Текст
                    H. Aw GLEASON, Jr.
AN INTRODUCTION
TO DESCRIPTIVE
LINGUISTICS
New York, 1955


г. глисон ВВЕДЕНИЕ В ДЕСКРИПТИВНУЮ ЛИНГВИСТИКУ Перевод с английского Е. С. КУБРЯКОВОЙ и В. П. МУРАТ Редакция и вступительная статья В А. ЗВЕГИНИЕВА ИЗДАТЕЛЬСТВО ИНОС Т Р А Н Н О Й Л И Т ERА Т У Р Ы Москва, 1959
АННОТАЦИЯ Книга Глисона представляет собой учебное пособие по курсу „Введение в языкознание". Автор излагает основные проблемы языкознания с позиций американской школы дескриптивной лингвистики—наиболее популярного направления в современной зарубежной науке о языке. Работа Глисона с большой ясностью вскрывает как положительные, так и отрицательные стороны дескриптивной лингвистики. Русское издание книги Глисона имеет своей целью общее ознакомление советских языковедов с основными принципами этого направления; представляет также практический интерес и для преподавателей английского языка. Редакция литературы по вопросам филологии
ДЕСКРИПТИВНАЯ ЛИНГВИСТИКА История языкознания последних десятилетий характеризуется чрезвычайно активными и разнонаправленными поисками новых методов лингвистического исследования. Представителей новых течений объединяет один общий момент: все они одинаково критически относятся к традиционным исследовательским методам сравнительно-исторического языкознания, получившим свое наиболее полное выражение в младограмматической концепции. Некоторые из этих новых направлений^обычно включают в единую группу структуральной лингбистики, различая в ней несколько разветвлений: пражский структурализм (Пражский лингвистический кружок), копенгагенский структурализм и американский структурализм (дескриптивная лингвистика). Однако такое объединение представляется в значительной мере искусственным, хотя все указанные течения исходят из общего понимания языка как структурного образования и в соответствии с этим пониманием формируют свои рабочие приемы. Объединение их в одно направление на той основе, что все они исходят из рабочего принципа структурального подхода к изучению языка, в такой же мере правомерно, как и объединение в единое направление натурализма, младограмматизма и социологической школы (А. Мейе) на основании того, что они осуществляют лингвистическое исследование, исходя из сравнительно-исторического принципа. Общий рабочий принцип (будь то структуральный подход или же сравнительно-исторический), не являясь достоянием одной науки, но, как правило, распространяясь на совокупность наук, отнюдь не мешает различному его воплощению в неоднородные системы рабочих приемов в пределах одной науки и тем самым созданию нескольких, часто не сводимых к
Дескриптивная лингвистика одному методическому и даже методологическому потенциалу школ и направлений. Высказанные соображения полностью применимы и к дескриптивной лингвистике, которая обладает рядом особенностей, позволяющих рассматривать ее как отдельное и достаточно самостоятельное направление в современной науке о языке. Эти особенности зависят от условий формирования дескриптивной лингвистики и от того языкового материала, с которым ей в первую очередь приходится иметь дело. В противоположность копенгагенскому структурализму (глоссематике) и Пражскому лингвистическому кружку (функциональной лингвистике) дескриптивная лингвистика, которая по месту своего образования нередко именуется американской L, не является прямым производным теоретических положений, выдвинутых Ф. де Соссюром2. Она выросла из практических потребностей изучения языков американских индейцев и в дальнейшем, когда стала применять свои методы к изучению сначала английского, а затем и других индоевропейских, семитских и тюркских языков, стремилась сохранить свою практическую направленность, установив, в частности, тесные связи с методикой преподавания языков. Уже эти факторы не могли н? отграничить дескриптивную лингвистику от иных исповедующих структуральный принцип языковедческих направлений, в том числе и от глоссематики, исходящей из абстрактных категорий и схем и сближающейся этим своим качеством с нормативными построениями А. Марти. „Американский" путь развития языкознания связывают обычно с именем выдающегося лингвиста и антрополога Франца Боаса A858—1942). В ряде своих описательных 1 См. предисловие Мартина Джуза к составленной им хрестоматии по дескриптивной лингвистике: „Readings in Linguistics, The development of descriptive linguistics in America since 1925", Washington, 1957. - Она выражает, например, свое явно отрицательное отношение к Пражскому кружку, где „разговоры о функциях, системах и тому подобное, при отсутствии определения их в виде рабочих приемов и отношений, могут ввести в заблуждение даже языковедов". См. рецензию Хэрриса на книгу Трубецкого „Grundzuge der Phono- logie" в журнале „Language", 1941, т. 17, стр. 345—349.
Дескриптивная лингвистика грамматик индейских языков, и в особенности в большом теоретическом введении к коллективному „Руководству по языкам американских индейцев", Ф. Боас призывал к отказу от единых для всех языков принципов описания и к замене их описаниями на основе „логики данного конкретного языка", „изнутри" языка, или путем индукции, а не дедукции. Основываясь на своем опыте, Ф. Боас стремился доказать непригодность выработанных преимущественно на материале индоевропейских языков научных приемов для изучения и описания индейских языков. Не говоря уже о том, что в этих языках представлены иные языковые категории, чем в языках индоевропейских, они не имеют и исторической перспективы ввиду отсутствия письменных памятников, свидетельствующих о прошлых этапах развития, а внутренние генетические отношения этих языков остаются во многом еще неясными. В связи с этим к ним не применимы разработанные индоевропеистами методы исторической и сравнительной интерпретации. Отсюда, по мнению Ф. Боаса, возникает необходимость создания объективных методов описания языков, делающего упор на внешние формальные их качества. Работу Ф. Боаса в двух разных направлениях продолжили Э. Сепир и Л. Блумфилд, которых называют иногда Лейбницем и Ньютоном американской лингвистики. Интересы Э. Сепира сосредоточивались главным образом на изучении языка в широком культуроведческом контексте, во взаимосвязи со всякого рода иными формами „моделей человеческого поведения"; он, несомненно, был более близок традициям европейского лингвистического исследования и нередко черпал свои идеи из арсенала того направления в лингвистике, начало которого было положено В. Гумбольдтом. Работы Э. Сепира подготовили почву для формирования этнолингвистики; ею занимается ныне значительная группа американских языковедов, некоторые из них являются одновременно и антропологами (в американском понимании этой науки) — Дж. Гринберг, Г. Хойер, С. Фёгелин, Ф. Лаунсбери, А. Крёбер и др. Свое крайнее выражение это направление находит в работах Б. Уорфа1. 1 См. симпозиум „Language in Culture", Chicago, 1954, материалы которого опубликованы под ред. Г. Хойера. '
8 Дескриптивная лингвистика Выдвинутые Ф. Боасом объективные методы описания языка Л. Блумфилд ориентировал на положения „поведенческой" психологии (бихейвиоризм) и в своих работах обосновывал принципы так называемой „механистической" лингвистики, которая расчленяет процесс речевого общения на ряд физиологических в своей основе стимулов и реакций. Именно в идеях Л. Блумфилда заключены источники формализации методов лингвистического описания, которые составляют сущность дескриптивной лингвистики, представляемой ныне трудами Б. Блока, Дж. Трейджера, 3. Хэрриса и др. Надо, впрочем, с^тметить, что описанные два основных направления в современной американской лингвистике не всегда четко противопоставляются друг другу, и нередко отдельные языковеды в своей научной практике стремятся синтезировать теоретические принципы, восходящие как к Э. Сепиру, так и к Л. Блумфилду. В качестве примера можно сослаться на Ч. Хокетта, К. Пайка, Е. Найда и пр.1 Дескриптивная лингвистика — молодое направление в науке о языке. Фактически оно находится еще в процессе становления, хотя в нем уже наметились кризисные моменты, вскрывшиеся при обсуждении основных положений дескриптивной лингвистики на 8-м международном лингвистическом конгрессе в Осло A958). Как всякое новое направление в науке, дескриптивная лингвистика нередко оперирует не всегда четко определенными, а иногда даже противоречиво истолковываемыми терминами и понятиями. Вместе с тем она располагает уже более или менее устоявшимися принципами и положениями. Она разработала изощренную технику лингвистического описания, ввела в научный оборот новую и сложную номенкла - туру, новые категории и рабочие приемы. Все это невоз- 1 См. доклад Г. Хойера „Native Reaction as a Criterion in Linguistic Analysis" на 8-м международном лингвистическом конгрессе в Осло (Reports for the eight international congress of Linguists, Oslo, 1957, стр. 112).
Дескриптивная лингвистика 9 можно обозреть, да в этом и нет надобности, поскольку многое здесь относится, так сказать, к области лингвистической технологии и с достаточной ясностью изложено у автора настоящей книги — Глисона. Однако основные положения, составляющие существо нового направления, необходимо рассмотреть более внимательно. При этом неизбежно придется выйти за пределы книги Глисона, так как она намеренно (в силу своей целеустановки) обходит критические моменты, не излагает путей становления принципов дескриптивной лингвистики (имеющих до сих пор разноречивое толкование) и во многих случаях ищет компромисса с традиционной лингвистикой. Каковы основные черты дескриптивной лингвистики, в чем сущность ее общих принципов? Языковеды данного направления сосредоточивают свое внимание на описании „внешних", формальных элементов структуры языка, игнорируя его смысловую сторону,—все то, что имеет какое- либо отношение к логике или психологии и что объединяется ими под именем металингвистики/ Такой целеуста- новке соответствует и „операционалистский" метод лингвистического описания. Этот метод отграничивается от традиционных языковедческих категорий и опирается на такие структурные качества языка, которые даже можно выражать во внелингвистических и отвлеченных от языковой специфики терминах и понятиях. В этом отношении дескриптивная лингвистика полностью укладывается в те тенденции развития новейшего языкознания, которые охарактеризованы Эйнаром Хайгеном в специально посвященной этому вопросу статье: „Для современного математического подхода (к изучению лингвистических явлений— В. 3.) характерно, что упор ныне делается не на конкретные элементы, а на их распределение (дистрибуцию). Видимо, основное открытие современной лингвистики заключается в том, что оказывается возможным путем исследования дистрибуции элементов языка вскрыть их отношения. Даже традиционная лингвистика констатировала окружение по крайней мере некоторых лингвистических элементов и, в частности морфем, вступающих в синтаксические сочетания, но выделение этого аспекта в качестве основы лингвистического исследования обязано
10 Дескриптивная лингвистика своим происхождением, структуральной школе лингвистики. В соответствии с указанными предпосылками основной методической (и методологической) категорией в дескриптивной лингвистике является дистрибуция (именно поэтому рассматриваемое направление именуется иногда дистрибуционной лингвистикой). Но и эта основная категория не одинаковым образом трактуется даже в трудах тех американских языковедов, которых можно назвать главными зодчими нового лингвистического построения. Насколько можно проследить, первым употребил „дистрибуцию" в специально терминологическом смысле создатель нового метода датировки процессов языковой дифференциации (так называемой глоттохронологии или лексикостатистики) Морис Сводеш2. Но употребление данного термина у М. Сводеша носит двойственный характер. С одной стороны, он разумеет под ним статистическое распределение элементов или их признаков (Сводеш разбирает в своей статье фонологические принципы), с другой — ограниченность позиций, в .которых выступают эти элементы. Сводешом введен и принцип дополнительной дистрибуции (complementary distribution), который он определяет следующим образом: „Если в отношении двух тождественных типов звуков можно сказать, что один из них нормально встречается только в одном фонетическом окружении, а второй — только в другом, то они могут быть подтипами одной и той же фонемы... Примером может служить р в английском слове speech; дистрибуция р является дополнительной как по отношению к дистрибуции звонкого лабиального Ь, так и к дистрибуции глухих лабиальных взрывных звуков в peak, keep, hapen, но примыкает скорее к последним, чем к первому, вследствие своей фонетической тождественности "8. Таким образом, у М. Сводеша дистрибуция обладает только статистическим содержанием, а до- 1 Е. Haygen, Directions in Modern Linguistics, „Language", 1951, т. 27, стр. 216. 2 См. М. Swadesh, The Phonemic Principle, „Language", 1934, т. 10, стр. 117—129. 3 См. там же, стр. 123.
Дескриптивная лингвистика 11 полнительная дистрибуция используется им как метод, с помощью которого можно обнаружить фонемы. Последние, по его мнению, даны говорящим, для которых соответствующий язык является родным, в качестве постоянных структурных элементов. Б-. Блок и Дж. Трейджер в своей совместной работе, посвященной принципам лингвистического анализа, употребляют термин „дистрибуция" примерно в том смысле, в каком М. Сводеш говорит о дополнительной дистрибуции, причем особый упор они делают на окружение. Собственно дистрибуция определяется ими только через окружение в соответствии с сформулированным ими правилом: дистрибуция — это положение элемента относительно тождественных или нетождественных окружений1. Критерий окружения включается ими и в дополнительную дистрибуцию, чем несколько пополняется и уточняется определение, данное этому понятию М. Сводешом. „Тождественность позиции,—пишут ори, — означает не только тождественность положения в отношении начала или конца формы..., но также тождественность окружения, определяемого как предшествующие и последующие звуки. Как показывают уже приведенные высказывания, понятие дистрибуции (так же как и дополнительной дистрибуции) возникло и применялось первоначально лишь в области фонологии и имело дело с элементами, лишенными прямой связи с предметно-логическими или психическими категориями. Но затем принцип дистрибуции стал универсализироваться, переноситься в морфологию3, 1 См. В. В loch and G. T r age r, Outline of Linguistic Analysis, Baltimore, 1942. 2 См. там же, стр. 45. 8 См. Е. Nida, Morphology, The Descriptive Analysis of Words, изд.2-е, Ann. Arbor, 1949;' его же, The identification of morphemes, «Language", 1948, т. 24, стр. 414—441; Ch. Hockett, Problems of morphemic Analysis, „Language", 1947, т. 23, стр. 321—343; В. В loch, English, verb inflection, „Language-, 1947, т. 23, стр. 399—418; F.Lonnsbury, The method of descriptive morphology, „Anthropology, 1953, № 48 и др.
12 Дескриптивная лингвистика синтаксис1 и даже семасиологию2 и теперь в качестве всеобщего принципа лингвистического исследования и описания прилагается также и к языковым единицам, которые всегда были наполнены „металингвистическим" со- держанием. Подобного рода экспансионистские тенденции нового исследовательского принципа потребовали такого определения понятия дистрибуции, которое обладало бы характером всеобщности и было бы способно охватить качественно различные элементы структуры языка. Такое универсальное определение и стремится дать 3. Хэррис в своей книге, которая как бы подводит итог определенному периоду в развитии дескриптивной лингвистики3. Именно потому, что Хэррис стремится охватить все виды „дистрибуции речевых признаков относительно других признаков в пределах высказывания и таким образом выявить все потенциальные возможности дистрибутивного описания структуры языка, представляется необходимым более подробно задержаться на высказываниях Хэрриса. К этому надо добавить, что, поскольку Хэррис во многих случаях доводит дистрибутивный принцип до своего логического завершения, его книга с наибольшей четкостью обнаруживает как положительные, так и отрицательные стороны нового лингвистического направления. В главе „Методологические предпосылки" Хэррис следующим образом определяет сущность рассматриваемого направления: „Дескриптивная лингвистика (в терминологическом смысле) есть особая область исследования, име- 1 См. Z. Harris, From morpheme to utterance, „Language% 1946, t.22, стр. 161—183; R. W e 11 s, Immediate constituents, „Language", 1947, т. 23, стр. 81—117; В. В loch, Studies in colloquial Japanese, II; Syntax, „Language", 1946, т. 22, стр. 200—248; M. A born and H. Rubinstein, Word-class distribution in sentences of fixed lengths, „Language", 1956, т. 32, стр. 666—674 и др. 2 Е. N i d a, A System for the Description of Semantic Elements, „Word", 1951, т. 7, № 1; P. L. G ar vi n, A descriptive technique for the treatment of meaning, „Language", 1958, т. 34, стр. 1—32 и др. 3 Z. Harris, Method in Structural Linguistics, Chicago, 1951. Характерно, что уже в статье „Distributional Structure" („Word", 1954, т. 10, № 2—3), представляющей краткое резюме основных положений его книги, 3. Хэррис дает ряд существенных коррективов в своей теории. 4 Там же, стр. 6.
Дескриптивная лингвистика 13 кндего дело не с речевой деятельностью в целом, но с регулярностями определенных черт речи. Эти регулярности заключаются в дистрибуционных отношениях определенных черт исследуемой речи, т. е. в повторяемости этих черт относительно друг друга в пределах высказываний. Разумеется, возможно изучение различных отношений между частями или определенными чертами речи, например отношений тождества (или других отношений) в звуках или значениях или генетических отношений в истории языка. Главная цель дескриптивной лингвистики (а вместе с тем единственное отношение, которое будет рассматриваться в настоящей работе) — это изучение отношения распределения (дистрибуции) или порядка расположения (аранжировки) отдельных частей, или черт, речи относительно друг друга в процессе речи" \ Важно сразу же отметить, что в этом определении представлены весьма существенные ограничения возможностей применения дескриптивного метода, которые никак не позволяют рассматривать ещ в качестве универсального и пригодного для решения всех лингвистических задач, что проскальзывает иногда в утверждениях его адептов. Как явствует из приведенного высказывания, дескриптивная лингвистика с самого начала отказывается от рассмотрения многих проблем, существующих в науке о языке в качестве ее обязательных компонентов (проблем: формы и законов развития языка, взаимоотношения языка с другими видами психической деятельности и в первую очередь с мышлением, общественной сущности языка, взаимодействия языка и культуры, взаимоотношений и взаимовлияний языков и пр.), и ограничивается только одной диахронической плоскостью языка. Она фактически изучает не столько язык, сколько речь, что многократно подчеркивается всей подробно разработанной методикой дескриптивного исследования языка, исходящего из речевых отрезков или высказываний. Характерно при этом, что такое дескриптивное изучение речи проводится вне учета ее динамических потенций, обусловливающих формы развития языка. Но и диахроническое изучение языка с помощью методов дескриптивной лингвистики носит обедненный ха- 1 Там же, стр. 9.
14 Дескриптивная лингвистика рактер. Рассмотрение разных структурных элементов языка лишь через призму их дистрибутиьных признаков приводит к нивелировке этих элементов, к отказу от вскрытия их специфических качеств. Разработанные дескриптивной лингвистикой методы обнаруживают полное соответствие названию данного направления: оно действительно занимается только чистым описанием, а не изучением языка, если под этим последним понимать стремление проникнуть во внутреннюю сущность языка. Причем даже и такое описание в соответствии с практикой дескриптивной лингвистики носит односторонний характер, ориентирующийся лишь на,, внешний", т. е. физический, доступный непосредственному наблюдению костяк языка. Вышеприведенное общее определение целей и методов дескриптивной лингвистики Хэррис в дальнейшем уточняет, характеризуя отдельные основные категории этого направления. Обратимся к наиболее существенным из них. Лингвистическое исследование начинается с установления лингвистических элементов. Как же оно проводится? „Лингвистические элементы, — пишет Хэррис, — определяются для каждого языка посредством ассоциации их с конкретными особенностями речи, или, точнее, с различиями между частями или особенностями речи, которые доступны наблюдению лингвиста... Принято говорить, что элементы представляют, указывают или идентифицируют соответствующие особенности, но не описывают их. Для каждого языка устанавливается подробный список элементов. Утверждение, что данный конкретный элемент употребляется, например, в определенной позиции, означает, что в этом случае имеет место высказывание, особенности некоторой части которого в лингвистическом отношении представлены этим элементом. Можно говорить, что каждый элемент встречается в определенном сегменте высказывания, т. е. в части лингвистически выраженного и протекающего во времени высказывания... Окружение, или позиция элемента,—это соседство (в' пределах высказывания) других элементов, установленных на базе той же самой процедуры, которая использовалась при установлении данного элемента. Под „соседством" разумеется позиция элемен-
Дескриптивная лингвистика 15 тов перед, после и одновременно с рассматриваемым элементом... Дистрибуция элемента есть совокупность всех окружений, в которых он встречается, т. е. сумма всех (различных) позиций (или употреблений) элемента по отношению к употреблениям других элементов. П. Дидерихсен в своем докладе на 8-м международном лингвистическом конгрессе2 справедливо отметил, что данные определения содержат внутреннее противоречие. В самом деле, уже из приведенной цитаты явствует, что, с одной стороны, понятие дистрибуции выводится с помощью понятия элемента, ас другой — понятие элемента определяется через посредство дистрибуции. Получается заколдованный круг. Определение понятия дистрибуции не учитывает далее того, что конкретные элементы, принадлежащие одному классу, распределяются (осуществляют дистрибуцию) только по определенным положениям, а конкретные элементы, принадлежащие другому классу, могут употребляться как в том же самом положении, так и в других положениях. Определение Хэрриса не уточняет также, что разумеется под „совокупностью позиций" — возможные позиции в пределах языка или же только совокупность высказываний в том материале, в каком данный элемент встречается. Что касается понятия окружения, то, определяя его, автор ничего не говорит о том, как устанавливать соответствующее „соседство", и не проводит разграничения в отношениях между двумя элементами в пределах одной и той же единицы (например, Двух фонем в пределах слога) и в отношениях между элементом и единицей, в которой он употребляется. Важным недостатком понятия окружения является расплывчатость его границ, особенно в применении к определению дистрибутивных отношений морфологических и синтаксических элементов. Ведь совершенно ясно, что „соседство" звуковых последовательностей во многих случаях может простираться очень далеко в обе стороны окружения, теряя четкость своих пределов. Этот недостаток отчетливо проступает в тех главах книги Глисона, где говорится 1 Z. Harris, Method in Structural Linguistics, стр. 14 — 15. P. Diderichsen, The Importance of Distribution versus other ^nteria in Linguistic Analysis (Reports for the eight international congress of linguists, Oslo, 1957, т. I, стр. 23 — 49).
16 Дескриптивная лингвистика о морфологических и синтаксических категориях (гл. VI— XI). Наконец, определение ряда категорий страдает нечеткостью и неясностью границ. Например, такие термины, как окружение (environment), позиция (position) и употребление (occurence), являются фактически синонимами. Подобного рода неувязки, недоговоренности и противоречия нельзя, конечно, отнести к числу достоинств рассматриваемого метода. Но вместе с тем их нельзя считать органическими и неисправимыми. В значительной мере они обусловлены недоработанностью метода, который еще не имеет возможности опереться на более или менее значительный и достаточно обширный опыт. Иной и уже собственно методологический характер имеет другой весьма серьезный недостаток, коренящийся в самом подходе к изучению языковых явлений. Устранение его совершенно переориентирует дескриптивную лингвистику и во многом лишит ее качеств оригинальности, на которые она, несомненно, претендует. Эта переориентация есть одновременно единственный путь выхода из того кризиса, в который попала дескриптивная лингвистика, не успев еще расцвести полным цветом. Речь в данном случае идет об отношении дескриптивного исследования языка к значению. Выше уже указывалось, что дескриптивная лингвистика сознательно и намеренно отграничивается от значения — в этом и заключается один из основных теоретических постулатов „американской,, школы языкознания, истоки которого восходят непосредственно к Л. Блумфилду. Л. Блумфилд вынес значение за пределы собственно лингвистических явлений посредством довольно нехитрой манипуляции, включив его, в соответствии со своей би- хейвиористской схемой, в физиологическую область стимулов и реакций1. В своих „Постулатах" он набросал и схему „объективного" описания языка2, что, как уже указывалось выше, составило один из основных принципов дескриптивной лингвистики. Сосредоточивая свое внимание 1 См. L. В 1 о о m f i e 1 d, Linguistic aspects of science, Chicago, 1939. 2 Cm. L. В 1 о о m f i e 1 d, A set of postulates for the science of language, „Language", 1926, т. 2, № 3. . • <
Дескриптивная лингвистика 17 только на физической стороне языка и отказываясь от обращения к металингвистическим факторам, дескриптивная лингвистика, бо мысли ее адептов, обладает следующими положительными качествами: с одной стороны, он% выходит из-под влияния установившихся традиционных схем и тем самым предоставляет возможность для более адекватного описания структуры языка, а с другой стороны — освобождается от груза нелингвистических представлений, привносимых в результате стремления поставить языковые факты в связь с психическими, логическими или социальными явлениями, а иногда даже этими явлениями подменить собственно лингвистические. В этой тенденции есть, несомненно, здоровое начало, но, к сожалению, ее представители — дескриптивисты, уклонившись от одной крайности, угодили в другую и в конечном счете опять- таки вышли за пределы лингвистики: отрешившись от металингвистики, они вместе с водой выплеснули и младенца, так как искусственно отсекли от языка то, ради чего он вообще существует — его коммуникативное содержание. Обращение лишь к физическому аспекту языка также, хотя и с другой стороны, характеризует тот же органический недостаток дескриптивных методов исследования языка, поскольку язык отнюдь не исчерпывается своими физическими качествами. Язык, разумеется, включает в себя доступные наблюдению физические качества (звуковые волны, артикуляция). Но звуки речи — не есть чисто физическое явление, и защитники физических теорий языка заблуждаются, полагая, что лингвистика может ограничиться изучением звуковых волн, рассматривая их как чисто физическое явление и исследуя чисто физическими методами, которым, конечно, нельзя отказать в большой „объективности". Однако язык, изучаемый как чисто физический объект, — это уже не язык, как не являются им графические способы его фиксации, тоже доступные физическим методам непосредственного наблюдения и описания. Если быть последовательным до конца, то надо признать, что при дескриптивном описании языка можно его и не знать. Ведь „знание" языка в обязательном порядке предполагает усвоение его значимой стороны, а дескриптивисты отбрасывают эту сторону из принципиальных * Г. Глисон
18 Дескриптивная лингвистика соображений. Они имеют дело только с речевыми отрезками как последовательностями физических явлений и распределением элементов этих отрезков относительно друг друга (дистрибуцией). И в плане теоретическом, правда, применительно только к фонологии, Б. Блок, например, вполне допускает такую возможность. „Располагая достаточным количеством образцов того или иного языка, — пишет он,— ...лингвист, очевидно, в состоянии определить его фонологическую систему, не зная, что означает каждая часть образца, или даже обозначают ли любые его части, одну и ту же вещь или разные. Однако в исследовательской практике дескриптивистам никогда не удавалось быть последовательными в этом отношении. Непоследовательность проявляется уже в том, что в дескриптивной лингвистике фактически сохраняется традиционное деление на фонологию, морфологию и синтаксис, которое было установлено отнюдь не на основе чисто физических или дистрибутивных критериев. Это приводит к ряду осложнений. Хотят ли того дескрипти- висты или не хотят, но без металингвистических факторов оказывается невозможным отнесение отдельных языковых явлений к числу фонологических, морфологических или синтаксических (см. об этом ниже). Характерно при этом и то, что в применении, например, к фонологическим и морфологическим явлениям техника дескриптивного исследования (или, как говорит Хэррис, процедура исследования) видоизменяется. В работах представителей дескриптивной лингвистики деление лингвистических явлений на указанные три раздела нередко принимается до известной степени за само собой разумеющееся. Более того, в ряде случаев дистрибутивные признаки подгоняются под лингвистические категории, выделенные традиционным языкознанием. Таково, например, „дистрибуционное" определение корня, основы, суффиксов, префиксов и прочих морфологических категорий в книге Глисона. Все это говорит о том, что гонимое дескриптивистами значение в той или иной форме всегда присутствует в их работах. Неизбежность признания значения де юре становится 1 В. В loch, A Set of Postulates for Phonemic Analysis, „Language", 1948, т. 24, стр. 5, прим. 8.
Дескриптивная лингвистика 19> все более очевидной для дескриптивистов, хотя относительно этого существуют различные точки зрения и среди дескриптивистов. Наиболее ригористической позиции придерживаются здесь Блок и Трейджер, которые пишут по этому поводу: „Хотя важно проводить различие между грамматическими и лексическими значениями, и при систематическом описании языка приходится по необходимости с возможной точностью учитывать по крайней мере грамматические значения, однако все наши классификации должны основываться исключительно на форме — на различиях и сходствах в фонетической структуре основ, и аффиксов или на функционировании слов в конкретных типах словосочетаний и предложений. При осуществлении классификаций не должно быть никакого обращения к значению,абстрактной логике или философии" (выделено мною.—В.3.)\ Сложнее с этим вопросом обстоит дело у 3. Хэрриса — ортодокса „американской" школы лингвистики. В библии этой школы — книге Хэрриса „Метфд в структуральной лингвистике" значение и его роль в дистрибутивном анализе трактуются в основном в плане бихей- виористской формулы, состоящей из лингвистических: стимулов и реакций воспринимающих их людей. Такт, разбирая вопрос о методах установления фонологических и морфологических элементов, Хэррис пишет: „Эмпирически определено, что во всех описанных языках мы можем обнаружить некоторую часть высказывания, котораяг тождественна с частью какого-то другого высказывания.. „Тождественность" в данном случае.не следует истолковывать как физическую идентичность, но только как; способность заменяться без того, чтобы вызывать при этом: изменение в реакции говорящего, слышавшего данное- высказывание до и после замены... Привлекая критерий' реакции слушателя, мы тем самым начинаем ориентироваться на „значение", обычно требуемое лингвистами.. Нечто подобное, видимо, неизбежно, во всяком случае на» Данной ступени развития лингвистики: в дополнение к данным о звуках мы обращаемся к данным о реакции слушаю- ' 1 В. В 1 о с h and G. T r a g e r, Outline of Linguistic Analysis, 1942^ 2*
20 Дескриптивная лингвистика щего. Впрочем, данные о восприятии слушающим высказывания или части высказывания как повторение произносившегося ранее контролировать легче, чем данные о значении. В дальнейшем, однако, оказалось, что вопрос о реакции слушающих как критерии лингвистического анализа не столь уже простая и однозначная вещь 2. Без „нечто подобного ': вроде значения никак не удается обойтись, именно поэтому определение роли его в дистрибутивном анализе языка превратилось в одну из центральных тем дискуссий, ^которые активно ведутся ныне вокруг принципов дескриптивной лингвистики. Этой проблемой вынужден был за- шяться и Хэррис, посвятив ей большую часть своей статьи >гДистрибуционная структура", которая вносит значительные коррективы в его первоначальные теоретические принципы. Основной корректив сводится к тому, что дескриптивная лингвистика фактически капитулирует перед значением, изгнание которого из лингвистики она так торжественно прокламировала. Эта капитуляция происходит, разумеется, в менее демонстративной форме. Прежде всего Хэррис вносит дополнительные ограничения универсалистских тенденций дескриптивной лингвистики и делает при этом весьма знаменательные допущения. „Здесь будет показано, — определяет он задачи статьи, — как можно описать язык в терминах дистрибу- ционной структуры, т. е. с точки зрения употребления одних частей (в конечном счете звуков) относительно других частей, и как можно осуществить подобное описание, не обращаясь к другим факторам, таким, как значение или история. Нет надобности говорить, что возможно и иное изучение языка — историческое, психологическое и т. д. — как в связи с дис т рибуционной структурой, так и независимо от нее" (выделено мною.—В. 3.)*. Далее он пытается указать значению его место (конечно, по возможности вне языка), хотя уже с меньшей уверен- 1 Z. H a r r i s, Method in Structural Linguistics, Chicago, 1951, стр. 17. 2 См. И. Н о i j e r, Native Reaction as a Criterion in Linguistics Analysis. Reports for the eight international congress of linguists, Oslo, 1957. 3 Z. Harris, Distributional Structure, „Word", 1954, т. 10, .№ 2—3, стр. 146.
Дескриптивная лингвистика 21 ностью: „Значение не есть исключительная принадлежность языка, но общая характерная черта человеческой деятельности. Правда, язык проявляет особое отношение к значению как в смысле классификации элементов%опыта, так и в смысле коммуникаций. Но это. отношение отнюдь не просто... Если кто станет утверждать, что язык существует в двух планах — формы и значения, — мы, во всяком случае, можем возразить, что структуры обоих планов не идентичны, хотя в некоторых отношениях они обнаруживают сходство. Все сказанное относится к области общетеоретических рассуждений. Но вот Хэррис переходит к изложению практики дистрибутивного описания, и мы сразу же наталкиваемся на особый раздел—„Значение как функция дистрибуции", где говорится: „Если мы ... исследуем области, в которых нет простых дистрибуционных регуляр- ностей, мы часто обнаруживаем интересные дистрибу- ционные отношения, которые кое-что говорят нам об употреблении элементов и находятся в^корреляции с некоторыми аспектами значения. В ряде , важных случаев можно даже установить определенные аспекты значения как функции измеримых дистрибуционных отношений Например, тот факт, что не каждое прилагательное употребляется с любым существительным, можно использовать в качестве мерила различий в значении. Ведь все не сводится к тому, что различные члены одного (дистри- буционного) класса производят различный отбор членов другого класса, в котором они были фактически обнарут жены. Кроме того, если мы устанавливаем, что слова или морфемы А и Б гораздо более отличны по своим значениям, чем А и В, мы часто обнаруживаем, что дистрибуция А и Б более различна по значению, чем дистрибуция А и В. Иными словами, различие э значении координируется с различием в дистрибуции" (подчеркнуто мною.—В. З.J. Приведенные цитаты с полной отчетливостью говорят о важности значения также и для дистрибуционного анализа и описания языка. И чрезвычайно характерно, что» 1 Там же, стр. 151—152. 2 Там же, стр. 156.
22 Дескриптивная лингвистика первое написанное с дескриптивных позиций учебное пособие по введению в языкознание, каковым является книга Глисона, рассматривает первоначально преданное анафеме значение уже как вполне равноправный член лингвистического семейства. В языке он выделяет две соотносимые друг с другом структуры: выражения и содержания (см. стр. 33 наст. изд.). Описывая морфемы, Глисон пишет: „Определяя морфему как наименьшую значимую единицу в структуре языка, нужно попытаться избежать неправильного понимания слов „значимый" и „значение". „Значение" должно обозначать отношения, которые существуют между морфемами как частями системы выражения какого-либо языка и соответствующими единицами в системе содержания того же языка. Морфема — это наименьшая единица в системе выражения, которая непосредственно соотносится с той или иной частью системы содержания" (стр. 94 наст. изд.). И даже в терминах дескриптивной лингвистики определение морфемы у Глисона принимает такую форму: „Морфема — это группа из одной или нескольких алломорф, объединяемых по признаку общности (обычно легко устанавливаемой) дистрибуции и значения. Так, /-z/, /-s/ и /-i-z/...1 являются тремя алломорфами одной морфемы, потому что они имеют определенную установленную дистрибуцию... и одинаковое значение" (стр. 103 наст. изд.). Таким образом, значение все более легализируется и, что следует отметить особо, перестает рассматриваться как внелингвистическая категория, но входит обязательной составной частью в структуру языка, вступая в регулярные отношения с другими его частями. В известной степени дескриптивная лингвистика в настоящее время находится на распутье, в чем также выражается ее кризисное состояние. Очень скоро выяснились ее рабочие возможности, оказавшиеся довольно ограниченными. Дальнейшее ее развитие намечается в двух направлениях. Отказавшись от своей принципиальной односторонности, она может пойти на сближение 1 Т. е., говоря языком традиционной лингвистики, произносительные варианты суффикса множественного числа имен существительных в английском языке.
Дескриптивная лингвистика 23 с традиционными методами лингвистической работы, войдя постепенно в науку о языке в качестве системы дополнительных рабочих приемов лингвистического описания, сочетаясь с другими рабочими методами и употребляясь там, где это представляется целесообразным с точки зрения потенциальных возможностей дескриптивного метода. Новая и чрезвычайно тонкая методика описания, разработанная дескриптивистами, при указанных условиях, несомненно, будет желательным и нужным обогащением арсенала лингвистических приемов исследования. Бесспорным достоинством методики дескриптивистов является при этом то, что она исходит из понимания языка как структурного образования; именно это и делает возможным описание элементов языка в терминах их взаимоотношений. Необходимо, чтобы развитие дескриптивной лингвистики протекало именно в этом направлении, поскольку это, собственно, единственный путь, следуя которому она может выйти из постигшего ее на столь раннем этапе кризиса. Свидетельством того, -<цто в указанном направлении делаются уже реальные шаги, является и книга Глисона. Нынешнее состояние дескриптивной лингвистики в этом случае следует истолковывать только как первый шаг к познанию структурных законов языка в целом {а не только его физического облика) и языка как средства общения и орудия мышления (а не только как „чистой" системы дистрибутивных отношений его элементов). Но дескриптивная лингвистика может пойти и по другому пути — по пути предельной формализации языка, полного отказа от изучения его специфики, широкого и всепоглощающего и пользования математических методов исчисления и сближения с символической логикой. В этом направлении также предпринимаются определенные шаги \ 1 Характерно в этом отношении определение М. Джузом лингвистики как математики конечных чисел (linguists-discrete mathematics), которое он дает в своей статье „Description of language design, „Journal of the Acoustical Society of America", 1950, т. 22, ?тр 701708 П y , , т 22, р 701—708. Практическое применение это направление нашло в работах: F. Н а г а г у and H. Paper, Toward a general calculus of pnonemic distribution, „Language", 1957, т. 33, стр. 143—169; ^•Hockett, Two modelsof grammatical analysis, „Word", 1954, т. 10, стр. 225—227; N. G h о m s k y, Systems of syntactic analysis, „Journal of symbolic logic", 1953, т. 18, стр. 242—256 и др.
24 Дескриптивная лингвистика Возможно, что исследования этого порядка содержат в себе важные элементы и имеют, в частности, прикладную значимость. Следует только иметь в виду, что прикладные работы по самому своему характеру неизбежно односторонни, они намеренно замыкаются в тесных пределах исследования, обусловленных практической целеустановкой, и никогда не направлены на вскрытие сущности изучаемого явления. Не подлежит никакому сомнению, что путь формализации языка в качестве единственного, или главного, пути развития языкознания (предпосылки ее наличествуют в чисто дескриптивном описании физической природы языка операционалистическими методами) может привести только к одной конечной цели — уничтожению лингвистики как науки, имеющей свой предмет изучения — язык, и свои методы исследования, которые определяются спецификой изучаемого предмета. Подвергнув внимательному и последовательному рассмотрению принципы дескриптивной лингвистики, П. Ди- дерихсен приходит к такому выводу: „Несомненно, европейские кабинетные лингвисты могут поучиться у своих американских коллег их здоровому и эффективному one- рационализму. Но если наш критический анализ дистри- буционной теории не бьет мимо цели, он, быть может, напомнит нетерпеливым лингвистам, ведущим „полевую"- работу, что по другую сторону дороги есть также канава. Физикалистские термины, содержащие привкус логики или статистики, могут ввести в заблуждение лингвиста, если он удовольствуется выводом, что они оправдали себя в определенной области исследования и могут быть выражены в ряде формул. Не приходится возражать, что слепое преклонение перед традицией нередко тормозило развитие лингвистики; но недостатки Кэрриса вместе с тем показывают, как важно при поисках новых методов не забывать о драгоценном опыте, накопленном старой системой грамматики. Конечно, необходимо выйти за жесткие рамки традиционной лингвистической методики и выработать методы в соответствии с опытом, полученным посредством различных и нетрадиционных исследований языков, которые не представляется возможным адекватно описать в терминах гречес-
Дескриптивная лингвистика 25 кой грамматики. Но если новая теория, построенная на основе опыта идущей пока ощупью очень молодой отрасли исследования, не способна включить в себя понятия, необходимость которых доказана всеми предыдущими исследованиями, то в этом случае мы просто заменяем одни предрассудки другими, вместо того чтобы объединять все совместимые рабочие приемы в едином и обобщенном методе более высокого порядка" \ К приведенным словам мало что можно добавить. Книга Г. Глисона „Введение в дескриптивную лингвистику" не является оригинальной работой; она и не претендует на научную оригинальность. Она представляет собой учебное пособие по дисциплине, которая в- вузах Советского Союза именуется обычно „введением в языкознание". Во всяком случае, в пособии Глисона рассматривается большинство проблем, входящих у нас в программу по указанному курсу. УчебЙлй характер книги подчеркивается и тем обстоятельством, что к ней в виде приложения дается сборник упражнений, ориентированных на содержание книги. В русском издании работы Глисона этот сборник не воспроизводится по той простой причине, что эта работа предназначается отнюдь не для учебных целей. Русское издание книги Глисона имеет своей целью общее ознакомление советских языковедов с основными, принципами дескриптивной лингвистики. Этой цели она, как кажется, может служить лучше, чем перевод какой-либо теоретической и оригинальной в научном отношении работы (например, книги 3. Хэрриса „Метод в структуральной лингвистике") или сборника статей (что, впрочем, не исключается изданием книги Глисона). Во- первых, Глисон дает систематическое изложение всех основных проблем языкознания с дескриптивных позиций, что не делает ни одна другая, хотя и более высокая по своим научным качествам работа. Во-вторых, это изложение избегает крайностей, которыми характеризуются мно- 1 P. Diderichsen, цит. работа, стр. 36—37.
26 Дескриптивная лингвистика гие посвященные дескриптивной лингвистике работы. Глисон излагает главным образом то, что более или менее себя оправдало в исследовательской практике. И, наконец, книгу Глисона положительно отличает еще весьма существенное качество: она стремится слить достижения нового метода с прошедшими вековую проверку категориями традиционной лингвистики. Это, правда, не всегда удается, поскольку в данном направлении работа только начинается, но саму эту тенденцию нельзя не признать плодотворной. Работа Глисона с большой ясностью вскрывает как положительные, так и отрицательные стороны дескриптивной лингвистики. Особо следует отметить способ изложения, принятый Глисоном в его книге. Он не дает перечисления некоторой совокупности правил в сопровождении ряда примеров, как это обычно принято в пособиях подобного рода, но выводит правила в результате сплошного анализа структуры языка. Это делает выводы автора более доказательными, но требует знакомства со всей книгой, так как части ее взаимосвязаны. Известное неудобство для русского читателя представляет то, что изложение ориентировано на английский материал. Но это неудобство непреодолимо, так как сама сущность дескриптивного метода не допускает замену у одного языка другим. Кроме того, в этом заключается и известный положительный момент — описание языка приобретает для русского читателя качества большей объективности. Книга Глисона прошла большую проверку в практике преподавания, о чем говорит и сам автор.. Это помогло ей „устояться". Изложение ее отличается ясностью, избегает ненужных деталей, спорных и не получивших еще четкого истолкования положений. Она, несомненно, поможет советскому читателю разобраться в принципах нового — американского — направления в современной зарубежной лингвистике и составить о них правильное представление. В. Звегинцев
ПРЕДИСЛОВИЕ АВТОРА Язык — одна из наиболее важных и характерных для человека форм поведения. Именно поэтому он всегда привлекал внимание ученых. В последние годы, однако, в области языкознания произошли значительные перемены: если некогда изучение языка было почти полностью ограничено изучением отдельных языков, в первую очередь языков Западной Европы и классической древности, то в последнее столетие наряду с исследованием отдельных языков стали изучать язык и в боле ^широком аспекте. В ходе развития каждая общественная наука сталкивается в пределах своей области с проблемами языка. И психология, и социология, и антропология1 исследовали язык и как вид человеческой деятельности, и как систему, взаимодействующую с человеческой личностью, обществом и культурой. Язык вторгся даже в область технических наук, и это заставило инженеров серьезно заняться изучением человеческой речи. В результате мы располагаем в настоящее время хорошо разработанными приемами изучения языка с самых различных точек зрения. Каждый из этих приемов дополняет все другие, обогащая наши теоретические познания и способствуя практическому решению многих актуальных проблем. Существует, однако, такой аспект языка, который до последнего времени привлекал мало внимания. Это — внутренняя структура языков, изучаемая особой научной дисциплиной— дескриптивной лингвистикой. Она отличается от других дисциплин тем, что концентрирует свое вни- 1 В американской научной традиции под антропологией разумеется комплекс наук, включающий наряду с собственно антропологией также лингвистику, фольклор и этнографию. — Прим. ред.
28 Предисловие автора мание на иных сторонах человеческой речи. Общий предмет исследования, а также то, что дескриптивная лингвистика занимается разрешением некоторых особых проблем, приводит ее в тесное соприкосновение со многими другими дисциплинами. Одновременно с ростом интереса к исследованию языка произошло коренное изменение и в преподавании конкретных языков. Языки, которые предыдущие поколения не сочли бы достойными серьезного внимания, изучаются теперь по строго разработанным программам. Заметно увеличилось число языковых систем, подлежащих изучению, и возникла необходимость в более широкой теории. Дескриптивная лингвистика стала, таким образом, существенной частью новейших программ по языку. Об этом свидетельствует введение курсов дескриптивной лингвистики во многих американских колледжах и университетах. Более того, эти курсы завоевывают Есе большую популярность. В силу установившейся традиции антропологи и раньше в процессе подготовки знакомились с методикой лингвистических „полевых" работ, а специализирующиеся в области языка нередко слушали курсы по романской филологии и т. п. Однако эти и аналогичные им курсы весьма различались по содержанию и установкам. В настоящее время интересы обеих групп, по-видимому, сближаются, и во многих учебных заведениях можно теперь читать единые общие курсы по дескриптивной лингвистике. Изучающие другие социальные науки также начинают испытывать потребность в подобном курсе. Лингвистические курсы перестают быть придатком отдельных специализированных циклов и привлекают все новых и новых слушателей. С учетом всех этих изменений и был написан наш учебник. Он предназначается не только для будущих лингвистов, но и для читателей других специальностей и научных интересов. Многие из тех, кто будет пользоваться учебником, вероятно, заинтересуются вопросом о месте дескриптивной лингвистики в ряду смежных дисциплин, но будут лишены возможности прослушать специальные курсы, посвященные этой проблеме. Вот почему мы сочли правильным по возможности расширить круг рассматриваемых проблем. Краткие экскурсы в об-
Предисловие автора 29 ласть исторического языкознания и диалектологии, в теорию коммуникаций и акустическую фонетику включены прежде всего для того, чтобы показать их тесную связь с дескриптивной лингвистикой. В курсах, ставящих более узкие задачи или более ограниченных по объему; соответствующие главы можно опустить. Эта книга создана на основе вводного курса, прочитанного в Hartford Seminary Foundation, и предназначается в первую очередь для подготовки слушателей к решению тех языковых проблем, с которыми сталкиваются в настоящее время миссионеры в чужих странах. Однако наш курс слушали также и те, кто начинал готовиться к специальной лингвистической деятельности — к анализу, переводу, преподаванию и т. д. Подготовка и специализация учащихся были в высшей степени различными — от литературы и философии до медицины и ядерной физики. Среди них были американцы, владеющие только своим родным языком (для них этот курс был первым опытом изучения языка), и люди, бегло говорящие на нескольких экзотических языках. Книга родилась из конспекта, который неоднократно пересматривался и является плодом многолетнего опыта чтения вводных курсов по языкознанию. Кроме того, первоначальный мимеографированный вариант книги был проверен на практике в других учебных заведениях при самых различных условиях — как в качестве факультативного пособия для начинающих, так и в качестве учебника для выпускников, специализирующихся по английскому языку. В целом книга полностью себя оправдала и значительно выиграла в результате проверки. Опустив менее существенные, второстепенные главы, наш учебник можно использовать и в полугодовом курсе для выпускников или студентов старших курсов. При условии введения некоторого дополнительного материала он может быть полезен и для годового курса по общему языкознанию.
ГЛ ABA I ЯЗЫК 1. Речь на незнакомом языке воспринимается нами как беспорядочный поток звуков, лишенных какого бы то ни было значения. Однако для говорящего на этом языке дело обстоит совершенно иначе. Он обращает мало внимания на звуки, его занимает ситуация, лежащая за актом речи и в этом акте *гак или иначе отраженная. Но ни в том, ни в другом случае не удается понять природу явления. Ни случайный наблюдатель, ни человек, говорящий на своем родном языке, не располагающ подлинными знаниями сущности языка. Несомненно, у многих народов — а у американцев, возможно, в большей степени, чем у других, — существуют сложившиеся взгляды на язык. Однако эти взгляды, как общепринятые, так и дискуссионные, не дают целостного представления о языке, а иногда и не соответствуют фактам. Даже люди с образованием часто бывают не в состоянии ответить на самые простые вопросы, касающиеся их языка. Для большинства людей язык — прежде всего орудие, которым надлежит пользоваться, а не предмет специального и критического изучения. Возможно, это и так. Тем не менее существует целый ряд важных для человечества проблем, с которыми язык тесно связан и на которые он оказывает такое глубокое воздействие, что понимание механизма языка во многом способствует их разрешению. Кроме того, каждая область человеческой деятельности представляет научный интерес. Вот почему как с практической точки зрения, так и для Удовлетворения естественной человеческой любознательности язык заслуживает самого серьезного и вдумчивого рассмотрения.
«42 Глава 1 ф I, -t -- -- ¦ ¦ — ¦ - ¦ __^^^^ 2. У языка столько точек соприкосновения с различными областями человеческой жизни, что его можно изучать с самых разных сторон, и в каждом случае это будет обоснованно, полезно и интересно. Лингвистика — это наука, которая стремится понять язык с точки зрения его внутренней структуры. Разумеется, она не существует как нечто изолированное и полностью автономное, но у нее есть отчетливо и строго отграниченная область исследования и свой в высшей степени эффективный и своеобразный метод. За некоторыми основными понятиями и необходимыми данными ей приходится обращаться к таким наукам, как акустика, теория информации, физиология человека, психология и антропология. В свою очередь и лингвистика вносит свой вклад в развитие этих наук. Но как бы тесно языкознание ни было связано с другими науками, оно является самостоятельной наукой, поскольку его интересует прежде всего структура языка. 3. Что же такое структура языка? Язык оперирует двумя рядами явлений. Это, во-первых, звуки. Почти все виды звуков, которые способен произвести речевой аппарат человека, используются так или иначе в том или ином языке. С другой стороны, в языке мы имеем дело с мыслями, социальными ситуациями, значениями — в английском языке нет приемлемого термина, который охватывал бы всю совокупность этих явлений,—с фактами и вымыслами о жизни человека, со всем тем, на что человек реагирует и что он стремится передать другим людям. Эти два ряда явлений (в той мере, в какой они интересуют лингвиста) можно для удобства обозначить терминами выражение и содержание. Иностранец, который воспринимает речь как простой набор звуков, в действительности не слышит языка, не слышит даже той его части, которую мы назвали выражением. Он слышит только звуки — то материальное, что язык использует для передачи сообщения. Однако это область не лингвиста, а физика. Последний может изучать речь как поток звуков и узнать о них много интересного. Результаты его исследований имеют как теоретическое, так и практическое значение; от них во многом зависят конструирование и совершенствование телефона, радио и различного электронного оборудования. Резуль-
Язык 33 таты эти важны также для лингвистики и целого ряда других наук, в том числе для психологии, физиологии и самой физики. Лингвиста звук интересует как средство передачи сообщения. Чтобы выполнять эту функцию, речь должна быть чем-то совсем отличным от того беспорядочного потока звуков, каким она представлялась иностранцу. Речь и есть в действительности организованная система или структура, и именно она является объектом изучения лингвистики. Лингвист рассматривает речь как упорядоченную последовательность определенных видов звуков и их сочетаний. Речь можно назвать упорядоченной в том смысле, что она представляет собой сложный набор повторяющихся моделей, которые, по крайней мере частично, можно заранее предсказать. Эти модели образуют структуру выражения — одий из главных компонентов языка в лингвистическом понимании этого термина. Человек, говорящий на своем родном языке, сосредоточивает все свое внимание на предмете разговора. Это может быть и описанием ситуации, и изложением мысли, и повторением какой-либо социальной формулы. И все это не является языком, так же как и звуки, передающие речь. Предмет речи — явление, противоположное звукам, находится в таком же отношении к языку, как и звуки. Говорящий осознает то, о чем он говорит, благодаря организующей структуре языка. Именно она заставляет его выбрать для описания те или иные детали и предопределяет способы их соединения. Она также расчленяет ситуацию на отдельные части определенным для данного языка образом. Отобранные детали ситуации, как и звуки, о которых говорилось выше, также образуют повторяющиеся модели, и их также, по крайней мере частично, можно предсказать. Эти повторяющиеся модели и составляют структуру содержания — второй основной компонент языка в лингвистическом его понимании. Наконец, следует указать, что эти две структуры тесно между собой связаны и взаимодействуют. Части структуры выражения определенным образом соотносятся с частями структуры содержания. Отношения между этими сложными структурами также весьма сложны. В каждом из языков они весьма своеобразны и не похожи на те, 3 Г. Глисон
34 Глава I какие мы находим в любом другом языке. Эти различия могут быть глубокими и далеко идущими, но могут быть и сравнительно небольшими. Однако во всех случаях обе структуры весьма сложны, а их связи весьма специфичны. 4. Говорящий на родном языке легко и бессознательно использует весь этот сложный механизм, не задумываясь над самим процессом речи, который кажется ему простым и естественным. Но для говорящего на любом из трех тысяч других языков, существующих в мире, чужой язык может представляться в ином свете и производить впечатление чего-то нелогичного, неудобного и даже смешного. На самом же деле чужой язык просто своеобразен. По-настоящему понять язык можно лишь рассматривая его более объективно. Такой подход позволяет увидеть не только необычайную сложность и условность языка, но и то, насколько хорошо он приспособлен для выполнения своих функций, — черты, которые присущи всем языкам, несмотря на существующие между ними различия. 5. Двойственный характер структуры языка лучше всего пояснить на примере. В дальнейшем, при более специальном изложении, будут даны и более развернутые примеры. Пример же, приводимый здесь, отчасти пояснит дело и без привлечения сложной терминологии и специальных понятий. Посмотрим на радугу или на спектр от призмы. Мы увидим постепенный переход цветов от одного к другому. Иными словами, в любом месте спектра разница между двумя смежными цветами будет незначительной. И все' же американец, описывая спектр, обозначит его цвета как красный, оранжевый, желтый, зеленый, синий и фиолетовый или что-либо в этом роде. Непрерывная цветовая гамма, существующая в природе, в языке представлена серией отдельных названий. Вот пример систематизации содержания. Ни в спектре, ни в восприятии его человеком нет ничего, что обусловливало бы подобное членение спектра. Этот своеобразный метод членения — часть структуры английского языка. В отличие от этого люди, говорящие на других языках, классифицируют цвета совершенно иначе. В прилагаемой диаграмме показано (в грубых чертах) деление спектра у
Язык 35 говорящих на разных языках — английском, языке шона (Родезия) и языке басса (Либерия). Английский: pufple blue Шона: cipswuka green citema Басса: hui yellow orange red cicena cipswuka ziza Говорящий на языке шона выделяет в спектре три основных цвета. Cipswuka повторяется в диаграмме дважды; это происходит потому, что красный и фиолетовый цвета, классифицируемые говорящим на языке шона как тождественные, на диаграмме разделены. Интересно, что citema включает также черный цвет, a cicena—белый. Кроме этих трех терминов, в языке, конечно, существует большое число названий для других оттенков. Эти названия можно сравнить с английскими crimson „малиновый", scarlet „алый", vermilion „киноварь", которые обозначают разновидности красного цвета (red). Принятое здесь членение спектра на три части вместо шести не означает никакого различия в физической способности различения цветов и указывает лишь на различие в способе их упорядочения или систематизации в данном языке. Говорящий на языке басса делит спектр по-другому: он выделяет в нем только два основных цвета. В этом языке существуют многочисленные названия для различных оттенков цвета, но лишь два—для более общих понятий. Американцу легко заключить, что существующее в английском языке деление спектра на шесть основных цветов более совершенно. В каком-то смысле это, возможно, и 3*
36 Глава I так, но есть целый ряд случаев, когда подобное деление себя не оправдывает. Так, например, ботаники обнаружили, что при определении окраски цветов английские цветовые термины оказываются недостаточно обобщенными. Желтые, оранжевые и многие красные тона, как это было обнаружено, составляют один ряд, а синие, фиолетовые и фиолетово-красные— другой. Именно коренное отличие, существующее между этими двумя рядами, должно быть положено в основу любого ботанического описания. Чтобы выразить это различие в сжатой форме, потребовалось образовать два новых и более общих термина — xanthic и cyanic. Для ботаника, говорящего на языке басса, этого бы не понадобилось. Терминов ziza и hui оказалось бы вполне достаточно, поскольку они подразделяют спектр приблизительно так, как это необходимо для данною случая. 6. Обратимся теперь к фактам, позволяющим обнаружить структурный характер другой части языка — выражения. Звуки английского языка делятся на гласные, согласные (и некоторые другие категории). Все они по вполне четким и определенным правилам объединяются в слоги. В каждом слоге должен быть один и только один гласный звук. В нем также может быть один или несколько согласных перед гласным и один согласный или несколько после него. Возможности сочетаемости звуков в каждом языке строго ограничены. Из всех математически возможных сочетаний звуков английского языка допустима лишь небольшая часть, которая соответствует моделям, существующим в его структуре. Не все из них действительно реализуются в языке, но неиспользуемые сочетания могут быть пущены в ход как только в этом появится необходимость. Вполне возможно, что когда- либо, в связи с возникновением потребности, может появиться слово типа ving. Совсем недавно из запаса нереализованных возможностей было извлечено слово shmoo. В то же время едва ли возможно появление слова ngvi;. его даже потенциально нельзя назвать английским словом, хотя оно и состоит из английских звуков. Шесть из этих допустимых сочетаний звуков — уже известные нам red, orange, yellow, green, blue, purple — определенным образом ассоциируются с шестью цветами,
Язык 37 которые, в соответствии с английскими языковыми традициями, различаются в спектре. Связь между выражением и содержанием сугубо условна. Нет никаких причин, которые препятствовали бы использованию в тех же целях шести других сочетаний звуков или мешали бы установлению иных связей между имеющимися шестью названиями и цветами спектра. Никаких причин, если не считать того, что именно так, а не иначе обстоит дело в английском языке: таковы условности, которых мы должны разумно придерживаться, если мы хотим, чтобы нас понимали. Эти условные связи были установлены некогда на предшествующих этапах истории языка, и они сохранялись, подвергаясь лишь постепенным изменениям. В конечном счете происхождение всех этих условных связей -— результат более или менее случайного выбора. Не было никакой необходимости, чтобы спектр был расчленен именно таким образом, чтобы именно эти слова были закреплены именно за данными цветами или чтобы звуки, составляющие эти слова, были соединены именно таким образом. Из подобных иррациональных фактов и многих других, сходных с ними, и складывается английский язык. Вообще, каждый язык, подобно английскому, представляет собой произвольную систему. 7. Три главных .компонента языка (в той мере, в какой он является объектом лингвистики) — это структура выражения, структура содержания и словарь. Последний охватывает все конкретные связи между выражением и содержанием, или, по обычной терминологии, между словами и их значениями. Слова приходят и уходят. Лексика наименее устойчива и даже наименее характерна из всех трех компонентов языка. Та часть лексики, которая изменяется наиболее свободно, иногда называется „слэнгом". Но и „почтенные" и „добропорядочные" слова также постоянно создаются и непрерывно выходят из активного употребления, сохраняясь лишь в литературных произведениях, датировка которых зависит именно от наличия в них этих слов. Определенные типы слов более подвижны, чем другие, но абсолютно стабильных слов не существует. Даже среди наиболее простых и общеупотребительных слов, которые, казалось, должны были бы быть наиболее устойчивыми,
38 Глава I „смертность" достигает около 20 процентов в тысячелетие. Более того, на протяжении жизни одного человека рождение и смерть слов наблюдаются еще чаще, чем в речи языкового коллектива в целом. Каждый человек узнает, по-видимому, не менее трех слов ежедневно, т. е. свыше тысячи слов в год, и забывает старые слова в значительном, хотя и меньшем количестве. Эти цифры следует считать минимальными, поскольку у большинства людей словарный запас настолько велик, что его можно достигнуть только при условии еще более быстрого накопления слов в течение по крайней мере части их жизни. В нашем распоряжении нет метода, при помощи которого мы могли бы установить темп изменений, происходящих в структуре содержания. Усвоение новых слов, особенно специальных терминов, связанное с усвоением новых понятий, несомненно предполагает некоторые, хотя и незначительные изменения. Но совершенно очевидно, что изменения редко затрагивают' наиболее существенные черты языка. Факты, относящиеся к структуре выражения, более ясны. Лишь немногие люди, за исключением, пожалуй, тех, кто изучает какой-либо иностранный язык, по достижении зрелости увеличивают, сокращают или меняют свои основные звуковые модели. Число используемых грамматических конструкций может возрастать, но гораздо медленнее, чем происходит рост словаря. Самой подвижной частью языка является все же лексика. 8. Изучая какой-либо иностранный язык, можно убедиться, что овладеть его словарным запасом сравнительно легко, хотя именно это обычно больше всего страшит учащихся. Более трудная задача — усвоение новых структур как содержания, так и выражения. Может быть, например, вам придется освободиться от укоренившейся привычки мыслить в формах единственного или множественного числа, поскольку в изучаемом языке содержание осмысляется в формах единственного, двойственного и множественного числа (под последним подразумевается „три и больше"), а возможно, в изучаемом вами языке число вообще не будет приниматься во внимание. Говоря о чем-либо, пользующийся английским языком не может не определить числа каждого из упоминаемых предметов.
