, на самых
высоких пунктах сада, стояли две колоссальные статуи,
непобедимый Марс и богиня мудрости Минерва, принадлежащие,
как и прочие фигуры, к лучшим произведениям XVIII века.

Дом Пашкова.

Раскрашенная гравюра XIX в.
Представить
дом
Пашкова
после
завершения
его
строительства помогает гравюра по рисунку Ж. Делабарта, 1795
г.
По склону холма перед домом спускался роскошный сад,
символ рая на земле, устроенный так, чтобы удивлять
московскую публику. По словам современников, здесь били
хрустальные фонтаны, цвели диковинные цветы, располагались
живописнейшие романтические гроты. Здесь разгуливали
иноземные птицы: нарядные павлины и китайские гуси,
заморские фазаны и журавли, а в золоченых клетках болтали
разноцветные попугаи.
Вдоль изящной решетчатой ограды на Моховой улице
постоянно толпились зеваки, любуясь на все эти диковинки. В
манеже на лошадях гарцевали офицеры, а московские дамочки
на балконе присматривали дочерям женихов.

Предполагаемый строитель дома – В.И.Баженов

История дома Пашкова, окутана тайнами и легендами,
первая из которых родилась уже при строительстве. До сих пор
доподлинно неизвестно имя гениального зодчего, построившего
дворец
на
Ваганьковском
холме,
т.
к.
документов,
подтверждающих авторство, не сохранилось. Большинство
специалистов склоняется к тому, что автором этого
архитектурного чуда был знаменитый русский зодчий Василий
Иванович Баженов, член академий художеств в Болонье и
Флоренции, академик, а затем вице-президент Петербургской
Академии художеств.
Искусствоведы заметили интересную закономерность:
здания, ансамбли, о которых мы твердо знаем, что их
проектировал или строил Баженов, не построены либо
разрушены. А принадлежность Баженову других зданий, которые
традиционно связывают с великим зодчим, не подтверждается
документально. Что ни здание, то тайна.
Судьба самого Василия Баженова сложилась так же
трагично, как и судьба его творений. Словно злой рок
преследовал
великого
зодчего.
После
триумфального
возвращения из Италии талантливому мастеру поручают
постройку нового Кремлевского дворца в Московском Кремле.
Семь лет уходят на разработку проектов, создание модели и
подготовку строительства. В Кремле начинается ломка старых
строений, рушатся стены. Но в 1775 г. следует приказ Екатерины
II – работы прекратить, котлован засыпать. Без объяснения
причин.
Вскоре архитектору поручается создание загородной царской
резиденции Царицыно. И снова десять лет напряженного
творчества. По преданию, увидев почти готовый дворец,
императрица тут же приказала сломать его. Чем был вызван гнев
императрицы, до сих пор неясно. Возможно, она разгневалась,
что ее дворец и палаты цесаревича Павла оказались одинакового
размера? К этому времени отношения Екатерины II с сыном
резко обострились, и она всерьез подумывала лишить его права
на престол. Парные павильоны мнительная императрица
восприняла как намек на скорую смену власти. В них она увидела

оскорбление и вызов. Гнев ее вызвало также и обилие масонской
символики на многочисленных царицынских постройках.
Незадолго до этого выяснилось, что архитектор Василий
Баженов является масоном, находится в тесных отношениях с
цесаревичем Павлом, ведет с ним какие-то переговоры от имени
вольных каменщиков, замышляющих переворот в его пользу. Это
было государственное преступление. Аожи были закрыты,
издатель масон Новиков, принявший когда-то Баженова в
масонский орден, заключен в Шлиссельбургскую крепость.
Самого архитектора не тронули, но работы для него у царицы
больше не нашлось. Оба его грандиозных замысла не только не
осуществились, но были преданы высочайшей анафеме.
В народе бытует красивая легенда, что в 1784 году на
стройку Царицынской резиденции приехал в роскошном экипаже
таинственный господин, пожелал увидеть архитектора Василия
Баженова и предложил ему построить на Ваганьках дом в том же
стиле, что и кремлевский дворец. По слухам, это был богатейший
вельможа, масон Пашков, отличавшийся непомерной гордыней и
тщеславием. Баженов дал ему тайное согласие. И вовремя! На
следующий год грянула царицынская катастрофа, императрица
обвинила архитектора в отсутствии вкуса и запретила строить в
Москве, а он тайно, под страхом смерти, возвел под самым носом
у всесильной Екатерины роскошный царский дворец, вложив в
него душу, выдумку и немалые средства заказчика.
Поговаривали, что официально дворец строил его ученик Матвей
Казаков, по проекту опального зодчего, а сам Баженов творил
тайно, редко показываясь на стройке, опасаясь немилости
государыни.

Учитель и талантливый ученик. Василий Иванович Баженов и
Матвей Федорович Казаков – архитектор и зодчий Царицынского
дворца
По словам современников, дворец, воздвигнутый русским
Леонардо, как иногда называли В.И.Баженова московские
масоны, был не только ответом императрице, но и стал вызовом
масонского вольнодумства. В преимущественно двухэтажной
тогда Москве новый дом на Ваганьковском холме против
Боровицкого явно соперничал с Кремлем. К тому же это было
единственное светское здание, из окон которого можно заглянуть
внутрь кремлевских стен.
Согласно легенде, Баженов в обиде на императрицу
демонстративно воздвиг новый дом «спиной» к Кремлю. Усадьба
была словно вывернута наизнанку: обращенный к городу
парадный фасад на самом деле является задним, а главный вход
в усадьбу находится в Староваганьковском переулке. Сегодня
при въезде в парадный двор Пашкова дома из асфальта торчат
стволы настоящих чугунных пушек, заменявших традиционные
каменные тумбы, защищавшие ворота от неаккуратных
извозчиков. Позади великолепных ворот усадьбы начинался
коридор, приглашающий в большой парадный двор, по бокам
которого тянутся корпуса служебных построек.
После
постройки
Пашков
дом
сразу
стал
достопримечательностью Москвы и на протяжении многих лет
считался одним из самых красивых зданий столицы. Историк
М.Веневитинов писал, что это одно из изящнейших зданий всей
России.
По прихоти судьбы хозяин роскошного дворца пожил в нем
сравнительно недолго, вскоре после новоселья его разбил
паралич, после которого он уже не оправился.
Интересное совпадение, но почти одновременно с
заказчиком паралич разбил и талантливого зодчего.

Фасад
переулка

Пашкова

дома

со

стороны

Староваганьковского

В 1799 году В. И. Баженов скончался. С его смертью связана
последняя тайна его непростой судьбы. В своем завещании он
просил похоронить себя в Глазове, а хоронят его на Смоленском
кладбище в Петербурге, а потом спешно зимой перевозят в
Глазово. Не лучшее время для рытья могил. К чему такая
спешка? И что за таинственное Глазово? На карте их несколько.
В итоге могила величайшего зодчего, Леонардо от архитектуры,
была утеряна.
П.Е. Пашков умер бездетным. Все его владения вместе с
огромным долгом казне перешли к его двоюродному брату –
мелкому помещику Симбирской губернии Александру Ильичу
Пашкову. Средств на содержание богатой усадьбы у него не
было. Он уже намеревался продать усадьбу, как вмешались
«счастливые обстоятельства»: Александр Ильич выгодно
женился на дочери известного золотопромышленника И.
Мясникова. Супруги зажили на широкую ногу. В доме Пашкова по
любому поводу устраивались балы с фейерверками, на которые
собиралась вся московская знать. Новый хозяин сразу принялся
расширять и украшать главный дом и, невзирая на близость
храма, построил во дворе конюшни. Появилась жалоба
священника, что прихожанин А. Пашков «сделал при церкви
безобразие». Чем закончилось дело, неизвестно, Пашков вскоре
умер, а в Москву вошел Наполеон.
Пожар 1812 года уничтожил великолепие «старого» дома
Пашкова. Был уничтожен завершающий здание деревянный
бельведер с его обходной колоннадой, обрушилась крыша,
скульптурная группа, размещенная над центральным портиком,
выгорели все интерьеры. Но стены дворца уцелели. Поскольку

замок был гордостью Первопрестольной, его восстановили на
казенный счет, поручив работы Осипу Бове. К 1817 г. дом был
восстановлен. К сожалению, был утрачен герб Пашкова в
обрамлении скульптурной группы, венчавший центральный
портик. Чуть позже построили новый круглый бельведер, откуда
открывалась самая лучшая панорама Москвы.

Н.С. Матвеев. Король Прусский Фридрих Вильгельм III с
сыновьями благодарит Москву за спасение его государства. 1896
г.
По преданию, когда в 1818 году в Москву приехал прусский
король Фридрих-Вильгельм III с сыновьями – отец будущей
русской императрицы Александры Федоровны (жены Николая I),
его повели на бельведер Пашкова дома. По словам очевидцев,
король, пораженной открывшейся перспективой, преклонил
колено, приказав и сыновьям сделать то же самое, отдал три
земных поклона Москве и со слезами воскликнул: «Вот она, наша
спасительница». Так он благодарил Первопрестольную за
спасение Европы от Наполеона и поклялся никогда не воевать с
Россией. В память о том императорском поклоне в чугунную
ограду дома была вмурована небольшая корона, а сам балкон
получил именование «балкон трех императоров», поскольку оба
сына тоже со временем взошли на престол. Позже эта легенда об
императорском балконе получила живописное подтверждение
(художник Матвеев, 1896 г.).

В 1839 г. легендарный дом был приобретен у наследников
Пашкова казной для Московского университета. В 1843 году
здесь разместился Дворянский институт, преобразованный из
Университетского Благородного пансиона. Под домовую церковь
Дворянского института отдали Никольскую церковь, едва
уцелевшую после наполеоновского нашествия. Ее часто посещал
Н.В. Гоголь, любивший молиться в храмах, посвященных его
небесному покровителю. По словам современников, однажды,
поднявшись на бельведер дома Пашкова, Гоголь восторженно
воскликнул: «Как это зрелище напоминает мне Вечный город!»
Невольно вспоминается спор Воланда с Азазелло, какой город
лучше: Москва или Рим?
В 1852 году в доме Пашкова открылась 4-я мужская
гимназия, образованная из Дворянского института. Через десять
лет, 3 мая 1861 года, указом императора Александра II здесь
разместился первый публичный музей Москвы – Румянцевский
музей. В нем разместились привезенные из Петербурга
богатейшие коллекции, собранные канцлером Российской
империи, графом Николаем Петровичем Румянцевым, который
был большим любителем древностей, редкостей и всевозможных
диковин.
Находясь за границей на дипломатической службе, он начал
собирать памятники русской культуры и истории, проявляя
особый интерес к инкунабулам, древним рукописям, церковным
книгам, государственным актам, благодаря чему ему удалось
создать коллекции, уникальные по качеству и составу.

Н.П. Румянцев – дипломат, канцлер и основатель частного
музея, имевшего целью служить Отечеству «на благое
просвещение».
Считается
основателем
Российской
государственной библиотеки
Незадолго до смерти Н.П.Румянцев завещал всю свою
коллекцию русскому народу «на благое просвещение»,
потребовав сделать ее общедоступной для представителей всех
сословий. «Если это условие будет нарушено, – записал он в
своем завещании, – коллекция передается моим наследникам».
Говорят, этот пункт завещания стал препятствием для
превращения дома Пашкова в последние годы прошлого века во
дворец для приемов высокопоставленных зарубежных гостей.

Герб семьи Румянцевых с девизом по-латыни «Не только
оружием»

Устроение музея москвичи восприняли как дело чести. По
словам современников, он создавался так, как создавались
храмы Божии – «без всяких средств, только жертвами
милостивцев». Так, главный меценат России, император
Александр II, пожаловал музею грандиозную картину

Первая книга из коллекции Н.П.Румянцева, начавшая фонд
Российской государственной библиотеки
Александра Иванова «Явление Христа народу», купленную
им за 15 тысяч рублей у наследников художника. По его
повелению сюда поступила из Петербурга картинная галерея
собирателя русской живописи Ф.И. Прянишникова и 200 картин
из коллекций Императорского Эрмитажа. Эти дары положили
начало отделам русской и западной живописи. Чаша из яшмы,
подаренная императором, и ныне украшает лестницу в
отреставрированном доме Пашкова.
По августейшему почину каждый москвич старался внести в
Румянцевский музей свою лепту. Так, великая княгиня Елена
Павловна преподнесла коллекцию слепков знаменитых скульптур
Британского музея, а «московский Медичи» Козьма Солдатенков
в течение 40 лет до самой смерти жаловал музею по тысяче
рублей в год на приобретение книг, завещал ему свою
библиотеку и богатейшую коллекцию картин. Дарителем был сын
составителя Толкового словаря Л.В. Даль, архитектор, археолог,
получивший звание академика ИАХ за блестяще выполненные
реставрационные работы в Помпеях, участвовавший в
строительстве Храма Христа Спасителя. В 1873–1875 гг. он был
архитектором Румянцевского музея и неоднократно пополнял
своими дарами его коллекцию. Его примеру последовала

графиня С.А. Толстая и сын А.С. Пушкина, который передал сюда
отцовские рукописи, и наследники А.П. Чехова.

Румянцевский
Н.П.Румянцева

зал,

в

котором

разместилось

собрание

Коллекция Румянцевского музея состояла из нескольких
разделов. Тут были и зал древностей с египетской мумией, и
минералогический кабинет, и отделение рукописей и славянских
старопечатных книг, в числе которых находилось богатое
собрание автографов и масонских книг. Была здесь и картинная
галерея, особое скульптурное отделение и зал этнографии,
населенный 270 фигурами представителей различных российских
народностей. Музей работал семь дней в неделю, причем по
выходным – бесплатно. В одном из коридоров дворца
сохранилась надпись: «На благое просвещение».
По словам очевидцев, в Румянцевском музее хранились
уникальные экспонаты из золота и серебра. А там, где ценности,
неизбежна и детективная история. 17 июля 1921 г. неизвестный
злоумышленник, спрятавшись за витринами этнографического
отдела
после
ухода
посетителей,
набрал
разные
этнографические предметы из блестящего сплава, которые
принял за изделия из благородных металлов. Во внутреннем
дворе Пашкова дома охрана музея попыталась остановить
грабителя. Вор, бросив награбленное, бежал, убив при
сопротивлении работника музея И.Н. Байкова.
В составе Румянцевского музея в 1862 году начала свою
жизнь первая публичная библиотека – будущая главная
библиотека страны. С тех пор она стала не только получать

обязательный экземпляр всех книг, печатавшихся в России, но
хранить «опальные» книги, запрещенные цензурой.
Почетными гостями Румянцевки были члены царской семьи.
Первым из августейших посетителей был император Александр
Освободитель, который подарил ей бесценное книжное собрание
А.С. Норова с подлинными рукописями Джордано Бруно. Сюда же
передали уникальную библиотеку императрицы Александры
Федоровны, жены Николая I.
По словам современников, император окружал Александру
Федоровну вниманием и любовью, создав настоящий культ
«белой дамы» (символом императрицы была белая роза). Ей
посвящена строка В.А. Жуковского «Гений чистой красоты»,
повторенная затем А.С. Пушкиным.
Дочь
поэта
Тютчева,
Анна
Федоровна,
в
своих
воспоминаниях писала об их отношениях: «Император Николай I
питал к своей жене, этому хрупкому, безответственному и
изящному созданию, страстное и деспотическое обожание
сильной натуры к существу слабому, единственным властителем
и законодателем которого он себя чувствует. Для него это была
прелестная птичка, которую он держал взаперти в золотой и
украшенной драгоценными каменьями клетке, которую он кормил
нектаром и амброзией, убаюкивал мелодиями и ароматами, но
крылья которой он без сожаления обрезал бы, если бы она
захотела вырваться из золоченых решеток своей клетки».

Портрет Николая I в юности

Жена Николая I императрица Александра Федоровна
На робкие просьбы жены помиловать декабристов Николай I
гневно вскричал: «Как ты можешь говорить мне об этом, – ты,
ты! Ведь они хотели убить твоих детей!..» Это был веский
«аргумент». И Александра отступила. С тех пор она мало
интересовалась
государственными
делами,
стала
попечительницей
многочисленных
благотворительных
учреждений, перешедших в ее ведение после смерти свекрови –
жены Павла I императрицы Марии Федоровны.
Все современники отмечают необыкновенную доброту и
заботу Александры Федоровны. Так, у постели умирающего мужа
она умоляет его проститься с его многолетней возлюбленной –
Варварой Нелидовой. Но верный долгу и приличиям, Николай не
допускает любовницу к своему одру, поручая жене попросить у
нее прощение. А. И. Соколова пишет: «…когда император
Николай Павлович скончался, то императрица, призвав к себе
Нелидову, нежно обняла, крепко поцеловала и, сняв с руки
браслет с портретом государя, сама надела его на руку Варвары
Аркадьевны. Кроме того, императрица назначила один час в
течение дня, в который, во все время пребывания тела
императора во дворце, в комнату, где он покоился, не
допускался никто, кроме Нелидовой, чтобы дать ей, таким
образом, свободно помолиться у дорогого ей праха».

На следующий день после смерти Николая I Нелидова отдает
все деньги, которые ей завещал царь (200 тысяч), на
благотворительные нужды, оставшись не только без средств к
существованию, но и без крова.
И тут происходит удивительное: его вдова предоставляет
сопернице придворную должность! Более того: теперь обе
женщины не расстанутся до смерти Александры Федоровны.
Память о любимом человеке сделает их лучшими подругами!

Библиотека
Федоровны

государыни

императрицы

Александры

В 1883 году знаменитую библиотеку посетил цесаревич
Николай, приехавший в Москву на коронацию своего отца
императора Александра III. Став государем, он принял
Румянцевский музей под свое особое покровительство, и
высочайшим
повелением
музей
стал
именоваться
Императорским.

Книги с экслибрисом императора Николая II

Александр III, став государем, принял Румянцевский музей
под свое особое покровительство.
Художник Николай Шильдер
В 1914 г. архитектор А.Н. Шевяков построил новую
картинную галерею с Ивановским залом (специально для
огромной картины «Явление Христа народу») и перестроил
главный зал дома Пашкова, сделав его двусветным. Через год в
главном здании был устроен роскошный читальный зал на 500
мест. Его и называют «залом Наташи Ростовой». По легенде,
именно в зале дома Пашкова прошел первый бал Наташи, хотя
сотрудники библиотеки откровенно смеются над этим, ведь в те
времена еще не было этого зала. Кстати, библиотеку
Румянцевского музея посещал Лев Николаевич Толстой, когда
сочинял роман «Война и мир»: его интересовали документы
московских масонов.

Зал Наташи Ростовой после реставрации

Александр Яцкевич. Первый бал Наташи Ростовой
И еще одна загадка. По словам реставраторов, об
интерьерах дома Пашкова нет никаких воспоминаний. Притом,
что среди родственников Пашковых числится Зинаида
Волконская, Евдокия Ростопчина; здесь бывали Александр
Сергеевич Пушкин с супругой Натальей Николаевной. Масса
воспоминаний, но об интерьерах ни слова. Недостаток
информации подогревает фантазию. Так возникла легенда о зале
Наташи Ростовой.

Тайны мессира Воланда
С таинственным домом Пашкова связано рекордное
количество легенд и преданий.
По одной из них, в огромном двухсветном зале с колоннадой
и хорами собирались на свои тайные собрания московские
масоны. Поползли слухи, что, проводя свои загадочные ритуалы,
они устраивают здесь спиритические сеансы, вызывают духов, а
порой и самого Люцифера. Отсюда и легенда о том, что этот дом
облюбовала нечистая сила и что на бельведере этого дома, по
пятницам 13-го, а также на свой самый главный праздник –
Вальпургиеву ночь, ночь с 30 апреля на 1 мая, собирались
потусторонние силы и вся московская нечисть.
По московским преданиям, рассказы о нечистой силе
привлекли в дом Пашкова мистически настроенных дам,
устроивших в нем кружок спиритизма. Участницы тайных сборищ
мечтали встретиться с потусторонними силами, произносили
сакральные заклинания, вызывая Бафомета и других древних
духов. Дамы надеялись овладеть тайными знаниями, чтобы

безраздельно властвовать над мужчинами. Однако вскоре с
членами кружка стали происходить загадочные несчастные
случаи. Две дамочки просто исчезли, одна – отравилась, а еще
одна утонула. Через год после начала колдовских собраний в
живых не осталось ни одной участницы…
Уж не потому ли великий мистификатор М.А. Булгаков в
мистическом романе «Мастер и Маргарита» приводит сюда
Воланда прощаться с Великим городом? Отсюда, с террасы на
крыше этого дома, Мессир смотрел на вечернюю Москву. Здесь
он разговаривал с Левием Матвеем.

Легендарная крыша Пашкова дома, с балюстрады которой
Воланд и Азазелло смотрели на Москву
Отсюда дух безводной пустыни Азазелло улетал к Мастеру и
Маргарите.
«На закате солнца высоко над городом на каменной террасе
одного из самых красивых зданий в Москве, здания,
построенного около полутораста лет назад, находились двое:
Воланд и Азазелло. Они не были видны снизу, с улицы, так
как их закрывала от ненужных взоров балюстрада с гипсовыми
вазами и гипсовыми цветами. Но им город был виден почти до
самых краев… Воланд заговорил:
– Какой интересный город, не правда ли?
Азазелло шевельнулся и ответил почтительно:
– Мессир, мне больше нравится Рим!
– Да, это дело вкуса, – ответил Воланд…»
Нет, не случайно Воланд оказывается на крыше именно этого
дома. Представляясь Берлиозу и Бездомному «специалистом по
черной магии», Воланд объясняет, что в государственной

библиотеке обнаружены подлинные рукописи чернокнижника
Герберта Аврилакского, десятого века, и он – единственный в
мире специалист – приехал их разобрать.

Герберт Аврилакский, будущий римский папа Сильвестр II
По одной из средневековых легенд, Герберт Аврилакский,
будущий римский папа Сильвестр II, учился в Кордовском и
Севильском университетах в Испании арабскому черно-книжному
искусству и выиграл папство, играя в кости с самим дьяволом. По
другой, в Испании Герберт был учеником могущественного
исламского чародея – и решил украсть книгу, в которой волхв
хранил все свои секреты. Чтобы достигнуть своей цели, хитрый
Герберт соблазнил дочку своего учителя, которая опоила отца,
достала ключ от потайного сундука и вручила хитрецу
магическую
книгу
заклинаний.
Используя
хитроумные
заклинания, он скрылся от преследовавшего его философа,
сделавшись невидимым.

Фауст и Мефистофель

Ф.И. Шаляпин.
Мефистофель из оперы «Фауст» Ш. Гуно, Москва. 1916 г.
По слухам, умирая, он просил своих кардиналов разрубить
его тело, чтобы оно не досталось дьяволу. По другой версии, он
был атакован дьяволом, пока читал мессу, и тот разорвал его на
части. Узнав об удивительной судьбе чернокнижника Герберта,
Михаил Булгаков использовал его легендарный образ в своем
мистическом романе. Именно здесь, в подвалах Пашкова дома,
должен был работать Воланд над таинственными рукописями
алхимика.
Исследователи Булгакова на протяжении многих лет спорят,
кем же является прототип Воланда. По их словам, безусловно,
главным прототипом «князя тьмы» является Мефистофель Гёте.
Недаром даже эпиграфом романа является цитата из «Фауста».
Да и само имя Воланд взято из знаменитой поэмы.
Некоторые литературоведы проводят параллель между
Воландом и Сталиным, упоминая «легенду о сталинском копыте»
(по легенде у Сталина два пальца на левой ноге были полностью
сросшимися, как копыто), первоначальное название романа
«Копыто инженера», а также вложенную в уста «князя тьмы»
цитату вождя народа: «Факты – вещь упрямая».
Однако многие булгаковеды считают, что одним из
прототипов Воланда является вождь мирового пролетариата.

Так, писатель Б.Соколов приводит в пример эпизоды из жизни
В.И.Ленина, перенесенные Булгаковым на страницы романа.
Например, ситуация, когда осенью 1917 года Ленин скрывался от
Временного правительства и его искала полиция с помощью пса
по клички Треф, напоминает эпизод из романа, где речь идет о
поисках Воланда и его свиты сыщиками из уголовного розыска и
их ищейки Туз бубен.
По мнению критика Альфреда Баркова, главным аргументом
в определении прототипа «князя тьмы» является текст романа
«Мастер и Маргарита». Воланд при погоне за ним Бездомного
делает крюк – у станции метро «Библиотека имени Ленина», у
самой Библиотеки имени Ленина, у дома с мемориальной плитой
с этим же именем…
Первоначально роман мыслился как повествование о
Воланде и назывался в одном из вариантов «Великий канцлер».
Слово «канцлер» в немецком языке означает главу
правительства. После Октябрьского переворота такую должность
занимал Ленин. К этой ассоциации можно добавить и выражение
«должность адски трудная», которое Горький приписывал
Ленину и которое встречается в романе.
Или другая параллель: Иван Бездомный подозревает в нем
шпиона… О том, что Ленин был германским шпионом, пишут и
говорят сейчас много. В булгаковские времена, правда, не
писали, но говорить – говорили. Шепотом…
Знаменитая Воландовская фраза «О, я вообще полиглот и
знаю очень большое количество языков» также согласуется с тем
фактом, что Ленин действительно хорошо владел несколькими
европейскими языками. В беседе с Берлиозом и Бездомным
Воланд упоминает о своем несогласии с положениями
философии Канта. Вряд ли в России 30-х годов можно было
найти другого, кроме Ленина, человека, который бы уделил
столько внимания критике идей этого философа.
Вспомним и внешние признаки Воланда. «Правый глаз
черный, левый почему-то зеленый». К тому же, правый – «с
золотой искрой на дне»… То, что один глаз у Ленина был
близорук, другой – дальнозорок, общеизвестно. Прибавьте сюда

детские рассказы о добром дедушке Ленине, у которого «глаз с
косинкой», «глаз с золотой искоркой».
Именно Ленин лично участвовал в отношениях Марии
Андреевой (Маргариты) и Максима Горького (Мастера) и
использовал актрису для влияния на «неуживчивого» писателя.
Именно Мария Федоровна по указанию В.И.Ленина
нашептала «покой» мастеру социалистической литературы и
увезла его в Италию.
Показателен также эпизод в романе, где Воланд
демонстрирует Маргарите свой глобус, на котором проступает
живая картинка начатой с его одобрения войны со сценой гибели
ребенка! Ассоциацию с этим местом в романе вызывают такие
строки из письма М.Ф. Андреевой Горькому от 29 января 1924
года по поводу смерти Ленина: «…Владимир Ильич
представляется тебе человеком, который взял землю в руки, как
глобус, и ворочает ею, как хочет».
Любопытно и другое совпадение. В годы советской власти
считалось, что главным читателем Румянцевской библиотеки был
Ленин, хотя он заходил сюда всего несколько раз. Этих
немногочисленных
визитов
хватило,
чтобы
сложилось
впечатление, что Владимир Ильич проводил здесь дни и ночи. В
регистрационной книге сохранился интересный автограф. Его
оставил 26 августа 1897 года читатель Владимир Ильич Ульянов,
указавший адрес: «Большая Бронная, дом Иванова, квартира 3».
Такого домовладельца историки не нашли. По всей видимости,
это была маленькая «конспиративная» уловка. После революции
вождь мирового пролетариата стал ее персональным абонентом
и часто заказывал книги в свой кремлевский кабинет.

Воланд сегодня. В роли Воланда – автор проекта Евгений
Яковлев. Фотохудожник Жан-Даниэль Лорье
После смерти вождя мирового пролетариата советское
правительство расформировало Румянцевский музей, разместив
его художественные коллекции по разным музеям страны. А в
самом здании Пашкова дома начала свое существование
Государственная библиотека, крупнейшая в стране и одна из
самых богатых в мире. В траурные январские дни 1924 года ей
было присвоено имя В.И. Ленина. Кстати, именно в это время
пошла легенда, что в подземельях дома Пашкова будто бы
спрятаны письма А. С. Пушкина, исчезнувшие из Румянцевского
музея.
И еще одно совпадение, в 30-х гг. главная библиотека
страны была наполнена трудами Ленина, Сталина и Горького,
мастера социалистического реализма. А в ранних редакциях
романа Воланд, объясняя причину своего приезда в Москву,
вместо упоминания трудов Аврилакского, говорит: «Здесь в
государственной библиотеке большое собрание трудов по черной
магии и демонологии». Но, возможно, эти параллели – всего
лишь намек Булгакова на то, кто управлял помыслами и
поступками лидеров СССР.

Основное здание РГБ.
Угол Моховой и Воздвиженки, дом 3/5. Архитекторы В.Г.
Гельфрейх и В.А. Щуко
Мастерская советской литературы (Массолит) выпускала так
много идеологических книг, брошюр и журналов, что пришлось
срочно возводить новый многоэтажный корпус библиотеки им.
Ленина. Архитекторы В.А. Щуко и В.Г. Гельфрейх построили

новое главное здание на углу Моховой и Воздвиженки намеренно
в том же стиле и облике, что и Дворец Советов, дабы
гармонировать с ним. В легендарном доме остались только
фонды отдела рукописей.
Есть одна интересная особенность дома Пашкова, которую
Булгаков использовал в своей книге «Мастер и Маргарита».
Писатель бывал в легендарной библиотеке, когда работал с
документами для своей мистической книги.

Дом Пашкова (старое фото 1927–1931 гг.). Знаменитой
парадной лестницы Долганова еще нет
Так вот, изнутри дом Пашкова кажется гораздо просторнее и
больше, чем снаружи, – четко сработала масонская геометрия
архитектора Баженова, – потолки залов теряются в немыслимой
высоте, танцевальные залы уводит взгляд в гигантские проемы
окон, а лестницы завиваются своими филигранными перилами,
создавая иллюзию ажурных строений. Этот эффект Булгаков
применил при описании Бала Воланда в нехорошей квартире.
В середине 1930-х годов в ходе работ по расширению
Моховой улицы изысканную ограду величественного дворца
снесли, а роскошный сад вырубили, остался лишь склон,
примыкающий к дворцу с этой стороны. Кроме того,
архитектором М. Долгановым перед «садовым» фасадом,
обращенным
к
Кремлю,
была
сооружена
парадная
монументальная лестница, а на главном фасаде здания, на том
месте, где ранее располагался герб Пашкова, был помещен серп
и молот. По иронии судьбы, и здесь есть любопытное
пересечение с героями романа «Мастер и Маргарита». В.И.
Долганов был автором смотровой площадки на Воробьевых горах

– расположенной там, где Мессир Волланд и его свита
прощались с городом.

Лестница Долганова сегодня
Кстати, именно в это время, 15 мая 1935 года, была открыта
станция метро «Библиотека имени Ленина», получившая
название по расположенной рядом главной библиотеке страны.
По замыслу архитекторов, она должна была стать гигантским
подземным памятником пролетарскому вождю.

Сюрпризы древнего колодца
При сооружении станции метро «Библиотека им. В.И.
Ленина» строители неожиданно наткнулись на мрачный
подземный ход с таинственными ступенями. По Москве поползли
слухи о подземных казематах Ивана Грозного, где пытали и
убивали противников царя, о тайных сокровищницах и секретном
входе в легендарную подземную Москву. Археологи задумали
расчистить лестницу, однако ночью кто-то вдребезги разбил
ступени и повредил свод подземелья. Городские чиновники под
предлогом угрозы обвала запретили проводить раскопки и
поспешно зацементировали вход.
По мнению историков, царь Иван Грозный, боявшийся
боярских заговоров и мятежей, чувствовал себя в безопасности

только в тайных палатах своего Опричного дворца, откуда в
Кремль и за город были выведены подземные ходы. По их
версии, найденная лестница могла вести либо в знаменитую
«тайную», где устраивал свои судилища Грозный, либо в
подземелья, ведущие в Кремль.
В 30-х годах возводимое новое здание Библиотеки имени В.
И. Ленина дало первые трещины. Археологи полагали, что
трещины появились как из-за строящегося под ним метро, так и
из-за наличия под землей старинных построек и подземелий.
Один из старейших сотрудников библиотеки вспомнил, что в
тридцатые годы сотрудники ГПУ обнаружили в подвале здания
«подземный ход», а, спустившись туда, нашли спрятанное там
огнестрельное оружие.
Сохранилась легенда, что территория Опричного дворца
была посыпана слоем белого речного песка толщиной в локоть,
дабы впитывал он кровь сотен замученных здесь горожан. По
рассказам старожилов, рабочие Метростроя, помогавшие
археологам в раскопках, жаловались на то, что их руки были
намертво запачканы зловонной красной грязью, смыть которую
они не могли неделями. И все то время, пока их руки оставались
красными, они практически не могли заснуть по ночам. Рабочие
были жестоко измучены кошмарными видениями: им всюду
слышались вопли истязаемых, мольбы о пощаде, слова
ужасающих проклятий. Они перестали различать кошмарный сон
с не менее кошмарной действительностью. По слухам, дело
закончилось тем, что трое рабочих соорудили из обычной
вагонетки дыбу и насмерть запытали на ней двух новичков.
Дальнейшие раскопки после этого были прекращены.
Глубины Ваганьковского холма под Пашковым домом
считаются одним из нескольких возможных вариантов
местонахождения легендарной Библиотеки Ивана Грозного.
Известный археолог Стеллецкий, в 30-е годы обследовавший
Ваганьковский холм, обнаружил множество пустот – погребов,
ходов, подвалов. В одном из подземелий были обнаружены
таинственные ступени. Стеллецкий высказал предположение, что
в этих подземельях может быть спрятана загадочная Либерия,

однако обследовать подземелья не удалось – ступени
обвалились, и раскопки были прекращены.
Еще один подземный ход был обнаружен летом 1941 года,
когда одна из немецких бомб упала в начале Волхонки. По
воспоминаниям самокатчиков, фиксировавших все разрушения в
столице, белокаменная сводчатая галерея в рост человека шла
от Ваганьковского холма в сторону Москвы-реки.

Загадочный тоннель
В середине 80-х годов прошедшего столетия по заказу
Московского
центра
археологических
исследований
на
территории дома Пашковых были проведены детальные
геофизические исследования. Под зданием бывшего железного
многоярусного книгохранилища приборы выявили странную
аномалию.
Сделанные над ним шурфы помогли обнаружить уникальный
«неопознанный» объект, который никогда не встречался на
территории Москвы. Это был огромный, выложенный белым
камнем, колодец диаметром 8 метров и глубиной около 15
метров. По данным геофизических приборов, его глубина
составляла 25 метров!
Поскольку аналогов находке нет, в прессе тут же появилось
множество версий его происхождения: первым делом –
таинственная Либерия Ивана Грозного, потом мрачная подземная
темница и, наконец, тайный масонский притон. Менее

мистические
исследователи
предположили,
что
это
водонапорная башня, опущенная глубоко под землю, чтобы не
портить внешний вид величественного дома, или колодец,
который снабжал водой знаменитые фонтаны Пашкова дома.
По мнению исследователей, обнаруживших таинственный
колодец, это уникальное «неопознанное» сооружение вполне
могло быть входом в легендарную подземную Москву (систему
старинных подземных ходов, пронизавших всю центральную
часть Первопрестольной). Подтверждением этой версии могут
служить следы винтовой лестницы, шедшей когда-то по стенкам
колодца, от которого во все стороны расходятся таинственные
подземные галереи.
Подземные ходы шли одновременно в сторону Кремля и в
сторону Алексеевского женского монастыря, на месте которого в
XIX веке встал грандиозный храм Христа Спасителя. Когда храм
был взорван, то там также обнаружились вскрытые земляными
работами древние подземные переходы, в которых нашли
несколько прикованных к стенам истлевших скелетов.
По рассказам археологов, когда откопали таинственный
колодец, то пробовали откачать воду, но уровень воды не
снижался. По версии исследователеи, в древности в
таинственным подземный ход опускался человек, нажимал какойто камень, и русло реки уходило в другое место. А по сухому
руслу можно было пройти, к Кремлю или в Чертолье, к подворью
Малюты Скуратова. Казалось, разгадка была уже в их руках, но…
все работы были неожиданно прерваны, и тайна древнего
колодца так и не была раскрыта.
По словам исследователей, при прокладке коммуникаций под
вестибюлем здания, пол которого по высоте несколько
превосходит полы в других помещениях, под толстым слоем
земли, был обнаружен своеобразный каменный сейф. Что в нем
прежде было сокрыто? Был ли сюда когда-нибудь вход?
Старейшие служащие библиотеки утверждали, что ничего не
было. «Черный ящик» – и все. По одной из версий, этот большой
кирпичный короб, скорей всего, представлял собой остатки

старинного княжеского терема, использованные под фундамент
более позднего строения.
По словам сотрудников, в недрах Пашкова дома имеется еще
один «черный ящик». Вход в него (маленькая металлическая
дверца) якобы находился в большой колонне, но на заре
советской власти пришли военные и все наглухо забетонировали.
Всех свидетелей удалили, но слухи о деятельности военных
просочились. Колонна существует и сегодня, но теперь она –
монолит! Никаких признаков былой дверцы!
Так что же было прежде в этих каменных сейфах?
Неизвестно. Исследователи сравнивают «Черный ящик»
с ящиком Пандоры: первая женщина в Древней Греции,
созданная по воле Зевса – Пандора, открыла его, выпустив все
пороки и несчастья, и, как говорит легенда, на дне осталась
лишь надежда.
По рассказам современных диггеров, в подземелье у
Боровицких ворот они увидели в стене небольшую дверь с
маленьким отверстием и просунули туда телеглаз. На мониторе
высветились таинственные сундуки. Но внезапно прорвало
водопровод, в результате чего затопило весь район. Возможно,
это была подземная камера, так или иначе связанная с Либерией
грозного царя.

Либерия под заклятием
Судьба таинственной библиотеки и по сей день остается
неразрешимой загадкой. По преданию, ее привезла в Москву в
1472 году племянница последнего византийского императора
Константина XI Палеолога – Зоя (в святом крещении Софья),
сосватанная за великого князя Ивана III. Свадебный караван
наследницы византийского императора состоял из 70 подвод,
наполненных
книгами
из
византийской
императорской
сокровищницы.
Согласно легенде, Софья Палеолог, слывшая колдуньей,
повелела замуровать библиотеку в одном из кремлевских

тайников и наложила на нее страшное проклятие: кто
прикоснется к «таинственному кладу», тот умрет раньше срока
страшной смертью. Говорят, что среди привезенных из Византии
ценностей находились и древнеегипетские папирусы из
фараоновских гробниц. По слухам, Софья наложила на
«бесценное сокровище» «проклятье фараонов», о котором
узнала из древнего пергамента, свитка, хранившегося в той же
библиотеке! По другой легенде, Софья Палеолог заговорила
спрятанные бесценные рукописи, чтобы защитить их от
непосвященных, а также уберечь своих потомков от силы
ужасного проклятия.
От царственной бабки бесценное книжное сокровище
досталась по наследству ее внуку Ивану IV, который значительно
приумножил ее богатства. С тех пор библиотека стала
называться Либерией Иоанна Грозного. По слухам, Иван
Васильевич поделил свою библиотеку на «светлую» и «черную»,
содержавшую колдовские наставленья и книги по магии. Светлую
часть держал открыто. А вот книги из «черной» велел
замуровать в подземелье и наложил на них «особый
неподступный замок».
Можно верить в наложенное проклятие, можно не верить, но
последующая история говорит сама за себя. Тот, кто углубляется
в лабиринт тайн таинственной Либерии, до конца дней не знает
покоя, слепнет и умирает в страшных муках. 18 марта 1584 года
Иоанн Грозный скоропостижно скончался. Именно в тот день,
который напророчили ему чухонские волхвы.

А. Литовченко. Иван
английскому послу Горсею

Грозный

показывает

сокровища

Искал библиотеку и Борис Годунов. Вскоре он окончил жизнь
при загадочных обстоятельствах. 13 апреля 1605 года царь Борис
встал, здоров и весел, но после обеда вдруг почувствовал
дурноту, кровь полилась из ушей и носа, и он упал без чувств.
Жена и сын Годунова погибли насильственной смертью, а дочь
Ксения стала наложницей Лжедмитрия I. Вскоре самозванец,
тоже искавший таинственный клад, был зверски убит. В народе
поползли слухи о страшном проклятии.
В Смутное время знаменитая библиотека таинственно
исчезает. Москвичи шептались, будто перед смертью колдунья
Маринка бредила и вспоминала о таинственных сундуках с
книгами, захороненных в тушинских подземельях. В конце XVII
века по просьбе сестры Петра I царевны Софьи дьяк Василий
Макарьев исследовал таинственные кремлевские подземелья и
наткнулся под Троицкой башней на железную дверь, запертую
коваными замками. В ней виднелось решетчатое окошечко, в
которое он увидел комнату, до самого свода уставленную
огромными сундуками. Вскоре после этого дьяк таинственно
исчезает, а царевна Софья, по велению Петра I, была заточена в
Новодевичий монастырь. За год до смерти сам Петр Великий
начинает искать «заветный клад», но неожиданно умирает. Было
ему чуть больше пятидесяти.
Анна Иоанновна, соблазненная рассказами про несметные
богатства, повелела продолжить раскопки. Неожиданная смерть
пышущей здоровьем императрицы прервала поиски «проклятого
клада». Наполеон также не мог пройти мимо загадки
таинственной Либерии. И, вероятно, подобрался к находке
вплотную! Будучи непревзойденным полководцем, после
безуспешных поисков он проиграл все свои битвы и вскоре умер
в ссылке от загадочной болезни.
В начале XX века идею «поисков Либерии» подхватил один
из самых страстных исследователей, посвятивший всю свою
жизнь поискам легендарной библиотеки, археолог Игнатий
Яковлевич Стеллецкий. С большим трудом он получил
разрешение на поиски библиотеки в тайниках московского
Кремля, но грянула Первая мировая война, и раскопки были

остановлены. В 1933 году археолог начинает раскопки
подземного Кремля. Для этого потребовалось разрешение самого
Сталина. Но грянул 1935 год: работы в Кремле были
прекращены, друзья и знакомые арестованы.
Во время войны легендарный ученый не прекращает
поисков, но в 1943 году – следует первый инсульт. После
долгожданной Победы, Игнатий Яковлевич начинает работу над
книгой о «заветном кладе» и подземной Москве, но его
разбивает паралич. Он стал диктовать новые главы, но
неожиданно для себя перешел на арабский язык. Самое
удивительное, что он никогда его не учил. Он оставил три тома
«Мертвые книги в московском тайнике», однако самый
последний том, в котором он вплотную подошел к разгадке,
мистическим образом исчез.
Новый всплеск интереса к поиску таинственной Либерии
произошел в 1962 году во времена хрущевской оттепели. Была
создана общественная комиссия по розыску библиотеки под
председательством
академика
М.Н.
Тихомирова.
Предусматривались архивные изыскания, археологические
раскопки. Но вскоре, в 1965 году, он неожиданно умирает. Вслед
за ним скоропостижно скончался писатель и энтузиаст Василий
Осокин, ослеп Аполос Иванов, также пытавшиеся найти
таинственную Либерию.
Череда неудач, слепота и смерть. Несколько лет назад
ведущий сотрудник библиотеки Академии наук А.А. Амосов
сказал: «Библиотека Грозного царя несет с собой некую ауру,
способную притягивать людей определенного склада. Стоит
лишь однажды углубиться в лабиринт тайн, с нею связанных,
чтобы затем до конца дней своих не знать покоя».
Последний масштабный всплеск интереса к Либерии
датируется 1996–1997 годами. Был создан штаб поисков. Была
составлена карта перемещений Ивана Грозного и его доверенных
лиц по Москве. Но неожиданно все работы были свернуты.
Несмотря на долгие поиски ученых и энтузиастов-романтиков,
несмотря на дорогостоящие попытки «московского дворянства»

и экстрасенсов обнаружить таинственную Либерию, она каким-то
непостижимым образом ускользает от людского взора.
Несколько раз пытался найти древнюю Либерию и оператор
биолокации Сергей Бахрак. Но все попытки кончались полным
крахом. Перед операторами или вставала непреодолимая
«мысленная» преграда, или при каждой новой попытке
обнаружить библиотеку рамка указывала на совершенно другое
место ее расположения. По мнению исследователя, это явление
может быть легко объяснено влиянием колдунов и магов,
живших во времена Ивана Грозного, наложивших заклятия на
уникальную Либерию. Колдуны делали клады «невидимыми»,
создавали
фантомы
–
мысленные
образы
клада,
располагающиеся вдали от его настоящего местонахождения и
не позволяющие обнаружить его до назначенного срока.

Московский Сократ
Знаменитый дом Пашкова славится не только уникальным
книжным
собранием,
волнующими
легендами,
но
и
замечательными людьми, связавшими с ней свою судьбу. Так,
здесь, в бывшем Румянцевском музее, в течение 25 лет работал
дежурным при читальном зале философ, основоположник
русского космизма Николай Федорович Федоров, прозванный
«московским Сократом». Он был внебрачным сыном князя Павла
Ивановича Гагарина и пленной черкешенки, поэтому получил
фамилию и отчество по имени крестного отца.
В молодости Николай дал себе строгий обет: никогда не
жениться, не попасть под власть денег и роскоши, бороть в себе
все искушения и тягу к удовольствиям. И действительно, всю
свою жизнь он прожил аскетом. Питался, как правило, чаем с
хлебом, спал три-четыре часа на голом сундуке, всегда ходил
пешком, а на свое жалованье покупал для библиотеки
недостающие книги и сам подбирал читателю нужную
литературу. Он считал грехом всякую собственность, даже на
идеи и книги, и поэтому никогда ничего не публиковал. Он

отказывался фотографироваться и не позволял нарисовать свой
портрет. Единственное изображение философа было нарисовано
тайком Л.О. Пастернаком в читальном зале Румянцевки.

Философ, основоположник русского космизма
Федорович Федоров. Художник Л.О. Пастернак

Николай

За годы работы он снискал славу «гениального
библиотекаря», хотя по костюму его принимали за лакея и
нередко оделяли двугривенным. Циолковский, называвший
Федорова своим университетом, вспоминал, как тот тайком
выдавал ему запрещенные книги. Лев Толстой, который 40 лет
был читателем Румянцевской библиотеки, пил с Федоровым чай
за беседой, но однажды, указав на книжные шкафы, с вызовом
предложил «все это сжечь», после чего Федоров порвал с ним
отношения и назвал «поддельным христианином».
В 22 года молодой философ решил посвятить себя великой
идее – воскрешать умерших людей, используя при этом не
только все достижения науки и медицины, но и тонкую
энергетику. Он твердо верил, что астральное тело умершего
человека не исчезает, «осколки все равно оседают в душах
людей живущих». А раз так, то можно собрать этот эфир, и как
только все будет собрано – эта субстанция вновь обретет
биологическую оболочку.
«Московский Сократ», которого Достоевский называл
гениальным
русским
мыслителем,
хотел
прекратить
деторождение на Земле и мечтал воскресить всех отцов, то есть
все поколения до этого живших людей. С помощью научных

центров он намеревался собирать рассеянные молекулы и атомы,
чтобы «сложить их в тела отцов». По его словам, он хотел
«помочь Христу» в воскрешении мертвых, умершие должны в
будущем воссоединиться с ныне живущими.
Интересно, но у него было очень много самых неожиданных
последователей и почитателей. Среди них – известные
литераторы Толстой, Достоевский, Хлебников и Маяковский,
ученые
Циолковский,
Чижевский
и
Богданов.
Мысль
Циолковского: «Земля – колыбель человечества, но не вечно же
жить в колыбели!» явно вдохновлена идеями Н. Ф. Федорова. Его
идеи и позже вдохновляли создателей русской космонавтики. Его
труды, изданные после смерти мыслителя в 1903 году,
внимательно читал С.П. Королев. Любопытно, но когда 12 апреля
1961 года в космос впервые вышел человек, пресса в Европе
откликнулась на это событие статьей «Два Гагарина», напоминая
о том, что Николай Федоров был незаконным сыном князя
Гагарина.
Н. Ф. Федорова называют философом памяти. Он много
сделал для развития краеведения в дореволюционной России,
выступал за преодоление исторического беспамятства. Он писал
об огромном значении библиотек и музеев, как очагов духовного
наследия, так как в них происходит общение с великими
предками.
Николай Федорович скончался 28 декабря 1903 г.
в Мариинской больнице для бедных и был похоронен на
кладбище Скорбященского монастыря. В 1929 году могила
знаменитого философа была снесена, кладбище уничтожено и
превращено в игровую площадку. Так осуществилось его
пророчество о нравственном одичании, когда кладбища будут
превращать в гульбища.
Кстати, одно время Румянцевским музем руководил отец
поэтессы Марины Цветаевой, основатель Музея изящных
искусств на Волхонке Иван Цветаев. Когда по ряду причин он
лишился этой должности, то до конца своей жизни называл это
место «музеем, из которого меня выгнали».

Легенды нового времени
В годы войны в здании Пашкова продолжали работать
читальные залы. В мае 1942 г. в красивейшем Румянцевском зале
был открыт Детский читальный зал. Во время воздушной тревоги
дети прятались в специально оборудованном бомбоубежище в
подвале Пашкова дома. Это бомбоубежище дети называли
«Кошкин дом».
Середина 1980-х гг. стала началом трагедии «волшебного
замка». Работы по строительству станции метро «Боровицкая»
в 1980-х годах привели к появлению трещин на здании и
просадке фундамента. Главная беда крылась в разрушении
внутренних конструкций: кровля дала течь, прогнили
перекрытия, стены покрылись грибком, осыпалась лепнина,
проваливались полы. В 1988 г. в связи с аварийным состоянием
легендарного дома все отделы библиотеки выехали, а само
здание закрыли на ремонт. Однако распад СССР и последующие
события надолго прекратили финансирование работ. В
результате реставрация Пашкова дома была признана самой
долгой в постсоветской Москве.
Сегодня легендарный дом Пашкова, памятник, о спасении
которого радела вся российская интеллигенция, возвращен к
жизни. Была проведена научная реставрация, за ее основу
приняли архитектурный облик здания на 1915 год – время
последней дореволюционной перестройки. В результате
историческое здание было не только восстановлено, но и
приспособлено
к
полноценному
современному
функционированию,
оснащенное
новейшей
технической
начинкой. Сегодня, как и прежде, в нем расположена
Центральная Российская библиотека, крупнейшая в стране и
одна из самых богатых в мире. После реконструкции «волшебный
замок» снова служит на пользу Отечеству и благое просвещение.
Сотрудники библиотеки рассказывают о любопытном случае,
случившемся несколько лет назад, когда здание было на
ремонте. Из главного зала дома Пашкова исчезла большая

малахитовая ваза, подарок Александра II Румянцевскому музею.
Пропажу заметили не сразу, а когда спохватились, никаких
концов было уже не найти. Все, как всегда, свалили на нечистую
силу. Новость попала в газеты, и тогда неожиданно объявился
смущенный «похититель», который, извинившись, вернул
пропавшую реликвию. Дескать, не знал, не ведал, что это такое.
Он рассказал, что договорился с местными строителями
прикупить из разрушающегося здания каких-то досок себе на
дачу, а они ему за лишнюю бутылку еще и вазу вынесли, в
нагрузку.
В обновленном доме Пашкова разместились три отдела РГБ:
отдел рукописей, отдел нотно-музыкальный и картографический.
Помимо этого, самый большой зал дома Пашкова будет
превращен в культурно-выставочный центр. Кстати, в отделе
рукописей хранятся, в том числе, и рукописи Михаила
Афанасьевича Булгакова. Словно предвидел Булгаков будущее
своих творений.

Булгаковская Маргарита.
Фотосессия Изабель Аджани. Фотохудожник Жан-Даниэль
Лорье
В доме Пашкова проходят концерты и устраиваются
уникальные выставки. А каменная терраса уже дважды
становилась съемочной площадкой. Несколько лет назад
режиссер Владимир Бортко снимал здесь одну из финальных
сцен бессмертного романа. А совсем недавно французская звезда
Изабель Аджани позировала для фотопроекта «Мастер и
Маргарита», ставшего новой визуальной интерпретацией
знаменитого романа. Создали его известный фотохудожник Жан-

Даниэль Лорье, кавалер ордена Почетного легиона, и
пригласивший его в Москву продюсер Евгений Яковлев.
С домом Пашкова связано еще одно мистическое явление –
многие уверены, что в ней обитает призрак. Да не простой, а
самый что ни есть подходящий для библиотечного здания –
Николай Александрович Рубакин, книговед, библиофил,
собравший две большие библиотеки (около 200 тыс. тт.),
которые передал в дар народу. Говорят, когда приходишь в
библиотеку в поисках какой-нибудь редкой книги, обязательно
нужно попросить у него помощи, а иначе не найдешь. В
коридорах часто слышат его шаги…

4. По прихоти любви. Самые
романтические московские
особняки

4.1. Дворец пара и чистоты. Сандуновские
бани
Неглинная, 14
Разбойники требуют кошелек или жизнь;
женщины – и то и другое.
Сэмюел Балтер

Бани в приданое
Вот уже более века Сандуны остаются одним из самых
известных символов столицы. «Москва без бань – не Москва», –
писал Гиляровский, а главный «банный дворец» столицы –
Сандуновские бани на Неглинной. Испокон веков бани были
одной из главных достопримечательностей Первопрестольной. В
бане мылись, отдыхали, лечились от различных недугов.
Специальные «бабки» исправляли вывихи, заговаривали грыжу,
правили животы, накладывая горшок. О роли бань говорит и тот
факт, что сто лет назад в Москве было девять Банных переулков
и два Банных проезда. Разумеется, что название они получали по
имеющимся там баням. К XVII веку в Москве насчитывалось
около шестидесяти бань, и с каждым годом их становилось все
больше и больше. А самые знаменитые среди всех были, конечно
же, Сандуновские.
Это не только старейшие бани столицы, но и архитектурное
и инженерное чудо. Шаляпин называл их Царь-баней. Это самый
настоящий дворец с огромными залами, высокими сводами,
замечательной лепниной, мраморными лестницами, золотой
росписью и статуями. Сандуны – это город в городе, государство
в государстве.
Каждый, кто любит русскую баню, слышал, что первые
Сандуны были построены придворным актером Силой
Сандуновым благодаря романтической любовной истории.

Неглинная ул., дом №
14 – Сандуновские бани.
Дореволюционное фото. Часть дома использовалась под
магазины и роскошные квартиры; одну из них некоторое время
снимал А.П. Чехов

Царь-бани сегодня. На протяжении всей двухсотлетней
истории они не меняли своего прямого предназначения и
остаются самыми известными банями Москвы и всей России
Однако далеко не каждый знает, что по справедливости бани
должны были бы называться Урановскими. Конечно, построил их
в 1805–1808 гг. именно Сила Николаевич Сандунов, но без
красавицы-певицы Лизаньки Урановой и невероятной, почти
водевильной истории, закрутившейся вокруг нее, никаких
Сандуновских бань не было бы и в помине. Эта история и ее
развязка давно стали одной из самых красивых и романтичных
легенд в истории русского театра, ее отзвуки можно найти не
только в мемуарной литературе, но и у многих русских писателей
от Пушкина до Достоевского и Чехова.

М.Л.Сантис. Сила Николаевич Сандунов
По преданию, Сила Николаевич, потомок древнего
грузинского рода Зандукели (Сандукелий), актером стал
случайно. Отец его дал своим сыновьям хорошее образование;
младший из Сандуновых, Николай, стал впоследствии
профессором Московского университета. Старший, Сила,
поначалу служил мелким чиновником Мануфактур-коллегии. Но
недаром говорят, что от судьбы не уйдешь. Ему, одаренному от
природы
блестящими
способностями,
остроумием
и
необыкновенным даром слова, было предначертано другое.
Однажды приятель-театрал пригласил его в театр. В пьесе,
которую играли в тот день, была роль проворного слуги,
дававшая простор для разных комических выходок. Сила
посмотрел на потуги актера, играющего слугу, и воскликнул:
«Да я и сам сыграю не хуже!» С этого момента в его голове и
зародилась мысль стать актером. Вскоре двадцатилетний Сила
вопреки воле родных поступил в театр, где благодаря своему
остроумию и комическому дару прославился исполнением ролей
пронырливых слуг. Через пять лет Сандунова пригласили играть
в Петербург, где он немедленно завоевал себе стойкую
репутацию не только прекрасного комического актера, но и
знатного сердцееда.

Актриса и певица Елизавета Семеновна
В Петербурге он познакомился с юной оперной певицей
Лизанькой Федоровой (по другим данным – Яковлевой),
выделяющейся среди всех начинающих актрис редким
драматическим талантом и уникальным по красоте и диапазону
голосом. Восходящую звезду привечала сама государыня
императрица Екатерина II, большая любительница театрального
искусства. Именно она наградила свою любимицу ярким и
звучным сценическим псевдонимом Уранова – в честь недавно
открытой планеты Уран. По словам современников, Лизанька не
раз услаждала императрицу своим дивным голосом, и Екатерина,
находившая в этом божественном голосе истинное отдохновение,
редкую возможность забыться и отвлечься от государственных
дел, часто требовала исполнения в придворном Эрмитажном
театре именно тех опер, где пела ее любимица. Во времена
Екатерины II этот театр был особым миром, где правили свои
законы. Актеры, особенно молодые, находились на положении
почти крепостных и всецело зависели от театрального
начальства. 29 января 1790 года во время дебюта молодой
певицы на сцене этого придворного театра Лиза пела в
комической опере «Дианино древо», и императрица в знак
своего удовольствия пожаловала ей драгоценный перстень с
наказом «иному, кроме жениха, перстня не отдавать».
Помимо
незаурядного
голоса
Уранова
обладала
необыкновенной
красотой
и
пользовалась
огромной
популярностью у поклонников. Сила влюбился в нее со всей
силой своей страстной кавказской души. Лизанька не смогла

остаться равнодушной к красавцу Силе и отдала ему свое сердце.
Среди почитателей красоты и талантов юной актрисы оказался
один из самых богатых людей России, всесильный вельможа,
граф Александр Андреевич Безбородко, известный волокита и
театрал. По словам очевидцев, он редко встречал отказы от
приглянувшихся ему придворных дам. Но в данном случае
Безбородко получил такой отчаянный отпор, какого никто не мог
ожидать от подневольной актрисы. Из мемуаров А.М. Тургенева
известно, что Безбородко прислал гордой красавице 80 тысяч
ассигнациями, которые она тут же кинула в камин.
Всеми возможными способами он пытался разрушить союз
двух влюбленных сердец. Соблазнял актрису золотом, запугивал,
увещевал – ничего не помогало. Тогда по его наущению
директора придворного театра стали вести с ней бесконечные
беседы, пытаясь открыть невесте глаза на истинный моральный
облик избранника: «пьяница, распутник, лжец». Но невеста была
непреклонна в своем намерении.
Юная красавица предпочла влиятельному вельможе своего
собрата по актерскому ремеслу, и вскоре молодые актеры были
помолвлены.
Поговаривали,
что
Безбородко
решил
противостоять этому союзу и приказал выслать Сандунова из
Петербурга в Херсон, а Лизаньку – похитить и увезти в свой
«сераль». Для государыни же выдумал легенду: мол, девушка не
выдержала разлуки с любимым и с горя утопилась. Графский
камердинер даже взял в театре один из костюмов Урановой,
чтобы подбросить его у самой воды.

Князь А.А. Безбородко.
Портрет работы Иоганна Баптиста Лампи
Но планам Безбородко не суждено было сбыться. 11 февраля
1791 года, в день, назначенный для похищения, Екатерина
приказала играть в придворном театре комическую оперу «Федул
с детьми» на сюжет пьесы самой императрицы. Лиза вышла на
сцену и запела свою партию – девичью жалобу на городского
вертопраха, который приезжал в деревню и «золотом» пытался
соблазнить невинную девушку. «Но я в обман не отдалась!» –
пропела с чувством Лиза и упала на колени перед царской
ложей. Растроганная императрица бросила ей свой букет.
Лизанька поймала его, поцеловала и, умоляюще закричала:
«Матушка
царица,
спаси
меня!»
Зрители
недоуменно
зашептались. Екатерина же гордо встала и с нежным участием
обратилась к певице. После чего Лизанька протянула государыне
слезное прошение о помощи, умоляя защитить ее от
домогательств графа и благословить под венец с возлюбленным
Силой.
Вся
эта
история
откровенно
напоминала
сюжет
сентиментальной пьесы, и любвеобильная императрица не могла
отказать себе в удовольствии поучаствовать в ней. Однако
многие исследователи подозревают, что Лизанька Уранова не
просто так осмелилась прервать представление царской оперы:
скандал был не только одобрен, но и срежиссирован самой
Екатериной. Подозревают, что мудрая императрица, будучи в
курсе всех любовных интриг не только во дворце, но и в
императорском театре, пыталась с помощью тонко устроенного
«спектакля в спектакле» показать своим распоясавшимся
придворным урок высокой нравственности.
Удивительно, что в этой истории гнев императрицы
обрушился не на графа, которого она ценила, а на
руководителей театра, потакавших домогательствам канцлера. В
тот же день Екатерина приняла решение об отстранении от
управления театрами А.В. Храповицкого и П.А. Соймонова,
вдогонку за Сандуновым немедленно был послан курьер,

опального актера вернули в Петербург и через несколько дней в
придворной церкви обвенчали с возлюбленной, получившей от
императрицы богатое приданое. По некоторым данным,
посаженой матерью на свадьбе молодых была сама матушка
Екатерина. На прощанье императрица в знак особого
благоволения одела на палец Лизаньки перстень-оберег – на
счастье.

Ф.С. Рокотов.
Портрет Екатерины II. 1763 г.
Однако граф не угомонился и стал засыпать прелестницу
подарками. После каждого спектакля слуга Безбородко приносил
на квартиру Сандуновым то жемчужный браслет, то алмазные
сережки, то тугой кошелек с инициалами канцлера. Однажды,
выступая в роли цыганки Гиты в опере «Редкая вещь», Лиза
бросила злополучный кошелек в ложу графа. Публика пришла в
неописуемый восторг. Наутро в квартиру Сандуновых доставили
шкатулку с роскошным бриллиантовым ожерельем.
Однако
счастье
оказалось
недолговечным.
Интерес
Екатерины к судьбе двух актеров вскоре угас, и новый директор
театра, по наущению всесильного вельможи, решил избавиться
от столь неудобных членов труппы. Им перестали давать новые
роли, лишали бенефисов, недвусмысленно намекая, что ролей
для них нет. В отчаянии Сила Сандунов вновь передает
Екатерине жалобу на притеснение со стороны властей. На этот
раз Екатерина сочла лучшим перевести Сандуновых в Москву,
подальше от сладострастного Безбородко

Театр Медокса
Существует предание, что после смерти Екатерины Великой
Безбородко передал ее сыну Павлу завещание императрицы об
устранении его от наследования в пользу великого князя
Александра Павловича.
В день коронации Павел I осыпал верного вельможу
милостями, пожаловал княжеское достоинство с титулом
светлейшего, назначил его государственным канцлером и
подарил ему 16 тысяч душ крестьян.
В старой столице чета Сандуновых быстро завоевала
популярность. Играли они в театре Медокса, располагавшемся на
месте современного Большого театра. Особенно нравилось
москвичам исполнение Лизой Сандуновой народных песен. Она
явилась первой исполнительницей роли Амалии в пьесе Шиллера
«Разбойники», поставленной в 1793-м на русском языке
Московским университетским театром. По словам современников,
ее лучшей ролью на московской сцене была Настасья-боярышня
в опере «Старинные святки».
«Впечатление, которое производила она на современных
зрителей, было чарующее, – подчеркивал биограф. – Этому
способствовала ее красота, выразительное лицо, прекрасные,
живые глаза – все это, сохраненное до пожилого возраста».
Но, как это часто бывает, их семейная жизнь, начавшаяся со
скандала, скандалами и закончилась. По Москве ходили разные
слухи: говорили, что Елизавета слишком открыто привечает
богатых поклонников, что Сила сам «торгует молодой женой
своею», сводя ее с престарелыми сластолюбцами, и что в их
семье нередки скандалы и даже драки. По прихоти судьбы, чем
больше была слава Елизаветы, тем меньше ролей было у Силы!

Сандунов недолго грустил о крахе своей театральной
карьеры. Обзавелся недвижимостью, прикупил дом, а затем и
несколько участков возле недавно взятой в трубу речки
Неглинки. Вложив все свои средства и деньги от проданных
бриллиантов Безбородко, он стал строить общественные бани,
которые и сегодня носят фамилию своего основателя.
Продажа графских бриллиантов стала началом крушения
супружеского союза. Сплетники с энтузиазмом обсуждали
характер былых отношений певицы и екатерининского вельможи.
Дело дошло до того, что часть бриллиантов пришлось просто
пожертвовать Воспитательному дому, только чтобы погасить
скандал. В итоге денег на постройку бань стало катастрофически
не хватать.

Зинаида Серебрякова. Баня. 1913 г.
К счастью, оставалось еще екатерининское приданое.
Дарованный императрицей перстень-оберег пошел на стол к
ростовщику. С ним навсегда ушла любовь и счастье некогда
самой счастливой супружеской пары. Сила, совершенно забыв о

супруге, откровенно загулял, прижил на стороне ребенка и с
невиданным упорством возводил свои «купальни».
Дело оказалось не быстрым – бани открыли только в 1808
году. До Сандуновых подобных бань в Москве не было. Они
впервые оборудовали два изолированных отделения: мужское и
женское (раньше в банях существовали лишь условные
перегородки, разделяющие раздетых мужчин и женщин). Вместо
тесных предбанников сделали большие раздевальные залы,
провели водопровод, наняли опытных банщиков и расторопных
слуг. В штате был даже цирюльник, лекарь-костоправ и лекарьтравник.
Для состоятельной публики были устроены украшенные
коврами и скульптурами роскошные отделения, с мягкими
диванами и зеркальными стенами. В отдельных номерах этих
бань водились серебряные тазы и шайки, из которых мылись
перед свадьбой богатые купеческие невесты, генерал-губернатор
князь В. А. Долгоруков и московский «Косьма Медичи» – К. Т.
Солдатенков. По словам современников, «чаепитие и баня
носили в старой Москве явные признаки священнодействия».
Так, популярный московский поэт П. В. Шумахер отправлялся в
Сандуновские бани на целый день и даже спал в банной
раздевальной.
И главное новшество! В роскошных банях устроили не менее
роскошный буфет с огромным выбором напитков. Впервые люди
стали приходить в баню не только мыться, но и общаться. Бани
сразу начали пользоваться успехом. Вся дворянская и купеческая
Москва потянулась на Неглинку, привлеченная здешней
роскошью и богатством интерьеров. Через год после открытия в
«дворянских» залах организовался своеобразный элитарный
«банный» клуб, в котором перебывали почти все российские
знаменитости.
По иронии судьбы, чем больше росла слава Сандуновских
бань, тем сложнее становились отношения Сандунова с женой.
Злые языки в Москве говорили, что одной из причин семейных
скандалов знаменитой артистической четы была дележка
доходов от банного промысла. В итоге брак, начавшийся столь

романтично, распался. В 1813 году Елизавета Сандунова бросила
мужа и переехала обратно в Петербург, где еще много лет
радовала поклонников своим талантом.
После смерти Силы Сандунова, знаменитые бани перешли в
собственность Елизаветы Семеновны. Богатая вдовушка
вернулась в Москву, оставила сцену и жила от исключительно
«банных» доходов. По преданию, вскоре после своего
возвращения она заглянула в ювелирный магазин на Кузнецком
мосту. На витрине, в красной коробочке красовался перстеньамулет, подаренный ей некогда Великой Екатериной. В тот же
день она, не раздумывая, выкупила его, а наутро слуги нашли ее
бездыханное тело.

«Король репортеров»
Владимир Алексеевич Гиляровский. Портрет работы С.
Малютина. 1915 г.
Дальнейшая история Сандуновских бань не менее
драматична. Они многократно меняли своих хозяев, пока их не
прибрала к рукам оборотистая московская купчиха Авдотья
Аомакина. Денег она не жалела, желая перещеголять прежних
хозяев. Раздевальные залы превратились в настоящие
аристократические клубы. Буфеты торговали разнообразными
напитками: от кваса до шампанского. В этих банях, по
выражению
Владимира
Гиляровского,
«перебывала
и

грибоедовская, и пушкинская Москва, та, которая собиралась в
салоне Зинаиды Волконской и в Английском клубе».
Весь XIX век «Сандуны» поддерживали марку лучших бань.
Обросли собственной историей и легендами. Банщики хвалились
друг перед другом знатными клиентами и любили вспоминать
историю, как парился великий поэт Пушкин: «Был он так крепок,
что любого банщика до седьмого пота доводил. Исхлестанный на
полке березовым веничком, резво бросался в ванну со льдом, а
через минуту снова залезал на полок и требовал, чтобы банщик
опять «отпотчевал» его хорошенько. Бедным банщикам, чтобы
угодить поэту, по нескольку раз меняться приходилось».
Среди буфетчиков особым успехом пользовался рассказ о
бравом гусаре Денисе Давыдове, грозно требовавшем
брусничной воды. Хорошо, коли буфетчик был в курсе и
подносил воду вкупе с водкой, а то, разгневанный партизан, по
словам очевидцев, мог и оплеуху влепить.

Банная королева
В 1869 году знаменитые бани приобрел торговец
«деревянным» товаром Иван Григорьевич Фирсанов, человек
состоятельный и предприимчивый. Еще до реформы 1861 года
начал он скупать у оскудевающего дворянства поместья с
хорошим лесом, а потом, на прибыли с «дровяного товара»,
покупал недвижимость в Москве. В 1881 году Иван Григорьевич
умер, оставив своей дочери Верочке двадцать три дома,
подмосковное имение «Середниково», знаменитые бани и
многомиллионное наследство. Именно ей обязаны Сандуны своей
мировой славой.
Еще при жизни папеньки семнадцатилетняя Верочка вышла
замуж за банкира Воронина. Но жизнь с нелюбимым мужем, за
которого она вышла под нажимом властного родителя, оказалась
ей в тягость, и она развелась с ним сразу же после смерти
родителя, заплатив ненавистному супругу «за принятие вины»

один миллион рублей отступных (астрономическую по тем
временам сумму!).
По словам В.Гиляровского, после развода Вера Ивановна
зажила в Москве широко и весело, в лучшем из своих барских
особняков, перешедших к ней по наследству от отца.
«У нее стали бывать и золотая молодежь, и модные
бонвиваны – львы столицы, и дельные люди, вплоть до крупных
судейских чинов и адвокатов. Большие коммерческие дела после
отца Вера Ивановна вела почти что лично. Через посещавших ее
министерских чиновников она узнавала, что надо, и умело
проводила время от времени свои коммерческие дела.
Ходили разговоры о вечеринках в стиле «афинских ночей»,
но, возможно, это всего лишь слухи завистников, потому что в
более зрелом возрасте Вера Ивановна имела репутацию
меломанки и меценатки, поставила в своем имении Середниково
памятник поэту Лермонтову, в напоминание о его юности. При
ней усадьба превратилась в настоящий центр культурной жизни
Подмосковья. Здесь постоянно гостили композиторы Юлиус
Конюс и Сергей Рахманинов, давал благотворительные концерты
близкий друг Веры Ивановны Федор Шаляпин, здесь рисовали
свои этюды Валентин Серов и Константин Юон.

Хозяйка «Сандунов, Вера Ивановна Фирсанова, одна из
богатейших москвичек. Именно ей обязаны Сандуны своей
мировой славой

Кругом
нее
вилась
и
красивая
молодежь,
довольствовавшаяся веселыми часами, и солидные богачи, и
чиновные, и титулованные особы, охотившиеся за красотой, а
главным образом за ее капиталами». Множество богатейших
женихов из «золотой молодежи» мечтали связать с ней свою
судьбу, но она, к недоумению московских кумушек, вышла замуж
за бедного дворянина, отставного гвардейского поручика А.
Гонецкого. Его друзья заверили Веру Ивановну, что Алексей
Гонецкий – единственный наследник польского магнатамиллионера. Он и сам так хитроумно внушал ей, будто он богат и
знатен, так настойчиво и нежно ухаживал, что девушка не
устояла. И только после венчания узнала, что свекор ее,
прославленный генерал, но денег у этого «магната» и его сына
отродясь не водилось.
Понятно, что, что красавец поручик женился на богатой
невесте с прицелом на ее миллионы, но честь перестройки бань
принадлежит именно ему. Он смог убедить Веру Ивановну
сломать старые Сандуны, которые «позорят фамилию
Фирсановых», и выстроить на их месте новые роскошные бани,
которые были бы лучшими из всех до этого построенных бань в
России.

Корпус магазинов (нотное издательство и магазин П.
Юргенсона) на Неглинной. 1894–1895 гг.
Задев «купеческое самолюбие» жены, Гонецкий указал ей и
на огромные барыши, которые приносят Центральные бани.
Желая оставить далеко позади себя конкурентов, бывший лихой
поручик отправился в мировое «банное турне», растянувшееся

больше чем на год. Гонецкий лично объездил самые знаменитые
бани от Ирландии до Турции. После чего старые бани были
сломаны, а из Вены был приглашен один из самых модных
архитекторов герр Фрейденберг, который и приступил в 1894
году к постройке «дворца чистоты». По иронии судьбы, второе
рождение бань произошло почти через девяносто лет после их
постройки, а сама хозяйка Вера Фирсанова была ровно на
девяносто лет младше красавицы Сандуновой. И новые бани попрежнему называли Сандуновскими, и никак иначе.
Новое здание бань (а фактически – делового центра с
банями) возводилось в течение двух лет и было освящено 14
февраля 1896 года. Посмотреть на новые Сандуны собралось
пол-Москвы. На месте старых бань возник невиданный
роскошный трехэтажный дворец с просторными светлыми
мраморными залами, малахитовыми каминами и росписями на
стенах и потолке. Сандуновский комплекс включал восемь
строений (девятое – гараж для автомобилей клиентов –
появилось в 1910 году).

Нарядное
убранство
главного
парадного
фасада:
экспрессивные скульптуры плывущих мифологических морских
коней, на спинах которых – полуобнаженный мужчина, трубящий
в рог, и женщина, играющая на лире
Роскошный банный корпус состоял из нескольких корпусов.
Фасады всех зданий были выполнены в стиле эклектики с
элементами барокко, рококо, ренессанса, готики, классицизма и
так называемого фабричного стиля. Украшением улицы стал
центральный корпус с пышным барочным фасадом вдоль
Неглинной улицы, с крупной проходной аркой в центре, над

которой по сторонам полукруглого окна расположены
экспрессивные скульптуры плывущих мифологических морских
коней, на спинах которых – полуобнаженный мужчина, трубящий
в рог, и женщина, играющая на лире.

Детали декоративного убранства
Здесь находились женские бани (правое крыло), известный
нотно-музыкальный магазин Юргенсона, конторы, жилье внаем и
роскошные «нумера». Были здесь и дорогие пятикомнатные
«барские» квартиры. Самую дорогую квартиру в 11 комнат после
развода заняла сама Вера Ивановна.

«Сандуны», вид со двора
Сказать, что новые бани понравились москвичам, значило бы
не сказать ничего. Все были единодушны: таких бань мир еще не
видывал!
Огромные,
просторные,
чистые,
прекрасно
вентилируемые, освещенные тысячью диковинных электрических
лампочек, питавшихся от собственной, третьей по счету в
Москве, электростанции. Кстати, именно за ее счет освещались
коронационные торжества Николая II в 1896 году.
Подземелье бань представляло собой целый лабиринт,
перерезанный во всех направлениях сетью труб, кранов, отводов
и предохранителей. Вода поступала по специально сооруженному
водопроводу. Каждое отделение в банях имело отдельную
магистраль, поэтому в случае порчи водопровода прекращалась
работа только части помещений, а не всего заведения, как это

часто случалось с другими банями. Был сооружен невиданный
ранее артезианский колодец.

Ворота в «банное царство»
В санитарные дни все банные помещения обмывали водой, а
затем тщательно просушивали нагретым воздухом. Устроенная
особым образом вентиляция обеспечивала двухкратный обмен
воздуха в течение часа. Для мягкости воды были установлены
новейшие американские фильтры. Но главной диковинкой новых
бань стал огромный, по тем временам, бассейн!
Украшением
Сандуновских
бань
стали
уникальные
изысканные интерьеры, оформление которых вполне могло бы
конкурировать с иными богатыми особняками. Над созданием
атмосферы роскоши помимо Б. Фрайденберга трудился
архитектор академии художеств С. М. Калугин. В отделке
помещений зодчие использовали лучшие материалы, завезенные
из Европы: норвежский и итальянский мрамор, кафель и плитку
из Англии, Германии, Швейцарии и других стран.

«Мавританский» коридор
Особенно поражало посетителей мужское отделение.
Вестибюль, отделанный в стиле рококо, утопал в зелени.
Раздевальню построили в готическом стиле. При ней имелись
читальня в стиле ренессанс и парикмахерская. За раздевальней
следовала желтая гостиная в восточном стиле. При отделении
были устроены горячая русская и ирландская сухая бани. Здесь
же помещался огромный бассейн в помпейском стиле, свет в
который попадал через стеклянный потолок.
В женском отделении особенным шиком отличалась
раздевальня, выполненная в стиле Людовика XIV, и нарядная
гостиная, оформленная «а-ля Людовик XVI». Эта комната была
обставлена мягкой мебелью, коврами, зеркалами и украшена
искусными плафонами. Была здесь и мыльная комната с
мраморными скамейками, в которой имелся фарфоровый бассейн
с постоянно меняющейся водой.

Бани были построены по образцу римских терм
У купеческих дочек появилась особая традиция – перед
свадьбой ездить в Сандуны и мыться в отдельном кабинете из
заветной серебряной шайки первой хозяйки. Купчихи свято
верили, что покойная красавица Лизанька поможет невесте
обрести не только красоту, но и такую же сильную любовь,
благодаря которой появились знаменитые бани.
В конце XIX века в Сандунах появилось несколько
«семейных» отделений. Правда, вместо жен с мужьями их
оккупировали дамы высшего общества с модными болонками и
кошечками. Так что банщикам иногда приходилось мыть не
только капризных барынь, но и их четвероногих питомцев.

Кассы мужского отделения

В новые бани «так и хлынула вся Москва». Хотя в банях, как
и во времена Сандуновых, были и дешевые отделения для
простого народа, и дорогие отделения, где собирался московский
цвет общества, новые Сандуны стали более элитарным
заведением, чем раньше. Бани имели читальню, парикмахерскую,
камин, комнату отдыха для некурящих, так называемый
«турецкий зал». И главное, вместо буфета появился роскошный
ресторан.
Отделанные мрамором и гранитом, устланные теплыми
полами они принимали все слои населения. Здесь были и
дешевые, по 5 копеек, и средние, по 10, и дорогие, по
полтиннику, отделения, отличавшиеся друг от друга только
вместимостью и богатством интерьера. Наибольшим же спросом
пользовались 27 «личных кабинетов» с отдельными парилками,
плата за них доходила до пяти рублей. Три самых роскошных
«кабинета» состояли из пяти комнат: раздевальни, гостиной,
будуара, бани и парильни. Там блаженствовала богема. Сам
Федор Шаляпин, большой друг Верочки, приходил сюда по
вторникам и с огромным удовольствием укрывался в «приватном
кабинете» от многочисленных поклонниц. Но почитатели оперы
и тут не оставляли любимого певца, и в эти дни в банях было
очень тесно. Великий бас не раз говорил, что сандуновский пар
особым образом влияет на голос и связки.
Почти моментально «банный дворец» сделался местом
встречи самых незаурядных, интересных и просто богатых людей
столицы. Лучшие светские салоны переместились в зеркальную
раздевальную комнату. Сюда приглашали великих князей во
время их визитов в Первопрестольную – приобщали августейших
особ к московской экзотике.
Новые роскошные бани любили посещать знаменитости, в
том числе В. Гиляровский. Иногда здесь бывал А.П.Чехов. Он
хоть и любил попариться, но ходить в модные Сандуны опасался:
там все светские вертопрахи гужуются – заговорят, забаламутят,
и отвязаться от них неловко, и времени потраченного жалко… По
словам острословов, весь цвет России прошел через этот дворец.
Интересно, что позднее Сергей Эйзенштейн снял здесь

штормовое Черное море для картины «Броненосец «Потемкин».
Знаменитому «иди в баню!» мы обязаны Э.Рязанову, который
снимал здесь банную сцену из «Иронии судьбы», и даже
губернатор Калифорнии запечатлелся тут в «Красной жаре».
По иронии судьбы, после открытия Сандуновских бань
Фирсанова и Гонецкий расстались, как и их первые владельцы.
Гонецкий сильно проигрался в карты и заложил бани в одном из
ипотечных банков. Узнавшая об этом от своих доверенных, Вера
Ивановна выкупила Сандуны, внеся за мужа залог, а бывшему
возлюбленному супругу, к ногам которого было положено
столько богатств, указала на дверь, даже и в дом пускать
запретила. Узнав об этом, Гонецкий стрелялся, вероятно, не
столько из-за утраты любви, сколько из-за возвращения к своему
«разорительному состоянию». По слухам, он решил выстрелить в
Веру, но, неожиданно передумав, стреляет себе в живот. Вскоре
последовал громкий развод.
В процессе скандального расставания Фирсанова откупила
назад свои бани, а также роскошный пассаж «Петровские линии»
и вернулась к девичьей фамилии. Вера Ивановна также
выплатила ему миллион отступных и с этих пор сама вела все
свои дела. По слухам.
Гонецкому шальные деньги радости не принесли – от тоски
он уехал в Южную Африку на англо-бурскую войну.
После революции 1917 года Сандуны национализировали,
мало того, их хотели закрыть. В те времена считалось, что не
пристало человеку мыться в столь роскошной обстановке. Ведь
мытье – это просто мытье, и позолота – это «показное
буржуйство» и здесь совершенно ни к чему. В защиту
знаменитых бань вышли династии банщиков, люди, трудившиеся
в них годами, и отстояли право на их существование. Веру
Ивановну Фирсанову уплотнили – в ее же бывшем доме на
Арбате оставили одну небольшую комнату. Как лишенка, она
мыкалась без паспорта и продовольственных карточек, пока ей
не помог ее лучший друг Федор Иванович Шаляпин. Он устроил
ее гримершей в один из московских театров, подготовил и
переправил в Москву документы и деньги для ее выезда в Париж

и вывез на зарубежные гастроли. Вера осталась в Париже и
через четыре года попыталась вытащить туда своего бывшего
поверенного и гражданского мужа Виктора Лебедева. Все было
готово: и приглашение, и виза, и загранпаспорт. Были даже
куплены железнодорожные билеты. Но Лебедева за несколько
дней до отъезда нашли убитым в собственной квартире. По
словам очевидцев, она очень тосковала по Москве и своим
бывшим владениям – Петровскому пассажу, ресторану «Прага»,
но больше всего по Сандуновским баням.

«Царь-бани» сегодня
В советское время некогда роскошные бани потеряли свой
былой лоск: многие фасады и интерьеры бани были утрачены, а
часть здания и вовсе была передана во владение другим
организациям. К Сандунам относились со сдержанной и
снисходительной любовью: мыться чиновники ходили, а денег на
поддержание не отпускали и серьезного ремонта не
производили.
К 90-м годам все водные артерии Сандунов проржавели
насквозь, кровля прогнила, стропила обветшали, трубы сгнили.
Это привело к постепенному разрушению интерьеров, искажению
и утрате первоначального облика.
Ситуация коренным образом изменилась в 1991 году –
Сандуны стали коммерческим предприятием.

Номерные отделения, комната для отдыха номера на 2–3
человек
Кроме того, правительство Москвы признало их памятником
архитектуры и поставило на государственный учет. А с 1992-го
начались
работы
по
восстановлению,
реставрации
и
модернизации технического оборудования. В результате
кропотливой работы бани вернулись к своему первоначальному
облику. Интерьеры полностью восстановлены, сохранен
уникальный дух этого знаменитого места.
Сегодня Сандуновские бани – это все тот же поражающий
своей роскошью дворец пара и чистоты, с огромными залами,
высокими сводами, лепниной, мраморными лестницами, золотой
росписью. К услугам посетителей банного комплекса три мужских
и два женских банных отделения с просторными залами для
отдыха, душевыми, бассейнами, и настоящими русскими
парными, известными на весь мир, а также номерные отделения
сауны, салон красоты и прачечная.
Стоит отметить и ресторан «Сандуны», в котором воссоздан
по сохранившимся описаниям Елизаветинский зал, названный так
в честь прекрасной русской актрисы. В зале на панно портреты
Сандуновых, приглашающих посетителей после банных процедур
подкрепить силы московскими деликатесами, остудить пыл
холодным пивом, ржаным квасом с хреном, медовухой или
ледяной смирновской водкой…

4. 2. Дом, где разбиваются сердца. Дом Е.И.
Козицкой – Г.Г. Елисеева – знаменитый
Елисеевский гастроном
Тверская, 14
Кто не знал любви, тот все равно, что не
жил.
Жан-Батист Мольер

Муза, несущая смерть
Много легенд и преданий ходит вокруг знаменитого
Елисеевского магазина на Тверской, созданного в конце 80-х
годов XIX века знаменитым архитектором Матвеем Казаковым.
По одной из московских легенд, выстроил роскошный дворец
статс-секретарь Екатерины II Григорий Васильевич Козицкий для
своей красавицы жены, сибирячки-золотопромышленницы
Екатерины Ивановны Козицкой (в девичестве Мясниковой),
назвав близлежащий переулок ее новым именем. Однако это
всего лишь легенда. За несколько лет до начала строительства
Григорий Васильевич, попав в государственную опалу, покончил
с собой, страшно сведя счеты с жизнью – нанес себе более трех
десятков ножевых ранений. Так что к моменту строительства
Козицкая давно уже была вдовой и самостоятельно занималась
дворцом.

Особняк Козицкой. В этом здании находится знаменитый
Елисеевский гастроном
Новый дом Козицкой был одним из самых больших и лучших
в Москве и воплощал в себе все совершенство и гармонию
архитектуры классицизма. Это легкое шестиколонное здание, с
фамильным гербом на фронтоне, было великолепно и внутри, и
снаружи. По словам современников, интерьеры его были так
роскошны, что это обстоятельство послужило причиной отказа
московских университетских властей от найма его для
размещения студентов и профессоров после пожара 1812 года,
когда собственный дом университета на Моховой почти
полностью выгорел.

Тверская в 1800 г.
Справа дом Козицкой (ныне Елисеевский магазин). Рис. Ф.
Алексеева. 1800 г.
Впоследствии в качестве приданого дочери Козицких Анны
дом переходит русскому дипломату князю Александру
Михайловичу Белосельскому-Белозерскому, потомку древнейшего

княжеского рода, ведущего свою родословную от легендарного
Рюрика. Для князя это был второй брак – первая его жена
умерла совсем молодой, оставив супруга на руках с маленькой
дочерью Зинаидой. Пройдут годы, и она станет знаменитой
«Северной Коринной», «царицей муз и красоты», как называл ее
сам Пушкин. Интересно, но старшая дочь Козицких, Александра
Григорьевна, также оставила след в русской истории, став
матерью знаменитой княгини Е.И. Трубецкой, первой из жен
декабристов, последовавшей за своим мужем в Сибирь.

Портрет З.А.Волконской.
Гравюра М. Майера с утраченной акварели К.Брюллова (1830
г). Собрание музеев замка Сфорца. Милан, Италия
Отец
«Северной
Коринны»
Александр
Михайлович
Белосельский-Белозерский служил русским посланником в
Сардинском королевстве, состоял членом многих академий и
ученых обществ, был знаком с Вольтером и Кантом, дружил с
русским писателем Карамзиным. Человек талантливый и
незаурядный, он дал дочери прекрасное образование в лучших
традициях Просвещения и сделал из нее тонкую ценительницу и
покровительницу искусств.

«Царица муз и красоты»
Зинаида Александровна Волконская. Художник Мюнере
Красавица, обладавшая блестящим умом, незаурядная
писательница,
автор
романтических
стихотворений,
неоконченной исторической поэмы «Ольга», она изучала русскую
историю, увлекалась археологией и живописью, в совершенстве
владела французским, итальянским, английским языками, знала
греческий, латынь. Мало того, она сочиняла музыку, ставила
оперы, где выступала в главных ролях, и, главное, божественно
пела. Ее дивным по красоте голосом восхищался итальянский
композитор Россини.
Молодая княгиня была зачислена в свиту Александра I,
который назвал ее «прекраснейшим украшением своего дворца»,
и почти неотступно сопровождала своего царственного друга,
который, с видимым удовольствием, проводил с нею целые часы
в оживленных беседах. Роман императора с фрейлиной не мог не
вызвать массу слухов и сплетен. Вот тогда-то Зинаиду срочно
выдали замуж за флигель-адъютанта князя Никиту Григорьевича
Волконского,
родного
брата
будущего
декабриста
С.Г.Волконского.

Джордж Доу.
Николай Григорьевич Репнин-Волконский

Александр
Волконской

I

Павлович

–

царственный

друг

княгини

Свадьбу сыграли 8 февраля 1811 года, а в ноябре у молодой
четы родился первенец, названный Александром, крестным
отцом которого стал император. Снова поползли слухи, что к
рождению сына Никита Волконский имел формальное
отношение, а истинный отец – император. Однако, по словам
историков, отношения фаворитки и императора носили
платонический характер, о чем свидетельствовали ее письма и
отдельные современники.

В салоне собирались многие знаменитые писатели
(Мицкевич, Баратынский, Веневитинов), бывал там и Пушкин
В 1824 году княгиня Зинаида Волконская переезжает в
Москву и поселяется в своем фамильном доме на Тверской,
превратив его в настоящий храм искусств и блистательный
московский салон, где собирался весь цвет творческой элиты. В
ее доме выступали известный виолончелист граф Михаил
Виельгорский, певица Екатерина Лунина-Риччи, а также другие
талантливые музыканты и певцы. Частыми гостями ее салона
бывали Александр Алябьев, Евгений Баратынский, Петр
Вяземский, Василий Жуковский, Федор Тютчев, Александр
Одоевский, Иван Тургенев, Денис Давыдов и Александр
Сергеевич Пушкин и многие другие.

С.Ф. Александровский.
Портрет Федора Тютчева
Князь Вяземский писал о салоне Волконской так: «В Москве
дом княгини Зинаиды Волконской был изящным сборным местом
всех замечательных и отборных личностей современного
общества. Тут соединялись представители большого света,
сановники и красавицы, молодежь и возраст зрелый, люди
умственного труда, профессора, писатели, журналисты, поэты,
художники. Все в этом доме носило отпечаток служения
искусству и мысли. Бывали в нем чтения, концерты, дилетантами

и любительницами представления итальянских опер». Ни карт,
ни застолья, ни танцев такие собрания не предусматривали.
В патриархальной Москве Зинаида серьезно занялась
изучением русского языка, которым владела хуже, чем
французским или итальянским. С упоением читала русскую
литературу, собирала и изучала отечественные древности, сама
продолжала много писать. Ее стихи, написанные на русском,
французском и итальянском языках, публиковались в
отечественных и европейских журналах. О ее повестях и
новеллах одобрительно отзывался Пушкин. В его стихах,
посвященных Волконской, звучит искреннее восхищение ее
талантами:
Среди рассеянной Москвы,
При толках виста и бостона,
Ты любишь игры Аполлона.
Царица муз и красоты,
Рукою нежной держишь ты
Волшебный скипетр вдохновений,
И над задумчивым челом,
Двойным увенчанным венком,
И вьется и пылает гений…
По
словам
современников,
в
салоне
Волконской
аристократия духа брала здесь верх над аристократией рода. В
нем бился пульс человеческой радости, дружества и веселой
талантливости. После восстания декабристов, в атмосфере
всеобщей подавленности и немой подозрительности, дом не
отступился от своих славных традиций, не дрогнув пред
всепроницающим взглядом нового русского самодержца Николая
I.