Язык 39 Он вынужден сделать это независимо от того, вызывается ли это прямой необходимостью или нет. В китайском языке число предметов указывается только тогда, когда самому говорящему это представляется необходимым. На примере китайского языка видно, что такая необходимость возникает довольно редко — ссылки на число здесь носят нерегулярный характер. Подобные же изменения вам придется внести в привычный образ мысли и в описание ситуаций и во многих других случаях. Может быть, придется, например, научиться осмыслять каждое действие как завершенное или незавершенное и не принимать во внимание время действия без особого на то основания. Процесс перестройки мышления и восприятия может идти гораздо дальше указанных изменений. Так, в некоторых языках ситуация не осмысляется с точки зрения действующего лица и действия, как это имеет место в английском языке. Основное деление здесь проходит в другом направлении, которое трудно передать средствами английского языка. Некоторые из таких различий между языками были описаны Бенджамином Л. Уорфом в серии статей, переизданных впоследствии (отдельной книгой) под названием „Четыре статьи о металингвистике. Каждому изучающему языкознание или языки полезно с ними познакомиться. Придется также менять навыки произнесения и восприятия звуков.Придется, скажем, дифференцировать звуки, которые вы привыкли считать тождественными. И наоборот, вы можете обнаружить, что разные звуки, в отличие от соответствующих звуков английского языка, функционируют здесь как один звук, и вам надо будет научиться реагировать на них как на один звук. Сочетания, кажущиеся невозможными, должны будут стать привычными и легко произносимыми, а нескольких английских сочетаний, которые, казалось, вошли вам в плоть и кровь, нужно будет научиться избегать. Но самое трудное — это так овладеть языком, чтобы все глубокие преобразования перестали осознаваться, а вновь приобретенные навыки стали автоматическими. Необходимо научиться применять их без всякого усилия, 1 В. Whorf, Four Articles on Metalinguistics, Washington, 1950.
40 Глава I бессознательно. В процессе обучения самым существенным является постоянная тренировка. Наличие особых способностей может облегчить дело, но, по-видимому, в гораздо меньшей степени, чем принято думать. Понимание основных принципов языковой структуры, т. е. достижений современной лингвистики, также может во многом помочь, хотя без этого и можно обойтись. 9. Слушая человека, говорящего на нашем родном языке, мы не только понимаем, о чем он говорит, но и получаем некоторое представление о самом говорящем. Если это наш знакомый, мы узнаем его. Если нет, мы определяем, мужчина это или женщина, а возможно, даже получаем проставление о его возрасте, образовании и социальной принадлежности. Голо: говорящего в процессе общения выполняет по крайней мере две функции— лингвистическую (в той мере, в какой голос является средством передачи системы выражения) и нелингвистическую (в той мере, в какой голос является источником иного рода сведений о говорящем). Различие двух этих функций в общих чертах осознается даже людьми, не искушенными в языкознании. Если нас попросят точно повторить то, что сказал кто- либо другой, мы воспроизведем (если нас не подведет память) каждую черту языковой системы выражения. Если это наш родной язык, мы сможем сделать это, даже не поняв содержания. Повторяя, мы не будем стараться воспроизвести что-либо иное, кроме лингвистически важных особенностей. Если, с другой стороны, нас попросят подражать говорящему, мы постараемся воспроизвести не только лингвистические особенности, но и все отличительные признаки говорящего. Немногие способны удачно имитировать, в то время как каждый говорящий на данном языке сможет, по всей вероятности, после некоторой практики повторить сказанное с точностью, зависящей от его памяти. 10. Основными элементами в системе выражения являются фонемы. Они представляют собой элементы звучания, общие для всех говорящих на данной речевой форме и точно воспроизводимые при повторении. В каждом языке существует определенное, обычно небольшое число фонем. В английском их 46. Они будут выявлены и опи-
Язык 41 саны в последующих трех главах. Из этого ограниченного набора единиц и строится вся система выражения. Во многих отношениях фонемы похожи на химические элементы, которых насчитывается всего около 90 и из которых состоят все вещества. Фонема является одним из тех не поддающихся точному определению понятий, какие встречаются в каждой науке. И все же прежде чем перейти к дальнейшему изложению, необходимо иметь хотя бы рабочее определение фонемы. Определение, которое мы здесь приводим, пригодно лишь для первых шагов в изучении фонемы, но оно позволит проанализировать и перечислить фонемы английского языка. Это определение будет неоднократно углубляться и видоизменяться. Поправки будут вноситься в определение уже в процессе применения его в последующих трех главах. Учитывая все сказанное, мы можем определить фонему как минимальную единицу системы выражения звукового языка, при помощи которой одно высказБшание отличается от другого. Так, если два высказывания воспринимаются слушающим как различные по содержанию, это должно объясняться различием в их выражении. Само различие может быть и незначительным, и очень большим. Наименьшее различие, которое может дифференцировать высказывания с различным содержанием, есть различие в одной фонеме. Лучше всего это можно было бы проиллюстрировать при полном описании фонематической системы какого-либо языка, но поскольку в рамках краткого обзора это невозможно, примеры будут даны только после описания английских фонем во 2-й, 3-й и 4-й главах. 11. Перед тем как приступить к описанию фонем, необходимо указать на два обстоятельства. Фонемы являются частью системы конкретного языка. Фонемы различных языков различны, а часто и несопоставимы. Именно поэтому чужая речь воспринимается иностранцем как беспорядочный набор звуков, который он не может повторить. Звуки чужого языка не совпадают с системой фонем его собственного языка, и поэтому даже простое высказывание кажется ему беспорядочным. Если описание фонем одного языка приложимо к описанию
42 Глава I фонем другого языка, то это следует рассматривать как случайное совпадение. Фонемы — единицы звукового языка. Письменный язык имеет свою основную единицу — графему, о чем мы еще скажем дальше. Если по необходимости в качестве примера приводится написание слов, нужно постоянно помнить, что написание не является и не может являться иллюстрацией фонемы. Напротив, ту или иную рассматриваемую фонему иллюстрирует именно звучание, которое передается написанием. Это неизбежно и составляет главную трудность при изложении. В качестве примеров выбирались такие слова, которые произносились бы по возможности одинаково всеми американцами. В ряде случаев этот принцип отбора примеров, несомненно, нарушается, так как из-за диалектных и индивидуальных особенностей произношение автора книги и читателя не совпадает. Это, однако, не опровергает общего принципа. Для некоторых американцев, возможно, потребовались бы другие примеры, но и для них можно найти примеры, которые приведут к тем же самым результатам. 12. Если большинство американцев и задумывается когда-либо над языком, то их занимает почти исключительно письменная форма языка. Письменный язык, конечно, является важным и заслуживающим внимания объектом лингвистического исследования, но он тем не менее может легко ввести в заблуждение неосторожных. Немало недоразумений возникает как раз из-за непонимания природы и ограниченного характера письменного языка. Письменный язык, как правило, представляет собой ограниченное в своих возможностях отражение звукового языка. Он дает лишь неполное и несовершенное представление о реальной речи. Чтобы понять структуру письменного языка, надо постоянно обращаться к сравнению его со звуковым языком или строить догадки. К сожалению, чаще всего прибегают именно к последнему. Более того, эти догадки основываются не столько на подлинном знании особенностей языков вообще (результат развития дескриптивной лингвистики), сколько на априорных псевдологических построениях, на метафизике или просто на предрассудках. Хотя и логика и психология — важные науки, которые могут в значительной мере со-
Язык 43 действовать лучшему пониманию языка, их обычно используют лишь во вред самим наукам и изучению структуры языка. Языкознание должно начать с обстоятельного исследования звукового языка и лишь потом уже переходить к анализу письменной речи. Это относится как к языкам с многовековой письменной традицией, например к английскому, так, в неменьшей степени, и к языкам изолированных племен, которые никогда не знали письменности. 13. Вторая основная единица системы выражения — морфема. Ей, как и фонеме, трудно дать точное определение, и рассмотрению морфемы будет посвящено несколько глав. Сейчас, однако, достаточно дать следующее определение морфемы: это единица системы выражения, которая вступает в связь с системой содержания языка. Морфема обычно состоит из одной или нескольких фонем. Морфема коренным образом отличается от фонемы, которая не имеет связи с содержанием. Иными словами, фонема не имеет значения, морфема же его имеет. Более простые слова английского языка являются морфемами. Другие слова состоят из двух и более морфем. Как и фонемы, морфемы вступают в сочетания друг с другом по определенным сложным моделям. Структура выражения и представляет собой не что иное, как сумму моделей аранжировки (расположения) этих двух основных единиц. 14. Используя фонемы и морфемы в качестве основных единиц, лингвисты смогли построить исчерпывающую теорию о системе выражения языка и создать детальное, и развернутое учение о системах выражения отдельных языков. Это обычно и называют дескриптивной лингвистикой. Дескриптивная лингвистика — основной раздел лингвистической науки. Наряду с ним выделяются историческое языкознание, которое занимается проблемами изменения языков во времени, и сравнительное языкознание, которое занимается вопросами родства языков, связанных общностью происхождения. Дескриптивная лингвистика обычно делится на две части: фонологию, имеющую дело с фонемами и их последовательностями, и грамматику, имеющую дело с морфемами и их сочетаниями.
44 Глава I Языкознание создало в известном смысле более точные и строгие методы и добилось более определенных результатов, чем какая-либо другая гуманитарная наука, изучающая поведение человека. Эти достижения ни в коей мере не свидетельствуют о каком-либо научном превосходстве лингвистов над представителями других общественных наук: лингвисты работали над материалом, характеризующимся исключительно четкой структурой. Их успехи, кроме того, являются прямым результатом открытия фонемы — открытия, которое позволяет описать весь фактический материал с помощью небольшого числа отдельных единиц. В пределах того или иного языка данный звук либо является фонемой, либо нет; других подразделений вообще не существует. В языкознании это обстоятельство позволяет во многих случаях избегнуть неопределенности и неточности, которые типичны для большинства исследований, посвященных изучению поведения человека. Было бы самонадеянно утверждать, что это преимущество полностью использовано лингвистами, но справедливо указать, что кое в чем лингвисты достигли высокой степени научной точности и в этом смысле заложили основу для дальнейшего развития науки о языке. Главным доказательством высокого развития лингвистики как науки является воспроизводимость результатов исследований: если два лингвиста, независимо друг от друга, работают над фактами одного и того же языка, они придут к очень близким выводам. Последние могут, конечно, и различаться, причем некоторые из этих различий можно предсказать. Очень редко, однако, мы сталкиваемся с глубокими различиями. Обычно результаты обоих исследований оказывается вполне возможным согласовать и показать, что при помощи небольшого изменения формулировки одно заключение может быть сведено к другому. Иными словами, оба заключения разнятся главным образом своей внешней формой, а не по существу. 15. Изучение системы содержания осуществлялось в языкознании гораздо медленнее и с меньшей эффективностью, чем изучение системы выражения. По существу, его до сих пор нельзя с полным правом назвать научным. Без сомнения, это пагубно сказывалось на лингвистике в целом. Одним из самых больших недостатков в работе
Язык 45 дескриптивистов в области выражения языка было непонимание связи между выражением и содержанием и неспособность использовать анализ содержания при рассмотрении соответствующих проблем в области выражения. Здесь и лежит тот предел в лингвистических познаниях, преодоление которого будет предпосылкой прогресса в ближайшие десятилетия. Недостаточная разработанность сферы содержания объясняется тремя причинами. Во-первых, лингвисты слишком поздно осознали подлинное значение двусторонней природы языка. Их внимание было отвлечено от этой важнейшей проблемы большими успехами в изучении системы выражения. Во-вторых, к структуре содержания можно было подойти только через структуру выражения. Это требует умозрительного метода, который не находил поддержки у лингвистов, занятых разработкой точного и строгого метода для обработки данных, более доступных непосредственному наблюдению. Исследование содержания было лоэтому в глазах лингвистов делом второстепенной важности. В-третьих, содержание, вне его структуры, не поддается какому-либо обобщению. Субстанцию содержания составляет, несомненно, вся совокупность человеческого опыта. Тысячи ученых, каждый в своей области, работали, чтобы пролить свет на эту огромную массу материала." Однако единого подхода, который позволил бы охватить весь материал в целом и таким образом послужил бы отправным пунктом для сравнения различных языковых структур, еще нет. Только отдельные части системы содержания могут быть пока изучены как структуры, наложенные на определенные области человеческого опыта. Пример систематизации понятий цвета, рассмотренный выше, показывает, какие перспективы существуют в этом направлении, и делает еще более мучительным отсутствие дальнейших возможностей сравнения. 16. В отличие от содержания сфера выражения имеет дело с гораздо более простым материалом. Звуки, производимые органами речи человека, можно изучать с разных сторон. В двух случаях изучение звуков достигло высокой степени точности и принесло большую пользу
46 Глава I лингвистике: в случае артикуляторной фонетики — раздела физиологии человека, и акустической фонетики — раздела физики. Им посвящены гл. XIV и XV. Трудно представить себе, чтобы научное изучение системы выражения языка могло бы достичь современного уровня развития без помощи фонетики. Структура выражения может быть подвергнута систематизированному описанию только благодаря тому, что лежащие в ее основе звуки могут быть точно описаны и изучены. При исследовании структуры содержания мы вынуждены в настоящее время обходиться без аналогичного средства упорядочения всей суммы основных данных. По этой причине структура содержания относительно плохо изучена. И несмотря на то, что она столь же важна, как и сфера выражения, мы будем вынуждены уделять ей в этой книге гораздо меньше внимания. То немногое, что можно сказать о структуре содержания, часто носит, в лучшем случае, полунаучный характер. Мы даже не имеем ясного представления о ее основной единице или единицах. Отсюда — отсутствие той высокой степени точности, которая характеризует исследогания системы выражения языка.
ГЛАВА II СОГЛАСНЫЕ АНГЛИЙСКОГО ЯЗЫКА 1. Первый шаг в изучении любого живого языка состоит в установлении его фонем. Для лингвиста, изучающего родной язык, сделать это сравнительно легко. Он привык пользоваться данной системой фонем, и это оказывает ему существенную помощь. Для человека, изучающего чужой язык, дело усложняется. Некоторые обстоятельства, кажущиеся очевидными для говорящего на данном языке, для иностранца потребуют дополнительных разъяснений. Как бы то ни было полено попытаться строго обосновать наши выводы, поскольку нам придется столкнуться с целым рядом явлений, противоречащих общепринятым представлениям. Нередко трудности возникают от смешения написания и произношения. На данном этапе анализа от нас еще не требуется полного обоснования наших взглядов. Те доказательства, которые мы здесь приведем, рассчитаны в первую очередь на образованного американца. Для человека, чей родной язык не английский, кое-что в них может показаться неубедительным. Но мы могли бы прийти к тем же результатам, пользуясь более объективными методами, в которых влияние родного языка исследователя было бы сведено на нет. Основные положения этого метода будут изложены позже, в гл. XII и XIII. Они окажутся более по нятными, если учащийся, прежде чем перейти к изучению языка вообще, ознакомится сначала с системой фонем какого-либо одного языка. 2. В этой главе наше внимание будет сосредоточено на согласных. Иными словами, мы, довольствуясь пока традиционным определением согласных, будем заниматься теми звуками, которые обычно не рассматриваются как гласные. Для удобства изложения мы ограничимся в этой
48 Глава II и следующей главах односложными словами. Необходимо также исходить из какой-то одной определенной формы разговорного английского языка. Мы будем придерживаться обычного для автора настоящей книги произношения слов из его активного словаря. Хотя отдельные использованные в качестве примеров слова могут встречаться и в ином произношении, исследование речи другого человека приведет к тем же или почти тем же результатам. 3. Чтобы выявить фонемы, мы должны сравнивать такие отрезки разговорного английского языка, которые различаются и по выражению и по содержанию. Мы должны обязательно удостовериться в том, что оба эти различия налицо. Вполне очевидно, что Bill (как имя человека) и bill (со значением „счет") различны по содержанию, но никакой разницы в их выражении нет. Если одно из этих двух слов употребить вне контекста, никто не сможет сказать, какое из них именно было использовано. Различие в содержании не сопровождается различием в выражении. Подобная пара слов не может быть использована для установления фонем английского языка. Если два разных человека произнесут bill, эти слова могут прозвучать у них совершенно различно. Но само это различие не есть различие в лингвистическом выражении. Для англичанина это будет повторением одного и того же, и то, что слова прозвучали по-разному, будет вызвано не различием в высказываниях, а особенностями произношения говорящих. С лингвистической точки зрения эти два произношения тождественны, а потому и не образуют противопоставления, необходимого для нашей цели. В некоторых случаях нам придется при помощи эксперимента доказывать, что два слова действительно различны,— ведь два одинаково произносимых слова могут встречаться в таких разных контекстах, что говорящему на данном языке, возможно, никогда и не приходило в голову устанавливать связь между произношениями этих слов. Чтобы убедиться в том, различаются ли два каких-либо слова или нет, нужно составить список, в котором оба слова будут располагаться без всякой последовательности. Если между ними существует различие в выражении, другой говорящий на том же языке сможет узнать их при чтении. Если такого различия между ними
Согласные английского языка 49 нет, слова можно правильно угадать только совершенно случайно. 4. При рассмотрении двух таких слов, как bill „счет" и pill „пилюля", мы замечаем различие как в содержании, так и в выражении. Различие в выражении позволяет слушающему узнать слово и ассоциировать его с соответствующим содержанием. Вне зависимости от того, есть ли контекст и каков он, американец может различить данные слова, когда их произнесет любой другой американец. Эти слова должны, следовательно, различаться по крайней мере одной значащей единицей системы выражения, т. е. по крайней мере одной фонемой. Это следует из определения фонемы, данного в предыдущей главе. Фонема — минимальная единица в системе выражения звукового языка, с помощью которой в речи одно высказывание отличается от другого. Мы обнаружили, что bill и pill различаются лишь одной фонемой. Два эти слова образуют, следовательно, минимальную пару. 5. Называя bill и pill минимальной, парой, мы предполагаем тем самым, что они различаются лишь одной фонемой. Можем ли мы доказать это? Если бы эти два слова различались двумя фонемами, можно было бы найти такое слово, которое отличалось бы и от bill и от pill, причем отличалось бы от каждого из них в меньшей степени, чем оба эти слова отличаются друг от друга. Искомое слово должно было бы отвечать следующим требованиям: оно должно было бы иметь одну общую с bill фонему, которая в то же время отличала бы bill от pill, а также и общую фонему с pill, которая в свою очередь отличала бы pill от bill. Даже прибегнув к самым тщательным поискам, мы не обнаружим в словаре английского языка такого слова. Это, конечно, еще ничего не доказывает, ибо мы знаем, что фактически используется лишь небольшая часть всех возможных слов. Слово, которое мы ищем, вполне может быть как раз одной из таких неиспользуемых, но возможных форм. Но если нельзя обнаружить слова, сопоставимого с pill и bill, можно надеяться найти слово, сопоставимое с какой- либо другой парой, различающейся сходным образом. Такие же поиски можно предпринять и в отношении слова, которое отличалось бы от bat и pat меньше, 4 Г. Глисон
50 Глава II чем эти два слова различаются между собой. Можно взять и другие многочисленные пары: tab и tap, but и putt и т. д. И сколько бы таких пар мы ни рассмотрели, мы не сможем найти доказательства существования в английском языке разницы меньшей, чем разница между bill и pill. Так устанавливается, что bill:pill являются минимальной парой. 6. Чтобы составить полный перечень согласных фонем английского языка, нам необходимо найти много подобных минимальных пар. Поскольку можно ожидать, что количество фонем будет значительным, поиски могут потребовать большого труда. Чтобы сберечь и время и труд, надо попытаться найти не просто пары, а целые ряды слов, различия между которыми были бы минимальными. Вот один из таких рядов: pill bill till dill chill Jill kill gill fill ville sill hill mill nil rill Lil will Для нас не имеет значения ни то, что многие из этих слов имеют сходные написания, ни то, что часть из них пишется по-разному. Нас интересует звуковой английский язык: мы ищем ряды слов, близкие по звучанию. В некоторых случаях слова такого ряда рифмуются. 7. Ряд из семнадцати слов, приведенных выше, доказывает, что начальный согласный каждого слова фонематически отличается от начальных согласных всех других шестнадцати слов. У нас нет никаких оснований полагать, что это—полный перечень согласных английского языка. Попробуем ввести новые ряды такого же рода, которые бы соответствующим образом дополняли ранее найденные: pill bill till dill chill Jill pet bet debt Chet jet kill gill fille ville sill hill get vet set het mill nil rill Lil will met net let wet yet Четырнадцать пар слов образуют два параллельных ряда, причем в каждый ряд входят слова, не имеющие соответствий в другом ряду. Нам необходимо доказать,
Согласные английского языка . 51 • что начальный согласный слова yet фонематически отличается от начальных звуков в till, kill, fill и rill. Может быть, еще одна серия слов, которую мы подберем, докажет это, а если нет, то можно найти пару для каждого противопоставления отдельно. Так, ten:yen, tot:yacht или two:you и т. д. доказывают, что t:y в этих словах фонематически различны. Kelp:yelp, coo:you, call:yawl и т. д.; fell:yell, fail:Yale, fen:yen и т. д. и rung:young, rue:you, roar:your и т. д. доказывают то же самое относительно фонем k:y, f:y и г:у. Продолжая наш перечень, мы постепенно составим более или менее полный список фонем. Чем дальше, тем меньше можно внести в него новых добавлений, и, наконец, он станет исчерпывающим. Большинство диалектов английского языка насчитывает ровно двадцать четыре согласных. Дальнейшие поиски новых фонем будут бесплодными. 8. Говоря о фонемах, желательно и^еть какой-нибудь менее громоздкий способ их обозначения; чем описательное „начальный звук в bill" и т. п. Такими удобными обозначениями могут быть, например, 24 условных знака, каждый из которых по установлению будет соответствовать одной и только одной согласной фоне!ме. Лучше всего отвечают этой цели обычные буквы алфавита, пополненного некоторыми добавочными знаками того же типа. Но если использовать такую систему знаков, условные обозначения фонем легко смешать с буквами в обычном их употреблении. В тех случаях, когда буквы выступают как представители фонем, их надо выделить как- нибудь особо. Следуя общепринятой традиции, будем давать условные обозначения фонем в косых скобках //. Так, /р/ обозначает фонему, которую мы находим, в частности, в начале слова pill при обычном его произнесении. Знак в скобках всегда соответствует звуку, а не написанию. Чтобы обозначить букву, мы будем писать простор. 9. Ниже приводятся двадцать четыре выбранных нами условных знака. Эти условные обозначения принимаются почти всеми лингвистами, причем большинство знаков не вызывает никаких возражений. В дальнейшем при рассмотрении системы английского языка мы будем пользо- 4*
52 Глава II ваться для записи фонем следующими условными обозначениями: /Ь/ bill tab /t/ till tat /d/ dill Tadd /v/ ville have /f/ fill taff /w/ will /g/ gill tag /y/ yet /h/ Лш /z/ /k/ ЛШ tack /6/ /1/ Lil till /3/ % /m/ ш// tern /s/ ste// hash /n/ /и/ ?a# /z/ rouge /p/ /?/// fa/? /c/ chill hatch /r/ n// r^r /J/ У/// d /s/ s/// Tass /g/ Две фонемы — /g/ и /z/ — никогда не встречаются в начальном положении. Как мы установили, /h/ никогда не встречается в конце слова, a /w/ и /у/ не встречаются в рассматриваемом здесь материале (т. е. в односложных словах) в конечном положении. Этими обстоятельствами объясняется наличие пустых мест в приведенной таблице. 10. Можно вычислить, что 24 фонемы образуют 276 парных сочетаний. Чтобы доказать существование каждой из 24 фонем, необходимо для каждой из 276 пар фонем найти по крайней мере одну минимальную пару. В большинстве случаев это легко выполнимо. Для некоторых звуков без труда можно найти сотни пар, но для других согласных подходящих пар очень мало, и многие из них включают сравнительно редкие слова. Чтобы найти такие минимальные пары, надо предпринять длительные поиски. Например, для противопоставления /6/:/3/ мне известно только пять минимальных пар: thigh:thy; ether:either; mouth (существительное):mouth (глагол); wreathvwreathe и thistle:this*II (в последнем случае противопоставляются слово и фраза). Для /s/ и /z/ минимальные пары еще более редки, и мне известны (из моей речи) только следующие: dilution: delusion; glacier: glazier и Aleutian: allusion. Некоторые произносят azure так, что это слово образует минимальную пару со словом Asher. Несомненно, могут быть и другие пары, которых я еще не нашел, но их наверняка немного. Чтобы установить эти две цары
Согласные английского языка 53 согласных, были произведены тщательные и систематические поиски. К моменту написания книги для 12 пар согласных в рассматриваемом материале не нашлось минимальной пары. Таковы: /z/:/v s с j g у w h/ /ri/:/z б у w h/ Вполне понятно, что найти их невозможно, хотя это и не доказывает фонематической самостоятельности данных пар. В английском языке /z/—фонема, редко встречающаяся, особенно в односложных словах. Автору известны только три слова, содержащие эту фонему,— loge, beige и rouge, а при наличии лишь трех слов маловероятно, что такие противопоставления будут найдены, /б/ также встречается сравнительно редко. Как /z/, так и /rj/ наблюдаются в односложных словах лишь после гласных, а /у w h/ — только в начале слова. Это, конечно, исключает возможность существования минимальных пар. Однако дистрибуция /у/ и /w/, как мы увидим позже, более широка, и минимальные пары для них могут быть обнаружены. Они довольно многочисленны для /y/:/rj/, но несколько более редки для /w/:/i)/. Как было указано выше, для /s/:/z/ известно лишь несколько минимальных пар, причем только в трехсложных словах. Можно предположить, что при тщательном исследовании всего запаса английских слов будут обнаружены минимальные пары для всех английских согласных фонем. Вместе с тем нет никаких гарантий, что все они будут найдены; к тому же эта работа едва ли выполнима. Особенно трудно было бы полагаться на минимальные пары иностранцу, которому, быть может, известна лишь небольшая часть английских слов. Существуют, однако, другие, более эффективные методы установления фонем, оставляющие меньше места случайностям. 11. Система выражения языка — это структура, которая организует звуки, используемые в речи. Фонемы — единицы этой системы. Их нельзя рассматривать как чистые абстракции, далекие от реальных физиологических и акустических свойств соответствующих звуков. Именно поэтому дальнейшее рассмотрение английских согласных
54 Глава II должно опираться на понимание фонетической природы самих звуков. Звуки можно успешно изучать и описывать с двух точек зрения: наиболее старая и хорошо обоснованная из них известна как артикуляторная фонетлка. Она исходит из того, что свойства звуков речи определяются способом их образования. Звуки можно соответственно описать и классифицировать по положению и действию различных органов речи. Физиологический подход был одним из основных орудий лингвистики на протяжении многих лет и оказался очень продуктивным. Только с недавнего времени появилась возможность изучать лингвистически значимые свойства звуков речи с акустической точки зрения. Этот метод настолько нов, что значение его для лингвистики еще полностью не осознано. Нужно, однако, заметить, что акустическая фонетика открывает большие возможности для языкознания — ведь лингвист получает доступ к необходимому и ценному оборудованию, знакомится с новыми методами исследования и обработки результатов. К сожалению, на сегодняшний день акустическая фонетика все еще занимается лишь подтверждением или частичным пересмотром некоторых старых взглядов, унаследованных от артику- ляторной фонетики. Приводимая ниже классификация строится по необходимости на старых принципах. 12. Механизм произнесения звуков, используемых в английском языке, слагается из нескольких элементов, сочетающихся различным образом. Один из наиболее существенных из них — голос — регулярно, периодически повторяющаяся вибрация, производимая действием голосовых связок. Последние представляют собой два пучка эластичной ткани в гортани. Они могут быть разомкнутыми, и тогда воздух через них проходит свободно, или, наоборот,— сближенными, тогда они производят разные типы звуков, самым важным из которых является голос. В этом случае связки сомкнуты, но не плотно. Воздух за ними находится под умеренным давлением благодаря сокращению грудной клетки. Под давлением воздуха голосовые связки раскрываются; небольшое количество воздуха проходит между ними, после чего связки, будучи эластичными, опять смыкаются. Подобным образом дости-
Согласные английского языка 55 гается попеременное смыкание и размыкание голосовых связок. Это и порождает звуковые волны, которые мы называем голосом. Голос имеет определенную высоту или частоту, которая зависит от того, сколько раз раскрываются связки в одну секунду. Частота зависит также и от ряда других моментов, например от напряжения связок. При пении состояние голосовых связок тщательно контролируется, и хороший певец весьма искусно регулирует их напряженность. 13. Положение голосовых связок при прохождении через них воздуха различным образом видоизменяет качество голоса. Звуки, которые образуются при простом прохождении воздуха через голосовые связки, называются резонантами. Все английские гласные, а также /m n g 1 г у w/ — резонанты. Их можно разделить на три группы. При произнесении /m n g/ цроход через полость рта в каком-то месте полностью прегражден, но проход через нос свободен. Такие звуки называются назальными (носовыми) резонантами или просто назальными. Эти три звука различаются между собою только местом преграды в полости рта. При произнесении /1/ проход в полость рта преграждается кончиком языка, прижатым к середине десен, и струя воздуха огибает язык с одной или с обеих сторон языка. /1/ называется латеральным (боковым) ре- зонантом или просто латеральным. При /г w у/ проход для воздуха открывается через среднюю часть полости рта, и они называются поэтому медиальными (срединными) резонантами. Этот термин относится также ко всем английским гласным. Ввиду большого сходства с гласными звуки /г w у/ иногда называются полугласными. Более детальное описание их будет дано в связи с характеристикой гласных в следующей главе. 14. Если голосовые связки сближаются настолько, что препятствуют проходу воздуха, но недостаточно плотно, чтобы образовался голос, получаются звуки другого рода — шумы гортанного трения. Шум трения отличается от голоса отсутствием ясно выраженного основного тона, в связи с чем возникает впечатление немузыкальности. Так же как и голос, шум может модифицироваться в зависимости от формы прохода воздушной струи в
56 Глава II полости рта, поэтому при шепоте разные звуки различимы, хотя и не так отчетливо, как это бывает при громком их произнесении. Фонема /h/ в обычной речи образуется в основном в результате гортанного трения. Поскольку движение рта обычно предвосхищает артикуляцию последующего гласного, сам /h/ часто бывает похож на этот гласный, произнесенный шепотом. Это значит, что в зависимости от окружения качество звука /h/ может меняться: данный звук может походить даже на произнесенный шепотом носовой, как в утверждении /mhm/ „да". 15. Шум трения может возникать и в других точках при прохождении воздушной струи через какие-либо узкие щели. Звуки /f 6 s s/ являются в основном звуками, образованными посредством трения при тесном сближении органов в полости рта. Они поэтому называются фрикативными. Звуки /v б z z/ отличаются от них только тем, что в образовании их участвует одновременно и голос. Они поэтому называются звонкими фрикативными в отличие от /f в s s/, называемых глухими. Фрикативные звуки различаются формой щели, в которой они образуются. При /f v 0 б/ щель вытянута вширь, но не вверх или вниз. Из-за такой формы щели они и называются фрикативными с плоской щелью, или плоскощелинными. В противоположность этому при образовании /s z s z/ щель уже, чем при образовании плоскощелинных, и напоминает по форме желобок. Такие звуки называются поэтому фрикативными с круглой щелью, или круглощелинными. 16. При произнесении звуков /р t k b d g/ проход для воздушной струи полностью прегражден. При этом может иметь место и смычка и размыкание или только смычка, или только размыкание. Для английского языка эти различия несущественны. Звуки/b d g/характеризуются, далее, голосом в момент образования смычки или размыкания; они называются звонкими взрывными, /р t k/ характеризуются отсутствием голоса в момент образования смычки или размыкания; они называются глухими взрывными. Английские глухие взрывные /р t к/ произносятся с сильным выдохом воздуха, происходящим в момент между взрывом и началом произнесения последующего гласного.
Согласные английского языка 57 Это аспирация, или придыхание, откуда и термин — ас- пирированные (придыхательные) взрывные. В разных английских диалектах интенсивность аспирации в /р t k/ весьма различна, но это различие никогда не бывает смыслоразличительным. В определенном окружении аспирация может частично или полностью отсутствовать; чаще всего это происходит в положении после /s/ в таких, например, словах, как spill; их следует противопоставлять pill и bill. Легче всего аспирацию можно обнаружить, поднеся к губам тонкий листок бумаги — он придет в движение при произнесении pill, но останется неподвижным при произнесении bilL Он останется неподвижным и при произнесении spill, что указывает на отсутствие аспирации /р/ в данном случае. 17. Если нужно условно обозначить особенности звука, не являющиеся фонематическими, транскрибируемый звук заключается в квадратные скобки. Так, pill можно передать как /pil/ или как [phil], a spill — как /spil/ или [sp=il]. [Ph] обозначает аспирированный ^взрывной, [р=] — неаспирированный. Подобный метод передачи произношения называется фонетической транскрипцией; метод записи, при котором фиксируются фонемы, называется фонематической транскрипцией. Значение этого различия будет пояснено в гл. XII, после того как фонема получит всестороннее определение. 18. Аффрикаты — это взрывные, у которых размыкание происходит сравнительно медленно. Их артикуляция складывается из взрыва и преодоления щели, /с/ начинается со звука, похожего на /t/, и переходит в звук, весьма напоминающий /s/; /J/ начинается со звука, похожего на /d/, и переходит в звук, напоминающий /z/. В ряде языков такое сочетание звуков выступает как одна фонема, в других — как сочетание фонем. Хотя некоторые лингвисты высказываются за рассмотрение /с ]/ как /ts/ и /dz/, в английском языке более соответствует фактам рассмотрение этих звуков как единых фонем. Как бы то ни было, артикуляция их длится сравнительно недолго, и фрикативный элемент в них краток. ; 19. Все согласные характеризуются смыканием или сильным сужением в каком-то месте полости рта> в связи с чем их можно классифицировать по месту обра-
58 Глава II зования. В каждом случае в артикуляции принимают участие два сближенных органа речи, называемых артй- куляторами. Они служат для определения различных артикуляций. В английском языке используются следующие артикуляторы: Нижний артику- Верхний артику- Билабиальные Лабиодентальные Дентальные Альвеолярные Альвеопалатальные Велярные Гортанные Билабиальный взрывной /р/или/Ь/ Альвеолярный назальный /п/ лятор (нижняя) губа (нижняя) губа кончик языка кончик языка передняя часть языка задняя часть языка обе голосовые связки лятор верхняя губа (верхние) зубы (верхние) зубы верхние десны передняя часть нёба мягкое нёбо Лабиодснтальный фрикативный /{/или/v/ Дентальный фрикативный /О/или Альвеопалатальный фрикативный /й/или/z/ Артикуляции английского языка Велярный взрывной /к/или /о-/ Нижняя губа — гораздо более важный артикулятор, чем верхняя. Термин „губа", употребляемый без особого уточнения, относится именно к нижней губе. Подобным
Согласные английского языка 59 же образом термин „зубы" без специальной оговорки будет обозначать передние верхние зубы. 20. Если согласные английского языка классифицировать по характеру звуков и месту их артикуляции, мы получим следующую таблицу: Таблица 1 Взрывные глухие звонкие Аффрикаты глухие звонкие Фрикативные плоскощелинные кругло- щелинные глухие звонкие глухие звонкие Латеральный звонкий Назальные звонкие Полугласные звонкие Билабиальные Р b m w Лабиодентальные f V Дентальные в Э Альвеолярные t #; s Z 1 п г Альвеопалатальные с V j V , S У Велярные к g Гортанные h
60 Глава II 21. Изучение фонем английского языка как звуков, а не как единиц лингвистической системы показывает, что в действительности произношение некоторых из них весьма изменчиво* Фонема — это класс звуков, используемых в данном языке таким образом, что никакие два члена этого класса никогда не могут находиться в отношении противопоставления. Это первое изменение, которое мы вносим в первоначальное определение фонем, данное нами в § 10, гл. I. Все последствия этого изменения будут рассмотрены позднее, в следующей главе. Однако одно существенное замечание уместно сделать уже сейчас. Все звуки одного класса должны быть в известной мере фонетически сходными. Таковы, например, звуки [р=] и [ph]—оба глухие билабиальные взрывные, или упоминавшиеся ранее многочисленные разновидности /h/. Все они образуются без участия голоса и характеризуются гортанным трением. Подобное фонетическое сходство существует для каждого класса звуков, составляющих фонемы английского языка. 22. Если известную степень фонетического сходства рассматривать как необходимое условие для признания двух звуков одной фонемой, то из дальнейшего рассмотрения можно сразу исключить несколько пар звуков, для которых не удалось найти минимальных пар. Так, у [д] с [5] нет ничего общего, кроме того, что оба эти звука звонкие. Едва ли они могут составить одну фонему. С другой стороны, поскольку [6] и [б] более похожи друг на друга, стоит попытаться доказать, что они — различные фонемы. Именно поэтому были предприняты тщательные поиски минимальных пар, связанных с противопоставлением [6] и [б]. В то же время таких попыток не было предпринято в отношении других пар, упомянутых в § 10, гл. II, хотя можно ожидать, что при затрате таких же усилий результаты оказались бы столь же успешными. 23. Вполне возможно тем не менее, что и после длительных поисков нам все же не удастся обнаружить минимальные пары для двух фонетически сходных звуков. В некоторых языках найти минимальные пары гораздо труднее, чем в английском языке, — настолько более трудно, что исследователь не может себе позволить по-
Согласные английского языка 61 лагаться на них. Наличие минимальных пар вообще отнюдь не необходимо, но когда их можно найти, они представляют собой наиболее убедительное из доказательств. Вполне надежных результатов . можно, впрочем, добиться и другими методами. Один из этих методов мы можем продемонстрировать, предположив, например, что для[§]:[г] минимальные пары неизвестны. Исследователь неангличанин, возможно, не обнаружит пар dilution:delusion, glacier:glazier, Aleutian : allusion, даже если они встретятся в речи собеседника. А может быть, говорящий вообще не употребляет некоторые из этих слов, так что в действительности он не знает минимальных пар для данных звуков. Это не только лредположение. Я преподавал языкознание в течение двух лет и только тогда осознал, что данные пары существуют в моей собственной речи. Поскольку [z] редко встречается в английских односложных словах, необходимо для иллюстрации сказанного отбросить введенные ;нами ограничения и использовать двусложные слова. Можно найти многочисленные пары, которые различаются, кроме рассматриваемых звуков (/s/:/z/), еще одной фонемой. Одна из таких пар — treasure [trezar]:pressure [pres3r]. В ней мы обнаруживаем два противопоставления: /t/:/p/ и [z]:[s]. Существование многочисленных минимальных пар дает нам возможность заключить, что первое противопоставление — фонематическое, и потому оно записывается как /t/: /p/. Характер второго противопоставления предстоит определить; используемая здесь фонетическая транскрипция указывает, что фонематический характер этого противопоставления еще не установлен. Употребление [z] и [s] в этих словах не случайно. Если попросить собеседника повторить данные слова несколько раз, он всегда произнесет treasure с [z], a pressure с [s]. В этих словах, по-видимому, должно быть нечто такое, что предопределяет употребление того или другого звука. Есть только две возможности: либо эти звуки употребляются регулярно потому, что они являются разными фонемами, либо потому, что здесь сказывается наличие /t/ или /р/. Проверим вторую гипотезу. Предположим, что •если в слове есть /t/, то в нем скорее будет [z], чем [§], а если в нем есть /р/, то мы встретим в нем
62 Глава II вероятнее всего [§], чем [z]. Это объяснит слова treasure и pressure, но не подойдет к другим случаям: pleasure имеет /р/ и [z], a trashy — /t/ и [§]. Нам придется или отказаться от нашей гипотезы, или усложнить ее некоторыми дополнительными условиями. По мере исследования дополнительных фактов мы будем вынуждены прийти к заключению, что предсказать наличие [z] и [s] исходя из других звуков слова либо невозможно, либо невероятно сложно. Таким образом, данные звуки следует рассматривать как отдельные фонемы. • Итак, мы пришли к выводу, что /s/ и /z/ — отдельные фонемы, покольку они встречаются в сходных окружениях. Еще более убедительным доказательством было бы наличие минимальных пар, ибо они свидетельствуют о том, что два звука встречаются в тождественных окружениях. Чем больше похожи слова, на которых мы основывали наши доказательства, тем более эти доказательства убедительны. 24. Для американца совсем не новость, что /s/ и /z/ — самостоятельные фонемы. Для установления этого он не нуждается в особых доказательствах.Но для иностранца дело может обстоять иначе. То, как люди воспринимают звуки, обусловлено их языковыми навыками. Американцы привыкли воспринимать /s/ и /z/ в сходных окружениях и поэтому научились их различать. Однако они не привыкли слышать в сходных окружениях [р"] и [ph], и им никогда не приходилось их дифференцировать. У говорящего на родном языке вырабатывается способность при осмыслении услышанного опираться на фонемы языка и отбрасывать все остальное как не относящееся к делу. Иными словами, он усваивает систему фонем своего языка. Задачи американца, изучающего языкознание, заключаются не в усвоении системы фонем,— он их хорошо знает и так,— а в том, чтобы научиться сознательно подходить к этой системе, уметь правильно применять условные обозначения к отдельным фонемам и заложить основы для понимания отношений между системой фонем английского и других языков.
ГЛАВА HI СИСТЕМА ГЛАСНЫХ АНГЛИЙСКОГО ЯЗЫКА 1. При анализе гласных английского языка возникают определенные трудности,, которые не встречались при рассмотрении согласных. Это вызывает необходимость изменить характер изложения по сравнению с предыдущей главой. Следует указать прежде всего на две особенности английского вокализма, ибо никакое плодотворное обсуждение вопроса невозможно, если их постоянно не принимать во внимание. ^ 2. Все американские и большинство, если не все, британских диалектов имеют в целом совершенно одинаковый состав гласных. Однако одно и то же слово редко содержит одинаковые гласные во всех диалектах. Например, к востоку от Аллеганских гор такие слова, как marry, merry и Mary, произносятся обычно по-разному; к западу от Аллеган -'произношение merry и Магу совпадает, а в некоторых районах совпадает произношение всех трех слов. Можно привести бесчисленное количество подобных примеров и , не только взятых из говоров Запада и Востока, но и из более мелких подразделений в каждом из них. Состав гласных в общем одинаков, но их распределение (дистрибуция) значительно варьирует от диалекта к диалекту. Вследствие этого невозможно подобрать слова, которые иллюстрировали бы гласные фонемы для всех диалектов одновременно. Пример, удачный для одной области страны, может, совершенно не подходить для другой. Фонемы не следует устанавливать только на основании слов, в которых, как это утверждается, они содержатся. Предпочтительно устанавливать фонемы на слух, фиксируя речь преподавателя, который должен быть хорошо знаком с системой гласных английского языка, и уметь ее анализировать. При невозможности осуществить это надо
64 Глава III полагаться больше на фонетическое описание, чем на ключевые слова. В настоящей главе предметом исследования является мое собственное произношение (если это не будет особо оговорено), весьма отличное от произношения большинства американцев с побережья Атлантического океана или с юго-востока США. 3. Звуки, которые американцы обычно считают гласными, часто представляют собой не отдельные фонемы, а их последовательности. В таких случаях, однако, обе фонемы бывают весьма тесно между собой связаны — гораздо более тесно, чем гласный и сопровождающий его согласный. Эти тесно спаянные последовательности фонем приходится иногда рассматривать как единое целое. Мы будем называть такую единицу слоговым ядром, поскольку она служит центром слога. Слоговое ядро мы определяем как гласный или как гласный и последующий полугласный. , 4. Ввиду тесной связи, существующей между частями слогового ядра, проще сначала установить ядро целиком как некое единство, а уже затем делить его на части. Неполный перечень слоговых ядер можно получить тем же методом, который мы применяли в отношении согласных. В этом случае нам нужно составить списки различаемых говорящими односложных слов с одинаковыми согласными. Из этого следует, что каждое слово будет содержать отчетливое слоговое ядро. Самый полный список подобных слов, взятых из моей собственной речи, таков: bait bet boat bought bat bit boot bout beat bite bot but Ряд других возможных слов пришлось исключить: beet не отличимо от beat, a bight — от bite. Кто-нибудь, возможно, различает некоторые из этих слов или, наоборот, не различает некоторых из тех слов, которые мне представляются различными; а может быть, у него вообще другой словарный запас. Например, весьма немногие американцы могут считать bot „паразит лошадей" элементом своего словаря. Можно привести и другие списки слов и сопоставить их, как мы делали это в отношении согласных. Таким
Система гласных английского языка 65 образом, наш перечень ядер постепенно увеличится. Наибольшее число ядер, которые можно обнаружить, колеблется в различных диалектах примерно от 15 до более чем 30. Некоторые ядра окажутся весьма редкими в речи того или иного человека. Например, в моей речи по крайней мере два ядра встречаются значительно реже, чем один раз на тысячу слов. Нет нужды в утомительных поисках для установления полного списка ядер. Сейчас для нашей цели достаточно набора из 12 ядер, выявленных в первой серии сходных слов, и это позволит перейти к следующему этапу анализа. 5. При сравнении ядер в bout и boat можно заметить некоторые общие черты. В обоих случаях при произнесении ядра можно увидеть или почувствовать, что губы заметно округляются. Сам говорящий может обнаружить, что его язык движется одновременно вверх и назад. Эти сходные движения речевого аппарата создают акустическое сходство в последней части ядер. ,,• Аналогичное сравнение ядер в bite и bait дает подобные же результаты. При произнесении обоих слов можно почувствовать, как язык поднимается и движется несколько вперед, но губы не округляются. Последние части ядер сходны по звучанию. Сравнение bout и bite показывает, что конечные части этих ядер представляют собой две различные фонемы, то есть по существу эти слова являются минимальной парой. Два согласных и первые элементы ядер совпадают, и ядра различаются только скользящими элементами, которыми они заканчиваются. Мы затранскрибируем скользящий элемент — глайд (звук скольжения) — в bout и boat как /w/, а в bite и bait — как /у/. Правомерность использования этих условных знаков будет рассмотрена ниже. 6. Только что при помощи минимальных пар мы показали, что четыре ядра из нашего списка поддаются членению, поскольку каждая половина ядер входит в отдельный ряд противопоставлений. Помня это, мы можем теперь исследовать оставшиеся ядра нашего списка, сравнивая каждое из них с данными четырьмя ядрами. Мы обнаружим еще одно ядро с /у/ — beat; движение языка при произнесении этого слова медее заметно, чем при произнесении других слов, но все же ясно различимо. 5 Г. Глисон
66 Глава III Кроме того, мы обнаружим еще одно ядро с /у/ — boot; здесь мы также наблюдаем, хотя и слабое, но все же заметное движение языка, а наличие глайда можно ясно видеть по округлению губ. Итак, остается шесть ядер, не содержащих ни /у/, ни /w/. При анализе одного из них — bought — возникает ряд новых проблем, которых мы пока касаться не будем. Остальные пять ядер содержат простые гласные без глайдов. За этими фонемами будут закреплены-следующие условные знаки: bit /bit/, bet /bet/, bat /bast/, but /bat/ и bot /bat/. Первые четыре фонемы произносятся одинаково в большинстве диалектов. 7. Следующий этап — установление тождества рассматриваемых простых гласных с первыми элементами сложных ядер. Мы уже говорили, что первые элементы в bite и bout совпадают. Именно с этого гласного мы и начнем. Дальнейший анализ может идти в двух направлениях. При замедленном произнесении bite можно так протянуть гласный, что его качество будет выражено более отчетливо. Разумеется, это может вызвать некоторое искажение звука, но, вероятно, не настолько большое, чтобы изменить фонему. Можно также попытаться намеренно произносить /у/ после каждого из найденных нами кратких гласных. И то и другое подскажет, что bite нужно транскрибировать как /bayt/, то есть, что здесь такой же гласный, как и в bot. (Ср. kite и cot, если в вашем словарном запасе нет слова bot.) В действительности же большинство американцев произносит /а/ в /bayt/ и /bawt/ несколько иначе, чем в таких словах, как /bat/. Мы и не можем ожидать точного совпадения какой-либо одной фонемы в различных окружениях или даже при повторении одного и того же слова. Но здесь различие носит более регулярный характер, чем случайная вариация. Как будет показано дальше, и /у/ и /w/ постоянно оказывают значительное влияние на любой предыдущий гласный. Когда тождественность всех простых гласных будет установлена, обнаружится, что гласный в bite ближе к гласному в bot, чем к какому-либо другому гласному, и что здесь имеет место тот же вид отношений, как и з случае со всеми другими гласными фонемами. 8. Принимая во внимание возможность подобных различий и в других случаях, мы можем следующим образом
Система гласных английского языка 67 расположить ядра нашего ряда: /Г/ bit /bit/ beat /biyt/ /e/ bet /bet/ ftatt /beyt/ /a/ fro? /bat/ Wfe /bayt/ boat /bawt/ "/o/ froa? /bowt/ /u/ fcoo^ /buwt/ /ae/ to* /baet/ . /9/ fotf /b9t/ Мы не находим ни простого ядра, соответствующего гласным в boat или boot, ни каких-либо сложных ядер, содержащих те же гласные, которые обнаруживаются в bat и but. Конечно, наш ряд ограничен. По мере нахождения дополнительных ядер можно ожидать, что некоторые из них заполнят пустые места в нашей таблице. Поиски таких ядер и следует вести, исходя из этой таблицы. Нужно также посмотреть, нет ли еще каких-либо простых гласных или других типов дифтонгов. *< 9. Некоторые из отсутствующих ядер очень легко обнаружить при анализе новых рядов односложных слов. Рассмотрим следующий ряд: lack /laek/ lick /lik/ look lake /leyk/ like /layk/ luck /1эк/ leak /liyk/ lock /lak/ Luke /luwk/ Говорящий на английском языке может легко сопоставить многие из этих ядер с членами ранее рассмотренного ряда. На это соответствие указывает и транскрипция. Новым является только look* Оно не содержит ни /у/, ни /w/, и гласный в нем представляется простым. Гласный в слове look находится в том же отношении к гласному слова Luke, какое наблюдалось нами, например, в случае с bot и bout. Можно затранскрибировать look как /luk/ и тем самым заполнить одно из пустых мест на таблице, приведенной в § 8 настоящей главы. 10. Несколько труднее будет найти /о/. Большинство американцев, в том числе и я, произносит этот звук в очень немногих словах. Разговорное произношение going to как /gona/ является наиболее обычным и наиболее широко распространенным. Уроженцы Новой Англии часто произносят это простое ядро в таких словах, как home 5*
68 Глава III /hom/ или whole /hoi/. В других местах эти слова звучат как /howm/ и /howl/. 11. Благодаря тщательным поискам можно обнаружить также некоторые из недостающих составных ядер. Большинство оставшихся ядер, однако, либо вообще не встречается в некоторых диалектах, либо встречается там лишь изредка. Например, я иногда произношу /9w/ в словах, где у большинства говорящих на близких диалектах звучало бы /ow/. Так, road произносится то как /rowd/, то как /rswd/. Это — результат смешения диалектов; в некоторых диалектах в данных словах обычно произносится /9w/, a /ow/ встречается редко или спорадически. Двоякое произношение распространено более широко, чем мы могли бы предположить. Несколько реже наблюдается во всех или некоторых из этих слов произношение /ew/. Аналогичный случай представляет дифтонг / aew/. В большинстве районов словэ house произносится как /haws/, однако в ряде мест его регулярное произношение — /hsews/. В таких диалектах /aw/ встречается редко. В еще менее распространенных разновидностях английского языка house может звучать /hews/ или /haws/. Говорят, что в Нью- Йорке bird произносится как /boyd/. Однако такая запись искажает звучание, и в действительности здесь произносится /bsyd/, то есть нечто весьма отличное от того, что подскажет большинству читателей написание данного слова. Это недоразумение является результатом того, что наш традиционный алфавит не способен передавать произношение; к тому же наблюдатель-неспециалист не знаком с произношением другого диалектного района. Каждое из возможных сочетаний гласного и полугласного можно обнаружить в каком-либо из американских диалектов. Некоторые из сочетаний довольно широко распространены и встречаются в английской речи везде или почти везде, другие сравнительно редки. 12. На нашей таблице в § 8, гл. III приведено только семь гласных фонем. В действительности в английском языке их девять. Две фонемы, не включенные в таблицу, трудно обозначить каким-либо значком. Они широко варьируют в разных диалектах и даже в речи отдельных индивидов в пределах более крупных диалектов. Обе фонемы в виде простых гласных или в составе сложного
Система гласных английского языка 69 ядра встречаются, причем довольно часто, в большинстве диалектов. В ряде диалектов проводится различие между just, как в a just judge, и just в Не just came. Если это различие существует, первое just обычно звучит как /pst/, а второе—/j*st/. Оба эти звучания противостоят gist /jist/ к jest /jest/. Некоторые американцы произносят оба слова одинаково, обычно как /pst/, однако это не означает, что у них нет фонемы /*/. В самом деле, эта фонема может быть вполне обычной в других словах. Произношение /jist/ уже давно считается свидетельством „плохого английского языка", и многие американцы, хотя и с большим трудом, исключили /j-tst/ из своей речи, заменив его более приемлемым /jast/. Другие, признавая, что /j-tst/звучит некрасиво, тем не менее часто допускают такое произношение в небрежной речи. Это произношение, несомненно, гораздо более распространено, чем обычно предполагают. Слово pretty, как, например, в preUy good, звучит обыкновенно с /-i/. Произношение этого слова варьирует: часто наблюдается и /pr-Шу/ и /p-trtiy/, а нередко и /partiy/. Но в указанном контексте оно почти никогда не звучит как /pritiy/, хотя в таком случае, как a pretty girl, наиболее обычной формой, вероятно, будет именно /pritiy/. Произнесенные отдельно, и pretty и just почти всегда будут звучать с каким-нибудь другим гласным. Чтобы продемонстрировать произношение с /*/, надо произнести эти слова в естественном контексте. Слово children имеет два варианта произношения. Первый слог может быть /cild/ или /сШ/. На Юге sister обычно звучит как /sister/. Для большинства говорящих имя Willie /w-Hiy/ противостоит will he /wiliy/ и wooly /wuliy/. Все эти слова можно использовать в качестве иллюстративного материала весьма осторожно, поскольку многие, произносящие в каком-либо из этих слов звук /+/, заменяют его звуком /i/ в более тщательной речи. Приведенные здесь примеры не иллюстрируют наиболее типичные случаи использования /+/ в безударных слогах более длинных слов и в некоторых словах, обычно не несущих ударения в предложении. Так, второй слог в children может быть либо /г*п/
70 Глава III либо /гэп/. Произнесенное отдельно сап звучит как /kaen/, но в составе предложений оно чаще звучит как /kin/. В таком положении /4-/ можно легко не заметить или смешать с /i/ или /э/. Чтобы узнавать и различать эти гласные в безударных слогах, требуется небольшая тренировка. Можно убедиться, что в большинстве диалектов /*/— один из наиболее часто встречающихся гласных. Особенно часто он употребляется в живой повседневной разговорной речи или в высказываниях, содержащих много длинных слов. 13. Простое /э/ относительно широко распространено в речи жителей восточной части Новой Англии в таких словах, как cot /lot/. В других частях Америки эти слова обычно произносятся как /kat/. /а/ обычно заменяет также и „краткое о" в диалектах южной Англии, но не в других английских диалектах. В тех диалектах, где произносят /kat/, /э/ является одним из наиболее редких слоговых ядер. Оно встречается только в немногих словах и в несколько необычных условиях. Подобным же образом /а/ — очень редкое ядро в тех диалектах, где произносят /kot/. Более часто гласный /э/ обнаруживается в составе сложных ядер. Многие американцы используют этот гласный в таких словах, как boy, произнося /Ьэу/. Другие произносят подобные слова как /boy/. Гласный /э/ употребляется и в таких ядрах, как bought, хотя и здесь в ряде диалектов встречается /о/: 14. Для некоторых говорящих cot и caught образуют минимальную пару в отношении другого глайда. Мы обозначим его как (н). Caught произносится или как /koHt/, или как /koHt/, причем последнее звучание противопоставляется в некоторых диалектах /kot/. К сожалению, на большей части континента нельзя найти минимальные пары для противопоставления простых ядер и дифтонгов. Приведем некоторые из наиболее подходящих примеров. Хорошую пару составляют bomb и balm. Оба слова в различных местах произносятся различно. На Западе их произношение чаще всего совпадает. В некоторых восточных диалектах говорят /bam/ и /Ьант/, в других — /Ьэт/ и /Ьант/. Некоторые южане говорят /Ьэт/ и /Ьант/, а часть говорящих произносит balm с /1/.
Система гласных английского языка 71 Во многих восточных диалектах встречается и /ае/ и /аен/. Это противопоставление часто можно услышать в паре can /ksen/ в значении „быть в состоянии, мочь" и сап /кагнп/ в значении tin can „жестянка, консервная банка". Некоторые говорящие делают еще большее различие и произносят их как /kaen/ и /кенп/. Таково звучание данных слов, взятых изолированно. В контексте сап „быть в состоянии" обычно звучит как /kin/. Другая часто встречающаяся минимальная пара — have /haev/ : halve /hseHV/. Некоторые американцы противопоставляют в своем произношении reel /riyl/ и real /пн1/. Для них можно продолжить сравнение, сопоставив reel /riyl/ и real /rml/ с rill /ril/. Полугласная /н/ сочетается с каждой из девяти гласных фонем, но для большинства этих сочетаний подходящие ключевые слова найти еще труднее, чем для уже приведенных. Употребление этих дифтонгов значительно варьирует от диалекта к диалекту. В большинстве диалектов ядра с /н/ встречаются более часто перед /г/ и /1/, чем в других позициях. Некоторые диалекты обычно считаются „безэровыми". Здесь /г/ после гласных или не произносится вообще или употребляется особое /г/, которое настолько отличается от /г/ у других говорящих, что в нем часто бывает трудно узнать /г/. В таких диалектах, в словах, которые в других диалектах произносились бы с /г/, регулярно появляется /н/. Так, в различных местах here может произноситься /hir/, /hmr/ или /Ъш/. 15. Итак, всего в английском языке имеется девять простых гласных. Каждый из них может встречаться отдельно, а также в сочетании с /у/, с /w/ или с /н/. Это дает в итоге 36 возможных ядер. По всей вероятности, все вместе они не встречаются ни в одном отдельном диалекте, хотя в некоторых диалектах они представлены почти полностью. Как бы то ни было, каждое из 36 ядер обнаруживается в каком-либо из американских диалектов. Указанные 36 ядер можно представить в виде таблицы. Ключевые слова не приводятся из-за наличия диалектных вариантов. Можно посоветовать учащимся самим подобрать ключевые слова для всех тех ядер, которые
72 Глава III встречаются в их собственной речи. Это принесет больше пользы, чем рассмотрение уже любой готовой таблицы. Названия гласных букв вызывают много недоразумений, и введение четырех дополнительных знаков (они называются иногда: /ае / — „диграфом", /+/ — „перечеркнутым ia, /э/ — „открытым о" и /э/ — „шва" [sawaH]) еще больше затрудняет дело. Для известных целей система цифр — более удобный способ определения ядер на слух. По этой системе десятками обозначают гласные, а единицами— полугласные. Цифры при этом даются вместе с транскрипцией. 10 /i/ —И /iy/ —12 /iw/ —13 /ш/ — 20 /е/ —21 /еу/ —22 /ew/ —23 /ен/ — 30 /ае/—31 /аеу/ —32 /aew/ — 33 /аен/ — 40 /4-/ —41 /4-у/ —42 /*w/ —43 /4-н/ — 50 /э/ —51 /эу/ —52 /aw/ —53 /эн/ — 60 /а/ —61 /ау/ —62 /aw/ —63 /ан/ — 70 /и/ —71 /иу/ —72 /uw/ —73 /ин/ — 80 /о/ —81 /оу/ —82 /ow/ —83 /он/ — 90 /э/ —91 /эу/ —92 /ow/ —93 /эн/ — 16. Учитывая изменения в произношении от диалекта к диалекту, особенно важно понять способ образования различных гласных звуков. Это позволит проверить, насколько точно установлено тождество гласных при анализе примеров. Одного фонетического описания артикуляции гласных еще недостаточно, поскольку произношение каждой из девяти гласных фонем несколько видоизменяется. Диалектные различия включают не только различия в гласных или ядрах, используемых в тех или иных словах, но также незначительные колебания в качестве самих гласных. Эти видоизменения не выходят, однако, за определенные рамки. Обращая внимание как на фонетическое качество звуков, так и на их дистрибуцию, мы придем в общем к более точному отождествлению гласных фонем и сложных ядер. 17. При фонетическом описании гласных английского языка особое значение имеют три момента в положении органов речи.
Система гласных английского языка 73 Наиболее важным является положение верхней части языка, которое изменяется по двум направлениям. Оно может быть относительно высоким, средним или низким. Оно может также быть относительно передним, центральным или задним. Отметим различие в значении между термином центральный (промежуточный между передним и задним) и средний (промежуточный между высоким и низким). На основе этого строится симметричная схема гласных фонем английского языка: Передний Центральный Задний Верхний i i- u Средний е э о Нижний ае а э Третий момент, необходимый для характеристики английских гласных, — это округление губ (лабиализация). При произнесении /и/ всегда наблюдается умеренное округление губ, при /о/ оно обычно несколько меньше, но всегда достаточно заметно. При /о/ лабиализация еще слабее, причем в некоторых случаях она может быть настолько слабой, что ее с трудом можно заметить, а иногда она и совсем отсутствует. Передние и центральные гласные не бывают лабиализованными. 18. /i/—звук не очень высокий и не очень передний. По сравнению с ним высокие передние гласные многих других языков одновременно и более высокие и более передние. Поэтому звук /i/ часто труден для иностранцев, обычно склонных произносить более высокий гласный, который для большинства американцев звучит как /iy/. На самом деле произносимый здесь гласный является простым звуком, а не дифтонгом, подобным /iy/. Сходным образом и /и/ — не такой высокий и не такой задний звук, как соответствующие ему звуки во многих других языках. Поэтому его произношение также затруднительно для многих иностранцев. Определенная степень лабиализации всегда налицо. /4-/ характеризуется такой же степенью подъема, как /i/ и /и/, а может быть, и более высокой, чем любой из них. Его можно произнести начиная от положения /i/ и оттягивая затем язык назад к положению /и/. Лабиализации нет. Язык находится в более высоком положении,
74 Глава III чем при /э/. Для большинства учащихся самым трудным оказывается научиться различать /4-/ и /i/. Это требует длительных упражнений с такими парами, как gist /Jist/ \just I]tstI и pretty /pritiy/: /prttiy/, или с противопоставлением разных произношений таких слов, как children /cil- dr-ki/: /сШгэп/ и s/s^r /sister/: /ststar/. Произношение /а/ несколько варьирует не только у разных говорящих, но и в речи одного человека в разных контекстах. Более передние разновидности произносятся обычно несколько ниже, чем /ае/, но редко продвинуты так далеко вперед. Более задние разновидности могут весьма близко подходить к /о/. Вообще люди, произносящие более заднее /а/, значительно округляют губы при /э/. У тех же, кто не лабиализует /э/, отсутствует такая задняя разновидность /а/, которую можно было бы смешать с /э/. Наибольшая трудность при попытке затранскрибировать какой-нибудь другой английский диалект заключается в большинстве случаев в установлении низких гласных. Очевидно, в большинстве диалектов имеются три фонемы нижнего ряда, но соотношения этих трех фонем неодинаковы в различных диалектах. Во избежание ошибок необходимо поэтому учитывать не только фонетические свойства звуков, но также принимать во внимание противопоставления, существующие между данными фонемами. /э/ иногда смешивают с* /а/, а иногда также и с /о/. В большинстве диалектов трудно найти минимальные пары для /о/ с каждой из этих фонем. В некоторых диалектах имеется /о ow оу он/, но нет /э ow oy он/. Далее, в ряде диалектов /оу он/ используются в тех же самых словах, где в других диалектах мы находим /оу он/, что еще более затрудняет дело. В результате для многих американцев является более или менее привычным приравнивать /эу/ к /оу/, а /он/ к /он/. Если при произнесении ядра в boy язык первоначально находится в более низком положении, чем в beau, то правильной будет, очевидно, транскрипция /Ьэу/ и /bow/. Если же произнесение обоих ядер начинается при более или менее одинаковом положении языка, тогда более вероятны звучания /boy/ и /bow/. Многие произносят boy без лабиализации, которую можно наблюдать в beau или даже в going
Система гласных английского языка 75 to /gona/.B этом случае boy звучит, вероятно, как /boy/, a /о/ и /э/ различаются не только по положению языка, но также и по степени лабиализации. 19. Глайд или полугласный /w/ был определен в § 5, гл. III как результат движения языка вверх и назад при одновременном усилении лабиализации губ. При /uw/ губы вначале округлены умеренно, но потом лабиализация заметно усиливается. При /aw/ губы сначала не округлены, но затем слегка округляются, /uw/ заканчивается гораздо большей лабиализацией, чем /aw/. Более того, даже начало /uw/ может быть более сильно лабиализованным, чем конец /aw/. Характерной чертой/w/ является не какая-то определенная степень лабиализации, но заметное усиление лабиализации в процессе его произнесения. Артикуляция /у/ и /w/ включает подъем языка. При /у/ язык движется вверх и вперед, при /w/ — вверх и назад. Ни одна из полугласных не связана с движением к какому-то определенному положению, скорее каждая из них характеризуется движением языка '% том или ином направлении. При /ау/ язык обычно не поднимается так высоко, как в начале артикуляции /iy/; точно так же при /aw/ язык не поднимается так высоко, как в начале произнесения /uw/. Более того, /у/ произносится в /ау/ при более длительном подъеме языка, чем в /еу/, и при еще менее длительном в /iy/. Подъем языка в /aw/ больше, чем в /ow/, а в /uw/ меньше, чем в /ow/. 20. Условные знаки /у/ и /w/ были предложены в § 9, гл. II для обозначения начальных согласных в словах yes и would. Однако только что данное описание артикуляции /у/ и /w/ для подобных случаев, очевидно, не подходит. Фонематическая транскрипция, как мы ее определили, требует, чтобы каждая фонема имела одно определенное обозначение и чтобы каждый условный знак обозначал только одну фонему. Употребление знака /у/ в транскрипциях yes /yes/ и say /sey/ или знака /w/ в транскрипциях would /wud/ и do /duw/ подразумевает, что мы считаем соответствующие звуки представителями одной фонемы. /у/ и /w/ перед гласными обозначают также и глайды. На деле они образуются в результате движений, совершенно противоположных тем, которые толь-
76 Глава III ко что были нами описаны. При произнесении /yes/ язык движется от положения более высокого и переднего, чем при /е/, и быстро переходит к положению /е/. При произнесении /sey/ язык исходит из положения /е/ и быстро скользит к более высокому и переднему положению. Если пленку с фонетической записью /yes/ запустить с конца, результатом будет нечто очень похожее на /sey/. Более того, артикуляция/у/ перед/i/ в ye /уiy/'начинается с более высокого положения языка, чем перед /а/ в yacht /yat/. Перед /i/ глайд сравнительно краток, перед /а/ он длится гораздо дольше. В этом смысле поведение /у/ перед гласными аналогично рассмотренному выше поведению /у/ в положении после гласных. То же наблюдается и в отношении /w/. Различия между начальным и конечным /у/ или начальным и конечным /w/ возникают скорее как следствие их позиций, а не в результате каких-либо значительных различий их функций в языке. Вполне оправдано поэтому рассматривать каждую пару как единую фонему. Вот еще один пример того типа видоизменений внутри одной фонемы, которые можно наблюдать во всех языках и в пределах большинства фонем. 21. Глайд /н/ представляет собой иногда движение языка к менее напряженному положению. Наивысшая точка языка может двигаться к среднецентральному положению, положению отдыха, но может наблюдаться также только общая расслабленность языка. Пределы каждого из этих движений различны для разных говорящих и для разных ядер. Для многих, особенно в /ан/, движение языка едва заметно, но /ан/ всегда четко отличается от /а/. В тех случаях, когда изменения в положении языка не различимы, разница между /ан/ и /а/ состоит прежде всего в их различной длительности. Иными словами, /н/ представляет собой или глайд, или удлинение предыдущего звука, или и то и другое. Нельзя обнаружить никакого различия между ядрами, оканчивающимися на глайд среднего ряда, и ядрами, просто произнесенными более длительно. 22. Тот факт, что глайдам /у/ и /w/, стоящим после гласных, соответствуют определенные варианты в положении перед гласными, позволяет естественно предполо-
Система гласных английского языка 7? жить, что подобное соответствие должно быть и у /н/. Таким звуком может быть только /h/, поскольку это единственный согласный, который не встречается после гласных. Существующее между /н/ и /h/ сходство не так значительно, как у вариантов /у/ и /w/. Поскольку убедительных доказательств того, что /н/ является вариантом /h/, нет, мнения лингвистов по данному вопросу расходятся. Я считаю эти два звука отдельными фонемами и поэтому употребляю два знака — /h/ и /н/. Многие другие полагают, что факты доказывают иное и поэтому используют /h/ для обоих звуков. В этом случае последний ряд на схеме в § 15, гл. III примет следующий вид: 13 /ih/, 23 /eh/, 33 /aeh/ и т. д. Как бы то ни было, обе системы вполне эквивалентны и легко преобразуются одна в другую. 23. В произношении многих американцев /г/ является глайдом, во многом похожим на /у/ и /w/. Чаще всего кончик языка загнут кверху, хотя многие говорящие образуют очень похожие звуки и при ины^с видах артикуляции. Вероятно, ни одна другая фонемй так не варьирует от диалекта к диалекту, как /г/; иногда это вибрирующий звук, а иногда — мгновенный (flap) или какой-нибудь другой тип звука. В ряде американских диалектов /г/ после гласных произносится настолько слабо, что люди, привыкшие к другим диалектам, его вовсе не слышат. Наконец, некоторые обычно вообще не произносят /г/ в этом положении. Фонема /г/ отличается от /у/ и /w/ тем, что она не связана так тесно с предыдущей гласной. Иначе говоря, в большинстве случаев /г/ не является частью слогового ядра. Тем не менее связи между /г/ и предшествующей гласной часто теснее, чем у других согласных. В произношении многих американцев /эг/ звучит как фонетически единый /г/-образный гласный. Иными словами, характеризующее /г/ загибание кончика языка назад (ретрофлексия) наблюдается и при произнесении /э/. Это, по-видимому, общее явление в западных говорах. В восточных говорах /эг/ может быть четко разделено на две части: первая — неретрофлексный гласный /э/, вторая — ретрофлексный глайд /г/. Эти два произношения совершенно различны на слух, но очевидно, эквивалентны фонематически.
ГЛАВА IV УДАРЕНИЕ И ИНТОНАЦИЯ В АНГЛИЙСКОМ ЯЗЫКЕ 1. В предыдущих двух главах при обсуждении материала мы ограничивались в основном сравнением односложных слов, произносимых изолированно. Это позволило нам сделать некоторые выводы относительно согласных и гласных фонем английского языка. Однако ограниченный характер использованного материала сделал невозможным выявление целого ряда английских фонем. В данной главе благодаря исследованию более широкого и разнообразного материала мы сможем пополнить наш список фонем. 2. Если взять для исследования двусложные слова, обнаружится, что они составляют два класса. В одном из них, включающем такие слова, как going, spoken, phoneme, ударение падает на первый слог. Слова другого класса имеют ударение на втором слоге; ср. obtain, because, above. Установив это различие, правомерно задать следующий вопрос: не является ли оно фонематическим? Одним из способов доказательства этого является нахождение минимальных пар. Можно обнаружить большое число таких пар, в которых, кроме различия в ударении, существуют и другие незначительные расхождения. Многие из этих пар образуют существительные и глаголы, которые в большинстве случаев, согласно традиционной орфографии, имеют одинаковое написание. Например, present звучит как [prez-kit], когда это существительное, но [pri-zent],— когда это глагол. Большинство говорящих на английском языке чувствует, что в подобных примерах различие в ударении является более важным, чем различие в гласных. Это впечатление еще не является доказательством, но оно стимулирует дальнейшие поиски настоящих мини-
Ударение и интонация в английском языке 79 мальных пар. Можно найти несколько таких пар, которые не различались бы гласными, по крайней мере для ряда говорящих. Одна из них—permit. Как глагол оно произносится /parmit/, но как существительное — /parmit/. Однако, поскольку известны и другие произношения, например /рэгт-И/, эти два слова составляют минимальную пару не для всех говорящих. Другая пара—pervert: /parv9rt/ и /pgrvart/. Эти пары доказывают, что в английском языке ударение фонематично, и, таким образом, мы устанавливаем еще две фонемы. Мы назовем /'/ главным ударением, а /"/— слабым ударением. Условимся, что слабое ударение / " / не будет фиксироваться при транскрипции слов или более длинных отрезков речи, если только на него не требуется обратить особого внимания. В примерах, где ударение фиксируется, любой гласный, ударение на котором специально не обозначено, следует понимать как гласный со слабым ударением. 3. Установив фонематический характера ударения, мы должны теперь снова вернуться к односложным словам, рассмотренным в гл. II и III, и определить, имеют ли*они ударение. Это можно сделать, читая, например, вслух список, в котором чередуются односложные и двусложные слова — bill, permit, pill, present, beat и т. д. Слова следует читать, разделяя их небольшими паузами так, чтобы они были, в сущности, изолированными. Проделав это, мы убедимся, что ударение в односложных словах полностью соответствует ударению, которое несут наиболее ударные слоги в более длинных словах. Из этого мы и заключаем, что все односложные слова, произнесенные изолированно, имеют главное ударение. Это значит, что транскрипция bill как /bil/ не полна. Она должна быть /bil/. При первых наших сопоставлениях односложных слов ударение не было обнаружено именно потому, что все слова, произнесенные изолированно, имеют одно главное ударение. Отсюда следует, что в односложных словах в отношении ударения невозможны никакие противопоставления— ни минимальные, ни какие-либо иные. Система фонем английского языка не может считаться полностью установленной до тех пор, пока мы не исследуем
80 Глава IV все без исключения типы словесных выражений, доступные лингвистическому анализу. 4. Далее следует рассмотреть слова, состоящие более чем из двух слогов. Эти слова позволят нам обнаружить третью степень ударности. Найти для них подходящие минимальные пары труднее, но можно обнаружить много случаев, представляющих для нас известный интерес. Приемы, подобные тем, которые были применены в § 23, гл. II для установления фонематического статуса /s/ и /z/, доказывают, что эта третья степень ударения также фонематична. Мы назовем ее третьестепенным ударением и обозначим /'/. Его можно слышать в таких словах, как dictionary /diksaneriy/ или animation /aeni-meystn/. Установив различие между третьестепенным и слабым ударением, необходимо снова вернуться к анализу двусложных слов. Мы обнаружим, что менее ударные слоги чаще всего несут /"/', но нередко и /'•/. Например, contents обычно произносится /kantents/ и очень редко /kan- ttnts/. 5. Эти два случая показывают, как важно бывает заново пересмотреть все факты в свете каждого нового открытия. Так, фонематические различия, которые трудно было обнаружить при работе с ограниченным материалом, оказалось легко установить, когда после привлечения дополнительного материала другие факты подсказали их наличие и сущность. Это частое явление в лингвистике. Например, предположение о том, что ударение фонематично только в многосложных словах, намного усложняет дело. Как показал опыт, наиболее правильно,— если вообще считать ударение в английском языке фонематичным,— считать его фонематичным всегда. И наоборот., ни одну из черт, не являющуюся фонематической, нельзя считать лингвистически значимой даже в самом специальном контексте. Выявление какого-либо нового фонематического противопоставления обязывает заново исследовать весь материал с тем, чтобы определить полностью сферу его распространения. 6. Различие иного рода можно обнаружить, сравнивая такие случаи, как night rate с nitrate. Для американца различие между ними заключается в том, что если при произнесении night rate он слышит небольшой перерыв
Ударение и интонация в английском языке 81 между night и rate, то в nitrate такой паузы нет. Поскольку эта пауза служит для различения звучаний, она является фонемой. Ее можно назвать открытым переходом (open transition) и обозначить /+/. Обнаружив /+/, мы, в соответствии с сформулированным выше принципом, должны вновь внимательно исследовать язык, чтобы установить, насколько широко в нем распространена эта фонема. Разумно предположить, что открытый переход будет обнаружен в гораздо большем числе случаев, чем в немногих минимальных ларах. Поэтому удобно и полезно далее попытаться найти такие пары, которые, не являясь минимальными, обнаруживали бы различие в сходных окружениях. Одним из таких случаев является для многих говорящих minus /mayni-s/: -.slyness /slay+nts/. Подобные пары помогут нам установить характерные признаки, позволяющие распознавать /+/ в разных контекстах. Тогда нам будет легче отождествлять открытый переход при исследовании более полного фактического материала. При этом окажемся, что / + / — действительно часто встречающееся явление в английском произношении. Фонетическая природа / + / сложна, и многие из его особенностей в данный момент рассмотрены быть не могут. Когда /+/ следует непосредственно за слоговым ядром, как в slyness, он проявляется частично в удлинении слогового ядра. Это, несомненно, и составляет наиболее заметное различие в такой паре, как minus'.slyness. После ряда согласных, особенно после /m n g/, /+/ также выражается в удлинении предшествующего согласного. После некоторых других согласных открытый переход принимает форму ослабления звонкости. После глухих взрывных он обнаруживается в большей степени аспирации. /+/ оказывает также заметное воздействие и на последующий гласный или согласный. Короче говоря, хотя в парах, подобных night rate и nitrate, говорящий на английском языке видит различие в перерыве или даже в очень короткой паузе между night и rate, на самом деле это различие заключается в особенностях произношения как /t/, так и /г/. 7. Большинство отрезков высказывания, традиционно определяемых как слова, отделяется от своих соседей 6 Г. Глисон
82 Глава IV посредством /+/,— обстоятельство, которое привело некоторых к неправильному отождествлению открытого перехода с традиционными границами слов. Нет ничего более ошибочного, чем это заблуждение. Деление на слова является частью нашей орфографической системы с ее условностями. Почему, например, cannot — одно слово, в то время как must not — два? Как одна из условностей орфографии членение на слова подчиняется своим собственным, во многом произвольным правилам. Эти правила, за исключением небольших отклонений, одинаковы для всех образованных американцев. Произвольность и есть цена единообразия. /+/ имеет совершенно иную природу. Это особенность звуковой речи и как таковая она меняется от говорящего к говорящему, и даже один говорящий может быть в известных случаях весьма непоследователен в употреблении /+/. /+/ — черта фонематическая и в качестве таковой она может быть зафиксирована в транскрипции только тогда, когда она слышится в произношении говорящего, речь которого мы изучаем. Вообще говоря, /+/ действительно часто наблюдается там, где обычно проходят границы слов. Однако эти явления далеко не всегда совпадают. Границы между некоторыми словами в их традиционном написании почти никогда не совпадают с /+/ в живой речи. Некоторые слова всегда произносятся с /+/ внутри. Одно из таких слов — unknown, обычно /9n+n6wn/. В других случаях произношение слова варьирует: Plato произносится как /playtow/, но иногда и /play+t6w/. Как мы увидим дальше, появление /+/ связано в известном отношении с ударением. 8. При переходе от слов к целым предложениям возникает новая трудность. Не все можно передать написанием. Одно и то же написанное предложение можно прочитать по-разному. В реальной живой речи говорящий нисколько не задумался бы над выбором определенной интонации для того или иного предложения. Точно так же американец всегда будет по-разному реагировать на предложения, одинаковые по составляющим их словам, но различные по интонации. Различия в интонации соотносятся с различиями в содержании и поэтому, несомненно, должны быть отнесены к области лингвистики.
Ударение и интонация в английском языке 83 Трудность письменной передачи высказываний заключается именно в том, что у нас нет средств, чтобы сообщить читателю, какая интонация подразумевается. То, что мы называем „предложением" в письменном английском языке, может представлять собой запись нескольких совершенно различных словесных выражений, причем различие между ними нельзя обозначить на письме так, чтобы читатель знал точно, какое из предложений приводится в качестве примера. Вполне возможно, что предложение будет прочитано неправильно. В таком случае пример не только не принесет пользы при обсуждении какого-либо вопроса, но он может даже показаться противоречащим изложению, и читатель останется неубежденным. К сожалению, даже опытные лингвисты-профессионалы не раз были введены в заблуждение подобным образом и совершенно не понимали приводимых фактов из области английской интонации, которые были бы ясны, если бы автор передал их устно. Необходимо поэтому применить в Настоящей главе иной метод. Вместо того чтобы сначала приводить доказательства, подтверждающие существование тех или иных фонем, лучше вначале изложить выводы, а затем привести подтверждающий или иллюстрирующий их материал. Ваш преподаватель, несомненно, продемонстрирует все это более подробно и, возможно, более убедительно, чем любой печатный текст. 9. Сущность указанного затруднения находит выражение в существовании особого искусства — устной интерпретации литературных произведений. Оно развивает способность выбирать тот или иной устный вариант, который должен быть принят говорящими как наиболее подходящий для данного контекста. То, что это скорее искусство, чем наука, подтверждается отсутствием какого- либо надежного метода, при помощи которого автор мог бы сообщить читателям, как должно быть прочитано его произведение. Если бы такой способ существовал, выразительное чтение стало бы в значительной мере механическим. При современном положении вещей механическое чтение отнюдь не выразительно. Более того, если бы люди не реагировали различным образом на разные : варианты произнесения текста, не было бы нужды в вы- :*
84 Глава IV боре вариантов. Иными словами, это искусство было бы ненужным, если бы оно не подразумевало работу над некоторыми особенностями произношения (фонемами), важными для системы языка. 10. Мы установили существование трех фэнематиче- ских степеней ударения. Имеется еще одна степень ударения, которую мы назовем второстепенным ударением и обозначим /Л/. Его можно услышать при обычном произнесении такого предложения, как Гт going home. Как правило, в подобном предложении только одно /'/. Чаще всего оно падает на home, но может стоять и на going, то есть возможны два произношения (ударение отмечается только на этих двух словах): Гт going home и Гт going home. Эти два предложения имеют разный смысл и, следовательно, образуют минимальную пару, подтверждающую, что /А/ отличается от /'/. Противопоставление /А / и /" / можно видеть на такой паре, как black bird:blackbird. Первое обозначает птицу, которая характеризуется как черная; второе — особый вид птиц, которые, вообще говоря, могут быть, а могут и не быть черными. Предложение That white bird is an albino blackbird. „Эта белая птица — дрозд-альбинос.u будет обладать смыслом только тогда, когда ударения распределены так, как указано, но станет бессмысленным при замене blackbird „дрозд" словами black bird „черная птица" \ И. Четыре типа ударения /' Л *"/ и /+/ тесно связаны и образуют особую систему внутри фонематической структуры английского языка. Между каждой парой /Л / и /' / имеется всегда по крайней мере один / + / или какая-либо пауза иного рода. В black bird должен быть /+/ между /'/ и /Л/. Любой американец, кроме разве виртуоза, обязательно произнесет здесь /+/ либо изменит одно из ударений. Возможны произношения и /blsek+b5rd/ и /Ыаек+- b9rd/, но не /*blsekb5rd/. (Формы невозможные или неизвестные отмечаются знаком *.) Из этого, однако, не следует,- что между каждыми двумя /+/ должно быть /'i/ или./*/. Так, возможны и /bl8ek+b5rd/ и /blaek+bard/. 1 That white bird is an albino black bird, в буквальном переводе значит: „Эта белая птица — черная птица-альбинос."—Прим. перев.
Ударение и интонация в английском языке 85 Немногие слова, произнесенные изолированно, имеют и /'/ и /Л/. Это объясняется тем, что лишь немногие слова содержат /+/ и только в таких словах может быть одновременно и /'/ и /*•/. Более того, те немногие слова, внутри которых есть /+/, необязательно имеют /'/ и /Л/; они могут иметь /'/'и /'/ или другие сочетания ударений. 12. Некоторые из пауз в длинных отрезках речи заметно отличаются от /+/. Одна из таких пауз разделяет каждую пару /'/, и мы всегда обнаружим ее там, где в ином случае могли бы встретить /+/. Эти паузы разделяют высказывания на части, характеризующиеся двумя важными чертами: паузой в конце и наличием /-/. Такую единицу можно назвать предложением (clause). Используемый здесь термин относится к такой единице разговорного языка, которая выявляется только при произнесении. Часто это предложение эквивалентно предложению в его обычном грамматическом смысле, но столь же часто они не совпадают. Паузы, отмечающие <&онец предложений, являются завершителями предложений (clause terminals). Их фонематический характер можно легко доказать благодаря наличию трех различных завершителей, которые противопоставляются друг другу. Завершители предложений обычно рассматриваются как „паузы". Пауза же как таковая может иметь при этом место, но не обязательно. Если имеется пауза, ее всегда должен предварять один из характерных для английского языка завершителей предложений. Строго говоря, завершитель— это средство завершения предложения, а не средство отделения одного предложения от другого. Именно поэтому один из таких завершителей обнаруживается в конце последнего предложения в высказывании. Завершители предложений бывают трех типов: /\/ нисходящий: быстрое затухание звука. И высота и сила звука быстро уменьшаются. \/\ восходящий: быстрое, но непродолжительное повышение тона. Кажется, что сила звука не сходит постепенно на нет, но как бы резко обрывается. /—>/ ровный: сохранение высоты, сопровождаемое удлинением последнего слога предложения и некоторым уменьшением силы звука.
86 ..- . • Глава IV 13. Завершители предложений слышатся в конце последнего слога предложения. В остальной части предложения высота тона изменяется таким образом, что можно установить четыре различных фонематических уровня. Нормальная высота голоса говорящего, обозначенная /2/, называется средней. Разумеется, она меняется от говорящего к говорящему. Более того, у большинства людей при более громкой речи и в некоторых других случаях высота среднего тона несколько повышается. Тон /2/ сравнительно обычен и служит эталоном при сравнении других тонов. Тон /1/, называемый низким (low), несколько ниже /2/, возможно на две или три ноты, но разница между ними неодинакова у разных говорящих и в разное время. Тон /3/, называемый высоким (high), примерно настолько же выше, чем /2/, насколько /2/ выше, чем /1/. Тон /4/, называемый сверхвысоким (extra high), выше, чем /3/ примерно настолько же или, может быть, даже немного больше. /4/ встречается гораздо реже, чем другие три тона. В любом высказывании любой длины можно услышать все три тона /1 2 3/. Говорящий без труда узнает и определит их, сравнивая три обычно встречающиеся тона высказывания по высоте. Некоторые исследователи заметят небольшие изменения тона в пределах всех четырех уровней. Другие (т. е. говорящие на английском языке), возможно, лишь с трудом поверят, что такое различие существует. Эти различия не являются значащими, что доказывается приемами, аналогичными изложенным в гл. XIII. Во всяком случае, для других тонов нельзя найти минимальные противопоставления, тогда как для всех четырех тонов, рассматриваемых здесь как фонематические, такие противопоставления найти можно. 14. К сожалению, для обозначения фонем тона существуют две системы. Некоторые американские лингвисты используют /1/—для сверхвысокого тона, /2/—для высокого, /3/—для среднего и /4/ — для низкого (а не /1/ для низкого и т. д,; см. выше). Предлагаемая графическая схема позволяет избегнуть смешения этих конкурирующих систем, а к тому же имеет определенные преимущества с педагогической точки
Ударение и интонация в английском языке 87 зрения. Но и она не совсем свободна от недостатков например, она требует много места. Приводим эту схему-. низкий тон средний тон высокий тон сверхвысокий тон Завершители предложений могут быть указаны стрелками, продолжающими линию. В некоторых приводимых ниже примерах использованы обе системы: /1 2 3 4 \ / —>/ характеризует фонематическую транскрипцию, а графическая схема — написание. 15. Часто при произнесении длинной последовательности слогов сохраняется одна и та же высота тона (одна и та же с фонематической точки зрения, то есть изменения тона от слога к слогу возможны, но они обычно не носят фонематического характера). Пожалуй, наиболее правильно считать, что в большинстве та#их случаев мы имеем дело лишь с одной соответствующей фонемой тона. Транскрибируя разговорную английскую речь, достаточно, следовательно, отмечать тон лишь в некоторых критических точках. Одна из таких точек — начало слога, имеющего /'/. Этот слог обладает обычно иным, как правило более высоким, тоном по сравнению с предыдущими слогами. Но и в тех примерах, где тон этого слога совпадает с тоном соседних слогов, он все равно должен быть так или иначе отмечен. В фонематической транскрипции этот слог будет указан цифрой, стоящей непосредственно перед ним. Если в предложении имеются какие-либо слоги до /'/, все они обычно произносятся с одним и тем же тоном; наиболее часто, но далеко не всегда, это будет тон /2/. Обозначение этого тона следует ставить в самом начале предложения. Другая критическая точка находится в конце предложения непосредственно перед завершителем предложения. Здесь тон указывается цифрой, стоящей сразу же перед, условным знаком завершителя. Как правило, противопоставления обнаруживаются только в указанных трех точках. Необходимо, таким образом, обозначать тоны э этих и только этих точках
88 Глава IV Если /' / падает на первый слог, в предложении следует указывать всегда два тона (которые, конечно, могут быть одинаковыми). Если /'/ приходится не на первый слог, должны быть указаны три тона. В речи некоторых говорящих иногда наблюдается подъем тона в слоге с /Л/. В этих случаях должны быть обозначены четыре тона. 16. Часто /'/ стоит на последнем слоге предложения. В таком случае тон нередко скользит от одного уровня к другому в пределах этого слога. Во многих примерах тон понижается. Если главное ударение /'/ находится дальше от конца, понижение тона может распространиться на все слоги после ударного или на любой слог между слогом с главным ударением и концом предложения. Нельзя найти никаких противопоставлений по времени, скорости и характеру понижения тона, а поэтому нет необходимости фиксировать перечисленные особенности в фонематической транскрипции. 17. Четыре тона и три завершителя предложений (clause terminals) образуют еще одну подсистему внутри всей фонематической системы английского языка. Каждое предложение характеризуется и цементируется определенным интонационным рисунком (contour), состоящим из двух, трех или четырех фонем тона и одного завершителя. Интонационные рисунки являются, конечно, не фонемами, а морфемами. Упоминание о них в главе,, посвященной фонемам английского языка, неуместно с логической точки зрения, но введение этих понятий несколько облегчит понимание приводимых примеров. Разумеется, примеры, иллюстрирующие морфемы, являются в то же время и примерами, иллюстрирующими те фонемы, из которых данные морфемы состоят, но эти два явления следует четко различать. 18. Наиболее обычный интонационный рисунок в английском языке — /BK1 \/. Круглые скобки указывают, что тон /2/ наблюдается только в том случае, если перед главным ударением /'/ имеются какие-либо слоги. Иными словами, /231 \/ и /31 \/ рассматриваются как варианты той же самой морфемы, обусловленные контекстом. Этот интонационный рисунок можно использовать для разных целей с одним и тем же (если не считать изменений ударения и интонации) высказыванием. Каждый из приводи-
Ударение и интонация в английском языке 89 мых ниже примеров имеет несколько отличное значение, что очевидно для любого говорящего на английском языке. /%yin+g6wir)^3h6wm1\/ Гт going {home. . t /2kym+3g6wq+h6wml\ / Гт | goingJiome. V. Гт going home. i „Я иду домой?" Интонационный рисунок /BK1 \/ не обязательно указывает на утверждение. Вполне обычен этот рисунок и в вопросах / hwen+ary8+3g6wir)+hdwm1N*/ When are you going home? „Когда выйдете домой?" 4 * Столь же распространена интонационная кривая /BK2—>/. Она обычно указывает на тесную связь, которая существует между предложением, характеризующимся такой интонацией, и непосредственно следующим за ним предложением: I was] goingjhome, but it grained. „Я возвращался домой, но шел дождь»" Различие между /\/ и \/\ можно видеть, например, в вопросе: What are we having for dinner? „Что у нас на обед?" Первое из этих высказываний несколько менее вежливо и почтительно, чем второе, а третье обычно значит нечто вроде „Вы спрашиваете: «Что у нас на обед?»". /y)\/ /2hw9t+9r+wiy+hsevig+f9r+adfn9r1/f/ /2hw9t+9r+wiy+hsevio+f9r+3din9rV/
90 Глава IV И /22/*7 и /П\/ используются для указания на лицо, которому адресовано высказывание. Они различаются прежде всего степенью вежливости. Интонация /23/*/, как в приведенном ниже третьем примере, подразумевает вопрос, требующий ответа „да" или „нет" и повторяющий вопрос предшествующего предложения. /y) /2hw9t+9r+wiy+hsevir)+f9r+3din9r2^1m989r1\/ 2h+++hi+f+M223^ Насколько ясным может быть противопоставление между этими интонационными рисунками, можно видеть, изменив их следующим образом: Тон /4/ встречается гораздо реже, чем другие. Он чаще всего характеризует высказывания, выражающие удивление или содержащие хотя бы небольшую эмфазу. Сопоставьте, например, Гт going home., произнесенное как простое утверждение, и то же предложение, произнесенное нетерпеливо человеком, который уже отправился домой, но которого заставляют идти немного быстрее. Он, возможно, сказал бы: Гт going home. \ 19. Мы можем теперь дать полный перечень фонем английского языка в следующем виде: 24 согласных /pbtdkgcjfvOdszszmnglrw ь у/ 9 гласных /ieae-i-9auoo/ 3 полугласных /у w н/ (/у w/ приведены также в списке согласных) 1 открытый переход /+/ 4 ударения /'A>w/ 4 тона /12 3 4/ 3 завершителя предложений 1\/— Итого 46 (не считая повторений в перечне).
ГЛАВА V МОРФЕМА 1. В предыдущих трех главах было показано, что в звуковой системе английского языка имеется 46 основных элементов •— 46 фонем. Детально описав эти элементы (такой задачи мы здесь не ставили) и проследив особенности дистрибуции каждого из них (на это здесь только указывалось), можно многое сказать об английском языке. Зафиксировав встречающиеся здесь фонемы, любое высказывание в английском языке можно будет точно опознать на основе одной лишь письменной^фиксации. Таковы те ценные результаты, которые дает установление фонем, составляющее неотъемлемую часть любого полного описания языка. Но для исчерпывающего анализа языка этого совершенно недостаточно. Как бы далеко мы ни вели исследование в этом направлении, мы ничего не узнаем о значениях высказываний в языке. Однако социальная функция любого языка заключается именно в передаче сообщений от говорящего к слушающему. Без этого речь была бы бесполезной и ее бы, вероятно, не существовало. Фонологический анализ языка, даже самый детальный, ничего не скажет нам о значении, поскольку сами фонемы не имеют прямой связи с содержанием. Фонемы— это всего лишь такие единицы, при помощи которых говорящий и слушающий отождествляют морфемы, не более того. Для любого дальнейшего изучения языка надо рассмотреть морфемы и их сочетания. При этом анализ- системы языка переходит в совершенно иную плоскость. 2. Морфемы чаще всего представляют собой краткие последовательности фонем. Эти последовательности фонем повторяются, но не все повторяющиеся последовательности являются морфемами. Например, последовательность /in/
92 Глава V при чтении предыдущего параграфа встречается 13 раз1, последовательность /qv/ —10 раз. Последовательности, подобные /4-п/ и /ev/, можно с успехом изучать как явления английской фонологии и сделать ряд важных обобщений относительно этих и сходных с ними сочетаний. В отношении последовательности /4-п/ этим исчерпывается все, заслуживающее сколько-нибудь серьезного внимания. Иначе обстоит дело в случае с /9v/; /9v/, будучи последовательностью фонем, в каждом из этих десяти случаев является еще, кроме того, и морфемой и участвует тем самым в построениях другого, более высокого типа, к которому /4-п/ не имеет никакого отношения. Тот факт, что /4-п/ встречается чаще, чем /gv/, ничего не меняет. 3. Различие между /qv/ и /4п/ заключается в том, что в каждом из упомянутых выше 10 случаев /э\г/ имеет значение, то есть определенную связь с определенным элементом структуры содержания языка. Напротив, /4-п/ значения не имеет, за исключением тех случаев, когда оно образует часть некоторых последовательностей, таких, как /kin/ сап. Будучи морфемой, /qv/ также находится в определенных отношениях с другими морфемами языка. Эти отношения бывают двух типов: во фразе study of language имеются некоторые значимые связи между /qv/ и морфемами, предшествующими /qv/ и следующими за ним в данном отрезке высказывания. Они характеризуют данный отрезок как таковой. Помимо этого, морфеме of присущи некоторые более общие связи, не ограниченные таким образом и составляющие, следовательно, часть системы языка в целом. К таким обобщениям мы приходим, сравнивая study of language со многими другими сходными сочетаниями. Так, например, за of обычно следует существительное, но не глагол. В известных конструкциях of можно заменить предлогом от ср. the hat of the man и the hat on the man. В других случаях of можно заменить Js; ср. the hat of the man и the man's hat. Эти более широкие связи являются предметом изучения особого раздела лингвистики — грамматики. 1 В данном случае автор, конечно, имеет в виду английский текст.— Прим. ред.
Морфема 93 4. В § 13 гл. I мы говорили о морфеме как об одной из двух основных единиц языкознания. Но никакого определения дано не было, и мы указали на то, что дать точное определение морфемы невозможно. Лучше всего, пожалуй, было бы определить морфему как наименьшую . единицу грамматики. Но тогда грамматику придется определить как учение о морфемах и их сочетаниях, а такое определение — явная тавтология и, следовательно, уже не определение. Тем не менее оно все-таки помогает выделить нечто существенное. Морфема как основное понятие и не может быть определена иным, не тавтологическим образом. Поэтому вместо определения мы должны просто описать некоторые характерные черты морфем и дать некоторые общие правила для их узнавания. Это и будет сделано здесь и в последующих главах. 5. Некоторые морфемы можно охарактеризовать как наименьшие значимые единицы в структуре языка. Более точным было бы определение морфемы с точки зрения соотношения выражения и содержания, но для настоящей цели удобна менее точная формулировка. Под „наименьшей значимой единицей" мы понимаем такую единицу, которую нельзя расчленить, не разрушив или не изменив коренным образом ее значения. Например, /streynj/ в strange является морфемой; оно имеет значение только как целое. Если /streynj/ разделить, мы получим либо такие части, как /str/ и /eynj/, которые не имеют никакого значения, либо /strey/, как в stray, или /streyn/, как в strain, которые обладают значениями, логически несвязанными со значением /streynj/. Любое членение /streynj/ разрушает или коренным образом изменяет его значение. Следовательно, /streynj/ подходит под наше определение морфемы как наименьшей значимой единицы в структуре языка. Однако /streynjvn4-s/, как в strangeness, хотя и имеет значение,—это уже не одна морфема. Его можно разделить на /streynj/ и /nis/. Каждая из этих частей значима, и значение всего сочетания связано со значениями этих двух частей. Следовательно, /streynJnts/ представляет собой соединение двух морфем. 6. Морфема не равна слогу. Иногда, как в случае /streynj/ и многих других, морфема является одновременно и слогом. Но, например, /kgnetl-ki-t/, как в Connecticut,
94 Глава V являясь одной морфемой, тем не менее содержит четыре слога. С другой стороны, и /gow/ и \г\ в goes являются морфемами, хотя вместе они составляют всего лишь один слог. Морфемы могут состоять из одного или нескольких полных слогов, из частей слога или даже из любых сочетаний фонем, независимо от того, являются ли они слогами или нет. 7. Морфема может состоять и из одной фонемы, как, например, только что упомянутое /z/ в goes. Но фонема \г\ и соответствующая ей морфема /z/ далеко не тождественны. Фонема часто встречается там, где она не имеет никакого отношения к морфеме. Примерами служат zoo /zuw/ и rose /rowz/, каждое из которых содержит /z/, но не имеет ничего общего по значению с /z/ в goes. Большинство морфем английского языка по своей протяженности колеблется от \ъ\ до /streynj/, т. е. примерно от двух до шести фонем. 8. Часто два морфемных элемента бывают сходны по выражению, но различаются содержанием. Такие пары называются омонимичными (омофонами), что значит (букв.) „звучащие одинаково". Так, /z/ является морфемой и в goes /gowz/ и в goers /gowQrz/, но это не одна и та же морфема, /z/, означающее „3-е лицо единственного числа", и /z/, означающее „множественное число", являются омофонами. Сочетания морфем могут быть, кроме того, омонимичными как другим сочетаниям морфем, так и отдельным морфемам. Ср., например, /rowz/ в Не rows the boat; They stood in rows и That flower is a rose. 9. Определяя морфему как наименьшую значимую единицу в структуре языка, нужно попытаться избежать неправильного понимания слов meaningful „значимый" и meaning „значение". Meaning „значение" должно обозначать отношения, которые существуют между морфемами как частями системы выражения какого-либо языка и соответствующими единицами в системе содержания того же языка. Морфема — это наименьшая единица в системе выражения, которая непосредственно соотносится с той или иной частью системы содержания. Употребление термина meaning „значение" в его общепринятом смысле часто приводит к недоразумениям. Однако употребленный с осторожностью он послужит вполне
Морфема 95 приемлемым рабочим термином. Так, например, можно сказать, что cat „кошка" имеет значение, поскольку оно относится к определенному виду животных. Но оно также может быть применено и к людям, обладающим определенными индивидуальными характерными особенностями. В подобном же смысле можно сказать, что и go „ходить" обладает каким-то значением, поскольку оно обозначает, в частности, движение предмета. Но трудно и даже бесполезно пытаться точно установить, каково это движение. Ср. Не goes home. „Он идет домой."; John goes with Mary. „Джон сопровождает Мэри." и The watch goes. „Часы идут." Go может относиться и к совершенно неподвижному предмету, например This road goes to Weston. „Эта дорога ведет в Уэстон." Эти различия в соотнесенности с внешним миром можно отчасти объяснить, предположив, что говорящий на английском языке научился так систематизировать содержание, что эти различные элементы опыта объединяются им в единую категорию. Значение go — это взаимосвязь между морфемой /gow/ и точкой в системе содержания, где все указанные явления сводятся воедино. 10. Система содержания языка не поддается непосредственному наблюдению, поэтому лишь с очень большим трудом можно проверить утверждение, подобное только что сделанному. Однако оно выполняет, по крайней мере, следующую полезную функцию: оно служит серьезным предостережением против попыток понять значение на основе перевода. Если структура содержания образует своеобразный фильтр между системой выражения и человеческим опытом, то при переводе создается два таких фильтра. Перевод может быть точным только тогда, когда структуры содержания двух языков совпадают. Такие случаи слишком редки, чтобы на них можно было полагаться. Там, где приходится использовать перевод, а в практической работе над языком это бывает довольно часто, следует постоянно иметь в виду его ограниченность. 11. У некоторых морфем значение в смысле соотнесенности с явлениями человеческого опыта за пределами языка полностью или в значительной мере отсутствует. Рассмотрим to в I want to go. Элементы /, want и
96 Глава V ^соотносятся через посредство структуры содержания английского языка с различными сторонами человеческого опыта. Но невозможно найти какой-либо определенный фактор в ситуации, который можно было бы рассматривать как „значение" to. Вместе с тем to все же выполняет какую-то функцию, поскольку без- него */ want go. бессмысленно. (Знак* используется для указания, что.приведенная форма или не засвидетельствована или невозможна.) То просто отвечает существующему в структуре английского языка требованию, согласно которому go не может следовать за want без to. Подобную функцию нельзя подвести под традиционное содержание, которое обычно вкладывается в слово „значение", но в том смысле, в каком мы используем его здесь (взаимосвязь между выражением и содержанием), „значение", правда с небольшой натяжкой, может включать и эту функцию. 12. Значение cat можно разъяснить (разумеется, лишь частично) человеку, не говорящему на английском языке, указав на животное, которое cat обозначает. Но объяснить таким же способом значение to невозможно. Вместо этого было бы необходимо привести ряд .случаев его употребления и тем самым выделить контексты, в которых to встречается регулярно, контексты, в которых оно может встречаться, и те контексты, в которых оно встречаться не может (например, */ can to go.). Иными словами, to имеет характерную для него дистрибуцию (распределение). Для иностранца именно дистрибуция является наиболее бросающимся в глаза признаком подобной морфемы и, следовательно, ключом к раскрытию ее значения. Дистрибуция характеризует не только морфемы, подобные to, но и все другие морфемы. Cat может встречаться в / saw the —., но не в / will — home. Go, напротив, может встречаться во втором, но не в первом случае. Дистрибуция какой-либо морфемы — это сумма всех контекстов, в которых она может встречаться, в отличие от тех контекстов, в которых она встречаться не может. Полное понимание какой-либо морфемы подразумевает понимание как ее дистрибуции, так и ее значения в обычном смысле. Отчасти именно по этой причине в хорошем словаре всегда приводятся примеры, иллюстрирующие употребление слов. Словари, лишенные
Морфема 97 иллюстративного материала, имеют весьма ограниченную пригодность, а часто даже вводят в заблуждение. 13. Тождество морфем может быть установлено только путем сравнения различных отрезков языка. Если можно найти два или более отрезков, имеющих некоторые общие для всех черты выражения и некоторые общие для всех особенности содержания, тогда одно требование будет выполнено, и эти отрезки можно предположительно считать единой морфемой с определенным значением. Так, boys /bbyz/, girls /gSrlz/, roads /rowdz/ и т. д. сходны тем, что содержат s /z/ и имеют значение „два и более". Мы, поэтому, определяем s /z/ как морфему, имеющую значение множественного числа. Но для полного доказательства этого еще недостаточно: должно существовать еще какое-то различие между отрезками со сходным значением и содержанием — отрезками, содержащими гипотетические морфемы, и другими, не содержащими их. Сравнение boys Ibbyzj'.boy /boy/ служит для подтверждения только что рассмотренного примера^Необходимость такого условия вытекает из наличия следующих слов: bug /bag/, bee /biy/, beetle /biyti-1/, butterfly /batgrflay/. Смешно было бы предполагать, что, поскольку все эти слова включают /Ь/ и все обозначают определенный вид насекомых, /Ь/ должно быть морфемой. Но это кажется смешным только потому, .что английский язык для нас родной, и мы знаем, что /9g/, /iy/, /iyt+1/ и /gtgrflay/ не существуют как морфемы, которые можно ассоциировать с данными словами. И, наконец, необходимо убедиться, что нами вычленена действительно отдельная морфема, а не сочетание морфем (см. § 5, гл. V). Методика проведения такого анализа в общих чертах будет изложена в последующих двух главах. 14. Когда имеешь дело с родным языком, многое из того, о чем говорилось выше, кажется лишним. Это происходит потому, что подобные сравнения неоднократно производились в прошлом, если не сознательно, то бессознательно. Мы можем устанавливать тождество морфем английского языка без детального сравнения потому, что большинство из них мы уже отождествили. О том, что это отног сится даже к маленьким детям, свидетельствуют ошибки, которые обычно встречаются в их речи. Ребенок слышит 7 Г. Глисон
98 Глава V и учится ассоциировать show /sow/ с showed /sowd/, tow /tow/ с towed /towd/ и т. д. и на основании этого предполагает, что go /gow/ нужно таким же образом ассоциировать с /gowd/. В данном конкретном случае он, конечно, неправ, но он прав в принципе. Он явно проделал морфемный анализ, и ему остается только узнать границы, в пределах которых установленная им модель имеет силу. 15. Некоторые конструкции, составленные из морфем, имеют строго установленный порядок. Например, обычным словом английского языка является re~con-vene (дефисы проставлены для отделения одной морфемы от другой), но не *con-re-vene или *re-vene-con. Последние не только необычны по звучанию и виду, но также и бес- * смысленны для говорящего на английском языке. Значение слова зависит не только от состава наличных морфем, но также и от порядка их следования. Другие конструкции допускают некоторую, но только частичную, свободу расположения. Так, возможны и Then I went, и / went then., и между ними существует лишь небольшое различие в значении. Но *Went then I. звучит невразумительно, потому что это сочетание отходит от установленной в английском языке структуры. В целом, в тех построениях, элементы которых связаны более тесно (как, например, в словах), порядок следования закреплен более строго, а конструкции с меньшей спаянностью элементов (как предложения) допускают большую свободу. Но даже более длинные построения имеют некоторые определенные ограничения, причем иногда весьма тонкие, касающиеся порядка следования элементов. Например, сочетания John came. He went away. „Джон пришел. Он ушел." могут навести на мысль, что оба эти действия совершил Джон. Но Не came. John went away. „Он пришел. Джон ушел." не могло бы иметь этого значения. Точная соотнесенность с лицом должна предшествовать местоименной соотнесенности с тем же самым лицом, если нет каких-либо особых уточнений. В этом своеобразие структуры именно английского языка, но не логики и не общей природы языка, поскольку некоторые другие языки имеют совершенно иные правила. 16. Языку присущ фиксированный порядок морфем в
Морфема 99 определенных конструкциях и в то же время известная степень свободы. В этом находит выражение системный характер структуры языка, составляющий подлинную сущность речи. Дело лингвистической науки описать эти принципы расположения (аранжировки) возможно более исчерпывающе и сжато. Такое описание и есть грамматика языка. Этот термин среди некоторых лингвистов имеет дурную славу как вследствие неточности его употребления, так и потому, что за ним нередко скрываются попытки регламентировать употребление языка, а отнюдь не описание того, как язык фактически употребляется. Все это, разумеется, не заключено в самом термине, но это следует учитывать. В том смысле, в каком данный термин использован в настоящей книге, грамматика охватывает два удобных, но не вполне четко разграниченных подраздела: морфологию — описание более тесно спаянных соединений морфем, то есть, грубо говоря, того, что обычно называется „ словами", и синтаксис — описание более крупных соединений, включающих,в качестве основных единиц соединения, охарактеризованные при определении морфологии языка. В понимании некоторых лингвистов термин морфология охватывает оба подразделения, и в этом случае он эквивалентен употребляемому здесь термину грамматика. 17. Грамматику какого-либо языка нельзя сформулировать в виде правил аранжировки отдельных морфем. Это неудобно, поскольку общее число морфем в любом языке для этого слишком велико. Однако всегда оказывается возможным сгруппировать морфемы в определенные классы, каждому из которых присуща характерная для него дистрибуция (распределение). Структуру высказываний в языке можно охарактеризовать тогда при помощи таких классов морфем. Тем самым материал, который надлежит описать, должным образом ограничивается. Например, walk, talk, follow, call и др. образуют обширный класс морфем. Точно так же s (обозначающее 3-е лицо единственного числа), ed и ing составляют менее обширный класс, причем они могут встречаться, лишь непосредственно следуя за одной из морфем первой группы (или за какой-либо эквивалентной конструкцией). Морфемы первой группы могут непосредственно пред^ 7*
100 Глава V шествовать какой-либо из морфем второй группы, но могут встречаться и отдельно. Иначе говоря, формы walks, walked, walking и walk встречаются. Но в *swalk или *ingwalk порядок нарушен, и формы эти, следовательно, невозможны. Форма *walkeding непонятна, так как ing не может следовать за ed. He встречается также *shelfed, поскольку shelf принадлежит к другому классу, морфемы которого никогда не предшествуют ed. Все эти и многие другие подобные им факты можно подвести под сравнительно небольшое число простых формул, относящихся к определенным классам морфем. С другой стороны, составить полный список всех возможных и невозможных последовательностей морфем даже в пределах какого-либо строго ограниченного отрезка английского языка было бы затруднительно, а при увеличении числа рассматриваемых морфем — абсолютно невозможно. 18. .Наиболее обширными и многочисленными классами морфем в английском языке, классами, встречающимися почти во всех языках мира, являются корни и аффиксы. Walk, talk, follow и т.д. — это один из классов корней; shelf, rag, road и т. д. — другой. Огромное большинство морфем английского языка составляют корни; число их достигает многих тысяч. Такие морфемы, как — s, —ed, —ing и т. д.,— аффиксы. В дальнейшем аффиксы приводятся с дефисом, указывающим на способ их присоединения. Определение этих двух классов, применимое для всех языков, было бы чрезвычайно сложным, и здесь в нем, пожалуй, нет особой необходимости. Гораздо легче дать определение корней и аффиксов применительно к одному какому-либо языку. Аффиксы, как правило, лишь дополняют корни, которые являются центрами таких образований, как слова. Корни часто длиннее аффиксов» и превосходят их по численности. 19. В данном параграфе будут определены два разных типа аффиксов, которые имеются в английском и многих других языках. Префиксы — это аффиксы, стоящие перед корнем, с которыми они связаны очень тесно. Примеры: англ. /priy-/ в слове prefix, /riy-/ в refill и /h)-/ в incomplete. Префиксы встречаются также и во многих других языках. Ср. древнееврейское /Ьэ-/
Морфема 101 „в" в слове /ЬэЬауИ/ „в доме" и /hab-/ со значением определенного артикля в /habbayit/ „определенный дом"; ср. /bayit/ „дом вообще". Суффиксы — это аффиксы, следующие за корнем, с которым они весьма тесно связаны. Ср. англ. /-4-z/ в слове suffixes, /-ig/ в gw/zg" и /-is/ в boyish. Суффиксы также представляют собой обычное явление во многих других языках. Ср. швед, -еп (постпозитивный определенный артикль) в dagen „определенный день" и швед, -аг (суффикс множественного числа) в dagar „дни" (ср. dag „день"). Отметим, что в английском языке встречаются и префикс /ig-/ и суффикс /-ig/, которые могут сочетаться с одной и той же морфемой: incomplete /igkgmplfyt/ и completing /kgmpliytig/. Положение этих аффиксов в слове и обусловливает различие между ними. 20. Аффиксы могут присоединяться как непосредственно к корню, так и к сочетанию корня с одной или несколькими морфемами. Все это в целом составляет основу слова. Основа — эта любая морфема или сочетание морфем, к которым можно присоединить аффикс. Английское слово friends /frendz/ содержит основу /frend/, которая является одновременно корнем, и аффикс /-z/; friendships /frendsips/ содержит аффикс /-s/ и основу /frendsip/, которая, однако, не совпадает с корнем, так как состоит из двух морфем. Основы или слова, содержащие два или более корней, называются сложными. Так, blackbird /blsekbgrd/— сложное слово, состоящее из двух корней — /Ыаек/ и /Ьэгс1/, a blackbirds состоит из сложной основы и аффикса. 21. В некоторых языках определенные аффиксы служат прежде всего для основообразования и кроме этой функции не имеют как таковые никакого иного назначения в языке. Такие морфемы можно назвать основообразующими. Гр. /thermos/ „теплый" состоит из корня /therm-/, основообразующего /-о-/ и конечного аффикса /-s/. Последний, показывая, в частности, что слово может выступать в предложении в качестве подлежащего, не может быть присоединен к корню непосредственно. Форма /*therms/ невозможна. Подобные основообразующие элементы весьма распространены в греческом языке. Сложные слова в греческом языке образуются обычно
102 Глава V путем сложения основ, а не корней. В английских словах, построенных по образцу греческих или образованных от греческих корней, суффиксы в конце слова или утрачиваются или меняют свою форму, но основообразующий элемент первой основы полностью сохраняется. Thermometer составлен из основ thermo- и meter; первая из них образована от корня therm- путем добавления основообразующего элемента -о-. Отсюда ясно, почему в словах этого типа столь часто встречается -о-: morph-o- logy, ge-o-graphy, phil-o-sophy и т. д. Здесь необходимо сделать следующую оговорку: -о- является морфемой в английском языке не потому, что оно было морфемой в греческом, но потому, что выделение его обусловлено определенными фактами структуры английского языка. Мы не можем согласиться с делением слова thermometer на thermo-meter или therm-ometer\ ибо сравнение с isotherm показывает, что морфема здесь therm-, a meter может выступать в качестве отдельного слова. Ни thermo-, ни -ometer поэтому не представляют собой одну морфему. Знание того, что морфема -о- ведет свое происхождение из греческого языка, может помочь при знакомстве с историей этой английской морфемы, но и только. Никакого другого значения для структуры английского языка этот факт не имеет. 22. Некоторые морфемы имеют одну и ту же форму во всех окружениях, например англ. /-ig/, как в coming, walking и т. д. (Тот факт, что некоторые произносят -ing как /-in/ или /-iyn-/, не меняет положения. Как бы ни произносил эту морфему говорящий, он, как правило, произносит ее одинаково во всех лингвистических контекстах.) В других случаях морфема выступает в разных вариантах. Так, окончание множественного числа -s произносится обычно как /-z/ в boys /boyz/, как /-з/ в cats /ksets/ и как /-tz/ в roses /rowztz/. Несмотря на различие в форме, ни один Говорящий на английском языке не усомнится в том, что это в известном смысле одно и то же. Такое языковое восприятие подтверждается при изучении употребления этих трех морфем. Анализ обширного материала показывает, что /-tz/ встречается только после /s z s z с }/ и что ни /-s/, ни /--i-z/ в этом окружении не наблюдаются, /-s/ и только /-s/ встречается после
Морфема 103 ур t к f 6/. /-z/ зафиксировано после всех остальных согласных и всех гласных. Выбор правильной морфемы происходит автоматически и для говорящего на английском языке почти безошибочно; более того, нарушение этого правила может быть лишь сознательным, причем не имеет никакого значения, было или нет данное слово известно говорящему раньше: фразу two taxemes большинство прочитает как /tuw+tseksiymz/. He все правильно произнесут основу taxeme, но все без исключения произнесут здесь s как /-z/. При описании таких случаев (а они встречаются часто) лингвисты разграничивают два понятия — понятие морфемы и понятие алломорфы. Алломорфа — это вариант морфемы, встречающийся в определенных окружениях. Морфема — это группа из одной или нескольких алломорф, объединяемых по признаку общности (обычно легко устанавливаемой) дистрибуции и значения. Так, /-z/, /-s/ и /-*z/, о которых говорилось выше, являются тремя алломорфами одной морфемы, потому что они имеют определенную установленную дистрибуцию, указанную выше, и одинаковое значение. 23. Понятие алломорф и морфем, как и других, „алло"- и „-ем", является одним из основных понятий дескриптивной лингвистики. Трудно переоценить их значение как средства проникновения в тайны функционирования языка. Эти понятия связаны с двумя основными единицами лингвистического анализа — фонемой и морфемой — и с другими, менее важными, понятиями, такими, как графема. Именно благодаря разграничению морфемы и алломорфы и пр. и стало возможным дальнейшее успешное развитие теории и методов лингвистики. Неприменимость (насколько нам известно) самого принципа разграничения подобных единиц в некоторых связанных с языкознанием дисциплинах составляет основное различие между языкознанием и другими науками, изучающими поведение человека. 24. Всякое явление считается обусловленным, если оно регулярно встречается в определенных устанавливаемых условиях. Это не означает, что оно этими условиями вы- зывается. Мы хотим лишь сказать, что они так или иначе встречаются одновременно, и одно можно предсказать на основании другого. Where there's smoke there's fire.