Мария Николаевна Волконская.
Худ. П.Ф.Соколов
В салоне Зинаиды Волконской по-прежнему веял дух
декабристов, хотя знак внимания к их нераскаявшимся
родственникам мог быть сочтен и за измену. Именно здесь по
ступеням беломраморной лестницы 26 декабря 1826 года Москва
провожала до зимнего возка княгиню Марию Волконскую,
которая отправлялась в страшное путешествие к своему
отважному мужу в Сибирь. Чтобы хоть как-то скрасить Марии
последние часы перед расставанием с родными, перед далеким и
тяжелым путешествием, Зинаида решила устроить ей сюрприз.
Зная о любви Марии к итальянской музыке, Волконская собрала у
себя в этот вечер лучших итальянских певцов, бывших тогда в
Москве». Мария только повторяла: «Еще, еще, подумайте, ведь я
никогда больше не услышу музыки». Княгиня действительно
была искренней в своем желании помочь невестке. Она
посвятила Марии восторженное стихотворение в прозе пофранцузски, которое имело хождение во всех светских
московских гостиных. В нем Мария Волконская изображалась
индусской вдовою, восходящей на костер.

М.Н. Волконская (Раевская).
Рис. А.С.Пушкина
По словам очевидцев, в последнюю минуту растроганная
хозяйка вдруг спохватилась и приказала немедленно остановить
тронувшиеся было повозки. Она хотела послать в Сибирь свои
клавикорды, на которых любила играть Мария Волконская. Обоз
остановился, слуги вынесли музыкальный инструмент, осторожно
поставили его и тщательно закрепили – предстояло далекое
путешествие по бездорожью, длиною в тысячи верст.
Пушкин тоже был на этом прощальном вечере и восторгался
великолепным голосом Зинаиды Волконской. По словам
современников, ее дом и жизнь всегда были окутаны музыкой. И
Пушкин, и Вяземский, и многие другие поэтические натуры
приезжали к ней в московский дом, чтобы насладиться музыкой
итальянцев и их дивными голосами. «Дом ее был волшебным
замком музыкальной феи, ногою ступишь за порог, раздаются
созвучия. До чего ни дотронешься, тысячи слов гармонически
откликнутся».
Многие попадали в вихрь магнетического очарования
блистательной княгини, дерзнувшие влюбиться в нее не могли
потом забыть ее до самой смерти. А влюблялись в нее все: гении,
художники, нищие и богачи, набожные священники и
императоры. Даже Пушкин не избежал чар Зинаиды. Когда он
собрался в Михайловское, княгиня Зинаида подарила ему свой
портрет в знак особых отношений и послала письмо пофранцузски: «Возвращайтесь к нам, в Москве легче дышится.
Великий русский поэт должен писать в степях или под сенью

Кремля, и автор «Бориса Годунова» принадлежит городу царей».
Впоследствии поэт назовет «царицу муз и красоты» «роковой
княгиней» и «ведьмой». «Я от раутов в восхищении и отдыхаю от
проклятых обедов Зинаиды», – писал Пушкин в январе 1829
года.
Действительно, вокруг 3. А. Волконской происходили
необъяснимые события. У композитора Алябьева, написавшего
свои лучшие произведения в тюрьме и на каторге, неприятности
начались почти сразу со вступлением в салон княгини.
Знаменитый «Соловей» написан в тюрьме вскоре после встречи с
«царицей муз».

А. Лагрене.
Портрет Риччи-Луниной Екатерины Петровны
Известную певицу Екатерину Лунину бросил муж, граф
Риччи, влюбившись в роковую красавицу. Эта странная любовь
княгини сделала и ее, и тщеславного графа – альфонса Риччи
«притчей во языцех» во всех светских салонах. Это был театр
чувств, от которого страдали другие. Риччи развелся с Луниной,
поклялся всю жизнь посвятить Зинаиде, а она решила перейти в
католичество, чтобы вера не разделяла их. Все дамы осуждали
скандально влюбленную пару, жалея бедную Екатерину,
потерявшую от сильных переживаний свой дивный голос. Когда
княгиня уехала в Италию, Риччи безвольно последовал за нею и
умер на ее римской вилле.

Роковая муза покорила немало сердец, в том числе и поэта
Батюшкова. Вскоре после их роковой встречи наступило
сумасшествие, а чуть позже и смерть Батюшкова.

Адам Мицкевич
В салоне Волконской Адам Мицкевич впервые увидел
молодую поэтессу Каролину Януш, и между ними вспыхнула
любовь. Однако родители Каролины настояли на ее браке с
писателем Павловым, и поэт уехал на родину с незаживающей
сердечной раной.
Многие поэты были увлечены ею всерьез и до самой смерти.
Но самая страшная участь постигла юного поэта Дмитрия
Веневитинова, безнадежно влюбленного в роковую княгиню, для
которого эта безответная любовь стала трагедией и закончилась
смертью. Она все время убеждала его в невозможности земной
любви и счастья, оттого он сжигал себя на костре этого чувства.
Впервые он увидел ее в черном платье под черной вуалью у
гроба императора Александра I и стал ее страстным
поклонником. На прощание, перед отъездом поэта в Петербург
княгиня подарила ему на память древний перстень, найденный в
залитом лавой Везувия Геркулануме. Кольцо стало для него
талисманом. Влюбленный говорил, что оденет его только в день
свадьбы или в час смерти.

П.Ф.Соколов.
Портрет Д.В.Веневитинова.
1827 г.
7 марта 1827 г. на балу у Ланских в одной из дам, как ему
показалось, он узнал Волконскую. Он бросился к выходу,
выбежал на крыльцо, подставив грудь сырому, колючему ветру.
Существует легенда, что он выбежал во двор потому, что ему
померещился призрак роковой княгини. На другой день поэт
занемог. По рассказам очевидцев, впечатлительный поэт в пылу
горячки все повторял дорогое ему имя, прикасаясь к кольцу
сухими от жара губами. Камень перстня треснул пополам. В
минуту агонии его друг надел перстень на палец умирающего. «Я
женюсь?» – очнувшись, спросил он. Друг заплакал. Жизнь поэта
оборвалась, когда ему был только 21 год. Погибшего от любви
юношу похоронили с перстнем на руке, подаренном ему когда-то
княгинею. Через сто лет, в 1930-е годы, сносили Симонов
монастырь, у стен которого покоился Веневитинов, и прах поэта
был перезахоронен на Новодевичьем кладбище. Перстеньталисман, как и предсказывал поэт, сняли с руки. Теперь он – в
Литературном музее.

Карл Брюллов.
Портрет кн. З. А. Волконской.
Не позднее 1842 г.
После гибели поэта княгиня погружается в глубокий
мистицизм, переходит в католичество и в 1829 г. навсегда
уезжает из России, гонимая осуждением света. Она поселилась в
Италии, купив на окраине Рима старинную виллу, где вновь
создает светский салон. Ее дом вновь стал пристанищем для
художников и поэтов. Гостями княгини, не порывавшей тесных
связей с Россией, бывали Брюллов и Кипренский, Вяземский и
Жуковский, Глинка и Тургенев. Подолгу у княгини гостил и
Николай Гоголь.
Художники Кипренский, Щедрин, Бруни, архитектор Тон –
все кружились вокруг нее в вихре завораживающего танца
поклонения музе. Самый красивый из них Федор Бруни влюбился
в нее пылко и безнадежно, изобразил ее в необыкновенно
романтическом виде – в костюме из написанной и поставленной
ею оперы «Жанна д’Арк». Рим был очарован северной сиреной.
Частыми гостями княгини были кардиналы и другие
представители католического духовенства. Неслучайно в Риме ее
виллу называли «Малым залом Ватикана». Волконская всегда
была очень милосердна, но с возрастом эта черта ее характера
превратилась в крайность. Она умерла в Риме зимой 1862 года от
простуды, отдав на улице свое пальто одной нищенке. Ее прах
покоится в церкви напротив знаменитого фонтана Треви. В

Италии помнят русскую княгиню, которую римская беднота
называла Благочестивой, и даже сохранили имя Зинаиды
Волконской в названии одной из улиц Вечного города. И сегодня
роскошная вилла русской княгини носит ее имя. В настоящее
время там разместилась резиденция английского посла.

Жемчужина Рима – Фонтан «Треви» является фасадом
дворца Поли. В XIX веке он принадлежал княгине Зинаиде
Волконской. В ее салоне на знаменитых «четвергах» собиралось
изысканное общество
После смерти княгини их сын Александр Никитич собрал все
произведения матери и издал их на французском и русском
языках.
К сожалению, богатейший архив Волконской, в котором
находились автографы многих выдающихся деятелей русской
культуры, был распродан.
Любопытна и судьба мужа роковой княгини Никиты
Волконского. Властная супруга заставила его на старости лет
уехать в Италию и принять католичество. Боевой русский
генерал умер всеми забытый далеко от Родины, в городке
Ассизи.

Дом с нечистой силой

В середине XIX века в роковой дом въехала родственница
бывших хозяев – старая княгиня с большим количеством
прислуги и немцем-управляющим, жестоким и упрямым. Он
нещадно порол прислугу за самоволку – дворовым запрещалось
покидать особняк. Княгиня наглухо закрыла парадные покои.
Дворец погрузился в тихий мрак. И вдруг в окрестностях дома
стали ходить слухи о нечистой силе. Говорили, она завелась
напротив – в выселенном, заброшенном здании. Прохожие не раз
по ночам слышали раздававшиеся в доме вой, грохот ржавого
железа, а иногда сквозь разбитые окна видели белое
привидение.
Слухи так и остались бы слухами, если бы черти не
переселились в дом № 14. На парадной лестнице стали
встречать страшную фигуру в белом. Старая барыня, узнав об
этом, приняла решение немедленно покинуть дом. Во время
отъезда многие ее слуги сбежали, воспользовавшись суматохой.
Но историей с приведениями заинтересовалась полиция, и вот
тут-то все и раскрылось. Полиция устроила засаду. Жуткая
фигура в белом попалась прямо на парадной лестнице. В числе
задержанных
оказалось
с
десяток
поротых
клиентов
управляющего. Была найдена и простыня, в которой форейтор
изображал «белую даму». Полиция и без особого труда
выяснила, что спектакль разыгрывала возмущенная дворня,
чтобы выжить княгиню и управляющего из дома. Полиция
изловила возмутителей спокойствия, «призраки» были жестоко
выпороты. Особенно форейтор, изображавший «белую даму». А
москвичи еще долго судачили про таинственный дом с
призраками…
Последующее упоминание о доме относится уже к концу 60-х
годов, когда в нем размещался пансион Э. X. Репмана, в котором
учились дети богатых родителей. Но и они не раз уверяли, что
видели в коридорах загадочного дворца таинственную белесую
фигуру.

Центральная часть фасада здания на Тверской, где в 1820-е
годы находился знаменитый салон «Северной Коринны»
В начале 1870 года дом приобретает подрядчик Малкиель,
занимающийся поставками обуви для российской армии и
разбогатевший на интендантских подрядах. Это о нем писали
современники: «Немудрая, кажется, вещь – солдатская подошва,
но г. Малкиель блистательно доказал, что при некотором
проворстве рук из нее можно выкроить баснословное богатство,
громкое, хотя и не весьма почетное имя, удивление
современников и даже бессмертие в потомстве. Все это, конечно,
при условии, чтобы подошва была с гнильцой, с фальшецой и с
изъянцем, а при удобной оказии и просто картонная».
Новый владелец, чтобы потрясти москвичей своим
богатством, решил перестроить дом, сделать его фасад как
можно пышнее и роскошнее, подобрал подходящего архитектора
– А.Е.Вебера, специально прибывшего из Австрии приобщать
москвичей к европейской моде. Вебер прежде всего сломал
шестиколонный портик, сделав фасад совершенно плоским.
Пытаясь компенсировать утрату, Вебер налепил на стенах шесть
пилястров, увенчанных балюстрадой с чем-то вроде герба. На
Тверской, у парадного входа, появились четыре кариатиды.
Результат оказался обратным тому, чего добивался владелец, –
фасад, несравненно более роскошный, чем прежний, стал
одновременно монотонным. Дом перестроили, он потерял вид

дворца, хотя внутри еще сохранялись шикарные залы и лестница
из белого мрамора, помнившие шаги Зинаиды Волконской.
Но вскоре Самуил Малкиель разорился в пух и прах и
таинственно исчез. Новый владелец, освежив здание, также
неожиданно покинул его, и бывший дворец долго стоял
неухоженный и брошенный. По всей Москве поползли слухи, что
в забытом доме вновь поселились привидения: в темноте
копошились какие-то бездомные люди. Они ломали и жгли все,
что попадалось под руку…
Потом пришел новый хозяин – В.И. Носов, но и он вскоре
избавился от «проклятого дома». После него нижний этаж дома
занимал магазин портного Корпуса, а бельэтаж – богатые
квартиры. Внутренность роскошных залов была сохранена.
Остались также беломраморная лестница и подъезд, выходивший
на парадный двор. Затем домом по очереди владели купцы
Ланины и Морозовы, но проклятие рокового дома действовало
неукоснительно: хозяева постоянно менялись, словно нечистая
сила выгоняла их с насиженного места.

Храм гурманов
Особняк переходил от одного владельца к другому, пока,
наконец, в 1898 г. его не купил богатейший купец Григорий
Елисеев, и сразу же взялся за его переделку. Для перестройки
легендарного дома знаменитый купец Елисеев обратился к
знаменитому петербургскому инженеру Г. В. Барановскому,
позднее построившему для Елисеева несколько домов в
Петербурге и знаменитый Елисеевский магазин на Невском.
Архитектор стал с увлечением думать о будущем роскошном
магазине и не раз признавался близким, что строит памятник
самому себе – так нравилось ему новое здание. Дом был обит в
деревянную «рубашку» и «обложен» усиленной охраной.
Рабочие получали дополнительное вознаграждение за молчание.
Охрана то и дело ловила любопытных, которые, оторвав с одного
гвоздя доску, старались отодвинуть ее, чтобы взглянуть, что же

творится внутри огромного деревянного ящика. Одни с восторгом
рассказывали, что возводится мавританский замок, другие с
ужасом уверяли – воздвигается индийская пагода, а третьи, что –
языческий храм Бахуса. Магазин действительно словно бы явился
из сказок «1001 ночи», а сам хозяин представлялся любопытным
москвичам могущественным волшебником.

Григорий Григорьевич Елисеев
В 1901 году таинственная завеса спала. Это действительно
оказался храм. «Храм обжорства», как его стали называть
москвичи. В особняке торжественно открылся роскошный,
богатейший магазин «Магазин Елисеева и погреба русских и
иностранных вин». Проходивший когда-то под домом проезд, в
который могли въезжать кареты, стал главным входом в магазин,
а комнаты первого и второго этажей превратились в огромный
торговый
зал,
сверкающий
причудливой
декоративной
обработкой стен и яркими огнями изящных огромных люстр.
В нем было «все – от кальвиля французского с гербами до
ананасов и невиданных японских вишен», – писал Гиляровский в
очерке «История двух домов», рассказывая о торжественном
открытии этого «храма Бахуса» 23 января 1901 г. С утра толпы
народа запрудили улицу, любуясь на щегольской фасад «нового
стиля» с фронтоном, на котором вместо княжеского герба
белелось что-то из мифологии, какие-то классические фигуры.
На тротуаре была толчея людей, жадно рассматривавших сквозь

зеркальные стекла причудливые постройки из разных, неведомых
доселе Москве товаров: чудные заморские плоды, мохнатые
кокосовые орехи, отливающие перламутром омары… Хозяин
лично
руководил
оформлением
прилавков,
вместе
с
приказчиками выкладывая затейливые пирамиды из продуктов.
Выложенные горкой фрукты до сих пор популярны в торговле.
Эту метафору тропического изобилия придумал Григорий
Елисеев.

Страстная площадь (старое
(Елисеевский) – второй слева

фото).

Дворец

Козицкой

Батареи искусно подсвеченных винных бутылок многократно
отражались в глубоких зеркалах, уходящих ввысь под бледнозеленый потолок. Такого продуктового великолепия прежде не
видали в Первопрестольной, да и не только в Москве. Не в
каждой европейской столице был магазин с подобным
ассортиментом гастрономических изделий и вин.
Как красочно повествовал Владимир Гиляровский, нечто
фантастическое представляла собой внутренность шикарного
двусветного магазина. Для этого архитектор слил нижний этаж с
бельэтажем, совершенно уничтожив зал и гостиные бывшего
салона Волконской. Мягко поблескивало золото на лепных
украшениях стен и потолка. В глубине зала вверху виднелась
темная ниша в стене, вроде какой-то таинственной ложи, а
рядом с ней были редкостные английские часы с золотым
маятником. Золото, великолепные хрустальные люстры,
вышколенные продавцы – все это идеально гармонировало с

элитным товаром. Пришедшие были потрясены роскошью
магазина.
Двери магазина были еще заперты, а привезенные для
молебна иконы стояли посреди здания, среди экзотических
растений. Наконец, к полудню зашевелилась полиция, оттесняя
народ на противоположную сторону улицы. Прискакал взвод
жандармов и своими конями разделил улицу для проезда важных
гостей. Ровно в полдень, в назначенный час открытия, двери
магазина отворились, и у входа появился громадный швейцар.

Внутренние интерьеры знаменитого дома
На торжественное открытие съехалась вся московская знать:
гласные Городской думы, чины городской управы, военное
начальство. Среди тех, кто попал с бокового входа через
устланный коврами Козицкий переулок, были штатские генералы
в белых штанах и плюмажных треуголках, толпилось духовенство
в дорогих лиловых рясах. Гостей в зале встречал владелец сего
«храма Бахуса» Григорий Григорьевич Елисеев. Он был одет в
безукоризненно сшитый фрак, с «Владимиром» на шее и
французским орденом Почетного легиона в петлице.

Этот высший французский орден он получил за выставку
вин, удивившую видавший всякие виды и вина Париж. Это была
коллекция выдержанных в его собственных подвалах
французских вин, завоевавшая Гран-при на международной
выставке.

Великий князь Сергей Александрович и великая княгиня
Елизавета Федоровна. Фото 1890-х гг.
На торжественное открытие пожаловал сам военный
генерал-губернатор, великий князь Сергей Александрович
Романов с супругой Елизаветой Федоровной. Хозяин удостоил их
корзины продуктов, а стройные приказчики величаво ступали за
ними следом. С тех пор именно Елисеевский магазин стал самым
любимым у городского московского начальства. Любопытно, что
позднее почетным дворовым входом с Козицкого переулка
пользовались новые хозяева жизни – советские министры,
генералы и даже сам председатель Моссовета, полновластный
хозяин города. Но в торжественный день 1901 года – вход с
переулка был необходимостью: Тверская была запружена
народом настолько, что для наведения порядка пришлось
вызвать жандармов.
Был совершен торжественный молебен, магазин освятили, и
Елисеев пригласил дорогих гостей на завтрак в честь открытия
гастронома. Архиерей в парадной рясе и клобуке занял одно из

самых почетных мест, лицом к часам и завешанной ложе. Все
остальные гости были рассажены строго по чинам и положению в
обществе. Под ложей, на эстраде, расположился оркестр.
Становилось шумно. Запивая редкостные яства дорогими винами,
гости постепенно раскрепостились и стали отходить от
пережитого шока. После окончания официальной части и
отъезда архиерея публика расслабилась окончательно, а, увидев
в ложе хор певиц из знаменитого ресторана «Яр», радостно
зашевелилась и загудела. Пир продолжился до глубокой ночи.
Как отмечал Гиляровский, в этот магазин не приходили:
в него приезжали. По обеим сторонам улицы стояли собственные
запряжки: пары, одиночки, кареты, коляски, одна другой лучше.
Здоровенный швейцар в ливрее со светлыми пуговицами, в
сопровождении своих помощников выносил из магазина корзины
и пакеты за дамами в шиншиллах и соболях, с кавалерами в
бобрах или в шикарных «николаевских» шинелях с капюшонами.
Он громовым голосом вызывал кучеров, ставил в экипаж
покупки, правой рукой наотлет снимал картуз с позументом, а в
левой руке зажимал денежки, полученные от господ «на чай».
Судя по отзывам современников, богатую публику больше
всего удивило собрание вин, прибывших со всего мира:
в Испании закупали малагу, с Сицилии везли марсалу, из
Португалии портвейн, а из Богемии – «Сильванер» и «Токай». По
Москве из уст в уста полетели невиданные доныне названия:
«Шато-лафит», «Шато-Марго», «Вольнар», «Шабли». Галантные
приказчики почтительно объясняли покупателям, что «Марсала»
рождена в Сицилии, а «Бенедиктинский монах» прибыл из
Периньяна.
Вина были главными в магазине. Именно из-за них пришлось
рубить вторые двери – вход с Козицкого переулка, – поскольку
между первыми (с Тверской) и церковью Дмитрия Солунского не
набиралось сорока двух сажень. А именно такое расстояние
необходимо было соблюсти между входом в храм и входом в
заведение, торгующее «спиртуозами».
«Елисеевский» задавал тон всей торговой Москве. Сортов
кофе было так много, что москвичи терялись, какой кофе

покупать – аравийский или абиссинский, вест-индский или
мексиканский. Тогда в России кофе пили немногие. В России был
популярен чай. И Елисеевский магазин предлагал богатейший
выбор чаев из Китая, Японии, Индии, Цейлона.
Григорий Елисеев открыл москвичам «деревянное масло»
(так тогда называлось оливковое). Оно из Прованса шло через
Одессу и Таганрог. Москва оценила и новинку: грибы из Франции
– трюфели. Они, конечно, стоили дорого, но были незаменимы
для торжественного обеда. С заморским товаром успешно
соперничали исконно русские окорока, белорыбьи и осетровые
балыки, икра.
Очень высоко ценили покупатели сырный отдел. В любое
время года выбор разнообразных сыров казался безграничным.
Твердые – швейцарский, честер, эмментальский, эдамский и,
конечно, итальянский «гранитный» пармезан, мягкие: «жидкий»
бри, невшатель, лимбургский, эдамер, шахтель… Десятки сортов
колбас изготавливались в своей колбасной. На редкость
аппетитны были кондитерские изделия – большие и малые торты
или маленькие «дамские пирожные» (птифуры), которые
выпекались в собственной пекарне во дворе.
Елисеевы всегда с любовью относились к своему делу. Честь
и престиж фирмы были превыше всего. На прилавок попадали
только самые свежие продукты. Фрукты тщательнейшим образом
осматривали и при первом намеке на брак (пятнышко,
лопнувшая кожура) изымали из оборота. Порченые фрукты не
обрезали, а съедали сами приказчики, им запрещали выносить
порченый товар из магазина – не дай бог, кто увидит, что у
Елисеевых «райский фрукт испортился»!
Клиент должен был быть уверен в том, что, придя к
Елисееву утром, он купит только свежайший товар. Вскоре
Елисееву стали подражать московские купцы. Так купец Чичкин,
одев торговцев в чистое и крахмальное, приказал приказчикам
выливать по вечерам в уличную канализацию весь непроданный
запас сегодняшнего молока, потому что, по мысли хозяина,
молоко не может быть вчерашним.

Широта ассортимента, который наличествовал в магазине
Елисеева, дополнялась отличной работой вышколенных
приказчиков. Их присутствие в «храме Бахуса» было жизненно
необходимо: ведь самостоятельно разобраться в разнообразии
сортов чая, кофе и вин мог далеко не каждый покупатель. По
словам Гиляровского, в «Елисеевский» магазин не приходили:
в него приезжали. Важные покупатели знали продавцов магазина
и особенно почтенных звали по имени и отчеству.
– Иван Федорыч, чем полакомите?
«Иван Федорович знал вкусы своих покупателей по своему
колбасному или рыбному отделению. Знал, что кому предложить:
кому нежной, как сливочное масло, лососины, кому свежего
лангуста или омара, чудищем красневшего на окне, кому икру,
памятуя, что один любит белужью, другой стерляжью, третий
кучугур, а тот сальян. И всех помнил Иван Федорович, и
разговаривал с каждым таким покупателем, как равный с
равным, соображаясь со вкусом каждого».
«Почтенные» продавцы за добросовестность и вежливость
получали у Елисеева достойную зарплату. К каждому юбилею –
премию, к примеру, в 1912 г. работники получили огромное
вознаграждение в размере своего жалованья за два с половиной
года. Еще одним мотивирующим фактором была «продуктовая
корзина», которую получали служащие магазина. Так что с
проблемой
текучести
кадров
Елисеев
практически
не
сталкивался.
Неудивительно, что москвичи стали слагать о любимом
магазине волнующие легенды. Поговаривали, что если молодой и
пока еще не очень успешный бизнесмен зайдет в гости в
гастроном к братьям Елисеевым и отовариться у них, к примеру,
трюфелями или анчоусами, то одарят они его силой
предпринимательской, и станут у него дела идти как по маслу.
Рассказывали также, что знаменитый на всю Россию
«Елисеевский» магазин вполне мог бы называться иначе –
«Касаткинский», если бы не любовь двух преданных сыновей к
своему батюшке, который своим примером научил сыновей
трудолюбию и тем вывел их в люди.

По семейной легенде, крепостной графа Шереметева
садовник Петр Елисеевич Касаткин угостил в Рождество гостей
графа выращенной им в теплице свежей земляникой, чем
несказанно удивил и порадовал их. В награду граф дал
талантливому садовнику и его жене вольную и сто рублей
подъемных. В результате граф в одночасье лишился лучшего
садовника, который отправился искать счастье в город своей
мечты – Санкт-Петербург. Именно с этих ста рублей и началось
семейное богатство славного рода.
На подъемные деньги Касаткины купили мешок апельсинов,
деревянный лоток на голову и вышли на людный Невский
проспект. Мария Гавриловна встала на перекрестке (сторожить
фрукты в мешке), а Петр Елисеевич с лотком на голове пошел
навстречу прогуливающейся благородной публике, предлагая
свой неожиданный в зимнюю пору заморский штучный товар,
бойко выкрикивая: «Кто не пожалеет копейку, чтобы порадовать
даму апельсином?» Кавалеры, проявляя галантность, открывали
кошельки.
Через год Петр выкупил у Шереметева своего брата
Григория, и они организовали первое торговое товарищество.
Вступая в купеческое сословие, братья записались в честь отца
Елисеевыми. В 1813 году Петр Елисеевич открыл на Невском
проспекте скромную лавку по торговле вином и колониальными
товарами. Дела у него пошли настолько хорошо, что уже через
десять лет смог купить целый дом, где открыл магазин заморских
вин и колониальных товаров.
Чтобы не платить лишнего перекупщикам, Петр Елисеев сам
отправился в жаркие страны за фруктами. Попутно он лично
пробовал и заказывал вина на острове Мадейра, в портовом
французском городе Бордо, португальском Порту и испанском
Хересе. Вскоре лавка братьев превратилась в главный
виноторговый
центр
Санкт-Петербурга.
Сыновья
Петра
расширили семейное дело: завели собственный флот и
гигантские склады в крупных городах России и винодельческих
районах Европы. Отныне Елисеевы закупали вино не просто
большими партиями, а целыми урожаями. К 1843 году они

настолько прочно встали на ноги, что основали фирму «Братья
Елисеевы» с уставным капиталом без малого 8 млн. рублей, а в
1874-м фирма удостоилась чести именоваться «Поставщиком
двора его Императорского Величества». Вскоре семейная фирма
Елисеевых стала известна не только в России, но и за границей.
В 1912 году Григорий Григорьевич Елисеев собирался
открыть сеть магазинов в самих Соединенных Штатах. Глава
торгового дома предложил своему старшему сыну взять
миллионный кредит и отправиться в Америку налаживать дело.
Но, неожиданно для отца, наследник елисеевских миллионов
отказался от столь выгодного предложения. Он в то время
учился в Военно-медицинской академии и предпочел ее
закончить. Второй сын – также отказался, он учился на
востоковеда, третий – на юриста, четвертый готовился стать
инженером. Все пятеро сыновей Елисеева не захотели
продолжить семейное дело.
22 октября 1913 года потомки Петра Касаткина праздновали
100-летие всемирно известной фирмы «Братья Елисеевы». Они
закрепили дедово имя в памяти России, передав через полвека
это название двум магазинам, самым роскошным во всем
государстве в Санкт-Петербурге и Москве. На торжественном
банкете присутствовало 4 тысячи гостей. Фирма процветала.
Однако менее чем через год – в 1914 году – случился страшный
скандал, вызвавший раскол в благородном семействе.
Григорий Григорьевич Елисеев, будучи уже человеком
немолодым, имея внуков, вдруг страстно полюбил молодую
замужнюю даму Веру Федоровну Васильеву и решил на ней
жениться. Его жена Мария Андреевна, к которой Елисеев пришел
просить развод, грозила покончить с собой. Однако Елисеев все
равно ушел из семьи и открыто зажил со своей пассией. Жена, не
вынеся позора, бросилась в Неву, однако ее спасли. Спустя
некоторое время несчастная женщина попыталась перерезать
себе вены. И на этот раз ее удалось спасти от смерти, а вот
третья попытка, к несчастью, осуществилась. Однажды утром ее
нашли мертвой – она повесилась, не перенеся позора.
Родственники говорили, что на полотенцах. В народе же упорно

ходил слух, что на собственной косе. Григорий Елисеев на
похороны жены не приехал.
В тот же день все пятеро сыновей отказались от отцовского
наследства. Уже через три недели после похорон жены Елисеев
обвенчался с виновницей семейной трагедии. На этот его
дерзкий шаг сыновья ответили публичным отказом от отца и
потомственного дворянства, публично прокляв отца. Сыновья
тотчас покинули отчий дом и вскоре похитили у отца свою
младшую сестру Машеньку.
До самой революции – три года! – длилось судебное
разбирательство, которое обсуждалось в Сенате. Газеты
регулярно писали о новом рассмотрении жалобы знаменитого
Елисеева, у которого украли дочь. Григорий Григорьевич
сломался: грустил, перестал заниматься делами, передав все
заботы о «Товариществе» управляющим, на людях показывался
редко, стал выпивать. По словам верных покойной супруге слуг,
он пил далеко не легкие французские вина, а «хлестал простую
русскую водку». Но через месяц все же преодолел себя,
пробудился, стал опять энергичным, пожалуй, больше прежнего.
И тут разразилась революция. В 1918 году у него отобрали
все имущество: любимые магазины в Москве, Петрограде, Киеве,
шоколадную фабрику «Новая Бавария», особняки… Григорий
Елисеев свернул дело и уехал во Францию.
Сын Григория Григорьевича – Григорий отправился на
фронт. В 1918 году он вернулся с фронта и пошел работать
хирургом в больницу. А в 1934 году, после убийства С.М. Кирова,
Григория и его брата Петра схватили, как потомков капиталиста
Елисеева, и сослали в Уфу. Григорий получил письмо из Франции
от отца, тот просил у сына прошения, однако сын ему не ответил.
В 1937 году Григория и Петра Елисеевых расстреляли как врагов
трудового народа.
После революции уехал за границу сначала один сын –
Сергей, востоковед, затем Николай, юрист. Сергей бежал из
красной России сначала в
Финляндию, потом перебрался в Швецию и, наконец, – во
Францию, где преподавал в Сорбонне японский язык, какое-то

время жил в США, был крупным ученым. К 1917 году в
Петрограде из Елисеевых осталась только самая младшая,
семнадцатилетняя Мария, которая вскоре после революции
обвенчалась с молоденьким юнкером. Через месяц его
арестовали как заложника, и он погиб в годы «красного террора»
на барже вместе с другими юнкерами. Марию Григорьевну
сослали в Уфу, где она и жила вместе со своим вторым мужем.
Глава дома Елисеевых благополучно дожил до 84 лет во
Франции и скончался в Париже в 1949 году. Его похоронили на
русском кладбище под Парижем, там же появились могилы его
сыновей – Николая, затем Сергея, которые так и не простили
отца.
Дочь старшего сына Григория – Анастасия – в 1956 году
стала наследницей деда. По завещанию, он передал ей
несколько
миллионов
французских
франков.
Анастасия
отказалась от своей доли. Но ее сразу же вызвали в КГБ и «мягко
уговорили» «не разбрасываться миллионами», а передать их в
госфонд. Анастасия так и сделала, за что получила премию – 16
тысяч рублей! И от греха подальше купила на нее автомобиль.
«Победа».

Интриги нового времени
После революции 1917 года роскошный магазин Елисеева
национализировали. В первый же день торговли выключился
свет и из кабинета директора тут же пропал ковер ручной
работы. Магазин проработал всего два дня, поскольку все
продукты были распроданы. Тем не менее, «Елисеевский» всегда
был самым лучшим и роскошным магазином страны.
Разве что в 1918 году, в пик голода и разрухи, он не
оправдывал
надежд
московских
обывателей.
Однажды,
например, прислуга знаменитого писателя А.Н.Толстого явилась
с рынка и сказала своему хозяину:
– Провизии нет и не будет.
Алексей Николаевич вспылил:

– То есть как это не будет?! Что за чепуха? Пошлите к
Елисееву за сосисками и не устраивайте паники.
Однако двери «Елисеевского» были заперты, и на них висело
объявление: «Продуктов нет». А чья-то рука приписала мелом:
«И не будет».
Естественно при нэпе все наладилось, и магазин снова стал
лучшим.
С
той
поры
бывший
магазин
Елисеева,
переименованный в «Гастроном № 1», вновь стал символом
сытой и счастливой жизни. Москвичи же по-прежнему называли
его «Елисеевским». Вальтер Беньямин, посетивший наше
государство в 1926 году, писал: «…магазины, за исключением
огромного гастронома на Тверской, где готовые блюда
выставлены в таком великолепии, которое знакомо мне лишь по
иллюстрациям в поваренной книге моей матери и которое вряд
ли уступает великолепию царского времени, не слишком
располагает к их посещению». В «Елисеевском» немецкий
философ покупал икру, лососину и фрукты.
По словам писателя Катаева, когда его друзья – молодые и
нищие литераторы, будущие классики Олеша, Ильф, Петров –
намеревались покутить, то собирались чаще всего у Булгакова,
как наиболее зажиточного. Если денег не хватало, то все дружно
скидывались по рублю и отправляли двоих на Тверскую к
Елисееву. Но на пять рублей особо не разгуляешься, а вот на
десять – можно. Поэтому они сначала шли в казино, где
Булгаков, как самый везучий, всегда ставил на красное или
черное. И, как правило, выигрывал, неизменно шутя при этом,
что «с нечистой силой шутки плохи». И вот уже с десяткой они
шли в Елисеевский, брали вина, брынзы, свежайшей ветчины,
колбасу, сардинки и сын чеддер – непременно чеддер!
Михаил Булгаков так проникся «Елисеевским», что даже пес
из повести «Собачье сердце» распознавал его. По словам
очевидцев, туда наведывались не только за дефицитными
продуктами, но и просто посмотреть на роскошную причуду
купца-миллионера – магазин-храм.
Вскоре времена опять изменились, и магазин закрылся, но в
1934 году открылся вновь. Чехословацкий журналист Юлиус

Фучик, гостивший в то время в Москве, жаловался в письме
своей супруге на «обмещанивание» советских людей:
«…Вот позавчера, например, открыли новый «Гастроном» –
огромный магазин в стиле Ренессанс, скорее похожий на
бальный зал». «До революции здесь был именно «Гастроном»,
который посещала самая крупная московская аристократия и
буржуазия. И теперь там стоит очередь, и только в первый день
«Гастроном» посетило 14 тысяч человек.
Я, конечно, могу спорить: до революции туда ходила
буржуазия, а теперь ходит пролетариат. Но вот прейскурант
«Гастронома» с его высокими ценами. (Здесь так и говорят
«Гастроном-астроном».) А рядом с этими ценами можно привести
зарплату рабочего и при этом заметить: как же, мол, рабочий на
свои 185 рублей зарплаты может позволить себе баночку маслин
стоимостью в 20 рублей? Или, скажем, килограмм конфет за 40
рублей? Нет, скажет Бенеш, в этот «Гастроном» ходят не
рабочие, а спецы и квалифицированные руководители
промышленности, которые зарабатывают по 1000–2000 и больше
рублей в месяц и являются новой буржуазией Советского Союза.
Вся эта проявляющаяся сейчас небывалая роскошь, роскошь
благополучия, представляет собой антитезу к строгому тезису
героического самоотвержения, который осуществлялся в начале
строительства социализма».

Старая Москва. Елисеевский магазин

СССР. 50-е годы. Елисеевский магазин
В июле 1941-го в «Елисеевском», как и по всей стране,
торговля перешла на карточки. Но уже в 1942 году «Гастроном
№
1» стал закрытым распределителем для городского
начальства и снова стал лучшим магазином государства. В 1944
году в бывшем особняке Козицкой открылся первый в Москве
коммерческий магазин, где без карточек за наличные продавали
хлеб, водку, сахар и прочие дефициты, правда, по коммерческим
ценам. Однако для иностранных дипломатов и корреспондентов
торговля осуществлялась по фиксированным государственным
ценам. Заведующий «особой» секцией, пользуясь этой разницей,
«играя» на недовесах и обсчетах, вскоре нажил 700 тысяч
рублей, но его коммерцию быстро оборвал суровый приговор
суда военного времени.
Во времена тотального дефицита «Елисеевский» был самым
известным гастрономом СССР, в котором отоваривались первые
лица государства, члены их семей и знакомые, а также все, кто
имел доступ к черному ходу. Однако роковой дом по-прежнему
разрушал судьбы своих владельцев. Не принес счастья
«Елисеевский» и его знаменитому директору Юрию Соколову. По
приказу Андропова чекисты арестовали Соколова в октябре 1982
г. в его собственном кабинете во время якобы передачи ему
взятки в размере 300 руб.

Во время ареста Соколов вел себя совершенно спокойно.
Факт получения взятки отрицал, утверждая, что сослуживец
просто вернул ему долг. Не потерял он невозмутимости и в
камере следственного изолятора в Лефортове. От дачи
показаний долго отказывался. Сокамерникам говорил, что все
происшедшее – чистое недоразумение, уверяя, что его арест –
дело вовсе не хозяйственное, а политическое. Шел интенсивный
сбор компромата на того, кто мог бы стать правопреемником
стареющего Брежнева, – Гришина.
Имя Соколова звучало везде – символом борьбы с торговой
коррупцией. По слухам, у руководителей торговли изъято
ценностей на миллионы рублей. На их дачах найдены
металлические бочки с обветшавшей валютой и книжки вкладов
в зарубежные банки. Но это были всего лишь слухи. При всем
усердии КГБ никаких сокровищ не нашел. Адвокат Соколова
Артем Сарумов на свидании предложит подзащитному сказать,
где хранятся деньги, чтобы семья не бедствовала после его
гибели. Соколов усмехнется: «Денег нет – не ищите!»
Сведения о том, сколько «прилипло» к рукам Юрия
Соколова, очень противоречивы. Дача, на которой найдены
наличными 50 тысяч рублей и облигации еще на несколько
десятков тысяч, ювелирные украшения, подержанная иномарка –
это по одним источникам. По другим – бывший фронтовик брал
взятки и переправлял их «наверх», чтобы обеспечить
нормальное снабжение магазина, но себе не брал ни копейки.
По свидетельству очевидцев, Соколов начал давать
показания 20 декабря 1982 года, сразу же после смерти
Брежнева и прихода к власти Андропова. На суде Соколов
держался спокойно и достойно, заявив, что стал жертвой
партийных разборок и репрессий. С безразличием выслушал
приговор о высшей мере наказания. Писать прошение о
помиловании отказался. Он все понял и принял правила игры
«на поражение».
Суд приговорил Соколова к высшей мере наказания
(расстрелу) с конфискацией имущества и лишением всех званий
и наград. 14 декабря 1984 года приговор был приведен в

исполнение. Говорят, что сотрудники КГБ, причастные к этому
уголовному делу, поражались расстрельному приговору по
отношению к подсудимому, который активно сотрудничал со
следствием и судом. Вероятно, что именно за подробные
показания Соколов и поплатился жизнью. Директор стал одной
из пешек в политической борьбе за верховную власть. Через
несколько
месяцев
после
смерти
бывшего
директора
«Елисеевского» следствие по делу «торговой мафии» свернули, а
группу следователей ОБХСС, сформированную из специалистов
многих регионов, разогнанали «по домам».
Лет 30 назад по Москве ходила байка, что старая
эмигрантка, много десятков лет уехавшая из России, приехала на
экскурсию в столицу, стосковавшись по родине. Пришла по
старой памяти в «Елисеевский», где ей нахамила продавщица. И
тогда разгневанная женщина воскликнула в сердцах, словно
проклиная магазин: «А за это… За это… я никогда в жизни
больше не приду сюда за покупками!» Понятно, что в ответ ей
только рассмеялись.
Кстати, в самый разгар дефицита по Москве ходил
следующий анекдот: приезжает в Москву сын бывшего владельца
«Елисеевского», заходит в свой «фамильный» гастроном и
удивляется:
– До революции на этом месте стояла большая бочка черной
икры.
И кому она только могла помешать?
В советское время шутили, что магазин этот – чуть ли не
единственное ленинское место в столице, не отмеченное
мемориальной доской.

Вход в обновленный магазин украшают буквы Е и М –
Елисеевский магазин
В 2003 году, к 190-летию Дома Елисеевых, нынешние
владельцы гастронома провели реставрацию старинного
помещения. И потускневшее золото вновь засияло, отражаясь в
изысканных зеркалах, и уникальные фрески украсили старинные
стены. Одной из первых покупательниц открывшегося в начале
XX века магазина Елисеева была знаменитая русская актриса
Ольга Садовская. Впрочем, в наши дни магазин преобразился не
только внешне. В него как будто вернулся реформаторский дух
последнего Елисеева, немало сделавшего для того, чтобы
гастрономия стала частью нашей национальной культуры.

Елисеевский магазин сегодня
Свой высокий статус лучший гастроном столицы сохранял
всегда, даже в самые трудные годы нашей истории. И сегодня в
знаменитом гастрономе стараются сделать все, как было при
Григории Елисееве. Лучшие и изысканные продукты, особая
культура торговли, недаром с большого портрета, выполненного
художником Александром Романовым, за всем, что происходит в
торговом зале, следит сам создатель первой в России
гастрономической империи.
Кстати, имя купца продолжает жить и в Европе, так, на
далеком португальском острове Мадейра есть «Елисеевские»
винные погреба.

Преодоление
Знаменитый особняк Козицкой на всем протяжении своей
истории славился своими духовными традициями. В октябре 1901
года над магазином отпраздновал свое новоселье Литературнохудожественный кружок, членами которого были видные
литераторы и театральные деятели Москвы. В этих стенах
зазвучали голоса Собинова, Шаляпина, Фигнер. В январе 1914
года в одной из меблированных комнат на Тверской остановился
М.Горький.
В 1935 году Советское правительство предоставило одну из
квартир Николаю Алексеевичу Островскому, автору знаменитого

романа «Как закалялась сталь». Он прожил 32 года, из которых 9
лет был прикован к постели. Личность человека, «рожденного
бурей», стала символом эпохи, торжества человеческого духа,
тех вершин мужества, на которые может подняться человек.
Слепой, неподвижный, пронзенный острой физической болью,
писатель-борец продолжал верить в судьбу и, главное,
радоваться жизни: «Я победил все трагедии своей жизни:
слепоту, неподвижность, безумную боль. Я очень счастливый
человек, несмотря на все».
Лучшей иллюстрацией к сказанному служат слова
знаменитого режиссера Всеволода Мейерхольда, сказанные им
актерам его театра в апреле 1936 года: «Вот вчера я посетил
Николая Островского, автора «Как закалялась сталь». Несмотря
на то что он прикован к постели и слеп, он настолько
жизнерадостен, настолько энергичен, что в моих глазах только
кажется, что он лежит… Я имел однодневную беседу со Львом
Толстым, много беседовал с Антоном Чеховым – и Николая
Островского я ставлю третьим. Такая необычная культура, такое
необычное проникновение в правду жизни, такая способность
понимать, что такое искусство…»

Мемориальная доска на доме, где жил и творил знаменитый
советский писатель, автор книги «Как закалялась сталь» Николай
Алексеевич Островский

Французский писатель, лауреат Нобелевской премии
Р.Роллан писал ему: «Если в Вашей жизни и были мрачные дни,
сама она явится источником света для многих тысяч людей… Вы
останетесь для мира благотворным, возвышающим примером
победы духа над предательством индивидуальной судьбы».
Эти слова оказались пророческими.
А слова Островского: «Умей жить и тогда, когда жизнь
становится невыносимой; сделай ее полезной», – стали девизом
для тех, кто попал в экстремальные жизненные ситуации.
Через несколько лет после смерти писателя его квартира
стала мемориальным музеем. Уже в первые годы своей работы в
музее стала собираться информация о людях с ограниченными
возможностями здоровья, которым пример Островского помог
вырваться из «железного кольца» несчастий.
В 1992 году музей был переименован в Гуманитарный центр
«Преодоление» им. Н.А. Островского. Он включает в себя: салон
Зинаиды Волконской, где проводятся великолепные литературномузыкальные вечера; мемориальную квартиру писателя Николая
Островского, где бережно сохранены подлинные его вещи, и
экспозицию «Преодоление», рассказывающую о людях с
ограниченными физическими возможностями, нашедших смысл
жизни в творчестве.
Среди таких людей оказался и М.В.Марголин, потерявший в
18 лет зрение из-за ранения в голову. Прочитав книгу «Как
закалялась сталь», он написал: «Она дает мощную зарядку и так
подхлестывает, что трудности кажутся мелочами и хочется горы
двигать». Он не только нашел в себе силы вернуться к
полноценной жизни, но и стал изобретателем.
Медсестра З.М.Туснолобова-Марченко, вынося раненых с
поля боя, была ранена в ноги. Ее нашли замерзшей только на
вторые сутки. Девушку спасли, но страшной ценой: она осталась
без рук и ног. А после войны Зинаида Михайловна стала работать
диктором на радио, вышла замуж за любимого человека, родила
детей. И не только вела домашнее хозяйство, но и научилась
писать и вышивать.

В боях за Кенигсберг 20-летний рядовой Борис Зайцев был
тяжело ранен и лишь чудом остался жив. Потерял обе ноги выше
колен, почку, зубы, глаз, ослеп на другой глаз, получил
множественные осколочные ранения рук. Десятки операций,
больше года по госпиталям. Но молодой человек не пал духом.
Научился ходить на протезах, читать по системе Брайля, окончил
музыкальное училище. Однако сильные боли в искалеченных
руках не позволили ему стать музыкантом. Борис не впал в
отчаяние, не спился, как многие его современники, а стал петь!
Мало того, поступил в знаменитую Одесскую консерваторию,
окончил ее с отличием, став ее ведущим солистом. Он успешно
гастролировал не только по всему Советскому Союзу, но и за
рубежом. Выступал перед советскими солдатами в Афганистане.
Дважды побывал в зараженных радиацией районах ликвидации
последствий аварии на Чернобыльской АЭС, дал там 25
концертов! Песни в его исполнении записаны Всесоюзной
студией грамзаписи на пяти дисках-гигантах.
Имя летчика Юрия Козловского занесено в российскую Книгу
рекордов Гиннесса. В марте 1973 года потерпел аварию его
сверхзвуковой истребитель-бомбардировщик. Мужественный
летчик успел увести самолет уже с практически пустыми баками
от города в безлюдную тайгу. И только тогда катапультировался,
но было уже поздно, слишком низко. В результате – открытые
переломы обеих ног. Как он полз через боль, мороз,
периодически теряя сознание, подробно описано в «Повести о
настоящем человеке» Бориса Полевого…

Летчик Юрий Козловский, повторивший подвиг Алексея
Маресьева

Когда летчика обнаружили, его температура была 33,2
градуса по Цельсию. «Не выживет!» – определили врачи,
ампутировав ноги. А он, выжил, мало того, окончил технический
вуз, работал на заводе им. Сухого. По словам очевидцев, он
никогда не отказывался от поездок в госпиталя к раненым, в
воинские части и больницы, помогая своим примером людям.
Многие из переживших трагедию посвятили затем свои
жизни оказанию помощи другим. Среди них и российский врачофтальмолог, глазной микрохирург Святослав Николаевич
Федоров, и известный врач Леонид Ильич Красов, который,
получив перелом позвоночника, разработал уникальную
методику, помогающую и другим одолеть неизбежную
неподвижность.
Летчик Юрий Козловский, повторивший подвиг Алексея
Маресьева
Сотни людей, потерявших руки, ноги, зрение, стали
изобретателями,
художниками,
музыкантами,
писателями,
доказав на своем примере, что каждый – сам творец своей
судьбы. И что удивительно, их творчество полно любви, тепла,
наполнено оптимизмом. Как, например, стихи Т.М.Чеводаревой,
которой после болезни детским церебральным параличом врачи
вынесли приговор: «Девочка не будет ни ходить, ни сидеть, ни
говорить». А Татьяна научилась не только кататься на коньках,
ездить на велосипеде, но и поднялась на Эльбрус.
Эти люди с большой и светлой душой – «богатыри духа»,
подвижники, служащие идеям света. Их произведения создаются
душами. А дух славного дома на Тверской, 14 – это дух жизни и
преодоления. Дух борьбы и веры в огромные возможности
человека.

4.3. Вариация на тему любви. Особняк М.
Морозова
Смоленский бульвар, 26/6
Любовь одна, а подделок под нее тысячи.
Франсуа де Ларошфуко

Особняк Михаила Морозова на Смоленском бульваре, где с
1891 по 1903 год проживал Михаил Морозов с семьей. Фото
начала XXI века
В начале 1892 года в старинную усадьбу, украшавшую собой
угол Смоленского бульвара и Глазовского переулка, названного
по имени ее первой владелицы, генеральши Аграфены Глазовой,
въехали новые хозяева.
Это была молодая супружеская чета Морозовых. Первая
красавица Москвы восемнадцатилетняя Маргарита (урожденная
Мамонтова) и богатейший купец России – Михаил Абрамович
Морозов.

Особняк М.А. Морозова столетие назад

Роскошный бирюзовый особняк, с нарядной колоннадой
входа и закругленными крыльями, был построен в 1877 году для
чаеторговца К.С. Попова архитектором А.И. Резановым в модном
тогда стиле эклектика. Но в 1891 году Константин
Попов продает особняк и его владельцем становится
молодой Михаил Морозов, получивший незадолго до этого
колоссальное наследство.
Михаил был членом могучего купеческого клана Морозовых,
главой той ее ветви, что прозывалась Морозовыми «тверскими»,
или Абрамовичами. Его отец, Абрам Абрамович, рано скончался
от тяжелого психического заболевания. Его мать – Варвара
Алексеевна происходила из семьи миллионщиков Хлудовых. Они
«были известны в Москве как очень одаренные, умные, но
экстравагантные люди, – вспоминала жена Михаила, Маргарита
Кирилловна, – их можно было всегда опасаться, как людей,
которые не владели своими страстями».
Брат Варвары Алексеевны, Михаил Хлудов, тоже окончил
свои дни в сумасшедшем доме. Эта страшная наследственность в
будущем дала себя знать и в раздражительном и бурном
характере мужа Маргариты Кирилловны и психической
ненормальности ее старшего сына.

Хозяин роскошного особняка.
Валентин Серов.
Портрет Михаила Морозова. 1903 г.
По словам современников, Михаил Морозов был человеком
колоритным. Роста он был огромного и энергии неуемной, пил и
ел без меры. Из-за излишнего веса он выглядел гораздо старше
своих лет.
«Хорошая материя ситец, но все же ситец, а не бархат!» –
язвили современники, намекая на М.Морозова.
Пародийности
образу
купца-капиталиста
добавил
знаменитый нелицеприятный портрет Валентина Серова и пьеса
«Джентльмен» Александра Сумбатова-Южина. Главный герой
пьесы, владелец особняка с зимним садом, любитель устриц и
шампанского Ларион Рыдлов, оказался поразительно похож на

Михаила Морозова. Похож настолько, что за ним закрепилось
шутливое прозвище Джентльмен.

Валентин Серов.
Портрет Маргариты Кирилловны Морозовой
«Михаил Абрамович Морозов вообще был чрезвычайно
характерной фигурой, – вспоминал С. П. Дягилев, – в его облике
было что-то своеобразное и неотделимое от Москвы, он был
очень яркой частицей ее быта, чуть-чуть экстравагантной,
стихийной, но выразительной и заметной». Он жертвовал
средства
на
поддержку
Московской
консерватории,
Строгановского училища, на создание ракового Института имени
Морозовых на Девичьем поле, на содержание приютов и
больниц. Взял на себя расходы по созданию зала, посвященного
искусству Греции, в строившемся здании Музея изящных искусств
императора Александра III.
Художник Сергей Виноградов вспоминал: «Познакомился я с
Мишей… когда он был студентом, в щегольском мундире,
румяный, веселый, с замечательными лучистыми близорукими
глазами, большой, шумный. Молодой выпускник историкофилологического факультета с легкостью мог осуществить любое
желание. Вдруг ему вздумалось сделаться старостой Успенского
собора… Ряд щедрых пожертвований, и он – староста. Михаил
Морозов не только дает деньги на ремонт храма, но еще и пишет
историю кремлевского собора. Изучать русскую или английскую

историю было гораздо интересней, чем заниматься фамильными
тверскими фабриками, которые позволяли ему жить на широкую
ногу. Бизнес Михаил оставил брату Ивану, а сам получал чины по
ведомству императрицы Марии Федоровны, поскольку числился
попечителем всевозможных благотворительных организаций…»
В юности Михаил и слышать не хотел о семейном деле,
считая коммерцию лишь средством для приумножения
художественных коллекций. Окончив Московский университет,
остался на кафедре, преподавал историю, пробовал рисовать,
писал критические статьи и романы. Но им полностью завладела
другая страсть – к искусству.
По словам современников, интерьеры его нового роскошного
дома были способны поразить самое богатое воображение.
Наборный паркет из десяти видов дерева, роскошные
действующие
камины,
парадная
мраморная
лестница,
приглашающая вошедших прогуляться по всему миру. Встречала
гостей египетская парадная со сфинксами, где рядом с
новомодным телефоном стоял деревянный раскрашенный
саркофаг с мумией, приобретенный в Каире в 1894 году. Затем
шел величественный «Английский» зал и огромный парадный зал
в стиле ампир, за ним помпейская комната.
Тут были и античная Греция, и пышный Восток, и
«Мавританский» зал с характерной уникальной резьбой, и
«Охотничий» зал в стиле a la russ.
В доме, как и в характере хозяина, чувствовалось смешение
нового и старого: собственная электростанция при усадьбе и
толстый, с необъятной бородой, в русском кафтане кучер,
старообрядческие иконы на стенах по соседству с полотнами
Поля Гогена и Клода Моне, лучшие французские вина и
необъятных размеров русский самовар на одном столе.

Михаил Морозов
М.А.Врубеля

купил

знаменитую

«Царевну-Лебедь»

По воскресеньям гостеприимный хозяин устраивал в своем
новом доме знаменитые морозовские обеды, на которые
собиралась вся художественная Москва: Константин Коровин,
братья Васнецовы, Валентин Серов, Абрам Архипов, Василий
Суриков, у которого Михаил купил шесть этюдов – четыре к
«Боярыне Морозовой» и по одному к «Взятию снежного городка»
и «Переходу Суворова через Альпы». Потчевали в доме
художников живописно и артистично: говядина а-ля Шатобриан,
всевозможные закуски, индейка, фаршированная каштанами,
молодой вепрь с трюфелями и печенкой, белорыбица, салаты,
сладкие пирожки и неизменно – фисташковое мороженое.
Иногда к друзьям-художникам заглядывал Михаил Врубель, у
которого Михаил Абрамович купил знаменитую «ЦаревнуАебедь», «Гадалку» и большое панно «Фауст и Маргарита в
саду», исполненное по заказу кузена, Алексея Викуловича
Морозова. Друзья недоумевали: одно дело – купить
меланхоличный пейзаж вошедшего в моду Исаака Левитана,
импрессионистического Константина Коровина или «Три царевны
подземного царства» Виктора Васнецова. Совсем другое дело –
Михаил Врубель. Тут требовались смелость, отвага и, конечно
же, «нюх».

М.А. Врубель. Гадалка.
Этот известный портрет, написанный с приехавшей из
Сибири постоялицы гостиницы, где в то время обитал сам
художник, наполнен атмосферой загадки и тайны
В его собрании находилось немало картин знаменитых
русских художников, таких, как Суриков, Левитан, Перов,
Коровин, Крамской. Были здесь портреты Федора Рокотова,
Владимира Боровиковского, Василия Тропинина и Ильи Репина.
Особенно любил Михаил Абрамович творчество художника
Валентина Серова. Серовым были написаны портреты самого
Михаила, в котором художник сумел передать его неукротимый
темперамент и крутой нрав, его брата Ивана, жены Маргариты
Кирилловны и самый знаменитый – «Портрет Мики Морозова»,
младшего сына в семействе. Живой и непосредственный
четырехлетний ребенок не мог позировать Серову, как это
делали взрослые – он написан с натуры, но «по памяти».
Удивительно точно схвачен темперамент Мики. По словам
очевидцев, он сохранял эту живость, темпераментность до седых
волос, и они отразились даже в научных его работах. Серов со
свойственной ему глубиной сумел увидеть и воплотить качества,
которые его «персонаж» пронес через всю свою жизнь.
Согласно семейной легенде, началу уникальной коллекции
импрессионистов послужил такой случай. После очередного

кутежа в купеческом духе он проиграл за ночь в Английском
клубе табачному фабриканту М. Бостанжогло более миллиона
рублей. С горя он ушел в длительный загул и окончательно
расстроил здоровье. По слухам, для облегчения болезни печени
врачи посоветовали ему поездку в Париж для созерцания картин
импрессионистов. Он был настолько поражен их работами, что
не захотел с ними расставаться. Отсюда и пошла его знаменитая
коллекция, которая размещалась в зимнем саду и во многих
комнатах роскошного двухэтажного особняка.

Валентин Серов.
Портрет Мики Морозова. 1901 г.
В коллекции были: превосходная пастель «Вытирающаяся
женщина» Эдгара Дега, «Море» Винсента Ван Гога, «Поле
маков» Клода Моне и «Кабачок» Эдуара Мане, «Девушки на
мосту» Эдварда Мунка и ренуаровский шедевр «Портрет актрисы
Жанны Самари», парадный, в рост. Именно здесь Москва увидела
впервые картины Гогена, Ван Гога и Боннара. Всего за семь лет
коллекционирования Михаил Морозов успел купить восемьдесят
три картины, не считая шестидесяти древнерусских икон.
Опытный ценитель искусства, Михаил Абрамович сразу же
разглядел недюжинный талант Гогена и купил в Париже четыре
его картины, в том числе «Таитянские пасторали», которые
сейчас украшают Эрмитаж. По словам современников, вещи были
очень интересны в цвете, но столь необычны, с таким дикарским
рисунком форм, что нужно было действительно мужество, чтобы
приобрести тогда такую редкую вещь.

Пьер-Огюст Ренуар.
Портрет Жанны Самари
Художник Константин Коровин, дававший Морозову уроки
рисования, вспоминал о том, как Михаил устроил «смотрины»
привезенных гогеновских шедевров:
«Привез Михаил Абрамович картины в Москву. Обед закатил.
Чуть не все именитое купечество созвал. Картины Гогена висят
на стене в столовой. Хозяин, сияя, показывает их гостям,
объясняет – вот, мол, художник какой: для искусства уехал на
край света. Кругом огнедышащие горы, народ гольем ходит…
Жара…
– Это вам не березы!.. Люди там, как бронза…
– Что ж, – заметил один из гостей, – смотреть, конечно,
чудно, но на нашу березу тоже обижаться грех. Чем же
березовая настойка у нас плоха? Скажу правду, после таких
картин – как кого – а меня на березовую тянет…
– Скажите на милость! – вскинулся Михаил Абрамович. – Мне
и Олимпыч, метрдотель, говорил: «Как вы повесили эти картины,
вина втрое выходит». Вот ведь какая история! Искусство-то
действует…»

Портрет художника К.А. Коровина.
1891 г.
Многим из них его тяга к искусству казалась неискренней, а
понимание живописи – неглубоким. Только друзья и семья
понимали, что время безудержных кутежей прошло. Михаил
повзрослел и остепенился. «Последние три года жизнь наша с
мужем очень изменилась, приняла совсем другой характер, –
вспоминала Маргарита Морозова. – Праздничная жизнь, которую
мы вели в течение нескольких лет, кончилась. Наступал более
зрелый период. Как раз в это время мой муж скончался».
Михаил Морозов умер неожиданно, в 33 года, в 1903 году,
оставив молодую вдову с тремя детьми. Через три месяца после
его смерти родился четвертый ребенок Морозовых – дочь Мария.
В его некрологе напишут, что «крупным промышленником и
коммерческим деятелем» Михаил Морозов был «лишь по
праздникам», а вообще-то, по-настоящему, «он горел
искусством».
После смерти купца-мецената его вдова, Маргарита
Кирилловна, отказалась от наследства в пользу детей, и
передала собранную мужем художественную коллекцию в дар
Третьяковской галерее, оставив себе на память только несколько
самых любимых картин. Среди них были: «Бассейн Цереры» А.
Бенуа, этюды И.Левитана, «К Троице» С.Коровина и «ЦаревнуЛебедь» Михаила Врубеля – всего двадцать три картины.
Западноевропейская часть коллекции позднее попала в Эрмитаж
и ГМИИ им. Пушкина.

Маргарита Кирилловна прожила, в отличие от мужа, долгую
жизнь. Судьба ее не менее интересна, чем судьба ее знаменитого
мужа, и очень трагична. Первая красавица Москвы, хозяйка
салона, ставшего одним из интеллектуальных центров Москвы.
Она происходила из не менее богатого и уважаемого, чем
Морозовы, семейства. Знаменитый Савва Мамонтов был
двоюродным братом ее отца, родная тетка Вера Николаевна –
женой известного купца-мецената П. М.Третьякова, который в
свою очередь был в родстве с ее мужем.
Однако отец Маргариты Кирилл Николаевич не пошел в свою
почтенную родню. Получив хорошее наследство, он бросался в
различные рискованные предприятия и совершенно запутал свои
дела. Бежал от кредиторов за границу, в конце концов,
проигрался в пух и прах и застрелился в Марселе, оставив без
всяких средств вдову с двумя маленькими дочерьми.
Попав в безвыходное положение, молодая женщина, однако,
не растерялась: заняв денег, отправилась в Париж, научилась
там кроить и шить и, вернувшись, открыла в Москве мастерскую,
со временем ставшую одной из самых фешенебельных в городе.
Вскоре дочери скромной вдовы вышли замуж, сделав блестящие
партии.

Н.К. Бодаревский.
Портрет М.К. Морозовой
Маргарита была женщиной неординарной, занималась
благотворительностью, на протяжении многих лет материально
поддерживала
композитора
А.Н.Скрябина,
художников
М.Врубеля,
В.Серова,
помогала
Русскому
музыкальному
обществу. На ее финансовую помощь опирался С.П.Дягилев,
организуя в Париже концерты русской музыки. Серьезно
увлекалась философией, всячески поддерживала русских
мыслителей
Серебряного
века:
Бердяева,
Флоренского,
Булгакова, Розанова. В нее был влюблен «дитя Арбата» Андрей
Белый, посвятивший ей многие строки в «Кубке метелей»
и поэме «Первое свидание». Поэт романтично подписывался:
«Ваш рыцарь»; называл ее «Прекрасной Дамой», «мое счастье»;
просил простить ему «безумные письма» и не сердиться за
«лихорадочный бред».
В 1905 году в ее салоне велись политические дебаты,
читались лекции по истории конституции и вопросам социализма,
обсуждались пути развития философии. Судьба свела Маргариту
с Евгением Трубецким, которого граф Витте называл
«совершенным Гамлетом русской революции». После революции
его объявили врагом народа как члена ЦК кадетской партии. Он
был вынужден спешно бежать и вскоре умер на чужбине.

«Дитя Арбата» – поэт Андрей Белый

После смерти супруга, Михаила Абрамовича, Маргарита
Кирилловна продала свой роскошный дворец на Смоленском
бульваре, в котором все напоминало о рано ушедшем муже, и
поселилась в небольшом особняке на Новинском бульваре. В
1914 году она покупает дом № 9 в Мертвом переулке,
перестроенный для нее молодым Иваном Жолтовским. В августе
1918 года особняк реквизировали, а гражданке Морозовой
предоставили «жилье» в подвале ее собственного дома.
Из России Морозова не уехала, хотя были времена, когда
единственным безопасным для нее местом оставался склеп
покойного мужа. В 30-х годах Маргариту Кирилловну с сестрой
окончательно выселили из дома в Мертвом переулке, и они
вынуждены были поселиться в Лианозове, где сами пилили
дрова, таскали воду… Потом жила вместе с сестрой в комнатке
под лифтом на Покровке, страдала от страшного послевоенного
голода, от тяжкого безденежья.
Но жизнь приготовила ей еще более страшные сюрпризы. В
1917 году после долгой душевной болезни умер ее старший сын
Юрий. Обе дочери Маргариты Кирилловны оказались далеко,
заграницей. Она не раз обращалась к властям с просьбой
разрешить ей выезд в Берлин, чтобы повидаться с Марусей, но
неизменно получала отказ. Из четырех детей рядом с матерью
оставался только сын Мика – Михаил Михайлович. Он занимался
изучением творчества Шекспира и стал крупнейшим в стране
специалистом в этой области. Но сын жил отдельно от матери, у
него была своя, достаточно сложная личная жизнь. Рок отнял у
нее и эту последнюю радость. В 1952 году ей пришлось пережить
скоропостижную смерть горячо любимого сына.
Узнав об этом страшном горе, она напишет: «…роковая
болезнь положила конец всем надеждам… Он скончался, а я, его
мать, восьмидесяти лет, его пережила… Теперь мне остаются
только воспоминания о нем. Воспоминания эти уносят меня к
далеко ушедшим годам прошлого столетия. Чем больше я
вспоминаю и думаю, тем яснее и живее становится образ
крошечного кудрявого мальчика с большими черными, всегда
широко открытыми, точно удивленными глазами. Душа невольно

цепляется за нить воспоминаний, ищет утешения в этом светлом
образе. Мика родился в нашем доме на углу Смоленского
бульвара и Глазовского переулка (где теперь помещается
Киевский
райком
КПСС).
Он
родился
семимесячным,
недоношенным ребенком. Случилось это потому, что в этот день
мне сообщили, что у моей матери рак. Я была страшно потрясена
и поехала в клинику, где матери сделали операцию. В клинике я
себя плохо почувствовала и едва успела доехать домой. Когда
Мика родился, он казался здоровым, но на другой день у него
сделалась спазма в сердце, его спешно крестили и боялись, что
спазма повторится и он умрет».
Свой девятый десяток Маргарита Кирилловна доживала в
беспросветной нужде, существовала за счет материальной
помощи нескольких друзей. В их числе была жена композитора
А.Н. Александрова Нина Георгиевна. «Они так бедны, – с
горечью рассказывала она общим знакомым о жизни Морозовой
и ее сестры, – что от них пахнет нищетой. Но те, кто знал
Маргариту Кирилловну в былые годы, навсегда сохранили в душе
ощущение исходившего от нее «душистого, мягкого очарования».
От прошлых богатств у нее остался портрет младшего сына
Микки, работы Серова, с которым она скиталась по разным
углам, имея статус лишенки, пожалованный новой властью в
«благодарность» за все благодеяния, без всяких гражданских
прав.
А ее роскошный бирюзовый особняк на Смоленском бульваре
продолжал свою роскошную жизнь. Но уже без нее. После
революции особняк стал рабочим клубом, а позже в нем
разместился райком партии, а заодно и райком комсомола. Затем
бывший дом М. А. Морозова сменил еще пару хозяев, которые и
довели его до плачевного состояния. В 1980-х его планировали
сделать домом приема делегаций (как это произошло с
особняком Саввы Морозова на Спиридоновке), но в итоге здание
досталось банку «Российский кредит» и практически за год было
отреставрировано. В наши дни в нем находится очередной
роскошный офис.

4.4. «Каменная симфония» Федора
Шехтеля. Особняк С.П. Рябушинского / А.М.
Горького
Малая Никитская, 6
Любить – значит видеть чудо, невидимое
для других.
Франсуа Моршак

Грезы об идеале

Особняк С.П. Рябушинского – «каменная симфония» Федора
Шехтеля
Есть дома, которые можно назвать визитной карточкой
Москвы. Например, дом Пашкова или здание Мэрии. А есть дома
не менее знаковые, но как бы скрытые от широкой публики.
Таков особняк знаменитого московского купца Степана
Павловича Рябушинского, мецената и коллекционера, тонкого
ценителя прекрасного. Он принадлежал купеческой семье
Рябушинских – самой богатой и влиятельной семье
дореволюционной России.
Особняк Степана Рябушинского – один из самых
удивительных и красивейших в городе, один из самых стильных и
романтичных. И это неудивительно, ведь он построен в 1902 году
самым романтичным архитектором – Федором Осиповичем
Шехтелем. В самом романтичном стиле – модерн. К этому

времени Шехтель был уже знаменитым архитектором, призером
Всемирной выставки в Париже. Московские знаменитости с
удовольствием давали ему заказы, а построенные им здания во
многом определили внешний вид старой Москвы.

Гений русского модерна.
Федор Шехтель в 1900-е годы
Современники вспоминают, что Степан Рябушинский, увидев
законченный особняк, долго стоял подле его стен, внимательно
рассматривая каждую деталь, а потом восторженно произнес: «А
ведь любопытно получилось. Полагаю, в Европе ничего
подобного не видывали».
Характерен один эпизод из жизни Москвы начала XX века.
Один купец убил свою жену, приревновав ее к Степану
Рябушинскому. На суде, давая свидетельские показания, Степан
Павлович сказал, что дама приезжала в его дом, потому что там
ей было интересно. На вопрос судьи, что же она там нашла
увлекательного, последовал ответ: «В моем доме все интересно:
мои картины, мой фарфор, да, наконец, я сам». По слухам, судья
не поленился и приехал в «скандальный» дом проверить, могла
ли молодая дама приехать в гости к молодому мужчине только
лишь ради необыкновенного дома. Вывод был однозначен:
«Могла!!!»

Особняк С.П. Рябушинского.
Фото начала ХХ в.
Дом окружает низкая уличная ограда, в виде бегущей волны,
служащая «рамкой» для уникального произведения искусства. По
мнению искусствоведов, особняк Рябушинского можно считать
философско-архитектурной притчей, которая раскрывает зодчего
как религиозного мыслителя. Он создал невиданное здание,
уподобив его миру природы, который находится в постоянном
развитии.

План первого этажа. Чертеж Шехтеля

Ограда в виде бегущей волны служит «рамкой» для
уникального произведения искусства

Фасады своего удивительного дома Шехтель украсил
туманно-голубым мозаичным фризом из диковинных орхидей,
олицетворяющих изысканность и роскошь, вдохновляющих
людей к творческой жизни. В их божественно прекрасных
лепестках отражена вся красота и нежность души, рождая
иллюзию бесконечного пространства, хранящего в себе
глубинные тайны Вселенной.

Фасады дома талантливый зодчий украсил нежносиреневыми орхидеями, вдохновляющими людей к творческой
жизни
Существует
красивая
легенда
о
божественном
происхождении диковинных цветов. Однажды, в стародавние
времена над землей поднялась огромная радуга. Восхищенные
невиданным доселе зрелищем бессмертные духи – единственные
тогда обитатели земли – стали слетаться к ней со всего света.
Каждому хотелось занять лучшее местечко на фантастически
прекрасном мосту. Они толкались, дрались и бранились, пока под
их тяжестью радуга не рухнула на землю, рассыпавшись на
множество мелких разноцветных искорок, превратившихся в
диковинные орхидеи.

Все окна в особняке – разные, удивляющие и радующие
новыми впечатлениями
Фриз, созданный по акварельным эскизам Ф.О. Шехтеля в
знаменитой мастерской В.А. Фролова, разворачивается как
свиток древней книги, состоящей из отдельных кусочков.
Бездонная лазурь без конца и без края, нигде не очерченная
горизонтом, рождает иллюзию бесконечного пространства. Игра
света и цвета на розовых, лиловых, сиреневых кусочках смальты
порождает неведомые образы ирреального и таинственного
мира.

Интерьер особняка Рябушинского, гостиная. Фото начала ХХ
в. На камине изображена легкокрылая бабочка – любимый

символ модерна
Особняк словно пропитан удивительной сказкой о
волшебной жизни в подводном царстве. Замысловатые оконные
переплеты напоминают экзотические стебли диковинных
болотных растений. С ними перекликается кованая решетка
ограды в виде бегущих морских волн. В вестибюле посетителей
встречают набегающие волны и плавные круги прибрежной
гальки в рисунке пола. Порталы напоминают стелющиеся по воде
водоросли или зыбкие волны движущегося песка. Ручки дверей
похожи на причудливого морского конька или раскрывшуюся
жемчужную раковину. В изысканных деталях интерьера умело
замаскированы причудливые улитки и черепахи, водоросли и
ракушки, фантастические мотыльки и бабочки.

В решетке окна угадывается всезнающая сова
Весь этот мир живет, развивается на наших глазах. Кажется,
что еще один миг, и легкокрылая бабочка всколыхнет
прозрачную вуаль небес и устремится в легком танце навстречу
вечности. Древняя легенда гласит, что свое желание надо
тихонько прошептать бабочке и осторожно отпустить ее. На
своих крылышках она доставит вашу просьбу прямо на небеса, и
желание обязательно сбудется. По сакральной символике,
бабочка – символ бессмертия души, возрождения и воскресения,
символ любви, счастья и благополучия. Возможно, поэтому
Психея (что значит «душа») изображалась древними греками в
виде девушки с крыльями бабочки.

Гостей в прихожей встречает таинственная медуза
Ни одна комната дома совершенно не похожа на другую.
Каждый уголок жилища – это своего рода параллельный мир с
его неземными жителями. В нем ощущается атмосфера
«текучести»
или
незавершенности.
Особого
внимания
заслуживает лепной потолок библиотеки, напоминающий
подернутый ряской пруд, весь заросший по берегам
удивительными цветами. По самому его краю медленно вершит
свой путь улитка, а сквозь перистые облака (в обрамлении
картушной рамы) проглядывают головки рыжих хризантем,
олицетворяющих солнце, счастье и долголетие. По восточным
легендам, собранная с хризантемы роса продлевает жизнь, ею
обтирали тело, чтобы обеспечить себе долгую счастливую жизнь
и отменное здоровье.
В убранстве внутренних помещений широко используется
дерево,
рифленая
поверхность
которого
поблескивает
перламутром, как рыбья чешуя. Изысканные плоскости дверей
украшены летящими венками лавра и гирляндами роз,
являющихся символом успеха и славы, гордости и пламенной
любви.

Роскошные двери так и приглашают зайти

Фрагмент «цветочной» двери

«Лавровая» дверная ручка

Ручка – морской конек
Главной изюминкой изысканного особняка является
парадная лестница холла, выполненная в форме гигантской
волны, на вершине которой мерцает удивительная лампа в виде
фантастической медузы, над которой шевелятся щупальца
спрута. Спинка его затвердела в бронзе плафона и приняла вид
замысловатой раковины. Однако сверху она напоминает панцирь
черепахи, олицетворяющей Вселенную, начало творения и
бессмертие. Она является атрибутом богини Афродиты,
таинственно появившейся из морских вод.

Главной изюминкой дома стала парадная лестница холла,
выполненная в форме гигантской мраморной волны
Перламутровая мраморная лестница исполнена в виде
спирали – символа бесконечности, вечного движения,
напоминающая, что жизнь явилась из воды на землю, чтобы
устремиться в небеса, по ступенькам духовного восхождения.

Поэтому здесь и символическое
лестницы по числу лет Спасителя.

количество

(33)ступеней

Древо жизни, поднявшееся на взлете волны, предстает на
новом витке в образе обагренной колонны
Лестница-волна ведет к Богу, к вечному блаженству, в
расположенную на самом верху домовую молельню, символу
спасения души и обретения вечности. Путь к Свету преграждала
большая обагренная колонна, украшенная в капители цветами
Пресвятой Богородицы – лилиями и жуткими саламандрами,
означающая вечное противоборство добра и зла, жизни и
смерти. Примечательно, что колонна стоит в тени, а ее капитель
покрыта серебром. В традиционной мифологии серебро – символ
подлунного, ирреального мира.

Фрагмент росписи старообрядческой молельни
Рябушинские
были
истовыми
старообрядцами,
не
отступившими от своей веры даже во времена суровых гонений.
Поэтому в их доме была построена тайная молельня,
расположенная в мансарде северо-западной части дома, попасть
в которую можно было как по парадной, так и по «черной»
скрытой лестнице, символизирующей узкую, потаенную тропу к
храму.

Стены и купол в молельне покрывает уникальная
абстрактная храмовая роспись, стилизованная под роспись
древних христиан. Так, на полотенцах, обрамляющих
трехчастное окно, изображены рыбы с крестом над ними и
надписью по-гречески «ИХТУС» (рыба) – древний символ Иисуса
Христа. Пять букв слова «ИХТУС» являются первыми буквами
пяти слов: Иисус Христос, Божий Сын, Спаситель – Jesous
Christos, Theou Uios, Soter. Росписи были частично восстановлены
в 1986 г. К сожалению, до сих пор не восстановлены
двухъярусный иконостас с Царскими вратами, паникадило и киот
с тремя иконами.
Изысканный особняк украшен великолепными витражами.
Здесь их девять, созданных по рисункам Шехтеля художником
Виноградовым. Витражи не просто красивы, а глубоко
символичны. Так витражи на окнах парадной лестницы
символизируют спокойствие, уравновешенность и мудрость. На
витражном триптихе обыгрываются мотивы трех сосудов,
которые помогают постигнуть смысл духовного восхождения.
Самый нижний витраж – символизирует ТЕЛО, телесную суть
человека, тонущего в волнах житейского моря. Второй, более
светлый, – ДУШУ. Венчающий витраж олицетворяет сосуд ДУХА
и мудрости, что подчеркивается решеткой внутреннего балкона в
виде мудрой и прозорливой совы.

Форма окна напоминает цветные витражи готического
собора

Венчающий витраж олицетворяет сосуд духа и мудрости
Сквозь контуры витражного триптиха видны облака,
озаренные снопами нездешнего света. В лучах зари тихими
струями льется дождь – символ просветленности, творческого
вдохновения и духовного обновления. Он словно раздвигает
стену и открывает дом навстречу Свету Божественной благодати.
Самый нарядный витраж с рекой Времени, создающий
иллюзию окна. Шехтель подсветил витраж так, что с разных
точек осмотра можно было наблюдать восход и заход солнца, а
также движение луны по небосклону. Рифленая поверхность
задерживает и рассеивает таинственный свет, растекающийся по
лунному долу, рождает неясные грезы, и кажется, что сама
Вечность дышит прямо в лицо.

Пейзаж с неизвестным. Пейзаж или портрет?

Самым загадочным, наполненным философским смыслом,
является небольшой витраж за кабинетом. Бросив на него
беглый взгляд, можно увидеть гористую местность и одинокое
деревце. Но, внимательно всмотревшись, различаешь затылок,
ухо и шею человека, сливающегося с природой как
неотъемлемая ее часть.
К сожалению, не все витражи доступны для обозрения. Два
из них, самых символичных, находились в парадной передней
дома. Их называют кулисами или витражными ширмами.
Увидеть их можно только на фотографии 1902 года.
Изогнутые металлические каркасы и стеклянные плафоны
напоминают двух «молящихся» богомолов, образуя две
зеркально отраженные буквы «R» (Рябушинские) и «Я»
(Яковлевы). В этих монограммах было подчеркнуто уважение к
предкам, так как род калужских крестьян Яковлевых положил
начало знаменитой династии купцов Рябушинских, которые
относились к числу непреклонных старообрядцев.

Миллионщики из народа
Основы будущего процветания семейства Рябушинских
заложил дед хозяина дома – Михаил Яковлевич, крестьянин
Ребушинской слободы Боровско-Панфутьевского монастыря.
Приехав в Москву 12- летним отроком, он начал работать в
ветошном ряду мальчиком на побегушках. И настолько преуспел,
что через четыре года, в 16 лет, записался в третью гильдию
московского купечества, начал самостоятельную торговую
деятельность в холщовом ряду Гостиного двора, а через 40 лет
купил ткацкую фабрику, взял фамилию «по отчизне» и, умирая,
оставил детям гигантское по тем временам наследство – два
миллиона рублей. Со временем фамилия поменялась с
Ребушинского на Рябушинского, но основатель рода до
последних дней подписывался по-старому – с буквой «е».
После смерти Михаила Яковлевича управление фирмой
принял на себя его сын Павел, успешно продолживший

фамильное дело. В 1870 году за участие в мануфактурной
выставке он был награжден золотой медалью с надписью «За
полезное», а в 1882 г. братья Рябушинские были пожалованы
правом маркировать свои ткани государственным гербом –
высшая честь, которой мог удостоиться промышленник в
Российской империи.
По странному стечению обстоятельств, чем успешнее шел
бизнес Павла Михайловича, тем хуже становились его семейные
дела. В первом браке у него родилось шесть дочерей, однако
союз оказался неудачным и закончился разводом. Он определяет
дочек в пансион благородных девиц и решает женить своего
младшего брата Василия, чтобы было, кому впоследствии
передать семейное дело. Сосватал ему, не глядя, дочь
петербургского
хлеботорговца-миллионщика
Александру
Овсянникову и в июне 1870 года сам поехал за невестой.

Основатель династии Павел Михайлович Рябушинский
Невеста, восемнадцатилетняя Сашенька, настолько пленила
воображение пятидесятилетнего свата, что он, забыв обо всем на
свете, влюбился в нее без памяти и тут же предложил руку и
сердце. Невеста зарделась и гордо ответила: «С тобой хоть на
край света!» Разразился невиданный скандал! Поскольку оба
были старообрядцами, обвенчались скромно и тихо в тайной
молельне.
Брат Василий, у которого старший «похитил» невесту, так и
остался холостяком, но брата простил и с тех пор всегда

заступался за молодую чету. Несмотря на разницу в возрасте в
тридцать с лишним лет, союз с Александрой Степановной
оказался для Павла Михайловича на редкость счастливым. Они
родили шестнадцать детей, из них девять сыновей и семь
дочерей.

Член Государственного совета Павел Павлович Рябушинский
После смерти Павла Михайловича, оставившим своим
сыновьям в наследство 20 миллионов рублей, во главе фамилии
стал его старший сын Павел Павлович. Именно ему принадлежит
высказывание «Богатство обязывает». И все Рябушинские
(каждый по-своему) доказывали этот постулат, придерживаясь
девиза «Все для дела и ничего для себя». Занимались
Рябушинские производством шелковых и шерстяных тканей,
поставляя их на внутренний и зарубежный рынок, и
финансовыми операциями своего же Банковского дома. Вдобавок
выпускали либеральную городскую газету «Утро России», где
публиковался и Степан Павлович, хозяин особняка.

Владимир Павлович – промышленник и банкир
Второй брат, Владимир, был человеком разносторонних
интересов.
Он увлекался европейской философией, что не мешало ему
одновременно быть руководителем банковского отдела семейной
фирмы. Михаил был директором правления харьковского
Земельного и московского Коммерческого банков. Он увлекался
коллекционированием живописи, интересовался антиквариатом,
и постепенно стал недюжинным знатоком искусства.

Дмитрий Павлович Рябушинский – знаменитый ученый в
области гидроаэродинамики
Другой брат, Дмитрий, один из зачинателей российской
авиации, в 1904-м основал в своем подмосковном имении Кучино
первую в Европе исследовательскую лабораторию в области

воздухоплавания – Аэродинамический институт, пригласив туда
корифея аэронавтики Жуковского. Вдохновленный идеями
Циолковского, он ставил задачу освоения космического
пространства и собирался посвятить ей жизнь.
Федор с детства интересовался географией, его привлекали
малоизученные области Сибири. Он собирался участвовать в
научной экспедиции на Камчатку, разработал ее план и
пожертвовал 200 тысяч рублей на ее организацию, но из-за
обострения чахотки был вынужден остаться дома.

Хозяин
роскошного
Рябушинский

особняка

–

Степан

Павлович

Владелец особняка Степан Павлович – предприниматель,
банкир, меценат. Его имя «задействовано» почти во всех ярких
событиях
московской
промышленной,
финансовой
и
художественной жизни того времени. В 1916 году, несмотря на
разгар войны, он вместе с братьями приступил к строительству в
Москве первого в Российской империи автомобильного завода
АМО (нынешнего ЗИЛа), на котором предполагали наладить
производство грузовиков по лицензии итальянской фирмы
«Фиат».
Семейной чертой известных миллионеров была тяга к
коллекционированию. Так, Степан Рябушинский был собирателем
церковной утвари, лицевого шитья и тканей, предметов
прикладного искусства, рукописных и старопечатных книг,
владел выдающейся коллекцией древнерусских икон музейного

значения. Он организовал старообрядческий институт, основал
журнал «Русская икона», одним из первых применил научную
расчистку икон от позднейших записей, выполняемую опытными
реставраторами, возвращая тем самым почерневшим от времени
доскам их изначальную красоту. При этом были открыты многие
шедевры древнерусского искусства, которые размещались в
молельне его городской усадьбы на Малой Никитской. Впервые в
истории культуры он стал смотреть на икону «не только с
Божественной, но и с художественной стороны». Со временем
коллекция
превратилась
в
подлинную
художественную
сокровищницу.
Во многом благодаря Степану Павловичу началось
планомерное научное изучение икон, произошло так называемое
«открытие иконы». Он организовывал выставки иконописи, в том
числе и знаменитую «юбилейную» выставку, приуроченную к
300-летию Дома Романовых в 1913 году.

Династия в изгнании
После революции 1917 года все имущество богатейшей и
знаменитой династии промышленников и банкиров было
национализировано. Степан Рябушинский эмигрировал в Милан.
Собрание его икон поступило в Государственный музейный фонд,
большая часть уникальных шедевров (54 иконы) находится в
отделе древнерусского искусства Государственной Третьяковской
галереи, остальные разграблены, распроданы или переданы в
другие музеи.
Революция лишила Рябушинских Родины и разбросала по
всему миру. Капитал, размещенный в иностранных банках,
позволил им продолжить бизнес. В эмиграции они жили неплохо
до тех пор, пока Михаил Павлович не вложил в один из банков,
которым он же и управлял, все капиталы Рябушинских. В первые
же дни финансового кризиса 1929 года братья договорились
срочно изъять деньги из банка, но Михаил решил рискнуть и
оставил сбережения семьи в банке. Там они и погибли. Позже он

признал свою вину и просил у братьев прощения за то, что
«погубил семью».
Семья Дмитрия Павловича разделила участь всего клана
Рябушинских, которым пришлось спасаться бегством от
«красного террора». В сентябре 1918 года группа вооруженных
людей ворвалась в кучинский дом известного ученого и устроила
там страшный погром. Вакханалия длилась до вечера. Красными
вандалами двигала бессмысленная, жаждущая разрушения
ненависть. Одни уничтожали прекрасные рояли, солдатскими
сапогами топая по клавиатуре из слоновой кости, другие
забавлялись тем, что били хрустальные люстры в гостиной и
рвали гардины с окон на портянки, третьи обстреляли из
револьверов экипаж, на котором приехала гувернантка,
четвертые – бросили бомбу в тихую речку Пехорку, на которой
стояла гидродинамическая лаборатория.
Уходя, бандиты пообещали вернуться и окончательно
разгромить семейное гнездо. Семья ученого была вынуждена
срочно покинуть родовое имение. Сам Дмитрий Павлович остался
в Москве, чтобы спасти Аэродинамический институт от
разрушения и разграбления. Однако вскоре он был арестован.
Величайший ученый подвергся репрессиям – в том числе и за
знаменитую фамилию.

Знаменитый расточитель – Николай Павлович Рябушинский.
Фото начала ХХ века

Вера Сергеевна с тремя дочерьми вынуждена была
отправиться в опасное путешествие самостоятельно. Недалеко от
Харькова, занятого красными, мать и дети спрятались в сене на
одном из возов, следовавшем в южные степные губернии.
Несчастные беженцы едва не погибли, когда один из
большевистских патрульных вилами проверил, не скрываются ли
под сеном «контрабандисты». Затем был Крым, Новороссийск,
где также свирепствовал сыпняк, английский пароход,
Константинополь и, наконец, Париж.
По прихоти судьбы, из заключения Дмитрия Павловича
выпустили только в результате хлопот А.М. Горького. Хлопотал
не впустую – эмигрировав, Дмитрий стал во Франции
академиком, ученым с мировым именем, крупнейшим
специалистом в области аэронавтики. При этом он до самой
смерти не менял гражданства, сохранив «нансеновский» паспорт
русского эмигранта.
В конце концов, все братья признали, что самым мудрым из
них оказался «беспутный Николашка», который занялся «веселой
жизнью», сорил деньгами и уже в первые месяцы вступления в
наследство промотал на некую певичку из кафешантана больше
200 000 рублей, после чего старшие братья взяли над ним
опекунство. Он жил на широкую ногу, ни в чем себе не
отказывал, дружил с разгульной богемой, издавал роскошный
журнал
«Золотое
Руно»,
организовывал
различные
художественные выставки, по его заказу писались портреты
художников и литераторов: Врубеля, Бальмонта, Андреева.
Окунувшись в художественно-артистическую жизнь Москвы, он
стал писать статьи по искусству, издал книжку стихов, сочинял
музыку. Пробовал живописать картины, которые «… являли
собой фейерверки малиново-апельсиновых и винно-желтых
огней» (А. Белый).
«Плейбой восточного мира», как величали Николая,
построил для себя в Петровском парке роскошную виллу
«Черный лебедь», при въезде в которую посадил на цепях двух
черных пантер. Изображение лебедя присутствовало во всем

убранстве – мебели, столовых приборах, даже на бокалах и
рюмках
из
венецианского
стекла,
изготовленных
по
специальному заказу в Италии. По Москве поползли слухи, что на
этой скандальной вилле устраивались знаменитые «афинские
ночи с голыми актрисами». Видимо, для того, чтобы эти самые
ночи проходили более весело, Николашка украсил виллу
коллекцией отравленных стрел из Новой Гвинеи. Дело в том, что,
путешествуя в юности по экзотическим странам, Николай
Павлович побывал у папуасов-людоедов и даже якобы пивал
вино из черепа побежденного врага у вождя гостеприимного
племени. В саду, распушив веером узорчатые хвосты,
прогуливались павлины, бегали золотистые фазаны, пели
заморские птицы с невиданно ярким оперением. Дорожки виллы
были обсажены пальмами, на клумбах цвели орхидеи. У входа в
сад был приготовлен саркофаг, как последнее пристанище Н.
Рябушинского.
В 1909 году Николай Павлович разорился: слишком велики
были расходы на «Золотое Руно», организацию выставок и
роскошных пиров для богемы. Подкосило «расточительного
братца» и увлечение карточной игрой. Известен случай, когда за
одну
ночь
он
проиграл
более
миллиона
рублей
нефтепромышленнику
Леону
Манташеву.
По
словам
современников, в это сложное для него время он жил и играл,
как одержимый, так как незадолго до этого пережил
испепеляющую любовную драму и даже пытался покончить с
собой, и негде нибудь, а в легендарном доме Пигита на Б.
Садовой, где М.А. Булгаков позже поселит компанию Воланда.
«Николашу, – вспоминал П. А. Бурышкин, автор известных
мемуаров «Москва купеческая», – всерьез не принимали, но
относились с большой симпатией». «Николай Рябушинский, –
писал в эмиграции знавший его князь Сергей Щербатов, – мог бы
сойти за обычного «купчика-голубчика», кутилу… если бы в нем
не была заложена все же какая-то сумбурная, но несомненная
талантливость. Эта талантливость расплескивалась по-московски
в проявлениях всяких экстравагантных затей с ориентацией на
красоту».