104 Глава V „Где дым, там и огонь." и Where there's fire there's smoke• „Где огонь, там и дым." — обе эти фразы выражают причинную связь. Только одна из фраз может быть понята как выражение причины, и нет никакой необходимости предполагать, что каждая из них ее обязательно выражает. Три алломорфы морфемы множественного числа /-z/, /-s/ и /-lz/ обусловлены, поскольку каждая из них встречается в известных, строго определенных условиях. В данном случае обусловливающим фактором является фонетическая природа предшествующих фонем: \-ъ\ встречается только после звонких звуков, /-s/ — только после глухих, a /-«/— после круглощелинных фрикативных и аффрикат. Мы можем поэтому сказать, что они обусловлены фонологически. Это значит, что если нам известны условия дистрибуции, мы можем точно предсказать, какая из трех алломорф будет использована в том или ином месте. Поскольку английский язык является нашим родным языком, выбор алломорф производится нами автоматически и подсознательно. Как лингвисты мы можем сформулировать наши языковые привычки в виде дескриптивных правил и на их основе сознательно осуществить выбор той или иной алломорфы. Правила же имеют значение лишь постольку, поскольку они приводят к тем же результатам, что и подсознательные привычки говорящего. Этот автоматический выбор — часть структуры английского языка, и им следует овладеть. Он отнюдь не является „естественным", хотя и кажется таковым. Иностранцу он может показаться совершенно неестественным. Более того, указанная дистрибуция не является единообразной для всего английского языка: в Виргинии, в районе Голубых гор, /-lz/ употребляется не только после /s z s z с J/, но также после /sp st sk/. Так, wasps, posts» tasks произносятся как /wasplz/, /powstiz/, /tsesk+z/, а не как /wasps/, /powsts/, /taesks/, что характерно для большинства диалектов. И в том и в другом случаях форма фонологически обусловлена, а выбор ее осуществляется совершенно автоматически и закономерно. Речь идет о разных правилах дистрибуции, и каждое из них представляется говорящим вполне естественным. 25. Выбор алломорф может быть также обусловлен морфологически. В таком случае выбор алломорфы опре-
Морфема 105 деляется конкретной морфемой или морфемами, образующими контексты, а не какими-либо фонологическими особенностями. Так, множественное число от ох— oxen /akstn/, где /-in/— алломорфа морфемы множественного числа, сочетающаяся лишь с одним этим корнем /aks/. Для говорящих на английском языке и знающих это слово (а если бы оно не употреблялось в качестве примера в грамматике, оно было бы известно лишь незначительному меньшинству!) /-in/ ставится после /aks/ автоматически, а форма /*aksiz/ отвергается как неправильная. Выбор /-in/ никак фойологически не обусловлен: boxes, foxes, axes фонологически сходны, но в них используется /-«/. Использование /-in/ связано со своеобразием морфемы /aks/ как таковой, т. е. обусловлено морфологически. 26. Разграничение понятий алломорфы и морфемы делает необходимым введение некоторых дополнительных условных обозначений, дающих возможность щбегнуть ненужных длиннот в описаниях. Разные варианты морфемы (алломорфы) обозначаются знаком ~, который следует читать как „варьирует с...% „чередуется с ..." или просто „или". Так /-z-^-s-^-iz/ означает, что эти три элемента следует понимать как алломорфы одной морфемы. Такой же условный знак может быть использован при установлении тождества морфемы. Если морфема имеет много алломорф, а это бывает часто, неудобно каждый раз при упоминании о морфеме перечислять их все. Вместо этого желательно иметь один условный знак для обозначения морфемы как таковой, охватывающий все вариантные формы, в которых эта морфема может выступать. Для этой цели мы используем фигурные скобки {}. Внутри скобок мы можем поместить любое удобное для нас обозначение данной морфемы* Разумеется, как только тот или иной знак нами определен, мы уже больше не можем использовать его произвольно. Так, например, мы могли бы выбрать {-s} или {-z}, или другой знак для обозначения морфемы множественного числа в английском языке. Однако, чтобы не отклоняться от принятой системы обозначения, мы выбираем знак {-ZJ. Если мы определим его как эквивалент /-z^-s-^-iz-^-in--.../, нам больше не потребуется
106 Глава V перечислять входящие сюда алломорфы. {-ZJ читается как „морфема Z первое". 27. В данном параграфе уместно.подытожить все виды используемых нами условных обозначений: [] — служат для обозначения фонетической транскрипции, фиксирующей произношение так, как оно слышится, и не обязательно передающей все его значимые черты. // — служат для обозначения фонематической транскрипции, при которой фиксируются только смыслоразличительные особенности речи. {}—служат для такого обозначения морфемы, при котором один произвольно выбранный условный знак используется как представитель морфемы, охватывающий все ее алломорфы. Никаких прямых сведений о произношении он не передает. Курсивом передается орфография, т. е. традиционное написание, которое может приближаться к звучанию, но может и не содержать никаких указаний на произношение. Соотношение между написанием и произношением различно в различных языках. „ " служат для обозначения глосс, переводов и других указаний на значение единиц. * служит для обозначения того, что та или иная форма либо невозможна, либо незафиксирована. Квадратные [ ] и косые / / скобки регулярно используются огромным большинством американских лингвистов; что касается фигурных скобок {}, то, хотя ими пользуются многие, однако, кроме них, существуют и другие обозначения. Нет никаких общепринятых правил для обозначения написания или глосс, но знаки, которые здесь употребляются, не являются чем-то необычным и имеют довольно широкое распространение.
ГЛАВА VI УСТАНОВЛЕНИЕ ТОЖДЕСТВА МОРФЕМ 1. Разыскания в области грамматики любого языка начинаются с исследования всей совокупности словесных выражений, собранных для этой цели. Выделить морфемы во всем этом материале при простом наблюдении удается редко. Задача исследователя заключается, таким образом, в том, чтобы из всего материала выбрать наиболее удобные для сравнения пары или ряды высказываний, а затем сделать из сравнения наиболее логичные выводы, объединив их в целостную и последовательную систему, объясняющую все имеющиеся факты. Результаты такого анализа проверяются затем на новом материале, и на основе этого дополнительного материала в выводы вносятся исправления и уточнения до тех пор, пока они не покажутся применимыми ко всем фактам языка. Необходимо прежде всего сегментировать всю совокупность материала, иными словами, расчленить его на такие части, каждая из которых представляла бы собой одну морфему, а затем классифицировать эти сегменты по морфемам. К сожалению, нет такого способа, который механически привел бы нас к правильной сегментации и классификации, если только мы не подберем специально и не расположим искусственно материал, как это сделано в хрестоматии, которая служит приложением к данной книге1. На первых порах ошибки почти неизбежны. Некоторые из казалось бы многообещающих примеров могут не дать никаких полезных результатов и, напротив, наиболее важные противопоставления могут сначала оказаться незамеченными. Очень часто отдельные стороны проблемы настолько тесно между собой переплетены, 1 Как уже указывалось в вводной статье, хрестоматия, содержащая учебные упражнения, не воспроизводится в русском издании. — Прим. ред.
108 Глава VI что приходится выдвигать немало рабочих гипотез, прежде чем хотя бы одну из них окажется возможным подвергнуть окончательной проверке. Поэтому важно, чтобы исследователь всегда имел в виду, что его предположения носят гипотетический характер до тех пор, пока они не подтверждены многочисленными доказательствами и пока они не образуют стройной системы. 2. Структура языка имеет несколько уровней. В целях наиболее успешного рассмотрения каждый из них должен быть четко отграничен от всех других. Тем не менее они не являются совершенно независимыми друг от друга» При анализе каждого более высокого уровня структуры следует исходить из единиц более низкого порядка. Так, определяя морфему, лучше всего исходить из фонемы. С другой стороны, при рассмотрении проблем фонологии не следует прибегать к грамматике. Подобным же образом синтаксические единицы должны быть определены через понятие последовательности морфем, описанных в морфологии, но изучение морфологии не должно зависеть от изучения синтаксиса. Однако осуществить анализ какого-либо одного уровня вне его связи с другими обычно не удается. Напротив, исследование почти всех уровней приходится вести более или менее одновременно. Единственным требованием при этом является такое проведение анализа, при котором результаты можно было бы сформулировать с соблюдением определенной иерархии уровней: каждый уровень зависит от лежащих ниже, но описывается вне зависимости от вышележащих. Каждый из уровней структуры языка должен быть описан отдельно, хотя лингвистический анализ их ведется более или менее одновременно. В настоящей книге нам казалось более целесообразным изложить грамматику до фонологии. Мы должны, следовательно, предположить, что проблемы фонологии получили по крайней мере предварительное освещение: вот почему примеры в тексте самой книги и хрестоматии даны либо в фонематической транскрипции, либо в такой записи, которая к ней приближается. 3. Установление тождества морфем производится почти всегда при помощи одного основного метода, постоянно
Установление тождества морфем 109 уточняемого и совершенствуемого. Таким методом является сопоставление пар или рядов высказываний, отдельные части которых характеризуются частичными различиями в выражении и содержании. Сравнение окажется бесплодным, если сравниваемые высказывания не идентичны хотя бы в каких-либо своих частях (то есть если они различаются полностью) и если различие между ними не обнаруживается одновременно в содержании и в выражении. В основных чертах это и есть тот общий прием, который мы применяли в гл. II, III и IV для установления тождества фонем английского языка. Для установления тождества фонем нам требовались примеры с наименьшим возможным различием в выражении и с любым различием в содержании. Для установления тождества морфем нам нужны примеры с наименьшими различиями в выражении при частичном различии в содержании. Эта раз- лица связана с коренным отличием морфемы от фонемы. Фонема — наименьшая значимая единица выражения, которой может соответствовать любое различие в структуре содержания. Морфема — наименьшая значимая единица выражения, которую можно соотнести с каким-либо одним конкретным фактом в структуре содержания. Поскольку мы, собственно говоря, не можем определить морфему до тех пор, пока анализ не будет полностью завершен, мы позволим себе пользоваться этим термином более свободно. По мере уточнения наших знаний о структуре языка употребление термина „морфема" должно становиться все более точным. Наконец, очень важно помнить о гипотетическом характере всех наших предварительных заключений и не давать ввести себя в заблуждение их кажущейся убедительностью. 4. Процесс морфологического анализа лучше всего продемонстрировать на детальном разборе какого-либо конкретного примера. Для этой цели мы используем ряд глагольных форм древнееврейского языка. Материал будет вводиться нами постепенно. Уже это, конечно, несколько искусственно. Предыдущая ступень анализа — выбор удобных для сопоставления пар или рядов глагольных форм из всего материала — лишь подразумевается. Принятый здесь порядок изложения не обязательно наиболее целесообразен для анализа материала, но он позволяет наибо-
ПО Глава VI лее эффективно продемонстрировать используемый нами метод исследования. 1. /z9kartiihuu/ „я помнил его" 2. /Z9kartiihaa/ „я помнил ее" 3. /zgkartiikaa/ „я помнил тебя" Сравнение 1-го и 2-го примеров обнаруживает противопоставление в выражении /-uu/: /-аа/ и, как показывает перевод, противопоставление в значении, а следовательно, по-видимому, в содержании „его":„ее". Эти части поэтому (предположительно!) можно рассматривать как пару морфем. Сопоставление 1-го, 2-го и 3-го примеров показывает, однако, что наше предположение было ошибочным. Как мы теперь видим, в данных примерах противопоставляются /-huu/ „его":/-haa/ „ее":/-kaa/„тебя". Мы можем с известной уверенностью полагать, что морфема со значением „его" включает звуки /-uu/ или /-huu/. Но полный звуковой состав этой морфемы можно установить лишь после того, как будут подвергнуты анализу все остальные части слова. 5. 4. /z9karnuuhuu/ „мы помнили его" 5. /Z9karnuuhaa/ „мы помнили ее" 6. /Z9karauukaa/ „мы помнили тебя" Сравнение 4-го, 5-го и 6-го примеров с 1-м, 2-м и 3-м обнаруживает противопоставление и в выражении и. в значении в частях /-til-/ „яа и /-nuu-/ „мы". И все же, как и в предыдущем случае, до сравнения остальных частей слов мы не можем утверждать, какие еще звуки могут входить в предполагаемые морфемы. Можно, например, предположить, что таковыми являются /-rtfi/ „я" и /-rnuu-/ „мы". Между прочим, правильность предположения, допущенного нами в § 4, гл. VI, подтверждается сравнением 4-го, 5-го и 6-го примеров. 6. 7. /q9taltiihuu/ „я убил его" 8. /q9talniiuhuu/ „мы убили его" Сравнение' 7-го и 8-го примеров с предыдущими позволяет отождествить /гэкаг-/ „помнил" и /q9tal-/ „убил". При этом мы допускаем, что выделенные части слов — морфемы. И все же у нас нет никаких оснований для
Установление тождества морфем 111 утверждения, что каждая выделенная таким образом часть слова состоит только из одной морфемы. С другой стороны, мы не можем быть абсолютно уверены в том, что, произведя расчленение любого из приведенных выщ? слов по образцу /Z3kar-tii-huu/, мы выделили в этом слове морфемы и что каждая такая часть состоит из одной или нескольких полных морфем, т. е. каждый выделенный здесь кусок — это или морфема или последовательность морфем. 7. Проблема установления тождества морфем несколько упрощается, если один из двух сравниваемых примеров отличается от другого лишь одной чертой в выражении и в значении: /kooheen/ „священник" /bkooheen/ „священнику" Здесь вряд ли возможны колебания в вопросе о месте членения, и мы можем с уверенностью констатировать наличие таких морфем, как /kooheen/ „священник" и /1э-/ со значением дательного падежа. Однако все же и в подобных случаях возможность ошибки велика, поэтому указанное членение следует считать пока предположительным. Сравним такие английские примеры, как /him/ „церковное песнопение" /Ытпэ1/ „книга, содержащая эти песнопения /himz/" Очевидным здесь кажется членение на две морфемы: /him/ и /-пэ1/. Однако если обратиться к написанию данных слов (что, вообще говоря, конечно, не может считаться достаточным доказательством, когда речь идет о звуковом языке!), то последнее — hymn:hymnal — заставляет предположить, что такое членение не совсем верно. И, действительно, здесь обнаруживаются две следующие морфемы: /him -^ himn-/ и /-91/, что подтверждается и привлечением дополнительного материала: confession-.confessional, hymnology:geology; hymnody -.psalmody. 8. 9. /zakaaruuhuu/ „они помнили его" 10. /z3kaarathuu/ „она помнила его" Сравнивая 9-й и 10-й примеры с предыдущими, мы обнаруживаем: /-huu/ „его", /-liu/ „они" и /-at/ „она". Но
112 Глава VI там, где в 1-м — 6-м примерах было /zakar-/, в 9-м и 10-м мы находим/zakaar-/. Эти части /zakar-/ и /zakaar-/, сходные между собой по форме, кажутся одинаковыми и по значению. Теперь мы можем предположить, что они являются двумя различными алломорфами одной ^юрфемы, и приступить к проверке правильности этой гипотезы. Метод проверки будет изложен нами в гл. VII. Оставляя пока данный вопрос без рассмотрения, предвосхитим здесь результаты: как будет показано, /гэкаг-/ и /zakaar-/ являются вариантами одной (предположительно!) морфемы. Однако, хотя мы и будем продолжать изложение, считая нашу гипотезу доказанной, мы должны указать на наличие других возможностей. Во-первых, /z9kar-/ и /zakaar-/ могут быть разными морфемами. Такое предположение вряд ли верно ввиду сходства значения, но мы должны всегда помнить о том, что нас может вводить в заблуждение перевод. Во-вторых, существует и такая (еще менее вероятная) возможность, что и /zakar-/ и /zakaar-/ — это сочетания нескольких морфем, т. е. что каждая из них содержит по две различных морфемы. Разрешить этот вопрос, имея в распоряжении только данный материал, невозможно, ибо здесь нет доказательства различия в значении, но вполне вероятно, что такого рода различие нельзя обнаружить при переводе. В-третьих, мы могли произвести неправильное членение в самом начале и, может быть, „я" передается не /-tii/, a /-a-tii-/, а „они", соответственно,—/-aa-uu-/. Тогда морфема со значением „помнили" должна иметь форму /гэк-г-/. Единственным опровержением такой возможности является то, что прерываемые морфемы встречаются сравнительно редко. Обычно считается, что морфемы представляют собой непрерываемую последовательность фонем, если, конечно, нет достаточных оснований предположить обратное. 9. 11. /z9kartuunii/ „вы помнили меня" Мы еще не привели примера, который можно было бы сравнить с 11-м. Предположительно можно, однако, разделить /zakartuunii/ на /гэкаг-/-f-/-tiiu-/ „вы" -|-/-nii/ „меня", поскольку на основании предыдущего опыта можно ожидать, что подобные слова делятся на следующие три
Установление тождества морфем 113 ¦части: основа -{- действующее лицо-{-лицо, на которое направлено действие. Совершаемое с осторожностью, такое членение вполне правомерно, хотя очевидно, что подобное установление тождества морфем не столь надежно, как если бы оно основывалось на подборе противопоставлений для каждой морфемы отдельно. 10. 12. /samartuuhaa/ „вы стерегли его" 13. /bqaaxuunii/ „они схватили меняа Даже без минимальных пар видно, что 12-й и 13-й примеры подкрепляют заключение, сделанное относительно членения 11-го примера в § 9 наст. гл. Они подтверждают, таким образом, наличие двух морфем—/-tuu-/ „вы" и /-nii/ „меня". Начать анализ с примеров 11-го, 12-го и 13-го было бы весьма неудобно, но, по мере развития анализа, необходимость в подборе специальных примеров в какой-то степени ослабевает. Это объясняется тем, что теперь мы имеем возможность проводить наши сразнения уже на основе вырисовывающейся модели. Наша модель включает определенные классы элементов, основ, аффиксов со значением действующего лица и со значением лица, на которое действие направлено. Она включает также некоторые повторяющиеся типы аранжировки (расположения) этих элементов. Коротко говоря, устанавливаемая нами модель — часть структуры языка, находящаяся на ином уровне и являющаяся чем-то более сложным, нежели просто элементы отдельных слов. 11, 14. /zakaaroo/ „он помнил его" Это слово нельзя проанализировать, сопоставляя его только с предыдущими примерами. Мы легко устанавливаем основу слова /zakaar-/, тождественную по форме с с основами 9-го и 10-го примеров. Остающаяся часть /-00/ вряд ли состоит, как этого можно было бы ожидать, из двух морфем (со значением действующего лица и лица, на которое направлено действие), нет здесь и морфемы /-huu/ „его", присутствие которой, казалось бы, подсказано контекстом („он помнил его"). Поскольку структура модели не помогает нам здесь, как в приме- 8 Г. Глисон
114 Глава VI pell-м, мы должны попытаться найти какие-либо более прямые доказательства этому. 12. 15. /zaakartii/ „я помнил" 16. /zaakarnuu/ „мы помнили" 17. /zaakar/ „он помнил" Данные три формы отличаются от всех рассмотренных выше тем, что они не выражают лицо, на которое направлено действие. Сравнивая эти слова друг с другом, а также сопоставляя 15-й и 16-й примеры с 1-м и 4-м, мы можем легко отождествить аффиксы, выражающие действующее лицо. Это /—til/ „я" и /-mm/ „мы", тождественные установленным раньше, но отличающиеся от них ударением. Однако в 17-м примере не содержится аффикса со значением действующего лица. Предположим, что наряду с другими морфемами, выражающими действующее лицо, существует 0 (нулевая) морфема со значением „он", ф служит лишь условным обозначением того, что действующее лицо „он" передается отсутствием какого бы то ни было аффикса, обозначающего то или иное действующее лицо. Итак, приведенные три формы обнаруживают еще один вариант основы — /zaakar-/. Мы продолжим наш анализ далее, рассматривая последнюю, как и формы /z9kar-/ и /zgkaar-/, в качестве еще одного обусловленного варианта основы. Это предположение необходимо подвергнуть тщательной проверке методами, которые мы рассмотрим ниже. 13. Результаты анализа, проведенного в предыдущем параграфе, позволяют предположить, что пример 14-й можно расчленить на следующие части: /z9kaar-0-6o/. Нуль — это, конечно, лишь фикция, но она позволяет указать на то, что данная форма обнаруживает гораздо большее сходство со всеми остальными формами, чем это кажется на первый взгляд. Так, она содержит основу и суффикс, обозначающий лицо, на которое направлено действие, и тот же порядок следования этих частей, какой мы встречали ранее. Итак, если сначала нам казалось, что данное слово построено по другой модели, то при более глубоком рассмотрении выясняется, что модель и здесь лишь с незначительными видоизменениями та же. Модель, следовательно, была установлена верно.
Установление тождества морфем 115 Одна из проблем, выдвинутых примером 14-м, таким образом, разрешена, но это еще не все. Мы установили две формы со значением „его" — /-huu/ и /-бо/. Формальное сходство между ними не так очевидно, как между /zgkar-/ и /гэкааг-/; поэтому гипотеза о том, что они представляют собой алломорфы одной морфемы не кажется столь заманчивой. И тем не менее сходство в значении и ряд особенностей в дистрибуции, которые были бы еще более заметны на более широкОхМ материале, заставляют нас проверить и это предположение. Оно подтверждается: /-huu^--6o/ —одна морфема. 14. В ходе рассуждения мы выявили четыре основы: /zgkar-/ „помнили", /qatal-/ „убивали", /ээтаг-/ „стерегли" и /taqaax-/ „схватили". Сравнение этих форм показывает, что гласные в них одни и те же, а различаются они лишь согласными, /taqaax-/ не является исключением, поскольку оно сопоставимо непосредственно с /гэкааг-/. С привлечением нового фактического материала число подобных форм увеличилось бы еще больше. Сходство в гласных могло бы быть совпадением, но э?о маловероятно. Можно, далее, выдвинуть предположение, что каждая из данных форм состоит из двух морфем. Эта гипотеза весьма заманчива, но проверить ее, не прибегнув к противопоставлениям, нельзя. Следующие примеры предоставят нам эту возможность: 18. /soomeer/ „страж" 19. /zookeer/ „тот, кто помнит* 20. /qooteel/ „убийца" Сравнивая их с приведенными выше основами, мы можем установить следующие морфемы: /z-k-r/ „помнить", /q-t-1/ „убивать", /s-m-r/ „охранять", /l-q-х/ „брать, хватать", /-оо-ёе/ „тот, кто" и /-э-а-^-э-аа-^--аа-а-/, имеющие значение прошедшего времени1. Четыре первых морфемы— корни, две последних — аффиксы. 15. Отметим, что мы были неправы, рассматривая, /гэкааг-/, /гэкаг-/ и /zaakar-/ как алломорфы одной мор-- 1 Они подобны перегласовке в формах прошедшего времени „сильных" глаголов германских языков, как, например, англ. take- took „брать—брал".— Прим. ред. 8*
И 6 ¦ Глава VI фемы. Однако это не причинило большого вреда, поскольку перечисленные три формы, каждая из которых состоит из двух морфем, распределяются совершенно так же, как алломорфы. Фактор, по нашему предположению обусловливающий появление одной из трех форм (/гэкаг-/ и т. д.), может с тем же основанием обусловливать и .выбор одной из алломорф аффикса, содержащегося ~м этих основах. Конечно, неправильно рассматривать большие единицы как морфемы; но на первых эта- шах анализа такой подход не является серьезной ошибкой, -если только эти большие единицы состоят из связанных .между собою морфем. Окончательная ясность в случаях, аналогичных приведенным выше, достигается, однако, только тогда, когда их анализ завершен полностью. 16, Выявление таких морфем, как /z-k-r/ и /-оо-ёе-/ в § 14, наст, гл., на первый взгляд кажется несколько странным. Ведь мы считали, что морфема—это последовательность фонем. Здесь же она нарушена. Разумеется, нет никаких причин, исключающих возможность существования таких морфем, и наш пример как раз свидетельствует о том, что они существуют. Они встречаются гораздо реже, чем морфемы, представляющие собой не- -лрерываемую последовательность фонем, но они характерны для самых различных языков, а в некоторых языках ¦весьма распространены. Любая комбинация фонем, регулярно встречающихся вместе и как целое ассоциируемых с какой-либо точкой в структуре содержания, и есть морфема. Нет необходимости специально оговаривать какую-либо особенность в расположении фонем по отноше- еию друг к другу и к другим фонемам. Иногда, хотя и очень редко, морфемы состоят из отдельных частей, между которыми вклиниваются другие элементы, но лингвиста не должно смущать такое явление, каким бы редким оно ни было. Своеобразием древнееврейского и родственных с ним языков является большое количество содержащихся в них прерываемых морфем. Там, действительно, большинство корней, подобно {z-k-r}, состоит из трех согласных. Их алломорфы весьма различны:/г-к-г/ в /zaakar/ „он помнил", /-zk-r/ в /yizkoor/ „он вспоминал" и /z-kr-/ в /zik- rii/ „мое воспоминание". Три согласных никогда не
Установление тождества морфем 117 встречаются подряд ни в одном высказывании; во всех случаях употребления корни такого рода прерываемы. 17. В некоторых языках встречаются прерываемые алломорфы морфем, совершенно обычных в других отношениях. Они возникают как следствие появления особого типа аффикса — инфикса, о котором мы еще не говорили. Инфикс—это морфема, включаемая в основу, с которой она связана. По сравнению с суффиксами и префиксами инфиксы относительно редки, и все же они встречаются настолько часто, что рассмотрение их заслуживает внимания. Примером инфикса является обычный для греческого языка основообразующий элемент /-т-/ в /lambano'/ „я беру" от корня /lab-/. Другой пример: килеутское (Орегон) /-е-/ „множественное число" в /hoekwat7 „белые люди" от /hokwaf/ „белый человек". Подобные инфиксы, сочетаясь с корневыми морфемами, образуют прерываемые алломорфы /la-Ь-/ и /ho-kwat'/. 18. Аффикс нельзя рассматривать как инфикс без достаточного на то основания. Разумеется, каждый аффикс,, который действительно прерывает какую-либо другую» морфему, является инфиксом. В языке тагалог ginulcty „зеленовато-голубой" образуется от корпя galay „зеленые овощи". Здесь -in-, несомненно, инфикс. В то же время англ. -as- в reassign непозволительно рассматривать как инфикс. Это слово образуется двумя префиксами. Сначала as- и sign создают основу assign; затем к ней добавляется re-. Можно было бы, правда, предположить, что re- и sign образуют основу resign, к которой, затем, добавляется инфикс -as-. Любой человек, говорящий на английском языке, сразу отверг бы такое предположение: ohl чувствует, что reassign гораздо теснее связано с assign^ чем с resign. При отсутствии достаточных оснований для иных выводов слова всегда лучше рассматривать как состоящие из аффиксов, последовательно располагаемых з. направлении от корня. 19. Большинство английских глаголов имеют форму,, образуемую прибавлением суффикса -ed /-cK-t-^-kl/. Ее обычно называют формой прошедшего времени. И тем не менее глаголы, у которых эта форма отсутствует, образуют другую форму, используемую в тех самых синтаксических окружениях, где мы ожидали бы форму на -ed, и в рав-
118 Глава VI ноценных социальных и языковых контекстах. Например, там, где можно использовать discover /disk^var/, можно употребить и find /faynd/. Точно так же там, где можно употребить discovered /di-skavard/, обычно можно использовать и found /fawnd/. Found поэтому следует рассматривать как прошедшее время от find в том же смысле, в каком discovered является прошедшим временем от discover. Большинство форм прошедшего времени, образованных без суффикса -edy четко отличается от основных форм иным слоговым ядром. Эту мысль мы можем выразить в следующем уравнении: discovered = discover -f- суффикс -ed found —find -\- разница в слоговом ядре Из приведенной формулы ясно, что различие в слоговых ядрах в известных случаях функционирует как суффикс. Такую разницу в фонемах (она не обязательно ограничена ядром; ср. send:sent) мы можем рассматривать как особую разновидность морфемы, называемую заместителем. Для обозначения заместителя мы используем следующий условный знак: /aw<—(ay)/, что означает „/aw/ замещает /ay/tt. Приведенное выше уравнение можно изобразить в следующем виде: found =find-{-ou<—(i) /faund/ = /faynd/ -f- /aw <— (ay)/ Приняв все это, мы должны рассматривать /aw <— (ay)/ в качестве особой алломорфы морфемы, наиболее обычной формой которой является -ed и которую в целях удобства мы можем обозначить как {-DJ. Эта морфема имеет целый ряд замещающих ее алломорф. Некоторые из них будут перечислены в § 10, гл. VIII. Все они морфологически обусловлены. {ZJ — аффикс множественного числа английских существительных, также имеет заместителей среди своих алломорф. 20. Язык, подобный английскому, можно, разумеется, описать и не обращаясь к помощи заместителей. Так, например, geese /giys/ можно описать как слово, содержащее корень /g-s/. и инфикс — алломорфу морфемы мно-
Установление тождества морфем 119 жественного числа {-ZJ в форме /-iy-/. Тогда единственное число этого слова описывается как содержащее инфикс /-uw-/ — алломорфу морфемы единственного числа *{Х}. Но за исключением подобных случаев, в английском языке •больше нет ни инфиксов, ни прерывающихся морфем. Рассмотрение множественного числа слов типа geese как образованных с помощью инфикса влечет поэтому за собой гораздо больше затруднений, чем описание этого явления с помощью заместителей. Как нередко бывает, более простое объяснение больше соответствует языковому чутью говорящих на данном языке. 21. Пользуясь понятием заместителя, не всегда легко разделить слово на составляющие его морфемы. Очевидно, /giys/ состоит из двух морфем, но имеющиеся здесь четыре фонемы не так-то легко распределить между ними. Морфема не обязательно состоит из фонем, хотя все морфемы определяются посредством фонем. Морфему- заместитель надо описывать, используя два ряда фонем: те, которые появляются при наличии сймого заместителя (/iy/ в geese), и те, которые появляются при его отсутствии (/uw/ в goose). Морфема может состоять из любой повторяющейся единицы или единиц выражения, которые — без каких бы то ни было ограничений — могут быть •описаны как фонемы. 22. Еще один тип морфемы — в каком-то смысле „предельный"— мы можем обнаружить в формах прошедшего времени некоторых английских глаголов. Слова, подобные cut и hit, соответствуют по своему значению и употреблению таким формам, как walked. Между тем формы прошедшего и непрошедшего времени абсолютно не различаются по составу фонем. И все же в целях простоты следует рассматривать все формы прошедшего времени английских глаголов как состоящие из основы плюс какой-либо аффикс. Более того, при описании необходимо каким-то образом отметить отсутствие особого показателя прошедшего времени. Всего этого можно достигнуть, рассматривая cut (прошедшее время) как содержащее корень /k9t/ плюс нулевой аффикс. (Нулевой аффикс обычно обозначается как 0, чтобы избежать смешения с буквой О.) 0 является, таким образом, еще одной из многочисленных алломорф
120 Глава VI У аффикса множественного числа {-ZJ тоже имеется нулевая алломорфа в слове sheep. Причина, побуждающая нас описывать эти формы таким образом, в конечном счете коренится в структуре содержания английского языка. Языковое чутье говорящего на английском языке подсказывает ему, что деление на единственное и множественное число — основная характерная черта имени существительного. Любое существительное в каждом конкретном случае его употребления должно стоять либо ва множественном, либо в единственном числе. Форма sheep двусмысленна, но она не безразлична по отношению к числовой дифференциации. Иными словами, в любом высказывании слово мыслится говорящим и слушающим либо в единственном, либо во множественном числе. Иногда они могут не понять друг друга, когда, например, говорящий имеет в виду множественное число, а слушающий воспринимает сказанное им в единственном, или, наоборот. Человек, знакомый лишь с моделями английского языка, вынужден сделать сознательное усилие,, чтобы воспринять какое-либо явление, обозначаемое существительным, безотносительно к его числу. Попытка произвести это представляется многим как нечто „чересчур абстрактное". Вместе с тем они не ощущают необходимости различать точное количество предметов, если, оно больше двух. Иными словами, между sheep (единственное число) и sheep (множественное число) существует, хотя и скрытое, различие. Лингвистически оно весьма существенно, поскольку оно определяет формы других слов: This sheep is...: These sheep are... Выделение нулевой алломорфы yj-ZJ является не чем иным, как средством введения всего вышеизложенного в наше описание. 23. Понятие о нулевом элементе в морфологии можно- было бы использовать и для введения понятия нулевой морфемы, т. е. такой морфемы, которая не имеет никакой материально выраженной алломорфы. Однако это не является необходимостью и приводит обычно лишь ко все большему усложнению объяснения, что явно противоречит нашим целям. Более того, это не оправдано и логически. Если пользоваться понятием нулевого элемента так широко, становятся неясными границы его применениям
Установление тождества морфем 121 мы могли бы тогда легко вводить в наши описания нулевые элементы всех видов, и каждый из них был бы одинакова правомерен. Положение коренным образом меняется в тех случаях, когда нулевой элемент является алломорфой такой морфемы, которая обычно выступает в какой-то определенной материальной форме. Вообще же понятием нулевого элемента при описании структуры языка злоупотреблять не следует. Иногда условный знак 0 удобно использовать при анализе в качестве вспомогательного средства, как была сделано в § 12 наст. гл. Там 0 служило просто для обозначения того, что никакой морфемы для третьего лица единственного числа мужского рода обнаружено не было. В ходе исследования этот факт требовалось как-то зафиксировать. На следующем, более позднем этапе анализа можно найти менее искусственный прием для констатации этого факта. Если нулевой элемент будет использоваться нами таким образом, то есть в качестве временного обозначения,— это не принесет вреда, но не надо поддаваться искушению и воспринимать о слишком буквально. Если впоследствии нулевой элемент не окажется алломорфой какой-либо морфемы, имеющей ту или иную непосредственно выявляемую форму, от него в конечном счете придется отказаться. 24. В § 5 наст. гл. мы установили, что, прежде чем окончательно определить членение примера на морфемы, надо сначала отождествить все части данного высказывания. Некоторые морфемы, однако, встречаются настолько редко, что осуществление этого принципа не всегда возможно. Cranberry /krsenberiy/, казалось бы, делится на две части — /kraen/ и /beriy/. Вторую часть легко подтвердить наличием многочисленных слов с berry у blueberry, blackberry; но первый элемент этого слова, по всей видимости, в другом контексте не встречается. Правомерность рассмотрения /kraen/ как морфемы выясняется только после тщательного анализа большей части системы английской морфологии. В результате анализа обнаруживаются определенные, широко распространенные модели словообразования, подтверждающие членение cranberry на /kraen/ и /beriy/ даже при отсутствии более прямых доказательств подобного чле-
122 Глава VI нения. И все же нельзя считать, что морфема /кгаеп/ установлена столь же точно, как, скажем, морфема /beriy/, отождествлению которой помогают и прямые противопоставления и морфологические параллели. 25. Практически вряд ли возможно провести морфологический анализ, игнорируя значение форм. Обычно значения приходится выявлять при помощи перевода. Но перевод может несколько затемнить значение или даже исказить его. Разница в значении не существенна до тех пор, пока ей не сопутствует разница в форме. Рассмотрим, например, следующие дополнительные данные по вопросу, который мы обсуждали выше: 21. /z9kartiihuu/ „я помню его" 22. j^kartiihuu/ „я буду помнить его" Разницу в значении между этими двумя примерами и первым примером не следует принимать во внимание, ибо различия по форме здесь нет. И, действительно, различие здесь привносится переводом. Перевод вводит такую категорию (время действия), которая в формах древнееврейского глагола не находит выражения. Но в английском языке без указания на время действия невозможно употребить ни одного глагольного оборота. Поэтому при переводе данная категория по необходимости добавляется, хотя в фактах древнееврейского языка она не находит никакого соответствия. 26. В связи с той же проблемой рассмотрим еще одно слово: 23. /'ezkgreehuu/ „я помню его" Между 21-м и 23-м примерами существует огромная разница в выражении, но, как показывает перевод, в значении ее нет. До тех пор, пока мы не установили различия в значении, мы не можем полностью проанализировать данную форму. Различие в форме, однако, гораздо более существенно, чем кажущееся тождество значений, поскольку последнее может быть просто следствием перевода. Находя эти или подобные им слова в реальном контексте, мы сможем обнаружить различие в значении, отсутствующее в переводе. Перевод — весьма неадекватный способ передачи значений, и им следует пользоваться с большой осторожностью.
ГЛАВА VII КЛАССИФИКАЦИЯ АЛЛОМОРФ ПО МОРФЕМАМ 1. Пользуясь приемами анализа, описанными в гл. VI, мы составили предварительный список выявленных морфологических элементов. Еще до полного окончания анализа необходимо начать систематизацию элементов, чтобы уяснить существующие в языке структурные отношения. Первый шаг в такой систематизации — определение того, какие из этих элементов следует объединить в одну группу как алломорфы единой морфемы. В примере, рассмотренном в гл. VI, быйи выделены два очень похожих элемента — /zakar-/ и /яэкааг-/. Как отмечалось, они имеют сходную, но не тождественную звуковую форму и, видимо, одно и то же значение. Было выдвинуто предположение, что они являются алломорфами одной морфемы, и это послужило отправным пунктом нашего анализа. Разумеется, прежде чем продолжать анализ на основе этой гипотезы, нужно было, по крайней мере предварительно, ее проверить, и на практике это так бы и было. Для ясности изложения рассмотрение методов, используемых при такой проверке, пришлось перенести в данную главу. Вот еще один пример того, что различные ступени анализа не так-то легко отделить друг от друга, хотя логически они и должны были бы следовать одна за другой. Для плодотворной работы как раз необходимо иногда забежать вперед, иногда вернуться к предыдущим ступеням анализа, а иногда и Совмещать приемы, характерные для разных его этапов. Однако смешивать их не следует, поскольку это чревато серьезными последствиями. Надо, чтобы после завершения анализа можно было, вернувшись к исходным данным, представить все выводы в строго логической последовательности. Если это невозможно и разные
124 Глава VII уровни структуры оказываются перепутанными и не отделимыми друг от друга, выводы в целом следует считать сомнительными. 2. Морфема — наименьший элемент выражения, непосредственно связанный с какой-либо точкой в системе содержания. Два элемента можно считать алломорфами единой морфемы только в том случае, если оба они находятся в одинаковых отношениях к одной и той же точке структуры содержания. К сожалению, это не поддается непосредственному наблюдению. Поэтому группировка элементов в морфемы производится путем выявления при помощи вспомогательных или даже случайных критериев таких классов элементов, которые, как можно предположить с достаточной степенью вероятности, характеризуются указанными отношениями. Группировка элементов по морфемам обусловливается прежде всего двумя доступными наблюдению признаками — значением (в его несколько расплывчатом и ненаучном смысле) и дистрибуцией. Как и следовало ожидать, они обнаруживают определенную связь с соотношением между выражением и содержанием. Из двух указанных выше признаков наиболее объективным является дистрибуция. Но и здесь надо стараться выбирать наиболее показательные черты. Особенно осторожным нужно быть при различении существенных и случайных явлений, когда количество примеров невелико. Со значением сопряжены другие трудности. О значении нам обычно приходится судить по переводам или по нелингвистическому контексту. Последний представляет собой протяженность (continuum), на которую произвольно накладывается структура содержания. Мы не располагаем способами, позволяющими судить о степени и природе этой произвольности, но она, вне всякого сомнения, существует. Значения, выявляемые при помощи перевода, также включают подобную произвольную систематизацию, причем они отражают структуру содержания не только рассматриваемого языка, но и того языка, с которого мы переводим. Значение — это, следовательно, переменная величина, не поддающаяся точному контролю. Исходить из одного значения ненадежно, его следует сочетать с некоторыми данными о дистрибуции. С другой стороны,нельзя полагаться только
Классификация алломорф по морфемам 125 на них (за исключением, вероятно, некоторых особых случаев), так как, для того чтобы определить, насколько показательны дистрибутивные признаки, нам необходимо прибегнуть к значению. Таким образом, в каждом случае мы должны применять оба критерия. . В связи с тем, что существуют различные типы дистрибуции, данный критерий следует применять по-разному. Поэтому мы рассмотрим по отдельности два различных ряда критериев отнесения алломорф к одной морфеме. 3. Два элемента могут считаться одной морфемой, если они: 1) имеют какое-либо общее значение и 2) стоят в отношении дополнительной дистрибуции, обусловленной каким-либо фонологическим фактором. (Морфологическая обусловленность будет рассмотрена ниже.) О двух элементах можно сказать, что они находятся в отношении дополнительной дистрибуции (complementary distribution), если один из них встречается в таком окружении, в каком никогда не встречается^другой, т. е. если не существует контекстов, в которых .они встречались бы оба. Под контекстом здесь подразумевается окружение, определяемое фонемами, типами фонем или их сочетаниями. Дополнительная дистрибуция — одно из основных понятий лингвистической теории и ее метода. Оно будет неоднократно встречаться в настоящей книге и во всей лингвистической литературе. Часто она обозначается сокращенно — ДР или ДД. 4. Отметим, что, определяя в §3 наст. гл. алломорфы одной морфемы, мы не упоминали об их фонематическом сходстве. Алломорфы и не должны совпадать по форме. Иногда различие между ними может быть весьма значительным, как, например, между go /gow/ и went /went/. Гораздо чаще, однако, алломорфы бывают сходны по составу фонем. Обычно различие между ними — наименьшее возможное для данной звуковой системы. Поэтому фонематическое сходство играет важную роль при анализе, хотя оно и не является критерием для объединения элементов в одну морфему. Оно служит скорее для выделения тех пар элементов, которые необходимо подвергнуть Дальнейшей проверке, как это и было в случае /гэкаг-/ и /гэкааг-/ (см. гл. VI).
126 Глава VII 5. Чтобы определить, находятся ли два элемента в отношении дополнительной дистрибуции, необходимо построить таблицу, отражающую как можно больше случаев употребления каждого из них. Затем нужно проанализировать эти случаи и попытаться найти такие особенности окружения одного элемента, которые никогда не наблюдаются у другого. Продолжая разбор примеров, начатый в § 8 гл. VI, и забыв на время о выводах, сделанных при их анализе, мы можем представить все имеющиеся формы в виде таблицы (дефисы отделяют рассматриваемые элементы от их окружений): С кратким гласным: С долгим гласным: 1. /zakar-tfihuu/ 5. /zakar-nuuhaa/ 9. /zakaar-uuhuu/ 2. /zakar-tiihaa/ 6. /zakar-nuukaa/ 10. /zakaar-athuu/ 3. /zakar-tfikaa/ 11. /zakar-tuunii/ 14./z9kaar-6o/ 4. /zakar-nuuhuu/ Сравнив эти столбцы, мы обнаруживаем, что /гэкаг-/ встречается перед согласными, a /zakaar-/ пзред гласными. К сожалению, поскольку приведенный материал довольно скуден, выводы неизбежно носят предположительный характер. Однако материала вполне достаточно, чтобы продолжить наш анализ (аналогичное положение мы наблюдали и в § 8 гл. VI). 6. Часто встречаются случаи, подобные только что рассмотренному, когда имеющийся в наличии материал слишком ограничен для тех или иных достоверных выводов. Так, в примере с /гэкаг-/ и /гэкааг-/, даже если проанализировать гораздо больше случаев их употребления, все же остается много неясного. Однако по мере продвижения работы сходные явления обнаружатся и в других морфемах. Каждое из них пэдкрепит правильность наших первоначальных выводов. В конце концов станет возможным установить для древнееврейского языка модель изменений долготы гласных, регулярно' повторяющихся в языке. Эта общая модель дает необходимое подтверждение нашему анализу, чего нельзя было бы сделать, если бы мы ограничились исследованием лишь одного какого-либо примера. Модель включает следующие правила, применимые и к нашему примеру: 1) всякий гласный, за которым следует два согласных,.
Классификация алломорф по морфемам 127 является кратким, если на него не падает ударение,— в противном случае он может быть как долгим, так и кратким: /zgkartiihuu/; 2) обычно всякий гласный, за которым следует один согласный, является долгим, если ударение падает на последующий гласный: /zakaaruuhuu/. Выводы, касающиеся отдельных морфем, часто подтверждаются наиболее общими моделями языка и нередко без них вообще не могут быть сделаны. Язык — это не собрание разрозненных моделей, но в высшей степени монолитная система. Отдельные модели нельзя вывести до тех пор, пока не будет обнаружен ряд более частных моделей. Необходимо поэтому выдвигать предположительные заключения, быть может, иногда и недостаточно обоснованные, чтобы создать предпосылки для последующего их подтверждения. Нас не должна обманывать кажущаяся логичность подобных выводов, мы не вправе принимать их за полностью доказанные до того, как будут исследованы вс^ относящиеся к делу факты. 7. Согласно только что выдвинутому предположению, существуют широко распространенные модели, определяющие выбор алломорф у большого числа морфем. Можно, конечно, отдельно изложить факты, относящиеся к каждой из таких морфем. Но это нецелесообразно, поскольку в таком случае потребуется бесконечное повторение одной и той же формулировки. Более того, это не оправдано и теоретически, так как при таком подходе затемняется общая модель. А общие модели составляют важную часть структуры языка. Задача каждого исследователя — сделать эти структурные модели возможно более ясными. Задача каждого изучающего язык — возможно более глубоко понять основные модели и в кратчайший срок научиться свободно ими оперировать. То и другое может быть достигнуто посредством одного и того же метода. Желательно найти наиболее простые и широко применимые методы для описания дистрибуции алломорф. Одним из способов наиболее простого описания разновидностей морфем является выбор одной из алломорф каждой морфемы в качестве ее основной формы. Другие алломорфы можно рассматривать тогда как появляющиеся в результате известных изменений этой основной
128 Глава VII формы при определенных условиях. Таким образом, аналогичные изменения у целого ряда морфем можно констатировать лишь один раз. Иногда необходимо еще перечислить морфемы, к которым применимо данное описание изменений. Изменения такого рода называются морфо-фонемати- ческими изменениями. В некоторых языках они сложны и имеют большее распространение, в других — их относительно немного и они сравнительно просты. Слово „изменение" не следует понимать буквально, ибо под ним подразумеваются только такие изменения, которые происходят в других алломорфах, по сравнению с формой, принятой за основную. К ним не относятся изменения, которые имели место в ходе истории языка, если только форма, принятая за основную, не совпадает случайно с какой-либо древней формой. 8. Часто несущественно, какая из алломорф выбрана в качестве основной формы. Морфема множественного числа существительных английского языка {-ZJ имеет три обычных алломорфы /-z^--s^--tz/, которые обусловлены фонологически. Каждую из них можно выбрать в качестве основной формы. Если мы выберем /-s/, можно сказать, что после звонких звуков оно становится звонким— \-ъ\\ после /s z И с J/ вводится /*/, и так как гласный — звук звонкий, то появляется морфема /-tz/. Если же мы выберем /-z/, то в этом случае нам придется констатировать, что после глухих фонем (кроме /s s с/) оно оглушается в /-s/. Если же мы будем исходить из /-iz/, нам придется указать, при каких условиях гласный Д/ опускается. Все эти возможности в общем равноценны. Можно предположить, что, поскольку все варианты равноценны, мы должны были бы выбрать тот вариант, который оправдан исторически. В этом случае наши заключения о морфо-фонематических изменениях отражали бы также и ход развития языка. К сожалению, это не всегда целесообразно, так как фонологическая система английского языка изменилась; было время, когда й и И фонематически не различались. Любая попытка описать современное положение, используя фонемы древнеанглийского языка (или наоборот), неизбежно
Классификация алломорф по морфемам 129 приведет к фальсификации фактов. Более того, историческое развитие языка, каким бы увлекательным оно ни было, нас сейчас не интересует. Наша цель — охарактеризовать существующую структуру языка. Если впоследствии мы все же обратимся к истории языка, мы должны будем основываться на результатах дескриптивного анализа структуры языка в различные периоды его развития. Обратное явление, т. е. попытка построить дескриптивный анализ на данных истории языка, дает гораздо менее удовлетворительные результаты и, как правило, приводит к затемнению многих важных черт структуры языка. 9. Одним из наиболее обычных типов морфо-фонема- тических изменений является ассимиляция. Этот термин служит для обозначения такого явления, при котором какая-то из фонем оказывается более похожей на свое окружение, чем фонема в основной форме, „Сходство" определяется нами исходя из фонетического описания звуков, намеченного в § 12 и ел. гл. II, и в § 17 и ел. гл. III, или в плане классификации фонем, точно соответствующей описываемому языку. Конкретные особенности применения подобного определения основываются на некоторых принципах фонологии, которые мы рассмотрим позже. Понятие „сходство" можно проиллюстрировать на примере англ. imperfect /imp^rfikt/, которое содержит корень /pgrfikt/ и префикс, имеющий основную форму {in-}. Изменение альвеолярного назального /п/ в билабиальный назальный /ш/ приближает его к билабиальному взрывному /р/. В таком случае говорят, что ассимиляция /п/ вызвана /р/. Между ассимилируемыми звуками и звуками, вызывающими ассимиляцию, существуют самые разнообразные отношения. Как и можно было ожидать, ассимилированный и ассимилирующий звуки расположены обычно поблизости друг от друга. Чаще всего они непосредственно примыкают друг к другу в речевом потоке. Например, {in-} в intemperate /intemparirt/: incalcitrant /igkselsltrint/ : impossible /impasibll/ свидетельствует об ассимиляции, вызванной непосредственно следующей за ним фонемой. Две наиболее распространенные алломорфы морфемы {-DJ являются примером ассимиляции, вызванной предшествующей фонемой: 9 Г. Глисон
130 Глава VII после звонких звуков алломорфа содержит звонкий звук, как, например, в buzzed /bazd/; после глухих звуков он оглушается, как в wished /wist/. Различают иногда два типа ассимиляции: прогрессивную, при которой уподобляемый звук следует за звуком, вызывающим ассимиляцию (как в турецком gitti „он ушел" от основной формы git-{--di)f и регрессивную, при которой уподобляемый звук стоит перед звуком, вызывающим ассимиляцию (как в древнееврейском /mibbayit/ „из дому" от основной формы /min/ „из" и /bayit/ „дом"). Ассимиляция, вызываемая соседним звуком, как в греческом /phleps/ „вена" из /phleb-/-j-/-s/, иногда называется контактной в отличие от дистактной, при которой взаимодействующие звуки разделены одной или несколькими фонемами. Последняя наблюдается гораздо реже. Хорошим примером этого типа ассимиляции является скр. /pu§pa*ni/ „цветы", в котором при отсутствии ассимиляции можно было бы ожидать /*pu§pa*ni/. В определенных условиях /п/ становится ретрофлексным /п/, что обусловлено наличием ретрофлексного /§/ в предыдущем слоге. Наиболее простым видом дистактной ассимиляции является, очевидно, гармония гласных (или сингармонизм), при которой гласные всех слогов должны быть так или иначе сходными. В ограниченной степени это явление наблюдается во многих языках, а в некоторых оно весьма распространено и носит систематический характер. Так, в венгерском языке большинство суффиксов имеет алломорфы, обнаруживающие гармонию гласных. Например, /-hoz^--hez^--hoz/ „по направлению" принимает форму /-hoz/ после всех гласных заднего ряда: /a pathoz/ „ к берегу"; форму /-hez/— после нелабиализованных гласных переднего ряда: /a kerthez/ „к саду"; форму /-hoz/ — после лабиализованных гласных переднего ряда: /a folthoz/ „к земле". Случаи ассимиляции могут различаться также по степени и характеру сходства уподобляющихся звуков. В арабском языке префикс /?а1-/, часто переводимый как определенный артикль, полностью ассимилируется с некоторыми последующими звуками. Так, /?assala#m/ соответствует англ. the peace „мир". Если взаимодействующие звуки различаются более чем одним признаком, между ними обычно происходит лишь частичная ассими-
Классификация алломорф по морфемам 131 ляция. Ассимиляция может затронуть любой признак звуков (или совокупность этих признаков). Так, англ. {-ZJ показывает ассимиляцию по звонкости; {in-} — ассимиляцию по месту образования. О том же свидетельствует и следующий пример: англ. /п/ и /р/ различаются тремя признаками—альвеолярный : билабиальный, звонкий: -.глухой и назальный: взрывной. Это можно представить в виде трехмерной (объемной) диаграммы: назальный -*- >> взрывной альвеолярный билабиальный звонкий t ^ глухой /п/ может уподобиться /р/, превращаясь в: т, т. е. становясь билабиальным d „ взрывным п „ глухим m „ глухим и билабиальным b „ взрывным и билабиальным t „ взрывным и глухим р. „ глухим, билабиальным и взрывным. Первый случай имеет место, как мы видели, в английском языке; два следующих в английском языке невозможны, так как в нем нет глухих носовых фонем — таких, как */п/ и */тр/. Остальные случаи просто не встречаются не потому, что они по своей природе менее просты или естественны, а потому, что они не соответствуют морфо-фонематическим моделям английского языка, что само по себе в высшей степени произвольно. В других языках могут быть представлены другие типы ассимиляции. Одним из наиболее широко распространенных видов ассимиляции, который иногда причиняет немало затруднений, является палатализация. При палатализации велярные или дентальные согласные уподобляются гласным верхнего подъема переднего ряда или полугласным, сход- 9*
132 Глава VII ным по артикуляции с палатальными согласными, например um. /monaci/ „монахи" из /*m5naki/, /lsjje/ „он читает" из /*legge/ и /kueXXi/ „то" из /*kuelli/ (/X/— это палатальный латеральный). 10. Ассимиляция ни в коей мере не исчерпывает всех возможных морфо-фонематических изменений. Некоторые из них настолько редко встречаются, что для них не существует специальных названий. Между тем может встретиться и действительно встречается почти любой вид изменений, который только можно себе представить. Кроме ассимиляции, существует еще ряд несложных по характеру морфо-фонематических изменений, имеющих общепринятые названия. Одно из таких изменений — диссимиляция, при которой подвергаемая воздействию фонема становится менее похожей на звук, вызывающий изменение. В греческом языке, например, корень слова „волосы" — /thrikh-/. В именительном падеже (форме, которая используется в качестве подлежащего) к корню добавляется суффикс /-s/ и в результате закономерного морфо-фонематического перехода /*khs/ в /ks/ слово принимает форму /thriks/. Суффикс родительного падежа /-os/ не вызывает никаких изменений в /kh/« Однако ни в одном греческом слове не допускается двух придыхательных фонем в соседних слогах, и /th/ поэтому изменяется в /t/, что и дает форму /trikhos/ „волоса". Изменение /th/ в /t/ представляет собой диссимиляцию. Другой сравнительно редкий вид морфо-фонематических изменений—-метатеза — изменение порядка следования фонем. В системе глагольных основообразующих элементов древнееврейского языка имеется префикс /hit-/. При соединении с корнями, начинающимися на круглоще- ^инный фрикативный /s z s s/, конечный звук /t/ приставки и начальный фрикативный корня меняются местами. Это можно наблюдать в /histammeer/, где в противном случае следовало бы ожидать /*hit&ammeer/. Более обычными, чем каждый из перечисленных видов изменений, являются изменения, связанные с добавлением или утратой фонем. Они характерны для многих языков, включая и английский. Алломорфу f-izj морфемы {-ZJ в dishes /distz/ можно рассматривать как слу-
Классификация алломорф по морфемам 133 чай добавления фонемы. Аналогичные добавления фонем мы находим в древнееврейском языке в таких словах, как /sebet/ „сидящий" от /*sebt/. В английском языке обычно опускаются согласные в громоздких и неудобных (с точки зрения англичан) сочетаниях. Так, landgrant принято произносить /Isengrsent/, а не /*l?ndgT2ent/, как можно было бы предположить, исходя из написания слова и его этимологии. Аналогичным случаем является /graenmaSar/ для grandmother. В древнееврейском языке некоторые согласные \>$ h x г/ никогда не произносятся как удвоенные, даже если удвоение имеет морфологическое значение. Так, /haa^fis/ „человек" произносится с одним /?/, в то время как мы могли бы ожидать /*ha??iis/ по образцу /hammelek/ „король", /hasseera/ „имя" и т. д. Удлинение предшествующего гласного в этих случаях иногда называют компенсаторным (заместительным). Термин этот не следует понимать как свидетельство упрощенного толкования причин данного явления,— он просто служит, [как и в случае других морфо-фонематических изменений, удобным названием для определенных подмеченных изменений. Фонемы утрачиваются не только из определенных сочетаний. В греческом языке, например, в конце слова встречаются далеко не все согласные — многие из тех, которые можно было бы ожидать, регулярно опускаются. Так, слово /stoma/ „рот" образовано от корня /stomat-/, т. е. конечное /t/ в этом слове утрачено. Озвончение согласных между гласными и оглушение конечных согласных—также обычное явление. В немецком языке оглушению регулярно подвергаются все конечные взрывные. Так, /tak/ „день" образовано от корня /tag-/. Озвончение согласных часто обусловлено местом ударения, как это видно из двух конкурирующих произношений английского слова ехета /eksi-тэ/ и /i-gziyma/. 11. Во многих случаях выбор основных форм морфем следует производить с большой осторожностью. Часто выбор одной из форм делает возможным относительно простое и удобное морфологическое и морфо-фонема- тическое описание, в то время как выбор другой формы делает изложение гораздо более сложным и громоздким.
134 Глава VII Это можно проиллюстрировать следующими примерами из латыни: /re'ks/ „король" /re*gis/ „короля" основа /re#k--^re#g-/ /greks/ „стадо" /gregis/ „стада" /grek-^greg- /noks/ „ночь" /noktis/ „ночи" /nok-^nokt-/ /duks/ „вождь" /dukis/ „вождя" /duk-/ Суффиксами являются /-s/ в формах первого столбца и /is/ — в формах второго. Основы, за исключением /duk-/, встречаются в двух алломорфах, которые приведены в третьем столбце. Задача заключается в выборе таких основных форм, которые позволили бы по возможности упростить описание. Алломорфы обнаруживают различия двоякого рода — /k/: /g/ и простой согласный: сочетание согласных. Можно было бы выбрать основную форму отдельно для каждой основы, но это привело бы к дополнительным затруднениям. Желательно поэтому выбрать для каждой основы форму, встречающуюся либо в первой колонке, либо во второй. Это позволит нам подвести под единую формулировку все примеры. Если за основную принять форму из первого столбца, то происходящие изменения (если таковые имеются) нужно будет констатировать для каждого случая отдельно; если же выбрать форму из второго столбца, то другую алломорфу можно в каждом случае предсказать на основе следующего общего правила: все конечные согласные корня оглушаются (если до этого они не были глухими); все конечные сочетания согласных превращаются в простой согласный вследствие утраты второго согласного. При наличии форм лишь четырех слов, как в нашем примере, указанное правило может показаться сложнее простого перечисления алломорф. Однако каждое из этих слов является представителем целого ряда других. А поэтому для совокупности всех аналогичных слов языка гораздо проще использовать сформулированное выше правило, чем прибегать к перечислению алломорф. 12. Даже непосвященному ясно, что анализ должен базироваться на той серии форм, которая обнаруживает наибольшее разнообразие. В только что приведенном примере таковым является второй столбец. Тогда как
Классификация алломорф по морфемам 135 в первом столбце все формы имеют только одно окончание основ — /к/, основы слов второго столбца оканчиваются на /g k kt/. Часто гораздо легче установить, как единообразие сменяется многообразием, чем описать все те процессы, благодаря которым сглаживаются различия. Из того же правила полезно исходить и при изучении языка. При усвоении слов, подобных приведенным выше, нужно выбрать для запоминания такой ряд форм, который отличается наибольшей сложностью. Прочие формы слова обычно легче ассоциируются с его основной формой, чем с любой другой. Иначе говоря, /re#gis/ обладает теми же структурными свойствами, что и /re*ks/, но, кроме того, / указывает еще и на морфо-фонематические изменения \ основы, которые формой /re#ks/ не выявляются. Выбрав для запоминания форму /re#ks/, мы должны запомнить также, в результате каких изменений из нее получается /re-gis/. В тех случаях, когда нет одного ряда алломорф, на основании которого можно было бы предсказать, как это имело место для слова reks, все другие алломорфы (так обстоит дело с некоторыми другими латинскими существительными, не упомянутыми выше), необходимо или выучить более чем одну форму для каждой основы, или запомнить одну форму вместе с указанием на те изменения, которых следует ожидать. Как показывает практика изучения многих языков, чаще прибегают к первому способу: ср. заучивание основных форм глаголов в немецком, латинском или греческом языках, иными словами, таких форм глаголов, которые содержат необходимые сведения о морфологических и морфо-фонематических изменениях каждого из глаголов. 13. В предыдущих параграфах мы говорили о „правилах". Этот термин часто понимается настолько неправильно, что многие лингвисты вообще его старательно избегают. Вся беда в том, что многие надеются, что „грамматика" научит их, как нужно „правильно" говорить. Разумеется, не в этом задача дескриптивной лингвистики. Но если отдавать себе отчет в том, что „правило"—это всего лишь констатация того, что есть на самом деле, а не того, что должно быть, то данный термин совершенно безвреден. Нормативная
136 Глава VII грамматика имеет весьма сомнительную ценность для того, кто уже говорит на том или ином языке, и абсолютно бесполезна для того, кто его изучает. 14. В § 3 наст. гл. и последующих разделах мы выдвинули критерии для классификации алломорф по морфемам. Применение их было умышленно ограничено теми случаями, в которых алломорфы обусловливались фонологически. Когда обусловленность носит морфологический характер, следует применять другие критерии. Два элемента можно рассматривать как алломорфы одной и той же морфемы, если они отвечают следующим трем требованиям: 1) имеют одно и то же значение, 2) находятся в отношении дополнительной дистрибуции и 3) встречаются в параллельных конструкциях. Отметим, что каждое из трех перечисленных условий должно быть удовлетворено. Третий критерий сформулирован недостаточно ясно, но более четкая формулировка была бы сопряжена с рядом новых сложных проблем. Некоторые из них, так же как и другие возможные случаи морфологической обусловленности, выходят за рамки вводного курса. 15. Значение указанного критерия лучше всего показать на нескольких примерах. Три алломорфы английского множественного числа /-z -^ -s -^ -4-z/ следует рассматривать как члены одной и той же морфемы, поскольку они, будучи обусловлены фонологически, отвечают требованиям, сформулированным нами в § 3 наст. гл. /-in/ — еще одна алломорфа, которая может быть объединена с названными выше по следующим причинам: 1) значения всех алломорф одинаковы — множественное число; 2) все они находятся в отношении дополнительной дистрибуции: /-in/ встречается только со словом ох, и никакой другой алломорфы здесь быть не может; 3) конструкции, в которых они встречаются, параллельны; /-in/ встречается только в oxen /aksin/, в то время как cows /kawz/ является примером образований, в которых наблюдаются /-z ^ -s ~- -iz/. Эти конструкции можно назвать параллельными, поскольку /aks/ и /kaw/, так же как и /aksin/ и /kawz/, встречаются в некоторых тождественных и во многих сходных окружениях. Таким образом, функции /-in/ и /-z/ занимают в грамматической системе английского языка одно и то же место.