Однако художественная богема так и не приняла выходца из
купеческого сословия, а в деловых кругах скептически
относились к сумасбродным идеям нового мецената, дав ему
прозвище «Лаврентий Великолепный». Намекая: мол, хоть ты и
«великолепный», но все же не Лоренцо Медичи, а всего лишь
замоскворецкий Лаврентий.
Страсть к женскому полу Николай Рябушинский сохранил на
всю жизнь. Уже в глубокой старости, когда ему было за
семьдесят, работая в художественной галерее «Эрмитаж»
в Монте-Карло, он пережил последний увлечение – к молодой,
втрое моложе его, беженке из Германии.
В семье грустно шутили, что Николаша оказался умнее всех,
так как разорился еще до революции и от национализации не
пострадал.
Примечательно, что, ненавидя красных правителей новой
России, братья Рябушинские сумели сохранить любовь к Родине.
Никто из них не стал платным осведомителем ОГПУ, ни
Владимир,
ни
Дмитрий,
которым
довелось
пережить
гитлеровскую оккупацию Франции, не запятнали себя
сотрудничеством с фашистским режимом.
В Москве из всего многочисленного рода Рябушинских
остались лишь две сестры – Надежда и Александра (последняя
была замужем за Алексеевым, племянником Станиславского). До
середины 1920-х годов они жили в фамильном доме, даже вели
переписку с братьями-эмигрантами. Затем сестер постигла
трагическая участь всех «бывших»: они были арестованы по
ложному обвинению во «вредительстве», осуждены к отбыванию
наказания в Соловецком лагере и в 1937 году расстреляны.
Остальные представители московского семейства умерли вдали
от России.
Павел Михайлович до последних дней не терял веры в
Россию, и в 1921 г., выступая на съезде Русского финансовопромышленного и торгового союза, предрек: «Дурной сон
закончится. Наступит пробуждение Отечества. Я не знаю, когда
это случится, через год или через век. Но тогда на прежнем или

вновь родившемся торгово-промышленном классе будет лежать
колоссальная обязанность – возродить Россию…»
Трагически сложилась и судьба знаменитого зодчего,
построившего особняк Степана Рябушинского на Малой
Никитской. Федор Шехтель остался в России, искренне пытаясь
найти свое место в новой, чуждой ему стране социализма. Он
тяжело болел, голодал и бедствовал, но продолжал упорно
хвататься за любую работу, но выбраться из нужды не
удавалось. Его проекты мостов, плотин и крематориев не
вызывали одобрения, а идею египетской пирамиды в качестве
мавзолея вождя посчитали глупой шуткой.
Великий зодчий стал ненужным, как и сам модерн. Зодчие,
влюбленные в красоту, оказались за бортом новой жизни.
Знаменитого архитектора выселили из собственного дома. Он
долго скитался по съемным квартирам, найдя в итоге приют у
своей дочери Веры в небольшой коммуналке на Малой
Дмитровке, 25.
Нищий академик. Голодный член архитектурных обществ
Рима, Вены, Мюнхена, Парижа, Глазго, Берлина. Великий зодчий,
один из самых обеспеченных архитекторов, строивший особняки
знаменитым московским миллионерам, доживал свой век в
страшной бедности, не имея денег на лекарства, а потом и не
вставая с постели. По ходатайству А.В. Луначарского ему
назначили мизерную пенсию, которой архитектор пытался
прокормить свою голодавшую семью. На его руках – немощная
жена и страдающая чахоткой дочь Екатерина.

Храм Спаса на Крови в Петербурге. Живописные композиции
из мозаики создавались в мастерской Александра и Владимира
Фроловых
Окруженный несметными богатствами, Шехтель умирал с
голоду. Вот о чем он писал в своем предсмертном письме к
своему близкому другу И. Д. Сытину: «Я строил всем:
Морозовым, Рябушинским, Фон-Дервизам – и остался нищим.
Глупо, но я чист». Тяжело заболев, в письме к другу горько
иронизировал: «Прошу Луначарского прислать мне верную дозу
цианистого калия».
Умер Шехтель в Москве 7 июля 1926 года и упокоился на
Ваганьковском кладбище. Сегодня по проектам знаменитого
зодчего изучают историю архитектуры, а на небосклоне есть
малая планета, названная в его честь.

Блокадная мозаика Фролова на станции «Новокузнецкая»
Трагично
сложилась
судьба
и
мастера-мозаичиста,
украсившего фризом из орхидей особняк Рябушинского. Через

год после революции знаменитая мастерская Владимира Фролова
была закрыта, а мозаика объявлена вне закона. Коммунисты
посчитали
мозаику
церковным
отсталым
искусством,
конфисковали мозаичную мастерскую и выдвинули против
мастера нелепые обвинения. Ему припомнили его самую
известную и любимую работу – оформление петербургского
храма Спаса на Крови, возведенного в память убитого
террористом Александра II. В результате – запрет на профессию.
И при этом ни одной мысли об эмиграции.
Спас русскую мозаику автор мавзолея – выдающийся
архитектор Алексей Щусев. Именно он настоял, что интерьер
ленинской гробницы непременно должен быть выложен
мозаикой, и выполнить ее должен был именно Владимир Фролов.
Предложение Щусева опальный мастер принял сразу: он
своими
силами
восстановил
разгромленную
мозаичную
мастерскую в Академии художеств и несколько месяцев из
пурпурной императорской смальты выкладывал красные
коммунистические знамена для мавзолея Ленина.
В 1937 году Владимиру Фролову поручили работу над самым
знаменитым смальтовым полотном Советского Союза: по эскизам
Александра Дейнеки мастер и сотрудники его мастерской
собрали потолок для станции метро «Маяковская», одной из
самых красивых в Москве.
Последней его работой стало оформление станции метро
«Новокузнецкая». Мозаичные панно, созданные художником в
1941–1942 годах в блокадном Ленинграде практически в
одиночку, были вывезены по знаменитой «Дороге жизни» под
непрекращающимся
обстрелом.
По
словам
очевидцев,
семидесятилетний полуголодный мастер отказался от эвакуации,
ночевал в промерзшей мастерской с выбитыми окнами и умер от
голода и истощения в 1942 году, сразу после того, как был
отправлен последний ящик. Он как бы подвел черту своей
работой и ушел, не позволяя себе до этого уйти из жизни, не
закончив работу, ценой своей жизни украсив московское метро.

Последний «Утес Буревестника»
В 1917 году особняк Рябушинского был реквизирован и
передан одному из отделов Министерства иностранных дел –
отделу виз и паспортов. Однако небольшой дом не мог вместить
растущий штат министерства, и в 1919 году дипломаты передали
особняк литераторам. В здании расположился Госиздат – главное
издательство молодой Советской России.
Здесь часто бывали поэты Ходасевич, Маяковский, Есенин,
писатели Серафимович и Катаев.
В 1924 году владельцем особняка стала очень странная
организация с экзотическим названием – Государственный
психоаналитический институт, с детским домом – лабораторией
при нем. По словам его новых сотрудников, в барственных,
роскошных интерьерах все эти «красные» конторы и детские
сады выглядели несообразно и вызывающе.

П.Д. Корин.
Портрет А.М.Горького. 1923 г.
Большого воспитательного эффекта работа этого института
не дала, и в 1926 году в особняке разместилось Всесоюзное
общество культурных связей с заграницей. Именно ВОКС
направляло В.В. Маяковского в заграничные командировки в
Японию, Аргентину, США, Германию, Францию и Турцию, о

которых большинство тогдашних литераторов даже не мечтали.
Именно здесь главный революционный поэт получал заветные
рекомендательные письма.
Неудивительно, что за эти годы убранство дома сильно
изменилось: были утрачены мебель и осветительные приборы,
выполненные по эскизам Шехтеля, разрушена вентиляционная
система
и
разобран
уникальный
мраморный
камин,
находившийся в столовой.
В 1931 году владелец особняка вновь поменялся, Сталин
пожаловал роскошный особняк вернувшемуся из Италии Максиму
Горькому, а в соседнем доме разместили многочисленные
редакции журналов, которые он редактировал.
Писатель возвращался на родину после более чем
десятилетнего отсутствия. В 1922 году он покинул ленинскую
Россию, не согласный с Владимиром Ильичом по многим
вопросам политики и культуры. Свои «Несвоевременные мысли»
он изложил в газете «Новая жизнь». Так великую пролетарскую
революцию он назвал безнравственной бойней. В результате
Ленин
газету
закрыл,
а
Горького
в
сопровождении
многочисленной челяди и жен «отправил» подальше – в Италию.
Еще до возвращения из Италии до писателя стали доходить
слухи, что «для Горького готовят то ли роскошный дворец, то ли
китайскую пагоду», и он пишет в Россию гневные письма с
требованием: «Вопрос о вселении моем во дворцы не решать до
моего приезда!»
Когда Горький вернулся в Москву, большевики устроили ему
помпезную встречу, в буквальном смысле несли на руках. Но,
несмотря на отчаянные протесты писателя, поселили в
роскошном особняке Рябушинского, в котором сделали к его
приезду шикарный ремонт. Здесь знаменитый писатель провел
последние пять лет своей жизни. Он жил на первом этаже –
подниматься по лестнице-волне больному Горькому было
сложно. А наверху разместилось его многочисленное семейство:
сын Максим, его жена Надежда и внучки Марфа и Дарья.
По словам Марфы, в окружении Горького всем давали
шутливые семейные прозвища: дедушка был – Дука, по-

итальянски значит «герцог», ее отец Максим – Поющий глист,
художница Валентина Ходасевич – Купчиха, личный секретарь
П.П.Крючков – ПепеКрю, его жена— Це-це. Жене сына Надежде
Горький дал прозвище в честь кучера Тимофея – Тимоша за
непокорные, торчащие во все стороны кудри.

Максим Горький с внучками Дарьей и Марфой
Особняк стал заслуженной платой за порожденную Горьким
в 1930 году статью «Если враг не сдается – его истребляют»,
поводом к написанию которой стал процесс над мифической
«Промпартией». По иронии судьбы, одним из толчков к тому, что
знаменитый писатель взялся за перо, стала статья эмигранта
Владимира Рябушинского. Горький на страницах «Правды»
обрушился на автора – предположив, что писал он ее «сидя в
Париже, вероятно, в одном из шикарных кабаков».

Большая гостиная
Вернувшись, Горький стал официальным кремлевским
писателем, вождем советской литературы. Кроме московского

дворца, в его распоряжение были предоставлены две
благоустроенные виллы – одна в Подмосковье, другая в Крыму.
По указанию Сталина вокруг вилл пролетарского писателя были
высажены его любимые цветы, специально доставленные из-за
границы. Для поездок в Крым и за границу Горькому был
выделен специально оборудованный железнодорожный вагон.
Он курил особые папиросы, заказываемые для него в Египте. По
первому требованию ему доставлялась любая книга из любой
страны.
Снабжение писателя и его семьи всем необходимым было
поручено тому же самому управлению НКВД, которое отвечало
за обеспечение Сталина и членов Политбюро. Павел Басинский в
своей работе «Страсти по Максиму» приводит секретный некогда
документ, из которого видно, что семья Горького в 1936 году
обходилась государству примерно в 130 000 рублей в месяц. Для
сравнения: рядовой врач получал в то время около 300 рублей в
месяц, то есть певец обездоленных получал в 434 раза больше
квалифицированного врача. Получается, что товарищ Горький
стоил казне дороже, чем сама золотая клетка.
По легенде, лучший особняк столицы выбрал для Горького
сам Сталин. Здесь было все: комфорт, тишина, центр, садик для
прогулок, но ничто в нем не отражало вкусов нового
«пролетарского» хозяина, а его домработница отказалась от
своей должности, перепугавшись чудовищных саламандр,
изображенных в капители на колонне.
По словам очевидцев, дом Горькому не понравился, он
считал его нелепым и чувствовал себя в нем отвратительно и
постоянно повторял: «Тут хозяин не я, а Моссовет». Уникальные
витражи, паркет из ценных пород дерева, живописные потолки,
роскошные люстры, лепнина казались ему вычурными и
ненужными. Видимо, это и подвигло его на то, чтобы разрушить
стену в уникальной молельне и прорубить там окно. Невестка
Горького Тимоша устроила там мастерскую живописи. По слухам,
вкусы самого Горького отражал лишь кабинет писателя. Он был
точно таким же, как кабинеты писателя в Сорренто, в Крыму и на

подмосковной даче. Самуил Маршак даже шутил по этому
поводу, что Горький всюду возит свою рабочую комнату с собой.

И.В. Сталин и А.М. Горький
При Горьком особняк стал центром культурной и
литературной жизни Москвы, здесь за столом у самовара
собирались известные люди, завязывались исторические
знакомства и велись горячие споры о судьбе литературы в это
непростое время. И именно в этот дом к Горькому приезжал
Ромен Роллан, друзья литераторы и иностранные гости. Именно в
этом доме Сталин назвал писателей «инженерами человеческих
душ». Сюда, где за изысканной решеткой-волной несла
круглосуточную вахту охрана с собаками, вождь приезжал
запросто: послушать в авторском исполнении сказку «Девушка и
Смерть» и обсудить заодно вопросы политики партии в области
культуры.
Во время одного из таких визитов Сталин посоветовал М.
Горькому
непременно
посетить
Соловки
–
«закрытое
предприятие», где врагов народа «перековывают» в хороших и
надежных товарищей. И обязательно объективно описать свои
впечатления. Великий пролетарский писатель поспешил
исполнить совет вождя и немедленно отправился вместе с
невесткой и другими советскими писателями в легендарной
лагерь смерти, недавно еще живописнейший монастырь,
превращенный Лениным в первый советский концлагерь.
С Горьким поехал ближайший сотрудник Ягоды Матвей
Погребинский
(Мотя),
начальник
подмосковной
детской
«трудовой
колонии»,
лагеря,
где
«перевоспитывались»
малолетние уголовные преступники. Горький называл его:

«милейший гувернер мой», не подозревая, что приставленный к
Горькому гепеушник действительно выполнял роль «гувернера»,
то есть наставника знаменитого экскурсанта.

Г.Г. Ягода в расцвете карьеры со своим старшим другом
Провожал их «железный нарком» Генрих Ягода, главный
чекист страны, известный среди современников не только как
«цепной пес Сталина», но и как «выдающийся» строитель
каналов. Его деятельность в этой области сравнима только со
строительством пирамид. Всего за 20 месяцев, использовав труд
более 100 тысяч советских рабов, ему удалось возвести
знаменитый Беломорско-Балтийский канал имени Сталина! Мало
того, он так сумел поставить грандиозный спектакль, что все 34
писателя, отправленные на эту «показательную экскурсию»,
создали литературный труд, воспевающий этот «великий
подвиг».
Кого только не было в их числе: и главный пролетарский
писатель Максим Горький, и Вера Инбер, и Катаев, и Янка
Купала, и Алексей Толстой, и Леонид Леонов. По воспоминаниям
одного из писателей, там для них начался полный коммунизм.
Копченые колбасы. Сыры. Икра. Фрукты. Шоколад. Вина. Коньяк.
И это в голодный год! Да и сам лагерь выглядел абсолютным
курортом. Дорожки посыпаны желтым и белым песком, везде
газоны и цветники. Заключенные поют песни, говорят: «Да, были
мы ворами и вредителями, а стали ударниками! Были
преступниками – перековались!»

Во время визита на Соловки в 1929 г. великий пролетарский
писатель Максим Горький посетил Секирную гору вместе со
своими родственниками и сотрудниками ОГПУ
По словам писателя Аркадия Ваксберга, именно к этой
показухе и должен был приобщиться создатель романтических
мифов, на которого
Ягода возлагал большие надежды. В своей книге «Гибель
буревестника», он пишет: «…Уже с парохода открылся Горькому
фантастической красоты вид на монастырь, превращенный в
застенок и в камеры пыток. От величия и вместе с тем зыбкой
фееричности пейзажа он плакал, восторгаясь замечательным
творением человеческих рук. Восторг делила с ним Тимоша.
Ягода снабдил ее гепеушной формой: черная кожаная фуражка,
кожаная куртка, кожаные галифе и высокие узкие сапоги. Она
была ослепительно хороша – еще ослепительней, чем обычно…»
«…K приезду Горького политических узников перевели в
другой конец острова, куда доступ ему был закрыт. Его
встречали почти исключительно уголовники, изображавшие
полнейшее довольство судьбой. Но когда он вошел в фойе
Соловецкого театра без чекистской свиты, зэки бросились к нему
с записками – он собирал их, стоя лицом к стене и заложив руки
за спину. О том, что с ними стало (расстрел, ужесточение
наказания, карцер – кому что досталось…), рассказала Тимоша:
этот рассказ в опубликованный текст ее воспоминаний не вошел
и остается укрытым до сих пор».

Соловецкий монастырь в 1923 году
Зато остались воспоминания Сергея Щеголькова, в
семнадцатилетнем возрасте попавшего в этот концлагерь.
«Тогда, во время приезда Горького, группу молодых
заключенных собрали на встречу с писателем, предварительно
строго запугали, дабы те не брякнули лишнего. Но одному
юноше все-таки удалось переговорить с писателем наедине, где
он рассказал о зверствах, творящихся в стенах монастыря и
исправительных методах надзирателей. Ведь мог же он взять
хотя бы этого парня, не взял, а его потом охрана забила до
смерти…»

Соловецкая газета
Вскоре после разговора с мальчиком Горький оставил такую
запись в «Книге отзывов», специально сшитой для этого случая:
«Я не в состоянии выразить мои впечатления в нескольких
словах. Не хочется, да и стыдно (!) было бы впасть в шаблонные
похвалы изумительной энергии людей, которые, являясь зоркими

и неутомимыми стражами революции, умеют, вместе с этим, быть
замечательно смелыми творцами культуры».
Полученные Горьким записки и все дневниковые записи,
которые он вел на острове, исчезли тотчас после его отъезда:
два горьковских чемодана были похищены! Ягода объяснил это
проделками профессиональных воров. Однако один чемодан
позже вернули – вместо бумаг в нем оказалась коробка с пеплом.
Зловещая символика была слишком очевидной, и Горький сделал
правильный вывод.

Соловецкий лозунг на стене «красного уголка»
Возвратившись, пролетарский писатель написал в очерках
«По Союзу Советов» настоящую хвалебную оду «перековке»
человеческих душ». Он не только не стал разоблачать фарс,
который был для него заготовлен, а, напротив, стал восхищаться
лагерным адом – публично и страстно, прославляя на весь мир
рабский труд. Все свои эмоции он выплеснул в восторженном
отзыве о работе чекистов. В результате Солженицын вынес
Горькому беспощадный, «расстрельный» приговор: «Сталин
убивал его зря, из перестраховки. Он воспел бы и 37-й год»…

Соловки сегодня
Возможно, главный писатель страны вернул большевистской
власти должок. За дачи в Крыму и подмосковных Горках, при
жизни переименованный Нижний Новгород (он стал городом
Горьким) и за роскошный московский особняк с целым штатом
прислуги, охраны и личным гаремом. Его именем было названо
несколько
предприятий.
Моссовет
принял
решение
переименовать главную улицу Москвы – Тверскую – в улицу
Горького.
«Деньги, автомобили, дома – все это было нужно его
окружающим, – писал Ходасевич о Горьком. – Ему самому было
нужно другое. Он, в конце концов, продался – но не за деньги, а
за то, чтобы для себя и для других сохранить главную иллюзию
своей жизни. Упрямясь и бунтуя, он знал, что не выдержит и
бросится в СССР, потому что какова бы ни была тамошняя
революция, она одна могла обеспечить славу великого
пролетарского писателя и вождя при жизни, а после смерти –
нишу в Кремлевской стене для урны с его прахом. В обмен на все
это революция потребовала от него, как требует от всех, не
честной службы, а рабства и лести. Он стал рабом и льстецом.
Его поставили в такое положение, что из писателя и друга
писателей он превратился в надсмотрщика за ними».
Горький платил интеллигенции той же монетой. В письмах к
И. Репину и Толстому пел гимны во славу Человека: «Глубоко

верю, что лучше человека ничего нет на земле…» И в это же
самое время писал жене: «Лучше б мне не видать всю эту
сволочь, всех этих жалких, маленьких людей…»
По словам очевидцев, дом Горького был наводнен агентами
ОГПУ, его постоянно окружали Макс, Крючков, Тихонов и много
приставленных к нему чекистов, выдававших себя за
администраторов, помощников, шоферов, поваров… Они
контролировали каждый его шаг и писали доклады в Кремль,
внеся в милую семейную атмосферу дух подозрительности,
ощущение безотчетной и необъяснимой тревоги. Возможно,
поэтому Михаил Булгаков, посетив горьковский особняк, назвал
его «роскошной золотой клеткой», а вернувшись домой, сказал
жене: «Там одно большое ухо». Пять лет Горький провел в этом
доме как пленник. По словам современников, он прекрасно
понимал, что происходит, постоянно повторяя: «Устал я очень,
словно забором окружили, не перешагнуть. Окружили,
обложили… ни взад, ни вперед!»
После того как Горький с семьей навсегда возвратился в
СССР, начинается самая трагическая глава жизни всех членов
семьи великого писателя, «опекуном» которой стал шеф
сталинской охранки Генрих Ягода, которому было поручено
«перевоспитание» певца обездоленных.

П.Д. Корин.
Портрет Надежды Алексеевны Пешковой

В свое время заурядный нижегородский еврей Ягуда (такова
его настоящая фамилия) выполнял мелкие «конспиративные»
поручения Якова Свердлова, затем женился на его племяннице
Иде Авербах, чем и обеспечил себе карьеру, став главой НКВД.
За годы пребывания его на посту руководителя этой
организации, по самым скромным подсчетам, было арестовано
около полумиллиона человек и более пяти тысяч расстреляны.
Главный чекист страны часто появлялся в московском
особняке писателя. Вспоминая об этом, Горький писал ему: «…Вы
изредка посещали Никитскую, и всегда это было приятно для
меня. Я к Вам очень «привык», Вы стали для меня «своим», и я
научился ценить Вас. Я очень люблю людей Вашего типа».
Вскоре встречи с Ягодой превратились в почти ежедневный
ритуал.
Американский посол в Москве Джозеф Эдвард Дэвис
объяснил в своей книге причину столь частых визитов: «Ягода
был влюблен в жену Максима Пешкова, это ни для кого не было
секретом». По словам современников, сраженный ослепительной
красотой и обаянием молодой женщины, так разительно
отличавшейся от всех прочих «кремлевских жен», Ягода, одно
имя которого наводило ужас на миллионы людей, – влюбился в
нее, как мальчик. Он приглашал ее к себе на дачу, засыпал
орхидеями. Какое-то время он прикрывал свой личный интерес
необходимостью служебных контактов. По его словам, Надежда
Алексеевна выполняла деликатные поручения ОГПУ и была в
доме Горького «своим» для этого ведомства человеком.
По словам очевидцев, ехать в СССР писатель Горький не
спешил, откровенно опасаясь красного режима большевиков. Но
сын постоянно уговаривал писателя вернуться в Москву. По
слухам, Максим мечтал поехать в СССР, потому что ему обещали
подарить там автомобиль, предмет его самых страстных
мечтаний. Лихой автомобилист, охотник и теннисист, он любил
шумные компании и застолья и, приехав в Россию, сразу
окунулся в богемную жизнь. Но через три года, 11 мая 1934 года,
37-летний Максим неожиданно умирает. Официальная версия
смерти – воспаление легких. Но по Москве упорно поползли

слухи о причастности к его смерти всесильного чекиста.
Поговаривали, что по приказу Ягоды личный секретарь Горького
Крючков крепко напоил Максима и оставил его, нетрезвого, на
улице.
Однако его дочь Марфа подозревала отравление. По ее
словам, Максим любил выпить, но в тот злополучный день
(начало мая 1934 года) ни капли не пригубил. Когда они
возвращались с дачи Ягоды, неожиданно почувствовал себя
плохо. Он попросил остановить машину и вышел со словами: «В
чертову компанию попал, никак не могу вылезти». Крючков
посадил теряющего сознание Максима на скамейку, да так его
там и оставил – в одной рубашке, в Горках еще лежал снег…
Ночь была холодная, и Максим серьезно заболел.
Екатерина Павловна Пешкова в это время с внучками
отдыхала в Крыму. Она получила телеграмму от Крючкова, что у
Максима воспаление, «срочно выезжайте». Она рассказывала,
что когда она вошла к сыну, то он сказал ей: «Ой, мать, хорошо,
что ты приехала. Не давай меня колоть, заколют к черту». По
словам очевидцев, в день смерти ему дали шампанского, затем
слабительного, чем и ускорили смертельный исход. По рассказам
очевидцев, Ягода ни на шаг не отпускал безутешную вдову,
постоянно опекая ее. По его команде красавицу охраняли
сотрудники оперативного отдела НКВД.
По словам очевидцев, памятник Максиму Алексеевичу
скульптора Мухиной оказался так хорош, так похож на оригинал,
что, когда его увидела мать Максима, с ней случился приступ.
«Вы продлили мне свидание с сыном», – вымолвила она
Мухиной.

Последняя любовь Буревестника – Мария (Мура) ЗакревскаяБудберг
В последний год жизни у Горького появились сомнения, что
смерть
Максима,
молодого
здорового
человека,
была
естественной. Писатель занемог и слег. Он очень просил у
Сталина разрешения на зиму уехать в Италию, где застарелый
туберкулез отступал от него, но Сталин, опасаясь, что писатель
не вернется, ответил ему отказом. Вождь был очень недоволен
Горьким: он ожидал от него грандиозного романа о себе, романа,
который прогремел бы на весь мир, но так и не дождался.
По слухам, когда домашние агенты донесли, что из-под пера
великого пролетарского писателя не выходит ничего, кроме
штампов о том, что «Сталин – гениальный продолжатель дела
Ленина, вождь и учитель всего мирового пролетариата», вождь
мрачно пыхнул трубкой: «Эта ми и бэз таварища Горькава знаем.
Исписался старик».
По словам современников, в Горьком было много
загадочного и противоречивого. Так, он с молодого возраста
болел туберкулезом, но выкуривал по 75 папирос в сутки. Он
несколько раз пытался покончить с собой, и всякий раз его
спасала неведомая сила. В 1936 году он умирал дважды, 9 и 18
июня. 9 июня уже фактически умершего писателя чудесно
оживил приезд Сталина, который приехал на дачу Горького в
Горках под Москвой для того, чтобы попрощаться с покойным. По
слухам, Сталин, Молотов, Ворошилов возле постели умирающего
русского писателя пили шампанское за его здоровье. И Горький

чудесным образом ожил! Правда, «чуду» способствовала
большая доза камфоры, впрыснутая Горькому для поддержки сил
и достойной встречи с вождем. По свидетельству очевидцев, в
этот же день Горький устроил странное голосование родных и
близких, спрашивая их: умирать ему или нет?
Попрощаться с умирающим Горьким приехала из Лондона
его гражданская жена Мария (Мура) Закревская-Будберг,
проверенный агент НКВД, секретный агент многих разведок. В
Москве ее считали тайным агентом Англии, в Эстонии –
советской шпионкой, русские эмигранты во Франции думали, что
она работает на Германию, а русские эмигранты в Англии были
уверены, что она агент Москвы, и называли не иначе как
«русской миледи», «красной Мата Хари». По некоторым версиям,
Закревская работала сразу на три секретные службы: советскую
(ВЧК), английскую и германскую.
Несмотря на большую разницу в возрасте, Горький
предложил ей руку и сердце. Выйти замуж за буревестника
революции Мария не пожелала, однако на протяжении 16 лет
именно она оставалась гражданской женой писателя, который
посвятил ей роман «Жизнь Клима Самгина».
По мнению очевидцев, Горький прекрасно понимал, кем
является его возлюбленная, но полагал, что «лучше иметь дело
со знакомым чертом, чем с незнакомым ангелом». Он прямо
называл ее «мой информатор» и поставщицей «куда следует»
сведений об умах и настроениях.
Есть версия, что именно Мария Закревская уговорила
Горького вернуться из Италии в Россию, а в 1936 году отравила
его по указанию своего начальника Ягоды. Узнав, что
умирающий Горький неожиданно стал поправляться, баронессу
срочно вызывают в Москву. К больному писателю ее привозит
сам всесильный чекист. По словам очевидцев, Мура удаляет из
комнаты медсестру, заявляя, что сама приготовит лекарство.
Медсестра,
подсматривающая
за
баронессой
в
щелку
приоткрытой двери, видит, как та разводит какую-то жидкость в
стакане и дает выпить писателю, а после поспешно уходит в
сопровождении Ягоды. Через 20 минут после ее ухода Горький

умирает, а со столика писателя таинственным образом исчезает
стакан, из которого больной писатель неосмотрительно выпил
лекарство.
По другой версии, вскоре после чудесного исцеления у
постели больного появилась дорогая конфетная бонбоньерка с
шелковой лентой – знак внимания из Кремля. Конфетами
угостился не один Горький, с ним еще двое санитаров. Через
несколько часов все трое были мертвы…
Писательница Лариса Васильева отважилась напрямую
спросить Марию Закревскую, на руках которой умирал Горький, о
знаменитой коробке ядовитых конфет, якобы присланной
Горькому Сталиным. В своей обычной иронической манере Мура
ответила: «Я сама кормила его этими конфетами и наслаждалась
предсмертными муками». Шутка шуткой, но, по одной из версий,
умирающий Горький был отравлен по заданию Сталина его
последней любовницей, за что получила от большевиков все
права на зарубежные издания Горького.
Как бы то ни было, 18 июня 1936 года великого
пролетарского писателя не стало. У постели Горького собрались
его бывшие жены и любовницы: Екатерина Пешкова, Мария
Андреева и, наконец, Мура – баронесса Закревская-Будберг. На
похоронах именно она стояла рядом со Сталиным.
По просьбе чекистов Мура привезла с собой оставленный ей
на хранение архив писателя – чемоданы компромата. Горький
писал тысячи писем в ответ на получаемые письма. И тысячи о
чем-то просили, о ком-то высказывали мнение, на что-то
жаловались. В результате все, кто писал ему в Сорренто, попали
в списки НКВД. Все, вызволенные им некогда из заточения были
разысканы, снова арестованы и расстреляны. А Мария Будберг
спокойно отбыла в Лондон в объятия к своему новому
возлюбленному писателю Герберту Уэллсу. Эта связь длилась
около 30 лет, до самой смерти писателя, который оставил ей 100
тысяч долларов.
«После смерти Горького, служащие НКВД нашли в его
бумагах тщательно спрятанные заметки. Так вскоре после
Октябрьской революции Горький писал: «Ленин, Троцкий и

сопутствующие им уже отравились гнилым ядом власти…
Рабочий класс должен знать, что его ждет голод, полное
расстройство промышленности, разгром транспорта, длительная
кровавая анархия…» Когда Ягода кончил чтение этих заметок, он
выругался и сказал: «Как волка ни корми, он все в лес смотрит».
Вопрос, как умер великий пролетарский писатель, так и
остался открытым. После смерти писателя по Москве поползли
слухи, что Сталин слегка помог разрушительной силе природы.
Однако большинство свидетельств говорит все-таки о том, что
Горький умер от воспаления легких. Но нельзя отбрасывать и
факты, говорящие в пользу версии об отравлении.
Так, сразу после смерти тело Горького было врачами
«распотрошено». По рассказу П.П. Крючкова, когда он вошел в
комнату, то увидел распластанное, окровавленное тело, в
котором копошились врачи. Потом стали мыть внутренности.
Мозг положили в ведро, чтобы доставить в Институт мозга.
Советское правительство решило кремировать Горького. Е.
П. Пешковой, которая просила Сталина выделить ей хотя бы
частичку пепла для захоронения в одной могиле с сыном
писателя Максимом, было в этом отказано.
Сразу после смерти Горького на скамье подсудимых
оказались и кремлевские врачи, лечившие Горького, и
окружающие писателя «домашние» агенты. Они были
уничтожены как нежелательные свидетели.
По мнению Л.Д. Троцкого, Горький представлял серьезную
опасность. Тов. Сталин не забыл ни его «Несвоевременных
мыслей», ни его дружбы с оппозиционерами, ни заступничества
за врагов. Максим Горький находился в переписке с
европейскими писателями, его посещали иностранцы, ему
жаловались обиженные, он формировал общественное мнение.
Он не смог бы вытерпеть ликвидации старых большевиков,
немедленно запротестовал бы, его голос был бы услышан, и
сталинские процессы так называемых «заговорщиков» оказались
бы неосуществленными. По словам Льва Давидовича, арест
первого пролетарского писателя, высылка или открытая
ликвидация
являлись
немыслимыми.
«Оставалась
одна

возможность: ускорить его смерть при помощи яда, без пролития
крови. Кремлевский диктатор не видел иного выхода».
В смерти великого пролетарского писателя и его сына
обвинили его бывшего приятеля и покровителя Генриха Ягоду.
Система, которую он усердно насаждал, поглотила и его самого.
На суде всесильный чекист во всем сознался, заявив, что убил
Максима Горького, его сына, Куйбышева, Кирова, а также
пытался отравить Ежова. В ходе следствия его секретарь Буланов
показал, что Ягода имел особый шкаф ядов, откуда по мере
надобности извлекал драгоценные флаконы и передавал их
своим агентам.
13 марта 1938 года суд приговорил главного чекиста страны
к расстрелу. Его расстреляли в подвале той самой Лубянки, в
которой он недавно властвовал. Вскоре и вся семья Ягоды была
уничтожена. Мать и обеих его сестер (с семьями!) арестовали,
жену – Иду Авербах, заместителя прокурора города Москвы,
расстреляли и даже тещу, сестру всесильного Якова Свердлова,
сослали в лагеря.
Сын Ягоды, девятилетний Гарик, написал из детского
приемника-распределителя ей в лагерь: «Дорогая бабушка,
миленькая бабушка! Опять я не умер. Это не в тот раз, про
который я тебе уже писал. Я умираю много раз. Ты у меня
осталась одна на свете, и я у тебя один. Твой внук». Это будет
последнее письмо последнего на тот момент представителя его
рода.
Современники относились к «железному наркому» поразному. Троцкий назвал его «усердным ничтожеством», генерал
Орлов именовал его не иначе, как «сторожевым псом Сталина»,
а вот Горький отзывался о нем, как о «дорогом, мужественном и
стойком революционере».
После смерти Ягоды чекисты по-прежнему продолжали
влиять на жизнь всего горьковского семейства. Так, Надежда
Алексеевна до конца дней несла на себе крест «неприкасаемой»
невестки великого пролетарского писателя. Стоило около нее
оказаться влюбленному мужчине, как он бесследно исчезал. Так,
накануне войны Надежда Пешкова собралась замуж за своего

давнего друга литератора И. К. Лупола, с которым они вместе
готовили музей Горького. Как только они решили расписаться,
Ивана Капитоновича арестовали. В сорок третьем году Тимоша
встречает архитектора М. И. Мержанова, известного своими
проектами правительственных дач, и вскоре они становятся
близки. Через полгода его арестовывают. После смерти Сталина,
в 1953 году, она вновь попыталась наладить личную жизнь, но ее
новый избранник, инженер Владимир Попов, также оказался в
застенках НКВД. По решению правительства, сноха великого
пролетарского писателя и в могилу должна была сойти его
снохой!
В мае 1965 года в особняке, где провел свои последние годы
Горький, стараниями Надежды Алексеевны был открыт
мемориальный музей писателя. Сына его, Максима, уже не было
в живых, внучки Марфа и Дарья уехали, а она продолжала жить
на втором этаже, стараясь все сохранить в доме так, как было
при Горьком. Здесь словно застыло время. Создается ощущение,
будто именитый жилец дома до сих пор находится где-то в одной
из комнат. В вестибюле по-прежнему висит в ожидании хозяина
демисезонное пальто, прислонена к стене трость писателя. На
письменном столе – подлинная перьевая ручка, чернильница,
пепельница, листы рукописных страниц. Тут же хранится
уникальная, богатейшая библиотека писателя: 12 тысяч томов!
В этот дом хочется вернуться снова и снова, чтобы в
очередной раз попытаться разгадать таинственное очарование
особняка, столь причудливо соединившего судьбы величайших
людей эпохи.

4. 5. «Поле чудес» красного графа. Флигель
особняка Степана Рябушинского/ квартира
Алексея Толстого
Спиридоновка, 2/6
Любовь стоит ровно столько, сколько стоит
человек, который ее испытывает.
Ромен Роллан

И на солнце бывают пятна
По соседству с главным домом в помещениях бывших служб
усадьбы Рябушинского открыт еще один литературный музей –
мемориальная квартира знаменитого писателя, лауреата трех
Сталинских премий А.Н. Толстого. В его судьбе были взлеты и
падения, скандалы и пощечины, подлоги и дуэли, заговоры и
разоблачения, в ней переплелись щедрость и жадность,
гостеприимство и спесь, аморальность и великодушие.

Особняк, в котором с 1987 года находится Музей-квартира
Алексея Толстого, является флигелем бывшей усадьбы купцов
Рябушинских
Квартира писателя занимала полностью весь второй этаж.
Именно здесь Алексей Толстой работал над третьей книгой
романа «Петр I», закончил роман «Хождение по мукам», цикл
«Рассказов Ивана Сударева», занимался военной публицистикой.

По словам очевидцев, работал Толстой, как правило, над
четырьмя вещами одновременно, поэтому по их числу в рабочем
кабинете были поставлены три стола и конторка – писатель в
порывах своего вдохновения любил перебегать с места на место.
В доме полностью сохранилась обстановка не только кабинета,
но и изысканной гостиной, которая помнит таких посетителей,
как К. Чуковский, И. Эренбург, А. Твардовский, П. Корин, И.
Москвин, В. Качалов, С. Михоэлс, И. Козловский, П. Капица, Г.
Уланова, и многих других деятелей искусства, литературы, науки.
В убранстве комнат очень чувствуется «рука хозяина». Так,
например, в кабинете очень заметно влияние «петровской
темы»: здесь можно увидеть портреты Петра I, Екатерины I,
гетмана Даниила Апостола, слепок прижизненной маски Петра I,
писарские чернильницы, подсвечник, корабельные часы… В
коридоре располагается портрет Петра I, который издалека
похож на гобелен. Но на самом деле этот портрет сделан
неизвестным художником из «спичечных головок», покрытых
краской.

Прапорщик граф А.Н. Толстой.
1915–1916 гг.
Алексей Толстой был ценителем искусства и страстным
коллекционером. Он собрал большое количество уникальных
картин знаменитых мастеров, изысканного фарфора, редких
книг, многие из которых представляют собой историческую

ценность. Чего стоят, например, подлинники Брюллова и Бенуа,
висящие на стенке, или курительницы – дар русским царям от
китайских императоров. Или кресла из Михайловского замка, из
той самой опочивальни, где задушили императора Павла I.
Популярного писателя современники прозвали «красным
графом». Иногда насмешливо, иногда уважительно. И хотя с
титулами большевики разделались в 17-м году – тем не менее, в
советских верхах Толстого по-прежнему воспринимали как
титулованную персону.
Молотов, выступая в 1936 году на VIII Чрезвычайном съезде
Советов, говорил: «Товарищи! Передо мной выступал здесь всем
известный писатель Алексей Николаевич Толстой. Кто не знает,
что это бывший граф Толстой! А теперь? Теперь он товарищ
Толстой, один из лучших и самых популярных писателей земли
советской – товарищ А.Н. Толстой.
В этом виновата история».
Видимо,
диктатуре
пролетариата
необходим
был
собственный граф.

А.А. Бостром, отчим А.Н. Толстого
Граф стал депутатом Верховного Совета. В Детском Селе, где
он поселился с семьей в конце двадцатых годов, над дверью
особняка на Пролетарской улице, 6, красовалась табличка: «Гр.
Толстой», двойной смысл которой был очевиден. Сокращенное
«гр.» читалось как гражданин и одновременно намекало на его

графство. Эту двойственность подтверждала и старая преданная
экономка Ю.И. Уйбо. На вопрос, дома ли Толстой, она по
телефону, в разгар сталинского террора, бесхитростно отвечала:
«Их сиятельство в райком ушли».
Самое любопытное то, что главный советский писатель
никогда не был членом партии, но народная молва прочно его с
ней повязала. Что касается «вашего сиятельства», то многие
литераторы и друзья писателя в его графстве сильно
сомневались. Так, писатели Алданов, Роман Гуль, Нина
Берберова утверждали, что Толстой – самозванец и на самом
деле никакой он не Толстой, а знатную фамилию и титул себе
присвоил. Сомневался в графстве Толстого и Бунин: «Вчера
Алданов рассказал, что сам Алешка Толстой говорил ему, что он,
Толстой, до 16 лет носил фамилию Востром, а потом поехал к
своему мнимому отцу графу Николаю Толстому и упросил
узаконить его – графом Толстым».

Александра Леонтьевна (Львовна) Толстая, мать писателя
История появления на свет писателя Алексея Толстого и
получения им графского титула достойна отдельного романа. Его
мать ушла от мужа, оставив троих детей, которых никогда
больше не видела. Новорожденного ребенка Александры
Леонтьевны усыновил ее любовник Алексей Востром,
предполагаемый отец ребенка. Недоброжелатели Алексея
Толстого утверждали, что не графиня ушла из дома, а граф

выгнал ее, после того как она прижила с любовником плод. Как
бы то ни было, в 1901 г. обманутый граф, простив любимую
жену, все же дал мальчику свое имя и титул и завещал ему
изрядную сумму…

Алексей Толстой с матерью
По словам приятелей Алексея Толстого, титул был для него
причиной гордости и бахвальства. Графство добавляло ему
раскованности, шика и внешнего блеска. Как никто другой, он
умело разыгрывал графскую карту, выдавая старинные картины,
купленные на Сухаревской толкучке, за графское наследство, и
даже облезлую медвежью шубу, купленную там же, представлял
с великим апломбом отцовским даром. Позднее, в эмиграции, он
ухитрился
продать
богатому
соотечественнику
свое
несуществующее российское поместье за баснословную сумму –
18 тысяч франков.
Алексей Николаевич и после революции продолжал жить
барином. Он был несказанно удивлен, когда весной 18-го года
вернувшаяся с рынка кухарка, объявила: «Провизии нет, и обеда
не будет!» Такая перспектива не устраивала «товарища графа»,
и он, долго не раздумывая, уезжает в эмиграцию.
По словам современников, Толстой и царя ненавидел,
считая, что тот отдал Россию на растерзание, и терпеть не мог
большевиков, считая их причиной всех бед, гибели двух родных
братьев, расстрела дядей и смерти восьми человек родни от

голода и болезней. «До чего я счастлив, – писал Толстой
Бунину, – что удрал, наконец, от этих негодяев, засевших в
Кремле. Рука бы не дрогнула ржавым шилом выколоть глаза
Ленину или Троцкому, попадись они мне».
За рубежом пользовались спросом антибольшевистские
публикации, и Толстой писал их во множестве, сравнивая
советскую власть с «властью Антихриста». Затем был Берлин,
сотрудничество с газетой «Накануне» и начавшийся роман с
Советской властью. Писатель Юрий Давыдов в своем романе
«Бестселлер» высказывает предположение, что дом писателя
Замятина был местом, где происходила вербовка просоветски
настроенных людей, и Алексей Толстой имел к этому самое
непосредственное отношение. Вот что в то время писала одна из
эмигрантских газет: «Бывший граф Толстой, подававший
надежды стать неплохим писателем, ныне гнусный лакей на
службе ГПУ, занимался вербовкой наших сотрудников у самого
подъезда нашей редакции».
В 23-м году бывший граф Алексей Толстой и его семья
возвращается в советскую Россию и сразу же попадают в «рай
для избранных». К середине тридцатых годов у Алексея Толстого
уже было все: и тиражи, и слава, и огромная квартира в
Ленинграде, и набитая антиквариатом дача. Он сам рассказывал
об этом столкнувшемуся с ним в парижском кафе Бунину:
– Знаешь, как я, например, живу? У меня целое поместье в
Царском Селе, два автомобиля. У меня такой набор драгоценных
английских трубок – таких у самого английского короля нет…
Позже одной из этих трубок он обменяется со Сталиным.
Кроме того, в доме держались две прислуги и два шофера.
Позже к этому «правительственному набору» добавилась
роскошная дача в правительственной подмосковной Барвихе, где
за его хлебосольным столом встречались именитые композиторы,
писатели, артисты и просто «нужные люди».
«Красный граф», как «агент» советской власти, ездит в
Европу и трудится и по заданию спецслужб. Так, он создает
дневники фрейлины Вырубовой, в которых с присущим ему
цинизмом описывает мнимые извращения последнего русского

царя и его семьи. Узнав, что Толстой является автором
фальшивых «дневников», эмиграция отвернулась от писателя.
Зато
сам
вождь
народов
Иосиф
Сталин
лично
покровительствовал Толстому. Граф не остался в долгу и
написал роман «Хлеб», возвеличивший «отца всех народов» как
главного героя и полководца Гражданской войны.
Натан Эйдельман приводил такую легенду. Однажды в НКВД
поступил приказ: брать Толстого. В тридцатые годы «красный
граф» попал в весьма щекотливое положение: во втором томе
«Хождения по мукам» он изобразил Троцкого, которого
впоследствии поспешно заменил великим Сталиным. Узнав о
возможном аресте, Алексей Николаевич спросил знакомого
службиста о том, когда это произойдет. Оказалось, что через две
недели. И за это время он якобы и написал «Хлеб».
Позже Троцкий, который был объявлен в этом романе
главным злодеем, с негодованием напишет: Алексей Толстой, в
котором царедворец окончательно пересилил художника,
написал специальный роман для прославления военных подвигов
Сталина и Ворошилова в Царицыне.
Это была своего рода охранная грамота.
После «Хлеба» Толстой делал все, что велела партия. Когда
надо, ругал Зиновьева и Каменева, требовал «беспощадного
наказания для торгующих родиной изменников, шпионов и
убийц» и предупреждал, что «так будет с каждым, кто не
пересмотрит свою жизнь». Когда надо – славил Сталина. Даже
знаменитый призыв «За Родину, за Сталина», с каким шли на
смерть солдаты Великой Отечественной, придумал Алексей
Толстой.

П.П. Кончаловский.

Портрет писателя А.Н. Толстого. 1941 г.
В послужной «негативный» список Толстого впоследствии
было зачислено много нелестных фактов из жизни писателя.
Например, знаменитая картина П. П. Кончаловского, написанная
в 1941 году, «А. Н. Толстой в гостях у художника». Писательгурман в первый военный голодный год позирует с
вместительной стопкой в руках у стола с несметными яствами.
При этом забывается, что сказочный стол с яствами принадлежал
художнику Кончаловскому.
По словам художника Анненкова, с которым Алексей Толстой
встречался в Париже в 1937 году, он не был марксистом, а
«просто хотел вернуться к беззаботной жизни, обильной и
спокойной». Художник приводит в своих мемуарах следующие
слова «советского графа»: «…Пойми меня. Я циник, мне на все
наплевать! Я – простой смертный, который хочет жить, хорошо
жить, и все тут. Мое литературное творчество? Мне и на него
наплевать! Нужно писать пропагандные пьесы? Черт с ним, я и
их напишу!.. Петр Великий стал без моего ведома «пролетарским
царем» и прототипом нашего Иосифа! Я переписал заново, в
согласии с открытиями партии, а теперь я готовлю третью и,
надеюсь, последнюю вариацию этой вещи. Я уже вижу передо
мной
всех
Иванов
Грозных
и
прочих
Распутиных
реабилитированными, ставшими марксистами и прославленными.
Мне наплевать. Эта гимнастика меня даже забавляет».
По словам Юрия Анненкова, Толстой не раз говорил:
«Приходится действительно быть акробатом. Мишка Шолохов,
Сашка Фадеев, Илья Эренбург – все они акробаты. Но они – не
графы. А я – граф, черт подери». Иногда он, правда, пытался
помочь своим собратьям-писателям. Так он приносил еду сыну
Цветаевой Георгию Эфрону и голодающей Анне Ахматовой. Но
Анна Андреевна от помощи отказывалась. Она искренне считала,
что связь с Толстым может повредить ее репутации в глазах
будущих поколений.

Строительство Беломорско-Балтийского канала
По рассказам очевидцев, Сталина забавляло присутствие в
его свите «красного графа». Получая все возможные почести и
награды, он не останавливался перед клеветой на коллегписателей, требовал беспощадного наказания для «торгующих
родиной изменников, шпионов и убийц». За это он получил
публичную пощечину от Мандельштама. В результате
Мандельштам погиб в лагерях, а Толстой получил орден Ленина,
его избрали в Верховный Совет, и, главное, он стал академиком.
После смерти Горького А.Толстой занял освободившуюся
вакансию писателя номер один Советского Союза.

Он, как и великий пролетарский писатель М.Горький,
получал многочисленные письма, среди них были и такие: «…Вы,
видя вакантное место, освободившееся после смерти Горького,
чтобы его занять, распластались в пыли, на брюхе поползли,
расшибая лоб перед Сталиным, запев ему хвалебные гимны. Где

же ваша беспристрастность? Где честность художника?…
Наступит время, и ветер истории сбросит вас с пьедестала, как
литературную проститутку. Знайте, что уже сейчас, когда люди
прочтут ваш «Хлеб», они увидят, что ошиблись в вас, и испытают
разочарование и горечь, какие испытываю сейчас я. Я вас как
художника искренне любила. Сейчас я не менее искренне
ненавижу… И я плюю вам, Алексей Николаевич Толстой, в лицо
сгусток своей ненависти и презрения. Плюю!!!» Неизвестная.
Ноябрь 1937 г.».

Наталья Крандиевская.
Около 1908 г.
На эти письма «красный граф» не отвечал, но и не сжигал
их, они пролежали в его архиве до наших дней. В своих
мемуарах «Для чего все это было» сын писателя композитор
Дмитрий Толстой писал: «Отец продал душу дьяволу не то чтоб
по сходной цене, а по самой дорогой. И получил сполна… Пусть
его осуждают. Но я не стану… потому что спас жизнь не только
себе, но и всем нам. Я прекрасно знаю, какой была судьба детей
и родственников «врагов народа» и от чего мы были
избавлены…»
По словам Дмитрия, Сталина Алексей Толстой боялся до
дрожи.

Четвертая жена Алексея Толстого Людмила Ильинична
И было отчего. Сначала белая эмиграция, потом дружба с
Ягодой, поездка на Беломорско-Балтийский канал. Плюс еще
патологическая страсть к роскоши. Согласно одной из легенд,
однажды, после того, как писатель велел установить у себя
вывезенный из Польши фонтан, его вызвали в Кремль. Сталин
заставил себя долго ждать и Бог весть чего передумать, а потом
изрек только одну фразу: «Стыдно, граф», и скрылся.
Весной 1941 года Толстому присудили Сталинскую премию I
степени и как очередную награду «вручили» персональный
«флигелек» бывшей усадьбы Рябушинских на Спиридоновке,
которую через четыре года переименуют в улицу его имени.
Именно здесь Алексей Николаевич провел последние годы
жизни. Горький к тому времени уже несколько лет как скончался,
и поэтому лукавят те исследователи, которые описывают сцены,
как встречались во дворе бывший бродяга, занимающий
роскошный дворец, и красный граф, поселившийся в его
хозяйственном флигеле.
А. Н. Толстой поселился в новой квартире вместе со своей
четвертой женой Людмилой Ильиничной Баршевой, миловидной
изящной женщиной, годившейся ему в дочери. Ради нее он
оставил свою прежнюю семью: двоих детей – Никиту и Митю и
жену Наталью Васильевну Крандиевскую, с которой прожил
двадцать счастливых лет. По ее словам, изобильная, суматошная
жизнь советского вельможи, любимого Сталиным «красного
графа» сглодала их отношения. Именно Наталья Васильевна
подыскала ему секретаршу Милу (Микки): прелестную молодую

женщину, жену не слишком успешного писателя Баршева. В
тридцатые годы его положение ухудшилось. Он постарел, стал
мало писать, и Микки ушла от него. Сначала к матери, потом в
секретари к Толстому, а потом в жены. «Победила молодость», –
с горечью резюмировала его бывшая жена.
По Москве поползли слухи, что знаменитый, богатый
писатель просто купил себе молодую жену и одел ее, как куклу, в
заграничные тряпки. Однако, по словам очевидцев,
Людмила Ильинична сыграла ту роль, которая от нее
требовалась: послужила источником вдохновения, вдохнула в
него жизнь, заставила позабыть о семейных неудачах и скрасила
его последние годы.
Личные письма к возлюбленной полны любви и трепета, но
чаще звучат, как объяснительные записки или апелляции в
партком: «Мики, ты должна стать государственной женщиной.
Мики, теперь вся Москва знает, что ты моя будущая жена: – я
сказал об этом вчера в ЦК партии.
(Так было нужно.) Мики, не сердись, я не ускоряю событий.
Может быть, мое восприятие времени (темпы) слишком
стремительны для твоей тихой, нежной, милой, чистой, до слез
обожаемой души. Но я действую разумно. Мики, – или ты, или
отчаяние, когда остается грызть подушку… Мне кажется, что мой
мозг способен создать очень крупные и значительные вещи».
Или: «У Фауста штучки с омоложением не удались, потому что
сам Гете жил в маленьком мещанском Веймаре и был одинок, как
демон на пепелище, и любовь его к Маргарите была лишь
великая и бренная горечь от соприкосновения с жизнью, и он,
разрушив жизнь, умчался на черном коне, в тоске и отчаянии, в
страну теней и там пил высохшими губами неутоляющий
напиток… Мики, теперь иное – сама жизнь развертывает передо
мной головокружительную перспективу реальных возможностей.
Не одиночество, но переизбыток жизни, связанный со всем моим
существом. И ты, любовь и жизнь, стучишься в дверь. Идем.
Идем, Мики».
Почти что «Мастер и Маргарита» в исполнении Алексея
Толстого.

Евгений Александрович Шиловский
Любопытно, но по прихоти судьбы, за полтора года до этого
дочь писателя, Марианна Толстая встретилась в санатории
«Узкое» под Москвой с генералом Евгением Александровичем
Шиловским, первым мужем Елены Сергеевны Булгаковой, и
спустя некоторое время вышла за Шиловского замуж. В
результате Толстой с Булгаковым в некотором смысле
породнились.
Кстати, как писателя Михаила Булгакова открыл широкой
публике Алексей Николаевич Толстой. Но вместо слов
благодарности, мы читаем в дневниках Булгакова весьма
саркастические замечания о своем благодетеле. Впервые
Булгаков упомянул имя А.Толстого в начале мая 1923 года, когда
состоялось их личное знакомство. «Из Берлина приехал граф
Алексей Толстой, – записывает Булгаков в своем дневнике. –
Держит себя распущенно и нагловато. Много пьет». Спустя два
месяца он снова встретится с Толстым, вернувшимся на родину:
«Трудовой граф чувствует себя хорошо, толсто и денежно…»
По словам 12-летнего сына Е.С.Булгаковой Евгения, на
семейном вечере в Ржевском Алексей Толстой со всеми
разговаривал на «ты», почти всех обзывал свиньями и наседал
на администратора МХА-Та Федора Михальского: «Я творец!
Вы должны меня воплощать!..»
По свидетельствам современников, Толстой в те годы был
вынужден писать на заказ одну пьесу за другой, и ни одна из них
до сценического воплощения не доходила, тогда как имя

Булгакова покоряло сердца театральных режиссеров, несмотря
на то, что тот не был лауреатом Сталинской премии. В это время
близкие Булгакову люди предлагают ему заключить негласное
соглашение с Толстым такого рода: он, Булгаков, «лучший
драматург», а Толстой – «лучший прозаик». Булгаков с
негодованием отказался от подобного «творческого союза».
Толстой прожил с молодой женой десять лет, до самой своей
смерти. Он не дожил трех месяцев до желанной победы – умер
23 февраля 1945 года от тяжелой болезни в возрасте 62 лет.
Он посвятил жене свое последнее произведение –
драматическую повесть «Иван Грозный». Ее фамилия как
соавтора-сценариста стоит в титрах телефильма «Золотой
ключик».
По словам очевидцев, новая «графиня» сопровождала мужа
везде, не отходя от него ни на шаг. Был ли счастлив при жизни
писатель, окруженный славой, легендами и нелестной
репутацией? Возможно. Но не совсем. Из рассекреченных
источников известно, что Людмила Ильинична Баршева
оказалась «приставленной» к нему для присмотра, и положение
его было немногим лучше, чем у Горького, оплетенного сетью
шпионов в собственном доме. По прихоти судьбы, Людмила была
ближайшей приятельницей «железной женщины» – баронессы
М.И. Будберг и закадычной подругой Н.А. Пешковой – Тимоши, в
прошлом возлюбленной главного чекиста Г.Г. Ягоды и любимой
невестки Максима Горького.

Охота на «бурбонскую лилию»
После смерти А.Толстого Людмила Ильинична осталась
главной наследницей писателя и хранительницей его огромного
архива. Она жила одиноко и довольствовалась лишь несколькими
комнатами толстовского флигеля. Всю остальную часть дома она
старалась поддерживать в том виде, как было при жизни ее
великого мужа. Она сумела превратить этот дом в некую смесь
мемориального музея, писательского архива и собственного

литературного салона. Традицией стали домашние съезды
друзей, посвященные памяти А.Н. Толстого, проходившие с
прежним толстовским размахом.
Именно в этом доме, в квартире вдовы великого писателя, 14
ноября 1980 года произошло дерзкое ограбление, одно из самых
крупных и громких преступлений прошлого века. Наводчицей
оказалась жена французского подданного, а организатором
ограбления ее любовник – известный одесский контрабандист.
По словам Людмилы Ильиничны, дело было так. 14 июля
1980 года, на большом приеме, в День взятия Бастилии,
национального праздника Франции, к ней подошла обаятельная
женщина, жена французского подданного и восторженно
воскликнула, указав на приколотую на черном шелковом платье
уникальную бриллиантовую брошь:
– Ой, какое у вас необычное украшение! Старинная работа…
Вроде как из герба наших французских королей…
– Да, мадам, это так называемая «Бурбонская лилия»,
бриллиантовая брошь в виде королевской лилии с крупным
рубином в середине. Остатки из фамильных сокровищ графов
Толстых, подарок моего мужа!.. Есть легенда, что ее носила сама
Мария Антуанетта.

Драгоценная брошь в виде лилии, знака французского
королевского двора, была похищена у вдовы писателя

Через некоторое время к ней подошел министр внутренних
дел СССР Н.А. Щелоков с супругой и обратился с теми же
словами:
– Какая у вас прекрасная брошь! И как идет она к вашему
вечернему платью!
Людмиле Ильиничне поневоле пришлось повторить
Щелокову и его супруге свой рассказ о происхождении
«Бурбонской лилии»:
– Мать Алексея Толстого Александра Леонтьевна,
писательница, провинциальная красавица, из-за большой любви
дважды уходила из семьи к будущему Алешиному отчиму
Вострому. В первый раз, чтобы удержать жену, граф Н.А. Толстой
увез ее из Поволжья в Петербург и в знак примирения подарил
ей эту семейную драгоценность. Но ветреная графиня, будучи
беременной, ушла от мужа и троих детей во второй раз. Брошь
из-за гордости так никогда и не надевала. А когда граф умер, а
Алеша зажил собственной семьей, посчитала своим долгом
передать фамильную драгоценность сыну. Только у Алеши эта
брошь долго не задержалась… Однажды, незадолго перед
революцией, в полосу затяжного безденежья, он за крупную
сумму уступил бур бонскую лилию одному знакомому,
богатейшему московскому издателю. Деньги прожил, а про
брошь забыл…

Магия бриллиантов
Однажды, во второй половине тридцатых, на Алешу
внезапно свалилось много денег. И он долго бродил по
московским лавкам Столешникова переулка, высматривая, что бы

купить. Заходит в один ювелирный магазин. И вдруг видит под
стеклом эту самую «Бурбонскую лилию». Семейную реликвию!
Уточнив у продавца, что ее принесли на комиссию наследники
знакомого ему издателя, он тут же выкупил брошь. И подарил
мне к очередной годовщине нашей свадьбы.
Щелоков внимательно выслушал увлеченный рассказ вдовы
писателя и наставительно произнес:
«Да, такие вещи надо беречь! Всякое случается». А
несколько месяцев спустя, 14 ноября 1980 года, в 12 часов дня
трое бандитов под видом сотрудников милиции проникли в
квартиру графа А. Толстого, закрыли вдову писателя и ее
домработницу в ванной комнате, перерезали шнур телефона и
приступили к ограблению. Один из налетчиков, приставив
обнаженный нож к шее Людмилы Ильиничны, приказал
перепуганным женщинам молчать.
Среди похищенных золотых, платиновых и бриллиантовых
украшений, антиквариата и картин находилась и старинная
французская брошь редкой ценности, так называемая
«Бурбонская лилия». По тем временам украшение стоило более
миллиона, и официально ни один человек в СССР не в состоянии
был его купить. По словам специалистов, коллекция бриллиантов
Алексея Толстого стоила дороже десяти жилых домов. Но
охотились бандиты, по словам следователей, именно за
уникальной и бесценной «Лилией».
В
ходе
следствия
выяснилось,
что
исполнителем
преступления оказался знаменитый в те времена квартирный
вор, по прозвищу «Котовский», и его двое подельников.
Воровскую кличку он получил за то, что в возрасте четырнадцати
лет повторил сцену бегства главного персонажа из зала суда – из
популярного фильма «Котовский». Из 27 лет жизни большую
часть этот незаурядный вор провел в тюрьмах. Однако самым
дерзким и громким его делом стал разбойный налет на квартиру
вдовы Алексея Толстого, в самом центре охраняемой
правительственной зоны Москвы. Ведь неподалеку находились
несколько иностранных посольств, здания, где проживали члены
Политбюро, начиная с «хозяина Москвы» В.В. Гришина.

Это уголовное дело, ввиду именитой пострадавшей и
баснословной стоимости похищенного, было выделено в
категорию особых. По словам сыщика МУРа А.А. Пель-Дмитриева,
который первым прибыл на место происшествия, была украдена
лишь малая часть бриллиантов и драгоценностей. «Котовский»
и его подельники обнаружили лишь один тайник, а второй не
нашли. Заначка скрывалась в той самой ванной комнате, где
один из напарников караулил связанных женщин. Этот парень
держал под ножом шею хозяйки, а в метре от его ботинок
лежали сокровища. Позже сама Людмила Толстая показала их
сыщикам. По их словам, там было гораздо больше, чем украдено.
Начался всесоюзный розыск неуловимого «Котовского».
Вскоре вся компания грабителей была схвачена. «Котовский» тут
же написал «чистосердечное признание» и стал слать вдове из
тюрьмы красноречивые покаянные послания, уверяя, обещая в
скором времени возвратить все награбленное. И действительно,
вскоре многие похищенные вещи были возвращены их законной
хозяйке. За исключением самых ценных драгоценностей и
знаменитой «Бурбонской лилии».
По его словам, главные драгоценности сберегаются у одного
из надежных «братков» в Баку. Тот или выдаст их ему лично при
гарантиях полной собственной безопасности, или «реализует» по
частям. Но неожиданно вор сообщил, что за свидание со своей
беременной невестой он готов съездить в Баку и через
посредника указать человека, у которого и находится
злополучная брошь.
В мае 1981 года «Котовского» под усиленной охраной
отконвоировали в Баку. И тут случилось невероятное. Во время
долгожданного
свидания
беременная
невеста
внезапно
имитирует обморок, оперативники бросаются ей помогать, а
бандит, памятуя о своей легендарной кличке «Котовский»,
совершает уникальный побег из-под самого носа у нескольких
опытных милиционеров.
На него снова был объявлен всесоюзный розыск. Сыщики
несколько раз нападали на след неуловимого афериста, но он
каждый раз умело избегал всех ловушек. Так продолжалось

несколько лет, пока бандита не выследила тбилисская милиция.
В ходе следствия было установлено, что «Котовскому» вначале
кто-то создал условия для побега. А затем, когда возникла
уверенность, что драгоценности вновь при нем, беглеца
буквально изрешетили пулями. Видевшие его труп, насчитали 25
огнестрельных ран в теле и вдобавок еще один «контрольный»
выстрел в голову. Удивительно и другое: наводчице, еще до
начала процесса разрешили безнаказанно выехать во Францию к
мужу, якобы во избежание международного скандала.
Ограбление квартиры А.Н. Толстого оставило много загадок.
И одна из первых – откуда в доме писателя взялись такие
несметные сокровища? Наконец, у кого из высокопоставленных
советских вельмож оказались бриллианты? Это преступление
привело к самоубийству министра Щелокова. А брошь так до сих
пор и не найдена.
В
ходе
следствия
выяснилось
странное
стечение
обстоятельств:
вдова
Алексея
Толстого
и
известная
укротительница тигров Ирина Бугримова лишились своих
драгоценностей вскоре после появления в них на торжественных
приемах, где эти украшения видела Галина Брежнева. По одной
из версий, бриллиантовая брошь была все-таки найдена и
подарена женщине, имя которой в то время было у всех на устах,
а вдове была назначена небывало крупная сумма денежной
компенсации.

Посмертная слава.

А.Н. Толстой на почтовой марке
Людмила Ильинична пережила Алексея Толстого на много
лет и умерла в 1982 году, вскоре после злополучного
ограбления. Она сохранила всю обстановку квартиры и личные
вещи писателя, и по ее завещанию после ее смерти они
поступили в фонды Государственного литературного музея.

5. Водовороты страсти. Самые
скандальные московские
особняки

5.1. Дворец для подкидышей.
Воспитательный дом
Москворецкая набережная, 1/15 / Солянка,
12
Любовь – единственная страсть, которая не
выносит ни прошлого, ни будущего.
О. Бальзак

Приют для «зазорных младенцев»
На Васильевском лугу рядом с Кремлем красуется одно из
самых грандиозных и величественных зданий Москвы – здание
бывшего Воспитательного дома. Гигантское здание, словно
парящее над Москвой-рекой, было построено в 1763–1781 годах
архитектором К.И. Бланком. В разработке проекта участвовали
также архитекторы Ю.М.Фельтен, автор знаменитой решетки
Летнего сада, и, предположительно, М.Казаков. Достраивал
Воспитательный дом знаменитый Жилярди, построивший, кстати,
и здание для его опекунского совета на Солянке в 1825 году.

Императорский Воспитательный дом
Несмотря на величие и красоту, это было одно из самых
«скандальных» зданий Москвы. За его стенами спрятаны многие

семейные тайны и фамильные скандалы. Ведь оно было
предназначено для «приема и призрения подкидышей,
бесприютных детей и зазорных младенцев».
Царствование Петра Великого и Екатерины Великой не
отличалось высокой нравственностью. Соблюдение супружеской
верности скорее почиталось за недостаток, чем за достоинство.
Грешили все, начиная с царствующих особ. Следствием
удовольствий, как правило, являлись внебрачные дети –
«байструки». С ними поступали по-разному. Не было проблем,
если наложница была крепостной – тогда прибывала еще одна
крепостная душа. Не было проблем и в том случае, когда
грешила замужняя знатная дама. Муж, неожиданно для себя,
получал еще одного ребенка. В других случаях приходилось
искать индивидуальный путь. Иногда – криминальный.

Императрица Екатерина Великая. Портрет из собрания
Воспитательного дома
«Зазорных» младенцев рождалось так много, что постепенно
эта, казалось бы, личная проблема стала государственной.
Монастыри и церкви стали открывать сиротские приюты на
частные пожертвования, но этого было недостаточно. И тогда
Петр I, оценив надвигающую опасность и катастрофическую
убыль населения, повелел открыть при одном из новгородских
монастырей
первый
государственный
приют
для
«незаконнорожденных и всяких подкидных младенцев», «дабы

бабы вящего греха не делали, сиречь убивства». Императорская
семья первой пожаловала на него денежное пожертвование.
Тогда же Петр I издал ряд указов о помощи сиротам,
которые
обязывали
«защищать
вдовиц,
сирых
и
незаконнорожденных детей по заповедям Божиим». В 1715 году
он повелел в московском Андреевском монастыре открыть приют
для «зазорных» младенцев. Царь считал необходимым
воспитывать за счет казны мальчиков-сирот до семи лет, после
чего они определялись в школы, а достигшие десяти лет
«писались в матрозы» и посылались в Петербург. Но Петр умер,
и благое дело кануло в Лету на несколько долгих лет.
Вновь о просвещении и приютах для сирот заговорили в
первый год царствования Екатерины Великой. Инициатором
строительства Императорского Воспитательного дома в Москве
был знатный екатерининский вельможа, действительный тайный
советник Иван Иванович Бецкой (Бецкий), задумавший это
учреждение в духе идей философии Просвещения, которыми так
бредила матушка Екатерина. И.И. Бецкой сам был «байструком»,
незаконным сыном петровского полководца, князя Ивана
Юрьевича Трубецкого, и как никто другой понимал всю
сложность проблемы «зазорных» детей. Кто была мать мальчика,
так и осталось загадкой, но, как считают историки, жизнь
будущему российскому государственному деятелю подарила дама
из высшего общества Швеции, вероятно, баронесса Вреде.
Родился будущий вельможа в Стокгольме, где отец его был в
плену, и там же прожил детские годы в семье своего родителя в
качестве воспитанника, получив усеченную версию отцовской
фамилии. Урезание фамилии, распространенное при дворе
Екатерины, недвусмысленно намекало на истинного родителя
внебрачного отпрыска. Так, Ронцов – был «байструком» графа
Воронцова, а Лицын (или просто Го) – князя Голицына.
Получив сначала под руководством отца «преизрядное
учение», он долго воспитывался за границей, много
путешествовал по Европе, и 15 лет провел в Париже на
дипломатической службе, где основательно пристрастился к
философии энциклопедистов. В начале двадцатых годов XVIII

века Бецкой приехал на родину своего отца, в Россию, и
поступил на службу в Коллегию иностранных дел. Там, благодаря
упорному характеру и знанию иностранных языков, он сделал
быструю карьеру.
Петр III вызвал Бецкого в Петербург, где он сблизился с его
умной женой Екатериной.

Инициатор строительства Императорского Воспитательного
дома в Москве – знатный екатерининский вельможа,
действительный тайный советник Иван Иванович Бецкой
Вскоре
он
становится
ее
личным
секретарем,
распорядителем ее картинной галереи и непременным
участником всех самых важных официальных торжеств. В
процессиях и церемониях он всегда идет «на первых местах»
вослед членам императорской фамилии. С его именем связано
строительство Эрмитажа и здания Академии художеств, создание
Медного всадника и решетки Летнего сада.
Осыпанный ласками и щедротами императрицы, Бецкой
занимает исключительное положение при дворе. Екатерина
ставит его во главе Академии художеств и Сухопутного
шляхетского корпуса, вверяет его ведению все вопросы,
связанные с воспитательными заведениями, дарит его
богатейшими поместьями, производит в действительные тайные
советники. Ему был пожалован высший российский орден
Святого Андрея Первозванного.

Иоанна Елизавета
Екатерины Великой

Гольштейн-Готторпская

–

матушка

При русском дворе много говорили о причинах той большой
милости и даже благоговения, которые Екатерина Великая
выказывала в отношении И.И. Бецкого. По слухам, осыпанный
ласками вельможа, был ее отцом… Легенда имела основание: вопервых, Екатерина II была очень похожа лицом на Бецкого и
обращалась с ним как с почтенным отцом, а во-вторых, молодой
русский дипломат в своих путешествиях по Европе
действительно останавливался при дворе герцогини Иоанны
Елизаветы Гольштейн-Готторпской, как раз за год до рождения
дочери Софии Фредерики Августы Ангальт-Цербстской, будущей
императрицы Екатерины Великой. Она, разумеется, ничего не
подтверждала, но и не опровергала. Но в своих записках
написала, что по приезде в Петербург в 1744 году ее
родительница была счастлива видеть таких-то и таких-то людей,
«но более всего камергера Бецкого». История эта до сих пор
остается «тайной русского двора».
21 апреля 1764 года – в день рождения императрицы –
состоялась закладка величественного здания Императорского
Воспитательного дома, «для сохранения жизни и воспитания в
пользу общества в бедности рожденных младенцев, сирых и
неимущих родильниц», как было написано на медной закладной
дощечке. По проекту Карла Бланка, вдоль берега реки Москвы
должны были быть выстроены три замкнутых корпуса-каре с

обширными внутренними дворами: западный для мальчиков,
восточный для девочек и соединяющий их центральный.
Началом церемонии послужила торжественная служба в
Успенском соборе Кремля. Затем при колокольном звоне всех
московских церквей огромный крестный ход направился к
территории Васильевского луга на берегу Москвы-реки. Место
было выбрано не случайно. Оно имело символическое значение,
по преданию, луг был назван по имени известного московского
юродивого Василия Блаженного, который обитал на этом лугу.
Житие святого описывает, как он и словом, и примером учил
народ нравственной жизни. Он круглый год ходил без одежды,
ночевал под открытым небом, носил вериги, терпел лишения,
обличал ложь и лицемерие. Даже царь Иван Грозный почитал и
боялся Блаженного, «яко провидца сердец и мыслей
человеческих». Именно сюда приходил к нему народ со всей Руси
Великой за помощью и советом.
После всенародного молебственного пения, под залпы
пушечного
салюта
свершилась
закладка
фундамента.
Императрица пожертвовала в пользу дома единовременно 100
000 рублей и на содержание ежегодно по 50 000 рублей «из
своих комнатных сумм». Цесаревич Павел Петрович обязался
ежегодно жертвовать по 20 000 рублей. На гербе
Воспитательного дома Екатерина Великая приказала изобразить
птицу – пеликана, что значило – «себя не жалея, питает
птенцов». Императрица явно намекала на себя. В день закладки,
в ознаменование благотворения, было собрано более пятидесяти
бедных невест и отдано с приданым замуж за ремесленников, и
затем более тысячи человек бедных в этот день были угощаемы
обедом.

Вид на Кремль от Воспитательного дома. Художник школы
Ф.Я. Алексеева. 1800 г.

Учреждение императрицей Екатериной II Воспитательного
дома.

Гравюра
заведений

XIX

в.

Пеликан

–

эмблема

воспитательных

Закладка Воспитательного дома знаменовала собой новый
этап в развитии благотворительности в России, издревле
славившейся христианским милосердием, особым отношением к
сиротам, нищим и убогим.

Недаром у русского народа родилась пословица: «В рай
входят святой милостыней. Нищий богатым питается, а богатый
нищего молитвой спасается». На память об этом историческом
событии была выбита медаль с изображением на одной стороне
поясного портрета государыни, а на другой стороне – Веры,
держащей в правой руке крест и облокотившейся на постамент
при церковном здании. Она повелевает

Печать Императорского Воспитательного дома
Человеколюбию, представленному в образе жены, поднять
найденного на пути ребенка и отнести в основанный
милосердием дом государыни.
Через восемь лет, в 1772 году, в главном здании был
освящен
домовый
храм
во
имя
Св.
Екатерины,
покровительствовавшей и самой государыне и ее малюткам.
Святая
Екатерина
была
небесной
покровительницей
императрицы и издревле почиталась покровительницей родов и
новорожденных детей. Храмы ей усердно возводили сами
московские государи, молясь и о продолжении рода, и о
даровании потомства подданным.
Содержался Воспитательный дом исключительно на
пожертвования благотворителей, первыми из которых были
императрица и сам Бецкой, пожертвовавший в дар приюту 162
995 рублей. Заботясь о детях, он стремился каждый
торжественный акт в Доме превратить не только в праздник, но
и в сбор средств для его воспитанников.
Екатерина II также всячески благоволила приюту
«зазорных» младенцев, опекая его и оказывая материальную

помощь. По словам современников, при каждом своем посещении
древней русской столицы она обязательно бывала в
Воспитательном доме и всегда жертвовала крупные суммы и
дорогие подарки.
Злые языки утверждали, что причиной пристального
внимания Екатерины Алексеевны к незаконнорожденным детям
была тщательно скрываемая тайна: великая императрица сама
была матерью безродного байстрюка, тайно появившегося на
свет 11 апреля 1762 года. По слухам, он был сыном ее фаворита
Григория Орлова – героя, красавца и силача. Новорожденного
назвали Алексеем и отдали в семью камердинера Шкурина, где
он и воспитывался наравне с его сыновьями. Позже он был
отправлен на учебу за границу, в специально организованный
для него пансион в Лейпциге. В 1774 году Алексей Григорьевич
был возвращен в Россию и по распоряжению императрицы был
передан под опеку мудрому Бецкому, причем Екатерина II
решила присвоить ребенку фамилию Бобринский – по названию
его села Бобрики Тульской губернии.

Карл Людвиг Христинек.
Портрет графа Алексея Григорьевича Бобринского
Кстати, у самого Бецкого была и собственная внебрачная
дочь – Анастасия Ивановна Соколова, воспитавшаяся в его доме
и осыпанная милостями при екатерининском дворе. Супругом
Анастасии Ивановны был тот самый адмирал Осип Михайлович
Рибас, прославившийся, в частности, как основатель Одессы.

Через одиннадцать лет после открытия Воспитательного
дома императрица, которой было тогда сорок шесть лет, родила
тайную дочь от своего нового фаворита (по некоторым
сведениям – тайного мужа) Григория Потемкина. Девочку
назвали Елизаветой, по отчеству – Григорьевна, по фамилии –
Темкина (сокращение от Потемкина).

В.Л. Боровиковский. Портрет Е.Г.Темкиной – дочери
императрицы Екатерины II и светлейшего князя Г. А. ПотемкинаТаврического. 1798 г.
Девочка появилась на свет тайно, обстоятельства ее
рождения были известны лишь узкому кругу приближенных. Для
всех других у государыни случилось расстройство желудка из-за
немытых фруктов. Роды прошли в Москве, в Пречистенском
дворце, 12 или 13 июля 1775 года, во время празднования
Кючук-Кайнарджинского мира.
Грудного ребенка Г. А. Потемкин отвез к сестре
М.А.Самойловой.
Позже, в 1780-е годы, в воспитатели Елизаветы Темкиной
был определен лейб-медик И. Ф. Бек, лечивший внуков
Екатерины II. В 1794 году дочь императрицы вышла замуж за
секунд-майора Ивана Христофоровича Калагеорги (Карагеорги),
грека по происхождению, товарища детства сына – Павла I. И
родила ему десятерых детей: четыре сына и шестеро дочерей.
По примеру императрицы Екатерины II и Бецкого, к числу
жертвователей присоединились несколько знатнейших вельмож

и придворных сановников России: князь Г.А. ПотемкинТаврический, граф К.Г. Разумовский, граф Н.И. Панин, граф А.Г.
Орлов, граф А.С. Строганов, князь А.М. Голицын, графы И.Г.
и З.Г. Чернышевы, генерал-фельдмаршал граф П.А. РумянцевЗадунайский и многие другие из окружения царицы. А также
жившие в Москве греки, татары, армяне, голландские и немецкие
купцы. Жертвовать можно было анонимно. Так, ночью 3 марта
1774 года неизвестный доброжелатель прислал Бецкому
таинственный ларец и запечатанное особой печатью письмо с
надписью: «Не себе, но людям». Сверх 10 000 рублей,
оказавшихся в этом ларце, неизвестный благотворитель обещал
прислать еще два вклада по 20 тыс. руб. Жертвовали не только
деньги. Завещали имения и дома, присылали продукты питания и
книги, так, Н.А.Демидов пожертвовал сиротскому дому 2 тысячи
листов кровельного железа, а архангельский губернатор
Головцын купил на собранное подаяние 30 холмогорских коров и
отправил их в Москву для создания при доме собственного
скотного двора.
Одно время в Москве была весьма популярна легенда,
согласно которой главная заслуга в возведении и открытии
Воспитательного дома в Москве приписывалась знаменитому
московскому миллионеру П.А.Демидову. Говорили, что Демидов
пожертвовал на строительство Воспитательного дома в Москве
невиданные деньги. А все потому, что он вымаливал у царицы
прощение за непристойность, учиненную им в Лондоне. Демидов
якобы поссорился с тамошними дельцами и, возненавидев
англичан, решил им отомстить, да так, чтобы спесивые
англичане запомнили его на века! Подкупив охрану парламента,
он проник ночью в зал заседаний и учинил там небольшое
«безобразие» на самом видном месте. Утром высокородные
лорды с ужасом узнали о случившемся не только по
отвратительному виду, но и по весьма специфическому запаху
демидовского «подарка».
Выразив свое отношение к британской демократии,
довольный Демидов отбыл в Россию, где его ждало объяснение с
императрицей Екатериной II.

– Ты меня на весь свет осрамил! – встретила богатого
шутника Екатерина.
– Матушка, не вели казнить, вели миловать! – бухнулся в
ноги императрице Демидов. – Прости! Я тебе дом для сироток
построю! – И тут же выложил миллион 107 тысяч рублей!
Избежать наказания Демидову удалось только благодаря
строительству Воспитательного дома…
На пожертвование Демидова при Воспитательном доме было
устроено Коммерческое училище для мальчиков купеческого
происхождения, чтобы, согласно воле благотворителя, готовить
российских подданных «знающими купцами». А для девочек
открыли Повивальный институт, где готовили акушерок. Тогда
же при Воспитательном доме устроили родильный приют, где
анонимным роженицам разрешалось рожать в маске, чтобы
скрыть лицо. Сюда же привозили бедных замужних женщин, не
имеющих возможность нанять себе акушерку. Поговаривали, что
Демидов пожертвовал на это учреждение 200 000 рублей.

Портрет П. А. Демидова кисти Д.Г. Левицкого. 1773 г.
За столь щедрые пожертвования просвещенная императрица
сделала Прокофия Демидова почетным опекуном и сенатором, а
впоследствии произвела и в действительные статские советники,
дабы «ознаменовать перед целым светом признательность свою
к благонамеренным его подвигам». Когда Демидов в 1772 году
посетил Воспитательный дом, то опекунский совет поднес

последнему золотую медаль и благодарственное свидетельство.
Польщенный таким приемом, Демидов подарил Воспитательному
дому свой большой каменный дом со всей обстановкой. Несмотря
на внимание и почет, которые опекунский совет постоянно
оказывал Демидову, последний своими причудами причинял ему
немало огорчений. Так, например, узнав, что опекунский совет
нуждается в деньгах, обещал пожертвовать 20 000 рублей, но
вместо денег прислал ему на эти деньги четыре дорогостоящих
скрипки.
Очень многое Демидов сделал и для поддержки Московского
университета. Он подарил ему собрание минералов, чучел
зверей и птиц, коллекцию древних монет, пожертвовал 20 000
рублей, с тем чтобы из процентов с этого капитала выдавались
стипендии беднейшим из студентов. И, главное, купил дом за 10
000 рублей, в который университет и был переведен. Вскоре,
однако, и это здание оказалось тесным для университета, и
императрица Екатерина II приказала архитектору Казакову
составить план для постройки в Москве нового университетского
здания. Прокопий Акинфиевич, узнав об этом, изъявил желание
построить на Воробьевых горах университетское здание на свой
счет и назначил для этой цели полтора миллиона рублей.
Императрице, однако, не понравился выбор места, и потому
пожертвование не состоялось.
На портрете работы Д.Левицкого П.А. Демидов изображен на
фоне московского Воспитательного дома.
Он выглядит как обычный человек, по-домашнему одетый в
уютный халат. Известно, что Демидов очень любил ботанику и
даже сам выводил новые виды растений. Поэтому вполне
объяснимы на полотне лейка и горшки с растениями. Вместе с
тем изображение можно рассматривать и аллегорически.
Одновременно можно отождествить с цветами и самих сирот,
воспитанников дома, нуждающихся в заботе и получающих ее от
благотворителя.
Екатерина Великая очень целила всех благодетелей
Воспитательного дома и повелела увековечить их в портретах и
барельефах, с «приложением описания их усердия к пользе

человечества». Со временем в доме сложилась портретная
галерея, в которой находились живописные и скульптурные
изображения Екатерины II, И.И.Бецкого, главного попечителя
дома сенатора Н.И.Маслова, опекунов и дарителей. Для этого
привлекались самые лучшие и известные русские мастера –
Рокотов, Левицкий, Козлов, Аргунов. Их кисти принадлежали
портреты П.И. Вырубова, И.Н. Тютчева и князя С.В. Гагарина,
заводчика П.А. Демидова, архиепископа Амвросия, светлейшей
принцессы А.И. Гессен-Гомбургской (урожденной княгини
Трубецкой). Принцесса, по завещанию, оставила значительную
сумму на благотворительные цели, которая была передана в
распоряжение дома. Ежегодно, с 1767 года, эти деньги шли на
содержание 20 воспитанников, каждый из которых при выходе
получал фамилию Гомбурщев.

Ф. Рокотов.
Портрет И.Н. Тютчева, предка знаменитого Федора Тютчева.
Являлся одним из опекунов Воспитательного дома
По правилам опекунского совета дома, многим благодетелям
присваивались звания почетных благотворителей, попечителей,
выдавались особые благодарственные листы. Обязанности
попечителей, опекунов, надзирателей возлагались лишь на
людей, в чьей честности и порядочности современники были
уверены в полной мере.

А. Рослин.
Анастасия Ивановна Гессен-Гомбургская. 1757 г.
Прием первых младенцев начался уже в самый день
закладки Воспитательного дома. Тогда были взяты на попечение
19 детей обоего пола, найденных у московских церквей. Причем
первые две малютки – девочка и мальчик были наречены
Екатериной и Павлом в честь императрицы и наследника. Детей
приносили отовсюду – иногда издалека, подчас еле живых. В
Воспитательном доме их ждали кормилицы, няньки и хороший
уход. По правилам, утвержденным самой императрицей,
младенцев обязаны были принимать всех: «не спрашивая у
приносящего, кто он таков и чьего младенца принес, но только
спросить: не знает ли он, крещен ли младенец и как его имя».
Можно было приносить младенцев и к приходским священникам,
и в богадельни, и монастыри, откуда их затем следовало
передавать в ближайший воспитательный дом. Только за первый
год было принято 523 младенца, а в 1767 г. – уже 1089.

С.И. Грибков. У дверей приюта. 1874 г.
Число питомцев было так много, что из-за тесноты
появились заразные болезни и, как следствие, смерть. Так,
первые два постояльца, нареченные в честь самодержцев
Екатериной и Павлом, к сожалению, умерли вскоре после того,
как поступили на воспитание. Справиться удалось только с
эпидемией оспы. Кстати, именно И.И. Бецкой в свое время
уговорил Екатерину II сделать прививку самой, а затем привить и
всю Россию. Московские сироты оказались одними из первых. В
особых случаях, для сохранения от возникавших эпидемий, детей
стали временно раздавать на воспитание кормилицам по
подмосковным деревням, за что платили кормящим «мамкам» до
двух рублей в месяц. Детям не хватало грудного молока
специально нанятых кормилиц, и тогда Бецкой построил целую
молочную ферму у Дорогомиловской заставы.

Карл Вениг.
Кормилица навещает своего ребенка. 1860-е – до 1866 г.

По мысли Бецкого, новый приют должен был стать
питомником будущего нового «третьего сословия» – не рабов и
не господ. Здесь с ранних лет, вне опасного влияния улицы и
общества, должен был воспитываться «новый человек»,
свободный
от
общественных
пороков,
–
будущий
высоконравственный,
трудолюбивый,
профессионально
обученный и достойный гражданин своего Отечества. Говорили,
что Бецкого навели на эту мысль обыкновенные цыплята, он
держал в своем кабинете паровую печь-инкубатор, и выведенные
птенцы все время толкались у его ног.

Василий Калистов. Ревизия питомцев воспитательного дома.
1866 г.
В московский Воспитательный дом принимали детей не
старше двух лет, а с пяти лет начинали приучать к какой-либо
легкой работе, с семи лет его начинали учить чтению и
арифметике, ремеслам и рукоделиям. Телесные наказания здесь
были строго запрещены, исправляли воспитанников только
«увещеванием». Особую роль должны были играть воспитатели,
которые, по словам Бецкого, «прежде всего, должны были
подготовить душу ребенка к восприятию тех зерен, которые
хотели посеять».
Обучение, по Бецкому, должно было происходить
непрерывно до достижения питомцами двадцатилетнего возраста
и разделялось на общее и специальное. Питомцы обоего пола

получали не только прекрасное по тем временам образование, но
и овладевали столярным, слесарным и иными ремеслами. По
«Генеральному плану» Бецкого при Воспитательном доме были
созданы различные мастерские и фабрики для обучения
воспитанников мастерству и ремеслу. Мальчиков знакомили с
башмачным, красильным, перчаточным, текстильным делом и
дворовой работой. Девочки обучались домоводству, рукоделию,
шитью и изготовлению кружев и пр. Воспитанников обучали не
только грамоте, но и математике, истории и «чужестранным»
языкам.
Особо одаренных выпускников посылали в университет и
Академию художеств, некоторых даже за границу: в Лондон –
учиться коммерции, в Страсбург и Вену – практиковаться в
медицине, в Рим и Париж – совершенствоваться в художествах. В
1830 году в Слободском дворце было открыто ремесленное
училище Воспитательного дома, ставшее одним из лучших
технических
учебных
заведений
России.
Из
учеников
Воспитательного дома организовали театральную, танцевальную
и хоровую труппы: на концерты ходила вся просвещенная
Москва. Из стен Воспитательного дома вышло много известных
актеров
того
времени.
Труппа
Воспитательного
дома
впоследствии присоединилась к императорской. Но вскоре И.И.
Бецкой нашел неприличным, чтобы девицы Воспитательного
дома «танцевали и представляли на публичном театре».
Для пополнения доходов Воспитательному дому Екатериной
II были дарованы особые привилегии. Так, в пользу дома
направлялись таможенные сборы от ввоза в Россию игральных
карт и сборы за клеймение отечественных игральных карт, от
«публичных позорищ» (комедий, опер, балов и всяких «игрищ за
деньги») – четвертая часть доходов от сборов, направлялась
часть взимавшихся по некоторым взысканиям штрафов. Дом
имел право на комиссии продавать меха: «камчатскую мягкую
рухлядь», бобров и пр. И, главное, его действия не облагались
никакими налогами.
По окончании учебы питомцам «сиропитательного дома»
давали «платье новое суконное, несколько рубашек, шапку,

шляпу, чулки, башмаки и сапоги… и сверх того рубль денег и
пасшпорт, с которым он, невзирая на свое сословное состояние,
может жить где хочет… как вольный человек. Вольность
давалась им навеки, вместе с потомством. Это была величайшая
заслуга Бецкого, ведь большинство брошенных младенцев
рождались от крепостных. Также существовало еще одно
правило: крепостной, женившийся на сироте – воспитаннице
Воспитательного дома, получал свободу.