Классификация алломорф по морфемам 137 16. Обратимся теперь к проблеме, поднятой в § 13 гл. VI. Нами были обнаружены два аффикса — /4ши/ и /-6о/ — со значением „его". Мы предположили, что это — алломорфы одной и той же морфемы. Правильность предположения зависит от того, отвечают ли данные аффиксы перечисленным выше требованиям. 1) Их значение, по-видимому, одинаково; 2) они стоят в отношении дополнительной дистрибуции: /-6о/ встречается после 0 „он" и /-t-/ „ты" в /zakartoo/ „ты помнил егоц, в то время как /-huu/ — после всех других суффиксов со значением действующего лица. Поскольку дистрибуция обусловлена здесь морфологически, необходимо рассмотреть третье требование; 3) они встречаются в параллельных образованиях. Яснее всего это можно наблюдать при следующем вычленении морфем: /2.k-r/ + /-э-аа-/ + /чш/ f /"huu „они помнили его" „он помнил его" /z.k-r/ + /-э-а-/ + /;* „я помнил его" „ты помнил его" Эти четыре формы обнаруживают параллелизм внутренней структуры. К тому же они встречаются в весьма сходных окружениях и поэтому обнаруживают еще и параллелизм того же рода, что и в случае с /aksln/ и /kawz/. 17. Третий пример взят также из древнееврейского языка: /zaakartii/ „я помнил" /Ш/ „я имею" /zaakartaa/ „ты помнил" Дэкаа/ „ты имеешь" Из этих форм (желательно, конечно, сравнить их и с другими примерами) можно выделить два элемента со значением „я" — /-til/ и /-Н/ и два элемента со значением „ты" — /-taa/ и /-экаа/. Они не только сходны по значению, но, по-видимому, стоят в отношении дополнительной дистрибуции, хотя, разумеется, слишком прежде-
138 Глава VII временно делать подобные выводы на основании столь скудного материала. Однако они не входят в параллельные образования: /1-/-J--/-и/ не параллельно /z-k-r/-j- -f- /-аа-а-/ -f- /—til/. Нет никаких оснований рассматривать ни /—til/ и /-ii/, ни /-taa/ и /-экаа/ в качестве членов одной и той же морфемы. Отметим, что вывод сформулирован как отрицание. Дальнейшее исследование, возможно, покажет, что, несмотря на отсутствие параллелизма в примерах, которые мы привели, эти элементы действительно встречаются в сходных структурах. В данном случае это не так, хотя имеющийся в нашем распоряжении материал этого еще не доказывает. 18. Некоторые морфемы выступают во многих разновидностях, в то время как другие имеют всего лишь одну алломорфу во всех окружениях. Более того, сами алломорфы могут быть как весьма сходными, так и весьма различающимися. И то и другое можно продемонстрировать на материале английского языка. Префикс в intolerant, impossible, incoherent, [illegal и т. д. имеет формы /in -^ im -^ irj—^- i-/. В отличие от этого морфема множественного числа {-ZJ включает такие различные алломорфы, как /-z -ч. -4-п -ч- -t9 -ч- -ау <— (aw) -ч- #/, как в случаях cows, oxen, stomata, mice и deer, 19. Особым случаем аффиксов с широко варьирующимися формами является редупликация, при которой аффикс совпадает с какой-либо частью своего окружения. Это можно увидеть на примере слов из языка тагалог: /isa/ /dalawa/ /tatlo/ /piso/ Редуплицироваться могут префиксы, инфиксы и суффиксы. Примером последнего могут служить слова из языка мэм. Во всех приводимых словах из этого языка имеется суффикс /-д-/, следующий за редуплицированной частью: /sp'ilirj/ „это глад- /sp'ililig/ „это скользко" Суффикс /-Н-/ ко" „один" „два" „три" „песо" /lisa/ /dadaiawa/ /tatatlo/ /pipiso/ „только „только „только „только песо" один" два" три" один Префикс Ii- ¦ /da-/ ¦ Да-/ /Pi-/ и т. д.
Классификация алломорф по морфемам 139 /tolog/ „катить" /tololog/ „вода /-1о-/ (бревно) катится" /tunug/ „задержка" /tununug/ „оно вышло /-пи-/ с задержкой" В качестве примеров редупликации было приведено несколько различных слов. Если этого не сделать, то за редупликацию можно иногда принять случайное повторение аффиксов. Например, английское слово singing /sigig/ от/sig/ можно было бы рассматривать как редуплициро- ванное, если бы нам не были известны другие факты. Если же сравнить singing с другими словами: с riding /raydig/ и going /gowig/, становится ясно, что такое понимание его неверно. Существенным моментом при редупликации является разнообразие алломорф; выявить редупликацию можно лишь при наличии материала, достаточно обширного, чтобы показать природу и границы этих видоизменений. «* -
ГЛАВА VIII КРАТКИЙ ОБЗОР МОРФОЛОГИИ АНГЛИЙСКОГО ЯЗЫКА 1. В английской грамматике согласно традиции выделяют восемь частей речи: существительное, местоимение, прилагательное, глагол, наречие, предлог, союз и междометие. Эти восемь классов носят совершенно различный характер, и их выделение оправдано в разной степени. Обычные определения частей речи перекрывают друг друга, а иногда и противоречат друг другу или так неопределенны, что их почти невозможно применять. Некоторые части речи объединяют типы слов, очень далекие друг от друга. В других случаях демаркационная линия между частями речи весьма произвольна. Прежде чем приступать к последовательному описанию морфологии английского языка, необходимо уточнить определения частей речи, установить различие в положении того или иного класса и внести некоторые другие изменения. 2. Одним из источников трудностей, возникающих при изучении частей речи в английском языке, является традиция определения частей речи на основе их значения. Так, существительные определяются как слова, которые „называют лица, места или предметы". Многие существительные, однако, не имеют такого значения: goodness „доброта", home ran „убежавший из дому", fatherhood „отцовство" и т. д. Чтобы охватить и эти слова, определение обычно расширяется и в него включают также „качества, действия, отношения и т. д." Это „и т. д.", разумеется, немедленно обесценивает определение как таковое. Впрочем, такая критика тривиальна. Гораздо хуже, что прилагательные определяются как слова, „указывающие на качества", а глаголы — как слова, „обозначающие действия, состояния, чувства и т. д.". Поскольку и в том и в другом определении упоминаются и „качества" и „действия", ни
Краткий обзор морфологии английского языка 141 одно из них не может служить основой для разграничения частей речи. Предполагается, что слово, выражающее качество, не может быть глаголом, если только качество не подразумевается под „и т. д.". Но является ли слово существительным или прилагательным, если оно обозначает качество, установить нельзя. Однако если на основании этих признаков как несущественных определение частей речи невозможно, следует, видимо, искать выход в четком разграничении терминов „называть", „указывать" и „обозначать". Ведь это единственное различие в трех приведенных выше определениях. Но у нас нет никаких оснований считать, что этому различию между данными словами (если оно в действительности существует) можно придать какое-либо серьезное значение. Короче говоря, традиционные определения частей речи в основном непригодны. Практически же все недостатки этих определений малосущественны. В конечном счете мы всегда прибегаем к иным критериям. Отнесение tall- ness к определенной части речи основывается не на том, „называет" ли оно качество или „указывает" на него, но на поведении этого слова в языке. Иными словами, tall- ness употребляется как существительное. Каждый американец знает это и, следовательно, предполагает, что •оно должно скорее „называть", чем „указывать" (или нечто в этом же роде, в зависимости от того, какую конкретную систему определений он пытается применить). Напротив, считается,. что tall скорее „указывает", чем „называет", поскольку оно используется как прилагательное. Решающим фактором всегда является употребление, а не значение — и это обстоятельство получает все более широкое признание среди исследователей английского языка. 3. Вторая трудность, связанная с подобными определениями, более серьезна. Основным стимулом для классификации слов по частям речи является наше стремление упростить описание структуры языка. Чтобы достичь этого, мы должны объединить воедино слова, которые играют в структуре языка, в сущности, одинаковую роль. Сделав это, мы сможем дать затем такие формулировки относительно структурных связей класса в целом, которые будут применимы с достаточной точностью к каждому члену этого класса в отдельности. Но если слова не имеют
142 Глава VIII никакой общей структурной функции, выделение подобных классов становится бесполезным. И, действительно, целесообразность классификации находится в прямой зависимости от однотипности структурных отношений охватываемых ею слов. Слова, имеющие сходные значения, не обязательно выполняют одну и ту же функцию. Сравним tall и tallness. Оба они, конечно, имеют отношение к качеству, хотя, каково это отношение, четко определить довольно трудно. Предположим, что нам нужно выделить класс „качественных слов", в который вошли бы эти и многие другие слова. Выделение такого класса оказалось бы бесполезным, по крайней мере для морфологического анализа. Ряд этих слов (например, tall) встречался бы в таком окружении, как The — man came, другие (например, tallness) в — is to be desired. Можно указать лишь очень немного окружений, в которых встречались бы все качественные слова, и еще меньше окружений (возможно, их и совсем не существует), в которых могли бы встретиться только качественные слова, но не члены других классов. Иначе говоря, tall и tallness имеют очень мало общих грамматических признаков, специфичных для каждого класса, в которые они входят. 4. С грамматической точки зрения оправдано выделение только тех классов, которые можно определить грамматически. Несостоятельность других классификаций в силу тех или иных случайных причин может, к сожалению, и не быть столь очевидной. А это часто вводит в заблуждение. Ведь большинство существительных (определяемых грамматически) на самом деле имеет отношение к „лицам, местам или вещам". Этот факт полезно знать, и он не совсем случаен. Тем не менее существительные являются таковыми не по этой причине, но вследствие чего-то другого, с этим фактом только отдаленно связанного, а именно вследствие особенностей грамматической структуры английского языка. Классы, выделенные на основе значений, и классы, выделенные на основе грамматических признаков, различаются настолько, что неразграничение их приводит к бесконечной путанице при анализе языка. 5. В связи с изложенным совершенно закономерно возникает следующий вопрос: если в языке нас интере-
Краткий обзор морфологии английского языка 143 сует прежде всего использование его в качестве средства передачи значений, и изучение языка с этой точки зрения представляется, конечно, вполне оправданным, почему же мы тогда полностью игнорируем значение? На этот вопрос мы должны ответить таким образом: мы исключаем значение из нашего анализа как раз потому, что в конечном итоге нас интересует именно значение. Мы надеемся, что изучение структуры английского или любого другого языка приведет в конце концов к пониманию передаваемых языком значений в той мере, в какой они вообще постижимы. Мы надеемся также, что в результате такого изучения значения станут для нас более доступными, чем они были до него. Но если наше понимание структуры языка основывается на значении, а понимание значения — на структуре, мы оказываемся в заколдованном кругу. И если в ходе анализа мы обратимся прежде всего к значениям, то можем примыслить самые разные значения. Чтобы сделать анализ значений возможно более эффективным, мы должны добиться сначала объективного понимания структуры. Только человек, совершенно не заинтересованный в предельно полном понимании значения, может позволить себе производить структурный анализ на основе значения в большей степени, чем это неизбежно. . 6. Возвращаясь к рассмотрению частей речи английского языка, мы обнаруживаем, что при попытке найти определения, базирующиеся на грамматических признаках, прибегают к двоякого рода критериям. Некоторые слова (мы будем продолжать использовать „слово" в его довольно широком обычном смысле без строгого определения его) встречаются в виде небольшого ряда связанных форм. Эти ряды форм можно распределить по четырем моделям, каждая из которых является парадигмой. Типы моделей могут быть представлены следующими примерами: man /maen/ / /ay/ ride /rayd/ fine /fayn/ men /men/ me /miy/ rides /raydz/ finer /fayrar/ man's /m?nz/ my /may/ rode /rowd/ finest /fayn+st/ men's /menz/ mine /mayn/ ridden /rid-tn/ riding /raydirj/
144 Глава VIII Первая из этих моделей (по вертикали) является представителем большого класса слов, каждое из которых образует четыре формы, соответствующие четырем формам слова man, например: ox /aks/ child /cayld/ oxen /aks-i-n/ children /cildr-ki/ ox's /aksiz/ child's /cayldz/ v oxen's /akstnz/ children's /cildrinz/ /Ьэу/ ta&Ze /teyb-H/ j /b5yz/ fafr/es /teyb-irlz/ boy's /boyz/ table's /teyb-irlz/ fc' /b5yz/ tables' /teyb-irlz/ Любое из тысяч слов, имеющих такую парадигму, может быть определено как существительное. Подобным же образом существует ряд таких слов, как /, которые могут быть определены как личные местоимения. Очень большое количество слов встречается в парадигме, сходной с парадигмой слова ride, — они могут быть названы глаголами. Не очень большое число слов подобно fine; их называют прилагательными. Необходимо обратить внимание на то, что beautiful в соответствии с нашим определением нельзя отнести к прилагательным, так как оно не встречается в парадигме: *beaatifuler, *beauti- falestt По крайней мере эти формы не наблюдаются в речи большинства американцев. Для тех немногих, кто их использует, beautiful, разумеется, прилагательное. Четыре указанных парадигмы определяют четыре парадигматических класса. Остальные части речи в той мере, в какой они вообще имеют какое-либо право на существование, значительно отличаются от названных выше. Они встречаются в высказываниях английского языка в аналогичных или близких окружениях. Это — синтаксические классы. Синтаксические классы включают иногда и парадигматические классы. Например, мы только Что указали, что в большинстве диалектов beautiful не является прилагательным. Однако оно встречается в том типе окружений, в каком мы обычно находим прилага-
Краткий обзор морфологии английского языка 145 тельные. Поэтому beautiful принадлежит к более широкому синтаксическому классу, который включает и прилагательные. Этот класс мы назовем классом определителей (adjectivals). Некоторые из особенностей синтаксических классов будут упомянуты в гл. X. 7. Из каждой парадигмы можно абстрагировать ряд морфем, которые участвуют в ее образовании. Оставляя пока в стороне местоимения с их особыми трудностями, мы можем схематически представить парадигмы в следующем виде: Субстантивная основа Глагольная основа субстант. основа {-ZJ глаг. основа {-ZJ субстант. основа {-ZJ глаг. основа {-DJ субстант. основа {-ZjZJ глаг. основа {-DJ глаг. основа {-ig} Адъективная основа адъект. основа {-эг} адъект. основа {-tst} у. Эти аффиксы представляют собой словоизменительные суффиксы. Их можно противопоставить словообразовательным аффиксам. Последний термин охватывает все остальные суффиксы и все префиксы английского языка. Они служат для образования основ, способных функционировать в указанных парадигмах, или для образования слов других классов. Так, например, /-ayz/ — это глагольный словообразовательный суффикс, а каждое слово, содержащее /-ayz/, — глагол и может быть обнаружено в пяти формах глагольной парадигмы, если только к нему не был присоединен другой словообразовательный суффикс. Например, phonemicize — глагол; phonemicization с еще одним, субстантивным, основообразующим суффиксом /-eys-tn/—существительное. Английские словоизменительные суффиксы, как правило, не образуют основ. Это означает, что, как только мы прибавили подобный суффикс, никакой другой префикс или суффикс (за исключением {-Z2} после {-ZJ) уже не может быть присоединен* Так, rereads — член парадигмы reread, rereads, reread, reread, rereading, построенной от глагольной основы /riyriyd/, а не образование от reads, полученное прибавлением префикса /riy-/. Словоиз- 10 Г. Глисон
146 Глава VIII менительные суффиксы — это внешнее наслоение при формировании слова. 8. Сказанное позволяет нам выделить в английской грамматике три раздела. Первый включает анализ парадигм четырех частей речи: существительного, местоимения, глагола и прилагательного. Он будет связан в основном с рассмотрением словоизменительных суффиксов и их алломорф. Второй раздел включает анализ образования основ и слов без словоизменительных аффиксов. В нашем кратком очерке мы можем сказать лищь очень немногое об этом разделе грамматики. Два указанных раздела вместе составляют морфологию. Третий раздел— описание более крупных единиц, составленных из слов,— именуется синтаксисом, который явится предметом обсуждения главы X. Разумеется, все три раздела не имеют строго очерченных границ и не всегда отчетливо отделяются друг от друга. Но в общем — это наиболее удачное деление английской грамматики. В других языках, возможно, существуют такие же разделы, а может быть, тот или иной из разделов отсутствует; могут быть и другие разделы. Целесообразность того или иного распределения материала зависит от структуры языка. Так, указанное выше деление диктуется структурой английского языка, но может быть более чем бесполезным для иной формы речи. 9. Как мы уже констатировали выше, английские существительные имеют два словоизменительных суффикса— {-ZJ и {-Z2}. Положение их, вообще говоря, неодинаково. Многие слова соединяются только с {-ZJ, но никогда не соединяются с {-Z2}. Еще больше слов гораздо чаще сочетается с {-ZJ, чем с {-ZJ. Вообще, существует лишь несколько слов, для которых соединение с {-ZJ обычно. Именно поэтому гораздо целесообразнее определить класс существительных как класс, включающий слова, встречающиеся в формах как единственного, так и множественного числа, т. е. имеющие две первые формы парадигмы. Определив таким образом класс существительных, необходимо указать и на то, что многие из существительных встречаются еще в двух формах, образуемых при помощи аффикса {-Z2}.
Краткий обзор морфологии английского языка 147 Причина сравнительно редкого использования {-ZJ вполне ясна. Этот суффикс конкурирует с of, а тенденция развития английского языка, по-видимому, такова, что использование of все возрастает и тем самым употребление {-Z2} все более ограничивается. Многие субстантивные основы употребляются теперь только с of для многих других основ of гораздо более употребительно, чем {-Z2}. Более того, от диалекта к диалекту и от говорящего к говорящему соотношение of и {-ZJ значительно варьирует. Это почти неизбежно в эпоху, когда в употреблении происходят относительно быстрые изменения: Видимо, английский действительно утрачивает {-ZJ, подобно тому как он уже утратил большое количество других словоизменительных аффиксов в течение последнего тысячелетия. 10. Аффикс множественного числа существительных {-ZJ имеет большое количество алломорф. Вместо перечисления отдельных алломорф мы опишем их, объединив алломорфы по группам. 1. (-z^--s^-4-z). Эти три алломорфы едва ли не самые распространенные. Они встречаются с большинством субстантивных основ, включая и большую часть новых слов, образуемых ежегодно. Хотя многие из наиболее употребительных существительных английского языка используют другие алломорфы, огромная часть всех форм множественного числа образуется членами именно этой группы алломорф. В пределах самой группы выбор алломорфы обусловлен фонологически: /-z/ встречается после основ, оканчивающихся на /bdgvdmngrlsywH/ /kab kabz/ cub cubs /bfy bfyz/ bee bees /-s/ встречается после основ, оканчивающихся на /ptkf в/ /кэр kaps/ cup cups /kief kiefs/ clef clefs I'izj встречается после основ, оканчивающихся на /s z s z с j/ /glses glses-i-z/ glass glasses /wfc wic+z/ witch witches. 2. /-z^.-iz/ плюс изменение конечного согласного основы встречается: Ю*
148 Глава VIII /z «— (s)/ — только в одном слове /haws hawztz/ Ao^se houses jv<—(f)/—примерно в двенадцати словах /nayf nayvz/ ?я//е knives jo<—(8)/ — примерно в восьми словах /pse8 paedz/ path paths 3. /4n/ наряду с другими изменениями или без них наблюдается в трех словах: /aks aks-ki/ ox oxen /cayld cildr-tn/ с/гШ children /Ьгэдэг breSr+n/ brother brethren (только в узком значении; как обычный термин родства используется форма мн. ч. brothers /ЬгэЭэгг/) 4. Различные заместители встречаются в нескольких весьма широко употребительных словах: /е<—(ае)/ /msen men/ /тгшг /тгея /i <— (u)/ /wumtn wfmtn/ woman women /iy — (и)/ /fut ffyt/ /oo^ feet Г—(uw)/ /g^ws giys/ goose geese — (aw)/ /maws mays/ mouse mice. 5. /0/ находим в нескольких существительных, обозначающих чаще всего животных. Некоторые говорящие образуют множественное число для ряда таких слов путем прибавления /0/, другие—путем прибавления /-z^-s-^-tz/, а третьи используют обе эти формы в зависимости от контекста, /sfyp sfyp/ s/z?e/? s/гее/? 6. Некоторые слова, заимствованные из других языков, особенно из латыни, сохранили свои исконные формы множественного числа, по крайней мере в написании. Существует, однако, сильная тенденция к их перестройке в соответствии с английскими моделями* т. е. к изменению их формы {-ZJ на /-z^--s^-fz Из латыни: : /эШппэ 9l9mniy/ alumna alumnae /ksektas кжкйу/ cactus cacti ;: /krays-ts kraysiyz/ crisis crises .: /fndeks indisiyz/ index indices
Краткий обзор морфологии английского языка 149 /diktam dfkta/ dictum dicta Из греческого: /stowma stowmata/ stoma stomata /кгШпуэп кгШпуэ/ criterion criteria Из древнееврейского: /сёгэЬ cerabim/ cherub cherubim 11» Перечисленные способы образования множественного числа существительных не исчерпывают всех алломорф словоизменительной морфемы {-ZJ. Тем не менее они указывают некоторые из этих алломорф. Важно, что здесь показана сущность изменений. Первая группа, несомненно, является самой употребительной. Она характеризует тот подкласс существительных, который включает большинство новых слов. Кроме того, этот тип образования множественного числа является возможной заменой любого другого во всех тех случаях, где существуют варианты употребления. Такой подкласс, определяемый одной алломорфой или рядом фонологически обусловленных алломорф, может быть назван продуктивным подклассом. Группы 2—5 нашей таблицы представляют собой остатки более старых моделей английского языка, которые некогда были гораздо более распространенными, чем теперь. В течение ряда столетий большое число существительных, прежде образующих множественное число таким же способом, как существительные 2-й — 5-й групп, изменило свои парадигмы и стало использовать для образования множественного числа /-z^--s^-+z/. Так, например, древнеанглийская форма, давшая современное cow, имела множественное число, которое, как можно ожидать, если бы оно сохранилось до настоящего времени, произносилась бы как /*kay/. Cow, следовательно, образовало бы ту же парадигму, что и mouse. Вместо этого в какой-то период истории языка эта форма множественного числа была заменена той, которая развилась в /kaws/ cows. Такой процесс изменения затрагивает первоначально менее употребительные слова. В результате, некоторые чаще всего наиболее употребительные слова продолжают использовать менее употребительные алломорфы. Это обстоятельство чрезвычайно показательно для многих
150 . Глава VIII языков. „Неправильные" формы (т. е. принадлежащие к более узким парадигматическим подклассам) относятся обычно к самым употребительным словам в языке. Группа 6 — случай несколько иного рода. В ней приведены недавние заимствования из классических языков. Они представляют собой большей частью технические или научные слова, используемые людьми, получившими классическое образование или связанными с классическими традициями. Поэтому в их речи отчасти и сохраняются неизмененные неассимилированные парадигмы, несмотря на то, что они встречаются теперь сравнительно редко. Те немногие слова, которые сделались частью обычного словаря американцев, почти все получили новую форму множественного числа. Иногда основой становилось латинское единственное число, иногда — латинское множественное число. Многие используют criteria как единственное число, от которого они образуют множественное число /kraytf- riyaz/ (произношение его широко варьируется!). Data очень часто используется в качестве единственного числа, от которого можно образовать множественное число /dae- taz/. Вообще, многие употребляют и data и datum, но в разных значениях и не ассоциируют их друг с другом. Эти неправильные (для английского языка) формы множественного числа сохраняются лишь благодаря неусыпному бдению учителей-классицистов, издателей и филологов, но даже оно оказывается тщетным в огромном, все возрастающем числе случаев. Происходящий при этом процесс можно проиллюстрировать на истории слова shmoo. Аль Капп, создавший и пустивший в обращение это слово в своих комических сценках, неоднократно категорически заявлял, что множественное число от shmoo должно быть shmoon, т. е. /smuwn/. Но усилия его оказались абсолютно безуспешными. Shmoo было охотно воспринято, shmoon — нет. Читатели американцы немедленно образовали множественное число /smiiwz/, причислив слово shmoo, как и вообще все новые слова, к продуктивному подклассу. Образование новых слов — непрекращающийся процесс в английском языке. Каждый имеет право участвовать в этом процессе и даже надеяться на успех. Вмешательство в морфологические процессы языка является, вероятно, также конституцион-
Краткий обзор морфологии английского языка 151 ным правом американцев, но шансы на успешное внедрение нововведений бесконечно малы. Морфология является гораздо более органичной областью языка, чем словарный состав. 12. У второго словоизменительного суффикса существительных {-Z2} только четыре алломорфы, /-z^-s^-tz/ фонологически обусловлены, они имеют ту же дистрибуцию, что и аналогичные алломорфы {-Zx} и {-Z3}: Rosa's /rowzas/, Jack's /jseks/, Rose's /rowz-tz/. 0 используется после {-ZJ, когда эта алломорфа оканчивается на /z/ или /s/, но не после других алломорф: boy's /b5yz/, cats /kaets/, men's /menz/. Помимо этого, алломорфа 0 встречается иногда после имен собственных, оканчивающихся на /z/ 'или /s/: James' /Jeymz/ или /Jeymztz/. У большинства именных основ {-Zx}, {-ZJ и {-1XZ2} совершенно одинаковы. Это означает, что полная парадигма существительного обычно похожа на парадигму boy boys boy's boys' /boy boyzboyzboyz/. (Различение форм при написании, разумеется, чисто условное.) Омонимичность формы {-ZJ в столь большом количестве примеров является, быть может, еще одной причиной ее все более редкого употребления. 13. При рассмотрении глагольной парадигмы возникают некоторые аналогичные проблемы, но в то же время и ряд новых проблем. Из четырех словоизменительных аффиксов лишь {-ig} имеет только одну алломорфу, которая широко варьирует в разных диалектах. {-Z3} имеет всего три алломорфы — /-z^--s^--+z/, которые всегда фонологически обусловлены и потому не нуждаются в специальных объяснениях. У трех глаголов, однако, наблюдаются небольшие отклонения: do does /duw daz/, have has /hsev haez/ и say says /sey sez/. Мы можем считать, что эти формы образованы при помощи трех .особых алломорф {-Z3}: /z/ плюс /э<— (uw)/, /z/ плюс j&<— (v)/ и /z/ плюс /е-*— (еу)/; но можно рассматривать эти изменения и как особенности основы, и в этом случае каждая основа представлена двумя алломорфами /duw^-da-/, /haev-^-hae-/ и /sey-^se-/. Многое говорит в пользу последнего, поскольку те же формы основы встречаются перед {-DJ в done /dan/, had /h?d/ и said /sed/. Вообще говоря, и то и другое объяснение приемлемо. Однако в
152 Глава VIII следующем параграфе мы будем исходить из того, что все изменения связаны с аффиксом. 14. И {-DJ и {-DJ имеют многочисленные алломорфы разного типа. В большинстве случаев две эти формы совпадают, но для некоторых глаголов они различны, и их следует считать двумя разными морфемами. Как и {-ZJ, обе эти морфемы имеют ряд фонологически обусловленных алломорф: /-d -^—t ->—4-d/. Взятые вместе, они характеризуют продуктивный подкласс глаголов. Все остальные алломорфы обусловлены морфологически и имеют довольно ограниченную дистрибуцию. В приводимой ниже таблице даны статистические данные о частоте их употребления. Эти статистические данные отражают словоупотребление самого автора и могут отличаться от тех, которые были бы установлены на основе речи другого говорящего. Возможные различия объясняются тремя причинами: 1. Некоторые глаголы, обычно рассматриваемые как „неправильные", были опущены, поскольку я употребляю их нерегулярно. Активный запас слов другого человека может быть иным. 2. Некоторые глаголы имеют две парадигмы, каждая из которых допустима, а часто еще и другие парадигмы, которые считаются нелитературными. Другой говорящий может выбрать также и иную парадигму. 3. Так как наш анализ основывается на фонематической транскрипции, диалектные различия в произношении тоже сыграют свою роль, хотя, как правило, и не столь существенную. В зависимости от особенностей парадигмы глаголы английского языка можно распределить по следующим подклассам, которые мы назовем парадигматическими подклассами. Мы расположим их по степени убывающей величины, начав с самых обширных подклассов и кончая подклассами, включающими всего один глагол. 1. {-DJ и {-D2} —/-d^--t^--4d/ при следующей дистрибуции: /-d/ после /bgJv5zzmnr)lr9ywH/ /гэЬ rabd rabd/ rub rubbed rubbed /-t/ после /p k с i 0 s s/ /step stept stept/ step stepped stepped /4d/ после /t d/ /sfyt sfyttd sfytid/ seat seated seated
Краткий обзор морфологии английского языка 153 2. {-DJ и {-D2}=0 в девятнадцати глаголах: bet burst cast cost cut hit hurt let put quit rid set shed shut spit split spread thrust wet /kat kat kat/ cut cut cut 3. {-DJ и {-D2} = /9«—(i)/ в четырнадцати глаголах: cling dig fling shrink sink (переходный глагол) sling slink spin sting stink string swing win wring /spin span span/ spin spun spun 4. {-DJ и {-D2} = /-t/плюс /е«— (iy)/ в девяти глаголах: creep deal feel keep leap mean sleep sweep weep /miyn ment ment/ mean meant meant 5. {-DJ и {-D2} = /e«—(iy)/ в восьми глаголах: bleed breed feed lead meet plead read speed /liyd led led/ lead led led 6. {-D1}==.-/ae<— (i)/ и {-D2} = /9«—(i)/ в семи глаголах: begin drink ring sing sink (непереходный глагол) spring swim /drfrjk drserjk drarjk/ drink, drank drunk } /—(ay)/ и {-D2} = /-+n/ плюс /S —(ay)/ в семи глаголах: * dm>e ride rise smite strive thrive write /rayd rowd rfcU-n/ n'flfe rode ridden 8. {-DJ и {-D2} = /t^— (d) в шести глаголах: bend build lend rend send spend /send sent sent/ send sent sent 9. {-DJ^/ow^-Oy)/ и {-D2} = /-tn/ плюс /ow —(iy)/ в четырех глаголах: .. freeze speak steal weave /spfyk spowk spowkin/ speak spoke spoken 10. {-DJ и {-D2} = /aw«—(ay)/ в четырех глаголах: bind find grind wind /baynd bawnd bawnd/ W/id йоал^ bound 11. {-Dx} = /uw^— (ow)/ и {-D2} = /-n/ в четырех глаголах: й/о-ге; gro-ze; ^«ote; йго-ге; /now nuw nown/ Аяо^ ^я^^ known 12. {-D1} = pH*-1- (e)/ и {-D2} = /-n/ плюс /эн<— (е)/ в четырех глаголах: йеяг swear tear wear /ter tDHr toHrn/ ^ar for^ tora 13. {-D1} = ju<-- (ey)/ и {-D2} = /-4-n/ в трех глаголах: forsake shake take
154 Глава VIII /teyk tuk teyk+n/ take took taken 14—19. Шесть подклассов, каждый из которых содержит по два глагола. 20—53. Тридцать четыре подкласса, каждый из которых содержит только по одному глаголу. 15. Один из последних одночленных подклассов представлен глаголом be. Он имеет в высшей степени неправильные формы и к тому же обладает некоторыми дополнительными формами, которые у других глаголов не дифференцируются. Зафиксируем эти формы (для сравнения приводим формы глагола ride)'. — ride /biy ar гега/ be are am rides /iz/ ' is rode /waz war/ was were ridden /bin/ been — {-ir)} riding /biyig/ being Глагол be встречается очень часто и весьма специализирован в своем употреблении. Эти два обстоятельства в совокупности позволяют глаголу be постоянно противостоять влиянию господствующих моделей. Такие дополнительные особенности типичны для подобных в высшей степени специализированных и широко распространенных слов во всех языках. 16. К классу глаголов относят по традиции небольшую группу слов: can could will would shall should may might must. Исходя из принятого нами определения, мы не можем причислить их к глаголам, поскольку они не имеют никаких глагольных окончаний (за исключением, может быть, {-DJ). Иными словами, некоторые рассматривают could как сап плюс {-DJ и точно так же would should might как формы прошедшего времени от will shall may. Ценность такой точки зрения весьма сомнительна, но как бы то ни было данный класс во многих отношениях резко отличается от других глаголов и как таковой весьма однороден по употреблению. Поэтому его следует признать особым классом в структуре английского языка. В сущности не имеет значения, как
Краткий обзор морфологии английского языка 155 рассматривать эти слова — как в высшей степени специализированный подкласс глаголов (вспомогательные глаголы) или как особый класс, тесно связанный с глаголами (глагольные вспомогательные слова). Мы присоединяемся к последнему. Определение глагольных вспомогательных слов должно строиться в основном на синтаксических признаках, а не на нескольких неясных, сомнительных словоизменительных признаках. Глагольные вспомогательные слова — синтаксический, а не парадигматический класс. 17. Словоизменение прилагательных относительно просто и закономерно, поскольку {-эг} и {-1st} постоянны по форме для огромного большинства прилагательных. Только у немногих прилагательных имеются некоторые отклонения. В этих случаях видоизменяется не только суффикс, но и основа прилагательного. Рассмотрим лишь один из таких случаев: /gud betar best/ good better best. Вероятно, лучше всего анализировать этот пример, исходя из наличия трех алломорф основы /gud->-bet--^be-/. Суффикс {-эг} следует признать в таком случае обычным, a /-st/ — алломорфой {-1st}. Полное изменение формы, наблюдаемое в основе, получило название супплетивности. Термин как таковой не столь важен, но само явление заслуживает внимания в связи с тем, что оно может быть источником излишних затруднений у учащихся. В конце концов нет никаких оснований исключать возможность Существования резко различающихся алломорф у основы. Обратившись к разным языкам мира, мы обнаружим, что это явление встречается весьма часто, хотя оно редко имеет очень широкое распространение в каком-либо конкретном языке. Другим примером супплетивности является английский глагол go went gone /gow went gOHn/. Глагол few tuli lotas „нести" — бич для изучающих латынь, так же как и /phero* oisa hae*neka/ „нести" для изучающих греческий. 18. Личных местоимений насчитывается восемь. Каждое встречается в парадигме из четырех форм. Формы личных местоимений можно, конечно, разложить на основы и аффиксы, но практическая польза такого членения
156 Глава VIII вызывает сомнение ввиду небольшого количества элементов и сложности их анализа. Приведем парадигмы личных местоимений: ay wiy yuw hiy V r siy it 5ey hiiw miy yuw him har it бет hiiw may ar уэнг hiz har its бег hiiwz mayn arz убнгг hiz h3rz its 6erz hiiwz/ I we you he she it they who me us you him her it them whom my our your his her its their who's e mine ours yours his hers its theirs whose Формы местоимений у разных говорящих подвергаются значительным видоизменениям. Такие формы, как /уэнгп hizi-n harn/, иногда заменяют /убнгг hiz h6rz/ (четвертая форма в нашей таблице), но поскольку они считаются вульгарными, их обычно избегают. Что касается старого различения who и whom, то оно часто сохраняется на письме, но различение /huw/: /huwrn/ в живой речи удерживается редко. Некоторые употребляют /huwm/ после предлогов, хотя и не пользуются им в других случаях, где они используют, например, /miy/ и /him/. Более того, /huwm/ имеет иногда оттенок педантизма и снобизма, поэтому некоторые намеренно его избегают. 19. Следует добавить, что произношение личных местоимений бывает различным даже в речи одного и того же человека, который в разных контекстах пользуется разными формами. В таблице приведено мое собственное произношение местоимений, употребленных изолированно. В связной речи они обычно несут ударение /ч/ или /"/, и гласные и согласные часто отличаются от соответствующих звуков в приведенных основных формах. Немногие американцы отдают себе отчет в масштабах этих видоизменений, что связано отчасти с тем, что в написании они отражаются редко. Так, вместо them в написании мы встречаем иногда 'ет, но далеко не так часто, как реальное звучание /эт/. Это, как и некоторые другие написания, например Чт вместо him, казалось бы в какой- то мере свидетельствуют о том, что мы имеем дело с нелитературной речью. В действительности же /4-т/ является самым обычным произношением him для больший-
Краткий обзор морфологии английского языка 157 ства американцев, как образованных, так и необразованных, — все они в равной степени редко произносят him с /h/. Следует иметь в виду, что каждая из форм в таблице является представителем ряда произношений, меняющихся в соответствии со сложными морфо-фонематическими моделями. 20. У местоимений существует небольшое количество пережиточных форм — как окончаний, так и отдельных слов. Типичным примером является старое личное местоимение thoa thee thy thine /Saw Siy Say Sayn/, которое встречается теперь только при чтении древней литературы или молитв. С thou связан еще один словоизменительный суффикс — /--i-st/ или /-est/, присоединяемый к глагольным основам. Произношение этого суффикса меняется — по крайней мере частично из-за незнания большинством говорящих этих форм, У более консервативных членов „Общества друзей" („Society of Friends") это местоимение сохранилось в „обыденной, речи" („plain speech") в формах /Siy Siy Say Sayn/, причем глагол, согласуемый с ним, стоит в форме {-Z3}* Такое употребление можно правильнее всего объяснить как следствие частичной перестройки по господствующим моделям, что, по-видимому, произошло под влиянием аналогичного распространения старой второй формы /yuw/ из парадигмы /yiy yuw уэнг уэнгг/, вытеснившей старую 'первую форму /yiy/. „Обыденная речь" квакеров возникла в результате сознательной попытки противостоять развивающимся моделям английского языка. По иронии судьбы принятая ими парадигма была об- разрвана аналогично тем формам, которые они отвергали. 2Ь Остальные части речи приходится определять на основе синтаксических признаков, что является гораздо менее надежным. Возможные синтаксические функции слов настолько многообразны и многочисленны, что очень трудно определить, какие из них являются существенными и доюгут быть положены в основу классификации* Поэтому, хотя общие принципы классификации обычно ясны, вероятность создания классификации, с которой согласились бы все, мала. Так, например, группа слов, традиционно называемых предлогами, образует весьма определенный класс, имеющий своеобразные синтакси-
158 Глава VIII ческие функции. Предлоги употребляются перед существительными и в конце предложений, характеризующихся определенными типами ударения. Это, конечно, нельзя считать определением. Более удачное определение должно строиться на понятиях, которые будут рассмотрены только в гл. X. Каждый из парадигматических классов существительных, глаголов, прилагательных и местоимений имеет характерное для него употребление. Так, существительное, прилагательное или местоимение никогда не занимают место глагола, который встречается обычно как сказуемое предложения. И, наоборот, глагол или местоимение никогда не стоят после артикля the, после которого встречаются и существительное и прилагательное. Подобные факты позволяют дифференцировать существительное, прилагательное и глагол как в основных, так и в любой другой форме, даже в тех случаях, когда полная парадигма слова неизвестна. Это очень важно, поскольку огромное количество основ английского языка может быть использовано в двух и более частях речи. Например, многие слова, подобные run, walk, пар, breakfast, можно употреблять и в качестве существительных, и в качестве глаголов. Иными словами, встречается как парадигма run, runs, ran, run, running, так и парадигма run, runs, run's, runs'. Run, взятое вне контекста, невозможно отнести ни к тому, ни к другому классу, но в таких контекстах, как / run a store, или There's a run on the bank., это не вызовет затруднений. Не все субстантивные основы можно одновременно использовать и как глагольные основы, так же как не все глагольные основы можно использовать как субстантивные. Если бы дело обстояло иначе, эти две части речи вообще нельзя было бы различить. Тем не менее все возрастающая практика употребления слов одних классов в качестве слов других классов (т. е. не тех, к которым они первоначально относились) предвещает радикальные преобразования в структуре английского языка, если развитие будет идти и дальше в том же направлении. 22. В английском языке существуют два основных способа основообразования: 1) прибавление словообразовательных аффиксов к корням или основам, состоящим
Краткий обзор морфологии английского языка 159 из двух и более морфем; 2) соединение двух и более основ в сложную основу. Подробное описание этих процессов заняло бы слишком много места. Мы ограничимся лишь несколькими примерами, иллюстрирующими те проблемы, которые здесь возникают. Основообразование первого типа обычно описывается исходя из используемых аффиксов. Для каждого аффикса важно отметить: 1) класс или классы основ (включая корни), с которыми он употребляется, и все ограничения в пределах этого класса или классов; 2) классы образуемых этим аффиксом основ; 3) исе морфо-фонема- тические изменения, происходящие как в самом аффиксе, так и в основе. Так, /-0/ используется для образования существительных от глагольных и адъективных корней: /growO/ growth образовано от глагольного корня /grow-/, a /dep6/ depth — от адъективного корня /diyp/. Суффикс /Чу/ образует прилагательные от субстантивных основ: /gluwmiy/ gloomy от /gluwm-/. Он употребляется также с некоторыми основами, образованными при помощи /О/; /filWy/ filthy от /filO/ от /fawl/, /heWiy/ healthy от /tielO/ от /hiyl/. Нет ни одного словообразовательного аффикса, который совершенно свободно соединялся бы со всеми основами даже в пределах какого-либо определенного класса, хотя некоторые аффиксы и приближаются к этому. Таков, например, /-эг/ со значением действующего лица, образующий существительные от огромного числа глагольных основ (ср. /duw9r/ doer, /raytar/ zvriter и т. д.). Это продуктивная модель. Иными словами, /-эг/ свободно присоединяется к новым глагольным основам, как только в этом возникает необходимость. Однако не ко всем глагольным основам можно присоединить /-эг/, и такие образования, как *meaner „тот, кто подразумевает" или *seemer „тот, кто кажется", не встречаются. Многие американцы отвергают их как невероятные или невозможные. Другая крайность—суффикс /'-О/, который сочетается не более, чем с двадцатью основами. Новообразования с этим суффиксом в настоящее время встречаются редко, и историческая связь между некоторыми из слов, содержащими /-6/, и корнями, от которых эти слова были образованы, сейчас почти полностью утрачена. Немногие уви-
160 Глава VIII дят морфологическую связь между /de6/ death и /day/ die, еще труднее увидеть связь между /file/ /Ш/г и /fawl/ /ой/. 23. На первой ступени анализа мы сможем выделить большое число элементов с более или менее сходными значениями и функциями, являющихся, по-видимому, морфемами. Так, /-ih-s/ -ness, /--Hiy/ -ity и /-6/ -th имеют очень близкие значения и равно используются для образования существительных от основ прилагательных. Возникает вопрос, — нельзя ли считать их алломорфами одной морфемы. Что касается /-ш-s/ и /-6/, то вопрос о них решается отрицательно ввиду существования минимальной пары /woHrmO/ warmth: /woHrmn-i-s/ warmness* Их явно следует различать. Но как обстоит дело с /-ш-s/ и /~ttiy/ или /-ttiy/ и /-9/? Этот вопрос имеет скорее теоретическое, чем практическое значение. Человеку, изучающему английский язык, придется выучить, какие основы принимают /-ш-s/, а какие — /--irtiy/, независимо от того, являются ли /-n-i-s/ и /--i-tiy/ алломорфами одной морфемы или разными морфемами. В этом словообразовательные аффиксы существенно отличаются от словоизменительных. Практически очень важно знать, например, что /-4-п/ в oxen представляет собой алломорфу {-ZJ, поскольку благодаря этому мы узнаем, что oxen функционирует в языке аналогично таким формам, как boys, tables и т. д., т. е. что мы должны сказать The oxen are.., а не*The oxen is... 24. Если разложить слова английского языка на составляющие их морфемы, перед нами встает вопрос об ударении. Отдельное слово, как правило, имеет одно и только одно первостепенное ударение. Место этого ударения в слове не имеет прямого отношения к составляющим слово корням и аффиксам, но характеризует слово в целом. Оставить ударения на тех гласных, на которых оно стояло, — значит неправильно расчленить слово. Следуя другому методу, reading /riydiij/, например, можно расчленить: /'w/ + /riyd/ + /-ig/; /riyd/, — разумеется, корень слова, a /-irj/ — словоизменительный суффикс. Остается объяснить только ударение /'"/. Такая комбинация ударений структурно значима по следующим трем причинам: 1. Reading никогда не произносится (по край-
Краткий обзор морфологии английского языка 161 ней мере в обычной речи) с другими типами ударения, т. е. как /*riydfg/ или /*rfydtg/. 2. Тот же тип ударения встречается и во многих других словах, например в /riydgr/ reader, /gowig/ going. 3. С той же последовательностью другие модели повторяются в других словах, например /"'/ в /5b9V/ above, /Шэнг/ before и т. д. Можно обнаружить даже минимальные пары для разных моделей ударения, например для /"/ и /"'/'• /permit/ „разрешение" (существительное) и /permit/ „разрешать" (глагол). Логически отсюда вытекает, что /'~/ и /"'/ (и многие другие варианты) надо рассматривать как морфемы. Имеют ли эти морфемы значение? В таких парах, как глагол — существительное —permit, index, present и т. д. — кажется, что они его имеют. Но в большинстве случаев это не столь очевидно. Морфемы ударения можно сравнить z to в предложении / want to go. В обоих случаях (to и /"'/) появление этих элементов, на первый взгляд казалось бы лишенных значения, вызывается требованиями самой структуры. Их функция состоит в характеристике внутренней структуры словесных выражений, в которых они встречаются. То указывает на связь между want и go;!'"I — на отношения между /riyd/ и /-ig/. Оба являются морфемами по той причине, что они составляют часть морфологической системы языка; без них система (в том виде, в каком она сейчас существует) не могла бы функционировать. 25. Значение морфемы ударения нигде не проявляется так ярко, как в словосложении. На первый взгляд этот тип основообразования является не чем иным, как простым соположением двух основ; так, green и house складываются вместе, образуя greenhouse „теплица". Но это только полправды, поскольку те же единицы могут образовать и green house „зеленый дом". Различие между ними .лишь в различии ударения: /griyn+h&ws/ содержит морфемы, типичные для сложных слов — /'+'/» /griyn+haws^griyn+h&ws/ содержат либо морфемы /'+л/ либо /Л+7, что характерно для таких конструкций, как определительное слово плюс существительное или глагол плюс дополнение. Можно привести и много других аналогичных случаев: black-bird „дрозд": black bird „черная птица", spiUfire „злючка" : spit fire „выбрасывать огонь, 1 1 Г. Глисон
162 Глава VIII пламя" (как в It began to spit fire. „Оно стало выбрасывать пламя."), grey hound „гончая• \grey hound „серая собака". Существует также большое количество сложных слов с морфемой //+w/, не имеющих минимальных пар: bird-cage „клетка для птицы", bath tub „ванна". Английское слово, как правило, состоит из корня и морфемы ударения, а также словообразовательных и словоизменительных аффиксов, которые, однако, могут и отсутствовать. В исключительных случаях слово может содержать два и более корней, но у него может быть несколько словообразовательных аффиксов. Ни в одном слове не встречается более одного словоизменительного суффикса, за исключением лишь {-Z^}. Любое слово, произнесенное отдельно, содержит одну и только одну морфему ударения, хотя в контексте морфемы ударения могут претерпевать вполне регулярные изменения. К сожалению, эти формулировки не могут служить определениями слова из-за ряда трудностей, которые иногда осложняют дело. Понятие слова — одно из наиболее трудно поддающихся определению понятий в английской морфологии, хотя в подавляющем большинстве случаев не возникает сомнений относительно того, является ли та или иная последовательность морфем словом, или нет.
ГЛАВА IX НЕКОТОРЫЕ ТИПЫ СЛОВОИЗМЕНЕНИЯ 1. Учащийся, знакомый только с одним языком, знает, что другой язык будет отличаться от его родного языка во многих деталях, но он не ожидает, что новый язык окажется, как это часто бывает, иным по самой своей структуре. Большинство американцев, изучающих какой- либо иностранный язык в школе или колледже, знает об этом лишь немногим больше. Французский, испанский, немецкий и латынь — все эти языки близко родственны английскому и во многом с ним очень сходны. Более того, при обучении этим языкам подчеркивается обычно их сходство и обходятся различия. Если бы в наших' школах преподавали китайский, суахили, астек или навахо, эти языки гораздо больше способствовали бы расширению лингвистического кругозора учащихся. Даже краткое знакомство с этими или какими-либо другими неиндоевропейскими языками покажет, что языки мира обнаруживают поразительное разнообразие структур. Различия между языками настолько велики, что, казалось бы, вряд ли можно сказать что-либо о структуре языков вообще. И хотя можно назвать лишь очень немного черт, присущих всем языкам, существует гораздо больше таких явлений, которые имеют в языках весьма широкое распространение. На протяжении данной главы нужно постоянно помнить о том, что описываемые здесь особенности не носят обязательно универсального характера. Они приводятся для того, чтобы показать возможные границы видоизменений и проиллюстрировать наиболее часто встречающиеся типы структур. 2. Наиболее целесообразным методом определения структуры слова является метод морфологического анализа и описания способов сочетания морфем. Возможности сочетания морфем всегда так или иначе ограничены. 11*
164 Глава IX Ограничения могут касаться порядка расположения (аранжировки) морфем; могут быть такие ряды морфем, которые никогда не встречаются вместе в одном и том же слове; в определенных условиях может потребоваться определенный класс морфем. Кроме этого, существуют еще и весьма сложные модели, обусловливающие выбор алломорф. В ряде случаев число аффиксов, используемых в пределах одной парадигмы, бывает очень большим; иногда и отдельное слово может состоять из длинной цепочки морфем. Необходимо найти простой способ констатации всех возможных сложных комбинаций. Часто этого можно добиться, классифицируя морфемы по группам, известным как порядки расположения, которые удобнее всего обозначать цифрами. Так, порядок 1 включает все те суффиксы, которые следуют непосредственно за корнем. Порядок 2 включает такие суффиксы, которые могут следовать непосредственно за морфемой первого порядка или непосредственно за корнем, когда морфема первого порядка отсутствует, но не дальше от корня. Порядок 3 состоит из суффиксов, следующих за корнем или за морфемами первого или второго порядка. Подобным же образом можно классифицировать по порядкам и префиксы. Если в слове встречаются и суффиксы и префиксы, префиксы также можно обозначать цифрами, но, в отличие от суффиксов, цифрами со знаком минус. Так, порядок—1 будет включать префиксы, которые встречаются непосредственно перед корнем. Порядок — 2 будет состоять из таких префиксов, которые могут встретиться непосредственно перед корнем или перед морфемой порядка — 1. В одном слове может встретиться только один аффикс каждого порядка. Если бы, например, в слове наличествовало два аффикса первого порядка, тогда один из них должен был бы следовать за другим, но по нашему определению член первого порядка может следовать лишь за корнем. В таком случае вся наша классификация оказалась бы несостоятельной и нам пришлось бы пересмотреть ее, чтобы привести в соответствие с фактами языка. Таким образом, порядки — это взаимоисключающие классы морфем, которые занимают определенное место в последовательности морфем, образующих слово.
Некоторые типы словоизменения 165 3. Действенность этого метода можно продемонстрировать на кратком списании системы турецкого глагола. В турецком языке очень мало префиксов, но имеется весьма обширный ряд суффиксов. Приводимый здесь список включает только наиболее важные из суффиксов, употребляемых с глаголами. В таком виде он иллюстрирует наиболее типичные черты глагольной системы турецкого языка. ]У1ожно было бы расширить наш список, но это было бы связано с дополнительными трудностями и не сделало бы его более наглядным. Порядок 1 Порядок 2: Порядок 3: Порядок 4: Порядок 5: Порядок 6: Порядок 7: Порядок 8: Порядок 9: Порядок 10: (-is-) (-in-) (-tir-) (-ma-) (-4-yor-) (-ajak-) (-mal4~) (-dt-) (-lar-) (-sa-) (-m-) (-k-) (-П-) (-niz-) (-mi-) (-im) (-iz) (-sin) (-siniz) передает значение: „пассивности" „взаимности" „возвратности" „каузативности" „отрицания" „обычного действия•' „продолженного действия" „будущего действия" „обязательного действия" „прошедшего времени" „деятеля 3 лица мн. ч." „условности" „деятеля 1 лица ед. ч." „деятеля 1 лица мн. ч." „деятеля 2 лица ед. ч." „деятеля 2 лица мн. ч." „вопросительности" „деятеля 1 лица ед. ч." „деятеля 1 лица мн. ч." „деятеля 2 лица ед. ч." „деятеля 2 лица мн. ч." 4. Помимо ограничений, отраженных в классификации по порядкам, существуют и другие разнообразные ограничения в употреблении этих аффиксов. О них необхо-
166 Глава IX димо сказать следующее: из порядков 6, 8 и 10 в глаголе может встретиться только один — эти три порядка взаимоисключают друг друга. Считать их одним порядком тем не менее нельзя из-за различных аранжировок при наличии порядков 7 и 9. Порядок 10 не встречается в сочетании с порядками 5 или 7. И наоборот, порядок 8 встречается только в сочетании с порядком 5 или 7 или и с тем и с другим вместе. В других языках существуют другие, весьма многочисленные типы взаимосвязей между порядками морфем. Нередко появление какой-либо морфемы или какого-либо одного класса морфем непременно вызывает появление члена какого-либо другого класса. Эти ограничения об- ратны тем взаимоисключающим отношениям, которые существуют в турецком глаголе между порядками б, 8 и 10. Ни один из порядков аффиксов не является обязательным для турецкого глагола, и одно слово может либо содержать аффиксы самых разных порядков, либо вообще их не иметь. 5. Отсутствие какой-либо морфемы того или иного порядка может передавать особый оттенок значения. Так, в турецком языке в большинстве случаев отсутствие члена порядка 8 или 10 указывает на „деятеля 3-го лица". Это „третье лицо" может быть как единственного, так и множественного числа, но если имеется /-lar-/ (порядок 6), оно будет обязательно относиться ко множественному числу. 6. Приводимые в табл. (стр. 167) формы иллюстрируют применение только что описанной системы. Группировка аффиксов в ряды по вертикали указывает на их принадлежность к разным порядкам. Сверху для удобства дается общий перечень морфем в каждом порядке. Последние четыре формы, отмеченные в таблице звездочками, невозможны. Они приводятся только для того, чтобы проиллюстрировать действие упомянутых выше ограничений. Поскольку они невозможны, они не передают никакого значения, и потому глоссы для них не приведены. Пример / содержит две морфемы одного и того же порядка, которые по определению взаимно исключают друг друга. Если бы слово, подобное приведенному, могло
¦ 9 a ktrdt „оно разбилось" b ki-rtlmadtlarmt „разве они не были разбиты?" с ki-rajaksan „если вы собираетесь разбиться" d caltsajakdtm „я собирался работать" е calt&ttrmaltstn „вам следовало заставить (кого-то) работать" /*ki-rtl«dt g *ktrajaklartm h *ktrdi-stn i *ktrsamalt 0 ktr calt§ и т.д. ki-r ki-r ki-r calt§ calt§ ktr ktr ktr ktr . 1 ts irll tl ( tl \ *s 2 ti-r ttr 3 ma ma 4 tr tyor ajak malt ajak ajak malt ajak malt 5 dt dt dt di- di dt 6 lar lar lar 7 sa sa sa Таблица Mb 2 8 m k n ntz n m 9 mt mt 10 i-m tz stn si-ntz ) stn i-m stn
168 Глава IX встретиться, морфемы /-4-1-/ и /4s-/ потребовалось бы отнести к различным порядкам, но таких слов нет. (Примечание: слово /*kirilfsdf/ считается невозможным не потому, что /-И-/ и /-4-S-/ относятся к одному типу порядка, скорее, наоборот, эти две морфемы характеризуются как принадлежащие к одному и тому же порядку в частности и потому, что такие формы, как /*kfrtl-i-sd-i-/, не встречаются. Порядок — это способ констатации существующих ограничений, а не правил, определяющих, какие формы допустимы, а какие—нет.) Пример g содержит две морфемы, которые также являются взаимоисключающими, несмотря на их принадлежность к различным порядкам. (Примечание: трудности здесь возникают не потому, что по значению эти морфемы несовместимы, но в силу особенностей структуры турецкого языка. Пример d содержит аффиксы со значением и будущего и прошедшего времени — на первый взгляд они могут показаться несовместимыми, но формы, подобные /cali-sajak- d-i-m/, тем не менее встречаются и являются значимыми. Как бы то ни было, всецело полагаться на перевод в нашем анализе опасно; он, разумеется, не дает полного представления о значении этих аффиксов.) Пример h невозможен, так как при наличии /;-d4-/ (порядок пятый) действующее лицо выражается морфемой восьмого порядка (вероятнее всего ,/-п-/), а не морфемой десятого порядка (подобной /-sin-/). В примере i все морфемы совместимы, но члены седьмого порядка предшествуют морфеме четвертого порядка, что исключено. Те же морфемы при другой аранжировке вполне возможны (ср. /k-i-rmal-i-sa/ со значением „если ему следовало сломать"). 7. Даже при тех ограничениях, которые были оговорены выше, от корня оказывается математически возможным образовать свыше 3000 глагольных форм. Совершенно очевидно, что попытки привести полную парадигму бесполезны; более того, этого абсолютно не требуется, поскольку это только затрудняет дело. Некоторые из возможных форм весьма распространены, другие употребляются очень редко, если вообще употребляются; но несмотря на редкое употребление, эти формы все же возможны и при использовании будут поняты. Когда возникает необходимость в такой форме, турок образует
Некоторые типы словоизменения 169 эту нужную ему форму, не осознавая, что он, быть может, ее никогда раньше не слышал. Слушающий поймет эту форму столь же легко. Описание, подобное приведенному выше, показывает схематично (в виде ряда готовых формул), как говорящий на турецком языке строит нужные ему глагольные формы. Парадигма из созданных заранее глагольных форм для такого языка, как турецкий, ничего не дает. 8. Приведенное выше описание форм турецкого глагола имеет один серьезный недостаток: оно включает только одну из многочисленных алломорф каждого аффикса. При исчерпывающем описании надо было бы перечислить все алломорфы и сформулировать правила их выбора в любых возможных условиях. У многих морфем есть параллельные ряды одинаково обусловленных алломорф. Поэтому оказывается возможным сформулировать некоторые общие морфо-фонематические положения, которые имели бы универсальный характер для данной системы. Так, например, аффиксы десятого порядка имеют следующие алломорфы, обусловливаемые гласным предыдущего слога: 1 eft. ч. 1 мн. ч. 2 ед. ч. 2 мн. ч. после /i e/ /-im после /fl 6/ -urn после /4 a/ -im после /и о/ -um Аналогичные ряды алломорф встречаются во всех других аффиксах с /i/, перечисленных в § 3, гл. IX. (Некоторые из них имеют одновременно и другие типы изменений.) Это — пример гармонии гласных. Сущность данного явления можно подытожить в виде двух общих правил: Суффиксы, содержащие гласные верхнего подъема, имеют: /i/, если предыдущий слог имеет /i e/ (передний, нелабиализованный) /й/ » /fl б/ (передний, лабиализованный) -1Z -fl? -iz -UZ -sin -sun -Sin -sun -siniz -sflnflz -Siniz -sunuz/
170 Глава IX /4-/, если предыдущий слог имеет /4- а/ (задний, нелабиализованный) /и/ » /и о/ (задний, лабиализованный) Суффиксы, содержащие гласные нижнего подъема, имеют: /е/, если в предыдущем слоге цредставлены /i ей о/ (передние) 'а/ » /4: а и о/ (задние). Исключения немногочисленны. Одно из них указано в таблице: аффикс четвертого порядка имеет алломорфы /-iyor- -N- -uyor- -v. -4-уог- -^ -иуог-/, причем в результате гармонии гласных изменяется только первая гласная этих алломорф. 9. Глагольная система в других языках может быть далеко не такой стройной, как в турецком. Так, при описании даже небольшой части глагольной системы языка кри (язык американских индейцев Канады) вырисовывается гораздо более сложная картина. В этом языке существует четыре класса глаголов. Ниже приводится описание части словоизменительных форм одушевленных переходных глаголов. И субъект и объект при этих глаголах — одушевленные предметы. (Одушевленность — это родовая категория существительных. Каждое существительное в языке кри является либо одушевленным, либо неодушевленным.) Глаголы в языке кри имеют пятнадцать наклонений. Чаще всего употребляются независимое изъявительное и связанное изъявительное наклонения. Полные парадигмы окончаний этих наклонений приведены в таблице на стр. 172—173. В окончании каждого переходного глагола выражается и субъект и объект действия. В парадигме значения субъекта и объекта условно указываются цифрами, причем тире, поставленное перед цифрой, указывает на объект, а тире, поставленное после цифры,— на субъект. Так, например, 1—3 обозначает „я, его", а 3—1 обозначает „он, меня". 1 —первое лицо единственного числа: „я";
Некоторые типы словоизменения 171 2— второе лицо единственного числа: „ты"; 3 — третье лицо, проксимальное, единственного числа; указывает на лицо, о котором в основном идет речь, или на первое упомянутое лицо: „он4*, „она", „оно"; '3' — третье лицо, обвиативное; указывает на лицо или лица, о которых идет речь, но не на главные объекты повествования и не на первое упомянутое лицо: „он", „она", „оно", „они", „тот, другой"; Зр—третье лицо, проксимальное, множественного числа: „они"; 2р — второе лицо множественного числа: „все вы"; 12—первое лицо множественного числа, инклюзивное, т. е. включающее говорящего и собеседника: „мы с вами", „вы и я"; 1 р — первое лицо множественного числа эксклюзивное („исключающее"), т. е. говорящий и какое-либо лицо или лица, но не собеседник(и): „мы", „он и я", „они и я". 'А Пустые места в приводимой ниже таблице (на стр. 172 — 173) соответствуют несуществующим сочетаниям субъекта и объекта. Например, „он... его" может быть либо 3—3', либо 3' — 3, но не 3—3, поскольку если имеется два третьих лица, то они будут отличаться друг от друга: одно из них должно быть проксимальным C), а другое — обвиативным C'). 10. Указанные парадигмы громоздки, но вся система в целом показалась бы нам еще более сложной. Для изучающего язык кри эти формы трудны, потому что их приходится просто выучивать наизусть. Лингвист же не может обнаружить никаких закономерностей в их структуре. И с точки зрения изучающего, и с точки зрения лингвиста желательны были бы некоторые упрощения и систематизация. На первый взгляд совокупность всех глагольных парадигм языка кри по сложности не отличается существенно от парадигм турецкого языка. Однако систему турецких глаголов можно представить в более легком для усвоения и более наглядном для характеристики самой структуры языка виде. Подобного же рода анализ и организация материала, казалось бы, требуются и в отношении глаголов языка кри.