Поздняя любовь
На восьмом десятке жизни с И.И. Бецким приключилась
история, очень позабавившая его современников: он влюбился в
собственную ученицу, выпускницу учрежденного им Смольного
института. Его избранницу звали Глафирой Ивановной Алымовой.
В шестилетнем возрасте Глаша, девятнадцатый ребенок в
небогатой дворянской семье, навсегда покинула родное имение и
поступила в Смольный. Она была хороша собой, умна и особо
преуспела в музыке, а именно – в игре на арфе. С этим
инструментом Алымова и была увековечена на известном
портрете кисти Д.Г. Левицкого, написавшего по заказу Бецкого
серию портретов первых смолянок.
За 11 лет, проведенных в Смольном, «Алимушка», как ее
ласково звала императрица, стала всеобщей любимицей
благодаря своему веселому характеру. Ее любила великая
княгиня Наталья Алексеевна, которая занималась с ней музыкой
и обещала взять в свою свиту, симпатизировал будущий
император Павел I, и боготворил ее наставник Бецкой,
окруживший ее необыкновенной заботой. Через несколько лет
отцовская нежность Бецкого переросла в более глубокое
чувство.
Еще в институте Бецкой шутливо предлагал ей: «Кем вы
меня хотите видеть – мужем или отцом?» Она отвечала, что
отцом. Тем не менее, он не желал ни удочерять ее, ни жениться
и безумно ревновал девушку. После выпуска увез ее к себе в

дом, чем поставил их обоих в двусмысленное положение. По
словам Алымовой, страсть его дошла до крайних пределов и не
была ни для кого тайною, хотя он скрывал ее под видом
отцовской нежности. В 75 лет он краснел, признаваясь, что не
может жить без нее. Ему казалось весьма естественным, чтобы
молоденькая девушка, не имеющая понятия о любви, отдалась
человеку, который пользуется ее расположением.
Однако счастливого конца у этой истории не получилось, и
виной всему стала нерешительность Ивана Ивановича. Все
время, говоря о своей безграничной любви к Глафире, он так и
не сделал девушке предложения. Она же, как позже
признавалась в своих мемуарах, очень ждала откровенного
разговора и была готова ответить «да».

Д. Г. Левицкоий. Портрет Г. И. Алымовой.
1776 г.
В конце концов, Глафира вышла замуж за вице-директора
Академии наук, поэта Алексея Андреевича Ржевского, получив
приданое и благословение императрицы Екатерины. По словам
современников, Бецкой очень противился этому браку, всячески
пытался рассорить свою возлюбленную с ее суженым, и в
результате тот навсегда рассорился со своей возлюбленной. Так,
на другой день после свадьбы Ржевскому пришлось заплатить за
платья, которые влюбленный наставник покупал для Глафиры
еще при выпуске из института. Бецкой так активно вмешивался в

их семейную жизнь, что Ржевским пришлось бежать от старика в
Москву, оставив его с разбитым сердцем.

Алексей Андреевич Ржевский.
Конец XVIII в.
В начале 1780-х годов с Иваном Ивановичем случилась новая
беда – он стал слепнуть, потом полностью ослеп, а затем его
настиг паралич. Бецкой скончался в 1795 году в СанктПетербурге и похоронен в Александро-Невской лавре.
Значительную часть состояния Иван Иванович завещал «своим»
образовательным учреждениям – Воспитательным домам в
Санкт-Петербурге и Москве, Смольному институту, Шляхетскому
корпусу и Академии художеств, которым он отдал сердце.
Поговаривали, что перед смертью его отец, Иван Юрьевич,
не имевший законных наследников по мужской линии,
предложил сыну сменить фамилию и стать Трубецким. Однако
получил категорический отказ. Иван Иванович ответил, что «стал
известен под именем Бецкого и с этим именем останется и
умрет». Так оно и случилось. После смерти Екатерины Павел I
передал управление этим благотворительным заведением своей
супруге, императрице Марии Федоровне, которая серьезно
реформировала воспитательную и образовательную систему.
Дети получали рабочую специальность и небольшой капитал –
каждому из них причиталась небольшая стипендия, которая
хранилась в государственном банке и выдавалась после выхода
из казенного учреждения. После одиннадцатилетней учебы

следовал год практики и шесть лет обязательной службы. И
денежное пособие можно было получить только в том случае,
если обязательная служба проходила успешно.

В грудном отделении
Фотоателье К.К. Буллы

Воспитательного

дома.

1913

г.

Спустя пятьдесят лет после постройки Воспитательного дома
вокруг него образовалось столько благотворительных заведений,
что потребовалось расширение администрации и специальное
для него здание. Так появился самый красивый архитектурный
памятник Солянки в стиле ампир – здание опекунского совета
(дом № 14). Его построил известный архитектор Д.И. Жилярди в
1825 году. Администрация ведала не только Воспитательным
домом, но и сиротскими приютами, больницами, лазаретами,
богадельнями, средними специальными учебными заведениями.
Для пополнения своего бюджета она имела право заниматься
ссудно-залоговыми операциями, печатать и продавать игральные
карты, фарфоровые, фаянсовые изделия и т. п. В качестве
дополнительной статьи дохода сиротскому дому разрешили
открыть ломбард.
Опекунский совет знаком по литературе, именно в нем
намеревался Павел Иванович Чичиков заложить мертвые души.
Именно сюда направил своего героя Н.В.Гоголь, а Александр
Пушкин пришел сам – он был вынужден заложить здесь свое
нижегородское имение, для того чтобы жениться на первой
красавице Москвы Наталье Гончаровой.

Здание опекунского совета Воспитательного дома
В 1944 г. здесь разместилась Академия медицинских наук. О
первом президенте АМН СССР, хирурге Николае Ниловиче
Бурденко, напоминает мемориальная доска, установленная в
1977 году, а совсем недавно, в 2001 году, при входе в Академию
повесили еще одну мемориальную доску – о том, что в этом
здании в 1842-94 гг. размещалась первая Московская
сберегательная касса.
Тут же на Солянке расположены и парадные ворота
Воспитательного дома, они увенчаны двумя скульптурами работы
И.П. Витали – «Воспитание» и «Милосердие». Первоначально
«Милосердие»
выглядело
так:
женщина
одной
рукой
придерживает ребенка, а в другой держит сердце – символ
милосердия. Однако при советской власти руку с сердцем
откололи какие-то вандалы. Статую быстро восстановили – но
уже без сердца. И вдобавок так повернули руку, будто женщина
хочет отшлепать ребенка. Вышло милосердие по-советски.

Дворец труда
После Октябрьской революции Императорский московский
воспитательный дом был ликвидирован, а его здания заняты
профсоюзными учреждениями (ВЦСПС). Первое время старый
профиль частично сохранился. Здесь проходили инструктаж
агитаторши из Охраны материнства и младенчества. На одном из
них присутствовал сам Ленин. «Правда» восторженно сообщала:

«Не поддается словам тот энтузиазм, с которым 85 курсанток
встречали и провожали любимого вождя, Владимира Ильича
Ленина». В ответ великий Ленин произнес перед восторженными
курсантками легендарные слова: «Только с помощью женщины,
ее вдумчивости и сознательности, можно укрепить строительство
нового общества».

Воспитательный дом в советское время
В 1920 году Воспитательный дом горел, был восстановлен и
назван Дворцом Труда. Домовая церковь, разумеется, была
закрыта, а вскоре – сгорела. По одной из версий, ее подожгли
оголтелые безбожники, и именно от нее пожар и
распространился по всему дому. О том, что он в то время из себя
представлял, замечательно рассказал Константин Паустовский:
«То был громадный, океанский дом с сотнями комнат,
бесчисленными
переходами,
поворотами
и
коридорами,
чугунными лестницами, закоулками, подвалами, наводившими
страх, парадными залами и даже с бывшей домовой церковью.
Во Дворце Труда жили десятки всяких профессиональных газет и
журналов, сейчас уже почти забытых. Некоторые проворные
молодые поэты обегали за день все этажи и редакции. Не выходя
из Дворца Труда, они торопливо писали стихи и поэмы,
прославлявшие людей разных профессий – работниц иглы,
работников прилавка, пожарных, деревообделочников и
служащих копиручета. Тут же, не выходя из стен Дворца Труда,
они получали в редакциях гонорары за эти стихи и поэмы и
пропивали их в столовой на первом этаже».

Здесь же на втором этаже размещалась редакция газеты
«Гудок», в которой работали писатели Михаил Булгаков,
описавший этот знаменитый дом в своей мистической повести
«Дьяволиада», Юрий Олеша, Исаак Бабель, Илья Ильф, Евгений
Петров и Константин Паустовский, который оставил яркие
воспоминания о «кузнице» новой литературы и ее «Могучей
когорте»: «Однажды в редакции «Гудка» я встретил Виктора
Шкловского. Он остановил меня и сердито сказал:
– Если хотите писать, то привяжите себя ремнями к
письменному столу.
Старших надо слушаться.
– У меня нет письменного стола. Я не Ротшильд!
– Тогда к кухонному! – крикнул он и исчез в соседней
комнате.
Слова о ремнях Шкловский сказал просто так, впрок. Мы с
ним не были еще знакомы. В комнате, где исчез Шкловский,
сидели за длинными редакционными столами самые веселые и
едкие люди в тогдашней Москве – сотрудники «Гудка» Илья
Ильф, Олеша, Булгаков и Гехт. Склонившись над столами и
посмеиваясь, они что-то быстро писали на узких полосках
бумаги, на так называемых гранках.

Б.Е. Ефимов.
Илья Ильф и Евгений Петров. Дружеский шарж
Редакционная эта комната называлась странно: «Четвертая
полоса».
В простенке висела ядовитая стенная газета «Сопли и
вопли». В этой комнате готовили последнюю, четвертую, полосу

(страницу) газеты «Гудок». На этой полосе печатались письма
читателей, но в таком виде, что ни один читатель, конечно, не
узнал бы своего письма. Сотрудники «четвертой полосы» делали
из каждого письма короткий и талантливый рассказ – то
насмешливый, то невероятно смешной, то гневный, а в редких
случаях даже трогательный. Неподготовленных читателей
ошеломляли самые заголовки этих рассказов: «Шайкой по
черепу!», «И осел ушами шевелит», «Станция Мерв – портит
нерв».
Сам редактор «Гудка» без особой нужды не заходил в эту
комнату. Только очень находчивый человек мог безнаказанно
появляться в этом гнезде иронии и выдерживать перекрестный
огонь из-за столов. В то время никто еще не подозревал, что в
этой комнате собралась «Могучая когорта» (так они себя
шутливо называли) молодых писателей, которые вскоре завоюют
широкую известность…. Далеко не каждого принимали в этой
комнате приветливо. Халтурщиков встречали тяжким и зловещим
молчанием, а бахвалов и крикунов – ледяным сарказмом».

Илья Ильф и Евгений Петров
А вот как представлен быт Дворца Труда у Ильфа и Петрова
в их бессмертном романе «Двенадцать стульев»: «Дом стоял
большим белым пятиэтажным квадратом, прорезанным тысячью
окон. По этажам и коридорам топали ноги секретарей,
машинисток, управделов, экспедиторов с нагрузкой, репортеров,
курьерш и поэтов. Весь служебный люд неторопливо принимался
вершить обычные и нужные дела, за исключением поэтов,
которые разносили стихи по редакциям ведомственных
журналов…

На втором этаже версту коридора занимали редакция и
контора большой ежедневной газеты «Станок».

М.А. Булгаков
Ильф и Петров прославили не только редакцию газеты
«Гудок» («Станок»), но и бесконечные коридоры Дворца Труда (в
романе – Дома Народов): они были «так длинны и узки, что
идущие по ним невольно ускоряли ход. По любому прохожему
можно было узнать, сколько он прошел. Если он шел чуть
убыстренным шагом, это значило, что поход его только начат.
Прошедшие два или три коридора развивали среднюю рысь. А
иногда можно было увидеть человека, бегущего во весь дух, – он
находился в стадии пятого коридора. Гражданин же, отмахавший
восемь коридоров, легко мог соперничать в быстроте с птицей,
беговой лошадью и чемпионом мира, бегуном Нурми».
Кстати, мадам Грицацуева гонялась за Остапом Бендером
именно по этим коридорам.
«Повернув направо, мадам Грицацуева побежала. Трещал
паркет. Навстречу ей быстро шел брюнет в голубом жилете и
малиновых башмачках. По лицу Остапа было видно, что
посещение Дома Народов в столь поздний час вызвано
чрезвычайными делами концессии. Очевидно, в планы
технического руководителя не входила встреча с любимой. При
виде вдовушки Бендер повернулся и, не оглядываясь, пошел
вдоль стены назад.

– Товарищ Бендер! – закричала вдова в восторге. – Куда же
вы?!
Великий комбинатор усилил ход. Наддала и вдова.
– Подождите, что я скажу, – просила она.
Но слова ее не долетали до слуха Остапа. В его ушах уже
пел и свистел ветер. Он мчался четвертым коридором,
проскакивал пролеты внутренних железных лестниц. Своей
любимой он оставил только эхо, которое долго повторяло ей
лестничные шумы… В это время мадам Грицацуева, отделенная
от Остапа тремя этажами, тысячью дверей и дюжиной
коридоров, вытерла подолом нижней юбки разгоряченное лицо и
начала поиски. Сперва она хотела поскорее найти мужа и
объясниться с ним. В коридорах зажглись несветлые лампы. Все
лампы, все коридоры и все двери были одинаковы. Вдове стало
страшно. Ей захотелось уйти. Подчиняясь коридорной
прогрессии, она неслась со все усиливающейся быстротой. Через
полчаса ей невозможно было остановиться. Двери президиумов,
секретариатов, месткомов, орготделов и редакций пролетали по
обе стороны ее громоздкого тела. На ходу железными своими
юбками она опрокидывала урны для окурков. С кастрюльным
шумом урны катились по ее следам. В углах коридоров
образовывались вихри и водовороты. Хлопали растворившиеся
форточки. Указующие персты, намалеванные трафаретом на
стенах, втыкались в бедную путницу. Наконец, Грицацуева
попала на площадку внутренней лестницы. Там было темно, но
вдова преодолела страх, сбежала вниз и дернула стеклянную
дверь. Дверь была заперта. Вдова бросилась назад. Но дверь,
через которую она только что прошла, была тоже закрыта чьейто заботливой рукой».
Толчея его мелких контор и газетно-журнальных редакций
также запечатлена авторами «Двенадцати стульев» – сцена с
поэтом-халтурщиком Ляписом-Трубецким. Кстати, настоящие имя
и фамилия Ильфа – Иехиель-Лейб Файнзильберг. Из-за того, что
они были трудно выговариваемыми, будущая знаменитость берет
псевдоним, образованный от первых букв имени и фамилии. В

1920-х годах он не только работал, но и жил в помещении
Воспитательного дома.
По словам Паустовского, «Ильф был застенчив, но прям,
меток,
порой
беспощадно
насмешлив.
Он
ненавидел
пренебрежительных людей и защищал от них людей робких –
тех, кого легко обидеть. Как-то при мне в большом обществе он
холодно и презрительно срезал нескольких крупных актеров,
которые подчеркнуто замечали только его, Ильфа, но не
замечали остальных, простых и невидных людей. Они просто
пренебрегали ими. Это было после головокружительного успеха
«Двенадцати стульев». Ильф назвал поведение этих актеров
подлостью.
У него был микроскопический глаз на пошлость. Поэтому он
замечал и отрицал очень многое, чего другие не замечали или не
хотели замечать. Он не любил слов: «Что ж тут такого?» Это был
щит, за которым прятались люди с уклончивой совестью. Перед
ним нельзя было лгать, ерничать, легко осуждать людей, и,
кроме того, нельзя было быть невоспитанным и невежливым.
При Ильфе невежи сразу приходили в себя. Простое
благородство его взглядов и поступков требовало от людей того
же».
Упоминание о здании Воспитательного дома можно найти и в
историческом романе известного писателя Е.А.Федорова
«Каменный пояс», и в романе «Золотая цепь» романтика и
фантаста Александра Грина: «Коридор представлялся длинной,
как тротуар, скважиной, в дальний конец которого было так же
странно и узко смотреть, как в глубокий колодец…»
В начале 1950-х годов над зданием Воспитательного дома
возникла угроза уничтожения. По словам архитекторов, Сталин
планировал построить на этом месте еще одно высотное здание.
Но архитектор И. И. Ловейко добился того, чтобы вместо новой
высотки был построен второй корпус каре по первоначальному
проекту.
В 1939 году сюда из Ленинграда переехала старейшая
Военная инженерная артиллерийская академия имени Ф.Э.
Дзержинского (теперь это Военная академия им. Петра

Великого), в доме опекунского совета на улице Солянка
разместилась Академия медицинских наук СССР, а Ремесленное
училище выросло в МВТУ (ныне МГТУ) им. Баумана – кузницу
кадров для оборонной промышленности.
Как пишет газета «Известия», в администрации президента
рассматривается проект, согласно которому Воспитательный дом
– комплекс зданий между улицей Солянка и Москворецкой
набережной – станет частью нового Парламентского центра –
будущей резиденции Совета Федерации.

5.2. Хомутовка и ее обитатели. Дома купцов
Хлудовых
Хомутовский тупик, № 5а и № 7
Хлудовы были известны в Москве как очень
одаренные, умные, но экстравагантные люди, их
можно было всегда опасаться как людей,
которые не владели своими страстями.
М.К. Морозова. «Мои воспоминания»

«Купцы-молодцы»
Московское название Хомутовка восходит к домовладельцу
середины XVIII века, сержанту Семеновского полка И. А.
Хомутову, чей дом находился поблизости. В наши дни это
небольшой тупик, упирающийся в железнодорожные линии
соединительной ветки. Примечателен Хомутовский тупик
находящимися здесь историческими зданиями. Прежде всего, это
роскошные некогда купеческие хоромы ( № 5а и № 7),
принадлежавшие известным на всю Москву купцам Хлудовым, по
фамилии которых тупик одно время назывался Хлудовским.

Дом Хлудовых. Москва. Хомутовский тупик, 5
Особняки находились на территории, принадлежащей в
середине XIX века князю Урусову, при котором в глубине
усадьбы стоял одноэтажный каменный особняк, в котором жила

графиня Евдокия Максимовна Толстая с дочерью Прасковьей.
Графиня была известной цыганкой Авдотьей Тугаевой,
покорившей сердце отчаянного игрока, бесстрашного дуэлянта
графа Федора Толстого – Американца, убившего на дуэлях 11
человек. Этот брак продержался до самой смерти Толстого.
Тугаева за это время родила двенадцать детей, одиннадцать из
которых умерли один за другим. Зрелого возраста достигла лишь
дочь Прасковья, вышедшая замуж за тайного советника В.С.
Перфильева, знакомого Л.Н. Толстого, прототипа Стивы
Облонского в «Анне Карениной».

Н.Д. Мыльников.
Основатели знаменитого рода – И.И.Хлудов и М.З.Хлудова.
1833 г.
С 1853 г. усадьба стала собственностью семьи текстильных
фабрикантов Хлудовых, дело которых гремело по всей Москве.
Основателем известного рода текстильных фабрикантов был
Иван Хлудов, крестьянин из Егорьевского уезда, который ткал на
ручных станках кучерские кушаки и пояса. Большой природный
ум, редкая предприимчивость и огромное трудолюбие позволили
ему и его сыновьям создать большое торговое товарищество и
организовать дело так, что оно стало приносить миллионные
прибыли.

Известный московский предприниматель Алексей Иванович
Хлудов
Сын основателя рода потомственный почетный гражданин
Алексей Иванович Хлудов вместе с братьями построил три
текстильные фабрики, а четвертую, Ярцевскую, оснащенную по
последнему слову техники, основал сам, на пустом месте.
Продукция братьев Хлудовых пользовалась в России большим
спросом и по качеству не уступала английской или французской.
В 1857 году купцы Хлудовы получают почетное право
помещать на ярлыках государственный герб. По словам
современников, главной отличительной чертой Хлудовых была
верность своему слову и необыкновенная честность.

Братья Хлудовы (Иван, Егор, Михаил, Василий)
В 1864 г. Алексей Иванович ломает старый дом и строит
новый каменный двухэтажный особняк (дом № 5а), с роскошно
оформленными интерьерами, подобающий его положению и

богатству. Комната, где хранились его бесценные старопечатные
книги и древние рукописи, была «отделана в стиле, с мозаичным
полом и расписанным сводчатым потолком и даже люстрой в
древнерусском стиле». Позже к главному дому была пристроена
каменная оранжерея, под домом находился большой подвал,
соединенный подземным переходом с другими строениями в
усадьбе. В доме жило обширное хлудовское семейство – четыре
сына и три дочери.

Орган немецкого мастера Фридриха Ладегаста у московского
купца и мецената Василия Алексеевича Хлудова
Общественное мнение относило А.И. Хлудова, старшину
московского купеческого сословия, к числу московских тузов.
Люди, близко его знавшие, отмечали некоторые противоречия
его
страстной
и
незаурядной
натуры,
художественно
воплощенные Лесковым в образе главного героя рассказа
«Чертогон». По словам В.А. Гиляровского, А.И. Хлудов до седых
волос
проводил
вечера
по-молодому,
ежедневно
за
лукулловскими ужинами в Купеческом клубе, пока в 1882 году не
умер скоропостижно по пути из дома в клуб.

Б. Кустодиев. Купец
После его смерти дом перешел к его сыну Василию,
окончившему
старейший
Гейдельбергский
университет.
Философское образование, начитанность и одаренность ставили
его в ряд с передовой интеллигенцией России. Большой знаток
музыки, он прекрасно играл на фортепиано, импровизировал на
органе, выписанном им из Германии и установленном в его
фамильном доме в Хлудовском (Хомутовском) тупике. В 1898
году Василий Алексеевич подарил этот орган Малому залу
Московской консерватории, где в течение более полувека на нем
играли многие выдающиеся музыканты. Ныне старейший
московский орган хранится в фондах Музея музыкальной
культуры им. М.И. Глинки.
Его музыкальная одаренность и умение собрать в своем доме
интересных людей сделали хлудовский дом – музыкальным
центром. В его доме бывали основатель консерватории Н.Г.
Рубинштейн, композитор С.И. Танеев, критик Ларош, музыкант А.
В. Соловцов, проф. Н.Е. Жуковский, генерал Драгомиров,
писатели Мережковский и Андрей Белый, врачи – профессора
Бехтерев, Остроумов, Филатов и др. По воспоминаниям купца
Н.А.Варенцова, было очевидно, что «эти люди приходят к В. А.
Хлудову не как к богатому меценату с целью получить от него
какой-нибудь интерес материальный, но его общество
доставляло им удовольствие, принося много любопытного и
нового».

Дача Хлудова в парке Ривьера. Старое фото
Женился Василий на Нине Флорентьевне (урожденной
Перловой).
Все
пятеро
их
детей
также
отличались
музыкальностью: старший сын играл на скрипке, второй на
трубе, и все играли на рояле. По словам современников, в любой
час дня в их доме слышалась музыка.
В отличие от отца – А.И. Хлудова, практически не
получившего никакого образования, но сумевшего построить
четыре текстильные фабрики и нажившего миллионные
капиталы, Василий Алексеевич, блестяще образованный, в делах
постоянно терпел неудачи.

Парк Ривьера сегодня
Получив свою долю наследства после смерти отца в 1882
году, Василий Алексеевич вкладывает значительный капитал в
покупку и освоение земель вокруг Сочи, но терпит фиаско.
Виноград загнивал, гранаты оказались кислыми, крымские
сорта яблок в условиях Кавказа не оправдали ожиданий. Имение
приносило одни убытки, и Василий был вынужден продать
большую часть его Министерству земледелия за бесценок.
Памятью о В.А. Хлудове остался знаменитый парк «Ривьера»,
ставшей «визитной карточкой» Сочи. До революции эта часть
города так и называлась – Хлудовской.
К срочной продаже участка В. А. Хлудова вынудили также и
другие неотложные обстоятельства. Благодаря его доверчивости
в 1897 году шайка мошенников вовлекла Василия Алексеевича в
акционерное общество «Сталь», организованное Международным
коммерческим банком под личным патронажем великого князя
Петра Николаевича. Общество собиралось разрабатывать

месторождения серебра и богатейшие, «неисчислимые» залежи
железной руды вблизи Ладожского озера. На деле же руда
находилась лишь на поверхности, и никаких залежей не
существовало. На удочку мошенников попались многие крупные
предприниматели, но В. А. Хлудов пострадал больше всех. Кроме
того, великий князь Петр Николаевич, пригласив Василия
Алексеевича на обед, взял у него взаймы крупную сумму денег,
пообещав в короткое время вернуть деньги с процентами. Через
несколько лет Хлудов захотел вернуть свои деньги, но получил в
ответ на свою просьбу исчерпывающий ответ: денег у князя в
данный момент не имеется, и он может расплатиться лишь паями
разорившегося общества «Сталь».

Памятник В. А Хлудову в сочинском парке «Ривьера»
После всех бед и неудач Василий Алексеевич углубился в
духовное миросозерцание, стал задумываться о загробной жизни,
что привело его к увлечению спиритизмом. Он стал издавать
брошюры на эти темы и даже ездил к самому А. Н. Толстому. О
чем они беседовали? Это осталось тайной даже для его детей.
В. А. Хлудов скончался в 1913 г., и его наследники сдали
главный дом частной женской гимназии А. Н. Балицкой. В
советское время в главном доме разместилась средняя школа,
впоследствии больница. Именно тогда он был надстроен третьим
этажом и соединен с флигелем переходом.

Московский озорник
Рядом с главным фамильным «гнездом» Хлудовых, с правой
стороны, находится двухэтажный каменный дом ( №
7),

принадлежавший родному брату Василия Алексеевича –
Михаилу, прославившемуся среди москвичей своей отчаянной
храбростью и любовью к экстравагантным шуткам.
Лишившись матери в одиннадцать лет, он воспитывался
вместе с братом в Петропавловском немецком училище. Как-то в
бане отец заметил у мальчиков рубцы на теле, и, узнав, что по
субботам принято пороть провинившихся учеников, он
немедленно взял их из школы. Мишка прекратил учение и стал
заниматься торговым делом. По воспоминаниям современников,
его отец очень любил Михаила, выделял среди других за
быстрый и острый ум, за чертовскую смекалку. Но тот так кутил,
сорил деньгами и выдавал без счета векселя, что Алексей
Иванович, потеряв терпение, составил завещание в пользу
Василия и выгнал Михаила из дому. Это послужило причиной
непримиримой ссоры двух родных братьев.

Московский озорник.
Михаил Хлудов с тигрицей Машкой
По воспоминаниям современников, Хлудов был хоть и
кутила, своими страстями не владеющий, но человек редкого ума
и сметки, поразительного мужества. Ему всего-то было двадцать,
когда он первым из российских купцов отправился в Фергану,
Бухару и Коканд, где весьма настороженно относились к
чужестранцам и иноверцам, и установил, рискуя жизнью,
важнейшие торговые отношения. Он же был не только
благосклонно принят правоверными, но и открыл на ханской

земле фактории по закупке хлопка. Изучив маршруты
средневековых купцов и миссионеров, Хлудов зимой 1869 г.
отправляется из города Верного по горным тропам в
легендарную Иссык-Кульскую долину, следуя через трудные,
заснеженные перевалы Семиречья.

Дом Михаила Хлудова
По словам современников, Михаил Хлудов был очень
одаренным человеком; неутомимым охотником, смелым и
отчаянным, принимающим участие в самых рискованных
действиях. В Туркестане он бесперебойно снабжал русскую
армию отменным продовольствием и даже лично участвовал во
взятии крупных крепостей – таких как Ташкент и Коканд, к тому
же состоял личным адъютантом генерала Скобелева и на
собственные средства содержал лазарет для раненых.
О нем писали многие писатели, в том числе Н.Н. Каразин (в
романе «На далеких окраинах»), А.Н. Островский, художник К.А.
Коровин, неизменно называя его «московским озорником».
Знаток русской души В.А. Гиляровский в своей книге «Москва и
москвичи» оставил о нем свои воспоминания: «Миша был
притчей во языцех… Любимец отца, удалец и силач, страстный
охотник и искатель приключений. Еще в конце шестидесятых
годов он отправился в Среднюю Азию, в только что возникший
город Верный, для отыскания новых рынков и застрял там,
проводя время на охоте на тигров. В это время он напечатал в
«Русских ведомостях» ряд интереснейших корреспонденций об
этом, тогда неведомом крае. Там он подружился с генералом М.
Г. Черняевым. Ходил он всегда в сопровождении огромного
тигра, которого приручил, как собаку. Солдаты дивились на
«вольного с тигрой», любили его за удаль и безумную храбрость

и за то, что он широко тратил огромные деньги, поил солдат и
помогал всякому, кто к нему обращался».
В 1877 г. М.А. Хлудов на свои деньги снарядил отряд русских
волонтеров и вместе с ним отправился на Балканы помогать
сербам в войне с турками. В этой войне он проявил отчаянную
храбрость и героизм, и ему был пожалован Георгиевский крест.
По возвращении в Москву он целиком снял ресторан «Стрельня»,
славившийся роскошным зимним садом с диковинными
растениями со всего мира, пригласил пол-Москвы знакомых, а
сам явился в мундире сербского офицера, да еще и с шашкой.
После изрядного количества выпитого Хлудов принялся
рассказывать о своих подвигах и настолько увлекся рассказом,
что выхватил шашку и с криком: «Ура!!!» – бросился рубить
экзотические пальмы, агавы, лимонные и померанцевые деревья,
предмет особой гордости владельца ресторана. После того как он
перерубил все пальмы, он принялся за зеркала.

Б.М. Кустодиев.
Купец-сундучник.
1923 г
Домой он попал только под утро, когда же ему предъявили
счет за зеркала, то он сразу заплатил 1000 рублей, но когда
предъявили счет за выпитые напитки и съеденные блюда, он
принялся выторговывать каждую копейку. Что же касается
экзотических деревьев, то Хлудову пришлось доставлять их из
своего южного имения, но и здесь он немного сплутовал, к

каждой пальме он прикрепил табличку, на каждой из которых
было написано, якобы эти пальмы приняты в дар рестораном
«Стрельна» от М.А. Хлудова.

Б.М. Кустодиев.
Московский трактир.
1919 г.
По свидетельству очевидцев, особенно уважал Мишка
Хлудов разгульный трактир Тестова. В нем находился особый
тайный кабинет в глубоком подвале под названием «Дыра», вход
в который женщинам был категорически запрещен. Поэтому
купцы расслаблялись здесь по полной программе: орали, выли,
матерились, дрались и чудовищно пили!
Русские купцы любили загулы с размахом и удалью,
непременно подчеркивая свое денежное превосходство над
теряющей влияние дворянской аристократией. Пришло время,
когда деньги брали верх над голубой кровью, и это требовалось
продемонстрировать. Самыми известными для русского купца
видами самореализации были небывалое обжорство и
самозабвенное пьянство. Вероятно, поэтому купцы и купчихи
выделялись невероятно пышными формами. Это считалось не
только признаком большого богатства, а ума и редкой красоты.
По воспоминаниям очевидцев, настоящий купец начинался с
семи пудов, то есть должен был быть не меньше ста килограмм!

Б.М. Кустодиев.
Трактирщик.
Из серии «Русь. Русские типы». 1920 г.
По неписаным купеческим законам, купцам «со значением»
разрешалось два малых (около недели) и один большой (около
месяца) загулов в год. Для желающих закутить по-настоящему
существовало три места: чинный «Славянский базар»,
загородный «Яр», знаменитый своим хором, и, наконец,
«Эрмитаж», открытый французским ресторатором Оливье,
изобретателем известного всем салата.
У разбогатевших купцов, чьи деды, как правило, были
крепостными, имелся некий неписаный свод «понтов», лишь
воспроизведя которые можно было считать себя серьезным и
дельным человеком. Причем в каждом трактире и ресторане
существовали свои традиции и правила. Так, если дело
происходило в «Стрельне», славившейся своими огромными
аквариумами с живой рыбой, то подвыпивший понтер требовал
осушить такой аквариум и наполнить его элитным французским
шампанским. А потом, под хохот собравшихся, купец и его
друзья-собутыльники начинали купать в нем визжащих хористок.

Б.М. Кустодиев.
Купец
В знаменитом «Яре» подвыпившие купцы неизменно
требовали «Амурские волны». В рояль наливали шампанское,
запускали туда охлажденных сардин. Пианист играл, от ударов
молоточков шампанское бурлило и шло волнами, а
«взволнованные» рыбины время от времени выпрыгивали
наружу. Вне зависимости от названия ресторана «купцы со
значением» обязательно перед уходом должны были «сделать
мурина», т. е. негра. Купец заказывал большую миску горчицы,
подзывал к себе одного из самых степенных и уважаемых
ресторанных лакеев и обмазывал горчицей этого служителя. Тот,
несмотря на унижение, не протестовал, ибо отлично знал, что, в
конце концов, он будет непременно награжден «двумя
Катеньками» – 200 рублями!
По словам современников, Мишка Хлудов в своих шальных
разгулах переплюнул всю родню. Пил – да, но не пьянел, а все
приговаривал: «Денег у меня – многонько, дела идут – легонько,
вот я маюсь, людьми забавляюсь!» Даже чай он пил поособенному, по-«хлудовски»: ему подавали стакан чая и бутылку
коньяку, он отопьет ложку чая, дольет коньяком, потом другую, и
пьет так до тех пор, пока не опустеет бутылка с коньяком.
По мнению историков, шальной купеческий разгул часто был
лишь темой анекдотов и редко имел место в реальной жизни. О
том, как нужно тратить деньги и что такое настоящий шик,
обыватели знали из пьес А.Н. Островского и номеров модного

журнала «Развлечение», описывавших разгульные похождения
Мишки Хлудова. По слухам, он за годовой тираж подкупил этот
роскошный журнал, чтобы его пьяную физиономию увидела с
обложки вся Россия.
В другой раз он заплатил немалую сумму, только чтобы на
весь мир прославиться безобразником в пьесе А.Н Островского
«Горячее сердце». Главный герой в пьесе – вечно пьяный купец
Хлынов, так говорит о своем непростом характере: «сам своему
буйному нраву не рад, зверь зверем». И тут же: «Я дом в городе
выстрою, да на сирот пожертвую». В этом был весь Мишка.
Страстный и противоречивый.
Известный купец-старообрядец Н. А. Варенцов, оставивший
воспоминания о семье Хлудовых, писал: «Михаил Алексеевич
Хлудов был субъект патологический: где бы ему ни приходилось
жить, везде оставлял за собой ореол богатырства, удивлявший
всех. Несмотря на его безумные кутежи, безобразия, в нем
проглядывало нечто, что увлекало людей, им интересовались, с
любопытством старались разобраться в его личности. Его
беспредельная храбрость и непомерная физическая сила,
которую он употреблял ради только своих личных переживаний,
удивляли всех; поражало его магическое влияние на хищных
зверей, подчинявшихся ему, дрожа при одном его взгляде.
Вернувшись в Москву, Михаил привез с собой любимую
тигрицу, прошедшую с хозяином весь ратный путь на Балканах.
Она жила у него в доме, приводя в ужас всех домочадцев и до
полуобморока пугая посетителей. Бывали случаи, когда хищник
перескакивал через каменный забор хлудовского сада и попадал
в соседний сад дома Борисовского, наводя на гуляющих
неописуемый ужас.
Драматург так вспоминал первую встречу с первостатейным
купцом: «Вдруг чугунная винтовая лестница загудела. Сверху
прямо на Мишу прыгнуло какое-то огромное животное – больше
годовалого теленка, да все будто черно-золотыми лентами
перевитое. Оба свалились на пол, я отпрянул, а хозяин
гогочет: – Не бойтесь! Это моя ручная тигрица, дар кокандского
хана Худояра. Машка ее звать…»

Поговаривали, что однажды, когда в доме Хлудова случился
пожар, приехавшие пожарные быстро вбежали в дом, но
встреченные двумя грозными тиграми, немедленно обратились в
бегство.
Аналогичный
случай
случился
с
известным
предпринимателем и краеведом Н.А. Найденовым. Слегка отойдя
от пережитого ужаса, возмущенный Найденов отправился к
генерал-губернатору В.А. Долгорукову с просьбой о пресечении
хлудовского самодурства; та же просьба последовала к оберполицмейстеру от пожарного брандмайора.
Долгоруков вызвал провинившегося купца и настойчиво
предложил ему отдать тигров в Зоологический сад или поместить
в железную клетку. Хлудов собирался было подчиниться
высочайшему приказу, но вмешался «его величество» случай.
Как говорили, ночью тигр стал лизать ему раненую руку и этим
вызвал кровотечение. Почувствовав свежую кровь, тигр пришел
в страшное волнение и угрожающе зарычал. Проснувшись и
увидев разъяренного тигра, Михаил сразу оценил обстановку,
схватил револьвер, лежавший всегда у него на тумбочке, и
застрелил обезумевшего зверя.
Поговаривали, что на фабрике в Ярцеве у него был ручной
волк, свободно расхаживающий по дому, который по-хозяйски
вскакивал передними лапами на стол, где был накрыт чай для
гостей, и пожирал пироги, при смехе хозяина. Однажды вечером,
когда к нему собрались гости, сидели за чаем в столовой, Михаил
Алексеевич внезапно встал и вышел. Когда он вернулся через
некоторое время, все заметили его бледность и разорванный
сюртук на рукаве и спине. Его спросили: «Что это с вами?» –
«Ничего, – ответил он, – немножко поборолся с медведем», –
которого, как оказалось, он держал в подвальном этаже дома.
Однажды директор Ярцевской мануфактуры, англичанин по
происхождению, во время большого церковного праздника
явился в храм в шляпе на голове и с сигарой во рту. Поступок
этот
вызвал
сильное
неудовольствие
среди
рабочих,
закончившееся большой забастовкой. Фабричная администрация
вызвала хозяев на фабрику, но Алексей Иванович Хлудов и его
сын Василий не пожелали ехать, опасаясь последствий. Михаил,

узнав о беде, тут же, не раздумывая, поехал на фабрику.
Рабочие, ожидая его прихода, собрались громадной толпой в
сильном возбуждении, с криком и руганью. Михаил вышел к ним
без всякого страха, что-то сказал, поднял руку, и вся толпа
замерла. Все слушали его под каким-то как будто бы гипнозом, в
толпе не раздалось ни единого голоса. По словам очевидцев, он
к каждому рабочему нашел свой особый подход: одного похлопал
по плечу, другого по животу, третьему погладил бороду, что-то
добавил к своим словам, и все рассмеялись. После этого вся
волнующаяся толпа направилась во главе с хозяином в питейное
заведение, где и состоялось общее примирение. После угощения
послышались возгласы рабочих: «Вот это хозяин…настоящий
хозяин!» Забастовка закончилась.
По свидетельству современников, Михаил был человеком
страстным, вдохновенным и очень увлекающимся. Он выделялся
хлебосольством и склонностью к экстравагантным шуткам. Он
потратил сотни тысяч рублей на банкеты, путешествия и на
помощь друзьям, в которых у него ходило пол-Москвы.
Неожиданно для всех Михаил Алексеевич женился и на радостях
безудержно загулял.
По словам современников, свою молодую красавицу жену
Лизаньку Мишка безумно любил и устроил в честь ее именин
роскошный прием, на который была приглашена вся московская
знать. Перед обедом гостей пригласили в зал посмотреть на
чудо-подарок, который муж сделал своей любимой жене. Внесли
огромный ящик сажени две длины, рабочие сорвали покрышку.
Хлудов с топором в руках сам старался вместе с ними. Отбили
крышку, перевернули его дном кверху и подняли. Из ящика
вывалился… огромный крокодил.
Женившись, удалой купец продолжал свою жизнь без
изменения, пышно и разгульно. На знаменитые «хлудовские
безобразия» по четвергам собиралась вся златоглавая Москва.
Всем гостям заранее присылались особые «хлудовские»
приглашения, с изысканной витиеватой подписью: «купецмолодец гильдии избранных Михаил Хлудов».

Сотни гостей попадали в нарядную залу через комнаты его
легендарного дома, обставленного в восточном колорите.
Персидские, ручной работы ковры на полу, на стенах, на
диванах, на креслах. Всюду зеркала, стеклянные перегородки,
тропический зимний сад: пальмы, гранаты в кадках, яркие цветы
в бордюрах. Хозяин встречал всех с великой честью – не важно,
нижнего или родовитого чина. Каждому собственноручно
подносил особую чарочку – величиной с небольшой бочонок.
После чего выходил на пир обряженный то в кавказский, то в
бухарский костюм. Однажды выкрасился ваксой и предстал перед
публикой негром.
По словам очевидцев, особенно любил «московский
озорник» являться перед дамами «в чем мать родила». Его
роскошную наготу прикрывала полосатая тигрица, словно
накидка
римского
гладиатора.
Сконфуженные
барышни
прижимали к дрожавшим губкам платочки, смущенно отводя
жаркие взгляды, иные нимфы подносили к носику душистые
снадобья, тем самым восстанавливая потерянное было дыхание,
а купчихи-толстушки от изумления и восторга просто визжали.
После этого по Москве поползли слухи, что безобразник
Мишка водит дружбу с дьяволицами, которые к нему по ночам на
метлах нагишом слетаются.
Народ поговаривал, что за все Мишкины «безобразия», Бог
его наказал. Его молодая жена была нечаянно отравлена, пав
жертвой вражды между братьями Хлудовыми. По слухам,
Василий подговорил отца изменить завещание в его пользу, и
между братьями разразилась непримиримая ссора. Однажды
Василий заглянул в дом Михаила. Подали кофе, но сам Михаил
не стал его пить, а отлучился, оставив брата со своей красавицей
женой. Вернувшись, Михаил застал Лизу почти бездыханной,
через час ее не стало. Следствия не было, а по Москве поползли
слухи, что Михаил хотел извести брата, да только нечаянно его
чашка с кофе попала в руки Лизы. Сам же Михаил утверждал
обратное, что, дескать, Василий хотел его отравить, а Лиза по
ошибке его чашку выпила. Так и осталась та драма тайной семьи
Хлудовых.

Но для Михаила она имела трагическое продолжение. После
смерти горячо любимой жены, ради воспитания сына,
требующего материнской заботы, несчастный вдовец женился
вновь на Вере Александровне Александровой. По словам
московских обывателей, Верка – «змея подколодная»
пожаловала под венец с тремя любовниками. Озадаченному
жениху объяснила – двоюродные братья. Так и жили – каждый
день то один «братец», то другой в дом захаживал. Пока обман
не обнаружился.
От первого брака у Михаила Алексеевича остался
малолетний сын Алексей, который в возрасте восьми лет погиб
по нелепой случайности, упав в школе в лестничный пролет.
Обезумевший от горя отец в память о нем завещал свой дом и
350 тысяч рублей для создания детской больницы, а также
капитал
на
ее
содержание.
Первоначально
больницу
предполагалось открыть в Хлудовском тупике, в доме, где
проживал даритель, но после согласования с душеприказчиками
М. Хлудова, ее решили построить во вновь создаваемом
клиническом городке, по соседству с тремя клиниками,
построенными его родной сестрой Варварой Алексеевной, в
замужестве – Морозовой. Больница была открыта в 1891 г. на
Большой Царицынской улице.

Детская больница. 1891 г.
Архитектор К.М. Быковский
Ныне это – Детская клиника Первого мединститута на
Большой Пироговской улице. Согласно завещанию, больница
носила имя Михаила Хлудова, но в советское время упоминание о

нем естественно уничтожили, а надпись под фронтоном –
затерли.
По духовному завещанию Михаила Алексеевича Ярцевская
фабрика была оставлена его сыну Алексею, если же он умрет
неженатым, то фабрика переходит Вере Александровне. Смерть
мальчика Леши возбудила внимание всей Москвы, многие видели
в ней не случайность, и во всех грехах подозревали «змею
подколодную». Прокуратура тщательно проверила смерть Алеши,
но не нашла никакой злонамеренности.
Поговаривали также, что Вера Александровна умышленно
спаивала своего мужа вместе с доктором Павлиновым, с которым
была интимна. Желая овладеть хлудовским состоянием,
любовники состряпали документик, что Хлудов-де болен белой
горячкой: припомнили даже случай, когда на очередной
выставке породистых собак муженек забрался с шаловливой
тигрицей в клетку и оба скалились, рычали на ошарашенную
публику.
Гиляровский вспоминал: «Последний раз я видел Мишу
Хлудова в 1885 году на собачьей выставке в Манеже. Огромная
толпа окружила большую железную клетку. В клетке на табурете
в поддевке и цилиндре сидел Миша Хлудов и пил из серебряного
стакана коньяк. У ног его сидела тигрица, била хвостом по
железным прутьям, а голову положила на колени Хлудову. Это
была его последняя тигрица, недавно привезенная из Средней
Азии, но уже прирученная им, как собачонка. Вскоре Хлудов умер
в сумасшедшем доме, а тигрица Машка переведена в
зоологический сад, где была посажена в клетку и зачахла…»
Незадолго до смерти «московский озорник» успел написать и
разослать (с отсрочкой на год!) свое фирменное приглашение на
последнее «хлудовское безобразие». Знаменитая актриса
Садовская вспоминала, как ее супруг через год после смерти М.А
Хлудова получил такое приглашение, написанное рукой
«московского озорника», и чуть не умер от неожиданности.
А.Н. Островский, увидев «загробное послание», захохотал:
– Ай да молодец, Хлуд-купец! Смотри-ка, почерк его
собственный. Видать, еще до смерти шуточку свою задумал!

Садовская опустилась на стул:
– Хороша шуточка! Да у меня чуть сердце не оборвалось!
– А ты молись, матушка! – еще веселее захохотал
Островский. – Знаешь, как молился Мишка Хлудов? Вместо «во
имя Отца, Сына, и Святого Духа, аминь!» бубнил басом «во имя
Овса, Сена и Свиного Уха, овин». Я за этим безобразником и не
такие соленые фразочки записывал. В пьесе «Горячее сердце»
Хлудова обозвал Хлыновым. Успех на сцене был феерический.
Мишу Хлудова послушать было – никаких романов не надо
читать. Апофеоз, так сказать! Ни словеса – перлы, самоцветы.
Похоронили М.А. Хлудова в Покровском монастыре. Вера
Александровна поставила на его могиле простой деревянный
крест, который вскоре сгнил и покривился. Но богатая вдовушка,
получив от мужа миллионы, так и не собралась поставить
памятник на его могилу. Из хлудовского особняка в «тупичке» ей
пришлось выехать, так как этот дом перешел к брату Михаила –
Василию. На поминках по случаю смерти Михаила произошел
грандиозный скандал. Василий Алексеевич публично обвинил
Веру Александровну и ее друга доктора Павлинова, что они
извели его брата. С Верой Александровной сделалась истерика,
расстройство чувств, ее унесли из залы; дело тем и закончилось.
Вскоре богатая вдовушка купила себе дом на Пречистенке и
зажила весело. Она была первой в Москве, осветившей свой дом
электричеством.

Любовь и долг
В советскую эпоху существовал собирательный образ
«хлудовщины» – воплощение самодурства и несправедливости.
Это обманчиво, так как Хлудовы оставили после себя немало
добрых дел. Они открывали и содержали учебные заведения,
больницы и богадельни. Так, в Москве ими были учреждены
богадельня, палаты для неизлечимо больных женщин, четыре
дома бесплатных квартир, ремесленная школа и т. д. Но самым
значительным благотворительным актом явился Дом призрения

для бедных в районе Сыромятников, у Рогожской заставы, на
который Герасим Хлудов пожертвовал капитал в полмиллиона
рублей. Невероятно огромная сумма денег по тем временам!

Сестра «московского озорника» – Варвара
известная благотворительница и меценатка

Морозова,

Алексей Иванович Хлудов, отец Михаила, завещал свою
уникальную
коллекцию
древнерусских
рукописей
и
старопечатных книг – церкви.
Дядя Хлудова собирал художественные раритеты, помогал
русским художникам в организации выставок.
Сам Михаил и его братья завещали деньги на
благоустройство Москвы.
Его родная сестра Варвара, в замужестве Морозова, была
одной из самых известных благотворительниц в Москве. В
молодости она была насильно выдана замуж за богатейшего
купца Абрама Морозова, несколько лет добивавшегося ее руки.
Три раза она отказывала ему, тогда отец запер ее в комнате, и
она почти год просидела взаперти. В это время, доведенный до
предела кутежами сына Михаила, Алексей Иванович выгнал его
из дому, лишив наследства. Варвара страшно переживала все
случившееся с любимым братом и решилась на отчаянный
поступок – выйти замуж, если отец простит Михаила. Так и
произошло.

После 12 лет супружеской жизни ее муж заболел психически
и умер, оставив ее молодой вдовой с тремя сыновьями, ткацкой
мануфактурой в Твери и многомиллионным состоянием. Однако,
по условию завещания, молодая вдова лишалась всего
наследства, если она второй раз выйдет замуж.
Психическое заболевание Абрама Абрамовича длилось
долгих пять лет. Варвара Алексеевна отказалась определить
мужа в спецклинику и ухаживала за ним до его смерти. Простив
мужу условия завещания, его вдова в память о нем передала
часть своего состояния на строительство психиатрической
клиники на Девичьем поле, которой присвоила имя умершего
супруга. Почти в то же время ею был создан институт для
лечения раковых опухолей, в память о матери, умершей от рака.
Занимаясь благотворительностью, Варвара Алексеевна
твердо придерживалась правила: жертвовать деньги «на учение
и на лечение». Она ценила заработанный рубль и никогда не
позволяла вовлечь себя в бесполезное, с ее точки зрения,
благотворительное
мероприятие.
Так,
она
отказала
Станиславскому и Немировичу-Данченко в финансировании их
театра, И. В. Цветаеву в финансировании Музея изящных
искусств. Зато вкладывала деньги в строительство больниц,
школ, детских садов для детей рабочих. В Твери на фабрике ею
были устроены театр, больница, школа, ясли, приют, которые
существовали на ее средства и под постоянным ее наблюдением.
Перед смертью Варвара Алексеевна все паи завещала рабочим
на улучшение их бытовых и социальных условий, но грянула
Октябрьская революция.
В конце 30-х годов журнал «Красный архив» «разоблачил»
известную меценатку: оказывается, своей филантропией она
лишь пыталась «завуалировать эксплуататорскую деятельность
предпринимателей». А, построенная на ее средства популярная
среди москвичей Библиотека имени И. С. Тургенева, была
сметена с лица земли при прокладывании Новокировского
проспекта.
К счастью, сегодня времена изменились. В мае 1992 года в
Москве открылся замечательный музей, посвященный людям,

оставившим
свой
след
в
истории
российской
благотворительности и меценатства. Здесь собраны коллекции
документальных материалов и памятных вещей, относящиеся к
русским меценатам, таким, как Хлудовы, Морозовы, Бахрушины,
Сытины, Третьяковы и др. Ведь судьба человека – субстанция не
материальная, и она жива, пока живет память, пока есть
хранители и живые носители этой памяти.

5.3. Дворец Кисы Воробьянинова. Особняк
Н.Д. Стахеева – З.Г. Морозовой-Рейнтбот
Новая Басманная, 14
Существуют разные лекарства от любви, но
нет ни одного надежного.
Ф. Ларошфуко

Обитель мецената

Дворец Н.Д. Стахеева на Новой Басманной в народе
называют домом Зинаиды Морозовой
Обычно этот роскошный особняк называют домом Зинаиды
Морозовой-Рейнтбот, вдовы знаменитого мецената Саввы
Морозова, переселившейся сюда после смерти горячо любимого
мужа. И даже подчеркивают, что все в особняке отвечало ее
вкусам и привычкам. В качестве доказательства приводят
любимый ею готический зал, словно «переселившийся» вместе с
хозяйкой из ее бывшего знаменитого роскошного дома на
Спиридоновке. Однако это не совсем точно.
Замечательный дворец на Новой Басманной улице построил
золотопромышленник,
богатейший
купец-миллионщик,
потомственный почетный гражданин, коммерции советник, член
совета Московского Торгового банка Николай Дмитриевич
Стахеев. Были в его жизни и необъяснимая опала, и житейские
трагедии, и почти мистические истории.

Елабужский педагогический университет (ЕГПУ) свыше ста
десяти лет являетсяя очагом культуры в Нижнем Прикамье.
Основан в 1898 г. на средства Г.Ф. Стахеевой как Епархиальное
женское училище
История рода Стахеевых насчитывает около 500 лет. По
преданию, их предок был из новгородской земли; оттуда ушел
вместе с другими в царствование Иоанна III на вольные земли,
на Каму, где и основал село Трехсвятское, впоследствии
переименованное в город Елабуга. Торговую деятельность
братья Стахеевы начали в конце XVIII века и прошли путь от
купцов
третьей
гильдии
до
крупнейших
российских
монополистов, вклад которых в экономику и культуру страны, по
оценке историков, не меньше, чем вклад таких прославленных
фамилий, как Морозовы, Рябушинские, Бахрушины, Мамонтовы.
Обладая огромным капиталом, Стахеевы стоят во главе
целого ряда торгово-промышленных предприятий. Трудно было
найти в России город, где бы не было неизвестно имя Стахеевых:
они имели золотые прииски в Западной Сибири, нефтяные
промыслы, громадные собственные пароходства, заводы и
фабрики, мельницы и сотни магазинов по всей России. Весь
хлебный рынок Прикамья был в их руках, их фирмы вели
широкую торговлю с Англией, Францией, Германией, Голландией
и другими странами. Они первыми в России начали торговать
автомобилями Форда. Акции торгового дома Стахеевых держал
император Николай II, почти во всех городах России имелись их
магазины. Известно, что в 1900 году оборот фирмы «И.К. Стахеев
и сыновья» составлял 80 миллионов рублей!

На площади перед фасадом здания установлен памятник
писателю Д.И. Стахееву, благотворителю и меценату. 2003 г.
В то же время они были крупными благотворителями. На их
средства были построены десятки заведений: церкви, часовни,
торговые ряды, богадельни, приюты для престарелых и даже
здание Городской думы! Только в их родной Елабуге благодаря
Стахеевым были сооружены реальное и епархиальное училища,
богадельня, водопровод, проведено электрическое освещение.
По словам современников, один из Стахеевых, Дмитрий
Иванович, будучи городским головой, отказывался получать
жалованье за эту должность, направляя причитающиеся ему
деньги на нужды города. А во время страшного голода 1901 года
купцы-меценаты продавали хлеб ниже его закупочной стоимости.
В результате были спасены тысячи и тысячи человеческих
жизней.
По самым скромным подсчетам, они ежегодно в течение
сорока лет отдавали по миллиону рублей на благотворительные
дела. Это была колоссальная цифра!
По словам современников, Стахеевы были добры со своими
подчиненными. Например, была такая добрая традиция, когда
приказчик собирался жениться, ему не только вдвое повышали

жалованье, но и помогали построить дом, обзавестись мебелью и
т. д. Все это – за счет фирмы.

Хозяин дома – золотопромышленник, богатейший купецмиллионщик, потомственный почетный гражданин, коммерции
советник Николай Дмитриевич Стахеев
Николай Дмитриевич получил от отца большое наследство,
около 5 миллионов рублей, и прибыльное семейное дело.
Обладая цепким умом и талантом предпринимателя, он за
короткое время успел преумножить доставшееся ему от отца
отнюдь не маленькое наследство почти в 8 раз. И даже
чрезмерное увлечение женским полом и азарт игрока не могли
существенно повлиять на размер состояния Николая Стахеева.
По
свидетельству
современников,
Николай
Стахеев
заботился не только о благосостоянии собственного бизнеса, но
и о благополучии тех мест, с которыми связывала его судьба.
Так, например, алуштинская вилла Стахеева (ныне Центр
детского творчества) находилась в окружении прекрасного
ландшафтного парка, который был доступен всем желающим. Он
оборудовал скамейками и осветил принадлежащий ему участок
набережной, чтобы алуштинцы могли свободно здесь гулять. Эта
часть набережной и сегодня называется «стахеевской». Кроме
того, Алушта получила в подарок от Стахеева новый ночлежный
приют для бездомных, Земское училище, городской театр,
городские купальни с холодными и теплыми ваннами.

В результате за ним закрепилась слава мецената и
покровителя Алушты.
Переехав на жительство в Москву, он начал скупать в
Москве старые особняки на лучших улицах и строить
многоэтажные доходные дома, что приносило ему большие
прибыли.
Например, он в 1890-х годах покупает землю у дворянки
Рожковской и строит доходный дом с книжными магазинами,
который теперь хорошо известен как «Библио-Глобус». Именно в
его доходном доме через несколько лет, 14 апреля 1930 г. ( №
3/6 по Лубянскому проезду), покончит с собой пролетарский поэт
Владимир Маяковский.

Собор Св. князя Александра Невского в Ялте – один из
красивейших православных храмов в Крыму. Его особой
гордостью были 11 колоколов, подаренных меценатом Н.Д.
Стахеевым
В конце 1890-х гг. Н.Д. Стахеев покупает обширную усадьбу
на Новой Басманной улице и поручает архитектору Михаилу
Федоровичу Бугровскому возвести на ее месте роскошный
особняк, соответствующий его положению и богатству. Старые
здания были снесены, а на их месте незаслуженно забытый ныне
архитектор выстроил настоящий дворец, пригласив для отделки
скульптора В. Г. Гладкова. Поговаривали, что постройка этого
здания обошлась Стахееву в один миллион рублей.

Уникальный дворец с анфиладой залов, просторным двором
и неповторимым антуражем внутреннего убранства, поразил
воображение современников. Его причудливые формы будили
фантазию, вызывая в памяти средневековые баллады о
доблестных рыцарях, благородных разбойниках и таинственных
девах. В палисаднике перед домом был установлен изысканный
чугунный фонтан «Богиня ночи» в виде женской фигуры с
электрическим фонарем в поднятой руке, изготовленный в
парижской мастерской в конце XIX века.

В палисаднике перед московским домом Стахеева установлен
изысканный фонтан «Богиня ночи»
Отгороженный от улицы красивой ажурной оградой с
коваными воротами, особняк сразу же стал одной из московских
достопримечательностей. Его основной объем асимметричен,
роскошное парадное крыльцо расположено сбоку. Из двух задних
крыльев дома восточное предназначалось для картинной
галереи, западное – для конторы.
За домом простирался обширный сад с резными верандами и
беседками. В дальней части сада, вошедшей в наше время в
городской Сад им. Н.Э.Баумана, находился романтический холмбельведер с руинным гротом. Повсюду росли фантастические
цветы и невиданные экзотические растения.

В дальней части сада, вошедшей в наше время в городской
Сад им. Н.Э.Баумана, находился романтический холм-бельведер с
руинным гротом
Дом был пропитан эклектикой. По Москве ходила шутка, что
на вопрос архитектора, в каком стиле строить роскошный
особняк, Стахеев якобы ответил: «Строй во всех, на все денег
хватит!» Возможно, поэтому фасады изысканного дома и
двухсветный холл с беломраморной лестницей были отделаны в
«греческом стиле», а парадные апартаменты – в готическом,
барочном и мавританском стилях.

Парадная лестница

Потолок над лестничным пролетом венчает витраж на тему
красоты, любви и изобилия
Внешняя необычность особняка, отсутствие привычного
глазу симметричного парадного фасада – ничто в сравнении с
поразительным внутренним убранством. Готические своды,
дубовые резные панели, причудливые оконные переплеты,
роскошные кабинеты и будуары, столовая из темного дуба,
витражи и росписи – все было ново и сказочно прекрасно.

Парадный зал роскошного дворца выполнен в духе
неоготики – резной камин, витражи, массивные стулья с
высокими деревянными спинками, резные колонны и фигурки
животных, тяжелая люстра

Грозные стражи стахеевского особняка того и гляди сорвутся
со своих мест и накинутся на непрошеных гостей

Интерьеры
украшали
обильная
деревянная
резьба,
инкрустированный паркет, уникальные витражи, мраморная и
лепная отделка. Каждая вещь, каждая деталь этого интерьера
являлась подлинным шедевром, выполненным с поистине
средневековой кропотливостью

На лестнице установлены высокие напольные светильники с
украшениями в виде сфинксов. Колонны из искусственного
розового мрамора – модная новинка тех давних лет
Большое состояние позволяло Стахееву заниматься
коллекционированием живописи. Любовь к искусству была
привита ему еще в детстве, в Елабуге: его мать, Александра
Ивановна, урожденная Шишкина, приходилась родной сестрой
художнику И.И.Шишкину. Точных сведений о картинной галерее
Н.Д.Стахеева не сохранилось. Но достоверно известно, что в ней
были работы дяди-пейзажиста. Так, в его коллекции были
картины «Болото», «Летний день», «Рожь», «На окраине
соснового бора». Среди многих других картин в коллекции
мецената были работы Ф.А.Бронникова и Л.О.Пастернака.

Мавританская курительная комната

Знаменитая Белая зала
По словам современников, Н.А.Стахеев жил на широкую ногу
и «разматывал свои капиталы без жалости и сожаления». Он
путешествовал, стал завсегдатаем казино в Монте-Карло. Его
приезд в Монте-Карло всегда сопровождался повышением курса
акций казино, так как он играл крупно и обыкновенно
проигрывал. О его проигрышах в казино ходили легенды!

«Болото» И.И. Шишкина находится ныне в Государственном
художественном музее Белоруссии (Минск)
В результате такой «разгульной жизни», он разошелся с
женой, оставив ей особняк на Новой Басманной. Известно, что О.
Я. Стахеева сдавала его внаймы вдове С. Т. Морозова Зинаиде
Григорьевне за 25 тысяч рублей в год, когда та после
трагической гибели мужа продала свой знаменитый особняк на
Спиридоновке.

«Резвая вдова»
По фамильным преданиям, причиной продажи морозовского
особняка был панический страх: каждую ночь из кабинета
умершего мужа раздавались шаги и покашливание, загадочным
образом перемещались вещи. Стены когда-то милого ей дома
казались душными и тесными. Везде, даже на кладбище ей
мерещился призрак несчастного Саввы. В полночь по дому
слышалась его характерная шаркающая походка. Новые
владельцы дома, Рябушинские, также не раз жаловались, что им
не давал покоя «дух самоубийцы Саввы». Парапсихологи
считают, что привидение исчезнет, когда будет установлена
причина смерти знаменитого мецената.

И. Шишкин.
Святой ключ близ Елабуги. 1886 г.
Было это убийство или самоубийство, не установлено и по
сей день. В роковой день 13 мая 1905 года Савва Тимофеевич
сделал гимнастику, долго плавал. Он был в прекрасном
настроении, спокоен, весел и даже предложил съездить в МонтеКарло «немного поиграть». Он гулял с женой в парке, строил
планы на будущее, а после отправился к себе в комнату
отдохнуть до обеда. Неожиданно Зинаида Григорьевна услышала
довольно громкий хлопок. Вбежав к нему в спальню, испуганная

женщина обнаружила на диване тело мертвого мужа. Рука его
безжизненно свисала, рядом с ней на полу валялся пистолет.
На крик Зинаиды Григорьевны в комнату вбежал врач
Морозова, Н.Н. Селивановский, и служащие гостиницы, которые
и вызвали полицию. Доктор обратил внимание на то, что его
пациент лежал в обычной для него позе на кровати с закрытыми
глазами. Он был убежден, что Морозова убили спящим. Его
мнение подтверждают криминалисты и специалисты по
баллистике. Они склонны считать, что при таком положении
тела, расположении правой руки и пистолета нельзя исключать
версию убийства с инсценировкой самоубийства. Зинаида
Григорьевна также сделала заявление, что через открытое окно
видела удалявшуюся фигуру мужчины в плаще и в надвинутой на
глаза шляпе. Он очень напоминал преследовавшего и
шантажирующего их Леонида Красина.
К словам жены и лечащего врача никто не прислушался. Ни
французская, ни русская полиция не желали громкого скандала и
не были заинтересованы вести затяжное следствие. И вскоре
прекратили расследование. Официальной версией следствия
стало самоубийство.
Многие обстоятельства этого самоубийства до сих пор не
ясны, что породило множество легенд. Морозова привезли из
Франции в закрытом металлическом гробу, который даже не
открывали. На похоронах великого мецената А.А. Козлов,
тогдашний генерал-губернатор Москвы, подойдя к Зинаиде
Григорьевне, которую он хорошо знал и в доме которой бывал,
выразил ей соболезнование и прямо сказал: «Не верю я в
разговоры о самоубийстве, слишком значимым и уважаемым
человеком был Савва Тимофеевич».
В том, что произошло на самом деле, не стал разбираться
никто: французской полиции не было дела до русского, русской
жандармерии – до того, что случилось во Франции. Морозовы же
хотели, чтобы эта история поскорее забылась. Все попытки
выяснить правду о гибели Морозова решительно пресекла его
мать Мария Федоровна, якобы сказавшая: «Оставим все как есть.

Скандала я не допущу». Тайна смерти Морозова так и не была
разгадана.

Знаменитый меценат Савва Морозов
Через два года после безвременной смерти мужа, с которым
Зинаида Григорьевна прожила 19 лет, неутешная вдова вышла
замуж,
обвенчавшись
с
генерал-майором
свиты
Его
Императорского
Величества
Анатолием
Анатольевичем
Рейнботом, градоначальником Москвы. Для жениха это был
второй брак, совсем недавно он развелся с прежнею женой;
Зинаида Григорьевна выходила замуж в третий раз. В семнадцать
лет по воле родителей ее обвенчали с С.В. Морозовым.
Ходили слухи, что Сергей Викулович взял ее из ткачих на
одной из морозовских фабрик. Поговаривали, что работала она
«присучальщицей», то есть следила за тем, чтобы не рвалась
нить. Там-то ее якобы и заметил хозяин, да и взял в барские
хоромы. На самом же деле Зина была дочкой богородского купца
Григория Зимина, хозяина Зуевской мануфактуры.
Затем в ее жизни была страстная любовь – разведясь и
презрев все строгости старообрядческой морали, она вышла
замуж за родственника мужа – миллионера, известного
фабриканта Савву Тимофеевича Морозова. Для семьи Морозовых
и для семьи Зиминых развод Зинаиды и женитьба Саввы на
разведенной были страшным позором. В России развод не
одобрялся, а для старообрядцев это было немыслимо. Отец

Зинаиды говорил, что ему легче было бы видеть дочь в гробу,
чем второй раз под венцом. Савва пошел на чудовищный скандал
и семейный позор – свадьба состоялась.
Со временем властный характер Зинаиды Григорьевны,
когда-то восхитивший Савву Тимофеевича, излишняя роскошь и
чрезмерная светскость жены стали тяготить его. Бешеная страсть
к жене переросла в отчуждение. Не спасли этот брак даже
четверо детей. Наступил конец семейному счастью пары,
создавшей свой союз по страстной любви.
Зинаида Григорьевна, умная и гордая, разлад переживала
тяжело. Появляясь в светском обществе, она ходила с высоко
поднятой головой, надменная и недосягаемая. За этим величием
скрывались отчаяние и обида. Во всех своих бедах она обвиняла
М.Горького, которого винила в крахе своей семьи – из-за него
Савва Тимофеевич связался с революционерами и с актрисой
Андреевой, ставшей в жизни Саввы Морозова роковой фигурой.
Именно по ее просьбе он дает деньги на нужды партии, на
побег из тюрьмы политических заключенных, на издание
ленинской газеты «Искра», на создание подпольных партийных
типографий. Он лично доставляет запрещенную литературу на
собственную фабрику, прячет в своем роскошном особняке
революционера Николая Баумана, спавшего по ночам в кабинете
хозяина или биллиардном столе.
Позже охранка установит, что Андреева была связана с
большевиками и собрала для РСДРП миллионы рублей,
использовав для этого влюбленных в нее богатых купцов и
крупных промышленников. За свою уникальную способность
«вытрясти деньги из толстосумов» Ленин дал ей партийную
кличку «товарищ Феномен». По словам К.С. Станиславского, она
не просто использовала влюбленного в нее Савву Морозова, но и
всячески осмеивала его.
Даже после того, как Андреева и Горький стали жить вместе,
Морозов по-прежнему трепетно о ней заботился. Боясь, что
когда-нибудь Андреева, по ее собственным словам, «умрет под
забором нищей», он застраховал свою жизнь на сто тысяч рублей
на предъявителя и отдал страховой полис актрисе.

Любовь оказалась невозможной. Друзей в своем кругу у него
не было. Он презрительно называл своих коллег «волчьей
стаей», и «стая» отвечала ему боязливой нелюбовью. Савва
Тимофеевич впал в жестокую депрессию, начал избегать людей,
много времени проводил в полном уединении. По Москве и
поползли слухи о его безумии. По настоянию жены и матери был
созван консилиум, который поставил диагноз – «тяжелое
нервное расстройство» и рекомендовал направить «больного»
для лечения за границу. После чего он с супругой и личным
врачом в апреле 1905 года отправился во Францию.
В Каннах «революционный» шантаж не прекратился. Савва
Тимофеевич почти все время молчал и лишь однажды сказал
жене, что и здесь к нему приходил Красин, требовал денег, но он
их не дал. Потом помолчал и добавил: «Они меня убьют».
Зинаида Григорьевна не раз утверждала, что Савву
Тимофеевича застрелили революционеры, которые постоянно
требовали у своего «друга» денег, т. к. после разрыва с Марией
Федоровной Андреевой Савва перестал их финансировать.

Cемейное захоронение купцов Морозовых защищено
ажурным железным навесом. Под крупнейшим надгробием лежат
Тимофей Саввич и Мария Федоровна Морозовы
Л.Б. Красин, главный террорист большевистской партии,
несомненно, знал о существовании страхового полиса у
возлюбленной Саввы и вполне мог организовать его убийство,

после того как не получил денег от самого Морозова. Вскоре
после смерти Саввы «долгожданные» деньги оказались у
большевиков.
Это еще одно доказательство того, что Морозов не покончил
жизнь самоубийством, а был убит: в случае самоубийства
страховка никогда не выплачивалась.
По словам Максима Горького, после смерти Саввы Морозова
среди рабочих его фабрики возникла легенда: «Савва вовсе не
помер: в гробу его не было, вместо него похоронили другого, а
он отказался от богатства и тайно ходит по фабрикам, поучая
рабочих уму-разуму». Согласно полицейскому акту в 1907 году в
Никольском объявился мужик, выдававший себя за Савву
Тимофеевича Морозова.
После смерти Саввы Зинаида Григорьевна осталась
богатейшей
вдовой:
она
владела
паями
Никольской
мануфактуры, семейного морозовского предприятия, тремя
химическими заводами на Урале, имела в собственности
значительную недвижимость. Создав новую семью, она снимает
роскошный дом Стахеева и приобретает подмосковное имение
Горки. Руки новобрачных соединил не столько бог любви,
сколько бог расчета и тщеславия: Рейнбот получал
материальную стабильность, Морозова наконец-то осуществила
свою старинную мечту – стать дворянкой и официально войти в
высший свет.
В те времена общественные разграничения соблюдались
очень жестко. По словам князя С. А. Щербатова, «на большие
официальные балы у московского генерал-губернатора вел. кн.
Сергея Александровича купечество не приглашалось». Несмотря
на купеческую родословную, Зинаида Морозова всегда ощущала
себя великосветской дамой. Мир, в котором она жила,
способствовал тому: это были роскошные декорации, на фоне
которых она играла главную роль.
В мае 1912 года Рейнбот обратился в Московское
депутатское дворянское собрание с просьбой внести в
родословную книгу Московской губернии его жену и выдать ей
документы о дворянстве. С этого времени Зинаида Григорьевна

стала московской дворянкой. Высокое положение нового супруга
открыло перед ней двери в придворные круги.

Энергичный, но нечистый на руку градоначальник Анатолий
Анатольевич Рейнбот был уволен и предстал перед судом
В 1906 году Анатолий Анатольевич назначается московским
градоначальником с производством в чин генерал-майора. Газета
«Московский листок» подробно описывала вступление генералмайора Рейнбота в новую должность: «С вокзала А.А. Рейнбот
поехал в часовню Иверской Божией Матери, а оттуда в дом
градоначальника. В 11 часов он вышел в приемную и обратился к
собравшимся с речью: «Я считаю, господа, себя обязанным
находиться на службе в течение 24-х часов в сутки. Я Москву
недостаточно хорошо знаю, вы же знаете ее лучше меня, и
поэтому прошу первое время не оставлять меня своими
указаниями и советами; не ошибается тот, кто ничего не делает,
возможны и в моей деятельности ошибки. Москва – сердце
России, правильное биение этого сердца имеет значение для
всей страны, и это еще больше увеличивает ответственность
градоначальства и полиции перед правительством и обществом».
Однако новый муж Зинаиды Григорьевны не оправдал ее
надежд. В 1907 году деятельность московского градоначальника
была подвергнута сенатской проверке. И хотя он успел снискать
в Москве большую популярность, добившись несомненных
успехов в поддержании правопорядка, Рейнбота обвинили в

казнокрадстве и взяточничестве, в превышении власти и в
использовании служебного положения для преследования не
угодных ему лиц.
Последовали скандальная отставка и долгий судебный
процесс. По версии следствия, в Москве была создана целая
система вымогательств, которую возглавлял сам генерал
Рейнбот. Например, он громогласно объявил о ликвидации в
городе «домов свиданий», но тут же прекратил преследования,
когда содержатели этих заведений внесли в благотворительный
фонд полиции десять тысяч рублей. То же самое происходило с
организаторами клубов, где велись запрещенные законом
азартные игры, – стоило дать деньги «на благотворительность»,
как полиция переставала их беспокоить.
По результатам проверки Рейнбот и его бывший помощник,
полковник Короткий, предстали перед судом, вынесшим
достаточно суровый приговор: «Лишив всех особых прав и
преимуществ, заключить в исправительное арестантское
отделение на 1 год, но предварительно представить на
всемилостивейшее Государя императора воззрение на предмет
смягчения приговора заменой исключением из службы». Царь
помиловал обоих. В ходе следствия выяснилось о наличии у
бывшего
градоначальника
многочисленных
любовниц.
Самолюбию гордой женщины был нанесен сильнейший удар, и
она указала ему на дверь.
Когда разразилась Первая мировая война, отставной
генерал, сменив свою немецкую фамилию на Резвый, отправился
на передовую, где служил в Варшаве по санитарной части.
Трудно сказать, где находился он в следующем, 1916 году –
известно лишь, что этот год ознаменовался его разводом с 3. Г.
Морозовой. О последнем периоде жизни бывшего московского
градоначальника сведения практически отсутствуют. Есть
предположение, что он погиб в Гражданскую войну в 1920 году,
участвуя в белом движении.
После революции Морозова-Рейнбот чудом избежала
репрессий, но лишилась всех своих имений и ценностей. Ее
любимая усадьба Горки была национализирована и передана

вождю мирового пролетариата В.И. Ленину. После его смерти, в
1924 году, она переехала в Ильинское, недалеко от Москвы.
Жила за счет продажи вещей, оставшихся от прошлой жизни.
Потеряв все, Зинаида Григорьевна с удивительным достоинством
продолжала воспитывать детей, а затем и внука. Из четверых
детей Морозовых судьба ни у кого не сложилась: старшего,
Тимофея, расстреляли в 1921 году, дочь Мария закончила свои
дни в психиатрической больнице, Елена уехала с мужем за
границу и мучительно переживала в эмиграции разрыв с семьей,
младший сын Савва после смерти матери был арестован и
выслан «на край земли». Счастье и покой навсегда покинули ее.
Зинаида Григорьевна умерла в 1947 году в Ильинском, где и
была похоронена. Младший сын Морозовых, вернувшись из
ссылки, взял горсть земли с уничтоженного сельского погоста и
перенес в Морозовскую усыпальницу на старообрядческом
Рогожском кладбище столицы. Рядом с могилой любимого Саввы.

Клад Кисы Воробьянинова
И еще один любопытный факт. Исследователи считают, что
именно Н.Д. Стахеев стал прототипом незабвенного Ипполита
Матвеевича, одного из главных персонажей знаменитого романа
Ильи Ильфа и Евгения Петрова «Двенадцать стульев». Вот
отрывок из статьи из журнала «Московское наследие» № 9, 2009.
«Стахеев был прототипом Кисы Воробьянинова. Перед
Первой мировой войной он уехал с семьей во Францию. Много
играл в казино в Монте-Карло. После 1918 года, когда все
состояние Стахеева было национализировано, он вернулся в
Москву, чтобы забрать из тайника своего дома на Басманной
серебро и какие-то другие ценности, но был задержан ГПУ.
Стахеев на допросе предложил Дзержинскому сделку: он
говорит, где в доме спрятаны ценности, а ему назначают пенсию
или дают возможность уехать. Дзержинский принял условия
бывшего промышленника. Говорили, что Стахеев до конца своих
дней (ему повезло умереть до 1937 года) получал пенсию, а на

часть «найденных» сокровищ был построен Дом культуры
железнодорожников на нынешней Комсомольской площади.

Памятник «Двенадцатому стулу» в Одессе
Об этой истории узнали журналисты железнодорожной
газеты «Гудок» Е.Петров и И.Ильф. Рассказывали, что авторы
«Двенадцати стульев» взяли интервью у Николая Дмитриевича,
которое, к сожалению, полностью не вошло в окончательную
версию романа. В уничтоженных цензурой кусках рассказывалось
о детстве предводителя дворянства и его миллионных
проигрышах в казино. Кстати, предводителем дворянства
Стахеев на самом деле никогда не был, но его детские
впечатления от родной Елабуги были переданы весьма точно.

Бывший предводитель дворянства И.М. Воробьянинов (Киса).
Памятник в Одессе

После революции 1917 года Ипполит Матвеевич перебрался
в маленький уездный город N и работал в ЗАГСе, где управлял
столом регистрации смертей и браков. Жил вместе с тещей,
Клавдией Ивановной Петуховой. Перед смертью теща призналась
Ипполиту
Матвеевичу
в
том,
что
спрятала
свои
дореволюционные фамильные драгоценности в одном из
двенадцати стульев гарнитура работы мастера Гамбса. Поиски
сокровища и составляют сюжет любимого всеми романа «12
стульев».
В 2009 году в городском саду Одессы был установлен
памятник этому колоритному герою.
Он протягивает руку со шляпой, составляя конкуренцию
местным попрошайкам. Памятник сделан из гипса, но
«замаскирован» под бронзу и очень напоминает актера Сергея
Филиппова, сыгравшего «отца русской демократии» в комедии
Леонида Гайдая. На ночь Ипполита Матвеевича заносят в кафе,
чтобы не искушать охотников за металлом.

Гигант мысли,
Екатеринбург

отец

русской

демократии.

Памятник

в

Памятник Кисе есть и в Екатеринбурге, и в Пятигорске, и в
Харькове. Харьковчане пошли дальше всех, повесив рядом с
памятником табличку с надписью «Протяните ему руку, иначе он
протянет ноги».

После национализации роскошному особняку Стахеева
«повезло», его передали железнодорожникам.
Он чудом уцелел в послереволюционные годы и в
последующей мясорубке «реконструкции» центра. Ведь дворец
был «барским», и стиль, в котором он был построен (эклектика),
былые искусствоведы презрительно называли «буржуйским»,
«дурновкусицей нуворишей»…
С 1918 года дом был в ведении Народного комиссариата
путей сообщения (впоследствии МПС). Там в разное время
находились различные учреждения: Клуб железнодорожников
имени Дзержинского, Деловой клуб транспортников и др. В 1940
году его отдали под Клуб детей железнодорожников. Там
работало множество творческих и технических кружков и секций.
Мраморные стены, бронзовые светильники, часы с кариатидами
до сих пор помнят юных Олега Даля, Олега Басилашвили,
Светлану Варгузову, Валентину Толкунову…
Каждый год в Доме занимаются более тысячи детей. Здесь
проходят выставки, слеты, конференции. Самый большой
коллектив ЦДКЖ – Народный ансамбль песни и танца, созданный
75 лет назад заслуженным артистом РСФСР Семеном Осиповичем
Дунаевским. К становлению коллектива причастен и Исаак
Осипович Дунаевский, руководивший ансамблем ЦДКЖ. Путевку
в жизнь здесь получили 50 тысяч рябят. Многие из них стали
известными деятелями культуры и искусства, артистами. Для
многих тысяч ребят Дом на Басманной стал родным, вторым
домом – домом, двери которого открыты для них всегда.
К сожалению, за последние десять лет ситуация с детским
клубом в корне изменилась. Многие секции были переведены в
тесные и низкие подвальные помещения, а роскошные залы
особняка сдаются администрацией внаем за немалые деньги для
проведения шоу, презентаций, «светских тусовок», съемок
фильмов и телепередач или просто банальных банкетов. Так, в
бывшем особняке Стахеева состоялась торжественная церемония
награждения
победителей
конкурса
для
иностранных
журналистов «Золотой глагол». Прием, посвященный вручению
премии «западным акулам пера». Гостей встречали Остап

Бендер, Киса Воробьянинов и Эллочка-людоедка, так как именно
в этом особняке проходили съемки кинофильма «12 стульев».
В этих залах снимали множество разных фильмов – от
«Семнадцати мгновений весны» до «Адмирала». Канал ТНТ
арендует помещения дома Стахеева для своей передачи «Битва
экстрасенсов». В готическом зале ведущий объявляет
победителей, а на роскошной парадной лестнице гости
поздравляют победителей.
В этом доме всегда было много картин. Стахеев
коллекционировал живопись. Эта традиция сохранилась и
сегодня. Здесь успешно работает изостудия, проходят выставки.
Картины юных живописцев словно светятся изнутри. Ведь они
всегда откровенны и искренни. Ребята видят мир таким, каким
хотят его видеть: чистым, добрым и светлым, таким, каким хотел
его видеть первый хозяин особняка Н.Д. Стахеев.

Картины юных живописцев

5.4. Фамильные тайны рода Тургеневых.
«Дом Муму»
Остоженка, 37
Любовь сильнее смерти и страха смерти.
Только ею, только любовью держится и
движется жизнь.
Иван Тургенев

Смертный грех Варвары Лутовиновой
Сегодня, когда вся Остоженка, «Золотая миля столицы»,
приобрела
современный
и
фешенебельный
вид,
этот
одноэтажный, шитый деревом особнячок, особенно привлекает
внимание прохожих. Колонны портика с типичными для
архитектуры первой трети XIX века ионическими капителями,
старый сад позади дома невольно переносят их во времена
тургеневских героев.

Исторический особняк на Остоженке, известный как Дом
Муму
Сто шестьдесят лет назад здесь была окраина города, где…
«В одной из отдаленных улиц Москвы, в сером доме с белыми
колоннами, антресолью и покривившимся балконом, жила
некогда барыня, вдова, окруженная многочисленною дворней.
Сыновья ее служили в Петербурге, дочери вышли замуж; она

выезжала редко и уединенно доживала последние годы своей
скупой и скучающей старости. День ее, нерадостный и
ненастный, давно прошел; но и вечер ее был чернее ночи…» –
так описал этот старомосковский дом в своей знаменитой
повести «Муму» И.С.Тургенев.
В середине XIX века в этом уютном доме жила Варвара
Петровна Тургенева, матушка великого русского писателя, у
которой неоднократно гостил сам Иван Сергеевич. Об этом
свидетельствуют
две
памятные
мемориальные
доски,
расположенные на фасаде. Причем, на левой значится, что он
проживал тут с 1839 по 1851 год, а на правой – с 1841 по 1851
год. Принято считать, что «правильная» доска – левая. Ее
торжественно, с речами и оркестром, открыли в 1980 году. А вот
вторая, «неофициальная», доска возникла несколько позднее – в
самом конце восьмидесятых. В те времена в Москве царил
необычайный хаос, и один из почитателей Тургенева
воспользовался этим. Он непостижимым образом установил, что
до 1841 года великий русский писатель не появлялся в этом
доме, и решил увековечить истину, которая ему открылась.
Заказал знакомому скульптору скромную доску и средь бела дня,
на глазах у всей общественности, собственноручно приделал ее к
зданию. Правда, снимать старую доску побоялся – еще посадят
за порчу государственного имущества. А так – ничего не крал, не
портил, напротив, приумножил народное достояние.

Одна из мемориальных досок, посвященных И.С.Тургеневу

По словам современников, прототипом грозной и жестокой
барыни, заставившей дворника Герасима избавиться от «вредной
собачонки», была сама Варвара Петровна.
У нее в действительности жил огромный немой дворник.
Правда, его звали не Герасим, а Андрей. Воспитанница
В.П.Тургеневой Варвара Житова описывала его в своих мемуарах
с явной симпатией: «Замечательно огромное, но совершенно
пропорциональное с его гигантским ростом лицо Андрея всегда
сияло добродушной улыбкой. Сила его была необыкновенная, а
руки так велики, что, когда ему случалось меня брать на руки, я
чувствовала себя как в экипаже… Варвара Петровна щеголяла
своим дворником-гигантом. Одет он был всегда прекрасно и,
кроме красных кумачовых рубашек, никаких не носил и не
любил…»

Миниатюра. Портрет матери писателя Варвары Петровны
Тургеневой. Акварель на кости неизвестного художника
Именно здесь, на Остоженке, в каморке немого Андрея, и
увидела Варвара Петровна впервые маленькую собачку, умную и
ласковую, бесконечно преданную хозяину. Судьба этой
собачонки оказалась столь же печальна, как и судьба всем нам
известной Муму. Правда, Герасим, утопив собаку, не простил
барыню и ушел в деревню и этим выразил свой протест против
хозяйки, а Андрей «до самой смерти продолжал служить ей и,
кроме нее, никого своей госпожой признавать не хотел». Он

продолжил щеголять в красных рубахах, ездить за водой к
Александровскому саду, обожал свою благодетельницу, целовал
ей ручку, вот только собак с тех пор не жаловал.
Варвара Житова оставила любопытные воспоминания об
укладе их жизни на Остоженке. Дворни было человек сорок –
барская «аристократия». Домашним языком в семье будущего
великого русского стилиста был французский. Потому одна из
дворовых девочек обязательно обучалась языку Вольтера, дабы
читать барыне на ночь любимые романы… Властность,
самодурство и жестокость В.П.Тургеневой были в свое время
притчей во языцех. Сцены разнузданного барского произвола
разыгрывались в доме ежедневно. Сам Тургенев называл мать
«Салтычихой» и не раз рисовал в своих отрицательных героях ее
своеволие и надменность.

Е. Беем.
Иллюстрация к рассказу Тургенева «Муму»
По мнению исследователей, причину жестокости властной
барыни следует искать в ее дурной наследственности и
непростой судьбе. Так, ее отец, орловский дворянин Петр
Иванович Лутовинов, служа в Петербурге в Преображенском
полку, прославился громкими скандалами, пьянками, драками,
картами и кутежами, за что был с позором уволен из полка.
Оказавшись в родных местах, дед писателя дал выход
обуревавшей его обиде, показав всем свой свирепый и
неукротимый нрав.
Родившись через месяц после смерти своего отца, Варенька
провела детство и юность в доме отчима, где чувствовала себя
чужой и бесправной. Мало того, он «положил на нее глаз».
Накануне назначенного им рокового свидания, не выдержав

притеснений, она вместе с верной нянькой вынуждена была
сбежать из дома и нашла приют у своего дяди, Ивана Ивановича
Лутовинова, человека сурового и нелюдимого. Именно о нем
упоминается в знаменитом рассказе Тургенева «Бежин луг»:
призрак Ивана Ивановича ходит по ночам от места своего
упокоения – мавзолея в усадьбе Спасское к Варнавицкому
оврагу.
Именно дядюшка построил знаменитую ныне усадьбу
Спасское-Лутовиново. По слухам, построил он ее для своего
внебрачного сына, наследника Ванечки. Поговаривали, что
матерью мальчика была родная сестра барина. Считается, что
глухие предания об этой истории отразились в рассказе
Тургенева «Три портрета». К несчастью, мальчик умер. Потеря
наследника стала для него тяжелейшим ударом, и, возможно,
поэтому он согласился принять в дом племянницу Варвару,
однако принял ее холодно, держал ее в строгости и за малейшее
ослушание грозил выгнать из дома. Казалось, счастье навсегда
отвернулось от бедной девушки. Помог случай. Внезапная смерть
дяди, подавившегося небольшой косточкой, неожиданно
превратила забитую, немолодую и угрюмую приживалку в одну
из богатых невест в округе, владелицу огромных поместий и
почти пяти тысяч крепостных крестьян. Быстро освоившись со
своим новым статусом, она становится властной и жестокой
хозяйкой.
По воспоминаниям современников, красавицей Варвара
Лутовинова не была. Небольшого роста, с широким лицом,
испорченным оспой. Она была достаточно образованна, очень
начитанна, играла на фортепьяно, умела вести светскую беседу,
прекрасно
говорила
по-французски,
даже
пользовалась
молитвенниками исключительно на французском языке. Но
главное, она великолепно ездила верхом, метко стреляла,
рукоделью предпочитала игру на бильярде и успешно вела свое
обширное хозяйство.
Губернское общество с любопытством следило за ее жизнью,
злословило по поводу ее увлечений. Приписывали ей
влюбленность в молодого офицера Матвея Муромцева, чему

способствовали его собственные высказывания об ухищрениях
Варвары Лутовиновой женить его на себе. Он часто бывал в
Спасском по приглашению хозяйки, у которой был свой
домашний театр и изумительный оркестр. В честь гостя
устраивались пышные иллюминации, а в день его именин
Варвара Петровна преподнесла ему в подарок купчую на имение
в Ельце, от которой он гордо отказался.
Варваре Петровне было уже под тридцать, когда она
познакомилась с сыном помещика-соседа, молодым блестящим
кавалерийским офицером Сергеем Николаевичем Тургеневым,
который приехал в имение своей будущей жены для покупки
лошадей на ее конном заводе. Он был красив, умен, статен и
моложе ее на целых шесть лет. Но, увы, очень беден. Однако для
влюбленной женщины последнее не имеет никакого значения.
Молодая помещица приняла красивого офицера довольно
любезно, причем предложила ему сыграть в карты, но с
условием, чтобы тот, кто выиграет, сам, по своему желанию,
назначил себе выигрыш. По слухам, в то время молодой офицер
находился в очень стесненных обстоятельствах. Карты, цыганки
и шампанское истощили все его средства, и он решился
поправить свои дела выгодной женитьбой. Выиграв, Сергей
Николаевич воспользовался случаем и тут же, по-гусарски,
просил руки своей партнерши. Варвара Петровна с радостью
согласилась.