Глагольные формы 1- lp- 12- 2- 2р- 3- Зр- 3'- 1- 1р- 12- 2- 2р- 3- Зр- 3'- 1- 1р- 12- 2- 2р- 3- Зр- 3'- -1 -lp Связанное изъявительное - - - •iyan -iyek -it -icik -iyit Независимое - - -in -inawaw -ik -ikwak -ikoyiwa Реконструкция - ¦ -0-in-w ч— 1 2 -0-in-awaw 4—1 2p -ikw-w ^ 1 -ikw-w-ak ^-1 3p -ikw-ayi-wa - - -iyahk -iyek -iyamiht -iyamihcik -iyiyamiht изъявительное - -inan -inawaw -ikon an -ikonanak -ikonanawa : независимого У: - -0-in-an ^—2 lp Bp - 1) -ikw-anan ^ lp -ikw-anan-ak -<— lp 3p -ikw-anan-awa *- lp 3p' -12 наклонение _ - - -itahk -itahkok -iyitahk ; наклонение _ _ - - -ikonaw -ikonawak -ikonanawa -2 -itan -itahk - - -isk -iskik -iyisk -itin -itinan _ - - -ik -ikwak -ikoyiwa изъявительного наклонения - - _ - -ikw-anaw ч— 12 -ikw-anaw-ak «— 12 3p C' - lp) -it-in-w i о -it-in-an —>2 lp - - -ikw-w 4— 2 -ikw-w-ak ^— 2 3p -ikw-ayi-wa 4— 2 3' i
языка кри - 4 J *' * i r < t 1 : ,; t a ;; 1 I V; I J t -2p -itakok -itakok -itek -itekok -iyitek -itinawaw -itinawaw - - - -ikowaw -ikowawak -ikowaw awa -it-in-awaw — 1 2P A - 2p) - - - -ikw-awaw < 2p -ikw-awaw-ak 4—2p 3p -ikw-awaw-awa ^— 2p 3' -3 -ak -akiht -ahk -at -ek - - -ikot -aw -anan -anaw -aw -aw aw - - -ik -a-w —^ 1 -a-anan —>-lp -a-anaw —^12 -a-w —>2 -a-awaw —^2p - - -ikw-0 ^— 3' -3p -akik -akihcik -ahkik -acik -ekok - - -ikocik -awak -ananak -anawak -awak -awawak - - -ikwak -a-w-ak —vl 3p -a-anan-ak —>¦ lp 3p -a-anaw-ak —^12 3p -a-w-ak -^2 3p a-awaw-ak — 2p 3p - - -ikw-0-ak ^— 3' 3p -3' -imak -imakiht -imahk -imat -imek -at -acik •• -imawa -imananawa -imanawa -imawa -imawawa -ewu -ewak -ima-w-wa —* 1 3' -ima-anan-awa —>-lp 3' -ima-anaW-wa —П2 3' -ima-w-wa —>2 3' -ima-awaw-wa ^2p 3' -a-iw -a-iw-ak —^3' 3p
174 Глава IX Первые же попытки убеждают нас в том, что перед нами проблема совершенно иного рода. Формы турецкого глагола можно легко проанализировать, предт ставив их как серию аффиксов. Что касается языка кри, то здесь окончания нельзя четко расчленить на морфемы. Например, можно было бы ожидать, что мы обнаружим морфему, обозначающую независимое изъявительное наклонение или связанное изъявительное наклонение или и ту и другую. Иными словами, между этими наклонениями должно было бы существовать формальное различие, а значит, должна была бы существовать возможность установления этого различия путем регулярного противопоставления каждой из сорока двух форм одной парадигмы соответствующим формам другой. Тем не менее при сравнении этих форм сами различия оказываются в высшей степени многообразными. Продемонстрируем это на одном примере. Различия в одной фонеме: 3—1 -ik:-it 1—2 -itin:-itan 3 — 2 -ik:-isk Различия в двух фонемах: 1 — 3 -aw: -ak 3' — 3 -ak: -ikot Еще большие различия: 1р — 3 -anan:-akiht и т. д. Различия такого рода трудно обобщить и свести к различию в одной морфеме или контрастирующей паре морфем. Попытка такого обобщения потребовала бы описания длинного и сложного ряда алломорф, и все равно мы не достигли бы никакого упрощения. 11. Тем не менее можно все же заметить некоторые повторяющиеся модели. Так, например, сравнение всех форм третьего лица множественного числа со всеми формами третьего лица единственного числа позволяет предположить возможность установления одной морфемы с гипотетическими алломорфами /-ak-^-wak^-ik-^-ok/. Сама морфема остается „гипотетической" до тех пор, пока не получат удовлетворительного объяснения остающиеся части данных форм. К сожалению, произвести такой анализ невозможно, поскольку большинство повторяющихся
Некоторые типы словоизменения 1715 сходных черт наблюдается лишь в ограниченной части форм одного из наклонений, а другие формы настолько сложны, что их трудно сопоставлять. Парадигмы в том виде, в каком они существуют, не поддаются анализу. Однако, если предварительно подвергнуть материал некоторой перестройке, анализ можно продолжить несколько дальше. Так, в языке кри, как известно, имеет место ряд морфо-фонематических изменений, например конечное /w/ после согласных опускается; конечное /w/ может быть присоединено к некоторым формам; /*wa/ и /*wa/ иногда изменяются в /о/; некоторые из форм с /о/ можно, таким образом, реконструировать, восстановив в них /*wa/ и /*wa/; /а/ может быть заменено /*аа/, из которого, вероятно, и было образовано /а/; 1р — Зр (независимое изъявительное наклонение) /-ananak/ можно реконструировать, восстановив /*-aananak/, а Зр—lp /-iko- nanak/ реконструировать в /*-ikwananak/; сделав это, мы можем далее расчленить их на /*-a-ananak/ и /*-ikw-ana- nak/. I-a-1 встречается во многих формах независимого изъявительного наклонения, находящихся в правой верхней части таблицы, и указывает, что из лиц, участвующих в действии, ближайшее является субъектом, а более далекое— объектом действия. „Ближайшее" в этом смысле означает, что имеется в виду скорее первое лицо — 1, чем второе — 2 или третье — 3; второе лицо — 2 скорее, чем третье — 3, и третье — 3 скорее, чем 3'. Точ- йо так же /-ikw-/ встречается во многих формах, приведенных в левой нижней части таблицы, и указывает на то, что из двух лиц, участвующих в действии, более далекое является субъектом, а более близкое — объектом действия. Если бы мы изъяли /-а-/ и /-ikw-/, то 1р — Зр и Зр — 1р перестали бы различаться, /-ananak/, очевидно, указывает, что в действии каким-то образом принимают участие и 1р и Зр, но не уточняет их взаимоотношения. Нашу форму можно подразделить далее на /-апап/ „в действии участвует 1р" и /-ак/ „в действии участвует Зр". 12. Таким же путем можно проанализировать почти все окончания независимого изъявительного наклонения. В результате получается следующий список морфемных элементов:
176 Глава IX /y/ „1 или 2 участвуют в действии" /-апап-^-ап/ „1р участвует в действии" /-anaw/ „12 участвует в действии" /-awaw/ „2p участвует в действии" /-wa-^-awa-^-iw^0/ „3' участвует в действии" /-ак/ „Зр участвует в действии" /-a-^-iW-ima/ „более близкое — субъект, далекое — объект44 /-ikw-^-0/ „ более далекое — субъект, близкое — объект" Участие в действии 3 не находит себе специального выражения, и поэтому мы не можем выделить особой морфемы с этим значением. Можно считать, что участие 3 подразумевается в тех случаях, когда нет никаких указаний на других участников действия. Мы исходили из следующих морфо-фонематических изменений: /*ww/ дает /w/ Конечное /*w/ после согласного отпадает /*wa-^*wa/ » » дает jol /*аа--*аа/ » » дает / /*ai/ » » дает /ё/ При полном изложении следовало бы описать и дистрибуцию алломорф. Все они морфологически обусловлены и представить в виде простых формул их дистрибуцию нелегко. Смысл проделанного становится ясным, если сопоставить реконструированные формы, приведенные в таблице (стр. 172—173), с непроанализированной парадигмой. Реконструированная форма делится на морфемы, под каждой из которых стоит цифра, указывающая на ее значение. 13. Перед нами три, еще не проанализированные формы: 3'—12 тождественна 3' — 1р. Мы можем предположить, что в данном контексте различие между ними утрачено и что значение формы 3' — 1р расширилось. Подобно этому, 1р — 2р и 2р—1р, видимо, возникли как результат более широкого использования соответственно 1 — 2р и 2р — 1. Иная их трактовка значительно усложнила бы изложение. 14. Мы уже указали на один существенный недостаток метода членения на морфемы. Очевидны и некоторые другие. Так, мы включили в список /-ima/ со зна-
Некоторые типы словоизменения 177 чением „ ближайшее лицо — субъект". Такое понимание данной морфемы является, несомненно, наиболее простым, если ограничиться только независимым изъявительным наклонением. Но при анализе связанного изъявительного наклонения обнаруживается, что /-im-/ нужно понимать как 3'. Сделанный нами вывод, следовательно, ошибочен, поскольку он не охватывает всей совокупности фактов. Анализ и без того достаточно сложен, но если его распространить на формы обоих наклонений, возникнут новые, еще более сложные проблемы. Разумеется, мы можем предположить, что привлечение еще одного из пятнадцати наклонений еще больше усложнит анализ. Но еще более серьезным недостатком является неубедительность результатов анализа. Даже при рассмотрении небольшой части всей глагольной системы описание во многих случаях строилось на весьма приблизительных догадках. Так, /-ik/ „3—1" реконструировалось в /*-ikw-w/, но никаких доказательств наличия обоих /w/ у нас не было. Короче говоря, любая попытка анализа таких форм неизбежно будет строиться на песке, и результаты подобного анализа никого удовлетворить не смогут. Членение глаголов языка кри на последовательности морфем имеет иное значение, чем соответствующий анализ турецких глаголов. Практическая польза его для изучающего язык незначительна, поскольку запомнить все формулы, полученные в ходе такого анализа, гораздо труднее, чем выучить сами парадигмы глаголов. Тем не менее отдельные этапы анализа могут быть весьма полезны даже для начинающего, поскольку они помогают ему понять парадигмы. Так, например, большую помощь ему окажет знание наиболее ясно выделяющихся морфем, таких, как /-ak-^-ik-^-ok/ со значением „Зр", или понимание противопоставления между формами „более близкий — более дальний" и „более дальний — более близкий". • Что касается лингвиста, то для него важны и интересны все этапы анализа. Последний дает ему возможность глубже проникнуть в структуру языка, чем простое знание форм. Анализ направляет мысль исследователя на такие проблемы, которые требуют дальнейшей разработки, и помогает понять некоторые особенности истории языка. Иными словами, хотя сам анализ имеет 12 г. Глисон
178 Глава IX больше теоретическое, чем практическое значение, он важен и для теории и для практики. 15. Глаголы языка лома (Либерия) представляют иную картину. Сама парадигма состоит только из четырех форм, которые совершенно произвольно распределяются по двум подклассам: „рассказывать" Основная форма Длительная Недавнее прошедшее Давнопрошедшее Ь6 bosu boga boni „считать" dodo do dosu dodoga dodoni „ломать" gale galezu galea galenl „гнуть" kava kavazu kavaa kavani Формы длительности образуются при помощи суффиксов /-su-^-zu/, а формы недавнего прошедшего при помощи /-ga-^-a/. Поскольку те основы, которые принимают /-su/, принимают также и /-ga/, а те, которые принимают /-ZU/, принимают также и /-а/, то можно и полезно выделить эти два парадигматических подкласса. 16. Хотя парадигма глагола в языке лома включает сравнительно небольшое число форм, из этого не следует, что на языке лома нельзя выразить те оттенки значения, которые в турецком языке или в языке кри передавались с помощью большего количества разнообразных глагольных форм. Четыре глагольных формы языка лома употребляются с различными служебными словами и с шестью рядами личных местоимений. Некоторые из значений, вопреки нашему ожиданию, выражаются не глагольными формами, а местоимениями: Настоящее Будущее Прогрессивное Зависимое Отрицательное Обычное я ge ga ga gis ты (ед. ч е уа у* 8 ч э он .) ё tow to уё 8 г э мы мы (эксклю- (инклю- зивн.) ge аа ga ga gis t go зивн.) de da da dis di d6 вы (мн. wo wa wa wis Ws WD они ч.) to ta ta tis ts to Лома, таким образом, в общих чертах похож на английский язык тем, что развитое словоизменение заме-
Некоторые типы словоизменения 179 няется в нем длинной серией синтаксических конструкций. Различные сочетания местоимений, служебных слов и глагольных форм передают самые различные глагольные значения. В английском языке подобные формы состоят из глаголов в сочетании с различными вспомогательными глаголами. 17. Французский язык имеет довольно богатую парадигму глагольных форм. Структура многих форм такова, что хотя расчленение их на морфемы и возможно, сделать это не всегда просто. К тому же это не всегда приносит пользу. Согласно традиции, выделяются четыре подкласса „правильных" глаголов. Кроме того, имеется большое количество „неправильных" глаголов. Некоторые из них лишь незначительно отличаются от „правильных", другие же — весьма существенно. „Неправильные" глаголы тоже объединяются в небольшие группы с одинаковыми формами. Если, начав с „правильных" четырех подклассов, расположить все группы глаголов со входными формами по их объему, своеобразие их дистрибуции станет очевидным. Это показано на чертеже. 86 подклассов французских глаголов (расположены в порядке убывающей величины) Такая дистрибуция совершенно аналогична дистрибуции английских глаголов, описанной в гл. VIIL Самый большой из подклассов французских глаголов включает более половины всех глаголов этого языка; более трети всех подклассов содержат каждый не более одного или двух глаголов. С точки зрения словарного состава 12*
180 Глава IX языка в целом подклассы „неправильных" глаголов совершенно несущественны. Но это, однако, далеко не полная картина. Многие из „неправильных" глаголов очень распространены и, наоборот, многие из широко употребительных глаголов относятся к „неправильным". Почти треть самых распространенных глаголов — „неправильные", причем большинство этих глаголов обладает самыми неправильными формами. Из числа среднеупотребительных глаголов „неправильные" глаголы составляют приблизительно лишь одну десятую часть. Среди не ,часто употребляемых или весьма редких глаголов „неправильных" глаголов очень мало. Первый подкласс французских глаголов продуктивен. Это означает, что большинство новых глаголов спрягается по парадигме первого подкласса и существует тенденция перестраивать формы других глаголов по аналогии с этим подклассом. Этот подкласс включает почти половину самых употребительных глаголов, почти четыре пятых среднеупотре- бительных глаголов и еще большее число редко употребляемых глаголов. Любой человек, изучающий французский язык, сталкивается с этим на практике с первого же года обучения. „Неправильные" глаголы возникают перед ним как непреодолимое препятствие, и единственным утешением служит то, что по мере овладения самыми распространенными словами и совершенствования знаний языка эта проблема уже не кажется столь трудной. Аналогичное явление наблюдается и во многих других языках: неправильные формы сравнительно немногочисленны, но к ним нередко относятся самые распространенные слова языка. Отчасти это объясняется тем, что самые распространенные слова наиболее успешно сопротивляются тенденции выравнивания по господствующим моделям. 18. Глагольные системы ряда языков, обрисованные здесь в общих чертах, дают представление о возможном многообразии типов словоизменения. Для их понимания важны следующие три момента: Первый —число форм в парадигме. Одна крайность — турецкий язык, имеющий свыше трех тысяч форм, и близкий ему в этом смысле язык кри; другая — английский язык и язык лома, имеющие соответственно первый
Некоторые типы словоизменения 181 пять, а второй всего четыре формы. Для полноты картины следует отметить, что некоторые языки вообще лишены форм словоизменения, например малайский язык. Большинство же языков имеет, однако, по крайней мере один или два класса слов, которые обладают формами словоизменения. Второй момент — сложность построения форм. И здесь турецкий язык представляет одну крайность — за исключением некоторых специальных ограничений, формы могут быть свободно образованы путем сочетания аффиксов. Точно так же и язык лома характеризуется очень простой системой словоизменения, хотя здесь это отчасти объясняется, по-видимому, краткостью парадигмы. К противоположному полюсу приближается глагольная система языка кри — сочетания аффиксов здесь настолько сложны, что описание их вряд ли может принести практическую пользу. К счастью, деление слов на основу и словоизменительные аффиксы в большинстве случаев несложно, так что парадигма одного глагола может легко служить моделью для образования форм другого глагола. Для английского языка, хотя глагольная парадигма в нем и небогата формами, характерна сравнительно высокая степень сложности построения форм. Третий момент —~ количество словоизменительных подклассов. В турецком языке лишь один такой подкласс, т. е. формы всех турецких глаголов могут быть подведены под одну модель с ее аффиксами и морфо-фонема- тическими правилами. В языке лома их только два; в каждом из этих подклассов формы словоизменения весьма просты, но необходимо знать, к какому из подклассов принадлежит каждая данная основа. В английском и французском языках подклассы глаголов более многочисленны и представляют собой условно Еыделенные классы глаголов, сходных морфологически. Подклассы языка кри иные. Описанные нами глаголы — глаголы переходные одушевленные, т. е. такие, которые могут и должны иметь дополнение, причем дополнение, выраженное одушевленным существительным. Но есть также и переходные неодушевленные глаголы, дополнением при которых должно быть неодушевленное существительное. Существуют также непереходные одушевленные глаголы, при которых
182 Глава IX нет дополнения,, а субъект выражен одушевленны^ существительным. Имеются, наконец, неодушевленные непереходные глаголы, при которых нет дополнения, а субъект выражен неодушевленным существительным. Различаются эти классы не столько „значением", сколько употреблением. Перевод с языка кри на такой язык, как английский, часто противоречит этому и, конечно, не может служить основой для дифференциации глагольных классов. Подклассы в языке кри зависят от синтаксических моделей языка, которые в значительной мере немр- тивированы, и от двух подклассов существительных, которые также в значительной мере условны. 19. При таком большом разнообразии в объеме и сущности словоизменения в различных языках форму анализа и описания следует видоизменять в зависимости от особенностей исследуемого языка. Иногда наблюдается тенденция подогнать описание языка под модели, знакомые нам уже из прошлого опыта. В течение многих веков такой моделью являлась латинская грамматика, и нередко существующие в ней части речи навязывались другим языкам, независимо от того, имелись они в этих языках или нет, а формы этих языков втискивались в парадигматические схемы латинского языка. До недавнего времени от английских и американских школьников требовали заучивания таких, например, форм (для сравнения приведены соответствующие латинские формы): Единственное число номинатив the boy рае г генитив of the boy pueri датив to the boy puero аккузатив the boy paeram аблатив from the boy puero вокатив О boy! puer и аналогичные формы для множественного числа. Подобное изучение грамматики имеет дурные последствия двоякого рода. С одной стороны, у учащихся складывается представление о грамматике как об особом типе формалистической чепухи, не имеющей никакого практического значения и лишь по традиции включаемой в школьную программу. Прямым следствием этого является популярность курсов иностранных языков, обеща-
Некоторые типы словоизменения 183 ющих „обойтись без грамматики". Это, разумеется, смехотворно. Язык — упорядоченная структура. Изучать язык — значит изучать эту структуру, а любое описание структуры и есть грамматика. С другой стороны, от исследователя ускользают многие особенности языка, по праву являющиеся объектом грамматики, но обычно не рассматривавшиеся традиционной латинской грамматикой. Стремление сделать английскую грамматику возможно более похожей на латинскую приводило к искажению и извращению фактов, как это видно, например, из приведенной выше парадигмы, и к полному пренебрежению теми явлениями, которые не укладывались в определенные схемы и выходили за рамки латинской грамматики. Из-за господства латинских канонов грамматика английского языка до последнего времени была изучена гораздо- хуже, чем грамматический строй многих, гораздо менее распространенных языков. Грамматики этих языков оказались превосходными .благодаря тому, что их составителями были лингвисть*, чуждые каких-либо предвзятых взглядов на грамматику. Английская грамматика постепенно высвобождается от своей зависимости от латинских образцов. Наступил период быстрого прогресса наших знаний в области грамматики. Частично заслуга принадлежит здесь современной дескриптивной лингвистике, представители которой подошли к английскому языку с более широкой точки зрения, выработанной благодаря исследованию самых разнообразных языковых структур. Но это в равной мере и заслуга других исследователей английского языка, которые в результате тщательного изучения материала более или менее независимо пришли к тем же выводам. При этом была допущена противоположная, но в конечном счете аналогичная ошибка. Некоторые лингвисты настолько увлеклись установленными приемами анализа, возникшего как протест против латинских канонов, что стали использовать его даже там, где он был неприменим. „Традиционалисты" (представители традиционной школы) злоупотребляли парадигмами, и это вызвало справедливый протест, но в ряде языков именно группировка форм по парадигмам является наиболее простым и плодотворным приемом описания.
184 Глава IX 20. Большое разнообразие форм в парадигмах привело некоторых к неправильным выводам о функциональной адекватности различных языков. Из того, что в турецком языке существует несколько тысяч глагольных форм, а в малайском — только одна, вовсе не следует, что турецкий язык может передать больше различных оттенков значения. Существуют и другие способы, с помощью которых язык может выразить тонкие различия в значении. Прежде чём делать такое заключение, надо было бы исследовать целиком всю систему одного и другого языка. И любое сколько-нибудь подробное исследование языков сразу же обнаружит полную несостоятельность такого сопоставления: вполне возможно, что эти два языка, как, впрочем, любые два языка, организуют содержание настолько неодинаково, что прямое сравнение их бессмысленно. Вполне правильно, однако, сделать следующее обобщение: все языки приблизительно в равной мере адекватны для выражения потребностей культуры, частью которой они являются. Это особенно справедливо для тех случаев, когда культуры относительно стабильны. В противном случае развитие языка у всех народов, очевидно, примерно одинаково отстает от развития культуры, изменения в которой ставят перед языком как системой коммуникации все новые требования. Сравнение языков, производимое с целью их оценки, часто представляет собой грубую форму этноцентризма, и обычно оно абсолютно бесплодно. Совершенно естественно, что какой-то из языков Африки окажется неподходящим для описания олимпийских игр (World Series game). Но нужно сказать, что и английский язык времен Шекспира едва ли оказался бы для этого более пригодным. В свою очередь и на современном английском языке вряд ли удалось бы удовлетворительным образом описать некоторые запутанные стороны африканской культуры. Даже при наличии высоко развитой специальной антропологической терминологии мы ощущаем трудности, и в английский язык приходится вводить многочисленные специальные термины из языка изучаемого народа. Правда, это еще ничего не доказывает, поскольку прежде всего мы ощущаем нехватку слов, а новые слова могут быстро создаваться в любом языке, как только в них возникает необходимость.
ГЛАВА X СИНТАКСИС 1. Грамматика в целях удобства подразделяется на две части — морфологию и синтаксис. Синтаксис можно в общем определить как принципы аранжировки сочетаний, образованных в процессе словообразования и словоизменения (слов), в более крупные сочетания различного рода. Граница между морфологией и синтаксисом не всегда отчетлива. Для некоторых языков приведенное определение синтаксиса весьма удачно, для других — оно вызывает серьезные затруднения. Но другого^ более удовлетворительного определения, которое было бы применимо ко всем языкам, нет. Тем не менее, несмотря на расплывчатость границ синтаксиса, его принципы (они будут изложены ниже) приложимы к самым различным языкам, и знание их полезно даже тогда, когда синтаксис менее четко отграничивается от остальной части грамматики. 2. Как сущность проблемы, так и общий подход к ее решению лучше всего продемонстрировать на каком- либо примере. Мы начнем с примера, взятого из письменного английского языка. На первых порах мы будем действовать несколько кустарно, без проверки строго научным методом. Такой подход послужит прежде всего для выяснения сущности проблемы. При предварительном обсуждении мы условимся не обращать внимания на те языковые признаки, которые не отражены в написании: ударение, тон, переходы, но мы используем принятое на письме разграничение слов и обойдем, таким образом, вопрос о том, что такое слово. В нашем конкретном примере при этом ничего не искажается, но в других случаях орфографические границы слов могут вводить в заблуждение.
186 Глава X 3. The old man who lives there has gone to his son's house. „Старик, который живет там, пошел к дому ^своего сына". В этом английском высказывании двенадцать слов. Прежде всего мы можем предположить, что каждое из слов находится в определенных отношениях с каждым другим словом в отдельности и что эти отношения можно сформулировать. Исчерпывающе охарактеризовав взаимосвязи, мы тем самым охарактеризуем синтаксическую структуру данного высказывания во всей ее полноте. Попытавшись сделать это, мы обнаружим вскоре, что отношения между каждой парой слов весьма различны. Например, слова old и man находятся в такой прямой и непосредственной связи, которую сравнительно легко сформулировать. В то же время между словами old и house подобной прямой и ясной связи нет, а существующие между ними отношения весьма сложны и, очевидно, менее интересны. Можно было бы заключить, что это происходит просто потому, что old и man стоят в высказывании поблизости друг от друга, a old и house—далеко. Известная доля истины здесь есть, но, разумеется, свести все к этому нельзя; так, мы не обнаруживаем тесной связи между there и has, хотя они и расположены рядом. В то же время между словами man и has ощущается гораздо более тесная связь, хотя они и не являются соседями. Поскольку степень близости между парами слов, как ощущает говорящий, весьма различна, описание взаимоотношений каждого слова со всеми другими представляется нецелесообразным. Более того, оно оказалось бы весьма громоздким: так, в высказывании из двенадцати слов пришлось бы проанализировать шестьдесят шесть отношений, а в высказывании из ста слов — четыре тысячи девятьсот пятьдесят. 4. Другой возможный путь анализа — выделить такие пары слов, между которыми ощущается наиболее тесная связь. При этом мы ставим условие, что каждое слово может быть членом только одной такой пары. В результате может получиться нечто вроде: The old man who lives there has gone to his son's house.
Синтаксис 187 Предцолржим теперь, что эти пары слов функционируют в высказывании как единое целое. У нас есть некоторые основания полагать, что это именно так, поскольку мы можем заменить любое из этих сочетаний одним словом, получив при этом предложение, отличающееся от нашего по значению, но в известной мере, по- видимому, аналогичное ему по структуре, например: The The old man woman who who lives there sews has gone went to to his son's house. ] Mary's house. 5. Если этот путь .анализа верен, то ничто не помешает повторить его столько раз, сколько это понадобится. В таком случае может получиться нечто вроде: The old man who lives there has qone to his son's house^ к у ч у i ° j \ у V У V :J____/ v_ j v J В дополнение к проделанному можно привести следующий ряд высказываний: ;. The\ The The The old \ man graybeard graybeard who who lives] there survives surviving survivor He has | gone went went went to to to his | son's that house. house. Boston. there. went. Таким способом мы постепенно сократили число единиц в примере от двенадцати до восьми, затем до шести, до четырех и, наконец, только до двух. 6. Почти те же результаты можно получить, идя в обратном направлении. Можно попросить говорящего выделить основные части высказывания, которыми, видимо, будут The old man who lives there и has gone to his son's house. (Что это именно так, вытекает из наблюдения, сделанного нами раньше: между there и has, несмотря на то/ что они стоят рядом, нет никакой явной прямой связи.) Процесс членения можно продолжать для каждой части до тех пор, пока в конечном итоге она не будет состоять из одного слова. (Это предел лишь синтаксического деления, которое интересует нас в данный момент. Само деление можно было бы продолжить уже
188 Глава X на другом, более глубоком уровне, расчленив, скажем» lives на live и -s, что перенесло бы нас из области син* таксиса в морфологию.) Тогда мы, вероятно, получим нечто подобное: The | old I man \ j who \ lives \ there f has \ gone | to \ \ his \ son's I house. В данном случае результаты использования указанных двух приемов совпадают. Однако при анализе ряда других высказываний оба метода могут привести к сходным, но не тождественным результатам. 7. Те приемы, которые мы только что охарактеризовали в общих чертах, принесут пользу, если они послужат основой для плодотворного и экономного описания всех связей высказывания. Рассмотрим связь между словами old и house. Мы чувствуем, что эта связь не прямая. Наш анализ показывает, что действительно в данном предложении эти слова стоят предельно далеко друг от друга. Связь между ними существует лишь постольку, поскольку каждое из них принимает участие в формировании двух частей одного предложения, которые в конечном счете связаны между собою определенным образом. Схематически это можно изобразить так: ^who lives there The~* ^old man who lives there The old man who lives there i \ )has gone to his son's house, has gone-*—^to his son's house. •his son's house» fits son s^—chouse. Жирная линия в этой схеме показывает, что^между old и house все же существует самая прямая, хотя и весьма сложная и отдаленная связь. Это подтверждает наше первое впечатление, что о связи между данными
Синтаксис 189 словами вряд ли стоило бы и говорить, если бы мы не ставили перед собой задачи исчерпывающе охарактеризовать синтаксический строй рассматриваемого высказывания. Диаграмма помогает также установить следующее важное обстоятельство: связь между old и house, сама по себе несущественная, может быть, тем не менее изображена посредством такой цепи отношений, каждое из звеньев которой в отдельности представляется значимым. Мы можем достигнуть нашей цели — исчерпывающего описания, синтаксического строя высказывания — при помощи надлежащего отбора тех связей, которые надо описать. 8. При правильном использовании метод описания, при котором структура высказывания характеризуется через все более крупные сочетания и их связи, оказывается широко применимым и полезным. Во многих случаях он является наиболее простым способом эффективного и действенного описания всех значимых связей. Если это иногда и не удается, он все же помогает в общем с успехом разобраться в самых существенных взаимосвязях, так что нам приходится прибегать к другим методам исследования лишь в редких случаях. В том виде, в каком мы излагали материал выше, объединение меньших единиц в большие производилось зачастую наугад — оно основывалось на бессознательной интуиции говорящего. Если бы мы попросили нескольких американцев независимо друг от друга провести тот же анализ, результаты не обязательно оказались бы одинаковыми* Американец, анализирующий несколько высказываний, может разобрать сходные высказывания различным образом. И этот бессистемный анализ тоже может в какой-то мере упростить описание, но он никогда не достигнет такой степени эффективности, какая наблюдается в том случае, когда исследование одного и того же материала дает одинаковые результаты. Более того, „интуитивный" метод бесполезен для лингвиста, изучающего чужой- язык, потому что здесь он лишен языкового „чутья", присущего лишь тем, кто говорит на своем родном языке. Но возможен и такой метод, который позволил бы выявить наилучшую организацию любого данного высказывания и получить сходные результаты при исследова-
190 Глава X нии сходного материала. Это и является основной задачей синтаксиса. В последующих параграфах мы обсудим некоторые связанные с этим проблемы. К сожалению, до сих пор еще не разработано полностью такой методики исследования, которая была бы универсальной. Кроме того, лучшие из существующих методов в силу своей сложности выходят за пределы вводного курса. 9. Для дальнейшего изложения материала нам понадобятся некоторые определения: Конструкция — это любая значащая группа слов (или морфем). Так, в рассмотренном нами примере все высказывание в целом представляет собой конструкцию. Конструкцией является и the old man who lives there и old man. Однако there has — это не конструкция, поскольку между данными словами нет прямой связи. Не является конструкцией и одно слово, например man. На синтаксическом уровне lives — не конструкция, но на другом уровне, морфологическом, оно представляет собой конструкцию, состоящую из двух морфем — live и -s. Составляющими называются слова или конструкции (или морфемы), входящие в какую-либо более крупную конструкцию. Так, в нашем примере составляющими являются все слова. Точно так же составляющими являются old man и the old man who lives there. Однако there has или man who нельзя назвать составляющими, как нельзя назвать составляющим все высказывание в целом, ибо оно не является частью более крупной конструкции. Отметим, что все составляющие, за исключением самых маленьких, являются конструкциями; с другой стороны, все конструкции, за исключением самых больших, являются составляющими. Огромное число языковых явлений можно определить одновременно и как конструкции и как составляющие. Выбор термина для характеристики подобных языковых единиц определяется нашими интересами: если нас интересует данная единица как часть более крупного целого, она — составляющее; если же она интересует нас как целое, составленное из более мелких частей,—это конструкция. Непосредственно составляющие (обычно сокращенно они обозначаются НС) — это одно, два или несколько составляющих, из которых непосредственно об-
Синтаксис 191 разована та или иная конструкция. Например, непосредственно составляющими нашего высказывания будут the old man who lives there и has gone to his son's house. Old man — это НС конструкции old man who lives there, но не всего высказывания в целом. Непосредственно составляющие какой-либо конструкции являются составляющими для следующего, нижележащего уровня, т. е. на более низком уровне они будут просто составляющими, а не НС. Наиболее важными из этих понятий являются непосредственно составляющие. • Синтаксический анализ и состоит в основном из выявления последовательных слоев НС и непосредственных конструкций, из описания отношений,существующих между непосредственно составляющими, и тех отношений, которые нельзя свести к отношениям между ними. Последнее обычно играет второстепенную роль; большая часть важнейших значимых отношений — это отношения между непосредственно составляющими. 10. Основным способом установления непосредственно составляющих какой-либо конструкции служит сравнение ее с другими. Попытаемся, например, определить, каковы НС в his son's house. Мы будем и дальше оперировать формами письменной речи, исходя из того, что слова — это уже установленные составляющие. Возможны четыре разных членения нашего примера: his\son's housej his son's\house, his \ son's \ house (с прерывающимся составляющим his... house) и his \ son's | house (с тремя НС). Задача заключается в выборе наиболее подходящего из членений и в установлении правила, которое позволит получать одинаковые результаты при анализе всех аналогичных примеров. Если бы исследуемая конструкция имела только два составляющих, был бы возможен только один способ членения, и никаких трудностей не возникало бы (как в случае old man). Попытаемся теперь найти такую конструкцию из двух слов, которую можно было бы приравнять к his son's house. Это должна быть такая конструкция, которая встречалась бы в сходных окружениях и совпадала бы с his son's house по всем признакам, кото-
192 Глава X рые, как мы увидим ниже, характеризуют синтаксические отношения. Такой конструкцией может быть John's house, В этом случае вероятнее всего предположить, что his son's первого примера эквивалентно John's house второго примера. На основании этого мы проведем следующее членение: his son's John's house house Делать выводы, базируясь на одном таком сравнении, было бы опасно, но можно найти и многие другие аналогичные примеры, и под тяжестью доказательств возможность любого другого членения придется отвергнуть., 11. Другой возможный прием основывается на сравнении следующих рядов: The old man who lives there has gone The old man who lives there gas gone to his son's house, home. Если это сопоставление правильно, можно считать установленным, что to his son's house — составляющее, ибо таковым является home. Отсюда, однако, не следует, что to his son's house — это непосредственно составляющее, поскольку у нас нет оснований полагать, что home является НС того предложения, в котором оно встречается. Любое сочетание слов, которое можно приравнять к отдельному слову, является составляющим, поскольку мы исходим из того, что все отдельные слова — составляющие. Если к тому же отдельное слово представляет собой одну морфему (как в данном случае), подобный вывод вполне правилен. Продолжая таким образом, мы сможем отождествить все составляющие любого высказывания, а после этого не представит труда отождествление и непосредственно составляющих и непосредственных конструкций. 12. Подобное членение структуры данного высказывания еще не объясняет, почему говорящий на своем родном языке сразу же узнает высказывания с аналогичной структурой. При этом он, по-видимому, опирается на какие-то признаки НС и высказывания. Что дело обстоит именно так, подтверждается реакцией говорящего на английском языке на такое высказывание, как:
Синтаксис 193 The iggle squigs trazed wombly in the harlish goop. В этом высказывании нам знакомы только три слова из девяти; других же высказываний, содержащих незнакомые нам слова, нет, т. е. последние не с чем сопоставить. .Тем не менее для англичанина, несмотря на всю неопределенность значения данного высказывания, структура высказывания совершенно ясна. Ее можно почти безошибочно узнать по трем знакомым словам the и in the и по четырем частицам -s, -ed, ~ly, -ish. Эти элементы сами по себе не определяют структуру высказывания как таковую, но они указывают на некоторые особенности ее специфических составляющих. Так, Ash является обычно (не всегда!) словообразовательным суффиксом прилагательных или слов со сходными синтаксическими функциями. То, что harlish — прилагательное, подтверждается и тем, что оно встречается в положении, типичном для данной категории слов. Это в свою очередь в сочетании с положением группы i}n the позволяет предположить, что goop, вероятнее всего, существительное и что in the harlish goop — составляющее вполне обычного типа. Таким образом, для говорящего данное высказывание в определенном отношении похоже на: ... in the harlish goop » He lived in the red house. I read it in the big book, и т. д. В известном смысле, следовательно, подобные признаки помогают отождествить другие высказывания, с которыми наше высказывание сопоставимо. Однако это можно сделать и с помощью некоторых других факторов, связанных с составляющими высказываний. Поэтому необходимо подробно остановиться на рассмотрении этих факторов. 13. На первый из них исследователи иногда не обращают должного внимания. Этим фактором является порядок слов. Нам станет ясно, каково его значение, если мы перемешаем слова следующим образом: Goop harlish iggle in squigs the the trazed wombly. Англичанин не увидит здесь никакой структуры. И это 13 г. Глисон
194 Глава X не только потому, что НС больше не примыкают друг к другу,— такое условие не обязательно. Ср. высказывание: What are you looking for? Здесь What... for и are... looking — составляющие. Они разъединены, но разъединены не случайно, а по вполне установленным определенным правилам. Поставив их рядом, мы с такой же неизбежностью разрушим смысл высказывания, как если бы мы просто беспорядочно смешали слова: What for are looking you? Порядок слов является, вероятно, одним из самых основных синтаксических показателей в любом языке, а также одним из наиболее сложных. Другие способы, которые мы рассмотрим, будут так или иначе связаны с порядком слов. Другие синтаксические показатели редко удается охарактеризовать надлежащим образом, игнорируя порядок слов или, наоборот, порядок слов можно охарактеризовать только в составе всей синтаксической структуры в целом. 14. Второй всеобщий синтаксический показатель — это классы составляющих, понятие о которых является развитием понятия о частях речи, кратко рассмотренных в гл. VIII. Класс составляющих — это всякая группа составляющих (слов или конструкций), которые выполняют сходные или тождественные синтаксические функции. В их основе часто лежат парадигматические классы слов того или иного языка. В английском языке, например, имеется четыре парадигматических класса: существительное, местоимение, прилагательное и глагол. Каждый из них обладает определенными синтаксическими особенностями наряду с особенностями словоизменения, по которым они были определены. Каждый, таким образом, может служить основой для класса составляющих. Для прилагательных типично следующее окружение: The ... man ... The good man ... The tall man ... и т. д.
Синтаксис 195 Мы можем теперь попытаться определить класс со- ставляющих, которые характеризуются указанным местом в предложении. В этот класс войдут прилагательные, и члены его могут быть названы определительными словами. Этот класс определителей (adjectivals) включает все прилагательные, а также некоторые слова, не имеющие окончаний и похожие на прилагательные (такие, как beautiful), и некоторые сочетания, в состав которых, как правило, в качестве одного из составляющих входит прилагательное The generous man... The most awkward man... The intolerably ugly man... The most exceptionally brilliant man ».. и т. д. Подобным же образом мы можем определить класс именных слов, включающий существительные и различные эквивалентные им конструкции; класс местоименных слов, включающий местоимения и некоторые эквивалентные им составляющие, например the party of the first part, — „одна из конфликтующих сторон" в языке юристов; класс глагольных слов, включающий глаголы и различные конструкции, встречающиеся в тех же окружениях, что и глаголы. Синтаксические функции местоименных слов в английском языке настолько близки к функциям именных слов, что местоименные слова, вероятно, правильнее считать подклассом именных* Равным образом следует выделить и некоторые другие классы составляющих, не базирующиеся на словоизменительных классах. Среди них необходимо назвать классы наречных и предложных слов. Они включают традиционные части речи, известные как наречия и предлоги, но шире, чем последние, поскольку к ним относятся также и конструкции. In regard to, например, предложное слово, хотя оно и не является предлогом, если исходить из традиционного определения предлога. Аналогичные системы синтаксических классов существуют и в других языках, хотя, как и следует ожидёть, эти системы значительно отличаются своими особенностями от английской. 13*
196 Глава X 15. При описании синтаксиса английского языка желательно выделить некоторые классы конструкций. Это такие типы конструкций, которые нельзя. причислить ни к одному отдельному классу составляющих. Типичным примером таких конструкций является предложное словосочетание, которое состоит из предложного и именного слов. Поскольку каждое из этих составляющих может быть как единым словом, так и довольно сложной конструкцией, предложные словосочетания на дервый взгляд весьма различны: ср.: in truth и in regard to oar wholesaler's last large shipment. Различие это, однако, только внешнее, и все предложные фразы имеют в своей основе одну й'ту же структуру. В качестве составляющих более крупных конструкций предложные словосочетания могут выполнять различные функции, поэтому они и не образуют единого класса составляющих. Они могут быть наречными словами, например: Не came in a big hurry. „Он поспешна вошел.", или особым видом определителей, как в The man in the car... „Человек в машине..." и т. п. . Другой класс конструкций составляет предложение типа подлежащее — сказуемое. В таких конструкциях непосредственно составляющими являются подлежащее и сказуемое. Подлежащим может быть именное или местоименное слово, некоторые виды фраз, а также и предложение. Сказуемым может быть глагольное слово и различные более крупные конструкции, включающие глагольные слова. Ни одна из этих формулировок не является определением, поскольку в них учитывается только то, что подлежащее и сказуемое служат непосредственно составляющими при построении предложения. Эти определения являются, следовательно, тавтологическими и неточными. Более точное определение можно было бы получить путем обобщения длинного ряда определений различных типов составляющих и конструкций, встречающихся в английском языке. Но эта задача потребовала бы "гораздо больше места, чем мы можем уделить ей здесь. Важно, однако, то обстоятельство, что предложения обладают определенной закономерностью построения, выражаемой через НС, Следует отметить, что предложения типа „подлежащее — сказуемое"—это не единст-
Синтаксис 197 венный тип предложения в английском языке, но просто наиболее распространенный. Другие типы предложений, например The more, the merrier., можно проанализировать точно таким же образом, т. е. исходя из его непосредственно составляющих и существующих между ними формальных отношений. 16. Примеры, рассматривавшиеся до сих пор, намеренно приводились в написании, а не в фонематической транскрипции. Это свидетельствует о том, что и письменный английский имеет достаточно средств, чтобы сделать предложение понятным. Но это не всегда так. В одном из ранних набросков настоящей книги я писал: „What thinking Americans do about language is...u Когда я перечитал данное предложение, оно показалось мне неуместным, пока я наконец не пошл, что на письме оно двусмысленно; я прочел его так: „What is done about language by thinking Americans is..." „To, что делается в отношении языка думающими американцами, это...", в то время как оно должно было значить: „What thinking about language is done by Americans is..." „Взгляды американцев на язык таковы..." При чтении вслух двусмысленность снимается: можно прочитать предложение так, что оно будет передавать или одно, или другое значение, но не оба одновременно. Двусмысленность возникает из-за того, что слова можно сгруппировать в составляющие по-разному. По моей мысли, составляющим должно было являться Americans do about language, а не thinking Americans (т. е. не „думающие американцы", а „американцы о языке"). В написании это не находит отражения, но в речи отношения между словами четко определены ударением и интонацией. В любом случае при чтении данного предложения интонация обычно складывается из двух частей, первая из которых заканчивается / —> /. Положение / —* / всегда обозначает основное членение в высказывании. Если / —> / следует после thinking, предложение можно понять только так, как оно было задумано; если / —>» / поставить после Americans, предложение приобретет другое значение. Система ударения и интонационная система английского языка в Америке служат для обозначения типа
198 Глава X построения конструкций. В этом их основная функция. Модели ударения функционируют обычно уже на уровне слов, как это было отмечено в гл. VIII; они могут также объединять тесно спаянные группы слов. Интонация проявляется почти исключительно на синтаксическом уровне и характеризует обычно относительно крупные конструкции. И интонация и ударение составляют морфемы, которые располагаются над последовательностями других морфем (корней и обычных аффиксов) и служат для обозначения того или иного объединения их в конструкции. В разговорном английском языке ударение и интонационно-мелодический рисунок являются дополнительными непосредственно составляющими тех конструкций, в которых они встречаются. /25iy+owld+raaen+huw+3livz+8er2 - 2haz + goHntuw+4:z+3 sanz+haws1\/ В этом предложении три непосредственно составляющих: подлежащее (субъект) — The old man who lives there, сказуемое (предикат) — has gone to his sons house и интонационная кривая, состоящая из двух частей — /232—* 231/. Ударения определяют структуру и подлежащего и сказуемого и потому не являются НС всего предложения. Ударение и интонационный рисунок не находят отражения в письменном английском, и их место заступают два других- средства — промежутки, показывающие условные границы между словами, и система знаков препинания, выделяющая некоторые установленные синтаксические единицы. 17. Синтаксис с давних пор является одним из наименее удовлетворительно разработанных аспектов структуры языка. Это объясняется, очевидно, тем, что на ударение и интонацию или на эквивалентные им явления в изучаемых языках обращалось недостаточно внимания. (И ударение и интонация в других языках могут выполнять совершенно иную функцию, чем та, которую они выполняют в английском, но, вероятно, в любом языке существуют какие-то средства, которые характеризуют конструкции, подобно тому, как ударение и интонация делают это в английском.) Благодаря тому что в послед-
Синтаксис 199 ние годы нам стали известны важнейшие черты английской интонации, исследование синтаксиса шагнуло далеко вперед. Строгое и точное описание структуры предложения уже не кажется неосуществимым, как было примерно лет десять назад. Предварительная работа, проведенная в том же направлении в других языках, показала, что подобных же результатов можно, несомненно, достигнуть и здесь. 18. Следует упомянуть еще о двух синтаксических явлениях. В английском языке значение их невелико, но в ряде других языков они играют важную роль. Первое из них — управление. Оно состоит в следующем: определенные словоизменительные формы используются в первую очередь для того, чтобы показать место данного слова в синтаксической структуре. Применительно к существительным, — а это наиболее обычный случай — такие словоизменительные категории называются падежами. Категория падежа присуща также местоимениящ например, различие между / и те („я" — „мне") или he и him („ он" — „ ему") — это различие в падежах. Такое противопоставление в английском языке находим только у местоимений. Употребление тех или иных падежных форм ограничено определенными положениями в структуре. Так, те и him встречаются с предложными словами, с большинством глагольных слов в сказуемом и т. д. / и he в литературном английском языке в этих случаях не употребляется. Дистрибуция данных падежных форм подчиняется в некоторых других диалектах несколько иным правилам, и в устной и письменной речи многих американцев к величайшему ужасу пуристов их употребление не слишком последовательно. В силу того, что эти формы закреплены за определенными синтаксическими позициями, они служат для определения структуры высказывания. Так, в / saw him. „Я увидел его." использование именно форм / „я" и him „его", а не те „меня" и he „он" помогает установить отношения в высказывании. Однако у большинства именных слов в английском языке для этой цели используется только порядок слов. Paul saw Mary. „Павел увидел Мери." в такой же мере ясно, как и / saw him., хотя в данном предложении на один структурный признак меньше.
200 Глава X В связи с этим американцы мало полагаются на падежные формы, даже когда они налицо. Если предложить группе американцев исправить такие предложения, как *Ме saw Paul, и *Mary saw he., большинство сделает из них / saw Paul, и Mary saw him. скорее, чем Paul saw me. и Не saw Mary. Из этого можно заключить, что в тех случаях, когда падежные формы и порядок слов приходят в столкновение, говорящий на английском языке сочтет порядок слов более важным. 19. В некоторых других языках дело обстоит иначе. В латыни большинство существительных имеет падежные формы, которые характеризуют структуру предложения гораздо яснее, чем падежи английских местоимений. Более того, падежные формы имеют в латинском языке большее функциональное значение, чем в английском. Например, англ. Paul saw Mary, можно перевести: Paulus Mariam vidit. Mariam Paulus vidit. Paulus vidit Mariam. Mariam vidit Paulus. Vidit Paulus Mariam. Vidit Mariam Paulus. Каждое из шести предложений понятно, поскольку словоизменительный аффикс -us характеризует Paulus как подлежащее, a -am показывает, что Mariam вместе с vidit образует сказуемое. Но хотя все эти предложения понятны, не все они равно „хороши". Одному из вариантов оказывается явное предпочтение перед другими, но в разные периоды истории языка предпочитались разные варианты. Иногда говорят, что из-за высокоразвитой системы словоизменения латинского языка порядок слов в нем не играл большой роли. Это несомненное преувеличение. В любом языке порядок слов выполняет важную синтаксическую функцию. Приведенный выше пример является исключением в латыни в том смысле, что он допускает почти полную свободу порядка слов. В каждом языке имеются определенные случаи строго закрепленного порядка слов, а наряду с ними существует и определенная свобода порядка слов. Правильнее было бы сказать про- рто, что в латыни порядок слов как синтаксический прием менее важен, чем в английском языке. И все же он имеет большое значение.
Синтаксис 201 20. Другим средством выявления структуры является согласование. Это значит, что некоторые слова принимают формы, соответствующие в известных отношениях, другим словам. В современном английском языке согласование встречается редко. Наиболее очевидным примером его являются местоимения this и that; они обычно согласуются в числе с тем существительным, к которому относятся. Так, мы говорим that boy „тот мальчик", но those boys „те мальчики*, а также this boy „этот мальчик", но these boys „эти мальчики". Это, несомненно, примеры согласования, но они имеют относительно небольшое функциональное значение в английском языке, потому что представляют собой единичные остаточные явления. В латинском языке система согласования между прилагательным и существительным развита гораздо больше. Каждое прилагательное должно согласоваться с существительным по трем категориям: в роде, числе ,и падеже: filias bonus „хороший сын" (номинатив ед. ч., м. р.) filii boni „хорошего сына" (генитив,ед. ч., : м. р.) paella Ъопа „хорошая девочка" (номинатив ед. ч., ж. р.) paellarum bonarum „хороших девочек" (генитив мн. ч., ж. р.). Более того, согласование в латинском языке выполняет и синтаксическую функцию, поскольку в некоторых случаях только оно выделяет непосредственно составляющие. Рассмотрим следующие примеры: jdins domini bonus „хороший сын хозяина" j'dius domini boni „сын хорошего хозяйка" Согласование затрагивает различные словоизменительные категории. В древнееврейском языке существительные в приложении согласуются в роде, в числе и в категории определенности. Последняя связана с наличием или отсутствием приставки, которая переводится обычно
202 Глава X как определенный артикль (англ. „the"), или с какими- либо сходными условиями, например: /melek gaadool/ „великий король" (ед. ч., м. р., неопред.) /hammelek haggaadool/ „этот великий король" (ед. ч., м. р., опред.) /malkaa gQdoolaa/ „великая королева" (ед. ч., ж. р., неопред.) /malaakiim gadooliim/ „великие короли" (мн. ч., м. р., неопред.) /haramalaakiim habbaruukiim/ „эти счастливые короли" (мн. ч., м. р., опред.) 21. Обычным является также согласование между главным существительным подлежащего и глаголом или другим главным словом сказуемого. Под главным словом понимается составляющее, которое служит центром какой- либо конструкции. Как правило, оно принадлежит к тому же синтаксическому классу, что и сама конструкция, главным членом которой оно является. В английском языке есть следы и такого типа согласования. Глагольная форма {-Z3} представляет собой форму согласования, показывающую, что подлежащим служит 3-е лицо единственного числа. Эта форма встречается только в настоящем времени. Аналогичный тип согласования глагола с подлежащим представлен в гораздо более развитом виде в латинском языке: Filius vidit. „Сын увидел." (ед. ч.) Filii viderunt. „Сыновья увидели." (мн. ч.) Этот тип согласования отличается в латинском языке от согласования между существительным и прилагательным тем, что не охватывает категории рода и падежа. Подобный тип согласования имеется и в древнееврейском языке, но здесь оно включает и род и число: /zaakar hammelek/ „Король вспомнил", (м. р., ед. ч.) /zaakaraa hammalkaa/ „Королева вспомнила", (ж. р., ед. ч.) hammalaakiim/ „Короли вспомнили", (м. р., мн. ч.)
Синтаксис 203 В древнееврейском языке сказуемым мог быть глагол или существительное, а также различные более крупные конструкции. В тех случаях, когда сказуемым является^; существительное, согласование носит такой же характер, как при сказуемом, выраженном глаголом. Иначе говоря, слова согласуются в числе и роде. Поскольку подлежащее есть всегда нечто определенное, а сказуемое — нечто неопределенное, предложение типа „подлежащее — сказу емое" четко отличается от конструкции двух существительных в приложении наличием особого типа согласования. /gaadool hammelek/ „Король велик/ (предложение) /melek haggaadool/ „Великим является король." (предложение) /hammelek haggaadool/ „великий король" (не предложение) 22. Согласование — это особый вид связи, который может существовать между составляющими высказывания, но не между непосредственно составляющими. .Так, в латинском предложении Filius bonus est. „Сын хорош." Filius и bonus согласуются в роде, в то время как непосредственно составляющими этого предложения являются filius и bonus est. Данную связь можно изобразить в виде схемы: предложение подлежащее сказуемое Filius bonus est I согласование j
ГЛАВА XI НЕКОТОРЫЕ КАТЕГОРИИ СЛОВОИЗМЕНЕНИЯ 1. И выражение и содержание в равной мере являются основными аспектами языка. В предыдущих шести главах в общих чертах были рассмотрены некоторые явления грамматики, т. е. той части системы выражения, которая непосредственно связана с содержанием. В ходе изложения мы время от времени ссылались на соответствующие категории содержания. В этой главе мы рассмотрим некоторые из них более подробно и попытаемся указать на наиболее существенные особенности таких единиц в структуре языка. Мы остановимся на таких проблемах; которые обычно связывают с системами словоизменения различных языков, и выбор примеров будет обусловлен теми же соображениями. Из этого не следует делать вывод, что любая упоминаемая категория обязательно должна быть связана с системой словоизменения какого-либо конкретного языка. Языки существенно различаются как тем, какие категории выражены в них словоизменением, так и тем, какие морфологические средства используются для их выражения. 2. В некоторых языках полностью отсутствуют словоизменительные категории, привычные для говорящих на европейских языках. Так, например, во многих языках существительные и подобные им слова характеризуются флексиями, выражающими числовые различия. Этот факт отнюдь не является ни универсальным, ни обязательным, хотя для англичанина флексии числа кажутся настолько необходимыми и естественными, что он не в состоянии понять, как язык может обойтись без них. И все-таки ряд языков обходится без числа, наиболее известный пример такого языка — китайский. В нем существуют слова, семантически эквивалентные числительным, а также
Некоторые категории словоизменения 205 другие количественные слова, которые используются, когда в этом возникает необходимость. И в английском языке имеются такого рода слова; их можно использовать, когда числовые различия требуется подчеркнуть особо. Различие между двумя языками заключается в том, что выражение числа в английском языке обязательно, а в китайском — нет. Согласно требованиям структуры английского языка, каждое существительное в английском должно стоять либо в единственном, либо во множественном числе. Во многих случаях для передаваемого сообщения это несущественно. Там же, где выражение числа важно, дополнительно используются числительные или другие средства передачи количественных значений, что делает излишней дифференциацию единственного и множественного числа в самом существительном. Многие утверждали, что отсутствие форм числа в китайском языке свидетельствует о неадекватности этого языка. Но тогда, пожалуй, с большим основанием можно было бы утверждать, что различие числа в. английском бесполезно,, поскольку оно часто либо не имеет прямого отношения к делу, либо излишне. Ни то ни другое утверждение не выдерживает критики. Число выполняет в английском языке важную функцию, а в грамматической системе китайского оно не играет никакой роли. Оба языка отвечают предъявляемым к ним требованиям, и в каждом из них существует своя особая стройная структура, состоящая из таких деталей, большинство которых не может быть объяснено вне связи с другими. Когда строится кирпичный дом, нужен кирпич. Неважно, какой кирпич будет использован, но какой-то кирпич надо иметь. Категория числа и является таким кирпичиком в структуре английского языка. В китайском же языке используются другие средства. 3. Число обычно понимается как противопоставление двух категорий, из которых первая указывает на один предмет, а вторая — на два или более. Эти категории традиционно обозначаются как единственное и множественное число, что должно подсказать „значение" этих категорий. Категория числа, вероятно, имеет более очевидную и прямую связь с реальными различиями в окружающем
206 Глава XI мире, чем любая другая словоизменительная категория английского языка. Именно благодаря своему кажущемуся объективному характеру категория числа является идеальным примером того, что все подобные категории, по крайней мере отчасти, условны. Некоторые другие категории условны в еще большей степени и лишь отдаленно связаны с явлениями действительности. Категория числа в английском языке (как противопоставление единичности множественности) — это систематизация опыта посредством моделей английского языка. Категория числа—-явление» свойственное языку, а не окружающему миру. Существует старый анекдот о человеке, которого спросил, по-видимому, грамматист, какого числа pants „брюки"—единственного или множественного. Человек ответил: „Мои брюки — множественного снизу и единственного сверху". В конечном итоге затруднения, которые испытывают также и многие другие люди, связаны не столько с формой одежды, сколько с грамматикой английского языка. Названный предмет, несомненно, такое же единое целое, как, скажем, рубашка или пальто, но это, оказывается, не имеет значения: с точки зрения английского языка pants „брюки"—множественного числа. Интересно отметить, что это явление не единичное; ср. trousers „брюки", breeches „бриджи", shorts „трусы", slacks „штаны" и т. д. Все эти слова с грамматической точки зрения имеют форму множественного числа, что совершенно не оправдано семантически. 4. Английские существительные делятся в зависимости от семантики числа на два больших класса — исчисляемые и вещественные. Без тщательного разграничения этих классов нельзя правильно понять значение единственного и множественного числа. Эти два класса являются одновременно и синтаксическими подклассами существительных, поскольку они заметно различаются по употреблению артиклей. В целом можно сказать, что с вещественными существительными единственного числа артикль употребляется так же, как с исчисляемыми существительными множественного. Например, перед исчисляемыми существительными единственного числа свободно употребляется неопределенный артикль а, который перед существительными вещественными встречается только в спе-
Некоторые категории словоизменения 207 циальных контекстах. Слово /s9m/ some „некоторое количество..." употребляется перед вещественными существительными, стоящими в единственном числе, и перед исчисляемыми существительными, стоящими только во множественном числе. (/s3m/ some, хотя и имеет то же написание, является совершенно другим словом и значит „некоторый" или что-то в этом роде. Оно может употребляться гораздо более свободно). Согласование глаголов и местоимений this и that с существительными имеет место исключительно по линии числа, безотносительно к различию между вещественными и исчисляемыми существительными. Само различие между этими подклассами существительных носит чисто условный характер. Возьмем слова rice „рис" и beans „бобы"; оба они относятся к таким продуктам питания, которые состоят из многочисленных маленьких частиц и тем не менее одно из них — существительное вещественное, другое — исчисляемое. Сходство и различие в употреблении этих слов можно видеть $з следующих примеров: Вещественное существи- Исчисляемое существительное: тельное: Rice is good for you. Beans are good for you. „Рис вам полезен," „Бобы вам полезны." This rice is good. These beans are good. „Этот рис хорош." „Эти бобы хороши." / choked on a grain of rice. I choked on a bean. „Я подавился зернышком „Я подавился бобом." риса." *А rice... *A grain of beans... „ Рис..." „Зерно бобов..," /sSm rays/. /sSm biynz/. „Некоторое количество „Несколько бобов..." риса..." Само различие между такими словами, как rice и beans, условно; более того, употребление их в разных диалектах языка в известных отношениях различно. Molasses „черная патока" в литературном американском является вещественным существительным единственного числа, по- побным rice, а в некоторых других диалектах — это
208 Глава XI исчисляемое существительное множественного числа, как beans. Ср.: Molasses is good for you. Molasses are good for you. (в литер, яз.) (в диалектах) „Патока вам полезна." Мне никогда не приходилось слышать *а molass в единственном числе, но это не меняет дела. Мне кажется, что если оно возникнет в какой-нибудь ситуации, говорящие на определенных диалектах с готовностью его воспримут. 5. Во всех диалектах существует также ряд слов, которые используются и как вещественные и как исчисляемые существительные, но всегда с различным значением, на которое часто указывает неопределенный артикль а перед исчисляемым существительным; ср.: a piece of iron a piece of an iron „кусок железа" „часть утюга" Вещественное существительное обозначает вещество, а исчисляемое существительное — предмет. Разница между ними яснее всего видна в следующем высказывании: That piece of an iron is not a piece of iron; it's the wooden handle. „Эта часть утюга — не железная часть; это деревянная ручка." Семантическая связь между двумя такими словами может быть довольно неясной; так, soldering irons „паяльники" (букв, „паяльное железо") обычно изготовляются из меди, coppers „медяки"—из сплава железа сцинком, a nickels „никелевые монетки"—почти не содержат никеля. Но даже в тех случаях, когда нам не приходится сталкиваться с явными противоречиями, предсказать значение одного слова, исходя из значения другого, невозможно. 6. Единственное число вещественных существительных чаще всего обозначает какое-то количество вещества, обычно неопределенное, а иногда и не поддающееся исчислению. Множественное число вещественных существительных обозначает обычно разновидности или сорта данного вещества; так, metals „металлы"—это не не-
Некоторые категории словоизменения 209 сколько различных металлических предметов, а несколько видов металла. Для других случаев наша формулировка не столь безупречна, но она ближе к истине, чем традиционное определение значений единственного и множественного числа. Рассмотрим, например, сочетание the beauties of poetry „красоты поэзии". Оно не значит, разумеется, „собрание отдельных прекрасных поэтических произведений". Можно спорить, достаточно ли точно the beauties передает значение различных видов красоты (т. е. насколько beauties аналогично по своему значению metals). Но такие мелочи не должны задерживать нашего внимания. Подробное описание их или слишком сложно, или вообще бесполезно, а может быть и то и другое. Важно лишь отметить, что категория множественного числа в английском языке охватывает весьма различный круг понятий. Все эти понятия объединяет то, что они противостоят другому кругу понятий, который мы называем „единственным числом". Иными словами, целостность данных категорий — не что иное, как особенность именно языковой системы, которая условно противопоставляет их друг другу и выдвигает требование, чтобы каждое существительное относилось к одной из этих 11 категорий. Противопоставление единственного и множественного числа — обычное явление для многих языков. Однако, как и следует ожидать, между разными языками существуют значительные частные расхождения или даже более широкие расхождения в отнесении понятий к той или иной категории. 7. Числовые различия не исчерпываются единственным и множественным числом. В некоторых языках различаются два и более множественных числа, дифференцирующихся между собой по таким признакам, которые в английском языке не находят формального выражения. Так, в языке кру (Либерия) есть единственное число и два множественных. Одно из них обозначает случайный набор двух и более предметов, о которых идет речь, другое множественное число обозначает группу предметов, так или иначе между собой связанных. Например, английскому слову теп в языке кру будут соответствовать две разных формы — одна со значением случайной совокупности людей, а другая со значением ряда людей одного 14 г. Глисон
210 Глава Xl племени. Англ. books будут соответствовать две формы— со значением набора различных книг и набора книг одного собрания сочинений. В других языках проводится числовая дифференциация того же рода, что и в английском, но более дробная. Во многих языках существует три числа — единственное, двойственное и множественное. Двойственным числом обозначают два однородных предмета. При такой системе множественное число относится к трем и более предметам. Реже встречается единственное, двойственное, тройственное и множественное число. Наконец, могут быть системы, сочетающие разные принципы числовой дифференциации. На какой-то ступени развития в древнееврейском языке существовало единственное, двойственное и множественное число. Де-эйст- венное число обозначало два предмета, составлявшие одну пару \ Так, /yaadayim/ „руки" обозначало две руки одного человека; /yaadiim/ „руки"—любые три и более рук или, скажем, мою и вашу руки, но не мои две руки. 8. Другой обычной категорией существительных является род. В английском языке эта категория развита слабо. Род английского существительного определяется только по заменяющему его местоимению he, she или it, которое можно поставить вместо него. Как правило, род связан не только с замещением, но также и с согласованием. И, действительно, вернее всего определить род как совокупность синтаксических подклассов существительных, от которых в первую очередь зависит согласование. Языки, в которых род выступает как грамматическая категория, широко различаются по числу родов. Во французском, древнееврейском и хинди только два рода; в латыни, русском и немецком — три. В некоторых языках их более двенадцати. В европейских языках существует известная соотнесенность между родом и полом, что находит отражение в наших традиционных терминах — мужской, женский и средний род. Эта соотнесенность может быть, однако, 1 Множественное число относилось к трем и более предметам или к двум предметам, не являющимся членами одной пары.— Прим. ред.