Блестящий офицер
знаменитого писателя

Сергей

Николаевич

Тургенев,

отец

По семейным преданиям, выиграл не бравый офицер, а
засидевшаяся в девках Варвара, и именно она заставила
молодого повесу жениться на ней. Как бы то ни было, в начале
1816 года союз богатства с красотой и молодостью был
заключен. И, как обычно в таких случаях, стал непрочным.
Молодые венчались и играли свадьбу, вопреки обычаям, в
имении жены: Варвара Петровна сразу продемонстрировала, кто
в доме хозяин.
Махнув рукой на военную карьеру, Сергей Николаевич
вышел в отставку и вместе с женою поселился в ее громадном
имении Спасском, где зажил роскошной барской жизнью,
предаваясь охоте, кутежам и карточной игре. Он не вводил жену
в круг своих знакомых, имел любовниц, равнодушно смотрел на
происходящее в доме, в том числе – на воспитание сыновей.
Своего мужа Варвара Петровна боготворила, предоставила
ему полную свободу и ни в чем не перечила. А сама занялась
управлением обширным хозяйством и воспитанием детей.
В Спасском она завела свои, особые традиции, взяв за
эталон двор государя. Имение превратилось в крепостническое
государство с министрами, почтой, полицией из отставных
гвардейских солдат, письменными приказами дворовым и слугам.
Ежедневно в определенное время к ней являлся с докладом
дворецкий Федор Лобанов, одетый как благородный человек.
Причем, докладывал он исключительно на французском языке.
Приход почты возвещался обычно большим колоколом, а
«министр почт», одетый по форме, преподносил госпоже на
серебряном подносе газеты и письма.

Усадьба Спасское-Лутовиново
Став богатой и полновластной помещицей, Варвара
Петровна дала волю своему «ндраву». О ее причудах ходили
легенды: чего стоит «стеклянный ящик», особенные носилки со
стеклянным колпаком в виде киота, в котором барыня требовала
выносить себя на улицу, боясь свирепствовавшей в то время
холерной заразы. Под этим колпаком она садилась в мягкое
кресло, и ее носили по улицам особенно приставленные к этому
крепостные люди. По слухам, однажды, один мужик принял
барыню за святыню, встал перед ней на колени, истово
перекрестился и положил перед Тургеневой какую-то монетку.
Барыня была в ярости, и колпак с носилками вышвырнули на
помойку.
По словам очевидцев, над ее усадебным домом всегда
висели два вымпела с гербами Тургеневых и Лутовиновых. Если
Варвара Петровна была не в духе, она приказывала спускать
вымпелы. Гости, подъезжавшие к усадьбе, видя знак,
поворачивали восвояси.
Однако при своем жестоком характере, Варвара Петровна
обладала и безусловными достоинствами и превосходила многих
своих современниц. В круг ее знакомых входили Н.Карамзин,
И.Дмитриев и А.Пушкин. По словам современников, она была
колоритной фигурой, личностью яркой и неординарной и очень
противоречивой. С одной стороны, свободно говорит и пишет пофранцузски, читает Вольтера и Руссо, дружит с великим
Жуковским, любит театр, обожает разводить цветы… С другой –
за исчезновение лишь одного тюльпана из сада отдает приказ
перепороть всех садовников.

Приливы сентиментальности в ее жизни чередовались с
приступами жестокости. Так в ее имении были: богадельня,
больница и крестьянское училище. Но в то же время
провинившихся дворовых секли или отправляли в солдаты, детей
разлучали с матерями, и даже задиристый индюк, обидевший
любимого петуха барыни, по ее приказу был живьем закопан в
землю.
Сыновей своих Варвара Петровна также воспитывала по
методу кнута и пряника.
В четыре года Тургенев впервые увидел Европу: семейство
на собственных лошадях приехало в Париж, где задержалось на
полгода. Естественно, что Иван уже в детстве свободно говорил
на трех языках, был светски воспитан и ни в чем не знал отказа.
Но, с другой стороны, порывы заботливости, внимания и
нежности сменялись приступами ожесточения и мелкого
тиранства. Ей казалось, что всякое проявление чувства должно
было уменьшить ее власть, обаянием которой она упивалась до
сладострастия. По ее приказу детей наказывали за всякую
провинность. Их, как и дворовых, часто секли, отец совершенно
не вмешивался в это, добавляя к наказаниям «спартанские»
методы воспитания: ранний подъем, холодные ванны…
«Мне нечем помянуть моего детства, – говорил много лет
спустя Тургенев. – Ни одного светлого воспоминания. Матери я
боялся, как огня. Меня наказывали за всякий пустяк – одним
словом, муштровали, как рекрута. Редкий день проходил без
розог; когда я отважился спросить, за что меня наказали, мать
категорически заявляла: «Тебе об этом лучше знать, догадайся».
Однажды после несправедливого и жестокого физического
наказания он даже решился бежать из дома, но был остановлен
немцем-учителем.
Непростые отношения сложились у него и с отцом. Вот как
он сам рассказывал об этом в своей во многом
автобиографической повести «Первая любовь», в которую
вложил много личного: «Странное влияние имел на меня отец –
и странные были отношения. Он почти не занимался моим
воспитанием, но никогда не оскорблял меня; он уважал мою

свободу – он даже был, если можно так выразиться, вежлив со
мною… только не допускал меня до себя. Я любил его, я
любовался им, он казался мне образцом мужчины – и, боже мой,
как бы я страстно к нему привязался, если бы я постоянно не
чувствовал его отклоняющей руки!»
Первая любовь юного писателя оставила горький осадок.
Юная Катенька Шаховская пленила Тургенева девичьей
свежестью и чистотой. Целое лето он ходил за ней по пятам, не
смея слова молвить, не то, что прикоснуться. Впрочем, как
вскоре выяснилось, эта ангельски чистая девушка была вовсе не
так чиста и непорочна, как рисовало воображение влюбленного
юноши. Неожиданно он узнал, что у Катеньки уже давно есть
любовник, причем «сердечным другом» оказался известный в
округе донжуан и… его отец.
Узнав, что его милая Катенька – одна из отцовских пассий,
несчастный юноша впал в черную меланхолию. Его матушка,
видя страдания своего любимого Ванечки, решила исцелить его
народными средствами. Выбрала среди крепостных миловидную
и здоровую девушку и отправила ее прямиком в парк, где
тосковал о потерянной любви ее сын.
Все получилась так, как и хотела барыня. Смышленая
девица, задумку хозяйки поняла без слов и «утешила» молодого
барина. Познав радости плотской любви, Иван окончательно
оставил мечту о большой Любви.
Были в семье Тургеневых и другие фамильные тайны. Так, у
домашнего врача семьи – крепостного Порфирия Карташова мать
была крепостной, а папенькой являлся… неверный муж Варвары
Петровны! Заметив редкие способности юноши, Варвара
Петровна отправила его вместе с сыном за границу в качестве
«засланного казачка». Овладев немецким языком, Кудряшов
поступил на медицинский факультет в один из германских
университетов. Тургенев, зная своенравный характер своей
матери, у которой он долго и безрезультатно просил вольную
для талантливого юноши, убеждал его не возвращаться в
Россию. Но Порфирий вернулся, оставив в Германии свою
невесту. «Христос с нею, с невестой!.. Родина милее».

Когда он возвратился в Спасское, барыня немедленно
обратила его в «придворного» домашнего врача при своей
«царственной» особе. Перейдя на положение дворового,
талантливый доктор запил горькую. При жизни Варвара
Петровна так и не дала своему «пасынку» вольной, освободили
родного брата от рабства уже наследники. Так же поступила
жестокая барыня и с другим талантливым крепостным. Она
выучила его живописи и затем заставила с утра до вечера
рисовать для себя одни и те же цветы. Бедняга спился.
Несмотря на свою образованность и личное знакомство с В.
А. Жуковским, который часто приезжал погостить к Тургеневым
из своего имения, Варвара Петровна не одобряла первых опытов
стихосложения сына Ивана. Она считала это «пустым занятием»,
вопрошая своего талантливого сына «…какая тебе охота быть
писателем? Дворянское ли это дело?.. Писатель и писец одно и
то же! И тот и другой за деньги бумагу марают».
И еще одна тщательно скрываемая фамильная тайна.
Воспитанница Варвара Николаевна Житова – свидетельница
всего, что происходило в доме матери великого писателя, была
родной дочерью Варвары Петровны от ее придворного доктора
Андрея Евстафьевича Берса, отца будущей жены А. Н. Толстого.
По крайней мере, вексель на долю наследства Вареньки был
выписан умирающей Варварой Петровной на имя А.Е. Берса – до
совершеннолетия наследницы. Таким образом, жена Толстого
была сводной сестрой Тургенева, которую Иван Сергеевич до
конца своих дней не любил и называл только по имени и
отчеству.
Кстати, Житова – ее фамилия по мужу, а девичья –
Богданович-Лутовинова, явно намекающая о Богом данном
«подарке» под старость.

Групповой портрет русских писателей – членов редколлегии
журнала «Современник».
Иван Гончаров, Иван Тургенев, Лев Толстой…
По мнению исследователей, пытаясь соблюсти светские
приличия, матушка Вареньки дала своей дочери фамилию и
отчество не родного, а крестного отца, соседнего помещика
Николая Богдановича.
Варенька была оформлена сиротой и числилась в доме
родной матери как воспитанница. Но, по словам современников,
все это было формальностью. Варвара Петровна относилась к
новорожденной девочке как к родному ребенку, нежно и
страстно заботилась о ней и никогда ни одним пальцем ее не
тронула. На «приемную дочь» тратилось во много раз больше,
нежели на родных сыновей. В результате из малютки Биби
стараниями бесчисленных гувернанток и нянюшек получилась к
тринадцати годам капризная, злая и вздорная барышня.

Василий Поленов.
«Бабушкин сад»

О так называемой «воспитаннице» Тургенев напишет со
временем Полине Виардо: «Она не глупа, не зла, но
бессодержательна и избалованна; манеры отвратительные:
нечто вроде жеманной гризетки, ленивой и вульгарной». Однако
же маменька была от нее без ума: задаривала драгоценными
безделушками, шила ей платья, мантильи и шубки у лучшей
московской портнихи, даже одно из своих имений записала за
своей «барышней». Словом, портила и без того скверный
характер Биби.

«Светский лев» и роковая любовь
Независимо от семейных осложнений из всех поездок
Тургенев с радостью возвращается в свой остоженский дом, к
которому он по-своему привязался. У него была своя любимая
комната на антресолях с окнами в сад. Переезжая на Остоженку,
Варвара Петровна, прежде всего, думала о своем любимце
Ванечке. Верила, что по окончании университетских занятий
вернется в Москву, будет жить рядом с ней. Согласно последней
моде, она устроила его комнату «на кавказский манер»:
с коврами и развешенным оружием на стенах.
Среди гостей остоженского дома были Аксаковы, М.П.
Погодин, И.Е. Забелин, А.Н. Островский, А.Ф. Писемский. По
словам современников, именно отсюда направился Иван
Сергеевич знакомиться с Н.В. Гоголем и слушал там авторское
чтение «Ревизора». Каждое произведение 40-х – начала 50-х
годов так или иначе связано с этим домом. Это поэма «Андрей»,
замечательный рассказ «Певцы», «Переписка» и многие
стихотворения,
вдохновленные
горьким
и
недолгим
«премухинским романом», так назвал Тургенев свое чувство к
Татьяне Бакуниной, сестре революционера-анархиста Михаила
Бакунина.
Экзальтированная
девушка,
увлеченная
литературой
немецкого романтизма, увидела в возлюбленном едва ли не
воплощение божественного идеала: «О, Вы были мне больше,

чем брат, больше, чем друг. Вы были Христом моим, и я до земли
склонялась перед Вами. Я Вам молюсь. Вас благословляю, Вас
благодарю за все. В Вас я узнала все величие Бога, всю
беспредельную любовь его».
Тургенев с явным удовольствием играл роль «светского
льва»: модно одевался, блистал в салонах, путешествовал и
кружил дамам головы.
«Премухинский роман» (Премухино – усадьба семьи
Бакуниных) длился полтора года. Активной стороной в нем была
женщина. Молодой человек принимал поклонение, подавал
надежду, но в решающий момент дал отказ, сопровожденный,
впрочем, поэтическими оговорками: «…Вы моя Муза», – и
посвятил даме сердца несколько стихов.

Сомов. Влюбленные
В марте 1842 года Тургенев написал ей в прощальном
письме: «Я все хочу забыть, все, исключая Ваш взгляд, который я
теперь так живо, так ясно вижу…» Под впечатлением разрыва с
Татьяной Бакуниной у него родились следующие строки, которым
была суждена очень долгая жизнь:
Утро туманное, утро седое,
Нивы печальные, снегом покрытые…
Нехотя вспомнишь и время былое,
Вспомнишь и лица, давно позабытые.
Вспомнишь обильные, страстные речи,
Взгляды, так жадно, так робко ловимые,
Первые встречи, последние встречи,
Тихого голоса звуки любимые.

Вспомнишь разлуку с улыбкою странной,
Многое вспомнишь родное, далекое,
Слушая ропот колес непрестанный,
Глядя задумчиво в небо широкое.
Этот романс на его слова до сих пор очень популярен.
«Кружение сердца» прерывается в один день: 1 ноября 1843
г. в Петербурге Тургенев знакомится с французской оперной
певицей Полиной Виардо. Этот день свой жизни он назовет
«священным». Полине было двадцать два года. Она была
замужем за журналистом Луи Виардо, который и представил
Ивана Сергеевича жене, отрекомендовав его как заядлого
охотника и посредственного стихоплета. Кто бы мог подумать,
что он станет великим писателем? И что их роман займет долгие
40 лет?
Эта загадочная женщина сумела на всю жизнь приковать к
себе писателя. Популярность ее была столь велика, что Жорж
Санд сделала Виардо прототипом главной героини романа
«Консуэло». По словам современников, она была некрасива,
невысокого роста, сутулая, с выпуклыми черными глазами и
большим ртом. Настолько некрасива, что Гейне сравнивал ее
внешность с экзотическим и чудовищным пейзажем. Но стоило
Полине выйти на сцену – и происходило чудо: лицо озарялось
внутренним светом, а голос… Голос был таким, что даже Варвара
Петровна, искренне ненавидевшая Виардо, признавала:
«Чертовски хорошо поет проклятая ведьма!»

Полина Мишель Фердинанд Гарсиа-Виардо – любовь всей
жизни Тургенева
Семья Виардо становится частицей его жизни. Без Полины
он чувствовал себя по-настоящему больным и разбитым: «Я не
могу жить вдали от вас, я должен чувствовать вашу близость,
наслаждаться ею. День, когда мне не светили ваши глаза, – день
потерянный», – писал он Полине, не требуя ничего взамен.
В сюжете «премухинского романа» словно поменялись знаки.
Теперь он был готов на любые подвиги для своей Прекрасной
Дамы. Она же спокойно принимает все его знаки любви и
поклонения, но не подает никаких надежд, признаваясь
знакомым, что «немного устала от изъявлений любви, разделить
которую она не может».

И.Е. Репин.
Портрет И.С.Тургенева

Мать Тургенева жестоко ревновала сына к «певичке». Вот
так пишет она о своем сыне в одном из писем: «Иван, живши со
мной, – сокровище. Чуть с глаз – буйный, страстный, безумный,
все и всех забыл, летит-летит, парит, пока солнце крылья ему не
подпалит, – тогда он падает мрачен, несчастлив; опомнится на
минутку, меня нет – опять кровь закипела, опять буйствует,
теряет здоровье, недоволен собой и всем». Варвара Петровна,
стремясь порвать отношения сына с «ведьмой» Виардо,
практически отказала ему в средствах.
Однако влюбленный Тургенев по-прежнему кочует из России
в Европу и обратно, неизменно останавливаясь в родном доме.
Именно здесь, на Остоженке, И.С.Тургенев наблюдает трагедию
своей будущей
Аси, побочной дочери дяди по отцу, выданной замуж за
крепостного повара. Восемь лет прожила на Остоженке и его
собственная дочь Пелагея, нечаянный плод мимолетной любви
писателя-охотника к лутовиновской белошвейке. Однако бабушка
так жестоко обращалась с внучкой, что Тургенев увез ее во
Францию, под крыло своей возлюбленной Полины Виардо.
Именно она предложила взять девочку к себе. Желая угодить
любимой женщине, Тургенев меняет имя собственной дочери, и
из Пелагеи девочка превращается в Полинет, в честь обожаемой
Полины.
Кстати, именно здесь, в стенах матушкиного дома, состоялся
неприятный разговор матери с двумя сыновьями о наследстве.
Не соглашаясь выделить им причитающуюся долю, она, таким
образом, пыталась сохранить над сыновьями свою власть.
Доходило до того, что Тургенев, уже, будучи довольно
известным писателем, «стрелял» у своих лакеев по 30–40 копеек
на извозчика.
Бедствовала семья и старшего сына Николая, осмелившегося
жениться на бедной компаньонке матери. Тайно венчавшись, он
перебивался в Петербурге случайными заработками, мечтая, как
московская бабушка увидит своих внуков, и сердце ее растает.
Не растаяло, а лишь озлобилось. Вскоре детей унесла болезнь.

Возмущенная попыткой Ивана Сергеевича просить за брата,
Варвара Петровна отказала сыновьям от дома и предпочла в нем
умереть в одиночестве. Она умерла в 1850 году в Москве.
Тургенев в это время был в Петербурге, сразу же выехал он к
ней, получив известие о ее болезни, но опоздал.
После ее смерти И.С.Тургенев обнаружил в доме несколько
сундуков с ее дневниками и записками. Незадолго до смерти она
велела их сжечь, однако сохранились карандашные записи,
которые она вела во время предсмертной болезни. Тургенев
прочел их, и это стало для него откровением – бездна
материнского одиночества и тоски, страданий из-за собственного
самодурства. Так, за два года до смерти она пишет своим детям:
«Мои милые, гнев матери – дым; малейший ветерок, и пронесло
его. А любовь родительская неограниченна. Сквозь этот дым, как
бы он ни ел глаза, надо видеть любовь, которая с колыбели
вкоренилась в сердце».
Была в дневнике и такая запись: «Матушка, дети мои!
Простите меня! И ты, о Боже, прости меня, ибо гордыня, этот
смертный грех, была всегда моим грехом». «Какая женщина, –
писал он Полине Виардо, – мой друг, какая женщина! Всю ночь я
не мог сомкнуть глаз. Да простит ей Бог все… Право, я
совершенно потрясен».
«Твой друг и мать, Варвара Тургенева» – так обычно
подписывала она свои трогательные, наполненные искренней
заботой письма к Ивану Сергеевичу. «…Я люблю тебя, как ты
охоту… вообрази, как много!» В свое время писатель Борис
Зайцев заметил, что если бы не уцелели эти «прелестные»
письма, то Варвара Петровна осталась бы в истории просто
самодуркой-крепостницею. Именно эти письма, сохранившиеся
до наших дней, позволяют по достоинству оценить
противоречивую личность Варвары Тургеневой.
После смерти матушки Тургенев сравнительно скоро
расстается со своей «остоженской обителью», а через тридцать
лет делает робкую попытку обзавестись семьей. Молодая актриса
Мария Савинова была готова стать его спутницей жизни,
несмотря на то что в тот момент Тургеневу было уже за 60. К

сожалению, их поездка в Париж определила конец их
отношений. В доме Тургенева каждая мелочь напоминала о
Виардо, Мария чувствовала себя лишней и мучилась ревностью.
В том же году Тургенев тяжело заболел. Чувствуя, что ему
осталось жить недолго, он просит проводить его в дом Полины.
Лишенный возможности жить с любимой, он приедет к ней
умирать.
Умирал он мучительно – от болезни позвоночника. Страшные
боли снимал только морфий, в результате у него появились
кошмары: ему постоянно казалось, что его отравили, а в
ухаживающей за ним Полине Виардо мерещилась леди Макбет.
По словам очевидцев, в последние часы своей жизни он уже
никого не узнавал. Когда Полина склонилась над ним, он
произнес: «Вот царица из цариц!» Это были его последние слова.
На родину его останки сопровождала дочь Полины – Клаудиа.
Виардо пережила его почти на тридцать лет. Умерла, но осталась
жить вечно, как легенда об их призрачной любви.

Прощальное письмо
Незадолго до смерти смертельно больной Тургенев написал
Льву Толстому прощальное письмо, в котором просил прощение
за старую ссору, называл его «великим писателем Русской
земли» и призывал вернуться к творчеству (в это время Толстой
переживал духовный кризис). «Милый и дорогой Лев
Николаевич. Долго Вам не писал, ибо был и есмь, говоря прямо,
на смертном одре. Выздороветь я не могу, – и думать об этом
нечего. Пишу же я Вам, собственно, чтобы сказать Вам, как я был
рад быть Вашим современником, и чтобы выразить Вам мою
последнюю, искреннюю просьбу. Друг мой, вернитесь к
литературной деятельности. Ведь этот дар Вам оттуда же, откуда
все другое. Ах, как бы я был счастлив, если б мог подумать, что
просьба моя так на Вас подействует! Я же человек конченый,
доктора даже не знают, как назвать мой недуг… Друг мой,
великий писатель русской земли – внемлите моей просьбе!»

Ссора между величайшими писателями произошла в 1861
году и едва не закончилась дуэлью, которая, к счастью, не
состоялась. Повод был формальный: разные взгляды на
воспитание. Тургенев похвастал, что его дочь чинит одежду
бедняков, а Толстой ответил, что, когда разряженная девушка
держит на коленях грязные лохмотья, она всего лишь играет
театральную сцену. Однако причины взаимного раздражения
были более глубокими, и одна из них – личный мотив.
Во время жизни Тургенева в Спасском-Лутовинове между
ним и любимой сестрой Толстого Марией Николаевной, жившей
по соседству, завязалась «опасная дружба». «Я чуть было не
влюбился!..» – не раз говорил Иван Сергеевич, да и Мария
Николаевна, похоже, стала испытывать к писателю не только
дружеские чувства. Однажды он поцеловал ей руку, а она
отдернула ее и сказала:
«Прошу более этого не делать». Эта сцена есть в «Фаусте»,
поэтической повести, которую влюбленный Тургенев написал
буквально за несколько дней. В ее героине Вере Ельцовой
современники без труда угадывали черты графини Толстой.

К.Е. Маковский.
Мария Гавриловна Савина
Тургенев, несомненно, был искренне увлечен Марией.
Разговаривая о ней с соседями, он сказал:
«Если взглянешь на нее хоть раз, теряешь рассудок и
падаешь на землю, как скошенный стебель». «Маша очарована

Тургеневым, – написал Льву Толстому его старший брат
Николай. – Она не знает света и вполне может ошибиться».
Но Судьба уже увлекла этих людей в водоворот страсти.
Сначала были письма, потом встречи, все более частые. Тургенев
нередко уезжал в Париж к Полине Виардо и оттуда писал Марии
многочисленные письма, свидетельствующие о неудавшейся
личной жизни.
В 1855 году Мария Николаевна разошлась с мужем, у
которого в ту пору было четыре любовницы. Одна из них в
порыве ревности принесла Марии письмо, адресованное другой
даме, в этом письме муж Марии строил планы на случай своего
возможного вдовства… Этого Мария не смогла снести, она
забрала детей и уехала в Москву к брату Николаю. Несчастная
женщина осталась одна с тремя детьми и очень страдала.
Тургенев откликнулся на это известие: «Я останусь Вашим
другом, пока буду жив». А далее следует тревожный вопрос:
«Будет ли прошедшее чисто и навсегда отрублено?»
Мария Николаевна ожидала от Ивана Сергеевича чего-то
большего… Тем более что Тургенев в это же время писал Л.
Н.Толстому: «Скажите ей, что я часто думаю о ней и что, если бы
желания могли осуществляться, она была бы совершенно
счастлива». Однако в это же время он пишет Анненкову: «Дела с
ней покончены и сданы в архив».
Вскоре произошел окончательный разрыв. В длинном письме
к Полине Виардо Тургенев подробно рассказывает о последней
встрече с Марией: «Я провел три очень приятных дня у своих
друзей: двух братьев и сестры, прекрасной и очень несчастной
женщины. Она вынуждена была разойтись со своим мужем,
своего рода деревенским Генрихом 8-м, пре-отвратительным».

Мария Николаевна – любимая сестра Л.Н. Толстого. Из-за
нее почти двадцать лет Толстой и Тургенев были в ссоре
Толстой был оскорблен тем, что отношение Тургенева к
Марии не было серьезным и что он «только напрасно
потревожил несчастную женщину». В сентябре 1858 года
Толстой записал в дневнике: «Тургенев скверно поступает с
Машенькой. Дрянь, трудно встретить безобразнейшее существо».
Через год, приехав в Санкт-Петербург, Толстой навещает
Тургенева и имеет с ним объяснение, во время которого
выражает свое неудовольствие его поведением с Марией. Они
снова ссорятся. Тургенев в письме к Боткину сообщил: «С
Толстым покончил все свои счеты: как человек он для меня
более не существует». Почти двадцать лет Толстой и Тургенев
были в ссоре и не общались. Потом отношения возобновились,
но Тургенев вскоре умер.

Инокиня Мария – графиня Мария Николаевна Толстая

Мария Николаевна Толстая пережила Тургенева почти на 30
лет. Жестоко оскорбленная Валерьяном, обманутая Тургеневым.
В 1891 году она поселилась в Шамординском монастыре
недалеко от Оптиной пустыни. Исследователи считают, что на ее
судьбу повлияла повесть Тургенева «Фауст»: по воле автора
Верочка Ельцова умерла, не вынеся эмоциональных потрясений,
а Мария Николаевна, ее прототип, отказалась от мирской жизни,
потому что не встретила настоящей любви.
В монастыре Мария Николаевна обрела душевное
спокойствие. Лев Толстой говорил: «Пусть верует поцерковному, это лучше, чем ни во что не верить». Недаром он во
время своего предсмертного бегства из Ясной Поляны прежде
всего подумал о своей любимой сестре и пришел к ней
побеседовать по душе… После смерти Толстого она писала его
жене Софье Андреевне очень теплые сочувственные письма: «…
я всегда буду любить тебя, милая Соня. Ведь он, дорогой мой
Левочка, тебя любил…»
Мария Николаевна умерла весной 1912 года, 80 лет от роду
от той же болезни, что и Л.Н.Толстой: она заболела воспалением
легких, которое быстро свело ее в могилу. По свидетельству
очевидцев, после кончины брата она сразу осунулась и
одряхлела. Душа ее не захотела оставаться в одиночестве и
поспешила к любимому брату.
Сегодня особняк на Остоженке начинает жить новой и
особенной жизнью, в 2009 году в нем открылся музей И.С.
Тургенева. В парадной анфиладе залов разместилась
выставочная экспозиция «Москва. Остоженка. Тургенев»,
рассказывающая о жизни и творчестве И.С. Тургенева, его эпохе,
литературном и дружеском окружении и его семье. Среди
экспонатов музея – личные вещи писателя, переписка с другими
великими – Некрасовым, Достоевским,
Толстым. Посмертная маска, прижизненные издания
«Записок охотника» и других произведений. Здесь есть автограф,
купленный на аукционе в Германии, уникальный фотопортрет
Ивана Сергеевича в шапочке доктора Оксфорда, нотный альбом

возлюбленной писателя Полины Виардо и восточный ковер,
который Варвара Петровна купила специально для своего
любимого сына.
Другие экспонаты были собраны, что называется, с миру по
нитке. Они попали на Остоженку из коллекций других российских
музеев. Отдельный стенд посвящен матери Ивана Тургенева. С
особым трепетом работники музея показывают альбом, в
который она записывала на французском языке свои
размышления о жизни, их она посвящала своему сыну Ванечке. В
конце жизни он напишет: «Нет счастья вне семьи – и вне
родины: каждый сиди на своем гнезде и пускай корни в родную
землю».

5.5. Посланница крылатого Эроса. Особняк
Н.С. Волконского – А.М. Коллонтай
Воздвиженка, 9
Женщины творят историю, хотя история
запоминает лишь имена мужчин.
Генрих Гейне

Княжеская обитель
Каждый дом на Воздвиженке имеет свою захватывающую
историю. Один из самых романтических особняков, дом генераланшефа, дипломата князя Николая Сергеевича Волконского, деда
Л.Н. Толстого по материнской линии. Князь Волконский приобрел
этот дом в 1816 году у Прасковьи Грушецкой, дочери сенатора и
генерал-майора В.В. Грушецкого, владевшего эти домом еще с
1774 г., и прожил в нем около пяти лет. Его знаменитый внук
увековечил это здание в романе «Война и мир» как дом старого
князя Болконского.

Дом князя Н.С. Волконского, прототип дома Болконского из
романа «Война и мир»
По преданиям, древний и знатный род Волконских ведется от
Святого князя Михаила Черниговского, замученного в Орде в
1246 году, внук которого Иван Юрьевич, по прозвищу Толстая
Голова, был пожалован уделом на реке Волокне, по которому и

получил свою фамилию. По обычаю своего времени Николеньку
в семь лет зачислили на военную службу Юношей он служил в
гвардии и в 1787 году в составе свиты Екатерины II сопровождал
императрицу во время ее поездки в Крым. Князя ждало завидное
будущее, как вдруг бравый офицер, блестящий екатерининский
вельможа бросил придворную службу и неожиданно для всех
вышел в отставку.
«Образованный, честный, твердой воли, умный, но упрямый
и властный, не склоняющий ни перед кем головы… – так
объясняет причину его внезапной отставки его внук
Л.Н.Толстой. – Достигнув высоких чинов генерал-аншефа при
Екатерине II, он вдруг потерял свое положение вследствие
отказа жениться на племяннице и любовнице Потемкина
Вареньке Энгельгардт. Продвижение по службе остановилось. Он
был назначен воеводой в Архангельск, где пробыл до воцарения
Павла, после чего вышел в отставку. Женившись на княгине
Екатерине Трубецкой, безвыездно жил в имении Ясная Поляна».
Позже Лев Толстой дописал: «При Александре I князь был хуже,
чем в немилости, – его забыли…»

Николай Сергеевич Волконский (1753–1821) – дед Л.Н.
Толстого
Одна из дочерей Волконского умерла в раннем детстве.
Второй дочери – Марии, в будущем матери А.Н.Толстого, было
всего два года, когда умерла ее мать. И безутешный князь

всецело посвятил себя воспитанию горячо любимой дочери, дал
ей прекрасное воспитание.
По словам его внука С.М.Толсто-го, учителя и гувернантки
обучали Мари немецкому, английскому, итальянскому языкам и
гуманитарным наукам. Французским языком она владела как
родным, это было обычным в дворянских семьях того времени.
Но она хорошо знала и русский, чем не могли похвалиться
девушки ее круга. Наконец, что касается математики и других
точных наук, их преподавал дочери сам князь Волконский.

Таблица предков Л.Н.Толстого по отцу и матери
Добрая и набожная, но некрасивая дочь, княжна Марья,
вышла замуж, будучи немолодой, за графа Николая Ильича
Толстого, и через несколько лет у них появился сын Левушка. В
раннем варианте романа под названием «Три поры» он так
описывает старого князя: «Князь был свеж для своих лет, голова
его была напудрена, частая борода синелась, гладко выбрита.
Батистовое белье манжет и манишки было необыкновенной
чистоты. Он держался прямо, высоко нес голову, и черные глаза
из-под густых, черных бровей смотрели гордо и спокойно над
загнутым сухим носом. Тонкие губы были сложены твердо».
Именно таким изображен он на сохранившихся в Ясной Поляне
двух его портретах, в старости и в молодые годы.
Лев Николаевич никогда не видел своего знаменитого деда,
но, по семейным преданиям, увековечил его в романе «Война и

мир» в образе сурового старого князя Николая Андреевича
Болконского. Даже любимая дочь, перед тем как войти в кабинет
батюшки, крестилась. Дом деда Льву Николаевичу не нравился,
он характеризует его словами: «Старый, мрачный дом на
Воздвиженке». Именно в этом доме устраивается партия княжны
Марьи и Николая Ростова.
В начале 1830-х гг. дом князя Волконского перешел к
рязанским помещикам Рюминым. По словам сына писателя М. Н.
Загоскина, их «роскошные обеды и танцевальные вечера по
четвергам привлекали всегда многочисленное общество». Л. Н.
Толстому этот дом был хорошо знаком – он бывал здесь молодым
на балах, где ухаживал за прелестной княжной Прасковьей
Щербатовой. «Со скукой и сонливостью поехал к Рюминым, и
вдруг окатило меня. Прасковья Щербатова прелесть. Свежее
этого не было давно». Восемнадцатилетняя покорительница
мужских
сердец,
веселая
и
искрометная,
настолько
впечатлившая молодого Толстого, что именно она стала
прототипом Кити Щербацкой из «Анны Карениной».

Силуэт М.Н.Волконской – единственное изображение матери
писателя. 1810-е гг.

Николай Ильич Толстой. 1820 г.

В. Первунинский. Первый бал

Князь Андрей Болконский
«Платье не теснило нигде, нигде не спускалась кружевная
берта, розетки не смялись и не оторвались; розовые туфли на
высоких выгнутых каблуках не жали, а веселили ножку. Густые
косы белокурых волос держались как свои на маленькой головке.
Пуговицы все три застегнулись, не порвавшись, на высокой
перчатке, которая обвила ее руку, не изменив ее формы. Черная
бархотка медальона особенно нежно окружала ее шею… Глаза

блестели, и румяные губы не могли не улыбаться от сознания
своей привлекательности». Это Кити на балу у Бобрищевых.
«Княжне Кити Щербацкой было восемнадцать лет. Она
выезжала первую зиму. Успехи ее в свете были больше, чем
обеих ее старших сестер, и больше, чем даже ожидала княгиня.
Мало того, что юноши, танцующие на московских балах, почти
все были влюблены в Кити. Уже в первую зиму представились
две серьезные партии: Левин и, тотчас же после его отъезда,
граф Вронский». На самом деле, когда Толстой увидел это
очаровательное создание, она выезжала уже давно, но не
потеряла свежести и вскружила голову многим…

М.В.Нестеров.
Портрет Л.Н.Толстого. 1907 г.
Вскоре после описанного бала княжна Щербатова вышла
замуж за графа А. С. Уварова – археолога и коллекционера,
основателя Исторического музея, сделав завидную партию.
Жених был столь интересен, так много знал и так увлекательно
рассказывал о разных древностях, что любознательная девушка
не смогла устоять перед его умом и обаянием. Овдовев, она
продолжала начатую совместно с мужем деятельность, стала
председателем
Московского
археологического
общества,
председателем комиссии по сохранению древних памятников,
автором многочисленных трудов по археологии.

Графиня Прасковья Сергеевна Уварова, дочь князя Сергея
Щербатова
Позднейшие перестройки конца XIX начала – XX века по
проекту архитекторов К.В. Терского и П.А. Заруцкого совершенно
изменили внешний вид фасада, однако внутри сохранился
роскошный парадный зал с колоннами. Перед революцией
особняк принадлежал миллионеру нефтепромышленнику купцу
Асадулаеву, который устраивал в своем особняке блестящие
балы и приемы.

Валькирия революции
Советское время покончило с балами, и вскоре после
революции в роскошном особняке нефтепромышленника
устроили свой штаб военные моряки. Сюда из Петрограда
переехал Народный комиссариат по морским делам – НАРКОМПОМОРДЕ. Потрясающая аббревиатура новой власти! Возглавлял
его бывший портовый грузчик и бравый моряк Павел Ефимович
Дыбенко, самый молодой нарком в первом советском
правительстве. Нарком-матрос не засиделся в кабинете, попал
под суд за гибель вверенных ему людей и отправился замаливать
грехи – на фронт, руководствуясь присказкой, что война все
спишет. Заместителем Дыбенко в Наркомате по морским делам

работал бывший гардемарин Федор Раскольников. Верный боец
революции, правая рука Ленина и Троцкого, предводитель
мятежных кронштадтских матросов, получил от Ленина
секретный приказ – потопить Черноморский флот, исполнил его
без малейших колебаний, заслужив должность командующего
Балтфлотом.

Балкон дома Волконского. С
революционными речами выступала
возлюбленный П. Дыбенко

него с пламенными
А. Коллонтай и ее

До недавнего времени Дыбенко был одним из легендарных
«рыцарей революции». О революционном матросе знали ровно
столько, сколько было положено знать откорректированной
истории. Сегодня, после открытия засекреченных архивов,
открывается иная картина.
Дыбенко происходил из крестьян Черниговской губернии,
окончил трехклассное городское училище и из-за «политически
вредного характера» не раз сидел в тюрьмах и карцере.
Февральская
революция
1917
года
открыла
широкие
возможности перед разгульным матросом, который был известен
на флоте своей богатырской силой, склонностью к дракам и
пьяным дебошам.
В феврале 1918 года, во время наступления немецких войск,
Дыбенко во главе матросского полка был отправлен под Нарву,
где командовал царский генерал Парский. Строгому боевому
генералу полуграмотный и циничный матрос Дыбенко
подчиняться не захотел, пообещав тому, что «братишки сами
разберутся с немчурой». Однако немцы быстро разбили
дыбенковское войско, пьяные матросы в панике бежали, даже не

вступив в бой. С этого эпизода началось рождение Красной
Армии, а поражение отряда Дыбенко 23 февраля стало
праздником, который отмечается и поныне.

П.Е. Дыбенко и Н. Махно
Возмущенный Ленин приказал снять Дыбенко с поста
наркома и арестовать. В ответ на это «братишки» вместе с
бравым командиром бежали на Урал, круша по дороге города и
села. В мае Дыбенко был пойман и передан революционному
трибуналу. Его обвинили в измене и собирались расстрелять.
Однако преданные собутыльники-балтийцы направили Ленину и
Троцкому ультиматум: «Если в течение 48 часов Дыбенко не
будет освобожден, мы откроем артиллерийский огонь по Кремлю
и начнем репрессии против отдельных лиц». Перепуганные
вожди революции «порекомендовали» ревтрибуналу оправдать
Дыбенко, ненадолго исключить из партии и отправить на
исправление в Самару.

Юная обольстительница – Шурочка Домонтович

Вскоре бравый матрос стал военным диктатором Крыма,
этаким «крымским удельным князем», с позором бежал с поля
боя и стал командовать Сводной дивизией, созданной из
провинившихся членов партии – воров и мародеров. За глаза ее
прозвали Сбродной. Именно эта дивизия участвовала в
подавлении кронштадтского восстания в марте 1921 г. Именно
Дыбенко организовал массовую расправу над своими недавними
товарищами по Балтфлоту.
Позже он продолжает занимать различные командные посты,
полгода учится в Берлине. Немецкие преподаватели так
аттестовали его: «Особенно известен своими беспощадными
грабежами. С военной точки зрения – абсолютный нуль, но с
политической – считается особенно надежным».
В этот период разгорается бурный роман между бывшим
матросом Дыбенко и будущим послом Советской России в
Швеции Александрой Михайловной Коллонтай.
Александра
Коллонтай,
дочь
царского
генерала
Домонтовича, первая в мире женщина-посол и женщинаминистр, принадлежала к той самой плеяде роковых женщин, что
до конца своих дней сводят с ума мужчин, не поддаются влиянию
старости и до последней секунды продолжают быть женщиной,
готовой броситься с головой в омут страсти. Мужчины из-за нее
стрелялись, теряли голову и совершали революции. Она
оставила за собой шлейф разбитых сердец, погубленных жизней
и вечно живых слухов.
Список своих жертв эта удивительная женщина открыла еще
в ранней юности. Когда ей исполнилось 16 лет, ее партнер по
танцам Ванечка Драгомиров признался ей в любви, но был
поднят на смех. На следующий день сын известного царского
генерала, не выдержав «жестокостей» взбалмошной девчонки,
пустил себе пулю в сердце. Поговаривали, что коварная
обольстительница предложила ему: а слабо тебе ради нашей
любви уйти из этой постылой жизни? Оказалось, не слабо. Он
стал первой жертвой магической притягательности этой
незаурядной во всех отношениях женщины.

Вскоре после этого жуткого происшествия Шурочка сошлась
со своим троюродным братом Игорем Лотаревым. Обольстила,
соблазнила, а потом откровенно посмеялась над вспыхнувшими
чувствами бедного юноши. По словам очевидцев, он находился в
шаге от самоубийства, и родители долго лечили его от
психического расстройства.

Игорь Северянин считал, что похож на Уайльда и, подражая
ему, выходил на сцену читать свои стихи с лилией в руках
Спустя
многие
годы
Александра
напишет
Игорю
трогательное, но, как оказалось позже, коварное письмо: «Вы
помните Шурочку Домонтович, Вашу троюродную сестру, подругу
Зоечки, теперь «страшную Коллонтай»? Если Вам захочется
вспомнить прежнее, Зоечку, детство, напишите мне: Норвегия,
Христиания. Я здесь советник полномочного представительства
РСФСР и пробуду, вероятно, всю зиму. Я люблю Ваше
творчество, но мне бы ужасно хотелось показать Вам еще одну
грань жизни – свет и тени тех неизмеримых высот, того бега в
будущее, куда революция – эта великая мятежница – завлекла
человечество…»
Слава богу, на этот раз Игорь Северянин (а именно ему
писаны столь проникновенные строки) не поддался на
обольщение страстной Коллонтай. Поскольку сочиняла она
послание поэту в октябре 1922 года по прямой указке ОГПУ.

Некоторое
время
спустя
блистательный
адъютант
императора Александра III генерал Тутолмин просил руки
Александры Домонтович, но также получил едкий и
насмешливый отказ. Родители настаивали, но Шурочка не на
шутку взбунтовалась и назло родителям вышла замуж за своего
кузена Владимира Коллонтая. Свадьба Александры и Владимира
была омрачена страшным событием: за час до венчания Шура
узнала, что влюбленный в нее учитель, Владимир Острогорский,
пытался покончить с собой. Он отравился угарным газом, его
чудом удалось спасти, но он навсегда остался калекой.
Владимир обожал свою молодую жену, буквально носил ее
на руках, а когда Александра поняла, что ждет ребенка, счастью
его не было предела. Сама же Шура стала осознавать, что брак
ее был ошибкой – Владимир не был тем, кого бы она хотела
видеть рядом. Слишком зауряден.
Слишком скучен… Она нестерпимо страдала от того, что ее
единственная, неповторимая жизнь уходит в никуда. Это жуткое
ощущение не прошло и тогда, когда один из товарищей ее мужа,
Александр Саткевич, стал ее новым возлюбленным.

Генерал-майор Владимир Коллонтай – первый муж «Посла
Советского Союза» Александры Коллонтай
Всем троим были отнюдь не чужды идеалы Чернышевского,
поэтому обременительные супружеские узы в молодом семействе
Коллонтай какое-то время исправно несли тоже втроем. Через

пять лет Шура, преисполненная отваги перекраивать
существующий мир, покинула супружескую обитель, но не для
того, чтобы вступить в новый брак. Роль заботливой жены
наскучила ей, и она уехала в Швейцарию, где без зазрения
совести бросилась в водоворот страсти.
Любовь к Александру Шляпникову, будущему члену ВЦИК
партии большевиков, настигла ее 1911-м на похоронах супругов
Лафарг, покончивших жизнь самоубийством. Садовник нашел
двух известнейших в мире революционеров мертвыми. Рядом –
шприцы с остатками цианистого калия и записка, объясняющая
самоубийство: все, что можно, сделано, силы на исходе,
исполнять свой революционный долг они больше не могут.
Траур никак не повлиял на чувство, охватившее
влюбленных. Шляпников сумел разбудить в ней страстную
натуру, чего не смогли сделать, ни вечно боявшийся опоздать к
ревнивой супруге Маслов, ни законный супруг, называвший свою
жену «рыбой». Однако вскоре возлюбленный стал для нее
обузой, и она уехала в Швецию, откуда ее вскоре выслали за
революционную агитацию.
Сообщение о Февральской революции застало Александру
Коллонтай в Норвегии. Ленин сам написал ей, чтобы она спешно
возвращалась на Родину, и дал ей деликатное поручение. На
вокзале в Петербурге ее встретил Шляпников, сразу взял один из
чемоданов. По слухам, в нем были деньги, которые Ленину
выделило германское правительство на революцию в России.
Вскоре приехал и сам Ленин в пресловутом запломбированном
вагоне.
Сразу после возвращения Коллонтай с головой окунулась в
политическую деятельность.

Совет Народных Комиссаров – правительство России во
главе с В. И. Лениным, А. Г. Шляпников – 6-й слева. Справа от
Ленина – И.В.Сталин, П.Е. Дыбенко
После взятия большевиками власти, ее назначили наркомом
государственного призрения. Чтобы найти помещение для Дома
инвалидов, Коллонтай штурмом берет Александро-Невскую лавру
– ее не остановили тысячные толпы собравшихся по набату
прихожан. На следующий день во всех храмах Александру
Коллонтай предали церковной анафеме. По словам очевидцев,
услышав об этом, она расхохоталась и отметила это событие
дружеской попойкой.
А в это время ее бывший муж Владимир Коллонтай умирал в
лазарете. Александра с большим трудом нашла время для того,
чтоб нанести ему визит. «Выздоравливай», – только и сказала
она ему. Через несколько дней он умер. На похороны Шурочка не
пришла, слишком важны для нее были неотложные
революционные дела. К тому же, что значит одна человеческая
жизнь, когда она борется за счастье всего человечества?
Она выступала на митингах, про ее умение разжечь толпу
ходили легенды, после выступлений ее выносили из зала на
руках. Все это подтолкнуло Ленина к решению отправить на
укрощение недовольных матросов именно ее. Выступления
пламенной Александры на военных кораблях Балтийского флота
стали триумфальными. Ее стали называть Валькирией
Революции. Всюду ее сопровождали два верных богатыря –
матрос Павел Дыбенко и мичман Федор Раскольников,
призванные лидеры революционного флота. После того как
богатырь Дыбенко на руках перенес ее с трапа на катер, между

ними начался бурный роман, о котором вскоре узнала вся страна.
Говорят, когда Павла спросили, правда ли, что он променял
морское братство на женщину, он цинично ответил: «Разве это
женщина? Это Коллонтай!»
Молва о пылкой любви 45-летней «Валькирии революции»
с полуграмотным 28-летним матросом долго не утихала, их имена
были у всех на слуху. Некогда влюбленный в Александру морской
офицер Михаил Буковский пустил себе пулю в висок. Он не смог
вынести, что дочь царского генерала, которого он чтил, пала так
низко. Узнав об этом, Коллонтай сказала: «Этого еще не
хватало!»
Павел Дыбенко был младше своей избранницы на долгих 17
лет. «Мы молоды, пока нас любят!» – ответила Коллонтай на
чей-то недоуменный и довольно бестактный вопрос. Разница в
возрасте не смущала ее, не мешала и разница в социальном
положении, и в образовании. И пусть Дыбенко происходил из
неграмотной семьи, и до конца своих дней делал ошибки почти в
каждом слове, но зато их с Александрой объединяло общее дело
– победа мировой революции.
В 1918 году за сдачу Нарвы и гибель вверенных ему людей
Дыбенко обвинили в измене и собирались расстрелять. Узнав об
аресте Павлуши, Коллонтай в знак протеста ушла с поста
наркома. В тюрьму она писала трогательные письма: «Счастье
мое! Безумно, нежно люблю тебя! Я с тобой, с тобой, почувствуй
это! Я горжусь тобою и верю в твое будущее. То, что произошло,
до
отвращения
подло,
самое
возмутительное
–
несправедливость. Но ты будь покоен, уверен в себе, и ты
победишь темные силы, что оторвали тебя от дела, от меня. Как
я страдаю, этого не скажешь словами. Но страдает лишь твоя
маленькая Шура, а товарищ Коллонтай гордится тобою, мой
борец, мой стойкий и верный делу революции товарищ…»
Чтобы иметь возможность на законных основаниях хлопотать
об освобождении любимого, она предложила Павлу пожениться.
Сообщение о том, что их брак зарегистрирован под номером 1,
обошло все газеты. Принято считать, что это был первый в
Советской России гражданский, то есть зарегистрированный

органами государственной власти, а не скрепленный церковью,
брачный союз. Однако, по словам историков, их брак так и не
был зарегистрирован. Но пышную свадьбу они все-таки сыграли,
и не где-нибудь, а в роскошном дворце балерины Кшесинской,
используя посуду с золотыми царскими вензелями.
По словам очевидцев, Коллонтай следовала за Павлом по
всем фронтам, кроме того, в его штабном вагоне регулярно
устраивала
оргии,
метко
прозванные
солдатами
–
«коллонтаевками». Александра безумно и безоглядно любила
своего Павлушу, а он лишь позволял ей любить себя… Бывшая
дворянка и первая революционерка Александра Коллонтай была
для него атрибутом социального успеха, а их брак –
свидетельством его принадлежности к когорте «вождей
революции».
Влюбленные входили в состав первого большевистского
правительства и повергли последнее в полный шок, когда вскоре
после свадьбы исчезли. Выяснилось: они укрылись от
межклассовых потрясений в Крыму и наслаждаются медовым
месяцем! Нарушение дисциплины было вопиющим, Троцкий
бушевал и требовал высшей меры. От расстрела влюбленных
спас Ильич. Он заявил, что всего-навсего лишить жизни за столь
чудовищный проступок – это слишком мягко, и предложил
приговорить новобрачных к пяти годам… верности.
Но со временем отношения с молодым возлюбленным стали
натянутыми: Павел завел себе молодую и красивую зазнобу,
соблазнив секретаршу Коллонтай. Александра Михайловна была
вне себя от неведомой ей ранее «буржуазной» ревности: «Этого
не может быть! – записала она в свой дневник. – Никогда не
поверю злостным слухам! Люди просто из зависти к моему
счастью пытаются нас разлучить. Да и ни с кем другим он не
получит того наслаждения, что дарю ему я. И не старуха я вовсе.
В любви любую молодку за пояс заткну».
Коллонтай потребовала объяснений. Финал был комичен:
роковая валькирия нашла своего богатыря лежащим на полу в
луже крови. Он был жив, орден Красного Знамени отклонил
пулю, и она прошла мимо сердца. Рана оказалась неопасной. Как

оказалось, именно в ту ночь восемнадцатилетняя любовница
Павла потребовала сделать окончательный выбор – или она, или
Коллонтай. Павел не выдержал.
После неудачного самоубийства возлюбленного, А.М.
Коллонтай чувствовала себя совершенно раздавленной и решает
«навсегда» порвать с Дыбенко. Она упросила Сталина отправить
ее полпредом за границу, подальше от министров-матросов и
раскаленных революционных страстей. Ей предложили пост
полпреда в Норвегии – единственной стране, которая
согласилась принять ее в качестве дипломата. С этого момента
начинается ее блестящая дипломатическая карьера.
Норвегия приняла ее настороженно: там еще помнили и ее
революционную деятельность, и ее проповеди по вопросам
свободной любви. Однако после того как Коллонтай
организовала гигантскую поставку норвежской рыбы в голодную
Россию, отношение к ней изменилось.

Александра Коллонтай среди норвежских моряков
В Норвегии Коллонтай, наконец, нашла свое место. Здесь
пригодилось все самое лучшее, что получила когда-то Шурочка.
Такт, вкус, безошибочное чутье в скором времени расположили к
дипломату из Красной России всех, кто вершил норвежскую
политику.

Правда, на первом приеме в советском посольстве высокие
гости с видимым усилием глотали неведомый им доселе борщ,
цвет которого ассоциировался не иначе, как с разгулом террора,
но больше в своей дипломатической карьере Коллонтай не
допустила ни единого прокола. Пригодились ее знание языков,
светские манеры и умение привлекать нужных людей на свою
сторону.
Александра Михайловна вновь ощутила вкус к избранному
обществу, роскоши и комфорту – к тому, с чем боролась столько
лет. Она с удовольствием закупала шикарные туалеты, в которых
блистала на посольских приемах. Западные газеты называли ее
одной из самых блистательных и элегантных женщин Европы. Об
этом свидетельствовала и балерина Матильда Кшесинская. Гуляя
по парку Стокгольма, она с удивлением увидела Коллонтай в
собственной горностаевой шубке. Кроме того, на Коллонтай было
изумрудное колье любовницы последнего царя.
В Норвегии она близко сошлась с французским коммунистом
Марселем Боди, который работал в советской миссии и был на
двадцать с лишним лет ее младше. Он смог дать ей ту любовь,
которую она давно ждала, и стал ее последней любовью. Кстати,
когда после отъезда Дыбенко она поняла, что беременна (в
чужой стране, в 51 год, при полном разрыве с мужем – это могло
стать финалом ее дипломатической карьеры), именно Марсель
помог ей, тайно определив в частную клинику.
Отношения Коллонтай и Боди стали известны в Москве.
Приехала ревизия. Нарком иностранных дел Чичерин устроил
Коллонтай разнос: мало того, что ее личная жизнь подрывает
престиж посла, так она еще тратит кучу денег на платья – только
за одну поездку в Берлин она купила более пятидесяти платьев.
Оскорбленная Александра Михайловна заявила, что роскошные
платья повышают престиж страны!
После скандала в Норвегии, ее перевели послом на другой
конец света, в Мексику. Она подчинилась назначению и
произвела там полный фурор своими безукоризненными
манерами и элегантностью, но, разлученная со своей последней
любовью, стала часто болеть и, разумеется, жаловаться на

климат. В Кремле пошли навстречу – вернули Коллонтай
верительные норвежские грамоты, добавив к ним еще шведские.
А.М. Коллонтай сделала прекрасную дипломатическую
карьеру, и в течение 25 лет успела побывать послом Советского
Союза в Норвегии, Швеции и Мексике. За успехи на
дипломатическом поприще в Норвегии и Швеции, а также вклад
в борьбу за мир ее выдвинут на соискание Нобелевской премии.
Но в личной жизни она так и не обрела счастья. Почти всех
дорогих ей людей расстреляли: в 1937 году был казнен
Шляпников, ее бывший возлюбленный Саткевич. Умерла и ее
ближайшая подруга – Зоя Шадурская. Ночью к ней в квартиру
позвонили. Через несколько минут ее настиг сердечный приступ.
Оказалось, что гости просто ошиблись номером дома.
Вскоре после этого, в 1938-м, арестовали награжденного
тремя орденами Красного Знамени, золотыми часами и лошадью,
командарма Дыбенко. Его обвинили в связях с М.Н. Тухачевским,
которого он незадолго до этого отправил на расстрел. На
следствии он подвергался жестоким избиениям и пыткам.
Признал себя виновным в участии в антисоветском и
троцкистском заговоре. Поговаривали, что перед расстрелом
товарищ Сталин дал легендарному матросу еще одно испытание:
командовать лесоповалом. И вскоре по всей России стала ходить
ядовитая шутка: «Начинал бандитом, а кончил конвоиром. Мнил
себя мятежником, умер вертухаем». 29 июля 1938 года Дыбенко
был приговорен к смертной казни и был расстрелян на Бутовском
полигоне. Кстати, имя «легендарного» матроса до сих пор носит
одна из улиц Москвы.
В марте 1945 года семидесятилетнюю Коллонтай срочно
вызвали в Москву, вывезли ее так быстро, что не дали
попрощаться с близкими людьми. Встретили более чем скромно,
поселили в трехкомнатной квартире с казенной мебелью. С
трудом удалось выхлопотать пенсию – не было данных о ее
партийном стаже. Формально она до конца своих дней
оставалась советником Министерства иностранных дел СССР, но
фактически отошла от всех общественных дел.

Известно, что в последние годы жизни Коллонтай утратила
былой революционный запал, хотя и не афишировала этого. В
интимном письме, адресованном последнему возлюбленному,
французскому коммунисту Марселю Боди, она писала: «Мы
проиграли, идеи рухнули, друзья превратились во врагов, жизнь
стала не лучше, а хуже. Мировой революции нет и не будет. А
если бы и была, то принесла бы неисчислимые беды всему
человечеству».
По словам очевидцев, когда готовилось дело об
«изменниках-дипломатах», в списке была и ее фамилия. Но
громкого процесса не последовало, дипломатов «убирали» тихо.
Коллонтай чудом уцелела. Говорят, что Сталин, просматривая
списки, сказал: «Не вредная!», и Александру Михайловну не
тронули. Как заметил Илья Эренбург, «ей посчастливилось
умереть в своей постели».
Первая в мире женщина-посол умерла в 1952 году, не дожив
пяти дней до своего восьмидесятилетия. Похоронили Валькирию
революцию на престижном Новодевичьем кладбище, и, помимо
нескольких улиц, присвоили ее имя одной из малых планет (2467
Kollontai).

Жрица свободной любви
Александру Коллонтай, проповедующую свободную любовь,
по праву можно назвать теоретиком сексуальной революции. Ее
эпатирующая теория «стакана воды» или теория «бескрылого
эроса» обеспечила ей всемирную славу. Заключалась она в
отрицании любви и сведении отношений между мужчиной и
женщиной в свободном от буржуазной морали обществе к
инстинктивной сексуальной потребности, которая должна
находить удовлетворение без всяких «условностей», так же
просто, как утоление жажды. Прекрасные чувства, воспетые
поэтами
Серебряного
века,
всячески
высмеивались
и
отвергались. Секс объявлялся такой же естественной
человеческой потребностью, как сон или еда. И порядочной

комсомолке не пристало отказывать товарищу, которому срочно
захотелось
заняться
любовью.
Молодежи,
настроенной
революционно, такая идея казалась просто верхом совершенства
– «антибуржуазным шиком». Лидеры же новой страны были
настроены к таким идеям критически.

Жрица свободной любви
Ленин, консерватор в вопросах морали, не мог смириться с
этой идеей и называл «совершенно немарксистской и сверх того
противообщественной». Он с негодованием писал К.Цеткин: «Вы,
конечно, знаете знаменитую теорию о том, что в
коммунистическом обществе удовлетворить половые стремления
и любовную потребность так же просто и незначительно, как
выпить стакан воды. От этой теории «стакана воды «наша
молодежь взбесилась, прямо взбесилась. Она стала злым роком
многих юношей и девушек». «Конечно, жажда требует
удовлетворения. Но разве нормальный человек при нормальных
условиях ляжет на улице в грязь и будет пить из лужи? Или даже
из стакана, края которого захватаны десятком губ?»

Надежда Константиновна Крупская
1894 г.
Возмущенная Крупская также пристыдила коллегу. На что
Александра Михайловна заметила супруге вождя: «Ах, Наденька,
тебе бы хоть раз оказаться под таким молодцем, как мой Паша,
не то бы ты запела!» Кстати, по свидетельству некоторых
очевидцев, с появлением Коллонтай любовный треугольник
(Ильич, Надежда Константиновна, Арманд) мог превратиться в
параллелепипед. С Инессой Александру связывала не только
общность судеб и разбитые мужские сердца. Тоску по свободной
любви они сумели превратить в философию, пытаясь ответить на
извечный вопрос: «Что положено пролетарке – семейный хомут
или крылья вольной любви?» Однако в битве за Ленина
Коллонтай потерпела сокрушительное поражение.
Луначарскому теория «стакана воды» также не нравилась.
Он утверждал, что при социализме сохранится любовь, причем
она будет принципиальным образом отличаться от любви
буржуазной: «Серьезная, глубоко сдержанная, вдумчивая,
красивая любовь должна быть у нас взамен разврата буржуазии
и «нигилистячего» взгляда на «голую» половую потребность».

В битве за Ленина Инесса Арманд вышла победительницей
Коллонтай призывала к полному раскрепощению в любви,
освобождению женщины от невыносимых семейных оков. С ее
подачи были приняты два важнейших декрета. Один – о
гражданском браке, который заменял церковный брак. Второй
упрощал процедуру развода, достаточно было одной из сторон
заявить о нежелании состоять в браке. Благодаря Коллонтай
аборты
перестали
считаться
преступлением,
а
незаконнорожденные дети уравнивались в правах с теми, кто
родился в семье. Мало того, она была уверена и в том, что о
рожденных в «свободной любви» детях должно заботиться
государство в нужном для него русле.
Прогрессивные женщины того времени зачитывались ее
романами на откровенные темы «Любовь пчел трудовых»,
«Свободная любовь» и статьи под вдохновляющим названием
«Дорогу крылатому Эросу!». Она бросила клич не сдерживать
своих сексуальных устремлений, раскрепостить инстинкты и дать
простор любовным наслаждениям. По ее словам, женщина
будущего: «свободная и равноправная труженица, будет сама
выбирать себе мужчину, по первому влечению, как «пчелка
трудовая». Призывала она и отказаться от брака, как
буржуазного пережитка: «Не думайте, что женщина так крепко
держится за свои ложки, плошки и горшки, все это мешает ей
отдаться… активному участию в борьбе за коммунизм».
В результате этих декретов и статей пополнилась армия
свободных любовников.

Если для девушек половая свобода означала право менять
любовников под настроение, то мужчины смотрели на это
несколько иначе: «Если теперь обобществили землю и заводы, то
надо и женщин сделать достоянием общественности!» Наиболее
радикально
настроенные
представители
сильного
пола
предлагали
сделать
каждую
девушку,
достигшую
совершеннолетня,
собственностью
государства
и
далее
распределять эту «коллективную собственность» между всеми
желающими. Спрашивать при этом согласия женщин никто не
собирался. Их должно было «выдавать» государство, как и
другие материальные блага.
Так, в 1918 г. в Саратове появился расклеенный на домах и
заборах «Декрет об отмене частного владения женщинами».
«Декрет» определял правила регистрации женщин и порядок
пользования «экземплярами народного достояния». Мужчины
имели право пользоваться одной женщиной «не чаще трех раз в
неделю в течение трех часов». Каждый «трудовой член»,
желающий пользоваться «экземпляром народного достояния»,
обязан был отчислять от своего заработка 9 процентов, а
мужчина, не принадлежащий к «трудовой семье», – 100 рублей в
месяц. Из этих отчислений создавался фонд «Народного
поколения», за счет которого выплачивались пособие
забеременевшим, содержание на родившихся у них детей, а
также пенсии женщинам, потерявшим здоровье. К счастью, эта
идея так и не была осуществлена.
Последователи Коллонтай пошли дальше. В 1925 году
появляется общество «Долой стыд», тысячи людей обоих полов и
самого разного возраста провозгласили себя свободными от
«буржуазных предрассудков» и отказались носить одежду. На
женщинах, к примеру, были только туфли и сумочки для
документов. И в таком виде они не только выходили на улицы, но
и ходили на работу и проводили досуг. Центром движения была
Москва. Здесь проходили многолюдные голые демонстрации
«бесстыжих» с наспех заготовленными плакатами «Долой
любовь!». Тех же, кто не разделял предложенных взглядов,
клеймили как «рабов буржуйской отсталости» и «предателей

классовой борьбы». Революция обещала поголовное равенство. А
где бывает большее равенство как не среди обнаженных тел?
Великий пророк Ленин предрек: «В области половых
отношений близится революция, созвучная пролетарской». И не
ошибся. Такого Россия еще никогда не видела: декрет «Об
отмене брака», движение «Долой стыд», парады голых
пролетариев с Радеком во главе, групповые браки среди
студентов и т. д. Ильич был разочарован и, поморщившись,
сказал, что все происходящее напоминает ему добропорядочный
буржуазный дом терпимости.
Как только большевики укрепили свою власть, «дорога
крылатому Эросу» была закрыта. Строители нового общества не
должны были растрачивать свою энергию на сексуальные
забавы. Все силы трудящихся направлялись на строительство
нового государства. А любить полагалось не женщин, а
большевистскую партию, ее вождей. Прошло еще несколько лет,
и наступила и вовсе пуританская эпоха: аборты были запрещены,
добрачные связи, как и раньше, сурово осуждались. Разведенная
женщина вызывала в лучшем случае жалость, а разведенный
мужчина уже не мог далеко продвинуться по карьерной
лестнице. К началу 30-х годов «секса» в стране вообще не стало.
В 1934-м ЦИК СССР установил уголовную ответственность за
гомосексуализм. Про «Долой стыд» вспоминали со стыдом.

Красная «Джоконда»
В духе такого же «крылатого эроса» был и гражданский брак
сослуживца Павла Дыбенко – Федора Раскольникова. Его
избранницей стала зеленоглазая Лариса Рейснер, самый
красивый
комиссар
революции,
прозванная
в
народе
«Джокондой». Не устоял перед ее обаянием художник Василий
Яковлевич Шухаев, который именно с Рейснер нарисовал картину
«Мона Лиза XX века». Она считалась одной из первых красавиц
российской столицы, писала стихи и драмы в модном
декадентском духе. Друг ее юности, Вадим Андреев, сын

писателя Леонида Андреева, вспоминал: «Когда она проходила
по улицам, казалось, что она несет свою красоту, как факел… Не
было ни одного мужчины, который прошел бы мимо, не заметив
ее, и каждый третий – статистика, точно мной установленная, –
врывался в землю столбом и смотрел вслед, пока мы не исчезали
в толпе…»

Федор Федорович Раскольников
В 1916 году она познакомились с Николаем Гумилевым.
Электрическая искра, пробежавшая между ними, была такой
мощной, что уже на следующий день, они, взявшись за руки,
отправились в «дом свиданий» на Гороховую улицу. Лариса
Рейснер признавалась: «Я так его любила, что пошла бы куда
угодно».
Она называла его Гафизом, он ее – Лери. Несколько дней
спустя совершенно обезумевший от страсти Гумилев предложил
Ларисе стать его женой. Он был уверен, что она скажет: «Да»,
но «недосягаемая звезда» улыбнулась и тоном, не терпящим
возражений, произнесла решительное: «Нет». Позже она
объясняла свой отказ женской солидарностью – мол, не хотела
причинить боль Анне Ахматовой, перед талантом которой
преклонялась. Но брак Ахматовой и Гумилева к этому времени
давно уже стал только формальностью.

Лариса Рейснер – Валькирия русской революции, еще при
жизни была окружена ореолом мифов и легенд
Скорее, Ларису оскорбил тот факт, что одновременно с нею
Гумилев встречался с другими: с Маргаритой Тумповской и с
Анной Энгельгард, на которой он и женился летом 1918 года.

Н. Войтинская.
Портрет Николая Гумилева.
1910-е гг.
Произошел тяжелый и мучительный разрыв. Много лет
спустя Лариса напишет: «Никого не любила с такой болью, с
таким желанием за него умереть, как его, поэта Гафиза, урода и
мерзавца». Вскоре Гумилев уехал в Европу, написав ей
последнее письмо:

«Ну, до свидания, развлекайтесь, но не занимайтесь
политикой…»
В ответ на внушения Гумилева гордая Лариса надевает
кожаную куртку, берет в руки пистолет и становится символом
революции, которому новые поэты посвящают пламенные
революционные стихи.
Пережив бурный роман с Николаем Гумилевым, Рейснер
стала женой и боевой подругой Федора Раскольникова,
командующего Волжско-Каспийской флотилией. А между ними
вклинился Троцкий. По выражению писателя Николая Кузьмина,
Лариса «сумела забраться даже в поезд Троцкого и прокатиться
с ним на Восточный фронт. Из-под одеяла «красного главкома»
она нырнула в постель балтийского мичмана Раскольникова».

Демон русской революции – Лев Давидович Троцкий
Вот как писал о Ларисе Рейснер сам Л.Д. Троцкий: «Ослепив
многих, эта прекрасная, молодая женщина пронеслась горячим
метеором на фоне революции. С внешностью олимпийской
богини она сочетала тонкий иронический ум и мужество воина».
А у Ларисы, которую называли Валькирией революции, была
своя красивая мечта: «С Троцким умереть в бою, выпустив
последнюю пулю в упоении, ничего уже не понимая и не
чувствуя ран».
С осени 1918 года Лариса Рейснер – комиссар Генерального
морского штаба. Она участвует в боях, поражая мужчин своим
бесстрашием, и ведет активную пропаганду среди моряков

Балтийского флота. Существует красивая легенда, что во главе
балтийцев, взобравшихся ночью 25 октября на палубу крейсера
«Аврора» и распорядившихся дать тот самый холостой залп –
сигнал к штурму, – была женщина невероятной красоты, Лариса
Рейснер. Но это всего лишь легенда. Женщина была на самом
деле, хоть на борт и не поднималась – графиня Панина, глава
делегации Городской думы Петрограда.
Став комиссаром Балтфлота, она упивалась этой новой
значительной
ролью,
отдавая
приказы
революционным
матросам, как королева – пажам. Матросы поначалу отнеслись к
ней с недоверием: избалованной красавице не место в боях, не
говоря уже о том, что издавна женщина на корабле считалась
плохой приметой. В первые же дни ей устроили проверку:
посадили на катер и на полной скорости направились под
шквальный огонь. Наблюдали за Ларисой – ждали, когда
испугается. Наконец, не выдержав, сами повернули назад. А
Лариса закричала: «Почему поворачиваете? Надо идти вперед!»
В ней легко уживались революционность и буржуазность.
Когда флотилия проходила мимо брошенных имений, там часто
находили модные платья, шляпы, украшения бывших
расстрелянных хозяев. Лариса с удовольствием надевала все это
на себя, красуясь перед матросами. По воспоминаниям
очевидцев, она любила совершать прогулки на бывшей царской
яхте, по-хозяйски располагаясь в покоях императрицы. Вместе со
своим мужем Федором Раскольниковым – командующим
морскими силами Республики – живет в Адмиралтействе, где
оборудовала себе роскошный будуар в восточном стиле с
бронзовыми буддами и изысканными статуэтками. В этом будуаре
среди майоликовых блюд и флакончиков с французскими духами
Лариса принимает гостей – в роскошном халате, прошитом
золотыми нитями. Зимой голодного 1920 года, когда на улицах от
голода умирают люди, она устраивает в Адмиралтействе
роскошные приемы с изысканным угощением – душистым чаем и
бутербродами с икрой. Одну из вечеринок она устроила затем,
чтобы облегчить чекистам арест приглашенных к ней гостей.

По словам очевидцев, ее туалеты были не просто красивы, а
вызывающе роскошны. На фоне мужчин в потрепанных военных
мундирах
и
поношенных
костюмах
она
смотрелась
фантастически. Когда в 1919 году в Петрограде царил голод,
один из знакомых Ларисы Михайловны встретил ее «надушенную
и разряженную, кокетливо называвшую себя «комарси» –
командующей морскими силами… Шубка голубая, платье
сиреневое, лайковая перчатка благоухает герленовским «Фоль
арома». На пальце у нее сиял огромный бриллиант из фамильных
драгоценностей расстрелянной императрицы.
В конце 1920 года Л.М. Рейснер переезжает в Москву и
занимает роскошный особняк. Осип Мандельштам, несколько раз
навещавший «мятежную чету», рассказывал, что Раскольников с
Ларисой жили в голодной Москве по-настоящему роскошно –
особняк, слуги, великолепно сервированный стол. Своему образу
жизни Лариса с мужем нашли оправдание: «мы строим новое
государство, мы нужны, а поэтому было бы лицемерием
отказывать себе в том, что всегда достается людям, стоящим у
власти». Говорили, что именно из-за нее погиб ее помощник
комиссар Телегин: при пожаре цирка шапито кинулся ловить
шиншилл – на шубу Ларисе – и сгорел…

В. Шухаев. Портрет Ларисы Рейснер. 1915 г.

С 1919–1920 годов новые хозяева жизни почувствовали себя
полными победителями и стали вести жизнь подобно
дореволюционным вельможам, с которыми они так ревностно
боролись. Они захватывают лучшие особняки и роскошные
квартиры в Москве. За государственный счет нанимается
многочисленная дворня. Многие подмосковные усадьбы
заселяются
новыми
«властителями
жизни».
Самые
высокопоставленные вожди выказывают привязанность к
царской роскоши, пищу им стали готовить царские повара.
В самый голод 1919–1920 годов большевистские вожди
выписывали себе из-за границы всяческие деликатесы и
предметы роскоши. Например, главе Коминтерна Зиновьеву в
специальных вагонах привозили трюфеля, ананасы, мандарины,
бананы, сардины. Его жене и женам и любовницам комиссаров
из-за границы выписывали роскошное белье, духи, мыло,
кружева. Народные комиссары, их жены и родственники
получали бесплатно из государственных хранилищ России
несметные сокровища в золоте и драгоценных камнях. Например,
прокурор РСФСР Н.В. Крыленко в марте 1921 года получил
десять золотых колец с бриллиантами, а жена Л.Б. Красина –
множество дорогих бриллиантов.
В 1921 году Лариса Рейснер вместе с мужем уехала
налаживать отношения с Афганистаном, и вскоре был подписан
советско-афганский договор о мире. Но Ларисе стало «душно»
в сытом Афганистане, и она, оставив мужа, сбежала в Россию, в
самую гущу революционных событий, с твердым намерением
«выцарапать всеми силами из песков» своего мужа. Больше она
к нему не вернулась. Вместо ожидаемого приказа об отзыве из
Афганистана Раскольников неожиданно получил письмо от
Ларисы и свидетельство о разводе. По Москве поползли слухи,
что Лариса влюбилась в известного журналиста Карла Радека,
видного партийца и блестящего оратора. Внешне Радек был
откровенно некрасив – лысый, ниже Ларисы на голову. Ларису и
Радека тут же прозвали «красавицей и чудовищем».

Карл Радек, последний возлюбленный Ларисы
В 1923 году Лариса просто сорвалась с места и уехала в
Россию. Она словно торопится жить, зная, что ей осталось очень
немного времени. Глоток сырого молока – и 9 февраля 1926 года
Лариса Рейснер умерла в Москве в Кремлевской больнице от
брюшного тифа. Ей было всего тридцать лет. Поэт Варлам
Шаламов оставил воспоминания о похоронах Ларисы: «Молодая
женщина, надежда литературы, красавица, героиня Гражданской
войны, тридцати лет от роду умерла от брюшного тифа. Бред
какой-то. Никто не верил. Но Рейснер умерла. Я видел ее
несколько раз в редакциях журналов, на улицах, на
литературных диспутах она не бывала… Гроб стоял в Доме
печати на Никитском бульваре. Двор был весь забит народом –
военными, дипломатами, писателями. Вынесли гроб, и в
последний раз мелькнули каштановые волосы, кольцами
уложенные вокруг головы. За гробом вели под руки Карла
Радека…» У Раскольникова произошел нервный срыв, он долго и
тяжело болел.

Лариса Михайловна Рейснер скончалась 9 февраля 1926 г.

Похоронили Л.М. Рейснер на «площадке коммунаров» на
Ваганьковском кладбище. В одном из некрологов было сказано:
«Ей нужно было бы помереть где-нибудь в степи, в море, в горах,
с крепко стиснутой винтовкой или маузером».
Как и Александра Коллонтай, она стала валькирией
революции, неся беду и смерть своим близким. Ее мать
покончила самоубийством сразу же после смерти дочери. Ее
первую любовь Николая Гумилева расстреляли, Карла Радека
объявили «шпионом всех иностранных разведок» и уничтожили,
Шаламова арестовали за «контрреволюционную троцкистскую
деятельность». Раскольников сбежал во Францию и там погиб
при странных обстоятельствах. По одной из версий, он был убит
всемогущими агентами НКВД. Ее бывший любовник Троцкий
после многих лет скитаний и нескольких покушений погиб от
удара ледоруба в Мексике. Умерли все, кого Лариса дарила своей
любовью, кто знал ее. Что ожидало ее в годы большого террора?
Близость к Троцкому, связь с
Карлом Радеком, знатное происхождение и принадлежность
к ленинской гвардии не оставляли ей шансов на спасение.
Смерть Ларисы вызвала массу откликов. Безутешный Михаил
Кольцов то и дело повторял, как в горячечном бреду: «Зачем
было умирать Ларисе, великолепному, редкому, отборному
человеческому
экземпляру?»
Ее
увековечили
Всеволод
Вишневский
в
образе
бесстрашной
комиссарши
в
«Оптимистической трагедии» и утонченный Пастернак назвал
главную героиню своей главной повести «Доктор Живаго»
в честь Ларисы Рейснер. И в произведениях обожавшего ее
Блока нет-нет да проглянет ее светлый образ…

Берлиоз, по имени «Ляпа»
После бравых матросов и их боевых подруг в доме № 9
разместились столоначальники из Агитпропа ЦК партии, тот
самый отдел агитации и пропаганды, про который Маяковский
поминал в словах: «И мне Агитпроп в зубах навяз…» и дававшие

мудрые указания журналистам, поэтам, писателям, художникам,
скульпторам и композиторам. Секретариатом заведовал протеже
самого Троцкого Леопольд Авербах, соредактор книги «Канал
имени Сталина».
Судьба этого незаурядного человека показательна и
драматична. Он был племянником самого Якова Свердлова и
шурином
всесильного
наркома
внутренних
дел
СССР,
всемогущего Генриха Ягоды, а, следовательно, изначально имел
большие возможности для того, чтобы утвердить себя и
продвинуться. И Авербах воспользовался ими в полной мере.
Бросив гимназию, Леопольд уходит на комсомольскую
работу, избирается членом ЦК комсомола, работает за границей
по линии Коммунистического интернационала молодежи.

Леопольд Авербах (5-й слева)
После возвращения из-за границы по рекомендации
Троцкого он назначен редактором журнала «Молодая гвардия».
Это и определило его дальнейшую судьбу.
По словам современников, сколько-нибудь значительных
литературных способностей у Авербаха не было, недоучившийся
гимназист был элементарно неграмотен. Его рукописи готовила к
печати большая группа корректоров и литературных работников.
Из-за многочисленных литературных и грамматических огрехов
сотрудники прозвали своего босса «Ляпой». Эти недостатки
Авербах с лихвой компенсировал с помощью других, куда более
существенных для руководителя качеств. Он был незаурядным

организатором и проявил себя как изощренный демагог и
манипулятор.
По инициативе Авербаха и при его непосредственном
участии была создана Российская ассоциация пролетарских
писателей – пресловутый РАПП. Эта ассоциация была
крупнейшей в Москве. Она культивировала идею партийности
литературы. В то время было принято деление на пролетарских
писателей
и
писателей-попутчиков.
С
последними
не
церемонились и делали все возможное, чтобы произведения
писателей-попутчиков были недоступны читателям.
По словам современников, Авербах ненавидел Булгакова, и
это было взаимно. В своем романе «Мастер и Маргарита»
прототипом председателя «Моссолита» Берлиоза был именно
Авербах. Черты Авербаха угадываются в критике Латунском.
Писатели не любили Авербаха, осуществляющего твердый
чекистский контроль в литературных кругах. Награждали
обидными прозвищами и высмеивали. Так, Юрий Олеша обозвал
Авербаха «литературным фельдфебелем».

Труды Л.Авербаха
В РАППе на первое место ставились верность идее,
отражение классовых идеалов. Ленин выдвинул лозунг, что
любая кухарка может управлять государством. Следуя за
Лениным, Авербах утверждал, что писателем может стать любой

пролетарий. И ратовал за привлечение к литературной
деятельности
не
склонных
к
ненужным
сомнениям
интеллигентов, а ударников производства и активистов. Члены
РАППА, в большинстве своем, не столько создавали новые
произведения,
сколько
критиковали
других.
Недаром
язвительный Бабель как-то заметил, что в советской литературе
на одну поющую птицу три клюющие… С помощью всемогущего
шурина Г. Ягоды Авербаху удалось подчинить себе всю
литературу того времени. Все печатные журналы и издательства.
По словам очевидцев, литераторы находились у Авербаха и его
сторонников в полном «раппстве».
Однако Сталин не любил, когда кто-то помимо него пытался
чем-то руководить, ему не нравились существовавшие в
литературе
порядки.
Отсутствие
объединяющего
и
направляющего органа и надлежащего контроля. И Сталин
решил создать Союз советских писателей, поставив во главе этой
организации общепризнанного авторитетного лидера. Роль
лидера была отведена Максиму Горькому. Но главный
пролетарский писатель находился в Италии, его решили
немедленно выманить оттуда. И эту деликатную задачу поручили
Авербаху. Он с блеском справился с ней и ожидал, что
проделанная работа вознесет к новым руководящим вершинам.
Но у Сталина на этот счет были свои соображения. РАПП был
распущен, а всесильный некогда Авербах арестован. Его сочли
скрытым приверженцем Троцкого и иностранным шпионом.
Осенью 1938 года расстреляли. За несколько месяцев до этого
были расстреляны его шурин Генрих Ягода и сестра Ида,
заместитель прокурора г. Москвы.
После Агитпропа особняк заняли издательство «Красная
новь», редакции советских журналов. В «Журнале крестьянской
молодежи» заведовал отделом Михаил Шолохов.
В 1950-х годах в особняке разместился Госкомитет по
культурным связям с зарубежными связями, а позже Комиссия
СССР по делам ЮНЕСКО. Сегодня в нем – Управления
Министерства иностранных дел РФ.

6. Братья по Аполлону. Самые
«поэтические» московские
особняки

6.1. «Парнасский мой отец». Дом П. В.
Кетчер – В.Л. Пушкина
Старая Басманная улица, 36
Безответная любовь не унижает человека, а
возвышает его.
Александр Пушкин

Деревянный дом П. В. Кетчер – дом дядюшки А.С.Пушкина
Их осталось очень мало – деревянных особняков старой,
«послепожарной» Москвы. Они прячутся на узких улочках и в
кривых переулках. Иные сохранили каким-то чудом свой
наружный лепной декор, а иные даже – фрагменты интерьеров.
Каждый такой особняк может рассказать нам увлекательную
историю или заинтриговать волнующей тайной.
Один из таких, чудом сохранившихся, деревянных особняков
находится на Старой Басманной улице, 36. Облетающая
штукатурка, серые оконные рамы, на первом этаже решетки.
Одноэтажный дом на кирпичном фундаменте, построенный в
1819 году для сдачи жильцам женой обрусевшего шведа П. В.
Кетчер, связан с именами двух гениальных поэтов – Александра
Сергеевича Пушкина и его любимого дядюшки Василия
Львовича, первого учителя и литературного наставника поэта.

Василий Львович Пушкин – русский поэт, дядя Александра
Сергеевича Пушкина
Именно Василий Львович устроил своего племянника в
только что открытый императорский Царскосельский лицей,
благодаря своей популярности в придворных кругах и личному
знакомству с вдовствующей императрицей-матерью. Именно он
сопровождал племянника в Петербург. Когда пришла пора
расставаться с Москвою в 1811 году, ему была поручена опека
над племянником во время учебы. А.С. Пушкин покинул свой
родной город на целых пятнадцать лет.

г.

Царскосельский лицей (г. Пушкин). Гравюра Ж. Мойера. 1822

«Прелюбезнейший Базиль» был тот самый дядя честных
правил, который первым разглядел поэтическое дарование

племянника, о чем не замедлил написать ему: «Мы от тебя много
ожидаем», а в 1816 году назвал 17-летнего Александра «братом
по Аполлону». Пушкин за ответом в карман не полез, и через
пару недель дядюшка получил следующие строки:
Я не совсем еще рассудок потерял
От рифм бахических, шатаясь на Пегасе.
Я не забыл себя, хоть рад, хотя не рад.
Нет, нет – вы мне совсем не брат:
Вы дядя мне и на Парнасе.
Пушкин-младший показал похвальную скромность и
литературную честность, признав Василия Львовича дядей и «на
Парнасе», где боги беседуют с поэтами.

Надя Рушева.
Юный Пушкин
Москва занимает особое место в жизни поэта. Здесь он
родился и прожил первые двенадцать лет. Сюда вернулся он из
Михайловской ссылки в 1826 году после пятнадцатилетней
разлуки, и Москва восторженно встретила поэта. Именно сюда,
на Старую Басманную, и приехал 8 сентября 1826 г. Александр
Сергеевич Пушкин, сразу же после того, как его привезли из

Михайловской ссылки, и он имел продолжительную беседу в
Малом Кремлевском дворце с новым императором Николаем I. «Я
разговаривал сегодня с умнейшим человеком России», – сказал
после этого государь своим придворным.

А.С. Андреев.
Пушкин-лицеист
В тот же вечер к нему приезжает его ближайший друг С.А.
Соболевский, бывший на балу в куракинском дворце на той же
Старой Басманной.
Торжественный бал в честь коронации императора Николая I
давал французский посол маршал Мармон, герцог Рагузский. На
нем
присутствовал
сам
император
и
многочисленные
иностранные гости. По словам друзей Пушкина, Соболевский,
узнавши на балу у герцога Рагузского о неожиданном приезде
своего друга, отправился к нему для скорейшего свидания в
полной бальной форме, в мундире и башмаках. На другой день
все узнали о приезде Пушкина, и Москва с радостью
приветствовала славного гостя.
С.А. Соболевский застал своего друга за праздничным
ужином. За столом собрались многие из его приятелей и
знакомых, поспешивших в дом Василия Львовича, узнав о
приезде в Москву первого поэта России. Здесь были П.А.
Вяземский, И.И. Дмитриев, Д.В. Давыдов.

К. Сомов.
Поцелуй (Силуэт). 1906 г.
Следующее посещение Пушкиным своего дяди состоялось в
сентябре 1829 г. уже в собственном доме, оставленном ему по
завещанию сестры Анны Львовны и находившемся на той же
улице по соседству ( № 28). С этого времени Пушкин бывал в
Москве почти ежегодно и непременно навещал своего дядюшку,
к его большой радости. «Заеду к нему – он очень рад; нет – так
он извиняет меня: «Повеса мой молод, ему не до меня», –
вспоминал А.С. Пушкин.
Василий Львович был весьма примечательной личностью.
Получил блестящее домашнее образование, несколько лет
служил в Петербурге в лейб-гвардии Измайловском полку.
Большой любитель изящной словесности, он тесно сошелся со
столичными литераторами и вскоре сам приобрел известность
как поэт. Современники уверяли, что его сочинения
«принадлежат славе». Желанный гость лучших домов Москвы,
«друг всех друзей на свете», галантный собеседник, дамский
угодник, завзятый театрал и кумир закулисной жизни, любитель
праздности и раб «собственной барской лени» – таков был
парнасский наставник юного Пушкина.
Редкая столичная, равно как и уездная, барышни не имели в
своих альбомах стихов милейшего Базиля. Редкий гвардейский
повеса не имел потаенного списочка его скандально-прелестной
поэмы «Опасный сосед». Один из мемуаристов изумленно
записывал, что Василий Пушкин превзошел самого себя, ибо
поэма с рискованным сюжетом (некто Буянов ведет
повествователя к публичным девкам и устраивает там потасовку,

описанную слогом Гомера) не только не оскорбила ничей слух,
но и всем понравилась.
В 1797 г. Василий Львович вышел в отставку и поселился в
Москве. Он прибился к тихой семейной гавани, женившись на
известной красавице Капитолине Вышеславцевой. Однако скоро
разразилась буря: разгневанная супруга потребовала от
Священного синода расторжения брака, уличив мужа в
прелюбодеянии с вольноотпущенной девкой Аграфеной.
Избавившись от объятий ревнивой жены, любвеобильный
Базиль уехал в город любви Париж. Он не только осмотрел Лувр
и Версальский парк, но и удостоился приема у первого консула –
Бонапарта. В отечество Василий Львович вернулся настоящим
парижским модником, прослыв в московском обществе щеголем и
ловеласом. Из-за границы вывез он не одни склянки с помадой и
духами, но и бесценную библиотеку.
Страстный
библиофил,
чьим
книжным
собранием
восхищались умники обеих столиц, не менее страстный баринхлебосол. Он водил дружбу с Карамзиным, Жуковским, князем
Вяземским, бароном Дельвигом. В его доме бывали Денис
Давыдов, герой из героев и гуляка из гуляк, и Адам Мицкевич,
поляк по духу и поэт по призванию.

К.Сомов. Дама и кавалер.
1903 г.
Вернувшись из Парижа, любвеобильный Базиль узнал, что
церковный суд наказал его обетом безбрачия, запрещавшим ему

венчание. Позднее с ним соединила судьбу в так называемом
«гражданском браке» и оставалась верной до конца жизни
московская купчиха Анна Николаевна Ворожейкина. Со временем
у него появились двое детей – Маргарита и Левушка, которых
Василию Львовичу пришлось называть «воспитанниками», без
права передать им свою фамилию и наследство. Ввиду
«незаконности» брака дети получили фамилию Васильевы,
намекая на отцовство любвеобильного Базиля.
Василий Львович принимал близко к сердцу житейские
огорчения и радости племянника, которого он любил как родного
сына. Узнав о предстоящей свадьбе А.С. Пушкина, он сообщал
П.А.Вяземскому: «Александр женится. Он околдован, очарован и
огончарован. Невеста его, сказывают, милая и прекрасная. Эта
свадьба меня радует».
Отношения
меж
«братьями
по
Аполлону»
были
удивительными, младший боготворил наставника, но иногда
иронически подшучивал над ним. Так, после того как Пушкин
сообщил Василию Львовичу о своем намерении жениться,
сохранилась следующая запись: «Он плакал, узнав о моей
помолвке. Он собирается на свадьбу подарить нам стихи. На днях
он чуть не умер и чуть не ожил. Бог знает, чем и зачем он
живет». Но никакая ирония не помешала Пушкину после смерти
дяди взять на себя все хлопоты и расходы по его погребению. Он
и проводил Василия Львовича в последний путь в августе 1830
года. Отпевали Василия Львовича в церкви Св. Никиты Мученика
на Басманной. У его гроба собралась вся литературная Москва.
Похоронен Василий Львович на старом кладбище Донского
монастыря. Современники рассказывают, что всю дорогу за
гробом от Старой Басманной до Донского монастыря А.С. Пушкин
прошел пешком – мрачный и подавленный. Единственным
наследством, которое досталось Пушкину после смерти дяди,
была печатка XVIII века, когда-то полученная Василием
Львовичем от отца. В 30-х годах Пушкин запечатывал этой
печатью свои письма.
По прихоти судьбы, самым последним его произведением
оказалось послание к А. С. Пушкину. Василий Львович защищал

племянника-поэта от несправедливых нападок, предрекал ему
великую славу и поздравлял с предстоящей женитьбой.
Племянник и поэт! Позволь, чтоб дядя твой
На старости в стихах поговорил с тобой. (…)
Блаженствуй, но в часы свободы, вдохновенья
Беседуй с музами, пиши стихотворенья,
Словесность русскую, язык обогащай
И вечно с миртами ты лавры съединяй.

В.Л. Пушкин А.С. Пушкину. 1830 г.
К сожалению, деревянный дом П.В. Кетчер, в котором жил
В.Л. Пушкин и принимал своего великого племянника, после
многочисленных ремонтов потерял облик Пушкинского времени.
Был утрачен четырехколонный портик, исчезли лепные
украшения
отштукатуренного
фасада,
изменилась
его
планировка и интерьер. И сегодня, к сожалению, можно только
догадываться, что где-то в доме была гостиная, а где кабинет. И
все же он сохранился и сохранил для нас память о великом
поэте, о чем напоминает и мраморная мемориальная доска,
укрепленная на фасаде. И не одна, а целых три! Три доски на
одном доме. Все об одном, но все разные, в духе озорных шуток
юного Пушкина. По решению городских властей, сразу после
реставрации дома здесь будет музей двух гениальных поэтов.

Три доски на одном доме. Все об одном, но все разные

6.2. Дом брачной ночи Пушкина.
Мемориальная квартира А.С. Пушкина
Арбат, 53
Ангелы зовут это небесной отрадой, черти –
адской мукой, люди – любовью.
Г. Гейне

Женщины для романа
Начиная с 1826 года поэт 16 раз приезжал в Москву,
останавливаясь здесь на срок от четырех часов до пяти месяцев.
Хотя поэт порой и гневался на лень и «татарское убожество»
московских обывателей, но любил этот город нежно и трепетно,
гордился им, постоянно писал о нем. Краеведы насчитали более
сотни московских адресов, хранящих память о Пушкине. Одно из
них – «Дом брачной ночи Пушкина», расположенный в одном из
старых зданий Арбата, построенных в середине XVIII века и с тех
пор неоднократно перестраивавшихся. Сюда привез А. С. Пушкин
молодую жену Наталью Николаевну Гончарову сразу после
венчания 18 февраля 1831 г.

Сюда после венчания 18 февраля 1831 года Пушкин привез
свою молодую жену

Мемориальная доска на пушкинском доме
С этим арбатским домом, единственным в Москве, где поэт
жил в своей собственной квартире, связаны самые счастливые
месяцы его семейной жизни, которые Пушкин называл «светлым
существованием». Наконец он обрел свой дом, свой очаг, к чему
так долго стремился.
Ввиду предстоящей женитьбы поэт тщательно выбирал
семейное гнездо и снял его почти за месяц до венчания, 23
января 1831 года. Именно здесь, на Арбате близ Смоленской
площади, в доме, принадлежащем губернскому секретарю Н.Н.
Хитрово и его супруге. Хозяев в тот год в Москве не было, их
квартиру на первом этаже занимала экономка, а пять комнат во
втором этаже снял будущий молодожен. Из сохранившегося
договора известно, что квартиру он снял на полгода, «со всей
обстановкой», стоило это ему 2 тысячи рублей государственными
ассигнациями.

В.И. Гау.
Портрет Натальи Николаевны Пушкиной
Именно в этом доме накануне свадьбы Пушкин собирает свой
знаменитый «мальчишник» – прощание с холостой жизнью, на
котором присутствовали ближайшие друзья поэта: Денис
Давыдов, Николай Языков, Евгений Баратынский и Петр
Вяземский, а также Павел Нащокин, Иван Кириевский и брат
поэта Лев Сергеевич. Друзья вспоминали, что «Пушкин был
необыкновенно печален и удручен, так что гостям было даже
неловко. Он читал свои стихи – на прощание с молодостью».
Незадолго до этого, извещая Вяземских о своей свадьбе с
Натальей Николаевной, поэт признается, что сердце его остается
несчастливым. Возможно это – предчувствие.

Блестящий гусар
Иван Александрович Загряжский – дед Натальи Гончаровой
Отсюда на следующий день после «мальчишника» Пушкин
уехал в храм Большого Вознесения, в котором состоялось
венчание первого поэта России и первой красавицы Москвы. По
словам очевидцев, невеста была изумительно хороша, но была в
ее красоте какая-то обреченность. По семейным преданиям, дело
здесь было не в мистических предчувствиях ее жениха, а в
роковом проклятии барона Липхар-та. Баронесса Ефросинья
Ульрика фон Липхарт, бабушка Натальи Гончаровой, была
выдана замуж за барона Морица фон Поссе и считалась самой

блистательной дамой в Лифляндии. Брак оказался непрочным и
недолгим, так как молодая баронесса увлеклась заезжим в Дерпт
молодым блестящим гвардейцем Иваном Александровичем
Загряжским, славившимся своими необузданными выходками.
Ульрика покинула мужа – бежала с молодым блестящим
гусаром Загряжским, оставив маленькую дочь на руках
престарелого отца. Это был страшный удар для «благородного
барона», позор для всего рода Липхартов. Покинув навсегда
Дерпт, новобрачная написала отцу, умоляя его о прощении.
Барон не ответил и через верного слугу уведомил, что баронесса
Липхарт умерла для него и всей его родни. По семейным
преданиям, он проклял свою беспутную дочь и всех ее потомков.
Отныне красота женщин из проклятого рода не принесет им
семейного счастья. Так оно и случилось.

Наталья Ивановна, незаконнорожденная
Загряжского, мать первой красавицы России

дочь

И.

А.

В 1785 году Иван Загряжский привез соблазненную и
беременную баронессу в свое родовое имение Ярополец, где
«молодых» встретила законная жена, сын и две дочери
ветреного повесы. Последовала душераздирающая сцена, после
которой Иван Александрович тут же приказал перепрячь
лошадей и уехал. Не желая подвергать себя душевным
неудобствам, он поселился в Москве, где, по отзывам
современников, «жил на холостую ногу и не упускал случая
повеселиться».

Устинов Е.А. Пушкин, Натали, Николай I
Супруга Загряжского, Александра Степановна, пожалела
обманутую женщину и оставила ее в своем доме, окружив
материнской лаской. Несмотря на ее нежный уход, несчастная
Ульрика вскоре умерла от тоски и печали, оставив законной
супруге на попечение маленькую дочь, которую та полюбила и
воспитывала как родную, и с помощью своей влиятельной родни
узаконила рождение Натальи, оградив все ее наследственные
права.
Наталья Ивановна получила хорошее образование, и
благодаря необыкновенной красоте и связям своей тетушки
стала фрейлиной императрицы Елизаветы Алексеевны. Красивую
фрейлину ждало завидное будущее и блестящие партии. Однако
вмешался его величество случай. При дворе на нее обратил
внимание фаворит императрицы Охотников. И «соперницу»
срочно выдали замуж за Н. А. Гончарова – сына владельца
полотняных парусиновых заводов под Калугой. По словам
очевидцев, свадьба была пышной, на венчании присутствовала
вся императорская фамилия, а невесту убирали в покоях самой
императрицы.

Церковь Большого Вознесения в Москве, где венчался поэт.
Начало XIX в.
Впереди молодых ждало тихое семейное счастье. Однако рок
был неумолим. Вскоре Н.А.Гончаров неудачно падает с лошади, и
его помешательство навсегда перечеркивает семейную идиллию.
Наталья Ивановна, и так не отличавшаяся мягким нравом, после
несчастья с мужем стала истеричной и даже жестокой к детям.
Сестры Гончаровы боялись матери и не решались вымолвить
слова в ее присутствии, она же могла запросто отхлестать
дочерей по щекам. Но, несмотря на все свои недостатки, детей
Наталия Ивановна любила. Сыновей определила в военную
службу, девочкам дала прекрасное образование. Они хорошо
сидели в седле, танцевали и играли не только на фортепьяно –
могли разыграть и шахматную партию. Особенно в шахматной
игре блистала младшая, Наташа.
По словам современников, в Москве Наталья Ивановна жила
бедно, и, когда Пушкин приходил в ее дом женихом, она всегда
старалась выпроводить его до обеда или до завтрака. Ее дочери
приезжали на балы в залатанных башмаках и старых перчатках.
По свидетельству княгини Долгорукой, на одном из балов она
одолжила Наталье Николаевне свои новые башмачки, потому что
ей приходилось танцевать с самим Пушкиным.
Дарья Фикельмон, прозванная за прозорливость Сивиллой
Флорентийской, сразу ощутила в невесте причину будущего
несчастья для поэта: «Поэтическая красота госпожи Пушкиной
проникает до самого моего сердца. Есть что-то воздушное и
трогательное во всем ее облике…»
И делает неожиданное заключение:

«Эта женщина не будет счастлива, я в том уверена! Она
носит на челе печать страдания…» Это предсказание сбылось в
полной мере.
Само венчание также наделало много шуму. Во время
торжественного обряда из рук поэта выскользнуло обручальное
кольцо и покатилось. Пушкин смертельно побледнел, а друзья
зашептались. Через несколько минут упал крест с аналоя. Руки у
поэта предательски задрожали, и у него потухла венчальная
свеча. Поэт был в смятении, изменился в лице и сказал: «Все
дурные предзнаменования». К слову, накануне венчания у
матери новобрачной разбивается зеркало. Наталья Ивановна
пророчески восклицает: «Добра не будет!»
Пушкин, обладая пророческим даром, с какой-то трагической
обреченностью признавался позже в письме к сестре: «Боюсь,
Ольга, за себя, а на мою Наташу не могу иногда смотреть без
слез; едва ли мы будем счастливы, и свадьба наша, чувствую, к
добру не приведет. Сам виноват кругом и около: из головы мне
выпало вон не венчаться 18 февраля, а вспомнил об этом поздно
– в ту минуту, когда нас водили уже вокруг аналоя». Можно
только догадываться о том, что пережил в эти мгновенья
Пушкин, придававший большое значение всяческого рода
приметам и «знакам судьбы». Здесь в церкви Большого
Вознесения начался крестный путь поэта.
Из храма молодые отправились на Арбат – в первую
московскую квартиру Пушкина, где их ждали друзья с иконами и
поздравлениями. Очевидцы вспоминали, что на свадьбе «все
любовались веселостью и радостью поэта и его молодой супруги,
которая была удивительно хороша». Возможно, веселясь, поэт
просто не хотел тревожить свою юную жену, показать ей своего
испуга и дурных предчувствий.
После венчания Пушкины устроили у себя званый ужин.
Один из приглашенных, А. Я. Булгаков, сообщал в письме: «И он,
и она прекрасно угощали гостей своих. Она прелестна, и они как
два голубка. Дай бог, чтобы всегда так продолжалось… Ужин был
славный; всем казалось странно, что у Пушкина, который жил
все по трактирам, также вдруг завелось хозяйство».

Наталья Николаевна Пушкина. Рисунок А.С.Пушкина
В Москве Пушкины прожили недолго, всего три месяца.
Весной жизнь поэта осложнили финансовые трудности: из-за
больших трат Пушкин был вынужден закладывать у ростовщика
даже драгоценности жены. Все это заставило Пушкина покинуть
Москву и перебраться в Петербург в мае 1831 года, за два
месяца до истечения срока договора. Как писал поэт, «во
избежание неприятностей, которые под конец могли лишить
меня не только покоя». Неприятности были связаны с
неприязнью тещи новобрачного. «Я не люблю московской
жизни, – писал поэт другу П.А. Плетневу. – Здесь живи не как
хочешь – как тетки хотят. Теща моя та же тетка. То ли дело в
Петербурге!»
Тем не менее в одной из этих комнат Александр Сергеевич
написал самое радостное письмо в своей жизни: «Я женат и
счастлив; одно желание мое, чтоб ничего в жизни моей не
изменилось – лучшего не дождусь. Это состояние для меня так
ново, что, кажется, я переродился». Считается, что обезумевший
от любви и счастья Пушкин не написал здесь ни одного
стихотворения. Зато эти стены слышали радостный голос поэта,
читающий друзьям восьмую главу «Евгения Онегина», слышали
жаркие споры о «Борисе Годунове». Дом бережно хранит
раздававшиеся тут некогда голоса друзей поэта, звук его шагов и

шелест белоснежного платья юной «мадонны». Здесь прошли
самые счастливые дни в жизни Пушкина.
По словам современников поэта, жизнь молодоженов после
переезда в Петербург не заладилась. Причин две: «пресловутая»
теща и сложности, возникшие между молодоженами, и, в первую
очередь, несовместимость темпераментов и холодность юной
жены.
О, как мучительно тобою счастлив я!
Когда, склонясь на долгие моленья,
Ты предаешься мне нежна, без упоенья,
Стыдливо-холодна…
Сама Наталья Николаевна писала: «…Только Бог и немногие
избранные имеют ключ от моего сердца». Вероятно, Пушкин
доступа к ключу не имел. В своих письмах к теще он писал, что
надеется со временем заслужить любовь своей юной жены.
Напрасные надежды. Она молода, только начинает жить, ей
очень хочется нравиться мужчинам и блистать в высшем свете.
Пушкин строго выговаривает жене за кокетство: «Ты,
кажется, путем искокетничалась. Смотри: недаром кокетство не в
моде и почитается признаком дурного тона. В нем толку мало. Ты
радуешься, что за тобою, как за сучкою, бегают кобели, подняв
хвост трубочкой и понюхивая тебе задницу; есть чему
радоваться!.. Было бы корыто, а свиньи будут…»
После переезда в Петербург Пушкина сделали камерюнкером. О его реакции говорит Н.М. Смирнов: «Пушкина
сделали камер-юнкером; это его взбесило, ибо сие звание, точно,
было неприлично для человека 34 лет, и оно тем более его
оскорбило, что иные говорили, будто оно было дано, чтоб иметь
повод приглашать ко двору его жену». Итак, Пушкин взбешен:
«Говорят, что мы будем ходить попарно, – зло пишет он ей в
письме, – как институтки». В результате, в семье – напряжение.
1834 год для Пушкина богат неприятностями. Летом Наталья
Николаевна уезжает в Полотняный Завод, и Пушкин делает

попытку освободиться от царевой опеки. Он просится в отставку.
Отъезд в деревню решал все проблемы: долой опеку
императора, разорительные балы, наряды, кареты, лошадей;
долой поклонников жены, а самое главное – «Того», о котором
он все чаще и чаще слышит. С лета 1835 года в свете поползли
слухи о жене Пушкина и императоре Николае I.
Пушкин очень обеспокоен и 9 мая 1836 года пишет жене: «И
против тебя, душа моя, идут кое-какие толки… видно, что ты
кого-то довела до такого отчаяния своим кокетством и
жестокостью, что он завел себе гарем из театральных
воспитанниц. Нехорошо, мой ангел; скромность есть лучшее
украшение вашего пола». Через семнадцать дней Наталья
Николаевна родит девочку, которую назовут Наталья. По слухам,
она была дочерью самого императора.
Споры о взаимоотношениях жены поэта и Николая I не
умолкают до сих пор.

«Мадам интрига»
По
мнению
некоторых
исследователей,
знаменитое
анонимное
письмо,
послужившее
первопричиной
дуэли
кавалергарда Дантеса и Поэта, было составлено при
непосредственном участии Идалии Григорьевны Полетики,
женщины, за которой всю жизнь тянулся шлейф шепотов и
сплетен. Она ссорила и разбивала сердца, доводила до дуэли и
разжигала скандалы, за что получила нелестное прозвище
«Мадам Интрига».
Идалия родилась во Франции и была плодом страстной и
запретной любви графини Жюли Ойенгаузен ДЭга и красавца
графа Строганова, отдавшего красавице графине душу, тело и
свое несметное состояние. После смерти своей первой жены
Строганов женился на матери Идалии, но по законам того
времени она так и осталась незаконнорожденной. В свете ее
называли «воспитанницей» графа. Вместо теплых «рара» и
«maman» она все так же называет родителей «господин граф» и

«мадам». Ее права узаконит только собственный брак. С годами
стала блистательной дамой петербургского света. Мемуарист
писал об Идалии: «Она была известна в обществе как очень
умная женщина, но с очень злым языком, в противоположность
своему мужу А.М. Полетике, которого называли «божьей
коровкой»…»

«Мадам Интрига». Портрет И.Г. Полетики.
1820-е. П.Ф. Соколов
Идалия была троюродной сестрой Наталии Николаевны и на
правах близкой подруги хозяйки часто бывала в доме Пушкиных.
Идалия Полетика везде: в доме невесты, на церемонии венчания,
на свадебном завтраке в голландском посольстве, на
праздничном обеде у Строгановых. Дружелюбен к ней был и сам
Пушкин. «Идалии скажи, – шутит он, – что за ее поцалуем
приеду лично, а что-де на почте не принимают». Но потом что-то
произошло: Пушкин и Идалия стали врагами. Поговаривали, что
Поэт чем-то оскорбил Идалию, посмел отвергнуть ее намеки на
романтические чувства! Но все это были лишь слухи и догадки.

Виновник гибели А.С. Пушкина
Жорж Дантес
Зато известно достоверно, что это именно она, пригласив
свою ничего не подозревающую кузину к себе домой, подстроила
ее встречу с Дантесом, а сама уехала из дома. Дантес тотчас
приступил к пылкому объяснению, угрожая в случае ее отказа
«вступить с ним в связь и бежать за границу, застрелиться прямо
на ее глазах!» (княгиня В. Ф. Вяземская в записи П. И.
Бартенева). От неизбежного скандала несчастную женщину
спасла маленькая дочь Идалии,
Елизавета, вбежавшая в гостиную в поисках какой-то
игрушки. За нею спешила гувернантка. Растерявшийся Дантес
выпустил из рук даму, и та, не помня себя, кинулась прочь.
Логика ряда пушкинистов такова: Идалия и Геккерн –
приемный отец Дантеса – заманили Пушкину на тайное свидание
в дом Полетики и, хотя Наталия вырвалась из рук соблазнителя,
через день после этого свидания послали поэту позорный
диплом. В результате 29 января 1837 (ст. стиля) состоялся
поединок на Черной речке, унесший через два дня жизнь Поэта и
оставивший вдовою его жену с четырьмя детьми.
Однако, по словам других исследователей, Дантес никогда
не был влюблен в госпожу «поэтшу», а его тайной любовью была
именно Идалия, которая, соблюдая приличия большого света,
принимала красавца кавалергарда у себя дома среди
«проверенных» друзей и у своих кузин, в доме Пушкина.

Блестящий кавалергард часто бывал там на правах жениха для
засидевшейся в девицах Екатерины, сестры Натальи Николаевны.
О
водевиле,
разыгранном
Идалией
и
Дантесом,
догадывались очень немногие. Например, А.О. Смирнова-Россет.
«Дантес никогда не был влюблен в Натали; он находил ее глупой
и скучной; он был влюблен в Идалию, и встречались они у
Натали…» Безопаснее алиби, чем пушкинская Мадонна, и
придумать невозможно. «Ее лучезарная красота рядом с этим
магическим именем всем кружила головы, – признавался
современник, – не было ни одного юноши в Петербурге, который
бы тайно не вздыхал по Пушкиной». Вскоре о «романе» Дантеса
с «лучезарной Психеей» заговорили в свете.
10 января 1837 года состоялось венчание Дантеса и
Екатерины Гончаровой. По словам современников, это был
весьма «престранный» брак. Поползли слухи, что красавец
кавалергард пожертвовал собой ради спасения «возлюбленной»,
женившись на ее некрасивой сестре. «Ах, если бы можно было
соединить госпожу Пушкину с Дантесом, какая прелестная вышла
бы пара», – шептались обыватели. Их имена стали неотделимы.
Остальное легко додумалось.
Что же до той «роковой» встречи в доме Идалии, то
случайной она была, похоже, только для одного человека –
Наталии Николаевны. Это было не ее свидание. А той, у кого она
застала Дантеса. Последний же, испугавшись за репутацию своей
возлюбленной, стал разыгрывать спектакль. Дантес не
компрометировал жену Пушкина, а спасал Полетику. Этот
спектакль мог бы продолжаться долгие годы, не вмешайся в
сюжет, придуманный осторожными любовниками, Пушкин.
После злосчастной дуэли Идалия стала ездить по салонам,
оправдывая Дантеса и обвиняя Пушкина. Когда раненого Дантеса
посадили под арест, Полетика посылала ему записочки, в одной
из которой были такие слова: «Бедный мой друг! Ваше тюремное
заключение заставляет кровоточить мое сердце. Не знаю, что бы
я отдала за возможность прийти… Мне кажется, все то, что
произошло, – это сон, кошмар». В ответ кавалергард подарил ей
свое кольцо, которое она поклялась никогда не снимать. «Вы по-

прежнему обладаете способностью заставлять меня плакать, –
писала она, – но на этот раз это слезы благодарности. Ваш
подарок на память меня как нельзя больше растрогал и не
покинет моей руки. Если я кого люблю, то люблю крепко и
навсегда. До свидания, я пишу «до свидания», потому что не
могу поверить, что не увижу Вас снова».
19 марта 1837 года бывший поручик Кавалергардского полка
Жорж Дантес покинул Россию. По приговору военного суда он
был разжалован в рядовые и выслан. В эти дни его жена
Екатерина Гончарова отправила вслед мужу недоуменное
письмо. «Идалия приходила вчера на минуту с мужем, она в
отчаянии, что не простилась с тобой… Она не могла утешиться и
плакала, как безумная». Пройдет четыре года, прежде чем они
встретятся вновь. Идалия приедет в Париж и потом напишет
Екатерине: «Я получила такое удовольствие от вас обоих, что
увидеться еще раз стало для меня навязчивой идеей. Я надеюсь,
что смогу это осуществить».
По словам современников, Идалия была в ярости оттого, что
Пушкин снова был у всех на устах, снова вознесен молвою до
Небес и объявлен Славой России! Поговаривали, что, узнав, что
благодарные
одесситы
поставили
памятник
Пушкину,
восьмидесятилетняя «Мадам Интрига» собралась поехать к
памятнику, чтобы плюнуть на него.
Свою ненависть к Поэту она перенесла на его детей и вдову!
На вдову особенно, ведь через семь лет покинувший Идалию
Григорьевну адъютант-любовник, к тому времени уже генерал
Ланской женился на Наталии Николаевне, взяв под свое
покровительство и ее саму, и весь ее «выводок», как
презрительно говорила Полетика. Ненависть постепенно
иссушала ее душу, она не могла найти себе места,
путешествовала по Италии и Франции, переезжая с места на
место. Виделась и с Дантесом, переписывалась с ним до самой
своей смерти.
Последние годы своей жизни она жила в Одессе, у своего
сводного брата – генерал-губернатора А. Г. Строганова. Она
пережила мужа и всех своих детей. Младшая дочь ее, Лизанька,

та самая, спасшая когда-то Наталью Николаевну, умерла
двадцати лет от роду, в самом расцвете красоты и молодости на
руках матери. Идалии же, как «грешному ангелу», уготована
была одинокая, безрадостная старость.

И.К. Макаров.
Наталья Николаевна Ланская.
1849 г.
Через много лет водевиль Идалии Полетики станет
практически официальной версией о ревнивом Поэте, его
легкомысленной красавице жене, кавалергарде-убийце и роковой
даме.
Многие современники осуждали Наталью Николаевну,
обвиняя ее во всех смертных грехах. Гончарова раздражала и
советских пушкинистов. К столетию со дня гибели поэта, в 1937
году, состоялась в ЦДЛ конференция. С большим докладом
выступил главный пушкинист профессор Благой. Большая часть
выступления была посвящена критике Натали. И не понимала
она общественного значения Пушкина, и стихи поэта
недооценивала, и на балах вела себя легкомысленно. Тут на
трибуну вышел Борис Пастернак с блистательной репликой: «Ну,
правильно. Надо было Пушкину жениться на пушкинисте. Тот бы
его понимал и уж во всяком случае, не изменил бы ему с
Дантесом».
Виновата ли Наталья Николаевна в гибели мужа? Судя по
всему, нет. Ведь сам Пушкин снял все возможные разговоры о

причастности жены к своей дуэли. Первыми словами раненого
поэта, когда его внесли в дом, были слова, обращенные к жене:
«Будь спокойна, ты ни в чем не виновата!» Споры ведутся и
сегодня. Тайна гибели Пушкина так и остается тайной.
По словам очевидцев, Пушкин был счастлив в семейной
жизни. Кто не верит, может прочесть его письма к жене, они
опубликованы
и
изданы
полностью,
с
подробными
комментариями и точными проверками каждой даты и каждого
факта. По воспоминаниям Веры Александровны Нащокиной,
супруги одного из самых близких друзей поэта, улаживавшего
сватовство и женитьбу поэта, получая письма от жены, он весь
сиял и часто покрывал исписанные бисерным почерком листочки
поцелуями. «Он любил жену свою безумно, всегда восторгался
ее природным здравым смыслом и душевною добротою». И еще:
«Любовь Пушкина к жене была безгранична, Наталья
Николаевна была его Богом, которому он поклонялся, он
никогда, даже мыслью, даже намеком на какое-либо подозрение
не допускал оскорбить ее… Клевета, стесненность в средствах и
гнусные анонимные письма омрачали семейную жизнь поэта,
однако мы в Москве видели его всегда неизменно веселым,
никогда не допускавшим никакой дурной мысли о своей жене. Он
боготворил ее по-прежнему».

Главный зал квартиры Пушкина на Арбате
После отъезда Пушкиных дом переходил к разным
владельцам. В 1884–1885 годах здесь жил А.И. Чайковский,
родной брат композитора, и Петр Ильич встречал здесь Новый
1885 год. В 1920–1921 годах в доме действовал самодеятельный
театр Красной Армии, в худсовет которого входили В.В.

Маяковский и В.Э. Мейерхольд. В этом театре Москва впервые
увидела молодого актера Эраста Гарина.
Позже в самом романтическом московском доме устроили
безликие «коммуналки», а о пушкинской квартире забыли.
Керосиновая копоть застилала старинную лепнину на потолках,
потрескавшиеся стены взывали о помощи, а ржавая крыша текла
так, что приходилось на пушкинском этаже ставить ведра под
струи. О связи с жизнью поэта напоминала лишь мемориальная
доска, установленная в 1937 году, по случаю столетия смерти
поэта.

Напротив особняка можно увидеть памятник поэту с молодой
женой. Скульпторы А. Н. Бурганов и И. А. Бурганов
18 февраля 1986 года, после реконструкции Арбата, в
отреставрированном особняке открылся музей «Квартира А. С.
Пушкина на Арбате». Его сердце – пушкинские комнаты второго
этажа, восстановленные реставраторами и устроителями музея с
особой любовью. К сожалению, нет ни одного достоверного
свидетельства современников об интерьере пушкинских комнат,
кроме воспоминаний Павла Вяземского, сына поэта. Он
десятилетним мальчиком вместе с отцом присутствовал на
свадьбе и запомнил только «щегольскую, уютную гостиную
Пушкина, оклеенную… обоями под лиловый бархат, с
рельефными набивными цветочками…». Тем не менее в
пушкинском доме царит дух его эпохи, ее особенный стиль и

колорит. В музее можно увидеть подлинную конторку поэта,
столик для рукоделия Натальи Николаевны и прижизненные
портреты Пушкиных. Особняк пережил свое второе рождение и
стал духовным центром Арбата, его историческим полюсом.

Мистический Пушкин
Трагедии часто начинаются с пророчеств и зловещих
предзнаменований.
Так было и с Пушкиным. Он любил заглядывать в будущее.
По свидетельству друзей, поэт был очень суеверным и постоянно
пытался приоткрыть завесу грядущего. Зимой 1818 г. в СанктПетербург приехала известная гадалка, немка Александра
Кирхгоф. К ней-то и отправились прояснить свое будущее
Пушкин и его приятели. Друг поэта Соболевский писал:
«Предсказание было о том, во-первых, что он скоро получит
деньги; во-вторых, что ему будет сделано неожиданное
предложение; в-третьих, что он прославится и будет кумиром
соотечественников; что он дважды подвергнется ссылке;
наконец, что он проживет долго, если на 37-м году возраста не
случится с ним никакой беды от белой лошади, или от белой
головы, или белого человека… которых и должен он опасаться».
Первое предсказание сбылось в тот же вечер; Пушкин,
возвратившись домой, нашел письмо от лицейского товарища,
который извещал его о высылке карточного долга, забытого
Пушкиным. Спустя несколько дней, в театре, его подозвал к себе
А. Ф. Орлов, предложив служить в конной гвардии. Вскоре после
этого Пушкин был отправлен в ссылку на юг, а оттуда, через
четыре года, в Псковскую деревню.

Пушкин в образе монаха, искушаемого бесом, подпись: «Не
искушай (сай) меня без нужды». Автопортрет, помещенный в
альбоме Ушаковых сразу после донжуанского списка
Позднее в Москве в 1828 году Пушкин делает предложение
Екатерине Ушаковой, и она дает согласие выйти за него замуж.
Перед свадьбой Пушкин идет к известной московской гадалке и,
приехав к Ушаковым, сообщает, что она предсказала ему «смерть
от своей жены». По словам современников, это странное
предсказание сильно подействовало на Екатерину, и она
отказала поэту, чтобы не быть причиной смерти человека,
которого она безгранично любила.
Пушкин всегда помнил зловещее пророчество, а иногда как
будто дразнил судьбу. Однажды он донимал эпиграммами
знакомого поэта, и чем дальше, тем злее и оскорбительнее. Дело
могло дойти до дуэли, если бы Соболевский не рассказал
осмеянному человеку о мрачном предсказании. «…Пушкин
довольно суеверен, и потому, как только случай сведет его с
человеком, имеющим сии наружные свойства, ему сейчас
приходит на ум испытать: не тот ли это роковой человек?.. Так
случилось и с вами, хотя Пушкин к вам очень расположен…»

В.К. Шебуев.
Гадание. Автопортрет. 1805–1807 гг.
Наибольшее число дуэлей приходится на молодые годы
Пушкина и после его женитьбы. «Пушкин всякий день имеет
дуэли, – писала Е.Н. Карамзина, – благодаря Богу они не
смертоносны, бойцы всегда остаются невредимы». Многие
вызовы, исходившие чаще всего от Пушкина, были сделаны
сгоряча или по ничтожным поводам: в отношении своей чести
поэт был не только щепетилен, но даже мнителен. Но когда он
действительно выходил к барьеру, то был спокоен и бесстрашен.

Фрагмент портрета кисти В.А. Тропинина.
Мистический перстень Пушкина
Из воспоминаний современников: «В Кишиневе Пушкин имел
две дуэли. Одну из-за карт с каким-то офицером. Дуэль была
оригинальная. Пушкин явился с черешнями и, пока офицер
целился в него, преспокойно ел ягоды. Офицер стрелял первым,
но не попал…» Пушкин стрелять не стал, и выстрел остался за
ним. Позднее этот эпизод он положит в основу повести

«Выстрел». Именно тогда, в Кишиневе, Пушкин стал убежденным
фаталистом.
До поединка с Дантесом Пушкин безнаказанно испытывал
судьбу, бесстрашно играл со смертью. Он был уверен, что после
дуэли вернется живым в свой дом. И он вернулся, но только для
того, чтобы через два дня умереть на диване в своем кабинете.
Когда поэт скончался, В.А. Жуковский снял с мертвой руки
Пушкина золотой перстень с вырезанной на нем сакральной
восточной надписью. По мнению некоторых исследователей,
именно этому камню поэт посвятил свое знаменитое
стихотворение «Талисман».
Этот перстень с сердоликом, считавшийся на Руси
талисманом любви и страстей, был подарен ему в Одессе его
возлюбленной графиней Е.К. Воронцовой. По словам друзей
поэта, Пушкин верил в чудодейственную силу камня, никогда не
снимал его и, предчувствуя свою скорую смерть, завещал его
своему другу незадолго перед смертью. От Жуковского перстень
перешел к его сыну, который подарил его И.С.Тургеневу,
который завещал его после своей смерти Л.Н.Толстому. Полина
Виардо спустя несколько лет после смерти Тургенева передала
талисман Пушкинскому музею Александровского лицея, откуда он
был украден.
На знаменитом тропининском портрете А.С.Пушкина на
указательном пальце правой руки поэта хорошо видно кольцо
витой формы, по описанию напоминающее кольцо Воронцовой,
однако камня сердолика на нем не видно, так как кольцо
развернуто в обратную сторону. В 1839 году по заказу П. В.
Нащокина посмертный портрет Пушкина написал Карл Мазер. На
нем кольцо изображено на большом пальце левой руки.

П.Ф. Соколов.
Портрет Е.К. Воронцовой.
Около 1823 г.
С этим воронцовским перстнем многие пушкинисты
связывают и стихотворение «Храни меня мой талисман». Но у
Пушкина был и другой перстень – с изумрудом, который поэт
также носил постоянно и тоже называл талисманом. Сравнивая
эти два стихотворения и события, которые предшествовали их
написанию, некоторые исследователи пришли к выводу, что
стихотворение «Храни меня мой талисман» поэт посвятил не
сердолику, а изумруду. Он изображен на большом пальце правой
руки поэта на портрете художника Тропинина.

Портрет А.С. Пушкина кисти К. Мазера
Умирающий Пушкин передал перстень-талисман с изумрудом
Владимиру Далю со словами: «Даль, возьми на память». А когда

Даль отрицательно покачал головой, Пушкин настойчиво
повторил: «Бери, друг, мне уж больше не писать». Даль пытался
вернуть его вдове, но Пушкина запротестовала: «Нет, Владимир
Иванович, пусть это будет вам на память». В настоящее время
кольцо хранится в фондах Музея-квартиры А. С. Пушкина на
Мойке, 12.
Было у Пушкина и еще одно кольцо – с бирюзой, подарок
П.В.Нащокина. Незадолго до смерти поэт подарил кольцо
Данзасу, лицейскому товарищу, будущему секунданту на дуэли.
По свидетельству жены Нащокина, Пушкин протянул его Данзасу
и сказал: «Возьми и носи это кольцо. Это талисман от
насильственной смерти». К великому огорчению Данзаса кольцо
с бирюзой было утеряно.
По словам современников, верил Пушкин и в так называемую
«мистику чисел». И, по воспоминаниям современников, особенно
опасался числа «6», которое «преследовало его всю жизнь». И
действительно – шестерками были отмечены все жизненные вехи
поэта. До самой смерти. Так, знаменитые пророчества были даны
Пушкину в 1818 году, когда ему было 18 лет (а это 6+6+6, т. е.
злополучные три шестерки).
В предсказанную гадалкой ссылку Пушкин отправился 6 мая
1820 года. На 6 мая 1830 года приходится и помолвка поэта с
Натальей Гончаровой; 6 лет он проводит в изгнании, и 6 лет был
женат. Кроме того, Наталья Гончарова выходила замуж в 18 лет,
а венчание состоялось 18 февраля (опять три шестерки) 1831 г.
И здесь сумма цифр по законам нумерологии равняется 6.
Возможно, поэтому Пушкин накануне свадьбы был грустен и
печален и считал, что их брак с Натали обречен. Кстати, в
предсмертной агонии он провел 36 (6 шестерок!) часов.
Подобное изобилие одной и той же цифры поневоле наводит
на размышление. Случайно оно здесь или это некое
предупреждение? Исследователи считают, что силой своей веры
в неотвратимость судьбы и мощью своего воображения поэт
формировал на тонких уровнях энергетические клише
предсказанных
событий,
которые
затем
начали
материализоваться во вполне реальное событие. Предсказание

сбылось в точности. Его убийца был блондином, служил в
элитном корпусе кавалергардов, парадная форма которых была
белого цвета. Лошади в полку были только белые.
Мистические случаи из жизни семьи Пушкиных в свое время
были изложены сыном родной сестры А.С.Пушкина Ольги, Львом
Николаевичем Павлищевым. Вспомним некоторые загадочные
события, участниками которых стали члены знаменитого
семейства.
В 1800 году, мать поэта Надежда Осиповна, прогуливаясь с
мужем по Тверскому бульвару, увидела шедшую рядом женщину,
одетую в белый балахон. Фигура эта не шла, а как бы скользила
на коньках. Странная попутчица, заглянув ей в лицо, неожиданно
исчезла. Отец поэта уверял, что рядом с ними никого не было.
Через 6 лет женщина в белом появилась снова, но уже в
деревне, в комнате Надежды Осиповны. Мать поэта увидела
перед собой ту самую фигуру, вскрикнула и упала на диван.
Странное существо приблизилось к ней, посмотрело в лицо и
затем, скользя по полу, исчезло. Надежда Осиповна начала
кричать, звать на помощь. Сбежалась прислуга, но все попытки
отыскать непрошеную гостью остались напрасными.
Таинственный случай случился с отцом и дядюшкой поэта.
Оба они, будучи детьми, увидали вечером в одной и той же
комнате в один и тот же час бабку их Чичерину на девятый день
по ее кончине. Она вошла к ним в детскую, благословила и
исчезла. Оба мальчика побледнели, но, испугавшись, что брат
посчитает его трусом, не сказали друг другу об этом ни слова.
Спустя 15 лет Василий и Сергей пировали с друзьями и по
очереди рассказывали мистические истории. Дошла очередь до
Сергея Львовича, и он поведал о своем детском видении. Тогда
Василий в возбуждении вскочил с места: «Серж! Ты тоже видел
ее?
В 1826 году брат А.С. Пушкина Лев Сергеевич решил
поступить в военную службу, не извещая о своем намерении
родителей. Приготовившись к отъезду, он вдруг задался
вопросом: а хорошо ли делает, уезжая на службу без
родительского благословения? И тут Лев Сергеевич увидел

скончавшуюся семь лет назад свою бабушку. Она подошла к
нему, благословила крестным знамением и мгновенно исчезла.

К.А. Сомов.
Арлекин и смерть
Современники Пушкина вспоминали, как поэт не раз с
мистическим трепетом рассказывал им историю о встрече с
таинственным
незнакомцем-призраком.
Однажды
Пушкин
беседовал с графом Сергеем Ланским, причем оба подвергали
религию самым колким насмешкам. Вдруг к ним в комнату вошел
молодой человек, которого Пушкин принял за знакомого
Ланского, а Ланской – за знакомого Пушкина. Присоединившись
к разговору, он мгновенно обезоружил их своими доводами и
доказал им истинность веры в Бога. После того, как гость ушел,
выяснилось, что ни тот, ни другой незнакомца не знает. Позвали
прислугу, но те заявили, что никто в комнату не входил и не
выходил.
Пушкин и сам предвидел свою судьбу: мрачные мотивы и
предчувствия смерти очень часты в его произведениях последних
лет. Ходя вокруг да около смерти, Пушкин ее не страшился.
Похоже, он вообще никого и ничего не боялся, кроме бесчестия –
для себя и своей семьи. В «Каменном госте», в «Выстреле», в
«Пиковой даме» Пушкин предчувствовал, каким станет его
конец.

И невольно способствовал его приближению в указанные
гадалкой сроки. «Тройка, семерка, туз» – 37-й год, январь месяц
(туз в картах —1).
Энергетическое клише «закодированного» поэта сработало
точно.
По прихоти судьбы, перед свадьбой Пушкин, крайне
стесненный в деньгах, не стал шить нового фрака и женился во
фраке своего ближайшего друга Павла Нащокина. В нем он был
похоронен.

6.3. Не дом, а игрушечка. Дом П.В.
Нащокина
Гагаринский переулок, 4
Павел Воинович Нащокин – незаурядная личность,
удивлявшая современников живым умом, обширными знаниями и
превосходным сердцем, – жил по соседству с любимым другом,
недалеко от Арбата, в доме 4 по Гагаринскому переулку. Пушкин
приезжал сюда осенью 1831 г. и прожил у гостеприимного друга
около двух недель. В письмах к Наталье Николаевне поэт с
юмором описывает быт и холостяцкие нравы в доме своего
непутевого, но нежно любимого «Воиныча»: «Нащокин занят
делами, а дом его такая бестолочь и ералаш, что голова кругом
идет. С утра до вечера у него разные народы: игроки, отставные
гусары, студенты, стряпчие, цыганы, шпионы, особенно
заимодавцы. Всем вольный вход; всем до него нужда; всякой
кричит, курит трубку, обедает, поет, пляшет; угла нет
свободного…» Под обаяние щедрой натуры Павла Войновича
попал не только Пушкин, но и молодая жена поэта. Среди всех
приятелей и знакомых мужа Наталья Николаевна безошибочно
выделила Нащокина и не упускала случая передать в письме
свои искренние приветы и поцелуи другу семьи.

Дом Нащокина в Гагаринском переулке
Именно тогда, в тридцатые годы, их давнее лицейское
знакомство переросло в искреннюю дружбу. Не раз Нащокин
выручал Пушкина в трудных денежных обстоятельствах. Именно
он помог ему выплатить большой карточный долг, сделанный

еще до женитьбы, выпутаться из сетей картежного игрока В. С.
Огонь-Догановского. По словам очевидцев, Пушкину тут было
хорошо. В морозные дни друзья вели задушевные беседы,
согреваясь теплом кафельных печей. Пушкин мог часами слушать
лучшего друга, «забалтывался» с ним до глубокой ночи, смеялся
его шуткам и рассказам. Один из рассказов Нащокина о том, как
он, влюбившись в актрису Асенкову, поступил к ней в горничные,
переодевшись для этого в женское платье, был использован
Пушкиным в «Домике в Коломне». А другой – о помещике
Островском, ставшем разбойником, знаком сегодня каждому по
пушкинской повести «Дубровский»…

Друг Пушкина – Павел Воинович Нащокин
Однажды ловелас П. В. Нащокин в присутствии А. Пушкина
рассказал историю о том, как обольщал знатную даму из
богатого особняка на Большой Никитской улице. Ни букеты
цветов, ни угрозы покончить с собой действия на красавицу не
возымели. И все же Павел Воинович нашел лазейку проникнуть в
дом. На свое счастье он прочел в одной из газет, что хозяевам
особняка срочно требуется прачка. П. Нащокин немедленно
соорудил парик, переоделся в женское платье, изготовил
поддельные рекомендации и в конце концов был принят на
работу.

Вера Александровна – жена Нащокина
Как он обстирывал семейство – неизвестно. Зато позднее
клялся, что ему все-таки удалось добиться благосклонности
неприступной дамы.
Наследник громадного родового имения, гвардейский
кавалерийский офицер, принятый в лучшем обществе, Нащокин
смолоду возбуждал интерес и симпатии многих, удивляя и
обстановкою квартир, и рысаками, и экипажами, выписанными
прямо из Вены, и вечерами, собиравшими литераторов,
художников и артистов.
Он славился своей безмерной щедростью, расточительством
и хлебосольством. По свидетельству очевидцев, он безотказно
давал деньги в долг, никогда не требуя возврата, а дом его
сделался пристанищем многих званых и незваных гостей.
Несколько раз он прогуливал и проигрывал все, что имел, однако
не унывал, надеясь на счастливый случай, который неизменно
представлялся.
По словам знатока старомосковской жизни писателя М.И.
Пыляева, он бросал деньги, покровительствуя художникам и
артистам; «он любил жить и давал жить другим. Залы у него
были полны произведениями начинающих художников. Одних
собственных его портретов было более сотни, он их раздаривал
знакомым, как теперь дарят фотокарточки. Все его кучера,
собаки,
лошади
были
тоже
перерисованы
молодыми
художниками. Он покупал все, что попадалось ему на глаза:
фарфор, бронзу, бриллианты и бирюзу, которую считал за
амулет. В особенности дорого ему обходились бенефисные

подарки актрисам. Причудам его не было конца, так что однажды
за маленький восковой огарок, пред которым Асенкова учила
свою лучшую роль, он заплатил ее горничной шальную цену и
обделал в золотой футляр, который вскоре и подарил кому-то из
знакомых».
По словам Н.В. Гоголя, посвятившего ему несколько глав во
втором томе «Мертвых душ», Нащокин, промотавший состояние,
безрасчетно и шумно проведший молодость, не потерялся ни
разу душой, не изменил ни разу ее благородным движениям.
«Только на Руси можно было существовать таким образом. Не
имея ничего, он угощал и хлебосольничал, и даже оказывал
покровительство, поощрял всяких артистов, приезжавших в
город, давал им у себя приют и квартиру. Если бы кто заглянул в
дом его, находящийся в городе, он бы никак не узнал, кто в нем
хозяин. Сегодня поп в ризах служил там молебен. Завтра давали
репетицию французские актеры. В иной день какой-нибудь не
известный никому в дому поселялся в самой гостиной с бумагами
и заводил там кабинет, и это не смущало и не беспокоило никого
в доме, как бы было житейское дело. Иногда по целым дням не
бывало крохи в доме. Иногда же задавался в нем такой обед,
который удовлетворял бы вкус утонченного гастронома, и хозяин
праздничный, веселый, с осанкой богатого барина, с походкой
человека, жизнь которого протекает в избытке и довольстве.
Зато временами были такие тяжелые минуты, что другой бы, на
его месте, повесился или застрелился».
Павел Воинович был страстной натурой, он увлекался
Английским клубом, алхимией, цыганским пением… То он
швырял деньгами, то нуждался, и тогда ему приходилось топить
печи мебелью красного дерева… Как свидетельствуют
современники, он десять раз в своей жизни становился богачом и
десять раз разорялся. В один из таких «периодов везения» им
был заказан великолепный игрушечный двухэтажный стеклянный
домик аршина два длины, каждая отдельная часть и украшения
которого были им заказаны за границей – в Вене, Париже и
Лондоне, который в точности воспроизводил комнаты со всей
обстановкой, мебелью и даже посудой. По слухам, «игрушка»

обошлась хозяину в сорок тысяч рублей, что было равно
стоимости деревни со ста крепостными. Эта, как казалось
многим,
«барская
причуда»
обернулась
изумительным
памятником пушкинской поры.

Кукольный домик Нащокина
Неизвестно, какую именно квартиру воссоздавал Нащокин,
за годы работы над моделью он несколько раз переезжал. Но по
одной из версий, игрушечный домик – это уменьшенная копия
особняка в Гагаринском переулке.
Домик был продолговатый, правильный четырехугольник,
обрамленный богемскими зеркальными стеклами, и образовывал
два отделения, верхнее и нижнее. На первом этаже «барской
причуды» были устроены «кабинет Нащокина», «Пушкинская
комната», спальня, будуар, детская, столовая, гостиная,
буфетная, передняя, на втором – парадный зал, танцевальная
зала со столом посередине, сервированным на шестьдесят
кувертов, в подвальном – кухня, людская, прачечная, сундучная,
кладовая и даже «погреб, в котором в открытых ящиках
хранились всевозможные дорогие вина, «укупоренные за
границей».

«Нащокинский домик». Столовая.

«Нащокинский домик». Кабинет

Сохранившиеся предметы из кукольного домика
По словам современников, обстановка чудесного дома была
в седьмую долю против обычной меры. Барин денег не жалел и
не щадил, вот и получился не дом, а игрушечка. По комнатам
была расставлена изысканная мебель, стол, стулья с плетеными
сиденьями, диваны и кресла, на стенах – картины, с потолка
спускались золоченые бронзовые люстры, на ломберном столе
лежала колода карт – все как в настоящем доме. Разница лишь в
том, что почти каждый предмет умещается на ладони. Причем,
все вещи были «настоящими», отличающимися от подлиных
лишь размерами.
По заказу Нащокина мебель изготовил петербургский мастер
Гамбс; рояль на семь с половиной октав – знаменитый Вирт;
обеденный сервиз – умельцы фарфорового завода Попова;
ботфорты сшил самый модный сапожник Пель. Каждая вещица,
несмотря на всю свою миниатюрность, вполне отвечала ее
назначению: лампы можно было зажигать, книги – читать, на
бильярде – играть, в крошечном самоваре кипятить воду, а в
кухонной посуде – готовить на кухонной же плите, которая
растапливалась крохотными дровами. Не были забыты даже
седла, лакейские шляпы, шахматы, курительные трубки, счеты.
Мемуаристы писали, что в «Домике Нащокина» были копии
вещей Павла Войновича: очки в футляре, комнатные туфли и
целый арсенал оружия. До нашего времени дошел только один
«боевой ящик» с парой пистолетов, из которых можно было
стрелять.

В чудесном домике поражало все. Здесь был раздвижной
обеденный стол на шестьдесят персон, на котором лежали
скатерти, салфетки, стояла хрустальная и фарфоровая посуда.
Среди хозяйственной утвари Маленького домика сохранились
пять самоваров: один медный и четыре серебряных. На их
внутренних стенках видны следы накипи: когда-то в них
кипятили воду! Самовар был символом домашнего уюта и
гостеприимства. Пушкин в письме к жене описывал шуточный
обед: «У него в домике был пир; подали на стол мышонка в
сметане с хреном в виде поросенка. Жаль, не было гостей».
Рядом со столом располагались кресла и ломберные столики,
а поодаль стоял рояль из красного дерева, на котором супруга
Павла
Войновича
специальными
вязальными
спицами
разыгрывала пьесы в семь с половиной октав. Конечно, в
Маленьком домике была гитара и даже арфа. «Что за
подсвечники, что за сервиз, – писал Пушкин жене. – Он заказал
фортепиано, на котором играть можно будет пауку, и судно, на
котором испразнится разве шпанская муха».
В другом письме Александр Сергеевич отмечал: «Домик
Нащокина доведен до совершенства – недостает только живых
человечков!» Вскоре появились и они. Петербургский
фарфоровый завод, по заказу хозяина кукольного домика, создал
миниатюрные статуэтки Пушкина, Гоголя, Нащокина… Их лица
были переданы с поразительным сходством.
По словам современников, Нащокин любил передвигать
фигуры, переводил их из комнаты в комнату, разговаривал с
ними, как с живыми людьми, рассказывая им о своих радостях и
неудачах. Накануне роковой пушкинской дуэли, он с ужасом
увидел, как фигурка его лучшего друга неожиданно упала, и счел
это дурным предзнаменованием. По слухам, с тех пор он стал
ждать неминуемой беды.

А.С. Пушкин в интерьере «Нащокинского домика»
Смерть Пушкина потрясла Нащокина. Услышав страшное
известие, он лишился чувств и долго не мог оправиться от этого
удара. Узнав о гибели любимого друга, Нащокин долго мучился
тем, что не уберег друга от гибели, и умер, не дожив до 54 лет
коленопреклоненным, во время молитвы.
По словам М.И. Пыляева, в последние годы своей жизни
Нащокин предался модной тогда страсти к вызыванию духов и
столоверчению. Он беседовал с духами посредством столиков и
тарелок с укрепленными в них карандашами. Он вызывал
большей частью умерших своих друзей – Пушкина и Брюллова.
Исписав горы бумаги, он вскоре сжег все написанное и отслужил
в доме молебен.
Некоторые мемуаристы писали, будто Нащокин строил
домик, чтобы увековечить в нем память о своем друге и поэте.
По их словам, он собирался оставить Пушкиной в наследство
свое самое дорогое сокровище – свой кукольный домик, но
разорился и был вынужден заложить его, а выкупить уже не
смог. Домик надолго исчез и обнаружился лишь в начале XX
века. Он сменил много хозяев, пережил много странствий и
потерь, пока не был приобретен художником С. А. Голяшкиным в
начале XX века в весьма плачевном состоянии у одного из
антикваров. На его восстановление потребовались годы
кропотливых реставрационных работ. Была воссоздана фигурка,
воспроизводящая образ великого поэта. Пушкин стоит,
прислонившись к колонне в той же позе, в которой его

запечатлел Николай Ге в своей картине «Пушкин в
Михайловском».
Сейчас макет Нащокинского домика находится в экспозиции
Всероссийского музея А. С.Пушкина в Санкт-Петербурге, а в
Москве восстановлен подлинный нащокинский дом. Его
восстанавливали в 1970-х гг. по старым рисункам и чертежам.
Благодаря
сохранившейся
модели,
удалось
воссоздать
обстановку пушкинской поры.

6.4. Гусарская баллада. Особняк Н.П.
Архарова – Д.В. Давыдова
Пречистенка, № 17
Человек должен быть рабом. Выбор для него
только в том, чьим: своих страстей, а значит, и
людей, или же своего духовного начала.
Лев Толстой

Московский Шерлок Холмс
С древних времен местность вокруг престижной ныне
Пречистенки пользовалась дурной славой и именовалась
Чертольем, по имени ручья Черторыя, вытекающего из
зловонного Козьего болота. Бурный ручей Черторый, над
которым сейчас улыбается Гоголь, вымыл глубокий и скользкий
овраг,
наводивший
мистический
ужас
на
москвичей.
Поскользнувшись, они чертыхались, вспоминая всех чертей и
самого Люцифера: «Сам черт его прорыл!» Отсюда и
непривычное для богомольной Москвы название непокорного
ручья. Позже город обуздал Черторый, загнав его поток под
землю в трубу под Гоголевским бульваром. Сейчас о нем
напоминает лишь Чертольский переулок, старинные особняки и
многочисленные московские легенды.

Городская усадьба Н. П. Архарова

Набожному царю Алексею Михайловичу пришла в голову
мысль о том, что не подобает дороге к святой Новодевичьей
обители носить название, упоминающее сатану. И в 1658 году
вышел царский указ, который повелевал Чертольские ворота
города
называть
впредь
Пречистенскими,
а
Большую
Чертольскую улицу именовать Пречистенкой.
Вскоре этот район и соседней с ним Остоженки превратился
в самое аристократическое место Москвы. Здесь селились
знатнейшие
дворянские
фамилии:
князья
Гагарины,
Долгоруковы, Шаховские, Орловы, Ермоловы, Потемкины,
Тучковы, Яковлевы и другие семьи, чьи фамилии блистали под
пером знаменитого историка Карамзина. Пречистенка и сегодня
остается заповедным миром, «городом в городе», своеобразной
Атлантидой московской истории и культуры.

Московский полицмейстер и гражданский губернатор Москвы
Николай Петрович Архаров
Центром этой Пречистенской Атлантиды является роскошный
особняк в стиле раннего классицизма, расположенный в глубине
парадного двора за изящной оградой и сохранивший
неповторимый дух старой интеллигентной Москвы. В конце XVIII
века эта нарядная и изысканная усадьба принадлежала
знаменитому московскому полицмейстеру и гражданскому
губернатору Москвы Николаю Петровичу Архарову, человеку
примечательному и неординарному.

Начинал он службу в Преображенском полку пятнадцати лет
от роду простым солдатом. Кутил со знаменитым князем
Орловым, помог Екатерине II взойти на престол.
За участие в дворцовом перевороте 1762 г. Архаров получил
офицерское звание и к тридцати годам уже имел звание
полковника. Его возвышению послужила заморская гостья –
чума, охватившая старую столицу в 1771 году.
Дворянство уезжало из города в свои поместья, простой
народ задерживали в карантинах. По Москве поползли слухи, что
врачи по приказанию начальства нарочно морят народ, давая
вместо лекарства яд. Начались волнения, разъяренная толпа
разбила карантины, был убит московский архиепископ Амвросий.
Главнокомандующий Москвы, генерал-поручик П.Д. Еропкин
отбил атаку только картечью.
Екатерина II командировала в столицу своего фаворита
Григория Орлова, дав ему диктаторские полномочия. Орлов взял
с собой четыре команды гвардейцев, одной из которых
командовал капитан-поручик Николай Архаров. Он неустрашимо
обходил больницы, строго смотрел за лечением и пищей, лично
следил за тем, как сжигали вещи умерших. Эпидемия пошла на
убыль.
В честь Орлова была выбита медаль с надписью по кругу:
«Таковых сынов Россия имеет», а энергичный и исполнительный
Н.П. Архаров был переведен в полицию с чином полковника и
назначен московским обер-полицмейстером, то есть главой всей
полиции города. Говорили, что сыск при нем стал стремительно
развиваться, об энергии и проницательности Архарова ходили
легенды. Им была создана хорошо организованная полиция,
раскинута огромная сеть осведомителей. Кражи раскрывались
незамедлительно. Не было дел, которые бы он не раскрыл.
При нем в Москве воцарились порядок и спокойствие:
Николай Петрович умел ладить с народом и всегда имел
подробнейшую информацию обо всех происшествиях, заслужил
благодарность императрицы за усердие в следствии по делу
Пугачева и постепенно снискал лавры лучшего сыщика России.
Его расторопность, хитрость, беспощадность к врагам,

бесспорные сыскные таланты были по достоинству оценены
Екатериной. Десять лет спустя, в 1782 году, Николай Архаров
стал московским гражданским губернатором.
О его способности с поразительной быстротой раскрывать
любые преступления знали не только Москве, но и в Петербурге.
Он знал до мельчайших подробностей все, что делается в
городе, быстро разыскивал всевозможные пропажи. Его фамилия
наводила трепет на преступников. Они искренне верили, что
стоит Архарову взглянуть в глаза, как тотчас готов ответить на
вопрос: виновен тот или нет. Впрочем, вполне возможно, что
Николай
Петрович
обладал
некими
экстрасенсорными
способностями.
Несколько раз по случаю серьезных краж в императорском
дворце его вызывала в Санкт-Петербург сама Екатерина II. О его
способности с поразительной быстротой раскрывать любые
преступления были наслышаны самые высокопоставленные лица
России. Архаров вел следствие по делу самой Екатерины
Великой, когда из домовой церкви Зимнего дворца пропала
икона Толгской Божией Матери в богатом серебряном окладе с
драгоценными камнями, стоившая по тем временам около 8000
рублей. Для императрицы икона была настоящей реликвией: она
открыла ей путь на русский трон, именно этот образ
использовала
императрица
Елизавета
Петровна
при
благословении юной Екатерины на брак с Петром III. Поэтому
найти эту икону было делом величайшей важности.
Столичная полиция проводила аресты, допрашивала
обвиняемых, но преступление раскрыть не могла. Прибывший в
Петербург Архаров сумел за два дня найти пропажу. Каким
образом удалось это сделать – осталось его тайной. Во всяком
случае, во всех слоях общества у него имелись тайные
осведомители, не чурался он ни подкупа, ни шантажа.

Екатерина II Алексеевна (Великая). Российская императрица
с 1762 г.
В другой раз Н.П.Архаров раскрыл кражу серебра,
совершенную в Петербурге, даже не выезжая из своего
московского дома. По рассказам современников, Екатерина II
направила легендарному сыщику из столицы срочную депешу с
просьбой отыскать похищенную в одном из петербургских
соборов серебряную утварь, которая, по подозрению, была
переправлена в Москву.
Получив секретное письмо, Архаров задумался, полностью
погрузившись в себя. Затем потребовал чернила и бумагу,
написал государыне ответ, приказал накормить гонца и
отправить в обратный путь.
Получив ответ, Екатерина вспылила и пожаловалась
фавориту графу Орлову, что Архаров зазнался и дерзит, потому
что пишет, что искать серебро в Москве не станет, так как оно
спрятано в Петербурге, в одном из подвалов около дома самого
столичного
обер-полицмейстера.
Но,
немного
подумав,
приказала искать в указанном месте, где серебро и было
обнаружено. Архаров логически вычислил, где спрятано серебро.
Никому и в голову не пришло искать там драгоценную пропажу.
Слава о московском чудо-сыщике дошла до Европы.
Начальник парижской полиции, любимец Людовика XV, Сартин
был настолько восхищен талантом Архарова, что даже прислал
ему хвалебное письмо, в котором восторгался методами русского
коллеги.

По словам современников, наружность Архаров имел не из
счастливых – «крайне антипатичную и какую-то отталкивающую
от него каждого». Тучный с молодости, длинноносый, он с
подозрительным
любопытством
всегда
вглядывался
в
собеседника. Неприятность характера Архарова знала и
Екатерина, говорившая, что он – большой интриган и хорош
только в губернии, но негоден при дворе. Впрочем, эта
характеристика была дана императрицей уже незадолго до
смерти, а пока новый московский обер-полицмейстер
пользовался полной поддержкой императрицы. И Архаров
старался оправдать высочайшее доверие.
Интересно, но, по словам А. М. Тургенева, «учения и
образования никакого Николай Петрович не получил, едва умел
кое-как читать и писать, но имел врожденный дар слова, говорил
красно,
остро
и
всегда
приятно
и
соотносительно
обстоятельствам и лицам». Среди москвичей Архаров имел
репутацию человека сурового, но справедливого. Легенды о его
необыкновенной проницательности со временем стали частью
городского фольклора.

Иван Петрович Архаров
Рассказывали, что некий мясник Федотов обвинил одного
писаря в краже кошелька, наполненного медными деньгами.
Писарь же доказывал, что кошелек принадлежал ему
изначально. Полицейские с ног сбились в поисках. Архаров, не
выходя из кабинета, нашел и изобличил вора. Он выслушал обе

стороны, после чего приказал принести котелок с кипятком и
высыпать в него деньги. Затем он заглянул в воду и заявил, что
деньги принадлежат мяснику. (Всплывший на поверхность жир
показал, что монеты побывали в мясной лавке.)
По Москве поползли слухи, что он колдун и чернокнижник.
Поговаривали, что он находит ответы, где искать пропавшее
добро и искать притаившихся преступников в своих Черных
колдовских книгах, что помогает ему в этом таинственный
магический кристалл.

Дом ученых на Пречистенке, 16 – бывший особняк И.П.
Архарова,
младшего
брата
знаменитого
гражданского
губернатора Москвы
В последние годы жизни Екатерина охладела к
высокопоставленному сыщику, но он был вознагражден при
воцарении Павла I. В первые часы после смерти Екатерины
новый император вызвал Архарова к себе и поручил ему
привести к присяге фаворитов своей умершей матушки. С
блеском исполнив это пикантное поручение, Архаров еще больше
расположил императора к себе. Николай Петрович был
произведен в генерал-поручики, пожалован двумя тысячами
крестьянских душ и назначен генерал-губернатором Петербурга.
Более того, Павел снял с себя Андреевскую ленту и возложил ее
на преданного вельможу.
В день коронации Павла I был обласкан императором и его
родной брат Иван Петрович Архаров. Он был произведен в
генералы от инфантерии, пожалован орденом Святой Анны II
степени и назначен военным губернатором Москвы. Так обе
российские столицы стали «архаровскими». Щедрый император

присоединил к назначению подарок в тысячу душ крепостных и
роскошный московский особняк по соседству с домом старшего
брата (Пречистенка, 16).
С помощью прусского полковника Гессе новый военный
губернатор в короткий срок сформировал из отчаянных
храбрецов, спаянных суровой дисциплиной, особый пехотный
полк, солдаты которого выполняли полицейские функции и
держали в страхе весь город. Полк по имени шефа стали
называть «архаровским», а его солдат «архаровцами». По словам
современников, в полку была заведена столь суровая прусская
дисциплина, что само имя – «архаровец» вскоре приобрело
недобрую славу и стало именем нарицательным. С течением
времени история слова забылась, но осталось его негативное
значение, и «архаровцами» стали называть уже не блюстителей
порядка, а всех его нарушителей – грабителей, хулиганов и
вообще отчаянных людей.

Иоганн Баптист Лампи Старший. Портрет императора Павла I
По другой версии, имя архаровцам дал не Иван Архаров, а
его старший брат Николай Петрович, когда был московским оберполицмейстером. Как бы то ни было, но факт остается фактом:
никогда до того на улицах Москвы и Петербурга не было так
спокойно, как при Архаровых, избравших своим девизом старую
мудрость: «Цель оправдывает средства».

Высочайшая карьера удачливого царедворца прервалась
анекдотическим случаем, вызванным чрезмерным усердием
угодить императору. В то время как Павел после коронации
поехал осматривать литовские губернии, Николай Архаров решил
преподнести ему сюрприз. Зная любовь императора к «эстетике
шлагбаумов и полицейских будок», он приказал всем
петербургским обывателям, не медля, окрасить ворота своих
домов и заборы полосами черной, оранжевой и белой красок.
«Сюрприз» привел в бешенство императора. Он спросил, что
означает эта нелепая фантазия. Ему отвечали, что «полиция
принудила обывателей безотлагательно исполнить волю
монарха».
Император пришел в негодование и приказал Архарову
тотчас покинуть Петербург и более не показываться на глаза.
Последовала опала, в которую за компанию угодил и его родной
брат Иван Петрович. Но если о Николае Петровиче в Петербурге
никто особенно не горевал, то младшего Архарова провожала
вся Москва. «Невероятно, – писал очевидец тех событий
И.Страхов, – как весть сия скоро пронеслась по городу… Весь
день в доме его была куча людей, кои приезжали к нему
прощаться. Двор его был наполнен каретами и окружен толпою
любопытствующего народа. Приятели его собрали ему на выезд
и на сдачу полка с лишком двадцать тысяч рублей. Писатель
Карамзин привез ему целый мешок книг, чтобы в ссылке ему
иметь развлечение чтением». Вслед за ним в ссылку отправился
и его брат Иван.
Однако ссылка братьев продолжалась недолго – не прошло и
года, как на престол взошел Александр I. Новый император
разрешил братьям вернуться в Первопрестольную, где они долго
еще очаровывали москвичей своим широким радушием и
гостеприимством.

Меломаны и гусары

В начале XIX века Пречистенскую усадьбу Н.П. Архарова,
занимавшую целый городской квартал, включая плодовый сад,
главный дом с мезонином и изящные флигели, купил известный
генерал, герой Отечественной войны 1812 года, Гавриил Ильич
Бибиков, богатый и влиятельный вельможа.
Успешно начав свою кавалерийскую службу в Харькове, он
был уже в 26 лет произведен в подполковники и поставлен
замещать наследника престола Павла Петровича, а фактически
командовать кирасирским полком цесаревича в селе Красном под
Петербургом. Это был высокий лейб-гвардейский пост, служба на
виду двора. Бибиков был к ней подготовлен. Знал от старшего
брата, что императрица Екатерина всегда полна подозрений к
Павлу, боится несуществующей партии в его пользу. Но то, что
произошло, было неожиданно даже для бравого офицера.

В московской гостиной 1840-х годов

Изысканные интерьеры старинных усадеб. Художник Э.П. Гау

Предоставим слово А. С. Пушкину, интересовавшемуся
Бибиковыми в связи со своей «Историей Пугачевского бунта».
Наследник Павел Петрович, «…разговаривая однажды о военных
передвижениях и маневрах, подозвал подполковника Бибикова и
спросил: во сколько времени полк его в случае тревоги может
поспеть в Гатчину? На другой день его старший брат Александр
узнает, что о вопросе великого князя донесено и что у брата его
отбирают полк. Александр Ильич бросился к императрице и
объявил ей, что слова великого князя были не что иное, как
военное суждение, а не заговор. Государыня успокоилась, но
сказала: «Скажи брату своему, что в случае тревоги полк его
должен идти в Петербург, а не в Гатчину».
Екатерина сделала вид, что поверила объяснению, и три
года не трогала Г.И.Бибикова, однако сомнения взяли вверх,
полк был передан Чичерину. Бравый офицер оказывался в
турецкой кампании, в действующих войсках Суворова, где он
дослужился до генерал-майорского чина, был ранен и к 80-м
годам вышел в отставку. От придворной близости остались одни
воспоминания.
Во время московского пожара 1812 года усадьба довольно
сильно пострадала, и после изгнания французов особняк был
восстановлен и значительно изменен: надстроен мезонин,
включенный в сложную композицию парадного входа, добавлены
лепные украшения по бокам фасада. А главное, заново
перестроены бальные и музыкальные залы, изысканно украшены
гостиные, роскошно отделаны интерьеры.
По воспоминаниям современников, Гавриил Ильич был
большой театрал и ценитель музыкального искусства. В его доме
часто устраивались балы и концерты, на которые съезжалась вся
московская знать. На одном из таких балов здесь танцевал А. С.
Пушкин, князь Петр Вяземский и граф Федор Толстой –
Американец.
В роскошном особняке хозяина-меломана одним из первых в
городе появилась чудесная заморская диковинка – рояль! Слух
об этом пронесся по всей Москве и уже на следующий день

москвичи наперебой стали заказывать модный инструмент из-за
границы, соревнуясь как в чистоте звука, так и в роскоши и
изысканности экзотической игрушки.
В это время в моду вошли домашние балы, нехитрые
домашние водевили. Все от мала до велика стали учиться
танцам. Во всех концах древней столицы гремела музыка.
Блестящая гвардейская молодежь налетела в «город невест» из
Петербурга в поисках избранниц.
Это знаменовало важные перемены в интерьерах московских
особняков. Главной комнатой стала – нарядная парадная
гостиная, по которой судили о вкусах и богатстве хозяев. Вторая
главная комната – парадная столовая. После обеда, который
завершался сырами и фруктами на французский манер, гости
переходили в малую гостиную, где девушки начинали
музицировать и петь модные романсы. Мужчины же поднимались
к хозяину, чтобы выкурить трубку табака.
В соответствии с новыми требованиями парижской моды
хлебосольный Бибиков и перестроил свой московский дворец.
Хозяин-меломан охотно приобщал к творчеству и своих
крепостных. Так, известный русский композитор, пианист,
дирижер и собиратель народного фольклора Даниил Никитович
Кашин, о котором великий Сергей Глинка писал: «Он душою
выражал звуки родные», был не кто иной, как крепостной
музыкант Данилка из особняка прославленного генерала.
Г. И. Бибиков предоставил талантливому крепостному
возможность учиться у Джузеппе Сарти и затем отпустил на
волю. В 1798–1799 годах Кашин устраивал в Москве концерты с
программой из своих собственных сочинений. В 1801 г. он
преподавал музыку в Московском университете и сочинил хор по
случаю восшествия на престол императора Александра I.
Каждый не только богатый, но и бедный помещик считал
своею обязанностью иметь, по мере средств, свой оркестр и свою
труппу. Гавриил Ильич отдавал детей своих лакеев, дворецких и
поваров на воспитание в пансионы, где их учили иностранным
языкам, музыке, рисованию и пр. Им давали французский
прозвища: одного называли la-Fleur, другого – la-Tour и т. д. Из

них составляли труппу актеров и танцовщиц для домашнего
театра и балета. Знаменитый танцовщик Иогель, которого знала
вся Москва, был выписан Бибиковым из Франции, чтобы устроить
в его подмосковном имении лучший балет.

Портрет Дениса Васильевича Давыдова.
Джорджа Доу. Военная галерея Зимнего дворца

Мастерская

В 1835 году дом меломана покупает герой войны 1812 года,
генерал-лейтенант, знаменитый поэт и партизан Денис
Васильевич Давыдов, имя которого стало легендарным еще при
его жизни.
Прославленный гусар был коренным москвичом, и
Пречистенка для Давыдовых место родное. Тут он родился и
вырос. Его отец, состоятельный помещик, сподвижник Суворова
и бригадир, Василий Денисович Давыдов имел на Пречистенке
большой дом с садом, но, к сожалению, он не сохранился.
Интересно, что Давыдовым принадлежало и село Бородино,
любимое место летнего времяпровождения юного Дениса, то
самое, где впоследствии разыгрался самый трагический акт
великой драмы 1812 года.
По семейному преданию, блестящую военную карьеру
Давыдова предсказал сам А.В. Суворов, когда Денису было 10
лет. Великий полководец благословил мальчика, разглядев в нем
искру Божью, и предрек: «Я еще не умру, а он уже выиграет три
сражения!»

«Маленький повеса бросил Псалтырь, замахал саблею,
выколол глаз дядьке, проткнул шлык няне и отрубил хвост
борзой собаке, думая тем исполнить пророчество великого
человека. Розга обратила его к миру и к учению». Так было
представлено сие событие в жизнеописании Дениса Давыдова,
составленном якобы неким «сослуживцем» автора. Современники
не сразу распознали в этой биографии остроумную и
художественно яркую автобиографию.
Военная карьера Дениса Давыдова началась в 1801 году. Не
имея природных данных кавалергарда (он был небольшого роста,
а в полк обычно брали людей высоких и статных), он все же
пробился в гвардию. «Привязали недоросля нашего к огромному
палашу, опустили его в глубокие ботфорты и покрыли святилище
поэтического его гения мукою и треугольною шляпою», – писал
«сослуживец». Однако в кавалергардах Давыдов пробыл
недолго. Вольнолюбивый дух, независимость натуры, лютая
ненависть к бездарным подхалимам и выскочкам на всю жизнь
обрекли его на недоверие со стороны властей.
По рассказам современников, Денис Давыдов отличался
инициативой и отчаянной смелостью, в связи с чем никогда не
был в фаворе. Так он был понижен в должности за самовольное
взятие Дрездена. В занятом русскими войсками Париже как
представитель власти сделал внушение за пьяный дебош самому
великому князю Николаю Павловичу, будущему императору
Николаю I, чего тот никогда не простил.
В результате главного партизана обходили чинами, не
торопились с наградами, а в 1814 году, присвоив генеральский
чин, отобрали: дескать, ошибочка вышла. Правда, потом
вернули, и в чине генерал-майора он вышел в отставку в 1823
году, так и не примирившись душой с чиновничьим произволом.
Слава о боевых подвигах Давыдова вышла далеко за
пределы России, о нем писали во многих европейских журналах и
газетах. Лучшие граверы запечатлели его облик. Интересен
портрет, исполненный английским гравером Дюбургом по
оригиналу известного рисовальщика А.О. Орловского. Аист был
издан в Лондоне еще в 1814 г. С любопытной надписью:

«Полковник Давыдов, прозванный черным капитаном, полковник
русских ахтырских гусар. Первый офицер, который был отражен
как партизан в кампании 1812 года. Он наводил ужас на общего
врага по всей линии французской коммуникации под именем
черного капитана. Владелец деревни Бородино, где разыгралось
известное сражение. Также выдающийся поэт».
Давыдов изображен на коне, в казачьем чекмене, с казачьей
шашкой, с большой бородой, на фоне палаточного лагеря. За
ним едут два гусара Ахтырского полка, которым он командовал.

Денис Давыдов.
1814 г.
Сам Давыдов в записках «Дневник партизанских действий
1812 г.» объясняет, почему он был вынужден сменить свой
гусарский мундир на казачий чекмень. Крестьяне часто
принимали его за француза и встречали топорами да вилами.
«Сколько раз, – пишет Давыдов, – я спрашивал жителей по
заключении между нами мира: «Отчего вы полагали нас
французами?» Каждый раз отвечали они мне: «Да, вишь,
родимый (показывая на гусарский мой ментик), это, бают, на их
одежду схожо»…»
После покупки легендарной усадьбы, генерал завел в доме
швейцара с густыми бакенбардами, важного камердинера,
прочую прислугу. На стенах огромного кабинета не было ничего
лишнего, лишь походная черкесская шашка, кинжал и косматая
кабардинская папаха, подаренная казаками. А еще живописные

полотна выдающихся полководцев: А.Суворова, М.Кутузова,
П.Багратиона. И портреты знаменитых родственников. Таких,
как, например, двоюродный брат и легендарный генерал Алексей
Петрович Ермолов.
Отставной генерал любил устраивать в своих богатых
палатах веселые пирушки с ближайшими друзьями, которым
было что вспомнить. Его посещали не только друзья по оружию,
но и знаменитые литераторы Е.А.Баратынский, И.И.Дмитриев,
Н.М.Языков. А вот Пушкину побывать в его новом
«Пречистенском дворце» так и не довелось. Поселился Давыдов
здесь лишь в мае 1836 года, Александр Сергеевич уже уехал из
Первопрестольной и больше сюда не вернулся.
Все шло к тому, что бывалый лихой вояка наконец-то
обретет покой и начнет вести спокойную и размеренную жизнь.
Однако вскоре Денис Васильевич понял, что содержать такой
огромный особняк ему не по карману. Но главное, ему крайне
досаждало соседство с полицией и пожарной командой. С
каланчи то и дело слышались звон колокола и крики
дневального, по булыжной мостовой с грохотом катились
пожарные обозы… Неудивительно, что уже осенью 1836-го
Давыдов сочиняет в адрес директора Комиссии для строения
Москвы А.А. Башилова шутливую «Челобитную». Копию просьбы
в стихах Д. Давыдов тут же отправил А.С.Пушкину, чтобы тот
поскорее напечатал генеральские вирши в популярном журнале
«Современник». Александр Сергеевич приятеля уважил,
челобитную опубликовал, и она имела небывало широкий успех у
читателей.
Помоги в казну продать
За сто тысяч дом богатый.
Величавые палаты.
Мой Пречистенский дворец.
Тесен он для партизана!
Сотоварищ урагана,
Я люблю – казак-боец —
Дом без окон, без крылец.

Без дверей и стен кирпичных.
Дом разгулов безграничных
И налетов удалых…
Однако А. Башилов посчитал запрашиваемую цену за дворец
непомерно высокой и подобрал для нового начальника
московской полиции другую усадьбу. Впрочем, в начале 1837
года усадьба на Пречистенке была благополучно продана. Денис
Васильевич выехал в свое имение Верхняя Маза Сызранского
уезда Симбирской губернии, и с той поры бывал в Москве лишь
проездом в Петербург.
Уйдя в отставку, он и в мирную жизнь перенес дух сражений.
Повесив саблю на стену и взяв в руки перо, он в лихой гусарской
атаке штурмом взял литературный Парнас. Свои литературные
опыты Давыдов сравнивал с партизанской войной. Он не
решался браться за длинные сочинения и предпочитал
отдельные публикации в разных журналах.
Его стихи ходили по России и заучивались наизусть. Лубки с
его изображением можно было встретить в России буквально
повсюду – от крестьянской избы до знатного дома. Но был в его
юности период, о котором он сам впоследствии не очень-то
любил вспоминать.
Молодой гвардеец с детства отличался независимым
характером и был острым на язык. А тут еще и неожиданно
открывшееся
поэтическое
дарование,
которое
придало
настроениям и мыслям острую, яркую, сатирическую форму. Он
язвил и «пускал по рукам» политические басни, в которых
высмеивал императора Александра I.
Уже первая басня «Голова и Ноги» сделала имя автора
скандально известным. В басне он делал недвусмысленный
намек, что монарх, плохо управляющий подданными, может от
них и пострадать. Басню переписывали, читали на дружеских
офицерских пирушках, в светских салонах и во дворце. Поэт
приобрел репутацию человека неблагонадежного и дерзкого, но,
окрыленной скандальной известностью, он пишет вторую басню

– «Река и Зеркало», в которой обвиняет монарха в жестокости. А
затем еще одну – «Орлица, Турухтан и Тетерев». Басня
откровенно намекала на убийство императора Павла при
молчаливом попустительстве его сына, унаследовавшего
престол.
После этой басни долготерпению власти пришел конец. К
счастью, вмешались влиятельные родственники, и с Давыдовым
поступили на удивление мягко, его отчислили из гвардии и
отправили под Киев в захолустье, в провинциальный гусарский
полк. Спустя некоторое время он был прощен, но навсегда
остался у правительства под подозрением. Даже боевая слава и
партизанские успехи 1812 года не изменили этого отношения.
Давыдов твердо усвоил урок. В творчестве он стал
осмотрительней и осторожней. Но чем осторожнее гусар был в
поэзии, тем яростнее и отважнее он был в бою. «Смерть герою
не страшна, – не раз говорил знаменитый поэт-партизан Денис
Давыдов. – Погибнуть на поле боя – честь для офицера. Гораздо
хуже сытость и покой – вот где настоящая погибель для гусара».
На лето 1839 года планировалось торжественное
перенесение останков князя П.И.Багратиона на Бородинское
поле. Давыдов долгое время состоял адъютантом при
прославленном полководце и по праву был назначен командиром
почетного эскорта для сопровождения катафалка. Однако
неожиданно здоровье поэта-партизана резко ухудшилось, и он
скончался в Верхней Мазе за несколько месяцев до начала
церемонии. Так что, все прошло без его участия. Самого же
Давыдова похоронили в родной Москве в Новодевичьем
монастыре. Там же позднее обрели последний приют его жена и
дети.

Могила Дениса Давыдова в Новодевичьем монастыре в
Москве
После смерти прославленного героя в его доме жил
ординатор московского военного госпиталя, добрый и на
редкость отзывчивый доктор Илларион Иванович Дуброво.
Однажды, дабы спасти 17-летнюю пациентку, Илларион
Иванович, рискуя жизнью, отсосал из гортани больной (через
специальную трубочку) дифтеритные пленки. Девушку он от
гибели спас, однако сам при этом заразился и умер. Антон
Павлович Чехов, потрясенный жертвенным поступком «доктора
от Бога», использовал черты его характера для создания образа
доктора Осипа Дымова из «Попрыгуньи».
Особняк несколько раз переходил от одного владельца к
другому. В 1841 году «Пречистенский дворец» числится
собственностью баронессы Е. Д. Розен, которая распорядилась
сдать левое крыло под хлебную лавку, а правое – под слесарное,
седельное и портновское заведения. В 1861 г. в том же правом
флигеле располагается одна из первых в Москве фотографий –
художника императорской Академии фотографа И. Я.
Красницкого.
Вплоть до 1917 года в «особняке главного партизана»
располагалась
привилегированная
городская
гимназия
С.А.Арсеньевой.
Софья
Александровна
была
дочерью
архитектора А. А. Витберга, автора неосуществленного проекта
храма Христа Спасителя на Воробьевых горах. Здесь
учительствовала родная сестра Марии Ермоловой А.Н.
Шереметевская.

На противоположной стороне Пречистенки (дом № 32)
находилась не менее знаменитая, но только мужская гимназия
Льва Ивановича Поливанова. Связь между этими школами была
самая тесная. Если в семьях были и дочери, и сыновья, то
родители часто отдавали сыновей в Поливановскую, а дочерей –
в соседнюю, Арсеньевскую гимназии. Учащиеся этих двух
гимназий хорошо знали друг друга, а преподавали там одни и те
же учителя, которые порой исполняли роль почтовых голубей,
без собственного ведома перенося в своих карманах
романтические записочки гимназистов и гимназисток.
В
советские
годы
роскошный
и
основательно
отремонтированный особняк с удовольствием заняли чиновники
Ленинского райкома КПСС. К счастью, годы пощадили интерьеры
здания, включая живописные плафоны начала XIX столетия, а
главный фасад украсился мемориальной доской с портретом
отважного гусара. Сегодня роскошный и основательно
отремонтированный особняк с удовольствием занял Центр
эстрадного искусства Иосифа Кобзона.

6.5. Прикосновение к «серебряному»
прошлому. Дом В. Брюсова – музей
Серебряного века
Проспект Мира, 30
Женщины в основном помнят только тех
мужчин, которые заставляли их смеяться, а
мужчины – только тех женщин, которые
заставляли их плакать.
Анри де Ренье
Ты – Женщина, и этим Ты права.
В. Я. Брюсов

Верховный жрец декадентства
В двух шагах от станции метро «Проспект Мира», на шумном
и всегда многолюдном проспекте, среди сталинской жилой
застройки и современных офисов, чудом сохранился изысканный
особняк с ломаной крышей, словно сошедший с поэтических
гравюр прошлого века. Он принадлежал крупному обувщику
Ивану Кузьмичу Баеву, который в 1909 г. капитально перестроил
его по проекту архитектора В. И. Чагина. Этот же архитектор
сделал слева к дому пристройку с островерхой крышей-щипцом,
большим окном второго этажа и распластанной аркой входа.
Внешняя отделка дома довольно скупа, но необыкновенно
выразительна, в ней нет никаких декоративных изображений,
только строгие геометрические линии, отсылающие зрителя к
аскетичному скандинавскому модерну. Отсюда и необычная
мансарда с широким трехстворчатым окном, необходимым для
достаточного освещения помещения в условиях хмурых северных
широт.

На строгом фасаде здания висит мемориальная доска,
рассказывающая о том, что в этом доме жил и работал
знаменитый поэт Валерий Брюсов. Поселился он здесь с женой
Иоанной Матвеевной в 1910 году и прожил здесь до 1924 года,
до самой смерти. Кто только из современных ему писателей не
побывал здесь! Здесь бывали К.Бальмонт, А. Блок, А.Белый,
А.Бенуа, С.Есенин, Е. Лансере, И.Северянин, В.Ходасевич,
В.Маяковский. Здесь проходили знаменитые брюсовские среды.
Николай Гумилев приезжал сюда делиться впечатлениями от
своих знаменитых африканских путешествий. По словам
современников, поэт-эстет выбрал этот дом не только за сходную
цену жилья, но и за его изысканную и камерную красоту.

Главный дом Серебряного века

Мемориальная доска на доме В.Брюсова
В начале XX века Валерий Брюсов
эстетических лидеров России, отцом русского
стоял во главе издательства «Скорпион»,
последние новинки литературы, редактировал

был одним из
символизма. Он
где печатались
журнал «Весы»,

считавшийся законодателем мод в области современного
искусства. Кроме того, был крупнейшим знатоком поэзии,
автором трудов по стихосложению, изобретателем новых
ритмических форм. Вместе с тем его собственное творчество
вызывало бурную полемику. Иные критики называли его Валерий
Безвкусов, другие – превозносили до небес.
Особое место в творчестве Брюсова занимает Москва, с
которой связана вся его жизнь. Он родился, жил и умер в
Москве. По словам самого поэта, родился он в зажиточной
купеческой семье, далекой от литературы и искусства. Его дед по
отцу,
Кузьма
Андреевич,
был
крепостным
человеком
легендарного «Русского Фауста», графа Якова Брюса, откуда и
фамилия – Брюсов. Отличался Кузьма деловой хваткой и сумел
скопить достаточно денег, чтобы выкупить из крепостной
зависимости себя с семьей, после чего переехал из Костромской
губернии в Москву, где занялся редким по тем временам делом –
пробочной торговлей.
Водку да наливки разные на Руси всегда производили в
изобилии, а с закупориванием бутылок были проблемы: пробки
приходилось покупать за границей. Кузьма Андреевич прибрал
это дело к рукам и стремительно разбогател. Да так, что к концу
жизни он смог купить добротный каменный дом на Цветном
бульваре (дом 22) и оставить своим наследникам весьма
солидный капитал. Интересно, но, несмотря на сверхприбыльный
бизнес, образования новоявленный коммерсант так и не получил
и едва мог подписывать свое имя. Человеком совсем иного
склада был дед Брюсова по матери – Александр Яковлевич
Бакулин. Не лишенный таланта, русский самоучка, он писал
прозой и стихами, сочинял басни, повести и романы.
Сына своего Якова Кузьма Андреевич недолюбливал, хотя и
дал ему неплохое образование, поэтому торговое дело он
передал другому сыну, Авиве, а дом на Цветном бульваре
завещал внукам, сыновьям Якова, – Валерию и Александру. По
слухам, причина такого отношения отца к сыну кроется в том,
что скучной торговле Яков Кузьмич предпочитал общество
«передовой молодежи». Мало того, женился непокорный сын на

«стриженой» Матрене Бакулиной, атеистке в духе тургеневских
барышень. После смерти своего строгого отца Яков выписался из
купеческого звания и жил на проценты с наследия. Он
интересовался математикой, медициной, сельскохозяйственными
науками, был знаком с трудами Маркса и Дарвина, владел
французским языком, хорошо знал русскую литературу и даже
пописывал сам – несколько его стихотворений было напечатано в
газетах.
По воспоминаниям родных, Валерий, или, как его называли
домашние, Валя, был угрюм и нелюдим. Родители были
сторонниками рационального воспитания и вместо игрушек
покупали модели паровых машин, приборы для физических и
электрических опытов. У него не было сверстников, он не знал
сказок и не умел играть. «Мальчики играть со мной не любили, –
признается поэт, – тем более что мне хотелось первенствовать».
Болезненное самолюбие проявились в нем с раннего детства.
Однажды шестилетний мальчик подрался с товарищем и был
побежден, взобрался на дерево и долго сидел там, обдумывая
план самоубийства, даже сочинил предсмертную записку.
С детства он слушал разговоры об «умных вещах», читал
книги научного содержания и биографии великих людей. В
«Краткой автобиографии» Брюсов сообщает: «Над столом отца
постоянно висели портреты Чернышевского и Писарева. Я был
воспитан, так сказать «с пеленок», в принципах материализма и
атеизма. Нечего и говорить, что о религии в нашем доме и
помину не было: вера в Бога мне казалась таким же
предрассудком, как вера в домовых и русалок». Свой
неискоренимый материализм Брюсов пронес через все увлечения
мистикой, богоискательством, оккультизмом и спиритизмом.
«Великий маг», как называли его поклонники, никогда ни во что
не верил.
Получив первоначальное домашнее образование, Валя
поступил в частную гимназию Креймана, но через четыре года
перешел в знаменитую гимназию А. И. Поливанова, лучшую в
Москве. Здесь учились сыновья Ф.М. Достоевского, А.Н. Толстого,
А.Н. Плещеева, А.Н. Островского, даже М.Е. Салтыков-Щедрин

хотел отправить сюда своего Костю. Из стен «Поливановской»
вышли знаменитый шахматист Александр Алехин и поэт
Максимилиан Волошин.
Основателем гимназии был выдающийся педагог-новатор,
решивший создать такую гимназию, которая формировала бы
гармоничную личность, «способную избирать дело по
призванию. Уже в младших классах он начал сочинять стихи, в
старших писал их сотнями. Когда Брюсов был в выпускном
классе, в гимназию поступил его будущий сподвижник Андрей
Белый – тогда еще Борис Бугаев.
В архиве Брюсова сохранились четыре любопытные тетради,
в которые он, в течение 1889–1895 годов, записывал стихи, свои
и чужие. Самые ранние его стихи – ученическое подражание
Надсону и Лермонтову. В повести «Из моей жизни» Брюсов
пишет: «…моим кумиром был Лермонтов. Я его выучил наизусть
и твердил «Демона» по целым дням. В подражание «Демону»
написал я очень длинную поэму «Король». Написал я для этой
поэмы несколько тысяч стихов октавами…»

Частная мужская гимназия
учился Валерий Брюсов

Л.И.Поливанова,

в

которой

В какой-то момент Брюсов перевоплощается в Лермонтова:
он внушает себе, что жизнь его кончена и что он разочаровался
во всем. «В самом деле, – пишет он, – в жизни тогда мне не
оставалось ничего. В свой талант я не верил, любовь обманула,
хотелось только забыться, уснуть, умереть. Этим настроением
проникнуты и все остальные стихотворения, тем более что я сам
не желал возрождения».

Судьба, судьба, смеешься ты жестоко.
То призраком манишь, то снова ночь кругом.
Он глубоко разочарован и за свое разочарование мстит
цинизмом. О юношеских годах сам Брюсов рассказывал с
откровенностью, изумлявшей всех его друзей. Ему было 13 лет.
Семья в то лето жила на даче, юный Брюсов поехал на Беговую,
на скачки и, проиграв все отцовские деньги, решил на дачу не
возвращаться. Пошел слоняться по городу, на Тверской бульвар,
выбрал себе «бульварную фею», привел ее в гостиничный номер
и, откупорив бутылку портвейна, смело вступил во взрослую
жизнь. По его словам, «за полное и отчаянное разочарование»
он заплатил в этот вечер – целых семь рублей!
В 1892 году – новый любовный опыт, окончившийся
трагически. Брюсов познакомился с семьей Масловых и стал
ухаживать за старшей сестрой. «С этого дня, – пишет он, –
началась моя любовь к Елене… И моя детская мечта –
соблазнить девушку – воскресла с удесятеренной силой». Елена
не была красива и считалась невестой другого. Брюсов отбил ее
у жениха и покорил своей власти. Но торжество его было
недолгим: 18 мая 1893 года Елена умерла от оспы. По поводу
смерти своей возлюбленной поэт написал в дневнике несколько
меланхолических фраз. В те минуты он чувствовал себя
лермонтовским Печориным.
После
гимназии
Брюсов
поступил
на
историкофилологический факультет Московского университета. Еще в
студенческие годы Валерий Брюсов издал три выпуска книги под
названием «Русские символисты» и сборник собственных
стихотворений с претенциозным названием «Шедевры»! Третий
выпуск «Русских символистов» прославил Брюсова: в нем было
помещено его стихотворение, состоящее из одной строчки: «О,
закрой свои бледные ноги».
С этого времени молодой символист с гордой уверенностью
завоевателя вступил в литературу. Он – первый, и произведения
его – шедевры. Природу юного поэта разгадала проницательная

3. Гиппиус. В статье «Одержимый» она пишет: «Дело в том, что
Брюсов – человек совершенно бешеного честолюбия. Тут иначе,
как одержимым, его и назвать нельзя… Брюсовское
«честолюбие» – страсть настолько полная, что она, захватив все
стороны существования, могла быть – и действительно была –
единственной его страстью».