Некоторые категории словоизменения 2П весьма условной: названия многих неодушевленных предметов подводятся либо под мужской, либо под женский род даже в тех языках, в которых имеется средний род. Естественно, что в таких языках, как французский, где существует только два рода, каждое существительное должно быть подведено под категорию или мужского, или женского рода. Гораздо чаще, чем это обычно полагают, существа женского и мужского пола обозначаются существительными среднего рода, а существа мужского пола — словами женского рода и наоборот. Род— это не более, как лингвистическая классификация существительных для синтаксических целей йо некоторым условным группам. Однако такая классификация не всецело условна. Это доказывается многочисленными совпадениями, которые можно обнаружить, если попросить людей, владеющих, например, только немецким языком, распределить заимствованные слова по родам. Структура содержания немецкого языка, очевидно, объединяет ряд самых разрозненных семантических категорий и распределяет их по трем родам. Этот процесс носит отчасти условный характер, но отчасти он закономерен. Во всяком случае, определение родовой принадлежности какого-либо нового слова у разных говорящих оказывается одинаковым. Во многих языках категория рода не имеет ничего общего с полом. В таких случаях род часто связан с различением одушевленности и неодушевленности. Так обстоит дело в алгонкинских языках, например в кри. (Ср. глагольное словоизменение, рассмотренное в § 9 и ел. гл. IX) Класс одушевленных предметов включает в основном всех людей, животных, духов и названия больших деревьев, а также названия таких явлений, которые можно назвать одушевленными лишь условно, например tobacco „табак", corn „зерно", apple „яблоко", raspberry „малина" (но не strawberry „крыжовник"), feather „перо", kettle „чайник", snowshoe „лыжи", smoking pipe „трубка для курения" и т. п. Во многих африканских языках существуют широко развитые родовые системы, от которых зависит согласование. Примером такого языка может служить бариба (Французская Западная Африка и Нигерия), где мы находим следующие классы существительных (каждое суще- 14*
212 Глава XI ствительное дается с прилагательным, чтобы показать согласование): 1. /dum baka/ „большая лошадь" 2. /крёё bakaru/ „большой камень" 3. /boo Ьакэ/ „большой козел" 4. /d5n5n Ьакэ/ „большой огонь" 5. /yam bakam/ „большое пространство" 6. /tarn bakasu/ „большой батат" 7. /gaa bakanu/ „большая вещь" Формы прилагательных, согласующихся с существительными третьего и четвертого классов, одинаковы. Однако сами эти классы четко различаются по формам согласования местоимения „тот": /ge/ с третьим классом и /wf/ — с четвертым. Эти семь родов лишь весьма отдаленно связаны с какими-либо различиями в значении. Например, в четвертый класс входят все слова, обозначающие людей, но кроме них сюда относятся и такие слова, как „огонь", „язва", „рот". 9. Категория рода — это в первую очередь категория синтаксическая, но она может быть связана также и со словоизменением. В языке бариба аффикс множественного числа имеет целый ряд различных алломорф. В ряде случаев по роду, т. е. классу, вызывающему согласование, можно предсказать форму множественного числа. Так, все существительные второго класса образуют множественное число добавлением /-пи/. Наоборот, если известно, что множественное число образуется добавлением /-пи/, это означает, что само существительное принадлежит ко второму или третьему роду. Третий класг, однако, включает существительные, которые образуют множественное число добавлением /-пи/ или /-su/. Некоторые существительные, принадлежащие главным образом к первому классу, неправильны. Подобные же явления знакомы изучающим латынь или греческий. Например, в латинском языке к первому склонению (парадигматический подкласс) относятся в основном существительные женского рода, но есть, однако, и несколько существительных мужского рода, в том числе: agricola „хлебопашец", poet а „поэт", nauta „моряк"*
Некоторые категории словоизменения 213 Второе склонение включает в основном существительные мужского и среднего рода, но содержит и несколько существительных женского рода, в том числе: fagus „бук", pinus „ель" и taxus „тисе". Иными словами, несмотря на многочисленные исключения, существует Еполне определенное и Егжнсе соотношение между родом существительного и его словоизменением. 10* У существительных род — обычно неотъемлемый признак самой основы, т. е. каждое существительное является существительным определенного рода, хотя эта категория у существительных и не находит особого формального выражения. В языках с развитой системой согласования категория рода прилагательных выражается обычно в словоизменении, т. е. хотя прилагательным как таковым категория рода не присуща, они могут изменяться по родам, что и выражается аффиксацией. Во многих случаях это является надежной основой для дифференциации существительных и прилагательных как частей речи. Этот принцип можно с успехом применить в латыни, суахили и многих других языках. Категории содержания не являются по своей природе обязательно словоизменительными или словообразовательными или присущими самим корням — даже в пределах какого-либо одного языка; они могут быть по-разному связаны с разными частями системы выражения языка. 11. Категория лица распространена в глаголах и местоимениях. В английском категория лица у глагола носит рудиментарный характер, поэтому мы начнем наше изложение с форм местоименных корней. В § 18 гл. VIII мы привели восемь рядов форм личных местоимений. Из них who — случай особого рода, и здесь мы его рассматривать не будем. Остальные семь рядов причисляются обычно к одному из трех лиц, каждое из которых, как часто считают, встречается как в единственном, так и во множественном числе. На самом деле, такая точка зрения вызывает ряд возражений. Что касается третьего лица, то у него, действительно, в английском языке есть формы единственного и множественного числа. Эти формы как синтаксически, так и семантически имеют много общего с аналогичными формами существительных и часто могут заменять их. Упо-
214 Глава XI требление местоимений характеризуется теми же особенностями, что и употребление множественного числа существительных. Where are ту pants? They were right here.: Where is my shirt? It was right here. „Где мои брюки? Они только что были здесь." : „Где моя рубашка? Она только что была здесь". В ряде случаев, they „они" может непосредственно заменять сочетание, состоящее из местоимений третьего лица единственного числа: Не and she came. They soon went. „Он и она пришли. Они скоро ушли". Все подобные доводы говорят в пользу того, что they „они" является множественным числом от he she it „он она оно" в том же смысле, в каком dogs „собаки" — множественное число от dog „собака". Иначе обстоит дело со вторым лицом. В большинстве диалектов нет абсолютно никакого различия между так называемыми единственным и множественным числом. И в том и в другом случаях употребляется you, причем этому местоимению всегда сопутствует одна и та же форма глагола. Это отличает you от местоимений 3-го лица, где различия между местоимениями единственного и множественного Ч4Сла связаны, кроме того, с различиями согласующихся с ними форм глагола (в настоящем времени). При отсутствии какого бы то ни было структурного обоснования целесообразность использования двух терминов—„второе лицо единственного числа" и „второе лицо множественного числа"—весьма сомнительна. Употребление данных двух терминов оправдано только для тех диалектов, которые действительно имеют эти две формы, часто нечто вроде /yuw/ : /yuwoHl/ (т. е. соответственно русским вы, вы все). Еще сложней обстоит дело с первым лицом. Две формы 1-го лица встречаются во всех диалектах, однако различие между ними редко можно приравнять к различению единственного и множественного числа у существительных или к различению чисел в местоимениях 3-го лица. / „я", грубо говоря, означает „тот, кто говорит". Если бы это слово имело множественное число, оно должно было бы, очевидно, означать „те, кто говорит", но это, разумеется, не есть обычное значение we „мы". Такое значение могло бы возникнуть при хоровом чтении, но оно было бы искусственным и необычным. Я не могу
Некоторые категории словоизменения 215 припомнить, чтобы мне когда-либо приходилось слышать we в значении множественного числа от / в непринужденной, простой и заранее неподготовленной ситуации. И хотя в дальнейшем удобно придерживаться привычных терминов, важно отдавать себе отчет в том, что „множественное число первого лица"—не определение и не может быть не чем иным, кроме как удобным способом обозначения we. 12. Самое обычное значение we — „говорящий и еще кто-либо". В английском языке „кем-либо" может быть любой. В некоторых других языках в этом „ком-либо" проводится различие, похожее на различие, существующее в английском языке между вторым и третьим лицом. В парадигме языка кри (см. § 9, гл. IX) одна категория подразумевает говорящего и слушающего; ее обычно называют инклюзивным первым лицом. Другая категория относится к говорящему и кому-либо, помимо слушающего,— ее именуют обычно эксклюзивным первым лицом. Это различие мы встречаем в самых разнообразных, расположенных далеко друг от друга языках, хотя, несомненно, и в отдельных языках наблюдаются некоторые расхождения. Так, в языке кри обе формы первого лица множественного числа производны: они слагаются из следующих категорий (Приведенные формы используются в словоизменении существительных для указания на владельца.): /ке-/ „чей-то, включая слушающего" /пе-/ „чей-то, включая говорящего, но не слушающего" /о-/ „чей-то, исключая и говорящего и слушающего" Взятые отдельно, эти формы надо было бы перевести как „твой", „мой" и „его". В последней форме не проводится родовой дифференциации, хотя она и относится скорее к одушевленным, чем к неодушевленным предметам. /-епап/ „чей-то, включая говорящего и еще кого-либо" waw/ „чей-то, принадлежащий двум и более, но не говорящему" Сочетания этих элементов передают следующие значения: /ке- -епап/ „наш (инклюзивно)" /пе- -епап/ „наш (эксклюзивно)"
216 Глава XI /ке- -waw/ „ваш (во множественном числе)" /о- -waw/' „их" 13. Та же парадигма языка кри включает формы, иллюстрирующие другой тип различения по лицам, а именно деление 3-го лица на проксимальное и обвиативное. Оба обозначают кого-то, кроме говорящего и слушающего, но среди них различают проксимальное и обвиативное лица. Проксимальное — это, скорее всего, ближайшее лицо, основное действующее лицо повествования или лицо, упомянутое первым. Обвиативное — лицо, имеющее меньшее значение в повествовании, или лицо, упомянутое вторым. Эта категория лица представляет собой словоизменительную категорию и у существительных, и у глаголов, и ее связи выявляются более или менее отчетливо при помощи согласования, например: /kitotew/ „он (проксим.) говорит ему (обв.)" /kitotik/ „он (обв.) говорит ему (проксим.)" /okimaw/ „вождь (проксим.)" /okimawa/ „вождь (обв.)" /iskew/ „женщина (проксим.)" /iskewa/ „женщина (обв.)" /okimaw iskewa kitotew/ „Вождь говорит женщине." /okimawa iskew kitotik/ (перевод тот же) /okimaw iskewa kitotik/ „Женщина говорит вождю." /okimawa iskew kitotew/ (перевод тот же) Предложения, переведенные одинаково, разумеется, не тождественны по своему значению, ибо они указывают на различие места, занимаемого обоими лицами в повествовании в целом. Тем не менее основная функция этой категории — установление связей между существительным и глаголом. В приведенных предложениях это хорошо видно, и хотя эти предложения в каком-то смысле искусственны, они все же иллюстрируют способы выражения некоторых синтаксических связей в языке кри. При употреблении данной категории возникает множество трудностей и, хотя указанные различия, по-видимому, ясны для народа кри, они могут оказаться очень сложными для изучающего этот язык. 14, В английском языке редко проводится различие, подобно проводимому в языке кри разграничению прокси-
Некоторые категории словоизменения 2Г7 мального и обвиативного. Простым случаем такого противопоставления является использование the former : the latter „первый — последний". Часто употребление this: that также в определенном смысле соответствует системе языка кри. Оба приема используются довольно непоследовательно, т. е. наблюдается как бы беспорядочный переход от одной формы к другой. Но замечает эту, как ему кажется, непоследовательность учащийся, только изучая кри и начиная читать на этом языке. Американец же обычно без труда следит за ходом повествования, не путаясь в this и that, так как в английском языке употребление их подчиняется определенным правилам. Сущность различия между двумя указанными приемами в английском языке и противопоставлением проксимального и обвиативного в 3-м лице в языке кри заключается в следующем: хотя англичанин и может тем или иным способом дифференцировать два действующих лица повествования, для него это не обязательно; в языке же кри проведение разграничения проксимальный : ббвиатив- ный необходимо. Подобные несоответствия между категориями двух языков являются причиной одной из самых больших трудностей при переводе. Рассмотрим такое предложение: James and John had a fight. He got a black eye. „Джеймс и Джон подрались. Ему подбили глаза. Чтобы перевести это на кри, надо обязательно решить,— кто кому подбил глаз. Одно из лиц — Джеймс или Джон — должно быть обозначено как обвиативное, поскольку в одном и том же контексте не может быть двух проксимальных лиц. Далее, уже в соответствии с нашим выбором, надо будет определить и he либо как проксимальное, либо как обвиативное. В языке кри трудно быть двусмысленным или избежать точного ответа на этот вопрос. В английском языке в данном случае вполне возможна неясность, хотя при желании можно быть как угодно точным. Если бы предложение выглядело как James and Mary..., т. е. „Джеймс и Мэри...", англичанину было бы нелегко быть двусмысленным, так как он установил бы соотнесенность местоимения с тем или иным лицом, употребив либо he „он", либо she „она". В языке
218 Глава XI кри также пришлось бы провести это разграничение, но с помощью приема, о котором говорилось выше. В других контекстах неясности в языке кри возникают там, где в английском их нет. Языки различаются не столько тем, что они могут выразить, сколько тем, что они постоянно и регулярно выражают и должны выражать. При переводе часто возникают дополнительные значения именно за счет тех различий, которые нужно передать и которые требуются структурой одного языка, но не уточняются в переводимом тексте. 15. В большинстве языков есть слова или аффиксы, используемые для уточнения и конкретизации тех или иных обстоятельств. Их называют иногда указательными словами (demonstratives). В английском языке их два — this и that „этот" и „тот". Основное различие между ними — различие в степени близости: this указывает на ближайший из предметов, a that — на тот, который находится дальше. То же противопоставление обнаруживается и в наречных словах here „здесь" и there „там" и в выходящих из употребления hither : thither „сюда : туда" и hence: thence „отсюда: оттуда". Разумеется, применение данных слов осложняется всякого рода трудностями, но когда эти пары противопоставляются, в них можно обнаружить следы указанного различия. В других языках имеются подобные же противопоставления, но в большем числе. Так, например, в некоторых английских диалектах наблюдается тройное противопоставление: here, there и yonder (т. е. „здесь", „там" и „там, еще дальше") и this, that,., there и that... yonder (т. е. „этот", „тот"... „там" и „тот"... „там дальше"). Засвидетельствованы случаи с еще более тонкой градацией подобного же рода. Так, в латинском языке, например, есть три указательных слова, но различие между ними связано еще с одним обстоятельством. Hie обычно обозначает „вблизи от говорящего", iste может значить „вблизи от слушающего" и Ше—„вдали от обоих". При переводе, естественно, возникают затруднения. Hie обычно переводится как this „этот", а Ше — как that „тот", но iste надо переводить либо как this, либо как that в зависимости от контекста. В дополнение к этому могут возникнуть, разумеется, и другие трудности, связанные с
Некоторые категорий словоизменения 219 особенностями использования противопоставлений указательных слов в двух языках. Другим видом разграничения, который тоже встречается часто, является деление предметов на видимые и предметы, находящиеся вне поля зрения. Поскольку видимые предметы находятся обычно ближе, чем невидимые, это различие передается в переводе при помощи this и that. Но такой перевод может значительно изменить смысл или даже полностью исказить его. Приведенные примеры помогают понять, что указательные слова не могут быть удовлетворительно объяснены посредством глосс, т. е. с помощью перевода. Это, разумеется, справедливо и по отношению ко многим другим языковым противопоставлениям, но особенно дает себя знать в данных случаях. Только многочисленные примеры на употребление этих слов или морфем могут дать представление об их значении. Для большей наглядности такие примеры должны отбираться с особой тщательностью и по возможности должны включать противопоставления. 16. С указательными словами сходны отчасти и артикли. Они, однако, гораздо менее распространены, а во многих языках вообще отсутствуют. Считается, что артикли в английском языке выполняют выделительную функцию, похожую на функцию указательных слов, но менее точную и определенную. В действительности эта функция артиклей гораздо менее важна и существенна, чем предполагается. Употребление артиклей а или the определяется почти полностью синтаксическими особенностями высказывания, а не его значением. Артикли — важные показатели структуры с многообразными и довольно сложными функциями. Поскольку в первую очередь они являются признаками структуры, не удивительно, что в отношении артиклей языки обнаруживают огромное разнообразие. Во многих языках их совсем нет, в других существует лишь один артикль, в третьих их несколько. Кроме того, различным может быть употребление артиклей— и не только в частностях, но и по существу. Рассмотрение артиклей одного языка как эквивалентов артиклей другого приводит иногда к серьезным недоразумениям. Мы уже говорили, что, например, в древнеев-
220 Глава XI рейском языке мысль менее абстрактна, чем в английском, ибо там, где американец может сказать Gold is good. „Золото хорошо.", говорящий на древнееврейском должен сказать /toob hazzaahaab/, которое можно перевести примерно как „The gold is good.", то есть как „Это золото хорошо.", что носит менее общий характер, чем соответствующее обычное английское высказывание. Явная ошибка здесь заключается именно в приравнивании префигирован- ного артикля /haC-/ к английскому the, из чего вытекает, что /hazzaahaab/ „The gold" „это золото" должно быть противопоставлено /zaahaab/ „gold" „золото", а отсюда и данные нами разные переводы. Отсутствие the в предложении Gold is good объясняется тем, что gold представляет собой вещественное существительное, и это отмечается отсутствием the. The в сочетании с вещественным существительным конкретизирует его. В древнееврейском языке нет противопоставления, соответствующего английскому существительное вещественное : существительное исчисляемое. Потому-то утверждение о якобы менее абстрактном характере древнееврейского языка несостоятельно. Более того, в предложении типа /toob hazzaahaab/ /haC-/ используется в качестве формального показателя подлежащего. В данном контексте он не имеет ничего общего ни с абстрактностью, ни с конкретностью, хотя в каком-нибудь ином контексте он может выполнять функции, несколько приближающиеся к функциям английского the. Таким образом, различие двух языков оказывается мнимым, ибо наличие /haC-/ в высказываниях подобного типа диктуется структурой древнееврейского языка, в то время как структура английского языка требует для аналогичных высказываний опущения the. Другой пример, в котором артикль английского языка служит признаком определенной структуры, можно видеть на противопоставлении a bowl or vessel : a bowl or a vessel. В первом случае bowl и vessel рассматриваются как синонимы, и одно не противопоставляется другому (в переводе на русский нечто вроде—„какой-либо кубок или сосуд"). Во втором случае два предмета противопоставляются, т. е. подразумевается, что если bowl—„кубок", то это уже не vessel—„сосуд" (в переводе: „какой- либо кубок или какой-либо сосуд"). Разница в значении
Некоторые категории словоизменения 221 связана не с самим артиклем как таковым, а с различными структурными связями, которые характеризуются наличием или, наоборот, отсутствием неопределенного артикля а. В других языках эта разница может передаваться совершенно иными средствами. 17. Другая категория, имеющая широкое распространение в языках, определяется социальным положением лица или лиц, принимающих участие в разговоре. Она может выражаться по-разному. В тибетских языках, например, существует много пар слов, значения которых близки или одинаковы, за исключением только той разницы, что одна из форм употребляется обычно в разговоре с лицом, занимающим более высокое социальное положение (или при упоминании о нем). Следующие примеры дадут известное представление о круге значений таких слов и о пределах звуковых различий между ними: Почтительное Обычно е u go „голова",; gongpa sampa „мысль" . chhab chhu „вода" shumpa nguwa „плакать" В европейских языках обычно проводятся подобные же различия, но они, как правило, ограничены местоименными словами. В английском языке, например, your honor „Ваша честь"—это специальное местоименное слово, употребляемое при обращении к судье. В немецком языке различие идет гораздо дальше и захватывает местоимения 2-го лица. Du „ты" употребляется при обращении к детям, слугам, родственникам, близким друзьям, богу (в молитвах) и т. д. Sie „Вы" употребляется в официальной обстановке, при обращении к чужим людям, случайным знакомым, вышестоящим лицам и т. д. Это различие находит отражение и в системе словоизменения, поскольку с данными местоимениями согласуется глагол: da hist: Sie sind. Правила такого словоупотребления бывают исключительно сложными. Они могут быть обусловлены положением лица, к которому обращаются, положением говорящего либо того лица, о котором идет речь, или соотношением в статусе этих двух (или более) лиц. Иногда
222 Глава XI различают несколько стеленей „вежливости", поэтому число соответствующих форм может быть очень велико. Американцы нередко негодуют по поводу существования подобных форм, полагая, что условности такого рода отражают социальные взгляды, которые американцы не хотят ни разделять, ни поддерживать. Может быть, это и так, но, вероятно, сами эти различия довольно условны и не связаны с социальна; делением общества. Как бы то ни было, американцу, изучающему подобный язык, полезно научиться использовать формы вежливости так, как они используются говорящим на данном языке, чье социальное положение сходно с его собственным. Пренебрежение формами вежливости будет расцениваться как свидетельство плохих манер, незнания грамматики или невежества, но отнюдь не как доказательство стремления ко всеобщему равенству. Вообще, реформа языка, если она действительно необходима, должна исходить от самого языкового коллектива, а не от чужеземца с его несовершенным знанием речевых особенностей данного языка. Иностранцу следует быть очень осторожным при введении каких-либо новшеств или при отклонениях от общепринятых моделей. 18. При рассмотрении некоторых категорий словоизменения в данной главе как бы подразумевалось, что эти категории связаны в первую очередь с определенными частями речи. Но хотя, может быть, и верно, что, например, число — чаще всего категория имен существительных, это не всегда обязательно так. В килеутском языке (Орегона) множественное число имеют и существительные и глаголы. /а? t'sit/ „вождь" — единственное число : /а? а? t'Sit/ „вожди" — множественное; /ela*xali/ „Я покидаю его" — единственное число : /e?ela'xali/ „Я часто покидаю его"— множественное; /6'xwal/ „Он носит воду"—единственное число : /6*?o*xwal/ „Ончасто носит воду" — множественное. Как показывают примеры, множественное число у глаголов образуется совершенно так же, как у существительных. Во всех трех случаях оно образуется инфиксом /-?V-/. В последних двух примерах перед нами не глаголы во множественном числе (в том смысле, что это не формы глагола с указанием на множественное число деятеля), а формы, означающие множественность самого действия.
Некоторые категории словоизменения 223 Нет таких грамматических категорий, которые были бы обязательно связаны с каким-либо определенным типом слов. В каждом языке есть свои модели. В близко родственных языках (таких, как большинство европейских) эти модели могут быть весьма сходными, причем впечатление сходства может усиливаться благодаря правилам традиционной грамматики. И в результате мы привыкаем к тому, что определенные категории выражаются „всегда" определенным образом. Но языки других языковых семей, связанные с другими культурами, коренным образом отличаются от наших языков не только тем, как они выражают разные категории, но и тем, что они выражают и как они соединяют разные понятия в структуре предложения. Нет таких моделей, которые могли бы считаться нормативными. Ни в коем случае не следует рассматривать правила своего родного языка как логически необходимые или более разумные и удобные, чем законы другого языка.
ГЛАВА XII ФОНЕМА 1. В главе II мы рассмотрели согласные английского языка и установили, что число их равно 24. Среди них был согласный, который мы решили обозначить условным знаком /к/. Этот звук слышится, например, в таких английских словах, как key, sky и caw. К установлению данного звука мы пришли двумя путями: один из них был освещен нами весьма подробно, а другой лишь подразумевался. Первый путь заключался в отыскании примеров, в которых звук /к/ в одном из его проявлений был бы четко противопоставлен разным другим звукам. Была приведена пара key и tea, которая позволила нам установить, что /к/ и /t/ — это различные фонемы. Для подтверждения того, что /к/ так же четко отличается и от каждой из остальных двадцати трех согласных английского языка, можно найти другие пары (не все они были приведены в тексте). При этом молчаливо подразумевалось, что звук, обозначенный нами как /к/ в key /kiy/, в каком-то смысле „тот же", что и звуки, которые мы обозначили как /к/ в ski /skiy/ и caw /кэн/. Американцу это кажется само собой разумеющимся, но для говорящего на другом языке это далеко не столь очевидно. Так, например, для араба звуки /к/ в key и ski были бы, вероятно, одинаковыми, но соответствующие звуки в key и caw показались бы совершенно разными. Говорящему на хинди, напротив, звуки /к/ в key и caw казались бы, по-видимому, одинаковыми, но отождествление звуков в ski и key вызвало бы у него возражение. Очевидно, на данной ступени анализа исследователь во многом зависит от своих языковых навыков. Если же лингвист хочет дать объективный анализ фонем какого-либо языка, приемы его исследова-
Фонема 225 ния должны быть свободными от влияния моделей его родного языка. Метод, примененный нами в гл. II, базировался на таком определении фонемы, какое в тот момент вполне нас удовлетворяло. Однако это определение считалось пригодным для установления фонемы лишь тогда, когда два звука были различными, но оно оказывалось абсолютно неприменимым в тех случаях, когда два звука были сходными. В таких случаях мы полагались на языковое чутье говорящего. Следует поэтому прежде всего пересмотреть определение фонемы с более широкой точки зрения. Мы разовьем здесь мысль, изложенную в § 21, гл. II. 2. Фонема — это класс звуков. Легко продемонстрировать, что, например, /к/ в key отличается от /к/ в ski и caw и что /к/ в этих последних словах также различны. Но возможности вариаций в пределах одной фонемы этим далеко не исчерпываются. Некоторые другие фонемы варьируют настолько широко, что никакое фонетическое описание их невозможно без указания на это качество. В английском языке нет ни одной фонемы, которая была бы одинаковой во всех окружениях, хотя можно и не заметить вариантов многих фонем (особенно легко ускользают они из поля зрения у говорящего на своем родном языке). С другой стороны, поскольку фонематические модели разных языков неодинаковы, иностранца часто поражают те различия, которых не слышит говорящий на данном языке. 3. Легче всего понять эту особенность фонемы, кратко (и, быть может, несколько поверхностно) описав, как приобретает способность слышать и воспроизводить фонемы своего родного языка ребенок. Речевой аппарат человека способен производить огромное количество разнообразных звуков, отличающихся друг от друга многими признаками. Вначале ребенок не придает им никакого значения и просто лепечет, произнося все возможные звуки, которые он только способен выговорить. Постепенно он начинает различать некоторые звуки из своего запаса и понимать полезность ряда звуковых последовательностей. Ни одна из них не произносится с большой точностью или последовательностью, тем не менее некоторые 15 г. Глисон
226 Глава XII различия им все же устанавливаются. Так ребенок начинает говорить. Этот процесс заключается не в приобретении способности произносить звуки, но в приобретении уме-, ния их различать. Моя дочь довольно рано научилась различать лабиальные и нелабиальные взрывные. Позже она стала различать глухие и звонкие взрывные. Различие же между /к/ и /t/ пришло, однако, гораздо позднее. Эти звуки не различались ею в течение довольно долгого периода, хотя в то же время она различала уже столько других фонем, что ее речь была понятна по крайней мере ее родителям. Звуки, похожие на [t], встречались несколько чаще, чем звуки, похожие на [kj, но встречались и последние, как, впрочем, и различные промежуточные звуки. Так, cake звучало обычно как /feyt/, а иногда как /keyt/, /teyk/ или даже /keyk/. Эти звучания воспринимались взрослыми как различные, но, по-видимому, для нее они были одинаковыми. Иными словами, с ее точки зрения, во всех этих случаях здесь произносился один глухой нелабиальный взрывной /Т/, который мог звучать как [t] или [к] или как разные другие звуки, и cake произносилось как /ТёуТ/. Разумеется, take, Kate и Tate (все эти слова были в ее словаре) произносились ею одинаково, т. е. с одинаковыми видоизменениями, и поэтому смешивались. Через некоторое время ребенок обнаружил различие между данными звуками и со все возрастающей точностью стал разграничивать эти четыре произношения, употребляя их уже правильно. Когда разграничение стало таким же регулярным и последовательным, как в речи взрослых (мы все иногда оговариваемся!), ее старая фонема /Т/ уступила место /к/ и /t/. Она совершила еще один шаг по пути к овладению фонематической моделью английского языка взрослых. Отметим, что процесс заключался в простом делении всех нелабиальных глухих взрывных на два звука. Каждый из них продолжал свое существование в виде целого ряда вариантов, то есть как класс звуков. Более крупные классы звуков заменялись меньшими, но до отдельных звуков дело не доходило. Уже по одной этой причине фонему следует признать классом звуков, но, как мы увидим дальше, для этого есть и другие бесспорные основания.
Фонема 227 4. Стимулом к усвоению различий между /к/ и /t/ была прежде всего необходимость в различении таких слов, как cake, take, Kate и late и многих других минимальных пар или рядов. Если таких различий не проводить, язык оказывается гораздо менее эффективным орудием, чем он есть на самом деле. Достаточно частое повторение „правильного" (с точки зрения взрослых) произношения поможет закрепить различия между звуками в речи ребенка. Тем не менее звук /к/ будет и в конечном итоге представлен весьма широким рядом звуков, который, однако, уже не будет делиться дальше, поскольку здесь отсутствует стимул, вызвавший дифференциацию /t/ и /к/: в английском языке нет минимальных пар для каких-либо двух [к]-подобных звуков. Процесс деления на этом, таким образом, прекращается; реакция говорящих на весь ряд [к]-подобных звуков одинакова, т. е. эти звуки продолжают составлять одну фонему. Если бы ребенок усваивал арабский язык, результат был бы иным. Арабский ребенок мог бы пройти все те же ступени и дойти до фонемы /К/, которая охвативала бы примерно тот же круг звуков, что и английское /к/, но процесс бы на этом не закончился. В арабском языке имеется большое количество минимальных пар, в которых противопоставляются две разновидности [к]-подобных звуков. Их можно изобразить как /к/ и /q/! /к/ — звук более передний, /ч/— более задний. Наличие таких пар,!как /kalb/ „собака": /galb/ „сердце", заставило бы ребенка рано или поздно разделить его младенческую фонему /К/ на два ряда звуков— /к/ и /q/. Хотя вариантность арабских /к/ и /q/ по сравнению с английским /к/ более ограничена, оба эти звука, как и все фонемы, представляют собой классы звуков. Слушая английскую речь, араб, возможно, отождествит звук /к/ в английском key, поскольку он более передний, со своим звуком /к/, а звук /к/ в caw со своим /q/, поскольку он более задний. (На самом деле арабские /к/ и /q/ отнюдь не тождественны двум разновидностям английского /к/.) А это приведет к тому, что араб откажется признать тождественными начальные согласные этих слов. Короче говоря, воспринимая английскую речь, ок слышит, по крайней мере частично, фонемы арабского, а не английского языка. 15*
228 Глава XII Говорящий на хинди вряд ли услышит какое-либо различие между согласными в key и caw, поскольку модели его языка не вынуждают его проводить такое различие. В хинди, однако, существует противопоставление между аспирированными взрывными, например /kh/ и неас- лирированными — /к/. Это можно видеть из таких пар, как /khiil/ „пересохшее зерно": /kiil/ „ноготь" и многих других. Поскольку начальное /к/ в key произносится обычно с придыханием, говорящий на хинди приравняет его к своему /kh/, в то время как в ski он услышит звук, похожий на его /к/. Он может, следовательно, не согласиться с тем, что эти два звука одинаковы. 5. В процессе изучения второго языка необходимо, с одной стороны, научиться проводить различия (как в речевой деятельности, так и в восприятии речи), которые являются фонематическими в новом языке, а с другой стороны,— не обращать внимания на те различия, которые в новом языке несущественны, даже если они были фонематическими в родном языке. Часто в двух языках используются весьма близкие, но организованные в две совершенно разные фонетические системы звуки. Научиться по-новому использовать старые звуки гораздо труднее и важнее, чем усвоить совершенно новые звуки. К сожалению, эта часть работы зачастую недооценивается, и лишь немногие изучающие иностранные языки отдают себе отчет в ее значении и важности. Слишком часто учебники усложняют дело, приводя такие описания звуков, которые только сбивают О толку. Так, нередко утверждают, что франц. /i/ произносится как / в machine, в то время как для большинства американцев оно звучит как /iy/. В действительности оно никогда не произносится так во французском языке, хотя для большинства американцев франц. /i/ очень похоже на их собственное /iy/. В лучшем случае такое произношение сразу выдает иностранца, плохо владеющего французеким языком, в худшем — оно совершенно непонятно. Как правило, фонематические системы разных •языков несопоставимы и несоизмеримы. Иными словами, ¦фонематическую систему одного языка нельзя точно описать с помощью фонем другого языка, нельзя дать даже первого чернового ее описания. Определение фонемы, приведенное в § 10 гл. I, ока-
Фонема 229 зывается неудовлетворительным в тех случаях, когда исследователь имеет дело с чужим языком. Для того чтобы определение могло быть применимо и к таким случаям, необходимо ввести в него какой-то объективный критерий для установления ряда звуков, которые можно объединить в одну фонему. Существует два таких критерия, и оба они обязательны: 1) звуки должны быть фонетически сходными. Артикуляторное описание звуков, изложенное в гл. II и III, служит обычно достаточным основанием для того, чтобы судить о сходстве звуков, если, конечно, это описание, с одной стороны, вполне всеобъемлюще, т. е. включает все интересующие нас звуки, а с другой — в достаточной мере подробно и не упускает ничего существенного; 2) звуки должны характеризоваться определенными моделями дистрибуции в изучаемом языке или диалекте. Две такие модели будут указаны ниже. В сущности, они представляют собой такие типы дистрибуции, при которых существование минимальных пар невозможно. Наличие минимальных пар показало бы, что данные два звука являются представителями разных фонем. Если два звука встречаются в такой дистрибуции, которая вообще допускает минимальные пары (независимо от того, существуют ли они на самом деле или нет), уже это придает различению данных звуков функциональный характер и служит достаточным основанием для того, чтобы считать это противопоставление фонематическим. 7. Фонема — это класс звуков, которые: 1) фонетически сходны и 2) характеризуются определенными моделями дистрибуции в изучаемом языке или диалекте. Отметим, что данное определение применимо только к одному языку или диалекту. Так, фонемы /р/ вообще не существует. Существует, однако, фонема /р/ в английском языке. Точно так же существует фонема /р/ в хинди и т. п. Эти фонемы ни в коей мере не идентичны. Каждая из них — элемент определенного языка и не имеет никакого отношения к любому другому языку. 8. Простейшей моделью дистрибуции является свободное варьирование. Работа органов речи человека отличается поразительной точностью, но все же она далеко не совершенна. Например, если один и тот же говорящий произнесет слово key раз сто, то при сравнении звуков /к/
230 Глава XII окажется, что среди них нет даже двух одинаковых. Однако все они будут тяготеть к каким-то определенным общим признакам. Иными словами, всем им будет присуща какая-то средняя продолжительность затвора. В большинстве случаев продолжительность затвора будет приближаться к этой средней величине, но иногда и отклоняться от нее. Звуки будут различаться также и по степени аспирации; чаще всего преобладает средняя степень аспирации, хотя некоторые из звуков могут быть более, а другие менее аспирированными, чем основная масса звуков и т. д. Каждый из таких признаков можно изобразить в виде обычной конусообразной кривой. Кривые показывают границы и природу видоизменений произношения /к/ в key у одного говорящего. Границы отклонений чаще всего незначительны, собственно говоря, они в действительности настолько малы, что их может установить лишь специальный прибор или опытный фонетист, работающий в идеальных акустических условиях. Но иногда степень отклонения настолько велика, что она легко воспринимается на слух и ее необходимо учитывать при фонематическом анализе. Совершенно очевидно, что те фонетические различия, которые не проводятся последовательно, не являются лингвистически значимыми. Какие-либо два звука, находящиеся всегда в отношении свободного варьирования, не могут быть двумя фонемами, но лишь двумя разными звуками в ряду звуков, образующих одну фонему. 9. Рассматривая свободное варьирование, мы сознательно выбрали в качестве примера многочисленные повторения одного и того же слова. Изучив сто случаев /к/ в key, мы можем проделать такой же опыт с /к/ в слове ski, повторив его сто раз. При этом мы обнаружим, что каждый из акустических признаков, присущих /к/, также варьируется. Но границы отклонений, устанавливаемые этими двумя опытами, не одинаковы. Некоторые из признаков /к/ будут различаться не только средними величинами, но и степенью отклонения от этих средних величин. Более того, некоторые из этих различий без труда будут обнаружены лингвистом (имеющим лишь обычную фонетическую подготовку) или, как мы могли убедиться, даже простым говорящим на хинди (не имеющим никакой
Фонема 231 специальной подготовки). Наиболее заметное различие — различие в аспирации. При всем различии в степени аспирации в key она всегда колеблется здесь от средней до сильной; в ski она колеблется от слабой до полного ее отсутствия. Есть все основания считать эти два случая разными рядами вариантов. Почему же тогда мы не встречаем минимальных пар с этими звуками? Чтобы ответить на этот вопрос, достаточно хотя бы приблизительно измерить аспирацию в большом числе фонем /к/ в самых различных словах. Ограничившись для простоты начальным положением /к/, мы обнаружим, что /к/, следующее за /s/, бывает всегда либо лишенным аспирации, либо слабо аспирированным. В то же время /к/, не следующее за /s/, аспирировано всегда умеренно или сильно. Если это так, то совершенно очевидно, что минимальные пары невозможны. Два [к], следовательно, квалифицируются как представители одной фонемы. Дистрибуция, которую мы только что кратко охарактеризовали, известна как дополнительная дистрибуция. Это самый важный, по крайней мере практически, тип дистрибуции, который служит вторым критерием для определения фонемы (см. определение, приведенное в данной главе). Мы говорим, что звуки находятся в отношении дополнительной дистрибуции, когда каждый из них встречается в определенных, закрепленных за ним окружениях, в которых другие звуки не встречаются. В фонологии следует учитывать только фонологические, но не морфологические окружения. Так, англ. [к=] (неаспирированное) и [kh ] (с аспирацией) стоят в отношении дополнительной дистрибуции, поскольку [к=] встречается в группах согласных с /s/, таких, как ski [sk=iy], в группе согласных перед другим взрывным в середине и в конце слова, как в act [aek=th ], а также не в начальном положении перед гласным со слабым ударением, как в hiccup [hik=9p]. (Примечание: Детали этой модели могут варьироваться от диалекта к диалекту. У некоторых говорящих могут встречаться дистрибуции несколько иного порядка, но эти говорящие последовательно придерживаются своих собственных моделей). [kh ] встречается в большинстве других окружений, но никогда не появляется в окружениях, установленных для [к=]. Этим, разумеется, не исчер-
232 Глава XII пываются все возможные вариации /к,: для полноты освещения, кроме аспирации, нам следовало бы учесть и другие типы различий. 10. Любой звук или подкласс звуков, который находится в отношении дополнительной дистрибуции с другим звуком или подклассом звуков так, что вместе они составляют одну фонему, называется аллофоном этой фонемы. Фонема, следовательно,—это класс аллофонов. ^Ряды звуков со свободным варьированием, подобные рассмотренным в § 8 наст, гл., представляют собой аллофоны. 11. Говорящие на одном и том же диалекте проводят обычно одни и те же фонематические различия и одинаково распределяют аллофоны в пределах каждой фонемы. В § 3 наст. гл. мы показали, как ребенок учится различать необходимые фонематические признаки и только их. Но это еще не объясняет, почему два говорящих имеют одинаковую дистрибуцию аллофонов, и не объясняет даже того, почему, собственно, один говорящий последователен в использовании тех или иных аллофонов. Без этой последовательности дополнительная дистрибуция была бы просто фикцией. Поэтому, хотя данный вопрос и не связан непосредственно с нашим изложением, необходимо все-таки высказать некоторые соображения о происхождении и значении аллофонов. Прежде всего в ряде случаев дистрибуция аллофонов обусловлена отчасти физиологическими факторами или, по крайней мере, в значительной мере зависит от них. Так, например, в английском языке передние аллофоны /к/ используются по соседству с гласными переднего ряда, как в слове key, а задние аллофоны /к/ — по соседству с гласными заднего ряда, как в слове caw. Вполне логично предположить, что это диктуется экономией движений. Вероятно, стремление к экономии может отчасти служить объяснением, но, разумеется, не полностью. В языке лома, например после /к g rj/, которые сами, видимо, редко бывают настолько передними, как /к/ в англ. key, встречаются средние или более задние аллоф • лы гласных переднего ряда. Так, например /е/, которое обычно произносится почти как англ. /i/, очень похоже на англ. /4-/ в сочетании/ке/в языке лома. (Примечание: слово „похожий" употребляется в значении „приблизительно такой же".)
Фонема 233 Два других гласных переднего ряда — /i/ (более закрытое, чем /е/) и /s/ (очень похожее на английское ,'е/) — в языке лома также имеют аллофоны среднего ряда. Таким образом, в английском языке, вероятно, наблюдается аккомодация положения языка при произнесении /k g 13/ в зависимости от гласных, в языке лома — наоборот: положение языка при произнесении гласных обусловливается согласными /k g д/. Однако экономией движений нельзя объяснить всех случаев появления аллофонов. Этим нельзя объяснить, например, почему неаспирированные аллофоны /р t k/ встречаются после /s/. По всей вероятности, это связано в основном просто с традиционными языковыми навыками англичан. Подобному произношению один говорящий учится у другого, и оно, по-видимому, передавалось от поколения к поколению на протяжении всей истории. Усвоение именно такого произношения /р t k/ после ' /s/ вызывается не тем, что оно помогает в использо- . вании языка как орудия общения. В этом смысле значение его в лучшем случае ничтожно. Все дело в единых для общества традициях. Если произношение одного человека отличается от произношения его соотечественников, его поймут, но его общественная репутация пострадает. Человек, который произносит key как [k^iy] или ski как [skhiy], покажется „смешным". По крайней мере так обстоит дело с произношением [skhiy]. [k=iy] же может даже оказаться трудным для понимания, поскольку его легко спутать с /giy/. Правильное использование аллофонов более важно в социальном плане, чем в языковом. Представляющие несомненный интерес по многим практическим соображениям и для лингвиста, аллофоны располагаются где-то на краю области его исследования и в известной мере являются чем-то внешним по отношению к языку. Совершенно очевидно, что правильное использование аллофонов обязательно для любого, кто изучает иностранный язык с^ целью говорить на нем. Чтобы быть понятым, он д#1жен научиться произносить все фонемы и использовать такие аллофоны, которые достаточно близки к общепринятым в этом языке и не вызовут недоразумений. Если он стремится к тому, чтобы быть понятым и только, ему больше нечего беспокоиться об аллофонах.
234 Глава XII Но если он хочет произносить так, как произносят сами говорящие на этом языке, он должен научиться употреблять аллофоны так, как это принято в изучаемом им языке. Несмотря на печальный опыт многих иностранцев, достигнуть этого можно. Тем не менее нам представляется, что без сознательного подхода к проблемам, связанным с фонемой, такого умения может добиться лишь человек, обладающий исключительными способностями подражания. Понимание фонологического принципа для большинства взрослых — условие sine qua поп успешного овладения новым языком. Фонема,— без сомнения, наиболее важное из всех понятий, которые учащийся получает в процессе лингвистической подготовки. 12. Из двух критериев подведения аллофонов под одну фонему (см. § 7 наст, гл.) первый, т. е. фонетическое сходство, может быть применен (по крайней мере частично) безотносительно к реальному использованию определенных звуков в любом конкретном языке. Так, можно утверждать, что звонкие и соответствующие им глухие звуки — фонетически сходны, независимо от языка, в котором они встречаются. Это еще не делает их одной фонемой, так как необходимо учитывать оба критерия. Однако сходство— понятие относительное. Нельзя сказать, что звуки одинаковы или неодинаковы,— они могут быть лишь более или менее сходными. Какая степень близости двух звуков требуется для отнесения их к одной фонеме, можно установить только исходя из фонологической системы языка в целом. Если в каком-либо языке фонемы имеют и глухие и звонкие аллофоны, тогда и любую другую пару звонких и глухих звуков можно считать одной фонемой. И наоборот, если в том или ином языке глухие и звонкие обычно противопоставляются, есть все основания считать, что и другие пары звонких и глухих также воспринимаются в этом языке как различные фонемы. Подобная относительность вносит в анализ звуков известную долю субъективизма. Но субъективизм такого рода коренным образом отличается от субъективизма, ограничивающего применение метода, рассмотренного нами в гл. II, III и IV. 13. Второй критерий подведения аллофонов под одну фонему —г- невзаимоисключающая дистрибуция — имеет значение только применительно к определенному языку
Фонема 235 или диалекту. Этот критерий гораздо более объективен, чем критерий фонетического сходства. Однако и тут существуют свои трудности. Так, исчерпывающую картину дистрибуции любого данного звука можно получить только в результате исследования языка в целом. Совершенно очевидно, что это невозможно. Практически мы определяем дистрибуцию в пределах какого-нибудь отрезка речи. И, таким образом, всегда можно ожидать, что исследование дополнительного материала раскроет новые черты дистрибуции, что в свою очередь вызовет необходимость внести поправки в выводы, сделанные раньше. • Чем шире используемый материал, тем менее вероятно, что новый материал опровергнет наши прежние выводы. Вот почему необходимо работать с материалом достаточно обширным, чтобы сделать вероятность ошибки возможно меньшей. Или, другими словами: при наличии широкого языкового материала можно прийти к таким заключениям, которые и после привлечения дополнительных фактов сохранят свою силу. Необходимо также, чтобы используемый материал был показателен для исследуемой языковой формы. Наконец, последнее — после того как материал собран, его нужно надлежащим образом использовать: ничто в нем не должно быть оставлено без внимания, каким бы заманчивым это ни казалось. Приемы отбора и оценки материала для лингвистического анализа все еще не получили должного освещения с точки зрения связанных с ними статистических проблем. Вместо; этого лингвисты (в большинстве случаев) считали необходимым привлекать возможно больше речевых отрезков, вероятно, часто гораздо больше, чем это было необходимо. Можно полагать, что за добросовестно выполненным фонематическим анализом всегда стоит обширный (разумеется, не исчерпывающий) материал. Обычной ошибкой лингвистов в этой области являются непонимание и недооценка того, что в конечном счете результаты их исследований зависят от материала в чисто статистическом отношении и что это всегда следует иметь в виду, истолковывая результаты. 14. Описывая систему гласных английского языка с точки зрения их артикуляции, мы обнаружили, что девять
236 Глава XII гласных группируются в зависимости от двух основных признаков следующим образом: 1 е ае 9 а и 0 0 Симметрия в их расположении затрагивает не только фонетическую сторону данных фонем. Между фонемами существуют и разносторонние функциональные взаимосвязи, отражающие, видимо, ту же модель. Вот почему мы можем рассматривать фонемы не только как противостоящие друг другу единицы, но и как элементы системы. В некоторых других языках функциональные связи в фонематической системе выявляются более наглядно. Так, например, гласные в турецком языке различаются по трем признакам: они или относительно передние, или относительно задние; относительно узкие или относительно широкие; относительно лабиализованные или относительно нелабиализованные. Возможны все комбинации этих признаков, так что в общем система состоит из восьми гласных, что удобно представить в виде куба с гласной в каждом из его углов. е К такой аранжировке гласных мы можем прийти не только исходя из артикуляции звуков, но и даже, более точно, исходя из морфо-фонематических связей. Так, /i (i i и/ сходны не только потому, что все они сравнительно узкие, но и потому, что каждый суффикс, содержащий один из этих гласных, имеет алломорфы, содержащие и другие из этих четырех гласных. Такие аффиксы называются поэтому (что очень удобно) аффиксами с узкими гласными. Алломорфы таких суффиксов видоизменяются в зависимости от гласного предыдущего слога: /i e/
Фонема 237 обусловливают/i/; /u о/ обусловливают /О/; /4- а/ обусловливают /4-/; /и о/ — /и/. В результате выделяются четыре группы гласных: передние нелабиализованные, передние лабиализованные, задние нелабиализованные и задние лабиализованные. Вторая группа суффиксов содержит либо /е/, либо /а/ — широкие нелабиализованные гласные, /е/ встречается после любого из передних гласных /i u e о/, /а/--после любого гласного заднего ряда /4- и а о/. Таким образом, расположение гласных турецкого языка (в диаграмме) в виде куба отражает как структурные связи между гласными, так и их фонетический характер. Диаграмма наглядно показывает, что турецкие гласные — это такие единицы системы, взаимосвязи которых имеют первостепенное значение в языке. Фонемы какого-либо языка — это не просто отдельные единицы, выявляемые и описываемые каждая отдельно. А если это так, то третье определение фонемы можно сформулировать следующим образом: фонема — один из элементов звуковой системы языка, находящийся в определенных взаимосвязях с каждым из других элементов этой системы. Эти взаимосвязи могут быть различными. Они могут отражаться в морфо-фонематических чередованиях, в возможности определенных последовательностей фонем в пределах морфемы или в функциях данных единиц в лределах отрезков речи. Сама система может быть весьма четко очерченной или более расплывчатой и неопределенной, но связи подобного рода в известной степени всегда налицо. 15, Все три определения фонемы (по признаку противопоставления фонем, по отсутствию противопоставлений составляющих их классов звуков и по наличию систематических связей между ними) дополняют друг друга. Ни одно из чих не дает полного представления о сущности или значении фонемы. Вместе взятые, они оказываются вполне пригодными и для элементарного лингвистического курса и (с небольшими уточнениями) для самых специальных исследований. Тем не менее, формулируя все три определения фонемы, мы молчаливо исходили из того, что некоторые моменты разумеются сами собой. Но если мы хотим, чтобы наши определения были правильно поняты, эти факты необходимо подвергнуть серьезному обсуждению.
238 Глава XII 16. Все наше рассмотрение фонем строилось на предположении, что поток речи делится на сегменты, каждый из которых может быть соотнесен с какой-либо фонемой. Такое членение можно осмыслить по-разному. Самым обычным является представление, что согласные и гласные английского языка следуют один за другим в такой последовательности, что один звук начинается по завершению предшествующего. Ударение более или менее совпадает с гласными, а изменение тона сопровождает все другие звуки. Это нас пока вполне удовлетворяет, но в гл. XV мы укажем и на другую возможность. Итак, оставляя на время в стороне ударение, тон и другие аналогичные фонемы, мы рассматривали, например, англ. bit как последовательность трех звуков. По всей вероятности, большинство исследователей без особых возражений согласилось бы с нашим анализом. Но в такОхМ слове, как key, эта проблема практически предстанет в совершенно ином свете. Некоторые услышат в этом слове последовательность из трех единиц, как показывает и фонематическая транскрипция /kiy/. Другие воспримут в нем только два звука — [ki], а третьи могут услышать даже четыре — [khiy]. Во всех трех определениях фонемы мы обходили или не учитывали вопрос о том, сколько фонем содержится в данном отрезке речи, хотя совершенно очевидно, что для любого определения фонемы это обстоятельство имеет первостепенное значение. Восприятие и сегментирование (членение) высказывания зависят отчасти от фонематических навыков самого исследователя. В разных языках сходный фонетический материал членится на разное число сегментов, и членение происходит в разных местах. Модель сегментации — одна из лингвистических моделей языка, и в каждом из трех определений фонем подразумевалось, что речь сегментируется в соответствии с этими моделями. 17. Ни одно из наших определений фонемы не дает четкого ответа еще на один вопрос. Речевой процесс включает деятельность человеческого мозга, артикулятор- ной системы и органов чувств, и как таковая речь может законно и с успехом изучаться психологией. Однако фонема— не психологическое понятие; ее нельзя определить в терминах психологии. Описание процесса овладения фо-
Фонема 239 нематическими различиями и было дано в этой главе не для какого-нибудь нового определения фонемы, но как вспомогательное и побочное замечание. Разумеется, воспроизведение и узнавание фонем связано с некоторыми психологическими процессами, но никакого приемлемого психологического определения фонемы до сих пор дано не было. Речь связана также и с определенными акустическими явлениями, которые каким-то образом передают фонемы. Однако фонемы не являются физической реальностью: они не обнаруживаются экспериментальными методами или непосредственным наблюдением. Фонему нельзя поэтому определить и акустически. Фонема—-это единица структуры языка. Это значит, что фонема является понятием абстрагированным от психологических и акустических моментов, понятием, позволяющим лингвисту описать такие наблюдаемые им повторяющиеся явления, которые, несмотря на явные различия, функционируют одинаково в системе языка. Фонема, короче говоря,— явление чисто лингвистическое. Это не особенность отдельного высказывания, но констатация сходства многочисленных высказываний. Высказывание, в сущности,—это не последовательность фонем, а последовательность определенных аллофонов соответствующих фонем. Фонема — это не отдельное явление, но класс явлений. Нельзя говорить о реальности фонем в том смысле, в каком мы говорим о реальности конкретных частей конкретных высказываний (аллофонов). В известной мере фонема — создание творческой мысли лингвиста, исследующего эти конкретные части конкретных высказываний. Но, хотя фонема и является созданием мысли исследователя, установление фонем акт не вполне произвольный. Фонемы языка есть совокупность абстракций, которые помогут более адекватно, чем какая-либо другая совокупность, описать некоторые особенности высказываний данного языка в прошлом, настоящем или будущем. Фонемы представляют собой модели высказывания. Задача лингвиста — найти такую модель, которая наиболее полно и точно соответствует наблюдаемым фактам. Язык навязывает лингвисту вполне реальные ограничения и часто строго лимитирует его свободу в выборе той или иной модели. Реальность фонемы и кроется в этих ограничениях.