Валентин Серов.
К.Д. Бальмонт.
1905 г.
Будучи студентом, он познакомился с поэтом Константином
Бальмонтом, который оказал на него большое влияние. Однако
дружба с Бальмонтом у Брюсова была недолгой. Вскоре их пути
разошлись. «Я от него отказываюсь отныне навсегда…» – писал
Валерий Яковлевич в 1901 году.
В послеоктябрьские годы, в наброске статьи «Что такое
Бальмонт?»,
Брюсов дал такое определение его творчеству: «Сейчас для
меня стихи Бальмонта – «остывшая зола» Тютчева, и почти не
верится, что некогда они горели, и светили, и жглись».
В 1897 году в дом Брюсова на Цветном бульваре поступила
гувернанткой милая и скромная девушка,

Иоанна Матвеевна Рунт. Поэт долго ее не замечал, но она
окружила его таким неземным вниманием, что в один
прекрасный день он вдруг прозрел, и они тайно обвенчались.
Вскоре после венчания Брюсов напишет в своем дневнике:
«Я давно искал этой близости с другой душой, этого
всепоглощающего слияния двух существ. Я именно создан для
бесконечной любви, для бесконечной нежности. Я вступил в свой
родной мир. Я должен был узнать блаженство».
Весной 1906 года Брюсов познакомился с гениальным
художником Михаилом Врубелем, встречу с которым считал «в
числе удач жизни». Тяжело больной художник находился в то
время в московской лечебнице для душевнобольных. Тяжелый
психический недуг сразил его в самом зените творческого
подъема, несколько раз он пытался покончить с собой.
Вдохновившись однажды «Демоном» Лермонтова, он начинает
писать целую серию о Князе Тьмы. Он пишет Его снова и снова,
бросает холст и снова начинает писать. Художник впал в
тяжелейшую депрессию, его не интересовало ничего, кроме его
Демона. Вскоре последовали Безумие и Слепота. Кажется, что
демоны внезапно открыли ему свою тайну, и разум художника не
смог ее вместить. По словам Александра Бенуа, «Врубель видел
то одну, то другую черту своего божества, то сразу и ту, и
другую, и в погоне за этим неуловимым он быстро стал
продвигаться к пропасти, к которой его толкало увлечение
проклятым. Его безумие явилось логичным финалом его
демонизма».

М. Врубель.
Портрет поэта Валерия Яковлевича Брюсова.
1906 г.
Портрет Брюсова, выполненный им в лечебнице, был, по
словам поэта, «самой последней работой, над которой трудился
Врубель». Как писал Брюсов, первоначально портрет был
написан на темном фоне. «Этим объясняются, между прочим, и
темные краски, положенные на лицо. За головой было что-то
вроде куста сирени, и из его темной зелени и темно-лиловых
цветов лицо выступало отчетливо и казалось живым. И вот
утром, в день моего приезда, Врубель взял тряпку и, по каким-то
своим соображениям, смыл весь фон, весь этот гениально
набросанный, но еще не сделанный куст сирени». Все время
после Брюсов сожалел о том, что в итоге работа не получила и
половины той выразительности, что была вначале. Именно к
этому времени относится брюсовское стихотворение «М.А.
Врубелю», помещенное поэтом в сборнике «Все напевы»:
От жизни лживой и известной
Твоя мечта тебя влечет
В простор лазурности небесной
Иль в глубину сапфирных вод…

По словам современников, вокруг Брюсова, так же как и над
Врубелем, витал мрачный, демонический ореол. О нем ходило
множество слухов: маг и кудесник, умеющий появляться и
исчезать незаметно для других. Всеобщий кумир, почитавшийся
верховным жрецом декадентства, постоянный герой газетных
фельетонов и салонных сплетен. Он казался «волшебником,
который ест засахаренные фиалки, по ночам рыскает по
кладбищенским склепам, а днем, как Фавн, играет с козами на
несуществующих московских пастбищах». В двадцать два года,
сам еще начинающий литератор, Брюсов самоуверенно давал
советы юному поэту:
Юноша бледный со взором горящим.
Ныне даю я тебе три завета:
Первый прими: не живи настоящим.
Только грядущее – область поэта.
Помни второй: никому не сочувствуй.
Сам же себя полюби беспредельно.
Третий храни: поклоняйся искусству.
Только ему, безраздумно, бесцельно.
Все эти три завета Валерий Брюсов соблюдал в собственной
жизни.
Особенно
второй,
что
отразилось
на
его
взаимоотношениях с друзьями, домашними, другими поэтами и
более всего с окружающими его женщинами. Любовные романы
Брюсова, следовавшие один за другим, занимали Москву, но сам
он к ним относился легко и небрежно, поскольку искал в
женщинах лишь источник вдохновения.

«Ты – ангел или дьяволица?»
Самая роковая и мистическая возлюбленная поэта – Нина
Ивановна Петровская, та, про которую он спрашивал «Ты – ангел
или дьяволица?» и о которой с нежностью писал:

Ты – слаще смерти, ты желанней яда.
Околдовала мой свободный дух!
Начинающая поэтесса, не обретя счастья в браке, мучилась
своей ненужностью, писала стихи и рассказы, искала счастья и
смысла жизни в различных «декадентских» салонах. Облаченная
в черное платье, с четками в руках и большим крестом на груди,
Нина пришлась ко двору московской богеме, с ее увлечениями
картами, вином и спиритизмом.

Нина Петровская: страсть ангела и любовь демона
Очень скоро у нее возник роман с поэтом-символистом
Андреем Белым. Но отношения с ним длились недолго.
Увлечение поэта так же быстро угасло, как и вспыхнуло. По
словам поэта Владислава Ходасевича, он бежал от Нины, чтобы
«ее слишком земная любовь не пятнала его чистых риз. Он
бежал от нее, чтобы еще ослепительнее сиять перед другой».
Вскоре после их разрыва случилась трагедия в духе
Серебряного века. Когда Андрей Белый в Политехническом музее
вещал о самой страстной своей любви – символизме, Нина
незаметно подошла к нему вплотную и выстрелила. К счастью,
револьвер дал осечку. По иронии судьбы, револьвер подарил
Нине… ее новый возлюбленный – поэт Валерий Брюсов.
Он ворвался в ее жизнь неожиданно и нежданно. Вошел,
чтобы остаться в ней навсегда. Поначалу она сблизилась с
Брюсовым, преследуя чисто женскую цель – отомстить Белому и,
возможно, в тайной надежде вернуть его, возбудив ревность. Но

вскоре начался страстный и мучительный роман, в котором
эротика, мистика и оккультизм слились в каком-то чудовищном
сплаве.
Летом 1905 года они совершили поездку на финское озеро
Сайма, где испытали самые счастливые дни, откуда Брюсов
привез цикл любовных стихов. Он писал ей, вспоминая это
время: «То была вершина моей жизни, ее высший пик…. Ты
вознесла меня к зениту моего неба. И ты дала мне увидеть
последние глубины, последние тайны моей души».
Именно Нине Брюсов решает посвятить свою новую
мистическую книгу – «Огненный ангел», в которой
рассказывалось о дьяволе, являвшемся в образе светлого духа
одной девушке и соблазнившем ее на разные греховные
поступки. Чувственная, склонная к экзальтации и мистике
возлюбленная поэта, как нельзя лучше подходила к образу
главной героини романа. Именно с нее Брюсов пишет свою
Ренату.

Л. Бакст.
Андрей Белый
В фабуле «Огненного Ангела» стилизованы события личной
жизни поэта. Рената (Нина), разрываемая между любовью к
«светлому духу» Генриху (А. Белому) и «земному любовнику»
Рупрехту, в котором угадываются автобиографические черты
самого автора. И вся эта «реальность» погружена в оккультный
туман германского Возрождения.

Нина очень скоро вошла в роль его героини, ей казалось, что
она и в самом деле вступила в союз с дьяволом, не раз заявляла,
будто хочет умереть, чтобы Брюсов списал с нее смерть Ренаты.
По словам современников, она любила его одержимо и
самозабвенно, требуя и от него полной самоотдачи, ревнуя к
самой великой из всех соперниц – поэзии, которой он был готов
служить вечно. «Во имя поэзии – я, не задумываясь, принесу в
жертву все: свое счастье, свою любовь, самого себя», – все чаще
стал говорить ей Брюсов и готовит ее к расставанию:
Тайной волей вместе связаны.
Мы напрасно узы рвем.
Наши клятвы не досказаны.
Но вовеки мы вдвоем!
Ненавистная! любимая!
Призрак! Дьявол! Божество!
Душу жжет неутолимая
Жажда тела твоего!
Как убийца к телу мертвому.
Возвращаюсь я к тебе.
Что дано мне, распростертому?
Лишь покорствовать Судьбе.
Желая возбудить ревность бывшего возлюбленного, Нина
начинает кокетничать с посетителями богемных салонов. Однако
добилась обратного. Он отвернулся и стал чужим.
Владислав Ходасевич вспоминал: «Его роман с Ниной
Петровской был мучителен для обоих, но стороною, в
особенности страдающей, была Нина. Закончив «Огненного
Ангела», он посвятил книгу Нине и в посвящении назвал ее
«много любившей и от любви погибшей». Сам он, однако же,
погибать не хотел. Исчерпав сюжет и в житейском, и в
литературном смысле, он хотел отстраниться, вернувшись к

домашнему уюту, к пухлым, румяным, заботливою рукой
приготовленным пирогам с морковью, до которых был великий
охотник. Желание порвать навсегда он выказывал с нарочитым
бездушием».
Тяжесть разрыва была невыносимой, и Нина в отчаянии пьет
вино, пробует морфий, сутками лежит на кушетке, накрывшись
покрывалом, как саваном. Осенью 1911 года, после тяжелой
болезни, брошенная возлюбленная уезжает за границу и
остается там навсегда.

Мистическая любовная драма В. Я. Брюсова «Огненный
Ангел»
В. Ходасевич вспоминал ее проводы: «…Нина сидела уже в
купе, рядом с Брюсовым. На полу стояла откупоренная бутылка
коньяку (это был, можно сказать, «национальный» напиток
московского символизма). Пили прямо из горлышка, плача и
обнимаясь. Хлебнул и я, прослезившись. Это было похоже на
проводы новобранцев. Нина и Брюсов знали, что расстаются
навеки».
Ее мучительные скитания по зарубежью продолжались
несколько лет. Полное одиночество, безвыходная нужда, убогая
жизнь заброшенной на чужбине, издерганной одинокой
женщины. Она нищенствовала, злоупотребляла морфием, много
пила. И продолжала писать Брюсову экзальтированные письма,
полные любовных излияний и претенциозно подписанные: «та,
что была твоей Ренатой».
Однажды в полном отчаянии она выбросилась из окна
гостиницы. Осталась жива, но сломала ногу и стала хромой.

Продолжая жить вымышленной жизнью, она перешла в
католичество, приняв новое имя – Рената. Она хотела смерти,
чтобы поставить красивую точку в своей такой насыщенной
страстями жизни. И, в конце концов, цели своей она достигла. В
1928 года в нищенском квартале Парижа муза двух великих
поэтов, покончила с собой. Ей казалось, что смертью она
искупает всю свою жизнь, и, как Рената, умирая, говорила
Рупрехту: «Я тебе все прощаю».
Соперники же, так исступленно боровшиеся за душу Нины,
вышли из этого страшного эксперимента невредимыми: Нина
погибла. Роковая красавица, спутавшая поэзию с жизнью,
любовь с жертвой, написала роман своей жизни собственной
кровью.

Траурная невеста
Брюсов, любовь и женщины – особая и очень трагическая
тема. С одной стороны, в августе 1899 года он пишет гимн
«Женщине»:
Ты – женщина, ты – книга между книг.
Ты – свернутый, запечатленный свиток;
В его строках и дум и слов избыток.
В его листах безумен каждый миг.
Ты – женщина, ты – ведьмовский напиток!
Он жжет огнем, едва в уста проник;
Но пьющий пламя подавляет крик
И славословит бешено средь пыток.
Ты – женщина, и этим ты права.
От века убрана короной звездной.
Ты – в наших безднах образ божества!
Мы для тебя влечем ярем железный.
Тебе мы служим, тверди гор дробя.

И молимся – от века – на тебя!
А с другой – пророчествует и предостерегает:
Моя любовь – палящий полдень Явы.
Как сон разлит смертельный аромат.
Там ящеры, зрачки прикрыв, лежат.
Здесь по стволам свиваются удавы.
И ты вошла в неумолимый сад
Для отдыха, для сладостной забавы?
Цветы дрожат, сильнее дышат травы.
Чарует все, все выдыхает яд.
Идем: я здесь! Мы будем наслаждаться, —
Играть, блуждать, в венках из орхидей.
Тела сплетать, как пара жадных змей!
День проскользнет. Глаза твои смежатся.
То будет смерть. – И саваном лиан
Я обовью твой неподвижный стан.
Он максимально честен: «То будет смерть», но молоденькие
женщины, как мотыльки летели на его пламя и сгорали в нем. В
1912 году демонический Брюсов, опаливший не одно женское
сердце, знакомится с начинающей поэтессой Надеждой Львовой,
и скоро она становится его возлюбленной. Сорокалетний Брюсов
одарил юную поэтессу своим покровительством. В 1912 году
стихи Надежды Львовой были опубликованы в нескольких
журналах, а в следующем году вышел в свет ее первый
поэтический сборник «Старая сказка», с предисловием Брюсова,
а сам Брюсов издает книгу-мистификацию «Стихи Нелли»
с посвящением Надежде Львовой. По словам Ходасевича, этим
именем Брюсов звал Надю без посторонних.

Декадентская мадонна – Надежда Львова
Надежда была яркой искоркой в литературном ожерелье
поэтов Серебряного века. Анна Ахматова считала, что ее стихи
«такие неумелые и трогательные… Им просто веришь, как
человеку, который плачет». Ее стихи действительно плакали от
любви…
Мне хочется плакать под плач оркестра.
Печален и строг мой профиль.
Я нынче чья-то траурная невеста…
Возьмите, я не буду пить кофе.
Мы празднуем мою близкую смерть.
Факелом вспыхнула на шляпе эгретка.
Вы улыбнетесь… О, случайный! Поверьте.
Я – только поэтка.
Надежда отдала своему кумиру все – без оговорок. В письме
к Брюсову от 9 сентября 1912 года она написала такие строки:
«…B любви я хочу быть «первой» и единственной. А Вы хотели,
чтобы я была одной из многих? Вы экспериментировали с ней,

рассчитывали каждый шаг. Вы совсем не хотите видеть, что
перед Вами не женщина, для которой любовь – спорт, а девочка,
для которой она все…»
В последний раз к тебе тяну с мольбою руки…
За то, что к вечным снам томительно маня,
Я, так любя, сама сковала цепь разлуки.
Не проклинай меня!
Ее стихи, словно лирический дневник ее такой короткой и
драматичной жизни. С юной поэтессой отчасти повторилась
история Нины Петровской: она никак не могла примириться с
раздвоением Брюсова – между ней и домашним очагом. Июль
1913 года они, также как когда-то с Ниной, провели вместе на
острове Сайма в Финляндии. И это был пик их романа, а значит,
предвестье неминуемого разрыва. Все стихотворения Надежды,
написанные ею после возвращения из Финляндии, пронизаны
ощущением этой надвигающейся катастрофы:
Я покорно принимаю все, что ты даешь:
Боль страданья, муки счастья и молчанье-ложь.
Не спрошу я, что скрывает сумрак этих глаз:
Все равно я знаю, знаю: счастье – не для нас.
А.В. Лавров, хорошо знакомый с архивом Валерия Брюсова и
опубликовавший из него некоторые материалы, связанные с
Надеждой Львовой, пишет: «Для Львовой любовь, овладевшая
ею, составляла все ее существо, была единственным
содержанием ее жизни, и она ожидала от Брюсова взаимного
чувства, исполненного такой же полноты и интенсивности. Этого
он ей дать не мог. Не готов он был и к разрыву с женой, на чем
настаивала Львова. Понимая, что отношения зашли в тупик, что
изменить свой семейный уклад он не в силах, Брюсов готов был
прекратить эту, уже мучительную для них обоих связь, но Львова
восприняла симптомы его охлаждения и отдаления как полную

жизненную катастрофу. В такой ситуации самоубийству суждено
было стать по-своему закономерным финалом».

Поэт В.Ф. Ходасевич. Рис. Ю. Анненкова
По словам друга Надежды Львовой В.Ходасевича, с лета
1913 года она стала очень грустна. «Брюсов систематически
приучал ее к мысли о смерти, о самоубийстве. Однажды она
показала мне револьвер – подарок Брюсова. Это был тот самый
браунинг, из которого восемь лет тому назад Нина стреляла в
Андрея Белого. В конце ноября, кажется —
23-го числа, вечером, Львова позвонила по телефону к
Брюсову, прося тотчас приехать. Он сказал, что не может, занят.
Тогда она позвонила к поэту Вадиму Шершеневичу: «Очень
тоскливо, пойдемте в кинематограф».
Шершеневич не мог пойти – у него были гости. Часов в 11
она звонила ко мне – меня не было дома. Поздним вечером она
застрелилась».
По словам соседа Надежды, она после рокового выстрела
нашла еще силы выйти из комнаты и попросила его позвонить
Брюсову. Вскоре он приехал, но умиравшей уже не хватило сил
говорить… Потрясенный смертью возлюбленной, поэт не взял ни
адресованного ему письма, ни рукописей. Он уехал. Прибывшая
на место происшествия полиция опечатала все бумаги…

Белый, белый, белый, белый.
Беспредельный белый снег…
Словно саван помертвелый —
Белый, белый, белый, белый —
Над могилой прежних нег.
Словно сглаженные складки
Ненадеванной фаты…
Мир забыл свои загадки.
Мир забылся грезой сладкой
В ласке белой пустоты.
Ни движенья… Ни томленья…
Бледный блеск и белизна…
Всех надежд успокоенье.
Всех сомнений примиренье —
Холод блещущего сна.
Брюсов не был на похоронах Надежды. В ночь самоубийства
он уехал из Москвы в Петербург. «Бежал», – уточняет Ходасевич.
Спустя два дня Брюсов напишет: «Эти дни, один с самим собой,
на своем Страшном Суде, я пересматриваю всю свою жизнь, все
свои дела и все помышления. Скоро будет произнесен приговор».
Полтора месяца он провел в санатории близ Риги. Там были
написаны стихи, обращенные к покойной Надежде. Но,
вернувшись в Москву, на вечере в Обществе свободной эстетики
он счел возможным прочитать:
Умершим мир! И нас не минет
Последний, беспощадный час.
Но здесь, пока наш взгляд не стынет.
Глаза пусть ищут милых глаз!

Услышав это, Владислав Ходасевич демонстративно встал
посреди чтения из-за стола и пошел к дверям. Он вспоминал
позже о похоронах юной поэтессы: «…Надю хоронили на бедном
Миусском кладбище, в холодный, метельный день. Народу
собралось много. У открытой могилы, рука об руку, стояли
родители Нади… старые, маленькие, коренастые, он – в
поношенной шинели с зелеными кантами, она – в старенькой
шубе и в приплюснутой шляпке. Никто с ними не был знаком.
Когда могилу засыпали, они, как были, под руку, стали обходить
собравшихся.
С
напускною
бодростью,
что-то
шепча
трясущимися губами, пожимали руки, благодарили. За что?
Частица соучастия в брюсовском преступлении лежала на многих
из нас, все видевших и ничего не сделавших, чтобы спасти Надю.
Несчастные старики этого не знали. Когда они приблизились ко
мне, я отошел в сторону, не смея взглянуть им в глаза, не имея
права утешать их…»
По словам Евгения Евтушенко, по ранимости и
распахнутости, по бешенству чувств Надежда Львова
предсказывала будущую Марину Цветаеву. Многие современники
в то время даже ей отдавали предпочтение перед начинающей
Цветаевой, которая также пыталась покончить с собой годом
раньше. Но, к счастью, тогда ей это не удалось… И для Марины и
для Надежды любовь была – сама жизнь. Недаром на ее могиле
была выбита строка из Данте: «Любовь, которая ведет нас к
смерти»…
А вот что написал сам Брюсов 8 января 1914 года:
Я не был на твоей могиле.
Не осуждай и не ревнуй!
Мой лучший дар тебе не розы:
Все, чем мы вместе в жизни жили.
Все, все мои живые грезы.
Все, вновь назначенные, слезы
И каждый новый поцелуй!

По словам Владислава Ходасевича, женщины в стихах
Брюсова похожи одна на другую, как две капли воды, потому что
ни одной из них он не любил, не отличил, не узнал. Он чтил саму
любовь, но любовниц своих не замечал… Любил он только
поэзию и себя в поэзии.
Мы, как священнослужители,
Творим обряд…
Слова страшные, потому что если «обряд», то решительно
безразлично с кем. «Жрица любви» – излюбленное слово
Брюсова. Но ведь лицо у жрицы закрыто, человеческого лица у
нее и нет. Одну жрицу можно заменить другой – «обряд»
останется тот же. И, не находя, не умея найти человека во всех
этих «жрицах», Брюсов кричит, охваченный ужасом:
Я, дрожа, сжимаю труп!
И любовь у него всегда превращается в пытку:
Где же мы? На страстном ложе
Иль на смертном колесе?
Он любил литературу, только ее. Самого себя – тоже только
во имя ее. Воистину он свято исполнил заветы, данные самому
себе в годы юношества: «не люби, не сочувствуй, сам лишь себя
обожай беспредельно» и – «поклоняйся искусству, только ему,
безраздельно, бесцельно». Это бесцельное искусство было его
идолом, в жертву которому он принес несколько живых людей и,
надо это признать, – самого себя. Литература ему
представлялась безжалостным божеством, вечно требующим
крови».
По свидетельству современников, после трагедии с
Надеждой Львовой и потянулся к кокаину, ведет беспорядочную,

распущенную жизнь, близок к нервному заболеванию. Об этом
новом лице Брюсова вспоминает Гиппиус: «Случился долгий
перерыв в наших свиданиях, чуть ли не года на полтора. Когда
после этого долгого времени он заехал к нам впервые – он меня,
действительно, изумил. Вот он сидит в столовой за столом. Без
перерыва курит (это – Брюсов-то!), и руки с неопрятными
ногтями (это у Брюсова-то!) так трясутся, что он сыплет пепел на
скатерть, в стакан с чаем, потом сдергивает угол скатерти, потом
сам сдергивается с места и начинает беспорядочно шагать по
узенькой столовой…» Тем не менее, даже чувствуя себя
виноватым, поэт продолжал кружить головы молоденьким
девушкам. «Не Эрос им владеет. Ему нужна любовь всех, всех…
И ни одна из них сама по себе, вместе с любовью как таковой, не
нужна… Лишь средства…» Как импульс к творчеству.

Красный профессор
Трудно судить, в какую сторону и как развивалось бы
творчество Валерия Брюсова, не случись двух революций 1917
года. Но случилось то, что случилось. Он первым из поэтов
пришел на службу к большевикам. Многие недоумевали, почему
мистический поэт, эстет и философ не кинулся вместе со всеми
прочь из Красной России, а остался и, мало того, поступил на
службу в Наркомпрос, вступил в Коммунистическую партию, стал
депутатом Моссовета и профессором Московского университета.

Сергей Малютин.
Портрет Валерия Яковлевича Брюсова
О том, как произошел этот резкий перелом в судьбе
Брюсова, тогда еще домовладельца, есть воспоминания его
свояченицы (сестры его жены) Брониславы Матвеевны
Погореловой. «Как-то, в мрачное осеннее утро, в квартире
Брюсовых раздался резкий звонок, и в переднюю ввалилась
группа: немолодая, решительная баба и несколько рабочих.
Сразу тычут ордер из местного Совета рабочих депутатов – на
реквизицию.
– Тут у вас книги имеются. Покажите.
Ввалившуюся компанию повели в кабинет… Баба
безостановочно тараторила:
– Подумайте – столько книг! И это – у одного старика! А у
нас – школы без книг. Как тут детей учить?
Компания переходила от полки к полке. Время от времени
кто-нибудь из «товарищей» вытаскивал наугад какой-нибудь том.
То выпуск энциклопедического словаря, то что-нибудь из
древних
классиков.
Одного
из
незваных
посетителей
заинтересовало редкое издание «Дон-Кихота» на испанском
языке. Все принялись рассматривать художественно исполненные
иллюстрации. Потом баба захлопнула книгу и с укоризненным
пафосом произнесла:
– Одна контрреволюция и отсталость! Кому теперь нужны
такие мельницы? Советская власть даст народу паровые, а то и
электрические… Но все равно: эту книгу тоже заберем. Пущай
детишки хоть картинками потешатся… Завтра пришлем грузовик
за всеми книгами. А пока… чтоб ни одного листочка здесь не
пропало. Иначе придется вам отвечать перед революционным
трибуналом!
Супруги Брюсовы стояли в полном оцепенении. Когда
горничная Аннушка захлопнула дверь за неожиданными
посетителями, она вернулась в кабинет:

– Барыня, а вы бабу-то не узнали? Да ведь это прачка Дарья.
Помните, у ней всегда столько белья пропадало? Еще покойная
Матрена Александровна хотели на нее в суд подавать! А вы,
барин, не убивайтесь. Неужели на такую прачку не найти
коммуниста покрупней? Да я бы на вашем месте к самому Ленину
пошла!
Иоанна Матвеевна снова пришла в себя:
– Аннушка, пожалуй, права. Только не к Ленину, а к
Луначарскому следует обратиться… Неужели отдать без боя все
твои книги этой прачке?

Леди-денди Серебряного века – Зинаида Гиппиус. 1906 г.
Портрет работы художника Леона Бакста. Гиппиус испытывала
пристрастие к мужской одежде, мужским псевдонимам, мужскому
лирическому «я» в поэзии
Потрясенный всем происшедшим, очень бледный, стоял
Брюсов у своих книг и машинально раскладывал все по прежним
местам. Он так любил свои книги! Годами собиралась его
библиотека. Были в ней редкостные, дорогие издания; их не
сразу удавалось приобрести, и ими он так дорожил… После
обеда он позвонил Луначарскому. На следующий день – ни
жуткой бабы, ни страшного грузовика. А вечером В. Я-ча посетил
сам нарком».
Эпилог в изложении Брониславы Погореловой выглядит так:
«Вскоре после этого захожу к Брюсовым и застаю всю семью
на кухне. Сестра и Аннушка раскладывают на столе только что

полученный «паек». Огромная бутыль подсолнечного масла,
мешок муки, всевозможная крупа, сахар, чай, кофе, большой
кусок мяса».
В послереволюционной Москве комиссары Луначарский и
Троцкий одарили Брюсова «пайком» и почестями, и он, по
мнению его друзей и почитателей, предал поэзию и свой талант.
Так, Зинаида Гиппиус числила его среди мертвых, когда он еще
был жив. Писал он в то время совсем мало и далеко не так, как
прежде. Вместо утонченных стихов, из-под его пера появлялись
хвалебные кантаты новой власти и восторженные гимны
«ослепительному Октябрю». Он воспел с присущим ему талантом
и этот величайший в мировой истории переворот.
Был Октябрем сменен февраль.
Мне видеть не дано, быть может,
Конец, чуть блещущий вдали,
Но счастлив я, что мной был прожит
Торжественнейший день земли.
В Октябре поэт увидел знамя нового, преображенного мира,
способного уничтожить буржуазную культуру, «рабом» которой
поэт считал себя ранее. Теперь же он может «возродить новую
жизнь». Из тонкого интеллектуала Валерий Брюсов постепенно
превратился в «родоначальника советской литературной
Ленинианы»:
Пред гробом вождя преклоняя колени.
Мы славим, мы славим того, кто был Ленин.
Кто громко воззвал, указуя вперед:
«Вставай, подымайся, рабочий народ!»
Последние шесть лет В.Я.Брюсов неизменно работал на ниве
коммунистического народного просвещения, став активнейшим
сотрудником бесчисленных советских учреждений. По словам
современников, постепенно из утонченного «декадента»

вылупился коммунист и обыватель, на знамени своем
начертавший второй завет стихотворения «Юному поэту»: «…
никому не сочувствуй. Сам же себя полюби беспредельно!»
Владислав Ходасевич, в целом критически настроенный к
Брюсову, так объясняет этот шокирующий всех переход:
«…летом 1918 года, после разгона Учредительного собрания
и начала террора, Брюсов приободрился и заявил себя
коммунистом. Но это было вполне последовательно, ибо он
увидал пред собою «сильную власть», один из видов
абсолютизма, – и поклонился ей: она представилась ему
достаточною защитой от демоса, низов, черни.
…Он мечтал, что большевики откроют ему долгожданную
возможность
«направлять»
литературу
твердыми
административными
мерами…
Мечта
не
осуществилась.
Поскольку подчинение литературы оказалось возможным –
коммунисты предпочли сохранить диктатуру за собой, а не
передать ее Брюсову, который, в сущности, остался для них
чужим и которому они, несмотря ни на что, не верили. Ему
предоставили несколько более или менее видных «постов» – не
особенно ответственных. Он служил с волевой исправностью,
которая всегда была свойственна его работе, за что бы он ни
брался. Он изо всех сил «заседал» и «заведовал».
К несчастью, ревность к службе заходила у Брюсова и еще
много дальше. В марте 1920 года я заболел от недоедания и от
жизни в нетопленом подвале. Пролежав месяца два в постели и
прохворав все лето, в конце ноября я решил переехать в
Петербург, где мне обещали сухую комнату. В Петербурге я
снова пролежал с месяц, а так как есть мне и там было нечего,
то я принялся хлопотать о переводе моего московского
писательского пайка в Петербург. Для этого мне пришлось
потратить месяца три невероятных усилий, причем я все время
натыкался на какое-то невидимое, но явственно ощутимое
препятствие. Только спустя два года я узнал от Горького, что
препятствием была некая бумага, лежавшая в петербургском
академическом центре. В этой бумаге Брюсов конфиденциально

сообщал, что я – человек неблагонадежный. Примечательно, что
даже «по долгу службы» это не входило в его обязанности.
Несмотря на все усердие, большевики не ценили его. При
случае – попрекали былой принадлежностью к «буржуазной»
литературе. Его стихи, написанные в полном соответствии с
видами начальства, все-таки были не нужны, потому что не
годились для прямой агитации. Дело в том, что, пишучи на
заказные темы и очередные лозунги, в области формы Брюсов
оставался свободным… Брюсов-поэт оказался, по существу,
ненужным. Оставался Брюсов-служака, которого и гоняли с
«поста» на «пост», порой доходя до вольного или невольного
издевательства».

М. Волошин.
Автопортрет
Одинокий и измученный, он обрел, однако, и неожиданную
радость.
Под конец дней взял на воспитание маленького племянника
жены и ухаживал за ним с нежностью, как некогда за котенком.
Возвращался домой, нагруженный сластями и игрушками.
Расстелив ковер, играл с мальчиком на полу.
Последнее лето своей жизни Брюсов провел в Крыму. Он
гостил у поэта М. Волошина в Коктебеле.
По словам его друзей, он был прост, общителен и мил, но
тень какой-то глубокой утомленности и скрытого страдания не
покидала его. Вернувшись из теплого Крыма в промозглую
Москву, Брюсов простудился и 9 октября 1924 года скончался в
своем кабинете, не дожив до 51 года. По словам его жены

Иоанны Матвеевны, перед смертью он взял ее за руку и с трудом
сказал: «Мои стихи… сбереги» – и потерял сознание.
По словам современников поэта, Иоанна Матвеевна была
первой и последней любовью поэта; у него была бурная
эротическая жизнь, драмы, увлечения, связи, но, несмотря на все
измены, – ей одной он оставался верен. «Жена Брюсова, – пишет
3. Гиппиус, – маленькая женщина, полька, необыкновеннообыкновенная… Ведь это единственная женщина, которую во
всю жизнь Брюсов любил».
После смерти Брюсова его вдова, прожила в этом доме до
1965 года. Ей удалось в лихие советские годы сохранить весь
архив мужа и почти все мемориальные вещи. После ее смерти
здание несколько раз горело, а в 70-е годы его вообще хотели
снести. Дом долго стоял заброшенным, но теперь он
отреставрирован и заново отделан. С осени 1999 года здесь
расположен единственный в России, уникальный Музей
литературы Серебряного века и мемориальный кабинет поэта
Валерия Брюсова.
В тонкий мир Серебряного века посетители попадают сразу
же при входе в музей. Особую атмосферу создают множество
зеркал, пышная зелень экзотических растений и бронзовый
светильник в виде юноши с факелом в руках, украшающий
мраморную лестницу.
На первом этаже находится просторный кабинет поэта,
восстановленный по фото и воспоминаниям современников.
Стол, мебель, печатная машинка, настенные швейцарские часы,
которые до сих пор «отбивают» время, все это не просто знак
времени, а предметы, лично принадлежавшие поэту. На самом
видном месте – портрет хозяина кабинета со скрещенными
руками, на котором особенно поражают пламенные глаза,
высокий взлет мефистофельски сросшихся бровей, надменно
сжатые нежные губы. «Застывший маг, сложивший руки».

Титульный лист журнала «Стрекоза». Шаржи на В.Брюсова,
И. Ясинского и К. Бальмонта.
Рис. Аболина. 1916 г.
Здесь можно видеть живописные работы художниковсовременников Брюсова, подаренные поэту; специальные
шкафы, в которых Брюсов хранил свои рукописи и черновики.
Гордость музея – богатейшая библиотека, которую поэт собирал
с юности. Причем книги расставлены на стеллажах в том
порядке, который был определен самим Брюсовым.
На втором этаже в нескольких залах – уникальное собрание
книг, фотографий, афиш, картин, связанных с эпохой
литературного Серебряного века. На стенах – подлинники
знаменитых портретов поэтов и писателей: Леонида Андреева
кисти Валентина Серова, Максимилиана Волошина работы
Кустодиева, Ахматова в изображении Осьмеркина, «Портрет
Ларисы Рейснер» Василия Шухаева, замечательный портрет
Ходасевича, сделанный его племянницей Валентиной Ходасевич.
Редкий портрет Бунина, выполненный художником Туржанским.
Есть в музее и портрет Блока работы художницы Татьяны
Гиппиус,
сестры
знаменитой
поэтессы.
«Иконографию»
литераторов Серебряного века дополняют скульптурные бюсты
Цветаевой, Пастернака, Есенина, шаржи и фотографии.
Коненковский бюст Есенина.
Поистине бесценной является представленная в экспозиции
коллекция графики и живописи художников Серебряного века:
В.Поленова, К.Коровина, В.Борисова-Мусатова, К.Петрова-

Водкина, Д.Бурлюка, Н.Гончаровой, театральные эскизы
М.Добужинского и К.Малевича.
Вдова Брюсова верила, что старый дом обретет новую
жизнь. Так оно и случилось. Музей создан, его коллекция
пополняется, здесь проходят разнообразные выставки, концерты,
творческие вечера. А по вечерам под аккомпанемент рояля из
квартиры Луначарского проходят замечательные камерные
концерты. Поэт Владислав Ходасевич, чей портрет является
одной из жемчужин собрания музея, сказал как-то, что Брюсов
чувствовал себя капитаном литературного корабля. Спустя
десятилетия этот корабль вновь находится в плавании.
Свыше полувека тому, как Брюсов писал: «Если бы мне
иметь сто жизней, они не насытили бы всей жажды познания,
которая сжигает меня». Но и сделанного Брюсовым хватило бы
на несколько жизней.

7. Причуды и соблазны. Самые
причудливые московские
особняки

7.1. Чертоги чайного короля. Дом С.В.
Перлова
Мясницкая улица, 19
Любовь – дитя иллюзии и одновременно
мать разочарования.
Мигель де Унамуно

Чайная сказка Сергея Перлова
Для москвичей, любителей почаевничать, раньше не было
вопроса, где покупать чай – за ним ездили на Мясницкую, в
«чайный дворец Перлова». Причудливый дом с драконами и
змеями, стилизованный под изысканную китайскую пагоду, до
революции входил в десятку красивейших зданий Европы и был
самым любимым чайным магазином в России.
Хозяином этого роскошного и экзотического дома был
богатый чаеторговец Сергей Васильевич Перлов, представитель
известной династии российских чайных королей.
Перловы
были
старейшими
чаеторговцами
в
дореволюционной России. Они начали розничную торговлю чаем
еще во времена Екатерины II, когда дед хозяина дома открыл
1787 году в Торговых рядах на Красной площади розничные
чайные лавки, а в 1807 году принял загадочную фамилию
Перлов. Откуда она произошла, неизвестно до сих пор, только в
конце XIX века, когда Перловым было пожаловано дворянство,
их родовой герб украсили 6 крупных жемчужин – перлов. Чай
тогда только-только входил в обиход москвичей, он был очень
дорог, да и малоизвестен простому народу, ибо продавался в
основном в аптеках как «пользительная» лекарственная трава.

Дом Перлова – уникальная достопримечательность Москвы.
Аналогов дому нет ни в Европе, ни в Китае!
Большинство ученых считают родиной чая Китай и находят
упоминание о нем в древних китайских рукописях III века до н. э.
Этот божественный напиток окружен ореолом таинственных
легенд, и кто знает, может, одна из них – быль.

Иероглиф, передающий это значение, – один из древнейших
в китайской грамматике и соответствует понятию – «бодрость»
Происхождение чайного листа ведут от ученого монахамудреца Тцай-йе, который отрезал себе веки и бросил их прочь,
чтобы глаза его не слипались и оставили ему больше времени
для работы над бесценными манускриптами. За такое
самоотречение верховное божество наградило его бессмертием,
а отрезанные веки превратило в чудодейственную траву, которая
могла придавать бодрость, очищать кровь, исцелять телесные и
душевные болезни.
О том, как люди обнаружили чайный куст, существует другая
романтическая легенда. Рассказывают, что однажды в жаркий
летний день, император Китая Шэнь Нун отдыхал, сидя в тени
небольшого кустистого деревца. Страдая от жажды, император
ждал, пока в котелке остынет только что закипевшая вода.

Легкое дуновение ветерка всколыхнуло деревце, и три листочка
медленно упали прямо в котел с водой. Попробовав отвар,
император был потрясен его необычным вкусом, напиток придал
ему небывалые силы, и он стал пить его ежедневно. Так, если
верить древней китайской легенде, человечество познало чай.
Кустик и отвар назвали одним словом – «ча», что означает
«молодой листочек». Иероглиф, передающий это значение, –
один из древнейших в китайской грамматике и соответствует
понятию «бодрость». Он изображает дерево внизу, цветы и
листья вверху и человека между ними. Это символ того, как чай
помогает привести людей к гармонии с природой. Китайские
мудрецы – даосы использовали настой чайных листьев в своих
духовных практиках, требующих предельной концентрации.
В первое время чай был императорским напитком, и
правители Китая дарили его приближенным в знак особого
расположения. Китайцам понадобилось несколько столетий,
чтобы сделать чай национальным напитком. Вместе с
завоеваниями Чингисхана чай перешел за пределы Китая в Азии,
потом оказался в Европе.
Европа узнала чай лишь в начале XVI века – в 1517 году
португальские мореплаватели привезли его в дар своему королю.
Поначалу чай употребляли весьма ограниченно, голландцы, не
зная, что с ним делать, отправили его в музей редкостей.
Англичане сварили из него соус. Интересно, что индусы, до того
как англичане заставили разводить чай, причисляли его к
наркотикам. Но по-настоящему Старый Свет «распробовал» чай
почти сто лет спустя, когда голландские суда доставили в Европу
первые партии «китайской травы». И с этого времени чай раз и
навсегда покоряет Европу.
В Россию чай попадает только в 1638 году, когда
монгольский правитель Алтын-хан прислал в подарок царю
Михаилу Федоровичу четыре пуда диковинного сухого листа.
Терпкое бодрящее «зелье» пришлось по вкусу государю, однако
присланные Алтын-ханом четыре пуда чая закончились, и скоро
вкус чая в Москве стали забывать. Только спустя почти 30 лет,

при царе Алексее Михайловиче, русский посол в Китае Иван
Перфильев вновь привезет чай в Россию.
Открыв чайные лавки, Алексей Перлов решился на смелый
шаг. Чайная торговля в России являлась в то время рискованным
экспериментом, поскольку простые москвичи еще не изведали
чай, и было неизвестно – примут ли они чай на свой стол, или он
так и останется лечебной «китайской травой». Кроме того, чай
был для России довольно дорогим удовольствием – он стоил
примерно в десять раз дороже, чем в Европе, поскольку
доставлялся в Россию торговыми караванами, а путь от Пекина
до Москвы занимал более года. Но Перлов решился, принялся
торговать чаем в розницу в небольших количествах и, главное,
недорого. Отказавшись от услуг посредников, он открыл в Кяхте
собственную контору по закупке чая у китайцев, что сказалось на
его цене.
В 1860 году, незадолго до смерти Василия Алексеевича
Перлова, была учреждена фамильная фирма «В. Перлов с
сыновьями.
–
Товарищество
чайной
торговли».
Для
популяризации экзотической и аристократической диковинки
сыновья Перлова сделали искусный рекламный ход. Расписные
жестяные и алюминиевые чайницы содержали поучительные
изречения о чае. Вроде: «Чай не пьешь – откуда силы?»
В результате москвичи распробовали и полюбили чай, он
стал национальным русским напитком, а Перловы вышли на
мировой уровень чаеторговли. Долгое время этот экзотический
напиток
оставался
«городским
напитком»,
причем
преимущественно московским.

Борис Кустодиев.
Извозчик в трактире. 1920 г.

Даже в Петербург чай привозят из Москвы, и до середины
XIX
века
в
столице
будет
открыт
только
один
специализированный магазин.
За более чем столетнюю торговлю Перловы стали «чайными
королями» России, они торговали по всей Европе и России и в
одной только Москве имели 14 магазинов на центральных
улицах. По указу Александра III в год столетия фирмы Перловых
им было пожаловано дворянство, фамильным символом стал
чайный куст, украсивший нашлемник герба, шесть крупных
жемчужин, а девиз был избран «Честь в труде».

Перловы получили и звание поставщиков Двора с правом
изображения государственного герба на этикетках и надписи
«Придворный поставщик»

Этот экзотический китайский домик появился благодаря
невероятному случаю. В 1896 году в Москву на коронационные
торжества должен был приехать влиятельный китайский
сановник Ли Хун Чжан, чрезвычайный посол Китайской империи,
с которым все чаеторговцы хотели заключить выгодные
контракты о поставке чая в Россию. Сергей и Степан Перловы,
хозяева двух конкурирующих чаеторговых фирм, одновременно
решили предложить ему свое гостеприимство. Чтобы завлечь
высокого гостя, Сергей Васильевич пригласил модного
архитектора Карла Гиппиуса, непревзойденного мастера
декоративной отделки зданий, декорировать в китайском стиле
фасад и интерьеры своего дома на Мясницкой, построенного
незадолго до того архитектором Р.Клейном. Так на фасаде
появились змейки, дракончики, зонтики, восточные фонарики,
орнаменты, а увенчала «чайный домик» миниатюрная башенка в
виде пагоды.
Перловы получили и высшее звание поставщиков Двора Его
Императорского
Величества
с
правом
изображения
государственного герба на этикетках и надписи «Придворный
поставщик». Кроме Российского двора, Перловы удостоились
почетного звания поставщика двора императора Австрийского,
короля Румынского, князя Черногорского и Великого Герцога
Нассауского.
В 1869 году между сыновьями основателя фирмы, Сергеем и
его братом Семеном, произошел раздел имущества, по которому
фамильная чайная фирма отошла брату Семену и его детям. А
Сергей основал собственное дело – «Товарищество чайной
торговли С.В.Перлов и Ко». Так в Москве появились две фирмы
Перловых, отныне конкурирующих между собой. Фирма Сергея
Перлова имела магазины во всех крупных городах России, но
самым известным и знаменитым навсегда остался чайный дворец
на Мясницкой.

Дом Перлова словно переехал сюда с пекинской улочки.
Башенка, имитирующая китайскую пагоду, зонтики, драконы,
змеи, восточные фонарики и затейливый орнамент – все это
элементы китайской архитектуры

Интерьер чайного дома
Интерьер же магазина обогатился деревянными прилавками
с фигурной позолоченной резьбой и громадными фарфоровыми
китайскими вазами. Дубовый паркет устилал напольный
китайский ковер ручной работы, а у дверей стояли две
деревянные
раскрашенные
фигуры
китайцев,
как
бы
приглашавших зайти в магазин. В результате получился
необычный сказочный дом, напоминающий китайскую пагоду или
изысканную резную восточную шкатулку. Москвичи были в
восторге: «Доподлинный дворец из драгоценного фарфора, как в
андерсеновском «Соловье», – сказка, расцветшая золотым
цветком в серокаменной пустыне деловой улицы!»
Хозяин ожидал, что китайский гость будет тронут всем этим
и остановится у него.
Однако по прихоти судьбы сановник Ли Хун Чжан так в этот
дом и не приехал и вместе со всей своей свитой в 40 человек

остановился на 1-й Мещанской улице в доме у родного
племянника Сергея и главного его конкурента. Гостя встретили
по-русски
гостеприимно:
поднесли
хлеб-соль,
подарили
серебряное блюдо с гравюрой дома Перловых и красивую резную
солонку. В ответ Ли Хунь Чжан пожаловал хозяину, Николаю
Семеновичу Перлову, почетный орден Двойного Дракона второй
степени.
Как показала жизнь, «неудача» Сергея Васильевича пошла
на пользу делу. Он не только возместил все расходы, но и
получил хорошую прибыль. Необычный фасад его нового
«китайского» дома, его роскошные и изысканные стали лучшей и
долгоиграющей рекламой чайной фирмы Сергея Перлова. Его
дом пережил и конкурентов, и революцию, и стал самым
любимым чайным магазином в Москве, тогда как о главном
перловском владении на Мещанской давно забыли.
Несмотря на конкуренцию, братья Перловы были едины в
одном – в благотворительности. Они устроили великолепный
храм во имя Донской иконы Божией Матери в родовом имении
Перловка, создавали приюты, именные стипендии для
нуждавшихся сирот, открывали бесплатные народные столовые,
убежища для престарелых и раненых воинов, финансировали
комиссии по устройству народных чтений, опекали нищих.
Современники говорили о Сергее Перлове как о «человеке
благородной души и светлого ума, отзывчивого на чужое горе,
справедливого и честного в делах». Он внес большие средства на
помощь стране во время Русско-турецкой войны, опекал нищих,
но более всего преуспел в церковной благотворительности. Он
помогал Оптиной пустыни и Шамординскому монастырю и часто
повторял, что с тех пор, как стал помогать инокиням, его
торговые дела пошли как никогда благополучно.

Амвросиевская женская пустынь (Шамординский монастырь)
После кончины преподобного Амвросия более 300 сестер
обители остались в крайне стесненных условиях, и в это трудное
время на помощь им пришел Сергей Васильевич, духовный сын
святого старца.
Он устроил мастерские: живописную, чеканную, золочения
по металлу и дереву, золотошвейную, переплетную, ковровую,
швейную, а также типографию и фотомастерскую. На его
средства был достроен Казанский собор, заложенный еще при
жизни батюшки Амвросия, начато строительство колокольни;
построена усыпальница над могилами настоятельниц обители, в
которой ему самому было суждено обрести последний приют.
Вдова С.В. Перлова прожила в фамильном доме до самой
кончины в феврале 1918 года. Перед смертью она была
пострижена в монахини с именем Амвросия.

Святой батюшка
Знаменитый чайный дом стал не только самым популярным и
любимым магазином, но и своего рода культурным центром. В
его помещении была открыта народная читальня, в которой во
время своих приездов в Москву проповедовал знаменитый на всю
Россию петербургский старец Иоанн Кронштадтский.
Его послужной список невелик – по окончании духовной
академии батюшка сразу был назначен в кронштадтский

Андреевский собор. Довольно быстро о нем стала разноситься
слава как о выдающемся молитвеннике и даже чудотворце.
Народ верил, что он способен творить чудеса, что молитва его
доходчива и т. д. Рассказывали случаи поразительные о
выздоровлении совсем безнадежно больных, о прозорливых
предсказаниях священника, который читал в душах людей,
словно в открытой книге. Так, за много лет до Первой мировой
войны он занес в свой дневник сведения об участниках войны и
предсказал ее исход, военные неудачи царской России,
революцию, бесчисленные ее жертвы, потоки крови, несчастье и
горе всей России – ни победителей, ни побежденных…

Святой праведный Иоанн Кронштадтский
Разнообразные проявления удивительной силы духа
кронштадтского батюшки были столь чудесны и многочисленны,
что слава о нем очень быстро облетела всю Россию и
перекинулась за ее пределы. По словам современников, когда он
служил, народ ломился на его проповеди.
Чехов после поездки на Сахалин писал: «В какой бы дом я
ни заходил, я везде видел на стене портрет о. Иоанна
Кронштадтского. Это был пастырь и великий молитвенник, на
которого были с надеждой обращены взоры всего народа»… Во
время Русско-японской войны 1904–1905 годов в Маньчжурии
китайцы просили русских посылать святому Иоанну телеграммы с
просьбами помолиться об исцелении безнадежно больных
соотечественников.

Больше полувека произносил отец Иоанн свои пламенные
проповеди, призывая народ русский к покаянию. Людей
образованных и богатых он более всего обличал в праздности и
непозволительной роскоши, в немилосердии к бедным, «простой
народ» – в пьянстве и сквернословии.
Один из его современников, А.А.Киреев, писал: «В нем была
гигантская вера, дававшая ему гигантскую мощь, мощь святости.
Он был избранником всего русского народа. В него верили, и эта
вера творила «чудеса». Он останавливал припадки эпилепсии,
заставлял тысячную толпу исповедоваться вслух, вслух каяться в
грехах, одним словом – по-простонародному – «творил чудеса»…
Он, несомненно, народный герой! Это, несомненно, самый
популярный человек в России».
Однако отношение творческой интеллигенции к батюшке
было неоднозначным. Ему не могли простить, что он
симпатизировал Григорию Распутину (видел в нем «искру
Божью»), но был яростным противником Толстого. Николай
Лесков посвятил ему повесть «Полунощники», представив отца
Иоанна как глуповатого старичка, на которого волею случая
свалилась столь невероятная слава.
А писатель С. Дурылин так характеризовал о. Иоанна:
«Человек искренно верующий, как веруют иные не мудрые
сельские попики хорошего, честного сердца. Мне кажется, он
испуган своей популярностью, тяжела она ему, не по плечу.
Чувствуется в нем что-то случайное, и как будто бы он действует
не по своей воле. Все время спрашивает Бога своего: так ли,
Господи? И всегда боится: не так!»
По словам известного юриста А.Кони, служение знаменитого
пастыря было совершенно необычное: он постоянно искажал
ритуал молебна, а когда стал читать Евангелие, то голос принял
резкий и повелительный тон, а священные слова стали
повторяться с каким-то истерическим выкриком.
Отца Иоанна часто упрекают, что его приверженцы
составили какую-то отдельную секту иоаннитов. Но вряд ли он
прикладывал к ее созданию какие-то усилия. Да, действительно,
при «Доме трудолюбия» (созданном о. Иоанном) образовалась

некая секта «иоанниток». Митрополит Евлогий сообщал: «Они
рвались к нему из толпы и кричали: «Ты Христос! Ты сын
Божий!..» В своем диком фанатизме «иоаннитки» дошли до
кощунства: они имели чашу с изображением о. Иоанна вместо
Христа и творили всякие непотребства.
Однако сам отец Иоанн Сергиев не слишком жаловал
сектанток. Писатель Борис Зайцев вспоминал: «Вот и темные
черты: «иоаннитки», последовательницы секты, считавшей его
за Спасителя, вторично сошедшего на землю. Отец Иоанн не
давал им причастия. «Проходи, проходи, – говорил он, – ты
обуяна безумием, я предал вас анафеме за богохульство». Мало
того, при каждом удобном случае они кусали его, стараясь
причаститься каплей его крови».
Большинство россиян, в частности москвичей, не вдавались
в споры и разногласия. Популярность отца Иоанна действовала
гипнотически, и святой пастырь собирал огромные аудитории.
И вот батюшка появился в доме Перлова на Мясницкой.
Ремизов вспоминал: «Он не вошел, а как влетел, вынесенный
толпой, или, точнее, подняв, как пыль, толпу за собой – у них
была тысяча рук и столько же здоровенных пинков, так, еще у
подъезда они царапались и лягались, эти неприглашенные,
которых вела в дом вера, преданность и корысть. И комната
битком набилась. А этот вихрь все еще крутился… Нет, это был
совсем не простой священник – не тот сельский батюшка, каким
показался он в саду в лунную ночь Горькому, а для меня сейчас в
этот солнечный весенний день это был сам Аввакум…»
Отец Иоанн Сергиев скончался в 1908 году и похоронен был
в основанном им женском Иоанновском монастыре (СанктПетербург). Один из очевидцев сообщал: «Такого количества
людей не было ни на одних похоронах – это был случай в России
совершенно
беспримерный.
Похоронное
шествие
сопровождалось войсками со знаменами, военные оркестры
исполняли «Коль славен», по всей дороге через город стояли
войска шпалерами… Слышались возгласы: «Закатилось наше
солнышко! На кого ты нас покинул, отец родной?»

Визит пастыря стал для Москвы очень заметным событием,
но все же гораздо больше москвичей привлекали в дом на
Мясницкой запах ароматного чая, жареного кофе и экзотические
его интерьеры.
С необычным домом связано еще несколько легенд и
преданий. Владение, на котором находится «Китайский дворец»,
как и соседний дом ( № 17), ранее принадлежало известному
масону генерал-лейтенанту А.Д. Измайлову. Его потехами были:
псовая охота, кулачные бои, попойки и гулянья с песнями,
плясками и диким неугомонным разгулом, карточная игра.
В его доме проводили свои собрания московские вольные
каменщики. Один из самых больших залов был обит черной
материей, стены расписаны неизвестными письменами и
египетскими иероглифами, а по углам установлены два скелета.
Даже сруб старого колодца во дворе особняка был выкрашен в
черный цвет, внутри колодца просматривались идущие вниз
ступени. Поговаривали, что отсюда вел тайный подземный ход к
легендарной Меншиковой башне, где тайно собирались
окрестные масоны.
Затем в доме Измайлова поселились феноменально скупые
супруги Кусовниковы. Славились они среди москвичей своей
запредельной жадностью, экономили на всем, ходили в обносках,
мерзли и недоедали. Обнаружив в доме комнату, обитую черным
сукном и украшенную скелетом, они до смерти перепугались,
приказали заколотить все комнаты и стали жить в темной
дворницкой.
Собравшись как-то летом в свою подмосковную усадьбу,
несчастные богачи решили спрятать деньги в печной золе в
дворницкой, где без их ведома дворник развел огонь. Все
купюры сгорели. От скорбных вестей супруга сразу скончалась, а
старик потерял разум и вскоре умер. Поговаривают, что старик и
сегодня бродит по мясницким переулкам и причитает: «Ох,
денежки мои, денежки!» Хлопочет, чтобы ему обменяли
испорченные ассигнации.
По слухам, накануне отъезда старики-скряги спрятали все
свои драгоценности в заброшенном черном колодце. Спустили на

дно сундук с золотом, забросав его сверху всяким хламом. Вскоре
заколоченный дом снесли, а на его месте и на месте
заброшенного сруба чаеторговцы Перловы возвели новый,
навсегда похоронив сокровища стариков Кусовниковых. Но народ
уверяет, что подобраться к ним можно. Через таинственные
подземелья Меншиковой башни.

Возвращение
После революции изысканный чайный дворец был
национализирован. Причудливый дом – украшение Москвы
«уплотнили» и устроили в его роскошных интерьерах
пресловутые коммуналки, причем число комнат соответствовало
числу окон. Верхние этажи, изначально конторские, стали
жилыми, а внизу разместился магазин «Чай-Кофе», получивший
главный номер № 1. По статусу чайно-кофейной торговли он
равнялся знаменитому «Елисеевскому» гастроному.
К сожалению, процветание магазина не сказывалось на
состоянии дома. К началу 1990-х годов дом, который входит в
десятку красивейших зданий Европы, находился в угрожающем
состоянии. Здание было поражено грибком и нуждалось в
серьезном лечении. Все коммуникации разрушились. Подвалы
для хранения чая стояли затопленными из-за проржавевших,
прорвавшихся труб, так как за семьдесят лет советской власти
денег на капитальный ремонт так и не нашлось. Ко времени
реставрации были утрачены полторы сотни деталей убранства.
Дом медленно разрушался.
Именно в то время (в первые годы после падения СССР)
многие наследники владельцев знаменитых предприятий
пытались вернуть фамильную собственность, но, поскольку закон
о реституции отсутствует, выиграть дела никому не удалось. И
тогда представители трех знаменитых дореволюционных
династий – Пороховщиковы, Муравьевы-Апостолы и Перловы –
предложили городу сдать их бывшую фамильную собственность
им в аренду. Этот вариант оказался удачным.

Интерьеры магазина «Чай-Кофе» сегодня
От лица Перловых к мэру Москвы Юрию Лужкову обратилась
правнучка создателя дома на Мясницкой Жанна Юрьевна
Киртбая. Пока дом был на реставрации, она никому не давала
интервью,
и
лишь
когда
открылся
великолепный
восстановленный фасад, поведала фамильные тайны. По ее
словам, идея восстановить дом принадлежала ее отцу, он много
раз водил ее к фамильному дому, мечтая о его возрождении. Он
и разработал программу восстановления памятника, но не дожил
до начала ее осуществления. И когда согласие властей на
передачу дома в аренду было получено, этим занялась его дочь.
Она возглавила созданное ЗАО «Перловы и Ко» и поставила
грандиозную задачу: восстановить исторический облик здания
таким, каким он был при Сергее Перлове.
Началась долгая и уникальная реставрация. Уникальность
заключалась в том, что это была именно научная реставрация и
восстановление здания, а не реконструкция, то есть капитальный
ремонт без изменения исторического облика. Как бы высока ни
была квалификация реставраторов, приходилось учиться
китайской архитектуре. Ездили в Поднебесную, заказывали там
утраченные элементы оформления. Так, в Китае были заказаны
148 утраченных элементов лепнины, внешний облик которых

стало возможным восстановить только благодаря архивным
данным.
Для участия в процессе восстановления исторического
здания были приглашены консультанты из Китая. Они были
поражены уникальностью этого прекрасного исторического
памятника. По словам специалистов, дом Перловых –
самобытный, это не копия какого-либо образца, а вариация на
китайскую тему, и в этом смысле не имеет себе равных.
Знаменательно, что вторая жизнь дома Перловых снова
началась с церковной благотворительности, с помощи Оптиной
пустыни и Шамординскому монастырю, Высоко-Петровскому
монастырю и Марфо-Мари-инской обители. За это правнучка
Василия Перлова Ж.Ю. Киртбая удостоилась золотой медали.
Жанна Юрьевна поделилась с журналистами своими
планами: «Я хочу восстановить фирменный перловский чай,
пусть пока в небольших количествах. У меня сохранились
фамильные рецепты и расписные коробки, которые делали в
Шамординском монастыре. Мы намерены торговать и элитным
китайским чаем, который больше всего полюбился старой
Москве. Мы даже установили связь с родственницей Ли Хун
Чжана, того самого сановника, которого так ждали на Мясницкой
в конце прошлого века и для которого, собственно, появился
этот дом. Она хочет с нами сотрудничать и теперь-то наладить
поставки чая. Главное, чтобы был самый широкий ассортимент,
чтобы был и дорогой чай, и хороший чай для малоимущих. То же
касается и кофе. Обязательно будет дегустационный зал. Ведь
это уникальный магазин, москвичи на удивление сохраняют о
нем такую теплую память».

И вазы в китайском домике – китайские
В настоящее время строительные леса с чайного дворца
убраны, и уникальный магазин вновь открыт для посетителей.
Сюда съезжаются со всех концов Москвы, сюда привозят
многочисленных туристов, так как в этом всеми любимом
магазине сохранился свой неповторимый запах – запах
свежесмолотого кофе, ароматного чая, корицы и мяты. Запах
этот невозможно ни с чем спутать! Это запах «старой» Москвы.

7.2. Тайны дома с саламандрой. Доходный
дом страхового общества «Россия»
Сретенский бульвар, 6/1
Предмет страсти меняется, а страсть всегда
остается единственной и неповторимой.
Оскар Уайльд

«Россия» не для бедных
Одно из самых загадочных московских зданий, украшенное
живописной готической башней и эркерами со скульптурами
диковинных животных, занимает целый квартал и имеет
несколько адресов: Сретенский бульвар дом 6/1, Милютинский
переулок, 22, Бобров переулок, 1 и, наконец, Фролов переулок,
6/1. Этот исполинский комплекс был построен в 1899–1902 годах
архитекторами Н.М. Проскуриным и А.И. фон Гогеном, как
доходный дом страхового общества «Россы» (сокращенно
«СОР»), самой известной и богатой страховой компании
Российской империи.

Доходный дом страхового общества «Россiя» – одно из самых
загадочных московских зданий
Клиентами его были очень состоятельные люди, а также:
железные дороги и пароходства, мануфактуры и заводы,
различные государственные учреждения и банки. Украшенный

изысканными гравюрами и виньетками, роскошный страховой
полис вызывал у застрахованного чувство принадлежности к
высшему обществу. После революции от общества «Россия»
остались лишь воспоминания и роскошные дома: на Лубянской
площади, ставший штаб-квартирой чекистов, и грандиозный
доходный дом на Сретенском бульваре.
К сожалению, в наше время дом-квартал, больше века
возвышающийся над городом неприступной крепостью, выглядит
несколько иначе, чем 100 лет назад. Как можно увидеть на
редкой открытке начала XX века, раньше на главном корпусе
были большие купола, которых теперь нет. Утрачены и
шпилевидные завершения на башнях. Любопытно, что до
революции дом был совершенно другого цвета – не песочного, а
красно-бордового,
был
украшен
богатой
лепниной
и
изысканными статуями на крыше. Во время войны многие из этих
статуй пострадали, были сброшены со своих мест. Сюда
неоднократно попадали авиабомбы, но, несмотря ни на что, дом
устоял. Это одна из загадок, связанных с этим домом, но далеко
не единственная.

Старинная открытка дома общества «Россия»

Фото 1900-х гг. Дом страхового общества «Россия».
В наше время дом-квартал выглядит несколько иначе, чем
100 лет назад
До сих пор осталось загадкой, почему правление
богатейшего страхового общества, не жалеющее денег для
постройки элитного презентабельного дома, выбрало не
маститых архитекторов, а малоизвестных, только начинающих
карьеру зодчих. К счастью, они не только оправдали доверие, но
и возвели невиданное доселе здание, не имеющее аналогов не
только в Москве, но и во всей России.
По рассказам очевидцев, дом был не просто красив, он был
сказочно красив! В своем подлинном цвете он, подобно
ансамблю Московского Кремля, формировал ту неповторимую
среду, которая и называется Москва. Говорят, что выдающийся
французский архитектор Ае Корбюзье считал его самым
красивым зданием в Москве начала XX века. Он предлагал снести

всю древнюю Москву, даже Кремль, как не представляющую
исторического интереса, оставив только одно старое здание –
доходный дом страхового общества «Россия». А на
«расчищенном» пространстве построить социалистический город
из стекла и бетона.
Доходный дом и сегодня очень красив, два корпуса,
соединенных роскошной кованой оградой. Художественное литье
выполнено одним из лучших архитекторов начала XX века О. В.
Дессином, который мастерски вплел вензель владельца – «СОР»
в чугунную вязь решетки изысканных ворот.

Литье решетки выполнено одним из лучших архитекторов
начала XX века О. В. Дессином, который мастерски вплел вензель
владельца – «СОР» в чугунную вязь решетки изысканных ворот

Вензель владельца дома – «СОР»

Фрагмент проросшей райскими цветами решетки

Декор фасада, вид со Сретенского бульвара
Дом украшен многочисленными эркерами разных форм,
готическими башенками, шпилями, геральдическими щитами,
гербами, гирляндами, витиеватыми решетками ворот и балконов.
Особенно эффектны его угловая часть с готической часовой
башней, на которой в 2007 году были установлены новые
электронные часы. Едва ли в Москве еще есть дом с таким
уникальным фасадом, украшенный всевозможными обитателями:
тут и летучие мыши-«атланты», и ушастые карлики, львы,
драконы, ящерицы, женские маскароны, задумчивые юноши и
полуголые
«амазонки».
Настоящее
«вавилонское
столпотворение»!
По мнению исследователей, место, на котором находится
этот удивительный дом, – одно из самых мистических и
загадочных мест Москвы. Началось все в стародавние времена,
со времен основания Москвы. Именно здесь, в районе
Сретенского бульвара, находилась усадьба знатного боярина
Кучки, которая очень приглянулась проезжающему мимо
ростово-суздальскому князю Юрию Долгорукому.

Полуголая «амазонка».
Кронштейн для флагов (по другой версии фигура держала
фонарь на цепи)
Согласно легенде, знатный боярин Кучка встретил Юрия
Долгорукого «зело гордо и не дружелюбно». Не стерпя той хулы,
князь повелел того боярина ухватить и смерти предать.
Отрубленная голова гордого боярина упала на место будущей
столицы, а Москва стала частью владений великого князя.
Книжники прошлого так и писали: позарился князь Юрий на
чужие владения, оттого и казнь учинил. Хотел закрепиться здесь
навсегда… Поговаривают, что с тех пор тень «зело гордого»
боярина бродит в полночь по Кучкову полю, а Сретенский
бульвар славится среди гаишников как «неспокойный». Мало
того, время от времени здесь наблюдаются странные шаровые
молнии, вылетающие прямо из-под земли.

Летучая мышь – это «птица дьявола», могущественное
божество преисподней
Через много лет на месте бывшего Кучкова поля было
выстроено круглое здание, где размещалась весьма популярная
среди москвичей панорама – «Царь-Град» («Константинополь»),
переделанное через десять лет под театр общедоступных и
народных представлений «Скоморох». В театре был партер и два
яруса. Число мест достигало 2600. По словам современников,
театр был до такой степени народным, что приходилось
укреплять на стенах пояснительные надписи для неопытных
театралов: «С места на место не переходить: отовсюду видно
хорошо» или «Бис – значит повторить» и т. д.

«Вавилонское столпотворение». Неизвестный науке зверь,
прозванный в народе «слонопотам»
Первый в России народный театр скоморохов славился очень
дешевыми билетами и необычными постановками. Спектакли
театра были пышно и красочно оформлены, большое внимание в
них уделялось светотехническим эффектам, музыке. Его охотно
посещал простой народ, сюда часто приезжали крестьяне из
подмосковных сел и деревень.
По словам современников, на открытии шла пьеса «Бедность
не порок» А.Н.Островского, и публика приняла ее восторженно.
Тут ставились и лубочные, «народные картины», и опера
«Аскольдова могила», и слезливые мелодрамы, и весьма
серьезные пьесы. Так, 26 октября 1895 года в театре, на
представлении своей пьесы «Власть тьмы» побывал Лев Толстой,
который смотрел на игру актеров вместе с простонародьем, с
самых последних рядов галерки.

Грозные дневные стражи, судя по лицам, сговариваются на
что-то недоброе

В 1884 году в театре была поставлена феерия под странным
названием «Черти на земле». Плакаты для нее делал молодой
Ф.Шехтель. По словам очевидцев, успех был небывалый, но с
этого момента в театре начинают происходить очень странные, а
порой и мистические вещи. Артисты внезапно теряли память,
падали со сцены, ломали ноги-руки, а то и просто спивались.
Мало того, частенько обрушивались декорации, калеча актеров
труппы и работников сцены. Вскоре после премьеры «чертовой»
феерии произошло банкротство антрепренера и режиссера
М.В.Лентовского.
Балаганная аура этого места породила «дьявольские» слухи:
мол, ходил по Сретенке скоморох Дмитрий с козлом и всех
веселил. Про прогулки с козлом история умалчивает, а что в
народном театре «Скоморох» был любимец публики Дмитрий
Ушканов, исполнявший под балалайку песню «Про козла», это
очевидцы подтверждают. Смех смехом, но козел на Руси всегда
ассоциировался с дьяволом. Вероятно, поэтому в наши дни на
углу Сретенки и Сретенского бульвара открылась чешская пивная
«Козловица»!
Итак, театр был закрыт к разочарованию «почтеннейшей
публики», разобран и разрушен. Участок земли был выкуплен
страховым обществом (СО) «Россия» для постройки нового дома,
да не простого, а роскошного, для самых шикарных жильцов. По
словам очевидцев, во время постройки доходного дома было
невероятное количество несчастных случаев. Рабочих увозили в
больницы чуть ли не каждый день. Как будто нечистая сила
сознательно мстила тем, кто покушался на этот роковой участок
земли.
В 1901 году газета «Московский листок» сообщала: «В
строящемся доме страхового общества «Россия», на проезде
Сретенского бульвара, рабочие с третьего этажа спускали по
канату деревянный бак. Канат был прикреплен к оконной
перекладине, которая не выдержала тяжести и, сорвавшись,
придавила рабочего, крестьянина Петра Безина, получившего
ушибы всего тела и перелом правой руки. Пострадавшего

отвезли в Старо-Екатерининскую больницу». По Москве поползли
зловещие слухи, однако это обстоятельство не образумило
заказчиков. Они охотно вкладывали капитал в его возведение,
поскольку спрос на съемное жилье значительно превышал
предложение. Состоятельные москвичи стремились селиться в
домах, чья красота и необычная планировка прославила их на
всю Белокаменную, а уровень сервиса не уступал лучшим домам
Парижа.
В результате спустя год здание стали заселять. В нем
поселились богатые фабриканты, предприимчивые купцы,
известные адвокаты, знаменитые писатели и искусствоведы. До
революции здесь жил архитектор О. В. фон Дессен. В 1909 году в
доме бывал И.Е.Репин, писавший портрет жившего здесь доктора
П.А. Лезина. Любителей спорта заинтересует тот факт, что в
квартире №
85 до революции помещалось правление
Футбольной Лиги, объединявшей первые футбольные команды
Москвы.
По словам старожилов, мистика напомнила о себе сразу же
после того, как в этот дом въехали первые жильцы. То и дело
здесь происходили какие-то необъяснимые сбои в работе
вентиляционных систем, постоянно слышались посторонние
стуки и шорохи, звуки шаркающих шагов и заунывные завывания
в дымоходах. Конечно, проще всего списать какие-то неполадки
в работе котлов в подвалах и системы вентиляции на
техническое несовершенство начала XX века. Но было в них чтото завораживающее, мистическое и необъяснимое.
По словам современников, доходный дом на Сретенке
превосходил своим масштабом и качеством все, что было
построено в то время в Москве и в Петербурге, и вошел в
историю как самый красивый и комфортабельный дом
дореволюционной Москвы. В доме было 148 элитных квартир
площадью от 200 до 400 кв. м. Высота потолков около четырех
метров, а ширина стен около метра. Во всех квартирах были
кухни с печами для приготовления пищи, отдельные ванные и
ватерклозет. В мансарде имелась Студия для художников,
попасть в которую можно было с «черной лестницы» из двора-

колодца. Помещение мастерской представляло большое
открытое пространство, около 90 м с высотой потолка около семи
метров!

Нам сверху видно все…
Но больше всего современников поражала техническая
начинка дома. Например, электрические лифты – это первый
жилой дом в Москве с лифтами. Собственная электростанция и
питавший ее нефтяной резервуар, спрятанный в подвалах. 50метровая артезианская скважина, снабжавшая жильцов водой.
Таким образом, жильцы дома были полностью независимы от
городского водопровода. Суперсистема вентиляции – прообраз
климат-контроля клубных домов современной элиты, –
подававшая в квартиры очищенный, а если требовалось,
подогретый воздух. На чердаке дома размещалась своя
прачечная. В подвалах – отопительные котлы, насосы и
вентиляционные установки. Дом представлял собой, своего рода,
крепость, которая могла достаточно долгое время существовать
автономно. Подвалы легендарного дома были настолько велики,
что в 1941 году в них было оборудовано огромное
бомбоубежище.
Московская дума на своих заседаниях с пристрастием
обсуждала сооружение этого чуда технической мысли, опасаясь,
как бы чего не вышло. А городская управа во время
строительства атаковала застройщика – богатейшее в стране
страховое общество – запросами и предписаниями. Требовала, в
частности, твердых гарантий, что размещенные в подвале
паровые котлы не взорвутся, а установка в квартирах газовых
плит и роскошных каминов не приведет к пожару. Поговаривали,

что архитектору Проскурину пришлось даже дать расписку в том,
что он примет на себя ответственность за несчастные случаи.
В «России» также имелись: телефоны, камины, фонтаны,
просторные балконы, которые были только в самых престижных
доходных домах Москвы и Петербурга. А также синематограф и
атлетический зал! Кроме стоянки для экипажей и автомобилей,
здесь был еще и обширный штат персонала, включающий
прислугу, посыльных для любых поручений, камердинеров и
швейцаров.
Существует легенда, что под этим загадочным домом шел
таинственный подземный ход, берущий свое начало от самого
Кремля. Поговаривали, что еще один секретный тоннель шел к
«Большому дому» на Лубянке, который раньше также
принадлежал СО «Россия».
Проверить это, к сожалению, невозможно, поскольку эти
подземные ходы если и были, то впоследствии были засыпаны
бдительными чекистами, чьи офисы, по слухам, также
располагались в этом доме.

«Вавилонское столпотворение»
В этом доме каким-то невообразимым образом сплелись
воедино таинственность и мистика, удобство и красота. Фасад
этого дома, подобно картинам в художественной галерее,
хочется рассматривать пристально, во всех подробностях.
Подобно многим доходным домам, возведенным на рубеже XX
века, здесь были использованы детали, заимствованные у
итальянского Ренессанса, поздней готики и модерна. Он обильно
украшен маскаронами – скульптурными барельефами с ликами
таинственных дев и фантастических животных. Кстати, слово
«маскарон» произошло от слова «маска», что означает «дух» или
«призрак», и напоминает о его сакральной роли. Изначально
маскароны служили оберегами и «отвратителями» зла. Так,
голова Медузы Горгоны была подобна зеркалу, глядя в которое
«нечистое» отступало от святого места, увидев само себя.

Стены дома полны уникальной драматургии: под одним
эркером притаилась ящерица-саламандра – мифологический дух
огня, а под другим целая стая летучих мышей. По древним
поверьям, саламандра настолько холодна, что, лишь только
прикоснется к пламени, оно тотчас погаснет. Именно поэтому она
стала символом многих страховых обществ, страхующих от
пожара.

Ящерица-саламандра – мифологический дух огня. По
древним поверьям, саламандра настолько холодна, что, лишь
только прикоснется к пламени, оно тотчас погаснет
В
геральдике
саламандра,
окруженная
пламенем,
символизировала стойкость и презрение к опасности.
Французский король Франциск сделал саламандру своим
символом с девизом: «Я лелею добро и изгоняю зло». Помещая
саламандру на свой герб, его владелец, по сути, заявлял, что ему
присуща стойкость и он не боится никакой опасности.
В мифологии многих народов летучая мышь – это «птица
дьявола» – могущественное божество преисподней, пожирающее
свет или даже само Солнце. Начиная с античности их тела

прибивались гвоздями к дверным проемам как средство защиты
от демонов и нечистых духов. В Средние века падшего ангела
часто изображали с крыльями летучей мыши, поскольку считали,
что он, также как и она, боится света.

Саламандра – сакральный символ многих страховых обществ,
страхующих от пожара

Ночные стражи. Летучие мыши-«атланты»
На резных дубовых дверях со стороны Сретенского бульвара
изображены мифические драконы – бдительные и грозные
стражи, охраняющие хозяев от зла и бед. Дом также стерегут
величественные львы, грозные грифоны и мудрые совы. По
сакральной символике, лев – символ могущества и власти,
храбрости и стойкости, грозного и мудрого стража. Грифон –
мифическое существо, полуорел – полулев, с длинным змеиным
хвостом, гораздо более могущественный, чем все живущие на
земле реальные животные. Если лев является царем зверей, орел
– птиц, то грифон царствует над ними. Он, подобно дракону,
охраняет пути к бессмертию, а также сокровенное, тайное
знание. В древности его изображениями украшали дворцы
властителей, называя «собакой Зевса».

бед

Драконы – бдительные стражи, охраняющие хозяев от зла и

Дом также стерегут величественные львы
Согласно древним поверьям сова была священной птицей
богини мудрости Афины и олицетворяла сверхъестественное
знание и оккультную силу. Перо совы считалось магическим
талисманом. По мнению магов, сова помогает им установить
связь с миром духов, дает силу видеть ночью. Ей приписывали
дар пророчества и называли «ведьминская птица».
На фронтоне таинственного дома можно встретить
дельфина, символизирующего безграничную радость и духовное
просветление.
Высокие проемы окон венчают очаровательные женские
головки с распущенными вьющимися волосами, считавшимися
атрибутом нечистой силы. Они должны были рождать чувство
загадки и тайны. И даже обычные кронштейны для флагов
исполнены в виде крылатых женских фигур, напоминающих
ростра на носу парусного корабля. Они, как неземные
ирреальные существа, живущие в параллельной реальности, в
загадочном мире снов, должны были принести счастье и удачу
обитателям этого таинственного дома.

Дельфин символизирует безграничную радость и духовное
просветление
На самом верху башни притаился задумчивый пеликан –
символ самоотверженной родительской любви и милосердия.
Согласно древней легенде, при угрозе голодной смерти самка
пеликана разрывает себе грудь и, жертвуя собственной жизнью,
кормит птенцов своей кровью. Страховое общество намекало тем
самым на свое милосердие в случае беды.

Под знаком льва.
Страж часов на главной башне
Слева и справа от пеликана – огненная птица Феникс –
символ воскресения и бессмертия: смерти и возрождения.
Согласно античным мифам, птица Феникс, живущая сотни лет,
при приближении смерти регулярно сжигала себя на огне и
возрождалась из пепла молодой.
Подобными сакральными символами и знаками украшались и
страховые полисы страхового общества «Россия». Подобно тому,
как всякий потомственный дворянин обладал своим гербом и
девизом, так и полис общества имел фирменный знак,
подчеркивающий «огневой» характер деятельности компании, –
мифологическая птица Феникс и соответствующий изображению
девиз страховщика: «Отъ огня возрождаюсь».

Тщательно был разработан и оригинальный фирменный знак
с использованием в его оформлении символики, близкой и
понятной православному большинству населения России.
Основой композиции стала восьмиугольная звезда, состоящая из
двух остроконечных четырехугольников с вогнутыми сторонами –
элементов, характерных для чудотворной иконы «Неопалимая
Купина», которая с древности почиталась на Руси как заступница
от пожаров.
Фирменный знак воспроизводился на специальных страховых
досках, укреплявшихся на фасадах зданий или у входа в
застрахованные квартиры, а также использовался в оформлении
акций и полисов.
В начале XX века полисы личного страхования СО «Россия»
были признаны лучшими. На них – сюжет из античной
мифологии, посвященный Мойрам – древнеримским богиням
судьбы, которые определяли жизненный путь и срок пребывания
каждого человека на земле.

Полис страхового общества «Россiя». 1912 г.
По московским преданиям, сразу после постройки этот
элитный дом облюбовали московские масоны. Вероятно, поэтому
наряду с сакральными символами на его фасадах можно увидеть
вольных каменщиков и их таинственные символы.
После революции большинство состоятельных квартирантов
покинуло дом. Восемьдесят процентов квартир «повышенной

комфортности» были перекроены по новым стандартам. Но
добить «Россию» уплотнительной перестройкой не удалось.
«Буржуйским хоромам», лучшие из которых имели площадь в 300
кв. м, полагались как минимум две ванные комнаты и два
ватерклозета, их без особых переделок нарезали на две, а то и
три новые отдельные квартиры. Однако они и тогда не скатились
до уровня коммуналок и по-прежнему остались элитными.
Хотя, по словам жильцов, «уплотнение» сделали совершенно
безграмотно.
До сих пор в подобных «новых» квартирах все коммуникации
запараллелены, что создает неудобства при бытовом ремонте.

«Вольный каменщик» на фасаде дома СО «Россия»
После раздела квартир у многих семей остался выход только
на «черные лестницы», ведущие во внутренние дворы-колодцы.
В 1950-е к ним пристроили лифты. А до этого жильцам, в том
числе прославленным пожилым академикам, приходилось
карабкаться по крутым лестницам. Жертвами борьбы с
буржуазными излишествами стало большинство роскошных
изразцовых каминов. Но в некоторых квартирах они уцелели. Как
и печи с вьюшками – специальными отверстиями в дымоходах, у
которых ставились самовары. Все в рабочем состоянии, но
пользоваться ими сегодня в целях безопасности запрещено.
Увидеть эти замечательные камины возможно, например, в

поликлинике Академии наук, которая занимает отдельную
парадную знаменитого дома со стороны Фролова переулка.
Благоустроенные квартиры дома Моссовет предоставил под
жилье советской элите, в основном партийным функционерам и
научной интеллигенции. Такого количества ученых и академиков
на один квадратный метр не было больше нигде. Здесь жили
академики А.Е. Ферсман, Н.С. Курнаков, М.И. Авербах; известный
математик, автор популярного сборника задач для поступающих
в вузы М.И. Сканави; филолог, автор широко известного
этимологического словаря Максимилиан Фасмер; выдающийся
геолог Александр Лабунцов; палеонтолог с мировым именем
Роман
Геккер;
Галина
Лебединская,
специалист
по
антропологической
пластической
реконструкции,
ученица
прославленного Герасимова; микробиолог Сабит Абызов; физик
И.Е. Тамм, артист Н.П. Хмелев, балерина Наталья Бессмертнова.
Кто-то из них живет в доме и сегодня. «По своей воле, – как
горько шутят здешние обитатели, – из этого дома не уезжают.
Отсюда выносят – вперед ногами. Слишком прочно привязывает
к себе этот дом». Нынче здесь обитают выдающийся хореограф и
балетмейстер Юрий Григорович, эстрадный певец Валерий
Сюткин, мать предпринимателя Олега Дерипаски, депутат
Госдумы, олимпийский чемпион Арсен Фадзаев…
Одна из квартир дома хранит память о жившей здесь Наташе
Ковшовой. Девушка добровольно ушла на фронт в 1941году и
стала отважным снайпером. Вместе со своей подругой Машей
Поливановой в августе 1942 года в боях под Старой Руссой
Наташа была окружена гитлеровцами. Отстрелявшись до
последнего патрона, девушки подорвали себя гранатами. Обеим
посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.

«Дьяволиада»
После переезда советского правительства в Москву в правом
крыле престижного дома разместились многочисленные конторы,
Российское телеграфное агентство (РОСТА), редакция газеты

«Гудок» и Главное артиллерийское управление Красной Армии,
куда однажды заглянул сам Ленин. Это произошло в 1920 году.
Ленин пришел сюда с Максимом Горьким, чтобы осмотреть новый
прибор для корректирования стрельбы по вражеским
аэропланам. В конце 1940-х в доме открылся первый московский
пункт проката.
В 1921 году в престижном доме разместился Народный
комиссариат просвещения – Наркомпрос, который возглавил
А.В.Луначарский, человек невиданных противоречий. Это он
открывал новые научные институты, спасал памятники
архитектуры, помогал театрам, актерам. В то же время это он
запрещал пьесы Булгакова, участвовал в травле священников,
способствовал закрытию церквей. «В белом венчике из роз
Луначарский – наркомпрос», – дразнил его Маяковский.

По замечанию Чуковского, он обожал подписывать,
направлять, распоряжаться. Он, по его признанию в одном из
писем жене, никогда толком не верил, что большевики возьмут
власть и удержат ее долее трех дней. Однако взяли! Он от
радости вприпрыжку носился по коридорам Смольного с криком
«Получилось, получилось!» Ленин называл его «Броненосец
«Легкомысленный», а Плеханов язвительно – «блаженным
Анатолием».

Н.К. Крупская среди пионеров.
1929 г.
Деятельность наркома Луначарского на посту преследовала
двойную цель. Наряду с ликвидацией безграмотности
требовалось также «распространять революционный образ
мыслей» и, главное, осуществить задачу воспитания нового
подрастающего революционного поколения. На первое место
«блаженный» нарком выдвинул борьбу с религией, которую он
ненавидел с детства. Он сравнивал религию с гвоздем, по
которому не следует бить молотком по шапке, чтобы забивать
глубже, а вырывать его клещами с корнем: «Надежды на
потустороннее мешают человеку обеими руками взяться за
строительство своего счастья на земле». Именно Луначарский
предложил заменить христианские обряды антицерковными. Так
появились «красное крещение» – Октябрины, «красное
бракосочетание» – загс, «красное погребение» – кремация и…
«красная пасха» – 1 мая!

В то же время дочь Луначарского пишет, что отец был
против сноса храма Христа Спасителя, протестовал против сноса
кремлевского Чудова монастыря, за что ему было указано на
«некоммунистическое
поведение».
Надо
сказать,
что
Луначарский спас от Ленина Большой театр, к которому вождь
относился как к «куску чисто помещичьей культуры»,
требующему колоссальные средства, когда в стране не хватает
простых школ.

В состав Наркомпроса входил Главполитпросвет (Главное
внешкольное управление), бессменным председателем которого
была Н.К.Крупская. Именно к ней ходили на поклон столичные
интеллигенты…
Возглавив
Главполитпросвет,
Надежда

Константиновна, имевшая партийную кличку Минога, сразу же
принялась за большевизацию отечественного образования.
Задача стояла грандиозная: уничтожив на корню старую «школу
учебы» (имеющую основной задачей дать образование), создать
«школу жизни», выработав новые марксистские принципы
обучения.
Именно Крупская составляла первые списки книг
«идеологически
вредной
и
устаревшей
литературы»,
подлежащих запрету и изъятию из библиотек советской России. С
ее легкой руки в эти списки попали Платон, Кант, Шопенгауэр,
Достоевский, Карамзин, Лесков, Гоголь и Пушкин, что
шокировало даже «буревестника революции» Горького. Гоголь
попал в «черные списки» за свою мистику и сочувствие к бесам и
колдунам, ну, а Пушкин – за то, что воспевал в своих стихах
буржуазное чувство – любовь, которое отвлекает работниц от
строительства коммунизма.
Особенно
сильно
пострадали
детские
библиотеки.
«Содержание детской книги должно быть коммунистическое», –
требовала Крупская в своих статьях и книгах. По ее приказу из
них были изъяты даже народные сказки и «Аленький цветочек»
Аксакова. Всего инструкция вдовы вождя мирового пролетариата
содержала 97 имен детских писателей, в том числе Чуковского,
чьи стихи она называла «буржуазной мутью» и «невероятной
галиматьей». Детские стихи Чуковского подверглись жестокой
травле, хотя известно, что сам Сталин неоднократно цитировал
«Тараканище». Инициатором травли стала именно Н. К.
Крупская. В среде редакторов возник даже такой термин –
«чуковщина». Детского писателя обязали взять на себя
обязательство написать советское произведение для детей
«Веселая колхозия», но он не сделал этого.
По мнению Крупской, сказка может быть вредная и
полезная. Здесь она призывала быть особо бдительными.
Мистические сказки с феями, русалками и лешими следует сразу
выкинуть в мусорную яму, не нужна и вредная фантастика.
Большинство старых сказок содержат «классово чуждое
содержание», да еще и подают его в фантастической форме.

Оттого разгрому подверглись басни Крылова с их «практической
житейской мудростью». Вместо «Вороны и Лисицы» детям
предлагались тексты «Интернационала» и «Смело, товарищи, в
ногу». Крупская призывала создать современную сказку –
детскую по форме и коммунистическую по содержанию. С этой
целью Крупская предлагала переписывать популярных детских
классиков, например Жюля Верна, выбрасывая из них
буржуазное содержание.
Циркуляр, подписанный Крупской, запрещал выдавать
Библию и любую другую религиозную литературу. Именно по ее
просьбе советская детвора завалила письмами-доносами
«Пионерскую правду». Крупская призывала детей выявлять
вражеские элементы, обманом пробравшиеся в партию, чтобы
навредить ей. «Поглядите, ребята, кругом себя, – рекомендовала
Крупская. – Вы увидите, как много еще старых собственнических
пережитков. Хорошо будет, если вы их будете обсуждать и
записывать».
Символом советского стукачества стал человек новой
формации – ребенок-герой, Павлик Морозов. «Подвиг» Павлика
стал для детей Страны Советов «великим почином». Хронику его
вела «Пионерская правда». В одном из очередных номеров
газета рассказала о доблестном осведомителе Мите Гордиенко.
Школьник стучал на своих голодных односельчан, собиравших
опавшие колоски на колхозном поле после уборки. По одному из
его доносов арестованы были двое взрослых. Женщина была
приговорена к десяти годам лагерей, а ее муж – к расстрелу. В
награду за бдительность Митя получил именные часы,
пионерский костюм и подписку на газету «Ленинские внучата».
16 марта 1934 г. детская газета опубликовала донос девочки
из Татарии. С подробностями, не забыв ни имен, ни дат, она
перечислила всех, кто, с ее точки зрения, нарушал что-либо,
включая собственного отца. Вскоре в газете появился очерк о
герое-пионере Коле Юрьеве. Он увидел маленькую голодную
девочку, которая срывала оставшиеся в поле колоски, и схватил
ее. Настоящий пионер Проня Колыбин смело разоблачил свою
мать, которая пошла в поле собирать опавшие зерна, чтобы

накормить его самого. Мать посадили, героя-сына отправили
отдыхать в Крым, в пионерский лагерь Артек.
Радио, газеты, книги, речи пели хвалу каждому доносу.
Дети-корреспонденты (деткоры) сообщали, кто опаздывает на
занятия или прогуливает уроки. Некоторые дети перестали
учиться, а следили за теми, кто не посещает школы. Газета
весело рассказывала, как дети сами, в отсутствие взрослых,
обыскивали чужие дома. Даже среди учителей дети должны
были обнаруживать и разоблачать классовых врагов. Они охотно
сообщали фамилии своих учителей и вожатых, которые, по их
мнению, были профессионально непригодны. Интимная жизнь
взрослых также занимала пионеров. Газета «На смену!»
напечатала анонимное письмо мальчика о его соседе, который
живет с комсомолками, а потом их выгоняет и приводит других.
Пионерам вменялось в обязанность подслушивать каждый звук,
каждый шорох, каждый вздох. Дети-доносчики разных областей
страны
стали
вызывать
друг
друга
на
всесоюзное
социалистическое соревнование: кто больше донесет.
«Пионерская правда» становится центром сбора доносов от
своих читателей со всей страны. Здесь они обрабатываются,
учитываются и передаются в соответствующие учреждения,
ликвидирующие врагов народа. Пионерская организация
становится филиалом секретной полиции, всесоюзной школой
стукачей.
В одном из подразделений Главполитпросвета в конце
сентября 1921 года начинал свою работу в Москве самый
мистический писатель двадцатого века – Михаил Афанасьевич
Булгаков, сатирически описавший его в своих произведениях. По
его словам, делать там было абсолютно нечего, там совершенно
не платили денег, и оно совсем не походило на государственное
учреждение. В своей автобиографической повести «Записки на
манжетах», рассказывая о первых своих шагах в роли секретаря
Лито, начинающий писатель, шутливо заметил: «Историку
литературы не забыть: В конце 21-го года литературой в
Республике занимались три человека: старик (драмы; он,
конечно, оказался не Эмиль Золя, а незнакомый мне), молодой

(помощник старика, тоже незнакомый – стихи) и я (ничего не
писал)».