ГЛАВА XIII ФОНЕМАТИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ 1. Исследователь-языковед, ставящий своей целью дать научный анализ неизученного еще языка, и человек, стремящийся научиться говорить на другом языке, сталкиваются с одной и той же основной проблемой. Ни тот, ни другой не смогут пойти дальше и приблизиться к своей цели, пока они хотя бы в какой-то мере не овладеют фонематической системой изучаемого языка. Без этого фактический материал нового языка осмысливается неправильно, т. е. ему навязываются привычные фонематические модели родного языка. Без овладения системой нового языка этот язык будет восприниматься и фиксироваться как комплекс беспорядочных и сливающихся воедино звуков. Неспециалист, если он обладает „способностью к языкам**, может с течением времени активно овладеть фонематической системой, придя к этому чисто эмпирически, но, к сожалению, большинство людей так и не выходит за пределы того минимума знаний, который необходим для самого элементарного общения. Лингвист же сознательно ставит своей целью овладеть фонематической системой изучаемого им языка. Его методы строго продуманы. Некоторые из них могут принести пользу любому человеку, изучающему новый язык, помогая ему избежать ряда трудностей, с которыми сталкиваются все начинающие. Эти методы будут способствовать быстрейшему прогрессу в овладении языком и помогут осмыслить самый процесс обучения и некоторые „особенности" изучаемого языка. В настоящей главе мы остановимся на некоторых простейших сторонах аналитического метода, который можно использовать для этих целей. 2. Первой ступенью при анализе фонематической системы неродного языка является транскрипция какого-
Фонематический анализ 241 нибудь отрывка. Транскрибируется ряд высказываний, произносимых человеком, говорящим на своем родном языке. При этом большое внимание уделяется тому, чтобы транскрипция была как можно более последовательной, т. е. чтобы каждый звук изображался всегда одним и тем же условным знаком. Надо попытаться зарегистрировать все особенности речи как можно более подробно и точно. Исследователь, получивший специальную подготовку в области фонетики, зафиксирует очень большое количество даже незначительно различающихся звуков, используя для этого условные обозначения одной из принятых систем транскрипции. Человек, менее подготовленный для работы в этой области, зафиксирует гораздо меньше отличительных черт и, быть может, ему придется тут же, ad hoc, создавать свои условные обозначения для многих из них. И в том и в другом случаях лишь случайностью можно объяснить, если эта транскрипция правильно выделит хотя бы несколько фонем. Такая запись в известной степени отразит влияние фонематической системы родного языка исследователя. Опытный лингвист может как-то избежать этого влияния благодаря широкому знакомству с различными языками и фонетической подготовке. Транскрибируя речь, он не будет исходить из фонематической системы родного языка, а будет опираться на опыт, накопленный многими учеными при работе с многочисленными языками. В его транскрипции найдут отражение все те явления, которые он как полиглот научился различать. Как можно ожидать, любая подобная „предварительная" транскрипция отличается от чисто фонематической записи тем, что она может быть: 1) Чрезмерно детализирована. Это означает, что для двух и более вариантов одной и той же фонемы в транскрипции используются разные условные знаки или что в данной транскрипции зафиксированы различия, лингвистически не существенные. Так, например, обстояло бы дело, если бы араб, услышав английскую речь и анализируя услышанное, записал бы английское /к/ с помощью [к] и [q]. 2) Недостаточно детализирована. Это означает, что один и тот же условный знак используется в ней для двух и более различных фонем или для сочетания алло- 16 Г. Глисон
242 Глава XIII фонов, относящихся к двум различным фонемам, а иногда и то, что некоторые лингвистически важные особенности речи в транскрипции вовсе не фиксируются. Так, например, обстояло бы дело, если бы американец, пы'та- ясь анализировать арабский язык, обозначил бы /к/ и /q/ одним [к]. 3) Неправильно сегментирована, т. е. один условный знак может быть использован для записи сочетания фонем или, наоборот, несколько условных знаков — для записи одной фонемы. Так могло бы быть, например, если бы американец, пытаясь анализировать немецкий язык, зафиксировал бы /is/ через [с], или немец передал бы англ. /с/ через [ts]. 4) В транскрипции бывает немало грубых ошибок и индивидуального порядка. Далее задача исследователя состоит в выявлении всех случаев отклонений и внесении необходимых исправлений. Таким образом, транскрипция постепенно, шаг за шагом, приближается к правильной фонематической записи речи. Этот процесс может состоять из целого ряда ^последо- вательных этапов. 3. Излишнюю детализацию в транскрипции можно обнаружить и ликвидировать путем строгой проверки самой транскрипции (если только грубые ошибки и недостаточная детализация полностью не исказили фактов!). Именно поэтому лингвист пытается транскрибировать речь возможно более тщательным образом. Это сводит до минимума недостаточную детализацию, но не исключает ее возможности, т. е. не исключает возможности упущения каких-то различий. Запись, произведенную хорошим фонетистом, можно проанализировать довольно легко и быстро; процесс сводится тогда к отбору из записи всего того, что существенно, и к исключению того, что не важно. Анализ записей, сделанных людьми, не имеющими опыта фонетической транскрипции, бывает обычно более сложным, поскольку эти записи, весьма вероятно, будут недостаточно детализированы. В таком случае выделение существенного и несущественного не может быть успешным, поскольку некоторые важные различия не находят в записи вообще никакого отражения. Недостаточную детализацию и грубые ошибки, наличие и характер кото-
Фонематический анализ 243 рых нередко угадывается уже по самой записи, можно обнаружить и устранить, лишь повторно записав речь наблюдаемого. Некоторые из этих вопросов будут рассмотрены в гл. XVIII. Неправильное членение можно обнаружить также по хорошей записи, особенно по такой транскрипции, которую скорее всего сделает опытный лингвист. Помня об опасностях подобного рода, лингвист будет особенно внимательным, фиксируя самые трудные части соответствующего материала. 4. Не касаясь пока возможности недостаточной детализации и грубых ошибок, предположим, что мы имеем в своем распоряжении фонетическую запись, отличающуюся от фонематической только излишней детализацией; несколько позже мы рассмотрим и случаи неправильного членения. Разумеется, такое допущение возможно только в целях лучшего изложения метода анализа. Как и при морфологическом анализе, обсуждавшемся в гл. VI—VII, все различные процессы анализа должны и здесь проводиться более или менее одновременно. Мало того, обычно является удобным и даже необходимым совмещать грамматический анализ с фонологическим, но это делается только из практических соображений. Вообще же грамматический и фонологический анализ смешивать не следует. Прежде чем фонологический анализ того или иного языка будет завершен, исследователь должен удостовериться в том, что результаты его не зависят от грамматики. Это означает, что он должен суметь описать фонематическую систему и обосновать правильность анализа, не прибегая к каким-либо морфологическим данным (за исключением простой констатации того, что пары высказываний действительно различаются). Обратное было бы совершенно неправильным: адекватному грамматическому описанию должно обязательно предшествовать адекватное фонологическое описание. Морфологию следует описывать с помощью морфем, которые в свою очередь следует характеризовать, исходя из фонематической системы языка. Другой удовлетворительной и адекватной основы для сколько-нибудь научного описания языка нет. Препятствием для дальнейшего, более правильного понимания грамматики языка чаще всего является несовершенный и не доведенный до конца фонематический анализ, т. е. обычно 16*
Глава XIII о., . такой, при котором адекватно проанализированы только гласные и согласные. 5. В предыдущей главе мы рассмотрели три взаимодополняющих определения фонемы. Каждое из них подсказывает пути фонематического анализа. Метод, предложенный в гл. II, III, IV, основывался лишь на одном из данных определений и в этом смысле был несовершенным. Теперь наиболее важным из трех нам представляется определение, данное в § 7, гл. XII, но и два других имеют также большое значение. Мы определили фонему как класс звуков, причем выдвинули [два критерия для отнесения каких-либо двух звуков к одной фонеме. Первым из них было фонетическое сходство. Это ставит перед исследователем требование не только транскрибировать в предварительных записях одним условным знаком одинаковые звуки, но и тщательно фиксировать фонетическую природу каждого звука. Этого можно достичь, используя условные знаки какой-нибудь общепринятой системы, в которой каждый условный знак фонетически однозначен, или тщательно регистрируя фонетические особенности каждого звука, обозначая его условным знаком, придуманным ad hoc, или каким-либо необычно употребленным привычным знаком. В этой главе мы будем пользоваться условными знаками, употребляя их так, как будет указано в гл. XlV.f . Вторым критерием для определения фонемы являются модели дистрибуции: Дополнительная дистрибуция или свободное варьирование. Каждое из этих явлений можно продемонстрировать, но разными путями. Сначала мы опишем метод, с помощью которого можно выявить группы звуков, объединяемые в фонемы на основе дополнительной дистрибуции. Этот метод складывается из трех моментов: отыскания предположительных пар, выдвижения той или иной гипотезы и ее проверки. 6. Прежде всего представим все звуки, обнаруженные в примерах, в виде таблицы, используя для этого определенную фонетическую классификацию. Выделим предположительные пары, т. е. пары звуков, которые кажутся фонетически сходными и, следовательно, могут являться аллофонами одной фонемы. Один и тот же звук может попасть в несколько таких пар. От-
Фонематический анализ 245 делим те пары звуков, которые настолько различны, что не могут быть аллофонами одной и той же фонемы. Так, например, если нам встретятся [m k kh], мы можем предположить, что [ш] и [к] — разные фонемы, а [к] и [kh] — аллофоны одной фонемы. Последние поэтому можно считать предположительной парой. Приведенные ниже пары звуков являются обычно аллофонами одной и той же фонемы и могут поэтому дать представление о звуках, которые следует включать в предположительные пары. Примеры приводятся в квадратных скобках [ ]. Звонкие и соответствующие им глухие [k g] [s z] Взрывные и соответствующие фрикативные [к х] Билабиальный и лабиодентальный взрывные, фрикативные, носовые, или взрывные и фрикативные [b b] [и v] [ш т] [р f] Дентальный, альвеолярный и ретрофлексный взрывные, фрикативные, латеральные, или Ьзрывйые и фрикативные [ti] [t t] [d 1] [t в] Альвеолярный и альвео-палатальный фрикативные [s s] Палатальный и велярный взрывные или фрикативные [к к] [к к,] [х х] Аспирированный и соответствующий ему неаспириро- ванный взрывные [th t] Все назальные, за исключением [ш], который обычно от них отличается: [п д] [п п] Все виды r-образных и многие 1-образные звуки: [г г] [f R] [Г 1] Дентальный и альвеолярный мгновенные и взрывные [d f]'[t r] Увулярное [R] и велярный или увулярный фрикативные ri.1 [TJ [h] и все глухие велярные или палатальные фрикативные: [h x] Все пары смежных гласных: [i ti] [* i] [ae а] [о о] Полугласный и лабиальный, палатальный, или велярные фрикативные [w и] Этот список не является исчерпывающим. Существуют и другие пары звуков, которые иногда выступают как аллофоны одной и той же фонемы.
246 Глава XIII 7. Исследуем дистрибуцию каждого члена каждой предположительной пары. Попытаемся сформулировать правила их дистрибуции. Наша гипотеза должна основываться или на замеченных особенностях самих звуков, или на имеющем место параллелизме в особенностях данных звуков и какой-либо уже установленной аналогичной пары. Если мы установили, например, что [р] и [Ь] находятся в отношении дополнительной дистрибуции и рассматриваем теперь [d] и [t], разумно предположить, что отношение между ними аналогично отношению между [р] и [Ь]. Совсем не обязательно, чтобы эти пары оказались полностью аналогичными, но поскольку фонемы являются элементами более или менее целостных систем, это вполне вероятно. Дистрибуция аллофонов может быть обусловлена любой фонологической характеристикой языка. Чаще всего это: Фонемы, непосредственно предшествующие данному звуку или следующие за ним. I Фонемы, которые несколько дальше отстоят от данного звука. Впрочем, вероятность влияния уменьшается с увеличением расстояния между звуками. Гласные соседних слогов нередко влияют друг на друга. Положение в слоге, слове, предложении и т. д. при условии, если их можно определить фонологически. Отношение к ударению, тону или другим подобным явлениям. Сочетание двух или более из этих факторов. Действие указанных факторов, проявляющееся при дополнительной дистрибуции, часто параллельно ассимиляции и другим широко известным морфо-фонематическим изменениям. Ит. /п/ имеет аллофоны [п] и [д]; последний встречается, например, в /bianko/ „белый" [biagko]. Эта дистрибуция соответствует ассимиляции /п/ в /д/ перед /k g/ в английском языке. Существует, однако, следующее принципиальное различие: в английском языке /п/ и /д/—две разные фонемы, поскольку они противопоставляются и в таких случаях, как sun jsBnl'.sung /sSg/. В итальянском языке сходные с ними звуки являются
Фонематический анализ 247 двумя аллофонами, так как [п] никогда не противопоставляется [д]. Можно привести много подобных примеров. Выдвигая гипотезу относительно предположительности какой-либо пары звуков, мы должны учитывать те типы сочетаний звуков, которые возникают в результате мор- фо-фонематических изменений. Иногда, даже если наше предположение окажется неправильным, оно все же может пролить свет на морфо-фонематические отношения, которые придется проследить на другой ступени анализа. В ряде случаев обусловленность дистрибуции может показаться „необъяснимой". На самом деле не важно, существует ли такое „объяснение" или нет, поскольку любое подобное „объяснение" является не чем иным, как новым описанием наблюдаемой дистрибуции. Имеется немало типов отношений, в наименовании которых никогда не ощущалось необходимости. Отсутствие специального термина, разумеется, ни в коей мере не умаляет их значения. 8. После того как гипотеза сформулирована, ее надо проверить, представив дистрибуцию каждого звука в виде схемы или таблицы в связи с предполагаемым обусловливающим фактором или факторами. Причем необходимо учесть все имеющиеся факты. Именно на этом этапе следует позаботиться, чтобы результаты исследования были статистически обоснованы. Гипотеза должна объяснять все случаи появления каждого из членов ^предположительной пары. Если схема выявляет связь между дистрибуцией исследуемых звуков и предполагаемым обусловливающим фактором, данную гипотезу можно принять в качестве рабочей. Полученные выводы нужно считать предварительными, пока они не будут проверены достаточным количеством примеров. Совершенно очевидно, что если в исследуемом материале каждый из двух звуков, составляющих предположительную пару, встречается лишь один раз, то почти всегда можно показать, что эти звуки стоят в отношении дополнительной дистрибуции, если только, конечно, они не составляют минимальной пары. Чем сложнее выдвигаемая гипотеза, тем больше фактов требуется для ее обоснования. Если гипотеза оказывается несостоятельной, ее следует или отвергнуть, или видоизменить. Если же она
248 Глава XIII объясняет ряд фактов, но не все, исключения следует подвергнуть строгому анализу. Возможно, они обнаружат какую-либо общую черту, и это необходимо будет учесть при изменении первоначальной гипотезы. При выдвижении новой гипотезы следует создать новую схему дистрибуции. Когда оказывается, что все гипотезы исчерпаны, оба звука следует рассматривать в качестве представителей различных фонем. Но и в этом случае не следует упускать из виду, что, здесь, возможно, также имеет место дополнительная дистрибуция, обусловленная фактором, сущность которого еще не установлена. Все выводы носят характер предположений до тех пор, пока они не проверены на фактическом материале и пока анализ полностью не завершен. 9. Указанный метод можно проиллюстрировать на анализе тридцати испанских слов. Количество взятых нами примеров здесь, как и в большинстве учебных пособий, минимальное. В исследовательской „полевой" работе число слов пришлось бы во много раз увеличить. Более того, выбранные нами слова служат для иллюстрации лишь отдельных сторон системы языка. Некоторые из фонем вообще не представлены. аи ana] „Гавана" Ъа1а] „мяч" Ъауа] „веревка" beso] „поцелуй" ЬоЭа] „свадьба" bufo] „осел" "damos] „мы даем" 'dios] „бог" "deuef] „быть должным" /ionde] „где" *duraf] „терпеть" "ganar ] „ зарабатывать" gato] „кошка" gola" „горло" "gosaf] „ наслаждаться" kasa] "кии а] layo] naoa] nuSo] pero] pero" pipa] pondefoso] poggo] siyafo] ;teggo] to9o] Чаиако] [uua] „дом" „Куба" „озеро" „НИЧТО" „узел" „но" „собака" „трубка" „тяжелый" „я кладу" „сигара" „я имею" „все" „табак" vвиноград" Первый шаг состоит в том, чтобы все имеющиеся здесь звуки расположить в виде схемы и установить
Фонематический анализ 24$ предположительные пары. Последние на схеме обведены эллипсообразными окружностями. Глухие неаспирированные взрывные обойные неаспирированные взрывные Звонкие фрикативные Глухой круглощелинный фриктивный Латеральный Мгновенный и дрожащий Назальные Гласные Рассмотрим первую пару [р] и [Ь]. Оба звука встречаются в начальном положении, поэтому связать их дистрибуцию с положением их в слове не удается. Но, может быть, она зависит от окружающих фонем? Чтобы проверить это, составим таблицу: Перед [р]/ И Перед [е] Перед [а] Перед .[о] Перед [и] и I, i и Как показывает таблица, эти звуки не находятся в отношении дополнительной дистрибуции. Посмотрим, не обусловлена ли дистрибуция [р] и [Ь] соседними согласными. Представив это в виде таблицы, мы получим следующие результаты: Перед lysSffpng — [Ч I I I I I М / Поскольку оба звука встречаются перед [г], это предположение отпадает. Но даже если бы в числе взятых нами слов не было [рего] и [bufo], таблица вряд ли дала бы что-нибудь, поскольку при таком множестве разнообразных положений звуков наших примеров явно недостаточно. Мы должны, следовательно, сделать вывод, что [р] и [Щ не стоят в отношении дополнительной дистри-
250 Глава XIII буции или что имеющегося у нас материала недостаточно для ее установления. Обратимся ко второй паре [b] ~ и [и]. Сразу же бросается в глаза, что в наших примерах [и] в начальном положении не встречается. Предположим тогда, что [Ь] встречается только в начале, а [и] — только в середине слова. Проверим нашу гипотезу с помощью следующей таблицы: В начале слова В середине слова Гипотеза оказывается правильной, и мы делаем вывод, что [Ь] и [и] — аллофоны одной фонемы, которую мы обозначим как /Ь/. Теперь можно заменить транскрипцию [аиапа] транскрипцией [abana]. Она тоже заключена в квадратные [ ], а не в косые // скобки, поскольку мы еще не установили фонематического статуса других звуков. Исходя из предположения, что [d] и [3] параллельны [Ь] и [и], обратимся далее к этой паре и проверим, так ли это, с помощью таблицы: В начале слова В середине слова [d] / / / / / / / \р] ¦ / Гипотеза не подтверждается. Тем не менее кажется важным, что [5] встречается только в середине слова. Поэтому рассмотрим такие случаи, когда [d] стоит в середине слова. Эти случаи заставляют нас изменить нашу гипотезу: [d] встречается в начале слова и после [п]. Составим новую таблицу: В начале слова После [п] После гласных и [9] Эта гипотеза оказывается правильной. Оба звука являются аллофонами одной фонемы, которую мы будем обозначать посредством /d/. Следовательно, [паба] можно транскрибировать как [nada]. В связи с этим возникает
Фонематический анализ 251 вопрос, почему мы не обнаружили подобной же дистрибуции для /Ь/. Это объясняется лишь недостаточной полнотой материала. С привлечением большего количества. примеров мы встретили бы такие слова, как [bomba] „насос". Между [g] и [у] существуют, по-видимому, те же отношения. Можно оыло бы составить таблицы для анализа этой и остальных, еще не проанализированных пар. И). Отбирая из Материала случаи дополнительной дистрибуции, позволяющие считать два звука аллофонами одной фонемы, надо обращать внимание на факты, которые могли бы свидетельствовать об обратном. Наиболее ценными в этом отношении являются, несомненно, минимальные пары. Следует обязательно удостовериться в том, что данные пары являются действительно минимальными, а не просто различаются каким-то признаком, который не был еще должным образом отмечен. Однако обнаружить минимальные пары иногда бывает очень трудно, особенно при небольшом количестве материала, как это обычно и бывает на ранних ступенях исследования. Даже на примере английского языка, когда в нашем распоряжении имеется большой запас слов, найти минимальные пары далеко не так просто. А ведь в английском, по-видимому, больше минимальных пар, чем во многих других языках. В некоторых языках они чрезвычайно редки. Неплохо, когда в нашем распоряжении имеются минимальные пары, но они совсем не обязательны и при анализе можно обойтись без них. В § 23, гл. II мы предложили иной метод. Он состоит в подыскивании частично-минимальных пар, т. е. таких пар, которые различаются только двумя или тремя признаками. Эти пары ценны тем, что они сразу же уточняют нашу гипотезу о причинах, обусловливающих дополнительную дистрибуцию. Когда число возможных гипотез невелико, каждую из них можно подвергнуть проверке. Если все гипотезы оказываются несостоятельными, можно считать доказанным, что два звука не являются аллофонами одной фонемы. Наличие минимальных пар — это лишь крайний случай, когда никакая гипотеза о факторе, обусловливающем дополнительную дистрибуцию, уже явно невозможна.
252 Глава XIII 11. В связи со свободным варьированием возникают проблемы иного рода. Когда два звука находятся в отношении свободного варьирования, их всегда можно обнаружить в сходных, а при достаточно полном материале — ив одинаковых окружениях. Иными словами, они встречаются в таких положениях, что на первый взгляд их можно принять за минимальные пары. Такие пары образуют морфемы или последовательности морфем, которые встречаются то с одним, то с другим вариантом какой-либо фонемы. Строго говоря, они не являются минимальными парами, потому что, согласно нашему определению, минимальные пары должны различаться и содержанием и выражением. Иначе говоря, если данные два высказывания различаются лишь одним звуком, это может свидетельствовать как о том, что эти два звука — разные фонемы, так и о том, что они — варианты одной фонемы. Все зависит от того, различаются ли данные два высказывания по содержанию, а если и различаются, то постоянно ли соотносится различие в содержании с различием в выражении. Если соотнесенности между различиями в содержании и выражении нет, перед нами свободное варьирование. Этого, однако, недостаточно. В речи многих американцев употребление [wi8] и [wiS] не обусловлено какими- либо определенными причинами. Следовательно, это случай свободного варьирования. Вместе с тем, в очень многих словах всегда произносится [6], а во многих других— [5]. Более того, можно найти минимальные пары, показывающие, что [6] и [Э] различаются фонематически. Случай же [wi6] и [wi5] — пример свободного варьирования звуков в алломорфах одной морфемы, что с фонологической точки зрения не существенно. Для доказательства того, что два звука являются членами одной фонемы, необходимо, чтобы свободное варьирование наблюдалось не только в каких-то отдельных морфемах, но и в определенном фонологическом ряду. Это значит, что для использования данного критерия при фонематическом анализе необходимо иметь большое число единиц, каждая из которых была бы зафиксирована несколько раз. Подобные сведения вряд ли можно получить при первоначальной записи материала. Обычно, чтобы подтвердить
Фонематический анализ 253 или опровергнуть гипотезу о свободном варьировании, приходится снова обращаться к опрашиваемому за дополнительным материалом. 12. Анализа предположительных пар и решения в каждом случае вопроса о том, обоснована ли гипотеза о принадлежности звуков к одной и той же фонеме, еще недостаточно. Фонемы — это не изолированные единицы. В § 14 гл. XII указывалось, что третьим характерным признаком фонемы является то, что фонема представляет сабой элемент более или менее целостной звуковой системы. Важно, поэтому, чтобы частные выводы оценивались с точки зрения всей фонематической системы в том виде, в каком она вырисовывается в процессе функционирования. В противном случае результаты исследования могут быть противоречивыми. Можно показать, что, например, [Р=] и [Ph] B английском языке отвечают всем требованиям, необходимым для отнесения их к однрй фонеме. Посредством того же метода можно доказать то же самое и относительно [р=] и [Ь]. Это в свою очередь позволяет, казалось бы, объединить [р~], [ph] и [Ь] в одну фонему. Однако нетрудно обнаружить, что [ph] и [Ь] — разные фонемы. [р=] следует причислить либо к /р/, либо к /Ь/, но не к двум этим фонемам одновременно. Нельзя также выделить [р=] в качестве особой третьей фонемы (лабиальный взрывной), поскольку она не противопоставляется ни одной из двух других. Следует решить, к какой из этих двух фонем она относится. По традиции [р=] относят к /р/. Это подкрепляется некоторыми данными, но сами доказательства сложны и их немного. Ни одно исследование, если оно не базируется на всестороннем и тщательном изучении дистрибуции (а это невозможно на первых этапах анализа), не дает оснований для решения данного вопроса. Отнесение [р=] к той или иной фонеме не может не быть условным. Но часто нужны и решения, носящие условный характер. Согласившись с каким-то условным решением, мы должны признать его для ряда аналогичных случаев в процессе того же фонематического анализа. Так, отнесение [t=] к /t/ либо /d/ и [к=] к /к/ или /g/ столь же
254 Глава XIII условно, как и в случае [р~], и объясняется тем, что и здесь материал не дает оснований для того или иного определенного решения. Чтобы показать закономерный характер отношений в пределах фонематической системы, во всех трех случаях следует принять аналогичные решения. Так, если [р=] причислить к /р/, то [t=] следует отнести к /t/, a [k=] — к /к/. 13. До сих пор мы исходили из того, что сегментирование материала в нашей первоначальной записи было правильным. Но это не всегда так, и такое положение нельзя считать само собой разумеющимся. Нет, однако, необходимости в каждом случае подвергать сомнению правильность членения; характерная черта некоторых типов звуков или звуковых последовательностей состоит в том, что в разных языках они членятся по-разному. К таким звукам в ходе анализа надо подходить особенно осторожно и внимательно. Следующие звуки очень часто воспринимаются как последовательности, хотя их необходимо рассматривать как отдельные сегменты: Взрывной -f- аспирация (аспирированный [th] [kh] [ph] взрывной) и т. д. Взрывной -\- фрикативный того же места образования (аффриката) [ts] [t6] [kx] Альвеолярный или дентальный взрывной ~\- + латеральный (латеральная аффриката) [tf] [dl] Назальный того же места образования -\~ -f- взрывной [mb] [nt] [r)k] Гортанная смычка -}- взрывной (глоттали- зованный взрывной) рк] [к?] Согласный + полугласный [kw] [ny] [1у] Ударный гласный 4- глайд или полугласный [ow] [iy] [e9] Полугласный или глайд -f- ударный гласный [уе] [*и] [wu] 14. Такие последовательности могут трактоваться как единые сегменты, если число их ограничено и: 1. Если они находятся в отношениях дополнительной дистрибуции или свободного варьирования с отдельными
/ Фонематический анализ 255 звуками. Например, в языке кикую (Кения) [mb] и [Ь] фонематически не различаются. Это можно понять двояко: или [mb] является аллофоном /Ь/ (одна фонема) или [Ь] — вариантом такой последовательности фонем, как /mb/. Обычно считают, что в какую [mb] и [Ь] — аллофоны фонемы /Ь/, и осуществлять сегментацию между [т] и [Ь] поэтому неправильно. 2, Если трактовка этих последовательностей как единых фонем позволит в конечном итоге более просто сформулировать правила дистрибуции. Так, в языке бан- нок (Айдахо) фонемами являются следующие простые согласные: /ptkbdgmngwsh?/. Кроме них имеются следующие сочетания звуков [ts ts kw dz dz gw]. Характер этих сочетаний неясен, и каждое из них можно рассматривать как одну отдельную фонему /с с kw j j gw/. Преимущество такой интерпретации в устранении всех сочетаний, т. е. в упрощении описания последовательностей фонем. 3. Если указанные сочетания занимают в общей фонематической системе языка такое же место, какое занимают не вызывающие сомнений отдельные фонемы. Так, в хинди [с ch j jh] во многих отношениях аналогичны четырем рядам взрывных, благодаря чему система фонем этого языка оказывается в высшей степени симметричной. Разумеется, все названные критерии следует использовать с большой осторожностью, но нередко два или три из них подкрепляют друг друга и ясно указывают на то, что определенные последовательности звуков надо рассматривать как отдельные фонемы. 15, Напротив, то, что исследователь воспринимает как единый сегмент, при указанных ниже условиях лучше рассматривать как последовательность звуков: 1. Если звуки, которые кажутся едиными, находятся в отношении дополнительной дистрибуции или не отличаются фонематически в других отношениях от последовательности звуков. Это — случай прямо противоположный тому, о котором говорилось выше. Так, в английском языке слово bottle произносится либо как [batl] ,co слоговыми /1/, либо как [bati-1] с явным, хотя и кратким, гласным. [1] и [4-1] находятся в отношении свободного варьирования во всех сходных окружениях и, следова-
256 Глава XIII тельно, фонематически не различаются. Мы сочли более правильным произношение /ЬаШ/, рассматривая тем самым единый сегмент [1] как вариант последовательности фонем /4-1/. 2. Если звук, зафиксированный как единый, встречается в дистрибуции, которая является типичной для последовательности фонем. Например, в арабском языке в Египте долгота и краткость гласных выполняют фонематическую функцию, что можно видеть из противопоставления /ba*rid/ „холодный": /barrd/ „почта". Краткие согласные встречаются как после долгих, так и после кратких гласных. Сочетания из двух согласных встречаются обычно только после кратких гласных. Сочетания из трех или более согласных не встречаются вообще. Долгие согласные встречаются только после кратких гласных. Сочетаний долгих согласных с другими согласными не бывает. Иными словами, употребление долгих согласных характеризуется теми же ограничениями, что и употребление сочетаний из двух согласных. Следовательно, их можно рассматривать как сочетания двух одинаковых согласных: [barad] „охлаждать" можно рассматривать как /barrad/ в отличие от /barad/ „подпиливать". Таким образом, подобные слова попадают в один ряд со словами типа /zikrin/ „упоминание" или /kursi/ „стул". 3. Если такая интерпретация поможет заполнить пробелы в перечне сочетаний звуков. В суахили, например, имеется целый ряд сочетаний типа /Cw/, но нет сочетаний типа [bw]. Однако звук [и], представленный здесь, можно рассматривать как /bw/. Ниже мы приводим такие типы звуков, которые правильнее интерпретировать как последовательность фонем: Долгие гласные Долгие согласные Слоговые согласные Назальные гласные V] —/аа/ "nrl = /mm/ ] /V/ /// =/an/-^/ag/ Аффрикаты и другие типы звуков, перечисленные в § 13 наст. гл. [c] = /ts/ 16. В некоторых языках дистрибуция фонем тона находится в определенном соответствии с долготой гласных.
Фонематический анализ 257 Так, в языке лома краткий гласный характеризуется либо низким /v / либо высоким /' / тоном. Долгие гласные и дифтонги могут иметь низкий, высокий, восходящий и нисходящий тон. Лучше всего можно объяснить это, предположив, что долгие гласные и дифтонги представляют собой последовательность двух кратких гласных, каждый из которых связан с определенной фонемой тона. Так, [а#] с высоким тоном можно рассматривать как /аа/; [а*] с нисходящим тоном—как /аа/, а с восходящим — как /аа/. Перед нами один из редчайших случаев, когда материал бесспорно требует перерасчленения. Подобные модели встречаются не во всех языках. Некоторые языки имеют лишь одну тоновую фонему для любого гласного — и краткого и долгого. В других языках гласная, независимо от ее долготы, может произноситься с одним, двумя или даже тремя тонами. 17. В данной главе мы уделили чрезмерное внимание транскрипции. Процесс фонематического анализа, как мы его изложили, начинался с нефонематической транскрипции, отбора условных знаков и постепенно подходил к фонематической записи. Таков наиболее простой путь описания хода анализа. Одновременно это и тот путь, которым идет лингвист-практик. Лингвиста, однако, интересуют не условные знаки как таковые, но стоящие за ними классы звуков. Его задача заключается в том, чтобы от первого чувственного восприятия слышимых звуков перейти постепенно к пониманию взаимосвязей между звуками и, в конечном счете, в простых и общих формулировках охарактеризовать звуковую систему того или иного языка. Его цель — дать наиболее простое и обобщенное описание, способное охватить всю совокупность лингвистически важных черт. В ходе этого процесса происходит не только отбор условных знаков, которые являются не чем иным, как обозначениями для звуков или классов звуков; в ходе этого процесса меняется сама сущность транскрипции. Вначале за условными знаками стоят какие-то звуковые явления, воспринимаемые как одинаковые, поскольку они, как представляется наблюдателю, производят один и тот же акустический эффект. К концу исследования соотношение между условными знаками и звуками становится гораздо менее непосредственным. Прямая связь между 17 Г. Глисон
258 Глава XIII звуком и его обозначением оказывается замененной непосредственной связью между условным знаком и структурой. Такой фонематический условный знак, как /Ь/,— это не прямое обозначение какой-либо фонетической единицы, но обозначение определенного структурного элемента в английской фонологии. То, что этот структурный элемент обычно связывается с акустическим явлением, которое может быть описано как звонкий билабиальный взрывной, разумеется, очень важно, но не в этом заключается основное значение /Ь/. Изменение сути транскрипции есть не что иное, как внешнее выражение того процесса анализа, который ставит своей целью вскрыть за акустическими или фонетическими фактами лингвистическую структуру языка.
ГЛАВА XIV АРТИКУЛЯТОРНАЯ ФОНЕТИКА 1. Некоторые основные понятия и методы наука о языке заимствует у разных других наук. Большой вклад в развитие языкознания внесла, в частности, фонетика, особенна ее более старая отрасль — артикуляторная фонетика. Эта отрасль занимается изучением используемых в речи звуков с точки зрения механизма их произнесения речевым аппаратом человека. Именно она дала лингвистам большую часть терминов и приемов работы со звуками. Некогда фонетисты ставили своей целью точное и детальное описание каждого звука. В процессе работы вскоре выяснилось, что эта цель недостижима. Речевой аппарат человека может производить бесчисленное количество звуков, и число устанавливаемых звуков зависит лишь от применяемой аппаратуры. Нельзя также ограничить область исследования, исключив из рассмотрения некоторые звуки на том основании, что они не фигурируют в нашей речи. Конечно, некоторые из них используются! нами редко, но в ряде языков встречаются такие звуки, которые с нашей этноцентрической точки зрения кажутся- весьма странными. Лингвист должен быть готов к тому, что любой произносимый человеком звук может быть использован в речи. Вот почему общая фонетика пришла, к необходимости создания всестороннего описания классов, звуков и общего механизма их произнесения. Одна из задач общей фонетики заключается в том, чтобы найти; способ, при помощи которого любой данный звук можно* было бы классифицировать и описать с необходимой степенью точности. Это дает в руки лингвистов средства для изучения звуковых систем, с которыми они сталкиваются в своей работе.
260 Глава XIV 2. Производство звуков является побочным результатом работы дыхательной системы. Большую часть времени воздух входит и выходит из легких более или менее бесшумно, и только при наличии какого-либо препятствия образуется слышимый звук. Необходимо далее, чтобы лреградами, с помощью которых образуются звуки, можно было легко и эффективно управлять, поэтому лингвистов интересуют главным образом те движения, которые имеют место в полости рта, в глотке и гортани. Они всегда привлекали пристальное внимание фонетистов т лингвистов, но не следует забывать, что движущая сила для производства звуков возникает в основном в результате деятельности грудной клетки, которая, следовательно, играет важную, хотя и совершенно особую роль в образовании звуков. Традиционная фонетическая классификация звуков речи строится на основе трех переменных величин, каждая из которых будет рассмотрена отдельно. Это: 1) работа, если таковая имеется, гортани, что чаще всего находит выражение в противопоставлении глухих и звонких звуков; 2) место максимального напряжения во рту или гортани, обычно называемое местом артикуляции; 3) характер производящих или изменяющих звуки движений в полости рта или гортани, часто называемый способом артикуляции. Хотя эти признаки и дают основу для классификации, для точного определения звуков, необходимого в лингвистической работе, одних этих трех признаков недостаточно. Нередко приходится указывать также на ту или иную вторичную артикуляцию, иными словами,— на какую-то другую особенность или особенности, которые можно понять как видоизменения основного звука речи, получившего определение с точки зрения трех классических фонетических переменных величин. 3. Гортань — это хрящевое образование, которым заканчивается дыхательное горло. Ее основное значение в том, что в ней находятся голосовые связки, представляющие собой две горизонтальные складки эластичной ткани по обе стороны прохода. Они могут быть раскрытыми, не создающими никакой преграды (как при нормальном дыхании), полностью сомкнутыми или частично сомкнутыми, и тогда они производят различные виды слышимых
Артикуляторная фонетика 261 звуков. В силу своей эластичности голосовые связки при смыкании способны вибрировать под напором проходящего воздуха. Так образуется голос. Хотя голос может быть произведен и другими эластичными органами, голос, образованный голосовыми связками, является, несомненно, наиболее важным, и именно его обычно называют, специально это не оговаривая, „голосом". Голос характеризуется определенным тоном, который в значительной мере зависит от напряженности связок. Многие звуки речи представляют собой по существу гортанный звук, видоизменяемый различным образом, в зависимости от формы воздушного прохода над гортанью. Второй основной тип звуков, известный как трение, образуется в результате прохождения воздуха через узкую щель. Трение отличается от голоса тем, что не имеет определенного тона. При неполном сближении голосовых связок может образоваться гортанное трение. Оно заменяет голос при шепоте. Качество шепота определяется формой надгортанных проходов, т. е. точна таким же образом, как и качество звуков, произносимых при участии голоса. Все без исключения гортанные звуки подвергаются модификации в зависимости от положения органов речи во рту и в глотке. Тем не менее при перечислении звуковых типов принято различать по крайней мере три гортанных звука, каждый из которых обозначается особым фонетическим значком [hfi?]. Их можно принять в качестве общих обозначений, применяемых прежде всего в тех случаях, когда нет большой необходимости указывать на особенности в их артикуляции. Гортанный взрыв [?] образуется смыканием, размыканием или смыканием и размыканием голосовых связок. Именно поэтому, разумеется, звонкий гортанный взрыв,, совпадающий по способу образования со звонким взрывным, образоваться не может. Гортанный взрыв часто сопровождает различные артикуляции, образуя глоттали- зованные звуки. Наиболее обычными являются глотта- лизованные взрывные, но встречаются также глоттализо- ванные фрикативные и резонанты. [h] и [fi] определяются обычно как „гортанные фрикативные" — глухой и звонкий. В отношении [h] это определение в
262 Глава XIV ¦целом соответствует действительности, поскольку механизм его произнесения вполне сопоставим с образованием ;[f 6 s х] и т. д. Но для [fi] — это лишь удобное обозначение и только, поскольку параллелизм в артикуляции с [v Э z у] совершенно невозможен. При образовании [В] происходит, шо-видимому, быстрое изменение высоты голоса, голосовые связки расслабляются или напрягаются при переходе от голоса в позицию как при [h] или наоборот. Изменение тона происходит настолько быстро, что, как таковое, его нельзя уловить, но оно производит акустический эффект, очень похожий на [h].. Поскольку произнесение [h] и [fi] может сопровождаться почти любой артикуляцией в полости рта, можно считать, что эти два звука существуют во многих разновидностях, каждую из которых допустимо в свою очередь рассматривать в качестве варианта какого-либо гласного или другого звука речи указанной артикуляции. При других положениях голосовых связок образуются фальцет, чревовещание и различные другие, менее существенные явления. Механизм образования большинства таких явлений малопонятен, и они только в редких случаях представляют лингвистический интерес. Приводимые ниже диаграммы иллюстрируют вид голосовых связок сверху в четырех наиболее важных положениях: Открыты Сомкнуты Голос Шепот Голосовые связки (вид сверху и сзади). 4. Проход для воздуха может быть частично или полностью прегражден, и форма его может быть изменена с помощью различных органов, известных как артикуляторы. Преграда часто образуется двумя органами, один из которых подвижен и приближается к другому, неподвижному. Нёбо делится на 4 части. Сразу же за передними зубами расположен валик, или альвеолы — часть нёба, выпуклая
Артжуляторная фонетика 263 по своей форме. За альвеолами начинается твердое нёбо, которое представляет собой костную пластинку, покрытую тонким слоем ткани. Оно неподвижно. Задняя часть нёба — мягкое нёбо — мускулиста и подвижна и может приподниматься, закрывая проход в полость носа. Такое смыкание отличается от смыкания, при котором язык, Маленький тычок Носовая полость '^Твёрдое Мягкое нёбо Н60° Передняя часть языка Кончик языка. Корень языка Надгортанник .Альвеолы Голосовые связки прижимаясь к нижней поверхности мягкого нёба, преграждает проход в полость рта. Язычок — это небольшой гибкий придаток, свисающий с заднего края мягкого нёба. Альвеолы и нёбо окружены зубами. При многих артикуляциях края языка прикасаются к коренным зубам, закрывая с боков проход в ротовую полость. Однако величина прохода изменяется не самопроизвольно, но зависит, по-видимому, от степени поднятия языка, а поэтому коренные зубы не представляют большого интереса для фонетики. Термин зубы, если при этом не делается никаких оговорок, относится только к верхним передним зубам.' Нижние зубы, хотя они и играют известную роль в образовании звуков, имеют меньшее значение.
264 Глава XIV Язык удобно делить на 4 части. Часть языка, находящаяся в спокойном состоянии против альвеол, называется кончиком языка. Он может взаимодействовать с зубами, альвеолами и твердым нёбом. Передней называется часть языка, которая при покое лежит против передней Твердое иёба Мягкое нёбо С" г Язычок части твердого нёба и может взаимодействовать с альвеолами, твердым и мягким нёбом. Задняя часть языка находится в спокойном состоянии против мягкого нёба или задней части твердого нёба; она может взаимодействовать с задней частью твердого нёба, любой частью мягкого нёба или с язычком. Корень языка образует переднюю стенку глотки. Эту часть языка редко включают в число артикуляторов, но и она принимает участие в образовании звуков, изменяя величину и форму глотки. Обе губы подвижны и играют важную роль в речи. Однако нижняя губа обладает большей гибкостью и используется более широко. Поэтому термин губа в случае, если это особо не оговорено, относится к нижней губе. Она может взаимодействовать с верхней губой или с зубами. Округление губ, их растяжение или выпячивание— важнейшие вторичные артикуляции. Движения губ
Артикуляторная фонетика 265 можно воспринимать зрительно, и в этом их преимущество, которым не следует пренебрегать. Игнорирование зрительно воспринимаемых особенностей образования звуков— одна из наиболее обычных ошибок учащихся в их фонетической работе. 5. Артикуляторы, взятые попарно, служат для определения места образования звука. Следующие основные подразделения, несомненно, дают возможность классифицировать звуки с точностью, вполне достаточной для лингвистики, хотя и встречаются звуки, промежуточные по месту образования. Лабиальные (губные) Билабиальные (губно-губные) Лабиодентальные (губно-зубные) Апикальные Дентальные (зубные) Альвеолярные Ретрофлексные Фронтальные (передние) Альвеопалаталь- ные Препалатальные Дорсальные Палатальные Велярные Увулярные Нижний Верхний артикулятор артикулятор (Нижняя) губа Верхняя губа (Нижняя) губа (Верхние) зубы Кончик языка (Верхние) зубы Кончик языка Альвеолы Кончик языка Твердое нёбо Передняя часть языка Передняя часть языка Задняя часть языка Задняя часть языка Задняя часть языка Альвеолы и передняя часть твердого нёба Передняя часть твердого нёба Задняя часть твердого нёба Мягкое нёбо Самая задняя часть мягкого нёба или язычок
266 Глава XIV Наиболее типичные зубные звуки, при произнесении которых кончик языка действительно помещается между зубами, иногда выделяются особо как интердентальные (межзубные). При ретрофлексной артикуляции кончик языка загибается назад, и преграда образуется в глубинной части твердого нёба, причем иногда ее образует нижняя поверхность кончика языка. Альвеопалатальные звуки, как показывает сам термин, являются промежуточными между альвеолярными и палатальными. В артикуляции принимают участие и альвеолы (или, возможно, только их задняя часть, скат) и передняя часть твердого нёба, но кончик языка при произнесении альвеопалатальных или палатальных звуков инертен и должен быть опущен. Постоянно помня об этом, можно избежать обычных ошибок, допускаемых американцами при произнесении некоторых из этих звуков, то есть тенденции заменять их альвеолярными звуками в сочетании с последующим [у]. При произнесении увулярных звуков артикуляция отодвинута возможно дальше назад. Велярные звуки английского языка в Америке могут как приближаться к палатальным, так и быть подлинно велярными. Препалатальные и увулярные звуки можно рассматривать как находящиеся по одну и другую сторону за пределами видоизменений велярных звуков в обычной речи американцев. При лабиовелярных взрывных наблюдается одновременное смыкание в двух местах — в области мягкого нёба и губ. Эти звуки часто обозначаются диграфами [kp] [gb]. Однако они не представляют собою [к], за которым следует [р], или [g], за которым следует [Ь], но в известном смысле это два взрывных звука, произносимых одновременно. 6. Существует три основных общих звуковых типа: взрывные, фрикативные и резонанты. Огромное большинство звуков речи попадает в одну из этих категорий. Любой звук зависит от формы прохода воздушной струи и открытых для нее полостей. Если, например, голос образуется при участии голосовых связок, то полученные звуки будут различаться в зависимости от того, открыты для воздушной струи или нет полость рта или носа, или и та и другая, а также в зависимости от формы
Артикуляторная фонетика 267 полости рта. (Изменения формы носовой полости не поддаются проверке.) Так образуются самые разнообразные звонкие резонанты — звуки, при произнесении которых функция полости рта и носа сводится лишь к видоизменению звуков, произведенных в гортани. Иными словами, во рту не образуется никакого сужения, которое могло бы вызвать трение или какой-либо другой слышимый звук. Звонкие резонанты в целом более распространены, чем глухие. При произнесении последних налицо должен быть какой-либо иной звук, чем голос, производимый в гортани или около нее,— чаще всего слабое трение о частично сближенные голосовые связки. Глухие резонанты часто фонематически не отличаются один от другого и поэтому их объединяют обычно в одну группу — гортанных фрикативных [h]. Если где-либо в полости рта имеет место сближение, вызывающее трение, возникает фрикативный звук. Если в произнесении звука одновременно принимают участие и голосовые связки, образуются звонкие фрикативные, в противном случае (голосовые связки неподвижны) — глухие. Взрывные звуки образуются при полной смычке. Разумеется, при длительном смыкании звука не возникает. Ведь звуки, называемые взрывными, образуются именно в процессе смыкания или размыкания, или и смыкания и размыкания, или в результате работы гортани при смыкании (которая не может длиться долго). Взрывные звуки, следовательно, в корне отличаются от резонантов и фрикативных именно тем, что их нельзя протянуть. 7. Фрикативные звуки различаются не только местом сближения (то есть местом образования), но также формой щели. На таблице (см. стр. 276—277) представлены три вида фрикативных. При плоскощелинных щель относительно широка по горизонтали и узка по вертикали. Язык, если он участвует в артикуляции, лежит сравнительно плоско. При круглощелинных фрикативных края языка приподнимаются, образуя желобок (или более или менее круглую щель). Получившаяся в результате этого щель гораздо более узка в горизонтальной плоскости, чем при плоскощелинных, и может быть глубже в вертикальной. Все круглощелинные согласные более или
268 Глава XIV менее сходны с [s], и их поэтому иногда называют сибилянтами (свистящими). И при плоскощелинных и при круглощелинных щель имеет медиальный характер, то есть расположена на средней линии полости рта. Латеральные фрикативные характеризуются щелью либо только по одну сторону языка либо с обеих сторон,1 но смычка происходит посередине. Различия между этими Дентальный плоскощелинный фрикативный [б] Альвеолярный круглощелинный фрикативный [s] Альвеолярный латеральный фрикативный [i] типами звуков можно проиллюстрировать на диаграмме, показывающей те части нёба, с которыми язык соприкасается при произнесении [9], [s] и [I]. Возможны также многочисленные промежуточные артикуляции или}, иные типы артикуляции. 8. Существует немало разных типов взрывных согласных, причем механизм образования некоторых из них относительно сложен. Приводимое ниже описание взрывных исходит из такой фонетической позиции, при которой за тем или иным взрывным непосредственно следует гласный [а] и которая, кроме того, ограничивается в основном фазой размыкания (соответствующие особенности можно обнаружить обычно и в фазе смыкания, но они реже являются фонематически значимыми). Звонкий взрывной — это звук, при произнесении которого связки находятся в положении для голоса до момента размыкания смычки. Голос образуется сразу же как только приходит в движение воздушная струя и может на короткий промежуток времени опередить размыкание. И если размыкание продолжается недолго, голос может длиться в течение всей артикуляции взрывного. Глухой взрывной — это звук, при произнесении которого
Артту.шторная фонетика 269 голосовые связки в момент прохождения воздушной струи расслаблены, так что вступление голоса задерживается. Продолжительность задержки может существенно влиять на качество согласного. Давление воздуха, необходимое для производства голоса для последующего гласного, вызывает сильный взрыв воздуха в промежутке между размыканием преграды и смыканием голосовых связок. Так образуется глухой аспирированный (придыхательный) взрывной. Поскольку взрыв воздуха (аспирация) сопровождается обычно трением в гортани, придыхание можно изобразить знаком [h], а в последовательностях как [tha] или [tha] и т. п. Если голосовые связки сближаются для производства голоса раньше, чем нагнетается давление воздушной струи, сильного взрыва воздуха не происходит. Такой взрывной согласный называется глухим неаспирированным взрывным, или простым взрывным. Неаспирированные взрывные можно обозначать — в тех случаях, когда нужно подчеркнуть отсутствие аспирации — знаком =,как в [t^j и т. п. Аспирация — понятие более или менее относительное, допускающее самые различные промежуточные ступени. Введение только двух терминов — аспирированный и не- аспирированный — показывает, что важными признаются только две ступени: наличие аспирации или отсутствие ее. Для решения некоторых лингвистических задач может потребоваться гораздо более тонкая дифференциация. Аспирацию можно обнаружить, держа перед губами тонкий лист бумаги. При наличии аспирации листок заметно заколышется или отлетит, если, разумеется, он в достаточной степени гибок и правильно поднесен ко рту. Аспирацию можно также иногда почувствовать, поднеся к губам тыльную сторону руки. Такими методами аспирацию можно обнаружить потому, что она сопряжена с сильным выдохом воздуха, но это обычно тесно связано и с определенным акустическим впечатлением. Звонкие аспирированные взрывные встречаются гораздо реже, чем глухие аспираты. При их образовании в момент размыкания преграды должен наличествовать голос или какой-либо подобный ему звук, за которым следует выдох воздуха, акустически похожий на [RJ. Сочетание [dfia] отличается от [tha] наличием голоса или
270 Глава XIV сравнительно сильного гортанного трения на протяжении всей артикуляции. 9. Взрывные согласные, а реже и другие типы звуков можно также классифицировать по силе артикуляции. Сильными (fortis) являются звуки, произносимые при сравнительно сильной артикуляции, слабыми (lenis) — прк сравнительно слабой. Голос, аспирация и сила артикуляции, часто сочетаются весьма различным образом. В английском языке звуки /р t k/ — обычно сильные, глухие и аспирированные, a /b d g/—слабые, звонкие и неаспири- рованные. Все три переменные величины относительны и допускают многочисленные переходные случаи. Более того, для различных аллофонов каждого ряда звуков, характерны различные сочетания этих признаков. Произнесение взрывных может сопровождаться более или менее одновременной гортанной смычкой. Такие звуки называются глоттализованными. Глоттализованные взрывные чаще всего характеризуются очень сильной артикуляцией, а сам термин „глоттализованные" понимается иногда лишь как обозначение наиболее сильных звуков, как крайняя точка в противопоставлении сильные : слабые звуки. Однако в ряде языков используются и слабые глоттализованные звуки. 10. В то время как простые взрывные произносятся при относительно быстром размыкании, при произнесении аффрикативных взрывных, или аффрикат, размыкание преграды происходит весьма медленно. Смычка, раскрываясь, переходит в щель, и при условии длительного прохождения воздуха через эту щель должны получиться обычные фрикативные звуки. Когда артикуляторы принимают описанное положение, образуется трение, что оказывает влияние на общее акустическое впечатление от звука, который воспринимается как взрывной. Аффрикаты и дростые взрывные различаются относительной величиной трения. В некотором смысле аффриката похожа на взрывной -\- фрикативный того же места образования. Будет ли он воспринят как один звук или как группа звуков, зависит от фонематических моделей слушающего. 11. Существует столь же много типов аффрикат, как и фрикативных звуков. На табл. (см. стр. 276—277) даны два типа: срединный и латеральный (боковой). Дентальные,
Артикуляторная фонетика 271 альвеолярные и альвеопалатальные срединные аффрикаты чаще всего бывают круглощелинными: [0] = [ts] [c] = [ts], [j] = [dz]. Встречаются также и плоскощелинные аффрикаты, например [Щ и [pf], хотя они и не приведены в таблице. Самыми обычными латеральными аффрикатами являются: [Х] = [Й] и [i] = [dl"|. Эти звуки можно также определить как латеральные взрывные, поскольку различие между [t] и [X] заключается как в том, что у [X] смычка раскрывается сначала сбоку, а не в центре, так и в различной скорости произнесения. 12. Ввиду того, что аффриката отличается от сочетания звуков лишь с фонематической точки зрения, может возникнуть вопрос — не является ли рассмотрение аффрикат в разделе фонетики смешением фонематических и фонетических явлений. В каком-то смысле это так, но в данном случае не более, чем тогда, когда мы рассматриваем звук как последовательность определенных сегментов. Сегментация речи зависит в значительной степени от фонематических моделей языка, и с фонетической точки зрения та сегментация речи, которую мы обычно производим, никак не обоснована. Более того, особенность человеческого слуха, по- видимому, такова, что наше восприятие речи как последовательности сегментов не может не быть фонематическим. Даже при самом медленном произнесении аффрикаты фрикативный элемент настолько краток, что его нельзя услышать отдельно. Акустически все сочетание воспринимается как единое целое, и лишь на основе тех или иных фонематических моделей, существующих в языке, оно может быть истолковано либо как один, либо как два звука. Это относится не только к аффрикатам,— в такой же мере это справедливо и в отношении аспири- рованных взрывных. Это правильно также и в отношении большинства сочетаний согласных или даже сочетаний согласных и гласных. Протяженность отдельного звука, Даже самая краткая, является гораздо более длительной, чем протяженность большинства сегментов, которые мы воспринимаем в обычной речи как отдельные звуки. Мы слышим обычно лишь последовательность звуков, каждый из которых в большей или меньшей степени сливается с соседними. Членение потока звуков на отдельные части
272 Глава XIV является не чем иным, как процессом его истолкования. Нет поэтому никакого принципиального различия между такими явлениями, как аффрикаты, сегментация которых весьма неодинакова в различных языках, и такими звуковыми явлениями, которые во многих языках рассматриваются в общем одинаково. 13. Различия в способе размыкания преграды могут сочетаться параллельно с различиями в способе смыкания. В некоторых языках существуют преаспирированные взрывные, т. е. взрывные с предшествующим придыханием. Более распространены, вероятно, взрывные преназализо- ванные (взрывные с предыдущей назализацией). При их произнесении преграда в полости рта несколько опережает преграду, которую образует нёбная занавеска, закрывающая проход в полость носа. На американцев подобные звуки часто производят впечатление взрывных, которым предшествует краткий назальный того же места образования, например [тЬ], [Ч] и т. п. Как и в отношении звуков, различающихся по способу размыкания преграды, рассмотрение таких звуков как единых звуков или групп звуков зависит от фонематических моделей того или иного языка. 14. Имплозивные взрывные произносятся при втягивании воздуха в глотку путем смыкания голосовых связок и опускания гортани, в результате чего над гортанью образуется небольшое безвоздушное пространство. При размыкании преграды наблюдается легкое движение воздуха внутрь, которое можно заметить, держа перед губами листок бумаги; часто, однако, это движение совсем незначительно. Звонкие имплозивные возникают в результате неполного смыкания связок. В этом случае движения воздуха внутрь может не наблюдаться, поскольку при образовании голоса пустота в гортани и полости рта оказывается заполненной. 15. Резонанты — это звуки, производимые в гортани, но видоизменяемые резонаторными тонами, возникающими в полости рта и носа. Иначе говоря, во рту не образуется щели, достаточно узкой для возникновения трения. Воздух свободно выходит из гортани через рот, через нос или одновременно через рот и нос. Если проход открыт только через нос, образуется назальный (носовой)
Артикуляторная фонетика 273 звук. Полость рта при этом замкнута, но от ее величины и формы зависит резонанс. Поэтому назальные лучше всего классифицировать по месту смычки во рту, причем по месту образования назальные могут совпадать с взрывными, если только смычка достаточно далеко продвинута вперед и оставляет открытым проход в полость носа. Если открыт проход и в полость рта и в полость носа, получаются назализованные звуки. Эти звуки не отмечены на таблице, поскольку их удобно рассматривать как видоизменения соответствующих ротовых звуков. Их можно обозначить знаком [~] над обозначением соответствующего ротового звука. Любой ротовой резонант может легко подвергнуться назализации; иногда назализуются ротовые фрикативные, но с взрывными звуками этого произойти не может, поскольку при наличии свободного прохода через нос, звук немедленно терял бы свое качество взрывного звука. 16. Если открыт только проход через рот„ образуются ротовые резонанты; их можно разделить на срединные и латеральные. Латеральные резонанты характеризуются смычкой на уровне средней линии полости рта и обычно еще с какой-либо одной стороны. Проход с другой стороны достаточно широк, чтобы трения не возникало. Большинство боковых звуков воспринимается американцами как [1]-образные звуки, хотя в ряде языков существует несколько различных типов латеральных согласных. Срединные резонанты включают большинство гласных и сходных с ними согласных. Последние называются обычно полугласными. Причисление срединных резонан- тов к согласным или к гласным зависит не от их фонетической природы, а от их фонематической функции в том или ином конкретном языке. Те три звука, которые приведены в таблице согласных, встречаются в системе английского консонантизма. Внесение их в общую таблицу согласных оправдано лишь традицией и нашими языковыми навыками. Англ. /у/ — это любой средний или высокий палатальный резонант, функционирующий в качестве согласного; /w/ — любой средний или высокий велярный резонант, произносимый при сильной или умеренной лабиализации и функционирующий как согласный; во многих 18 Г. Глисон
274 Глава XIV диалектах /г/ — это любой срединный резонант, характеризующийся ретрофлексной артикуляцией кончика языка. Фонетически описать /у/, /w/ и /г/ довольно трудно как из-за наличия у них многочисленных аллофонов, так и потому, что при их рассмотрении мы всегда имеем в виду проблему фонематического противопоставления согласных и гласных (что с фонетической точки зрения несущественно). 17. Прежде чем продолжать рассмотрение срединных резонантов в качестве гласных, удобно подытожить все, что говорилось о согласных, в виде таблицы (см. стр. 276— 277), на которой показаны некоторые из наиболее распространенных звуков. Звуки классифицируются на основе двух признаков, разобранных в нескольких предыдущих параграфах. Совершенно очевидно, что таблица отражает не все согласные звуки, которые могут существовать, даже не все звуки, которые используются в языках. Составление полного перечня согласных звуков вряд ли осуществимо, к тому же сомнительно, принесет ли оно большую пользу. Приводимая здесь таблица представляет собой остов полной таблицы согласных, и большинство пустот в ней символизирует возможные звуки. (Не все! некоторые звуки, как, например, гортанный назальный, невозможны.) Таблица неполна также и в том смысле, что в ней не отражены и многие другие возможные типы звуков и другие артикуляции. Например, в ней целиком опущена вся система щелкающих звуков (кликсов). При произнесении этих звуков в передней и задней части полости рта образуется преграда, язык оттягивается вниз, создавая пустое пространство, и преграда размыкается в какой-то определенной точке. Наиболее распространены среди щелкающих звуков дентальные, похожие на взрывные, альвеолярные, похожие на аффрикаты, и латеральные. Включить их в фонетическую таблицу не значило бы просто добавить еще несколько рядов: щелкающие составляют целую систему звуков, соотносящуюся с системой, представленной в таблице. В некоторых языках щелкающие звуки являются фонемами, но во многих других они используются в ряде специальных слов, например при обращении к животным, в восклицательных выражениях и т. д. В таблице не нашло отражения и большинство типов
Артикуляторная фонетика 275 звуков с двойной артикуляцией. Кроме главной артикуляции, на основе которой звуки классифицируются в данной таблице, они часто характеризуются одной или несколькими другими преградами, обычно менее полными, заметно видоизменяющими звук в том или ином отношении. Одна из наиболее важных — лабиализация (говорят, что звук лабиализован), при которой добавляется округление губ. Другой случай—палатализация; при ней возникает дополнительная преграда между языком и нёбом. Фонетисты считают эти типы звуков результатом модификации какого-либо другого типа звуков и транскрибируют их при помощи того или иного диакритического знака. В данной книге лабиализованные звуки обозначались посредством приподнятого маленького [w], ср. [kw], а палатализованные — при помощи [у], ср. [ку]. Вместе с тем таблица включает два распространенных типа звуков, которые нелегко подвести под основное деление звуков на взрывные, фрикативные и резонанты. Это — вибрирующие (trills) и хлопающие (flaps) звуки. Вибрирующий звук — это быстрое чередование двух звуков одного и того же места образования, причем один из звуков более открытый, чем другой. Он образуется вибрацией какого-либо гибкого подвижного органа (губ, языка, маленького язычка), но вибрация происходит слишком медленно для возникновения звука определенной высоты. Хлопающий (мгновенный) звук образуется при очень быстром движении артикулятора, и его часто можно сравнить с отдельной вибрацией дрожащего звука. Иногда же хлопающий звук удобнее всего охаракт