В доме СОР начинал свою работу в Москве М.А.Булгаков,
сатирически описавший его в своих произведениях
Свой первый приход в Лито М.А.Булгаков описал так:
«Из-за двери слышались голоса: ду-ду-ду… Закрыл глаза на
секунду и мысленно представил себе. Там вот что: в первой
комнате ковер огромный, письменный стол и шкафы с книгами.
Торжественно тихо. За столом секретарь, вероятно, одно из
имен, знакомых мне по журналам. Дальше двери. Кабинет
заведующего. Еще большая глубокая тишина. Шкафы. В кресле,
конечно, кто? Лито? В Москве? Да, Горький Максим. На дне.
Мать. Больше кому же? Ду-ду-ду… Разговаривают… А вдруг это
Брюсов с Белым?..
И я легонько стукнул в дверь. Ду-ду-ду прекратилось, и
глухо: Да! Потом опять ду-ду-ду. Я дернул за ручку, и она
осталась у меня в руках. Я замер: хорошенькое начало карьеры –
сломал! Опять постучал. Да! Да!
– Не могу войти! – крикнул я.
В замочной скважине прозвучал голос:
– Вверните ручку вправо, потом влево, вы нас заперли…
Вправо, влево, дверь мягко подалась и…
…Да я не туда попал! Лито? Плетеный дачный стул. Пустой
деревянный стол. Раскрытый шкаф. Маленький столик кверху
ножками в углу. И два человека. Один высокий, очень молодой, в

пенсне. Бросились в глаза его обмотки. Они были белые. В руках
он держал потрескавшийся портфель и мешок. Другой,
седоватый старик с живыми, чуть смеющимися глазами, был в
папахе, солдатской шинели. На ней не было места без дыры, и
карманы висели клочьями. Обмотки серые, и лакированные
бальные туфли с бантами.
Потухшим взором я обвел лица, затем стены, ища двери
дальше. Но двери не было. Комната с оборванными проводами
была глуха… Как-то косноязычно:
– Это… Лито?
– Да.
– Нельзя ли видеть заведующего?
Старик ласково ответил:
– Это я».
Казалось бы, не вяжется с роскошным особняком и именитой
лит-коллегией? Но Булгаков писал истинную правду. Вот отрывок
из отчета о работе ЛИТО (орфография сохранена): «Никто не
хочет писать книги за смешное грошевое вознаграждение,
необезпечивающего затраченной энергии, не дающего для жизни
и работы необходимого крова, не оправдывающего хлеба, без
которого тоже нельзя работать, ни жить. Никто не хочет писать
книг, обреченных лежать в шкафах ЛИТО и Госиздата».
В «Записках на манжетах» Булгаков описал процесс
получения зарплаты в Лито как образец молодого советского
бюрократизма:
«Сегодня я получил деньги. Деньги!
За 10 минут до того, как идти в кассу, женщина в 1-м этаже,
которая должна была поставить последнюю печать, сказала:
– Неправильно по форме. Надо задержать ведомость.
Не помню точно, что произошло. Туман.
Кажется, что я что-то болезненно выкрикнул. Вроде:
– Вы издеваетесь надо мной?
Женщина раскрыла рот:
– А-ах, вы так…
Тогда я смирился. Я смирился. Сказал, что я взволнован.
Извинился. Свои слова взял обратно. Согласилась поправить

красными чернилами. Черкнули:
Выдать. Закорючка.
В кассу. Волшебное слово: касса. Не верилось даже тогда,
когда кассир вынул бумажки.
Потом опомнился: деньги!
С момента начала составления ведомости до момента
получения из кассы прошло 22 дня и 3 час».
Через два месяца после поступления в Лито Булгаков был
уволен по причине расформирования. Кстати, именно Крупская
помогла ему прописаться в доме № 10 по Большой Садовой. В
той самой «нехорошей квартире».

Образцовый бюрократ.
Каждому муравью – по трудовой книжке!
Впечатления от работы в ЛИТО во многом легли в основу
сатирической повести с мистическим названием «Дьяволиада»,
повествующей о бюрократической дьяволиаде, которая, в конце
концов, сводит с ума тихого делопроизводителя Короткова.
Именно здесь Булгаков впервые прикоснулся к теме, которая
станет для него важнейшей в его творчестве. Теме московской
мистики, высмеивающей бюрократизм советских учреждений.

В. Маяковский. «Прозаседавшиеся». Иллюстрация А. М.
Каневского
Повесть перекликается с «Прозаседавшимися» Маяковского,
написанными годом ранее. Есть даже мнение, что в
«Прозаседавшихся»
изображено
то
самое
здание
Главполитпросвета, что и в «Дьяволиаде».
С появлением состоятельных людей в начале 90-х годов
многие квартиры легендарного дома «Россия» были перепроданы
и отреставрированы. Дом был настолько популярен у «новых
русских», что в 1994–1995 годах цена расселения была вдвое
выше обычной стоимости квартир в центре города. В нем начали
делать капитальные ремонты-реконструкции с полной заменой
стен, карнизов, полов и потолков. Покупали квартиры целыми
этажами. В результате появились стометровые гостиные и
ванные площадью 25 кв. м. Круг замкнулся. Когда-то
построенный для проживания состоятельных людей, дом через
сто лет вернул себе славу элитного жилья. В народе тотчас
появилась горькая шутка: «Россия не для бедных».

7.3. По следу русского золота.
Государственная ссудная казна
Настасьинский переулок, 3
Красит человека только любовь, начиная от
первой любви к женщине, кончая любовью к
миру и человеку, – все остальное уродует
человека, приводит его к гибели….
Михаил Пришвин

Искусство на вес
В Настасьинском переулке, названном так по имени жены
князя Волконского, владевшего здесь усадьбой, находится один
из самых ярких и запоминающихся московских особняков.
Причудливый сказочный терем с элементами древнерусской
архитектуры, был построен архитектором Высочайшего Двора В.
А. Покровским и гражданским инженером Б. М. Нилусом,
замечательными мастерами исторических стилизаций.
Нарядное здание, выполненное в неорусском стиле,
заложили в 1913 году по случаю грандиозного события – 300летия Дома Романовых. Возможно, поэтому оно так напоминает
палаты царя Алексея Михайловича в Кремле. Национальный
колорит на фоне разных стилей, его своеобразие и
оригинальность, обилие декоративных деталей делают это
здание уникальным.

Нарядное здание ссудной казны, выполненное в неорусском
стиле с «бриллиантовым» рустом, заложили по случаю 300-летия
Дома Романовых
Здание с самой большой в России несгораемой кладовой
намеренно поставлено несколько в глубине – для того, чтобы,
как писали в прессе того времени, «открыть лучший
перспективный вид» на него. Фасад здания очень выразителен.
Помимо богатства декоративного убранства центральная
часть здания подчеркнута в силуэте постановкой небольшой
изящной башенки со шпилем и массивной шатровой сенью над
входом.

Фрагмент декора фасада: изящная башенка со шпилем и
нарядная шатровая сень над входом
На фасаде дома, облицованного уральским мрамором и
украшенного алмазным рустом и декоративной резьбой, даты
начала и конца строительства «1913» и «1916» и надпись:
«Российская ссудная казна». Казна выдавала деньги под
заклад золота, серебра, платины и драгоценных камней, а также
других ценных вещей, кроме процентных бумаг, одежды и
мебели. Элитное, так сказать, ломбардное заведение. Интересно,
но первые ссудные казны появились в Москве и СанктПетербурге при благотворительных учреждениях в конце XVIII

века, с целью оказания помощи «всем нужду в деньгах имеющим
и в той самой нужде ростовщиками утесняемым».

Проект нового здания Государственной ссудной казны в
Москве
Интерьеры здания задуманы в едином стиле с наружным
оформлением: операционные залы, парадная лестница,
вестибюль богато украшены росписью и лепниной, главные
люстры выполнены в форме паникадил. По словам
искусствоведов, художники, украсившие своды главного
Аукционного зала, явно вдохновлялись росписями царского
Теремного дворца. Сохранились главный зал, покрытый
сводчатым потолком и живописными панно, к которому
примыкало здание кладовых с обходной галереей для охраны.

Проект отделки зала на 2-м этаже
После революции большевики закрыли ссудную казну за
ненадобностью, и после переезда советского правительства в
Москву ее занял Наркомат внутренних дел. После Гражданской
войны здание вернули в систему финансов. В 1920-х гг. в нем

разместилось Государственное хранилище ценностей (Гохран),
где хранилось множество разнообразных реквизированных
ценностей: драгоценности, фарфор, бронза – все самое ценное,
что поступало сюда из национализированных дворцов и
особняков.
По словам исследователей, ни одна страна в начале XX века
не обладала таким запасом драгоценностей, находившихся в
храмах, монастырях, музеях, дворцах, особняках и личном
пользовании граждан, как Россия. Дворцы, особняки и усадьбы,
зачастую представляли собой настоящие музеи мирового уровня
с искусно подобранными коллекциями картин, скульптур,
антикварного оружия, старинной мебели и монет.

Захватив с помощью оружия в 1917 году власть, большевики
стали собирать финансовые ресурсы для себя и продолжения
мировой революции, невольно запустив маховик мародерства.
Бросив циничный лозунг «Грабь награбленное!», они уже к весне
1918 года буквально захлебнулись в конфискатах. Комиссары
всех уровней уже набрали себе полные квартиры роскоши. А
предметы буржуазного быта все прибывали и прибывали. И тогда
на смену «Грабь награбленное!» был срочно выдвинут другой
лозунг: «Искусство принадлежит народу!»
Всего в 1918–1920 гг. в Москву и Петроград из бывших
дворянских усадеб и особняков было вывезено 110 тысяч
произведений искусства, сотни библиотек и уникальных
фамильных архивов. Чтобы не захлебнуться в награбленном,
срочно потребовалось создание двух дополнительных структур,
одна из которых должна была заниматься сортировкой
ценностей, а другая – их хранением.

Л. Д. Троцкий с женой Натальей и сыном Львом. Мандаты за
подписью жены Троцкого действовали магически и безотказно
Функция хранения отводилась Гохрану РСФСР. В роли
«сортировщиков» выступили специалисты из Музейного отдела
Наркомпроса, который расположился в доме Маргариты
Морозовой в Мертвом переулке. Этот отдел был создан в мае
1918 года по инициативе известного живописца и искусствоведа
И.Э. Грабаря. В июне того же года заведующей отделом
назначили жену второго после Ленина человека в государстве
Л.Д.Троцкого, Наталью Ивановну Седову, чьи авторитет и
влияние в высших должностных кругах были неоспоримы.

Плакат 1918 года.
Лейба Бронштейн-Троцкий убивает «змею контрреволюции»

По словам первого заведующего отделом «Памятники
Кремля»,
реставратора
Н.Н.Померанцева,
отдел
музеев
напоминал шумный, жужжащий пчелиный улей. И уж никак не
походил на канцелярию! С утра до вечера в нем толкались
художники и антиквары, писатели и музейные работники,
хлопотавшие о коллекциях фарфора, артисты, имеющие ценные
собрания картин… И посреди всего этого царствовала Наталья
Седова-Троцкая.
Померанцев
описывал
ее
как
особу
«самонадеянную, властную и вздорную: подхалимов любила, на
работе редко бывала, а если и появлялась в Мертвом переулке,
то непременно на машине… ну, конечно, она была женой
Троцкого, ей все позволялось. Ее даже Луначарский
побаивался…» Между тем именно этой женщине мы во многом
должны быть благодарны за сохранение культурного наследия
России.
По словам сотрудников Музейного отдела, самым сложным, а
зачастую непреодолимым препятствием для сохранения
культурного наследия был принятый в 1917 году знаменитый
Декрет о земле, который передавал бывшие усадьбы и дворцы в
распоряжение местных Советов, которые могли делать и делали
там все что угодно. Так, выполняя Декрет о земле, крестьяне,
как правило, брали барские имения «под свою охрану»
и требовали немедленно разделить княжеское имущество «по
дворам». В худшем случае неуправляемая пьяная вооруженная
толпа захватывала роскошные дворцы и усадьбы, грабя и
разоряя все, что попадалось под руку.
Нужно было обладать незаурядной волей и энергией Н.И.
Седовой, чтобы «нейтрализовать» революционный вандализм
Декрета о земле. С огромным трудом, при мощном
сопротивлении бюрократической машины ей удалось добиться
принятия Совнаркомом в октябре 1918 года параллельного
декрета «О регистрации, приеме на учет и охранении памятников
искусства и старины», по которому Музейный отдел Наркомпроса
становился
единственным
распорядителем
историкохудожественных богатств и памятников страны.

Это была победа. Теперь сотрудники отдела, которые стали
называться эмиссарами, на совершенно законных основаниях
могли обеспечивать охрану культурных ценностей на местах или
эвакуировать их в губернские центры и в Москву. Большинство
командиров и комиссаров никогда не слышали о каком-то
непонятном
Музейном
отделе,
сохраняющем
зачем-то
«буржуйское добро», но мандаты его эмиссаров за подписью
жены «демона революции» Троцкого, наркома и председателя
Реввоенсовета республики, действовали магически и безотказно.
Только в 1918–1920 годах было взято на учет и сохранено 520
старинных усадеб и дворцов. Образовано 19 усадебных музеев:
Останкино, Архангельское, Остафьево, Кусково, Суханово,
Вяземы и другие.
Большое мужество потребовалось от Натальи Ивановны в
1922 году, когда она, возглавляя Музейный отдел Наркомпроса,
не побоялась выступить против Сталина. Став генсеком, он
намеревался поселиться в верхних апартаментах Большого
Кремлевского дворца, связанных переходом с Оружейной
палатой. Седова возражала и написала Ленину: «Да, товарищу
Сталину нужна квартира, но ведь он – не музейный экспонат и
ему не обязательно жить в музее».
В книге воспоминаний «Моя жизнь», изданной в Берлине в
1930 году, Л.Д. Троцкий так писал о работе своей жены этих лет:
«Ей приходилось бороться за памятники прошлого в обстановке
Гражданской войны. Это была нелегкая задача. Ни белые, ни
красные вообще не склонны были очень заботиться об
исторических усадьбах, кремлях или церквах… Хранители
дворцов и музеев обвиняли военных в недостаточном уважении к
культуре, военные же и комиссары обвиняли хранителей в
предпочтении мертвых вещей живым людям. Формально
выходило, что я находился в непрерывном ведомственном
препирательстве с собственной женой…»

Снятие драгоценного оклада с иконы во время изъятия
церковных ценностей в одном из московских храмов. Фото 1921
г.
Однако в музеи нового государства поступали лишь
крупногабаритные произведения искусства, а вот золото и
драгоценные камни зачастую шли прямиком к большевистской
элите. Об этом свидетельствует следующий факт: в 1935 году на
подземных складах коменданта Московского Кремля обнаружили
сейф Свердлова, хранившийся там с 1919 года. Как следовало из
записки Г. Ягоды, сейф пролежал на инвентарном складе
запертым 16 лет.
Ключи были утеряны, поэтому пришлось воспользоваться
услугами знаменитого в блатном мире вора-медвежатника,
специально привезенного для этого из тюрьмы.

Демонтаж икон во время изъятия церковных ценностей в
одном из московских храмов. Фото 1921 г.
В сейфе обнаружили паспорта дореволюционного образца,
большое количество золотых монет царской чеканки, кредитных
царских билетов – на 750 тысяч рублей, украшений из золота с
драгоценными камнями – 705 штук. По одной из версий, это были
императорские драгоценности. Их доставил в столицу Филипп

Голощекин после расстрела царской семьи и передал лично
Якову Свердлову.
Содержимое сейфа, несомненно, говорит о незаурядных
способностях новых «хозяев жизни», сумевших в годы
Гражданской войны и разрухи тайно собрать немалые ценности.
Возможно, то был секретный запас на случай ухода большевиков
в подполье, а возможно, Свердлов хранил это все только для
себя и своих близких. В 1918–1919 гг. на личных счетах Ленина,
Троцкого, Зиновьева, Каменева осели сотни тысяч долларов,
полученных за реализованные с помощью агентов Коминтерна
экспроприированные драгоценности.
В первые послереволюционные годы в Гохране были
собраны драгоценности Романовых, Оружейной палаты, Русской
православной церкви, а также ценности, изъятые у частных лиц.
С тех пор это был один из самых засекреченных объектов
большевиков. Информации о количестве хранившегося в Гохране
золота не имело даже руководство Госбанка СССР, золотом
Гохрана распоряжался только лично Ленин, а впоследствии
Сталин.
По словам очевидцев, сюда, в здание бывшей Ссудной
казны, ежедневно со всех девяти вокзалов столицы устремлялись
автомобили и пролетки. Везли они два-три ящика или баула да
нескольких человек в черных кожаных куртках, сразу же
выдававших их профессию. Более года заполнялись ненасытные
подвалы, давая привычную работу ювелирам и бухгалтерам.
Сюда же свозилось со всей России конфискованное
церковное имущество. Оклады икон, утварь отправлялись на
переплавку, со старинных книг сдирались серебряные оклады,
снимался жемчуг и нанизывался на нитки – все это шло на
продажу, в основном, за границу.
Атака на церковь происходила на фоне масштабной
кампании по изъятию ценностей у аристократии и крупной
буржуазии.
Советский внешнеторговый деятель Г. А. Соломон,
привлеченный к реализации национализированных ценностей,
так описывает посещение Гохрана в этот период: «…Я вошел в

него… и действительность сразу куда-то ушла и ее место
заступила сказка. Я вдруг перенесся в детство, в то счастливое
время, когда няня рассказывала мне своим мерным, спокойным
голосом сказки о разбойниках, хранивших награбленные ими
сокровища в глубоких подвалах… И вот сказка встала передо
мной… Я бродил по громадным комнатам, заваленным сундуками,
корзинами, ящиками, просто узлами в старых рваных простынях,
скатертях… Все это было полно драгоценностей, кое-как
сваленных в этих помещениях… Кое-где драгоценности лежали
кучами на полу, на подоконниках. Старинная серебряная посуда
валялась вместе с артистически сработанными диадемами, колье,
портсигарами, серьгами, серебряными и золотыми табакерками…
Все было свалено кое-как вместе… Попадались корзины, сплошь
наполненные драгоценными камнями без оправы… Были тут и
царские драгоценности… Валялись предметы чисто музейные… и
все это без всякого учета. Правда, и снаружи и внутри были
часовые. Был и заведующий, который не имел ни малейшего
представления ни о количестве, ни о стоимости находившихся в
его заведовании драгоценностей…»

Разбор награбленных церковных ценностей в Гохране. Фото
1921 или 1922 г.
Одновременно
с
опустошением
частных
банков
представители «народной власти» приступили к тотальной
экспроприации золота и драгоценностей у населения.
Сначала создали «базу данных», предписав обеспеченным
гражданам встать на учет в соответствующих органах.

Уклоняющиеся приговаривались к крупному штрафу, году
тюрьмы или отправке на фронт. Награбленные ценности
свозились в отделы Гохрана, откуда растекались по партийным
кассам, карманам и счетам высокопоставленных чиновников.
Ленин был, как всегда, категоричен:
«Мелкий буржуа имеет запас деньжонок, несколько тысяч,
накопленных «правдами» и, особенно, неправдами во время
войны. Деньги – это свидетельство на получение общественного
богатства, и многомиллионный слой мелких собственников,
крепко держа это свидетельство, прячет его от «государства», ни
в какой социализм и коммунизм не веря, «отсиживаясь» от
пролетарской бури. Либо мы подчиним своему контролю и учету
этого мелкого буржуа… либо он скинет нашу, рабочую, власть
неизбежно и неминуемо».

Леонид Красин взял под свой личный контроль процесс
реализации ценностей за границей

Большевики не раз запускали руки в «золотые закрома
Родины». Так, 17 ноября нарком финансов Менжинский и
сопровождавшие его революционные матросы под угрозой
оружия заставили руководителей Госбанка выдать Совнаркому 5
млн. рублей. Агенты Коминтерна регулярно вывозили из Москвы
золотые ювелирные изделия и драгоценные камни. У себя в
странах они должны были их продать, а полученные деньги
потратить на местные компартии и подпольную работу. По
словам историков, контроль за агентами практически не
осуществлялся, поэтому украдено было гораздо больше, нежели
потрачено на подготовку мировой революции.
Нарком внешней торговли Леонид Красин настоял на
возможности по собственному усмотрению отбирать в Гохране
партии «товара» и взял под свой личный контроль процесс
реализации ценностей за границей. Он предлагал, чтобы
вывозом и продажей драгоценностей занимался исключительно
Внешторг, удовлетворявший бы из полученной выручки
«валютные требования Коминтерна».
Только в 1917–1923 годах большевиками было продано:
3 тыс. каратов бриллиантов, 3 пуда золота и 300 пудов серебра
из Зимнего дворца; из Троицкой лавры – 500 бриллиантов, из
Оружейной палаты – золотого и серебряного лома 40 пудов.
8 марта 1922 года в Оружейной палате вскрыли ящики с
имуществом «бывшей Царицы» (вдовствующей императрицы
Марии Федоровны). Драгоценностями занимались две комиссии:
первая в Оружейной палате разбирала сундуки и описывала
вещи; вторая сортировала и оценивала их в Гохране. По словам
очевидцев, осматривались драгоценности очень быстро, без
детального
определения
качества
камней.
На
вопрос
озабоченных сбытом большевиков, сколько примерно будут
стоить самоцветы, если их продавать как отдельный товар
(опасались скандала в Европе, который мог возникнуть в связи с
распродажей коронных драгоценностей), эксперты назвали сумму
в 162 миллиона 625 тысяч золотых рублей.
В результате такой оптимистичной оценки члены комиссии
быстро (без составления описей) перевезли сокровища из

Оружейной палаты в здание Гохрана в Настасьевский переулок.
В ящиках из дворца Марии Федоровны, помимо драгоценностей
вдовствующей
императрицы,
хранились
редкостные
произведения ювелирного искусства. По словам историков, лишь
отдельные вещи позже попали в советские музеи, а остальные по
дешевке распродали иностранцам.
Так, в 1922 году в Лондоне и Амстердаме изумруды из
Гохрана продали под видом добытых на Урале. Через год в
Амстердам привезли гохрановский жемчуг и бриллианты. И в
дальнейшем большевики продолжали спокойно распродавать
бриллианты и жемчуга из Гохрана, но уже в Париже.

Пасхальные яйца Фаберже
Апогеем работы экспертов Гохрана стало появление в 1925–
1926 годах четырех выпусков иллюстрированного каталога
«Алмазный фонд СССР». Издание было переведено на

английский, французский и немецкий языки с целью
привлечения покупателей и распространялось в Европе.
В итоге «заморский купец» не заставил себя ждать.
«Ценитель искусства» Норманн Вейс купил драгоценные вещи из
Алмазного фонда оптом, на вес – всего 9,644 килограмма.
Шедевры русского ювелирного искусства обошлись ему в
пятьдесят тысяч фунтов стерлингов!
В числе проданных реликвий была брачная корона русских
императриц, изготовленная из бриллиантового пояса Екатерины
Великой, бриллиантовый меч Павла Первого, украшение
коронационного платья Екатерины из гроздьев бразильских
бриллиантов и индийских изумрудов, бриллиантовая (2000
штук!)
табакерка
императрицы
Елизаветы,
коллекция
императорских пасхальных яиц Фаберже.
Львиная доля уникальных творений Фаберже с легкой руки
«кремлевских мечтателей» разошлась по всему миру: так, в
Английском королевском собрании находится более 450
предметов, у Форбса – около 360 изделий, у Арманда Хаммера –
13. Интересно, что только одно из них, «Георгиевское», смогло
покинуть большевистскую Россию вместе с законной владелицей
– в 1918 г., в багаже императрицы Марии Федоровны, уехавшей
на свою родину, в Данию.
В 1932 году царские сокровища можно было купить в
американских универмагах Арманда Хаммера. Позже он открыл
антикварный магазин, в котором продавались пасхальные яйца,
принадлежавшие императрицам, царские иконы в ювелирных
окладах, портсигар Фаберже, сделанный по заказу Марии
Федоровны, ее записную книжку с монограммой и короной. Из
773 предметов Алмазного фонда в 1920—1930-е годы было
продано 569.
По архивным документам известно, что сотрудники
Оружейной палаты, понимая, что при них решается судьба
величайших сокровищ Отечества, делали все возможное для их
спасения.
Так, директор Оружейной палаты Д.Д. Иванов умолял
чиновников вернуть из Гохрана предметы музейного значения.

Тщетно. В начале 1930 года стало известно о предстоящих
изъятиях из музеев вещей для продажи за границей. Не желая
принимать участия в варварском разбазаривании национального
достояния, Д.Д. Иванов покончил жизнь самоубийством. Он
дорого заплатил за право с чистой совестью написать в
предсмертной записке: «не расхищал, не продавал, не торговал,
не прятал Палатских ценностей…» Возможно, именно этот
скандал помешал большевикам наладить регулярную гигантскую
продажу ценностей на экспорт. Основная масса конфискованных
драгоценных камней и золота осела в Гохране.
Однако этого большевикам показалось мало. А. Троцкий
требовал немедленно ускорить события, настояв на создании в
каждой губернии специальных «троек» из представителей ЧК,
Музейного отдела и Наркомфина. Они повторно обследовали
хранилища в каждом музее, записав в разряд предметов, «не
представляющих
культурного
значения»,
уникальные
и
неповторимые изделия. Вскоре и они оказались за границей.

Внутрипартийная борьба во второй половине 20-х годов
По словам большевиков, распродажа культурных ценностей
нужна была для того, чтобы накормить голодную Россию. Однако
крупнейшие антиквары Европы открыто заявили, что считают
для себя позорным участие в распродаже награбленного,
поэтому краденое сбывалось по минимальной цене и от голода
никого не спасло.

«Демон революции» и его богини

В 1927 году началось преследование всемогущего А. Д.
Троцкого, некогда второго после Ленина человека в иерархии
Кремля. Сталин переиграл его в закулисной борьбе. «Демон
революции» был снят со всех государственных и партийных
постов. Это незамедлительно аукнулось на Наталье Ивановне и
Музейном отделе Наркомпроса. Ее отстранили от руководства,
затем последовала ссылка супругов Троцких в Алма-Ату и
последующее громкое политическое изгнание за пределы
сталинской державы.

Вместе с женой и старшим сыном Львом Седовым Троцкий
оказался на острове Принкипо в Мраморном море (Турция). Здесь
Троцкий, продолжая координировать деятельность своих
последователей в СССР и за рубежом, начал издавать
«Бюллетень оппозиции», написал автобиографию «Моя жизнь».
Советские спецслужбы продолжали держать Троцкого под
пристальным
наблюдением,
имея
агентов
среди
его
сподвижников.

Фрида Кало и Диего Ривера. 1949 г.
В 1933-м он перебрался во Францию, затем в Норвегию и, в
конце концов, оказался в Мексике, где поселился в доме
художника Диего Риверы, по приглашению которого он и
приехал. Супруги-изгнанники поселились на окраине Мехико, в
Койокане, в «голубом доме», принадлежавшем жене Риверы,
талантливой художнице Фриде Кало. Мексиканская художница
восхищалась
«трибуном
русской
революции»,
тяжело
переживала его высылку из СССР и была счастлива, что
благодаря Диего он нашел в Мехико приют, тишину и покой.

Фрида Кало, Седова, Троцкий. Когда Троцкий приехал в
Мексику, ему было 57 лет, Фриде – 29, она отличалась редким
талантом, красотой и пылким темпераментом
Когда Троцкий приехал в Мексику, ему было 57 лет, Фриде
29, она отличалась редким талантом живописца, красотой и
пылким темпераментом. Стареющий изгнанник, измотанный
своей скитальческой жизнью, вечно опасающийся покушения,
неожиданно для себя растаял и почувствовал страстное

влечение к молодой женщине. И вскоре его накрыла с головой
любовная волна. В порыве чувств Троцкий писал Фриде
любовные записочки и прятал их, как истинный революционер, в
книги, которые отдавал художнице со словами:
«Возьмите с собой, почитайте, может быть, вам понравится».
Ей нравилось, и она ответила ему взаимностью.
Вспыхнувший роман очень огорчил Наталью Ивановну, она
даже пыталась уйти от мужа, но разлука подействовала на
изменника отрезвляюще. Он засыпал жену письмами, молил о
прощении, признавался в любви и подписывался: «Твоя старая
верная собака». И Седова простила мужа. После этого
изгнанники покинули «голубой дом».

Фрида Кало. Автопортрет с письмом Льву Троцкому. 1937 г.
По словам современников, Фрида была в отчаянии. Понимая
ее чувства, Троцкий пишет ей: «Я уверен – ты найдешь в себе
силы справиться с этим. Ты должна рисовать. В этом твое
спасение». И Фрида последовала совету возлюбленного:
написала свой очередной автопортрет с лицом Льва Давидовича
у себя на груди и ликом жены Натальи Седовой во лбу.

Фрида Кало. Фрида и Сталин
После идеологического разрыва с Риверой, Лев Давидович
подыскал себе новое жилье – на улице Вены в том же Койоакане
– и постарался превратить его в укрепленную и тщательно
охраняемую крепость: снаружи круглосуточно дежурили
полицейские,
внутри
–
личные
секретари
опального
революционера. Он разводит кроликов, собирает кактусы и ждет
новой мировой войны, надеясь, что после нее наступит мировая
революция. В целях безопасности Троцкий почти перестал
покидать дом.

Л. Троцкий на смертном одре,
1940 г.
Превратившись в койоканского затворника, Троцкий
трудился над своей книгой о Сталине, в которой рассматривал
своего героя как роковую величину для социализма. Из-под его
пера вышли воззвание к трудящимся Советского Союза с
призывом сбросить власть Сталина. Предчувствуя скорую гибель,

в феврале 1940-го Троцкий написал завещание, в котором
благодарит в нем своих сторонников и друзей, которые остались
ему верны в самые трудные часы его жизни, и выделяет особо
одного человека: «Я считаю себя, однако, вправе сделать
исключение для своей подруги, Натальи Ивановны Седовой.
Рядом со счастьем быть борцом за дело социализма дала мне
счастье быть ее мужем. В течение почти сорока лет нашей
совместной жизни она оставалась неистощимым источником
любви, великодушия и нежности. Она прошла через большие
страдания, особенно в последний период нашей жизни. Но я
нахожу утешение в том, что она знала также и дни счастья…»

Лев Троцкий.
Художник Диего Риверо
Он не ошибся в своем предчувствии. Через три месяца,
ранним утром 24 мая 1940 года в особняк ворвались 20
вооруженных людей группы Сикейроса и устроили отчаянную
пальбу. Стреляли из пулемета в спальню, в которой находились
супруги. Только чудом тогда никто не пострадал. По словам
внука Троцкого, Всеволода Волкова, спасла Льва Давидовича его
верная жена. Она столкнула его с кровати на пол, вытолкала
именно в тот угол, куда не доставали пули, и прикрыла его
собой.
Тяжкие беды, однако, на этом не закончились. Напротив,
судьба
уготовила
Наталье
Ивановне
жестокое,
почти

нечеловеческое испытание. 20 августа 1940 г., во время второго
покушения, бывший «демон революции» был смертельно ранен
испанским коммунистом и агентом НКВД Рамоном Меркадером.
Он приехал на виллу, чтобы показать Троцкому свою статью, а
когда тот начал ее читать, ударом ледоруба по голове нанес
Троцкому рану, от которой тот на следующий день умер.
Любопытно, что однажды Лев Давидович отметил, что Сталин
«пытается ударить не по идеям своего оппонента, а по черепу».
Слова эти оказались пророческими.
Поддерживая окровавленное тело мужа, Наталья Ивановна
услышала: «Наташа, я люблю тебя». «Он произнес это так
неожиданно, так серьезно, почти резко, что я, ослабевшая от
шока, едва не лишилась чувств», – напишет она позднее в книге
«Жизнь и смерть Льва Троцкого». А когда уже в больнице
сестры, готовя его к операции, оказавшейся бесполезной, стали
снимать с него последние одежды, он сказал: «Я не хочу, чтобы
они меня раздевали… Я хочу, чтобы это сделала ты». Раздев
мужа, она наклонилась и прижалась губами к его губам. «Он
поцеловал меня в ответ. Еще раз. И еще раз. И еще раз. И еще.
Так мы простились».
В течение пяти дней тело Троцкого было выставлено для
прощания. Мимо гроба прошли 300 тысяч человек, а на улицах
звучала песня «Большая коррида Льва Троцкого», сочиненная
неизвестным поэтом. В память о пламенном революционере
Диего Ривера, боготворивший «демона революции», изобразил
фигуры Ленина и Троцкого на гигантской фреске в
Рокфеллеровском центре в Нью-Йорке. Останки изгнанника были
кремированы и захоронены в саду его дома, где он провел
последний год своей жизни и где сейчас находится его музей.

Могила «Демона революции» в Койоакане, в Мексике
После гибели Троцкого Ривера и Фрида расстались: Диего
отправился в Сан-Франциско, а Фрида на собственную выставку в
Париж, где к ногам «загадочной, непостижимой мексиканки» пал
напористый в любви Пикассо. А убийца Троцкого, Меркадер,
отсидел в мексиканской тюрьме 20 лет, был освобожден 6 мая
1960 года, а затем тайно переправлен в СССР, где был радушно
принят и где за «преданность делу коммунизма» получил звание
Героя Советского Союза.
Детям Льва Давидовича Троцкого пришлось сполна
заплатить за грехи отца. Их было четверо – две дочери от
первого брака и два сына от второго, причем все дети носили
фамилии матерей. Дочки с детства сопровождали родителей по
тюрьмам и ссылкам. Последствия этого – неизлечимый
туберкулез у Нины и самоубийство Зинаиды в 1933 году в
Германии, куда она приехала на лечение. По одной из версий,
она отравилась газом от болезни и отчаяния, по другой – потому,
что германские власти не продлили ей визу, чему очень
способствовали сотрудники советского посольства и вездесущие
агенты из НКВД. По словам ее сына Всеволода, его мать
покончила с собой еще и потому, что на Родине ее лишили
российского гражданства.
Узнав о смерти второй дочери, Троцкий несколько дней не
покидал комнаты, а когда стал вновь выходить, друзьям
бросилось в глаза, как сильно он поседел. 8 января 1933 года

Троцкий писал в письме своей первой жене Александре
Соколовской: «Милая Саша, как писать тебе о том страшном, что
произошло? Зинушки нет больше не свете… И эта дочь наша
умерла, ушла совсем молодой… Я совсем одеревенел и с трудом
пишу – тоже как в тумане… Милая, милая Шура, что сказать, что
сказать тебе еще? Нечего больше сказать, увы, все сказано, все
сказано, все сказано… Крепко, крепко обнимаю твою седую
голову и смешиваю свои слезы с твоими. Твой Лев».
Еще трагичнее сложились судьбы сыновей. Младший сын
Сергей, молодой талантливый инженер, не пожелавший покинуть
родину, был арестован и в 1937 году расстрелян. Через год при
загадочных обстоятельствах в парижской клинике, после
банальной операции по удалению аппендицита, погибает
старший сын Лев, верный помощник и единомышленник отца.
Была ли его кончина отравлением или он умер в результате
врачебной ошибки? Споры вокруг внезапной смерти молодого и
здорового человека идут до сих пор. Врачи разводили руками, не
понимая причин его смерти, Троцкий же заявил, что сына
отравили по приказу Сталина. Следствие не дало никакого
результата, но, принимая во внимание, что за Седовым
постоянно велась «слежка», а его «лучший друг», как
выяснилось позже, работал на ГПУ, предположения убитого
горем отца не кажутся столь фантастическими.
Примечательно, что все дети Троцкого погибли при его
жизни, не дожив до 33 лет. Можно только представить горе
человека, пережившего всех своих детей и близких и знавшего,
что причиной этого страшного горя был он сам. Кстати, и сестра
Троцкого Ольга, и его первая жена Александра Соколовская, и
муж старшей дочери, и все его ближайшие сподвижники была
также расстреляны, как ненавистные Сталину «троцкисты».
Сохранились трогательные слова о тех непростых днях в его
дневнике: «По поводу ударов, которые выпали на нашу долю, я
как-то на днях напомнил Наташе жизнеописание протопопа
Аввакума. Брели они вместе по Сибири, мятежный протопоп и
его верная протопопица, увязали в снегу, падала бедная
измаявшаяся женщина в сугробы.

Аввакум рассказывает: «Я пришел, – на меня, бедная,
пеняет, говоря: «Долго ли муки сия, протопоп, будет?» И я
говорю: «Марковна, до самыя смерти». Она же, вздохня,
отвещала: «Добро, Петрович, еще побредем». Одно могу сказать:
никогда Наташа не «пеняла» на меня, никогда, в самые трудные
часы: не меняет и теперь, в тягчайшие дни нашей жизни, когда
все сговорились против нас».
После этих трагических событий гражданская Н.И.Седова,
жена и верная подруга «трибуна революции», держалась больше
двадцати лет. Ее преданность мужу была беспредельной. Если
бы в момент убийства Троцкого она была не в соседней комнате,
а рядом с ним, то, не колеблясь, подставила бы свою голову под
ледоруб Меркадера. Так же, как три месяца назад прикрыла
мужа своим телом во время предыдущего покушения.
После XX съезда КПСС вдова Троцкого не раз обращалась к
советскому руководству с просьбой признать, что он не был ни
«иностранным шпионом», ни «наймитом фашизма», ни «убийцей
Кирова, Горького, Менжинского». В 1962-м, на 79-м году жизни,
она умерла, так и не дождавшись ответа. Умерла она в
пригороде Парижа, своего «вечного» города, в котором за
шестьдесят лет до этого встретила и полюбила Льва Троцкого. Ее
тело погребли в Мексике, в Койоакане, где на семейной вилле
зарубили ее мужа, рядом с ним.
После отставки Н.И. Седовой на Музейный отдел как «на
гнездо троцкистов» обрушились репрессии. Он подвергся
бесчисленным, бессмысленным реорганизациям. В 1930 году его
фактически ликвидировали, предварительно основательно
«вычистив». Гохран также был «репрессирован». Красина
оттеснили от гохрановской «пещеры с сокровищами» еще в 1923
г., отправив полпредом в Лондон, где он тихо скончался. И почти
одновременно с его смертью сняли с поста наркома финансов
троцкиста
Сокольникова.
Началась
бойкая
торговля
антиквариатом
и
массовые
распродажи
национального
достояния.
«Кремлевские мечтатели», считавшие тайную распродажу
уникальных запасников новых советских музеев самым легким

способом пополнения партийной и государственной казны,
распродавали национальное достояние с особым размахом.
Продавали – целыми дворцами: петербургские пригородные
комплексы рассматривались как валютный резерв, интерьеры
дворца княгини Палей в Детском (Царском) Селе были проданы
оптом, гатчинский дворец-музей целиком готовили к отправке в
Америку. Из знаменитых музейных хранилищ, из бывших
дворцов, из картинных галерей и частных реквизированных
собраний ночами машины с мирной надписью «Хлеб» вывозили
ящики с картинами, гобеленами, художественной бронзой.
К 1934 году Эрмитаж лишился около 100 шедевров живописи
старых мастеров. Среди редких вещей, раскупленных западными
коллекционерами, были картины Рубенса, Ватто, Рембрандта,
Боттичелли, Кранаха-старшего, Сезанна, Ван Гога, Пуссена и
Дега, иконы XV–XVI столетий. Мебель, серебро и произведения
искусства продавались десятками тысяч. Музей оказался на
грани гибели.
В советское время бывшая Ссудная касса считалась одним из
самых секретных объектом, потому что за его сказочными
стенами разместилось Центральное хранилище денежных знаков
Советского Союза. Переступив заветный порог, специалист
попадал «на многолюдный железнодорожный вокзал XIX века,
здесь сновали люди с железными тележками, возившие
опечатанные холщовые мешки. Их заполняли миллионы рублей,
пачки денег разного достоинства. В кладовые мешки бумажных
рублей прибывали с фабрик Гознака, где деньги печатали. После
пересчета их хранили, пока не поступала команда пустить рубли
в обращение.
Здесь же, под сводами бывшего Аукционного зала,
расписанными гербами, заканчивалась жизнь рублей всего
государства. Сюда они возвращались старые и изорванные,
пересчитывались, шли под пресс-дырокол и отправлялись туда,
откуда и поступали, для изготовления бумаги высокого качества.
В другой кладовой на полу лежали в ящиках золотые слитки.
Сегодня в одном из корпусов уникального здания (корпус 2)
находится Научно-исследовательский финансовый институт

Академии бюджета и казначейства Министерства финансов РФ и
Институт профессиональных бухгалтеров и аудиторов России.

7.4. Дом для влюбленных. Дом архитектора
Константина Мельникова
Кривоарбатский пер., 10
Любовь – единственная страсть, которая
оплачивается той же монетой, какую сама
чеканит.
Стендаль
Есть тайная красота Москвы. Красота, которая открывается
тем, кто к ней стремится. К сожалению, об этой Москве порой
куда больше знают иностранцы. Те, кто приезжают и идут к
странному дому в Кривоарбатском переулке, зная, что это – дом
самого Мельникова, гениального русского архитектора-новатора,
оказавшего влияние на всю мировую архитектуру.
Сам зодчий считал этот дом одним из лучших своих созданий
и воспринимал его как своеобразного двойника.

Константин Степанович Мельников.
Автопортрет. 1910-е гг.
Этот дом, определивший лицо русского авангарда, известен
во всем мире. Частный дом в коллективистской Москве!
Уникально уже то, что в конце 20-х годов, когда в СССР
окончательно победили идеи обобществленного быта и по всей

стране строились дома-коммуны, одному человеку разрешили
построить себе дом, пусть небольшой, но частный.
Обычно архитекторам предоставлялось право строить
квартиры особой планировки в домах, которые они возводили.
Некоторые осваивали пространство на крыше, но Мельникову
повезло – власти выделили ему отдельный участок площадью
720
квадратных
метров,
и
разрешили
выстроить
экспериментальный дом, чтобы проверить новые принципы
расселения.

Дом архитектора Константина Мельникова
В результате осенью 1929 года семья Мельниковых въехала в
новый дом, а Москва обогатилась новым архитектурным
шедевром.

Дом для влюбленных
Сюда совершают паломничество архитекторы, художники,
поэты… Кто-то угадывает в нем инопланетный корабль, который
приземлился на тихий арбатский дворик. Кто-то видит здесь

далекое будущее, кто-то находит в доме живое прошлое.
Крупнейший искусствовед М. В. Алпатов, выступая на юбилее К.
С. Мельникова в декабре 1965 года, говорил: «Мне было очень
приятно входить в эти каменные цилиндры. Почему-то
вспоминались башни Антониева монастыря в Новгороде и
чудилось, будто я плыву на каком-то корабле…»

М. Шагал.
Розовые любовники
Шедевр авангарда, входящий в каждую монографию по
истории архитектуры XX века, сегодня упрятан в каменный
колодец более поздних и масштабных строений, с трех сторон
окруживших его почти вплотную. Чтобы увидеть его во всей
красе – необходимо зайти в арку соседнего дома
(Кривоарбатский пер.,12) и пройти вправо, к забору сада
Мельникова. Другой вариант (если повезет) – войти в закрытую,
охраняемую территорию элитного жилого дома, стоящего справа
от дома Мельникова, и попытаться взглянуть через высокий
забор с северо-восточной стороны.
По словам очевидцев, собравшись построить дом для своей
семьи, маститый архитектор попросил свою маленькую дочь
нарисовать, какой именно дом она хочет. Девочка взяла
карандаш и нарисовала нечто вроде двух пересекающихся
обручальных колец. Тогда она еще не знала, что изобретает

новую конструкцию здания, имеющего максимальную площадь
при минимальной поверхности наружных стен.
Этот невероятный, четырехэтажный футуристический дом
стал самым необычным среди московских жилых построек конца
20-х годов. Он состоит из двух пересекающихся вертикально
поставленных цилиндров разной высоты, но одного диаметра и
сверху смотрится как два сплетенных обручальных кольца. Это
всенародное объяснение зодчего в любви своей супруге
красавице Анне Гавриловне. Задняя башня, более высокая,
изрешечена окнами ромбовидной формы. Над пятиметровым
стеклянным фасадом – имя создателя дома: «Константин
Мельников, архитектор». Смелая визитная карточка для
советских времен, когда поощрялось единообразие.
Два туманных цилиндра полуутоплены друг в друга. Будто
двое влюбленных стоят обнявшись, заслоненные от мира
многоэтажными громадами. Она обнимает его со спины, положив
голову на его плечо. «Двое любовников Кривоарбатских.
Двойною башенкой слились в объятьях. Плащом покрытые
ромбовидным. Не реагируя на брань обидную», – писал об этом
удивительном доме Андрей Вознесенский.

Проекция дома Мельникова с ромбическими окнами на
фасаде

Особо гордился зодчий экономичностью проекта – дом
построен из самых дешевых материалов того времени (кирпича и
дерева). Его стены были сложены в виде ромбовидной сотовой
решетки, а чтобы сэкономить кирпич, мастер оставил
ромбовидные отверстия, которые стали окошками. В результате
нехватка кирпича родила дерзкое конструктивное решение.
Однако проект так и остался экспериментальным и единственным
в своем роде.
Очень необычна и внутренняя планировка здания. Среди
авторских находок – разная высота потолков в комнатах (от 2,6 м
до 5 м) и диспропорции в распределении площадей. Девять
помещений, включая две детские комнаты и рабочую комнату
хозяйки, занимают всего около 60 кв. м. Гостиная же и
мастерская хозяина, наоборот, невероятно просторны – каждое
по 50 кв. м. В результате игра с пространством и цветом создает
впечатление, что внутренние объемы гораздо больше внешних,
как в «нехорошей квартире» из романа «Мастер и Маргарита».
Кстати, о внутренней планировке своего жилища, вызывающей
восхищение коллег, архитектор сказал: «Дам премию тому, кто
сумеет сосчитать, сколько в доме этажей».
Свой дом Мельников строил для семьи. Для собственной
семьи: жены и двоих детей. Он был не только Художником и
строителем – он был и Хозяином своего творения. В доме была
воздушная система отопления, мусоропровод, кладовая, погреб и
даже
телефон
(переговорная
трубка),
по
которому
переговаривались из кухни со всеми комнатами. Для архитектора
его дом был ритуалом семейной ячейки. Члены семьи не имели
изолированных комнат: столовая для всех, спальня для всех –
все было общим, как воздух, как поэзия.
Внутренний образ дома завершался уникальным интерьером:
сюда Мельников привез собственную антикварную коллекцию
мебели из красного дерева, которую собирал долгое время. В
доме и по сей день сохранились кружевные салфеточки, которые
вышивала жена архитектора, на стенах – работы его сына.
По словам современников, дом Мельникова был наполнен
творческой энергией, пронизан щемящей атмосферой прошлого

и насыщен предвкушением будущего. Каждая часть его
пространства создавала свое настроение, свою мелодию. В
гостиной на втором этаже – звучали торжественные аккорды. В
мастерской, наполненной мягким, рассеянным светом, слышались
нежные волнующие ноты, выводящие за пределы обыденного.
По словам сына архитектора, талантливого художника Виктора
Константиновича Мельникова, воздействие дома – удивительно,
«он прекрасно влияет на самочувствие, создает ощущение
постоянной новизны, желание творить».

План дома-мастерской К. С. Мельникова:
1 – передняя, 2 – столовая, 3 – кухня, 4 – коридор, 5 –
уборная, 6 – ванная, 7 – детские, 8 – туалетная комната, 9 –
рабочая комната хозяйки, 10 – спальня, 11 – гостиная, 12 –
мастерская, 13 – терраса
В плане дома две пересекающиеся окружности, на стыке –
узел лестницы, санузлов, кладовых. Второй цилиндр дома имеет
расположенные в шахматном порядке маленькие шестиугольные
окна ромбической формы, создающие в интерьере особую
мягкую игру света. По словам очевидцев, эти необычные оконца
были для солнечных лучей – как драгоценная оправа. Свет играл
в доме особую роль. Так, в мастерской на третьем этаже было 36
окон, которые располагались так, что в ней не было падающих
теней, что крайне необходимо для работы архитектора и
художника. Кстати, уже спроектировав дом, Мельников вдруг
заметил, что ежедневно луч солнца пробивается сквозь облака и
светит в одно и то же место в доме. И тогда специально для
этого луча он сделал в стене окно.

Каркас дома в процессе строительства (у дома К. С.
Мельников с женой Анной Гавриловной)
В спальне же, напротив, окна расположены с таким
расчетом, чтобы их ритмическое чередование создавало
атмосферу сна. Человек ведь во сне как бы парит в
пространстве, как бы находится в невесомости, и для него нет ни
верха, ни низа. Поэтому пол, стены, потолок в спальне были
одного золотисто-медового цвета. Круглые стены спальни были
построены так, словно они испаряются, растворяя человека во
сне, в воздухе. Рассеянный свет погружал его во власть сонных
грез. В этом помещении, по словам автора, был «виден воздух».

План участка

Это самая странная из всех существующих в мире спален.
Она являлась лабораторией, где проверялась возможность
создания наиболее благоприятных условий для сна, которому
Константин Степанович придавал огромное значение. В ней
стояли три вмурованные в пол кровати, на которых спали все
члены семьи Мельникова – он сам, его жена, сын и дочь. Кровать
супругов была частично отгорожена зеркальными ширмами. К
сожалению, во время войны немецкая бомба, разбившая
Вахтанговский театр, выбила взрывной волной в доме стекла и
рамы и разрушила уникальную спальню – «сонную сонату»
великого зодчего.

В спальне окна расположены с таким расчетом, чтобы их
ритмическое чередование создавало атмосферу сна
По словам внучки Константина Мельникова, Екатерины
Каринской, в детстве она очень переживала по поводу своего
дома, так как жила в здании, которое иначе как «силосной
башней» и «консервной банкой» никто из ее одноклассников не
называл. «Я ходила в школу мимо Морозовского особняка и
считала его завитушки высшим проявлением красоты. И вот,
когда была в третьем классе, собралась с духом и высказала деду
все, что накопилось у меня в душе: «Ну и зачем ты это построил?
Хотя бы ракушек каких-нибудь для красоты прикрепил!» Если бы
это услышал отец, он бы меня просто выпорол, но дед только
потрепал ласково по голове: «Ну, подожди, деньжатами
разживемся и прилепим…»

Мастерская в доме Мельникова
В 1927 году, когда началось строительство дома, Мельников
находился в зените славы. Ему заказывали проекты во Франции и
завидовал сам Корбюзье. Однако этот дом стал последним
реализованным проектом великого архитектора. В начале 30-х
годов архитекторов-авангардистов обвинили в формализме,
лишили практики и возможности преподавать. В прессе
появились многочисленные разгромные статьи о «фальшивом
искусстве».
Вот отрывок из статьи «Фальшивое искусство» Д. Лебедева в
журнале «Смена» № 4 за 1936 г., касающийся К. Мельникова: «…
Исключительно извращенные формы внес формализм в
архитектуру. Здесь «вождь» формалистских штукарей К.
Мельников
«прославился»
бездарным
зданием
клуба
коммунальников на Стромынке, производящим на зрителя
впечатление какого-то нелепого нагромождения стекла и бетона,
созданного человеком с помутившимся рассудком… Один из
экспериментальных домиков, воздвигнутых Мельниковым на
Арбате, напоминает не то застенок, не то… некоторое
учреждение общественного пользования».

Картины Виктора Мельникова, сына архитектора
Мельников пострадал одним из первых, ему также запретили
строить. Сидя в своем особняке, он создавал проекты гениальных

кинетических объектов, таких, как памятник Колумбу для СантоДоминго или театр имени МОСПС, но на жизнь ему приходилось
зарабатывать
строительством
подмосковных
«теремков».
Масштаб личности Мельникова больше не был востребован
родным государством. В то же время за границей на его старых
проектах учились поколения новых архитекторов.
В последующие 40 лет знаменитый зодчий преподавал
архитектуру в Саратове, занимался консультацией студентов в
Заочном инженерно-строительном институте, работал над
рукописью книги «Архитектура моей жизни». Единственным его
заказом за все эти годы был проект окраски корпусов
Московского мясокомбината. И все это время он продолжал жить
в своем доме – факт такой же невероятный, как и история его
«частного» строительства.

Дом Мельникова – рукотворный памятник всем влюбленным.
Марк Шагал. День рождения
По словам современников, Мельников был равнодушным к
авторитетам (знаменитого Ле Корбюзье называл «бездушным
рационалистом») и демонстративно уверенным в собственной
гениальности: «Мне, настоящему Архитектору, незачем знать
стеновые панели и прочий мусор бегущей впереди жизни. Я
близок стать впереди Эпохи Архитектурного стиля…»
Лишенный работы, Константин Мельников позднее писал в
своих записках: «Я один, но не одинок: укрытому от шума
миллионного города открываются внутренние просторы
человека. Сейчас мне семьдесят семь лет, нахожусь в своем
доме, завоеванная им тишина сохраняет мне прозрачность до
глубин далекого прошлого».

«…Когда я с Беллой, я не хожу, а летаю», – говорил
М.Шагал.
Именно поэтому на всех своих работах влюбленных он
изображал летящими, парящими над землей.
«Над городом». 1918 г.
Последние годы жизни архитектор болел, и это заставляло
его все серьезней задумываться о судьбе своего дома. За два
года до смерти он даже ходил в Союз архитекторов с просьбой
сделать из дома музей. Знаменитый зодчий умер в собственном
доме, в возрасте 83 лет, не зная, что еще при жизни стал
мировой знаменитостью. Согласно завещанию зодчего дом
перешел детям, Виктору и Людмиле. Каждый из них получил по
половине дома.
Виктор Константинович Мельников был художником. Он не
стремился к славе и с готовностью оставался в тени своего
великого отца. Кто-то сказал: «Константин Мельников построил
храм, а Виктор Мельников его расписал». На протяжении 30 лет
он сам водил экскурсии по дому и пытался привлечь внимание
московских властей к отцовскому наследию.
По словам Екатерины Каринской, если дед как художник весь
ушел в архитектуру и все свои эмоции отдал ей, называя
архитектуру «моя Красавица», то отец стал добиваться той

воздушности, которой отличались архитектурные проекты деда,
но только в живописи. «У меня дрожат руки от волнения, и я не
могу определить направление. Мельников открывает новый мир.
Это не пейзажи, это иконы новой, неведомой нам религии», –
писал в 1971 году знаменитый коллекционер Георгий Костаки о
картинах Виктора Мельникова.
После смерти отца он видел свою задачу в том, чтобы
превратить этот дом в музей. Руководствуясь этим, он не продал
за свою жизнь ни одной работы, связанной с именем и
творчеством Константина Мельникова. 5 февраля 2006 года
Виктора Константиновича не стало. Все свое имущество
(принадлежащую ему часть дома, чертежи, живопись и графику
отца) он завещал государству при условии создания в доме музея
Константина и Виктора Мельниковых. Отца и сына. С этого
момента будущее дома повисло в воздухе. Трое наследников,
подпершись Гражданским кодексом, завели тяжбу. В их
многочисленных спорах, сплетнях и обсуждениях на страницах
газет теряется самое главное: дом Мельникова.
При строительстве своего дома Мельников рассчитал все, в
том числе состав и плотность грунта. Но, к сожалению, он не
смог предвидеть, что через 70 лет его архитектурный шедевр
задавят высотные здания, из-за которых дом даст серьезную
осадку. В 90-е годы вокруг него было возведено сразу несколько
тяжелых монолитных строений, которые нарушили почвенный
баланс: начались подмывы фундамента. И только чудо спасает
его от неминуемой гибели.
В начале 1990-х его отремонтировали, но это не решило ни
одной из проблем. Спустя некоторое время оказалось, что крыша
течет, фундаменты мокнут, межэтажные перекрытия поломаны,
краска шелушится, а половые доски – бракованные. Кроме того,
обнаружены провалы земли, а значит, в один прекрасный день
дом может рухнуть. Дом Мельникова находится в перечне
объектов ЮНЕСКО, которым угрожает разрушение.
В 1977 году в доме Мельникова побывал Микеланджело
Антониони. В альбоме, хранящемся в архиве семьи архитектора,
он оставил следующую надпись: «Этот дом как плод архитектуры

будущего – прекрасен. Он нуждается в реставрации и
консервации как музей». Потому что искусство должно жить
вечно.
На Западе подобные дома-музеи – частные или
государственные – существуют в огромном количестве. Многие
старинные французские замки, до сих пор являясь частной
собственностью, открыты для публики. Культовая постройка
французского модернизма вилла «Савой», построенная по
проекту
Ле
Корбюзье
под
Парижем,
была
недавно
отреставрирована и превращена в музей. Дом Мельникова мог
бы стать таким же. Но он остается частной заботой самих
жильцов. Дом был завещан государству, с тем чтобы там сделали
музей. Наследники голодали, но не продали ни одного рисунка,
бережно храня все для будущего музея. Но государству, похоже,
нет до этого дела.
Всю жизнь Константин Степанович Мельников писал книгу
«Архитектура моей жизни». Только небольшая часть ее
опубликована. Приведем некоторые мысли из этой книги.
• Претворять нежные грезы в мощную действительность –
это и есть профессия архитектора.
• Произведения архитектуры – сокровищница сокровенной
силы, в которой минувшее так же ново, как настоящее.
• В строительной конструкции таится душа. Уметь ее вызвать
– значит создать Архитектуру.
• Бесценно то, что создано духом человека, не руками и
даже не мозгом.
• Чтобы быть архитектором и чтобы им быть по-настоящему,
нужно не только красиво рисовать, но и красиво чувствовать,
красиво думать и красиво жить и работать.
По словам поэта А.Вознесенского, изо всех зодчих
К.Мельников один, наверное, поэт в чистом виде. Он создал домстихотворение и, как поэт, жил в нем.

7.5. Милые шалости. Дом-яйцо Сергея
Ткаченко
улица Машкова, дом 1/11
Только страсти и только великие страсти
могут поднять душу до великих дел. Без них
конец всему возвышенному как в нравственной
жизни, так и в творчестве.
Дидро

Пасхальный сувенир
Этот фантастический особняк, входящий в первую десятку
самых необычных зданий мира, находится в центре Москвы
недалеко от легендарных Чистых прудов. Ярко-красное строение,
с миловидной крышей-шапочкой, отделанной изысканным
карнизом и украшенной мансардными окнами, с гигантскими
волютами-ножками, на которые опирается вся конструкция,
больше напоминает яйцо Фаберже, нежели элитный жилой дом,
предназначенный для одной семьи. Его сразу же прозвали
«домом-яйцом»,
«домом-провокацией»,
«домом-шуткой»
и включили в число новых достопримечательностей столицы.

Дом-яйцо, пасхальное чудо архитектуры.
Фантастический особняк, входящий в первую десятку самых
необычных зданий мира
Пасхальное чудо архитектуры, построенное в 2002 году,
имеет четыре уровня, два входа-выхода, 5 комнат, 4 санузла,
непременную сауну и приватную лужайку. Это элитное жилье
класса De Luxe площадью 342 кв.м., обустроенное подземной
парковкой и многоуровневой системой безопасности. Внешнее
архитектурное решение выполнено с элементами классики и
модерна, внутри – все решено в классическом стиле. По словам
риэлторов, для полного соответствия пасхальному подарку
Фаберже, на последнем этаже выполнена изысканная роспись
купола с романтическими ангелочками. По сути, это отдельно
стоящий особняк со всеми его преимуществами – причем в самом
центре Москвы.

Фрагмент декора причудливого дома
Дом-яйцо придумали архитекторы Сергей Ткаченко и Марат
Гельман во время одной из приватных бесед в ресторане в конце
90-х. По их словам, тогда все ждали миллениума, юбилея
рождения Иисуса Христа. И у них возникло непреодолимое
желание увековечить его в своем творчестве. Изначально проект
был предназначен для родильного дома в Вифлееме, где
Патриархии выделили участок, а мастерская архитектора
Ткаченко получила заказ. Это был довольно крупный родильный

дом, и яйцо было крупное. Эта остроумная и образно
привлекательная идея была немедленно разработана мастерской
Ткаченко в серии рисунков, причудливо помещавших
многоэтажное яйцо на подставке из античных колонн в
библейский пейзаж.
Здание должно как бы «открывать» третье тысячелетие.
Яйцо же – древний сакральный символ начала новой жизни,
символ тайны сотворения мира, возникновения жизни в
первоначальной пустоте. Образ мирового (космического) яйца. В
Вавилоне из первояйца вышла богиня Иштар, у древних египтян
яйцо посвящалось Исиде, поэтому жрецы никогда не
употребляли яйца в пищу и помещали их рядом с саркофагами
умерших. В индуистской традиции сама вселенная уподобляется
яйцу. Кроме того, в фольклоре всего мира яйцо добрый знак,
символизирующий удачу, богатство и здоровье.
А также символ возрождения жизни и символ воскресения!

Роспись купола с романтическими ангелочками
Форма яйца – одна из самых простых и совершенных в
природе.
Человечеству уже много веков известна необыкновенная
прочность такой, казалось бы, хрупкой яичной скорлупы,
сохраняющей жизнь еще не родившимся существам. Символика
яйца в виде скорлупной полусферы явственно обнаруживается в
формах некоторых традиционных жилищ – юртах, эскимосских
иглу, тропических постройках зулусов в Африке или у
колумбийских индейцев в Южной Америке. Знаменитый
испанский архитектор Антонио Гауди считал куриное яйцо
образцом совершенства и в знак уверенности в его

феноменальной природной прочности одно время носил сырые
яйца, которые брал с собой для завтрака, прямо в кармане.

Элитный жилой дом «Патриарх»
К сожалению, на Земле обетованной реализовать проект
мастерской Ткаченко не удалось. А на московской почве он
прижился. Рассказывают, что, получив заказ на проектирование
дома у Патриарших прудов, будущие авторы «яйца» архитекторы
Сергей Ткаченко и Олег Дубровский отправились знакомиться с
территорией. Сидя в скверике, вспомнили Булгакова, его
знаменитые «Роковые яйца» и вновь подумали о проекте Домаяйца. Этому способствовал и характер места – тесного углового
участка на пересечении Малой Бронной и Ермолаевского
переулка и, конечно же, мистика и романтика всеми любимых
Патриков. Проект был даже близок к согласованию, однако
какая-то чертовщина или «Дьяволиада» никак не позволяла
осуществить
планы
авторов.
«Яйцо»
постепенно
трансформировалось в ступу, потом – в цилиндр, занимающий
всю площадь выделенного участка. Ну а дальше округлые стены
выпрямились – и появился «Патриарх». В его структуре от
«яйца» осталось только легкое сужение кверху.
На крыше элитного жилого дома высится необычная ротонда
с «юбочкой», замысловатая спираль, а также двенадцать статуи
в античных одеждах: градостроитель, архитектор, скульптор,
каменотес, кнут, пряник и т. д. Лицо каждой статуи имеет

реального прототипа, все они наши современники. В
градостроителе невозможно не опознать главного архитектора
Москвы Александра Кузьмина. В архитекторе – Сергея Ткаченко,
под руководством которого и разрабатывался проект элитного
дома. Кстати, в руке он держит модель Дома-яйца!

Наверху
дома
12
статуй
в
античных
одеждах:
градостроитель, архитектор, скульптор, каменотес, кнут, пряник
и т. д. Лицо каждой статуи имеет реального прототипа
Яйцеобразный дом на Патриарших так и не был построен, но
идея «Millenium house – Дома Тысячелетия» осталась. Вскоре ее
удалось осуществить. Правда, «Яйцо» пришлось уменьшить и
перенести в переулки рядом с Чистыми прудами, где оно и
«проклюнулось» в 2002 году. И не просто «проклюнулось», а
«расцвело» пасхальным яйцом Карла Фаберже.
Кстати, первое яйцо знаменитый ювелир создал в 1885 году
по заказу императора Александра III в качестве пасхального
сюрприза для его супруги Марии Федоровны. Так называемое
«Куриное» яйцо снаружи было гладким, но когда его открывали,
внутри оказывалась изготовленная из золота курочка. Внутри
курочки, в свою очередь, была спрятана небольшая рубиновая
корона, а в ней – кольцо. Императрица была так очарована
подарком, что Фаберже, превратившийся в придворного
ювелира, получил заказ изготавливать по яйцу ежегодно; ему
следовало быть уникальным и содержать какой-либо сюрприз.
Следующий император, Николай II, сохранил эту традицию,
каждую весну даря, в свою очередь, два яйца – одно Марии
Федоровне, своей овдовевшей матери, и второе – Александре
Федоровне, новой императрице. С тех пор словосочетание «яйца

Фаберже» стало синонимом роскоши и эмблемой богатства
российского императорского дома.

В градостроителе невозможно не опознать главного
архитектора Москвы Александра Кузьмина. В архитекторе –

Сергея Ткаченко, в руке он держит модель Дома-яйца
Изящные пасхальные сувениры великого мастера, начавшие
в последнее время широко экспонироваться, поразили
воображение не только современных ювелиров, но и
архитекторов, и, главное, подсказали, что форма яйца может
иметь бесконечное количество стилистических вариаций. У
Фаберже есть яйца в стиле Ренессанса, в стиле Людовика XVI, в
стиле модерн и пр. И в мастерской Ткаченко появились
многочисленные эскизы «барочных», «античных», «ампирных
яиц», прозрачных ультрасовременных конструкций и стилизаций.
Увлечение изделиями Фаберже вскоре получило и
полнокровное воплощение в уникальном доме на улице
Машкова. По словам архитекторов, он максимально приближен к
своему ювелирному прообразу. Может и так. Только вот
определить, какое именно из яиц ювелира Карла Фаберже оно
воспроизводит, пока не удалось. Скорее всего, это авторская
фантазия под Фаберже.

Яйцо «Клевер» сделано на императорской придворной
ювелирной фирме Карла Фаберже в 1902 г.

Яйцо «Ландыши»
С момента постройки экстравагантного ювелирного дома
споры вокруг него не утихают. Одни считают это яйцо эпатажем,
провокацией или просто шуткой. Другие говорят о расширение
границ архитектуры и о новой степени свободы. Кому-то Домяйцо кажется аляповатым и совершенно безвкусным, а кто-то
считает, что данное архитектурное чудо вполне можно считать
еще одной из достопримечательностей Москвы. Последнее
утверждение верно в любом случае: к Дому-яйцу уже водят
экскурсии, о нем пишут, его приводят в пример. Ничем не
примечательная в архитектурном отношении улица Машкова
вдруг стала неимоверно популярной.
Как бы то ни было, ничего подобного в Москве еще никогда
не было. А учитывая цены на земельные участки в Москве,
можно с уверенностью сказать, что появление аналогичного
здания в столице практически невозможно: его стоимость
наверняка превзойдет стоимость всех яиц Фаберже, вместе
взятых.
Необычный дом-коттедж в целом всем нравится, но только
вот жить в таком доме никто не хочет: уже несколько лет многие
риэлторские фирмы пытаются «пристроить» этот особнячок в
хорошие руки. По их словам, одних отпугивает не слишком
функциональная
планировка,
скромный
для
элитной

недвижимости метраж и соседство с безликими постройками,
которые «сдавливают» уютное строение. Других смущает цена.
Московское «яйцо» дорожает с каждым годом: если пять лет
назад за него просили чуть больше миллиона долларов, теперь
цена подскочила до 11 миллионов. Одним словом, пасхальный
домик живет своей жизнью, Москва своей…

Театр-музей Сальвадора Дали
Художник Никас Сафронов: «Я не купил этот дом. Теперь
жалею».
– Когда дом появился, мне предлагали его купить. Тогда он
стоил 1,2 миллиона долларов. Но, во-первых, у меня тогда не
было на него денег. Во-вторых, меня не устраивала его площадь.
А вот дизайн очень понравился. Именно в таком доме и должен
жить художник-сюрреалист. Хотя, быть может, это понты. Ведь
такие дома чаще всего покупают не для жизни. Если бы он был
удобен и комфортен, то все люди жили бы в «яйцах» – а они в
них не живут. Вот и я тогда купил обычную квартиру в
многоквартирном доме. Теперь жалею. Ведь жить одному куда
лучше, чем с соседями. Да и в этом Доме-яйце на
подсознательном уровне, наверное, чувствуешь себя более
защищенным.
Кстати, после появления ювелирного дома, по Москве стала
ходить невеселая шутка: «Уважаемые россияне, если Ваш
годовой доход превышает один миллион долларов, мы
поздравляем Вас. Вы автоматически становитесь участниками
национальной программы «Доступное жилье». И еще:
«Безмятежная московская ночь. Тишина. И только слышно, как
растут цены на недвижимость».

Башня Мэри-Экс в Лондоне
По словам архитекторов, это далеко не единственный домяйцо в мире! Исследователи насчитали как минимум десяток
архитектурных яичек! Это и шокирующий музей Дали в
Фигейрасе, и откровенно фаллический небоскреб в Барселоне, и
фантастическая башня Iris Вау в Дубай, и небоскреб Cybertecture
Egg в Бомбее, и здание главного магазина компании Peek &
Cloppenburg в Кельне, и знаменитый яйцеобразны» 40-этажный
небоскреб компании Swiss Re в Лондоне. Лондонская мэрия
также заседает в «хрустальном яйце», расположенном на берегу
Темзы рядом со знаменитым Тауэрским мостом.

Киберархитектурное яйцо в Мумбае
Кроме того, это и здание Большого национального театра в
Пекине, ставшее одним из самых ярких достопримечательностей
современного Пекина. Оно окружено плотным кольцом
искусственного круглого озера, и вход в него осуществляется по
подземному тоннелю под водой. Однако, по мнению многих,

самым романтическим является единственный в мире Музей
украинской «писанки» в городе Коломыя.

Большой национальный театр в Пекине
Сказочно-красивый Музей «писанка» посвящен расписному
яйцу, без которого не обходится ни одно празднование
христианской Пасхи. Поэтому и музей, где хранятся писанки и 12
тысяч куриных, гусиных и страусиных яиц, построен в форме
яйца высотой 13 м. Но украинцам одной «писанки» мало,
поэтому
предполагается
строительство
«Общественного
комплекса «Писанка» в Киеве. Внутри 44-этажного здания в
форме пасхального яйца должны разместиться: гостиница,
многочисленные офисы, торгово-развлекательный комплекс,
паркинг, а на верхних этажах – роскошные пентхаусы. Это новое
«яйчко» претендует на то, чтобы стать новым архитектурным
символом Украины. В Чебоксарах также начато строительство
гостиницы и делового центра, которые будут представлять собой
мегакопию яиц Фаберже.

Музей «писанки». Коломыя, Украина
Московское «яичко» почетно завершает десяток мировых
архитектурных яиц, вызывая вновь и вновь чувство радостного
удивления и восхищения. И действительно, почему здания
должны иметь прямые углы? Вероятно, потому, что это привычно
и практично. Здания же иных форм кажутся пришельцами из

совершенно других миров – где люди живут не спеша, в
гармонии с собой и окружающей действительностью.

Шутки зодчих
Отстроенные в последние годы здания-шутки, так
называемые «фолли», можно назвать отголоском архитектуры
начала XX века, когда разбогатевшие московские купцы, пытаясь
удивить и поразить друг друга, строили усадьбы, стилизованные
под готические замки, ренессансные палаццо и китайские
пагоды. Они же – реакция на долгие скучные годы эпохи застоя и
творческого однообразия, когда действовали жесткие нормы
архитектуры СССР.

Дом «Стольник»
В начале 90-х годов в Москве наступил настоящий
архитектурный бум. Появились новые конструктивные идеи,
новые технологии и материалы, что привело к возникновению
невиданных ранее стилевых решений и форм. Столица
превратилась в великий архитектурный музей, который отличает
разноголосица и контраст.

Дом «Пузо»
За последнее время в Москве появились необычные,
романтические и экстравагантные дома, перед которыми хочется
остановиться и рассмотреть со всех сторон, удивляясь смелости и
богатому воображению архитектора. Это, так называемые,
«фолли», означающие дом-причуда или дом-каприз. Например,
«Молочный дом» рядом с Остоженкой, футуристический чернобелый дом на Малой Филевской улице, жилой комплекс Copper
House в Бутиковском переулке, театр «Et Cetera» во Фроловом
переулке, «Теремок» в 1-м Хвостовом переулке, дом «Стольник»
в Малом Левшинском переулке, главной изюминкой которого
являются венчающие его причудливые пучки гнутой арматуры,
напоминающие то ли веера, то ли пальмовые листья.

Дом «Ухо» на Ходынском поле
Причуды современного дизайна можно наблюдать на
«шахматном» бизнес-центре «Пульман» на Мясницкой улице и
окнах жилого комплекса «Посольский дом» (Борисоглебский

переулок, 13, стр. 3), наклоненных под углом в 76 градусов. Для
обитателей дома, зажатого со всех сторон другим жильем,
экстравагантные окна – лишь способ защитить свою личную
жизнь от чужих взглядов.
Как известно, архитекторы – люди, мыслящие нестандартно.
Они фантазируют и создают дома-эталоны, дома-дворцы, домакапризы, дома шутки и дома-уроды. Любопытно, что к
необычным зданиям быстро «прилипают» прозвища. Так
торгово-офисный центр «Китеж» у Киевского вокзала называют
не иначе, как «Дом-утюг» или «Титаник», а офис ВТБ 24 на
Мясницкой улице – «Дом-телевизор», а разноцветный жилой
комплекс «Авангард» на Новочеремушкинской улице получил от
москвичей меткое название «Веселый дом».
Очень любопытен и загадочен «Дом-ребус» на Верхней
Масловке. Он действительно похож на ребус: понять, сколько в
нем этажей, можно, только изучив чертежи. Каждая же квартира
занимает два уровня: высокий (потолки 5 м) и «спальный»
(вполовину ниже). Ребус для зодчих заключался в том, чтобы
превратить как можно больше площади в полезную, то есть
увеличить число и размеры квартир за счет коридоров,
лестничных клеток и лифтовых холлов. В результате квартиры
расположили так, что один коридор «обслуживает» сразу два
этажа.

Жилой дом «Парус»
Очень необычно и интересно смотрится новый офисный
центр на 1-й Брестской улице, прозванный в народе благодаря
своему выпуклому фасаду «Пузатым домом», а также «Пузом»
или «Пингвином». «Пупок» этого 16-этажного офисного здания

вылез за красную линию ровно на пять метров. Говорят, что
идею, сулящую добавочную жилплощадь, инвесторы оценили
сразу. Но как архитекторам удалось протолкнуть «беременный»
вариант через все согласующие инстанции – так и осталось
загадкой.
Очень
интересен
и
наряден
«Помпейский
дом»,
расположенный в Филипповском переулке (дом 13), рядом с
церковью Апостола Филиппа. Его официальное название –
Amorini Dorati – по имени одного из аристократических домов в
древних Помпеях. Дом очень пестрый, многоцветный и
праздничный, с бранзулетками и с изразцовыми вставками –
прямо дышит красотой. Не менее прекрасен и «Римский дом» во
2-м Казачьем переулке. Газета «Известия» назвала его самым
красивым домом из построенных в Москве за последние сто лет.
Апофеозом «фолли», по мнению многих, считается застройка
района Ходынское поле, где разнообразие форм и цветов радует
глаз и каждый дом – причуда. Здесь можно увидеть гигантский
дом «Парус», необычная конфигурация которого закрепила за
ним различные названия: «Дом-гора», «Дом-улитка», «Домволна» и «Дом-ухо». Но как бы его не окрестили, суть остается
неизменной. Москвичи назвали новостройку домом 2007 года по
итогам
интернет-голосования.
Форма
дома
обеспечила
обитателям торцевых квартир неповторимость пространства. У
каждой из них есть остекленная веранда – причем ни одна их
них не повторяет другую по форме. На крыше есть вертолетная
площадка для пожарной эвакуации. Однако самое таинственное
и загадочное здание новой Ходынки – Клуб ветеранов внешней
разведки.
Оно
выполнено
в
черно-белых
тонах,
а
«маскировочная» сетка окон не позволяет определить снаружи
количество этажей и расположение офисов.

«Помпейский дом» в Филипповском переулке

Клуб ветеранов внешней разведки
Шутливая архитектурная мысль не дремлет и сегодня: на
выставках появляются все новые и новые провокационные
проекты: «Подземный город» на базальтовой плите с
небоскребами, «растущими» вниз, или проект «упаковки» целого
микрорайона хрущевок в три больших башни, чтобы остальная
часть превратилась в город-сад.
И еще об одном доме, глядя на который очень хочется
улыбнуться. Построен он столетие назад, в 1907 году,
архитектором Николаем Жериховым и с тех пор не перестает
быть
самой
«причудливой
и
романтической»
достопримечательностью столицы. Все дело в барельефах,
опоясывающих дом по второму этажу. Фигуры какой-то странной
процессии, состоящей исключительно из любвеобильных
мужчин. Узнаются Пушкин, Гоголь, Достоевский и Толстой в
античных одеяниях, движущиеся к предводителю муз –
Аполлону. По всей видимости, писателям было несколько

тесновато в такой плотной очереди, что заставило их
практически прильнуть друг к другу в двусмысленных позах. Вот
поцелуй, объятия, вот шепот на ухо…
Единственная версия происхождения фигур принадлежит
писателю Сергею Романюку. Возможно, это фрагменты
композиции «Парнас», выполненной скульптором Львом
Синаевым-Бернштейном по заказу Ивана Цветаева для фриза
Музея изящных искусств. По словам историка, заказчик с
негодованием отверг столь «поэтическую» работу, и она попала
на фасады доходного дома приятеля скульптора – советника
коммерции Бройдо.

Дом Г.Е. Бройдо украшен скульптурным фризом с
изображением муз и писателей, стоящих в очереди за славой к
Аполлону
С тех пор о причудливом доме ходят легенды. Кто-то
называет его домом терпимости, куда ходили великие, другие
уверяли, что здесь размещалась библиотека «любовных
романов». Поговаривали также, что однажды жрицы любви,
отработав очередной «субботник», заказали скульптору
портреты самых любимых клиентов. Самое примечательное, что

барельеф Льва Николаевича Толстого – первое прижизненное
скульптурное изображение писателя.
Недавно несколько фигур остались без лиц, другие
обрушились по пояс. Если Пушкин, Гоголь и Толстой повторяются
и поэтому восстановимы, то фигура неизвестного бородача,
похожего на Достоевского или Щедрина, занимавшая угол
эркера, была единственной. Причиной разрушения местные
жители называют ремонтные работы в квартирах второго этажа,
занятых офисами. В довершение несчастья какой-то грузовик,
разворачиваясь, сбил скульптурную маску у входа. Одним
словом, «Улыбайтесь, господа!» – как говорил тот самый
Мюнхгаузен. Только смех получается очень грустным…

7.6. Волшебные места столицы, или Места,
приносящие удачу
В каждом уважающем себя городе есть мистические места,
где, согласно поверьям, можно загадать сокровенное желание, и
оно непременно сбудется. Можно верить в это или нет, но
легенды действуют, а желания исполняются. Волшебных точек в
нашем городе много. Магическую силу молва приписывает
Лужникам, Воробьевым горам, саду «Эрмитаж», Коломенскому,
Нескучному саду. У каждого места есть своя легенда и
счастливая примета. В одних местах москвичи загадывают
романтические желания, в других просят «прибавления ума»,
денег и славы. Прогуляемся по знаменитым волшебным местам
Москвы, о которых горожане слагают волнующие легенды.
Согласно легенде, на Воробьевы горы приходят люди,
которые хотят начать новую жизнь, проститься со страхами и
кошмарами, расстаться с тяжелыми воспоминаниями, избавиться
от скверных привычек и всего дурного.

Константин Васильев.
Гадание
Искать святое место нужно на закате и непременно в
одиночестве, прислушиваясь к голосу сердца: оно подскажет. У

каждого человека оно свое, сокровенное. Постойте там и
помечтайте, отрешившись от городской суеты. Именно тут река
Москва делает резкий изгиб, образуя петлю в виде гигантской
подковы. Словно неведомая энергия отклоняет ее от прямого
течения, «сбивает с пути». Плохо это или хорошо? Все зависит
только от вас. Пессимисты видят в петле Москвы-реки подкову
дьявола, а оптимисты – подковку на счастье. Это место до
революции было самым высоким в Москве, то есть ближе всего к
Богу. Поэтому считалось, что самые мудрые мысли приходят
москвичам и их гостям именно здесь, на вершине Воробьевых
гор.
Согласно традиции обязательно, в любую погоду, нужно
снять шапку, дабы умные и верные мысли поскорее пришли к
Вам в головы. Если встать на краешек обрыва, расположить руки
на уровне груди, то получится, будто весь город лежит у вас на
ладонях. Если вас одолели сомнения – приходите сюда и
задавайте свои вопросы. Первые мысли, которые придут к вам в
голову, будут самыми верными. Говорят, если повернуться лицом
к Новодевичьему монастырю в закатный час, когда лучи солнца
коснутся золотых куполов, то можно увидеть будущее.
Вид Москвы с Воробьевых гор так завораживает, что
чудится, что ты летишь над ней. Возможно, поэтому М.А.
Булгаков в своем мистическом романе «Мастер и Маргарита»
выбрал местом прощания Воланда с вечным городом именно это
место.
Особой любовью у романтически настроенных москвичей
пользуется угловая Напрудная башня Новодевичьего монастыря,
прозванная в народе Софьиной. Рядом с ней находилась келья
мятежной царевны Софьи, заточенной сюда по воле ее брата
Петра I. По словам историков, здесь, в Новодевичьей обители,
принимали постриг девушки из царского рода и древних
боярских родов. Многих отправили сюда родители, так и не
выбрав для них знатных женихов. Другие уходили сами,
оплакивая смерть любимого мужа. За много веков в стенах
монастыря скопилось столько неразделенной, нерастраченной
любви, что она помогает любви сегодняшней. Возможно, поэтому

именно здесь современные влюбленные загадывают свои самые
сокровенные и романтические желания.
А два столетия назад москвички гуляли и загадывали
сокровенные желания у Симонова монастыря. Сейчас, когда
выходишь из метро «Автозаводская», взгляд упирается в серую
многоэтажку с надписью – «Динамо». На месте «небоскреба»
в начале XIX века был Святой пруд, в котором изза несчастной
любви утопилась бедная Лиза из повести Карамзина. Вскоре
после несчастья к берегам пруда началось настоящее
паломничество – девушки приходили сюда тосковать по
возлюбленным, поверяя растущим здесь березкам свои
сердечные тайны. В советское время пруд засыпали. По мнению
старожилов, прежнюю романтическую ауру сохранил скверик на
Восточной улице, между корпусами завода и стеной Симонова
монастыря. Уверяют, что дух несчастной Лизы помогает
исполниться сердечным желаниям.

Новодевичий монастырь. А.Васнецов. Напрудная башня
А вот чтобы избавиться от назойливых кавалеров, нужно
отправиться в легендарную Марьину Рощу. Здесь в позапрошлые
столетья загадывали желания, просто гуляя меж деревьев.
Сейчас рощи нет, все застроено. Так что остается выбрать одно
из самых старых деревьев, обнять его и прошептать: «Хочу,
чтобы мужчины перестали меня преследовать!»
«Нулевой километр» – место универсальное для любых
желаний. По народным поверьям, если встать лицом к Красной
площади, бросить монетку через левое плечо и при этом
загадать желание, то оно непременно сбудется. Мало того, если

раскрутиться, а потом резко остановиться и спросить у стоящего
напротив мужчины его имя, узнаешь имя суженого.

Пуп Москвы – «Нулевой километр»
Романтики знают, что если в день свадьбы кортеж проедет
через семь мостов и через каждый из них жених пронесет
невесту, то будет их брак долгим и счастливым. В Нескучном
саду можно увидеть полуразрушенный мостик через овраг.
Согласно преданию, если юноша с девушкой возьмутся за руки и
пройдут по мостику, будет им взаимная любовь и долгие годы
совместной жизни. Ну а уж если поцелуются… Юные москвички,
мечтающие о вечной любви, верят, что если написать на бумаге
свое имя и имя любимого, сложить и закопать в землю вблизи
беседки в Нескучном саду, то любимый непременно обратит на
тебя внимание, поскольку в фундамент этой ротонды заложен
счастливый кирпич графини Орловой.
Одно из самых романтичных мест Москвы – пешеходный
мост Богдана Хмельницкого, прозванный в народе Поцелуев. 16
февраля 2002 г. на нем был установлен мировой рекорд – на
мосту одновременно целовались 2 226 человек. Мост сразу же
попал в Книгу рекордов Гиннесса, а у москвичей появилась новая
примета: после поцелуя на этом мосту влюбленные никогда
больше не расстанутся.
На Лужковском пешеходном мосту, в районе Болотной
набережной, специально для влюбленных пар посадили Сад
Любви, чтобы молодожены могли загадать желания и повесить
на Деревья Любви «замочки на счастье». Считается, чем крупнее
новобрачные повесят замок, тем сложнее будет разрушить их
брак. По преданию, если выбросить ключик в Москву-реку, то

никто и никогда не сможет подобрать отмычку к сердцу
любимого.

Дерево Любви из «Сада земных наслаждений»
Если у влюбленных все сложилось, через несколько лет
супружеской паре можно съездить в Коломенское и найти
чудодейственные валуны – Девичий камень и Камень-Гусь. Они
лежат на склоне оврага в окружении множества ленточек.
Обрывки ткани повязаны на стволах деревьев и даже на сухой
траве. Считается, что они помогают супругам завести детей. Для
этого надо набрать воды в святом роднике, мужу сесть на
мужской, а жене – на Девичий камень и, мечтая о сыне или
дочке, выпить принесенную воду. А в завершение привязать на
веточке ленточку.

Сакральные камни Коломенского.
Девичий камень
Помимо волшебных мест Москвы, есть в ней и волшебные
памятники. Недалеко от церкви Св. Трифона, во дворе МИИТа,

установлен памятник «влюбленному» студенту. Он сидит и кудато смотрит, наверное, на молоденьких студенток. В ответ у них
появилась традиция – тереть памятнику нос. Девушки уверяют,
что стоит только проделать эту нехитрую манипуляцию, как
романтическое желанье сразу исполнится. Кстати, будущие
железнодорожники нашли мечтательному студенту невесту –
установленную по соседству в скверике на площади Борьбы
«Девушку с косой до попы», но, увы, она безнадежно влюблена в
другого, в своего ненаглядного Веничку.

Памятник возлюбленной. «Москва – Петушки»

Памятник всем влюбленным «Серебряное сердце»
Кстати, чем необычнее памятник, тем больше волшебных
свойств ему приписывают. Например, памятник «Всем
влюбленным» в уютном тихом саду «Эрмитаж», появившегося
здесь в День святого Валентина в 2006 году. Он представляет
собой большое сердце с колоколами, которые при малейшем
движении ветра романтически позвякивают. У Сердца есть
собственный голос. Внутри скульптуры расположены трубы,

которые при дуновении ветра отзываются звоном колокольчиков.
Макетом для его создания послужил рисунок сердца, найденный
на стене дома Джульетты в Вероне. По замыслу автора,
влюбленные пары должны проходить сквозь это сердце, звеня
колокольчиками, и загадывать желание. Звон колокольчиков
достучится до небес и донесет Песнь Вашей Любови до Богов.
Памятник весь увешан женскими платочками. Влюбленные
считают: чем крепче завяжешь узел, тем сильнее будет любовь.
«Сердце» окружено скамейками, стоящими спинками к
памятнику, чтобы влюбленные могли насладиться общением друг
с другом.
Здесь в легендарном саду «Эрмитаж» влюбленные
назначают свидания, признаются в любви, дают клятвы и
обещания. По преданию, данные здесь обещания никогда не
будут нарушены.
В Борисоглебском переулке, возле Музея Марины Цветаевой,
установлен памятник талантливой поэтессе с удивительной и
непростой судьбой. Современники вспоминают о том, что Марина
подчас влюблялась не в человека, а в созданный ею самой
мираж и впоследствии, сталкиваясь с реальностью, горько
разочаровывалась. После такой любви оставались тупая боль,
горечь утраты и гениальные стихи. Говорят, что если
влюбленные дотронуться до левой, чуть выставленной вперед,
ножки Марины, то перед ними откроются истинные чувства
любимого.

Памятник Доценту – оберег от воров и грабителей

Скамья «Любви и верности» в Кузьминках
Влюбленные любят фотографироваться с забавными
памятниками, которые также обросли народными преданиями.
Например, с Юрием Никулиным на Цветном бульваре (чтобы
чувство юмора никогда не покидало тебя), с непонятной
«грудастой стрекозихой» на Воронцовом поле (вероятно, для
повышения привлекательности) и даже с Табуретом возле метро
«Таганская» (дабы почувствовать себя умнее его). Особой
любовью пользуется Евгений Леонов (в виде бессмертного
доцента) на Мосфильмовской улице. По преданию, потрогав
бронзового Доцента за указательный и средний пальцы, вы
навсегда обережете себя от воров и уличных грабителей.
Знаменитая поза «моргала выколю» – своеобразный московский
оберег.
В заключение, хочу посоветовать всем любителям романтики
прогуляться по бывшей усадьбе князей Голицыных «Кузьминки».
Она давно уже привлекает внимание влюбленных пар. Они
приезжают в парк, чтобы провести время друг с другом или
отпраздновать свадьбу. В парке есть романтическая Поляна
влюбленных, где можно признаться в любви в романтической
обстановке. Пройти к ней можно только через Арку желаний и
Плотину влюбленных, где парочки смогут повесить замки на
Дереве признаний, выкинуть ключи от своих сердец в Фонтан
признаний и посидеть перед началом долгой супружеской жизни
на Скамье Любви и верности. В качестве материала для
выплавки скамьи использовали старинную французскую пушку,
участвовавшую в войне 1812 года, подаренную специально для

переплавки частным коллекционером, пожелавшим остаться
неизвестным. По слухам, «Скамья примирения» не позволит
поссорившейся паре усидеть на скамье, не помирившись…

Харрисон Фишер. Роковая красавица
У каждого из вас может быть свое волшебное место, где вы
испытывали радость, восхищение, ощущение безграничной
любви и единения со всем миром. Именно в это место следует
мысленно возвращаться, когда вы хотите что-то задумать и
обрести исполнение мечты.
А самое главное – верить в то, что загаданное непременно
сбудется. Помните, ваши мысли имеют свойство воплощаться и
только от вас в основном зависит, какой будет эта реальность.

Послесловие

Итак, мы совершили небольшую прогулку по романтической
Москве, наполненной тенями тех, кто когда-то жил, любил,
страдал здесь. Любовь этих людей жива по сей день. Она
растворена частичками света, тепла и счастья в московском
небе. Она застыла на ладонях московских улиц и на нарядных
фасадах знаменитых московских особняков. К сожалению, их
остается все меньше и меньше. По словам специалистов, ныне в
Москве домов, возведенных до 1917 года, осталось всего 1,5 %
от общей городской застройки, и этот крохотный процент, к
сожалению, постоянно уменьшается, а с ним уходит и наша
память. Наша генетическая память. И сила двигаться дальше.
Мы не беремся утверждать, что романтическая Москва
именно такая, какой мы ее описали. Она многоликая и всегда
разная, как многолика и многогранна сама Любовь. К сожалению,
мы перестали быть романтичными. А ведь как мудро написал
Адам Дж. Джексон: «Только Любовь и имеет смысл. Толька Она
может помочь совершить удивительное путешествие в мир
собственной души и справиться со многими проблемами в семье,
на работе, в общении с людьми случайными и с близкими. (…)
Когда вы достигнете конца вашей жизни, единственное, что
будет иметь какое-то значение, – это та любовь, которую вы
отдали и получили. В своем путешествии в следующий мир,
единственное, что вы можете взять с собой, – это Любовь.
Единственная ценная вещь, которую вы оставите в этом мире, –
это Любовь. Больше ничего. Я знал людей, которые легко
переносили много трудностей в своей жизни и были счастливы,
но еще не встречал человека, который мог бы перенести жизнь

без Любви. Вот почему Любовь – это величайший дар в жизни.
Она придает жизни смысл. Именно благодаря ей стоит жить».